Мистер Безупречность Пола Льюис

        Мэтт Норман работал в известной адвокатской конторе. У него была безупречная репутация блестящего юриста и компетентного правоведа. Его будущее не вызывало сомнений. Он должен усердно работать, и тогда займет в своей фирме место старшего партнера. С недавних пор Мэтт задумывался и о создании семьи. Он видел своей женой красивую стройную блондинку, элегантную, всегда спокойную и умеющую себя вести в обществе. Однако жизнь, словно в насмешку, столкнула его с пылкой и необузданной брюнеткой Паолой Романо…
        Пола Льюис
        Мистер Безупречность
        1
        Паола Романо поняла, что теперь у нее начались неприятности. Лишь несколько минут назад она ехала по Ричмонд-авеню, думая о своих делах, наслаждаясь бархатным октябрьским днем, обычным для Хьюстона, и подпевала Билли Джоэлу. И вот она стоит на проезжей части, посреди битого стекла лицом к лицу с разъяренным мужчиной. Да, на такого нельзя не обратить внимания, мелькнуло у нее в голове.
        — Вы что, рехнулись?  — кричал он, наступая на нее.  — Зачем так резко нажали на тормоза?  — Он насупил брови и готов был, казалось, пустить в ход кулаки.
        Только спокойно!
        — Я не хотела наехать на собаку. Она метнулась прямо передо мной.
        — Какую еще собаку?  — прошипел он сквозь зубы.  — Никакой собаки не было!  — Он надвигался на нее своей громадной фигурой.
        — Большой черный пудель.  — Паола не намеревалась отступать, пусть даже у мужчины был угрожающий вид. Будто желая найти подтверждение, она оглянулась вокруг.  — Вот здесь… здесь он пробежал минуту назад.  — Ее голос дрожал, и это ее раздражало. А чего, собственно, она так нервничает? Она не сделала ничего дурного и не позволит себя запугать.
        — Была собака или нет, вам не следовало так резко тормозить! Если, конечно, вы не желали, чтобы вас изо всех сил шмякнули по заднему бамперу.
        — И что же мне оставалось делать? Сбить животное?  — Теперь уже Паола почувствовала себя раздосадованной.  — В любом случае, вам надо винить себя. Не нужно было наступать мне на пятки.
        — Наступать на пятки! Я вам на пятки не наступал!
        — Нет, наступали. Я заметила вашу машину еще за два квартала. И уже тогда вы пытались обогнать меня. Почему вы не хотите это признать? Вам еще повезло, что я не пострадала!
        Лицо мужчины по-прежнему было мрачнее тучи, но ее последнее замечание заставило его призадуматься. Он взглянул на нее пристальнее и сказал уже спокойнее:
        — Вы уверены, что с вами все в порядке?
        Паола разжала кулаки и кивнула.
        — Да. А вы?  — Пусть этот вопрос был скорее задан ради приличия, но прозвучал кстати.
        — Со мной все в порядке.  — Он произнес это с чувством брезгливости.  — Зато машина здорово искорежена.  — Он указал на поврежденный капот своего новенького черного «БМВ», и его лицо исказилось, как от боли.
        Паола заморгала.
        — Мне действительно жаль.
        Она наклонилась, разглядывая погнутый бампер его автомобиля. Несколько царапин на капоте, разбитые фары. Паоле показалось, что задняя дверь вообще не откроется.
        Глубоко вздохнув, мужчина снял темные очки. Теперь Паола могла, как следует его разглядеть.
        Она с трудом сглотнула. Ну, до чего же хорош, прямо кинозвезда: с зелеными глазами и бронзовым загаром гармонировали шелковистые светлые волосы. Он напоминал ей гибкого золотистого дикого кота, скрывавшегося в зарослях джунглей.
        Паола вдруг сильно пожалела, что на ней сейчас убогая джинсовая куртка и спортивные брюки. Непроизвольно она поправила рукой темные кудрявые волосы и улыбнулась.
        — Я только что купил эту машину,  — с горечью в голосе сказал он.
        Улыбка тут же сошла с губ Паолы. Она сочувственно хмыкнула. Ей представилось, что если бы такое произошло с ее «БМВ», она тоже очень огорчилась бы. Но она была уверена и в том, что не стала бы рисковать такой машиной.
        Он опять повернулся к ней. Зеленые глаза блестели на солнце.
        — Я рад, что вы не пострадали, но, полагаю, это послужит вам хорошим уроком.
        — Мне?  — Паола просто остолбенела.
        — Не следует отвлекаться, когда ведете машину,  — продолжал он менторским тоном.
        Да кто этот парень? С чего это он ее отчитывает? Она ведь за ним не гналась.
        — Это вам следует поучиться водить машину,  — парировала она.  — Если бы вы не наезжали на меня, столкновения не произошло бы.  — Ее итальянский темперамент снова дал о себе знать, пусть она и помнила увещевания матери придерживать язычок…
        «Мужчинам не нравятся много мнящие о себе женщины,  — мать повторяла это ей много раз.  — Им нравятся такие, которые соглашаются с ними. Особенно же они не терпят тех, кто оставляет за собой последнее слово».  — «Да мне все равно, что думают мужчины»,  — отвечала ей Паола. «А пора бы задуматься,  — не отставала Дот Романо.  — Тебе уже двадцать восемь, и годы вспять не пойдут». Ее мать отказывалась верить в то, что Паола не рвется замуж. И дочь не собиралась ее в этом разубеждать…
        Но совет матери куда-то испарился, лишь только зеленоглазый красавец внимательно посмотрел на нее.
        Паола ответила таким же пристальным взглядом. Она знала, мужчины не любят, когда их считают в неправыми, особенно если речь идет об умении водить автомобиль. Например, ее отец уверен, что он лучший в мире водитель. Зачастую даже слова «женщина за рулем» произносят как оскорбление.
        Прищурив глаза, ее собеседник полез во внутренний карман полосатого пиджака и вынул аккуратную записную книжку в кожаном переплете. Достал ручку с золотым пером.
        — Как ваше имя?  — В его голосе было раздражение.
        Она пыталась изобразить улыбку. Внезапно и его ярость и вся ситуация показались нелепыми. Но сейчас улыбаться это все равно, что подливать масла в огонь.
        — Паола Романо,  — робко произнесла она.  — А ваше?
        Из другого внутреннего кармана он извлек визитную карточку, что-то написал на обороте и протянул ей. Их взгляды опять встретились: может быть, или ей только показалось — в глубине холодных зеленых глаз мелькнул намек на интерес.
        Как могут такие красивые глаза быть такими холодными?  — недоумевала она. А вообще-то этот мистер Важная Шишка умеет улыбаться? Неужели у него совсем нет чувства юмора? Она взглянула на поблескивающую на солнце визитную карточку.
        Клейбурн, Бэска, Себастьян и Норман, адвокатура.
        Внизу же маленькими буквами приписано:
        Мэттью Док. Норман III.
        Клэйбурн, Бэска, Себастьян и Норман! Подруга Паолы Ким Макалистер работала в этой юридической фирме. Паоле не терпелось добраться домой и срочно ей позвонить.
        Мэтт наблюдал за тем, как внимательно девушка читает визитку. Интересно, о чем она сейчас думает? Ее слегка прищуренные черные глаза будто искрились иронией.
        — А вот моя визитная карточка,  — вежливо сказала Паола.
        Мэтт взял карточку, слегка коснувшись ее руки. Он не мог не заметить, какое тонкое у нее запястье, какой изящный золотой браслет, совсем не подходящий к ее одежде, покачивается на нем. Он удивленно спросил:
        — Сервисная служба Романо по ремонту бассейнов? Вы что, владелица фирмы?
        — Это фирма моего отца.  — Она не сводила с него пристального взгляда.
        Ему бы и в голову не пришло, что она работает в такой сфере, как ремонт бассейнов. Не совсем обычное занятие для женщины, особенно такой… сексапильной. Странно… Паола Романо была не из тех женщин, которых он обычно считал «сексапильными». Ему всегда нравились высокие, элегантные блондинки. А эта небольшого роста, темноволосая, и до элегантности ей как до Луны. Одета в какую-то синюю хламиду, на ногах растоптанные кроссовки, а волосы выглядят так, словно она только что выскочила из-под урагана. И вообще — вид неважный. Нет, это не его тин женщины. Слегка нервничая, он быстро переписал данные, необходимые для страховой фирмы.
        Паола по-прежнему неотрывно смотрела на него. Да, он, конечно, красавчик. Жаль, что такой мрачный. Ростом не меньше шести футов, плечи широкие, талия тонкая. Даже строгий костюм не мог скрыть атлетического тела. Его облик резко отличался от ее представлений об адвокате. Юристы все такие напыщенные. Носят очки в золоченой оправе, как актер Вуди Аллен. А их кожа от бесконечного сидения в архивах должна быть бледной…
        — Может быть, стоит вызвать полицию?  — спросил он в надежде получить положительный ответ.
        Ей, наверное, надо сделать шаг ему навстречу. Видимо, он понял, что виноват.
        — Полиция вряд ли приедет на подобный вызов,  — заметила она.
        Интересно, эта вечная насупленность — маска, или же его сущность? Паола стала невольно думать над тем, как заставить его улыбнуться. И вообще, умеет ли он улыбаться?
        Вокруг них уже собралась небольшая толпа зевак. Какой-то рыжеволосый юноша лет восемнадцати воскликнул:
        — Да вы не беспокойтесь! Я все видел. Конечно же, виноват он.  — Парень ухмыльнулся, и Паола благодарно кивнула ему.
        Мэтт прикрыл глаза, дивясь про себя, что еще и эта выходка свидетеля усугубила ситуацию. Ему сейчас хотелось оказаться где угодно, только не здесь, не на этой запруженной машинами улочке Хьюстона. Он глубоко вздохнул. Но не стоит распаляться. Умному адвокату следует знать, в каком случае не вредно помолчать, а Мэтт как раз и был умным адвокатом.
        — Как только приеду в офис, сразу свяжусь со страховой компанией,  — сказал он.  — Они все оформят.
        — Вас подвезти?
        — Спасибо, но я как-нибудь сам.
        — Вы уверены? А то я отвезу вас, куда скажете.
        — Абсолютно уверен.
        Он повернулся и пошел к своей машине, так ни разу и не улыбнувшись.
        — Мне кажется, ваша машина не может ехать,  — не сдавалась Паола, следуя за ним. Почему он такой упрямый? И что он собирается делать: сидеть здесь в машине в надежде, что как по мановению волшебной палочки возникнет дорожная служба? Почему он отвергает ее помощь?
        Он внезапно остановился и обернулся к ней.
        — Я это знаю, мисс Романс, что бы вы там ни думали, я кое-что понимаю в машинах и в том, как их водить. Я вполне в состоянии добраться до офиса. Ни к чему меня опекать.
        Паола поджала губы. Другими словами, отвяжитесь, мисс Романо. О’кей, древний каменный идол, подумала она. Так тебе и надо. Сиди здесь, пока не окочуришься.
        Ее задевал его недружелюбный тон, его непреклонность. И особенно то, что он совсем не заинтересовался ею, даже не сделал попытки быть галантным. Слегка негодуя на себя, она завела мотор и отъехала от места столкновения. Не пройдет и часа, как он забудет про нее.
        — И все же интересно, что может заставить Мэттью Дж. Нормана улыбнуться?  — громко задала она вопрос себе самой. Потом улыбнулась. Эта угрюмая личность начинала ее занимать. Стоило даже попробовать с ним посостязаться.
        А от состязаний она никогда не отказывалась.
        Мэтт Норман пренебрежительно отбросил в сторону пакет документов фирмы «Ламберт». «И что такое с тобой творится?» в подобных случаях часто говаривала его матушка. Она бы наверняка посоветовала ему не принимать все так близко к сердцу. Мэтт вяло потер лоб. Обычно, если его что-то огорчало, он переключался мысленно на другое: неразумно переживать из-за обстоятельств, которые нельзя изменить.
        Но сейчас он никак не мог отрешиться от мыслей об этой назойливой девице. Она подумала, что он глуп. Она явно смеялась над ним!
        Вот черт! Он в то время размышлял о строительной компании «Ламберт» и о том, не солгал ли ему Майкл Ламберт по поводу новых судебных исков. Конечно же, тогда ему изменила выдержка, и девица справедливо заметила, что он несколько раз пытался ее обогнать, прежде чем она нажала на тормоза. Сама мысль о невиновности этой представительницы рода Романо огорчала его все больше. Мэтту было незнакомо гложущее чувство вины.
        Выбрось все из головы. Разве тот инцидент так уж важен? И что с того, если какая-то девушка, которую ты никогда раньше не видел и никогда больше не увидишь, думает, что ты дурак? Пусть с ней имеет дело представитель страховой компании, и довольно об этом эпизоде. Мэтт вздохнул и снова взялся за пакет с документами от Ламберта.
        Паола отвергала один сценарий за другим. Некоторые были просто идиотскими, например, появиться на пороге его дома, завернутой в целлофан и с бутылкой холодного шампанского. Но это было бы даже не забавно. Она, наверное, на его месте глаза бы вытаращила от неожиданности, он же, скорее всего, едва ли улыбнется.
        На всем протяжении этого дня ничего дельного в голову не приходило. Но неотвязно крутилась мысль как-то завладеть вниманием Мэтта Нормана, увидеть его улыбку. К шести часам пополудни, когда она решила позвонить подружке Ким, это желание стало просто невыносимым.
        — Ты знаешь, Паола, у тебя, кажется, крыша поехала,  — заключила Ким, выслушав подробный отчет о дневном происшествии.  — И какое тебе дело до того, что обо всем этом думает Мэтт Норман?
        — Ну, все-таки. Это, понимаешь… Ну, не знаю. Мне трудно объяснить.
        — Ты и не можешь объяснить, потому что все это ерунда. Мой тебе совет — забудь о происшедшем, и поскорее. Ты все равно не будешь от него в восторге. Это не тот мужчина, что тебе нужен. Мэтт Норман просто невыносимый зануда и консерватор. Между вами нет ничего общего.
        Паола изучающе посмотрела на свои ногти.
        — Так ты будешь мне помогать или нет?
        Ким глубоко вздохнула.
        — А разве у меня есть выбор?
        — Нет.
        Немного помолчав, Ким спросила:
        — Что ты хочешь узнать от меня?
        — Все о нем. Все, что ты знаешь.
        — Да я не так уж много и знаю. У нас офис, а не место для задушевных бесед. Он в паре с еще одним адвокатом ведет гражданские дела.
        — Нет, ты должна знать больше!
        — Он внук одного из основателей фирмы, его отец старший партнер. Не женат, принадлежит к очень богатой семье. Пойми, мы с тобой и он живем на разных планетах.
        — Ну, это он не преминул подчеркнуть. А как у него обстоят дела на любовном фронте?
        — Мне ничего не известно об этой стороне его жизни.
        Паола хихикнула.
        — Давай, выкладывай. Наверняка твоя фирма настоящая мельница сплетен. Все про всех знают.  — Ким не спешила с ответом, поэтому Паола спросила напрямик: — Он с кем-нибудь встречается?
        — Нет. По крайней мере, с тех пор, как я здесь. Но немало женщин пыталось завоевать его внимание.
        — А он ведет себя как истукан?
        — Не совсем. Я же тебе сказала, он сухарь. И не обманывай себя, если он посмотрел на тебя по-особенному. Это настоящий сноб. К тому же он много работает и до патологии пунктуален. Главное для него дело, и от других он требует того же.
        Паола догадывалась, что Ким любыми средствами пытается убедить ее не развивать отношения с Мэттом Норманом. Но чем больше Ким рассказывала, тем сильнее становилось искушение попробовать совладать с ним.
        — Итак,  — подытожила подружка,  — теперь ты видишь, что поставила перед собой совершенно нереальную задачу.
        — Я понимаю, что ты имеешь в виду, но меня раззадорила как раз манера его поведения. Чего ему стоило улыбнуться? Я просто хочу доказать себе самой, что смогу обратить на себя его внимание. Может, даже добьюсь свидания с ним.
        Ким неодобрительно хмыкнула.
        — Паола, пожалуйста, забудь о нем. С такими, как Мэтт Норман, не играют… Это небезопасно.
        Но Паолу уже нельзя было остановить. Машинально она поглаживала свою кошечку мисс Милли, которая отвечала урчанием.  — У меня действительно нет другого выбора. Он первым бросил вызов.
        — А ты и удержаться не можешь,  — подхватила Ким.
        Мисс Милли, свернувшись клубочком, примостилась рядом.
        — Ты же меня знаешь,  — сказала Паола.
        — К сожалению, да. Просто я советую тебе еще раз все как следует взвесить.
        Паола ухмыльнулась. Ким выглядела как модель «Плейбоя», но в уме ей нельзя было отказать. Она никогда ничего не делала, не подумав. Прежде чем завязать знакомство, она тщательно изучала возникшего кандидата, узнавала о его финансовом статусе.
        — Попомни мои слова, Паола. Если ты продолжишь упорствовать, затраты могут превзойти ожидаемое.
        — Спасибо. Это доверительное признание для меня очень важно.
        — Ну а я умываю руки. Не говори потом, что не предупреждала, и не смей плакаться мне в жилетку.  — Затем, немного подумав, Ким предупредила: — И ни в коем случае не говори Норману, что знаешь меня. Я дорожу местом.
        Паола в знак согласия прищелкнула языком и повесила трубку. Затем, накормив мисс Милли, она надела розовый тренировочный костюм и отправилась на занятия аэробикой.
        После хорошей разминки она почувствовала себя увереннее и, приехав домой, уплела миску легкого овощного салата на подсолнечном масле. Но размышлять над проблемой она не переставала. Конкретного решения пока не возникло, и на сон грядущий она решила почитать последний роман Сью Графтон. Потом выключила свет, и какое-то время лежала в темноте. Мисс: Милли теперь вновь примостилась возле нее.
        Так бывает, что перед сном вдруг приходит интересная мысль. Улыбнувшись, Паола повернулась на другой бок. Потревоженная мисс Милли недовольно мяукнула.
        — Ах ты, лежебока-неженка!  — Паола нежно потрепала шелковистые ушки.  — Я не ожидала, что тебя потревожу.
        Но кошка опять уютно устроилась у ее ног, а Паола, поправив подушку, с довольным выражением лица уснула.
        На следующее утро она принялась претворять свой план в жизнь. Она сняла телефонную трубку и набрала номер родителей.
        — Привет, мам,  — сказала Паола.  — Не ожидала тебя застать.  — Ее мать работала секретарем в начальной школе южного округа Хьюстона.
        — Я как раз собиралась уходить, когда раздался звонок. Что-то стряслось, дорогая?
        Паола различила обеспокоенность в голосе матери. Типичная итальянка, она постоянно тряслась над своими детьми. А когда причин для беспокойства не было, она что-то придумывала. Последние два года ее в основном волновала одна проблема: поскорее выдать Паолу замуж.
        — Да нет, все нормально,  — заверила дочь.  — Я хотела бы переговорить с Роки.
        — Роки еще спит. Он полночи просидел над книгами.
        — А ты его не позовешь? У меня есть для него работенка.
        — О, прекрасно. Ему как раз деньги нужны.
        Девятнадцатилетний брат Паолы был студентом Хьюстонского университета и никогда не упускал возможность заработать на карманные расходы.
        Через несколько минут в трубке послышался сонный голос Роки.
        — Да-а. Что у тебя, Пол?
        — Хочешь двадцать баксов?
        — Еще бы! Со всех ног побегу.
        Паола не обратила внимания на его явную иронию.
        — Ничего сложного. Просто нужно отнести письмо по одному адресу. Поможешь?
        — А куда?
        — В центр города.
        — Да, конечно. Письмо сюда привезешь?
        — Да. Завезу по дороге на работу. Увидимся через час.
        Условившись о встрече, Паола села за письменный стол, достала листок почтовой бумаги — бледно-голубой с темно-синей витиеватой каемкой по краю и начала писать.
        В животе у Мэтта громко бурчало. Он захлопнул папку Милсэпа и поставил ее на полку с обозначением «Текущие дела», чтобы Рейчел, его секретарша, начала работать с документами.
        — Пообедать не желаешь?
        Мэтт поднял голову: В офис вошел Рори Себастьян, его лучший друг и незаменимый сотрудник. Темные глаза Рори игриво сверкнули, на его лице сияла улыбка.
        — Чего тебя распирает от счастья?  — Мэтт привстал.
        Рори вальяжно облокотился о дверную притолоку.
        — Сейчас только что потискал Рейчел.
        Мэтт понимающе кивнул. Рори любил женщин. В летах и совсем молоденькие, тихони и вострушки — ему было безразлично. Он умел легкомысленно поболтать с ними, а это особый талант, которому Мэтт завидовал. И все восхищались Рори — обвораживали его живой нрав и улыбчивость.
        — Умираю от голода,  — признался Мэтт.
        — Тогда чего мы ждем?  — Рори похлопал себя по плоскому животу.  — Красные бобы и рис, по-моему, неплохое сочетание?
        Мэтт даже застонал. От мысли о пикантном салате «кэджун» буквально потекли слюнки. Со вздохом он посетовал:
        — Догадываюсь, что мы опять пойдем в «Трибирд».
        — Растущему телу требуется не только салат.
        — Это ты-то растущий?
        — А по-твоему, нет?  — Рори сверкнул темными глазами. Когда они покидали офис, секретарша Мэтта взглянула на них из-за компьютера, а Рори одарил ее нахальной улыбкой.
        Они вышли через стеклянные двери в холл. Пушистый темно-красный ковер, цвета слоновой кости тисненые обои, полированный ореховый стол, мягкие, обтянутые кожей кресла все создавало обстановку уюта. За массивным столом у входа восседала яркая блондинка.
        Мэтт и Рори с любопытством посмотрели на темноволосого молодого человека, который с шумом распахнул двойные стеклянные двери, ведущие в холл. На нем были потертые голубые джинсы и пуловер. Волнистые волосы до плеч указывали на то, что юноша не следовал моде.
        Рори удивленно вскинул брови, а Мэтт недоуменно пожал плечами.
        — Чем могу вам помочь?  — обратилась к юноше блондинка.
        Тот держал в руках бледно-голубой конверт.
        — У меня письмо для мистера Мэттью Джей Нормана третьего.
        — Позвольте взглянуть.  — Мэтт сделал шаг к нему навстречу.
        Юноша колебался, выжидающе смотря на секретаршу.
        — Тут написано «лично».
        Блондинка пришла на помощь.
        — Это и есть мистер Норман.
        — Ого?!  — удивленно воскликнул юноша и вручил письмо Мэтту.
        Хотя Мэтт обычно не поощрял тех, кто доставлял послания, но теперь он запустил руку в брючный карман и достал пару долларов.
        — Спасибо,  — сказал он, протягивая деньги.
        — И вам тоже,  — весело пропел юноша и быстро ретировался.
        Мэтт удивленно рассматривал конверт. Обратного адреса не было. Его имя, адрес страховой компании четко написаны на одной стороне. Внизу в левом углу отпечатано: «Доставить срочно и лично».
        Он нахмурился и, оторвав край конверта, вынул одинарный листок.

        Дорогой мистер Норман, я понимаю, что вчера вы были огорчены и, полагаю, не без причины. Поверьте, я глубоко сожалею о том, что пострадала ваша машина, и мне хотелось бы пригласить вас сегодня отужинать, чтобы загладить свою вину. Я позвоню вам во второй половине дня, чтобы уточнить, какое время для вас наиболее удобно.
        Паола Романо.

        Паола Романо! Куда пригласить? О чем это она? Столкновение произошло по его вине, и она это прекрасно знала. По крайней мере, она на этом настаивала. Так что это за розыгрыш? Мэтт чувствовал на себе заинтересованные взгляды тех, кто находился сейчас в комнате. Да, конечно, и секретарша и Рори следили за ним.
        — Что, плохие новости?  — спросил Рори.
        — Почему ты так решил?
        — У тебя обескураженный вид.
        Мэтт сунул послание в карман и ворчливо бросил:
        — Пошли, есть хочется.
        Чуть позже, в ресторане, когда перед ними стояли красные бобы и рис, Рори опять заговорил о письме.
        — Итак, ты собираешься рассказать, что в этом конверте?  — Он намазал масло на кукурузную лепешку и откусил большой кусок. Его глаза задорно блестели.
        Мэтт поспешно сглотнул слюну и отмахнулся:
        — О чем это ты?
        — Не прикидывайся опоссумом. Помни, с кем разговариваешь.  — Рори ткнул пальцем себе в грудь.  — Это же старина Рори, забыл, что ли?
        — Ну да, да, конечно.  — Мэтт запустил руку в карман, вытащил письмо и вручил его Рори. Тот бросил на листок мимолетный взгляд и спросил:
        — Насколько я понял, это та цыпочка, которая вчера в тебя врезалась?
        Мэтт кивнул, потянулся за горячим соусом и усердно окропил им свое блюдо, затем принялся есть.
        — Ну ладно, давай-ка, рассказывай о ней,  — нетерпеливо наступал Рори.  — Похоже, она тобой серьезно заинтересовалась.
        — Да и рассказывать не о чем.  — Она посмеялась над ним, и Мэтт не собирался об этом докладывать приятелю.  — Ни она, ни тем более я не проявили друг к другу никакого интереса.
        — У меня такое чувство, что ты темнишь,  — не удержался Рори.  — Давай-ка начистоту. Как она выглядит? Хитрая лисичка?  — Он игриво вскинул брови и сделал эффектный жест рукой, будто в пальцах у него была длинная сигарета.
        Рори мог рассмешить кого угодно. Мэтт, пожав плечами, сказал:
        — Она в полном порядке. Но это не мой тип женщины.
        Он немедленно прогнал прочь мелькнувшую мысль о том, что под мешковатой одеждой вполне могла скрываться хорошая фигурка. И вообще: темные глаза с поволокой, кудрявые волосы, ямочки на щеках…
        — В порядке и только? Но мне почему-то кажется, что ты не все сказал.  — Рори произнес это с явно выраженным британским акцентом.
        Мэтт отозвался самым невинным тоном:
        — Зачем ты все это говоришь?
        — Только затем, что, читая письмо, ты сильно изменился в лице.  — Рори подмигнул.
        — Тебе показалось.
        — Не думаю.
        — Черт тебя подери, Рори. Кончай лыбиться.
        Но улыбка на лице Рори расплывалась все шире. Он откинулся на спинку стула и не отрывал взгляда от Мэтта.
        Мэтт швырнул салфетку на стол.
        — Ну, хорошо. Может, я в чем-то и слукавил. Она… достаточно привлекательна. Но не в моем вкусе. Ты же знаешь, что я не люблю маленьких брюнеток. К тому же я не доверяю этому посланию. Приглашая меня на ужин, она преследует какую-то цель. Не пойму только, какую.
        — Может, ей хочется быть вежливой… и она очень сожалеет, что ты повредил машину.
        — Может и так.  — Мэтт отхлебнул уже остывший чай.
        — Итак, ты отказываешь ей?
        — Отказываю.  — Мэтт облокотился о стул.  — Понимаешь, я ей не доверяю и она меня не интересует, посему и нет надобности с ней встречаться. У меня что, забот мало?
        — Сдаюсь, сдаюсь,  — шутливо замахал руками Рори.  — Я не настаиваю!  — А затем, как бы, между прочим, тихо процедил: — Уж слишком активно ты протестуешь.
        — Слышу, что ты там бурчишь. И знаю, что у тебя на уме. Но на сей раз ты ошибаешься.
        — О’кей. Убедил.
        — Тогда почему ты скалишься?


        2
        Ровно в четыре часа Паола позвонила в офис Мэтта из телефона-автомата.
        — Клэйбурн, Бэска, Себастьян и Норман,  — пропел нежнейший голосок.
        Паола вообразила себе эту девушку. Высокая. Стройная. Смазливая. Длинные-предлинные ноги и модельная прическа. Уж эта-то в спортивных брюках на работу не ходит.
        — Соедините меня с Мэттью Джей Норманом третьим, пожалуйста.  — Паола старалась, чтобы ее голос звучал приятно и твердо.
        — Кто спрашивает?
        — Паола Романо.
        — Одну минуточку, пожалуйста.
        В трубке послышалась музыка. Паола ждала.
        — Мэтт Норман.
        Паола удивилась.
        — Хэллоу, мистер Норман. Вы получили мое письмо?
        — О-о.  — Пауза.  — Мисс Романо. Да, я получил ваше письмо. Однако боюсь, что не смогу воспользоваться вашим приглашением.  — Тон холодный, отчужденный.
        На ее губах заиграла, улыбка. Он, вероятно, думает, что от меня так просто отмахнуться. Не спешите, мистер Норман.
        — Я очень огорчена,  — мягко пропела она в трубку.  — Мне бы хотелось, чтобы мы стали друзьями.
        — Очень любезно с вашей стороны, мисс Романо.
        — Пожалуйста, зовите меня просто Паола.
        — Паола.  — Он нехотя выговорил это имя.
        — А вас как лучше звать: Мэттью или Мэтт?
        — Э-э… Мэтт.
        — Я так и думала. Это имя очень вам подходит.  — На секунду она замолчала. Сердце билось часто-часто.  — Мы точно не сможем встретиться сегодня вечером?
        — Я бы не прочь, но накопилось слишком много дел и мне нужно поработать сегодня дома.
        — Но нужно и перекусить.  — В телефонной будке становилось душно. Одной ногой Паола толкнула дверь, чтобы впустить немного свежего воздуха.
        — Послушайте, мисс Романо, я ценю ваше внимание, но у вас нет никаких оснований считать себя моей должницей. Мы оба понимаем, что в аварии виноват я сам. А теперь, если вы не будете возражать, я прерву разговор…
        — Паола.
        — Что?
        — Паола. Зовите меня Паола. Не нужно звать меня мисс Романо.
        Воцарилось долгое молчание.
        — Паола.
        На мгновение ей показалось, что она выиграла, что его голос стал мягче, однако затем она услышала:
        — Паола… еще раз благодарю вас… и всего доброго.
        Щелчок в трубке означал, что разговор закончен.
        Паола услышала длинный зуммер, неприятно гудящий в ухе. Она, конечно, понимала, что ему сейчас тоже неловко.
        — Мэттью Джей Норман,  — медленно проговорила она, идя к припаркованному поблизости автомобилю.  — Не думай, что ты меня больше не увидишь. Это лишь только окончание первого раунда. Скоро последует второй.
        На всем пути к кварталу, где размещалась компания отца, она размышляла над своим планом. Проходя по холлу, Паола приветливо махнула двум служащим Брайану и Эдди.
        — Эй, как идут дела сегодня, Паола?
        — Прекрасно!
        Она толкнула дверь в тесный кабинет отца. Фрэнк Романо, приземистый, загорелый, с проседью в волосах, напряженно над чем-то работал. Он взглянул на вошедшую Паолу: глаза у отца и дочери были совсем одинаковые.
        — Привет, малышка.  — Его лицо расплылось в улыбке.
        Девушка наклонилась, чтобы поцеловать его в висок.
        — Привет, пап.
        — Как складывается день?  — Он достал из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет «Мальборо».
        — Да вроде бы ничего… в целом проблем нет.  — Перед ее внутренним взором на секунду мелькнуло строгое лицо Мэтта Нормана.
        Отец сделал глубокую затяжку и выпустил колечко дыма.
        — И все же что-то тебя беспокоит,  — задумчиво произнес он.
        Паола понимала, что все написано у нее на лице — от этого никуда не деться но, с другой стороны, между нею и отцом всегда существовало особое взаимопонимание.
        — Бросал бы ты курить.
        Он усмехнулся.
        — Ты говоришь между прочим или это действительно тебя занимает?
        Паола подобрала скрепку и играючи бросила в его сторону. Оба рассмеялись. Она любила своего отца. Бывают ли еще на свете такие замечательные отцы? Да, наверное, они понимают детей, тоже пытаются решить их проблемы… Но у нее все как-то иначе. Паола закончила музыкальный колледж, но работала преподавателем всего два года. Не понравилось. Памятен тот день, когда она решилась сказать об этом. Несколько недель она молчала, а потом откровенно призналась.
        — Так ты, значит, не хочешь быть занятой весь день, и намерена начать концертировать…
        — Да.  — А сердце пустилось вскачь. Ей так не хотелось огорчать его…
        — Ну что же, неудивительно,  — сказал он с улыбкой.
        Паола восприняла это с огромным облегчением. Она знала, что он-то ее поймет.
        — А почему бы тебе не поработать в моей фирме? Можно подладить расписание работы к репетициям и выступлениям.
        — Папуля, я просто обожаю тебя!  — И Паола бросилась к нему на шею.
        — Ну, ну, не так страстно!  — буркнул отец.  — Я ведь, так или иначе, нуждаюсь в работниках.  — Он отстранил дочь и посмотрел на нее с симпатией и нежностью.  — Я надеюсь на тебя.
        — Ты не пожалеешь,  — пообещала Паола и многозначительно прищурилась…
        И действительно, с того дня минуло три года и у него не было причин сожалеть. Однажды она решила вновь подступиться к нему с разговором, окончательно решив для себя, что в исполнительском искусстве она, вероятно, не достигнет особых высот. За последний год она все чаще обращалась к сочинительству, исподволь почувствовав к этому призвание и склонность.
        Резкий звонок телефона на столе отца вернул Паолу к реальности.
        — Да-а,  — протяжно произнес отец.  — Привет, душечка.  — Он понизил голос и прикрыл трубку рукой: — Это твоя мать.
        Паола кивнула. Она машинально взяла со стола брошюру, посвященную фильтрованию воды в бассейнах, и почему-то задумалась, есть ли бассейн у Мэтта Нормана. Вдруг совершенно четко она представила его себе в плавках. Ох, Паола, у тебя уже так давно нет друга!
        — О’кей, о’кей,  — соглашался отец.
        Паола взглянула на него. Отец усмехнулся и поморщил нос: видимо, слова матери пришлись ему не по душе.
        — Да, конечно. Она здесь. Передам. О’кей. Увидимся.  — Он повесил трубку.  — Мать просила передать тебе приглашение на ужин. Приедут Тони и Сузан, привезут кое-что из китайского ресторана.
        Тони был одним из четырех братьев Паолы, а Сузан его женой.
        Паоле нравились деликатесы китайской кухни. И Сузан пользовалась ее расположением. Тони скорее походил на мать, вечно наставлял ее, как жить дальше. Вообще никто из домашних ее не понимал, за исключением отца, он единственный, кто давал ей возможность быть самой собой. Может быть, отсюда и ее упрямство.
        Она уже собиралась сказать «да», когда ее осенило: она сообразила, что ей предстоит сделать для следующего раунда.
        — Да, это звучит весьма заманчиво, но я не смогу быть. У меня свидание.
        Паола поспешила домой, где приняла душ, расчесала волосы, и пока они сохли, принялась изучать телефонный справочник. Пробежала по странице, где начинались фамилии на «Нор». О господи! Больше сотни Норманов! Но вот и он, голубчик: Норман Мэттью Дж. Ш, 5434 Бейу Трейл. Она вытащила из ящика сложенную вчетверо карту города. Бейу Трейл совсем недалеко от ее дома, всего минут пятнадцать езды.
        Паола взглянула на часы. Уже половина седьмого. Пора двигаться. Она включила щипцы для завивки, и пока они нагревались, принялась внимательно разглядывать себя в зеркале ванной комнаты.
        Конечно, овал лица у нее не идеальный, зато нос красивый, прямой, а кожа нежная. Ах, что ни говори, лицо самое обычное. Ей бы хоть толику шарма Ким с ее янтарными, красиво уложенными волосами и голубыми глазами королевы. Но у нее самой, правда, очаровательные ямочки на щеках и волосы густые и пышные. Она вздохнула. Как выглядишь, так выглядишь, и ничего тут не поделать. Нужно пользоваться тем, что имеешь.
        Завив волосы, Паола принялась копаться в шкафу в поисках наряда. А вот и белый габардиновый костюм! Прекрасно! К нему подойдет пояс из коричневой крокодиловой кожи. Теперь осталось подобрать подходящие к поясу туфли на высоких каблуках. Улыбнувшись своему отражению в зеркале, Паола надела на руку золотой браслет, вдела в уши большие золотые серьги, надушилась духами «Шалимар» и громко заявила:
        — Доставай свои перчатки, Мэтт Норман, ибо я уже в пути.
        Положив трубку, Мэтт погрузился в дела, все время мысленно возвращаясь к разговору с Паолой. По крайней мере, он ей не лгал. Действительно, работы много и имеет смысл взять ее домой. После обильного обеда о еде вообще не хотелось думать, какой там ужин!
        Ровно в пять в дверь его кабинета тихонько постучали.
        — Да?
        Дверь открылась, и впорхнула хорошенькая блондинка с милой улыбкой.
        — Привет, Мэтт. Все не разгибаешься?
        Он уловил интонацию сострадания. Джил Кармишел пришла сюда совсем недавно, но уже заявила о себе как опытный юрист. Несколько недель назад он сделал ошибку, пригласив ее отужинать, хотя всегда придерживался строгого правила: никаких романов на работе. Для Джил все же было сделано исключение. Эта женщина будоражила его воображение, манила.
        С недавних пор Мэтт стал всерьез задумываться о женитьбе. Джил Кармишел имела определенные основания считаться подходящей кандидатурой. Импозантная, симпатичная, умная — с такой не стыдно выйти в свет. Уж она-то точно знает, какой вилкой следует есть и как вести беседу и с друзьями и с коллегами. Правда, у нее был небольшой, но все же ощутимый недостаток: она тоже юрист.
        И после одного из свиданий в его сознание закралась мысль, что их отношения ни к чему не приведут. Самолюбивая и целеустремленная, Джил выкладывалась из последних сил и вынашивала амбициозные планы. Это было ясно, как дважды два. Порой Мэтт недоумевал: зачем вообще он ей понадобился. Кажется, ее не интересовало даже то, что союз с ним мог избавить ее от долгих лет восхождения по служебной лестнице.
        Мэтту не нравились женщины, настроенные на карьеру. Когда он только начинал задумываться о женитьбе, то решил, что идеальная жена — это спокойная, домашняя женщина. Но по непонятной для себя причине продолжал видеться с Джил.
        Однако его можно было назвать везунчиком. Пока что никто в офисе, кроме Рори, не догадывался, что они с Джил встречаются. Если же со временем об этом пойдут слухи, то, скорее всего, он порвет с ней. Ощущение неизбежности разрыва росло. Однако он боялся ранить чувства Джил и тянул время.
        — Привет, Джил,  — приветливо откликнулся он, при этом опять подумав о неизбежности расставания.
        Проскользнув мимо стола, она наклонилась над ним, чтобы одарить нежным поцелуем. Волна аромата окутала его, когда Джил присела на угол стола, отодвинув календарь и карандаш. Она непринужденно растрепала свои волосы и внимательно посмотрела на него. Улыбка слегка тронула уголки ее губ.
        — Я здесь затем, чтобы украсть тебя у самого себя. Последнюю неделю ты каждый день засиживаешься допоздна. Хватит. Пора немного взбодриться.
        Мэтт напрягся от внезапно подступившего раздражения. Какое право она имеет распоряжаться его временем! Он деликатно возразил:
        — Дел накопилось слишком много, Джил. Возможно, придется поработать ночью, чтобы все успеть.
        Она легонько царапнула ноготком по его щеке.
        — Неужели мне не удастся убедить тебя забросить работу всего на одну ночь? У меня чудный план. Мы бы могли взять аппетитный ростбиф в кулинарии, поехать к тебе домой, а потом…  — Она заговорщически подмигнула.
        Он отрицательно мотнул головой. Любую попытку изменить его планы Мэтт воспринимал в штыки. Ему также были отвратительны женщины, пытавшиеся им командовать. Но этот вечер предоставлял им возможность поговорить. Пора объяснить Джил, что их отношения исчерпали себя. Разумеется, он будет вежлив и деликатен. Умная и чуткая Джил, конечно, согласится с ним, и они расстанутся друзьями. Никаких истерических сцен, никаких страданий и терзаний. Все пройдет тихо и корректно. Он улыбнулся.
        — Ты, кажется, меня уговорила.
        Было ровно половина восьмого, когда Паола подкатила к дому номер 5434 по Бейу Трейл. Солнце садилось. Предвечернюю тишину нарушали долетающие откуда-то звуки: детские голоса, собачий лай, щебет птиц, урчание автомобиля и упругие, свистящие звуки от ударов по теннисному мячу. Паола сделала глубокий вдох.
        Дом Мэтта Нормана выглядел именно так, как она его себе представляла. В современном калифорнийском стиле из натурального дерева, камня и стекла, окруженный раскидистыми соснами и высокими дубами.
        Проходя по гравийной дорожке, она уловила аппетитный запах жареного мяса, представила цыпленка в лимонном соусе, ароматный зеленый суп, свежие булочки и сливовую наливку.
        Паола надавила кнопку звонка у входной двери и подождала, с восхищением разглядывая аккуратно подстриженные кусты азалии. Опять позвонила. Где-то внутри раздался мелодичный бой часов. Она прикусила нижнюю губу, а может, он еще не вернулся с работы?
        И когда она уже собиралась развернуться и уйти, дверь неожиданно распахнулась, и перед ней предстал Мэтт Норман. Он был явно поражен.
        — Привет, Мэтт,  — мягко начала она.
        От неожиданности он открыл рот.
        — Так жаль, что ты занят… Я подумала, не лучше ли привезти ужин с собой?  — Паола одарила его такой обворожительной улыбкой, какую только могла изобразить.
        — Глазам своим не верю.  — Он беспомощно огляделся.
        — Может, пригласишь меня войти?  — спросила Паола, лукаво поглядывая на него.
        — Мисс Романо.
        — Кто это, Мэтт?  — послышался голое изнутри дома.
        Он обернулся. Позади него в дверном проеме появилась высокая синеглазая блондинка. На ней была простая шелковая блуза и облегающая темно-синяя юбка, сантиметров на двадцать выше колен. Ее длинные ноги вполне могли стать предметом зависти. Она недоуменно уставилась на Паолу.
        — Что тут происходит?
        Паола с любопытством взирала на блондинку и внешне спокойно ждала развития событий. А что оставалось делать? Конечно, можно было убежать, поджав хвост, но почему ретироваться должна именно она? Он солгал, что будет занят этим вечером этакий трудоголик! Паола постаралась придать голосу мягкость и непринужденность.
        — Привет! Меня зовут Паола Романо, я новая подружка Мэтта.  — Она с хитрецой взглянула на него.  — Ты разве не рассказал ей обо мне?
        Блондинка удивленно выпучила глаза. Паола приосанилась и вытянулась в струнку. Кажется, она даже ростом стала повыше.
        — Но что вы здесь делаете?  — спросил Мэтт.
        Затем повернулся к блондинке.
        — Я понятия не имею, что происходит и что она говорит.
        Паола осознала, что отступать поздно. Назвался груздем — полезай в кузов. Она вскинула голову и нежно улыбнулась.
        — Когда мы говорили сегодня по телефону, ты и словом не обмолвился о своих действительных планах.  — Голос звучал ровно, раскатисто, по крайней мере, она определила свою позицию.  — Но я не намерена портить тебе вечер. Я уйду.
        Щекочущий обоняние запах китайских лакомств проплыл между ними.
        — Одну минуточку…  — В глазах Мэтта зажглись искорки.
        Паола отступила еще на шаг.
        — Нет, все в порядке. Я понятливая.  — Она понимающе улыбнулась, это был знак того, что он прощен.  — Встретимся в другой раз.
        — В другой раз?  — вырвалось у него.
        — В другой раз?!  — воскликнула блондинка.
        Повернувшись, Паола проворно сбежала на дорожку и через пару секунд уже стояла возле машины. Ей хотелось лететь без оглядки прочь. В конце концов, что вообще она знала про Мэтта Нормана? Может, он способен на безумную выходку. Но бог с ним, пусть получит, что заслужил. Если бы он не юлил во время телефонного разговора, если бы сказал правду, она бы никогда не дерзнула ворваться в его теплое гнездышко. Пусть теперь оправдывается перед своей прекрасной Златовлаской.
        Чуть оправившись от неожиданности, Джил произнесла:
        — Мэтт, какого черта? Что здесь происходит?
        — Потом,  — бросил он.  — Я потом все объясню. Жди меня, Джил. Я сейчас вернусь.
        — Но…
        — Никаких «но». Жди меня.  — Голос звучал требовательно и непреклонно.
        Ох, ох! Паола открыла дверцу своей красной «тойоты», но не успела она шмыгнуть в салон, как он схватил ее за руку.
        — Ну, уж нет, погодите. Так просто не улизнете. Что за игру вы затеяли?
        Паола нервно заморгала. Сердце неистово стучало. Она робко взглянула в его глаза. Они стояли прямо под уличным фонарем, и можно было без труда разглядеть друг друга. У него был рассерженный вид. Она не могла произнести ни слова.
        — Что, язык проглотили?
        — Я… я…  — Паола совсем растерялась.
        — Полагаю, вы должны объясниться. И вам не удастся уехать, пока не сделаете это.
        От этого повелительного тона у нее по спине побежали мурашки.
        — Я не намерена вам ничего объяснять,  — ответила она вызывающе.
        — Послушайте, мисс Романо, выходка, которую вы сегодня себе позволили, не просто озадачивает, она настораживает. Вы хотя бы отдаете себе отчет в том, что натворили?
        Они стояли очень близко друг от друга. Он по-прежнему сжимал ее предплечье. И она могла ощущать тепло, исходящее от него, терпкий запах его одеколона. Сердце стучало по-прежнему глухо… Паола не удержалась, чтобы не облизать пересохшие губы. Он заметил это, а ее бросило в краску.
        — Мне хотелось увидеть вашу улыбку.
        Он резко оторвал от нее руки, будто обжегся.
        — Что-о?
        — Вы вообще-то умеете улыбаться?  — спросила она напрямик.
        — А вы вообще-то в своем уме?  — подхватил он.
        — Думаю, что в своем.  — Однако себе она призналась, что вечерний эпизод был из ряда вон выходящим.
        Он провел рукой по волосам, поправляя прическу.
        — Что с вами происходит, Паола Романо? Вы ищете приключений себе на голову?
        Нет, это невыносимо! Паола почувствовала себя так, будто ей наступили на ногу. Поэтому она перевела дыхание и сказала ровным голосом:
        — Я только пыталась быть учтивой. Не считая выплат, какие я должна сделать, мне не составит труда, подумала я, заказать ужин и привезти сюда. Потому что я поверила вашему заверению, будто вечер вам предстоит напряженный. И что же из этого следует? А то, что вы не только занятой, не только напыщенный и холодный, но еще трус и лжец!
        Он удивленно вскинул брови.
        — Действительно? Да будет вам известно, мисс Романо, любой джентльмен обычно пытается угодить даме, которая к нему неравнодушна. Это не имеет ничего общего с ложью.
        Лицо Паолы пылало, и она молила бога, чтобы Мэтт Норман не разглядел ее явного смущения.
        — Вы, надеюсь, считаете себя дамой?  — В вопросе звучала издевка.
        Она презрительно фыркнула, потом пожелала, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.
        Мэтт Норман явно не намерен был шутить.
        — Мне кажется, мы покончили с этим вопросом?  — спросил он тихо.
        Его спокойствие начинало ее раззадоривать.
        — Ну да, вместо ответа вопрос.
        — Ну что ж, если вы настаиваете. Почему я не сказал, что у меня свидание? Потому что, когда вы звонили, оно еще не было назначено. Потом мы с Джил решили провести вечер вместе.
        Она чуть было не отвесила ему пощечину.
        — Вы просто несносны,  — высокомерно бросила она.  — Сама не знаю, чего ради я трачу на вас время.
        Чувствуя, что вот-вот заплачет, она сердито отвернулась. Ее мать всегда повторяла, что мужчины терпеть не могут женских слез, хотя Паола не обращала внимания на подобные замечания, считая ее взгляды ветхозаветными. Нет, она не покажет своих слез Мэтту Норману. Она резко открыла дверцу машины, перебросила сумку с едой на заднее сиденье и шмыгнула в салон.
        — Паола…
        — Доброй ночи, мистер Норман.  — Она хлопнула дверцей, завела машину и быстро отъехала. Но не могла превозмочь соблазна глянуть в зеркало заднего вида: он стоял под фонарем, не трогаясь с места, пока она не скрылась за поворотом.
        Через час Паола лежала в постели, наевшись китайских деликатесов и отведав сливового вина. Теперь она чувствовала себя гораздо лучше. Как справедливо замечает мать, хорошая пища творит чудеса, изгоняет плохое настроение и печали. Ничего не поделаешь, приходилось признать, что она права.
        Как бы то ни было, а она все-таки выставила себя на посмешище. Что поначалу казалось хорошей идеей, на поверку обернулось глупостью. Она выглядела как наивная малолетняя дурочка. Да еще перед этой блондинкой. И как же может преуспевающий, образованный человек, каким являлся Мэтт Норман, не видеть, что у этой блондинки пусто в голове?
        Ой, ну хватит! Забудь о нем, уговаривала она себя, когда мисс Милли терлась о нее своим шелковистым боком. Выброси из головы свой вздорный план! Забудь, что он заставил тебя выглядеть неуклюжей дурнушкой, забудь его подначки относительно того, леди ты или нет.
        В голову опять полезли безумные мысли, но наконец, ее сморил сон. Ей приснилось, будто она на тропическом острове, лежит на белом горячем песке и прислушивается к равномерному гулу волн, бьющихся всего в нескольких футах о кромку берега. Над ней раскачиваются пальмы, одуряюще благоухают пестрые цветы, слышится клекот чаек. Кто-то вылил масло для загара на ее спину и начал ритмичными ленивыми движениями втирать. Ее тело отяжелело, дыхание стало напряженным. Когда она обернулась посмотреть, то ничуть не удивилась, обнаружив, что это лукаво улыбающийся Мэтт Норман. А когда он приблизил свои губы для поцелуя, она тихо обрадовалась, не желая пробуждаться.
        С того самого момента, как он повстречал эту злополучную девчонку, все пошло наперекосяк в его жизни. Прежде всего, на следующее утро он проспал. Такого с ним еще ни разу не бывало. Потом стал накрапывать дождь, а дождь он просто ненавидел. Потом он безуспешно пытался завести свой старый «фиат». На чем-то нужно ехать, ведь «БМВ» в ремонте. Пришлось вызывать механика. Опять задержка!
        Но на этом цепочка злоключений не прервалась. По пути в офис его оштрафовали за превышение скорости. Такого с ним уже сто лет не случалось! И все из-за нее!
        Но, даже повторяя себе все это, он чувствовал себя не в своей тарелке. Ну, с чего он завелся? Подумаешь, какой-то девице взбрело в голову купить для него еду и приехать к нему домой. Ну и что из этого? Но что-то не давало покоя. Он никак не мог стереть из памяти обиженный взгляд черных глаз.
        Черт подери! Мисс Романо заслужила то, что произошло прошлым вечером. И хватит ее жалеть, она не маленькая.
        Но разве он действительно так малодушен?
        Она обвинила его в том, что он не умеет улыбаться, что он напыщен и несносен. Обозвала его трусом и даже лжецом. Вдобавок, приехав к нему в дом, устроила ему несколько весьма неприятных минут с Джил. Его тщательно разработанный план поговорить с ней разлетелся вдребезги, стоило появиться этой Паоле. Джил напрочь отказалась верить, что этот приезд не имел своей предыстории. Его отношения с Джил могли бы завершиться мирно, а вышла размолвка, после которой Мэтт едва не превратился в женоненавистника.
        Ох уж эта паршивка Паола! Почему бы ей не оставить его в покое? Теперь благодаря этим двум женщинам он чувствует себя змеем подколодным.
        И что же делать дальше? Извиниться перед обеими? А к чему это приведет? Он знал, что, если сделает попытку извиниться перед Паолой, та наверняка сочтет это проявлением интереса к ней. Тогда уж точно не отвяжешься.
        К трем часам пополудни он пришел к выводу, что не сможет забыть вечерний эпизод. Взволнованный голос Паолы, ее слова, слезы гнева в глазах все это разрушало, подтачивало его спокойствие, сбивало с делового ритма. К этому добавлялась вероятность постоянных встреч с Джил в офисе.
        Глубоко вздохнув, он побарабанил ногтями по крышке стола, теряясь в догадках относительно дальнейших действий. Наконец он нажал кнопку внутренней связи.
        — Рейчел?
        — Да, мистер Норман?
        — Рейчел, не могли бы вы соединить меня с цветочным магазином поблизости?
        — Конечно, мистер Норман.
        — И дайте мне знать, когда ответят.
        — Да, сэр.
        Двадцать минут спустя он в отчаянии закрыл папку Браунли, искренне жалея, что встретился с этой Паолой Романо. И, конечно, он еще пожалеет, что послал ей цветы.


        3
        В голове Паолы пульсировало в такт движениям дворников на лобовом стекле автомобиля. Дождь не переставал. Обычно в такие дни она оставалась дома. Однако сегодня ей пришлось выехать по двум срочным вызовам, а это означало — оказаться в мокром, тоскливом мире, что отнюдь не улучшало настроения. Уставшая, перепачканная, с промокшими ногами, она чувствовала, что готова завыть.
        И как кульминация этого дня затор на Кэти Фриуэй. Две из трех магистралей закрыли на ремонт. Всегда запруженная транспортом главная магистраль западного района сейчас превратилась в сущее столпотворение.
        Чтобы не сойти с ума, Паола включила магнитофон с новой кассетой. Время от времени она садилась за инструмент: пела на свадьбах, вечеринках, а в прошлом году ее даже пригласили выступать на открытии Ойлерских игр. И хотя мать по-прежнему очень жалела, что Паола бросила преподавательскую работу, она перестала делать из этого трагедию.
        Когда Паола решила писать песни, она перепробовала разные стили, но остановилась на балладах в стиле кантри, придя к заключению, что этот стиль ей подходит больше других. Теперь она начала работать над песней о мужчинах, которые лгут, говоря одно, а думая о другом. По мнению Паолы, это относилось к большинству мужчин. Почему так бывает женщины открыты и честны в своих отношениях, а мужчины изворачиваются и лгут?
        Наконец затор начал мало-помалу рассасываться. Но даже когда она погрузилась в тишину офиса и углубилась в бумажную работу, настроение не улучшилось. Она обнаружила, что отец забыл заплатить налог за последний квартал. Паола огорченно вздохнула. Отец всегда повторял, что ведение бухгалтерии не относится к сильным сторонам его делопроизводства. Когда она ворошила оставшуюся кипу бумаг, то подумала о том, чем бы заняться этой ночью. Лучше всего принять аспирин, напиться горячего чаю и свернуться калачиком под ласковым плюшевым пледом, открыв новый роман Мэри Хиггинс Кларк.
        А может, постараться украсить вечер? Прогнать прочь тоску, заказать хороший двойной чизбургер, пиццу с грибной начинкой и запить все это бутылочкой «Асти Спуманте»? Однако когда она припомнила свою роль во вчерашнем эпизоде, всю эту китайскую снедь и сливовое вино, то решила, что не годится чревоугодничать два вечера подряд. Лучше выпить контейнер йогурта и пока забыть о пицце.
        Приехав домой, Паола пересмотрела почту, почесала за ушком у мисс Милли. Она уже направилась в спальню, чтобы переодеться, когда раздался звонок у входной двери.
        — Вот еще не хватало!  — пробурчала Паола и поспешила к входной двери. В глазок она увидела юношу с огромным букетом цветов в корзине.
        — Для мисс Паолы Романо,  — доложил он, когда дверь открылась.
        Вот это сюрприз! В воздухе распространилось благоухание гвоздик и роз. Поставив корзину на кофейный столик, Паола вручила посыльному мелочь. Затем подошла к цветам. В корзине были розовые и белые гвоздики и пурпурно-красные розы.
        Слегка нахмурившись, Паола открыла конверт, который выглядывал из цветов, в конверт была вложена карточка.

        Прошу меня извинить за прошлый вечер. Если ваше приглашение все еще в силе, мы смогли бы отужинать сегодня.
        Мэтт Норман.

        Паола прикусила губу. Черт подери! Она не знала, как реагировать на приглашение. Интересно, что же теперь делать? Он ожидает звонка? Поделом ему будет, если она просто выбросит цветы вместе с его запиской. Теперь можно еще раз признать вчерашнюю выходку глупой. К тому же она слишком занята, чтобы играть в такие игры. Проклятый сухарь. Она все еще размышляла, когда раздался телефонный звонок.
        — Паола?  — спросил уже знакомый мужской голос после ее сухого «алло».
        Давай-ка поспокойней.
        — Да?  — Ответ прозвучал отсутствующе и даже неуверенно.
        — Это Мэтт Норман.
        — Да, я знаю.
        — Мм… вы получили цветы?
        — Да, получила.  — Она ждала, даже сосчитала до десяти, потом сказала с деланным равнодушием.  — Они прелестны. Спасибо.
        — Хорошо. Вы настроены, отужинать сегодня со мной?
        — Зачем?
        — Зачем?!
        Паола решила не щадить его. Такие мужчины, как Мэтт Норман, всегда гребут под себя. Пусть поумерит свои аппетиты.
        — Да, Мэтт, я задаю именно такой вопрос. Зачем? Ты захотел, чтобы мы стали друзьями? Или просто решил очистить свою совесть? Если последнее, то мне все равно.
        Он молчал довольно долго и наконец, произнес:
        — Я действительно не знаю зачем, Паола. Возможно, это совсем никчемная идея. Давай забудем обо всем.
        Она быстро просчитала следующий ход и сладким голоском произнесла:
        — Когда ты подъедешь за мной?
        Мэтт недоумевал. И зачем ему нужно было приглашать ее на ужин? Или он спятил? Не проще ли было просто отослать ей цветы с миллионом извинений и забыть об этой истории? Что с ним случилось? Он прекрасно понимал, что она девушка не его мечты.
        Его никогда не интересовали пылкие и необузданные брюнетки, которые любую мелочь облекают в страстные переживания. Они импульсивны и неуравновешенны. А ему ведь уже тридцать три. К чему тратить драгоценное время на Паолу Романе? Он бы хотел жениться на женщине сдержанной, элегантной, всегда спокойной и умеющей себя вести. А также — ох уж это также!  — наблюдая, как его мать манипулирует отцом, Мэтт решил, что его будущая жена должна непременно при всяком удобном случае подчеркивать его лидерство в семье.
        Он недовольно застонал. Ну, зачем он пригласил ее отужинать? Нервно побарабанил пальцами по крышке стола, затем, развернувшись в кресле, поглядел в окно на импозантный, впечатляющий своими размерами небоскреб Хьюстона. Дождь прекратился. Солнце виновато выглядывало из-за рваных грязно-серых облаков.
        Его внутренний голос объяснил: ты прекрасно знаешь, почему пригласил ее отужинать. Тебя к ней тянет. Ты просто не желаешь смириться с этой мыслью.
        Она маленькая злючка, это надо признать. Сексапильная злючка. Мэтт ухмыльнулся, вспомнив ее взгляд страстный, дерзкий, неуемный. У него тогда руки чесались придушить ее, однако сейчас при этой мысли он звучно прищелкнул языком.
        Позабавившись этими мыслями, Мэтт проверил несколько ранее напечатанных Рейчел писем, затем уложил все необходимое в портфель. На часах было почти шесть. Самое время рвануть домой, принять душ и переодеться к ужину.
        Он сгреб в охапку свой плащ и вышел из офиса. Быстро проходя по холлу, он пытался срезать угол и чуть было не сшиб с ног своего отца.
        — Мэтт!  — воскликнул мистер Норман-старший.  — Ты что, на пожар торопишься?
        — Извини, отец. У меня свидание, и я спешу.
        Мэттью Дж. Норман II удивленно вскинул брови. Такие же, как у Мэтта, зеленые глаза зажглись искоркой надежды.
        — С кем-то очень важным?
        Мэттью вздохнул.
        — Нет, отец, не тешь себя надеждой.
        — Ты когда-нибудь остепенишься, Мэтт? Кончай с беготней по свиданиям. Мне уже пора иметь внуков,  — буркнул он.
        — Я у тебя не единственный ребенок,  — парировал Мэтт.  — Почему бы тебе не поговорить на эту тему с Элизабет?
        — Твоя сестра еще хуже, чем ты,  — недовольно заметил отец.  — Она торчит неизвестно где, в каком-то богом забытом африканском поселке. Я вообще не верю, что она когда-нибудь выйдет замуж.
        — А я полагал, ты гордишься тем, что твоя дочь работает в затерянной среди джунглей больнице.
        — Да я… да я… Хватит об этом.
        Мэтт усмехнулся. Он и Элизабет совсем не соответствовали понятию о «настоящих Норманах», что подразумевало требование «плодиться и размножаться». Он посмотрел на отца: под глазами темные круги, на обычно безмятежном лице появилась сеть морщин… В свои шестьдесят три года он выглядит очень уставшим. При этой мысли ему взгрустнулось. Чувство вины, смешанное с нежностью, сделало голос вкрадчивым.
        — Папа, я хочу жениться, но пока не встретил подходящую девушку.
        — А Сара?
        В вопросе звучала осторожная надежда. Сара Уиттакер была дочерью старинных друзей семьи.
        — Папа, она мне как сестра.
        — Все твои похождения ни к чему не приведут.
        — Послушай, я действительно опаздываю. Давай отложим на завтра обсуждение этой темы.  — Мэтт поспешил к выходу, прекрасно зная, что отец стоит и смотрит ему вслед.
        Было половина восьмого, когда он позвонил во входную дверь. Паола жила в тихом районе, недалеко от магистрали Кэти Фриуэй и, следовательно, от его дома. Дома в этом квартале ухоженные, много старых деревьев. На одной из лужаек дети играли в футбол, и их звонкий, задорный смех заставил Мэтта улыбнуться.
        Дверь открылась.
        Паола радушно улыбнулась, так, чтобы он не смог не заметить очаровательных ямочек на щеках.
        Мэтт глубоко вздохнул и мягко произнес:
        — Привет, Паола.
        — Привет, Мэтт. Ты как раз вовремя.  — Тут она опять улыбнулась искренне, от души.
        Мэтт не удержался и улыбнулся в ответ. Она выглядела потрясающе: красное платье из какой-то материи типа шелка при каждом движении подчеркивало ее фигуру. Паола взяла сумочку. Широкая юбка мгновенно облепила ее ноги, когда она вышла, чтобы закрыть за собой дверь. Затем опять повернулась к нему, предоставив возможность беспрепятственно разглядеть нежную смуглую кожу в глубоком вырезе платья. Ее маленькие, но крепкие груди были четко очерчены, на шее мерцала нитка жемчуга.
        Она медленно шла впереди него к «фиату», припаркованному на углу, и Мэтт не без удовольствия отметил, что у нее тонкая шея и грациозная фигурка. Волосы она зачесала вверх, завязав их в причудливый узел, но отовсюду выбивались непокорные завитки. Она выглядела как модель с обложки журнала, одновременно соблазнительная и недоступная.
        Когда Мэтт приоткрыл заднюю дверцу, и она легко юркнула на сиденье, его обдало ароматом чистоты и опрятности. Что-то дрогнуло у него внутри, когда она расправляла платье, прикрывая стройные ноги. На ней были открытые туфли на очень высоких каблуках, благодаря которым женские ноги всегда выглядят очень аппетитно: так и хочется попробовать…
        Когда чуть отъехали, он сказал:
        — Я заказал столик в ресторане «Бреннан» на восемь.
        Она опять улыбнулась, и Мэтт невольно ответил тем же. Может, этот вечер окажется и неплохим.
        Паола ожидала увидеть его отстраненно вежливым, надменно учтивым. Но в тот самый миг, когда он появился в дверях, когда улыбнулся ей легко и непринужденно, все приняло совсем иной оборот.
        Когда они прибыли в ресторан, их усадили возле окна, выходящего во внутренний дворик. Приглушенный свет создавал интимную атмосферу, и Паола с облегчением уселась в удобное кресло. Официант хлопотливо суетился, а Мэтт изучал список предлагаемых вин.
        Холодное, терпкое вино, приглушенные голоса, умиротворяющая элегантность ресторана, аппетитный черепаший суп, салат из креветок, изумительный банановый коктейль, особая гордость этого ресторана все это заставило Паолу воспринимать происходящее как сон наяву. Затем она почувствовала, что краска приливает к лицу, так как в этот момент она вспомнила свой настоящий сон, в котором она и Мэтт оказались одни на пустынном пляже.
        Чтобы хоть немного отвлечь себя от этих обольстительных воспоминаний, она сказала:
        — Превосходный ужин, Мэтт. Мне все понравилось.
        Он улыбнулся. Улыбка действительно меняла его лицо, она придавала ему выражение раскованности, живости. Он уже больше не походил на модель с рекламы мужского одеколона. И это, кажется, уже десятая улыбка за этот вечер. Паола едва ли могла в это поверить, ведь раньше она видела его только сумрачным. Сейчас же он улыбался, был таким душкой…
        Паола намеревалась сама оплатить счет, но сейчас же поняла, что этого делать не следует. Если бы Мэтт держался высокомерно или занудливо, она бы, конечно, не преминула это сделать. Но он такой любезный, улыбчивый, внимательный…
        Он вел себя так, будто был в нее влюблен, будто это самое настоящее свидание. Зачем же его смущать, если он делает все, чтобы ей было хорошо?
        Когда она сидела, потягивая через трубочку коктейль, приблизился официант и демонстративно положил рядом с Мэттом кожаную папочку, в которой был счет. Паола придумала. Сегодня нужно все разыграть как по нотам. Многое будет зависеть от того, как он поведет себя дальше, может быть, ей придется отказаться от своего плана. Может, она поступала несправедливо по отношению к нему с самого начала.
        — Закругляемся?  — Он опять улыбнулся.
        Боже праведный! Если он будет продолжать улыбаться так и дальше, может даже вызвать к себе симпатию… Для Ким это будет случай всласть посмеяться.
        Они шли через один из обеденных залов в холл ресторана, когда кто-то окликнул Мэттью. Паола остановилась. Мэтт резко обернулся и увидел удивленные лица матери и отца. Его сердце ушло в пятки. Сначала мелькнула мысль пройти дальше, как ни и чем не бывало, но это было бы малодушно. Он взял Паолу под руку и повел туда, где сидели родители.
        — Привет, мам. Привет, пап.
        Его отец встал. Мэтт бросил взгляд на их столик: им только что подали десерт и кофе.
        — Присоединяйтесь к нам,  — пригласила его мать. В ее взгляде блеснул интерес, она внимательно рассматривала Паолу.
        Мэтт отрицательно покачал головой.
        — Нет, нет. Мы уже отужинали и уезжаем.
        Женщина заразительно и весело рассмеялась.
        — Уж я-то вижу. Однако у меня просто нет другой возможности повидаться с тобой, милый. Ты всегда так занят. Давай-ка присаживайся и представь меня этой молодой леди.
        Делать было нечего. Его отец подал знак официанту.
        — Еще два стула.
        Реакция официанта была мгновенной, и Мэтт не успел даже глазом моргнуть, как он и Паола оказались за столиком.
        Женщина протянула руку Паоле.
        — Я Бетти Норман, мать Мэтта.
        Она не отрывала своих серых глаз от Паолы. Как всегда, Бетти выглядела элегантно: черное велюровое платье, бриллианты, коротко стриженые волосы уложены в стильную прическу.
        — Паола Романо.  — Теперь Паола повернулась к мужчине.
        — Рад познакомиться с вами, душечка. Меня зовут Мэттью Норман.  — Во взгляде отца читалось восхищение.
        Мэтту хотелось исчезнуть, испариться. Меньше всего он желал бы оказаться в подобной ситуации: он с Паолой и родителями за одним столом. Можно было заметить, что родителям хочется понравиться Паоле. Мать держалась свободно и непринужденно, легко находя темы для разговора.
        — А вы давно знаете Мэтта?  — спросила Бетти Норман. Вопрос звучал невинно, но с подтекстом. Она тоже мечтала о внуках, хотела, чтобы сын поскорее женился. Неужели все родители такие?
        — Нет. Мы… э… случайно столкнулись пару дней назад,  — произнесла Паола с вороватой улыбкой, опять очаровывая неотразимыми ямочками на щеках.
        Мэтт вздохнул. Он любил свою мать, но порой ему хотелось ее ущипнуть побольнее. Уже с раннего детства ей доставляло непонятное удовольствие ставить его в неловкое положение. Она стремилась манипулировать им точно так же, как и его отцом. Неудивительно, что он, как только смог, поспешил отделиться от родителей.
        — Вы знаете, он души не чает в своем новом автомобиле,  — журчал ее умильный голосок.  — Он даже никому не позволяет курить в салоне.  — Она достала японскую шелковую сигаретницу и извлекла оттуда сигарету «Виргиния Слим».  — Вы курите?  — обратилась она к Паоле, а в это время отец Мэтта щелкнул зажигалкой. Мать с удовольствием затянулась.
        — Нет,  — отозвалась Паола.  — Но в вопросе о курении я с пониманием отношусь к своему отцу.
        — Я не против курения в салоне моей машины, я против курения вообще,  — заявил Мэтт, поддерживая деликатный ответ Паолы.
        — Но нельзя же всем быть такими же безупречными,  — продолжала мать,  — как ты, мой дорогой.  — Она обернулась к Паоле.  — Чувствую, мне нужно предостеречь вас, милая. У Мэтта о некоторых вещах незыблемое мнение.  — Затем, дерзко сверкнув глазами, пояснила: — На его понимание я не рассчитываю.
        Мэтт опять вздохнул. Его мать всегда отличалась непредсказуемостью, умела заставить человека почувствовать себя неправым, даже если он и знал, что правда на его стороне, и всегда оставляла за собой последнее слово в споре.
        — Что ты на это скажешь, Мэтт?  — спросил отец.
        — О чем это? Извини, я прослушал.
        — Нас интересует, свободен ли у тебя субботний вечер.
        — Э-э… насколько я знаю, да.
        — Хорошо,  — сказала мать.  — Мы с отцом устраиваем небольшую вечеринку и хотели бы видеть тебя. Пожалуйста, приходи с Паолой.
        Мэтт от неожиданности раскрыл рот. Опять ее выверты! Привести Паолу? Он еще не знает, хочется ли ему вообще ее видеть.
        — Но мама,  — вставил он дипломатичным тоном,  — мы ведь не знаем, какие у Паолы планы на субботу, да и захочет ли она присутствовать на нашей скучной вечеринке.
        — Ну, скучной вечеринка, надеюсь, не будет. Мы устраиваем ее в честь четы Гарибальди, а уж от них не заскучаешь. Приедут Уиттакеры и Себастьяны. И даже Рори,  — добавила она.  — Паоле понравится.  — Она улыбнулась, будто все уладилось само собой, и похлопала по руке Паолы.
        Может быть, щипок с вывертом был бы самым безобидным наказанием за такое предложение. Ну, с матерью он разберется позднее! Он взглянул на Паолу. Глаза молодой женщины живо блестели, щеки стали пунцовыми.
        — Я буду с нетерпением ждать этого вечера,  — сказала она.
        Мэтт знал, что это удар на поражение. Пора уходить отсюда, пока мать не пригласила Паолу в круиз или еще куда-нибудь. Но, к его облегчению, Паола сама разрешила все проблемы.
        — Рада была познакомиться с вами, миссис Норман и мистер Норман. Но уже действительно поздно, а мне завтра рано на работу. Мы лучше пойдем.
        — А чем вы занимаетесь, дорогая?  — не удержалась мать.
        — У меня почасовая работа в фирме отца. Он занят в сервисе по ремонту мини-бассейнов. Я помогаю ему в канцелярских делах, иногда езжу на вызовы.
        — Правда?
        Паола ответила слегка пренебрежительно:
        — Конечно, я не намерена заниматься этим всю жизнь. У меня другие интересы.
        — В вашем занятии нет ничего плохого, дорогая,  — сказала Бетти.  — И не стесняйтесь честной работы. Мой отец всю свою жизнь проработал на сталелитейном заводе, и я горжусь этим. Он был хорошим человеком.
        — О нет. Я нисколечко не стесняюсь,  — ответила Паола.
        — Что до меня, то я никогда не работала,  — продолжала Бетти.  — Я встретила Мэттью в колледже, мы вскоре поженились, и за всю свою жизнь я не заработала ни гроша.
        — Работа, которую ты делаешь, Бетти, очень важна,  — вмешался отец и пояснил Паоле: — Она занимается благотворительностью. Ведь это приносит пользу многим.
        — У моей матушки сердце болит за всех,  — сказал Мэтт.  — Я никогда не забуду, как однажды вернулся из школы домой, а там полно бездомных.
        Бетти Норман прищелкнула языком.
        — Вы бы видели, милочка, какое у него было выражение лица! Думаю, я его сразила наповал.
        — Сразила! Я был уничтожен!  — Он засмеялся.  — Тогда стоял промозглый январь, и мать облагодетельствовала пару семей. Казалось, люди были повсюду: вопящие дети, унылые женщины и мужчины с затравленным видом. Я просто поверить не мог! Они восседали на парчовом диване, валялись на персидских коврах, на гостевых кроватях. Знаменитая матушкина благотворительность местного значения широко раскрыла двери нашего дома. Двое детей играли и в моей комнате.
        Мэттью Норман не удержался от смеха, а Мэтт и Паола переглянулись.
        — Он сморщился,  — вступила в разговор Бетти.  — Я увела его на кухню и наказала, чтобы он никогда не задирал нос перед бедными, обездоленными людьми. Тогда он был отъявленным снобом.
        Мэтт подвел итог рассказу.
        — Она сказала, что у них ничего нет не от того, что они чем-то хуже нас, просто они несчастные, вот и все.
        — И она была права,  — сказала Паола.  — Вы знаете, миссис Норман, я на вашем месте поступила бы точно так же.
        Кто бы мог предвидеть подобный оборот событий: казалось, эти женщины нашли друг друга.  — Но я бы очень озадачила свою мать! Именно озадачила,  — пояснила Паола.
        Мэтт явно начал симпатизировать матери Паолы. Хотя он часто помогал своей матери в ее благотворительных акциях, но это дело никогда не было ему по душе.
        — Я просто поработаю у отца до тех пор, пока не стану в финансовом плане независимой,  — снова заговорила Паола, и Мэтт был благодарен ей за смену темы разговора.
        — Да?  — Бетти Норман навострила уши. Мэтт нервно заморгал. Нет, им отсюда не выбраться.
        Его мать обрела в лице Паолы идеальную собеседницу.
        — Я начинала работать как школьная учительница музыки, но решила сменить занятие. Эта работа совсем не оставляла времени на то, что меня действительно увлекает.
        — А именно?  — полюбопытствовала мать.
        — Я сочиняю песни,  — с гордостью призналась Паола.
        Мэтт заметил, как его родители переглянулись. Интересно, что они подумали? Внимание Бетти опять переключилось на Паолу.
        — Но это восхитительно, дорогая!
        — Я пыталась выступать. В прошлом году, например, я пела национальный гимн на открытии игр в Ойлерсе.
        У Мэтта перехватило дыхание. Она заявила об этом таким тоном, будто ее приглашали петь ведущую партию в Метрополитэн-опера. Он метнул взгляд на родителей, но они улыбались Паоле. Удивительно!
        — А какие песни ты пишешь?  — неожиданно для самого себя спросил он.
        — Я сочиняю в стиле кантри… Балладная лирика.  — В ее темных глазах сверкнули искорки.  — Я посылала свои сочинения разным исполнителям, но пока без особых результатов. Сейчас я работаю со стихами Линды Перкинз.
        — Линды Перкинз!  — Все трое Норманов одновременно благоговейно произнесли это имя. Линда Перкинз — корифей кантри-музыки — была целой эпохой. Мэтт невольно почувствовал восхищение Паолой.
        — Она, наверное, отвергнет эти песни, но что из этого? Под лежачий камень вода не течет.
        — Справедливо,  — заметил отец.
        Мэтт встал.
        — Думаю, нам пора.
        На обратном пути Мэтт был так тих, что Паола начала волноваться. Неужели он разозлился на нее? После нескольких осторожных и безуспешных попыток разговорить его, она начала сосредоточенно смотреть в окно. Ей нравился ночной Хьюстон: город чем-то напоминал сюрреалистическую картину.
        Когда они затормозили перед ее домом, Мэтт галантно обошел вокруг машины, чтобы открыть заднюю дверцу. Он протянул ей руку, и Паола почувствовала его крепкую теплую ладонь. В этот момент ее пронизал волнующий невидимый энергетический разряд.
        — Позволь проводить тебя.  — Они прошли к входной двери, я она медленно обернулась к нему.
        — Не хочешь чего-нибудь выпить?
        — Нет, спасибо,  — ответил он.  — Разве ты забыла, что тебе нужно рано вставать?
        Паола согласно кивнула. Его лицо оказалось в тени. Она чувствовала только запах освежающего одеколона. Сердце забилось быстрее.
        — Благодарю за чудесный вечер.
        — Мне тоже было приятно.  — В его голосе прозвучала нотка отстраненности.
        — Мэтт…
        — Что?
        Она просто чувствовала, как напряглось его тело.
        — Что случилось?
        — Ничего.
        — Ты злишься из-за того, что твои родители пригласили меня на субботнюю вечеринку?
        — Нет.
        Паола вздохнула. Все очарование вечера исчезло. Он выглядел несчастным, и именно это приглашение испортило ему настроение. Ничего больше.
        Теперь он был смущен, не зная, как из этого выбраться. Очевидно, она ему не понравилась, и он не хотел ее больше видеть. Может, в душе он остался снобом. Ладно, подумала она. Я помогу ему. Завтра извинюсь перед ним по телефону и скажу, что никак не могу быть на вечере. Жестковат он для моего желудка. Гораздо лучше иметь рядом какого-нибудь музыканта.
        — Доброй ночи, Мэтт,  — сказала она, едва дотронувшись до его рукава.
        Рука Мэтта дрогнула, будто к ней прикоснулись раскаленным металлом. Паола отпрянула и вдруг, к ее изумлению, он резко притянул ее к себе и обнял. Его поцелуй был пылким и неистовым. Паола почувствовала, как жар соблазна волнами разлился по всему телу. Через несколько секунд она обняла его за шею. Крепкие, уверенные руки сжимали ее талию. Голова закружилась: да, целоваться он мастер!
        Губы Паолы разомкнулись под напором его губ, и она ответила ему с такой же страстью. Он прижал ее еще теснее, его ладони коснулись выреза на спине, и ее тело точно загоралось там, где касались его пальцы. Паола почувствовала, что тает, словно масло от жары.
        Наконец, тяжело дыша, они оторвались друг от друга. У девушки подкашивались колени, когда он нежно гладил ее по щеке теплой и мягкой ладонью. Она вздрагивала. О господи, подумала Паола, что же мы тут делаем?
        В темноте его глаза сверкали.
        — Ты продрогла.  — Голос был хриплый, слегка взволнованный.
        — Нет, мне совсем не холодно,  — ответила она.
        — Не говори ничего, Паола.  — Он вновь нашел ее губы и не дал произнести то, что она намеревалась.  — Шшш. Не будем портить вечер. Я позвоню тебе в субботу.  — Он быстро повернулся и энергично пошел по дорожке к машине.
        Паола смотрела на его удаляющуюся спину. Ее мысли путались. Неуверенно держась на ногах, она открыла входную дверь и вошла. Мисс Милли подняла мордочку, внимательно следя за хозяйкой.
        — Не смотри на меня так,  — громко оправдывалась Паола.  — Я знаю, что сошла с ума. Знаю, что затеяла все это, дабы преподать ему урок. Знаю, что, если бы у меня была хоть крупица здравого смысла, я бы не дерзнула увидеть его снова.
        В ответ кошка заурчала. «Ох уж эти мне сантименты»,  — словно говорила она на своем кошачьем языке.


        4
        Мэтт старался не думать о Паоле, равно как и о событиях прошедшего вечера, но чем активнее он пытался изгнать воспоминания, тем труднее это оказывалось сделать.
        Паола Романо! Уже само это имя у него вызывало ассоциацию с темными, удушливо-жаркими вечерами, с запахом тропических растений и льющейся цыганской музыкой. Она оказывала на него необъяснимое, странное воздействие. Когда он рядом с ней — то ведет себя совсем не так, как обычно, делает вещи, о которых и не помышлял.
        Вот и прошлым вечером, например, когда они стояли перед входной дверью. Конечно же, у него и в голове не было целовать ее. Он хотел просто пожать ей руку и все. Ну, еще ласково улыбнуться, пожелать доброй ночи. Но когда он наклонился, запах ее духов наполнил его желанием, перепутал мысли. А потом он различил блеск ее глаз в сгустившейся темноте, блеск неистовый и страстный… Он, даже не осознав, что с ним происходит, потянулся к ней, прижал ее к себе, нашел ее губы…
        Мэтт зажмурился, вспоминая вкус теплых, мягких губ, нежность ее рта, податливость маленькой точеной фигурки, прильнувшей к нему. Кожа шелковистая, нежная, волосы густые и ароматные. Он, почувствовал, как теряет самообладание. Можно ли выдержать такой соблазн? Он собрал последние крупицы воли и отпрянул. Это стоило ему больших усилий, все тело ныло от желания и только через немалое время он смог успокоиться. Даже сейчас, при воспоминании об их жарком поцелуе, что-то внутри него стягивается в узел, по телу вновь разливается волна неуемного желания.
        О господи, подумал он, и что такого в этой чертовой девке, что так смущает меня? Всего-то один телефонный звонок, несколько извинений относительно того, что он не сможет пригласить ее на вечер, который устраивают родители. И все потому, что ему не хотелось ломать упорядоченный уклад жизни, спокойное течение повседневности. Ему представлялось, что пустить Паолу Романо в свой мир — это все равно, что привести тигра в комнату с домашними котятами.
        Тут зазвонил телефон внутренней связи, и Мэтт вынужден был отвлечься. Он нажал кнопку.
        — Да, Рейчел?
        — Мистер Норман, здесь мистер Тобайас.
        — Уже? Я буду через минуту.  — Мэтт взглянул на часы. Трудно было поверить, что уже три часа время встречи с Бенджамином Тобайасом. Невозможно, но он даже не заметил, как в думах о Паоле прошло битых два часа.
        Он взял календарь и маркером отметил наиболее важные позиции. Потом пригладил волосы и прошел в приемную, где сидела Рейчел. Обычно она приглашала клиентов в его офис, однако Бенджамин Тобайас был клиентом номер один, представляющим особый интерес для фирмы.
        Мэтт был очень озадачен, когда Оскар Клейбурн объявил, что после неожиданной кончины Клэнси Бэска все дела Тобайаса теперь предстоит вести ему, Мэтту Норману.
        — Но почему я?  — недоумевал Мэтт.  — Вы же лучше знаете этого клиента. Я как младший адвокат могу оказаться недостойным его ранга.
        — Я уже переговорил с ним на этот счет,  — пояснил Клейбурн.  — Ваша кандидатура не вызвала, возражений. У вас все получится, Мэтт.
        — Но я беспокоюсь о другом: просто этот клиент требует особенно деликатного отношения к себе и не с каждым адвокатом откровенен. Вы знаете, сэр, у мистера Тобайаса особые взгляды на вещи.
        Оскар Клейбурн наполнил стакан базированной водой из сифона, стоявшего на краю стола.
        — Мэтт, я обговорил ситуацию с другими ведущими адвокатами фирмы. Не поймите меня превратно, но мы решили прикрепить Тобайаса к вам именно в силу схожести ваших характеров.
        — Схожести характеров?!  — Мэтт не мог поверить в то, что слышал.
        Он был явно недоволен этим решением, но продолжать спор было бесполезно. Все-таки такое предложение следовало расценивать как жест доверия со стороны старших адвокатов, как признание его способностей и уровня квалификации. Он пообещал Клейбурну, что сделает все от него зависящее. От того, какой поведет дела Тобайаса, зависело очень многое в его собственной карьере, и он не мог рисковать…
        Теперь, приветствуя человека в летах, Мэтт хотел бы знать, что тот о нем думает. Пока никаких проблем в их взаимоотношении не возникало, но и дел-то особых не было. Мэтт чувствовал, что к нему присматриваются, и заключительный вердикт еще не вынесен.
        Мужчины пожали друг другу руки, и Мэтт приветливым жестом пригласил Тобайаса пройти в его кабинет. Невысокий и худощавый, Тобайас поражал чувствовавшейся в каждом его жесте внутренней энергией.
        Когда Тобайас устроился в одном из мягких кожаных кресел, стоящих перед столом, Мэтт занял свое кресло-вертушку. У него вошло в привычку разговаривать с клиентом, сидя в кресле напротив, давая ему возможность почувствовать себя раскованно, сделать разговор более доверительным. В отношении с Тобайасом все обстояло иначе: здесь должна была сохраняться определенная дистанция и психологическая и физическая. Мэтт открыл папку с документами компании Тобайаса.
        — Меня несколько удивила неотложность встречи, Бен…
        — Можете убрать документы,  — проронил Тобайас. Его колючие глаза под темными бровями не упускали ничего.  — Я пришел сегодня не для того, чтобы говорить о компании «Тобайас индастриз».
        Мэтт ждал, давно и безупречно выучив правило хранить молчание в нужный момент, давая собеседнику возможность высказаться.
        — Напрямую это, как я полагаю, не связано с бизнесом, так что эта папка ни к чему.  — Старый джентльмен держался несколько скованно, и это удивило Мэтта, которому до сих пор не доводилось видеть Тобайаса неуверенным. Что в нем Мэтту откровенно не нравилось так это его склонность поважничать. Может, в этом крылось сходство между ним и Тобайасом?  — Я хочу составить новое завещание,  — заявил Тобайас.
        — О-о!  — Мэтт надеялся, что выражение его лица в этот момент не было слишком глупым. Он знал, что на оформление текста нового завещания могут уйти недели.
        — Я хочу изменить имя главного наследника,  — продолжал Тобайас.
        — О-о!  — Мэтт почувствовал, что еще одно такое восклицание, и его сочтут кретином, однако удивление было неподдельным. Точнее, он был просто шокирован. Известно, что единственным наследником Тобайаса являлся его сын Дэвид. Глаза Тобайаса прищурились.
        — Если это не выйдет, то не нужно никакого завещания.
        — Не уверен, что правильно понимаю вас,  — сказал Мэтт.
        — Все просто. Мой идиот-сынок намертво прилип к какой-то фотомодели. Он и слушать не желает моих увещеваний. Догадываюсь, что девка учуяла запах денег, вы знаете, каковы эти штучки из шоу-бизнеса. Когда она узнает, что я лишил Дэвида наследства, то вышвырнет его, как старую тряпку.
        Мэтт оценил ситуацию: сжатые зубы, ледяной взгляд серо-стальных глаз. Бенджамин Тобайас, без сомнения, принял решение, и не намерен выслушивать возражения. Мэтт знал, что обязан представить аргументы в пользу другой стороны, авось Тобайас передумает. Если девушка действительно любит Дэвида и не думает о деньгах, она все равно выйдет за него замуж, а Тобайас всегда может вернуться к изначальному варианту завещания. Но если она действительно хищница, то Тобайас смешает им все карты.
        — Дэвид настроен продолжать с ней связь?  — спросил Мэтт.
        — Да. Это и побудило меня к активным действиям. Когда они начали встречаться, я не беспокоился. Думал, это быстро пройдет. Но он голову потерял. Теперь речь зашла о женитьбе!
        — Может быть, она не так уж плоха, как вам, кажется?  — осторожно предположил Мэтт.  — Вы с ней встречались?
        — У меня нет желания ее видеть. Я знаю людей этого сорта. Она певичка, и этим все сказано. Поет в каком-то питейном заведении в районе Монтроза.
        То, как он скривился, произнося «в районе Монтроза», чуть не вызвало улыбку у Мэтта. Действительно, отдельные части района считались неблагополучными, но там же находятся фешенебельные, современные рестораны. Однако за такое напоминание не следовало ждать от Тобайаса благодарности.
        — Так… безголосая кошка,  — презрительно добавил Тобайас.  — В прошлом она уже один раз развелась. Насколько я могу судить, поиск выгодной партии — ее хобби.
        Мэтт заморгал.
        — К сожалению, иногда и такие попадаются…
        — Да, люди хотят легко пожить, легко разбогатеть! Вот мы с Эмили прожили вместе сорок лет. Всякое случалось за эти годы, но мы сохранили преданность друг другу.
        Мэтт знал, что в подобной ситуации говорить что-то бесполезно. Упрямец не передумает.
        — Если он хочет именно этого… якшаться со всякими паршивыми музыкантишками, вести никчемную жизнь, разводы, наркотики, алкоголь, что ж, пускай. Выбор он сделал. Но я не собираюсь поощрять его намерения.  — Тобайас даже фыркнул.
        Мэтт почему-то подумал о Паоле. Она тоже музыкантша, говорила, что пела в клубах, на вечеринках, а теперь пишет музыку. Интересно, что бы сказал на ее счет Тобайас. Он, видимо, отнес бы ее к классу хищниц, одна из которых так виртуозно соблазнила его сына. Мэтт поежился. Тобайас, вероятно, потерял бы всякое доверие к нему, если бы узнал, что сам Мэтт флиртует с певичкой.
        Старомодное слово позабавило Мэтта, но лучше скрыть от старика свое настроение. Если клиент заметит хоть малейшую несерьезность со стороны адвоката, его негодованию не будет конца. Этот человек придерживался устаревших представлений, но в своих устремлениях сделать добро сыну он искренен, это нужно признать. Так же и родители Мэтта желают только добра своим детям. Мэтт подумал, что когда-нибудь он сам так же будет относиться уже к своим детям.
        — Тогда нам лучше сразу приступить к делу,  — сказал он.
        Одним из бесспорных достоинств своей работы Паола считала возможность поразмыслить о том о сем. Это крайне необходимо, когда пишешь песни. А о чем можно думать, когда тебя окружают два десятка шаловливых детей? Поэтому после ужина с Мэттом, даже несмотря на то, что она была перегружена работой, она не упустила возможности поразмышлять о предшествующем вечере. Она вздохнула, прочищая засоренный фильтр, и вскользь подумала, почему, если человек может позволить себе построить такой прекрасный бассейн, он пренебрегает регулярными профилактическими работами? Но ее сознание было поглощено воспоминаниями о поцелуе Мэтта. В нем, собственно, не было ничего удивительного. В конце концов, она же не уродина! Но его неистовость просто обескураживала.
        Она улыбнулась, вспоминая, как он искал губами ее рот и что она при этом чувствовала. Сердце бешено колотилось, голова шла кругом. Поцелуй притянул ее к нему, разжигая огонь по всему телу. Кто бы мог подумать, что сдержанный мистер Норман умеет так целоваться?
        Этот поцелуй дал ей возможность мельком заглянуть в тщательно скрываемый внутренний мир Мэтта Нормана. На поверхности — айсберг, а внутри — адское пламя. Интересно, какие еще сюрпризы он ей преподнесет. Оставалось с нетерпением ждать субботы. Но до субботы еще нужно пережить день, полный вызовов. Один из них был от ее постоянного клиента, которого она окрестила «мистер Т». Она заулыбалась при мысли о том, что снова увидит этого старого скрягу, так она всегда про себя его называла. Время, потраченное на разговор с этим господином, обычно превращалось в своеобразный отдых после напряженной рабочей недели.
        Она заглянула к нему пораньше, хотя была уверена — дел у него предостаточно. В душе он был совершенный добряк, но всячески стремился скрыть это. Когда Паола впервые приехала по вызову мистера Т, тот ей совсем не понравился: встретил ее недоброжелательно, держался напыщенно.
        — Хм, что это за занятие для девушки ездить чинить бассейны?  — спросил он с неодобрением.
        — Обычная работа,  — ответила Паола, одаряя его лучшей из улыбок и одновременно делая замер уровня хлора в воде.
        Он сверкнул глазами.
        Просто ждет, пока я сделаю какую-нибудь ошибку, подумала она, со знанием дела проводя анализ воды на кислотность и щелочность.
        — Девушке, как вы, больше бы подошло преподавать в школе или работать в офисе,  — отметил он.
        — Я и преподавала в школе,  — сказала Паола, сжимая фильтр и отходя к другому краю бассейна, чтобы его прочистить.  — Мне не нравится целый день находиться в помещении.  — Она глубоко вздохнула и взглянула на белесое небо. Обрывки облаков проплывали мимо.  — Мне нравится то, чем я занимаюсь. Если Бог сотворил нас для того, чтобы мы целый день сидели взаперти, то зачем так прекрасна природа?  — Она повернулась к нему с улыбкой на губах.
        В ответ он тоже улыбнулся, что сделало его моложе лет на десять.
        Это стало началом их дружбы. С того самого дня он всегда поджидал ее в пятницу пополудни, обычно наблюдая за ее работой. И они много говорили. Поначалу только о ее работе, или о погоде, порой о его саде — предмете особой гордости. Но в последнее время он стал чувствовать себя свободнее, рассказывал о своей жене, которая умерла пять лет назад, о своем сыне. Паола даже полюбила эти разговоры. Она невольно стала симпатизировать старику. Сейчас Паола ехала к Западному университету, предчувствуя новый интересный разговор.
        Однако когда она прибыла в поместье мистера Т, Регина, его домоправительница, сообщила, что на этой неделе хозяина не будет.
        — У него деловая встреча в центре,  — объяснила Регина.  — Что-то срочное, я думаю, потому что когда он уезжал, то был мрачнее тучи.
        И хотя Паола немного огорчилась, она решила, что отсутствие старика не так уж плохо: она быстрее закончит, а значит, раньше вернется домой. У нее возникла идея новой песни, и не терпелось приступить к работе. Песня под названием «Жаркие поцелуи». К тому же хотелось позвонить Ким и рассказать о состоявшемся свидании и об ожидаемом субботнем вечере. Может быть, они обсудят, что ей надеть.
        — Сегодня уходишь пораньше?
        Мэтт приподнял голову. Рори стоял в дверях офиса.
        — Нужно еще кое-куда заехать, а к семи быть дома?
        — Послушай, какие дела в пятницу вечером. Самое время перевести дыхание и устроить небольшой у-ужин…  — Рори изогнул руки так, будто бережно нес женщину и танцующей походкой вошел в кабинет.  — Долой работу! Подождет до понедельника. Давай-ка поедем куда-нибудь встряхнемся, вместе съедим по жареному цыпленку.
        Мэтт отрицательно мотнул головой.
        — Не сегодня. Я же сказал, у меня все расписано.
        Рори закатил глаза.
        — Все расписано, все расписано! Слушай, ты ведешь себя, как какой-нибудь старикан.
        — Сегодня я не настроен на праздное времяпрепровождение.
        Друг вздохнул как заправский актер.
        — Если ты не намерен уделить мне время, я подыщу себе нового приятеля. Пожалуй, мне не стоит на тебя рассчитывать. Ты становишься несносным.
        — Я поздно лег спать прошлой ночью и чувствую себя совершенно разбитым,  — терпеливо пояснил Мэтт, тем самым освобождая себя от упреков.
        Порой ему даже нравились, что Рори брал его под свою опеку. Но последнее время ходить с ним на вечеринки хотелось все меньше. Он грустно улыбнулся: может, он действительно стареет? А может, причина в другом: ему надоело вести привычный образ жизни?
        — Ну, а завтра вечером? Собираешься к родителям?  — Рори развалился в одном из кресел перед письменным столом Мэтта.
        С глубоким вздохом тот ответил.
        — Да, к сожалению.
        Рори вскинул брови.
        — Я полагал, что тебе нравятся подобные вечеринки. Ты ведь всегда поступаешь так, как считаешь нужным.
        — Как правило, да. Однако завтра мне придется пригласить человека, которого я совсем не намеревался приглашать.
        — А я его знаю?  — Рори глубже опустился в кресло и уперся ногой в ножку стула.
        Мэтт весь напрягся. Он терпеть не мог, когда вмешивались в его дела. Неужто его друг решил вывести его из себя?
        — Это та девушка, из-за которой я разбил свой «БМВ».
        — О-о?  — На губах Рори проскользнула усмешка.  — А как это случилось? Я думал, ты не собираешься с ней видеться.
        Мэтту не понравился его взгляд.
        — Я и не собирался. Так получилось.
        — Такие дела так просто не получаются.
        — Ну…  — Мэтт смешался, желая одного — чтобы Рори ушел, но надеялся совершенно напрасно.
        — Ну, и как же это произошло? Не держи меня за дурака. Я сгораю от нетерпения узнать, как это ты, не планируя увидеться с этой девушкой, все же умудрился пригласить ее на вечеринку, и ни куда-нибудь, а в родительский дом.
        Поскольку Мэтт знал, что Рори ни за что не уйдет, пока не услышит его историю во всех подробностях, он стал рассказывать о происшедшем.
        — А в ней что-то есть,  — восхищенно признал Рори и проговорил с ехидцей: — Хотелось бы мне взглянуть на твое лицо, когда она возникла на пороге твоего дома!  — Он громко рассмеялся.  — А Джил! Представляю себе ее реакцию!
        Рори был единственным в офисе, кто знал о любовных шашнях Мэтта. Он всегда называл Джил Снежной королевой, потому что она напоминала ему Грейс Келли. Но Мэтту казалось, что Рори безуспешно пытался сам «закадрить» Джил.
        — Малоприятная картина.  — Мэтт взглядом задержался на поверхности стола. Теперь он сожалел об этом разговоре.
        Рори ухмыльнулся.
        — Это лучше, чем ничего. Но давай вернемся к этой самой Паоле. Мне не терпится ее увидеть, Может, ты мне ее представишь? По твоим рассказам, это именно тот тип девушки, который мне нравится.
        — В таком случае жалко, что она не стукнула твою машину,  — сострил Мэтт.
        Дьявольский огонь вспыхнул в темно-карих глазах Рори.
        — Если тебе она без надобности, то, может, я попробую… Если, правда, твои заверения действительно хоть чего-то стоят, если это не пустое позерство… если это не…
        — Черт тебя подери! И в мыслях не было! Я просто рассказывал. Ты абсолютно свободен в своих действиях. Завтра вечером я вас познакомлю. А теперь не соизволишь ли убраться. Мне необходимо сделать еще кое-что.
        — О’кей. Можешь грубить, сколько тебе вздумается.  — Рори торопливо встал, повернулся, чтобы уйти, затем остановился и сказал усмехаясь: — Но не забудь о своем обещании. И если мне понравится Паола, я уведу ее у тебя.  — Он прищелкнул языком.
        — Как ты мне осточертел!  — бросил Мэтт.
        В субботу Паола битых два часа перебирала свои наряды. Обычная маленькая вечеринка так сказала Бетти Норман. Но родители Мэтта живут в районе Ривер Оукс, а это значит, что следует одеться изысканно. И хотя Паола не придавала одежде особого значения, но она женщина, следовательно, украсить себя совершенно необходимо.
        Перебрав все, что было в шкафу, она так и не нашла ничего подходящего: платья грудами лежали по комнате. Она взглянула на часы. Только четыре, а Мэтт, позвонив недавно, пообещал заехать в семь. Время еще есть.
        Не прошло и тридцати минут, как Паола оказалась в «Алейне» — ее любимом бутике.
        — Мне нужно что-нибудь потрясающее для респектабельного вечера,  — объяснила она высокого роста даме, владелице магазина.  — Цена не имеет значения.
        Итак, без четверти семь Паола нанесла последние штрихи грима, расчесала волосы и сбрызнула их духами. Оглядев себя в зеркале, она осталась довольна. Платье то, что надо: из льнущего к телу черного крепа, впереди вырез неглубокий, зато на спине он продолжался до пояса. Юбка длинная и прямая, сбоку — разрез до середины бедра. Паола улыбнулась своему отражению. Да, платье — само совершенство. Пусть оно и стоит ее недельную зарплату. К нему она надела свой золотой браслет и золотое ожерелье родительский подарок на двадцатипятилетие. Длинные золотистые серьги завершали ансамбль.
        Ровно в семь прозвенел звонок входной двери, и Паола неспешно отправилась открывать. Ее приятно поразило удивление Мэтта: цена туалета начала себя окупать.
        Мэтт сразу возненавидел это платье. Длинное, черное, оно подчеркивало фигуру при малейшем движении, будто было создано лишь для того, чтобы будоражить мужское воображение, пробуждать желания. Пристально глядя на нее, он почувствовал, как внизу живота разливается тепло.
        Наконец он нашелся.
        — Готова?
        Она кивнула и взяла со столика в прихожей короткий вельветовый жакет, а когда стала его надевать, повернулась к Мэтту боком, давая возможность полюбоваться глубоким разрезом до середины бедра. Он, конечно же, увидел и то, что платье полностью оголяет спину. Ему мгновенно пришли на ум слова Рори: «Если она мне понравится, я уведу ее».
        — Чтоб эту кошку!  — пробурчала Паола, отряхивая жакет.  — Убила бы! Везде ее шерсть.
        — Кошку?  — недоуменно спросил Мэтт, тут же забыв и о платье и о Рори: он терпеть не мог кошек.
        Паола озадаченно взглянула на него.
        — Что-то не так?
        — Не выношу кошек.
        — На твоем месте я не произносила бы это слишком громко. Мисс Милли очень чуткая. Если она услышит, что ты ее ненавидишь, сделает твою жизнь несносной.
        Не успела Паола договорить, как из-за угла появилась усатая мордочка. Своими зелеными глазами кошка буквально сверлила Мэтта.
        — Слишком поздно,  — проронила Паола.  — Думаю, она тебя услышала.
        Мэтт рассеянно взглянул на кошку.
        — Неужели ты, правда, веришь в то, что она понимает наш разговор? Мисс Милли? Что за идиотская кличка!
        — Конечно же, она все понимает. Но не тревожься.
        Он собирался еще что-то сказать, но решил промолчать. Какой в этом прок? Он знал и других людей, обожавших кошек. Далеко ходить не надо, например, его сестрица. Она просто одержима кошками и никаких доводов не признает.
        Пушистая любимица продолжала взирать на него недоуменно и внимательно. Мэтт устремил на нее ответный немигающий взгляд. Ну и наглая тварь. И хитрая к тому же.
        Когда они с Паолой переступили порог входной двери, кошка мурлыкнула.
        — Ах, не беспокойся,  — примирительно проговорила Паола.  — Стоит появиться тебе здесь несколько раз, и она с тобой обязательно подружится.
        Мэтт нахмурился. Побывать здесь несколько раз? Неужели она решила, что из их отношений что-то выйдет? Единственная причина, по которой он заехал за ней,  — настояние его матери. У него нет ни малейшего желания вновь видеть эту кошку.
        — Тебе больше нравятся собаки?  — Как бы, между прочим, спросила Паола, когда они ехали в машине.
        Мэтт крепко стиснул руль.
        — Нет. Я вообще к животным не испытываю никакого интереса.  — Он решительно отмахнулся от всплывшего в памяти воспоминания о маленьком щенке, который неотступно провожал его из школы домой. Он назвал собачку Тенью, потому что она всякий раз оказывалась в двух шагах от него. Потом как-то, когда Мэтт был в школе, а садовник по рассеянности забыл закрыть калитку, Тень убежала. Ее сбила машина. Вернувшись в тот день, домой, он все понял по глазам матери.
        С тех пор ему не хотелось держать никакую живность.
        — Ты вообще против любых животных?  — надоедала Паола.
        — Они не стоят беспокойства. И такого мнения многие люди.
        Мэтт подумал о том, что животным неизбежно приходится отдавать часть самого себя. Да и шерсть они оставляют, где только можно. Не говоря уж о блохах в ковре и всякой другой дряни. Уж на этот счет у Мэтта не было никаких иллюзий.
        Он ожидал, что Паола начнет с ним спорить, но, как ни странно, этого не случилось. Она молчала всю дорогу до дома его родителей, а Мэтт пару раз украдкой взглянул на нее, задаваясь вопросом, о чем это она думает. Может, волнуется из-за предстоящего вечера. Интересно, какого она о нем мнения? Конечно, она не похожа на Сару.
        Мэтт свернул на затененную деревьями улочку, где находился дом его родителей.
        — Уже приехали.
        Мэтту всегда нравилось родительское гнездо огромный кирпичный двухэтажный дом с белыми колоннами. К нему вела извилистая дорожка. Ухоженные газоны, деревья все веяло миром и спокойствием. Сегодня дом блистал огнями, ярко светились не только окна, но и фасад был иллюминирован. С дюжину машин выстроились у подъездной дорожки. Мэтт сразу заприметил ярко-красный «корвет» Рори и белый «линкольн», принадлежавший чете Себастьян.
        Когда он помогал Паоле выйти из машины, его опять обдало волной ее аромата. Она вскинула голову.
        — Почему ты не сказал, что твои родители живут в Таре?
        — Прости, что не сказал?
        С ее губ сорвался смешок.
        — Сам знаешь… про Тару. Это из романа «Унесенные ветром».
        Мэтт так и не понял, заключалась ли в этом сравнении ирония. Вместе они прошли по дорожке, поднялись по широким ступеням на крыльцо. Мэтт позвонил. Массивные двойные двери открылись, их приветствовала старая служанка.
        — Ах, наконец-то,  — проворковала его мать, спеша навстречу. Она радушно улыбнулась Паоле.
        — Привет, душечка. Как бы прелестно выглядите. Какое красивое платье!
        — Спасибо,  — ответила Паола.
        Мэтт не мог не заметить, что она была приятно удивлена. Интересно, матери действительно понравилось платье или она просто хотела, чтобы Паола чувствовала себя свободнее. На самой матери было красное шелковое платье прямого покроя, а в ушах — рубиновые сережки с бриллиантами, подарок отца на день рождения. Бетти, как всегда, выглядела безукоризненно. Добродушно улыбаясь, она взяла Паолу за руку, провожая ее в огромную восьмиугольную комнату слева от холла. Мэтт последовал за ними.
        Мать начала представлять Паолу собравшимся гостям, которые о чем-то переговаривались, потягивая коктейли. Мэтт сделал приветственный жест стоящему возле камина Рори. Тот подмигнул, но подойти не спешил, поэтому Мэтт присоединился к нескольким пожилым мужчинам, обступившим отца. Тут были отец Рори, Филип Себастьян, Джино Гарибальди — один из закадычных друзей отца и самый богатый человек в Хьюстоне, Саймон Уиттакер. Эти четверо неизменно играли вместе в гольф каждую пятницу, и так продолжалось с незапамятных времен. Мэтт обратил внимание на то, как они разглядывают Паолу. Особенно заинтересованным казался Саймон Уиттакер. Нетрудно догадаться почему: и его отец и Саймон, у которого была единственная дочь, надеялись породниться.
        Когда его мать и Паола подошли к группе женщин, Мэтт, извинившись, поспешил за ними, не терпелось увидеть, что из этого выйдет.
        — Мне хотелось представить вам знакомую Мэтта Паолу Романо,  — пропела мать. Она по очереди представила стоявших: — Карелии Уиттакер, а это ее дочь Сара, Джоанна Себастьян — жена Филипа и мать Рори. А с Рори вы знакомы? Вон он.  — Мать указала в сторону молодого человека.  — А это Лючия Гарибальди и ее дочь Тереза. Ее сын сейчас разговаривает с Рори.
        — Очень рада познакомиться,  — сказала Джоанна Себастьян, высокая стройная женщина с узким миловидным личиком.
        — Какое потрясающее платье,  — отметила Сара Уиттакер, незаметно многозначительно подмигивая Мэтту.
        Мэтт усмехнулся. Сара была одной из немногих приятных ему женщин. Из нее вышла бы идеальная жена. Сегодня вечером она выглядела особенно привлекательно: прямые светлые волосы убраны назад, роскошное бледно-голубое платье из шифона чудесно подходило к ее голубым глазам.
        Он не помнил случая, чтобы она когда-то оделась не к лицу, сказала что-то невпопад или повела себя не так, как положено.
        — Романо? Так вы итальянка?  — спросила Лючия Гарибальди, и в ее агатовых глазах блеснула заинтересованность.
        — Да,  — просто ответила Паола. Хотя у нее кружилась голова от обилия услышанных имен, Лючию она сразу отметила.
        — Джино! Ты слыхал? Она итальянка!  — Она произнесла это громким голосом, всплеснув руками, ее многочисленные браслеты и кольца при этом заиграли искорками.
        Паоле понравилось, как она это произнесла, немного съезжая на «э-э-этальянка». Тереза с такими же агатовыми глазами и темными волосами, как и мать, заметила:
        — Ваша фамилия мне кажется знакомой. Вы не принадлежите к нашему клубу?
        Паола отрицательно качнула головой. Хотя она не понимала, о каком клубе речь, это не имело никакого значения, так как сама Паола не принадлежала ни к одному из клубов.
        — А чем занимается ваш отец?  — полюбопытствовала Лючия.  — Мы, наверное, его знаем. Мы знаем всех итальянцев в Хьюстоне.
        — Он владелец компании по обслуживанию и строительству бассейнов,  — ответила Паола. Конечно, подразумевались богатые итальянские семьи в Хьюстоне.
        — Правда?  — Лючия слегка нахмурилась.  — Нет, что-то не припоминаю.
        — Ну, таких компаний множество. Разве можно их все знать? Мы располагаемся в районе Алиф.
        — Алиф?
        Паола скрыла улыбку. Можно подумать, речь шла об Афганистане. Да, если вы принадлежали к клану людей, живущих на набережной Оукса, то Алиф, конечно, совсем другая страна. Она пожала плечами.
        — Моя семья живет в Алифе и всегда там жила.
        — Если вы позволите, я хочу увести Паолу на секундочку и представить ее Рори и Джованни,  — сказал Мэтт, подходя к беседующим женщинам.
        Хотя он произнес это небрежно. Паола не могла не заметить румянца неловкости на его щеках. Забавно. Конечно, в вопросах Лючии не было ничего такого, но Мэтт явно следил за их разговором.
        — Это мой лучший друг Рори Себастьян,  — сказал Мэтт, когда они подошли ближе, прерывая оживленную беседу двух мужчин.  — А вот этот Ромео — Джованни Гарибальди, с тех пор как ему исполнилось пятнадцать, он разбивает женские сердца по всему свету.
        Рори Себастьян Паоле сразу понравился. В его темных живых глазах светились ум и неукротимая энергия. Что же касается Джованни Гарибальди, она не могла заключить на его счет что-то определенное. Слишком уж смазливый и чрезмерно уверен в себе. С деланной галантностью Джованни взял ее руку и поднес к губам.
        — Красавица,  — прошептал он.  — Мэтт, на сей раз, ты превзошел самого себя.  — Джованни пристально, даже выжидающе, посмотрел на Паолу.
        — Благодарю за комплимент,  — вкрадчиво обронила Паола и одарила его сногсшибательной улыбкой. Затем переключила внимание на Рори.
        — Так это и есть Паола,  — протянул тот.  — Я с нетерпением ждал знакомства.
        Не в силах скрыть удивление, она воскликнула:
        — Разве Мэтт говорил с вами обо мне?!
        Мэтт сдержанно усмехнулся.
        — Я рассказал ему, как мы встретились.
        Рори ухмыльнулся и подмигнул.
        — Вы такая очаровательная… Можете наезжать на меня в любое время…
        Паола хихикнула в ответ.
        — Вы бы так не говорили, если бы увидели машину Мэтта.
        — Любая машина стоит того, чтобы встретиться с вами.
        — Именно это я и пыталась сказать, однако, в то время такое замечание осталось неоцененным.
        — Мэтт все воспринимает слишком серьезно.  — Рори шутливо ткнул друга под ребро.  — Я всегда говорю ему — полегче на поворотах.
        — А ты воспринимаешь все слишком легкомысленно.  — В голосе Мэтта Паола различила некоторое раздражение.
        — Возможность провести время с красивой девушкой для меня — святое,  — парировал Рори.  — А как ты, Джованни?
        — Разве может быть иначе!  — Джованни отвесил Паоле полупоклон.  — Я вижу у вас, Паола, нет шампанского. Сейчас принесу. А когда вернусь, расскажите мне про тот случай. Я в полном неведении.
        — Хорошо,  — согласилась Паола.
        — Ну, поскольку, как я вижу, ты в надежных руках,  — заключил Мэтт,  — я подойду к Филипу.
        Не успела Паола возразить, как он удалился. Неужели за что-то рассердился? Может быть, ревнует?! Хорошо ли, что она флиртует с его друзьями? Теплая волна удовольствия пронизала ее. Если Мэтт ею не заинтересован, то и ревновать нечего.
        Следующие пятнадцать минут были полностью отданы Рори Себастьяну и Джованни Гарибальди, которые наперебой выказывали свою галантность. Рори особенно нравилось общество Паолы. Гарибальди можно было бы и пренебречь, но, поскольку Мэтт, сам того не желая, предоставил ей возможность пробудить в нем ревность, а Джованни прекрасно подходил на роль ухажера, Паола общалась и с ним. Она посмотрела туда, где стоял Мэтт,  — тот увлеченно разговаривал с Филипом Себастьяном. В следующий момент он уже стоял рядом с Сарой Уиттакер. Девушка нахмурилась и обернулась к Джованни и Рори с излишней заинтересованностью.
        Когда Бетти Норман позвала гостей к столу, Рори настоял на том, чтобы проводить Паолу.
        — Но, может быть, Мэтт…  — обмолвилась она.
        — Забудьте Мэтта,  — сказал Рори.  — Я развлеку вас гораздо лучше.  — Он улыбнулся.  — Так на чем мы остановились?
        Бетти Норман усадила Паолу между Саймоном Уиттакером и Рори.
        — Разве это не везение?  — прошептал Рори ей прямо в ухо, услужливо пододвигая стул.  — Мне выпала честь сидеть рядом с самой очаровательной девушкой в этом зале.
        Ну, надо же! Паола вполуха слушала Рори. Она взяла салфетку и, конечно, заметила, что Мэтт сидит прямо напротив нее, рядом с той блондинкой. Сара, что ли, ее зовут? Он не спускал с нее и Рори осуждающего взгляда. Она ведь не сделала ничего дурного. И как теперь прикажете себя вести? Сидеть как квакушка на бревне, выпучив глаза? В конце концов, Мэтт сам не обращает на нее никакого внимания. Она приветливо улыбнулась ему. Он притворился, что не заметил и демонстративно обернулся к Саре.
        Паола повернулась к Рори. Значит, это игра для двоих. Но почему Рори так охотно подыгрывает? Он действительно слишком уж откровенно с ней флиртует. Если он лучший друг Мэтта, то зачем это делает?
        Нет, это определенно странно! А что, если Рори заигрывает в силу своей натуры? Так что, возможно, стоит расслабиться и принять его игру? А если Мэтт начнет ревновать — пусть. Это его проблема.
        Когда все расселись, появился официант в ливрее и начал разливать вино в самые маленькие из стоящих рюмок. Она мотнула головой и улыбнулась себе самой. Ну и что, что район Ривер Оукс? Ее родители устраивают вечеринки куда щедрее и шире.
        — Что вас так развеселило?  — полюбопытствовал Рори.
        — Моя мать обычно ставит на стол, по крайней мере, восемь серебряных приборов, когда у нас самый обычный семейный ужин,  — пояснила Паола.  — Я надеялась увидеть здесь то же самое.
        — Ваша матушка, видимо, любит красивые застолья.
        — Ничуть. Просто она приучала нас к тому, чтобы пользоваться разными вилками, когда мы попадаем в общество.
        — Моя матушка обеспокоена вещами совсем иного плана, когда выводит меня в свет,  — признался Рори.  — Правда, мама?
        Джоанна Себастьян, сидевшая по другую сторону Мэтта, состроила гримасу.
        — Паола, не обращайте на него внимания, и он перестанет вести себя как идиот. Он любит поиграть на публику.
        — Не на всякую публику,  — заметил Рори, и тут же, входя в роль графа Дракулы, произнес с легким завыванием: — Я предпочитаю темнокудрых полнокровненьких красоток. Кр-ровь слаще…  — Он нагнулся к Паоле и изобразил, сколь она аппетитна.
        Паола хихикнула. Сара, сидящая напротив, разразилась смехом, но Мэтт посмотрел на друга почти свирепо.
        За время ужина Рори продолжал свои дурацкие выходки. Паола не могла удержаться от смеха. Она чувствовала, что Рори просто пытается казаться шалопаем, неугомонным и бесшабашным, и прекрасно понимала, что он никого всерьез не принимает. Странно, что сблизило его и Мэтта? Всякий раз, как только Рори отпускал очередную шутку, Паола бросала взгляд на Мэтта. Пару раз их взгляды пересекались, но большую часть времени он беседовал с Сарой, заразительно смеясь. Она нутром чувствовала, что что-то здесь не так: он будто не замечает ее и в то же время исподволь неотступно следит за ней.
        Но чем больше она наблюдала за парочкой, сидевшей напротив, тем больше убеждалась, что Мэтт и Сара очень подходят друг другу. Посмотреть на них со стороны… точно две горошины из одного стручка. Оба рослые, холеные блондины: сразу видно, что они питомцы лучших частных школ, дети почтенных семейств. Они напоминали образцовую семейную пару из реклам.
        Сара стала бы Мэтту идеальной женой, подумала Паола, пытаясь подавить в себе возникшее ощущение пустоты. Оно тут же сменилось негодованием на саму себя. С чего это ей взбрело в голову размышлять о том, подходят друг другу или нет эти двое? В конце концов, убеждала себя Паола, ты же не собираешься за него замуж. Так почему тебя интересует их будущее?
        Но все уговоры оказались тщетными. Ее теперь занимал вопрос: целовал ли Мэтт Сару Уиттакер так же, как и ее? В груди что-то сжалось. Потом вдруг мелькнуло сожаление о том, что она здесь.
        Ничего из того, что она ожидала от этого вечера, не исполнилось.
        Наконец подали десерт, и Рори переключил свое внимание на Терезу Гарибальди. Паола повернулась к Саймону Уиттакеру.
        — Так как же все-таки вы познакомились с Мэттью?  — В его серых глазах блеснул неподдельный интерес.
        Паола рассказала.
        — Понимаю. Любопытно. Вы не здешняя?
        — Я прожила в Хьюстоне всю жизнь,  — ответила Паола, до конца не понимая сути заданного вопроса. Уиттакер смерил ее колким взглядом.
        — Я имел в виду то, что вы не живете в этом районе. Мне почти все известно о друзьях и приятелях Сары и Мэттью.  — Он многозначительно посмотрел на парочку напротив.  — Они знают друг друга с раннего детства, понимаете.  — Последнее замечание Паола попыталась пропустить мимо ушей.
        — Я выросла на юге Хьюстона, район Алиф.
        — Та часть Хьюстона мне незнакома,  — заключил он.  — Живете с родителями?
        — Нет. У меня свой домик недалеко от автострады Кэти Фриуэй.
        — И как же вы зарабатываете на жизнь, дорогая?
        Обращение «дорогая» было вроде бы вполне допустимым, однако сейчас оно несло достаточный заряд антипатии. По взгляду Саймона Уиттакера можно было легко догадаться, что он ее чуть ли не ненавидит.
        — Работаю на отца.
        — О? И что же вы делаете?
        — У него фирма по обслуживанию мини-бассейнов.  — И, прежде чем Уиттакер собрался еще о чем-то спросить, пояснила: — Занимаюсь делопроизводством, отвечаю на звонки.
        Паола почти видела, как заработали шестеренки в голове у Уиттакера, когда он начал обмозговывать следующий вопрос. Ах, паршивый старый козел! С другой стороны, его можно понять: он на страже интересов Сары. Откуда ему знать, что у нее нет никаких видов на Мэтта? И вообще нет намерения вмешиваться в чью бы то ни было жизнь?
        — Как интересно…  — многозначительно заключил он.  — И что же, вам нравится такая работа?
        — Паола не сказала вам, что она дипломированный музыкант, но оставила преподавательскую, работу,  — вмешался Мэтт.  — Поэтому она и работает у отца.
        — Вы невзлюбили преподавание?  — не удержалась Тереза Гарибальди.  — Отчего же?
        Теперь общий разговор смолк, и внимание всех присутствующих переключилось на Паолу.
        — У меня иные планы,  — пояснила она.
        — Значит, лучше обслуживать бассейны,  — не унимался Уиттакер. По его тону было ясно, что он думает о такой работе.
        — Ради бога, Саймон,  — попыталась унять его Каролина Уиттакер.  — Не будь снобом.
        — Я лишь хотел заметить, что не могу представить столь интеллигентную девушку, как Паола, за подобным занятием,  — продолжал Уиттакер, пропуская мимо ушей укоризненную реплику жены.
        — Нет, свою дальнейшую жизнь я совсем не связываю с обслуживанием бассейнов,  — холодно ответила Паола. Она решила не пользоваться покровительством матери Сары.  — Музыку я по-прежнему очень люблю. Просто не хочу преподавать. Я сочиняю.
        — В самом деле?  — взвизгнула Тереза.  — Как интересно! И какую музыку?
        — Преимущественно кантри.
        — Хлопотное занятие,  — заметил Рори, впервые за этот вечер с серьезным видом.  — И что, есть успехи?
        — Нет,  — призналась Паола.  — Уже два года рассылаю свои сочинения разным исполнителям и пока результатов не видно. Но отступать я не собираюсь.
        К тому моменту тарелочки для десерта заметно опустели, и присутствующие заговорили о разном. Однако после ужина к Паоле подошла Сара Уиттакер и вернулась к прежней теме. В ее голубых глазах лучилась доброта.
        — Паола, я вам так завидую. Я всегда тайно мечтала играть на сцене, но не хватило воли. Расскажите, что вам удалось сделать.
        Паола охотно рассказала о песнях, которые отослала Линде Перкинз несколько недель назад.
        — Надеюсь, что она мне ответит. Я скрещу пальцы — вот так, чтобы не сглазить.
        Сара казалась действительно заинтересованной, и Паола, несмотря на некоторый неприятный осадок, отнеслась к этой женщине с симпатией.
        — Может быть, мы как-нибудь пообедаем вместе?  — предложила Сара.
        — Охотно,  — совершенно искренне ответила Паола.
        Гости начали прощаться. Сара присоединилась к своим родителям, и наконец-то Мэтт подошел к Паоле.
        — Собралась уезжать?
        — А ты проводишь?
        Он кивнул.
        — Тогда пойдем, откланяемся.
        Когда они подошли к Рори, тот обнял Мэтта за плечи и, подмигнув, изрек:
        — Эта девушка просто динамит.
        Паола натянуто улыбнулась. По выражению лица Мэтта она поняла, что он совсем не рад тому, что Рори уделял ей столько внимания. У нее даже возникло опасение, что из-за этого Мэтт готов рассориться с другом.
        Но Рори, будто ничего не замечая, продолжал свое:
        — Жаль, что мы слишком близкие друзья, а то я бы любые деньги заплатил, чтобы получить разрешение провожать Паолу.
        — Никто здесь не заявлял свои права,  — сдержанно заметил Мэтт.
        Сердце у Паолы упало. Неужели в этот вечер она стала предметом торга?
        — До свидания, Рори.  — Она протянула руку, пытаясь сохранять чувственность в голосе.  — Была рада с вами познакомиться.
        — Надеюсь вскоре вас опять увидеть,  — отвечал Рори. Затем опять подмигнул. В его глазах опять играли чертенята. Он явно ерничал, на что-то намекая Мэтту. Но зачем?
        Мэтт взял девушку под руку и подвел к родителям.
        — Пожалуйста, приезжайте к нам еще, моя дорогая,  — пригласила Бетти Норман.
        — Да, мы будем рады опять вас видеть,  — добавил его отец и устало улыбнулся.
        — Благодарю вас,  — ответила Паола.
        Мэтт молча ждал, не желая присоединяться к их приглашению.
        Он, казалось, думал о чем-то совсем постороннем, когда они выехали на автостраду. С каждой пролетавшей милей ее разочарование росло. Хотя приглашение на вечер было простым проявлением вежливости, брошенный ей вызов заставлял задуматься, пересмотреть свои чувства. К сожалению, их отношения изменились за этот вечер не в лучшую сторону, и теперь она просто недоумевала, что же делать дальше.
        — Тебе понравилась вечеринка?
        Вопрос предлагал краткий ответ.
        — Да.  — Она взглянула на Мэтта, но он напряженно смотрел вперед.  — У тебя милые друзья.
        — Ты шустрая, так ведь?
        Паола внутренне вся съежилась, в его голосе звучал гнев.
        — К чему этот вопрос?
        — Сама знаешь.  — Он стиснул зубы. Машина резко рванулась вперед, лишь только они проехали перекресток.
        Она начинала медленно вскипать. Плевал в мою сторону весь вечер, а теперь изображает из себя ревнивца! Но зачем распаляться? Мэтт сам пришел ей на помощь.
        — Думаю, ты все поняла!
        Паоле захотелось влепить ему пощечину. Только если бы он не сидел за рулем!
        — По всему видно, Мэтт, ты настроен воинственно. Но тебе придется подождать, пока мы доедем до моего дома. Я не рискну начать драку в салоне машины, которая мчится с огромной скоростью по автостраде!  — Она отвернулась к окну.
        Нервным движением он включил радио, и громкая джазовая музыка наполнила салон.
        Паола прищурилась, но даже не подумала просить уменьшить громкость. Скорее она готова была выпрыгнуть из машины на проезжую часть.
        Весь оставшийся путь они не разговаривали. Машину буквально сотрясало от грохота, но все это лишь подогревало нервное напряжение. Паола была полна решимости высказать Мэтту Норману все, что накипело!
        Наконец они выехали на ее улицу. Он затормозил напротив дома, выключил зажигание и музыку. Блаженная тишина мгновенно окутала их, пролилась желанным дождем. Какое-то мгновение никто не двигался. Паола резко дернула дверцу и выкарабкалась наружу. Она почувствовала, что Мэтт мгновенно оказался за ее спиной.
        — И куда, по твоему мнению, ты направляешься?  — спросил он, грубо хватая ее за руку и привлекая к себе.
        Она еле-еле устояла на ногах, руками ей пришлось упереться в его грудь. Ладони ощущали биение его сердца. Она дерзко вскинула голову. Луна ярко освещала полное звезд небо. Паола уловила терпкий запах мужского одеколона нечто развратно-притягательное и затрепетала.
        — Я бы хотел…  — процедил он сквозь зубы.
        — Чего бы ты хотел?
        — … встряхнуть тебя так, чтобы зуб на зуб не попал,  — пригрозил он. И вдруг, она даже не успела сообразить, как это произошло, Паола оказалась в его объятиях, ртом он поймал ее губы. Сердце гулко застучало, когда его руки скользнули под жакет и обожгли оголенную спину. Она содрогнулась, подалась к нему и сразу поняла, как он ее желает.
        Паола прильнула к нему, откинув голову. Его язык проникал все глубже, руки скользнули ниже. Сдавленный стон… Она обняла его шею, одной рукой ероша волосы.
        — Ты сводишь меня с ума,  — успел проговорить он, на секунду прервав поцелуй. Она чувствовала, уже по тому, как он прерывисто дышал, что ему потребовалось усилие, чтобы хоть ненадолго сдержать свое неистовство.  — Нам нужно поговорить,  — сказал он.  — Но не здесь.
        Когда они оказались в холле, Паола неспешно сняла жакет и положила его на столик. Попыталась опять собраться с мыслями. Лампочка в холле оставалась включенной, но лицо Мэтта было в тени.
        — Я прошу извинить мое поведение там.  — Он махнул рукой на дверь.
        — А за то, как ты вел себя на вечеринке, не хочешь извиниться?
        — Мое поведение на вечеринке?  — Он взъерошил волосы.
        Паола уже знала — этот жест означает, что он либо, застигнут врасплох, либо растерян, либо то и другое вместе.
        — Ты спрашиваешь с такой легкостью, а ведь именно твое поведение обескураживало.
        — Обескураживало!  — задохнулась она.
        — Конечно! Весь вечер липла к Рори, в то время как привез тебя я.
        — Ты, ты…  — Паола запнулась, не в силах говорить от нахлынувшего гнева.  — Ты негодяй!
        — Если бы моя мать увидела тебя в эту минуту, она была бы далеко не в восторге.  — Его губы искривились.
        Они пристально всматривались друг другу в лицо.
        — Именно ты не обращал на меня внимания весь вечер! Именно ты отошел прочь, оставив меня со своим другом! Именно ты обескуражил меня!  — Паола почти кричала, наступая на Мэтта с каждым произнесенным словом. Теперь она стояла почти вплотную к нему.
        Внезапно между ними возникло какое-то завихрение, и Паола резко отпрянула.
        — Ой! Черт подери! Эта тварь меня укусила!  — Мэтт запрыгал на одной ноге, подогнув другую.
        Паола удивленно вытаращила глаза, увидев разъяренно шипящую кошку. Затем нагнулась и подхватила ее на руки.
        — Мисс Милли просто хотела защитить меня,  — замялась она.  — Тебе больно?
        — Да, черт ее побери! Конечно же, больно! Ее нужно запирать! Она просто опасна!  — Он оперся о вешалку, стоящую возле столика, и, приспустив носок, обследовал щиколотку.  — Остались следы зубов!
        — Не стоит впадать в панику,  — спокойно произнесла Паола. Мужчины кажутся порой сущими детьми, подумала она.  — Пойду, запру мисс Милли в спальне. И принесу пластырь.
        Когда она вернулась, то застала Мэтта в том же положении: бормоча что-то себе под нос, он потирал укушенное место. Он глянул на нее. Зеленые глаза метали молнии.
        Паола спокойно протянула ему пластырь.
        — Если бы ты не орал на меня, этого бы не случилось.
        Он гневно сверкнул глазами, потом процедил сквозь зубы:
        — Мне следовало ожидать, что ты все обернешь в свою пользу.
        — Да, виноват ты. Это, несомненно,  — возразила Паола, удивляясь, почему все мужчины так настырны.
        Мэтт закатил глаза.
        — Сдаюсь. Выиграть невозможно, так зачем же я пытаюсь?  — Он заклеил ранку, опустил штанину и встал.
        — Послушай,  — было заметно, что он пытается говорить спокойно,  — почему бы нам не признать, что мы оба были не правы, и не попрощаться друг с другом с достоинством?
        Попрощаться? Неужели это означало то, что подозревала она?
        — Прекрасно,  — выдохнула Паола.  — Это меня вполне устраивает.
        — Хорошо.  — Он что-то стряхнул с брюк, приосанился, избегая ее взгляда.  — Ну…
        — Благодарю вас за приятный вечер, мистер Норман,  — язвительно заключила Паола.  — Я прекрасно провела время. Вы гостеприимный хозяин, внимательный, предусмотрительный.  — Дерьмо. Ослиная задница. Самовлюбленный болван! Она изобразила сладчайшую улыбку. Чтоб у тебя гангрена началась от укуса мисс Милли!  — И еще, водите машину осторожнее, слышите?  — пропела она.
        Гордо прошествовав к входной двери, Паола распахнула ее настежь, вскинула голову и подождала, пока он удалится.
        Раздался резкий хлопок двери.
        Всю обратную дорогу Мэтт что-то бормотал. Черт подери эту сумасшедшую бабу! Почему она не может вести себя как нормальное, разумное существо? Он только укрепился во мнении, что большинство женщин живут во власти эмоций и не воспринимают ни логику, ни убеждения. Им в голову вечно лезут какие-то бредовые мысли, они постоянно пытаются сбить вас с толку и… очень часто несправедливы. И все они пользуются сексом против вас. Всякий раз они рядятся в одежды, специально предназначенные, чтобы соблазнить, увлечь, как это сделала Паола сегодня вечером,  — и пользуются духами, никогда не упускают случая пофлиртовать, поиграть на ваших чувствах.
        А Паола Романо наихудшая из худших. То, как она вела себя с Рори, живое тому доказательство.
        Он с удовольствием стал размышлять о Саре Уиттакер. Вспомнились ее мягкость, нежность, спокойствие. Да, она не заводила его с пол-оборота, но, может быть, это еще придет. Мэтт состроил гримасу. Он прекрасно понимал, что никогда не сможет воспринимать Сару как женщину.
        Да, Сара, скорее всего, ему совсем не пара, ну, а Паола тем паче. Наилучшее, что можно сделать — это выбросить ее из головы и из своей жизни. И как можно быстрее.
        — Привет, голубок! Как делишки?  — так воскликнул Рори, повстречавшись с Мэттом в холле в понедельник утром. Оба направлялись в свои офисы.  — Как провел уик-энд?
        — Превосходно.
        — Мне действительно все очень понравилось в субботу,  — признался Рори.
        У него, наверное, просто хорошее настроение. Ну и чудненько.
        — И мне действительно понравилась Паола.
        — Это было заметно невооруженным глазом.
        — Ты, насколько помнится, говорил, что не заинтересован в ней, не так ли?  — Рори состроил тошнотворную гримасу.
        — Правильно. Я нисколько в ней не заинтересован. Так что место вакантно.
        — И ты не будешь возражать, если я позвоню ей и назначу свидание?  — Очередная гнусная гримаса.
        — Почему я должен быть против?
        Какое ему дело? Возможно, для Рори будет хорошим уроком общение с Паолой. После нескольких свиданий с этой чертовой кошкой он уже не будет таким высокомерным и самоуверенным. Теперь настала очередь Мэтта ухмыльнуться. Может быть, одна чертовка, которую кличут мисс Милли, оставит и на теле Рори следы своих зубок.
        — Ну, я очень рад, что ты наконец-то разулыбался. Полагаю, тебе не составит труда дать мне ее номер телефона, а?
        Улыбка померкла. Мэтт уставился на Рори. Если бы они не дружили так долго, Мэтт сейчас воспринял бы это как шутку.
        — Ради бога. Пошли в мой кабинет. Сейчас же дам его тебе.


        6
        В среду утром, около одиннадцати часов, Рейчел принесла в кабинет Мэтта пакет с федеральной экспресс-почтой. Он равнодушно потянулся за конвертами, затем передал ей несколько написанных деловых писем.
        — Будьте любезны, сделайте правку.  — Мэтт даже не поднял головы.
        — Конечно, конечно.
        Во второй половине дня он вспомнил о неразобранной корреспонденции. Из пакета вылетел белый конвертик. Он достал почтовый нож и ловко вскрыл конверт. Увидев бледно-голубой листок с темно-синей каемкой, Мэтт застыл в нерешительности. Чего ей еще нужно?
        Подобно марионетке, которую дергают за ниточки, он развернул листок. Там было всего одно предложение:

        Рори не тот, кто мне нужен.

        Мэтт медленно отправил в корзину для мусора конверт и остатки от пакета. Настала очередь записки. Его рука зависла над корзиной. Откуда-то взявшийся солнечный лучик скользнул по руке. Он разжал пальцы, и сложенный вчетверо листок порхнул вниз, мягко приземлившись на гору бумаг. Мэтт смотрел на него добрые полминуты, затем решительно перевел взгляд.
        Но эта голубоватая бумажка не давала ему покоя. Он нервно покрутил в руках диктофон. Проклиная день и час, когда злополучная собака перебежала дорогу перед колымагой Паолы, Мэтт нагнулся, подобрал гипнотизирующий его листок и затолкал его в нагрудный карман.
        — Ты послала Мэтту Норману записку, в которой говорится, что Рори Себастьян не тот, кто тебе нужен?  — Ким изумленно уставилась на Паолу.
        Обе сидели в кабинке ресторана после плотного ужина.
        — Да.  — Паола кивнула услужливому официанту, принесшему им охлажденный чай.
        — Как ты полагаешь, что он сделает?  — спросила Ким.
        — Честно говоря, не знаю.  — Паола провела рукой по животу.  — Кажется, я объелась. Но почему ты потворствовала?
        — Можно подумать, я могла тебя остановить?  — Ким состроила недовольную гримасу.  — На этой цветущей планете нет никого, кто бы сумел отговорить тебя не делать то или это.
        — Благодарю за лестный комплимент,  — заметила Паола не без удовольствия.
        — Ну, какой же это комплимент?
        — Хорошо, я не настаиваю. Все равно приятно.
        Ким ухмыльнулась.
        — Не отвлекаясь от темы, задаю другой вопрос. Ты надеешься на его ответ?
        Паола пожала плечами.
        — Я надеюсь, он образумится и поймет, что его тянет ко мне так же, как меня к нему, расценит свое поведение в субботу просто как проявление ревности, переступит через свою гордость и, видя, что я сделала первый шаг навстречу, позвонит.
        — А если нет?
        Паола опять пожала плечами.
        — Я еще не подумала о том, что будет после.
        — Нет уж, голубушка, выкладывай. Я тебя достаточно хорошо знаю.
        Паола улыбнулась.
        — О’кей. Если он не позвонит… тогда… тогда я что-нибудь еще придумаю.
        Голубые глаза Ким зажглись любопытством, она даже подалась вперед.
        — Это я знаю. Бедный малый на крючке.
        И во вторую половину пятницы Мэтт так и не позвонил. Она решила подождать до воскресенья. Если и тогда он не позвонит, что же, она знала, что будет делать в таком случае.
        Паола улыбнулась, сворачивая на улицу, где находился дом мистера Т. Хотелось бы верить, что он не в отъезде.
        Он был дома, и сам открыл ворота, расположенные за домом, ближе к бассейну.
        — Привет, Паола.  — Затеняя ладонью лицо от солнца, он наблюдал, как молодая женщина выбиралась из своего автомобиля. Одет он был как всегда: потертые джинсы, поношенные ботинки, выцветшая фланелевая рубашка. Этот наряд вполне подходил для его мускулистой, хорошо сложенной фигуры, в таком виде он обычно трудился в саду.
        — Привет, мистер Т.  — Они улыбнулись друг другу.  — Я не застала вас на прошлой неделе.
        — Ничего нельзя было поделать.  — Он слегка помрачнел, улыбка сошла с лица.
        Паола исподволь приглядывалась, когда он помогал ей вынуть из багажника необходимую аппаратуру. Мистер Т выглядел обеспокоенным. Хотелось бы верить, что ничего серьезного не произошло. Пока она работала, он стоял рядом, и всякий раз, когда устремлял вдаль взор, на губах появлялась злая ухмылка. Наконец она не удержалась от вопроса.
        — Мистер Т, вас что-то сильно удручает?
        Старик поджал губы и, с минуту помедлив, ответил.
        — Да. И на этот счет мне хотелось бы с вами поговорить. Вы молоды. Возможно, будете более объективны.  — Он сделал приглашающий жест в сторону веранды, где стояли удобные стулья.  — Давайте присядем там.
        Паола украдкой взглянула на часы. Время у нее еще было. Когда они удобно устроились, ее собеседник подался вперед, опершись локтями о колени, и заговорил, будто сам с собой.
        — Я не понимаю своего сына Дэвида.
        Дэвид? Едва ли можно было поверить. Единственный сын мистера Т! Отец то и дело восхищался его успехами, талантами.
        — Он связался с непотребной девкой, и я не знаю, что мне делать.
        Паола сразу не сообразила, как отреагировать.
        — Она так вскружила ему голову, что он обо всем позабыл. Поговаривает о женитьбе, но я этого не допущу!
        Мистер Т сказал это так сердито, что Паола даже поежилась. Уж не говорил ли он таким же тоном с сыном.
        Дэвиду было уже под тридцать — возраст вполне зрелый.
        — А что вас не устраивает в этой женщине?  — спросила Паола осторожно.
        — Все!
        — А точнее?
        Он вздохнул.
        — Ну, прежде всего, она была замужем и имеет ребенка.
        — Так…  — Паола с трудом подбирала слова.  — Понимаете, очень многие люди женятся, а потом разводятся. Иногда они совсем не виноваты в том, что все так вышло. Вы же справедливый человек…
        — Но я не все рассказал!  — выпалил он.  — Она певица, вот что ужасно! Выступает в каком-то клубе в Монтрозе.
        Паола чуть не рассмеялась. Он так произнес эти слова, что можно было подумать — женщина работает в самой преисподней.
        — Быть певицей совсем не зазорно.  — С минуту она помолчала.  — Мне тоже приходилось петь в городских клубах.
        Мистер Т мотнул головой. В его серых глазах читалось изумление и недоверие. Нет, он, конечно же, ей не поверил.
        — Правда, правда,  — подтвердила она.  — Ведь моя настоящая любовь — музыка. А эта работа только…  — она указала на бассейн,  — для того, чтобы оплатить жилье, купить продукты. Я мечтаю стать композитором.
        — Я полагал…
        — Знаю, что вы думали.  — Она доверительно подалась вперед и, понизив голос, сказала: — У женщины, которая должна растить ребенка, нет выбора. Кроме того, быть певицей совсем не предосудительно. Почему вы не дадите ей шанс? Зачем сразу делать выводы? Ведь вы даже не видели ее.
        — У меня нет ни малейшего желания ее видеть,  — натянуто заявил он, на сей раз, избегая смотреть Паоле в глаза.
        — Мистер Т, я думала, вы справедливый человек.
        — Я и есть справедливый!  — Он вскочил и зашагал к бассейну.
        Паола последовала за ним, но не спеша, давая ему возможность немного остыть. Она знала его недостаток: упорство, неуступчивость. Благодаря волевому характеру он, конечно, поднялся на самый верх общества. Этим он гордился, но любая оплошность могла стать для него катастрофой.
        — Когда-нибудь раньше Дэвид доставлял вам такого рода беспокойство?
        — Нет,  — обронил он, не поворачиваясь к ней.
        — Неужели он так уж ограничен, начисто лишен здравого смысла? И почему вы так уверены, что он допускает ошибку?
        Старик пожал плечами и разочарованно произнес, не отвечая на вопрос:
        — В отношении Дэвида я строил такие планы…
        — Понимаю.
        — Я хотел, чтобы он женился на девушке из порядочной семьи, принадлежащей к избранному кругу…
        Паола дружески похлопала его по плечу.
        — И она должна была быть похожа на вашу жену…  — Намек выглядел предельно прозрачным.
        Он замялся.
        — Моя жена была совершенно особенной.  — Голос прозвучал нежно.
        — У меня и в мыслях не было сказать что-то плохое,  — вздохнула Паола.
        — Вы понимаете, что мы с ней выходцы из одного круга.
        Конечно же, она это знала. Он всегда подчеркивал то, что сотворил себя сам, что он и его незабвенная Эмили трудились бок о бок, чтобы обрести то, что имеют.
        — Эмили всегда оказывалась на высоте, потому что была леди от природы, и не важно, какого она происхождения — она все равно оставалась леди.
        — Мне надо закончить работу,  — сдержанно напомнила Паола.
        В тот день Мэтт задержался в офисе. Когда он собирался уходить, неожиданно явилась мать.
        — Рейчел сказала, что у тебя никого нет, поэтому я решила зайти поговорить,  — объявила она, переводя дыхание.
        Она, как всегда, выглядит великолепно, подумал Мэтт. Сегодня на ней был безукоризненного покроя костюм цвета зрелой тыквы. Жакет расстегнут, под ним черная шелковая блузка. Из украшений — кремовые жемчужные бусы.
        Бетти грациозно устроилась на одном из стульев перед письменным столом, скрестила ноги, улыбнулась.
        — Всю прошедшую неделю мне не удавалось с тобой поговорить.
        Мэтт нахохлился.
        — У меня много дел, мама.
        — Дорогой,  — начала она.  — Я ведь не упрекаю тебя. Я просто констатирую факт.
        Мэтт почувствовал, как подвело живот. Зачем она явилась? Ведь то же самое мог сказать отец, и Мэтт воспринял бы все с легкостью. Но с матерью их отношения складывались по-другому. При ней он чувствовал себя провинившимся ребенком. Но только не сейчас. Ей не удастся на него повлиять.
        — Я хотела спросить… Мне кажется, субботний вечер удался, не правда ли?
        — Да, конечно, вечер удался.
        — Я рада была бы еще раз повидаться с твоей Паолой.
        — Мама…  — он пытался не показать своего глубокого разочарования,  — слово «твоя» совершенно неуместно.
        — О, ты же понимаешь, что я имела в виду, дорогой.
        Уж как не знать!
        — Мне понравилась эта девушка,  — продолжала она.  — Хотя, конечно, мы с отцом все время надеялись, что ты и Сара… Но, как оказалось, Сара тебе совсем не подходит.
        Мэтт знал, что нужно помолчать. Если он сейчас согласно кивнет, то мать, в конце концов, уйдет ни с чем.
        — А ты думаешь, что Паола мне подходит?
        — Мэтт, я лишь сказала, что мне понравилась эта девушка.
        — Почему тогда ты не назначишь ей свидание?  — Кажется, он покраснел.
        — Вот что, Мэтт…  — Игривый огонек мелькнул в ее глазах.
        — Ты уже все сказала?  — Почему она не уходит?
        Бетти вздохнула, встала, выжидающе посмотрела на сына, затем обошла стол, наклонилась и обняла за плечи.
        — Извини, Мэтт. Это, конечно, не мое дело. Ты вправе на меня сердиться.
        Она пошла к выходу, а Мэтт оставался в кресле. Опять ей все удалось: он почувствовал себя виноватым.


        7
        К одиннадцати часам воскресенья Паола уверилась в том, что Мэтт не позвонит.
        Что за человек? Гордыня встала между ними непреодолимой преградой. Что бы они ни делали, везде была вездесущая гордыня. Женщины более склонны признавать свои ошибки, мужчины же все одинаковы. Мистер Т проявляет малодушие в отношении своего сына, а Мэтт малодушен во всем, что касается их отношений.
        Итак, если он не желает позвонить по собственной воле, придется его слегка подтолкнуть к ответному шагу. Но как? Здесь все нужно продумать. Ей всегда удавалось поразмышлять, когда она делала упражнения. Она вставила в магнитофон кассету с аэробикой Джейн Фонды.
        Через двадцать минут истязаний зазвонил телефон. Паола перевела дыхание, сердце учащенно билось, пот катился градом. Она уменьшила звук и на четвертом звонке сняла трубку.
        — Алло?
        — Паола?  — Это был Мэтт.
        Волна радостного возбуждения захлестнула ее.
        — A-а… Привет, Мэтт.  — Дыхание все еще было сбивчивым.
        — Ты куда-то бежала?
        — Не бежала — делала упражнения.
        — Прекрасно. Это очень полезно.
        — Я того же мнения.  — Надо же какое единодушие!
        — Как жизнь?
        Она с трудом сдержала смешок. Совершенно очевидно, что он пытался придать голосу бесстрастность. Взрослые люди, а ведут себя как подростки.
        — Да ничего. А у тебя?
        — О, у меня тоже все в порядке. Занят, конечно.
        — Конечно. Я тоже.  — Она чиркнула ногой по ковру. Ну, конечно, он позвонил неспроста. Ей первой нужно разбить лед.
        — Погодка прекрасная, правда?
        — Превосходная, Паола…
        — Мэтт…
        Они обратились друг к другу почти одновременно. И оба засмеялись.
        — Хорошо. Ты первая,  — предложил он.
        — Нет, ты,  — возразила она.
        — Я получил твою записку.  — Мэтт сказал это сиплым голосом.
        Она ощутила внезапную пустоту в желудке.
        — Я догадывалась, что получил.  — Ее голос звучал совершенно непривычно. А чего, собственно, нервничать? На секунду все это перестало казаться игрой. Неужели ей действительно не все равно, какого мнения о ней Мэтт Норман?
        — Тебе бы хотелось располагать мною сегодня по своему усмотрению?
        Теплота разлилась по всему ее телу. Она почувствовала, как ее губы почти непроизвольно расплываются в улыбке.
        — У тебя на этот счет есть какая-нибудь идея?
        — Мне все равно. Что бы ты ни предложила, я принимаю.
        — Тебе действительно все равно, куда мы поедем?
        — Все равно.
        — Ну, в таком случае, мне предложили два билета на игры в Ойлерсе. Начало в три. Годится?
        — Игры в Ойлерсе?..
        Особого восторга не послышалось. А она-то думала, что не существует мужчин, которые не любили бы американский футбол.
        — Да, и места приличные.
        — Ну, если это тебе по душе, и ты все равно собиралась ехать…  — В его голосе слышалось все больше разочарования.
        — Я подумала, ты был бы не против. Наверное, ты там довольно часто бываешь.
        — Вообще-то я никогда не бывал на таких играх.
        Паола изумилась. Никогда не бывал?! Где же он жил последние десять лет? На Марсе, что ли?
        — Тогда самое время съездить. Или ты относишься к разряду телеболельщиков?
        — Совсем даже нет.  — Мэтт засмеялся.  — Послушай, это неважно, Если ты хочешь, чтобы мы съездили, то съездим. Когда отправляемся?
        — Не позже двух.
        — О’кей. Увидимся в два.
        Мэтт не предполагал, что игра доставит ему удовольствие, и не потому, что он отрицательно относился к футболу. Просто ему хотелось поговорить с Паолой, а суетливая атмосфера стадиона этого совершенно не допускала.
        Ему нравились более спокойные развлечения — типа тенниса или гольфа, хотя, когда игра была в разгаре, он больше походил на участника, чем на зрителя. Конечно, он ничего не имел и против бейсбола вполне интеллигентный спорт, но футбол… По его личному убеждению, нет ничего интересного в том, что взрослые люди пытаются отдубасить друг друга. Вероятно, его взгляды разделяли лишь немногие хьюстонцы. Техасцы, например, ставили футбол на второе место после религии. Приходилось свои взгляды держать при себе.
        Но сегодня он провел время не без удовольствия, созерцая Паолу. Было довольно забавно за ней наблюдать.
        Ее лицо раскраснелось, щеки горели, глаза сверкали. Толпа, шум, пестрота одежд — вполне подходящий для нее антураж. Она подпрыгивала, махала сине-белым надувным шаром, смеялась, кричала. А когда зрители распевали мотивчик поддержки, она, ничуть не смущаясь, присоединилась к общему хору.
        — Мне это нравится!  — кричала она прямо в его ухо.  — А тебе?
        Вопрос как бы не предполагал ответа. Попутно она слизывала с пальцев расплывшийся крем от пирожного.
        Пирожные исчезали у нее во рту со сверхзвуковой скоростью. При этом она выглядела сногсшибательно. На ней были узкие джинсы и легкая свободная рубашка, прилипающая к телу везде, где возможно. На голове разухабистая синяя ковбойская шляпа, волосы в беспорядке. Он мысленно сравнил ее с Сарой Уиттакер, которую ни разу не видел в джинсах.
        — Ну и шляпа у тебя…
        — Специально для этих игр,  — пояснила Паола.  — Придает всему облику особый шарм. К тому же, когда я ее надеваю, они всегда выигрывают. Когда не надеваю, проигрывают.
        — Так вот почему они проиграли на прошлой неделе…
        — Для меня в этом нет ничего удивительного.  — Она бросила на него лукавый взгляд.  — А я уже подумала, что игры в Ойлерсе тебя совсем не интересуют.
        Он ухмыльнулся.
        — Я, конечно, не футбольный фанат, но живу не в безвоздушном пространстве.
        Подтрунивать над ней дело приятное. У нее действительно обворожительная улыбка, с такими прелестными ямочками на щеках. А когда он подтрунивал, она всякий раз улыбалась. И эта улыбка пробуждала в нем желание подхватить ее на руки и расцеловать. Чудно… С того самого момента, как Мэтт ее встретил, он постоянно хотел ее поцеловать.
        Но даже если она и привлекала его своей улыбкой и сексапильной фигуркой, он все же не мог представить себе жизнь с такой, как Паола. Она наверняка скоро начнет его утомлять.
        Конечно же, он вынужден был признать, что думал о ней постоянно всю прошедшую неделю. Паола как шоколадка чем больше пробуешь, тем больше хочется.
        Как шоколадка… Просто нужно один раз объесться — проводить с ней как можно больше времени, и они быстро устанут друг от друга. То, что это произойдет, он ничуть не сомневался. Как только уйдет прочь прелесть новизны, в ней для него не останется ничего привлекательного.
        Паола долго не выдержит его насупленного вида, а ему опротивеет ее неиссякаемый энтузиазм.
        — Теперь я в неоплатном долгу,  — проговорила она, когда они проталкивались к выходу.
        — Да что ты?  — Он метнул на нее лукавый взгляд.
        — Да, мне же пришлось пренебречь традиционным воскресным обеденным столом в кругу домашних.
        Мэтт понимающе кивнул, хотя ему никогда не приходилось по воскресеньям обедать с родителями. Вместо этого раза два-три в месяц они втроем собирались на ужин, но не по воскресеньям, а в будни. Впрочем, какая разница?
        — Приезжают все мои братья с женами, и целая куча тетушек, дядюшек, двоюродных братьев и сестер. Не простая задача для матери накормить такую ораву,  — вслух размышляла Паола.  — Настоящий зоопарк.
        — Да, это каторжный труд.  — Он и представить не мог столько народа в своем доме каждый выходной.
        — К сожалению, да, но ты не знаешь мою матушку. Она просто волшебница. Она делает это виртуозно. Пальчики оближешь.  — Последовал традиционный жест.  — Паштеты разных видов, мясные клецки, колбаски, хлеб по-итальянски, мясо с картошкой и овощами, потом десерт.
        — Господи праведный!  — воскликнул Мэтт.  — Ты что, серьезно?
        — Неужели похоже на выдумку? А после всего этого чревоугодия мы смотрим футбол и неистово галдим.
        Ее нелюбовь к выходным застольям выглядела фальшивой, неискренней. Конечно, ей очень нравились эти семейные посиделки. Если они с Паолой станут относиться друг к другу серьезно, чего никогда не случится,  — он попытается представить себя частичкой такого мирка. Несносная череда обедов с ее родителями, бессмысленные футбольные матчи, шумные родственники, обильные трапезы. Его даже передернуло. Они, наверное, хорошие люди, но ужасала сама мысль о подобном времяпрепровождении. Он подумал о своем тихом доме с высокими потолками и широкими окнами, выходящими в ухоженный сад.
        Его обычный распорядок в воскресенье был таков: ранний подъем, чтение воскресной газеты, две чашечки кофе и, может быть, гамбургер. Потом он обычно приглашал Рори сыграть пару геймов на теннисном корте. Затем, если на то было желание, они вместе шли подкрепиться.
        Оставшуюся часть дня ему нравилось слоняться по дому: послушать музыку, почитать, покопаться в бумагах. Почти, всегда в воскресенье он рано отправлялся спать. Приятно начинать неделю бодрым и отдохнувшим. Когда ты занимаешь ответственный пост, нельзя засиживаться допоздна, чтобы не терять работоспособность.
        Он посмотрел на Паолу, которая прыгала на одной ножке, что-то крича. Похоже, она не ведала о спокойном, тихом времяпрепровождении.
        — Я рассказывала тебе, что пела национальный гимн на одной из этих игр в прошлом году?  — прокричала она через напирающую толпу.
        — Да.
        Паола усмехнулась, очевидно, довольная собой, потом подпрыгнула.
        — Честно говоря, я играла бы куда лучше, чем эти парни.  — Она обернулась к Мэтту.  — Мне следовало родиться мальчишкой.
        Мэтт принужденно улыбнулся. Она, как неугомонный ребенок, вечно стремилась показать, на что способна. И, может быть, как и всякому ребенку, ей нужен был учитель. Отчего бы ему не заняться ее образованием? Вдруг удастся переделать ее? Он подумал, что было бы неплохо познакомить ее со своим миром, вещами, которые он любит.
        Да, неплохой план. Во всяком случае, в этом есть какой-то смысл.
        Что же касается сегодняшнего дня, он отвезет ее домой и извинится за свое поведение после субботнего вечера. Скажет, что ему, в самом деле, понравился матч и что он надеется на продолжение встреч, а также что хотел бы стать ее… другом…
        Паола скользнула на пассажирское сиденье «БМВ» Мэтта, которую вернули из ремонта, и искоса взглянула на него. Да, конечно, разглядывать его можно с удовольствием, хотя он мог бы держаться и посвободнее. Какой он консервативный! Взять хотя бы одежду, воплощенная тоскливая респектабельность. Серые шерстяные брюки с безупречными стрелками, темно-серый свитер, начищенные до блеска туфли, серые носки. Мистер Безупречность.
        Паола попыталась представить себе Мэтта с грязными руками, в пропитанной потом одежде или в обтягивающих джинсах и легкой просторной рубашке. А может быть, в поношенных ковбойских сапогах и черной кожаной куртке… Нет, трудно. Она попыталась представить его сидящим в переполненном пабе, а сама она в это время поет на сцене, или по-другому, они оба мчатся на мотоцикле. Нет, опять не получается.
        Она пыталась представить, как он проводит воскресные дни, смотря футбол, поедая спагетти, смеясь и ликуя вместе с остальными членами ее семьи. Или как они поехали бы смотреть мировое ралли или слушать рок-концерт в Остине. Нет, это невозможно. Так какого рожна она здесь делает? Она выглянула в окно автомобиля. Почему она не может просто забыть о нем? Или ее так увлек брошенный ему вызов? Если быть до конца честной, то она продолжала преследовать Мэтта Нормана лишь потому, что он разжег ее воображение, заставил не быть равнодушной. И не только это. Благодаря ему она заглянула внутрь себя. Глупо, безумно, но она захотела быть с ним с момента первой встречи. Интересно, что она почувствует, когда они окажутся вместе в постели?
        Почему они не могут просто наслаждаться обществом друг друга? Они не нормальные взрослые люди. Что плохого, если их тянет друг к другу? Она была просто глупышкой, размышляя об их различиях. Ни один из них не рассматривал другого в качестве постоянного спутника. Мэтт знал правила игры так же хорошо, как и она. Паола была уверена, что даже сейчас они мыслили одинаково.
        Он слишком прямолинеен. Общение с ней могло бы стать для него полезным. В ее силах показать ему, что жизнь разнообразна и интересна.
        Похоже, он читал ее мысли, поэтому сказал:
        — Ты сегодня хорошо провела время?
        Они наконец-то миновали скопление машин на Кирби-драйв, и «БМВ» набрала скорость.
        — Превосходно. А ты?
        — Я получил больше удовольствия, чем ожидал.
        — Надо же! Ну и дела.
        — Расскажи еще о своей семье,  — попросил он, когда машина проехала развязку.
        Сгустились сумерки, и в салоне Паоле показалось очень уютно и комфортно. Она откинула голову на подголовник и села так, чтобы видеть Мэтта. Его профиль кажется таким четким и строгим на фоне мелькающих дорожных подсветок. Тут уж ничего не скажешь. Вряд ли ей наскучит смотреть на него.
        — Что бы ты хотел узнать?
        — Сколько у тебя братьев и сестер?
        — Четыре брата.
        — Четыре брата!
        Паола недовольно поморщилась.
        — И поверь мне, не было дня, чтобы я не мечтала быть единственным ребенком в семье.
        — Интересно. А я всегда хотел иметь брата.
        — Если бы ты все свое детство проспал на кровати, в которую втыкают гвозди и подкладывают лягушек, ты бы думал иначе,  — съязвила Паола.
        Мэтт прищелкнул языком.
        — Все равно, расскажи мне о своих братьях.
        Она рассказала о Фрэнке и Джо, о Роки, о Тони.
        — Тони всегда как заноза. Он такой традиционный и консервативный. Из него бы вышел неплохой бухгалтер.
        — Ты так говоришь, будто быть бухгалтером — это самое скучное занятие в мире.  — Мэтт включил сигнал поворота.
        — Я так и считаю,  — ответила она.
        — Но ты ведь говорила, что сама ведешь бухгалтерию у отца?
        — Ты опять прав.
        Мэтт рассмеялся.
        — Знаешь, Паола,  — сказал он, растягивая слова,  — ты самая непредсказуемая женщина из всех, что я знаю.
        — Благодарю.  — Паола очаровательно улыбнулась.
        Он опять рассмеялся.
        — Если ты так пренебрежительно относишься к бухгалтерии, то почему ею занимаешься?
        — Кто-то же должен, а у меня с арифметикой все в порядке,  — гордо заявила она. Мэтт пожал плечами.
        — Но вернемся к твоему брату,  — продолжал он.  — Ты чувствуешь к нему антипатию…
        — Я не говорила, что отношусь, нему с антипатией, хотя…
        — Хотя что?
        — Нет, я, конечно, люблю Тони. Как и всю свою семью. Они замечательные. Но все они знают, как должно быть. Они хотят видеть меня такой, какой я не могу быть.
        — Например, какой?
        — Ну, матушка, например, была жутко огорчена, когда я бросила преподавание. По ее разумению, преподавание — замечательная подготовка дня будущего замужества и материнства?
        — А ты так не думаешь?
        — Не то чтобы не думаю. Преподавательская работа хороша, если ты ее любишь. Я же почувствовала, что это не мое дело. Что же касается замужества… лучше просто иметь любовника.
        Мэтт издал какой-то странный звук, будто задохнулся.
        — А как же дети?  — пораженно спросил он.  — Ты что, и детей не хочешь иметь?
        Теперь она отвечала уже без видимой уверенности.
        — Детей я люблю. Но ведь не обязательно для этого выходить замуж.
        — Хмм.
        Все идет как надо, решила Паола. Во всяком случае, она не виляет и не кривит душой. Тем самым она проторила дорогу к тому, чтобы они стали любовниками.
        — А что по поводу твоих идей думают отец и братья?  — помолчав, спросил Мэтт.
        — Мне пока что не доводилось высказывать им свое мнение на этот счет…  — виновато сказала Паола.  — Во всяком случае, с матерью я эту тему не обсуждала.  — Когда он ничего не ответил, она пояснила: — Видишь ли, они просто не поймут. Без подобных объяснений мы вполне сносно существуем. Даже мой отец вряд ли поймет все это, а мои братья и вовсе. У них твердое убеждение — место женщины на кухне.
        — Поэтому их жены сидят дома.
        — Нет. Они работают. Но только потому, что в нынешнее время тяжело прожить на одну зарплату.
        — А что ты скажешь о том брате, который женат на шотландке?
        — Джо? Он не очень похож на остальных. Хелейн, его жена,  — умница. Джо очень гордится ею.  — Паола улыбнулась, вспомнив жену брата.  — Вообще-то Хелейн зарабатывает денег больше, чем Джо. Он с трудом мирится с этим.
        — Ну, это было бы неприятно для любого мужчины.
        — Еще один аргумент в пользу того, чтобы никогда не выходить замуж,  — заявила Паола, потому что сама была полна решимости и преуспеть, и разбогатеть.
        — Нет, просто такая ситуация противоречит нормальному ходу вещей,  — заметил Мэтт. У Паолы отвисла челюсть.
        — Неужели ты это сказал? И ты полагаешь, что женщины должны зарабатывать на порядок меньше мужчин?
        — Нет. Я только хотел сказать, что тысячи лет складывался определенный порядок вещей. В мужчине заложено желание воевать и охотиться. А в природе женщины ухаживать за пещерой, заботиться о детях, готовить пищу для мужчин.
        — Не верю я в такой порядок, Мэтт. Сейчас девяностые годы двадцатого, а не девятнадцатого столетия.
        — Есть вечные установления.
        Они подъехали к ее дому. Он мягко затормозил, выключил зажигание. Затем развернулся так, что они оказались лицом к лицу. Паола собралась возразить. Ей нравилось спорить, особенно если она чувствовала, что права.
        — Давай не будем спорить,  — примирительно сказал Мэтт.  — Ненавижу споры.  — Он улыбнулся вальяжной, чувственной улыбкой. Сердце у Паолы запрыгало как сумасшедшее, мысли куда-то улетучились.  — Ты ведь на меня не сердишься?  — Его глаза блеснули в лунном свете.
        Как же она могла на него сердиться? Даже если он думает так же, как ее братья.
        — Паола… я…  — Он дотянулся до ее руки.
        Простое прикосновение, но оно имело магическое свойство лишать ее дара речи. Большим пальцем он погладил тыльную сторону ладони, а ее тут же пронизал трепет.
        — Да?
        — Я…  — Он немного помолчал.  — Давай пойдем к тебе. Я не знаю зачем.
        Как только они очутились в холле, Паола внимательно посмотрела на него. Он стоял спиной к двери, она — на расстоянии вытянутой руки. Их взгляды встретились.
        — Паола…  — Его голос сохранял спокойствие, но глаза тронула золотистая поволока. От этого взгляда сердце начало неистово колотиться. Даже если бы она очень захотела, не смогла бы сейчас отвернуться.
        — Паола, я прошу извинить меня за поведение на прошлой неделе. Мне очень жаль.
        — Есть основания сожалеть.  — Она совсем не сердилась на него. Напротив, ей хотелось, чтобы он ее поцеловал.
        Мэтт откинул назад волосы нервным жестом.
        — Я… ох… я не знаю, что меня толкнуло.
        — Думаю, знаешь,  — проговорила она, не сводя глаз с его губ.  — Ты просто ревновал.
        Он тяжело сглотнул.
        — Я не ревновал.
        Ей нравилось видеть его неуверенность в себе, смятение. Внешне он становился доступнее и даже… трогательнее. Почему сейчас он ее не поцеловал? Ведь хотел же! Она облизнула губы, а он проследил за движением кончика ее языка.
        — А я думаю, ревновал. Во всяком случае, мне бы хотелось этого. Это означает, что ты неравнодушен ко мне.
        — Конечно, ты мне нравишься,  — сказал он, немного откинувшись назад.  — Вообще-то мы можем видеться чаще. Хорошо, если подружимся.
        Только дружба? Ей хотелось большего.
        — Тогда почему ты ведешь себя так, будто боишься меня?  — Она задала вопрос, уже не сомневаясь, что он хочет ее так же, как и она его.
        Он напрягся.
        — Я не боюсь тебя. И вообще ничего не боюсь.
        — Так ли?  — Паола сделала шаг к нему и нежно положила руки ему на грудь. Его сердце билось часто-часто, так же как и ее.  — Я рада,  — прошептала она и потянулась к нему.
        — Да… но послушай, мне, кажется, пора уходить. У меня еще много работы, которую нужно переделать до завтра. Доброй ночи, Паола. Я позвоню тебе завтра.  — Он наклонился, слегка касаясь ее губ.
        Это теплое касание побудило Паолу немедленно ответить: она закрыла глаза и обвила руками его шею. На какой-то миг он будто колебался, но вот со сдавленным стоном притянул ее к себе и продолжил поцелуй.
        Паоле казалось, что она погружается в какую-то сладостную пучину…
        — Паола,  — простонал он, продолжая покрывать поцелуями ее шею. Его руки проникли под рубашку Паолы, и она вздрогнула, когда ладони Мэтта обхватили ее груди. От удовольствия у нее перехватило дыхание.
        — Мэтт,  — прошептала она. Да, это то, чего она так страстно хотела.
        Он прихватил зубами мочку ее уха, а два больших пальца ласкали затвердевшие соски. Биение ее сердца участилось, казалось, каждый нерв ее тела отвечает на захлестнувшее ее трепетное волнение. Она по-прежнему не открывала глаз, упиваясь восхитительными ощущениями, которые становились все сладостнее. Она могла слышать его прерывистое дыхание.
        Затем он внезапно прервал ласки.
        Уже через минуту Мэтт поправлял рубашку Паолы и деликатно отстранял ее от себя: по выражению его лица можно было судить об усилиях совладать с разбушевавшимися чувствами. Оба тяжело дышали.
        Паола недоуменно воззрилась на него. Сердце неистово билось, тело трепетало, в голове царила сумятица. Что с ним произошло?
        Лицо Мэтта залилось краской, взгляд — два впивающихся в нее буравчика. На широкий лоб упала непослушная прядь. Он поднял руку, чтобы поправить прическу, и Паола заметила, что его пальцы слегка дрожат.
        — Что с тобой, Мэтт?  — наконец спросила она.
        Он глубоко вздохнул.
        — Извини, Паола. Я утратил контроль над собой.
        Извинить? Ему не за что просить прощения.
        — Я хотела, чтобы ты поцеловал меня.  — Она явно затруднялась: не обратить ли все в шутку?
        — Да, я знаю… мне тоже хотелось поцеловать тебя, но, я думаю, не стоит форсировать события. Когда мужчина и женщина…  — Он помешкал, нахмурившись, затем продолжил: — Когда мужчина и женщина бросаются друг другу в объятия, они должны знать, что движет ими. Нужно понять значение возникших чувств.
        — Мэтт,  — терпеливо успокоила его Паола,  — не думаю, что все надо делать по плану. Любовное влечение всегда основывается на чувствах, а чувства нельзя заказать заранее. Мы же оба хотим одного и того же.
        — Если человек чего-то хочет, это не значит, что он должен это обязательно получить. Надо отвечать за свои действия.
        — Думаешь, я буду что-то требовать после того, как мы займемся любовью?
        Он прищурился.
        — Нет, Паола. Не это меня останавливает. Ты вполне прозрачно намекнула на свои взгляды, поэтому поводу. Просто я осмотрителен.
        — Если ты так осмотрителен, то можешь многое в жизни упустить. По-моему, правильнее полагаться на чувства и инстинкты.
        — Извини, но я так не думаю,  — твердо сказал он.
        — Ты это говоришь как юрист или просто как человек?  — Паола начинала сомневаться, что они понимают друг друга.
        — Извини еще раз, но я так думаю и чувствую. Мое кредо — прежде все тщательно обдумать, а потом уж и действовать. А когда я целую тебя, я…
        — Ты забываешь обо всем на свете?  — подсказала Паола.
        — Именно так.
        Какой честный! Она улыбнулась и коснулась его щеки.
        — В этом нет ничего особенного. Почему мы не можем насладиться друг другом?
        В какую-то минуту ей показалось, что в его глазах мелькнуло сомнение. Паола задержала дыхание, послышалось громкое мяуканье мисс Милли, которая терлась о ее ногу. Недовольная тем, что ей помешали, Паола хотела шикнуть на кошку, но мисс Милли ни за что бы не ушла. Наоборот, она зашипела на Мэтта. Момент был упущен.
        — Я позвоню тебе завтра,  — сказал он.
        Понимая, что сегодня ее карта бита, Паола нагнулась и взяла кошку на руки. Покачала ее, шепча на ушко:
        — И правильно…
        Мэтт уже поворачивал ручку входной двери, но на мгновение остановился.
        — Я прекрасно провел сегодня время. Спасибо.
        Его губы скривились в улыбке, при виде которой она внутренне съежилась. Он открыл дверь и удалился.
        Паола стояла посреди холла, зарыв лицо в мягкую шерстку кошки.
        — Это всего лишь конец второго раунда, мисс Милли,  — проворковала она.  — Нам еще предстоит пройти длинный путь!


        8
        В течение последующих двух недель Паола посылала Мэтту по одной красной розе каждый день. Никаких сопроводительных записок, но он знал, кто посылает розы. Лишь первая роза вызвала недоумение у окружающих, вторая и третья — понимающие многозначительные взгляды. После шестой — весь офис восхищенно гудел.
        Прошла неделя. Однажды утром в офис вошел отец Мэтта, удивленно вскинул брови и спросил:
        — Что происходит?
        Мэтт вздохнул.
        — Не знаю, папа.
        — Ты что-то скрываешь.  — Он сел в одно из кресел.  — Кто посылает тебе цветы?
        Мэтт опять вздохнул. Часть его существа рвалась придушить Паолу, другая же — блаженствовала.
        — По моим догадкам, цветы посылает Паола, но я не могу это доказать.
        Глаза отца лукаво блеснули.
        — Полагаешь, они не имеют обратного адреса?
        — Да.  — Он вынужден был отвернуться от пристального взгляда отца.  — Всякий раз, как я пытался заговорить с ней об этом, она отмалчивалась.
        Отец засмеялся.
        — Об этом судачит весь офис.
        — Знаю.  — Мэтт скривился, воображая, какие идут пересуды.  — Извини, папа. Я не знаю, что с этим поделать.
        — Ну ладно, сынок, не беспокойся. Думаю, она просто шутит.  — Он встал, посмеиваясь.
        Мэтт нахмурился.
        — Но я-то решил, что тебя это огорчает, поэтому ты и пришел.
        — Зачем волноваться? Мне просто было любопытно.
        Отец прищелкнул языком, закрывая за собой дверь.
        Рори был менее прямолинеен.
        — Привет, пожиратель женских сердец,  — произнес он,  — заглядывая в приоткрытую дверь.  — Сегодня уже получил розочку? Ах, вот она.
        Мэтт поставил очередной цветок в хрустальную вазу на своем столе, чтобы созерцать его весь день. Какого черта Рори ёрничает? Ему бы тоже было приятно получать такие послания.
        — Входи, входи, только дверь за собой прикрой.
        — Ну и как идут наши дела?  — Рори плюхнулся в кресло.  — Тебя преследует прекрасная леди?  — Начались его традиционные ужимки.  — А я-то ее знаю?
        — Розы от Паолы,  — ответил Мэтт.
        Рори вытаращил глаза и хитро ухмыльнулся.
        — В самом деле? Я-то думал, между вами уже все кончено. Мне показалось, ты ее не выносишь. Вы что же, продолжаете встречаться?
        — Да, у нас были свидания.  — На прошлой неделе они виделись три раза, и Мэтту очень понравились эти встречи.
        — И что, это серьезно?  — В глазах Рори зажглось любопытство.
        — Не знаю, что я чувствую по отношению к ней,  — доверительно признался Мэтт.  — Я сказал себе, что дальше прогулок дело не пойдет. Мне кажется, я скоро устану от нее.
        Рори ухмыльнулся.
        — Но этого пока не произошло.
        — Да, пока не произошло.
        Ухмылка на лице Рори превратилась в льстивую улыбку.
        — Она рассказывала, что я звонил ей?
        — Так, вкратце.
        — Ты злишься на меня?
        Всеведущая ухмылка Рори начинала раздражать Мэтта.
        — Я сам попросил тебя позвонить, зачем же мне злиться?  — Не стоило докладывать Рори, что его раздирала ревность.
        — Ты неопытнее меня,  — сказал Рори.  — Если бы Паола была моей девушкой, я бы никому не позволил звонить ей.
        На этом их разговор прервался. Рори подмигнул еще раз и удалился.
        Паола была довольна собой. Она считала, что идея с розами великолепна. Этот раунд выиграла она! Последние две недели прошли замечательно, пусть Мэтт и старался придать их встречам дружеский характер. Паола поставила себе целью затащить его в постель, однако последнее слово было за ним.
        Они с ним обсуждали эту проблему битых четыре часа.
        — А где Мэтт проводит сегодняшний вечер?  — Ким аппетитно хрустела яблоком.
        Паола сидела на диване дома у Ким. Слышалось пение Роя Орбисона.
        — У него какая-то встреча.
        — Ты знаешь, Паола, я весьма скептически отношусь к этой твоей затее.  — Она опять куснула яблоко, сок брызнул на руку.
        — Ты упорно не хочешь верить.
        — Не верю, потому что я уже пять лет работаю в этой фирме и все, что я слышала, убеждает меня в одном — Мэтт Норман никогда не изменится.
        — Он уже меняется,  — настаивала Паола.  — Просто не догадывается об этом.
        — И в каком же направлении?
        — Ну, например, вчера вечером мы собирались посетить одну картинную галерею, хотя я не очень-то хотела ехать. Шел дождь, я устала. И все же я ему позвонила, и он, вопреки моим ожиданиям, совсем не огорчился. Ты знаешь, как он не любит менять свои планы…
        Ким закатила глаза.
        — Ну, надо же! Слышала бы ты разговор его секретарши по телефону.  — Она бросила огрызок яблока в пустую конфетницу и, скрестив ноги, уселась в другое кресло.
        Уже который раз Паола позавидовала красоте Ким. Даже в домашней одежде и без косметики она выглядела потрясающе. Кроме того, никто не относился к ней с пренебрежением, ее открытость, отзывчивость располагали к себе.
        — Чем ты занималась прошлым вечером?  — спросила она.
        Паола улыбнулась, вспоминая.
        — Мы остались у меня,  — протянула она.  — Развели огонь, слушали музыку. Мэтт любит Шопена.
        — О, пощади меня!  — воскликнула Ким.  — Мне кажется, ты все идеализируешь!
        — Ничего не идеализирую. Просто было приятно.
        — Трудно сочетать слово «приятно» с обликом Мэтта Нормана, но приходится.  — Ким улыбнулась.
        — Да, он очень приятен.
        — Паола, ты, кажется, помнишь, что я говорила: твой сумасбродный план выйдет тебе боком.
        Паола взглянула на подругу и нахмурилась.
        — Что ты хочешь этим сказать?
        — Только то, что сказала.
        — Что тогда за этим кроется?
        — А то, что ты, кажется, увиваешься за этим парнем, а от этого я тебя уже предостерегала несколько недель назад.
        — Нет, не увиваюсь!  — вознегодовала Паола.  — Просто нам хорошо вместе.
        — Ну, да-а-а, конечно.  — Интонация Ким была явно иронической.
        — Не говори так. Для меня это не пустяки.
        — Разумеется, не пустяки. Вот почему у тебя такое глупое выражение лица. Причем всякий раз, как ты произносишь его имя!
        — Ничего подобного!
        Они пристально посмотрели друг на друга и рассмеялись. Потом, немного отдышавшись, Паола сказала:
        — О’кей, он мне правда очень нравится и… меня сильно тянет к нему.
        — Да?  — саркастически ухмыльнулась Ким.
        — Но это не означает, что я влюблена или тому подобное.
        — Эй, я сказала, что верю тебе, каждому слову. Какую пиццу будем есть?
        — Можно с сыром и грибами…  — неуверенно предложила Паола.
        — Ну, конечно же. Девушкам нужно укреплять свои силы…
        — … Чтобы выиграть битву полов,  — закончила Паола.
        Обе захихикали.
        Однажды в пятницу, уже в конце ноября, Бенджамин Тобайас позвонил Мэтту.
        — Слушаю вас, мистер Тобайас,  — ответил Мэтт, когда Рейчел переключила телефон.  — Как поживаете?
        — Прекрасно,  — сухо ответил Тобайас.  — Я позвонил потому, что передумал в отношении последнего варианта завещания.
        — Хорошо.  — Мэтт попытался скрыть свое удивление.
        — Так вот, прошу оставить в силе прежний вариант.
        Мэтт чиркнул напоминание на отрывном листке еженедельника.
        — О’кей, я восстановлю прежний текст.
        — Вы, должно быть, удивлены переменой моего решения.
        — Во всяком случае, мне небезынтересно знать, что вас к этому побудило.
        — Я решил дать шанс подружке Дэвида. Мне довелось повстречаться с ней, и у меня осталось самое благоприятное впечатление.
        — Вы с ней виделись?
        — А разве я только что об этом не сказал?
        — Один раз?  — выпытывал Мэтт, стараясь не терять самообладание.
        — И одного раза достаточно!  — гаркнул Тобайас.  — Мой бизнес строится на знании человеческой натуры. Я себя, считаю достаточно хорошим психологом.
        Мэтт выразительно вздохнул.
        — Ну, деньги-то ваши…
        — Мне кажется, вы остались при мнении, что я делаю глупость.  — Тобайас явно нервничал.
        Мэтт решил высказать свои соображения напрямик.
        — Послушайте, Бен, я считал вас мудрым и осторожным скептиком. Я бы сделал еще одну попытку оценить эту женщину. Пока не поздно. Если вам угодно, я наведу нужные справки, и тогда уже вы решите, как быть дальше.
        — Я доверяю своему суждению, хотя вы мне и не доверяете.
        Мэтт понимал, что вывел старика из себя, но ведь речь шла не о пустяках, а о миллионах. С другой стороны, он вправе изложить клиенту свою точку зрения.
        — Вопрос не о суждении. Как юрист, я обязан посоветовать вам, как поступить наилучшим образом. И я рекомендую еще раз все тщательно разузнать.
        — Я не желаю, чтобы эта особа подвергалась проверке.  — Тобайас начинал раздражаться. Ворчливым тоном он произнес: — Симпатичные молодые юристы думают, что им все известно.
        Чтоб тебя, старый хрыч, подумал Мэтт.
        — Бен,  — его голос был почти вкрадчивым,  — так-то вы платите мне за помощь. Мой долг дать вам совет.
        Окончив разговор, Мэтт несколько минут пытался осмыслить услышанное. С тех пор как он начал заниматься делами Тобайаса, старик постоянно проявлял несговорчивость. Потом ему показалось, что старик оттаял, стал ему доверять. Сейчас же их отношения будто откатились вспять, и Мэтту снова приходилось доказывать свою компетентность и лояльность.
        Но Мэтт, конечно же, знал свое дело. Интрижка Дэвида с этой певичкой была для Тобайаса камнем преткновения. И, разумеется, делать выводы из одной встречи с этой девицей было, по крайней мере, неразумно.
        Мэтт развернул кресло к окну. Погода опять наладилась после полосы беспросветных дождей. Хотелось забыть о Бенджамине Тобайасе, об офисе: просто немного прогуляться, подышать. Он прикинул, не отправиться ли в гольф-клуб.
        Но нет, ждала срочная работа. На сегодня намечено три важных дела, и их нельзя отложить на потом.
        Вздохнув, он обернулся к письменному столу. Видимо, придется просидеть до полуночи, ведь завтра они с Паолой собирались провести день вместе. Паоле хотелось съездить в Галвестон и побродить по пляжу, однако Мэтт воспротивился.
        — Я еще даже не задумывался, какие подарки купить к Рождеству. А времени осталось мало.
        Паола удивленно взглянула на него.
        — Но послушай! Ведь сейчас только середина ноября!
        — Интересно, а ты когда делаешь рождественские покупки?
        Она пожала плечами, в глазах мелькнули шаловливые искорки.
        — Обычно накануне, за два-три дня.
        О господи!  — подумал он.
        — Я не люблю ждать до последней минуты. Хорошо организованная жизнь свидетельствует о хорошо организованном уме. Кроме того, я ненавижу толчею.
        — Какое удовольствие, если не потолкаешься?  — возразила она.  — Я люблю делать покупки, когда вокруг предпраздничная суета, люди спешат, а часы наигрывают рождественскую мелодию…
        — А я — нет.  — Итак, он выразился вполне определенно.
        — О’кей, Мэтт, тебе видней, как поступать.  — Обронив это робкое замечание, она взглянула на него из-под густых ресниц.
        У Мэтта что-то сжалось внутри. Когда она смотрела на него так, а на ее губах играла лукавая улыбка, у него пробуждалось желание прижать ее к себе, поцеловать. И, кроме того, в этот самый момент он знал, что она чувствует его настроение.
        Он научился управлять своими эмоциями, своими желаниями, подчинять их здравому смыслу. Поэтому он собирал всю свою волю, чтобы по возможности не дотрагиваться до нее.
        Ох уж эта Паола! Чем дольше он общался с ней, тем большее желание она у него вызывала. Кажется, весь его план начал потихоньку рушиться. Он не только не устал от общения с ней, ему все больше хотелось обладать ею. Неужели она права и им следует пойти на поводу у собственных страстей? Она совершенно четко дала понять, что ничего от него не ждет,  — ни заверений в вечной любви, ни обручального кольца.
        Так что же его удерживает?
        Мэтт неотрывно смотрел на пурпурную розу в вазе. Паола похожа на эту розу, подумал он. Нежная, сладкая, ароматная. Он усмехнулся. Колючая, опасная, если подобраться поближе. Интересно, какая она в постели? В голове пронеслись эротические картины: Паола в нижнем белье. Паола с растрепанными волосами. Паола с губами, распухшими от его поцелуев, с матово-белым телом. Интуитивно он чувствовал, что она не будет пассивным партнером. Вероятно, в сексе она столь же энергична, как и во всем прочем.
        Он сглотнул и дернул себя за воротничок. Эта чертовка заводит его с пол-оборота! Тут нет сомнений. Да… что-то надо делать. И безотлагательно.
        Паола пробудилась в субботнее утро с чувством захватывающего дух восторга. Она страстно ждала конца недели, предвкушая свидание с Мэттом. Хотя она огорчилась из-за того, что он отказался свозить ее в Галвестон, приятно будоражила сама возможность помочь ему в выборе рождественских подарков. Он собирался заехать за ней в девять, значит, они смогут спокойно пообщаться и позавтракать. Если справятся с покупками быстро, то сходят в кино, а уж после кино, вероятно, пойдут в ресторан, но обязательно в какой-нибудь особенный, потому что она это предчувствовала — сегодня особенный день.
        Паола лениво потянулась. Мысли о Мэтте будоражили ее воображение, внизу живота разливались какие-то теплые волны. Да, день будет особенный…
        Уж сегодня вечером Мэтт должен забыть обо всех своих дурацких планах и перестанет себя сдерживать. Сегодня вечером наконец-то все произойдет.
        Интересно, какой он любовник? Вспоминая те первые поцелуи, можно заключить, что немного деспотичный и странный. Дрожь пробежала по ее телу. Да, какое блаженство размышлять на такие темы. Блаженство ждать, предвкушать…
        В конце концов, ее терпение должно быть вознаграждено. Она истомилась. Давно настало время для решительных действий.


        9
        Паола вытерла губы салфеткой, вздохнула и откинулась на спинку стула.
        — Замечательный день, правда?  — Она немного разомлела от двух стаканов вина и аппетитного лангуста. Их окутывали приглушенные звуки перебираемых приборов, доносился воркующий разговор посетителей.
        Мэтт, сидевший на противоположном конце стола, улыбнулся.
        — Да. И сегодня я купил основные рождественские подарки.
        Он излучал довольство собой. Кроме того, в дрожащем свете свечей он выглядел весьма привлекательно. Смотреть на него было приятно, приятно было замечать и восхищенные женские взгляды. Скоро они покинут ресторан, и он отвезет ее домой. Паола почувствовала, как забился ее пульс.
        — Готова?  — загадочно спросил Мэтт. Он допил последние капли вина.
        Она кивнула.
        Была спокойная, тихая, звездная ночь, какие редко бывают в Хьюстоне в эту пору. Паола глубоко вдохнула свежий воздух, ее захлестнуло смутное предчувствие счастья. Запрокинув руки за голову, она закружилась, повторяя:
        — О, какая дивная ночь!
        — Паола!  — Мэтт испуганно посмотрел вокруг.  — Тебя могут увидеть.
        — Ну и что же?  — Она засмеялась, закружившись еще быстрее.  — Присоединяйся, Мэтт,  — позвала она, протягивая руки, однако он отступил в сторону.  — Пойдем, повальсируем вместе…
        — Паола…
        — Пойдем, пойдем. Так здорово! Ой, смотри, звезда падает!
        — Опомнись, мы на площадке для парковки.  — Он засмеялся про себя и попытался удержать ее, но она увернулась от его рук.
        — Да кому какое дело? Разве ты не приплясывал вот так на улице, когда был ребенком?  — Она схватила его за руки.  — Потом начнем кружиться быстро-быстро, пока не потеряем равновесие и не упадем на траву. А потом будем смеяться до коликов в боку.
        Теперь он рассмеялся в полный голос, все же не принимая ее приглашения.
        — Какой же ты упрямый!  — воскликнула она.
        Ее переполняло счастье. Что сделало бы ее еще счастливее, так это если бы была продана одна из ее песен. Но поскольку такого до сих пор не произошло, хватит и того, что есть.
        Кружение немного опьянило ее, она запнулась, на мгновение, прильнув к нему. Он крепко сжал ее за плечи.
        — Ух, разошлась,  — сказал он, делая попытку остановить ее.  — А ну, стоп!
        Она быстро оплела руками его шею.
        — Поцелуй меня, Мэтт. Поцелуй!  — Она понимала, что ведет себя как ненормальная, но ей было все равно. О, жизнь прекрасна! Все в ней пело и ликовало.
        — Паола…  — Его голос прозвучал хрипло.
        Она взглянула на него. Их сердца бились в едином ритме.
        — Поцелуй меня,  — прошептала она. Его руки скользнули по ее спине, Паола зажмурилась.
        Его губы были прохладными, поцелуй вышел каким-то вялым.
        — Нет, не так,  — запротестовала она, крепче обхватывая его шею.
        С минуту он неотрывно смотрел на нее, затем прильнул губами, целуя жадно, страстно, неистово, подавляя сопротивление ее языка. Когда он оторвал губы, оба тяжело дышали и, кажется, были ошеломлены.
        Он медленно освободил ее из своих объятий, провел пальцем по щеке, от чего мурашки пробежали по спине Паолы.
        — Пошли.  — Голос его был какой-то неуверенный, приглушенный.
        Да, пошли, подумала она. Отправимся ко мне домой, и зажжем камин, ляжем на пол и займемся любовью. Будем касаться друг друга, целовать друг друга, воспламенять друг друга огнем желания. Опять при мысли о близости с ним что-то сжалось там, внизу живота: это было похоже на ощущение благоговейного страха, которое она испытывала, стоя на краю пропасти и заглядывая вниз.
        Когда они ехали, ее не покидало ощущение близкого присутствия Мэтта рядом, совсем рядом, всего в нескольких дюймах. В салоне было темно. Огоньки пролетающих мимо машин и рекламных вывесок сливались в странный, не имеющий к ним никакого отношения фантастический фон. Для Паолы сейчас реален был лишь Мэтт.
        Дрожь пронизала ее, когда она украдкой взглянула на своего спутника. Он неотрывно смотрел вперед. Ни слова с тех пор, как они отъехали с парковки. Интересно, о чем он думает и что чувствует? Хочет ли он ее так же, как она его? Несомненно, одно: что бы там он ни думал, но сегодня вечером он не отделается поцелуйчиком.
        Мэтт думал, стоит ли сегодня вечером заняться любовью. Он хотел этого. Тело так и распирало от желания. Он знал, что и Паола его хочет. Так почему же он столь нерешителен?
        Неужели причина в той установке? В убежденности, что все равно им придется расстаться? Но расстаться без любовной близости было бы совсем странно. И потом, если они уступят своему желанию, то наверняка обнаружат, что ничего особенного не произошло. Тогда они расстанутся без сожалений, упреков и вопросов.
        Когда они приедут в ее дом, он войдет с ней, они сядут, поговорят. Это важно. Порядок во всем — вот девиз разумного человека.
        А потом уж займутся любовью. Он ждал этого момента. Опыт, надеялся Мэтт, окажется крайне приятным.
        Он быстро взглянул на Паолу, У нее какое-то задумчивое выражение на лице. Да, она и правда, загадочна полуженщина, полуребенок. Достаточно вспомнить этот танец на парковочной площадке. А ты поцеловал ее прямо посреди той самой стоянки, не стоит забывать! Господи, хорошо, что их отношения близятся к естественному концу, если он пробудет с ней еще какое-то время, то подпадет под ее влияние.
        Когда они подъехали к дому, то разумелось само собой, что он войдет. Она оставила зажженным лишь ночник на пианино.
        — Мэтт, почему бы тебе не снять пиджак и не отдохнуть немного? Если хочешь, разведи огонь в камине. Я пойду, переоденусь, совсем упарилась в этом платье.  — И Паола исчезла в двери гостиной. Через каких-нибудь пять минут в камине уже пылал огонь. Мэтт присел на подлокотник дивана. Теперь он мог рассмотреть комнату, где находился. С того времени, как свидания между ними стали частыми, он избегал оставаться с ней наедине, придавая их встречам необязательный вид.
        Хотя в этой комнате, и в той, что считалась столовой, царил беспорядок, все же в них был и определенный «домашний» шарм. Мебель, конечно, не в его вкусе, но… вполне отвечает ее характеру. Она уставила комнату разнообразными по стилю статуэтками. Сейчас он сидел на длинном и довольно широком диване, отличающемся совершенным дизайном от остального окружения: пушистые подушки, влекущая мягкость. Конечно, он предпочитал более спокойные тона, серо-белую гамму с вкраплением густо-зеленого цвета. Ему бы и в голову не пришло поставить рядом аквамариновый диван и стулья с густо-синим рисунком на обивке, а на пол постелить ковер бледно-лимонного цвета. Все же обстановка производила эффект.
        Но в комнате было слишком много ненужного: фарфоровые и терракотовые кошечки, разбросанные везде книги и журналы, нотные листы, разнокалиберные подсвечники, глиняные горшки с цветами, видеокассеты, компакт-диски, кассеты, открытая записная книжка. В углу гитара.
        А стены… Они были обклеены обоями с рисунками в стиле Моне и Ренуара, а на них — репродукции акварелей Курье и Ив, семейные фотографии. Тут висел и огромный плакат Элвиса Пресли в молодые годы, а также плакат поменьше «Битлз», а потрепанный плакат молодой Энн Блит, сидящей на крышке фортепьяно, даже был заключен в рамочку. Мэтт усмехнулся. Он был поклонником старых фильмов — может быть, у них с Паолой найдется кое-что общее.
        Отдельный угол оккупировало пианино. Рядом стояла корзинка, заполненная исписанными нотными листами. Еще в одной корзине — вязальные крючки, разноцветные клубочки, а на ближнем стуле незаконченная вышивка. Мэтт изумленно покачал головой. Неужели она интересуется всем?
        На полу были разбросаны резиновые игрушки. Мэтт нахмурился. Где же кошка? Мысль о том, что та вот-вот появится, нервировала. Если она посмеет тереться о ногу, его просто вырвет. Однако в доме Паолы не пахло кошкой, как это обычно бывает. Только слегка ванилью, а этот запах он любил.
        — Ну, вот и я. Теперь чувствую себя немного раскованнее. Ты что-нибудь выпьешь?
        Услышав ее убаюкивающий голос, Мэтт поднял глаза. Его сердце, кажется, остановилось. Или это мерещится? От удивления он даже рот приоткрыл.
        Во что это она оделась? Это же просто пеньюар. Красный шелковый пеньюар. Теперь его сердце глухо забухало. Мэтт привстал, однако она плавно скользнула к дивану и нежным толком заставила его сесть обратно. Ее губы приоткрылись, так что виден был кончик розового языка. Когда она слегка наклонилась, можно было увидеть ее груди: их прикрывали лишь тончайшая ткань и кружево.
        — Послушай,  — прошептала она,  — тебе не нужно вставать, я обо всем позабочусь.
        Ее слова и голос — нежное обещание, лелеющая душу любовная песня. Ее кожа источала запах сандала и каких-то сладковатых восточных специй. Освещенные со спины тусклым светом волосы манили своей пушистостью.
        На шее пульсировала жилка, и, заметив ее, Мэтт едва сдержался, чтобы не приникнуть к ней губами. Шелковая ткань ниспадала, легко касалась тела, свивалась в причудливые узоры.
        Его руки задрожали, он нервно сглотнул. Тишину нарушали лишь потрескивание поленьев и мерное тиканье часов на каминной доске. Она будто видела витавшие в его сознании эротические образы, будто чувствовала, как бежит кровь по венам, как гулко стучит сердце. Паола загадочно улыбнулась. Что в этом изгибе губ — понимание, невинность, порок?
        Она распрямилась, и теперь сквозь прозрачную ткань четко обозначались контуры тела. Медленно повернулась, взглянула через плечо. Опять улыбнулась.
        Мэтт созерцал, не в силах что-то промолвить. Руки стали влажными, сердце по-прежнему не желало утихомириться. Скользящей походкой она направилась к тускловатой лампе.
        — Сначала я приглушу свет.
        Черт, что же происходит?
        — Паола.  — Он произнес ее имя с каким-то надрывом.  — Нам… нам надо поговорить.
        — Конечно, надо,  — мягко ответила она. Через минуту она явилась с двумя бокалами бренди. Янтарная жидкость поблескивала. Он принял бокал безмолвно, машинально покачал содержимое, затем поднес к носу, скорее чтобы укрыться от ее колдовской улыбки, нежели от того, чтобы ощутить аромат напитка.
        Бренди пахло необычно: вернее, оно пахло соблазном, пахло беспокойством. Боже праведный! Она знала, что делала. Это было тщательно спланированное совращение.
        Ах, маленькая плутовка! Ей будет хорошим уроком, если он, выпив до конца свой бренди, встанет и уйдет. Эта особа опасна и расчетлива. Она явно собиралась продолжать их отношения.
        А «особа» вновь улыбнулась, показав соблазнительные ямочки на щеках, которые почему-то ассоциировались у него с нагим телом. Господи, подумал Мэтт, еще немного — и я буду чувствовать себя мухой, попавшей в сачок. Он не знал, то ли ему сердиться, то ли чувствовать себя польщенным, то ли расслабиться.
        — А почему бы не послушать музыку?  — спросила она.
        Прежде чем он что-то ответил, она включила стерео, вставила кассету, и скоро комната наполнилась возбуждающими переборами струн испанской гитары.
        Паола грациозно уселась рядом с ним на диван, одна рука на спинке и касается его плеча. Осторожно поставив фужер на кофейный столик, она склонила голову ему на плечо, другой рукой коснулась его груди.
        — Боже мой, как бьется твое сердце. Тебе нужно научиться расслабляться. Ты слишком сдержан.  — В это время ее рука скользнула вверх, коснулась шеи.  — Так о чем ты хотел поговорить?
        — Паола,  — произнес он сдавленным шепотом.  — Что ты делаешь?  — Шаловливый пальчик кружил вокруг его уха. Но внезапно она сжалась и мучительно вскрикнула.
        — Что случилось?  — обеспокоенно спросил Мэтт.
        — Ой! У меня судорога. Ой, Мэтт, как больно!  — Она стонала, лицо скривилось от боли.
        — Где судорога?
        — Здесь, под лодыжкой.  — Причитая, она задрала правую ногу, нехитрый покров слетел прочь.
        Как во сне, Мэтт наклонился к лодыжке, обхватил ногу ладонями. Помассировал напряженные мышцы ноги, которая теперь удобно возлежала на его коленях.
        — О-о,  — постанывала она.  — О, Мэтт, не останавливайся.
        Он знал, что должен остановиться. Знал и то, что, если у него осталась хоть толика здравого смысла, ему следует сейчас же убрать с колен ее ногу. Разве она не понимает, чем чреваты подобные вольности.
        Но, кажется, дело зашло слишком далеко. Его загипнотизировала ее теплая, упругая, ароматная кожа, желание, которое волнами разлилось по его телу. Боже праведный, он желает ее!
        Мэтт сделал последнюю попытку.
        — Не считаешь ли ты, что нам следует поговорить прежде, чем мы…
        — Шшш.  — Она коснулась пальцами его губ.  — Не нужно слов. Их было уже достаточно.
        Его руки продолжали двигаться вверх и вниз по ноге, вот уже добрались до ее бедра. Паола вздрогнула. Теперь он знал, что назад пути нет.
        Скоро она лежала на спине на мягких подушках дивана. Мэтт продолжал одной рукой ласкать ее шелковистое бедро, другая же легко дотянулась до мягкой, податливой груди.
        Она играла на нем, как на своем пианино медленно, напористо, показывая клавишам свою власть. Она щипала его, как щиплет свою гитару, проносясь пальцами по струнам, которые постепенно делаются все более податливыми.
        Она не остановится, пока не завладеет им полностью, пока с него не слетит лоск, пока он не задрожит, не сделает то, чего она желает. Она покажет ему, что далеко не все можно проанализировать и распланировать. Она преподаст ему урок. Она станет главенствовать в их отношениях, казалось, эти намерения удивительно легко претворить в жизнь.
        Внутри она вся содрогнулась от смеха, когда он стал энергично растирать ее лодыжку. Постанывая, она просила продолжать. Бедный малый! Он пытался устоять, но тщетно. Когда же его рука скользнула к ее бедру, она восторжествовала — это его окончательное поражение.
        Свершилось! Я выиграла! Но ее тщательно скрываемое торжество поколебалось, когда он коснулся ее груди, и вовсе исчезло, когда он прильнул к ее губам как хозяин, требуя покорности и уступчивости. Мысли спутались, подлаживаясь под ритм сердца, которое, казалось, сопротивлялось прикосновениям его жадных рук и губ.
        Вдруг ее объял страх. Нет, это совсем не похоже на придуманную ею сцену соблазнения. Ей следовало бы остаться хладнокровной, в то время как он терял свою скованность. Ей следовало бы проявить сдержанность… Но теперь инициатива явно перешла к нему.
        Языком он будто пробовал ее уста на вкус, и это продолжалось, пока она не ощутила, что лежит рядом на диване, теперь он осыпал поцелуями ее веки, щеки, шею. Ее сердце забилось учащенно, дыхание стало прерывистым, а его руки скользили уже по всему ее телу, охваченному истомой и сладостным трепетом.
        Его руки. О, эти теплые, сильные руки! Легко и нежно они изучали, ласкали, возбуждали. Вот они замерли в нерешительности на уже затвердевших сосках, вот коснулись напряженного живота, вот скользнули ниже…
        Паола застонала, когда его руки коснулись укромного холмика и стали отыскивать на нем ту самую огненную точку, от которой и распространился весь пожар в крови.
        — Ты великолепна,  — произнес он немного охрипшим голосом.
        Теперь его язык блуждал в ложбинке между грудей, стиснутых его ладонями. Паола блаженствовала.
        — Мэтт…
        Он опять захватил ее губы в свои, будто повторяя языком натиск пальцев. Всякие посторонние мысли отлетели прочь. Теперь уже не имело значения, кто из них соблазнитель, а кто соблазняемый. К Паоле пришло сознание того, что начавшаяся было игра теперь вовсе и не игра, что она жаждет одного: трепетать в руках Мэтта, отдаться, покориться ему полностью и безоговорочно.
        — Доверься мне,  — шептал он.  — Пусть это случится.
        Волнение и напряжение постепенно начали убывать, она больше не задумывалась о происходящем, вся во власти чистой радости и бесконечного наслаждения. Когда ее тело перестало дрожать, он нежно поцеловал ее и насмешливо заглянул в глаза.
        — Помоги мне раздеться,  — прошептал он, почти касаясь губами ее рта.
        Дрожащими руками она помогала ему избавиться от рубашки, брюк, носков. И, когда Мэтт остался в одних только трусах, он одним резким движением сорвал с нее красный пеньюар который, шурша, упал на пол.
        — Ты так прекрасна,  — прошептал он.
        В его глазах теперь сверкали золотистые отблески каминного огня. Волосы были в беспорядке, спутались на лбу. Паола провела по ним дрожащими пальцами.
        — Ты тоже прекрасен.
        Он улыбнулся, затем опять поцеловал ее мягким ласковым поцелуем. Затем слегка отодвинул ее, так чтобы их тела не соприкасались, и снова начал медленно и мучительно целовать ее губы и шею, груди.
        Блаженство разлилось по ее телу, она чувствовала, что не сможет простоять больше ни минуты.
        Тогда он, игриво улыбаясь, внимательно взглянул на нее, как бы приглашая. Твоя очередь, казалось, говорил его взгляд.
        Будто загипнотизированная, Паола протянула к нему руки, коснулась разгоряченного тела. Медленно, очень медленно, она подняла руки на уровень его груди и наткнулась пальчиками на два соска.
        Мэтт затаил дыхание.
        Теперь ее пальчики пустились вниз, ощущая мускулистую атлетическую грудь, напряженный торс. Радость охватила ее, запульсировала в венах, когда он застонал от ее прикосновений. Паола могла заметить, как нервно вздымалась его грудь в тот момент, как ее руки скользнули под эластичный пояс его трусов и спустили их вниз. Он внезапно схватил ее за плечи так, что она даже слегка вскрикнула.
        Теперь они были равны. О, как же ей хотелось задержать этот момент! Она чувствовала, как росло его желание, потому что движения стали нетерпеливыми, настойчивыми.
        Вот он подхватил ее, приподнял и уложил на диван. Вошел в нее быстро, одним энергичным толчком, продвигаясь все глубже, заполняя ее разгоряченное лоно и требуя чувственной отдачи.
        Она отдалась полностью. Перестало иметь значение кто победитель, а кто побежденный. Во всей Вселенной существовали лишь он и она, мужчина и женщина. Она вбирала его в себя, оплетая руками, ногами, окружая своей аурой. Сердца тяжело стучали, тела напряглись. Никто не закрывал глаза, наоборот — они впивались отдачами друг в друга, и Паола молила про себя лишь об одном, чтобы это состояние блаженства продлилось как можно дольше.
        Это было равноправное любовное состязание, к обоюдному изумлению ничего сверхъестественного: просто два взрослых человека захотели друг друга, вот и все.
        Но все-таки что за шутку сыграли с ним, разве не так? Какая нелепость, что вот сейчас он гладит ее спутанные волосы, целует кончик носа. Поставлен ли он на колени? Их стремление к гармонии было бурным, нежным, возбуждающим, сладостным, распаляющим, прекрасным и пугающим одновременно. И теперь оба стали другими.
        Они лежали усталые, переплетя руки, ноги, еще и еще раз прокручивая в памяти счастливые мгновения. Мэтт чувствовал себя околдованным и опустошенным. Он неожиданно ухмыльнулся.
        — Чему ты улыбаешься?  — шепотом спросила она, легонько прижав палец к его губам.
        Он нежно захватил палец ртом, погладил ее плечо, руку.
        — Я смеюсь, потому что тебе удается вить из меня веревки,  — признался он.  — Я до сих пор не могу в себе разобраться. И эта ночь не внесла ясности.
        — Ну что ж, очень хорошо.  — Она ласково прильнула к нему.  — Приятно держать в неведении мужчину, с которым близка.
        Так вот в чем загвоздка, подумал Мэтт. Если он что-то терпеть не мог, так это пребывать в неведении. Он не выносил неопределенности.
        В своих отношениях с женщинами он не допускал никакой неясности и туманности. Всегда за ним оставалось право решать, когда и как часто они будут встречаться. Он оставался лидером в любом случае, никогда не позволяя управлять собой.
        Так было до появления Паолы.
        До этой ночи.
        Большим пальцем он очертил контур ее подбородка, по очереди потрогал ямочки на щеках.
        — Лакомые ямочки,  — промолвил он, прикладываясь к ним губами.
        Она крепко обняла его, и его ладонь осталась у нее на груди, которая была необычно нежна. И у него даже мелькнула мысль, что приятно было бы и впредь ласкать это тело, вдыхая аромат ее волос.
        Вот это да!  — мысленно воскликнул он. Остановись на этом. Не делай больше того, что уже сделано. Это был замечательный секс. Итак, она очень сексапильна и умеет доставить удовольствие. Но не забывай, что она не заинтересована поддерживать с тобой постоянные отношения. Ей не нужен брак. А тебе нужен. Так что не принимай все близко к сердцу.
        Но даже после этих уговоров Мэтт был не в силах убрать ладонь с ее груди. А в следующее мгновение он снова забыл обо всем в новом ритме еще одной любовной игры, на сей раз медленной, подобной неспешному восхождению на вершину блаженства.


        10
        Паола никогда не чувствовала себя счастливее. На следующий день она постоянно ловила себя на том, что все время мысленно возвращается к мгновениям их с Мэттом близости. Она, всегда считавшая себя врагом всего традиционного, вдруг превратилась в женщину, чье сознание сосредоточено на одном единственном мужчине.
        — О господи,  — вырвалось у нее,  — я должна прекратить это наваждение. Что со мной делается?
        Паола даже представить не могла, что эта встреча оставит такой глубокий след в ее душе. Она, видимо, сама попалась в расставленные ею же силки. Все ее честолюбивые замыслы приковать к себе Мэтта обратились против нее же самой.
        Но как только она забывала о своем плене, сразу начинала петь, танцевать, чему-то радоваться. Она провела добрую половину дня в мыслях о предстоящей ночи. Глаза, улыбка Мэтта не давали покоя. Паола постоянно чувствовала, как кожа то пылает, то покрывается мурашками. Сердце учащенно билось.
        Она чистила бассейн, извлекая из фильтров попавшие туда листья, потом вдруг остановилась. Просто прекратила работу. И засмотрелась куда-то вдаль, совсем позабыв об окружающем.
        В голове проносились эротические сцены: его обнаженное тело с играющими на нем солнечными бликами, когда он безмятежно спал утром. Темные ресницы и брови на матово-бледном лице. Она будто вновь ощутила прикосновение его рук и от этого вздрогнула. Время, проведенное в разлуке, казалось невыносимо долгим, она считала минуты, ожидая новой встречи.
        — Паола, ты витаешь в облаках,  — заметил отец.
        Она вздохнула.
        — Да, кажется…  — Голос умолк.
        — Хочешь высказаться?
        Паола улыбнулась.
        — Не сейчас, папа.
        Он улыбнулся в ответ.
        — Я всегда готов помочь.
        — Знаю.
        Несколько дней спустя Паола, Ким и Сузан решили поужинать вместе. Для этого особенного вечера они выбрали популярный ресторан под названием «Помпадур» в районе картинной галереи. Хотя ноябрь близился к концу, погода стояла теплая, и они устроились на открытой веранде, потягивая коктейли и ожидая, пока накроют стол.
        Над ними поблескивали разноцветные лампочки, а тихий плеск струй фонтана смешивался с разговором других посетителей.
        — Паола влюбилась,  — объявила Ким.
        — Что?  — чуть не поперхнулась Сузан.
        — Да нет же, совсем не так,  — начала оправдываться Паола.
        Ким продолжала:
        — Она попалась на крючок одного из управляющих юридической конторы, где я работаю. Это надо видеть! Всегда в тройке, водит «БМВ». Из семьи старожилов Хьюстона. Его предки живут в респектабельном районе Ривер Оукс. Вот он каков!
        — Неужели, Паола?  — недоумевала Сузан.  — Наша Паола? Та, что носила пурпурную кожаную мини-юбку и попирала все светские условности?
        — Та самая,  — сказала Ким, блеснув глазами.  — А представьте-ка на минуточку, что этот парень стоит на обочине, а Паола марширует в защиту абортов или в поддержку новых требований геев,  — не унималась подруга.  — Или еще, шествует в красном шелковом пеньюаре, а вокруг мальчики в набедренных повязках с перьями в волосах.
        — А я-то думала, ты одна из тех, кто не способен на такие заурядные выходки, как влюбиться и выйти замуж,  — лукаво прищурившись, поддела Паолу Сузан.
        — Да у вас обеих на лицах написано, что вы только этого и ждете,  — парировала Паола.
        — О’кей, давайте забудем об этом,  — предложила Сузан.  — Лучше объясни нам, как тебя угораздило влюбиться? Как это я раньше ничего не слыхала об этом кавалере?
        Не успела Паола что-то сказать, как Ким опередила ее.
        — Позволь, я все объясню. Думаю, я не погрешу против объективности. Я предупреждала Паолу, что ее план обернется катастрофой для нее самой. Так и вышло.  — Ким сказала это с выражением победительницы.
        — Короче, когда я могла бы с ним повидаться?  — спросила Сузан у Паолы.
        — В четверг.
        — В четверг? Ты что, пригласила его в родительский дом на День благодарения?
        Паола кивнула.
        — Едва ли я могу такое вообразить,  — вздохнула Сузан.  — Никак не ожидала, что ты так втюришься. Я уже смирилась с мыслью о том, что буду лицезреть перед собой какого-нибудь волосатого художника или музыканта.  — Она хихикнула.  — Вообще-то, я очень сомневалась, что ты когда-нибудь выйдешь замуж.
        — Может, хватит о замужестве? Я совсем даже не собираюсь за него замуж. Мы просто… просто…
        — Что просто?  — в один голос спросили обе подруги.
        — Мы просто любовники,  — скороговоркой выпалила Паола. Она почувствовала, как лицо покрывается краской, и это ее злило. До чего дошло — эта непокорная Паола объявляет, что у нее любовник.  — И он вовсе не всегда носит тройку.
        Ким покатилась со смеху.
        Наконец-то их пригласили к столу. Пока они перемещались, тема разговора как-то сама собой забылась.
        Она с большой осторожностью уговаривала Мэтта приехать к ее родителям на День благодарения. Возможно, он будет чувствовать себя неловко, но она оговорила все детали, объяснила, чего можно ждать.
        Он удивил ее тем, что не отказался. И в самом деле, оказался прекрасным гостем. И мать ублажил, и на отца произвел приятное впечатление. Даже ее братья всячески старались показать, что он пришелся им по вкусу. После ужина Тони отвел ее в сторону.
        — Эй, Паола,  — начал он.  — Мне действительно нравится твой дружок. Попытайся не отпугнуть его. О’кей?
        Паола удержалась от ответа. Да и что ему говорить? Тони есть Тони, и никогда не изменится.
        Джо, другой брат Паолы, был более деликатен.
        — Мэтт замечательный парень. Правда, слишком уж консервативный. Но это вполне поправимо.
        Жена Джоя, Хелейн, смутила ее, прошептав на ухо:
        — Хорош, ничего не скажешь. И в постели он так же великолепен?
        — Хелейн!  — Паолу даже в краску бросило.
        Хелейн рассмеялась и подмигнула.
        — Завидую.
        Но Паола знала, что это просто шутка. Хелейн безоговорочно была предана своему мужу.
        Когда вечер подошел к концу, Мэтт и Паола еле дышали после обильной трапезы. Родители Паолы проводили их к выходу. Фрэнк пожал руку Мэтту и сказал:
        — Очень надеюсь скоро опять с вами увидеться.
        Мать Паолы добродушно улыбнулась, в ее темных глазах мелькнул огонек.
        — Мы будем рады, если вы станете заглядывать к нам почаще.
        Паола закатила глаза. Какая чепуха! Если бы ее матушка знала, что напрасно строит планы, то умерла бы от огорчения. Правильнее всего было бы уже сейчас прекратить всякие встречи с Мэттом.
        Но она не могла не видеться с ним. Она превратилась в податливую глину, из которой можно лепить что угодно.
        Всюду они появлялись вместе. По желанию Паолы они посмотрели ее любимый балет, а по желанию Мэтта сходили на концерт рок-музыки. Надо было видеть, как Мэтт вел себя на концерте, специально надев по такому случаю джинсы и какую-то легкомысленную рубашку.
        — Я не знала, что тебе нравится рок,  — призналась Паола.
        — Есть еще много другого, чего ты обо мне не знаешь,  — прошептал он, скользнув рукой под ее блузку.
        Это прикосновение не давало ей покоя весь вечер. Она слушала быструю, навязчивую музыку, а тело томилось в ожидании. Когда они наконец-то оставили темный, шумный клуб и вышли на воздух, Мэтт схватил ее за руку, и повлек к машине. Едва захлопнулась дверца, он притянул ее к себе.
        — О господи,  — сказал он после первого неистового поцелуя.  — Ты сводишь меня с ума. Я неотступно думаю о тебе.
        Паола заметила, что он никогда не произноси слово «люблю». Голубушка, чего же ты хочешь Чего ты ждешь? Тебе будто неизвестно, что, подобно всем остальным мужчинам, он исполнен гордыни. Он, конечно же, не скажет, что любит, до тех пор, пока не решит, что ты разделяешь его мысли и взгляды.
        В ту ночь, после неистового любовного сражения, Паола сидела в темной гостиной одна. Мэтт уехал домой, утром ему надо идти на работу. Какое-то важное дело.
        Она вспомнила старую поговорку «Что посеешь — то и пожнешь». Она заронила в Мэтта любовь, желание, страсть, и теперь сама страстно желала его. Она стала такой, какой он хотел ее видеть: и как друга, и как любовницу. Мэтт стремился, чтобы все протекало традиционно: торжественная свадьба, надежная жена, дети. Если она выйдет за Мэтта, ей придется жить в большом доме, заниматься благотворительностью, развлекать друзей и деловых партнеров Мэтта, посещать респектабельные клубы.
        Готова ли она к такой жизни? Хочет ли она этого? Пока Паола была на распутье.
        В таком состоянии она просидела до утра. Качала в подоле мисс Милли и думала, думала. Скоро день рождения Мэтта. Окончание одного года и начало другого. Своеобразный переход.
        Часы на камине мелодично прозвенели. Шесть утра? Господи, рань-то, какая! Паола зевнула, поднялась. Решение она приняла. В глубине души знала — это правильное решение.
        Мэтту не терпелось закончить рабочий день. Приближался его тридцать четвертый день рождения. Для них с Паолой заказан столик в ресторане «Тони», куда ему давно хотелось ее Сводить. Он чувствовал себя несколько виноватым, оттого что не проводит вечер с родителями. Однако мать отнеслась к этому с пониманием.
        — Увидимся в воскресенье, тогда и отметим твой день рождения,  — успокоила она сына.
        Может быть, он даже удивит мать тем, что привезет с собой Паолу. Он ухмыльнулся, предвидя выражение лица Бетти Норман, когда она узнает, что он поступил вопреки правилам.
        Паола, конечно, повлияла на меня, думал Мэтт. Взять хотя бы розы. Она, конечно, призналась, что их посылала, а теперь, когда они перестали появляться, ему даже взгрустнулось. И во многом другом она тоже повлияла. Разве он мог раньше уйти с работы, не закончив какие-то дела? Теперь же никогда не засиживался за полночь.
        Сегодня он намеревался улизнуть пораньше, чтобы подготовиться к вечеру.
        В общем-то, он готов был уйти прямо сейчас. Он поспешно сложил в папку все бумаги, сунул ее в портфель, затем остановился. А зачем брать бумаги домой? Нет, хватит! Он выложил бумаги обратно. Завтра и разберусь с ними. Закрыл письменный стол, застегнул пиджак, выключил свет, покинул офис. Взгляд Рейчел задержался на тощем портфеле.
        — Уже уходите? Так рано?  — Она озадаченно взглянула на настольные часы. Было четверть пятого.
        — Да, всего доброго, Рейчел. Увидимся завтра утром.
        Весь путь до лифта он насвистывал.
        Быстренько отпер машину и выехал из гаража. Настроил приемник на волну, где передавали рок-музыку. Он повернул на улицу Луизианы, потом на Прэри, вечером ему нравилось возвращаться домой по Мемориал-драйв.
        Мэтт немного сбавил скорость, подъезжая к светофору на пересечении Весткотт и Мемориал. И вдруг промелькнуло его имя. Сначала он решил, что ему показалось. С какой стати на обочине дороги будет красоваться его имя — Мэтт Норман, написанное красными буквами? Он нашел поворот на улочку, чтобы проехать по дороге еще раз. Господи, так и есть!
        Он затормозил, вылез из машины. На обочине, развернутый под углом к дороге, возвышался огромный стенд. Аршинными красными буквами написано:

        С днем рождения, Мэтт Норман!
        Неужели это любовь?
        Паола.

        Сердце заколотилось, когда он вглядывался в написанное. Что она хотела этим сказать? Ей кажется, что она его любит? Даже не верится! Прямо здесь, посреди Мемориал-драйв, такой огромный стенд. Она намекает, что любит его и хочет услышать признание и от него самого.
        Господи, боже мой, что будет твориться в офисе! А Бенджамин Тобайас! Что вообразит этот старый скряга, когда узнает о стенде? Что скажут родители, друзья, люди, которые знают его уже много лет?
        Но, несмотря на все это, Мэтт был польщен. Паола такая красивая, сексапильная, влекущая к себе женщина, и признается всему городу, что Мэтт для нее очень важен. Да, надо быстренько все обдумать. Пройдет несколько часов, он увидится с Паолой, и она будет ждать от него ответа.
        Паола чуть не плакала. Что за дурацкая идея с этим стендом. Она уже несколько раз раскаялась в содеянном.
        Она неотступно следила за Мэттом из-за кромки своего бокала с вином. Весь вечер, с самого момента, когда они сели в машину, чтобы ехать в ресторан, он держался подчеркнуто по-джентльменски — внимательно, учтиво, вежливо. Улыбнулся, получив от нее подарок,  — дорожную визитку из мягкой кожи.
        — Великолепная вещица. Благодарю.  — Он взял ее руки в свои, нежно пожал, посмотрел в глаза. Полумрак рассеивали стоящие на столе свечи.
        Паола надела платье, которое, она знала, ему обязательно понравится — розовое, с высоким воротником и длинными рукавами. Очень женственное.
        Мэтт сказал, что она прекрасно выглядит, но и словом не обмолвился о стенде. Когда принесли чек, Паола почувствовала какой-то холодок внутри. Есть лишь одна причина, по которой он до сих пор не упомянул о стенде… Он не любит ее, и хочет выразить это помягче, поэтому и пригласил ее в ресторан, где подают прекрасное вино и вкуснейшие блюда, а потом… он пояснит ей, что она не та женщина, которая подходит ему в качестве жены.
        Ее глаза наполнились слезами, когда она услышала:
        — Позволь мне отвезти тебя домой. Ты выглядишь усталой.  — Он набросил ей на плечи пальто, проводил к выходу. Усталая. Оттого, что сердце не на месте. Она играла по-крупному и… проиграла.
        Когда их окутала прохладная ночь, ее как-то всю передернуло, и Мэтт немедленно прижал ее к себе, обхватив рукой. Но ее не проведешь. Это приглашение на казнь.
        Когда дошли до его машины, он остановился, повернул ее лицо к себе, чуть ослабив объятие.
        — Мы еще не поговорили о придорожном стенде.
        — Да.  — А внутри у нее все свернулось узлом. Сердце гулко ударялось о стенки своей темницы.
        — Это безумная выходка.  — Он легко удерживал ее за подбородок, в его глазах блеснул свет от уличного фонаря.  — Я все время думаю над твоим вопросом,  — прошептал Мэтт,  — и, кажется, знаю на него ответ.
        Ее пронзила волна страха, но она не опускала глаза. Да, она трусиха. Она боится жизненной правды.
        — Ответ — да. Думаю, это любовь. А как считаешь ты?  — Мэтт улыбнулся, и сердце Паолы будто остановилось. Прежде, чем она решилась что-то сказать, он наклонился и страстно поцеловал ее приоткрытые губы. Мягко и осторожно его язык скользнул внутрь, чтобы встретить ее язык. Потом он поцеловал ее еще раз. Она закрыла глаза и оплела его шею руками.
        Его слова эхом отдавались в мозгу. Да, он полагал, что это любовь. О, Мэтт, Мэтт…
        И тогда она совсем отказалась соображать и полностью отдалась его поцелуям.
        Хьюстонские средства массовой информации всегда уделяли внимание рекламным щитам и стендам. Тот, что появился на одной из оживленнейших магистралей, немедленно привлек к себе внимание и вызвал толки. Одна из радиостанций устроила передачу с ответами на телефонные звонки по поводу стенда. Паолу даже попросили выступить в местной телепередаче «Хэлло, Хьюстон».
        Обе ежедневные газеты напечатали душещипательные истории о стенде.
        Репортер из «Кроникл» взял у Паолы интервью, а репортер из «Пост» позвонил в фирму и попросил соединить его с Мэттом.
        Рейчел решила узнать, будет ли Мэтт разговаривать с репортером. Сперва он решил отказаться, но, поразмыслив, согласился. Репортер оказался женщиной.
        — Доброе утро, мистер Норман,  — бойко поздоровалась она, входя в офис.  — Меня зовут Мерлин Даффи. Как вы чувствуете себя, внезапно оказавшись знаменитостью? А конкретнее, что означал вопрос?
        На Мэтта нахлынуло чувство беспокойства, смешанное со стыдом и страхом. Нечто подобное он испытал, когда его утром внезапно вызвали к руководству…
        — Меня беспокоит вот что,  — сказал Клейбурн напрямик,  — как отреагирует Бенджамин Тобайас на подобную выходку.  — Он внимательно посмотрел на Мэтта.  — Ты же знаешь, насколько он консервативен.
        — Ну, тут уж я ничего не могу поделать. Просто нужно подождать и посмотреть, что будет,  — ответил Мэтт.
        — Полагаю, ты объяснил своей подружке, что мы уважаемая юридическая фирма, что ты занимаешь важную должность, что подобные выходки вряд ли будут встречены с одобрением?  — Голос Клейбурна звучал с укоризной.
        Мэтт спокойно посмотрел ему в глаза.
        — Нет, сэр, пока не объяснил. Честно признаюсь, не понимаю, какое отношение имеет поступок Паолы к моей работе и должности в фирме. Это дело сугубо личное.
        — Если наши клиенты узнают, что мы столь легкомысленны, это им не понравится.
        — Мои клиенты не подумают, что я легкомысленный, это уж точно,  — вслух размышлял Мэтт.
        — Послушай, Мэтт.  — Голос Клейбурна звучал задушевно.  — Я тоже когда-то был молод, как ты можешь догадаться. Но осторожность всегда необходима. Я не хочу намекать на то, что твоя репутация юриста как-то пострадает, просто во всем следует знать меру. Зачем дразнить гусей?
        Мэтт понимал, что Оскар Клейбурн домогается его согласия. Но не хотелось так легко сдавать свои позиции.
        — Рори Себастьян тоже не без греха. Но никто ему и слова не говорил. Почему же мне сразу упрек?
        С минуту Клейбурн сидел молча, потом сказал:
        — Рори Себастьян никогда не станет старшим партнером. Он слишком беспечен и безответствен. И не настолько умен, как ты, Мэтт. Ты блестящий юрист и компетентный правовед. Твое будущее не вызывает сомнений. Все, что тебе нужно,  — это продолжать свою карьеру так, как ты ее строил до этого. Работай усердно, держи нос по ветру, женись, займи и в обществе, и в фирме подобающее место.  — Он улыбнулся.  — Вот мой тебе добрый совет.
        Мэтт стиснул зубы. Ему хотелось сказать, чтобы Оскар Клейбурн катился со своими советами куда подальше.
        — Я понимаю, что ты сейчас зол, Мэтт, но подумай о моем совете. Это все, о чем я тебя прошу.
        И все последующие дни Мэтту пришлось размышлять над услышанным.


        11
        Паола вовсе не нервничала, хотя ей впервые предстояло выступить по телевидению. Джони Джессан — ведущая передачи «Хэлло, Хьюстон» обратилась к ней запросто, после краткого представления.
        — Паола…  — начала Джони,  — ваш стенд захватил воображение всех романтиков Хьюстона. Как вы думаете почему?
        Как раз к этому вопросу Паола была готова, так как сама задавала его себе. Она изумилась, когда обнаружила, что о стенде говорят сотни людей. Одна из радиостанций сообщила этим утром, что к нему подъезжают, чтобы сфотографироваться. На Мемориал образуются пробки, и у стенда даже появился полицейский-регулировщик.
        — Я думаю, все оттого, что в нашей жизни слишком мало романтического,  — ответила Паола.  — Мы все время читаем либо о преступлениях, либо о войнах, о бездомных, о голодающих. А люди жаждут чего-то такого, что сделает их жизнь лучше.
        — Я слышу сообщения,  — продолжала Джони,  — что вдоль Мемориал-драйв припарковываются машины и есть много желающих сфотографироваться на фоне стенда.
        — Такое может быть только в Америке,  — засмеялась Паола.
        — Паола, почему бы вам не поведать нашей аудитории, что подвело вас к идее купить место на рекламном стенде.
        Ничего не поделаешь, Паола рассказала, как произошла ее встреча с Мэттом, как она неотступно следовала за ним, посылала письма, звонила, как приехала к нему с ужином и даже о том, как посылала ему каждый день по розе, чтобы напомнить, что она отступать не собирается.
        — Если мужчины обычно прибегают к подобным приемам, чтобы завоевать женщину, так почему женщина не может предпринять то же самое, чтобы завоевать мужчину?
        Конечно же, она благоразумно умолчала о том, что делала это ради возможности увидеть улыбку Мэтта Нормана. Более романтичным было представить развитие их отношений как любовь с первого взгляда.
        Пока она рассказывала свою историю, аудитория смеялась и аплодировала. Паола несколько раз испытала укоры совести при мысли, что ее телевизионные откровения вряд ли могут понравиться Мэтту, но, раз начав, ей трудно было прерваться. И рассказ был правдивым. А можно ли порицать честность?
        — Надеюсь, вам удастся убедить мистера Нормана появиться на экране вместе с вами,  — заметила Джони.  — Нам всем хотелось бы познакомиться с ним.
        — Ну, понимаете, Мэтт довольно терпим к моим причудам, но, насколько я знаю, не склонен открывать свои секреты, поэтому вряд ли будет чувствовать себя раскованно перед телекамерой.
        — Вообще-то многие мужчины чувствуют себя скованно, когда речь заходит о чувствах,  — вставила Джони.  — Вы согласны?
        — Да, согласна. И именно мы, женщины, можем попытаться что-то изменить. Конечно, не все сразу.
        — Замечательно!  — воскликнула Джони.  — Но мы, кажется, отклонились от темы. Паола, мне бы хотелось поговорить о вашей музыке. В вашей краткой биографии указано, что вы композитор.
        — Да, это так,  — гордо сказала Паола.  — Однако я пока не могу похвастаться успехами. Мой отец всегда учил меня, что настойчивость и усердие, в конце концов, будут вознаграждены.
        — Вы ведь еще и певица:
        — В последнее время я практически не выступаю. Все внимание сосредотачиваю на сочинении песен.
        — О, вы, кажется, обещали исполнить одну из ваших песен. Очень хочется послушать,  — воодушевила Паолу Джони.
        Аудитория зааплодировала, и этого было достаточно, чтобы решиться. Во всяком случае, это лучше, чем исполнять национальный гимн на Ойлерских играх.
        — Я захватила с собой гитару,  — сказала она с лукавой усмешкой.
        Для исполнения она выбрала одну из песен, которые отослала Линде Перкинз.
        Огни в студии погасли, только один луч сконцентрировался на Паоле. Она проворно пробежала пальцами по струнам, взяла несколько вступительных аккордов.
        — Песня называется «Одинокая леди»,  — объявила она и начала петь.
        Когда ты ушел из моей жизни, осталась пустота…
        То, что мнилось небесным,  — теперь подобно адскому
        пламени.
        Все на свете не так без тебя… все не так…
        О, прошу, вернись. Ты нужен этой одинокой леди…
        Твой голос, твое прикосновение, твой поцелуй.
        Ты нужен этой одинокой леди… Я не смогу вынести
        разлуку.
        Паола вложила всю душу в песню. Она закрыла глаза, подумала о Мэтте, о том, что почувствует, если однажды он исчезнет из ее жизни. Особенно пронзительно прозвучал второй куплет.
        Когда я сплю, ты приходишь в мои сны…
        А днем ты в моих мыслях, неважно, чем я занята.
        Без тебя все не так, я страстно желаю тебя
        вернуть.
        Без тебя все немило, пожалуйста, возвращайся.
        Ты нужен этой одинокой леди… Твой голос, твое
        прикосновение, твой поцелуй.
        Ты нужен этой одинокой леди… Я не могу вынести
        разлуку.
        Когда Паола закончила петь, на пару секунд воцарилась тишина, затем взорвавшаяся овацией. Кто-то даже свистнул от избытка чувств.
        — Превосходно, Паола!  — воскликнула Джони.
        Паола заулыбалась, радуясь такому приему Это было состояние, чем-то напоминающее их первую ночь с Мэттом.
        Мэтт и музыка. Прекрасное сочетание. Когда аплодисменты стихли, и шоу близилось к завершению, Паола вздохнула. Если бы ее композиторская карьера имела продолжение…
        Интересно, возможна ли карьера вообще в свете перемен в ее личной жизни…
        Взяв пульт, Мэтт выключил телевизор. Он предупредил Рейчел, что приедет в офис только после обеда. Секретарша была удивлена и сгорала от любопытства, ведь шеф ничего не объяснил.
        Интересно, через сколько времени о передаче по телевидению узнает Оскар Клейбурн. Держа в руке чашечку кофе, он открыл стеклянную дверь во внутренний дворик, огороженный со всех сторон каменной стеной. Солнечное декабрьское утро, температура — около пятнадцати градусов. Пушистенькая малиновка села на кромку стены и озадаченно посмотрела на уютный дворик.
        У Мэтта была замечательная коллекция колокольчиков, которые даже при самом слабом порыве ветерка издавали нежный перезвон. Посаженные еще весной бегонии все еще цвели на затененных клумбах и в подвесных корзиночках. Мэтт довольно вздохнул.
        В тот момент, когда Паола начала петь, его чувства пришли в смятение, ведь он слышал ее впервые. И впервые мог судить о ее сочинениях.
        Мэтт не считал себя знатоком кантри, но ее талант был очевиден. Когда Паола допела первый куплет, он знал, что песня удалась, и певица оказалась на высоте. Да еще, на какой высоте! Как зачарованный, он смотрел на нее, вслушиваясь в ее контральто, в меланхоличную мелодию песни. Вероятно, она права, подумалось ему. Если она так же настойчиво продолжит работу над сочинительством, то однажды сможет стать звездой.
        Но музыкальный бизнес — это уж Мэтт знал точно — штука сложная и жестокая. Вряд ли можно рассчитывать на серьезный успех, если музыка становиться чем-то вроде хобби. Этот бизнес требует полной отдачи.
        На какую-то минуту он встревожился. Конечно, Паола прекрасно понимала, что жизнь с ним заставит отказаться от многого, даже пренебречь карьерой композитора. Это неизбежно. Но несколько недель она и не заикалась о музыке. Какое может быть беспокойство? И все же она не может не чувствовать, что упускает возможность стать знаменитой, богатой, добиться высокой цели. Значит, ему следует сделать так, чтобы она чувствовала себя звездой, чтобы чувствовала, что ее талант ценят.
        Мэтт допил кофе и взглянул на часы. Почти одиннадцать. Надо бы отправляться. Но прежде он позвонит Рейчел.
        — О, мистер Норман! Хорошо, что вы позвонили. Только что я говорила с мистером Тобайасом, он хотел бы повидаться с вами. Я не смела возразить… сказала, что вы утром в суде, но он подъедет к часу.  — В голосе Рейчел прозвучала тревога.  — Надеюсь, все в порядке.
        Мэтт поморщился. Вот все, что ему было нужно, Бенджамин Тобайас теперь надавит на Оскара Клейбурна.
        — Рейчел, вы все сделали правильно. Пожалуйста, возьмите под контроль возможные звонки. Я выезжаю из дома через несколько минут. Договорились?
        — Да, разумеется.
        — Хорошо. И вот что еще — закажите дюжину роз и отошлите букет Паоле Романо по следующему адресу…  — Мэтт продиктовал адрес компании по обслуживанию мини-бассейнов,  — и чтобы была прикреплена карточка: Родилась звезда. Достанем шампанское и отметим это. С любовью. Мэтт.  — Он улыбнулся, представляя выражение лица Рейчел.  — Все записали?
        — Да, записала.  — Она прочитала все указания, и Мэтт остался доволен.  — Что-нибудь еще?
        — Нет, пока все. Скоро увидимся.
        Когда Мэтт прибыл в офис, у большинства служащих был обед. Хорошее время, чтобы проскользнуть незамеченным без вопросов о причинах его утреннего отсутствия.
        Рейчел оторвалась от книги, когда он вошел. Мэтт приветственно махнул рукой.
        — Что, хорошая книга?
        — Хорошая.  — Она показала обложку. Он поморщился, увидев длинный нож в пятнах крови на глянцевой обложке. Это ее обычное времяпрепровождение во время ланча: поглощать дешевые романы, заедая их яблоками.
        — Меня кто-нибудь спрашивал?  — Он приоткрыл дверь в офис.
        — Я вас подстраховала. Ваша почта на столе.
        — Спасибо.
        Пока он просматривал почту и записи в ежедневнике, пробил час. Зазвонил телефон внутренней связи.
        — Здесь мистер Тобайас,  — сообщила Рейчел.
        Мэтт встал, приосанился и пошел к дверям, чтобы встретить посетителя. Тобайас пожал Мэтту руку и прошел к креслу. Он держался натянуто, и, хотя Мэтт уговаривал себя отбросить беспокойство, тоже чувствовал нарастающий дискомфорт. Он терпеть не мог пререкания. И сейчас его волновал не столько разговор с Тобайасом, сколько в перспективе разговор с Оскаром Клейбурном, который наверняка в курсе утренней телепередачи.
        Когда Тобайас уселся в кресло для посетителей, Мэтт обошел стол и занял свое место. Он знал, что необходимо выдержать паузу ради собственной выгоды.
        — Одна моя молодая приятельница звонила мне прошлым вечером,  — объявил Тобайас.
        — Да?  — Начало разговора ожидалось другим.
        — И сказала, чтобы я непременно утром посмотрел передачу «Хэлло, Хьюстон».
        — Так, так,  — все становилось на свои места.
        — И вам тоже довелось посмотреть шоу?
        Серые глаза Тобайаса напомнили Мэтту о холодной стали. Мэтт встретил взгляд спокойно, даже не моргнув.
        — Да,  — спокойно ответил тот.  — Посмотрел.
        Вдруг Тобайас расплылся в улыбке. Это было похоже на то, как если бы солнце наконец-то проглянуло сквозь завесу грозовых туч.
        — А ведь в ней есть что-то особенное, не так ли?
        О ком это он? О Джони Джессан? Не понимая, кого он имеет в виду, Мэтт молча кивнул.
        Тобайас наклонился над столом и неожиданно хлопнул ладонью по крышке.
        — Знаешь, сынок, у меня были сомнения на твой счет. Думал, может, ты такой же истукан, как Клейбурн и другие здешние зануды, а я их на дух не переношу. Человек должен быть открытым и прямодушным. Он не должен действовать по каким-то схемам. Тогда он вправе ожидать доверия к себе.
        — О, конечно, я согласен,  — пролепетал Мэтт.
        — Но когда я узнал, что ты тот, в кого влюблена Паола, у меня не остается больше никаких колебаний, никаких сомнений. Потому что Паола знает в людях толк.  — Закончив речь, Тобайас встал и протянул руку.
        Совершенно ошарашенный, Мэтт поднялся и схватил руку Тобайаса.
        — Я удивил тебя, да?  — спросил Тобайас.
        — Есть, конечно,  — признался Мэтт.  — Я не ожидал, что вы знакомы с Паолой.
        — Ты еще многого обо мне не знаешь, но отныне наше знакомство будет крепнуть. Теперь садись, нам надо поговорить.
        Чуть позже зашла Рейчел и оставила на столе телефонограмму. У секретарши было странное выражение лица. Мэтт быстро пробежал глазами записку от Оскара Клейбурна.

        Мэтт, пожалуйста, выкроите время на следующей неделе. Нам необходимо обсудить и утрясти некоторые важные вопросы.

        Запахло скандалом.
        Ну и пусть, подумал Мэтт, что бы ни говорил Оскар Клейбурн, о Паоле разговора не будет, это не обсуждается. Она ничего дурного не сделала, и в этом плане пересуды исключены. Но, может быть, ему следует поговорить с Паолой. Не о стенде, не о шоу, а о ее планах. Конечно, на пути ее музыкальной карьеры есть препятствия. У него свои взгляды на замужество и детей. Она тоже понимает, какой он хочет видеть свою жену.
        Но вправе ли он требовать от нее оставить музыкальную карьеру, если сам еще не определился со своими намерениями? Готов ли он просить Паолу выйти за него замуж?
        Может быть, стоит подождать пару недель и разобраться в своих чувствах? Через две недели Рождество. Может, это наиболее подходящее время для подобных решений?
        Он улыбнулся, вспоминая, как эффектно она выглядела этим утром в телепередаче. Можно легко вообразить, как она поет колыбельную их детям. А когда будут приемы, она могла бы сыграть и спеть для гостей. Ее выступления были бы крайне желательны на разного рода благотворительных акциях. Ну, а если удастся продать несколько песен, тем лучше.
        Мэтт снова улыбнулся. Он хотел, чтобы она была счастлива.
        Паола с трепетом взяла в руки карточку и несколько раз перечитала ее. «Звезда родилась». Это написал он. Ее охватило радостное предчувствие. Он гордился ею. Он, наверное, поверил в ее карьеру сочинительницы песен! Иначе зачем это послание?
        О, все прекрасно. Записка Мэтта лишь усилила ее убеждение в том, что он быстро меняется. А что, может, ей еще и доведется увидеть на нем ковбойские сапоги и клетчатую рубашку!
        Весь оставшийся день она находилась в мечтательном настроении. Опять и опять в деталях вспоминала интервью, воображая, как бы все проходило, если бы рядом сидел Мэтт и горделиво улыбался. Представляла, как ей вручают «Оскара» за лучшую песню, а Мэтт сидит в партере. Мечтала, что ее песни поют лучшие певицы, такие как Линда Перкинз и Уитни Хьюстон. Они, конечно, делают свою работу великолепно. Может, поклонники ее музыки захотят, чтобы сочинительница сама записала свои песни. Что ж, она сделает запись. У них с Мэттом будет комната, где будут по всем стенам развешаны плакаты знаменитостей и ее фотографии. Они будут много путешествовать: от Алабамы до Нэшвилла, потом — по всему миру. Он мог бы стать ее менеджером и доверенным лицом.
        Паола вздохнула, думая о их совместной жизни, о том, какой она может стать. Компромисс даже в мелочах. Мэтт, вероятно, уже не станет так много работать: ведь она будет зарабатывать кучу денег. В свою очередь, Паола тоже пойдет на уступку, согласившись на традиционную свадьбу. Вот, наконец, день подошел к концу, и Паола неохотно рассталась со своими золотыми грезами. Она не могла дождаться той минуты, когда появится Мэтт.
        К вечеру она тщательно продумала свой наряд: туфли на самых высоких каблуках, очень женственное платье. От приготовлений ее все время отрывали телефонные звонки. Кажется, все ее знакомые спешили поздравить ее с появлением в утренней передаче «Хэлло, Хьюстон».
        Даже мистер Т позвонил, и это ее сильно удивило. Сначала она даже не знала, что ответить.
        — Просто хотел сказать вам, что вы выглядели превосходно сегодня утром.
        — О, вы видели передачу? Я не ожидала.
        — Ну, как же я мог пропустить, если вы предупредили заранее.
        У нее в душе разлилось приятное тепло.
        — Благодарю вас, мистер Т, для меня это очень важно.  — И подумала, какой же он замечательный.
        — Мы останемся друзьями, не так ли?
        — Да, и ваша дружба очень много для меня значит.
        — Вы собираетесь выйти замуж за Мэтта Нормана?
        Прямой вопрос как-то сбил с толку. Она легко засмеялась.
        — Ну, он не предлагал мне руку и сердце, хотя я об этом думала.
        — Обязательно предложит. Он слишком умен, чтобы упустить вас,  — заверил мистер Т.
        Паола нахмурилась, не понимая подоплеки.
        — Вы говорите так, будто знаете Мэтта.
        — Конечно, знаю. Он мой юрист.
        — Ваш юрист? Понятия не имела.
        — Ну а как вы могли знать? Мы никогда не говорили о моих делах.
        Паола засмеялась.
        — Да, вы правы. Я рада, что вы хорошо отозвались о Мэтте, потому что он действительно много для меня значит.
        Как только они попрощались, Паола бросилась к туалетному столику. Лишь только она сбрызнула волосы духами «Шалимар», раздался звонок в дверь.
        — Привет!
        — Привет!
        Они улыбнулись друг другу. Затем она оказалась в его объятиях: последовал долгий поцелуй. Паола прильнула к нему, закрыв глаза и вдыхая его запах, особенный запах.
        — Ты была прекрасна сегодня.  — Его глаза сверкали как два изумруда.
        — Эффектна, не так ли?  — Она опять засмеялась, предчувствуя то же, что и в их первую ночь полноту жизни, возбуждение, предвкушение счастья, перспективу нового поворота в их отношениях.
        Следующие две недели они виделись почти каждый день. Все делали сообща, и это казалось Паоле самым прекрасным. Она и не ожидала, что состояние влюбленности может быть таким всеохватным.
        Конечно, и Мэтт был счастлив. Она не могла не заметить счастливой перемены в выражении его лица. Его прикосновения стали особенно чувственными, а голос выдавал волнение.
        Она почти уверилась в том, что скоро, совсем скоро он предложит ей выйти за него замуж. Ожидание этого заполнило ее жизнь.


        12
        Паола услышала, как зазвонил телефон.
        — Иду, иду!  — крикнула она, открывая входную дверь и втаскивая тяжелую сумку с продуктами.  — Надеюсь, это не Мэтт со своим обещанием прийти позже обычного: всякий раз, стоило им загадать на вечер, что-то мешало.
        Бросив сумки, она устремилась к телефону. С волнением схватила трубку.
        — Алло?
        — Здравствуйте. Это мисс Романо?  — Голос был женский, приятный.
        — Да?  — Паола старалась дышать ровнее.
        — Мисс Романо, это Кэй Шелли, секретарь Линды Перкинз.
        Смысл этих слов дошел до нее не сразу. Потом все стало на свои места. Секретарша Линды Перкинз! Сердце, кажется, тоже устремилось к телефонной трубке, а в голове закрутились беспорядочные мысли. Она с трудом сглотнула.
        — Ах, да, мисс Шелли. Э-э, здравствуйте.  — Она мямлит, как идиотка!
        — С вами хотела бы поговорить миссис Перкинз. Будьте так любезны, подождать у телефона.
        — Да, да, конечно.  — Паола замерла, а сердце запрыгало, как шальное. О, пожалуйста, пожалуйста, не надо, мысленно взмолилась Паола, увидев, как мисс Милли прыгнула на стул и приготовилась мяукать.
        — Добрый день, Паола. Вы не против, что я позвонила?
        Этот бархатистый голос Паола узнала бы всегда и везде.
        — Нет, конечно, миссис Перкинз.  — Желудок вдруг спазматически сжался.
        — Зовите меня просто Линда. Договорились?
        — О, конечно, я…  — А ну-ка соберись, растяпа!  — Сочту за честь звать вас Линда.
        — Прошу извинить за то, что задержалась с ответом. Я прослушала вашу пленку, Паола. Запись мне очень понравилась. Если бы сразу сообразила, на каком сундуке с золотом я сижу, то позвонила бы намного раньше.
        Ей очень понравилось! Сердце Паолы опять заколотилось от волнения, всю ее бросало в жар.
        — О миссис… простите, Линда… это прекрасно.  — Голос казался каким-то чужим. Опять гортанный смех.
        — Мои компаньоны действительно в восторге от ваших сочинений. Вы не могли бы приехать ко мне в Алабаму на несколько недель, чтобы вместе поработать? Я хотела бы воспользоваться вашей песней… включить ее в свой новый альбом.
        Паола не знала, что и сказать.
        — Я… я очень рада. Не могу поверить в то, что происходит!
        — О, все происходит, как и должно происходить,  — ободряюще ответила Линда Перкинз.  — Вы молодая, талантливая женщина, и я надеюсь на сотрудничество. В общем, когда вы сюда приедете, если все пойдет хорошо, мы обсудим еще кое-что. У меня есть некоторые интересные идеи.
        Паоле хотелось хохотать и прыгать от восторга. Немедленно расскажу обо всем Мэтту и родителям.
        А братья-то! Да они помрут от зависти! А Сузан и Ким? Они будут рады за нее. Это какое-то небывалое счастье!
        Следующие десять минут Паола и Линда Перкинз обсуждали, когда Паола может приехать и какие приготовления должны быть сделаны.
        Наконец Линда Перкинз сказала:
        — Ну, хорошо. Я скажу своей секретарше, чтобы она забронировала номер в гостинице на неделю, начиная с субботы, с тем, чтобы Рождество вы провели дома. Потом мы обсудим ваше дальнейшее пребывание. Вы не против, если Новый год вам придется встречать не дома?
        — Да, конечно.  — Что такое Новый год по сравнению со столь чудесным предложением?
        — А проблем с работой у вас не будет?
        — Нет, никаких. Не беспокойтесь, мисс… Линда. Я приеду.  — Ничто не может помешать ее намерению. Настал ее звездный час.
        — Ну, тогда счастливого Рождества и надеюсь на скорую встречу… И вот еще что — благодарю вас за музыку, дорогая. Она действительно замечательная, и мне не терпится сделать запись.
        Паолу распирало от счастья.
        — О, Линда, огромное спасибо. Вам также счастливого Рождества!
        Они попрощались. С минуту Паола стояла в оцепенении, затем от избытка чувств на глаза навернулись слезы.
        Мисс Милли требовательно мурлыкнула, и Паола, взяв ее на руки, проговорила:
        — О, мисс Милли, я так счастлива! Трудно поверить! Линде Перкинз понравилась моя музыка. Я буду работать с ней и ее ансамблем в алабамской студии! Разве это не замечательно? Разве не фантастично?  — Паола закружилась по комнате, кошка тут же попыталась вырваться. Пришлось ее отпустить.  — Просто трудно поверить!  — восклицала она, перетаскивая забытую сумку в кухню и разбирая продукты.
        Потом, все еще разговаривая сама с собой, она поспешила в спальню. Хотелось всем позвонить и удивить, однако надо было еще успеть принять душ до прихода Мэтта. Но все-таки нужно позвонить хотя бы Ким. Она сняла трубку и тут же положила обратно. Нет, Мэтт должен узнать все первым.
        Мэтт был преисполнен приятными ожиданиями, когда позвонил во входную дверь Паолы.
        Месяц назад он был уверен, что их отношения ему быстро наскучат, а случилось наоборот. Паола сумела пробраться к нему в душу и украсть сердце, когда он на минутку отвлекся.
        Она такая импульсивная, непредсказуемая, невозможная и совершенно неуправляемая. Чем больше он проводил с ней времени, тем больше хотелось близости. Даже один день без нее представлялся невыносимым. Казалось, все, что в ней было, должно было оттолкнуть его, но жизнь оказалась хитрее всех расчетов.
        Он улыбнулся сам себе. Мэтт уже стал всерьез подумывать об их совместном будущем. Паола — полная противоположность тому женскому образу, который рисовался ему в качестве верной спутницы, но она разрушила этот стереотип.
        Его жизнь станет совсем другой, подумал он, переступая порог ее дома. Таинственная, волнующая улыбка озарила ее глаза. Притянув к себе Мэтта, она обняла его за шею и запрокинула голову.
        — Привет,  — только и произнес он, касаясь ее мягких губ и окунаясь лицом в роскошные волосы. Господи, как же он страстно желает ее!
        Глаза молодой женщины сверкали, как лампочки на ее рождественской елке. Мэтт поймал себя на мысли, что никакого ужина ему не нужно, хотелось совсем другого.
        — Я просто сгораю от желания,  — прошептал он и опять прильнул к ее губам.
        Наверняка то, что он не договорил, можно было прочитать в его главах, так как Паола засмеялась волнующе, зазывно.
        — О нет. Для начала достаточно. У меня сегодня все распланировано.  — Она легонько оттолкнула его.  — Позволь-ка.
        Мэтт неохотно разжал руки, но не мог удержаться, чтобы не наградить ее игривым шлепком по попке. Она опять кокетливо засмеялась и поспешила на кухню.
        — Помощь не нужна?
        — Никакой. Налей себе чего-нибудь. Через несколько минут стол будет накрыт.
        Мэтт подошел к бару, в который Паола предусмотрительно поставила ведерко со льдом и два бокала. Налив себе порцию скотча, он наблюдал, как она порхает по кухне. Что-то напевает, поглядывая на него, ухмыляется. Конечно, она счастлива сегодня, подумал Мэтт, проходя в гостиную. Должно быть, день выдался удачным. Смахнув с дивана кошачью шерсть, он присел. Эта чертова кошка все еще стояла между ними невидимым барьером. Пушистая красавица презрительно дернула мордочкой: обычно, когда приходил Мэтт, она пряталась за прикроватной тумбочкой, но избавиться от ощущения ее присутствия было нельзя. Мэтта раздражало и другое: постоянно липнущая к костюму кошачья шерсть. Но Паола искренне обожала это маленькое чудище.
        Мэтт пытался подавить в себе раздражение всякий раз, видя это животное. Нужно же найти компромисс, если они поженятся. Он понимал, что избавиться от кошки не удастся. Но этот вечер слишком хорош, чтобы раздражаться по мелочам. Он был в прекрасном расположении духа так же, как и Паола, ожидал вкусный ужин и романтический вечер возле рождественской елки. Может быть, они включат стерео, разведут огонь в камине, а потом… Мэтт мечтательно прикрыл глаза: возникли соблазнительные картины.
        — Мэтт?
        Он открыл глаза.
        — Мне показалось, что ты задремал.
        — Просто замечтался,  — улыбнулся он.
        — Что ж, ужин готов.  — Во взгляде у нее по-прежнему лучился какой-то неизбывный восторг.
        Что это с ней сегодня?  — недоумевал он, переходя в ту часть гостиной, где был со всевозможными изысками накрыт прекрасный стол. Белоснежная скатерть, свечи. В ведерке со льдом остывала бутылка вина.
        — Я вижу, у тебя припасено шампанское,  — заметил он, приподняв бутылку.  — Шампанское вполне подойдет. К тому же дорогое, коллекционное.
        По ее губам скользнула загадочная улыбка.
        — Я хранила эту бутылку в холодильнике более двух лет. Приберегала ее на особый случай.
        Мэтт усмехнулся. Ну, конечно же. Разве он не сказал, что они празднуют? Но его не покидало чувство, что есть какая-то другая причина. Может быть, она пока еще не решается признаться. Тогда он поможет, вызовет на откровенность стоит только немного подыграть, разделить ее восторженное настроение.
        — Зажжешь свечи?  — Она передала ему коробок спичек.
        Мэтт охотно выполнил просьбу, а Паола уже несла из кухни два блюда — на одном две аппетитные фаршированные котлеты из индейки, в другом салат из свежих овощей, сбрызнутых лимонным соком.
        — Выглядит превосходно. Я ужасно проголодался.
        Она положила ему котлету, салат, французские булочки. Одну Мэтт разрезал пополам, смазал маслом и попробовал. Жевал он медленно и чинно.
        Несколько минут они ели молча, затем Паола явно волнуясь, отложила в сторону вилку и заявила:
        — Нет, я не могу больше скрывать.  — Она передала Мэтту бутылочку шампанского.  — Этот день должен запомниться нам обоим.
        Посмеиваясь, Мэтт откупорил бутылку, и оба рассмеялись, когда пенистая жидкость хлынула из горлышка. Поднимая бокалы, они выжидающе посмотрели друг на друга, и Мэтт инстинктивно почувствовал, что Паола собирается сказать, нет, не сказать, а предложить. Восторженность передалась и ему. Улыбаясь, он восхищенно следил за тем, с каким трудом она сдерживается.
        Когда же он, наконец, привыкнет к ней? Или она всегда останется для него непредсказуемой? Она совсем не похожа на других людей.
        — О, Мэтт,  — начала она.  — Я так счастлива! Сегодня самый замечательный день в моей жизни!
        Пусть это не лезет ни в какие рамки, но он польщен. И… любит ее. Их совместная жизнь никогда не станет скучной.
        — Это самый волнующий, самый восхитительный вечер в моей жизни.  — Ее голос слегка дрожал.
        Сердце Мэтта наполнилось гордостью, гордостью хозяина. Завтра же он поедет в ювелирный магазин «Тифани» и выберет кольцо.
        — Со мной произошло нечто удивительное, Мэтт, и я пока никому об этом не рассказывала. Я хочу, чтобы ты первым узнал об этой новости!
        Новости? Какие еще новости?
        — Сегодня мне позвонила Линда Перкинз. Ей понравились присланные мной песни! Она готова встретиться со мной в Алабаме и вместе поработать.  — Лицо Паолы превратилось в сплошную радостную улыбку.  — Ведь это чудо какое-то!
        Мэтт почувствовал неприятную тяжесть в желудке. Он будто онемел, а Паола все рассказывала и рассказывала о Линде Перкинз и ее телефонном звонке.
        — Она еще сказала, что, если дела пойдут успешно, она готова обсудить со мной кое-какие свои планы. О, Мэтт, ты представить не можешь, как долго я этого ждала! Я не могла себе представить такое даже в самых розовых мечтах! Работать с самой Линдой Перкинз!  — Она быстро, одним залпом допила шампанское и добродушно рассмеялась.  — И кто знает, к чему может привести это сотрудничество!
        Алабама. Студия записи. Она говорила о том, что уедет из Хьюстона. Покинет его.
        — Мэтт?  — Она нахмурилась.  — Что-то не так? Почему ты молчишь?
        Он с трудом выдавил:
        — Поздравляю. Не предполагал, что именно это тебе нужно.
        Она нахмурилась, неподдельная радость начала постепенно таять.
        — Что ты хочешь сказать? Ты всегда знал, что я мечтала стать композитором. Во всяком случае, я еще в первый вечер в ресторане сказала об этом и тебе и твоим родителям. Я не скрывала, что послала Линде песни.
        — И с тех пор не заводила об этом разговор.
        — Не совсем так. Я…
        — Ты говорила о работе с отцом, а музыка оставалась в стороне. Я полагал, что сочинение песен просто хобби.
        — Мэтт, я не говорила о сочинительстве лишь по одной причине — меня окружали люди, не связанные с шоу-бизнесом. Им было бы скучно слушать об этом. К тому же, мне не хотелось обнадеживать себя. Я суеверна. Но музыка всегда занимала в моей жизни первое место. Мне казалось, ты понимаешь это.
        — Как же я могу в это поверить? Ведь за шесть недель ты даже не намекнула, что тратишь время на сочинительство. Все свободное время мы проводили вдвоем. Не представляю, когда ты могла сочинять песни.
        — Мэтт…  — На ее лице читалось смущение.  — Конечно, надо признать, что прошедший месяц был особенным.
        — Не понимаю, о чем ты.
        — Я о том, что мы оба… Мы…  — ее бросило в краску, она замешкалась, нервно облизнула губы,  — мы были в состоянии помешательства, в котором оказываются все влюбленные.  — Голос Паолы стал кротким.  — Все прочее отходит на второй план. Но у меня было предчувствие, что мы скоро вернемся на землю.
        — Понимаю.  — Его сердце сковал холод. Он положил вилку, отодвинул тарелку. Голод прошел сам собой.
        — Мэтт, попытайся понять меня,  — взмолилась Паола.  — У нас не было возможности поговорить о наших чувствах, но я уверена, ты любишь меня, и я знаю, что люблю тебя. Но я никогда не перестану любить музыку. Не заставляй меня отказаться от нее.
        — О, я все прекрасно понимаю. Другими словами, ты любишь меня, но первое место в твоей душе отдано музыке.
        — Мэтт, ты несправедлив!
        — Может быть, но это правда.
        — Но как же тогда понять твое послание, в котором ты признаешь рождение звезды?
        — Да, но я хотел сказать, что ты звезда лишь для меня. Я думал…
        — Но музыка — моя работа. Ты, как никто другой, должен это понимать. Твоя работа много раз меняла наши планы. Я ведь никогда не обижалась на это.
        — Это совершенно другое, и ты прекрасно знаешь.
        — Почему же «другое»?  — Она казалась обиженным ребенком, готовым разрыдаться.
        — Ты соглашалась на временные неудобства; подумаешь, несколько раз опоздал на свидание. То, о чем говоришь ты, полностью переменит нашу жизнь. Ты будешь в Алабаме, или Нэшвилле, или бог знает где, а я — здесь, в Хьюстоне. Это нельзя и сравнивать.
        Паола слышала в его голосе неподдельную досаду, заметила, как он напрягся. Она и представить не могла, что Мэтт так болезненно прореагирует на ее новость. По своей наивности она представляла все иначе: он подхватит ее, закружит по комнате, они будут радостно смеяться. Она ожидала, что он разделит ее восторг, станет гордиться, поведает родителям и друзьям о ее маленьком успехе. Она даже лелеяла надежду, что он сможет поехать с ней в Алабаму.
        Теперь все эти мечты развеялись. Паола смотрела на его каменное лицо и бесстрастные глаза. Почему он не может понять? Он так рационален, так логичен. Почему же не желает признать и понять ее интересы?
        С жестким выражением лица он произнес:
        — Если ты действительно любишь меня, то забудешь об этой ерунде.
        Она с трудом сглотнула.
        — Это звучит как ультиматум.
        — Это и есть ультиматум. Если ты отправишься в Алабаму, то забудь обо мне и о наших отношениях.
        Колкие слова будто повисли в воздухе между ними.
        У нее все задрожало внутри от несправедливости, от того, что он не желает ее понять. Если бы он хоть на секунду попытался заглянуть в ее внутренний мир, то не стал бы судить столь категорично. Нет, он вовсе не изменился. Она просто тешила себя иллюзиями все последние недели, ожидая, что он примет ее такой, какая она есть.
        Паола наклонила голову. Может быть, попробовать еще раз? Она чувствовала — вот он напротив, такой натянутый, непреклонный, суровый, ждет ее решения.
        Да, он не оставил ей выбора.
        — Мэтт,  — вкрадчиво обратилась она.  — Я так люблю тебя, но я не могу оставить надежду доказать тебе это. Я думала, ты" уважаешь мои интересы, но вижу, что тешила себя обманом. Тебе нужна женщина без цели в жизни такая, которая сделает положенную стойку по первой команде. Я не та, что тебе нужна, Мэтт.  — Она печально покачала головой.  — Я никогда не буду безвольной куклой.
        Он встал. Лицо напряженное, на скулах играют желваки, в глазах мертвенный холод и бесстрастие.
        — Значит, ты едешь в Алабаму.
        — Да.
        Осторожно он положил на стол салфетку, отодвинул стул, отвернулся. Не в силах пошевелиться, она наблюдала, как он прошествовал по столовой, услышала, как снял с вешалки плащ, подошел к двери. На мгновение воцарилась абсолютная тишина: слышно было лишь тиканье Часов да биение собственного сердца.
        Затем громко и яростно клацнула входная дверь — будто пронзивший тишину выстрел.


        13
        Следующие восемь дней стали самыми тяжелыми в жизни Мэтта. Рождество без Паолы. Погода, которая вдруг стала серой и дождливой. Да и он сам потерял интерес ко всему. Работа, которая обычно доставляла ему большое удовлетворение, теперь мало что значила. Его дом оказался скучным и тусклым. Все точно затянулось серой паутиной, померкло.
        — В чем проблемы?  — спросил Рори в пятницу между Рождеством и Новым годом, когда Мэтт обратился к нему.  — Я сделал что-то не так?
        — Нет, конечно, нет.  — Мэтту сразу стало не по себе. Унылым голосом он спросил: — У тебя не найдется немного времени? Мне нужно поговорить с тобой.
        — Конечно!
        Эта черта, которая больше всего нравилась Мэтту в Рори. Он всегда был готов прийти на помощь. Паоле это тоже нравилось, подумал Мэтт.
        — Мне нужен твой совет,  — сказал Мэтт, когда они присели.
        — Мой совет?  — усмехнулся Рори.  — Это надо где-то записать. Что-то я не припомню, чтобы раньше ты нуждался в моих советах.
        — У меня не возникало раньше такой проблемы.  — И Мэтт подробно изложил события.
        — Итак, ты вышел из себя, и с того момента больше ничего о ней не слышал.  — Темные глаза Рори были задумчивы.
        Мэтт кивнул.
        — Ты не пытался ей звонить?
        — Нет.  — Даже сейчас вспоминая обо всем, он испытывал то же самое: злость, разочарование, дикое чувство предательства. Почему она оставила его? Если действительно она его любила, то почему ушла?  — А ты думаешь, стоит позвонить?
        — Это зависит от того, действительно ли ты хочешь быть с ней.
        Мэтт и не ожидал другого ответа. Он знал, что никто не скажет ему, как поступить. Ответить себе он должен сам.
        — Ты любишь ее?  — мягко спросил Рори.
        — Я думал, что да.
        Рори удивленно вскинул брови.
        — Думал? Ты не уверен?
        — Я вообще сейчас ни в чем не уверен.  — Внезапно Мэтт отодвинул стул, встал и подошел к окну. Дождь струился по стеклу, были слышны раскаты грома. Он тяжело вздохнул.  — Я с тринадцати лет планировал свою жизнь,  — тихо проговорил он.  — Я всегда точно знал, чего хочу, куда иду и к чему стремлюсь. Я никогда не колебался, у меня не было сомнений… До сих пор.
        Рори подошел к Мэтту. Они молча стояли у окна на протяжении нескольких минут, потом Рори произнес:
        — Мэтт, мы с тобой друзья с того самого дня, когда пошли вместе в детский сад Святого Джона. Я не любил бы тебя больше, если бы ты был моим братом.
        Мэтт сжался. Он чувствовал то же самое, но Рори всегда мог выразить свои чувства, а ему это было трудно.
        — Я тоже,  — наконец сказал он и почувствовал, как Рори сжал его плечо.
        — Я хочу дать тебе совет и думаю, что это лучшее, что я могу для тебя сделать,  — продолжил Рори.  — Тебе нужно забыть все, о чем ты мечтал и чего добивался с тринадцати лет. Забыть и начать все сначала. Сядь, соберись с мыслями, возьми два листа бумаги. На первом напиши все то, что тебе не нравится в твоих отношениях с Паолой. На втором все, что нравится. Затем посмотри, какой список длиннее.
        Луч света прорвался сквозь тучи, померцал одно мгновение и исчез, потом снова засиял. Мэтт пристально посмотрел на Рори.
        Рори улыбнулся.
        — Я еще не закончил. После того как ты напишешь эти листы и внимательно изучишь их, порви их и выкинь. И сделай так, как подсказывает тебе твое сердце.
        Мэтт уставился на Рори широко открытыми глазами.
        Улыбка сошла с лица друга. Он встретил взгляд Мэтта с нескрываемой торжественностью.
        — Давай, дружище. Будь честен с самим собой. Ты же без ума от Паолы. Надо быть слепым, чтобы не видеть этого. Все написано на твоем лице, когда ты рассказываешь, мне о случившемся.
        — Но если бы она действительно любила меня…
        — Хватит!  — сказал Рори.  — Если ты действительно любил ее и любишь, ты не позволишь своей мелочной гордости встать между вами. Последуй за ней. Познай цену жизни. Используй свой шанс. Обычно он выпадает один раз в жизни.
        Мэтту с трудом верилось, что это говорил Рори — тот Рори, который имел столько подружек, что сбился со счету.
        — Я думал, ты любишь всех женщин. Ты не останавливаешься ни на одной, потому что не можешь упустить всех остальных.
        Рори ухмыльнулся.
        — Не суди по одежке. В груди Казановы бьется сердце Ромео. Я самый большой романтик на земле. Я действительно верю в Золушку,  — и во все сказки. Просто я еще не встретил подходящую женщину. Я думал, ты знал.
        — Итак, ты считаешь, я дурак.
        Улыбка стала шире.
        — Нет. Я говорю, что ты должен начать жизнь сначала.
        Затем он подмигнул Мэтту и снова похлопал его по плечу.
        — Ну ладно, мне пора идти. Тяжелый сегодня денек.
        Он ушел, посвистывая.
        Был канун Нового года. Паола вот уже пять дней находилась в Алабаме. Все это время она, Линда и еще несколько человек из группы Перкинз долгие часы играли «Одинокую леди» и еще две песни, сочиненные Паолой. Но никакая интересная работа, которую она всегда считала главной в жизни, не могла заглушить охватившую душу грусть. Она скучала по Мэтту. Весь день он не выходил у нее из головы, и ночью наполнял ее сны. Да, она любит его. Постепенно она пришла к мысли, что ни с кем ей не будет так хорошо, как с ним. Но Мэтт заявил, что теперь между ними все кончено.
        Необходимо забыть о своих собственных интересах, если надеешься связать с ним жизнь. Но сделать это она не могла. Она любила и желала его, однако превратиться в старомодную, вечно сидящую дома жену — это уж слишком. Последняя неделя уверила ее в том, что Мэтт никогда бы не согласился последовать за ней через всю страну. Значит, никто из них ни в грош не ставит интересы другого. Возможно, они провели слишком мало времени вместе, возможно, были слишком поглощены страстью, забывая обо всем прочем.
        Сегодня был канун Нового года, и Линда предоставила своей команде несколько дней отдыха.
        — Пусть побудут со своими семьями,  — сказала она Паоле.  — Надеюсь, ты не в проигрыше, дорогая?
        — Мне незачем мчаться домой,  — ответила Паола, сглатывая комок в горле.
        Паола и Линда сидели в сверкающем фигурном бассейне, закрытом от яркого солнца розовым тентом. Погода была мягкой, небо чистым, голубым с маленькими облачками. Какой прекрасный день, думала Паола. Она должна была бы наслаждаться жизнью, но боль не отпускала ее.
        — Я уж десятый раз за день слышу, как ты вздыхаешь,  — заметила Линда Перкинз. В ее звонком голосе слышались нотки иронии.  — Должно быть, на сердце тяжело.
        Паола даже не заметила, как все произошло — то ли Линда побудила ее, то ли она сама захотела раскрыть душу, но вскоре она поняла, что рассказывает известной певице о Мэтте. Она ничего не утаила: даже то, как они расстались.
        — Не думаю, что причина только в его эгоизме,  — закончила Паола.  — Вы думаете иначе?
        Линда улыбнулась. Она сделала большой глоток холодного чая, затем не торопясь начала:
        — Дорогая, когда тебе доведется много поездить и повидать, ты поймешь, что мир не состоит из ангелов и злодеев.
        — Неужели он не понимает, что об этом я мечтала всю жизнь?
        — Большинство мужчин считают, что они — самая важная часть твоей жизни,  — ответила Линда.  — Возможно, это резонно. Знай: я в такой же ситуации. Мне хочется знать, что для Клинта я важнее всего остального. Слава богу, он всегда ставит меня на первое место.
        — Вы думаете, я была не права? Вы полагаете, мне надо было остаться в Хьюстоне? Отвергнуть возможность работать с вами?  — Паола знала, что в ее голосе звучит недоверие. Она-то считала, что Линда полностью согласится с ней.
        — Не думаю, что следовало рубить сплеча,  — задумчиво сказала Линда.  — Я только пыталась тебе разъяснить, что на самом деле не важно, кто из вас прав. Дело в том, что он рассматривает твою поездку как угрозу вашим отношениям, и если ты его любишь, то должна была попытаться успокоить его.
        Паола долго не отвечала. Лишь легкий плеск воды в бассейне нарушал тишину.
        — И вы думаете, я должна была поговорить с ним, перед тем как уехать?
        — Все, что я знаю, это то, что я имею десять золотых дисков и три платиновых, но ни один из них не поможет мне сохранить привязанность моих друзей.  — Певица улыбнулась.  — Конечно, я постарше тебя. Возможно, я смотрю на вещи немного по-другому.
        — Да, но ваш муж помогает вам в работе.
        Линда улыбнулась.
        — Клинт мой второй муж,  — мягко проговорила она.  — С первым мы пробыли вместе недолго. Мне потребовалось несколько лет прожить одной, пока я поняла, что должна предложить какой-либо компромисс, если хочу сохранить наши отношения.
        Паола недоумевала, о каком компромиссе говорит Линда, ведь Клинт всегда готов уступить.
        — Клинт и я заключили соглашение,  — сказала Линда.  — С марта по август мы живем в нашем доме около Ноксвилла, где муж присматривает за нашими лошадьми и за ранчо. Потом, с сентября по февраль, наш дом здесь, где находится моя студия.
        — Это помогает?
        Да, помогает, потому что мы привыкли к такому образу жизни, даже если время от времени меняем условия соглашения. Помогает, потому что мы готовы уступить друг другу.  — Она снова улыбнулась.  — Это помогает, потому что мы очень любим друг друга и не хотим терять то, что обрели.
        Несколькими часами позже, лежа в своей комнате, Паола смогла поразмышлять над словами Линды.
        Стоило ли быть с Мэттом столь категоричной? Должна ли она была усмирить свою гордыню и позвонить ему? Может быть, и он думает о том же? Да, он слишком горд и упрям. Возможно, он устроил скандал в порыве ярости, а затем, успокоившись, передумал?
        Внезапно Паоле очень захотелось поговорить с Мэттом. Сказать, что жалеет об их размолвке, о причиненной друг другу боли. Лучшего времени не найти. Канун Нового года время начать все сначала.
        Она подняла трубку телефона. В Хьюстоне было всего шесть часов. Она набрала знакомый номер и стала ждать. Сердце стучало все сильнее. Что, если он охладел к ней? Что, если не захочет даже разговаривать? Преодолей, уговаривала она себя, переступи через свою гордыню. Да, в чем-то она похожа на свою мать. Но волнения оказались напрасными. Длинные гудки. Она положила трубку. Его не было дома.
        В конце концов, чего она ждала? Был канун праздника. Он ушел на вечеринку или еще куда-нибудь и скорее всего с какой-нибудь женщиной, с какой-нибудь первой попавшейся женщиной. С какой-нибудь блондинкой — может быть, с той, которая только и ждет, чтобы он ее позвал. У нее же впереди блистательная карьера. Возможно, Мэтт с его консерватизмом и упрямством только мешал бы ей. Так что все сложилось к лучшему.
        Сотый раз за этот вечер. Мэтт раскаивался, что пришел сюда. Человек должен встречать Новый год с кем-то, кого он любит, или один, угрюмо думал он. Но Рори настоял, и теперь Мэтт был здесь, лишь бы не сидеть дома.
        — Мэтт,  — обратилась к нему Сара,  — ты мог хотя бы постараться изобразить, будто отлично проводишь время.  — В глубине ее голубых глаз мерцала усмешка.
        — Извини, Сара. Я не знаю, что со мной, происходит в последнее время. У меня нет желания веселиться.
        — Все нормально. Не волнуйся,  — усмехнулась она.  — Давай потанцуем. Это же Новый год.  — Она взяла его за руку, вытаскивая на середину комнаты, которую Рори превратил в танцплощадку.  — Хорошая вечеринка?  — спросила она.
        — Да,  — вяло согласился Мэтт. Он был совсем не в настроении. Эти последние дни не развеяли грусти. Он обнял Сару, они медленно закружились под спокойную музыку.
        Прошло десять дней с тех пор, как он ушел из дома Паолы, десять дней с тех пор, как он видел ее последний раз.
        Кто-то тронул его за плечо, Сара отпрянула от него.
        — Мэтт, тебе звонят,  — сказал Рори.
        Мэтт нахмурился. Кто бы это мог ему звонить? Никто не знал, что он здесь.
        — Это твоя мать,  — пояснил Рори.  — Ты можешь пройти в мою спальню, там тише.
        Господи, что ей нужно? Она умеет надоедать, как никто другой.
        Мэтт закрыл за собой дверь спальни и поднял трубку.
        — Мама?  — Он услышал щелчок и догадался, что Рори поднял трубку другого телефона.
        — Мэтт? О Мэтт, слава богу, я нашла тебя!
        Голос матери звучал странно. Возникло недоброе предчувствие.
        — Что случилось, мама?
        — Твой отец, он…
        Его пронизала острая тревога.
        — Папа? Что случилось с папой?
        — О, Мэтт.  — Она задыхалась и всхлипывала. Теперь он знал, почему ее голос звучал так странно. Это была истерика.  — Я так боюсь. У твоего отца сердечный приступ. Он… он себя плохо почувствовал, когда сегодня вернулся с работы, и…
        — Подробнее расскажешь потом,  — оборвал ее Мэтт. Сердце глухо стучало.  — Откуда ты звонишь?
        — Из Центральной больницы: Они положили его в реанимационное отделение. Я звоню с дежурного поста.
        — Я сейчас приеду.
        Рори не отпустил Мэтта одного. А у Мэтта не было сил спорить. Все, чего ему хотелось,  — это поскорее добраться до больницы и самому узнать, в чем дело? Он был напуган, как никогда.
        Когда он и Рори вышли из лифта, их ждала Бетти Норман. Ее глаза опухли от слез, лицо изменилось. В первый раз в жизни он увидел, что его мать уже пожилая женщина. Сегодня вечером у нее не было времени подкраситься и переодеться: она была в черных брюках и простом зеленом свитере. Ее руки дрожали.
        — О, Мэтт, я не хочу его потерять…  — выдохнула она.
        Глаза Мэтта затуманились. Он чувствовал себя совершенно беззащитным.
        — Ну-ну, миссис Норман… Мэтт,  — успокаивал Рори.  — Пойдемте и сядем вон там.
        После того как все трое сели в приемной, мать Мэтта рассказала, как все произошло.
        — Я только что приняла душ,  — начала она дрожащим голосом.  — Твой отец лежал, и я тронула его за плечо, хотела сказать, что пора собираться на работу. Она теребила платок в руках, затем всхлипнула и вытерла глаза.  — Он… он казался таким усталым, я даже сказала, что ему лучше остаться дома.  — Она посмотрела на Мэтта умоляющими глазами.  — Я думала, это просто простуда.
        Мэтт взял ее холодную руку. Он никогда не видел свою мать убитой горем. В самом деле, он едва ли мог припомнить, чтобы она когда-либо раньше плакала.
        — Все будет хорошо, все будет хорошо,  — сказал он, неуклюже похлопывая ее по руке. Мать всегда казалась такой сильной. Теперь она выглядела слабой и растерянной. Она начала плакать, ее хрупкие плечи сотрясались.
        — О боже, я не хочу потерять его!
        Мэтт обнял ее, в горле застрял ком. Ему тоже хотелось плакать.
        — Пожалуйста, успокойтесь, миссис Норман,  — утешал ее Рори, и Мэтт благодарно взглянул на друга.
        — Я… я помогла ему подняться, и вдруг у него закружилась голова. Тогда я снова стала настаивать, чтобы он остался дома. «Прекрати спорить!  — воскликнул он.  — Со мной все нормально».  — Она прикусила губу, и Мэтт испугался, что мать сейчас разрыдается, но после тяжкого вздоха, она продолжала: — Он пошел в ванну принять душ, а я начала сушить волосы.  — Бетти всхлипнула.  — Я слышала, как он включил воду. Затем, через несколько минут, мне показалось, я услышала странный удар, но фен так шумел, что я не придала этому значения.  — Глаза снова наполнились слезами.  — О боже, я никогда не прощу себе, если он умрет! Если бы не этот чертов фен…
        — Мама, прекрати терзать себя. Пожалуйста, расскажи, что произошло потом,  — попросил Мэтт.
        — Когда я выключила фен и начала одеваться, то поняла — что-то стряслось: так долго твой отец никогда не был в душе.
        Родители постоянно читали Мэтту нотации о расходе воды и необходимости считаться с интересами окружающих. «Я могу помыться за пять минут»,  — любил повторять отец.
        Как бы хотел Мэтт услышать сейчас эти наставления.
        — Я… открыла дверь ванной и позвала его. Он не отвечал. В конце концов, я отдернула занавеску. И о боже! Он лежал там, на дне ванны.  — Бетти закрыла глаза, лицо побледнело. Мэтт испугался, что сейчас она упадет в обморок.
        — Держись, мама,  — сказал он, снова обнимая ее.
        Все ее тело тряслось.
        — О, Мэтт, я позвонила в «скорую» и попыталась сама привести его в чувство. Потом приехали врачи и привезли нас обоих сюда… Это было ужасно. Я так испугалась.
        Взгляды Мэтта и Рори встретились, у обоих в глазах светилось беспокойство.
        Паола звонила Мэтту домой в два часа ночи, потом в четыре часа утра и опять в шесть.
        Но телефон не отвечал.
        Единственный вывод, который она могла сделать, был таким: Мэтт не терял времени даром. Он на ночной вечеринке, убеждала себя Паола. Ну уж нет. Мэтт не любит вечеринки, тут же возражала она себе самой. Он сторонится всяких сборищ.
        Наконец к семи часам ей удалось уснуть. Проснулась она в полдень с сильной головной болью и больным горлом.
        Когда она вошла в светлую просторную кухню Линды, та взглянула на нее и сказала:
        — Ой-ой-ой. Совсем плохо? Я позвоню в аэропорт и узнаю, когда ближайший рейс на Хьюстон?
        — Я вряд ли выдержу до середины месяца.
        — Дорогая, если тебе нужно, ты должна ехать…
        — Мне надо уладить свою личную жизнь, иначе я не могу сконцентрироваться на музыке. Вы меня понимаете?
        Линда кивнула, ее глаза смотрели нежно и понимающе.
        — Дорогуша, я все прекрасно понимаю. Позвони, когда прояснятся твои отношения с любимым, и мы придумаем что-нибудь. Что-нибудь, что сделает всех счастливыми: тебя, меня, твоего парня и…  — она усмехнулась, протянула руку к руке Клинта, а тот оторвал взгляд от бекона с яичницей и улыбнулся ей,  — моего парня,  — закончила Линда.
        Паола обняла ее. Затем позвонила в авиакассу. Ей сказали, что если она прибудет в аэропорт к двум часам, то будет в Хьюстоне к ночи.
        — Прекрасно.
        В этот же день Линда и Клинт стояли с ней в вестибюле маленького Кантсвиллского аэропорта. Паола благодарила обоих.
        — Не унывай, дорогая, мы тебя любим. У нас с Клинтом нет детей, и ты нам стала как дочь,  — призналась Линда. Ее белокурые волосы упали на лицо, и она отбросила их назад. Улыбка озарила ее лицо.
        — Согласен,  — протянул Клинт.  — Ты можешь приехать к нам в любое время. И твой друг тоже.
        Потом Линда обняла ее, и Паола сердечно ответила ей тем же.
        — Удачи, дорогая. Дай мне знать, как все обернется.
        — Ладно,  — пообещала Паола.
        Когда прозвучало сообщение о посадке в самолет, она мысленно задала себе вопрос, что она найдет, приехав в Хьюстон? Захочет ли Мэтт ее сейчас видеть? Согласится ли принять компромиссное решение для них обоих? Может быть, уже слишком поздно?


        14
        Отец Мэтта пришел в себя в пять часов на следующее утро. С момента сердечного приступа прошло тридцать четыре часа.
        — Можете зайти минут на десять, не дольше,  — предупредил доктор.
        Миссис Норман обратилась к сыну:
        — Сначала я, потом ты.
        Когда мать вернулась, на ее губах дрожала улыбка.
        — Ну как он?  — нетерпеливо спросил Мэтт.
        — Он справится. Я уверена.
        Сердце Мэтта сжалось, когда он переступил порог палаты. Отец выглядел каким-то маленьким, будто ссохся, вокруг — дюжина проводков.
        — Папа? Ты меня слышишь?
        Отец с трудом повернул голову. Его зеленые глаза блеснули в полумраке.  — Привет, Мэтт,  — прохрипел он.
        — Тебе нельзя говорить, береги силы.
        — Мэтт, мне нужно тебе что-то сказать. Если… если я не выкарабкаюсь…
        — Не говори так. Ты непременно поправишься.
        — … пожалуйста, позаботься о матери.
        — Папа, будь уверен, я все сделаю. Не волнуйся. Не делай усилий.
        Но его отец, кажется, был намерен продолжать.
        — Она слабее, чем ты думаешь, Мэтт. Она зависит от меня. Мы команда.
        Мэтт, конечно же, это знал. Подтверждение этому он только что видел.
        — Знаю,  — мягко заверил он.
        — Она самое лучшее, что было у меня в жизни. Паола очень напоминает мне твою мать…
        Когда самолет наконец-то приземлился в Хьюстоне, было десять вечера. Паола продрогла, пока челночный автобус вез ее к дальней парковке.
        Интересно, как отреагирует Мэтт, когда она внезапно появится на пороге его дома.
        Она никому не сообщила о своем возвращении, даже не позвонила родителям. Решила сразу же ехать к дому Мэтта и, если его не будет, ждать возвращения. Хотелось, прежде всего, знать, в каком состоянии их прерванные отношения.
        Дом был темен. Но ничего другого она и не ждала. Почти одиннадцать. Позвонила, постучала в дверь — без ответа. Где же он может быть? Куда уехал? Или опять на очередной вечеринке? Она прошла к гаражу и, встав на цыпочки, заглянула в окно. «Фиат» стоял на месте, «БМВ» не было.
        Он уехал. Но завтра рабочий день. Мэтт никогда не возвращался поздно перед рабочим днем. Должно быть, приедет с минуты на минуту. Что же делать? Она так устала, так огорчена. Нет, она не сможет пережить еще одну ночь в неведении.
        Паола поудобнее устроилась в своей машине: свернулась калачиком и закрыла глаза.
        Мэтт выехал из больницы в семь утра. Пришлось не спать почти двое суток, и мать очень беспокоилась, когда сын садился за руль.
        — Все будет хорошо,  — заверял он.
        — Пожалуйста, отоспись,  — попросила она.  — Отцу уже лучше, так что нет надобности сюда возвращаться.
        Бетти выглядела уверенно.
        — О’кей. Но к вечеру я вернусь, чтобы сменить тебя.
        — Завтра прилетает Элизабет. Она поможет.
        По дороге домой Мэтт размышлял над событиями последних дней. Он думал о матери, Об отце, об их трогательном союзе. Вспоминал слова отца. Но в основном он думал о Паоле.
        Мэтт бесконечно устал, тело ныло. Не терпелось побриться и принять душ. Затем срочно в постель и поспать хотя бы часов шесть. Может, после отдыха он опять почувствует себя человеком. И тут на дорожке, ведущей к дому, он увидел знакомую красную «тойоту». Машина Паолы?
        Сердце гулко заколотилось, он нажал на тормоза. Неужели что-то случилось?
        Мэтт выскочил из машины, неуверенной походкой направился к «тойоте» и заглянул внутрь. На переднем сиденье что-то лежало. Это «что-то» шевельнулось. Мэтт с удивлением наблюдал, как сначала показались черные кудряшки, потом два заспанных темно-карих глаза.
        — Паола, что ты здесь делаешь?
        Молодая женщина замерла. Конечно, он не рад ее видеть.
        — Жду тебя,  — ответила она.
        — Но…
        — Я прилетела вчера вечером и приехала прямо сюда, но не застала тебя. Решила сидеть и ждать твоего возвращения. Я…
        В ответ никакого участия, только холодный взгляд. Он всматривался в нее как в привидение.
        — Два дня я провел в больнице,  — пояснил он деревянным голосом.
        Паола обеспокоенно спросила:
        — Что-то стряслось?
        Мэтт вздохнул. Его плечи дрогнули. Ей захотелось протянуть руку, коснуться его волос, но она по-прежнему не знала, имеет ли на это право. То ли он захочет, чтобы она осталась, то ли пожелает, чтобы уехала.
        — Отец в больнице. Послушай… не хочешь зайти в дом? Я так устал, едва стою на ногах.
        — Да, конечно. Может, я сварю кофе…  — Значит, что-то случилось с его отцом. А ее не было рядом в трудную минуту.
        В доме было душно и сыро. Плюхнувшись в кресло на кухне, он сбивчиво рассказал о случившемся.
        — О, Мэтт! Хорошо, что он чувствует себя лучше.  — При этом она поддалась своим желаниям: коснулась его волос, взъерошила их.  — Я знаю, как сильно ты любишь его.
        Он удивленно поднял брови.
        — Паола…
        — Мэтт…  — Ее сердце дрогнуло. Может, у них все еще наладится?
        — Извини меня,  — прошептал он.  — Ты сможешь меня простить?
        — О нет, сможешь ли ты простить, что я оставила тебя?
        Ее рука дрожала, когда он взял ее в свою. Да, она его любит. Без него никакой успех невозможен и не нужен.
        — Я был неправ. Я не должен был требовать от тебя отказа от твоих планов. Сейчас я все вижу по-другому.
        — Я тоже была не права,  — вторила она.  — Я даже не попыталась проникнуться твоими чувствами.
        — Нам следовало поговорить, не рубя сплеча.
        — Мы слишком увлеклись любовной игрой.
        Мэтт сдержал улыбку.
        — Паола, я люблю тебя. Мы могли бы обо всем договориться.
        — Да, да, Мэтт. Именно поэтому я здесь.
        Наконец-то он улыбнулся, отчего приятное тепло разлилось у нее внутри.
        — Это означает, что ты готова выйти за меня замуж? Я хочу, чтобы все знали — ты моя!
        Он притянул ее к себе, и от прикосновения его губ Паола вся затрепетала.
        — Скажи, что любишь меня,  — опять потребовал он, сжимая в ладонях ее лицо.
        — Ну, конечно же, я люблю тебя. Разве не это чувство привело меня сюда, разве не потому я прождала всю ночь?
        — О, Паола, я так много передумал за прошедшую неделю, за прошедшие несколько дней. Все мои планы ничто без тебя.
        — Я знаю, знаю. И думаю так же. Без тебя моя жизнь ничего не стоит.
        — Мы постараемся стать счастливой парой,  — размышлял вслух Мэтт.  — Я продам этот дом…
        — Нет, не нужно. Мне он нравится. Мы будем жить здесь до рождения первого ребенка. Твой кабинет мы переоборудуем в студию, где я буду сочинять музыку, пока ты в офисе.
        — Я собираюсь больше узнать о законах в области шоу-бизнеса, и мы будем путешествовать вместе,  — сказал Мэтт.  — Я всегда надеялся, что у нас будут двое ребятишек: мальчик и девочка с такими же, как у тебя, темно-карими глазами и черными кудряшками.
        — А я хочу иметь шестерых детей. И чтобы все были светленькие, как ты,  — усмехнулась она.
        Мэтт улыбался, но на сей раз в его глазах она прочитала жгучее желание, неподдельную страсть. Его взгляд был прикован к ее губам.
        — Если мы собираемся завести кучу детей, то не лучше ли приняться за дело немедленно?
        — С радостью!  — Она сбросила с себя свитер и все, что было под ним.
        Он целовал ее, и в этих поцелуях таяли все условности и противоречия. Главное — они останутся вместе: два сердца слились в одно целое.
        ВНИМАНИЕ!
        ТЕКСТ ПРЕДНАЗНАЧЕН ТОЛЬКО ДЛЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ЧТЕНИЯ.
        ПОСЛЕ ОЗНАКОМЛЕНИЯ С СОДЕРЖАНИЕМ ДАННОЙ КНИГИ ВАМ СЛЕДУЕТ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ЕЕ УДАЛИТЬ. СОХРАНЯЯ ДАННЫЙ ТЕКСТ ВЫ НЕСЕТЕ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В СООТВЕТСТВИИ С ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ. ЛЮБОЕ КОММЕРЧЕСКОЕ И ИНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ КРОМЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОЗНАКОМЛЕНИЯ ЗАПРЕЩЕНО. ПУБЛИКАЦИЯ ДАННЫХ МАТЕРИАЛОВ НЕ ПРЕСЛЕДУЕТ ЗА СОБОЙ НИКАКОЙ КОММЕРЧЕСКОЙ ВЫГОДЫ. ЭТА КНИГА СПОСОБСТВУЕТ ПРОФЕССИОНАЛЬНОМУ РОСТУ ЧИТАТЕЛЕЙ И ЯВЛЯЕТСЯ РЕКЛАМОЙ БУМАЖНЫХ ИЗДАНИЙ.
        ВСЕ ПРАВА НА ИСХОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ПРИНАДЛЕЖАТ СООТВЕТСТВУЮЩИМ ОРГАНИЗАЦИЯМ И ЧАСТНЫМ ЛИЦАМ.