Прекрасная Юнона Стефани Лоуренс
        Империя любви - HarleguinРегентство #4
        Мартин Уиллисден, пятый граф Мертон, знаменитый повеса и ловелас, возвращается в Британию из колонии на Багамах. По пути из родового поместья в Лондон он вызволяет из рук похитителей прелестную молодую женщину. Не имея возможности узнать имя незнакомки, заинтригованный и очарованный граф Мертон называет ее «прекрасной Юноной». Во время этого невероятного и по тем временам совершенно скандального путешествия между ними вспыхивает симпатия. Чтобы не скомпрометировать леди, Мартин вынужден расстаться с ней в лондонском предместье. Он теряет след незнакомки, но спустя некоторое время судьба снова сводит их вместе. Взаимный интерес перерастает в глубокое, сильное чувство. Граф Мертон делает предложение возлюбленной, однако в результате происков недоброжелателей Юнона вынуждена отказать ему. Однако Мартин не из тех, кто согласен уступить. Он готов на все, лишь бы добиться своего и сделать счастливой прекрасную Юнону.
        Стефани Лоуренс
        Прекрасная Юнона
        Роман
        Глава 1
        Мартин Кэмден Уиллисден, пятый граф Мертон, решительно шагал по коридору второго этажа Эрмитажа - своей фамильной загородной резиденции. По хмурому выражению его лица каждый, кто его знал, мог догадаться, что он не в духе. Как говаривали в седьмом гусарском полку, если на лице майора Уиллисдена появляются хоть какие-то эмоции, дело плохо. А сейчас отставной майор Уиллисден считал, что у него есть все основания для того, чтобы прийти в бешенство.
        Его отозвали из весьма приятного изгнания на Багамах, вынудили оставить самую восхитительную любовницу из всех, которых он знал. И все ради того, чтобы, ступив на землю туманного Лондона, он оказался лицом к лицу с необходимостью бороться за сохранение семейного состояния, которое в результате полного небрежения пришло в ужасающий упадок. Старший Метьюс из фирмы «Метьюс и сыновья» предупреждал Мартина, что Эрмитаж в его нынешнем виде едва ли оправдает его ожидание. Но граф думал, что это лишь уловка, попытка старика заставить его поскорее вернуться в Англию. Майору следовало помнить, что Метьюс не имел привычки преувеличивать, скорее наоборот. Мартин поджал губы, и взгляд его серых глаз сделался еще мрачнее. С Эрмитажем дело обстояло даже хуже, чем с семейными капиталовложениями, в попытке реорганизовать которые он провел последние три недели.
        Граф продолжал идти по коридору, как вдруг его задумчивость нарушил резкий хруст. От неожиданности Мартин остановился и опустил взгляд на пол. На полу не было ковровой дорожки! Одни лишь голые доски, да и те не слишком хорошо натертые.
        Взгляд его серых глаз медленно поднялся выше, остановившись на потемневших отваливающихся обоях, обрамленных выцветшими, пахнущими плесенью драпировками. В коридоре царил пронизывающий холод. Мартин окончательно помрачнел и, проклиная все на свете, мысленно добавил смену обоев и драпировок к списку дел, не требующих отлагательств. Если ему суждено снова посетить Эрмитаж, пусть лишь на один день, этот дом необходимо привести в порядок, подумал он.
        Отбросив в сторону досаду и раздражение, он, собравшись с силами, двинулся в сторону покоев вдовствующей графини. С того самого момента, как восемь часов назад Мартин прибыл сюда, он откладывал неизбежную встречу с матерью под предлогом того, что ему необходимо ознакомиться со всеми напастями, обрушившимися на его фамильное гнездо. Теперь Мартин осознал всю серьезность положения. Однако он принял все необходимые решения и твердо держал в руках бразды правления.
        Тем не менее его ожидания, связанные с предстоящей встречей, выглядели совсем не так очевидно. Мартин с удивлением обнаружил, что так и не смог справиться с неуверенностью.
        Сколько он себя помнил, его мать, леди Кэтрин Уиллисден, графиня Мертон, терроризировала всех домашних. Судя по всему, единственными, кто оказался ей неподвластен, были его отец и он сам. На отца ее деспотия не распространялась изначально. Мартину повезло меньше.
        Граф остановился перед простой деревянной дверью, ведущей в покои графини. Как бы то ни было, она его мать, напомнил он себе. Мать, которую он не видел тринадцать лет и которая осталась в его памяти как холодная, расчетливая женщина, в чьем сердце для него никогда не находилось места. Какая часть вины за упадок его родовых поместий была за ней? Мартин знал, насколько мать эгоистична, и этот вопрос занимал его. Собственно говоря, были и другие вопросы, в том числе и тот, как она отнесется к нему теперь. Ответы ждали его за дверью.
        Почувствовав, как инстинктивно расправились плечи, что вошло у него в привычку в армии, когда он входил в кабинет своего командира, Мартин скривил губы. Отбросив сомнения, он поднял сжатую в кулак руку и постучал. В ответ послышалось отчетливое повеление войти. Он повиновался и распахнул дверь.
        Остановившись на пороге и опустив ладонь на дверную ручку, он с привычным бесстрастно небрежным видом быстро оглядел комнату. То, что он увидел, позволило ему ответить на некоторые из его вопросов.
        Высокая, прямая фигура в кресле перед окном показалась ему крупнее, чем он помнил, она, пожалуй, была более костлявой. Волосы матери заметно поседели. Но она по-прежнему излучала ту же спокойную уверенность, которую так живо сохранила его память. Только вид скрюченных рук, бесцельно лежавших на коленях, да странная неподвижность, насторожив Мартина, сказали ему правду. Ему уже сообщили, что у матери ревматизм и она не выходит из своей комнаты. Но он решил, что это обычная реакция светской дамы на сравнительно небольшое недомогание. Теперь он своими глазами видел реальность. Его мать была прикованным к своему креслу инвалидом.
        Внезапно Мартина с болезненной силой охватила жалость. Он помнил эту женщину активной и подвижной. Лучше всех из их семьи она ездила верхом и танцевала. А потом его взгляд наткнулся на ее глаза, серые, холодные и, как всегда, смотрящие высокомерно. Только теперь они смотрели на него с еще бльшим неприятием, чем когда-либо раньше. Мартина вдруг осенило, что его жалость - последнее, что согласилась бы принять от него мать.
        Несмотря на самый настоящий шок, лицо Мартина оставалось непроницаемым. Он не спеша закрыл дверь и прошел в комнату, на мгновение остановив взгляд на округлившихся от удивления глазах еще одного обитателя этой большой гостиной - вдовы его старшего брата, Мелиссы.
        Сидя в своем кресле с высокой спинкой, Кэтрин Уиллисден с невозмутимым видом смотрела, как к ней приближается ее третий сын. Ее губы сжались при взгляде на его высокую, сильную, но вместе с тем изысканно-элегантную фигуру. Когда Мартин подошел ближе, луч света упал на его лицо. Острый глаз матери мгновенно уловил под этой элегантностью твердость и беспощадную решимость, а главное, плохо скрываемый светскими манерами гедонизм - главную черту его характера, как искренне считала леди Кэтрин.
        И вот Мартин стоял перед ней. К ужасу графини, он потянулся к ее руке. Ей следовало бы остановить его, но она не смогла. Гордость заставила удержать в горле слова, готовые сорваться с ее губ. Сильная, теплая рука сомкнулась вокруг ее шишковатых пальцев. Но это неожиданное ощущение тут же исчезло, сменившись внезапным волнением, когда его темная голова склонилась и она почувствовала прикосновение его губ к своей морщинистой коже. Мартин бережно положил ее руку назад на колени и прилежно поцеловал мать в щеку.
        - Мама.
        Это слово, произнесенное резким и более низким, чем она помнила, голосом, вернуло леди Кэтрин к реальности. Она быстро сморгнула. Сердце забилось чаще. Смешно! Она, нахмурившись, уставилась на сына, стараясь придать своему взгляду ледяное спокойствие. Легкая улыбка, промелькнувшая на его губах, говорила о том, что от него не укрылось ее замешательство. Однако леди Кэтрин не утратила решимости подчинить сына своей власти. Она сможет и непременно добьется того, чтобы он никогда больше не посмел стать источником скандала.
        - Если не ошибаюсь, сэр, я велела вам явиться ко мне без промедления, как только вы доберетесь до Англии.
        Ничуть не обеспокоившись по поводу ледяного взгляда матери, Мартин подошел к пустому камину. Его черные брови поползли вверх, изображая вежливое удивление.
        - Разве мой секретарь не написал вам?
        Светлые глаза леди Кэтрин гневно сверкнули.
        - Если вы имеете в виду записку от мистера Уезеролла о том, что граф Мертон занят, принимая дела, связанные с наследством, и посетит меня при первой же возможности, то я получила ее, любезный мой! Но я хочу знать, что все это значит. И почему, если вы наконец соизволили явиться сюда, вам понадобился целый день, чтобы дойти до моей комнаты?!
        Наблюдая несомненные признаки ярости, исказившие лицо матери, Мартин боролся с соблазном напомнить ей о своем титуле. Он не ждал, что разговор будет приятным, но теперь мать почему-то не казалась ему такой отстраненной и враждебной, как раньше. Может быть, физическая слабость придавала леди Кэтрин больше человечности?
        - Скажу лишь, что дела Мертонов оказались несколько хуже, чем я думал, - с невозмутимым спокойствием обратился Мартин к матери. Он поставил обутую в сапог ногу на медную решетку и облокотился на украшенную богатой резьбой каминную полку. - А теперь, когда я наконец смог уделить вам некоторое время, оторвав его от всех этих треклятых дел по вступлению в наследство, может быть, вам будет угодно сказать, зачем вы хотели меня видеть?
        Сознательным усилием воли леди Кэтрин постаралась скрыть свое изумление. Ее поразили не столько слова сына, сколько тон его голоса. Все милые, легкие нотки, звучавшие в нем с юности, исчезли без следа. Их место заняла глубина с большой долей жесткости, жесткости с властным оттенком, который едва скрывала светская любезность.
        Леди Кэтрин внутренне вздрогнула. Мысль о том, чтобы оказаться под пятой у повесы-сына, казалась ей смехотворной. Мартин всегда отличался дерзостью, но он никогда не был глуп. Теперь, когда он так ясно выражал свое отношение к ней, настало время оставить прежнее высокомерие. С видом горделивого достоинства леди Кэтрин переключилась на тему будущности сына:
        - Мне хотелось поговорить с вами о вашем будущем.
        Приняв позу вежливого внимания, Мартин прислонился спиной к каминной полке, картинно скрестив ноги и устремив на мать уверенный взгляд.
        Леди Кэтрин нахмурила брови и кивнула в сторону кресла:
        - Сядьте.
        Губы Мартина изогнула ленивая улыбка.
        - Мне вполне удобно. Так о чем вы хотели меня проинформировать?
        Леди Кэтрин больше не смотрела на сына. Его непринужденность приводила ее в замешательство. Она решила не подавать виду, насколько эта непринужденность ее смущает, и заставила себя встретить его недрогнувший взгляд.
        - Во-первых, я полагаю совершенно необходимым, чтобы вы как можно скорее женились. В связи с этим я сделала определенные приготовления и подобрала вам партию - мисс Фейт Уендовер.
        Брови Мартина поползли вверх.
        Заметив это, леди Кэтрин торопливо продолжила:
        - Учитывая, что теперь титул перешел к третьему из моих четырех сыновей, вас едва ли может удивить моя обеспокоенность вопросом о том, чтобы обеспечить этот титул наследником.
        Старший сын графини Мертон, Джордж, женился в угоду семье. Однако его жена Мелисса, скромная, скучная Мелисса, к несчастью, не оправдала их ожиданий. Второй сын, Эдвард, погиб за несколько лет до этого, сражаясь в рядах армии, доблестно отразившей нашествие Зверя. Год назад Джордж умер от лихорадки. До этого времени графине и в голову не могло прийти, что титул достанется ее невыносимому третьему сыну. Если бы леди Кэтрин могла это предвидеть, она пожелала бы ему умереть в какой-нибудь заморской авантюре, сделав следующим графом ее любимца Дэмиана.
        Но теперь Мартин стал графом, и ей нужна была уверенность в том, что он продолжит род.
        Исполнившись решимости сокрушить любое сопротивление, леди Кэтрин устремила на сына властный взгляд:
        - Мисс Уендовер богатая наследница и достаточно хороша собой. Из нее выйдет прекрасная графиня Мертон. Она из очень уважаемой семьи и получит в приданое много земли. Теперь, когда ты здесь и можешь все подписать, свадьбу можно назначить через три месяца.
        Приготовившись отстаивать свои планы против бури протестов, леди Кэтрин властно вздернула подбородок и в ожидании уставилась на стройную фигуру, стоявшую возле камина. Мартин опустил глаза и, казалось, насторожился. Леди Кэтрин с неожиданным любопытством разглядывала своего сына. Она помнила Мартина двадцатидвухлетним молодым человеком, уже успевшим пристраститься ко всем светским порокам: вину, азартным играм и, конечно, женщинам. Особым пристрастием он обладал к играм с противоположным полом, что и привело его быстро продвигавшуюся карьеру к внезапной остановке. Серена Монктон обвинила Мартина в том, что он соблазнил ее. Он все отрицал. Однако никто, включая членов его семьи, не верил ему. Тем не менее Мартин наотрез отказался жениться на этой девчонке. Его отец был в ярости. Ему пришлось откупиться от родных девушки и отправить своего третьего сына к дальнему родственнику в колонии. Всю свою жизнь до самого последнего дня граф Джон жалел, что сделал это. Мартин всегда был его любимцем, а он умер, так и не повидав его.
        Желая найти подтверждение тому, что, по сути, ее сын остался прежним, леди Кэтрин беззвучно фыркнула, узнавая эти широкие плечи и длинные стройные ноги. Его сильная и мускулистая фигура - фигура Адониса - осталась прежней. Длинные пальцы выглядели чистыми и ухоженными. На правой руке поблескивала золотая печатка, подаренная отцом на его двадцать первый день рождения. Вьющиеся волосы цвета воронова крыла спадали на лоб почти до бровей. Все это она помнила. Чего она не могла припомнить, так это той силы, которую излучало его точеное лицо, и ощущения уверенности, простиравшейся дальше обычного высокомерия. Его изящные движения создавали впечатление сдерживаемой мощи. Такого сына графиня совсем не знала.
        С возрастающей неуверенностью леди Кэтрин ждала проявления хоть какого-нибудь недовольства. Однако его не последовало.
        - Вы ничего не хотите сказать?
        Погрузившись в задумчивость, вызванную воспоминаниями о предыдущем случае, когда мать пыталась заставить его жениться, Мартин поднял глаза на графиню. Его брови поползли вверх.
        - Напротив. Но сначала я хотел бы услышать обо всех ваших планах. Уверен, вы изложили не все.
        - Безусловно. - Леди Кэтрин бросила на сына взгляд, который мог бы сразить любого более слабого человека, и пожалела, что Мартин отказался сесть. Возвышаясь над ней, он выглядел слишком уверенным, чтобы его удалось смутить. Тем не менее леди Кэтрин не оставила решимости исполнить свой долг. - Второй пункт касается фамильного поместья и других дел. Вы сказали, что ознакомились с ними. Мне бы хотелось, чтобы вы оставили управление в руках тех людей, которых нанял Джордж. Они, несомненно, справятся с этим куда лучше, чем вы. В конце концов, у вас нет опыта управления таким большим поместьем.
        Уголок рта Мартина дернулся. Он вернул его на место.
        Леди Кэтрин, поглощенная изложением своих аргументов, упустила это предостережение.
        - После того как вы женитесь на мисс Уендовер, вы должны будете через год переехать сюда. - Она замолчала, с любопытством глядя на Мартина. - Вы, возможно, не знаете, но это мои деньги позволяют поддерживать поместье Мертонов на плаву. Не стоит забывать, что еще до брака с вашим отцом я имела свое состояние. После его смерти я распорядилась так, чтобы то, что от него осталось, позволяло оплачивать наши расходы на жизнь, поскольку поместье не приносит для этого достаточно денег.
        Мартин не произнес ни звука.
        Несмотря на его хладнокровную реакцию, леди Кэтрин, уверенная в своей победе, решила предъявить свой последний козырь:
        - В случае, если вы не согласитесь на мои условия, я заберу свой капитал и вы останетесь без средств. - С этими словами она сверкнула взглядом в сторону высокой фигуры сына, по-прежнему небрежно опирающегося на камин. В покрое его темно-синего сюртука чувствовалась рука мастера, первозданная чистота белья выглядела безупречно. Блестящие сапоги довершали картину. Леди Кэтрин рассудила, что Мартин привык тратить на себя достаточно много денег.
        Тем временем объект ее пристального внимания с интересом рассматривал носок своего сапога.
        Неустрашимая графиня прибегла к последнему аргументу:
        - Если вы решитесь пренебречь моими пожеланиями, я прокляну вас и оставлю все свое состояние Дэмиану.
        Сделав такое всеобъемлющее предостережение, вдовствующая графиня улыбнулась и вновь погрузилась в свое кресло. Мартин всегда недолюбливал Дэмиана, испытывая ревность к любимчику матери. Уверенная в том, что выиграла это сражение, она взглянула на сына.
        Леди Кэтрин оказалась совершенно неготовой к ленивой улыбке, которая медленно расплылась на его хмуром лице, смягчив резкие черты и придав их дьявольской красоте аристократическую утонченность. В ее голове мелькнула неуместная мысль о том, что трудно удивляться той легкости, с которой именно этот из ее четырех сыновей покорял женские сердца.
        - Если это все, что вы хотели сказать, мадам, я позволю себе сделать несколько замечаний.
        Леди Кэтрин моргнула и с царственным видом наклонила голову, стараясь выглядеть милостивой в своей победе.
        Мартин с бесстрастным видом выпрямился и подошел к окну:
        - Прежде всего, что касается моей женитьбы. Я женюсь, когда пожелаю и на ком пожелаю. Если вообще пожелаю. - Взгляд Мартина скользнул по верхушкам деревьев парка. Предложения матери возмутили, но нисколько не удивили его. Несмотря на то что ее махинации ничуть не привлекали Мартина, он понимал и с уважением относился к той преданности фамильному долгу, которая заставляла ее прибегать к ним. Более того, они лишь укрепляли его уверенность в том, что не она стала причиной истощения фамильных богатств Мертонов. Мартина порадовало, что мать прибегла к этой словесной выволочке, прежде чем по-настоящему отлучить его от дома. Запертая в своей комнате, тогда как все домочадцы оставались без ее бдительного присмотра, мать едва ли могла себе представить, в каком состоянии находилась остальная часть ее обиталища. Ее личные комнаты содержались в относительном порядке, гораздо лучшем, чем все остальные, где царил хаос. Это подтверждало ее способность держать слуг в страхе и могло вызвать у недалекой Мелиссы и даже у Джорджа ощущение неотвратимости упадка. И если та часть сада, которую он видел сейчас перед
собой, по-прежнему выглядела достойно, то как его мать могла узнать, что все остальное находится в полнейшем запустении? Мартин продолжал стоять у окна, легонько барабаня пальцами по широкому подоконнику. - Кстати, о Дэмиане. Смею заметить, что он едва ли будет вам благодарен за попытки меня женить. Так или иначе, пока я не обзавелся законным сыном, он мой наследник. Принимая во внимание его финансовые затруднения, не похоже, чтобы он оценил ваши старания помочь мне в скорейшем исполнении моего долга.
        Леди Кэтрин окаменела. Мартин окинул взглядом вжавшуюся в свое кресло невестку, внимательно следившую за перепалкой между матерью и сыном, хотя всем своим видом та показывала, что погружена в свое вышивание. Скептически приподняв брови, он повернулся к разгневанной матери.
        - Как вы смеете! - На мгновение графиня в ярости лишилась дара речи, но потом ее как будто прорвало. - Вы женитесь, как я велю вам! Никакие другие варианты не рассматриваются! Я уже обо всем договорилась.
        - Естественно, - отчетливо и холодно произнес Мартин. - Я сожалею о тех неудобствах, которые вы доставили другим своими действиями. Однако, - в его голосе послышались более суровые ноты, - я теряюсь в догадках, почему вы решили, будто можете разговаривать со мной в таком тоне. Мне трудно поверить, что родители мисс Уендовер настолько сильно заблуждаются, что считают, будто вы имеете на это право. Если это действительно так, то их разочарование станет результатом их собственной глупости. Надеюсь, вы не замедлите сообщить им о том, что союз между мной и мисс Уендовер не состоится.
        Потрясенная леди Кэтрин заморгала глазами.
        - Вы с ума сошли! Это унизительно! - Она выпрямилась в кресле, сплетя лежавшие на коленях руки, с выражением зарождающегося ужаса на лице.
        У Мартина неожиданно возникло желание успокоить ее. Его матери следовало уразуметь, что юноши, покинувшего этот дом тринадцать лет назад, больше нет, подумал он.
        - Мне не хотелось бы указывать вам на то, что все неприятности, которые вы можете испытать, являются следствием ваших собственных действий. Будет очень хорошо, мадам, если вы поймете, что я не позволю вам распоряжаться мной.
        Не в силах встретить его суровый взгляд, леди Кэтрин опустила глаза на свои скрюченные пальцы. Мартин внезапно стал очень похож на своего отца.
        Поскольку мать ничего не отвечала, граф уже более спокойно и сухо продолжил:
        - Что касается вашего второго пункта, могу сообщить вам следующее. После того как я тщательным образом ознакомился со всем, относящимся к моему наследству, я отменяю все назначения, сделанные Джорджем. Наши поверенные «Метьюс и сыновья» и «Бромлейс», а также наши банкиры Бленчарды останутся для нас теми, кем они были со времен моего отца. Но этим поместьем, равно как и более мелкими поместьями в Досрете, Лесистершире и Северном Эмптоншире, займутся мои люди. Те, кого нанял Джордж, совершенно обескровили их. Это выше моего понимания, мадам, каким образом такое большое поместье, как Мертон, в течение двух лет, прошедших после смерти отца, вдруг оказалось неспособным более обеспечить семью.
        Мартин замолчал, стараясь сдержать гнев, бушевавший в нем под личиной спокойствия. Одна лишь мысль о состоянии его родовой вотчины приводила его в бешенство. Поняв по потрясенному виду матери, что ей нужно время, чтобы взять себя в руки, он позволил себе с любопытством осмотреть комнату.
        Между тем мозг леди Кэтрин продолжал лихорадочно работать. Беспокойная память ударила ее словно обухом, напомнив о странном взгляде, который бросил на нее старый Метьюс, когда она, дав волю своему негодованию по поводу того, что наследником стал Мартин, принялась перечислять все его недостатки. Ей вспомнилось осторожно высказанное поверенным мнение, что Мартин именно тот, кто нужен землям Мертонов. Она никак не ожидала, что Метьюс может одобрить Мартина с его неумеренной расточительностью. Позднее она узнала, что сын нанял эту же фирму, чьими услугами долгое время пользовался его отец, для представительства Мертонов в делах. Ее поразило, что Мартину могли понадобиться услуги такой фирмы, как «Метьюс и сыновья». Замечание Метьюса обеспокоило ее. Теперь она поняла, что оно означало. Да будь он проклят! Почему он не объяснил ей все толком? И почему она сама не спросила?
        Остановив взгляд на белокурой, с проблесками серебра, склоненной голове Мелиссы, Мартин снова повернулся к матери. Он угадал ход ее мыслей гораздо быстрее, чем ей хотелось, и его губы изогнулись в кривой усмешке.
        - Вы совершенно правы, говоря, что у меня нет опыта управления поместьями такого размера. Мои собственные значительно более обширны.
        В очередной раз подтвердив, что ее сын изменился не только внешне, эти слова заметно поколебали уверенность леди Кэтрин. Но еще больше они поколебали все ее планы.
        Под ее молниеносным взглядом ухмылка Мартина превратилась в не лишенную любезности улыбку.
        - Вы полагали, что ваш расточительный сын оставил свою нищенскую жизнь, чтобы повиснуть у вас на шее?
        Взгляд, брошенный матерью, был красноречивее любых слов. Мартин оперся на край подоконника, вытянув вперед свои длинные ноги.
        - Мне очень жаль разочаровывать вас, мадам, но я не нуждаюсь в ваших деньгах. По возвращении в Лондон я попрошу Метьюсов навестить вас, чтобы вы могли переписать свое завещание. Молю Бога, чтобы вы исполнили свою угрозу и лишили меня наследства. Дэмиан никогда не простит вам, если вы этого не сделаете. Кроме того, - добавил Мартин, сверкнув серыми глазами, - новость о том, что он ваш наследник, очень поддержит его и как минимум избавит меня от необходимости постоянно вытаскивать его из долговой ямы. Правда, насколько мне известно, он может удариться во все тяжкие. Если Дэмиан решит обойтись с вашими деньгами таким образом, я буду только рад. Однако, как бы он ни поступил, ни цента из ваших средств больше никогда не будет потрачено на поместья Мертонов.
        Мартин внимательно смотрел в лицо матери, изучая разрушительное воздействие времени на ее былую красоту. Оправившись от первоначального шока, она снова приподнялась в своем кресле. Ее глаза стали похожи на серые камни, а губы сжались. Несмотря на нездоровье, ее сухопарая фигура все еще производила впечатление определенной силы и решимости. К своему удивлению, Мартин уже не чувствовал потребности бороться с ней, поражать ее своими успехами, демонстрируя, насколько он достоин ее любви. С годами эта потребность тоже умерла в нем.
        - Теперь что касается вашего последнего условия. - Он оттолкнулся от подоконника и, опустив глаза, стал поправлять рукава. - Безусловно, часть времени я буду проводить в Лондоне. Кроме того, я намерен наведываться в свои поместья, навещать друзей. Я также предполагаю приглашать гостей сюда. Насколько я помню, при моем отце Эрмитаж славился своим гостеприимством.
        Мартин взглянул на мать. Та сосредоточенно смотрела куда-то за его спину, словно старалась разглядеть там новый облик своего сына.
        - Конечно, подобные визиты невозможны до тех пор, пока дом не будет восстановлен.
        - Что? - сорвалось с губ леди Кэтрин. Ее удивленный взгляд остановился на лице Мартина.
        - Это не должно вас беспокоить. - Мартин нахмурился. Матери ни к чему было знать, насколько плох дом на самом деле. Она бы сочла себя униженной. - Я пришлю сюда декораторов, как только они закончат работы в Мертон-Хаус. - Мартин сделал паузу, однако взгляд матери уже снова устремился куда-то вдаль. Она ничего не ответила, и Мартин выпрямился. - Через час я возвращаюсь в Лондон. Если вы больше ничего не желаете обсудить, я хотел бы попрощаться.
        - Должна ли я понимать, что эти декораторы переделают на ваше усмотрение и мои комнаты? - Едкий сарказм в голосе леди Кэтрин мог бы растворить стекло.
        Мартин смягчил свою улыбку. Он быстро просчитал возможные варианты.
        - Если хотите, я, конечно, скажу им, чтобы они учли ваши пожелания в отношении тех комнат, которые вам особенно дороги.
        Будучи в здравом уме, он не мог возложить на мать надзор за столь масштабной реконструкцией и, сказать по правде, намеревался использовать эту возможность, чтобы придать обители предков свою собственную индивидуальность.
        Взгляд матери избавил его от беспокойства по поводу того, что она может отреагировать на это проявление его своеволия и начнет возражать. Успокоившись, Мартин выжидательно поднял брови.
        Леди Кэтрин с очевидной неохотой кивнула в знак прощания.
        Мартин отвесил ей вежливый поклон, кивнул Мелиссе и вышел из комнаты.
        Леди Кэтрин проследила за тем, как он уходит, и погрузилась в задумчивое молчание. Прошло достаточно много времени после того, как дверь за ним закрылась, прежде чем она пришла в себя и ее невидящий взгляд сосредоточился на пустом очаге. В конечном счете, если отбросить старые воспоминания, она не могла не удивиться тому, что, несмотря на все сопутствующие неприятности, в глубине сердца она испытывала облегчение оттого, что рядом появился мужчина. Настоящий мужчина, готовый взять дела в свои руки.
        Спустившись вниз, Мартин слегка замедлил шаги на крыльце с портиком, возле которого его ждал открытый двухколесный экипаж, запряженный парой гнедых лошадей, нетерпеливо бьющих копытами. Его встретил тяжелый сухой кашель, донесшийся с противоположной стороны. Мартин нахмурился и, не обращая внимания на свисавшие сбоку вожжи, потрепал холки своих любимцев. Обойдя их, он обнаружил своего бывшего денщика, а ныне лакея и грума Джошуа Кэрратерса, стоявшего привалившись к коляске. Его глаза смотрели прямо на Мартина поверх большого носового платка.
        - В чем, черт возьми, дело? - Задавая этот вопрос, Мартин уже знал ответ.
        - Ниче, тока холодно, - неразборчиво пробормотал Джошуа, пренебрежительно махнув рукой. Он сложил платок и сунул его в карман своих коротких штанов, обнажив под зорким взглядом хозяина блестящий красный нос. - Давайте лучше поедем.
        Мартин не двинулся с места.
        - Ты никуда не поедешь.
        - Но я ж своими ушами слыхал, как вы сказали, что ни за что на свете не останетесь на ночь в этой старой развалюхе.
        - Твоя память, как всегда, в порядке, как, впрочем, и слух. Я уезжаю.
        - Не-а, без меня нельзя.
        Мартин с раздражением уткнул руки в бока и смотрел, как старый солдат, покачиваясь, ковыляет к задку коляски. Когда он ухватился за ее край, его настиг очередной приступ кашля. Мартин выругался. Приметив двух мальчишек-конюхов, с ужасом взирающих то на экипаж, то на его хозяина, Мартин подозвал их:
        - Придержите коней.
        Удостоверившись в том, что мальчишки надежно держат неугомонных лошадей, он подхватил Джошуа под локоть и поволок по направлению к дому.
        - Добиваешься, чтобы тебя снова отправили в казармы? Черт побери, старик, ты же свалишься на первом же повороте.
        Джошуа попытался попятиться назад, но тщетно.
        - Но…
        - Я знаю, что дом в плачевном состоянии, - возразил Мартин, поднимая своего сопротивляющегося оруженосца на ноги. - Но сейчас я кое-что подправил так, чтобы остальные слуги навсегда запомнили, как должны делаться дела. По крайней мере, - добавил он, останавливаясь в сумрачном парадном холле, - я надеюсь, что они это запомнят.
        Он сделал распоряжения, которые впоследствии слугам полагалось исполнять самостоятельно, как это было во времена его отца. Кое-кто из челяди оставался в доме с тех самых пор, и Мартин ожидал благополучного исхода. Все местные обитатели, многие из которых поколениями прислуживали в доме Мертонов, впали в недоумение, оказавшись под началом неумехи Джорджа. Освободившись от его тирании, они, казалось, и сами рады были вернуть Эрмитаж в надлежащее состояние.
        Джошуа фыркнул:
        - А как же лошадки?
        Губы Мартина дрогнули, но он подавил желание улыбнуться и поднял брови на пугающую высоту.
        - Уж не собираешься ли ты усомниться в моей способности позаботиться о своих лошадях?
        Джошуа, что-то пробурчав, бросил на него потухший взгляд.
        - Отправляйся в постель, старый ворчун. Когда проспишься и сможешь держаться верхом, возьмешь в конюшне лошадь и вернешься в Лондон. Бери ту, что осталась от Джорджа. Это единственное животное, которое хоть в какой-то степени обладает качествами, удовлетворяющими твоим высоким требованиям.
        Ничуть не успокоенный такой перспективой, Джошуа недовольно хмыкнул. Однако он понимал, что лучше не спорить. Решив ограничиться последним предостережением, лакей произнес:
        - Собирается дождик. Так вы уж будьте поосторожней. - И поковылял в сторону рассохшейся, обитой сукном двери в конце коридора.
        Мартин, улыбаясь, вернулся к коляске. Отпустив таращившихся на него мальчишек, он забрался на высокое сиденье и вскинул поводья. Коляска покатилась по заросшей сорняками аллее. Мартин не стал оглядываться.
        Когда он миновал столбы, обозначавшие парадный въезд, и проезжал через чугунные ворота, едва державшиеся на петлях, из его груди вырвался тяжелый вздох. Тринадцать лет он хранил в памяти воспоминание о своем доме, как о чарующей радостной обители, как о райском саде, куда он страстно желал вернуться. Судьба позволила его желанию сбыться, но, как это случается всегда, лишила его мечты. Очарование и радость исчезли, став жертвой небрежения, постигшего дом после того, как он лишился отцовской заботы.
        Мартин должен восстановить его, вернуть былое очарование, ощущение безмятежного покоя. Он был полон решимости сделать это. Его челюсти сжались сильнее, серые глаза сверкнули стальным блеском в лучах послеполуденного солнца. По правде сказать, Мартин с радостью покидал то, во что превратилась его мечта. Он останется в Лондоне, пока работа не будет завершена. В следующий раз он снова увидит свой дом таким, каким пронес его в своем сердце через все годы разлуки. Своим личным раем.
        Вдали показалась дорога на Таунтон. В поисках нужного поворота Мартин бросил беглый взгляд на запад. Джошуа оказался прав: надвигался дождь. Мартин сжал губы, обдумывая возможные варианты действий. Если он остановится в Таунтоне, добраться за день до Лондона будет совсем непросто. Он мог повернуть на Илчестер, где они с Джошуа достаточно комфортно провели прошлую ночь в «Лисе». Приняв такое решение, Мартин бросил поводья, позволяя лошадям как следует размять ноги. Как подсказывала память, он мог заметно срезать путь, взяв немного южнее Таунтона, чтобы добраться в Илчестер до начала грозы.
        Двумя часами позже коляска соскользнула и опасно накренилась, попав колесами в очередную колею. Мартин громко выругался. Он натянул поводья и вгляделся в сгущающийся впереди мрак. Кратчайший путь не оправдал его ожиданий. С запада доносились глухие раскаты. Мартин вглядывался в горизонт, едва заметный под низкими тучами. Возможность выбраться на дорогу в Лондон до грозы казалась весьма сомнительной.
        Мартин слегка стегнул лошадей, направляя их по разбитой колее проселка. Он изо всех сил напряг память в попытке извлечь оттуда упоминание о каком-нибудь укрытии, расположенном по соседству, когда воздух вдруг пронзил отчаянный крик. Лошади рванули. Быстро остановив их, Мартин спрыгнул со своего места и успел подхватить уздечки как раз вовремя, чтобы не дать лошадям встать на дыбы, когда ночь огласил повторный крик. Он доносился из маячившего впереди леса. Без сомнения, кричала женщина. Мартин поспешил надежно привязать коляску к ближайшему дереву и, выхватив из-под сиденья пару заряженных пистолетов, двинулся в заросли. Оказавшись под сенью деревьев, он постарался идти тихо, мысленно поблагодарив свое непутевое детство, когда он в компании Джонни Хоббса из деревни частенько пробирался в охотничьи угодья отца.
        Пройдя немного вперед, Мартин застыл на месте. Перед ним лежала небольшая поляна, к которой с противоположной стороны подходила тропа. Посреди поляны в каком-то странном вальсе, кряхтя и ругаясь, кружились двое сомнительного вида мужчин.
        - Стой спокойно, маленькая!..
        - Вот черт! Эта девка укусила меня за палец!
        Когда один из мужчин отбежал назад, глазам Мартина предстали двое неряшливо одетых крепышей и дама. Вне всякого сомнения, перед ним была дама. Ее шелковое платье слегка поблескивало в сумерках. Высокому мужчине удалось схватить ее сзади за руки и удерживать, несмотря на все ее попытки ударить его.
        - Слушайте, миссис. Хозяин приказал не делать вам больно, просто придержать вас здесь, и все. Только как нам это сделать, если вы не хотите постоять спокойно?
        Отчаяние, звучавшее в голосе мужчины, вызвало на лице Мартина сочувственную улыбку. Поляна была слишком большой, чтобы он смог незаметно подкрасться к ним. Осторожно обойдя ее по кругу, он встал так, что мужчина, державший даму, оказался к нему спиной.
        - Глупцы! - Женщина и ее преследователь качнулись в сторону. - Разве вы не знаете, что полагается за похищение? Если вы меня отпустите, я заплачу вам вдвое больше того, что пообещал ваш хозяин!
        Брови Мартина подскочили вверх. Голос женщины звучал вполне уверенно. Очевидно, она не теряла головы.
        - Может, и так, леди, - прорычал мужчина, возившийся со своим пальцем, - только наш хозяин из благородных. Он не любит, когда ему перечат. Нет уж. Я, ей-богу, не вижу, как мы можем вам угодить.
        Подняв вверх оба пистолета, Мартин вышел из зарослей:
        - Позвольте. Разве вас не учили, что желание дамы - закон?
        Тот, что держал женщину, отпустил ее и повернулся лицом к Мартину. Мартин увидел, что второй мужчина достал нож. Тогда он прицелился и выстрелил. Пуля попала мужчине в локоть. Он выронил нож и завыл. Услышав это, его товарищ повернулся и упустил замечательное зрелище, когда отставной майор Мартин Уиллисден, солдат удачи, прекрасно владевший оружием, оказался повержен ударом совсем маленького кулачка, пришедшимся ему прямо в челюсть. Его голова дернулась назад, ударившись о низко растущую ветку. Оглушенный, он обмяк и медленно опустился на землю.
        Хелен Уолфорд смотрела на высокую фигуру, распростершуюся у ее ног. Святые небеса! Это же совсем не Хедли Суэйн! Разряженный пистолет, зажатый в левой руке мужчины, все еще дымился. Его правая рука продолжала держать другой пистолет, с взведенным курком. Хелен схватила его. Одной рукой подобрав юбки, она перепрыгнула через лежащее тело и повернулась кругом, направив пистолет на своего преследователя. Разделявшее их тело помешало ему схватить ее.
        - Не подходи! - предупредила она. - Я знаю, как этим пользоваться.
        Оценив уверенность, с которой пистолет целился ему в грудь, мужчина решил послушаться. Он взглянул назад на своего подручного, стоявшего на коленях и стонавшего от боли. Потом бросил на Хелен неприязненный взгляд:
        - Проклятье!
        Посмотрев на нее с угрозой, он отвернулся и снова уставился на своего товарища. Помогая ему подняться на ноги, мужчина прорычал:
        - Давай бросим это дело. Земли хозяина совсем недалеко отсюда. По мне, так пусть сам разбирается.
        Его слова донеслись до Хелен. Ее глаза расширились от удивления.
        - Ты хочешь сказать, что это не твой хозяин? - Она перевела взгляд на неподвижное тело у ее ног. Господи! Что она наделала?
        Мужчины тоже уставились на обмякшую фигуру.
        - Этот франт? Да мы никогда его в глаза не видали, миссис.
        - Кем бы он ни был, когда очнется, ему не очень-то понравится то, что вы сделали, - со смехом добавил второй.
        Хелен сглотнула и махнула пистолетом. Недовольно ворча, оба негодяя двинулись к зарослям, где стояла жалкая повозка, запряженная одной полудохлой клячей. Они забрались в повозку и, стегнув лошадь, поехали по разбитой дороге.
        Оставшись во мраке наедине со своим лежащим без сознания спасителем, Хелен уставилась на его неподвижную фигуру:
        - О господи!
        С самого утра ее преследовали сплошные несчастья. На рассвете ее похитили, завернув в какое-то вонючее одеяло. Потом несколько раз пересаживали из одного экипажа в другой, пока звуки Лондона не остались далеко позади. Весь день ее толкали и тискали, связывали и затыкали рот, выкручивали руки и запихивали в грязные повозки. Голова до сих пор гудела. А теперь, когда ее наконец спасли, она воспользовалась этим, чтобы оглушить своего спасителя.
        Хелен со стоном приложила руку ко лбу.
        На сегодня ее удача явно взяла выходной.


        Глава 2
        Затылок болел. Первое, что пришло в голову Мартину, когда очнулся, - это мысль о том, что он еще жив. Однако, приподняв веки, он понял, что ошибся. Над ним склонился ангел с золотыми волосами, озаренными неземным сиянием. Внезапная боль заставила его снова закрыть глаза.
        Но он не мог умереть. Голова болела слишком сильно, даже несмотря на то, что она покоилась на самых мягких коленях, которые можно себе представить. Нежные пальцы погладили его бровь. Он сжал их одной рукой. Ангел не исчез. Мартин ощутил живую теплую плоть.
        - Что случилось? - Он поморщился от боли.
        Хелен склонилась над ним и сочувственно прищурилась:
        - Я ужасно виновата, что ударила вас. В челюсть. Вы опрокинулись назад и налетели на сук.
        Когда спазм от боли прошел и черты лица ее спасителя разгладились, Хелен почувствовала себя еще больше виноватой. Как только скрип повозки затих, она опустилась на колени рядом со своей жертвой. Справившись с волнением, она обратила свое внимание на то, чтобы обработать рану. Плечи незнакомца оказались невероятно тяжелыми, но ей все же удалось приподнять его голову и, уложив ее к себе на колени, нежно убрать назад черную прядь, упавшую ему на лицо.
        Мартин держался за ее руку, как за якорь, связывающий его с ускользающей действительностью. Рука была совсем маленькой, с тоненькими косточками. Постепенно пульсация в голове отступила, сменившись тупой болью. Приподняв свободную руку, он потрогал синяк на подбородке. И как раз вовремя, чтобы понять, что не стоит пытаться ощупывать шишку на затылке. Его голова лежала у нее на коленях, а звук голоса выдавал в ней леди.
        - Вы всегда нападаете на своих спасителей? - Мартин сделал попытку сесть.
        Хелен помогла ему, а потом, присев на корточки, с тревогой заглянула в глаза:
        - Я действительно должна извиниться. Я приняла вас за Хедли Суэйна.
        Мартин осторожно ощупал бугорок на голове. Голос подтвердил его предположения насчет ангела. Мягкие, бархатистые нотки падали в его сознание каплями теплого меда. Он нахмурил брови:
        - Кто такой Хедли Суэйн? Хозяин тех, кто вас похитил?
        Хелен кивнула:
        - Я думаю, да.
        Она должна была догадаться, что это не Хедли. Голос незнакомца звучал гораздо ниже, гораздо весомее. Хелен чувствовала себя неловко из-за того, что их знакомство произошло при таких неудачных обстоятельствах. Она опустила взгляд на свои руки, гадая, о чем думает ее спаситель. Пока он лежал, вытянувшись у ее ног, Хелен имела прекрасную возможность рассмотреть его во всей красе. И там было на что посмотреть. Даже одного взгляда, который она успела бросить на него, хватило, чтобы произвести на нее впечатление. И самое благоприятное. Губы Хелен изогнулись в улыбке. Она не могла припомнить, чтобы кто-нибудь так сильно поразил ее. Буквально сразил наповал.
        Исподтишка разглядывая в сумерках смущенную девицу, стоявшую возле него преклонив колени, Мартин понял, почему сначала принял ее за ангела. Густые золотые локоны обрамляли ее лицо, в беспорядке спадая на плечи. Шелковое вечернее платье облегало выразительные изгибы фигуры. Мартин не мог определить ее рост, но сложена она была прелестно. Он взглянул ей в лицо. Неясный вечерний свет не позволял разглядеть ее черты. Внезапно им овладело острое желание увидеть ее при хорошем освещении.
        - Я так понимаю, что этот самый Хедли Суэйн должен появиться здесь с минуты на минуту.
        - Так говорили те двое, - небрежно произнесла Хелен. Честно говоря, похититель не вызвал у нее особого интереса. Спаситель казался ей гораздо более интересным.
        Мартин медленно поднялся на ноги, благодаря поддерживающей его руке ангела. Он никак не мог прийти в себя. Ее близость отвлекала его.
        - Почему они ушли?
        Женщина оказалась довольно высокой, и, если бы она стояла чуть ближе, ее локоны касались бы его носа, а лоб оказался на уровне его губ. Как раз подходящий рост для высокого мужчины. Ее ноги отличались замечательной длиной. Мартин с трудом подавил желание изучить их поближе.
        - Я направила на них второй пистолет. - Заметив, что он почти не слушает ее, Хелен с беспокойством подумала, что его рана слишком серьезна. Нахмурившись, она попыталась разглядеть в темноте выражение его лица. Вспомнив о пистолетах, Хелен наклонилась, чтобы поднять их. Шелковые юбки обтянули сзади ее округлые формы.
        Мартин отвел взгляд и тряхнул головой, чтобы избавиться от навязчивых фантазий. Проклятие! Ситуация могла обернуться бедой! Нельзя тратить время попусту. Он откашлялся.
        - Полагаю, учитывая мое нынешнее состояние, разумней будет убраться до того, как прибудет мистер Суэйн. Конечно, если вы не хотите встретиться с ним.
        Хелен покачала головой:
        - О боже, нет! Он наверняка приедет в экипаже, и с ним будут другие люди. Он никогда не ездит один. - В ее голосе звенело презрение к похитителю. Неожиданно ее осенило. - Где мы находимся?
        - К югу от Таунтона.
        - Таунтон? - Хелен встала, опустив пистолеты, и нахмурилась. - Земли Хедли, о которых они говорили, расположены где-то в Корнуолле. Я думала, он собирался отвезти меня туда.
        Мартин кивнул. Принимая во внимание то, где они находились, такое объяснение выглядело весьма похожим на правду. Он огляделся вокруг, стараясь сориентироваться, потом протянул руки за пистолетами.
        - Предлагаю вам удалиться незамедлительно. Моя коляска стоит на проселке за лесом. Я как раз проезжал мимо, когда услышал ваши крики.
        - Слава Богу, что вы их услышали. - Хелен наконец-то одернула свои юбки. - Я почти не надеялась, что рядом есть какая-нибудь большая дорога.
        Она подняла глаза на своего спасителя и заметила, что он разглядывает ее, хотя сумерки скрывали выражение его лица.
        Мартин улыбнулся:
        - Мне не хотелось бы лишать вас этой надежды, но до большой дороги не так близко. Я хотел проехать по проселку напрямик, чтобы выбраться на лондонскую дорогу до начала грозы.
        - Вы едете в Лондон?
        - Вообще-то да, - подтвердил Мартин. Нависавшие ветви деревьев закрывали небо, и он не мог определить, насколько близко подошли грозовые тучи. - Но для начала нам надо найти убежище на ночь.
        Бросив вокруг последний взгляд, Мартин предложил Хелен руку.
        Хелен поборола внезапно нахлынувшее волнение и оперлась на нее.
        - Вас похитили из Лондона?
        - Да. - Хелен не видела причины скрывать это. Однако этот вопрос напомнил ей о том, что следует быть осторожнее, пока она не узнает о своем спасителе больше.
        Поглощенная тем, чтобы окончательно не испортить свое платье, пробираясь сквозь многочисленные ветви, преграждавшие ей путь, Хелен чувствовала, что к ней возвращается спокойная уверенность, с которой она обычно смотрела на окружающий мир. Твердая рука спасителя помогала ей преодолевать препятствия. Вежливое уважение, отличавшее его поведение, быстро рассеяло опасения Хелен, она ощутила себя в безопасности. Она с облегчением отметила, что его благородство не уступает его элегантности, и напряжение окончательно спало.
        Когда они отошли достаточно далеко от поляны, Мартин решился удовлетворить свое стремительно растущее любопытство. На языке у него вертелся вопрос: кто она такая? Но его, несомненно, стоило оставить на потом. Он удовлетворился вопросом:
        - Кто такой Хедли Суэйн?
        - Фат, - последовал бескомпромиссный ответ.
        - Вы и меня приняли за фата? - Даже грозившая им опасность не могла заставить Мартина отказаться от своих привычных манер, а природное обаяние было свойством его натуры.
        Хелен повернула к нему голову и встретила его лукавый взгляд. У нее перехватило дыхание. На какое-то мгновение ее глаза встретились с глазами Мартина. Сердце успело сделать три удара, прежде чем ей отчаянным усилием удалось оторвать от них взгляд.
        - Не забывайте, что я вас не видела.
        В ответ на ее тихие слова Мартин рассмеялся:
        - Ах да!
        Поваленное дерево преградило им путь. Мартин отпустил ее, чтобы перешагнуть через ствол, а потом протянул ей руки. Хелен смотрела ему в лицо сквозь опущенные ресницы. Сильное, притягательное, загорелое лицо, с более резкими чертами, чем те, к которым она привыкла. Хелен не могла разобрать, какого цвета его глаза. Стараясь выглядеть спокойнее, чем ощущала себя на самом деле, она положила руки в его ладони и почувствовала, как сильные пальцы сомкнулись вокруг них. В груди возникло какое-то странное стеснение. Хелен посмотрела вниз, якобы чтобы не споткнуться о дерево, но на самом деле пытаясь за нахмуренными бровями скрыть внезапно возникший приступ нелепой слабости.
        Заняв свое место рядом с ней, Мартин взглянул на ее склоненную голову и окончательно уверился в том, что дрожь ее пальцев не была плодом его разыгравшегося воображения. Имея весьма значительный опыт в тонкостях подобного рода игр, он искал подходящую тему, чтобы отвлечь ее от собственной персоны.
        - Надеюсь, все перенесенные мытарства не причинили вам серьезного вреда?
        Исполненная решимости скрыть свое волнение, Хелен отрицательно тряхнула головой:
        - Нет, нисколько. Но это лишь потому, что им было приказано обращаться со мной бережно.
        - Да, я слышал. И все же смею заметить, что вы совсем смешались от испуга.
        Несмотря на смущение, вызванное его присутствием рядом с ней, Хелен засмеялась:
        - О нет! Уверяю вас, я вовсе не такое беззащитное создание, как другие. - Она взглянула вверх и увидела, как черные брови спасителя приподнялись. В его взгляде читалось явное недоверие. Хелен улыбнулась еще шире. - Ладно, - согласилась она. - Признаю, что я слегка встревожилась, но, когда удостоверилась, что они обращаются со мной очень осторожно, я поняла, что у меня нет причин дрожать от страха за свою жизнь.
        - Я спас амазонку.
        Хелен пропустила это банальное замечание мимо ушей. Она рассмеялась и покачала головой, но не стала углубляться в эту тему.
        Когда деревья поредели, она мысленно вернулась к тому положению, в котором оказалась, и с удивлением обнаружила, что, несмотря на возможность дальнейшего преследования со стороны похитителей, с легким сердцем воспринимает вновь сложившиеся обстоятельства. Сумерки совсем сгустились, она шла через лес одна с незнакомым джентльменом. И все же то, что она чувствовала, нельзя было назвать тревогой. Неожиданно у нее на губах мелькнула улыбка. С самого детства ее не посещало такое странное безрассудное настроение, такая бьющая ключом жизнерадостность, которая всегда сопутствовала ее самым отчаянным детским проказам. Почему она явилась сейчас, когда рядом с ней этот незнакомец? Хелен не знала, что и думать. Однако возбужденная дрожь, охватившая все ее существо, была слишком заметной, чтобы не обращать на нее внимания. Честно говоря, Хелен и не хотелось делать вид, что она ее не замечает. Ее жизнь уже очень долго была слишком серьезной, слишком обыденной. Небольшое приключение могло немного оживить унылую перспективу ее одинокого будущего.
        Они быстрым шагом вышли из леса. В густых сумерках вырисовывался силуэт двухколесного экипажа, запряженного парой гнедых.
        - Какие красавцы! - не удержавшись, воскликнула Хелен.
        Вид лошадей и экипажа говорил о многом. Очевидно, ее спаситель был человеком состоятельным. Он, улыбаясь, оставил Хелен возле коляски и подошел к лошадям, успокаивающим движением погладил их морды.
        Хелен осмотрела коляску, сомневаясь, что ее вечернее платье позволит ей, не нарушая приличий, взобраться на расположенное высоко над колесами сиденье. Она уже собралась попытаться преодолеть этот сложный подъем, когда пара сильных рук обхватила ее за талию и без труда подняла наверх.
        Когда ее бережно усадили на сиденье, она залилась яркой краской.
        - Э-э… благодарю вас. - Улыбка ее спасителя светилась нескрываемым озорством. Хелен сделала вид, что озабочена тем, чтобы расправить юбки, в то же время из-под ресниц наблюдая, как он отвязывает поводья.
        Она знала, что весит не так уж много, и все же его забота заставляла чувствовать себя до смешного хрупкой. Дело было даже не в поразительной мощи его рук, обхвативших ее талию. Все дело было в том, с какой невероятной силой ее сжавшиеся в комок нервы ответили на эту краткую и вполне обыденную близость. Никогда в жизни Хелен не испытывала такого странного ощущения. Господи, да что же с ней происходит?
        Ее спаситель запрыгнул на соседнее сиденье. Он сделал это с легкостью прирожденного атлета. Его движения оставляли впечатление сдерживаемой мощи, порожденной сочетанием утонченной элегантности и внушительных размеров. Сочетанием поистине чарующим. Хелен с готовностью признавала это.
        Он взглянул на нее:
        - Удобно?
        Хелен кивнула. Этот простой вопрос рассеял последние опасения. Как полагала Хелен, ни один негодяй не стал бы интересоваться, удобно ли устроилась его жертва. Спаситель заставлял ее трепетать, но не пугал ее.
        Капля дождя упала на руку Мартина, и он поспешил вскинуть поводья. Начинавшийся дождь отвлек его от мыслей о женщине, сидевшей рядом, и он сосредоточился на более практических материях. Близилась ночь, а с ней надвигалась непогода.
        Мартин смерил спасенную им женщину оценивающим взглядом. Поднимая ее на сиденье, он как следует разглядел ее изящные щиколотки и ее вне всяких сомнений шелковое тонкое и изысканное платье. Более того, его опытный взгляд безошибочно определил, что, судя по его модному покрою, под ним скрывалась лишь тонкая шелковая рубашка. В лесу кроны деревьев еще позволяли сохраниться послеполуденному теплу, но теперь, когда они вышли на открытое место, температура заметно снизилась. Вырез платья Хелен был достаточно низким, что вызывало у Мартина безусловное одобрение. Крохотные рукава-фонарики сильно порвались и сползли с плеч. Даже при таком скудном освещении прозрачная бледность ее кожи бросалась в глаза. Она дрожала от холода.
        - Простите мою дерзость, но почему на вас нет даже накидки?
        Хелен задумчиво нахмурилась. Как много она могла открыть ему, ничего не опасаясь? Неосознанно вздернув подбородок, она рискнула сказать правду.
        - Я была в Чэтем-Хаус на балу по случаю дня рождения леди Чэтем. Лакей принес мне записку, в которой меня просили выйти на крыльцо, чтобы встретиться… с одним из моих друзей.
        Теперь, оглядываясь назад, Хелен понимала, что ей следовало быть более осторожной.
        - В тогдашних… обстоятельствах это выглядело вполне оправданным, - пояснила она. - Однако на крыльце никого не оказалось. Во всяком случае, я так думала. Я подождала пару минут и уже собиралась вернуться назад, когда кто-то - думаю, один из тех двух мерзавцев - набросил мне на голову покрывало.
        Хелен слегка поежилась, то ли от холода, то ли от воспоминаний об охватившем ее испуге.
        - Они затащили меня в стоявший наготове экипаж. Было еще рано, и на подъездной аллее не было других карет. - Хелен перевела дух. - Вот поэтому я и оказалась без плаща.
        - Понимаю. - Мартин прижал сапогом поводья и, потянувшись вниз, достал из-под сиденья свою аккуратно сложенную шинель. Встряхнув ее, он накинул шинель на открытые плечи своей спутницы, а потом взял в руки поводья. - Почему вы думаете, что за вашим похищением стоит Хедли Суэйн?
        Хелен помрачнела. На самом деле теперь, когда она могла более трезво оценить происшествие, становилось ясно, что никаких твердых доказательств причастности Хедли к попытке похищения у нее нет.
        Глядя на ее задумчивое лицо, Мартин удивленно поднял брови:
        - Значит, ничего определенного, только ощущение?
        Высокомерные нотки, скрывавшиеся в хрипловатом звуке его низкого голоса, заставили Хелен встрепенуться.
        - Если бы вы видели, как вел себя Хедли в последнее время, вы бы в этом не усомнились.
        Мартин усмехнулся ее запальчивому возражению и с большим сочувствием спросил:
        - И как же он себя вел?
        - Он постоянно преследовал меня, предлагая выйти за него замуж. Одному Господу известно, зачем он это делал.
        Плотнее сжав губы, чтобы удержать готовый сорваться с языка ответ, Мартин выждал столько, сколько нужно, чтобы его голос мог снова звучать твердо, и задал еще один вопрос:
        - А разве это не очевидно?
        Поглощенная обдумыванием странностей в поведении Хедли Суэйна, Хелен отрицательно покачала головой:
        - Конечно, не очевидно. - Внезапно она вспомнила, с кем разговаривает, и покраснела. Моля Бога, чтобы сумерки скрыли от него это обстоятельство, она торопливо продолжила: - Хедли не из тех, за кого выходят замуж, если вы понимаете, что я имею в виду.
        Мартин скривил губы, но ничего не ответил.
        От мысли о неправомерном поведении мистера Суэйна лоб Хелен слегка наморщился.
        - К несчастью, я не понимаю, с чего он вдруг решил жениться на мне. Совсем не понимаю.
        Дальше они ехали молча. Мартин следил за дорогой, Хелен погрузилась в свои мысли. Вокруг них лежали открытые пастбища, разделенные редкими живыми изгородями, и ни одного жилого дома. В голове Мартина неожиданно мелькнула мысль.
        - Вы говорите, что были на балу, когда вас похитили? Значит, вы отсутствуете с прошлой ночи?
        Хелен кивнула:
        - Но я приехала в собственной карете, а большинство моих знакомых еще не вернулись в город.
        - Ваш кучер наверняка поднял тревогу.
        Хелен покачала головой:
        - Не сразу. Я могла бы вернуться домой в каком-нибудь случайно подвернувшемся экипаже, а записка, посланная кучеру, могла потеряться в суете. Раньше такое уже случалось. До утра мои люди не могли быть уверены в том, что меня действительно похитили. - Она в задумчивости сдвинула брови. - Интересно, как они поступят?
        Мартина это тоже заинтересовало, но по другим причинам. Вероятность того, что его примут за похитителя, и возможная необходимость последующих объяснений совершенно не привлекали его теперь, когда он едва успел ступить на землю Англии и должен был утвердить за собой репутацию добропорядочного человека.
        - Ваше возвращение наверняка вызовет переполох.
        - Мм. - Мысли Хелен переместились с туманных предположений о том, что происходит в Лондоне, к тому, кто сидел рядом с ней. Ее спаситель до сих пор так и не спросил, как ее зовут, и не изъявил желания представиться сам. Однако безрассудная отвага настолько прочно овладела Хелен, что это взаимное инкогнито ее вполне устраивало. Она чувствовала себя настолько спокойно и уверенно, что считала формальные представления совершенно необязательными.
        С трудом справляясь с изрытой колеями и становившейся все хуже и хуже дорогой, Мартин пытался придумать какой-нибудь приемлемый способ узнать имя своей спутницы. Ситуация сложилась странная. Учитывая, что они не были представлены друг другу как положено, он не мог ожидать, что она захочет назвать свое имя. От попытки задать прямой вопрос Мартин отказался, надеясь, что она сделает это сама в благодарность за свое избавление. В противном случае как он сможет разыскать ее в Лондоне? Конечно, он должен был представиться сам, но позже, когда узнает о ней больше.
        Капли дождя и раскаты, доносившиеся с запада, вернули мысли Мартина в более практическое русло.
        Резвые лошади опасно натянули поводья. Он успокоил их, заставив аккуратно пройти крутой поворот. Слева возникли темные контуры сарая, стоявшего посреди поля и прикрытого с запада каштановой рощицей. Раскаты становились все громче. Небо озарила молния.
        Мартин, поморщившись, направил лошадей на проселок, ведущий к сараю. Он бросил взгляд на свою спутницу, по-прежнему погруженную в свои мысли:
        - Боюсь, то, что вы видите впереди, дорогая, станет нашим пристанищем на эту ночь. Ведь до ближайшего убежища отсюда еще несколько миль, а лошади боятся грозы.
        Выйдя из задумчивости, Хелен посмотрела вперед. Завидев темные контуры строения, она представила себе перспективу провести там ночь в компании своего спасителя и неожиданно нашла ее весьма привлекательной.
        - Меня это не смущает, - беспечно откликнулась она. - Уж если на мою долю выпало приключение, то для полноты картины стоит провести ночь в заброшенном сарае. Он ведь заброшенный, как вы думаете?
        - В этих местах? Сомневаюсь. Я очень надеюсь, что там имеется сеновал со свежим сеном.
        Так и оказалось. Мартин распряг лошадей, обтер их и как можно надежнее привязал в стойлах. К тому времени Хелен уже оценила тепло его толстой шинели. Запахнувшись в нее поглубже, она осмотрелась вокруг и обнаружила с одной стороны сарая колодец. Пока не пошел дождь, она поспешила набрать воды и наполнить все емкости, которые смогла найти. Напоив лошадей, Хелен ополоснула лицо, смывая накопившуюся за день пыль и грязь, и, лишь как следует освежившись, вспомнила, что у нее нет полотенца. Не успев открыть глаза, она вздрогнула, когда сзади раздался низкий смех. Хелен ощутила, как по коже вдруг побежали мурашки. Сильные пальцы коснулись ее руки, сунув в нее льняной платок. Хелен торопливо вытерла лицо и обернулась.
        Мартин стоял в ярде от нее. Его губы были изогнуты в улыбке. Он нашел лампу и подвесил ее к лестнице, ведущей на сеновал. Мягкий свет падал на его волосы, черные кудри закрывали уши и спускались ниже на шею. Завораживающие глаза - теперь Хелен убедилась в том, что они серые, - не спеша разглядывали ее. У Хелен свело низ живота, глаза расширились. Он был красив. Невыносимо красив. Еще красивее, чем Хейзелмер. Хелен почувствовала, что ей трудно дышать. Проклятие! Ни один мужчина не имеет права быть таким красивым. Хелен с трудом удалось скрыть, какое впечатление он на нее произвел. Она присела в изящном поклоне:
        - Премного благодарна вам, сэр, за ваш платок и за то, что вы спасли меня.
        Легкая улыбка стала шире, придав его красивому лицу чрезвычайно чувственное выражение.
        - Рад услужить вам, прекрасная Юнона.
        На этот раз от звука его голоса по спине Хелен пробежал озноб. Юнона? Удивленная, она протянула ему платок, надеясь, что этот жест поможет скрыть ее внезапное смущение.
        Забирая назад платок, Мартин позволил себе еще раз оглядеть ее, потом резко взял себя в руки. То, что перед ним стояла леди, не вызывало сомнения, и он намеревался вести себя как подобает джентльмену. Но, черт возьми! Мартин чувствовал, что, если она и дальше будет смотреть на него так, он может забыть о своей щепетильности.
        Он плавно повернулся к корзине, стоявшей у стены:
        - Там кукуруза. Если нам удастся смолоть хоть немного, мы сможем испечь лепешки на ужин.
        Хелен нервно взглянула на облаченную в синий сюртук спину, потом с еще бльшим сомнением перевела глаза на корзину с кукурузой. Разве из кукурузы делают лепешки?
        - Я боюсь… - начала она, вынужденная признаться в своем невежестве.
        Ее спаситель ответил лукавой улыбкой:
        - Не беспокойтесь. Я знаю, как это делается. Идите сюда и помогите мне.
        Ободренная его словами, Хелен двинулась вперед, готовая предложить любую посильную помощь. Оглядевшись вокруг, они отыскали два подходящих камня, один большой и плоский, другой поменьше, округлый, чтобы приспособить их как жернова. Продемонстрировав, что она освоила технологию, Хелен принялась за изготовление кукурузной муки, в то время как ее наставник развел прямо перед входом в сарай небольшой костер, укрытый от дождя навесом.
        Время от времени небо с треском озаряли молнии, за которыми следовали оглушительные раскаты грома. Лошади тревожно поднимались на дыбы, но потом успокаивались. В сарае было сухо и уютно.
        - Этого достаточно.
        Хелен, сидевшая на куче соломы, подняла глаза и увидела, что наставник возвышается над ней с ведром в руке.
        - Теперь добавим воды, чтобы сделать тесто.
        Изо всех сил стараясь не отвлекаться от своего занятия, Мартин опустился на колени напротив нее и, окунув руки в воду, окропил ею муку. Хелен быстро уловила, как это делается, и вскоре перед ними лежал небольшой холмик мягкого теста. Хелен отнесла тесто к костерку, а Мартин притащил тяжелый камень.
        Она видела, как он вымыл кусок старого железа и насухо вытер его сеном. Потом положил железо поперек костра, принес ведро с водой и капнул на раскаленную поверхность. С придирчивым видом Мартин проследил, как вода с шипением испарилась, и улыбнулся:
        - Теперь пора. Главное, не дать ему перегреться.
        Он уверенным движением положил два куска теста на железо и быстро расплющил их пальцами.
        Хелен пододвинула к костру старый деревянный ящик.
        - Где вы этому научились?
        Мартин медленно улыбнулся:
        - В одной из своих многочисленных прошлых жизней я был солдатом.
        - На Пиренейском полуострове?
        Мартин кивнул. Пока они готовили и поедали лепешки, он развлекал Хелен красочными, хотя и подвергшимися некоторой цензуре рассказами о своих армейских днях. Кульминацией вполне закономерно стало повествование о битве при Ватерлоо.
        - После этого я вернулся… к своим делам.
        Мартин встал и выпрямился. Снаружи их окутывала непроглядная черная ночь. Казалось, что на много миль вокруг нет ни одной живой души. Мартин криво усмехнулся. Оказаться заключенным в сарае наедине с этой прекрасной Юноной - какая благоприятная возможность для любовной близости. К несчастью, прекрасная Юнона была, несомненно, дамой благородного происхождения, да к тому же находилась под его защитой. Усмешка сменилась гримасой сожаления и исчезла с его лица, прежде чем Юнона успела ее заметить. Мартин протянул руку, чтобы помочь ей подняться:
        - Пора спать. - Он решительно отмел свои любовные фантазии и наклонил голову в сторону лестницы. - Там наверху лежат пучки свежего сена. Спать будет достаточно мягко.
        Хелен с готовностью пошла с ним. Все опасения, которые у нее возникли, за прошедшие часы бесследно растаяли. Она чувствовала себя в полной безопасности, ни на минуту не сомневаясь в том, что Мартин будет вести себя как должно. В этом приключении они стали своего рода друзьями.
        От Мартина не укрылась симпатия, которую она к нему испытывала. Его спутница казалась ему какой-то странно трогательной, не похожей на тех женщин, которые ему обычно встречались. Протянув руку к лестнице, Мартин отцепил лампу.
        - Я полезу первым. - Он улыбнулся. - Вы сможете подняться по лестнице сами?
        Мысль о том, что ее потащат по лестнице, перекинув через плечо, как мешок с картошкой, не прельщала Хелен. Она осмотрела подъем и скинула с плеч шинель:
        - Если вы возьмете это, я думаю, что справлюсь.
        Мартин быстро поднялся наверх, прихватив шинель и лампу. Он держал лампу так, чтобы освещать Хелен путь. Подобрав юбки на одну сторону и стараясь не оступиться, она осторожно начала подниматься.
        Мартин, глядевший на нее сверху, беззвучно сыпал проклятиями. Он думал, что, если он поднимется наверх, это будет более правильно, поскольку это избавит ее от возможной неловкости, связанной с тем, что ее лодыжки и икры могли оказаться на виду. Но то, на что он смотрел сейчас - великолепная сливочного цвета грудь во всей красе, едва прикрытая низким вырезом платья, - выглядело не менее соблазнительно. И ему предстояло провести рядом с этой женщиной ночь, не смея даже к ней прикоснуться?
        Мартин стиснул зубы и заставил лицо принять подобающее выражение.
        После того как Хелен благополучно поднялась наверх, он добрался до чердачного окна и приоткрыл его, пустив внутрь холодный ночной воздух и неверный лунный свет, пробивавшийся сквозь дождевые тучи. Загасив лампу, Мартин поставил ее на безопасное, освещенное луной место. Еще раньше он принес из коляски дорожное одеяло. Он расстелил на сене свою шинель и, взяв одеяло, протянул его своей спутнице:
        - Вы можете лечь здесь. Укройтесь как следует, иначе замерзнете.
        Хелен с благодарностью взяла одеяло, но, развернув его, поняла, что оно только одно.
        - А как же вы? Разве вам не будет холодно?
        Под покровом темноты Мартин скорчил гримасу. Он надеялся, что ночной воздух поможет ему остудить разыгравшееся воображение. Слишком хорошо осознавая направление своих мыслей и то, что голос может выдать его, он заставил себя придать ему большую непринужденность.
        - Ночь на сеновале, заполненном сухим сеном, - ничто по сравнению с тяготами походной жизни. - С этими словами Мартин улегся на сено, вытянувшись во всю длину.
        В тусклом свете луны Хелен увидела, как он улыбнулся ей. Она завернулась в одеяло и уютно устроилась на еще не успевшей остыть шинели.
        - Спокойной ночи.
        - Спокойной ночи.
        Минут десять они лежали тихо. Мартин наблюдал через чердачное окно за облаками, наползавшими на луну. Потом снова во все небо сверкнула молния. Лошади негромко заржали, но снова успокоились. Он услышал, как его спутница беспокойно зашевелилась.
        - Что случилось? Вы боитесь мышей?
        - Мышей? - громко воскликнула Хелен и села прямо.
        Мартин мысленно послал проклятие своему длинному языку.
        - Не беспокойтесь насчет их.
        - Не беспокоиться… вы, должно быть, шутите!
        Хелен вздрогнула. Мартин ясно видел это в лучах лунного света, проникавшего через чердачное окно.
        Закутавшись в одеяло, Хелен старалась побороть нарастающий ужас. Она сидела неподвижно, тяжело дыша, пока очередной удар грома не расколол ночное небо.
        - Если хотите знать, я боюсь грозы. - Это признание, сделанное сквозь отбивающие дробь зубы, она произнесла голосом почти срывающимся на визг. - И еще мне холодно.
        Мартин услышал в ее голосе жалобные нотки. Она по-настоящему испугалась. Черт! Гроза лишь набирала силу. Если он ничего не предпримет, чтобы успокоить ее, у нее, чего доброго, начнется истерика. Прикидывая, что безопаснее для здоровья, целомудренно провести ночь с прекрасной Юноной или оказаться на полях сражений в Испании, Мартин тяжело вздохнул и встал. Он гадал, можно ли отнести то, что он намеревался сделать, к разряду самоистязаний. Заснуть будет трудно, а может быть, и вовсе невозможно. Он подошел к тому месту, где, окаменев под одеялом, сидела женщина. Опустившись рядом с ней на шинель, Мартин обхватил ее плечи рукой и прижал к себе. Потом, не обращая внимания на ее смущенные протесты, положил ее рядом с собой, склонив ее голову себе на плечо, так что ее локоны щекотали ему подбородок.
        - Теперь спите, - строго произнес он. - Мыши вас не потревожат, гроза не достанет, и вам будет тепло.
        Застыв от ужаса, Хелен не смела шелохнуться в его объятиях. Боже правый, она не знала, чт ее больше пугает, гроза или буря эмоций, захлестнувших ее. Никакой предшествующий опыт не подготовил Хелен к тому, что ей придется провести ночь в объятиях незнакомца. Но даже если бы звезды попадали с небес, она не смогла бы заставить себя покинуть это благословенное укрытие. Она была в безопасности. В безопасности от всего, что могло угрожать ей извне. Постепенно на Хелен снизошла уверенность в том, что и вблизи ей ничто не угрожает.
        Эта уверенность медленно проникла во все уголки ее охваченного испугом и смущением сознания. Ее зажатые мышцы расслабились, из конечностей ушло напряжение. Мужчина, в объятиях которого она лежала, не шевелился и не издавал ни звука. Он дышал ровно и глубоко. Щека Хелен ощущала уверенное биение его сердца. Ей нечего бояться.
        Хелен успокоилась.
        Когда она, обмякнув, прильнула к нему, Мартин мысленно выругался, стараясь, чтобы ни один мускул не дрогнул.
        - Спокойной ночи, - сонно вздохнула Хелен.
        - Спокойной ночи, - деревянным голосом отозвался Мартин.
        Однако Хелен все никак не засыпала. Гроза продолжала терзать окрестные поля, а в сарае все было тихо и спокойно. Мартин, который никак не мог отвлечься от теплого и бесконечно манящего тела, лежавшего рядом, чувствовал, как женщина вздрагивала при каждом ударе грома. После очередного, особенно сильного раската Хелен пробормотала:
        - Я только что поняла, что даже не знаю вашего имени.
        Эту маленькую ложь Хелен могла объяснить соображениями приличий. На самом деле она уже несколько часов гадала, как изловчиться, чтобы поделикатнее задать этот вопрос.
        - Мартин Уиллисден к вашим услугам. - Несмотря на полыхавший в нем пожар, Мартину удалось улыбнуться. Он действительно был бы рад услужить ей любым способом.
        - Уиллисден, - зевая, повторила Хелен. Вдруг ее глаза распахнулись сами собой. - О боже! Неужели вы Мартин Уиллисден? Новый граф Мертон? - Хелен повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо.
        Ее восклицания позабавили Мартина.
        - Боюсь, что так, - ответил он. Мартин опустил голову, но в темноте не мог разглядеть ее лица. - Судя по всему, молва обо мне бежит впереди меня.
        - Молва о вас? - Хелен выдохнула. - Да будет вам известно, милостивый государь, что все старые девы уже две недели только о вас и говорят. Они просто умирают от нетерпения поскорее вас увидеть! Они думают: неужели эта паршивая овца, получив титул, собирается присоединиться к приличному обществу? Или он решил пренебречь всеми нами?
        Мартин рассмеялся.
        Хелен чувствовала, как смех сотрясает его грудь. Ее вдруг охватило желание протянуть руки и погладить ее, сплошь покрытую твердыми мускулами. Хелен решительно отвергла намерение, снова положив голову Мартину на плечо.
        - Я не охотник до театральных эффектов. - Мартин немного подвинулся, чтобы ей было удобно. - С тех пор как я вернулся в Англию, у меня обнаружилось слишком много дел, которые нужно привести в порядок, чтобы я стал афишировать свое присутствие. Сейчас я возвращаюсь из своего родового поместья. Когда доберусь до Лондона, то, несомненно, присоединюсь ко всем общепринятым развлечениям.
        - Общепринятым развлечениям? - эхом вторила ему Хелен. - Конечно. Могу себе представить.
        - Неужели? - Не в силах сдержаться, Мартин повернулся к ней, но не смог увидеть ее лицо. Хотя он мог представить себе его - зеленые глаза с янтарными искорками под каштановыми бровями идеальной формы, прямой маленький нос и красивые полные губы, словно созданные для поцелуев. - Разве вы знаете, как развлекаются настоящие повесы?
        Хелен с трудом удержалась, чтобы не сказать, что была замужем за одним из них.
        - Более чем достаточно, - ответила она, полагая, что такой ответ вполне соответствует действительности. Она вдруг с удивлением подумала, что за странный разговор они ведут, и тихонько засмеялась. - Мне кажется, я должна обратить ваше внимание, что наша беседа становится совершенно неприличной. - Она произнесла эти слова без смущения и с легким сердцем, что вполне соответствовало ее настроению. Хелен прекрасно отдавала себе отчет в том, что сложившаяся ситуация выглядит в высшей степени неприличной, и тем не менее она казалась ей совершенно естественной и доставляла очевидное удовольствие.
        С тихим вздохом Хелен пошевелилась, уютно устроившись рядом с ним.
        Мартин стиснул зубы, стараясь не реагировать. Тихий смех, который он назвал бы смехом сирены, сорвался с ее губ.
        - Я вдруг подумала, что ускользнула из рук одного фата, чтобы провести ночь в объятиях самого знаменитого ловеласа, которого когда-либо рождал Лондон. Возможно, из всего этого следует какая-нибудь мораль. - Она снова засмеялась и, к глубочайшему изумлению Мартина, заснула невинным сном младенца.
        Мартин лежал неподвижно, глядя на грубые потолочные балки у себя над головой. Признание в том, что ей знакомы нравы повес и их забавы, показалось ему очень странным. Странным и интригующим. Прежде чем его воображение, так и рвавшееся на волю, завело его слишком далеко, Мартин решил отложить обдумывание этого странного заявления до лучших времен.
        Он сосредоточил все свои усилия на том, чтобы заснуть. Сначала он попытался сделать вид, что никакой женщины рядом нет. Это оказалось невыполнимым. Потом попробовал думать о своей бывшей любовнице, мулатке Эрике. Это тоже не сработало. Каким-то непонятным образом темные кудри Эрики и ее кофейного цвета кожа обернулись золотыми локонами и соблазнительными изгибами белого тела. Вместо маленькой с темными сосками груди Эрики перед глазами Мартина возникли более полные белые груди с едва различимыми розоватыми ореолами вокруг сосков. Его опытному глазу ничего не стоило дорисовать то, что скрывало шелковое платье, и этот образ стал настоящей пыткой для его сознания. В конце концов, поклявшись во что бы то ни стало узнать имя прекрасной Юноны и уложить ее в постель, как только она будет возвращена в свой дом и больше не будет находиться под его опекой, Мартин заставил себя не думать ни о чем.
        Еще через час ему удалось забыться беспокойным сном.


        Глава 3
        Ранний солнечный луч вернул Мартина из забытья. К счастью, он открыл глаза, прежде чем успел пошевельнуться, что случалось с ним не часто. То, что он увидел, удержало его от инстинктивного движения в сторону теплого тела, лежавшего в его объятиях. Сдержав рвавшиеся с губ проклятия, Мартин высвободился из шелкового плена рук Хелен и поспешил как можно скорее спуститься вниз.
        Проверив лошадей, он вышел на улицу. Небо разъяснилось, воздух был чист и свеж. Гроза напоила землю, и теперь светило яркое солнце. Хороший день для того, чтобы продолжить путешествие. Мартин размял ноги и уже собирался вернуться в сарай, чтобы разбудить свою компаньонку по этому приключению, когда вдруг вспомнил о состоянии дорог.
        Всего несколько шагов по проселку заставили его пересмотреть свои планы. Привыкнув ездить по гравию или по большим дорогам с твердым покрытием, Мартин забыл, что они находятся на сельском проселке, мало чем отличающемся от тех, по которым перегоняли стада. Проселок, ведущий от сарая до большой дороги, превратился в болото, да и сама дорога выглядела немногим лучше. Более близкое обследование той части, которую он мог видеть, показало, что потребуется несколько часов, прежде чем она снова станет проезжей.
        Оставалось лишь ждать. Мартин вернулся в сарай.
        Он поднялся на сеновал и обнаружил, что прекрасная Юнона еще спит. Утреннее солнце, пробивавшееся через чердачное окно, позолотило ее локоны. Во сне ее губы слегка приоткрылись, дыхание стало поверхностным. Нежный румянец окрасил прекрасное лицо. Женщина показалась Мартину богиней, созданной из мрамора и золота. Он долго и пристально рассматривал видение, вбирая в себя черты ее лица, изгиб бровей и теплый блеск полных губ. К счастью, все остальное скрывалось в складках дорожного одеяла.
        Кто она? Мартин осторожно спустился по лестнице. Пусть спит. После грозы ей нужно отдохнуть.
        Снова ступив на твердую землю, Мартин потер лицо руками. По правде сказать, он тоже мог бы уделить сну еще несколько часов. Однако он понимал, что не сможет заснуть на сене рядом с прекрасной Юноной.

        Когда Хелен проснулась, утро было уже в самом разгаре. Она минуту лежала в недоумении, не понимая, где находится, прежде чем воспоминания о событиях предшествующего вечера полностью вернули ее к реальности.
        Хелен была на сеновале одна. Она резко села. Потом откуда-то издалека до нее донесся приглушенный голос. В следующую секунду она сообразила, что это Мартин на улице разговаривает с лошадьми. Хелен торопливо вылезла из-под дорожного одеяла. Аккуратно свернула и положила вместе с шинелью на край сеновала, рядом с лестницей. Потом, бросив последний взгляд, чтобы убедиться, что Мартин все еще на улице, она задрала юбки до колен и быстро спустилась вниз.
        С облегчением коснувшись земли, Хелен опустила вниз юбки, безуспешно пытаясь разгладить мятые складки. Она вытащила из волос пучок соломы и поморщилась от мысли о том, как выглядит. Рядом с лестницей стояло ведро чистой воды, на краю которого висел льняной носовой платок. Хелен вымыла руки и ополоснула лицо. Она как раз вытирала его, когда услышала сзади шаги своего спасителя.
        - А-а! Прекрасная Юнона проснулась. Я как раз собирался будить вас.
        Хелен обернулась. При дневном свете красота ее спасителя оказалась еще более совершенной, чем при свете лампы. Широкие плечи выглядели еще шире, высокий рост тоже не был плодом ее фантазий. Ничего удивительного, что это заставило Хелен почувствовать себя маленькой и слабой. Орлиный профиль казался немного резким, хотя такое впечатление, возможно, создавалось из-за загара. Хелен моргнула и тут осознала, что серые глаза Мартина с усмешкой разглядывают ее. Она взмолилась, чтобы он не заметил, как она покраснела:
        - Прошу прощения. Вы должны были разбудить меня пораньше.
        - Это ни к чему.
        Мартин протянул руку за упряжью, которую оставил на стенке стойла. Еще вчера он подумал, какого цвета будут ее глаза при свете дня. Два озера из янтаря и прозрачной зелени, подсвеченной золотом. Мартин возблагодарил судьбу, что не разглядел ее до того, как ему пришлось провести рядом с ней ночь. Румянец, вспыхнувший на ее щеках, подсказывал, что она испытывает очень похожие чувства. Он улыбнулся и испытал облегчение, когда Хелен улыбнулась в ответ.
        - Дороги немного просохли, и мы можем попытаться проехать.
        Хелен последовала за Мартином на улицу и остановилась, чтобы вдохнуть свежего утреннего воздуха. Она увидела, как тот борется, пытаясь запрячь отдохнувших лошадей, и пошла вперед, чтобы помочь. Хелен двигалась ровным шагом, чтобы еще больше не испугать и без того взвинченных животных. Взяв под уздцы одну лошадь, она принялась тихим голосом бормотать нежности и поглаживать ее бархатный нос.
        Мартин одобрительно кивнул ей. Совместными усилиями они успешно запрягли коляску.
        Не выпуская из рук поводьев, он подошел к Хелен, намереваясь поднять ее и посадить на сиденье.
        - Э-э… Я оставила вашу шинель и одеяло на сеновале, - вдруг выпалила она, надеясь, что он не заметит, как она покраснела. От одной мысли, что он снова прикоснется к ней, Хелен охватила паника. Понаблюдав за ним последние десять минут, она не могла понять, как у нее хватило мужества пережить эту ночь.
        Черные брови поползли вверх, серые глаза задумчиво остановились на ее лице. Мартин протянул ей поводья:
        - Я принесу их. Стойте спокойно и не двигайтесь.
        Мартин вернулся через две минуты, которые стали для Хелен тяжелым испытанием. Он положил одеяло и шинель под сиденье, а потом протянул руку за поводьями. Хелен передала их. В следующий миг его руки сомкнулись у нее на талии, и она на секунду оказалась в невесомости, прежде чем аккуратно опуститься на сиденье.
        Делая вид, что поглощена складками юбки, Хелен думала о том, насколько волнующими оказались для нее все эти новые переживания. Она не могла точно определить, что испытывала каждый раз, когда он прикасался к ней. Но у нее не возникало никаких сомнений в том, что это нечто совершенно неприличное. И очень приятное. И, похоже, вызывающее привыкание. Несомненно, это был один из тех трюков, к которым прибегали опытные волокиты, чтобы порабощать восприимчивых женщин. Хотя нельзя сказать, чтобы ее бывший муж обладал этой способностью. Впрочем, потом, отдавая ему должное, Хелен изменила к нему отношение. Артур никогда не уделял ей, застенчивой шестнадцатилетней девочке, на которой женился ради приданого, много времени. Он неделями пропадал в обществе опытных куртизанок. И все же ни один из тех воздыхателей, которые появились у нее с тех пор, как она снова стала вращаться в обществе, не производил на нее такого впечатления, как Мартин Уиллисден.
        Коляска пришла в движение. Взгляд Хелен упал на его руки, на длинные сильные пальцы, державшие поводья. Его ловкость еще усиливала впечатление очевидной мужской искушенности - той искушенности, которая светилась в мерцающей глубине этих серых глаз. Какой бы она ни была и откуда бы ни проистекала, ее следовало опасаться. Хелен не должна была забывать об этом.
        Солнечный луч упал ей на лицо. Хелен подняла голову, вдыхая свежий аромат омытой дождем зелени. Ее молчаливая отповедь самой себе безусловно пришлась очень кстати. Как ни старалась, Хелен не могла воспринимать угрозу со стороны Мартина серьезно. Это было приключение. Первое за многие годы. Даже осознавая, что это необходимо, Хелен не хотела ограничивать себя жесткими рамками, чтобы не испортить удовольствие. В конце концов, ситуация сложилась из ряда вон, и всякие условности и светская щепетильность неизбежно отходили на второй план. Так почему ей не насладиться свободой, предоставленной моментом?
        - Нам надо добраться до Илчестера к позднему завтраку.
        Хелен подумала, что лучше бы он не упоминал о еде. Исполнившись решимостью не позволять себе думать о своем пустом желудке, она попыталась найти какую-нибудь безобидную тему для разговора.
        - Вы говорили, что ездили в свое фамильное поместье. Оно где-то здесь поблизости?
        - По другую сторону от Таунтона.
        - Вас ведь довольно долго не было, верно? Многое здесь изменилось?
        Мартин поморщился:
        - К несчастью, тринадцать лет неудачного управления имением дают о себе знать. - Тишина, последовавшая за этими словами, предполагала, что он не в состоянии скрыть злость, вызванную этим фактом. Чтобы смягчить впечатление от сказанного, Мартин продолжил: - В доме живет моя мать, но уже несколько лет, как она стала инвалидом. Моя невестка исполняет при ней роль компаньонки, но, к сожалению, она так беспомощна, что оказалась не в состоянии даже убрать пыль после того, как прислуга разбежалась.
        - Разбежалась? - Глаза прекрасной Юноны смотрели удивленно и недоверчиво.
        Мартин неохотно усмехнулся.
        - Боюсь, что, за исключением покоев моей матери, дом практически необитаем. Поэтому-то мне приходится так спешно возвращаться в Лондон. - Мысль о том, что, если бы не это обстоятельство, он не имел бы чести спасти прекрасную Юнону, заставила Мартина смотреть на неурядицы в Эрмитаже менее придирчиво. Размышляя о нем более спокойно, что ему давно следовало сделать, он пожал плечами. - Нельзя сказать, чтобы дом сильно пострадал. На вид он еще достаточно крепок. В моем городском доме трудится артель декораторов. Когда они закончат, я отправлю их в Эрмитаж.
        Заинтригованная его отсутствующим взглядом, Хелен осторожно спросила:
        - Расскажите, какой он.
        Мартин усмехнулся. Устремив взгляд на лошадей и неровности дороги, он вкратце описал Эрмитаж, но не таким, каким он увидел его, а таким, каким помнил.
        - Во времена моего отца в доме царило веселье, - закончил он. - Я помню, что он постоянно был полон гостей. Надеюсь, что теперь, когда я вернулся, мне удастся восстановить его в прежнем виде.
        Хелен внимательно слушала его, пораженная страстными нотами, звеневшими в его низком голосе.
        - Это ваше любимое поместье? - спросила она, пытаясь понять причину.
        Мартин задумался над ее вопросом, стараясь подобрать слова, способные выразить то, что он чувствовал.
        - Я думаю, это то место, которое я мог бы назвать своим домом. Место, тесно связанное с моим отцом. И с самыми счастливыми воспоминаниями.
        Тон, которым он произнес последнюю фразу, исключал дальнейшие расспросы. Хелен размышляла о том немногом, что она знает о новом графе Мертоне, и пришла к выводу, что этого явно недостаточно. Хелен знала, что он уезжал из Англии. Но куда и почему, она понятия не имела. Она слышала неопределенные пересуды о каком-то скандале в его прошлом, но, судя по нетерпению, охватившему хозяек светских салонов, они, очевидно, не считали его настолько существенным, чтобы отлучить новоявленного графа от своих балов и обедов.
        Во все время разговора голову Мартина занимала его загадочная спутница. Прекрасная Юнона была не слишком юной, но и не старой. Его опытный глаз дал бы ей около двадцати пяти. Но казалось странным отсутствие кольца на ее левой руке. Она была, несомненно, красива и привлекательна во всех отношениях, к тому же принадлежала к узкому кругу избранных, которых приглашали в Чэтем-Хаус. Предположение о том, что она относится к дамам иного сорта, следовало отбросить даже не рассматривая. Его имя оказалось ей знакомо, что говорило о ее достаточно знатном происхождении. И все-таки прекрасная Юнона оставалась для него загадкой.
        - А теперь, - сказал Мартин, нарушив их взаимное молчание, - нам надо подумать о том, как наилучшим образом вернуть вас домой. - Он взглянул ей в лицо. - Одно слово, и я доставлю вас к самым дверям. - Совершенно непроизвольно его голос сделался на несколько тонов ниже, что, несомненно, говорило о том, какое сильное воздействие она на него оказывает.
        - Не думаю, что это было бы разумно, - отозвалась Хелен, стараясь сдержать свои чувства, вызванные его голосом. Хелен не сомневалась, что он нарочно дразнит ее.
        - Может быть, и нет. Когда-то я надеялся, что Лондон хотя бы немного поумерит строгость своих нравов, но, похоже, за прошедшие годы эта надежда обратилась в прах. - Мартин улыбнулся, глядя в ее большие глаза и стараясь придать своему лицу как можно более невинное выражение. - Тогда что?
        Хелен прищурилась и пристально посмотрела на него:
        - Я полагаю, милорд, что человеку с вашей репутацией не составит труда преодолеть столь незначительное препятствие. Если вы немного поразмыслите, уверена, вы что-нибудь придумаете.
        Это намеренно рискованное заявление провоцировало столь же дерзкий ответ. Серые глаза предупреждающе вспыхнули.
        - Моя дорогая, боюсь, если бы вы лучше изучили мою репутацию, то обнаружили бы, что я никогда не мог похвастаться уважением к общепринятым правилам.
        Осознав свою ошибку, Хелен снова отступила на стезю невинности. Было очень глупо с ее стороны давать этому повесе слишком много воли.
        - Вы действительно не знаете? Должна признаться, я была уверена в обратном.
        Какое-то мгновение серые глаза с подозрением вглядывались в нее. Затем их выражение немного изменилось. Хелен почувствовала, что время остановилось и весь окружающий мир растворился в тумане. Все ее чувства заполнил он и эти серые глаза. Потом его губы слегка изогнулись в насмешливой улыбке, и он отвел взгляд.
        - Как вы заметили, прекрасная Юнона, мой опыт весьма обширен. - Мартин снова бросил взгляд в ее сторону, заметив, что она немного нахмурилась. - Возможно, будет лучше, если мы остановимся в какой-нибудь небольшой гостинице на подъезде к Хаунслоу. Там я смог бы нанять вам экипаж и провожатых. - Увидев, что она по-прежнему хмурится, он улыбнулся. - Адрес вы можете сообщить кучеру, когда доедете до Лондона.
        - Да, - ответила Хелен, стараясь не показать, что его серые глаза, похоже, обладали над ней какой-то властью. На мгновение она словно оцепенела, лишилась воли и полностью подчинилась ему. И это чувство оказалось весьма приятным. - Я думаю, мы так и сделаем.
        Ее вынужденное согласие вызвало у Мартина усмешку, но он тут же сжал губы. Какая податливая и удивительно невинная богиня. Его и без того заметный интерес к ней возрастал с каждой минутой.
        - Нам надо добраться в Хаунслоу до темноты, - сказал он, чтобы исключить какие-либо сомнения.
        Они ехали в тишине. Мартин обдумывал, как узнать ее имя. Хелен думала о нем. Она, безусловно, никогда в жизни не встречала такого красивого мужчину. И это касалось не только его не вызывавших сомнений физических достоинств. Ее восхищали его манеры, звуки его низкого голоса, а также огонь, который вспыхивал в его серых глазах.
        - Много ли времени вы проводите в деревне, прекрасная дева?
        Этот вопрос вернул Хелен к реальности.
        - Я часто бываю… - Она вдруг замолчала. Потом осторожно продолжила: - В гостях у друзей.
        - А-а.
        Взгляд, который как бы невзначай остановился на ее лице, укрепил ее подозрения. Он пытался выведать о ней больше.
        - Значит, большую часть года вы проводите в Лондоне?
        - Больше, чем в гостях.
        Беседа быстро скатилась к игре в вопросы и ответы. Мартин пытался по крупицам собрать сведения, а Хелен, вежливо отвечая на его расспросы, старательно избегала всего, что могло пролить свет на ее инкогнито.
        - Вы бываете в опере?
        - В сезон.
        - Сидите в ложах ваших друзей?
        Хелен бросила на него надменный взгляд:
        - У меня своя ложа.
        - Тогда я непременно увижу вас там. - Мартин улыбнулся, радуясь, что она пропустила удар.
        Осознав свою оплошность, Хелен не оставалось ничего другого, как, наклонив голову, любезно произнести:
        - Ко мне часто присоединяется графиня Ливен. Думаю, она будет очень рада познакомиться с вами.
        - О! - Обескураженный упоминанием имени самой суровой из дам-патронесс клуба «Олмак», Мартин заметно огорчился. Потом его лицо просветлело. - Это же прекрасно. Я смогу испросить у нее позволения прийти в «Олмак», чтобы станцевать вальс. С вами.
        Хелен на минуту задумалась, а потом рассмеялась. Вид Мартина Уиллисдена, который, словно волк среди ягнят, крадется в эту святая святых, вселяя ужас в сердца всех овец-матерей, показался ей на редкость привлекательным.
        Теперь настала очередь Мартина бросить надменный взгляд.
        - Думаете, я не смогу?
        Хелен вдруг почувствовала прилив жара и поняла, что тонет в сером бархате его глаз. Она быстро отвела взгляд и уставилась вперед:
        - Я бы ни за что не подумала, что вас могут привлечь тихие радости этой ярмарки невест.
        - Они меня и не привлекают. Только надежда на величайшее из всех земных удовольствий может привести меня к ее порогу.
        Хелен решила не делать попыток продолжить эту игру. Она притворилась, что увлечена рассматриванием окрестного пейзажа.
        Мартин, лениво улыбнувшись, перевел взгляд на лошадей. Он не мог припомнить, чтобы получасовая беседа с женщиной когда-нибудь доставляла ему такое удовольствие. Собственно говоря, Мартин вообще не мог припомнить, чтобы удостаивал какую-нибудь другую женщину своей получасовой беседой. Прекрасная Юнона стала для него откровением. Она обладала живым и находчивым умом. Она выглядела непорочной, хотя те сведения, которые Мартину удалось выудить, подтверждали его предположение о том, что в свете она занимала положение, обыкновенно присущее взрослым дамам. Или вдовам.
        С этой мыслью он позволил себе оценивающе скользнуть глазами по соблазнительной фигуре своей спутницы. Почувствовав на себе его взгляд, она подняла глаза. На ее розовых губах появилась немного нервная улыбка.
        Хелен заметила, как хищно сверкнули его серые глаза, и безошибочно определила их посыл. Приняв вид, исполненный гордого достоинства, она подняла брови дугой, давая понять, что готова и дальше держать оборону в их словесной баталии. Однако сидевший рядом с ней Мартин лишь соблазнительно улыбнулся, сосредоточив все свое внимание на лошадях. Хелен отвела взгляд в сторону, и у нее на губах невольно появилась улыбка. Так свободно говорить с отъявленным повесой, не чувствуя себя стесненной общепринятыми рамками, и в то же время ощущать себя защищенной от любых физических последствий тем, что обе его руки были заняты поводьями, - все это вызывало в ней совершенно неприличное возбуждение. Оно было восхитительно пугающим, но в данном случае совершенно безопасным. Хелен поняла это уже много часов назад. В эту игру она могла играть совершенно безнаказанно. Она находилась под его защитой и инстинктивно понимала, что он почитает это за честь. Пока она находится под его покровительством, он ей не опасен.
        Но потом? Да поможет ей Господь.
        Впрочем, конечно, никакого «потом» не будет. Хелен заглушила невольный вздох. Будущее каждого из них определено. Стоит ему добраться до Лондона, как он станет центром притяжения для всех мамаш, обремененных незамужними дочерьми. И не напрасно. Он титулован, богат и безумно хорош собой. Их дражайшие дочки вывернутся наизнанку, лишь бы привлечь к себе эти серые глаза. И он, неизбежно, выберет одну из них себе в жены. Какую-нибудь послушную мисс с хорошим приданым и незапятнанной репутацией. Вдова, не располагающая значительной собственностью, с сомнительным с точки зрения света замужеством в прошлом, - незавидное приобретение.
        Хелен внутренне одернула себя. Реальная жизнь начнется в Лондоне. Нет никакой надобности омрачать это приключение унылыми предсказаниями. Она попыталась представить себе, как Мартин Уиллисден ухаживает за какой-нибудь миленькой молодой особой. Честно говоря, картинка получалась неубедительной. Хелен с трудом могла поверить в то, что мужчина со вкусами, которые он достаточно ярко продемонстрировал во время их словесной игры, мог удовольствоваться женитьбой на юной особе. Скорее уж он похож на тех, кто заводит на стороне любовницу, а то и двух. И не ей судить его. Ее муж делал то же самое с ее благословения. Правда, если бы ее мужем был Мартин Уиллисден, он вряд ли мог бы рассчитывать на это.
        Сделав над собой усилие, Хелен направила мысли в иное русло. Он хотел узнать ее имя. Хелен могла бы назвать его, но анонимность приятно ласкала ее сознание. Кроме того, она подумала, что как только он окажется в Лондоне и узнает, кто она такая, то сразу же поймет, насколько неуместным выглядит их знакомство, в невинность которого не поверит ни одна живая душа. К тому же, если она откажется назвать ему свое имя, он не будет чувствовать себя обязанным узнавать ее при встрече. И потом, многие мужчины полагают, что вдовы подходят лишь для забавы. Хелен не могла даже подумать о том, что Мартин сочтет ее возможной кандидаткой для своих внебрачных развлечений. В конце концов она решила, что ему нет нужды знать ее имя.
        Мартин с любопытством думал, что за мысли владеют его притихшей богиней. Однако тихое утро навевало такой покой, что он не решился прервать ее раздумий. Да, он не узнал ее имени, но был уверен, что сможет отыскать ее в столице. Несмотря на то что Лондон кишел самыми разнообразными людьми, в самые уважаемые дома могли ступить лишь немногие. Он легко сможет выследить свою мраморно-золотую богиню.
        Дорога стала шире, а потом нырнула вниз. Впереди блеснула река. Погруженный в размышления о предстоящем удовольствии вальсировать с прекрасной Юноной, Мартин машинально направил лошадей на мелководье, умерив их шаг.
        Копыта лошадей стукнули о каменистую поверхность противоположного берега. Они замедлили ход, затем наклонились вперед и натянули поводья. Колеса коляски тут же застряли, тряхнув седоков с такой силой, что они сразу же осознали всю тяжесть своего положения.
        Хелен ухватилась за бортик сиденья и, широко раскрыв глаза, повернулась к своему спасителю, не успевшему удержать сорвавшееся с языка междометие.
        Мартин обреченно закрыл глаза. Он забыл, что брод через небольшие речки зачастую оставляли немощеным. Сильный дождь намыл в речку много грязи, и колеса погрузились в нее дюймов на шесть.
        С тяжелым вздохом Мартин открыл глаза:
        - Мы застряли.
        Хелен посмотрела на бурлящий вокруг них поток.
        - Да, - вежливо согласилась она.
        Мартин бросил на нее предостерегающий взгляд и, поморщившись, огляделся по сторонам. Вокруг них, никем не потревоженные, простирались леса и поля.
        Над деревьями не поднималось ни единого дымка, свидетельствующего о присутствии в этих местах человеческого жилья. Память подсказывала Мартину, что до лондонской дороги оставалось еще несколько миль.
        Он со стоном натянул поводья.
        - Мне придется спуститься, чтобы поискать камни. Как вы думаете, вы сможете подержать лошадей?
        Лицо Хелен озарила озорная улыбка.
        - Я считала, что даже самый отъявленный нарушитель правил никогда не доверит своих лошадей обыкновенной женщине.
        Мартин скорчил гримасу:
        - Я бы и не доверил. Эти черти почувствуют отсутствие хозяина, и не успею я подложить камни, как они рванут вперед. - Он посмотрел в ее большие зеленые глаза. - Им нужно чувствовать, что кто-то держит поводья, а вы, кажется, умеете обходиться с лошадьми.
        Хелен протянула руки за поводьями.
        - Умею. Но если вы вспугнете их, когда будете подкладывать камни, я умчусь вперед и предоставлю вас вашей судьбе. Так что будьте внимательны!
        Мартин посмеялся над ее мелодраматическим тоном и отпустил поводья. Он осторожно встал и, сняв сюртук, положил его на сиденье, прежде чем спрыгнуть вниз. Вода доходила ему выше щиколоток. С сожалением взглянув на свои блестящие сапоги, Мартин направился к берегу и занялся поиском камней, которые можно было бы подложить под колеса.
        Хелен наблюдала за ним, придерживая вожжи обеими руками. Время от времени она ощущала их легкое подрагивание, когда лошади, оправдывая ожидания своего хозяина, проверяли, не отпустили ли их на свободу. Им, очевидно, не нравилось это вынужденное стояние. Время шло, и Хелен передалось их нетерпение. В поисках камней Мартин уходил все дальше и дальше.
        Хелен потеряла счет времени, но предполагала, что сейчас около полудня. Сколько им ехать до Лондона?
        Потом она успокоилась, оставив в стороне все опасения. Все будет хорошо. Ей не о чем волноваться, обо всем позаботится судьба.
        Окончательно успокоившись, Хелен начала тихонько напевать, а потом, когда Мартин исчез выше по реке, ее голос стал громче.
        Возвращаясь назад с камнями, Мартин услышал веселый напев. Он ненадолго остановился там, где она не могла его видеть. Ее нежное контральто обволакивало его, позволяя волнам мелодии проникнуть в глубь сознания. Звуки ласкали его, как нежное прикосновение. Усмехнувшись, Мартин двинулся вперед. Песнь сирены, иначе не назовешь, подумал он.
        Хелен внимательно следила, когда он появится снова, и, когда Мартин вопросительно поднял брови, она в ответ подняла свои и, вздернув подбородок, перестала петь.
        Широко улыбаясь, Мартин постарался как можно лучше разместить камни под коляской и направился за остальными. По правде сказать, стойкость прекрасной Юноны казалась ему поразительной. А ведь он мог поклясться, что знает о женщинах все. Однако эта женщина не стала ныть из-за задержки в дороге или капризничать по поводу возможных последствий поездки. Последствий, которых ни он, ни она не могли избежать.
        Еще три похода туда и обратно, и камней набралось достаточно, чтобы попытаться вырваться из вязкого плена. Упершись руками в бока, Мартин встал рядом с коляской и посмотрел вверх на свою помощницу:
        - Мне придется подтолкнуть коляску сзади. Вы сможете удержать лошадей, когда они выберутся на берег?
        Его удостоили взглядом, исполненным высокомерного снисхождения.
        - Конечно, - ответила Хелен. Затем, спустившись с горних высот, поинтересовалась: - Вы думаете, они рванут с места?
        Мартин с легкой усмешкой покачал головой:
        - Нет, если вы будете держать поводья накоротке. - Он обошел коляску сзади. - Когда я скажу, слегка стегните их.
        Замерев в напряженном нетерпении, Хелен послушно дождалась его команды и щелкнула поводьями. Лошади напряглись, и коляска медленно двинулась, колеса коснулись твердой земли, и она выехала из воды. Лошади сильно тянули вперед. Преодолевая внезапно охвативший ее страх перед могучими животными, натянувшими поводья, Хелен решительно потянула назад, стараясь удержать их. Она воспользовалась тормозом, чтобы зафиксировать колеса, и коляску немного занесло.
        Но тут рядом с ней появился Мартин, забравший поводья из ее внезапно ослабевших рук.
        - Молодец, девочка!
        От этого одобрительного замечания ей стало тепло, а под взглядом его сверкнувших глаз - еще теплее. Хелен с досадой почувствовала, что краснеет. Ее охватила внезапная слабость, похожая не на обморок, а скорее на приступ истомы. Она подвинулась на сиденье, освобождая для него место, и с особой остротой ощутила тепло его большого, сильного тела.
        На ее счастье, Мартин, видимо, был так доволен, что они могут без промедления продолжить свой путь, что предоставил ей возможность спокойно наводить порядок в своих навязчивых мыслях. Но если сама Хелен с трудом понимала, что происходит, то Мартин Уиллисден относился к тем, кто мог с легкостью распознать ее тревогу. Сейчас она могла быть уверена в своей безопасности, но ей не хотелось угодить в ловушку в будущем.
        Мартин изо всех сил старался все свое внимание обратить на управление экипажем. До лондонской дороги они добрались без происшествий, и вскоре коляска уже катилась с отменной скоростью. Тем не менее было уже больше двух часов, когда, смирившись с неизбежным, Мартин повернул во двор трактира «Лягушка и утка» в Винкэнтоне.
        Обернувшись, он с улыбкой взглянул в вопрошающие глаза Юноны:
        - Ланч. Как хотите, но я должен поесть, даже если вы, будучи светской дамой, не испытываете голода.
        Глаза Хелен раскрылись немного шире.
        - Моя светскость не простирается так далеко.
        Мартин со смехом соскочил вниз. Он протянул руки, чтобы спустить прекрасную Юнону на землю, уловив в ней легкое смущение. Стараясь не суетиться, Хелен подвинулась ближе к краю сиденья и позволила ему обхватить себя за талию.
        Она снова ощутила возбуждение, но, сделав все возможное, чтобы не показать это, приняла предложенную помощь. Мартин довел ее до двери в трактир, потом остановился и пропустил вперед. Не успела Хелен войти внутрь, как старший лакей, взглядом приказав конюхам позаботиться о лошадях, подскочил к Мартину, ожидая приказаний.
        Хелен в одиночестве переступила порог, мысленно порадовавшись сумеречной прохладе, царившей внутри. Она чувствовала, что охвачена жаром. Дверь вела прямиком в обеденный зал - большое уютное помещение с низким потолком и большим камином. На шум, раздавшийся снаружи, из своих покоев, располагавшихся в противоположном конце, вышел хозяин. Увидев Хелен, он остановился и вытаращил глаза. Тут Хелен заметила, что остальные посетители - человек шесть, все мужчины - тоже замерли. На лице хозяина расплылась неприятная плотоядная ухмылка, слабым эхом отразившаяся на лицах его клиентов.
        Внезапно осознав, как она выглядит и какое впечатление может произвести на хозяина, Хелен встрепенулась, готовая защищать свое достоинство.
        Однако такой необходимости не возникло. Вошедший в комнату Мартин встал рядом с ней. Одного его многозначительного взгляда оказалось достаточно, чтобы рассеять все сомнения, которые могли возникнуть у обитателей «Лягушки и утки». Мартин сердито взглянул на трактирщика:
        - Хозяин, мне нужна отдельная комната, где моя жена чувствовала бы себя спокойно.
        Этот приказ, произнесенный рокочущим басом, так быстро стер ухмылку с лица трактирщика, что тот не успел придать своему побледневшему лицу совсем никакого выражения.
        Жена? Хелен не знала, как ей реагировать. Наконец, накрыв левой ладонью правую руку, она подняла вверх подбородок и посмотрела на трактирщика сверху вниз, что ей удалось сделать без труда, поскольку ростом он был ниже ее. Мужчина согнулся в подобострастном поклоне:
        - Да, милорд! Конечно, милорд! Не соизволит ли мадам пройти сюда?
        Беспрерывно кланяясь, он отвел их в небольшую чистенькую гостиную. Пока Мартин заказывал еду, Хелен с благодарным вздохом опустилась в мягкое кресло у камина, упорно стараясь не смотреть в зеркало, висевшее над каминной полкой. Она плохо себе представляла, как выглядит, но, понимая, что ничего не может исправить, старалась об этом не думать.
        Мартин слышал ее вздох. Он взглянул на нее, потом обратился к хозяину:
        - У нас произошла неприятность с каретой. Слуги с багажом отстали. - Он повернулся к усталой Юноне и более громким голосом произнес: - Дорогая, может быть, вы хотели бы немного привести себя в порядок наверху?
        Хелен удивленно моргнула, но тут же согласилась. Ее отвели в маленькую спальню и снабдили горячей водой. Хелен смыла дорожную пыль с лица и рук, а потом решилась осмотреть, насколько сильно пострадал ее внешний вид в результате того, что с ней приключилось. Все оказалось не так плохо, как она ожидала. Ее блестящие глаза смотрели ясно, щеки разрумянились от ветра. Очевидно, путешествие по сельской местности в компании Мартина Уиллисдена пошло ей на пользу. В довершение всего Хелен распустила волосы и причесала их по-другому, убрав локоны в простой пучок. Абрикосовый шелк ее платья измялся, но исправить это было невозможно. Хелен могла разве что встряхнуть и расправить юбки.
        Вернувшись в гостиную, она обнаружила, что еда уже стоит на столе. Мартин встал и с улыбкой подвинул ей стул:
        - Вина?
        Хелен кивнула, и он наполнил ее бокал. Затем, не отвлекаясь попусту, они принялись поглощать стоявшую перед ними пищу.
        Наконец насытившись, Мартин откинулся на стуле и, отложив размышления о стоявших перед ними проблемах, стал с удовольствием потягивать вино, спокойно наблюдая за прекрасной Юноной. Его взгляд скользил по ее великолепной фигуре. На ум просились слова «роскошная», «пышная». И еще «цветущая», «соблазнительная» и другие, менее пристойные эпитеты. Он поспешил спрятать улыбку за своим бокалом.
        - Мы ведь не доберемся сегодня до Лондона?
        Этот вопрос привлек взгляд Мартина к ее губам. Полные, красиво очерченные, сейчас они были испачканы сливовым соком. Мартин вдруг ощутил сильнейшее желание попробовать их на вкус. Он решительно переключился на обдумывание того, о чем она спрашивала, и, подняв взгляд выше, встретился с ее зелеными глазами, озабоченно смотревшими на него.
        - Нет, - с ободряющей улыбкой ответил Мартин.
        Хелен почувствовала себя вправе проигнорировать его улыбку. Он сказал «нет» и улыбнулся. Разве он мог понять, какая паника скрывалась под личиной ее твердой решимости?
        Судя по всему, Мартин это понимал, потому что дальше продолжил более серьезно:
        - Мы потеряли слишком много времени на реке. И даже если я буду гнать лошадей всю ночь, это нас не спасет, потому что я не считаю, что наше прибытие в Лондон на рассвете улучшит сложившуюся ситуацию.
        Хелен нахмурилась, вынужденная признать его правоту. Он не сможет нанять для нее экипаж, если они будут проезжать через Хаунслоу ночью.
        - Но в случае если бы смог, даже наняв для вас экипаж, я не позволю вам ехать ночью одной. Этого не будет.
        Хелен нахмурилась еще сильнее. Она открыла рот и произнесла:
        - Даже с провожатыми?
        Произнеся это, она взглянула на него. Однако взгляд Мартина и его крепко стиснутая челюсть говорили о том, что никакие возражения не способны его поколебать. Кроме того, если быть честной, Хелен совсем не хотелось провести ночь в дорожной тряске, со страхом моля Бога, чтобы не попасть в лапы разбойников.
        - Что дальше? - спросила она как можно более рассудительным тоном.
        Наградой ей послужила такая ослепительная улыбка, от которой у нее буквально захватило дух.
        - Я тут подумал… - неуверенно начал Мартин, не зная, как будет воспринят его план. - Что, если нам подыскать гостиницу, где нас не знают, и провести там ночь?
        Хелен задумалась о его предложении. Другого варианта она не видела. Взяв салфетку, чтобы вытереть губы, она посмотрела Мартину в глаза:
        - А как мы объясним нашу двусмысленную ситуацию… отсутствие слуг и багажа?
        Уже задавая вопрос, Хелен поняла, что знает ответ. Восхитительно безнравственный. Однако, рассудив, что это часть приключения, Хелен решила отнестись к этому снисходительно.
        Довольный молчаливым согласием Юноны, Мартин успокоился.
        - Мы можем рассказать ту же историю, которую я поведал нашему хозяину, - что у нас сломалась карета и слуги с багажом отстали.
        Хелен кивнула, хотя его предложение по-прежнему вызывало у нее некоторое беспокойство. Он собирается сказать, что они муж с женой?
        - Только что вспомнил, - произнес Мартин, снимая с пальца правой руки золотое кольцо-печатку. - Будет лучше, если вы на время наденете это. - Он протянул тяжелое кольцо и положил ей на ладонь.
        Хелен опустила глаза. Кольцо еще хранило тепло его руки. Конечно, все будут думать, что они женаты. Она надела кольцо на средний палец левой руки. Удивительно, но, заняв привычное место, это кольцо не вызвало у Хелен никакого ужаса. Напротив, оно странным образом придало ей чувство уверенности и защищенности.
        - Очень хорошо, - сказала она. И тут же, сделав глубокий вдох, поспешила добавить: - Но мы должны взять две раздельные комнаты. - Исполнившись решимости добиться полной ясности в этом вопросе, Хелен с надменным видом подняла глаза.
        - Естественно, - с нажимом ответил Мартин. Без сомнения, так будет безопаснее. Помимо всего прочего, ему нужно было выспаться. Он посмотрел в бесстрастное лицо Юноны, и желание узнать ее настоящее имя стало еще сильнее. Мартин полагал, что, раз уж им предстояло изображать семейную пару, это его желание было вполне оправданным. - Я подумал, дорогая, что, учитывая наши новые отношения, будет резонно, если я узнаю, как вас зовут.
        Поглощенная фантазиями, связанными с этими новыми отношениями, Хелен не сразу нашлась.
        - О! - Она еще раз обдумала ситуацию, взвешивая в уме все за и против. Глядя в это красивое лицо, в эти странные завораживающие глаза, она почувствовала желание сказать ему правду, довериться этому мужчине. Однако на самом пике этого желания явилось предостережение: как он поведет себя потом, когда узнает, кто она. Узнает про ее мужа. Не исключено, что они встретятся. Что он тогда почувствует… Сожаление? Антипатию, которую постарается скрыть? Невыносимо думать, что она может сделать шаг, который разрушит близость, возникшую между ними.
        Взгляд Хелен упал вниз. Она взяла салфетку и стала вертеть ее между пальцами.
        - На самом деле… я… - Слова куда-то ускользали. Как объяснить, что она чувствует?
        Мартин улыбнулся немного криво. Ему хотелось, чтобы она доверилась ему, однако не стоило слишком волновать ее по этому поводу.
        - На самом деле вы считаете, что не стоит этого делать?
        Хелен ответила благодарным взглядом.
        - Просто это приключение, похоже… близится к концу… - добавила она, решившись, по крайней мере, в этом быть правдивой, - и мое поведение будет легче извинить, если я сохраню инкогнито.
        Улыбнувшись шире, Мартин наклонил голову в знак согласия:
        - Хорошо. Но как мне вас называть?
        С легкой улыбкой, которая получилась робкой и не вязалась с ее возрастом, Хелен сказала:
        - Выберите сами. Я уверена, что вы сможете придумать что-нибудь подходящее.
        Ее улыбка едва не сразила Мартина окончательно, несмотря на все усилия, которые он предпринимал, чтобы держать себя в узде. Он думал, что годы сделали его более стойким, однако прекрасная Юнона являла собой соблазн, превосходящий все, с чем ему когда-либо приходилось сталкиваться. Придумать что-нибудь? Да разве она не видит, что его мозг буквально кипит от возбуждения? Впрочем, знай она его мысли, ей вряд ли удалось бы сохранять даже относительное спокойствие, находясь в его обществе. Поэтому Мартину оставалось лишь надеяться, что она не сможет прочесть их на его лице.
        Его выдали глаза. Даже через стол Хелен видела, как их серая глубина подернулась облаком жаркого тумана. Ее тело охватил внезапный жар. Хелен сидела в ожидании, словно зачарованная, и, не смея вздохнуть, старалась не подавать виду. Святые небеса, только бы он не догадался, как велика его власть над ней!
        - Юнона, - произнес Мартин, пытаясь придать голосу приемлемое звучание. - Прекрасная Юнона. - В его улыбке, вырвавшись из-под контроля, отразились все его греховные мысли и непристойные предположения.
        Хелен подняла брови, силясь преодолеть волну жара, нахлынувшую на нее.
        - Я очень сомневаюсь, милорд, что эту параллель можно признать уместной.
        Его улыбка стала еще настойчивей.
        - Совсем наоборот, дорогая. Я нахожу ее очень даже уместной.
        Хелен сделала попытку нахмуриться. Юнона - царица всех богинь. Что она могла против этого возразить?
        - А теперь, когда наше будущее решено, я полагаю, нам пора двинуться в путь. - Мартин встал и потянулся, скрывая свою поспешность за медлительной грацией движений. Он чувствовал, что если не выберется отсюда как можно скорее, вернувшись на относительно безопасное место в коляске, то не сможет ручаться за последствия. Вид прекрасной Юноны лишал его последних сил противостоять своим природным наклонностям. А впереди его ждал еще и ужин с ней наедине. Мартину нужно было собрать все силы.
        Обойдя стол, он помог ей подняться. Положив маленькую ручку на сгиб своего локтя, он повел ее к выходу:
        - Идемте, миледи. Экипаж ждет вас.


        Глава 4
        Для ночлега они выбрали «Колокола» в Холдертоне. Этот маленький городок стоял к югу от Лондона прямо на дороге, и по нему тянулся нескончаемый поток экипажей. Теперь, когда ездить стали быстро, в этом старом трактире редко останавливались, но он по-прежнему был в достаточно хорошем состоянии, чтобы предложить путникам удобный ночлег.
        Оказавшись в приватной гостиной, Хелен оценила ее поблекшую элегантность. Она одобрительно кивнула, стараясь надменным видом придать большую достоверность их обману. Мартин рассказал придуманную ими историю, своим неподдельным высокомерием отметая все возможные сомнения. Лорду и леди Уиллисден предоставили на ночь две комнаты. Хозяин не нашел ничего удивительного в этом требовании, выразив лишь радость по поводу того, что имеет честь принимать их.
        - Моя дорогая женушка приготовит вам ужин, милорд. Сегодня у нас утка и куропатка с желе из ягнячьей ножки. А еще вино и молочный напиток.
        Мартин кивнул с медлительным достоинством:
        - Прекрасно.
        Когда дверь за трактирщиком закрылась, он посмотрел в сторону своей спутницы. В его серых глазах плясали смешинки.
        - Вот так, - сказал он, и от его улыбки каждая частичка ее существа наполнилась теплом, как от огня.
        Почувствовав, как при его приближении в ней усиливается волнение, Хелен отвернулась и протянула к камину озябшие пальцы. Затем подняла руки, чтобы снять с плеч тяжелую шинель Мартина, которую он предложил ей, когда солнце зашло за горизонт. Внезапно он оказался рядом, и его пальцы коснулись ее рук.
        - Позвольте мне.
        Хелен не посмела возразить. Даже если бы потолок рухнул, она не смогла бы пошевелиться. От его нежного движения, совсем простого, но так похожего на ласку, от бархатных нот его низкого голоса у Хелен закружилась голова. Чем дальше, тем сильнее становилось воздействие, которое он оказывал на нее. Боже, как пережить этот вечер?
        Как только он отошел от нее, чтобы положить шинель на стул, Хелен поспешила опуститься в кресло у камина. Она глубоко вдохнула, заставляя себя не отводить глаз, когда он снова повернулся и пристально посмотрел на нее.
        От внимательного взгляда Мартина не укрылось ее очевидное смущение. При других обстоятельствах у нее были бы все основания опасаться, подумал он. Но сейчас ей ничто не угрожало. Или почти не угрожало. Мартин понимал, что она чувствует его влечение, и ее попытки скрыть это возбуждали его еще сильнее. Возбуждали и озадачивали. Очевидно, что прекрасная Юнона - если она вдова - была не из тех, кто с веселой беспечностью дарит свою благосклонность направо и налево.
        Он посмотрел на нее, брови Юноны слегка нахмурились.
        - Почему вы путешествуете без грума?
        Мартин сел в кресло напротив нее и, картинно вытянув ноги, улыбнулся, готовый поддержать беседу на столь невинную тему:
        - Мой грум пал жертвой жестокой простуды. Я оставил его в Эрмитаже.
        - Сколько ферм в вашем поместье?
        - Шесть. Все они сданы в долгосрочную аренду.
        Последовавшие за этим вопросы, которые, как достаточно быстро догадался Мартин, были заданы неспроста, привели их к обсуждению фермерства и управления поместьями. Он заметил, с каким упорством Юнона избегала всего, что связано с городской жизнью и могло бы дать ему дополнительные ключи к разгадке ее имени. В то же время она достаточно откровенно высказывала свое мнение по поводу фермерского труда и проблем, с которыми сталкиваются арендаторы. Знание этих вопросов не могло быть получено ею иначе чем из первых рук, что добавило новых красок к портрету прекрасной Юноны, который постепенно вырисовывался в сознании Мартина. Очевидно, значительную часть жизни она провела в большом и благополучном поместье.
        Легкий стук в дверь возвестил о появлении хозяина.
        - Ваш ужин, милорд. - Он вошел, неся в руках тяжело нагруженный поднос. За ним следовала пышнотелая женщина, которая несла скатерть с салфетками и столовые приборы. Вдвоем они ловко накрыли стол и с поклоном удалились.
        Встав с кресла, Мартин подал ей руку:
        - Приступим?
        Опершись на нее, Хелен на миг замерла, ощутив озноб, пробежавший по всему телу от этого прикосновения. Потом, собравшись с силами, она с царственным видом позволила Мартину отвести ее к столу. Легкая улыбка, игравшая у него на губах, говорила о том, что ее искушенный вид не смог обмануть его.
        К счастью, трапеза давала ей вполне безопасную тему для разговора.
        - Должен признаться, что я полный невежда в том, что касается последних веяний. Тринадцать лет отсутствия - слишком большой срок, чтобы не отстать от моды.
        Ободренная этим признанием, Хелен не заметила насмешливого выражения его серых глаз и углубилась в перечисление новейших кулинарных изысков.
        Когда снова появился трактирщик, чтобы убрать посуду, она воспользовалась возможностью вернуться в кресло у огня. Услышав, как за ним закрылась дверь, Хелен принялась отчаянно гадать, что ей делать следующие два часа.
        - Бренди?
        Повернувшись, она увидела, что Мартин стоит возле буфета с графином в руке, и отрицательно покачала головой. Неужели он не замечает, что она и так достаточно сбита с толку?
        Мартин налил себе хорошую порцию, что было совершенно необходимо, если он собирался спать в соседней с Юноной комнате, и подошел к камину. Он прислонился к каминной полке и поставил обутую в сапог ногу на решетку.
        - Ваш слуга будет не в восторге от вида ваших сапог.
        Проследив за ее взглядом, Мартин поморщился:
        - Придется доверить их здешнему чистильщику. Иначе Джошуа никогда не простит меня.
        Такая нелепость рассмешила Хелен. Если не считать того, что присутствие Мартина щекотало ей нервы, она чувствовала себя спокойной и расслабленной - довольной, подобрала она самое подходящее слово. Такое состояние ей не часто доводилось испытывать в жизни. Оказаться в такой скандальной ситуации и при этом быть довольной. Как странно, подумала она.
        Поймав, как бы случайно, остановившийся на ней взгляд Мартина, Хелен улыбнулась. В ответ он улыбнулся медленной, задумчивой улыбкой, и она ощутила, как затрепетало ее сердце.
        Их молчаливый диалог нарушили звуки, возвестившие о прибытии других гостей. Мартин обернулся и уставился на дверь. Шум становился все громче, пока не превратился в возмущенный гомон множества голосов. Это было настоящее вторжение.
        Хелен помрачнела:
        - Что бы это могло быть?
        Озадаченный не меньше ее, Мартин покачал головой:
        - Мне кажется, для почтовой кареты уже слишком поздно. - Про себя он надеялся, что, кем бы ни были люди, искавшие пристанища в трактире, среди них не найдется никого, кто мог бы узнать его или Юнону. В противном случае не оставалось никакой надежды на то, что их путешествие вдвоем сочтут невинной прогулкой.
        За дверью сделалось тише. Шум стал похож на ровное жужжание. Почти в это же время, словно для того, чтобы удовлетворить их любопытство, в комнате появился хозяин.
        - Прошу прощения, милорд, но, кажется, сегодня день сплошных неприятностей. У пассажирской кареты, которая отправилась в ночь на Плимут, прямо на дороге отвалилось колесо. Кузнец говорит, что до утра не сможет ничего сделать, так что нам придется разместить здесь всех пассажиров. Если вы с вашей супругой не возражаете, - он кивнул в сторону Хелен, - я помещу вас в нашей самой лучшей спальне. Кровать там очень большая, милорд, вы останетесь довольны. К сожалению, у нас людей больше, чем кроватей. Я очень надеюсь на ваше согласие.
        Трактирщик с надеждой посмотрел на Мартина. Мартин оглянулся назад, гадая, как отнесется к этим новостям Юнона. С его точки зрения, они были чертовски неприятными. Однако, начни он настаивать на двух отдельных комнатах, все могло закончиться тем, что к нему подселят еще менее подходящего компаньона из тех, кто ехал в ночной карете. Кроме того, теперь, когда трактир битком набит посторонними мужчинами, Юноне будет безопасней рядом с ним.
        - Хорошо, - отозвался Мартин и едва удержался от улыбки. - В данных обстоятельствах мы готовы ограничиться вашей лучшей спальней.
        Трактирщик с явным облегчением поклонился и ушел.
        - По правде сказать, дорогая, этой ночью вам будет гораздо спокойней со мной, чем в одиночестве.
        Ответа не последовало. Хелен оторвала взгляд от его лица и сосредоточила его на языках пламени, плясавших в камине. От перспективы провести ночь в одной постели с Мартином Уиллисденом она буквально онемела. Прошлой ночью она спала на сеновале в его объятиях. Но сеновал совсем не то, что кровать. Приключение приобретало пугающий оборот. Нет, это невозможно! Она должна придумать что-нибудь другое.
        Однако к тому времени, когда с согласия Мартина их отвели наверх, в спальню - самую большую, как и обещали, - Хелен так ничего и не придумала. В камине горел гостеприимный огонь, у стены стояла кровать, такая огромная, которую только могло представить ее воспаленное воображение. Комната была уютно обставлена, а мягкий свет свечей скрывал возраст предметов. Мартин придержал дверь и следом за ней вошел внутрь.
        Услышав, как щелкнул засов, Хелен встрепенулась. Она обернулась к Мартину и крепко сжала руки перед грудью.
        - Милорд, это совершенно невозможно.
        Мартин улыбнулся и прошел мимо нее к окну.
        - Мартин, - поправил он, бросив через плечо спокойный взгляд. - Вам лучше перестать называть меня «милорд», раз уж мы изображаем супругов.
        Он подергал окно, с треском открыв его, чтобы впустить немного свежего воздуха, а потом снова задвинул тяжелые портьеры. Затем отошел в середину комнаты и остановился, скидывая с плеч сюртук. Повесив сюртук на стул, он улыбнулся Юноне, которая по-прежнему стояла в нерешительности около двери.
        - Это вполне возможно, - сказал он, подзывая ее кивком. - Подойдите к огню и позвольте мне расшнуровать ваше платье. - Он оставил без внимания тревожный блеск ее глаз. - Потом вы сможете завернуться в простыню.
        Хелен задумалась над его словами. Ее нервы сжались в комок, сознание не могло найти никакого выхода. Когда он более властным жестом велел ей подойти, Хелен неуверенно двинулась вперед. В ее глазах сквозило замешательство.
        Мартин с обнадеживающей улыбкой взял ее за руку и подвел к камину. Встав сзади, он нащупал шнуровку ее шелкового платья. Опытные пальцы быстро справились с этой работой. Мартин преодолел соблазн раздвинуть края платья и провести пальцами по спине Юноны, прикрытой, как он подозревал, только тонкой шелковой рубашкой.
        - Стойте спокойно. Я подам вам простыню.
        Хелен уставилась на огонь. Ее щеки пылали ярким румянцем. До сих пор его поведение было таким же безукоризненно обнадеживающим, как его слова. И лишь собственные мысли вселяли в нее неуверенность. Она прекрасно понимала, как близка к тому, чтобы вступить в недозволенную связь с одним из самых знаменитых соблазнителей во всей Англии. Стоило лишь подать ему знак, что она готова принять его ухаживания, и она узнает, почему этих распутников считают такими неотразимыми любовниками. Мартин Уиллисден был воплощением соблазна. Однако здравый смысл Хелен решительно противился этому, резонно указывая на то, что меньше всего ей нужна недолгая связь, в основе которой лежит лишь мимолетное влечение. Такое поведение было совсем несвойственно ей.
        Простыня опустилась на плечи Хелен.
        - Я отвернусь. И обещаю не подглядывать.
        Хелен не посмела взглянуть на Мартина. Она торопливо выскользнула из шелкового платья, спустив его вниз до лодыжек, и завернулась в простыню, крепко связав ее концы. Перешагнув через платье, она наклонилась и подняла его.
        От ее движений простыня зашуршала, и Мартин обернулся как раз в тот момент, когда Хелен поднимала платье. Он восхищенно смотрел, как она выпрямляется, неуверенно глядя на него. Отсветы огня золотили ее кудри, придавая мягкий блеск ее голым плечам и рукам, словно выточенным из слоновой кости. Легкое покалывание, которое он ощущал в своих чреслах последние двадцать четыре часа, усилилось, превратившись в боль. Исполнившись решимости не обращать на нее внимания, Мартин улыбнулся Юноне:
        - Если вы соизволите лечь в кровать, я вас укрою.
        Заметив в его серых глазах дразнящие искорки, Хелен сверкнула глазами, однако послушно пошла к кровати.
        - А где будете спать вы? - В комнате не было кресел.
        Мартин улыбнулся шире:
        - Как сказал наш хозяин, это большая кровать. - Он расстегнул жилетку и принялся развязывать свою сорочку.
        Хелен остановилась и уставилась на него:
        - Что вы делаете?
        Мартин скорчил гримасу, стараясь держать себя в руках:
        - Готовлюсь лечь в постель. Будь я проклят, если соглашусь еще одну ночь спать в этой одежде. - Глядя в лицо Юноны, на котором изобразились ужас и негодование, он простонал: - Бога ради! Полезайте в постель и отвернитесь в другую сторону. Вы же знаете, что вам ничто не угрожает.
        Хелен понимала, что так оно и есть. Но чем дольше она стояла там, уставившись на него своими огромными зелеными глазами, тем сильнее он в этом сомневался. Когда она моргнула и быстро забралась на кровать, свернувшись калачиком и натянув покрывало до ушей, Мартин вздохнул с облегчением.
        Не в силах унять нервную дрожь, Хелен лежала и смотрела в стену. Свечи потухли, но огонь в камине давал еще достаточно света. Она слышала, как упали на пол его сапоги, а потом открылась дверь, и он выставил их в коридор, чтобы их почистили. Затем Мартин закрыл дверь, и по приглушенным звукам, доносившимся до нее, Хелен поняла, что он раздевается. Она изо всех сил старалась не прислушиваться, но все ее чувства так обострились, что она ничего не могла с собой поделать. Потом Хелен почувствовала, как просела кровать у нее за спиной, и вцепилась рукой в край матраса.
        Мартин рассмеялся. Этой проблемы он не предвидел.
        - Не волнуйтесь. Даю вам слово джентльмена, что не воспользуюсь своим преимуществом.
        Хелен подумала про себя, что ее беспокоит совсем другое. Она была охвачена возбуждением, соблазном и страхом. Прошло уже много времени с тех пор, как она последний раз лежала в постели с мужчиной. Последняя ночь на сеновале не в счет. То было совсем другое. Хелен с ужасом обнаружила, что думает о том, как легко могла бы расслабиться, позволить себе повернуться и прильнуть к крепкому, сильному телу, которое лежало позади нее.
        Мартин мысленно скрежетал зубами в темноте. Он сдерживал себя, как только мог. Но теплый аромат ее волос щекотал ему ноздри, а близость возбуждала тело. Прошлая ночь была тяжелой, нынешняя грозила стать настоящей пыткой. Когда камин начал гаснуть, оставив их в успокаивающей темноте, Мартин почувствовал, что она замерла рядом с ним и боится шелохнуться. Очевидно, что Юнона не спала.
        - Вас не должно беспокоить, что я стану ворочаться ночью. Я сплю очень крепко. - Если смогу уснуть, добавил он про себя. - Думаю, это следствие службы в армии. Там спишь, когда можешь. И часто в условиях весьма далеких от комфорта.
        - Вы долго пробыли в Испании?
        Ее вопрос, приглушенный покрывалом, напомнил Мартину язвительное замечание супруги одного высокопоставленного военного, заметившей, что нет ничего более скучного, чем слушать воспоминания мужчин об их армейском прошлом. У него возникла идея. Ближайшие десять минуть подтвердили мудрость этой женщины. В середине повествования о втором крупном сражении, в котором он участвовал, Мартин замолчал. Тишину в комнате нарушало лишь потрескивание углей. Потом его обостренный слух уловил ровное дыхание Юноны. Она спала.
        Мартин улыбнулся в темноте. Он испытывал странное удовлетворение, как будто ему удалось выиграть еще одну битву. Теперь, когда она спала, он мог расслабиться. Прежде чем погрузиться в сон, он еще раз напомнил себе, что должен успеть проснуться вовремя - прежде чем пошевельнется.

        Напоминание пришлось весьма кстати. Проснувшись, Мартин увидел, что, как и ожидал, проспал всю ночь неподвижно. Он ничуть не приблизился к тому месту, где раньше лежала ее голова. Но, к несчастью, сама Юнона подвинулась ближе. Каким-то непонятным образом она оказалась в его объятиях. Ее голова уютно устроилась у него на груди, а голая рука легла на пояс.
        К тому же ночью простыня, в которую она укуталась, сбилась вверх. Мартин почувствовал, что ноги Хелен сплелись с его ногами.
        Он напряг все свои мышцы, приказывая телу повиноваться. Очень медленно и осторожно он выпростал конечности, стараясь не смотреть на ноги Юноны, боясь разбудить ее. Мартин спал совершенно голым. Если бы она проснулась сейчас, ее ждал бы шок.
        Мартин с облегчением расстался с теплой постелью и, быстро одевшись, спустился вниз.
        Трактирщика он обнаружил в баре. Тот обслуживал нескольких мужчин из тех, что прибыли ночью. Другие еще спали, устроившись на лавках. Поздоровавшись с хозяином и поговорив о погоде, Мартин, как бы невзначай, спросил:
        - А не появлялись ли, случаем, наши слуги?
        Трактирщик покачал головой:
        - Нет, милорд. Утром еще никто не приезжал.
        Притворно нахмурившись, Мартин выругался.
        - В таком случае мне придется взять у вас карету. Моя жена поедет в город, а я вернусь назад, чтобы понять, что случилось с нашими людьми.
        Трактирщик выразил сочувствие и готовность оказать любую помощь. Он заверил Мартина в надежности своих экипажей, а также в том, что кучеру и груму можно смело доверить отвезти леди в Лондон.
        - Отлично, - сказал Мартин, передавая хозяину небольшой кошелек. - Готовьте карету. Моя супруга отправится в путь сразу же после завтрака. - Оглядев бар, он вспомнил о впечатлении, которое произвела на него Юнона накануне. - Может быть, вы отнесете ей завтрак наверх?
        - Безусловно, милорд. Я сейчас же отправлю к ней свою хозяйку.
        Мартин вернулся наверх. Он помедлил, собираясь с духом, потом легонько постучал в дверь и вошел. Он с облегчением увидел, что Юнона уже встала и полностью оделась.
        Хелен сидела перед маленьким туалетным столиком, укладывая волосы в аккуратный пучок. Когда Мартин вошел, она обернулась и улыбнулась ему, стараясь держаться как можно спокойней. Проснувшись, она обнаружила, что он ушел, но сама она лежала посередине кровати, а ее простыня задралась почти до самых бедер. Сверху Хелен была накрыта одеялом, но она даже думать не могла о том, что увидел Мартин, когда проснулся.
        - Доброе утро.
        С бьющимся сердцем Хелен снова повернулась к зеркалу.
        - Утро отличное. - Мартин подошел к ней и встал рядом со столиком, прислонившись спиной к стене.
        Всеми своими обостренными чувствами Хелен ощущала исходившую от него ауру неотразимой мужественности. Изо всех сил стараясь собраться с мыслями, она выслушала его рассказ о том, о чем он договорился с хозяином.
        - Если повезет, вы будете дома чуть позже полудня.
        Хелен действительно хотелось оказаться дома, но, несмотря на это, когда Мартин объявил, что их приключение подошло к концу, ее охватило какое-то тоскливое ноющее чувство. И даже утро вдруг показалось не таким ясным.
        Вскоре принесли завтрак, который поставили на маленький столик у окна, и Мартин пригласил ее присоединиться. Хелен старалась справиться с приступом уныния и по возможности поддержать его хорошее настроение. Он явился перед ней, словно рыцарь в сверкающих доспехах, и, если быть честной, Хелен была ему очень обязана. Поэтому, скрыв под маской бодрости упадок духа, она весело отвечала на его замечания.
        Если бы она знала, с какой легкостью Мартин читал ее мысли, то, пожалуй, сочла бы себя задетой. Прекрасная Юнона явно не владела искусством притворства. Ее открытое лицо и глаза без утайки отражали ее настроение. Мартин безошибочно определил, чт она чувствует и чт пытается скрывать. Он мудро не подавал виду, но был необычайно польщен тем, что она погрустнела при его сообщении, поняв, что время их совместного пребывания близится к концу. Это означало, что, когда они встретятся в следующий раз, ему будет гораздо проще сблизиться с ней.
        Завтрак закончился, и Мартин проводил ее вниз. День выдался теплый, и Хелен не потребовалась его шинель. На ступенях трактира он остановился, не выпуская ее руки. Как и обещал хозяин, наготове стояла чистенькая карета, которая должна была отвезти Юнону в Лондон. Роли кучера и грума исполняли два крепких деревенских парня с открытыми, честными лицами. Под их защитой Юнона будет в полной безопасности. Мартин посмотрел в ее ясные зеленые глаза, и его губы изогнулись в улыбке.
        - Я велел им отвезти вас в Лондон. Когда доберетесь туда, вы сами укажете, куда вам нужно. Поездка полностью оплачена, так что это не должно вас беспокоить.
        У Хелен перехватило дыхание.
        - Я не знаю, как мне благодарить вас, милорд, - начала она. - Ваша помощь была поистине неоценимой.
        Улыбка на лице Мартина стала шире.
        - Это доставило мне истинное удовольствие, прекрасная Юнона. - Поднеся ее руку к губам, он поцеловал дрожащие пальцы.
        - Ваше кольцо, - шепнула Хелен.
        Медленно и неохотно Мартин снял тяжелую печатку с ее пальца и надел на свой.
        - До следующей встречи.
        Хелен смущенно улыбнулась, почувствовав непреодолимое желание удержать его теплую руку.
        Позже Мартин сам не мог понять, как ему пришла в голову эта мысль. Но он вдруг вспомнил, что представился ее мужем. А как муж, имеет определенные права.
        Будучи опытным соблазнителем, он не простил бы себе, если бы не воспользовался ими. Края его губ приподнялись в какой-то дьявольской усмешке.
        Хелен заметила эту усмешку, и ее глаза округлились. Однако она ничего не могла поделать. Сильная рука обхватила ее за талию, крепко прижимая к себе, а пальцы другой руки приподняли ее подбородок. Губы Мартина уверенно и властно приблизились к ее рту. Время остановилось.
        На какое-то мгновение Хелен окаменела, не отвечая на его поцелуй, но этот нежный призыв был слишком неотразимым, чтобы она могла противиться. Ее губы раскрылись. Он немедленно воспользовался этим, лаская и маня ее, неспешно и умело познавая, заставляя кружиться ее голову, наполняя все ее существо необъяснимыми ощущениями. Хелен смутно почувствовала, как его руки сомкнулись вокруг нее. Она таяла, стремясь прижаться к нему всем телом. Это было невероятное, изысканное приглашение к наслаждению. Он заполнил собой все ее чувства. Хелен казалось, что окружающий мир перестал существовать.
        Мартин неохотно прервал поцелуй, сожалея о том, что не может пойти дальше. На данный момент это было невозможно. Однако теперь он знал, что она не сможет забыть его до тех пор, пока он не разыщет ее в Лондоне.
        Глядя сверху вниз в ее затуманившиеся глаза, Мартин улыбнулся и, понимая, что было бы неразумно заводить разговор, отвел ее к карете. Грум, старательно придав лицу услужливое выражение, спрыгнул вниз и открыл дверь. Мартин помог своей богине подняться в карету. Проследив, чтобы она удобно устроилась, он поднес ее руку к губам:
        - Счастливого пути, прекрасная Юнона. До следующей встречи.


        Глава 5
        Спустя три недели Хелен стояла у себя в спальне, изучая содержимое гардероба, чтобы решить, что подойдет, а что нет в наступающем сезоне, когда в дверь просунулась голова ее горничной Джэнет.
        - К вам визитер, миледи.
        Прежде чем Хелен успела оторваться от своих шелков и атласов, чтобы спросить, кто это, Джэнет уже исчезла.
        - Дьявол! - Хелен задумалась, кто бы это мог быть. По всему телу пробежало знакомое возбуждение, которое часто возникало у нее с тех пор, как она вернулась в город. Однако это не может быть он, рассудила Хелен, ведь еще только одиннадцать утра. Она со вздохом встала и, одернув утреннее розовое платье, уселась перед туалетным столиком, чтобы привести в порядок свои кудри.
        Появление Хелен в городе вызвало небольшой переполох среди ее друзей, но, к счастью, благодаря деликатности ее слуг весть о ее исчезновении не распространилась в свете слишком широко. Если не считать того, что за это время ей пришлось подвергнуться весьма настойчивым расспросам Ферди Эчестон-Смита, который прочитал ей лекцию о том, какой урон могут нанести женщинам ее круга скандальные тайны, и еще более строгому перекрестному допросу со стороны Тони Фэншоу, вся эта история прошла без особых последствий. В ходе своих объяснений Хелен удалось скрыть как имя ее похитителя - тем более что у нее не было реальных доказательств, указывающих на Хедли Суэйна, - так и имя ее спасителя, которое, стань оно известно, вызвало бы гораздо больший скандал. Ей поистине повезло. Обстоятельства сложились так, что ее самозваный опекун Марк Генри, маркиз Хейзелмер, пребывал в своем доме в Суррее в связи с рождением первенца. Хелен не сомневалась, что, если бы ей пришлась предстать перед его строгими зеленовато-карими глазами, она была бы вынуждена рассказать всю правду. Но судьба обошлась с ней милостиво.
        Спускаясь вниз по лестнице, Хелен не могла не заметить, что волнение не оставляет ее, несмотря на твердую уверенность в том, что, оказавшись в своей небольшой гостиной, она не встретит взгляд тех серых глаз. Воспоминание об этих глазах неотступно преследовало Хелен, а губы Мартина, касавшиеся ее губ, навечно запечатлелись в ее памяти. Но если бы он искал ее, то узнал бы ее имя. А потом и все остальное. Нет, ее глупые мечты никогда не станут реальностью.
        Тем не менее в гостиной Хелен ждал удивленный взгляд. Только смотрели на нее изумрудно-зеленые глаза, принадлежавшие Доротее, маркизе Хейзелмер.
        - Хелен! - Доротея вскочила на ноги. Она была, как всегда, элегантно одета, а ее лицо излучало такое счастье, что у Хелен захватило дух.
        - Тея, бога ради, что ты здесь делаешь? Я думала, что ты на многие месяцы осядешь в Хейзелмере.
        Хелен тепло обняла свою более молодую подругу. Они очень подружились после того, как чуть больше года назад Доротея вышла замуж за Хейзелмера. Их дом Хелен знала с детских лет. Благодаря своему дальнему родству с семейством Генри она часто проводила лето в Суррее с их младшей дочерью.
        Хелен, вытянув руки, отстранилась от подруги, ощутив слабый укол зависти. Никогда в жизни она не испытывала такой радости, которой сияло лицо Доротеи.
        - Как поживает мой крестник? - спросила она, старательно улыбаясь.
        - У Дарси все хорошо. - Доротея улыбнулась в ответ и взяла Хелен под руку.
        Вдвоем они вышли через французское окно в маленький внутренний дворик.
        Спиной к нагретой солнцем стене дома, напротив цветочной клумбы стояла чугунная скамья с мягкими подушками. Когда они уселись на подушки, Доротея объяснила:
        - Я поместила его на втором этаже Хейзелмер-Хаус. Миттон в полной растерянности. Что до Мергатройда, то он разрывается между гордостью и желанием предложить свою помощь.
        Хелен улыбнулась. Она хорошо знала и дворецкого Хейзелмеров, и их камердинера.
        - Но как тебе удалось убедить Марка, что ты достаточно оправилась, чтобы ехать в город? Я была уверена, что он продержит тебя в заточении по крайней мере до тех пор, пока Дарси не начнет ходить самостоятельно.
        - На самом деле все получилось совсем легко, - беспечно ответила Доротея. - Мне стоило лишь намекнуть, что если я достаточно здорова, чтобы делить с ним постель, то у меня хватит сил, чтобы справиться с тяготами сезона.
        Хелен звонко рассмеялась.
        - Очаровательно! - сквозь смех произнесла она. - Я бы многое отдала, чтобы увидеть, какое у него было лицо.
        - Да, - согласилась Доротея, сверкнув изумрудными глазами. - Это действительно было нечто. - Она повернулась и с интересом посмотрела на Хелен: - Но довольно о моем муже. Что насчет твоего исчезновения?
        С заученной легкостью Хелен рассказала свою историю. Доротея не стала выяснять подробности, которые опустила подруга. Когда Хелен закончила, она лишь заметила:
        - Хейзелмер еще ничего не знает, и я не вижу причин рассказывать ему. - Сверкнув улыбкой, она продолжила: - Вообще-то я пришла пригласить тебя в четверг на обед. Будут только родственники из тех, кто сейчас в городе. Для чего-нибудь серьезного еще слишком рано. Как только начнется сезон, у нас будет еще много всего. Ты ведь придешь, правда?
        - Конечно, - ответила Хелен. Потом, наморщив носик, добавила: - Послушай, если Хейзелмер услышит про мои похождения, передай ему от меня, что ему не стоит беспокоиться насчет этого. Мне бы очень не хотелось, чтобы меня подвергли допросу за обеденным столом.
        Доротея рассмеялась и пожала ей руку:
        - Я позабочусь о том, чтобы он вел себя хорошо.
        Не сомневаясь, что подруга справится с этой задачей, Хелен улыбнулась при мысли о том, с какой легкостью удавалось элегантной Доротее управлять своим могущественным мужем.
        Доротея встала:
        - Мне надо спешить, чтобы успеть поймать Сесили.
        Хелен проводила гостью до двери.
        - Приходи пораньше, - предупредила она. - Дарси так любит, когда ты с ним возишься.
        Нежно простившись с ней, Доротея помахала рукой и спустилась по ступенькам на улицу, где ожидавший лакей тут же усадил ее в карету.
        Хелен посмотрела, как экипаж отъехал, и, улыбаясь, вернулась наверх, чтобы выбрать платье для обеда в четверг.

        Мартин шагал по Сент-Джеймс, не замечая окружающего шума и суеты. Ему нужно было узнать имя прекрасной Юноны. От этого наваждения он намеревался избавиться как можно скорее. Вернувшись в город вслед за ней, Мартин рассчитывал начать расспросы уже на следующий день. Однако судьба распорядилась иначе. В его лесистерширском поместье возникли серьезные проблемы. Присутствие Мартина было необходимо. Последующие разбирательства потребовали, чтобы он запросил из Лондона необходимые документы, а получив их, проследил, чтобы все его указания были исполнены. Пока все, наконец, улеглось, пролетели целых три недели.
        Этим утром Мартин проснулся полный решимости наверстать упущенное. Наиболее очевидным местом, с которого стоило начать, казался ему клуб «Уайтc». Мартин никогда не прерывал своего членства в этом клубе за исключением того времени, когда находился далеко на полях сражений. Поэтому он всегда мог быть уверен в том, что привратник найдет его имя в списках членов. Так все обстояло и на этот раз. По тому, как изменилось поведение привратника, Мартин понял, что его новый титул уже всем известен. Мартина встретили с поклоном и с должным почтением проводили внутрь.
        Он прошел через анфиладу комнат, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреть редкие группы гостей в поисках знакомых лиц. Впрочем, они сами узнали его.
        - Мартин?
        Этот вопрос заставил его повернуться и встретить взгляд зеленовато-карих глаз, смотревших прямо на него. Мартин радостно улыбнулся:
        - Марк!
        Они тепло поздоровались за руку. После того как они обменялись новостями и Мартину было сообщено о том, что его приятель женился, Хейзелмер жестом пригласил его пройти в соседнюю комнату.
        - Тони где-то здесь. Он тоже женился. На младшей сестре Доротеи, как это часто бывает.
        Мартин обратил к нему смеющиеся глаза:
        - Должно быть, не обошлось без насмешек. Как Тони перенес подтрунивание по поводу того, что он всегда все повторяет за тобой?
        - Как ни странно, на этот раз ему, похоже, было все равно.
        Вскоре они выяснили, что Энтони, лорд Фэншоу, вместе с несколькими другими мужчинами из тех, кто когда-то входил в компанию Мартина, скрывался в дальних комнатах. Появление Мартина вызвало сенсацию. Его засыпали вопросами, на которые он отвечал с отменным добродушием, заново обретая давние дружеские связи и, как ни удивительно, постепенно расслабляясь среди тех, кто когда-то составлял его окружение. Находясь в столь многочисленном обществе, он решил отложить вопросы о прекрасной Юноне. Перед самыми старыми друзьями, такими как Хейзелмер или Фэншоу, он мог сознаться в своем интересе к неизвестной вдове. Но затевать расспросы в такой большой компании не входило в его намерения.
        Покинув клуб несколькими часами позже вместе с Хейзелмером и Фэншоу, Мартин подумал о том, что, по крайней мере, начал восстанавливать свое положение в свете.
        Они уже собирались расстаться, когда Хейзелмер остановил его:
        - Только что вспомнил. Приходи завтра к нам на обед. Это не официальный прием, будут только самые близкие. Тони тоже придет, так что ты сможешь познакомиться с нашими женами. - Он с гордостью улыбнулся. - И с моим наследником.
        - Господи, конечно! - воскликнул Фэншоу. - Приходи, в этом доме и так сплошной кавардак. А с тобой будет еще веселее.
        Мартин не мог удержаться от смеха.
        - Прекрасно. Должен признаться, мне до смерти хочется познакомиться с вашими несравненными половинами.
        - Тогда в шесть. Мы теперь обедаем рано.
        Кивнув и помахав друг другу рукой, они разошлись.
        Мартин направился в сторону своего недавно отремонтированного дома на Гросвенор-сквер, размышляя о том, что, возможно, новая леди Хейзелмер поможет ему узнать имя прекрасной Юноны.
        Войдя в парадный холл, он передал перчатки и трость своему дворецкому Хилторпу, который волшебным образом появился из-за обитой зеленым сукном двери. Мартин прошел в библиотеку и погрузился в тишину своего большого дома. В его воспоминаниях дом всегда был полон людьми: детьми, приятелями его братьев, друзьями родителей. Все это ушло в прошлое. Осталась только его мать, запертая в своих комнатах в Сомерсете, и младший брат Дэмиан. Одному Богу было известно, где сейчас Дэмиан и сколько он еще протянет. Лицо Мартина стало суровым. Потом он отбросил мысли о младшем брате. Дэмиан в состоянии сам позаботиться о себе.
        Погрузившись в кресло с бокалом изысканного французского бренди, Мартин думал о своем доме. Дом был пуст, вопиюще пуст. Мартин должен наполнить его жизнью и смехом. Именно этого здесь так не хватало. Мартин справился с сыростью и ветхостью, навел везде порядок. Дом снова дышал прочностью и здоровьем. Настало время подумать о семье, его собственной семье.
        То, с какой нескрываемой гордостью Хейзелмер говорил о своей жене и сыне, произвело на Мартина впечатление. Он хорошо понимал Марка, и несколько часов, проведенные вместе с ним, убедили его в том, что сходство их жизненных взглядов, которое когда-то в юные годы объединяло их, никуда не делось.
        Может быть, сама судьба послала ему прекрасную Юнону?
        Его губы тронула презрительная улыбка. Мартин был смешон сам себе. Почему бы просто не признать, что он без памяти влюблен в эту женщину? И нет нужды приплетать сюда судьбу и другие потусторонние ведомства. Юнона вполне реальная женщина и от этого лишь еще более желанна ему. Первый раз в жизни Мартин думал не о временной любовной связи, срок которой зависел от его преходящего интереса. Его интерес к прекрасной Юноне не угаснет никогда.
        Он с улыбкой поднял бокал, произнося молчаливый тост. Тост за свою богиню. Выпив бренди, он поставил бокал и вышел из комнаты.

        Вечер четверга выдался ясным и тихим. Мартин прошел пешком несколько кварталов до Кавендиш-сквер. В Хейзелмер-Хаус его встретил тот самый дворецкий Миттон, которого еще помнил Мартин и который, к его большому удивлению, узнал его.
        - С возвращением, милорд.
        - Э-э… благодарю вас, Миттон.
        В холл быстрым шагом вошел Хейзелмер:
        - Я так и думал, что это ты.
        Мартин пожал ему руку, но его глаза были устремлены на стройную женщину, появившуюся в холле следом за хозяином. Ее лицо с классическими чертами и светлой кожей обрамляли золотисто-каштановые волосы. Мартин вопросительно взглянул на Хейзелмера.
        Улыбка на лице маркиза давала достаточно ясный ответ.
        - Позволь мне представить тебя моей жене Доротее, маркизе Хейзелмер. Мартин Уиллисден, граф Мертон.
        Мартин наклонился над протянутой ему узкой рукой. Доротея сделала реверанс, потом встала и устремила на него открытый взгляд изумрудных глаз:
        - Добро пожаловать, милорд. Мы так много слышали о вас. Я горжусь тем, что мне выпала честь принимать вас первой.
        Ее низкий голос, казалось, приглашал Мартина посмеяться вместе с ней над светскими причудами. Он улыбнулся:
        - Я искренне рад, миледи.
        Мартин подумал, что она совершенно очаровательна и словно создана для Хейзелмера. Его взгляд обратился на приятеля. Хейзелмер наблюдал за женой, и его глаза, светившиеся гордостью обладателя, говорили лучше всяких слов.
        - Пойдемте. Я познакомлю вас с остальными. - Доротея взяла его под руку и повела в гостиную.
        Хейзелмер пристроился с другой стороны.
        - Ты тоже должен восхититься нашим наследником, - прошептал он. В его зеленовато-карих глазах плясали веселые искры.
        Гость и хозяева остановились на пороге просторной гостиной. Комнату наполнял радостный гомон гостей, не стесненных рамками светских ограничений. Мартин, окинув взглядом присутствующих, заметил Фэншоу, рядом с которым стояла хорошенькая светловолосая девушка, беседовавшая с дамой постарше. В последней он узнал вдовствующую маркизу, мать Марка. Мартин вспоминал о ней с любовью. Она была одной из тех немногих, кто не стал проклинать его после истории с Монктон. Рядом с ней стояла еще более старая женщина в пурпурном тюрбане. Она показалась Мартину смутно знакомой, но он не смог вспомнить, кто это.
        Его взгляд переместился на группу гостей, стоявших у камина… И замер. Перед очагом стояла женщина с ребенком. Она поддерживала его одной рукой и слегка покачивала. На ее золотистых кудрях поблескивал свет от канделябра, прикрепленного к стене, пышные формы были изысканно подчеркнуты темно-желтым шелковым платьем. На шее женщины блестело жемчужное ожерелье. Она разговаривала с каким-то стройным, худощавым блондином, ниже ее ростом. Появление Мартина прервало их беседу. Светло-зеленые глаза, округлившиеся от удивления, остановились на нем.
        С дерзкой улыбкой он направился прямиком к прекрасной Юноне.
        Пересекая большую гостиную, он смутно ощущал, что рядом с ним, не переставая что-то оживленно щебетать, идет Доротея. Из ее слов он понял, что маркиза убеждена, будто он горит желанием увидеть ее сына. Улыбка Мартина расплылась еще шире, его глаза встретились с глазами Юноны. Внезапно его охватило невероятно сильное желание. За всю свою жизнь Мартин не испытывал ничего подобного. Он хотел видеть эту женщину стоящей перед камином в его доме. С его сыном на руках…
        У Хелен перехватило дыхание. Увидев в дверях Мартина, она буквально потеряла голову. На середине фразы, которую она произносила в ответ на замечание Ферди, ее голос оборвался и замер, а все мысли без остатка обратились к мужчине, стоявшему на противоположной стороне гостиной. И вот теперь он шел в ее сторону! Она с трудом заставила себя подавить нарастающее смятение и снова начать дышать. Подняв на него глаза, Хелен утонула в их серой дымке. Силясь унять дрожь от предвкушения встречи с ним, она постаралась выйти из оцепенения. Боже! Она должна взять себя в руки. И куда только подевался опыт, накопленный ею за все эти годы?
        Потом рядом с ней оказалась Доротея, протянувшая руки к своему сыну.
        - Позвольте представить вам лорда Дарси Генри.
        Отчаянно пытаясь собраться с мыслями, Хелен протянула ей Дарси. Доротея подняла малыша, чтобы Мартин смог восхититься им. Но граф Мертон едва взглянул на наследника Хейзелмеров.
        - Ему почти два месяца.
        Доротея вскинула глаза и увидела, что старый друг мужа даже не смотрит на ее ребенка. Приглядевшись, она поняла, что его пристальный взгляд устремлен на Хелен. Доротея проследила за ним и обнаружила, что ее подруга, обычно такая спокойная и невозмутимая, стоит как зачарованная, ослепленная этим магнетическим взглядом серых глаз.
        Доротея в недоумении смотрела то на Мартина, то на Хелен, когда рядом с ней появился ее муж. Будучи в прошлом завзятым волокитой, Хейзелмер сразу оценил эту сцену.
        - Позвольте представить вам Мартина, лорда Мертона. Хелен, леди Уолфорд - крестная нашего Дарси. - Хейзелмер повернулся к жене: - Дорогая, не лучше ли тебе отнести Дарси в детскую? - Его зеле но-карие глаза с самым невинным видом остановились на Хелен. - А вы, Хелен, могли бы представить Мартину остальных гостей или хотя бы тех, кого он не помнит.
        Словно благословляя их своей улыбкой, Хейзелмер отошел прочь, решительно увлекая за собой заинтригованную жену.
        Поняв, что поле свободно, Мартин позволил себе улыбнуться самым соблазнительным образом. Он встал рядом с Хелен и насмешливо приподнял черные брови:
        - Волею судьбы вы разоблачены, прекрасная Юнона.
        Эти тихие слова, лаская ухо Хелен, заставили ее ощутить восхитительный озноб, пробежавший по спине.
        - Хелен, - шепнула она в ответ, пытаясь обрести хоть какое-то подобие равновесия. А пока она даже не смела взглянуть на него.
        - Для меня вы навсегда останетесь прекрасной Юноной, - последовал дерзкий ответ. - Какой мужчина из плоти и крови сможет забыть этот образ?
        Мартин завладел ее рукой и запечатлел легкий поцелуй на ее пальцах, улыбнувшись тому, как они вздрогнули в ответ.
        Широко раскрыв глаза, Хелен подняла взгляд, но тут же отвела его в сторону. Блеск его глаз говорил о том, что он не намерен вести себя благоразумно. Его улыбка открыто заявляла о коварных намерениях.
        Возмущение пришло на помощь Хелен.
        - Как я понимаю, вы знакомы с Хейзелмером?
        В глазах Мартина плясали озорные огоньки.
        - Мы старые друзья. О-очень старые друзья.
        Хелен в этом не сомневалась. Многие годы Марк упорно оберегал ее от всех посягательств светских волокит. А теперь в своей собственной гостиной он просто передал ее в руки Мартина Уиллисдена. Как это характерно для него! Хелен с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть самым неподобающим образом.
        Когда Мартин приблизился к ней, Ферди с его обычной вежливостью отошел в сторону. Бросив предупреждающий взгляд на Мартина, Хелен повысила голос:
        - Ферди, вы знакомы с лордом Мертоном?
        Очевидно, они не были знакомы. Хелен представила их друг другу, заметив:
        - Ферди, двоюродный брат Хейзелмера.
        Мартин на секунду задумался:
        - Тот самый, который в свое время участвовал в скачках на жеребце его отца?
        К удивлению Хелен, Ферди радостно вспыхнул:
        - Никогда бы не подумал, что кто-то еще помнит об этом.
        - У меня очень хорошая память, - заявил Мартин, стремясь заглянуть в глаза Хелен. Поймав ее взгляд, он понизил голос и добавил: - Исключительно живая.
        Теперь настал черед Хелен краснеть. Усердно избегая заинтересованного взгляда Ферди, она взяла Мартина под руку:
        - Вы незнакомы с бабушкой Доротеи, милорд? - Кивнув Ферди, она решительно повела Мартина туда, где стояли пожилые вдовы, в надежде, что в их присутствии у него не будет возможности упражняться в сомнительных намеках.
        Обходя гостей Хейзелмеров, Хелен с облегчением увидела, что Мартин ведет себя вполне пристойно. Позже, по зрелом размышлении, она решила, что это лишь подтверждает его опыт и искушенность. Он непринужденно болтал со всеми, кому Хелен его представляла, готовый очаровать любого, - качество, которое она всегда признавала за самыми опасными ловеласами. Тем не менее Мартин ни на минуту не изъявлял желания оставить ее в покое. Его поведение ясно говорило о том, что, будь это возможно, он, не стесняясь, завладел бы ее временем безраздельно.
        Мартин так явно демонстрировал свое предпочтение, что обе вдовы - мать Марка и леди Мэрион, бабушка Доротеи, - получили большое удовольствие, обсуждая их обоих.
        - Как я понимаю, вы несколько лет пробыли в колониях, милорд. Полагаю, вам нужно время, чтобы вспомнить наши обычаи.
        По правде сказать, упорный взгляд леди Мэрион, устремленный на Мартина, мог бы смутить даже его. Однако, к своему ужасу, Хелен услышала, как его низкий голос ответил:
        - Поскольку я только что заявил о своей исключительной памяти, мне трудно оправдывать свое поведение забывчивостью, мадам.
        Но даже если бы это стоило ей жизни, Хелен не смогла бы противиться желанию взглянуть на него. Серые глаза Мартина сверкали, неотрывно глядя на нее.
        - Милорд, возможно, вы нуждаетесь в некотором руководстве для того, чтобы заново войти в общество? - Глаза вдовствующей маркизы смотрели еще более невинно, чем глаза ее сына. - Может быть, леди Уолфорд пожелает вам помочь?
        Хелен вспыхнула от возмущения.
        - Исключительно верное замечание, мадам. - Улыбнувшись довольным вдовам, так что Хелен уже не пришлось им отвечать, Мартин отвел ее в сторону, избавив от этого сомнительного покровительства.
        Хелен изо всех сил пыталась вести себя спокойно. Она старалась убедить себя в том, что в данных обстоятельствах это не ему, а ей надо держать себя в руках. Но в этом Хелен жестоко ошибалась. Когда настало время перейти в столовую, ее уже не удивило, что Мартин устроил все таким образом, что именно он вел ее к столу и сел справа от нее. Это уже казалось чем-то само собой разумеющимся.
        Во время шумного обсуждения последних пассажей принца-регента Мартин наклонился к ней и спросил:
        - Не согласитесь ли вы поехать со мной на прогулку в парк, прекрасная Юнона?
        Хелен сверкнула на него глазами, намереваясь выразить свое недовольство тем, что он продолжает называть ее этим именем. В ответ он улыбнулся ей без тени раскаяния:
        - Прекрасно. Я заеду за вами завтра в одиннадцать.
        Хелен задохнулась от возмущения. Но прежде чем она смогла ответить на эту наглость, Мартин уже поднес ей блюдо с крабами. Хелен сделала решительный вдох.
        - Милорд… - начала она.
        - Миледи? - тут же ответил он, пристально глядя на нее.
        Хелен возмущенно посмотрела ему в глаза. Но, увидев их спокойное хищное выражение, поняла, что у нее нет ни малейшего шанса сбить его с намеченного пути. Мартин не отрывал от нее взгляда, и под ясным блеском его серых глаз скрывался пылающий огонь. Хелен быстро опустила взгляд в свою тарелку.
        Мартин с уверенной улыбкой на губах неспешно повернулся к остальному обществу.
        Пребывая в крайне нервном напряжении, Хелен подумала, что было бы хорошо немного прийти в себя, прежде чем принять вызов от такого противника, как Мартин Уиллисден.
        Когда все вернулись в гостиную и мужчины, отказавшись от своего портвейна, предпочли ему общество дам, она получила еще одно свидетельство мужской привлекательности Мартина. Сесили, леди Фэншоу, открыла ей глаза на то, что ускользнуло от ее внимания, поглощенного невероятной дерзостью лорда Мертона. Юная Сесили, которой едва исполнилось семнадцать, как обычно, увлеклась общей болтовней и еще не ус пела познакомиться с Мартином. Хелен представила его, но была несколько озадачена реакцией Сесили. Ее большие лиловато-карие глаза широко раскрылись. Леди Фэншоу не могла вымолвить ни слова. Она просто стояла и смотрела на него.
        - О-о! - наконец выдохнула она, пожирая Мартина округлившимися глазами.
        Тони Фэншоу подоспел как раз вовремя, чтобы увидеть замешательство своей супруги. Он, глубоко вздохнув, взял ее под руку.
        Собираясь увести Сесили, он остановился и лукаво сверкнул голубыми глазами.
        - А собственно говоря, почему бы вам с Хелен не последовать моему примеру?
        Хелен вспыхнула. Они были просто невыносимы! Все вместе взятые! Сборище беспардонных ловеласов.
        Смех Мартина заставил ее повернуться к нему лицом.
        - Какая хорошая идея. - Намек, который он вложил в эти слова, заставил глаза Хелен широко распахнуться. Как-то невзначай его пальцы завладели ее рукой. Прикованная к его серым затуманившимся глазам, Хелен смотрела, как Мартин поднес ее руку к губам. Этот жест был таким простым и в то же время таким многозначительным. От долгого прикосновения его губ, ласки теплых пальцев по телу Хелен одна за другой побежали волны сладкого трепета.
        В отчаянии Хелен заморгала… и увидела его глазами Сесили. Она привыкла к общению с мужчинами своего роста, но Мартин был на целых полголовы выше. Его темные волосы слегка вились, на висках мелькали тончайшие проблески серебра. Серые глаза, обладавшие такой магнетической силой, смотрели на нее из-под опущенных изогнутых ресниц. Их приподнятые вверх уголки говорили о готовности их обладателя в любой момент обратить все в шутку. Его сухие скулы покрывал загар, красиво очерченные губы выражали твердость, а один взгляд на линию его подбородка предупреждал о крутом нраве.
        С легким вздохом Хелен оценила его лицо и обратилась к фигуре. Она, обладая крупными формами, и в самом деле была достойна имени Юноны. Но рядом с Мартином она чувствовала себя маленькой. Его широкие плечи и мощная грудь производили впечатление горы мышц, покрывавшей крепкий костяк. Хелен уже знала, с какой атлетической грацией Мартин двигается, и мысль о том, чтобы станцевать с ним вальс, казалась ей более чем привлекательной.
        С ужасом поняв, как долго она стоит, разглядывая его, Хелен взглянула Мартину в глаза. Ощущение его близости и его настойчивого желания быть рядом с ней грозило захлестнуть Хелен с головой. Она нервно отвела взгляд в сторону, чувствуя такое смущение, которого не испытывала никогда в жизни.
        - Вы не видите, куда подевался Ферди?
        Мартин уловил смятение в ее голосе. Улыбнувшись, он добросовестно осмотрел комнату.
        - Он там, у камина. - Положив ее руку на сгиб своего локтя, Мартин вернул Хелен в общество других гостей.
        С благодарностью за понимание - а она знала, что дело именно в этом, - Хелен воспользовалась возможностью, которую он давал ей, чтобы собраться с мыслями и снова обрести почву под ногами. Пока они шли по просторной гостиной, она вспомнила замечание Доротеи, сказавшей, что под опекой Марка у нее часто возникает ощущение, будто она поймана в сеть, в центре которой, словно паук, сидит он. Именно так она чувствовала себя сейчас, только в центре ее паутины сидел Мартин. Эта паутина оберегала, ее нити не причиняли боли. Но она чувствовала, что не в силах ни выскользнуть, ни разорвать их.
        Хелен испытала истинное облегчение, когда к ним подошел Хейзелмер, обратившийся к Мартину со словами:
        - Мы с Тони идем в клуб «Уайтc». Гисборн, - он махнул рукой в сторону своего деверя, - тоже пойдет. Ты с нами?
        Мартин улыбнулся:
        - Я догоню.
        Хейзелмер засмеялся:
        - Я так и знал, ты не изменился. - Кивнув Хелен, он ушел.
        Мартин взял ее за руку. Хелен подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее совершенно неприличным образом. Его взгляд был словно теплая и, определенно, интимная ласка.
        - До завтра, прекрасная Юнона.
        Хелен смогла лишь кивнуть ему на прощание.
        Гораздо позже в тишине своей спальни, уставившись в свое отражение в зеркале, Хелен задалась вопросом, когда придет конец этому безумию.


        Глава 6
        Видимо, не скоро. К такому заключению пришла Хелен, когда на следующее утро Мартин, как и обещал, заехал за ней, чтобы взять ее на прогулку по парку. Сидя рядом с ним на знакомом месте в его коляске, она ехала под сенью деревьев, опушенных едва начавшей распускаться листвой. Хелен обнаружила, что Мартин не намерен давать ей повода сомневаться в том, благоразумно ли было с ее стороны решиться на эту прогулку. Напротив, казалось, он намеревался, следуя совету вдовствующей маркизы Хейзелмер, прибегнуть к помощи Хелен.
        - Что это за чудо в ужасном пурпурном колпаке?
        Хелен проследила за его взглядом:
        - Это леди Хейвлок. Она слывет порядочной мегерой.
        - И выглядит так же. Неужели она до сих пор властвует в Мельбурн-Хаус?
        - Теперь, когда леди Мельбурн удалилась на покой, уже не так, как раньше. - Какой-то расфуфыренный франт поклонился Хелен, и та подняла руку, приветствуя его.
        - А это кто?
        В ответ на заданный низким властный голосом вопрос Хелен скривила губы:
        - Шиффи? Сэр Ламли Шиффингтон.
        - О! - Мартин снова взглянул на покрытое белилами лицо, возвышавшееся над невообразимым шелковым бантом абрикосового цвета. - Теперь припоминаю. Я про него забыл, что вполне объяснимо.
        Хелен прыснула. Шиффи был одним из наиболее запоминающихся персонажей в высшем свете.
        Мартин продолжал засыпать ее бесконечными вопросами о других посетителях парка, о том, правильно ли он опознал тех из них, кого помнил, и о событиях, произошедших в городе. Поглощенная тем, чтобы удовлетворить его любопытство, Хелен утратила счет времени. Тот час, который они провели вместе, пролетел гораздо быстрей, чем она ожидала.
        Доставив свою богиню под безопасную сень ее маленького дома Хаф-Мун-стрит, Мартин спустился с крыльца и удивил стоявшего возле лошадей Джошуа непомерно широкой улыбкой. Усевшись на месте кучера и забрав у него поводья, он жестом велел Джошуа занять свое место.
        - День обещает быть хорошим, мои дела продвигаются быстро. Чего же еще желать?
        Вскарабкавшись на задок коляски, Джошуа возвел глаза к небу.
        - Немудрено, что вы так довольны, - буркнул он вполголоса, взяв себе на заметку разузнать побольше о леди Уолфорд.
        Пребывая в блаженном неведении относительно размышлений своего оруженосца, Мартин, довольный положенным им началом, стегнул лошадей.
        С каждым днем у него появлялось все больше причин быть довольным собой. Его возвращение в свет проходило даже легче, чем он мог надеяться. После посещения театра в качестве сопровождающего прекрасной Юноны, желавшей посмотреть последний шедевр драматического искусства миссис Сиддонс, он познакомился со всеми самыми заметными в свете дамами. Стопка визитных карточек, лежавших у него на каминной полке, росла день ото дня. Благодаря своему умению задавать правильные вопросы Мартин произвел тщательный отбор торжеств, которые вознамерился осчастливить своим появлением. Подготовившись таким образом, он чувствовал уверенность в том, что получит удовольствие от этих собраний.
        В назначенный день Мартин поднимался по лестнице, ведущей в бальный зал леди Барлингтон, значившийся под номером один в его списке больших приемов. На мгновение он остановился, чтобы посмотреть, как примет его свет. Приглашение - это одно, но как эти люди обойдутся с паршивой овцой наяву? Если он собирается жениться на Хелен, то должен устранить все возможные препятствия.
        Однако волноваться ему не пришлось.
        - Лорд Мертон! - Леди Барлингтон буквально бросилась к нему. - Я так рада, что вы смогли найти время, чтобы присоединиться к моей маленькой вечеринке.
        Отвечая почти автоматически на сентиментальные излияния хозяйки, Мартин заметил, что, судя по всему, ее так называемая «маленькая вечеринка» насчитывала более тысячи приглашенных.
        - Проходите, пожалуйста.
        Грубоватый голос лорда Барлингтона тоже звучал приветливо. После рукопожатий Мартин прошел в зал и тут же оказался в окружении женщин.
        Его окутало смешанное облако разных духов и ослепило сверкание драгоценных камней.
        - Лорд Мертон! - раздавалось со всех сторон.
        Хозяйки светских салонов, те самые, многие из которых тринадцать лет назад закрыли перед ним двери своих домов, лезли вон из кожи в стремлении продемонстрировать ему свое расположение.
        Мужественно сдерживая непреодолимое желание расхохотаться в их напудренные лица, Мартин призвал на помощь свой опыт, чтобы скрыть свою антипатию и принять их восхищение, как подобает человеку, знающему правила этой игры.
        - Я надеюсь, что вы найдете время заехать ко мне.
        Мартин приподнял черные брови в ответ на это приглашение, исходившее от блондинки, взгляд которой по твердости мог соперничать с ее бриллиантами. От него не укрылись устремленные к нему жаркие взоры некоторых более молодых матрон. Со свойственным ему цинизмом он подумал, что было бы, если бы он вернулся просто Мартином Уиллисденом, не обремененным графским титулом и огромным состоянием. Был бы он встречен с таким же энтузиазмом?
        Из-за назойливости прилипчивых дам Мартин увидел Хелен не сразу. Он догадался, что от нее не укрылось его появление. Однако, будучи неуверенной в том, что он ее заметит, она делала все возможное, чтобы не смотреть в его сторону. С коварной усмешкой и с легким, но решительным поклоном он распрощался со своей свитой и устремился в другой конец бального зала, к своей богине.
        Хелен поняла, что он идет к ней, задолго до того, как он приблизился. И дело было не только в том, что большинство женских глаз в зале внезапно обратились в одну и ту же сторону, и не в том, что миссис Хитчин, с которой она беседовала, вдруг замолчала на середине фразы и с открытым ртом уставилась в одну точку за ее левым плечом. Даже будь она слепой, ее дрогнувшие нервы подсказали бы Хелен, что Мартин близко и подходит еще ближе.
        Стараясь сдержать предательские эмоции и не обращая внимания на участившийся пульс, Хелен обернулась и не спеша протянула ему руку:
        - Милорд. - Его горячие пальцы властно сжали ее ладонь. Твердо решив хранить спокойствие, Хелен вежливо присела.
        Мартин поднял ее, потом медленно, не сводя с нее глаз, поднес руку Хелен к губам. В тот миг Хелен могла поклясться, что весь зал затаил дыхание. Галантный обычай целовать дамам ручки почти вышел из употребления. Но, слава богу, это произошло в те годы, когда он отсутствовал, что отчасти оправдывало его поведение. Взгляд затуманенных поволокой серых глаз вызвал в ней прилив уже знакомого жара.
        К счастью, ей на помощь пришли правила этикета.
        - Милорд, позвольте мне представить вам миссис Хитчин.
        Миссис Хитчин совсем не интересовала Мартина. Он удостоил леди вежливым поклоном и успокаивающей улыбкой. Однако он так и не отпустил руку Юноны. Вместо этого Мартин положил ее на сгиб своего локтя.
        - Дорогая леди Уолфорд, вальс вот-вот начнется. Надеюсь, миссис Хитчин нас извинит?
        Хелен заморгала. Как он смеет просто так подойти и завладеть ею? Но тут Хелен вдруг поняла, чт он ей предлагает. Вальс? Он будет держать ее в объятиях, и Хелен уже представляла себе это. Господи, помоги! Как она сможет это вынести? Уже от одной мысли об этом она чувствовала слабость.
        Хелен в смятении искала спасения. Миссис Хитчин не могла ей помочь. Бедная женщина просто растаяла в лучах улыбки Мартина. Хелен так и не успела найти соломинку, за которую она могла бы ухватиться, а Мартин уже вел ее в круг, предназначенный для танцев.
        - Обещаю, что не стану кусаться.
        Нежный звук его слов, сказанных ей на ухо, укрепил решимость Хелен.
        Она ведет себя глупо… жеманно. Она, которая даже не знала смысла этого слова. Не станет же он делать что-нибудь неприличное посреди бального зала? Или станет?
        И вот Мартин подхватил ее, прижимая к себе так близко, как она и боялась. Они присоединились к другим кружащимся по паркету парам. Буря эмоций, которые пробудил в ней Мартин и которых Хелен никогда прежде не испытывала, грозила захлестнуть ее. Хелен старалась справиться с ними. Она не могла, не должна была позволять ему и дальше властвовать над ее чувствами.
        - Милорд, - твердо сказала она, подняв на него глаза.
        - Миледи, - произнес Мартин голосом, не оставляющим сомнений в его намерениях.
        Хелен почувствовала, как ее глаза сами собой раскрылись шире. О Небо! Он пытался соблазнить ее. Прямо посреди бального зала леди Барлингтон, на глазах гостей, составлявших добрую половину лондонского света. Быстро пересмотрев свое мнение о том, на что он способен, Хелен опустила ресницы и постаралась говорить более непринужденно:
        - Как вы находите наше светское общество? Вы удовлетворены?
        Мартин улыбнулся:
        - Даже не знаю. За последние годы я так мало вращался в свете, что мне не с чем сравнивать. - Почувствовав, что Хелен успокоилась, он воспользовался этой возможностью, чтобы сделать более сложный пируэт и еще крепче прижать ее к себе. - Однако, судя по тому, как складываются дела, у меня есть замечания.
        - О-о? - Обрадовавшись тому, что Мартин изъявил готовность вести разумную беседу, Хелен решила не обращать внимания на то, что его руки сжимали ее немного сильнее, чем нужно. - Но какие?
        - Как вам сказать. - Мартин нахмурил брови, как будто старался подобрать слова. - Самую большую проблему создают дамы.
        В голову Хелен закралось сомнение. Какую беседу может считать разумной соблазнитель? Чувствуя, что должна дать ему возможность рассеять ее подозрения, она спросила:
        - А что особенно вас беспокоит?
        Озабоченный взгляд, который он бросил на нее, почти заставил Хелен поверить ему.
        - Меня беспокоят их хищные намерения. - Когда она скептически посмотрела на него, Мартин добавил: - Самое ужасное, что может подстерегать общепризнанного ловеласа, - это обнаружить, что из охотника он превратился в дичь. Вы только попробуйте представить себе это, если сможете.
        - Странно, - ответила Хелен, сверкнув зелеными глазами. - Но мне кажется, что я почти понимаю, как вы себя чувствуете.
        Он улыбнулся такой ослепительной улыбкой, что у Хелен закружилась голова. К тому времени, когда она пришла в себя, музыка уже перестала играть.
        - Пожалуй, мне стоит вернуться к… - Она в смущении прикусила губу. Господи, она же не дебютантка, которая должна вернуться под бдительный присмотр дуэньи! О чем она только думает… о чем заставляет ее думать мужчина, стоящий с ней рядом?
        Мартин рассмеялся, с легкостью угадав ее мысли:
        - Не пугайтесь, прекрасная Юнона. Со мной ваша репутация в полной безопасности. - Он помолчал, а потом задумчиво добавил: - Хотя, что касается остального… - Испуганный взгляд, который бросила на него Хелен, заставил его снова засмеяться.
        Когда несколькими минутами позже он оставил ее с лордом Элвенли, Хелен все еще выглядела взволнованной, но достаточно оправилась, чтобы бросить на него многозначительный взгляд. Мартин подумал о том, что все сказанное им во время их разговора было чистой правдой. Это могло показаться странным, но он действительно находил отталкивающим чрезмерный интерес к себе со стороны незамужних дам. Мартин подозревал, что, как он и сказал прекрасной Юноне, это чувство объяснялось его желанием самому держать в руках бразды своих любовных связей. То, как вела себя она, было более естественно и больше нравилось ему. Ее попытки скрыть ответное чувство порождали в нем уверенность в том, что он оказывает на нее более сильное влияние, чем ей хотелось бы, что делало Юнону неотразимо привлекательной для такого мужчины, как он. Учитывая его долговременные планы в отношении нее, Мартин не собирался наносить урон ее репутации и не позволил бы никому другому сделать это. Он чувствовал, что был прав, позволив себе достаточно прямо предупредить ее о своих намерениях.
        С ощущением сияющего над головой нимба Мартин прохаживался по залу в ожидании момента, когда сможет повести ее к ужину.
        Пока Хелен танцевала с друзьями и знакомыми, не ждавшими от нее ничего, кроме обычной светской болтовни, у нее было время обдумать слова Мартина Уиллисдена. Она никак не могла понять, что он имел в виду. Если бы он не знал о ее родстве с Хейзелмерами, она бы подумала, что он намеревается сделать ее своей любовницей. Однако Хелен достаточно хорошо знала причудливый кодекс чести ловеласов, чтобы понимать, что Мартин никогда не покусится на подопечную своего друга. Но если так, тогда его слова могли означать лишь одно. Он подыскивает себе жену и полагает, что она может ему подойти.
        Хелен вздохнула. Как бы ей хотелось, чтобы это было правдой. Но он ошибается, и чем скорее узнает о своей ошибке, тем лучше. Если Мартин не прекратит преследовать ее, он разобьет ей сердце. Никто лучше ее самой не знал, что, несмотря на достойное происхождение и самые безупречные связи, вдова отщепенца, отлученного от общества, не могла считаться достойной того, чтобы назваться новой графиней Мертон. По всем правилам это место может принадлежать лишь одной из недосягаемых или, на худой конец, какой-нибудь из дебютанток с богатым приданым. Хелен никогда не считалась одной из первых, хотя за месяц до свадьбы несомненно принадлежала ко вторым.
        Закончился котильон. Лорд Питерборо, которого Хелен знала всю свою жизнь, галантно поклонился ей.
        - Благодарю вас, Герри, - улыбаясь, сказала она. - Вы просто незаменимый партнер.
        Его светлость рассмеялся и предложил ей свою руку. Ужин подавали внизу. Хелен уже собиралась взять его под руку, как вдруг с удивлением почувствовала, что чьи-то пальцы сомкнулись вокруг ее ладони.
        - А-а, Герри. Я должен сообщить, что тебя желает видеть леди Бирчфилд.
        Лорд Питерборо сверкнул глазами:
        - Черт побери, Мартин. Леди Бирчфилд может желать видеть кого угодно. Она мне в матери годится.
        - В самом деле? Я и не знал, что ты так молод. - Глаза Мартина заблестели. - Но все равно. Я пришел проводить леди Уолфорд к ужину. Негоже, если ее сочтут охотницей за юношами.
        Лишив и лорда Питерборо, и прекрасную Юнону дара речи, Мартин неторопливо положил ее руку на свою и, весело кивнув приятелю, повел ее в сторону столовой.
        К тому времени, когда Хелен снова смогла заговорить, она уже сидела за маленьким столиком в нише столовой, а перед ней стояла тарелка с закусками.
        Уставившись пристальным взглядом на сидевшего напротив нее Мартина, Хелен глубоко вздохнула.
        - Лорд Мертон… - начала она.
        - Мартин. Разве вы не помните? - Мартин улыбнулся. - Неужели вы думали, что я позволю вам идти к ужину с кем-нибудь другим?
        Глядя в его насмешливые серые глаза, Хелен чувствовала себя совершенно сбитой с толку. Должна она сказать «да» или «нет»? Если она ответит «да», он воспользуется этой возможностью, чтобы сказать, что ей следовало бы понимать его лучше. И это будет правда. Ответ «нет» вообще не стоило обсуждать. В результате Хелен вспыхнула.
        - Вы невыносимы.
        Мартин усмехнулся:
        - Возьмите пирожок с лобстером.
        Хелен отказалась. Стоило им остаться один на один, как ему слишком легко удавалось выбивать у нее почву из-под ног. Пора научиться держать допустимую дистанцию, подумала Хелен. Если она не овладеет этим искусством в самое ближайшее время, может оказаться слишком поздно. Хелен уже заметила несколько любопытных взглядов, брошенных в их сторону. Пока, как предписывал свет, он мог рассматривать Хелен просто как вариант приятной собеседницы, но потом, когда малый сезон войдет в полную силу, перед ним встанет более сложная задача: найти себе подобающую его положению жену.
        Удовлетворенный ее капитуляцией, Мартин употребил все свои недюжинные таланты на то, чтобы развлечь ее, и весьма преуспел в своих стараниях. К тому времени, когда он снова привел ее в бальный зал, Хелен пребывала в полном смятении. При таких обстоятельствах Мартин воздержался от того, чтобы просить у нее еще один танец, удовольствовавшись тем, что самым неподобающим образом поцеловал ее ладонь, предоставив Хелен более безобидным кавалерам.

        Бал у Барлингтонов ознаменовал собой начало операции, которую замыслил Мартин. Он прилежно посещал все балы и приемы, которые украшала собой леди Уолфорд, уделяя ей самое пристальное внимание, которое можно было трактовать только однозначно. Ему доставляло большое удовольствие дразнить Хелен, понимая, что из тех, кто видел это, она меньше всех догадывалась о его цели. Предпочтение, которое Мартин отдавал ее обществу, замечали многие, но, честно говоря, его это ничуть не волновало. Его цели простирались гораздо дальше простого предпочтения.
        Все, что он узнал о Хелен, лишь подкрепляло его уверенность в том, что она та самая женщина, которую он хотел видеть у своего очага. Ее принимали всюду, а уважение, которым она пользовалась, несомненно, подтверждало ее принадлежность к самому высшему кругу. Ее зрелость была очевидной, но несмотря на то, что она определенно была знакома с правилами светской игры, все знали, что она никогда не вступала в нее. Даже самые тщательные розыски не смогли обнаружить ни тени ее связи с каким-либо из многочисленных джентльменов, называвших себя ее друзьями. Женщины восхищались ею не меньше, чем мужчины, - не частое явление среди прекрасной половины общества.
        Через неделю после начала малого сезона его преследования привели Мартина к дверям клуба «Олмак». Ярмарка невест никогда не относилась к числу его излюбленных мест. В юности он называл ее Храмом судьбы. Забудь надежду, всяк сюда входящий. Поморщившись, он собрал всю свою решимость и поднялся по ступеням. Хелен была внутри, и Мартин исполнился решимости завоевать не только ее, но и этот последний бастион высшего света.
        Привратник впустил его в холл. Но поскольку Мартин не входил в число постоянных посетителей, ему нужно было дождаться, чтобы одна из патронесс оказала ему честь провести его во внутренние покои. Ему повезло, и в ответ на краткое резюме привратника к нему вышла Салли Джерси. Она недоверчиво посмотрела на него широко раскрытыми глазами:
        - Боже правый! Неужели это вы?
        Мартин криво усмехнулся и поклонился ей:
        - Я, собственной персоной. - Он победоносно улыбнулся. - Вы позволите мне войти, дорогая Салли?
        Леди Джерси не обладала более устойчивым иммунитетом к его очарованию, чем любая другая женщина. Но она знала, кто такой Мартин Уиллисден, знала о скандале, запятнавшем его прошлое. Однако она была одной из тех, кто никогда не верил в виновность Мартина. Посмотрев на него, она сдвинула брови:
        - Вы обещаете, что не станете устраивать тут переполох?
        Мартин откинул голову назад и расхохотался:
        - Салли, о, Салли. Какое невыполнимое условие.
        Когда он лукаво взглянул на нее, леди Джерси пришлось признать правоту его слов.
        - О… ладно! Я никогда не верила той девчонке Монктон, - пробормотала она.
        Мартин поймал ее руку и низко поклонился:
        - Благодарю вас, Салли.
        - Да полно вам! - воскликнула она. - С вами я чувствую себя совсем старой.
        - Старой? Никогда, Салли. - Улыбнувшись одной из своих коварных улыбок, он направился в бальный зал.
        Мартин надеялся незаметно проскользнуть куда-нибудь в уголок и занять выгодную позицию, откуда благодаря своему росту он сможет обнаружить Хелен. Но вместо этого он, к своему ужасу, с первых же шагов оказался окружен толпой. Пока он говорил с Салли, весть о его приходе разнеслась повсюду. Мартин не верил своим глазам. Казалось, все любящие мамочки, тащившие за собой своих унылых дочек, собрались у входа, чтобы поздороваться с ним.
        - Мой дорогой лорд Мертон, я леди Дэлглиш - старинная подруга вашей матушки. Позвольте мне представить…
        - Ваша карьера просто поразительна, милорд. Вы должны уделить время, чтобы рассказать о ней моей дорогой Аннабель. Она обожает рассказы о дальних странах.
        Никогда в жизни Мартин не попадал в такую переделку. Вскоре выяснилось, что благодаря его длительному пребыванию в заморских территориях никто не мог похвастаться знакомством с ним. И все присутствующие здесь решили, что могут пренебречь такой незначительной светской условностью, как представление. О причине его тринадцатилетнего отсутствия никто даже не вспомнил.
        - Вы должны прийти на мой званый вечер на следующей неделе. Будут только самые избранные. Вы сможете свободно побеседовать с Джулией без всей этой толпы.
        В ответ на эти предложения Мартин только беспомощно моргал. Они вели себя совершенно бесстыдно. Искушение послать всех их к черту было очень велико, но Салли никогда не простила бы его. К тому же он хотел увидеть Хелен, которую наверняка одну из всех позабавил бы такой неожиданной оборот событий.
        В конце концов Мартин просто встал, давая всем возможность подойти к нему, но наотрез отказываясь приглашать юных леди на танец, а также принимать любые приглашения пройтись с ними в другие комнаты, чтобы за беседой оценить их высокие достоинства. Он понимал, что ни одна из этих матрон не посмеет сама предложить ему танцевать с юной леди, как бы ей этого ни хотелось. Первый раз в жизни у Мартина появилась причина сказать «спасибо» своему прошлому.
        Наконец толпа атакующих стала редеть. Отказываясь от очередного, в высшей степени привлекательного приглашения, Мартин заметил Хелен. Она стояла с группой других дам в другом конце зала. Обнаружив брешь в толпе окружающих его дам, он устремился на свободу, прежде чем преследователи успели перегруппироваться.
        С любезным видом Мартин отвесил изящный поклон матроне, стоявшей перед ним вместе с двумя веснушчатыми дочерьми:
        - Пардон, мадам. Боюсь, я должен вас покинуть. Мне было очень приятно познакомиться с вашими дочерьми. - Со смутной улыбкой он поспешно обратился в бегство.
        Хелен, конечно, заметила толпу у двери и узнала темную голову в центре. Вздохнув про себя, она попыталась погрузиться в разговор с подругами. Отныне лорд Мертон будет поглощен общением с дебютантками.
        - Моя дорогая, моя дражайшая леди Уолфорд. - Мартин даже не пытался скрыть огромное облегчение, которое испытывал. - Как я рад, что вижу вас… наконец.
        Хелен вздрогнула и обернулась, понимая, кто стоит у нее за спиной, еще до того, как увидела его. Никакой другой голос не мог оказывать такого воздействия на ее чувства.
        - Милорд. - Она вежливо присела.
        Мартин, как обычно, завладел ее рукой с такой уверенностью, как будто она сама протянула ее. Ей пришлось примириться с этим трюком, как с неизбежностью, зная, что остановить Мартина невозможно.
        Хелен, почти не дыша, представила его окружавшим ее трем дамам. Как ни странно, Мартин не стал делать попыток увести ее, а остался стоять рядом, совершенно очаровав ее подруг светской беседой.
        Собрание становилось все более многолюдным. Когда приятельницы Хелен отошли, чтобы поговорить с другими знакомыми, Мартин привел в движение резервы, к которым обычно прибегал в подобных ситуациях. Он взглянул в зеленые глаза Хелен, придав своему взгляду полнейшую искренность:
        - Вы должны стать моим ментором на этом поле брани. Куда мы можем пойти, чтобы нам не угрожали?
        Хелен изумленно посмотрела на него:
        - Не угрожали?
        Мартин улыбнулся с некоторой грустью:
        - Я прошу у вас защиты. - Увидев ее недоуменное лицо, он добавил: - Пусть это будет наградой за мои предшествующие старания помочь вам.
        Щеки Хелен покрылись легким румянцем. Она окинула взглядом его внушительную фигуру:
        - Но как я могу защитить вас? Вы смеетесь надо мной.
        - Никак нет. Клянусь честью ловеласа. - Приложив руку к сердцу, Мартин усмехнулся. - Мамаши, ищущие женихов для своих дочек, пытаются стреножить меня. Уверяю вас, это правда. Хуже всего, что они охотятся стаей. Если я хочу сохранить хоть каплю свободы, мне надо заручиться любой возможной помощью.
        Хелен сдержала смех.
        - Вы не можете просто отмахнуться от них. Когда-нибудь вам придется выбирать себе жену.
        Внезапно взгляд серых глаз сделался очень настойчивым. Однако его голос звучал по-прежнему ровно.
        - Неужели вы всерьез думаете, что я женюсь на одной из этих чувствительных дебютанток?
        - Но… именно этого ждут от мужчин в вашем положении. - Хелен покраснела, потом быстро отвела взгляд. Дело было не только в том, что беседа принимала неподобающий оборот. Она едва не проговорилась, что ее брак был как раз одним из таких. А значит, она первая должна признать, что такой вариант едва ли можно считать образцом для подражания.
        Хелен почувствовала себя неловко. Серые глаза Мартина не отрывались от ее лица. Она ощущала их взгляд, стремящийся вернуть ее внимание. Не имея сил противиться, Хелен подняла глаза.
        Мартин нежно улыбнулся и, не сводя с нее глаз, поднес ее руку к губам.
        - Я никогда не женюсь на дебютантке, моя дорогая. Мои пристрастия обращены к женщинам более… роскошным.
        Если Хелен и сомневалась в том, чт именно он пытается дать ей понять, его взгляд рассеял последние сомнения. Для большей ясности взгляд Мартина опустился вниз, лаская зрелые выпуклости ее грудей, подчеркнутые низким вырезом платья. Щеки Хелен горели.
        - Мартин!
        Его глаза с нежной насмешкой вернулись к ее лицу.
        - Мм?
        Что она могла ответить? Она могла рассказать ему правду, рассказать о том, почему он не может выбрать ее. Время пришло. Твердо решив остановить осуществление его безумных планов, пока они не зашли слишком далеко, пока ее сердце не разорвалось на части, Хелен подняла на него глаза:
        - Милорд, вы не можете жениться на мне. Моим мужем был Артур Уолфорд. Вы, должно быть, слышали о нем. Он покончил с собой, но лишь после того, как был изгнан из общества. Он проиграл все свое состояние, включая мое приданое. С таким прошлым я не могу считаться достойной женой для вас.
        Все легкомыслие Мартина мгновенно исчезло. Но выражение его глаз, настойчивое и бесконечно нежное, не изменилось. Его большой палец ласково скользнул по ее ладони.
        - Моя дорогая, все это мне известно. Неужели вы думаете, что это имеет для меня значение?
        Зал закружился у нее перед глазами. Хелен не могла дышать.
        - Но…
        Мартин широко улыбнулся. Он уверенно двинулся по залу, увлекая за собой Хелен. Останься они на месте дольше, на них стали бы обращать внимание.
        - Моя дорогая Хелен, я никогда не принадлежал к тем, кто поступает согласно диктату общества. Сколько себя помню, я был игрок и волокита. Уверяю вас, никому и в голову не придет удивляться, если я захочу взять в жены более зрелую женщину, вместо того чтобы осчастливить себя какой-нибудь безмозглой верещуньей.
        По ее нервному смеху Мартин заключил, что Хелен признала справедливость его слов.
        - Однако довольно уклоняться. Если это всего лишь повод, чтобы отказать мне в вашей защите, должен вам сказать, что этот номер не пройдет.
        - Можно подумать, что вы действительно нуждаетесь в моей защите. - Хелен поддержала его стремление отойти от темы женитьбы, стараясь вновь попасть в их обычный немного шутливый тон. У нее кружилась голова. То, что сказал Мартин, превзошло ее самые безумные мечты. Ей требовалось время, чтобы все обдумать. Сознание Хелен было слишком переполнено, чтобы понять все сразу, особенно теперь, когда он шел рядом с ней. - Я совершенно уверена, что вы можете без труда отделаться от всех этих мамаш.
        - Несомненно, - согласился шедший рядом с ней Мартин. - Но, сделав это, я буду навсегда изгнан из этих священных пределов и не смогу видеться с вами по средам. Такая перспектива меня не устраивает. Выход один. Вы должны согласиться взять меня под свое покровительство.
        Хелен оставалось только рассмеяться.
        - Хорошо. Но только при одном условии.
        Мартин нахмурился:
        - Какое условие?
        - Вы обязуетесь вести себя со мной примерно. - Она взглянула вверх, стараясь выглядеть неумолимо суровой. - Не танцевать больше двух вальсов и никогда два подряд. В общем, - добавила она, вспомнив о его способности изобретать новые и все более изощренные способы смущать ее, - вы никоим образом не должны нарушать определенных границ.
        - Какая несправедливость! Подумайте сами. Разве я смогу сдерживать свои природные наклонности? Сжальтесь надо мной, прекрасная Юнона. Я не могу измениться в одночасье.
        Но Хелен была неумолима.
        - Это самое лучшее, что я могу предложить вам, милорд. - Когда его брови поползли вверх, она добавила: - Вы же не можете просить, чтобы я подвергала опасности свое собственное положение?
        Мартин вздохнул с притворным сожалением:
        - Вы ставите жесткие условия, возлюбленная моя. Я сдаюсь. Ради спасения собственной шкуры я вынужден принять их.
        Прошла целая минута, прежде чем Хелен осознала, какой недопустимый эпитет он употребил. Но к тому времени возмущаться было уже поздно.
        Хелен немного успокоило то, что весь остаток вечера Мартин вел себя безукоризненно. Она не строила себе иллюзий по поводу того, каким дерзким он может быть, если захочет. Его «природные наклонности», как он их называл, отличались отменным постоянством. Но даже самый строгий цензор не смог бы осудить его поведение, за исключением того, что он не отходил от нее ни на шаг.

        Учитывая то возбуждение, в котором она вернулась из клуба «Олмак», Хелен думала, что ее ждет бессонная ночь. Но вместо этого, охваченная чувством непривычного счастья, она уснула и проспала всю ночь сном младенца. В одиннадцать без предупреждения, но в полной уверенности, что будет принят благосклонно, за ней заехал Мартин, чтобы пригласить ее на прогулку. После полудня она приняла немногочисленных визитеров, сгорающих от нетерпения услышать все, что она может рассказать о графе Мертоне. Потом она переоделась к обеду в Хэтчем-Хаус и вскоре снова оказалась в объятиях Мартина Уиллисдена, танцевавшего с ней вальс, не имея ни одной лишней минуты, чтобы обдумать его слова, сказанные накануне вечером.
        - Скажите мне, прекраснейшая Юнона, часто ли в подобных собраниях можно наслаждаться свободой от девиц на выданье?
        Голос Мартина над ухом заставил Хелен отвлечься от приятных мыслей о том, как он силен и какой беспомощной она чувствует себя рядом с ним. Хелен захлопала глазами.
        - Ну, - помедлила она, оглядывая гостей и соглашаясь с его правотой. - Полагаю, это от того, что у Хэтчемов нет незамужних дочерей. Все их дети уже обзавелись семьями. К тому же сегодня вечером лорд Поумрой дает бал в честь дня рождения своей дочери, и я полагаю, что многие молодые люди направились туда.
        Мартин слегка нахмурился:
        - Я правильно думаю, что мне не удастся убедить вас воздержаться от посещения более многочисленных балов? Хотя бы в этом году.
        Хелен ответила на его шутливую мрачность, притворно сдвинув брови:
        - После того как вы тринадцать лет избегали света и общества матерей, озабоченных устройством замужества своих дочек, вы, как минимум, могли бы дать им шанс.
        - Но вы только подумайте о том, насколько тщетными будут их попытки. - Лицо Мартина стало серьезным. - Разве не обязан я в интересах общественного блага и благополучия этих матрон просто сказать им «прощай»?
        Музыка замолкла, и они остановились. Почти инстинктивно взяв его под руку, Хелен пошла с ним рядом.
        - Ни в коем случае! - Она еще не знала, куда заведет их эта беседа. - Ваш долг - появляться на всех самых значительных торжествах.
        Мартин поморщился:
        - Вы в этом уверены? Абсолютно?
        Хелен осторожно кивнула.
        - Что ж, ладно. - Он вздохнул. - В таком случае до тех пор, пока я нахожусь под вашей защитой, я буду появляться там.
        - Милорд, я не могу быть рядом с вами постоянно. - Теперь она видела, к чему он клонит.
        - Почему?
        Его серые глаза уставились на Хелен с невозможным простодушием.
        - Потому что… - Она пожала плечами, пытаясь найти причины. Однако под взглядом этих серых глаз все они вылетели у нее из головы.
        Дойдя до стены, они остановились, и Хелен повернулась к Мартину, чтобы лучше видеть его лицо. Ей показалось, что его глаза, приковавшие ее к себе, стали темнее и проникали в самую глубь ее души, заставляя ее петь. Потом она заметила, что он вдруг отвлекся, как будто увидел кого-то у нее за спиной.
        - Возвращаясь к вопросу о защите… - Мартин взял ее под руку, чтобы она не могла никуда отойти.
        - Мартин, дорогой! Это просто невероятно, что я снова вижу вас… после стольких лет!
        Услышав этот громкий возглас, Хелен чуть не вздрогнула. Неудивительно, что Мартин стремился избежать общества дам, если они обходились с ним подобным образом. Она ощутила, как напряглись его мышцы у нее под рукой. Хелен немного подвинулась и, чувствуя, что Мартину этого хочется, более уверенно заняла место рядом с ним. Подняв глаза, Хелен увидела перед собой блондинку с гораздо более светлыми, чем ее собственные, кудрями, обрамлявшими лицо. Женщина была несколько старше ее, однако не настолько, чтобы ее можно было принять за матрону, озабоченную поиском партии для дочери. Женщина бросила в ее сторону широчайшую ледяную улыбку, прежде чем обратила взгляд светло-голубых глаз на нового графа Мертона.
        Новый граф Мертон хранил упрямое молчание.
        Ничуть не смутившись, леди продолжила:
        - Какой сюрприз, мой дорогой. Вы должны были навестить меня. - На бледном лице появилось выражение, весьма далекое от непосредственности. - Ах да! Конечно. Вы же не знали! Теперь я леди Рочестер.
        Это имя кое о чем говорило Хелен. Она с трудом удержалась от того, чтобы не взглянуть на Мартина, желая понять, как он отреагирует на это представление. Леди Рочестер овдовела уже несколько лет назад, и, хотя происхождение позволяло ей войти в свет, а титул давал возможность открыть многие двери, она так и не смогла попасть в самый избранный круг. Ее имя не было запятнано каким-то определенным скандалом, но упорные слухи лишали его необходимого блеска.
        Молчание Мартина уже начинало тревожить ее светлость. Тем не менее, когда она заговорила, ее голос звучал заговорщически.
        - Мой дорогой Мартин, мне так много надо вам сказать. Может быть, учитывая нашу старую дружбу, нам стоит найти более укромное место, где мы сможем поговорить о прошлом? Надеюсь, леди Уолфорд нас извинит.
        Последние слова сопровождались прощальной улыбкой. Ее светлость взяла Мартина под руку. Хелен остолбенела и уже собралась убрать свою, когда его ладонь легла поверх ее руки и сильные пальцы сжали ее.
        - Боюсь, что нет.
        Хелен заморгала, порадовавшись тому, что он никогда не обращался к ней таким тоном. Ледяные стрелы и арктические ветра были бы теплее. Заинтригованная этой сценой, она увидела, что лицо леди Рочестер стало белым, как бумага. Совершенно очевидно, за всем этим скрывалось нечто большее, чем то, что она видела.
        - Но…
        - Сожалею, - продолжил Мартин. Нарочитая холодность слышалась в каждом звуке. - Мы с леди Уолфорд как раз собирались выйти на террасу. Прошу нас извинить, леди Рочестер.
        Сухо кивнув ей, Мартин провел Хелен мимо докучливой леди Рочестер, оставив ее светлость ошеломленно смотреть им в спину.
        Через несколько минут они вышли на длинную террасу и оказались в относительном уединении. Кто такая леди Рочестер и почему она вызвала у Мартина такую с трудом сдерживаемую агрессию? Внезапно Хелен осенило.
        - О! Так это та самая, кто… - Она внезапно замолчала, задохнувшись от нарастающего волнения. Она скорее почувствовала, чем услышала, как стоявший рядом Мартин вздохнул.
        - Та самая, которая разыграла небольшую драму, ставшую причиной моего изгнания из Англии.
        Разыгравшая? Какую драму? У Хелен не хватало смелости спросить его.
        Мартин смотрел на погруженный во тьму сад, как будто вглядывался в тени своего прошлого. Он не хотел, чтобы они омрачили его будущее.
        - Когда мне было двадцать два, Серена Монктон, теперешняя леди Рочестер, была дебютанткой. Она в буквальном смысле бросилась мне на шею. - Взглянув в лицо Хелен, Мартин заметил маленькую задумчивую складочку между бровей и улыбнулся. - Как я вам уже говорил, у меня врожденная нелюбовь к назойливости. Однако в том случае я недооценил противника. Серена подстроила компрометирующую ситуацию, а потом заявила, что я насильно овладел ею. К несчастью, это непредвиденное маленькое недоразумение совпало с тем, что моему отцу стало известно о моих карточных долгах. Ничего из ряда вон выходящего, ровно то, чего можно было ожидать от такого юнца, как я. Но отец решил поставить меня на место. Представление, которое устроила Серена, стало последней каплей. Он предъявил мне ультиматум.
        Несмотря на его сдержанный тон и усилия, которые предпринимал Мартин, чтобы избежать эмоций, Хелен чувствовала его боль. Годы приглушили ее, но она все еще была с ним, как скрытый поток, который немедленно выплеснулся наружу, как только он упомянул об отце.
        - Мне предлагалось либо жениться на этой девице, либо отправиться в колонии. Я выбрал колонии. - Мартин поднял брови, как будто окинул свою жизнь мысленным взором. - Так или иначе, но это стало самым удачным решением в моей жизни. - Его губы изогнулись. - Возможно, я должен поблагодарить Серену. Если бы не она, я едва ли добился бы того, что имею сегодня.
        Хелен нежно улыбнулась ему. Неуверенно и только потому, что ей до смерти хотелось это знать, она спросила:
        - А ваш отец узнал правду?
        Мартин долго молчал, прежде чем ответить.
        - Нет. Я больше никогда не виделся с ним. Через два года после тех событий он умер, а я все еще оставался на Ямайке.
        Хелен не сомневалась в правдивости того, что она услышала. Каждой частичкой своей души она знала, что это так. Она чувствовала, что никакой актер, каким бы совершенным мастерством он ни обладал, не смог бы изобразить ту пустоту, ту горечь утраты, которая звучала в этом низком, хрипловатом голосе. Она слышала неясные отголоски слухов о скандальном прошлом Мартина, и ее порадовало, что он рассказал ей все. Теперь она знала, что это ничего не меняет в ее отношении к нему.
        Они прошли по террасе туда, где пологие ступени спускались к фонтану, окруженному садом. Несколько пар прогуливались, наслаждаясь свежим ночным воздухом, отдыхая от тесноты бального зала.
        Взглянув в серьезное лицо своей спутницы, Мартин улыбнулся. Он с легкостью читал по нему и почувствовал себя неожиданно польщенным тем, что ее взволновали его давние раны. Однако настало время забыть о них и снова улыбаться.
        - Могу я соблазнить вас спуститься с террасы, прекрасная Юнона? Обещаю, что не стану вас похищать.
        Хелен улыбнулась, поняв смысл его слов. Она чуть было не сказала, что не имеет ничего против того, чтобы быть похищенной им, но вовремя удержалась. Что за фантазия - желать, чтобы тебя похитили… похитил ловелас! Хелен попыталась скрыть свое смущение, отойдя на шаг в сторону и сделав реверанс.
        - Конечно, благодарю вас, милорд. Прогулка вокруг фонтана, несомненно, освежит мою голову.
        Брови Мартина поползли вверх.
        - А она в этом нуждается? Чем же она так переполнена?
        Вами, подумала Хелен. Его глаза упорно сверлили ее. Исполнившись решимостью не выдать себя, Хелен вздернула нос и взяла Мартина под руку:
        - Мыслями о фонтане, милорд.
        От его тихого смеха по спине Хелен пробежали мурашки.
        - Как пожелаете, прекрасная Юнона.


        Глава 7
        Малый сезон шел своим чередом, а вместе с ним и операция, задуманная Мартином. К тому времени, когда первые балы остались позади, а деревья в парке начали ронять листья, он почувствовал необходимость оценить свою диспозицию. Хелен Уолфорд принадлежала ему. Это было совершенно ясно. Мартин полагал, что это было так же ясно и всем тем, кого причисляли к высшему обществу. Он стоял, прислонившись к обшитой деревянными панелями стене бального зала в доме леди Винчестер и наблюдая за прекрасной Юноной, испытывал истинное наслаждение от того, что только она одна все еще не знала этого наверняка, сомневаясь в том, что будущее, которое он спланировал для нее, когда-нибудь станет явью.
        Мартину нравилось, используя все доступные его воображению тонкие намеки, давать ей понять, каким восхитительным будет ее будущее. Хелен была очарована. Неуверенность же ее, как он считал, коренилась в неудачном замужестве - во что было совсем нетрудно поверить. В течение пятнадцати лет ее господином был Артур Уолфорд.
        - Позвольте полюбопытствовать… не согласитесь ли вы пройти к карточному столу?
        Протяжные звуки знакомого голоса заставили Мартина улыбнуться и, повернув голову, взглянуть в лицо маркиза Хейзелмера.
        - Сомневаюсь.
        Хейзелмер вздохнул:
        - Я так и думал. Придется поискать Тони. - Он потрепал Мартина по плечу и уже собрался уходить, как вдруг остановился и добавил: - Но помни, чем скорее ты покончишь с этим делом, тем скорее сможешь присоединиться к нам. Не стоит забывать своих друзей. - С улыбкой, выражавшей абсолютное понимание, Хейзелмер отошел прочь.
        Обратив взгляд к бальному залу, Мартин увидел, как Хелен улыбается своему партнеру Элвенли, и, поняв, что ему ничто не угрожает, криво усмехнулся. Он только что приехал, и желание безраздельно захватить внимание леди Уолфорд росло в нем с каждой минутой. Мартину следовало ненадолго сдержать свое стремление. В конце концов, всему есть предел, даже снисходительному отношению света к тому, кто, по нынешнему всеобщему разумению, был им несправедливо отвергнут. Мартин улыбнулся шире. По правде сказать, прошлое больше не тяготило его. Он думал только о будущем. Тем не менее признание высшего общества могло оказаться важным для будущей графини Мертон. Поэтому его радовало, что он может быть спокоен в этом непростом вопросе.
        Само же будущее не вызывало у Мартина сомнений. Действительно, если быть до конца честным, приходилось признать, что он решил жениться на Хелен Уолфорд в тот же миг, как увидел ее стоящей у камина в доме Хейзелмеров. Единственное, что удерживало его от того, чтобы объявить об этом, было опасение слишком поразить ее… или свет. Теперь со светом он все уладил. Правда, сама Хелен еще немного сомневалась в том, что в скором времени должно было стать ее судьбой. Однако наивный взгляд ее широко распахнутых глаз лишь заставлял Мартина желать ее еще сильнее.
        Музыка закончилась, и гости принялись ходить по залу. Оживленные голоса наполнили пространство, залитое светом огромных канделябров. Локоны на искусно уложенных дамских прическах блестели, драгоценности, украшавшие женские шеи, сверкали. Платья, словно весенние цветы, колыхались на фоне более темных костюмов мужчин.
        Юнону окружала небольшая свита. Глядя поверх толпы, Мартин наблюдал, как она, смеясь, отпускала остроты. Мартин с теплотой заметил, что она то и дело поднимала глаза, осматривая зал. Хелен все еще не видела его. Потом, пока он продолжал стоять, ожидая наиболее подходящего момента, чтобы сделать свое присутствие явным, рядом с Хелен неожиданно возник франт в сюртуке сомнительного зеленого оттенка.
        Мартин отошел от стены. Он двинулся по залу, автоматически улыбаясь и кланяясь знакомым, но все его внимание сосредоточилось на человеке, стоявшем рядом с Хелен. Мартин еще раньше обратил внимание на него и на его интерес к леди Уолфорд. Подробные расспросы позволили ему узнать, что это некто Хедли Суэйн - эсквайр, владелец небольшого, но процветающего поместья в Корнуолле. Несмотря на отсутствие прямых доказательств, было вполне возможно, что Хедли Суэйн действительно стоял за похищением Хелен. От внимания общества не укрылось, что он старательно вертелся вокруг леди Уолфорд. Однако потом все решили, что это лишь дымовая завеса, задуманная этим джентльменом с тем, чтобы его сочли светским человеком. Никому бы и в голову не пришло, что такая дама, как леди Уолфорд, несомненно принадлежавшая к высшему кругу, может всерьез заинтересоваться мужчиной на полголовы ниже ее ростом и значительно уступающим ей по положению в обществе. Мартин неоднократно видел Хедли Суэйна в различных собраниях, но сегодня этот фат впервые набрался храбрости, чтобы приблизиться к Хелен.
        Еще до того, как он подошел к ней, Мартин заметил ее смущение. Мистер Суэйн улучил момент, когда рядом с ней стояли лишь несколько еще более молодых кавалеров. Мартину пришлось остановиться, чтобы обменяться приветствиями с пожилой вдовой, приятельницей его матери, и в это время он увидел, как Хелен нахмурилась.
        - Уверяю вас, мистер Суэйн, что я не настолько слаба, и мне не нужно после каждого танца выходить на террасу, чтобы прийти в чувство. - Хелен старалась, чтобы ее голос звучал не слишком язвительно, но Хедли Суэйн мог вывести из себя даже святого.
        - Я только желал бы объяснить…
        - Не думаю, что хочу выслушивать ваши объяснения, мистер Суэйн.
        Хелен хотелось испепелить его взглядом. После того как он объявил о своем намерении проводить ее на террасу, окружающие Хелен молодые люди разошлись. Она подошла к Хедли настолько близко, насколько допускали приличия, и посмотрела на бледное с длинным красным на конце носом лицо незадачливого мистра Суэйна с нескрываемым отвращением. Неужели он думает, что она рискнет пойти с ним на террасу? Если бы этот человек обладал хоть каплей такта, он бы ушел. Но по своему опыту Хелен знала, что Хедли Суэйн не угомонится. Она поджала губы, глядя, как он собирается с духом, чтобы сделать ей очередное предложение. Ну почему он просто не оставит ее в покое?
        - Мистер Хедли Суэйн, я полагаю?
        Услышав эти неторопливо произнесенные слова, Хедли Суэйн так изумился, что стал похож на перепуганного кролика. Пока он таращил глаза на джентльмена, подошедшего к Хелен, украшавший его шею огромный мягкий бант - отличительный знак каждого щеголя - затрепетал от возбуждения. Проглотив внезапно возникшее желание расхохотаться, Хелен слегка повернулась и протянула Мартину руку. Он положил ее себе на сгиб локтя и, лишь мельком взглянув на Хелен, снова повернулся к ее преследователю.
        Под взглядом его серых глаз Хедли Суэйн принялся нервно моргать.
        - А-а… не думаю, чтобы мы были знакомы, милорд.
        Мартин холодно улыбнулся:
        - Не совсем. Видите ли, ваша репутация бежит впереди вас. Думается, некоторое время тому назад мы совсем немного разминулись в Сомерсете. Не так ли?
        Уловив намек, скрывавшийся за этими вежливыми словами, Хедли Суэйн вытаращил глаза. Он побледнел, потом покраснел.
        - Э-э… а-а…
        Глаза Мартина сделались стальными.
        - Именно так.
        Хелен с удовлетворением наблюдала за ними. Судя по всему, за ее похищением действительно стоял Хедли. Потом музыканты начали играть следующий танец - вальс.
        Не сводя глаз с Хедли Суэйна, Мартин улыбнулся, однако в его учтивой улыбке откровенно проглядывало зловещее предупреждение.
        - Полагаю, этот танец мой, миледи. Мистер Суэйн. - Кивнув злополучному фату, Мартин уверенно обхватил талию Хелен, которую несколько удивило, какими настойчивыми и властными были его руки.
        Обескураженная тем, что ее лишили возможности должным образом попрощаться с мистером Суэйном, несмотря на всю несносность этого джентльмена, Хелен все же не могла пенять на это. Вальсировать с Мартином было райским удовольствием, и она не собиралась терять ни одного момента этой радости из-за кого-то столь незначительного, как фат по имени Хедли Суэйн.
        - Он докучает вам?
        Подняв глаза, Хелен обнаружила хмурый взгляд устремленных на нее серых глаз. Докучает… Хедли? Она пожала плечами:
        - На самом деле он совершенно безобиден.
        - Настолько безобиден, что похитил вас.
        На этот раз Хелен вздохнула:
        - Не стоит волноваться из-за него.
        - Смею вас уверить, что меня волнует вовсе не Хедли Суэйн.
        Хелен посмотрела на Мартина и почувствовала, что не может отвести взгляд. У нее перехватило дыхание, пульс участился.
        - Вы слишком беспокоитесь, милорд, - шепнула она, с трудом отводя глаза в сторону.
        В ответ Мартин сжал губы и промолчал. Его так и подмывало приказать ей избегать Хедли Суэйна, но пока его юрисдикция не простиралась так далеко.
        Несмотря на то что Мартин не высказал своего требования, Хелен поняла его намерения. Когда музыка умолкла, лишив ее возможности и дальше пребывать в блаженном состоянии в объятиях Мартина, она почувствовала себя расстроенной. Разговор о Хедли отвлек ее, а теперь их вальс - последний вальс в этот вечер - закончился.
        Однако остаток вечера она провела, ужиная в компании графа Мертона. Хелен оставила попытки убедить себя в том, что Мартин говорил несерьезно. Он умел быть абсолютно серьезным, когда хотел, и в отношении ее вел себя вполне определенно. Было просто невозможно ошибиться в намерениях джентльмена, который демонстративно давал понять, что бывает на светских торжествах только ради того, чтобы ухаживать за женщиной. Будучи этой самой женщиной, Хелен нервничала, как никогда прежде.
        Первый раз в жизни она влюбилась. И первый раз в жизни стала объектом любви. Хелен успокаивала себя тем, что именно новизна приводила все ее чувства в восхитительное замешательство, стоило лишь ей услышать голос Мартина. Наверняка со временем это должно пройти. Однако в ее сознание закралось тревожное подозрение, что это не пройдет и что на самом деле ей совсем не хочется, чтобы это прошло. Со временем уверенность в этом только крепла.
        Истина заключалась в том, что Хелен так до конца и не могла поверить в то, что все происходящее с ней - правда. Ей не верилось, что радуга, появившаяся на горизонте ее жизни, не исчезнет со следующим рассветом. Она давно убедила себя в том, что ей суждено прожить без любви. И теперь, когда любовь явилась перед ней на золотом блюдечке, это превзошло все ее ожидания. Хелен Уолфорд никогда не чувствовала себя такой счастливой.
        Примириться с внезапной переменой в ее жизни оказалось непростой задачей, еще больше осложнявшейся постоянным присутствием Мартина и сбивавшим ее с толку взглядом его серых глаз. Когда ее карета, постукивая колесами по мостовой, доставила Хелен домой к одинокой постели, она села и, вздохнув, обратилась к небесам с немой молитвой: «Прошу тебя, Господи, пусть на этот раз все будет по-другому. И пусть на этот раз судьба будет ко мне добра. Чтобы на этот раз мои мечты не рассыпались в прах, и я, наконец, стала такой же счастливой, как Доротея».
        Почувствовав легкую дрожь, Хелен закрыла глаза и пожелала, чтобы все сбылось.

        Дэмиан Уиллисден вернулся в столицу на следующий день. Серьезные финансовые затруднения заставили его на время уехать в деревню к приятелю. С намерением найти подходящую компанию, чтобы наверстать упущенное время, Дэмиан отправился в стрелковый клуб Мэнтона. Но вместо этого он наткнулся на своего брата.
        Широкие плечи, обтянутые прекрасно сшитым сюртуком тончайшего сукна, исключали возможность ошибки. Мартин пришел пострелять в компании друзей.
        Сообщая ему о том, что Мартин вернулся целым и невредимым и занят принятием наследства, мать была против обыкновения немногословна во всем, что касалось нового графа. Дэмиан воспринял это как очередное проявление ее всем известного равнодушия к Мартину и ко всем его делам. Он даже больше, чем мать, жил в уверенном ожидании того, что его опрометчивый старший брат позволит себя убить, оставив титул ему. То, что Мартин все еще жив, стало тяжелым ударом. И для Дэмиана, и для его кредиторов.
        Очередной сюрприз поджидал его, когда он обратился к брату за помощью. Разговор, состоявшийся через несколько дней после возвращения Мартина, убедил Дэмиана в том, что, пока Мартин жив, ему едва ли удастся попользоваться его щедротами. Его воспоминания о брате можно было назвать в лучшем случае туманными. Их разделяла разница в десять лет, и они никогда не были близки. Однако Дэмиан смутно надеялся, что легко сможет убедить брата, которого считал немного туповатым и который провел столько лет в заморских колониях, поделиться с ним наследством. Вместо этого разговор получился крайне неприятным и надолго отбил у него желание морочить Мартину голову.
        Дэмиан успокаивал себя тем, что люди, подобные Мартину, обречены умирать молодыми. Это всего лишь вопрос времени.
        Наблюдая, как рука, твердо державшая один из знаменитых пистолетов Джозефа Мэнтона, целилась в самый маленький кружок из тех, что предлагались в клубе в качестве мишени на расстоянии двадцати шагов, Дэмиан размышлял, что, скорее всего, такое мастерство необходимо для поддержания статуса великосветского повесы, которым так гордился его брат. Раздался выстрел, дым рассеялся. В самом центре кружка появилась маленькая дырочка с обуглившимися краями. Когда с поздравлениями к брату вышел сам Мэнтон, Дэмиан понял, что ему остается надеяться только на то, что жизнь Мартина оборвет какой-нибудь оскорбленный муж.
        Отвернувшись от Десборо и Фэншоу, чтобы положить пистолет, Мартин увидел входящего в дверь Дэмиана. Он кивнул и, с недовольным видом глядя на приближающегося брата, не смог сдержать скептической понимающей улыбки. Заметив его улыбку, Дэмиан помрачнел. Мартин почувствовал, как его собственное лицо стало жестче. Строго говоря, в том, как выглядел Дэмиан, не было ничего отталкивающего. Его сюртук, хоть и не из самой лучшей ткани, был хорошо скроен. То же самое относилось к его бриджам и сапогам. Раздражение вызывало его поведение. К своим двадцати четырем годам ему следовало бы достичь зрелости и набраться ума. Однако нахальство Дэмиана, вкупе с его уверенностью в том, что семья при любых обстоятельствах обязана оплачивать его непомерное мотовство, убедили Мартина в незрелости Дэмиана.
        Когда брат остановился перед ним, Мартин вопросительно поднял брови:
        - Вернулся к столичным удовольствиям?
        Дэмиан пожал плечами:
        - Жизнь в деревне слишком медлительна, на мой вкус. - Он подумывал попросить денег в счет своего содержания, но отказался от этой мысли. Положение еще не было критическим. Дэмиан кивнул в сторону мишени. - Отличный выстрел. Это ты в колониях так научился?
        Мартин засмеялся:
        - Нет. Этот талант я довел до совершенства задолго до того, как покинул эти берега. - Он помолчал. - Почему бы тебе не попробовать?
        На мгновение Дэмиан задумался. Его увлекла перспектива присоединиться к своему брату в этом светском занятии и в такой благородной компании. Потом его взгляд упал на золотое кольцо-печатку на правой руке Мартина, и детская зависть затуманила ему голову.
        - Это не для меня. Мне ведь не угрожает опасность со стороны разгневанных мужей.
        Немного удивившись собственной грубости и не уверенный в том, какую реакцию она может вызвать, Дэмиан резко повернулся на каблуках и быстро вышел из клуба.
        Тони Фэншоу, который, стоя рядом с Мартином, стал невольным свидетелем этой сцены, бросил вслед Дэмиану озадаченный взгляд.
        - Этого щенка нужно проучить, - сказал он. - Чертовски невежливо так отвечать на приглашение.
        Мартин, также смотревший вслед брату, повернулся к нему и с отсутствующим видом кивнул.
        - Боюсь, - сказал он, - манеры моего брата далеки от совершенства. Впрочем, яблоко от яблони не далеко падает. - Взяв себе на заметку, что рано или поздно ему придется что-то делать с Дэмианом, Мартин вернулся к своим друзьям и продолжил состязание.

        Он любит ее.
        Этот рефрен снова и снова повторялся в голове Хелен, когда она кружилась по бальному залу в доме леди Броксфорд в крепких объятиях Мартина Уиллисдена. Когда она, наконец, позволила своему сознанию утвердиться в мысли о том, чтобы провести остаток жизни под взглядом серых глаз Мартина, ее сердце воспарило. Золотая чаша на конце радуги наконец должна была достаться ей.
        Посмотрев вверх, Хелен увидела теплый взгляд серых глаз, в глубине которых таилась нежность.
        - Хотел бы я знать, о чем вы думаете, миледи.
        Этот низкий, немного хриплый голос вызвал в ней шквал разнообразных чувств. Стараясь унять радостную дрожь, Хелен в задумчивости прищурила глаза:
        - Не думаю, что будет очень умно рассказывать вам, о чем я думаю, милорд. Правила хорошего тона определенно велят мне хранить молчание.
        - О-о? Не может быть, чтобы ваши мысли были настолько скандальны.
        - Они вовсе не скандальны. Скандальны вы, - возразила Хелен. - Я уверена, что где-то в «Настольной книге для юных леди», под заголовком «Как вести себя с ловеласами», написано, что нет ничего более неразумного, чем поощрять их.
        Серые глаза широко раскрылись.
        - А ваши мысли способны меня поощрить?
        Хелен постаралась ответить на его настойчивый взгляд полнейшим равнодушием. Но ее партнера это не испугало.
        - Моя дорогая Хелен, я подозреваю, что ваше образование было несколько неполным. Вы определенно никогда не дочитывали эту главу до конца. В противном случае вы бы знали, что еще более неразумно подогревать аппетиты ловеласа.
        В ответ на такой неприкрытый выпад глаза Хелен округлились. К счастью, в этот момент они приблизились к концу зала, и Мартину пришлось отвлечься на то, чтобы сделать поворот. Его рука крепче сжалась вокруг нее, отчего у Хелен еще сильнее перехватило дыхание. Она чувствовала себя как ягненок, которого собирается сожрать голодный волк. В определенном смысле эта идея показалась ей весьма привлекательной, что с очевидностью говорило о полном беспорядке в ее мыслях.
        Мартин посмотрел ей в лицо. Облегающее шелковое платье Хелен цвета морской волны подчеркивало ее роскошные формы, шурша и скользя по его фраку с каждым движением танца. Это шелковое шуршание волновало ее еще больше, и Мартин сомневался, что она в состоянии изменить ход своих мыслей и отвлечься от того нескромного направления, которое он задал им. И хотя ему нравилось состояние, в котором пребывала Хелен, он решил не принуждать ее к дальнейшей беседе, переключившись на обдумывание вопроса «когда». Когда он должен просить ее руки?
        Мартин планировал сделать предложение, как только будет уверен, что Хелен достаточно свыклась с мыслью стать графиней Мертон и преодолела очевидную нервозность, связанную с возможностью повторного замужества. Опыт подсказывал ему, что все опасения, которые она скрывает, уже отошли в прошлое. Когда прозвучали последние аккорды вальса, Мартин принял решение. Откладывать больше не было причины.
        Однако прием был очень многолюдным, и в бальном зале толпилось слишком много гостей. Остальные комнаты, как предполагал Мартин, оккупировали вдовствующие дамы, пытавшиеся спастись от жары. Необходимо было произвести рекогносцировку.
        Музыка затихла, и они остановились посреди сверкающей толпы. Хелен, не дыша, подняла на него глаза в ожидании, что будет дальше. Их глаза встретились, взгляды замерли, но прежде, чем один из них успел заговорить, из толпы возник лорд Питерборо.
        - Вот вы где, Хелен. Я должен вам сказать, что вы завели дурную привычку позволять этому негоднику безраздельно завладевать вашим вниманием. Не делайте так больше, дорогая. Никогда.
        - Герри, когда вам последний раз намекали на то, что вы слишком много говорите? - спросил Мартин и отпустил Хелен, давая ей возможность поздороваться со старым приятелем.
        Питерборо бросил проницательный взгляд на сияющее лицо Хелен.
        - Однако в данном случае от моих слов не много толку, - обращаясь к Хелен, сказал он. - Не говоря уже о других опасностях, которые вас поджидают, могу поклясться, что он отдавил вам все ноги. Немудрено, после стольких лет пребывания в колониях. Идите и станцуйте вальс с человеком, который знает, как это делается.
        Очень довольный собой, он предложил Хелен руку. Она со смехом приняла ее и, последний раз улыбнувшись Мартину, позволила снова повести себя на танец.
        Оставшись не у дел, Мартин предпринял обход всех комнат, предоставленных леди Броксфорд в распоряжение гостей, с целью найти подходящее место для того, чтобы сделать предложение.
        Хелен порадовалась возможности танцевать с кавалерами, составлявшими ее обычную свиту. Это позволило ей привести в порядок предательские мысли и успокоить трепещущее сердце. Всю прошлую неделю она провела, предвкушая, что Мартин попросит ее руки, и теперь напряженное ожидание не выпускало ее из своих когтей. Она улыбалась и смеялась, балансируя на грани такого невероятного счастья, какого не знала никогда.
        После Питерборо она танцевала с Элвенли, потом с Десборо и даже с Хейзелмером, которого уступила ей сияющая Доротея. После нескольких фигур котильона он медленно поднял брови:
        - Я вижу, в этом сезоне вы довольны развлечениями?
        Уловив более глубокий смысл, скрывавшийся за его любезностью, Хелен бросила на него подозрительный взгляд и с беспечным видом ответила:
        - О да. Все было так увлекательно. - Ей не удалось скрыть бесконечное счастье, звучавшее в ее голосе.
        Темные брови поднялись еще выше, а зеленовато-карие глаза как всегда пронзительно посмотрели на нее.
        - Интересно почему, - задумчиво произнес Хейзелмер. К большому облегчению Хелен, ее давний опекун не стал пытать ее. Его глаза говорили, что причина ее радости совершенно очевидна.
        Поднимая ее после финального поклона, Хейзелмер сказал:
        - Боюсь, мне придется отвести вас к мисс Берри. Она уже давно пытается привлечь ваше внимание.
        Последовав за его взглядом туда, где на диване у стены сидела маленькая, похожая на птичку мисс Берри, Хелен рассмеялась:
        - Бедняжка. Теперь, когда она почти оглохла, ей, наверное, кажется, что она упускает все самое интересное.
        Хейзелмер усмехнулся, однако воздержался от комментариев. Он провел Хелен по залу и усадил на диван, оставив сочувствовать мисс Берри.
        С противоположной стороны зала Дэмиан Уиллисден, спрятавшись за большой пальмой в горшке, не сводил глаз с роскошной фигуры в платье цвета морской волны. Он нахмурился и от досады прикусил губу. Дэмиан явился к Броксфордам без приглашения, зная, что никто не посмеет закрыть перед ним двери своего дома. Однако любезничать с дамами было совсем не в его духе. Он пришел сюда только потому, что его приятель Перси Уизерспун сделал ставку на то, что Мартин в скором времени собирается жениться.
        Дэмиан отказывался верить Перси, однако игнорировать длинный список тех, кто поставил свои деньги вслед за ним, было невозможно. Глядя через зал на леди Уолфорд, он осознал весь ужас положения. Пребывая в полной уверенности, что рано или поздно унаследует поместья Мертонов и весьма значительное состояние, которое по воле матери должно было перейти к нему, ни минуты не сомневаясь в том, что Мартин никогда не променяет вольную жизнь светского повесы на унылый брак, Дэмиан постоянно занимал деньги, пока по уши не увяз в долгах. Он судорожно сглотнул. Интересно, когда ростовщики начнут на него охоту?
        Нет. Не сейчас. Сначала они дождутся того момента, когда он перестанет быть наследником Мартина. Но даже тогда они не станут торопиться, выжидая, сможет ли он заставить брата вытащить его из долговой ямы. Но когда они узнают, что Мартин не собирается спасать его… Не относясь к тем людям, которые склонны предаваться неприятным мыслям, Дэмиан решил подумать о чем-нибудь другом.
        Держась в тени пальмы, он задумался о своем будущем… и о том, как его избежать. Его ум, всегда готовый на очередную хитрость, быстро определил главный источник неприятностей. На самом деле все было совсем просто. Надо всего лишь придумать, как предотвратить эту опрометчивую женитьбу.
        Уклонившись от ответа на самые важные вопросы, которые хотела задать мисс Берри, Хелен наконец встала, одарив пожилую даму любезной улыбкой. Она окинула взглядом зал, но не смогла обнаружить в толпе темную голову Мартина. Понимая, что он будет искать ее рядом с Хейзелмерами и Фэншоу, с которыми она приехала на этот бал, Хелен направилась к дивану, возле которого недавно видела Доротею.
        Но не успела она сделать нескольких шагов, как ее остановила чья-то рука.
        - Леди Уолфорд?
        Обернувшись, Хелен увидела юношу - нет, мужчину, поправила она себя, - черты которого привели ее в замешательство. Мужчина смотрел на нее светло-голубыми глазами. Его внешность показалась Хелен смутно знакомой: телосложение, форма головы. Однако она не сомневалась в том, что никогда прежде не встречала его.
        - Сэр?
        Дэмиан заставил себя улыбнуться:
        - Я Дэмиан Уиллисден, брат Мартина.
        - О! - Хелен с готовностью улыбнулась в ответ. - Добрый вечер. - Разве Мартин не знает, что его брат здесь?
        Дэмиан склонился к ее руке:
        - Я еще не видел Мартина. Он здесь? - Дэмиан понимал: самое главное - не подавать виду, что у них с Мартином не все гладко.
        - Я виделась с ним недавно. - Хелен подняла голову, осматриваясь вокруг. - Я уверена, что он еще где-то здесь, но среди этого столпотворения так трудно кого-либо отыскать.
        Дэмиан с радостью уцепился за ее слова:
        - Может быть, нам лучше пройти в ту нишу? - Он показал туда, где стена, изгибаясь, образовывала нишу, в которой стояла статуя. - Мне очень интересно узнать, как Мартину удается попытка снова влиться в водоворот светской жизни.
        Хелен взяла его под руку, которую он предложил ей, про себя удивляясь, почему бы Дэмиану не спросить об этом у самого брата.
        - Я только что вернулся из деревни и еще не имел возможности поговорить с Мартином. Но, - сказал Дэмиан, стараясь придать своему голосу особый смысл, - до меня дошли определенные слухи, связывающие имя брата… с одной дамой.
        Хелен вспыхнула:
        - Мистер Уиллисден, я полагаю, слухи не стоит принимать на веру. С вашей стороны будет гораздо разумней дождаться подтверждения, прежде чем делать выводы.
        Дэмиан помрачнел.
        - Я ценю ваше мнение, леди Уолфорд, и, если бы все было так просто, несомненно, разделял бы вашу осторожность. Однако… - он замолчал и нахмурился, - я испытываю к Мартину определенную… привязанность, и мне будет грустно, если у него снова возникнут неприятности.
        - Неприятности? - Хелен ничего не могла понять. На какие неприятности намекал его брат… и почему он говорил об этом ей? - Сэр, боюсь, вы должны выразиться более определенно, если хотите, чтобы я поняла вас.
        Наклонив голову, чтобы скрыть непроизвольную ухмылку, Дэмиан подчинился. Но когда он снова заговорил, его голос и его лицо были совершенно серьезны, как требовала взятая им на себя роль.
        - Как вам, несомненно, известно, Мартин вернулся из колоний, чтобы принять наследство. Естественно, все богатство, которым он сейчас располагает, составляют доходы от поместий, принадлежащих Мертонам. Однако из-за неправильного управления в предшествующие годы эти поместья держатся на плаву только благодаря деньгам моей матери. - Помолчав, чтобы Хелен могла осознать смысл сказанного, Дэмиан возблагодарил промахи своего старшего брата. Некомпетентность Джорджа давала ему в руки прекрасный инструмент для устранения леди Уолфорд со сцены. Какая женщина согласится выйти замуж за человека, целиком и полностью зависящего от матери? Матери, враждебно настроенной к этому браку. А как только леди Уолфорд откажется от этого получившего такую широкую огласку союза, другие дамы, оказавшись на ее месте, тоже задумаются. - К несчастью, - продолжил он, - Мартин и вдовствующая графиня никогда не были в хороших отношениях. Естественно, что моя мать требует, чтобы он женился по ее указке. Иначе…
        Холодные пальцы сомкнулись вокруг сердца Хелен и больно сдавили его. Она просто онемела. Но ей нужно было дослушать все до конца и разобраться в этой истории.
        - Иначе…
        Увидев в ее больших зеленых глазах испуганное выражение, Дэмиан на мгновение остановился. Потом в его сознании возник образ его собственного будущего, укрепивший его решимость.
        - Иначе она заберет свои деньги. Поместья окончательно придут в упадок. Мартин будет разорен. Он не сможет поддерживать тот образ жизни, к которому привык, которого ждут от графа Мертона.
        И лишится возможности восстановить свой дом. Хелен слишком живо помнила лицо Мартина, когда он с энтузиазмом описывал ей Эрмитаж и рассказывал о том, как однажды он восстановит его. Таким, каким он был во времена его отца. Так он сказал. За прошедшие недели она еще не раз слышала об этих его мечтах и поняла, насколько важными они были для Мартина. Как мост, как живая связь с отцом, которого он потерял. Если эти мечты рухнут, это станет для него самым жестоким ударом. Но именно так случится, если он женится против желания своей матери.
        Если Мартин женится на ней.
        Никто лучше нее не знал, что редкая мать одобрила бы женитьбу своего титулованного сына на вдове изгоя - негодяя, зашедшего далеко за грань дозволенного, а затем лишившего себя жизни.
        Ей никогда не приходило в голову спросить Мартина, свободен ли он в выборе жены. Он казался таким уверенным в себе, что не возникало даже мысли о том, что он зависит от чьей-то чужой воли. Но рассказ его брата звучал пугающе правдиво.
        Тоскливая пустота и холодное отчаяние завладели ею.
        Хелен вдруг почувствовала себя продрогшей до костей. Не слыша шума окружающей толпы, она протянула руку брату Мартина.
        - Спасибо, что рассказали мне, - произнесла Хелен не своим голосом, звучавшим так холодно и глухо, как будто он доносился откуда-то издалека. Она подняла вверх подбородок. - Можете не сомневаться, я никогда не стану способствовать тому, что может нанести вред будущему Мартина.
        Казалось, еще немного, и ее голос сорвется. Хелен больше не могла говорить. Убрав руку, она повернулась и смешалась с толпой. Она шла не разбирая дороги и не замечая обращенных на нее любопытных взглядов.
        К тому времени, когда она нашла Доротею, сидевшую на диване у дверей, Хелен удалось немного прийти в себя. Если бы она появилась перед Хейзелмером или его сообразительной женой с лицом, на котором отражалось все, что она чувствовала, ей не удалось бы избежать объяснений. Одна лишь мысль о Мартине, о ее надеждах на счастье, теперь ушедших навсегда, могла довести ее до слез. Хелен решительно отмела все мысли о своей боли и постаралась вести себя как обычно.
        - Что-то случилось? - спросила Доротея.
        Хелен слабо улыбнулась:
        - Просто немного болит голова. Наверняка это все из-за шума. - Она заняла место рядом с подругой.
        - Ладно, - сказала Доротея, безошибочно догадавшись, что Хелен не хочет лишней суеты вокруг своего недомогания. - Я скоро собираюсь уезжать. Могу забрать тебя с собой.
        После недолгих колебаний Хелен печально кивнула:
        - Да, думаю, это будет лучше всего.
        Мартин наверняка захочет снова увидеть ее сегодня. Но если она под предлогом головной боли сбежит с Доротеей, он не станет беспокоиться. Завтра утром он заедет к ней домой, и тогда ей придется объясниться с ним. Но до этого у нее будет время взять себя в руки.
        Хотя бы настолько, чтобы посмотреть ему в глаза. Несмотря на туман, холодным саваном сковавший разум Хелен, одно она видела абсолютно ясно. Она не должна и не станет выходить замуж за Мартина Уиллисдена. Хелен не могла примириться с мыслью, что может стать причиной гибели его мечты. Она не сомневалась в том, что Мартин неравнодушен к ней. Другие женщины, принадлежавшие к высшему обществу, его совсем не интересовали. Если она уйдет с дороги, Мартин, без сомнения, не станет возражать, чтобы мать нашла ему подходящую невесту, и тогда он сможет реализовать свои амбиции. Амбиции, полностью соответствовавшие его теперешнему положению.
        Хелен с трудом подавила всхлипывания и заставила себя улыбнуться. Она решила посидеть тихо рядом с Доротеей, пока не настанет время уходить.
        К несчастью для ее планов, не прошло и нескольких минут, как рядом с ней появился Мартин. Сердце Хелен дрогнуло. Она по-прежнему приветливо улыбалась, но он сразу заметил неуверенную дрожь ее улыбки. Мартин поднял ее с дивана, заставив встать рядом с ним, и, наклонив к ней свою темную голову, спросил:
        - В чем дело?
        Спокойным голосом, совершенно не соответствующим ее состоянию, Хелен повторила историю о головной боли.
        Кто-то задел Мартина сзади, и он нахмурился:
        - Надеюсь, что это не что-то серьезное. Идемте прогуляемся. Немного воздуха поможет вам освежить голову.
        Прежде чем Хелен успела возразить, она уже шла рядом с Мартином по какому-то безлюдному коридору. Ее пульс участился.
        Подозрения подтвердились, когда они дошли до двери в конце коридора и очутились в маленьком, окруженном стеной садике, в котором не было ни души.
        Мартин подвел Хелен к скамье, выдолбленной в куске скалы, и, подождав, пока она расправит свои юбки, уселся рядом с ней.
        Хелен повернулась и подняла на него глаза. Лунный свет позолотил ее черты. Ее зеленые глаза распахнулись, губы слегка приоткрылись. Чувствуя, что делает именно то, что надо, Мартин обнял Хелен и поцеловал ее.
        Когда его темная голова наклонилась к ней, а губы прильнули к ее губам, Хелен попыталась удержать его от этого поцелуя. Она собралась с силами, чтобы заговорить и помешать ему сделать предложение. Но она не смогла противиться захлестнувшему ее желанию. Смирившись с неизбежным, Хелен обмякла и почувствовала, как его руки сомкнулись вокруг нее.
        Это было совершенно неприлично - сидеть в безлюдном саду и позволять джентльмену, за которого она не собиралась выходить замуж, целовать ее. В особенности целовать так.
        Прикосновение его губ отозвалось в ней бесконечным блаженством. Ее руки легли к нему на плечи, она вся прильнула к нему.
        Потом. Она поговорит с ним потом. А пока Хелен наслаждалась теми восхитительными ощущениями, которые он будил в ней. Мартин, похоже, не собирался останавливаться. Во всяком случае, пока он был занят этим, он не мог сделать ей предложение. А может быть, он и не собирался делать предложение и просто наговорил ей всякой чепухи, чтобы сильнее завлечь ее? Почувствовав, как его губы еще крепче прижались к ней, Хелен отбросила всякие попытки думать.
        Наконец, подняв голову, Мартин посмотрел в ее широко распахнутые сияющие зеленые глаза, смотревшие на него с некоторым удивлением. Она совсем лишилась дара речи и, как подсказывал ему опыт, едва ли могла связно мыслить. Мартин улыбнулся. Это не имело никакого значения. Чтобы ответить на его вопрос, ей не нужно было думать.
        - Вы выйдете за меня, моя дорогая?
        В одно мгновение Хелен пришла в себя. Она почувствовала, как ее глаза раскрылись еще сильнее, и попыталась подобрать нужные слова, но они никак не шли ей на ум. Увидев, что его взгляд сделался настойчивей и жестче, Хелен сглотнула и произнесла:
        - Нет.
        Она произнесла это очень тихо, и Мартин решил, что он ослышался. Но выражение ее глаз, ее молчаливая боль убедили его в том, что он не ошибся. Мартин сделал вид, что ничего не слышал. Когда Хелен убрала руки с его плеч, он улыбнулся и попытался сгладить ситуацию, надеясь быстро разобраться, в чем дело.
        - Моя дорогая Хелен. Полагаю, вы знаете, что не следует целовать мужчину, которому вы собираетесь отказать.
        Когда она, опустив голову, сказала:
        - Я знаю, - Мартин почувствовал себя неловко.
        Хелен вдруг обнаружила, что ломает руки, чего никогда прежде не делала.
        - По правде сказать, милорд, я более чем польщена вашим предложением. Но я… - Боже, что же сказать? - Но я не думала о том, чтобы выйти замуж во второй раз.
        - Ну, так подумайте об этом. - Мартин старался, чтобы его голос не звучал резко. Он совсем не предполагал, что разговор будет таким. И чем больше он думал об этом, тем страннее ему казалось то, что происходит. Что случилось?
        - Милорд, я хочу, чтобы вы поняли…
        - Нет. Это я хочу, чтобы вы поняли. Я люблю вас, Хелен. И вы любите меня. Что может быть важнее этого?
        Хелен сглотнула и заставила себя посмотреть ему в глаза. Луна светила Мартину в спину, и его лицо оставалось в тени, лишая ее возможности видеть его выражение. Ей показалось, что оно стало грозным. Преодолевая дрожь, Хелен постаралась говорить спокойно:
        - Милорд, вы не хуже меня знаете, что дело не только в этом.
        Мартин на мгновение замер, потом вспомнил, что он страшно богат. Должно быть, она имела в виду его прошлое. Но он уже все рассказал ей. Неужели она не поверила ему?
        - Я очень боюсь, моя дорогая, что, если вы хотите, чтобы я уследил за вашей мыслью, вам придется выразиться более определенно.
        Мужество быстро покидало Хелен. Как сказать гордому, высокомерному мужчине, что ей известно о том, что он живет на иждивении своей матери? Она отодвинулась от Мартина и почувствовала, как его руки упали, выпустив ее. Вместо того чтобы испытать облегчение, Хелен, лишившаяся его защиты, ощутила себя совсем потерянной. Стиснув руки, она очень тихо произнесла:
        - Я подумала о том, что скажет ваша матушка.
        Как она и ожидала, последовавшая реакция была мгновенной и резкой.
        - Моя мать? - Мартин выглядел ошарашенным. - Какого черта вы вообразили, что моя мать имеет к этому какое-то отношение? - Он почти совсем забыл о планах матери. Неужели новости о ее попытке женить его достигли города? - Я женюсь на той, на ком захочу, черт возьми! У моей матери нет права голоса в этом деле. - Голос Мартина приобрел стальное звучание.
        Его слова заставили Хелен вздрогнуть. К тому моменту, как он закончил свою гневную тираду, она разволновалась еще сильней, нервы натянулись, в голове стучало, мысли путались. Конечно, он все отрицал. Но что она могла еще сказать? Как дать ему понять, что она все знает?
        Мартин увидел, как взволнована Хелен, и ему захотелось успокоить ее. Выбраться из того зыбкого болота, в котором они увязли.
        - Хелен, дорогая моя, я люблю вас. Я не изменил бы своего решения жениться на вас, даже если бы это стоило мне всего моего состояния.
        Мартин говорил просто, от самого сердца. Но он оказался совсем не готов к тому, как Хелен отреагировала на его слова. Взгляд ее широко распахнутых глаз обратился к нему, дыхание остановилось, полные губы задрожали. В лунном свете на кончиках ее длинных ресниц блеснули слезы.
        - О, Мартин! - шепнула Хелен, с трудом сдерживая рыдания.
        Она быстро опустила взгляд на свои крепко стиснутые руки, лежавшие на коленях. Никогда в жизни она никого не любила так, как его. Но Хелен не могла принять от него такую жертву.
        С каждой минутой, с каждой секундой волнение Мартина усиливалось. Глядя с тревогой на опущенную голову Хелен, он протянул к ней руку.
        Внезапно дверь, ведущая из дома, распахнулась.
        - Идите сюда, дорогая.
        Хелен чуть было не вскочила на ноги, но рука Мартина остановила ее. Он слегка подвинулся, заслонив ее от чужих взглядов своим большим телом. Когда в маленький садик вошли двое гостей, он неторопливо поднялся и, повернувшись, помог Хелен встать.
        - О! - воскликнул Хедли Суэйн. - Мой бог! Простите, мы не знали, что здесь занято.
        Мартин удивленным взглядом окинул его вертлявую фигуру, а потом перевел глаза на тоненькое юное существо, неуверенно державшее его под руку:
        - Ничего страшного. Я как раз собирался проводить леди Уолфорд в дом.
        Он повернулся, чтобы предложить руку Хелен. Она приняла ее, стараясь выглядеть как можно более непринужденно, хотя внутри у нее все сжалось в комок, а сердце ушло в пятки.
        - О, леди Уолфорд, - взволнованно пискнуло юное тоненькое существо. - Вы не будете возражать, если я пойду с вами? - Не дожидаясь согласия, девушка повернулась к Хедли Суэйну: - Я действительно не уверена, что хочу осматривать этот сад сейчас, мистер Суэйн.
        Она сделала реверанс и торопливо пристроилась рядом с Хелен.
        Скрывая недовольство, Мартину пришлось отвести Хелен и ее нежданную протеже назад в бальный зал. Когда они снова оказались в этом залитом светом канделябров помещении, он заметил, как сильно изменилась Хелен после их разговора. Мартин почувствовал себя так, словно земля вдруг перестала вращаться. Он решил отложить дальнейшие объяснения до более подходящего случая, когда сможет поговорить с ней наедине. Подведя Хелен к Доротее, он поднес ее руку к губам со словами:
        - Я заеду к вам завтра, - после чего откланялся и отошел.
        Доротея бросила на Хелен один взгляд и, не говоря ни слова, велела подавать карету.

        Когда Хелен наконец сомкнула глаза, уже занимался рассвет. Ее подушка намокла от слез, веки сильно опухли. Однако все решения, которые она должна была принять, были приняты. Надежды на то, что ей удастся все объяснить Мартину, не оставалось. Он отказывался принимать ее отказ с таким же упорством, с каким она отказывалась принимать его предложение. Значит, она должна избегать его, всем своим поведением давая понять, что их отношения закончены. Конечно, это вызовет пересуды, но не слишком серьезные. Свет будет любопытствовать, что у нее на уме, но в воздухе витает достаточно много других тем, достойных внимания светских сплетников.
        Она должна заставить себя забыть Мартина, даже если ей проще разорвать на куски свое сердце, думала Хелен. Иначе всю оставшуюся жизнь ей придется прожить с этим свинцовым грузом, сдавливающим грудь. Ее отказ больно ранит его, и еще сильнее его заденет отсутствие объяснений. Но если она попытается все объяснить, он откажется принять ее решение. Не стоит надеяться на то, что он смирится. Кто знает, как долго он будет пытаться добиться своего? У нее оставался только один путь - вперед.
        Прижавшись щекой к подушке, Хелен вздохнула. Она должна была догадаться, что этим все кончится. Счастье не для нее, и ей никогда не видать его.
        Золотая чаша на конце радуги всегда ускользала из ее рук.


        Глава 8
        - Что ты будешь пить?
        Мартин махнул рукой в сторону тесно уставленного винами подноса, стоявшего на серванте в его библиотеке.
        - Если мне не изменяет память, - отозвался Хейзелмер, удобно утонув в кресле, - твой отец слыл большим ценителем мадеры.
        Мартин улыбнулся:
        - Совершенно верно. А Джордж не имел пристрастия к этому напитку. Поэтому в подвале им забиты целых три полки.
        Наполнив два бокала, он подал один своему гостю, прежде чем устроиться в кресле по другую сторону камина. Наступила тишина. Хейзелмер, который прекрасно понимал, что Мартин пригласил его к себе не просто так, спокойно ждал, когда его друг пожелает открыть причину. Мартин, который ничуть не хуже знал, что друг хорошо его понимает, не торопился делать это.
        Дело было весьма деликатным. Он заезжал к Хелен на следующее утро после своего неудачного предложения. Долгие часы напряженных раздумий не дали никаких результатов в понимании того, что послужило причиной ее неожиданного отказа. Тем не менее он подъехал к ее маленькому домику с уверенностью в том, что сумеет развеять любые тучи, омрачившие их отношения. Вот тогда-то Мартин и осознал, насколько серьезна проблема, стоявшая перед Хелен. Теперь она стала их общей проблемой.
        Она отказалась принять его, послав к нему горничную, сообщившую о болезни своей хозяйки. Первый раз в жизни Мартин пришел в полнейшее недоумение. Почему?
        Должна быть веская причина. Хелен не какая-нибудь безмозглая мисс, не вертихвостка. Скорее всего, дело в том, что он признался ей в любви. Но почему, Мартин не мог себе представить. В конце концов он пришел к заключению, что вся загвоздка таится в ее прошлом, а его слова, или тот смысл, которые она вложила в них, просто всколыхнули какие-то неприятные воспоминания.
        Единственный человек, который знал достаточно много о прошлом Хелен и к которому Мартин мог обратиться, с обманчиво ленивым видом сидел в кресле напротив и смотрел на него своими зеленовато-карими глазами.
        Мартин поморщился:
        - Это касается Хелен Уолфорд.
        - О-о? - Острый взгляд Хейзелмера сделался осторожным.
        - Да, - сказал Мартин, не обращая на это внимания. - Я хочу жениться на ней.
        Лицо друга приняло выражение одобрительного облегчения.
        - Мои поздравления. - Хейзелмер поднял свой бокал, провозглашая тост.
        - Они преждевременны. Я боюсь, ничего не выйдет, - с горечью бросил Мартин, поспешив утолить жажду глотком прекрасной мадеры.
        Хейзелмер озадаченно сдвинул брови:
        - Но почему, черт возьми?
        - Вот это ты и должен мне объяснить. - Мартин снова опустился в кресло и пристально посмотрел на Хейзелмера.
        В ответ тот бросил на него хмурый, раздраженный взгляд:
        - Ты ей нравишься. Я в этом уверен.
        - Я тоже. Дело не в этом.
        Хейзелмер в недоумении посмотрел на Мартина:
        - Тогда в чем?
        Мартин вздохнул:
        - Когда я сказал ей, как сильно люблю ее… - Он посмотрел на Хейзелмера так, словно хотел предостеречь его. - Она не выдержала и расплакалась.
        Хейзелмер, похоже, воспринял слова друга достаточно серьезно. Во всяком случае, его лицо сделалось еще более озабоченным. В конце концов он сказал:
        - Это… плохо. Хелен почти никогда не плачет. Я знаю ее с трех лет, и она скорее станет спорить, чем плакать.
        - Вот именно. - Мартин помолчал, потом неуверенно добавил: - Интересно, не было ли в ее предыдущем замужестве чего-нибудь такого, что могло бы повлиять на ее решение.
        Хейзелмер удивленно поднял брови. Расслабившись в кресле, он задумался над этим, с отсутствующим видом вертя бокал длинными пальцами. Потом внезапно, словно нашел решение, посмотрел на Мартина:
        - Я расскажу тебе все, что знаю. - При виде мелькнувшей на губах Мартина усмешки он добавил: - Но предупреждаю тебя, это не много.
        Собрав всю свою выдержку, Мартин терпеливо ждал, пока его друг, потягивая золотистый напиток, собирается с мыслями. Лицо Мартина было бесстрастным, глаза выражали еще меньше.
        - Думаю, лучше начать с самого начала. - Хейзелмер откинулся на спинку кресла. - Родители Хелен вывели ее в свет в шестнадцать лет, что, на мой взгляд, было ошибкой. Она была плохо воспитанной девчонкой-сорванцом и еще не переросла свои проказы. Но родители уже все за нее решили, предназначив Хелен в жены сыну их старого друга лорда Альфреда Уолфорда. Их сына звали Артур Уолфорд. Ты ведь его знал?
        В ответ на вопросительный взгляд Хейзелмера Мартин вежливо кивнул:
        - Я встречал его один или два раза до того, как уехал в Вест-Индию. Сомневаюсь, что он был из тех, кому заботливые родители могли бы доверить богатую и красивую шестнадцатилетнюю девушку.
        По лицу Хейзелмера промелькнула улыбка.
        - А-а, но ты не знаешь, какой Хелен была тогда. Я понимаю, что, глядя на нее сейчас, в это трудно поверить, но поверь мне, в шестнадцать она выглядела нескладной каланчой, да к тому же была жутко худая. - Заметив скептический взгляд Мартина, Хейзелмер отмахнулся от него. - Но дело не в этом. Даже если бы она выглядела как царица Клеопатра, это бы ничего не изменило. И ее родители, и старые Уолфорды договорились об этом союзе очень давно. Он задумывался как тщательно продуманный династический брак. Таким странным образом они рассчитывали реализовать свои амбиции. Родители Хелен вели замкнутую деревенскую жизнь, не часто бывая в обществе, но непременно хотели выдать свою дочь за представителя одной из древнейших фамилий. - Хейзелмер помолчал, глядя в сторону, как будто что-то вспоминал. - Многие пытались отговорить их, в том числе мои родители, но это стало для них навязчивой идеей. Старшего Уолфорда очень интересовало приданое Хелен. Артур вел себя как послушный сын, в основном по той же причине. Итак, Хелен выдали замуж буквально через месяц после ее первого выезда в свет.
        - Через месяц? - От волнения голос Мартина стал более резким.
        - Именно, - так же резко подтвердил Хейзелмер. - Новобрачные удалились в Уолфорд-Холл. Но не прошло и месяца, как Уолфорд снова появился в Лондоне. Хелен осталась в Оксфордшире. Судя по всему, так продолжалось почти три года. За это время умерли все старшие участники этой драмы: старые Уолфорды и родители Хелен. Критический момент настал, когда, несмотря на то что это было не так просто, Артуру удалось промотать все состояние. Он потерял все: и свои земли, и те, которые принесла ему Хелен. Остался только Уолфорд-Холл. Он приехал туда, но не для того, чтобы жить, а для того, чтобы посмотреть, что еще он может из него выжать. К тому времени Хелен исполнилось девятнадцать. Она еще не стала такой, как сейчас, но заметно изменилась по сравнению с тем, какой была в шестнадцать лет.
        Хейзелмер замолчал, глядя на стакан, который держал в руке.
        - До сегодняшнего дня я ничего не знал о том, что там произошло на самом деле. Но, в конце концов, Уолфорд ударил Хелен. Как она говорит, во время ссоры. Она в свою очередь разбила об его голову горшок и уехала. - Хейзелмер осушил свой бокал и взглянул на Мартина. - Хелен приехала ко мне. Она выросла вместе с моей сестрой Элисон, и мы всегда считали ее членом семьи. Я отправил ее в свое поместье в Кумбрии, подальше от Уолфорда. На случай, если он попытается разыскать ее. Как обычно бывает, история о том, что он сделал с Хелен, выплыла наружу. Разразился скандал. Уолфорда изгнали из общества. Он разорился и предпочел долговой тюрьме смерть.
        Хейзелмер замолчал, думая о прошлом. Потом пожал плечами:
        - Позже многие из тех, кто выигрывал у Уолфорда деньги, пожертвовали их в пользу Хелен. Я взялся за управление этими средствами в ее интересах. Их хватает, чтобы оплачивать аренду ее дома на Хаф-Мун-стрит и ее расходы на жизнь, но не больше. Ни одно из ее поместий не сохранилось.
        Мартин с хмурым видом подпер подбородок рукой, устремив взгляд на турецкий ковер, украшавший пол. Тщательно подбирая слова, он спросил:
        - Может быть, тебе известно что-нибудь, что могло вызвать у нее такое неприятие супружества? Я имею в виду его физическую сторону.
        Хейзелмер поджал губы. Не отрывая глаз от бокала, он покачал головой:
        - Я не могу ничего сказать, но, оглядываясь назад, я бы ничуть не удивился. - Он поднял глаза, посмотрел Мартину в лицо и проговорил: - Ты же знаешь, каким был Уолфорд.
        Мартин задумчиво кивнул:
        - Только Хелен может ответить на этот вопрос, но я мог бы догадаться, что это вполне возможно.
        Его лицо посветлело. Он задумчиво прищурил глаза, словно бы вспоминая о чем-то.
        Хейзелмер спросил:
        - Что?
        В ответ Мартин криво улыбнулся:
        - Я просто подумал: кто способен излечить этот недуг лучше меня? - Он стрельнул в Хейзелмера шутливым взглядом. Потом, откинувшись на спинку кресла, с самым уверенным и надменным видом поднял брови. - Со всех точек зрения, я должен быть прекрасным кандидатом для того, чтобы убедить Хелен Уолфорд в телесных радостях супружества. Если я со всем своим обширным опытом не смогу преодолеть это странное препятствие, то я просто недостоин этой леди.
        Какое-то время глаза Хейзелмера оставались серьезными. Он обдумывал то, что так или иначе могло представлять самую скандальную угрозу для дамы, которая, по мнению многих, и в том числе его самого, находилась под его протекцией. Однако, если он правильно понимал ситуацию, на карту было поставлено счастливое будущее Хелен. Она не скрывала свое пристрастие, а Мартину Уиллисдену он доверял, как собственному брату. В его руках Хелен ничего не угрожает. Постепенно губы Хейзелмера изогнулись в улыбке. Наклонив голову в знак того, что одобряет намерения, высказанные Мартином, он приветственно поднял бокал:
        - Слова истинного ловеласа.

        Хелен расправила юбки и ждала, пока Мартин поднимется на сиденье своей коляски. Ветер, окрасивший ее щеки нежным румянцем, трепал выбившиеся из прически пряди. Когда он наконец устроился рядом, она весело улыбнулась в ответ на его улыбку и они тронулись.
        Проезжая по звеневшей от криков уличных продавцов Пикадилли, Хелен удивлялась, что чувствует себя такой спокойной и довольной. Она думала, как чудесно, что всего через неделю после злополучного предложения Мартина они могут вот так по-дружески ехать вдвоем на прогулку в парк. Она не могла похвастаться, что уверена в себе. Но Мартин вел себя самым безупречным образом.
        На рауте у Хейвлоков - очередном грандиозном торжестве, на котором они оба присутствовали, - он пригласил ее на вальс. Ничто в его поведении не изменилось. Он держался с таким же уверенным чувством собственника, как обычно, если не считать того, что шепнул ей:
        - Доверьтесь мне. Вам совершенно нечего бояться.
        Эти слова показались Хелен несколько странными.
        Из-под полей своей легкой шляпки она взглянула на его профиль, такой твердый и такой красивый. Его глаза были устремлены на дорогу, руки уверенно держали поводья. Хелен с улыбкой отвела взгляд. Теперь, когда он перестал дурманить ее чувства своими искусными чарами, ей стало гораздо проще отдыхать в его обществе. Она была исполнена решимости держать свои предательские чувства в узде. Его власть над ними ничуть не ослабла, но если она будет тверда, то не позволит им взять верх. Хелен, безусловно, понимала, что задала Мартину головоломку. Но ему, пусть неохотно, приходилось смириться с тем, что в данных обстоятельствах их брак невозможен. Будучи джентльменом, он старался скрыть сложившуюся ситуацию от общества. Все, что требовалось от нее, - это следовать за ним, делая вид, что между ними ничего не произошло. Хелен понимала, что такая линия поведения наиболее разумна. Потом, по прошествии времени, они смогут расстаться, не привлекая к себе излишнего интереса любителей скандалов.
        Добравшись до парка без приключений, они влились в неторопливый поток экипажей, катившихся по тенистым аллеям, время от времени останавливаясь, чтобы поболтать со знакомыми. Во время одной из таких остановок к ним подъехал Ферди Эчестон-Смит. С самым добродушным и бесхитростным видом он кивнул Мартину и поздоровался за руку с Хелен.
        - Здравствуйте, Ферди. У вас новый наряд? - Хелен знала, что любому вопросу о моде гарантирована благосклонность со стороны безупречного мистера Эчестон-Смита. С Ферди, кузеном Хейзелмера, она была знакома целую вечность и искренне восхищалась элегантностью этого денди.
        - Да, - ответил Ферди с неоправданной поспешностью. - Но я хотел поговорить с вами о другом. - Его светло-голубые глаза сверкнули в сторону Мартина, занятого приятелями, подошедшими к коляске с другой стороны, потом снова вернулись к Хелен. Наклонившись ближе, он сказал: - Я вижу, это уже вошло у вас в привычку. Но, черт возьми, неужели вы действительно считаете, что это благоразумно?
        С Ферди не имело смысла изображать, что она не понимает, о чем он. В ответ на беспокойство своего почти брата Хелен с нежностью улыбнулась и понизила голос:
        - Не волнуйтесь. Мне совершенно ничего не угрожает.
        - Хм! - фыркнул Ферди, снова взглянув на профиль Мартина. - Про Доротею я тоже так думал. И смотрите, как плохо все кончилось. Имейте в виду, ловеласы не меняются. Они дьявольски опасны при любых обстоятельствах.
        Хелен засмеялась:
        - Этот совсем ручной, уверяю вас.
        Ответом на ее слова стал очень скептический взгляд, однако больше Ферди ничего об этом не сказал, переключившись на то, чтобы сделать комплимент ее новой шерстяной ротонде абрикосового цвета. Когда через несколько минут Мартин обернулся, готовый двинуться дальше, Ферди отвесил изящный поклон и отошел, удовлетворившись брошенным в сторону Хелен предостерегающим взглядом.
        Мартин заметил этот взгляд. На его лице появилось удивленно-высокомерное выражение, но к тому моменту Ферди уже отошел достаточно далеко. Потом острый слух Мартина уловил приглушенный смех, который не удалось сдержать его спутнице. Он с облегчением вздохнул:
        - Скажите мне, прекрасная Юнона, неужели, несмотря на мое примерное поведение в последнее время, я все еще считаюсь «слишком опасным»?
        Хелен стрельнула в него удивленным взглядом. Ободренная лукавым блеском его серых глаз и смешливыми нотками в его низком голосе, она улыбнулась и с должным вниманием отнеслась к его вопросу. Отнестись к делу бесстрастно было определенно слишком трудной задачей. В конце концов, понимая, что он ждет ответа, она рискнула:
        - Я боюсь, милорд, есть люди, которым ваше «примерное поведение» видится всего лишь овечьей шкурой, под которой скрывается волк.
        Тяжелый вздох Мартина снова озадачил ее.
        - И как я полагаю, здесь нет никого, кто разглядел бы правду.
        Глаза Хелен широко распахнулись. В его голосе слышались одновременно досада и уныние, но выражение глаз по-прежнему оставалось ласковым и дразнящим. Она попыталась прочесть в их глубине, что он хотел сказать, но их нежный блеск обезоружил ее. Не хотел ли Мартин предупредить, что Ферди был прав? Или он всего лишь вел легкую светскую беседу, дразня ее и понимая, как легко может ее смутить.
        Следующие десять минут Хелен провела во внутренней борьбе, пытаясь выбрать между этими двумя возможностями, хотя внешне она вела себя как ни в чем не бывало. Они завершили первый круг, когда Мартин прервал ее размышления:
        - Я до сих пор не могу принять окончательное решение по поводу мебели для гостиной.
        - О-о? - Хелен уже слышала о том, что он занимается переоборудованием своего лондонского дома. Теперь оно вступило в финальную стадию, оставались лишь последние детали. Беседы о сравнительных достоинствах парчи и чинца для драпировки, а также о непрактичности бело-золотого декора, на котором нынче помешался весь свет, занимали многие часы, которые они провели вместе.
        Мартин задумчиво нахмурился:
        - Есть одна вещь из мебели, о которой мне бы очень хотелось узнать ваше мнение. На нее можно взглянуть в одном доме неподалеку отсюда. - Он вопросительно посмотрел на Хелен. - Вы не могли бы уделить мне несколько минут вашего времени, дорогая?
        Подавив в себе инстинктивное желание ответить, что подобные вещи должны быть оставлены на усмотрение его будущей невесты, Хелен улыбнулась в знак согласия. Ей совсем не хотелось упоминать ни о чем, связанном с браком.
        - Пожалуй, я могла бы уделить вам несколько минут.
        Галантно наклонив голову в знак того, что он принимает ее благодеяние, Мартин направил коляску к воротам. Его губы медленно расплылись в довольной улыбке. Они с трудом пробирались среди плотного потока экипажей, когда Хелен спросила:
        - Что это за вещь?
        - Кушетка.
        Видя, что все его внимание поглощено лошадьми, которые вели себя нервно в уличной тесноте, Хелен отказалась от мысли выспрашивать подробности. Так или иначе, она скоро узнает, почему у него вдруг возник вопрос именно об этой кушетке.
        К ее большому удивлению, Мартин остановил лошадей напротив импозантного здания на Гросвенорсквер. Он с улыбкой повернулся к Хелен:
        - Вот он. - Бросив поводья Джошуа, который подбежал к ним со своего насеста в задней части коляски, Мартин спрыгнул на мостовую и повернулся, чтобы помочь Хелен.
        Опустившись на землю, она окинула взглядом элегантный фасад и подумала, что кушетка, о которой шла речь, должно быть, принадлежит владельцу этого дома.
        Подчиняясь руке Мартина, которая, лежа у нее на талии, нежно подталкивала ее вперед, Хелен поднялась по ступенькам. Перед дверью Мартин остановился и посмотрел на нее. Их взгляды встретились. Хелен не могла понять странного выражения его стальных серых глаз. Внезапно у нее перехватило дыхание. Но еще до того, как она почувствовала первую вспышку нервного возбуждения, Мартин поднял руку в перчатке и решительно постучал по блестящей дубовой поверхности. Дверь немедленно открылась. На пороге стоял внушительный, если не сказать тучный, дворецкий, с поклоном пригласивший их в просторный холл.
        - Милорд. - Дворецкий повернулся к ней. - Миледи. - Он протянул руку за ее накидкой.
        Хелен в нерешительности бросила на Мартина вопросительный взгляд. Когда он кивнул, она передала дворецкому свои ротонду и шляпку. Судя по всему, граф Мертон был хорошо знаком здешней прислуге.
        - Комната находится в конце холла. - Мартин кивком указал направление, и Хелен прошла по черно-белым плиткам в сторону открытой двери в дальнем конце холла.
        Мартин пошел было за ней, но потом остановился и, вернувшись назад, отдал дворецкому перчатки. Услышав его удаляющиеся шаги, Хелен обернулась. Мартин улыбнулся ей. Почувствовав себя уверенней, она двинулась дальше.
        Когда Хелен подошла к открытой двери, она с удивлением обнаружила проникающий изнутри комнаты свет. Все выглядело так, словно при закрытых драпировках там горел камин. Озадаченная, Хелен подошла к порогу и заглянула внутрь.
        - Я хочу, чтобы нас не беспокоили, Хилторп, - велел Мартин.
        Вдох застрял у Хелен в горле. Даже без почтительного ответа дворецкого: «Да, милорд» - Хелен поняла, что подтверждались самые безумные из ее подозрений.
        Доказательства того, что в случае Мартина Уиллисдена - ловеласа высшей пробы - она ошибалась, а Ферди оказался совершенно прав, лежали прямо перед ее потрясенным взором. Тяжелые бархатные гардины действительно были опущены, огонь ярко горел, пожирая дрова с ненасытным треском. На серванте в серебряном ведерке со льдом стояла открытая бутылка вина. Несмотря на это, Хелен автоматически осмотрела комнату в поисках того, за чем она пришла сюда, - кушетки. Сначала она не смогла ее обнаружить. Потом ее глаза расширились от ужаса, остановившись на самой большой кушетке, которую она когда-либо видела. Кушетка стояла прямо перед камином.
        Первой мыслью было - бежать! Но сразу же за ней последовала вторая - как? За спиной послышался стук шагов Мартина по плиткам пола. Если она повернется и попробует убежать, он просто поймает ее и внесет в комнату. Его дворецкий ей не поможет.
        Хелен сделала глубокий вдох. За порогом ее подстерегала опасность. Она попыталась сделать шаг назад в относительно спокойный холл, но тут же поняла, что сомневалась слишком долго. Мартин, стоявший прямо у нее за спиной, обхватил ее за талию и без труда подтолкнул в комнату.
        - Мартин!
        Хелен не дыша повернулась к нему лицом и увидела, что он закрыл дверь и повернул в замке ключ. Относительное облегчение вызывало лишь то, что он не стал вынимать его из замка. Если ей удастся вырваться от него, выбраться из комнаты будет детской забавой. Прикинув, какими средствами защиты она располагает, Хелен остановилась на возмущении. Выпрямившись во весь рост, она устремила на Мартина гневный взгляд и взмолилась, чтобы голос не подвел ее:
        - Вы заманили меня в ловушку!
        Подвижные губы Мартина медленно изогнулись в улыбке.
        - Боюсь, вы правы. - Горячий, настойчивый взгляд его серых глаз не сходил с ее лица. Он медленно двинулся к Хелен.
        В его лице не было ни малейших признаков раскаяния.
        Стараясь не обращать внимания на свое колотящееся сердце, Хелен дала волю своему возмущению. Только оно могло спасти ее. Полуприкрыв глаза, как будто это могло помочь ей укрыться от внушительной мужской фигуры, медленно надвигавшейся на нее - хотя ей казалось, что она движется слишком быстро, - Хелен попыталась справиться с внезапно подступившим к горлу комом.
        - Ваше поведение в последнюю неделю было сплошным притворством, верно? - К своему ужасу, она больше ничего не могла сделать, разве что завизжать. Что он задумал?
        Мартин остановился прямо перед ней, и его усмешка расплылась в широкую улыбку, от которой у Хелен по телу побежали мурашки.
        - Вы разоблачили меня, прекрасная Юнона. - Он развел руками в подтверждение своих слов. - Что я могу сказать в свою защиту?
        Завороженная теплым сиянием его глаз, Хелен отчаянно пыталась собраться с мыслями, чтобы ответить ему.
        Медленным уверенным движением Мартин протянул руку к гребню, удерживавшему на макушке ее локоны. Он быстро и легко вытащил его, позволив золотистым прядям рассыпаться по плечам и спине Хелен.
        Хелен тихонько вскрикнула, инстинктивно подняв руки, чтобы удержать прическу. Но Мартин нежно поймал их и опустил, окинув горящими глазами упавшее вниз золото ее волос.
        - Вы себе не представляете, как часто мне хотелось сделать это. - Мысль о том, что он мог сделать это посреди какого-нибудь великосветского бального зала, свела на нет все попытки Хелен собраться с силами. Мартин отпустил ее руки, скользнув длинными пальцами между шелковистых прядей. Он играл ее волосами, вытаскивая шпильки, которые дождем сыпались на пол. Потом, уверенно взяв ее за подбородок, приподнял голову Хелен и взглянул ей прямо в глаза.
        Словно загипнотизированная тусклым огнем, мерцавшим в глубине затуманившихся серых глаз, Хелен почувствовала, как все мысли ускользают прочь. Опустив руки, Мартин заключил ее в объятия.
        Запоздалый инстинкт самосохранения мигом вернул Хелен к реальности. Она уперлась руками в грудь Мартина.
        - Милорд! Мартин! - воскликнула она, читая по глазам его намерения. - Это неслыханно. Вы ведете себя совершенно неприлично! Если хотите искупить свое поведение - свой обман, вы должны немедленно проводить меня назад к экипажу.
        Хелен старалась говорить твердо, но ее голос звучал тихо и неуверенно. Ей не хватало воздуха. Улыбка на смуглом лице, приближавшемся все ближе к ней, стала еще шире. Его руки, уже обхватившие ее, сжимались все сильнее.
        - Насчет того, как я мог бы искупить свои грехи, у меня есть идея получше.
        Мартин поцеловал ее. Поцелуй длился до тех пор, пока последние жалкие попытки сопротивления с ее стороны не исчезли, утонув и растворившись в охватившем их бурном потоке страсти.
        Оказавшись в плену его объятий, Хелен хоть и неохотно, но пришлось признать, что эта страсть была не только его, а их страстью. Вот почему ей так трудно было противиться Мартину. Его скандальное поведение встретило такой же скандальный отклик с ее стороны. Мчась на волне неудержимого желания, такого сладкого в своей новизне, что она не могла противиться ему, Хелен бросила эту неравную борьбу и растаяла у него на груди. Она почувствовала, как объятия Мартина стали еще крепче. Потом его руки скользнули ей на спину, и податливое тело Хелен слилось с его мощной фигурой.
        Его коварный поцелуй, манивший поддаться соблазну и, потеряв голову, утонуть в море чувственных наслаждений, наткнулся на стойкое желание Хелен сохранить последние остатки здравого смысла.
        Мартин поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз. Его глаза вспыхнули.
        - Успокойтесь, - выдохнул он. - Не надо волноваться. Мы сделаем это очень медленно.
        Его губы снова прильнули к ее губам, и Хелен задумалась, как понимать эти слова, сказанные низким, хриплым голосом: как обещание или как угрозу. Ее раздумья длились почти целую минуту, а тем временем ее воля оказалась окутана теплой сетью ощущений, которые пробудили в ней уверенные руки Мартина. Из последних сил Хелен призвала свои мысли к порядку. Что ей делать? Судя по тому, куда все шло - не важно, медленно или быстро, - на принятие решения у нее оставались считаные минуты.
        Даже для самого неискушенного ума было совершенно очевидно, что Мартин изменил образ действий и намеревался безнадежно скомпрометировать Хелен, погубив ее репутацию. У Хелен не осталось ни малейших сомнений в том, что таким образом он хотел вынудить ее согласиться на брак и вопреки ее отказу добиться своей цели. Но она твердо решила, что не станет вставать на пути его мечты. И ничто, даже он сам, не могло поколебать ее решимости.
        В то же время, чувствуя, как его чуткие пальцы перебирали пуговицы ее платья, Хелен отдавала себе отчет, что любая мысль о том, чтобы ускользнуть из рук такого опытного обольстителя, пустая фантазия. Несомненно, он задумал что-то совершенно непристойное. И, столь же несомненно, для Хелен это было в высшей степени притягательно. Если прислушаться к голосу сердца, к стремлению ее души, она должна сделать так, как он сказал, - успокоиться.
        Судьба была против нее, но это не означало, что она не может насладиться им, воспользоваться моментом… на этот раз. Больше у нее никогда не будет такой возможности. Единственной возможности прикоснуться к счастью, дотянуться до золотой чаши на конце радуги. Никогда прежде Хелен не удавалось этого сделать, никогда она не ведала этого счастья. А оно непременно должно было существовать. Теперь, окутанная облаком любви, Хелен знала это наверняка. Пальцы Мартина скользнули по ее плечам, стягивая вниз прогулочное платье. Хелен с легким вздохом вытащила руки из длинных рукавов, и платье упало на пол, а вместе с ним и все ее сомнения. Робко взглянув сквозь опущенные ресницы вверх, она подняла руки и в молчаливом согласии с тем, что должно было произойти, обвила ими шею Мартина. Предвкушение необычайного блаженства с головокружительной силой стучало в ее венах. Хелен ждала, когда он справится с ее легким корсетом.
        Только такой человек, как Мартин, с его обширным любовным опытом, мог распознать смысл непроизвольного движения Хелен. Он сделал глубокий вдох, стараясь удержать мощный всплеск желания. Желания такой силы, что он едва не потерял голову, - исход, совершенно не входивший в его планы. С Юноной он не мог допустить спешки. Он должен был соблазнить ее медленно и нежно, как самую невинную из всех девственниц, застенчивую и робкую. Мартин взялся за дело с полной самоотдачей.
        Вскоре у Хелен перед глазами все поплыло. Голова кружилась от наслаждения. Прошлое не могло подсказать ей, что делать с охватившим ее желанием. Знакомство Хелен с супружескими обязанностями носило самый приземленный характер. Мать рассказала, чего ей ждать, и Хелен смирилась с этим. Вот и все. Вся процедура показалась ей настолько скучной, что она только обрадовалась, когда муж поспешно вернулся к своим любовницам. Однако за долгие годы одинокой жизни Хелен пришла к заключению, что в этом должно быть что-то еще, что-то хорошее, чего она никогда не испытывала. То, что заставляло вспыхивать бледные щеки Доротеи и зажигать звезды в ее глазах.
        Хелен думала, что никогда не узнает, что это. Но судьба решила дать ей один шанс - утешительный приз в печальной лотерее ее жизни. Кто мог преподать ей радости любви лучше, чем тот мужчина, который держал ее в ловушке своих объятий?
        Потому что это, несомненно, было ловушкой, по крайней мере, для ее чувств. Она должна признаться в этом и не забывать, когда настанет время объяснений. Мартин будет зол. Придет в ярость. Он снова попросит ее стать его женой, ничуть не сомневаясь в том, что, переполненная любовью, она согласится. А когда она откажется, его уже не будет интересовать, по какой именно причине. Впрочем, это даже хорошо, потому что Хелен понятия не имела, как объяснить ему все, и не знала, стоит ли вообще пытаться.
        Однако сейчас эта задача была не по силам ее рассудку. Мартин украл его вместе с корсетом, и Хелен даже не заметила, как это ему удалось. Единственное, что она знала, - это что она чувствует себя охваченной и обессиленной желанием, какого не испытывала никогда в жизни. Все ее мысли, все чувства заполнял Мартин. Он полностью завладел ею.
        Она ничего не могла сделать, чтобы разорвать прочную нить страсти, пылавшей в каждом из них. Мартин остановился. Подняв Хелен на руки, он перенес ее на кушетку и положил на шелковые покрывала. Опустившись сверху, он прижался губами к ее рту, а его умелые руки опутали паутиной удовольствия ее возбужденную плоть. Потом он коснулся губами ее век, целуя каждое по очереди.
        - Не открывай глаза.
        Хелен догадалась, что он собирается раздеться. Ей захотелось посмотреть.
        - Но…
        - Никаких но, - произнес хрипловатый голос, звучавший еще ниже и глуше, чем обычно. - Делай, как я говорю. Просто лежи и не волнуйся. И все будет очень хорошо.
        Его убедительные нежные слова возымели свой эффект. Хелен лежала неподвижно, ощущая кожей тепло огня, потрескивающего в камине, с которым так контрастировало прохладное прикосновение шелков и атласов, на которых она покоилась. Подумав о скандальном вкусе его светлости в отношении предметов интерьера, Хелен невольно улыбнулась. До ее слуха донеслось шуршание льняной ткани. Соблазн подсмотреть сквозь ресницы усилился.
        Хелен слегка приоткрыла глаза. Она смотрела, как Мартин избавлялся от одежды до тех пор, пока не улегся рядом с ней, заставив ее быстро зажмуриться, прежде чем снова распахнуть глаза с самым невинным видом.
        Мартин нежно улыбнулся, стараясь ободрить ее. Он снова склонился над Хелен, не позволяя ей рассмотреть его. Вглядевшись в ее лицо, он не смог заметить никаких признаков испуга. Во всяком случае, пока.
        - Молодец, - прошептал он, старательно сдерживая бурлившую в нем страсть. Его губы опустились на губы Хелен.
        Когда она снова закрыла глаза, Мартин испытал облегчение. По правде сказать, он не представлял себе, что могло ее напугать, но, если близкое знакомство с Уолфордом так дорого обошлось ей, лучше, чтобы она не видела его голым.
        Оторвавшись от ее губ, Мартин переключился на другие части ее тела, постоянно успокаивая и ободряя Хелен ласковыми словами. Тратить время на разговоры в подобных ситуациях было совсем не в его правилах, но тут был особый случай, единственный в своем роде. Он по-прежнему продолжал наблюдать за ней, опасаясь увидеть признаки расстройства или испуга, готовый немедленно остановиться, если ей покажется, что он слишком торопится.
        Хелен слушала слова Мартина, но она не могла сосредоточиться и не понимала их смысла, улавливая лишь чувственный звук его голоса. Ей хотелось, чтобы он перестал говорить и занялся удовлетворением ее желаний. Ей хотелось прикасаться к нему, познавать его тело, но прежде она никогда не знала подобных желаний и сомневалась, насколько это допустимо. Наконец, не удержавшись от соблазна, Хелен попыталась погладить ладонями его мускулистую спину, но Мартин, повернувшись, поймал их и, удерживая в одной руке, завел руки ей за голову.
        - Не сейчас, милая. Мы не должны торопить события.
        Хелен удивилась. Почему нет? Ей хотелось понять. Она чувствовала себя так, словно готова проглотить его целиком и полностью, а он отвечал: «Не сейчас». Все ее тело горело, но ей хотелось еще больше огня.
        - Мартин…
        - Молчи. - Он закрыл ей рот поцелуем. - Доверься мне. Тебе понравится. На этот раз все будет по-другому. Я обещаю.
        Хелен недоумевала. Конечно, на этот раз все будет по-другому - она любит его. Раньше она никогда никого не любила. Ее недоумение росло. Хелен захотелось встряхнуть головой, чтобы избавиться от ощущения, что во всем этом есть что-то, что ускользает от нее, чего она не понимает.
        - Тебе нечего бояться. Все будет медленно и легко. Никакой боли, одно наслаждение. Доверься мне сейчас, и я покажу тебе, как прекрасно это может быть.
        Нежность его голоса, за которой улавливалось едва сдерживаемое желание, дала Хелен ключ. Ее глаза широко распахнулись, но Мартин, занятый тем, что целовал ее, не заметил этой реакции. Быстро осознав свою ошибку, Хелен снова закрыла глаза, не желая спугнуть ощущение легкости и полета, которым наполняли ее поцелуи Мартина.
        Он думал, что муж, занимаясь любовью, причинял ей боль и, по меньшей мере, сломал ей пару ребер, решила она, и что теперь у нее отвращение к этому занятию. Если бы в это время Мартин не целовал ее, Хелен от удивления покачала бы головой. Как он мог прийти к такому безумному заключению? Артур никогда не делал ей больно. Ему просто не удалось пробудить ее чувственность. Теперь, когда она поняла, что такое страсть между мужчиной и женщиной, она знала правду. Ее совсем не пугала перспектива заняться любовью с Мартином. Но почему он так решил?
        Однако теперь не время для всей этой ерунды.
        Сознание Хелен с трудом воспринимало даже то, что происходило сейчас, не говоря уже о том, чтобы строить предположения. Поцелуи Мартина становились все более страстными, и она чувствовала, что тает под ними. Последняя способность мыслить оставила Хелен. Все ее существо охватило радостное ощущение.
        Мартин благодарил Бога. Глядя на красавицу, лежавшую в его объятиях, он не замечал ни малейшего испуга, никаких признаков нервной девичьей дрожи. Тем не менее он крепко держал в руках вожжи своей страсти, противопоставив невероятному соблазну жесточайший самоконтроль. Это была трудная задача - медленно соблазнять богиню. Мартин старательно разжигал костер, разгоравшийся между ними, бросая в него горячие угли любви и поливая расплавленной магмой желания. Постепенно его сдержанность начала таять. Мартин заставил себя снова отпрянуть, чтобы убедиться в том, что она не испытывает ничего, кроме удовольствия. Когда он, наконец, привел ее на самую вершину блаженства, стараясь удержать этот краткий миг как можно дольше, Мартин почувствовал неудержимое стремление последовать за ней, и его разум захлестнула волна собственного наслаждения.

        Звон элегантных французских часов в виде колесницы, стоявших на мраморной каминной полке, пробился в затуманенное блаженством сознание Хелен. Четыре часа.
        Четыре часа! Она мгновенно открыла глаза. Ее смущенному взору предстала широкая загорелая мужская грудь, покрытая редкими завитками черных волос. Обостренные чувства ощутили вес тяжелой мускулистой руки, расслабленно лежавшей поперек ее тела.
        Сдерживая стон, Хелен закрыла глаза. Что теперь? Ее тело и разум все еще находились в плену пережитого удовольствия. Как просто было бы лежать здесь, наслаждаясь теплом его близости, и предоставить судьбе решать все самой. Но тогда Мартин проснется и снова заговорит о браке, а ей придется отказывать ему, лежа нагишом в его объятиях.
        Хелен поморщилась. Открыв глаза, она медленно подняла взгляд к лицу Мартина. Он по-прежнему спал. К счастью, она лежала с внешней стороны кушетки. С легким вздохом облегчения Хелен осторожно выбралась из его сонных объятий и выпростала ноги из-под шелковых покрывал, которыми он накрыл их.
        Оказавшись на свободе, она быстро начала одеваться. Застегивая корсет, Хелен позволила себе любовно окинуть взглядом большое тело, раскинувшееся среди смятых шелковых покрывал. На ее лице мелькнула неясная улыбка. Теперь она, по крайней мере, знала, что значит лежать на конце радуги и отчего так вспыхивали глаза Доротеи, когда она смотрела на Хейзелмера. Мартин перенес ее на конец радуги и подарил мгновения бесконечного наслаждения, подобного которому она никогда не испытывала. Хелен навсегда запомнила его, запечатлела в своем сердце, как свет, которому суждено озарять годы одиночества, ждавшие ее впереди.
        Подавив вздох, она надела платье и расправила его поверх нижней юбки. Что ей сказать Мартину, когда он попросит ее руки? Несмотря на то что с последней попытки прошла неделя, Хелен так и не смогла придумать, как объяснить ему свой отказ. Сказать по правде, раздумья привели ее к выводу, что сама попытка такого объяснения может оказаться опасной. Мартин был не из тех мужчин, которые готовы смиренно принять отказ. Он станет спорить, угрожать, воспользуется любыми средствами, чтобы заставить ее уступить. А Хелен не собиралась уступать. Даже несмотря на те прекрасные часы, которые она провела с ним, а может быть, именно благодаря им, Хелен лишь утвердилась в своей решимости дать ему возможность осуществить свои мечты. Она любила Мартина, любила сильней, чем могла себе представить, глубже, чем могла осознать. Самопожертвование было тем, в чем у нее имелся некоторый опыт. Ее девичьи грезы были принесены в жертву родительским амбициям, ее гордость - жадности мужа. Мартин, как никто другой, был достоин ее жертвы, и Хелен готова была пойти на нее добровольно, хотя и не без грусти.
        Спокойно и решительно Хелен позволила взгляду остановиться на волевых чертах его лица, немного смягченных сном. Она никогда не сможет заставить его принять ее решение, так лучше и не пытаться. Если она ничего не станет объяснять, а лишь будет настойчиво отказывать, он придет в ярость, но не сможет принудить ее изменить свое мнение.
        Ему это не понравится, но станет для него благом.
        Пуговицы на спинке платья оказали серьезное сопротивление. Заметив на полу свои мягкие прогулочные туфли, Хелен сунула в них ноги, одновременно осматривая элегантно обставленную комнату. Каждый предмет здесь был очень тщательно подобран. Основу стиля составляла простота линий и форм, строгость которых уравновешивалась ярким декором, сочетавшим в себе черные и голубые тона с золотом. По правде сказать, эта комната очень подходила своему хозяину. Хелен не могла представить себе Мартина в более дешевой обстановке. Это была его среда, его место. И здесь он должен был остаться.
        Ее взгляд снова упал на красивое лицо Мартина. Хелен улыбнулась, вспомнив его старания уберечь ее от воображаемой боли. Улыбка угасла. Ее отказ вызовет не только гнев. Она собиралась нанести ему удар по самому чувствительному месту. Ее отказ сдаться после любовных наслаждений больно ударит по его гордости ловеласа.
        Хелен побледнела, почувствовав внезапный озноб.
        В шестнадцать лет она узнала, что ей не суждено прожить легкую жизнь. Чувствуя себя несчастной и одинокой, она стойко скрывала свои горести под маской благополучия. Но чего Хелен не могла понять, так это почему судьба так жестоко обошлась именно с ней. Почему выбрала именно ее.
        Отбросив в сторону эти безнадежные мысли, Хелен решительно выпрямилась. Ее пальцы все еще возились с маленькими пуговками на спине, скользя по неподатливому шелку. Пробормотав несколько отборных проклятий, она с новой силой бросилась в атаку, но пуговки по-прежнему ускользали из ее рук.
        Измученная Хелен подняла взгляд… и тут же столкнулась с теплыми серыми глазами, взиравшими на нее с ленивой насмешкой. Увидев, что она смотрит на него, Мартин широко улыбнулся:
        - Ты должна была разбудить меня.
        Его голос все еще звучал хрипло и на несколько тонов ниже обычного, словно приглашая к недозволенным удовольствиям.
        Хелен захлопала глазами, пытаясь собраться с мыслями. Она должна быть спокойна. Стараясь говорить своим обычным, немного небрежным тоном, она сказала:
        - Уже поздно, и мне надо домой. Я подумала, что совершенно незачем будить тебя, пока я буду одеваться.
        Сохраняя невозмутимое спокойствие, Мартин засмеялся:
        - Вы так хорошо понимаете меня, прекрасная Юнона. - Он поманил ее. - Иди сюда.
        Хелен с подозрением посмотрела на него:
        - Мартин, но мне действительно надо домой.
        Взгляд Мартина скользнул на часы. Он недовольно нахмурился:
        - Пожалуй, ты права. - Он вздохнул. - В таком случае будет лучше, если ты позволишь мне оказать тебе помощь с платьем.
        Мартин сел, свесив ноги с кровати. Покрывало соскользнуло ему на пояс. Он махнул рукой, предлагая ей подойти, и Хелен неохотно встала перед ним. Его сильные руки сомкнулись у нее на талии. На одно мгновение их взгляды встретились. Завороженная его взглядом, Хелен затаила дыхание, глядя, как губы Мартина изгибаются в уже знакомой ей медленной улыбке. Потом он повернул ее к себе спиной.
        Его ловкие пальцы быстро справились с пуговицами. Но прежде чем Хелен успела отойти, он обхватил ее за талию и, потянув вниз, усадил к себе на одно колено.
        Ощутив в руках ее горячее тело, Мартин снова пожалел, что она не разбудила его раньше. Он всерьез подумывал о том, чтобы снова уложить ее в постель и снять с нее одежду. Какая разница, что подумают в свете? С кривой усмешкой Мартин признал, что такое безумство не может продолжаться долго, если только он не намерен определить их социальный статус как графа и графини Мертон. Из чего следует…
        Он повернул прекрасную Юнону так, чтобы видеть ее лицо. На его губах заиграла коварная улыбка соблазнителя.
        - Тебе понравилось?
        Хелен широко открыла глаза и покраснела от злости.
        Мартин засмеялся, погладив ее пальцем по щеке.
        - Скажи, что ты выйдешь за меня, и мы сможем наслаждаться так каждый день… или хотя бы каждую ночь. - Он подумал, что делает предложение уже второй раз, правда, нынешние обстоятельства были ему по вкусу гораздо больше. Уверенно улыбнувшись, Мартин ждал согласия прекрасной Юноны.
        Хелен не могла смотреть ему в глаза. Она чувствовала, как Мартин напрягся в затянувшейся тишине. По коже побежали мурашки. Она попыталась высвободиться из его рук. Мартин убрал руки и отпустил ее. Хелен встала и, отойдя к камину, повернулась к нему.
        Собравшись с силами, она подняла на него глаза. В холодном сером камне было бы больше тепла, чем во взгляде серых глаз, пристально смотревших на нее. Его лицо казалось бесстрастным, словно высеченным из гранита, сжатые в кулаки руки лежали на коленях. Свет умирающего в камине огня золотил выпуклые мышцы его голой груди. Он выглядел таким мощным… и таким свирепым.
        - Мартин, я не могу выйти за тебя. - Хелен старалась спокойно и четко выговаривать слова.
        - Я вижу. - Слова прозвучали как удар хлыста. Хелен повесила голову. - Вы согласились разделить со мной постель, но вы не пойдете за меня. - В наступившей тишине она стояла не поднимая глаз, боясь лишиться последних сил, если поднимет их и увидит его разочарование. - Почему?
        Недоумение и обида, звучавшие в этом единственном слове, едва не поколебали ее уверенность. Стиснув руки, Хелен заставила себя поднять голову:
        - Мне очень жаль, но я не могу объяснить.
        - Вам жаль? - Мартин резко вскочил на ноги.
        Хелен в ужасе отвернулась, на ее бледных щеках вспыхнул румянец. Буркнув сдавленное проклятие, он подошел к креслу, на спинке которого висел шелковый халат. Мартин накинул его, стараясь справиться с бурей яростных эмоций, проносившихся в его мозгу.
        - Позволь мне уяснить только одну вещь, - выдавил он, стянув рывком пояс халата. - Ты хотела этого или нет?
        - Да. - Заметив, что он оделся, Хелен подняла голову. Признание вырвалось у нее само собой и заставило Хелен содрогнуться до самой глубины души. Но это была правда, которую Хелен признала не моргнув глазом. Все силы она сосредоточила на том, чтобы убедить его дать ей уйти. - Но это ничего не меняет. Я просто не могу выйти за тебя.
        - Почему?
        На сей раз вопрос прозвучал как приказ. Мартин ходил перед ней туда-сюда, словно раненый зверь. Хелен с трудом сдержала невольный порыв броситься и успокоить его. Но она должна быть твердой.
        - Мне жаль, но я не могу объяснить.
        Его прищуренные глаза стали похожи на два стальных клинка. Мартин встал прямо перед ней:
        - Вы не можете объяснить, почему готовы превратиться в кокотку, вместо того чтобы выйти за меня замуж? Вы чрезвычайно удивляете меня, мадам!
        Внутренне вздрогнув, Хелен постаралась держаться с достоинством и не спасовать под его сверкающим взглядом. Она почувствовала дурноту. Теперь Мартин не был бесстрастен, уязвленная гордость исказила его черты, придав им угрожающий вид. И все же Хелен не жалела о тех часах, что они провели вместе, наслаждаясь любовью, и не испытывала стыда за ту невероятную радость, равной которой она никогда не знала.
        Мартин не сводил с нее глаз, надеясь, что она пойдет на попятный. Увидев, что взгляд ясных зеленых глаз не дрогнул, оставаясь твердым, он с невнятным рычанием отпрянул в сторону. Он был в ярости. Ему хотелось встряхнуть Хелен, оттащить ее на кушетку и заставить ее стать такой, какой она должна быть, сказать то, что он хотел услышать. Но это не решало проблемы. Мартин бросил свирепый взгляд в сторону Хелен. По-прежнему сохраняя притворное спокойствие, она стояла перед камином, именно там, где он так хотел ее видеть, только без шали, которой ему так хотелось укутать ее плечи. Он мог вынудить Хелен стать его любовницей, и возможно, она даже уступила бы ему. Но Мартин хотел видеть ее своей женой.
        С раздраженным возгласом он повернулся и снова подошел к ней:
        - Если мое предложение, сделанное от чистого сердца, так неприятно вам, леди, я полагаю, вам лучше уйти, не дожидаясь, когда мои низменные инстинкты заставят меня сделать вам куда более оскорбительное предложение.
        Хелен вытаращила глаза. Пальцы Мартина, словно тиски, сдавили ее запястье. С трудом удержавшись, чтобы не вскрикнуть, она безропотно пошла за ним к двери. Уж лучше так. Если бы ей пришлось уйти самой, ранив его, оставив его страдать, она могла бы дрогнуть. Его неистовая ярость разбивала ей сердце, но, возможно, она могла уберечь его сердце.
        Ничего не соображая от гнева, Мартин вылетел в холл, волоча Хелен за собой.
        - Хилторп!
        В ту же секунду из-за обитой зеленым сукном двери появился дворецкий. Увидев их, он слегка изменился в лице.
        Не обращая внимания на очевидное недоумение Хилторпа, Мартин резко произнес:
        - Леди Уолфорд уезжает. Найдите извозчика для ее светлости. - Он отпустил Хелен и, с резким кивком повернувшись на каблуках, быстро пошел назад в гостиную.
        Когда дверь за ним захлопнулась, Хелен издала сдавленный вдох. Она чувствовала себя так, будто с этим звуком рухнул весь ее мир. У нее кружилась голова, ее мутило. Однако ей ничего не оставалось делать, как встретить весь этот кошмар с максимальным достоинством, на которое она была способна. Волосы Хелен так и остались распущенными, но, раз вернуть шпильки не представлялось возможным, она должна была хоть как-то прибрать их. Как бы ей ни хотелось, Хелен запретила себе даже думать о том, чтобы расплакаться, пока она не окажется в своей спальне. Самой насущной ее целью было как можно скорее добраться до этого благословенного места.
        Одного взгляда на дворецкого Мартина ей хватило, чтобы понять, что он не меньше ее потрясен грубостью своего хозяина. Только, в отличие от Хелен, он понятия не имел, что могло вызвать такое нехарактерное для графа поведение.
        - Вы не принесете мое пальто и шляпку?
        Ее тихий вопрос мигом вывел Хилторпа из состояния шока.
        - Да, конечно, миледи.
        Никогда за все годы службы Хилторп не видел хозяина в таком гневе. Хилторп решил, что, судя по тому, как он попрощался с леди Уолфорд и спешно приказал отослать ее, все это чертовски досадно. Когда Мартин стал наследником, слуги были очень довольны. Из всех четырех сыновей они всегда отдавали ему предпочтение. Он был строгим, но справедливым хозяином, и они испытали облегчение, когда состояние снова оказалось в его умелых руках. Никогда со времен его отца они не чувствовали себя так спокойно. И, как всякие слуги, они знали о его намерении обзавестись графиней. Новость о том, что Мартин выбрал на эту роль леди Уолфорд, они встретили с определенным облегчением. Во многих случаях мужчины вроде его светлости женились на юных девицах, которых занимали только танцы, а хозяйственные дела они пускали на самотек. Но о леди Уолфорд все отзывались хорошо, как об истинной леди.
        Подавая ее светлости пальто, Хилторп нахмурился. Она выглядела расстроенной и, несомненно, имела на это полное право. О чем только думает хозяин? Извозчик? Он мог бы приказать подать ей карету без герба. Когда леди Уолфорд, застегивая ротонду, повернулась к Хилторпу лицом, он низко поклонился:
        - Если вы посидите в гостиной, мадам, я сейчас же подготовлю для вас карету.
        Благодарная за то, что дворецкий так деликатно подошел к делу, Хелен пошла за ним, стараясь не выдавать своих чувств, пока не окажется в безопасности, где сможет дать им волю.
        С площадки винтовой лестницы двумя этажами выше Дэмиан Уиллисден наблюдал, как она исчезла в другом конце холла. Он вытаращил глаза от удивления и осторожно прокрался на ступеньки, чтобы получше разобраться в том, что только что видел.
        Значит, Мартин повел себя как обычно и соблазнил красавицу леди Уолфорд? Эта мысль бесконечно обрадовала Дэмиана. Присвистнув от удовольствия, он возблагодарил дурные наклонности своего брата. Леди Уолфорд может быть его любовницей, но она не станет его женой. Ее светлость можно вычеркнуть из списка претенденток на роль графини Мертон.
        Или нет?
        Дэмиан успокоился и задумался об этом деле более серьезно. Он не мог себе представить, чтобы такой человек, как его брат, захотел жениться на женщине, которую мог иметь своей любовницей. Однако неприятная правда состояла в том, что подобные истории случались. И даже слишком часто. Особенно с неженатыми пэрами.
        Парадная дверь открылась и снова закрылась. Леди Уолфорд исчезла.
        Но Дэмиан все еще не мог считать себя вне опасности. Он нахмурился и принялся барабанить пальцами по колену. Дэмиан не мог поверить, что Мартин захочет жениться на этой даме теперь, в особенности после того, как грубо выставил ее. Но это не означало, что она не попытается снова заполучить его. Дэмиан глубоко задумался. В конце концов, он решил, что и для Мартина, и для него самого будет лучше, если леди Уолфорд окажется в ситуации, когда не сможет требовать, чтобы Мартин женился на ней.
        А она не сможет этого сделать, если на ее репутации обнаружатся пятна.
        Помимо всего прочего, вдовствующая графиня не допустит этого. Дэмиан был совершенно уверен в силе своей матери. И ее денег.
        Самодовольно улыбаясь, он спустился вниз по лестнице. Это будет так просто, совсем просто - обеспечить ему мир и покой. Дэмиан потребовал у дворецкого свою шляпу и трость и, вооружившись этими непременными аксессуарами, вышел из дома своего отца с уверенностью, что в один прекрасный день он будет принадлежать ему. Он направил свои стопы в сторону Сент-Джеймс.


        Глава 9
        Этим вечером в Бэрхем-Хаус давали бал.
        Хелен устало подумала, что у нее нет ни малейшей возможности пропустить это событие. Уже многие годы Бэрхемы числились среди ее друзей. Оставалось надеяться, что Мартин, не так стесненный обязательствами перед ними, не придет.
        Печально шмыгнув носом, Хелен покинула мягкий уют своей постели и последний раз промокнула глаза мокрым носовым платком. Слезы всего лишь немного успокоили ее обиду, более глубокая боль никуда не делась, и никакое внешнее проявление страдания не могло ее унять. Хелен с усилием встала и, пройдя в другой конец спальни, позвонила в колокольчик. Потом подошла к гардеробу.
        Черное, вот что ей хотелось надеть. Но в данных обстоятельствах могло сгодиться темно-синее. Тяжелый шелк был оторочен золотыми лентами. Другие ленты поддерживали завышенную талию. Хелен знала, что в этом платье будет выглядеть строго и немного отстраненно. Как раз то, что нужно для сегодняшнего вечера. Если повезет, темный цвет скроет ее бледность.
        Ванна вернула Хелен некоторое подобие живости. Джэнет волновалась, спорила и уговаривала ее съесть немного слегка поджаренного цыпленка. Кухарка старалась, как могла, но с таким же успехом она могла подать Хелен угли.
        А потом Хелен оказалась в карете, катившейся по улицам в сторону Бэрхем-Хаус. Как ей поступить, если Мартин придет? Хелен сделала глубокий вдох и постаралась об этом не думать. В теперешнем состоянии эти мысли могли слишком взволновать ее.
        Бэрхемы приняли ее тепло. Войдя в бальный зал, она увидела, что Доротея и леди Мэрион уже здесь. Оказавшись в привычном дружеском кругу, Хелен немного расслабилась, позволив призрачному спокойствию окутать ее израненное сердце.
        Но когда бал был в самом разгаре, эта пелена соскользнула, сменившись тревогой. Она вальсировала с виконтом Элвенли, когда увидела, что Мартин все-таки пришел. Он с мрачным, задумчивым видом стоял у стены, прислонившись к ней спиной. Его взгляд неотрывно следил за ней.
        Даже такой неутомимый болтун, как Элвенли, заметил, как Хелен вздрогнула.
        - Что такое? - спросил он, глядя на нее поверх своего невероятного шейного платка.
        - Э-э… ничего. Вы что-то говорили про леди Хейвлок?
        Элвенли нахмурился.
        - Не Хейвлок, - обиженно поправил он ее, - а Хэтчем.
        - О да, - согласилась Хелен, моля Бога, чтобы Элвенли продолжил рассказывать анекдот, которым развлекал ее. Она уставилась на виконта, стараясь успокоить участившееся дыхание и сбивчивый стук сердца. К счастью, Элвенли с радостью продолжил свой рассказ.
        Хелен старалась не обращать внимания на взгляд серых глаз, сверливший ее с противоположной стороны зала. Она боялась, что, стоит ей встретиться с Мартином глазами, и ее хрупкое самообладание не выдержит. Она не могла этого допустить. Только не здесь, не посреди бального зала Бэрхемов. Помимо всего прочего, Мартин в его нынешнем настроении мог воспользоваться ее слабостью, чтобы заставить ее либо все объяснить, либо, если она совсем ослабеет, принять его предложение. Так или иначе, но Хелен слишком поздно вспомнила, о чем ее предупреждал Ферди. Ее старый друг оказался прав - ловеласы опасны в любых обстоятельствах.
        Глядя поверх моря голов, разделявшего их, Мартин наконец уловил беспокойство Хелен, почувствовал ее смятение. Сквозь пелену гнева, еще туманившего его разум, он догадался, что она не хочет, чтобы он приближался к ней. Он чуть было не поддался соблазну вопреки ее желанию пригласить Хелен на вальс. Только собственная неуверенность в том, что будет, если он это сделает, заставила его отказаться от этого. Он даже не мог бы ответить на вопрос, зачем пришел сюда. Но каждый вечер видеться с Хелен вошло у него в привычку, от которой он не желал отказываться. И будь он проклят, если откажется от нее. После того, что произошло, Мартин оставался в полном недоумении и даже более того. Злость по-прежнему бурлила в нем, лишая его возможности мыслить трезво. Мартин по опыту знал, что его разум не сможет работать нормально до тех пор, пока не избавится от этих мыслей. Однако до сих пор все его попытки достичь этой похвальной цели терпели неудачу.
        Глядя на то, как он смотрит на Хелен, некоторые гости уже начали перешептываться, но Мартин не мог отвести взгляда. Все его мысли были поглощены ею. Он заметил Хедли Суэйна и на мгновение остановил на нем сердитый взгляд. Тот испуганно растворился в толпе.
        - Мартин! Как приятно видеть вас снова.
        Кто-то коснулся его руки, и Мартин опустил глаза.
        Увидев Серену Монктон - нет, теперь она леди Рочестер, - улыбавшуюся ему, он с трудом подавил желание сбросить ее руку. Небрежно кивнув ей, он отошел от стены.
        - Серена.
        Леди Рочестер гордилась собой. Впервые после того, как он вернулся в свет в качестве графа Мертона, ей удалось добиться, чтобы он назвал ее по имени. Может быть, для нее еще не все потеряно?
        Заметив ее реакцию, Мартин чертыхнулся про себя. Зная, какой навязчивой она умеет быть, он старался держать дистанцию. К тому же он не доверял ей, на что имел полное право. Поглощенный мыслями о Хелен, Мартин ослабил оборону. Теперь настало время восполнить этот пробел.
        - Я так люблю вальс. - Леди Рочестер кокетливо улыбнулась ему. - Но в наши дни не многие мужчины умеют танцевать его, как положено. Однако вы ведь были с Веллингтоном под Ватерлоо, верно?
        Мартин мысленно выругался. Серена Монктон ничуть не изменилась. Она не испытывала ни малейшего стыда, предлагая себя подобным образом. Он уже открыл рот, чтобы поставить ее на место, когда его вдруг осенило, что, возможно, это шанс показать другой женщине, каково это - чувствовать себя отвергнутым. Той самой женщине, которая без зазрения совести легла с ним в постель, а потом отвергла его предложение. Бросив взгляд поверх толпы, Мартин увидел, что Хелен не танцует. Она сидела у стены на диване рядом с Доротеей. Опустив глаза, Мартин увидел жаждущее лицо Серены, и на его лице появилась наигранная улыбка.
        - Если не ошибаюсь, вальс как раз начинается. Не желаете ли?
        Ему не пришлось спрашивать дважды. Но в тот же миг, когда они закружились в танце, Мартин пожалел, что не подумал как следует. Танцуя с Сереной, он чувствовал себя не в своей тарелке. Не эту женщину ему хотелось держать в своих объятиях. Внезапно его охватило дурное предчувствие. Мартин взглянул поверх голов танцующих. Хелен еще не заметила их. Но многие уже заметили. Он взял за правило танцевать только с Хелен Уолфорд, и его внезапное появление с другой женщиной, да к тому же с Сереной Монктон, в то время как Хелен сидела в зале и не танцевала, выглядело явным оскорблением для последней. Когда Мартин снова посмотрел в сторону Хелен, он осознал, какую большую ошибку совершил. Теперь они оказались значительно ближе к ней. Хелен заметила их, и взгляд ее огромных зеленых глаз пронзил его до самой глубины души. Она быстро опустила глаза, потом посмотрела в сторону и сказала что-то Доротее, стараясь отвлечь подругу, уставившуюся на них с неприкрытым возмущением.
        У Мартина мороз побежал по коже. Он механически продолжал вальсировать, не обращая никакого внимания на болтовню Серены. Когда движение танца снова привело их в ту сторону, где сидела Хелен, он увидел, что на диване никого нет. Во время их третьего круга Доротея вернулась назад одна, бросая на него острые, как кинжалы, взгляды.
        Хелен уехала с бала.
        Сердце Мартина застыло в каком-то странном оцепенении, голова отказывалась работать. Как только танец закончился, Мартин поклонился сначала Серене, оставив ее у стены, затем хозяйке дома, смотревшей на него с нескрываемым удивлением, и ушел.
        Стоя позади большой пальмы в горшке, украшавшей зал, Дэмиан с удовольствием наблюдал, как уходил Мартин. Дела шли все лучше и лучше. После этой маленькой сценки, как ему казалось, не оставалось никаких шансов на то, что отношения между его братом и леди Уолфорд удастся восстановить. Конечно нет. Особенно после того, как семена, которые он посеял в благодатных умах светских сплетников, укоренятся и дадут плоды. Это займет день или два, но потом он будет жив-здоров и в полном порядке.
        Дэмиан решил, что в данных обстоятельствах, пока опасность не окончательно миновала, ему не помешает посетить пару-тройку светских торжеств. Однако он не сомневался, что ему недолго придется мучиться на этих унылых собраниях. Сегодняшний инцидент заметил практически весь зал. Дэмиан мог поздравить себя. Он не представлял, что за причина могла сподвигнуть Мартина на такие резкие действия, но должен был признать, что, если брат хотел нанести удар леди Уолфорд, он сделал это очень умело. Леди Рочестер все еще стояла немного особняком, стараясь делать вид, будто Мартин Уиллисден действительно заинтересовался ею. Однако в это никто не верил. Ощутив неожиданное сочувствие к брату, Дэмиан решил оказать ему милость.
        Он подошел к ее светлости, дождался, когда стареющая кокетка, склонившаяся у нее над ухом, отошла, и приветственно поклонился ей:
        - Очень любезно с вашей стороны протянуть руку Мартину.
        Серена бросила на него сердитый взгляд:
        - Что вы имеете в виду, сэр?
        Ее раздраженный тон пробудил в Дэмиане черта.
        - О, я думал, вы в курсе. - Он смотрел, как багровеет лицо леди Рочестер. - Как знать? - продолжил он, не дожидаясь, когда она взорвется. - Возможно, теперь, когда Мартин порвал свою связь с леди Уолфорд и больше не собирается поддаваться ее чарам, он еще скажет вам спасибо.
        Глаза Серены округлились.
        - Вы хотите сказать… - Она перешла на многозначительный шепот.
        Дэмиан сделал удивленный вид:
        - Разве вы не знали? Я думал, уже все знают. Ну да ладно. - Он пожал плечами. - Все равно все станет известно, верно? - С этими словами он отошел в полной уверенности, что предупредил леди Рочестер. Уж если Мартин сумел соблазнить и погубить такую женщину, как леди Уолфорд, с такой, как леди Рочестер, он сможет расправиться без труда.
        Оставшись в одиночестве, Серена предалась долгим размышлениям о том, как извлечь наибольшую пользу из того, что она только что услышала. Она прекрасно понимала, что Мартин пригласил ее на вальс только для того, чтобы задеть Хелен Уолфорд. Поскольку этот негодяй толком даже не взглянул на нее, она бросила попытки привлечь его внимание. Но она не могла поверить, что он окончательно порвал с этой красивой вдовой. С того места, где она стояла, было ясно видно, что он все еще увлечен леди Уолфорд. У Серены не возникало никаких конфликтов с Хелен Уолфорд, во всяком случае, пока та не вышла замуж за Мартина Уиллисдена. У нее самой не было никаких иллюзий по поводу того, что она может претендовать на это. Но ей претила мысль о том, что Мартин будет наслаждаться жизнью со своей женой. Пусть уж лучше это будет кто-нибудь другой, только не леди Уолфорд. Слух, который распространял Дэмиан, независимо от того, правду он говорил или нет, лишит леди Уолфорд этой возможности. А если Мартин действительно влюблен в Хелен Уолфорд, в чем Серена не сомневалась, такой исход сильно опечалит и его.
        Леди Рочестер холодно улыбнулась. Никто лучше ее не знал, что обвинение в изнасиловании против Мартина Уиллисдена не имело под собой никаких оснований. Никто лучше ее не знал, в какое бешенство привело ее то, что он все отрицал и предпочел изгнание женитьбе на ней. Время отчасти залечило раны, но Серена не видела никаких причин, чтобы не поспособствовать распространению слуха, пущенного Дэмианом.
        Охваченная приятным чувством злобного озорства, она двинулась в гущу толпы, чтобы посмотреть, что ей удастся сделать.

        Мартин с мрачным видом прошел в свою библиотеку. Решительно хлопнув дверью, он подошел к серванту и налил себе добрую порцию бренди. Потом резким движением опустился в кресло перед камином.
        Как же так? Что могло заставить его совершить такую ужасную ошибку? Никогда прежде он не поступал так опрометчиво. Он позволил гневу взять над собой верх и тут же сбился с пути. Потеряв самообладание, он поплыл по течению.
        Со стоном отчаяния он поставил бокал на стол перед собой и потер руками лицо. Он обидел Хелен. Да будь оно все проклято! Ведь он хотел сделать эту женщину счастливой. Вместо этого он сделал несчастными их обоих. Желание броситься на Хаф-Мун-стрит и стучать в ее двери до тех пор, пока она не впустит его, росло с каждой минутой.
        Мартин с трудом подавил этот порыв и потянулся за бокалом.
        Довольно истерик. Он и без того чувствовал себя хуже некуда. Он был достаточно взрослый, чтобы понимать это.
        А если уж говорить о понимании, то неужели он на самом деле хочет жениться на женщине, которая позволила себе поддаться соблазну, заведомо не собираясь выходить замуж за своего соблазнителя? Трудный вопрос, учитывая, что он был этим соблазнителем и никогда прежде не был женат. Мартин поморщился и сделал большой глоток бренди. Несмотря на то, как это выглядело со стороны, несмотря на те слова, которые она говорила, он знал, как может знать только истинный ловелас, что Хелен Уолфорд не была легкодоступной женщиной. Тогда почему она отказала?
        Мартин долго смотрел на огонь, слушая тиканье высоких напольных часов. Безотчетная ярость, охватившая его, когда он понял, что Хелен собирается снова отказать ему, когда он понял, что женщина, которую он хотел видеть у своего очага, может встать из его постели и уйти ни минуты не раздумывая, все еще бурлила в нем, вызывая сумятицу в мыслях.
        Мартин в отчаянии тряхнул головой. Плохо. Эта сумятица лишала его способности ясно мыслить. Лучше всего уехать, убраться отсюда, пока не уляжется злость и он не сможет спокойно все обдумать. Сейчас Мартину казалось, что, кроме этого, ему ничего не нужно. И лучший способ - остаться одному. Поверенный прислал письмо из Мертона, прося его приехать. Ремонт дома шел полным ходом, превращая его мечту в реальность, и Мартину стоило взглянуть, как идут дела. Может быть, в Эрмитаже он сможет разобраться во всем, понять, что с ним и чего он хочет.
        Приняв решение, Мартин встал и осушил бокал. Какое-то время он стоял неподвижно, глядя на догорающие в камине угли. Потом швырнул бокал в очаг. Бокал с нежным звоном разбился, разбрасывая в воздухе стеклянные брызги.
        Стиснув зубы, Мартин повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

* * *
        Первое ощущение, что все плохо, посетило Хелен спустя два дня, когда она наконец очнулась от своей летаргии и в компании Сесили Фэншоу поехала на прогулку в парк. Это был ее первый выезд после того кошмара, который случился на балу у Бэрхемов. К счастью, Сесили из-за нездоровья пропустила этот бал. Как всегда бурля энтузиазмом, она без конца болтала, предоставляя утомленному сознанию Хелен прекрасную возможность для отдыха.
        Хелен чувствовала себя бесконечно усталой, подавленной, обиженной и разбитой. Видеть, как Мартин танцует вальс с леди Рочестер, оказалось гораздо больнее, чем она могла себе представить. Понимая, что это неизбежно, она думала, что со временем сможет вынести нечто подобное. Но в тот вечер она оказалась совершенно не готова. Хелен понимала, что его поведение, как и ее уход, вызовет пересуды. Поэтому, заметив их первые признаки, она не придала им значения.
        Но к тому времени, когда они с Сесили проехали полкруга, Хелен поняла, что в воздухе витает нечто более серьезное. Ее окружала атмосфера холодности. Несколько матрон с незамужними дочерьми в ответ на ее улыбку отвернулись.
        Ее подозрения подтвердил Ферди. Стоя на обочине в самом оживленном месте маршрута, он помахал им рукой. Когда карета остановилась, Ферди открыл дверь.
        - Я хочу поговорить с вами, - сказал он Хелен. Поклонившись Сесили, с которой был хорошо знаком, он залез к ним в карету. - Мне кажется, вам пора отвезти Хелен домой. Я должен поговорить с ней наедине.
        Сесили нахмурилась:
        - Но мы же только что приехали.
        - Это не важно. Позволю себе предположить, что у вас дома найдется масса неотложных дел, которыми можно заняться.
        Сесили возмущенно уставилась на Ферди. Ферди ответил ей бесстрастным взглядом. Сесили не выдержала первой.
        - Ну ладно! - Она наклонилась к кучеру, называя ему адрес.
        Хелен не предполагала, что ее сердце может упасть еще ниже, но, пока Ферди развлекал их какой-то легкой беседой, она почувствовала, что свинцовая тяжесть, давившая ей на грудь, опустилась до самых пяток. Тем не менее она не собиралась выдавать своего волнения, по крайней мере до того, как услышит то, что собирался сказать Ферди.
        Сесили доставила их на Хаф-Мун-стрит, беспечно отказавшись от предложения выпить чего-нибудь прохладительного.
        - Надеюсь, я в состоянии понять, когда мое присутствие нежелательно, - сказала она, пристально глядя на Ферди.
        Ферди усмехнулся:
        - Думаю, вам еще рановато ворчать. То, что вы замужем, не делает вас старше.
        Сесили вздернула носик и, надув губы, уехала.
        В гостиной Хелен обнаружила, что ее дожидается еще один визитер. Перед пустым камином вышагивала Доротея.
        - Слава богу! - воскликнула она. - Я надеялась, что мне не придется долго ждать.
        Увидев вошедшего следом за Хелен Ферди, она с облегчением поздоровалась с ним:
        - Вы именно тот человек, который нам нужен.
        Ферди спокойно воспринял это неожиданное приветствие:
        - Правда, мне пришлось отделаться от вашей сестры. Я сомневаюсь, что она сможет все правильно понять. Никогда не знаешь, что может прийти ей в голову.
        - Вы совершенно правы, - сочувственно согласилась Доротея.
        - Может быть, - сказала Хелен, опускаясь в кресло, - вы расскажете мне, в чем, собственно, дело? - У нее было самое неприятное предчувствие, но она хотела услышать все своими ушами.
        Казалось, этот простой вопрос поставил обоих гостей в тупик. Они посмотрели на Хелен, а потом в некотором смущении уставились друг на друга.
        Хелен вздохнула:
        - Это касается меня и Мартина Уиллисдена?
        Доротея опустилась на диван:
        - Да. - Она подождала, пока Ферди придвинет еще одно кресло и усядется. - По всему городу ходят слухи. Возможно, после бала у Бэрхемов этого следовало ожидать. Но то, что я услышала сегодня утром, похоже, переходит все границы допустимого. - Она подняла на Хелен свои большие изумрудные глаза, в которых застыл немой вопрос.
        Несколько мгновений Хелен выдерживала взгляд Доротеи, потом со вздохом посмотрела на Ферди:
        - Вы тоже это слышали?
        Ферди с непривычной серьезностью кивнул:
        - В клубе «Уайтс».
        Хелен закрыла глаза. «Уайтс». Это означало весь город.
        - Ходят разговоры, - начала Доротея, - что ты… была… любовницей Мартина Уиллисдена. - Она ждала, но Хелен не открывала глаз. - Это правда? - тихо спросила она.
        - А это имеет значение? - уходя от ответа, произнесла Хелен и презрительно подняла брови.
        На вопрос Доротеи ответил Ферди:
        - По правде сказать, нет. - Помолчав, он продолжил: - Сейчас наше дело - решить, как их опровергнуть.
        - Да, - согласилась Доротея. - И еще я очень боюсь, Хелен, что тебе самой придется держать ответ. Марк в бешенстве. В конце концов, ты познакомилась с Мартином в нашем доме. Все, что я смогла сделать, - это убедить его ничего не предпринимать, пока он не поговорит с тобой.
        Хелен пришла в ужас. Хейзелмер против Мартина? По правде сказать, она не могла предположить, кто выйдет победителем из этой схватки. Они оба обладали исключительной силой во всех отношениях. Однако на стороне Хейзелмера были большее влияние в свете и Доротея. Хелен резко привстала в кресле, положив руку на рукав Доротеи:
        - Ты должна пообещать мне, что возьмешь с Марка слово не делать ничего - совсем ничего, - пока я сама не поговорю с ним. - Хелен с надеждой посмотрела на Доротею. - Обещаешь?
        Доротея озабоченно наморщила лоб:
        - Я обещаю попытаться. Но ты не хуже меня знаешь, что бывают случаи, когда Марка невозможно уговорить.
        Хелен понимала, что Доротея говорит правду, поэтому кивнула подруге, соглашаясь с ее предложением. Она снова утонула в кресле:
        - Мне надо подумать.
        - Самое лучшее, что можно сделать, - это вести себя как будто ничего не случилось, - сказал Ферди. - Мертон должен и дальше играть свою роль. Если ни один из вас не станет раздувать скандал, все обойдется.
        Хелен печально кивнула:
        - Да. Думаю, это верно. - Она с видимым усилием постаралась преодолеть подавленность и улыбнуться своим гостям. - С такими друзьями, как вы, я уверена, что мы справимся.
        Доротея встала, расправляя свои юбки:
        - Ну что ж, не буду тебя утомлять. Если понадобится помощь, можешь приезжать к нам, когда захочешь. А мы тем временем сделаем все, что можно, чтобы успокоить любопытных.
        Хелен с благодарностью кивнула.
        Ферди тоже поднялся.
        - Я поеду с вами, - обратился он к Доротее. - Повидаюсь с Хейзелмером. Возможно, это пойдет на пользу.
        И Доротея, и Хелен с радостью восприняли это великодушное предложение.
        Проводив гостей, Хелен вернулась в свою маленькую гостиную и в изнеможении упала в кресло. Она попыталась понять, что происходит. Как случилось, что история о ее пребывании в доме Мартина получила огласку? Никто не видел, как она уезжала оттуда. Его заботливый дворецкий специально проследил за этим. Кроме того, вопреки приказанию своего хозяина, он отправил ее домой в одной из карет Мертонов, только неприметной, без герба на двери.
        Неужели Мартин сам пустил этот слух, чтобы сделать ей больно? Вспомнив, как он намеренно и демонстративно постарался задеть ее, вальсируя у нее перед носом с леди Рочестер, выбрав из всех женщин именно ее, Хелен не без основания решила, что он способен на все. Неужели, понимая, что положение в обществе - это единственное, что у нее осталось, он вознамерился лишить ее даже этого? Хелен прикусила губу. Отвратительное чувство, что ее предали, грозило захлестнуть ее с головой. Полная решимости разобраться во всем до конца, она заставила себя обдумать все как следует и, в конце концов, пришла к тому, что не может поверить в предательство Мартина. В гневе он мог обидеть ее, как сделал у Бэрхемов, но пытаться унизить ее, обнародовав то, что произошло между ними в тот день, было бы поступком, недостойным джентльмена. А Мартин Уиллисден, несмотря на все повадки ловеласа, был джентльменом до мозга костей.
        Память Хелен хранила немало доказательств этому. Достаточно вспомнить, сколько стараний он приложил, чтобы обезопасить ее от других и от себя самого во время их невероятного путешествия в Лондон. Любой не слишком разборчивый в средствах соблазнитель не преминул бы воспользоваться обстоятельствами. Возможностей было более чем достаточно. Хелен вспыхнула, вспоминая ночь, которую они провели в Холдертоне.
        Нет. Кем бы ни был тот, кто распространил слухи о том, что произошло в доме Мартина, это не мог быть он сам. И все же сомнение еще одним тяжким грузом легло на истерзанное сердце Хелен.
        Проведя полчаса в болезненных раздумьях, она пришла к убеждению, что должна увидеть Мартина, чтобы обсудить, как им быть дальше. Слухи наверняка уже добрались и до него.
        Хелен неохотно встала и подошла к небольшому секретеру, стоявшему у окна. Опустившись на стул, она положила перед собой чистый лист бумаги. Очинив перо, Хелен еще пятнадцать минут беспомощно смотрела на него. Наконец она заставила себя встряхнуться и, не давая себе времени задуматься, быстро написала записку графу Мертону.
        Через два часа пришел ответ. Как сообщал секретарь графа Мертона, его хозяин уехал в свое поместье. Когда он вернется назад, неизвестно. Но как только он появится, ее письмо будет передано ему без промедления.
        Хелен смотрела на записку, перечитывая три простых предложения снова и снова. Прошло десять минут, потом двадцать. Наконец, когда свет за окном начал гаснуть, она очнулась. Скомкав записку, она бросила ее в камин. Потом медленно подошла к двери и поднялась по лестнице в спальню.
        Лежа на кровати, Хелен смотрела в потолок. Она осталась одна. Такое случилось с ней не впервые, но на этот раз все было гораздо тяжелее. С той самой первой встречи в лесу Мартин постоянно присутствовал в ее жизни. А теперь, в то самое время, когда он был нужен ей больше всего, он исчез.
        Что делать? Этот вопрос снова и снова повторялся у нее в голове. Тени стали длинней, за окном опустилась тьма. И столь же беспросветным представлялось Хелен ее будущее. Она понимала, что в отсутствие Мартина не сможет смело взглянуть в лицо сплетникам, положить конец слухам, просто отрицая их правдивость. Вдвоем они могли достаточно быстро справиться с этим, хотя, учитывая нынешнюю ситуацию, это потребовало больших усилий от них обоих. Без Мартина у нее не хватит сил, чтобы высоко держать голову, дожидаясь его возвращения. И кто знает, когда он может вернуться назад?
        Что еще она могла предпринять? Хелен прикусила нижнюю губу и нахмурилась. Если она уедет из города до окончания сезона, есть вероятность, что разразится какой-нибудь другой скандал, который затмит их историю. Она понимала, что Хейзелмер не одобрил бы такого поведения, поскольку оно означало молчаливое признание обоснованности скандальных слухов. Но Хелен была не юной девицей, а вдовой двадцати шести лет. На подобные истории свет склонен был смотреть сквозь пальцы, если только связь не выглядела слишком демонстративной. В их случае произошло именно это. Самым простым способом обеспечить себе приемлемое будущее было отсидеться в деревне. Хелен почти не сомневалась, что уже в следующем году сможет вернуться в Лондон и принять участие в сезоне, как будто ничего предосудительного не произошло.
        Решено, она поедет в деревню. Но куда? Хелен невидящим взглядом уставилась в темноту. Она знала, что двери всех поместий Хейзелмера всегда открыты для нее. Однако, учитывая, что он был против ее отъезда из города, она сочла такое решение не совсем удобным. Оставался, конечно, Хелиотроп-коттедж - единственное из сохранившихся у нее поместий. Всего пять акров земли на западе Корнуолла. Коттедж был совсем крохотным, но в нем хватило бы места для нее и Джэнет. Хейзелмер всегда возражал против того, чтобы Хелен оставалась там без мужской защиты.
        От Корнуолла до Лондона достаточно далеко. Может быть, оказавшись одна в этой глуши, она сможет быстрее залечить свои сердечные раны?
        Хелен со вздохом села на кровати и свесила ноги на пол. Дальнейшие раздумья не имели смысла, других вариантов у нее не было. Пусть будет Хелиотроп-коттедж. Она встала и потянула за шнурок звонка. Если Джэнет успеет собрать вещи сегодня, то завтра утром она сможет закрыть дом, нанять экипаж и уехать. Тогда через три дня она будет уже далеко от Лондона, далеко от тех серых глаз, которые не давали ей спать спокойно.
        Поздно ночью, закончив все дела и раздав все указания, Хелен легла в постель и закрыла глаза. Она решила никому не сообщать о своих планах. Друзья непременно стали бы возражать, а Хелен не хотелось ни с кем спорить. В то же время, увидев, что дверной молоток исчез, а вместе с ним и Джэнет, все поймут, что она уехала, и успокоятся. Самые близкие из ее друзей, те, чьим мнением она дорожила, достаточно хорошо знали Хелен, чтобы с уважением отнестись к ее желанию уединиться. После Рождества, когда Доротея приедет в Хейзелмер, Хелен могла бы навестить ее.
        С легким вздохом она постаралась расслабиться, надеясь, что сон успокоит ее, и невольно подумала, сколько должно пройти времени, прежде чем она уснет и снова увидит во сне серые глаза.


        Глава 10
        По нижнему этажу Эрмитажа эхом разносился стук молотков. Мартин обошел новую оранжерею, пристроенную позади бального зала, с восторгом озирая свое обновленное владение. Все получилось именно так, как он планировал.
        Декораторам требовалась еще неделя, чтобы закончить работу. Назавтра ожидалось прибытие новых ковров. Резкий запах нового дерева смешивался с ароматом свежескошенной травы. Не желая отставать от своих соперников, работавших в доме, небольшая армия садовников, которых он нанял, чтобы превратить запущенные задворки в продуманный ландшафт, усердно трудилась, пользуясь всеми преимуществами хорошей погоды. Мартин заметил перемены сразу же по приезде. Подъездную аллею расчистили и заново засыпали гравием. Огромные кованые ворота, уже несколько веков украшавшие парадный въезд в поместье, были вымыты и повешены, как положено. Увидев их, Джошуа, непрерывно ворчавший всю дорогу от Лондона, сразу же замолк.
        Мартин облокотился обеими руками на подоконник у открытого окна и глубоко вдохнул. Куда бы он ни взглянул, повсюду видел доказательства своего успеха. Скоро его мечта превратится в реальность, и Эрмитаж будет готов к тому, чтобы снова стать центром светской жизни, домом, предназначенным для него и его семьи.
        При мысли о семье у него испортилось настроение.
        Его успехи на одном фронте не подкреплялись успехами на другом. И теперь Мартин уже не мог с уверенностью сказать, что для него важнее. До встречи с Хелен Уолфорд он считал своей главной целью возрождение Эрмитажа. Теперь, когда он почти достиг ее, Мартину предстояло осуществить то, что, как он теперь понимал, было даже более важно. Скоро у него будет дом, и теперь ему нужна семья, чтобы наполнить его.
        И как бы он ни старался, на самом важном месте у своего очага Мартину виделась только одна женщина. Он никак не мог изгнать из своего сознания образ Хелен Уолфорд с золотыми отблесками пламени на прекрасных волосах и с его сыном на руках.
        Если сначала Мартин рассматривал женитьбу на ней как возможность, то теперь он был одержим ею. Достаточно хорошо зная себя, Мартин понимал, что, если он не женится на Хелен Уолфорд, он не женится ни на ком. Мечта о собственной семье, живущей в его доме, никогда не осуществится.
        Мартин твердо решил добиться своего. Но Хелен, похоже, не менее твердо решила избежать брака с ним.
        Ее ждет сюрприз.
        Он не отступится.
        Мартин криво усмехнулся. Жизнь ловеласа, богатого и родовитого ловеласа, не слишком способствовала тому, чтобы научиться уступать. Он не собирался отказываться от своей мечты. Но где взять для Хелен более убедительные аргументы, чем те, что он уже использовал?
        Заметив, что тени стали длинней, Мартин очнулся от грез. Позже он еще подумает об этом. А сейчас ему предстояло немного развлечься.
        Он быстро пересек оранжерею и только что отремонтированный бальный зал, потом немного помедлил, окинув критическим взглядом элегантную столовую, и, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся по лестнице. Мартин быстрым шагом шел в сторону комнат матери, с большим удовлетворением замечая, насколько изменилась атмосфера в длинных коридорах. Исчезли сырость и плесень. Свежепокрашенное дерево сияло, полы были хорошо натерты и покрыты чистыми ковровыми дорожками. Окна, которые уже давно не открывались, починили, и свежий осенний воздух ворвался внутрь. Вдоль стен стояли изящные столики. Над некоторыми висели картины, на других стояли вазы с яркими цветами. Остановившись около одного из них, Мартин выбрал розовый цветок себе в петлицу.
        Прикрепив цветок на положенное место, он остановился перед дверью в покои матери и постучал. Дождавшись разрешения, Мартин лукаво усмехнулся, предвкушая встречу.
        Когда он вошел, Кэтрин Уиллисден подняла голову. Теперь она научилась отличать его стук, и Мартин не мог застать ее врасплох. Как ни странно, сын взял за правило навещать ее каждый день ближе к вечеру, чтобы просто поговорить. Сначала это ее поразило, потом обезоружило. У Мартина был острый взгляд и живой ум, совсем как у его отца. Общение с ним доставляло Кэтрин гораздо больше удовольствия, чем она могла бы предположить.
        С величественным кивком она смотрела, как он наклонился к ее изуродованной руке и поцеловал ее. Потом запечатлел на ее щеке сыновний поцелуй и отступил назад.
        - У меня для вас сюрприз. - Мартин улыбнулся ей.
        Леди Кэтрин постаралась сохранить невозмутимость.
        - О-о? Что это?
        - Я не могу вам сказать, потому что тогда это уже не будет сюрпризом. - Мартин увидел, как глаза матери сузились.
        - Дорогой сэр, если вы полагаете, что я стану играть с вами в шарады, вы ошибаетесь.
        - Конечно нет, - отозвался он. Мартин находил язвительный характер матери забавным, и ему очень нравилось дразнить ее. - Мне и в голову не могло прийти играть с вами, мадам.
        - Ха! - тут же выпалила леди Кэтрин.
        - Однако вы отвлекаете меня от сюрприза. Чтобы получить его, вам придется спуститься вниз.
        Леди Кэтрин хмуро взглянула на сына:
        - Как вам хорошо известно, я не спускалась вниз последние девять лет.
        - Я ничего такого не знаю. Если вы смогли сделать это шесть недель назад, значит, вы достаточно здоровы, чтобы посмотреть мой сюрприз. - Мартин увидел, как скрюченные пальцы матери вцепились в край шали.
        - О, - сказала она. - Вы знали об этом.
        - Да, - ответил Мартин гораздо нежнее. - Хотя вам не стоило этого делать. - Он узнал, что после того, как он резко прервал свой первый визит, мать настояла на том, чтобы ее отнесли вниз. Она хотела посмотреть, действительно ли дом так обветшал.
        - Это было ужасно. - Леди Кэтрин передернулась. - Некоторые комнаты я даже не смогла узнать.
        В ее голосе слышалась глубокая грусть об утраченных грезах, которые она хранила в памяти долгие годы и которые рухнули в тот момент, когда она увидела, в какой упадок пришел дом.
        - Ну, довольно о прошлом. Его больше нет. - Мартин нагнулся и поднял мать на руки. Чуть не вскрикнув, леди Кэтрин вцепилась в сына и сверкнула глазами в ответ на его улыбку. Подумав, что Хелен весила раза в два больше матери, Мартин повернулся к двери. Его взгляд упал на склоненную голову Мелиссы. - Мелисса, вы идете? Сегодня мы будем обедать внизу. Вы можете пойти с нами сейчас, если хотите посмотреть работы, или прийти в столовую в шесть часов.
        Мелисса вытаращила на него глаза. Сразу же забыв о ней, Мартин быстро пошел к двери.
        - Внизу? - К леди Кэтрин наконец вернулся дар речи. - Я обедаю наверху. Мне приносят поднос.
        Мартин покачал головой:
        - Теперь уже нет. Теперь у нас есть нормальная столовая, и в те дни, когда я буду здесь, вам придется сидеть на своем месте во главе стола. - Эти слова были сказаны строгим голосом, как будто он отдавал приказ.
        Мартин искоса взглянул на мать. Она не знала, что ему ответить. С одной стороны, ей не хотелось принимать от него то, что так напоминало милость. С другой - ей хотелось снова сидеть за своим столом. Мартин усмехнулся и быстрым шагом двинулся по коридору к лестнице.
        Сквозь пелену слез, затуманивших ей глаза, Кэтрин Уиллисден с трудом могла разглядеть новую обстановку. Она никогда не ценила Мартина с его надменным, импульсивным характером, как он того заслуживал, и прекрасно знала почему. Он никогда не был таким податливым, как его братья. Но в то время как Джордж довел дом до полного упадка, Мартин восстановил его. Когда леди Кэтрин осознала весь ужас положения, она пришла в отчаяние. В ответ на ее расспросы мистер Метьюс рассказал обо всем с безжалостной прямотой. А теперь, словно по мановению волшебной палочки, дом стал даже лучше, чем она его помнила.
        Однако она вовсе не собиралась говорить об этом Мартину. Этот грубиян был просто невыносим. Когда они спустились вниз, леди Кэтрин захлопала глазами. Мартин усадил ее в кресло, которое уже ждало ее внизу. Она расправила юбки, а он встал позади кресла.
        Внезапно кресло пришло в движение.
        - Мартин! - Вдовствующая графиня неловко схватилась за подлокотники.
        Ее негодный сын рассмеялся. Просто взял и рассмеялся!
        - Все в порядке. Я держу его. - Мартин медленно покатил кресло вперед. - Это кресло-каталка. И поскольку оно стоит на колесах, его можно с легкостью передвигать. Видите? - Он остановился и показал ей колеса. - Я увидел его в Лондоне и подумал, что вам оно может пригодиться.
        - Пожалуй, - ответила мать, тщетно стараясь придать своему голосу грозное звучание.
        У нее ничего не получилось. Мартин с довольной улыбкой покатил ее в гостиную.
        Впервые за тринадцать с лишним лет они обедали вместе. Несмотря на это, у них не возникло никаких проблем, если не считать Мелиссы, которая просидела весь обед, не сказав ни слова. Мартин делал попытки вовлечь ее в общую беседу. В конце концов, мать взглянула на него и, поморщившись, отрицательно покачала головой.
        В конце вечера, после того, как им подали чай в модной и уютной бело-голубой гостиной, леди Кэтрин отклонила предложение сына отнести ее наверх.
        - Мелисса может уйти, - сказала она, махнув рукой в сторону своей невестки. Повернувшись к Мартину, она спросила: - Вы собираетесь пойти в библиотеку?
        Мартин подозрительно посмотрел на нее:
        - Да.
        - Хорошо! Отвезите меня туда. Я хочу поговорить с вами.
        Размышляя над тем, как мало изменилась мать за тринадцать лет, Мартин с печальной улыбкой повиновался.
        Из всех помещений библиотека стала первым помещением, приведенным в порядок усилиями его декораторов. Именно здесь так любил сидеть его отец. Простая, но элегантная мебель в классическом стиле, которому Мартин отдавал предпочтение, была расставлена в этой продолговатой комнате как бы случайным образом. На книжных полках высотой до потолка, сделанных из дерева теплых оттенков, стояли книги в кожаных переплетах. Мартин закатил мать внутрь, гадая, что может быть у нее на уме. Но когда он поставил ее кресло перед камином, она заговорила не сразу, видимо не зная, с чего начать.
        Вдовствующая графиня попыталась напомнить себе, кто она такая. Она мать джентльмена, непринужденно расположившегося в кресле напротив нее. Леди Кэтрин с некоторым сомнением окинула взглядом его элегантную фигуру в простом, но отлично сшитом синем сюртуке и черных бриджах до колена. То, что она считала нужным сообщить ему, было весьма деликатным, или, по крайней мере, так ей казалось, учитывая ее отношения с таким непредсказуемым сыном. Осторожно вздохнув, леди Кэтрин начала:
        - Как вам известно, мои лондонские друзья всегда держат меня в курсе того, что происходит в городе. Они пишут мне обо всех новостях и сплетнях.
        Мартин с трудом удержался от желания немедленно прекратить этот разговор. Вместо этого он холодно приподнял брови:
        - Неужели?
        Вдовствующая графиня напряглась.
        - Не стоит быть таким подозрительным, - сказала она. На самом деле он вел себя в точности так же, как его отец. Стоило кому-нибудь упомянуть то, о чем он не хотел говорить, и он тут же уходил. - Я лишь хотела сказать вам, - продолжила она, не давая Мартину шанса сбить ее, - что до меня дошли известия о том заметном интересе, который вы проявляете к Хелен Уолфорд. По-видимому, все ждут, что вы сделаете ей предложение. И поскольку вас никогда нельзя было упрекнуть в недостатке ума, я полагаю, что вы действительно намереваетесь жениться на ней. Я упомянула об этом только для того, чтобы заверить вас, что я не собираюсь выдвигать никаких возражений. Хотя я прекрасно понимаю, что, даже если бы я это сделала, вы не придали бы этому значения, - язвительно добавила она. - Я была немного знакома с родителями леди Уолфорд, и мне известна ее история. Судя по тому, что я слышала, она вполне достойна того, чтобы стать вашей супругой и графиней Мертон.
        Мартин с удивлением слушал ее. Леди Кэтрин сделала паузу. Потом, нахмурившись, добавила:
        - Должна сказать, что я не могу себе представить, чтобы вы взяли в жены какую-нибудь юную дебютантку. Вы, пожалуй, задушили бы ее еще до окончания медового месяца. Или, что более вероятно, отослали ее ко мне.
        Пожилая дама подняла глаза на сына и заметила его изумление. Она прищурилась:
        - Все это наводит меня на мысль. Не знаю, в каком состоянии находится Довер-Хаус, но, если вы распорядитесь, чтобы его отремонтировали те же люди, которые работают у вас здесь, я буду вам обязана.
        Поскольку Мартин не ответил сразу, леди Кэтрин добавила:
        - Естественно, по-вашему, я говорю глупости.
        - Естественно, черт побери. - Мартин поставил стакан с портвейном на стол рядом со своим креслом и наклонился вперед так, чтобы мать могла ясно видеть его лицо. - Вы жили в своих комнатах наверху в течение… да, в течение последних десяти лет. А в этом доме вы прожили почти пятьдесят. Ни я, ни моя будущая жена не захотим, чтобы вы уехали.
        Какое-то мгновение мать пристально смотрела на него, ожидая его решения, но в то же время не желая, чтобы к ней проявляли жалость.
        - Не будьте глупцом, - наконец сказала она, хотя и не очень убедительно. - Едва ли ваша жена захочет, чтобы мы с Мелиссой мельтешили у нее под ногами.
        Мартин со смехом откинулся на спинку кресла.
        - Я забыл про Мелиссу, - сознался он, сверкнув глазами. - Как знать, - произнес он, криво усмехнувшись. - Возможно, прекрасной Юноне удастся ее разговорить.
        - Кому?
        Блеснув улыбкой в ответ на недоумение своей родительницы, он отмахнулся от вопроса.
        - Как бы то ни было, позвольте Хелен надеяться, что вы по-прежнему останетесь здесь. Я думаю, вы прекрасно поладите. Более того, я уже представляю себе, что стоит мне захотеть сделать что-нибудь неподобающее, и я окажусь перед лицом противостоящих мне объединенных сил. Вы же не знаете, возможно, ей понадобится ваша поддержка. - Увидев, что графиня все еще сомневается, Мартин задумчиво добавил: - К тому же за детьми надо постоянно приглядывать.
        - За детьми? - По ошеломленному лицу матери он догадался, что в своих предположениях она зашла дальше, чем он рассчитывал.
        Мартин улыбнулся:
        - Не сейчас. Каким бы предосудительным ни считали мое поведение, я полагаю, будет лучше, если они появятся после того, как мы поженимся.
        Леди Кэтрин вздохнула с явным облегчением.
        - А теперь, когда я успокоил вас по всем пунктам, я отнесу вас наверх. - Мартин встал. Не говоря ни слова, он заботливо поднял мать на руки.
        Когда они поднимались по лестнице, она спросила:
        - Значит, вы собираетесь жениться на Хелен Уолфорд?
        - Непременно, - ответил Мартин. - Это так же верно, как то, что солнце встает на востоке и один день сменяет другой.
        Позже, когда он вернулся в библиотеку к своему портвейну, эти слова эхом прозвучали у него в ушах. Он говорил правду. Оставался только один вопрос: как заставить предполагаемую невесту согласиться?
        Мартин опустился в кресло, вытянув ноги вперед. Почему она отказывала ему? До сих пор это оставалось для него тайной. Но теперь он был уверен в том, что неправильно понял природу стоявшего на пути препятствия. Оно определенно носило не физический характер, что уже радовало его. Ее сопротивление коренилось в чем-то куда более простом. Возможно, в нежелании доверять клятвам влюбленного мужчины. Мартин поднял брови. Помня о репутации ее первого мужа, в это не трудно было поверить. Он не сомневался, что справится с проблемой, какой бы она ни была. Его злость на то, что Хелен повела себя как доступная женщина, растаяла, а желание быть с ней становилось все более острым. Теперь, когда в нем преобладал разум, Мартин понимал, что это не была доступность. Мотивы ее поведения скрывались глубже. Они до сих пор оставались для него загадкой, но загадка эта не была неразрешимой. Он должен решить ее, и как можно скорее. С каждым днем Мартин все больше тосковал о Хелен. И ничего - ничего не было важнее этого.
        Мартин решительно осушил свой бокал. Его больше не остановят никакие возражения, никакие последствия. Завтра же он вернется в Лондон и встретится с Хелен.
        Он добьется ее расположения, он завоюет ее. А потом привезет ее в свой дом.

* * *
        Через два дня в самое подходящее для вечерних визитов время Мартин повернул своих гнедых рысаков в знакомый двор на Хаф-Муни-стрит. Он ловко остановил их у самого бордюра, перед маленьким домом Хелен. Джошуа, спрыгнув со своего места, подбежал, чтобы взять у него поводья.
        - Я не знаю, как долго пробуду здесь. Прогуляй их, если понадобится.
        Мартин решительно взбежал по ступенькам. На этот раз она скажет «да». Он поднял руку, чтобы постучать… и замер.
        Дверной молоток исчез.
        Он уставился на пустую петлю, на которой он обычно висел - небольшой кусок бронзы в форме колокольчика. На двери остались только его очертания.
        Хелен уехала из города.
        Мартин резко повернулся кругом и пошел назад к коляске. Джошуа, удивленный неожиданно быстрым возвращением хозяина, вытаращил глаза и открыл рот, но потом снова закрыл его. Он молча протянул Мартину поводья, залез на свое место сзади. Большой опыт подсказывал ему, что сейчас лучше не задавать вопросов.
        Развернув коляску назад, Мартин подумал было двинуться в парк, но потом отказался от этого. Сейчас пустая болтовня привлекала его меньше всего. Он повернул лошадей в сторону Гросвенор-сквер и вскоре уже ходил туда-сюда перед камином в своей библиотеке. Мартин чувствовал себя беспомощным, словно зверь, запертый в клетке.

        Почему? Почему она уехала?
        Разговоры после бала у Бэрхемов не могли причинить ей неприятности. Возможно, он совершил серьезную ошибку, но он знал Лондон. Сплетники могли носиться с этой историей какое-то время, но потом начисто забыли бы о ней.
        Так почему она уехала?
        Чтобы избежать встречи с ним?
        Сначала Мартин отбросил эту мысль, но потом, не найдя других объяснений, снова неохотно вернулся к ней. От волнения он не мог усидеть на месте и бесцельно бродил по комнате. Неужели она думала, что он может повторить представление с Сереной или с кем-нибудь другим и превратить ее жизнь в сплошное унижение? Мартин тряхнул головой. Нет. Он не мог поверить, что Хелен считает его способным снова обидеть ее, как он сделал это у Бэрхемов. Проведя вместе достаточно времени, они достигли определенной степени взаимопонимания, и она знала, что он в конце концов успокоится. Особенно после того, как увидит, насколько она огорчена. Черт, он же хотел жениться на этой женщине. Неужели она поверила, что он станет причинять ей боль?
        Погруженный в мысли о своей вине, Мартин продолжал мерить шагами комнату.
        Внезапная мысль заставила его остановиться. Он поднял голову и уставился невидящим взглядом на свое отражение в зеркале, висевшем над каминной полкой. Хелен не могла уехать из-за него, потому что он сам уехал. Со вздохом облегчения Мартин опустился в кресло. Через пару дней после бала она поняла, что он уехал из Лондона. Иначе друзья едва ли разрешили бы ей уехать. Тогда…
        Тогда почему она уехала? Возможно, причина не имела ничего общего с их связью. У Хелен не было близких родственников, а все ее немногочисленные друзья в это время года жили в Лондоне. Может быть, Доротея заболела и удалилась в деревню? Вспомнив последний раз, когда он видел очаровательную жену Хейзелмера, Мартин отверг эту мысль, как маловероятную.
        Но, возможно, что-то другое заставило Хелен уехать? После минутных колебаний он дернул шнурок звонка, почувствовав облегчение от того, что нашел себе дело.
        Когда появился Хилторп, он попросил его позвать Джошуа.
        Через минуту раздался голос оруженосца:
        - Чего изволите, командир?
        Мартин поднял голову и жестом велел Джошуа подойти ближе.
        - Помнишь того джентльмена, за которым я просил тебя понаблюдать, - Хедли Суэйна? Ты упоминал, что завел дружбу с его человеком.
        Джошуа повел плечами:
        - Не то чтобы дружбу. Скорей, мы партнеры по выпивке, если вы понимаете, о чем я.
        Мартин понимал. Он мрачновато улыбнулся:
        - Вот и прекрасно. Я хочу, чтобы ты сходил к нему сейчас и разузнал все, что сможешь, про последние похождения мистера Суэйна. Особенно меня интересует, не было ли у него необычных визитеров. А может быть, он как-то особенно наряжался, чтобы пойти в какое-нибудь собрание. Наверняка его человек что-нибудь заметил.
        - Ох, уж он-то точно заметил. В последний раз, когда я его видел, он нес куда-то целую кипу шейных платков из цветного шелка. И сказал, что этот щеголь только и думает, что о своих тряпках.
        Мартин усмехнулся:
        - Это верно. Вид у него именно такой. Но я знаю, что есть еще одна вещь, которая занимает мысли Хедли Суэйна. - Он остановил на Джошуа повелительный взгляд. - Я хочу знать, чем занимался мистер Суэйн последнюю неделю. И хочу узнать это как можно быстрее.
        - Есть, командир.
        Весело отдав ему честь, Джошуа удалился.
        Он вернулся гораздо быстрее, чем ожидал Мартин.
        - Все заперто. Он уехал.
        - Что? - Мартин вскочил с кресла. - Когда?
        - Похоже, этот джентльмен забрал своего человека и других, кто обычно с ним ездит, и уехал в свое поместье. Оно расположено где-то в Корнуолле. Так экономка говорит. Они уехали два дня назад.
        - Два дня. - Мартин задумался, шагая взад-вперед по коврику у камина. - Ты не узнал почему?
        Джошуа покачал головой. Он смотрел, как хозяин ходит по комнате. Потом, когда никаких дальнейших указаний не последовало, спросил:
        - Хотите, чтоб я и дальше следил - посмотрел, когда он вернется?
        Мартин перестал ходить. Он взглянул на Джошуа и медленно покачал головой:
        - У меня какое-то неприятное предчувствие, что, когда он вернется, будет уже поздно. - Кивком отпустив Джошуа, он снова начал ходить по комнате. Это помогало ему думать.
        Может быть, между бегством Хелен и отъездом Хедли Суэйна и не было никакой связи. Но даже если и была, это не имело значения. Мартин мог поклясться в этом. Он пожалел, что в свое время не до конца разобрался со странной попыткой похищения, предпринятой мистером Суэйном. Он так озаботился тем, чтобы сделать Хелен Уолфорд своей женой - и тем самым обезопасить ее от типов вроде Хедли Суэйна, - что почти забыл о том незначительном инциденте. Его подробности заслонил собой образ самой Хелен, интересовавший Мартина гораздо больше.
        Отогнав от себя этот образ, Мартин предался тревожным мыслям. Он хотел получить ответы на свои вопросы. А получить их он мог, только задавая правильные вопросы «правильным» людям. В данном случае «правильными» людьми, без сомнения, были Хейзелмеры.
        Беглый осмотр мужских клубов не дал результатов, и Мартин отправился в Хейзелмер-Хаус. Его удивило, когда, несмотря на любезную, как обычно, встречу со стороны Миттона, который немедленно сообщил о его приходе своему хозяину, сидевшему в библиотеке, ему пришлось целую вечность топтаться по черно-белым плиткам холла.
        В конце концов дверь в библиотеку открылась и на пороге появилась Доротея с ребенком на руках.
        Если у Бэрхемов ее взгляды могли сравниться с кинжалами, брошенными в Мартина, то теперь они напоминали стрелы, пущенные из арбалета. Ничего не понимая, Мартин чувствовал себя сраженным наповал.
        С демонстративно холодным кивком Доротея повернулась кругом и пошла вверх по лестнице. Ее неподвижная прямая спина выражала крайнюю степень неодобрения.
        Глядя на все это, Мартин слегка приподнял брови. Чопорность Доротеи не слишком удивляла его, учитывая, что он до сих пор не помирился с Хелен, а Доротея была ее ближайшей подругой. Но в ее недовольном взгляде сквозило презрительное высокомерие, напомнившее ему взгляды светских матрон, которыми они клеймили его тринадцать лет назад.
        К нему подошел Миттон:
        - Его светлость ждет вас, милорд.
        Попытка сделать какие-нибудь выводы по бесстрастному выражению лица Миттона была заведомо обречена на провал. Мартин проследовал за ним в библиотеку.
        Не успев войти, он понял, что его подозрения не беспочвенны. Хейзелмер стоял у открытого французского окна, из которого в библиотеку шел прохладный вечерний воздух. Еще до того, как Мартин подошел ближе и увидел его суровый, словно окаменевший, взгляд, застывшая, неподвижная поза Хейзелмера ясно дала ему понять, что что-то неладно.
        Остановившись возле кресла, Мартин положил руку на спинку и со вздохом спросил:
        - В чем меня теперь подозревают?
        Последовала бесконечно долгая пауза, во время которой Хейзелмер, казалось, обдумывал подспудный смысл заданного вопроса. Наконец его лицо расслабилось.
        - А ты не знаешь? - спросил он слегка сдавленным голосом.
        - Кроме того, что я потерял голову в тот вечер у Бэрхемов, мне неизвестны случаи, когда бы я нарушал какие-нибудь непреложные законы.
        - Даже до бала у Бэрхемов?
        Задав этот вопрос тихим голосом, его друг пристально уставился Мартину в глаза. После продолжительного молчания Мартин обошел кресло, стоящее перед ним, и медленно опустился в него:
        - О-о.
        - Совершенно верно. - Хейзелмер не спеша сделал несколько шагов и уселся в кресло напротив своего гостя. - Я так понимаю, нет смысла задавать вопрос, правда ли это?
        Мартин взглянул на него и поморщился:
        - Я же говорил, что собираюсь вылечить ее, разве нет?
        Хейзелмер согласно кивнул, признавая его правоту.
        - Но я бы никогда не подумал, что ты допустишь, чтобы такое дело стало достоянием гласности.
        - Достоянием гласности? - Мартин вскочил на ноги и принялся ходить по комнате. - Проклятье! - рявкнул он. - Как, черт побери, об этом могли узнать?
        Хейзелмер наблюдал смятение друга с явным удовлетворением:
        - Судя по всему, ты ничего об этом не знал.
        Он говорил тихо, но Мартин уловил его слова. Лицо его исказилось от ярости.
        - Конечно, я ничего не знал! Зачем, скажи мне, бога ради?… - Внезапно он остановился, потрясенный, и с побелевшим лицом медленно осел в кресло. - Значит, Доротея… и все остальные… думают, что я позволил этой истории выйти наружу?
        Хейзелмер ответил коротким кивком.
        - Это леди Рочестер, - добавил он. - Она пустила слух вскоре после того, как ты танцевал с ней у Бэрхемов.
        Мартин со стоном закрыл лицо руками. Откуда Серена могла узнать? Другая, еще более тревожная мысль пришла ему в голову. Он поднял глаза:
        - Не может быть, чтобы Хелен в это поверила. Скажи мне.
        На лице Хейзелмера появилось мрачное выражение.
        - Честно говоря, я не знаю, что думает Хелен. У меня не было возможности поговорить с ней. Она исчезла - уехала из города. Я надеялся, что тебе известно, где она. Но, очевидно, дело обстоит иначе.
        - Я приехал, чтобы узнать у тебя, где она. - Мартин выпрямился. Он не столько злился, сколько беспокоился. - Я уехал из Лондона рано утром на следующий же день после бала. Расскажи мне подробно, что произошло.
        Хейзелмер вкратце описал ему события следующего дня.
        - В конце концов, Доротея и Ферди ушли, чтобы Хелен могла спокойно подумать. А на следующий день она уехала.
        - Черт! - Мартин снова встал и машинально начал ходить взад-вперед у камина. Он старательно пытался заставить себя трезво оценить ситуацию. - К счастью, все можно исправить. Как только мы поженимся, все разговоры прекратятся.
        Хейзелмер наклонил голову в знак согласия:
        - Верно. Но, если ты извинишь мое любопытство, когда назначена свадьба?
        Взгляд, брошенный на него Мартином, выдал разочарование, смешанное с полным отчаянием.
        - Эта безмозглая распутница так и не дала своего согласия.
        На сей раз зеленовато-карие глаза Хейзелмера распахнулись от неподдельного изумления. Темные брови полезли на лоб. Он задумался о своей несговорчивой подопечной.
        - Господи, так чего же она хочет? - наконец спросил он.
        - Разрази меня гром, если я знаю, - буркнул Мартин. - Но если она мне попадется, можешь быть уверен, я научу ее уму-разуму. - Устав ходить, он вернулся в свое кресло. - Есть у тебя какая-нибудь идея о том, куда она могла поехать?
        Хейзелмер нахмурился:
        - Вариантов совсем немного. Если бы она поехала в одно из моих поместий, я бы уже об этом знал. Не представляю, чтобы она поселилась в гостинице или еще где-то в этом роде.
        Мартин покачал головой:
        - Это, как минимум, слишком опасно.
        Глубокомысленно кивнув, Хейзелмер произнес:
        - Значит, остается только Хелиотроп-коттедж.
        Мартин вопросительно посмотрел на него.
        - Насколько я помню, я говорил тебе, что после того, как Уолфорд разорился, у Хелен не осталось никакой собственности. - Мартин кивнул, и Хейзелмер продолжил: - Строго говоря, так оно и было. Но ни у одного из игроков не поднялась рука на Хелиотроп-коттедж. Так что это единственная часть ее состояния, которая по-прежнему принадлежит ей. Там крошечный домик и всего пять акров. Это в Корнуолле.
        - В Корнуолле?
        В ответ на этот странный возглас Хейзелмер удивленно захлопал глазами.
        - Да, в Корнуолле. Знаешь, это немного в стороне от Девона.
        Мартин вдруг сделался очень сосредоточенным.
        - Я знаю, где это чертово место. Но что еще важнее, об этом знает Хедли Суэйн. Его поместье тоже в тех краях.
        Хейзелмер выглядел озадаченным.
        - Есть и другие люди, у которых поместья в Корнуолле.
        - Да, - хмуро отозвался Мартин, снова вскакивая. - Но ни один из них не пытался похитить Хелен.
        - Прошу прощения?
        Снова начав ходить, Мартин бросил через плечо:
        - Я впервые встретил Хелен не в этом доме, а в лесу в Сомерсете, неподалеку от Илчестера. Ее похитили с бала двое мерзавцев. Они как раз дожидались приезда своего заказчика. Насколько я понял, этим заказчиком был Хедли Суэйн. По крайней мере, так считала Хелен.
        Хейзелмер взглянул на него, а потом задумался.
        - Это какая-то бессмыслица, - наконец сказал он.
        - Я понимаю, что это бессмыслица, - раздраженно бросил Мартин.
        - Мы все видели, что Суэйн крутится вокруг Хелен, но я бы ни за что не подумал, что у него действительно могут быть подобные намерения.
        Мартин покачал головой:
        - Конечно, он человек не нашего круга. - Чуть позже он добавил: - Тут должна быть какая-то причина, которую мы не знаем. Но как бы там ни было, сейчас мне важнее безопасность Хелен. А потом я вытрясу ответ из Хедли Суэйна.
        Хейзелмер был полностью согласен с этим.
        - Кто поедет, ты или я?
        - О, конечно, поеду я, если ты расскажешь мне, как добраться. У меня будет долгий разговор с лучшей подругой твоей жены. А после этого, как я полагаю, мы вернемся в Мертон. - При мысли о том, что он привезет Хелен в Эрмитаж, лицо Мартина прояснилось. Впервые за сегодняшний день.
        Хейзелмер кивнул ему и встал:
        - Я напишу тебе маршрут, он не совсем простой.
        Вооружившись подробным описанием маршрута, Мартин покинул Хейзелмер-Хаус, предварительно попросив друга поговорить со своей женой и разубедить ее в его виновности.
        Едва переступив порог своего дома на Гросвенор-сквер, он озадачил слуг целым списком распоряжений, который завершил приказом Джошуа запрягать гнедых рысаков, в то время как сам быстро поднялся наверх, чтобы бросить в дорожную сумку кое-что из одежды. Укладывая на дно сумки свежевыстиранные рубашки и галстуки, Мартин поморщился. Чтобы соответствовать великосветским правилам, ему следовало завести камердинера. Однако Мартин на всем протяжении своей бурной жизни достаточно хорошо справлялся сам. И все же, если он намеревался остепениться, ступив на путь добропорядочного супружества, с камердинером приходилось смириться, как с неизбежностью. Мысль о женитьбе заставила его остановиться на полпути.
        Как знать, с чем он столкнется в Корнуолле. Неизвестно, сколько времени потребуется на то, чтобы заставить Хелен Уолфорд сказать «да». В любом случае ему бы очень хотелось получить ее согласие как можно быстрее.
        На губах Мартина появилась кривая улыбка. Он завершил сборы, размышляя про себя, что скажет дальнему родственнику своего отца, епископу Винчестерскому, который, несомненно, будет рад дать разрешение на обряд, который свяжет бывшего ловеласа священными узами супружества.

        Постель в «Четырех лебедях» состояла сплошь из комков. Подумав о том, что стремление обрести тихую семейную жизнь требует от него немалых жертв, Мартин вытянулся и закрыл глаза.
        Минувший день оказался чересчур бурным.
        Во-первых, Мартин приехал в Лондон, полный планов, касавшихся прекрасной Юноны, планов, которые рухнули из-за ее отсутствия. Потом последовали разговор с Хейзелмером и подготовка к поездке. Поскольку в этот день у его секретаря был выходной, Мартин решил просмотреть всю пачку писем, накопившихся в доме за время его отсутствия. В этой пачке он нашел короткую записку Хелен и наспех написанный ответ секретаря. Поначалу он опечалился. Она просила у него помощи, а его здесь не было. Потом скрытый смысл ее письма вселил в него надежду.
        Несмотря на обиду, нанесенную ей, Хелен обратилась к нему. Очевидно, что она собиралась и дальше играть свою роль вместе с ним, чтобы скрыть недозволенную любовную связь. В конце концов, им обоим было бы совсем несложно это делать. Они бы просто делали вид, что ничего не произошло. Мартин не сомневался, что никто не стал бы настаивать, что это не так.
        Но главное, о чем свидетельствовал ее призыв о помощи, заключалось в том, что Хелен была готова снова встречаться с ним, снова говорить. И это, безусловно, придавало Мартину уверенности.
        Он вздохнул и пошевелил плечами. Дела шли в гору. Из Лондона в Винчестер он приехал как раз вовремя, чтобы успеть на ужин к его преосвященству, который повел себя так, как и предполагал Мартин, выказав к его делу больше любопытства, чем суровости. Специальное разрешение на брак было предоставлено Мартину надлежащим порядком. Вооружившись этой бумагой, он с особенным нетерпением предвкушал день, когда прибудет в Хелиотроп-коттедж.
        Даже если он тронется в путь завтра рано утром, понадобится больше двух дней, чтобы добраться туда. Еще два дня уйдет на то, чтобы должным образом извиниться перед Хелен и сделать ей предложение. За это время лошади как раз отдохнут. Этим вечером он и без того чуть не загнал их. Перед поездкой нужно будет убедиться в том, что он все продумал. Мартин чувствовал, что дальнейшего промедления ему не вынести.
        Он до сих пор не мог себе представить, как весть о том, что произошло в тот день, могла распространиться в обществе. Тем не менее, как опытный соблазнитель, он понимал, что возможность скандала ему на руку. Конечно, пользоваться этим преимуществом следовало с большой осторожностью и только в случае, если Хелен по-прежнему будет противиться. Мартин, как никто другой, знал, что ни одной женщине не понравится принимать решение под давлением. Ему придется каким-то образом убедить ее, что, выйдя за него, она не только уступит его любви, но и самым разумным образом удовлетворит ожидания общества.
        По правде сказать, Мартину до сих пор не удалось пролить свет на причину ее отказов. Если дело лишь в том, что она опасается снова выходить замуж, то единственное, что он мог придумать, - это убедить ее выйти за него, а впоследствии доказать ей, как она была не права. При таких обстоятельствах разве не будет простительным небольшое мягкое принуждение?
        Слегка нахмурившись, Мартин тряхнул головой, отбрасывая все эти сомнения, и постарался вернуть себе привычную позитивную уверенность. Он хотел, чтобы Хелен Уолфорд стала его женой, а значит, как бы там ни было, она выйдет за него. В конце концов, это в ее же интересах.
        Через открытое окно в комнату проник лунный свет, легкий ветерок шевелил гардины. Мартин почувствовал, что засыпает. Ему вспомнилась последняя ночь, проведенная им в гостиничной постели, и, конечно, его прекрасная компаньонка.


        Глава 11
        Одна ложка молока или две? Хелен потерла лоб испачканной в муке рукой и попыталась вспомнить наставления Джэнет. Она отправила горничную на мельницу, стоявшую за деревней всего в полумиле отсюда, чтобы купить еще муки. А пока решила использовать ту, что оставалась, чтобы испечь хлеб. Хелен никогда прежде ничего не готовила, если не считать лепешек, которые она помогала печь Мартину той ночью в старом сарае. Хотя, на самом деле, их готовил он. Хелен отказывалась называть его по имени в тщетной надежде, что это поможет ей забыть его. При мысли о нем ее глаза наполнились слезами. Хелен сердито захлопала ресницами и всхлипнула. Проклятие! Она никогда не была плаксива. Но с тех пор, как уехала из Лондона, ее глаза постоянно были на мокром месте. Это никуда не годится. Надо собраться и жить дальше, какой бы безнадежной ни казалась ей будущая жизнь. Последнее время все надежды на будущее Хелен связывала с ним. Их отношения закончились ничем, но жизнь продолжалась, хотя, по правде сказать, теперь она казалась ей еще более тусклой, чем раньше. Хелен безрезультатно пыталась урезонить свои чувства. Но все,
что она могла, - это оплакивать боль утраты. Она потеряла его.
        Хелен стиснула зубы и сунула обе руки в тесто. Неожиданно охватившая ее жажда деятельности была всего лишь попыткой обрести хоть какую-нибудь цель, пусть даже самую незначительную. Предыдущие пять дней прошли в тоскливом оцепенении. Казалось, даже хорошая погода померкла в облаке ее страдания. Хелиотроп-коттедж был достаточно удобным, но в отсутствие прислуги мужского пола Джэнет приходилось все делать самой. Хелен недовольно надавила на тесто и подумала, что ей придется нанять какую-нибудь девушку, которая бы помогала с уборкой и готовкой, а возможно, еще и садовника.
        Кухня представляла собой светлый угол в большом помещении первого этажа коттеджа. Окно около стола, за которым стояла Хелен, выходило в маленький садик. Он зарос вечнозелеными растениями и выглядел сильно запущенным. Но в том углу, где Джэнет начала расчищать его, проглядывала красноватая земля. Хелен глубоко вдохнула воздух, который, проникая через открытую дверь коттеджа, играл ее кудрями, прежде чем снова вылететь через черный ход. Поморщившись, она выложила тесто в медный тазик. Пожалуй, надо две ложки.
        Она поставила кувшин с молоком на комод, когда до ее ушей донесся стук лошадиных копыт и скрип колес тяжелого экипажа, едущего по разбитой дороге. Хелен застыла на месте. В ожидании ее сердце билось все чаще и чаще.
        Коттедж стоял в самом конце дороги, и мимо никто не ездил. Кто мог приехать к ней?
        В голове вертелся самый вероятный ответ.
        Потом Хелен услышала высокий голос, отдававший приказания, и поняла, что говоривший вовсе не граф Мертон.
        От разочарования она почувствовала настоящее отчаяние.
        Потом, услышав резкий стук в дверь, Хелен, даже не пытаясь вынуть руки из таза с тестом, крикнула:
        - Входите! - Она постаралась придать своему голосу самое приветливое звучание, какое только могла.
        К ее удивлению, в дверях появилась худощавая фигура Хедли Суэйна.
        - Леди Уолфорд?
        Хелен подавила желание вздохнуть. Правила сельского гостеприимства требовали, чтобы она, по меньшей мере, пригласила его выпить чего-нибудь прохладительного.
        - Проходите, мистер Суэйн. - Она дождалась, пока тот с неестественными ужимками прошел через ее маленькую гостиную, всем своим видом демонстрируя неодобрительное отношение к простоватой обстановке ее жилища, и лишь потом заговорила: - Я не ожидала увидеть здесь кого-нибудь из Лондона. Чему обязана удовольствием видеть вас?
        - Дорогая леди. - Хедли Суэйн отвесил преувеличенно низкий поклон. - Я заехал к вам просто, по-соседски. - Когда Хелен в недоумении посмотрела на него, он добавил: - Я хозяин Кричли-Мэнор.
        Кричли-Мэнор? Хелен хлопнула глазами. Если так, Хедли - ее ближайший сосед. Земли, относившиеся к Кричли-Мэнор, окружали ее владение со всех сторон и представляли собой самое большое поместье в округе.
        - Понимаю, - сказала она. - Это очень любезно с вашей стороны. - Хелен махнула испачканной в тесте рукой в сторону ближайшего стула и увидела, как Хедли расположился на нем, уделив особое внимание тому, чтобы расправить полы своего сюртука. Его визит и новость о том, что Суэйн живет так близко от нее, встревожили Хелен. Она ни на грош не верила его небрежным объяснениям. - Но как вы узнали, что я здесь?
        На мгновение в светлых глазах Хедли появилось озадаченное выражение.
        - Э-э… как вам сказать… я услышал об этом. По деревне прошел звон, если вы меня понимаете.
        Хелен учтиво наклонила голову. Прожив в деревне большую часть своей жизни, она прекрасно понимала, что это означает. Однако, несмотря на поразительную скорость, с которой подчас могли распространяться слухи, никакой звон не мог разнестись по деревне так быстро. Они с Джэнет приехали поздно вечером, и наемная карета, на которой они прибыли, тут же повернула обратно в Лондон. Сегодня был первый день, когда об их появлении могли узнать в деревне, да и то только потому, что Джэнет отправилась на мельницу. Хедли Суэйн лгал. Но с какой целью?
        - Могу я предложить вам чаю, сэр?
        Казалось, это предложение несколько смутило Хедли. Его блуждающий взгляд остановился на небольшом графине, стоявшем на серванте. Хелен заметила это и без труда угадала, что привередливый мистер Суэйн не желает чаю.
        - Может быть, вы хотите немного ликера?
        Хедли Суэйн с готовностью кивнул в ответ на это предложение. Мысленно поблагодарив свою кухарку, которая сунула Джэнет бутылку своего чудесного ликера, когда та собирала вещи, Хелен вытащила руки из тазика и в ужасе посмотрела на клейкую массу, облепившую пальцы.
        - Э-э… может быть, вы скажете мне, где у вас бокалы?
        Успокоенная этим проявлением добрососедской находчивости, Хелен указала Хедли на дверцы в нижней части буфета. Она смотрела, как ее гость обслуживает сам себя, гадая, что ему нужно на этот раз. Хелен нисколько не сомневалась, что его визит вызван не просто соседской учтивостью. Но чего он добивается? Его костюм, как всегда, отличался излишней вычурностью и больше подходил для бального зала, чем для маленького коттеджа в корнуоллской глуши. Рыжий сюртук дополняли желтые панталоны, а широкий мягкий шейный платок, завязанный бантом, должен был демонстрировать знакомство с модными веяниями. Как истинный франт, Хедли презирал начищенные сапоги - излюбленную обувь великосветских повес, - отдавая предпочтение туфлям на каблуках, которые на сей раз были украшены золотыми пряжками. На его шейном платке сияла золотая булавка, а огромные карманные часы соперничали с рядом пуговиц за пальму первенства на совершенно омерзительном фоне жилетки из рельефного пурпурного шелка. Наблюдая этот спектакль, Хелен подумала, что Хедли так вырядился, чтобы произвести на нее впечатление. К несчастью, он добился лишь того,
что в данной обстановке выглядел прискорбно неуместным.
        Платье Хелен скучного оливкового цвета с круглым вырезом и простыми рукавами гораздо больше соответствовало деревенской обстановке. Его оттенок не мог улучшить цвет ее печального лица, побледневшего от слез. Но Хелен это не волновало. Ей не для кого было прихорашиваться. Она не стремилась произвести впечатление на соседей, тем более таких, как Хедли Суэйн.
        Налив себе хорошую порцию ликера, Хедли снова уселся на стул.
        - Должен сказать, дорогая леди Уолфорд, что для меня большое удовольствие видеть такую женщину, как вы, за таким женским занятием.
        Хелен настороженно взглянула в его улыбающееся лицо. Он вел себя как человек удовлетворенный и самодовольный. Казалось, он разрешил какую-то чрезвычайно трудную проблему и теперь ожидал получить заслуженную награду. Несмотря на растущее ощущение неловкости, Хелен просто кивнула, не зная, о чем говорить дальше. К счастью, Хедли обладал способностью болтать до бесконечности. Он говорил ни о чем, и поначалу Хелен показалось, что его болтовня не имеет никакой конкретной цели. Но позже, когда она задумалась над теми светскими событиями, о которых он рассказывал, то уловила в его откровениях определенную связь. Все они имели отношение к недавним скандалам и к тому, как плохо они отразились на женщинах, которые оказались в них втянуты. Хелен издавала соответствующие звуки в соответствующих местах его повествования, чего вполне хватало, чтобы Хедли продолжал трещать дальше, а она в это время гадала, правильно ли понимает, к чему он клонит.
        Она оказалась права.
        - Должен сказать, - он остановился, чтобы сделать глоток ликера, - я покинул столицу шесть дней назад. Сезон так утомляет, вы не находите?
        Хелен что-то пробормотала в знак согласия.
        - А потом, - продолжил Хедли, внимательно изучая свои ногти, - по городу пошли неприятные слухи.
        Хелен решила, что с нее довольно.
        - Неужели? - ледяным тоном вставила она. К ужасу Хелен, эффект получился совсем не тот, на который она надеялась.
        - Моя дорогая леди Уолфорд! - Хедли Суэйн вскочил и двинулся в ее сторону.
        Когда он поставил свой бокал к ней на стол, у Хелен сделались круглые глаза. Она приросла к месту и удивленно наблюдала, как Хедли приближается к ней, широко расставив руки, как будто собирается ее обнять. Когда одна из его рук прикоснулась к ней, Хелен мгновенно пришла в себя.
        - Мистер Суэйн! - Она подняла руки, чтобы оттолкнуть его.
        Странно, но он отскочил назад, словно Хелен угрожала ему горящим поленом. Потом, внимательно посмотрев на свои руки, она поняла, что они все еще были облеплены тестом.
        Когда Хедли сверкнул на нее глазами, возмущенный угрозой, нависшей над его безукоризненно чистым костюмом, Хелен с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. До тех пор пока ее пальцы представляли собой такое грозное оружие, ей ничего не угрожало.
        - Мистер Суэйн, - повторила она, но уже спокойно. - Я не имею понятия, какие слухи до вас дошли, но смею вас уверить, что я не желаю их обсуждать.
        Хедли Суэйн нахмурился в явном раздражении от того, что прервали его тщательно срежиссированный спектакль.
        - Вы можете говорить что угодно, моя дорогая леди, - сварливо произнес он, - но, знаете ли, люди молчать не станут.
        - Сколько угодно, - презрительно ответила она. - Но то, что они говорят, меня не волнует. Слухи - это слухи, и больше ничего.
        - Ах, ну да. Но этот слух не совсем обычный. Тут нечто большее, - не унимался Хедли. Он взглянул на хозяйку дома, но, заметив, что ее ясные глаза сердито вспыхнули, немедленно образумился. - Но я пришел сюда совсем не за этим. Клянусь вам!
        - Мистер Суэйн, - сказала Хелен, внезапно почувствовав, что его общество очень утомило ее. - По правде говоря, я боюсь, что мне не интересно, что вы можете сказать об этом или о чем-то другом.
        - Не будьте так опрометчивы, дорогая леди. - Хедли Суэйн сделал шаг назад, и Хелен с тревогой увидела, что он снова собрался с силами. - Думаю, вам лучше выслушать меня, прежде чем выносить окончательное суждение.
        Хелен поджала губы. Она постаралась придать своему лицу самое бесстрастное выражение и, взяв себя в руки, приготовилась выслушать Хедли.
        Ободренный ее молчанием, Хедли Суэйн вздохнул с напыщенным видом.
        - Мне очень жаль, что приходится говорить прямо, моя дорогая леди, но ваше недавнее неосмотрительное поведение с пэром, имя которого мы не будем называть, широко обсуждается в столице. Мы с вами, конечно, понимаем, - продолжил он, - что этой связи положен конец. - Суэйн сделал несколько шагов к двери, потом повернулся и строго посмотрел на Хелен. - Естественно, вся эта история и последующая ее огласка поставили вас в весьма невыгодное положение. А раз так, - он снова двинулся к ней, - вы должны быть рады любому предложению, которое поможет вам восстановить свою репутацию в глазах общества. Строгого общества.
        Хелен уже хотелось рассмеяться над его цветистой речью. Она понимала, к чему ведут его рассуждения.
        - И вот, моя дорогая леди Уолфорд, я явился сюда, подобно рыцарю в сверкающих доспехах, чтобы предложить вам свое имя и свою защиту.
        Хелен не оставалось ничего другого, как только отказать ему с максимально возможной любезностью. Она подозревала, что мотивы Хедли далеко не так чисты, как он пытался их представить, но ей не хотелось без надобности восстанавливать его против себя, тем более что он ее сосед.
        - Мистер Суэйн, я со всей искренностью ценю ваше предложение. Но боюсь, я не имею намерений снова выходить замуж.
        - О, вы не должны бояться, что я стану настаивать на своих супружеских правах, дорогая леди. Супружество, которое я вам предлагаю, будет исключительно формальным. Ну конечно, вы - вдова, я - светский человек. Я уверен, что мы прекрасно поладим. Вам незачем забивать страхами свою головку.
        Хедли Суэйн не подозревал, что его заявление нисколько не избавило Хелен от тревоги, а лишь заставило ее сильнее ощутить страдание, грозившее лишить ее последних сил. Мартин предлагал ей во много раз больше, а ей пришлось отказать ему. До чего жестока судьба, раз посылает ей вместо графа Мертона Хедли Суэйна с его смехотворным предложением.
        - Мистер Суэйн, но я, в самом деле…
        - Нет, нет! Не спешите. Вы только подумайте, как много выиграете. Конечно. Это положит конец сплетням, и вы сможете сразу же вернуться в Лондон, вместо того чтобы чахнуть в этой глуши.
        - Я люблю деревню.
        - А… ну да. - На миг Хедли угас. Но тут же просветлел. - Прекрасно, в таком случае вы сможете поселиться в Кричли. Никаких проблем. Сам я не выношу этого места, но вам нет никакой нужды возвращаться в город, если вы не хотите.
        Хелен нетерпеливо выпрямилась:
        - Мистер Суэйн, я не могу принять и не приму ваше предложение. Прошу вас. - Она подняла одну измазанную тестом руку, чтобы предупредить возможные возражения. - И не надо больше об этом. Я не собираюсь снова выходить замуж. Мое решение окончательно.
        Жалкое лицо Суэйна приобрело надутое выражение.
        - Но вы должны выйти за меня. Это само собой разумеется. Мертон на вас не женится. Он погубил вас, и теперь вам ничего не остается, кроме как выйти замуж. Вы должны выйти за меня, безусловно, должны.
        Незначительный запас терпения, который удавалось сохранить Хелен, мгновенно испарился, когда она услышала дерзкий тон его голоса.
        - Мистер Суэйн, я не обязана выходить замуж за кого бы то ни было!
        Хедли ответил ей воинственным взглядом.
        Хелен так никогда и не удалось узнать, сколько времени могла бы продолжаться эта битва характеров, потому что в этот момент до них донесся шум подъехавшего экипажа. Еще один. Кто бы мог подумать? Дыхание Хелен странным образом остановилось. Уставившись на дверь, она ждала, кто приехал на сей раз.
        Когда крупная, хорошо знакомая широкоплечая фигура заслонила свет, она уже не знала, радоваться ей или тревожиться. Она могла бы догадаться, что Мартин станет разыскивать ее.
        Его холодный взгляд обежал комнату и остановился на замерших участниках этой странной сцены. Войдя в комнату, Мартин сразу же догадался, что застал какую-то перепалку. Словно актриса на подмостках, Хелен смотрела на него с другой стороны рабочего стола.
        Ее руки были погружены в медный тазик, неприбранные золотистые локоны обрамляли лицо. Одного взгляда ему хватило, чтобы заметить, что она не уделяла себе должного внимания. Досада из-за ее неразумного бегства из столицы, стала еще сильней. Но сейчас его больше всего беспокоила необходимость избавить Хелен от явно неприятного ей присутствия Хедли Суэйна.
        Мартин холодно поклонился Хелен и вошел в комнату. Потом он обратил свое внимание на Хедли Суэйна.
        - Суэйн. - Тот ответил на его досадливый поклон самым любезным кивком. Выражение лица этого господина с очевидностью свидетельствовало о том, что он слышал сплетни. Неужели у него хватило наглости явиться к Хелен с этим? Мартин решил, что чем раньше Хедли Суэйн уйдет, тем лучше… для него самого. - Вы, кажется, собирались уходить, мистер Суэйн.
        Хедли Суэйн сглотнул и нервно взглянул на Хелен.
        Хелен почувствовала его взгляд, но не ответила на него. Она не могла отвести глаз от того, кого не рассчитывала увидеть больше никогда в жизни. Его появление означало, что ей придется снова сопротивляться ему. Но сейчас ее это не волновало. От одного звука его низкого, хрипловатого голоса по спине побежали мурашки. Хелен снова ожила. Ее глаза скользили по его крупной фигуре, отмечая, как натягивалась синяя ткань сюртука на его широких плечах, а короткие лосины облегали мускулистые бедра. Одна прядь темных волос упала ему на лоб. Она уже забыла то радостное возбуждение, которое вызывало в ней одно лишь его присутствие. Но сейчас она хотя бы могла ощутить его тепло.
        - По правде сказать, нет.
        Этот неуверенный ответ заставил Мартина пристально вглядеться в лицо не на шутку разволновавшегося фата.
        - Что значит нет?
        В рокочущем голосе Мартина звучала неприкрытая агрессия. Почувствовав опасность, Хелен захлопала глазами. Боже правый. Не хватало только, чтобы ей пришлось бросаться на амбразуру ради спасения Хедли Суэйна. Она достаточно хорошо знала Мартина, чтобы понять, что стоит ему не сдержаться, и все закончится именно этим.
        - Это значит, милорд, - сказал Хедли, поднявшись на вершину доступного ему мужества, - что, прежде чем вы перебили нас, мы с ее светлостью обсуждали весьма деликатный вопрос, и я никоим образом не собирался уходить, пока мы не придем к согласию в этом вопросе.
        Лицо Мартина помрачнело. Когда грозный взгляд серых глаз коснулся Хелен, она перестала понимать, чью сторону из двух кавалеров ей безопаснее принять. Мартин излучал угрозу и выглядел готовым на все. Он стиснул зубы, глаза сделались холодными. Хелен уже не могла определить, как далеко он способен зайти, добиваясь ее согласия на брак. Она не сомневалась в том, что сможет справиться с Хедли, но точно так же была уверена, что с Мартином ей не совладать.
        Мартин сделал несколько шагов в сторону стола.
        - И какой же «деликатный вопрос» вы обсуждали?
        Хелен захотелось стукнуть Хедли, но он стоял слишком далеко. Как она и предполагала, этот глупец вздернул вверх подбородок и заявил:
        - Собственно говоря, милорд, мы обсуждали вопрос, который едва ли может вас заинтересовать. Мы говорили о свадьбе.
        Черные брови Мартина взлетели вверх.
        - Понимаю. О чьей?
        Хелен закрыла глаза.
        Хедли удивленно моргнул:
        - Ну как же, о нашей, естественно. - Он возмутился, но, прежде чем смог еще что-нибудь сказать, низкий и чрезвычайно сдержанный голос Мартина перебил его:
        - Вам может показаться странным, но я подозреваю, что близок к тому, чтобы стать экспертом в вопросе матримониальных предложений.
        Его серые глаза сверкнули в сторону Хелен. Именно в этот момент она подняла взгляд на Мартина и с трудом удержалась, чтобы не вздрогнуть.
        - Так случилось, что я уже сделал предложение леди Уолфорд. Теперь я здесь, чтобы повторить его и получить от ее светлости… окончательный ответ.
        Хедли Суэйн от неожиданности застыл на месте.
        Хелен боролась с желанием закрыть глаза и изобразить обморок. От нее не укрылся легкий нажим, с которым Мартин произнес последние два слова. Он подсказывал ей, что это ее последний шанс обрести счастье. Мартин повернулся и теперь стоял прямо перед ней. Серые глаза смотрели проницательно и настороженно. Потом его губы изогнула легкая усмешка.
        - Так что, моя дорогая? - В серых глазах появилась насмешка и явное недоверие. - Теперь, когда наша связь стала достоянием гласности, единственный достойный выход для вас - замужество. Похоже, у вас есть выбор: стать графиней Мертон или миссис Суэйн. Так кем вы хотите стать?
        Хелен оставалось только давиться своим негодованием. Это неслыханно! Он загнал ее в угол. Теперь она должна была выбрать одного из них или признать себя бесстыдной распутницей, пренебрегающей всеми общепринятыми нормами. Первой инстинктивной реакцией Хелен было отказать им обоим. Она открыла рот, но низкий рокочущий голос остановил ее:
        - Подумайте хорошенько, прежде чем сделать свой выбор, дорогая.
        Выражение глаз Мартина говорило о том, что попытка отказать им обоим не сработает. Хелен сделала мучительный вдох и попыталась размышлять. Хедли Суэйн смотрел на нее в напряженном ожидании. То, что она не бросилась немедленно в объятия Мартина, очевидно, придало ему смелости. Если она откажет обоим, то столкнется с давлением со стороны не одного, а сразу двоих. Мартин сказал, что это ее последнее слово, но она не верила ему. Он не привык отступать, и Хелен подозревала, что за последние тринадцать лет мало кому удавалось сказать ему «нет». С другой стороны, Хедли не расстанется со своей надеждой, если она откажет Мартину. Он тоже будет донимать ее, что он и делал последние двенадцать месяцев.
        Взгляд Хелен встретился с серыми глазами Мартина, смотревшими на нее через стол, и она почувствовала, что силы покидают ее. Нахмурив брови, она отвела от него глаза и машинально подняла руку, чтобы откинуть назад назойливые локоны. Мужчины сделали одновременное движение в попытке остановить ее. Хелен удивилась, но, вовремя вспомнив о том, в каком состоянии у нее руки, воспользовалась для этой цели запястьем.
        - Дайте мне немного подумать, - попросила она.
        Мартина резанули ее слова. Он помрачнел. О чем, черт побери, она собиралась думать? Он любит ее, она любит его. Какие могут быть сомнения? Хелен выглядела такой усталой, что ему хотелось взять ее на руки и отнести в постель… чтобы она просто поспала. Сейчас ему хотелось лишь одного - услышать «да» в ответ на свое предложение и позаботиться о ней. Все остальное могло подождать. Присутствие Хедли Суэйна было на руку Мартину. Он знал, что Хелен недолюбливает этого господина. И в этом не было ничего удивительного, всего лишь естественная антипатия красивой женщины к мужчине, который не умеет обходиться с красивыми женщинами. Мартин надеялся, что сложившаяся ситуация поможет Хелен преодолеть свои колебания. Ему нужно было услышать ее «да», после чего он был готов посвятить всю свою жизнь тому, чтобы она никогда об этом не пожалела. Чтобы второе замужество принесло ей столько радости, сколько разочарований принесло первое. Мартин ждал ее ответа, совершенно уверенный в том, каким он будет.
        Хелен же хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила ее или чтобы вернулась Джэнет и прервала эту смертельную паузу. Ей хотелось чего угодно, лишь бы это избавило ее от необходимости делать выбор. Она не хотела выходить замуж за Хедли Суэйна. Но с каждой минутой эта участь становилась все более неизбежной.
        Хелен не ждала, что снова увидит Мартина. Особенно после того, как он грубо выставил ее, и после той пощечины, которую она получила на балу у Бэрхемов. Конечно, такая реакция была естественной для человека с его темпераментом. Но Хелен полагала, что их отношения закончились. Тогда зачем он здесь? Ответ был ясен. Ее сердце болезненно сжалось. Он приехал сюда, чтобы замять скандал.
        Как она могла забыть? Хелен ужаснулась, представив себе, что он должен был чувствовать, вынужденный снова делать ей предложение под угрозой общественного порицания. Она крепко стиснула руки в тазике с тестом. Теперь он граф Мертон, от него ждут исполнения правил, предписываемых обществом. То есть от него ждут, чтобы он сделал ей предложение. Но если она согласится, его мать без всякого сожаления лишит Мартина наследства. И это перечеркнет его мечту. В то же время, выйдя замуж за Хедли Суэйна, она спасала его от обеих напастей: и от бесчестья в глазах света, и от разорения. Если бы все узнали, что она помолвлена с Хедли, Мартину не пришлось бы делать ей предложение, чтобы спасти ее репутацию. Он был бы волен жениться на той, кого одобрила бы его мать, и добиться своей самой желанной цели.
        Мартин переминался с ноги на ногу. Хелен поняла, что ее время истекает. Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Должно быть, ее решение как-то отразилось в ее глазах, потому что он вдруг сдвинул брови, а его взгляд сделался свирепым.
        - Я приняла решение, - объявила Хелен, боясь, что, если не сделает этого быстро, мужество покинет ее. Еще на одно мгновение ее взгляд задержался на лице Мартина, прежде чем она повернулась к Хедли Суэйну. - Мистер Суэйн, я принимаю ваше предложение.
        Хедли Суэйн вытаращил глаза:
        - О! Я хотел сказать, да, конечно! Я очень рад, дорогая.
        Тишина, воцарившаяся по ту сторону стола, была поистине зловещей. Хелен заставила себя посмотреть туда.
        На мгновение Мартин замер от изумления. На какой-то краткий миг на его лице мелькнуло едва заметное выражение обиды, сменившееся затем бесстрастной маской, скрывшей все его чувства. Он с убийственной любезностью поклонился, в очередной раз продемонстрировав, насколько его природное изящество превосходило напыщенные потуги Хедли Суэйна.
        - Вы сделали свой выбор. Желаю вам счастья, дорогая. - Он поднял глаза, встретившись с ней взглядом. Его взгляд был холодным и твердым, как камень. Лицо ничего не выражало. - Я молю Бога, чтобы вы не пожалели о той сделке, которую заключили сегодня.
        Еще одну, последнюю минуту он не сводил с нее глаз, потом повернулся кругом и ушел.
        Хелен стояла у стола, медленно вытаскивая руки из клейкого теста. Она не слышала многословных поздравлений Суэйна. Ее напряженный слух улавливал лишь звук отъезжающей коляски Мартина. Когда он наконец затих вдали, Хелен медленно подошла к креслу, стоящему в торце стола, и опустилась в него. Потом, представив себе все, чего она лишилась, от чего заставила себя отказаться, она положила руки на стол, опустила на них голову и дала волю слезам.

        За спиной слышалось потрескивание пламени, но, несмотря на то что Мартин чувствовал себя продрогшим до костей, он не поворачивал кресло к камину. Если бы он это сделал, то увидел бы каминную полку. А увидев ее, вспомнил бы о женщине, которую в то утро в Корнуолле предоставил ее судьбе.
        Он не мог поверить в то, что она предпочла ему Хедли Суэйна. Его хмурый взгляд стал еще мрачнее. Мартин сделал из своего стакана большой глоток янтарного напитка. Больше всего его терзала мысль о том, что своим проклятым ультиматумом он толкнул ее в объятия Хедли Суэйна. Эта мысль сводила его с ума. Ему хотелось завыть от ярости. Вместо этого Мартин осушил свой стакан и потянулся к графину, стоявшему рядом на маленьком столике.
        Гардины на окнах остались незадернутыми, и он видел, как на черном небе сияют звезды. В Эрмитаж Мартин приехал уже в полной темноте, несмотря на то что гнал лошадей, как безумный. Джошуа молчал всю дорогу - явный признак крайнего неодобрения. Сколько времени Мартин сидит в темной библиотеке, пытаясь утопить свою печаль общепринятым способом, он не знал. Его новый дворецкий Пентли заходил, чтобы предложить ему ужин, но Мартин велел ему уйти. Единственное, чего ему хотелось, - это, упиваясь своим страданием и виски, дойти до полного бесчувствия, которое позволит ему заснуть.
        Он потерял Хелен. Потерял безвозвратно. Это конец.
        Двери в холл открылись. Мартин взглянул во мрак, готовясь сурово отчитать того, кто посмел мешать ему предаваться отчаянию. Поначалу его глаза, уже успевшие привыкнуть к темноте, никого не заметили, пока в библиотеку неловко не вкатилось кресло.
        С трудом сдержав ругательство, Мартин поднялся на ноги. Мать спустилась к нему вниз. Кто, черт возьми, сказал ей, что он приехал?
        Двигаясь почти наугад, Мартин собрался с силами и подошел к матери. Он поцеловал ей руку, потом щеку.
        - Мама, вам не стоило спускаться. Я бы зашел к вам завтра утром в более удобное время.
        - Конечно. Полагаю, вы предпочли бы, чтобы я оставила вас в покое, позволив напиться до бесчувствия. Но прежде чем вы окончательно лишитесь рассудка, я должна вам кое-что сказать.
        Мартин нахмурился:
        - У меня нет настроения выслушивать нотации или что-то еще в этом роде, мадам.
        Кэтрин Уиллисден скривила губы.
        - Я назвала бы это сведениями. Сведениями, которые, как я думаю, вы пожелали бы услышать как можно скорее. - Увидев, что ее пребывавший в расстройстве сын даже не пошевелился, она поморщилась. - Да полно вам, Мартин! Вы еще не настолько пьяны. Зажгите свечу, ради бога. Я не большая любительница сидеть в темноте. И будьте так любезны, придвиньте меня по ближе к огню.
        Мартин с глубоким вздохом смирился с неизбежным и сделал то, что ему велели. Он не мог себе представить, что мать собирается ему рассказать, но в своем теперешнем полупьяном состоянии был не в силах препираться с ней. После того как он зажег одну свечу, поставив подсвечник на стол рядом с ее креслом, которое придвинул к огню, как она попросила, Мартин вернулся в свое кресло, все так же погруженное во мрак, и отодвинул его назад, чтобы видеть мать.
        Усевшись, он заметил, что лицо матери выглядело еще более усталым и осунувшимся, чем обычно.
        - Вы хорошо себя чувствуете?
        Немного помедлив, графиня подняла на него глаза:
        - О да. Хорошо. Но, - она запнулась, - в последнее время я о многом думала.
        - Например?
        Мать бросила на него взгляд из темноты:
        - Я полагаю, что сначала должна рассказать вам о той истории с Сереной Монктон. Со временем я узнала, что ее обвинение не имело под собой оснований.
        Наступила долгая тишина.
        - А отец знал?
        Кэтрин Уиллисден покачала головой:
        - Нет, я узнала об этом от Дэмиана несколько лет спустя после смерти Джона. Но думаю, что многие подозревали правду.
        Она долго смотрела на свои скрюченные пальцы, а потом, когда Мартин ничего не ответил, взглянула на сидевшего в тени сына.
        Мартин пожал плечами:
        - Теперь это уже не важно. Все в прошлом.
        Мать задумчиво кивнула:
        - Я думала послать за вами, но, судя по тому, что до меня доходило, вы, видимо, и без того чувствовали себя прекрасно и с большой вероятностью не откликнулись бы на мое приглашение.
        В ответ раздался хриплый смех.
        - Совершенно верно. - Мартин протянул руку за стаканом.
        Вдовствующая графиня заметила отражение пламени, блеснувшее на стекле, и решила, что будет лучше, если она сократит свой длинный рассказ.
        - С тех пор как вы вернулись и снова стали вести светский образ жизни, я постоянно получаю о вас новости из писем моих друзей. Но меня встревожило, что я ни разу ничего не слышала о Дэмиане, хотя он живет в городе уже почти четыре года. Это навело меня на мысль задать своим знакомым некоторые вопросы. Ответы, которые я получила, едва ли могли успокоить материнское сердце. - Она замолчала, стараясь разглядеть в темноте Мартина. - Это правда, что Дэмиан связался с неотесанными деревенщинами, завсегдатаями Тофил Филдс, занятыми лишь тем, что пьют джин и предаются самым непотребным забавам?
        После долгой паузы Мартин ответил:
        - Насколько мне известно, это правда.
        Кэтрин Уиллисден со вздохом опустила взгляд на свои руки.
        - Полагаю, это отчасти объясняет то, что произошло. Я просто не могла поверить, что мой сын способен так поступить, но, очевидно, он совсем сбился с пути.
        - В оправдание моего достопочтенного братца я вынужден заметить, что все это произошло не без поощрения с определенной стороны. Так что он натворил на этот раз?
        Этот вопрос взволновал вдовствующую графиню. Она в смущении то сплетала, то расплетала лежащие на коленях руки.
        - Я очень боюсь, что некоторые вещи, которые я ему сообщила, обернулись для вас большими неприятностями. Вы не должны винить во всем только его.
        Мартин медленно приподнялся в кресле:
        - В чем винить?
        Графиня поежилась. Однако она не собиралась сдаваться, намереваясь представить дело самым добросовестным образом. Если после всего, что он услышит, Мартин пожелает отречься от них, пусть будет так.
        - Как вам известно, - начала она, - Дэмиан всегда был моим любимцем, прежде всего потому, что он самый младший из вас. И должна признать, - добавила она, намереваясь сказать всю правду, - потому, что он был самым льстивым. Особенно если сравнивать с вами.
        - Все это мне известно.
        - Да, но вы, возможно, не знаете, что Дэмиан долгое время воображал, что рано или поздно унаследует титул. Если не от Джорджа, то от вас. Список ваших прошлых подвигов вполне можно было принять за желание свести счеты с жизнью. Кроме того, вы не изъявляли ни малейшего желания жениться. Естественно, Дэмиан думал, что со временем Эрмитаж достанется ему. - Графиня замолчала, собираясь с мыслями, потом торопливо продолжила: - Однако более важно то, что Дэмиан завел привычку приезжать ко мне с краткими визитами и рассказывать о тех своих деяниях, которые считал особенно удачными.
        - Хвастался, как я полагаю.
        Графиня кивнула:
        - Да. Должна признаться, что, строя планы относительно вас еще до вашего приезда, я упоминала о них Дэмиану. - Она замолчала, потом подняла глаза. - Осмелюсь предположить, что вы помните, какие у меня были планы.
        - Женить меня на какой-то скучной провинциальной девице, насколько я помню.
        - Да. И чтобы заставить вас сделать это, я угрожала лишить вас наследства.
        Мартин кивнул:
        - И?
        Вдовствующая графиня вздохнула:
        - Так вот, когда Дэмиан узнал, что вы сблизились с Хелен Уолфорд, он рассказал ей о моей угрозе. Он не знал, что на деле все обстоит не так. - Она бросила на Мартина быстрый взгляд.
        Он уже не сидел, развалясь в кресле. Его неясная фигура выглядела напряженной и решительной.
        - Вы хотите сказать, Дэмиан убедил Хелен в том, что, если она выйдет за меня, я лишусь своего состояния?
        Скрытая сила, звеневшая в его медленно и очень отчетливо произнесенных словах, буквально парализовала графиню. Почувствовав себя словно жертва в присутствии разъяренного зверя, она кивнула.
        - А-а-а-а-а! - Мартин вскочил с кресла и принялся ходить по комнате. Всю его вялость как рукой сняло. Дойдя до середины комнаты, он резко развернулся и встал перед матерью. - Так это Дэмиан разнес слух о том, что Хелен была со мной в Мертон-Хаус?
        Леди Кэтрин посмотрела вверх и столкнулась с твердым как кремень взглядом. Оставив любые попытки оправдать своего злосчастного младшего сына, она кивнула:
        - Да, он сделал это. Хотя в то время он, видимо, считал, что оказывает вам услугу.
        Мартин перестал ходить и бросил в сторону матери изумленный взгляд:
        - Услугу?
        - Думаю, Дэмиан решил, что вы бросили леди Уолфорд. Он полагал, что, разрушив ее репутацию, он таким образом защитит вас от любых возможных претензий со стороны ее светлости.
        Когда Мартин молча уставился на нее, Кэтрин Уиллисден кивнула:
        - Я знаю. В действительности он не отличается большим умом. И видимо, не понимает, как нужно себя вести.
        - Где он? - прорычал Мартин.
        - В Баскомбсе, недалеко от Данстера. Он сказал, что через несколько дней вернется.
        Мартин кивнул:
        - Я разберусь с ним позже.
        В течение пяти минут он ходил по комнате, наморщив лоб, пытаясь размотать запутанный клубок своего сватовства и отказов Хелен. Несчастная женщина заставила его пройти через весь этот ад, полагая, что спасает от финансового краха. С молчаливым стоном он вспомнил свою фразу о том, что ради нее готов был бы пожертвовать своим состоянием. Этим страстным признанием он сам загнал себя в ловушку. Но теперь все наконец выяснилось. Конечно, ему придется вправить Дэмиану мозги, но сначала он должен вытащить Хелен из того кошмара, в котором она оказалась из-за своей склонности к самопожертвованию. Теперь он понимал причину ее упорства. Она решила спасти его, и ничто не могло поколебать ее решимости.
        Сердито фыркнув, он остановился перед камином. Несомненно, свою роль сыграло его навязчивое стремление восстановить Эрмитаж и Мертон-Хаус. Он постоянно делился с Хелен своими мечтами, надеясь лишний раз доказать ей, что она стала частью его жизни. Неужели она не видела, что его мечты никогда не сбудутся, если здесь, у его очага, не будет ее? Как она могла поверить в то, что дом ему дороже нее, дороже ее любви?
        Подняв глаза, Мартин заметил, что за ним с волнением наблюдают серые глаза матери. Первый раз за день он улыбнулся. Подойдя к ней, он развернул ее кресло от огня:
        - Спасибо за то, что вы рассказали мне об всем, мама. Я отвезу вас к себе.
        - А потом? - Мать повернула голову и посмотрела на него снизу вверх.
        - А потом я пойду спать. На рассвете я отправляюсь в Корнуолл.
        - В Корнуолл?
        - В Корнуолл. Нужно спасти одну богиню от участи, которая страшнее смерти.
        Когда мать вопросительно взглянула на него, Мартин добавил:
        - От брака с фатом.


        Глава 12
        Клочья густого тумана клубились за окном спальни Хелен. Стоя перед ним, она равнодушно расчесывала волосы, не замечая гнетущего холода этого раннего утра. Если бы она хоть что-нибудь чувствовала, то осталась бы в постели. Но Хелен не могла заснуть, и не было никакого смысла лежать, думая о том, как все могло бы быть. Пытаясь представить себе иное будущее.
        Выхода не было. Сделав свой выбор, она обрекла себя на смерть. Теперь настал черед платить. Хелен просто не ожидала, что счет ей предъявят так скоро.
        Хедли получил разрешение на брак. Этот человек состоял из сплошных противоречий, но, судя по всему, при желании мог действовать достаточно организованно. А то, что это желание у него было, Суэйн доказал прошлым вечером.
        Хелен прикусила губу, уставившись невидящим взглядом на туман за окном. После того как Мартин уехал, она не стала сдерживать слезы и рыдала, как ей показалось, несколько часов подряд. Вернувшаяся Джэнет убаюкивала ее, как ребенка, поглаживая и бормоча всевозможную успокаивающую чепуху, пока Хелен не охватило внутреннее оцепенение и она утихла. И только тогда до нее дошло, что Хедли Суэйн все еще здесь.
        Когда он поведал ей обо всех приготовлениях, которые сделал, она поняла, что он уходил, но вернулся, чтобы рассказать ей о предстоящей свадьбе, назначенной на следующий день.
        Точнее, сегодня, этим утром.
        Хелен с глубоким вздохом отошла от окна и опустилась на диван. Она провела полчаса, споря о чем-то с Хедли, и теперь не могла понять зачем. Мартин уехал, так какая ей разница, когда она выйдет за Суэйна. Возможно даже, что он прав. Чем скорее это произойдет, тем лучше. Как только дело будет сделано, Мартину больше ничто не будет угрожать.
        Хелен снова вздохнула. Она с трудом могла заставить себя стоять на ногах, не то что думать. Думать было слишком больно. Стоило лишь задуматься, как предательские мысли снова останавливались на том, какой счастливой она могла стать, вступив в брак с Мартином, и какой разительный контраст с ним составлял безрадостный брак с Хедли. В порыве удивительной откровенности Суэйн ясно дал ей понять, что рассматривает этот брак как формальную договоренность, не более того. Хелен начала понимать, что он совершенно равнодушен к ней, но по каким-то непонятным причинам испытывает упорное желание вступить с ней в брак.
        Тряхнув головой, она снова поднесла расческу к волосам, спадавшим ей на плечи. Поведение Хедли выходило за рамки ее понимания. Гораздо яснее Хелен сознавала, что всего через несколько часов произнесет слова, которые во второй раз обрекут ее на мучения. Отчаяние, словно мокрый холодный плащ, легло ей на плечи, придавливая к земле.
        Расческа замерла в ее руке. Глаза наполнились слезами, которые медленно покатились по ее щекам.
        Минуты шли, туман стал рассеиваться, но облако холодного отчаяния по-прежнему окутывало сердце Хелен.
        В конце концов на выручку ей пришла Джэнет. Горничная засуетилась, расталкивая, подгоняя и уговаривая ее, и, наконец, Хелен была готова или, лучше сказать, готова, насколько это было возможно. Ее шелковое платье цвета бронзы, единственное из тех, что она взяла с собой, более или менее подходило к случаю. Хотя и это можно было сказать лишь с некоторой натяжкой. Глубокий вырез и облегающие юбки предназначались для светских приемов, а не для религиозных церемоний. У Хелен не было даже букета, лишь маленькая, расшитая стеклярусом сумочка. Свои кудри она убрала в простой пучок и отказалась пользоваться румянами, вопреки настояниям Джэнет, недовольной ее бледным лицом.
        Хедли прислал карету. Покорившись своей судьбе, Хелен позволила усадить себя в нее.
        Уже очень скоро их короткое путешествие по деревне осложнилось. Проезжая мимо кладбищенских ворот, Хелен с удивлением обнаружила небольшую толпу, состоявшую из местных жителей, сбежавшихся поглазеть на нежданное торжество. Она изобразила на лице улыбку. Будущее обретало форму. Вполне возможно, что эти люди станут ее соседями на всю оставшуюся жизнь.
        Пышущие здоровьем фермерские жены, приветливо улыбаясь, повернули к Хелен свои круглые лица. Их крепкие, приземистые мужья осклабились. За взрослыми непрерывным потоком тянулись ребятишки. Внезапно на пути Хелен возникла юная мисс с лицом, усыпанным веснушками. Девочка смотрела ей в лицо ясными, сияющими от радости глазами. Маленькая ручонка протягивала туго перевязанный букетик цветов - маргаритки, лилии и еще какие-то цветы из живой изгороди.
        На мгновение решимость Хелен пошатнулась. Она слегка покачнулась. Но необходимость принять подношение и поблагодарить ребенка позволила ей проскочить опасный момент. Она не станет думать о том, что могло бы быть. Его мечты не могли осуществиться одновременно с ее мечтами.
        Когда ее окутал прохладный сумрак церковного крыльца, Хелен испытала облегчение. Сделав глубокий вдох, она увидела, что крохотная церковь заполнена людьми. Видимо, это были люди Хедли из Кричли-Мэнор, потому что они отличались от фермеров, оставшихся стоять снаружи. Они сразу заметили ее появление, и, пока Хелен стояла, как каменная, у входа, все головы медленно повернулись к ней.
        Сделав последний, отчаянный вдох, Хелен подняла голову и шагнула вперед.

        Мартин щелкнул кнутом над головами своих гнедых рысаков больше для того, чтобы дать выход напряжению, чем чтобы заставить лошадей ускорить бег. Они и без того неслись как ветер, заставляя коляску опасно раскачиваться. Джошуа не проронил ни слова с тех пор, как они перед рассветом выехали из ворот Эрмитажа.
        Сощурившись от света, Мартин на полном ходу сделал вслепую крутой поворот. Бренди, выпитого накануне вечером, хватило, чтобы обеспечить ему спокойный сон, и шесть часов сна прояснили голову. Но стоило ему проснуться, как его спокойствие исчезло без следа, сменившись осознанием надвигающейся катастрофы. То, что теперь он знал причину отказа Хелен, вовсе не означало, что он может позволить себе сидеть спокойно, обдумывая, как лучше убедить ее в надежности его финансового положения и ненужности ее жертвы. Если бы не богатый жизненный опыт, Мартин мог понадеяться на то, что, заручившись согласием Хелен на брак с ним, Хедли Суэйн не поведет ее немедленно к алтарю. Но, не научись он избегать любых рисков без необходимости, он никогда не заработал бы свое огромное состояние. Так неужели же теперь он станет рисковать своим будущим?
        Помимо всего прочего, Мартином овладел самый настоящий страх. Что, если он ошибся в Хедли Суэйне? Что, если тот действительно страстно желал Хелен? Что, если он заставит ее венчаться немедленно? Что, если, заручившись ее согласием, этот мерзавец решит предъявить свои супружеские права, не дожидаясь свадьбы?
        Мартин стиснул зубы и снова щелкнул кнутом. Здравый смысл подсказывал ему, что, хотя сам он мог без зазрения совести не дожидаться брачной церемонии, Хедли Суэйн был человеком другого сорта. Но одного здравого смысла было недостаточно. Мартин хотел быть уверенным, что не опоздает.
        Проследив за тем, чтобы коляска благополучно свернула на узкую дорогу, ведущую к деревушке Сент-Агнес, Мартин стал обдумывать, как лучше отделаться от назойливого мистера Суэйна. Если нужно, он мог бы предложить ему отступного. При мысли об этом на его губах появилась презрительная усмешка. В свое время его отец отдал небольшое состояние, чтобы вырвать его из когтей Серены Монктон. Теперь Мартин готов был заплатить гораздо больше, чтобы освободить Хелен от злополучного обещания, данного Хедли Суэйну.
        Базарный день в Сент-Агнес оказался суровым испытанием для Мартина. Бормоча себе под нос проклятия, он с осторожностью прокладывал путь в этой толчее. Наконец ему удалось выбраться, и он помчался в сторону деревни Келпорт, неподалеку от которой располагался маленький коттедж Хелен.
        Джошуа не радовало то, что он снова увидит такое захолустное местечко, как Келпорт. И все же, когда они добрались до вершины небольшого холма и стали быстро спускаться вниз по направлению к деревне, у него вырвался вздох облегчения. Он окинул взглядом маленькие аккуратные домики, стоявшие в стороне от дороги, с их маленькими аккуратными садиками, раскрашенными яркими красками осени. Впереди, слева от них, группа ребятишек возились позади стоявшей на обочине дороги кареты. Когда они подъехали ближе, Джошуа разглядел темную решетку кладбищенских ворот и догадался, что где-то рядом должна быть церковь. Он побледнел. Потом посмотрел на прямую спину своего хозяина, полностью поглощенного тем, чтобы заставить двигаться уставших лошадей, и кашлянул.
        - Хозяин, не знаю, может, это важно. Посмотрите налево.
        - Что там еще? - фыркнул Мартин, однако послушался его.
        Лошади внезапно встали как вкопанные, и коляска так резко затормозила, что Джошуа едва не вылетел со своего насеста. Он с хмурым видом остался сидеть там, пока не почувствовал, что можно без опаски спуститься, и лишь тогда спрыгнул вниз и быстро, как только позволяли его затекшие ноги, побежал вперед, чтобы подхватить лошадей под уздцы. Его хозяин уже спустился на землю и небрежно бросил ему поводья.
        Когда Мартин увидел детей, игравших в пыли позади кареты, украшенной белыми лентами, кровь похолодела у него в жилах. Он медленно отвел взгляд от кареты и посмотрел на вход в церковь, который с трудом можно было разглядеть за кладбищенскими воротами. Что, если их уже обвенчали?
        Эта мысль заставила его действовать немедленно. Мартин бросился к церкви и едва не поскользнулся на каменных плитах церковного крыльца. Несколько человек, стоявших у входа, повернули голову в его сторону, но он, не обращая на это внимания, устремил взгляд туда, куда смотрело большинство прихожан.
        Неужели он опоздал? Сердце Мартина билось так сильно, что он больше ничего не слышал. Сжав руки в кулаки, он заставил себя успокоиться. Постепенно к нему вернулась способность слышать. Он нахмурился. Мартин не был знаком со свадебной церемонией, и прошли целых три мучительные минуты, прежде чем он понял, что у него еще оставался один, самый последний шанс. Не успел он вздохнуть с облегчением, как раздался голос викария:
        - И если есть тот, кто может указать причину, не позволяющую законно связать их узами брака, пусть говорит сейчас или навсегда сохранит ее в тайне…
        Мартин не стал дожидаться следующего приглашения.
        - Есть! - объявил он и добавил: - Я могу, - на случай, если викарий его не расслышал. Он вышел вперед, стуча сапогами по каменным плитам и не сводя глаз с предмета своей страсти.
        От неожиданного звука этого низкого голоса, который она больше никогда не надеялась услышать, Хелен замерла на месте. Она вдруг утратила способность чувствовать и понимать, где она и что с ней происходит. Ее глаза округлились, дыхание прервалось. Она не верила самой себе. И тут Мартин очутился рядом с ней. Его ясные серые глаза горели решимостью.
        К ее изумлению, он крепко стиснул ее руку выше локтя:
        - Я хочу поговорить с тобой.
        Если бы не одновременные возмущенные восклицания викария и предполагаемого жениха, он прямо сейчас вытащил бы ее из церкви.
        - Послушайте, Мертон, она согласилась выйти за меня. Вы же знаете!
        - Что это значит, сэр?
        Мартин посмотрел на викария, стараясь быстро что-нибудь придумать.
        Однако того не так-то просто было смутить.
        - Это свадебный обряд. Как вы смеете вмешиваться?
        Посмотрев на красивое надменное лицо Мартина, Хелен уловила в его глазах циничный блеск. У нее упало сердце. О боже! Он готов на все.
        - Но вы же сами просили сказать, если существуют препятствия, - резонно заметил Мартин. - Я всего лишь подчиняюсь.
        В одно мгновение поняв, что Мартин прав, викарий смутился. Потом его словно громом ударило.
        - Вы возражаете? - Он разглядел простой, но дорогой костюм Мартина и его начальственный вид, потом перевел взгляд на Хедли Суэйна. - Если бы я знал, то ни за что не согласился бы на эту аферу.
        - Ничего подобного! - Лицо Хедли приобрело кирпичный оттенок, он буквально лопался от возмущения. - Спросите, что у него за возражения. Да он просто насмехается, потому что знает, что она согласилась выйти за меня!
        Хедли уставился на Мартина. Хелен чувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Но рука, державшая ее, ни на секунду не ослабляла своей хватки.
        Викарий в недоумении смотрел то на Хедли, то на Мартина:
        - Может быть, вы скажете, в чем заключается ваше возражение?
        Не моргнув глазом, Мартин сказал:
        - Леди Уолфорд дала согласие выйти замуж за меня.
        От такой беспардонной лжи у Хедли перехватило дыхание. Хелен поняла, что пришло время вмешаться. Что бы там ни было, Мартину нельзя было позволить погубить свои мечты.
        - Я не давала и никогда не дам вам своего согласия, милорд, - заявила она.
        Мартин смотрел на нее сверху вниз, и Хелен увидела, как его глаза наполнились понимающим теплом. Она попыталась вырваться и сохранить здравый смысл. Однако тут ее глаза раскрылись еще шире, потому что взгляд Мартина приобрел выражение, которое она не могла бы назвать иначе как дьявольское.
        - Вы знаете, что давали, - сказал он с медлительной улыбкой. - Когда лежали со мной в постели.
        Хелен почувствовала, как у нее открылся рот. Щеки вспыхнули. Как он посмел сказать такое? В церкви, в присутствии всех прихожан?
        Викарий в ужасе всплеснул руками от такой непристойности.
        - Мне следовало знать, что нельзя связываться с этими светскими людьми. С людьми из Лондона, - добавил он, сверкнув глазами на Хедли. - В данных обстоятельствах я должен попросить вас - всех троих - немедленно покинуть храм! И еще очень советую вам всерьез задуматься о ваших душах. - Произнеся эту тираду, викарий повернулся кругом и удалился в ризницу.
        Прихожане взорвались негодованием. Под шум усиливающегося ропота Мартин потащил Хелен к боковой двери и дальше на кладбище. Они уже дошли до середины поросшего травой пространства, утыканного старыми надгробиями, прежде чем Хелен нашла в себе силы потянуть его назад и заставить остановиться.
        - Милорд! Это же смеш…
        Остальные слова заглушил его поцелуй. Неистовая страсть обожгла ей губы и, когда они сдались, стала угрожать превратить в пепел последние остатки ее разума. Хелен боролась, стараясь избежать того, что было ей так желанно, пытаясь побороть усиливающийся голод, способный заглушить все доводы здравого смысла. В ответ руки Мартина только крепче сомкнулись вокруг нее, прижимая Хелен к широкой груди, пока она, наконец, не смирилась с поражением, растаяв в его объятиях.
        Только подавив последние попытки сопротивления, Мартин решился оторваться от ее губ. Она была упрямой богиней, как он уже успел понять.
        - Молчи, - сказал он, приложив палец к ее губам, приказывая ей подчиниться. - Просто послушай. - Глядя в ее огромные зеленые глаза, Мартин улыбнулся и отчетливо произнес: - Мое состояние принадлежит мне, а не моей матери. Оно абсолютно не зависит от ее прихоти. Я достаточно богат, чтобы выбирать невесту по своему вкусу, и намерен поступить именно так. Ты поняла?
        Огромные глаза Хелен стали еще больше. Ей едва хватило дыхания, чтобы заговорить.
        - Но твой брат сказал… - Больше она ничего не смогла произнести.
        Мартин сжал зубы.
        - К сожалению, мой брат действовал неразумно.
        Хелен заметила его гнев, но поняла, что он направлен не на нее.
        - О! - произнесла она, не вполне понимая, чем он вызван.
        - Это означает, что я женюсь на тебе.
        В ответ на это решительное заявление глаза Хелен встретились с его глазами. Их строгое, если не сказать сердитое, выражение заставило ее притихнуть.
        - О! - Это восклицание показалось ей наиболее безопасным.
        - Да, «О!» - откликнулся Мартин. - Я уже трижды делал тебе предложение. Этого более чем достаточно. Больше я ничего не предлагаю. Ты выйдешь за меня, и все.
        Хелен пристально смотрела на него, завороженная радугой, которая вновь появилась у нее на горизонте.
        Видя, что она молчит, Мартин с серьезным видом продолжал:
        - Если понадобится, я готов запереть тебя в Эрмитаже в своих комнатах и держать там, пока ты не согласишься. - Он замолчал. - На самом деле, это чертовски хорошая идея. Гораздо более привлекательная, чем делать предложения.
        Хелен вспыхнула и опустила глаза. Все произошло так быстро. У нее кружилась голова, а сердце отбивало неистовую, но счастливую дробь. Она не могла связать мысли, чтобы высказать то, что рождали в ней его слова, сулившие такое невероятное счастье. Неужели это правда?
        Мартин смотрел на вспыхнувшее лицо Хелен, и его захлестнула буря самых разных эмоций. Облегчение от того, что он снова держал ее в объятиях, сменялось гордостью, потому что она любила его. Любила так сильно, что готова была согласиться на другое, совсем нежеланное замужество, лишь бы не лишить его мечты. Мартин уже собирался открыть рот, чтобы сказать Хелен, что теперь он понимает причину ее странного поведения и ценит это должным образом, когда краем глаза заметил Хедли Суэйна, который тоже покинул церковь через боковую дверь. Увидев их, он отвернулся. Досада сквозила в его опущенных плечах, в том, как он, петляя, шел среди надгробий.
        Мартин неохотно отпустил Хелен.
        - Жди здесь. И не двигайся! - Он подкрепил свое приказание многозначительным взглядом и быстро пошел за Суэйном.
        Хедли Суэйн очень хотел сделать Хелен своей женой. Но почему? Мартин не боялся за свою будущую жену, он был в состоянии оградить ее от любых опасностей. Но его слишком занимала причина интереса к ней Хедли Суэйна, чтобы оставить ее неразгаданной.
        Заслышав его шаги, Хедли остановился, всем своим видом выражая недовольство.
        - Что вам еще нужно? - спросил он, когда Мартин подошел ближе.
        - Один простой вопрос, - сказал Мартин, останавливаясь перед этим тщедушным человечком. - Зачем вам понадобилось жениться на леди Уолфорд?
        Хедли надулся. Многозначительно помолчав, он раздраженно пожал плечами:
        - Ну ладно. Вы бы все равно об этом узнали, с вашими-то связями. - Он смиренно взглянул на Мартина. - Ее маленький коттедж стоит на земле, граничащей с моим поместьем. Я владею множеством оловянных шахт в этих местах. Но самое большое и чистое месторождение, которое удалось обнаружить моим людям, находится под этими пятью акрами. И никаким другим способом я не могу получить к нему доступ.
        Мартин довольно долго смотрел на франта, которого видел теперь в ином свете. Внезапно его осенило.
        - Вот что, - сказал он, вытаскивая бумажник и доставая оттуда визитную карточку. - Зайдите ко мне, когда мы вернемся в город. Обсудим вопрос об аренде.
        - Аренда? - Хедли взял карточку, и в его светлых глазах блеснуло любопытство.
        Мартин пожал плечами. На его губах мелькнула кривая усмешка.
        - Предупреждаю, что вам придется подождать несколько месяцев. Но затем вполне возможно, что мы с Хелен почувствуем, что в некотором смысле у вас в долгу.
        Кивнув ему на прощание, он оставил Хедли Суэйна недоумевать по поводу этого загадочного замечания.
        Хелен сидела на мраморном ограждении надгробия, силясь представить себе, что будет дальше. Может ли она спокойно согласиться со всем, что говорит Мартин, или он старается приукрасить ситуацию по сравнению с тем, какова она на самом деле? Он хотел жениться на ней. Это не вызывало сомнений. Мартин привык всегда поступать по-своему и был беспощаден в своей решимости. Но действительно ли женитьба на ней в его интересах? И самое главное, как она сможет об этом узнать? Когда Мартин подошел, она подняла глаза, и ее тонкие брови нахмурились.
        Мартин, не обратив на это внимания, протянул к ней руки. Хелен покорно положила в них свои, и он потянул ее к себе:
        - А теперь, прекрасная Юнона, нам пора ехать.
        - Но, Мартин…
        - Я оставлю здесь Джошуа, чтобы он помог твоей горничной собрать вещи. Мы пошлем за ними карету из Эрмитажа. - Мартин замолчал, глядя на ее платье. - Где твоя накидка?
        - В карете. Но, Мартин…
        - Хорошо. Если мы тронемся прямо сейчас, то к ночи сможем добраться до Эрмитажа. - Он вывел Хелен на дорогу и забрал ее накидку из кареты Хедли.
        Держа Хелен под руку, Мартин отвел ее к своей коляске. Идя рядом с ним, она всего один раз позволила себе поднять глаза к небу. Если он и дальше будет вести себя так, она никогда ничего не узнает. Ее решимость росла, и, когда он взял ее за талию, Хелен положила ладони поверх его рук.
        - Милорд, я не могу просто так взять и уехать с вами.
        Мартин вздохнул:
        - Ты знаешь, что можешь. Это совсем просто. Но если тебе хочется, моя дорогая, я готов обсудить наше совместное будущее до мельчайших деталей.
        Когда Мартин поднял ее на высокое сиденье, Хелен подвинулась, освобождая ему место, и успокоилась. Он остановился, чтобы отдать распоряжения своему слуге, а потом поднялся к ней в коляску. Через две минуты они покинули Келпорт, и ее прошлое осталось позади.
        Хелен воспользовалась моментом, чтобы насладиться свежим ветерком, обдувавшим ее лицо, и предалась ощущению того, что ей удалось вырваться из лап зловещей судьбы. Впереди, волнуя и маня, ждало будущее. Вдохнув полной грудью, Хелен повернулась, чтобы посмотреть на сидевшего рядом с ней мужчину. Сильные руки держали вожжи, темные брови немного сдвинулись.
        - Милорд… - начала она.
        - Мартин, - немедленно поправил он.
        Несмотря на всю свою решимость, Хелен не смогла сдержать улыбки.
        - Хорошо, Мартин. Ответь честно: женитьба на мне действительно не повлияет на твое положение?
        Мартин ответил ей ослепительной улыбкой:
        - Я очень надеюсь, что она повлияет на мое положение. - Заметив ее смущение, он улыбнулся еще шире. - Но если ты спрашиваешь, не повлияет ли она на состояние моих финансов, то мой ответ - нет. Если не считать того, что я должен буду сделать, чтобы содержать тебя достойным образом, она мало что изменит. - Когда Хелен ничего не ответила, он добавил: - Ты же знаешь, я всегда говорю то, что есть.
        - Но еще ты говорил, что я согласилась выйти за тебя! - возразила Хелен, возмущенная его ответом.
        В его усмешке не было ни тени раскаяния.
        - Ну что ж. Ничего не поделаешь. Нужда научит калачи есть.
        Хелен фыркнула и отвернулась. Мартин был просто невыносим, и она нисколько не сомневалась, что он таким и останется. Они проехали еще несколько миль, прежде чем под мерное покачивание коляски ее возмущение немного улеглось.
        - Я не хочу, чтобы ты лишился своего дома, - продолжила она тихим голосом. Не добившись полной ясности в этом вопросе, Хелен не могла решить, как вести себя в дальнейшем.
        - Ты имеешь в виду Эрмитаж и мои мечты возродить его? - ласково спросил Мартин.
        Хелен молча кивнула.
        - Хотя судьба с твоей помощью старательно пыталась отвлечь меня, мне все же удалось сделать это. Хочу тебя обрадовать. В том, что касается Эрмитажа, мои мечты уже стали реальностью. Однако у меня есть еще одна, более важная мечта, которую мне очень хотелось бы осуществить с твоей помощью.
        - О-о? - Хелен взглянула на него, уже не понимая, говорит ли он серьезно или смеется над ней. Но его серые глаза смотрели ясно и настойчиво, и в их выражении было что-то такое, от чего Хелен почувствовала легкое стеснение в груди.
        - Да, - сказал Мартин и, улыбнувшись, снова перевел взгляд на дорогу. - Чтобы осуществить мою заветную мечту, потребуется какое-то время, но я готов прилежно трудиться, чтобы она сбылась.
        Хелен озадаченно молчала, но потом спросила:
        - Что это за мечта?
        Мартин долго и сосредоточенно размышлял, прежде чем покачать головой.
        - Я думаю, еще не время посвящать тебя. По крайней мере, до свадьбы. А может быть, и дольше.
        - Как же я смогу тебе помочь, если не знаю, что это? - Хелен бросила на него сердитый взгляд, снова подумав о том, что он просто хочет сбить ее с толку. Но Мартин выглядел совершенно серьезным.
        - Если я скажу тебе, чего хочу, - сказал он, нахмурившись, как будто искренне старался разобраться в своих путаных мыслях, - то при твоей готовности осчастливить меня вопреки твоим собственным чувствам как я смогу понять, помогаешь ли ты мне по велению своего сердца или только чтобы дать мне то, что я хочу?
        Хелен смотрела на него в полном недоумении. В чем же состоит его заветная мечта?
        Заметив ее смущенный взгляд, Мартин засмеялся:
        - Я обещаю рассказать тебе, как только мне понадобится твое… э-э… активное содействие. - Ему с трудом удавалось сохранять серьезное выражение лица, несмотря на страстные сцены, которые рисовало его разгулявшееся воображение.
        Миля за милей пролетали под копытами могучих коней, а Хелен все думала об откровениях Мартина. Однако все ее раздумья так ни к чему и не привели. Его уверенность в благополучии фамильного дома избавила Хелен от одной из главных причин ее тревоги. Но оставалась еще одна вещь, способная омрачить радугу, которая взошла над горизонтом ее будущего.
        - Расскажи мне о своей матери, - сказала она. - Она ведь живет в Эрмитаже, верно?
        Мартин был только рад сообщить своей невесте все необходимые сведения, которые могли бы вызвать симпатию Хелен к его престарелой родительнице.
        - Несмотря на все, что говорил тебе Дэмиан, моя мать определенно одобряет то, что я хочу жениться на тебе. На самом деле, именно она сообщила мне о вмешательстве Дэмиана в мои дела. И хотя она этого не сказала, мне кажется, она была несколько разочарована тем, что я не помчался за тобой еще вчера вечером.
        В глубине души Хелен сочла такую реакцию вполне резонной. Мартин, должно быть, прочитал ее мысли по глазам, потому что, взглянув на него, Хелен увидела, как он улыбнулся.
        - Я не сделал этого, потому что я был… несколько не в себе. Из-за тебя, должен сказать, - добавил он.
        Хелен поняла: это означает, что Мартин напился из-за нее. Как ни странно, но от этой мысли у Хелен внутри потеплело. Но когда коляска со страшной скоростью обогнала фермерскую повозку, она порадовалась тому, что теперь он совершенно трезв.
        С ланчем они управились быстро. На ланч ушло совсем немного времени. В маленькой таверне близ Уодербриджа они быстро съели немного хлеба и сыра, сдобренных элем. Но, несмотря на это, к тому времени, когда они выехали из Барнстепла и Мартин повернул лошадей в направлении Саут-Молтона, солнце на западе уже начало садиться, освещая дорогу лишь низкими косыми лучами. Поняв, что они доберутся до Эрмитажа только поздно вечером, Мартин решил, что есть одна вещь, о которой лучше предупредить прекрасную Юнону заранее.
        - Мы поженимся завтра.
        Это заявление заставило полусонную Хелен очнуться. Завтра? Она подняла глаза как раз вовремя, чтобы поймать взгляд Мартина. Он выглядел совершенно серьезным. В ответ на ее вопросительный взгляд Мартин высокомерно поднял брови:
        - Я получил разрешение у епископа Винчестерского.
        Хелен выпрямилась на своем сиденье.
        - Тебе не кажется, что… - запинаясь, начала она.
        - Нет, - отрезал Мартин. - Я хочу жениться на тебе как можно скорее, то есть завтра.
        Увидев его ставшую еще более жесткой линию подбородка и сжатые губы, Хелен уже представляла, как завтра пойдет к алтарю ни свет ни заря. Но она начинала чувствовать, что ее властный жених слишком сильно тянет одеяло на себя. В свою очередь, постаравшись придать своему лицу спокойное и уверенное выражение, она сказала:
        - Может, и так. Однако, несмотря на все твои возмутительные уверения в обратном, я еще не давала согласия выйти за тебя, Мартин.
        Мартин бросил на нее хмурый, озабоченный взгляд. На миг воцарилась тишина. Потом он сказал:
        - Все, что тебе надо сделать, - это сказать «да».
        Низкий, рокочущий звук его голоса давал понять, что другие варианты невозможны. Хелен отвернулась в сторону, чтобы подумать.
        - Мне было бы гораздо приятней, если бы сначала я познакомилась с твоей матерью.
        - Ты сможешь познакомиться с ней сегодня вечером и провести с ней все завтрашнее утро. Мы можем пожениться после полудня.
        - Но мне нечего надеть, - возразила Хелен, ужаснувшись, когда вдруг поняла, что это правда. Ей было все равно, в чем выходить замуж за Хедли Суэйна, но мысль о том, что она станет графиней Мертон в поношенном бальном платье, показалась ей совершенно невыносимой. - Нет, Мартин. - Ее голос вдруг стал более твердым. - Я очень боюсь, что тебе придется подождать хотя бы до тех пор, пока я не получу подходящее платье. Иначе я не выйду за тебя.
        До нее донесся стон, исполненный крайнего разочарования. Поводья внезапно натянулись так, что лошади встали, а она оказалась в объятиях Мартина, осыпавшего ее поцелуями.
        - Женщина! - простонал он, когда, наконец, оторвался от нее. - Какие еще пытки ты мне приготовила?
        Хелен с огромным трудом привела себя в чувство. Святые небеса, если он догадается, что стоит ему начать целовать ее, как она сразу теряет голову, у нее будут большие проблемы.
        - Разве это пытка? - с самым наивным видом спросила она.
        Ответом на этот вопрос стал очередной поцелуй.
        - Проклятье, я же хочу тебя. Разве ты не видишь?
        Она видела. Но Хелен хотела, чтобы ее свадьба запомнилась надолго. Она потратила годы, чтобы забыть, как это было в первый раз. Кроме всего прочего, такая поспешная свадьба могла дать пищу для сплетен. Стараясь не обращать внимания на озноб, который пробежал по ее телу от звука хрипловатого голоса Мартина, Хелен собрала все силы, чтобы одержать окончательную победу.
        - Это займет всего несколько дней… самое большее - неделю, - предположила она.
        Мартин недовольно фыркнул и выпустил ее из объятий. Затем снова взял поводья и погнал лошадей вскачь. Его лицо выражало в лучшем случае разочарование, а в худшем - откровенную досаду. Хелен захотелось сделать что-нибудь, какую-нибудь малость, которая могла бы скрасить для Мартина эту отсрочку. Она вспомнила про дом и про надежды Мартина, связанные с ним. Приободрившись, она начала:
        - Ты рассказывал мне, что твой отец часто устраивал в Эрмитаже разные увеселения, и тебе тоже хотелось бы этого.
        Мартин коротко взглянул на нее из-под насупленных бровей:
        - И что?
        - Так почему не начать с нашей свадьбы, устроив по этому случаю первый прием после реконструкции?
        Какое-то время воцарившуюся тишину нарушали только стук копыт и мерное поскрипывание колес. Потом Хелен увидела, что Мартин в задумчивости сморщил губы. Когда его лицо просветлело, Хелен мысленно поздравила себя.
        - Недурная мысль, - наконец признал он, посмотрев на нее сверху вниз. - Мы можем пригласить Хейзелмеров, Фэншоу, Эчестон-Смита и еще кого-нибудь.
        Хелен лучезарно улыбнулась и просунула свою маленькую ручку ему под руку.
        - Я уверена, что они приедут.
        Серые глаза Мартина блеснули. Он что-то промычал и переключил свое внимание на дорогу.
        - Как только ты в положенное время скажешь «да».


        Глава 13
        Эрмитаж оказался гораздо больше, чем представляла себе Хелен. Даже если считать, что в сумерках его размеры были обманчивы, два крыла со множеством окон широко раскинулись по территории регулярного сада. Они подъехали к дому с задней стороны, и Мартину пришлось объезжать конюшни. Парадный фасад с двором, примыкавшим с одной стороны к ухоженной лужайке, спускавшейся к озеру, а с другой - к каштановой роще, выглядел впечатляюще. Задняя часть здания казалась не менее привлекательной благодаря похожей на перголу стеклянной оранжерее, служившей продолжением бального зала, располагавшегося по центру нижнего этажа. От оранжереи спускались ступеньки, ведущие к маленькому фонтанчику, служившему центром регулярного сада, вокруг которого располагались флигели. За ними, насколько могла видеть Хелен, темнел лес и возвышалась кирпичная стена хозяйственного двора.
        Вцепившись покрепче в рукав Мартина, Хелен подошла к двери в конце одного из флигелей.
        - Наверное, мне надо было бы провести тебя через парадный вход, но туда далеко идти. - Взглянув в ее обращенное к нему лицо, Мартин не стал добавлять, что Хелен выглядела усталой, хотя так оно и было. И неудивительно, этот день оказался для нее очень длинным. Тем не менее Хелен улыбалась и ее глаза живо блестели. Мартин потрепал ее по руке. - Ты наверняка захочешь привести себя в порядок перед обедом.
        Хелен резко остановилась. Догадываясь, что он имеет в виду, она сделала большие глаза. Их взгляд упал на ее сильно измятое шелковое бронзового цвета платье.
        - О, Мартин! - почти простонала она.
        Мартин быстро прижал ее к себе и поцеловал.
        - Моя мать будет тебе рада, даже если ты явишься в лохмотьях. Так что не волнуйся. - Он улыбнулся, глядя в ее страдальческие глаза. - Я отведу тебя к Бендер, моей экономке. Уверен, она тебе поможет.
        Через двадцать минут Хелен уже говорила Бендер «спасибо». Эта большая круглолицая женщина, облаченная в домашнее традиционное платье из бомбазина в деревенскую клетку, в один миг поняла, что от нее требуется. Пока Хелен мыла лицо, руки и расчесывала волосы, стряхивая с них дорожную пыль, ее платье хорошенько вычистили, а потом быстро погладили. Конечно, ему уже невозможно было вернуть первоначальный вид, но, по крайней мере, оно стало выглядеть более-менее прилично. Когда Мартин постучал в дверь комнаты, Хелен вышла к нему навстречу. Она была готова предстать перед лицом той, которую про себя именовала последним препятствием к тому, чтобы дотянуться до радуги.
        Присутствие рядом с ней Мартина, такого большого и внушающего бесконечную уверенность, помогло Хелен переступить порог гостиной с высоко поднятой головой. Широко распахнув глаза, она рассматривала, пожалуй, самую элегантную гостиную, которую ей приходилось видеть за последние годы. Внезапно ей пришла в голову мысль, что если судьба окажется к ней добра, то очень скоро она станет здесь хозяйкой, и ее уверенность пошатнулась. Но потом Мартин заговорил, представляя ее. Хелен посмотрела вниз и, столкнувшись с наблюдавшими за ней серыми глазами, удивленно моргнула.
        Как они похожи. Эта первая мысль почти мгновенно сменилась осознанием небольших различий. Темные брови матери-графини были гораздо тоньше, чем у ее сына, хотя черты лица отличало такое же высокомерие, как и у него. Линии подбородка и губ казались значительно мягче, а в серых глазах, таких похожих на его глаза, не было порочного озорства, так часто мелькавшего во взгляде ее сына. Хелен вдруг поняла, что слишком пристально разглядывает графиню. Она с небольшим опозданием присела в вежливом поклоне:
        - Для меня большая честь познакомиться с вами, мадам.
        Кэтрин Уиллисден смотрела на стоявшую перед ней златокудрую красавицу и чувствовала, что не разочарована. Она сразу же поняла, чем Хелен Уолфорд - эта необычно высокая, но вместе с тем прекрасно сложенная женщина - привлекла внимание ее сына. Она была из тех женщин, которые способны с легкостью вынашивать детей и, более того, делать это с удовольствием. Но что больше всего говорило в пользу Хелен, так это молчаливая гордость, вспыхивавшая в глазах сына каждый раз, когда он смотрел на свою невесту. Вдовствующая графиня понимала, что это дорогого стоит.
        - Поверьте мне, милая, что если кто и польщен нашим знакомством, так это я. - Она бросила на сына многозначительный взгляд, прежде чем с усилием подняла руки и коснулась ими холодных пальцев Хелен.
        Заметив, какие трудности испытывает графиня, Хелен немедленно сжала ее хрупкие косточки и с готовностью наклонилась, чтобы поцеловать морщинистую щеку старой дамы.
        После этого общение вдовствующей и будущей графини потекло как по маслу. Довольный тем, что они так быстро поладили, Мартин вскоре заскучал и отошел в сторону, предоставив женщинам возможность беспрепятственно продолжить знакомство. Потом они вышли из-за стола и, удобно расположившись в гостиной, провели полчаса, обсуждая детали венчания и последующих свадебных торжеств, которые планировалось продлить на всю неделю. Когда дело дошло до свадебного ужина, Мартин снова присоединился к ним.
        - Мама, уже поздно. Я отнесу вас наверх.
        Мать сделала большие глаза и уже открыла рот, чтобы возразить, но, поймав его взгляд, снова закрыла его.
        - Хорошо, - согласилась она. Повернувшись к Хелен, леди Кэтрин протянула высохшую руку: - Доброй ночи, дитя мое.
        Мартин поспешил выкатить кресло матери из гостиной. Вернувшись из покоев графини, он обнаружил Хелен в холле. Она рассматривала висевшие на стенах пейзажи.
        - Еще не совсем стемнело. Пойдем прогуляемся.
        Хелен улыбнулась и без колебаний взяла его под руку. Все тревоги оставили ее. Сердце подпрыгивало, кувыркалось и трепетало от бесконечного счастья. Графиня оказалась совсем не такой страшной и была явно расположена к ней. Дом - дом Мартина - превзошел все ее самые смелые ожидания. Она уже успела полюбить его, почувствовать себя здесь как дома, хотя, возможно, это чувство имело отношение не к самому дому, а к той огромной любви к Мартину, которая охватывала все, что его окружало.
        Когда они рука об руку вышли на террасу и двинулись по засыпанной гравием дорожке, проложенной среди красиво подстриженных кустарников, Хелен почувствовала, что в ее душе воцарился покой, которого она никогда не знала прежде.
        - Завтра мы отправим письма Хейзелмерам и всем остальным.
        От шепота Мартина у Хелен шевелились завитки волос возле уха. Она повернулась к нему, улыбаясь в знак согласия, а потом на мгновение прижалась виском к его плечу. Не нуждаясь в словах, они прошли по миниатюрному лабиринту из низко постриженной живой изгороди и остановились возле маленького фонтана в центре. Мартин медленно повернул Хелен спиной к себе, так что ее плечи коснулись его груди. Его руки легли ей на талию. Она наклонила голову, и губы Мартина скользнули по ее обнаженному плечу. Хелен почувствовала, как к ее горлу подступили смешинки. Только законченный ловелас мог затеять любовную игру в центре лабиринта. Однако она вовсе не собиралась отталкивать его. Покорно запрокинув голову, Хелен подставила ему свою длинную шею. Она уже не пыталась сдержать дрожь наслаждения, которую будили в ней его ласки.
        Хруст сломанной ветки заставил Мартина поднять голову. Он окинул взглядом кусты, потом зеленую дорожку, которая вилась вокруг конюшен. Во мраке вырисовывался едва различимый силуэт мужчины. Мартин, выругавшись, отпустил Хелен и ринулся к нему. Перепрыгивая через низкий кустарник, он бежал к мужчине, который после недолгих колебаний повернулся и бросился наутек.
        Длинные ноги давали Мартину видимое преимущество. Он поравнялся с Дэмианом прежде, чем тот успел скрыться за деревьями. Схватив его за плечо, Мартин повернул брата к себе лицом и мощным ударом правой руки опрокинул на землю. Какое-то время Дэмиан неподвижно лежал с закрытыми глазами, растянувшись на траве. Потом застонал. Зная наверняка, что ударил брата не настолько сильно, чтобы причинить ему непоправимый вред, Мартин стоял над ним и ждал, когда тот встанет. Когда стало ясно, что Дэмиан не собирается вставать без посторонней помощи, Мартин стиснул зубы. Он уже наклонился, чтобы схватить Дэмиана за сюртук, когда сзади из темноты выбежала Хелен и взяла его за руку.
        Одного взгляда на съежившегося на земле Дэмиана хватило, чтобы подтвердить ее догадку.
        - Не убивай его, - взмолилась она, пытаясь справиться со сбившимся дыханием.
        Оставшись так внезапно одна у фонтана, она потратила не больше минуты, чтобы оправиться от изумления, а потом побежала вслед за Мартином. Но чтобы выбраться из лабиринта, ей понадобилось гораздо больше времени, чем ему. Без помощи Мартина она не могла перепрыгнуть через кусты в своем платье и не знала, как найти выход. В конце концов, разглядев сквозь сгущающиеся сумерки, что живая изгородь тянется до самого дома, Хелен подняла юбки и полезла через кусты.
        Теперь, увидев, что Мартин собирается вытрясти из брата душу, она думала лишь о том, чтобы остановить его.
        К счастью, Мартин быстро отпрянул назад, повернулся и попытался разглядеть в темноте ее лицо. В глубине его серых глазах светилось недоумение.
        - Я и не собирался, - тихо ответил он. - Но меня удивляет, что тебя это волнует… после всего, что случилось.
        По-прежнему тяжело дыша, Хелен покачала головой. От графини она узнала обо всех художествах Дэмиана.
        - Если бы все было так просто, я со спокойной совестью позволила тебе делать с ним все, что угодно. Но если ты его убьешь, тебя осудят за убийство. Что будет тогда с моей радугой?
        - С чем? - Мартин сверкнул в темноте белозубой улыбкой.
        Хелен почувствовала, как от смущения у нее вспыхнули щеки.
        Продолжая улыбаться, Мартин потрепал ее по руке:
        - Ладно. Потом объяснишь. - Он обхватил Хелен рукой за талию и прижал к себе. Потом взглянул на своего брата, все еще лежавшего у его ног, и покачал головой. - Вставай, черт возьми. Я не собираюсь тебя больше бить. Но бог свидетель, ты заслужил хорошего кнута.
        Дэмиан приподнялся, но, услышав, что голос брата стал тверже, замер.
        Мартин гневно смотрел на него сверху вниз:
        - Благодари свою будущую невестку. Если бы не она, не сносить тебе головы. - Дэмиан продолжал молчать, и Мартин, презрительно фыркнув, отвернулся. - Иди к себе. Я поговорю с тобой завтра.
        Он уже двинулся в сторону дома, увлекая за собой Хелен, но, подумав, решил сделать еще одно, последнее предупреждение. Обернувшись, он увидел, что Дэмиан поднялся.
        - На случай, если ты вдруг решишь уехать, должен тебя предупредить, что я уже отдал распоряжение не выпускать тебя отсюда. Ты останешься здесь до завтра, а потом под конвоем отправишься в Плимут.
        - В Плимут? - Дэмиан содрогнулся всем телом. - Я не поеду, - сказал он. Однако Хелен слышала, что его голос звучит неуверенно.
        - А я думаю, поедешь. - Голос Мартина, напротив, звучал очень уверенно. - Мы с мамой решили, что пребывание в Америке может пойти тебе на пользу, как это случилось со мной. - Он помолчал, потом добавил уже более задумчиво: - Боюсь, что, если ты останешься в Лондоне, тебе придется туго, когда выяснится, что и я, и мама отказываемся содержать тебя.
        Даже в густом вечернем сумраке Хелен заметила, как побледнел Дэмиан. Очевидно, угроза Мартина попала в цель. Мартин не стал дожидаться реакции брата. Он снова повернулся к Хелен и, предложив ей руку, направился к дому. Хелен послушно пошла рядом.
        Надвигалась гроза. С запада наползали темно-серые тучи. Хелен взглянула на Мартина и увидела, что мрачное выражение исчезло с его лица, сменившись задумчивостью, вызвавшей у нее недоверие.
        - Так на чем мы остановились? - произнес он. - Что бы там ни было, думаю, нам лучше вернуться домой. Вечер прохладный, а ты не взяла шаль.
        Хелен с удовольствием позволила ему отвести себя в дом. В холле Мартин взял со стола подсвечник и, освещая им путь, повел ее наверх. Когда они шли по длинной галерее, он показал ей портреты Уиллисденов, висевшие в простенках между высокими окнами, занавешенными бархатными гардинами.
        Выбрав из семейных преданий самые скандальные истории, как наиболее соответствующие его цели, Мартин всю длинную дорогу до западного крыла непрерывно смешил Хелен. Беззастенчиво приукрашивая свои рассказы, он удостоверился в том, что совершенно очаровал ее еще задолго до того, как они подошли к двери в конце коридора.
        И только тогда Хелен уловила, как блеснули смотревшие на нее завораживающие глаза Мартина, и поняла, что погибла. Стоявший рядом с ней хозяин дома выглядел в высшей степени неблагонадежно. И все же Хелен не чувствовала ни малейшего страха. Она с наслаждением ощутила, как в груди разливается сладкое томление. Взглянув на огромную блестящую дубовую дверь, она посмотрела на Мартина и вопросительно подняла брови.
        Он лишь улыбнулся, лишив ее последней способности мыслить здраво, и, наклонившись вперед, широко распахнул дверь.
        Чувствуя, что совершает нечто непоправимое, Хелен переступила порог. Комната была огромной. И под стать ей была огромная кровать, стоявшая у стены. Высокие окна, обрамлявшие ее с двух сторон, открывались на балкон, их тонкие кружевные занавески шевелил свежий ветерок. Хелен увидела, как Мартин закрыл ставни. Теперь комнату освещал только подсвечник, который он поставил на прикроватный столик. Весь свет сосредотачивался на кровати, привлекая к ней внимание Хелен. Тяжелое серо-голубое шелковое покрывало с набивным рисунком, в котором она узнала герб Уиллисденов, застилало ее целиком. Шелковые шнуры того же цвета поддерживали драпировки балдахина. Дубовое изголовье украшала сложная резьба, которая также включала в себя изображение фамильного герба, увитого листьями винограда.
        Мартин подошел к Хелен и крепко обнял ее. Однако, прежде чем он успел ее поцеловать и она совсем потеряла голову, Хелен положила ему руки на плечи и улыбнулась, глядя в его неистовые серые глаза.
        - Так, значит, здесь я должна сказать «да»? - спросила она, удивившись хриплому звуку своего голоса.
        Мартин улыбнулся, и Хелен почувствовала, как затрепетало в груди сердце.
        - На самом деле, - сказал он, - учитывая, какие трудности ты испытываешь с этим словом, я решил, что немного практики пойдет тебе на пользу.
        Звук его голоса, проникая сквозь путаницу мыслей, дразнил и завораживал ее. Хелен широко открыла глаза.
        - Практики? - спросила она самым невинным голосом, на который была способна.
        - М-м-м, - промычал Мартин, наклоняя голову, чтобы прикоснуться к ее губам. - Мне хочется заставить тебя повторить его… много… раз. - Его последние слова прерывались краткими поцелуями, достаточно крепкими, чтобы разжечь в ней любовный голод, но не настолько, чтобы утолить его.
        Хелен почувствовала, как ее воля медленно утекает, но у нее хватило сил, чтобы спросить:
        - И как ты собираешься заставить меня сделать это?
        Мартин ей не ответил.
        Вместо этого, он ей показал.

        Много позже Мартин протянул руку и, взяв со стола подсвечник, задул свечи. Другая рука была занята, бережно обнимая теплое тело лежавшей рядом Хелен. Она бесконечное число раз повторила слово, которое он так хотел от нее услышать, и теперь, окончательно лишившись сил, спала. Мартин улыбнулся в темноте. Ей нужно было попрактиковаться еще, и он ничуть не сомневался, что позже сумеет убедить ее в этом. Голова Хелен лежала у него на плече, мягкие локоны легким шелком накрывали его шею. Мартин прислушался к звукам грозы, шумевшей за окном. Ветер раскачивал деревья, дождь барабанил по гравийным дорожкам. Хелен даже не заметила бури. Она была слишком поглощена той бурей, которая бушевала между ними.
        Глубоко вздохнув, Мартин закрыл глаза. Блаженство разлилось по его венам, подобно вину, неся с собой довольство и покой. Его дом восстановлен, прекрасная Юнона в безопасности и рядом. Сегодня, если повезет, он немного поспит. В отличие от той первой ненастной ночи, которую он провел с прекрасной Юноной, мучаясь бессонницей, эта бессонная ночь нравилась ему гораздо больше. Мартин накрыл рукой одну из ее полных грудей и заснул.

        Хелен проснулась, чтобы почесать нос, и поняла, что его щекочет завиток черных волос, растущих на груди Мартина. С трудом сдержав смех, она отодвинулась в сторону, потом подняла взгляд и заметила, что за ней наблюдает пара ленивых, подозрительно поблескивающих глаз.
        Она с улыбкой потянулась по-кошачьи и увидела, что их блеск стал сильнее, превратившись в довольное сияние. Почувствовав, как сжимается обнимавшая ее рука, Хелен уперлась ладонями ему в грудь. Боже! Ей нужна была хотя бы пара минут, чтобы подумать!
        - В чем заключается ваша последняя мечта, милорд? - промурлыкала она, надеясь одним выстрелом поразить две цели: отвлечь его и удовлетворить свое любопытство.
        Мартин разжал руку и засмеялся, теплом своих глаз разжигая в ее теле томный огонь.
        - Не знаю, стоит ли говорить тебе? - риторически спросил он. Потом добавил: - Пожалуй, стоит. - Его глаза смотрели на нее полушутливо. - Мне кажется, тебе не составит большого труда помочь мне в этом деле. - Улыбка расплылась шире. - С твоими-то задатками.
        Почувствовав, что он смеется, Хелен нахмурилась:
        - Мартин!
        - Ах да… Ну что ж. Поскольку я имел возможность удостовериться в твоих способностях и убедиться в том, что тебе действительно доставляет удовольствие то, чем мы тут недавно занимались, я спокоен насчет того, что, узнав, в чем заключается моя мечта, ты не станешь жертвовать своими чувствами, помогая мне осуществить ее.
        Хелен возмущенно уставилась на него:
        - Мартин! Что это?
        Мартин смотрел на нее с некоторым подозрением:
        - Обещай, что не будешь смеяться.
        Хелен, ничего не понимая, продолжала сверлить его взглядом.
        - Почему я должна смеяться? - спросила она. Когда Мартин не ответил, она поморщилась. - Ну хорошо. Я обещаю не смеяться. Теперь говори. Что у тебя за мечта?
        - Меня преследует видение. Я вижу, как ты стоишь у камина, - думаю, это камин в библиотеке Мертон-Хаус… - Мартин замолчал, потом быстро договорил: - И держишь на руках моего сына.
        Хелен захлопала глазами.
        - О! - неопределенно сказала она. Но ей не удалось сдержать улыбку, появившуюся у нее на губах. Вглядываясь в глубину смотревших на нее серых глаз, в их неуверенное выражение, Хелен подумала, что ей наконец удалось дотянуться до края радуги и взять свою золотую чашу. Быстро моргнув, чтобы смахнуть навернувшиеся на глаза слезы счастья, она воскликнула: - О, Мартин! - А потом обхватила его руками за шею, пряча лицо у него на плече.
        Мартин обнял ее, прижимая к себе:
        - Это значит, что ты согласна?
        В ответ прозвучало бормотание, ясно выражавшее согласие. Мартин усмехнулся и крепче сжал Хелен, почувствовав, что его плечо стало влажным.
        Немного успокоившись, Хелен не удержалась от любопытства и спросила:
        - Неужели это и есть истинная мечта ловеласа?
        - Да, можешь быть уверена. - Мартин повернул голову и посмотрел на нее. Потом его губы тронула медленная улыбка. - Теперь иди сюда и помоги мне сделать ее реальной.
        Хелен улыбнулась ему в ответ:
        - С радостью, милорд.
        Она протянула руки и прижалась к нему. И, сказать по правде, у нее на уме не было никакой другой мечты, кроме того, о чем мечтал он.