Такси «Новогоднее» Алиса Лунина

        # Саша с детства любила Новый год и свято верила, что все невзгоды и неприятности останутся в старом году.
        Но вот уже конец декабря наступил, а счастья нет и не предвидится - работу потеряла, с бойфрендом рассталась, жить негде и не на что.

«Почему бы не поработать таксистом?» - решила Саша. И в городе появился украшенный ее руками автомобиль - такси «Новогоднее». Сколько историй выслушала Саша, и для каждого пассажира она нашла доброе слово.
        И вот - Новый год. Найдется ли тот, кто выслушает саму Сашу, поможет ей справиться с тоской?
        Алиса Лунина
        Такси «Новогоднее»


«Выше голову!» - сказал палач, надевая петлю.

    С. Ленц
        Эта история началась задолго до Нового года. Собственно, Новых года в ней три! Впрочем, обо всем по порядку…


        Часть 1
        Блондинка не в шоколаде
        До октября Сашина жизнь была в полном шоколаде. Причем швейцарского качества! Но жизнь - штука коварная. Как известно, все стремится перейти в свою противоположность. И вот швейцарский шоколад превратился в… Как говорил Сашин любимый писатель Воннегут:

«Вопрос: Что за белое вещество в птичьем дерьме?
        Ответ: Тоже дерьмо».
        А ведь ничто, как говорится, не предвещало…
        У Саши было если не все, то многое: хорошая и, что немаловажно, высокооплачиваемая работа, приличная квартира практически в центре Москвы (хотя и не собственная, а съемная), любовник и множество идей, как разнообразно и ярко прожить жизнь. А жизнь-поганка взяла и внесла свои коррективы. В виде кризиса.
        Грядущим кризисом начали пугать еще в августе, когда в мировой экономической системе что-то не срослось. Ухнуло на Западе и слабо отозвалось на другом конце деревни - в нашей Раше. Но россиян так просто не напугаешь - мы сколько всего пережили (панцирь - броня! фиг ухватишь!), а потому большинство сограждан панике не поддались и прожили август с сентябрем, особо не напрягаясь. Ну, кризис и кризис, авось рассосется, стороной пройдет.
        А вот и не прошел.
        Саша трудилась в компании, производящей смыслы. То есть формально они занимались рекламой и пиар-технологиями, но фактически продвигали уже не товары, а создавали для людей смыслы. Это когда надо придумать для человека потребность в чем-либо - товаре, услуге, чтобы он сам поверил, что они ему действительно необходимы. Ведь уверовав, клиент сразу отправлялся в погоню за статусом и фетишем и покупал, покупал… Короче, они, как и все прочие рекламщики, разводили людей на деньги. И судя по результатам, у них это неплохо получалось. В этой конторе Саша числилась ведущим специалистом по созданию и раскручиванию торговых марок и с директором Пашей была на короткой ноге.
        В октябре Паша вызвал Сашу к себе в кабинет и с интонацией, с какой обычно пугают маленьких детей, спросил:
        - Сань, слыхала, кризис?!
        - И что?
        Он добавил траурным голосом:
        - Дело швах, Сашка, мы разорены!
        Она не поверила: как гром среди ясного неба! Вроде вросли в почву отечественного бизнеса прочно, рекламная контора не из последних, и вдруг в одночасье, - усе, приплыли? Может, Паша паникует и преувеличивает масштаб?
        Но Паша признался, что обошелся без преувеличений:
        - Саня, представь полный трындец, а на самом деле все еще хуже!
        При этом вид у него был отнюдь не жизнеутверждающий. Надо же, неделю назад он походил на человека, позволявшего себе слетать пообедать в Париж, а сейчас убедительно выглядит в образе чувака, у которого действительно «на самом деле все еще хуже!». Толстый Паша даже осунулся…
        Но Саша со своим идиотским природным оптимизмом выступила в мажоре, мол, отставить панику, все исправим, наладим, вырулим, куда надо!
        Паша саркастически хмыкнул:
        - Семенова, нам с тобой на биржу безработных пора выруливать! - И сообщил, что у владельца конторы, Н., серьезные финансовые проблемы: - Большие проблемы, очень большие! Из таких не выруливают! И дело вовсе не в нашей вшивой конторешке, которая для него вообще нагрузка к основному бизнесу, а в том, что он теперь все свои «заводы, газеты и пароходы» пустит с молотка!
        Вот так. Другая бы на Сашином месте истлела от подобных новостей, а она - ничего… По инерции еще трепыхалась, услужливо подсказывая варианты:
        - А давай мы с Н. поговорим, обсудим проблему?
        - Какая ему радость с нами общаться? - усмехнулся Паша. - Да и о чем?
        - Попробовать-то можно! Вспомни главный закон пиарщика! «Самое важное - управлять общением. Любым!»
        - Каким общением? - зло спросил Сашин босс. - Мы в полном дерьме!
        - Но не бывает безвыходных ситуаций! Не в первый раз, может, все еще обойдется!
        - Слушай, иди, а? - взмолился Паша. - Меня от твоей жизнеутверждающей философии тошнит.
        И тут Саша взбесилась и позвала Пашину секретаршу.
        На длинных ходулях прибежала секретарша Катя. Где таких клонируют? Метр восемьдесят пять, не иначе! Прочирикала, типа, чего изволите?
        - Катя, принеси этому придурку канцелярскую корзину - его тошнит!
        Паша вяло и добродушно заметил, что юмор в данной ситуации неуместен.
        Саша пожала плечами:
        - Почему неуместен? Живые ведь люди…
        Паша заколыхался крупным телом то ли от смеха, то ли от истерики:
        - Мы уже не живые, детка. Все, я сбитый летчик! И ты сбитый летчик! И она. - Он взглянул на Катю и осекся. - Ну, такую смазливую куклу вряд ли собьешь, быстро найдет аэродром для новых полетов!
        Катя гордо удалилась, породистым экстерьером подтверждая правоту Пашиных слов.
        - Что мне теперь делать? - поинтересовалась Саша, сознавая, как глупо звучит ее вопрос.
        - Отдыхай, Семенова! Все!
        И вот она, уволившись по собственному желанию, отправилась «отдыхать».
        Нет, конечно, Саша не сдалась без боя - на следующий день после увольнения резво поскакала в другие рекламные конторы искать аналогичную работу. На нее везде смотрели с недоумением, делая большие испуганные глаза: «Как, вы не знаете? Заказы на рекламу сократились вдвое! Мы едва сводим концы с концами! Зачем нам сейчас новые сотрудники?! Своих бы прокормить!»
        Выяснилось, что кризис накрыл значительную часть рекламного рынка. Все, господа рекламисты, малина кончилась… Оказывается, народ больше не хочет придуманных смыслов, которые вы ему впаривали! Надо же… Может, начнет, наконец, соображать самостоятельно? Ему, народу, возможно, и на пользу пойдет, а вот Саше нет, потому что она фиг куда устроится по специальности.
        Итак, теперь она безработная. И это не Америка времен Великой депрессии, а Россия, двадцать первый век. А вот безработная…
        Отгадайте загадку:

«Коричневое и звенит?
        - Навозззззззз!»
        Жизнь Саши Семеновой после того, как ее догнал кризис!



«Пришла беда - отворяй ворота!» - гласит народная мудрость. И, видимо, что-то в этом есть, потому что у Саши все, увы, вышло по этой безрадостной схеме.


        Предыстория…
        Любой психотерапевт что скажет? Рисовать из минусов плюсы. Особенно если больше не из чего.
        Оставшись на бобах, Саша решила нарисовать большой жирный плюс в области своей личной жизни, на которую, чего греха таить, из-за работы отводились лишь крохи времени. А теперь можно полностью отдаться личной жизни. Наладить ее, так сказать… Перевести отношения с любовником на качественно иной уровень.
        - Игорь, нам срочно надо встретиться!
        Любовник отреагировал на звонок вяло. Спросил, чего случилось, и точно ли «сильно надо»?
        Ну, понятно. Она ведь позвонила не в свой день. Сегодня среда. А у Саши - вторник, четверг и суббота. Для их встреч с Игорем отведены эти дни. Такое расписание полетов. Уже два года - незыблемо. А в остальные дни у него нелетная погода. Он дома. С женой.
        - Игорь, мне точно надо встретиться! Не так часто я тебя прошу. И не скрипи, пожалуйста.
        Согласился. Но без энтузиазма.
        Встретились в любимом ресторане. Приветствуя, любимый мужчина не поцеловал Саше руку и не преподнес роскошного подарка, например, кольца с бриллиантом или ключей от нового авто. Вообще ни черта не преподнес, даже цветов. Хотя уж цветы мог бы… Избаловала его Александра, посадила на шею. Расслабился Игорь, думает, что Саша навсегда с ним и никуда не денется. Зачем заморачиваться такой мелочью, как подарки и прочие знаки внимания?
        Забавно: два года назад он был другим. Трепетно заглядывал в лицо, нежно держал Сашу за руку, будто они школьники, и уж такой мелочью, как цветы, баловал регулярно.
        Всего два года прошло, а Игорь стал совсем другим человеком. Метаморфозы не из приятных.

«Какой-то он усталый. Словно пожевали и выплюнули, - подумала Саша. - Сорок лет мужчине, а он уже того… мышей не ловит. Брюшко растет, и лысинка подсвечивает».
        - Ну? - поинтересовался Игорь.
        Это означало, что он ждет от нее разумного объяснения, с чего ей вдруг приспичило встретиться не в специально отведенный день.
        - Мне так захотелось тебя увидеть!
        По выражению его лица Саша поняла: неправильный ответ. Не рад. Едва удержался от вопроса: «И только-то?»
        - Меня с работы уволили.
        Он встрепенулся:
        - Да ты что?
        Саша ему, как другу, все выложила.
        Нет, она не ожидала, что он скажет: «Любимая, да не бери в голову, какие пустяки! У тебя теперь нет работы и средств к существованию? Ха! Так это не проблема! Главное, дорогая, что у тебя есть я! Мужчина, который решит все твои проблемы и обеспечит этими самыми средствами. И не думай даже отказываться!»
        Нет, таких слов Саша и не ждала, поскольку девушка самостоятельная и привыкла сама заботиться о себе, однако… Неужели она не могла в этой сложной ситуации не надеяться хотя бы на поддержку и сочувствие любовника? Ну так, чтобы чуть-чуть проникся, пожалел, притворился - ну что тебе стоит?! А вот и не до-ждалась. Ни поддержки, ни сочувствия.
        Смешно. Игорь как будто испугался. Нет, может, ей это показалось, и она зря на мужчину наговаривает, но… Прямо навязчивое ощущение. Через минуту оно усилилось.
        - И что ты теперь намерена делать, Саня? - с тревогой спросил Игорь, будто упреждая возможный неверный ответ, дескать, уж не рассчитываешь ли ты на меня?

«Да ладно, успокойся, Игорь, не рассчитываю. Как-нибудь сама вывернусь. Не в первый раз».
        Это она так подумала, а вслух произносить не стала. Зачем?
        - Что я собираюсь делать? Другую работу искать.
        - Так ведь кризис. Везде безработицей пугают.
        - Не сгущай краски. Полагаю, не все так мрачно. Хорошие специалисты на дороге не валяются, - ответила Саша бодрым постановочным голосом, хотя сама в то, что говорила, не верила.
        Да, гордая. Не хочет выглядеть жалкой ни в глазах любовника, ни в чьих бы то ни было.
        - Ну, может, и повезет, - произнес Игорь, и она поняла: и он не верит.
        Между прочим, в народе говорят, что нужно остерегаться людей, лишающих нас веры в себя. Согласно этому совету Саше надо немедленно бежать от Игоря куда подальше. Потому что он сейчас лишает ее веры в себя!
        Игорь принялся за ужин. Без особого аппетита, впрочем. Грустно поник над тарелкой. Ой, что с людьми делается… Раньше у него был отменный аппетит и вкус к жизни. Нет, если он за столь короткое время - всего-то три года - так быстро мутировал в мужчину системы «без чувств и желаний», и если причина подобных перемен в Саше, то это не делает ей чести ни как женщине, ни как человеку. Но, кажется, дело не в ней.
        - Игорь, у тебя что-то случилось?
        Вот! Игра в морской бой. Попала! Точный выстрел. Игорь оживился.
        - Да! Случилось!
        Все-таки Саша дура набитая, ясно же: надо было сразу с этого вопроса начинать, а не со своих дурацких проблем. Кому они нужны вообще?
        - Я разорен, Саша!
        Значит, кризис и его сжал могучей беспощадной лапой.
        Игорь - бизнесмен средней руки. До олигарха он бы и без кризиса никогда не дотянулся, но дела у него шли вполне сносно - имел собственную контору. Что-то куда-то поставлял. А тут сначала рухнул один из его постоянных поставщиков, затем другой, потом крупный заказчик, вскоре самый крупный, и, наконец, они все повалились, как кегли в боулинге.
        - И что теперь?
        Он едва не зарыдал:
        - Не знаю, что теперь! Буду продавать свою недвижимость.
        Саша опечалилась. Прониклась сочувствием. Оно и понятно - продавать все, что нажил непосильным трудом, - беда-то какая! Хорошо хоть нажил квартиру, - три! - в Москве и дачу в месте, которое в любой кризис будет пользоваться спросом. В активе также пара автомобилей. В принципе, если все продать, можно, наверное, безбедно жить лет десять. Даже с такой женой, как у Игоря. Страшная, говорят, мотовка. Саше однажды довелось ее увидеть - такая вся из себя голливудская блондинка. Ей бы, кстати, может, и полезно было бы слегка задуматься о жизни и сообразить, что деньги не на деревьях растут!
        Игорь отодвинул тарелку, не съев и половины. Больно смотреть на человека - как убивается!
        - Игорь, да ладно тебе… Не конец света! Пройдет время, все наладится, будет у тебя новый бизнес лучше прежнего!
        Молчит. Не реагирует.
        - Игорь, ну главное-то что?
        - И что? - обеспокоился он.
        - Ты жив, здоров, и жизнь продолжается. А деньги - да бог с ними!
        - Тебе хорошо говорить!
        Саша сказала спокойно, стараясь не раздражаться (ну да, конечно! Ей хорошо! А чего хорошего, если ее с работы вышвырнули вон):
        - Игорь, может, ты забыл? Пятнадцать минут назад я тебе сообщила о том, что меня уволили. И я теперь безработная!
        Он с пренебрежением махнул рукой:
        - Да подумаешь! Тебе-то что? У тебя есть кредиты?
        - Нет.
        - Вот видишь! А у меня, знаешь, сколько? А кредиты, как ты понимаешь, надо выплачивать! - И посмотрел сначала торжествующе, а потом с укоризной, дескать, ну что ты ноешь, когда у тебя даже кредитов нет. Бессовестно с твоей стороны! И опять углубился в свою мировую скорбь.
        Бедный… И женатый, и кредиты на нем… И по лицу видно, что проблемы Александры Семеновой ему ни к чему.
        Саша уставилась на любовника, а он… Как говорил поэт Гейне, был печален, «как покойник перед отпеванием». Можно, конечно, поругаться. Например, тарелку об пол грохнуть или сцену закатить, но только зачем? Что это изменит? Не честнее ли признаться себе, что их отношения зашли в тупик? И экономический кризис здесь ни при чем. Это кризис отношений.
        - Извини, Саня, я очень устал… Давай встретимся в другой раз? Я на неделе тебе позвоню. - И замялся.
        А Саша знает: не позвонит и не вспомнит. Все. Финал. Будет ли она настолько щедра и великодушна, что сделает вид, будто поверила в его ложь? Будет!
        Она вздохнула поглубже и сосредоточилась на христианских чувствах:
        - Хорошо, Игорь. Звони…
        Он обрадовался, как школьник, которого вдруг отпустили с урока. «Уже все? Я могу идти?» Да иди! На все четыре стороны! Свободен!
        Из ресторана вышли вместе.
        Дежурный поцелуй, скорее дружеский, и все. Он сел в свою тачку. Саша в свою. И разъехались.
        Всю дорогу в машине она захлебывалась слезами - впору «дворники» включать - и задавалась риторическим вопросом: почему ей так не везет в личной жизни? Между прочим, Игорь - уже вторая попытка. Была первая, в другом виде спорта - замужестве. Да, была когда-то и Александра замужней дамой. Не сказать, что долго (пять лет) и счастливо, но была. Впрочем, это отдельная история, она впереди. Пока обойдемся сухой констатацией: через пять лет Саша с мужем Сережей развелась. И не важно, что за этой самой, будь она неладна, констатацией много боли, разочарования и бессонных ночей.
        Пять лет они с Сережей были вместе, а потом такой же, как и в первом случае, финал.
        Включая боль и разочарование.

        Игорь в Сашиной жизни появился через полгода после ее развода (побыть свободной дамой ей пришлось недолго). Познакомились они совершенно случайно (для тех, кто в случайности верит).
        Той весной Саша старалась загрузить себя работой и разными делами, желая отвлечься от невеселых мыслей по поводу неудачного брака и прочих рефлексий. Днем она выматывалась на работе и была загружена настолько, что никакие мысли ее не посещали. Но оставались вечера - тягомотные и одинокие, будто созданные специально для визитов исключительно депрессивных мыслей. Было очевидно, что вечера одинокой женщины надо чем-нибудь заполнить. И Саша решила научиться водить машину. Дело хорошее - пригодится!
        Сказано - сделано! Вот уже курсы закончены, права получены, осталось лишь разжиться самим средством передвижения. И Саша купила автомобиль. Сейчас, с высоты приобретенного опыта, который, как известно, сын ошибок, она понимала, какую глупость сваляла. А просто взяла и, ни с кем не советуясь, купила машину.
        Ее первой машиной стала раздолбанная, видавшая виды Авдотья. В смысле, тачка
«Ауди». Саша купила ее по сходной цене, не заморачиваясь на такие понятия, как пробег и износ.
        Некоторое время ей даже удалось побыть счастливой и гордой, а потом удачное приобретение начало сыпаться. Но до этого Саша успела нарыть на задницу (своего авто) приключений.
        Начинающий водитель Александра Семенова на парковке не справилась с управлением, а проще говоря, не рассчитала силенок и вмазалась задом Авдотьи в чужой новенький Крюгер («Ленд Крузер»). Главное, все так быстро произошло, - одно неверное движение, и бумс - куча проблем.

«Фу», - вздохнула Саша и не выдохнула, потому что у нее имелось предубеждение против граждан, передвигающихся на Крюгерах.
        Ах, Санькина несчастливая судьба! Нет бы вписаться в какую-нибудь Моську (старый добрый «Москвич»), а еще лучше «зверожопец» (и чтобы из него вылез приветливый дедушка и совсем не зло поцокал языком: «Что ж ты, доча, творишь?» А Саша ему:
«Все оплачу, дедушка, не сомневайся!» И оплатила бы, какой разговор…).
        А с Крюгером иная ситуация… Но делать нечего - надо ответ держать. Вышла Саша из своей тачки на полусогнутых, готовая к суду Линча. Из Крюгера тоже хозяин появился, с видом многообещающим. Крепенький такой брюнет, примерно Сашиного возраста, хмурый и взъерошенный. И обложил ее, как из пулемета. Непечатно, естественно.
        Она ответила жалобно, а может, и жалко:
        - Ну зачем так, мужчина. Все-таки перед вами девушка!
        Тут пулемет замолчал. Крепыш посмотрел на нее и задержался взглядом чуть дольше приличного. Видимо, внутренне согласился с тем, что да, девушка…
        - И что мне с тебя, красивая девушка, взять?
        А Саша улыбается, как дура, и молчит.
        Позднее он долго смеялся над ее средством передвижения и почему-то назвал его
«лохматым». Саша даже обиделась, мол, что вы смеетесь, мужчина? На свою прическу посмотрите. Он захохотал и объяснил, что «лохматой» называют очень старую машину, потому что местами она прогнила настолько, что ржавый металл торчит лохмотьями.
        - Неужели? - усомнилась Саша. - Зачем вы на нас с Дуней наговариваете?
        - Не торчит, так скоро будет! - уверил крепыш и издевательски ухмыльнулся.
        Саша его возненавидела. Экий сноб из Крюгера!
        - Скажите, сколько я вам должна, а насмехаться не надо!
        - Меня зовут Игорь, - неожиданно произнес он. - А тебя?
        Они продолжили выяснять отношения в ближайшем кафе. Игорь из Крюгера оказался симпатичным и жаждал не Сашиной крови или денег, а общения.
        А ей, как девушке в свободном полете или разводе, общения тоже хотелось. Так из одной аварии и двух одиночеств получился роман длиною в четыре года.
        Вот как бывает - одно неосторожное движение на парковке, и ты попала на четыре года. Сейчас Саша думала, что лучше бы она тогда ограничилась материальным возмещением убытков. Расплатилась бы с Игорем, и теперь не пришлось бы лить слезы.
        Хотя следует признать, что их отношения, особенно в первые два года, ее полностью устраивали. Они не без приятности проводили время, не строя глобальных планов насчет друг друга, Игорь дорожил ею, был внимательным и чутким, и Саше этого хватало если не для счастья, то для того, чтобы не чувствовать себя одинокой. Но в последний год что-то стало меняться…
        Игорь все чаще замыкался и смотрел мимо Саши в пространство.
        Однажды в каком-то отеле она обратила внимание на пару, обедавшую за соседним столом: красивая холеная дама лет сорока и ее седовласый спутник чуть старше. Видимо, муж и жена со стажем. Они жевали в полном молчании, не видя друг друга, каждый сам по себе…
        Саша тогда подумала: «Жуть какая, не хочу так…»
        И вот сегодня в ресторане они с любовником, очевидно, напоминали ту пару. Подтверждая полный кризис отношений.

        Рыдая, сморкаясь в платок, Саша валялась на диване, поверженная очевидной несправедливостью и жестокостью мира, а мир над нею посмеивался и глумился, дескать, что, не ожидала? Не ожидала! Ударили внезапно. Без предупреждения.
        Тут зазвенел злобный комар Сашиного подсознания:

«Чего внезапного? Не знала разве, что твой Игорь - сто восемьдесят сантиметров на восемьдесят килограммов инфантилизма. Безответственности. Слабохарактерности. Ничтожества, черт побери! И поняла ты это не сейчас, а давно, но продолжала с ним отношения! А почему? Потому что сама на сто семьдесят сантиметров шестьдесят килограммов инфантильна. И слабохарактерна. Закрывала глаза на недостатки Игоря, потому что тебе были удобны эти отношения! Не так ли? На что-то серьезное у тебя не было ни времени, ни сил, потому что у тебя всегда - работа, работа, и на десерт она же!»

«Ну, допустим, - всхлипнула Саша, - моя вина есть. Не отрицаю. Но неужели это все?
»

«А чего тебе еще? Или ты от него хотела кошелек, шпагу, сердце и бессмертную душу в пользование на веки вечные?»

«Да, хотела!»

«Этого тебе, между прочим, никто не обещал!»
        В общем, да, не обещал.
        Внутренний чертик захихикал: «А чего тогда возмущаешься? Предъявы миру адресуешь?»
        Саша оборвала нудящего комара - чертика - грозного обвинителя (она, кстати, давно заметила, что в ней будто сидит народный судья, который часто ее совестит, иногда совсем не к месту!) и возопила со всем пылом искренности:

«Я женщина! Человек! И, как любой человек, хочу теплоты. Нежности. Чтобы иногда меня кто-нибудь просто приласкал. По голове погладил. Что тут непонятного?»
        Чертик упал под стол и стал там кататься от смеха.

«Ну, вот и погладил!»
        Саша пнула его, чтобы он заткнулся, и снова погрузилась в невеселые размышления.
        Конечно, если мыслить системно, то вполне можно додуматься до мыслей в стиле:
«Если Игорь не прошел проверку на вшивость теперь, то, может, и к лучшему? Потому что дальше нам обоим было бы только хуже!» Но не всегда можно позволить себе такую роскошь, как системное мышление, иногда захлестывают эмоции, и нечто такое, сугубо женское, и…
        Сейчас именно тот случай.
        «Уж если ты разлюбишь, так теперь, когда весь мир со мной в раздоре»…
        Однако хватит ли у нее запаса прочности?
        А может, Саша сама во всем виновата? Например, ее подруга Света утверждает, что в отношениях мужчины и женщины Саша априори выбирает проигрышную позицию.

«Ты, Саня, невозможная дура! Потому что искренность - не та основа, на которой строятся успешные отношения».
        Услышав сей житейский постулат, Саша удивилась и возразила, мол, как же так, нас учили, что именно искренность, забота о мужчине, самоотверженность и преданность красят женщину.
        А Света захихикала: «Выплюнь и забудь эти сто раз пережеванные истины. Посмотри на меня!»
        Саша посмотрела. Внимательно. Видимо, в Светиной теории эгоизма, как залога успешной семейной и прочей жизни, здравый смысл есть. Потому что Светин муж, Витя, жену обожает и даже, кажется, робеет. Смешно, такой большой, толстый Витя, уважаемый депутат от правильной фракции, а побаивается собственную жену.
        Светино правило номер один: надо быть стервой.
        Светино правило номер два: если не получается с номером первым, надо хотя бы казаться стервой. Притворяться.
        Стервой же определяется особь женского пола, которая не привыкла заморачиваться на предмет всяких там морально-нравственных принципов. Она помнит, что мужчины - вчерашние обезьяны, позавчерашние питекантропы, то есть существа исключительно примитивные и жалости не достойные. Церемониться с ними нечего! Их надо использовать и позволять им любить тебя - все равно больше ни на что не пригодны.

«А ты, Александра, не стерва! И что хуже всего - не пытаешься ею казаться!»
        Но у Саши и не получится. Что она, актриса больших и малых драматических театров? Она всегда спотыкается о свою искренность, как о ненужный хлам.
        А может, причина Сашиных неудач на личном фронте в чем-то ином?
        Внешность? Нет, она не жалуется и не упрекает создателя за халтуру…
        Конечно, имей Саша возможность самой выбирать для себя внешность, она бы выбрала что-нибудь другое. Позатейливее, поизящнее. Поаристократичнее…
        Но выбрать никто не позволил. Вообще не спрашивали. Дали: рост около среднего (Саша бы, ясен пень, взяла побольше), волосы цвета мышиного (зря - ей идет цвет
«очень светлый блондин»), фигуру, увы, склонную к полноте (на всю жизнь приговорив Сашу к диете!), короче, если рассматривать по отдельности, получается безрадостно, а в общем и целом то, что называется Александрой Семеновой, выглядит вполне пристойно! Бывает и хуже. Кстати, эти самые женщины системы «хуже не бывает» зачастую весьма счастливы именно в личной жизни!
        Саша проживет как-нибудь и с этим набором. Волосы выкрасит - не проблема, поставит себя на высокие каблуки, введет запрет на пироги и всякую сладкую сволочь. А что нельзя добавить или исправить, компенсирует обаянием.
        Проблема не во внешности. А в чем? Надо бы ей разобраться, понять, потому что хочется чего-то такого… настоящего.
        А еще завыть хочется. Примерно так:

«И что, вот это все, и больше ничего не будет? Значит, был у меня муж Сережа, потом любовник Игорь с постным выражением лица, и все? Личная жизнь Саши Семеновой закончена? А где же бурные страсти, переживания, масштаб подлинной драмы? Ведь я на них способна, поверьте! Так полыхну, что мало не покажется!»
        Но черт с ними, с причинами, когда следствие беспощадно мстит полным одиночеством, и в тридцать лет в пустой квартире мается женщина! Экономический кризис! Кризис жанра! Кризис отношений! Ну и так далее, по списку.
        А в детстве Саше много чего обещали: полцарства в награду, принца на белом коне и подвиги во славу прекрасной дамы. Сначала мама с бабушкой рассказывали ей сказки о всяких золушках, с первой страницы обреченных на счастье; потом она сама читала про удачливых замарашек и уверовала, что в жизни всякой женщины однажды появляется любовь и возникает полная взаимность с каким-нибудь симпатичным благородным принцем.
        И Ассоль непременно дождется парусов самого чистого алого цвета…
        Мамашки, вот чего вам Саша скажет, вы своим дочкам такие сказки не рассказывайте. Неправда потому что. И книжки с этой чушью куда-нибудь подальше запрячьте. Или на помойку снесите. Дочки имеют свойство вырастать. Они превращаются во взрослых женщин со своими представлениями о том, как должно быть, и утыкаются в стену того, как есть. Сильно разбивают голову, пытаясь эту стену пробить, пока до них, наконец, не доходит, что все сказки, на которых их взращивали, враки… К тому же опасные.
        Ассоль состарится, так никого и не дождавшись, и превратится в ворчливую бабку из соседнего подъезда.

        А тут еще осень. Гусей унылый караван, тихое увядание, в общем, исключительно благоприятный фон для расцвета всяческих синдромов и неврозов. Ох, захандрила Саша серьезно… И вот спрашивается, как в нашей деревне прожить без нагана?
        Все, приплыли. С карьерой - минус. С личной жизнью - полный незачет. С чем она себя и поздравляет.

«Ты думала, что незаменимая? А незаменимых людей, Саня, нет. Сиди теперь на печке и кости грей!»
        Впрочем, сидеть на печке неконструктивно. Надо бы поискать работу. Куда пойти, кому продаться? Извечный русский вопрос.
        Стала Саша шуршать по газеткам и на сайтах - искать свободные вакансии и всякие конторы обзванивать. И не без печали обнаружила, что Россия-мать - страна большая, людей в ней видимо-невидимо, а людей, конкретно озабоченных поиском работы, еще больше. И Сашу не то чтобы паника охватила, но что-то близкое к этому.
        Нет, не подумайте плохого, она честно старалась панике не поддаваться и себя подбадривала. Хорохорилась даже - ну и подумаешь, что безработная, а зато свобода! Много ничем не занятого времени! Сколько дел можно переделать, задуматься, наконец, о чем-то главном, важном, что за суетой и вечной спешкой ускользало. Вот теперь и начнется настоящая жизнь, полная безмятежных радостных дней!
        Ага! Как бы не так. Первый день вольной Сашиной жизни, предназначенный для мыслей о главном и вечном, оказался довольно печальным, а если совсем честно - паршивым. И второй, и третий, и все последующие.
        Вот в детстве… Помните, как ждешь обычно летних каникул? Мечтаешь о них, потому что там свобода и другая жизнь. И когда лето наступало, это называлось «счастье». И дни были безмятежны и радостны. Даже став взрослой, Саша ждала лета, и счастье называлось «отпуском».
        А сейчас что? Казалось бы, тот же отпуск - не надо переться на работу, день в твоем распоряжении, но это не то… Совсем не то. Саше казалось, что она на обочине жизни. Все приличные, успешные люди прутся на работу, а она тут сидит. На диване… И на этом диване - обочине жизни - жизнь ее и пройдет. И дальше по нарастающей - от легкого беспокойства до дикого напряжения и паники.
        Иногда нам кажется, что ситуация хуже и быть не может. Это неверное и даже опасное заблуждение. На самом деле всегда есть «куда хуже», «еще хуже», ну и так далее, по степеням и безднам падения…
        Сашино «хуже» заключалось в отсутствии собственного жилья. Если бы она имела возможность страдать и стенать в собственных стенах, на своей жилплощади, с которой ее никто не попрет, было бы еще ничего! Глядишь, Саша быстрее зализала бы раны и восстала из пепла неунывающим фениксом, но суть в том, что она, дожив до возраста Христа (тридцать лет и три года), не обзавелась недвижимым имуществом. То есть квартиры в городе Москве у Саши нет, и интуиция подсказывает, что уже не будет. Собственно, у нее нет жилплощади даже в родном Зажопинске, в очень средней полосе родины, поскольку в родовой квартире, на сорока восьми метрах, проживают Сашины мама и отчим.
        Кстати, этот милый городок Александра покинула десять лет назад, поняв, что сама жизнь проходит мимо, «и пока она окончательно не скрылась за поворотом, надо бы тебе, Саня, встать, оторвать задницу от дивана и устремиться в дали светлые, а именно - в города столичные. Ведь есть же потенциал, он же порох в пороховницах, ведь не для того столько училась, чтобы герань на провинциальных подоконниках разводить!» В общем, Саша купила билет до Москвы. В один конец.
        В Москве ее ждали огонь, вода, медные трубы и иные разнообразные испытания. Испытывали жестко и долго, слезам не веря, на причитания и жалобы не реагируя. Хуже всего оказалось с жилищным вопросом. Оно и понятно, Москва не резиновая, всех желающих вместить не может, а посему давай показывай, чего ты стоишь, и поживи пока на выселках!
        Она и жила - то в одной общаге, то в другой, то, наконец, смогла снимать отдельную квартиру в смешных местах - в Медведково, например. Чем не медвежий угол?
        Потом Саша ненадолго сбегала замуж и пять лет прожила при муже-москвиче в его большой квартире в центре. Поверьте, специально не выбирала! Опять случайность, для тех, кто в нее верит! А после развода, который в отличие от встречи с Сергеем оказался не случайностью, а вполне логичным завершением в их истории, Саша вновь стала снимать квартиру и за последние четыре года переменила их свыше пяти.
        Неприятно, конечно, только вроде привыкнешь и начнешь как-то идентифицировать арендуемое пространство с собственным домом, как вдруг получаешь сигнал «надо сваливать», - у хозяев изменились «жизненные обстоятельства». Обидно, но что делать, ищешь новых, с подходящими жизненными обстоятельствами, путем мучительного выбора находишь более-менее подходящий вариант, на какое-то время успокаиваешься, потом все по новой. Короче, перпетуум-мобиле.
        Нынешний вариант был самым лучшим в Сашином жилищном ассорти. Просторная двушка практически в центре. Квартира, скажем так, на твердые четыре звезды. Что немаловажно - оформлена сообразно с Сашиными представлениями о том, как должно быть, - от обоев до мебели. А это редкая удача. Да и хозяин особо не напрягал. Встречались с ним раз в месяц, по существу вопроса. В смысле, деньги отдал - деньги принял. Самая удобная схема. А то, знаете, есть такие придурочные хозяева, которые постоянно с какими-то проверками являются, бдят, что очень снижает качество жизни арендующего. Саше пришлось с одной хозяйкой, бабулей, по этой причине расстаться. Задолбала визитами. По поводу и без. А Саша была не готова встречаться с ней несколько раз в неделю - ничего личного, - но пришлось подыскать другой вариант.
        И вот, наконец, она нашла то, что надо! Стоит, конечно, ее нынешняя квартира половину Сашиной зарплаты. Которой у нее уже нет. И теперь эта квартира ей не по средствам, и нужно паковать вещички. Сваливать в более дешевое жилье.
        Встретившись с хозяином квартиры, Саша честно ему сообщила, что за будущий месяц платить нечем.
        Карен, лысенький мужичок лет сорока, посмотрел на нее задумчиво. Оценивающе даже, словно прикидывал, можно ли с Саши еще что-нибудь взять, помимо денег. Видимо, решил, что можно.
        Подмигнул:
        - Как насчет дружбы?
        Какая может быть дружба между молодой женщиной и горячим кавказским мужчиной, Саша догадывалась. Нет, к такой дружбе она не готова. Да, кризис, финансовый, и вообще, но не морали же, в конце концов!
        - Извините, Карен, дружить я не умею!
        Он кивнул, мол, понял, не настаиваю. Спросил, знает ли она анекдот про «ну и все»? А Саша знает: там к мужику в дверь стучится смерть, и на его вопрос: «Ну и что?» - отвечает: «Ну и все!» Смысл понятен - не тупая. Значит, сматывай удочки. Договорились, что она съедет в течение недели.
        Почему, когда ты «на коне» и имеешь платежеспособную кредитку, окружающие к тебе добры и приветливы, а стоит твоим финансовым делам пошатнуться, эти самые окружающие тут же повернутся задом и проявят себя не с самой лучшей стороны? Ну да ладно, некогда совестить окружающих, следует подбить итоги.
        Итак: безработная, одинокая, бомжиха. Резюме впечатляет…
        По ходу дела выяснилось, что на жилье звездой пониже, на три, например, денег тоже нет. И тут Саша задалась справедливым вопросом: это ж какой дурой надо быть, чтобы, имея приличную зарплату, умудряться спускать ее подчистую, ничего не откладывая на пресловутый черный день? Он, казалось, никогда не наступит, однако грянул, застав врасплох. И что теперь толку причитать и посыпать мелированные волосы пеплом?! Делать нечего - придется отказаться от пошлых буржуазных привычек. Для начала - дать расчет домработнице Ане, хотя до слез не хочется.
        Аня у Александры работает уже год - милая, доброжелательная, с обязанностями справляется отлично, лишних вопросов не задает, решает все Сашины хозяйственные проблемы, с которыми та не справляется из-за большой загруженности на работе, да и просто в силу бытового кретинизма.
        Саша, чуть не плача, объявила Ане, что вот кризис настал и не помиловал, и теперь она безработная, а ты ищи новую квартиру, потому что такую роскошь, как домработница, я уже позволить себе не могу.
        Аня вздохнула:
        - Ну да, кризис, я что-то такое слышала… И куда ты теперь, Александра?
        Саша бодро затараторила, что есть множество вариантов и применение она всегда найдет, и вдруг сбилась на середине фразы, будто батарейки сели.
        В Аниных глазах промелькнуло неподдельное сочувствие:
        - Не огорчайся, все наладится. Кризисы приходят и уходят.
        Сашка кивнула, мол, да, конечно,
        - Разумеется, если что, я тебе сразу позвоню, спасибо за все, Анечка!
        Расстались как родные, даже обнялись на прощание.

        Оказывается, не так-то просто подыскать приличную квартиру за несколько дней. Саша позвонила подруге Свете поплакаться в роскошную силиконовую грудь. Выслушав, Света ее отчитала и сообщила то, о чем Саша и сама догадывалась: она непроходимая идиотка.
        - Нет, Саня, ты все-таки того… ку-ку! Не понимаю, как можно было, имея такую квартиру, при разводе отдать все и остаться на бобах?
        А потом добавила и нечто совсем обидное, что не понимает, как Саше вообще удалось заарканить бывшего мужа, учитывая ее неисправимый идиотизм в практических вопросах.
        Как удалось? Собственно, специально Саша никого не арканила и цель выйти замуж перед собой не ставила. А про то, чтобы решить жилищные проблемы путем замужества, вообще не думала. Честно мыкалась по съемным квартирам, много работала, заканчивала второй институт и считала, что если воспринимать бытовые условия как временные неудобства, все можно перетерпеть, и если сильно постараться, можно и в сложных условиях не испортиться, а остаться вполне приличным человеком.
        Куда неприятнее бытовых неудобств лично для Саши оказалось то, что в ее доброкачественность порой не хотели верить. Во всяком случае, она на собственной шкуре убедилась, что отсутствие московской прописки сильно препятствует личной жизни. Видимо, москвичей действительно испортил квартирный вопрос, да ладно москвичи, но их мамочки… Вот сущий кошмар! Все до одной убеждены в том, что город наводнили ведьмы и стервы из отдаленных провинций, которые спят и видят, как бы завернуть их сыновьям поганку на предмет московской жилплощади, а потому их материнский долг - бдить и ведьм отшивать. Лучше прямо с порога, чтобы не успели внедриться.
        Сашу, например, будущая свекровь прямо с порога попыталась послать на историческую родину или еще куда подальше, - наградила таким многообещающим взглядом, что та съежилась и едва не истлела на месте. Дескать, все ясно, милочка, нашла, значит, дурачка с московской пропиской!

«Откуда вы, деточка? А… Что это за город такой? Где-где? Ну надо же, и такое бывает! Какая Россия большая страна, чего в ней только нет! А что вам там не жилось, детка?»
        А Саша, встретив своего будущего мужа, еще ничего не зная о его жилищных условиях, влюбилась! Уж поверьте, так бывает!
        И только потом, когда у них с Сергеем разгорелся бурный роман, узнала, что до нее главной женщиной в Сережиной жизни была Марь Ванна, его матушка, вдова крупного партийного деятеля, от которого осталась большая квартира стыдно сказать где, аж прямо на Кутузовском проспекте.
        Саше было плевать на квартиру и на маму вместе с другими Сережиными родственниками, потому что, кроме Сережи, ее ничего не интересовало.
        Увидев его в первый раз, Саша растерялась и обомлела: какой нереально красивый юноша! Сережа походил на мальчика из японских аниме - у них огромные глаза, чаще всего небесно-голубые, и золотые волосы. Вот у Сережи были огромные голубые глаза и золотые кудри. Красив до неприличия. Какой-то даже мультяшной красотой.
        Марь Ванна при знакомстве намекнула, что Саша - худшее, что могло случиться с ее сыном, и она разгадала ее алчность и заинтересованность в Сережиной квартире. В глазах у Марь Ванны было такое пренебрежение к мерзавке и готовность кровью отстоять каждый сантиметр жилплощади, что Саша не без печали подумала, что каким-нибудь везучим девушкам ведь достаются детдомовские парни или круглые сироты, а ей вот так, значит, - судьба в лице Марь Ванны посылает сложности. Ну ладно, Саша не ищет легких путей и, как пиарщик, знает, что самое главное - управлять общением, и любое общение можно организовать, наладить, если приложить к этому много сил и усердия.
        Саша и сейчас так считала, однако Марь Ванна была исключением из любых правил. Она оказалась вообще исключительным явлением в природе. А губы у Марь Ванны такие же тоненькие, как и брови, будто она их вместе с бровями выщипывает, - презрительной ниточкой. И тоже уголками вниз. Всегда поджаты, словно застыли в скорбной гримаске - ах, беда-то какая, - с кем наш Сережа связался, пропал парень… И часто-часто кивает, будто сама себе поддакивает.
        Это Саша обнаружила уже после замужества. Как и то, что замуж вышла не за Сережу, а за Сережу в комплекте с его мамой.
        Марь Ванна и после женитьбы сына осталась для него главной женщиной. Саше вообще было непонятно, как это Сережа женился на ней, вопреки воле обожаемой мамы. Ведь без маминого согласия он в принципе не был способен решить ни один вопрос.

        Пять лет семейной жизни они прожили втроем - Саша с мужем и Марь Ванна. При том что жили они все-таки отдельно друг от друга (матушка Сергея у себя на Кутузовском, Саша с Сергеем в его собственной квартире), присутствие Марь Ванны у них в доме ощущалось повсеместно. Ее тонкие губы, оформленные в ниточку презрительной усмешки, будто маячили в воздухе, как улыбка чеширского кота. Марь Ванна была такая уверенная в себе женщина, что Сашу прямо оторопь брала. У свекрови были свои взгляды на жизнь супругов, на то, как обставить их квартиру, куда им поехать в отпуск, чем Саше кормить мужа, как одеваться Сереже, а заодно и Саше, и на многочисленные прочие проблемы. На все Сашины жалкие доводы в пользу альтернативных вариантов или, не приведи господи, возражения против ее мнения Марь Ванна отвечала неизменно (намеренно подчеркивая, что обращается к Сереже, а не к Саше, потому что Саша, понятное дело, вообще не достойна того, чтобы к ней обращались): «Слушай маму, Сережа! Мама плохого не посоветует!»
        И Сережа слушал, двадцать пять лет назад приняв на веру, что мама действительно не посоветует плохого.
        В первый же месяц совместной жизни Сашу неприятно поразил инфантилизм мужа, который в свои двадцать пять так и остался мальчиком. Ей даже стало казаться, будто Сережа не только красотой напоминает принца из японских аниме, но и тем, что у него, как у героев этих сказок, за спиной стоят какие-то властные сущности и стихии. Они влияют на его жизнь, насылают всяческие препятствия и парализуют волю.
        Стихией и ураганной сущностью являлась Марь Ванна.
        Однажды Саша подумала, что в их с Сережей отношениях нет, собственно, мужского и женского, и сей брак - не союз мужчины и женщины. Она оказалась не готова мириться со слабохарактерностью Сергея, его внутренней расхлябанностью и тотальной зависимостью от матери. А хуже всего было то, что мальчик не желал взрослеть и что-либо менять. Спорить со свекровью Саше не представлялось возможным. Если Сергея все устраивает, зачем ей вмешиваться? В конце концов, не могла же она воевать с матерью собственного мужа?
        Сергей предложил Саше поработать в компании своего друга, которую тот только что открыл. Саша согласилась и с головой ушла в работу, надеясь отвлечься от семейных неурядиц. Исповедуя принцип страуса - зарыться головой песок и ни на что не реагировать, - ей удалось просуществовать в этом чудном трио несколько лет.
        Сейчас вспоминала и недоумевала: как ей удалось продержаться так долго?
        Эта удивительная женщина была способна устроить скандал на ровном месте. Например, из-за купленных туфель («зачем женщине столько обуви, Саша? Нельзя быть такой расточительной!»), плохо выглаженной рубашки Сергея («мой бедный мальчик, только мама способна о тебе позаботиться, сними сейчас же рубашку, я выглажу должным образом, раз Саша не умеет или не хочет!»), расцветки дивана («Саша, разве ты не понимаешь, что этот цвет совершенно невыносим?!»).
        Или такая рабочая ситуация: приходит Марь Ванна к ним в гости, уже с порога чувствуется, что чем-то сильно недовольна, а уж как в квартиру вошла и огляделась - недовольство усилилось до степени, несовместимой с жизнью окружающих.

«Ты, Саша, оказывается, не размораживаешь холодильник?!»
        Свекровь взглянула на невестку с таким трагическим видом, что той даже стало неудобно за то, что она - тупица, уродка, тварь бесчувственная и подлая - отравляет жизнь Марь Ванне и ее сыну.

«А его надо размораживать?»
        Ой, а Саша не знала! Злого умысла с ее стороны, в общем-то, не было, ну не знала! Глядя в распахнутые от ужаса глаза Марь Ванны и на руки свекрови, сведенные судорогой, Саша пригорюнилась - а может, и впрямь, нехорошо это? Недостойно порядочного человека? Он втерся в доверие, заставил окружающих поверить в свою вменяемость и порядочность, а на поверку что выходит? У него в холодильнике, как в морозкиной избушке, сосульки висят! Каково?!
        Приговор не заставил себя ждать: угрюмо глядя мимо Саши, тупицы и уродки, свекровь бросила в пространство, обращаясь неизвестно к кому:

«Похоже, она не из тех людей, что размораживают холодильники!»
        Ну, коли обман раскрылся, Саша скрывать больше не станет и признается: да, она не из тех людей!
        Общалась Марь Ванна довольно своеобразно - надменно, будто делая одолжение. Более всего Сашу удивляла ее привычка говорить по телефону (звонила она им с завидной регулярностью по несколько раз на дню) - Марь Ванна заканчивала разговор, когда считала нужным, как правило, на половине Сашиной фразы, и бросала трубку, не утруждая себя необходимостью дослушать собеседника. То есть Саша что-то в трубку еще говорила, а Марь Ванна нажала «отбой». Сноха, как вежливая дура с долгим тормозным путем, по инерции еще трепыхалась: «Ну ладно, Марь Ванна, всего вам самого-самого», а там давно уже нет никакой Марь Ванны, и лишь звучат длинные издевательские гудки.
        А чего стоила присущая исключительно Марь Ванне вежливая манера общаться с продавцами! Каждый совместный с Марь Ванной поход в магазин оборачивался для Саши сущим кошмаром. Вдова бывшего партийного начальника отчитывала продавцов, как нерадивую челядь, а поскольку не все из них были готовы с ней в этом согласиться, дело зачастую заканчивалось скандалом и визжащими интонациями. Саше становилось стыдно, она, как пионерка, пунцовела от стыда и что-то блеяла продавщице, которая после короткого точечного джеба (удара в голову) от Марь Ванны считала долгом отыграться на Саше, тихой и бессловесной, за всех Марь Ванн сразу.
        Неизменным раздражителем, действовавшим на Сашу всегда безотказно, являлась излюбленная фраза Марь Ванны, произносимая ею с характерным апломбом: «Может, я вам только мешаю?!»
        Уже к первому году семейной жизни сей риторический вопрос, задаваемый каждый божий день, стал изводить Сашу. Поначалу она, принимая сомнения свекрови за чистую монету, кудахтала и уговаривала ее, мол, как можно так думать, что без Марь Ванны Вселенная обречена, и энтропия в отсутствие Марь Ванны начнет развиваться ускоренными темпами. Потом Сашу стали напрягать эти сцены, и она отвечала свекрови, разубеждая, уже хорошо тренированным голосом, заученно и бодро. А еще через год Саше страстно хотелось ответить: «Марь Ванна, конечно, мы стеснялись вам сказать, но раз вы сами затронули данную тему, то будем откровенны, к чему скрывать: иногда ваше присутствие действительно нежелательно (только не падайте в обморок!), вот, например, я отработала целый день, по дикой жаре притащилась домой, надеясь на отдых, а тут сидите вы и зачем-то высверливаете мне мозг».
        К концу четвертого года семейной жизни Саша полюбила фильм «Сбрось маму с поезда» и часто смотрела его в качестве разрядки…
        Ладно. Зачем утомлять читателей этим реестром обид и претензий?!
        Через пять лет счастливой семейной жизни Саша осознала: надо не брак спасать, а душу свою бессмертную, потому как не ровен час, додумается она до мыслей греховных, приготовит к приходу мамулечки пирожок с интересной, но не вполне удобоваримой начинкой, и усе. Пропала Сашина бессмертная душа.

«Сереж, давай разводиться!»
        Тот удивился, чем безмерно удивил жену.

«А с чего это?» - Наивные, детские глаза, в которых недоумение и обида…

«С того, любимый, что тебе не нужна жена в принципе. А быть для тебя второй мамой - не вижу смысла. У тебя есть мать, заботливая, сильная, зачем тебе еще одна?»
        Мальчик раскричался и разобиделся:

«Я так и думал, что дело в маме! Ты не любишь ее! Ты всегда была к ней несправедлива! Правильно мама говорит, что ты неблагодарная!»

«Да, я неблагодарная, расчетливая, лживая тварь, заранее соглашаюсь со всем, что говорит твоя мама, но дело не в ней. Есть, конечно, соблазн поддаться искушению и обвинить в нашем разводе ее, но я не буду! Потому что даже объективно, при значительных вложенных с ее стороны усилиях, она здесь ни при чем. Сережа, мы с тобой все равно разошлись бы рано или поздно. Это неизбежно. Слишком разные люди. А раз так - лучше раньше».
        Саша искренне полагала, что фразу «мы разные люди» вряд ли можно счесть оскорблением, и ошиблась. Сережа начал угрожать и обещать, что она «жестоко пожалеет», и, что хуже всего - вызвал маму.
        Та незамедлительно примчалась и не преминула сообщить невестке про неблагодарную тварь, расчетливую и лживую. В ответ «расчетливая и лживая тварь» сообщила, что никаких имущественных претензий к Сергею не имеет (чем, видимо, несказанно озадачила свекровь), забирает с собой только свои шмотки и уезжает прямо сейчас.
        Про то, чтобы ничего не брать, Саша спонтанно решила, может, даже сгоряча. В конце концов, на квартиру она бы претендовать не стала, но там было много чего, купленного на ее деньги… Ладно, не делить же сковородки и не распиливать стиральную машину!

«Вот и катись в свое Медведково!» - крикнула Марь Ванна на прощание.

«Да, Марь Ванна, я лучше в Медведково, там воздух чище, вы уж тут как-нибудь сами, без меня». - И ушла с тремя чемоданами шмоток.
        Через несколько дней после Сашиного судьбоносного решения ее уволили с работы. Без объяснения причин. Она, конечно, решила причиной поинтересоваться. Пришла к директору, Сережиному другу, и спросила: как же так, Коля, за что такая немилость?
        А Саша с Колей эту компанию поднимали с нуля и были и в силу этой, и многих других причин в очень хороших отношениях.
        Коля в ответ мямлил что-то невразумительное, мол, Александра, ну ты же сама все понимаешь!
        - Нет, не понимаю…
        - Сережа мой друг… Он попросил.
        - Меня уволить? Коля, это, по-твоему, честный мужской поступок?
        Тот глаза в пол прячет и молчит.
        - И зачем ты, Коля, вбиваешь сейчас кармический гвоздь в крышку своего гроба?! Хотя, разумеется, это твое личное дело. Ну ладно, всем до свидания!
        Подписывая заявление об уходе, Саша подумала: может, и к лучшему, менять уж все по полной?! Тем не менее она не захотела снимать с Сережи этическую ответственность за содеянное и решила встретиться с ним. Просто посмотреть ему в глаза.
        При встрече бывший муж держался холодно и отстраненно.
        - Сереж, а зачем ты это сделал?
        Удивительно, но он даже не смутился:
        - А затем! Таких, как ты, надо учить!
        Причем сказал это с марьванинской интонацией. Что-то такое даже от ее облика в нем мелькнуло. Понятно. Вопросов больше нет. Спасибо за урок!
        Саша усмехнулась:
        - Сережа, а ты найми для меня киллера, может, легче станет.
        И разошлись.
        Нет, она на него не обижалась. Списала в архив за давностью лет. И вообще, это дела давние и пыльные, и помянуты не к ночи лишь потому, чтобы объяснить, как так вышло, что Саша, будучи замужем за жителем столицы, собственной столичной жилплощадью не обзавелась.

        Света не понимала, почему Саша до сих пор не купила себе квартиру? И на это Саше нечего было ответить. Ну не станешь же объяснять, что недвижимость в Москве дорогая, а деньги не на деревьях растут, и не у всех мужья депутаты от правильных фракций.
        И на другой Светин вопрос: почему у Саши, как неожиданно выяснилось, нет никаких сбережений, она не знала что ответить. Прежде всего самой себе. А действительно, почему? И еще хороший вопрос: почему Сашу это стало волновать только сейчас, когда она осталась без работы и жилья? И на что уходило ее немаленькое жалованье? Ну, плата за аренду, зарплата домработнице, а все остальное? Есть у Саши хоть какое-нибудь имущество, что вот сейчас можно было бы продать и на вырученные деньги жить, пока не найдется работа?
        Саша честно принялась составлять опись своего имущества. Это не составило труда и не отняло у нее много времени.

«Глупая ты женщина, Саня!» - сказала она себе, подытожив результат. Опись продемонстрировала, насколько однообразно Сашино имущество. Почти все оно состояло из одежды и косметики. Да, дорогой одежды и качественной косметики, тем не менее пользы от которых Саше в ее сложной жизненной ситуации никакой не было. Кому она продаст эти тряпки? Оглядев свои «богатства», Саша вздохнула: вот в какую дыру уходила львиная часть бюджета. Еще Марь Ванна упрекала ее в чрезмерных неразумных тратах, и, пожалуй, в этом она была права. Увы, стоит признать: Саша ужасная мотовка. Ей, как говорил герой Шукшина, «деньги жгут ляжку». Как только у нее заводились деньги, Саша их сразу тратила. Желательно на что-нибудь бесполезное.
        Ну а как бороться с женской алчностью, когда все красивое блестит и манит? Хочется девушке иметь элегантную сумку? Не клеенку за три рубля, а такую респектабельную, правильную, за энную сумму денег. Сумка для женщины - не сумка, то есть предмет, куда можно складывать другие предметы, а фетиш. Престиж. Статус. И вот наконец ты купила первую в своей жизни приличную сумку, не «Биркин», конечно, но в свет выйти не стыдно. И что? Иметь одну сумку на все случаи жизни?! Моветон. Недостойно порядочной женщины. Ясен пень - сумок должно быть несколько. В идеале - много. На все случаи жизни. Для офиса. Коктейля. Клатч обычный и для особых случаев. Разных цветов. А еще делим на летние - зимние. Под туфли и автомобиль. Вот и получается, что только на сумки можно спустить целое состояние.
        А кроме них, девушке требуется много чего. Не пойдешь же голой, прикрываясь сумкой? Есть еще одежда. Великая, между прочим, вещь. С ее помощью можно так замаскироваться, что легко сойдешь за красавицу. Умные женщины так и поступают. Правда, маскироваться под красавицу почему-то легче всего удается в дорогой, качественной одежде известных марок.
        Кроме того, одежда, как известно, подразделяется на сезонную (вот не повезло нам, россиянкам, с климатом, - изволь раскошелиться и на зимний прикид, и межсезонный, и летние наряды), то есть подобрал ты себе верхний гардеробчик, путом и кровью заработанный, тут бы и порадоваться, успокоиться. Нет! Не станешь же, как проститутка, ходить в плаще, под которым ничего! Не поймут в офисе подобные сексуальные фантазии. Значит, нужны платья, блузки, юбки, джинсы и прочие дамские радости, к которым необходимо грамотно подобрать обувь. Удобную, и чтобы смотрелась «комильфо».
        Пройдемся по списку дальше. Белье. Надо ли говорить, насколько поднимает самооценку дамы шикарное белье! Зайдешь в магазин - глаза разбегаются! Красота! Которая, впрочем, стоит недешево. Трусы в ассортименте всех расцветок и фасонов! Бюстгальтеры, формирующие грудь: кому прибавить - пожалуйста, кому уменьшить - не вопрос! Ну ладно, о белье можно говорить долго, поскольку хорошее белье - песнь песней.
        Косметика. Жизненно необходима дамам от пятнадцати до бесконечности. Качественная, чтобы, по крайней мере, не испортить лицо. А у качественной декоративной косметики возможности безграничны, что хочешь можно изобразить - красавицу, роковую женщину, было бы время с утра лицо оформить и деньги на хорошую косметику.
        Уходная косметика. Это вообще отдельная статья расходов, ведь лицо нам дано одно. Другого не дадут, и не просите. Значит, что?! Беречь. Как честь - смолоду. Кремы, косметички, манипуляции. Очень дорого.
        Можно, конечно, творог на лицо наносить, втирать в голову яйца и от этого чудесным образом омолаживаться, но лично Саша в бабушкины сказки не верит.
        Аксессуары. Такие маленькие, на первый взгляд совершенно несерьезные и бесполезные штучки, но стоят они серьезных денег. Кольца, браслеты, серьги. Нет, не подумайте, что Саша совсем заборзела - речь не идет о «лучших друзьях девушек» (знаем мы этих девушек, они на Рублевке живут), она - скромная, из народа, и на бижутерию согласна. Только хорошую. Ну Сваровски там…
        И вот она зарабатывала, бедняжка, тратила, и, наконец, со всем разобралась: сумки, аксессуары, полный шкаф обуви и «звездный» сотовый телефон. Но ведь все это нужно периодически обновлять! Оно ж из моды выходит и занашивается! То есть вечная гонка в сфере потребления.
        Кроме того, есть еще засада. Тело! Его же надо как-то поддерживать, обслуживать, раз уж дали в пользование. Как поэт вопрошал: «Дано мне тело. Что мне делать с ним?»
        Что делать, что делать - питать! Водить к врачу. К счастью, Саша еще не дошла до состояния, что ей так уж необходимы врачи, и пока основные затраты приходятся на зубных. Но стоят они тоже… Ничего не поделаешь, приходится раз в полгода посещать стоматолога, потому что свежее дыхание облегчает понимание, это же ясно.
        Кроме всего прочего, важно поддерживать тело в форме. Убегать от старости, гиподинамии и стресса. Желательно в хорошем спортивном клубе. Абонемент стоит столько, что лучше не знать.
        Не спешите укоризненно поджимать губы, мол, «зажравшаяся паразитка!» Саша оной более не является - кризис приблизил ее к народу! Абонемент в дорогой фитнес-центр закончился на днях, а на новый, учитывая нынешние обстоятельства, у нее нет денег.
        Ну вот, все вышеперечисленное - это дела типично бабские, но помимо данных трат имеются иные запросы. Театры, концерты и вообще светская жизнь тоже требуют финансовых вливаний, но самая главная статья расходов для Саши - путешествия.
        За последние пять лет она объездила полмира. Могла, например, слетать в Лондон на концерт Маккартни. Послушать Пола - чем не повод смотаться в Лондон на выходные? И плевать на деньги! Или махнуть в Африку! Стран и потраченных денег было много, что и говорить, но это, пожалуй, то, о чем она даже сейчас не жалеет. Воспоминания с ней, и их никто не отнимет. И хоть жизнь повернулась задом, и Саша уже вряд ли выберется в Лондон, у нее есть небо Лондона, потрясающий энергетический заряд от того концерта и сны, в которых ей часто снится Африка.
        В общем, получается, что из хоть сколько-то серьезного имущества у нее в активе лишь машина. Год назад она купила себе красную иномарку. К своей Масяне, Маське, Матрешке, как ласково называют машины этой марки их владельцы, Саша относится, как к домашнему животному. Любимому. Ей кажется, будто Масяня живая. Она не железяка на колесиках, а подружка, девочка.
        Сашино любимое времяпровождение - ездить по ночным улицам. Включаешь любимую музыку, и вперед… Ни дорожных пробок, ни суеты, только ночь, стрелы проспектов, величие площадей и этот прекрасный, таинственный город…
        Есть какой-то кайф в том, чтобы увидеть город таким, каким он открылся тебе, вернуться домой глубоко за полночь приятно усталой…
        Из всего вышесказанного ясно: даже в самой сложной житейской ситуации, когда деньги очень нужны, Масяню Саша не продаст.

        Неделя, отпущенная Кареном, подошла к концу. На поиски приличного жилья больше не было времени, и пришлось остановиться на самом бюджетном варианте - однушка на окраине. У Саши даже не было времени ее посмотреть. Риелтор уверяла, что «все в порядке, квартира вам понравится, есть все необходимое», и прельстила ценой
«дешево и сердито».
        Саша решила остановиться на этом варианте, а уже потом искать что-нибудь более подходящее. Собирая вещички, она не могла удержаться от смеха вместе с рыданиями. Видели вы бомжиху, которая пакует брендовые шмотки в понтовый, с ярлычками, чемоданчик? Подумалось, - ведь если она в своем жлобском пальто сядет у метро с шапкой «Москино» попрошайничать, никто не подаст. Сочтут цинизмом и будут правы…
        Меняем апартаменты… Квартира Карена - просторная двушка с хорошим ремонтом и дорогой кухней в сравнении с ее новым жильем выглядела номером в отеле «Ритц». Добро пожаловать в попу мира! Однушка в Южном Бутово.
        Мебель - привет из восьмидесятых: потолок с потеками (видимо, топили, и не один раз); родовая ванна системы «здесь мылся еще мой прадедушка, уходя на Русско-японскую войну»; унитаз с оригинальным принципом смыва - залезть рукой и дернуть за хитрую пумпочку; паркет, такой жуткий, будто на нем стадо грязных свиней танцевало танго. Короче, всюду мрак и мерзость запустения.
        Где она? За какие грехи и провинности ее сюда сослали? Саша села на продавленный диван и разревелась. С чувством. Потом подумала: ну ладно, не место красит человека. Так ведь? Надо как-то обустраиваться, налаживать жизнь. Вон Робинзон, оказавшись на необитаемом острове, что сделал? Вбил в землю столб и «начал все сначала». Так что давай, родная, начинай…
        И начала - мыть, скрести, оттирать.
        Потрудиться пришлось изрядно, зато в результате в квартиру теперь можно было зайти без риска подхватить какую-нибудь бубонную чуму или иную прелесть. И стало не так противно.
        Весь следующий день Саша распаковывала вещички, уговаривая себя, что в Южном Бутове живут множество замечательных, достойных людей. В общем, как говорил Марк Аврелий: «Всюду, где можно жить, можно жить хорошо».
        А комната в Южном Бутове тоже может показаться номером в отеле «Ритц». При определенных обстоятельствах.
        Итак, Саша сутки отмывала этот свинарник, вторые уговаривала себя, что здесь вполне можно жить, а на третьи…
        Вечером, после дня беготни по разным конторам в поисках работы, она по-пластунски доползла до своей окраины и опрокинулась даже не в сон, а в глубокий обморок, из которого ее вдруг извлекли самым неприятным образом. На Сашину территорию вторглись непонятные существа. Просто фильм «Чужие».
        Она проснулась и ойкнула: над нею склонились две пьяные рожи. Одна рожа открыла рот и, икнув, спросила вторую:
        - Толян, хто это?
        - Баба! - ответила вторая рожа.
        - Откуда взялась? Может, у нас белая горячка? - взволновалась первая.
        - Вроде нет, - засомневалась вторая.
        Саше и на белую горячку кивнуть не удалось - трезвая, как стеклышко, однако же вот очевидно: на ее территории два чужих парня. В дыню пьяных.

«Убьют! В лучшем случае - изнасилуют», - пронеслось где-то на задворках Сашиного сознания.
        - Ты откуда взялась? - спросил обладатель одной из рож, прыщавый парень в трениках.
        Саша пролепетала что-то про аренду на ближайший месяц, хозяйку Нину и сволочь риелторшу.
        - Нинка, сука, жиличку привела! - озарило прыщавого.
        - А ты че, согласен? - поинтересовался второй парень, коренастый и богато татуированный.
        Прыщавый изрядно озадачился вопросом и вдруг взревел:
        - А меня не спросили!
        Саша сползла с кровати и выдала очередную порцию жалкого лепета, мол, я здесь ни при чем, сама жертва обстоятельств.
        - Нинка - это его сестра, - пояснил татуированный. - Квартира им обоим принадлежит, а эта сука, вишь, распоряжается его собственностью, не спросившись!
        Прыщавый рубанул в воздухе рукой.
        - Да! В натуре! Не спросившись!

«Если выживу, убью эту Нинку и сволочь риелторшу», - подумала Саша. А вслух сказала, что ей очень жаль, что все так вышло, но злого умысла с ее стороны не было, и ни на чью жилплощадь я не покушаюсь.
        - Сколько с тебя Нинка взяла? - полюбопытствовал обладатель квартиры.
        Полученный ответ вызвал у него новый приступ гнева. Он разразился нецензурными проклятиями в адрес подлой Нинки.
        - А тебе че, жить негде? - сочувственно спросил Сашу татуированный друг.
        Она кивнула, едва не плача.
        - Ну, так оставайся! - великодушно разрешил хозяин. - Я вижу, ты тут прибралась. И девчонка такая симпатичная, ладненькая, беленькая! Можешь вообще так жить, без всяких денег!
        И смотрят оба на нее так… приветливо, по-доброму, как на хороший шашлык. Только что слюни не пускают. Подмигивают, мол, договоримся!
        Ей не хотелось с ними договариваться. В голове крутилась одна мысль: да фиг с деньгами, заплаченными за этот месяц, надо поскорее сваливать.
        - Выпьем на брудершафт? - подмигнул татуированный и достал из кармана треников бутылку водки.
        Саша пообещала, что выпьет, но в другой раз. Дескать, ей сейчас надо срочно отъехать по важным государственным делам, а когда вернется (это она поспешно ввернула, увидев их вытянувшиеся, сердитые физиономии), то непременно выпьет.
        - Я еще водки привезу. Ящик!
        Парни успокоились и оказали любезность, спустив вниз ее чемоданы.

        Вот так среди ночи Саша оказалась на улице, подтверждая собственным примером правило, что даже когда совсем плохо и кажется, будто падать уже некуда, «куда» и
«ниже» обязательно найдется. Особенно обидно было то, что она отмыла этот хлев. Для алкашей старалась, ха-ха, какая она смешная женщина. А впереди, между прочим, ночь, не ночевать же в машине?! Впрочем, иных вариантов не было.
        Спешить некуда, можно покататься по ночному городу, как в старые добрые времена, только не хочется… Саша остановилась на набережной и разревелась. Большой город Москва, и людей в нем много, но в этом огромном городе нет никого, кто бы ее сейчас погладил по голове, успокоил или хотя бы пригласил переночевать.
        На всем свете есть только один человек, которому она могла бы позвонить и честно сказать: «Мне так плохо, что просто край, спаси меня!» И он бы спас. Проблема в том, что Сашиного друга Арсения сейчас нет в Москве. Он уже месяц путешествует по Индии. Уехал за впечатлениями. И возвращаться, похоже, не собирается. А кроме Сени, у Саши никого нет…
        Наверное, она неправильно живет, если в экстремальной ситуации ей не к кому обратиться за помощью. Не к кому? Поколебавшись, она набрала номер подруги Светы.
        Света ответила оживленно. Слышались веселые вопли и улюлюканья. Саша начала издалека - небанальным вопросом про «как дела?». Света удивилась, даже обиделась.
        - Ну, здрасьте?! Ты что, забыла?
        Саша заволновалась, а что такое?
        Света совсем обиделась. Строго сказала, что они отмечают день рождения руководителя Витиной депутатской фракции. Депутаты, фракции, вот как все серьезно.
        - Я, между прочим, тебя еще неделю назад предупреждала, что в субботу занята!
        Да! А Саша закрутилась и забыла! Прощения просим.
        - Свет, ну хоть про мои дела поинтересуйся…
        - Как твои дела?
        И Саша, невзирая на день рождения видного деятеля фракции, выпалила про то, что жить негде.
        Света для приличия ужаснулась:
        - Да ты что?! Какой кошмар! Даже не знаю, что сказать! - и замолчала.
        В трубке раздалось нетерпеливое Витино:
        - Если не знаешь, что сказать, заканчивай разговор.
        Саша улыбнулась: в принципе логично.
        - Саня, мне сейчас не совсем удобно говорить, - замялась Света, - завтра созвонимся и что-нибудь обязательно придумаем.
        Снова раздался голос Вити:
        - Кончай трепаться, люди ждут!
        - Да, Света, хорошо. Созвонимся завтра!
        Саше поплохело окончательно и бесповоротно. Возник сильный соблазн уйти в стресс, разобидеться на Свету и вообще на весь мир. Она, впрочем, соблазну не поддалась, постаралась зафиксироваться на вопросе: «А почему Света должна была сорваться среди ночи и кинуться мне на помощь?!» У человека своя жизнь и свои праздники, тем более причина уважительная - день рождения уважаемого человека гуляют… Звонить больше никому не надо. Некому. Можно переночевать в машине, ничего страшного, чай, не под забором. Она включила магнитолу и поставила свою любимую песню. Аркадий Северный, песня «про мишек». Герой известного фильма пел песню «про зайцев», а Саша в хорошей компании, когда водки выпьет, запевает «песню про мишек» - душевно, с надрывом и громко.
        «Заплутали мишки, заплутали,
        Заблудились в паутинках улиц,
        И к Большой Медведице, как к маме,
        В брюхо звездное уткнулись», -
        то ли пела, то ли выла в ночь, а потом захотелось плакать, потому что она себя почувствовала одиноким заплутавшим мишкой… Совсем заблудившимся…


        Часть 2
        Граждане, подайте на погорелое место!
        Оригинально - встречать рассвет в машине. Продрать глаза и глядеть, как нормальные люди из нормальных домов идут на нормальную работу. А она, значит, в Масяне сидит, потому что идти некуда.
        И не про мишек ей надо петь, а выйти к метро и тоненько так, жалостливо подвывая, заголосить:
        - Граждане, подайте на погорелое место!
        Вот и дожилась. До погорелого места и до «граждане, подайте»!
        Кстати, Саша, вам кофе с сахаром или без, и как насчет утреннего душа? Ну что вы сразу в слезы… И с какого перепугу сами с собой разговариваете? Не тронулись ли умом? И зачем так отчаянно посылаете сигнал бедствия в космос, думаете, что услышат?
        А ведь услышали!
        Может, действительно ее переживания и слезы трансформировались в некий сигнал бедствия, и космос его принял, или случайность, но только вдруг раздался телефонный звонок. Звонила Аня, бывшая Сашина домработница.
        - Александра, я тебя сегодня видела во сне!
        Саша попыталась пошутить:
        - Надеюсь, не в саване?
        Аня совершенно серьезно ответила, что нет, не в саване, но сон ее встревожил, и она решила позвонить и выяснить, как Сашины дела.
        А как у нее дела? Живет в машине. Курит папироски. Песню про мишек слушает. Так Саша и ответила. Но без лишнего драматизма, мол, временные сложности, прорвемся!
        - Александра, приезжай, поживешь пока у меня. - И оборвала Сашины бормотания решительным: - Записывай адрес.
        Забавно, но Аня, как выяснилось, жила в Медведково. Судьба, сделав круг, вновь привела Сашу в знакомые места.
        Квартира у Ани оказалась небольшой, но уютной и чистенькой. Из разряда тех, в которые, когда попадаешь, сразу вспоминаешь детство. И пахло здесь вкусными пирогами.
        - Хочешь поговорить, Александра?
        Саша улыбнулась.
        - Не знаю, Аня, смогу ли сейчас произнести нечто связное. В голове гудит. И ощущение, будто меня ударили лопатой по голове. А потом еще в живот.
        Аня кивнула:
        - Понятно. Тогда обойдемся без разговоров. - Она поставила перед Сашей тарелку, и чай. - Твой любимый творожный пирог!
        - Ань, ты что, для меня пекла? Спасибо.
        Трогательно. Саша едва не прослезилась.
        Душ и сон (надо было провести ночь, скрючившись в машине, чтобы оценить прелесть кровати) поправили ситуацию: к вечеру она чувствовала себя значительно лучше. Теперь можно и поговорить. За вечерним чаем она с Аней разоткровенничались, поплакалась ей. Дескать, ну полный кризис!
        - Нет, понятно, вся страна страдает, но мне-то в тройном объеме досталось! У меня помимо экономического еще и кризис среднего возраста. Это когда дожил до определенного, не внушающего оптимизма возраста, тебе хочется съесть свой паспорт с указанной датой рождения, ничего не нажил, не заимел, не достиг, везде незачеты и прочерки. К кому бежать, куда податься?
        Аня вздохнула, и Саша залюбовалась: какое у нее хорошее русское лицо. Волосы русые, большие серые глаза. И такая она статная, ладная. Движения спокойные, точные, никакой суеты. Плечи округлые, полные и очень красивые руки.
        Ане сорок пять, но ей это в «плюс», в ее случае года - ее богатство. Она с достоинством принимает возраст, без мартышкиного кокетства, и сразу ясно, что морщинки и усталость в уголках губ - опыт и богатое внутреннее содержание.
        - А для меня, Александра, кризис давно случился, - усмехнулась Аня. - Раньше, чем для всех остальных.
        Анина история начиналась, как сказка: сначала у героини была престижная работа (она преподавала в университете), любимый муж, двое детей-отличников, житейские блага (квартира, машина и даже небольшая скромная дача). А потом она всего лишилась.
        Мужу вдруг стукнуло в голову, что из России надо уезжать. Например, в Америку. И, на Анину беду, кроме страстного желания у него для эмиграции еще и возможности имелись, поскольку его брат, в свое время уже отъехавший в Америку, теперь мечтал воссоединиться и слал приглашения. Но Ане в Америку не хотелось, и на заокеанский переезд она никак не могла решиться. В конце концов муж стал уже не то что уговаривать, а прямо требовать, чтобы она поскорее приняла решение.
        И Ане ничего не оставалось, как согласиться (она вспомнила семейное предание о героической прапрапрабабке, красавице и декабристке, которая за любимым не побоялась махнуть в Сибирь, и вдохновилась ее примером). Что ж, за любимым хоть на край света!
        Трехкомнатную квартиру на Соколе и прочую недвижимость супруги быстренько продали и уехали в Америку.
        Приехали, огляделись, и Аня поняла, что лично для нее Америка хуже этого самого
«края света». У нее прямо аллергия на Америку. Полная с ней несовместимость. А муж ничего, нормально, на деньги от продажи московской квартиры открыл автомастерскую и всем доволен - и собой, и Америкой. И был доволен до тех пор, пока не разорился. Кто же мог предвидеть, что бизнес с автомастерской лопнет? Но он, как человек деятельный, горевать не стал, а ринулся в какой-то другой проект, куда и вложил остатки денег.
        Аня, пока он пробовал себя в бизнесе, сидела дома, потому что работу найти не могла, и засыхала на корню. Ей очень хотелось обратно в Москву. А тут и муж повел себя исключительно вульгарно, взял да и загулял с одной авантажной дамой, бывшей жительницей Ростова, о чем Ане сразу стало известно.
        Аня ему сказала: «Я здесь пропадаю! Давай вернемся!»
        Но он ответил, что лично его в Америке все устраивает и он остается, а она может поступать, как считает нужным. Хочет вернуться в Россию - это ее личное дело. Старший сын тоже отказался уезжать, он там быстро американизировался и был всем доволен.
        Аня стала собираться, и тут выяснилось, что денег, вырученных от продажи московского имущества, осталось разве что на билет ей и младшему сыну. Муж только руками развел: потом отдам, в другой, лучшей, жизни, когда новый бизнес начнет приносить доход. В общем, прихватила Аня младшего сына и уехала в Россию.
        Она вернулась в любимый город, на месте которого теперь была воронка, как после взрыва, - ни квартиры, ни работы, ни семьи…
        - Вот это и был мой кризис, Александра. Хлебнула я полную чашу. Первые два года жила в общежитии вместе с сыном, бралась за любую работу, чтобы заработать. Какой там университет?! О прежней жизни пришлось забыть, устроилась домработницей в три места сразу, пять лет, веришь - нет, постоянно спала на ходу! Мне казалось, что я на автопилоте существую, просто кто-то забыл выключить, по ошибке, и я живу… А потом ничего, квартиру купила, конечно, не такую, как у нас была, но жить можно. Сынок подрос, в институт поступил, сейчас у девушки живет, самостоятельный. В общем, миссия оказалась выполнима. Главное, я теперь не боюсь ничего. Меня никаким кризисом не напугаешь. А тебе скажу: у каждого свой кризис, и когда-то надо начинать его преодолевать. Чем раньше, тем лучше.
        Саша задумалась. Интересная точка зрения…
        - А нельзя разве, чтобы совсем без этого… кризиса и преодоления?
        Аня развела руками и серьезно произнесла:
        - Видимо, нельзя!
        - А еще с мужиками нынче полный кризис, Аня! Ты не находишь, что они вообще измельчали?! И превратились в манекены?!
        Та рассмеялась:
        - Саш, мне ли так не считать? Я как с мужем разошлась, так до сих пор и пребываю в гордом одиночестве. Уже и не надеюсь ни на что!
        Пригорюнились, загрустили девчонки, потому что мужики, сволочи, измельчали порядком, но ведь, как известно, альтернативы им нет.
        Аня снова поставила чайник. За беседой и женской грустью они прикончили два пирога и выпили чаю бессчетно.
        - А ты, молодец, Александра! - неожиданно воскликнула Аня. - Всегда улыбаешься, веселая. С тобой прямо отдыхаешь. И говоришь так смешно, хотя вроде совсем не смешные вещи!
        - У меня дедушка одессит. А это в своем роде диагноз. В Одессе воздух состоит из ионов, электронов и смешинок. И кто там долго живет, у того состав крови меняется. От солнца и этих самых смешинок.
        Саша засияла, вспомнив Одессу, море, дедовские прибаутки и тот свет, который ее согревает даже в самые мрачные осенние дни.
        Она помнила дедовский завет: «Никогда не ной, Санька. И не теряй чувства юмора!»
        Приходилось выполнять данное обещание. Любимый дед все-таки. Всю жизнь она честно старалась не ныть, не падать духом и не терять свое чувство юмора. И люди ей нравились легкие, солнечные, со смешинками в крови, как ее одесская родня. Смехом и солнцем они не только в себе растопили плохое и гадкое, но и сделали это с окружающими.
        Она не удержалась и рассказала Ане свою любимую историю. Про актрису Полищук, которую та сама где-то рассказывала.
        - Однажды на улице актриса подошла к прилавку с овощами и фруктами. Представь, Ань, фантастическая красавица! Любовь Полищук! В белом костюме и белой шляпе! И вот эта богиня, королевна, обожаемая всеми актриса подходит к продавщице и что-то спрашивает про капусту. А продавщица вдруг окинула ее угрюмым взглядом и окатила актрису помоями из ящика с гнилой капустой. Полищук говорила, что ситуация была интересная: стоит, значит, она, со шляпы стекает мутная жижа, растерянно смотрит на продавщицу, а та так же растерянно на нее. Обе молчат. И вдруг Полищук начала… смеяться! Она так хохотала, что, глядя на нее, продавщица тоже рассмеялась. Они вместе от души посмеялись и по-доброму расстались. Я после этой истории стала любить Полищук, как родную.
        Аня заулыбалась.
        Света позвонила, и Саша обрадовалась: «Хорошо, что не успела подумать о человеке плохо!»
        - Бедная, моя бедная, - запричитала Света, - давай рассказывай, что случилось!
        - Да что… «Добро пожаловать в зону сумерек»! Вот чего случилось!
        - Где ты сейчас?
        Саша сообщила про ночь, проведенную в машине, и про Аню.
        - А, значит, с жильем уже решилось? Ну и славно! - воскликнула Света. - Молодец твоя Аня, отзывчивый человек! Слушай, а я для тебя, как и обещала, кое-что придумала! Пока ты не нашла работу, можешь поработать у меня! Наша домработница уволилась, абы кого в дом брать не хочу! Тут нужен свой человек, а ты то, что надо!
        Саша опешила.
        - Свет, ты серьезно?
        - Вполне. Разве тебе деньги не нужны?
        Деньги ей, конечно, нужны. Именно поэтому, не без раздумий и внутренних колебаний, Саша согласилась.
        Со Светой Саша познакомилась год назад. Вместе летели в Европу, в самолете разговорились, и вскоре знакомство перешло если не в дружбу, то в хорошие приятельские отношения. Света неоднократно повторяла, что в Саше ее подкупает чувство юмора, отсутствие зависти и порядочность в отношении чужих мужиков. А Сашу в подруге привлекали неуемная энергия и острый ум. Одно учение о стервах чего стоит! Со Светой интересно, у нее какое-то особое знание жизни, практицизм и житейская мудрость, то, чего у Саши нет.
        Они встречались, вели беседы, ходили по магазинам и пару раз вместе ездили на курорт.
        Кто-то может хмыкнуть, мол, женской дружбы не существует, а если что-то и есть долговечное и крепкое, то это союз двух женщин против третьей. Может, и так… Но иногда хочется поужинать не одному, а с кем-то. Прийти к кому-то в гости и выпить вместе чаю. Или купить огромный торт и позвать подружку для совместного поедания. Обсудить, какая противная бородка у Брэда Питта в последнее время, а также общую ситуацию в мире. Короче, есть множество вещей, которые веселее делать вдвоем.
        Витя действительно являлся депутатом правильной, удачно выбранной фракции. Это можно было понять по местоположению принадлежащей ему квартиры (тихий переулок в центре Москвы), ее размеру (шесть комнат) и внутреннему убранству покоев. Кроме того, у Вити со Светой есть двушка на «Белорусской» и дача, расположенная по шоссе, ведущему в «верном направлении». В общем, за подругу Саша спокойна - ей никакой кризис не страшен, она твердо стоит на земле красивыми стройными ногами.
        Как бы описать Свету? Высокая. Изящная, но с пышными формами. Голубоглазая брюнетка. Шарм, умение изысканно одеваться и выигрышно подать себя прилагаются. Свете сорок четыре года, и она вступила в стадию активных военных действий с возрастом, войну безжалостную и бескомпромиссную. На войне как на войне, легко никому не бывает, и Светина война требует от нее жертв, причем немалых. Постоянно приходится что-то куда-то себе колоть, закачивать, а что-то, напротив, откачивать. Зато в победителях пока бесспорно Света. Красивая и молодая. Мужем обожаемая.
        - Ты не думай, - при встрече заверила Света, - я выбрала для тебя самый лучший вариант, можно сказать, оказала доверие! Заметь, мне бы и в голову не пришло предложить тебе работу в моих салонах (Свете принадлежат два салона красоты). Я сразу подумала про квартиру, Саня, а, между прочим, я сюда посторонних вообще не пускаю!
        Саша пожала плечами, мол, я ничего и не думаю, давай показывай фронт работ. Вообще она делала вид, будто все в порядке, хотя, конечно, никакого даже намека на порядок внутри себя не ощущала. Если честно, у нее сразу возникло ощущение неловкости, которое она, впрочем, постаралась придушить волевым усилием, а также с помощью уговоров: «Это предрассудки, дорогуша, ну и что такого, что ты будешь помогать Свете вести хозяйство? Любой труд почетен, ты же не воруешь эти деньги!»
        Света, наверное, уловила ее сомнения и переживания и спросила, хочет ли Саша поработать сегодня или лучше отложить на завтра.
        - Зачем откладывать? Давай сегодня! А ты, кстати, можешь идти по своим делам! Сама разберусь!
        Света показала кладовую, набитую всякими флаконами, баночками, порошками, щетками и специальными тряпочками. Оказывается, все это предназначалось для уборки дома.
        - Справишься?
        Саша попыталась свести все к шутке, мол, подумаешь, какая наука, по ходу дела разберемся, даже интересно, поприкалываемся.
        То, что прикалывается только Саша, а у Светы все серьезно, выяснилось довольно быстро. В тот же вечер.
        На уборку шести комнат Саша потратила целый день - убирать стала с одиннадцати утра, а закончила к семи. Вечером появилась Света. С тортиком.
        - Ну что, Сань, чайку попьем? Поболтаем? Я так устала сегодня, была в салоне, потом поехала по магазинам.
        Она ушла переодеваться, а вернувшись, сказала:
        - Саша, я попрошу тебя при чистке ковров добавлять специальное средство. А паркет надо натирать. Это важно!
        Ну, важно так важно. Ладно.
        Саша старалась: паркет натирала, средство добавляла и даже со всеми банками разобралась. График у нее - день гнула спину на Свету, два отдыхала (на самом деле бегала с утра до вечера в поисках работы). В голове полный бенц. Если бы ей кто месяц назад сказал, что жить она будет у своей домработницы, а сама станет домработницей у подруги, она бы сочла это злой неумной шуткой.
        Оказывается, когда товарно-денежные отношения вписываются в систему человеческих отношений, вторые изрядно усложняются. Света ведь теперь ей деньги платила (если смотреть с точки зрения Сашиной прошлой зарплаты, небольшие, а если с точки зрения Ани, например, то нормальные). Но какие бы они ни были, отношения с подругой стали усложняться. Стремительно. Однажды Света пришла явно не в духе и начала жаловаться на кадровый вопрос и на то, как ее «эти дуры в салоне задолбали».
        - Ни черта не могут! Волосы клиентке сожгли, маникюр делают отвратительно, работать вообще не умеют и не хотят! А как убирают уборщицы! Лишь бы отделаться! Постоянно надо тыкать мордой!
        Саша почему-то смутилась, хотя и убирала у Светы на совесть.
        Вскоре Света сделала ей замечание:
        - Сань, почему паркет не натерла? Витя любит, чтобы блестело все!
        И ничего ведь не скажешь. Если Витя любит кататься по паркету, как на коньках, надо делать, как человеку нравится.
        Саша с грустью подумала, что до ситуации, когда Света станет ее отчитывать, как
«дур из салона», уже близко. Это, в общем, следующая логическая ступень. Собственно, так и оказалось. Ну, или почти так…
        Через три дня Света устроила Саше проверку, как капитан матросам. Был, говорят, на кораблях такой обычай - капитан проверял чистоту отдраенной матросами палубы с помощью белоснежной фуражки. Проедет ею по палубе, и ежели, не дай бог, какой след останется, вздернут этого матроса на нок-рее!
        А Света ударила ножкой в ковер и нахмурилась:
        - Саня, что это такое? - и взглянула гневно, будто на ковре дохлая мышь или жаба.
        Саша пригляделась - ни мыши, ни жабы. Только пятно довольно подозрительного цвета.
        - Свет, да я не знаю… Не было этого еще час назад. Я тут убрала и ушла убирать в библиотеке.
        Света усмехнулась.
        - Ага! Наверное, оно само появилось! Нет, Саня, так дело не пойдет! Не надо гнать халтуру! - Она подошла к шкафу и провела пальцем.
        - Фу… Это же пыль!
        Длительная пауза…
        Саша всегда считала себя человеком со здоровой нервной системой, однако не выдержала и крикнула:
        - А че ты, блин, подруга делаешь? Фигли ты меня тут, как капитан матросов, распекаешь?!
        - Я чистоту люблю! А ты думаешь, что если мы подруги, то можно халтурить?
        Саша даже не нашлась, что ответить.
        И тут Витя зашел. С рюмкой в руках:
        - Привет, девчонки!
        Света носом повела.
        - Витек, ты коньяк пьешь?
        - Ну, стрессы снимаю. Нельзя, что ли? Кстати, я тут на ковер пролил немного, извини, Сань.
        - Так это ты, скотина, пролил? А я на Саню наехала! - мило улыбнулась Света. - Ну, тогда ладно, Саш, все нормально.
        Натянуто попрощались, и Саша ушла.
        Приехала к Ане, долго курила и никак не могла успокоиться. Не ожидала от Светы такого… Ну не предложила она ей в сложной ситуации помощь, ну да бог с ним, но вот так-то зачем, будто намеренно стараясь унизить?
        Кстати, об унижении. Наверное, она сейчас должна чувствовать себя униженной, но этого нет. Видимо, правильно говорят, что унизить можно лишь того, кто на это внутренне согласен. А она никакого согласия Свете на свое унижение не давала. Более того, возникла мысль, что этой историей унизила себя Света.
        Странно, разве Света не понимает: то, что случилось с Сашей, может и ее не миновать? Сегодня она за надежной Витиной стеной, то есть спиной, а завтра… Допустим, Витя найдет себе другую сильфиду, или произойдет смена политического курса в стране, и его фракция перестанет быть правильной. Что будет делать избалованная Света, абсолютно не приспособленная к жизни?
        На другой день Саша позвонила ей:
        - Свет, ты не обижайся, но я не буду у тебя работать. Почему? По многим причинам. Не хочу с тобой ссориться - раз. Не справляюсь с обязанностями - два. Надо работу серьезную искать - три.
        Света ответила ледяным тоном:
        - Все в порядке, Саша… - С такой интонацией, что и ежу ясно - ничего не в порядке.
        В разговоре возникла пауза, и было непонятно, чем ее заполнить. Они распрощались, и Саша по сложившейся традиции разревелась.
        А может, она не права? Сказано же где-то, что не нужно подвергать друзей испытаниям, иначе можно вовсе остаться без них.
        Саша долго, выкурив пять сигарет, размышляла об этом и в итоге, затушив последнюю, сообразила, что не готова принять на веру эту истину.
        В общем, она эту дверь за собой тихонечко - без хлопанья и ненужного шума, нервов и утомительного выяснения отношений - закрывает.
        Раньше, когда у нее возникали психологические проблемы, вопросы или претензии к себе самой и окружающим, она ходила консультироваться к специалисту, психотерапевту со стажем, кандидату медицинских наук Евгению К. Вот и сейчас Саша подумала: вдруг Женя поможет? Скажет что-нибудь душеспасительное, чего ей теперь не хватает, и, глядишь, забрезжит свет в конце тоннеля. Она позвонила доктору, но тот почему-то отказал. И только после ее долгих уговоров согласился:
        - Ладно, Александра, приезжай. Только не ко мне в центр. Встретимся в кафе!
        Когда Саша увидела его, сразу поняла: пропадает человек. Знаете, кто сам в беде и по уши в неудачах, то имеет какой-то нюх на несчастье. Взглянула Саша на хорошего парня, психотерапевта Женю и поняла: плохо человеку. И сидит он, как и полагается человеку, когда ему плохо: на столе только бутылка минералки и пепельница, в которой полно окурков.
        - А ты ведь, Евгений, насколько я помню, не куришь?
        Вместо ответа он усмехнулся и ответил философски:
        - Курю не курю, что это, в сущности, меняет?
        Ну да, в сущности, ничего. Тем более когда человек на лицо осунулся, и под глазами у него пролегли тени - следы бессонных ночей.
        - А чего в кафе встречаемся, а не в родном медицинском центре?
        Евгений только рукой махнул.
        - Я уже неделю на работу не выхожу. Не могу, понимаешь, слушать жалобы пациентов на то, как все плохо, и уверять, что на самом деле все замечательно! Зачем отрицать очевидное, Александра? - В его глазах блеснули слезы. - Как я могу внушать людям, что все будет хорошо, когда ясно, что ничего хорошего не будет, а может, даже вообще ничего не будет!
        - Что случилось, Женя?

«Ну, раз психотерапевт ушел в такую депрессуху, то что нам, простым смертным, остается? Застрелиться? Принять яду?» - подумала Саша.
        - Кризис, Александра, вот что случилось!
        А! Старый знакомый! И тут отметился!
        - А у тебя, Евгений, какой кризис? Экономический или кризис жанра?
        Тот усмехнулся, мол, кто его знает, какой именно, и поддержал свое уныние очередной сигаретой.
        - У меня, Александра, экономический, разросшийся до масштабов краха всей жизни!
        Подошел официант. Узнать, «чего изволите?». А Саша, когда на встречу шла, думала: ну и хорошо, что в кафе встречаемся, заодно и поужинаю, но теперь у нее от Жениного скорбного вида аппетит отшибло. Неловко вспоминать о еде, когда тебе человек жалуется, что для него вообще «ничего не будет», и в его случае кризис разросся до масштабов краха всей жизни!
        В общем, в знак солидарности она тоже заказала лишь бутылку минералки.
        - Я, Александра, жертва гонки потребления, - опустив голову, признался Евгений. - Позарился, понимаешь, на американский образ жизни: «Бери деньги у банка - повышай уровень жизни!» Сдуру взял и прельстился этой якобы халявой. Еще жена сделала свое черное дело, ныла постоянно: «Женя, нам то надо, се надо!» Начали с квартиры. Захотелось квартиру поменять, главное, у меня нормальная была, две комнаты, спрашивается, что не жилось? Нет! Нужно больше! Четырехкомнатную, да в новом доме! Взял ипотеку, переехали. Сразу ремонт затеяли. На ремонт пришлось отдельный кредит брать, а также на мебель. Не въезжать же в новый дом со старой рухлядью? Еще кредит взял на всякие там гарнитуры, плоские телевизоры. Раньше у меня был отличный большой телевизор, весь недостаток которого сводился лишь к тому, что он немодный, и зад у него такой же объемный как… у моей жены. Но толстозадую жену не поменяешь, а немодный телевизор можно! И я купил три плоских ящика в разные комнаты, новый холодильник, плиту, как нас учат в рекламе, исключительно новых, усовершенствованных моделей. Ой, как же нас эти мерзавцы имеют! - схватился
за голову Женя. - Ой, как бесстыдно они нам внушают!
        Саша застенчиво потупилась, поскольку недавно принадлежала к лагерю бесстыжих, зомбирующих народ рекламщиков.
        - Ну, короче, взял один кредит, закрыл одну потребность. Мгновенно созрела другая. Закрыл ее новым кредитом. Ведь они дают, Александра! Всем дают, кто попросит! Зачем эти твари дают нам деньги? - вскричал Женя, и несколько человек за соседними столиками оглянулись, привлеченные очевидной нетривиальностью претензий.
        - Потом тачку поменял. Что, думаю, я не могу купить себе новую машину? Хотя, заметь, у меня была нормальная! Вполне приличная! И главное, на ней можно было ездить! Вот скажи, зачем я сам добровольно голову в петлю подставлял? И за что? За пошлые материальные блага!
        Саша улыбнулась:
        - Знаешь, Жень, на одесском кладбище есть могильная плита с оригинальной надписью:
«Все было хорошо, но он захотел еще лучше, и вот что из этого получилось». А ведь давно известно, что «лучше» до добра не доводит. Лучшее - враг хорошего.
        - Точно! - кивнул он. - Это я должен быть там похоронен! Моя история! В общем, набрал я, как последний лох, всяких кредитов, и вскоре началась самая неприятная часть истории - их выплата. А у меня вдруг дела на работе пошли хуже не бывает, раньше я в трех клиниках принимал, а тут у одной лицензию отозвали, в другой с помещением проблемы возникли, и у меня, считай, доходы в три раза упали. У жены такая же беда - компании, где она бухгалтером работала, налоговая выписала штраф с большими нулями, половину сотрудников сократили. Моя, конечно, оказалась в той самой половине. Платить нечем, а проценты набегают! Короче, чтобы покрыть один кредит, я взял другой. Тут штука какая, парадокс в духе Кэррола: «Чтобы только оставаться на месте, надо быстро бежать». Наконец уперся в стену - мне уже денег не дают, да и банков, где пока не засветился, осталось мало. Пришлось привлекать к поручительству родственников. Дошло до того, что попросил сестру жены, известную скандалистку, поручиться за нас в банке, а, признаться, эту жуткую скандальную бабу вообще терпеть не могу. Дальше - хуже. С нас начали требовать
проценты, давить на поручителей. Эта самая визгливая баба, сестра жены, мне чуть голову не оторвала после того, как кредиторы и ее попытались притянуть за уши. Мол, если вы поручитель, то извольте отвечать. А ей, понятное дело, не нравится, когда ей звонят ночью. Зачем они так поступают - ночью звонят? Какой-то умышленный психотерроризм. В итоге я поругался с этой сестрой, а заодно с прочими родственниками жены. Никто ведь не хочет вникать в то, что я сам жертва. В общем, людей можно понять - у них своя жизнь и проблемы.
        Женя глотнул минералки и опустил голову:
        - Главное, мне эта кошмарная родственница теперь не дает покоя, после пятиминутного общения с ней самому нужен психотерапевт. И вся семья жены мне скоро вендетту объявит. А что делать, не знаю. Повеситься, что ли? Может, Галке моей кредиты тогда спишут? Нет человека - нет проблемы!
        - Жень, это неконструктивно! Но кроме этого, если честно, не знаю, что тебе сказать такого, что бы спасло, просветлило или вставило куда надо.
        - Я понимаю! А вообще, Александра, - Женя хихикнул, - видимо, мир сошел с ума, и все поменялось, если теперь психотерапевт сливает на пациентку груз своих проблем.
        - Заметь, при этом я не беру с тебя денег за сеанс, как ты с меня когда-то! Слушай, Жень, а давай, раз все так фатально, напьемся в дыню и отпустим проблемы хотя бы на время?
        - Давай! - обрадовался он.
        - Поужинаем с излишествами? В конце концов, мировую скорбь можно умножать и на сытый желудок.
        - Да!
        Они заказали бутылку водки и плотный, жизнеутверждающий ужин.
        После пятой рюмки Женя сказал:
        - Признаться, Александра, я никогда не понимал, зачем ты ко мне ходишь? Такая веселая, жизнерадостная девка! Я тебя во время сеансов слушал, а сам думал: ну какие у нее проблемы?
        Саша вздохнула.
        - Я теперь и сама так думаю: ну какие у меня раньше были проблемы? Никаких! Так, с жиру бесилась.
        Саша с Евгением выпили бутылку водки и пришли к выводу, что дни Солнца сочтены. И бледный всадник уже протрубил. И кризис этот ничего не меняет. Не в нем суть, а в том, что человечеству кранты. И это, в общем, справедливо.
        Они расстались, очень довольные собой и друг другом.
        Вернувшись домой, Саша еще долго пела песню про мишек, наверное, раз пятнадцать, будто внутри у нее встроен реверс. Как ее Аня не убила? Непонятно.
        Потом Саша сочла тему медведей исчерпанной, затихла и углубилась в раздумья. Почему легче сжиться с мыслью о кризисе, когда он не только у тебя, а один на всех?! Кстати, то же самое касается апокалипсиса. Если все дети Земли дружно, организованно, в означенный час покинут планету - она против него ничего не имеет. Только чтобы непременно все вместе.

        - Александра, а у тебя ведь отец в Москве? - спросила Аня и осеклась, по выражению Сашиного лица сообразив, что тема для нее непростая.
        Ну да. Отец. В Москве. Известный в прошлом артист, талантливый человек и любимец женщин.
        Сашина мать была его первой женой. Они поженились, когда он только начал сниматься. Вскоре у них родилась Саша. Женщины любили артиста Семенова и проходу ему не давали. Его, конечно, невозможно было не любить. Он был такой красивый, что играл сказочных принцев. Высокий, стройный, белокурые волосы, голубые глаза, бездна обаяния… Сашина матушка говорила, что таких мужчин, как он, на землю специально посылают - женщинам на погибель.
        Женщины и гибли пачками - романов у него было не счесть! И Сашина матушка в какой-то момент вспыхнула (женщина гордая, характер взрывоопасный!), плюнула на Москву и на неверного мужа, схватила дочку в охапку и уехала в родной город, расположенный в средней полосе России, на берегу красивой реки. Там она вскоре вышла замуж. Сашиной матери с мужем, а Саше с отчимом - повезло, человек оказался серьезный и славный, но… Саше катастрофически не хватало отца. Как чуда. Как праздника. Как шоколадных конфет и апельсинов. Он иногда звонил, присылал подарки и деньги, но виделись они лишь однажды, когда Саша во время школьных каникул приезжала в Москву.
        Встреча вышла недолгой, отец улетал на съемки, и поговорить толком не получилось. Хотя она чувствовала, что он рад ей. Отец приглашал приехать снова, хотел познакомить Сашу с сестрой. Он женился, у него родилась дочь Катя, которую он называл Катенком.
        Несколько лет они не виделись и лишь изредка перезванивались. Саша знала, что его актерская карьера пошла на убыль, отца перестали приглашать сниматься. Увы, постаревшие принцы никому не нужны. Он страшно переживал, уходил в запой и в депрессию, наконец, кажется, успокоился и стал озвучивать роли в иностранных сериалах.
        А вскоре она, уже будучи совсем взрослой, отправилась в Москву. Жить. Позвонила ему. Назначили встречу в кафе. Он пришел с младшей дочерью.
        - Катенок, это твоя сестра Саша!
        Девятилетний Катенок, красоты неземной (вот из таких худеньких, вытянутых, глаза в пол-лица и губы бантиком, будто ей старательно добрые феи завязали, девочек, получаются отменные Лолиты. Посмотришь на Катенка, и ясно: чуть подрастет девочка и будет шагать по подиумам Парижа или Нью-Йорка), взглянула на Сашу хмуро, никакой радости по поводу обретения сестры не выказав. Молчала, молчала, а потом выдала:
        - А меня папа больше любит!
        Саша не обиделась и честно сказала:
        - Тебя невозможно не любить. Ты очень красивая, Катя!
        Собственно, на этом их сестринские отношения закончились, не начавшись.
        Дома у отца Саша не бывала - не хотелось, да и он не настаивал. Иногда они вместе ужинали в ресторане или она приглашала его к себе. Отец говорил, что Саша его отдушина и с ней ему спокойно и легко. Она знала, что это правда. Как и то, что его гордость и самая большая любовь - младшая дочь.
        С Катей Саша больше не встречалась, но ей довелось увидеть повзрослевшую сестру на экране. Однажды, приехав в гости, отец с многозначительным видом вставил в проигрыватель диск и с гордостью объявил, что сейчас она увидит Катин клип. На экране возникла девица в кружевных трусах, как сейчас принято на эстраде, и завертелась, как черт на сковородке, в каком-то немыслимо энергичном танце. При этом она раскачивала бедрами, будто корабль во время качки, скалила ослепительные зубы и делилась переживаниями по поводу неудачной любовной истории, оформленными в виде песни. Речитативом в песне звучали слова страдающей души, любви взыскующей, но отвергнутой.

«Что ты сделал со мной, ну что же ты сделаал со мно-ой?»
        Во фразе чувствовался такой надрыв, что становилось страшно - что же такое сотворили с этой барышней?
        По Сашиному мнению, у девицы отчаянно западало «ля», в песне отсутствовала малейшая претензия на смысл, мотивчик «два прихлопа, три притопа» был удручающе примитивным, да и с жестикуляцией она переборщила. Однако Саша честно признала, что все это уже второстепенные, в общем, неважные детали, потому что девочка ослепительно хороша.
        Саша не ошиблась - Катенок действительно оформилась в потрясающе роскошную девицу. Модельные формы, кудрявая блондинистая грива, про губы, подарок фей, уже упоминалось. Отец светился от гордости:
        - Видишь, какая у тебя сестра выросла!
        Саша видела - глаза-то есть.
        - Красавица! Похожа на богиню. Афродиту или Деметру.
        Отец еще больше засиял и рассказал про Катины успехи: она и поет, и танцует, и в кино снимается, и вообще одарена сверх меры. Саша не ревновала отца к сестре, напротив, радовалась тому, что у него есть Катя.
        Раньше при каждой встрече отец рассказывал о Кате и о жене. В последний год - только о Кате. Не желая бередить раны, Саша не задавала лишних вопросов, пока однажды он сам не обмолвился о болезни жены, которая, оказывается, страдает каким-то невротическим расстройством. При этом у него был такой потерянный вид, что Саша почувствовала боль. Ей многое хотелось бы для него сделать, но только что она может? Не докучать ему своими проблемами, не нагружать ими сложную жизнь?
        Она старалась делать так, чтобы их встречи были отцу в радость, и встречались они нечасто. Ей хотелось, чтобы он успел соскучиться и им было что рассказать друг другу.
        Зато каждая редкая встреча для нее, как новогодний праздник. Как в детстве. И Саше хотелось бы думать, что и для отца это так. А потому в сложной ситуации, вот как у нее сейчас, она ему звонить не собиралась. Зачем обременять своими проблемами? Не надо, чтобы он думал, будто у Саши есть какие-то проблемы.

        В конце октября она нашла себе квартиру и съехала от Ани - все-таки неловко напрягать человека.
        Вариант оказался вполне подходящим по деньгам - скромная однокомнатная квартира. Главное, в этом случае все было в порядке с владелицей квартиры и документами. Хозяйка, вполне разумная, интеллигентная, на вопрос, не придут ли ночью по Сашину душу хозяйкины родственники с целью отстоять права на сданную в аренду без их ведома недвижимость, искренне удивилась:
        - А так бывает?
        - В жизни бывает все, - усмехнулась Саша.
        Кстати, деньги за квартиру пришлось добыть неожиданным образом - она продала три диоровских сумки и кое-что из своего «золотого фонда». Хорошо, что нашлось кому. Выручила бывшая сотрудница.
        - Люд, тебе сумки не нужны? «Диор». За полцены. - И добавила: - Состояние отличное!
        - Дожили, Александра, - вздохнула Люда так горестно, словно факт продажи «Диора» свидетельствовал о запредельной нужде и бедствиях.
        В итоге «Диора» она пристроила за треть от первоначальной стоимости. А часы известного бренда ушли за половину своей цены - и то спасибо! Если бы не сотрудница, Саша вообще бы не знала, что делать. Не пойдешь же к метро торговать сумками и часами? Во-первых, подумают, что дешевая подделка, ведь публика у метро вряд ли разбирается в брендах, а значит, за вещи она выручит от силы пару сотен долларов. А во-вторых, подумают, что девушка стащила где-то часы и стоит теперь продает, потому как на бутылку не хватает. Это же классика жанра - к тебе подходит полумаргинальная личность и, дыша перегаром, протягивает часы: «Купи часы! Отличные часы!»
        От прошлой сытой жизни у Саши осталась любимая сумочка «Шанель». На прощание она подарила ее Ане.

«Надо бы куда-нибудь пристроить гарнитур с сапфирами и кольцо с очень старым, выдержанным бриллиантом (бабушкин подарок), но пока не придумала, куда именно. В ломбард не хочется. Ладно, пока подожду, может, не все так плохо, и этот кризис быстро сойдет на нет, оставив по себе лишь недобрые воспоминания».
        Саша наконец-то нашла работу.
        Просмотрев все имеющиеся варианты - выбирать было не из чего, потому что костлявая тень кризиса, как косой, подкосила многих, - она решила пойти хоть куда-нибудь, чтобы не сойти с ума.
        Выбирала из разряда «более-менее», а в действительности получилось, учитывая очень среднюю зарплату, странный профиль конторы, местоположение офиса, до которого с Сашиной окраины долго добираться, все же «менее», чем «более». Но сомнения и мутные переживания Саша опять задушила психотерапией, мол, а чего ты хотела, дорогуша? Пресс-секретарем в Кремль? Вам, Александра, кто больше нравится - Владимир Владимирович или Дмитрий Анатольевич? Не знаете? Так, может, пока не определились с выбором, поработаете, где предлагают?
        Она приехала на службу. Огляделась. Коллектив женский. Со всеми отсюда вытекающими прелестями. И начальник - женщина. Сидят сотрудницы в большой, столов на сорок, комнате, и друг от друга отделены лишь стеклянными, весьма условными перегородками. Вот за одну из таких перегородок для успешного функционирования посадили Сашу. Осмотревшись по сторонам, она быстро сообразила, что такое обилие женщин-коллег лично ей для успешного функционирования мешает, потому что осознание того, что ты постоянно на всеобщем обозрении, как на прицеле, напрягает.
        Саша занервничала, уловив косой взгляд брюнетки справа и энергетические пассы шатенки слева. Но деваться с этой подводной лодки было уже некуда. Устроилась - работай! Она попробовала успокоить себя с помощью увещеваний: «Как тебе не стыдно?
        Что ты ноешь? Вспомни про партизан, попавших в лапы немцев! Думаешь, им было легко?» Кстати, партизанами она себя еще с детства успокаивала. Первый раз Саша подумала о них на приеме у зубного врача, и это сработало. Потом, когда ей лечили зубы, делали уколы или в школе вызывали к доске, она повторяла заклинание про партизан и в них черпала мужество. Странно, но партизаны пришли на помощь и на сей раз - она успокоилась и занялась непосредственно функционированием.
        Обед, оказывается, не самое приятное время. В рабочие часы женщины хоть изредка отвлекались на работу, а тут полностью сосредоточились на Саше. Она чувствовала, как ее разглядывают, оценивают и обсуждают. Некоторые даже подошли познакомиться. Например, полненькая шатенка в черной водолазке приблизилась и, радостно хихикая, спросила:
        - Вы крыса?
        Саша забормотала, опешив:
        - Что крыса? Почему крыса? - Она тщетно пыталась найти в вопросе какой-то смысл.
        Шатенка, видя ее замешательство, с готовностью пояснила:
        - Ну, по знаку гороскопа вы Крыса?
        Саша в гороскопы никогда не верила и не интересовалась, кто она по знаку, но сейчас зачем-то, на всякий случай, возможно, чтобы просто отвязаться, покорно кивнула:
        - Угу, Крыса.
        Женщина возликовала, будто выяснилось, что она и Саша принадлежат к одной тайной касте:
        - Вот и славненько! Значит, сработаемся и поймем друг друга! У меня и свекровь Крыса, и подруга Крыса, уж я вас, Крыс, знаю, как облупленных!
        Саша отшатнулась и поспешила уединиться за свою перегородку, типа работать, хотя обед еще был в самом разгаре, и женская команда отдыхала, оживленно болтая, кого-то обсуждая и подкрашиваясь.
        Ой, как скучно, нет сил терпеть эту смертную скуку.
        Примерно так она стала мысленно подвывать в конце первой рабочей недели. Уже и партизаны не помогали. В ее воображении немцы их пытали-пытали, партизаны терпели-терпели, а Саша все равно не могла успокоиться и принять страдания смиренно, с достоинством.
        Смешно, но она ждала выходных, как в «школьные годы чудесные», - каждый день, сверяясь с днем недели, как Робинзон Крузо. Но скука смертная. И такое ощущение, что здесь всем все до фонаря. Высиживают тетеньки от звонка до звонка, а что продают, зачем и кому, их не колышет. Ни креатива, ни анализа, ни системы, ни цели продавать успешнее. Ничего.
        Саша не привыкла к такому положению дел. Сколько сменила контор, везде рабочий процесс подразумевал какую-то отдачу, творческую энергию, ей было интересно ставить перед собой цели, добиваться результата, а тут… Болото. Но Саша это не сразу поняла и даже попыталась включить себя в структуру компании, найти достойное применение своим знаниям и опыту, самонадеянно предложив свои услуги. Ей, правда, сразу намекнули, что никакая инициатива не приветствуется, «порядки не нами заведены, а дедами нашими завещаны, и не фиг их менять!» Ладно, Саша успокоилась, инициативы больше не проявляла.
        К сожалению, организация труда в данной конторе была устроена таким странным образом, что Сашина деятельность находилась в прямой связи, а то и зависимости от функционирования еще трех женщин. А зависеть от коллег-женщин - дело неблагодарное, а иногда и рискованное. Может, у твоей коллеги сегодня напасть в виде сильно загулявшего или просто ушедшего в запой мужа, а ты от нее бессовестно ждешь включенности в процесс и какой-то отдачи! Ясно, что однажды тебе дадут понять, что ты дрянь бесчувственная, и посоветуют отправиться со своим рабочим усердием куда подальше!
        С Сашей именно так и произошло. Два дня она тщетно добивалась от коллеги, которую звали то ли Манечкой, то ли Верочкой, какого-то пустякового документа. Без него, увы, Сашин служебный отчет был невозможен. На третий день в отдел зашла начальница системы «я - начальник, ты - дурак», причем сразу видно стало: дама сильно не в духе, может, муж подкачал или дети-двоечники, но она зла на всех, и в данный конкретный момент времени ее глобальное недовольство направлено на Александру Семенову.
        А Саша что? Ничего. Сидела тихо, мирно, починяла примусы, обдумывала концепцию предстоящих выходных, плохого ничего не делала, и вдруг… Ее спрашивают про тот самый отчет. Который, между прочим, до сих пор не готов не по ее вине, а по вине…
        Саша только раскрыла рот, чтобы объяснить про Манечку-Верочку, но вовремя закрыла.
«Ну что я - сексот? Подлый стукач? Ну, застучу эту глупую Манечку, кому это поможет?» И промолчала. Смотрит на разгневанную тетеньку и молчит, как рыба об лед.
        А та уж совсем разошлась. Ножкой топнула, покраснела и вдруг назвала Александру Семенову идиоткой, более того, идиоткой законченной и неисправимой. При этом громко, чтобы все сотрудницы стали свидетелями Сашиного унижения.
        Саша внутренне охнула. Надо бы что-то ответить, но что? Пока думала, начальница ушла. Прошипев на прощание еще нечто уничижительное.
        А Саша, значит, осталась, униженная и оскорбленная, в расстроенных чувствах. Помимо обиды на тетеньку возникла обида на себя: как это я промолчала и зачем позволила себя унизить?
        Надо было ей достойно ответить! Но у Саши проблемы с реакцией и долгий тормозной путь.
        Есть люди, которые в любом конфликте не растеряются, у них ловко получается ответить обидчику, изящно его подрезать, чтобы он от услышанного осознал свое ничтожество или умер, не сходя с места. А у нее так не выходит. Она из породы несчастных тормозов, которые будут позднее, уже после конфликта, на досуге, как правило, ночью, мучительно и нудно обдумывать, как же нужно было ответить.
        Например, напомнить этой начальнице адаптированную специально для нее аксиому Коула: «Видите ли, сударыня, общая сумма разума на планете - величина постоянная, а население растет… И некоторым не хватает!» И бросить на нее выразительный, убийственный взгляд, чтобы ей сразу стало ясно, кто здесь «некоторые».
        Или сказать так:

«Уважаемая! Я не знаю, чту вы принимаете от головы, но это вам не помогает!» А потом, храня достоинство, написать заявление по собственному желанию и гордо удалиться.
        Надо было… А она растерялась.
        Какая нервная атмосфера в этой организации - буквально в тот же день возник новый конфликт. Подлетела к Саше та самая Манечка-Верочка и возбужденно крикнула, что та ее специально подсиживает, желая выжить из компании. Саша, сильно удивившись, поинтересовалась, откуда у нее такие сведения? Точно ли подсиживает? Манечка уверила, что точно. И развила данную тему, пустившись в рассуждения о подлой человеческой сущности в контексте офисного планктона.
        Не будучи согласной с оппонентом, Саша тем не менее в прения вступать не стала, помня первый закон спора, гласящий:

«Никогда не спорьте с дураком - люди могут не заметить между вами разницы».
        Набрав в грудь побольше воздуха, спокойно ответила Манечке, что, мол, вы успокойтесь, не берите в голову за всех и вообще знайте: все будет хорошо. Та всполошилась, обозвала Александру Семенову хамкой и объявила ей бойкот.

«Ну ладно, - подумала Саша, - проживу и с бойкотом. Не тресну. Есть же в моей жизни и что-то еще, помимо Манечки». А вслух, в присущей ей вежливой манере, посоветовала ей написать на А. Семенову жалобу в Организацию Объединенных Наций. Лично Генеральному секретарю Пан Ги Муну. Причем сделать это сразу, по горячим следам, не теряя времени.
        После этого Манечка ушла. Наверное, писать Пан Ги Муну.
        Вскоре выяснилось, что размолвка с Манечкой - не их личное дело, а общественное. Государственной важности. И окружающих эта история волнует куда больше Саши. В обеденный перерыв к ней подошла та самая сотрудница, живо интересующаяся астрологией, и, поджав губы, дескать, от Крысы она никак не ожидала подобного поступка, сообщила, что их коллектив уникален, это, собственно, даже не коллектив, а большая дружная семья. В ней, как у мушкетеров: «Один за всех, и все на одного, тьфу, за одного!» И взглянула на Сашу укоризненно…
        Саша сочла возможным напомнить, что не являлась инициатором конфликта. Но ей разъяснили: кто инициатор конфликта, не важно, куда важнее, кто станет инициатором примирения, послом доброй воли, так сказать.
        Затем к ней подошли еще несколько сотрудниц. Тоже вещали про коллектив, как концепцию большой дружной семьи, уговаривали на предмет того, что во всем мире должен быть мир, просили войти в положение Манечки, и чтобы облегчить Саше вход, рассказывали ужасные истории из Манечкиной жизни, про ее мужа - жуткого подлеца, ужасную свекровь и сына, раздолбая и двоечника.
        - А еще у нее две недели назад угнали машину!
        Последним аргументом Сашу просто добили, и она едва не со слезами воскликнула:
        - В этом тоже виновата я?
        В общем, она не выдержала подобного натиска и ушла покурить. А в туалете ей встретилась уборщица с ведром, старушка системы «чистая засада». Она почему-то прониклась к Саше и мучительно долго пытала ее рассказом о приходящих к ней инопланетянах, пришельцах и о том, что Иисус Христос женился на Марии Магдалине и прожил с ней сто восемьдесят пять лет. Саша несколько раз порывалась сбежать, но поскольку ей было жаль беднягу, она честно, в качестве бонуса, выслушала еще и про какую-то Белую Матерь.
        Когда Саша, пошатываясь, вышла в коридор, у нее было ощущение того, что мир сошел с ума. Среди всеобщего безумия она пока держалась, но уже слабо. Срочно захотелось глотнуть свежего воздуха и посмотреть на ситуацию с другого ракурса. Желательно сверху.
        Она рванула на крышу. А в этом офисном здании крыша - самое лучшее из всего, что там есть. С нее открывается потрясающий вид на город. Москва - как на ладони. Шел дождь, над городом рвался сильный ветер, буквально сбивая с ног, и казалось, что вот-вот подхватит, понесет над городом, но Саше было безразлично.
        Она проревелась. Промерзла. Поглядела на Москву и происходящее с высокой крыши и чудесным образом успокоилась.
        Она-то успокоилась, а народ нет! После ее возвращения началось светопреставление. На подмогу Манечке бросились стада миротворцев из старейших работниц отдела. Сметая все на своем пути, взахлеб, брызгая слюной, они рассказывали Саше какие-то нелепые притчи о примирении и угрожали пыткой зачесть Библию со всеми четырьмя Евангелиями. Требовали от Саши смирения и заповедовали поступить с Манечкой по-христиански - подойти и попросить у нее прощения за все мировое зло, подставить вторую щеку, а заодно, если понадобится, распять себя.
        А Саша с ужасом понимала, что не вполне готова к подобному христианскому смирению. И в этой неразрешимой ситуации у нее оставался только один выход - пойти и уволиться. Прямо сейчас.
        Остаться работать в этой компании - значит сильно ускорить для себя приход инопланетян, пришельцев и Марии Магдалины. Потому что в этом женском курятнике они к Саше придут не в семьдесят лет, как к той милейшей старушке уборщице, а гораздо раньше. Они, можно сказать, уже стоят на пороге.

        Не успела она очухаться и стряхнуть с себя пыль курятника, как судьба выкинула очередной финт. На мобильном высветился незнакомый номер.
        - Сашенька, это же Витя, не узнаешь?
        Витя? А, Светин муж, депутат…
        - Привет.
        - Как поживаешь, Саня?
        - Да ничего, Витя, не стоит беспокоиться. Это тебя Света попросила позвонить?
        - Нет, она не просила. И вообще она про звонок ничего не знает. Это моя личная инициатива. Я у Светы в записной книжке нашел твой номер и решил позвонить. Я так понял, вы со Светкой поссорились?
        - Я тоже так поняла.
        - Ну, надеюсь, на наши с тобой отношения это не влияет? - захихикал Витя. - Мы ведь с тобой, Саня, старые друзья?
        - Да ну? - Она искренне удивилась и задумалась, к чему он клонит.
        - Я слышал, ты теперь безработная и без жилья?
        - А ты что, Витя, хочешь вынести этот вопрос на заседание в Думе?
        Он засмеялся:
        - Вот за что я тебя, Саня, люблю, помимо того, что ты очень красивая женщина, так за веселый нрав!
        Сашины подозрения стали усиливаться.
        - Прикольная ты девушка, Александра Семенова! Знаешь, ты мне всегда нравилась.
        Она усмехнулась:
        - Очень любезно, Витя, что ты мне позвонил, чтобы сказать добрые слова и поддержать в трудной ситуации!
        - Ну, я готов поддержать не только словами, а на деле!
        - А на деле - это как?
        - С работой помочь, да и квартиру для тебя снять.
        - Витя, ты серьезно?
        - Я вообще, Сашенька, серьезный человек!
        - А чего Витя хочет взамен?
        Он помолчал, а потом выдал:
        - Немного твоего внимания. Я мог бы навещать тебя… Иногда.
        - Понятно. А Света не станет возражать?
        - Все шутишь, Сашенька. Нет, думаю, Свете не обязательно знать о наших встречах.
        Вот вам и крепкий супружеский союз. Бедная Света! Видимо, ее теория о стервах дала сбой, если муж поглядывает налево.
        - Витя! Ты же слуга народа! Сейчас, в эти трудные времена - не время думать о личном. В стране кризис. Вы бы там, в Думе, лучше страной занимались, решали, что делать!
        - А мы думаем и страной занимаемся. Все в порядке!
        Уже еле сдерживая раздражение, Саша произнесла:
        - Вить, из депутатского набора я люблю только торт: бисквит, слой орехов, мак, изюм. Называется «Депутатский». Все остальное - и деятельность депутатская, и они сами в качестве любовников - мне глубоко безразлично. Привет супруге!

        Саша часто слышала, что не существует проблемы отсутствия денег. А есть проблема несоответствия запросов и потребностей доходам. И еще есть пошлые люди, которые в силу своей отсталости принимают стесненность в деньгах за проблему. Это она такой пошлый и отсталый человек! Саша не готова была принять сию блестящую мысль на веру, а задавалась весьма пошлым вопросом: если вообще нет доходов, что делать? Свести потребности к нулю? И вот она над этой хитрой закавыкой думала-думала, ломала голову и так проголодалась, что прямо сил нет. Господа теоретики и прочие непошлые люди, ответьте: как быть с одной из главных потребностей несовершенных человеков - желанием иногда чего-нибудь скушать? Куда ее прикажете засунуть? И что посоветуете? Питаться солнечной энергией?
        А ей скажут: «Ха, какая умная! Есть она хочет! Иди работай!»
        Она бы и пошла. На биржу. Работу искать. Хотя ей почему-то было стыдно туда идти, будто на панель. Все-таки всякие комплексы в нас сидят крепко, их так просто не выдернешь. Засело где-то в подсознании, что биржа труда - это уж совсем крайний вариант, для неудачников. Пришлось Саше провести с собой психологический тренинг на тему, что каждый труд почетен и стыдно только деньги воровать, а честно работать - не стыдно.
        Пришла, заняла очередь. В очереди, благо она была большая, как в советские времена за колбасой, Саша задумалась о специфике социальных учреждений, всяких там паспортных столов, жилконтор и поликлиник. К примеру, она давно заметила, что в этих учреждениях становишься каким-то пришибленным, ростом ниже, голосом тише, и спина не такая прямая, как в обычной жизни, вне этих стен. Почему так? Аура особенная? А может, это в нее совковые пережитки глубоко въелись? Но только она ничего не может с собой поделать - в каком-нибудь паспортном столе заранее ждет подвоха от всегда мрачной и озабоченной паспортистки. А если Саша видит милиционера, то подсознательно чувствует себя виноватой, поскольку знает: ее есть за что прижучить, и статья найдется. Это что-то на генетическом уровне? Так у всех или только у нее? Впрочем, судя по выражению лиц людей из очереди, не только у нее.
        Похоже, очередь на бирже труда - особый вид очереди. Вот, например, летом в парке ЦПКиО стоит очередь за билетами в кассу. Там все по-другому. Другие люди с иными лицами. А тут люди какие-то потрепанные, и лица у них безрадостные.
        Женщина-инспектор, к которой Саша попала на прием, тоже была безрадостная. Взглянула хмуро, даже подозрительно. У Саши сложилось ощущение, что инспектор изначально настроена негативно, словно Саша хочет ее обмануть и стащить у государства, а возможно, и у нее лично деньги на пропитание. А она вот тут сидит заслоном таким лживым расчетливым тварям, как Александра Семенова. И изо всех сил бдит.
        Может, конечно, государство ей и будет за это благодарно, а Саша - нет. Саше, если честно, стало обидно, потому что лично она придерживалась в жизни принципа, что пока о человеке не стало известно что-нибудь плохое, надо думать о нем хорошо.
        Логично и по совести. Разве не так, гражданка инспектор?
        Но Саша промолчала. У нее свои жизненные принципы, а на бирже труда - свои. И не фиг соваться в чужую биржу со своим уставом!
        Инспектор ознакомилась с трудовой книжкой А. Семеновой и, не смягчив выражения лица, объявила, что реалии времени требуют от нас быть готовым к любым переменам. Саша уточнила: каким именно? Суровая инспектор пояснила, что Саше скорее всего придется переменить профессию, сходить на какие-нибудь курсы, перепрофилироваться… И добавила, увидев ее вытянувшееся лицо, что это нормально, и уж совсем в порядке вещей не ждать вакансий по специальности, а идти туда, где есть потребность в работниках. Вот, например, всегда требуются дворники, уборщицы…
        Саша опешила - разве необходимо человеку с высшим образованием идти в уборщицы? Инспектор посмотрела на нее насмешливо: дескать, глупый «белый воротничок», я вас таких тут, знаешь, сколько насмотрелась?! Жизнь припечет, пойдешь работать кем угодно! Понятно, не любят они таких бывших шоколадных зайцев, как А. Семенова.
        Начислили пособие. Интересно, на это можно жить? Или на них проводят эксперимент по выживаемости? В результате Саша пришла все к тому же жизнеутверждающему выводу, что надеяться можно лишь на себя. Как всегда, для России - это самый выигрышный вариант.

«Работу буду искать сама».

        Саша никак не могла покинуть свою зону сумерек. Более того, у нее сложилось впечатление, что сумерки сгустились. Жизнь никак не хотела налаживаться, подсовывала ощущение цугцванга, как в шахматах, когда ни один ход ни к чему не приводит. Ты вроде что-то делаешь, пытаешься вырулить с обочины, а ничего не получается. И растерянность становится обычным состоянием.
        Она пыталась понять, что напоминает ей собственное нынешнее положение, и ее озарило! Себя на приеме у стоматолога. Ага! Растерянностью и страхом. Уязвимостью какой-то. У стоматолога ведь очень неприятно и некомфортно. В стоматологическом плену даже взрослые люди чувствуют себя беспомощно. Сидишь в кресле, противная и жалкая, партизанами себя уговариваешь, а тебе медсестричка держит слюноотсос. И ты вдруг видишь себя со стороны и удивляешься: неужели эта идиотка - ты?
        Надо же, дожить до тридцати лет, себя уважать, может, и не без оснований, и вдруг нате, пожалуйста, захлебываешься слюной и подобострастно смотришь на тетеньку - только не бей и не рви коренных…
        Развивая врачебную тематику… Стоматолог - это еще ладно, как-нибудь можно поднапрячься и перетерпеть, главное - не докатиться до состояния, когда будешь чувствовать себя, как в кресле у гинеколога.


        Часть 3
        Репетиция Нового года
        Позвонила Аня и предложила работу - няней к шестилетнему мальчику, который очень необычный, потому что живет на Рублево-Успенском шоссе.
        - Александра, соглашайся! Семья богатая. Мальчик - хороший, умный, послушный, к тому же шесть лет - идеальный возраст!
        - Ань, так я этим никогда не занималась! И вообще с детьми не очень…
        - Хоть попробуй! А вдруг? Тем более деньги приличные.
        Да, деньги приличные. Может, попробовать?
        На всякий случай Саша уточнила у Ани, точно ли никого не подведет, если вдруг поймет через три дня, что не ее занятие, и откажется.
        - Аня, я теперь про себя вообще ничего не знаю. Неожиданно, по ходу дела выяснила, что характер у меня гнусный, неуживчивый. Помнишь, была такая бородатая комедия про девушку, которая ни на какой работе не задерживалась по причине того, что брала в голову за всех, ну и заодно из-за скверного характера? Это моя история! На последнем месте работы я проработала, смешно сказать, десять дней!
        Аня рассмеялась:
        - Да брось, Александра, знала бы ты, сколько я работ сменила! Не понравится - уйдешь!
        Ну да… Не понравится - уйдет. В конце концов, крепостное право у нас отменили еще в 1861 году.
        На следующий день Саша поехала - гы-ы-ы-ы - на Рублевку.
        Глядя на отчий дом подопечного мальчика, она вспомнила анекдот про нового русского, который, оказавшись в Эрмитаже, зевнул от скуки: «Бедненько… Но чисто!»
        Дворец в три этажа нескромного обаяния буржуазии и роскоши!
        Хозяин дома, папашка мальчика, если представить его, например, альпинистом в социальном и денежном смысле, точно уже взобрался если не на Джомолунгму, то на какой-нибудь хороший Эльбрус и завис на вершине, растерянно озираясь, потому как не знает, чего ему еще в этой жизни хотеть. А спросить не у кого - люди остались далеко внизу.
        Крепенький темноглазый мальчишка оглядел Сашу оценивающе:
        - А ты ничего! Блондинка, и сиськи большие, как мне нравится!
        Саша поперхнулась и не сразу нашла что ответить.
        Потом ребенок честно признался, что нянь у него сменилось множество. Кто сам сбежал, кого уволили. Она поинтересовалась, почему увольняли. Мальчик, мило улыбаясь, сообщил, что по его просьбе.
        - Если она мне не нравилась, например, была противная, или страшная, или докапывалась до меня, я просил папу ее уволить.
        Сашу он тоже предупредил, на всякий случай:
        - Ты не противная. И не страшная. Если не будешь докапываться, то сработаемся!
        Мамой оказалась женщина системы «девочка», в том смысле, что на женщину никак не тянула - хрупкая, тонкая, волосы до попы, выполненной в весьма изящном исполнении, голосок такой манерный, грассирующий, типа: «Да, я капризулька! Но разве я не могу себе это позволить?!» И упакована женщина-девочка дай бог каждому! В общем, трудно избежать соблазна ей не позавидовать.
        Даже Саша, свободная от зависти, подумала: «Во как! И внешность, и семья, и дом на Рублевке! Вот ей в масть кинули!» И так думала целых три дня, пока не увидела отца семейства.
        Папашка был маленький, весьма портативного роста, приблизительно с табуретку, толстый и лысый. Но это бы еще полбеды. Беда в том, что он видел себя двухметровым мускулистым красавцем. Хозяином мира. Или хотя бы маленького мирка этого дома. И вел себя соответствующе.
        Однажды Саша стала свидетелем семейной сцены. Она сразу обратила внимание, как женщина-девочка при виде мужа словно подобралась и встала в стойку. И не без удивления отметила: надо же, дрессированная.
        - Где ты была?! Я звонил, а ты не отвечала! - разорался портативный властелин мира.
        Девочка потупила красивую головку, поникла, пролепетала что-то в свое оправдание с интонацией холопа, подающему царю челобитную. Угу. Ясно. Мужичок системы «вагон понтов». А жена, значит, для того, чтобы катить эту лысую тележку с понтами.
        Мужчина, видимо, уловил Сашин удивленный взгляд и спросил:
        - А тебе что?
        Саша хотела ответить, что она с ним на брудершафт не пила и форма «ты» не приветствуется, но, взглянув на женщину-девочку, промолчала. Буркнула: «Ничего». И ушла с мальчиком в детскую.
        В воображении Саша нарисовала пасторальную картину, как они с милым мальчуганом станут читать про Незнайку и Чебурашку, придумывать всякие детские спектакли, непременно поедут в зоопарк. В общем, ей привиделось что-то из своего детства. И она не учла, что ее детство закончилось лет двадцать назад и с тех пор у детей другие радости.
        Например, такие. В первый же день мальчик протянул Саше жвачку. Она отказалась, мол, спасибо, не люблю. Ну, возьми да возьми! Взяла из вежливости, положила в рот под его заинтересованным взглядом, и вдруг… Тьфу! Какая прелесть эта ваша жвачка с перцем! А мальчик заливается, чуть не падает от смеха. Потом он еще поупражнялся в своем изысканном юморе - то подкладывал Саше в сумку кучу пластмассового дерьма, то на стул пластмассовую блевоту. Так и чередовал их неутомимо, пока она не объяснила, что зря старается - подобный юмор на нее не действует. Зато Саша впечатлилась коллекцией игрушек мальчика, под складирование которых было выделено две большие комнаты. Ассортимент магазина «Детский мир» в сравнении с этим изобилием казался убожеством. Правда, мальчику Денису оно было безразлично. Про такой архаизм, как плюшевые медведи и зайцы, в ассортименте и речи не было - они сидели на полках совершенными сиротами, но без внимания маленького хозяина оставались даже какие-то фантастические, современные и, видимо, сверхдорогие, модели вертолетов и машин. Любой мальчишка, увидев такое богатство, наверное,
ошалел бы от счастья, а Денис разглядывал свою игрушечную империю со скучающим видом. Дело ясное - зажрался парень.
        Саша честно пыталась выяснить, что ему интересно. Книжки? Рисование? Музыка? Спорт? Ну хоть что-нибудь, что вызвало бы у него улыбку.
        Начала с книжек. Незнайка у них не пошел. Такая же печальная участь постигла Винни Пуха со всеми его друзьями, и, что самое печальное, Сашины любимые сказки про чудесный тандем ежика и медвежонка. Денис слушал первые пять минут, потом демонстративно включил телевизор. Увлечь его рисованием, музыкой, английским тоже не получилось. Парень с вызовом отвечал:
        - Мне это неинтересно! Я это ненавижу!
        - А что интересно? Чипсы жрать перед телевизором?
        - Не докапывайся до меня! - угрюмо попросил Денис.
        Итак, она ездила туда уже пять дней, а контакта с ребенком до сих пор не наладила. Решила поговорить с матушкой Дениса. Честно спросить, в чем проблема? В ней, потому что она не профессионал, или в ребенке? Мама Дениса сначала вообще не поняла, о какой проблеме идет речь. Взглянула высокомерно и гордо произнесла:
        - У нас в семье нет проблем.
        - Это замечательно. Но вот мальчик…
        - А что с мальчиком?
        - Его ничего не интересует.
        - И что?
        Саша растерялась:
        - Наверное, это ненормально? Какие-нибудь интересы ведь должны быть?
        Мамаша раздраженно повела плечиком:
        - Обычный ребенок, да, звезд с неба не хватает, ну так не всем же быть вундеркиндами.
        - Может, дело в том, что я не сумела наладить с ним контакт?
        Та усмехнулась:
        - Да перестаньте! Вы у него пятнадцатая няня по счету. В первой десятке все были как минимум с высшим педагогическим образованием, а то и ученой степенью. А трех гувернанток мы вообще выписали из Англии. Но Денису они не нравились, больше месяца у нас никто не задерживался, и мы махнули рукой. К черту этих теток с дипломами, не в дипломах дело! Вы, Александра, занимайтесь своими обязанностями, а насчет характера Дениса и его интересов - не ваша печаль и забота.
        Легко сказать, «не ее печаль», когда мальчонка хамил на каждом шагу, и приходилось сдерживаться от желания заехать ему в ухо. Он, зараза такая, будто постоянно ее испытывал. Например, Саша говорит ему в сотый раз, что пора заниматься, хватит смотреть телевизор, а он отвечает:
        - Не смей давить на ребенка! Будешь плохо себя вести, я на тебя пожалуюсь маме. А лучше сразу папе!
        Временами ей было жаль его: все-таки ребенок, избалованный, испорченный, но ребенок. К тому же одинокий. Но часто про жалость к ребенку Саша забывала, потому что мальчик, если честно, вылитый папа, только без лысины.

        Завершилась ее «Педагогическая поэма», как и предполагалось, быстро. В тот день она предложила Денису съездить в зоопарк. Он обрадовался и попросил поехать на Сашиной машине. Саша спросила разрешения у его матери - та отказала. В общем, в зоопарк поехали на «Лексусе», в комплекте с которым прилагались шофер и личный мальчонкин охранник. Поездка вышла не из веселых. Ходить по зоопарку пришлось под присмотром гориллоподобного охранника, который оживился только у вольеров с обезьянами, видимо, уловив сходство.
        После зоопарка Денис проникся к Саше доверием, даже показал свои фотографии. Посмотрели, поговорили, и она засобиралась - уже вечер, а ей еще до дома добираться. И вдруг он ей заявил:
        - Ты останешься ночевать у нас.
        - Интересно, это с какой стати?!
        - Потому что я так хочу!
        - Нет, Денис, мне, конечно, льстит, что ты не хочешь со мной расставаться, но у меня на вечер свои планы, и ночевать я предпочитаю у себя дома.
        - Я тебя прошу! Хочешь, тебе за это заплатят?
        - Дело не в деньгах!
        Саша почувствовала раздражение. Как объяснить детке, что тетенька Саша не плюшевый медведь или пластмассовый Шрэк и ее вряд ли получится запереть в хранилище для игрушек?
        - Денис, пойми, в жизни иногда бывает не так, как нам хочется. Есть вещи…
        Денис понимать ничего не хотел, пришел в ярость и разбил о стену свою кружку.
        - Спокойно, тетя, не возникай! А то тебя отсюда выкинут охранники!
        - Что сделают? Выкинут?
        - Да!
        - Денис, прекрати! Хочешь со мной поссориться?
        - Если не останешься, я скажу родителям, что ты у меня деньги украла!
        - Что???
        - Что слышала! Ох, тебе будет!
        - А если я тебе сейчас дам по ушам?
        - Тогда тем более скажу!
        - Понятно. Ну тогда, Денис, до свидания! - Она развернулась и вышла.
        Матушка Дениса обнаружилась в гостиной размером с футбольное поле. Девушка сидела на диване и медитировала с рюмкой в руках. Рядом на столике стоял набор для медитаций - бутылка коньяка. Саша рискнула вызвать ее из нирваны и пояснила, что больше работать у них не станет. «За сим прощаюсь, всех благ и преумножения материального достатка!»
        Женщина-девочка обиженно захлопала глазами:
        - Вам недостаточно этой зарплаты?
        - Дело не в деньгах.
        - А в чем?
        - Я не согласна с вашими методами воспитания!
        - В смысле?
        - Вашу детку надо пороть.
        Мамаша вспыхнула:
        - Да как ты смеешь! Своих заведешь и будешь пороть!
        - Если заведу, то непременно буду, - пообещала Саша.
        Девица вдруг без всякого перехода спросила:
        - Хочешь выпить? - и достала вторую рюмку.
        А глаза у девочки такие несчастные-несчастные… Ну да, богатые тоже плачут.
        Саше не хотелось выпить, но она согласилась. Потому что и дураку было ясно - девице надо выпить. Именно сейчас. Хоть с кем-нибудь.
        Девочка рассказала о своей нелегкой жизни. Как после окончания школы приехала из Пскова в Москву. Собачку говорящую посмотреть. Юная, наивная… Нет, конечно, не такая наивная. Все-таки понимала, что молодость дана для того, чтобы обеспечить старость. Вместо говорящей собачки попался вот этот олигарх. Ростом с табуретку и большими амбициями. И вот она уже на Рублевке, чудесное перемещение, как в сказке. Вскоре сынок родился, вылитый папа. А под седьмую рюмку девочка выдала неожиданное признание:
        - И вроде все удалось, девки из Пскова рыдают, так завидуют, а мне охота пойти и утопиться в бассейне! Веришь, Саня?
        Они, кстати, уже общались душевно. Как родные.
        - Верю! Ну ладно, ты топиться обожди! Хочешь, я тебе расскажу, как простой народ живет? Буду для тебя, значит, голосом из народа. Живет он муторно, безденежно, постоянно преодолевая сложности. Что ты так смотришь? Думаешь, это я из учебника истории рассказываю про тяжелый крестьянский быт? Нет, это я про современность. Только ту, которая за МКАДом начинается. Ну, Россия - это же не только Рублевка или Тверская! Россия, мать, она, знаешь, какая большая? Женщин в ней много, олигархов на всех не хватает, и проблем у тех, кому не хватило, куча. Притом, заметь, в их случае отнюдь не целлюлит проблема и главная жизненная драма, как у твоих соседок по дачному кооперативу, у них другие сложности. Например, как прожить до получки, когда до нее еще две недели, а вся мелочь в кошельке уже сосчитана? На что купить ботинки некстати выросшему из старой обуви сыну-оболтусу, чем оплатить школьные обеды ему же, и как умудриться прилично выглядеть, если приходится постоянно экономить не только на косметике, а даже на нормальной еде…
        Или вот еще проблема - в тридцать пять лет они чувствуют себя отработанным, никому не нужным материалом. Ты как-нибудь ради прикола сходи в народ, спустись в метро, посмотри на женщин. Попробуй увидеть хоть одно жизнерадостное, просветленное лицо. Посмотри-посмотри (иногда полезно бывает!) на их усталые, словно бы стертые лица. Позади очередной бессмысленный трудобудень, а дома их ждет, в лучшем случае, муж, который давно уже объелся груш и слился с привычным интерьером, вроде милого, но, в сущности, бесполезного домашнего питомца, и какой-нибудь тупой сериал. В худшем - вариант для одиноких - просто телевизор с тупым сериалом. Утром, на завтрак - метро и трудобудень. И так по кругу, навсегда, понимаешь? Чего ты ревешь?
        - Ужас! - рыдая и размазывая тушь, воскликнула девочка-женщина. - А че делать-то?
        - Не знаю, че тебе делать! Мне бы с собой разобраться! Хотя бы с тем, что я набралась, как свинья, и не подумала, как буду садиться за руль!
        Девочка махнула рукой:
        - Ну, с этим решим! Кого-нибудь из охраны попрошу, и тебя отвезут! Я, Саня, не знаю, что мне с сыном делать! Он меня вообще не слушает и не уважает. Воспринимает только отца! Что дальше-то будет?
        Она налила себе еще коньяка и призналась, что в последнее время на крепких напитках. Только они примиряют ее с действительностью. А муж решительно против подобного успокоительного, бесится и грозится пробить ей бутылкой голову.
        - Да к черту его! - вдруг расхрабрилась девочка. - Кто он такой? Да я вообще его брошу! Вернусь в Псков, к маме, и стану себе жить припеваючи! Лучше в Псков, в глушь, картошку выращивать, чем терпеть этого идиота… Ха! А я его ни минуты, ни секундочки не любила. Так… терпела. А сейчас и терпеть не могу! Завтра же, нет! Сегодня! Уйду от него! Слышь, Саня, ты на машине? Подкинь меня до Москвы, на вокзал, я сегодня же уеду в Псков!
        И тут появился он. Усталый и хмурый. Зашел в гостиную, посмотрел на них и молча вышел. Экзистенциальную проблему выбора девочка-женщина решила быстро. Можно сказать, на раз-два-три.
        Раз - вскочила, пригладила волосы и, кажется, даже протрезвела.
        Два - спрятала пустую коньячную бутылку в шкаф.
        Три - пробормотала Саше, сделав большие испуганные глаза: «Все, Саня, пора сворачивать!»
        Пора так пора.
        В итоге Масяню в Москву привел гориллоподобный охранник, который, узнав, что Саша больше не состоит в штате у олигархического семейства, выказал в себе что-то человеческое. Признался, к примеру, что ему тоже надоело гнуть спину на самодуров, и рассказал пару несмешных анекдотов про новых русских. А Саша, по сложившейся традиции, полдороги пела песню про мишек. Рублевскому стражу порядка, судя по всему, понравилось - раз пять просил повторить на «бис».
        На прощание совал свою визитку и предлагал дружить.

        В результате полученного опыта Саша пришла к выводу, что, бесспорно, всякий труд почетен, но в услужение к частным лицам она больше не пойдет. Лучше гнуть спину на какого-нибудь обезличенного хозяина - корпорацию или контору в государственном секторе. Кстати, она бы никогда не смогла работать в розничной торговле. Крупная, оптовая - еще куда ни шло, но розница - не для таких легковозбудимых натур, как Саша.
        В общем, дело по-прежнему остается за малым - найти подходящую работу. А ее нет, и жизнь загадывает загадки. Например, такие. Загадка: Какая разница между задницей и ситуацией, в которую попала А. Семенова? Отгадка: никакой!
        Кстати, недавно Аня в очередной раз похвалила приятельницу за неистребимое чувство юмора. Да, Саша смеялась и сдаваться не собиралась. В качестве психотерапии повторяла слова Черчилля: «Успех - это умение двигаться от одной неудачи к другой, не теряя энтузиазма».
        Сказано прямо про нее. Вот она выбирается из одной навозной кучи и сразу попадает в другую - нормальный рабочий процесс. Но при этом старается двигаться изящно, на мягких лапах и не теряя энтузиазма. Все равно ничего другого не остается, и характер такой - оптимист законченный, до идиотизма. Про таких, как она, оптимистических идиотов или идиотических оптимистов в народном фольклоре есть анекдот.
        Было у родителей два сына-близнеца, один умный - пессимист, другой - дурак, оптимист. Думали родители, думали и решили сей дисбаланс уравновесить - подарить детишкам в день рождения разные подарки. Утром, проснувшись, пессимист увидел стоящую рядом с его кроватью расписную деревянную лошадку, а оптимист у своей кровати обнаружил кучу конского навоза. Пессимист захныкал, глядя на красивую игрушку: и хвост не пушистый, и не так раскрашена, и качаться на ней неудобно. А оптимист, глядя на навозную кучу, радостно закричал: «А у меня живая лошадка была, только она убежала!»
        Как человек, у которого была живая лошадка, Саша знала, что на любую ситуацию всегда можно взглянуть с разных точек зрения. Вот, скажем, такая ситуация. Летела она самолетом российской авиакомпании (это немаловажное обстоятельство следует подчеркнуть особо, поскольку у нее возникло сильное подозрение, что подобная история могла приключиться только на российских авиалиниях) в командировку. А Саша, честно говоря, самолеты не очень любила. Поскольку вообще не понимала, как они устроены, и как выходит, что эта сложно сконструированная железная ворона летит, и она летит вместе с нею, а под ними моря и страны… И так жутко становилось, если представить, что лучше не представлять, а медитировать с коньяком, заглушая километры звездочками. Ежели на каждую тысячу километров - звездочку, то тогда ничего, можно перетерпеть. И даже стать профессиональной стюардессой.
        Незабываемый полет, о котором идет речь, начинался всухую, без коньяка. Саша прошла в самый конец салона, чтобы сидеть одной, без попутчиков (как известно, в хвосте народу меньше), и уже приготовилась взволноваться, как вдруг к ней подошла милая стюардесса, в форме цвета неба, и протянула объемный черный пакет.

«Можно я на время взлета поставлю это к вам, чтобы он не упал?»
        Саша, любезно улыбаясь, согласилась, но на всякий случай уточнила:

«А что там? Бьющегося нет?»
        Девушка замахала руками: «Не беспокойтесь, бьющегося нет! Это похоронный венок! Пассажиры везут, у них там тесно, поставить некуда, а у вас в хвосте салона места больше!» И ушла, мило улыбаясь, в форме цвета неба. А Саша, значит, осталась, изрядно приободренная тем, что ей аккурат перед взлетом от авиакомпании преподнесли свой персональный похоронный венок. Так она и взлетала с ним в руках.
        Кстати, у нее уже месяц, с тех пор, как начался кризис, состояние, как перед взлетом с венком в руках. Но тогда в самолете она справедливо рассудила, что можно, конечно, счесть этот злополучный венок плохой приметой и впасть в уныние, готовясь к концу, а можно, вообразив, как глупо она сейчас выглядит со стороны, посмеяться над собой. Лично она выбрала второе.
        Саша была убеждена, что «посмеяться над собой» всегда и во всех ситуациях предпочтительнее… Но бывали и у нее невеселые дни. Она ведь живой человек, а не робот Вася, запрограммированный на вечное веселье и жизнерадостный смех. Случалось и ей похандрить, особенно когда город заливали осенние дожди и межсезонная тоска. В эти дни Саша становилась угрюмой до такой степени, о какой отлично сказал великий сатирик земли русской В. Шендерович: «Был настолько угрюм, что даже мысли его не посещали».
        А еще бывали дни, когда не то что повеситься хочется, а четвертоваться или посадить себя на кол. Мысли посещали, но такие, что лучше бы не посещали вовсе. Потому что это мысли о самоубийстве.
        В начале ноября у Саши выдался такой развеселый денек. С утра она позвонила в пару мест, где были вакансии, и везде получила отказ. Решила прогуляться, но, выглянув в окно, поняла, что осенняя Москва - место малопригодное для прогулок и вообще проживания.
        Кстати, квартира, которую Саша сняла, оказалась тоже малопригодной для проживания. Все бы ничего, но соседи сверху любили слушать музыку. Причем они непременно хотели поделиться этой радостью с окружающими, увеличивая громкость после одиннадцати часов вечера. А музыка своеобразная, без слов, только удары или сигналы в мозг. Бац! Бац!
        Уже через полчаса прослушивания Саша начинала дергаться, как от звука автоматной очереди. Дергаться приходилось долго - товарищи любили повеселиться до глубокой ночи.
        И вот в осеннем городе, в чужой квартире, под грохот автоматной очереди корчилась в депрессии никому не нужная женщина. Представить - саму себя жаль!
        Все кажется противным… А уж как Саша сама себе противна - даже передать невозможно. А еще возникало ощущение, что к ней тянется чья-то черная лапа и пережимает горло. Наваливается, наваливается…
        Отсюда и мысли соответствующие. Саша задумалась о самоубийстве. И так думала. И этак. Даже прикидывала, каким именно способом. Чтобы не мучительно и, по возможности, эстетично, без кровищи и размазанных мозгов. Чтобы лежать мертвой, но красиво, выглядеть прилично…
        Конечно, заманчиво: нет человека - нет проблем! Но ведь это только звучит легко, а попробуй убейся красиво и безболезненно! Красивая смерть - редкая удача. Вот, к примеру, одна писательница погибла от наводнения в пустыне. Это же представить! От наводнения! В пустыне! А когда даму нашли, ее тело было облеплено страницами из ее рукописи! Вот это красиво! Художественно! Гениально! Но такую смерть, видимо, надо заслужить.
        Или вот было бы здорово - исчезнуть бесследно. Раз! - и растворился в воздухе. Без следа. Распался на ионы и смешинки, которые полетают в воздухе, да и прицепятся к какой-нибудь девочке. И она с этого дня будет удивлять окружающих своей способностью превращать все в хи-хи и ха-ха…
        Если бы так удачно обставить, то, пожалуйста, Саша согласна. Но будет ведь по-другому… Некрасиво. Утомительно. Больно. А еще не хочется доставлять проблем окружающим. Они придут, случайно наткнутся на ее бесчувственное тело, расстроятся, да им еще, как в том анекдоте про плачущего муравья, которому для слона могилу копать, придется с ней возиться. Нехорошо. Непорядочно.
        Кстати, если она думает об эстетике для себя и этике по отношению к окружающим, значит, не все в ее жизни так уж плохо, она не дошла до точки, за которой уже ни о ком и ни о чем не думаешь. Вон некоторых людей ничто не останавливает.
        Саша читала про человека, который убил себя довольно необычным способом - вбил в голову семь гвоздей. Молотком. Бедняга, как же его все достало…
        Бац, бац, бац… Невозможно больше выносить этот грохот!

«Не понимаю, что должно находиться в этих головах, если они слушают такую музыку? Представить, что можно добровольно, не в качестве пытки, а для радости, развлечения слушать подобное? Лично я испытываю муку, будто мне методично и безжалостно вбивают в голову гвозди, ой, опять вспомнила того беднягу… Пойду сейчас наверх и скажу им, что они уроды. Где бы взять лицензию на отстрел подобных уродов? Согласна, впрочем, и на их кастрацию…»
        В общем, думала она, думала, кого убить - себя или еще кого-нибудь, и успокоилась, найдя самый верный и безболезненный способ уйти из жизни. От естественной смерти. Решила покоптить небо еще немного. Зачем суетиться - финал все равно неминуем.
        С уродами Саша тоже разобралась. Поднялась на верхний этаж, открыла щиток и выкрутила у них электрические пробки. Бросила их в мусоропровод и спустилась к себе. Вот так. Пусть отдохнут немного, а то небось сами умаялись. Какая прекрасная тишина! В голову перестали заколачивать гвозди - уже хорошо. Теперь можно и поспать.
        Она выпила корвалол, который на нее действует, как верное сонное средство. Тридцать, нет, сорок (чтобы наверняка!) капель.
        Ну, всем пока, сейчас заснет… Хи-хи… Как сказал философ Сковорода: «Этот мир ловил меня, ловил, но не поймал».

        Проводя нас через многочисленные испытания и топя в море неудач, иногда судьба дает всплыть на поверхность, чтобы мы могли глотнуть воздуха.
        Когда Саше показалось, что сумерки сгустились до степени «схожу с ума», и даже ее могучий одесский запас жизнелюбия, солнца и смешинок стал иссякать, раздался спасительный звонок.
        - Арсений?
        Саша не поверила своим ушам и не сразу уверовала в возможность спасения. Но ее друг был великодушен и с ходу стал настаивать именно на оптимистичном варианте развития событий.
        - Санька, что с тобой? Москва, да? Осень, да? Серые улицы, да? Хмурые люди, да? И все достало?
        Она возопила, задрыгала ногами, закивала, как припадочная: «Да! Да! Ваша правда!»
        - Я так и думал! - хмыкнул Арсений.
        Сашин друг Сеня - буддист и очень симпатичный парень. Он сумел так выстроить свою жизнь, что вообще не обращает внимания на такие общечеловеческие проблемы, как деньги или кризис. Познакомились они три года назад, когда Арсений устроился работать в Сашину контору дизайнером. Проработав полгода, ушел в свободное творчество.
        Они подружились уже после его увольнения. Встретились в выходные, поговорили за жизнь и стали видеться регулярно.
        Арсений Сашу каким-то удивительным образом понимает, например, он лучше ее самой может сформулировать ее желания и дать в самый подходящий момент ценный совет. Или выписать ей пару справок с диагнозом и рецептом лечения.
        У Сени есть свой сайт, ставший весьма модным, и он, между прочим, мог на этом сайте срубить немерено бабла, но ему не надо. Правда, не надо. Потому что Сеня вернулся из Индии, просветлился и осознал: ничего не нужно. Арсений носит на пальце кольцо из гвоздя, вытащенного из плота, на котором по Гангу перевозят покойников, четки на запястье, медитирует и, кажется, давно понял что-то такое, до чего лично Саше еще шагать и шагать.
        Уловив ее похоронное настроение, друг предложил:
        - Ну чего, Сань, давай лечиться?
        - Чем?
        - Гомеопатией! Бери билет и приезжай!
        Она растерялась:
        - А ты где?
        - В самом депрессивном городе на свете - Петербурге. Сюда надо ехать, если депрессия отгрызает голову. Принцип гомеопатии - лечить подобное подобным.
        - Сень, ты же вроде был в Индии?
        - Да. Потом расскажу. На месте. Слышь, Санька, приезжай в Питер! Только быстро - я тут буду еще два дня. Потом в Москву вместе вернемся.

«Сень, ты все-таки точно того… ку-ку! Звонишь среди ночи и думаешь, я сразу полечу в Питер? Да, может, у меня работа, куча дел! Сам сиди в своем Питере и не дергай меня! Не отвлекай!» - подумала она, а вслух выпалила:
        - До встречи!
        А какие могут быть сомнения? Надо ехать! Лечиться гомеопатией и дружбой.
        Кстати, хорошо, что Питер, а не, к примеру, Нью-Йорк! Арсений будто специально подогнал вояж под ее нынешние обстоятельства.
        Это у них с Сеней такая любимая игра.
        Началось так. Два года назад Арсений вдруг исчез без предупреждения, а потом позвонил из Италии и в присущей ему манере произнес:
        - Саня! Рим - Вечный город! История, солнце и много вкусной еды! Понимаешь?
        Ну, она, конечно, понимает, что тут непонятного?
        - Тогда приезжай!
        Она испугалась:
        - Куда?
        - В Вечный город!
        - Когда?
        - Сейчас! Бери билет и визу получай!
        - Сень, а ты, часом, не сумасшедший?
        И к сумасшедшему, на всю голову больному другу, она сразу, плюнув на работу и обстоятельства, полетела в Рим.
        Позже аналогичный номер Арсений выкинул с Прагой. Неожиданно позвонил и, хихикая, сообщил, что в Праге сейчас чудесная осень, все такое рыжее, красивое, соборы парят в небе, Влтава несет воды, а в чудном ресторанчике так кормят, что он просто
«не мог не поделиться с другом».
        Они встретились в Праге, и осень действительно была сказочной, с соборами, Влтавой и ресторанчиком, где по вечерам играли музыканты.
        Следующим местом встречи почему-то оказалась Кострома. Когда Сеня позвонил, Саша уже была готова к чему-то волнующему, ожидая, что он назовет очередные пароль и явку, и это могло быть все, что угодно, любая точка мира, Аляска, например, или Португалия, а он вдруг сказал:
        - Кострома!
        Она растерялась.
        - Чего?
        - Кострома!
        - А почему Кострома?
        - А почему бы и нет?
        Саша отправилась в Кострому, и ей там понравилось.
        Этим летом Арсений уехал на Гоа. Звонил оттуда, приглашал приехать, но у Саши не получилось. Она сдавала сложный проект, и вырваться не было никакой возможности. А потом осень. А вскоре ухнуло все в тартарары, в смысле, догнало кризисом. Отъездились. Сидите теперь.
        Сейчас, когда она вспоминает их с Сеней путешествия и приключения, ей кажется, что это было в другой жизни…
        Самый депрессивный город на свете встретил, как и положено, серым свинцом неба в висок, ядом невской водички в кровь, штормовым ветром, который сносил остатки кровли с Сашиной прохудившейся крыши. Вот куда надо ехать стреляться, вешаться, сводить счеты с жизнью каким-нибудь иным способом, вплоть до самого экзотического. Определенно, в этом городе доступны два варианта: похоронить свою тоску и выздороветь или похоронить себя.
        Арсений стал склонять Сашу к первому варианту сразу, как только встретил ее в аэропорту.
        Друг на фоне осеннего Петербурга смотрелся экстравагантно. Он и так от природы смуглый, а в Индии загорел просто до неприличия, к тому же оделся Сеня в пику унылым серо-коричневым тонам, преобладающим в одежде петербуржцев, в яркие жизнерадостные цвета, с преобладанием розового. Арсений вообще придерживается теории, что в каждый день недели нужно носить одежду определенного цвета. В этом имелся какой-то особенный смысл, непонятный для Саши и очевидный для Арсения. Кроме того, он считал, что так проще помнить дни недели.
        Двухметровый, смугло-шоколадный, с ярким розовым шарфом вокруг шеи, Арсений подействовал на Сашу, словно нашатырный спирт: будто ее вернули из глубокого обморока, и ей даже захотелось восстать «из глубокой печали».
        В Петербурге Арсений остановился у друга-художника. Большая квартира на канале Грибоедова поражала запущенностью, чугунной ванной времен царя Гороха, стоявшей прямо посреди кухни, и восхитительным, усиленно-депрессивным видом из окон.
        Сеня отпаивал Сашу имбирным чаем и рассказывал о своих приключениях.
        Оказывается, он вернулся с Гоа, где пробыл пару месяцев, несколько дней назад. А в Петербург приехал, чтобы попрощаться с другом. Саша встревожилась:
        - Почему попрощаться?
        Сеня улыбнулся:
        - Саня, можешь меня поздравить: я нашел место на земле, где мне хорошо и спокойно. Где я понимаю, что спешить больше никуда не надо. Потому что благодать здесь и сейчас. С тобой или перед тобой. Короче, мне так понравилось на Гоа, что я туда уезжаю. Насовсем.
        - Сень, ты что? - тревожно воскликнула она.
        Ничего себе, единственный друг и тот собирается свалить на Гоа. А ее оставить! На кого, спрашивается? Нет, им, просветленным, хорошо, а что делать темным дурам? И она растерянно, сознавая очевидную глупость вопроса, спросила:
        - А что же делать мне?
        - Идти своим путем, - важно изрек Арсений, и Саше захотелось его убить.
        Только она стала думать, что жизнь налаживается и друг спасет друга, как выяснилось, что он уезжает за благодатью. Причем навсегда.
        Но если человеку хорошо, и он светится от счастья, и весь такой шоколадно-радостный, не будет же она просить его переменить решение отказаться от счастья? Она, конечно, эгоистка, но не до такой степени.
        - Когда уезжаешь?
        - Послезавтра в Москву. Если хочешь, вернемся вместе, а потом я уеду. А теперь давай рассказывай, как ты, Саня. Что у тебя случилось?
        Ее унылое повествование свелось к нытью и жалобе на полный жизненный кризис во всех смыслах. Честно выслушав ее стенания, Сеня высказал свое мнение, отличное от мнения Саши и большинства российских граждан.
        - Фигня это все, Саня!
        Она позволила себе усомниться:
        - Так уж и фигня?
        - Конечно! Кризис - это такая заморочка для всех, но в хорошем смысле! - серьезно заверил Сеня. - Оно даже к лучшему, что так случилось. Некоторым на пользу пойдет.
        - На меня намекаешь?
        - Нет. На девяносто девять процентов человечества.
        - А ты, значит, удачно попал в тот самый один процент, которому кризис до лампочки?
        - Именно.
        Она выдохнула с искренним восхищением:
        - Здорово! Ты, Сеня, наверное, уже просветленный. А мне до этого состояния еще переть и переть. Жизни не хватит.
        Он подлил ей имбирного чая:
        - Дойдешь, куда ты денешься! Главное, в пути делать остановки, чтобы отдохнуть, посидеть на холме и перевести стрелки.
        Вечером они пошли гулять по самому депрессивному городу. Сеня хихикал и говорил, что после солнца, моря и ашрамов Индии серебро и свинец Петербурга выглядят, как сон или литература, одним словом, нечто выдуманное, не имеющее к реальности никакого отношения. На Фонтанке он снял свой великолепный розовый шарф и завязал Саше глаза.
        - Сейчас, Саня, будет чудо!
        Он куда-то вел ее, держа за руку. Наконец они пришли. Сеня снял шарф.
        - Это Новый год, Саня! И детство!
        Оказалось, что пришли они в знаменитый питерский клуб, где всегда встречают Новый год - каждую ночь.
        В клубе было клево и по-настоящему весело. Не притянуто за уши. Они действительно встречали Новый год. И он был настоящим. Как и елочные игрушки, которые оказались не фальшивыми и радовали глаз. И Снегурка была не фальшивая, и Дед морозный. И множество пьяных, абсолютно счастливых людей, которых вдруг - вот роскошный подарок! - на время вернули в детство. Саша с Сеней напились, надели заячьи уши и скакали под елкой, как подорванные. И было им хорошо.
        Потом они взяли такси и долго катались по улицам. В машине вместе с Сеней пели про мишек. Вообще этой песне Сашу научил именно Сеня, открыл для нее эту песню, можно сказать, подарил. Таксист, хмурый бородатый дядька, даже расчувствовался и сказал, что поют они здорово, с душой и надрывом, хотя почему они постоянно поздравляют друг друга с Новым годом, не понял.
        Они затихли, когда устали петь, желать счастливого Нового года и изображать бой кремлевских курантов. Пьяная, совершенно ошалевшая от счастья Саша смотрела на проносящиеся за окнами картинки города, пока не заснула.
        Утро, когда они поехали в аэропорт, было хмурым, серым, унылым. Сашин лифт неуклонно ехал вниз. Она даже пожаловалась Сене на то, что в последнее время совершенно разбалансирована.
        - Как будто я - сломанный лифт. Езжу туда-сюда. То вроде настроение улучшается, тонус прибавляется, и лифт идет вверх, то я снова на нуле, еду вниз. При этом мою кнопку может нажать кто угодно. Вот когда мы позавчера скакали под елкой, нацепив заячьи уши, мой лифт находился на верхнем этаже высотки, а сейчас валяется где-то в подвале.
        Арсений усмехнулся, хорошо хоть воздержался от фразы, что лично он сам управляет своей кнопкой. Но по виду было понятно - именно это и хотел сказать.
        В самолете, когда летели в Москву, Сеня провел с ней сеанс психотерапии. Бубнил монотонно:
        - Ты, Саня, главное, не суетись. Все образуется, каждый, кто ищет, обязательно найдет. Просто надо действовать в соответствии с естественным ходом вещей, как учат буддисты. Они любят приводить пример: если дует ветер, ты не будешь зажигать сигарету на ветру, а отойдешь в укрытие и зажжешь спичку там. Так и в жизни: выход из тупика найдется сам собой, причем произойдет это легко и естественно, и ты даже не поймешь, где находилась дверь, через которую ты выбралась на волю.
        Там же, в самолете, где-то под облаками, Арсений подарил ей четки из лазурита небесно-голубого цвета. Пояснил, что они из Индии, и надел их Саше на руку.
        - Все люди, Саня, делятся на две категории. Те, что с четками, и без. Ты теперь в правильной. Значит, все будет хорошо!
        А потом он предложил ей переехать к нему.
        - Сань, моя квартира пустует. Вернусь я теперь не скоро. Так что переезжай и живи, сколько хочешь.
        Он оборвал ее возражения решительным заявлением, что «так будет лучше для всех».
        На следующий день Сеня приехал за ней, помог собраться и перевез к себе. Она подозревала, что Арсений мог бы купить себе другую квартиру, но как настоящий буддист на такую мелочь, как жилье, он давно забил. Сенина квартира оказалась нормальной холостяцкой берлогой из двух комнат, обставленной самой незамысловатой, из ИКЕИ, мебелью. Лаконичное пространство, в котором не было ничего лишнего и которое совершенно не напрягало. Идеальная среда для того, чтобы начать в этих стенах новую жизнь.
        - Ну вот, Санька, располагайся и живи!
        Через два дня Арсений уехал.

«Вот и осталась я совсем одна. Сень, пришли мне кольцо из гвоздя, такое же, как у тебя, и научи жить так, чтобы уже ничего не хотеть, никуда не спешить, не пытаться понять, а уже знать, и быть безмятежной».

        У жизни для нас всегда наготове коробка конфет с разнообразной начинкой. Вот Саша уже и эту конфетку попробовала, и ту, и, наконец, добралась до самой ядовитой и опасной.
        Да! Самое страшное и опасное, оказывается, знаете что? Деградировать! Потому что, оказавшись безработным, ты очень быстро привыкаешь к новым условиям, и с каждым днем в тебе все меньше сил и желания изменить свою жизнь.
        Саша это не сразу поняла. Сначала появились новые привычки: просыпаться к обеду, есть десять раз на дню, вечером смотреть ТВ. Кстати, через две недели ей эти сериалы, поначалу представлявшиеся невыносимыми, даже стали казаться нормальным, не лишенным интереса зрелищем. Во как! И она поняла: они нас специально зомбируют, отупляют, чтобы уже ни желаний, ни целей, ни протеста какого-нибудь! Чтобы сидели перед ящиком и не рыпались никуда. Действует безотказно. Проверено на миллионах.
        Дальше - больше. Расхотелось покидать квартиру. На собеседования она ходить перестала - устала от отказов, да и внешний мир стал казался чем-то опасным. А здесь, дома, в своем уютном мирке так хорошо и привычно! И никто не обидит…
        Первое время она чувствовала угрызения совести, у нее даже ННС (невроз навязчивых состояний) на этой почве развился. Это когда сам себе придумываешь ненужные дела или проблемы, желая отвлечься от действительно важных дел и проблем.
        С самого утра Саша находила себе занятие, то есть всякую фигню, например, разложить диски в родные, правильные конвертики (половина дня в минусе), разобрать вещи в шкафу (еще половину в минус), тут, глядишь, и день прошел, - вот и хорошо, вот и славно! Или испечь пирог. Не с целью поесть, а чтобы отвлечь себя от грустных мыслей. Сделала пирожок, а жрать не стала, аппетита-то нет.
        А вскоре и занятия придумывать перестала, тем более что проблемы чудесным образом отступили. А что? Пособие дают раз в месяц, на «покушать картошку» хватает, в квартире живет бесплатно, спасибо Арсению. Все нормально, можно отдыхать.
        Скучно? Так досуг можно организовать - нажарим картошечки и, уютно устроившись со сковородой у телевизора, посмотрим, что там в мире происходит. Подсластим существование всякой сладкой дрянью - конфетками и пирожными.
        И через неделю такой жизни Саша совершенно случайно заметила свое отражение в зеркале и вздрогнула: кто это?

«Кто эта женщина с круглой мордой и оловянными, бессмысленными глазами? Я? Разве такой меня хотела видеть моя мама? Господи, ведь я стала похожа на свою фотографию в паспорте! Помню, когда я ее получила, очень расстроилась, а муж Сережа ржал:
«Это ж не ты, Саня, а какая-то тетка!» Да! Я стала похожа на ту тетку из паспорта. Стала такой, какой меня, очевидно, мечтала бы видеть Марь Ванна, - толстой, с потухшими усталыми глазами женщиной, которую никто никогда не любил и уже не полюбит!»
        Ай-ай-ай, она залилась слезами. Что же теперь делать? Можно ли жить с такой физиономией, не стыдно ли с ней выходить к людям? А ведь сама, сама довела себя до такого состояния! Никто не виноват - ни внешние силы, ни инопланетяне, ни иные враги рода человеческого, ты сама, Саша, себя довела!
        Ведь давно известно, что деградировать можно и в своих пороках. Видимо, это ее случай - она стремительно деградирует не только в добродетелях, но и в пороках. Скажем, у нее есть маленький то ли порок, то ли просто недостаток, который, если держать его в узде и не давать ему развиваться, будет выглядеть даже вполне симпатичным. Безволие. Это когда сила есть, воля есть, а силы воли нет, и любимое занятие - ничегонеделание, обломовщина, как в народе говорят. Тебе кажется, что твой диван - лучшее место на земле, и вставать с него не надо. В принципе ничего страшного, безобидный порок, с таким жить можно! Но если дать ему развиться, деградировать, то этот симпатичный и милый недостаток до такого болота разрастется, откуда себя потом даже за уши не вытащишь.
        Как же быть? Человек! Просто оторви свою задницу от дивана и пойди что-нибудь сделай!
        Она вспомнила, как один гениальный режиссер говорил о том, что у каждого человека есть своя зона комфорта, в которой очень опасно застрять. Многие люди застревают в ней навсегда, даже не подозревая о собственном потенциале, о том, чего они могли бы достигнуть, если бы не остановились в уютной зоне комфорта и слабости.
        Саша всерьез задумалась: готова ли она похоронить себя на этом диване? Хочет ли превратиться в телезрителя?

«Решено! Завтра поставлю будильник на семь утра и… Что сделать-то? Спасти человечество? Написать гениальный роман? О! Совершу пробежку на стадионе. Мое личное достижение, победа над собой. Саня, я тебя уважаю!»
        И Саша стала бегать по утрам. И по собеседованиям - снова в поисках работы.
        В середине ноября, возвращаясь с очередного неудачного собеседования (менеджер, этот торговец черным деревом Себастьян Перейро, за мизерный, смешной оклад хотел, чтобы она взвалила на себя кучу обязательств!), Саша заработала деньги совершенно неожиданным образом. Не подумайте плохого!
        Отъезжая от бизнес-центра, Саша увидела голосующую женщину. С ребенком и чемоданом. Чемодан большой, ребенок маленький. Саше, конечно, захотелось помочь. Притормозила.
        - Вам куда?
        Женщина ответила с сильным украинским акцентом. Лицо милое, улыбчивое.
        - Садитесь, отвезу.
        Дорогой она рассказала, что приехала из Украины к мужу, который работает в Москве. Муж, в ее пересказе, получился очень положительный: много работает и не пьет. Правда, встретить не смог, сказал, чтобы взяла такси. На прощание она протянула денежку. Саша удивилась.
        - Зачем?
        Обладательница чудесного мужа всплеснула руками и посмотрела на Сашу с обидой. Положила деньги на сиденье.
        Саша пожала плечами:
        - Ну, раз вы настаиваете…
        Оказывается, на московских улицах можно заниматься извозом и даже зарабатывать! Саша подумала: «А почему бы мне не податься в таксисты, или бомбилы?! Машина у меня неплохая, вожу прилично, да и работать придется на себя! Работа интересная, столько очевидных преимуществ! Как говорил палач: «Я работаю на воздухе, я работаю с людьми!» Вот! Поработаю с людьми!»
        Иллюзий по поводу заработков у Саши не было. Знающие люди объяснили, что извозом можно прилично заработать, только если возить девочек по вызову или приторговывать дурью. Ни то ни другое ее не устраивало.

«А если просто возить нормальных людей? Не барышень по вызову, не наркоту? Неужели нормальным людям ездить никуда не надо? Заработаешь на хлеб с маслом, но и только! Ладно. Пусть хлеб с маслом, но в рамках закона. Мы с Маськой честные девушки!»
        Для начала она придумала слоган: «Эх, прокачу на тройке!» (ее машина была третьей модели), распечатала и приклеила плакатик на заднее стекло Масяни. Потом разузнала, что к чему. Оказывается, можно брать пассажиров на улицах в частном порядке или устроиться в такси. Вариантов много. Можно даже договориться с какой-нибудь диспетчерской службой: тебе дают заказы, а ты за это платишь диспетчеру проценты.
        И начались Сашины приключения на московских улицах.

        Сначала она устроилась в «женское такси», туда, где таксисты только женщины, хотя выделение по гендерному признаку показалось ей нелепой идеей. Саша прицепила Масяне опознавательный маячок, дескать, мы не просто так, а в женском такси состоим, и поехала по вызову. Выяснилось, что некоторые под вызовом женского такси понимают нечто иное, чем перемещение из пункта А в пункт Б.
        Первым клиентом оказался хорошо одетый субъект лет тридцати, с развязными манерами. Втиснулся в салон и предложил, ухмыляясь:
        - Покатаемся?
        - Куда конкретно?
        - По городу! Красивый же город. Столица нашей Родины!
        Ей такое начало не понравилось, ну ладно… Поехали: мосты, дворцы, чего тебе еще надо, родной? А что ему надо? Попросил притормозить и полез с самыми грязными предложениями.
        - Мужчина, это такси, вы все неправильно поняли! Хотите, отвезу вас в публичный дом? Только адреса, увы, не знаю.
        А он, сволочь, не понимает по-хорошему. Разорался:
        - Как ты смеешь вообще?!
        А Саша смеет. И вообще у нее под рулем монтировка. Так, на всякий случай. Вот, похоже, случай и наступил. А против монтировки аргументов нет. Этот озабоченный пассажир только и успел проорать, что будет жаловаться.
        Саша посоветовала ему обратиться в Роспотребнадзор и в газету «Комсомольская правда», высадила посреди улицы и уехала.
        От работы в «женском такси» она отказалась. Устроилась в обычное, там тоже попадаются интересные пассажиры.
        На Арбате она посадила парня. Обычный парень, без особых примет, только очень смешливый. Сразу начал смеяться. Сначала скромно, можно сказать, в ладошку, потом набирая обороты, и вот уже понеслось могучее, которое ничем не остановить:
«ГЫ-Ы-Ы…»
        Саша пригляделась - вроде слюни не пускает, на дебила не похож, наверное, просто что-то смешное вспомнил. А потом она не смогла сдержаться (смех - штука заразительная, да и веселых воспоминаний у нее тоже хватает) и подхватила. Так и ржали вместе до Сокольников. На прощание подмигнули друг другу и хихикнули.
        Определенно, пассажиры делятся на приятных и не очень. Смешливый парень был из первой категории, но попадаются, и довольно часто, представители второй.
        Машину тормознула девушка, юная и прекрасная: точеная фигурка, лицо изящной лепки, огромные голубые глаза. В общем, ангел во плоти. В розовой шапке, с розовой сумкой. И вот это прекрасное существо в розовой шапке садится в машину, достает розовый телефон и… Исполняет концертный номер, который можно назвать монологом взбешенного дауна. Это когда громко кричат что-то нечленораздельное, но замешанное на дикой агрессии, и сотрясают воздух руками. Изо рта девочки-ангелочка вылетают смачные междометия (помнится, героиня в какой-то сказке, раскрывая рот, извергала жабу. Хочет что-нибудь сказать бедняга, а вместо слов - сплошные жабы). Здесь было что-то похожее!
        - Корова, эта толстая корова! - с ненавистью бросила девочка в трубку и окончательно пригвоздила несчастную, присовокупив еще один убийственный эпитет. Для верности. - Эта старая толстая корова!
        Саша подумала, что если силой мысли можно убить, то сейчас, наверное, где-то умерла особь женского рода. Внезапно сраженная сердечным приступом или иным недугом.
        Закончив разговор, девочка позвонила кому-то еще - общий тон беседы был тем же. Все живое гибло рядом.
        Саше даже стало жаль девочку в розовой шапке - ее ж когда-нибудь разорвет этой злостью напополам…
        Уходя, ангелочек даже рассчиталась с водителем своеобразно - не протянула деньги, а швырнула их на сиденье. Дескать, на, подавись! И вышла, хлопнув дверцей.
        Ну, сущая прелесть…

        Нет, пассажиры делятся не на две, а на три категории. Как уже говорилось, приятные, неприятные, а третья - просто пассажиры.
        Представители третьей категории, коих большинство, - никакие. Обычные. Они сидят чинно, молчат, не достают разговорами и проблемами. С ними все четко и ясно:
«пассажира принял - пассажира сдал». Сигнал - рефлекс. Казалось бы, чего проще? Но зачастую эта нехитрая схема дает сбой. Речь идет о пассажирах, которые вообще не подпадают ни под какую категорию. Они - головная боль водителей.
        Саше повезло - она в первый же день столкнулась с этим удивительным явлением на практике. Решив не брать никого после десяти вечера (потому что не хочется однажды оказаться выкинутой из машины или получить заточкой в бок), она взяла курс на дом, но остановилась, увидев на Садовом кольце голосующую девушку. Барышня попросила подбросить до Химок.
        - Поехали!
        Девушка красивая, хорошо одетая. Улыбаясь, назвала адрес. В общем, все в порядке. Ну, подумала Саша, сейчас быстренько отвезу барышню, и домой. Дома - горячая ванна, чай, любимый фильм.
        И тут у девушки зазвонил телефон. Она ответила на вызов. Разговор был коротким. Буквально пару минут. О чем шла речь, Саша не знала. Но только после беседы, захлопнув крышечку телефона, девушка принялась рыдать. Навзрыд.
        Саша растерялась. Дурацкая ситуация. Спросить, что случилось? Неудобно. Не спросить - тоже плохо, может, у человека горе, помощь нужна?
        - Простите, у вас что-то случилось?
        В сдавленных рыданиях послышалось скупое «да». Без разъяснений.
        А Саше что прикажете делать? Остановиться, дать девице прореветься или ехать дальше? Саша нервничает, девушка заливается белугой. Наконец подъезжают к дому, куда девица просила привезти.
        - Приехали.
        Девушка подняла заплаканные глаза с потеками туши.
        - Понимаете, мне сюда уже не надо! Это его дом! Я к нему ехала! А теперь, получается, мне к нему нельзя!
        - Что же делать?
        - Не знаю.
        Пассажирка опять ударилась в слезы.
        Время одиннадцать часов, у Саши с непривычки после трудового шоферского дня болит спина, ноги, руки, душа. А они сидят в Химках, девушка плачет, и непонятно, что делать.
        У Саши в башке нехорошие мысли стали возникать. Может, сказать пассажирке решительно и конкретно: «Давайте, девушка, решим, что делать, я понимаю, у вас трагедия всей жизни, а я есть хочу. Спать».
        - Послушайте, девушка…
        И заткнулась тут же. Чего послушать, когда Саше сказать нечего, она же про эту девицу ничего не знает. Саша решилась на одну ну очень глупую фразу.
        - Может, не все так плохо?
        Девушка даже рыдать перестала, взглянула на Сашу с такой укоризной, что той стало стыдно. Как она смеет строить подобные гнусные предположения, когда на самом деле все еще хуже! Когда там, как в анекдоте про кладбище, «вообще все умерли!».
        Саша испуганно притихла. Минут на десять. Ну что - время идет, ситуация не меняется, девушка плачет. Саша почувствовала, что если они сейчас не тронутся с места, то она сама зарыдает на пару с девицей. От нервов закурила, хотя клялась бросить. Ага, бросишь тут, как же!
        - Дайте мне тоже! - попросила девушка.
        Саша протянула ей пачку.
        Так, сигарета - это хорошо. Это для взрослого, как соска для младенца. Девушка затянулась и рыдать перестала.
        Но сигарета дело хоть и хорошее, но недолгое. Через три минуты снова стало тоскливо. Саша сообразила, что девушка опять подумывает уйти в рыдания, и протянула ей фляжку с арманьяком (у Саши всегда в машине имеется):
        - Не желаете? Иногда помогает!
        Девушка за фляжку схватилась, как утопающий за соломинку. Глотнула. Еще. И начала рассказывать, что, собственно, приключилось.
        Ситуация такая - у девушки любовь. Уже полгода. Причем взаимная. И все у нее с избранником чудесно, за исключением одного, - избранник давно уже избран другой женщиной, то есть женат. Но он, как человек честный, все эти полгода обещает любовнице, что от жены уйдет. И вот сегодня то ли звезды так встали, то ли мужик этот съел что-нибудь не то, но он позвонил любовнице и торжественно сообщил, что уходит от жены! «Только ты одна, и не надо другой такой!» Попросил, чтобы девочка приехала в квартиру их тайных свиданий, которую он уже полгода снимает. Та взволновалась и понеслась на крыльях любви, то есть в Сашиной машине на встречу с избранником. И вдруг звонок (невольным свидетелем чего стала Саша), ее решительный герой сообщает, так, мол, и так, «простите, каюсь, но обстоятельства изменились, включаю задний ход - от жены не ухожу. Не могу. И приезжать никуда не надо. Нет меня там, и не ищите!» И даже не объяснил, почему он переменил решение, дескать, догадайся сама. Может, звезды по-другому встали или еще чего…
        В общем, дело ясное. А девочке теперь страдать.
        - Как тебя зовут?
        - Лена.
        В своей психотерапевтической тираде Саша старалась быть искренней, пытаясь донести до девушки Лены, что она хорошая и, уж конечно, достойна лучшей женской доли. Нужно бросать его сразу и безжалостно! Саша поделилась собственным женским опытом и соображениями по поводу особенностей мужской природы. А потом спросила, что Лена собирается делать дальше, тем более что на дворе глухая ночь.
        - На худой конец, если нет иных вариантов, можем продолжить разговор о мужчинах у меня дома.
        Лена сказала, что живет с родителями на Белорусской, и попросила отвезти ее туда.
        - Если можно… Если у тебя, Саша, есть время.
        Уже почти приехали, когда у Лены зазвонил телефон.
        Она ответила взволнованным, срывающимся голосом. Саша сразу догадалась, что позвонил Ленин благородный избранник.
        Так и оказалось. После разговора девушка торжественно объявила:
        - Это был он!
        - И что?
        - Просил прощения, объяснил, что ему нелегко уйти от жены, но скоро это обязательно произойдет, и мы будем вместе!
        Саша встревожилась:
        - Это что значит? Ты простишь его?
        Девочка виновато вздохнула:
        - Надо дать ему шанс! Подождать, пока он решится.
        Решится - как бы не так! Он еще помурыжит бедную девочку энное количество лет… Саша чуть за голову не схватилась - какая печальная история! Но промолчала.
        На прощание девочка Лена вздохнула:
        - Спасибо, Саша. Как хорошо, что я села именно в твою машину!
        Жизнь состоит из трагических и комических ситуаций. И в практике таксиста полно трагических и комических историй, все как в жизни.
        Не успела Саша прийти в себя после грустной истории с девушкой, как вскоре - комедия, гротеск, страсти! Ей даже показалось, будто она чудесным образом переместилась в Мексику или Бразилию, где много любви и страсти. Такой, знаете, бьющей через край киношной страсти.
        Прибывает она во Внуково за пассажирами. Женщина и молодой человек с отдыха возвращаются, - загорелые, веселые. Ехать в центр.
        Женщина, ну, такая… Сильно старше мальчика. Его мама, наверное. И вдруг они начинают разговаривать, и Саша понимает, что это не мама с сыном. И не тетя с племянником. Это, вне всяких сомнений, любовники. Дама, конечно, старше парня лет на тридцать, но чего только в жизни не бывает?! Сашино-то какое дело? Молчи и крепче держи баранку. Хотя Саша не удержалась и пригляделась к климактерической Джульетте повнимательнее - нормальная тетка, крепкая, таких много где-нибудь в бухгалтерии: пиджак, стрижка, короткая юбка, мясистые ноги, уверенности в себе с избытком.
        Ромео, напротив, субтильный, нежный, мальчик-колокольчик. Смотрит на подругу с обожанием.
        Едут дальше - страсти накаляются. Пассажиры целуются и почему-то называют друг друга лососями.
        - Мой лосось! - нежно говорит дама другу.
        А он с готовностью то ли отвечает, то ли спрашивает:
        - Да, лосось?!
        Ну, лосось так лосось, им виднее…
        И вдруг эта рыбная идиллия сходит на нет, и они начинают ругаться. Причем ругаются так громко, не стесняясь, что даже если Саша закроет уши, все равно будет слышать. Пассажирам уже не до лососей, в оборот пошли твари, сволочи, ублюдки и даже нецензурные выражения! Женщина явно превосходит парня в смысле опыта и интеллектуального багажа. Она так лихо, изящно и закрученно ругается матом, что на ее фоне малец выглядит бледно. Исчерпав словарный запас ругательств, дама дала оппоненту по морде! Ну, это бы еще полбеды, но ведь он ей ответил!
        Саша смотрит, а на заднем сиденье уже потасовка. Мутузят друг друга, кричат. Водителя пока не трогают, но кто знает, что будет дальше? И Саша, как человек, у которого пока еще не отмерли нервные окончания, начинает нервничать:
        - Господа, я вам не мешаю?
        Они даже не ответили! Нет, судя по всему, не мешает. Кажется, они ее вообще не замечают. И вдруг, так же необъяснимо, как началась, потасовка закончилась.
        Они сцепились в объятиях, присосались друг к другу - не разорвать! И впав в любовный анабиоз, так и ехали до указанного дома.
        Женщина отняла от возлюбленного руку лишь на мгновение, чтобы протянуть водителю деньги. Причем с щедрыми, видимо, за моральный ущерб, чаевыми.

        В первые дни усталость была такая, что к вечеру Саша буквально падала с ног - болела спина, шея. Прежде ей не приходилось так много ездить. Вечером сил уже хватало только на то, чтобы принять ванну и посмотреть фильм, что-нибудь легкое, про Бонда, к примеру. А там с первых кадров - пиф-паф, ой-ой-ой! И все куда-то бегут и друг друга спасают! И такая динамика - обалдеть. Все энергичные, в форме! Саше даже обидно за себя. Вот что они принимают, какой допинг, чтобы быть в подобном тонусе? Хоть бы кто поделился секретом.
        А она утром встает и сама себе не рада. Что за овощ вырос на нашей грядке? А, это же Саша!
        Похолодало. Наверное, скоро пойдет снег. В воздухе пахнет зимой. А где-то уже зима, холода и снег. Недавно она везла на вокзал двух мужчин лет сорока. Оказалось, что они с Севера, куда и возвращаются из московской командировки. Северяне были симпатичными, улыбчивыми. Много шутили, говорили ей искренние, небанальные комплименты. Рассказали, что дома у них уже зима. Саша спросила, как живут люди в условиях вечной мерзлоты. Они засмеялись, ничего, говорят, мы привыкли.
        - Зато в таком холоде меньше плохого. Выживает только настоящее - люди, чувства, понятия. У вас в Москве по-иному. Среда, благоприятная для развития всякой флоры, в том числе патогенной. Но без нее, понятное дело, тоже никак.
        - А как там у вас с кризисом?
        Опять рассмеялись.
        - Олени про кризис ничего не знают! Нефть есть, значит, все нормально!
        На прощание самый веселый северянин неожиданно серьезно признался, что на Севере хорошо и красиво, и люди там сердечные и теплые, только вот с девушками не очень.
        - Я до сих пор холостой! Выходите за меня замуж, Александра! Увезу вас на Север, и будем жить долго и счастливо! Хотите, даже умрем в один день?
        Но Саша отказалась.
        Все-таки занятную она нашла работу - каждый день видит столько человеческих типажей и судеб!
        На Ордынке она подхватила двух штучек: то ли барышни, то ли юноши. Саша не сразу поняла. По голосу барышни, по виду унисекс. Джинсы, короткие курточки, неопределенные сумки. Нет, наверное, все-таки юноши. А по разговору… Третий район проезжают, а они все о своем - салоны красоты, у кого лучше красить волосы…
        - Ну, ты даешь!!! - манерно сказал(а) один (одна) другому (другой). - Волосы надо красить у Влада, он клевый колорист, а Женя красит плохо!
        - Нормально красит!
        Две улицы эти антропологические странности (что-то, видимо, происходит в природе, какие-то непонятные процессы, может, от радиации люди мутируют или от ГМО, а может, это коварная глобализация постаралась, будь она неладна, но только мальчика от девочки отличить становится все труднее) обсуждали профессиональные достоинства какого-то (какой-то) Жени. Потом переключились на обсуждение какого-то (какой-то) Вали.
        - Лошара! - авторитетно заявил он(а) в фиолетовой куртке.
        Саша вздрогнула. О ком это они? Нет, не о ней.
        - Просто над ней надо поработать! - манерно сказал(а) в черной куртке. - Помыть, причесать, переодеть!
        До пункта назначения существа делились впечатлениями по поводу новой коллекции какого-то Васи, что в ней тренд, а что вовсе, пардон, трэш!
        Да… Чем люди живут?
        Хотя ведь она сама недавно волновалась по поводу шмоток, трендов, брендов и начинала тосковать по новой сумке, если не покупала ее себе каждые три месяца. А нынче обходится без новых вещей и не переживает. Однажды Саша с удивлением заметила, что перестала обращать внимание на то, в чем одета, и какая у нее сумка. Не то что ей безразлично и она стала похожа на бомжа, вылезшего из колодца, а вместо сумки ходит теперь с полиэтиленовым пакетом. Нет. Просто если раньше она придавала вещам слишком большое значение, то теперь они стали чем-то второстепенным. При этом Саша по-прежнему считала, что умный человек всегда сможет устроить так, что в нем все будет прекрасно - и душа, и одежда, и мысли. И можно быть приличным человеком, и заботиться о красоте ногтей, но теперь она спокойнее относилась к шмоткам: есть шмотки - хорошо, нет шмоток - ничего страшного. Своеобразный дзен, как у мужика в анекдоте: могу пилить - могу не пилить. Вот. Могу носить - могу не носить. Вещи все-таки средство, а не цель.

        Добро пожаловать на московские улицы, в апокалипсис пробок и хамства! Кстати, лично для Саши, как для водителя, самое неприятное не пробки, а хамство. Конечно, часы простоя в пробках тоже не прибавляют оптимизма, и расходование времени вхолостую сильно портит нервную систему, но с пробками хоть как-то можно смириться. В особенности если представить их неизбежным злом, сродни стихийному явлению, противостоять которому невозможно. А посему смирись, гордый человек, включи аудиокнигу и прослушай жизнеописание двенадцатого цезаря, который жил в те прекрасные далекие времена, когда человечество еще не знало автомобилей. К тому же Москва не древний Рим, она - радиально-кольцевая, с понатыканными вблизи дорог торговыми центрами, и уже в силу этого пробки здесь будут всегда.
        Гораздо неприятнее дорожных пробок - засилье дорожных хамов. Хамство и так отвратительное явление, а на дорогах превращает жизнь порядочного, хорошо воспитанного автомобилиста в кошмар. И подрезают, и сигналят, и перекрывают дорогу для перевозки очень важных персон, и еще сто тысяч вариантов обидного автомобильного хамства.
        Говорят, к этому можно привыкнуть… Саша честно пыталась, но не смогла. И даже панцирь - танковая броня в виде мощной самоиронии и чувства юмора - не помог. Иной раз так сердце сожмет, хоть плачь, ну за что так, ну почему?! А ни почему - по кочану и по капусте. Давно пора привыкнуть.
        Ну вот, спрашивается, зачем этот придурок в «Субару» ее обхамил, нагло, намеренно подрезал, еще и сделал недвусмысленный жест?!
        А она ведь нежная. Школьница. Детсадовка вообще. Ей бы кринолины носить и плакать от всяких чувствительностей в тонкий батистовый платочек. С вензелями.
        Лично ей ужасно мешали хамы. Может, они и неплохие люди, а несчастные или нелюбимые, но это их проблемы, и вообще это не повод отравлять жизнь другим людям, у которых тоже облом со счастьем и с любовью.
        Вот она, например, никогда не пропускала пешеходов. Ну, почти никогда. Почему? Боялась подставить этого самого пешехода. Его же из-за нее собьют. Она-то остановится, а другие гонцы в тачках?
        Куда катится мир…
        А казалось бы, чего проще, - уступать дорогу пешеходам, а иногда даже другим водителям и быть взаимно вежливыми?! Ну не рассыплемся же мы, если будем придерживаться простых, безусловных правил?
        Блондинка в кучерявой машине (блондинки на дорогах - это вообще предмет отдельного научного исследования) тупо всунулась не в свой ряд, и Саша еле успела уйти от аварии.
        Получалось, что каждый день она впустую убивала немыслимое количество нервных клеток. И что с этим делать?
        А если самоуговориться? Некоторым помогает. Может, и на нее подействует, и она станет спокойная, как «покойник перед отпеванием». И Саша начала мысленно повторять: «Я - Будда, я - Будда. Снова Будда!»
        Едет себе таким Буддой по Тверской в час пик.
        Не верится. Не получается. Будда где-то там. Высоко. Недостижимо. В горних высях. А она - Саша Семенова, дура отсталая.
        Пассажиров не было, и Саша сидела в Масяне, перебирала четки. Вспомнила про Арсения. Представила море (нет, лучше - океан!) А хорошо, наверное, сейчас там, где океан и солнце. Если долго сидеть на берегу океана, можно понять, что спешить уже не нужно. Ты уже там, где надо. Здесь. И сейчас.
        А тут… Осенняя Москва и небо беспросветно серое. И к «здесь» и «сейчас» еще надо стремиться.

        Заветная мечта большинства русских людей - отдых. Живут они, бедные, и все время думают, как бы чудесным образом устроиться так, чтобы ничто тебя не могло достать. Ни государство, ни семья, ни необходимость зарабатывать хлеб насущный. Чтобы лежать под солнцем в гамаке, раскачиваясь, лет пятьдесят. Или под пальмой сидеть и руку поднимать, чтобы снять банан. По сути, русские люди - буддисты, поскольку постоянно грезят о нирване.
        Но под нирваной понимают свое - вот эту свободу от всего и от всех; жизнь, когда просыпаешься утром с блаженным осознанием того, что ты никому ничего не должен!
        Саша, как русский человек, тоже имела бесстыдные тайные желания - о постоянном отдыхе, независимости от быта, денег (их отсутствия), курса нефтедоллара, женских критических дней и прочих обстоятельств, которые почему-то постоянно влияют на жизнь, и далеко не лучшим образом.
        Но, как и у большинства соотечественников, ее мечты так и оставались мечтами. Быт, критические дни и отсутствие денег сродни стихийному явлению, отменить которое невозможно. Отдых и независимость оставались чем-то призрачным и недостижимым…
        Неизвестно, как там во Вселенной, а в Сашиной личной вселенной энтропия действительно увеличивалась с каждым днем, и хаос наступал. На пятки. Хаос - он такой большой, нет, просто огромный, засасывающий и беспощадный, а она такая маленькая! И что она перед лицом хаоса? Жалкая отдельная единица!
        И вот она билась, старалась изо всех сил, бросалась на борьбу с самым вездесущим хаосом и затыкала собой щели мироздания!
        Пример из жизни.
        В Сашиной, то есть Сениной квартире вдруг начал протекать кран в ванной комнате, сначала потихоньку, в рамках приличия, терпеть можно. И она терпела неделю, пережидая, может, само собой наладится? А оно никак само не налаживалось! Более того, через неделю текло уже так, что ужас. И надо было звать сантехника. А сантехники - враги рода человеческого. Их на землю посылают в наказание людям. Пришел этот раздолбанный сантехник и с порога весело сообщил, что вообще он бывший прапорщик. Стал топтать чистый пол своими грязными ботинками, дышать перегаром и шумно, не к месту, приговаривать: «Опаньки!», заставляя хозяйку вздрагивать от испуга.
        Он долго, нудно чинил кран и постоянно самодовольно спрашивал, что бы Саша делала, если бы он не пришел вовремя и не спас ее от протечки?!
        Герой! Можно подумать, он спас Сашу от дракона или не взял бы с нее деньги за этот чертов кран! И она ему в отместку, с издевкой сказала, что если бы не его помощь, то повесилась бы на этом полотенцесушителе. Прямо тут, в ванной комнате.
        А он почему-то обрадовался и начал на полном серьезе уверять, будто на полотенцесушителе вешаться - ерунда, тут дела не будет! Вот крюк от люстры - самое то!
        Саша стала интересоваться его богатым жизненным опытом. А он им с Сашей щедро делиться.
        - А тут я как-то бабу сымал, как раз на полотенцесушителе повесилась. Пьяная, мля!
        - Ну и как? Живая осталась?
        - А че ей сделается? Снял ее, она пошла дальше бухать и песни петь!
        Наконец веселый прапорщик ушел, содрав с Саши дикое количество денег, а она, помыв пол и проветрив помещение, выпила корвалол и долго приходила в себя.
        Нашествие сантехника пережила. Но побыть в покое удалось недолго. На кухне что-то приключилось с проводкой, и надо звать электрика!
        А этот электрик - родной брат того сантехника, и опять понеслось и поехало… Грязные ботинки, смачный солдатский юмор, корвалол (лучше водка!).
        Господи! Как тяжело им, одиноким женщинам, можно сказать, сиротам! Им некого позвать на помощь, не к кому приклонить голову! Увы, собственного мужчины, чтобы вбить гвоздь и починить кран, у Саши не было! И, видимо, уже не будет! Удел таких несчастных женщин, как она (звучит неприлично и двусмысленно!), - «муж на час».
        Короче, ей починили кран и проводку. И только вроде можно пожить в свое удовольствие - ан нет!
        Кажется, Масяня не в порядке - в рулевой какие-то подозрительные подзвяки и в наконечниках, черт бы их драл, неприятный стук.
        Кончилось тем, что Масяня сломалась. Они встали с ней посреди улицы. И вот Саша, как бедная блондинка в анекдоте, уже и стекло тряпочкой протерла, и по капоту постучала, а машина не заводится. Понятно, что надо вызывать аварийку и везти автомобиль в автосервис.
        В итоге Саша поняла, что хаос живет по каким-то своим законам, он хитер и коварен, и как только ты наносишь ему удар, он сразу наносит ответный. Выглядит это примерно так: ты чинишь кран, а хаос наносит ответный удар протекающим унитазом. Или еще чем-нибудь. И противостоять ему невозможно. С ним можно лишь сосуществовать в динамическом напряжении.
        И только у тебя появляется иллюзия насчет того, что жизнь начинает налаживаться и с хаосом установлено временное перемирие, как снова незадача - разболелся зуб. Сначала, как тот кран, терпимо, а потом болит так, что ты уже на стенку прыгаешь и бежишь в клинику, где тебе вместе с зубом высверливают твой бедный мозг.
        И так всегда. Как говорит наш мудрый народ: «Не понос, так золотуха!»

«А почему так? Ну почему? - едва не плача, вопрошает Саша. - Хочется безмятежности, полной безмятежности! Разве нельзя полностью расслабиться и отдыхать?»
        И сама себе отвечает:

«Можно. Только, видимо, уже не здесь…»
        Но, в общем, все это, конечно, мелочи. Для тех, у кого была настоящая лошадка (см. анекдот про оптимистов).
        Она даже себе сказала: «Сань, ну кто об этом кризисе вспомнит через сто лет?»
        На днях Саша позвонила матери, и та ей сообщила:
        - Сашенька, ты помнишь свою одноклассницу Лену? Она умерла.
        Саша долго пыталась осознать эту новость, но не могла. Ну как же, Леночка - глаза в пол-лица, высокая, тонкая, смешливая, - и вдруг умерла?! А у нее дочка осталась. Вот так. А Саша, идиотка, жалуется на свои ничтожные проблемы и гневит Бога?! Она стала задумываться о том, что многим людям гораздо хуже, чем ей. Вот, например, до слез жаль «неприкасаемых». Это особая каста людей, которые вынуждены зарабатывать тем, что раздают всякую рекламную ерунду возле метро. Причем, по ее наблюдениям, эффективность их деятельности крайне низкая: никто из проходящих листовки у них не берет, наоборот, шарахаются от раздающих, как от прокаженных. Глядя на них, Саша с грустью понимала, что не хотела бы, чтобы от нее шарахались люди. И стоять целый день у метро под дождем и ветром с протянутой рукой не хотела бы.
        Теперь она честно берет любую муть, которую ей всовывают в руку.
        А еще Саше до боли жаль «ходячую рекламу». Как правило, это бабушки-дедушки, на них нацепили рекламные щиты, и они с ними ходят взад-вперед, привлекая внимание прохожих. Ее внимание они неизменно привлекали. Глядя на них, у нее всякий раз что-то сжималось внутри.

        Симптомы такие: постоянная усталость, бессонница, а еще постоянно хочется всплакнуть (желательно на чьей-нибудь груди). И без врачей ясно - острая хроническая недостаточность солнца, любви и положительных эмоций.
        В общем, надо себя как-то спасать, поняла Саша, и для начала посмотрела любимый фильм - изящную, искрометную комедию о жителях Лондона. Рождественскую историю о том, что любовь повсюду правит миром, заставляя людей надеяться, впадать в отчаяние или сходить с ума от счастья. В финале фильма мозаика большого города и множества судеб складывалась в один красивый рисунок. Потом она подкрепилась положительными эмоциями от чтения любимых книг. И после недели подобной витаминной подпитки стала приходить в себя.
        Саша вообще считала, что хорошие книги нужно продавать в аптеках. А еще в аптеках нужно продавать «правильную» музыку. Рядом с витаминами. И хорошие комедии. Потому что прекрасная музыка, умные книги и отличные фильмы - необходимые людям витамины.
        Она читала историю про человека, который, узнав, что неизлечимо болен, сказал миру
«до свидания», закрылся дома и полгода развлекался тем, что смотрел самые смешные фильмы. А через полгода он сказал миру - «здравствуй!», потому что излечился чудесным, непостижимым образом. Он просто много смеялся в эти полгода. Больше чем за всю предыдущую жизнь, и смехом излечился. Обыкновенное чудо.

        Саше показалось, что она везет гуманоидов, хотя выглядели они, как обычные подростки. Но на каком языке говорили, осталось для нее загадкой. Из всего, что Саша слышала, она поняла только одно - название места, куда им надо. Все прочее (общались они между собой увлеченно и долго) осмыслению не поддавалось. Посланцы иных миров? Новый биологический вид? А может, это она, старая брюзга, безнадежно отстала от жизни и уже совсем не догоняет?
        Затем подвозила одну странную парочку. Двое молодых, прилично одетых парней (при галстуках и кейсах), а изъясняются на непонятном языке. Один другому говорил, возбужденно размахивая руками: «Прикинь, Серый, я вчера лося завалил! А лук пошел в отстой!» Тот ему: «Во дела! А Раиса пошла вверх!»
        Так, подумала Саша, что со мной? Неужели в «Кащенко» сегодня всех отпускают на побывку? Не выдержала, посмотрела на них с удивлением. Те глазенки таращат, мол, что не ясно? Потом оказалось, что они трейдеры и разговаривают на профессиональном жаргоне. Типа, лук - ЛУКОЙЛ, и так далее. У Саши от сердца отлегло.
        Однажды сели к ней в машину два мужика пролетарского вида. Ехали на стройку. И вот эти два строителя завели между собой изысканную беседу. Все существительные, прилагательные, глаголы, междометия и даже придаточные предложения они заменяли одним коротким, емким словом. Стиль, столь любимый русским народом…
        Задача для первокурсника театрального вуза - одно и то же слово произнести много раз, но с разной интонацией. Так и ее пассажиры. Пятнадцать минут на все лады склоняли одно слово, но с разной интонацией, при этом, что самое удивительное, понимали друг друга! А Саша подумала, что если бы их речь запипикать, они стали бы беззвучны, как рыбы.
        Маразм в Москве крепчал вместе с морозом. В воздухе витало ощущение безумия. Ей позвонил коллега по прежней работе и попросил его подвезти.
        - Сань, подкинь в центр, я заплачу!
        Отчего не помочь человеку, тем более Миша - отличный парень.
        Миша был грустным, в руках держал огромный баул. Когда баул засовывали в багажник, Саша поинтересовалась:
        - Что там?
        - Лучше не спрашивай!
        - Труп, что ли?
        - Хуже! - фыркнул Миша.
        - Тещу, что ли везешь?
        Он захихикал.
        - Медведь там, Саня!
        Помня, что Миша - хороший человек, но чувство юмора у него отсутствует и шутить он вряд ли станет, Саша воскликнула:
        - Какой медведь?
        - Коричневый. С башкой, лапами.
        Она выключила двигатель.
        - Никуда не поеду, пока не расскажешь!
        - Да что рассказывать! - вздохнул Миша. - Кризис!
        Опять это волшебное слово! Кризисом скоро станут пугать маленьких детей вместо лешака или бабайки.
        - После того как наша контора загнулась, мне пришлось искать работу!
        Ага, знакомая история!
        - Причем любую, потому что у меня семья, и ее надо кормить! Ничего путного я не нашел, пришлось соглашаться на то, что предложили.
        - Миша, ты меня пугаешь. Мало того, что у тебя в мешке медведь, так ты и неизвестно кем работаешь?
        - Я работаю медведем.
        - Я не ослышалась?
        - Нет, - грустно потупился Миша.
        Вот так люди сходят с ума. Бедный Миша…
        - Нет, ты не думай, что я того… Я действительно работаю медведем. Сейчас как раз на работу еду.
        Угу. На работу. Интересно, в лес? Или в зоопарк?
        - Саш, я в кафе работаю. Русской кухни. Надеваю на себе костюм медведя и хожу в нем по улице рядом с кафе. Посетителей зазываю!
        - Вот это да! И кто придумал такую изысканную рекламу?
        - Директор наш. Редкостный придурок, - усмехнулся Миша, - впрочем, для меня это все-таки выход! Деньги платят посменно, день отстоял - вечером со мной рассчитались. Кормят бесплатно! Тяжело, конечно, эта медвежья хрень тяжелая, целый день на себе попробуй потаскай! И дышать не очень удобно, но ничего, я привык.
        - А люди как реагируют?
        - Да кто как. Шарахаются, ржут. Дети руку протягивают, а в основном люди равнодушно проходят мимо. Сейчас такая жизнь, что медведями вряд ли кого удивишь. У всех свои проблемы!
        Саша молчала, не зная, что сказать.
        - Есть, разумеется, определенный психологический дискомфорт, - продолжил Миша. - Например, я бы не хотел, чтобы меня жена увидела в этом медвежьем облачении или дети. Они ведь не знают. Я им сказал, будто работаю менеджером. Вроде ничего стыдного нет, а как-то неловко. Хорошо, что лицо медвежьей мордой прикрыто и меня никто не видит. А тут мне сон приснился, что я рекламирую презервативы у метро, и меня по этому случаю одели в огромный резиновый презерватив. Так я и ходил по улице в этой резине и со всеми за руку здоровался!
        - Ужас! - воскликнула Саша.
        - Конечно, ужас!
        Она подвезла его до работы. Да, кафе русской кухни, с медведем на вывеске. Миша спросил, не хочет ли Саша взглянуть на него «при полном медвежьем параде». Она поспешно отказалась. На прощание он заговорщицки подмигнул и сообщил:
        - Сань, мне тут приснилось, но на самом деле это было откровение, и надо уезжать в Швецию!
        Саша растерялась и попыталась уточнить, кому и зачем. А также напомнила, что неплохо бы иметь какие-то средства к существованию, в Швеции-то…
        Но Миша все ее возражения решительно пресек:
        - Говорю тебе! Надо уезжать в Швецию, и все! Поняла?!
        Она кивнула и заверила, что не возражает.

        Ну вот и зима. Сегодня с самого утра шел снег. Казалось, что он счищает всю грязь и накипь с душ и улиц. Саша расчувствовалась, расплакалась, выказала себя очень сентиментальным человеком. Но когда первый снег и город такой красивый, ей всегда хочется плакать. Вечером она заехала на Воробьевы горы и долго смотрела на то, как город засыпает снегом.


        Часть 4
        Сестра
        А некоторые (то ли на почве кризиса, то ли просто такие долбанутые с рождения) совсем с ума посходили.
        Саша тут узнала историю, от которой ошалела.
        Шла она усталая, после трудовой смены, пошатывалась, как и положено честному человеку в конце рабочего дня, и неожиданно для себя попала в засаду. Уже у самого подъезда. Засаду устроила милейшая старушка Варвара Петровна. Пронырливая, как все старушки. Помнится, только переехав к Арсению, Саша уже на следующий день обнаружила ее в дозоре. Та спросила строго: «Кто такая, чьих будешь?» Мимо нее никто не пройдет! Так и познакомились. С тех пор здоровались и при случае перекидывались парой слов.
        А на сей раз Варвара Петровна вдруг захотела пообщаться и вместо пары вежливых фраз о делах и погоде огорошила Сашу довольно длинным, бессвязным и, главное, печальным рассказом. Суть его сводилась к тому, что женщина из соседнего подъезда решила усыпить своих кошек. А их сорок голов, или душ.
        - Почему? - удивилась Саша.
        Варвара Петровна сделала большие глаза и прошептала:
        - Так ведь кризис!
        Из дальнейшего разговора со старушкой выяснилось, что кошек содержала некая состоятельная дама. Жили кошки в пятикомнатной квартире, а ухаживала за ними специально нанятая женщина. Кошачья няня, так сказать. Сама хозяйка квартиры появлялась редко, просто давала деньги. А тут кризис, и ее фирма прогорела. Квартиру она теперь продает. И вообще, говорят, от переживаний слегка тронулась умом. Короче, кошки никак не вписываются в ее жизненные планы. Ей предлагали их пристраивать, но она отказалась. Решила всех усыпить. Вот так - еще сорок жертв кризиса!
        - А зачем надо было заводить столько кошек?
        - А кто ж ее знает?! - усмехнулась старушка. - У богатых свои причуды!
        Вот и пойми - от кризиса женщина в уме повредилась или просто от природы долбанутая…
        - И что теперь?
        Варвара Петровна сокрушенно покачала головой.
        - Даже думать боюсь, Сашенька! Квартира-то уже выставлена на продажу. Почти всех кошек разобрали добрые люди, осталось несколько. Жаль их! Вот бы каждый хороший человек взял себе по одной кошечке! - И она проникновенно посмотрела на Сашу.
        Та вздрогнула, сообразив, к чему клонит соседка.
        - Я всем нашим жильцам предлагаю!
        - А себе не берете?
        Варвара Петровна испуганно вскинулась:
        - Что ты, Сашенька, куда мне брать! У меня дед ворчливый! Да и хлопот с ним много! Не до кошек мне! - И прибавила с ехидцей вредная старушенция: - Была бы я одинокая, как ты, непременно взяла бы!
        Вот спасибо. В общем, свернула Саша разговор и уже направилась к двери, как бабулька вдруг крикнула:
        - Сашенька, может, все-таки возьмешь?
        И надо было ей об этом узнать! Теперь эти кошки из головы не идут. Куда ей кого-то брать, когда сама бездомная? Она долго думала. Часа два. Потом не удержалась: дай, думаю, зайду в ту квартиру, просто посмотрю…
        Собственно, там находилась только одна кошка (всех остальных действительно разобрали) - серая в полоску, звалась Маруськой, глядела не мигая пронзительно-зелеными глазами прямо в душу. И дрогнула душа…
        - Ой, Сашенька, добрая девочка, - вздохнула Варвара Петровна, - берешь, значит? Вот и хорошо, вот и правильно, тебе бог за это счастья даст!
        Саша усмехнулась: лучше бы квартиру! С прибавлением!
        Принесла Маруську домой. Та моментально освоилась, поела, включила мощный мурчальный мотор и завалилась спать на Сашину кровать.

«Завтра куплю ей все, что нужно для кошачьего счастья, - корм, игрушки, корзинку. Да… Теперь еще и кошка на моем попечении! А если я опять останусь без средств к существованию? Но ведь она же не уссурийский тигр, моя Маруська! Не объест».
        Достоинств Маруська не сказать, чтобы выдающихся. Обычная кошка. Цвет мышиный, самый модный. Но вкрадчивая… В смысле, в сердце вкрадывается. Сразу и навсегда.

        В конце ноября позвонил отец. Саша обрадовалась и предложила встретиться в ресторанчике. Специально не стала приглашать его к себе. Поглядев на скромное Санино жилье, отец, конечно, понял бы, что ее жизненные обстоятельства изменились не в лучшую сторону.
        Голос у отца красивый, глубокий, не зря его часто зовут в озвучку. В один только голос можно влюбиться.
        - Как ты, дочь?
        Саша встревожилась - отец выглядел усталым. У нее сжалось сердце: неужели стареет?
        - Что случилось, папа?
        Он усмехнулся.
        - Кризис! Ты разве не знаешь?
        - А, ну да… Я что-то слышала.
        - Тебя не коснулось?
        Саша нарисовала на лице дурацкую улыбку.
        - Нет, прошло стороной!
        - А в меня попало этим снарядом. - Он попытался улыбнуться, но у него не получилось.
        - Сидим без работы. Смешно, придется жить на актерскую пенсию. Жена нервничает. Хорошо, Сашка, что ты не пошла по актерской стезе! Жуткая профессия, зависимая и неблагодарная! А ты все там же работаешь? В рекламе?
        - Нет, папа, я сейчас в другом месте. - Она замялась, придумывая убедительную ложь во спасение. - Я теперь работаю в автотранспортной компании.
        - Да ну? - удивился отец. - Кем?
        - Хозяином. Это моя компания.
        - Какая ты молодец, Санька!
        И не стоит вдаваться в детали.
        - Па, я могу тебе чем-нибудь помочь?
        Он кивнул, достал сигареты, закурил.
        - Да, Саша, я как раз хотел попросить тебя о помощи. Речь о твоей сестре.
        - А что с ней?
        - В том-то и дело, что я и сам не знаю, что с ней. Девочка яркая, сложная, избалованная, талантливая сверх меры, ну ты же видела!
        Саша закивала, как китайский болванчик.
        - Там какая-то любовная история. Катя нам ничего не рассказывает. Она уже месяц не появляется дома. Где живет - не знаю. Изредка звонит сообщить, что у нее все в порядке, но я чувствую, что лжет. Очень беспокоюсь за нее. Катя - самое дорогое, что у меня есть в жизни. - Он беспомощно развел руками.
        - А чем же помочь?
        - Может, встретишься с ней, поговоришь? Ведь вы не чужие друг другу люди.

«Ничего себе, - охнула Саша, - я и Катя! Интересно, как он это представляет? Я позвоню ей и скажу: «Катя, я твоя сестра! Помнишь меня? Мы виделись мельком лет десять назад! А я как раз вчера упала с Луны и подумала: почему бы нам с Катей не встретиться?» А Катя пошлет меня куда подальше и будет совершенно права».
        - Па, ну ты же сам все понимаешь, я для нее чужой человек, с какой стати она станет со мной откровенничать?
        В ответ такой умоляющий взгляд, что Саша растерялась.
        - Хотя бы попробуй. Может, тебе она доверится, поговорите по-девичьи… Саша, ведь я тебя не часто о чем-либо прошу…
        - Хорошо, я попробую. Дай мне телефон Кати!
        Перед выполнением этой дурацкой миссии Саша опрокинула рюмку коньяку. Настроение было паршивым - она не любит навязываться к людям. Но раз обещала отцу, значит, придется. Сосчитала до десяти, вдохнула поглубже и набрала номер телефона Кати:
        - Здравствуй, Катя! Это Александра.
        - Какая Александра?
        - Твоя сестра!
        И чего? Про дела поинтересоваться или про погоду?!
        - Катя, мы могли бы встретиться?
        - А в чем дело?
        - Ну, просто встретиться, пообщаться, не чужие ведь люди.
        - Я очень занята, - манерно вздохнула та.
        Саша уже ненавидела и ее, и себя.
        - Может, все-таки найдешь время?
        Они встретились в том же ресторанчике, где накануне виделись с отцом. Катя приехала на «Мерседесе».

«Молодец, для девятнадцати лет очень шустро. Лично я в этом возрасте каталась на тралике», - отметила Саша.
        Катя прошла к столику с гордым и независимым видом, всячески подчеркивая, что времени у нее в обрез. С понтами, пожалуй, даже перебор вышел - слишком нарочито. Уселась напротив, закинув ногу на ногу.
        Да… Гламур, к которому Саша стремилась, втайне от себя, и к которому так и не приблизилась, сидел напротив. Звался Катенькой. Голосок у Катеньки такой нежный-нежный, с переливами. Смотрела Катя мимо Саши - в пространство.
        Саша даже растерялась. Повторила себе, что это ее сестра. «Папки твоего вторая доча».
        - Привет.
        Катя нетерпеливо кивнула, выдав пару прелестных манерных гримасок. Дескать, нельзя ли сразу объяснить, зачем Саша оторвала ее от важных дел, и что бедной родственнице, собственно, нужно.
        Все с Катенькой ясно. Везунчик судьбы на длинных прекрасных ходулях. Родилась с серебряной ложечкой во рту, а может, сразу с кольцом от Тиффани на пальце, или сумкой «Биркин» в младенческих ручках. Она не то что привыкла брать от жизни все, она привыкла к тому, что все, что ей нужно, жизнь сама складывает в подарочные пакеты, перевязывает бантиком и бросает к ее ногам.
        - Катя, можно я сразу начистоту? А то, понимаешь, я все думала, как объяснить, с чего я вдруг попросила тебя о встрече, причину какую-то выдумывала, а на самом деле причины у меня нет. И врать я тебе не собираюсь. Мне, если честно, до тебя нет никакого дела, и я бы тебя еще десять лет не видела!
        У Кати вытянулось лицо, и она, кажется, впервые посмотрела не мимо Саши, а на нее.
        - Я попала в дурацкую ситуацию. Меня отец попросил с тобой встретиться. Он с ума сходит, беспокоится о тебе.
        - А что обо мне беспокоиться? Что со мной не так? - удивилась Катенок.
        - Ну, я не знаю. Тебе виднее.
        Катя забарабанила ложечкой по столу и зевнула.
        Что-то в ней было кошачье - томность, ленивый взгляд. Саша была уверена: в случае необходимости Катенок способна выпустить когти и больно поцарапать.
        - У меня все в порядке, так ему и передай. Учусь в институте, занимаюсь карьерой, с деньгами нормально, могу даже ему помочь, если надо.
        - Ты не живешь дома?
        - Нет, - ответила Катя и выразительно посмотрела на сестру, дескать, а твое какое дело.
        - Ну, хоть звони родителям чаще, волнуются люди.
        Та пожала плечами.
        - Хорошо, буду звонить. Слушай, Саша, а тебе это зачем надо?
        Логичный вопрос.
        - Я люблю отца, Катя!
        Сестра усмехнулась.
        - Ты, наверное, меня ненавидишь?
        - А если я скажу «нет», поверишь?
        Катя задумалась и ничего не ответила.
        В общем, как и следовало ожидать, разговора не получилось. Даже до второго коктейля не досидели. Саша сунула сестричке номер своего телефона, из вежливости, мол, если что, звони. На прощание Катенька мяукнула, что думала, будто Александра старая зануда, а она вроде не зануда, да и не такая старая. И ушла кошечка…
        Ну вот, отец расстроится. Саша провалила эту явку, как незадачливый профессор Плейшнер.

        Через две недели после встречи с Катей та вдруг дала о себе знать. Саша везла пассажира, когда зазвонил ее сотовый телефон. Увидев высветившийся номер, она не поверила глазам и чуть не влетела в столб.
        - Катя?!
        Голос у Катенка звучал растерянно.
        - Привет.
        Саша задала дурацкий наводящий вопрос:
        - Как жизнь?
        Сестра усмехнулась:
        - По-всякому.
        - Кать, ты плачешь, что ли? - сообразила Саша.
        - Саша, можно я у тебя переночую?
        - Конечно. Если хочешь, я за тобой заеду прямо сейчас, только скажи куда!
        - Я сама приеду, назови адрес.
        Саша отвезла пассажира и помчалась домой. Ждать сестру.
        На пороге стояла Катя. Бледная. Ненакрашенная. Волосы забраны в «хвост». Совсем ребенок. Вместо приветствия она произнесла с вызовом:
        - Ты сказала звонить, если что… Вот я и позвонила!
        А губы дрожат, того и гляди, заплачет.
        - Молодец, что позвонила. Проходи!
        Катя оглядела Сенино жилище.
        - Да, сестра, живешь небогато!
        - На самом деле еще беднее. Это не моя квартира.
        - Френда, что ли?
        Саша кивнула.
        - Дела у него, судя по всему, не очень, - покрутила носом Катя.
        - Зато он живет насыщенной внутренней жизнью.
        Саша посадила Катю за стол.
        - Чай, коньяк?
        Катя отогревалась чаем и Маруськиным теплом - кошка сразу облюбовала ее колени.
        - Ты, наверное, удивлена, чего я как снег на голову? - спросила Катя.
        - Если честно, да.
        - Молодец! Ты вообще честная. Я это еще тогда заметила, в кафе. - Она усмехнулась. - Сказала прямо в лоб, что тебе до меня нет никакого дела. Я даже тебя зауважала! Можно и я честно скажу, в лоб?!
        - Валяй…
        - Мне некуда идти. Кстати, ты коньяк предлагала?! Не откажусь.
        С первой рюмки разговор не заладился, перемежался вздохами и паузами. Со второй стал налаживаться. После третьей пауз уже не возникало.
        - Бывают такие гребаные обстоятельства, когда вдруг понимаешь, что ты вообще никому не нужен, - с горечью произнесла Катя.
        В лице старшей сестры она нашла не только собутыльника, но, что особенно важно, понимающего собеседника.
        - Я тоже недавно переживала подобные обстоятельства!
        - Да? - удивилась Катя, очевидно, претендовавшая на уникальность своих экзистенциальных переживаний. - И что ты делала?
        - Сидела в машине всю ночь и думала: то ли отравиться угарным газом, то ли яду выпить. А потом оказалась у случайного человека, который принял участие в моей судьбе. Совершенно неожиданным образом.
        - У случайного человека! Ага! - обрадовалась Катя, - Прямо как я сейчас! - И добавила с обезоруживающей искренностью: - Я про тебя, конечно, в последнюю очередь вспомнила! Можно сказать, от безысходности! Искала важный телефонный номер, а вместо него наткнулась на бумажку с твоим. В общем, рука сама потянулась позвонить. Мне, Саша, идти некуда. К родителям не хочу. Тем более мать болеет. Нет, домой идти - не вариант.
        Саша не стала развивать тему родителей - неловко, да и не время сейчас, разобраться бы, что с Катей стряслось. Она поинтересовалась у сестры, есть ли у нее подруги?
        - У меня нет подруг! - заявила Катя.
        - Почему?
        - В среде равных мне - боятся конкуренции. В среде обычных девушек, из метро, тем более.
        Сашу обескуражила подобная категоричность, и она попросила объяснить подробнее.
        Катя снисходительно поведала, что не может позволить себе такую роскошь, как дружба, поскольку в ее случае блестящие внешние данные изрядно усложняют ситуацию. Кто захочет иметь подругу-красавицу? Другим красавицам точно не захочется, потому что среди красавиц конкуренция, а какой-нибудь бледной моли - тем более.
        Саша не удержалась от сарказма:
        - Тяжело тебе, Чебурашка, который не имел друзей!
        - Тяжело было, когда верила в иллюзии! - возразила Катя.
        Саше было интересно понять, что за человек сестра, которую она, как в мексиканском сериале, чудесным образом обрела и про которую вообще ничего не знала. Выяснилось, что Катя - человек непростой, а очень даже заковыристый и взглядов на жизнь весьма оригинальных. Дружба и любовь не входили в систему Катиных ценностей. Кстати, Саша отметила, что речь у сестрицы правильная, все-таки чувствуется воспитание. Иногда девушка, конечно, злоупотребляла ненормативной лексикой, но как же без этого?
        - У меня всегда с дружбой получалось как-то коряво, - вздохнула Катя. - Сплошная история про то, как ты весь вложился в отношения, а к тебе потом повернулись мартышкиной попкой!
        - Ну а любовь? Про дружбу, в общем, все понятно. Пройдемся по другим вечным ценностям.
        Катенок махнула наманикюренной лапкой, мол, чур меня!
        - Любовь - та же ловушка, что и дружба, только с более серьезными последствиями! Что ты, Александра, на меня удивленно смотришь?
        Саша пожала плечами.
        - Странно, что девушка в нежном карамельном возрасте так рассуждает!
        Саша задумалась: может, у Кати что-то стряслось в личной жизни, например, поссорилась с молодым человеком, и от этого сплошной надрыв и игра во взрослую разочаровавшуюся женщину?
        Саша ее об этом прямо и спросила.
        Катя сникла, долго молчала, а потом, наконец, сказала:
        - Не поссорилась, а вообще от него ушла. И никакой он не молодой, а вовсе старый. Богатый и могущественный папик. Я его боюсь, Саша. Это страшный человек. На сей раз я, кажется, серьезно вляпалась. Живу с ним уже год. Мы познакомились… - она замялась, - ну, не важно, где и как. Он решил все мои проблемы, а проблем у меня тогда была куча! Папик не жмотился, презентовал сразу весь социальный пакет: снял мне упакованную квартиру в центре, подарил статусную тачку, оплачивал расходы и даже оплатил пару моих клипов. В общем, все было нормально… Пока я не поняла, что попала в еще большую зависимость и пора от папика сваливать. Я бросила все - квартиру, тачку, шмотки - и ушла. Но он не из тех людей, кто так просто отпускает. Я знаю, что он меня ищет, и если найдет, то открутит башку. Я потому и сказала, что мне идти некуда. Домой, к родителям, не могу - там меня сразу найдут. Пара сокурсниц из института, с кем я общаюсь, тоже под прицелом. Думала в отеле где-нибудь окопаться - и там вычислят. Вот я и решила, что ты самый лучший вариант. Он про тебя ничего не знает, поскольку я никогда не рассказывала, что
у меня есть сестра.
        - Спасибо за искренность! - усмехнулась Саша.
        - Пожалуйста! Александра, ты не станешь возражать, если я поживу у тебя некоторое время?
        - Живи. А чего, говоришь, сделает этот злой дядька, если тебя тут найдет?
        - Шею свернет. Моргалы выколет. Пасть порвет. Мне и тебе заодно, - ласково улыбнулась сестрица.
        - Ого! Ну, тогда будем строить баррикады.
        В общем, решили, что Катя пока поживет у Саши. Не будет выходить из дома без надобности, а там, глядишь, все как-нибудь наладится. Единственное, о чем Саша попросила сестру, - регулярно звонить родителям и бодрым, постановочным голосом заверять, что у нее все сказочно прекрасно. Катя клятвенно заверила, что будет врать им хоть каждый день.
        А на рассвете сестры разошлись по комнатам спать. Утро пьяной ночи (бутылка коньяка в минус!) мудренее.

        На следующий день, когда алкоголь выветрился, Саша задала Кате резонный вопрос: на фига было заводить отношения, от которых потом бежишь в панике?
        Вот все-таки скверный у Саши характер! Сама понимала, что надо было, наверное, промолчать и ни о чем таком не спрашивать, а сама - злая, старая ханжа - высунулась и сразила бедняжку риторическим вопросом. Катя от него сморщилась, будто съела лимон.
        - Ну, сначала-то было клево! Папик серьезный, много новых возможностей. Я полгода развлекалась тем, что с ним по миру ездила, с родителями-то дальше стран бывшего соцлагеря и не выбиралась! И вообще, когда все статусно - от шмоток и ресторанов до частных самолетов - это радует, поверь мне!
        - Ты его любила?
        Катя взглянула с укоризной, дескать, ну кто про такое спрашивает?
        - Саш, ты о чем?
        - Я о чувствах. Например, о любви, которая заставляет сильнее биться сердца, толкает нас на необдуманные поступки, вплоть до геройства, ну и так далее… Ты что-нибудь об этом слышала?
        - Слышала, - усмехнулась Катя. - Нет, сердце в его присутствии сильно не билось. Разве что, когда он мне пригрозил, что если дурить не перестану, то мой труп найдут в канаве! А про необдуманные поступки… А зачем их совершать? Если не думать, то такой горячки можно напороть и в такое дерьмо с этой вашей любовью вляпаться! Я ведь не дура, понимаю, к чему ты клонишь, Саша: осуждаешь меня за то, что не по любви отдалась. Ну так я, чего стесняться, продалась задорого. Не у всех так получается.
        - Кать, тебя послушать, можно подумать, что ты жила где-то в голодном африканском племени и деньги являлись для тебя вопросом выживания!
        - Нет, не в африканском племени, а в Москве, где деньги имеют большое значение! - возразила Катя. - Да, представь, хочу быть богатой и независимой!
        - Какая шустрая барышня! Хочет независимости и больших денег! А что имеем в активе? Две модельных ноги, очаровательную попку и красивую мордашку? На честно заработанные достижения не тянет, извини!
        - Нет, ты все-таки старая зануда, - вздохнула Катя. - Молодость и красота - не достижения, а подарок природы, который можно и нужно использовать!
        Саша улыбнулась - молодец Катенок! Вот она, психология настоящей стервы! Сашина бывшая приятельница Света поставила бы Кате «зачет». Нет, пятерку с плюсом за высший пилотаж - стервозную сущность в ангельском обличье.
        - Все-таки правильно говорят, что любовь придумали русские, чтобы денег не платить! Скажи мне, Саша, какие бонусы в итоге получает честная женщина за добродетель? Вот я смотрю на свою мать: такая красивая женщина, может, даже более красивая, чем я. И что? Что она получила за красоту, моральные принципы, верность одному-единственному мужчине? Унизительное существование? Безденежье? Глядя на нее, я поклялась, что никогда не поз-волю себе дойти до такого состояния! Использую свою красоту и молодость, стану целеустремленной, небрезгливой девушкой, но до мамашиного унижения не опущусь! Саша, я видела, как она годами сидела у телефона и ждала, что ей позвонят со студии, ее пригласят, про нее вспомнят! Считала копейки, лежала в больнице в общей палате, рано состарилась. Разве она не была достойна лучшей доли? В результате мать превратилась в больную, сломленную женщину, сделав невыносимой не только свою жизнь, но и нашу с отцом. Как она срывала на нас раздражение за свои неудачи, знала бы ты! Да я в пятнадцать лет была готова уйти из дома хоть куда-нибудь, потому что не могла все это выносить. А уйти
было некуда.
        - Ну, бедная девочка, душа и руки в шрамах, - усмехнулась Саша, - сочувствия небось ждешь! Снять бы с тебя штаны да отхлестать хорошенько за твои рассуждения. Только боюсь, это надо было сделать лет десять назад.
        Они молчали. Пауза затянулась и становилась угрожающей. Сложно наладить отношения с сестрой, с которой познакомилась два дня назад, а она оказалась взрослой барышней с хитрой житейской правдой.
        - Продаться хочешь подороже, Катенок? Понимаю. И не осуждаю, потому что нет у меня такого права, и вообще я не об этике, а, как ни странно, о логике. Ты сказала, что боишься зависимости? Так ведь, Кать, ты сейчас как раз и делаешь все для того, чтобы пройти путем своей мамы и впасть в зависимость от кого-то. Ну, поспонсируют тебя богатые дяденьки еще лет десять, нет, сейчас с деньгами и при правильном подходе к здоровью эти сроки можно продлить, - лет двадцать, а дальше что? Вот и будешь сидеть, как мама, и ждать, позовут не позовут, выберет тебя какой-нибудь богатый папик или не выберет?
        Катя задумалась, а потом, обрадовавшись удачно найденному решению, выпалила:
        - Так я за эти двадцать лет денег успею накопить!
        - Ну, если успеешь… А по мне - все равно лучше надеяться на себя!
        - Вот ты и надейся! А я как-нибудь своим умом проживу.
        Саша поняла, что если дальше развивать данную тему, то они поссорятся.
        И стали сестрицы (такие разные!) вместе жить-поживать. Правда, спокойно пожить получилось недолго, потому как начали к ним захаживать незваные гости.
        В тот вечер Саша притащилась домой совершенно измочаленная, даже Катя, свободная от таких предрассудков, как жалость, взглянув на нее, прониклась сочувствием.
        - Во-во! Посмотришь на тебя, Саша, и сразу поймешь, что если женщина сама зарабатывает на жизнь, то как женщина она заканчивается.
        - Неужели все так плохо?
        - Еще хуже! - хихикнула Катя. - Сань, давай я за едой схожу. Тем более у нас и коньяк закончился!
        Катенок ускакала за хлебом насущным. А через пять минут после ее ухода раздался звонок. «Ключи забыла, раззява!»
        Саша открыла дверь, а там не Катя, а какой-то хмырь. Ростом под потолок.
        - Здрасьте!
        Только Саша было приготовилась спросить, чьих он будет, а он раз - и не дожидаясь приглашения, всунулся в прихожую. И входную дверь прикрыл.
        - А я к Кате! Уверен, она будет очень рада!
        Неужели тот самый таинственный покровитель? Вертлявый какой-то, ухмылочка будто приклеенная. С уголовными замашками и раскинутыми веером пальцами. Средних лет.
        - Мужчина, а вы всегда в гости без приглашения ходите?
        - Ага!
        Нарочито развязно уселся на диван.
        - Ну и где Катенок?
        - А вы с какой целью интересуетесь?
        - Она мне кое-что должна. Кстати, а ты, собственно, кто, девушка?
        - А я, собственно, Катенкина мамаша!
        - Да ну?
        У него во взгляде даже какая-то осмысленность появилась. И удивление. Видимо, нехитрые математические операции он все же способен произвести и быстро подсчитал, что Александра мамашей и при всей нынешней распущенности нравов быть никак не может, если только очень удачно натянула морду, и ей на самом деле куда больше, чем кажется.
        В общем, Саша озадачила товарища.
        - Ладно, расслабьтесь, мужчина, я - сестра.
        Расслабился и заулыбался, типа, я так и думал.
        - Слушай, сестра, а ты не знаешь, чего Катя с базара съехала?
        Саша пожала плечами.
        - Не могу знать, какой там у вас базар, и о чем вообще речь!
        - Ну как же! Ушла девушка в подполье, думала, наверное, что ее не найдут! А я нашел. Хочу ей в глаза посмотреть и послушать, что скажет в свое оправдание.
        - Мужчина, а чего вы Катенка обижаете? Она ребенок. Нельзя обижать детей и животных! Вы разве не знали?
        Тут его прямо, как в народе говорят, приподняло и шлепнуло. От возмущения. Ребенок, говоришь?! И пошел про правду-матку резать. Что там на самом деле под Катенкиной сущностью скрывается. В итоге нарисовался живописный портрет. Увы, отъявленной стервы.
        - Да, мужчина, как мне ни больно это со-знавать, в чем-то вы, вероятно, правы. В Катином воспитании имеются некоторые упущения, уж извините нас! Но вам-то чего печалиться? Вам сейчас, согласно логике вещей, можно вздохнуть с облегчением. Этакая стерва сама ушла от вас! Забудьте ее, как кошмарный сон! И устремитесь на поиски чистой, добродетельной, бескорыстной девушки! А ну как свезет, и обрящете?
        - Не ты ли это? - усмехнулся он.
        - Нет. Не я. У нас стервозность - наследственное!
        И тут на пороге появилась Катенок. Веселая, с пакетом еды.
        - Саш, я столько вкусной жрачки купила!
        - Небось на мои деньги? - ласково поинтересовался гость.
        Катя, как его увидела, так и окаменела. Превратилась в памятник куртизанке. Правда, быстро пришла в себя, набрала в легкие побольше воздуху и заорала:
        - Ты откуда взялся вообще? (И далее нелестно для мужчины и непечатно.)
        В ответ не менее длинная тирада с перечислением всех Катиных то ли достоинств, то ли недостатков и склонением по всем… падежам.
        В общем, прелестная семейная сцена. И вдруг Катя попросила:
        - Саш, оставь нас наедине. Нам с Артуром надо поговорить.
        Ага, он, значит, зовется Артуром. Имя для пуделей… Она усмехнулась - мужчину с таким именем серьезно воспринимать не нужно. Ну ладно, попросили выйти вон - выйдет.
        Саша ошивалась поблизости, в коридоре, на всякий случай. Но через пятнадцать минут Артур вышел из комнаты и, сухо попрощавшись, удалился. Она, как подорванная, бросилась смотреть, что там с Катенком. А все нормально - сидит девушка в кресле, курит.
        - Сань, давай, наконец, ужинать! Я еды принесла!
        - Ты что, Катя? Какой ужин? Я вообще голодовку объявляю до тех пор, пока ты мне все не расскажешь! Это он?
        Катя молча пожала плечами.
        - Тоже мне, демоническая личность! Ты говорила, что он опасный, страшный человек! А мне показалось, так… Шут гороховый! А как он тебя нашел?
        - Танька, сволочь, меня сдала! Мы в модельном агентстве с ней вместе работаем. Я ей звонила вчера, рассказала по секрету, что живу у сестры, адрес дала - она мне кое-что должна была подвезти сюда. Она ему за деньги все выболтала. И ты мне еще о дружбе говоришь?! Какая дружба, когда от нее только неприятности!
        - Ну, я смотрю, ты отделалась легким испугом. Все оказалось не так страшно.
        - Сань, да это был не тот, о ком я тебе рассказывала!
        - А кто он? Друг детства? Сослуживец? Служащий пенсионного фонда?
        - Мой любовник. Только не тот. А другой!
        - А этот, значит, тебя тоже разыскивал, и за что-то, по всему видно, на тебя сильно нагрелся?
        - Ага. Он на меня обижается, а я не пойму, за что, - с видом невинной жертвы произнесла Катенок. И улыбнулась самой обворожительной улыбкой, губки задрожали, прелестный носик сморщился…
        В девочке, несомненно, есть что-то актерское. Кроме того, Катя безусловно знала, где надо включить стерву, а где, если выгодно, выключить и притвориться пушистым беззащитным котенком, ромашкой и колокольчиком.
        - Так тебя еще кто-то ищет?
        Катя кивнула.
        - Это что же такое? Сюда папики со всей Москвы будут приходить? Их вообще сколько?
        - Саш, да их всего-то было… Два. Ну, сначала один, про которого я тебе рассказывала, а потом появился второй. Артур.
        - Кать, я не понимаю, ты тому, который номер первый, изменила? И поэтому начались репрессии?
        По Катиной реакции стало ясно, что Саша угадала. Катя занервничала, повела плечиком:
        - Да не было у нас с Артуром ничего! Я Владиславу так и сказала. Мы просто потанцевали. А Влад все понял неправильно! Ни с того ни с сего стал угрожать! Ох уж эти мужчины!
        - Тебя послушать, все вокруг серые волки, а ты одна Красная Шапочка, которая всего лишь несла пирожки бабушке, а ее сожрали вместе с пирожками и шапкой.
        Катенька - сто восьмидесяти сантиметров росту - вздохнула и потупилась: да, мол, ты правильно понимаешь! Именно так и было. И главное, сама верит в то, что мир, очевидно, несправедлив к ней - красотулечке и котеночку.
        - А чего этот Артур хотел?
        Катя пренебрежительно махнула рукой.
        - Да он жлоб страшный! С чего-то взял, что я ему обязана. Смешно!
        - Ты брала у него деньги?
        - Какие там деньги! Подумаешь, взяла немного… Попросила его пробить мне хорошую роль в каком-нибудь сериале. Для него это все пустяки. Пусть за честь сочтет, что помог хорошей девушке!
        - А что ты ему такого сказала, что он успокоился и ушел?
        Катя хихикнула.
        - Сказала, что я - подруга Владислава Сергеевича. И он меня ищет. А еще того, с кем я… танцевала. Этого оказалось достаточно.

        Не успела Саша прийти в себя после незапланированного визита и сестрицыных откровений, как на следующий день последовало новое испытание на прочность. Раздались шаги Каменного Гостя. Ну, это так… Для красного словца. На самом деле раздался звонок. Саша пошла к дверям, надеясь, что это Катя. Недавний конфуз с Артуром научил ее на каждый стук в дверь интересоваться с въедливой бабуськинской интонацией: «А хто тама?» Так она поступила и на сей раз.
        - Открывайте! - произнес уверенный мужской голос.
        - Вы кто?
        - Откройте и узнаете!
        Но Саше не хотелось ни открывать, ни узнавать.
        В то же время ее что-то останавливало от того, чтобы послать товарища куда подальше или пригрозить ему милицией. Какое-то у нее появилось недоброе предчувствие.
        - Открывайте, иначе вам выломают дверь!
        - Владислав Сергеевич, - раздался еще один голос, - зачем выламывать, давайте я так замок открою.
        Саша заволновалась. Может, милиция? И робко попыталась защититься:
        - А если я вызову милицию?
        Раздался смех. Эти люди милицию всерьез не воспринимали.
        И тут ее осенило: это пожаловал Катин любовник, которого она боится до нервной дрожи.
        - Так что, вскрываем дверь? - поинтересовались гости.
        И Саша открыла.
        Он вошел один, приказав охране подождать его на лестнице.
        - Владислав Сергеевич, - отрекомендовался пришелец.
        Саша пригласила его пройти в гостиную. Мол, проходите, раз уж вы так настаивали на посещении…
        - Где Катерина? - насмешливо спросил гость, усевшись на диван.
        - Временно отсутствует! Если не верите, можете обыскать квартиру, и не забудьте посмотреть под диваном.
        - Мне не надо хамить, девочка, - вежливо произнес Владислав Сергеевич. - Чревато. Можно утратить чувство юмора. Навсегда.
        Интересная манера разговаривать - Владислав Сергеевич говорил коротко, но убедительным тоном. Получалось весомо. А вот наружности он был довольно странной. Неопределенной. Ну, то есть если бы Сашу, например, опрашивали в милиции (до которой дело не дошло!) насчет Владислава Сергеевича, то она бы затруднилась с описанием. Так… Человек без свойств и особых примет. Рост средний. Телосложение среднее. Глаза какого-то невнятного балтийского цвета, голос тембра среднего, цвет волос и прическа, растиражированная в миллионах. Короче, вряд ли Владислава Сергеевича с Сашиной помощью поймали бы.
        Только имелась одна особая примета у мужчины - от него исходила какая-то звериная сила, которую женщина чувствует сразу, и мощная энергетика. С первого взгляда ясно: враг он серьезный. Любого раздавит, уничтожит, никому не спустит.
        - С кем имею честь?
        - Старшая сестра Кати.
        - А у нее, оказывается, есть сестра? Она, представьте, о вас ничего не рассказывала. Я даже удивлен - вас-то она зачем в это впутала?
        - Вы о чем?
        - Я о том, что эта маленькая дрянь прекрасно понимала, что если я ее найду, то миндальничать не стану. В том числе с тем, кто ее пригрел. Так что она вас подставила. Вот сучий характер у девки - снаружи прямо клубника со сливками, а внутри столько дерьма. Как вас, товарищ сестра, угораздило связаться с такой родственницей? Небось пришла, слезки пустила, губки надула - я жертва неправедных гонений! Спасите, помогите! Ну что, так было?
        Саша пожала плечами.
        - Значит, я прав! - удовлетворенно кивнул Владислав Сергеевич.
        - А могу я на правах старшей сестры поинтересоваться, зачем вы ищете Катю?
        - Извольте, я отвечу - хочу поучить уму-разуму.
        - Она вас чем-то сильно обидела?
        - Нет. Меня невозможно обидеть, а вот разозлить можно. Эта дрянь меня разозлила.
        - Неужели до степени кровожадной расправы?
        - Именно. Видите ли, у шлюх, в особенности у дорогих, есть свои негласные правила этикета, а ваша сестра их нарушила.
        - Вы говорите так, будто она ваша вещь!
        - А знаете, во сколько мне обошлась эта девочка?
        - Давайте уточним. Вы хотите вложенные средства вернуть или чтобы Катя отработала вложения?
        - Так возвращать-то нечем. - Он усмехнулся. - Разве что вы заплатите за сестрицу? Хотя, судя по вашей непритязательной квартире, вряд ли.
        - Владислав Сергеевич, вы привязаны к Кате?
        - Помилуйте, о чем вы! Я давно избавился от всего, что могло бы сделать меня уязвимым! В том числе от привязанностей.
        Понятно, Владислав Сергеевич был очередным альпинистом, покорителем социальных и денежных вершин. Еще один, взобравшийся на Джомолунгму. При этом он тоже не производил впечатления жизнерадостного человека. Наверное, там, в этих горных высях, в условиях разреженного воздуха и полного одиночества, трудно дышать.
        - Да и к чему особо привязываться? Ну, Катя - смазливенькая девочка, но таких тысячи. Тоненькие фигурки, длинные ножки, я их называю - девочки «лайт». Облегченные модели. В том числе, в плане мозга. Он тоже облегченный. Попользоваться ими иногда приятно, не скрою. В девочках «лайт» есть своя прелесть, с ними и отношения такие легкие, по принципу: «Кинул денежку - девочка счавкает», но воспринимать их всерьез - увольте! Если хотите знать, я давно решил поменять вашу сестрицу на что-нибудь новое.
        - В смысле, другую подругу?
        - Именно.
        - Тогда в чем же дело, какие проблемы? Оставьте Катю в покое и купите себе новую резиновую куклу!
        - Проблема в том, что это я должен был отправить ее в отставку! Подписал бы ей вольную. Дал выходное пособие. Расстались бы по-хорошему, как у людей принято. А эта дрянь сыграла не по правилам. Изменила мне с каким-то уродом. А поняв, что я обо всем знаю, подалась в бега. Отблагодарила за все, что я для нее сделал! Дешевка! Я не привык, чтобы со мной так поступали!
        - Владислав Сергеевич, оставьте ее в покое, - заныла Саша, наплевав на всякую гордость. - Она еще ребенок. У нее мать психическая и это… дедушка-инвалид, ветеран Русско-японской войны. Отпустите ее! Можно даже без выходного пособия!
        - Не надо мне давить на жалость, тем более что у меня ее нет. Вас как зовут, девушка?
        - Александра.
        - А у вас, Александра, кроме сестры, других забот нет? Муж, дети?
        Саша пожала плечами.
        - Ясно, - кивнул Владислав Сергеевич. - Одинокая девушка. С котом проживает. - Он взглянул на свернувшуюся в кресле Маруську. - Вот и живите с котом, а сестрицу гоните в шею! Наживете с ней неприятностей!
        Владислав Сергеевич поднялся и направился к дверям. Затем оглянулся:
        - Хотел я эту дрянь немного поучить, не скрою, но так и быть, подписываю вольную. Пусть живет, как хочет. Только передайте ей, чтобы она мне на глаза больше не попадалась. Чтобы в свете духу ее не было. А то не спущу. И дедушка-инвалид не поможет. И скажите ей, что репутацию она себе подпортила, в приличные содержанки ее теперь не возьмут.
        Саша усмехнулась: ну и времена! Оказывается, нынче, чтобы хорошо устроиться в содержанки, надо иметь репутацию и рекомендательные письма.
        На прощание Владислав Сергеевич огорошил ее, пообещав с какой-то странной интонацией:
        - Мы еще увидимся, Александра!
        Саша не стала говорить, что не хотелось бы. Промолчала и вежливо улыбнулась.
        Катя пришла в первом часу ночи. Навеселе. И спьяну полезла к Саше целоваться.
        - Слышь, Сашка, давай выпьем!
        - Я смотрю, ты успокоилась. Повеселела.
        Катя беспечно махнула рукой.
        - Надоело все! Я подумала: катись все к такой-то матери! Надо все проблемы от себя отпустить и жить… - она пьяно икнула, - для радости!
        - Мудрое решение. Тут, кстати, к тебе, пока ты отпускала от себя проблемы и жила для радости, приходили гости.
        - Кто? - снова икнула Катя.
        - Владислав Сергеевич и компания!
        Сестренка мгновенно протрезвела.
        - Да ты че, Сань?!
        Пришлось Саше пересказать их разговор в подробностях, хотя и опустив некоторые детали. Она не стала передавать, сколь лестно отзывался о Кате бывший любовник. Зачем травмировать девочку? Узнав о том, что Владислав Сергеевич больше не жаждет ее крови и не идет по следу, Катя впала в эйфорию. А Саша на всякий случай уточнила:
        - Надеюсь, больше сюда никто не явится?
        Ответ сестры ее не слишком обнадежил. Та как-то неуверенно сказала, что «вроде больше некому». Впору вскричать, схватившись за седую голову: «О времена, о нравы!
        Через неделю Катя сообщила, что возвращается домой. К родителям.
        - Ты твердо решила?
        - Да. Пора и честь знать. Иначе ты со мной, старая чувырла, вообще не устроишь личную жизнь!
        На прощание сестры обнялись.
        - Катя, хочу, чтобы ты знала: здесь у тебя есть запасной аэродром на случай нелетной погоды или иных поломок в системе.
        - Спасибо, Саша! - Катя смахнула слезу.
        Оставшись одна, Саша тоже всплакнула. На правах Чебурашки, который опять остался без друзей.
        Владислав Сергеевич не соврал - они действительно увиделись. Дней через десять после его мрачного пророчества.
        Вечером раздался звонок. Узнав, кто это, Саша сразу открыла дверь.
        - Могу я войти?
        - Извольте!
        Как и в прошлый раз, прошли в комнату. Он уселся в кресло. Саша - напротив, волнуясь и гадая, что ему, собственно, нужно.
        - Как дела у сестрицы? - поинтересовался Владислав Сергеевич.
        - Надеюсь, что в порядке. Катя больше не живет у меня. А что? Хотите ее вернуть?
        Он усмехнулся:
        - Господь с вами! Я просто так спросил. Надо ведь с чего-то начать разговор.
        - Начните с главного!
        - Не испугаетесь?
        - Как я поняла, испуг - естественная реакция людей на ваши слова и в особенности действия!
        Он усмехнулся.
        - У вас есть чувство юмора. Редкое и потому ценное в наше время качество. Узнав по-дробности вашей жизни, я его в полной мере оценил. Девушке, которая подалась в
«бомбилы», определенно свойственно чувство юмора и некая экстравагантность.
        - Владислав Сергеевич, стесняюсь спросить, вы шпионили за мной?
        - Нет, просто навел кое-какие справки. С целью узнать вас лучше.
        - Для чего это?
        Он достал сигары и предложил одну Саше. Она согласилась, затянулась и закашлялась.
        - Крепко? - ласково поинтересовался Владислав Сергеевич. - Дело привычки и вкуса. Кстати, о вкусе… Убежден, что девушка со вкусом должна обладать более изящной машиной, чем ваше дешевое средство передвижения.
        - Владислав Сергеевич, не понимаю, к чему вы клоните. Кстати, моя машина - можете списать на отсутствие вкуса - меня полностью устраивает.
        - А возить биомассу целыми днями вас тоже устраивает?
        - Если бы не устраивало, то я бы этим не занималась.
        - Ну перестаньте, девочка. - Он сморщился. - Ваша сильная сторона - искренность. Когда вы неискренни, то сразу заметно. Актерка из вас никудышная. В таксисты подались от отчаяния. Не верю, что это было вашим жизненным призванием.
        - Откуда вам знать, может, это мое призвание - возить людей?
        - Александра, люди делятся на две категории: те, на ком ездят, и те, кого возят, у кого есть личный шофер.
        - А промежуточные категории?
        - Промежуточных категорий нет. Неужели вы хотите остаться в первой?
        Она промолчала.
        - К тому же вы не можете не понимать, что рано или поздно ваша экстремальная деятельность закончится плохо.
        Последнюю фразу Владислав Сергеевич произнес убежденно. Саша сочла возможным поинтересоваться вариантами своего печального финала.
        - Вариантов немного. - Он пожал плечами. - Однажды вам пробьют голову с целью завладеть вашим авто или изнасилуют. Вам что больше нравится?
        - А третьего не дано?
        - Вот я как раз и хотел поговорить с вами о третьем варианте.
        Ну, наконец-то! Саша уже устала дрожать коленками и теряться в догадках, зачем этот странный господин к ней прицепился.
        - Помните, Александра, в прошлый раз я поделился с вами своими измышлениями о девочках «лайт»? Я сказал тогда, что в них, безусловно, есть определенная прелесть, но относиться к ним серьезно лично я не способен. Видите ли, я человек другого времени, испорченный книжками, фильмами, понятиями, и поэтому мне хочется чего-то… Не облегченного. Сложного. С заморочками. - Он внимательно взглянул на нее.
        - Александра, хотите стать моей девушкой?
        Дрожь в коленках усилилась. Она попробовала отшутиться:
        - Владислав Сергеевич, мне тридцать три. Я уже старушка.
        - А мне пятьдесят. У нас с вами разница в возрасте самая подходящая для интересных отношений.
        - Я не приветствую подобные отношения.
        - Отношения, подкрепленные экономической поддержкой? А что в этом плохого, стыдного, недостойного для честной девушки?
        - То есть вы мне предлагаете те же самые условия, что и девочкам, как вы их называете, «лайт»? Чавкать денежку и быть довольной?
        - Ну, кто знает, Сашенька, может, у нас с вами выстроится иная модель отношений. - Он подошел к ней сзади и с силой прижал к себе.
        Она замерла. От него исходила мощная, сокрушительная энергия, на которую женское естество Саши не могло не отозваться…
        - Самое смешное, что я тебе нравлюсь. Как мужчина, - произнес он.
        Она упрямо возразила:
        - Нет, вы мне не нравитесь!
        - Тогда я скажу по-другому: ты меня хочешь. Против своей воли! И не из-за денег, как я понимаю?!
        Саша резко отстранилась.
        - В этом нет ничего удивительного, Владислав Сергеевич! Главный женский секрет давно раскрыт - женщина влюблена в черта. Вы - черт. Приходите, искушаете. Вашему напору и брутальности сложно противостоять. Вы не примитивны, в вас даже есть обаяние, но у нас с вами ничего не получится. Не стоит и пытаться.
        - Саша, ты ведь сама говоришь, что тебе много лет. Чего ты ждешь? Жизнь отожмет тебя через гигантский пресс, ничего не оставив. Даже ожиданий.
        - Слушайте, я сейчас прямо зарыдаю. От жалости к себе.
        - Не надо, - серьезно сказал он, - лучше соглашайся на мое предложение.
        - Владислав Сергеевич, вы зря теряете время!
        Он развел руками:
        - Я не люблю зря терять время. Ну что ж, Александра… Жаль. На тот случай, если ты вдруг сочтешь мое предложение заслуживающим внимания, оставлю номер, по которому меня можно найти. - Он положил на стол карточку и ушел.
        После его ухода Сашу долго била дрожь. Надо же, черти разгуливают… И выглядят как настоящие люди, в пиджаке и ботинках.

        Иногда вдруг становилось легче. Веселее. Терпимее. Шла как-то Саша в магазин, день такой хмуренький, слякотный - из тех, когда вообще жалеешь, что родился, даже не шла, а плелась, как понурая лошадь, и около метро услышала музыку. Бодренький жизнеутверждающий марш. В противовес серой слякоти - в мажоре.
        Она увидела дивную картину - в шеренгу выстроилось с десяток дядечек сильно пенсионного возраста. С трубами, дудочками, чего там у них еще, и играют. Вдохновенно так… А один дядька, седой совсем, стоит с шапкой и ненавязчиво намекает, мол, стимулируйте труд музыкантов, граждане. И что-то у нее внутри защемило, растеклось нежностью, чем-то слезным, теплым… И настроение улучшилось. Много ли надо человеку?
        В магазине уже открыли новогодний базар - продавали елки, свечи, елочные игрушки. И хотя до Нового года оставался еще месяц, Саша не удержалась и купила елочные шары волшебного сиреневого цвета. А пусть будут! Радуют, создают настроение!
        В тот же вечер позвонил Арсений.
        Саша задохнулась от радости, услышав его голос. Арсений сообщил, что у него все хорошо, и пригласил к себе. После разговора она совсем расчувствовалась. Вспомнила, как осенью они встречали придуманный Новый год. А теперь уже скоро настоящий, на который она загадает желание: в следующем году поехать к Арсению.
        На следующий день Саша задумалась: надо бы как-то украсить такси к Новому году. И ничего, что до праздника еще далеко, гораздо важнее самих праздников их ожидание.
        Саша повесила в машину сиреневый шарик. А на заднее стекло прикрепила плакатик, который нарисовала сама. Еловая ветка и надпись: ТАКСИ «НОВОГОДНЕЕ». Вроде та же самая машина, но совсем другое настроение.
        Первым пассажиром оказался маленький юркий мужичок. Подсел к ней на вокзале. Пассажир широко улыбался и жаждал общения. С ходу отрекомендовался Михалычем.
        - Я к вам в Москву по делу! На съезд паранормальных специалистов, - отрапортовал он, будто Саша интересовалась целью его визита в столицу.
        - Каких специалистов?
        - Паранормальных! Экстрасенсов и уфологов.
        Надо же! Не каждый день приходится везти паранормальное явление.
        - Ну и что, - спросила Саша, - с Москвой, на ваш взгляд?
        Паранормальный специалист задумчиво взглянул в окно и благожелательно кивнул:
        - Да ничего. Стоит Москва. Все нормально. Энергия бешеная. Денежные потоки значительные.
        Саша усмехнулась:
        - Ну, это как посмотреть! Кому и не очень значительные, и вообще не потоки, а ручейки. Кстати, вы сами откуда?
        - Из Петербурга!
        - Как там у вас в Петербурге с паранормальными явлениями?
        Мужичок прямо подпрыгнул, услышав вопрос.
        - Ха! В Петербурге паранормальных явлений больше, чем крыс и стоматологических клиник! Вот прямо на каждом шагу эти самые явления! Идешь по улицам и постоянно в них утыкаешься. Повсюду аномальные зоны, а улицы полны мертвецов!
        - Да что вы?
        Саша удивилась, потому что из Петербурга вернулась не так давно и мертвецов, которые бы фланировали по улицам, не видела.
        - Да! Мертвецы, в смысле - неотмоленные души, населяют город, тоскуют, бродят по улицам, заглядывают в окна…
        Она поежилась, представив мертвецов, заглядывающих в окна.
        - А еще сущности из параллельных миров шастают туда-сюда! Границы-то между мирами давно стерты!
        - А у нас, в Москве?
        - В значительно меньшей степени, - за-явил Михалыч, - не о чем и говорить!
        Ну не о чем, так не о чем.
        В этот момент они проезжали глухой переулок с красочно разрисованными домами. Оценив столичное граффити, спец по всяким странностям Михалыч не преминул прокомментировать, что в данной художественной росписи сразу чувствуется разница между Москвой и Петербургом. Сашу заинтересовала его версия.
        - У нас в Питере самая распространенная роспись домов не какие-нибудь бесполезные рисунки, а информативные сообщения. Например: «Не ссы - убьет!», «Молчи, баба, твой день - Восьмое марта!» Или, скажем, мое любимое: «Логос - фигня!»
        На прощание она спросила у Михалыча, может ли он предсказывать будущее.
        Он лучезарно улыбнулся и, просияв нимбом, заверил, да, конечно, может! Какие, право, пустяки!
        - И что меня ждет в будущем?
        Михалыч задумался, слегка напрягся, поводил руками над ее головой и выдал:
        - Да все нормально! Красивая, молодая, скоро встретишь любовь. Замуж выйдешь. Из таксисток уйдешь!
        - А когда? - заинтересовалась Саша.
        - Скоро! В этом году! - заверил Михалыч.
        - Так года осталось всего ничего… На донышке, - заметила Саша. - Уже декабрь!
        - Успеешь!
        Его бы устами да мед пить…
        Но Михалыч вдруг в ее персональную бочку с медом добавил ложку дегтя:
        - Только есть одно «но»… - И впал в тревожное для Саши молчание.
        - Что такое? - забеспокоилась Саша.
        - Тебе надо чистить энергетическое поле! - изрек Михалыч.
        - Не иначе сглаз на мне? Ну вот! Я думаю, что это из-за кризиса такая непруха в судьбе, а дело, может, и не в нем?
        - Очень может быть, - развел руками Михалыч. - От сглаза надо защищаться! Тебя надо брызгать водой!
        - Это как? - опешила Саша. - В каком, простите, смысле?
        - В буквальном. Когда на человеке сглаз, он будто сохнет. Вот и нужно его водой обрызгивать.
        - Типа, с гуся вода, с Саши худоба?
        - Что-то вроде этого, - улыбнулся Михалыч. - Обливайся холодной водой, если почувствуешь, что на корню засыхаешь. И вот еще что… - Он достал из дорожной сумки зеленый мешочек, порылся в нем и протянул ей длинную восковую свечу. - Держи! Когда станет совсем плохо, зажжешь.
        - И что? Полегчает?
        - Должно отпустить, - заверил Михалыч и устремился на съезд паранормальных специалистов.
        Кстати, денег за проезд Саша с него не взяла. Человек ей волшебную свечу дал, какие тут деньги… Свечу она спрятала в «бардачок». До времен, когда совсем поплохеет.

        День рождения отца отмечали в пафосном ресторане с небюджетными ценами. Место выбрала Катя, предупредив, что платит за все и «даже не думайте возражать». Дела у Катенка, судя по ее цветущему виду и завидному аппетиту, шли неплохо.
        За ужином смеялись, строили планы на предстоящие новогодние праздники. В результате у Саши осталось приятное послевкусие и желание устраивать семейные встречи как можно чаще.
        А через несколько дней Катя приехала к Саше в гости. Да не одна, а с ухажером. Новый Катин френд оказался брутальным и лысым. При взгляде на него становилось ясно, что сестра не изменила принципам и выдерживает фирменный стиль: с деньгами и статусом у ее нового друга все было в полном порядке.
        Вошли они эффектно - нагруженные пакетами со всякой снедью. Видно было, что люди долго готовились к посещению бедной родственницы. С таким количеством продуктов можно было запросто пережить зиму.
        - Ты с ума сошла! Голода вроде не предвидится! - воскликнула Саша, достав из пакета банку икры и пятую по счету коробку конфет.
        Катя беспечно махнула рукой, мол, пустяки.
        Кроме того, сестрица вручила ей пакет с косметикой люксовой серии, подтверждающей платежеспособность нового хахаля.
        Хахаль, кстати, вел себя прилично. Пальцы веером не делал, был галантен и обходителен, на Катю смотрел с обожанием. Саше на правах старшей сестры пришлось поставить ему «зачет». Хотя ее никто не спрашивал. Они выпили шампанского, обсудили общую политическую ситуацию в стране и состояние дел на фондовых биржах, посмотрели фильм «Реальная любовь». Очень мило. По-семейному. Правда, Катя, зараза такая, умудрилась Сашу обидеть. В перерыве между шампанским и чаем она прошептала:
        - Сань, может, тебе денег надо? У меня есть!
        Саша смерила ее взглядом, полным презрения. Мол, не корысти ради, а токмо сестринских чувств для!
        - И вообще! Мсье Вольтер говорил, что надо быть скромнее. «Кто ограничивает желания, тот всегда богат».
        Катя покраснела. На прощание сестры обнялись. Лысый брутальный мужчина растрогался, глядя на них.
        - Катенок, будь хорошей девочкой, не делай глупостей, если что - зови на помощь. Буду вылетать для спасения заблудшей души!

        У автомобилистов тоже бывают профессиональные праздники. «День жестянщика», например!
        Разладилось ли что в природе, или небесная канцелярия закрылась на переучет, а может, через мироздание пошла трещина, но только на Москву обрушились тонны снега. Для усиления апокалипсического эффекта добавили метель и заносы на дорогах. Стекла и наружные зеркала в секунду покрывались снегом, управлять приходилось, как говорят пилоты, «по приборам». Повсюду стояли машины с мигающими аварийными огоньками - кто-то не рассчитал тормозной путь на обледенелой дороге и пободался. Братья автомобилисты, спасайся, кто может!
        Москва встала. Аварий сегодня будет много. Да ну к лешему такие приключения - надо на сегодня завязывать с полетами. Ввиду нелетной погоды. Отчаянно буксуя, Саша с трудом до-бралась до дома. Стало быть, у нее выходной день. Чем же его занять? Лучший друг человека - телевизор? Нет, спасибо, увольте! Что там еще из достижений цивилизации? Интернет! Саша решила посмотреть, чем живет Всемирная паутина, и включила компьютер. Пошлялась по разным сетевым закоулкам, поискала ходы-выходы. С одной стороны, Интернет - прогрессивное, нужное изобретение (вольный ветер, который свободно веет и во все дома вхож, - на том конце планеты кто-то чихнул, а на этом уже слышно), а с другой - опасная штука, затягивающая. Одним словом, Паутина.
        Законтачившие однокашники и прочие социальные сети - это, по сути, подмена реальных коммуникаций.
        У Саши есть знакомый, который все вечера напролет сидит в этих социальных клоповниках. Рядом проходит реальная жизнь, а парень не хочет задницу оторвать от дивана, все с какими-то одноклассниками что-то обсуждает и так, наверное, до пенсии просидит. Пока он общается, жена крутится на трех работах, зарабатывая для семьи деньги. Сам он не работает, уже три года как безработный. Но ему и не надо - он реализовался там, в своей матрице.
        И ник у него - ни много ни мало - Бэтмен. Ага, Бэтмен! Ничего, что в жизни он лысый и в очках и спасал последний раз только себя - от голода. И неудачник, и иждивенец у жены на шее - зато там он Бэтмен! Там вообще все Бэтмены. Там нет лохов и иждивенцев. Все умные, сильные, смелые - миллионы бэтменов.
        Разумеется, сетевой ассортимент представлен разнообразно - сообщество родителей, сообщество чайлдфри, сайт любителей машин «Мазда» и сайт тех, кто считает водителей «Мазды» уродами. Вот вегетарианцы и антивегетарианцы сошлись друг с другом в великой планетарной битве. Какой-то Вася почем зря кроет Петю, аж захлебывается, а Петя не спустил Васе и тявкнул в ответ, и пошли летать клочки по закоулочкам. Саша давно заметила, что в Сети общий стиль общения нервный. Оно и понятно - безнаказанность. Легко быть смелым и резким в суждениях, когда спрячешься под ником Бэтмен, и тебя в реальной жизни не найдешь!
        Главный босяцкий закон любого форума: «Сзади налетели - начали топтать!»
        От многих форумов возникает ощущение смрадного подполья. Ничего не представляющие собой озлобленные «голосуй против всех» недочеловеки отрываются в придуманном мире за неудачи в настоящем. Их удел - виртуальные битвы, поскольку сдюжить могут только тут. В вирте, своем подполье. Можно, конечно, броситься туда и утонуть на годы. Как, собственно, многие и делают, но Саша не желала свою единственную жизнь тратить на это.
        Правда, был и у нее период, когда она, как муха, попалась в Сеть и стала там погибать. Прямо зависимость, как у наркомана, появилась, и Саша сказала себе: «Все понятно, ты, Саня, медленно, но верно превращаешься в сетевого торчка».
        А потому что сложно противостоять. Нас ведь ловят, подсаживают на эту виртуальную дурь.
        Ну вот, к примеру, новостные ленты в Интернете!
        Она прекрасно понимала, как и с какой целью подбирали эти новости (главное, поддеть нас на крючок), и при этом покупалась. Мельком просматривала электронную почту, а глаза выхватывали дикий заголовок:

«Страшный позор певицы Кристины…»
        И как-то даже становится любопытно - что же такого эта женщина натворила, что прямо страшный позор? И идешь себе в нетерпении по ссылочке, где узнаешь, что страшный позор заключается в том, что за последний месяц она сильно прибавила в весе! Килограмма два, как минимум. И фотографии приведены - вещдоки, значит. Пристально вглядевшись в фотографии опозорившейся певицы, Саша ничего необыкновенного в них не нашла, подумала даже, что ей, если честно, чтобы так
«позорно» выглядеть, надо бы на диете недели две посидеть.
        Новость месяца: «Такая-то оскандалилась тем, что показала трусы на сцене!»
        Саше дела не было до этой бесстыдницы, но, повинуясь какому-то непонятному импульсу, она прошла в заботливо указанном направлении и глянула статейку. С фото. Ага, трусы как трусы. Какая новость: кто-то носит трусы. Оно ей, человеку с двумя высшими образованиями и богатым внутренним миром, надо было?
        Или вот заголовок: «Актриса такая-то… перепугала всех своим внешним видом, явившись без макияжа на пресс-конференцию!» И фотографию этой самой актрисы без макияжа подшили, как в следственном деле.
        Естественно, Саша хотела посмотреть, что ж там за Кинг-Конг под личиной актрисы скрывался. По ссылочке родимой щелкала… Ого! Перепугали их, ишь какие пугливые! На фотографии обнаружилась девушка, красавица, которая никак никого не могла перепугать ни в гриме, ни без. Посмотрела бы Саша на эту журналистку ранним утром, когда та мучительно обдумывала, что бы такое написать - из пальца высосать! А Саша на эту чушь потратила время, драгоценный дар богов!
        В общем, Интернет полезен, но дозированно. И не натощак. Главное, помнить, что проблема нашего времени не в том, чтобы получить важную информацию, а чтобы не получить ненужную. Уже пухнет голова от обилия информации. И важной, и ненужной.

        Вот чего, спрашивается, происходит? Заглянула к ней в салон дамочка. Лет средних. Подбородок тройной, дух воинственный. И с места в карьер, после обмена любезностями («скока стоить будет? Скока, скока?!»), начинала орать:
        - А-а-а-а-а-а, вы тут совсем обнаглели!

«Кто «мы»?» - на всякий случай уточнила Саша, поскольку не была готова нести ответственность за «коллективный разум».
        Оказалось, «мы» - москвичи. Понятно. Классика жанра. А то! Москали проклятые жируют, когда на Поволжье голод похлеще, чем в двадцатые годы…
        Молодец, боевая тетка - припечатала Сашу словами, что из-за таких, как она, «у нас в стране все беды» (несколько преувеличивая, на Сашин взгляд, ее значение в жизни страны), пожелала всякой удачи и сильно хлопнула дверцей машины.
        И бывают же такие тетки, что не далее как в этот же день, согласно озвученному пожеланию, «удача» Сашу и настигла - в виде попутного столкновения с «Самолетом» (автомобилем марки «Ситроен»). Они «притерлись», можно сказать, едва принюхались друг к другу, однако последствия оказались неприятными. Вот и разбирайся теперь со страховщиками, отдуваясь за кармические грехи москвичей.

        Она колесила по городу, развозя пассажиров в своем такси, когда позвонила Катя:
        - Сань, давай вместе покатаемся. У меня вечер свободный!
        Через полчаса сестры встретились в центре.
        - О! Такси… «Новогоднее»! - захихикала Катя. - Ну, ты даешь, Александра!
        - Тебе что, нечем вечер занять? - усмехнулась та.
        - А так, по приколу! Интересно же! Можно, я за руль сяду? Скажу френду, что была таксистом, он умрет со смеху!
        На Петровке к ним в машину села барышня выдающихся размеров. Нет, так у нее все было приближено к стандартам (не сказать, что модельным), но бюст действительно был выдающимся. Выдавался вперед приблизительно на метр. Саше так показалось. Она даже подумала, что ее автомобиль не для этой девицы. Будет бедная упираться своим богатством в передние кресла.
        Когда девица вышла, Катя разразилась смехом:
        - Представляешь, сестра, я всю дорогу думала, а ну как ее прелести лопнут у тебя в салоне, и потечет силикон? Как она спит-то, бедолага? Это ж хозяйство больше подушки, мешает, наверное!
        - И не говори! Подумать только, на что бедные девушки готовы, чтобы мужикам потрафить! Чтобы то самое оживилось и приподнялось: чем удивлять будете, милые дамы? И милые дамы удивляют. Изо всех сил! Чего-то себе выщипывают в одних местах, рисуют в других, готовы все, что угодно, отдать, включая бессмертную душу за то чтобы в одном месте кое-чего прибавить, а в другом отнять. Красят, колют, закачивают…
        «Бог не суди,
        Ты не был женщиной на земле…
        Утомительная миссия!»
        Через три часа Катя призналась, что устала, и остановила машину. Саша достала термос с кофе.
        - Оказывается, возить пассажиров - нелегкое дело. Моментально устаешь, - пожаловалась Катя. - Когда вожу свой автомобиль, такой усталости нет. Как ты, бедная, выдерживаешь?
        - Привыкла уже.
        - Попадаются интересные пассажиры?
        - Еще какие! Представляешь, на днях везла пару влюбленных. Замечательная, красивая дама, с укладкой и маникюром, он - при галстуке и цветах. Отличительная особенность - им лет семьдесят пять. Не на двоих, а каждому! Старичок назвал адрес, и тут до меня дошло: едут в ЗАГС, родимые!
        Катя прыснула со смеху и едва не подавилась кофе.
        - Я не вытерпела и, наплевав на вежливость и правило не задавать пассажирам лишних вопросов, обернулась к ним: «Вас можно поздравить?»
        Старушка застенчиво кивнула. Старичок рассмеялся и подмигнул, указывая на спутницу: «Я ее всю жизнь люблю! А она была замужем за другим! И вот я сорок лет ждал, пока она одумается и уйдет ко мне!»
        - Неужели такое бывает?
        - Я сначала тоже удивилась, а потом подумала: нормальные люди! Из той эпохи, в которой любовью двигались моря, из-за любви устраивали войны и разрушали государства. А неплохие были времена, надо сказать. Так подумаешь и придешь к печальному выводу: обмельчал нынче народ.
        Катя повела изящным плечиком:
        - Видимо, ты права!
        - А вот тебе, Катенок, еще история из того же старого синема. Или из той, правильной эпохи. Но действие происходит в наши дни. Недавно ко мне в машину сел мужчина. Пожилой. Хорошо одетый. С роскошным букетом цветов. И улыбался, прямо светился. Даже мне как-то отсвечивало его радостью, отчего я тоже повеселела. Приехали по указанному адресу. Выходя, он протянул мне три розы из букета, отчего букет, кстати, ничуть не поредел. Я не удержалась: «Кому такой красивый букет?»
        Ответил - жене. И пояснил: «Тридцать лет в браке!»
        Наверное, в моих глазах мелькнуло удивление, как у тебя недавно. А так бывает? Он кивнул - бывает. И я порадовалась, что вот ведь бывает! Ну, хоть у кого-то…
        - Да ладно! - нахмурилась Катя. - И у тебя будет! Всему свое время!
        Саша усмехнулась:
        - Ага! Мое время, очевидно, настанет, когда я окажусь в возрасте той старушки, что ехала в ЗАГС. Ой, Катя, иногда задумаюсь, сколько мне лет, и такая тоска накатит! Вчера подвозила двух девочек лет шестнадцати. Они ржали всю дорогу, как заводные. А мне почему-то стало грустно. На их фоне я почувствовала себя древним ископаемым. С давно подсевшей батарейкой. Мне уже тридцать, а я еще строю планы, питаю надежды на личную жизнь. Самонадеянная черепаха Тортилла, чью гладь пруда давно затянуло тиной! Проблема-то, собственно, в чем… Ну ладно, приняла бы я свое женское одиночество как данность, если бы оно совпало с климаксом, так ведь до климакса дожить надо. Лет пятнадцать точно. А чем их заполнить? Отсюда хандра, уныние и блуждания в тине.
        - Кто бы жаловался, - улыбнулась Катя. - Ты хорошо сохранилась. На черепаху пока не похожа!


        Часть 5
        Любовь
        Она подвозила пассажирку в Шереметьево. Повезло - практически сразу, в аэропорту, взяла другого пассажира. Ехать товарищу в центр… Саша не удержалась и принялась его разглядывать, поскольку экземпляр попался интересный. Мужчина лет тридцати пяти. Красивый. Он был похож на Андрея Малахова и Евгения Гришковца. А что общего у этих двух симпатичных мужчин? Обаяние и какая-то внутренняя интеллигентность. Одет со вкусом и дорого: классическое пальто, костюм.
        - Снег идет! Красиво! - заметил пассажир.
        Саша кивнула - отличный способ завязать разговор. Хотела ответить ему и вдруг с удивлением поняла, что не может. Будто в ступор впала. Молчит и улыбается. А поговорить с симпатичным мужчиной хочется. И чем больше хочется, тем больше она смущается.
        Пассажир обаятельно улыбнулся:
        - Бывает же такое в жизни! Представляете, просил своего водителя меня встретить, а он перепутал аэропорт! Выхожу в зал прибытия - никого нет. Звоню ему и выясняю, что он меня встречает в другом аэропорту! И вдруг я увидел ваш плакат ТАКСИ
«НОВОГОДНЕЕ» и решил поехать на такси. Хотя вообще лет сто на нем не ездил!
        Саша кивнула, промолчав. Как собака - смотрит заинтересованно и молчит…

«Ну, давай же, идиотка, скажи что-нибудь! Остроумное, небанальное, покажи, какая ты интересная во всех отношениях женщина!»
        Нет, не может. Смущается, как школьница, и все, хоть ты тресни! Единственное, на что у нее нашлись силы, - спросила, не хочет ли он послушать хорошую песню. Он подтвердил, что хочет. Саша поставила «мишек».
        Песня ему понравилась. Улыбаясь, он заметил:
        - А я и не знал, что в такси бывает так весело! Раньше, когда я пользовался ими, их водили хмурые пожилые дядьки. Надо же, как все изменилось: за рулем красивые девушки!
        Саша расцвела - ну вот, явное приглашение к диалогу. Давай, действуй! Но что, она в машине должна его клеить? Понравился человек, и что? Может, еще заявить:
«Мужчина, вы мне так понравились, что давайте я вас прямо к себе отвезу?!» Фи, Саша, это пошло… В общем, она так и не нашлась, что сказать.
        А тут уже и город, почти приехали…
        Он попросил остановиться у цветочного киоска и подождать его. Через пять минут вернулся с огромным букетом. У Саши сильно забилось сердце. Это кому?!
        Он положил цветы на сиденье. Она одернула себя - смотри-ка лучше на дорогу! А то вмажешься в кого-нибудь.
        Приехали. Домик такой кучерявый, в тихом переулке. Сейчас «мужчина твоей мечты» уйдет, и все…
        - Вас как зовут? - спросил он.
        - Саша.
        - Дайте свою визитку, Саша, вдруг мне понадобится ТАКСИ «НОВОГОДНЕЕ», видите, в жизни всякое бывает…
        Она протянула визитку с телефонным номером.
        Он взял и ушел.
        Ну почему?! А счастье было так близко, так возможно. И ушло к какой-то другой женщине. С огромным букетом.

        Саше позвонил ее бывший любовник, Игорь. И сразу после приветствия кокетливо поинтересовался:
        - Ты удивлена?
        Да, признаться, она сильно удивилась. Игорь, ничуть не смущаясь, предложил встретиться. Саша замялась: встречаться с ним не было никакого желания.
«Вымоталась, выгляжу паршиво, а главное, зачем? Поговорить о жизни? Так вроде и так ясно, что ничего не ясно! И вряд ли мы друг другу поможем что-либо понять!»
        Она и спросила его прямо:
        - А что тебе надобно, старче?
        Спросила спокойно, доброжелательно, и в мыслях не было мстить, заявив что-нибудь в убийственном тоне, с ехидной интонацией, типа: «Что, проснулся? Про Сашу вспомнил? А она тебя забыла вообще! И не звони сюда больше! А то спущу злую собаку или мужа! Да, представь, муж имеется! Недавно завелся!» Нет, она так не сказала, потому что не стерва.
        На том конце провода молчание. Похоже, Игорь задумался: а что ему надо? Через минуту, так и не дождавшись ответа, Саша вежливо и почти ласково призналась:
        - Извини, я очень устала сегодня, много работала!
        - Значит, все-таки нашла работу?
        - Да.
        - А я - нет! Бред какой-то! Туда сунулся, сюда - без вариантов. Замкнутый круг!
        Ясно, позвонил за бесплатной психотерапией. Хочет сочувствия и душеспасительных бесед.
        - Игорь, не огорчайся. Нужно время. Все устроится, наладится!
        - Ага, наладится! - усмехнулся он. - Как бы не так! От меня жена ушла, представляешь?
        Разумеется!
        - А я даже этому рад! Веришь?
        Допустим. Но что это меняет?
        - Так я теперь свободный, Саня!
        А она затаилась и молчит. Игорь понял, что Саша не догоняет, и для особо одаренных повторил:
        - Я холостой!
        - Поздравляю!
        - Саня, так я к чему это…
        - К чему?
        - Давай попробуем все начать сначала?
        Ой, как грустно - «начать все сначала». Еще печальнее объяснять, почему это невозможно.
        - Саша, скоро Новый год! Любимый праздник. Давай съездим куда-нибудь?
        - Игорь, я привыкла встречать Новый год одна.
        - Ну, извини. Раньше я не мог быть с тобой в новогоднюю ночь, а теперь…
        - А теперь все изменилось? И мы можем пожелать друг другу нового счастья? И вместе съесть салат оливье? Знаешь, Игорь, древний мудрец говорил, что в одну реку нельзя войти дважды. Время прошло, мы стали другие.
        - Какое время, Сашок? Пара месяцев, это несерьезно!
        - За пару месяцев можно прожить целую жизнь.
        - Саня, я что-то не пойму - ты отмазку ищешь, чтобы со мной не встречаться? Так и скажи прямо, нечего мудрецом прикрываться!
        Она вздохнула:
        - Игорь, как тебе объяснить, все очень сложно…
        Он усмехнулся и произнес с обидой:
        - Зачем объяснять, когда и так ясно! Конечно, когда я был при деньгах, всем был нужен, а теперь можно и побоку, да?
        - Пожалуйста, не говори гадости! Я не алчная, и мне от тебя никогда ничего не было нужно в смысле выгоды.
        - Ты - да, а другие! Жена, например!
        Меньше всего Саше хотелось обсуждать его жену. Разговор стал утомлять.
        - Игорь, что ты от меня хочешь?
        - Вернуть тебя! Саня, только потеряв тебя, я понял, что ты для меня значишь!
        - Игорь, боюсь, что это невозможно.
        - Почему?
        - В силу многих причин.
        - Нашла, значит, какого-нибудь богатенького, а вместе с ним решение проблем?
        Ей оставалось лишь согласиться - пусть думает так.
        Игорь, впрочем, не обиделся. Даже пожелал счастья. Поздравил с наступающим. И распрощался.
        Поразмыслив на досуге об их с Игорем совместном прошлом, Саша пришла к выводу, что формулу этих отношений можно обозначить одним словом - «современность».
        И она, и Игорь - современные, прогрессивные люди. А для современных людей высший разум придумал мобильные телефоны, в которых заботливо вбита фраза: «Я тебя люблю». Удобно. И не надо париться - писать сонеты, петь серенады, кидать миры к ногам, достаточно нажать на кнопку и отправить сообщение. «Я тебя люблю». Можно даже несколько раз в день отправлять подобное признание, желая осчастливить партнера - люблю, люблю, лю…
        Сигнальная система: сигнал послал - сигнал принял.
        Раньше Саша выступала звеном в этой сигнальной системе (как правило, в качестве принимающего), а теперь что-то изменилось. Она больше не хочет питаться суррогатом и быть современной.
        А желает серенад и сонетов, и миров к ногам. А еще искренности отношений, теплоты и нежности.
        Чистого продукта, например, любви.
        От размышлений ее оторвал телефонный звонок.
        - Здравствуйте, это девушка с мишками? - произнес незнакомый мужской голос.
        - С какими мишками? - недовольно пробурчала Саша.
        Она не была расположена к шуткам.
        - Я вас так запомнил: девушка с мишками. В смысле, красивая странная девушка, которая часто смеется, слушает песню про мишек и зачем-то возит всех на своей красной машине. Это Максим.
        - Какой Максим?
        - Вы меня недавно подвозили.
        - Я много кого подвозила.
        - Из Шереметьева, помните? У меня еще шофер перепутал аэропорт, и я взял такси, помните?
        Господи, это тот Максим?
        - Да, конечно, помню.
        - Александра, мне сегодня нужна машина. Вы свободны?
        Она заорала, как школьница:
        - Да!
        Только что не крикнула: «Я вся ваша! Хотите ешьте, хотите просто покатаемся!» Ну разве так можно? Нет бы томно выдохнуть: «Свободна? Ох, не знаю. Сейчас посмотрю… - Выдержать паузу, потом как бы с неохотой промолвить: - Да, я, пожалуй, могу выделить для вас время».
        А она, бесхитростная, как валенок, сразу обнаружила свою заинтересованность и радость. Ну и пусть…
        В качестве пароля прозвучал известный бизнес-центр, куда Саша и подъехала.
        Он стоял у входа и курил. На его темные волосы падал снег.
        - Привет, - сказал Максим, улыбаясь.
        Улыбка у него замечательная - открытая, искренняя.
        - Моя машина в сервисе, Александра. Завтра заберу ее, а пока решил воспользоваться твоей. Как ты смотришь на то, чтобы съездить до Ленинского проспекта и подождать меня у банка минут двадцать?
        - Ладно.

        - Куда теперь?
        Саше показалось, что он смотрит на нее странно.
        - Пообедаем вместе? Здесь есть неплохой ресторан.
        Минута на раздумье.
        - Хорошо.
        Ресторан оказался уютным. Вот только есть под пристальным взглядом Максима Саша не могла. Сославшись на отсутствие аппетита, она ограничилась кофе.
        Чувствовала себя, как школьница на экзамене, - смущалась, краснела. Общались они весьма своеобразно - Максим задавал вопросы, а она на них отвечала. Причем зачастую невпопад. Он спрашивал, где Саша родилась, что любит, какие города ей нравятся, какие книги читала в детстве и что читает сейчас.
        В конце концов Саша разозлилась и на себя, и на него - Максим вел себя как следователь на допросе, а она, как подследственная, честно отвечала на его вопросы. У него к ней какой-то странный интерес - разглядывал ее, как диковинного зверька. Она не вытерпела и произнесла:
        - А зачем ты меня об этом спрашиваешь?
        Он не смутился. Серьезно ответил:
        - Ты мне интересна. Когда я тебя увидел впервые, то остолбенел. Такая красивая, роскошная девушка - и работает таксистом… При этом вид у девушки, будто у нее имеется кабриолет с личным водителем.
        Дешевая лесть. Саша взглянула на него укоризненно, словно Максим взял фальшивую ноту. Тот усмехнулся:
        - Постараюсь объяснить иначе. Однажды, Александра, я услышал любопытную фразу: «В мире не осталось больше королей. Только короли червей, короли бубен, короли пик и короли треф».
        Она растерялась. Смеется, что ли?
        - Александра, я серьезно. Мир меняется, многие вещи и даже понятия исчезают навсегда. Например, в мире почти не осталось умных, тонких лиц. У тебя как раз такое лицо… Исчезающее. Поэтому хочется его сохранить. Эгоистически - для себя. А когда ты говоришь, твое лицо словно озаряется светом. Удивительно. Я раньше был фотографом и знаю толк в лицах.
        - А сейчас ты кто?
        - Издатель. У меня свой журнал.
        - Большой?
        Он рассмеялся.
        - Достаточно.
        Кстати, а на пальце-то у него… Ага. Кольцо. Оставь надежду всяк сюда входящий.
        Максим уловил направление ее взгляда и кивнул.
        - Да, я женат.

«Надо же, какой откровенный и искренний. А чего не с женой обедаешь? Она небось дома ждет с плюшками. Перестань, Саша! Даже не думай. Невозможно. Несбыточно. Неужели ты хочешь повторения, как с Игорем? Счастье по вторникам, четвергам и субботам?»
        За окном шел снег. Начинало темнеть.
        - Скоро Новый год. Любишь этот праздник, Саша?
        - Нет, - честно ответила она.
        Максим удивился:
        - Почему?
        А она действительно не любит Новый год. Видимо, потому, что последние восемь лет встречает его одна. Хотя раньше Саша любила этот праздник. Последние пять лет тридцатого декабря она уезжала из России. Спасалась бегством. Куда-нибудь в жаркие страны, где нет даже намека на новогодние праздники. В прошлом году отправилась в Марокко, и ей там было хорошо. Без елок и Деда Мороза. А в этом году случился кризис и сбежать не получилось. Как об этом рассказать Максиму? К тому же свой Новый год она уже встретила. В ноябре. В Петербурге. С Арсением.
        Саша угрюмо пробубнила, что «просто не люблю, и все. Нипочему».
        - А ты любишь?
        - Да, - виновато сознался Максим, - Праздник детства.
        Ну да… В особенности, если с детством повезло.
        После десерта она отвезла Максима к бизнес-центру, где они встретились днем.
        Он подмигнул ей на прощание и ушел.
        Какие-то пассажиры в последнее время ей попадаются «пустяковые», если мерить их таксистскими категориями. В смысле, много на таких пассажирах не заработаешь. Ездят на маленькие расстояния, соответственно и суммы выходят небольшие.
        А кому-то везет… Вчера таксист дядя Саня рассказывал, что у него есть постоянный клиент, которого он раз в неделю возит аж в Ярославль. Вот это да! А у Саши нет таких клиентов. Дальше Люберец - ни-ни, будто кто заколдованную черту обозначил, за которую никак нельзя.
        Кстати, про дядю Саню. Он большой, грузный, всю жизнь провел за баранкой (он утверждает, что там же и родился), и в большом авторитете среди коллег по таксистскому кооперативу. Саше повезло, что он взял ее под крыло. У таксистов ведь тоже все непросто - не любят друг друга, потому что конкуренция.
        В первый рабочий день, когда Саша ждала пассажира в аэропорту, коллеги-таксисты намекнули, что о ней думают. Шуточки, местами неприличные: «Ах какая девка в таксистки подалась!», советы: «Девка, так тебе в другое место надо, там больше заработаешь!»
        И вдруг появился дядя Саня. Все присмирели. Позднее она узнала, что он в этой среде человек авторитетный и уважаемый, потому что «у него сын бандит». И не какой-нибудь там урка завалящий, а бандит высокого полета. Или высшей категории.
        Дядя Саня подошел к ней, покуривая папироску, и спросил:
        - Тебя как звать, пигалица?
        - Саша!
        - И меня Саша! - усмехнулся он. - Вот мы находка для человечества! Между нами можно желания загадывать. А чего ж, тезка, села за баранку? Видок у тебя такой, будто тебя саму шофер возит. На правительственной машине.
        - Так это только видимость! А в реальности - печальные обстоятельства.
        И она рассказала дяде Сане про увольнение и пособие по безработице.
        Дядя Саня покачал головой и взял Сашу под свое покровительство. И это ей помогло. Хотя шуток про «девку» и дурацких советов избежать не удалось.

        По вечерам она пристрастилась смотреть сериал «Доктор Хаус». Увлекательное зрелище! Сидишь, как загипнотизированная, перед экраном и оторваться не можешь. Думаешь, что же там дальше, кого еще прикончат. И прямо завыть хочется от ужаса - там рак в каждом эпизоде и волчанка, не к ночи будет помянута, от которой все мрут, как мухи. Страшно. Особенно на сон грядущий. Мысли всякие появляются. Думаешь: как же так, вот живет человек, имеет какие-то идеи и соображения, надежды, и вдруг его накрывает черная туча, возникшая непонятно откуда, и все. Ни идей, ни соображений, ни человека.
        Прямо как у Булгакова - страшно не то, что человек смертен, а что он смертен внезапно. Вот эта внезапность приговора, который оглашают, когда не ждешь, вызывает ужас.
        А от сериала, кстати, есть определенная польза. Поужасаешься с неделю, и начинает меняться что-то в сознании. Точка сборки смещается, и размышляешь: «Да ладно, чего я… Мои проблемы - тьфу! Вот у того чувака проблемы, это да! Ему жить осталось пару часов, он и до обеда, бедняга, не протянет. А я что? Лежу на диване, чай пью, ужасаюсь в телевизор, а все-таки не со мной, не меня, ну и так далее!» Человек, как известно, существо отзывчивое!
        Утро началось плохо. У Саши вдруг закололо в боку, предательски заныло в животе, и в довершение ее сразила сильнейшая головная боль. Болело везде и сразу. Без передышек и пауз. Только этого не хватало! Не маячит ли старость на горизонте? Оно бы ладно, если временно - поболело и отпустило, а если это теперь всегда будет так?
        На работу Саша не пошла. Она себя до больницы не довезет, не говоря уже о том, чтобы возить пассажиров! Страшно, однако, стать больным и беспомощным!
        Одна умная женщина сказала, что хочет разбогатеть потому, что в России нельзя позволить себе роскошь бедности. Саша фыркнула, услышав это, а сейчас поняла, что дама, в сущности, права. Ага! В этой стране нельзя быть бедной. И слабой тоже. Если, не дай бог, заболеешь, то пожалуйте в ад больниц. Где ты будешь лежать и гнить заживо. И никто тебе даже судно бесплатно не подаст. Разве не так? Сказка про бесплатную медицину осталась в мифологии советского периода. Теперь иные времена и правила. В России периода новой истории ты государству не нужен. И системе не нужен, и вообще никому.
        От всех этих мыслей у Саши стало болеть пуще прежнего. Даже сердце заныло. Ну, думает, волчанка, как в «Докторе Хаусе». Все. Конец. «Поручик, ваша карта бита!» Она выпила ношпу и легла с кошкой в обнимку, готовясь к концу.
        Зато к вечеру, когда полегчало, такую почувствовала безмятежность и легкость, что прежние проблемы и недовольство жизнью показались совершеннейшей ерундой!
        Живым оно, понятное дело, все хорошо.

        Она взглянула на высветившийся номер и опешила. Ничего себе!
        - Здравствуй, Максим!
        - Привет, Александра! Можешь свозить меня по делам?
        Она быстро прикинула - наверное, опять «дела» минут на двадцать, а потом предполагается ресторан. Ну нет. Извините. Никаких ресторанов. Расспросов. Смущений. Ничего такого не будет.
        - Саша, пожалуйста… Очень надо.
        Надо ему, видите ли! Вообще поразительное у человека свойство - возникать, когда его уже не ждешь и ни на что не надеешься. А он появится, разбередит раны, взволнует и исчезнет. Хороший мужчина, порядочный, что и говорить.
        - Хорошо. Могу отвезти. Ты где?
        Он назвал адрес.
        - Заеду за тобой через час. Подойдет?
        - Вполне.
        Максим курил. Выглядел хмурым. Садясь в машину, кивнул ей без особого энтузиазма. Кстати, на сей раз одет был весьма демократично: вместо классического пальто - зимняя куртка типа аляски и джинсы. Вдобавок ко всему… Ей это показалось? Его лицо украшала трехдневная щетина, придававшая Максиму сходство с симпатичным гангстером.
        - Куда ехать?
        И тут он ее озадачил:
        - Саша, а тебе все равно, куда везти пассажира?
        - О чем ты?
        - Мне надо в Петербург. Сможешь отвезти?
        Наверное, у нее был глупый вид. От удивления глаза сошлись на переносице, и Саша едва не раскрыла рот.
        - Петербург. Это такой город на Неве. Километров семьсот от Москвы, - усмехнулся Максим. - Часов девять ходу при хорошей скорости.
        - Я в курсе, что есть такой город. Ты серьезно?
        - Вполне.
        - Угу. В Питер, значит. А почему не на Аляску?
        - Мне не надо туда. Мне надо в Петербург. Ну что, поехали?

«Ничего не понимаю. Это новый оригинальный метод съема девушек? Зачем в Питер переться? Попросил бы скататься до тихих мест Москвы-реки и полез бы с предложениями, какие проблемы?»
        От растерянности Саша задала глупый вопрос:
        - Максим, тебе это зачем?
        Он пожал плечами.
        - Как тебе объяснить? Не радует ничего. Будто пыль какая-то на душе. Она мешает. Захотелось протереть ее тряпочкой. Отряхнуться. Понимаешь?
        - Да. А при чем тут Петербург?
        - Когда-то я был там счастлив и всегда отмечаю одну памятную дату в этом городе.
        - Допустим, только я для чего? Со своей машиной? Я-то тебе зачем нужна? У нас, к счастью, между Петербургом и Москвой налажено регулярное сообщение, поезда ходят и самолеты летают!
        - Мне хочется поехать с тобой. Ты не волнуйся, я заплачу. Сколько скажешь.
        - И когда ехать?
        - Хотелось бы прямо сейчас. - И добавил настойчиво: - Поехали, Саша. В Петербурге хорошо. Там ангелов больше!
        Ведь только недавно ныла, что ей не попадаются пассажиры на дальние расстояния, и вот, пожалуйста! Куда уж дальше! Таксист дядя Саня, наверное, обрадовался бы, - жирный заказ, а она в смятении. Но все неожиданно и странно. В Петербург. С Максимом.
        - А как ты это представляешь? Я довожу тебя до Питера и…
        - Ну, я думал, мы там пробудем дня три, а потом вместе на твоей машине вернемся в Москву.
        - Понятно.
        Навигатор и антирадар у нее есть. Почему бы и не поехать? В Петербург. С Максимом. Разве она не свободная женщина? У нее что, дома дети некормленые? А у нее дома, кстати, вместо некормленых детей - накормленная кошка. Как с ней быть?
        Саша попросила Максима подождать. Вышла из автомобиля и набрала номер телефона сестры.
        - Катенок, привет! Мне нужна твоя помощь. Я должна срочно уехать из Москвы по делам. На три дня. А кошку не с кем оставить!
        - Не беспокойся! - заверила Катя. - У меня есть ключи от твоей квартиры. Буду приезжать два раза в день и навещать кошку. Хоть на что-то твоя непутевая сестра сгодится. Не волнуйся, все будет хорошо! Я стану включать твоей Маруське канал
«Планета животных» и кормить ее семгой!

        - Максим, я могу заехать домой и взять вещи в дорогу?
        - Да…
        Полтора месяца назад, бросая монетку в Неву, чтобы вернуться в Петербург снова, Саша и представить не могла, что вернется туда так быстро. Надо же, как оперативно работают… силы провидения! Небесные диспетчеры.
        Это походило на какой-то фильм. Бесконечная дорога и белые, заснеженные, леса. Населенные пункты, дома, люди, собаки и вновь дорога, леса. Много снега. Ехали молча. Максим сидел рядом и смотрел на дорогу. Изредка курил. Она включила
«Мишек»:
        «Ты скучаешь, падает дождь с неба
        По неделям вьюги и метели…
        У дороги домики под снегом
        Словно белые медведи».
        Домики в деревнях, которые они проезжали, действительно были похожи на белых медведей.
        - Давай остановимся? - вдруг попросил Максим. - Сверни куда-нибудь в лес. Где красиво.
        Она честно постаралась найти красивое место, хотя далеко заезжать побоялась, - вдруг увязнут в снегу. Лес был сказочным, берендеевским. Шел снег. Саша достала термос с кофе и еду.
        - Неплохо, - одобрительно улыбнулся Максим.
        Вкус горячего, обжигающего кофе… Дым от сигарет Максима… Легкий мороз, который уже давал о себе знать сильным ознобом… Тишина. И никого вокруг. Странный вечер в обществе странного попутчика.
        - Не боишься? - усмехнулся Максим.
        Саша вопросительно взглянула на него.
        - Вдруг я маньяк? Завез тебя в безлюдный лес. Сейчас достану топор и…
        - И что?
        Максим смутился:
        - Как там у маньяков заведено? Хотел пошутить, а вышло нескладно. У меня в последнее время вообще с шутками плохо. - Он махнул рукой.
        Что же у него случилось? Несколько дней назад, когда они обедали в ресторане, это был другой человек. А сейчас горечь в словах и жестах. Но спросить его прямо Саша не осмелилась.
        - Ну что, поехали дальше?
        Трасса оказалась вполне сносной, Саша ожидала худшего. Вскоре стало темно.
        - Устала? - спросил Максим.
        А она действительно устала. Глаза слипаются, поспать бы уже не мешало. Он предложил поменяться местами и сел за руль. Саша устроилась на заднем сиденье и провалилась в сон.
        Уже подъезжая к Петербургу, утром, снова поменялись местами. Максим задремал.

        Петербург показался ей не серым и мрачным, а красивым. И приветливым, чего не скажешь о петербургских гаишниках.
        В Питере многие центральные улицы односторонние, а «встречка» для общественного транспорта. Навигатор настойчиво уговаривал двигаться прямо, куда Саша и ехала, не сразу увидев из-за ремонтных работ знака, предупреждающего о движении только для автобусов или милых архаичных городских животных - трамваев.
        Когда ее оштрафовал питерский гаишник, Максим рассмеялся.
        - Рада, что хоть что-то тебя развеселило! И куда теперь? Хочешь остановиться в отеле?
        - Нет, - ответил Максим. - Давай на Петроградскую.
        Старый модерновый дом на Петроградской стороне, рядом с Ботаническим садом. Крутые ступени в парадном. Широкая лестничная площадка, где на этаже только одна дверь. Максим достал ключи.
        Квартира оказалась большой: высокие потолки, благородная, старинная мебель, множество черно-белых фотографий на стенах, рояль в гостиной. Саше показалось, что она попала в декорации фильма о дореволюционном Петербурге. Максим вел себя так, словно был здесь хозяином, вернулся домой.
        Саша сообразила, что он действительно вернулся домой, увидев фотографии на стенах. Мальчишка в тельняшке и бескозырке - это же Максим! И на этой фотографии с черным котом - Максим. Еще снимки: молодой мужчина в плаще держит за руку тоненькую смеющуюся девушку.
        - Мои родители, - пояснил Максим, уловив ее взгляд.
        А это… родители Максима много лет спустя - пожилой седовласый мужчина и благородно постаревшая дама. Удивительно, но мужчина так же трепетно держал спутницу за руку, как на старой фотографии.
        - Это квартира твоих родителей?
        - Да, только никто в ней больше не живет. - И он отвернулся.
        На шкафах лежал толстый слой пыли. Саша провела пальцем.
        - Ну да, - кивнул Максим, - давно здесь не был. С прошлой зимы.
        - Прибрать?
        - Зачем? Все равно скоро уедем. И когда теперь появлюсь, не знаю… Будешь пить чай?
        Он поил Сашу чаем и рассказывал о Петербурге. Только о городе, избегая говорить о себе, своей жизни и о людях, с которыми для него связан этот город. Максим был закрытым и немного настороженным. Он словно старался не допускать Сашу дальше обозначенной им самим черты. Она это поняла и честно старалась не нарушать, притормаживать там, где надо. А в какой-то момент Максим отошел к окну и застыл, глядя на улицу, словно задумался о чем-то. Будто забыл о Саше.
        Ей стало неловко. Может, ему хочется остаться одному?
        - Максим, я поеду, устроюсь в отеле. У тебя, наверное, дела?
        Он повернулся:
        - Не надо никуда уходить, Саша. Здесь четыре комнаты. Выбирай любую.
        Она выбрала самую маленькую и уютную, с окнами во двор. Прилегла на широкую, удобную кровать, но заснуть не смогла. Часа два ворочалась, а потом вышла в гостиную.
        Саша увидела Максима в кабинете. Он сидел за письменным столом и рассматривал какие-то бумаги.
        - Проснулась?
        Саша приблизилась к нему и засмотрелась на большую черно-белую фотографию, висевшую над столом. Обнаженная тоненькая девушка застыла на подоконнике, раскинув руки. Казалось, что она сейчас поднимется в воздухе и улетит, как птица.
        - Очень красивая девушка, - произнесла Саша.
        - Это моя жена, - глухо проговорил Максим. - Она была моей лучшей моделью.
        - А сейчас?
        Он пожал плечами.
        - Стала профессиональной, высокооплачиваемой моделью. Ее давно снимают лучшие фотографы страны. Идем гулять, Саша?

        Оставив Масяню у подъезда, они прошли через всю Петроградскую сторону. Дорогой Максим рассказывал о своем детстве, иногда указывая в сторону какого-нибудь здания или скверика.
        - В этой школе я учился! Там, на улице Толстого, в больнице работала моя мама. В этом театре служил мой отец! Здесь была забегаловка, где мы ели пирожки, сбежав с уроков!
        За разговорами добрались до Троицкого моста.
        - Ну что, махнем через мост? - предложил Максим.
        На середине моста они остановились и смотрели на город. С Невы дул сильный ветер, но уходить не хотелось - открывшаяся перспектива завораживала. Снег валил плотной стеной, и в этой снеговой завесе над городом плыл Петропавловский шпиль.
        Отогревались в симпатичном ресторане. Водкой и блинами с красной икрой. От водки Саше стало тепло и весело. Хотелось смеяться, говорить глупости и нравиться Максиму.

«Какой чудесный город, какой приятный мужчина!»
        А потом они отправились на концерт органной музыки.
        - Я взял билеты в филармонию. Будем слушать орган, Саша!
        Под Баха она совсем расчувствовалась. Хотелось одновременно и плакать, и улыбаться. Саше вдруг показалось, будто самый добрый и нежный ангел коснулся ее крылом, и теперь все-все будет хорошо.
        После концерта гуляли по Невскому. Возле памятника Екатерине они с Максимом играли в прятки, потому что началась метель, и на расстоянии нескольких метров было не видно друг друга. Чтобы не потеряться, они взялись за руки… А вскоре она так устала, что не могла никуда идти, и честно призналась Максиму. Он взял такси, и они поехали домой.
        Ночью Саша спала как убитая.
        Утром, проснувшись, выйдя в гостиную, она застыла на пороге, увидев Максима, который медленно совершал какие-то странные плавные движения. Она смотрела, как завороженная, - настолько он был пластичен.
        - Что это?
        - Китайская гимнастика цигун. Я занимаюсь ею уже много лет, - пояснил Максим и показал несколько упражнений. - Например, это называется «Поднимаем небо». Хочешь научиться поднимать небо, Саша?
        - Хочу. Но у меня не получится. А еще у меня не получится сварить такой кофе, какой получается у тебя.
        Максим кивнул:
        - Понял. Сейчас сделаю. Добавить немного корицы?
        - Да.
        Он взял с собой фотоаппарат. Видимо, очень дорогой, потому что обращался с ним исключительно нежно. Они просто шли по городу, и он фотографировал все, что замечал. А иногда фотографировал Сашу. Она смущалась, отнекивалась, говорила, что совсем нефотогенична.
        Максим сначала удивлялся, а потом даже разозлился и заявил, что докажет ей, что это полная ерунда.
        - Доказательства будут представлены в самом скором времени. Вечером устроим тебе фотосессию!
        Саше было любопытно узнать подробности, но Максим попросил подождать до вечера. А пока предложил сходить в Ботанический сад.
        В оранжерее субтропиков было жарко. Словно бы они вдруг волшебным образом попали в зеленое, знойное лето.
        - Я вспомнил, как ты рассказывала, что любила уезжать на Новый год куда-нибудь в жаркие страны, и подумал, что надо устроить для тебя обыкновенное чудо - Африку среди зимы. Для этого и привел тебя в Ботанический сад. Ну что, чудо получилось?
        - Да, Максим. Получилось.
        Дорожки в саду заметены снегом. Тихо, людей почти нет…
        - В детстве я очень любил здесь бывать, - признался Максим. - Моя бабушка работала в оранжереях экскурсоводом. Все лето я проводил в саду. А больше всего я любил иридариум. Когда расцветали ирисы, это было так красиво. Я наклонялся к цветам и втягивал в себя их запах. Мне хотелось унести его с собой. Да, кстати… - Он достал коробочку из кармана куртки. - Это тебе.
        Саша почему-то испугалась.
        - Что это?
        - Парфюм с запахом ириса. Я подумал: нужно что-нибудь подарить тебе. Сегодня утром, пока ты спала, сходил в парфюмерный магазин и попросил: «Дайте что-нибудь, чтобы пахло летом и детством. Какой-нибудь сложный парфюм». Продавец растерялась, предлагала всякие духи, и тогда уже растерялся я, потому что все это было не то… А когда уточнил, что ищу парфюм с запахом ириса, девушка обрадовалась: «Может, вот этот?» И оказалось, что я его нашел.
        Он был сложный. Сводящий с ума. Саше вдруг стало очень весело и захотелось сделать что-нибудь дурашливое и смешное, детское… Она подтолкнула Максима и опрокинула его в снег.
        - Вот здесь летом распускаются ирисы. - Он показал на снежную поляну.
        Ирисы спали под снегом, и до лета, когда они расцветут, было далеко, но сейчас, в морозном воздухе, пахло ими и чудом.
        Фотосессия состоялась в одном из павильонов Ленфильма, где, как выяснилось, работал друг Максима. Он встретил их на проходной и препроводил в павильон. Многозначительно улыбнувшись на прощание, сразу ушел, оставив их вдвоем.
        В этом павильоне снимали исторический фильм, и декорации были оформлены в дворцовом стиле. Когда Максим включил яркий, льющийся со всех сторон свет, Саша зажмурилась. А еще ей почему-то стало страшно.
        - Тебя надо правильно одеть, - произнес Максим и задумчиво посмотрел на нее. - Мы будем делать костюмные съемки.
        Он повел Сашу в соседнюю комнату, где на вешалках висело много старинных платьев. Максим сосредоточенно выбирал и вскоре попросил ее примерить роскошное кисейное платье.
        - Отлично! То, что надо! - воскликнул он. - Начнем?
        Словно по мановению волшебной палочки зазвучала музыка (на самом деле это Максим нажимал какие-то кнопки), что-то куда-то поехало, и Саша оказалась среди дворцового зала, на балу. Все это было похоже на сон или сказку. Или уже снятый фильм.
        - Саша, не бойся ничего. Просто доверься мне. Смотри и улыбайся. Подумай о хорошем! - попросил он, направив на нее фотокамеру.
        Она подумала о самом добром и нежном ангеле, который вчера, когда они слушали Баха, коснулся ее своим крылом.
        Максим долго снимал Сашу с разных ракурсов. Даже заставил танцевать.
        - Может, хватит? - попросила она.
        Тогда он оставил оптику и пригласил ее на танец.
        - Станцуем, раз уж мы на балу, сударыня?
        Наверное, нежный и добрый ангел радовался, глядя на них, когда они танцевали. Ну, ей бы хотелось так думать…

        По дороге домой зашли в магазин.
        - Сегодня в ресторан не пойдем. Ужинать будем дома! Обещаю приготовить что-то очень вкусное!
        Максим готовил нечто, заявленное, как «очень вкусное», а Саша сидела в гостиной и смотрела в окно на залитую огнями Петроградскую сторону. Неожиданно зазвонил ее мобильный телефон.
        - Санька, привет! - раздался веселый Катин голос. - Как ты там?
        - Хорошо.
        - А ты вообще где, если не секрет?
        - В Петербурге. На Петроградской стороне. Смотрю в окно на падающий снег.
        - Ну, ты даешь, сестра!
        - А что? В Петербурге хорошо, и ангелов больше!
        - А чего у тебя голос такой? - встревоженно поинтересовалась Катя. - Ты влюбилась?
        И Саша вдруг осознала, что влюбилась…
        - Когда успела-то? - пробурчала Катя.
        - Это дело такое…
        - И кто он?
        - Мужчина всей моей жизни!
        - И чем он занимается, этот мужчина?
        - Готовит для меня немыслимо вкусный ужин, потому что мы очень проголодались, уплясавшись на балу.
        - На каком балу?
        - Дворцовом. Мы только что вернулись с бала. Кажется, век девятнадцатый.
        - Пьяная! - воскликнула Катя.
        - Нет, трезвая. Только радостная, и постоянно хочется смеяться. Что это значит?
        - Любовь. Кстати, когда ты возвращаешься в Москву?
        - Завтра утром.
        - Самолетом?
        - На Масяне.
        - Ну и дела! - присвистнула Катя.
        Они пили вино и ели действительно очень вкусную пасту с соусом, пахнущим травами и солнцем.
        - Максим, спасибо за эти дни. Мне давно не было так хорошо.
        - Спасибо тебе за то, что ты здесь, со мной. Знаешь, я уехал из Петербурга семь лет назад. После смерти родителей накатила такая тоска, что захотелось многое изменить, и я отправился в Москву. А там все закрутилось: женился, открыл свой бизнес, карьера пошла вверх… В Петербург я приезжал раз в году. В начале декабря. В день рождения мамы. Всегда с кем-нибудь. Потому что не смог бы зайти в эту квартиру один, понимаешь? Остаться в квартире, в которой больше никого нет, наедине с прошлым и воспоминаниями, невыносимо. А в этом году получилось так, что ехать мне было не с кем. Я попросил тебя. И очень благодарен за то, что не отказалась.
        - А почему в этом году никто не мог с тобой поехать?
        Он долго молчал, и Саше стало неловко за свой вопрос.
        - Давай спать, Саша. Уже поздно. Завтра нам предстоит долгая дорога.
        Она старалась не думать о том, что завтра утром их петербургская история закончится, а что ждет в Москве, неизвестно.
        Ночью она не могла уснуть. За окном шумел ветер. Он тоскливо завывал, как обиженный зверь. Ей вдруг стало страшно. Дикий, животный страх…
        Странно. Был чудесный вечер, праздничный, радостный, и вдруг эта необъяснимая тревога, взявшаяся непонятно откуда. Ее колотила дрожь. Саша встала, зажгла свет.
        Вскоре раздался стук в дверь.
        - Не спишь? - спросил Максим. - Увидел у тебя полоску света. Я тоже не могу уснуть.
        - Мне почему-то страшно, как в детстве, - призналась Саша. - Будто за мной кто-то наблюдает. Смотрит на меня из коридора. Или с той стороны окна. - Она попыталась улыбнуться. - У тебя квартира с привидениями, что ли?
        Максим пожал плечами:
        - Не знаю. Говорят, в Петербурге они все с привидениями. Привидения - что-то такое же обыденное и, может, даже нужное, как почтовый ящик.
        - Мне один специалист по паранормальным явлениям рассказывал, что в Петербурге полно неотмоленных мертвецов, они гуляют по улицам и в окна заглядывают. Это старый дом? Тут много людей умерло?
        - Старый, ему лет сто, - усмехнулся Максим. - И людей за сто лет, как ты понимаешь, умерло много. Но бояться ничего не нужно. - Он сел на кровать рядом с ней. - Это особенная ночь. Сегодня не может случиться ничего плохого. Ты засыпай, я посижу с тобой. Покараулю.
        - Дай мне руку!
        Он сжал ее ладонь.
        - От тебя волшебно пахнет, Саша. Летом, ирисами… Спи. Пусть тебе приснится лето…
        И что? Ничего не было. Максим к ней даже не приставал. Посидел рядом, разогнал всех призраков, а когда Саша уснула, ушел.

        Утром на кухонном столе она обнаружила записку. Максим написал, что уехал на Смоленское кладбище. К обеду вернется, и можно ехать в Москву.
        В Москву… А Саша и забыла, что им пора возвращаться в обычную жизнь…
        Она налила чай, подошла к окну. И вдруг поняла, что это не влюбленность, а любовь, и это чувство в отличие от легкой, радостной влюбленности станет для нее мучительным и сложным. Любовь, которую она ждала всю жизнь. И трясло ее ночью от того, что она уже ощущала в себе любовь, как болезнь, как изменение в крови…
        Он появился к обеду. Молчаливый, хмурый. Они поели и спустились вниз к машине. Снова трасса, заснеженные леса, домики…
        «Молоком течет по снегу ветер
        Обдувая сгорбленные крыши,
        Будто белых маленьких медведей
        Языком шершавым лижет».
        За всю дорогу не перекинулись и словом. Разве что, когда сменяли друг друга за рулем, на половине пути.
        В Москву вернулись уже ночью.
        - Максим, куда тебя отвезти?
        Он назвал адрес. Приехали. У Саши что-то рвалось внутри. Неужели сейчас он уйдет и все закончится? И она его больше никогда не увидит?!
        Максим вздохнул:
        - Саша…
        Ей показалось, что сейчас он скажет нечто важное.
        - Еще раз спасибо. Понимаешь, у меня в жизни все так сошлось. В сентябре погиб друг. А мы с ним с детства как братья. И началась у меня черная полоса. С женой проблемы. Бизнес того и гляди развалится. Навалилось все сразу.
        Она кивнула: да, так бывает.
        - Это зона сумерек. Ее надо поскорее преодолеть. Чем быстрее преодолеешь, тем лучше. Зато потом все будет хорошо.
        - Точно? - усмехнулся Максим.
        Она совершенно серьезно ответила, что да. Точно. Проверила на себе.
        - Спасибо тебе, Саша. Мне эта поездка помогла прийти в себя. Знаешь, я перед этим был в такой растерянности, что хотел все бросить. Собирался разводиться с женой, закрыть свой журнал… А теперь думаю, надо дать себе еще один шанс. Может, получится спасти брак и дело, которому отдал столько сил? Это как в цигун, помнишь, упражнение «Поднимаем небо»? Нужно его поднять, даже когда оно падает на тебя… Я попробую. Ты мне очень помогла, Саша. Если бы не ты, не знаю, что было бы…
        Она едва не застонала.

«Вот спасибо-то, Максим! Значит, ты решил поднимать небо и налаживать отношения с женой? И в этом есть моя заслуга? Надо же, прелесть какая! Саша, отгрызи себе руку по локоть! Вот сейчас он уйдет, и я его больше не увижу. Я не должна его отпустить. Но что мне сделать? Взять его в заложники? Связать веревкой и не отпускать? Саш, выдохни и отпусти».
        - До свидания, Максим.
        - До свидания, Александра!
        Он оставил на сиденье деньги (много, хватит на месяц, чтобы не работать, сидеть дома, никуда не выходить и реветь, вспоминая этого мужчину).
        - А ну стой! - крикнула Саша.
        Максим остановился.
        - Деньги забери!
        - Почему?
        Она усмехнулась:
        - Сев в такси, спросила такса:
        «За проезд какая такса?»
        А водитель: «Денег с такс
        не берем совсем. Вот так-с».
        - Это что, Александра?
        - Ничего. Скороговорка.
        - Понятно…
        Он взял деньги и ушел.
        Сказка закончилась. Ангелы остались в Петербурге. А тут Москва и привычная жизнь. И никаких чудес.

        Несколько дней она провалялась дома. В слезах и соплях.
        Подхваченная, видимо, в Петербурге, сильная простуда сгодилась как надежное алиби. Признаться в том, что ей плохо из-за несчастной любви, как какой-нибудь курсистке, она боялась даже себе самой, не говоря уже о родственниках. Они, кстати, навещали хворую Сашу. Отец с Катей приносили пакеты с едой, заставляли ее пить лекарства и проводили всякие психотерапевтические душеспасительные беседы.
        Старались, как могли.
        Катя принесла сестре диск с записью нового клипа (в качестве спонсора выступил ее новый френд), в котором она, как и в первом клипе, кривлялась и поражала мир своей невозможной красотой, а также кипу глянцевых журналов для увеселения больной сестры.
        Отец читал Саше стихи хорошо поставленным актерским голосом. И часто повторял нечто в духе любящего, обеспокоенного отца:
        - Скушай, доченька, яйцо диетическое. Или хочешь, обратимся к врачу?!
        На что Саша отвечала решительно:
        - Ни-че-го я не хочу!
        В конце концов Катя догадалась - женское сердце не обманешь - и спросила сестру прямо:
        - Сашка, у тебя с мужиком проблемы? Ты только нам его укажи! Мы его за рога и в стойло!
        А Саша расплакалась… Отстань, говорит, не в мужике дело. Не буду я так пошло из-за мужика убиваться.
        - Что ж тогда убиваешься?
        - Да гордо болит. И голова. А душа - нет.
        Вскоре простуда прошла. Утратив спасительное алиби, Саша оказалась перед необходимостью возврата к обычной жизни. Надо было работать и не обременять собой родственников, потому что уже здоровая, как лошадь. А легко сказать - вернуться к обычной жизни, когда у Саши после возвращения из Петербурга в башке будто что-то замкнуло… Ничего не радует. И на душе скребут тридцать три черные кошки.
        Говорят, ночь особенно темна перед рассветом. Но можно ли этому верить?
        Следуя данной теории, самое счастье - впереди у пациентов хосписа. Им прямо таким счастьем светит, что обзавидуешься. Потому как темнее и хуже уже не бывает.
        На работу Саша вышла. Деньги-то пока никто не отменял. Нужно себя и кошку кормить. Села она в Масяню, поехала на вызов и нарвалась на католического священника. Что-то с ним не так, подумала она, едва взглянув на пассажира. Странный какой-то.
        А он оказался поляк - раз. Католический священник - два. По делам в Москву приехал - три. Был в приподнятом расположении духа - четыре. Поинтересовался, почему у пани такой кислый вид. Пани оживилась и ответила, что вот ничего в жизни не радует. Блуждаю во мраке уныния. Может, вы, святой отец, укажете направление, в котором мне следует двигаться?
        А он вдруг серьезно и даже торжественно сказал, что уныние есть смертный грех, и унылые будут погружены в ил болотного дна. Саша усмехнулась, вот спасибо-то! Только разве это справедливо, если за то, что человеку плохо, ему гарантированно сделают еще хуже? Не лучше, нет, отряды ангелов не бросятся на подмогу. У них, типа, разнарядка - сделать ему хуже. В ил болотного дна, и без вариантов.
        И Саша стала стремительно погружаться в эту самую тину, депрессию, ил болотного дна, куда должны быть погружены, согласно Священному Писанию, все отчаявшиеся и унылые.

        Руку помощи в борьбе с хандрой Саше протянула маленькая девочка, восьми лет. Зовут довольно странно - Соломея. Юную пассажирку сосватала Катя. Сначала, когда Катя предложила встречать из школы восьмилетнюю дочь своей знакомой и отвозить ее домой на машине, Саша даже руками замахала, вспомнив печальный опыт с рублевским деткой.
        - Нет, Катя, извини.
        - Почему, Саня? Тебе не все равно, кого возить за деньги? Между прочим, речь идет о нормальных деньгах!
        - Я с детьми не очень… Не могу наладить контакт.
        Катя усмехнулась:
        - Тебе и не надо контакт налаживать. Нужно просто забирать ребенка из школы и отвозить домой. Три раза в неделю, когда мамаша на работе. Это ты можешь?
        - Пожалуй, да.
        - Вот и славно! Мать ответственная, абы кому ребенка не доверит. А за тебя я поручилась.
        Соломея оказалась своеобразной девочкой. Худенькая, две рыжие косички, смешливые голубые глаза, большой ранец за спиной (как они, бедняги, таскают такую тяжесть?). Серьезная, но с превосходным чувством юмора.
        В жизни у Соли все организованно - спецшкола, языки, занятия.
        В первый же день они с Сашей разговорились, и оказалось, что никаких усилий для установления контакта не понадобилось. В конце концов, ребенок - это же не инопланетянин какой-нибудь! Все естественно получилось, само собой. Общительная, живая Соля, смеясь, рассказывала о своей жизни, и Саше хотелось говорить с ней без сюсюканий и заигрываний, а как с думающим, оригинальным, не взрослым пока еще человеком. В девочке было что-то очень чистое, искреннее. Саша вспомнила собственное детство, потому что в Соле узнавала себя маленькую.
        Соля у нее самый приятный пассажир. Это даже не работа, а удовольствие - подвезти девочку домой и дорогой поболтать о своем, о девичьем!
        Впервые сев в Масяню, Соля обрадовалась:
        - Надо же! Новогоднее такси! Елочные шары! Вы, наверное, любите Новый год, Александра?
        Саша растерялась, не зная, что ответить.
        - А я тоже очень люблю, - улыбнулась Соля. - Это мой самый любимый праздник!
        Иногда, если время позволяло, они вместе обедали, а однажды Соля попросила сводить ее в кино («Маме некогда, ей всегда некогда, а я сто лет не была в кино»). Саша с радостью согласилась.
        Порой Соля выдавала такие фразы, что обхохочешься.
        - Знаешь, Александра, моя мама очень переживает по поводу того, что меня непременно должны обижать. В социуме вообще и в его отдельно взятых моделях, например, в школе. У нее прямо бзик какой-то или комплексы по этому поводу. Может, ее много обижали в детстве, не знаю, но она повторяет, что надо уметь постоять за себя. И учит: если тебя будет обижать учительница, немедленно сообщи мне. А если кто-то из мальчишек - бей ему в нос! Я даже позволила себе пошутить: «Почему именно в нос? Вполне достаточно дать обидчику в лицо! - И после паузы добавила: - Ногой!
        Саша так хохотала, что чуть не проехала на красный свет.
        Соля была забавная и смышленая. При этом - серьезный человек с богатым внутренним миром. Недавно пожаловалась Саше:
        - У меня кризис!
        Саша подумала: может, шутит? Взглянула, а маленький человек абсолютно серьезен, задумчиво накручивает косичку на палец и размышляет, чем заняться в ближайшие годы.
        - Кризис чего?
        - Наверное, возраста! - вздохнула Соля. - Сейчас я переосмысливаю жизненные ценности. Раньше хотела заниматься атлетикой, а теперь понимаю, что это не мое! А зачем заниматься делом, если чувствуешь, что это не твое?
        - Да, Соля, это прямой путь к тому, чтобы стать несчастным человеком.
        - Именно, - улыбнулась девочка.
        - А чем ты хочешь заниматься?
        - Пока не знаю! Сложно разобраться в себе, когда ты еще маленькая и ничего про себя не знаешь! Взрослым, наверное, с этим проще!
        - Вряд ли, - усомнилась Саша. - Мне кажется, у них еще хуже. Путаницы больше и непоняток про себя. Они все какие-то заблудившиеся, как мишки в песне.
        - Что за песня?
        Соле понравилась песня про медведей, и она часто просила включить ее.
        Саша познакомилась с матерью Соли. Милая, интеллигентная женщина с красивым усталым лицом. Она призналась, что много работает, и на дочь, к сожалению, остается мало времени.
        - Стыдно сказать, я ухожу - она еще спит. Прихожу - она уже спит. Общаемся только по мобильному телефону. Правда, у меня растет очень самостоятельная девочка.
        Однажды Саша отвозила ее на вокзал. Оказалось, ребенок едет на соревнования. Услышав Сашин вопрос: «Не страшно ехать одной?» - девочка удивилась.
        - Не в первый раз! Я с пяти лет езжу на сборы одна! А мама говорит, что если всего бояться, то ничего в жизни не добьешься!
        - Правильно твоя мама говорит!

        Неожиданно позвонил Максим. Она не хотела с ним встречаться. Повторяла, как заклинание: «Буду твердой!»
        - Саша, давай встретимся?
        - Я не могу!

«Молодец! Так держать. Продолжай и дальше в том же духе!»
        - А завтра?
        - Нет, и завтра я тоже не могу.
        - Ясно, - спокойно произнес Максим. - А когда можешь? Я хотел подарить тебе твои фотографии.
        - Фотографии? Ладно. Давай встретимся сегодня.
        Почему она такая дура? Она была готова себя убить. Но фотографии… Саше хотелось взглянуть на них и убедиться, что тот вечер в Петербурге действительно был, а не приснился.
        Фотографии смотрели в ресторане. С антуражем Максим подгадал. Свечи, вино…
        - Извини, - смутилась Саша, - я не знала, что ресторан окажется таким пафосным. Наверное, предполагалось вечернее платье, а я в джинсах…
        - Ничего, - улыбнулся Максим, - зато здесь ты при полном параде. В платье. Взгляни! - И он протянул ей фотографии.
        Саше хотелось спросить: «Неужели это я?!»
        - Да, - подтвердил Максим, словно понял ее мысли. - Эта красивая таинственная женщина - ты, Саша.
        Она смутилась.
        - Ты очень талантливый фотограф. Это магия твоего таланта сделала меня такой.
        - Дело не в моем таланте… Просто ты красавица. С редким, исчезающим лицом, в котором чувствуется порода, драма…
        - Спасибо… Значит, тот вечер все-таки был? Мне уже стало казаться, что Петербург и ангелы были сном. Правда, я не понимала, откуда у меня тогда взялись духи с запахом ириса.
        - Когда ты вошла в зал, я сразу уловил ирисовый запах…
        - Да, Максим. Я ношу его гордо, как королевский шлейф.
        - Налить тебе вина, Саша?
        - Я за рулем.
        - Я тоже. Рассчитал шофера - пора избавляться от буржуазных привычек.
        - Давно хочу спросить: какая у тебя машина?
        - Большая.
        - «Газель»?
        - Что-то вроде этого.
        - Так что же, Максим, удалось тебе «поднять небо»? Помнится, когда мы расставались в прошлый раз, ты собирался этим заняться.
        - Стараюсь изо всех сил. Сам себе напоминаю атланта. - Он усмехнулся. - Оказалось, что это непросто. Кстати, я закрыл свой журнал. Менеджер и руководитель из меня никудышный.
        - Чем станешь заниматься?
        - Пока не знаю. Мне, как фотографу, сделали несколько предложений.
        Сашу также интересовал вопрос о жене Максима, однако спрашивать конкретно об этом было неловко, и она ограничилась фразой: «Ну а вообще как дела?», подразумевая, что умный человек сам поймет тайные подтексты, и если захочет, то ответит.
        Неожиданно Максим рассмеялся.
        - Ты что? - растерялась Саша.
        - Да так… Вспомнил анекдот в тему. Про мужика на пепелище, у которого сгорел дом. И жена. И дети. Он плачет. И отвечает на вопрос соседа: сгорел дом. И жена. И дети. А тот ему: «Ой, какой ужас! Ну а вообще как дела?» В общем, дела у меня примерно так же… - Он налил себе вина и выпил.
        - Ты же за рулем, - укоризненно заметила Саша. - Неужели сгорело вообще все?
        - Иногда мне кажется, что именно так, - кивнул Максим. - А первые подозрения закрались, когда погиб мой друг. Знаешь, возникло ощущение, что мир перевернулся. А потом еще кризис этот… Журнал начал сдуваться, а у меня не было ни сил, ни желания выправить ситуацию. Ну, закроемся, подумаешь! Закрылись. Сейчас уже полное пепелище. Да и в остальном не лучше…

«Так, ладно, спрошу в лоб, и будь что будет!»
        - А с женой удалось наладить отношения?
        Максим пожал плечами.
        - Скажем так - я в процессе налаживания. Собственно, это давняя история. Что-то в наших отношениях стало меняться, когда карьера жены резко пошла вверх. Все эти топы, випы, постоянные съемки, разъезды по миру не укрепляют брак. По сути, последние два года мы с ней, как параллельные прямые, которые никогда не пересекаются. У меня командировки, у нее съемки. Каждый сам по себе. А формально вместе. Долгое время мне было важно сохранить хотя бы иллюзию того, что мы вместе… Но только моего желания недостаточно. А у нее все просто. Она присылала мне эсэмэски. Отовсюду. «Я люблю тебя». Из Милана, Парижа, Токио, Лондона. «Я люблю тебя». Никаких сложностей - эта фраза вбита в любой сотовый телефон. Достаточно нажать кнопку и отправить.
        Саша усмехнулась:
        - Да, представь, я тоже думала об этом, телефоны, механические фразы, суррогатные чувства, подмена понятий…
        - Кое-что я стал понимать еще в сентябре, когда погиб мой друг. Она тогда находилась в Италии, на Неделе моды… Я позвонил ей, сообщил о случившемся, думал, она приедет поддержать меня, а она заявила, что не может отменить съемки. Ладно… Я один держал небо. Не привыкать. Сейчас она во Франции. И вот какая штука - недавно мне позвонил наш общий знакомый и мило сообщил, что видел мою жену, и она там, в славном городе Париже, не одна. После этого я на три дня ушел в запой. По возвращении подумал: не смотаться ли в Петербург? Ну, дальше ты знаешь, Саша. Я хотел извиниться перед тобой, если в тот раз чем-нибудь тебя обидел. - Он взял ее за руку.
        Саша замерла, чувствуя, как по ней пробегают электрические разряды…
        - Все в порядке, Максим. Рада, если чем-то помогла.
        - Эта поездка была как глоток кислорода. Стало легче дышать. Кстати, когда я приехал в Москву, жена ждала меня дома. Прилетела. Вся такая воздушная, «к поцелуям зовущая»… Вот чего не могу понять: зачем я ей нужен? Зачем она возвращается ко мне? Говорит, что не может без меня. Убеждает, что ради прошлого надо попробовать сохранить отношения. Ради какого прошлого? Но я стараюсь
«сохранить», при этом без всякой помощи с ее стороны.
        Саша резко, будто обожглась, отдернула руку.
        - Атланты держат небо на каменных руках! Молодец, Максим!
        - Иронизируешь?
        - Нет. Благодаря тебе я начинаю думать о мужчинах лучше, чем они заслуживают.

«Преданность, верность, высокие чувства - все это замечательно, только при чем тут я? Пусть Максим любит свою жену. Хоть всю жизнь. А ты успокойся! Ты сюда зачем пришла? Фотографии посмотреть? Ты их получила? Вот и иди домой!»
        - Максим, мне пора. Спасибо за фотографии.
        Из ресторана они вышли вместе. Большая машина Максима оказалась «Хаммером».
        - Это что за чудовище? - улыбнулась Саша.
        Он смутился.
        - Я похож на солнцевского братка?
        - Немного. Только очки и галстук портят впечатление. Ладно, Максим, до свидания. Искренне желаю тебе удержать небо!

        - Александра, у меня в школе уволилась самая противная учительница, - весело сообщила Соля, - и по этому случаю я приглашаю тебя в кафе! Есть мороженое! Надо же как-то отметить!
        - Давай!

…- А я больше люблю земляничное! Хотя фисташковое тоже вкусное!
        - Не откусывай такую глыбу! А то будет горло болеть, как у меня. Опять в машине продуло, хотя вроде только недавно переболела!
        - У тебя работа вредная, - вздохнула Соля. - Целый день в автомобиле, зимой! Конечно, будешь постоянно болеть! Александра, давно хочу спросить, а чем ты до кризиса занималась?
        Саша задумалась.
        - Не знаю, что сказать. Говорят, что если не можешь объяснить шестилетнему ребенку, чем занимаешься, значит, ты занимаешься нечестным делом. Или ненужным.
        - Между прочим, мне восемь лет! - обиделась Соля.
        - Извини. Но я все равно не смогла бы тебе объяснить про свою прошлую трудовую деятельность. Зато теперь у меня все понятно. Я вожу людей. По делам. Из точки А в точку Б.
        - Странная работа, - пожала плечами Соля, - Тебе нравится?
        - Да. Я вот думаю, разве при иных обстоятельствах, иной работе я смогла бы увидеть такой невероятный калейдоскоп судеб, характеров и житейских ситуаций? Знаешь, сейчас каждый день похож на трубу со стекляшками.
        - Это как?
        - У меня в детстве была любимая игрушка - труба со стекляшками. Если ее встряхнуть, то стекляшки складывались в разнообразные узоры. Меня завораживало это занятие, потому что было неизвестно, каким на сей раз получится узор. Как говорит мой друг Арсений, у неба всегда больше вариантов, чем мы можем представить…
        По вечерам, возвращаясь домой, вымотанная и усталая Саша заваривала чай и долго стояла с кружкой у окна, всматриваясь в город. За последнее время он открылся ей с разных сторон, в том числе и своей тайной, изнаночной. В разъездах по городу, наблюдая картинки пестрой городской жизни, она вспоминала знаменитый фильм Скорсезе «Таксист».
        Действительно, чего-чего, а грязи и накипи в любом большом городе хватает с избытком. Это так. Но если видеть только их, остается лишь, как бедному таксисту из фильма, сойти с ума. Вот тот бедный парень и взял пистолет, решив немного почистить город. Ведь грязь прямо на поверхности, булькает, пенится и ужасно мешает жить. Но ведь есть что-то еще, что надо суметь увидеть, угадать, почувствовать…
        И Саша старалась. Изо всех сил.
        Она перебирала четки, подаренные Арсением, и думала, что каждый эпизод, каждая встреча в ее жизни, как бусина в этих четках - кто-то нанизал их, чтобы, сложившись вместе, они составили единое целое.

«И от всего этого можно сойти с ума или сделаться философом. Я лично предпочитаю второе. И вообще мне пора спать! Завтра - трудный день».

        Он позвонил в воскресенье.
        - Слушай, Александра, я тут подумал, а почему ты меня постоянно катаешь на своей машине? Давай ради разнообразия я тебя прокачу. Готов поработать таксистом бесплатно. Как там… Денег с такс не берем, вот так-с! Ну что, поехали?
        - Куда на сей раз, Максим? Надеюсь, не в Петербург или, например, в Токио?
        - Нет. Куда-нибудь в лес, где красиво. Сегодня выходной, я взял с собой хорошее вино, ты выпьешь, поскольку за рулем буду я.
        Саша долго молчала. Она даже успела подойти к окну, распахнуть его и вдохнуть морозный, обжигающий воздух.
        - А твоя жена не будет возражать?
        - Нет. Вчера я опять получил эсэмэску с признанием в любви, из Парижа.
        В салоне звучала музыка. Ну конечно, мишки!
        - Я иногда слушаю их и вспоминаю тебя, - улыбнулся Максим.
        В лесу было тихо. Они устроили пикник прямо на капоте огромного чудовища. Шел снег…

«Как в тот вечер, на дороге между Москвой и Петербургом», - подумала Саша.
        Вино согрело, разлилось теплом внутри нее.
        - У тебя на лице снежинки, - произнес Максим и привлек ее к себе. - Здесь, и здесь…
        А дальше все произошло так быстро, что Саша даже не успела ничего понять. Нет, наверное, что-то она все-таки поняла. Про себя. Что дура аморальная. Готова отдаться прямо в машине. На заднем сиденье.

«Хаммер» - большой автомобиль, и сексом в нем заниматься удобнее, чем, наверное, в ее Матрешке. Удобнее вообще было бы дома в кровати.
        - Почему ты смеешься? - удивился Максим.
        - Так… Забавляет собственное грехопадение. Оказывается, у меня нет никаких моральных устоев!
        - Тебе было хорошо?
        - Мне было… Как если бы небо упало. Понимаешь?
        Он все понимал. Небо упало еще раз…
        Следующие несколько дней Саша ждала его звонка. Она не могла заниматься чем-то другим, сидела у телефона и ждала, что он позвонит. А он не звонил…
        Максим объявился в конце недели и предложил повторить «пикник на обочине». Да. Согласна. Правила игры принимаются.
        Они стали встречаться. Ночные поездки по городу, падающее небо…

        Максим был похож на ее парфюм. Ирисовый парфюм имел несколько нот: изысканно сладостные, теплые, согревающие, а конечная нота - с горчинкой и холодком.
        После того как они прощались, Саша жила надеждой на новую встречу, потом подступала вот эта горчинка, холодок, завершающая нота, и ей становилось очень плохо.

«Нет, это невозможно. Несовместимо с жизнью. Зачем я, как мотылек, лечу на пламя? Вот он позвонит в следующий раз, и я скажу: «Все, Максим, извини. Я занята. Оставь меня в покое». Он тоже хорош, как ему приспичит, вспоминает про меня, а после сексуальной разрядки возвращается к жене налаживать отношения. А я мазохистка, что ли? Должен же быть какой-то инстинкт самосохранения?! Он пальчиком поманит, и я бегу, готовая пропасть! Мне вот только любовных переживаний не хватало для полного счастья. Эх, Саша… Видишь же - на тебя дерьмо плывет, а ты руки навстречу протягиваешь - сюда причаливайте! Максиму хорошо. Он волевой, сильный, умеет даже поднять небо, а я… На меня, когда его нет рядом, небо обваливается, и я рискую быть под ним погребенной».
        Когда они расставались, Саша чувствовала, что засыхает без него, - подолгу принимала душ и поливала себя водой, как засохшее растение. Специалист по паранормальным явлениям Михалыч был прав: после воды ей становилось легче. А затем очередное свидание с Максимом, расставание, и она вновь превращалась в засыхающее растение. И все начиналось снова.
        Саша задавалась вопросом: сколько можно питать любовь исключительно своей энергией, без всякого участия другого человека? И оказалось - долго. Очень долго. Может, даже всегда.
        Но однажды и у нее закончились силы. Растение засохло, поливай не поливай…
        Они встретились на Воробьевых горах. Саша сама попросила Максима приехать. Сначала хотела попрощаться с ним по телефону, но поняла, что это было бы нечестно по отношению к нему. К тому же ей хотелось увидеть его в последний раз.
        Безнадежная попытка зажечь сигарету. Огонь гас на ветру.
        - Саша, что-то случилось?
        Он взял у нее сигарету и сломал.
        - Максим… Я хочу сказать тебе… Я должна сказать… Не звони мне больше. Не приезжай. Не ищи. И не посылай никаких сигналов в космос.
        - Почему?
        - Потому что все кончено. Мы не должны больше видеться. Так будет лучше.
        - Для кого?
        - Для всех. Прощай.
        Она повернулась и пошла к своей Масяне. Поворот винта, мотор…
        Отъезжая, Саша увидела, что большое чудовище «Хаммер» двинулся в противоположную сторону.


        Часть 6
        Новый год
        До Нового года оставалась неделя. Город украсили к празднику. Колеся по городу, Саша отмечала: на этой площади поставили елку, а ту улицу украсили яркой иллюминацией. Москва готовилась к встрече Нового года. В магазинах было оживленно, на улицах продавали елки. Уже вовсю проводились новогодние корпоративы, и веселые, пьяненькие сотрудники различных контор охотно брали такси. Работы у Саши прибавилось. Она ездила с утра до вечера, стараясь не оставаться наедине со своими мыслями.
        В ее такси сели хрупкая девушка и высокий, молодой мужчина. По пути в аэропорт выяснилось, что ребята летят в Америку отмечать католическое Рождество.

«Точно! Сегодня же двадцать четвертое декабря. Сочельник! - улыбнулась Саша. - Как я могла забыть!»
        Она всегда любила этот праздник и старалась отметить его.
        В аэропорту пассажиры пожелали ей счастливого Рождества и ушли, держась за руки, словно боясь потерять друг друга в толпе. А в Сашино такси села женщина лет пятидесяти. Стройная, подтянутая. В дорогом пальто. С хорошим дорожным кейсом. Дорогой они молчали, и вдруг дама спросила:
        - Простите, у вас есть бумага?
        Саша растерялась. С губ чуть не слетел пошлый вопрос: «А вам зачем?» Она порылась в бардачке, достала школьную тетрадку. Протянула пассажирке. Та обрадовалась.
        - Отлично! Вы не могли бы отъехать куда-нибудь в тихое место и постоять пару часов? Я заплачу за простой.
        Саша свернула с трассы в поисках тихого места. Нашла.
        Дама схватила тетрадь и торопливо, упоенно, прямо на сумке, стала что-то писать. А Саша слушала в наушниках аудиокниги.
        Часа через полтора дама откинулась на сиденье, вздохнула устало и радостно.
        - Вы, наверное, удивлены?
        - Если честно, такие пассажиры попадаются нечасто.
        Женщина улыбнулась:
        - Я писатель. И это в своем роде диагноз. Вдохновение - вещь необъяснимая. Иногда вдруг накатит, как расстройство желудка, так, что терпеть нет сил. Бросаешь все и начинаешь писать. В любых условиях. И даже когда их совсем нет.
        - Хотите кофе?
        - Хочу.
        Саша достала термос.
        Они пили кофе и смотрели, как падает снег.
        - Главное, эта химия творчества абсолютно непостижима! Я никак не могу понять, отчего зависит вдохновение, как его подгадать или вызвать! Вот вроде сейчас устала, лечу из Швейцарии, два перелета подряд, какие там мысли?! Еще с мужем поссорилась прямо в аэропорту. Кстати, у него в машине остался мой ноутбук. Потому и пришлось просить у вас тетрадь. Представляете, я ни с того ни с сего вызверилась на мужа, на ровном месте устроила скандал. Во мне уже поднималась какая-то волна, хотелось уединения, а он мешал. И его смело этой волной, как ненужное препятствие. Я накричала на мужа и выскочила из автомобиля. Сказала, что доберусь домой на такси.
        - У вас было такое просветленное лицо, когда вы сочиняли.
        Дама рассмеялась.
        - Таких, как я, вообще нужно изолировать от общества, мы социально опасные люди. Выдавать запас бумаги и чернил и запирать в сумасшедшем доме! А можно я мужу позвоню? Пусть приедет, заберет меня. Он, наверное, очень беспокоится, переживает.
        Саша растерялась:
        - Вы можете делать, что хотите.
        Женщина позвонила. Потом сообщила, что надо немного подождать, ее муж скоро приедет.
        - А что вы недавно писали, если не секрет? - спросила Саша.
        - Захотелось сочинить что-нибудь рождественское, сказочное. Для взрослых девочек. Взрослые девочки нуждаются в сказках, как никто другой. Вы согласны?
        Саша на правах взрослой девочки кивнула.
        - Вот мне и пришла в голову рождественская история… Наверное, снегом навеяло и ожиданием праздника. Знаете, я очень люблю этот праздник! Лет десять назад уехала встречать Новый год на Мальдивы и прокляла все на свете! Сидела на берегу, представляла снежную Москву, елки, оливье этот дурацкий, и такая тоска накатывала. С тех пор всегда встречаю Новый год дома. Мы наряжаем елку в нашем саду, пляшем вокруг нее, как маленькие дети, а затем возвращаемся в теплый дом, где горит камин, пьем шампанское и съедаем тазик оливье. И вот это бесхитростное, незамысловатое - счастье, понимаете?
        Саша улыбнулась:
        - Да.
        Через сорок минут к ним подъехал «Лексус». Пожилой мужчина бережно взял женщину под руку.
        На прощание она подарила Саше книгу. Пассажирка оказалась довольно известной дамой. И действительно хорошей писательницей.

        Саша никого не трогала, плохого вроде ничего не делала, и вдруг сильнейший стресс. И за что, спрашивается?
        Приехала она на вызов. Остановилась у подъезда, ждет… Неожиданно кто-то лихорадочно дернул дверцу с такой силой, что Саша вздрогнула. В салоне появилось помятое мужское лицо, точнее мужская морда, и завопила:
        - Это такси?
        Саша ответила, что да, такси, и не надо так дверцу дергать, еще отвалится, и вообще нервничать не нужно. Сама разглядывала это чудо природы. Мужику лет тридцать. Бородатый, в трениках и расстегнутой куртке.
        - Нина, садись! - крикнул он.
        Возникла, значит, Нина. И давай бочком-бочком втискиваться в машину. Но у нее это не очень хорошо получалось, потому что живот большой. Просто огромный. Ясно, что ей рожать даже не сегодня в обед, а вообще надо было дня три назад.
        Короче, мужик сильно беременной Нине помог, совместные усилия привели к положительному результату. Он сел, а Нина как-то подо-зрительно полулегла и застонала. Годков ей тоже под тридцать. Светлые волосы, забранные в «хвост», бледное лицо, пальто на животе не сходится.
        - Успеем? - нервно спросил мужик у Саши.
        Она забеспокоилась.
        - А мне откуда знать? Это вы у Нины спросите.
        - Нинка, успеем?!
        А Нина лишь простонала в ответ.
        - Куда ехать? - поинтересовалась Саша.
        Мужик назвал пароль-явку искомого роддома.
        Поехали…
        - Вообще-то ей через неделю рожать! - вдруг сообщил Нинин муж. - Первого января! А она решила елку наряжать, залезла на табуретку, звезду нахлобучила, и вдруг оно! Началось! Дура!
        - Да при чем тут елка! - гневно выкрикнула Нина и сорвалась на плач. - Я хочу Новый год встречать дома! А не в больнице!
        Муж схватил ее за руку и стал утешать:
        - Да ладно тебе! Родишь по-быстрому, может, еще выпишут до Нового года.
        - Не выпишут!
        Мужик задумался, потом просиял, найдя удачное решение:
        - Ну ладно! Я это… в новогоднюю ночь к тебе приду.
        - Куда? - испугалась Нина.
        - В роддом. Под окнами буду стоять. С шампанским. Сколько надо простою. Хоть до утра.
        - Замерзнешь, - вздохнула она.
        - Тогда не с шампанским, а с водкой! - успокоил ее муж. - Ты, главное, не волнуйся, теперь нужно успеть до роддома добраться.
        Посередине пути Нина охнув, сообщила, что нет, не успеет.
        - Рожаю…
        - Да вы что, женщина, не надо, пожалуйста, я вас умоляю, ну потерпите немного, скоро приедем! - испугалась Саша.
        Господи! Да что же это?! Что делать?
        - Давайте остановимся, что ли?! - сказала эта нелепость под названием муж.
        Саша ему:
        - Зачем останавливаться? Какой смысл?!
        И по его глазам поняла, что смысла там нет вообще! Мужик уже по ту сторону всяких смыслов. Видимо, и Саше туда же в самом скором времени.
        А Нина кричала так, что перепонки закладывало. Нина кричала, мужик кричал. Уже и Саша закричала. Так и домчались до места назначения. Успели!
        Саша помогла мужику отвести жену в приемный покой, где ее приняли врачи.
        Вернувшись в машину, она долго приходила в себя. У нее тряслись руки…
        Сюжет, затертый до дыр, растиражированный в комедийных фильмах, - а вот и с ней такое случилось!

        Сочельник Саша отмечала вместе с Солей.
        Ближе к вечеру позвонила мать девочки и пригласила в гости. По пути Саша заехала в магазин и купила всяких вкусностей.
        - К сожалению, я должна уехать, появились срочные дела, - смущенно пояснила мама Соломеи. - Вернусь чуть позже, надеюсь, вы меня дождетесь.
        - Ничего, - улыбнулась Саша, - мы пока пообщаемся с Солей.
        - Спасибо, что приехала, - улыбнулась девочка. - Одной мне было бы грустно.
        Саша внимательно посмотрела на нее.
        - Что-то случилось?
        - Александра, мы с матерью уезжаем из России! В Канаду!
        Она растерялась.
        - Когда?
        - Послезавтра.
        - На Новый год?
        - На Новый год, и вообще…
        - «Вообще» - это навсегда?
        - Как жизнь сложится, - философски произнесла Соля. - У матери - любовь. Нашла себе мужа.
        - Это же здорово, - дипломатично заметила Саша.
        - Пока не знаю. - Соля пожала плечами. - Жизнь покажет. Рано делать выводы.
        - Человек-то хороший?
        - А кто ж его знает? Для нее, наверное, лучший, а как там на самом деле - непонятно. Любовь - такая вещь… Опасная. Человек под влиянием этого чувства видит реальность в искаженном свете.
        Саша улыбнулась.
        - Соля, ты умна не по годам!
        - Вот и мама так говорит!
        - У меня есть друг Арсений, он тоже умный, и все понимает. Вы бы друг другу понравились. А ты хочешь в Канаду?
        - Нет, конечно, - грустно вздохнула Соля. - У меня тут школа, друзья, бабушка и вся жизнь. А про эту Канаду я ничего не знаю и, в общем-то, и не хочу знать. Я даже сначала думала сказать матери: «У тебя любовь, а я при чем? Почему я должна страдать? Если ты ему нужна, пусть он в Москву переезжает». Но поняла, что это было бы эгоизмом с моей стороны. И согласилась ехать. Потому что так надо.
        - Ясно. Мне будет тебя не хватать. - Саша хотела сказать что-то еще, но голос сорвался… - Давай не будем о печальном… Все-таки Рождество.
        - Давай…
        - Соля, я привезла мандарины и гвоздику. Мандариновую шкурку можно украсить гвоздикой, и получится необыкновенный запах - Рождества и праздника. Поможешь мне?
        Они украсили целое блюдо мандаринов и открыли детское шампанское.
        - За тебя, Соломея! - улыбнулась Саша. - Все-таки у тебя удивительное имя. Знаешь, я бы хотела назвать так свою дочь.
        - Назови, мне будет приятно!
        - Ну… Вряд ли у меня будет дочь!
        - Почему? - удивилась Соля. - Будет!
        Саша пожала плечами и подбросила вверх гвоздичный мандаринчик.
        - Знаешь, Саша, я недавно прочла стишок, который написал маленький мальчик.
«Почтовый ящик, а в нем письмо: «Я вас люблю». И вот и все».
        - Замечательный стишок!
        - Так вот, Саша, я желаю тебе в новом году получить такое письмо.
        - Спасибо. Согласна, впрочем, и на телефонный звонок. Пусть бы кто-нибудь позвонил и сказал: «Я вас люблю. И вот и все!» Я бы обрадовалась. Всем нам нужен рядом близкий человек.
        Через два дня Саша заехала попрощаться с Соломеей.
        - Я долго думала, что тебе подарить, Соля. Хотелось нечто особенное. На память. - Она сняла с руки четки из лазурита, - самое дорогое, что у нее есть, - и надела их девочке на руку. - Это тебе. Мой друг Арсений говорит, что все люди делятся на две категории: те, что с четками, и без них. Ты теперь в правильной категории. А это моя любимая книга. «Обещание на рассвете» Ромена Гари. В ней любовь и нежность ко всему живому и сущему переливаются через край, потому что их много. Больше, чем может вместить книга или человек. Знаешь, когда-то я даже влюбилась в ее автора. Не как в писателя. А как в мужчину.
        - А так бывает? - удивилась Соля.
        - Да. Увидела фотографию, с которой печально улыбался невозможный красавец Гари в летной форме, и влюбилась. А потом узнала, что его, оказывается, уже давно нет на свете… Он покончил с собой. Тогда я вздохнула и тоже печально улыбнулась - вот мужчина, которого я могла бы полюбить. Жаль, что мы разминулись во времени.
        - Спасибо, Саша! Перелет до Канады будет долгим. Начну читать твою книгу в самолете, и мне будет не так грустно.
        - Береги себя!
        - И ты тоже.
        - Пусть у тебя будет самый лучший Новый год! Подарки и новое счастье!
        - А это тебе, Саша! Я вчера нарисовала.
        На рисунке Соли в небе летела красная машина. А под ней расстилалась Москва. На обороте была написано: «С Новым годом! Пусть в этом году сбудутся все желания!»
        - Пусть, - сказала Саша и заплакала.

        Ничего себе! Сколько лет, сколько зим! Перед ней стоял бывший муж собственной персоной. Сережа. Удивительно, что она еще помнит, как его зовут. В куртке и нелепой подростковой шапке. С пакетами в руках. Вот и встретились два одиночества. Нежданно-негаданно. В книжном магазине в центре города.
        - Здравствуй, Сережа!
        Бывший муж уставился на нее, будто узрел привидение, и чуть не выпустил пакет из рук.
        - Александра?
        - Она самая.
        - Давай выпьем кофе? - предложил он.
        Почему бы и нет?
        Они сидели за столиком в кофейне, пили кофе и разглядывали друг друга.
        Сережа изменился. Кудри поредели, голубые глаза выцвели. Где же та киношная красота? А он небось о ней думает - надо же, какая старая кошелка, эта моя бывшая…
        - Ты совсем не изменилась, Александра, - произнес Сережа, будто прочитал ее мысли. - Молодец. Вид цветущий, и, как всегда, в мажоре. Улыбаешься! Знаешь, я даже иногда злился на тебя, отчего ты постоянно улыбаешься?
        - Такой характер, - виновато ответила она.
        - Рад, что у тебя все хорошо.
        Саша не стала его переубеждать. Зачем?
        - А как ты?
        Он пожал плечами и усмехнулся.
        - Что тебе сказать, Александра…
        Она вздрогнула. Видимо, это вступление к дальнейшему трагическому повествованию. Так и оказалось. Следующие тридцать минут ее бывший муж рассказывал о том, что жизнь не удалась. Честно выслушав, Саша уточнила, что именно «не удалось».
        - Все! - скорбно промолвил он.
        Сережа, кстати, и прежде предпочитал мыслить глобально, не размениваясь на детали и конкретику, а с возрастом развил эту способность.
        - Неужели все так плохо?
        Саша попыталась улыбнуться, но осеклась, увидев выражение Сережиного лица, которое свидетельствовало о том, что «на самом деле еще хуже!»
        - Меня уволили два месяца назад!
        - Такое иногда случается, Сергей, это не конец света!
        - Но уволить без объяснения причин! В кризис! Я уж не говорю о том, сколько я сделал для этой компании!

«Стоп. Отмотаем пленку на энное количество лет назад. Сережа, ты, случайно, не помнишь, что нечто подобное происходило со мной? Не связываешь со своей ситуацией? И в причинно-следственные связи не веришь?»
        Ладно. Ничего этого она не сказала, потому что не было в ней ни злорадства, ни волнения, ни радости, ни раздражения. Сердце билось ровно, пульс оставался умеренным.
        - Найди другую работу, в чем проблемы?
        - Ты не понимаешь! - обиженно вскинулся Сережа. - Что для меня значила потеря работы! Словно мир перевернулся!
        Глядя на грустное Сережино лицо, Саша вдруг вспомнила миниатюру любимого сатирика:

«Песик породы японский пекинес внезапно умер от инфаркта, когда перед ним раскрыли зонт. Он увидел мир в черном свете».
        И захихикала, не в силах удержаться. Песик! Породы японский пекинес!
        Сережа вскинул на нее глаза, полные мировой скорби и недоумения. Как она может смеяться? Над ним? В момент столь трагический?
        А Саша не могла остановиться. И хотя ей было стыдно - ну что она, в самом деле, ржет, когда человека трагизмом плющит, дура бесчувственная, а все же остановиться не могла. Увидел мир! В черном свете!
        - Извини меня, это нервное. Так ты сейчас безработный?
        Сережа кивнул, опустив голову.
        - Представь, какое совпадение, я тоже.
        - Да ты что? - удивился и будто обрадовался бывший муж. - А по тебе не скажешь…
        - Ну, это так… Видимость внешнего благополучия. Хотя я считаю, что потеря работы не конец света!
        - Нет, - возразил Сережа. - Мне кажется, я после этого даже заболел. Ни желаний, ни целей, ни сил. Полная апатия.
        - Попробуй все изменить!
        Сережа хмыкнул, словно Саша сказала что-то неприличное, какую-нибудь глупость.
        - Неужели ты веришь в то, что мы можем что-либо изменить? Что это вообще в наших силах?
        - Сережа, но как же…
        И она выдала бессвязный психотерапевтический лепет, дескать, надо верить в себя, и свои силы…
        - Кому надо, зачем надо? - заныл он.
        Этакий ноющий капризный мальчишка тридцати лет… Неужели Марь Ванна его сломала?
        Неожиданно Сережа раскололся:
        - Да и вообще, разве можно что-то изменить по большому счету?!
        Эта фраза ей многое объяснила.
        - По какому большому счету? - усмехнулась Саша. - Ты начни с малого, а там разберешься.
        - От нас ничего не зависит!
        - А от кого зависит?
        Он снисходительно пожал плечами:
        - В России живем. Здесь ни от кого ничего не зависит!
        Ну здрастье, приехали.
        Все с мужчиной ясно. Будет теперь всю оставшуюся жизнь переживать свое увольнение, плыть по течению, свято уверовав в то, что «от нас ничего не зависит», и с этим своим фатализмом в виде камня на шее утонет в ближайшем водовороте. Жаль… Сережа хороший человек, но безвольный и внутренне расхлябанный.
        - Как поживает матушка?
        Он улыбнулся.
        - Ничего, она в порядке. Хотя в последнее время стала сдавать. У нас сейчас, если честно, отношения сложные. Она меня ругает. Говорит, что я неудачник.
        Да, это серьезно. Если Марь Ванна что-то говорит и на чем-то настаивает, то ослушаться нельзя. Бедный Сережа! У него и выбора-то нет.
        - У нее теперь идея фикс: женить меня!
        - Да ты что?!
        Неожиданно он взял ее за руку.
        - Александра, может, нам начать все сначала? Вдруг все получится?
        - Ты серьезно?
        Он смутился.
        - Ну а что? Мы оба повзрослели, многое поняли…

«Повзрослели? Нет, мой бедный мальчик тридцати лет, с намечающейся лысиной, боюсь, к тебе это не относится».
        - Сережа, прости, мне надо идти.
        Он усмехнулся.
        - Вежливый отказ?
        Саша промолчала.
        Они вышли в зимний, вечерний город.
        - Подвезти тебя?
        Он покачал головой.
        - Спасибо, Саша, не стоит. Мне надо в магазин, мама просила купить огурцы на салат и горошек. Приходи встречать Новый год к нам?
        Сашино лицо исказила гримаса ужаса. После долгой паузы Сережа произнес:
        - Прощай?
        - Прощай.

        Пассажирка сразу понравилась Саше, - необычная женщина. Хрупкая. Огромные темные глаза, короткая стрижка. Элегантно одета. Низкий, глубокий голос. Достоинство в каждом жесте. В руках одна хризантема (без дурацкой целлофановой обертки) - красиво, строго. За время поездки дама произнесла только две фразы: попросила отвезти в Шереметьево и спросила, можно ли курить.
        В аэропорту, поздравив Сашу с наступающим праздником и обдав на прощание запахом изысканных духов, ушла.
        Саша решила не уезжать сразу, постоять немного, отдохнуть. Позвонила Ане, поболтали. И вдруг…
        - Вы еще не уехали? - спросила дама с хризантемой. - Отвезете меня в центр?
        Она села на переднее сиденье. Нервно затянулась сигаретой.
        Когда они ехали в Шереметьево, Саше казалось, что даме лет тридцать. Теперь Саша поняла, что много больше. Странно, двадцать минут прошло, а перед ней будто другая женщина.
        У дамы зазвонил мобильный. Взглянув на номер, она резко прервала вызов и бросила телефон обратно в сумочку. Раздраженно и нервно крикнула:
        - Поехали! Ну что вы стоите?
        Поехали.
        - Простите меня, - растерянно произнесла она. - Не знаю, что со мной. Я не хотела вас обидеть.
        - Вы меня не обидели. Все в порядке!
        Было очевидно, что за эти двадцать минут с ней что-то случилось.
        - Мне хотелось поскорее уехать оттуда, - вдруг сказала она. - Смешно получилось. Как в дешевом фильме. Решила сделать мужу новогодний сюрприз - приехала его встречать! Без предупреждения! Забыла, что порядочные жены так не поступают. - Она старалась говорить нарочито весело. - Обычно я езжу на своей машине… А тут решила взять такси. Подумала, что из аэропорта мы вернемся вместе с мужем, на его автомобиле. По пути купим большую елку, шампанское и торт к Новому году! Я же не знала, что у моего мужа другие планы!
        - Вы видели его?
        Дама усмехнулась:
        - Да, я видела его! А заодно и ее! Любовницу! Они прилетели вместе. Оказывается, мой муж решил внести разнообразие в служебную командировку - взял с собой любовницу! Такая шустренькая девочка, ласковая, как кошка, терлась о его щеку, что-то шептала ему на ушко, целовала, только что в штаны ему не залезла прямо там, у всех на виду! Они шли вместе, весьма довольные друг другом… А я стою, такая дура с цветком, в толпе встречающих - сюрприз для тебя, милый! Он меня не заметил. Они прошли мимо… А я бросилась оттуда, хотелось поскорее уехать.
        Она замолчала, достала еще одну сигарету. Но курить не стала, сломала сигарету в руках.
        - Его любовнице лет восемнадцать. Знаете, есть такие девушки, глядя на которых женщина зрелых лет скажет, что в их случае единственное достоинство - молодость. С годами они утрачивают шарм, становятся обычными, кроме юности, там больше нет никакой женской прелести… Хотя, может, это во мне говорит зависть? Зрелой женщины?
        Не знаю… Нет, я не такая наивная, но только сейчас узнала, что он мне изменяет. Догадывалась, конечно. Но никогда не видела тех, с кем он мне изменяет. А тут увидела… Не ожидала, что будет так больно. Словно ножом по сердцу. Смеются, целуются. Он веселый, даже помолодевший! Зачем я вам все это рассказываю? Наверное, просто больше некому. Подругам не стану - из гордости, а больше и нет никого.
        Саша улыбнулась:
        - Вероятно, синдром случайного попутчика?
        - Возможно. Незнакомому человеку легче открыться. А у вас такое лицо симпатичное, располагающее.
        У нее опять зазвонил телефон. Она взглянула на высветившийся номер и нервно рассмеялась.
        - Представляете, это звонит мой муж! Наверное, хочет сообщить, что благополучно прилетел. Заботливый! Я принципиально не лезла в его жизнь, не шпионила за ним, не читала его эсэмэски, срабатывал инстинкт самосохранения. Не хотела ничего знать. Когда не знаешь - проще. Все так живут. Мои подруги терпят измены мужей и уверяют, будто это нормально! Говорят: «Подумаешь, эка невидаль, измены! Да у этих скотов ген полигамности встроен в программу! Для них изменить - все равно что пописать».
        Саше хотелось спросить, что же будет теперь, вот она приедет домой, и… Устроит скандал? Расстанется с мужем?
        Пассажирка вдруг произнесла:
        - Самое забавное, что даже теперь ничего не изменится. Я ничем не выдам ему, что знаю обо всем. Будем жить, как жили. А что мне еще остается? Уйти от него? Сил не хватит. Я какая-то слабая стала, сломленная… Да и сын не поймет. Наверное, надо принять все, как есть, и успокоиться. Если честно, я вообще не верю в любовь мужчины и женщины. Это дым, пока горит сигарета. Мгновенно сгорело, и ничего нет.
        Саше стало совсем грустно - страшные слова… Особенно когда их произносит прекрасная, созданная для любви женщина.
        Приехали. Остановились у роскошного дома. Пассажирка протянула хризантему Саше:
        - Это вам! С Новым годом! Желаю, чтобы в вашем новогоднем такси ездили только счастливые женщины!
        Саше хотелось ей что-то сказать, чем-то помочь, но все, что она могла, - это долго смотреть ей вслед и просить кого-то, чтобы конкретно у этой женщины, созданной для любви, все наладилось, выправилось…

        Новый год не предотвратить, не уклониться, не переждать.
        Веселые мотивчики «Джингл беллз» резали, как ножом по сердцу, праздничная иллюминация в витринах магазинов не радовала, а раздражала, и любое напоминание о милом, семейном празднике лишь подчеркивало степень одиночества. Сашино настроение стало стремительно ухудшаться еще тридцатого декабря. Мысль, что в прежние, лучшие, годы она в этот день находилась бы где-нибудь далеко от России, лишь увеличивала отчаяние.
        Тридцать первого утром ей поплохело окончательно и бесповоротно. Она, впрочем, честно попыталась поднять настроение. Купила салаты в кулинарии ближайшего супермаркета, накрыла стол. Налила себе шампанского. Включила диск с «Иронией судьбы». Салаты оказались невкусными. Шампанское теплым (вдобавок ко всему полбутылки вылилось, облив гадкой пеной потолок и стену), общество Жени Лукашина утратило новизну и привлекательность за давностью лет.
        Скучно.
        Саша прошлась по списку. Звонок маме, отцу, Кате, Ане. Всех поздравила, всем дежурно пожелала счастья. Непременно нового. Много. Говорить старалась придурочным, нарочито веселым голосом. «Где встречаю Новый год? О! Хороший вопрос. В милой компании, да, мне можно позавидовать, еще бы!»
        Все, обязательная программа закончена. Теперь переходим к произвольным выступлениям. Что у нас на десерт? Нет, сидения за столом у телевизора она не вынесет. Бессмысленно пялиться в телик или себе самой подливать шампанское.
        Пожалуй, - она пойдет работать. День сегодня беспокойный, гражданам надо встречать Новый год, всюду нужно поспеть, значит, потребность в такси возрастает. Хоть заработать можно.
        До вечера Саша развозила счастливых пассажиров, которые ехали в гости, с детьми и подарками. Часам к семи она устала. Решила, что возьмет последнего пассажира и двинется домой.
        - С наступающим! - сказала Саша.
        Красивая, ухоженная дама улыбнулась. Вот только улыбка была усталой. И растерянной.
        - А я уже встретила Новый год!
        - Как? - удивилась Саша.
        Дама пожала плечами.
        - Вот так! Десять лет я встречаю Новый год в четыре часа дня. - И после паузы добавила: - Ничего не поделаешь. Любимый мужчина давно и безнадежно женат, встречает Новый год в кругу семьи. Поэтому я придумала вариант, подходящий для всех. Тридцать первого декабря в четыре часа накрываю стол, перевожу стрелки на двенадцать часов, и мы с ним вдвоем встречаем Новый год. У меня даже диск записан с курантами. Мы целуемся, поздравляем друг друга, а потом он уходит. И так уже десять лет…
        - Здорово, - произнесла Саша, чтобы хоть что-то сказать.
        - Нет, - дама покачала головой, - это грустно. И больно. Потому что фальшиво. Иногда мне хочется только из-за Нового года разорвать наши отношения.
        - А почему не разрываете?
        Пассажирка усмехнулась.
        - Я не могу без него жить. Просто не могу без него жить.

        Она остановилась возле площади. Елка светилась огнями, шел снег. До Нового года оставалось несколько часов. Какой все-таки коварный праздник… Нам ведь еще в детстве внушают про новогодние чудеса, дары судьбы, и мы в них верим.
        Саша вдруг вспомнила новогодний вечер из детства.
        Она ждала отца, как вообще может ждать десятилетняя девочка самого дорогого и важного в ее жизни человека. Он позвонил за два часа до Нового года. Мать передала ей трубку.
        - С Новым годом, малыш! - сказал, смеясь, веселый отец.
        - Ты не приедешь?
        Он смутился.
        - Извини, малыш, в другой раз. У нас еще будет много праздников. Кстати, я приготовил для тебя отличный подарок!
        Странно… Ей десять лет, она в теплом доме с мамой и тетей, за праздничным столом, а возникло ощущение, что она в белом поле. Одна. И не знает куда идти…
        Вот как сейчас.

«Ну ладно, Саша, тебе уже не десять лет, и ты не маленькая девочка, ведь научилась чему-то… Наверное… Хотя, не уверена».
        Куда прикажете засунуть опасные мысли о том, что в новогодний вечер судьба вдруг возьмет да и погладит по голове, окажется благосклонна, одарит каким-нибудь чудом?
        Ругаешь себя: «Не будь дурой, выкинь эти глупости из головы, не жди ничего!», а все равно ждешь. Будто что-то может случиться - перемениться. Например, на том перекрестке будет стоять белый конь. А на нем рыцарь. И когда мы поравняемся на светофоре, рыцарь скажет: «Девушка, а давайте вы ко мне сигайте на коня, и мы поскачем вместе в наше прекрасное будущее!»
        На светофоре стоял автомобиль «Опель». Ни коня, ни принца. Саша вдруг ощутила невероятную усталость и поехала домой.
        Дома всплакнула.

«Не могу больше. Мой запас солнца, моря, смешинок из детства иссяк. Я иссохшее, мертвое дерево. Не хочу больше работать в такси. Я очень устала. Чем заниматься дальше, пока не знаю. Подумаю об этом уже в следующем году».
        Ей вдруг стало совсем плохо. Так, что впору вбивать себе в голову гвозди.
        Она лежала на диване и не могла найти силы даже для того, чтобы встать. Казалось, что из нее выходит жизнь… Потихонечку, по чуть-чуть…
        И тут Саша вспомнила про свечу, которую ей подарил чудаковатый пассажир Михалыч. Что он тогда сказал? «Зажги свечу, когда станет совсем плохо».
        Саша сползла с дивана, нашла свечу в письменном столе и зажгла. Во цирк - лежит с зажженной свечой, как покойник перед отпеванием. Совсем рехнулась тетенька. Между прочим, через час Новый год. Самое время проводить старый год и вспомнить все, что в нем было.
        Сейчас, в этот новогодний вечер, ей казалось, что между осенью, когда ее жизнь так резко изменилась, и этим вечером на излете года пролегла вечность. А может, даже две вечности или вообще несколько.
        Неожиданно зазвонил ее сотовый телефон. Максим?!
        - Привет! - сказал Максим.
        Она замерла, сжав свечу в руках.
        - Максим, я же просила не звонить мне…
        - Саша, нам надо встретиться!
        - Извини, не могу. У меня дела.
        - Какие дела?
        - Я… У меня пассажиры. А потом я встречаю Новый год у сестры.
        - К черту дела, к черту сестру. Нам надо встретиться!
        - Что-то случилось?
        - Да! Случилось! Я люблю тебя, Саша! Я люблю тебя, понимаешь? Сейчас приеду и проткну колеса у твоей Масяни, и никуда ты больше от меня не уедешь!
        - Эй! Не протыкай! С ума сошел?!
        - Сошел! Говорю же: я люблю тебя. Сколько раз еще тебе повторить?
        - Почтовый ящик, а в нем письмо: «Я вас люблю». И вот и все.
        - Это что?
        - Стишок. Написал маленький мальчик. Ты где?
        - На улице. У своего дома. Ну, то есть уже не у своего, поскольку я там больше не живу. Кстати, хотел тебя спросить - не сможешь меня подвезти?
        - А что, собственный «Хаммер» тебе уже не подходит?
        - Я его жене оставил. Нет ничего нелепее - изящная блондинка в грубой брутальной машине, но раз она попросила разделить имущество, почему бы и нет… А на тралике ездить я пока не привык. Надо начинать, наверное.
        - Стой там, где стоишь, и никуда не уходи! - крикнула Саша, вытирая слезы. - Я быстро!
        Он сидел на лавочке у подъезда. С небольшим чемоданом.
        - Максим, у меня один вопрос… Почему?
        - Причину первую я уже озвучил. Я люблю тебя. Люблю тебя. Заметь, никогда в жизни я не пришлю тебе сообщение с подобным признанием. Причина вторая… Надоело быть атлантом. Один небо не удержишь. Чуть-чуть ослабил тягу, и оно раз - накрыло нас обоих. Не обращай внимания, я слегка контужен его обломками. Тебе достаточно двух причин?
        - Да. Садись в машину. Это все твои вещи? - Саша взглянула на чемодан.
        - Мужчина должен уходить налегке, - усмехнулся Максим. - Я все оставил жене. Даже горд в каком-то смысле - кое-что заработал.
        - Куда ехать?
        Он пожал плечами.
        - Не знаю…
        Как стучит сердце… Надо завести мотор, чтобы не было слышно, как оно колотится. А то даже неудобно перед Максимом.
        Ну что? Сказать: «А давай я отвезу тебя к себе?» Что он подумает? Да к черту все!
        - Давай я отвезу тебя к себе. Просто доверься мне… Я помогу. У меня большой опыт преодоления кризисных ситуаций.
        Он помолчал, а после паузы улыбнулся:
        - Кстати, Саша. Я взял два билета на Гоа. Давно хотел познакомиться с твоим другом, посидеть на берегу океана в приятной компании. А это тебе подарок на Новый год! - Он протянул ей плюшевого белого медведя.
        - Мишка из моей любимой песни! - воскликнула Саша.
        - Смотри! - Максим сжал ее руку и показал на табло электронных часов.
        Она улыбнулась.
        - До Нового года осталась минута!
        - С Новым годом, - сказал Максим и поцеловал ее.

        - Первый раз встречаю Новый год в машине! - признался Максим. - Не хватает шампанского и застолья! Кстати, о застолье… Между прочим, я все приготовил. Поехали?
        - Куда? - растерялась Саша.
        - За город! Давно хотел показать тебе свой дом… Наш дом!
        Нет, квартиру он действительно оставил жене, но, как выяснилось, у него еще есть дом.
        - Так, на черный день, - он усмехнулся, - или на очень светлый. Ну что, едем?
        Дом оказался большим. Кошка Маруська поместится. И еще двести ее соплеменников. Или много детей.


        Эпилог
        Прошел год…
        Живут они теперь за городом… В большом и красивом доме. По выходным к ним в гости приезжали Сашин отец и Катя с другом. Часто наведывалась Аня. Да! К Ане вернулся муж из Америки! Она пошла в магазин за молоком, вернулась домой, а под дверью этот… Блудный сын, то есть муж… Из Америки. С чемоданом. Ностальгия по родине, говорит, замучила. К тому же разорился окончательно. «Примешь, жена?» Аня приняла. Живут вроде ничего…
        Что касается кризиса, Саша не знала, как обстоят дела на фондовых биржах, что с нефтедолларом и мировой экономикой, хотя по отдельным признакам догадывалась, что кризис отчасти рассосался. И черт оказался не так страшен, как его малевали.
        Например, недавно ей позвонил ее бывший директор, Паша, и сообщил, что рекламный рынок приходит в себя после коллапса.
        - Потихоньку реанимируем контору, давай, старуха, ты нам нужна, возвращайся!
        Она рассмеялась:
        - Нет, Паша, без меня! Ибо нельзя. В одну реку. Дважды.
        Паша, конечно, ничего не понял. Поинтересовался, как она пережила трудные времена.
        - Нормально. Знаешь, мне даже кажется, этот кризис стал единственной возможностью что-то изменить. В стране. В себе. И еще мне кажется, что эту возможность мы упустили. А жаль…
        В этом году они с Максимом уже дважды ездили на Гоа, в гости к Арсению.
        А недавно Саша начала вести психологические тренинги. Для тех, кто застрял в «зоне сумерек». Хотела помочь тем, кто не знает: для того, чтобы оказаться на берегу океана, необязательно ехать на Гоа…
        Океан здесь и сейчас, прямо перед нами. Достаточно закрыть глаза и увидеть.

        Она стояла у окна и смотрела, как падает снег. Максим подошел, обнял ее за плечи.
        - Как там Соля? - спросила Саша.
        - Спит. Жаль, что девчонка проспит свой первый в жизни Новый год!
        Она рассмеялась:
        - Двухмесячному ребенку полагается спать в это время! Потом свое наверстает! Знаешь, я предложила Ане поработать у нас няней. Тренинги отнимают у меня столько времени, а дочери требуется много внимания.
        - Будем надеяться, что она согласится!
        - Она уже согласилась! С нового года станет работать у нас! Пройдемся по саду? Такой хороший снежный вечер… Можем нарядить елку.
        Саша повесила сиреневые шары на большую разлапистую ель и обернулась к мужу:
        - Ну вот, все готово. Скоро приедут гости, и будем встречать Новый год. Давно хотела сказать… Благодаря тебе и Соле я снова полюбила этот праздник…