Арабская игрушка Евгения Майер
        Меня похитили для развлечений в постели богатого араба. Но никто не знал, что это станет отправной точкой судьбоносных событий в моей жизни. Страна, в которой закон требует от женщины полного подчинения, не прощает роковых ошибок… Вас ждут сочные описания восточной страны, жаркие эротические сцены и безумная любовь арабских мужчин.
        P.S: присутствует одна сцена фемслеша
        Автор обложки Дарья Сергеевна.
        Евгения Майер
        Арабская игрушка
        Глава 1
        Глаза завязаны тугой повязкой. Руки тоже. Но на ощупь это не жесткая бечевка, а атласная лента, от которой можно освободиться в считанные секунды.
        Я должна сидеть в таком положении, пока мне не позволят снять ее или не снимут сами, сказала незнакомка, которая эти несколько дней была рядом со мной.
        Как я сюда попала - не знаю.
        Сильный грохот. Авария. Люди в черных масках с огромными дробовиками в руках. Речь совершенно непонятная, больше похожа на турецкий или арабский язык. Меня и еще троих девушек запихнули в большой грузовик, захлопнули дверь, и навалилась жгучая темнота. Нет, не потому что источник света здесь не предусмотрен, я неожиданно для себя просто отключилась. Потеряла сознание, как только машина тронулась, и мы отправились с похитителями в неизвестность.
        Три дня назад…
        Заканчивай рассматривать себя в зеркало, и так красотка! - Викки улыбнулась и толкнула меня в бок - Поедем сегодня на вечеринку?
        Я только отмахнулась. Не любитель всего отвязного и клубного. А моя подруга - вечный завсегдатай шумных компаний, бурных тусовок в местном клубе или у кого-нибудь из студентов дома, пока родители отсутствуют.
        - А что, сидеть за унылыми конспектами целыми днями - это твое единственное развлечение? - саркастично заметила подруга и скривилась.
        - Между прочим, если бы я не сидела за, как ты говоришь, унылыми конспектами, то вчерашний тест ты бы провалила! - парировала в ответ.
        Викки только хмыкнула. Знает, что неправа и будет все равно спорить!
        - Если бы не я, ты бы превратилась в бабку с десятью кошками, которая на ужин смотрит очередную мыльную оперу, - вновь заспорила подруга.
        Но ее иронию я не стала оспаривать. Иначе точно будет ссора. Как же мы, абсолютно разные, нашли друг друга и общаемся? Ответ я знала, но сама себе боялась признаться в собственной несостоятельности, как девушка. Викки нравилась парням на фоне меня еще больше. Мой образ: собранные в хвост волосы цвета белого золота, куча книг или тетрадей в руках, мешковатая одежда и отсутствие мейк-апа. Подруга же была любительницей мини и откровенных топов, красной помады и громкой музыки.
        - Ханна, прекращай вредничать! Поехали! Там будет весело, потом посидишь со своими книжками, - Викки схватила меня за руку - Давай, одевайся, через двадцать минут приедет такси.
        Поворчав, я нашла в своем гардеробе джинсы и свитшот.
        - О, только не это! - воскликнула подруга, всплеснув руками - Ты бы еще халат натянула!
        Она вытащила из своего шкафчика топ на тонких лямках.
        - Бери!
        - Не буду! - ответила я, - вообще все на виду, слишком глубокое декольте, да и ткань прозрачная!
        - Ханна, не спорь - назидательно сказала Викки и, распустив мои светлые волосы из конского хвоста, решила ускорить процесс сборов. - Мы опоздаем, и виной этому будешь ты и твоя ханжеская натура!
        Я молчала.
        Как всегда, отличие от всеобщего демонстрирования прелестей под тонкой одеждой и открытыми вырезами сразу расценивается так, будто я монахиня, строго соблюдающая все моральные принципы. Спасибо, Викки хоть не упомянула, что в свои двадцать два я еще девственница. Сексуального богатого опыта, как у моей сумасбродной подруги, у меня не было.
        Оглядела себя в зеркало и ужаснулась. Моя грудь без бюстгальтера вся просвечивала под топом из жоржета. Вид, как у проститутки!
        - Викки, я не пойду! - возмутилась я - Ужасно и вульгарно!
        Но моя подруга даже слушать не стала. Схватив за запястье, потянула на выход из нашей комнаты.
        - Времени не осталось на раздумья, Ханна.
        В клубе было очень душно. Секьюрити на входе мне напомнили огромных церберов пред вратами Ада. Афроамериканцы в черных футболках и с бронебойным выражением лица. Прямо холодок по спине! Полутьма, людские тела - потные, расслабленные от алкоголя и чего-то более противозаконного… Мне уже хотелось бежать отсюда без оглядки.
        Я растерянно стояла, скрестив руки. Викки ушла на поиски остальных девочек, в компании которых нам предстоит провести неспокойный и суматошный вечер. Безучастные взгляды окружающих еще больше усиливали мою панику. Может, сбежать, пока подружка отсутствует?
        - Эй, Ханна, пойдем, - голос Викки заставил выдохнуть и обреченно плестись сквозь танцующих за шальной подругой.
        Девочки много говорили, а я даже не пыталась встревать в беседу. Изредка ко мне обращалась Викки и задавала незначительные вопросы. Они пили мартини, громко смеялись, бегали курить в туалет, танцевать и знакомиться с парнями. Я спокойно взирала на бурное веселье, и тянула через трубочку второй по счету коктейль.
        Но крепкий алкоголь, всеобщее расслабление под ритмичные звуки техно, deep-hause и остальной клубной музыки превращали девочек в пьяных неопрятных дурочек.
        Викки, глупо улыбаясь, подсела ко мне и прокричала в ухо:
        - Поехали в другой клуб, тут скучно.
        Я посмотрела на одну из наших собеседниц. Ей точно было нескучно. Она чуть поодаль стояла около стены, обнимаясь с парнем. Правда, просто объятиями это было трудно назвать. Его руки уже задрали коротенькую юбку, поглаживали бедра и стремились попасть под трусики.
        Я смущенно отвела взгляд.
        Как же так, прямо при всех?!
        - Я поеду домой. Не хочу больше никуда ехать.
        Викки только отмахнулась. Под градусом ей не хотелось спорить со мной.
        В такси сели я и трое девушек. Водителя заранее предупредили, что мы сначала едем по одному адресу, а потом всех остальных он везет на дальнейшие развлечения в ночной клуб.
        Но домой мне не суждено было попасть. Девочки громко смеялись, и одна из них решила пофлиртовать с водителем, задавая каверзные вопросы, в которых скользил двусмысленный намек. И он, отвлекаясь от управления машиной, повернулся, чтобы в очередной раз ответить нахальной пассажирке, но не успел. В глаза ударил свет от встречного автомобиля, ослепляя и заставляя потерять ориентацию в пространстве.
        Мне казалось, что мы переворачиваемся - с крыши на колеса и так несколько раз. Крик, звук битых стекол, ругательства - оглушающая какофония совершенно обездвижила меня. Я вжалась в сиденье и молилась. Хоть бы выжить - лишь одна мысль пульсировала в мозгу. Но машина, покрутившись по мокрому асфальту, съехала в кювет и остановилась. Боковая дверь неожиданно распахнулась, и меня за руку схватил мужчина. Маска на лице скрывала больше половины, а вид его был очень суровым.
        Бандиты?!
        Меня прошила страшная мысль. Для чего им молодые девушки? Все ж очевидно. Продажа в рабство, торговля телом и даже самое ужасное предположение - на органы. От шока я подчинялась захватчикам. Им ничего не стоило воспользоваться оружием, если с нашей стороны будет сопротивление.
        Внутри грузовика, в который нас запихнули, было грязно. Это единственное, что я успела заметить, как вдруг провалилась в темноту. Черную, глубокую, будто бездонная пропасть. А потом я была словно под наркозом. Видимо для того, чтобы исключить любое возмущение или попытку побега они обкололи всех транквилизаторами. Перед глазами все плыло, тело ватное. Я временами слышала, что происходит рядом со мной. Но ничего не могла сделать. Ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Сиденья автомобилей, какие-то помещения, похожие на подвальные, а в одно из моих пробуждений мне показалось, что мы находимся как будто в самолете. Гул, от которого сразу пропал слух и возникло ощущения пробки в ушах. Я то приходила в сознание, то вновь отключалась.
        ***
        Мое пробуждение от наркотического сна пришло ко мне в полутемной келье. Я чуть привстала и огляделась. Голова еще шла кругом, и я со стоном опустилась обратно.
        Где же я, и что произошло?! Припоминала аварию, вооруженных преступников и бессвязно мелькающие кадры происходящего перед затуманенным взглядом.
        Шум от поворачивающегося ключа в двери заставил собраться и приготовиться к встрече с недоброжелателями. Но в комнату вошла девушка. Ее одеяние очень странное. В Америке так не одеваются. Больше было похоже на восточную культуру. Длинная в пол туника, которая закрывала полностью руки, и платок, повязанный настолько искусно, что я невольно залюбовалась. Сколько же ей потребовалось времени, чтобы зафиксировать его на голове? Волосы, оставаясь распущенными, были почти полностью закрыты. Только кончики черных как смоль волос выглядывали из-под тонкой ткани.
        Она заметила мой пристальный взгляд и улыбнулась. Мне стало неловко. Ответную реакцию я точно пока что из себя не могу выдавить. Может она пришла меня убить или отравить?
        - ?? ??? ????? ? (араб.) - прошелестел ее голос, а мои глаза округлились.
        Я поняла, что она не говорит по-английски, и расстроено ответила:
        - Я не понимаю… -
        - Ты голодна? - повторила вдруг она на чистом английском
        - Кто ты? - в ответ удивленно спросила я. Нормальные люди бы задавали вопрос «Где я?», но мне захотелось узнать ее ближе.
        Но она только улыбнулась. Уголки ее губ чуть дрогнули и приподнялись вверх. Мне нравилось ее рассматривать. Все движения невероятно грациозны, словно у черной пантеры, вошедшая девушка была по-кошачьи изящна. Она принесла поднос, на котором стояло две чашки с едой и кувшин с водой.
        - Тебе нужно поесть, - заключила незнакомка и пошла к двери.
        - Как долго меня здесь будут держать? - крикнула ей вслед я, но она, обернувшись, только вновь улыбнулась той странной загадочной улыбкой и исчезла за дверным полотном.
        Я потянулась к еде. Пахло весьма аппетитно. Но тут же одернула себя. А что, если там наркотики и этим людям выгодно, чтобы я была как можно дольше в таком полусознании, когда не понимаешь, что происходит и творится вокруг?
        Вновь вернулась на свою кровать. Теперь уже в полном бодрствовании я осмотрелась. Комната была небольшой, но чем-то походила на камеру. Здесь и место для сна, стол со стулом, рядом тумбочка, которая оказалась пустой, и тут же в углу, как у заключенных было место для гигиенических процедур: раковина и унитаз. Маленькое узкое окошко, находившееся под потолком и закрытое решеткой, давало дневному свету проникать в темницу. Стены были серыми и только еще больше нагнетали мрачные мысли.
        Сердце сжалось. Меня держат здесь для страшных целей - не убивают, не калечат, не пытаются насиловать. Зачем я этим преступникам тогда понадобилась? Мысли вновь прыгнули в карусель ужасающих фантазий. Или, может, они ждут, что я сойду с ума от звенящей тишины - одна без источников любой информации?
        На следующее утро незнакомка снова пришла в мою темницу.
        - Зачем меня здесь держат, отвечай! - схватила ее за запястье и потянула на себя, чтобы обратить внимание. Когда она пришла, делала вид, что равнодушна по отношению ко мне.
        - Тебе, Ханна, нужно делать все, что прикажут, и ты вернешься обратно к себе домой, - выпрямилась и посмотрела прямо мне в глаза.
        - А ты здесь прислуга? - я задала вновь вопрос, рассматривая единственную собеседницу за мои двое суток.
        Девушка была старше меня лет на пять, может, чуть больше. Мне казалось, что ей около тридцати, не более. Черты лица женственные, не искусственные, как принято в современном мире: длинные черные ресницы, пухлые губы и ровный, смуглый цвет оттенок кожи.
        - Пусть будет, как ты сказала, - в ее карих глазах блеснул загадочный огонек.
        Она точно что-то скрывает!
        Но меня тут осенило:
        - Откуда ты знаешь мое имя?! - вскрикнула я
        Незнакомка улыбнулась по-доброму, словно старшая сестра.
        - Если ты хочешь вернуться домой, то лучше тебе подчиниться - вновь перефразировала она чье-то властное пожелание. - Меня зовут Далия…
        - Очень приятно! Хотя бы скажи, где я, - буркнула себе под нос недружелюбно и вернулась на свою кровать.
        - Узнаешь завтра.
        Я только обреченно вздохнула. Бесполезно.
        Она не будет мне помогать, хотя это и было очевидно. Девушка привыкла подчиняться, и ее жизнь течет именно в таком ритме. А я, свободная и никогда не бывшая в рабстве, не пойму и не буду даже стараться кому услужить!
        - Ханна, послушай, ты сделаешь все, что попросят, а потом отправишься, куда захочешь. Тебе всего лишь надо быть послушной девочкой, - она неожиданно присела рядом и, взглянув вновь прямо в глаза, дотронулась до моей руки.
        Я отвернулась. Ее просьбы совсем мне не интересны. Буду сидеть здесь, пока меня никто не трогает. Унылые часы без людей, без книг и гаджетов протекают долго и мучительно. Потерплю, думалось мне, но на следующий день все резко переменилось.
        Далия пришла не с пустыми руками. Она принесла платье: длинное, с рукавами, изумрудного цвета, которое было расшито серебряными нитями по краям и вороту.
        - Я помогу тебе одеться - предложила она и потянулась к моему топику, который стал грязным от носки в течение нескольких дней.
        - Нет, - отшатнулась я. - Сама оденусь. Куда мы пойдем?
        - Собираться на встречу, - усмехнулась Далия, и, видя, как я смущаюсь переодеваться при чужом человеке, и отвернулась.
        Платье было мне по размеру, словно для меня его и шили. Моя тревога вновь охватила с новой силой. Что еще за странные встречи? С кем?
        - Ты ведь знаешь, для чего меня держат. Скажи, зачем? - обратилась вновь к собеседнице, но она только поманила рукой и открыв тяжелую дверь повела по узкому коридору, больше напоминавшего подземелье.
        По широкой винтовой лестнице мы поднялись и очутились сразу в небольшом просторном холле.
        - Сюда, - махнула Далия
        Я осматривала обстановку и не могла оторвать глаз. Это точно Арабские Эмираты или одна из подобных стран. Витиеватые узоры, причудливые колонны, упирающиеся в потолок с восточными орнаментами.
        Мы вошли в огромную комнату с окнами в пол, за которыми виднелся невероятный по площади балкон. Здесь обстановка меня просто шокировала.
        Я что, в доме у какого-то богатого шейха?!
        Все дышало роскошью и невероятным лоском. Большая кровать, на которой поместилось бы сразу четверо людей, с пологом цвета топленого молока, вперемешку с золотыми полосками ткани. Балдахин тяжелыми волнами спускался и создавал впечатление шикарного царского ложа.
        Я ступала по необычайно мягкому ковровому покрытию с толстым и длинным ворсом светло-коричневого цвета. Сколько же надо сил, чтобы производить здесь уборку? Мое внимание привлек очень низкий, но невероятно красивый угловой диван, который обит бордово-сиреневым покрытием. Узкий, но тянулся на несколько ярдов по всей комнате и вдоль окон. Я припоминала, что именно похожие диванчики бывают у турков: на эту мысль меня натолкнули подушки, расшитые золотыми нитями в тон. Здесь не было ничего лишнего. Столик из темного стекла, низкие тумбочки около кровати и большой четырехстворчатый деревянный шкаф, украшенный резьбой.
        - Твоя новая комната, если будешь себя вести хорошо, - отвлекла меня от созерцания обстановки Далия.
        Я нахмурилась. Условия весьма банальные - значит, и расплата будет до предела примитивной.
        - Ты сказала, что меня отпустят, - произнесла я. Мне вовсе не хотелось здесь оставаться, несмотря на величественную обстановку, как для принцессы.
        - Отпустят, только когда получат желаемое, - она опять загадочно улыбнулась.
        - И что нужно? - напряглась я.
        Конечно, до меня доходили весьма пикантные мысли, но представив, что это будет какой-нибудь старикашка, тут же бросало в холодный пот.
        - Сегодня вечером все узнаешь. Я приду чуть позже, и мы с тобой подготовимся, - Далия исчезла за створками двери.
        ***
        Я опустилась на диван. Вечные тайны уже надоели. Скорее всего, расплата интимом, и от осознания этого мне стало грустно. Я хотела, чтобы все было по любви - настоящей и взаимной, а будет по расчету какого-то богатого арабского извращенца!
        Может, мне удастся сбежать?
        - Да это не просто балкон, а целая терраса, - воскликнула я вслух, как только вышла на балкон.
        Тут стояли пара стульев и небольшой столик белого цвета. Идеально для завтрака или романтического ужина!
        Я облокотилась на перила.
        По периметру стояли вооруженные люди в черных одеяниях: тюрбан, рубахи с длинными рукавами и воротниками-стойками, расшитые мелкими узорами, и штаны, похожие больше на шаровары. У каждого висела винтовка. Этих мусульманских охранников не менее восьми человек.
        Сбежать точно не получится. Если только попробую спуститься - то сразу темные амбалы изрешетят меня. Вернулась в комнату и стала дожидаться Далии. Сразу осенила мысль - а может, получится обмануть ее и найти другой способ побега? Есть ли внутри роскошного дворца охрана, которая стережет покой хозяев уже в самом доме?
        Я на цыпочках подошла к двери и легонько толкнула ее. В коридоре никого. Сейчас, может быть, тот самый момент, когда нужно действовать! Чертово платье путается под ногами и мешает передвигаться быстро. Я торопилась и оборачивалась назад, вовсе не смотрела вперед, пока лицом не уткнулась в огромную скалу.
        Подняла глаза и ужаснулась. Скала, конечно, образно, но тут название можно подобрать и более грозное.
        Титан. Громадина. Ужасная, и вселяющая страх.
        На меня сверху вниз смотрел мужчина. Белая рубашка на нем, как влитая, облегала рельефные бугры мышц. Смуглый, с черной щетиной, а во взгляде жуткий испепеляющий огонь.
        - !??? ?????» (Куда пошла?! - араб.) - ухнуло прямо над моей головой и мне захотелось присесть от испуга
        Этот амбал сейчас свернет мне шею и все станет неважным. Я попятилась, но он опередил меня, схватив за локоть, потащил обратно в комнату. Первая попытка побега не увенчалась успехом, и лишь бы теперь не обернулось все гораздо худшим образом.
        Грубо втолкнув меня в апартаменты, мужчина прошел по-хозяйски, осматривая все вокруг, будто сам здесь был в первый раз. Я сидела на краю кровати, боясь даже пикнуть. Наверное, он ищет предметы, с помощью, которых мне можно отсюда сбежать.
        «Вот и охрана дома», - думала я, пока он, важно обойдя комнату, выглянул на балкон, видимо, удостоверяясь, что те, кто бдит за порядком внизу, тоже начеку и знают обо мне.
        - ??? ????? ????? ?????? ??????. (Если ты попытаешься сбежать, я убью тебя - араб.) - рявкнул он мне, и широкими шагами вышел прочь.
        Я только покивала. Еще бы переводчика каждому из этих телохранителей! Но смысл был понятен, он чем-то пригрозил мне или пообещал жуткую расправу за мои попытки побега.
        Вечером пришла наконец-то Далия и разбавила серую скуку от ожидания расплаты за свободу.
        Она поманила меня рукой и повела по коридору в неизвестном направлении. Я в который раз отметила, что здесь было очень тихо. Словно кроме нас с ней больше никого и не существовало. Только эти гребаные секьюрити, которые, как призраки из-за углов появляются! Я шла за ней и испытывала раздражение.
        - Далия, куда мы идем? - спросила я
        Но она только остановилась и, распахнув двери, позвала меня войти.
        Я не поверила своим глазам. Это была огромная купальня, в которой невероятной красоты ванна, по размеру похожая больше на бассейн, вся усыпанная лепестками от красных роз.
        - Раздевайся - скомандовала она мне.
        - Чего?! - удивленно уставилась на нее я
        - Тебе нужно очиститься, - произнесла она, и с легкостью скинула с себя тунику, под которой ничего не оказалось.
        На бортике купальни стояли флаконы. Они были стеклянные, фарфоровые, керамические, с причудливыми узорами и разными формами. Очевидно с маслами и всякими благовониями, арабскими женскими штучками, с которыми сейчас, видимо, решила меня познакомить Далия.
        Она по ступенькам спустилась вниз, странно улыбаясь. Мне стало дико некомфортно. Купаться с незнакомкой в бассейне абсолютно голой?! Если бы обстоятельства сложились несколько иначе, может меня и не напрягал бы получившийся расклад вещей, но в такой обстановке…
        - Ханна, время идет… Он не будет ждать… - сказала она и тут же осеклась.
        Я послушно стянула платье. Мыться, так мыться. Похоже, стараться увильнуть от ее причудливых приказов не удастся.
        - Кто он-то? - пробурчала я, стараясь не глядеть на ее наготу.
        Я сильно смущалась и вошла быстро в воду, чтобы хоть как-то скрыться от ее карих пронзительных глаз.
        Далия брала по очереди флаконы и что-то перемешивала в деревянной чашке.
        - Садись на бортик, - скомандовала она, и я нахмурилась.
        Я стыдилась своего тела. Далия для меня чужой человек, несмотря на то, что женщина.
        - Ханна, садись и закрой глаза. Тебе лучше подчиниться. Чем больше противишься, тем дольше будешь здесь. Хочешь домой? - и Далия сверкнула недовольно взглядом.
        Ее раздражение сразу меня заставило сесть, как и приказывала Далия.
        По моим плечам заскользили ее нежные руки, втирая маслянистую субстанцию, которая пахла чудесно. Было похоже на запах корицы, яблока и ванили. Но внезапно меня пронзило словно током. Пальцы Далии ласково скользнули вниз по груди, задевая чувствительные соски.
        - Расслабься и подчинись, Ханна. Я делаю последнее предупреждение. Если не хочешь, чтобы тебя держали еще парочка девушек, а то и… - Далия сделала паузу, а я ее сразу поняла. Вспомнила про тех страшных, в черных одеяниях, охранниках и стало жутко.
        - Мне некомфортно, - пискнула я в свое оправдание.
        - Тебе больно? - спросила тут же меня она.
        - Нет.
        - А что тогда тебя беспокоит? Мы одни, больше никого нет… - Далия улыбнулась, словно успокаивая нерадивого ребенка.
        Я покивала. И то верно. Чего так напряглась? Но самое пикантное было позже.
        Руки Далии порхали по моему телу, вызывая странные ощущения. Сладкие волны нежности раскатами проходили по всей коже, а по внутренней стороне бедер словно золотые нити тепла пронизывали каждую клеточку.
        - Опустись в воду - шепотом приказала Далия, и мне показалось, будто ее голос срывается.
        Я переживала, что после масляных процедур стану как курица гриль - жирная кожа и неприятное чувство от пленки на коже, но нет. Бархатистость и необычайная мягкость, когда я прикоснулась к себе, меня удивили и поразили. Какие умницы арабские женщины, умеют ухаживать за собой и без дорогущих салонов!
        Я собралась выходить из купальни, как Далия остановила меня и заставила сесть обратно на бортик. Наверное, будет теперь обмазывать колдовским лосьоном для тела, думала я. Встреча с “кем-то” начинает уже навевать скуку.
        Далия присела передо мной и развела мои коленки в сторону.
        Я подпрыгнула от неожиданности жеста и попыталась вновь свести ноги.
        - Я тебя предупреждала… -
        Черт! Тяжело вздохнув, починилась. Краска заливала мне щеки. Ее взгляд скользил по моей груди ниже и в нем было нечто греховное, такое как бывает во взглядах… мужчин.
        - Можешь закрыть глаза и получать удовольствие - раздался ее певучий голос.
        У меня нет выбора. Чуть запрокинув голову, закрыла глаза. Если эти игры будут безболезненными, то нет смысла бояться.
        Но то, что было далее, стоило мне огромных усилий. Борьба с нахлынувшими инстинктами, которые вдруг проснулись и потребовали первобытного самого острого удовлетворения. Я хотела сбежать от ее трепетных поглаживаний, и в то же время остаться, чтобы получить долгожданную разрядку. Нежные подушечки пальцев теребили мои соски, гладили все тело, но не касались промежности. Это стало похоже на пытку. Я сама от себя не ожидала, что жажда ее прикосновений, более интимных, так оглушит меня, накроет волной похоти.
        Невольно поерзала, чуть кашлянув. Получилось, как намек. Поняла Далия или нет, но ее прикосновение к моему лобку стало равносильно огненной лаве, которая вдруг опалила мою кожу.
        Я закусила до боли губу. Не могу же я быть лесби?! Или…
        Ловкие пальцы, пройдясь по бугорку, скользнули по складочкам. Дрожь, которая пробегала по коленям, только усилилась. Мне хотелось интенсивных ласк, скорых до дикого бесстыдного оргазма. Но Далия словно меня дразнила. А когда ее горячий язык коснулся кончика клитора, я взорвалась от сумасшедшей безумной кульминации. Выгнулась, прижимаясь к ее губам всей промежностью. Стыд словно рассыпался и исчез напрочь. Рукой заскользила по ее черным волосам, призывая не останавливаться. Но Далия, видимо, была намного опытнее меня. Она и не собиралась бросать оральные ласки после одной моей разрядки. Ее губы играли с клитором, то всасывая, то вырисовывая языком по чувствительному бугорку загадочные узоры.
        - А-а-а-ах - выдохнула я во второй раз, когда ее язык вошел в меня, словно член и заставил кончить, безудержно вскрикивая.
        Я приоткрыла глаза. Хотелось рухнуть на дорогущий мрамор, и забыться сладким сном. Тело наполнилось жаром и умиротворением.
        - Понравилось? - Далия коснулась губами моих губ и с необычайной нежностью заглянула в глаза.
        Привкус сладкого цветочного аромата еще больше дурманил голову. Может, она добавила в эту купальню каких-то психотропных веществ, которые действуют через кожу?
        - Идем, - прошептала мне она - Он любит, чтобы ты была мокрой…
        Последнее предложение сразу пробудило меня от двух фантастических оргазмов. Я и забыла совсем, что некто ждет нас.
        - Далия, что со мной будет? - вздохнула я, пока она накидывает мне на плечи широкую и длинную в пол махровую ткань, укутывая в плед.
        - Будет только еще лучше - она сверкнула чернотой глаз, и, обняв за талию, подтолкнула к выходу.
        Мы вернулись вновь в шикарную спальню.
        - Ты должна сидеть тихо, пока не стукнет дверь, и он сам не снимет тебе повязку, поняла? - напутствовала Далия, завязывая атласной красной лентой мои руки.
        Махровый плед спустился с моих плеч, и я сидела с голой грудью, но прикрытыми полностью ногами и бедрами.
        - А я пойму, что он будет говорить? - сейчас почувствовала, прилив страха и паники, начала сыпать вопросами, потому что теперь-то я точно знаю - загадочный “ОН” сегодня не по моей воли лишит меня девственности. - Он старый? А ты будешь тоже присутствовать?
        - Это не нужно будет тебе, - Далия приподняла брови в игривом жесте. - Если он захочет - то буду.
        Краткость - точно про нее. Только таинственно улыбается и выполняет приказы Незнакомого Властелина.
        На глаза мне легла черная бархатная повязка, и по коже побежали мурашки.
        Далия ушла, а я осталась одна со своими страхами и накатывающим ужасом. Стоило ли ей говорить про свою невинность, спасет ли серьезное и непростое обстоятельство от “расплаты” телом? Вряд ли…
        Скрип створок двери заставил вздрогнуть. Адреналин бил по вискам, и я еле сдерживалась, чтобы не сдернуть повязку. Мучительное ожидание конца просто убивало меня. А вошедший двигался бесшумно, как зверь, выслеживающий свою добычу, чтобы не спугнуть и вонзить острые когти до того, как жертва успеет опомниться. Я ощущала вожделенный взгляд на обнаженной груди, он обжигал раскаленным железом.
        Он молчит. Или она? Может, Далия играет со мной в изощренные игры арабских принцесс?
        Повязка одним махом упала мне на шею, и я удивленно уставилась на вошедшего.
        Это же один из телохранителей! Тот, что запихнул меня в комнату, пригрозив о чем-то на арабском. Только сейчас он был в кандуре (прим. автора - традиционная длинная белая роба, которую носят арабы), белоснежного цвета.
        Он разглядывал меня с недовольством, будто бракованный товар в магазине. Блеск черных глаз, как бездонная пропасть, свидетельствовал о том, что этот араб не любит пререканий и неподчинения его воле. Мне захотелось сжаться в комочек.
        Лучше был бы старикашка, который полапал меня и отпустил!
        - Далия! - раздался его грубый бас и даже я поняла на незнакомом мне наречии с акцентом, что он зовет для полного отчета свою прислугу. Видимо, я его совсем не впечатлила.
        Интересно, он постоянно пользуется ее телом? Мне стало жалко ее. Она ведь, наверное, нетрадиционной ориентации, раз настолько неистово ласкала меня в купальне. Получается, Далия вынуждена терпеть сексуальные домогательства озабоченного громадного тирана?
        Далия зашла в комнату и смиренно встала возле створок двери, опустив глаза.
        - ???? ???! (Иди сюда! - араб.) - грохнул его зычный голос, отражаясь от стен с росписью традиционных узоров.
        Она приблизилась и покорно опустилась рядом со мной на кровать. Он прошел по всему периметру, будто осматриваясь и придвинув широкое кресло, сел напротив нас.
        Я боялась сказать и слово. Вид грозного и очень недовольного араба вогнал в еще большую панику.
        Этот монстр будет лишать меня девственности?! Только бы не так…
        Дрожь начинала бить тело. Я сжимала до боли пальцы, сцепив в замок. Определенно будет грубое насилие, без ласк и прелюдий. От отчаяния слезы навернулись мне на глаза и закапали на белую ткань махровой накидки.
        Далия тут же схватила меня за запястье.
        Испугалась ли?
        - Ханна, пожалуйста, не надо, ты чего? - зашептала она, поглаживая мою ладошку.
        - Я еще девственница. Я не хочу, чтобы этот изверг, словно зверь, рвал меня… - переходила на всхлипывания и начинала дрожать как осенний листик на ветру.
        - Ш-ш-ш, - Далия коснулась моей щеки и вытирала торопливо слезы. Видимо, Злобного Повелителя могло разозлить неприятное обстоятельство, - ты, правда, еще невинна?!
        Я уставилась на Далию.
        Она думала, что я опытная девица с “богатым” прошлым?!
        - Да, - давясь слезами, проглотила я.
        - ?? ???? ????? (Что происходит? - араб.) - спросил мой мучитель, нахмурившись и поглаживая небритый подбородок.
        - ???? ????? ?? ????? ??? ????? ???????? (Она девственница. Кто-то допустил ошибку и выбрал ее, - араб), - вдруг откликнулась в ответ ему Далия с неким вызовом.
        Видимо, она решила встать на мою защиту. От этого я даже немного осмелела и подняла заплаканные глаза на черноволосого громилу. Брутальные грубые черты лица делали его суровее. А смуглость и черные глаза еще больше придавали нечто дьявольское во властный образ.
        Он сидел в задумчивости. Молчал. Скорее всего, план не изменится, но он будет гораздо нежнее или я просто успокаиваю сама себя?
        - (?????) ? ?????! (Далия, уходи!) - приказал он и поднялся с кресла, надвигаясь, словно ураганный шторм.
        Я вцепилась, будто одержимая, в руку Далии, видя, как она приподнимается и кивает ему.
        Уйдет и оставит меня с этим чудовищем?!
        - Нет, пожалуйста, Далия, я не смогу, я не хочу! - сейчас я была похожа на истеричку, которая вот-вот сойдет с ума от происходящего.
        Она тут же обняла меня и впилась в мои губы. Привкус был сладковато-пряный, схожий с маслами, что Далия втирала в мое тело. Но ее нежный поцелуй прервался резкими прикосновениями мужских рук к моим бедрам. Я оказалась на спине за считанные секунды и, отстранившись от Далии, пришла в дикий ужас. Мои ноги он раздвинул бесцеремонно и, приподняв кандуру проводил рукой от основания до головки по налитому словно сталью члену.
        Я могла бы сопротивляться, только, наверное, он убил бы меня сразу.
        Одним щелчком.
        Далия отодвинулась в сторону и опустила глаза, а этот громила…
        Я вскрикнула, когда он, навалившись всем телом, приподнял мои бедра и толкнулся мощным агрегатом прямо внутрь моего лона. Адская боль пронзила промежность и заставила вцепиться в его мускулистые плечи под тонкой тканью. Между ног уже было не просто мокро, а казалось, что я вышла из душа и вовсе не вытерлась полотенцем. Ведь это не смазка…
        Двухметровый изувер отстранился от меня, оглядывая залитую кровью робу. На белоснежной ткани красные всполохи выглядели жутко. Я зажмурилась и, перевернувшись на бок, сжалась в комочек. Слезы покатились по щекам, а вид моего тирана стал ужасающим. В одном только взгляде смешалась ненависть, ярость и возмущение. Даже когда он что-то выкрикнул, я поняла - это одно из арабских ругательств.
        В голове проносилась мысль: “Хоть бы его это оттолкнуло, и он тут же отправил меня домой!”. Я хотела идти босиком, в испачканной махровой накидке, но лишь бы отсюда подальше. Сбежать от агрессивной энергетики и больше не видеть ураганную смесь огненных чувств на его смуглом брутальном лице.
        Он вышел быстрыми шагами прочь из комнаты, а я только облегченно выдохнула.
        Мой первый раз оказался самым худшим. Девочек лишали невинности неопытные юнцы. Как бы то ни было, с нежностью, симпатией, пусть даже не любовь, но ласка присутствовала. А черноволосый тяжеловес словно зверь, чуть ли не разорвав меня на две половинки, накинулся голодным волком на свежее мясо. Только сейчас я заметила, что Далия, будто призрак, испарилась после моих нечеловеческих пыток. Успела ли она увидеть мое искаженное от боли лицо, я не знала.
        Но спокойствие длилось недолго. Беспощадный хозяин арабского дворца вернулся вновь в комнату, но уже в другой кандуре - исключительно чистой и без следов моего несчастья.
        - Ханна… - раздался его голос, и меня будто ударил ток от электрошокера.
        Он говорит на английском?! Был слабый акцент, но имя он произнес не на арабском, а на моем родном языке!
        Я повернулась и уставилась на своего первого мужчину. А он, наклонившись, сгреб меня в охапку и понес.
        - Куда мы? - пискнула я, ожидая, что он может просто-напросто выкинуть как старую вещь на улицу.
        - Я омою тебя, - ответил он мне, и прижал еще крепче.
        Слово, исковерканное и странное, звучало с нежностью и лаской.
        Он опустил меня в невероятную по размерам ванную, больше похожую на джакузи, но здесь не было технических наворотов, только слабый запах роз и сандала. Прямо в моей злополучной накидке, не раздевая и не раздеваясь сам, он сел рядом.
        Что же произошло? Что стало причиной переменившегося с грубого на бережное обращение со мной? Ведь только десять минут назад этот суровый деспот был словно буря: гневный и несокрушимый.
        - Как ты здесь оказалась? - спросил негромко он.
        Я удивленно уставилась прямо ему в лицо и будто сейчас только рассмотрела. Черная щетина, широкий подбородок и пронзительные глаза цвета ночи.
        Он красивый - мелькнуло в моем мозгу, и тут же себя отдернула.
        Нет! Что еще за мысли?!
        - Произошла авария, нас с тремя девушками запихнули в грузовик и … -
        - Это я знаю, - оборвал мой собеседник - Авария подстроена. Тебя выбрали мои люди еще тогда в клубе. Но они решили, что ты уже давно не девочка…
        Меня словно поразила молния.
        Его люди?! Выбрали в клубе?!
        Что ж получается, я была товаром в магазине, который просто взяли с витрины и унесли? Гнев ударил больно и разжег обидные чувства. Я отвернулась. Слезы обожгли глаза. Мои мрачные предположения оправдались.
        - Девушки, что были с тобой, произвели впечатления развязных сучек… -
        Я только мысленно согласилась. Тут он безоговорочно прав. Особенно такие, как моя подруга Викки, танцевавшая с двумя парнями, которые беззастенчиво начали ее лапать. Неприятный момент тоже запомнился мне перед тем, как покинуть клуб.
        - Меня зовут Саид, - представился он и уголки его губ дрогнули в подобие улыбки - Я не поверил Далие. Она предупреждала, что ты еще девственница.
        Злость вспыхнула с новой силой. А я, наивная дурочка, допускаю мысли о симпатии к хладнокровному монстру!
        - Ханна, так не должно было случиться. Это моя ошибка. Ты вправе попросить обо всем, что пожелаешь, - снова гремел бархатный бас, окутывая меня сладковатым дурманом.
        Как же! Сначала, не разбираясь, лишил самого ценного, а теперь в качестве извинения… Я насупилась, скрестив руки на груди. Банальные деньги. Расплата за любую оплошность или мерзость. Все продается и все покупается. Горе, радость, секс, эмоции, чувства. Все можно купить. У всего есть цена. Даже человека. И он будет словно марионетка исполнять все твои приказы.
        - Я искал себе развлечение на пару дней, но с условием, что девушка уже не девственница. Мои люди допустили грубый промах и будут наказаны, - говорил спокойно и с расстановкой Саид.
        Тут же вспомнились страшные по кровожадности казни арабов. Отрубание рук, ног, голов. Мусульманская страна не церемониться ни с преступниками, ни с предателями, ни с теми, кто ослушался Великого Господина.
        - Я хочу домой, - тихонько прошептала я и опустила голову. Чего мне еще просить, если уже все, что можно, я испытала, и теперь точно буду вспоминать об этом всю оставшуюся жизнь.
        Он накрыл мою руку своей огромной ладонью.
        - Ханна, позволь мне искупить свою вину. Останься еще на пару дней. Ты можешь выходить, гулять по периметру виллы, любое твое желание будет исполнено.
        Мне хотелось истерически захохотать. Саид говорил, будто он сказочный джин - любое желание будет исполнено.
        Ага!
        Либо наглое лицемерие, либо всерьез просьба простить. Но что-то подсказывало, что первый вариант более правдив.
        Я покивала. Он не оставил мне выбора. Мое стремление попасть поскорее домой никто не торопился принимать во внимание. Снова Его правила и установленные законы.
        ***
        Ночью спала плохо. Была абсолютная тишина, и мысли роились в голове, кидая меня то во мрачную пропасть, то в противоположность - может, богатый араб всерьез решил поухаживать за мной. Пусть даже два дня побыть настоящей принцессой Восточных Эмиратов.
        А утром… Я проснулась от цветочного запаха.
        Сладкого, проникающего прямо в сознание и ласкающего обонятельные рецепторы. Когда, открыла глаза, то думала, что умерла и попала за свои мучения в рай. Вся комната была заставлена разными цветами: розами, орхидеями, гортензиями и черными тюльпанами. Стояли они в вазах, небольших фигурных горшках или собранные в букет, лежали у моих ног.
        Что я почувствовала, не передать словами. Ощущение, будто я прыгнула в огненную лаву. Жар раскатился по телу от приятного и щемящего внутри чувства. Он точно безумный - Хозяин божественного арабского великолепия.
        - Доброе утро.
        Я вздрогнула и обернулась. Далия зашла ко мне в комнату неслышно, как призрак. Она избегала контакта глаз со мной, когда ставила поднос с едой. Мне показалось, что она чувствует вину за вчерашнее. Далия делала уборку, и создавалось впечатление, что ей хотелось поскорее убежать от моего взгляда. Заводить разговор я не собиралась. Я понимала прекрасно, что Далия ни в чем не виновата, но некая обида все равно давила на меня и желание общаться с ней не возникало.
        Далия, выполнив все нехитрые дела, подошла и села рядом.
        - Ханна, такого не должно было случиться.
        Мне тут же захотелось ее поправить. Так не должно было получиться. Они с Саидом уже не первый раз повторяют это, словно заученную фразу.
        - Я понимаю, - кивнула в ответ. Что мне ей еще сказать? Ведь поиск крайних - затея истинно глупая.
        Нашу гнетущую тишину, возникшую от нежелания вести диалог одной, а другой от неудобства, разбавил вошедший Саид. На нем, как и в первую встречу, белая рубашка и черные брюки. Только вид обыкновенного офисного клерка ему нельзя было приписать. Скорее, властного и могущественного Босса. Он окинул строгим взглядом свою прислугу, и она безмолвно испарилась прочь, будто ее здесь и не было.
        - Как спала, Ханна? - он сел рядом и улыбнулся.
        Странно видеть, как Саид, больше похожий на грозный утес, излучает лучики тепла и симпатии. Логичная картинка в моей голове от того, что происходит, отказывалась складываться.
        - Тебе нужно позавтракать, я чуть позже зайду за тобой, - произнес Саид - Далия поможет одеться.
        Я смутилась. Куда он собрался меня везти? Ведь здесь все очень строго - я ему не жена, а мусульмане чтят и соблюдают традиции очень скрупулезно. Мужчине запрещено быть наедине с женщиной и, тем более, появляться с ней в обществе не в статусе законного супруга или родственника.
        После сытного завтрака, я, походив по личной цветочной оранжерее, заскучала. На мне была лишь туника, длинная, до пят, похожая больше на кандуру, с более женскими орнаментами и вышивкой. Можно ли мне выходить в таком виде или строгость распространяется даже здесь на периметр дома? Только сейчас я начала задумываться, в какой стране я нахожусь, и что может быть за нарушение законов и этики. Как же мне позвать Далию?
        Но она словно почувствовала и появилась на пороге моей комнаты через полчаса моих размышлений. В руках у нее платье и куча еще каких-то платков или туник.
        - Снимай джалабию (домашнее платье, которое носят арабки - прим. автора).
        - Чего? - спросила удивленно я
        - Это то, что сейчас на тебе надето, - парировала в ответ Далия.
        Настроение моей собеседницы было крайне раздраженным, или мне все опять кажется?
        По мере моего облачения в арабскую одежду я чувствовала себя ребенком, которого укутывают в пеленки. Далия одела мне на голову платок, а сверху еще никаб (покрывало, представляющее собой ткань, которая закрывает голову целиком, оставляя лишь прорезь для глаз - прим. автора).
        Представляю, как в жару, которая царила на улице, я буду ходить и обливаться потом!
        - Если Саид разрешит, ты снимешь никаб. Смотря куда, вы поедете… - в ее голосе заскользила грусть, отчетливо и ясно.
        - Далия, ты любишь его? - вдруг не ожидая, сама от себя, спросила пытаясь заглянуть ей в глаза
        - Ханна, о чем ты? Он просто владелец всего что нас окружает. Не более, - она попыталась улыбнуться, но мне сильно бросилась в глаза наигранная маска лицемерия, которая заскользила будто тень по ее лицу.
        Больше я не промолвила и слова. Противоречивые чувства разрывали меня. Мне стыдно было признаться, что я тоже, словно дурочка, пыталась увидеть к себе симпатию, пыталась понравиться еще больше Саиду. Видеть рядом с собой конкурентку в лице Далии мне не хотелось. Я хотела бы уйти, уехать, исчезнуть из роскошного дворца. Я не желаю становиться третьим углом в непростом любовном треугольнике. Только вот беда, мои чувства кричали как раз об обратном. И я с ужасом осознавала: как же я поеду через пару дней домой, когда в груди бушует лютое пламя, которое разжег Саид?
        Далия проводила меня к парадному входу, а я не успевала вертеть головой, чтобы все рассмотреть. Сколько уже современных идей придумали новомодные дизайнеры, а здесь традиции, словно как и тысячу лет назад, были, есть и будут актуальны, несмотря на моду. Фигурные ниши, стрельчатые арки, причудливые арабески с витиеватой вязью околдовывали и манили остановиться, начать рассматривать. Дух Востока словно проникал в каждую клеточку тела, заставлял почувствовать особую атмосферу. Такого не найти на дорогих курортах или в престижных ночных клубах. Здесь перед тобой будто открывается сама история создания мира, очаровывает своей загадочностью, раскрываясь яркими красками в твоем воображении.
        Прямо перед широким крыльцом ждал черный джип, который сверкал на солнце отполированными боками. Саид появился откуда-то со спины и, взяв меня за запястье, повел к громадной машине. В салоне автомобиля пахло кожей и мужским парфюмом. Я до боли закусила губу. Вот бы Викки сейчас меня видела в арабском одеянии, и в каких апартаментах я сегодня проснулась! Тщеславие сладким ядом разлилось в моей душе. Это не с пьяными парнями в клубе обниматься!
        Мы с Саидом сели на заднее сиденье, и машина тихо тронулась, покидая территорию арабского дворца.
        - Куда мы поедем? - спросила я, смущаясь.
        - Гулять по городу, - улыбаясь ответил мне Саид, дотрагиваясь до моих пальцев.
        И только сейчас до меня дошло. Я понимала, что нахожусь в восточной стране, но где именно…
        - Арабские Эмираты, да? А город? - спросила я и напряглась.
        Будет ли он откровенен со мной или соврет, лишь бы я меньше знала о том, где нахожусь? Сюда я попала незаконным образом, а значит, Саид может скрывать местоположение, чтобы избежать дальнейших проблем.
        - Нет, Ханна, мы в Марокко. Марракеш.
        Не зря мне казалось, когда меня везли сюда, в Северную Африку, что трясет и гудит как будто в самолете. Быстро доставить «товар» можно только авиаперевозкой.
        Колоритный город захватил мое внимание. Я даже забыла, что еду с богатым арабом на черном внедорожнике в абсолютную неизвестность. Моя осторожность уснула и под впечатлением местных красот просыпаться не собиралась. Саид разрешил мне снять никаб, чтобы было удобнее рассматривать достопримечательности стариной бывшей столицы Марокко. Он негромко рассказывал предысторию каждого памятника культуры, и я невольно чувствовала себя на персональной экскурсии. Только низкий голос моего гида заставлял сердце волноваться, а по телу пробегали ласковые мурашки.
        Мы пообедали в ресторане, прогулялись по Медине. Сначала я думала, что никаб будет сильно мешать, и я начну нервничать из-за духоты, желая поскорее освободиться от нескольких слоев мусульманских одеяний. Но удивительная вещь: мне было вовсе не жарко, а даже комфортно.
        Я, проходя мимо мужчин, видела, как они отводили глаза. Никто из них будто не имел права смотреть на мою мешковатую фигуру в балахоне. Где-то я слышала и даже читала, что женщине нельзя смотреть в глаза мужчине, потому что этот жест отождествляется с откровенностью и обольщением. Мусульмане считают греховным намеком на раскрепощающее и порочащее женский пол. Но Саид вел себя так, будто он здесь Господин и никаких законов для Него не существует. В лавке с марокканским золотом он смотрел на меня с небывалой нежностью, заботой и…
        Я мысленно одернула себя. Ну, какая, к черту, любовь!
        Он же мне объяснил, что хочет извиниться за происшедшее. Пара дней, и я окажусь снова дома, среди гулящих подружек, книг и с неприглядной одеждой, которая и в подметки не годилась арабским платьям и даже никабу.
        Я, смущаясь, отводила взгляд. Если бы Саид мог видеть сквозь ткань, то мои красные щеки уже давно бы вызвали у него усмешку.
        Возвращаясь домой, уставшая и полная новых впечатлений, мечтала лечь поскорее на королевскую кровать и сладко поспать. Но мои мысли тут же прервала вошедшая Далия.
        - Как вы погуляли? Тебе понравилось?
        Почему же мне кажется, будто ее улыбка насквозь стала фальшивой? С примесью зависти и злости. Или я просто схожу с ума от происходящего со мной?
        - Хорошо, - откликнулась сухо. Второй день у меня протест на диалоги с этой женщиной.
        - Я принесла тебе чистую джалабию. Но перед этим нужно помыться, пойдем.
        Я вспыхнула. Вспомнила, как она ласкала меня, и тут же осенило. Может она рассчитывала, что я нетрадиционной ориентации и буду принимать знаки внимания?
        - Я пойду сама. Без слуг, - отрезала в ответ.
        Нет уж, снова эти сальные взгляды по моему телу…
        - Ты не можешь все делать сама. Для того, чтобы помочь тебе во всем, есть я, - возразила Далия. - Для этого я здесь и нахожусь.
        Однозначно уступать не буду.
        - Я пойду одна. Если ты настаиваешь, я обращусь тогда с просьбой к Саиду, - и отвернулась.
        Но Далия вдруг ответила мне смиренно и спокойно:
        - Хорошо, пойдем, только провожу тебя, - в голосе ее сквозила небывалая покорность.
        В ванной чуть ли не уснула. Запах ванили и успокаивающий аромат лаванды действовал на меня как снотворное. Я добрела до комнаты, и только моя голова коснулась подушки, тут же провалилась в глубокий сон.
        Проснулась оттого, что взгляд Саида, сидящего напротив, был такой, что можно воскресить из мертвых. Пронзающий, изучающий, глубокий…
        - Добрый вечер, Ханна, как ты себя чувствуешь? Почему Далия не помогла с омовением? - его вопросы рассмешили меня.
        В Америке, на своей родине, услышав бы эту фразу, я бы хохотала в голос. Ванну принять одна будто не сумею и не смогу элементарно за собой поухаживать в плане гигиены!
        - Я не хочу, чтобы она мне помогала, - как можно мягче ответила.
        Мой взгляд тут же перехватила банальная картина - перед Саидом был засервирован стол на две персоны.
        Значит, будет ужин, а потом… Внутри все сжалось. Снова пытки или только банальный прием пищи на ночь? Так ли просто Саид отпустит меня, и готова ли я просто уехать?
        Пока размышляла, приводила себя в порядок, слуги моего арабского олигарха накрыли стол, и от запахов закружилась голова. Я будто не ела двое суток, зверский аппетит от ароматов заставил желудок призывно заурчать.
        На столе спиртное, а я вспоминала, что арабы не пьют алкоголь и строго-настрого чтят суровый закон. Но Саид, по моим сегодняшним наблюдениям, был современным мусульманином, и, наплевав на традиционные принципы, смело их нарушал. Красное вино окрасило бокалы в причудливый малиновый цвет и только сильнее разожгло мое воображение. Это словно символ того, что было в первый раз между нами. Мне живо вспомнилась его кандура, залитая кровью. В горле стало сухо, а по телу прокатилась волна жара.
        Саид молча встал и подойдя к моему стулу, опустился на одно колено. Сердце забилось в дикой пульсации. Все выглядит, будто он собирается мне сделать предложение. Конечно же, это глупая фантазия наивной девчонки!
        - Ханна, ты чудесная девочка, мне жаль, что так получилось… - пальцы Саида, крепкие и сильные, коснулись моего колена, и ткань моего наряда поползла вверх.
        Черт! Я вспоминала все ругательства, пока моя голая коленка не выскользнула из-под ткани и предательские мурашки обозначили мои острые ощущения. Неужели я сдамся, неужели мои чувства настолько сильны…
        Губы Саида коснулись моей коленки нежно и трепетно. Это было равносильно залпу тысячи снарядов, одномоментно разорвавшихся прямо во мне. Хотелось всхлипнуть от соблазна, который вмиг заставил все тело напрячься и вызвать все те инстинкты, борьбу с коими я вела. Он вмиг развернул мой стул к себе и, осыпая поцелуями внутреннюю сторону бедра, еще больше разжигал желание похоти и страсти. Я вцепилась в стул пальцами и боялась сделать любое телодвижение. Замерла, застыла от бесконечно сладких ласк.
        Пояс от платья послушно развязался, и от настойчивых рук Саида оно распахнулось, обнажая меня полностью. Взгляд его наполнился неистовым желанием. К слову сказать, я ходила все это время без нижнего белья. Мои вещи пропали сразу после того, как я очнулась здесь, и Далия пришла ко мне в келью переодеть меня. Она приносила только одежду, а белье…
        Я скромно молчала. Спросить бюстгальтер или трусики мне было стыдно. Сама Далия тоже всегда ходила без белья. Вспомнить даже нашу эротическую сцену в купальне. Она скинула с себя джалабию и осталась сразу абсолютно голой.
        Я схватила за запястье Саида, когда его пальцы скользнули по лобку и коснулись пульсирующего бугорка.
        - Ханна, если ты не хочешь, ничего не будет, - хрипло откликнулся он.
        Это провокация! - чуть не выдохнула в ответ. Он испытывает меня на прочность, проверяет, насколько тонка грань, чтобы перейти и наплевать на все моральные принципы.
        Я запрокинула голову, отдаваясь ощущениям полностью, раздвинула ноги шире, обозначая полное согласие на безумные ласки, а губы и язык Саида уже покрывали влажными поцелуями мою грудь. Еще мгновение, и перестану соображать, где нахожусь, с кем и сколько времени прошло. Все слилось в один-единый жаркий экстаз. По ногам стрелой шла судорога от оргазма. Он, будто ток по моему телу, концентрировался на чувствительном клиторе, и желание проникновения плоти становилось невыносимым.
        - Саид, - выдыхала одними губами, стараясь не закричать от наслаждения, когда он нежно коснулся горячим языком складочек, жадно проводя им вверх-вниз, заставляя дрожать от сладостных волн, которые охватили и не отпускали в пучине греховного разврата.
        Он вырос передо мной могучим айсбергом, и выпирающий бугор из брюк, свидетельствовал о том, что мое неистовое желание сейчас исполниться. Я торопливо расстегивала пуговицы на его рубашке, руки дрожали в предвкушении прикосновения к смуглому рельефному торсу. В голове будто стерлись воспоминания о нашем первом жестком сексе, его грубости и бесцеремонности. Со мной сейчас был совершенно другой мужчина.
        - Ханна, не останавливайся… - Саид положил мои пальцы на ремень и резким движением скинул рубашку.
        Я, краснея от стеснения, расстегнула брюки, но видимо, моему арабу не нравилось столь медленное раздевание. Саид рывком снял с себя остатки одежды. Подхватив меня на руки, посадил на кровать и так же встал передо мной - голым и возбужденным.
        - Я тебя хочу, моя принцесса, - голос растекался теплой патокой и заставлял задерживать дыхание от пикового ощущения небывалого счастья.
        Он проводил подушечкой пальца по моим губам, и кажется я понимаю, чего ему нестерпимо хочется. Только вот я совсем неумеха в оральном сексе. Стыдливо отвела взгляд от его чуть покачивающегося напряженного твердого органа.
        - Ханна, продолжай… - бархатный бас Саида срывался, он молил, просил о самом желанном.
        Я несмело провела языком по темно-красной головке, обхватила губами, чувствуя терпко-солоноватый вкус. Он мягко коснулся моего подбородка, шумно выдохнув сквозь зубы.
        - Открой рот, моя девочка, и вдохни глубже… Расслабься… -
        Я послушно выполнила указания. Его страстное проникновение в мое горло стало для меня невероятным ощущением. Странное чувство смешивалось с возбуждением и только еще сильнее просило для тела долгожданной разрядки. Саид двигался медленно, чтобы я могла дышать и спазмы не душили мое горло. А потом он набросился на меня, словно лев. Осыпая поцелуями, он проникал пальцем внутрь моего лона и будто дразнил.
        - Саид… - недовольно хмыкнула я, извиваясь бедрами от неистовых ласк.
        В его глазах была бездонная пропасть. Мне хотелось прыгнуть в нее и больше никогда не возвращаться. Остаться здесь с ним, чтобы тела сливались в бесконечном сладком ритме, чтобы голова кружилась, а сознание туманил очередной бурный оргазм.
        Уже под утро, лежа на кровати, я прислушивалась к его дыханию. Круговорот страсти совсем недавно отпустил нас обоих, и мы, обессиленные, в объятьях друг друга, не могли даже пошевелиться от накатившей приятной усталости. Ощущения от секса были невероятными, и я снова и снова задавала себе вопрос: Саид ли первый раз так грубо обошелся со мной? И не могла найти причину резкой перемены отношения ко мне.
        - Саид, почему ты разговариваешь с Далией на арабском? Ведь она говорит на английском… И ты тоже… - задала я вопрос
        Саид некоторое время молчал. Он не доверяет служанке, которая еще и “работает” у него в постели? Или они между собой обсуждали то, что мне нельзя знать или слышать на моем родном языке?
        - А, что бы сделала ты, если бы узнала?
        - Я бы очень сильно была недовольна… - и мысли начали чернеть.
        К чему это он спросил?
        Эйфория от проведенной ночи спадала и возвращала в суровую реальность. Я совсем забываю, кто я здесь и как сюда попала. Могу ли быть уверенной, что завтра меня могут “нейтрализовать” во избежание всех проблем с законом?
        Я встала с кровати. Дойти бы до ванной комнаты, потому что от странного предчувствия подкашивались ноги. Саид тут как тут оказался рядом. Он подхватил меня и отнес обратно на кровать.
        - Полежи немного еще со мной, потом вместе обмоемся, - и он разлил оставшееся вино по бокалам.
        Протянул мне и произнес:
        - За тебя, милая Ханна!
        Я выпила и почувствовала через пару минут как меня сильно клонит в сон. Веки закрылись сами, и я провалилась во тьму.
        Очнулась на кровати. Нет, не у Саида, а… дома в своей квартире, которую мы снимали с Викки. Тишина звонко била по ушам. Но еще сильнее мне было больно от того, что Саид просто меня использовал. Включил все методы психологического воздействия, чем-то похожие на методы альфонсов и пикаперов, и очаровал всего за сутки. Странно, что ему хватило только дня и ночи, чтобы “насытиться” мной. На вторые сутки, видимо, Саиду не захотелось оставлять “игрушку”.
        Я, уткнувшись, в теплый плед, заревела. Больно до невозможности! Сердце разрывается на части, еще немного, и захлебнусь в своих рыданиях. Я сама виновата! Он меня предупредил, что мое “счастье” продлиться всего пару дней, а я решила пофантазировать о том, что останусь с ним рядом надолго.
        Глупая! Боль скручивала в комок, мир разлетается на осколки…
        Я подскочила на кровати.
        Ну и пусть!
        Пусть остается в своих апартаментах, хренов король Марокко! Злость сейчас играла со мной недобрую шутку. Я думала, что от оскорблений мне станет легче, но становилось еще горше.
        - Ханна, тебе нужно обратиться в полицию, - настаивала Викки, когда я по своей собственной дурости рассказала про араба, который меня похитил для плотских утех.
        Но я, придя в себя, после грозных недовольств, только отнекивалась. Если бы полиция могла помочь мне, могла облегчить мои душевные страдания, а так… Саид это делал уже, наверное, не в первый раз, и его огромные связи могли не только заткнуть мне рот, он, верно, мог и убить меня.
        Однажды увидела в газете статью про магнатов горнодобывающей промышленности и это меня шокировало. С двумя мужчинами рядом был… Саид. Я схватила и буквально глазами впилась в текст. Мое сердце рухнуло в глубокую пропасть. То, что я прочитала, стало для меня великим потрясением. Он - один из влиятельных олигархов в Марокко, у которого еще несколько горнодобывающих центров, приносивших ему баснословную прибыль в миллиардах долларов. Необычно видеть Саида в традиционном арабском головной уборе - куфия, поддерживаемая черным обручем - икаль. Его сдержанная, только чуть трогающая уголки губ улыбка словно говорила о том, что он имеет безграничную власть, которую никто не вправе оспорить.
        Но больше всего меня поразила небольшая ремарка про семейное положение.
        Далия - имя жены Саида.
        Перед глазами потемнело: сначала от оглушающей новости, а потом от адской боли. Что же получается, она своему мужу подсовывает невинных девочек, чтобы…
        На этот вопрос я не могла дать ответа.
        Зачем это ей?!
        Я пыталась припомнить всякие хитрые женские уловки и все равно не находила разумного объяснения. Может, они вообще извращенцы, а меня отпустили только потому, что я понравилась Саиду больше всех? Тут же мой сарказм вернул на землю с розовых облаков. Если бы понравилась, Саид бы не бросил вот так спящую доставлять домой, будто коробку с вещами. Хотя бы попрощался…
        Слезы потекли с новой силой. Использовал и отправил обратно.
        Мерзко. Подло. Бесчеловечно.
        Ничтожество!
        Гнев снова охватил и сдавил горло тисками от безудержных рыданий. Но, несмотря на все свои переживания, свернула газетку бережно и убрала подальше в тумбочку, проклиная себя последними словами. Хоть бы Викки не нашла газету и не начала расспрос - с чего это я храню никому не нужную прессу.
        Моя жизнь никогда не станет прежней. Душа навеки осталась там, где шикарные арабские фрески украшали колонны и потолок загадочными узорами. Там, где живет мужчина, который острым жалом вошел в мое сердце и остался там. После его ласк я точно не смогу больше смотреть на других парней, после его слов мне не хочется слышать ничей другой, даже самый звучный голос. После Него для меня просто померк весь белый свет. Мир навеки во тьме.
        ***
        Саид смотрел на супругу сквозь тонкую шифоновую занавеску, где она сидела в окружении служанок. Далия грустным взглядом разглядывала вышитую картину, которую ей недавно подарила одна из ее подруг. Только он видел эту невыносимую тоску в глазах жены. Служанки же были словно каменные, они не замечали угрюмость во всем виде своей госпожи. Они смеялись, делали комплименты подарку, разговаривали между собой на нейтральные темы о женском - платки, украшения, еда…
        Далия сама предложила похищать девочек: только был уговор, что они будут уже не девственницы. Она боялась, что Саид возьмет еще жену, и уговорила его на такой незаконный способ удовлетворения плотских фантазий. Но чем больше девушек проходило через постель Саида, тем сильнее чувства к красивой, но неуверенной в себе Далие, угасали.
        А после появления Ханны будто разверзлась черная пропасть между ним и женой. Но и оставить около себя Ханну Саид не мог. Обязательства требовали обратного. Это могло стоить ему карьеры и даже жизни. Ее образ навечно останется рядом с ним. Только после Саид больше не соглашался на развлечения с очередной сучкой, которую выбирали люди Далии. И, видимо, для жены это стало шоком. Далия все поняла без слов. Эта белокурая американка вскружила голову мужу и стрелой вошла в его сердце, поранив до безумства, до роковой страсти, о которой ей приходилось только мечтать.
        Он с тоской наблюдал, как ее одевали, клали на носилки слуги, чтобы отправить прочь из его роскошной арабской сказки. Локоны светлых волос рассыпались по плечам, и Саид сдерживался от желания подойти и оттолкнуть всех от прекрасной девочки, которая была и вправду настоящей принцессой.
        Беззащитная, слабая, но в тоже время знающая себе цену, умеющая бороться. Сколько стоило ему сил насыпать снотворное ей в бокал с вином, отказаться еще от одного дня рядом с очаровательной американкой. Но Саид наступил на горло чувствам, заставлял заткнуться и замолчать все эмоции, которые зверями рвались наружу. Еще день, и Ханна бы точно осталась с ним. Он не позволил бы никому прикоснуться к ней, не позволил ей уехать ни под какими предлогами.
        Саид сел на заднее сиденье внедорожника и закрыл глаза. Он стискивал зубы до боли, чтобы только не сорваться. Бросить все и уехать. Там, где маленькая хрупкая блондинка с бездонными серыми глазами смотрела на него, словно на Бога. Но Ханна была и своенравной девушкой, в ней чувствовался характер: ее зарождающаяся женская коварность и уверенность в неотразимости. Первый раз он отказывался контролировать чувства, отказывался бороться за разумное решение сложившихся обстоятельств.
        - Поехали, Халид, - произнес Саид водителю.
        Убежать можно от людей, но никуда не деться от ощущений и переживаний. Как бы ни старалась Далия, она никогда не заменит Ханну. А ему придется смириться с тем, с чем он остался. Влюбился как мальчишка в милую девочку, которая теперь оказалась навечно далеко от него.
        ***
        Далия была словно в коконе. Большом, непрозрачном, абсолютно заглушающем голоса и звуки. Не слышала и не видела рядом щебечущих на отвлеченные темы служанок. Одна ошибка ею нанятых церберов для нахождения очередной “жертвы” для Саида стоила теперь, как она считала, счастливого брака. С мужем они жили уже больше десяти лет, и в первый раз ее женская идея дала серьезный сбой. Американка, оказавшаяся девственницей, запала ему в душу и отказывалась покидать сознание Саида.
        Он изменился. Стал более задумчивым, будто его окутало большое горе. На предложение найти очередную пассию для мужских радостей - в грубой форме оборвал Далию и сказал, что более ему не нужны иностранные шлюхи. Ханна стала последней каплей в их развалившемся союзе. Сколько еще Далия продержится, а Саид не решит взять еще одну жену, которая окажется для него единственным солнцем во всей Вселенной?
        Далия гнала эту мысль. Нет, после Ханны ему никто не нужен. Нужна лишь она, которая досталась невинной, неопытной, чрезвычайно нежной и эмоциональной.
        Детей Далия иметь не могла, и сколько бы ни пытались ее ободрить доктора, все было бесполезно. Лучшие врачи мира пожимали плечами. Саид же принял эту новость достаточно спокойно. Он относился к сложившемуся обстоятельству намного проще, чем супруга. Но Далия понимала: сейчас он не хочет наследника, но придет время, и Саид захочет, чтобы его большой империей управлял родной кровный сын. А значит, для этого нужна “официальная” жена, а не очередная подстилка из развратных западных стран. Вот тогда-то время Далии будет исчерпано.
        Когда Саид зашел утром к Ханне, то Далия заметила тот блеск в глазах, то дикое желание, которое она видела первые годы в браке с Саидом. По нервам больно ударила обида. Жесткая, хлесткая. Ханна смогла разбудить настоящие давние чувства, но, увы, не к собственной жене. Остаётся теперь пожинать плоды своего “труда” и желания сохранить их брак вместе без других “участников”.
        Далия отложила картину и приказала служанкам выйти. Слезы потоком полились из ее глаз. Ей не изменить предначертанное, нужно принять удар судьбы и смириться. Это правило всегда повторяла мама. Женщина должна быть покорной, кроткой и послушной. Далия следовала наставлениям матери, старалась для мужа угодить и сделать так, как он хочет. Но в жизни все изменчиво, а значит, нет постоянства, нет гарантии, что завтра установленные правила и законы не станут всего лишь пеплом и не разлетятся по ветру, будто их никогда не было. А случилось именно так…
        Мактуб… Это судьба.
        Глава 2
        Спустя три года…
        - Ханна, подойди, пожалуйста, ко мне.
        Наш преподаватель по экономической дисциплине взглянула поверх оправы очков и тепло улыбнулась.
        Я киваю Викки и прошу подождать меня за дверью. Наверное, снова очередной доклад или презентация ляжет на мои плечи.
        - Ханна, ты и еще несколько учениц полетите со мной в небольшое познавательное путешествие, - она улыбается, а мои брови ползут вверх.
        - Какое?
        - Один из влиятельных спонсоров приглашает нас поучаствовать в конференции и понаблюдать на практике заключение выгодно важных договоров. Мистер Олавин оплачивает полностью перелет в Дубаи и обратно. Так что тебе не о чем беспокоиться. Отель и проживание на пару дней берет на себя руководство университета. Ты и еще двое девочек за отличную учебу достойны увидеть свою будущую профессию финансового аналитика с другой стороны - практической, - мисс Линкольн еще долго вещает о «светлом будущем», а я стою и почти не слышу ее слов.
        В Арабские Эмираты я ни за что не хотела возвращаться. Пусть даже Марокко совершенно другой город, и находится в относительной удалённости от Дубаи, но закоренелая традиционность этой страны, ее обычаи и религия - это мой Саид.
        Далекая, давно стертая памятью красочность происходящих со мной событий, стала фантазией, которая однажды явилась ко мне и растворилась в ночной мгле. Мой первый мужчина исчез. Мужественный и суровый образ рассыпался на мелкие частички, осколки, которые унесло тут же порывом ветра.
        Правда ли всё то, что происходило со мной три года назад или это был лишь выдуманный мираж в арабской пустыне?
        Я сглатываю комок слез, подходящих к горлу от воспоминаний.
        - Можно, я не поеду? - спрашиваю весело щебечущую мисс Линкольн.
        - Ханна, но почему? - отвечает преподаватель вопросом на вопрос.
        - Я не хочу, - отрезаю, и отворачиваюсь. Не могут же меня исключить из группы, тем более в этом году у нас выпускной и получение дипломов.
        - Ну, хорошо, - пожимает плечами, и начинает собирать со стола учебники и пару папок с документами.
        Я облегченно выдыхаю, и, выйдя из аудитории, направляюсь к уже раздраженной Викки.
        - Что так долго? Пыталась тебя снова нагрузить докладами? - спрашивает она, и мы выходим на улицу.
        Викки сразу же закуривает, и выпускает дым через нос.
        - Нет, предлагала лететь в Дубаи. Там будет что-то наподобие практики, - отмахиваюсь я.
        - Охренеть, - шепчет подруга, и оборачивается с ошалевшим взглядом. - И когда ты улетаешь?
        - Никуда я не полечу.
        - Почему?!
        - Потому что вновь оказаться в Арабских Эмиратах не хочу! - тут же начинаю злиться.
        Викки знает мою историю.
        - Не поеду и все!
        - Дубаи - это же центр цивилизации, там, где роскошь встречается с небывалым размахом… - восхищенно говорит Викки, но я обрываю слова подруги.
        - Как ты заговорила, книжек начиталась, - едко подмечаю я, скрещивая руки на груди.
        Но подруга не обиделась. Она отмахивается, и на секунду останавливает свой взгляд на мне.
        - Знаешь, Ханна, если ты будешь жить глупыми воспоминаниями, то вряд ли чего достигнешь. Устраивайся в каком-нибудь полузаброшенном городишке экономистом и все! Никаких перспектив и уж тем более твоего Саида. Можно подумать, что если он тебя встретит в толпе, то узнает, - вот теперь видно, что Викки обиделась и делает вид, что разговаривать больше не намерена.
        Вечером она убегает к бойфренду на очередное свидание, а я остаюсь одна в комнате наедине с безумным бегом мыслей. Что если Викки права и я, вполне возможно, и не увижу Саида? За такое количество времени он мог переехать или полностью сменить страну, а может…
        Страшные предположения тут же отмела. На смену мрачности сразу же пришла грусть. Вероятно, они с Далией очень счастливы, и уже родили пару сыновей. Есть странное предположение, что измены могут укреплять брак, способствуя возникновению новой страсти между супругами. Между Далией и Саидом были особенные отношения. Она все знала и поощряла это. Может, мой визит стал отправной точкой, чтобы начать все заново и поэтому Саид отпустил меня почти сразу после нашей второй близости?
        Втягиваю воздух и пытаюсь отвлечься на прочтение главы в учебнике. Но круговерть мыслей вновь уносит в Марокко, где палящее солнце проникает сквозь неплотные шторы, и играет лучами по замысловатым арабескам на стенах.
        Сколько я буду прятаться от себя и Саида? От своего сожаления и тоски?
        Я подскакиваю на кровати, и решительно встаю к письменному столу.
        Прошлое стало для меня огромными кандалами, которые тяну, и пытаюсь жить, не обращая внимания на раны. Именно поэтому не хочу возвращаться в обстановку, где память вновь живо нарисует мне образ брутального араба и покорной кроткой Далии.
        В одиннадцать часов приходит смс-ка от Викки о том, что она останется ночевать у своего бойфренда, и я лишь горестно вздыхаю. Сознание мечется в поисках поддержки и утешения, но от подруги вряд ли это дождешься. Викки жестко высказалась насчет моей неуверенности и нежелания продвигаться дальше, чтобы больше не встретить Саида.
        ***
        Утром я прохожу по коридору к аудитории, где преподает мисс Линкольн.
        - Я согласна, - выдаю сразу после приветствия.
        Она снисходительно улыбается мне, словно видит перед собой умалишенную.
        - Ханна, молодец, что приняла верное решение. Мистер Олавин может поспособствовать кому-нибудь из вас и устроить в самую крупную фирму по переработке нефти. Представляешь, какие там гонорары!
        Я киваю, и даже не стараюсь сделать заинтересованное выражение лица. Моя личная проблема несравнима с суммами в сотни тысяч евро.
        Через пару дней мы с мисс Линкольн и еще двумя девушками из нашего факультета садимся в самолет. В бизнес-классе пусто, и занято всего лишь пять сидений, не считая нас. Наша преподаватель, как обычно, сыпет радужными перспективами о потенциальной работе. Замечаю, как Эва и Торри завороженно ее слушают, чуть приоткрыв рты. Я борюсь с желанием запустить приложение с раскраской на смартфоне и сделать вид, что меня здесь нет. А еще очень хочется спросить мисс Линкольн, верит ли она сама в то, что говорит.
        Наконец самолет набирает высоту, и наш преподаватель углубляется в чтение, а девушки о чем-то тихо переговариваются.
        Полет проходит в спокойной размеренной обстановке. И я почти забываю, куда мы летим. Но когда мы сходим с трапа самолета и оказываемся в здании аэропорта, как роковое знамение передо мной возникает девушка в черном, будто смоль, хиджабе. Эмоции моментально проникают в самое сердце, выворачивая наизнанку все прошлые моменты.
        Незнакомка мимолетным взглядом окидывает меня, и исчезает в толпе. Она словно хотела что-то сказать, но передумала и потерялась в суете и шуме. Передо мной как яркое пятно ее карие выразительные глаза, подведенные черным карандашом.
        - Ханна, все в порядке? Ты побелела, тебе нехорошо от жары? - обеспокоенно спрашивает Торри и даже подает мне руку.
        - Нет, нет. Голова немного закружилась, - я улыбаюсь, чтобы отогнать общую тревогу за мое здоровье.
        В отеле мисс Линкольн оживленно продолжает рассказывать, но я прислушиваюсь, потому что она говорит о завтрашнем дне. Прямо с утра мы поедем на такси в одну из крупнейших корпораций, которые заключают договор с мистером Олавином. Скорее всего, это будут длительные переговоры, не менее пары часов. После наш состоятельный спонсор уезжает на еще одну встречу, а мы едем уже развлекаться или обратно в отель отдыхать и набираться сил перед вторым днем в крупнейшей столице мирового господства.
        С утра я не могу сделать и глотка кофе. Волнение подкатывает каждый раз, когда думаю о том, что одним из партнеров может быть Саид и присутствовать на совещании. Но стоит только зайти в огромный бизнес-центр, как мои тревоги сдувает словно ветром. Здесь настолько невероятная атмосфера роскоши, что я восторженно озираюсь по сторонам и вижу, что девочки рядом тоже в шоке. Мисс Линкольн, как всегда, что-то говорит, но сейчас ее никто не слышит. Ультрасовременный интерьер не оставит равнодушным даже самого циничного скептика.
        - Мисс Линкольн! - восторженно кто-то окликает нашу преподавательницу, и замечаю, что нам навстречу бежит низенький мужчина плотного телосложения, и с небольшой лысиной на голове. Он одет в темно-серый в черную клетку костюм и белую рубашку.
        - Мистер Олавин, - откликается тут же она и представляет нас по очереди.
        Он добродушно кивает, и я отмечаю про себя, что наш спонсор не производит впечатления человека обеспеченного и владеющего серьезными финансовыми активами. Скорее, дальнего дядюшку, который приехал погостить из заброшенного городка. Вежливый, улыбчивый, он постоянно переспрашивал, комфортно ли нам, не хотим ли пить или не душно ли.
        Только когда мы подходили к офису, где должны состояться переговоры, мое сердце вновь забилось в груди. Я сжимала пальцы до боли, чтобы усмирить тревогу. Зря поехала сюда, зачем эта встреча через годы? Разбередить старые раны или доказать самой себе, что была лишь игрушкой в руках богатого араба?
        В огромном зале с панорамными окнами сидят шесть мужчин. Двое из них одеты в привычные офисные костюмы среднестатистического бизнесмена, а четверо арабы. На них длинные белоснежные туники, на головах куфии разных оттенков от белого до темно-серого в бледно-желтую клетку.
        Я ошеломленно смотрю им прямо в лица, и понимаю, что наступает долгожданное облегчение. Среди них нет Саида.
        Это мое спасение. Выдыхаю воздух и начинаю смотреть на бумаги, которые нам раздали для ознакомления. Пару часов пролетают моментом: все тонкости заключения международного договора, каждая деталь юридических поправок захватывают мое сознание и еще больше отдаляют от эмоциональных переживаний.
        ***
        Как только мы выходим из бизнес-центра, ощущение дикого голода скручивает желудок. С утра даже кофе не смогла пить, а уже тем более поесть. Но мисс Линкольн, как всегда, подготовлена к любым ситуациям и ведет нас в небольшое арабское кафе.
        Внутри сумрачно, и обстановка такая, словно я снова очутилась в одной из спален дворца Саида. Задрапированные темными шторами стены, низкие диванчики и запах пряностей, пропитывающий кожу теплом. Мы присели в одну из ниш, в которой стояли столы, и тут же к нам подошла девушка. Выглядела она как американка, европейской внешности. Поздоровалась и раздала меню каждой из нас.
        Переживать нечто похожее я была готова, и старалась усмирить тягостные воспоминания, но здесь все кричало о прошлом. Тихая спокойная музыка с восточными нотками, где скрипка перемежается с виолончелью, звуками тамбурина и кахона. Мелодия проходила ледяным осколком по коже. Убежать или остаться? Противоречия бушевали огненными стихиями.
        Но мой голод брал свое. Как бы не переживала, стараясь спрятать поглубже в душе все сладкие моменты с Саидом, реальная жизнь требовала соответствия банальным правилам и принципам. Инстинкты никто не отменял.
        - Потрясающе, - восторженно говорила Эва, пробуя салат из тушеной курицы с финиками и овощами.
        На нее сильное впечатление произвели арабы, которые поначалу хмуро оглядывали нас. Черные лютые взгляды осматривали нас с осуждением. Видимо, мусульмане не привыкли вообще видеть рядом женщин, а тем более американок, когда решаются важные финансовые дела. Но после получаса переговоров уже не замечали студенток-практиканток.
        Мы, под чутким руководством мисс Линкольн, оделись подобающе стране, в которой находимся. Водолазки с длинным рукавом и воротниками-стойками и юбки до колена без разрезов. Прямо сборище монахинь на официальном рауте арабских олигархов.
        Я улыбалась, видя реакцию девочек. Интересно, что бы ощутили они, если бы пережили мое жестокое приключение в соседней стране?
        Расслабленные и разморенные жарой, мы сели в такси и поехали в отель.
        Но по пути попали в пробку. Мы с девочками выглядывали из окон автомобиля, пытаясь понять, что же произошло на дороге, и почему так долго стоим.
        - Я предлагаю прогуляться, - мисс Линкольн, как всегда в своем репертуаре неунывающей дамы, тут же выскочила из такси.
        Рассчитавшись с водителем, все дружно шли по узкому тротуару, и вскоре увидели огромную толпу людей, которые выходили на проезжую часть.
        - Там что-то случилось, - встревоженно предположила Торри.
        Мы подходим ближе и видим огромную толпу журналистов и корреспондентов с фотографами. Вход в бизнес-центр окружают плотным кольцом, по меньшей мере, пятьдесят человек. В основном, это журналисты и корреспонденты с фотографами. Проходим чуть поодаль, и становимся сбоку, чтобы увидеть причину интереса прессы.
        - Девушка, а что происходит? - деловито спрашивает наш преподаватель у одной из журналисток.
        - Заключен крупный контракт, слияние двух мощных фирм по переработке нефти и нефтепродуктов, и горной промышленности. Все хотят знать подробности, кто станет главным у руля такой всемогущей корпорации… - и она отвлекается вновь, пытаясь пробиться сквозь месиво людских тел.
        Я отхожу к стене бизнес-центра и на миг замираю.
        На широком глянцевом крыльце здания стоят трое мужчин. Традиционные мусульманские платки - куфии - на каждом из них. Белоснежная материя ярко оттеняет их бронзовый загар на лицах. Двое одеты в камис - костюм, состоящий из брюк на резинке и верхней свободной рубахи, а третий…
        Мне кажется, что перед глазами моментально наступила непроглядная тьма, а гул голосов слился в сплошной поток звукового сигнала.
        Это Саид.
        Он улыбается, но сдержанно. Чуть приподнимаются уголки губ и более не оформляются в открытую улыбку. Отвечает на вопросы, но взгляд его скользит поверх голов надоедливых репортеров. Белоснежная рубашка в сочетании с костюмом темно-морского оттенка ему очень идет.
        Я не могу оторвать взгляда от его внушительной мускулистой фигуры, от уверенных жестов. Эйфория восточной сказки убаюкивает, заставляет быть покорной массой в руках одного из самых властных арабов.
        Молнией пронзает сознание, когда мы смотрим на миг глаза в глаза и… он отводит равнодушно взгляд. Я стою и понимаю, что еще чуть-чуть, и мой мир рухнет. Та беспечность и безразличие, скользящее холодом в его глазах, режет по живому. Мои мучения, длящиеся уже более трех лет, сейчас пролетают как единый миг. Я осознаю, какой была дурой. Страдала по выдуманному образу, мечтала, что когда-то он найдет меня…
        Слезы обжигают, но я упрямо смахиваю влагу.
        Нет, достаточно рвать себе сердце ради этого хладнокровного араба! Попользовался, выкинул, а я продолжаю калечить свою психику и портить сама себе жизнь!
        - Пойдемте уже, - раздраженно произношу я, и легонько касаюсь плеча мисс Линкольн.
        - Да, да, идем, - и она увлеченно начинает рассказывать девочкам все, что знает про компанию Саида и его нынешнего партнера.
        В отеле мои собеседницы переговариваются, делятся впечатлениями, а мне хочется бежать прочь отсюда. Сесть в такси и прямо сейчас уехать в аэропорт.
        Ненавижу! Ненавижу эту страну и особенно наглых самоуверенных мужчин!
        Они даже на совещании нас считали за второй сорт людей. Смотрели, будто мы недостойны сидеть с ними за столом.
        А Саид…
        Буря злости кипела и сносила все грани сдержанности.
        - Я пойду, прогуляюсь - подскочила на кровати и, подхватив свитшот, быстро вышла из номера.
        Лучше им не видеть меня в таком взбешенном состоянии. Моя обида растекалась раскаленной лавой по душе, сжигала последние добрые воспоминания. Я вышла из отеля и направилась вниз по улице.
        Когда мы проезжали на такси, заметила, что здесь есть небольшой парк, где можно посидеть в тишине. Найдя самую дальнюю скамью, удобно расположилась и достала смартфон. Хотелось с кем-то поделиться, но Викки была обижена, а кроме неё я больше никому не рассказывала о своих приключениях в Марокко.
        Но не успела нажать кнопку смартфона, как дневной свет вдруг померк и приобрел серые тона. Попыталась вздохнуть, но сознание заволокло туманом, и я отключилась.
        Глава 3
        Кадры из прошлого мелькали, как в старом проекторе. Я смотрела со стороны на свою жизнь и не понимала, что происходит.
        Я умерла или это игры разума, пока в полусонном забытьи мозг полностью расслаблен?
        Приоткрываю глаза и пытаюсь осмотреться. Сумерки окутывают фиолетовой дымкой. Я нащупываю выключатель лампы на прикроватной тумбочке и нажимаю на кнопку. Свет озаряет комнату, а я чувствую, как кипятком с затылка начинает растекаться ужас.
        - Нет… Нет, только не это… - шепчу себе под нос.
        Я снова в спальне Саида!!!
        Вскакиваю с кровати, и морщусь от неприятного ощущения в затылке. Тишина пробирается под кожу острыми иглами. Что на этот раз задумал Саид? А может, это всего лишь похожий интерьер и меня похитил очередной извращенец из мусульманской диаспоры?!
        Подхожу к двери и прислушиваюсь. Вроде никого. Нажимаю на ручку, но она не поддается. Замечательно, я еще и заперта теперь! В прошлый раз можно было выходить, а сейчас мой статус стал на ступеньку ниже.
        Но через час моих метаний по огромной спальне, наконец, слышится тихий щелчок в двери. В комнату входит Саид.
        - Как ты посмел снова меня похитить?! Немедленно отвези меня в отель!!! - ору так, что горло схватывает спазмом от кашля.
        Он подходит ближе, и я вижу улыбку на его лице. Но сейчас эмоция радости действительно наполнена нежностью и лаской.
        - Ханна, моя Ханна… - Саид моментально сгребает в объятья и закрывает рот поцелуем.
        Я пытаюсь возмущаться, но крепкие руки жадно прижимают меня к каменному торсу и действуют как афродизиак. Упираюсь в рельефные плечи, и понимаю, что моя воля почти сломлена.
        Мы оказываемся на кровати, и уже плевать на оправдания, которые может придумать Саид. Его пальцы забираются под юбку и проходятся по шелку трусиков.
        Тяжесть атлетического тела придавливает к постели, не дает ни единого шанса на сопротивление. Движения жесткие, бесцеремонные. Миг, и Саид врывается грубо в меня без прелюдий. Внушительная толщина детородного органа заполняет лоно. Я выгибаюсь в знак сопротивления, но внезапная боль исчезает, и на смену ей приходит жаркая волна экстаза. Дикие фрикции сразу же вызывают оглушительный оргазм.
        “Я так долго тебя ждала…” - хочется закричать мне в порыве, когда тело конвульсивно бьет в сладкой судороге, но только выдыхаю одними губами его имя.
        - Моя, моя любимая… Моя девочка… - Саид еще что-то шепчет на арабском, но смысл мне понятен.
        Горячие поцелуи осыпают грудь и шею, и только сейчас осознаю, что мы так и остались одеты. Саид всего лишь приспустил брюки, а я с поднятой юбкой и расстегнутой блузкой. Страсть настолько нас захватила, что даже для сексуальных игр и предварительных ласк не осталось места.
        Он жестко впивается мне в губы звериным поцелуем и вгоняет член до упора. От этого инстинктивно сжимаю колени вокруг его бедер и чувствую желанную пульсацию внутри себя. Саид кончает, и тяжелым стоном опаляет кожу. Еще один толчок и между ног мокро и запах спермы щекочет обонятельные рецепторы.
        От рваного дыхания кислород покидает легкие, и я чуть слышно прошу Саида приподняться с меня. Он ложиться рядом, но тут же сгребает огромными ручищами в тесные объятья.
        - Никуда не отпущу, - рычит он прямо мне в ухо, и сладкие мурашки пробегают по намокшей спине от близости.
        Слабость по телу от ошеломляющего оргазма сманивает в сон, но зная странные обстоятельства, которые так и остались для меня тайной, я говорю Саиду:
        - Мне нужно в отель, отвези, пожалуйста, - прошу его
        - Ханна, это невозможно - летит в ответ. Он ласково проводит указательным пальцем по моему плечу.
        - Саид, мне нужно в отель! Там девочки и мисс Линкольн… -
        - Там уже нет никого, они улетели сегодня утром. А ты находишься не в Дубаи.
        Я ошарашено смотрю на своего араба.
        - Что это значит, Саид?! -
        - Мы в Марракеше, Ханна. Ты проспала почти сутки, и мы прилетели сюда на моем бизнес-джете.
        - Саид, ты ненормальный, куда я теперь без документов, - я сажусь на кровати, и обхватываю голову, но тут же накрывает волна негодования - А-а-а! Я все поняла, ты сейчас наиграешься, и выбросишь меня из своего дворца! Отправишь в бесчувственном состоянии снова в Америку!
        Начинаю натягивать вещи, и злость душит с новыми силами.
        - Не надо было мне лететь в Дубаи, я же не хотела, и тут Викки со своими жизненными цитатами… - разговариваю сама с собой вслух, пока Саид смотрит на меня, улыбаясь.
        - Ханна, ты, когда злишься, становишься еще красивей, - он перехватывает мое запястье и тянет к себе.
        Вырываюсь, но против силы брутального араба это выглядит попыткой бабочки выпорхнуть из стеклянной банки.
        - Саид, я не вещь, которую можно взять, поиграть и поставить на место. Я хочу вернуться домой! - встаю над постелью, где мой мужчина лежит и, улыбаясь, осматривает вожделеющим взглядом.
        - На этот раз я никуда тебя не отпущу, - произносит он. - Ханна, теперь ты моя. Никто не посмеет отобрать тебя у меня.
        - А Далия? - спрашиваю я, и тут же корю себя за новую инфантильность.
        Ну, какая к черту Далия, если я вновь оказалась здесь не по собственному желанию! Только сейчас до меня доходит тот факт, что я ведь совершенно не знаю Саида. Пара дней, проведенных вместе, не означают любовь богатого араба.
        - Именно поэтому ты здесь.
        Удивленно смотрю ему прямо в глаза.
        - То есть Далия приказала меня похитить? - хмыкаю с иронией я, и сажусь рядом с Саидом.
        Он приподнимается с кровати.
        - Я давно думал об этом, и только сейчас понял, когда встретил тебя вновь. Это знак судьбы. Ты останешься здесь, в моем доме.
        Я нахмурилась. Перспектива стать второй женой меня вовсе не очаровывала.
        - Я не буду тебя делить с ней, - отрезаю и отворачиваюсь.
        - Ханна, давай перенесем наш разговор на завтра, - Саид касается моего локтя. - Я прикажу подать ужин.
        Черт, вновь поддаюсь на его уловки и уговоры!
        Но после плотной трапезы я засыпаю спокойным сном в его объятьях, и осознаю, что большего мне и не нужно. Я чувствую себя в полной безопасности. Абсолютное ощущение счастья окутывает плотным коконом.
        ***
        Утром просыпаюсь одна. Слышу тихий стук, и в спальню заходит девушка. Очевидно, служанка Далии. Она кивает мне, что-то бормочет на арабском, и ставит рядом с кроватью переносной столик с завтраком. Фрукты, горячий кофе и оладьи с медом. Я жадно вдыхаю вкусный аромат и чувствую невероятный голод.
        Проходит пара часов, и я устаю от разглядывания витиеватых арабских узоров, причудливых арабесок и традиционных штучек восточной тематики.
        Дверь по-прежнему закрыта.
        Безусловно, это в духе Саида.
        Как же он мог позволить мне сбежать, ведь у него, оказывается, на меня грандиозные планы! Скрещиваю руки на груди, и начинаю ходить из угла в угол. Гнев вновь подкатывает сверхновой, но мои размышления прерывает появление Далии.
        Она, словно кошка, входит неслышно. В темно-зеленом длинном платье с воротником стойкой и рукавами три четверти. Черные волосы струятся по плечам, а в карих глазах затаенная грусть.
        - Привет, Ханна, - произносит она чуть слышно, - можно с тобой поговорить?
        - А что, в твоем доме я могу тебе отказать? - дерзко отвечаю ей, и осматриваю ее снизу-вверх.
        Далия похудела: скулы бросали темные тени на ее щеки, а на тонких запястьях просвечивали через белоснежную кожу синие вены. Меня подмывало спросить, не больна ли она, но я жестко остановила себя. Ко мне они не проявляют ни уважения, ни честности, так почему я должна заботиться о чужих людях?
        - Ханна, это серьезно, - Далия садится на низкий диванчик, обитый бордовым жаккардом с золотистыми узорами и причудливыми вензелями.
        Я подхожу ближе и сажусь напротив нее. Она бледна, будто вот-вот упадет в обморок.
        - О чем поговорить? - спрашиваю, и сердце сжимается. Она выглядит жутковато. Жалость и сочувствие начинают терзать душу.
        - Ханна, ответь на один единственный вопрос - ты любишь Саида?
        Я отвожу взгляд. Нужно ли ей говорить правду или это очередная провокация или надуманна афера со странными извращениями?
        - Нет.
        Она делает глубокий вдох, словно набирается сил для прыжка.
        - Ханна, Саид любит тебя. По-настоящему. Только тебя, - и повисает пауза от непосильной боли - Я не могу иметь детей. Мы были у всех знаменитых и лучших врачей, и прогнозы неутешительные. Саид хочет наследника. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я…
        - Стать мне суррогатной мамой? - устало подвожу я, и осознаю: в очередной раз они решили мной просто воспользоваться.
        - Да, Ханна. Если ты равнодушна к Саиду, то я могу предложить тебе любую сумму, которую ты озвучишь за вынашивание и рождение, - говорит она и пытается поймать мой взгляд.
        - А что, других, «профессиональных» суррогатных матерей не нашлось? - спрашиваю с усмешкой.
        - Саид и слышать не хочет об этом. К другой он даже не приблизится, - отвечает она - Мы соврали тебе тогда, потому что признаться было стыдно лично мне. Я сама предложила ему привозить девушек для развлечения на ночь, чтобы не брать вторую и третью жену. Но мы не знали, что ты девственница, и так получилось, что Саид влюбился в тебя.
        Последние слова даются ей тяжело. Она делает пару глотков, чтобы подавить ком в горле от набегающих слез.
        - Далия, проще было согласиться на вторую и третью жену, - задумчиво говорю ей в ответ - Они бы могли и родить, и тебе не нужно было бы таскать сюда неизвестных девиц.
        Она кивает и касается щек тонкими пальцами.
        - Уже поздно. Теперь только ты наше спасение. Я прошу тебя, Ханна! Наш брак разваливается, а я… Я люблю Саида. Люблю так, как он любит тебя, но не могу ему дать то, что хочется, - Далия переходит на шепот, а прозрачные ручейки бегут по ее щекам.
        Я закусываю губу, и молчу. Если все это правда, а не новая легенда для невообразимых фантазий, то…
        - Ханна, у тебя будет все самое лучшее. Все что ты попросишь, только прошу, помоги мне! - и Далия закрывает лицо ладонями. Ее плечи сотрясаются в беззвучном плаче, а у меня внутри начинает скручиваться колючим ежом совесть.
        - Мне нужно подумать, - я поднимаюсь, и она тоже встает.
        - Ханна, я умоляю тебя, - смотрит прямо в глаза, а мне хочется бежать прочь.
        Сейчас я снова соглашусь, а после будут кусать себе локти за то, что как наивная глупышка пошла на новую авантюру.
        - Далия, я хочу поговорить об этом с Саидом лично.
        Она кивает.
        - Саид на работе, он зайдет к тебе, как только будет дома, - и она поспешно уходит.
        Я остаюсь одна и чувствую облегчение. Ее слова, вид и мольба вгоняли в тупик. Верить? Согласиться? Или очередная ложь оставит меня вновь в оглушающей пустоте, где воспоминания будут лишь призрачными видениями?
        Когда Саид оказывается рядом, я уже прихожу в себя и требую от него внятных объяснений. Он подтверждает, и рассказывает с самого начала о том, как Далия сама для него находила любовниц, как хотела быть лучшей во всем, а получилось, что сама себе проложила дорогу в безысходность. Между ними никогда не было страсти. Саид женился исключительно по расчету. Их семьи - богатые, с высшими званиями в обществе, приобрели друг в друге новых партнеров, а вот Саид и Далия так и не смогли жить как муж с женой.
        - Я уважаю ее, но ничего к ней не испытываю. Для меня Далия - женщина, каких сотни миллионов на планете, а ты… - он становиться передо мной на колени и берет мою руку в свою, мягко сжимает. - Ханна, ты моя девочка, ты моя любовь…
        Губами касается ладони, и в душе вспыхивает искрами теплое светлое чувство счастья.
        В этот момент я ненавижу свое тело и сердце. Они - подлые предатели. Я согласна выполнить любую просьбу Саида, только бы видеть его темно-карие глаза, наполненные дьявольским пороком.
        - Но, Саид, как мы будем жить… Это же… - хорошо, что мой разум сейчас не оставляет меня до конца на существование ради эмоций.
        - Ты станешь второй женой, но только ты будешь знать, что с Далией меня ничего не связывает. Мне она не интересна. Ей нужен будет только ребенок, и все…
        Я оглядываю вновь Саида. «Она любит тебя, и стремиться завоевать твою любовь, а ребенок лишь средство…», - чуть не срывается с моих губ, но вовремя останавливаюсь. Так ли я права в собственном выводе? Возможно, Далия ищет успокоение и взаимную любовь в еще не рожденной дочери или сыне. То, что не дал ей Саид, она найдет в его частичке плоти.
        - Саид, но я не смогу привыкнуть к столь необычному образу нашей жизни, - всплескиваю руками, и понимаю, что со стороны это будет выглядеть мини-гаремом. Я и Далия нянчим детей Саида, а он - глава семейства сидит с довольным видом.
        - Ханна, - Саид поднимается и поправляет пиджак - Я думаю, что Далия вряд ли будет жить с нами, если ты останешься здесь. Только если первое время, а потом… Я куплю для нее отдельный дом. Так обычно тоже поступают мужья, которые не хотят объединять жен под одной крышей. По закону я обязан буду обеспечить ее и ребенка всем необходимым, и это для меня не проблема.
        Я слышала о подобном в мусульманских странах, но перспектива того, что все равно Саид будет вынужден общаться с ней, приезжать к Далие, будила черную ревность.
        - Тебе нужно отнестись к ней как к первой бывшей жене, Ханна. Ведь у вас на Западе есть и не одна бывшая, а по нескольку человек, - Саид улыбается и касается моей щеки.
        Я вздыхаю. Он прав. Если эти обещания сбудутся, то моя мечта, мое стремление быть рядом с ним станет настоящей реальностью.
        - Мы хотим завтра же озвучить наше решение родителям, - произносит Саид, а я не сдерживаюсь и саркастично хмыкаю.
        - Серьезно? Саид, вы же взрослые люди, зачем это родителям…
        Но мой араб вовсе не шутит.
        - Отец Далии строго религиозный человек, и убедить его на подобное будет сложно. Но вместе с тем, он очень любит Далию и хочет, чтобы она была счастлива. Я думаю, что мы сумеем убедить ярого мусульманина в решении нашей проблемы.
        Киваю и поджимаю губы. Что же я постоянно забываю, в какой стране сейчас нахожусь! Жестокие правила, вычурные законы и предубеждения.
        Но ночью, когда сумрак сгущается, а я остаюсь наедине со своими мыслями, сомнения вновь начинают туманить светлое будущее, которое я уже разрисовала радужными красками.
        ***
        На следующий день Далия сама лично приносит мне завтрак, и тепло обнимает.
        - Ханна, спасибо большое, - в ее глазах стоят слезы.
        Я пытаюсь сказать, что согласия конкретного еще не давала, но, похоже, Саид решил все за меня. Могу ли я противиться способу быть рядом с любимым мужчиной? Конечно же, нет.
        С удивлением обнаруживаю, что дверь в мою комнату осталась открытой.
        Внутри сразу вспыхнуло маленькое, но противное, омерзительное чувство. Держали под замком, пока не соглашусь, а теперь, когда согласилась, разрешили ходить по особняку!
        Я вышла в широкий коридор и прошла к лестнице, ведущей на первый этаж. Спустилась вниз и услышала голос Саида. Надеюсь, никто больше не будет силой меня заставлять зайти в свою спальню.
        Комната, откуда слышался негромкий разговор, была завешена прозрачными шторами. Смело отодвинула ткань, и шагнула вперед.
        Мое восхищение арабским интерьером становится все сильнее. Именно здесь, в этой стране, с ее традициями и культурой каждый штрих в доме несет свой смысл. По-видимому, это гостиная, оклеенная обоями с затейливой восточной вязью темно-голубого цвета. Вверху панели светло-бежевого оттенка ромбовидной и шестиугольной формы. Высокие три окна освещают пространство так, что в уголках все равно таится сумрак, но не делают мрачным интерьер. Сладкий запах пряности щекочет нос, и вновь будит аппетит и желание перекусить.
        Саид не один. Рядом с ним стоит приземистый коренастый мужчина в светло-серой кандуре, с гутрой на голове белого цвета, придерживаемой игалем. Взгляд черных глаз тут же устремляется прямо мне в лицо, и он явно недоволен появлением незнакомки, да еще и с распущенными волосами, не прикрытыми платком. Рядом с ним сидит на низком диванчике женщина, которая с ног до головы закрыта никабом. Только грустные темно-серые глаза смотрят на меня с тоской и сожалением.
        - Ханна, пойдем.
        Сзади привидением появляется Далия, и уводит прочь.
        - Это твои родители? - догадываюсь я, и чувствую себя виноватой.
        Совесть начинает вонзается в меня маленькими коготочками. Сейчас я выгляжу как любовница, которая пришла и влезла в семью.
        - Да, - Далия кивает - Папа не одобряет нашу идею, Саид пытается его убедить, но похоже это бесполезно.
        Она вздыхает и опускает взгляд в пол.
        Я вновь остаюсь одна в спальне в тягостных раздумьях. Саид приходит поздно вечером, и он сильно расстроен.
        - Отправишь меня обратно? - спрашиваю я, как только он садиться рядом и берет мою руку в свою горячую ладонь.
        - Ты никуда не поедешь, Ханна. Я сказал, что я тебя не отпущу. И на этот раз буду биться до конца, - Саид смотрит прямо мне в глаза.
        Уверенный тон не оставляет сомнений. На этот раз все серьезно.
        Глава 4
        Но на следующий день меня ждет потрясение.
        Саид заходит ко мне в спальню в задумчивом и мрачном виде. Его образ в темно-синей рубашке, черных брюках и белоснежном платке, подхваченном игалем, меня завораживает. Широкие плечи облегает материя, выделяя рельефное телосложение. Европейские парни не носят головных уборов, но Саиду этот аксессуар придавал еще больше важности и суровости в образ восточного мужчины.
        - Ханна, я отвезу тебя в новое жилье. Там ты поживешь некоторое время. Но как только я решу все проблемы, я обещаю - мы будем вместе.
        Я от растерянности киваю и чувствую досаду. Куда теперь мне нужно отправиться, чтобы, наконец, обрести счастье рядом с ним?
        Саид молчит всю дорогу, пока мы едем по широкой улице, и сворачиваем в узкие проулки Маракеша, где стоят двухэтажные дома старой постройки.
        - Это Медина, - говорит Саид.
        Мы проезжаем мимо сувенирных рядов с торговцами, продавцов специй и одежды, заведения похожие на мастерские. В какой-то момент Саид останавливается и глушит мотор.
        - Дальше пойдем пешком. Слишком узкие проходы, - говорит он и берет мой чемодан из багажника.
        Кому я должна сказать «спасибо» за женские вещи, не знаю, но то, что сегодня останусь одна в незнакомом для меня месте, сейчас самое значимое.
        Вокруг нас дома в два яруса, нависающие красноватыми тучами. В воздухе витает запах специй, а я чувствую надвигающуюся панику.
        - Саид, куда мы идем? - я впиваюсь в его ладонь ногтями, и боюсь отпустить даже на ярд от себя.
        - Ханна, ты поживешь пока здесь. Тебе нечего боятся, - отвечает он, и обнимает меня за плечи - У нас другая страна, другие законы. Никто не позволит себе лишнего или противоправного.
        Я закусываю губу до боли. Лучше бы отправил обратно, чем в захолустье Марокко останусь сидеть в ожидании светлых перемен!
        - Здесь дома из глины? - я рассматриваю стены, пока мы идем, и прихожу в некий ужас. Древние постройки, которым явно больше тысячи лет.
        Красноватый оттенок нагоняет жути, и я еще сильнее вцепляюсь в руку Саида.
        - Это краснозем, глина цвета охры, - отвечает Саид, - Аль-хамра означает красный.
        Я сдержанно улыбаюсь. Экскурсия была бы приятнее, если бы он остался со мной.
        Мы проходим по узким улочкам, которые теперь мне кажутся бесконечным лабиринтом. По пути попадаются странные ходы, ведущие в подвалы домов. Около некоторых строений сидят мужчины. Они одеты вполне современно - джинсы и футболки, и я только еще сильнее настораживаюсь.
        Наконец мы останавливаемся рядом с большой деревянной дверью, украшенной резьбой и замысловатыми узорами. Саид достает ключ и открывает.
        - Ханна, не пугайся, завтра я пришлю к тебе помощницу, и она все приведет в порядок.
        Я ступаю вовнутрь и чувствую, как сердце камнем падает вниз. Полутемное помещение, разделенное визуально рядом массивных колонн на две половины. Первая - холл, больше похожий на нашу прихожую. Здесь стоит скамья, обшитая тканью, больше похожей на велюр, и шкаф для одежды. Вторая - гостиная. Угловой диван, длинный и низкий, идет вдоль всей стены. Стоит столик с круглой столешницей. Освещение дарят кованые светильники, которые рассредоточены по стенам непонятным для меня образом.
        - Ночью будет совсем темно, - разочарованно произношу я, и потерянно оглядываюсь, пока Саид снимает плотную пленку с диванов и мебели, которая защищала их от пыли.
        - Не переживай, я тебе обещаю, что с тобой ничего не случится, Ханна.
        Глаза привыкают к сумраку, и я начинаю различать и другие детали в моем новом жилище. Прямо из прихожей идет проем, оформленный аркой, и там, похоже, кухня. Но когда я подхожу ближе, то с губ срывается не крик, а вопль.
        - Саид, это что печка?!
        Готовить на открытом огне?! Никогда в жизни бы не подумала, что придется вернуться почти в доисторические времена!
        - Ханна, ты не будешь готовить. Завтра приедет Ирма. Она будет выполнять всю бытовую работу. Успокойся! - Саид моментально оказывается рядом и обнимает меня.
        - Саид, я не хочу здесь оставаться, не хочу, - шепчу ему сквозь слезы, которые предательски встают в горле, щекоча слизистую.
        - Ханна, это лучший вариант. Все временно, поверь мне.
        - Но почему? - всхлипываю, пока пальцы Саида вытирают ручейки слез.
        - Здесь тебя точно никто не найдет - отвечает он, и становится серьезным.
        - Это отец Далии может мне навредить? - спрашиваю его, но Саид берет меня за руку и показывает на проход между колоннами.
        Только сейчас я замечаю, что оказывается в моем жилье есть… цокольный этаж.
        Мы спускаемся по ступеням и лампы, тускло освещают двуспальную постель. Рядом стоит платяной шкаф, и столик с зеркалом.
        - Спальня в подвале… - говорю я, обессиленно опускаясь на кровать.
        Это финал.
        Я в полном шоке. Мне даже возмущаться и удивляться кажется глупым занятием. Я нахожусь в арабской клетке, которая хорошо, что имеет электричество, а то…
        - Ханна, мне нужно ехать, - говорит Саид, а у меня начинается новый приступ паники.
        - Я боюсь здесь оставаться, почему нельзя в самый дешевый хостел, - пытаюсь выбить для себя более-менее приличное современное жилье, но Саид обрывает мою речь.
        - Ханна, я хочу, чтобы ты оставалась здесь! Это для твоей безопасности!
        Он нежно касается губ, и поспешно уходит.
        Я обхожу еще раз мое новое жилище, и чувствую себя, словно в другом мире. На окнах нет занавесок или штор. Они закрыты тонкими деревянными панелями, на которых выбит геометрический рисунок. Чаще всего это мелкие квадраты. Отверстия между ними и внутри позволяют пропускать дневной свет.
        - Боже мой, - обхватываю ладонями лицо, и хожу, как обезумевшая, по гостиной взад и вперед.
        Сон приходит ко мне только под утро. Мрачные тени, которые ползут по стенам, тишина с перемежающимися шорохами и стуками в ночи не дают сомкнуть глаз. А спускаться и спать в комнате без окон мне еще страшнее. Она похожа на камеру для пыток. Тюрьма без окон и воздуха.
        Я засыпаю прямо на диванчике в гостиной. А через четыре часа меня будит легкий стук в дверь.
        ***
        Открываю и вижу женщину. Она одета в коричневое платье и голову закрывает платок с вышитыми золотистыми вензелями. Ее суровый взгляд скользит по мне, как тяжеловесный грузовик.
        - Ас-сал?му алейки, - произносит она, и проходит по-хозяйски в дом.
        Я стою, опешив, и припоминаю, что вчера Саид говорил про какую-то помощницу. Как же ее звать…
        - Простите, как вас зовут? - иду за ней по пятам, но женщина не оборачивается, а идет прямо на кухню.
        Что ж, по-моему, у нас будет все наоборот. Хозяйка только что вошла в дом.
        - Почему вы не отвечаете? - смелее произношу я. Если нам придется жить здесь неопределенное время, то мне нужно сразу расставить границы наших взаимоотношений. Саид платит ей за работу, а не за высокомерное поведение.
        - Это вы должны были ответить: «уа-алейкум ас-сал?м», - и ее глаза пристально изучают мое лицо. - Когда вас приветствуют, отвечайте еще лучшим приветствием или тем же самым. Воистину, Аллах подсчитывает всякую вещь, - так написано в Священном Коране.
        Ей на вид лет пятьдесят пять, не меньше, а может, и шестьдесят. Глубокие мимические морщины изрезали смуглое лицо.
        - Вы разговариваете на английском, - и по душе прокатывается облегчение. Я думала, нам придется воевать, чтобы что-то объяснить друг другу.
        - Как слышите, Ханна, - и она отворачивается.
        Молча принимается за работу: вытирает стол и стулья от пыли, выгребает остатки золы из печи, и смахивает с плитки нагар.
        Я ухожу в гостиную. Наблюдать за молчаливой горничной скучно. Пытаюсь найти себе занятие, но ни книг, ни телевизора здесь нет. Саид вчера не сказал о будущем визите, и поэтому мне остается только ждать, когда наконец-то я смогу выбраться из этих арабских трущоб.
        Так проходит неделя, и я понимаю, что еще чуть-чуть и сойду с ума. Ирма, моя помощница, весьма в резкой форме обрывала меня, если я начинала что-то ей говорить и требовать выполнения указаний. Она не хамила, не оскорбляла, но каждое ее слово било точно в цель. Я замолкала, и обиженно поджав губы, уходила прочь. Мне хотелось выйти на свежий воздух, но, боясь потеряться в лабиринте древних построек, я не рисковала выходить из дома. А когда однажды вышла постоять на пороге, чтобы хоть как-то сменить обстановку, получила серьезный выговор от Ирмы.
        - Ханна, стоять рядом с дверью и разгуливать без платка могут себе позволить только развратные девушки, вы такая?
        Поначалу мне хотелось огрызнуться, но я сдержалась.
        Ирма каждый день уходила на Медину за продуктами, и я, запертая в четырех стенах, еще больше начинала ненавидеть свою клетку. Странные звериные обычаи в той стране, где я находилась, пугали и заставляли быть максимально осторожной в словах и действиях.
        - Почему мне нельзя с вами? - спрашивала ее, но в ответ лишь было короткое:
        - Саид запретил брать вас с собой, - отрезала она.
        Все мои вопросы оставались без ответа. Как, в принципе, и уговоры, что Саиду я не скажу, и что он ничего не узнает.
        Дни протекают серые и скучные. Я иногда сижу рядом с Ирмой и наблюдаю, чем она занимается. Молчание, которое висит тяжелым молотом в воздухе, уже не раздражает и не угнетает.
        Через пару недель приезжает Саид.
        Я обещаю себе, что как только он переступит порог моего жилища, потребую, чтобы отправил меня обратно домой. Но его образ, страстные объятья подчиняют снова мою сломленную волю.
        - Ханна, все, что нужно, я привезу тебе завтра, обещаю. Только потерпи еще немного, - он ласково касается моего лба губами.
        - Саид, я не могу без тебя, - прижимаюсь к нему, и чувствую терпкий аромат древесного парфюма. Гормоны прыгают на максимум, и плевать, что здесь Ирма, а у спальни, как и у остальных комнат, нет дверей.
        Моя рука нетерпеливо спускается по пуговкам рубашки к пряжке ремня на его брюках.
        Но Саид ловит мое запястье, и целует.
        - Не сейчас, моя принцесса.
        Я удрученно вздыхаю.
        - Я безумно хочу быть рядом с тобой, но сейчас нам лучше поостеречься, - произносит он. Его биение сердца учащается тоже, как только наши губы соприкасаются в страстном поцелуе.
        - А Далия знает, где я нахожусь? - спрашиваю его, когда наконец-то жар от ласки утихает, и разум приказывает взять себя в руки.
        - Нет, - отвечает Саид, не смотря на меня.
        - Вы передумали на счет ребенка, правда? - мне жизненно необходимо знать, что происходит.
        Но Саид встает и беглым поцелуем прощается со мной.
        Слезы текут по щекам, когда за ним закрывается дверь и вновь наступает невыносимое время для моего одиночества.
        - Ханна, вы тратите свое время зря… - слышу негромкий голос Ирмы, которая как тень оказывается рядом.
        - Какая вам разница! - рявкаю в ответ. - Вы занимаетесь своими делами, и занимайтесь дальше!
        Она молчит, и только кивает, делая вид, что понимает. Но по глазам, в которых таится негодование, я вижу, что Ирма явно не желает просто так уходить от диалога.
        - Оправдания всегда перемешаны с ложью, - говорит она, и продолжает рассматривать мое заплаканное лицо.
        Эти слова для меня как плетка. Ведь я действительно не знаю, что происходит, и сколько еще мой статус тайной любовницы будет длиться здесь, в развалинах цивилизации берберов.
        Я закрываю ладонями лицо, и убегаю в свою подземельную спальню. Рыдания рвут душу на части. Не скрыться, не спрятаться от того, что меня окружает.
        Замкнутый круг.
        Нет документов, чтобы бросить все и улететь. Нет уверенности в том, что если я пойду в посольство, то смогу хоть что-то доказать и просить депортировать обратно в Америку. Насколько простирается власть Саида, чтобы, в случае чего, остановить меня и запереть уже в камере?
        На этот раз действительно он не собирается меня отпускать, и теперь надо искать пути выхода из положения рабыни-затворницы.
        Книги и небольшой нетбук привозит мне не Саид, а курьер. Я принимаю сумку с вещами, и киваю в знак благодарности. Молодой парень краснеет, и старается не смотреть мне в глаза.
        Вечно я забываю про жутковатые законы мусульманской страны! Нельзя оставаться наедине с мужчиной, нельзя разговаривать и тем более касаться даже невзначай. Все это я узнала, когда снова вернулась в Америку, и перечитывала из-за своей несчастной любви все статьи про религию и арабов.
        Осадок от того, что Саид появился всего лишь раз почти за месяц моего нахождения в первобытных развалинах, усиливается обидой.
        Фильмы, которые подобрал Саид, приводят в разочарование. Это в основном слезливые мелодрамы. Я никогда не любила их, и смотрела триллеры или мистику. Хорошо, что книги были разных жанров, и поэтому я сразу закрыла нетбук и села за чтение.
        С книгами мое время стало бежать хоть немного быстрее. Но все равно томительное ожидание начинало раздражать.
        - Ирма, ну прошу вас, возьмите меня с собой, я не могу уже здесь сидеть! - умоляла я домработницу, когда в очередной раз она собиралась на Медину.
        - Ханна, я не ослушаюсь приказа Саида, - отрезала, и повязывала платок в форме тюрбана.
        К слову сказать, я никогда не видела ее без платка. Она даже здесь, дома, ходила в головном уборе. Прятала волосы, будто нас постоянно окружали чужие мужчины, которым нельзя смотреть на нее.
        - Никто не узнает, я обещаю, я не скажу ни слова, - вздыхала я, и даже пыталась всплакнуть.
        Но она оставалась бесстрастной к моим просьбам.
        - Ханна, вам надо было думать, когда вы сюда приехали и согласились на все условия, - вдруг обернувшись произнесла она.
        - Саид любит меня, это временно… - отвечаю я, и чувствую, как оправдываю его.
        Ирма поджимает губы и усмехнувшись добавляет:
        - В жизни существуют четыре опасных ловушки: всегда опасайся султана, моря, удачи и любви. Особенно, когда они смеются над тобой, - она поворачивается, и дверь за ней захлопывается.
        Я еще и еще переосмысляю фразу, сказанную Ирмой, и убеждаюсь - в очередной раз я проиграла. Только если тогда меня вернули домой, то сейчас я должна пытаться сама найти способ вернуться обратно.
        ***
        Жизнь течет обычной серой массой, в которой моим развлечением стали книги. Невольно задумываюсь, чтобы я делала сейчас будь в Америке? Пошла бы гулять или серфить в интернете, разглядывая публикации своих знакомых в Инстаграме? А может, поехала бы с Викки на пляж?
        То, что ранее было безынтересным и скучным, стало бесценным. В четырех стенах, отделанных красным кирпичом с глиной, я была заложницей своих чувств. Бежать от Саида и остаться рядом - два противоречивых выхода боролись во мне, и шансы на победу половина на половину.
        Я подошла к Ирме.
        Она готовила обед, и что-то помешивала в большом чугунном казане. Пахло очень вкусно.
        - Что это? - я довольно втянула аромат кипящего внутри варева.
        - Это рагу из говядины с сухофруктами, - отвечает она, и уголки губ приподнимаются.
        - Очень вкусно пахнет, - улыбаюсь ей в ответ.
        - Здесь шалфей, кинза, орегано, мускатный орех, кайенский перец и имбирь, - перечисляет Ирма. - Сейчас еще немного, с полчаса и будем обедать. Вы голодны?
        - Нет, - честно отвечаю, - но через полчаса, думаю, проголодаюсь.
        Ирма усмехается.
        - Вы давно служите у Саида? - спрашиваю я. Раз у нас завязался разговор, то я хочу выведать то, что пригодится мне для побега.
        - Я не работала у Саида. Он нашел меня через своего знакомого. Я работала в доме одного из шейхов служанкой у его наложниц, - Ирма помешивает рагу, и продолжает дальше. - У меня нет семьи, нет детей. Поэтому моя участь незавидна. Я никому не нужна, только в качестве прислуги.
        - А почему вас не выдали замуж? - несмело задаю вопрос, и тут же извиняюсь за откровение.
        - Ничего, Ханна, все нормально, - отмахивается Ирма - Я бесплодна, а женщина, которая не может родить, никому не нужна в нашей стране. Мужчина берет женщину замуж ради наследников, а не для того, чтобы ухаживать, как за райским цветком.
        Я киваю, а внутри разливается неприятное острое чувство. Саид продолжает жить с Далией, и значит, его связывает нечто большее, чем просто «ухаживание». Похоже, кто-то врет…
        Но я не подаю вида, что мои догадки больно бьют по самомнению.
        - А если мужчина все-таки живет с женщиной, которая не может иметь детей? - выдаю я, и тут же осеклась. Моя Ирма быстро все схватывает.
        - Тогда, значит, это любовь. Или у него есть любовница, которая может быть сосудом для рождения его наследников, и все. Только для рождения, не более, - Ирма задерживает взгляд, а я бегло отворачиваюсь.
        Как я сама-то не поняла этого!!! Глупая наивная дура! Когда все уляжется, Саид сделает мне ребенка, а потом просто заберет, и я отправлюсь жить в свой штат к привычным будням вчерашней студентки! Слова ничего не значат. Они только для успокоения, чтобы не рискнула бежать.
        Завтра же попробую сбежать, и точка!
        Ирма после обеда вновь пойдет на Медину покупать продукты на последующие три дня, а я постараюсь выбраться из арабского лабиринта и найти посольство.
        Я молча встаю и ухожу в гостиную. Черной тучей обида накрывает меня, и слезы обжигают глаза. Не хочу, чтобы она видела мое личное горе, но и сдерживаться очень тяжело. Открываю книгу и стараюсь отвлечься. Нельзя выдать себя, и тем самым показать собственную наивность.
        Когда успокаиваюсь, начинаю продумывать завтрашний побег. Мысли становятся светлее. Мне до глубины души больно от поступка Саида, но лучше так, чем он бы, еще неизвестно сколько, обманывал, и потом выкинул снова, как игрушку.
        На следующий день за завтраком Ирма предлагает мне пойти с ней на Медину. Я удивленно смотрю на нее, и переспрашиваю:
        - Но Саид не разрешал выходить мне из дома.
        - Ничего, он ничего не узнает, - говорит она, и мягко улыбается.
        Я начинаю к ней относиться, как старшей подруге. Ее мудрость, знание арабских законов и религии дает уверенность в своих силах.
        Что ж, сбежать с Медины будет еще проще. Закоулки, бесконечные лабиринты - вряд ли Ирма успеет опомниться, когда отвлечется на выбор приправы или красивого платка.
        - Спасибо, - говорю я - Больше месяца никуда не выходила. Это будет для меня практически кругосветное путешествие.
        Она улыбается, и кивает.
        Подошло время для нашей прогулки до известного всем базара, и я накидываю платок на голову.
        - Ханна, закрывай лицо, оставь только прорезь для глаз, - советует она, и помогает прикрепить конец ткани рядом с моим виском.
        - Почему? - спрашиваю ее.
        - Ты белокожая, и это сильно бросается в глаза. Не нужно, чтобы все видели, что ты не мусульманка.
        Я хочу саркастично прыснуть со смеху, но сдерживаюсь. Какая кому разница, какой я национальности и, тем более, религии? Главное, добраться до посольства и попросить помощи.
        Мимо нас проходят мужчины, и их одежда варьируется от традиционной до того, что носят и у нас в Америке - джинсы и футболки. Женщины же все как одна в арабских длинных платьях, а некоторые носят в невыносимую жару черные никабы. Здесь цивилизация будто откатилась на пару столетий назад. Проезжают груженые повозки, дети, измазанные грязью, бегают босиком, и попадаются торговцы с лотками, на которых лежит сувенирная мелочевка.
        Иногда мы встречаем заинтересованных туристов, разглядывающих золото и пряности. Женщины и мужчины явно не арабы и не мусульмане. Это дает надежду. Они должны знать английский, и могут помочь мне выбраться из бесконечного лабиринта трущоб.
        Стараюсь открыто не рассматривать местность, мало ли, моя умная Ирма заметит и решит доложить Саиду. Мне нужно запомнить яркие детали, по которым можно будет ориентироваться.
        - Ханна, не отставай, - ворчит Ирма, и только сильнее сжимает мое запястье.
        - Угу, - откликаюсь ей, и верчу головой по сторонам.
        Пока Ирма выбирает приправы и зелень, я делаю вид, что рассматриваю платки. Мое внимание привлекает высокая башня. Чуть виднеется из-за строений и импровизированных крыш над лавками торговцев, сделанных из прозрачной ткани.
        - Что это за здание? - дергаю Ирму за рукав, и она отвлекается.
        - Это мечеть Кутубия, - отвечает, и продолжает разговор с продавцом.
        Отлично! Уже один ориентир есть.
        Улыбка довольно плывет по губам.
        А дома, словно невзначай, я прошу Ирму научить меня распространённым арабским фразам. Но в ответ мне летит лишь суровый взгляд. В нем примесь горечи и сочувствия.
        - Ханна, невежество - самая страшная бедность, - произносит она, и вновь отвлекается на приготовление еды.
        Я недовольно усмехаюсь. Как всегда, эти поговорки скоро начнут здорово раздражать меня!
        - Я нахожусь в стране, где люди разговаривают на этом языке. Почему тогда вы считаете это невежеством? - мне хочется закатить скандал, потому что клетка из средневековой постройки начинала давить на грудь.
        Сегодняшняя наша прогулка подействовала ободряюще. Я решила обязательно сбежать отсюда.
        - Ты пытаешься меня обмануть или это как-то можно назвать по-другому? - скрипучий голос моей домработницы разрезает установившееся молчание.
        - С чего вы взяли? - делаю удивленные глаза.
        - Ханна, я прожила дольше тебя на земле, и видела все сегодня прекрасно. Твое беспокойное поведение, твои расспросы про достопримечательности, а теперь просьба научить арабским словам, - она с презрением оглядывает - Ты используешь меня, как способ для побега.
        Я пытаюсь сделать невинные глаза, и равнодушный вид к сказанному.
        Недооценила мудрость Ирмы, и надо отдать должное - она молодец. Как быстро раскусила мои планы! Что ж, придется пытаться обойтись без разговоров с арабами. Если мне попадутся туристы, то, возможно, и не понадобиться общаться на местном диалекте.
        Глава 5
        Проходит еще три дня, и я понимаю, что просто так убежать не удастся. Ирма отказывается брать меня на Медину, а когда она уходит - закрывает дверь на замок, который можно открыть только с наружной стороны.
        Деревянные мозаики на окнах кажутся непрочными, но выбить рукой их непросто. Я обхожу весь дом в поисках тяжелого предмета, хотя бы стула, но у арабов нет в интерьерах похожей мебели. Обедаем мы за низким столиком, а сидим на широких лавках, которые обиты мягкой тканью с наполнителем, похожим на поролон. По весу одна такая лавочка неподъемная. Я не смогу ее даже поднять, не говоря о том, чтобы выбить окно.
        Моя суета не приносит результата.
        Я заперта и выйти не могу. Идея украсть ключ и уйти ночью тоже очень рисковая. Куда пойти, когда уличного освещения почти нет. Даже старого кнопочного мобильника с функцией фонарика мне Саид не разрешал! Тогда я однозначно заблужусь в арабском лабиринте, и уже не рада буду побегу.
        Ирма возвращается, а я требую, чтобы в следующий раз она взяла меня с собой.
        - Ханна, ты слишком смелая, и думаешь, что это сойдет тебе с рук, - отвечает она на мою просьбу.
        - Ирма, что ты говоришь! - неожиданно для себя перехожу к ней на «ты» - Я уже не могу сидеть в этих стенах. И если мне запрещено тебя расспрашивать о достопримечательностях, хорошо, я буду молчать всю дорогу туда и обратно!
        Мое терпение лопается, и я чувствую, как по щекам текут слезы. Невыносимое пребывание в трущобах, однотонные будни и то, что Саид уже не приезжал две недели, начинает вновь возрождать бурю гнева и досады.
        - Хорошо, - произносит она. - Но не вздумай меня обмануть, Ханна. Это плохо кончится.
        - Ты мне угрожаешь? - истерично хохотнув, выдаю в ответ.
        - Я - союзник, а то место, куда ты сбежишь, может стать для тебя последним пристанищем, - произносит она, и одаривает укоризненным взглядом.
        - Я никуда не собиралась бежать. У меня нет документов, нет денег, какой побег! - вскрикиваю, театрально всплескивая руками.
        Ухожу, чтобы вновь окунуться в мир скучной сказки фэнтези, что привез мне курьер Саида. Но мысли - словно бушующие волны в океане.
        Завтра я сбегу! Уже завтра!
        Сердце стучит настолько сильно, что закладывает уши от бешеной перекачки крови. И вовсе не стыдно за спектакль, который пришлось устроить.
        Мне всегда было интересно, насколько женщины в этой стране терпеливы? Далия сама лично придумала приводить в постель к собственному мужу девок, а Ирма боится кары Аллаха и особенно Саида, который за ложь и предательство может сурово наказать. Они обе терпят, прощают, смиренно несут свой жизненный крест без возможности изменить происходящее.
        Сомнения закрадываются в мою душу. А что если она права, и то, что может ждать меня в незнакомой стране с дикими законами, покалечит судьбу?
        «Ерунда!» - останавливаю бег мрачного предчувствия.
        На следующий день я стараюсь не выдавать своей радости, и хмуро оглядываю Ирму.
        - Готова? - спрашивает она, и я утвердительно киваю.
        Черный никаб точно даст затеряться в толпе. Многие женщины носят его, и спутать меня с другой будет легче всего.
        На рынке Ирма вновь отвлекается, и я кидаюсь бегом прочь в один из переулков, стараясь не оглядываться. Мой ориентир - мечеть. Главное, не потерять ее из виду и выбраться из древних построек. Эхом слышу свое имя, но рискую, и сворачиваю чуть вправо, чтобы в случае чего оторваться от погони.
        Я задыхаюсь в невыносимую жару под черной тканью. И снять нельзя, и легкие нещадно жжет от нехватки кислорода. Наконец, силы меня покидают, и я оглядываюсь назад.
        Никого.
        Ни погони, ни криков.
        Тишина.
        Дыхание выравнивается, и я осматриваюсь. Стены красновато-кирпичного цвета высотой с двухэтажный дом, нависающие надо мной, создают иллюзию угрозы. Мимо проходят двое мужчин и совсем не обращают на меня внимания.
        Сколько Ирма будет искать меня, и есть ли у нее возможность сообщить о побеге Саиду?
        Придется переждать пару часов, и потом возвращаться обратно. Стоять на одном месте не хочется, и я иду мелкими шагами, отыскивая верхушку мечети глазами. Но проходит полчаса, и я не нахожу свой ориентир. Надо вспомнить, где находилось солнце и пытаться определить стороны света. Только вот из-за высоких стен тяжело понять, куда падают солнечные лучи.
        Иду и рассматриваю верхушки домов, чтобы понять, откуда идет свет от заходящего солнца, но за этим не замечаю, что еще больше ухожу от той цели, к которой стремилась.
        Переулки, кажется, становятся более узкими и темными. А теплые струи лучей единственного небесного светила меркнут, и начинают опускаться сумерки.
        Вот это уже плохо!
        Я встречаю двух незнакомок и кидаюсь к ним, как ненормальная:
        - Кутубия, Кутубия, - будто робот повторяю одно и тоже, но они шарахаются от меня с огромными перепуганными глазами ни слова не говоря.
        Темнота наступает быстро, а одинокие фонари, которые попадаются, весьма редко становятся моим новым ориентиром.
        Я прижимаюсь к стене и прикладываю ладони к щекам. Жар бьет изнутри.
        Что делать?! Я оказалась посреди бесконечного лабиринта развалин, и, похоже, меня никто не будет искать! Добровольная погибель, которую я сама себе подписала. Завтра начнется новый день, а я буду блуждать среди построек цвета охры без воды и еды. Температура воздуха здесь днем поднимается выше ста градусов по Фаренгейту, и мне долго не протянуть.
        Бессилие начинает накрывать ледяной волной, и к нему на помощь приходит ужасающая паника.
        ***
        Через час становиться совсем темно, и звуки активно живущего населения стихают. Ночная мгла с оглушающим безмолвием действует на меня хуже самого жуткого хоррора. Я мечусь по узким проулкам, но навстречу не попадается ни одного человека.
        Желание сжаться в комочек и горько заплакать прямо здесь настолько сильное, что слезы застилают глаза белесой пеленой. Я бреду, не разбирая дороги, как передо мной возникает черный силуэт.
        В смятении отшатнувшись, отворачиваюсь, чтобы убежать прочь, но он произносит что-то на арабском.
        Он обращается ко мне?!
        - Помогите, прошу помогите, я не могу выйти, - тараторю и чуть ли не хватаю его за руки, забывая напрочь запрет на прикосновения между незнакомым мужчиной и женщиной.
        Он машет мне рукой и показывает зайти внутрь.
        С облегчением я переступаю порог дома, и оглядываю окружающую обстановку. Комната квадратной площади, низкий диванчик и пятеро сидящих на нем мужчин. Они одеты традиционно: в кандуры и камис. Здесь сумрачно, горят всего лишь три фонаря, которые слабо освещают достаточно широкое пространство. Пахнет чем-то пряным и дымом от кальянов.
        Все присутствующие заинтересованно меня осматривают, а я стою в полном ступоре. Неприятное чувство озноба ползет по коже. Обычно мусульмане не смотрят так в открытую на женщин - это запрет. Харам - как говорила Ирма.
        Рядом стоящий мужчина, который пригласил войти, что-то говорит на арабском, а потом я вижу, как один из них поднимается и идет ко мне.
        Господи, куда я попала! Сердце заходится в бешеном ритме, и я разворачиваюсь к входной двери, чтобы выбежать. Но оказывается, никто не собирается выпускать случайно попавшуюся американку. Крепкие мужские руки тотчас хватают меня, а второй подошедший подносит сладко пахнущую материю к носу.
        Ужас пронзает острой пикой все тело, и мои попытки вырваться будто утраивают силу. Полутьма плывет перед глазами, а я задыхаюсь в приторно-тошнотворном аромате, очень похожим на запах жасмина.
        Темнота.
        Чей-то негромкий голос назойливо будит меня, выводя из полусонного забытья.
        - М-м-м-может, хватит, - шепчу я, и приоткрываю глаза.
        Передо мной… сетка.
        От ужаса зрачки становятся нереальных размеров. Это сетка от кровати, которые обычно делают в два яруса. Я поворачиваю голову чуть вбок. Сил подняться и подскочить нет. Тело будто парализовало. Передо мной еще две двухъярусные кровати, на которых сидят и лежат девушки. У них потерянный и заторможенный вид. Вокруг обстановка, больше похожая на тюремную камеру. Маленькое зарешеченное окошко, серые стены и раковина для гигиенических процедур.
        - Эй, вы разговариваете на английском? - зову тихо я, но на мою речь реагирует только одна.
        Она осматривает меня, и в ответ что-то бормочет на местном диалекте.
        Твою мать! Никто снова не понимает меня.
        Через час мне становится легче, а тело наконец-то начинает подчиняться. Ватными остаются только ноги. Я сажусь на кровати и прислушиваюсь к тихому разговору трех девушек. Ни слова не понимаю, и от этого становиться еще тоскливее.
        Мне Ирма говорила, и предупреждала о возможной опасности, но я, как всегда, уверенная в своей непоколебимой правоте, рискнула и… Теперь меня продадут в какой-нибудь грязный гарем или заставят работать в борделе! И хорошо хоть, если впереди такая участь, а не на органы или в подпольную лабораторию для опытов.
        Разговоры прерывает скрип металлической двери. Все разом напрягаются, а я пытаюсь встать с кровати. Внутри под кожей словно сотня острых игл жалят пиками, и доставляют дискомфорт как при судороге.
        - ????! (Вставайте! - араб.) - грозно рявкает он.
        Перевод не нужен. Он явно чем-то недоволен.
        Девушки встают, а ко мне он подходит и дергает за локоть, повторяя это слово. Я поднимаюсь. Он произносит еще пару слов и пленницы начинают выходить из камеры. Я иду за ними, и с ужасом осматриваюсь.
        Нас сопровождают шестеро вооруженных мужчин, которые фиксируют чуть ли не каждый наш шаг. Черная одежда: тюрбаны, широкие шаровары и рубахи с длинными рукавами.
        Мы идем по узкому коридору, и выходим в небольшой холл. Проходим по периметру и мужчина, что пришел за нами выдает очередную угрозу:
        - ??? (Сюда! - араб.)
        Он приоткрывает тонкие занавески над арочным входом. Девушки покорно заходят, и я вместе с ними. Что ж, первый раз в жизни мне приходиться смотреть, как действуют другие, и повторять точь-в-точь.
        Мой рот открывается от изумления. Здесь купальня квадратного размера, усыпанная лепестками роз. Первое, что сразу бросается в глаза - окна. Они закрыты мелкой узорчатой решеткой, а за ней плотный материал, очень похожий на тот, из чего делают римские шторы. Вариант для побега отрицательный.
        Наш похититель отдает снова приказы на арабском и девушки загнанно оглядывают его невысокую фигуру. Я замечаю, что вооруженные амбалы выстраиваются в ряд за тонкой занавеской. Сбежать не получится. Нас охраняют лучше президента Америки.
        То, что дальше происходит, повергает меня в шок. Мужчина выходит, и ставит плотную ширму на дверь. Девушки начинают раздеваться полностью и заходить в купальню. В мою сторону летят вопросительные взгляды, но я повторяю то же самое, опасливо оборачиваясь на входную дверь. Надеюсь, к нам сюда не приведут одного из арабских шейхов для выбора «товара» лицом.
        Моя тревога напрасна. Девушки достаточно спокойно плещутт воду на голое тело и даже улыбаются друг другу. Женская нагота меня вводит в ступор, а потом вызывает смущение. Мне тут же вспоминается Далия и ее интимные ласки. Я стараюсь не смотреть на девушек, и сама испытываю неловкость от того, что четыре пары глаз с заинтересованностью оглядывают мое тело. Похоже, эпиляция в зоне бикини для них в новинку, и от этого я еще больше чувствую свою особенность и отличие.
        Через полчаса нашего омовения, как сказала бы Далия, я одеваюсь обратно и покорно жду вместе с остальными. Хорошо, что нам дали отдельные полотенца, чтобы вытереться. И если честно, то заходить в общую купель с другими мне было весьма брезгливо. Кто эти девушки? Девственницы они или их привезли из местного борделя?
        Мне немного завидно то, что они хотя бы имеют возможность поговорить друг с другом, а я словно белая ворона.
        После водных процедур нас снова ведут по коридору, и вновь паника наступает черной тенью.
        Теперь арабский интерьер на меня давит железобетонной плитой. Вся загадочность, витиеватость узоров ставит штамп на моей судьбе. Кто знает, возможно, это последнее, что мне суждено увидеть, будучи свободной?
        ***
        Приводят нас в комнатку, небольшую по площади и очень похожую на купальню. Здесь стоит низкий угловой диван, обитый фиолетовой материей с золотыми узорами. Из мебели больше ничего нет, но еще есть вешалка с одеждой на колесиках. Такая же, какие используют стилисты при показе мод. На ней висят платья. По количеству понимаю, что это как раз для нас.
        Мужчина-проводник зычным голосом отдает новые приказы. Девушки не поднимают глаз на сурового сопровождающего, и только кивают.
        Что ж, снова другое задание. Я наблюдаю, как каждая из них берет платье и одевается. На душе становится вновь жутко, и возмущение от того, что нам пришлось мыться всем вместе, уходит на второй план. Похоже, всех готовят для показа, только рассматривать «покупатели» будут вовсе не одежду.
        Я подхожу последней к вешалке, и беру оставшееся белое платье в пол. Хотя арабские платья сложно назвать именно этим словом. Скорее всего, это туника, расшитая по горловине замысловатыми арабскими символами и знаками. Чуть приталенная, и книзу расклешенная. Цвет, как в издевку, означает мой полный провал.
        Через двадцать минут мрачный сопровождающий заходит и осматривает нас недовольным взглядом. Он подзывает рукой одну из невольниц и кивает. Та покорно идет за ним.
        Они уходят и… через полчаса он приходит и уводит еще одну девушку. Прежняя так и не вернулась обратно. Я хожу из угла в угол, и воображение рисует мне такие картины, что становиться дурно. В неведении, без знания языка, в стране, где царит полное беззаконие для женщин, мои ощущения обостряются до максимума.
        Приходит и моя очередь. Он хватает меня за локоть и тащит на выход. Не сопротивляюсь. Есть ли шанс убежать?
        Похоже, нет.
        Мужчина-похититель идет впереди меня, будто указывая дорогу, а я окруженная двумя амбалами в черных одеяниях, еле поспеваю за ним. До меня доносится гул. А когда мы заходим в небольшой коридор, я отчетливо слышу голос мужчины. Он говорит на арабском и очень громко, будто выступает перед публикой. Интонация кажется странной. В его тоне слышится артистичность. Чуть тише, чуть громче, он читает стихи или рассказывает забавный анекдот? Фоном словам улавливаю чужие грубые голоса, они тоже мужские.
        Куда меня привели, и почему теперь сопровождающий ни на шаг вместе с этими церберами не отходит?!
        Паника накрывает неожиданно. Холод прожигает внутренности, а сердце становиться комом в горле.
        Бежать! Сейчас бежать!
        Я смотрю на своих «секьюрити» и вижу, что они расслаблены. Во мне бушует ураган. Срочно нужно на свежий воздух, а иначе… Я ощущаю, как в легких от ужаса заканчивается кислород, и бросаюсь прочь, туда, откуда мы пришли.
        Но не успеваю пробежать и пару ярдов, как цепкая хватка ловит меня за платье и тянет на себя.
        - Отпустите, мне плохо, отпустите!!! - ору не своим голосом, и понимаю, что еще чуть-чуть и потеряю сознание от бешеного адреналина.
        Двое головорезов разом пригвождают меня к стене, и похититель яростно выплевывает фразы на своем языке. Он мечется по комнате, что-то ищет, а когда в руках у него появляется шприц с неизвестным внутри раствором, мои ноги становятся ватными.
        «Это конец» - финалит в голове, и я чувствую, как слезы жгут слизистую глаз.
        - Прошу, не надо, не надо, - шепчу и наблюдаю, как под воздействием крепких мужских ручищ, в кожу врезается острая игла и в вену перетекает неизвестное вещество.
        Они отпускают меня, и я покорно сползаю по стене вниз. Голова начинает кружиться, а звуки, растекаясь по периметру, делаются глуше. Через пару минут охрана подхватывает меня и толкает в арочный проем, закрытый плотными занавесками. Но мое состояние больше начинает напоминать наркоз. Я слышу, вижу, что происходит, но язык словно прилипает к небу, а тело немеет от перенасыщения ядовитым уколом.
        Я делаю безвольный шаг и замираю. Передо мной мужчина в костюме. Волосы приглажены гелем, и от этого он похож на английского денди. Незнакомец стоит за трибуной один в один как в зале суда или… на аукционах. Меня подталкивают в спину, и я делаю еще пару шагов. Чуть поворачиваю голову, и в глаза бьют лучи от софитов, которые светят исключительно только на мою фигуру.
        «Глянцевый» незнакомец начинает снова задорно тараторить на арабском, а я, приглядываясь сквозь яркий свет, вижу публику, для которой меня расхваливают. Это тоже мужчины, но в разных одеяниях. Кто-то в деловом костюме, а кто-то в стандартной мужской мусульманской одежде.
        - Стой здесь, не вздумай никуда бежать, - шепчет вдруг мне он, и гневно сверкает глазами.
        Я пытаюсь удивиться, но мое сознание обволакивает туман наркотика. Сейчас мне становится на все плевать. Где, что будет дальше происходить, как отсюда сбежать - неважно. Я лишь ловлю себя на мысли, что хочу спать. Глаза больно режет свет, и больше стараюсь не рассматривать тех, для кого меня притащили.
        Его громкий голос вводит в еще более безразличный транс, пока прикосновение руки к плечу резко срывает с меня верх туники. От неожиданности я поначалу не соображаю прикрыть голую грудь, но, когда до меня доходит, уже слышится довольное улюлюканье наблюдателей. Я скрещиваю руки на груди в попытке закрыться, но тут же кожу опаляет жгучий удар.
        - Убери руки, идиотка! - шипит «ведущий» этого кошмарного концерта, и я подчиняюсь.
        Если им придет в голову сдернуть с меня и платье…
        Но лютый бас прерывает его веселое щебетание. Мужчина с гелем на волосах радостно поднимает руки вверх. Звучат аплодисменты, и он снова шепчет мне в ухо:
        - Накидывай свою тряпку и иди к новому хозяину.
        Чего?!
        Какой хозяин?!
        Но пройдя пару шагов, чувствую, что мне невыносимо становится идти, а мозг превращается в желейную массу. Ни чувств, ни ощущений, ни мыслей о будущем. Страх тоже теряется где-то на задворках сознания, а тягучая сонливость делает свое дело. Колени подкашиваются, и я понимаю, что сейчас точно могу разбиться об элитный арабский мраморный пол, но меня подхватывают крепкие мужские руки и уносят в полное небытие.
        Глава 6
        Со стоном открываю глаза.
        Ненавижу эту страну и их дикие законы!
        Я пытаюсь повернуть голову, но все настолько больно, что не могу сдержаться и начинаю плакать. Только через десять минут невыносимая резь в висках уходит, и я могу привстать на кровати.
        Снова в какой-то келье!
        С кроватью рядом вдоль окон, низкий диван с обивкой морского цвета, а около двери большой шкаф для одежды. Я встаю и еле-еле дохожу до него.
        В зеркало лучше было бы не смотреть. Выгляжу будто алкоголичка. Мешки под глазами, землистый цвет лица и пересохшие потрескавшиеся губы.
        - Где я теперь?! - восклицаю вслух и кидаюсь к входной двери.
        Она открыта!
        Шум в ушах от подпрыгнувшего давления тут же нагоняет большую панику. Я прикрываю обратно дверь и прислушиваюсь. Вроде никого. Снова открываю и смотрю вокруг.
        Длинный коридор, и множество дверей как в отелях. Но это всего лишь сравнение. Я понимаю, что вновь оказалась в чьем-то доме, но на этот раз все гораздо сложнее.
        Тихо ступаю по ковровой дорожке шоколадного цвета с загадочными восточными орнаментами. Мне кажется или где-то разговаривают и смеются женщины?
        Быстро иду по направлению к свету. Там, скорее всего, лестница или нечто похожее на холл.
        - ??! (Вернись!) - неожиданный женский голос сзади действует на меня как удар током.
        Я оборачиваюсь, и подбирая длинный подол джалабии, ускоряю шаг. Жуткие церберы есть и здесь, в загадочном дворце?
        Но незнакомка оказывается рядом со мной и ловит за локоть. Цокает языком и грозит пальцем. На вид ей лет пятьдесят. Голову закрывает тюрбан с большой брошью, а одета она в черную тунику с вышитым орнаментом по горловине.
        Стыд охватывает меня. Смогу ли я ударить женщину, ведь она ничего плохого пока не сделала?
        - Где я?! - возмущенно смотрю на свою собеседницу, а она отпускает мой локоть и указывает вернуться обратно в комнату.
        - Еще одна Далия, - злобно цежу сквозь зубы, и возвращаюсь в келью.
        Но когда мы заходим, моя сопровождающая выдает на ломаном английском странную фразу:
        - Приедет господин, и тогда решит твою судьбу.
        Она исчезает на пять минут, а потом приносит мне еду.
        Но аппетита совершенно нет. Я слышу, как поворачивается ключ в двери и меня вновь запирают на замок. Хочется расхохотаться истерическим смехом, но из глаз льются только слезы. Кто опять похитил меня, и теперь будет обходиться со мной, словно с собственной вещью?!
        Я закрываю лицо руками. Щеки горят, а влага уже не охлаждает разгоряченную кожу.
        Зачем я убежала? Зачем рискнула и теперь неизвестно куда попала?!
        Тысяча вопросов крутиться в голове, но мысленно ощущаю только сожаление от глупого поступка.
        Ближе к ночи, когда моя новая комната наполняется сумеречным светом от заходящего солнца, открывается дверь. Я испуганно вскакиваю и смотрю на вошедшего без стука мужчину.
        Высокий, широкоплечий и смуглый. Черная густая щетина и такого же цвета глаза. Только в них ледяная колючая хладнокровность. От этого гипнотического взгляда хочется убежать и спрятаться. Телосложение как у титана. Рубашка с воротником-стойкой облегает рельефные мускулы. Рукава закатаны до локтей, и на правой руке устрашающая татуировка, похожая на скорпиона-мутанта, только от рисунка веет ужасом и вселенским страхом.
        Незнакомец-громила садиться на диванчик и оглядывает меня с недовольством.
        Но он пришел не один. С ним еще мужчина, но одетый более традиционно: серый камис и тюрбан на голове в цвет наряда. Худощавый и намного ниже ростом «хозяина». Он почтительно кивает мне, и старается не смотреть в глаза:
        - Добрый вечер, - произносит с акцентом, но, по крайней мере лучше, чем моя новая знакомая, что встретилась в коридоре.
        Я молчу.
        - Представьтесь, пожалуйста, - говорит он мне, а сидящий напротив амбал, начинает мрачнеть, словно грозовая туча.
        - Меня зовут Ханна, - отвечаю, и скрещиваю руки на груди.
        Мне уже становиться все равно. Убьют они меня или будут насиловать - я вряд ли выберусь из этой страны. То аукционы живыми людьми, то похищения.
        - Вы в доме очень влиятельного человека. Вас приобрели в качестве наложницы, и теперь вы обязаны полностью подчиняться правилам, установленным в доме. Ваши потребности и желания будут удовлетворяться в полной мере, в зависимости рамок возможностей - слуга произносит заученный текст громко, и даже местами высокомерно, будто я второй сорт людей, с которыми у них ничего общего.
        - И что дальше? Мне быть покорной рабыней в спальне своего нового господина?! - с вызовом бросаю я, и дерзко смотрю на смутившегося слугу. Намек на интимную близость стал спусковым крючком.
        Он тихо переводит то, что я сказала властному атлету, и тот только еще больше сводит густые брови.
        - Кем нужно, той и будешь! - ответ переводчика плевком летит мне в лицо.
        Араб встает с дивана и широкими шагами выходит прочь. За ним удаляется и слуга, вновь поклонившись.
        Я задыхаюсь от гнева и безысходности. Звук поворачивающегося ключа только еще больше выводит на бешеные неконтролируемые эмоции. Подскакиваю и подбегаю к двери. Кулаки болят от неистового стука об жесткое полотно.
        - Выпустите меня! Уроды! Твари! - ору, глотая горькие слезы от бессилия.
        Опускаюсь рядом с дверным косяком и плачу. Это кажется сном, но, сильно зажмурившись, я вновь оказываюсь в небольшой келье с окнами, закрытыми плотным стеклом с мозаикой.
        ***
        На следующий день приходит та женщина, что остановила меня в коридоре. Она приносит завтрак и проговаривает с сильным акцентом:
        - После завтрака познакомишься с остальными.
        Я не успеваю задать ответный вопрос, как она исчезает и вновь оставляет меня одну.
        Но в бесконечном заточении и правда приходит неожиданное событие. Незнакомка ведет меня по коридору, и мы попадаем через арочный вход в большую просторную комнату. Здесь все будто в гостиной: два огромных угловых дивана, ЖК-телевизор и широкий журнальный столик прямоугольной формы. Пол застлан ковром, в котором сразу же мои голые ноги утопают в роскошном ворсе.
        Я осматриваюсь и прихожу в смятение. Обстановка обычная, в восточном стиле с загадочными узорами и таинственно-чувственными арабесками. Пахнет сандалом и ванилью. Но главное не это. Порядка пятнадцати пар глаз тут же устремляются к моему появлению здесь и осматривают с явным недовольством.
        Оборачиваюсь и вижу, как моя сопровождающая вновь испарилась словно призрак. В растерянности стою на пороге и думаю, куда мне присесть, и как снова жить в обществе мусульманок, не знающих ни слова по-английски.
        - Проходи, не стесняйся.
        Я поворачиваю голову и удивленно смотрю на одну из девушек. Она держит в руках расшитую картину и перед ней набор из разноцветных ниток.
        - Ты говоришь по-английски?! - я тут же оказываюсь рядом с новой знакомой - Меня зовут Ханна, а тебя?
        Она улыбается в ответ.
        - Ты давно сидишь взаперти, Ханна, раз так активно ведешь диалог, - она шутит, но без цинизма и злобы. - Меня зовут Элинара.
        Я рассматриваю ее. По виду и не скажешь, что она европейка. Черные как смоль волосы до лопаток и карие выразительные глаза. Только потом замечаю, что кожа белая, не смуглая как у остальных, коренных жительниц восточной страны.
        - Ты тоже здесь оказалась через продажу на аукционе? - торопливо спрашиваю я.
        Элинара приподнимает брови гранитного оттенка.
        - Чего?! Нет, нет, - отмахивается она - Я была в гареме одного из шейхов. Противный мужик, который экономил на всем. Даже на нашей одежде. В конце концов, он разорился, и больше не мог содержать гарем. Меня забрал Багир, а других девочек - другие мужчины, тоже более состоятельные.
        - Багир, - отрешенно произношу я. Так вот значит, как зовут этого угрюмого великана!
        - Да, да, теперь жизнь - сказка! - восхищенно произносит моя собеседница и прижимает в порыве нежности и восторга рукоделие к груди.
        Мне хочется съязвить в ответ. Чем оно стало хорошим? Тем, что держат в клетке и разрешают вышивать?
        - А эти девушки тоже наложницы? - киваю в сторону заинтересованных взглядов на моей личности.
        - Да, у Багира шестнадцать. Ты семнадцатая. Сегодня Зайнира заболела, и осталась в своей комнате, - Элинара рассказывает, и продолжает вышивать серебряной нитью по канве.
        Поджимаю губы, сдерживая нервный смешок. Да уж, повезло. Значит, раз в месяц мне придется терпеть этого бородатого громилу в постели и быть покорной и послушной. От мрачности в душе снова поднимается ураган. Как бы не так! Надо все расспросить и попробовать сбежать…
        - Не думай, что тебе придется видеть его только раз в месяц, - усмехается она, прочитав мои мысли - Ты новенькая, и скорее всего, будет весь месяц твой в его покровительстве.
        - Теперь это так называется, - язвительно замечаю я.
        Но девушка не обращает внимания на сарказм.
        - Тебе повезло, поверь мне, Ханна. Твои мечты, нужды будут исполняться по первой просьбе. Здесь как за каменной стеной, - Элинара делает аккуратные стежки, и вытягивает нитку из иглы.
        «Лучше бы они не исполнялись» - думаю я, и взгляд останавливается на ее вышитой картине.
        Ищет ли меня Саид? И знает ли, куда я попала?
        - А где мы находимся? В Марракеше? - вдруг вспоминаю я и оживляюсь. Ведь я теряла сознание два раза, и непонятно куда сейчас меня могли привезти!
        - Нет, - смеется моя собеседница - Касабланка. А ты что, из Марракеша?
        Я не удивлена. Мои приключения и скитания из города в город в восточной стране, похоже, будут длиться еще долго.
        Одна из девушек обращается ко мне, и что-то спрашивает на арабском.
        Элинара хмуриться, и переводит сказанное.
        - Говорит, что у нее есть краска для волос, и она готова поделиться с тобой. Багир не любит блондинок.
        Девушка-наложница улыбается, но от нее веет открытой фальшью. В задорных искорках глаз прячется звериная ненависть.
        - Спасибо, не надо. Я краситься ради вашего Хозяина не собиралась, - одаряю ее такой же циничной ухмылкой, а Элинара переводит сказанное мной.
        Девушка только хмыкает, и уходит к остальным. Похоже, ее дурацкая шутка не удалась. Мне плевать, кого любит и кого не любит наш грозный Господин. Я рада, что нашла собеседницу со знанием своего языка. Элинара сможет мне рассказать о том, как они проводят время, и есть ли возможность выехать в город из нашей добровольной тюрьмы.
        Похоже планировать побеги мне придется пока не доберусь до Америки.
        ***
        Вечером меня не покидала тревога. Если Элинара права, то я, как купленная вещь должна была сегодня же ночью принадлежать Багиру. Но никто не пришел. Я провела в тишине полночи, а после того, как сон все-таки сломил мою волю, заснула. Беспокойно подскакивала и оглядывалась по сторонам. Мне постоянно казалось, что в комнате еще кто-то есть.
        Позавтракала я без аппетита. Пару кусочков сладкого шекерпаре (печенье на основе миндаля, в центре которого находиться орех - прим. автора) и запила травяным чаем. Невыносимо хотелось кофе. Когда я жила с Ирмой, она варила потрясающий кофе, который я пила с утра с огромным удовольствием.
        Мой день повторился. Примерно после полудня меня вновь проводили в общую гостиную, где шестнадцать пар глаз встретили с разными эмоциями. Элинара обрадовалась моему появлению, и начала расспрашивать про ночь с Багиром.
        - Никто не приходил ко мне, - отвечала я, пока рассматривала ее вышивку.
        Никогда не любила рукоделие, но, наверное, здесь придется заниматься тем, что распускать сплетни и работать руками, дабы не умереть со скуки.
        Присаживаюсь рядом, но тут же нас окружают четверо наложниц. Они с интересом рассматривают меня, и что-то тараторят на своем языке. Элинара недовольно переводит:
        - Они хотят с тобой познакомиться. Это Аиза, Джади, Малика и Салия, - представляет она по очереди заносчивых девиц.
        Мне хватает одного лишь взгляда на их замысловатые наряды. Они явно дороже моего простого платья. И улыбки источают ядовитое лицемерие.
        - Ханна, - сдержанно представляюсь я.
        Они дружно приносят скамью, обитую тканью, и садятся рядом. Говорят быстро, обращаясь к Элинаре, рассматривают ее вышивку, моя голова начинает кружиться от пестроты восточных платьев и суеты вокруг.
        - Тебя купили на аукционе? - спрашивает одна из них, и я теряюсь.
        Значит, все верно. Мне не могло показаться в наркотическом опьянении. Странные вопли «глянцевого» мужика, его отсчет, словно полет в космос. Два миллиона раз, два миллиона два, два миллиона три…
        Сознание отрезвляет и подкидывает страшные слуховые воспоминания. После того, как он сдернул с меня верх платья, могучий бас сразу заткнул улюлюкающую толпу.
        - Десять миллионов, и больше ничего с девушки снимать не нужно! Поздравляю с приобретением, - несется эхом в голове, и я перестаю замечать окружающих.
        Прямо с затылка ползет мерзкая горячая волна, и хочется выбежать отсюда, чтобы больше не видеть все загадочные арабские узоры. Мое смятение замечают наложницы, и цель унизить и заставить знать свое место - достигнута.
        - Нет, - выдыхаю я, и стараюсь дышать ровно и спокойно. Как же хочется вцепиться прямо в ее смуглое лицо! Если она решила, что драгоценный хозяин арабской сказки мне нужен, то сильно ошиблась.
        - Я здесь ненадолго. И скоро уеду, - произношу с достоинством, но эту фразу все встречают громким смехом.
        Элинара не поддерживает наших собеседниц, и тихонько шепчет.
        - Ханна, ты чего, если Багир решил тебя сделать своей, он не отступит. Это не тот мужчина, который соглашается на компромиссы.
        - Да мне безразлично кто он и что может сделать, - шиплю я, и замечаю: все видят мой разгорающийся гнев.
        Хорошо, что они не понимают языка, и переводчиком является Элинара.
        Девушки расспрашивали меня, но я старалась отвечать уклончиво и факты про личную жизнь скрыть полностью или не рассказывать подробностей. И через полчаса они недовольные ушли к другим наложницам.
        Спустя некоторое время к нам зашла женщина. Она была одета в светло-бежевый костюм и на голове красовался платок в тон. Я залюбовалась ее одеянием и величественной манерой поведения. Ее макияж раньше бы мне показался броским и ярким, но теперь, когда я смотрела на ее образ, то подчеркнутые черной подводкой глаза придавали виду арабской красавицы еще больше эротического и женственного шарма. Незнакомка держала перед собой пару книг и тетрадь.
        Все почтительно закивали ей, и в руках присутствующих появились ручки и жесткие планшетки с блокнотами.
        Эта картина заставила меня уставиться на все происходящее с нескрываемым удивлением.
        - Что вы будете делать? - прошептала я Элинаре.
        - Ты сейчас будешь учиться арабскому языку, - улыбнулась она, а незнакомка в костюме, подала мне планшетку с тетрадью и ручку - а у нас будет урок истории.
        - ??? ??, - произнесла учительница, и смерила презрительным взглядом - Это для тебя.
        Ее фраза с явным акцентом немного расслабила, и заставила уткнуться в изучение арабского алфавита.
        Меня обрадовало то, что хоть что-то занимает мое время, и пару часов пролетели незаметно. Пока я разбиралась в витиеватых буквах, понимала, что еще тогда надо было попросить Ирму научить меня простым фразам для первоначального общения. Наверное, я бы и не попала в лапы работорговцев, и не была бы продана на злополучном аукционе.
        Учительница уходит, а после нее приходит слуга Багира.
        Он проходит, кланяется всем девушкам, и приносит что-то в темно-коричневом сундуке. Раздает каждой, и они в ответ начинают щебетать и восхищаться побрякушками, которые получают от него.
        - Слуга Багира, - уточняю я, и смотрю с недовольством - Почему дозволено заходить сюда?
        - Потому что это евнух, - беззаботно отвечает Элинара - Джамил очень хороший, зря ты так…
        Но я не успеваю ответить, как появляется сам Господин.
        Все разом поднимаются и опускают головы в поклоне. Он величественно осматривает каждую, и ледяным взглядом встречается глазами со мной. Я не собираюсь подниматься ради того, что он вошел в комнату! И не опущу головы перед человеком, который покупает других людей, словно скот на рынке!
        То, что горит ярким пламенным огнем в его глазах убило бы сразу любую, но я стойко выдерживаю и не отворачиваюсь. И это моя первая победа! Он переводит взгляд и подходит к девушкам. Они улыбаются и преданно смотрят ему в глаза. Какое низкое лицемерие и полная беспомощность!
        Я смотрю на Элинару, но в ее лице и эмоциях то же самое бессилие перед его властной натурой деспота и любителя многоженства.
        Замечаю одну особенность. Девушки по своему общению делятся на три компании. Первые подходили сегодня ко мне познакомиться. По отношению к другим и своему поведению они ведут себя как собственницы. Будто Багир уже сделал их женами и наделил полными правами. Вторая компания более скромные. Их больше по количеству, но они тихо сидят и занимаются рукоделием. Третья компания чем-то схожа со второй, к ним примыкает Элинара. Но они имеют определенное влияние, которое не оспаривают первые. Вероятно, отстаивают свое мнение, даже если заносчивые красавицы из первой компании не согласны.
        Джамил подходит и к нам. Подает браслеты из золота и почтительно склоняет голову. Элинара произносит что-то на своем языке, и я слышу знакомое слово, то что часто говорила Ирма. «Шукран джазИлан» - “спасибо” по-арабски.
        - Я не буду это брать, - и с ненавистью смотрю в сторону Багира.
        Слуга растерянно смотрит на Элинару, которая теряется, и тоже оборачивается и глядит на Хозяина. Он словно чувствует сложившееся замешательство и широкими шагами подходит к нам. Джамил шепчет еле слышно, а Багир буравит меня суровым взглядом. Бросает несколько слов и, кивнув остальным девушкам, уходит из гостиной. Джамил тоже удаляется.
        Элинара одаряет восторженной улыбкой.
        - Тебе повезло, сегодня ночью Багир твой.
        Глава 7
        Я с ужасом осматриваю себя в большом зеркале.
        Слова Элинары прощальным гонгом звучат в моем сознании. Значит, он решил меня наказать или поиздеваться за то, что я не взяла эти золотые побрякушки. Он приносит каждой, и они, как чайки. радуются подачке из рук Господина!
        Мои сборы почти ничем не отличались от тех, которыми меня готовила для свидания меня Далия. Купальня с ароматными маслами, красивое темно-синее платье с вышивкой серебряными нитями.
        Я не могла присесть и ходила по комнате. Женщина, которая постоянно убиралась, приносила еду и остальные вещи, принесла мне ужин. Но есть совсем не хотелось.
        - Я не буду, - покачала головой, но она лишь пожала плечами, и ушла.
        Аппетита не было, но я решила выпить чаю. Арабы заваривали необычайно вкусный напиток. Никогда мне не приходилось пробовать нечто подобное в американских кафе. Сладковатый запах персика и жасмина с мятным привкусом сразу восстановили мой пульс и даже успокоили.
        Но через несколько минут я вдруг почувствовала головокружение.
        Присела на кровать, и постаралась сфокусировать взгляд. Но предметы вокруг еще больше теряли очертания, и плыли в безумной пляске. Внезапно легкие будто охватило огнем, скрутило колючей проволокой. Я упала на кровать, задыхаясь и закашливаясь, чувствуя, как слева от сердца начинает разливаться невыносимая боль. Хочу закричать, позвать на помощь, но воздуха не хватает, а из горла лишь идет тихий хрип. Перед глазами становиться темно, а в голове бешеная пульсация от огромного выброса адреналина.
        Я умираю. Да, это именно так. Похоже, мой Господин не простил моего непокорства. Он решил уничтожить меня. Выдать это как сердечный приступ, а потом замести следы никому не известной американки…
        Делаю последний вздох и понимаю: сознание начинает путаться, и я уже не различаю где вымысел, а где реальность. Кажется, лечу в неизвестность, в пустоту, там больше никто не похитит, не потревожит мой вечный покой.
        Сколько передо мной тьмы! Глубокой, бездонной. Ни звуков, ни шорохов. Все кануло прочь, изменилось на нули. Белый свет прорезается бесцеремонно и резко. Тут же возвращается крик, суета. Люди. Огромная лампа, как в операционной…
        Операционной?!
        Разум словно встряхивают, и разворачивают на сто восемьдесят градусов.
        Врачи в белоснежных масках, в голубых хирургических костюмах суетятся, и заглядывают мне в глаза, но я потерянно осматриваюсь и тут же проваливаюсь в сон.
        Сколько проходит времени, неизвестно. Но по моему ощущению будто протекают десятилетия, а может и больше.
        Не реалистичная картина, плывущая перед глазами: Далия на кровати для рожениц. Мечется, цепляется руками за края, а рядом несколько акушерок, которые тоже в панике.
        Стоп!
        Или это не игры разума?!
        Я пытаюсь приподняться и оглядеться.
        Одноместная VIP палата. Современная отделка европейского стиля и вокруг бытовая техника. Все стандартно для дорогих престижных клиник.
        - Значит, меня спасли, - говорю вслух, и поднимаюсь.
        Дышать до сих пор тяжело, словно легкие привязали к огромным кандалам, и каждый вздох как пытка.
        Что же все-таки произошло? И теперь я свободна? Сразу задумываюсь над последним. Если бы я была свободна, то явно не лежала в палате, как будто я дочка президента. Значит, наш властолюбивый Господин решил все-таки вернуть меня к жизни. Злость опаляет неприятно внутри сердце, и боль возвращается.
        Я ложусь обратно. Понервничав, получила себе новую порцию мучений.
        Через некоторое время в мою палату заходит девушка. По ее внешнему виду я тоскливо признаю - никуда меня не увезли прочь из восточной страны. Платок белоснежного цвета на голове, завязанный так, что видно только ее лицо. Блуза с длинными рукавами, закрывающая шею, и брюки свободного кроя.
        - Доброго дня, Ханна! Как вы себя чувствуете?
        - Лучше, чем после вечерней трапезы, - отвечаю я, пытаясь иронизировать - Что это было?
        Но медсестра как-то странно отворачивается, и старается не смотреть мне в глаза.
        - Мистер Альми Арнар сам все расскажет, - говорит она, и начинает выполнять привычные процедуры: мерить мне давление, брать кровь на анализ.
        И как по ее желанию, появляется Багир. С ним вместе Джамил и еще одна девушка. Ее я не знаю. Она точно не из гарема, и одета не как мусульманка. Брючный костюм, укладка и яркие красные губы.
        Первая моя мысль была: «Зачем он притащил с собой офис-менеджера?». Но когда она улыбнулась и заговорила по-английски, я растерянно посмотрела на пришедших.
        - Как ты себя чувствуешь, Ханна? - обратилась она ко мне.
        Хотелось съязвить и сказать, что все очень беспокоятся о моем самочувствии, но никто не собирается отпускать в США.
        - Уже лучше, - пробурчала в ответ.
        - Я представитель посольства США, и мне бы хотелось, чтобы ты подписала документы о постоянной регистрации в Касабланке.
        Надежда вспыхивает ярким пятном, и я оживляюсь. На присутствие Джамила, который разговаривает на моем языке - плевать. Только вот я не решаюсь произнести ни слова, видя грозное выражение лица своего Господина.
        Багир садится на стул напротив моей кровати, и алчный взгляд пронзает насквозь, вызывая желание сжаться в комок. Черные брови сдвинуты, а скулы напряжены. Его одежда и вид означают только одно - стихийное бедствие. Угрожающее. Жуткое. В тон душевному урагану, на нем черный камис и темно-серый платок, подхваченный игалем. Он начал говорить, а лицо девушки сразу изменилось. Она будто испугалась и попыталась взять себя в руки, чтобы не было видно страха.
        - Когда ты вернешься, будет все по-другому. Я советую тебе оценить произошедшее и сделать верные выводы, - переводит Джамил - Подписывай!
        Она замолчала, и по ее глазам было видно, что очень хочется спросить о моем незавидном положении, потому что вышесказанное звучит как угроза.
        - Обязательно, - отвечаю я, но внутри все начинает трепетать от страха.
        Беру ручку и дрожащей рукой делаю росчерк подписи.
        Он поднимается, Джамил тоже. Девушка-посол встает и одаряет меня сочувствующим взглядом. Она хочет помочь, но сама понимает опасность, и поэтому, попрощавшись, скрывается за дверью вместе с мужчинами.
        Что может ждать меня вновь во дворце Багира? Жизнь, которая будет в кандалах или есть еще хуже варианты?
        Мысль о побеге я с грустью отметаю. Попасть снова в руки наемников или торговцев в гаремы только еще хуже. Сбежать из больницы? А смогу ли я вообще приехать в посольство США, если Багир решил поиграть со мной в такие дикие игры. Моя клиническая смерть - это только начало перевоспитания. И что будет, если я решу пойти против него и законов арабской страны?
        ***
        Утром медсестра мне сообщает, что через пару дней я буду совсем здорова, и меня выпишут из клиники.
        Желание уехать на свою родину настолько велико, что я не выдерживаю и спрашиваю у нее телефон.
        - Послушайте, мне нужно позвонить в посольство! Меня похитили, и удерживают здесь против воли… - шепчу ей, но она вдруг удивленно рассматривает мое лицо и отвечает:
        - Ханна, вы себя хорошо чувствуете?
        - Да, а что, - хмурюсь в ответ. Похоже, план провальный.
        - Вы замужем добровольно, я видела документы, подтверждающие вашу личность и ваше согласие на брак… - она улыбается, а я чувствую, как внутри обрушивается жаркая волна ужаса.
        «Какой брак?! Какие документы?!» - хочется заорать мне в ответ, но из последних сил сдерживаюсь, и проглатываю слезы.
        Она уходит, а я утыкаюсь в подушку и реву до хрипоты в голосе.
        Замкнутый круг, который для меня построил Саид. Украл из отеля, с суррогатным материнством ничего не получилось, а потом…
        Поднимаюсь с кровати, нервы звенят как струны и мне срочно нужно привести себя в порядок. Сумасшествие от происходящего настолько близко, что я захожусь истерическим хохотом. Утыкаюсь в ладоши, и смех со слезами душит грудную клетку снова и снова.
        - Ненавижу, ненавижу тебя, Саид.
        Разум сейчас полностью захвачен эмоциями, и логическая цепочка выстраивается моментом в моей голове. Жалость ядовитым зельем течет по венам, и отравляет еще больше мое существование. Если бы не тот злополучный вечер с Викки в клубе - меня бы никто не похитил. Саид бы получил одну из подружек, и продолжил бы развлекаться с американками, а Далия быть единственной женой. А теперь петля на моей шее затягивалась, и его самоуправство делало черное дело.
        Почему Багир не отпустит меня, ведь у нее столько наложниц, которые готовы на коленях за ним ползать! Держит из-за спортивного мужского интереса? Тогда почему бы просто не взять силой, и потом не отправить на улицу?
        Вопросы горели яркими всполохами, и через полчаса я ощущала, что у меня поднялась температура, и голова от стресса разболелась вдвойне.
        Но время моего пребывания в клинике подошло к концу, и в день выписки ко мне в палату зашел Джамил и женщина. Ее я не знала. Это не та служанка, что постоянно приносила еду и сопровождала меня в общую комнату для всех наложниц. Она была чуть моложе, лет сорока пяти, улыбалась доброжелательно и с уважением. Помогла одеться, пока Джамил принес мои вещи, в которых, как оказывается, меня привезли в бессознательном состоянии в клинику. Полное молчание было словно предвестником казни. Я подчинялась, а сама хотела бежать прочь без оглядки. Но когда мы вышли на улицу, поняла, что побег не удастся.
        Черный огромный внедорожник и по бокам от дверей люди в черных костюмах и белоснежных рубашках.
        Я вздохнула поглубже. Сопровождение такое, будто Багир предчувствовал мое желание сбежать и нанял амбалов для тотального контроля за каждым шагом.
        Джамил сел с водителем, а мы с незнакомкой-служанкой на заднее сиденье. Она протянула мне бутылку с водой, но я отрицательно покачала головой. Руки и ноги дрожали, а обороты сердечных сокращений набирали скорость. Все спокойны и внимательны ко мне, а у меня бушует буря внутри. Угроза Багира вот-вот станет реальностью.
        Я пытаюсь отвлечься, и рассматриваю город, но не могу даже запомнить дорогу куда мы едем. Паника и беспокойство бьются в груди злостными волнами.
        Сворачиваем в сторону от шумного мегаполиса. Здесь, похоже, элитные коттеджи и виллы, где проживают арабские олигархи. Высокие заборы с витиеватыми узорами вверху скрывают от глаз все великолепие и роскошь. Только загадочные башни или купольные своды, белоснежность которых заставляет вдохнуть поглубже от созерцания роскошного великолепия. Одни только верхушки грандиозных домов и строений говорят о том, что здесь вложены и потрачены сотни миллионов евро.
        Приоткрываю окно и чувствую свежий океанский воздух.
        Как же я не догадалась! Конечно, же, Багир хочет жить не в душном городе, а на побережье, где квадратный метр земли стоит как все мое имущество в Америке.
        Перед нами распахиваются темно-коричневые ворота, и мы заезжаем на территорию особняка Багира. А когда выходим из машины, то я чуть не задыхаюсь от масштабов жилья всеми любимого Господина. Поначалу мне подумалось, что мы приехали в гостиницу люкс-класса, «пять звезд», как принято говорить. Но проходя по гладко вымощенной аллее, я понимала, что ошибаюсь. Конечно, содержать шестнадцать девушек, для каждой выделить комнату - это практически мини-отель, но, видя снаружи виллу, я ощущала себя маленькой и беззащитной пушинкой.
        Три этажа были не стандартными, как бывает в других особняках у нас в США. Здесь каждый этаж, казалось, занимал несколько обычных, и от этого площадь и высота увеличивалась в два, а то и три раза.
        Мы зашли через парадную дверь и оказались в холле, по масштабу сравнимым с футбольным полем. Я напрочь позабыла про свой страх. Богатая отделка, но с восточным стилем покорила меня и даже заставила восхищаться домом Багира.
        Я читала, что арабский дом делится на две половины: женскую и мужскую. В доме Саида я, вероятнее всего, была на женской половине. Там Далия ухаживала за мной, приносила еду и одежду. Саид сам приходил ко мне. Скорее всего, и здесь все девушки и Элинара находились в женской половине. И сейчас вновь отведут мою полупустую келью.
        Но женщина тронула меня за рукав, и махнула рукой, указывая следовать за ней.
        Я не разбиралась в пространстве дворца арабского Господина, и покорно шла за незнакомкой.
        - Как вас зовут? - спросила я в надежде, что она поймет меня, но служанка лишь покачала головой.
        Что ж, она или другая с поручением приносить мне еду или одежду - все равно. Главное - планы Багира, который решил, что мое неповиновение будет жестоко наказано.
        Она распахивает двери, и я замираю от неожиданности.
        Передо мной невероятных размеров спальня с восточными арабесками и шикарным дизайном в стиле арабской ночи.
        - Это же не… - я потерянно смотрю на девушку, а она смеется, и делает жест рукой, чтобы я проходила внутрь.
        - А как же моя комната? - спрашиваю ее, но знаю, что она не ответит. Сейчас мне просто необходимо с кем-то поговорить, а иначе я точно упаду в обморок от шока.
        Она что-то тараторит на арабском и показывает присесть на широкий диван.
        Я подчиняюсь, но все еще нахожусь в ступоре. Женщина убегает, жестикулируя вновь руками, а мое ошарашенное состояние начинает постепенно приходить в норму.
        Багир угрожал, и я думала, что вместе шикарных апартаментов меня приведут в тюремную камеру, похожую на ту, где очнулась после похищения работорговцами.
        Проходит десять минут, и моя новая служанка прибегает с подносом. Аромат еды сразу же возбуждает зверский аппетит. Вместе с ней появляется как привидение Джамил. Он почтительно кланяется:
        - Ханна, теперь ты можешь не боятся. Еда приготовлена под тщательным присмотром.
        - Присмотром? - мои брови приподнимаются, и я не сдерживаю нервный смешок.
        - Да, - отвечает Джамил - Меня просили пока ничего не говорить. Скоро придет Господин и все сам расскажет. Приятного аппетита!
        И евнух уходит из моей комнаты.
        Раз Джамил намекнул на то, что еда безопасна…
        Догадка очевидна. Меня пытались отравить, но вовремя спасли. И я знаю, кто это мог быть. Злобные взгляды, наполненные лютой черной ненавистью, вспыхивают в памяти как кровавые отпечатки. Страх пронзает острой пикой, и аппетит сразу же уходит прочь.
        Я подхожу к окну. Узкое, но сделанное почти во всю длину стены, а за ним…
        Дыхание перехватывает.
        ***
        Из окна потрясающий вид на Атлантический океан. Но меня поражает не терраса белоснежного оттенка с шезлонгами и лежаками, а бассейн. Это невероятное седьмое чудо света, которое сейчас довелось мне видеть. Зеркальная гладь воды вровень с бортом, и от этого создается впечатление, что если подплыть к краю, то можно сорваться вниз. Безбрежная кромка сливается с океаном, и различаешь лишь горизонт, где небеса встречаются со стихией.
        Я подхожу к балконной двери и только касаюсь ручки, как сзади хлопает дверь и входят Джамил с Багиром. Сердце сжимается с новыми ужасающими эмоциями. Каждое появление этого громадного титана для меня словно казнь. Острый блеск дьявольской пропасти его глаз возводит на эшафот раз за разом.
        - Присядь, Ханна, - произносит учтиво Джамил и кивает головой в сторону низкого дивана с большим количеством подушек. Каждая из них оригинальна и отличается от другой формой, цветом и размером.
        Я сажусь, а угрюмый Багир начинает прохаживаться по комнате. Мне кажется, что он, как и Саид, смотрит, нет ли здесь возможности для моего побега. Но позже я понимаю: он явно в гневе, и ему, чтобы сдерживать эмоции, тяжело усидеть на месте.
        - Вы мне объясните, что происходит… - говорю, и задерживаю воздух в легких.
        - Да, - с усилием отвечает Джамил. Видимо, ему тоже непросто начать разговор, и он поглядывает с боязнью на своего Господина.
        - Ханна, вы попали в госпиталь уже в состоянии клинической смерти. Врачам чудом удалось вас спасти. Это яд. Он был в вашем чае, который принесла вам прислуга, - объясняет евнух, все так же с опаской поглядывая на рассвирепевшего Багира. Морщина, прорезавшая лоб, придавала еще больше ярости его и без того угрожающему виду.
        На кого он так сердится? На меня, что выпила этот отравленный напиток?
        - И что теперь будет тем, кто отравил? - тихо спрашиваю я, и сама начинаю опасаться. Широкие шаги араба и скрещенные на груди руки-молоты вселять в меня дикий страх.
        - Они уже наказаны, - отвечает в том же тоне Джамил. - Вы теперь являетесь единственной наложницей Господина Багира Альми Арнара.
        - Чего?! - ору я, и сразу же чуть ли не сгибаюсь до сиденья дивана, потому что гипнотический взгляд мужчины пригвождает меня будто гвоздями.
        - Через неделю свадьба, и вы станете полноправной женой, - говорит Джамил и уже выдыхает, потому что видит, как Багир садиться рядом и начинает рассматривать мою хрупкую фигурку с порочным звериным укором.
        Он произносит глухим басом фразу, и не сводит глаз с моего лица.
        - Еще неделю и ты будешь только МОЯ! - переводит Джамил, и опускает взгляд.
        Я не в состоянии даже ответить. Осознание абсолютно шоковой ситуации доходит до меня через пару минут.
        - А где Элинара? Что с ней стало? - говорю, приходя в себя, и начинаю снова разговаривать.
        - Вас отравили Малика и Аиза. Но как только об этом узнал Господин, он приказал всех девушек продать в другие гаремы. Без разговоров и выяснений, - отвечает Джамиль.
        Сейчас ощущение того, что небо рухнуло на землю и придавило мой затылок настолько, что я больше ничего не могу из себя выдавить. Жуткая мысль пульсирует бешеным ритмом - если я стану женой Багира, то больше никогда не смогу выбраться из этой страны. После брака я - его собственностью, которую он будет вправе использовать, как захочет.
        Я закрываю ладонями лицо и чувствую, как истерический смех подкатывает к горлу.
        - Можно, я останусь одна? - умоляюще шепчу, не поднимая взгляда.
        Мужчины тут же выходят. А меня окружает величественная богатая обстановка дворца Багира. Кто-то стремится оказаться среди роскоши, рядом с брутальным головорезом с гипнотическим взглядом, а я…
        Я останусь здесь в золотой клетке до конца своей жизни. Буду рожать наследников, рассматривать через интернет-магазины элитные мусульманские наряды и ругаться с персоналом, если будет плохо выполнена работа.
        Жена Господина Багира Альми Арнара.
        Домохозяйка, которая со временем станет недовольной и глупой женой самого влиятельного человека в Африке.
        Есть надежда, что Багиру надоест терпеть мое испуганное, а то и недовольное лицо, и он возьмет еще жену. Эта шальная вспышка надежды вселяет в меня свет. Вытираю слезы со щек, и оборачиваюсь. Заходящее солнце окрашивает воду в бассейне в розовато-оранжевый цвет. Невероятная красота!
        Улыбка мягко крадется по губам.
        Я смогу победить волю брутального араба.
        Смогу.
        Я обещаю.
        Глава 8
        Я представляла себе подготовку к свадьбе совершенно иначе. Ожидала, что придется ездить по бутикам мусульманской одежды, но все оказалось гораздо проще. Каждый день приезжали девушки-дизайнеры и привозили платья. Но отличия я не видела в свадебных нарядах. Длинные в пол, с рукавами до запястья и с воротниками-стойкой. Кружева, вышивка, воланы и прочие детали украшали, но они были столь однообразными в своих бесконечных оттенках белого и бежевого, что я смотрела на все это с тоской и безразличием.
        А ближе к вечеру приехала женщина. Она вошла почти неслышно, и ее помощницы закатили большую вешалку на колесах. Первый раз я увидела другие оттенки и сразу оживилась. Розовый, алый, бирюзовый, сиреневый, синий, зеленый. Сочные цвета подняли настроение, и я с интересом разглядывала наряды.
        - Господин просил, чтобы вы выбрали платье светлого оттенка, - проговаривает где-то над ухом Джамил, а я ощущаю закипающую волну гнева.
        - Вот пойди и скажи своему Господину, что только девственницы выходят замуж в белом, как символ непорочности, а я уже давно не девочка! - рявкаю так, что слуга краснеет и уходит прочь из комнаты.
        Удовлетворение приятно растекается по уголкам души. Хотя бы сейчас я не буду в полном подчинении арабского властелина! Уж выбрать то, что хочу надеть на собственную нежеланную свадьбу, я в состоянии без Джамила.
        Женщина-дизайнер оказывается очень приятной по общению. Она говорит по-английски, но иногда вставляет слова из арабского языка. Это только еще больше придает ей шарма и очаровательности. Мне жаль, что наступает время, когда ей нужно уходить, и я вызываюсь проводить ее хотя бы до входной двери.
        Нас провожают пара моих служанок и идут рядом с нами, указывая, как пройти к выходу, минуя огромные залы, коридоры и лестницы. Но внезапно от дружеской беседы меня отвлекают голоса.
        Мужские и грубые.
        Я моментально настораживаюсь, и чувствую, как кожа покрывается мурашками от волнения.
        Это голос Саида!!!
        Оборачиваюсь и пытаюсь уловить источник звука. Торопливо прощаюсь с гостьей, несмотря на то, что это выглядит вовсе негостеприимно, и иду на голос мужчины, который все равно меня нашел!
        Вихрем залетаю в просторный кабинет Багира. И останавливаюсь сразу же около порога, пригвожденная колючим взглядом Хозяина особняка.
        - Саид, - выдыхаю лишь одними губами, видя желанный силуэт.
        Он оборачивается, а в его глазах бескрайняя нежность.
        - Ханна, Ханна! - восклицает он в ответ, и даже делает шаг.
        Но грозный рык Багира сразу отрезвляет от внезапной встречи с любимым.
        Как из-под земли появляется Джамил и касается моего плеча.
        - Ханна, вам приказано уйти. Вы не имеете право здесь находиться. Здесь мужская половина дома. Господин общается с гостем, а вы вторглись без приветствия и без платка, с непокрытой головой. Это харам, - шепчет мне слуга в попытке образумить.
        Но я не могу уйти. Здесь, когда моя свобода и мое пребывание, возможно, закончено в этом доме, я хочу остаться.
        - Ханна! - оглушает окрик Багира, чуть искажая мое имя, и он лютой тучей надвигается на меня.
        Хватает под локоть и уводит из кабинета. Саид лишь провожает вожделенным взглядом, в котором перемешаны бешенство и ярость. Я пытаюсь освободиться из лапищ Господина, но он даже не прикладывает усилий, чтобы держать меня. Для него моя рука как пушинка. С легкостью управляет мной, и через пару минут мы оказываемся вновь в огромной спальне.
        - Если ты еще раз выйдешь, и будешь разгуливать без сопровождения Джамила, то получишь наказание! - рычит Багир, а мне переводит слуга.
        Он уходит, но около двери вдруг останавливается, и оборачивается в мою сторону.
        - Пока Саид здесь, он - гость, и для него будет все самое лучшее в доме. Это закон истинного мусульманина. Для гостя я готов сделать все, что попросит. Но как только он покинет территорию дворца, то пусть не попадается на моем пути. Уясни себе это, девочка, - и дверь громко хлопает.
        Я ошарашенно смотрю на Джамила, и оседаю.
        Страх моментально проникает в самые удаленные участки сознания. Значит, это угроза, и Саида могут убить!
        Евнух тоже собирается уходить, но я мертвой хваткой цепляю его за запястье.
        - Джамил, пожалуйста, прошу, помоги мне!
        Он смотрит на меня с удивлением и примешанным укором, мол, вот видишь, и тебе понадобилась помощь, а все задирала нос.
        - Пожалуйста, - повторяю я. - Не дай, чтобы люди Багира навредили Саиду, я буду примерной и покорной женой! Скажи ему, только чтобы Саид остался жив… Умоляю!
        Я опускаюсь на колени перед слугой, и захлебываюсь в рыданиях. Слезы катятся по щекам, и безвыходность ситуации окружает меня как туман. Багир не выпустит из своего дворца, пока не получит желаемое и не пресытится мной. Но сомнения крадутся в душу тихими тенями. Если Багир продал всех наложниц и за меня решил мою судьбу, это значит…
        - Хорошо, Ханна, но помни, ты обещала, - Джамил кивает в знак почтения, и уходит прочь.
        Я остаюсь наедине с тревогой. Вместе с ней внутри разливается сладкая боль и осознание того, что Саид и вправду меня искал, нашел, но слишком поздно.
        Увы…
        Мактуб. Так суждено.
        ***
        В день свадьбы я ощущаю себя куклой, которую готовят к продаже.
        Меня окружает десяток девушек-служанок, создающих невыносимую суету. Купальня, эпиляция, маски для волос и пилинг для кожи. Я безразлично наблюдаю, как меня натирают, моют и совершают другие процедуры, чтобы я досталась Багиру в идеальном состоянии, будто самая драгоценная реликвия. От мыслей необратимости моего положения уже нет сил плакать.
        Я смирилась.
        Я заключила сама с собой договор.
        У меня нет выбора. Подчиниться и стать покорной, ради жизни Саида.
        Недавно в газете видела его фото, где он заключил выгодный контракт с другой фирмой по переработке горных пород. А это значит, что Джамил тогда выполнил мою просьбу, и псы Багира не тронули моего любимого араба.
        Евнух напомнил мне перед самой подготовкой к торжеству, что я обещала, и предупредил: невыполнение повлечет то, чего так боюсь. Всю эту неделю я не видела нашего Господина. После встречи с Саидом он словно перестал интересоваться мной. Первые несколько дней я радовалась, но потом, когда поняла, что свадьба не отменяется, пришла в еще большее уныние.
        Девушки-арабки пели веселые песни, смеялись, и поглядывали на меня с недоумением. Вероятно, каждая из них хотела бы стать хозяйкой этого шикарного дворца, и причины моей грусти их не интересовали. Но через некоторое время затянули совершенно другую, не похожую на предыдущие, песню. И мое сердце словно разбилось на тысячи осколков. Мне всегда нравилась музыка с восточным оттенком, но сейчас песня и без нот проняла меня и заставила глотать горькие слезы. В ней словно смешались все мои события, переживания и боль.
        - Хватит! - окрикнула служанок и стукнула кулаком об борт купальни. Брызги воды разлетелись как бриллианты, сверкая в янтарном свете ламп.
        Они замолчали и опустили глаза.
        Всю эту неделю я просила Джамила научить меня самым элементарным фразам на арабском и подумывала всерьёз выучить язык. В дальнейшем это станет одним из плюсов, чтобы покинуть эту страну.
        В спальне предстояло надеть платье и белоснежный никаб, сделанный из тончайшей ткани, похожей на вуаль и расшитый по краям кружевом. Мой выбранный свадебный наряд - платье цвета изумруда, Багир жестко проигнорировал, и заставил стилиста принести другое. Цвета топленого молока, с пышной юбкой и расшитое вышивкой платье сейчас сидело на мне идеально. Но я не могла смотреть на себя в зеркало. Это больше напоминало мне траур, нежели рождение новой семьи.
        Стискивала зубы до боли в скулах, и запрещала себе даже думать о том, что Саид мог бы меня похитить или попытаться отобрать у Багира. Моя инфантильность сделала много ужасных вещей, и я раз за разом заставляла эмоциям заткнуться и перестать оплакивать саму себя. Вероятно, он мог бы вызволить из этого плена, только все стоит наших жизней. Закон мусульманской страны очень жесток: убить и жену, и того, кто ее выкрал из-под венца.
        Когда меня одели, девушки сели кругом и начали читать стихи и проговаривать пожелания на арабском. Я большую часть не понимала, и помощь в переводе Джамиля мне вовсе была бесполезна.
        - Когда мы будем расписываться? - недовольно спрашиваю я, и тяжело вздыхаю.
        - Ты, о чем Ханна? - усмехается Джамил - Обычно отец и будущий муж заключают что-то вроде соглашения, отец отдает дочь взамен за назначенную плату. Это называется калым. Определенный откуп. Ты и Багир не будете расписываться в документах и проводить церемонию венчания, как у вас на Западе. Но у тебя все по-другому. Багир просит у своего старшего брата дозволения взять замуж тебя, потому что с твоей стороны нет мужчин. Ты сейчас проводишь время со служанками, которые подготавливают и развлекают его будущую жену, а Багир со своими родственниками, друзьями и партнерами по бизнесу. Все они мужчины. Ваша свадьба будет разделена по разным залам. Мужской и женский. Скоро я принесу махр.
        - Чего? - еле сдерживаю смешок я
        - Это дар Багира в честь вашего торжества и клятва в своей любви и верности. А ты можешь потребовать подписание брачного контракта, чтобы он больше не имел права взять вторую и последующую жену, - и евнух уходит, а я остаюсь с изумленным видом.
        Какие сложности! Страна противоречий и удивительных традиций.
        Джамил приносит небольшую коробочку.
        Первое что мне хочется сказать, когда я вижу банальный подарок - кольцо с огромным камнем, больше похожим на бриллиант - это то, что Багир вовсе не удивил. Но слова Джамила меня повергают в небывалый шок:
        - Самый дорогой драгоценный камень. Его называют «Большая Звезда Африки». Это один из осколков алмаза, который нашли В Южной Африке еще в 1905 году. Его стоимость никому неизвестна, и он считается бесценным.
        - Джамил, ты хочешь сказать, что я буду носить целое состояние? - завороженно шепчу я, и чуть касаюсь пальцами кольца.
        - Да, - отвечает он, и его уголки губ приподнимаются. - Это достойно жены самого богатого человека в Арабских Эмиратах.
        Кольцо вызывает бурю эмоций. И обрушивает все мои подсознательные надежды. Я думала, что Багир развлечется со мной, и после выкинет из роскошного дворца.
        - Почему Багир так сделал? - спрашиваю евнуха, и он непонимающе смотрит на меня.
        - Это его подарок.
        - Нет, - мотаю отрицательно головой - Почему он выгнал всех наложниц и оставил меня? Ведь между нами ничего не было. Почему он решил вдруг лишиться столь пристального женского внимания и выбора для своего мужского удовольствия?
        Джамил усмехается.
        - Багир не любит лжи и тем более людей, которые в его доме начинают замышлять черные дела. Девушки хотели тебя убить. Совершить преступление в его доме, где получали все что хотели. Опорочить честь Багира и заставить сомневаться других в его положении в обществе. Если бы это вышло за пределы дома, то был бы серьезный скандал.
        Слова Джамила поначалу меня смешат. Багир сам ведет себя как подлый лицемер. Почему же он участвовал на аукционах, где торгуют девушками, как вещами? Это ли не показатель того, что двойной стандарт действует в его принципах?
        - Багир в тот вечер случайно попал на тот аукцион, - отвечает слуга. - И выкупил бы тебя за любую сумму…
        Он замолкает, и мы видим, как появляется за тонкой занавеской мужчина. Джамил встает и выходит прочь. Нас позовут в наш женский зал, и будет моя свадьба.
        Если бы Викки и ее подружки видели все это, то, скорее всего, хохотали от несуразности и странности обычаев. Только в моем положении вовсе не до смеха.
        Слуга зовет жестом руки, и я иду за ним по длинному коридору. Слышу мужские голоса, и даже пение. Без музыки, оно очень похоже на чтение молитвы, но нараспев, словно куплеты из печальной песни. Сердце сжимается от грусти как от тех стихов, что читали недавно мне служанки. Есть традиция: невесте читают стихи, и тем самым привлекают в ее замужнюю жизнь счастье. Но я ощущаю совсем не радостные эмоции. От одного только предзнаменования брачной ночи хочется умереть.
        Заходим в комнату, где накрыт стол, и запах корицы проникает в ноздри сладкой патокой. Аппетита нет. В первый раз в жизни я хочу выпить вина или шампанского, чтобы алкоголь на время снял мое напряжение и невыносимую тоску по своей абсолютной свободе. Но у арабов строгий запрет на спиртные напитки. На столах я вижу джалляб, напиток из виноградной мелассы и розовой воды с добавлением изюма и кедровых орешков, лимонно-мятный тамар хинди и свежевыжатые соки из апельсина, ананаса и арбуза.
        Меня встречают десять пар заинтересованных женских глаз. Девушки и женщины осматривают мой наряд и внимательно изучают мою внешность.
        - Кто это? - шепчу я Джамилу.
        - Это родственницы Багира. Двоюродные сестры и жены его братьев, - отвечает евнух.
        - А его мама здесь? - спрашиваю я, и опускаю взгляд.
        - Нет, мама Багира умерла, когда ему было два года. Сложные роды, его сестру удалось спасти, а вот роженицу… - Джамил скорбно вздыхает.
        Я прикусываю губу. Неожиданно! И сразу во мне вспыхивает чувство стыда перед родственницами будущего мужа. Знают ли они, что я выхожу замуж без любви, по принуждению? И могу ли я дать ему тепло и заботу, если в моем сердце живет другой образ мужчины?
        Около нас стайкой кружат дети. Искренние чистые улыбки маленьких гостей сразу меняют мой мрачный настрой. Загорелые, черноволосые, в длинных джалабиях или камисах, они полная противоположность американским малышам. Девочки ощупывают мое платье, и что-то лопочут на арабском. Я с трудом разбираю простые слова и даже пытаюсь что-то отвечать, но они заливисто смеются над моим акцентом.
        Мы садимся за стол, и одна из девушек подает мне тарелку с горячей шурпой, и чуть склоняет голову в знак уважения. Я стараюсь правильно по мусульманским меркам ее поблагодарить, но вижу, что им в новинку несуразный акцент английского языка. Они улыбаются доброжелательно и без издевки.
        Оплакивание судьбы с самой собой отступает. Я отвлекаюсь на общение с девушками, а Джамил помогает, когда нужно перевести незнакомые слова. Мне становиться вдруг спокойно и уютно, будто дома. И благодарность за тепло их душ, за то, что приняли, несмотря на мое кардинальное различие во всем, безмерна.
        Но через пару часов входит Багир. Он не один. С ним мужчина: ростом не ниже его, и по комплекции не уступает будущему мужу. Только на загорелом смуглом лице морщины глубокими бороздами режут кожу, и от этого его взгляд становиться суровым и беспощадным.
        - Это старший брат Багира, Ахлан - тихонько проговаривает Джамил. - Твоя свадьба подошла к концу, Ханна. Брачная ночь впереди.
        ***
        Я покорно следую за Багиром. Широкая необъятная спина и горы мускулов, которые не может скрыть черный как смоль камис с атласным отливом. Еще четче выделяет рельефные изгибы бицепсов и каменный пресс.
        Он распахивает передо мной двери, и я несмело делаю шаг вперед. Сердце ускоряет свой ритм, и глубокий вдох от восхищения наполняет легкие кислородом. У Багира не бывает маленьких комнат, и каждая из них размером превышающую в несколько раз наше жилище с Викки в общежитии.
        Приглушенный теплый свет с оранжевым отливом, блеск пламени десятка свечей, роскошная двуспальная кровать и…
        Я поначалу подумала, что это терраса. По правую сторону от брачного ложа стоял стол со стульями, а вокруг него было столько зелени, цветов, что, казалось, сделаешь шаг, и окажешься в оранжерее с диковинными растениями.
        - Ханна, твоя ванна там, - звучит отрезвляющий бас Багира, и я прихожу в себя от приятного шока.
        Я замечаю, что на кровати лежит тонкий, длинный в пол белоснежный пеньюар с сорочкой, расшитой по краю кружевом. Кровь приливает к лицу, когда ловлю его внимательный взгляд на своем теле.
        За дверью ванной комнаты мне становится легче. Как вытерпеть секс с ним? Как сделать так, чтобы наша близость стала мимолетной и была реже? Пока я мечусь по шикарной ванной, время течет и никаких звуков или стуков не слышно.
        Может, Багир передумал?
        С тоской мне вспоминается взгляд Саида. Полный нежности и любви, и мои чувства взаимны.
        Вот и выход из сложившейся ситуации. Я должна себя заставить лечь в постель с Багиром, чтобы выжить и спасти жизнь своему любимому. А потом…
        Я делаю несмелый шаг, и в пространстве комнаты тут же теряюсь. Свет, кажется, стал еще более тусклым, и откровенно интимным. Сердце подпрыгивает в груди и колотится так, словно сейчас решается моя судьба. В теплом сумраке белый высокий силуэт Багира в кандуре. Он медленно приближался ко мне, а я, чувствуя, как озноб пробирает тело противными мурашками, мечтаю ринуться обратно в ванную комнату. Протягивает огромную ладонь, приглашая подать ему руку.
        Тепло кожи еще больше разжигает во мне лихорадку и панику.
        - Ханна, ты боишься? - задает он вопрос на очень ломаном английском.
        В ответ только киваю как забитый зверек.
        - Я не хочу… - тихонько шепчу ему, но понимаю, что мои отговорки бесполезны.
        - Ничего не будет, если не хочешь, - отвечает глухим басом он, но его горящий взгляд изучает каждую черточку на моем лице.
        - Ты учил английский? - спрашиваю я, и усмехаюсь.
        Рокочущий низкий мужской голос, который я слышала только в гневе, либо в приказном тоне сейчас неожиданно тих и миролюбив. Это было настолько необычно, что я усмехнулась от его произношения на чужом для него языке.
        - Да, немного, - отвечает он, и усаживает меня на кресло. - Чтобы хоть как-то общаться тебе…
        - С тобой, - чуть улыбаюсь, и поправляю его.
        Багир куда-то уходит, но появляется через минуту с небольшой ванночкой для ног. Внутри вода и лепестки роз. Запах сандала и тонкий аромат цветочной сладости кружат голову. Он ставит ее около меня, и просит опустить в воду ноги. Я удивленно смотрю на него, но подчиняюсь странной просьбе.
        А что происходит дальше, вовсе приводит в растерянность.
        Багир касается моих ступней, омывает кожу розовой водой. Вижу как узоры из хны начинают тускнеть и смываться.
        - Есть обычай, - произносит он - В брачную ночь не нужно сразу заниматься сексом. Твои ноги и руки специально разрисовывали хной. Говорят, что новые муж и жена могут до рассвета разгадывать таинственные узоры, чтобы стать ближе духовно, а не физически.
        Я завороженно смотрю на его уверенные движения, на каждое прикосновение. Чувство странное, но вовсе не вызывающее омерзение или нежелание. Больше похожее на любопытство, и боязнь, что Багир будет меня насиловать, отступает.
        Но внезапно дыхание прерывается, а я, вцепившись в мягкую обивку кресла становлюсь будто натянутая тетива. Тело каменеет и напрягается в струну.
        Неожиданный поцелуй Багира горит на моей коленке огненной отметиной. Он спускается вниз к стопе, осыпая нежными поцелуями кожу. Я не в силах противостоять вспыхнувшей искре горячего желания, но резко обрываю сама себя.
        Нет! Это не Саид, и я не могу даже представить себе рядом того мужчину, что решил присвоить меня как вещь за десять миллионов евро.
        Я смотрю на смуглую кожу, просвечивающуюся сквозь белоснежную ткань робы, на его черные как смоль волосы. Багир поднимает на меня взгляд, и я теряюсь. Пугливо отворачиваюсь, чтобы только не смотреть ему в лицо. Мне становиться стыдно, и кажется, что он догадался о моем мгновенном возбуждении.
        - Ханна, ты великолепна, - произносит он, а моя душа снова сжимается в комок, протестуя и отвергая его ухаживания.
        - Я не могу… - еле слышно шепчу в ответ, не глядя на Багира.
        - Я не заставляю, Ханна, - говорит он, и, промокнув мои ноги полотенцем, подхватывает меня на руки.
        Невольно чуть касаюсь его груди, и под пальцами стальные мускулы возвращают мое опасное чувство страсти. Жар кожи, легкий запах мускуса и его ровное, ничем не потревоженное дыхание действуют как мощные афродизиаки.
        Мы ложимся на огромную постель, но Багир, заботливо укрыв меня тонким одеялом, почти сразу засыпает. Я ворочаюсь и долго не могу уснуть, отгоняя невыносимое желания дотронуться до его черной щетины на щеке, пройтись пальцами по коже, ощущая пульсацию вен. Из-под одного рукава кандуры чернеет угрожающая татуировка в виде скорпиона. Я вспоминаю: Саид говорил о том, что мусульманам запрещено делать татуировки, это харам. Запрет на разукрашивание тела. Женщинам можно украшать руки и ноги хной, но это традиция, существующая из века в век. Во мне снова просыпается оптимизм, который я стараюсь погасить со дня знакомства с Саидом.
        Может ли оказаться так, что Багир «современнее» Саида, и, сможет понять мою настоящую историю, как я сюда попала, и какой путь мне пришлось пройти?
        Сможет ли он отпустить меня, если получит личное мужское удовлетворение?
        Глава 9
        Мои замужние дни начались однообразно и скучно.
        Если я тогда удивлялась Элинаре, ее терпению и прилежанию вышивать изо дня в день, то теперь сама понимала, что ничем не отличаюсь.
        Я просыпалась одна в своей роскошной спальне, завтракала и выходила в огромную оранжерею-сад погулять. Кстати сказать, спала я всегда в одиночестве, потому что странный, но лично для меня, замечательный закон облегчал существование. Муж и жена в арабской семье спокойно могут спать в разных спальнях и при этом оставаться близки. Для выполнения супружеского долга жене достаточно сказать мужу.
        Но день ото дня я чувствовала вину, и видела, что взгляд Багира становится всё более вожделеющим. Это можно сравнить с цунами. Волна гигантских размеров надвигается темно-синей бурей, а ты стоишь и смотришь, понимая, что выхода у тебя нет. Это рано или чуть позже обязательно случится.
        Меня спасла командировка Багира. Его не было две недели, и я облегченно выдыхала перед тем, как ложиться спать. Правда, пока он отсутствовал мне запрещалось даже ездить по магазинам.
        Мой шопинг выглядел тоже не менее комично и напыщенно. Меня сопровождали шесть служанок, которые окружали мою персону, а нас, девушек, уже сопровождали церберы Багира. Восемь вооруженных амбалов в черных тюрбанах, широких шароварах и плотных коротких кандурах. Я, пару раз прогулявшись со свитой в количестве четырнадцати человек, больше никуда не хотела ехать. Всеобщее внимание к моей персоне смущало и заставляло чувствовать себя неловко. Туристы, девушки и даже некоторые мужчины смотрели с придыханием и восторгом. Я как публичная личность, будто шла полуголой в откровенном наряде по подиуму, хотя, на самом деле, на мне был черный как ночь никаб, который имел только прорезь для глаз, закрытую темным кружевом. Никто не видел даже миллиметра моей кожи, а мне казалось, вовсе наоборот.
        Мое пребывание в арабской стране длилось уже около полугода, и все это время пролетело очень быстро. Теперь, когда я стала свободна, но в то же время под пристальной охраной, душевные переживания свелись к нулю. Я принимала все, что происходит, жила той жизнью, какой никогда не хотела. У меня есть все, но нет любви. Нет того, кто бы по утрам был со мной, будил ласковым поцелуем и обещал, что больше никогда не отдаст.
        Втайне от Багира я хотела купить себе противозачаточные. Но оказалось, что в мусульманской стране запрещены все препараты, которые содержат гормоны. Я заказывала в интернет-магазине, но как только пыталась оформить заказ, приходило сообщение «отказать в доставке». Таможня не пропускала такие лекарственные препараты. Я обратилась к своей Мариам, девушке, которая была служанкой, и встречала меня с Джамилом из клиники.
        Она, услышав мою просьбу, удивленно приподняла брови:
        - Ханна, ты не хочешь детей?
        - Я спросила тебя, где мне достать препарат, а не раздавать советы, - резко отдернула ее, и метнула суровый взгляд.
        - Прошу прощения, госпожа, - произнесла Мариам, но мне становится стыдно за свой грубый тон.
        - Мариам, причина не в этом… - начинаю, и тут же замолкаю. Как объяснить ей, что важнее любовь, а не богатство, которое окружает каждый день? Мое любое желание будет тотчас исполнено, но нет главного. Взаимных чувств.
        - Я поняла, - кивает она - но у нас точно не найти таких таблеток. Я могу вам готовить чай. Он действует как средство, которое помогает не забеременеть, - и девушка хитро улыбается.
        Я довольно расплываюсь тоже в улыбке, и в сотый раз благодарю Аллаха за то, что Мариам заменила мне подругу. Веселая, неунывающая, всегда полная энергии, она была старшей сестрой для меня. И теперь каждое утро и вечер она готовила травяной настой, который поначалу показался мне неприятным. А после моих жалоб на ужасный вкус Мариам что-то добавила, и после я пила секретный чай уже с большим удовольствием.
        Только все это не могло остаться незамеченным.
        Однажды утром я проснулась и по привычке позвала Мариам. Ко мне в спальню зашла девушка, которую я не знала.
        - Кто вы? - удивленно рассматривая незнакомку, спросила я.
        - Ваша новая служанка, - ответила она, добродушно улыбнувшись.
        - А Мариам? - нахмурилась я.
        - Я не знаю, кто это, - пожала она плечами и помогла мне надеть платье.
        Это сразу насторожило. Странно, в доме, где все слуги знали друг друга, вдруг появляется вновь новый человек. Неужели с Мариам что-то случилось?
        - Позови мне Джамила, - просила я, садясь за низкий столик, на котором был вкусно пахнущий завтрак. Чая «от беременности», который мне готовила специально моя личная служанка, не было, и волнение в душе начало накрывать темными тучами.
        Джамил как обычно появился неслышно, словно призрак.
        - Где Мариам?
        - Ее убрали, - в спокойном тоне ответил он, и уголки губ дрогнули в подобие улыбки.
        - Что значит убрали?! - воскликнула я, и вскочив с места, чуть ли не опрокинула на себя тарелку со сладостями.
        - Ханна, Мариам поила вас травами, которые препятствуют зачатию.
        Гнев и ярость в первые секунды заполонили мой разум, и я чуть ли не выкрикнула, что именно этого и добиваюсь. Мне не нужен Багир, и его ребенок тем более. Но поняла, что серьезно подставила девушку, и теперь, возможно, мне и придется ее спасать от серьезного наказания.
        - Немедленно отвезите меня к Багиру! - рявкнула я черным силуэтам секьюрити, и глянцевый внедорожник тут же был около роскошного крыльца нашего дворца.
        Джамил где-то сзади меня кричал о том, что не нужно так поступать, и тем более ехать к Господину в офис, но мне было наплевать на его слова. Из-за моей прихоти я покалечила жизнь ни в чем не повинному человеку!
        Пока джип, гнал по широким улицам Касабланки, я сидела и чувствовала тревогу. Если Багир сделал то же самое с Мариам, отдал или продал в какой-то из гаремов, то больше я не смогу никогда ее увидеть. Самое страшное, что больше всего меня беспокоило, это наша предстоящая близость. Багир мог обозлиться на столь дерзкий поступок, и теперь силой взять то, что месяц для него было недоступно.
        Я сжимала платок в руках, и чувствовала, как тонкая ткань намокает от моих ладоней.
        Как только мы подъехали к офису, быстро накинув его на голову, выбежала на улицу. Огромное здание, верхушку которого я даже не могла разглядеть в небесной лазури, возвышалось передо мной, как мой суровый арабский муж.
        Не обращая внимание на охрану, которая еле поспевала за мной, я вбежала в кабинет Багира без стука. Только потом осознала, что совершила огромную ошибку. Нужно было дождаться и поговорить с ним дома, но моя несдержанность всегда перподносила неприятные сюрпризы в жизни.
        Багир первые секунды ошарашено разглядывал меня. Взгляд черных как ночное небо глаз изучает и гипнотизирует меня.
        - Верни мне Мариам! Сейчас же! - взвизгнула я, как только оказалась рядом.
        Он медленно поднимается из-за стола и складывает руки на могучей груди.
        - Почему без спроса покинула дом? - гремит его бас, и я тут же отступаю на шаг назад. - Я спрашиваю, что ты здесь делаешь, и кто тебе дал право самовольно покидать особняк?! И почему ты без никаба разгуливаешь по улицам города, демонстрируя себя всем?!
        Багир обходит стол, а я готова рвануть к двери, и убежать прочь из офиса. Но он предугадывает мое желание и перехватывает за тонкое запястье. Прижимает к себе, и его наполненные звериной яростью глаза оказываются совсем близко. Страх пробирается в душу мерзкой липкой субстанцией, и осознание того, что натворила, приходит обжигающей лавой.
        - Багир, верни Мариам, я прошу… - лепечу в ответ, и стараюсь не думать о том, что у мужа может закончиться терпение, и он по традиции накажет меня как нерадивую жену.
        - Эта женщина пыталась оставить тебя бесплодной! - ухает в просторном офисе его бархатный низкий голос - Больше ее ноги не будет в моем доме!
        - Она всего лишь готовила мне чай, и мы обе не знали, есть ли в нем что-то, что может помешать зачатию, - вру, но чувствую, как щеки заливает краской. Кажется, в мусульманской религии ложь еще сильнее наказуема, чем католической.
        - Вы с ней просто сговорились, и теперь пытаетесь обвести всех вокруг пальца! Джамил случайно увидел на кухне твою чашку, которую она еще не успела помыть.
        Я только набираю полные воздуха легкие, чтобы ответить, но мой рот властно закрывают губы Багира.
        Похоже, пришел час подчиниться своему нелюбимому мужу…
        ***
        Он обхватывает мою талию, и заключает в титановое кольцо огромных ручищ. Пытаюсь протестовать, но это бесполезно. Пару шагов, и мы уже на широком диване. За секунду я оказываюсь под его тяжелым мускулистым телом, а уверенные требовательные пальцы скользят вверх, поднимая подол джалабии.
        - Багир… - шепчу я, пытаясь остановить его ласки, но как только он касается шелка трусиков, забирается под ткань и срывает их грубым движением, зажмуриваюсь.
        Тело откликается на смелые поглаживания по клитору. Шею осыпают его поцелуи - ласковые, но в тоже время жесткие от прикосновения черной щетины.
        Одна секунда и Багир ловко пересаживает меня на себя. Он приподнимает на мне платье, и порочным взглядом рассматривает мою наготу. Я смущаюсь, и вместе с этим, испытываю… вину. Это измена моей любви. Подлая и греховная.
        Закрываю глаза, потому что, опуская взгляд вниз, меня еще больше вгоняет в стеснение возбужденный, увитый набухшими венками внушительных размеров член. Нервно сглатываю, и, вцепившись в крепкие плечи Багира, ощущаю влагу между ног.
        Облизываю губы, закусываю от нахлынувшего желания. Его большой палец тут же проходится по нижней губе, и он хрипло произносит:
        - Не кусай губы, - звучит как приказ. Безоговорочный. Порочный.
        Он входит в меня быстро, с жаром, с диким остервенением.
        Я вскрикиваю, и пытаюсь приподняться, но Багир жестко останавливает, удерживая мои бедра. Толщина детородного органа заполняет без остатка, и давит на стенки лона, увеличивая вспыхнувшее возбуждение.
        - Ханна… Моя… Моя… Белоснежная Жемчужина Африки… - что-то еще бормочет на арабском, утыкаясь в мои локоны волос, струящихся по плечам.
        Я начинаю двигаться по нарастающей, и стараюсь не смотреть мужу в глаза. Под гипнотическим и бездонным взглядом становлюсь послушной марионеткой.
        Не люблю Багира, но бурное проявление гормонов и его умелые ласки делают со мной самые развратные вещи. Сейчас не могу лицемерить перед самой собой и убеждать, что он противен мне или омерзителен. Нет. Багир харизматичный мужчина, который знает цену своему слову, который подчиняет и заставляет без компромиссов действовать, как он решил.
        По внутренней стороне бедер проходит судорога, и лавой разливается тепло. Опускаю голову ему на плечо, и задыхаюсь от кульминационного оргазма. Подушечками пальцев ощущаю стальные мышцы под тонкой тканью рубашки темно-морского цвета. Татуировка на его руке словно оживший устрашающий зверь. Не насекомое, а сам Властитель Преисподней.
        - Еще? - раздается его низкий хриплый голос, и вызывает мурашки по телу.
        Я молчу, чувствуя новый прилив стыда. Но Багир не собирается ждать моего ответа. Он приподнимает мои бедра и начинает двигаться сам. Жестко вгоняет эрегированный орган, отчего я уже не в силах сдержать громкий стон, и по телу снова прокатывается жаркая волна экстаза. Туманит разум, не оставляя ни малейшего стеснения.
        Вскрикиваю и извиваюсь в его руках от сладкого послевкусия финального пика нашей близости. Багир рывком вгоняет член в меня полностью, и я ощущаю, как он становится еще больше в разы. Тяжело выдыхает, а внутри пульсация от его мощной разрядки.
        Я прижимаюсь к широкой груди и чувствую, как в ускоренном ритме колотится его сердце. Багир бережно перекладывает меня на диван, а сам поднимается, заправляя рубашку и застегивая брюки.
        Только сейчас я осознаю, что в офис могли бы войти, и застать нас за таким пикантным занятием, но, видимо, муж все рассчитал, и, тем более, не допустил бы, чтобы кто-то увидел меня обнаженной.
        - Багир, ты вернешь мне Мариам? - спрашиваю я, одергивая подол джалабии. Терпкий запах спермы щекочет обоняние, и огненным клубком разливается внизу живота трепетное чувство.
        - Ханна, тебе нужно вернуться домой, - его вид становиться отстраненным и хладнокровным, он поправляет манжеты рукавов у рубашки - у меня совещание через пять минут.
        Я молча поднимаюсь и выхожу из офиса.
        Нежность вдруг моментально перестала существовать, а ей на смену будто появилась черная отвратительная пропасть. Если это только пользование моим телом, то даже лучше, думала я, когда перед глазами мелькали улицы Касабланки, а в салоне авто, где я находилась, тихо жужжал кондиционер. Женская гордость говорила об обратном. Это было мерзко.
        И вновь надежда на то, что Багир все-таки получил желаемое и через некоторое время может меня отпустить, теплилась яркой искоркой в моей душе.
        ***
        Саид.
        Прохлада и полутьма в салоне машины бизнес-класса создавала ощущение другого мира. Там, за плотно закрытыми стеклами, обычная вселенная жила своей жизнью. Шум, суета, музыка из старых динамиков, плач, крик, громкие разговоры - все это окружало ЕЁ.
        В черном никабе он предугадывал каждый изгиб ее тела. Когда она в сопровождении охраны из восьми человек и шести служанок выходила из черного внедорожника, когда проходила по широким коридорам и холлам торгового центра… Даже любое ее обращение к одной из девушек, и Саид тут же представлял мимику и нежный образ любимой Ханны.
        В его жизни все изменилось после того, как он вновь встретил белокурую американку. Саид ни на секунду не забывал о ней, и как раз перед встречей у них был разговор с Далией о суррогатной матери, и тут Ханна…
        Это снова было как помутнение разума, как полное отключение от всех законов и правил. Саид понимал, что рискует, но привел ее в свой дом. Далия сама предложила, чтобы Ханна была рядом с ним, и родила наследника. Только вот отец Далии, узнав о таком решении детей, пришел в ярость. А когда увидел Ханну, разгуливающую без платка по дому, то и вовсе пригрозил, что если эта порочная девка не покинет его дом, честь дочери будет под угрозой, и тогда Саиду придется совсем плохо.
        - Если ты решил, что можешь изменять, и я это буду терпеть, глядя на то, как мучается Далия, то сильно ошибаешься. Закон равен для всех. Аллах всемогущий видит все, и наказания за прелюбодеяние тебе не избежать! - шептал разгневанный отец, когда женщины вышли, и они остались с Саидом наедине.
        Именно тогда пришлось отправить Ханну в один из старых районов Медины, где среди лабиринтов древних построек ее бы никто не нашел.
        Но это было не последним неприятным происшествием. Через пару дней Далия подошла и попросила уделить ей внимание. Она выглядела очень болезненно.
        - Саид, я хочу с тобой поговорить, - и она присела рядом на низкий диван.
        - Что-то случилось? - его очень встревожил и насторожил нездоровый вид жены.
        - Я знаю, что ты спрятал Ханну, что хотел, чтобы она осталась рядом, - в голосе жены стояли слезы. - Но хочу тебе сказать…
        Она запнулась на полуслове, будто перед прыжком в пропасть. Замерла, и опустила взгляд, боясь гнева или безумной реакции мужа на то, что должна была произнести.
        - Я беременна, срок примерно два с половиной месяца, - разом выдохнула она.
        В этот момент Саид ощутил себя на минном поле, где одна за другой разрываются бомбы, и глаза застилает белесой пеленой. Нет, он не был опечален, не был разозлен. Новость о том, что Далия все-таки смогла забеременеть, в первое время стала абсолютным шоком. Он не хотел детей от нелюбимой женщины, и теперь, когда ребенок еще больше привязывал его к браку с Далией, понимал, что Ханна стала и вовсе для него недоступной целью.
        Но свободолюбивая американка решила сама действовать и поставила всю их любовь на карту судьбы.
        Ханна сбежала, и никто не мог ее найти.
        Саид помнил: эта новость чуть не убила его. Поначалу он подумал - отец Далии нашел все-таки, выследил его, когда он приезжал к ней. Все силы, всех своих людей он бросил на поиски, но все было безрезультатно. Многолетние развалины, темные переулки и бесконечные лабиринты хранили вековые тайны, и не открывали секрет, куда могла исчезнуть девушка-блондинка из США.
        Время шло, а поиски Ханны заходили в тупик. Никто не видел, никто не знал. Саид не мог допустить мысли, что возможно, это дело рук отца Далии, который решил отомстить за честь дочери, и Ханны уже нет в живых. От страшной мысли душу сковывал невыносимый арктический холод. Последние годы он жил ради нее, существовал и терпел вынужденный брак только чтобы увидеть, еще раз прикоснуться к мягкому шелку волос, вдохнуть сладковатый запах ее кожи, ощутить тепло и нежность рук.
        А между тем состояние жены ухудшалось день за днем, и врачи советовали ей прервать беременность. Риск невынашивания настолько велик, что погибнет или мать, или ребенок. Далия гневно отказывалась, и даже слышать не хотела об аборте.
        Последние два месяца своей жизни Далия провела в клинике. Ей стало совсем плохо, и врачам пришлось вызывать искусственные роды на двадцать шестой неделе беременности. Саид не успел увидеть ее. Срочное совещание, после которого ему сообщили, что Далия скончалась, помешало сказать последние важные слова своей, хоть и нелюбимой, жене.
        После похорон отец покойной супруги подошел сам и сказал, то, от чего Саиду стало горько на душе.
        - Ты должен жениться, и должен воспитать дочь. Жаль, что Далия так и не увидела собственное дитя… - он отвернулся и в глазах заблестели слезы.
        Вечером Саид в первый раз ощутил пустоту дома. Ее не ощущалось, пока была жива Далия. Дом наполнился трагичностью и болью.
        Малышка, родившаяся от нелюбимой жены, еще четыре месяца была в реанимации. Именно в это время стало известно, где теперь живет Ханна. И когда Саид узнал - понял, что… проиграл. Багир - один из королей Марокканских нефтевышек - никогда не делился и никогда не отдавал своего. У него было почти двадцать наложниц, и ни одну из них, даже в шутку, он не собирался продавать или отдавать.
        Как-то раз, еще до появления Ханны, совместное торжество, на котором они встретились и общались в компании таких же миллиардеров, кто-то в шутку предложил пару миллионов евро за одну из его девушек.
        Багир злобно сверкнув глазами, отреагировал очень агрессивно.
        - А после на площади тебя и ее публично казнить за распространение греха и разврата, за твои же деньги, - и он цинично усмехнулся.
        Мужчина, что сказал нелепость, побледнел и пробурчал слова извинения.
        Саид понимал: за грубой бравадой стоит собственнический лютый инстинкт. И какого же было его удивление, когда он узнал о том, что Багир распустил весь гарем, и решил… жениться!
        Слух моментально облетел Касабланку и даже в Марракеше, в газетах обсуждали столь грандиозное событие. Но когда Саид узнал, кто его новоиспеченная жена…
        Это стало абсолютным шоком.
        Он отменил все важные совещания и поехал в Касабланку. Удивительно, но с Багиром встреча была назначена сразу же.
        Саид чувствовал себя так, словно шел самовольно на плаху. Он ждал и знал, что гордый и нетерпимый Багир откажет. Если наложницы для него были игрушки, от которых он легко избавился и решил жениться, а значит стать настоящим семейным человеком, связать свою жизнь с единственной… С Ханной.
        Багир принял его в собственном доме, что сразу же повысило шансы на успех, думал Саид, но жестоко ошибался. Он понимал, что Ханну вряд ли он увидит, но жизнь, словно в насмешку, столкнула его лицом к лицу к любимой. Белоснежные локоны струились по плечам, а в голубых глазах была невыносимая тоска.
        Саиду не нужны былислова.
        Он все понял.
        Ханна любила его, не прекращала ни на минуту думать и желала выбраться отсюда. Из «золотой клетки» Багира.
        Хозяин особняка лишь цинично улыбался, и озвучил сразу отказ от того, чтобы отдать Ханну.
        - В Марракеш ее привез я. Эта девушка не принадлежит тебе, - гнев Саида закипал, но он сдерживался и разговаривал с Багиром в спокойном тоне.
        - Странно, но она говорила, что ее похитили, когда они гуляли с подругами по улицам, - саркастично подметил Багир, и скрестив руки на широкой груди, чувствовал себя полновластным хозяином положения. - Ты можешь забыть о ней, это лучшее решение твоей проблемы. Ханна останется здесь, потому что через три дня станет моей женой, а значит, никто не вправе будет претендовать на нее! Наш разговор окончен… Джамил, проводи Господина Саида.
        Саид понимал, что выход мог быть лишь один - это пойти на преступление. А значит, потерять все. Это побег из страны, новые документы и жизнь с нуля. Выкрасть девушку - самое страшное, что можно представить в мусульманской стране, а если это жена одного из самых жестоких и самодовольных людей в Северной Африке, то верная смерть.
        Уходя, он уже планировал и расставлял приоритеты, но евнух, что провожал его, произнес в спину:
        - Ханна просила вас больше не приходить сюда. Никогда. Если вам дорога ее жизнь, вы не пойдете на преступление. Багир уничтожит всех, кто причастен будет к ее похищению. Ей самой не избежать казни, - и провожающий улыбнулся хитрой, приторно-сладкой ухмылкой.
        Саид сдержался, чтобы не накинуться на лицемерного слугу, но позже понял, что Ханна обижена на него, и вероятно, если бы они смогли поговорить, он бы все объяснил любимой девочке.
        Время упущено, и шанс все вернуть тоже.
        Мактуб.
        Так суждено.
        Глава 10
        Я вернулась домой, и мысли крутились неоднозначные и смутные.
        Секс с Багиром принес удовольствие, и я прекрасно понимала, почему Элинара так восторженно рассказывала о нем. Действительно, мой муж был великолепным любовником, и его безграничная власть над девушками была абсолютно обоснованной. Но в то же время вина давила невыносимым гнетом. Я чувствовала себя изменницей, и если бы об этом узнал Саид, то кажется, сразу бы от меня отказался.
        Но в спальне ждал сюрприз.
        Навстречу мне шла… Мариам.
        Я обняла девушку и расплакалась.
        Мне не хватало ее, словно матери, и слезы бурным потоком ознаменовали и радость, и всю мою боль.
        - Ханна, прости, что я не доглядела, - шептала она, и проводила рукой по моим волосам, успокаивала и убаюкивала бескрайнее горе.
        - Хорошо, что ты вернулась, остальное неважно, - отвечала я, стирая соленые ручейки со щек. - Без тебя я вовсе сошла бы с ума.
        Вечером я, как обычно, надев сорочку с длинными рукавами, перелистывала без интереса книгу на арабском. Сегодняшний первый секс не выходил из головы и вызывал массу двояких впечатлений, от которых мне было сложно отделаться.
        Дверь отворилась и вошел… Багир.
        Он был практически голым, только белоснежное полотенце, обмотанное вокруг бедер, закрывало постыдную наготу.
        Краска моментально вспыхнула на моих щеках, и я залилась румянцем. Он приблизился ко мне, и терпкий запах древесного парфюма окутал трепетом. Горячим клубком внизу живота раскатилось желание.
        - Ханна, я уезжаю на несколько месяцев, и ты останешься здесь одна, - произнес он, а в глазах вдруг появилась ужасающая сверхновая. - Я напоминаю, что ты моя жена, и принимать кого-то у себя в гостях тебе запрещено. Только с моего позволения! Выходить из дома можешь только в сад, уезжать самовольно без предупреждения - нельзя. Об этом мы разговаривали сегодня утром. Если тебе что-то срочно нужно - в доме больше двадцати человек персонала, который позаботиться о том, чтобы исполнить любое твое желание в рамках дозволенного. Моя жена не посмеет нарушить заповеди Аллаха, а если нарушит, то будет наказана по всей строгости закона Корана. Запомни это!
        Я, затаив дыхание, слушала, и поначалу безумно обрадовалась, но потом сама себе напомнила про обещание. Рискну ли я жизнью Саида, и готова ли поставить все на кон ради одной встречи, которая возможно, приведет к гибели?
        - Я поняла, - послушно закивала, и собралась сесть обратно на кровать, но Багир схватил меня и крепко прижал к себе.
        - Я уезжаю, и сейчас не буду спрашивать, хочешь ты или нет, - срывающийся до хрипоты голос означал только одно. - Сейчас будет так, как хочу я…
        И его полотенце упало рядом с ногами.
        Я выставила ладони вперед, обороняясь. Но, ощутив горячую кожу, как от ожога отдернула руки. Багир резким движением перехватил запястья и вновь положил мои ладони на стальной торс, надавливая и приказывая опустить вниз.
        Кожа щек вспыхнула, и я отвела взгляд в сторону, лишь бы не смотреть на темную дорожку волос, от пупка спускающуюся прямо к…
        Ощущение разгоряченной и возбужденной плоти моментально смутило и полыхнуло огненным клубком внизу живота.
        - Багир, - лепечу ему, сопротивляясь, а сама чувствую влажную головку твердого члена, налитую титановой тяжестью.
        Он делает глубокий вдох сквозь зубы.
        - Еще… - хрипит его бас, срываясь.
        Провожу вниз-вверх, чуть сжимая крайнюю плоть, обхватывая внушительную толщину детородного органа. Багир неожиданно останавливает, и, развернув меня спиной, рычит мне на ухо:
        - Наклонись!
        И легкое нажатие по лопаткам нагибает меня. Руками упираюсь в кровать, и подол джалабии взлетает вверх, обнажая мои бедра и ягодицы. Закусываю губу и зажмуриваюсь от нетерпения. Жажда проникновения пронзает электрической искрой, и заставляет сжимать мышцы ног от вожделения.
        Горячие, чуть грубоватые ладони гладят кожу, и…
        Я вздрагиваю от шлепка. Увесистого и неожиданного. Алое пятно на ягодице вспыхивает моментально.
        - Запомни, ты только МОЯ! - бархатный бас Багира, и по телу бегут сладкие мурашки, концентрируются на торчащих сосках волнительным томлением.
        Массивная головка его члена проходится по влажным складочкам, и от нетерпения у меня начинают подкашиваться ноги.
        Впиваюсь ногтями в покрывало, и чуть привстаю на носочки.
        Этот жест муж расценивает по-другому.
        - Не терпится, да, моя Жемчужина… - наклонившись, шепчет прямо в ухо, и собирает мои волосы, наматывая на руку.
        - Да, - отвечаю я, и тут же смущаюсь. Неужели я сказала это вслух?!
        Разгоряченный ствол входит в меня, и я ахаю от пикового момента.
        Но, похоже, Багир не собирался заниматься «ванильным» сексом.
        Он вдалбливает жестко и быстро каменный от эрекции член, и я выгибаюсь, в попытке найти удобное положение для полного проникновения. Болезненные ощущения возникают вспышками, и от этого долгожданный оргазм гаснет.
        Муж чувствует мой дискомфорт.
        - Встань на колени на кровать, - звучит его приказной низкий голос, и я повинуюсь плотскому влечению.
        Как только неприятные спазмы уходят, меня накрывает яркая волна кульминации.
        Я уже не обращаю внимания на громкие хлюпающие звуки от нашей близости, на свой нечеловеческий стон, разносящийся по спальне. Во мне рассыпаются тысячи осколков наслаждения, и проникают в каждую клеточку организма.
        Обессиленно падаю на кровать, Багир накрывает меня сверху своим телом, и я ощущаю себя маленькой и беззащитной под его внушительным весом. Разворачивает к себе лицом, и разводит мои ноги. Осматривает меня с диким алчным взглядом, в котором черная пропасть дьявольского порока.
        Стыд заставляет сопротивляться, я пытаюсь прикрыться, но его рука тут же ловит мою руку и звучит срывающийся от возбуждения голос:
        - Поласкай себя.
        Силы, чтобы сопротивляться, покидают, и я покорно кладу палец на клитор, начиная круговые движения. Пара минут и приближается второй оглушительный экстаз. Меня вводит в транс его гипнотический бесстыдный взгляд глаз цвета ночи, и заставляет выгнуться дугой от судорог нового оргазма.
        Врывается вновь в мою плоть как одержимый. Фрикции, голодные и по-звериному лютые, приводят к крышесносной кульминации, от которой все ориентиры улетают прочь, и я проваливаюсь в бездну похоти и разврата.
        В голове невыносимый гул, а звуки теряются в пульсирующей какофонии сердца. Открываю глаза. Темно. Протягиваю руку, и ощущаю под пальцами чуть мокрое от бешеного ритма секса плечо Багира.
        Он не ушел в свою спальню. Он остался здесь.
        Неожиданно для себя я чувствую, как слезы текут по щекам прозрачными струйками.
        Властный, бескомпромиссный, жестокий.
        Я никогда теперь не достанусь Саиду.
        Багир этого не допустит.
        ***
        Пара месяцев после отъезда Багира казалась бесконечной. Дни, как близнецы, один в один тянулись и вызывали невыносимую депрессию. Только Мариам спасала меня своим оптимизмом и старалась, чтобы я не заскучала в «золотой клетке».
        Я доверяла этой девушке больше, чем кому-либо. Ближе у меня сейчас никого не было, и поэтому однажды ей все рассказала, всю свою историю. Как похитил Саид, лишил принудительно девственности, как отправил меня обратно в Америку, а потом…
        Мариам качала головой и только тяжело вздыхала.
        - Ханна, это ужасно! Я бы столько не выдержала, точно бы сошла с ума, - говорила она.
        Я горько улыбалась. Действительно, я вынесла многое, и через многое прошла, и мои злоключения еще продолжаются. Чем закончится для меня брак с Багиром, и не сорвусь ли я, рискуя всем, ради ночи вместе с любимым мужчиной? Пусть она будет последней, но самой лучшей в моей жизни.
        Мариам рассказывала в ответ о себе, и я тоже понимала, что ей пришлось нелегко. Она родилась в бедной семье и когда ей было десять лет, отец продал ее в одну из богатых семей служанкой.
        - Но ведь ты еще ребенок, - возмутилась я.
        - Ты забываешь, что живешь в стране, где многовековые законы до сих пор действительны, и религия правит умами людей, - вдыхала Мариам, и продолжала рассказ. - Появление девочки в семье не особо радостное событие. Мальчики считаются наследниками, добытчиками, а от девочки нет проку. Замуж меня никто бы не взял, я же из бедной семьи, а значит, выход только один, продать и получить хоть какую-то выгоду. Я работала в нескольких семьях, и вот оказалась здесь. Мне повезло. В такой роскошный особняк попасть очень сложно. Джамил случайно увидел меня, когда он и Багир были на приеме у моего Хозяина, и предложил выкупить.
        - Опять выкупить, - саркастично заметила я, но моя служанка только улыбнулась.
        - Да, и вот я оказалась здесь. Джамил рассказал твою историю, и как тебя хотели отравить наложницы Господина. Мне было приказано, чтобы я ничего не смела давать без разрешения, а я грубо нарушила этот запрет. Даже не знаю, как тебе удалось вернуть меня снова сюда…
        Я усмехнулась. Рассказывать способ «возвращения» точно не хотела. Главное, что Багир впервые подчинился мне, и это вновь вселяло надежду.
        Как-то раз после плотного ужина я легла спать и проснулась ночью от жуткой боли в животе. Спазмы один за одним скручивали низ, и, согнувшись, я металась по кровати. Когда же терпеть стало невыносимо, позвала Мариам.
        Она суетилась около меня, и предложила позвать врача, но я отказывалась.
        - Это, наверное, я в рагу из баранины положила слишком много перца чили, - всплескивала руками она, и тоже не знала, как облегчить мои страдания.
        Пришел Джамил, и как обычно, не спрашивая меня, вызвал врача. Но пришедшая женщина только пожимала плечами, и говорила, что причин может быть несколько. Нужно обследование в клинике.
        Я поджала губы, претерпевая новую волну спазмов. Ехать в госпиталь мне вовсе не хотелось. Мариам быстро собрала мои вещи, и мы на одном из внедорожников поехали все вместе. Дойти до машины оказалось очень сложной задачей. Меня поддерживали под руки Мариам и Джамил, а когда боль становилась невыносимой, я опускалась на колени и, склонившись почти до земли, терпела, тихонько подвывая.
        В клинике двое врачей и медсестра оперативно осматривали и брали все необходимые анализы.
        - Дайте мне какую-нибудь уже таблетку, - шипела я, сгибаясь на кровати от нового приступа.
        Но суровый и строгий взгляд женщины-доктора сразу же заставил вести себя скромнее.
        - Пока диагноз не поставлен, вы не можете принимать лекарство.
        Через несколько минут меня заставили распрямиться и лечь на спину ровно. От этой позы я вспоминала все ругательства, какие знала. А врач, которая села делать УЗИ, смотрела на меня с недовольством. Я ерзала, и старалась как можно сильнее согнуться и уменьшить болевой пик.
        Мариам, которая все время была рядом, тоже переживала, и сидела в сторонке, прижав руки к груди.
        После осмотра доктор обратилась на арабском к ней, и та вдруг широко заулыбалась.
        - Ханна, ты беременна.
        От этих слов я подскочила, словно ужаленная самой ядовитой змеей. Моя боль моментально отступила, а по телу от ужаса прошла мерзкая дрожь. Я потерянно смотрела Мариам в глаза, пока медсестра ставила катетер, и молчала.
        Как только мне поставили капельницу, и весь медперсонал нас покинул, я произнесла сквозь слезы:
        - Не говори ничего Джамилу, - и отвернулась, вытирая соленые ручейки с щек.
        - Ханна, ты чего, это же радость, а не горе, - непонимающе отвечала Мариам, и гладила меня по руке.
        - Для кого счастье?! Для меня?! - взревела я, начиная злиться. - Обещай, что ничего ему не скажешь, не вздумай!
        Я отдернула руку, и попыталась повернуться на бок. Боль стала терпимой, все потому, что эмоции теперь не давали мне сконцентрироваться на физических страданиях. Душевные муки были в миллион раз сильнее.
        - Мне нужно сделать аборт, пока Багир не узнал об этом, - тихо произношу я, когда буря в душе немного улеглась.
        - Ханна, да ты о чем?! - всплескивает руками Мариам. - Посмотри, в какой стране ты находишься! Здесь запрет на контрацепцию, а уж на аборт… Тебя накажут по всей строгости закона. Это равносильно убийству человека!
        - А что мне делать? Рожать? - ехидно заметила я. - Вы все будто сговорились. Багир у вас самый отличный Хозяин, самый справедливый и самый щедрый!
        Во мне вновь рождался ураган от обиды и гнева на свою судьбу. Все-таки нам с ним хватило двух раз от близости, чтобы мне забеременеть.
        - Но как же ты можешь убить собственного ребенка, - спрашивала Мариам, и тоскливо смотрела на мой живот.
        - Это еще не ребенок, - грубо бросила я, и поняла, что наш разговор сейчас только еще больше выведет меня из себя. - Уходи, мне нужно побыть одной.
        Мариам, поклонившись, покорно вышла из палаты, а в моей голове началась невыносимая круговерть мыслей. Если ли здесь врачи, которые за определенную сумму помогут избавиться от нежелательной беременности? Смогут ли нормальные цивилизованные люди в белых халатах решить мою проблему?
        ***
        Пару дней я присматривалась, и пыталась понять, кто может пойти на преступление за предложенную мной сумму. Мариам и Джамилу я ничего не говорила. Служанка как-то раз вновь попыталась меня отговорить, но я резко оборвала ее, и попросила больше не лезть в мои дела. Было видно, что девушка обиделась, но мне плевать сейчас на чувства других.
        Ребенок навеки свяжет меня с Багиром, а если я захочу развестись, то вряд ли мой арабский муж отдаст его мне. Вместе с этим я понимала, что это единоразовый выход из ситуации. А что потом, после аборта? У меня нет средств предохранения, нет возможности как-то скрывать следующую беременность…
        Я металась по палате, обдумывая ситуацию, и решая, как поступить. Одна из медсестер показалась мне образованной и не такой отсталой, как Мариам, которая решила меня поучить и напомнить, где я живу. Но когда я обратилась со своей просьбой, она только покачала головой.
        - Здесь, в сертифицированных клиниках никто не сделает вам прерывание беременности. Это закон, а законы здесь соблюдают все. Никому не хочется попрощаться с должностью и навечно остаться гнить в тюремных камерах, - и она, улыбнувшись по-доброму, добавила. - Подумайте хорошо, ведь это ваша частичка, ваше дитя. Потом вы будете очень сильно жалеть.
        Обессилено я опустилась на кровать.
        Тупик.
        Если идти к подпольным врачам, то становилось не по себе. Насколько я готова доверить свою жизнь тому, кто возможно, имеет лишь начальный навык и только в теории знает медицинские термины?
        Два дня спустя за мной приехали Джамил и Мариам. Перед тем как меня выписать, врач села напротив и серьезно оглядывая, произнесла:
        - Ханна, вам нужно беречь себя. Слишком много вы переживаете, и тем самым наносите вред себе и будущему ребенку. Из-за этого вы и попали сюда. Много стресса, и поэтому у вас начались ложные схватки. Я надеюсь, вы оцениваете всю угрозу и все то, что может привести к непоправимым последствиям. У вас еще слишком маленький срок даже для преждевременных родов.
        Я послушно закивала. Мариам, которая собирала мои вещи, нахмурившись, поглядывала на мою реакцию.
        Все уже для себя решила. Все запреты буду нарушать, но до приезда Багира мне нужно спровоцировать выкидыш.
        Сразу после приезда, собралась идти гулять в сад.
        - Ханна, но сейчас слишком жарко, это может…
        - Я не спрашивала твоего мнения, - сердито одернула девушку, - Принеси мне чая, и что-нибудь поесть. Острое, с пряностями.
        Мариам лишь кивнула, и скользнула сочувствующим взглядом по моей фигуре. Во всем ее виде - обида и сожаление. Но во мне было равнодушие. Одна цель - и любые средства.
        Когда я вышла в сад, жаркий воздух сжал легкие, и давление моментально подпрыгнуло на максимум. Под черным никабом стало невыносимо жарко. Но я терпела и, обливаясь потом, глотала горячий чай с чабрецом. Неприятные, но легкие спазмы внизу живота возобновились, и я довольно улыбнулась.
        - Ханна? - незнакомый голос заставил подскочить на кушетке.
        Передо мной стояла одна из родственниц Багира. Я смутно припоминала, что это старшая жена старшего брата моего мужа.
        - Тебе не жарко? - улыбнулась она.
        Я смутилась. Меня будто застали за постыдным занятием или за совершением мерзкого поступка.
        - Пойдем в дом, я принесла угощение. Тебе очень понравилась пахлава, которую я готовила и приносила прошлый раз.
        Я нехотя поднялась с кушетки. Не вовремя все эти гости!
        Мы зашли в просторный зал. Мариам тут же приободрилась и начала собирать на стол, чтобы принять наших гостей по традициям арабов. Рядом с нами играли дети Лиары, жены старшего брата. Девочка трех лет, с очаровательными каштановыми кудряшками и глазами-бусинками черного цвета, и мальчик восьми лет. Моя родственница что-то рассказывала, а я словно завороженная смотрела на ее дочь, и испытывала отвращение к… самой себе.
        Меня будто пронзила молния, и внутри крутилась спиралью невыносимая горечь. Теперь я вдруг осознала слова Мариам, и ощущала лютую ненависть к собственному равнодушию.
        Девочка задорно прыгала, и каждый раз локоны-пружинки подлетали вверх, еще больше добавляя в ее детский образ игривости и нежности. А потом она вдруг подбежала ко мне, и прижалась, обнимая:
        - Я тебя люблю, - пролепетала малышка и, подняв на меня голову, улыбнулась.
        Слезы хлынули из глаз бурным потоком. Я разревелась, словно сама сейчас была маленькой девочкой.
        - Ханна, Ханна, ты чего?! - испуганно затараторила Лиара, отгоняя дочь от меня.
        Но рыдания заглушали голос, и я ни слова не могла сказать, пока не успокоилась. Мариам и Лиана в этот момент предлагали варианты, как утешить, но я не слышала. Передо мной вдруг четко встала картина - моя дочь подбегает, и просит не лишать ее жизни…
        - Все хорошо, - произнесла я, как только совесть прекратила издеваться, и отпустила из цепких когтей душу - Я… Я беременна.
        Лиара кинулась меня обнимать, и гладить по голове как мама.
        - Глупышка, ну и чего тогда ты плачешь, - спрашивала она, стирая влажные полоски с моих щек - Это счастье, великое счастье, которым одарил вас с Багиром Аллах. А если будет мальчик, то для отца это двойная радость.
        - А если девочка? - всхлипывая, спросила я, вспоминая, что рассказывала Мариам.
        - Пол не имеет значения. Просто мальчик считается наследником, а Багир будет горд тем, что его сын сможет вскоре занять место с ним рядом.
        - Это только в бедных семьях девочка наказание, у вас все будет не так, - откликнулась Мариам, расставляя чашки на столе.
        Мой остаток дня прошел в увлеченных беседах с Лиарой, играх с ее милой дочкой. Вечером я попыталась почитать, но сон сморил меня. В сладких грезах я видела себя мамой чудесной девочки, и рядом был… Саид.
        ***
        Моя беременность протекала достаточно спокойно и без проблем. Я просила Мариам не говорить Джамилу, но он догадался.
        - Ханна, вы слишком много едите острого и пряного. Это может отразиться на вашем здоровье и здоровье будущего ребенка, - евнух сделал замечание, и я чуть ли не поперхнулась.
        - Джамил, откуда ты знаешь?!
        Но он только загадочно улыбнулся. Подслушивает, думалось мне, и тут же решила больше ничего личного не говорить Мариам, пока не буду уверена, что нет лишних ушей. Возможно, он слышал и знает всю историю с Саидом, и это точно мне не на руку.
        - Не говори ничего Багиру, - бросила ему вслед, но он только покорно кивнул и вышел прочь из комнаты.
        «Точно, расскажет», - умозаключила я.
        Лиара предложила мне собрать всех наших родственниц и сделать торжественный обед в честь будущего наследника или наследницы, но я отказалась. Мне было удивительно праздновать то, что еще не свершилось, и только предстоит в скором времени. Опять же я понимала, что если узнают мужья моих подружек-родственниц, то обязательно сообщат Багиру.
        - Если бы Багир задержался еще на пару месяцев в отъезде, я бы была очень рада, - говорила я Мариам, когда мы вдвоем сидели в саду на широких качелях под навесом.
        Сегодня было прохладно, и серые тучи постоянно прятали солнце за белесую плотную пелену. Поднимался ветер, и лепестки растущих рядом роз то и дело взлетали разноцветным вихрем.
        - Остаться без мужа, Ханна, это великое горе, - отвечала Мариам, перебирая вязание.
        - В моем случае - счастье, - цинично отвечала, поглаживая округлившийся живот.
        - Ты думаешь, если Багир откажется от тебя, то ты обретешь счастье?
        - Да, - горячо отвечала я. - Стану свободной, уеду к себе в Штаты…
        - Но ребенка он тебе не отдаст. Это не запад. Здесь ребенок принадлежит семье мужа, и воспитывать тогда его будут жены братьев. И даже, если ты планируешь выйти снова замуж, то сама говорила, что Саид тебя увез в трущобы явно неспроста. Он не собирался брать тебя второй женой. Если бы собрался…
        - Достаточно, я все сама знаю, - настроение черной тучей опустилось вниз, - пойдем, кажется скоро начнется дождь.
        Мариам забрала свое рукоделие, и мы зашли в дом.
        - Ах, я совсем забыла, - всплеснула руками она - Джамил просил убраться в кабинете Багира, потому что двое слуг заболели, а остальные не справляются.
        - Мариам, я пойду с тобой, - оживилась я, и направилась прямо за ней.
        - Зачем? - насторожилась она. - А если тебе нельзя заходить в его кабинет…
        - Кто нас увидит, не выдумывай! - и я, схватив за локоть девушку, повела в мужскую половину дома.
        Мариам пыталась придумать нелепости и отговорки, но это только еще сильнее разогревало мое любопытство.
        Когда мы оказались в комнате, я закрылась на ключ.
        - Ох, Ханна, мы с тобой обе получим, - и она, взяв в руки салфетку, начала протирать стол и полки. - Если Джамил скажет Господину…
        - Прекрати накручивать себя, Мариам, никто ничего не узнает, - отмахнулась я.
        - А что ты ищешь? - полюбопытствовала девушка.
        Я сама себя спрашивала, что хочу найти и знала заранее ответ: что-то, что скомпрометирует Багира или любую информацию о Саиде. Документы или ценная вещь, гарантирующая путь к моей свободе, однозначно не лежала бы в столе на верхней полке.
        Огляделась. Именно здесь видела Саида последний раз. Он стоял перед широким массивным столом из красного дерева, и его взгляд был невероятно нежен. Воспоминания захватили мой разум, и заставили кусать губы, чтобы не расплакаться.
        Обошла кабинет, и открыла одну из дверок стола. Здесь ничего интересного не было. Лежала стопка бумаг и канцелярские принадлежности. Значит, нужно посмотреть, что есть на полках. Одну за другой я открывала полки, и тоже не находила ничего стоящего. Личные вещи, документы, газеты…
        Я пролистнула стопку прессы, и вдруг почувствовала, как лава жара спустилась с затылка. На главной странице фото Саида и на руках у него новорожденный в белоснежном конверте. Пробежалась вглядом по строчкам, но еще плохо понимала, о чем статья, и, бросив газету обратно, вышла из кабинета.
        Перед глазами пелена из слез.
        Как так?! Ведь Саид и Далия говорили, что не могут иметь детей!
        Забежала в спальню и закрылась. Мне не хотелось сейчас кого-то видеть. Ураганным вихрем проносились мысли в голове. Зачем тогда была нужна я? Зачем тогда Саид решил вернуть меня и приходил к Багиру? Я тут же припомнила слова Мариам - ребенок после развода принадлежит семье мужа, а если разведусь я, то, получается, буду воспитывать ребенка Саида, а своего собственного оставлю здесь?
        Мариам не умела читать, а на арабском мог прочесть только Джамил. Но к нему я точно не обращусь. Испытывать судьбу и подвергать опасности любимого мужчину не буду.
        Стук в дверь прервал мои размышления.
        - Ханна, с вами все в порядке? - голос евнуха заставил меня собраться.
        - Да, да, - ответила, вытирая слезы с щек и пытаясь привести себя в порядок, чтобы он не догадался.
        Теперь все по-настоящему счастливы. Саид с наследником, пусть даже в разводе с Далией, а мое положение остается незавидным. Впрочем, оно и было всегда таким.
        Глава 11
        Багир приехал только через пару месяцев. Этот приезд обставили так, будто был день рождения, юбилейная дата. Джамил последние два дня перед приездом Господина, казалось, не спал и не ел.
        Из окна спальни я видела, как подъехали черные тонированные машины бизнес-класса, и из одной из них вышел Багир. В темных очках и деловом костюме темно-синего цвета атлетический силуэт стал будто еще более угрожающим и агрессивным.
        Только сейчас пронзила острой пикой мысль: «А что, если он не планировал детей? И сам добровольно отведет меня на аборт?»
        Если три месяца назад я была бы рада, то сейчас ужас и озноб по телу прошлись ледяным холодом.
        - Ханна, ты готова? Там Господин приехал, и уже в доме, приветствует гостей, - раздался голос Мариам.
        - Готова, - отозвалась бесцветно я.
        Джамил собрал всех своих родственников, и нас ждал роскошный обед.
        В женской половине в гостиной собрались все жены и сестры Багира и его братьев. Они, увидев меня в интересном положении, сразу же кинулись поздравлять и, выставляя ладони перед лицом, молиться, чтобы Аллах нам подарил мальчика.
        Я сдержанно реагировала на их возбужденные возгласы и пожелания. Самое главное было впереди, отчего сердце заходилось в бешеной чечетке.
        Лиара и две другие жены старшего брата Багира восторженно расспрашивали меня о самочувствии.
        - Мне очень хотелось соленых арбузов, - мечтательно произнесла Карима, младшая жена Ахлана, - я сходила с ума ночью, если не поужинала и не съела хотя бы кусочка.
        - А мне нравится все пряное и острое с перцем чили, - отвечала я, и мы улыбались над нашими странными предпочтениями во время беременности.
        - Да простит меня Аллах, мне очень хотелось жареной свинины, - почти шепотом произнесла Лиара, и заговорщически подмигнула.
        - Как же ты справлялась? - удивленно спросила Жанила, средняя жена.
        - Мучилась. Ела мясо газели, коз и утку, запеченную под гранатовым соусом, - и Лиара усмехнулась, - но все это было не то.
        - А ты пробовала свинину?! - с ужасом в глазах спросила Карима
        Но моя родственница не успела ответить, как отворилась дверь, и на пороге появился Джамил. Он махнул мне рукой и кивком попросил следовать за ним.
        Женщины остались разговаривать, а я пошла за евнухом. Адреналин моментально ударил по вискам. Я шла за Джамилом, и невольно обнимала себя руками. Что сейчас скажет Багир? Что меня ждет на этот раз?
        Мы зашли в кабинет хозяина дома, и Джамил с поклоном удалился.
        Багир стоял спиной, и когда повернулся, взгляд его черных пронзительных глаз заскользил по моему округлившемуся животу. Я мысленно ругала себя, что надо было сегодня одеть более просторную джалабию, чтобы скрыть очевидную беременность хотя бы на пару дней. Но, видя свою полнеющую фигуру в зеркале, испытывала привычные комплексы беременной, и старалась выделить плывущую талию.
        Широкими шагами, муж оказался за считанные секунды рядом. От бездонного и грозного взгляда я не могла угадать его настроение, и это пугало настолько, что, ощутив аромат дорогого парфюма с нотками морского бриза, я отступила назад на шаг. Высокая широкоплечая фигура мужа нависла надо мной ураганной тучей.
        И внезапно он опускается на колени, а широкие ладони скользят по моей поплывшей талии, обхватывают бедра.
        - Ханна, мое сокровище… Моя девочка… - шепчет он и касается губами выпирающего живота.
        От этого я смущаюсь, и становлюсь чрезмерно сентиментальной. Слезы наполняют глаза, и образ мужественного Багира плывет сквозь накатившую влагу.
        - Ты можешь просить все, что пожелаешь, - и муж вновь вырастает надо мной властной и уверенной скалой.
        Я улыбаюсь, но в моей эмоции только печаль и грусть. Он, конечно же, этого не замечает.
        Чего я могу желать? Попасть домой и воспитывать ребенка одна? Или попросить отдать меня Саиду?
        - Ничего мне не нужно, - шепчу в ответ, пока подушечка его пальца проходится по нежной коже щеки и вытирает прозрачные ручейки.
        Багир нежно обнимает меня, прижимает к себе трепетно и очень осторожно.
        - Я готов на все для тебя моя милая Ханна, - он делает паузу. - Жаль, что ты этого не принимаешь и не хочешь понимать.
        Не спорю. Багир в этом абсолютно прав.
        ***
        Наша идиллия длиться несколько недель. А потом…
        Однажды Багир заходит ко мне в спальню, и угрюмо осматривает меня. Я кручусь перед зеркалом и мечтаю, как после родов снова смогу одеть платья, которые так нравились мне.
        - Что тебе нужно было в моем кабинете?
        Он становиться сзади меня, и скрещивает руки на груди. На нем темно-серый камис выглядит устрашающе и сурово.
        - Ты, о чем? - беззаботно спрашиваю я, а у самой начинает дрожать подбородок от воспоминаний. Фото счастливого Саида с новорожденным будит во мне обиду и вновь раздирает подзажившую больную рану.
        Багир резко разворачивает меня за плечи и буравит агрессивным взглядом.
        - Не смей играть со мной в игры, которые могут плохо кончиться, - он делает паузу, и добавляет, - для тебя и Саида.
        Краснота моментально опаляет щеки.
        Как он догадался?!
        - Или, может, тебя так интересует его личная жизнь, что ты в мое отсутствие изучаешь прессу?! Пытаешься собрать факты, как он поживает и чем занимается… Так пойдем, я тебе прочитаю!
        Багир больно хватает меня за запястье, и тащит в мужскую половину. Я не пытаюсь сопротивляться. Интерес начинает во мне рождаться с новой силой. Еще раз увидеть фото Саида, еще раз пройтись по осколкам нашей с ним любви, которая не имеет право на существование в этом жестоком мире.
        Муж выхватывает стопку газет из стола, и они ворохом разлетаются по темно-бордовой столешнице.
        - Один из влиятельных магнатов стал вдовцом… Жена умерла при родах, и теперь предстоит воспитывать малышку одному… -
        Эти фразы впечатываются в мое сознание раскаленным железом. Факты складываются в логическую цепочку. Сожаление и гнев охватывают снова. Давит горло от подкативших надоедливых слез. Значит, Далия умерла, и тогда он решился прийти сюда за мной?!
        - Твой Саид пришел вновь, чтобы поиграть тобой и выкинуть, как только ты надоешь! Ты для него уличная девка, арабская игрушка, которую…
        Багир не успевает договорить, на его щеке отпечатывается моя ладонь.
        Я убегаю, в ужасе от собственной реакции на грубые слова, и боюсь оглянуться.
        В комнате эмоции хлещут через край. Я, захлебываясь в рыданиях, ощущаю, как ярость к Саиду и Багиру сейчас во мне кипит на максимуме. Один из них разрушил мое спокойное существование в Америке, а второй решил, что он вправе распоряжаться моей жизнью как ему захочется. Насильно взял замуж, сделал ребенка и теперь я уже точно не смогу просто так вернуться к себе в США. Проблем будет раза в три больше.
        Дерзкой мыслью в голове мелькает план. А что, если я решу убежать сейчас? Своего наследника или наследницу Багир пожалеет, а после, когда я рожу, то он отпустит меня, возможно, даже с ребенком.
        План самый ужасный, какой только можно выдумать, и я после того, как успокаиваюсь, делюсь этим с Мариам.
        - Ты с ума сошла, Ханна! - громко восклицает моя служанка и хватается за голову - Ты думаешь, что тебе это сойдет с рук, потому что ты беременна?! Нет, здесь будет действовать другой закон. Ты самовольно похищаешь ребенка Багира, и сама пытаешься скрыться. А это публичное наказание на площади, избиение плетьми, за то, что ты, замужняя женщина, решила убежать от мужа, да еще и с ребенком!
        - Мариам, Мариам, остановись, я еще не рожала, - нахмурилась в ответ - Что-то твоя фантазия зашкаливает…
        - Ханна, это не фантазия, а правда, - качает головой она. - Возьми Коран и почитай. Хоть ты и беременная, но ребенок в тебе уже сформирован, и ты являешься похитительницей.
        Я мечтаю выругаться, потому что слов нет от жестоких и средневековых законов. Ребенок не мой, убежать не могу, да еще и казнят прилюдно.
        Как обычно, тупик.
        Все мои планы рушат традиции и правила арабской страны.
        ***
        После ссоры я перестала замечать Багира, хоть он и попросил прощения за грубость. Я намеренно игнорировала его слова. Делала вид, что мне безразлично происходящее. Моя радость еще заключалась в запрете на близость между нами. Врач на приеме заявила: тонус матки велик, и желательно отказаться от секса до родов, чтобы не спровоцировать преждевременное начало.
        Багир от этого, казалось, еще больше почернел, и ходит штормовой тучей по дому. Я же, наоборот, чувствовала себя великолепно, ложась спать в одиночестве, и не боясь, что муж придет и потребует выполнения супружеского долга.
        Но время шло, и однажды, когда мы с Мариам собирали лепестки роз для ванны, я почувствовала острую схватку. А после… по ногам заструилась теплая вода. Ахнув, задрала подол джалабии, и увидела, как розовая жидкость залила мои белоснежные туфли без каблуков.
        - Я рожаю, - прошептала своей служанке, и она, тут же подхватив корзину с лепестками, кинулась в дом звать Джамила.
        Первоначально схватки были терпимые, но уже через полчаса, я загибалась от боли, и становилась на колени, чтобы перенести острый спазм. Мариам быстро собрала мои вещи и на одном из джипов мы отправились в клинику.
        В родзале схватки стали еще сильнее, и я, согнувшись на широкой кушетке, стонала от приступов боли. Врач-женщина строго окинула меня взглядом:
        - Ханна, вам надо тужиться, выпрямляйтесь и ложитесь на спину, - сказала она после осмотра.
        Но такое положение было невыносимым. Нерождённый ребенок передавливал вену, и моя чувствительность ниже поясницы полностью исчезала.
        - Не могу так… - кряхтела в ответ я, ощущая острый пик схватки, и начинала выть от боли.
        - Вы уже рожаете! - резко оборвала она, и акушерки силой развернули меня на спину - Тужьтесь! Давайте, Ханна! Дышите ровно, вдох и потуга!
        Я делала, как говорила доктор, но все равно в спазме начинала орать и сбивать самой себе дыхание.
        - Слушайте меня, а не кричите как на Медине! - обрывала мой волчий вой врач, и не давала сдвинуть колени. - Тужьтесь!
        Собирая последние силы, выполняла ее требования, пока не повернула голову к окну, которое выходило в холл для ожидания родственников или близких. Там стоял Багир, изучая лютым магнетическим взглядом мое измученное тело.
        Задыхаюсь, и отворачиваюсь в противоположную сторону. В душе поднимается буря негодования. Джамил, конечно же, все сообщил своему Хозяину. Верная преданная собачка, выполняющая его команды.
        - Еще, еще! Ханна, соберитесь! - голос врача приводит меня в чувство.
        Я делаю последний рывок, и кричу так, что закладывает уши, и сознание отключается. Кажется, что меня разрывает на две половинки.
        Детский крик возвращает обратно, и тень от сурового образа моего арабского мужа падает на белоснежную сорочку. Розоватые капли на подоле напоминают мне о первом разе с Саидом.
        Символ чистоты. Символ нового.
        - Спасибо, - Багир наклоняется и целует меня в лоб. - Моя Ханна, спасибо за сына…
        Я с трудом проглатываю комок в горле. Окситоцин на максимуме, и я с трепетом протягиваю руки в свертку в пеленках. Багир держит бережно, словно самую дорогую, драгоценную вещь на Земле. На секунду мне кажется, что в его глазах мелькает сомнение, смешанное со злобой и недоверия. Сын не принадлежит мне, это я знаю. Но когда вижу мирно спящего мальчика с черными, как вороново крыло, волосами, очаровательно вздернутым носиком, становится страшно. Багир может отправить меня домой, как я и хотела. Снова беззаботная жизнь бывшей девочки-студентки. Книги, сериалы, прогулки по парку, встречи с подружками, лекции…
        - Багир, пожалуйста, - хриплю в ответ, и прошу дать мне сына на руки.
        Это теперь ценное в моей жизни. Не могу даже думать о том, что нам придется расстаться.
        Муж наклоняется, а его глаза становятся бездонными, взгляд наполняется лютой черной силой.
        - Пообещай, что не предашь, - говорит он чуть слышно.
        - Обещаю, - без раздумий тут же выдаю в ответ.
        Прижимаю ребенка к себе, и касаюсь губами смуглой нежной кожи.
        Теперь я навеки с Багиром.
        Мактуб.
        Так суждено.
        Глава 12
        Время - быстротечная река. Никому не подвластно его остановить, задержать хотя бы на момент, чтобы счастливые часы длились бесконечно.
        Моя жизнь - пустыня. Бескрайняя, жестокая. Каждый бархан - переломное событие, что меняет судьбу. Песчинки - секунды, проведенные с Саидом, с Багиром, с моим любимым сыном Кирамом. Ветер меняет жизнь, перетасовывает карты, вносит в привычное течение неожиданные перемены.
        С момента рождения Кирама прошло десять лет. Для меня они пролетели как один год. Я смотрю на себя в зеркало и вижу красивую молодую женщину, в глазах которой отражается дерзкая девчонка, случайно оказавшаяся в роскошном дворце одного из богатых арабов, где лишилась невинности, и с тех пор мир для нее перевернулся.
        Я не принадлежу себе. Я принадлежу обстоятельствам, людям.
        У меня все есть, но нет главного, чтобы согрело душу.
        Взаимной любви.
        Я не смогла полюбить мужа, несмотря на его бесконечные ухаживания, заботу, жаркие порочные ночи. Моей отдушиной был сын. Но после пяти лет я начала замечать, что он отдаляется от меня. Предпочитает проводить время с отцом, если Багир дома. Если же он на совещании или на работе, просит его увезти к двоюродным братьям или к дяде, старшему брату Багира, Ахлану. Женское общество приводило в уныние сына, и он начинал капризничать. В периоды, когда мальчик злился, он напоминал мне мужа. Суровый недобрый взгляд, нахмуренные черные брови и поджатые губы. Кирам начинал игнорировать любую мою просьбу, делал все наоборот, словно назло. До четырех лет, я лелеяла его, зацеловывала и готова была не отпускать из объятий ни на секунду, а после…
        Кирам жестко отвергал мои нежности. Серьезно и строго отвечал:
        - Мама, я больше не хочу обниматься.
        Помню, что один раз я так расстроилась из-за невнимания сына, что ревела пол ночи у себя в спальне. Это была ревность, смешанная с предательством. Будто в укор моя судьба наказала за то время, когда я хотела сделать аборт. А еще я полностью ощутила чувства Багира. Вернее, свое равнодушие на его пламенные ухаживания. Сын учил меня, показывал ту изнанку, которую я не в силах была увидеть. Я продолжала любить Саида, в том время, когда один из самых завидных мужчин одарял меня и готов был бросить весь мир к моим ногам.
        Когда Кираму исполнилось восемь, Багир отдал его учиться в специальную школу для арабских мальчиков. Занятия были практически такими же как в обычной школе, но обычаям и традициям там уделяли внимание в первую очередь. Не было девочек - это непоколебимое стандартное правило. А второе - мальчики тщательно изучали Коран, и знание всех религиозных правил и законов было сравнимо с обучением собственному языку. Идеальное.
        Теперь учеба занимала у сына большую долю времени. Я видела его только поздно вечером за ужином, а бывало, что муж и Кирам ужинали где-нибудь у родственников или друзей, а я скиталась по огромному дворцу в поисках компании.
        Так протекали мои дни, пока прошлое вновь не решило внести песчаную бурю в тихую размеренную жизнь.
        ***
        - Кирам остается у Ахлана, а мы полетим в Каир, - Багир прошелся по спальне, оглядывая обстановку.
        Властный и нахмуренный взгляд не обещал ничего доброго.
        - Зачем тебе там я? - удивленно спросила я, оторвавшись от чтения.
        - Я хочу, чтобы моя жена присутствовала на рауте, который организует один из моих партнеров по бизнесу - отвечал муж, и сел рядом.
        Это поразило и смутило одновременно.
        - Багир, ты никогда не брал меня на приемы. И сам говорил, что женщинам там не место, - произнесла я, и тут же настороженно пыталась поймать огонек в его глазах, показавший бы мне настроение мужа.
        - Все верно, - спокойно и размеренно отвечал он - но время идет, мы живем в современном мире, где традиции тоже становятся более лояльными. Ты будешь не одна. Будут жены других магнатов.
        Багир встал с кровати.
        - Будь готова к восьми. Но! - он обернулся, уходя, и черное пламя в зрачках взметнулось разбушевавшейся стихией - Ты должна быть одета как мусульманка. Длинные рукава, воротник, закрывающий шею, платье, не открывающее щиколотки и платок на голове.
        Я покивала, и еле сдержалась от грубой иронии. «Мумии в египетском саркофаге сексуальнее меня выглядят» - думала я, когда в комнате вновь воцарилась тишина.
        Мы летали уже с Багиром и Кирамом на светские мероприятия. Но я всегда оставалась в отеле. Муж и сын уходили, а я наслаждалась сменой обстановки.
        Однажды мы были в Марракеше. У Багира намечено важное совещание и деловая встреча с потенциальным покупателем. Вечером всех пригласили на ужин, но я в резкой форме отказалась. Мне стало жутко. Я боялась увидеть Саида, и понять, что слаба в своих обещаниях. Воля рухнет, а вместе с ней и моя возможность быть рядом с сыном. Багир это тоже понял и не стал настаивать. Они ушли, а мне принесли ужин в номер. После я тоскливо разглядывала ночные огни, загорающиеся на Медине, и вспоминала, как почти десять лет назад бегала по темным переулкам в поисках спасения. Эта картина тяжелого груза памяти так живо предстала у меня перед глазами, что полночи я не сомкнула глаз.
        Если бы я не сбежала, если бы осталась, был бы вариант вернуться обратно в США. Отправил ли меня Саид или после смерти Далии, я бы стала законной женой? Допустили бы его родители, чтобы он женился на девушке не своей религии? И тут же усмехнулась в ответ собственным мыслям. Саид не спрашивал, он делал, как это делал Багир.
        Очнувшись от нахлынувших воспоминаний, я заторопилась, и позвала Мариам помочь собрать мне вещи.
        Роскошный бизнес-джет уже ждал нас в аэропорту.
        Все время перелета Багир решал дела по телефону, и со мной почти не разговаривал. Казалось, что он чем-то обеспокоен, или даже рассержен.
        Но я отмахнулась от мрачных мыслей. Я действительно ни разу не была именно на арабском приеме, где будут все вместе, и мужчины, и женщины. Предвкушая торжество, углубилась в размышления, и не заметила, как пролетело время.
        В номере сразу же отправилась в душ и потом в спальню. Багир же еще сидел с документами, и свет не гас до трех ночи. Тревожное странное чувство меня охватило утром. Я позвонила Лиаре, которая присматривала за Кирамом.
        - Ханна, все хорошо, он на занятиях. Ты чем-то обеспокоена, расскажи.
        - Нет, нет, не обращай внимания, - отмахнулась я.
        Мне очень хотелось позвонить Мариам, но ей сейчас точно не до меня. Работы меньше не стало, а, наоборот, с появлением Кирама ей приходилось тратить каждый день по два часа на уборку в его комнате. Он был словно маленький ураган. Мог играть несколькими машинами, а потом бросить там, где играл и начать собирать конструктор, который чудесным образом оказывался разбросан по всему периметру комнаты. Мелкие детали попадали на ковер, и теряясь в длинном ворсе, становились незаметными. Но когда кто-то из нас наступал на них, то еле сдерживался от ругательств. Каждый день сын собирал конструктор, а Мариам потом выуживала все детальки из самых необычных мест.
        Багир вернулся вечером, когда мои приготовления подошли к завершению. Я решила надеть приталенное платье бордового цвета с вышивкой на груди. В тон подобрала платок, концы которого можно было использовать как паранджу и прикрыть лицо, оставив только прорезь для глаз. И поняла, что не прогадала.
        Большое скопление людей, музыка, шум города, суета, голоса незнакомцев сразу же выбили меня из плотного кокона, который окружал десять лет. Я сама себе казалась настолько нелепой, незначительной в этой деловой и пафосной обстановке, что тут же закрыла лицо. Мне стало легче. Я будто пряталась за одежду, чтобы меня меньше замечали или вовсе могли не увидеть.
        Но когда ко мне подошли две женщины, очевидно чувствовавшие себя, как и я, лишними на торжестве, мои комплексы улетучились. В разговоре мы уже втроем открыли лица и общались с увлечением.
        Багир возник надо мной черной тенью.
        - Пойдем, я представлю тебя, - ухнуло над моей головой, и паника новой волной вернулась в душу.
        Мы подошли к столу, где было четверо мужчин.
        Я старалась по традиции не смотреть на присутствующих. Только легонько кивала, когда Багир проговаривал мое имя.
        - Саид, это моя жена Ханна.
        Фраза, сказанная Багиром, прозвучала гонгом и разлилась по телу огненной безумной лавой. Я поднимаю глаза, и вижу перед собой любимого мужчину. За десять лет он почти не изменился. Только глубокая морщина прорезала лоб и взгляд словно потух. Саид, тоже кивнув, отвернулся, чтобы не провоцировать религиозных упреков.
        Я же вновь вернулась к своим собеседницам. Только сейчас ни слова не могла произнести. Ужасное цунами в душе рушило все надежды, добивало и угнетало. Мое время словно откатилось назад, к тому времени, когда я встретила его около бизнес-центра. Или это новая уловка, чтобы не обозначить наши чувства при всех?
        Остаток вечера я провела в одиночестве, отдалившись от новых подруг. Мне хотелось бежать отсюда без оглядки, потому что неизвестность давила на меня, а предчувствие того, что Саид может выкинуть еще какой-нибудь номер с похищением, доводило до лихорадочного озноба. Но в то же время я боялась признаться самой себе в том, что больнее и страшнее принять полное равнодушие Саида. Те чувства, которые пылали, вдохновляя нас обоих на существование, ушли в бездонное глубокое дно людского бездушия.
        После возращения в номер, между нами висело напряженное молчание. Багир буравил гипнотическим изучающим взглядом, а я из последних сил держалась чтобы не закатить истерику и не потребовать вернуть меня домой к сыну.
        А утром, когда Багир ушел решать вопросы по документальному сопровождению контракта, я не могла найти себе места. Ночью спала урывками, и мне постоянно чудилось, будто по номеру кто-то ходит.
        Я закрылась на замок и через каждые десять минут на цыпочках подходила проверить защелку. Моя параноидальная шизофрения была на максимуме. Мне думалось, что Саид и в этот раз может рискнуть всем и разрушить мою жизнь до конца. И я безумно боялась допустить подобное. Лишиться сына ради того, чтобы еще раз обнять любимого? Теперь ответ на этот вопрос был однозначно отрицательным. Нет, и еще раз нет.
        Но опасения оказались напрасны. Никто так и не явился ко мне. Возможно, наша любовь уже потухла навсегда. Мне раз за разом вспоминался его безразличный взгляд, и я понимала, что признать это тоже невыносимо трудно.
        Моя боль только усилилась, когда мы сели в бизнес-джет, и самолет взмыл в небесную лазурь. Противоречия раздирали меня изнутри, и мне хотелось хотя бы еще на миг увидеть Саида. Издалека, на минутку, чтобы только запомнить его брутальный широкоплечий силуэт, и аромат парфюма, который я узнаю из тысячи запахов. Но туманные надежды оставались там, за серыми облаками, отдаляясь от меня как панорама Каира.
        Ничего не вернуть. Все потеряно было еще десять лет назад.
        ***
        Дома я сразу побежала к Мариам и все рассказала. Мне необходимо было с кем-то поделиться. Моя служанка понимала лучше всех боль и разочарование.
        - Ханна, я знаю, что это трудно вынести, но ты же сама понимаешь - это убьет полностью твое будущее. Если тебя не казнят за связь с мужчиной, то, значит, будет тюрьма до конца твоих дней.
        - Порой я думаю, что это было бы моим спасением… - задумчиво выдала я, глядя куда-то вдаль. - Один бы не мелькал перед глазами, а второй уже давным-давно думать забыл обо мне.
        Мариам, не понимая черного юмора, замахала в ужасе руками.
        - Ты что!!!
        Я поспешила успокоить служанку, и после она отправилась выполнять дела по дому, а я снова осталась наедине с тяжелыми мыслями.
        Мои раздумья прервал Джамил.
        - Госпожа Ханна, к вам гостья, - и он учтиво поклонился.
        Я удивлённо оглядела евнуха, и хотела было сказать, что сегодня точно никого не ждала, но остановилась.
        - Проводи в женскую половину, в гостиную, я сейчас приду.
        И тут же вспомнила, что Карима, младшая жена Ахлана, старшего брата Багира рассказывала, как неудачно заказала в одном из интернет-магазинов никаб с кружевными вставками. Он оказался ей мал, и поэтому она предложила примерить мне. Вообще, все родственницы и жены братьев были достаточно плотного телосложения. Только я с размером одежды XS выделялась на фоне их очаровательной полноты. Я даже однажды попыталась корректно спросить или пошутить про диеты. Но они встретили мою фразу смехом.
        - Ханна, ну сразу видно - ты из Европы. Все норовят быть худыми и злыми, - пошутила Лиара. - Наши мужья любят нас такими какие мы есть. Здесь на Ближнем Востоке женщина не должна быть скелетом с обложки. Это традиционный устой, можно сказать, примета. Если женщина с широкими бедрами и пышной грудью, значит она плодовита, и может родить много наследников для любимого мужа.
        Слышать такое было отчасти неприятно. Я не могла потолстеть, даже если бы очень старалась. Есть больше, чем требуется, не получиться, а сидеть без дела, чтобы лишние килограммы откладывались на талии, было непривычно. Я постоянно находила себе работу, либо с Мариам, либо одна. Часами плавала в бассейне, и при этом не ощущала обостренного голода.
        Но в гостиной ждала вовсе не Карима. Это была незнакомая для меня девушка. Она почтительно кивнула и поздоровалась:
        - Ас-сал?му алейки.
        - Уа-алейкум ас-сал?м, - откликаюсь я, и сажусь с ней рядом на низкий диванчик, - мы с вами незнакомы…
        - Да, верно, - кивает собеседница, и откуда-то из складок широкой одежды достает конверт. - Это вам, Ханна.
        Я ошарашено смотрю на странное письмо, и разворачиваю бумагу. Взгляд сразу скользит к подписи, и руки начинают трястись. Белый лист вибрирует передо мной, и буквы пляшут, а когда смысл написанного доходит до мозга, который захвачен полностью только эмоциями, я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать.
        Это письмо от Саида.
        «Моя самая лучшая, моя самая любимая и дорогая Ханна! Прости меня за все, что случилось. За то, что ты вынуждена была столько страдать и терпеть неудобства. В том, что сейчас в твоей и моей жизни, виноват только я. Нет такой цены, чтобы можно было заплатить, и вернуть все обратно. Понимаю, что не имею права тебя просить о встрече, но поступить незаконно тоже не могу. Если бы я смог изменить предначертанное, то обязательно бы сделал это. Ханна, ты готова встретиться со мной? Я буду ждать тебя в отеле «Гранд-Касабланка» завтра с двух часов дня и до самой ночи. Мечтаю тебя увидеть, и еще раз коснуться золота твоих волос, пусть это даже будет последний раз… Твой Саид»
        Я перечитывала вновь и вновь, и совершенно потеряла счет времени. Девушка, сидевшая рядом, не торопила, не спрашивала, будто ожидала, когда я приду в себя.
        - Я не пойду. Не пойду, - повторяю, как завороженная, а моя собеседница понимающе кивает.
        - Я поняла вас, Ханна, - и встает.
        Через секунду появляется служанка, и я рассеянно прошу проводить необычную гостью. Сама остаюсь сидеть в полном замешательстве.
        Идти и потерять все?
        Нет.
        Но желание хотя бы полчаса побыть с Саидом наедине, обнять его, прижаться к колючей черной щетине, слышать стук его сердца, меня сводят с ума. После невыносимых качелей собственных эмоций я чувствую, как борьба со здравым смыслом начинает приносить победу.
        Победу над эмоциями.
        Я знаю, где находится этот отель, и даже уже в уме прокладываю маршрут. Обдумываю, что могу одеть, и как будет проходить наша встреча через десять лет. Пока меня не прерывают…
        В комнату входит Кирам и просит помочь ему с занятиями.
        - Отец приедет только ближе к ночи. Мам, а мне нужно написать сочинение и завтра сдать, - говорит сын и протягивает тетради.
        - Конечно, конечно, - торопливо отвечаю я, и отгоняю то наваждение, которое затуманило полностью мозг.
        Первый раз за долгое время я сижу два часа с сыном, и мы делаем уроки. Кирам иногда меня поправляет, и в его глазах светится теплая сыновья любовь.
        «Ни за что не поеду в отель!» - решаю я, когда он садится за любимый конструктор и полностью сосредоточивается на сборке деталей. Я ухожу из его комнаты, окрыленная и с трезвым желанием прекратить страдания по Саиду.
        Прошлое должно остаться в прошлом, а иначе эта боль искалечит все мое настоящее. Моя семья - мой сын. И потеряй я его, у меня больше ничего не останется в этом мире. Горько признавать, что Саид может вновь поменять планы, и тогда я, уже истинная мусульманка, окажусь в США, где вряд ли смогу жить. Эти десять лет изменили мое сознание. Представить, что я пойду на улицу в коротком платье, стало вдруг таким позорным занятием, будто я выйду голая перед всеми.
        Я много раз задумывалась, что, если наш брак с Багиром рухнет, и мне придется жить одной. Безусловно, он бы обеспечил меня жильем, и достаточно дорогостоящим. Но где я смогу найти себе работу, если здесь работают в основном мужчины? Гендерное неравенство, а отчасти даже угнетение по половому признаку являлось мощным фактором того, что у меня не будет средств к существованию. Если только рассмотреть переезд в другой городс с более современной цивилизацией. А это бы означало потерю контакта с сыном. Сколько бы дней в месяц я смогла его видеть? Два? Три? И тогда бы через некоторое время воспринималась как чужая малознакомая женщина, а не мать.
        - Нет, - еще раз отрицательно мотаю головой сама с собой, словно пытаюсь доказать правильность намерений.
        На террасе становится прохладно, а лучи заходящего солнца все окрашивают в нежный алый цвет. Легкий бриз с океана прячется в складках моей одежды, и словно о чем-то нашептывает.
        Я обнимаю себя руками, и вздыхаю.
        Я все решила, и больше никогда не вернусь к этому вопросу.
        ***
        Утром Багир появляется в моей спальне неожиданно, как призрак.
        - Мы с Кирамом улетаем на три дня в Стамбул. В школе всех предупредили, - муж проходит по комнате, внимательно оглядывая меня.
        - Хорошо, - покорно выдаю в ответ. Это стандартные командировки, и я привыкла проводить дни в одиночестве. И тут же вспоминаю, что обещала Лиаре составить компанию в шопинге. - Мне можно будет поехать в торговый центр? Я обещала Лиаре…
        Багир подходит ближе. Я сижу на небольшом стульчике перед столиком, где вся моя косметика и разные женские штучки. Высокой скалой надо мной вырастает его широкоплечая фигура. Он рассматривает мое лицо, словно пытается уличить обман. Щеки вспыхивают румянцем, и я невольно повторяю про себя как гипноз: «Я не вру, я не вру…»
        Я ведь, правда, собиралась поехать с Лиарой. Вчерашнее мое обещание порвать многолетнюю мысленную связь Саидом - не просто слова. Выбор. Трудный, но однозначно лучший.
        Багир проводит подушечкой большого пальца по моим губам и чуть сжимает подбородок. Его пронзительный глубокий взгляд магических черных глаз сканирует и пытается определить честность моих намерений.
        - Ханна, я надеюсь, ты отдаешь отчет своим мыслям и действиям, - вдруг произносит он.
        - О чем ты? - лепечу я, и ощущаю на миг себя предательницей. Те чувства, что захватили меня вчера, мерзко расползаются гадкими змеями на душе.
        - Я люблю тебя, но, если ты допустишь ошибку, я не смогу тебя спасти, - говорит он, поворачивается и идет к двери.
        - Багир, ты же помнишь, я пообещала, - собираюсь с силами, и стараюсь, чтобы в голосе была уверенность.
        Он оборачивается. Я вижу его профиль: мужской, с черной как ночь щетиной на лице, и горящими глазами, в которых бесчисленное количество ночей отражалась моя огненная страсть. Муж словно хочет что-то еще сказать, но повисает тягучая тишина. Это как предчувствие бури. Я ощущаю каждой клеточкой тела, и в сознание проникает жалом тревога.
        На прощание я целую Кирама, и прижимаю к себе.
        - Мама, ну чего ты… - противится сын, а мне вдруг кажется, что следующий раз, когда я смогу его обнять, будет не скоро.
        Слезы выступают на глаза, больно жгут слизистую, но я смахиваю их, чтобы никто не заметил. Сын и Багир уехали, а я вновь вернулась к себе, продолжая сборы.
        Отмахивалась от внезапно нахлынувших странных эмоций. Наверное, все это от письма Саида. Я столько ждала этих слов, что теперь, когда решила забыть, у меня автоматически все равно появляется паника на пустом месте.
        Лиара ждала меня у входа в огромный торговый центр. С собой я взяла только Мариам. Джамил же не смог поехать. Слишком много было дел, и он отпустил нас в сопровождении трех охранников.
        Так как Багир уже доверял мне полностью, я попросила секьюрити ждать нас в машине. Если они понадобятся, то у меня есть способ их оповестить и попросить помощи.
        С Лиарой было еще двое служанок, которые знали Мариам. Мы разделились: я и Лиара шли впереди, служанки - позади нас.
        Я знала, что мое время вышло. Еще как два часа назад я должна была приехать к Саиду в номер отеля, но этого делать не собиралась.
        Мы шли и увлеченно разговаривали о новинках в мусульманской моде. Лиара хвалилась, что недавно купила шикарное платье с ажурным кружевом. Проходя мимо бутика с нижним бельем, я позвала ее, но она только отмахнулась и зашла противоположный отдел со сладостями и разными вкусностями.
        Мариам уселась сразу на диванчик и углубилась в чтение модных журналов, а я с воодушевлением набрала кучу комплектов и отправилась в примерочную. Сняла платье с плеч и опустила до уровня талии. Придирчиво оглядела себя в зеркале и сняла бюстгальтер, чтобы примерить пару выбранных комплектов.
        Вихрь ворвался в мое узкое пространство примерочной, и я ахнула от ужаса. Закрыла грудь руками, и сжалась, словно меня ожидал удар.
        - Саид!!! Что ты тут делаешь!!! - завопила я, с паникой оглядывая его внушительный образ мусульманского олигарха.
        Он в темно-серой рубашке, чуть расстегнутой на груди и белоснежной куфии на голове. За могучей спиной, почти не видно напуганную до чертиков Мариам.
        - Ханна, я сейчас позову охрану! - пищит она где-то сзади, но яростный взгляд Саида заставляет ее исчезнуть за долю секунды.
        - Не надо, Мариам, я сама разберусь! - кричу в вдогонку ей.
        - Ханна, ты не собиралась ехать ко мне на встречу? - он становиться похож на Багира. Со скрещенными руками на груди, выпирающими рельефными мышцами и угрожающим видом.
        - Не собиралась! - с вызовом бросаю я, и поворачиваюсь к нему, прижимая к себе платье, закрывая наготу.
        А его беспощадно-порочный взгляд скользит по плечам, поднимаясь выше. Саид с алчностью заглядывает в глаза.
        - Я тебя попросил последний раз. Ты больше меня не увидишь. Только пару часов наедине. - рычит он, опираясь руками на стену, и заключая меня в тиски.
        - Я не хочу, - и понимаю, что еще чуть-чуть, и сдамся его обнажающей энергетике.
        - Ханна, - Саид сбавляет обороты, и произносит уже более спокойно. - Только пару часов рядом. Если ты боишься, что я буду приставать или пытаться взять тебя силой - нет. Этого не будет. Я всего лишь хочу побыть с тобой рядом.
        Я растерянно оглядываю смуглое лицо, и хочу… Хочу остаться так навечно. Рядом с его атлетическим силуэтом, который с годами не потерял формы, а, наоборот, словно окреп и стал более брутальным, его сладковато-древесный парфюм окутывает туманом безмятежности и начинающим будоражить первобытные инстинкты.
        - Мы можем только поговорить… - говорю я, и чувствую, как черной змеей вползает собственная безвольность.
        Не могу, когда он рядом! Не могу сказать «нет»!
        И если это последняя наша встреча, то стоит отпустить все запреты.
        - Да, - говорит Саид, и протягивает черный никаб. - Так тебя никто не узнает. Надевай. Я жду на выходе.
        Киваю, и когда он закрывает шторку в примерочной, натягиваю платье.
        Тут же заглядывает Мариам.
        - Ханна, ты совсем рехнулась?! - шепчет она, чтобы не услышали другие - Ты хочешь уединиться с чужим мужчиной, и думаешь, что тебе это сойдет с рук?!
        - Прекрати меня учить! - рявкаю ей в ответ, и осматриваю служанку с презрением. - Ты побудешь здесь в торговом центре пару часов, а потом, когда я освобожусь - позвоню. Вместе поедем домой.
        - А Лиара? - хлопает непонимающе глазами девушка
        - Скажи, что я пошла в другой отдел или… Придумай что-нибудь! Сама сбеги от Лиары, чтобы она тебя не видела!
        Торопливо натягиваю никаб, и выхожу из примерочной, озираясь по сторонам. Через стекло соседнего отдела вижу, как Лиара рассчитывается и направляется к выходу. Меня она не узнает. Я была в платке золотисто-персикового цвета и в мусульманском костюме в тон головного убора. А теперь я словно невидимка. Кто знает девушку в никабе?
        Никто.
        Прохожу мимо, и жена старшего брата не обращает на меня никакого внимания.
        Теперь я свободна.
        Но всего лишь на пару часов.
        Глава 13
        В машине Саида мои чувства словно возвращаются на десяток лет назад. Я ощущаю вновь себя девушкой-студенткой, которая приехала в арабскую страну. Сладкий привкус вседозволенности разворачивается внутри разрастающимся клубком.
        Касаюсь руки Саида, и он перехватывает мои пальцы, прижимает их к губам.
        От трепетного жеста закипает так давно забытая любовь и нежность. Мне хочется вновь прижаться к нему, и больше не думать о том, что ждет дальше.
        Отель, в который мы приезжаем, находиться прямо на побережье. Шум волн и легкий бриз сразу убаюкивают мое сознание. Уже нет принципов, нет обещаний. Саид не выпускает мою руку. Мы идем на ресепшн, и мне теперь плевать, кто и что может подумать. Только два часа дано на счастье, которое я ждала годами.
        В номере тихо, и через приоткрытую дверь на балконе слышно, как разговаривают океан и ветер. Я отключилась от суеты, от повседневных дел и того, что постоянно меня окружало. Теперь я словно единое целое с любимым мужчиной. Прижимаюсь к его груди и слышу, как ритмично бьется сердце.
        - Ханна, что ты знаешь обо мне? - спрашивает Саид, и крепкая ладонь проходиться по моим волосам.
        Я жмурюсь как кошка от ласки, и еще крепче обнимаю его.
        - Саид, ты вдовец до сих пор? - отвечаю вопросом на вопрос.
        Он кивает.
        - Я не стал жениться, хоть и отец Далии настаивал на этом, - произносит он, и в голосе скользят нотки горечи. - Мне не нужен никто, кроме тебя. У дочери есть служанки и самые лучшие гувернантки. Но никто не заменит ей мать.
        - И я, собственно, тоже, - шепчу ему в продолжении фразы.
        - Ханна, я люблю тебя, а это существенно меняет дело. Моя Ямина это почувствовала бы, и приняла тебя. А теперь представь, что я бы взял в жены нелюбимую? Как бы отнеслась моя дочь?
        Тут Саид прав. Дети как экстрасенсы - способны ощущать на расстоянии, на уровне флюидов.
        - Я не могу оставить Кирама, - говорю Саиду и отстраняюсь. Но он тут же заключает меня в объятья обратно.
        - Ханна, я все продумал. Мы можем уехать в Америку. Там Багир уже не сможет предъявить права на тебя как на жену. А ты можешь потребовать, чтобы сын жил с тобой. Ведь твой муж не сидит дома, и не занимается воспитанием ребенка…
        Я усмехнулась. Снова у Саида все красочно и хорошо. А могу ли я быть уверена, что власть Багира не простирается на США, и там не смогут навредить нам обоим?
        - Послушай, я хочу поговорить сама с Багиром, - отвечаю ему после некоторой паузы - Наш брак давно уже не живет, а существует. Сын больше любит его, чем меня. Но оставить своего ребенка я ни за что не смогу.
        - Багир не отпустит тебя, - мрачнеет Саид - Если ты ему скажешь, что требуешь развод - должны быть веские основания. Ханна, это не запад. Здесь развод дается только в серьезных и аргументированных обстоятельствах.
        Я это знаю. Как-то раз мне Мариам рассказывала, что развестись не так просто. Жена должна не выполнять обязанности, которые ей предписывает Коран. Но в нашем доме огромное количество слуг, а в супружеском долге я никогда не отказывала Багиру. Если же виновен муж, то он тогда должен в чем-то обделять или ущемлять жену, но Багир тоже был совершенен в этом вопросе. У меня было все, что можно пожелать. Мои просьбы в большинстве сразу исполнялись.
        Так как же нам развестись?
        - Я не могу так Саид. Мы с тобой, и правда, не на западе, и ты знаешь, чем это нам грозит.
        Саид встает с дивана, и начинает ходить по комнате. Он в ярости, что не может повлиять на ситуацию и мое мнение, но сейчас он бессилен.
        - Ханна, это наша последняя надежда, как ты не понимаешь! - Саид хмуриться, и вдруг останавливает взгляд на моем лице. - Ты его любишь?
        Я, не удержавшись, рассмеялась.
        - Что ты такое говоришь! Я всегда любила только тебя, Саид! - поднимаюсь и подхожу к нему, но в его глазах пылает лютая ревность. - Но я не хочу обратно в штаты. Я люблю эту страну, и больше не хочу возвращаться в Америку.
        - Ханна, единственный выход - это сбежать. Законы Корана жестокие. Нас казнят здесь, если поймают. - Саид высится надо мной угрюмым утесом.
        Его отвлекает телефонный звонок, а я понимаю, что мы не найдем сейчас единого знаменателя в этом вопросе. Мне нужно решить все по закону, а Саид решил снова действовать так как хочет он. И пока он на балконе разговаривает с кем-то, я быстро надеваю платок, и бросаюсь прочь из номера.
        Сердце колотится в бешеном припадке. Мне страшно, если он меня догонит и решит силой принудит остаться. Потом, если нас поймают, это будет уже не причина. Я сама добровольно сюда приехала и осталась с чужим мужчиной наедине.
        Я не помню, как добралась до дома, но сейчас во мне были странные смешанные чувства. Я хотела остаться, но снова бездумно кидаться в новую абсолютно безбашенную авантюру не хотела.
        Желание стать наконец-то свободной, и, возможно, договорится с Багиром о разводе все сильнее и сильнее росло внутри меня. И я твердо решила - время настало.
        ***
        - Ты не думаешь, что делаешь! - всплескивала руками Мариам, когда я рассказала ей, что хочу попросить развод.
        - Я больше не могу так жить, - настаивала я в ответ и только еще сильнее начинала злиться.
        Служанка качала головой.
        - Я думала, что сойду с ума там в торговом центре с Лиарой. Она явно заподозрила тебя в недобром. Я сказала, что ты встретила свою старую знакомую из Америки и вы пошли в соседнее кафе. Мы сначала ходили по магазинам, а потом Лиара потребовала позвать тебя… - она с необъятным ужасом в глазах, будто переживая заново, рассказывала мне это уже в третий раз.
        - Мариам, успокойся, скоро тебе не нужно будет волноваться. Скоро у тебя будет новая хозяйка, - и я мечтательно улыбнулась.
        Я боялась развода, но теперь, когда Саид мог жениться на мне уже без лишних вопросов и мешающих обстоятельств, было не страшно.
        Но моя Мариам, как обычно, наводила панику, и переживала так, словно завтра предвидится конец света.
        Через сутки прилетели Багир с Кирамом, и я сразу же попросила Джамила, чтобы муж после ужина зашел ко мне в спальню.
        Как только он появился на пороге я тут же по привычному действу подошла его обнять, но Багир перехватил мои руки. Алчный взгляд с буйством неукротимой ярости прошелся по мне, как плетка.
        - Как ты могла?! Ты обещала мне, что будешь верна!
        Он хватает меня за локти и наступает словно ураганный смерч.
        Я понимаю, что кто-то опередил меня. Лиара, должно быть, что-то узнала и рассказала все своему мужу.
        - Багир, я хочу попросить у тебя развода, - шепчу ему в ответ, и ощущаю, что сейчас, видимо, придет моя погибель. Говорить такое, когда муж в неконтролируемой агрессии, подобно самоубийству.
        - Что ты сказала?! - рычит он и наклоняется надо мной, с ненавистью заглядывая в лицо. Его угольно-черные глаза так близко, что я на минуту забываю обо всем. Поглощающая адская глубина и пылающая в них дьявольская сила заставляют меня прощаться с жизнью.
        - Багир, прошу, только… -
        - Замолчи! - обрывает он меня и силой швыряет на кровать.
        - Ты была, будешь и останешься моей! - гремит его бас в гулком пространстве спальни.
        Задирает подол джалабии, и осматривает меня вожделенным взглядом. Его ладонь моментально освобождает мою грудь из бюстгальтера, и пальцы сжимают сосок до сладкой боли.
        Багир наклоняется ко мне, и сквозь зубы произносит:
        - Ты трахалась с Саидом? -
        От этой грубой похабной фразы щеки опаляет румянцем.
        - Что ты говоришь, Багир! - гневно шепчу ему в ответ, пока его уверенные пальцы скользят по телу ниже и забираются под шелк трусиков. Указательный палец проходиться по клитору. Ласкает, дразнит. Вырисовывая витиеватые узоры, заставляет меня приподнять бедра в порыве насадиться на него. Но видимо у мужа другие планы.
        - Значит наш последний секс ты запомнишь надолго, - рычит он, и срывает с себя брюки.
        Я до сих пор смущалась обнаженного вида мужа. Внушительные габариты детородного органа сразу вызывали внутри огненный клубок возбуждения. Только сейчас к этому примешивалась паника. Что задумал Багир?
        Он раз за разом входил меня яростно и с напором. Но эта жесткость в близости еще больше распалила желание. Прикрываю глаза, ощущая, как лавина экстаза сейчас накроет тело, и я отключусь на пару десятков секунд. Предвкушаю горячее долгожданное наслаждение, но Багир вдруг рывком переворачивает меня на живот.
        - Багир… - хриплю я, и недоуменно оглядываюсь через плечо. Мой оргазм отступил, пришло удивление и недовольство.
        - Я же тебе сказал, что ты запомнишь наш последний раз, - в его черных глазах пропасть греховного разврата.
        Он накручивает мои волосы на кулак, и я запрокидываю голову, чувствуя натяжение. Как от тока вздрагиваю, когда Багир касается ягодиц, и кожу опаляет громкий шлепок.
        - Ах! - выдыхаю разом, словно собираюсь перед прыжком. Его подушечка пальца проходиться как будто невзначай по анальному колечку.
        Я осознаю, что он мог придумать, и тело моментально реагирует на порочную фантазию моего арабского мужа.
        Мягко нажимает и проталкивает внутрь разгоряченного отверстия одну треть смоченной слюной фаланги пальца. Инстинктивно сжимаю ноги, внутренняя сторона бедра становиться каменной.
        - Что ты делаешь?! - возмущенно шепчу я, потому что мой голос срывается от неистовой эйфории.
        Но Багир молчит, и только тяжелое дыхание опаляет мне спину и плечи.
        Мое сознание кричит от ужаса, когда я тактильно ощущаю, как гладкая головка члена скользит по влажным складочкам и поднимается чуть выше…
        - Багир, я не… -
        - Тш-ш-ш-ш, - обрывает он недовольным шипением, и я чувствую, как уже вовсе не палец входит прямо в меня, подготавливая к анальному сексу.
        Что ж, если это последний раз, то стоит чуть потерпеть ради того, чтобы он доказал себе и мне собственное превосходство. Потешил свое больное мужское самолюбие!
        Он проталкивается внутрь без напора, и агрессии, будто начал жалеть и прислушиваться ко мне. Фрикции медленные, плавные, как покачивание лодки на волнах.
        К удивлению, все растягивающие и неприятные ощущения проходят и на смену им рождается неизведанное странное чувство. Багир входит не полностью, лишь на половину массивного органа, но я понимаю, что это доставляет ему удовольствие. Чуть хрипловатые стоны, и по низу живота, прямо к точке наслаждения крадется жаркая лавина экстаза.
        Я сгибаю чуть ноги в коленях и приподнимаюсь, чтобы он мог просунуть руку под меня. Пальцы Багира тут же начинают ласкать заветный бугорок, а сладкая судорога проходит по телу, предвкушая яркую кульминацию.
        - Моя Жемчужина, у тебя ведь это в первый раз? - хриплый бас мужа раздается прямо над ухом. Он кладет ладонь на мое горло, чуть приподнимая подбородок, чтобы заглянуть в глаза.
        - Да, - сдавленно отвечаю полушепотом, и понимаю, что осталась ровно одна секунда до…
        Я испускаю протяжный стон, и еще больше приподнимаю бедра, а Багир натягивает на себя, вгоняя эрегированный член до упора. Оргазм оглушает и полностью отключает меня от пространства и времени. Чувство наполненности, пульсация внутри разгоряченного ствола - все сливается в одну головокружительную мелодию, в которой растворяюсь без остатка.
        Через полминуты он откидывается, и тяжело дышит. Я сонно рассматриваю как печати гнева и похоти сходят с его лица, и Багир становится прежним. Хладнокровным и бесконечно уверенным в своих силах и словах мужчиной.
        - Ханна, если я тебя отпущу, то Кирама ты больше не увидишь, - говорит он с равнодушием и безразличием в голосе.
        Я приподнимаюсь, и стараюсь угадать его нынешнее настроение.
        - Багир, но он мой сын, не только твой, -
        - Мне плевать. Он мой по закону Корана. Сын останется со мной, а не с твоим Саидом! - Багир встает и одевается.
        Подскочив на кровати, чувствую, как голова начинает кружиться от резкой смены положения.
        - Багир, я прошу тебя, пойми меня, я - мать, и хочу видеть, как растет мой ребенок, - хватаю его за рукав, но он жестко выдергивает свою руку из моей.
        - Ты сделала свой выбор. Ты останешься без Кирама, -
        Я выскакиваю за ним в коридор, кое как прижимая к себе одеяло. Несколько слуг с удивлением смотрят на нас. Растрепанная от интимной близости я, и разъяренный как лев Багир.
        - Немедленно зайди в свою спальню! - обернувшись, орет он, окидывая пренебрежительным взглядом - Устраиваешь спектакль перед всеми! Я тебе уже все сказал. Хочешь свободы? Собирай свои вещи и можешь убираться отсюда!
        Я пытаюсь схватить его снова за руку, чтобы был контакт глаз, но в этот раз Багир сам цепко хватает меня за локоть и тащит в мою комнату. Силой швыряет в пространство спальни. Я, запутавшись в одеяле, падаю на коленки, и с невыносимой обидой смотрю ему прямо в лицо. От боли, глаза застилают слезы.
        - Лицемерка, - выдыхает с гневом он, - я думал, что ты полюбила меня, забыла своего Саида, но ты…
        Он внезапно отворачивается, и выходит прочь. Ключ в замочной скважине делает два оборота.
        Что ж, меня давно не закрывали в комнате. Теперь видимо время пришло.
        Ждет ли публичная казнь за измену? Или Багир просто оформит развод и выгонит?
        Самое страшное, что Кирам больше не будет рядом.
        Я прижимаю уголок одеяла к щекам, вытирая соленые ручейки слез.
        - Если бы я снова сбежала, то еще больше разозлила Багира, - говорю вслух, пытаясь себя ободрить.
        С трудом поднимаюсь, чтобы одеться.
        Похоже моя сладкая безбедная жизнь закончена.
        ***
        Утром ко мне приходит Мариам, и приносит завтрак. Она смотрит на меня с сожалением.
        - Ханна, прости… - выдает она, и смахивает слезинку со щеки.
        - Мариам, прекрати, ты-то ни в чем не виновата, - говорю ей, отпивая из чашки ароматный кофе. Сейчас напиток, который постоянно был по утрам приводит мысли в порядок. Вечером главенствовали паника и ужас, но теперь я готова биться за Кирама. Обращусь в американское посольство, попрошу, чтобы помогли решить непростой вопрос.
        - Это я рассказала Джамилу, - и она опускает глаза, сцепляет руки в замок.
        Смысл сказанной фразы не сразу доходит до меня.
        - Что?! - от возмущения я вскакиваю с диванчика.
        - Ханна, я не могла допустить, чтобы нас казнили из-за твоей прихоти! Я люблю Джамила, я не смогу без него… - голосит Мариам, и по ее щекам текут прозрачные струйки.
        Я ошарашенно смотрю в ее карие глаза и тут же понимаю. Так вот откуда все всегда знал Багир! Мариам рассказывала любимому, а он - верный пес, докладывал Хозяину!
        Жар от злости опаляет горячей волной, и я с ненавистью залепляю ей пощечину.
        - Мерзавка! Я тебя считала старшей сестрой, родной, близкой, а ты… - задыхаюсь от гнева и стараюсь сдержаться, чтобы просто не накинутся на нее - Пошла вон отсюда!!! Видеть тебя больше не хочу! Предательница, подлая змея…
        Мариам пулей вылетает из моей комнаты, видя, как моя ярость закипает все больше и больше. Меня колотит от неожиданной гадкой новости, и в тоже время снова осознаю, что здесь я была одна. Никто не помогал мне, никто не был близок. Все верные слуги своего Господина, который купил меня на аукционе как дорогую игрушку.
        От сравнения обида черной полосой пролегает по сердцу.
        Нет, я все правильно сделала. Больше терпеть золотое рабство я не намерена!
        Ближе к вечеру злость утихает на мою служанку. Я невольно осознаю, что поступила бы так же. Если бы на месте Джамила был Саид, и наши жизни бы зависели от того, что я должна делать и что рассказывать, то выполняла бы все беспрекословно.
        Мариам приносит ужин, и старается не смотреть мне в глаза. Она чувствует вину передо мной, и понимает, что искупить ее очень сложно.
        - Подожди, присядь, - говорю ей, и она повинуется - Прости, пожалуйста, за рукоприкладство. Мне неудобно перед тобой, но и ты меня пойми…
        - Ханна, я тебя понимаю! - с жаром откликается Мариам, - Я тебя очень понимаю, но у меня не было выбора. Багир сразу приказал Джамилу следить за тобой, как только купили на аукционе.
        - Именно поэтому тебя взяли на работу сюда от другого арабского олигарха? - спрашиваю я чтобы сопоставить факты.
        - Да какой там олигарх, - улыбается и отмахивается Мариам - но отчасти ты права. Когда тебя пытались отравить, то Джамилу было поручено найти новых служанок. Они приехали на встречу к моему бывшему хозяину, и мы с Джамилом…
        Мариам покраснела.
        - В общем, мы сразу понравились друг другу, и он предложил Багиру выкупить меня для тебя. После того как забрали тебя из больницы, Джамил сказал мне, чтобы я подружилась с тобой. Чтобы стала самой близкой, и ты бы могла доверять мне все секреты.
        Я сжимаю зубы. Правда больно режет по самолюбию. Как же я раньше не догадывалась о настроении своего властного мужа! Иногда он был словно цербер из Ада. Недовольный, хмурый, и одарял меня раз за разом пронзительно-уничтожающим взглядом. Значит, именно тогда Мариам рассказывала Джамилу о том, что я говорила про Саида или как хотела сбежать отсюда.
        - Ханна, прости меня, прости. Ты стала для меня первой подругой, кому и я могла доверять, но меня бы убили и убили Джамила за то, что он не подчинился приказу Господина!
        Я кивала. Что ж, теперь это неважно. Мы прожили с Мариам больше десятка лет, и она, хоть и предавала меня, но была той, кто в любой момент поддержит и придет на помощь.
        - Мариам, извини, что спрашиваю, но Джамил же евнух, - говорю, а сама понимаю: задаю очень и очень некорректный вопрос. Но не может же быть просто платоническая связь между ними!
        Моя служанка становиться красной как помидор, и смущенно отводит взгляд. - Просто Джамил кастрирован на половину, - стесняясь собственных слов, бормочет она.
        - А почему же ты или Джамил не попросишь Багира зарегистрировать ваши отношения в брак? -
        - Багир не одобряет отношения между слугами. Джамил говорил, что Господин против любовных чувств между персоналом. Это отвлекает от работы и может принести кучу неприятностей. Если он узнает, сразу же продаст меня в другой дом, а я не смогу без Джамила… - Мариам все не смотрит мне в глаза, испытывая смущение - он не догадывается про нашу связь. Но нам стоит это больших усилий.
        Еще одно адское правило нашего Господина! В сотый раз я убеждаюсь в его показном превосходстве. Все по его законам, установленным правилам.
        - Не волнуйся, я ничего не скажу Багиру, - улыбаюсь в ответ Мариам. Я рада, что ее счастье было всегда рядом с ней, что ей не пришлось воевать за возможность быть вместе с любимым мужчиной.
        - Багир приказал собрать твои вещи, - произносит она, и только сейчас поднимает на меня светло-карие глаза полные слез - Ханна, милая моя, я не хочу, чтобы ты уезжала!
        Она кидается ко мне, обнимает и плачет. Вместе с ней начинаю реветь и я. Жаль расставаться с моим самым близким человеком. Но наше время пришло…
        Мариам всхлипывая, собирает вещи, а я иду к сыну в комнату, чтобы рассказать об отъезде. Я готова воевать с Багиром за право видеть любимого Кирама.
        Но на входе комнаты Кирама стоят те самые мрачные амбалы в черных тюрбанах и темно-серых камисах со штанами-шароварами. Они смеривают презрительно-хладнокровным взглядом и преграждают дорогу огромными ручищами.
        - Вам нельзя туда Госпожа Ханна, - рокочет бас одного из громил.
        - Я уезжаю, и имею право увидеть сына, и поговорить с ним! - в ответ громко парирую я, и пытаюсь прорваться вновь.
        Но один из них хватает меня за плечи, и разворачивает обратно.
        - Что вы себе позволяете! - перехожу на крик, возмущенная прикосновением чужого мужчины. Это непозволительно в мусульманской стране. Он еще и служащий моего мужа, что вдвойне нарушает принятые религиозные нормы - Я расскажу об этом Багиру! Немедленно пропустите меня!
        - Господин Альми Арнара приказал не допускать вас к ребенку, - и губы искривляются в насмешливой полуулыбке.
        Во мне полыхает ярость, и так, что я готова броситься на этих тупоголовых головорезов и драться до смерти, лишь бы увидеть Кирама.
        - Кирам, Кирам!!! - кричу я, кидаюсь к дверному полотну, но секьюрити берут грубо меня за локти и уводят прочь от комнаты сына. Тащат по коридору, как тряпичную куклу.
        Оборачиваясь, я вижу, как на пороге спальни стоит Кирам и с сочувствием смотрит мне в спину. Ни единой эмоции нет на его детском лице.
        - Кирам, - шепчу я, и слезы перехватывают горло. Он безразлично провожает взглядом и уходит.
        Мой самый дорогой и любимый мужчина тоже предал.
        Амбалы заталкивают меня в спальню и как из воздуха появляется Джамил с ключами. Он поджимает губы, словно выражает брезгливость. Мне хочется сказать ему, что я знаю одну из его порочных тайн за которую он может вылететь с высокопоставленной должности, но вовремя останавливаюсь. Судьба Мариам мне не безразлична, и ради нее, я проглатываю это отвращение в глазах евнуха. Пусть думает, что захочет!
        В полной тишине обида накатывает волнами, и я, обняв подушку то плачу, вспоминая прощальный взгляд сына, то стараюсь собраться с силами и придумать план, чтобы увидеть Кирама и все ему объяснить. Не сомневаюсь, что Багир наговорил про меня гадостей, и теперь ребенок думает, что мать - распутная женщина, которая выгнали прочь и которая больше никогда не запятнает честь семьи Альми Арнара.
        Через час Джамил появляется на пороге комнаты, и произносит официально-равнодушным тоном:
        - Госпожа Ханна, машина вас ждет, -
        Отсчет нового времени начался.
        Глава 14
        В небольшой сумочке, которую мне подает евнух, я обнаруживаю собственные документы. Власть Багира была настолько огромна, что сделать мне новый паспорт, дать свою фамилию ему не составило труда. Ощущение полной свободы радует и пугает одновременно. Я в открытом пространстве, как в космосе, и без силы гравитации лечу в неизвестность.
        Когда же объявляют посадку, мое сердце вновь сжимается. Сколько еще мне быть в разлуке с сыном, и сможет ли он понять и простить то, что совершила я и сделал его отец? Сжимаю билет, и жду очереди на регистрацию. Внезапно мелькает мысль: бросить все, уехать обратно в особняк, попросить прощения у мужа, и остаться рядом с сыном. Но осознание все той же привычной «золотой клетки» встряхивает меня как током.
        Готова ли я прожить какое-то время, чтобы видеть сына лишь изредка и слышать его скупые слова? А потом он уедет из дома, женится, и тогда… Тогда я останусь совсем одна. Багир не проявляет теплых чувств последнее время. Его тоже можно понять. Он, бесчисленное количество лет, старался, думал, что я изменю свое мнение, смогу полюбить, но этого не происходило. Рано или поздно безответная любовь гаснет и превращается в ненависть, смешанную с обидой и пренебрежением.
        В самолете я борюсь с воспоминаниями, и сжимаю кулаки до боли. Тяжело улетать из того места, где провела большое количество времени. Пусть без желания, но мне очень нравился город, место, где жили. Меня связывает с ним множество приятных моментов, один из которых - рождение сына. И как только вспоминаю про Кирама, слезы текут рекой. Его безэмоциональный взгляд, как каменная стена, встает между нами, выстраивая непреодолимую преграду.
        - Мисс, вам плохо? - интересуется моя соседка.
        Я мотаю отрицательно головой. Как сказать, плохо мне или хорошо. Этого момента я ждала десятилетие, но, когда он пришел, понимаю, что за счастье, за полную свободу я вновь отдала самое ценное, что было у меня.
        А когда самолет приземляется в Марракеше, я с ужасом осознаю одну мысль. Что, если Саид и не ждал меня? Что, если обстоятельства снова сменились, и мне нужно искать себе временное жилье? Только где и как - большой вопрос. Я иду по зданию аэропорта, прохожу мимо радостных родственников, которые тепло обнимают своих родных. Снова ощущение полного одиночества как змея с ледяным ужасом заползает в душу. Отказалась от сына, отказалась от беспечной жизни, отказалась от самого завидного мужчины Касабланки, да и всей Южной Африки.
        Растерянно смотрю по сторонам и пытаюсь понять, куда мне идти.
        Я не была здесь давно, и уже позабыла ориентиры в Марракеше.
        - Ханна, - откуда-то сзади звучит знакомый и родной голос, и я оборачиваюсь.
        Саид в белоснежном камисе с платком, подхваченным игалем на голове, улыбается и протягивает мне руки.
        Я как маленькая девочка кидаюсь в его объятия и нервно смеюсь.
        - Я так боялась остаться одна, - шепчу ему, а он только мягко проходиться по спине крепкой ладонью, успокаивая и утешая.
        - Ты бы не осталась одна, я не позволю, - в тон моему голосу отвечает Саид.
        Когда мы подъезжаем к дому, понимаю: это тот самый особняк, в котором мы первый раз встретились. Саид не менял место жительства, и стало немного жутковато.
        Как только входим, мне постоянно кажется, что вот-вот из-за колонны с загадочными восточными узорами появиться Далия и скромно улыбнется, увидев меня. Я никогда не верила в призраков или духов, но сейчас ощущение присутствия женской энергетики не покидало. За нами будто кто-то следил или моя паранойя начинала прогрессировать. В этом шикарном доме произошло многое для меня, и переломные моменты в жизни случились именно здесь.
        - Завтра же я попрошу, и наш брак зарегистрируют, - говорит Саид, и мы садимся рядом с низким столиком, накрытым к моему приезду.
        Я улыбаюсь, и сдерживаюсь, чтобы снова как сентиментальная особа не разреветься уже от счастья.
        - Мне не вериться, что все это происходит со мной, - говорю ему, а он ни на секунду не выпускает мои руки из своих рук.
        - Мне тоже, - усмехается он, и его взгляд вдруг меняется на озабоченный и серьезный.
        Я оборачиваюсь, и адреналин прыгает на максимум. Передо мной копия Далии. Девочка с черными, как вороново крыло, волосами и карими очаровательными глазами, в которых затаенная грусть. Она стоит, сцепив руки в замок и разглядывает меня с интересом и неким недовольством.
        - Ямина, познакомься, это Ханна, - произносит Саид и встает.
        Но дочь еще несколько секунд изучает меня пронзительным взглядом, и, повернувшись, уходит, не ответив ни слова.
        - Ямина! - окликает более строго ее Саид, но я касаюсь его руки.
        - Не нужно, я сама постараюсь с ней поговорить, - вижу, что он раздражен своенравным поведением дочери. - Она по-своему испытывает стресс, так что даже не думай ругаться.
        Он опускается на диван и произносит:
        - Она очень замкнутая. С ней постоянно куча служанок, нянек, учительниц, но никто из них не находит к ней подхода. Я знаю, в чем причина, но не могу на это повлиять. Я - отец, а ей нужна мать. Во мне нет того, что бы видела дочь в женщине…
        - Саид, не вини себя, - и касаюсь губами его небритой щеки. - Я обещаю подружиться с твоей дочерью.
        И в душе вспыхивает огонек досады. Я должна подружиться с девочкой, в то время как моему сыну кто-то из служанок или гувернанток будет заменять мать. Но Саид будто угадывает мои мысли:
        - Ханна, я гарантирую, что добьюсь возможности видеться тебе с сыном. Багир не имеет права ограждать мать от собственного ребенка.
        - Если бы он не узнал, что мы тогда были вместе в отеле, то да, возможно. А так… - я горестно вздыхаю. - Мы все знаем законы Аллаха. Мать, которая предала семью, должна понести суровое наказание, но Багир всего лишь вышвырнул меня из дома, а не повел на публичную казнь. Запретил видеть сына, а не стал устраивать кровавую месть прямо у него на глазах.
        Саид соглашается. Остаток дня мы проводим дома, вдвоем.
        Мое желание наконец-то сбылось, или это только туманная дымка, которая вводит в заблуждение?
        ***
        На следующее утро я на кухне встречаю… Ирму.
        Женщина заметно постарела: морщинки на загорелом лице пролегли глубокими бороздами, но доброта и строгость так и светились в ее глазах, когда она вновь увидела меня.
        - Ханна!
        Мне стало приятно оттого, что она узнала и не держит зла за прошлое.
        - Ирма, ас-сал?му алейки, - произношу я, улыбаясь.
        Она хохочет и отвечает мне взаимное приветствие.
        - Что же ты натворила, - качает головой женщина, когда выслушивает мою длинную историю - Ведь я тебя предупреждала. Наша страна полна опасностей. Законы строгие, но порой их безумная суть поражает и повергает в шок.
        Она произносит тихо последние слова, будто опасаясь кары Аллаха.
        Я одобрительно киваю.
        - Если ты думаешь, что тебе здесь будет просто, то ошибаешься, - Ирма поглядывает на меня сожалеюще и загадочно, успевая помешивать кипящую смесь в огромном чугунном казане.
        - О чем ты? - усмехаюсь в ответ.
        - Ямина непростая девочка, и если ты думаешь, что запросто подружишься, то лучше начинай готовиться к следующему отъезду.
        Я нахмурилась. Понимала, что дочь может всех ревновать к отцу, а еще за полное отсутствие именно женского внимания мстит всем служанкам или любым другим женщинам в особняке. Мать никто не заменит. Нет такой женщины, которая дарила бы искренне тепло и заботу.
        - Ирма, по-моему, ты слишком категорична, - отвечаю ей, и оборачиваюсь опасливо. Мне несколько стыдно обсуждать дочь Саида, ведь я ей стану вскоре мачехой.
        Но как оказывается, моя Ирма права.
        На следующий день я просыпаюсь от криков и возмущенных возгласов.
        В мою спальню врываются без стука четверо служанок во главе с Яминой. Они оглядывают меня бесцеремонно и с насмешкой.
        - Она испортила мое платье! Мне теперь не в чем ехать на занятие танцами! - говорит дочь Саида и указательным пальцем тычет в мою сторону. Она чуть приподнимает подбородок, демонстрируя абсолютную власть.
        В руках у девочки платье, которое больше похоже на лохмотья. Бирюзовая ткань с кружевами в тон висела клочьями, и казалась дешевой тряпкой.
        - Я ничего не брала, - оправдываюсь, и чувствую неловкость. Стыд перемежается со злобой на взрослых девушек, которые ведут себя неподобающе.
        В этот момент появляется Саид.
        По его выражению лица видно - он недоволен, что еще больше меня настораживает.
        - Что здесь происходит? - он осматривает всех исподлобья. Взгляд его светлеет при улыбке Ямины.
        - Она, - девочка пальцем указывает на меня. - Испортила мое платье! Оно совершенно новое!
        - Я ничего не брала! - чуть громче заявляю в ответ.
        Мне не обидно, что дочка Саида обвинила меня. Сейчас сильно раздражают служанки, которые решили, что они полноправные хозяйки, и рассматривают мои вещи и открывают шкаф с одеждой. Я сижу на кровати, прикрываясь одеялом и не могу подняться из-за того, что спала только в одной тонкой сорочке.
        - Посмотрите, здесь и кусок платья остался, рядом с ножницами, - показывает одна из девушек, предварительно осмотрев в комоде мои вещи. Ее лицемерно-невинный взгляд рождает ураган ярости во мне.
        Саид взирает на эту сцену с недовольством, а я начинаю свирепеть. Ни одна прислуга в доме Багира не имела права трогать мои вещи, а уж тем более обвинять меня в пакостях! Да еще кому - ребенку любимого мужчины!
        - Пошли все вон! - взрываюсь я громким криком, и уже сама указываю на дверь. - Вся прислуга - немедленно вышли из моей спальни!
        Девушки смотрят на меня удивленно-испуганно, и спешат ретироваться, в то время как Саид подходит ко мне и подает халат, чтобы можно было одеться. Но со служанками демонстративно выходит и Ямина, недовольно поджав губы.
        - Ямина, пожалуйста, подожди, - прошу более спокойным тоном, а Саид качает головой.
        - Это привычное поведение, Ямина тяжело принимает чужих людей, - он обнимает меня, и целует в губы. - Ханна, прости, что они устроили такое представление тебе в первый же день.
        Я невольно вспоминаю свои первые дни в гареме Багира. Там тоже не рады были моему появлению. Моя европейская внешность и свободолюбивый характер делали белой вороной среди остальных. И они уже тогда знали, что Багиру больше всех нравлюсь именно я…
        Только вот из-за гордых и своенравных красавиц тогда я чуть ли не попрощалась с жизнью. Стоит ли здесь опасаться коварных и беспринципных планов маленькой девочки?
        - Ханна, я поговорю с Яминой. Это было в первый и последний раз, - говорит Саид, но я отрицательно мотаю головой.
        - Нет, даже не вздумай! Дочь еще больше разозлиться, и подумает, что ты на моей стороне, - отвечаю ему, и начинаю продумывать план действий.
        Мне необходимо подружиться с падчерицей, а иначе…
        Иначе она и ее прислуга найдут способ выжить меня отсюда.
        ***
        Проходит неделя моего пребывания в особняке Саида.
        Мы официально зарегистрировали брак, но я просила его не устраивать пышных торжеств и не звать всех родственников. На нашей свадьбе были только близкие люди. Удивительно, но когда я увидела отца Далии среди приглашенных, то была очень обескуражена.
        - Он принял свое горе, и относится уже совершенно по-другому, - объяснял Саид - Его радость - это Ямина, и он хочет, чтобы у нее была отличная мачеха.
        Я сдержанно улыбнулась и хотела было пошутить, что из меня-то как раз мачеха не очень. Ямина отказалась присутствовать на свадьбе, и весь день провела с прислугой у себя в комнате.
        Женщины-родственницы со стороны Саида приняли меня добродушно и тепло. Все-таки женская солидарность и сплоченность в этой стране контрастировала из крайности в крайность. Возможно, причина была в том, что в гареме мы воевали за одного мужчину, а здесь уже созданный клан родственных связей не позволял вести себя подло.
        Всю эту неделю я терпела мелкие гадости, которые делали служанки во главе с Яминой. Я понимала, что в тупике. Рано или поздно они могут придумать более правдивый способ, чтобы выжить меня отсюда, или вообще убить, как это пытались сделать наложницы Багира. Вместе с этой холодной войной, я безумно скучала по Кираму. Мне хотелось порой забросить все эти попытки доказать, что я не плохая, что не причиню вреда и не собираюсь забирать всю любовь Саида. Я не могла обнять собственного сына, а должна была вызвать к себе интерес и симпатию чужого мне по крови ребенка.
        Но после таких искрометных мыслей начинала грызть совесть. В конце концов, Ямина была жертвой в сложившихся жизненных обстоятельствах. Далия спешила дать жизнь, а после не думала о последствиях.
        - Я тебя предупреждала, Ханна, - говорила мне Ирма, когда я приходила к ней и пыталась посоветоваться в поиске шанса хоть как-то завоевать доверие дочери Саида.
        - Не могу больше так, - вздыхала обреченно в ответ, глядя как служанка ловко переворачивает лепешки в печи.
        - Оставь камни сомнений и терзаний, и вода скоро станет чистой, - Ирма была, как всегда, в своем репертуаре. Ее поговорки и изречения помогали, а порой раздражали.
        Моему терпению приходил конец. Стали пропадать вещи из моей комнаты. Учитывая, что каждый день по нескольку раз пакости служанок во главе с Яминой портили настроение, Я обратилась к Саиду, и попросила снять или купить мне жилье. Я готова была вновь жить в развалинах с Ирмой, но точно знать, что в моем приготовленном чае нет яда.
        - Ханна, это невозможно, - хмурился он - Жить на два дома очень тяжело. Я поговорю с дочкой.
        - Нет! И еще раз нет, - отрицательно замотала головой. Выглядит так будто я, взрослая полноценная женщина пожаловалась на маленькую девочку и обвинила ее во всех своих неудачах.
        Мои попытки подружится всегда заканчивались грандиозным провалом. Ямина игнорировала меня, и делала это демонстративно и с пренебрежением. Несколько раз я заходила к ней в спальню, чтобы поговорить, но встречала лишь холодную стену отчуждения. Служанки, окружавшие ее, сочувствующе осматривали меня, когда я словно сумасшедшая разговаривала сама с собой.
        И вот однажды я проснулась с твердым намерением просить Саида о переезде. Мои нервы каждый день были как натянутая струна, и переживать о своем психическом, и о физическом здоровье я более не могла. Но жуткий крик и вопли моментально отрезвили и заставили подскочить на кровати.
        Я накинула халат, и выбежала в коридор. Было пусто. Крик повторился, и исходил он из комнаты Ямины. Не раздумывая, ринулась и без стука ворвалась в спальню девочки. Сердце заходилось в бешеных ударах. Я перепугалась так, что ожидала увидеть нечто страшное.
        На кровати сидела моя падчерица и ревела горькими слезами. Рядом с ней стояли две служанки и что-то пытались ей говорить, очевидно, успокаивая.
        - Что случилось?! - я подошла поближе, и озабоченно смотрела на заплаканное лицо ребенка.
        Но мне не успели ответить девушки-прислужницы.
        - Я умираю, а ты, подлая одалиска (одал?ска (от тур. odal?k - «горничная, рабыня, служанка») - женщина, состоящая в гареме шейха, султана. Одалиски воспринимались на Западе как наложницы или сексуальные рабыни, и их статус был ниже статуса официальной жены. Фактически они были прислужницами жён. - прим.автора) останешься здесь жить! Ненавижу, ненавижу тебя! - с омерзением выплевывала слова Ямина. В руках ее окровавленная нижняя юбка.
        Ужас ледяной змеей прошелся по моему телу. Это было самое страшное, что можно услышать от ребенка.
        - У нее начали месячные, - чуть слышно произнесла одна из служанок - Она никого не хочет слушать, просит позвать Господина Саида, но у него срочное совещание…
        - Идите, вы свободны - отпустила я служанок, и облегченно выдохнула. Я ведь поначалу чуть ли не рухнула в обморок от такого шокирующего заявления от падчерицы.
        Девушки вышли, а я села рядом с Яминой. Сейчас она, маленькая перепуганная девочка, вызывает только жалость. Я попыталась обнять ее со словами успокоения, но она противилась. Детские ладошки больно били по груди, плечам и даже попали по моему лицу. Но я не собиралась сдаваться. Прижала ее дрожащую хрупкую фигурку к себе и ласково гладила по черным волнистым волосам.
        - Чш-ш-ш, не страшно. Ты не умрешь. Это происходит с каждой созревшей девушкой каждый месяц, - говорила я, и сама еле сдерживалась от слез. Сердце сжималось от сочувствия. Кто бы ей объяснил подробности полового созревания, рассказал о строении женского тела! Служанки явно не обладали знаниями в анатомии, а что они могли сказать на ее вопросы? Ничего объективного!
        - И я не умру? - бурчала в ответ, прекратив сопротивляться. Она, все еще не поднимая головы, сидела, уткнувшись мне в грудь.
        - Нет, Ямина. Папа и я этого не допустим. Никогда. Запомни! - проглотив сентиментальные слезы в горле, говорила ей я.
        Впервые мне пришлось все рассказывать и пытаться не краснеть от такой пикантной темы. Объяснять Ямине, почему должны быть месячные, и почему во время беременности они перестают идти. Я помогла ей переодеться и попросила одну из служанок принести средства гигиены из моего комода, чтобы Ямина чувствовала себя комфортно. Мы сидели почти два часа и обсуждали то, что я не могла и представить себе еще вчера вечером. Девочка задавала вопросы, и я старалась как можно понятнее объяснить.
        Весь этот день мы провели вместе. Ямина показывала мне свои рисунки, фотоотчеты танцевальной школы, куда она ходила заниматься. Мы ели божественно вкусный чебаб (арабский аналог панкейков - прим.автора) со сладким финиковым сиропом, гуляли в саду и посмотрели один из ее любимых мультфильмов.
        Когда вечером приехал Саид, то его глаза округлились, увидев нас. Будто закадычные подружки мы держались за руку и встречали его в большом гостином зале.
        - У нас все замечательно, - рапортовала Ямина. - А как прошел твой день, папочка?
        И теплый семейный ужин начался с рассказов Саида об важном контракте.
        Я сидела, слушала, смотрела, как Ямина улыбается, и в ее глазах первый раз горела искорка надежды. Надежды того, что она обрела наконец-то подругу и почти маму.
        Вечером я вышла на широкий балкон-террасу и, по привычке каждого дня, провожала последние солнечные лучи, скрывающиеся за линией горизонта. Где-то слышался вечерний призыв к молитве. Заунывный голос муллы раздавался то затихая, то набирая силу.
        Сколько я шла к этому состоянию безмерного счастья? Сколько было пролито слез и совершенно глупых ошибок? Судьба все равно все расставила на свои места.
        Мактуб.
        Так суждено…
        Эпилог
        Упираясь руками в кровать, я еле держалась на ногах. Дышала тяжело, и старалась не сбиваться с ритма.
        Боль в округлившемся животе усиливалась и острыми иглами разносилась по телу. Шевеления моей нерожденной малышки усилились. Шумно выдохнула и уткнулась лбом в белоснежную простыню.
        Мои вторые роды были слишком сложными и тяжелыми. Десять часов схваток, но не было ни потуг, ни раскрытия для полноценного родоразрешения.
        - Ханна! Ханна! -
        Я вздрогнула и встрепенулась от голоса Ямины.
        Падчерица вбежала в мою палату и обняла меня.
        - Солнышко, что ты здесь делаешь? - изумленно спросила я, и обняла ее в ответ.
        - Папа попросил запустить меня к тебе ненадолго, - она дрожала, словно ее лихорадило в ознобе.
        - Ямина, ты чего, что с тобой? - спросила я, и постаралась не согнуться вновь от приступа боли. Зачем видеть невыносимые мучения несовершеннолетней девочке? Ведь я рассказывала ей, что беременность и роды - естественные процессы, а сама нахожусь на грани обморока.
        - Ханна, мне страшно, - шептала она, и шмыгнула носом - Ты ведь не умрешь, как моя мама…
        Я только сейчас поняла панику Ямины. Она психологически боялась родоразрешения, и провела аналогию между мной и Далией.
        - Нет, милая, не умру. Со мной все в порядке, - сжав зубы от очередной острой схватки, проговорила ей. - Все будет хорошо, я тебе обещаю.
        От заботы и беспокойства за мою жизнь, меня вновь накрыли сентиментальные чувства, и когда Ямина вышла, я улыбнулась и, разревелась как девчонка.
        После того дня, как мы подружились, прошло уже полтора года, и наши взаимные родственные чувства только крепли. Ямина не называла меня мамой. По имени, да, а вот чтобы обозначить родство - нет. Я не требовала, и всегда ей говорила, что она может называть меня так, как ей будет удобно. Я понимала, и об этом говорила Саиду, который порой хотел, чтобы дочь называла меня мамой. Невозможно заменить самого близкого человека на земле.
        Я вновь согнулась в невыносимом приступе мучения, и как раз в этот момент почувствовала потугу.
        - Ложитесь, госпожа Ханна, мы сейчас осмотрим вас. Если нет продвижения в родовой деятельности, то придется оперировать, - произнесла только что вошедшая врач, и строго посмотрела на меня поверх тонкой оправы очков.
        Пока я устраивалась на кровати, подошли еще две акушерки. Боль от положения лежа усилилась троекратно. Я вертелась и ощущала, как тело немеет будто пронзенное адской раскаленной стрелой.
        - Не могу, не могу, - дыхание перехватывает, и чувствую, как кислород в легких заканчивается.
        - Тужьтесь, прямо сейчас! Быстрее! - кричит врач, а образы окружающей реальности плывут и распадаются на частицы в фокусе зрения.
        Я делаю рывок, и крик, который идет из горла, рвет связки.
        - Тише, тише, вы сейчас так все силы израсходуете, - где-то над головой убаюкивающий голос акушерки.
        - Ханна, соберитесь, смотрите на меня! На меня! Тужьтесь!
        Приоткрываю веки, но они как будто наливаются свинцом, и сманивают в сладкий сон. Боль уже врастает в мое тело, становиться дополнительным органом, который отравляет весь организм.
        Еще рывок!
        И темнота…
        Мрачная чернота. Бездонная пропасть.
        Мерный писк или тиканье приборов. Что-то что выхватывает мое сознание из безмолвия.
        Крик.
        Детский крик, и током проходит осознание.
        - Где моя девочка, где моя малышка? - пытаюсь сказать, но губы бледные и пересохшие только шевелятся, не издавая ни звука.
        По силуэтам начинаю различать, и вижу Саида с новорожденной дочкой на руках. Он смотрит на меня с безграничной нежностью, а глаза сияют влажным блеском.
        - Ханна, она так похожа на тебя, - губы мужа касаются моего лба, покрытого холодным потом - Спасибо! Ты мое сокровище, моя жизнь, моя единственная любовь… Я люблю тебя!
        - Саид, я живая, - произношу в ответ, и сама понимаю, что говорю полнейшую глупость.
        Со мной ничего не случилось. Я все еще в этом мире, но тот страх, который секунду был со мной, когда Ямина сказала про Далию, стал чудовищной воронкой. Я сама не заметила, как поддалась панике, и внушила себе, что могу погибнуть.
        Дома Ямина не отходила ни на секунду от сестры. Она готова была ежеминутно исполнять мои просьбы или пытаться помочь. Пришлось проводить серьезный разговор, чтобы падчерица перестала так переживать, занялась учебой и своими увлечениями.
        В этот непростой период нам было трудно. Ямина обижалась, даже однажды приревновала, и сказала, что мы с Саидом хотим от нее избавиться, потому что появилась Алайна, наша общая дочь. Но как только в гости к нам приехал Кирам, все кардинально поменялось.
        Да, мой сын стал приезжать ко мне, и наши встречи были результатом долгих переговоров с Багиром. Я узнала, что катализатором согласия моего бывшего мужа послужил второй брак, где невеста была еще очень молода. И Багир внезапно смягчился, пошел на мировую. Размышляя об этом позже, сделала вывод - Багир вновь влюбился, и теперь ему было не до мести своей бывшей супруге.
        Кирам же признался, что очень скучал по мне. Я старалась не очернять все то, что мог рассказать его отец про меня, не пытаться выставить Багира в неприглядном свете или начать говорить о нем гадости. Мы обоюдно закрыли с Кирамом эту непростую скользкую тему, и теперь он бывал у нас на выходных или, когда были каникулы.
        С Саидом же у них сложились отстраненно-дружеские отношения. Кирам уважительно приветствовал, никогда не позволял дерзостей, но предпочитал избегать постоянного общения со своим отчимом. Я не настаивала, и не пыталась подружить их. Иногда мне даже казалось, что в глазах сына проскальзывает та самая черная, липкая как змеиная кожа, ледяная ревность. Особенно, когда Саид смотрел на меня, улыбался и говорил комплименты.
        Каждый раз, обнимая детей и Саида, я спрашиваю себя: могла бы я сделать другой выбор? Взять и остаться в Америке, не полетев на конференцию с мисс Линкольн?
        И каждый раз говорю - нет.
        Я переживу все заново, но никогда не откажусь от любви.