Самая соблазнительная скромница Дженнифер Льюис
        Поцелуй — Harlequin #95 Бюро по делам индейцев инициирует налоговую проверку казино, доходы которого идут на развитие исчезающего индейского племени. Владелец и управляющий казино Джон Фейрвезер включает все свое обаяние, чтобы произвести впечатление на неподкупного аудитора Констанцию Аллен. Девушка поддается чарам кареглазого красавца-миллионера и проводит незабываемую ночь в его постели. Сожалея о том, что поступила непрофессионально, Констанция с удвоенной энергией принимается за расследование и находит сведения о неуплате налогов. Девушка оказывается перед непростым выбором: на одной чаше весов ее карьера, на другой — чувства, которые она испытывает к Джону. Констанция знает, что выбор повлияет не только на ее репутацию, но и на бизнес Джона и судьбу его племени, и все же принимает, как ей кажется, правильное решение…
        Дженнифер Льюис
        Самая соблазнительная скромница
        JENNIFER LEWIS
        A HIGH STAKES SEDUCTION
        Эта книга является художественным произведением.
        Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

        
        Глава 1

        — Просто избавься от нее как можно быстрее. Она опасна.
        Джон Фейрвезер бросил сердитый взгляд на своего дядю:
        — Да ты с ума сошел. Перестань считать, будто каждый встречный что-то против тебя замышляет.
        Джон не хотел признавать этого, но его самого привело в ужас решение Бюро по делам индейцев прислать в его отель бухгалтера, чтобы тот рылся в документации. Окинув взглядом огромный вестибюль отеля, совмещенного с казино, он увидел улыбающихся сотрудников, сверкающие мраморные полы, богатых клиентов, вольготно раскинувшихся на огромных кожаных диванах. Джон вел свои дела честно, но мало ли что…
        — Все знают, что американские власти не слишком жалуют индейцев.
        — Расслабься, Дон. Это обычный аудит.
        — Думаешь, что, получив диплом Гарварда, ты стал важной шишкой? Для них ты всего лишь еще один индеец, пытающийся сунуть руку в карман Дяди Сэма.
        Джон вспыхнул:
        — Никому в карман я не лезу. Мы вложили в это дело много сил и имеем право получать прибыль. Кстати, где она вообще? У меня еще встреча с подрядчиком, который делает ремонт в моем доме.
        В открывшуюся дверь вошла молодая женщина в очках и с портфелем в руке. Джон, не обратив на нее ни малейшего внимания, взглянул на часы.
        — Спорим, это она?  — Дон пристально рассматривал девушку.
        — Ты что, шутишь? Да ее еще голосовать, наверное, не пускают.
        Девушка в растерянности остановилась посреди вестибюля.
        — Пофлиртуй с ней,  — прошептал Дон, предварительно придвинувшись поближе к племяннику.
        — Ты с ума сошел?  — возмутился Джон, наблюдая, как она подходит к ресепшн. Администратор выслушал ее и указал на столик, где сидели дядя с племянником.  — Да, видимо, это действительно она.
        — Я серьезно. Взгляни на нее. Скорее всего, она еще никогда не целовала мужчину. Пофлиртуй с ней. Это ее от нас отвлечет.
        — Надо такое выдумать? Скройся. Она подходит.
        Натянув на лицо улыбку, Джон поднялся навстречу девушке и протянул ей руку:
        — Джон Фейрвезер. Вы, должно быть, Констанция Аллен.
        Он пожал ей руку, оказавшуюся очень маленькой и нежной. Девушка при этом выглядела крайне взволнованной.
        — Добрый день, мистер Фейрвезер.
        — Можете называть меня Джон.
        На Констанции был свободный голубой летний костюм, из-под которого выглядывала блузка цвета слоновой кости, волосы собраны в узел на затылке. Вблизи она казалась еще моложе и была весьма недурна собой.
        — Простите. Я опоздала. Немного заблудилась.
        — Ничего страшного. Вы раньше бывали в Массачусетсе?
        — Нет.
        — Добро пожаловать в наш штат. И на земли племени ниссекотов.
        Когда Джон произносил эти слова раньше, многим они казались надуманными, но он был искренен.
        — Хотите чего-нибудь выпить?
        — Нет! Не надо, спасибо,  — поспешила отказаться Констанция, посмотрев на бар так, будто Джон только что вылил ей в лицо стакан неразбавленного виски.
        — Я имел в виду чашечку чая или кофе,  — призвав на помощь все свое обаяние, улыбнулся Джон.  — Некоторые наши клиенты любят выпить среди дня, потому что отдыхают. Те, кто здесь работает, гораздо более скучны и предсказуемы.
        К огорчению Джона, его дядюшка все еще стоял позади него.
        — А это мой дядя Дон Фейрвезер.
        Прежде чем протянуть руку, Констанция поправила очки.
        — Приятно познакомиться.
        — Позвольте мне проводить вас в офис, мисс Аллен. Дон, посмотри, пожалуйста, готов ли зал к вечерней конференции.
        Дядюшка многозначительно взглянул на племянника и ушел. Джон вздохнул с облегчением. Работать с родственниками нелегко, но дело того стоит.
        — Разрешите мне взять ваш портфель. Он кажется довольно тяжелым.
        — Не стоит беспокоиться,  — ответила Констанция, поспешно шагнув в сторону, как только Джон подошел к ней ближе.

«Какая нервная девушка»,  — подумал он.
        — Не бойтесь. Мы не кусаемся. Если только чуть-чуть.

«Возможно, с ней и в самом деле нужно пофлиртовать. Должен же кто-нибудь ослабить ей удила».
        Приглядевшись к Констанции внимательнее, Джон понял, что она не так молода, как ему казалось. Ее лицо было настолько сосредоточенным, что любому становилось ясно: эта женщина относится ко всему очень серьезно. Из-за этого ему захотелось взъерошить бухгалтерше перышки.
        — Ничего, если я буду звать вас Констанцией?  — поинтересовался он.
        На лице девушки отразилось сомнение, но она ответила:
        — Ничего.
        — Надеюсь, вам у нас понравится, несмотря на то что вы приехали сюда работать. В семь у нас будет концерт. Приходите.
        — Уверена, что у меня не найдется времени.  — Констанция поджала губы и уставилась на двери лифта.
        — И конечно, вся еда за наш счет. Готовят здесь не хуже, чем в самом изысканном ресторане Манхэттена.
        Джону всегда нравилось хвастаться этим фактом, а чтобы окончательно поразить бухгалтершу, он продолжил:
        — Возможно, вы передумаете насчет концерта. Сегодня выступает Мэрайя Кэри. Все билеты раскупили несколько месяцев назад.
        Двери лифта открылись, и Констанция поспешила зайти внутрь.
        — Вы очень любезны, мистер Фейрвезер…
        — Пожалуйста, называйте меня Джон.
        — Но я приехала сюда работать и считаю неуместным пользоваться… привилегиями,  — отрезала Констанция, снова поправив очки.
        — Привилегиями? Но я не пытаюсь подкупить вас, Констанция. Просто мне нравится, какой получился отель, и я хочу поделиться этим с максимально большим числом людей. Разве это плохо?
        — Не знаю…
        Лифт наконец остановился на этаже, на котором располагался офис, и Констанция практически выбежала из него. Что-то в Джоне Фейрвезере заставляло ее чувствовать себя не в своей тарелке. Это был высокий, внушительный мужчина с широкими плечами, и даже грузовой лифт казался совсем крохотным, пока они ехали в нем вдвоем.
        Не зная, куда идти, Констанция стала озираться. Она очень волновалась из-за того, что опоздала. Надеялась приехать сюда хотя бы на полчаса раньше, но не там повернула, заблудилась и…
        — Сюда, Констанция,  — пригласил ее Джон и протянул руку (которую, впрочем, ему пришлось убрать, так как девушка не обратила на нее ни малейшего внимания).
        Констанция очень хотела, чтобы его правильные черты лица и темно-карие глаза не вызывали у нее того внутреннего волнения, которое она сейчас испытывала.
        — Вам понравился наш штат?  — с обворожительной улыбкой спросил Джон.

«Опять пытается обаять меня,  — решила она.  — Видимо, очень высокого мнения о себе».
        — Пока я не видела ничего, кроме разметки на дороге. Так что даже не знаю…
        Джон засмеялся:
        — Ничего, мы это исправим.
        Он открыл дверь, за которой скрывался просторный офис. Четыре из пяти отсеков для сотрудников были пусты.
        — Это мозговой центр компании.
        — А где все?
        — Внизу. Мы все обслуживаем клиентов. Все-таки они — сердце нашего бизнеса. Кейти отвечает на телефонные звонки и занимается всей документацией,  — произнес Джон, представляя Констанцию миловидной брюнетке в розовой блузе.  — Вы уже видели Дона. Он отвечает за маркетинг и связи с общественностью. Стью занимается зданием. Скорее всего, он что-то где-то чинит. Рита — специалист по информационным технологиям. Сейчас она в Бостоне: ищет свежие идеи. Всю бухгалтерию я веду сам.  — Он улыбнулся.  — Поэтому вполне могу показать вам наши бухгалтерские документы.

«Прекрасно»,  — решила Констанция. Правда, ничего хорошего тут не было: теплый взгляд, который он на нее бросил, заставил ее нервно сглотнуть. «Наверняка женщины готовы что угодно ради него сделать,  — подумала Констанция.  — Хорошо, что у меня против этого иммунитет».
        — Почему вы не наймете бухгалтера? Разве вам не хватает других дел? Вы же управляете казино и отелем.
        — Я и руководитель, и финансовый директор. Я горжусь тем, что могу самостоятельно управляться со всей финансовой составляющей бизнеса. Хотя, возможно, просто никому другому не доверяю.  — Джон улыбнулся, показав белоснежные зубы.

«Интересно,  — подумала Констанция.  — Такое ощущение, будто он бросает мне вызов: попробуй, найди ошибку в документах. Люблю людей, которые не боятся брать на себя ответственность».
        — Это семейный бизнес. Многие наши работники из ниссекотов. Мы отдаем заказы другим компаниям, созданным людьми нашего племени. Они печатают рекламные материалы, занимаются веб-дизайном, охраняют казино и отель. Нам нравится, что мы можем поддерживать всю округу.
        — Какая же тут округа? Я забронировала номер в мотеле «Уют», но так и не увидела его, когда ехала сюда.
        Джон улыбнулся:
        — Не волнуйтесь, мы подберем вам комфортабельный номер. Все комнаты, правда, забронированы, но я уверен, что наш администратор что-нибудь придумает.
        — Будет лучше, если я остановлюсь в другом месте. Я уже говорила, что должна оставаться объективной.
        — Не понимаю, как это может повлиять на вашу объективность,  — произнес Джон, буквально прожигая Констанцию взглядом.  — Вы не похожи на человека, которого можно купить лестью.
        — Это так,  — слишком быстро ответила Констанция.  — Я не позволю ничему повлиять на принимаемые мной решения.
        — Самое лучшее в цифрах — то, что они никогда не лгут,  — произнес Джон, пристально посмотрев на нее.
        Констанция не отвела взгляд, даже несмотря на то, что сердце у нее в груди стало бешено стучать, а дыхание сбилось.

«Почему он так на меня смотрит? Да что он о себе возомнил?»  — возмутилась она.
        В конце концов девушке пришлось отвернуться, хотя ее не покидало ощущение того, что она только что проиграла битву. «Ничего, в войне я все равно выиграю,  — решила она.  — Сами по себе цифры, конечно, не врут, а вот люди, которые их расставляют, вполне могут такое себе позволить». С тех пор как стала аудитором, Констанция успела познакомиться со множеством различных схем. Бюро по делам индейцев наняло фирму, где она трудилась, чтобы проверить, насколько точны отчеты казино о его доходах и не выводит ли из него кто-то незаконно деньги.
        Констанция взяла себя в руки и сумела посмотреть Джону в глаза.
        — Я умею видеть дальше ровных столбцов цифр, которые компании рисуют в своих отчетах. Вы будете удивлены, узнав, что можно выяснить, если копнуть чуть глубже.
        Констанция с нетерпением ждала того момента, когда получит доступ к выпискам по счетам и сравнит их с прошлогодним отчетом. Конечно, каждую цифру она проверить не сможет, но быстро разберется в том, насколько чисто здесь ведутся дела.
        — Племя ниссекотов готово к вашей проверке,  — парировал Джон с улыбкой, вызвав у Констанции очередную волну раздражения.  — Уверен, что результат вам понравится.
        Он указал ей на один из кабинетов, приглашая войти. Констанция поторопилась внутрь, опасаясь, как бы он не попытался подтолкнуть ее одной из своих больших рук. Кабинет оказался просторным, однако обставлен был очень просто. За столом стояло большое кожаное кресло, а с другой стороны располагались два таких же. Единственным украшением комнаты оказался календарь с изображением отеля. На большом деревянном столе с лакированной поверхностью лежали бухгалтерские отчеты за последние три года; вдоль стен тянулись стеллажи с папками. В одном из углов располагался круглый стол с четырьмя стульями. Внимательно осмотрев всю обстановку, Констанция предположила, что Джон привел ее в свой кабинет.
        Мужчина выдвинул ящик стола.
        — Здесь лежат кассовые книги, рассортированные по датам. Каждое утро я сам их заполняю.
        Джон положил руку на последний годовой отчет. «Такие большие руки… Это ненормально,  — решила Констанция.  — Он не похож ни на одного из финансовых директоров, которых я встречала прежде. А это еще более подозрительно».
        — Располагайтесь,  — произнес Джон, взглядом указав на кресло.
        Для того чтобы сесть, Констанции пришлось протискиваться между владельцем отеля и столом, из-за чего по ее коже побежали неприятные мурашки. Еще хуже оказалось то, что Джон взял стул и сел рядом с ней. Он открыл верхнюю папку, на обложке которой был изображен раскидистый дуб, и показал на число, написанное сверху.
        — Это наша прибыль. Теперь вы понимаете, что мы здесь не маемся дурью.

«Сорок один миллион чистой прибыли — это вовсе не шутка»,  — подумала девушка, но вслух произнесла:
        — Ваши годовые отчеты я уже видела. Меня больше интересуют первичные документы.
        Джон вытащил из ящика стола ноутбук и вывел на экран несколько страниц текста.
        — Пароли меняются каждую неделю. Я буду сообщать их вам, но, думаю, вы будете не против узнать о наших ежедневных оборотах. У вас будет вся информация, которая может вам понадобиться.
        Глаза Констанции расширились от удивления, когда, взглянув на экран, она поняла, что Джон дал ей доступ к просмотру всех ежедневных операций. «Конечно, данные можно сфальсифицировать, но как ловко он переключается между окнами. С его-то огромными пальцами,  — удивилась она.  — Интересно, он пользуется одеколоном? Может, это просто дезодорант?» Запах Джона не давал девушке покоя, и она не могла отвести глаз от его темно-серого пиджака, не способного скрыть сильное мужское тело. Сейчас, когда он сидел всего в нескольких сантиметрах от нее, это было еще более заметно, чем при встрече.
        — Здесь ежемесячные отчеты. Помимо всего прочего, я пишу здесь о любых событиях, кажущихся мне странными.
        — Что вы подразумеваете под словом «странные»?
        Констанция с облегчением отвлеклась от рассматривания тонких темных волосков, покрывавших тыльную часть его огромных ладоней.
        — Если кто-то выигрывает подозрительно большую сумму; если на кого-либо поступают жалобы от клиентов или персонала, и мы запрещаем ему вход в казино… Я считаю, что следует обращать внимание на мелочи. Тогда какие-то более масштабные события уже не застанут меня врасплох.
        — Звучит вполне здраво,  — ответила Констанция, улыбнувшись (хотя сама она так и не поняла, зачем сделала это).

«Ты профессионал,  — напомнила она себе.  — Надеюсь… Он просто улыбнулся мне, показав блестящие белые зубы, а я автоматически ответила». Констанция застыла. Этот мужчина определенно знал, что сумел произвести на нее впечатление.
        — Зачем вы составляете ежегодные отчеты, если ваш отель — не публичная компания.
        — Я не отчитываюсь перед инвесторами так, как это делал бы руководитель публичной компании. Но в то же время я чувствую ответственность. Ведь я отвечаю перед всем племенем ниссекотов.
        Насколько Констанция поняла из статей в Интернете, племя ниссекотов в основном состояло из ближайших родственников Джона, и все они сумели заняться весьма прибыльным бизнесом.
        — Сколько вас?
        — Сейчас здесь живут двести человек. Пару лет назад нас было всего четверо. Надеюсь, что через пять лет здесь соберется несколько тысяч человек,  — ответил Джон, снова улыбнувшись.
        Констанция перевела взгляд на экран.
        — Не так уж сложно убедить людей приехать, если предлагаешь им поделиться сорока одним миллионом долларов.
        Тишина заставила девушку поднять глаза. Джон внимательно смотрел на нее, и его взгляд проникал в глубину ее души.
        — Мы не подаем милостыню, а убеждаем членов племени приезжать сюда, чтобы найти работу. Все прибыли идут в фонд, который тратит их на нужды всей общины.
        — Простите, если обидела,  — извинилась Констанция, нервно сглотнув.  — Я не хотела.
        — Я вовсе не обижен,  — ответил Джон не улыбаясь, но в то же время взглянув на Констанцию с одобрением.  — Возможно, мы сумели бы заставить людей собраться здесь быстрее, если бы выдавали каждому по чеку. Но я предпочел не такой действенный, но в то же время более естественный способ — сделать так, чтобы они приезжали сюда по своей воле.
        — Вполне объяснимо,  — ответила Констанция, попытавшись улыбнуться.
        Хотя на самом деле она не была уверена в его правоте. Что-то в Джоне Фейрвезере сильно раздражало ее. Он был слишком… красив, а самой Констанции еще ни разу не приходилось оказываться в обществе подобных ему мужчин. Парни, с которыми она работала, как правило, были замкнутыми и из-за постоянного сидения за мониторами компьютеров горбились и выглядели довольно жалко. Джон Фейрвезер, несомненно, проводил много времени за своим рабочим столом, готовя документы, которые он ей показывал, но каким-то образом, загорелый и крепкий, как дуб, изображенный на обложке папки, он умудрялся выглядеть так, будто целыми днями находится на улице.
        — С вами все в порядке?
        Констанция собралась с силами и выбросила из головы не самые подходящие для деловой встречи мысли.
        — Возможно, чашечка чая мне не помешает.
        Констанция лежала на постели в номере, который занимала в мотеле «Уют», бессмысленно пялясь в потолок и пытаясь рассмотреть очертания висевшего на нем вентилятора. Она была слишком возбуждена для того, чтобы спать, но в то же время прекрасно понимала, что ей нужно отдохнуть: ведь завтра придется сосредоточиться на бухгалтерских документах казино. Констанция хотела произвести впечатление на босса, попросить, чтобы он повысил ей зарплату, и внести первый платеж за дом. Ей давно уже пора было выбраться из-под родительской опеки.
        Констанции пришлось вернуться в родительский дом после колледжа, чтобы копить деньги. Правда, зарабатывать достаточно для того, чтобы начать самостоятельную жизнь, она стала только через шесть лет. А еще ей был нужен мужчина. «Если бы сейчас у меня были нормальные отношения с милым и благоразумным человеком, я бы никогда не попала под влияние такого профессионального соблазнителя, как Джон Фейрвезер. И не важно, насколько широкие у него плечи»,  — думала она.
        Родители Констанции считали, что почти все на свете грешники, которых следует избегать. Когда она сказала им, что едет в Массачусетс, чтобы проверить бухгалтерскую документацию казино, они отреагировали так, будто она собирается спустить все свои сбережения за игорным столом. Девушка пыталась объяснить им, что стать исполнителем по такому важному государственному заказу — большая честь и знак доверия к ней со стороны руководства компании, в которой она работает, а они продолжали повторять свои обычные слова о тех, кто якшается со злонамеренными людьми, и напоминали ей, что она вполне могла бы работать в принадлежащей ее семье скобяной лавке.
        Констанция не хотела всю оставшуюся жизнь смешивать краски. Она пыталась быть хорошей дочерью, но она была умна и предприимчива, стремилась реализовать все дарованные ей природой таланты. Если это подразумевало переезды из штата в штат и общение с парой-тройкой грешников, то ничего страшного Констанция тут не видела.

«Кроме того, я должна изобличить преступников, работающих в казино. В этой истории я главный положительный персонаж,  — решила девушка, перевернувшись на бок, чтобы не видеть тонкий зеленый луч, испускаемый будильником, стоящим на прикроватной тумбочке.  — Только бы мой мозг отключился. Или хотя бы перестал так судорожно работать…»
        Резкий звук заставил Констанцию подпрыгнуть и тотчас же сесть на кровати. На потолке что-то ярко замигало, почти ослепляя ее. Девушка пыталась включить ночник, но не могла найти его. Ужасающий звук разрывал ее нервы на части. «Что происходит?»  — в ужасе думала она.
        Констанции удалось найти очки. Она встала и подошла к выключателю, но он не работал. Цифровой дисплей будильника тоже не светился. Внезапно ей на голову обрушилась струя воды, заставив ее закашляться. «Неужели начался пожар?»  — спросила себя девушка. Она побежала к двери, но вовремя вспомнила, что забыла портфель, в котором лежали ноутбук и кошелек. Констанция с трудом нашла его у туалета. Стараясь не заблудиться в ставшем таким непривычным пространстве, освещаемом только пульсирующими вспышками света, производимыми сигнализацией, она внезапно ощутила запах дыма.
        Констанция, подгоняемая всплеском адреналина, схватила портфель и побежала к двери. Выйдя в коридор, она увидела, как из своих номеров выбегают другие постояльцы мотеля. Из открытой двери одной из соседних комнат струился дым.

«Я забыла одежду. И даже не надела туфли»,  — в ужасе вспомнила Констанция. Она вполне прилично выглядела в пижаме, но понимала, что далеко в таком наряде уйти не сможет. «Может, стоит вернуться в номер и забрать мои вещи?»  — спросила себя девушка. Кто-то рядом кашлянул, когда ночной ветерок принес с собой густой черный дым, в соседней комнате заплакал ребенок. Констанция инстинктивно закричала: «Пожар!»  — и, прижав портфель к груди, побежала вдоль коридора подальше от огня, стуча в каждую дверь и предупреждая постояльцев. «Интересно, кто-нибудь позвонил пожарным?» Свои номера покидало все больше людей. Констанция помогла семье с тремя маленькими детьми спуститься на первый этаж. «Всем ли удалось спастись?»  — спрашивала она себя.
        Наконец Констанция услышала, как кто-то вызывает Службу спасения. Ей пришлось снова подняться наверх, чтобы помочь пожилой паре, заплутавшей в дымной тьме. Затем она опять побежала вдоль коридора и стала стучать в те двери, которые еще оставались закрытыми. «Что, если там кто-то есть?»  — в ужасе думала Констанция. Конечно, звук сирены и яркий пульсирующий свет кого угодно выгонит наружу, но мало ли что…
        Увидев, как на парковку заезжают пожарные машины, она ощутила небывалое облегчение. Пожарные быстро эвакуировали из здания людей и собрали их в дальнем конце стоянки. Они направили брандспойты на огонь, но пламя, угасая в одном месте, тотчас же появлялось в другом.
        — Настоящая пороховая бочка,  — пробормотал стоявший рядом с Констанцией мужчина.  — Все эти ковры, занавески, покрывала… А дым очень ядовитый.
        Вскоре весь мотель, в котором было примерно двадцать номеров, пылал, и спасенным пришлось отойти, чтобы до них не доставали жар и дым. Констанция и другие постояльцы, до глубины души пораженные происходящим, стояли в пижамах и молча смотрели на огонь.
        В какой-то момент Констанция вспомнила, что оставила свой портфель, когда помогала людям спускаться, и теперь понятия не имеет, где он находится. В нем остались новый ноутбук, телефон и записи, которые она делала, готовясь к командировке. Конечно, большую часть собранной ею информации можно было найти где-то еще, но для того, чтобы свести все эти данные вместе, Констанции пришлось напряженно поработать. «А еще там кошелек с правами и банковские карты»,  — в ужасе вспомнила она. В поисках портфеля девушка стала бродить по парковке.
        — Вам нельзя туда, мисс. Это слишком опасно.
        — Но там мой портфель… В нем важные документы, которые нужны мне для работы.

«Что, если я не найду портфель?  — мысленно сокрушалась она.  — Вдруг его зальют водой?»
        — Констанция?
        Она подняла глаза и увидела, что перед ней стоит Джон Фейрвезер.
        — Что вы здесь делаете?  — спросила она.
        — Я доброволец — помогаю пожарным. Вы не замерзли? В машине есть одеяла.
        — Все в порядке,  — ответила Констанция, стараясь не смотреть на свою пижаму.

«Интересно, мой вид его смущает?»  — подумала она, при этом понимая, что сейчас размышлять об этом эгоистично и глупо.
        — Может быть, я чем-то смогу вам помочь?  — спросила она.
        — Постарайтесь успокоить других постояльцев. Скажите, что каждому из них мы выделим номер в нашем отеле. Мой дядя Дон сейчас едет сюда, чтобы всех забрать.
        — Хорошо.

«Я сделала все возможное, чтобы не останавливаться в этом отеле. Но, видимо, все-таки придется»,  — решила девушка.
        — Вы уверены, что все в порядке? Выглядите нездоровой. Может, надышались дымом?  — спросил Джон, вглядываясь в ее лицо.  — Идите, присядьте вон там.
        — Все в порядке. Я одной из первых покинула мотель,  — ответила Констанция.  — Пойду и в самом деле поговорю с людьми.
        Джон помедлил, но затем кивнул и подошел к пожарным, чтобы помочь им развернуть брандспойт. Какое-то время Констанция стояла и пристально смотрела на него, изучая, как отсветы сигнальных огней пожарных машин ложатся на его футболку, еще больше подчеркивая ширину плеч.

«Констанция Аллен,  — одернула она себя,  — видимо, с тобой что-то не так, раз ты обращаешь внимание на внешность Джона Фейрвезера в подобные моменты». Босая, она пошла по влажному, присыпанному песком бетону туда, где стояли другие постояльцы мотеля. В толпе плакала маленькая девочка, а пожилая женщина дрожала, несмотря на наброшенное на плечи одеяло.
        Констанция попыталась сказать им, что руководство расположенного неподалеку отеля согласилось разместить их у себя и что вскоре приедет автобус, чтобы забрать всех отсюда. Но люди вспоминали о том, что оставили ключи от машин в номерах, и сокрушались о вещах, погибших при пожаре. Это только увеличивало беспокойство самой Констанции, переживавшей из-за портфеля и одежды, в особенности из-за замечательного костюма, который совсем недавно купила. Она попробовала успокоить людей, произнося банальные слова о том, что, по крайней мере, никто не пострадал и уже за это стоит благодарить судьбу.
        Ключи от машины Констанция тоже оставила в номере. «Если бы я взяла здесь машину напрокат,  — думала она,  — можно было бы позвонить в агентство… Но я решила поискать приключений и поехала на своем автомобиле». Она уже готова была расплакаться, как вдруг почувствовала чью-то руку на своем плече.
        — Я нашел ваш портфель. Вы оставили его на втором этаже, у лестницы,  — произнес Джон Фейрвезер.
        Футболка владельца казино была перепачкана в саже, а в руке он держал ее портфель, с которого на бетон капала вода. Констанция сначала открыла рот от изумления, а затем уже с радостью заметила закрытый замок.
        — Вам не следовало туда ходить,  — ответила она.
        К тому времени огонь уже был потушен, но балконы и лестница сильно обгорели и начинали рушиться.
        — Вам не следовало брать его с собой. Пожарные не любят, когда люди, спасаясь от огня, хватают вещи.
        — Но мой… ноутбук,  — произнесла Констанция, схватившись за ручку портфеля и стараясь побороть подступавшие к горлу слезы.  — В нем все…
        — Не волнуйтесь. Я просто дразню вас. Сам постоянно забываю ноутбук, а потом в ужасе пытаюсь его вернуть,  — ответил Джон.
        Улыбка мужчины успокоила Констанцию, дав ей силы побороть панику и смятение, уже готовые вырваться наружу. Положив руку ей на спину, Джон произнес:
        — Давайте я отвезу вас в отель.
        От его столь нежеланного прикосновения по коже девушки побежали мурашки, но она не хотела показаться невежливой, особенно после того, как он нашел ее портфель и выделил ей номер в своем отеле.
        — Ключи от моей машины сгорели.
        — Завтра мы добудем вам новые. Я отвезу вас на своей машине.
        Осторожно обнимая за плечи, Джон повел ее через толпу к своему автомобилю. Даже во всем этом хаосе кожа Констанции горела под его ладонью, и ей казалось, будто она так и не выбралась из горящего здания. «А теперь я окажусь в его шикарном отеле в одной пижаме»,  — мысленно ужасалась она.
        Глава 2

        — Хорошо, что в мотеле была такая качественная пожарная сигнализация,  — произнес Джон, сворачивая на извилистую проселочную дорогу.  — Она быстро сработала, и все успели выбраться.
        — Да, это очень хорошо. Я рада, что пожарные приехали так быстро и успели осмотреть все номера. Как давно вы стали добровольцем?
        — Как только они позволили мне,  — улыбнулся ей Джон.  — Это произошло больше пятнадцати лет назад. Когда был маленьким, я очень хотел стать пожарным.

«Тебе нужно было так и поступить,  — подумала Констанция.  — Это гораздо лучше, чем возиться с азартными игроками». Воспитанная строгими родителями, девушка испытывала крайнее отвращение к азартным играм. Впрочем, оказавшись здесь, она стала понимать, что управление казино ничем не отличается от любого другого бизнеса. Констанции нравилось, что Джон сразу, без лишних размышлений приходит на помощь, делая при этом все, что от него зависит. С какой заботой он говорил с другими постояльцами мотеля, уверяя их, что утром персонал отеля восстановит ключи от их автомобилей и поможет с одеждой и всем необходимым. «Он вполне мог не предлагать им номера в своем отеле,  — думала она.  — Это очень щедрый жест».
        — Почему вы передумали?
        Джон пожал плечами:
        — У меня проявился талант к ведению бизнеса. Тогда я с радостью оставил это тихое болото, соблазнившись яркими огнями большого города.
        — Нью-Йорка?
        — Нет, Бостона. Я никогда не жил за пределами Массачусетса. Правда, через некоторое время я стал скучать по старому доброму родному дому. Тогда в моей голове уже возникла идея открыть казино. Вернувшись, я снова присоединился к пожарным. Они скучали по мне,  — произнес он с обезоруживающей улыбкой.  — Никто не может развернуть брандспойт так же быстро, как я.
        — Уверена, они благодарны вам за помощь. Здесь не так уж много людей,  — отметила девушка.  — Мы давно едем, но вокруг одни только леса. Я не заметила ни единого дома.
        — Однако это не мешает пожарам. На прошлой неделе загорелся заброшенный амбар. Пламя могло перекинуться на лес, ведь стоит такая сухая погода…

«А ведь сейчас самое начало лета»,  — вспомнила Констанция. Сидя в своей комнатке, с выкрашенными в серый цвет стенами, она совершенно не замечала, как меняются времена года. Сквозь густое переплетение деревьев проглянула жемчужно-белая луна. «Как красиво в лесу ночью»,  — подумала Констанция.
        — Здорово, что, несмотря на огромную занятость в казино, вам удается помогать пожарным.

«Ну вот, я сделала это»,  — подытожила Констанция. Днем она была немногословна и теперь испытывала из-за этого чувство вины.
        — Получаю удовольствие. Безвылазно сидя за рабочим столом, можно сойти с ума. Сейчас Джон держал руль одной рукой, и Констанция на секунду представила, как вторая ложится ей на бедро.
        Она скрестила ноги и перевела взгляд на луну, но та успела скрыться за деревьями. «Да что со мной? Между прочим, из-за пожара у него грязные руки. И вообще, лучше умереть, чем позволить ему к себе прикоснуться. Хотя наверняка он и не собирается этого делать. Я ведь видела в журналах фотографии Джона Фейрвезера с шикарными женщинами, сменявшими друг друга каждую неделю. Вряд ли его заинтересует непривлекательная бухгалтерша из Кливленда». Констанция резко выдохнула, поздно сообразив, что Джон вполне мог услышать этот звук.
        — Пожары могут стать причиной сильного стресса. Но не стоит беспокоиться — все, что вы потеряли, можно заменить.
        Констанция в испуге посмотрела на своего спутника. Она даже не думала о сгоревших вещах. «Я точно схожу с ума»,  — решила она.
        — Вы правы. Это всего лишь барахло.
        На протяжении какого-то времени они ехали молча.
        — Жаль, что вы не слышали Мэрайю Кэри. Она была на высоте,  — произнес Джон, повернувшись к Констанции и улыбнувшись.
        — Я абсолютно уверена в этом,  — согласилась девушка, тщетно пытаясь улыбнуться в ответ и жутко злясь по этому поводу.
        — Какая музыка вам нравится?
        — Честно говоря, я почти не слушаю музыку,  — ответила Констанция, ерзая на сиденье.

«Почему мы говорим обо мне?»  — мысленно удивилась она.
        — Неужели?  — спросил Джон, бросив на девушку любопытный взгляд.  — Должна же вам нравиться хоть какая-то музыка.
        Констанция пожала плечами:
        — Дома папа не разрешал нам включать музыку.
        — Это просто преступление. Даже госпелы?
        — Он считает, что музыка — это пустая трата времени.
        Констанция нахмурилась. Повзрослев, она стала во многом не соглашаться с мнением отца, из-за чего жить с ним под одной крышей стало совсем непросто. «Действительно, что плохого в том, чтобы немного послушать музыку? Папе всегда казалось, будто даже классическая музыка призывает к греху и разврату»,  — подумала Констанция. Иногда она вместе с подругой по имени Линн ездила обедать, и тогда они включали в машине радио. Слушая некоторые мелодии, Констанция не могла удержаться и стучала в такт ногой.
        Отвлекшись от этих мыслей, она с облегчением заметила, что они подъезжают к стоянке при казино.
        — Тогда как ваши родственники развлекаются?

«Развлекаются?  — удивилась Констанция.  — Они даже не знают такого слова».
        — У них на это остается не так много времени. Родители владеют скобяной лавкой, поэтому им всегда есть чем заняться.
        — Сдается мне, что бухучет — штука гораздо более захватывающая, чем сортировка заклепок,  — заметил Джон с улыбкой.
        Его спутница сначала разозлилась, но затем поняла, что он прав.
        Когда они оказались на парковке перед отелем, Джон нашел свободное место, остановил машину, выскочил наружу и умудрился открыть правую переднюю дверь еще до того, как Констанция отстегнула свой ремень безопасности. Она решила, что не стоит проявлять грубость и невоспитанность и отказываться от протянутой ей руки. Но как только рука девушки коснулась ладони Джона, в ее теле словно вспыхнул фейерверк странных ощущений. «Соберись!»  — скомандовала она себе. К счастью, мужчина быстро выпустил ее руку — они остановились рядом с черным ходом, и он стал открывать дверь одним из своих ключей. «Хорошо, что мне не придется идти по шикарному вестибюлю отеля в одной пижаме»,  — подумала Констанция.
        Но затем Джон внезапно положил руку ей на плечо. Кожу девушки обожгло, даже несмотря на плотную ткань пижамы. Он что-то говорил Констанции, но она не могла разобрать ни слова. «Возможно, таким образом он просто помогает человеку, пережившему стресс,  — решила она.  — Он и понятия не имеет о том, что уже на протяжении многих лет ни один мужчина не клал руку мне на плечи и что его прикосновение будит во мне вихрь противоречивых эмоций».
        Затем он осторожно сжал руку:
        — Так лучше?
        — Что?  — поинтересовалась Констанция, не имея ни малейшего представления, о чем он сейчас ее спросил.
        — Вы выглядите немного взволнованной, Констанция. Уверены, что у вас нет шока?  — произнес Джон, убирая руку с плеча девушки, благодаря чему она смогла слышать его слова.  — Подобные состояния проявляются не сразу. Возможно, мне стоит позвать медсестру.
        Они стояли возле лифта, и Джон нажал кнопку вызова.
        — Со мной все хорошо! Просто я устала,  — излишне громко ответила Констанция.
        Она взглянула на электронное табло над дверьми лифта и выяснила, что он только миновал третий этаж.
        — Не проблема,  — ответил Джон, вытаскивая из кармана мобильный телефон и набирая номер.  — Рамон, привет. Семьдесят пятый уже готов?
        Услышав ответ, он кивнул, а затем подмигнул Констанции. «Подмигнул?  — ужаснулась она.  — Вероятно, таким образом хотел показать, что номер действительно готов». Навыки общения, усвоенные девушкой, оставляли желать лучшего. Ведь раньше она сталкивалась только с бухгалтерами. Однако, несмотря на это предположение, ее сердце застучало так быстро, будто она только что пробежала марафонскую дистанцию. Констанция не понимала, что с ней происходит. Джон был красив — высок, хорошо сложен. Она же выглядела весьма непривлекательно. «Нет, он точно со мной не флиртует»,  — решила она.
        Двери лифта открылись, Констанция поспешила войти внутрь и нажать кнопку шестого этажа. Джон проследовал за ней. Когда лифт стал подниматься, девушка постаралась сосредоточиться на сменяющих друг друга на табло цифрах. Он не произнес ни слова, но само его присутствие крайне смущало ее.
        Когда двери лифта открылись, Констанция выскользнула наружу и стала озираться, пытаясь понять, куда идти дальше. Почувствовав, как Джон осторожно подталкивает ее в спину, даже слегка вздрогнула.
        — Сюда,  — произнес он.
        Они шли по длинному коридору. Пальцы Джона теперь не касались спины Констанции, и она смогла облегченно вздохнуть. «Он ничего этим не пытался мне показать,  — убеждала себя она.  — Возможно, вообще даже не заметил, что прикасался ко мне». Джон явно относился к тому типу людей, которые благодаря своему дружелюбию готовы были обнимать всех подряд. «Все, что мне сейчас нужно,  — решила она,  — это душ и немного сна. Об остальном я подумаю утром».
        Джон достал из кармана магнитную карту и открыл с ее помощью дверь. Номер оказался шикарным — хрустящие белые простыни, задернутые занавески цвета слоновой кости, развешанные по стенам картины с изображением загородных пейзажей.
        — Потрясающе.
        — Нужно, чтобы вы сняли с себя одежду. Ее надо постирать.
        Констанция опустила взгляд на свою перемазанную сажей пижаму:
        — Завтра мне будет нечего надеть…
        — Какой у вас размер? Я попрошу одну из горничных что-нибудь для вас подобрать.
        Девушка сглотнула. Ей показалось, что, сообщив свой размер одежды Джону Фейрвезеру, она сообщит ему что-то очень личное.
        — Шестой,  — ответила она и, спохватившись, что понятия не имеет, какие вещи он попросит горничную купить, добавила:  — Я бы хотела что-то консервативное. Конечно же я верну вам деньги.
        Джон улыбнулся:
        — Неужели вы думали, будто я попрошу купить для вас какой-то откровенный наряд?
        — Ничего подобного,  — ответила девушка, чувствуя, как разгораются ее щеки.  — Просто вы не очень хорошо меня знаете. Вот и все.
        — Я постепенно узнаю о вас все больше. И вы все больше мне нравитесь. Во время пожара вы сохраняли спокойствие и с готовностью помогали другим. Вы не поверите, но в подобной ситуации очень многие теряют контроль над собой.  — Джон пристально взглянул на Констанцию темно-карими глазами.  — Не надо себя недооценивать. Вы весьма привлекательны,  — заявил он.
        Из груди Констанции вырвался тихий вздох. Ее охватила паника.
        — Пожалуй, мне стоит поспать. У меня очень болит голова.
        Девушка понимала, что оскверняет себя ложью, но близость к Джону Фейрверезу не способствовала приобщению к святости.
        — Конечно, можете оставить свою одежду за дверью. В ванной есть корзина для белья.
        — Замечательно,  — ответила Констанция, постаравшись выдавить из себя вежливую улыбку (она очень надеялась, что у нее получилась именно улыбка, а не гримаса).
        Констанция испытала огромное облегчение, когда Джон вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
        Она приняла душ и вымыла голову с шампунем, пахнущим розой. В шикарной ванной, отделанной мрамором, нашлось все необходимое, включая фен и щетку для волос. Надела мягкий пушистый халат с вышитой на кармане нитками бирюзового цвета эмблемой отеля. Свою грязную пижаму положила в корзину для белья, которую выставила за дверь, чтобы работники отеля смогли ее забрать. К счастью, ноутбук и бумаги не промокли. Поэтому Констанция вытащила их, а сам портфель положила на полку для багажа, чтобы его почистили. На этом ее дела закончились. К счастью, теперь ей удалось расслабиться достаточно для того, чтобы немного поспать.
        Однако как только Констанция положила голову на мягкую прохладную подушку, раздался стук в дверь. Она села на постели.
        — Иду…

«Как-то поздновато для визитов. Может, у кого-то из персонала возник вопрос по поводу сумки, лежащей за дверью? Или они уже принесли мне одежду на завтра?»
        Констанция открыла дверь и увидела крупную фигуру Джона Фейрвезера, заслонявшую свет.
        — Я купил для вас аспирин,  — произнес он, протягивая ей стакан с водой и одновременно разжимая вторую руку, в которой лежала небольшая упаковка какого-то болеутоляющего средства, которое вовсе не было аспирином.
        — О…  — произнесла Констанция, совершенно забывшая о том, что у нее «болела» голова, и с содроганием открыла дверь шире.  — Это очень любезно с вашей стороны.
        Она взяла таблетки, стараясь при этом не касаться Джона.
        — И я купил для вас кое-какую одежду в магазине подарков на первом этаже. Хорошо, что они работают круглосуточно.
        Констанция заметила, что под мышкой он держит блестящий пакет.
        — Спасибо.
        Она потянулась, чтобы забрать его, но вдруг поняла, что Джон умудрился каким-то загадочным образом проскользнуть мимо нее в номер. Она покачала головой, изо всех сил стараясь сдержать улыбку. «Да уж, от скромности он не умрет,  — решила Констанция.  — Да и чего ему стесняться? Ведь это его отель».
        — У вас есть все необходимое?  — спросил Джон, опустив пакет на стол и повернувшись к ней. Руки при этом он положил себе на бедра.  — Сейчас уже слишком поздно для того, чтобы заказывать еду в номер. Но на кухне всегда что-то остается.
        — Спасибо, я не голодна.
        Джон тоже принял душ и переоделся. На нем были черные спортивные шорты и белая футболка, выглядевшая так, будто ее только что достали из упаковки. Под тканью проступали мощные мышцы его широкой груди. Темные волосы, еще влажные, зачесанные назад, подчеркивали его правильные черты лица и большие глаза.
        Щеки Констанции вспыхнули, и она потянулась за пакетом из магазина. Но, прежде чем успела добраться до него, его схватил Джон. Оттуда он достал голубое платье с длинными рукавами, похожее на коктейльный наряд.
        — К сожалению, у нас в магазине нет офисной одежды.
        — Спасибо, что принесли платье,  — сказала Констанция.

«А теперь уходите»,  — продолжила она про себя.
        — Мы нашли и сандалии, которые почти подходят к этому платью.  — Джон вытащил из пакета пару темно-синих блестящих сандалий. Криво улыбнувшись, он продолжил:  — Конечно, они не совсем подходят для офиса, но ведь в них гораздо лучше, чем ходить босиком, не так ли?
        Констанция засмеялась и произнесла:
        — У моего босса был бы сердечный приступ.
        — Мы ему не скажем.
        — Не ему, а ей.
        — Ей мы тоже не скажем,  — заверил Джон. Он пристально посмотрел на девушку и, тихонько вздохнув, произнес:  — С распущенными волосами вы выглядите по-другому.
        Констанция поднесла руки к волосам. «Хорошо, что я хотя бы высушила их»,  — подумала она.
        — Знаю. Правда, обычно не хожу с распущенными волосами.
        — Почему? Это выглядит весьма симпатично. Вы очень красивая.
        Девушка покраснела. «Как непрофессионально»,  — подумала она. И впрямь вся эта ситуация имела мало общего с профессионализмом. Констанция стояла перед Джоном в одном банном халате (кстати, принадлежавшем ему) и находилась в отеле, от предложения остановиться в котором так старательно отказывалась. «А теперь он еще делает мне комплименты».
        — Спасибо,  — ответила Констанция, но в тот же миг почувствовала, как на ее лице снова появляется дурацкая улыбка.

«И почему этот человек так на меня действует?  — спросила себя она.  — Думай о деле. Представь себе, что он мухлюет с налогами. Представь себе, что он…»
        Воображение отказало Констанции, когда его горячие губы прикоснулись к ее рту. Через все ее тело прошел электрический заряд, добравшийся до самых кончиков пальцев, каким-то загадочным образом приросших к его футболке. Девушка ощутила, как Джон нежно касается ее спины. Их языки встретились, отчего еще одна волна электричества прошла до пальцев ног Констанции. «О боже… Что происходит?» Ее разум не мог сформулировать мысль, хотя язык без труда отвечал на его поцелуи.
        Когда поцелуй стал еще более страстным, щетина, росшая на подбородке Джона, стала впиваться в кожу девушки. Он обнял ее, обхватив огромными сильными руками, крепче прижал к себе. Ее соски стали тереться о ткань халата, и, чувствуя подступающее возбуждение, Констанция впилась пальцами в футболку на его спине. Их губы двигались в одном чарующем ритме.
        Внезапно раздавшийся резкий звук заставил их оторваться друг от друга.
        — Мой телефон,  — хрипло пробормотал Джон, но отвечать не стал.
        Вместо этого он отвел прядь волос со щеки девушки. Она вспыхнула, пытаясь понять, что между ними произошло и почему это случилось.
        — Я должна…  — произнесла она, совершенно не понимая, что именно ей нужно сделать: пойти спать, принять душ, выброситься из окна…
        По всему телу Констанции разливалось тепло, и она не знала, как долго слабеющие колени смогут удерживать ее в вертикальном положении без помощи сильных рук Джона.
        — Прими свой аспирин,  — произнес он, не обращая внимания на все еще вибрирующий в кармане мобильный.  — Увидимся утром.  — Проведя руками по все еще влажным волосам, он со смущением продолжил:  — Первым делом я позвоню местному дилеру и попрошу, чтобы тебе привезли новые ключи от машины.
        — Спасибо,  — еле слышно сказала в ответ Констанция, мысленно удивляясь, что смогла хоть что-то из себя выдавить.
        Джон, не сводя с нее глаз, отошел на несколько шагов и только после этого попрощался и вышел.
        За владельцем казино и отеля закрылась дверь, но Констанция еще какое-то время стояла без движения с открытым ртом и дрожащими коленями. «Неужели он и правда только что поцеловал меня?  — спрашивала себя она.  — Вряд ли это возможно. Может, мне просто все это почудилось? Пожар и поцелуй на протяжении одной и той же ночи? Да это просто невероятно!»
        Желание вдохнуть прохладный свежий ночной воздух заставило девушку действительно подойти к окну. Темный лес освещала выглядывающая из-за облаков луна.

«Я обнимала его, стискивала пальцами его футболку и погружала ногти в спину. Неужели я сошла с ума?»  — спрашивала себя Констанция, тяжело дыша и ощущая, как кровь стремительно несется по жилам.
        С тех пор как Констанция кого-то целовала, кто-то целовал ее или, по крайней мере, изъявлял желание сделать это, прошло много времени. Первый и единственный парень девушки, Фил, бросил ее незадолго до того, как они окончили колледж. После четырех лет, полных обещаний грядущего брака, семьи и долгой совместной жизни, он просто сказал ей, что пока еще не готов ко всему этому и уезжает жить в Сиэтл. Один. Ее родители сразу же умерли бы сами, убили бы ее или сделали бы и то и другое одновременно, если бы узнали, что она отдала Филу свою девственность без совершения таинства брака. Они наверняка обвинили бы ее в разрыве и заявили бы, что ни один мужчина в здравом уме не женится на подобной женщине. Боль и позор, пережитые тогда, преследовали ее и сейчас, шесть лет спустя, как бы ни старалась она об этом не думать.

«Неужели сейчас происходит то же самое?»  — спрашивала себя Констанция, все еще чувствуя, как губы Джона прикасаются к ее рту, а их языки сплетаются. Она ни в чем не могла винить владельца казино, у нее даже не было уверенности в том, что он первым начал ее целовать. Это просто случилось, и ее тело переполняли сильные и такие непривычные чувства.

«Я потеряла свои вещи, ключи от машины, а теперь еще и разум. Как после этого идти спать?»  — сокрушалась Констанция.
        Глава 3

        — Спасибо, что отвез всех сюда прошлой ночью, Дон,  — произнес Джон, сидя в кресле ресторана отеля и катая в пальцах крошки от круассана,  — несмотря на то что был очень занят.
        — Все для тебя, Джон. Ты же знаешь,  — ответил Дон, отхлебывая кофе.  — Но я одного не могу понять: почему ты вдруг взялся помогать толпе совершенно незнакомых тебе людей?
        Джон пожал плечами:
        — Им было совершенно некуда идти. К тому же Констанция Аллен оказалась одной из них,  — пояснил он.
        Вспомнив о вчерашнем поцелуе, Джон ощутил легкое покалывание на губах. Он не планировал этого, и проскользнувший между ними электрический заряд был для него полной неожиданностью.
        Дон резко опустил чашечку с кофе на стол, и она громко звякнула.
        — Что? Я ее не видел.
        — Я привез ее на своей машине,  — ответил Джон, стараясь придать лицу безразличное выражение.
        — Значит, она в отеле?  — удивился Дон.  — И ты ничего мне об этом не сказал?
        Джон отпил кофе.
        — Говорю тебе сейчас.
        Тонкий длинный рот Дона растянулся в улыбке.
        — Ты что, глаз на нее положил?
        — Я?  — наигранно удивился Джон.
        Он не собирался рассказывать дяде о том, что произошло вчера. «Ведь я поцеловал ее потому, что сам этого хотел, а не для того, чтобы доставить кому-то удовольствие»,  — подумал Джон.
        Дон засмеялся и ударил рукой по столу.
        — Ты меня с ума сведешь! Спорим, сегодня она будет выглядеть, как загнанный в ловушку заяц? Наверняка вчера она такой и была.
        Джон вздрогнул.
        — Тебе пора прекратить делать преждевременные выводы о людях, Дон. Наверняка у Констанции есть множество качеств, о которых ты даже не подозреваешь. Например, вчера во время пожара она была совершенно спокойна и помогала остальным. И никакого сходства с испуганным зайцем.
        Дон покачал головой:
        — Будь у меня хотя бы половина твоего обаяния, я никогда бы не был одинок.
        — Не так уж ты и одинок, насколько я могу судить.
        — Деньги, которые приносит это место, помогли,  — засмеялся Дон.  — Но я был одинок задолго до этого, ибо родился без твоей способности их делать.
        — Это не способность, а результат тяжелого труда,  — ответил Джон, не переставая смотреть на дверь в надежде, что в нее войдет Констанция.
        — Как бы много ты ни работал, это не поможет тебе, если ты неудачлив,  — произнес Дон, откусывая вареное яйцо.  — Удача — вот что нас кормит.
        — Тебе хватает собственной удачи, Дон,  — сказал Джон, окидывая взглядом ресторан.

«Неужели я скучаю по ней?  — спросил он себя.  — Да, пожалуй, мне ее не хватает».
        — Нас кормит статистика,  — продолжил он.  — Любой, кто будет полагаться только на удачу, рано или поздно потеряет все.
        — Если только он не знает, как общаться с системой.
        — Это невозможно. Уверяю тебя,  — ответил Джон, осушив чашку.  — Я иду в свой кабинет. Не забудь разослать пресс-релиз с анонсами новых шоу. Хочу, чтобы о них как можно больше писала пресса.
        — Ладно, ладно. Кто, по-твоему, организовал их все?
        — Ты. А Мерайя Кэри вчера была просто великолепна.
        Дон ухмыльнулся:
        — Люблю свою работу.
        — Я тоже,  — ответил Джон, а затем легонько ударил дядю по спине и пошел к выходу из ресторана.
        Дон порой был той еще занозой в одном месте, но мог похвастаться добрым сердцем и тем, что сделал развлечения гостей отеля яркими и разнообразными.

«Где же Констанция?»  — спрашивал себя Джон, не найдя ее у себя в кабинете. Он несколько раз звонил ей в номер, но там никто не брал трубку. «Пожалуй, мне не стоит опять стучать в ее дверь,  — решил он.  — В прошлый раз все пошло совсем не так, как я планировал».
        Джон вышел в вестибюль.
        — Вы не видели Констанцию Аллен?  — спросил он у администратора, но тот покачал головой.

«Видимо, все-таки придется снова идти в ее номер»,  — решил он. Когда лифт поехал, Джон ощутил, как по его телу пробегают волны возбуждения. «Почему она поцеловала меня?  — удивленно думал он.  — Она была такой закрытой и натянутой как струна, но внезапно раскрылась, подобно цветку, и страстно ответила на мой поцелуй».
        Джону не терпелось узнать, что произойдет этим утром. Конечно, ему не следовало тешить себя похотливыми мыслями о бухгалтере, проверяющем его документацию по заказу Бюро по делам индейцев. Но он не находил в этом ничего плохого, раз Констанция не возражала.
        Джон постучал в дверь:
        — Это Джон.
        Он услышал шаги девушки и в ожидании похрустел костяшками пальцев.
        Дверь открылась, и на Джона уставились два светло-карих глаза.
        — Доброе утро,  — произнес он с улыбкой.
        Между ними снова проскакивали электрические заряды. Это казалось Джону весьма странным, так как прежде ему и в голову не пришла бы мысль о том, что они подходят друг другу. «Возможно, все дело в притяжении противоположностей,  — решил он.  — К тому же она красивая».
        — О, здравствуйте,  — ответила Констанция, но шире дверь не открылась.
        — Могу я войти?
        — Не думаю, что это хорошая идея.
        Джон увидел, как она прикасается к своим милым розовым губкам.
        — Обещаю, что больше не буду вас целовать,  — прошептал он.  — Не знаю, что произошло между нами прошлой ночью, и, если вас устроят извинения, я готов вам их принести.
        Правда, никакого чувства вины при этом владелец отеля не испытывал. Дверь не сдвинулась с места, но Джон увидел, как Констанция кусает нижнюю губу, оказавшуюся весьма чувственной. Надо сказать, что это не самым успокаивающим образом отразилось на его влечении к ней.
        — Я связался с автосалоном. Они изготовят новый ключ и привезут его сюда к полудню.
        — Это замечательно. Спасибо.
        — Не хотите спуститься в мой кабинет и поработать с бухгалтерской документацией?
        Констанция мгновенно вспыхнула:
        — Да, конечно.
        — Прекрасно. Значит, я не буду входить внутрь. Вместо этого вы выйдете из номера.
        Дверь на какое-то время закрылась, за ней послышалось движение, но вскоре распахнулась, и в проеме показалась Констанция с портфелем в руках.
        — Я просто искала ноутбук,  — объяснила она, выходя в коридор.
        В новом платье, которое принес ей Джон, она выглядела очень смущенной и в то же время потрясающе милой. Он не знал, стоит ли делать ей комплимент, но решил отказаться от этой идеи. Не хотел, чтобы Констанция снова испытывала неловкость.
        Волосы девушки были собраны на затылке в тугой узел, позволявший рассмотреть ее прелестную шею. Как обычно, на ее лице не было косметики, но этим утром на щеках появился нежный румянец, подчеркивавший свежесть кожи.
        — Надеюсь, несмотря на все ночные происшествия, вам удалось поспать.
        Подходя к лифтовому холлу, Констанция ускорила шаг. Джон имел в виду пожар, но она, видимо, решила, будто он говорил о поцелуе. Воспоминания о нем снова охватили его, заставляя испытывать совершенно не соответствовавшие моменту чувства.
        — Я спала хорошо, спасибо,  — коротко и довольно резко ответила она.  — Сегодня я хочу взглянуть на ваши обороты за первые два года работы.
        — Конечно,  — ответил Джон, изо всех сил сопротивляясь соблазну прикоснуться к девушке. В другой ситуации он так и поступил бы, даже не осознавая этого, но все в Констанции предостерегало его от столь необдуманного поступка.  — Вы уже завтракали?
        — Я бы взяла ролл или что-то подобное в вашем ресторане, прежде чем отправляться в офис.
        — В этом нет необходимости,  — ответил он, доставая телефон.  — Я попрошу принести еду в мой кабинет. Что вы будете — чай или кофе?
        — Нет, спасибо. Стакан воды, пожалуйста.
        Джон посмотрел на Констанцию, когда она нажимала кнопку вызова лифта. Ее плечи были напряжены, портфель она тесно прижимала к себе. Казалось, будто она вот-вот взорвется. «Вероятно, решила не рисковать и не стала экспериментировать со стимуляторами»,  — подумал мужчина. Он знал несколько способов, которые могли бы помочь девушке расслабиться, но все они были неприменимы в сложившихся обстоятельствах.
        Пока они ехали в лифте, Джон попросил одного из молодых людей, работавших в отеле летом, принести в кабинет тосты, яйца и фрукты, ролл, немного сока и воды. Но, даже заказывая еду, Джон чувствовал, как непривычно накаляется атмосфера в лифте.
        Он пропустил Констанцию вперед и вышел следом, с наслаждением наблюдая, как она держит себя, двигаясь по направлению к его кабинету. Внезапно девушка остановилась и слегка вздрогнула.
        Джон показал ей на дверь:
        — Заходите и располагайтесь удобнее.
        — Могу ли я поработать в другом кабинете? Не хочу причинять вам неудобства.
        — Вы доставите мне неудобства только в том случае, если заставите меня перетаскивать все эти папки из моего кабинета в какой-то другой,  — ответил Джон, взглянув на нее.  — Так что окажете мне большую услугу, если поработаете здесь. У меня много дел, поэтому часто заходить сюда я не буду.
        Джон надеялся, что это обещание хотя бы немного успокоит Констанцию.
        — Когда, вы сказали, будут готовы мои ключи?
        — В полдень. И я отвезу вас в салон, чтобы вы могли забрать их.
        — Опять же не хочу доставлять вам неудобства… Нет ли кого-то менее… ответственного, кто мог бы отвезти меня?  — спросила она, подходя к столу и стараясь не смотреть владельцу казино в глаза.
        — Здесь все одинаково нужны. Каждый играет важную роль, и остальным будет не хватать его не меньше, чем меня. У кассиров сегодня горячий денек — к нам утром с Кейп-Кода приезжают двадцать автобусов с пенсионерами.
        Констанция подняла голову из-за кучи папок, задев при этом подбородком стакан с ручками, в результате чего они рассыпались по столу. Одну из них Джон успел подхватить еще до того, как она упала. Возвращая Констанции ручку, он на миг коснулся ее ладони, и она отдернула руку так быстро, будто кто-то ее укусил. По странной причине это только усилило напряжение, разливавшееся в воздухе. «Мне не стоило целовать ее,  — еще раз подумал Джон.  — Она приехала сюда работать. К тому же сразу видно, что эта девушка неприступна и несгибаема. Ей и в голову не приходит мысль о возможности закрутить роман. Как раз наоборот… Неужели именно поэтому меня так влечет к ней? Может, она специально бросает мне вызов, делая вид, будто такая неприступная? Нет, есть еще что-то… Нечто, заставляющее меня стремиться пробить ее оборону. Что-то очень глубокое и первобытное… Когда я держал ее в объятиях, а она отвечала на мой поцелуй…»
        Джон переключил внимание на стеллаж с документами, которые были нужны Констанции для работы. Между ними что-то произошло, и он не знал причину этого; случилось нечто совершенно неожиданное и неприемлемое, но в то же время заставлявшее кровь владельца казино кипеть, а его самого — жаждать большего.

«Просто избавься от нее как можно быстрее»  — эти слова дяди не давали Джону покоя. «В свете сложившихся обстоятельств это очень разумный совет»,  — подумал он. Судя по резким движениям девушки, выдававшим сильное волнение, когда она стучала по клавиатуре или бегала глазами по колонкам с цифрами, она и сама очень хотела быстрее убраться отсюда. «В таком случае все в порядке, не так ли?  — мысленно спросил себя Джон, а затем продолжил:  — Неужели я действительно такой, каким меня рисуют местные журналисты? Пожалуй, да…»
        — Дайте мне знать, если вам что-нибудь от меня понадобится.
        Джон не хотел ни на что намекать, но ему понравилось, как она отреагировала — приподнялась на стуле и чуть не схватила сумку, выглядя при этом так, будто вот-вот взорвется. Он с удовольствием разжег бы этот огонь поярче.
        — Еду доставят через несколько минут,  — произнес Джон.  — Но, пожалуй, до этого я принесу вам немного воды.
        — Мне достаточно будет, если я наконец окажусь в тишине и покое,  — пробормотала Констанция, не поднимая глаз.
        Сказав это, девушка поправила очки. Джон заметил, что она не пользуется лаком для ногтей. На его лице появилась улыбка. Ему нравилось, что она не боится показаться грубой. Многие люди были очень милы с ним, особенно сейчас, когда его состояние оценивалось в несколько миллионов долларов. Поэтому встретить кого-то, относящегося к нему как к обычному парню, было очень приятно.
        — Постараюсь не отсвечивать.
        — Хорошо,  — произнесла Констанция, снова не поднимая глаз.
        Выходя из собственного кабинета, Джон облизнул губы. Он все еще ощущал на них вкус ее поцелуя — под оболочкой скромницы скрывалась страстная натура, и ему не терпелось снова увидеть ее, причем его совершенно не интересовало, насколько хорошей была эта идея.
        Констанция с нетерпением ждала того момента, когда сможет снова сесть за руль своей машины. Сейчас, в огромном вестибюле отеля, она чувствовала себя пленницей, запертой в шикарном замке Джона. Одетая в шелковое платье, которое сама никогда бы не выбрала, окруженная смеющимися и громко разговаривающими людьми, пьющими алкоголь, несмотря на то что время обеда еще не наступило, девушка чувствовала себя не в своей тарелке.

«Возможно, мои родные правы и мне следует сменить работу,  — думала она.  — Но карьеру построить можно, лишь улучшая свой рейтинг в компании, а заказ от большого правительственного агентства — прекрасный способ подняться на несколько ступенек вверх. К счастью, документация отеля и казино прекрасно составлена и рассортирована, а значит, я успею завершить работу и убраться отсюда в течение недели».
        Констанция услышала звонок и вытащила мобильный телефон из сумки. Взглянув на экран, она поняла, что звонит Никола Мур, сотрудница Бюро по делам индейцев.
        — Здравствуйте, Никола,  — произнесла Констанция.  — Я сейчас как раз сижу в вестибюле казино.
        Она окинула взглядом окружающее пространство, надеясь, что на том конце провода ей не станут задавать наводящие вопросы, на которые ей будет неудобно отвечать при посторонних.
        — Прекрасно. Они дали вам доступ к документам?
        — Да. Мистер Фейрвезер…  — даже произнося это имя, Констанция покраснела,  — разрешил мне просматривать все документы, хранящиеся в его кабинете. У него есть оригиналы квитанций о расходно-доходных операциях со дня открытия казино.
        — Они выглядят подлинными?
        — Квитанции?  — переспросила Констанция, осматриваясь и надеясь, что никто не подслушает их разговор.  — Да. Кажется, с этим все в порядке.
        На другом конце провода некоторое время стояла тишина, но затем Никола произнесла:
        — Они думают, будто это обычный аудит. Но на самом деле у нас имеются все основания для того, чтобы подозревать владельца казино в подлоге. Возможно, они дали вам поддельные документы.
        Констанция разозлилась:
        — У меня есть определенный опыт проверки торговых операций. Я знаю, как определить подлог, и, уверяю вас, обращаю самое пристальное внимание на вещи, которые считаю подозрительными.
        — Говорят, Джон Фейрвезер способен обаять кого угодно. Не дайте ему усыпить вашу бдительность своей учтивостью. Он очень проницательный и умный бизнесмен.
        Констанция едва не выронила из рук телефон. «Могла ли Никола Мур каким-то образом узнать, что он соблазнил меня прошлой ночью?  — думала она.  — Нет, это определенно невозможно».
        — Я в курсе о его репутации,  — ответила она, продолжив уже про себя: «Кстати, где он? Такое ощущение, будто он появится рядом в любую минуту».  — У меня иммунитет к обаянию. Я думаю только о числах.

«По крайней мере, начну повышать иммунитет против его обаяния»,  — мысленно продолжила она. Тот поцелуй стал для нее полной неожиданностью, особенно при условии, что из-за происшествий прошлой ночи она была сильно расстроена и возбуждена.
        — Прекрасно. С нетерпением жду от вас промежуточный отчет. С самого открытия отель показывает себя далеко не с лучшей стороны. Наверняка вы читали об этом в прессе. Никто не знает, как им удалось открыть казино, не наделав долгов. А теперь они демонстрируют такую огромную прибыль… Это не похоже ни на одну из бизнес-моделей, которые мы видели. Честно говоря, мы подозреваем, что руководство отеля совершает нечто противоправное. Содержащиеся в их отчетах данные просто не могут быть подлинными.
        Констанция вздрогнула. Ей не понравилось, что мисс Мур заведомо считает, будто в казино совершаются преступления. Еще готовясь к поездке, она была удивлена тем, насколько негативно отзывались некоторые журналисты о ниссекотах и отеле с казино. Складывалось впечатление, будто кто-то клевещет на Джона и все его племя, хотя обычно жертвами подобного рода нападок были знаменитости, достигшие успеха. Пока девушке не удалось найти никаких следов подлога. Конечно, она изучала документацию казино всего полтора дня, но все же… Джон казался Констанции увлеченным и весьма скрупулезным бизнесменом, и ее начинало раздражать столь пренебрежительное отношение к достигнутому им успеху. «Конечно, я не собираюсь защищать его,  — спохватилась она.  — Это слишком непрофессионально. Но людям следует лучше относиться к владельцу отеля».
        Девушка заметно напряглась, увидев, как Джон идет к ней через вестибюль. Ткань дорогого костюма не могла скрыть рельефные мускулы. Что-то в его походке заставляло сердце Констанции бешено колотиться, а голову — идти кругом. «Просто смешно!  — мысленно возмутилась она.  — Что за детский сад?!»
        Констанция успела прошептать в трубку, что свяжется с Николой, как только что-то обнаружит. При этом, нажимая кнопку отбоя, ощутила острый приступ вины.
        Она встала и прижала сумку к груди.
        — Готово?  — чересчур жизнерадостно спросила она.
        — Да. Из автосалона привезли новый ключ. Так что вскоре вы снова станете совершенно свободной женщиной.
        Констанция улыбнулась и очень осторожно взяла ключ с ладони Джона, стараясь не прикасаться к ней.
        — Слава богу.
        — Конечно, мы будем рады, если вы останетесь в отеле. Во всей округе нет более комфортного места. «Холидей Инн» отсюда в двадцати минутах езды, и это если не учитывать пробки.
        — Такой вариант меня вполне устроит,  — произнесла она, не опасаясь, что ее ответ окажется слишком грубым.

«Слава богу, здесь есть другая гостиница,  — подумала девушка.  — Быть постоялицей отеля Джона Фейрвезера… Эта идея оказалась еще хуже, чем я думала изначально. Хорошо, что мы оба в состоянии забыть о приступе безумия, охватившем нас прошлой ночью, и вернуться к делу».
        Взгляд Джона на секунду остановился на губах Констанции, и они непроизвольно раскрылись. Она резко вдохнула воздух:
        — Поехали.
        — Конечно,  — ответил Джон, протянув ей руку.
        Девушка не обратила на этот жест ни малейшего внимания и только покрепче сжала сумку. Джон печально посмотрел на нее и убрал руку. «Неужели он и правда флиртует со мной?  — удивилась Констанция.  — Я достаточно умна для того, чтобы понимать свою неспособность привлечь внимание такого человека, как Джон Фейрвезер. Наверняка он затеял со мной игру — хочет приручить маленькую чопорную бухгалтершу и держать ее на поводке. Лучше мне умереть, чем дать ему понять, насколько хорошо подействовал на меня этот метод».
        Сидя на переднем пассажирском сиденье огромного седана Джона, Констанция плотно сжала колени и попыталась сосредоточиться на дороге. Лицезрение его руки на рычаге переключения передач или того, как мощные мышцы его бедра легонько сокращаются при нажимании на педали, не предвещало ничего хорошего.
        — Какой прекрасный день… Не могу поверить, что я так долго жил в большом городе и даже не представлял, чего лишаюсь,  — произнес Джон.
        Констанция с трудом оторвала взгляд от асфальта и попыталась насладиться красотой природы, заметив только лишь то, что по обе стороны дороги возвышался лес, загораживая солнце.
        — Почему здесь так много леса и нет ни одной фермы или хотя бы чего-нибудь подобного?
        — В конце прошлого века здесь было множество ферм. Но эти места расположены слишком далеко от городов, и их сложно орошать. Поэтому их покинули. Пригороды здесь не образовались по той же причине. Если бы не новая трасса, мы до сих пор жили бы посреди заповедных лесов.
        — Но вы выросли здесь?
        — Да,  — ответил Джон, улыбнувшись.
        Констанция еще теснее сжала колени. «С помощью такой улыбки кого угодно можно заставить громко вопить, даже специально возбуждать не нужно»,  — подумала она.
        Джон продолжил:
        — Я с нетерпением ждал того момента, когда смогу отсюда выбраться. Мне казалось, что это самое дурацкое место на земле. У нас были пятьдесят молочных коров, и мне приходилось помогать доить их каждое утро и каждый вечер. Поверьте, сведение в таблицы множества цифр по сравнению с этим — очень увлекательное занятие.
        — Вы шутите,  — удивилась Констанция, будучи не в силах представить его доящим корову.  — Я полагала, что в наши дни эту работу выполняют машины.
        — Да. Но ведь кто-то должен присоединять к ним коров.
        — А коровы не возражают?
        — Они очень радуются этому. Думаю, им не терпится опорожнить вымя.
        — А теперь вы доите людей, достаточно глупых для того, чтобы проигрывать с таким трудом заработанные ими деньги,  — произнесла Констанция и, взглянув вперед, продолжила:  — Вы помогаете им опорожнить кошельки.
        Джон посмотрел на нее:
        — Значит, вы думаете, будто то, что мы делаем, плохо?
        — Я слишком далека от этой сферы.
        — Это развлечение. Люди сами выбирают, чем им заниматься.
        Спокойный ответ мужчины только подогрел в Констанции желание его еще больше позлить:
        — А вы играете?
        Джон ничего не ответил. Тишина звенела в воздухе до тех пор, пока девушка в приступе любопытства не посмотрела на него.
        — Нет.
        — Вот видите.
        — Что вижу?
        — Вы слишком умны и понимаете, что это плохая идея.
        — Я достаточно умен, чтобы понимать: это не для меня. Поверьте, сама по себе попытка открыть большие казино и отель в глухих лесах Массачусетса, когда весь мир, кажется, желает тебе поражения,  — настоящая азартная игра.
        — Пресса часто пишет о вас плохо. Но, сдается мне, это не очень печалит вас, особенно учитывая то количество денег, которое вы зарабатываете.
        — Вы правы,  — ответил Джон, посылая Констанции еще одну искреннюю улыбку, заставив мурашки, побежавшие по ее коже, добраться до самых кончиков пальцев ног, а саму девушку — жутко разозлиться.  — Таким образом мы доказали: все эти люди были не правы, и я собираюсь убедиться в том, что ничего не изменилось.
        — Почему Бюро по делам индейцев так заинтересовалось вашей бухгалтерией?  — спросила Констанция, хотя не знала, имеет ли на это право.
        Джон пожал плечами:
        — Думаю, поэтому же. Если мы были бы по уши в долгах перед каким-нибудь дубайским банком или просили бы финансовую помощь у властей, никто не удивился бы. Они не могут признать тот факт, что мы процветаем. Он кажется большинству людей весьма подозрительным.
        — Почему у вас нет необходимости одалживать деньги? Наверняка нашлось бы много желающих получить кусок пирога.
        — Предпочитаю самостоятельно решать свою судьбу. Я продал технологическую компанию за восемьдесят миллионов долларов. Уверен, вы читали об этом.
        — Да, но почему вы ставите на кон свою собственную судьбу?
        — Это инвестиция, причем пока довольно неплохая.
        При этих словах Констанции удалось удержаться от того, чтобы взглянуть на Джона, но мысленно она представила себе, как он улыбается. Девушку все больше раздражала способность этого человека внушать симпатию. «Неужели он не играет в азартные игры?»  — спросила себя она. Констанция изо всех сил пыталась придумать причины, которые заставили бы ее ненавидеть Джона, но, если он не врал, это его признание значительно осложняло задачу. Получалось, что Бюро по делам индейцев не успокоится, пока она не откопает что-нибудь компрометирующее его.
        Констанция думала, что они возвращаются к сгоревшему мотелю, но вместо этого Джон въехал на парковку ресторана. Рядом обнаружилась ее белая «тойота-камри», отмытая до блеска.
        — Я попросил дилеров помыть машину и пригнать ее сюда. Не хотел, чтобы вы видели, в каком состоянии находится мотель. Там настоящий кошмар.
        — Вы очень заботливы,  — произнесла Констанция. Она бросила на Джона взгляд, но он уже выходил из машины и не обратил на нее внимания. Но почему ее привезли сюда, а не в свой отель?
        Когда девушка выходила из автомобиля, ей, непривычной к сандалиям, казалось, будто асфальт под ее ногами трясется. «По крайней мере теперь, снова получив свою машину, я могу купить более подходящую одежду и снять номер в каком-то другом заведении. И поинтересуюсь, насколько у них хорошо организована противопожарная безопасность»,  — успокоила себя она.
        — Я забронировал здесь столик, чтобы мы могли пообедать.
        — Что?  — переспросила Констанция, осматривая ресторан. Украшенный корзинами с пышными цветами и элегантным полосатым тентом, он казался высококлассным и очень дорогим.  — Нет! Я не могу. Мне нужно купить туалетные принадлежности и одежду. К тому же сегодня я хотела еще поработать.

«Последнее, что мне нужно в этой жизни,  — это сидеть напротив Джона Фейрвезера и есть изысканный обед,  — решила она.  — Очевидно, я потеряла последние остатки рассудка. Этому человеку хватило наглости, чтобы предложить мне пообедать с ним. Нужно сказать Николе. А вот эпизод с поцелуем лучше опустить».
        Констанция села в свою машину и кинула сумку на соседнее сиденье. С помощью нового ключа она без труда завела двигатель, а тормоза слегка взвизгнули, когда она на большой скорости выезжала с парковки. Уже приближаясь к выезду, девушка поймала в зеркале заднего вида лицо Джона, пристально смотревшего ей вслед и улыбавшегося так, будто вся эта ситуация его веселит, и поняла, насколько грубо себя вела. Правда, это заставило ее только сильнее давить на педаль газа.
        Оказавшись в полной безопасности за столом в своем новом номере, Констанция позвонила своему боссу, чтобы объяснить, почему ей пришлось сменить отель, а затем стала болтать со своей подругой Линн, работавшей в их офисе секретарем.
        — Если руководство мотеля не предложит тебе компенсацию, ты можешь ее отсудить.
        — Никогда не стану делать этого.
        — Ты слишком похожа на своих родителей. При рождении ошиблась столетием.
        — Мне начинает нравиться этот век.
        Линн засмеялась:
        — Хорошо, хорошо. Как дела с Джоном Фейрвезером? Он такой же потрясающий, как на фотографиях, которые я нашла в Интернете?
        — Не понимаю, о чем ты.
        — Конечно, ты притворяешься монашкой. Но я уверена, что ты способна определить, насколько привлекателен тот или иной человек.
        — Он нормальный,  — ответила Констанция, пытаясь подавить очередную дурацкую улыбку и радуясь тому, что ее сейчас никто не видит.
        — Сколько ему лет?
        — Тридцать с небольшим, наверное.
        — Для тебя в самый раз.
        — Линн! Почему ты вдруг решила, что у нас с ним есть что-то общее?
        — Вы оба люди. Оба одиноки. И ты очень симпатичная, хотя скрываешь это.
        — Может, уже хватит?  — В возмущении Констанция поправила очки.

«Неужели я и правда достаточно симпатичная для того, чтобы привлечь внимание Джона Фейрвезера?  — спросила себя она и тут же ответила:  — Вряд ли».
        — Я просто радуюсь тому, что тебе удалось уехать подальше от пристального родительского взгляда. Этим нужно пользоваться.
        — Я была несколько занята, выбираясь из горящего номера мотеля и разгребая документы отеля и казино.
        — Из-за одной работы и отсутствия развлечений ты можешь…
        — Я скучная, и меня это вполне устраивает.

«По крайней мере, так было до прошлой ночи»,  — подумала Констанция. В голову ей стали приходить очень странные мысли. Этот поцелуй стал началом чего-то нового. Она не переставала думать о нем, ощущать вкус губ Джона, прикосновение его рук к ее телу… «Конечно, мне следует сделать так, чтобы этого не повторилось,  — сказала себе Констанция.  — Но ведь я вполне могу целовать кого-то другого, не так ли?»
        — Может, когда я вернусь, мне стоит обратиться в службу знакомств.
        — Что?  — громко переспросила Линн, давая Констанции понять, что подруга слишком о многом догадалась.  — Ты наконец-то решила повиноваться своим чувствам. Он ведь тебе нравится, не так ли? Эти его карие глаза, широкие плечи… Я знаю: ты слишком принципиальна для того, чтобы купиться на его деньги. Значит, все дело во внешности.
        — Глупости! Он очень умный. И милый,  — возмутилась Констанция и только потом с ужасом осознала, что проговорилась.
        На другом конце провода Линн одобрительно молчала. Затем поинтересовалась:
        — Правда?
        — Не знаю… Я познакомилась с ним только вчера. Возможно, он просто пытался быть вежливым, чтобы я не очень глубоко закапывалась в его бухгалтерские документы.
        — Не буду его за это винить. И не следовало мне шутить над тобой таким образом. У него репутация донжуана. Я хочу, чтобы ты расправила крылья, но при этом не следует лезть прямиком в лисью нору.
        — Сначала ты меня подстрекаешь, а потом отговариваешь. Хорошо, что здесь меня не интересует ничто, кроме документов.
        — Не могу поверить, что я отговаривала тебя от романа с Джоном Фейрвезером.
        — Тоже не могу в это поверить. Возможно, ты забыла, что я все та же Констанция Аллен, которая за свою жизнь встречалась всего с одним мужчиной.
        — Что ж… Когда ты вернешься домой, я постараюсь сделать так, чтобы ты стала встречаться с кем-то еще. Кстати, когда ты собираешься ехать обратно?
        — На работу у меня уйдет неделя или около того. В Бюро по делам индейцев сказали, что я могу попросить продлить срок, если мне будет нужно. Все зависит от того, что я найду.
        — Надеюсь, ты что-нибудь откопаешь. Это всегда хорошо для карьеры.
        — Ты действительно хочешь, чтобы кто-то совершил преступление?  — Констанция сглотнула, лишь представив себе такую возможность.  — Надеюсь, что все окажется в порядке. Тогда я смогу убраться отсюда как можно быстрее.

«И сохранить остатки своего достоинства»,  — мысленно продолжила она.
        Глава 4
        В местном универмаге Констанция купила себе несколько жакетов, блузок и пару туфель. Вернуться в отель, чтобы продолжить работу с документами, ей удалось только к четырем. Она погрузилась в бумаги, но периодически поднимала глаза, чтобы убедиться, что Джона Фейрвезера нет рядом. Но он все не появлялся. Его не было ни в вестибюле, ни в лифте, и он не возвышался над чьим-нибудь столом в офисе.
        Не было Джона и в его кабинете, где Констанция сидела за неудобно низким круглым столом, копаясь в документах. «Где же он?  — спрашивала себя она.  — Возможно, злится из-за того, что я отказалась пообедать с ним. Правда, ему следует понимать, что я приехала сюда работать. К тому же мы и так слишком много времени провели вместе. Вероятно, в такой ситуации было бы лучше, если бы мы вообще не общались». Правда, Никола Мур говорила, что чаще всего наиболее полезную информацию можно узнать благодаря нескольким неосторожным словам, брошенным во время обычной беседы, поэтому Констанции стоило как можно больше времени проводить вместе с ниссекотами.
        Она покачала головой. Вся эта ситуация приводила ее в смятение. К тому же тот факт, что Линн сначала воодушевила ее, а затем стала предупреждать об опасности, не помогал разобраться в происходящем. «Стало бы лучше, если бы я была окружена одними тихими, предсказуемыми цифрами»,  — подумала она. Правда, именно с ними Констанция сейчас и общалась. Но, к сожалению, из-за отсутствия Джона Фейрвезера никак не могла успокоиться и сосредоточиться на работе.
        Констанция просидела за работой, разбираясь с документами, которые Джон показал ей, и теми, что нашла сама, до половины восьмого. За все это время ничто ей так и не помешало. Методы, с помощью которых в казино велась бухгалтерия, были чересчур трудозатратными и сложными, хотя его владельца можно было похвалить за точность и совершенствование программного обеспечения.
        Констанция вышла в вестибюль, но не встретила там Джона, и чувство облегчения, которое она ощутила сначала, сменилось разочарованием. «Очевидно, он уже забыл про меня и переключился на кого-то еще,  — решила она.  — Наверняка он сейчас в городе с какой-нибудь прекрасной моделью».
        Проходя через вестибюль, Констанция изо всех сил старалась не озираться в поисках Джона. «Почему мне захотелось увидеть его?  — спросила себя она.  — Он только смущал меня. Как сказала Линн, Джон Фейрвезер — тот еще донжуан, а я выслеживаю его, мешая, возможно, реализации его планов». И в то же время Констанция была признательна Джону за то, что он лично привез ее в отель прошлой ночью, а утром помог забрать машину.
        Борясь с головной болью, Констанция подошла к своей машине, стоявшей на парковке отеля. «Неужели я расстроена из-за того, что его нет рядом, он не флиртует со мной и не донимает меня?»  — спрашивала себя она. По-хорошему, попытки Джона соблазнить ее должны были привести девушку в ужас, выглядеть весьма подозрительными и заставить ее относиться к нему с отвращением. «Черт ногу сломит в этом бардаке,  — продолжила она.  — К тому же он опасен. Если кто-то узнает про тот поцелуй, моя карьера будет разрушена, а я сама больше не смогу работать бухгалтером. Но ведь Джон действительно нравится мне. Стоп. Я стала называть его Джоном? Да что со мной происходит?»
        Тем утром Констанция пришла в кабинет достаточно рано и оказалась там в одиночестве. Только она стала просматривать цифры, как раздался глубокий, мелодичный голос Джона, пожелавшего ей доброго утра. Она чуть не подпрыгнула и подумала, что вряд ли утро может оказаться добрым, раз уж она сидит в его кабинете.
        — Здравствуйте, мистер Фейрвезер,  — произнесла Констанция как можно более отстраненно (она не хотела, чтобы он догадался о том, что ей снилось прошлой ночью).
        — «Мистер Фейрвезер»? Вам не кажется, что мы уже прошли эту стадию? Если честно, я думал, не стоит ли начать называть вас Конни.
        Девушка часто замигала:
        — Никто не зовет меня Конни.
        — Это лишняя причина исправить такое упущение,  — произнес Джон перед тем, как сесть за круглый стол напротив нее.  — У вас есть прозвище?
        — Нет.
        — Не верю,  — возразил он.  — Как вас называют друзья?
        — Констанция. Вот как они меня называют. Полагаю, это им нравится. А как ваши приятели обращаются к вам?
        — Джон.  — В его глазах появилась смешинка.  — Еще одно очко в вашу пользу. Кстати, вы прекрасно сегодня выглядите. Вам наконец-то удалось поспать?
        Констанция почувствовала, как ее щеки заливаются краской.
        — Да, спасибо. В «Холидей Инн» очень мило.
        — Уверен, что это так,  — произнес Джон, кивая.  — Жаль только, что вам приходится ехать сюда двадцать минут.
        — Я не против,  — ответила девушка, пытаясь понять, почему она так волнуется.
        — Постараюсь не принимать это на свой счет.

«Неудивительно, что я волнуюсь. Он пялится на меня, да еще и флиртует»,  — в отчаянии подумала она.
        Джон встал со стула, немного ссутулился и вышел из кабинета. Какое-то время Констанция наблюдала за ним через открытую дверь. Ей одновременно хотелось тотчас же захлопнуть дверь и стечь по ней на пол и побежать за ним с просьбой вернуться. В итоге Констанция аккуратно закрыла дверь, но не стала запираться на замок. Как только она снова села, из сумки раздался звонок мобильного телефона, и девушка подскочила на стуле так, будто кто-то укусил ее. Судя по надписи на экране, поговорить с ней хотела Никола Мур из Бюро по делам индейцев. Констанция ответила, надеясь, что во время разговора ей удастся как можно более достоверно изобразить профессионализм.
        — Здравствуйте, Констанция. Как ваши дела?
        — Хорошо. Все в порядке.
        — Я слышала про пожар. Надеюсь, вы из-за него не очень пострадали.
        — Все испытали настоящий шок, но, к счастью, никто не погиб.
        Девушка решила не рассказывать Николе о том, как Джон помогал тушить пожар. Сотруднице Бюро по делам индейцев не нужно было знать о том, что они провели очень много времени вместе.
        — Вам уже удалось познакомиться с ключевыми работниками казино?
        Констанция замешкалась. Она хотела ответить, что работает бухгалтером и общается с цифрами лучше, чем с людьми, но не стала: это выглядело слишком непрофессионально.
        — Да, я пообщалась с несколькими людьми.
        — Не бойтесь выяснять, как у них идут дела. Как правило, эти сведения бывают самыми полезными.
        — Хм… Конечно,  — ответила девушка, понимая, что звучат ее слова крайне непрофессионально. Однако просьба Николы показалась ей весьма странной. «Может, я просто не очень хорошо знакома с этой сферой»,  — решила Констанция.  — Бюро по делам индейцев регулярно проводит аудит различных предприятий, созданных индейцами, так что им виднее».  — Сделаю все, что от меня зависит.
        Повесив трубку, Констанция задумалась и пришла к выводу, что у Джона все весьма неплохо получилось — он изолировал ее в своем кабинете, держа подальше от персонала. «Может, мне стоит осмотреться и узнать, что происходит на этаже, где расположено казино?»  — спросила она себя. Ей ничто не мешало взглянуть на то, как работают кассиры, собирая с таким трудом заработанные посетителями деньги. «Это поможет разбудить во мне справедливый гнев,  — решила она, заметив, что он несколько угас.  — Нужно вспомнить, для чего создано это предприятие». С самого детства Констанции твердили, что азартные игры — это очень плохо, и она их сильно недолюбливала.
        Она закрыла ручку колпачком и отложила папку, содержимое которой, вполне предсказуемо правильно и аккуратно составленное, до этого просматривала. Чувствуя себя бесстрашным репортером, взяла сумку и вышла из кабинета. Быстро осмотрев офис, она убедилась, что Джона нигде нет, а за компьютерами сидят всего два человека, и пошла вниз по лестнице.
        К месту, где находились кассиры, Констанция подходила в некотором волнении. Они сидели за стойками, как на вокзале, но их рабочие места были оформлены таким образом, чтобы вызывать у посетителей мысли не о железнодорожном транспорте, а об элегантном баре. Пройти в комнату кассиров можно было с задней стороны, но она не была уверена, что ее пустят. Тем не менее взялась за ручку двери с надписью «Вход только для персонала» и была очень удивлена, когда та легко открылась.
        — Чем могу помочь?  — спросила красивая девушка с длинными вьющимися волосами, стоявшая в коридоре, начинавшемся за дверью.
        — Меня зовут Констанция Аллен. Я…
        Незнакомка протянула Констанции руку.
        — Я знаю, кто вы. Джон предупредил нас о том, что вы можете прийти. Я Сесилия Доусон. Входите,  — произнесла она с улыбкой, хотя в ее взгляде Констанция заметила тень подозрения.

«Что ж, неудивительно. При таких-то обстоятельствах»,  — решила она.
        — Ничего, если я какое-то время посмотрю, как работают кассиры?
        — Конечно. Следуйте за мной,  — произнесла Сесилия.
        Она провела Констанцию в большую комнату, в которой вдоль стены сидели кассиры, и сказала, обращаясь к молодому смуглому мужчине, стоявшему за ними и нажимавшему на клавиши мобильного телефона:
        — Дарий, это Констанция Аллен.
        Мужчина убрал телефон в карман и приблизился к девушкам.
        — Приятно познакомиться с вами, Констанция. Джон рассказал нам о вас все.
        Рукопожатие Дария оказалось крепким, а взгляд — уверенным. К тому же он был почти так же красив, как Джон.
        — Где я могу присесть так, чтобы не мешать вам?
        — Вы нам не помешаете,  — ответил Дарий. Он прикоснулся к руке Констанции, и она с трудом подавила в себе стремление отстраниться.  — Постойте со мной, и вы увидите, как проводятся все операции.
        — Дарий руководит кассирами,  — пояснила Сесилия.  — Он всегда начеку и готов разобраться с проблемой.
        — Какой бы она ни была,  — ответил Дарий, лукаво глядя на нее.
        — Не хочу мешать вам.
        — Если вы будете мне мешать, я подвинусь,  — ответил он с весьма неоднозначной полуулыбкой. «Неужели и он флиртует со мной?  — удивилась Констанция. Может, в их казино так принято?» Она уже начинала жалеть, что пришла сюда.  — Каждая запись в кассовом регистре отображается в нашей центральной системе, и все они проверяются и соотносятся с выручкой четыре раза в день,  — продолжал Дарий.  — Я наблюдаю за посетителями, смотрю, не ведет ли кто-то себя подозрительно. Кроме того, я нахожу бреши в системе. Так что, если у вас есть предложения по ее улучшению, только скажите мне.
        — Люди часто ведут себя подозрительно?
        — Не очень. Мы сделали все для того, чтобы у кассиров не возникал соблазн засунуть руку в карман фирмы.
        — Вы все из племени ниссекотов?
        — Нас трое: Сесилия, я и Брианна, которая сидит в конце ряда,  — произнес Дарий, указывая на девушку, с огромной скоростью считавшую наличность.  — Фрэнк, Тесса и Мари только надеются однажды вступить в брак с кем-то из племени,  — продолжил он, улыбнувшись, когда Мари, женщина средних лет, одетая в строгий костюм, послала ему воздушный поцелуй.  — Но мы одна большая счастливая семья.
        Телефон Дария издал короткий сигнал, и, взглянув на экран, он произнес:
        — Сюда направляется наш бесстрашный лидер,  — и, подмигнув Констанции, продолжил:  — Сделайте вид, будто работаете.
        Девушка притворилась, что не заметила этого. «Сюда идет Джон,  — подумала она.  — Этого еще не хватало». Кассиры быстро и слаженно распределяли деньги, вежливо общались с клиентами, смеялись и вообще получали удовольствие от жизни. В казино входили всё новые посетители, что поразило Констанцию еще больше. Ведь происходило все это в самый разгар утра среды.
        — Почему сейчас здесь так много людей?
        — У нас есть автобусы, которые привозят их из Бостона, Вустера, Спрингфилда. Постоянно появляются новые маршруты. Многие наши клиенты — пенсионеры. К нам охотно приезжают из домов престарелых.
        — Разве можно старикам тратить свои сбережения на азартные игры?  — спросила Констанция, подняв бровь от удивления.
        Дарий снова хитро улыбнулся:
        — Возможно, их наследники так не считают, но ведь это их деньги.
        Девушка покачала головой:
        — Не понимаю, почему люди делают это.
        — Это забава. Примерно то же, что купить лотерейный билет.
        — Вы делаете ставки?
        Дарий покачал головой:
        — Джон не одобряет азартные игры среди персонала. Он считает, что лучше хранить деньги в банке. Насколько мне известно, Дон Фейрвезер — единственный азартный игрок в семье. Вы его уже встречали?
        — Да. Он большой оригинал.
        — Полностью с вами согласен.
        В этот момент в комнату вошел Джон. Его взгляд тут же впился в Констанцию.
        — Я искал вас.
        — Вот и нашли,  — ответила она, задрав подбородок.  — Я смотрела, как работают кассиры.
        — Вижу, вы познакомились с моим двоюродным братом Дарием. Он окончил колледж всего два года назад, но уже успел стать моей правой рукой.
        Дарий улыбнулся:
        — У меня был прекрасный учитель.
        Джон приобнял его:
        — Он приехал сюда из Лос-Анджелеса, чтобы вернуться в племя. Сейчас мы обрабатываем остальных представителей той ветви нашей семьи, к которой он относится.
        — Они пока не очень готовы переехать в глухие леса,  — пожал плечами Дарий.  — Но судя по тому, как идут дела, вскоре здесь все изменится.
        На секунду Джон остановил взгляд на Констанции.
        — Я хотел бы кое-что вам показать.
        — Полагаю, я уже видела все, что можно было увидеть. По дороге сюда я прошла через все казино.
        — Я имел в виду не только казино и отель, но и всю территорию.
        Девушка, сама того не желая, неодобрительно нахмурила брови.

«Неужели он по какой-то причине пытается выманить меня отсюда?  — спросила себя она.  — Впрочем, Никола Мур будет рада, если я увижу здесь как можно больше».
        — Хорошо.
        — Прекрасно. Начнем с музея. Дарий знает, что это место стало для меня предметом настоящей страсти.
        Дарий кивнул:
        — Это плод любви. И многочасовых исследований.
        — Не так легко восстановить историю, которую намеренно стирали. Пошли.
        Джон указал на дверь, и Констанция пошла к ней, кивая кассирам и улыбаясь им. Она была благодарна Джону за то, что он не попытался взять ее за руку или приобнять.
        Через игровые залы они вернулись в вестибюль. Пенсионеры увлеченно бросали свои сбережения в пасти игровых автоматов, и вокруг столов тоже толкалось на удивление большое количество людей.
        — Не знала, что здесь есть музей.
        — Вы многого не знаете,  — ответил Джон, загадочно улыбаясь.  — Конечно, все это только хорошее.
        — Если вы скрываете факт мошенничества, то делаете это очень хорошо.
        — Я горжусь всем, что делаю,  — ответил он, слегка поднимая бровь, чтобы подразнить Констанцию.
        — Вы пытаетесь заставить меня в чем-то вас заподозрить?  — поинтересовалась девушка, при этом стараясь примериться к его широким шагам.
        — Даже не думал об этом,  — ответил он.
        Затем Джон прикоснулся к девушке. Ее желудок подкатил к горлу, а сердце бешено забилось, несмотря на то что мужчина всего лишь положил руку ей на спину, направляя ее к двери, помеченной табличкой с надписью: «Зал наследия», которую Констанция до этого не замечала. Они попали в большую комнату с высокими потолками и полом из отполированных деревянных панелей, уставленную стеклянными витринами, в которых располагались различные предметы. Стены украшали плакаты с текстами и картины.
        — Выглядит как настоящий музей.
        Констанция, охваченная любопытством, вышла вперед. Одними из первых экспонатов оказались кипа потемневших от времени листов бумаги и перо, лежавшие в стеклянном коробе.
        — Это оригинал договора, заключенного между ниссекотами и губернатором Массачусетса в 1648 году. Тогда нам отдали две тысячи акров земли.
        — Две тысячи? Я думала, что резервации принадлежит меньше двух сотен акров.
        — На протяжении многих лет они отбирали у нас кусок за куском.
        — Власти штата?
        Джон покачала головой:
        — Как правило, частные лица — фермеры, бизнесмены, желающие захапать себе что-то чужое.
        — Наверное, ваши предки продали им эти земли?
        — В каждом народе есть жадные люди, но я предпочитаю верить, что мои предки пытались таким образом выжить.
        — Не стоит их за это винить. Очевидно, им это удалось,  — произнесла девушка, улыбнувшись Джону.
        В музее было не так много экспонатов, но они были тщательно расставлены, и рядом с каждым предметом была помещена табличка с его подробным описанием. Взгляд Констанции остановился на зеленом плаще, висевшем в одной из витрин. На нем не было ни перьев, ни бисера. Зато отделан плащ был черной парчой.
        — Как вы думаете, что это?  — поинтересовался Джон, указывая на экспонат.
        — Не знаю.
        — Люди ожидают увидеть корзины, мокасины и старые горшки — то, чем пользовались индейцы до контакта с поселенцами. При этом они забывают, что история ниссекотов продолжилась и после того, как сюда прибыли европейцы. Плащ был на сахеме[1 - Сахем — титул вождя у некоторых индейских племен. (Примеч. пер.)] Джоне Фейрвезере, в честь которого меня назвали, когда он открывал двери первой бесплатной школы в этой части Массачусетса. Она работала до 1933 года. Тогда, во время Великой депрессии, последний ее ученик отправился на поиски работы.
        — Здание все еще существует?  — спросила Констанция, рассматривая фотографию, на которой были запечатлены шестеро человек в костюмах Викторианской эпохи, стоящие перед аккуратным белым зданием.
        — Да. Я восстанавливаю его, как и старый фермерский дом дедушки с бабушкой.
        — Это здорово. Я ничего не знаю о своих предках, живших до бабушки и дедушки.
        — Почему?
        Девушка пожала плечами:
        — Полагаю, никто из нас не считал это интересным.
        — Откуда ваши предки родом?
        — Не знаю. Предполагаю, что отовсюду. Легко восхищаться предками, когда они происходят из одного и того же места с особой культурой. А если один человек приехал из Польши, другой — из Шотландии, третий — из Италии или Норвегии, никому уже нет до этого дела.
        — Проблема в том, что ниссекоты сейчас тоже разбросаны. Я даже не знаю, кто мой отец. Фейрвезеры — родственники матери. Иногда нужно найти что-то общее и держаться за это. Именно так мы и поступаем. Мы обнаружили Библию XVIII века, Новый завет в которой был записан фонетическими знаками так, чтобы его можно было прочесть на языке ниссекотов. Пока это наша самая большая удача. Один из ученых, работающих в Гарварде, собирает словарь языка племени, сравнивая его с современным английским аналогом.
        Констанция подняла глаза и увидела увеличенный карандашный рисунок, на котором были изображены мужчина и женщина, одетые в традиционные наряды.
        — Так, по вашему мнению, выглядели ваши предки?
        — Нет, это копия рисунка, сделанного дочерью одного из первых губернаторов Массачусетса в ее личном дневнике. Он был найден в результате неустанных поисков в архивах. На это приходится тратить много времени, и я не очень хорошо разбираюсь в таких вещах, но постепенно, фрагмент за фрагментом, картина истории племени складывается.
        — Впечатляет.
        Джон провел Констанцию через зал, затем магнитным ключом открыл дверь, вывеска над которой гласила, что это аварийный выход, и они оказались на улице, озаренной ярким солнечным светом. Девушка увидела, что за зданием припаркован большой черный грузовик.
        — Мой неофициальный автомобиль,  — произнес Джон.  — Залезай. Ой, простите… прости. Может, перейдем на «ты»? Так проще общаться.
        — Хорошо, не возражаю. Куда мы поедем?
        — Знакомиться с моими дедушкой и бабушкой.
        Сгорая от любопытства, Констанция забралась в машину. Грузовик оказался не таким образцовым, как седан. Джону даже пришлось убрать кипу бумаг, валявшихся на заднем сиденье, чтобы девушка могла сесть. В подставке для чашек стояла неоткрытая банка содовой, а как только включился мотор, из динамиков раздалась музыка группы «Дорз».
        — Уверен, ты им понравишься.
        — Почему?

«Вряд ли им придется по вкусу человек, приехавший сюда, чтобы копаться в грязи их резервации»,  — решила Констанция.
        — Ты милая.
        — Вовсе я не милая.
        Громкий смех Джона эхом прокатился по салону автомобиля.
        — Конечно, ты очень жестоко поступила со мной вчера, отказавшись составить мне компанию за обедом. Но они точно посчитают тебя милой.
        Констанция посмотрела на свое отражение в боковом зеркале заднего вида. Раньше ей не приходила в голову мысль о том, что кто-то может посчитать ее милой. Организованная, трудолюбивая, вежливая, требовательная, придирчивая — в сознании крутилось огромное число эпитетов, как лестных, так и обидных, но слово «милая» среди них не встречалось.
        — Не думаю, что это подходящее качество при моей работе.
        — Может, ты занимаешься не тем?  — поинтересовался Джон, посмотрев на девушку с вызовом.
        — Кто бы говорил…
        — Я милый,  — сказал он, посмотрев в зеркало, а затем на Констанцию. Она отвела взгляд и уставилась в окно, пытаясь понять, как вышло так, что они снова путешествуют вдвоем по этим безграничным лесам.  — Тебе кто угодно так ответит.
        — Не думаю, что это будет первым словом, которое придет в голову тому, кого я об этом спрошу. Ты упрямый. По крайней мере, такой вывод можно сделать на основе статей, которые я читала о тебе в газетах.
        — Не верь всему, что пишут в газетах.
        — Не верю, но без дыма, как правило, нет и огня,  — озвучила она первую заповедь аудитора.
        Констанция знала, что после того, как кто-то разжигал костер — совершал что-то противозаконное, всегда остаются тлеющие угольки, как бы этот человек ни пытался их спрятать.
        — Говорят, я высокомерный сукин сын. Полагаю, ты с этим согласна.
        Девушка увидела, что краешек его губ приподнялся в улыбке.
        — Несомненно,  — ответила она, чувствуя, как губы предательски раздвигаются в ответной улыбке.  — А еще говорят, что ты придумал племя ниссекотов, чтобы открыть казино и обогатиться.
        — Во многом эти люди правы,  — произнес Джон, поворачиваясь к девушке и пристально смотря на нее.  — По крайней мере, именно так было в начале. Но потом эта идея переросла в нечто гораздо большее.
        — Ты не думаешь, что использовать свое наследие ради получения прибыли плохо?
        — Нет,  — ответил он, смотря прямо перед собой: они сворачивали с одной извилистой дороги на другую.  — Мои предки пережили войну, оспу, расизм и на протяжении более чем четырехсот лет считались людьми второго сорта. До 1924 года они даже не были гражданами США. Власти предержащие делали все, чтобы извести нас, и им это почти удалось. Не вижу ничего плохого в том, чтобы что-то получить от системы, которая нас чуть не уничтожила,  — продолжил он. Голос его при этом был, как обычно, спокойным, но за этим видимым безразличием скрывалась страсть.  — Когда я делаю что-то, чтобы помочь людям, которым удалось выжить, мне от этого становится очень хорошо.
        Констанция не знала, что на это ответить.
        Тем временем они подъезжали к симпатичному желтому дому в неоколониальном стиле с крыльцом и гаражом на три машины.
        Прежде чем Констанции удалось собраться с мыслями, Джон выпрыгнул из машины и открыл правую дверь.
        — Чего ты ждешь?
        — Не знаю…  — смущенно ответила она, понимая, что прежде ей не доводилось ни перед кем так теряться.  — Это тот самый фермерский дом?  — продолжила она, выпрыгивая, опираясь на протянутую ей руку, из кабины.
        — Нет. Мы построили его три года назад. Старый дом был настоящим кошмаром — там не было нормального отопления и кондиционирования. Мои дедушка с бабушкой с радостью переехали в новый чистый дом.
        В этот миг открылась передняя дверь, и на крыльцо вышел седовласый мужчина.
        — Привет, Большой Джон.
        — Его тоже зовут Джон?
        — Да,  — ответил спутник Констанции, когда они подходили к дому.
        — Значит, ты Маленький Джон?  — спросила она.
        Он улыбнулся:
        — Полагаю, что это так. Но если назовешь меня так, я за себя не ручаюсь.
        Констанция сдержала смех. Когда они подходили к крыльцу, она заметила, что Маленький Джон намного выше и крупнее Большого.
        — Это Констанция,  — представил ее Джон.  — Она приехала сюда из Огайо, чтобы досаждать мне.
        Большой Джон протянул девушке загрубевшую руку.
        — Рад познакомиться с вами, Констанция,  — произнес он и сжал ее ладонь двумя руками.  — Этому человеку не так-то легко досаждать. Он слишком крепок. Заходите.
        Девушка последовала за Большим Джоном и оказалась в залитом солнцем холле, где их встречала высокая красивая пожилая женщина.
        — Это моя мама, Филлис. Вообще-то она приходится мне бабушкой, но она меня вырастила, поэтому я называю ее мамой.
        — Здравствуйте, Констанция,  — произнесла женщина, рукопожатие которой тоже оказалось довольно крепким. Теперь девушка понимала, от кого Джон унаследовал свой пристальный взгляд. «Здорово, что он зовет ее мамой»,  — подумала она.  — Джон нечасто привозит к нам юных леди,  — продолжила Филлис, внимательно осматривая Констанцию с ног до головы.
        — Вообще-то я не…  — запуталась девушка.

«Что «не»?  — возмущенно спросила она себя.  — Не юная леди?» Констанция испуганно посмотрела на своего спутника.
        — Что «не»?  — поинтересовался он, даже не попытавшись ей помочь.
        — Я здесь по работе,  — ответила она, переводя взгляд с Большого Джона на его жену.  — По заказу Бюро по делам индейцев.
        — Вот как,  — произнес Большой Джон.
        Выражение его лица стало более жестким, и Констанция начала понимать, что Бюро здесь очень не любят.
        — Я показывал ей наш музей,  — вмешался Джон.  — Ее интересует все, связанное с индейцами.  — Девушка заметила, что в уголке его губ притаилась улыбка.  — Тогда я подумал, что ей стоит показать истинную причину, по которой все мы оказались здесь. Моя мать умерла молодой. Бабушка и дедушка вырастили меня. Они много рассказывали о наших предках-ниссекотах. Надо признать, что, когда мы с друзьями играли в ковбоев и индейцев, я хотел быть ковбоем. Тогда мне бы полагался пистолет,  — продолжил он с озорной улыбкой.  — И меня мало интересовали истории о том, каким образом на спине черепахи появился мир.
        Дедушка засмеялся:
        — Его интересовало только то, нравилось ли ниссекотам сражаться.
        — Но они продолжали учить меня всему, что знали сами. Видимо, где-то под толстой корой у меня есть корни. Ведь каким-то образом я все это запомнил.
        — Как вы сами узнали легенды племени? Они где-то записаны?  — спросила Констанция, не сумев справиться с любопытством.
        — Некоторые истории действительно записали. Остальные передаются из уст в уста — их рассказывают или поют,  — ответила Филлис.  — Пока в поколении есть хотя бы один человек, способный пересказывать легенды, они продолжают жить. Даже те члены семьи, которые вернулись из Лос-Анджелеса и Чикаго, что-то знают о своем наследии — песенки, которые пели им бабушки, или то, что они принадлежат к племени ниссекотов. Мы счастливы, что у нас есть Джон. Он — лидер, способный сплотить почти вымершее племя и вернуть его к процветанию.
        — Хотя все считают, будто я просто зарабатываю деньги,  — произнес Джон, подмигивая Констанции.
        — Пути духов таинственны,  — сказал Большой Джон.  — Никто из нас не может сказать, что именно он делает, пока не пройдет какое-то время. Мы думали, будто выполняем повседневную работу, а оказалось, что сохраняли свое право на землю и ждали, когда Джон будет готов взяться за дело.
        — Джон подарил нам восемь коров на Рождество,  — с улыбкой похвасталась Филлис.
        — Мясных,  — встрял в разговор Джон.  — Абердин-ангусской породы. Больше никакой дойки.  — Затем он пожал плечами и продолжил:  — Здесь было очень неуютно без скота.
        — Ему не хватало производимых ими звуков.
        — Это хорошее вложение денег. Качественный племенной скот.
        Филлис улыбнулась Констанции:
        — Он гораздо более сентиментален, чем показывает вам.
        Джон возмутился:
        — Ерунда. Пожалуй, мы пойдем. Хочу доказать Констанции, что мы не просто цифры в балансовых ведомостях или имена в результатах переписи населения.
        — Приятно было познакомиться,  — произнесла Констанция, на прощание помахав старикам рукой и последовав за Джоном, который уже прошел половину пути до двери.
        Его бабушка и дедушка стояли на месте и со все возраставшим интересом смотрели на уходившую пару. Джон сбежал по ступенькам и запрыгнул в машину. Когда до автомобиля дошла Констанция, он уже успел запустить двигатель.
        — Они очень милые.
        — Как и я,  — сказал Джон, подмигнув ей.
        — Должна признать, что ты гораздо лучше, чем тот человек, которого описывают в прессе.
        — Говорил же я тебе — не верь всему, что читаешь. Но тебе не следует думать, будто я тряпка. Я безжалостен. По крайней мере, настолько, насколько нужно.
        — Безжалостный, значит.
        Притормозив в конце шедшей к дому дороги, Джон пристально посмотрел на Констанцию темно-карими глазами. Девушку охватило возбуждение, и она вспомнила, как сокрушительно он влияет на нее.
        — Совершенно беспощадный.

«Джон Фейрвезер точно знает, что именно он делает в тот или иной момент. Даже когда целовал меня,  — подумала девушка.  — Пожалуй, мне не следует об этом забывать».
        Глава 5
        Вернувшись в кабинет Джона, Констанция решила изучить издержки казино. Они вполне ожидаемо оказались большими. В них встречались незначительные странности, но в целом не было ничего из того, что она видела в других преуспевающих компаниях.
        Около шести она вышла из кабинета, собираясь отправиться отдыхать и радуясь тому, что на работу придется потратить еще только пару дней. «Я уже почти все проверила,  — думала она.  — Так что мы с Джоном наверняка с радостью разойдемся в разные стороны».
        Едва она подумала о Джоне, как увидела его — он шел по коридору в сторону лифта. Сердце Констанции подступило к горлу, хотя умом она прекрасно понимала, что это глупо.
        — Добрый вечер,  — произнесла она, проходя мимо Джона.
        — Констанция,  — произнес он, разрывая ее сознание на куски,  — пойдем со мной вниз, посмотрим, что там происходит. По вечерам у нас настоящий час пик. Любое место лучше изучать тогда, когда там много народа.
        — Нет, спасибо. Мне нужно вернуться в отель.
        Пока Констанция старалась сосредоточить взгляд на дальнем конце коридора, Джон прошел мимо нее и нажал на кнопку вызова лифта прежде, чем она успела ему помешать.
        — Ты предпочитаешь отдых работе, в то время как тебе следует изучать всю подноготную нашего бизнеса. Констанция, я просто в шоке.
        Девушка пристально уставилась на него, стараясь защитить себя.
        — Меня интересуют только ваши документы,  — ответила она.
        Джон приподнял бровь:
        — Полагаю, ты очень недобросовестно относишься к своим обязанностям. Наверняка Бюро по делам индейцев хочет выяснить о нашей работе все, что возможно. Я бы не удивился, если бы они запросили полный доклад о каждом, кто здесь трудится.
        — Для этого им придется нанять частного детектива. А я бухгалтер.
        В этот момент пришел лифт, и Констанция нырнула внутрь. Она не сомневалась, что Джон последует за ней. Его близость как-то странно влияла на температуру ее тела. По неизвестной причине она истекала потом. «Возможно, в составе ткани моей новой блузки слишком много синтетики»,  — решила она. Девушка почувствовала, что в ее брови застряла капля пота, и поторопилась стряхнуть ее. Она не хотела, чтобы Джон догадался, насколько сильно его присутствие влияет на нее.
        — Ты видела казино только днем, когда оно почти пустое. Тебе действительно следует взглянуть на него вечером. Это лучший способ понять, как мы ведем бизнес.
        Джон был совершенно прав. Если бы Констанция была собственной начальницей, она попросила бы себя остаться. «Неужели мое неуместное влечение к Джону Фейрвезеру помешает мне выполнять свою работу?»  — подумала она.
        — Хотя, полагаю, ты права. Ты не должна сопровождать меня. Не хочу тебя беспокоить.
        Констанция заметила в его глазах хитринку, уже успевшую стать привычной.
        — Наоборот, буду рада,  — произнесла она.
        Когда двери лифта открылись, девушка приготовилась к тому, что он положит ладонь ей на спину или возьмет за руку, но ничего этого не произошло. Джон жестом предложил ей выйти. Констанция сделала несколько шагов в направлении игровых залов. «Интересно, он смотрит на меня?»  — спросила себя она и ответила, что у нее просто разыгралось воображение, чему нашла подтверждение, когда, обернувшись, увидела, что Джон уставился в дисплей своего мобильного телефона и пишет кому-то сообщение. «Ты не нравишься ему, Констанция. С какой стати? Он поцеловал тебя только потому, что сумел сделать это. Такой уж он человек»,  — решила она.
        — Пойдем, возьмем тебе что-нибудь выпить.
        — Нет!  — запротестовала она настолько громко, что вынуждена была окинуть зал взглядом, чтобы убедиться, не испугала ли кого-нибудь.
        Джон улыбнулся:
        — В баре продается свежевыжатый сок. Леон делает превосходный коктейль из ананасового сока, кокосового молока и щепотки только ему известных специй. Совершенно безалкогольный.
        — Звучит заманчиво,  — ответила Констанция, решив, что кокосовое молоко, которого она прежде никогда не пробовала, точно ей не повредит.
        Джон заказал два коктейля. Их принесли в больших стеклянных бокалах с эмблемой казино — изображением восходящего солнца. Джон поднял свой бокал и произнес:
        — За тебя. Хочу, чтобы ты узнала о нас все и это тебе понравилось.
        Констанция кивнула. Ей не следовало надеяться, что ей понравится все увиденное. Это отвлекало от поиска проблем. Она отхлебнула немного коктейля, оказавшегося превосходным.
        — Признаю, что действительно очень вкусно. Обычно, когда куда-то выбираюсь, я пью содовую. Пожалуй, стоит разнообразить меню.
        — Я все время прошу придумывать новые напитки. Не понимаю, почему нас, непьющих, нужно оставлять за бортом.
        — Ты не пьешь алкоголь?
        — Нет. Стараюсь держаться от него подальше. Он погубил мою мать.
        — Я думала, что она умерла молодой…
        — Ей было двадцать лет. Она погибла в автомобильной аварии. Этого не произошло бы, будь она трезвой.
        — Мне очень жаль.
        — Мне тоже. Я совсем не помню ее. Когда она умерла, мне было всего полгода. Бабушка с дедушкой заставили меня поклясться, что я никогда не прикоснусь к спиртному, и я не вижу причин для нарушения этой клятвы.
        — Очень благоразумно,  — ответила Констанция, удивляясь своей прямолинейности.  — Ты злишься на нее из-за того, что ее нет рядом?
        Джон на протяжении нескольких секунд молчал и странно смотрел на Констанцию, а затем ответил:
        — Да. Когда был моложе, я злился на мать за то, что она не была осмотрительна. Понимаю, это звучит безумно… В то же время гибель матери заставила меня приглядывать за работающими здесь молодыми людьми, особенно за теми, кто недавно покинул семьи, чтобы присоединиться к нам. Я большой поклонник занудных лекций.
        Констанция улыбнулась:
        — Сейчас ты напомнил мне моих родителей. Всю жизнь я сижу на жесткой диете, основным блюдом которой являются нудные лекции.
        — Думаю, это помогло тебе стать такой, какая ты сейчас.
        — Некоторые люди сказали бы, что я чересчур консервативна, но это только ради моего блага.
        — Пожалуй, я один из них,  — произнес Джон, подмигивая ей.  — По крайней мере, есть гораздо худшие варианты. Пойдем — посмотрим, как играют в рулетку.
        — Ты же не заставишь меня играть?  — спросила Констанция.
        Джон засмеялся:
        — Я не собираюсь заставлять заниматься тем, чем ты не хочешь.

«Что в Констанции так привлекло меня?»  — спрашивал себя Джон, стоя рядом с ней и следя за шариком, перепрыгивающим с красного сектора крутящейся рулетки на черный. Эта девушка была настолько не похожа на гламурных женщин, обычно увивавшихся вокруг него ради денег или надеявшихся пережить запоминающееся любовное приключение.
        Констанция стояла, скрестив руки на груди, и неотрывно смотрела на стол. В ее движениях не было ни намека на флирт. Но Джон знал, что привлекает ее так же сильно, как и она его. Об этом говорили блеск, появлявшийся в ее глазах, когда она смотрела на него, румянец, выступавший на щеках, то, как двигалось ее тело, когда разум не контролировал его. Все это свидетельствовало о желании, настолько сильном, что оно буквально искрилось в воздухе вокруг них. Констанция не стремилась симпатизировать Джону или хотеть его, но по какой-то загадочной причине этот факт только усиливал напряжение, охватившее их, когда они стояли бок о бок, притворяясь, будто все их внимание сосредоточено на шарике.
        Наконец тот застыл в одной из секций, и колесо наполовину замедлило движение. Женщина, стоявшая рядом с рулеткой, радостно вскрикнула и заулыбалась, когда крупье пододвинул к ней кучку фишек. Джон посмотрел на Констанцию и увидел тень улыбки, притаившуюся в уголке ее рта.
        — Вот поэтому они возвращаются,  — тихо сказал он.
        — Кажется, я начинаю понимать, почему это может показаться забавным,  — произнесла в ответ Констанция, придвинувшись к Джону, чтобы никто не мог подслушать их разговор. Ее запах заставил все его чувства обостриться.  — Но я предпочитаю зарабатывать деньги другими, более старомодными способами.
        — Я тоже. Много работаю. Каждый день,  — произнес он, приблизившись к Констанции еще больше и ощущая жар ее кожи.  — Но все остальные думают иначе.

«Может, она нравится мне именно потому, что отличается от других?  — спросил себя он.  — Какая разница? Ничто не заставляло меня флиртовать с этой женщиной и соблазнять ее. Ее отправили сюда работать, и с моей стороны совершенно неприемлемо даже думать о ней». Но остановиться Джон уже не мог. Он обещал, что не будет заставлять Констанцию делать то, чего она не хочет. Но заставить ее захотеть этого — совсем другое дело.
        Однажды во время учебы в колледже, на вечеринке, кто-то дал Констанции стакан апельсинового сока, смешанного с водкой, упомянув только один ингредиент. Девушка прекрасно помнила, как весь мир вокруг нее закачался, а сама она смеялась над совершенно не смешным шутками. Примерно то же чувство она испытывала сейчас, хотя была уверена, что весь вечер пила чистый сок.
        — …И когда мы выиграли все игры в этом сезоне, они сказали, что не отпустят меня,  — произнес Джон, снова пододвигаясь к ней и проводя ладонями по ее рукам. Кожа девушки пылала под одеждой.  — Это был настоящий кошмар. Я хотел только изучать статистику, а мне приходилось дышать свежим воздухом и принимать солнечные ванны.
        Констанция засмеялась. Джон рассказывал, как он вступил в команду колледжа по футболу из-за денег, а потом внезапно оказался лучшим игроком. Девушку это ничуть не удивило: он был одним из тех людей, которым без усилий удается все, чем бы они ни занялись. «Возможно, он просто пытается показать ситуацию именно в таком свете, а на самом деле усилия прикладывать ему приходилось, причем немалые»,  — решила Констанция.
        — Наверное, тяжело быть удачливым во всем?
        — Думаешь, я хвастаюсь?
        — Совершенно уверена в этом,  — произнесла Констанция, прищуриваясь, чтобы спрятать улыбку. Она хотела узнать о Джоне как можно больше. Сначала ей казалось, будто она просто изучает его, а теперь любопытство не давало ей остановиться.  — Что думали о тебе товарищи по команде?
        — Ну, сначала они насмехались надо мной, потому что я родом из глухих лесов Массачусетса. А потом, когда увидели, насколько быстро я могу бегать, перестали смеяться.
        — Ты и сейчас бегаешь так же быстро?  — спросила Констанция, неожиданно для себя проводя ладонью по его руке.
        Они разговаривали, сидя на диване рядом со столами для блек-джека, откуда им был виден весь зал. Диван оказался очень мягким и прогибался, из-за чего бедра Джона и Констанции оказались тесно прижатыми друг к другу. Толпа людей переходила от стола к столу, и никто не обращал на странную пару внимания.
        — Не знаю. Давно не пробовал. А ты занимаешься спортом?
        — Нет,  — ответила девушка, подумав, что, пожалуй, это стоит исправить — нужно было куда-то выпустить накопившуюся в ней за это время энергию.  — Мои родители считают, что спорт — это пустая трата времени.
        — А ты никогда им не противоречила?
        — Ни в чем серьезном. Я читала книги, которые они не одобрили бы. И они не знают, что у меня был парень.
        — Ты скрывала от них любовника?  — переспросил Джон, решив подразнить ее.
        — Фил учился со мной в колледже. Мы жили в другом городе, поэтому родители ни разу не видели его.
        — Ты ничего о нем не рассказывала. Он относился к числу людей, которых они не одобряют?  — поинтересовался Джон, подняв бровь.
        — Нет. И это самое забавное. Фил был настолько скучным, что, наверное, понравился бы им.
        — Зачем ты встречалась с ним, если он был скучным?
        — Мне нравятся такие люди.
        Джон пристально посмотрел на Констанцию. Его сложно было назвать скучным. Девушку охватили прежде неизвестные ей чувства.
        — Почему?
        — Они предсказуемы, надежны. Не люблю сюрпризы.
        — Это ты так считаешь,  — возразил Джон.  — Пойдем.
        Он осторожно взял ее за руку и помог подняться с мягкого дивана.
        — Куда мы идем?
        — Это сюрприз.
        — Я уже сказала, что не люблю их,  — возразила Констанция, ощущая, как по ее животу разливается ожидание чего-то необычного.
        — Не верю.
        Джон повел ее через игровые залы в сторону лифтового холла. Они шли рука об руку, как будто у них роман. Возможно, Констанции стоило освободить руку, но она не стала этого делать. Джон нажал самую верхнюю кнопку и загадочно взглянул на Констанцию.
        — Не буду даже спрашивать,  — пробормотала она, стараясь смотреть только на дверь лифта.
        Несмотря на то что Джон флиртовал с ней и пытался соблазнить, Констанция верила, что он не станет делать резких движений. Хотя они были мало знакомы, она успела понять, что к понятию чести этот человек относится очень серьезно. «Конечно, он может притворяться таким принципиальным и заботливым, чтобы я не сопротивлялась,  — подумала Констанция.  — К сожалению, тактику он выбрал очень правильную».
        Двери лифта открылись, и она с удивлением увидела перед собой ночное небо.
        — Ух ты! Терраса на крыше. Почему здесь больше никого нет?
        — Попасть сюда можно только в том случае, если здесь проходит какое-то мероприятие. Как видишь, сегодня тут нет никого, кроме нас.
        — Как много звезд…
        — Здесь достаточно высоко, чтобы электрический свет не мешал видеть небо. Я прихожу сюда, когда мне нужно посмотреть на вещи более широко,  — признался Джон.
        — Ощущение того, что ты всего лишь крохотная песчинка на фоне Вселенной, несомненно, помогает развить широту взгляда,  — съехидничала Констанция.
        — Это так. По сравнению с Вселенной все тревоги, не позволяющие нам заснуть ночью, кажутся ничего не стоящими.
        Джон держал руку Констанции, становившуюся все более горячей, когда вел ее к расставленным на террасе диванам. Пригласив ее сесть на один из них, он опустился рядом.

«Что я делаю?»  — спросила себя девушка. Здесь, наверху, они уже не могли притворяться, будто работают. Она просто сидела на мягких подушках, тесно прижавшись к Джону. Из-за прохладного ночного воздуха его тело казалось еще более горячим.
        — Что тебя беспокоит?  — спросил он, легонько стискивая руку Констанции.
        — Иногда я боюсь, что никогда не уеду из дома родителей,  — произнесла она и засмеялась, стараясь снять напряжение.
        — Почему? Наверняка ты зарабатываешь достаточно для того, чтобы снимать квартиру.
        — Не знаю. Я думаю, что надо бы переехать, но проходят месяцы, годы, а я остаюсь.
        — Может, ты просто надеешься встретить подходящего мужчину?
        — Возможно,  — ответила Констанция, удивляясь, что призналась в этом.  — В конце концов, мне всегда говорили, что хорошая девочка должна жить дома, пока не выйдет замуж.
        — Почему ты до сих пор никого не встретила?
        — Я работаю в фирме, занимающейся бухгалтерией. Это далеко не самое романтичное место на земле.
        — Разве бухгалтеры не нуждаются в любви?
        — Возможно,  — сказала она.
        — Почему ты еще не женат?  — поинтересовалась она, понимая, что могла бы и не спрашивать: зачем такому человеку, как Джон, жить с одной женщиной, если он может менять их как перчатки?
        — Я был женат.
        Его ответ настолько удивил Констанцию, что она попыталась высвободить руку.
        — Ты разведен?
        — Да. Это было очень давно. Ты шокирована?
        — Об этом нигде не написано. А я собрала огромное количество информации о тебе.
        — О моем браке мало кто знает. Я женился, когда учился в школе, незадолго до того, как ехать в колледж. Думал, что это поможет нам остаться вместе, несмотря на большое расстояние.
        — Всего-то сотня километров…
        — На самом деле меньше пятидесяти,  — ответил Джон, улыбаясь.  — Я был молодым и глупым.
        — Почему вы расстались?
        — Я был слишком занят учебой и уделял жене слишком мало внимания. В итоге она встретила другого. Тогда я понял, что для сохранения брака нужно прилагать усилия.
        — В итоге ты испугался и решил больше не пробовать?
        Констанция попыталась отодвинуться от Джона, но диван был очень мягкий, и она, сама того не желая, снова наваливалась на него.
        — Очень,  — ответил Джон.  — На мне бизнес и целое племя. Не хочу больше никого разочаровывать.
        — О…  — только и смогла произнести девушка, пытаясь побороть чувство разочарования.  — Значит, ты решил больше не жениться?
        — Почему же?  — спросил Джон.  — Не сбрасывай меня со счетов.
        — Вижу, ты уверен в своих словах,  — произнесла Констанция, понимая, что любая более разумная женщина вскочила бы сейчас на ноги и отправилась бы любоваться видом, открывающимся в дальней части террасы, чтобы оказаться подальше от мужчины, так легко признавшего, что у него нет времени на отношения.
        — Абсолютно уверен. Помимо личных взглядов, мне еще нужно убедиться в том, что члены племени ниссекотов будут плодиться и размножаться,  — ответил он, подмигнув ей.
        Констанция не смогла подавить смех.
        — Веский довод,  — ответила она.  — Значит, тебе следует жениться на девушке из племени?
        — Нет,  — произнес Джон, внезапно став очень серьезным.  — Мы выяснили, что у наших предков не было каких-то особых требований к проценту индейской крови, текущей в жилах членов племени. Мне не нравится сама мысль о том, что людям приходится тщательно выбирать, на ком жениться, или отказываться от своего наследия.
        — Соблюдая подобные правила, вы могли бы претендовать на государственные субсидии, а доходы от казино распределять среди меньшего количества людей.
        — Это хорошо только для тех, кто хочет, чтобы мы постепенно исчезли с лица Земли. Рост и перемены — вот основные признаки жизни. Если ты попытаешься сохранить что-то в неизменном виде, оно погибнет. Я же хочу убедиться, что этого не произойдет,  — ответил Джон, снова взяв Констанцию за руку.
        Затем он поднес ее ладонь к губам и поцеловал. «Почему я дала ему сделать это?  — запаниковала она.  — Ведь он просто играет со мной».
        Джон посмотрел на Констанцию темно-карими глазами, и она увидела в них такую силу, что у нее перехватило дух. Она пылала, а ее тело без всякого приказа со стороны разума льнуло к мужчине. «Мне нужно отодвинуться или даже встать и уйти»,  — пыталась взять себя в руки она. Но ее тело, казалось, было захвачено Джоном в плен и не повиновалось ей.
        Он осторожно коснулся ее губ. Это даже не был поцелуй. Констанция закрыла глаза, вдыхая его острый запах. Ее язык двинулся навстречу его языку, и они елись воедино в поцелуе. Пальцы девушки проскользнули под пиджак Джона и стали сжимать и мять его рубашку, а он своими держал ее за талию. Констанция стала оттягивать рубашку, пока ее руки не проскользнули внутрь и она не почувствовала под своими ладонями теплоту его кожи.
        Джон посадил ее к себе на колени, не прекращая целовать. Ее соски напряглись и стали видны сквозь блузку и лифчик. Констанция еще теснее прижалась к нему, не в силах противостоять соблазну.
        Констанция не имела ни малейшего представления о том, сколько времени они целовались. Она знала лишь, что не хочет останавливаться. Удовольствие, которое девушка получала от его объятий, прикосновений и поцелуев, было очень сильным, и она не могла вспомнить ничего подобного. Когда их губы наконец разъединились, у Констанции хватило самообладания лишь на то, чтобы открыть глаза.
        — Между нами какая-то очень сильная связь,  — пробормотал Джон.
        — Да,  — прошептала она, и это слово в темном ночном воздухе, пропитанном электричеством, прозвучало крайне банально.
        Констанция осторожно лизнула губы Джона, чтобы насладиться их вкусом. Когда его рука немного поднялась, она провела ею по своей груди, наслаждаясь прикосновением его ладони к переполненным желанием соскам.
        Джон отодвинулся, и Констанция издала протестующий стон. Она уже не хотела, чтобы он останавливался.
        — Пойдем,  — сказал он, осторожно ставя ее на ноги.
        Желание было настолько сильным, что Констанция не могла идти.
        — Куда?  — спросила она, с трудом формулируя вопрос.
        — В более уединенное место.
        — Здесь на нас никто не смотрит, кроме сотен миллионов звезд,  — запротестовала Констанция, которой не хотелось уходить, ибо она боялась, что это разрушит заклятие, соединившее их.
        — И более комфортабельное,  — обезоружил девушку Джон, обняв ее.  — Не волнуйся. Это недалеко.
        Они медленно направились к лифту, при этом Джон не снимал руку с талии Констанции. Необходимость передвигать ноги выдернула девушку из эротического тумана, в котором пребывало ее сознание. Все же она плохо понимала, что происходит, но, каким бы безумием ни казалось все происходящее, она не хотела, чтобы он убирал свою теплую руку, и положила поверх нее свою ладонь, наслаждаясь ощущением близости.
        Когда они подошли к лифту, Джон нажал кнопку.
        — Мы возвращаемся в вестибюль?  — спросила Констанция.
        — В этом нет необходимости. На лифте можно доехать до моего номера.
        — О боже…  — произнесла она, покраснев.

«Неужели я радуюсь тому, что он ведет меня к себе?» И она действительно была этому рада, хотя в то же время понимала, что ей следовало сесть в машину и отправиться в гостиницу, чтобы принять там холодный душ.
        Оказавшись в неприятно ярко освещенном лифте, Констанция прижалась лицом к груди Джона. Номер его находился на верхнем этаже, сразу под крышей, поэтому уже через несколько секунд двери открылись, и пара оказалась в номере.
        — Бывает так, что постояльцы отеля нажимают не ту кнопку и оказываются в твоем номере?
        Джон улыбнулся и покачал головой:
        — Чтобы попасть на этот этаж или на крышу, нужно набрать код. Не беспокойся. Нас никто не потревожит.
        Выйдя из лифта, Констанция и Джон оказались в широком холле, заканчивающемся огромной гостиной, одна из стен которой была стеклянной. Вдоль другой располагались удобные диваны, и, сидя на них, можно было любоваться открывающимся в гигантском окне видом. На полках стояли фотографии и различные предметы. Констанции очень хотелось узнать, что за вещи Джон хранит у себя дома, но он провел ее мимо них к двери, открыв которую, они оказались в спальне. Обстановка этой комнаты была довольно скромной — в ней были только большая кровать и шкаф. На противоположной стене висели три деревянные маски. Констанция какое-то время рассматривала их.
        — Тебе никогда не казалось, будто эти лица следят за тобой?
        Джон засмеялся:
        — Им несколько сотен лет. Уверен, что они видели уже все, что могли.

«Несомненно, здесь, в спальне, они видели много всего»,  — решила девушка. Бросив взгляд на постель Джона, она подумала: «Интересно, сколько женщин лежало здесь в его объятиях? Неужели я буду следующей в длинной череде девушек, поддавшихся его чарам? Да что я делаю?» Она понимала, что ей не следует здесь находиться, но в то же время не хотела оказаться в каком-то другом месте.
        Джон повернулся к Констанции, положил руки ей на талию и притянул ее к себе. Он был выше девушки, поэтому ему приходилось наклоняться, чтобы поцеловать ее. Ее губы раскрылись навстречу поцелую, и она снова погрузилась в туман. Теперь все, что находилось за его пределами, потеряло всякий смысл.
        Глава 6
        Джон чувствовал сомнения Констанции даже во время поцелуя. Она никак не могла поверить в то, что оказалась в его спальне. Да и для него самого этот факт был загадкой. Все же сомнения сменились ощущением счастья, когда он прижал девушку к себе и страстно поцеловал.
        У Констанции не было большого любовного опыта, Джон ощущал это по выражению удивления в ее глазах и той неловкости, с которой она отвечала на его простые и, казалось бы, понятные действия. Правда, по какой-то загадочной причине это только разжигало в нем страсть. Несмотря на красоту Констанции, ее жизнь была тихой и спокойной, лишенной страстей и сложностей. Голова девушки была занята документами компаний, а сердце оставалось свободным.
        Констанция казалась Джону подобной сейфу, открывающемуся при вводе длинного сложного шифра, а сам он крутил ручку и надеялся, что дверца ее сердца рано или поздно распахнется.
        Он помог ей снять пиджак и повесил его на стул. Блузка Констанции оказалась тонкой, и, целуя девушку, Джон через ткань чувствовал тепло ее кожи. Затем он расстегнул одну пуговицу и снова поцеловал Констанцию. Потом еще одну — и снова последовал поцелуй. Когда Джон взялся за третью пуговицу, глаза девушки широко раскрылись, и возбуждение, увиденное им в них, еще больше подхлестнуло его желание.
        Руки Констанции в это время проникли под рубашку Джона и путешествовали по его спине, гладя внушительные мускулы. Когда девушка добралась до пояса его трусов, Джона охватил такой прилив возбуждения, от которого сбилось дыхание. Возбуждение оказалось настолько сильным, что Джону было сложно оставаться осторожным и терпеливым с Констанцией, но он понимал, что иначе не сможет разрушить ее оборону и насладиться близостью. Он хотел, чтобы она получала от происходящего такое же удовольствие, как и он сам.
        Джон подвел девушку к краю кровати и осторожно посадил, а затем опустился перед ней на колени и снял с нее блузку. Девушка смотрела на происходящее с любопытством, но, когда мужчина наклонился и провел языком по груди, ее глаза загорелись, соски напряглись, и она издала тихий стон.
        Констанция запустила пальцы в волосы Джона, а он ласкал языком и посасывал сначала одну ее грудь, а затем другую. Потом наклонился и прочертил языком линию по направлению к ее животу. Когда он добрался до молнии на юбке, располагавшейся сбоку, девушка резко вдохнула.
        — Ложись,  — пробормотал он, проводя пальцем по ее щеке.
        Констанция опустилась на мягкое покрывало. Когда Джон расстегнул молнию и стал осторожно снимать юбку, она плотно сжала бедра. Он хотел попросить Констанцию расслабиться, но побоялся, что эффект от его слов будет противоположным. Иногда лучше касаться, чем говорить.
        Под юбкой оказались прелестные кружевные трусики, сильно удивившие мужчину, ожидавшего увидеть нечто более практичное, сшитое из хлопка. «Она, должно быть, купила их уже после пожара. Неужели уже тогда она знала, что я увижу их? Вдруг они для меня?»  — спросил себя Джон. Это сложно было представить, но сама мысль о такой возможности заставила его улыбнуться.
        Мужчина не стал раздвигать ноги Констанции, хотя ему очень хотелось выяснить, что находится под кружевной тканью. Вместо этого он принялся целовать ее бедра, колени и ноги, пока не добрался до пальцев. Благодаря этому путешествию Джона по ее нежной коже девушка расслабилась.
        Он, охваченный желанием ощутить каждый сантиметр потрясающего тела Констанции, рискнул прикоснуться к ее женскому естеству. Тонкий шелк трусиков не мог скрыть жар, исходивший из-под них. Девушка тихонько застонала, почувствовав, что Джон слегка покусывает ее кожу через ткань трусиков.
        Теперь, когда Констанция была расслаблена и, оставив все тревоги позади, источала желание, Джон снял с нее трусики. Она, в свою очередь, жадно потянулась к пуговицам его рубашки и взялась расстегивать их одну за другой. Ее порыв удивил мужчину. Он понял, что она хочет видеть его обнаженным так же сильно, как он сам стремится обнажиться перед ней. Вдвоем они сумели расстегнуть ремень на брюках Джона, снять их и рубашку. Затем девушка замешкалась и, слегка нахмурившись, посмотрела на его трусы.
        Эрекция его была полной, и это не могло оставаться незамеченным. В течение нескольких ужасных мгновений он боялся, что Констанция остановится и решит отступить. Это могло убить его. Но девушка, осторожно спустив его трусы, нежно коснулась его возбужденного мужского достоинства.
        Констанция никогда не была настолько сильно возбуждена. Она жаждала как можно быстрее ощутить его внутри себя. Сжав свою добычу, она услышала, как Джон резко вдохнул, и с трепетом поняла, что он столь же сильно охвачен желанием, как и она сама.
        Констанция, едва сдерживая дрожь от предвкушения, направила его внутрь себя. Джон, входя, нежно поцеловал ее. Сладостное напряжение заставило девушку учащенно задышать. Она чувствовала, как ее пальцы царапают его спину, ерошат волосы, но разум не принимал в этом участия. Джон взял ситуацию под контроль и стал двигаться все более и более энергично, даря Констанции с каждой секундой нарастающее наслаждение.
        — Ты сводишь меня с ума,  — прошептал он, когда ее дыхание стало настолько частым, что она готова была закричать.
        — Ты тоже,  — с трудом выдохнула Констанция.

«Разве это важно?»  — подумала она. Теперь для нее ничто не имело значения, кроме поцелуев Джона и того чувства, которое порождало в Констанции его присутствие внутри ее. Сильное тело Джона двигалось все активнее, и она ощутила, что с огромной скоростью несется в неизвестность.
        Возбуждение все возрастало и усилилось еще больше, когда Джон, не останавливаясь, нежно лизнул мочку уха девушки. Внутри ее поднималась высочайшая волна удовольствия, двигавшаяся от пальцев ног, скользившая по животу и, наконец, поглотившая ее целиком. Констанция предполагала, что отдаленные крики и стоны, которые она слышала, исходили из ее груди, но не была в этом уверена. Джон приглушенно застонал и прижал ее к себе так крепко, что ей показалось, будто она вот-вот исчезнет внутри его. Констанция не могла произнести ни звука. С ее губ слетали лишь приглушенные стоны, слегка охлаждавшие разгоряченную кожу плеча Джона, к которому она прильнула.
        — Я делаю тебе больно?  — спросил он, немного отодвинувшись от девушки и опершись на локти.
        — Нет,  — произнесла Констанция. Его могучее тело казалось ей не тяжелее пухового одеяла, под которым так приятно согреться.  — Мне очень с тобой хорошо.
        — Мне тоже,  — ответил он, поцеловав ее настолько нежно, что ей захотелось заплакать.
        Обнимая Джона, Констанция чувствовала, что они единое целое. Правда, в этом не было ничего удивительного — ведь они без одежды лежали рядом в одной постели.

«В его постели. С включенным светом»,  — внезапно подумала Констанция и резко распахнула глаза, собирая остатки своего сознания.
        Джон убрал прядь влажных волос с ее лба.
        — Ты очень страстная, Констанция.
        Слетевшее с его губ, ее незатейливое имя зазвучало весьма чувственно.
        — Ты тоже, Джон.
        Его имя было еще более избитым, чем ее, но он оказался самым удивительным и загадочным мужчиной из всех, кого она знала. «Очевидно, имена ничего не говорят о людях, которые их носят»,  — решила девушка.
        Констанции казалось, будто все это сон. В то же время она осознавала реальность происходящего. Вряд ли во сне она так отчетливо ощущала бы его запах, прикосновения и огоньки страсти, плясавшие в его глазах.
        — Не понимаю, как это случилось,  — произнесла Констанция, стараясь быть честной.
        — Это вполне естественно,  — ответил Джон.  — Два человека, которых тянет друг к другу, хотят быть вместе.
        — Но почему я привлекла тебя?  — продолжила спрашивать она.
        — С чего ты решила, что не можешь быть желанной? Ты очень красивая,  — ответил он, проведя пальцем по ее щеке.
        — Ничего подобного! Я совершенно обыкновенная.
        — Кто тебе это сказал? У тебя самые красивые светло-карие глаза, которые мне когда-либо доводилось видеть; такой любопытный и в то же время немного подозрительный взгляд. Когда ты смотришь на меня, я испытываю бурю эмоций, хотя и не могу объяснить их причину.
        — Но ведь я ношу очки… Кстати, где они?
        — Там, на ящике,  — ответил Джон.  — Я решил, что их стоит положить в безопасное место.
        — Даже не помню, как сняла их,  — удивилась Констанция.
        Она автоматически потянула руку к носу, но ничего там не нашла.
        — Зато я помню,  — ответил он с улыбкой, заставившей девушку тоже улыбнуться.  — Судя по всему, ты прекрасно все видишь и без них.
        — Они нужны мне только для чтения.
        — Тогда почему ты носишь их все время?
        Девушка пожала плечами, точнее попыталась сделать это, несмотря на крепко обнимавшие ее мужские руки.
        — С ними удобнее. Не нужно снимать их и снова надевать. Ведь большую часть времени я провожу за чтением, даже если речь идет о цифрах.
        — Ты просто хочешь спрятаться за ними. Думаю, тебя не устраивает собственная внешность.
        Констанция засмеялась:
        — Меня много чего не устраивает, кроме работы. Правда, и с ней я сейчас не очень хорошо справляюсь.
        — Потому что спишь с человеком, бизнес которого изучаешь?
        — Кто это тут спит?  — удивилась Констанция.
        Джон приглушенно хихикнул:
        — Тебя мучает чувство вины?
        — Конечно. А тебя разве оно не мучает?
        — За то, что я соблазнил тебя? Нет. Как я уже сказал, это вполне естественно.
        — Моя начальница убьет меня, если узнает, что сейчас я лежу в постели с тобой.
        — Вряд ли она это когда-либо выяснит,  — ответил Джон и нежно поцеловал Констанцию.

«Конечно, она ничего не узнает об этой… небольшой интрижке. Ее придется скрывать. А значит, это плохо»,  — решила девушка.
        — Твое сердце забилось быстрее,  — заметил Джон.
        — Я просто думаю о том, насколько все не правы насчет тебя.
        Джон засмеялся:
        — Правда? А мне нет до них никакого дела. Возможно, именно это больше всего раздражает.
        — Восхищаюсь силой твоего духа.
        — Неужели?  — спросил Джон, и в голосе его проскользнуло удивление.  — Я думал, ты считаешь, будто все, что я делаю, неправильно.
        — Я и правда так думала, когда решила, что ты любитель азартных игр, выпивки и избавления людей от заработанных ими денег. Теперь я понимаю: ты совсем другой. Ты не стал бы заниматься игорным бизнесом, если бы это не помогло тебе возродить племя.
        Джон задержал на ней взгляд, а затем с улыбкой произнес:
        — Владеть IT-компанией было гораздо проще. Если честно, я надеюсь когда-нибудь снова заняться бизнесом, связанным с высокими технологиями.
        — Возможно, в этом ты добьешься большего успеха, чем в казино.
        — Сложно такое представить. Но кто знает… Я неугомонный,  — сказал Джон, теснее прижавшись к Констанции и тем самым вызвав в ней новый приступ желания.
        — Я совсем не такая,  — призналась она.
        — Если бы все были похожи на меня, в мире воцарился бы хаос,  — возразил Джон, целуя Констанцию в щеку.
        От прикосновения губ Джона кожа девушки пылала, но ей удалось собраться с мыслями и ответить:
        — Да, возможно, ты прав.
        — Противоположности сходятся,  — произнес Джон, а затем еще крепче обнял Констанцию.
        — Вероятно,  — ответила она, поглаживая упругий мускул на его спине.
        Девушка никак не могла поверить в то, что лежит, обнаженная, с ним в одной постели. В то же время сейчас, как и тогда, когда они занимались любовью, Констанция чувствовала, что так и должно быть. Ощущения, которые дарил ей Джон, были гораздо приятнее той неловкости, которую она испытывала в обществе своего бывшего парня.
        — Кстати, ты знаешь, что не такие мы и разные,  — заявил Джон.
        — Неужели?
        — Да. Мы оба упрямы.
        — Между прочим, мне следует обидеться на эти твои слова. Родители воспитывали меня послушной,  — возразила Констанция, поднимая бровь.
        — Значит, они в чем-то ошиблись,  — произнес Джон, подмигивая ей. Увидев искорки смеха в его глазах, она ощутила, как волна приятной боли прокатилась по животу.  — Потому что у тебя по любому поводу есть собственное мнение.
        — С чего ты это взял?
        — Ну, например, сейчас ты здесь, со мной.
        — Боюсь, что мой мозг не принял в этом ни малейшего участия.
        — В каком-то смысле ты права. Но ты все равно здесь, мы разговариваем, и ты вроде бы не собираешься от меня убегать,  — рассмеялся Джон.
        — Поверь, я бы с удовольствием сейчас выбежала за дверь.
        — Тогда, пожалуй, мне следует держать тебя крепче,  — заявил Джон и обвил Констанцию руками. Ощущение, которое она при этом испытала, было настолько потрясающим, что исчезло всякое желание покинуть его объятия.  — Потому что я не хочу, чтобы ты уходила.
        — Уверена: ты без проблем подцепишь кого-нибудь еще,  — заявила девушка и тут же пожалела об этом: слишком много ноток ревности прозвучало в этих ее словах.
        — Мне больше никто не нужен. Думаю, ты удивишься, но у меня очень давно не было женщины.
        — Правда?  — спросила Констанция, удивляясь собственному любопытству.
        — Истинная. В юности, особенно после того, как распался мой брак, я любил погулять. Мир романтичного молодого человека рухнул, когда оказалось, что ее обещания вечной любви ничего не стоили,  — вечность продлилась всего год. Тогда я мстил в первую очередь самому себе — злился на себя, потому что поверил ей.
        — И я злилась на себя за то, что поверила своему бывшему. А он ведь даже не врал мне (по крайней мере, я ни о чем таком не знаю).
        — Тяжело снова поверить людям после того, как тебя обманули. Ты из-за этого с тех пор ни с кем не встречалась?
        Констанция замешкалась. Ей не хотелось признаваться, но и лгать Джону она не могла.
        — С тех пор никто не предлагал мне встречаться.
        — Наверное, мужчины боялись тебя. Сделать попытку мог только такой надоеда, как я. Мне это нравится. Когда человек требователен к себе, он многого хочет и от других. Знаю по себе.
        — Что ж, ты немного меня успокоил,  — задумчиво произнесла Констанция, положив голову на бицепс Джона и решив, что такой мягкой подушки у нее никогда прежде не было.  — Я отказала стольким коллегам, решившим пригласить меня на обед или на прогулку в выходные, что они просто перестали меня куда-либо звать.
        — Зачем ты им отказывала?
        — Среди них не было никого, кто сумел бы мне понравиться.
        — Так ты еще и привередливая…  — заявил Джон, убирая локон со щеки Констанции.
        — Почему бы нет?  — возразила она.  — Зачем притворяться, будто кто-то тебе нравится, если на самом деле это не так?
        — Незачем,  — произнес Джон и с улыбкой добавил:  — Получается, что я тебе нравлюсь?
        — Я бы не была в этом столь уверена,  — решила подразнить его Констанция.  — Но меня к тебе влечет.
        — Меня к тебе тоже,  — признался он. От его нежного поцелуя губы девушки защипало.  — Между нами образовалась какая-то непонятная, но очень сильная связь.
        — Жаль только, что такие связи не продолжаются долго, если у партнеров не получается ладить друг с другом.
        — С чего-то нужно начинать,  — возразил Джон.  — Почему ты считаешь, что мы не можем идеально подходить друг другу?
        — Мы? Смешно…  — произнесла Констанция.
        Они оба упертые, прекрасно разбираются в цифрах и много работают. Когда-то Констанция считала, будто этот человек — тот еще донжуан и что она — прямая его противоположность. Но сейчас лежала в его объятиях, а значит, совсем не отличается от него. Иначе между ними не возник бы роман.

«Роман?  — удивилась девушка.  — Откуда вообще взялось это слово?» Пока в их отношениях не было ничего романтического. «Лучше не думать о наших отношениях как о романе,  — решила она.  — Иначе, когда они закончатся, это разобьет мне сердце».
        — В этом нет ничего смешного,  — возразил Джон.  — Мои дедушка и бабушка, например, прямые противоположности друг другу, но они вместе уже пятьдесят лет. Он очаровал ее, она его приручила, и с тех пор они вместе.
        — Ничего себе…  — невольно вырвалось у Констанции.
        — Дедушка был очень красив,  — продолжил Джон.  — Бабушка всегда говорила, что ни за что не устояла бы перед ним.
        — Они были счастливы?  — поинтересовалась девушка.
        — Очень. Конечно, у них были свои взлеты и падения. Правда, моя мама оказалась еще более безудержной, чем ее отец в молодости, и это закончилось для нее очень плохо. Как это часто бывает, ее гибель плохо отразилась на их отношениях. Бабушка винила деда за то, что он был слишком мягок с дочерью, а он, в свою очередь, злился на бабушку за то, что она недостаточно благосклонно к ней относилась.
        — Если все сложилось бы иначе, ты мог бы не родиться,  — произнесла Констанция, разгладив морщинку, появившуюся между бровями Джона.  — В жизни очень многое зависит от простой случайности.
        Эта мысль пришла ей в голову впервые. Она привыкла все заранее планировать. Вся ее жизнь начиная с одиннадцатилетнего возраста была расписана: в колледже она собиралась встретить милого, хорошего парня, за которого выйдет замуж после того, как проработает несколько лет и накопит денег на собственный дом. Констанция распланировала даже всю карьеру, каждый раз стараясь убедиться, что у нее есть достаточные знания и опыт для дальнейшего продвижения по служебной лестнице. Когда планы, связанные с браком, рухнули, девушка активно и последовательно стала претворять в жизнь другую часть задуманного.
        — Ты права. Как много ты ни трудился бы, у тебя ничего не получится без удачи. Ты себе не можешь даже представить, как часто существование казино, да и самого племени зависело от решения незнакомцев. Многие не хотели разрушать наш бизнес, а другие с удовольствием раздавили бы всех нас прямо сейчас.
        — Ты думаешь, они так и поступят, если я найду что-то в ваших документах?  — с ужасом спросила Констанция, поняв, что может испортить Джону жизнь.
        — Уверен, что они попытаются. Поверь мне — это только помогает вести дела честно.
        — Но почему многие настроены против казино?  — спросила она.
        — Ну, азартные игры, выпивка, пустая трата времени, развлечения… Но, подозреваю, большинство нам завидует. Эти люди считают, будто мы их чего-то лишаем, получаем привилегии, недоступные им потому, что они не индейцы. Никому не нравится чувствовать себя ущемленным.
        Улыбка, возникшая на лице Джона, заставила Констанцию улыбнуться и поцеловать его. Ответный поцелуй оказался настолько воодушевляющим, что вскоре они снова стали заниматься любовью.
        Когда Джон снова вошел в нее, Констанцию охватило ощущение счастья, заставившее ее забыть о долгих годах одиночества. Ее тело раскрывалось навстречу его страстным ласкам, и все запреты оказались забыты. Затем Констанция, счастливая и умиротворенная, заснула в крепких объятиях Джона.
        Глава 7
        Когда Констанция проснулась, солнечный свет уже пробивался через щель в шторах, обещая прекрасный день. Та сторона кровати, на которой спал Джон, оказалась пустой. Девушка прищурилась, пытаясь рассмотреть цифры на часах. Увидев, что они показывают десять пятнадцать, Констанция была неприятно удивлена: ведь она проспала половину утра. Она завернулась в одеяло, прикрывая наготу, и стала озираться в поисках своей одежды. Совсем не помнила, как сняла ее, и решила, что вещи валяются где-то на полу. Но они, как оказалось, аккуратно висели на стуле, стоявшем в дальнем конце комнаты. Очевидно, Джон перед уходом позаботился о них.
        Констанция оделась и пролистала сообщения о звонках в телефоне. Ей несколько раз звонили с работы, но перезванивать и разговаривать о делах, стоя в ванной комнате Джона Фейрвезера, она не хотела. Прежде чем приступить к работе, ей нужно добраться до гостиницы и привести себя в порядок.
        Констанция попыталась воспользоваться лифтом, но двери не желали открываться. Тогда она распахнула дверь, которая вела в коридор отеля, и увидела неподалеку тележку горничной. Решив, что ей следует убираться отсюда, пока не появилась прислуга, Констанция, постоянно оглядываясь, мелкими перебежками двинулась в сторону общих лифтов, располагавшихся в дальнем конце коридора. Нажав кнопку вызова, стиснула зубы от нетерпения. Еще ни разу в жизни ей не приходилось сбегать откуда-то тайком, скрывая свое неподобающее поведение.
        Попав в главный вестибюль, Констанция с удивлением обнаружила, что там толпится множество людей. Было утро выходного дня, и такое оживление показалось ей крайне странным. Еще хуже было то, что Джон оказался там же — он стоял на фоне росписи, украшавшей дальнюю часть зала, и давал интервью съемочной группе одного из телеканалов. Оператор с огромным микрофоном и простоватого вида корреспондент почти полностью перегородили выход, и Констанция замешкалась, придумывая план побега.
        Джон не заметил ее, чему она была несказанно рада: не хватало еще, чтобы он улыбнулся или помахал рукой, привлекая к ней излишнее внимание.
        — …Бюро по делам индейцев проводило расследование по подозрению в мошенничестве…  — услышала она слова репортера.

«Хорошо, что они не видят главную участницу этого расследования, пытающуюся проскользнуть мимо них во вчерашнем белье, на котором остались следы спермы Джона Фейрвезера»,  — подумала девушка.
        Джон что-то отвечал, смотря прямо на корреспондента. Констанция решила воспользоваться этим шансом и незаметно для него добраться до двери. «К счастью, камера была направлена в другую сторону, так что мой побег не будет документирован»,  — решила она, выскакивая на улицу, озаренную солнечным светом. Подгоняемая всплеском адреналина, она стала судорожно искать ключи от машины, стремясь убраться отсюда, пока ее никто не увидел.
        Вернувшись в гостиницу, Констанция приняла душ, чтобы смыть с себя следы страстных прикосновений Джона, а затем позвонила в офис.
        — Никола Мур из Бюро по делам индейцев звонила тебе шесть раз,  — прошептала в трубку Линн.  — Она уже стала впадать в истерику. Где ты была? В одной из газет опубликовали разоблачительную статью про отель и казино Фейрвезера, и она хочет знать, правдиво ли то, что там написано.

«Теперь понятно, что телевизионщики делали в вестибюле»,  — подумала Констанция.
        — И что там написано?
        — Все, как обычно,  — как казино могло так быстро разрастись, вряд ли это законно и так далее.
        — В этом нет ничего нового…
        — Кое-что новенькое сказано о дяде Фейрвезера. Не помню, как его зовут, но у парня было бурное прошлое. Его обвинили в отмывании денег или чем-то подобном.
        Констанция нахмурилась. Дона она считала совершенно отвратительным типом.
        — По-моему, в казино все чисто. Оно приносит такую прибыль потому, что люди круглосуточно спускают здесь деньги.
        — Ты уверена, что не поддалась на обаятельные улыбки Джона Фейрвезера?
        — Абсолютно,  — соврала Констанция, не собираясь рассказывать подруге, почему сегодня не выспалась.  — Прости, что я так нервно отреагировала на твои слова. Меня стали раздражать все эти беспочвенные заявления. Начинаю думать, что люди просто завидуют успеху племени. Не понимаю, почему люди так расстраиваются из-за того, что индейцы стали зарабатывать.
        — Может быть, потому, что индейцы не платят налоги?
        — Часть налогов они все-таки платят. Такова была договоренность с властями. К тому же они создают рабочие места в районе, где до этого царила хроническая безработица.
        — Ты говоришь весьма страстно.

«Почему Линн употребила именно это слово?»  — подумала Констанция. Страсть она испытала этой ночью, и это чувство наверняка разрушит дневные амбиции.
        — Ерунда. Мы говорим о совершенно объективных вещах. С какой стати крупным корпорациям можно ставить во главу угла зарабатывание денег и трактовать законы так, как им взбредет в голову, а индейцев в этом подозревают? Все мы любим деньги. Если бы нам обеим не платили бы, мы бы не работали.
        Линн засмеялась:
        — Это точно. В любом случае тебе следует связаться с мисс Мур. Она меня уже достала.
        — Позвоню. К счастью, уже через день-два я буду дома.
        В голосе Констанции прозвучали нотки грусти. Она понимала: после отъезда ей, возможно, больше никогда не удастся увидеть Джона, а значит, то, что произошло вчера, было всего лишь интрижкой на одну ночь.
        — Ты еще здесь?  — спросила Линн.
        — Да, просто отвлеклась на кое-какие заметки.

«Теперь я еще и лгу,  — укорила себя Констанция.  — Если кто-то узнает, что я спала с мужчиной, бизнес которого меня прислали изучать, меня уволят и отберут лицензию. Это значит, что я никогда больше не найду работу».
        — Ладно… Позвони Николе Мур, пока она не поехала тебя искать.
        — Хорошо,  — ответила Констанция и, испытывая всплеск адреналина, ответила на другой звонок.
        — Доброе утро, красавица.
        Услышав эти слова, Констанция почувствовала, как волна жара поднимается от ее груди.
        — Доброе утро. Ну почему ты не разбудил меня. Вышло неловко.
        — Ты так мирно спала… Я не хотел беспокоить тебя, а мне самому нужно было идти на интервью.
        — Я видела, как ты его давал,  — произнесла Констанция. Ей не хотелось признаваться в том, что она знает об обвинениях, выдвинутых против Дона. В то же время ей было интересно, что Джон думает по этому поводу, и она спросила:  — О чем тебя спрашивали?
        Джон замешкался, а потом ответил:
        — Ни о чем особенном.

«Значит, он не хочет мне об этом рассказывать,  — обиделась Констанция.  — Но ведь я могла услышать о Доне в новостях или прочитать в Интернете».
        — Они везде ищут повод для сенсации. Если бы они знали, что тут происходило прошлой ночью…
        — Это не их дело.
        — Именно. Ты ведь спишь со мной не для того, чтобы повлиять на мое решение?  — с насмешкой спросила девушка. Хотя, произнеся эти слова, она поняла, что в них была только доля шутки.
        Но Джон засмеялся:
        — Если бы это было так, я бы преуспел?
        — Конечно нет. Я крайне устойчива к таким вещам.
        — Впечатляет. Правда, ничего другого я от тебя не ожидал. Если серьезно, то, наверное, ты уже знаешь, что журналисты раскопали компромат на моего дядю Дона. Уверен, что вся эта история скоро и благополучно закончится, но они пытаются обвинить его. Я хотел, чтобы ты услышала об этом от меня, а не от сотрудника Бюро по делам индейцев.
        — Что, по их мнению, он натворил?
        — Не знаю. Не думаю, что им есть до этого дело. Подойдет все, что они смогут придумать. Хочешь пообедать со мной? Уже почти полдень.
        — Полдень?  — удивленно переспросила Констанция.  — Не могу. Я даже не в казино. Я в гостинице — переодеваюсь. Кроме того, мне нужно сосредоточиться на работе. На нее уйдет весь оставшийся день.
        — И ночь?
        — И ночь,  — подтвердила она. Констанция не хотела, чтобы Джон строил планы, из-за которых она может еще глубже погрязнуть во всем происходящем. «Одной ночи в его обществе было вполне достаточно,  — решила она.  — После второй я вряд ли останусь в здравом уме». Вслух она произнесла:  — Мне и правда нужно работать. Прошлая ночь…
        — Была потрясающей.
        — Да,  — пришлось согласиться Констанции.  — Но я приехала сюда, чтобы работать.
        — Это так. Но я хочу убедиться, что ты работаешь не слишком быстро, чтобы не потерять тебя быстрее, чем должен.

«Значит, он готов признать, что у нашей интрижки может быть такой простой конец»,  — подумала она и с удивившим ее сожалением продолжила:
        — У меня есть другие проекты, которыми нужно заняться.
        — Жаль, что ваш офис расположен не здесь. Зачем нужно было нанимать фирму из Огайо, чтобы изучать дела казино, находящегося в Массачусетсе?
        — Думаю, для того, чтобы способствовать объективности. Раз я не местная, у меня не может быть ничего общего с твоим отелем и казино.
        — А также с их владельцем,  — добавил Джон, и голос его прозвучал весьма соблазнительно.
        — Это случайность.
        — Вполне счастливая, между прочим.
        — До тех пор, пока о нас кто-то не узнает.

«Что же тут хорошего?  — спросила себя Констанция.  — Уже через несколько дней я вернусь домой, такая же одинокая, как и раньше».
        — Утаивать что-то — это не для меня,  — произнес Джон, и Констанция услышала печаль в его голосе.  — На самом деле я ненавижу что-то скрывать. Предпочитаю при общении с другими быть честным и открытым.
        — Но ведь ты понимаешь, что от этого зависят моя работа и репутация?  — спросила Констанция.
        — Поверь мне, еще как понимаю. И считаю себя полностью ответственным за ту неловкую ситуацию, в которой мы оказались,  — ответил он, замолчал на какое-то время, но затем продолжил:  — Могу я приехать к тебе в гостиницу?
        Констанция шумно вдохнула воздух, представляя, как Джон займет собой весь ее крохотный номер, и ответила:
        — Нет. Мне и правда нужно сосредоточиться на работе.
        — Жаль,  — ответил он, и в его голосе прозвучало такое разочарование, что Констанция не смогла сдержать улыбку.
        — Мне нужно сделать несколько звонков,  — произнесла она.  — Увидимся в твоем кабинете.
        — Обязательно,  — ответил Джон.
        Судя по голосу, он улыбался, и Констанция ощутила боль в груди. «Мне будет очень не хватать Джона,  — подумала она.  — Это глупо. Я знаю его всего несколько дней, и он один из самых раздражающих людей, которых мне приходилось встречать». Все же он ей очень нравился, и она была рада тому, что он рассказал ей о подозрениях в отношении своего дяди. Набирая номер Николы Мур из Бюро по делам индейцев, Констанция была уверена, что услышит имя Дона Фейрвезера.
        И оказалась права. Никола тотчас же произнесла целую обвинительную речь.
        — Дона Фейрвезера обвиняли в отмывании денег.
        — Его признали виновным?  — поинтересовалась Констанция, осматривая комнату и пытаясь вспомнить, что нужно взять с собой в казино. В ее голове проскользнула мысль о запасном белье, но она приказала себе сосредоточиться на работе.
        — Нет. Дело дошло до суда, но члены жюри присяжных посчитали аргументы прокурора неубедительными.
        — Значит, его оправдали.
        — Или недостаточно глубоко копали. Я хочу, чтобы вы залезли туда, где никто не стал бы искать. В другом казино был случай: трое работников прикарманили сотни тысяч долларов, подделав чеки от игровых автоматов и обналичив их в кассе. Один из них изготавливал чеки, другой носил их в кассу, а третий работал кассиром. Насколько вы понимаете, на протяжении какого-то времени их никто ни в чем не подозревал.
        — Как руководство казино вывело их на чистую воду?
        — Благодаря пристальному наблюдению.
        — Вы понимаете, что я аудитор, а не частный детектив?
        — Конечно, мисс Аллен. Мы знаем это. Просто хотим, чтобы вы сказали нам, насколько документация казино соответствует их реальной деятельности.
        — Понимаю. Буду смотреть везде, где сумею.
        Констанция положила трубку и заметила, что снова смотрит на комод, где лежит ее нижнее белье. «Что, если кинуть в сумку запасное белье и кое-что из новых вещей, чтобы не возвращаться в гостиницу?»  — подумала она. Но потом решила отказаться от этой идеи: нести в казино белье — значит признать, что направляешься туда, чтобы заняться сексом, а отношения с человеком, под которого ей велели копать, неуместны.
        Услышав еще один телефонный звонок, Констанция подпрыгнула, будто звонящий мог читать ее мысли. «Вполне вероятно»,  — подумала она, посмотрев на экран телефона.
        — Привет, мам.
        — Здравствуй, милая. Ты очень занята?
        — Боюсь, что да,  — ответила Констанция.
        — Сколько еще они продержат тебя в Массачусетсе? В эти выходные будет церковный пикник, и я обещала, что к этому времени ты вернешься. Салли печет две сотни кексиков, чтобы собрать деньги для миссии в Кении.
        Мысль о том, что через два дня придется возвращаться в Огайо и тогда от Джона ее будет отделять огромное расстояние, расстроила Констанцию.
        — Не знаю, когда смогу вернуться. Я думала, у меня получится, но ситуация осложнилась. Уверена, что вы справитесь и без меня,  — произнесла Констанция, испытывая чувство вины.
        Обычно ей нравилось помогать во время таких мероприятий, было приятно смотреть на людей, собравшихся вместе ради благого дела. Теперь же все ее мысли крутились вокруг нее собой и связей, в которые ей не следовало бы вступать.
        — Я уже обещала, что мы будем продавать лимонад. Но уверена, что дочь Салли справится с этим. Поскорее возвращайся домой. Я волнуюсь из-за того, что ты так далеко, да еще и общаешься с такими людьми.
        — Не беспокойся. Они оказались вполне приличными. Если честно, то этот бизнес мало чем отличается от любого другого,  — возразила Констанция.
        — Я знаю, что люди приходят в казино по своей воле. Но получать зарплату из прибыли от азартных игр — это грех.
        — Их зарплаты в бухгалтерских документах ничем не отличаются от тех, что получают люди, работающие в других местах. А я здесь именно для того, чтобы работать с документами. Как папа? Он принимает новое лекарство, которое ему прописал врач?
        Отец Констанции недавно проверял уровень холестерина, оказавшийся слишком высоким. Девушка уже привыкла заботиться о родителях, а после того, как она вернулась из колледжа, они стали еще больше зависеть от нее. Ее часто мучил вопрос о том, как будут жить родители, если она съедет от них, особенно если речь зайдет о другом штате. «Не стоит думать об этом,  — спохватилась она.  — Судя по всему, такая ситуация вряд ли возможна».
        — Папа принимает лекарство, но продолжает всюду класть майонез. Когда вернешься домой, поговори с ним об этом. Нам без тебя непривычно. Дом кажется пустым, и никто не предлагает убрать посуду после ужина.
        Констанция улыбнулась:
        — Я по вам тоже скучаю. Не знаю, когда смогу вернуться домой, но, скорее всего, это произойдет на следующей неделе.
        Они попрощались, и Констанция, положив трубку, тяжело вздохнула, представив себе бесконечную череду одиноких вечеров, состоящих из запихивания посуды в посудомоечную машину и просмотра выпусков новостей, способных только вызывать панику. Затем, опустив телефон в карман, она направилась к двери, так и не взяв с собой запасное белье.
        Весь остаток дня Констанция провела в комнате кассиров и игровых залах. К счастью для нее, в казино не было принято выделять специальных сотрудников, служащих промежуточным звеном между клиентами и кассой. Каждый игрок должен был сам идти к кассирам, чтобы поменять фишки на деньги. За столами тоже не происходило ничего странного. Джон говорил Констанции, что все крупье — профессионалы, приехавшие в основном из Атлантик-Сити или Вегаса, но вскоре планировал обучить этому делу и кое-кого из местных.
        Констанция ходила между столами и смотрела на игроков. Одни выигрывали, другие проигрывали, третьим сначала улыбалась удача, но потом они снова все спускали. В происходящем девушке не удалось увидеть ничего подозрительного. Она остановилась у рулетки и стала смотреть на крупье, крутившего колесо.
        — Привет, красавица,  — раздался у нее за спиной низкий бархатистый голос, заставивший задрожать ее тело.
        Констанция подавила желание кинуться Джону на шею и вместо этого медленно повернулась к нему. Ее лицо стало расплываться в улыбке, но она изо всех сил старалась сохранять серьезность.
        — Добрый вечер, мистер Фейрвезер.
        — Вижу, ты снова изучаешь нашу работу своим пристальным взором. Тебе нравится то, что ты видишь?
        — Нравится? Не очень. Все-таки я не фанат азартных игр,  — ответила Констанция. Правда, это никак не повлияло на приветливое выражение лица Джона.  — К тому же мне не следует делиться своими выводами, не так ли?
        Она заметила в глазах владельца казино искреннее удивление.
        — Какими выводами?
        — Любыми,  — ответила Констанция, стараясь сохранять спокойствие.  — Я не говорю, что заметила что-то необычное прямо сейчас.
        — Но ты и не говоришь, что ничего не нашла,  — возразил Джон, нахмурившись.  — Ты ведь скажешь мне, если что-то обнаружишь, правда? Конечно, я очень удивлюсь, но о таких вещах всегда лучше знать.
        Констанция замешкалась.
        — Сначала я должна буду рассказать об этом клиенту.
        — Все же попрошу тебя сделать одолжение и поведать об этом сначала мне,  — произнес Джон, и лицо его стало очень серьезным.
        — Не думаю, что могу делать кому-то одолжения. Я здесь ради работы,  — возразила девушка.
        Ситуация становилась все более опасной. Джон решил, будто Констанция нашла в документах что-то необычное и не хочет делиться с ним этой информацией. «Даже если бы это было так,  — подумала она,  — мне все равно не следует рассказывать ему, чтобы он не успел опустить концы в воду до того, как я сообщу о своей находке клиенту».
        Констанция подняла взгляд и увидела, как Дон бросает несколько фишек на стол с рулеткой.
        — Я не собираюсь мешать тебе выполнять свою работу. Ты же знаешь,  — возразил Джон.  — Но я имею право первым узнать, в чем мы допустили ошибку.
        Серьезное выражение его лица не давало Констанции покоя, и она прошептала:
        — Если я что-то обнаружу, то обязательно скажу тебе. Я действительно верю, что ты придерживаешься правил. Но пока дела идут неплохо.  — Констанция улыбнулась.  — Хотя мне и не следовало этого говорить.
        Стоявший в отдалении Дон сгреб кучку фишек и с улыбкой положил их в карман. Дарий говорил, что дядя Джона играет, и она не видела в этом ничего противозаконного. «Пока,  — поправила себя девушка.  — Мне стоит организовать собственное расследование, а не спрашивать Джона о том, что он думает по этому поводу». Когда она снова подняла глаза, Дон Фейрвезер шел по направлению к ним, и на его покрытом морщинами лице играла самодовольная улыбка.
        — Якшаешься с врагом, Джон?  — поинтересовался Дон, а затем посмотрел на Констанцию и подмигнул ей.  — Вы же понимаете, что я шучу? Мы рады дотошности Бюро по делам индейцев и всех их приятелей, работающих в СМИ. Жизнь была бы очень скучна, если бы нам дали спокойно заниматься бизнесом.
        — Сотрудник Бюро, с которым я общаюсь, упоминал, что вас обвиняли в отмывании денег,  — произнесла она, посмотрев на Дона.
        Констанция очень хотела услышать его ответ и надеялась, что он окажется менее уклончивым и бессодержательным, чем тот, который дал Джон. К тому же его беспечность выводила ее из себя, и она хотела посмотреть, как он отреагирует, если кто-то надавит на него.
        — Полная чушь. Когда-то я владел сетью прачечных. Но мы отмывали белье, а не деньги,  — заявил Дон и улыбнулся, из-за чего Констанции очень захотелось возразить ему.  — Как вы, возможно, знаете, они не нашли достаточно улик против меня.
        — Дона признали невиновным,  — вмешался Джон.  — А коллегия присяжных состояла из его конкурентов.
        — Не сказал бы, что у меня есть настоящие конкуренты…
        — Дон — самый заносчивый из Фейрвезеров,  — произнес Джон, косясь на Констанцию.
        — Который говорит слишком много, когда рядом оказываешься ты,  — заявил Дон, криво усмехнувшись.  — Мы держим друг друга в форме.
        — Это точно,  — ответил Джон, приобняв дядю.  — Больше всего я люблю то, что мне приходится каждый день трудиться бок о бок с родственниками. Иногда это настоящий вызов. Но, возможно, именно поэтому я обожаю свою работу.
        — Если бы жизнь была слишком простой, тебе бы стало скучно. И никто не знает, где были бы все мы. Многие из нас даже не имели понятия о своих индейских корнях, если бы не Джон, так разрекламировавший это место. Теперь же дети просят его найти старинные песни и танцы, стремясь стать великими шаманами.
        Джон покачал головой:
        — Легче сказать, чем сделать. Я предложил им придумать свои. Зачем зацикливаться на прошлом?
        — Потому что иначе не выйдет ничего хорошего. Те, кто судит нас, старомодны. Они уже с подозрением относятся к тому, что мы не похожи на большинство индейцев.
        — В таком случае людям следует изменить свое мнение, не так ли, Констанция?
        — Полагаю, что да,  — ответила она, удивляясь, почему всегда соглашается с Джоном. Правда, на этот счет у нее не было своего мнения. Девушка признавала заслуги владельца казино, который явно много трудился, чтобы создать чувство общности у своих соплеменников, и была благодарна ученым за их готовность копаться в истории ниссекотов. Но затем продолжила:  — И пожалуй, только ты способен помочь им в этом.
        Услышав эти слова, Дон удивленно поднял бровь. Констанция покраснела, осознав, что похвалила Джона в присутствии дяди. «Неужели он заподозрил, что между мной и Джоном что-то происходит?  — испугалась она.  — Это же кошмар! Дон Фейрвезер — человек, от которого можно всего ожидать. А еще эта его сомнительная репутация…»
        — Мне нужно в офис,  — заявила она.
        — Я пойду с тобой,  — произнес Джон, и его низкий голос придал двусмысленность простому, казалось бы, предложению.
        — Сначала заберу кое-что из машины,  — сказала Констанция, решив, что Дону не следует видеть их с Джоном вместе.

«Надеюсь, Джон не рассказал дяде о нашей небольшой интрижке,  — думала она.  — Судя по всему, они с Доном очень близки. А я почти не знаю Джона». Констанция сдержанно кивнула мужчинам и двинулась к выходу. Естественно, в машине ей ничего не было нужно — просто хотелось хотя бы ненадолго убраться подальше от таких соблазнительных темно-карих глаз Джона.
        Констанция положила свою сумку на пассажирское сиденье автомобиля, покрутилась вокруг, а затем снова вытащила ее и закрыла дверцу. Повернувшись в сторону казино, она судорожно вдохнула — Джон стоял прямо перед ней.
        — Не дам тебе улизнуть.
        — Я и не собиралась сбегать,  — заявила девушка, задрав подбородок.  — Нужно было забрать зарядку для телефона.
        — А,  — произнес он, и по его улыбке Констанция поняла: он знает, что это вранье.  — Ты вела себя так, будто бежишь от чего-то.
        — Ведь твой дядя Дон не знает насчет нас?
        Джон пожал плечами:
        — Я ничего ему не говорил. Конечно, он может что-то узнать. Но он человек осторожный. У дяди слишком много скелетов в собственном шкафу, поэтому вряд ли он станет распахивать настежь чей-то еще.
        — Не думаю, что нам стоит возвращаться вместе.
        — Почему?  — с удивлением спросил Джон.  — Я здесь начальник. Вряд ли кто-то решит, что мне не подобает провожать аудитора в свой кабинет.  — Затем, приблизившись к уху Констанции, он прошептал:  — Даже несмотря на то, что теперь я знаю, как она выглядит без одежды.
        Девушка судорожно вдохнула воздух. Все ее тело пылало, но она не могла понять, в чем причина этого — в смущении или желании. Впрочем, ответ на данный вопрос был совершенно не важен. «Да и вряд ли сейчас он может помочь»,  — решила она.
        — Ты неисправим,  — заявила она, радуясь тому, что вокруг никого не было.
        — Знаю. Это настоящая болезнь. Как думаешь, сможешь меня вылечить?
        — Сомневаюсь. Даже пытаться не хочу,  — отрезала Констанция. Закинув сумку на плечо, она продолжила:  — К тому же мне пора работать.
        — Пошли,  — произнес Джон.
        Сначала он шагал впереди, но перед входом в казино подождал Констанцию, и в вестибюль они вошли вместе. Когда они пробирались через толпу людей, девушка старалась держаться как можно более самоуверенно. «Весь персонал казино знает меня,  — думала она.  — Интересно, они что-то подозревают?» Констанции казалось, будто она настолько сильно отличается от себя вчерашней, что даже посторонние люди должны заметить разницу.
        Когда они добрались до кабинета, Джон слегка подтолкнул Констанцию, чтобы она скорее заходила внутрь. Затем она услышала, как щелкнул закрывающийся замок, и почувствовала руки Джона, обвившиеся вокруг ее талии, а затем переместившиеся на спину.
        — Констанция, ты сводишь меня с ума,  — прошептал он.
        Она попыталась спрятать улыбку и произнесла:
        — Может, ты и до меня был не в себе.
        — Не знаю, что ты со мной сделала…
        — Ничего особенного,  — сумела выдавить из себя Констанция, когда рука Джона стала ласкать ее живот, порождая в нем настоящий фейерверк ощущений.  — Я просто пытаюсь делать свою работу.
        — А я тебя отвлекаю,  — заявил Джон, а затем провел губами по шее Констанции, разжигая настоящий пожар в ее теле.
        — Еще как.
        — Полагаю, тебе нужно отвлечься,  — заявил он, и его низкий голос вызвал в девушке волну желания, захлестнувшую ее от головы до пальцев ног.
        — Значит, мне не удастся заглянуть в твои бухгалтерские документы? Ты ведешь себя так, будто что-то скрываешь.
        — Вполне возможно,  — ответил Джон, и в голосе его прозвучал весьма недвусмысленный намек.
        Констанция почувствовала его эрекцию. Она была удивлена тем фактом, что это открытие ее так сильно возбудило. «Что случилось со мной после того, как я встретила Джона Фейрвезера?»  — спрашивала она себя. У нее было такое ощущение, будто внутри сработал какой-то выключатель. Теперь каждый раз, оказавшись рядом с ним, она чувствовала, будто кровь начинает с бешеной скоростью бежать по сосудам. Разум продолжал воспринимать привычные запреты, но тело было готово вытворять совершенно чудовищные вещи.
        — Что мы делаем?  — спросила Констанция шепотом, пока губы Джона ласкали ее ушную раковину, обжигая кожу.
        — Думаю, это называется поцелуй.
        — Но ведь это глупо.
        — Не стану спорить,  — заявил Джон и стал целовать шею Констанции, заставляя ныть ее соски.
        — Может, стоит остановиться?
        Губы Джона продолжали исследовать ухо девушки. Затем он стал слегка покусывать мочку, из-за чего ее охватило приятное томление.
        — Конечно нет.
        Джон обошел Констанцию и поцеловал ее в губы, тотчас же разжавшиеся, чтобы пустить его внутрь. Они целовались около десяти минут, после чего Констанция перестала осознавать, где находится и что с ней происходит. Затем Джон вежливо кивнул и вышел, оставив девушку в состоянии невероятного возбуждения и в обществе одних только папок с документами.
        Констанция уставилась за дверь. «Ничего себе хладнокровие!  — возмутилась она.  — Завел меня, а сам смылся. И даже не сказал, куда пошел и когда вернется. Как мне работать, когда кипящая кровь плавит тело?»
        Констанция взглянула на часы и, увидев, что они показывают семь часов вечера, с грустью признала, что большая часть дня ушла на бессмысленные скитания по казино. «Если не считать того, что я выяснила: Дон Фейрвезер действительно азартный игрок,  — поправила себя она.  — В этом нет ничего противозаконного. Но не возникает ли конфликт интересов, когда один из племени играет в собственном казино? Конечно, Дон занимается связями с общественностью и приглашает артистов, но наверняка он прекрасно знаком со всеми сотрудниками». Последняя мысль пришла Констанции в голову неслучайно: она видела, как Дон обменивался шутками как минимум с восемью работниками казино. «Хотя, конечно, это тоже ничего не доказывает»,  — вынуждена была признать она.
        Девушка с облегчением вздохнула, когда поняла, что мысли о Доне выдергивают ее из эротического тумана, в котором она оказалась по вине его племянника. Она сумела сесть за компьютер и начать просматривать данные за прошлый год. В том, чтобы изучать сведения за текущий период, не было смысла: все знали, что она будет проверять казино, и могли замести следы. Как обычно, все сведения оказались верными.
        Во время проверок Констанция, как правило, не искала явных признаков нарушения закона. Преступники из «белых воротничков» были по большей части умны и умели заметать следы. Ей следовало обращать внимание на крохотные «дырочки» в цифрах или информацию, которая лишь слегка выбивается из общей картины. Правда, тогда девушка по крайней мере знала, где искать. Но сейчас удача отвернулась от нее. Каждый раз, когда Констанция считала, будто увидела что-то необычное, выяснялось, что след ложный.
        Повинуясь интуиции, она решила изучить данные о выигрышах членов племени. Найти их в базе данных казино, подробной и прекрасно структурированной, очевидно созданной самим Джоном, оказалось довольно легко. Констанции удалось выяснить, что Дон не единственный ниссекот, увлекающийся азартными играми, но самый серьезный из игроков, принадлежащих к этому племени. Некая Мона Лестер проигрывала небольшие суммы, Анна Мартин кое-что выиграла, но Дон в прошлом году получил более пятидесяти тысяч долларов. «Неужели ему так повезло?»  — спросила себя Констанция.
        Замок снова щелкнул, и в двери возник Джон. При виде его Констанция ощутила чувство вины и закрыла окно, данные в котором только что просматривала. «Бред какой-то,  — подумала она.  — Он знает, что я здесь для того, чтобы изучать документы, поэтому вряд ли расстроится, если застанет меня за этим делом». Все же ей казалось неправильным сначала целовать мужчину, а потом выискивать подлог в им же разработанной компьютерной программе. «Еще одно доказательство того, что вся эта интрижка — одна большая ошибка»,  — подумала она.
        Джон закрыл дверь и оперся на нее, а затем заявил:
        — Ты поедешь со мной ужинать.
        — В твой номер?  — спросила Констанция, пытаясь потянуть время.
        — Нет, ко мне домой. Я живу в отеле, потому что в старом фермерском доме идет ремонт. Кухня уже готова, поэтому я вполне смогу приготовить тебе ужин.
        — Ты умеешь готовить?
        — Еще как.
        Констанция заморгала, не зная, стоит ли верить Джону. «Он вообще хотя бы что-то не умеет?»  — удивилась она.
        — Ведь я не могу отказать?
        — Конечно, не можешь,  — отрезал Джон, протягивая ей руку, чтобы помочь подняться с кресла.

«Должно быть, я сошла с ума,  — подумала она.  — Он умеет готовить? Я должна попробовать его стряпню. А после ужина сразу поеду в свою гостиницу».
        — Я поеду на своей машине,  — заявила Констанция, решив таким образом выиграть время.
        — Конечно. Я покажу дорогу.
        Старая фермерская дорога, ведущая к дому Джона, оказалась длинной и извилистой. Она шла мимо нового жилища его бабушки и дедушки через поля, на которых пасся скот. По бокам дороги раскинулись старые деревья, дом Джона, покрашенный белой краской и оказавшийся небольшим, окружал яблоневый сад. Недавно покрытая крыша поблескивала в лучах заходящего солнца, будто была сделана из золота, а на блестящих новых окнах еще оставались наклейки. О том, что ремонт еще не закончился, свидетельствовали контейнер, полный строительного мусора, и переносная бетономешалка.
        — От старого дома почти ничего не осталось,  — начал объяснять Джон.  — Но он выглядит так, будто переживает период своего расцвета. Все основные работы уже закончены. Сейчас рабочие устанавливают обратно декоративные элементы, вырезанные из дерева. Я смогу жить здесь уже через месяц.
        — Выглядит очень мило,  — заметила Констанция, удивленная тем, что такой заядлый холостяк, как Джон, собирается поселиться в старом доме, в то время как персонал его собственного шикарного отеля сдувал бы с него пылинки.
        — Дом прекрасно переживает ремонт,  — сказал Джон.  — С нетерпением жду того момента, когда смогу переехать сюда. Обязательно заведу собаку.
        — Какую?
        — Пока не знаю. Какую-нибудь большую и симпатичную. Возьму ее из приюта.
        — Замечательная идея! Всегда хотела собаку.
        — Почему не завела?
        — Сначала мне нужно съехать от родителей. Мама не любит собак.
        Джон кивнул. Затем они поднялись по ступеням, вырезанным из цельного камня, к входной двери, которую рабочие пока еще не успели покрасить. Джон открыл ее и пригласил Констанцию войти. Она стала осматриваться и сразу же заметила, что Джон сохранил некоторые элементы декора, явно имевшиеся в доме изначально.
        — Этот дом в 1837 году построил один из моих предков. Он и его сыновья увлекались резьбой по дереву и сами изготовили многие детали.
        Констанция провела рукой по резным перилам, сделанным из вишневого дерева.
        — Наверное, нужно было очень любить свое дело, чтобы изготавливать такие вещи в период, когда еще не изобрели электроинструменты.
        — Это еще одна причина, по которой дому необходимо вернуть его изначальную красоту,  — ответил Джон, проводя Констанцию в просторную светлую кухню, обставленную мебелью, инкрустированной слоновой костью, и большим столом посередине.  — Любишь креветки?
        — Обожаю.
        — Прекрасно, потому что они маринуются с самого утра.
        — Ты знал, что пригласишь меня в гости и я соглашусь?
        — Конечно.
        Самоуверенность Джона слегка вывела Констанцию из себя.
        — А что, если я сказала бы, что не люблю креветки? Или у меня была бы на них аллергия?
        Мужчина дерзко улыбнулся:
        — Я на всякий случай приготовил и курицу.
        — Вижу, ты готов ко всему.
        — Стараюсь.
        Джон пожарил креветки и небольшое количество кукурузы на гриле, стоявшем на улице. Они с Констанцией вместе сделали салат из сыра фета, груши и зелени. Все это было съедено в отделанном голубоватым камнем внутреннем дворике, из которого открывался потрясающий вид на пастбища и покрытые травой холмы. Констанция не могла припомнить другого настолько же красивого места. Привычные ей, но не отличающиеся разнообразием красок и довольно унылые окрестности Кливленда теперь стали вгонять девушку в тоску. «Правда, очень скоро мне придется вернуться туда, но я привезу с собой воспоминания о виде на старый сад, открывающемся с внутреннего двора, прекрасном ужине и потрясающе привлекательном хозяине этого дома»,  — решила она.
        Солнце исчезло за деревьями, и на горизонте стали громоздиться темные тучи. Пока Джон и Констанция собирали тарелки, на землю упали первые дождевые капли, а когда они складывали посуду в посудомоечную машину, дождь полил как из ведра. Разливая по чашкам свежезаваренный кофе, Джон услышал, как на улице раздался раскат грома.
        — Тебе лучше подождать, пока закончится дождь,  — произнес он, и в его взгляде Констанция заметила искорки надежды.
        Она потянулась к своей сумке:
        — Хочу взглянуть спутниковую карту. Она покажет, сильная ли будет гроза.
        — Я уже посмотрел. Она продлится всю ночь.
        Глава 8


«Мог ли Джон запланировать эту грозу, как и весь этот вечер?»  — спрашивала себя Констанция. Ей казалось, что этот человек способен управлять не только своей жизнью и жизнями почти всех окружавших его людей, но и погодой. Однако ей не хотелось быть пешкой в этой игре.
        — Уверена, что смогу доехать до гостиницы.
        — Я тебя не пущу,  — отрезал Джон, нависнув над Констанцией, стоявшей посреди плохо освещенной кухни.
        — С чего ты решил, что можешь что-то мне разрешать или запрещать? Ты мне не начальник.
        — Но мне небезразлична твоя безопасность. Во время такой грозы проселочную дорогу может размыть. Худшим из того, что я видел, когда выезжал вместе с пожарными, были аварии, в которые попадали водители, решившие, что могут ехать ночью в подобную погоду. Когда ты движешься на машине в дождь через лес, очень сложно разглядеть дорогу.
        — В твоих словах есть рациональное зерно,  — признала девушка.  — Но я не могу спать с тобой.
        — Я думал, что этот этап мы уже прошли.
        — Знаю, но это было один раз, в результате сиюминутного порыва. Если я снова останусь с тобой…
        — Это будет значить, что я тебе нравлюсь,  — сказал Джон, улыбаясь.
        Констанция не знала, что ответить на эти слова, хотя бы потому, что они были правдивы.
        — Не понимаю, с чего вдруг ты мне стал нравиться. Ты невыносимо наглый тип.
        — Тебе интересно, потому что до этого ты общалась с занудами.
        — Ничего подобного,  — возразила девушка.
        — Тогда, возможно, я просто привлекательный,  — заявил Джон.
        Он за два шага преодолел кухню и положил руки на бедра Констанции. Между ними снова замелькали электрические заряды. Нежный, но требовательный поцелуй лишил девушку способности сопротивляться. Она успела только заметить, как ее предательски самостоятельные пальцы спускаются по спине Джона, стремясь к изгибу в нижней ее части.
        — Пойдем наверх,  — предложил Джон, не дожидаясь ответа, обхватил ее за талию сильными руками и стал подталкивать вперед. После каждого шага он целовал ее в шею и гладил спину. Благодаря восхищенному взгляду и нежным прикосновениям Джона Констанция почувствовала себя невероятно желанной. Она даже стала вилять бедрами при движении. Общество Джона Фейрвезера заставляло ее разум и тело вести себя очень странно.
        — Это моя комната,  — сказал Джон, когда они вошли в большое помещение с высоким потолком, поддерживаемым балками. Большая кровать, вырезанная вручную, позволяла посетителю понять, что здесь живет мужчина. Стены были украшены картами, заключенными в рамки. Констанция остановилась возле одной из них.  — Это старинные карты, на которых изображены наши земли и расположенный рядом с ними город.
        Все карты были разными, но по ним, развешанным в хронологическом порядке, она видела, как со временем уменьшался участок, выделенный ниссекотам. На одной из них, датированной началом XX века, не упоминалось даже слово «ниссекоты», а место, где они прежде жили, было обозначено как «Ферма Фейрвезеров».
        — Они пытались уничтожить вас,  — заметила Констанция.
        — И это им почти удалось.
        Джон обнял ее сзади, пока она стояла напротив последней карты. Она была сделана в прошлом году, и территория, занимаемая ниссекотами, на ней была отмечена зеленым. Она заметно увеличилась, а в центре нее красовалось казино.
        — Что обозначено голубым?
        — Земли, которые мы собираемся купить. Конечно, это не вернет нам охотничьи угодья, которыми мы пользовались в эпоху колонизации, но по крайней мере позволит увеличить численность племени.
        Констанция осознала, что гордится достижениями Джона. «Правда, это совершенно не важно,  — мысленно отрезала она.  — Ведь у меня с ним нет ничего общего, а значит, его успехи меня не касаются».
        — Так… На чем мы остановились?  — спросил Джон, медленно повернув Констанцию лицом к себе.
        Снаружи все еще гремел гром, и дождь бил в окна, но Констанция перестала все это замечать, когда губы Джона прикоснулись к ее губам. Она закрыла глаза и прижалась к нему, наслаждаясь ощущением близости. Когда поцелуй закончился, девушка потянулась к ремню на брюках Джона и только тогда увидела, что все лампы погасли.
        — У нас отключилось электричество?  — спросила она.
        — Похоже на то,  — ответил мужчина, поцеловав ее в лоб.  — Правда, между нами пробегают такие заряды, что, думаю, свет нам не понадобится.
        Констанция засмеялась:
        — Может, стоит хотя бы позвонить в электрическую компанию?
        — Нет,  — возразил он.  — Они и так знают, что у нас вырубилось электричество. В казино и отеле есть генераторы. Поэтому ничего страшного не произойдет.
        Джон снял с Констанции пиджак, расстегнул блузку и юбку, и она упала на пол. Девушка в это время умудрилась победить ремень его брюк, снять их и рубашку. Затем они направились к кровати. Когда они упали вместе на мягкую поверхность, Джон прижал к себе Констанцию, и она не возражала против этого — ей нравилось ощущать на себе тяжесть его тела. Оказавшись сверху, она стала покрывать его лицо поцелуями, а затем перешла на шею и плечи. Констанция хотела изучить тело Джона, а темнота придала ей смелости.
        Констанции нравились жесткие волосы, покрывавшие грудь Джона. Их было немного, но достаточно для того, чтобы сделать его тело более мужественным и привлекательным. Девушка опустилась ниже, туда, где ее ждало его возбужденное мужское достоинство, и стала водить по нему языком, стараясь не думать о том, насколько грешно то, что она сейчас делает. Ей нравилось, как тело Джона реагировало на ее ласки. Она осторожно взяла его естество в рот, стала нежно посасывать, а затем играть языком с головкой, Джон застонал. Прежде она никогда не делала ничего подобного. Более того — мысль о подобном поведении не могла даже прийти ей в голову. Но сейчас девушке нравилось, что она всецело завладела этим большим, сильным телом, ей было приятно ощущать страсть и желание.
        Констанция была настолько возбуждена, что без малейших усилий впустила Джона внутрь. Все еще оставаясь наверху, она стала медленно двигаться, прислушиваясь к ощущениям, возникающим внутри ее. Когда волна желания охватила ее, она задвигалась быстрее, позволяя своему телу делать все, что оно захочет.
        Джон перекатился, увлекая за собой Констанцию, оказался наверху, нежно поцеловал девушку и стал двигаться быстрее, энергичнее, усиливая толчки, и вскоре она стала стонать и выкрикивать его имя. Он почти довел ее до оргазма, а затем отстранился, замедлил движение и ласкал и целовал ее тело до тех пор, пока девушке не стало казаться, что она вот-вот взорвется. Она попыталась поторопить его с помощью бедер, но он был слишком тяжелым и только фыркнул, заметив ее попытки захватить власть.
        — Какая ты нетерпеливая,  — увещевал Джон.  — Всему свое время.
        Он стал двигаться очень медленно и осторожно, покрывая поцелуями шею и уши девушки, еще больше усиливая пожар, разгоревшийся внутри ее. Констанция была настолько возбуждена, что, когда наконец Джон довел их обоих до оргазма, озарившего окружавшую их тьму яркой электрической вспышкой, не могла дышать. Она и не подозревала, что такое возможно.
        — Я видела салют,  — произнесла Констанция, когда к ней вернулся дар речи.
        — Хорошо,  — ответил Джон, и голос его звучал настолько самоуверенно, что Констанции захотелось то ли стукнуть, то ли страстно обнять его.
        Она решила выбрать второй вариант.
        Джон зарылся лицом в волосы Констанции. Они лежали обнявшись. Произошедшее (а еще больше — то, что чувства со временем становились лишь сильнее) удивило его. Он не мог предположить, что, посмотрев в светло-карие глаза Констанции через стекла ее очков, пропадет.
        Электричество снова включили, и комнату озарил мягкий свет.
        — Ты положила свои очки в безопасное место?  — спросил Джон.
        — Они на тумбочке,  — ответила Констанция.
        — Хорошо. Совершенно не помню, как ты их сняла, но не хочу, чтобы они разбились.
        — Как мило…

«Она сама милая»,  — подумал Джон. Он хотел заботиться о Констанции, обожать ее. Ему нравилось, что ее тело расслабляется в его объятиях, а сама она перестает быть колючей бухгалтершей, держащей его на расстоянии. Джон с интересом следил за тем, как эта женщина изучает собственную чувственность и доводит его почти до безумия.
        Джон поцеловал девушку в щеку:
        — На самом деле ты совершенно другая, Констанция Аллен.
        — По крайней мере, я совсем не тот человек, которым себя считала. В Массачусетсе меня ожидало множество сюрпризов.
        — Ты удивлена, что я не тот жадный мошенник, описанный в прессе?
        — Я старалась относиться к тебе без предубеждения. Это основа моей работы. Если я пойду на поводу у чьих-то мнений, это помешает мне объективно оценивать данные.
        — Но ты не понимаешь, как была сражена моими знаменитыми чарами?
        — Это точно,  — кивнула Констанция, и в ее глазах заискрились смешинки.  — До сих пор не знаю, с чего вдруг я оказалась в твоих объятиях.
        — Ты просто расслабляешься.
        — Не так-то легко расслабиться, когда понимаешь, что если мой босс или кто бы то ни было узнает о нас, меня уволят и, возможно, лишат лицензии.
        Внезапно Джон осознал, что не хочет, чтобы Констанция возвращалась в Огайо. «Она должна остаться здесь, со мной»,  — подумал он. Следующая мысль поразила его, подобно молнии: «Боже, я влюбился в Констанцию Аллен!»
        — Какой ты видишь высшую точку развития своей карьеры?  — спросил он.
        — Хочу стать одним из партнеров,  — ответила девушка.  — Это и будет апогей моего продвижения по карьерной лестнице. Если, конечно, я все не испорчу.
        — Ты никогда не хотела заняться чем-то еще?  — спросил Джон, мысленно перечисляя различные варианты: Констанция могла бы вести бухгалтерию казино, а параллельно с этим развивались бы их отношения.
        — Честно говоря, нет. Когда была подростком, хотела стать учительницей, но потом переросла это желание — решила, что лучше общаться с цифрами, чем с людьми.
        Джон кивнул:
        — Вполне могу представить тебя учительницей. И думаю, что ты неплохо сходишься с людьми.
        — Не знаю. Что было бы, если бы дети не стали меня слушать?  — спросила Констанция, которую нередко посещали мысли о том, что, возможно, в свое время она сделала неверный выбор.
        — Числа не разговаривают,  — возразил Джон.
        — Когда как,  — ответила девушка, прильнув к его груди и уже не собираясь никуда от него убегать.  — Каждый раз я надеюсь, что они вот-вот заговорят со мной. Особенно когда провожу проверку.
        — Как сейчас,  — произнес Джон.
        — Да. Не могу поверить, что лежу сейчас в твоих объятиях, а завтра должна буду искать в документах твоего казино признаки мошенничества,  — ответила девушка.
        — Ты видела уже все, что можно было, и ничего не нашла. Когда закончишь?
        Констанция тяжело вздохнула, но ответила:
        — Когда мне разрешат в Бюро по делам индейцев.
        — Они еще не успокоились?
        — Они просили, чтобы я внимательно все изучила. Уверена, что они, как и ты, хотят, чтобы все было в порядке. Тогда они смогут забыть про вас.
        — Надеюсь. Если они захотят, то смогут закрыть казино. Поверь мне, я не собирался делать ничего незаконного, потому что знаю: мы всегда находимся под прицелом и от нашей чистоплотности зависит само существование нашего бизнеса.
        — В таком случае тебе не о чем беспокоиться. Уверена, что вскоре им надоест платить за каждый час моей работы.
        — Надеюсь, что нет,  — возразил Джон, еще сильнее прижав Констанцию к себе.  — Иначе мне придется убеждать тебя остаться здесь.

«Вот я и произнес эти слова,  — подумал он.  — Возможно, я сошел с ума, но у меня такое ощущение, будто камень с души свалился».
        — Очень смешно,  — ответила девушка.
        — Думаешь, я шучу?  — спросил Джон.
        — Уверена.
        — Не стоит. Ты мне нравишься,  — возразил он, поцеловав ее в нос.  — А я нравлюсь тебе.
        Констанция засмеялась.
        — Нравишься. Но это не повод для того, чтобы полностью изменять свою жизнь, бросать работу и продлевать нашу любовную связь,  — произнесла она, и Джон услышал нотки грусти в ее голосе.

«Она уже оплакивает наши отношения»,  — понял он.
        — Ей необязательно заканчиваться,  — возразил Джон более резко, чем собирался.
        — Полагаю, ты вполне сможешь переехать в Огайо,  — заявила Констанция, подняв изящную бровь.
        — Вряд ли это хорошая идея,  — заметил Джон.
        — Вот видишь… Мы уже спланировали свои жизни, и наши отношения — большая ошибка, которой мы не смогли избежать,  — заявила Констанция с настолько серьезным видом, что Джон рассмеялся.
        — Говори за себя,  — возразил он.  — Я не считаю их ошибкой. Этот вечер — лучший из всех, что я помню. Как и прошлая ночь.
        — Возможно, у тебя просто плохая память,  — ответила Констанция. На мгновение она закрыла глаза, будто наслаждаясь какой-то мыслью, а затем продолжила:  — Ты забудешь обо мне уже через месяц. Через шесть ты даже не вспомнишь, как меня зовут.
        — Как можно забыть имя Констанция? Когда-нибудь ты разрешишь мне называть тебя Конни.
        — Зная тебя, удивляюсь, что ты уже не начал это делать независимо от моего мнения.
        — Я более восприимчивый, чем ты думаешь,  — возразил Джон, погладив девушку по щеке.  — Честно говоря, я могу быть очень мягкосердечным.
        Это было чистой правдой, хотя Джон почти никому ее не раскрывал. Он гордился своей способностью сдерживать эмоции, но что-то в Констанции заставило его расслабиться. Он знал, что эту женщину не интересуют ни его деньги, ни слава, ни даже обаяние. Джон хотел быть с ней честным, ему нужно было убедить ее в том, что он не тот бессердечный донжуан, которым она его считала. «Неужели я действительно собираюсь убедить ее остаться?»  — спрашивал он себя. Его разум сопротивлялся этому, но что-то глубоко внутри подсказывало, что, упустив Констанцию, он будет жалеть об этом, возможно, всю жизнь.
        — Я не взяла с собой сменное белье.
        — В магазине казино продаются чудесные трусики,  — заявил Джон.  — Могу прикупить что-нибудь для тебя.
        — Нет! Тогда продавцы станут выяснять, для кого ты их покупаешь. Лучше я утром заеду в гостиницу. Только не дай мне проспать, ладно?
        — Я тебя разбужу, хотя меня и печалит мысль о том, что придется выдергивать тебя из объятий сна.
        Эти слова прозвучали несколько слащаво, но почему-то благодаря обществу Констанции это ничуть не раздражало Джона.
        На губах девушки играла тихая улыбка, а глаза были закрыты. Она казалась такой спокойной и умиротворенной, что ввиду обстоятельств и особенностей ее личности уже было достижением. Джону не составило ни малейшего труда представить ее лежащей в его постели, в его объятиях на протяжении долгого времени. Правда, для этого следовало очень осторожно выбраться из довольно щекотливой ситуации, в которой они оказались. Джон сожалел о тех шутках, которыми перебрасывался с Доном, и о своем флирте с Констанцией. «Хотя, возможно, это поможет сбить его со следа»,  — подумал он. Джон не хотел, чтобы Дон узнал о происходящем до того, как придет время. «Для решения проблемы может понадобиться несколько месяцев, а дядя чересчур болтлив»,  — решил Джон.

«Констанция Фейрвезер,  — мысленно произнес он.  — Звучит несколько старомодно, но мне нравится».
        Дыхание Констанции замедлилось — она заснула. Ее сопротивление было преодолено, сейчас ей было спокойно и уютно рядом с Джоном. «Возможно, ее родители придут в ужас от мысли, что я увезу ее в другой конец страны, но они сами вполне могут переехать сюда вместе с ней. Я построю для них замечательный дом, похожий на тот, в котором живут дедушка с бабушкой»,  — решил Джон. Он по своему опыту знал, что любые сложности преодолимы, если все правильно спланировать и проявить немного терпения. «Я нравлюсь ей,  — решил он.  — Иначе она здесь не оказалась бы. А она нравится мне. Все в порядке».
        Джон разбудил Констанцию, нежно поцеловав ее в щеку. Она сощурилась, рассматривая его красивое лицо и пытаясь понять, где находится — во сне или в реальности.
        — Доброе утро, красавица. Я приготовил завтрак. У тебя еще куча времени.
        — Хорошо,  — ответила девушка, решив, что все-таки спит, но просыпаться не хочет.
        Они ели свежие фрукты и омлет с тостами, пили свежесваренный кофе и сок и разговаривали о том, как прошло их детство. Когда короткая стрелка старых настенных часов подобралась к цифре 8, Констанция решила, что ей пора ехать. Правда, уходить ей не хотелось. Разговаривать с Джоном оказалось удивительно легко. Он заметно отличался от других мужчин, которых она знала. Конечно, кавалеры не ходили за ней толпами, но общение ни с одним из них не доставляло ей столько радости. Хотя, как считала Констанция, он был слишком хорош для нее, а значит, их отношения не могут быть долгими.
        Телефон Джона снова зазвонил, и он с неохотой достал его и просмотрел полученные сообщения.
        — Кажется, журналисты продолжают трепать историю Дона,  — сказал он.
        — Ты думаешь, он совершил что-то противозаконное?  — спросила Констанция.
        — Нет,  — не задумываясь, ответил он.  — В прошлом он… следовал плохим советам, но не сделал бы ничего такого, что поставило бы под угрозу нашу работу. Ему нравится, что люди считают его плохим парнем. Меня это не беспокоит. Любая публичность до определенного момента хороша.
        — Дон — настоящий оригинал,  — заметила Констанция.
        — Порой он сводит меня с ума, но он стал первым человеком, поддержавшим идею открытия казино.
        — Похоже, ты его очень любишь.
        — Да. Под его показной бравадой скрывается прекрасная душа,  — ответил Джон.
        — Пожалуй, я поеду,  — решила Констанция.
        — Я тебя провожу.
        Джон подождал, пока машина Констанции выедет на шоссе, ведущее к гостинице, а затем отправился в казино. Дона он встретил в вестибюле. Тот болтал с одним из администраторов. Увидев Джона, улыбнулся.
        — Утром мне позвонили журналисты и стали расспрашивать о твоей подружке.
        Джон застыл.
        — О Констанции?  — спросил он, но испугался, что может себя выдать, и добавил:  — О мисс Аллен из Бюро по делам индейцев?
        Дон кивнул:
        — Кто-то проговорился, что она проверяет нас. Полагаю, они решили, будто без дыма не бывает огня.
        — Но ведь все в порядке.
        — Мы оба это знаем. А они — нет. Кстати, какая она в постели?
        — Кто?  — изобразил удивление Джон.
        Дон слегка пихнул племянника локтем:
        — Не пытайся меня обмануть. Я знаю тебя с тех пор, когда ты под стол пешком ходил. Ты на нее так смотришь, что мне все сразу стало ясно.
        — Не понимаю, о чем ты…  — заявил Джон, сохраняя видимость спокойствия, хотя внутри его все кипело.
        — О Констанции Аллен, аудиторше. Уверен, что под деловым костюмом скрывается настоящий уродец.
        — Ты омерзителен. Кто будет выступать у нас в сентябре?
        — Джимми Клифф. А еще я договариваюсь о концерте Селин Дион.
        — Продолжай работать. Я буду в своем кабинете.  — Джон, стараясь унять готовое выскочить из груди сердце, направился в сторону лифтов.
        Вернувшись в гостиницу, Констанция приняла душ и сделала несколько телефонных звонков. Номер Бюро по делам индейцев она набирала с заметным беспокойством. Она решила сообщить своим клиентам наиболее интересный факт, обнаруженный ею в ходе проверки.
        — Дон Фейрвезер — азартный игрок. В прошлом году он выигрывал довольно крупные суммы, получив в итоге более пятидесяти тысяч долларов.
        — Он заплатил налоги со своих выигрышей?
        — Не знаю. Я не изучала декларации членов племени.
        — Запросите декларации.
        — Чьи конкретно?  — поинтересовалась Констанция.
        С одной стороны, ей совершенно не нравилась перспектива изучать налоговые декларации всех ниссекотов, вплоть до последнего уборщика, с другой — она понимала, что такая работа займет еще несколько дней, а значит, была ответом на ее молитвы о продлении времени, проведенного вместе с Джоном. При этом в его декларацию она заглядывать не хотела.
        — Всех игроков,  — ответила Никола.  — Проверьте минимум пятерых, включая такие ключевые фигуры, как Джон Фейрвезер.
        Заезжая на парковку казино, Констанция заметно нервничала. Она подошла к лифтам, надеясь, что не встретит там Джона. После всего произошедшего между ними ей было странно видеть его за работой. «Если бы можно было попросить налоговую декларацию в письменной форме…  — думала она.  — Как я смогу смотреть ему в глаза?»
        Конечно же Джон, как всегда огромный и прекрасный, оказался возле лифта. Когда открылись двери, он говорил с мужчиной, которого Констанция встречала в кассе. Но, увидев ее, Джон сразу же отпустил его. В его глазах светились веселые искорки, хотя он старался вести себя спокойно и профессионально.
        — Привет,  — произнес он.
        Констанция расправила плечи и, пытаясь казаться равнодушной, сказала:
        — Доброе утро.
        — Доброе. Надеюсь, ты спала хорошо,  — ответил Джон, и по телу девушки пробежала огненная волна.
        — Да, спасибо,  — вежливо согласилась Констанция.  — Могу ли я поговорить с тобой с глазу на глаз?
        — Конечно,  — ответил он, когда они вошли в лифт.
        Любопытство, которое девушка услышала в его голосе, еще больше накаляло и без того напряженную атмосферу внутри лифта. Изо всех сил стараясь не смотреть Джону в глаза и сделав глубокий вдох, Констанция произнесла:
        — В Бюро по делам индейцев просили, чтобы я изучила налоговые декларации нескольких ключевых работников казино.
        Выражение лица Джона стало более жестким.
        — Чьи?
        — Твою,  — с трудом выдавила из себя она,  — твоего дяди Дона, Пола Мак-Ги, Моны Лестер, Сьюзан Каммингс, Анны Мартин и Дария Картера.
        Эти люди работали в разных подразделениях, различались по возрасту и социальному статусу. Таким образом Констанция хотела создать некое разнообразие, чтобы не ограничиваться тремя азартными игроками.
        — Дария? Но он ведь еще ребенок. Он и налоги-то, наверное, еще не платит.
        Девушка пожала плечами. Молодого человека она выбрала потому, что он играл важную роль в повседневной деятельности казино.
        — Я поговорю с ними,  — обещал Джон, нахмурившись.
        — Думаешь, они будут возражать?
        — Сделаю так, чтобы не возражали. К тому же налоги все уже заплатили. Что может произойти?
        — Ничего,  — ответила Констанция.
        — К концу дня декларации будут у тебя.
        — Большое спасибо,  — поблагодарила девушка, радуясь тому, как удачно сложился этот разговор.
        — Хочу поцеловать тебя,  — сменил тему Джон, и в его голосе Констанция услышала намек.
        — Это не самая хорошая идея,  — возразила она, пытаясь заставить собственный рот говорить, а не готовиться к выполнению его просьбы.  — Мне нужно работать.
        — Мне тоже,  — возразил Джон.  — Но это не мешает мне хотеть тебя.
        — Ты невыносим.
        — Не стану с этим спорить,  — отрезал он и закрыл за собой дверь кабинета, куда они только что зашли.
        Они целовались не меньше пяти минут, сплетая языки и слегка прикусывая друг другу губы, пока им обоим не стало трудно дышать.
        — Между прочим, я всегда была неплохим профессионалом,  — заявила Констанция, когда поцелуй завершился.
        — А я до того, как ты приехала сюда и ситуация вышла из-под контроля, был вполне разумным человеком,  — ответил Джон, казавшийся таким спокойным, настоящим олицетворением адекватности и разумности в темно-сером костюме и бледно-голубой рубашке. «Он просто притворяется, что я ему нравлюсь,  — подумала Констанция.  — Или обманывает сам себя. Уверена: он забудет про меня, как только я пересеку границу штата Огайо».  — Здорово было бы, если бы изучение деклараций заняло еще несколько дней.
        — Надеюсь, что нет,  — возразила она.  — Конечно, это совершенно непрофессионально, но я не хотела бы, чтобы в них что-то было не так.

«Поверить не могу, что сказала это»,  — тотчас же подумала Констанция.
        — Ах, надеюсь, это не я покусился на твою профессиональную честь,  — с улыбкой, от которой Констанции сразу стало легче, произнес Джон, а затем нежно обхватил руками ее бедра.
        — Никто не может покуситься на мою профессиональную честь. Поверь, если я что-то найду, то сообщу об этом клиенту. Пожалуй, нам с тобой пора взяться за работу, причем лучше разойтись по разным комнатам, потому что, оказываясь вместе, мы ведем себя не очень-то профессионально.
        — Хорошо,  — согласился Джон.  — В таком случае увидимся позже. Я попрошу, чтобы люди, которых ты назвала, пообедав дома, вернулись со своими декларациями.
        Констанция сразу расслабилась — Джон выглядел очень спокойным.
        — Кто еще играет в казино?
        — Дон делает небольшие ставки, но кроме него никто регулярно не играет. Поверь мне, я знаю, о чем говорю, потому что приглядываю за всеми членами племени, особенно за молодежью.
        — Он выигрывает?
        — Говорит, что да,  — ответил Джон.  — Другой вопрос — правда ли это. Мы записываем все сведения о выигрышах сотрудников.
        — Могу я взглянуть на них?  — спросила Констанция, решив не признаваться, что уже видела этот список и знает о больших выигрышах Дона.
        — Конечно,  — согласился он, взял ноутбук, нажал несколько клавиш и открыл файл.  — Моего имени ты, правда, здесь не найдешь.
        — Рада, что ты не играешь.
        — Я тоже.
        Джон даже не взглянул на экран компьютера, уверенный в том, что сведения, содержащиеся в файле, говорят сами за себя. Констанции нравилось, с каким достоинством он ведет себя. Он еще раз поцеловал ее в губы и нежно обнял, из-за чего у нее закружилась голова. Когда за ним закрылась дверь, сердце Констанции сжалось. «Если короткая разлука с ним приносит мне боль,  — подумала она,  — что случится, когда мне придется уехать?»
        Глава 9
        Этим вечером Джон не пригласил Констанцию к себе, и она не знала, радуется этому или, наоборот, переживает. Получив декларации пяти отобранных ею работников, она положила их на пассажирское сиденье машины и поехала в гостиницу. «Наверное, у него какая-то встреча,  — думала она.  — Или ему нужно сделать что-то важное. Или большие планы. В конце концов, сейчас вечер пятницы».
        Констанция старалась сосредоточиться на еде, которую взяла с собой в номер, и не смотреть на кучку деклараций, лежавших на краю кровати. Обычно возможность изучить подобные документы заставляла ее торжествовать. Но сейчас это раздражало, потому что противоречило ее принципам.

«Что, если я найду что-то в декларации Джона?  — спрашивала себя она.  — Мне придется сообщить о своей находке или просто о подозрениях. Но скажу ли я ему об этом первому, чтобы он мог объясниться? Конечно, я дала ему такое обещание, но оно противоречит всему, что я знаю об аудите».
        Дрожащими руками Констанция достала из общей стопки декларацию Джона. Ее не удивил размер его доходов — он был ожидаемо большим, но значительную часть средств он получил благодаря вложению денег в различные проекты, не имеющие ничего общего с отелем. За работу в казино и отеле в течение всего года он заплатил себе всего сто тысяч долларов. Это впечатляло. В остальном его декларация не отличалась от других виденных Констанцией, принадлежавших иным успешным бизнесменам. Через несколько часов девушка облегченно вздохнула и двинулась дальше.
        В декларациях Дария и Анны имелись сведения об их скромных выигрышах. Они оба получали только небольшую зарплату, так что разобраться с ними было несложно. В середине прошлого года Мона развелась с мужем, поэтому ее декларация оказалась более запутанной, но опять же не выходила за рамки дозволенного.
        Дона Констанция оставила напоследок. Его декларация оказалась такой же внушительной, как и принадлежавшая Джону, и вскоре девушка поняла, что в отеле дядя зарабатывал гораздо больше племянника. Тем не менее его зарплата не выходила за пределы разумного, налоги он платил исправно, вычеты, которые делал, были вполне обоснованными. Но Констанция не смогла найти в декларации сведения о выигрышах. В ее сознании прозвучал тревожный звоночек. Обычно она радовалась такой находке — это значило, что ее работодатель и клиент не будут разочарованы, но сейчас в дело вмешалось дурное предчувствие.
        Прибыв на следующее утро в казино, Констанция увидела в вестибюле Джона и Дона. В это утро выходного дня оба мужчины выбрали более простую, чем обычно, одежду. На Джоне были приталенная футболка и линялые джинсы, плотно облегавшие его мускулистые бедра, а Дон был одет во все черное, что придавало ему сходство с гангстером из кино. Девушка отвела взгляд и направилась в сторону лифтов, не собираясь вести вежливый разговор с человеком, которого ей придется обвинить в неуплате налогов. Констанция не знала, на протяжении скольких лет он не отчислял ничего государству со своего выигрыша, а значит, его могли заставить выплатить солидный штраф или даже посадить в тюрьму.
        Констанции пришлось пройти довольно близко к мужчинам, но ее отделяло от них световое табло с расписанием мероприятий на день, поэтому они не могли ее видеть.
        — Нам очень повезло: она так хорошо к тебе относится,  — раздался голос Дона.  — Мне совсем не понравилось, что она стала копаться в наших налоговых декларациях. Покорми ее сегодня ужином, напои вином. Помешай ей заняться самодеятельностью.
        Констанция застыла. Ее даже не обеспокоило то, что сейчас она находится в переполненном народом вестибюле, где ее реакция будет заметна большому количеству людей.
        — Мои декларации в порядке, и я предполагаю, что и твои тоже,  — возразил Джон.
        По его голосу Констанция поняла, что он не принимает ситуацию всерьез. «Почему он не сказал ничего о моей неподкупности»,  — мысленно возмутилась Констанция. Ее обидело, что он не заступился за нее. «С другой стороны, это было бы слишком,  — решила она.  — Все-таки он человек благоразумный».
        Дон засмеялся. Но смех его прозвучал фальшиво.
        — Не беспокойся на мой счет. В моей декларации она ничего не найдет. К тому же именно я предложил тебе соблазнить ее. Слушай меня почаще.
        От удивления Констанция открыла рот. Ее сердце бешено застучало. Девушка посмотрела на лифтовый холл, который, как ей показалось, теперь находился примерно в километре от нее. «Они все это вместе придумали?  — спросила себя она.  — Неужели я стала жертвой сговора?» Констанция зажмурилась, не веря в происходящее.
        — Не старайся никого перехитрить. Ради своего же блага,  — ответил Джон, и, услышав его голос, Констанция подпрыгнула.

«Он что, не станет отрицать, что хотел соблазнить меня?  — удивилась она. Ей стало тяжело дышать.  — Не могу поверить, что они говорят об этом в вестибюле, где полно народа».
        Джон спросил о группе, которая должна была выступать этим вечером. «Он так легко сменил тему разговора, даже не опровергнув слова дяди?»  — удивилась девушка. Осознание того, что ее предали, заставило все ее тело содрогнуться и похолодеть. Внезапно она даже обрадовалась, что нашла это несоответствие в декларации Дона. «А Джон заслужил то пренебрежение, с которым к нему относятся журналисты»,  — решила Констанция. Она задрала подбородок и направилась в сторону лифтов на максимально высокой скорости, надеясь, что никто не решит заговорить с ней. Нажав кнопку, стала считать секунды до прихода лифта, который должен был увезти ее на этаж с офисами. «Да что за напасть!»  — возмутилась девушка, услышав обращенные к ней слова:
        — Эй, Констанция, ты куда? Сегодня же суббота.
        Она повернулась к Джону.
        — На этаж с офисами. Надеюсь, он открыт по выходным,  — ответила она, стараясь выглядеть как можно более равнодушной.

«С какой стати он так панибратски говорит со мной при посетителях и персонале?  — спросила себя Констанция.  — Неужели он хочет, чтобы все они узнали о наших отношениях? Вполне вероятно. Возможно, он считает это забавным».
        — Ты даже не поздороваешься?  — удивился Джон.
        — Ты был на встрече.
        — На встрече?  — переспросил он.  — Дон просто рассказывал мне о своем новом «мазерати». Полное безумие. Надеюсь, мне не придется испытывать на нем свои инструменты для вскрытия дверей после аварии.
        — Мы можем перекинуться парой слов в твоем кабинете?  — спросила Констанция.

«Я должна поговорить с ним,  — решила она.  — Мы зашли слишком далеко для того, чтобы я просто вернулась домой, сообщила о своей находке и стала жить так, будто никогда его не встречала. Правда, ситуация значительно осложнится, если Джон решит отомстить мне». Руки девушки тряслись, и она надеялась, что сумеет не заплакать.
        — Конечно,  — ответил Джон, и в голосе его прозвучал более чем явный намек.  — Обожаю находиться с тобой за закрытой дверью.
        — Дело серьезное.
        Лицо Джона сразу стало суровым.
        — Ты о декларациях?
        — Я тебе все расскажу наверху,  — отрезала она.
        Джон закрыл за собой дверь, но впервые страстный поцелуй за этим не последовал. «Это хорошо,  — подумала Констанция.  — Мне ведь придется нанести ему довольно сильный удар».
        — Что-то случилось?  — спросил он.
        Сердце девушки билось так быстро, что она почти не могла думать.
        — Все дело в Доне. Он не задекларировал свои выигрыши,  — ответила она.
        Джон нахмурился:
        — Наверняка он сделал это.
        Констанция сглотнула и стала объяснять:
        — Судя по файлу, который ты мне вчера показал, Дон выиграл довольно крупную сумму. Ты сам при желании можешь взглянуть.
        — Уверен, что этому есть какое-то объяснение,  — сказал Джон.
        Констанция судорожно вдохнула воздух.
        — Я говорю тебе об этом, потому что обещала,  — произнесла она, хотя за это утро уже успела изменить свое мнение.  — Но мне придется сообщить боссу и в Бюро по делам индейцев.
        — Дай мне немного времени, чтобы разобраться. Я поговорю с Доном.
        — Не могу. За пребывание здесь мне платят. Я должна сообщить о своей находке. К тому же я уже нарушила все возможные правила, сначала рассказав об этом тебе.

«Хотя самой большой ошибкой было оказаться с тобой в одной постели»,  — подумала она.
        — Должно быть, он забыл задекларировать выигрыши. У Дона больше денег, чем он может переварить. Я уже рассказал тебе о «мазерати».
        — Конечно, у этой ситуации вполне может быть довольно объективная причина. Но я здесь, чтобы искать нарушения. И одно мне удалось найти. Ты сам признал, что он азартный игрок. То же самое я слышала от персонала казино,  — заявила Констанция, задрав подбородок, тем самым провоцируя Джона начать спор.
        — Он этого не скрывает.
        — Да, только забыл упомянуть в налоговой декларации,  — уколола она.
        Джон глубоко вдохнул, отчего мускулы на его широкой груди стали еще более заметными. На секунду Констанции захотелось обнять его, но вместо этого она повела себя еще отрешеннее.
        Джон нахмурился:
        — Дон — один из ключевых работников. Что-то подобное может очень плохо сказаться на репутации казино. Ты ведь знаешь, под каким строгим надзором мы находимся. Я не могу допустить распространения негативной информации.
        — Если ты против распространения негативной информации, то тебе следует более пристально следить за собственным поведением. Соблазнять аудитора, которого прислали проверять казино, по-моему, не очень-то умно,  — выпалила Констанция, радуясь, что смогла произнести эти слова, и со страхом ожидая ответа Джона.
        — Я удивлен не меньше тебя.
        — Правда? А внизу я слышала совсем другое.
        Джон нахмурился.
        — Ты слышала слова Дона? Он просто шутил,  — попытался оправдаться он.
        — А ты не стал ему возражать.
        Выражение лица Джона смягчилось.
        — Не хотел подтверждать его предположение. Он действительно ничего не знает о наших отношениях.
        Констанция сглотнула:
        — Хорошо. Как ты понимаешь, я не хотела бы, чтобы ты говорил с кем-то о нашей опрометчивости.
        — Никогда бы не стал этого делать,  — отрезал Джон.
        Он протянул Констанции руку, но она не сдвинулась с места.
        — Все, что было между нами, ошибка, и я сожалею о том, что совершила ее,  — заявила девушка.  — Теперь я должна сообщить о своей находке работодателю.
        Джон глубоко вздохнул и, нахмурившись, произнес:
        — Бюро по делам индейцев набросится на нас, как стая стервятников.
        — Но я должна выполнить свою работу,  — настаивала Констанция.
        — Я в курсе,  — ответил он сквозь плотно сжатые челюсти.
        В какой-то момент девушка решила, будто Джон вполне может начать флиртовать с ней и просить ее ни о чем никому говорить. Однако он не стал делать этого, а просто стоял и смотрел на нее, и длилось это, казалось, вечность.
        Констанция вдруг поняла, что оказалась в весьма щекотливой ситуации. «Он, если захочет, сможет одним телефонным звонком положить конец всей этой истории и разрушить мою репутацию»,  — подумала она.
        — Я понимаю,  — наконец произнес Джон.
        Эти слова прозвучали спокойно. В глазах мужчины не было мольбы, но чувства, увиденные в них Констанцией, напомнили ей о прекрасном времени, проведенном ими вместе. «По крайней мере, тогда оно казалось прекрасным»,  — подумала она.
        — Я свяжусь с ними прямо сейчас.  — Констанция схватила свою сумку, сгорая от желания как можно быстрее оказаться подальше отсюда и никогда не возвращаться.
        Джон открыл дверь и сделал шаг в сторону. Когда Констанция проходила мимо него, воздух между ними сгустился и стал горячим. «Возможно, это просто плод моего воображения»,  — подумала она. Пройдя через дверной проем, она услышала, как дверь со стуком захлопнулась, и поняла, что видела Джона в последний раз.
        Джон прижался к двери, отчасти пытаясь таким образом помешать себе распахнуть ее и кинуться вслед за Констанцией. Он понимал, что спорить с ней бессмысленно: она уже приняла решение и обязательно сообщит о своей находке. «Неужели Дон настолько глуп?»  — спрашивал он себя. Ответ на этот вопрос уже зародился где-то глубоко внутри Джона, и он понимал, что журналисты-стервятники с удовольствием воспользуются шансом и раздуют всю эту историю.
        Джон не мог позвонить ни Дону, ни своему адвокату, так как понимал: ему придется признать, что эти сведения были получены от Констанции, а подставлять ее он не собирался. Он хотел попытаться убедить Констанцию в том, что испытывает к ней настоящие чувства, но вряд ли она поверила бы ему. «Она бы решила, будто я таким образом пытаюсь умаслить ее и уговорить никому не рассказывать об оплошности Дона, а это только усилило бы ее подозрения и разозлило ее»,  — подумал Джон.
        Мужчина выругался и стукнул кулаком по двери. «Почему жизнь — такая сложная штука?  — спросил себя он.  — Все было гладко, пока здесь не появилась Констанция Аллен. Мой некогда необузданный дядюшка, казалось бы, стал вести размеренную жизнь состоятельного человека, члены племени прекрасно общались между собой, а бизнес процветал. Теперь все мы снова попадем под пристальный надзор».
        Джон понимал, что теперь у всех желающих покончить с племенем ниссекотов появилась такая возможность. Достаточно просто втянуть их в череду судебных тяжб, которая закончится, когда рак на горе свистнет. В первую очередь Джон должен был сделать все, чтобы этого не произошло. Затем ему придется забыть Констанцию Аллен. Если кто-то выяснит, что Джон спал с ней, в то время как она копалась в грязном белье казино, ниссекоты перестанут доверять ему.
        Он застонал. Еще утром жизнь казалась ему такой простой и многообещающей. Прошлой ночью Джону очень не хватало Констанции, но он заранее договорился о встрече со старым другом и не мог ее отменить, хотя его утешала мысль, что впереди их ждут долгие совместные годы. Теперь все было кончено.
        Констанция быстрым шагом направлялась к своей машине. По ее щекам текли слезы. Забравшись внутрь автомобиля, она дрожащими руками завела двигатель и поехала прочь от казино на максимально возможной скорости. Она чувствовала себя предательницей, хотя и не понимала почему: у нее не было ничего общего с отелем и казино, да и к их владельцу она не должна питать никаких чувств. Но проблема заключалась в том, что они были.

«Нужно как можно быстрее связаться с Николой Мур,  — подумала Констанция,  — на случай, если Джон не сдержится и решит предупредить дядю. Нельзя, чтобы кто-то узнал, что я рассказала ему о своей находке». Констанция припарковалась у ресторана быстрого обслуживания и набрала номер.
        Когда Никола взяла трубку, Констанция сразу перешла к делу:
        — Простите, что беспокою в выходной день, но я нашла одну проблему. Возможно, все в порядке, но…  — она сглотнула,  — я изучила все, что могла в подобной ситуации. В декларации Дона отсутствуют сведения о выигрышах, хотя они у него были. Речь идет только о прошлом периоде, но, вполне вероятно, это не единственный случай.
        — Хорошая работа. Это позволит нам провести дальнейшее расследование.
        — Я не нашла никаких отклонений в документации самого казино,  — возразила Констанция, стараясь уменьшить вред, который ее слова нанесут репутации бизнеса Джона.  — Речь идет только об одном работнике.
        — Мы следили за действиями Дона Фейрвезера на протяжении определенного периода. Не понятно, почему Джон Фейрвезер позволяет этому человеку играть одну из ключевых ролей в своем бизнесе, несмотря на его весьма сомнительное прошлое.
        — Но ведь он не участвует в финансовых операциях казино,  — попыталась возразить Констанция.  — Он всего лишь приглашает музыкальные коллективы и отвечает за связи с общественностью. В любом случае полагаю, что меня здесь больше ничего не держит. Будет странно, если я останусь после всех этих разоблачений.
        — Да, уезжайте. Теперь этим делом займутся наши юристы. Просто перешлите мне все необходимые документы и будьте на связи, если понадобится какая-то дополнительная информация. Вы хорошо поработали.
        С тяжелым сердцем Констанция собрала вещи и отправилась в долгое одинокое путешествие в Огайо. «Обратно к прошлой жизни, работе в бесцветном офисе и тихим вечерам в обществе родителей»,  — думала она. Хуже всего было то, что она никак не могла поверить в это. Казалось, вот-вот зазвонит ее телефон и Джон скажет ей, что понимает: она была в Массачусетсе по делам и должна выполнить свою работу, хотя это может нанести вред члену его семьи. Часть ее сознания все еще считала, будто все произошедшее между ними было настоящим. «Вдруг его попытка умаслить меня потом превратилась в нечто большее?  — спрашивала себя Констанция.  — Или все это мне просто кажется? А ведь он даже не попрощался…»
        Когда в понедельник утром Констанция пришла в офис, ее начальница, Люсинда Уолдрон, источала улыбки.
        — Прекрасная работа, Констанция. Эта командировка была крайне сложной, но ты в очередной раз доказала, что способна на многое. Хорошо, что у тебя нет семьи, из-за которой ты могла бы беспокоиться. Так сложно найти работника, готового провести какое-то время вне дома. У меня есть для тебя прекрасное предложение. К нам обратились клиенты с просьбой проверить один бизнес в Омахе. Ты идеально подходишь для этой работы. Через пару дней я сообщу тебе подробности.
        — Замечательно,  — ответила Констанция, подумав: «Омаха? Почему бы и нет? Как справедливо заметила Люсинда, у меня нет ни личной жизни, ни каких-либо обязательств. Даже нет домашнего животного, о котором нужно заботиться. Они могут катать меня по всей стране и заставлять копаться в документации разных фирм, и никто не станет обо мне беспокоиться, кроме родителей, которым придется самим собирать посуду после ужина».
        Глава 10
        Джон вошел в довольно богато обставленный офис Дона и бросил на стол пачку газет.
        — Видишь, что ты наделал?  — спросил он.
        История о неуплате налогов уже просочилась в прессу (или ее намеренно кто-то эксплуатировал).
        — Это полная чушь!
        — Значит, ты не делал ставки и не выигрывал деньги?  — поинтересовался Джон, скрестив руки на груди в ожидании ответа.
        — Не помню.
        — Это не прокатит.
        — Но один американский президент смог таким образом выйти сухим из воды.
        — Ты не президент и к тому же не старый, поэтому тебе лучше нанять адвоката и решить с ним, что следует говорить. Ты не потянешь за собой мой бизнес, Дон. Ты знаешь, как я отношусь к соблюдению правил.
        — Иногда правила можно менять.
        — Только не сейчас. Если ты не отрицаешь тот факт, что делал ставки и не задекларировал свои выигрыши, я вынужден уволить тебя.
        Дон, нахмурившись, встал из-за стола:
        — Ты выгоняешь меня и из племени?
        — Это всего лишь бизнес, Дон. Ты всегда останешься членом моей семьи, но я не могу позволить тебе работать в отеле и казино, когда против тебя ведется расследование.
        — Я погашу свой долг.
        — Это будет не так-то легко сделать. Они станут копаться в твоих декларациях за многие годы.
        Дон помрачнел:
        — Плохо. Ведь ты помнишь, что я не хотел давать ей свою декларацию.
        — Потому что с ее помощью ты пытался обмануть государство.
        — Я ведь не врал, а только сказал не всю правду.
        Джон едва сдержался, чтобы не выругаться.
        — Всего этого не было бы, если бы ты поступил правильно. Если ты считаешь, будто закон несправедлив, тебе следует сделать так, чтобы его изменили. Но просто игнорировать его нельзя.
        Дон вытаскивал из стола дорогие ручки и навороченные гаджеты и клал их в свой кожаный портфель.
        — Для тебя все легко. Ты всегда был многообещающим юношей,  — заявил он.
        — Я много трудился, чтобы получить то, что имею сейчас. И я не дам тебе все это разрушить.
        Дон оторвал взгляд от стола и уставился на племянника.
        — Жаль, что ты не послушал меня и не использовал свое обаяние, чтобы привлечь Констанцию Аллен на нашу сторону,  — сказал он.
        — Обычно такие вещи приводят к прямо противоположному результату.
        — Но не в случае с таким бесполым роботом, как она. Просто-таки ходячий калькулятор в деловом костюме.
        Джон, сам того не желая, сжал кулаки.
        — Оставь, пожалуйста, свои мысли о мисс Аллен при себе.
        — О, кажется, я задел тебя. Сдается мне, ты видел под этим костюмом то, на что я тебе предлагал посмотреть. А если я расскажу об этом прессе?
        — Не расскажешь.
        — Это еще почему?
        — Нечего рассказывать,  — зарычал Джон.  — Убирайся отсюда, пока я тебя не выкинул.
        Его распирало от злости. После того как Констанция нашла огромный скелет в шкафу Дона, его племянник не мог сделать ее частью своей семьи, не перессорив из-за этого родственников. При встрече он обещал ей, что все будет честно, но сам же нарушил свое обещание. «А теперь она считает, что я соблазнил ее, чтобы влиять на ход ее работы»,  — подумал Джон.
        — Я же вижу: она тебе нравится,  — заявил Дон, закидывая сумку на плечо.
        — Ничего подобного,  — возразил его племянник.  — Единственное чувство, которое я к ней питаю,  — это злость за то, что не смог разобраться в этой ситуации самостоятельно. Я бы заставил тебя задекларировать все прошлые выигрыши, и не было бы никакого скандала.
        Услышав стук в дверь, дядя и племянник обернулись на звук.
        — Мистер Фейрвезер,  — произнесла секретарь, показавшись в дверном проеме,  — здесь полиция…
        — Я очень рада, что ты вернулась домой, дорогая,  — произнесла мама Констанции, нарезавшая куриную грудку для пирога, в то время как ее дочь чистила морковь.  — Поговори, пожалуйста, со своим отцом. Он плохо питается. Пытаюсь уговорить его есть овсянку, но он даже не смотрит на нее. Уверена: ты что-нибудь придумаешь. Надеюсь, тебя больше никуда не отправят.
        — Моя начальница говорила о возможной командировке в Омаху. Судя по всему, им нравится, что я не замужем и у меня нет никаких обязательств,  — ответила Констанция.
        — Но у тебя есть обязательства по отношению ко мне и твоему отцу. Скажи ей об этом.
        — Ты должна смириться с мыслью о том, что когда-нибудь я съеду от вас. Что, если я выйду замуж?
        Мама Констанции засмеялась:
        — Ты замужем за своей работой. Даже не могу представить рядом с тобой мужчину. Честно говоря, порой я думаю, что они доставляют больше неприятностей, чем стоило бы.
        Констанция с силой сжала овощечистку. «Неужели моя собственная мать не верит, что я могу выйти замуж и завести семью?  — удивилась она. Но затем подумала:  — С другой стороны, с какой стати ей думать иначе? Я ни разу ни с кем не встречалась за все время, проведенное у родителей, и отвадила нескольких ухажеров, которых мне пытались сосватать». Констанцию не интересовал никто до тех пор, пока она не встретила Джона Фейрвезера.
        О том, как закончилась история с казино, она узнала из Интернета. Дона арестовали за неуплату налогов, но Джон внес за него залог в размере пятисот тысяч долларов. «Вряд ли он скучает по женщине, из-за которой в его отеле и казино перерыли все — от подвала до террасы на крыше»,  — подумала Констанция. В Сети даже ходили слухи, будто казино закрыли на время расследования, а она знала, что это приведет Джона и все племя к многомиллионным потерям. «Поэтому, вспоминая обо мне, он, скорее всего, чувствует только гнев и обиду,  — решила она.  — Хотя если бы мне удалось вернуть время вспять, я поступила бы так же». Правда, Констанция сомневалась, что смогла бы помешать мощному разряду электричества, разрывавшему ее тело на куски, когда Джон был рядом. Она понимала, что больше никогда не увидит его, но перестать думать о нем была не в состоянии.
        Девушка выкинула морковные очистки в мусорное ведро и уже собиралась вынести полный мешок, когда дверь на кухню распахнулась и оттуда раздался голос ее отца:
        — Боже мой! Констанция, ты не поверишь, что сейчас сказал ведущий новостей!
        — Что случилось, папа?  — спросила она, решив, что речь идет о местных выборах, которые отца очень беспокоили.
        — Индеец из казино, арестованный за неуплату налогов, только что заявил, будто вождь племени встречался с бухгалтером, приехавшим, чтобы проверить их бизнес. Речь ведь не о тебе?
        Констанция разжала пальцы, и мусорный мешок со всем содержимым упал на пол.
        — Что?  — переспросила она почти шепотом, понимая, что весь ее мир рушится.
        — Он сказал, что не единственный в их семье нарушает правила и что, по его мнению, люди должны знать всю правду об обвинившем его аудиторе,  — произнес отец Констанции. Однако, увидев мусор, разлетевшийся по полу, он замолчал и только через некоторое время смог спросить:  — Ведь это неправда, милая?
        Констанция, стоя на коленях, судорожно собирала скользкие морковные очистки, пластиковые обертки от сыра и использованные бумажные полотенца с выложенного плиткой пола и засовывала их обратно в мешок. Она не знала, сумеет ли солгать собственным родителям.
        — Констанция Аллен,  — почти закричала ее мать,  — ты слышала своего отца. Немедленно скажи нам, что эти обвинения — ложь.
        Констанция поднялась на ноги и попыталась счистить с колен мусор.
        — Это правда,  — ответила она.
        Чтобы не смотреть на родителей, Констанция взяла губку и стала вытирать пол.
        — Ты встречалась с человеком, в грязном белье которого должна была копаться?  — спросила мать девушки, подходя ближе.
        — Меня отправили туда изучать документы. Я просто делала свою работу,  — возразила Констанция. Затем сполоснула губку и выжала ее. После этого ей пришлось поднять глаза и взглянуть на родителей, стоявших совсем рядом с ней в маленькой кухоньке, где она на протяжении многих лет ужинала с матерью.  — Я не хотела ничего другого, но… Он был очень красив и умен, а я — глупа.
        — Не сомневаюсь, что этот человек намеренно соблазнил тебя, чтобы повлиять на твое решение,  — произнесла ее мать, и ее губы сжались, что придало лицу весьма суровое выражение.
        — Возможно,  — ответила Констанция, положив губку на стол трясущимися руками.  — Но это никак не повлияло на мою работу. Как вы уже слышали, я обнаружила, что один из его родственников не заплатил налоги.
        — Ты спала с этим мужчиной?  — спросила мать Констанции, и девушка задрожала.
        — Сара!  — возмутился отец девушки.  — Как ты можешь задавать подобные вопросы?
        Грусть, появившаяся на лице отца, только усиливала отчаяние Констанции.
        — Да, мама. Прости, папа. Это правда, и я не горжусь ей. Не понимаю, что на меня нашло. Он был такой… настоящий,  — призналась девушка. Затем она сделала глубокий вдох, надеясь, что это поможет разрядить крайне напряженную обстановку, из-за которой воздух на кухне почти кипел.  — Очевидно, я такой же человек, как и все.
        — Я знала, что тебе не следует ехать в этот притон. Это совершенно неподходящее место для юной девушки,  — произнесла мать Констанции.
        — Все дело не в месте, мама,  — возразила девушка,  — а во мне. Я слишком долго жила в добровольной изоляции, даже не подозревая, насколько одинока, не представляя, как много любви можно получить от единственного человека.
        — Очевидно, у этого мужчины нет понятия о чести,  — нахмурившись, произнес ее отец, обычно такой жизнерадостный.  — Как он мог рассказать журналистам о твоей… связи с ним? Хотя это сделал другой… Тот, кого показывали в новостях и кого ты обвинила в неуплате налогов.  — Он прочистил горло.  — Рано или поздно вся эта грязь уляжется.
        — О боже…  — произнесла мать Констанции, прикрыв ладонью рот.  — Тебя ведь уволят?
        — Вполне возможно,  — совершенно спокойно ответила девушка.  — Думаю, мне лучше уволиться самой.
        — Ты сможешь работать в нашем магазине,  — попытался успокоить ее отец.  — Покупатели любят тебя.
        Констанция съежилась от мысли, что ей придется обслуживать людей, которые знают о ее поведении.
        — Ты хочешь превратить нашу дочь в клоуна, Брайан?  — возмутилась мать Констанции.  — Ей нельзя появляться на людях, пока этот скандал не уляжется. Хотя, полагаю, она сможет переложить товар на складе. Боже, что подумает пастор?
        Для Констанции это было уже чересчур. Она бросила губку в раковину и убежала в свою комнату. Родители с недоумением смотрели ей вслед.
        Констанция упала на кровать и заплакала. «Как Джон справляется со всем этим?  — спрашивала себя она.  — Его расстроила новость о том, что о нашей связи узнали, или он просто посчитал, будто это забавно?» Девушке нравилось, что Джона почти нельзя было вывести из себя, а бизнес он вел с юмором. «Думаю, мне стоит сделать то же,  — решила она.  — Потребуется все мое чувство юмора, чтобы пережить несколько ближайших недель».
        Джон бежал по тропе мимо пасущихся коров, направляясь в сторону тенистого леса. Не в его правилах было убегать от проблем, но сейчас он нуждался в смене обстановки. Позади Джона хрустнула ветка, и он решил, что его преследует еще один назойливый репортер. В реальности все оказалось еще хуже — за ним, потея и задыхаясь, бежал Дон, из последних сил старавшийся нагнать племянника.
        — Отвали,  — отрезал Джон.
        — Подожди, я хочу извиниться.
        — Слишком поздно.
        Охваченный новым приступом гнева, он развернулся и ускорился, решив, что Дон — это как раз та проблема, от которой вполне можно убежать. Но шаги стали приближаться.
        — Ты забыл, что в школе я занимался бегом,  — прохрипел Дон.
        — Видимо, бег — один из твоих талантов. Наряду с мошенничеством и ложью,  — заявил Джон, подавляя желание остановиться и как следует ударить дядю.
        — Обещаю, что никогда не буду врать и хитрить,  — с трудом выдавил из себя Дон, продолжая бежать.  — И с азартными играми тоже покончено.
        — Может, ты кончишь болтать?  — прокричал Джон.
        Дон продолжал догонять племянника, оказавшись гораздо более выносливым, чем тот считал.
        — Этого обещать не могу,  — ответил Дон, поравнявшись с Джоном.  — Видишь, я не вру.
        Джон развернулся, выбросил руку и с силой ударил дядю в грудь. Тот согнулся, судорожно выдохнув из себя воздух.
        — Надо бы избить тебя до бесчувствия,  — заявил он.
        — Это преступление, о чем ты прекрасно знаешь,  — возразил Дон.
        — Знаю,  — ответил Джон, взглянув на дядю, положившего ладони на колени и пытавшегося отдышаться.  — Я сам пытаюсь собрать племя ниссекотов, а не убивать его членов голыми руками.
        — Мне действительно очень жаль.
        — Тебе следует сожалеть о стольких многих вещах, что и не перечислить. Тебя обвиняют в неуплате налогов, и это связано с бизнесом, в который я вложил все, что имею. Ты можешь оказаться в тюрьме. А хуже всего то, что ты заявил во всеуслышание, будто у меня была интрижка с аудитором, нанятым Бюро по делам индейцев.
        — Я злился на тебя,  — признался Дон.  — Не думал, что они поверят мне. Я сам не верю. Тебе следовало сказать мне, что это правда, и я бы молчал. Ведь это правда?
        — Как будто я когда-нибудь тебе смогу поверить… Да я не разрешил бы тебе даже продукты для себя купить.

«Надо было ответить на его инсинуации, а не игнорировать их,  — подумал Джон.  — Все отрицать. Хотя, конечно, все это правда». Даже теперь он не мог выкинуть Констанцию из головы. Джон надеялся, что перестанет все время вспоминать ее лицо, светло-карие глаза, но прошло уже три дня, и оно мерещилось ему везде, куда бы он ни посмотрел.
        — Я знаю: ты считаешь, будто я глуп. Если честно, так оно и есть,  — сказал Дон.  — Но между тобой и Констанцией Аллен что-то было, причем я говорю далеко не только о сексе. Ты не сможешь обойтись без нее.
        Джон подскочил:
        — Не смогу без нее? Да ты с ума сошел. В жизни не был спокойнее. Просто сейчас я пытаюсь придумать, как сделать, чтобы бизнес, в который мы столько вложили, и племя, в которое мы вдохнули новую жизнь, не были уничтожены одним росчерком пера. Я даже не думаю о… ней.
        Дон выпрямился и стер пот со лба.
        — Тебе не удастся обмануть меня, мальчик. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты должен вернуть ее,  — заявил он.
        Джон уже обдумывал такой вариант, но не собирался признаваться в этом дяде.
        — Уверен: прессе это очень понравится.
        — Я серьезно. Любовь — это не преступление. Она честно выполнила свою работу и вытурила меня.
        — В отличие от одного моего родственника, у нее есть принципы,  — возразил Джон.
        Дон скрестил руки на груди:
        — Не хочу, чтобы ты винил меня в том, что потерял любовь всей своей жизни.
        Джон резко выдохнул и возразил:
        — Мне не нужны твои советы. Сам справлюсь.
        — Тогда поезжай за ней,  — не унимался Дон.
        Джон расслабился. Его лицо обдувал приятный ветерок, а на соседней ветке щебетала птичка.
        — Хотя сейчас я тебя ненавижу больше, чем кого бы то ни было,  — произнес он,  — вынужден признать, что в чем-то ты прав.
        Джон заказал кольцо от «Тиффани» и попросил, чтобы курьер привез его в аэропорт Кливленда. Затем он купил себе билет и, сгорая от нетерпения, погрузился в самолет. Сначала он считал, будто опережает события, отправляясь делать Констанции предложение, вместо того чтобы попытаться убедить ее вернуться. Но затем понял: переезд из Огайо в Массачусетс будет для нее далеко не самым простым решением, а значит, Констанция должна понимать, что ради этого Джон готов на все, включая женитьбу.
        Это слово не давало ему покоя. Брак, по его мнению, должен быть чем-то постоянным, длящимся на протяжении всей жизни. Прежде это пугало его, но теперь, наоборот, обнадеживало. «Бабушка,  — думал Джон,  — всегда говорила: «Ты поймешь, когда встретишь подходящего человека».
        Джон доверял своей интуиции, не подводившей его даже тогда, когда все окружающие и здравый смысл предлагали другое решение. А сейчас она подсказывала ему, что Констанция — та женщина, которую он ждал многие годы. «Осталось только убедить ее,  — подумал Джон.  — А для этого нужно доказать, что мои намерения были честны с самого начала».
        Встретившись с курьером и взяв в аэропорту Кливленда машину напрокат, мужчина, охваченный волнением, отправился в один из тихих пригородов, где располагался дом родителей Констанции. Чтобы выяснить, где она живет, Джону пришлось ее выследить, и он опасался, что, узнав об этом, она только еще больше разозлится.
        Машина Констанции уже стояла на обочине возле дома рядом с большим белым фургоном, украшенным рекламой скобяной лавки и, вероятно, принадлежавшим ее родителям. «Значит, все они дома»,  — решил Джон.
        Он никогда не волновался, отправляясь на важную встречу или на подписание многомиллионной сделки. Но, поднимаясь по старой лестнице, ведущей на крыльцо дома Алленов, Джон понял, что страшно нервничает. Все же он нажал на кнопку звонка.
        — Боже мой! Кто бы это мог быть?  — произнес взволнованный женский голос.
        Затем через вставленное в дверь стекло Джон увидел быстро приближающийся силуэт. Когда дверь открылась, он собрался с силами и изобразил улыбку.
        — Здравствуйте,  — произнес он, протягивая руку.  — Вы, должно быть, миссис Аллен.
        — Уходите,  — сказала женщина и захлопнула дверь прямо у него перед носом.
        Джон снова позвонил.
        — Я не журналист,  — заявил он и увидел, что силуэт по ту сторону двери остановился.  — И не коммивояжер. Я друг Констанции.
        Женщина развернулась и направилась к двери.
        — Констанция больна,  — произнесла она, снова открыв дверь.
        — Что?  — переспросил Джон, придерживая дверное полотно одной рукой.  — Что с ней случилось?
        — Вы кто?  — поинтересовалась мать Констанции, оказавшаяся немного ниже дочери и одетая в клетчатую блузку и синие брюки.
        — Меня зовут Джон Фейрвезер,  — представился он, снова протягивая руку.  — Приятно познакомиться.
        Произнеся эти слова, Джон осторожно просунул ногу в дверной проем, чтобы не дать женщине снова захлопнуть дверь. Вскоре выяснилось, что сделал он это не зря,  — дверь с силой надавила на его конечности.
        — Уходи,  — почти закричала женщина.  — Ты… мерзавец.
        Джон глубоко вздохнул:
        — Полагаю, произошло недоразумение. Констанция проводила аудит в моей компании, но нашла проблему в декларации моего дяди, а не в моей.
        Невысокая женщина перестала закрывать дверь и подошла очень близко к Джону. Ее лицо перекосилось от гнева.
        — Ты соблазнил юную невинную девушку,  — заявила она.  — Тебе не стыдно?
        Джон решил не говорить о том, что Констанция не столь юна и не так невинна, как, видимо, считали ее родители.
        — Ваша дочь — особый человек, миссис Аллен. Уверен, что во многом она обязана этим вам. Я восхищаюсь ее честностью и горжусь знакомством с ней,  — произнес он.
        — Она не хочет иметь с вами ничего общего,  — возразила мать Констанции. Джон отметил, что она хотя бы больше не пытается захлопнуть дверь.  — Вероятно, ее уволят из-за всех этих слухов. Что вы можете сказать по этому поводу?
        — Констанции нечего скрывать. Она выполнила свою работу очень качественно и была безжалостна. Уверен: ее работодатель не станет ее ни в чем обвинять. Могу ли я увидеть ее?
        В конце коридора появился застенчивый на вид мужчина с небольшой залысиной надо лбом.
        — Что случилось, дорогая?  — спросил он.
        — Это Джон Фейрвезер, Брайан,  — ответила его жена, не спуская глаз с Джона.
        Отец Констанции на секунду задумался, а затем, посмотрев на жену, произнес:
        — Вам здесь не рады. Возвращайтесь лучше туда, откуда вы приехали.
        — Я люблю вашу дочь,  — заявил Джон, от отчаяния решив, что лучше сразу открыть все карты.  — Пожалуйста, разрешите мне поговорить с ней.
        Он улыбнулся, надеясь, что следующие его слова не испугают стариков, и продолжил:
        — Я не уйду до тех пор, пока не увижу ее. Если нужно, я готов разбить лагерь на вашей лужайке.
        Миссис Аллен окинула улицу взглядом. Единственными людьми, которых она там увидела, были два ребенка на велосипедах. Затем она сузила глаза, нехорошо посмотрела на Джона, но вслух произнесла:
        — Пожалуй, вам лучше войти.
        Джон старался не запрыгать от радости, когда переступал через порог, от которого отходил узкий коридор.
        — Констанция, дорогая,  — позвал ее отец,  — спустись на минутку.
        Все трое уставились на лестницу, но дверь наверху не открылась. Прислушавшись, Джон заметил, что со второго этажа доносятся звуки музыки.
        — Думаю, у нее работает радио и она не слышит вас. Могу я постучать в дверь?  — спросил он.
        В другой ситуации он просто поднялся бы по лестнице, но эти люди должны были стать его тестем и тещей, а значит, с ними следовало общаться аккуратно.
        Аллены обменялись взглядами. Сара закрыла дверь, чтобы не дать соседям повода для сплетен.
        — Думаю, да,  — пробормотала она.  — Вряд ли из-за этого будет хуже.
        Джон побежал вверх по лестнице, на ходу запихивая руку в карман, чтобы проверить, не выпала ли оттуда коробочка с кольцом. К счастью, она была там, и он постучал в дверь.
        — Мне нужно побыть одной, мама,  — сказала Констанция.
        — Это Джон,  — признался он.
        Музыка утихла.
        — Что?
        — Джон Фейрвезер. Я приехал сюда, чтобы увидеть тебя.
        Дверь резко распахнулась. На Констанции были полосатые штаны от пижамы и белая футболка. Она выглядела так, будто только что плакала, но Джону она показалась еще более красивой, чем обычно, и он с трудом подавил желание обнять ее.
        — Это ты сказал Дону о наших отношениях?  — спросила девушка.
        — Нет. Он просто злился. В основном на меня, потому что я его уволил.
        — Но ты не стал это отрицать.
        — Не могу отрицать правду,  — возразил Джон, стараясь подавить улыбку.
        Констанция нахмурилась:
        — Тебя расстроило, что ты не смог получить то, что хотел?
        — В каком смысле?  — спросил Джон.
        — Тебе жаль, что ваш план по соблазнению меня не сработал. Я подслушала ваш разговор в вестибюле.
        — Не было никакого плана,  — возмутился Джон.  — Дон действительно предлагал нечто подобное, но я не собирался претворять эту его идею в жизнь.
        — Значит, ты поцеловал меня той ночью, потому что не смог устоять?  — поинтересовалась девушка.
        — Именно.
        — Я не настолько глупа, Джон.
        — Ты очень умная и сильная. Это одна из причин, заставляющих меня потерять от тебя рассудок.
        Констанция снова нахмурилась, но теперь было видно, что она в замешательстве.
        — Зачем ты приехал?  — спросила она.  — Я не собираюсь отрицать нашу связь.
        — Я тоже,  — ответил Джон, засовывая руку в карман.  — Понимаю, что мы мало знакомы,  — продолжил он. Затем он вытащил из кармана коробку с кольцом и увидел, как Констанция от удивления поднимает бровь.  — Но между нами очень сильная связь. Я люблю тебя, Констанция. Никогда прежде я не встречал женщины, подобной тебе, и хочу провести остаток жизни с тобой. Ты выйдешь за меня?
        Глава 11
        Констанция удивленно уставилась на Джона. Сначала она не могла поверить, что видит его в своей спальне, а теперь еще это предложение…
        — Ты злишься на меня?  — спросила она.
        — За то, что ты честный и надежный человек? Конечно нет. После всего этого я только еще сильнее полюбил тебя.
        Констанция заморгала. Джон, выражение лица которого говорило о страхе ее потерять, показался ей потрясающе красивым. Как и кольцо, лежавшее в открытой синей коробочке, которую он ей протягивал.
        — Ведь ты не всерьез решил на мне жениться?  — спросила она.
        — Констанция, ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать: насчет подобных вещей я не шучу. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой.
        Констанция перевела взгляд с лица Джона на кольцо и обратно. Ей в голову даже не могла прийти мысль о том, что он решит превратить их связь в нечто большее.
        — Все в порядке, Констанция?  — спросил ее отец из-за двери.
        — Да, папа, все хорошо.
        — Ты просто убиваешь меня, Констанция,  — заявил Джон, опускаясь на одно колено.  — Я люблю тебя. Пожалуйста, скажи, что выйдешь за меня.
        Из глаз девушки, осознавшей искренность его слов, полились слезы.
        — Да,  — ответила она.
        Вся эта ситуация казалась ей нереальной, но дать другой ответ она просто не могла. Джон вскочил, его глаза блестели.
        — Могу я поцеловать тебя?  — спросил он.
        Констанция прикусила губу и взглянула на дверь. «Родители наверняка стоят за ней»,  — подумала она. Затем она снова посмотрела на Джона и произнесла:
        — Можешь.
        Его губы прикоснулись к ее губам, и она забыла обо всем и крепко обняла его. После долгих одиноких ночей и волнений, последовавших за отъездом, этот поцелуй стал для Констанции настоящим спасением. Джон очень вовремя обхватил девушку сильными руками — ее ослабевшие колени отказывались слушаться.
        — Боже! Как я скучал по тебе,  — выдавил из себя мужчина, когда они наконец оторвались друг от друга, чтобы вздохнуть.  — Думаю, нам стоит поговорить с твоими родителями.
        Джон открыл дверь и увидел, что за ней стоят родители Констанции.
        — Мы подслушивали,  — призналась Сара, с лица которой не сходило выражение крайнего удивления.
        — Мама!  — возмутилась Констанция.
        — И мы рады, что у этого молодого человека есть представление о чести и он готов сделать тебя честной женщиной,  — продолжила мама Констанции, смотря на Джона.
        — Правда?  — удивился он.
        Брайан прочистил горло и произнес:
        — Я убежден, что вы любите мою дочь. Не скажу, что одобряю ваш бизнес, но мы желаем вам обоим счастья.
        — Правда?  — переспросила Констанция, не веря своим ушам.  — Но мне придется переехать в Массачусетс.
        — И мы надеемся, что вы присоединитесь к нам,  — подхватил Джон.  — Вам там понравится.
        — У нас здесь бизнес,  — возразила Сара.  — Но мы будем навещать вас.
        Констанция перевела взгляд с матери на отца, а затем взглянула на Джона. Она была поражена силой его способности убеждать.
        — Я хотел бы узнать вас обоих поближе,  — заявил Джон.  — Могу ли я пригласить всех вас на ужин?
        — С удовольствием,  — ответил Брайан, выглядевший при этом потрясенным, но счастливым.
        После ужина в итальянском ресторане, который выбрали родители Констанции, молодые люди отправились в ближайшую гостиницу. В тускло освещенном номере Констанция стала расстегивать пуговицы на рубашке Джона. Его большие пальцы пытались побороть маленькие пуговички ее блузки, и выражение сосредоточенности, возникшее при этом на его лице, рассмешило ее.
        Констанция поцеловала его грудь и вдохнула его терпкий мужской запах, а затем ее губы двинулись вниз — к ремню брюк. Она еще больше возбудилась, когда увидела силу его желания. Девушка заметила, что, когда она целует разгоряченную плоть Джона через ткань брюк, он задерживает дыхание, а мышцы его пресса сжимаются. Затем она расстегнула пуговицу и молнию на брюках и обнажила его бедра.
        Ее сводил с ума сам факт того, что она, маленькая скромная Констанция Аллен, проводящая дни напролет за папками с документами и калькулятором, способна так сильно возбуждать Джона. Но его полный страсти взгляд не оставлял ни малейших сомнений в этом.
        Джон снял с Констанции юбку и чулки и подтолкнул ее к кровати. На протяжении нескольких секунд они лежали бок о бок, с наслаждением разглядывая обнаженные тела друг друга. Затем Джон положил руку на бедро девушки и медленно провел ею вдоль талии до груди. Констанция наблюдала за тем, как учащается его дыхание и вздымается могучая грудь, когда он водит пальцами по ее соску.
        — Хочу почувствовать тебя внутри,  — попросила она, не веря, что говорит это, ведь раньше она и не подозревала, что способна на столь сильное желание.
        — Без прелюдии?  — с удивлением спросил Джон.
        — Мне сейчас она не нужна,  — заявила Констанция, а затем прикоснулась губами к его рту.  — Вижу, что тебе тоже.
        — Это правда,  — признался он.
        Джон застонал, когда Констанция обхватила его рукой, а затем с поразившей ее саму уверенностью направила его внутрь себя. Когда он вошел в нее, бедра девушки поднялись, и ее охватили облегчение и счастье. Влюбленные, находящиеся уже на пике желания, стали двигаться вместе.
        — Я люблю тебя,  — призналась Констанция.
        Чувства к Джону росли внутри ее с первого поцелуя, а может, и с первой встречи, и теперь она понимала, насколько они сильны. Осознав это, Констанция ощутила, как по всему ее телу, подобно урагану, проносится первая волна оргазма.
        — Я тоже тебя люблю,  — признался Джон.  — Люблю тебя очень…
        Охваченный яркой вспышкой оргазма, он не сумел договорить. Констанция прижалась к нему настолько сильно, насколько смогла, и ее пальцы глубоко впились в мощные мышцы его спины.
        Когда его большое тело успокоилось, Джон смог продолжить:
        — …очень сильно.
        Констанция хотела засмеяться, но у нее больше не было сил. Любовь, подаренная ей Джоном, заставила забыть обо всех горестях и тревогах, преследовавших ее на протяжении нескольких последних дней. Послевкусие оргазма щекотало тело девушки, и она глупо захихикала.
        — Что ты со мной сделал?  — спросила она, успокоившись.  — Рядом с тобой я чувствую себя совершенно другим человеком.
        — Рядом со мной ты та, какой должна быть. И я тоже. Я настолько увлекся зарабатыванием денег и так старательно избегал отношений, что вынужден был без остановки бегать по кругу. Тебя настолько поглотило стремление быть мисс Совершенство, что тебе был нужен человек, который помог бы тебе остановиться.
        — И подхватить меня, когда я стану падать,  — продолжила Констанция.
        Они оба засмеялись. Затем Джон ее обнял.
        — Подхватить и крепко держать тебя, не давая ускользнуть,  — сказал он и нежно поцеловал Констанцию.
        Она вспомнила про кольцо и стала рассматривать его. Великолепный бриллиант, обрамленный платиной, сиял.
        — Оно прекрасно,  — произнесла Констанция.  — И наверное, стоит целое состояние.
        — Какой смысл в состоянии, если не можешь потратить его на действительно важные вещи? А ты — самое важное, что есть у меня в жизни,  — признался Джон, и честность его ответа до слез растрогала Констанцию.
        — Я тоже хочу что-то тебе дать,  — произнесла она, хотя не знала, что может понадобиться человеку, у которого и так все есть.
        — Себя,  — ответил за нее Джон.
        Он поднес руку Констанции к губам и поцеловал ее пальцы. В этот момент она поняла, что согласие выйти за него замуж подразумевает переезд в Массачусетс, прочь от друзей и родных. «Даже если меня не уволят,  — подумала она,  — мне придется уйти самой».
        — Что случилось?  — спросил Джон.
        — Думаю о переменах, которые ждут меня впереди,  — призналась Констанция.  — Где я буду работать?
        — Что ж, нас всегда обвиняли в семейственности,  — ответил Джон, подмигнув ей.  — Мы любим брать на работу членов семьи.
        Констанция нахмурилась:
        — Но чем я стану заниматься?
        Джон отодвинулся и серьезно взглянул на нее, а затем ответил:
        — Всем, что посчитаешь важным и интересным. Твой опыт нам очень пригодился бы. Кроме того, ты можешь взять на себя часть моей работы, чтобы я сосредоточился на приглашении знаменитостей и связях с общественностью. Полагаю, я справлюсь лучше дядюшки Дона.
        — Я занималась бухгалтерией и аудитом на протяжении многих лет,  — ответила Констанция.  — Пожалуй, мне стоит попробовать себя в чем-то еще.
        — Например?
        Девушка прикусила губу и задумалась, а затем призналась:
        — Я всегда хотела быть учительницей. Родители говорили, что школы полны необучаемых шумных хулиганов, с которыми я не смогу справиться. Именно поэтому я предпочла общаться с числами, хотя порой думаю, что приняла неправильное решение.
        — Интересно.  — Джон пристально посмотрел на Констанцию.  — Члены племени приезжают к нам из самых отдаленных уголков страны, и нам нужно научить их всему, что связано с бизнесом. Возможно, ты сможешь начать с этого, а затем выучишься и станешь работать в школе.
        — Неплохая идея,  — одобрила девушка.  — Думаю, для разнообразия мне не помешает работа не с числами, а с людьми.
        — Уверен, что у тебя все получится,  — ответил Джон и нежно поцеловал Констанцию в губы.
        — Завтра я уволюсь. Интересно, меня заставят отработать две недели или сразу выставят за дверь?
        В глазах Джона заиграли искорки веселья.
        — Как только они узнают, что ты выходишь за меня замуж, предпочтут второй вариант.
        Констанция почувствовала, как ее лицо расплывается в улыбке.
        — Полагаю, что при данных обстоятельствах это будет очень неплохо.
        — Несомненно,  — ответил Джон.
        notes
        Примечания

1
        Сахем — титул вождя у некоторых индейских племен. (Примеч. пер.)