Раздвигая границы Кэти МакГэрри
        Эхо Эмерсон, красавица, самая популярная девочка в школе. Что случилось той ночью, после которой Эхо превратилась в неудачницу со «странными» шрамами на руках, о которой шепчутся по углам.
        Жесткий и прагматичный Ной Хатчинс привык использовать девушек. Его взгляды на жизнь далеки от романтики и сострадания.
        Эхо и Ной — полюсы с разноименным зарядом, которые, как известно, притягиваются.
        Топ-выбор читателей журнала Romantic Times.
        Кэти Макгэрри
        Раздвигая границы
        Katie McGarry
        PUSHING THE LIMITS

        Печатается с разрешения издательства Harlequin Books S.A. и литературного агентства Prava I Prevodi International Literary Agency
        Оформление серии Екатерины Климовой
        
        Глава 1
        Эхо
        «Мой отец — деспот, которому непременно нужно всех контролировать, мой брат — мертв, мачеху я ненавижу, а мама… ну, у нее свои проблемы. И вы еще спрашиваете, как у меня дела?»
        Так бы я хотела ответить миссис Коллинз. К сожалению, видимость благополучия нашей семьи всегда стояла для отца на первом месте, поэтому я лишь моргнула три раза и сказала:
        — Хорошо.
        Миссис Коллинз — новый клинический психолог школы Иствик,  — сделала вид, что я ничего не говорила. Отодвинула стопку папок на край стола, на котором не было даже намека на порядок, и принялась перебирать бумаги. Вытащив мою папку сантиметров восемь толщиной, женщина, негромко кашлянув, вознаградила себя глотком коричневого напитка, оставляя на чашке след от ярко-красной помады. В кабинете пахло дешевым кофе и свежезаточенными карандашами.
        Справа от меня, постоянно посматривая на часы, сидел отец, а слева — Злая Ведьма Запада, которая беспрерывно ерзала в кресле. Я пропустила первый урок по вычислительной математике, папа — какую-то очень важную встречу, а моя мачеха из страны Оз? Я уверена, что она пропустила раздачу мозгов.
        — Разве не прелестный месяц — январь?  — задала новый вопрос миссис Коллинз, открывая мою папку.  — Новый год, новый месяц, возможность начать все с чистого листа.  — Не дожидаясь ответа, она продолжила:  — Вам нравятся занавески? Я сама их сшила.
        Мы с отцом и мачехой синхронно повернули головы в сторону розовых занавесок в горошек, которые закрывали окна на парковку. Занавески были в стиле сериала «Маленький домик в прериях»[1 - Little House on the Prairie (англ.)  — телевизионный семейный сериал, за девять сезонов с 1974 по 1983 г. вышло 204 серии.], а их цвет, с моей точки зрения, был свидетельством дурного вкуса. Но это только мое мнение. Мы все трое промолчали, от чего в комнате воцарилась неловкая тишина.
        В этот момент завибрировал «блэкберри» моего отца. Словно нехотя, он вытащил телефон из кармана и пролистал оповещения. Эшли забарабанила пальцами по своему раздутому животу, а я уставилась на рукописные таблички на стене, чтобы на чем-либо сосредоточиться и не смотреть на нее.
        НЕУДАЧА — НАШ ЕДИНСТВЕННЫЙ ВРАГ.
        ЕДИНСТВЕННЫЙ ПУТЬ ВВЕРХ — НИКОГДА НЕ СМОТРЕТЬ ВНИЗ.
        МЫ УСПЕШНЫ, ПОТОМУ ЧТО ВЕРИМ.
        ДОБРЫ БОБРЫ ИДУТ В БОРЫ, А ДРОВОКОЛОРУБЫ РУБИЛИ ДУБЫ[2 - Предложение переводчика своего варианта скороговорки How much wood could a woodchuck chuck if a woodchuck could chuck wood? Буквальный перевод: «Сколько дров бросил бы сурок, если бы сурок мог бросать дрова?»].
        Л-а-а-дно, последнее предложение было полнейшей бессмыслицей, но меня развеселило.
        Светлыми волосами и навязчивым дружелюбием миссис Коллинз напоминала лабрадора-переростка.
        — Результаты Эхо по АСТ и SAT[3 - АСТ и SAT — стандартизированные тесты для поступления в американские вузы.] просто невероятны! Вы, должно быть, очень гордитесь своей дочерью.  — Она искренне улыбнулась мне, обнажив все зубы.
        Затикал таймер. Мой сеанс терапии официально начался. Пару лет тому назад, после того происшествия, Служба по защите детей «настоятельно рекомендовала» мне пройти терапию, а папа быстро сообразил, что лучше согласиться на все, что «настоятельно рекомендовано». Раньше мои сеансы проходили как у всех нормальных людей — в специальном кабинете за пределами школьной территории. Но благодаря щедрому финансированию от штата Кентукки и психологу-энтузиасту я стала частью экспериментальной программы. А деятельность миссис Коллинз заключалась только в том, чтобы разбираться с проблемами некоторых ребят из моей школы. Я просто счастливица.
        Папа выпрямился:
        — Результаты по математике были низкими. Я хочу, чтобы она пересдала тесты.
        — А где здесь туалет?  — перебила его Эшли.  — Малыш любит прыгать по мамочкиному мочевому пузырю.
        Скорее, Эшли любит быть в центре внимания. Миссис Коллинз натянуто улыбнулась и показала на дверь.
        — Выйдите в основной коридор и поверните направо.
        Мачеха с таким усилием поднималась с кресла, будто носила в себе 500-килограммовый свинцовый шар, а не крошечного ребенка. Я с отвращением покачала головой и заработала ледяной взгляд от отца.
        — Мистер Эмерсон,  — продолжила миссис Коллинз, как только мачеха вышла из комнаты,  — оценки Эхо значительно выше среднего показателя по стране и, если верить тому, что я вижу в ее личном деле, девочка уже подала документы в те колледжи, которые она выбрала.
        — В некоторых бизнес-школах удлиненные сроки приема, и я хотел бы, чтобы она подала документы и туда. Кроме того, наша семья не приемлет уровень «выше среднего». Моя дочь превзойдет все показатели.
        Слова отца прозвучали c неуместным пафосом. Он бы еще добавил: «Так пусть это будет записано. Так пусть это свершится»[4 - Знаменитая фраза из фильма «Десять заповедей».].
        Я облокотилась на ручку кресла и прикрыла лицо рукой.
        — Вижу, вы всерьез этим обеспокоены, мистер Эмерсон,  — сказала психолог раздражающе спокойным голосом.  — Но результаты Эхо по английскому близки к идеальным…
        Тут-то я и перестала следить за этим диалогом. Папа и прошлый консультант по профориентации уже дискутировали на эту тему, когда я писала PSAT[5 - PSAT — предварительный академический тест (упрощенная версия SAT).]. А потом опять, когда я впервые проходила тесты по SAT и ACT. В конце концов консультант понял, что мой отец всегда выигрывает, и сдался после первого раунда.
        Результаты тестов волновали меня меньше всего. Найти деньги на починку машины Эйриса — вот что было главным. После смерти брата папа твердо стоял на своем: автомобиль нужно продать.
        — Эхо, ты довольна своими результатами?  — спросила миссис Коллинз.
        Я взглянула на нее сквозь завесу рыжих вьющихся волос, упавших мне на глаза. Предыдущий терапевт понимал, кто главный в нашей семье, и разговаривал исключительно с папой.
        — Простите?
        — Ты довольна своими результатами по ACT и SAT? Или хочешь переписать тесты?  — Женщина сложила руки на моей папке.  — Хочешь подавать документы в другие университеты?
        Я встретилась взглядом с папой — его серые глаза устало смотрели на меня. Выбор не велик: если я соглашусь переписать тесты, отец будет доставать меня каждую свободную секунду, заставляя учиться. Значит, каждую субботу я буду рано вставать, все утро мучиться, пока у меня не вскипит мозг, а потом неделями беспокоиться о результатах. Что касается подачи документов в другие университеты… Я лучше перепишу тесты.
        — Не особо.
        От разочарования его беспокойные морщинки вокруг глаз и губ проявились еще больше. Я тут же исправилась:
        — Папа прав. Я должна переписать тесты.
        Миссис Коллинз тут же что-то застрочила в моем личном деле. Предыдущий терапевт был хорошо осведомлен о моих проблемах с уверенностью в себе. К чему записывать одно и то же.
        Эшли вразвалку зашла в комнату и плюхнулась в кресло рядом со мной.
        — Что я пропустила?
        Я уж и забыла о ее существовании. Ах, если бы и папа тоже.
        — Ничего,  — ответил он.
        Миссис Коллинз наконец-то отложила ручку.
        — Перед тем как вернуться на занятия, уточни с миссис Маркос дату следующего тестирования. И пока я твой психолог, мне хотелось бы обсудить с тобой расписание на зимний семестр. Ты записалась на все выборочные курсы по бизнесу. Меня интересует почему.
        Честный ответ — «потому что так сказал папа» — наверняка разозлил бы некоторых в этой комнате, поэтому я начала импровизировать:
        — Это поможет мне подготовиться к колледжу.
        Ну да! С таким же энтузиазмом дети говорят, что не боятся прививки от гриппа. Плохой выбор. Отец заерзал в кресле и вздохнул. Я стала придумывать другой вариант ответа, но поняла, что любой прозвучит не к месту.
        Миссис Коллинз перелистывала мои бумаги.
        — Ты продемонстрировала невероятные способности в гуманитарных науках, особенно в рисовании. Я не предлагаю тебе отказаться от всех курсов по бизнесу, но ты могла бы поменять один из них на занятия по изобразительному искусству.
        — Нет!  — рявкнул папа. Он так сильно наклонился вперед, что почти встал на носки.  — Эхо не будет ходить ни на какие занятия по изобразительному искусству, вам ясно?
        Мой отец являл собой странную комбинацию инструктора по строевой подготовке и белого кролика[6 - Имеется в виду персонаж из сказка Л. Кэрролла «Алиса в Стране чудес».] из известной сказки: он всегда спешил на какие-то важные встречи и любил всеми командовать.
        Надо отдать должное миссис Коллинз: она даже не дрогнула, хотя и отступила.
        — Предельно.
        — Ну, раз уж мы во всем разобрались…  — Эшли подвинулась на край кресла, намереваясь встать.  — Я случайно перепутала даты и записалась сегодня на УЗИ. Мы сможем узнать пол ребенка.
        — Миссис Эмерсон, расписание Эхо — не причина сегодняшней встречи, но я пойму, если вам нужно уйти.
        Психолог достала из верхнего ящичка бланк документа, а Эшли, смутившись и покраснев, откинулась на спинку кресла. За прошедшие два года мне уже не раз доводилось видеть такие бумаги — Службе по защите детей нравилось уничтожать леса.
        Миссис Коллинз читала письмо, а я втайне мечтала неожиданно воспламениться. Мы с папой сгорбились каждый в своем кресле. Ничто так не доставляет удовольствие, как групповая терапия!
        Ожидая, пока терапевт закончит изучать бумагу, я принялась разглядывать то, что было наставлено и навалено поверх ее стола. Вот фотография миссис Коллинз с каким-то мужчиной, возможно, ее мужем, возле компьютера устроилась мягкая игрушечная лягушка, а в углу стола свернулась голубая лента наподобие тех, что получают за победу в конкурсе. И я почему-то заволновалась. Гм… странно.
        Миссис Коллинз пробила документ дыроколом и подшила в мою и без того толстую папку.
        — Ну вот. Теперь я официально твой терапевт.
        Когда она замолчала, я оторвала взгляд от ленты и посмотрела на женщину. Психолог внимательно следила за мной.
        — Милая ленточка, не так ли, Эхо?
        Папа кашлянул и одарил миссис Коллинз убийственным взглядом. Ладно, это была странная реакция. С другой стороны, его раздражал уже сам факт того, что приходится торчать здесь. Я опять покосилась на ленту. Почему она кажется такой знакомой?
        — Наверное.
        Взгляд психолога остановился на цепочке с армейским жетоном у меня на шее, которую я машинально теребила.
        — Сочувствую вашей утрате. В каких войсках он служил?
        Ну, супер! У папы будет гребаный сердечный приступ. Он всего лишь семьдесят пять раз сказал, что армейские жетоны Эйриса должны оставаться в коробке под моей кроватью, но сегодня они были мне нужны: новый терапевт, годовщина смерти брата (прошло два года) и мой первый день последнего семестра в школе.
        Меня затошнило. Избегая папиного хмурого и недовольного взгляда, я сосредоточилась на том, чтобы обнаружить секущиеся кончики в своих прядях.
        — В морском флоте,  — сухо ответил он.  — Послушайте, у меня встреча с очень перспективными клиентами, и я пообещал Эшли пойти с ней к врачу, а Эхо пропускает занятия. Когда мы уже закончим?
        — Когда я скажу. Если вы будете усложнять наши сеансы, мистер Эмерсон, я буду иметь удовольствие позвонить социальному работнику Эхо.
        Я старательно пыталась спрятать улыбку, расползающуюся на моих губах. Миссис Коллинз держала нас в ежовых рукавицах. Папа отступил, но тут влезла моя мачеха…
        — Я не понимаю. Эхо скоро исполнится восемнадцать. Почему она все еще находится под опекой государства?
        — Потому что наше государство, ее социальный работник и лично я считаем, что это в ее же интересах.  — Миссис Коллинз закрыла мою папку.  — Эхо будет ходить ко мне на терапию до окончания школы, то есть до весны. Потом штат Кентукки оставит вас в покое.  — Женщина подождала, пока Эшли не кивнула, молча соглашаясь со сложившейся ситуацией, и заговорила снова:  — Как ты поживаешь, Эхо?
        Шикарно. Просто фантастика. Хуже не бывает.
        — Хорошо.
        — Правда?  — Она постучала пальцем по подбородку.  — Однако годовщина смерти твоего брата, как я полагаю, могла вызвать печальные эмоции.
        Миссис Коллинз внимательно следила за моей реакцией, а я тупо пялилась на нее в ответ. Отец и Эшли наблюдали за этим неловким моментом. Меня грызло чувство вины. Фактически это не был вопрос, так что отвечать на него совсем не обязательно. Однако желание угодить психологу накрыло меня, как приливная волна. С чего бы это? Она просто очередной терапевт из череды уже не раз сменившихся психоаналитиков. Одни и те же вопросы, обещания помочь. Потом специалист исчезал, а я оставалась все в том же состоянии, как и в первый день нашей встречи — сломленном и разбитом.
        — Она постоянно плачет,  — нарушил тишину писклявый голос Эшли. Вид у нее был при этом такой, словно мачехе не терпелось поделиться каким-то особо жареным фактом из жизни закрытого загородного клуба.  — Эхо очень скучает по Эйрису.
        И отец, и я повернулись, чтобы посмотреть на эту блондинку. Я хотела, чтобы она не останавливалась, в то время как отец наверняка мечтал, чтобы она заткнулась. Хоть однажды Бог да услышал мои молитвы, потому что Эшли продолжала:
        — Мы все скучаем по нему. Так грустно, что мой ребеночек никогда с ним не познакомится.
        И вот опять: добро пожаловать на шоу Эшли, спонсор программы — Эшли и деньги моего отца. Миссис Коллинз быстро записывала каждое неосторожное слово мачехи в мою папку, а папа тихо простонал.
        — Эхо, ты хотела бы поговорить об Эйрисе на сегодняшнем сеансе?  — спросила миссис Коллинз.
        — Нет.  — Похоже, это был самый честный ответ из тех, что прозвучал за сегодняшнее утро.
        — Все нормально,  — кивнула она.  — Мы оставим это на следующий раз. Как насчет твоей мамы? Общалась ли ты с ней?
        — Нет,  — в унисон ответили папа с Эшли, в то время как я выпалила:  — Что-то вроде того!
        Когда они оба уставились на меня, я почувствовала себя начинкой сэндвича. Не знаю, что подтолкнуло меня сказать правду.
        — Я пыталась дозвониться ей на каникулах.
        Когда мама не ответила, я продолжала сутками сидеть у телефона, надеясь и молясь, что мама вспомнит о том, как два года назад мой брат — ее сын — умер.
        Отец провел рукой по лицу.
        — Ты же знаешь, что тебе запрещено общаться со своей матерью!  — В его голосе звенела злость — он не мог поверить, что я рассказала терапевту о своем проступке, в который та теперь обязательно вцепится. Так и вижу, как социальные работники радостно выплясывают джигу в папиной голове.  — Судебным решением! Скажи мне, Эхо, это был стационарный или мобильный телефон?
        — Стационарный,  — выдохнула я.  — Но мы не разговаривали. Клянусь.
        Он провел пальцем по своему «блэкберри», и на экране появился номер адвоката. Я сжала армейский жетон с такой силой, что имя Эйриса и серийный номер отпечатались на моей ладони.
        — Прошу тебя, папочка, не делай этого,  — прошептала я.
        Он замешкался, и мое сердце заколотилось в груди. А затем, слава богу, опустил телефон на колени.
        — Теперь нам придется сменить номер.
        Я кивнула. Плохо, что мама никогда не сможет позвонить мне домой, но я приму этот удар… ради нее. Не хватало ей еще угодить из-за меня в тюрьму.
        — С тех пор ты с ней больше не связывалась?  — Миссис Коллинз утратила все свое дружелюбие.
        — Нет.  — Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Все внутри меня отдавалось болью. У меня больше не было сил делать вид, что все хорошо. От череды вопросов мои душевные раны, которые только-только начали затягиваться, снова открылись.
        — Просто чтобы убедиться, что мы понимаем друг друга: ты осознаешь, что, пока действует судебный запрет, контакты между тобой с мамой невозможны, даже если инициатор — ты? Это неприемлемо.
        — Да.  — Я снова сделала глубокий вдох. Ком в моем горле отказывался пропускать драгоценный кислород. Я скучала по Эйрису и по маме, а у Эшли скоро будет ребенок, и папа постоянно давит на меня, и… Мне нужно что-нибудь. Что угодно.
        Невзирая на доводы рассудка, я позволила словам сорваться с моего языка:
        — Я хочу починить машину Эйриса.
        Быть может, а вдруг это окажется правдой: если я починю то, что когда-то принадлежало моему брату, это заставит боль уйти.
        — Ох, опять ты за свое,  — пробормотал отец.
        — Подождите. Вы о чем? Эхо, о чем ты говоришь?  — спросила миссис Коллинз.
        Я уставилась на перчатки на своих руках.
        — Эйрис нашел на свалке «Корветт»[7 - Chevrolet Corvette — двухместный заднеприводной спортивный автомобиль, выпускаемый под маркой Chevrolet компанией General Motors в США с 1953 года.] 1965 года. Все свободное время он проводил за его починкой, и, когда брат он отправился в Афганистан, машина была почти готова. Я хочу завершить начатое. Ради Эйриса.
        Ради себя. После смерти брата у меня от него ничего не осталось — только эта машина.
        — Звучит как вполне здоровый способ оплакать его. Что вы об этом думаете, мистер Эмерсон?  — Миссис Коллинз уставилась на отца большими щенячьими глазами — мне такому еще учиться и учиться.
        Папа снова провел пальцами по своему «блэкберри». Физически он присутствовал в этой комнате, но мыслями уже находился в офисе.
        — Это дорого стоит, и я не вижу смысла чинить сломанную машину, когда у нее есть другая в рабочем состоянии.
        — Тогда разреши мне зарабатывать самой!  — выпалила я.  — И мы сможем продать мою машину, как только я приведу в порядок «Корветт» Эйриса.
        Теперь взгляды всех присутствующих были направлены на отца, а его — на меня. Сама того не желая, я загнала отца в угол. Он хотел сказать «нет», но это рассердило бы нового терапевта. В конце концов, во время сеансов мы должны выглядеть идеальной семьей. И не дай бог вынести из них что-то полезное и обсудить реальные проблемы.
        — Прекрасно, но Эхо должна сама оплачивать починку машины. Мои правила неизменны: гибкий график, а еще работа не должна мешать учебе: посещать курсы, о которых мы договаривались, или повлиять на оценки. Теперь мы закончили?
        Миссис Коллинз посмотрела на часы.
        — Не совсем. Эхо, твой социальный работник продлил терапию до окончания школы, потому что на этом настаивали учителя. Все заметили, что ты держишься на отдалении от своих сверстников и не участвуешь в жизни класса.  — Добрые глаза женщины вглядывались в мои.  — Мы желаем тебе только счастья, Эхо, и я бы хотела, чтобы ты дала мне возможность помочь тебе.
        Я подняла бровь. Будто у меня был выбор. А что касается моего счастья — что же, желаю вам удачи!
        — Конечно.
        Меня перебил веселый голос Эшли:
        — У нее есть партнер на вечер в честь Дня святого Валентина.
        Теперь настала наша с папой очередь одновременно воскликнуть:
        — Есть?
        Взгляд Эшли нервно заметался между мной и отцом.
        — Ну да, помнишь, Эхо? Вчера мы с тобой обсуждали нового парня, который тебе приглянулся, и я сказала, что не стоит забывать о друзьях, даже если ты сходишь с ума по какому-то мальчику.
        Я задумалась, что сейчас беспокоит меня больше: воображаемый парень или то, что мачеха утверждает, будто мы с ней общаемся.
        Пока я решала, что хуже, папа поднялся и надел пальто.
        — Видите, миссис Коллинз, с Эхо все нормально. Просто она немного помешана на своем романе. Мне чрезвычайно нравится ваша терапия, но у Эшли через двадцать минут встреча с доктором. Кроме того, я не хочу, чтобы Эхо пропустила остальные занятия.
        — Эхо, ты действительно хочешь заработать денег на починку машины?  — спросила миссис Коллинз, вставая, чтобы проводить папу и мачеху.
        Я натянула повыше перчатки, чтобы скрыть оголенные участки кожи.
        — Больше, чем вы можете себе представить.
        Женщина улыбнулась мне, прежде чем выйти в коридор.
        — Тогда у меня есть для тебя работа. Подожди здесь, и мы обсудим детали.
        Все трое остановились в дальнем конце холла и о чем-то зашептались. Папа положил руку на талию Эшли, а та прильнула к нему. Оба согласно кивали в ответ на тихие слова миссис Коллинз.
        Знакомое чувство ревности и злости снова взорвало меня изнутри. Как отец мог любить ее, когда она столько всего разрушила?
        Глава 2
        Ной
        Запах свежей краски и гипсокартона всегда напоминал мне об отце, а не о школе. Но именно этот «аромат» ударил мне в нос, когда я зашел в недавно отремонтированный главный офис. Зажав в руке учебники, я побрел к стойке администратора.
        — Как дела, миссис Маркос?
        — Ной, мучачо[8 - Мой мальчик (исп.).], ты почему так поздно?  — спросила она, сшивая документы.
        Часы на стене показывали девять часов утра.
        — Да ведь сейчас чертовски рано!
        Миссис Маркос вышла из-за своего нового стола из вишневого дерева и подошла к стойке. Когда я опаздывал, она всегда отчитывала меня, но я все равно считал эту женщину классной. Она напоминала мне мою мать, только ее латиноамериканскую версию — длинные волосы миссис Маркос были темно-каштановыми.
        — Ты пропустил встречу с миссис Коллинз. Не самое лучшее начало второго семестра,  — прошептала она, выписывая мне наказание за опоздание. Миссис Маркос бросила взгляд в сторону троих взрослых, которые тесной группкой стояли в углу комнаты. Судя по всему, та блондинка средних лет, что шепталась с зажиточного вида парочкой, и есть новый психолог.
        Я пожал плечами и криво улыбнулся.
        — Вот незадача.
        Женщина передала мне бумажку и окинула своим коронным суровым взглядом: кроме нее все в школе считали, что мне и моему будущему — крышка.
        И тут меня и окликнула та самая блондинка:
        — Мистер Хатчинс, я безумно счастлива, что вы помните о нашей встрече, хоть и опоздали на нее. Уверена, что вы не против подождать здесь, пока я закончу со своими делами.
        Она улыбнулась мне как старому другу, и голос ее звучал так мило, что я едва не улыбнулся в ответ. Но я ограничился кивком, плюхаясь на один из стульев для посетителей, которые выстроились вдоль стенки.
        Миссис Маркос рассмеялась.
        — Что?
        — Она не будет мириться с твоим наплевательским отношением. Возможно, миссис Коллинз даже удастся заставить тебя воспринимать школу всерьез.
        Я прислонил голову к стене и закрыл глаза, отчаянно нуждаясь в еще паре часов сна. Из ресторана, который работал до последнего посетителя, я смог уйти только в полночь, а потом мне не давали спать Исайя и Бет.
        — Миссис Маркос?  — зазвучал рядом со мной ангельский голосок.  — Не могли бы вы, пожалуйста, назвать даты следующего ACT и SAT?
        В этот момент зазвонил телефон, и женщина, попросив девушку подождать, ушла. Вскоре телефон умолк.
        В соседнем ряду подвинули стул, и я чуть не захлебнулся от слюноотделения, почувствовав аромат горячих булочек с корицей. Приоткрыв глаза и скосившись в сторону, я заметил рыжие вьющиеся шелковистые волосы. Эту девушку я знал. Эхо Эмерсон.
        В ее внешности не было ничего от булочки с корицей, но черт меня побери, если она ими не пахнет. По некоторым предметам у нас совпадали расписания, а в прошлом семестре мы еще и начали вместе ходить на факультативное занятие. Я мало что о ней знал: только то, что она умная, рыжеволосая и у нее большая грудь. Сегодня на девушке была мешковатая рубашка, которая оголяла плечи, и обтягивающая майка под ней, открывавшая достаточно, чтобы дать волю фантазиям.
        Как обычно, Эхо смотрела прямо перед собой, будто меня не существовало. Черт, скорее всего, в ее мире места для меня действительно не было. Такие люди, как Эхо Эмерсон, чертовски меня бесили.
        — У тебя отстойное имя,  — пробормотал я. Не знаю, почему мне так хотелось вывести ее из себя, но желание оказалось непреодолимым.
        — Разве ты не должен сейчас ширяться в уборной?
        Значит, она меня все-таки знает.
        — В ней установили камеры видеонаблюдения. Теперь мы ширяемся на парковке.
        — Прости, ошиблась.  — Ее нога лихорадочно закачалась взад-вперед.
        Отлично, я преуспел в том, чтобы пробраться под эту скорлупу идеальности.
        — Эхо… эхо… эхо…
        Нога замерла, а рыжие кудри резко взметнулись вверх, когда девушка повернула ко мне голову.
        — До чего оригинально, никогда не слышала этой шутки.
        Она подхватила сумку и вышла из офиса. И пока Эхо шла по коридору к двери, ее упругая попка покачивалась из стороны в сторону. М-да, и близко не так весело, как мне казалось. Я даже почувствовал себя придурком.
        — Ной?  — позвала меня в свой кабинет миссис Коллинз.
        У моего прошлого психолога у самого были большие проблемы с ОКР[9 - Обсесс?вно-компульс?вное расстройство — психическое расстройство, которое часто сопровождается чрезмерным стремлением к чистоте и порядку.]. В его офисе царил идеальный порядок. Я имел обыкновение переставлять предметы у него на столе, просто чтобы вывести мужика из себя. С миссис Коллинз так не повеселишься. На ее столе царил полнейший хаос. Я мог бы закопать там труп, и его бы никогда не нашли.
        Заняв место напротив, я приготовился к тому, что мне будут фигурально надирать зад.
        — Как прошли рождественские каникулы?  — На лице женщины вновь появилось это трогательно-щенячье выражение.
        — Хорошо.
        Если, конечно, считать признаком хорошего Рождества то, что приемные родители начинают орать друг на друга и кидать подарки в камин. Всегда мечтал провести этот праздник в гребаном подвале, наблюдая, как оттягиваются мои друзья.
        — Замечательно. Значит, дела в новой приемной семье идут хорошо.
        Прозвучало как утверждение, но на деле — это был вопрос.
        — Ага.
        Если сравнивать их с предыдущими тремя семьями, то они чертова «Семейка Брэди»[10 - «Семейка Брэди» (The Brady Bunch)  — американский комедийный сериал, в котором рассказывалось о многодетном овдовевшем отце, который женится на вдове с тремя детьми.]. На этот раз меня поселили вместе еще с одним пареньком. Либо у системы опеки не хватало домов, либо они наконец-то поверили, что я не представляю угрозу для общества. Таким, как я, запрещалось проживать с другими несовершеннолетними.
        — Слушайте, у меня уже есть соцработник, и она та еще заноза в заднице. Одной достаточно. Скажите начальству, что не хотите тратить на меня свое время.
        — Я не соцработник. Я клинический психолог.
        — То же самое.
        — Вообще-то нет. Я училась гораздо дольше.
        — Рад за вас.
        — И это значит, что я могу предоставить тебе другой уровень помощи.
        — Штат платит вам за это?
        — Да.
        — Тогда мне не нужна ваша помощь.
        Ее губы дернулись, будто женщина хотела улыбнуться, и я даже подумал, что она не так уж плоха в своем деле.
        — Как насчет того, чтобы говорить начистоту? Судя по твоему личному делу, тебя обвиняли в насилии.
        Я уставился на миссис Коллинз. Она — на меня. В этой папке была куча дерьма, но я давным-давно понял, что слово подростка ничего не значит против слова взрослого человека.
        — Мне кажется, что в этой папке, Ной,  — миссис Коллинз трижды постучала по ней пальцем,  — далеко не вся информация. Я общалась с твоими учителями из Хайлэнда. Их описание не имеет ничего общего с молодым человеком, который сидит передо мной.
        Я так сильно впился в металлическую спираль своего блокнота, что у меня заболела ладонь. Черт возьми, кем себя возомнила эта дамочка, чтобы копаться в моем прошлом?!
        Она пролистала бумаги моего дела.
        — За последние два с половиной года ты сменил не одну приемную семью. С момента смерти родителей это уже четвертая твоя школа. Что меня заинтересовало, так это то, что полтора года назад ты постоянно числился среди отличников, делал успехи как спортсмен. Эти качества редко сочетаются с дисциплинарным проступком.
        — Может, вам нужно копнуть глубже.  — Я хотел, чтоб эта женщина исчезла из моей жизни, а лучший способ добиться желаемого — запугать ее.  — Если бы вы это сделали, то знали бы, что я избил своего первого приемного отца.
        На самом деле я врезал ему, когда тот лупил своего биологического сына. Забавно, что, когда приехали копы, никто в той семье не встал на мою защиту. Даже мальчишка, за которого я заступился.
        Миссис Коллинз замолчала, словно ждала, что я расскажу свою версию этой истории, но она глубоко ошибалась. После смерти родителей я успел усвоить, что в службе опеки на тебя глубоко наплевать. Окажешься в их лапах, считай, пропал.
        — Твой бывший психолог из Хайлэнда отзывался о тебе с уважением. Ты попал в школьную баскетбольную команду, хорошо успевал, участвовал в нескольких мероприятиях, стал популярным среди сверстников.  — Женщина внимательно смотрела на меня.  — Думаю, мне бы понравился этот парень.
        Мне бы тоже… Но такова наша отстойная жизнь.
        — Немного поздновато пробоваться в баскетбольную команду — середина сезона и все такое. Думаете, тренер не будет против моих татушек?
        — Я не заинтересована в том, чтобы вернуть тебя в твое прошлое, но, думаю, вместе мы сможем построить что-то новое. Это даст шанс на более светлое будущее, чем то, которое тебя ждет, если все останется как есть сейчас.
        Казалось, она говорила от души, не лукавила. Мне чертовски хотелось ей поверить, но тяжелое прошлое научило меня никому не доверять. Я продолжал молчать, сохраняя безразличную мину на лице.
        Женщина первая нарушила зрительный контакт и покачала головой.
        — У тебя была несладкая жизнь, но возможностей еще немало. Результаты твоих тестов феноменальны, учителя заметили твой потенциал. Но над средним баллом нужно поработать, как и над твоей посещаемостью. Одно зависит от другого. У меня есть идея: помимо наших встреч раз в неделю, ты будешь ходить на дополнительные занятия, пока твой средний балл не будет соответствовать результатам тестов.
        Я встал. Первый урок давно прошел. Эта маленькая забавная встреча заняла весь второй. Но поскольку я уже оторвал задницу от кровати, то намеревался все-таки попасть на занятия.
        — У меня нет на это времени.
        Ее голос стал строже:
        — Ты хочешь, чтобы я позвонила твоему соцработнику?
        Я повернулся к выходу.
        — Давайте. Что она сделает? Запретит встречаться с семьей? Отдаст на попечение приемным родителям? Продолжайте копать и увидите, что для меня уже слишком поздно.
        — Ной, когда ты последний раз виделся с братьями?
        Моя рука замерла на дверной ручке.
        — Что, если я предложу тебе посещения под строгим контролем?
        Я отпустил ручку и снова уселся на стул.
        Глава 3
        Эхо
        Будь у меня возможность носить перчатки постоянно, я бы чувствовала себя гораздо увереннее, но дурацкий школьный дресс-код не позволял мне этого делать. Посему мой гардероб полностью состоял из одежды с длинным рукавом — чем длиннее, тем лучше.
        Я натянула рукава на пальцы, и голубая хлопковая рубашка соскользнула с моего правого плеча. Раньше вероятность того, что люди будут пялиться на мою бледную кожу с редкими веснушками, привела бы меня в ужас. Сейчас же я предпочитала, чтобы все смотрели на голое плечо, чем украдкой пытались разглядеть шрамы на руках.
        — Она сказала с кем? Спорим, это Джексон Колман! Я слышала, что у него проблемы с математикой, и если он ее не подтянет, то может попрощаться со своей стипендией в колледже. Боже, пусть это будет он! Этот парень такой сексуальный…
        Моя лучшая подруга, Лила Маккормик, впервые глотнула воздуха после того, как я вкратце рассказала ей о терапии и своей новой работе, которую мне неожиданно предложила миссис Коллинз,  — репетиторстве.
        Лила была своеобразной версией Доброй Волшебницы Глинды из Иствик Хай, только рот у нее никогда не закрывался, а еще Лила предпочитала весьма обтягивающие туалеты. Она жила в собственном прекрасном пузыре, даря миру счастье и радость.
        Встав с подругой в очередь, я чуть не захлебнулась слюной от чудесного аромата жареной картошки и пиццы. Но из-за внезапно нахлынувшей тошноты не рискнула купить себе поесть. Мое сердце быстро заколотилось, и я сильнее прижала альбом с набросками к груди. Не могу поверить, что действительно нахожусь в школьной столовой! Мы с Лилой дружили еще с детского сада, и на Рождество она загадала, чтобы я перестала обедать в библиотеке и вернулась на свое место за столом.
        Звучит легче легкого, но все совсем не так. Последний раз я обедала в столовой в начале мая в десятом классе: за день до того, как моя жизнь пошла прахом. В те времена никто не пялился на меня и не шептался за спиной.
        — Кто сексуальный?  — Натали влезла вне очереди и встала между мной и Лилой. Парни позади нас раздраженно застонали от ее наглости. Как обычно, она не обратила на них никакого внимания. Натали была второй, кто отказался обращаться со мной как с изгоем, из-за слухов, распускаемых в школе.
        Лила собрала свои гладкие золотистые волосы в хвостик и расплатилась с кассиром.
        — Джексон Колман. Эхо будет заниматься репетиторством с каким-то счастливчиком, и я думаю, что это может быть он. А ты кого добавишь в наш список горячих и туповатых парней?
        Я последовала за ними к столику, пока Натали осматривала столовую, размышляя о других кандидатурах.
        — Николас Грин. Он тупой как пробка, но я бы съела его на десерт. Как думаешь, Эхо, сможешь нас познакомить, если будешь с ним заниматься?
        — Кого с кем надо познакомить?  — спросила Грейс. Девочки уже уселись, а я замешкалась.
        Однако как только Грейс заметила меня, улыбка на ее губах померкла. Это и была главная причина, по которой я не хотела возвращаться в столовую. До происшествия мы были лучшими подругами и, в каком-то смысле, остались ими даже после. Во время летних каникул Грейс каждый день навещала меня в больнице и дома, но когда начался одиннадцатый класс и мой статус среди одноклассников резко упал, то же случилось с нашей дружбой… по крайней мере, на людях. Наедине девушка продолжала утверждать, что любит меня как родную сестру. Все остальные вели себя так, будто меня не существует.
        — Нат с Николасом Грином.  — Лила похлопала по месту между ней и Натали.
        Не в состоянии больше маячить у всех на виду, я плюхнулась на стул, ссутулилась и положила свой альбом на край стола.
        Остальные девушки уставились на меня и начали перешептываться. Одна из них захихикала. С момента возвращения в школу моя популярность сошла на нет. Слухи о том, почему я отсутствовала последний месяц десятого класса, продолжали циркулировать: беременность сменилась лечением от наркозависимости и попыткой суицида. Мои перчатки стали искрой, а потеря памяти — спичкой. Когда я вернулась осенью, школа взорвалась волной сплетен.
        — Эхо будет заниматься репетиторством с каким-то глуповатым красавчиком,  — продолжала Лила.  — Мы пытаемся угадать с кем.
        — Ну, не томи нас, Лила. Кого Эхо будет подтягивать?  — Грейс перевела взгляд с Лилы на девочек, которые сидели рядом с нами. Перейдя в одиннадцатый класс, она узнала, что может стать капитаном команды болельщиц. Трудная задача, учитывая то, что Грейс в этой компании всегда пребывала даже не на вторых, а на третьих ролях. Я надеялась, что, когда она выиграет выборы, наши отношения снова наладятся. Ошибалась.
        — Спроси Эхо.  — Лила впилась зубами в яблоко, и ее суровый взгляд остановился на Грейс.
        За нашим столом стало пугающе тихо. Самая красивая девочка школы открыто бросала вызов самой популярной девочке школы. В столовой все замолчали и приготовились смотреть шоу. Могу поклясться, что в помещении потянуло запахом прерий, а из динамиков зазвучала ковбойская мелодия из старых вестернов с классическим посвистыванием.
        Я пихнула Лилу ногой, мысленно моля ее ответить за меня и не заставлять Грейс признать мое присутствие перед другими людьми. Время шло, а никто из них не прерывал зрительный контакт. Наконец я не выдержала.
        — Не знаю. Я встречусь с ним после обеда.
        Миссис Коллинз отказалась говорить, с кем я буду заниматься. Только пробормотала что-то о том, что ей надо обсудить с парнем еще пару деталей, прежде чем мы встретимся.
        Напряжение спало, наблюдатели за соседними столиками зашевелились, и столовая наполнилась привычным гулом. Грейс расслабилась и с облегчением выдохнула, увидев, как отреагировали ее новые подружки.
        — Я тоже хочу поиграть в «угадай привлекательного дурачка»,  — подмигнула мне она, убедившись, что никто не смотрит в нашу сторону. В который раз мне снова захотелось, чтобы жизнь вернулась к норме.
        Когда Грейс высказала свое предположение, остальные тоже решили присоединиться к игре. А я делала набросок лица подруги — новая короткая стрижка идеально обрамляла ее лицо. Я слушала, как девушки сыпали именами и рассказывали новые сплетни, подтверждающие их правоту.
        — Может, Эхо будет учить Люка Мэннинга,  — предположила Лила, подтолкнув меня под локоть.  — Красавчик, и смышленым его не назовешь.
        Закатив глаза, я постаралась стереть темную линию на своем рисунке — результат активности Лилы. Она до сих пор лелеяла надежду, что Люк, мой парень из прошлой жизни, все еще питал ко мне какие-то чувства. Свое мнение она обосновывала выдуманными историями о том, как он смотрел на меня, пока я не видела.
        — Люк и Диана расстались во время зимних каникул,  — сказала Грейс.  — Ди говорит, что это она его бросила. Люк — что он ее. Кто знает, возможно, нам никогда не узнать правды.
        — Ты бы кому поверила, Эхо?  — спросила Натали. Нужно отдать ей должное: подруга хотела, чтобы я участвовала в разговоре, и неважно, хотела ли этого я.
        Я сконцентрировалась на завитках волос на ухе Грейс. Мы познакомились с Люком в девятом классе на уроке английского, после чего встречались полтора года. И в нашей компании я стала настоящим экспертом во всем, что касалось этого парня. Правда, с момента нашего расставания такие эксперты появились практически за каждым столиком.
        — Трудно сказать. Когда я бросила Люка, он не пытался ничего придумать. Однако с тех пор Люк очень изменился.
        — Ной Хатчинс,  — проговорила Натали.
        Я перестала рисовать, не понимая, какое отношение Ной имел к Люку.
        — Что?
        — «Угадай, кто тот красавчик», помнишь? Ной Хатчинс определенно сексуален. Я бы с ним позанималась.  — Лила посмотрела на столик, за которым сидел этот парень и его покрытые татуировками приятели, чуть ли не пуская слюни.
        И как она могла таять от вида парня, который насмехался надо мной?!
        Грейс разинула рот от удивления.
        — Ага, и стать такой же, как он? Ни за что!
        — Я сказала, что с ним бы позанималась, а не отправилась на выпускной бал. Кроме того, если верить слухам, то уже многие девушки объездили этого жеребца и насладились каждой секундой.
        Грейс изучающе уставилась на Ноя, пройдясь по нему взглядом с головы до пят.
        — Твоя правда. Он сексуален, но, поговаривают, что его интересует только разовый перепих. Хотя Белла Монахан пыталась завязать с ним отношения. Таскалась за ним повсюду, как жалкая собачонка. Но он предпочитал иметь ее на заднем сиденье, и все.  — Грейс любила копаться в чужом грязном белье.  — Какие-то две-три недели, и девчонка потеряла парня, девственность, репутацию и самоуважение. После чего ее перевели в другую школу.
        Такие, как Ной Хатчинс, меня просто бесили. Он использовал девушек, ходили слухи о том, что даже покуривал травку, и этим утром заставил меня почувствовать себя ничтожеством. С другой стороны, чему удивляться? В прошлом семестре у нас с ним совпали некоторые классы. Парень заходил в кабинет с таким видом, словно он повелитель вселенной, и самодовольно ухмылялся, когда девушки из кожи вон лезли, чтобы он их заметил.
        — Ну и придурок.
        Словно услышав мои слова с другого конца зала, Ной окинул меня взглядом своих темных глаз. И хотя их скрывала копна каштановых волос, я была уверена, что парень смотрел именно на меня. Хатчинс улыбнулся, и я заметила легкую щетину на его лице. Ной был обладателем отличной мускулатуры, что обеспечивало и женское внимание, и множество неприятностей. Даже в обычном прикиде, состоящем из джинсов и майки, он провоцировал чувство опасности. Однако парни с такой репутацией меня никогда не привлекали.
        И все же, сделав глоток колы, я украдкой еще раз стрельнула глазами в его сторону.
        — Как грубо, Эхо. Ты же не обо мне говоришь?
        Рядом послышался звук отодвигаемого стула. Люк развернулся так, чтобы втиснуться между Натали и Грейс. Да ла-а-адно! С момента нашего расставания мы с Люком хорошо если парой слов перекинулись. И почему все сегодня пытались втянуть меня в разговор?
        — Нет,  — ответила Лила.  — О тебе мы говорили до этого. Эхо назвала придурком Ноя Хатчинса.
        Я снова пихнула ее ногой под столом. В ответ подруга одарила меня особенным взглядом.
        — Хатчинса?
        Люк Мэннинг: двухметровый качок, черноволосый, голубоглазый, капитан баскетбольной команды, сексуальный и самовлюбленный. К моему ужасу, он смерил Ноя презрительным взглядом.
        — И чем этот любитель травки заслужил твой гнев?
        — Ничем.  — Я опять спряталась за альбомом. И когда одна из новых подружек Грейс пробормотала что-то о моей странности, щеки залились краской. Почему Лила, Натали и Люк не могли просто оставить меня в покое? Стоило мне вылезти из своей раковины, как обо мне принимались судачить еще активнее.
        К несчастью, Лила решила проигнорировать мое смущение и предупреждающий толчок.
        — Сегодня утром он насмехался над Эхо, но не волнуйся — она его послала.
        Я так сильно вцепилась в карандаш, что тот выгнулся в моих пальцах. Меня охватило непреодолимое желание вырвать у Лилы пару прядей ее великолепных волос. Учителя и миссис Коллинз глубоко ошибались. Общение со сверстниками — это сущий кошмар.
        Люк прищурился.
        — Что он сказал тебе?
        Я наступила Лиле на ногу и пристально посмотрела на нее.
        — Ничего.
        — Он сказал, что у нее отстойное имя, изобразив эхо. Так шутят дети в начальных классах.
        О боги, я хочу убить свою лучшую подругу!
        — Хочешь, я поговорю с ним?  — уставился на меня Люк.
        Я помнила этот взгляд. С таким собственническим видом парень смотрел на меня в то время, когда мы встречались. Грейс и Натали расплылись в улыбке Чеширского кота. На Лилу я вообще отказывалась смотреть — та только что не подпрыгивала на месте. Теперь ее фантазиям о моем воссоединении с Люком не будет конца.
        — Нет. Он просто дурак, который ляпнул глупость. Скорее всего, он уже и сам об этом не помнит.
        Люк усмехнулся.
        — Верно. У них не столик, а отстойник. Ты знала, что Хатчинс — приемный?
        Все сидевшие за моим столом громко ахнули от новой сплетни. Я снова посмотрела на Ноя. Казалось, он был полностью поглощен разговором с какой-то черноволосой девушкой.
        — Ага,  — продолжал Люк.  — Я услышал в коридоре, как миссис Роджерс и мистер Норрис обсуждали его.
        Прозвенел звонок, завершая его минуту славы и распространение закрытой информации о Ное Хатчинсе.
        Пока я выбрасывала остатки своего ланча, мимо меня прошла Грейс.
        — Это было бы потрясающе, Эхо, если вы с Люком снова сойдетесь,  — быстро прошептала она,  — твоя жизнь изменится. Те, с кем он общается и встречается, всегда в фаворе у остальных. Может, все вновь вернется на круги своя.
        В этот момент Грейс позвала ее популярная подружка, и девушка сразу метнулась к ней. Я вздохнула и натянула рукава на пальцы. Я бы все отдала, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь.
        Глава 4
        Ной
        Я не врал миссис Коллинз. У меня не было времени на дополнительные занятия или на встречи с психологом. В июне мне стукнет восемнадцать, и меня выбросят из системы обеспечения сирот. Это значит, что мне понадобится собственное жилье, для оплаты которого нужна работа. Но миссис Коллинз развела меня, как уличный жулик ребенка. Редких посещений под строгим контролем было недостаточно. Женщина дразнила меня братьями, как наркомана гребаным шприцем.
        Моя смена в «Солоде и Бургере» начиналась в пять. Я посмотрел на часы над доской с объявлениями у стола библиотекаря. Какую часть фразы «сразу после окончания занятий тебе нужно встретиться с парнем, которого подтягиваешь, в публичной библиотеке» эта всезнайка не поняла? Возможно, миссис Коллинз упоминала имя моего «преподавателя», но я все прослушал. Эта дамочка слишком много болтала.
        Я испепелял взглядом дверь: еще пять минут, и это занятие можно будет официально назвать провальным, о чем я с превеликим удовольствием сообщу миссис Коллинз.
        Дверь открылась, и в помещение ворвался поток холодного воздуха, от которого моя кожа покрылась мурашками. Вот черт! Я откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. В библиотеку зашла Эхо Эмерсон.
        Она осмотрела зал и потерла руку в перчатке. Будто холодный воздух мог проникнуть в рукава этой выпендрежной кожаной куртки! На ее лице застыла легкая солнечная улыбка. Похоже, миссис Коллинз нас обоих держала в неведении. В ту секунду как девушка увидела меня, улыбка сошла с ее губ, а зеленые глаза заволокли грозовые тучи.
        Добро пожаловать в наш гребаный клуб.
        Я пихнул стоящий напротив стул.
        — Ты опоздала.
        Она поставила сумку с книгами на стол, села и придвинулась ближе.
        — Мне пришлось зайти в офис, чтобы узнать даты экзаменов. Я бы получила эту информацию утром, да только мне помешал один придурок.
        Эхо меня сделала, но я все равно улыбнулся так, будто победа осталась за мной.
        — Ты могла остаться. Я ведь не просил тебя уходить.
        — Чтобы ты и дальше издевался надо мной? Нет уж, спасибо.
        Она сняла коричневую куртку, но перчатки оставила. От Эхо пахло свежестью и дорогой кожей. Ее голубая хлопковая рубашка застегивалась ниже бежевого топа, открывая вид на декольте. Такие девушки, как она, любили дразнить парней. Вот только она не знала, что я был совсем не против.
        Заметив мой взгляд, Эхо поправила рубашку, и декольте скрылось из виду. Что ж, было весело. Она сердито посмотрела на меня, видимо, ожидая извинений. Долго же ей придется ждать.
        — Какой предмет ты завалил? Все?  — В ее зеленых глазах танцевали чертенята. Оказывается, Эхо тоже любит поиздеваться.
        Ну ладно, сегодня утром я посмеялся над ней без всякой причины. Она заслужила парочку возможностей на ответный удар.
        — Ни одного. Но тут командует миссис Коллинз.
        Эхо открыла рюкзак и достала блокнот. Когда девушка сняла перчатки, ее лицо помрачнело, и она тут же натянула на ладони рукава.
        — За какой предмет возьмемся первым? У нас с тобой общая физика и математический анализ, можем начать с них. Нужно быть полным идиотом, чтобы завалить бизнес-технологию.  — Она замолчала.  — Разве ты не ходил со мной на испанский в прошлом семестре?
        Я наклонил голову, и волосы скрыли мой взгляд. Для девушки, которая понятия не имела о моем существовании, она обо мне знала слишком много.
        — Ага.
        И в этом семестре тоже, вообще-то. Эхо всегда приходила в класс перед звонком и, ни на кого не глядя, садилась на первое попавшееся свободное место.
        - ?Que tan bien hablas espanol?  — спросила она.
        Как хорошо я говорю на испанском? Вполне прилично. Я отодвинулся от стола.
        — Мне пора идти.
        — Что?  — От удивления она нахмурилась.
        — В отличие от тебя у меня нет родителей, которые будут за меня платить. Я работаю, принцесса, и если сейчас не уйду, то опоздаю. Увидимся.
        Схватив учебники и куртку, я встал из-за стола и выскочил из библиотеки. Холодный январский воздух ударил мне в лицо. Асфальт кое-где блестел ото льда.
        — Эй!
        Я оглянулся. Эхо бежала за мной — кожаная куртка наброшена на руку, рюкзак болтается за спиной.
        — Быстро оденься. На улице холодно.  — Я не остановился, но пошел медленнее — мне было интересно, что ей еще надо.
        Девушка быстро догнала меня и зашагала рядом.
        — И куда это ты собрался?
        — Я же сказал, на работу. А я-то думал, что ты умная.
        Никогда не встречал человека, которого было бы так весело бесить.
        — Отлично. Когда мы сможем отработать это занятие?
        Я кинул книги на тот кусок дерьма, что считался моей машиной, и на землю посыпались ошметки ржавчины.
        — Никогда. Предлагаю сделку: ты скажешь миссис Коллинз, что мы встречаемся после школы столько дней, сколько захочешь. Наберешь сколько тебе нужно часов для своего клуба или еще для чего, а я тебя прикрою. Мне не придется видеться с тобой, а тебе со мной. Я продолжу жить своей отстойной жизнью, а ты пойдешь домой и будешь демонстрировать новые наряды подружкам. Договорились?
        Эхо моргнула и сделала шаг назад, будто я ударил ее. Ступив на лед, девушка поскользнулась. Моя правая рука дернулась вперед и схватила Эхо за запястье прежде, чем она успела рухнуть на землю.
        Я продолжал удерживать ее, пока она восстанавливала равновесие, вцепившись в капот моей машины. То ли от смущения, то ли от холода ее бледные щеки покраснели. Смотреть на это было забавно. Но прежде чем я успел отпустить очередную колкость, глаза Эхо округлились и уставились на запястье, которое я сжимал.
        Длинный рукав ее рубашки задрался до локтя. Я проследил за ее взглядом, направленным на голую кожу. Эхо попыталась высвободить руку, но я схватил ее крепче, пытаясь справиться с шоком от увиденного. Я жил во многих ужасных семьях, но никогда еще не сталкивался с подобными увечьями. Рука девушки была испещрена белыми и розовыми выпуклыми шрамами.
        — Черт, что это такое?!
        Я оторвал взгляд от шрамов и вопросительно посмотрел ей в глаза. Эхо ахнула, сделала несколько резких вдохов и снова дернула руку, вырываясь из моей хватки.
        — Ничего.
        — Это не ничего.
        И это что-то должно было чертовски болеть, когда появилось на ее руке.
        Эхо снова натянула рукава до пальцев. На ее лице проступила мертвенная бледность, тело содрогнулось.
        — Оставь меня в покое.
        Отвернувшись, девушка быстро пошла в сторону библиотеки.
        Глава 5
        Эхо
        — Ничего,  — успокаивала меня Лила.  — Ни слова, ни звука, ни косого взгляда. Мы с Натали и Грейс даже послали разведчиков к малолеткам, но о тебе никаких слухов. Ну, ни одного, который имел бы отношение к Ною Хатчинсу.
        Лила сидела на пассажирском сиденье «Корветта» Эйриса, а я — на месте водителя. Подруга зашла ко мне в гости, чтобы спасти от Семейной Пятницы или, как я любила ее называть, «Ужина Проклятых».
        Мы сидели в гараже, в моем зеленом «Додже неон» 1998 года играло радио. В «Корветте» Эйриса тоже имелся приемник — ровесник машины. Перевожу: это был просто кусок дерьма, хотя сама машина — просто зверь. Кроваво-красная, с черной горизонтальной полосой… Обычно на этом месте я переставала улавливать суть, но брат все равно продолжал рассказывать, не обращая внимания на полное непонимание в моих глазах, о многофункциональных, вертикальных воздухозаборниках по бокам, затемненной горизонтальной решетке радиатора и разных молдингах на порожках.
        Понятия не имею, что это означало, но, по словам Эйриса, достаточно было просто запомнить описание. Машина смотрелась шикарно, но не ездила. А теперь, благодаря Ною Хатчинсу, шансы на то, что ее можно будет вернуть в рабочее состояние, уменьшались с каждым днем. Я крепче вцепилась в руль и вспомнила обещание брата.
        Это случилось за несколько дней до его отъезда: он стоял над открытым капотом, а я сидела на верстаке.
        — Все будет хорошо, Эхо.  — Эйрис скользнул взглядом по моей нервно раскачивающейся ноге.  — Нас перебрасывают туда всего лишь на полгода.
        — Я в норме,  — ответила я, трижды моргнув. Мне не хотелось, чтобы он уезжал. Эйрис был единственным человеком на свете, кто понимал, насколько безумна наша семья, и единственным, кто был способен поддерживать мир между мной, Эшли и нашим отцом. Брат тоже недолюбливал мачеху, но всегда вставал на ее защиту.
        Парень рассмеялся.
        — В следующий раз хотя бы попытайся контролировать эту штуку с морганием, она с головой тебя выдает. Однажды отец заметит.
        — Ты будешь мне писать?  — спросила я, меняя тему. Перед отъездом Эйрис слишком часто говорил об отце.
        — По электронной почте и скайпу.  — Брат вытер руки грязной тряпкой и выпрямился в свои полные два метра.  — Вот, что я тебе скажу. Когда я вернусь и починю машину, ты будешь первой, кто ее поведет. Естественно, после меня.
        Я перестала качать ногой и впервые с того дня, как Эйрис рассказал о том, что их переводят, ощутила надежду. Пока машина ждет его, брат непременно вернется домой. Он подарил мне мечту, за которую я держалась после его отъезда. Мои мечты умерли вместе с ним на пустынной дороге в Афганистане.
        — О чем задумалась?  — отвлекла меня от раздумий Лила.
        — О Ное,  — соврала я.  — У него была целая неделя, чтобы растрепать всей школе о моих шрамах. Как думаешь, чего он ждет?
        — Может, ему просто некому рассказывать? Он же наркоман из приемной семьи, которому нужен репетитор.
        — Ага, может.
        Или, возможно, он выжидал идеального момента, чтобы превратить мою жизнь в настоящий ад.
        Лила начала крутить кольца на пальцах — верный признак, что она волнуется.
        — Что?  — спросила я.
        Пришлось напрячься, чтобы разобрать ее тихое бормотание:
        — Мы рассказали Люку.
        Услышав это, я даже отпустила руль, испугавшись, что раздавлю пластик на маленькие кусочки.
        — ЧТО вы сделали?!
        Лила заерзала на месте и принялась тереть руками колени.
        — Он ходит с нами на занятия по английскому. Вместо того чтобы исправлять друг другу ошибки в письменных работах, мы с Натали и Грейс обсуждали ситуацию с Ноем и твоими шрамами… Люк кое-что подслушал.
        Стук моего сердца эхом отдавался в ушах. Я хранила эту ужасную тайну на протяжении почти двух лет, а тут два человека буквально ворвались в мой личный кошмар всего за одну неделю.
        Не дождавшись от меня ответа, Лила заговорила снова:
        — Эти шрамы — не твоя вина. Тебе совершенно нечего стыдиться, в отличие от твоей матери и, возможно, отца. Но тебе? Нет. Люк и так знал, что твоя мама была безумной до чертиков, но никогда никому об этом не говорил. Хоть он и туповат, но даже ему хватило ума, чтобы сообразить, что это мама ранила тебя.
        Что мне сделать? Разозлиться? Обрадоваться? Я предпочла хранить безразличный вид.
        — Она не безумная,  — пробормотала я, зная: что бы я ни сказала о своей матери, меня никто не будет слушать.  — У нее просто… есть свои проблемы.
        Лила медленно и нежно накрыла мою ладонь своей, слегка сжав мои пальцы в знак поддержки. Тем самым она напоминала, что любит меня несмотря ни на что.
        — Мы думаем, что тебе нужно всем рассказать. Перейти, так сказать, в наступление, а не занимать оборонительную позицию. Если об этом заговорит Ной, люди уже будут знать правду и подумают, что он придурок, раз смеется над тобой.
        Я уставилась на верстак Эйриса. Мой отец никогда не был в ладах с инструментами — если что-то ломалось, он вызывал мастера. А вот Эйрис любил с ними возиться. Все свободное время он проводил в гараже. Господи, как же он мне нужен! Брат бы подсказал мне, что делать.
        — Эхо, пожалуйста, поговори со мной.  — Горечь в ее голосе разбивала мне сердце.
        — Чья это была идея?  — спросила я, хоть и так знала ответ.  — Грейс?
        Она всегда была за то, чтобы я рассказала о случившемся всей школе.
        — Это несправедливо,  — выдохнула Лила.  — Конечно, Грейс поступила нечестно по отношению к тебе. Она клялась, что весь этот бред с личными отношениями и отношениями на публике закончится, когда ее выберут лидером команды поддержки. Но, Эхо, она хочет того же, чего и мы все — чтобы все вернулось к норме. А пока думают, что ты мазохистка или пыталась совершить самоубийство, ты будешь числиться в изгоях. Может, ситуация с Ноем только к лучшему. Нет худа без добра.
        Впервые с момента, как Лила рассказала мне эту новость, я подняла на нее глаза.
        — У меня мать слетела с катушек.
        — Мы тебя прикроем,  — поспешно выпалила подруга.  — Люк пообещал, что расскажет друзьям о тех сумасшедших случаях, которые он видел сам, когда вы встречались. Ну, знаешь, чтобы добавить правдоподобности твоей истории. А когда Грейс об этом услышала, то согласилась подтвердить всем, кого мы с ней и Натали видели в больнице — копов. А еще мы слышали, как мистер Эмерсон кричал на твою маму. Грейс очень этого хочет… как и все мы.
        — Конечно, безумная мамаша и отсутствие воспоминаний о ночи, когда та пыталась меня убить, куда лучше, чем когда люди считают, что я мазохистка с суицидальными наклонностями.
        — Люди будут тебе сочувствовать. Быть жертвой… это все меняет. Вот что пыталась сказать тебе Грейс все это время,  — ласково ответила она.
        Мое хрупкое терпение сменилось гневом.
        — Мне не нужно их сочувствие, и я не хочу, чтобы худшая ночь моей жизни стала темой для обсуждения всей школы. Если я и расскажу когда-нибудь о случившемся, то только после выпуска. Я хочу рассказать правду, а не быть жалкой тупицей, которая ничего не помнит.
        Я резко откинулась на сиденье и уставилась в потолок машины.
        Сделай глубокий вдох, Эхо. Глубокий вдох.
        Я абсолютно ничего не помнила о той ночи. Правду знали лишь мама, папа и Эшли. Но с мамой мне было запрещено общаться, а папа и Эшли верили тому, что говорили врачи: когда мой разум будет готов принять правду, я вспомню все сама.
        Плевать. Это же не они мучились бессонницей, пытаясь понять, что случилось. Не они просыпались от собственных криков. Не они задавались вопросом, не сходят ли с ума.
        Не они чувствовали себя безнадежными.
        — Эхо…  — Подруга запнулась, сделала глубокий вдох и уставилась в лобовое стекло. Ой, сейчас последует что-то ужасное… Во время разговора Лила всегда смотрела на собеседника.  — Ты никогда не думала, что, возможно, в этой ситуации есть и твоя вина?
        Я вздрогнула, изо всех сил стараясь не разозлиться снова.
        — Что, прости?
        — Знаю, тебе было тяжело прийти в себя после того, что случилось между тобой и мамой, но ты никогда не задумывалась: если бы в сентябре ты начала вести себя как всегда, в конце концов люди оставили бы тебя в покое? Я хочу сказать… ты вроде как сама стала отшельницей.
        Гнев мой испарился, и я задохнулась от обиды. Вот кем считала меня лучшая подруга? Трусихой? Неудачницей?
        — Да, я думала об этом.  — Я помолчала, чтобы голос перестал дрожать.  — Но чем чаще я куда-то выходила, тем больше обо мне болтали. Помнишь, как в прошлом году набирали танцовщиц в команду? Людям свойственно сплетничать о том, что они видят.
        Она опустила голову.
        — Помню.
        — Тогда почему? Почему ты сейчас заговорила об этом?
        — Потому что ты стараешься, Эхо. Ты наконец-то пришла на ланч. Общалась с людьми. Впервые с десятого класса я увидела, что ты пытаешься… и мне страшно, что ты опять вернешься в свою раковину.  — Девушка повернулась ко мне лицом.  — И пусть Ной что-то увидел — только ты сама не отступай. Пошли со мной завтра на вечеринку Майкла Блэра.
        Она совсем с ума сошла?
        — Ни за что.
        — Ну-у пошли,  — заныла Лила.  — Завтра же твой день рождения! Мы должны отпраздновать.
        — Нет.  — Я бы вообще предпочла забыть о существовании этого дня. Мама с Эйрисом всегда устраивали мне настоящий праздник. Без них…
        Лила хлопнула в ладоши и подперла ими подбородок.
        — Пожалуйста? Пожа-а-алуйста? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста? Согласись сделать по-моему, а если не сработает, то, клянусь, я никогда больше не подниму эту тему. Кстати, я говорила тебе, что подслушала, как Эшли говорила твоему отцу о том, что хочет, чтобы вы поужинали в ресторане? Пафосном. И меню из пяти блюд. Одно маленькое «да», и я избавлю тебя от этого.
        «Ужин Проклятых» по пятницам и без того внушал мне ужас. «Ужин Проклятых» в публичном месте — это просто бесчеловечно. Я сделала еще один глубокий вдох. Лила пережила со мной все: мамино безумие, развод родителей, смерть Эйриса, а теперь и это. Пока она не знает, но вскоре подруга получит свой подарок на день рождения.
        — Ладно.
        Она взвизгнула и захлопала в ладоши. А затем описала свои планы на следующий вечер одним очень длинным предложением.
        Возможно, Лила и Грейс были правы, и моя жизнь может вернуться к норме. Я могу прятать свои шрамы и ходить на вечеринки, не привлекая особого внимания.
        Ной никому не рассказал и, вероятно, уже не станет этого делать.
        Кроме того, до выпускного осталось всего четыре месяца, а после него я смогу носить перчатки каждый день до конца своих дней.
        Глава 6
        Ной
        С моего последнего посещения этой тоскливой комнаты в офисе социального обеспечения прошло двадцать восемь тревожных дней. Клоуны и слоники, нарисованные на стенах, должны были вызывать радость и позитивные эмоции, но чем больше я на них смотрел, тем более зловещими они выглядели. Я сидел на холодном раскладном стуле и держал в руках два упакованных подарка. Психовал ужасно. Мне не нужны были напоминания о том, как распалась наша семья. Когда-то младшие братишки были моей тенью и целовали землю, по которой я ходил. Теперь я сомневался, помнит ли Тайлер нашу фамилию.
        Я напрягся, как тигр в клетке, готовый к прыжку. Лучше бы соцработникам привести братьев до того, как мои нервы не выдержат. По какой-то причине я вспомнил Эхо, как она качала ногой взад-вперед. Должно быть, она нервничала еще сильнее меня.
        В голове раздался голос матери: «Ты всегда должен выглядеть презентабельно. Важно произвести хорошее впечатление».
        Я побрился, чего обычно не делал каждый день. Мама с папой возненавидели бы мою теперешнюю прическу или малейший признак щетины на лице. Помня о предпочтениях матери, я всегда стригся достаточно коротко, но из чувства самосохранения отрастил челку, чтобы люди не видели моих глаз.
        Дверь открылась, и я моментально вскочил на ноги. В комнату вбежал Джейкоб и врезался в меня. Он уже доставал мне почти до груди. Я бросил коробки на стол, присел на корточки и крепко обнял мальчика. Мое сердце дрогнуло. Господи, как же он вырос!
        Мой социальный работник, грузная негритянка лет пятидесяти, замерла в дверном проеме.
        — Помни, никаких личных вопросов об их приемных родителях. Я буду по другую сторону зеркальной стены.
        Я сердито посмотрел на Киишу. Она ответила тем же и ушла. По крайней мере, ненависть была взаимной. После того как я врезал своему первому приемному отцу, система заклеймила меня эмоционально нестабильным и запретила видеться с братьями. Однако с другими семьями не возникло никаких проблем, и я «делал успехи»: недавно мне вновь позволили видеться с ними, но лишь раз в месяц и под строгим присмотром.
        — Я скучал по тебе, Ной,  — пробормотал Джейкоб, уткнувшись мне в плечо.
        Я отодвинулся и посмотрел на своего восьмилетнего брата. От папы ему достались светлая шевелюра, голубые глаза и нос.
        — Я тоже скучал. Где Тайлер?
        Джейкоб потупил взгляд.
        — Сейчас придет. Мама… то есть…  — он запнулся.  — Кэрри разговаривает с ним в коридоре. Он немного нервничает.  — Его полный беспокойства взгляд встретился с моим.
        Я выдавил улыбку и взъерошил Джейкобу волосы.
        — Не волнуйся, братишка. Он придет, когда будет готов. Хочешь открыть свой подарок?
        Лицо мальчика озарилось улыбкой, напомнившей мне о матери, и он кивнул. Я вручил его братишке и стал наблюдать, как он открывает коробку с двадцатью новыми пачками карточек с Покемонами. Джейкоб сел на пол и потерял ко мне всякий интерес, рассматривая каждую пачку и время от времени сообщая мне что-то, заинтересовавшее его в понравившейся карточке.
        Я глянул на часы, а затем на дверь. Времени у меня было мало, а какая-то стерва задерживала Тайлера. Хоть я и сказал Джейкобу, что все нормально, это не было правдой. Таю было всего два года, когда умерли наши родители. Мне нужна каждая отведенная нам минута, чтобы помочь ему вспомнить их. Черт, кого я обманываю? Мне нужна каждая минута, чтобы помочь ему вспомнить меня!
        — Как дела с Кэрри и Джо?  — Я пытался сохранять равнодушный вид, но, задавая этот вопрос, я нервничал. Испытав на собственной шкуре, каково жить с дерьмовыми приемными родителями, я готов был убить любого, кто попытается обходиться с моими братьями так же, как те люди обошлись со мной.
        Джейкоб сложил карты по разным стопочкам.
        — Хорошо. На Рождество они сказали, что мы можем называть их мамой и папой, если хотим.
        Сволочи! Я сжал кулаки и до крови закусил щеку.
        Джейкоб впервые отвернулся от своих карточек.
        — Ной, ты куда?
        — За Тайлером.
        У меня оставалось всего сорок пять минут. Если они хотят играть по-плохому, то будет так.
        В ту же секунду, как я вышел в коридор, Кииша выглянула из комнаты наблюдения и громко закрыла за собой дверь.
        — Вернись обратно и продолжай общаться с братом. Не ты ли жаловался, что недостаточно с ними видишься?
        Я ткнул в нее пальцем.
        — Мне полагается как минимум два часа в месяц общения с братьями. Как минимум, а не всего! Если Тайлера не приведут через тридцать секунд, я позвоню адвокату и скажу, что вы намеренно мешаете мне встречаться с братьями.
        Кииша секунду смотрела на меня, а затем рассмеялась.
        — А ты умный парень, Ной. Изучаешь систему и оборачиваешь ее себе на пользу. Вернись обратно. Он уже идет.  — Я повернулся к двери, когда Кииша добавила:  — Кстати, еще раз ткнешь в меня пальцем, я сломаю его и вручу тебе.
        Когда я вошел в комнату, братец вновь одарил меня маминой улыбкой. Я попытался успокоиться. С Джейкобом все было легко. Он помнил. Тайлер… Тайлер совсем другое дело.
        Кэрри, вся из себя идеальная дамочка с темными волосами, зашла в комнату с Тайлером, повисшим на ней, как новорожденные мартышки висят на своих мамах. Я протянул руки.
        — Дайте его мне.
        Я смотрел на нее сверху вниз. Это было нетрудно, учитывая, что женщина едва доставала мне до плеча. Вместо того чтобы передать мне ребенка, она обвила его второй рукой.
        — Он напуган.
        Поправочка. Она напугана.
        — Я его брат, а вы не имеете к нему никакого отношения. Все с ним будет хорошо.  — Когда женщина не двинулась с места, я продолжил — У меня есть право на эту встречу.
        Кэрри облизала губы.
        — Тайлер, малыш, пора увидеться с Ноем и поиграть с Джейкобом. Кажется, брат принес тебе подарок.
        В этот момент Тайлер поднял голову и посмотрел на меня. Когда я увидел лицо младшего брата, у меня чуть не подогнулись колени. Но дело было не в том, что он похож на меня и маму, а в том, что вся правая сторона его лица была в синяках. Мое сердце забилось быстрее, когда я разглядел кусочек выбритых каштановых волос и по меньшей мере пять швов на его коже.
        Я резко повернул голову к зеркальной стенке, ясно давая понять, что если Кииша не притащит сюда свою социальную задницу, то я убью эту женщину.
        Глубокий вдох, выдох. Тайлеру всего четыре, и мой гнев может испугать его. Я забрал брата у женщины. Кэрри протянула ко мне руки, будто я украл ее щенка.
        — Это была случайность,  — прошептала она.
        — Эй, братишка, хочешь открыть свой подарок?  — спросил я Тайлера.
        Малыш кивнул. Я посадил его рядом с Джейкобом и вручил упакованную коробочку. В комнату вошла Кииша, а Кэрри поспешила ретироваться. Женщина подняла руки в успокаивающем жесте:
        — Это была случайность. Мне следовало рассказать тебе до того, как Тайлера привели, но у меня просто вылетело это из головы.
        Прищурившись, я покосился.
        — Обсудим это позже.
        Я вернулся к мальчикам, молясь, чтобы Тай сказал мне хотя бы одно слово до того, как закончится встреча.

* * *
        Я опять сидел на раскладном стуле, однако сейчас уже не нервничал. Я был чертовски зол.
        Кииша устроилась напротив меня.
        — Кэрри и Джо купили Тайлеру велосипед на Рождество и пару дней назад разрешили ему покататься без шлема. Когда он упал, они немедленно отвезли мальчика в больницу и оповестили меня о произошедшем. Оба чувствуют себя ужасно.
        — Понятное дело!  — рявкнул я.  — Откуда вам знать, что они не били его?
        Кииша подняла ленточку с подарка Тайлера.
        — Они хорошие люди. Я не верю, что они могли намеренно навредить твоим братьям.
        Ага. Просто святые.
        — Если бы они были такими расчудесными, то перестали бы отгораживаться от меня и позволили видеться с братьями.
        — Ной, они взяли мальчиков после инцидента с твоей первой приемной семьей. Они слышали о твоей эмоциональной нестабильности. Это также показывает, как сильно эта пара заботится о Джейкобе и Тайлере. Они не хотят, чтобы мальчикам причинили боль.
        Я сжал кулаки и опустил руки под стол, чтобы не врезать по стене так, как мне того хотелось. Киише только этого и нужно, чтобы доказать мою нестабильность.
        — Я бы никогда не причинил им вреда.
        — Знаю,  — призналась она.  — Как ты думаешь, почему еще я предложила миссис Коллинз обратить на тебя внимание?
        Мне стоило догадаться.
        — Так она — ваших рук дело.
        Кииша наклонилась вперед и положила ладони на стол.
        — Ты хороший парень, Ной. У тебя огромный потенциал, но ты должен изменить свое поведение.
        Я покачал головой.
        — Мне казалось, что я уже доказал свою адекватность. Черт, вы же отправили меня в дом к другому подростку!
        — Я уже говорила: это постепенный процесс. Просто приходи на встречи, веди себя хорошо и работай с миссис Коллинз. Уверена, что к моменту твоего выпуска мы сможем обсудить ваши встречи без надзора.
        Без надзора? Я поджал губы. Полная хрень.
        — К тому моменту мне уже будет восемнадцать, и я сам смогу взять их под опеку.
        Лицо Кииши дрогнуло будто в улыбке, но женщина быстро посерьезнела снова.
        — Думаешь, ты сможешь растить своих братьев, пока будешь работать в низкосортном ресторанчике? Думаешь, судья выберет тебя вместо Кэрри и Джо?
        Понимание, что судья может сделать иной выбор, вызвало пугающую тошноту. Джейкоб сказал, они хотели, чтобы он звал их мамой и папой…
        — Кэрри и Джо подают на усыновление, не так ли?
        Она отвернулась, что и послужило ответом. Черта с два моих братьев будет растить кто-то, кроме меня!
        — Ваша правда, Кииша. Я многому научился за последние два с половиной года. Я знаю, что этот штат принимает во внимание кровную связь и что вопрос о моей нестабильности не поднимется, раз я был помещен в семью с другим приемным ребенком. Может, сейчас я и не в состоянии позаботиться о своих братьях, но через четыре месяца это изменится.
        Я встал из-за стола, собираясь уходить. Кииша направила на меня свой гневный взгляд.
        — Не дай случайности испортить этим мальчикам жизнь.
        Я развернулся и закатал рукава, указывая на кругловатый шрам на своем бицепсе.
        — Джеральд назвал это случайностью. То, что произошло с Доном, тоже назвали случайностью. А какого рода случайность произошла с Фейт и Чарльзом Миками? У меня есть более подходящие слова, но вы запрещаете так выражаться. Мои братья никогда не станут случайностью этой системы.
        С этими словами я вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.
        Глава 7
        Эхо
        Обычно мне быстро надоедало наблюдать за пивопонгом, но не когда Лила надирала всем задницы. Подруга сегодня была в ударе. Тем более что каждый раз, когда противоположная команда попадала в ее стаканчик, она просила какого-нибудь парня его выпить. Те выстроились в очередь, чтобы исполнять ее приказания.
        — Ты будешь играть?  — спросил Люк.
        Я так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как он подошел.
        — Не-а. Это развлечение для Лилы.
        Еще я не хотела обращать на себя внимание.
        — Сегодня ты должна развлекаться. Это же твой праздник.  — Парень замолчал.  — С днем рождения, Эхо.
        — Спасибо.
        — Ну, ты так и будешь смотреть на нее весь вечер?  — Люк оценивающе следил за игрой, засунув большие пальцы в карманы. Не знай я его лучше, решила бы, что парень что-то задумал.
        — Кодекс друзей. Я слежу за Лилой, а она за мной. Где-то здесь еще должны быть Грейс и Натали.  — Я осмотрела кухню, отчасти надеясь на их неожиданное появление.
        — Умно, но это раздражает.  — Он уперся рукой в стену рядом с моей головой, но держался на безопасном расстоянии. Когда Люк делал это раньше, то прижимался ко мне всем телом, вызывая порхание бабочек в животе. А потом он наклонялся и целовал меня. Но эти дни остались далеко в прошлом: прижимания, порхание бабочек и особенно поцелуи.
        — Я хотел пригласить тебя на танец.
        Я сделала вид, что оглядываюсь по сторонам.
        — И кого ты хочешь заставить приревновать?
        Парень убрал руку и рассмеялся. Не тем наигранным смехом, как на этой неделе в столовой, а искренним.
        — Найди меня, когда Лиле станет скучно.
        В этот момент та вскинула руки в воздух и закричала, разбив в пух и прах очередных соперников. К этому времени я уже убедилась, что парни поддаются, просто чтобы она продолжала играть. Люк тем временем исчез.
        Девушка взяла один из уцелевших стаканчиков с пивом и отошла от стола к разочарованию парней, которые следили за каждым ее движением. Наполовину его опустошив, она вручила оставшееся мне.
        — Держи. Сегодня ведь Нат за рулем?
        — Ага.  — Я взяла стаканчик и залпом допила пиво. Вкус мне не особо нравился, но, как говорится, в чужой монастырь…
        Я наслаждалась теплым чувством головокружения от алкоголя. В этот момент углы моей жизни не казались такими уж острыми. Вторая неделя семестра: первая личная терапия с миссис Коллинз, отсутствие работы и страх того, что Ной Хатчинс передумает и расскажет всем о моих шрамах. Мы оба вернулись к взаимному игнорированию.
        — Миссис Коллинз спрашивала, не пью ли я. Мне надоело ей врать.
        Майкл Блэр, хозяин вечеринки, прошел мимо нас с подносом пива для очередного раунда. Лила незаметно стащила два стаканчика и передала один мне.
        — Взрослые сами хотят, чтобы мы врали. Они этого ждут. Живут в своем маленьком идеальном мирке и делают вид, будто мы только тем и занимаемся, что едим печеньки да смотрим телевизионные шоу.
        Я сделала глоток пива.
        — Но мы и вправду едим печеньки и смотрим телевизионные шоу.
        Лила поперхнулась и искоса на меня посмотрела.
        — Именно. Мы делаем это, чтобы сбить их с толку.
        То пресловутое теплое чувство головокружения, помогавшее сгладить углы, так же замедлило мой мыслительный процесс. Я дважды обдумала ее слова.
        — Бессмыслица какая-то.
        Подруга помахала рукой, будто собиралась все объяснить. Ее ладонь продолжала двигаться, но рот оставался закрытым. В итоге она опустила руку и одним глотком допила содержимое стаканчика.
        — Без понятия. Давай танцевать, именинница.
        Мы выкинули пустые стаканчики в мусорную корзину и начали пробираться сквозь толпу к источнику ритмичной музыки. Музыка… танцы…
        Люк попросил найти его, когда мы освободимся. Я открыла рот, чтобы рассказать об этом Лиле, но та неожиданно остановилась.
        — Мне нужно пописать.  — Подруга резко свернула влево и скрылась за дверью туалета.
        Я прислонилась к ней и прислушалась на случай, если Лилу тошнит. Нет, она определенно писала.
        Вдруг мою левую руку пронзила боль — кто-то врезался в меня и продолжил идти дальше. Я оглянулась.
        — Осторожнее!
        Навстречу мне шагнула девушка с длинными угольного цвета волосами и пирсингом в носу, с ног до головы одетая в черное. Она встала так близко, что я могла пересчитать ресницы на ее налитых кровью глазах.
        — Свали с дороги, и проблема исчезнет.
        Ладно. Я слабачка. Никогда раньше не ввязывалась в рукопашную драку. Делала все, чтобы случайно не вызвать чьего-нибудь недовольства. Могла ночь промучиться от того, что случайно кого-то обидела. Поэтому, когда эта байкерша широко развела руки, ожидая от меня дерзкого ответа или удара в лицо, меня начало подташнивать.
        — Отвали, Бет,  — раздался низкий хрипловатый голос позади меня.
        Вот черт! Я знала, чей это голос.
        Байкерша посмотрела мне за плечо.
        — Она накричала на меня!
        — Ты первая ее толкнула.
        Рядом со мной стоял Ной Хатчинс. Его бицепсы касались моего плеча.
        Уголки губ девушки поползли вверх.
        — А ты не говорил, что спишь с Эхо Эмерсон.
        — О боги,  — простонала я. Она знала меня и считала, что я занимаюсь с Ноем «этим». Комната накренилась, и приятное чувство головокружения испарилось.
        С Днем рождения меня.
        — Она — мой репетитор.
        Я прислонилась к стене и отчаянно пожелала провалиться сквозь землю.
        — Да все равно. Увидимся снаружи, когда закончишь учиться.  — Байкерша пошевелила бровями и ретировалась.
        Ну просто блеск. Еще один слух на мою голову. Нужно убраться подальше от этого парня. Ной Хатчинс приносил одни только беды. Сперва он поднял меня на смех. Потом увидел мои шрамы и лишил надежды на починку машины Эйриса. И теперь вбил людям в голову, что мы занимаемся «этим».
        Я подергала за ручку двери в туалет, надеясь присоединиться к Лиле, но та не поддавалась. Запираться от друзей было прямым нарушением Кодекса друзей! Да пошло оно все! Я оттолкнулась от двери и направилась к заднему выходу. Кислород. Мне нужно много кислорода.
        Я вышла на веранду и сделала глубокий вдох. Холодный воздух обжигал легкие и пощипывал открытые участки кожи на шее и лице. Я слышала смех и голоса в темноте за газоном. Наверное, наркоманы курили свою мерзость.
        — У тебя какие-то проблемы с куртками?
        Да ла-а-адно, черт бы его побрал! Почему я не могу просто от него избавиться?
        Я развернулась и чуть не врезалась в Ноя. Пиво и обнаружение себя в пространстве сочетались плохо.
        — Ты решил испортить мне жизнь?  — Заткнись, Эхо.  — То есть тебе больше нечего делать, кроме как мучить меня?  — Достаточно. Теперь уже точно остановись.  — Ты пришел на вечеринку, чтобы рассказать всем о моих шрамах?
        Вот почему подростки не должны напиваться — меня можно было приводить в пример.
        Я смотрела в его глаза и ждала ответа. Никто из нас не двигался. Господи, Натали и Лила были правы. Он сексуален. Как я могла не заметить такое телосложение? Его расстегнутая куртка открывала вид на обтягивающую футболку и очертания мышц. А эти темно-карие глаза…
        Ной приподнял голову и холодно ответил:
        — Нет.
        По веранде пронесся порыв ледяного ветра, и я задрожала. Ной снял свою черную кожанку и накинул мне на плечи.
        — И как же ты будешь учить меня, если заболеешь гребаной пневмонией?
        Я выгнула бровь. Какая странная комбинация романтичного жеста и ужасно грубых слов. Я вцепилась в его куртку, поборов желание закрыть глаза, когда меня окружил сладковатый мускусный аромат. В моем медленно работающем разуме начала крутиться шестеренка.
        — Ты уже дважды упомянул учебу.
        Ной засунул руки в карманы. Челка упала ему на глаза, закрыв мой новый любимый цвет.
        — Приятно знать, что твой мозг продолжает работать, когда сама ты в гребаные дрова.
        — Ты часто используешь это слово.  — Я покачнулась. Может, мне не нужен воздух. Скорее, стенка. Я споткнулась и прислонилась спиной к холодному кирпичу. Маленькая мятежная часть моего разума скандировала «Кодекс друзей» снова и снова. Да-да, я вернусь к нему… через пару минут.
        Ной придвинулся и остановился меньше чем в двух сантиметрах от меня. Так близко, что тепло его тела окутало мое.
        — Какое слово?
        — На «г».  — Вау. Он стоял ближе, чем до этого Люк. Так близко, что, если бы захотел, мог поцеловать меня.
        Его темные глаза всматривались в мои, а затем он опустил взгляд, чтобы одарить вниманием остальные части моего тела. Я должна была остановить его, сказать что-нибудь едкое или, по крайней мере, почувствовать себя униженной, но ничего подобного не случилось. Пока его губы не изогнулись в улыбке.
        — Ну что, заслуживаю твоего одобрения?  — Мой голос сочился сарказмом.
        Парень рассмеялся.
        — О да.
        Мне нравился его глубокий смех. От него у меня все защекотало внутри.
        — Ты под кайфом.
        Потому что никто в здравом уме не посчитал бы меня привлекательной. Особенно после того, как этот человек видел мои печально известные шрамы.
        — Пока нет, но буду. Хочешь присоединиться?
        Мне не нужна трезвая голова, чтобы ответить на этот вопрос.
        — Нет. Мне нравятся клетки моего мозга. Они могут пригодиться на случай, если… ой, даже не знаю… захочется подумать.
        Его кривоватая усмешка вызвала у меня улыбку. Не вынужденную — настоящую.
        — Смешно.  — Одним молниеносным движением он уперся руками в кирпичную стену, заперев меня в оковах своего тела. Парень наклонился, и мое сердце забилось с такой скоростью, о существовании которой я и не знала. Его теплое дыхание ласкало мне шею, отогревая замерзшую кожу. Я откинула голову, ожидая, что он прижмется ко мне своим жарким телом. Темные зрачки его глаз кричали о голоде.
        — До меня дошел один слух…
        — Какой?  — Я попыталась выбраться.
        — Сегодня твой день рождения.
        Испугавшись, что разговор разрушит чары, я облизала внезапно пересохшие губы и кивнула.
        — С днем рождения.
        Ной приблизил свои губы к моим, и этот сладкий мускусный запах вновь пробудил во мне неизвестные чувства. Я почти ощутила вкус его уст, но тут парень неожиданно отступил и глубоко вдохнул. Холодный воздух вернул меня в страну трезвых.
        Парень провел ладонью по лицу и направился к деревьям.
        — До скорой встречи, Эхо Эмерсон.
        — Подожди!  — Я начала снимать куртку.  — Ты забыл это.
        — Оставь себе,  — бросил он, даже не оглянувшись.  — Я заберу ее в понедельник. Когда мы встретимся для обсуждения занятий.
        И Ной Хатчинс — парень с плохой репутацией и мой спаситель, укрывший меня своей курткой,  — исчез в темноте.
        Глава 8
        Ной
        — Не понимаю, зачем ты отдал ей свою куртку.  — Волосы Бет свисали с матраса. Она сделала глоток и передала бутылку Исайе.
        — Потому что она замерзла.  — Я так сильно прижался к спинке дивана, что, если расслаблюсь, он может раскрыться и проглотить меня. Я ухмыльнулся. Отменное пойло.
        После встречи с Эхо я купил пару емкостей, забрал Бет и Исайю из леса позади дома Майкла Блэра и отвез их назад к Ширли и Дэйлу. Останься мы там, вряд ли кто-то из них оказался бы настолько трезвым, чтобы подбросить меня домой. Да и сам я собирался нажраться до потери пульса.
        Если верить досье моего социального работника, нам с Исайей — еще одним приемышем,  — было выделено по комнате наверху. На самом деле эта ледяная дыра, больше похожая на цементный блок, чем на обустроенный подвал, была местом, где жили мы втроем. По очереди спали на старом огромном матрасе и на диване, который мы нашли в «Гудвиле», магазине подержанных товаров. Мы отдали Бет кровать наверху, но когда ее тетя Ширли и дядя Дэйл ругались,  — что происходило постоянно,  — она делила матрас с Исайей, а я спал на диване.
        Не считая братьев, Исайя и Бет были единственными, кого я мог назвать своей семьей. Мы познакомились, когда Кииша поселила меня к Ширли и Дэйлу после окончания девятого класса. Исайя попал к ним на год раньше. Это место больше походило на пансион, чем на семейный дом.
        Ширли и Дэйл стали приемными родителями ради пособий. И оба предпочитали делать вид, что нас не существует. Это было взаимно. Тетя и дядя Бет были в общем-то нормальными, если не считать проблем с управлением гневом. По крайней мере, всю свою злость они выплескивали друг на друга. Однако мать Бет и ее сожитель любили выпускать пар на ней, потому девушка предпочитала жить с нами. Кииша понятия не имела об этой договоренности.
        Бет повернулась, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.
        — Серьезно, ты с ней спишь?
        — Нет.
        Но, оказавшись так близко к Эхо, я не мог перестать думать о ее теплом теле. Хотелось бы обвинить в этом алкоголь, но нет. Стоя рядом с ней на веранде, я был так же адекватен, как в день теста на наркотики, назначенного судом. Ее шелковистые рыжие волосы блестели в лунном свете, зеленые глаза вглядывались в мои, будто искали ответа, и, черт возьми, от нее пахло корицей и жженым сахаром. Я потер затылок и вздохнул. Что со мной не так?
        С того дня в библиотеке я не мог выбросить Эхо Эмерсон из головы. Даже когда навещал братьев, то думал о ней, о том, как она покачивала ногой.
        Мысли об этой девушке преследовали меня по нескольким причинам. Во-первых, как бы я ни пытался это отрицать, я нуждался в дополнительных занятиях. Если хочу вернуть братьев, то должен вовремя окончить школу и найти работу получше, чем приготовление бургеров. Я пропустил достаточно занятий, чтобы отстать, а кое-кто посещал их ежедневно и мог бы помочь мне наверстать упущенное.
        — Держи. Тут мало осталось, но на глоток хватит.  — Исайя сидел на полу между кроватью и диваном, передавая мне емкость, жидкости в которой оставалось совсем на донышке.
        Я прикончил бутылку, покатав крепкое спиртное на языке. Вот теперь дело дошло до вопросов, которые сбивали меня с толку.
        — Расскажи мне о ней.
        — О ком?  — Бет уставилась в пол.
        — Эхо.
        Что за слабоумные назовут своего ребенка Эхо? Я знал ее, но в то же время нет. Обычно я подкатывал к девушкам, которые проявляли ко мне легкий интерес.
        Исайя закрыл глаза и откинул голову на спинку дивана. Парень предпочитал очень короткую стрижку, почти под ноль. Его уши были неоднократно проколоты, а руки пестрили татуировками.
        — Она тебе не по зубам.
        Бет хихикнула.
        — Потому что она отшила тебя в средней школе. Исайе захотелось найти себе подружку, и он пригласил на свидание девятиклассницу. Но бедняга не знал, что наша мисс Совершенство уже год как встречалась с королем Люком.
        Губы Исайи расплылись в улыбке.
        — Я даже помню, как Люк менялся партнерами по лабораторным работам за твоей спиной, чтобы сесть с ней.
        Бет прищурилась.
        — Придурок.
        — Заканчивайте. Я просил рассказать об Эхо, а не о случаях из вашей жалкой жизни.
        Эти двое напоминали мне старую супружескую пару, которая наслаждается тем, что постоянно переругивается друг с другом. Исайя и Бет были на год младше меня, но разница в возрасте никого не беспокоила.
        Бет шлепнулась на матрас. Она обожала копаться в чужом белье.
        — Итак, девятый класс, Эхо — звезда школы, да? Она чирлидерша, ходит на занятия для умников, отличница, арт-гуру, мисс Популярность, а между занятиями ее лапает Люк Мэннинг. За месяц до окончания года она исчезает.  — Глаза Бет округлились, и она начала шевелить пальчиками, словно фокусник.
        Я и не думал, что история приобретет такой неожиданный поворот. Исайя следил за моей реакцией и кивнул головой.
        — Пуф.
        — Пропала,  — добавила Бет.
        — Испарилась,  — подтвердил Исайя.
        — Потерялась.
        — Скрылась.
        — Пропала,  — повторила Бет. Ее глаза потускнели, и она уставилась на свои пальцы на ногах.
        — Бет.  — Мое терпение было на исходе.
        Она моргнула.
        — Что?
        — Рассказ.  — Я пощелкал перед ее лицом пальцами.  — Эхо. Продолжай.
        — Ах да, итак, она исчезла.
        — Пуф,  — добавил Исайя.
        Только не начинайте все по новой.
        — Я понял, продолжай.
        — В десятом классе она возвращается совсем другим человеком — как в «Похитителе тел». Но ведь это все еще Эхо, верно? У нее те же вьющиеся рыжие кудри и сексуальное тело.
        Исайя рассмеялся.
        — Ты только что назвала ее тело сексуальным.
        Бет кинула в него подушкой.
        — Но теперь она не мисс Популярность. И больше не с Люком. Он стал встречаться с какой-то новой девушкой. Хотя ходили слухи, что Эхо бросила его до своего исчезновения. Она уходит из команды болельщиц, перестает участвовать в конкурсах талантов и почти ни с кем не общается. Впрочем, когда о тебе ходит столько слухов, хочется не то что общаться, а забиться куда подальше.
        — Сплетни были жестокие, чувак,  — кивнул Исайя.
        Мы с ним и Бет хорошо знали, к чему это может привести. Не зря приемные дети из неблагополучных семей особо не высовывались.
        — И что же говорили?  — У меня возникло дурное предчувствие насчет того, куда может завести этот разговор, и мне это не нравилось.
        Бет обхватила руками колени.
        — В первый день десятого класса она пришла в рубашке с длинными рукавами, и на следующий день, и так далее. На улице было +33. Сам-то как думаешь, что начали болтать?
        — Ее так называемые друзья заняли круговую оборону,  — Исайя нарисовал в воздухе круг,  — и на всякий случай стали держаться от нее подальше.
        — И тогда Эхо начала ходить на встречи со школьным психологом.  — Бет замолчала.  — Ей можно только посочувствовать.
        Слушая рассказ Бет, я прикрыл глаза, но последний факт меня настолько удивил, что они открылись сами собой.
        — Что?  — безжалостно спросила Бет.
        Потом она заползла на кровать и уткнулась лицом в подушку.
        — С ней определенно случилось что-то хреновое. К тому же ее брат умер за пару месяцев до ее исчезновения. А они были очень близки. Он был старше нее всего на три года и всегда брал Эхо на вечеринки или погулять, когда оставался в городе. Я даже ненавидела ее за то, что у нее есть любящий старший брат.  — Теперь глаза Бет закрылись полностью.
        — Подвинься.
        Бет перекатилась к стене. Подняв с пола одеяло, Исайя укрыл ее, и наша рассказчица отрубилась. А парень уселся ко мне на диван.
        — Большинство считает, что Эхо любит резать себя. Другие верят в то, что она пыталась совершить самоубийство.  — Друг покачал головой.  — Все это такая фигня, чувак.
        Меня так и подмывало согласиться и рассказать о том, что случилось в библиотеке, но я промолчал.
        — Что случилось с ее братом?
        — Эйрис? Он был классным. Хорошо ко всем относился. После школы записался в морскую пехоту и его сослали в ад, то есть в Афганистан.
        Эйрис и Эхо Эмерсоны. Должно быть, мать их ненавидела, раз дала такие имена. Теперь мне необходимо наладить отношения с этой девчонкой. Она — мой обратный билет к братьям.
        Глава 9
        Эхо
        Я накинула черную кожанку Ноя на руку и направилась к своему шкафчику. Меня переполняло желание надеть ее. Мне нравилось, как она пахла, какое тепло мне дарила, и какие воспоминания вызывала о нашей встрече дома у Майкла Блэра.
        Возьми себя в руки, Эхо. Ты же не идиотка!
        Я знала, какие слухи ходили о Ное. Он посещал вечеринки, только чтобы надраться и найти себе какую-нибудь подвыпившую девицу на одну ночь. Всех, кто с ним свяжется, ждет такое же будущее. Меня не интересовали подобные отношения, хотя и льстило, что он подумывал об этом. В конце концов, после девятого класса ни один парень из этой школы не проявлял ко мне симпатию.
        — Что с тобой? Ты похожа на ребенка, у которого улетел воздушный шарик,  — подскочила ко мне Лила, и мы пошли по коридору.
        — Мне суждено умереть девственницей.
        Собственное признание привело меня в состояние шока. Неужели эти слова сорвались с моих губ? Я потерла гладкий материал куртки Ноя. Может, мне следовало пойти с ним. Не чтобы упиться в усмерть, а… ну… чтобы не умереть девственницей.
        Лила захохотала так громко, что на нас начали оглядываться. Я опустила голову, пряча лицо за волосами, и взмолилась, чтобы все отвернулись. Мы дошли до шкафчиков, и я открыла свой, желая спрятаться внутри него.
        — Вот уж не думаю. Хотя, мне казалось, что тебя не интересует просто секс.
        — Так и есть. Я тянула с Люком, потому что не была готова. Но я и представить себе не могла, что настанет день, когда никто не будет меня хотеть.  — Я посмотрела на свои руки в перчатках, и меня затошнило. Когда прозвенит звонок, придется их снять. Дело было не в сексе.  — Ни один парень не захочет познакомиться со мной достаточно близко, чтобы полюбить!
        Лила закрыла шкафчик и закусила губу.
        — Отстойная у тебя мама.
        Я сделала глубокий вдох, стараясь не расклеиться окончательно.
        — Да, знаю.
        Взгляд подруги остановился на куртке, которую я все еще сжимала в руках.
        — Что это?
        — Куртка Ноя Хатчинса,  — вмешалась Натали, которая возникла рядом с нами словно из воздуха и ловко выхватила ее у меня из рук. Ее каштановые волосы взметнулись в воздухе.  — Идите за мной! Сейчас же!
        Глаза Лилы стали круглыми, как блюдца, когда подруга впихнула нас в женский туалет.
        — И что у тебя делает куртка Ноя Хатчинса?
        Я открыла было рот, но в этот момент Грейс хлопнула дверью.
        — У нас нет времени на обсуждение этого. Он идет.
        Натали открыла дверь каждой кабинки, чтобы убедиться, что мы одни. В туалете пахло дезинфицирующими средствами, из крана капало.
        — Хватит,  — оборвала нас Грейс.  — Я уже проверяла.
        Лила схватила ее за руку.
        — Стоп-стоп-стоп, помедленнее. Мне нужны ответы. Кто идет? Почему у Эхо куртка Ноя? И где ты купила этот свитер?
        — Люк. За Эхо. Ты так напилась на вечеринке, что забыла о Кодексе друзей, и в результате у Эхо оказалась куртка Ноя. Нельзя, чтобы Эхо видели с ней.  — Грейс вырвала куртку из рук Натали.  — Мы вернем Эхо ее прошлую жизнь.
        Я вытащила куртку из хватки Грейс. Мои друзья официально съехали с катушек.
        — Это куртка, а не пакетик с белым порошком. Ной ходит со мной на первый урок. Я собиралась ее отдать. И какая разница, ищет ли меня Люк?
        Грейс ткнула в меня своим красным ноготком.
        — Ты не подошла к нему на вечеринке. Люк пригласил тебя потанцевать, а вместо этого нам пришлось везти Лилу домой. Теперь он ищет тебя, чтобы узнать, почему ты его бросила. Это ответ на все наши мольбы.
        Я крепче сжала куртку.
        — Что? То есть? Мы с Люком друзья.
        Кажется. Он поздравил меня с днем рождения. Друзья так делают.
        Лила начала раздражающе пританцовывать.
        — И? Танцы с тобой на вечеринке — это уже не дружеский жест. Это значит, что он снова положил на тебя глаз.
        — Именно,  — кивнула Грейс.  — Если ты нравишься Люку, то и всем остальным понравишься.
        Лила помахала руками в воздухе.
        — Что еще важнее, ты не умрешь девственницей!  — Девушка театрально вздохнула.  — Люк не должен видеть тебя с курткой другого парня. Грейс, положи ее себе в шкафчик. Позже придумаем, что с ней делать.
        Брови Грейс взметнулись вверх.
        — Ни за что! А вдруг этот парень прятал в ней травку. Что, если в школу приведут служебных собак, которые ее унюхают?
        — Господи, от тебя никакого толка,  — вздохнула Лила.
        Грейс откинула мои локоны назад и расправила на мне рубашку.
        — Давай, выходи, пока он не ушел в класс.
        Лила и Натали вытолкнули меня за дверь, и я крепче прижала к себе куртку Ноя.
        — Мне кажется, вы слишком на этом зациклились,  — сказала я, пока Лила быстро вводила комбинацию от моего шкафчика.
        — Он идет,  — пропела Натали.
        У меня снова вырвали куртку, швырнули ее в шкафчик, отпихнув меня в сторону, чтобы не мешалась, и захлопнули дверцу. После чего Лила и Натали непринужденно прислонились к ней, формируя дополнительную защиту.
        — Привет, Эхо.
        Я повернулась и встретилась лицом к лицу с Люком.
        — Привет.
        За последние три минуты произошло столько всего, что в моей голове царил полный хаос.
        Взгляд парня скользнул по девочкам, и Люк чуть нахмурился. Я помнила этот взгляд: он хотел что-то сказать, но без лишних зрителей. Но он должен был помнить, что я любила держаться своей «стаи».
        — Я ждал тебя.
        — Это моя вина!  — выпалила Лила.  — У нее не было времени, чтобы тебя найти, потому что мне срочно понадобилось домой. Слишком много выпила.
        Мы с Люком уставились на нее, а затем друг на друга. Воцарилось неловкое молчание. Я даже слышала, как тикают секунды: одна, две, три…
        — Эхо, я могу проводить тебя на урок?  — спросил он наконец.
        — Конечно.  — Я оглянулась на Лилу и Натали и направилась с Люком дальше по коридору. Обе быстро подняли вверх большие пальцы. Я сделала глубокий вдох и заметила, что Люк мне ухмыляется. Ух ты! Все как обычно. Неужели это действительно возможно?
        Да, если под «обычным» подразумевалось прятать куртку Ноя Хатчинса в своем шкафчике… и притворяться, будто я не думала о том, как близок он был к тому, чтобы поцеловать меня.
        Глава 10
        Ной
        — Подержи.  — Миссис Коллинз всучила мне горячую чашку и вернулась к борьбе с закрытыми школьными дверями. Утро еще не одолело ночь, поэтому ей с трудом удалось найти нужный ключ на массивной связке. Я уже было решил прокомментировать ее организаторские способности, но передумал. Нужно иметь стальные яйца, чтобы оставаться наедине с таким панком, как я.
        Тепло от кофейной чашки напомнило мне о том, как же холодно было на улице. По голым рукам побежали мурашки. У меня была лишь одна рубашка с длинными рукавами, которую я надевал исключительно на встречи с братьями. Жить без куртки отстойно.
        Взгляд женщины остановился на татуировке на моем бицепсе, и вечная улыбка миссис Коллинз уменьшилась на сантиметр.
        — Ной, где твоя куртка? На улице холодно.
        — Я одолжил ее кое-кому.
        Третий ключ все же подошел к замку, и с ее губ сорвался вздох облегчения. Миссис Коллинз махнула рукой, чтобы я заходил внутрь. Вместо этого я придержал дверь и кивнул, чтобы она вошла первой. С моей удачей меня заметит охрана, расстреляет и только потом начнет задавать вопросы.
        Наши шаги эхом отдавались в пустом коридоре. Благодаря новой школьной политике в области охраны окружающей среды свет включался лишь при нашем приближении. Это выводило меня из себя. Мало того, что система опеки следила за каждым моим шагом, так теперь и это здание держало меня под строгим контролем!
        — Кому ты отдал свою куртку?  — Миссис Коллинз вошла в главный офис и с первого раза открыла свой кабинет.
        — Девушке.
        Девушке, которая игнорировала меня на протяжении всего понедельника, хотя и должна была отдать вышеупомянутую куртку.
        — Своей девушке или подруге-девушке?
        — Ни то ни другое.
        Миссис Коллинз одарила меня сочувствующим взглядом, а затем начала копаться в сумочке.
        — Тебе нужна куртка?
        Ненавижу этот сочувствующий взгляд. После смерти родителей именно так на меня смотрели все знакомые. Глаза слегка расширены. Уголки губ приподняты, но сами губы сжаты. Взрослые пытались вести себя как всегда, хотя сразу было видно, насколько им не по себе.
        — Нет. Сегодня мне ее вернут.
        — Хорошо.  — Психолог потянулась к моей папке.  — Как твои занятия с Эхо?
        — Мы начнем сегодня.  — Только Эхо пока об этом не знает.
        — Великолепно.  — Миссис Коллинз открыла было рот, чтобы задать очередной глупый вопрос, но у меня были свои.
        — Что вы знаете о моих братьях?
        Женщина взяла ручку и постучала ею по столу, посматривая на свои часы.
        — Мы с Киишей обсудили твой визит на выходных. То, что случилось с Тайлером, было случайностью.
        Какого черта?
        — Вы — школьный психолог. Почему вы общаетесь с моим социальным работником? Да еще и о Тайлере?
        — Я уже говорила. Я — клинический психолог и подопытная свинка в новой программе. В мои обязанности входит заботиться обо всех аспектах твоей жизни. Это значит, что у меня есть доступ к твоим братьям. Я буду общаться с их приемными родителями и иногда даже с Джейком и Тайлером. Что касается моей работы здесь, в Иствике, миссис Бранч занимается обычными консультационными проблемами, а я…  — она склонила голову набок,  — более перспективными учениками. Школа вбивает в ваши головы знания, но игнорирует эмоции. Я здесь для того, чтобы проверить, что будет, если мы уделим внимание обоим аспектам.
        Счастье-то какое! Мне и Кииши, этой занозы в заднице, было достаточно. А теперь в мои дела лезла и Солнышко Салли[11 - Ведущая утренней детской развлекательно-познавательной телевизионной передачи 1976 -1980 гг., блондинка средних лет.] собственной персоной. Я потер руками лицо и заерзал на стуле.
        Миссис Коллинз продолжила:
        — Кииша также упомянула, что после выпуска ты грозишься подать петицию об опеке над братьями. Ной, если это правда, тебе придется очень сильно изменить свою жизнь. Ты готов к этому?
        — Что, простите?  — Мне показалось, или эта дамочка только что бросила мне вызов, чтобы я перестал заниматься фигней и смог вернуть назад свою семью?
        Она положила ручку и подалась вперед.
        — Ты готов к необходимым изменениям, чтобы иметь возможность заботиться о своих братьях после выпуска?
        Да, черт возьми!
        — Да, мэм.
        Миссис Коллинз вновь взяла ручку и что-то записала в моей папке.
        — Тогда ты должен это доказать. Знаю, у тебя нет причин мне доверять, но дело пойдет легче и быстрее, если ты хотя бы попробуешь. Сейчас ты должен сосредоточиться на себе и довериться мне с Киишей, чтобы присматривать за своими братьями. Суть дела такова: если продолжишь напрягать Киишу во время посещений и давить на Джейкоба, чтобы собрать информацию о его приемных родителях, особенно насчет их фамилий, то у нас создастся впечатление, что ты не хочешь играть по правилам. Твои визиты — это привилегия, Ной. И я хочу сохранить ее за тобой. Мы понимаем друг друга?
        Стул скрипнул подо мной, и я ткнул в нее пальцем.
        — Это мои братья!
        Недостаточная информация о том, у кого сейчас в руках мои братья: фамилия опекунов, адрес, номер телефона… то, что я не могу видеться с Тайлером и Джейкобом, когда захочу… я потерял все эти «привилегии» в день, когда ударил своего первого приемного отца. В горле встал ком, а глаза защипало. Я был готов разрыдаться, и это вывело меня из себя. Я встал, не зная, что делать или кого винить.
        — У вас нет на это прав! Они — моя ответственность.
        Миссис Коллинз посмотрела мне прямо в глаза.
        — Они в безопасности. Ты должен поверить мне. Не стоит переносить свой опыт на братьев. Я понимаю твое желание их защитить, но на данный момент это не нужно. Если ты хочешь видеться с ними на регулярной основе, то должен научиться работать со мной. Я уже объяснила, как ты можешь это сделать.
        — Идите к черту.
        Я схватил свои книги и вышел из кабинета.
        Глава 11
        Эхо
        Дощечка с именем миссис Коллинз сдвинулась на пару сантиметров, открывая вид на черные пятна на стене. Впервые мне захотелось, чтобы Эшли оказалась сейчас в этом кабинете. Несовершенство свело бы ее с ума.
        Как и на прошлой неделе, на столе психолога лежала голубая лента, и точно как на прошлой неделе, ее местоположение изменилось — с каждым разом она сдвигалась все ближе ко мне. Будто лента обладала собственным силовым полем, и я попадала под его действие,  — притяжением, которое я не могла объяснить.
        — Как обстоят дела с твоим парнем?  — спросила миссис Коллинз.
        Очередной вторник, очередной сеанс терапии. Я оторвала взгляд от ленточки. Слава богу, Люк пригласил меня на групповое свидание в субботу. Одной ложью меньше.
        — Эшли все не так поняла. У меня нет парня, но я кое с кем встречаюсь.
        Вроде как. Если одно свидание считалось серьезными отношениями.
        Глаза женщины просветлели.
        — Замечательно! Случайно, не с тем баскетболистом, с которым я видела тебя в коридоре?
        — Да.
        Класс. Терапевт-сталкер. Разве это законно?
        — Расскажи мне о нем.
        Эм… нет.
        — Я не хочу говорить о Люке.
        — Хорошо,  — согласилась она, совершенно не смутившись.  — Давай поговорим о Ное. Он сказал, что сегодня ваше первое занятие.
        Я несколько раз моргнула. Черт! Правда? Может, лучше было бы обсудить Люка? Куртка Ноя продолжала лежать в шкафчике, поскольку Лила и Грейс убедили меня, что я не могу просто отдать ее в школе. Они все еще разрабатывали план, как мне вернуть ее.
        — Да. Так и есть.
        — Хочешь дружеский совет?
        Я пожала плечами и зевнула, готовясь к лекции «скажи «нет» наркотикам, сексу и алкоголю». Я же как-никак, учу Ноя Хатчинса. В теории.
        — Конечно.
        — Ной очень способный. Ему нужен лишь небольшой толчок. Не дай ему обдурить себя и внушить, что совсем не так. Ты, Эхо, единственный человек в этой школе, который может посоревноваться с ним в плане знаний.
        Ла-а-адненько. Очень странная беседа.
        — Хорошо.  — Я прикрыла ладонью рот и вновь зевнула.
        — У тебя усталый вид. Как твой сон?
        Великолепно. Прошлой ночью я проспала целых два часа. Моя нога начала раскачиваться из стороны в сторону.
        — Эхо, все в порядке? Ты побледнела.
        — В порядке.
        Может, если я буду продолжать так говорить, это станет правдой. И, возможно, когда-нибудь я смогу проспать всю ночь без ужасных снов — странных, пугающих, полных созвездий, темноты, разбитого стекла и иногда крови.
        — Твой отец упомянул, что ты перестала принимать снотворное, которое тебе прописали, хотя до сих пор страдаешь от кошмаров.
        Еженощно. Они были достаточно пугающими, чтобы я не хотела засыпать. Достаточно страшными, чтобы вскакивать от собственных криков, если я проигрывала в битве со сном. Отец и Эшли хранили таблетки в закрытом шкафчике в ванной и выдавали их, только когда я просила. Я лучше себе глаз выколю, чем попрошу о чем-либо Эшли.
        — Я же сказала, все в порядке.
        При слове «в порядке» мой взгляд вновь натыкается на ленту. Что в ней так привлекло меня? Я чувствовала себя мотыльком, летящим на электрическую лампочку.
        — Кажется, тебя очень заинтересовала эта лента, Эхо,  — сказала миссис Коллинз.  — Я с радостью разрешу тебе подержать ее, если захочешь.
        — Нет, спасибо.
        Но мне хотелось. Мои пальцы скрючились на коленях. По какой-то ненормальной причине я хотела ее подержать.
        Миссис Коллинз ничего не сказала, и это молчание пробрало меня до дрожи. Мое сердце екнуло, когда я подалась вперед и взяла ленту в руку.
        Эта голубая лента не была всего лишь дешевой полоской для романтических особ. Эта лента вызывала уважение — широкая, из тяжелого шелка. Я прошлась пальцами по ткани. Первое место: Живопись — Кубок губернатора Кентукки.
        Кто-то в моей школе выиграл Губернаторский кубок. Да это же обалдеть как круто! Каждый начинающий художник мечтает выиграть этот конкурс.
        Может, кто-то из младших классов оказался обладателем выдающегося таланта. К черту папины наставления — как только миссис Коллинз меня отпустит, я отправлюсь в кабинет рисования и увижу этот талант собственными глазами. Чтобы выиграть Губернаторский кубок, нужно быть чертовым гением!
        Когда я еще раз пробежалась пальцами по ленте, в моей голове загремели аплодисменты. Всплыл образ моей протянутой руки, принимающей ее.
        Я перевела взгляд на миссис Коллинз, и мое сердце громко застучало.
        — Это моя.
        В голове запульсировало, а грудь сжалась при вспышке нового образа. В мыслях я получала не только ленту, но и сертификат. Я не видела, чье имя было там напечатано, но видела дату. Ту самую. По моей руке промчался электрический разряд и попал прямо в сердце.
        Я в ужасе отшвырнула ленту и вскочила со стула, больно стукнувшись коленями об стол. Шлепнувшись на пол, я начала отползать подальше от ленты, пока не уперлась спиной в дверь.
        Миссис Коллинз медленно отошла от стола и подняла ленту с пола.
        — Да, твоя, Эхо,  — она говорила так спокойно, будто мы тут пиццу ели, а не боролись с моим приступом паники.
        — Это… этого… не может быть. Я… никогда не выигрывала Губернаторский кубок.  — Перед глазами все поплыло, а затем последовала яркая вспышка красного. Момент просветления показал меня, младше, заполняющую формуляр.  — Но я подала заявку… в девятом классе. Выиграла местный конкурс, потом графства, следующим был конкурс штата. А потом… потом…
        Ничего. Черная дыра поглотила красный и серый. Осталась лишь тьма.
        Миссис Коллинз расправила юбку и села передо мной. Может, ей никто не сказал, но сидеть на полу во время сеанса терапии не считалось нормальным. Она обуздала свой энтузиазм лабрадора и заговорила убедительным, обнадеживающим голосом:
        — Ты в безопасности, Эхо, и это хорошее воспоминание,  — она погладила ленту.  — То утро было для тебя очень счастливым.
        Я склонила голову и прищурилась.
        — Я… выиграла?
        Женщина кивнула.
        — Я большой поклонник искусства. Мне больше нравится скульптура, но и живопись вызывает интерес. Походу в кино я предпочту визит в галерею.
        Эта дамочка — настоящая шарлатанка! Тут без вопросов. И все же среди раздражающе оптимистичных табличек висело несколько настоящих. Университет Луисвиля действительно существовал, как и Гарвард, где она, по идее, оканчивала обучение. Я сосредоточилась на том, чтобы успокоить свое дыхание.
        — Я не помню, как получила ее.
        Миссис Коллинз положила ленту на край стола.
        — Потому что ты подавила воспоминания о целом дне, а не только о ночи.
        Я уставилась на свою папку.
        — Вы расскажете, что со мной произошло?
        Женщина покачала головой.
        — Боюсь, это не по правилам. Если хочешь вспомнить, то должна начать активно работать на наших сеансах. Это значит, что ты будешь честно отвечать на мои вопросы. Больше никакого вранья. Никакой полуправды. Даже если с нами будут твои родители. Особенно если с нами будут твои родители.
        Я потянулась к шее, где должна была бы висеть подвеска Эйриса, если бы я ее надела. Мой взгляд не отрывался от папки.
        — Вы вообще-то ее читали?
        — Естественно.
        Я закусила щеку.
        — Тогда вы знаете. Я уже пыталась вспомнить, но из этого ничего не получилось.
        Тогда мое сознание чуть не раскололось пополам. Летом после инцидента один психолог пытался открыть дверь в чертоги моего разума, и из щели повалили демоны. Я потеряла сознание на два дня и очнулась в больнице. Мои кошмары превратились в ночные страхи.
        — Хотите правду?  — спросила я.  — Я очень хочу узнать, что произошло. Доказать, что я не… чтобы знать… иногда я задумываюсь… не сумасшедшая ли я, как она.
        Я так и слышала, как где-то в темном подсознании мой отец умоляет меня замолчать, но плотина рухнула, выпуская мои страхи наружу.
        — Потому что я похожа на нее. Внешне, мы обе художницы, и люди всегда говорили, что мне передался ее дух. Я горжусь нашей схожестью, ведь она моя мама, но… я не хочу…
        Быть сумасшедшей.
        Миссис Коллинз прижала руку к сердцу.
        — Эхо, биполярным расстройством ты точно не страдаешь.
        Но зачем испытывать судьбу? Однажды я уже пыталась. Разве этого недостаточно? Миссис Коллинз было не понять.
        — Если вы мне расскажете, я узнаю. Думаю, мой разум дал трещину, потому что терапевт пытался заставить меня пережить это снова. Возможно, воспоминания слишком ужасны. И если вы мне расскажете, ну, там просто пару фактов, тогда черная дыра в моей голове заполнится, кошмары исчезнут, и я не сойду с ума в процессе.  — Я посмотрела в ее глаза, в которых сейчас видела только доброту.  — Пожалуйста.
        Уголки ее губ опустились.
        — Я могу зачитать тебе отчет полиции, показания твоего отца, мачехи, даже твоей матери, но это не избавит тебя от кошмаров. Ты единственная, кто может это сделать, но это значит, что тебе следует перестать прятаться от проблемы и встретиться с ней лицом к лицу. Поговори со мной о своей семье, об Эйрисе, о школе и, да, о своей матери.
        Я открыла и закрыла рот, пытаясь выдавить из себя слова.
        — Я не хочу сойти с ума.
        — Не сойдешь, Эхо. Мы будем работать постепенно. Ты мчишься вперед, а я устанавливаю скорость. Я могу помочь тебе, но ты должна мне довериться и упорно работать над ситуацией.
        Довериться. Почему не попросить меня о чем-то попроще, например, доказать существование Бога? Даже он меня бросил.
        — Я уже потеряла кусочек своего разума. Я не могу доверить вам то, что осталось.
        Глава 12
        Ной
        После занятий я заметил, как Эхо пробиралась сквозь толпу в коридоре. Девушка скользнула в кабинет главного офиса за секунду до того, как я успел ее догнать. Вторник был моим единственным выходным, и я планировал провести его, играя в баскетбол с Исайей.
        Я стукнул кулаком по соседнему шкафчику. Теперь мне придется ждать, пока эта высокомерная выскочка закончит свою встречу с терапевтом.
        Я побродил по коридорам, а потом устроился напротив шкафчика Эхо. У нее не было с собой рюкзака или куртки, поэтому я предположил, что девушка зайдет за ними, прежде чем уйти. Спустя сорок умопомрачительных минут я подверг сомнениям свое решение. Эхо постоянно забывала куртку. Подождать ее у машины было бы умнее.
        Цокот каблуков по линолеуму оповестил о ее приближении. Огненные локоны девушки подпрыгивали при каждом шаге. Она шла с опущенной головой, крепко прижав к груди книги. Когда она прошла мимо, каждый мускул моего тела напрягся. Я спокойно относился к тому, что Эхо игнорировала меня во время занятий, но сделать вид, что меня не существует в совершенно пустом коридоре, было верхом стервозности. Повернувшись ко мне спиной, она пыталась набрать код на своем замке. Металлический шкафчик с лязгом открылся.
        — Черт, да ты самый невоспитанный человек, которого я когда-либо встречал!  — Я просто взвился с места. Да пошла она, вместе с миссис Коллинз и своими дополнительными занятиями. Я сам найду способ, как подтянуться по предметам.  — Верни мне чертову куртку!
        Эхо развернулась. На секунду ее лицо исказилось от боли, но вдруг в глазах забушевала буря. Буря, перед которой рассылаются предупреждения об урагане и о срочной эвакуации.
        — Неудивительно, что тебе нужны дополнительные занятия. У тебя самый скудный словарный запас, какой мне когда-либо доводилось слышать. Ты когда-нибудь пытался выучить слово, состоящее больше чем из четырех букв?
        — У меня есть для тебя еще одно. Пошла на хрен. Ты вернулась к своему парню, и тебе оказалось слабо вернуть мне при всех мое барахло.
        — Ты ничего не знаешь.
        — Сумасшедших видно сразу, во всяком случае, мне.  — Стоило словам слететь с моих губ, как я пожалел о них. Иногда, когда ты видишь границу, то думаешь: перейти ее будет прикольно… пока ты этого не делаешь.
        Уже второй раз с момента нашей встречи Эхо выглядела так, будто я дал ей пощечину. Глаза заблестели от слез, щеки вспыхнули красным, и она быстро заморгала. Ей удалось заставить меня почувствовать себя полной задницей… снова.
        Она потянулась в свой шкафчик и швырнула мне куртку.
        — Ты такой придурок!  — Девушка хлопнула дверцей и пронеслась мимо меня.
        Черт. Просто класс.
        — Эхо!  — Я кинулся за ней.  — Эхо, подожди.
        Но она не остановилась. Я догнал ее, схватил за руку и развернул к себе. Черт побери, слезы буквально лились из ее глаз, ручьями стекая по лицу.
        И что мне теперь делать?
        Она шмыгнула носом.
        — Я не знала, что ты ждал, и не заметила тебя.  — Девушка смахнула слезы тыльной стороной ладони.  — Я должна была отдать тебе куртку еще вчера, но…  — Она сглотнула.  — Но мне хотелось побыть нормальной, хотя бы пару минут, и мне дали такую возможность. Как два года назад… как раньше…
        Если бы у меня был хоть малейший шанс вернуть себе нормальную жизнь, я бы сжег эту чертову куртку. Уверен, Эхо мечтает о том, чтобы брат ее вернулся, не меньше, чем я хочу вернуть свою семью. Снова иметь дом, родителей. Черт. Нормальную жизнь.
        Я сделал глубокий, чтобы обуздать свой гнев, вдох. И, как там пророчествовал Исайя, пуф. Мои мышцы расслабились, злость улетучилась. Опустив голову, Эхо спряталась за завесой своих волос. Мне никогда не понять, почему эта девчонка так воздействовала на мою совесть.
        — Извини. Мне не стоило на тебя кричать.
        Эхо показала свое бледное личико и снова шмыгнула носом. Один рыжий локон прилип к ее влажной от слез щеке. Я потянулся, чтобы поправить его, но замешкался в миллиметре от ее кожи. Клянусь, она задержала дыхание и даже перестала моргать. На секунду то же случилось и со мной. Ласковым движением я убрал эту прядь.
        Девушка прерывисто выдохнула и облизала губы.
        — Спасибо.
        Я не знал, благодарила ли она меня за извинение или за невольную ласку, но спрашивать не собирался. Мое сердце билось в ритме трэш-металла. Этой осенью мы читали по литературе о сиренах — греческая мифологическая фигня о прекрасных женщинах со столь очаровывающими голосами, что мужчины были готовы пойти ради них на все. Оказалось, эта мифологическая хрень была правдой, поскольку каждый раз при виде Эхо я терял разум.
        Нормальность. Она хотела чего-то нормального, как и я.
        — Знаешь, что нормально?
        — Что?  — Она вытерла оставшиеся слезинки.
        — Занятия по матанализу.
        Без сомнений, Эхо Эмерсон тоже была сиреной. Она одарила меня той же улыбкой, что и в субботу вечером. Той улыбкой, что толкала мужчин на написание сопливых песенок, которые вызывали у нас с Исайей просто гогот. Я мог бы часами сидеть под офисом миссис Коллинз и подрывать задницу каждое утро, чтобы идти на математику, лишь бы вновь увидеть эту улыбку. Ох, вот дерьмо…
        — Ладно,  — сказала она.  — Давай займемся чем-то нормальным.
        Так мы и сделали. Примерно час сидели напротив шкафчиков, и Эхо помогала мне нагнать пропущенные занятия. Девушка использовала для описания жесты, что было чертовски смешно, учитывая, что мы обсуждали математику. Ее зеленые глаза светились, когда я задавал вопросы, и она одаряла меня улыбкой сирены каждый раз, когда я вникал в тему. Эта улыбка действовала на меня как поощрение и вызывала желание учиться больше.
        Закончив объяснение о производных, она сделала глубокий вдох. Я понял эту тему еще пять минут назад, но мне нравился звук ее милого голоса. Ангельская музыка.
        — Ты хорошо знаешь математику,  — сказал я.
        «Ты хорошо знаешь математику!» И на что тянет это заявление? Что-то типа: «Эй, у тебя есть волосы, они рыжие и вьются». Как тонко.
        — Мой брат был математическим гением нашей семьи. Единственная причина, по которой я не отстаю, это потому, что он со мной занимался. Эйрис не сдал свою книгу в библиотеку, наверняка знал, что она мне еще пригодится.
        С таким же почтением, с каким моя мама демонстрировала семейную Библию, Эхо достала из рюкзака старую потрепанную книгу по математическому анализу и начала переворачивать страницы, содержавшие многочисленные заметки синими или черными чернилами на полях.
        — Наверное, это делает из меня мошенницу, да?
        Нет, это значит, что у тебя был любящий брат.
        Помогала ли моим братьям их приемная мать с домашней работой, или она была как жена Джеральда? Запиралась в спальне и делала вид, что ее приемных детей не существует и что ее муж нас не бьет.
        Эхо провела пальцами по записям на страничке.
        — Я скучаю по нему. Он погиб два года назад в Афганистане.  — Девушка вцепилась в книгу, будто та была ее спасательным кругом.  — Был взрыв.
        — Мне жаль.
        — Спасибо,  — проговорила Эхо безжизненным голосом.
        — Она никогда не утихнет,  — сказал я.  — Боль. Раны покрываются коркой, и тебя больше не разрывает на части. Но когда ты будешь ожидать этого меньше всего, боль вспыхнет, чтобы напомнить, что ты никогда уже не будешь прежним.
        Сам не знаю, зачем я рассказывал ей это. Может, потому, что Эхо была первым человеком с момента смерти моих родителей, кто мог меня понять. Погрузившись в свои мысли, я уставился на мигающие флуоресцентные лампы на потолке. Горят. Не горят. Горят. Не горят. Хотел бы я найти кнопку, выключающую мою боль.
        На землю меня вернуло теплое, легкое прикосновение. Или отослало прямиком на небеса. В любом случае оно выдернуло меня из ада. Розовые пальчики Эхо гладили меня по ладони.
        — Кого ты потерял?
        — Родителей.  — Лицо девушки выражало не жалость, лишь понимание.  — Думаешь, миссис Коллинз специально свела двух самых разрушенных учеников в школе?  — Я сверкнул улыбкой, чтобы правдивость этого предположения не разбила остатки моего сердца.
        Эхо убрала руку.
        — Ух ты. А я думала, что единственная в этой школе, кто все время притворяется.
        Желая еще ее прикосновений, я пересел так, чтобы моя рука касалась ее плеча. Губы Эхо не двигались, но моя сирена все равно пела. Ее песня обжигала мне кожу, а запах сахара и корицы — нос.
        Задний карман джинсов Эхо завибрировал, снова отправляя меня в ад… простите — в школу. Мне срочно нужно было закурить.
        Она набрала сообщение на своем айфоне. Наверное, этому везучему сукиному сыну, ее обезьяноподобному парню. Улыбка сирены испарилась с лица девушки, а ведь я так пытался ее вызвать! Это уже попахивало трагедией.
        — Ты в порядке?
        — Да. Мачеха контролирует каждый мой шаг,  — сказала она с деланым равнодушием.
        Я облегченно вздохнул. Лучше мачеха, чем та макака.
        — По крайней мере, у тебя есть кто-то, кто заботится о тебе.  — Сомневаюсь, что Ширли и Дэйл знали о существовании у меня мобильного.  — Прости, что довел тебя до слез. Обещаю, в будущем я буду хорошо себя вести.
        — Значит ли это, что я теперь твой учитель?
        — Думаю, да.
        Эхо натянула рукава.
        — Ты не доводил меня до слез. Твои слова не помогли ситуации, но ты не доводил меня до слез.
        Она не прятала свои руки, пока учила меня… когда прикасалась ко мне. Вот дерьмо, я совсем забыл о ее шрамах. Черт, да она сама о них забыла! До этого момента. Я хотел вернуть тот миг и снова увидеть ее улыбку.
        — Тогда кто? Я давно не дрался. Моя репутация будет испорчена, если я слишком долго буду вести себя как паинька.
        Эхо боролась, но я победил. Ее улыбка вернулась на короткое ослепительное мгновение.
        — Если ты подерешься с миссис Коллинз, тебя точно исключат. Так что спасибо, но не стоит.
        Я стукнулся затылком об шкафчик.
        — Она и мне сегодня мозги выносила. Должно быть, это все фишка третьего свидания.
        Я усмехнулся, а Эхо посмотрела на меня так, будто я сделал себе татуировку на лбу.
        — В смысле «фишка третьего свидания»?
        Она что, жила за семью замками?
        — После третьего свидания люди обычно занимаются сексом. Сегодня была моя третья встреча с миссис Коллинз, и она изнасиловала меня по-королевски. Судя по всему, с тобой она провернула тот же номер.
        Ее идеальные брови сдвинулись к переносице, пока она обдумывала мои слова. Мне нравилось, как ее губы изогнулись от смеха, а щек коснулся румянец.
        — Знаешь, что самое отстойное?  — спросила Эхо.
        — Миссис Коллинз?
        — Да, но я не об этом. Все, что мне нужно знать, находится в чертовой папке, которая хранится у нее в ящике. Она словно ключ к волшебной двери — проходу в магическое королевство.  — Девушка пнула свой рюкзак так, что он заскользил к противоположной стене.  — Если бы я добралась до этой дурацкой папки, то смогла бы наконец обрести покой.
        Эти слова спровоцировали в моей голове воронку торнадо. Миссис Коллинз поддерживала контакт с приемными родителями Тайлера и Джейкоба. Значит, у нее была информация: их фамилии, телефонный номер, адрес. Эхо была права. Эти папки — золотая жила. Если я доберусь до своей, то смогу проведать братьев. А потом доказать, что они живут в доме, полном насилия, и получить над ними опеку.
        — Эхо, ты гений.
        Глава 13
        Эхо
        Первая стадия операции «Прочти свою папку» состояла в том, что мы с папой и Эшли сидели в приемной в ожидании того, когда миссис Коллинз позовет нас на сеанс терапии. Отец стоял в углу и общался с кем-то на повышенных тонах по своему смартфону, а мы с Эшли расположились рядом на стульях.
        Эшли прижала руку к животу.
        — Ох. Ой, Эхо, малыш толкается!
        — Вы можете войти,  — позвала миссис Коллинз.
        Я взлетела со своего места.
        — Ну, слава богу!
        Мачеха уже который месяц надоедала всем своей бесконечной болтовней о ребенке. Ладно, может, не всем. Отец прислушивался к каждому ее слову, будто она была святым Павлом, проповедующим Евангелие. Моей маме он никогда не уделял столько внимания. Иначе я не считалась бы школьной чудачкой.
        Три недели назад миссис Коллинз ввела правила: с понедельника по четверг она носила строгие костюмы, а по пятницам — джинсы и футболки. С каждой неделей пятница переносилась на один день. Сегодня пятница выпала на вторник. Женщина встала из-за стола и сверкнула своей вечной улыбкой.
        — Мистер и миссис Эмерсон, я так рада вас видеть, но наша групповая терапия состоится только на следующей неделе.
        Приподняв брови, отец вопросительно посмотрел на Эшли, которая пораженно замерла с открытым ртом.
        — Нет. В семейном календаре отмечено…
        Я перебила ее:
        — Я сказала им прийти на этой неделе.
        Миссис Коллинз состроила странную гримасу, от чего ее рот уехал на правую щеку.
        — Я знаю, у нас состоялся достаточно сложный сеанс на прошлой неделе, но неужели ты решила, что нужно приводить телохранителей?
        — Эхо?  — спросил папа.  — Что случилось на прошлой неделе?
        Мое сердце сжалось и ухнуло вниз. Его беспокойство казалось искренним. Я бы все отдала, чтобы так оно и было.
        Я встала и подошла к окну. Ученики на парковке мчались к своим машинам, чтобы разъехаться по домам. У этого сеанса было столько же шансов на провал, как и у того, что был на прошлой неделе.
        — Кое-что хорошее.
        — Замечательно. Этой семье не помешает парочка хороших новостей.  — Голос Эшли резал мне слух, как наждачная бумага кожу.  — Я читала в журнале, что дети чувствуют негативную энергию.
        С одного из мест выехала машина и открыла вид на Ноя, который восседал на капоте своей ржавой тачки вместе с каким-то приятелем с пирсингом и татуировками и байкершей Бет. Когда парень одарил меня коварной улыбкой, его друзья уставились в мою сторону. Они меня пугали. Улыбка Ноя заставляла меня трепетать.
        Но вряд ли мне стоило трепетать из-за Ноя Хатчинса. Я встречалась с Люком, а не с ним — если можно было так назвать один монолог Люка по телефону и одно неловкое групповое свидание в местной пиццерии.
        Я вздохнула и выбросила Люка из головы. Мы с Ноем заключили договор, и я намеревалась выполнить свою часть сделки. План был прост: мне нужно было перенести свою встречу, чтобы парень перенес свою утреннюю терапию на место моей дневной.
        Поскольку наши встречи шли одна за другой, кто-то будет отвлекать миссис Коллинз, пока второй просмотрит папки.
        — Эхо?  — потребовал ответа отец, в его голосе все еще слышалась тревога.  — О чем мы говорим?
        Глубоко вдохнув, чтобы мой желудок не скручивался в узел, я повернулась к нему лицом. Конфликты были мне, мягко говоря, не по душе. А конфликты с отцом я просто ненавидела.
        — Почему ты не рассказывал, что я выиграла Губернаторский кубок?
        — Что, прости?  — В его голосе сейчас звучало только недоумение.
        У меня внутри снова все сжалось. Почему, ко всему прочему, он забрал у меня и рисование?
        — Я так хотела выиграть! Ты мог рассказать мне хотя бы об этом…
        Миссис Коллинз насторожено разглядывала меня и держала руки на коленях. Я ожидала, что она вскочит с места и начнет защищаться, но женщина оставалась странно спокойной. Эшли накрыла своей ладонью пальцы отца.
        — Оуэн?  — Мне показалось, или в ее голубых глазах мелькнуло сожаление?
        Напугав меня до чертиков, его лицо приобрело непривычный серый оттенок.
        — Ты помнишь?  — Его глаза округлились, придавая папе потерянный и необычайно грустный вид.
        Мне всегда казалось, он хотел, чтобы я вспомнила. Я нахмурилась, не понимая его реакции. Разве не в этом весь смысл терапии?
        Когда отец повернулся к миссис Коллинз, серый оттенок сменился красным.
        — Это неприемлемо! Мы виделись с двумя психотерапевтами и получили три разные оценки ее психологического состояния. Каждый из них имел свое мнение насчет того, что делать дальше. Однако после приступа и нервного расстройства каждый рекомендовал нам больше не пытаться. Когда вы попросили положить в эту комнату ленту, я понял сразу, что мы должны отказаться от этой программы. Как вы могли заставить ее вспомнить?
        — Я никого не заставляла, мистер Эмерсон. Во время терапии я просто клала ленту на стол. Это называется десенсибилизация. Разум девочки решил, что эти воспоминания безопасны, потому она вспомнила.
        Поднявшись со стула, отец пробежался рукой по волосам.
        — Боже, Эхо. Почему ты не сказала раньше? Ты должна понять…
        — Мистер Эмерсон, остановитесь!  — Миссис Коллинз пыталась сохранить спокойный вид, но я заметила, как повысился ее тон.  — Она вспомнила о ленте. И только.
        Грудь отца быстро вздымалась и опускалась. Затем, словно желая доказать, что невозможное возможно, он потянул меня к себе и обнял. Одна его рука удерживала мою спину. Другая — голову. Я замерла.
        До чего же теплые объятия. Я чувствовала себя в безопасности. Как когда была ребенком и мама закатывала истерику, а я пугалась. Голову заполнили воспоминания о моей маме: вытаращенные глаза, бессвязная речь и спутанные рыжие волосы, выбившиеся из хвостика. Я бежала к отцу, и он прижимал меня к себе… как сейчас. Он защищал меня, давая ощущение надежности.
        Я слушала его сердцебиение и чуть не поддалась желанию обнять его в ответ. Но тут Эшли заерзала, и ее каблуки царапнули пол.
        Сердце пронзила невероятная боль, и я оттолкнула папу.
        — Ты выбрал ее.
        Он протянул ко мне руку, его рот приоткрылся.
        — Что?
        — Ты выбрал Эшли. Она проникла в наш дом и разрушила нашу семью. Ты выбрал ее, не нас.
        — Эхо, нет. Все было не так.  — Мольбы Эшли звучали жалко и неискренне.  — Я любила тебя, а потом влюбилась в твоего отца. Брак твоих родителей распался задолго до развода.
        Моя нога застучала по полу. Лгунья. Она лгунья!
        — Да, из-за тебя.
        — Мы уходим домой. Это семейный вопрос.  — Отец потянулся за курткой, и Эшли встала.  — Миссис Коллинз, я ценю желание штата записать Эхо в вашу программу, но я считаю, что моей семье следует записаться на личное консультирование к кому-то другому.
        Я запаниковала. Ной ждал на парковке своей очереди, чтобы запустить наш план. Пока я ужасно лажала. Отцу нужно остаться до тех пор, пока я не преуспею в своей цели. В теории в этой комнате находился один мой союзник.
        — Миссис Коллинз?
        Она кивнула.
        — Мистер и миссис Эмерсон, при всем уважении, это именно тот вопрос, который должен обсуждаться здесь.
        Отец протянул Эшли ее пальто.
        — Я сам в состоянии решить, что приемлемо для моей семьи. Мой развод с бывшей женой и брак с Эшли не имеет никакого отношения к потере памяти Эхо.
        — Позволю себе не согласиться. Это проблемы, с которыми Эхо нужно справиться.
        О боги. Они уйдут, и я так никогда и не узнаю, что со мной случилось. Нужно что-то сказать, чтобы они остались.
        — Она мне нравится.
        Все трое замерли.
        — Вот почему я привела вас сюда.  — Я сосредоточилась на словах, которые репетировала с того момента, как мы с Ноем придумали этот план.  — Я хотела сказать, что мне нравится работа, которую нашла для меня миссис Коллинз, и что мне надоело ей врать. Я не в порядке и не чувствую себя счастливой дома. Она мне нравится, и я хочу продолжить наши встречи.
        И, как ни странно, я ни разу не моргнула.
        Уголки губ миссис Коллинз приподнялись — именно на такую реакцию я и рассчитывала. Чтобы план Ноя сработал, она должна думать, что я ей доверяю.
        Теперь, если бы я могла построить машину времени, переместиться на двадцать минут назад и не говорить отцу, что чувствую на самом деле, мой план снова бы вернулся в нужное русло. Поливать Эшли грязью было приятно, но это лишь разочаровало моего отца. Я вздохнула. В попытках возместить этот промах я стану единственной первокурсницей, которая будет бесконечно пересдавать АСТ на высший балл.
        — Прости, папочка. Я немного перешла границу.  — Гр-р-р. Я лучше бы съела таракана, чем сказала следующие слова:  — И ты, Эшли. Я была слишком груба с тобой.
        Но честна.
        Отец кивнул и помог Эшли надеть пальто.
        — Я не виню тебя, Эхо.  — Он уставился на миссис Коллинз, ясно давая понять, кого винит в моем всплеске гнева.  — Если ты хочешь и дальше видеться с миссис Коллинз, ради бога. Однако будет остановлен испытательный срок. Это значит, что следующие ваши сеансы будут проходить под наблюдением.
        Эшли погладила живот.
        — Я рада, что ты делаешь успехи, Эхо. Тот день, когда ты получила ленту, был прекрасен. Тогда я впервые почувствовала, что мы трое — настоящая семья.
        — Почему там не было мамы?  — Тишина. Рука Эшли замерла в движении, а отец словно окаменел. Я продолжила:  — Ты сказала: трое. Мама ни за что бы не позволила лишить ее этого мгновения. Она любила мои картины. Она поощряла меня больше, чем вы оба вместе взятые.
        В моей голове запульсировала черная дыра, из которой выплыло еще одно воспоминание.
        — Я пригласила ее на церемонию, и она согласилась.
        В голове зазвучал восхищенный голос матери: «Я бы ни за что не пропустила это, моя маленькая богиня».
        — Ты задаешь хорошие вопросы, Эхо, и я счастлива, что тебе хочется продолжить работать со мной. Но, думаю, на сегодня достаточно,  — вернула меня в реальность миссис Коллинз.  — Мы можем продолжить с этого места на следующей встрече.
        Кстати, о следующей встрече… Я снова сбивалась с курса. Мне нужно было подстроить все для Ноя.
        — Папочка, есть еще кое-что.
        Он схватился за переносицу, несомненно, молясь о том дне, когда я уеду в колледж и покину его дом. Тогда он сможет сосредоточить все свое внимание на новой семье — нашей замене.
        — Да?
        — Если миссис Коллинз не против, я бы хотела перенести наши консультации на час раньше. Я хочу вновь присоединиться к команде поддержки или, по крайней мере, помогать им с тренировками.
        Эшли мгновенно просияла, и мне сразу захотелось забрать свои слова обратно — просто чтобы побесить ее. Обеспокоенные морщинки вокруг папиных глаз уменьшились, а на губах появился намек на улыбку.
        — Конечно. Тебе нужны деньги на новую форму или костюм?  — Он достал кошелек и протянул мне пару зеленых бумажек с нолями.
        Я покачала головой и слегка улыбнулась ему в ответ. Я сделала отца счастливым. И прежняя я была тоже счастлива.
        — Нет, спасибо. Мне нужно много тренироваться. Я пока не уверена, понадобится ли мне костюм. Я могу не пройти отбор.
        — Все равно возьми деньги… на случай, если понадобятся.  — Отец все еще протягивал мне купюры. Я взяла их, чувствуя неловкость. Я не собиралась возвращаться в команду поддержки — это был всего лишь повод, чтобы Ной смог перенести свои встречи на мое время. Теперь мне придется принять предложение Натали. Если хоть на пару минут отец отвернется от Эшли и с такой же улыбкой посмотрит в мою сторону, я это сделаю.
        — Эхо, ты не могла бы оставить нас наедине с миссис Коллинз? Нам нужно кое-что обсудить.
        Не-а. Я надеялась, что миссис Коллинз скажет отцу, что он может говорить при мне, однако не повезло.
        — Почему бы тебе не подождать в основном офисе? Я бы хотела договориться о нашем расписании до того, как ты уйдешь.
        Я закрыла за собой дверь. Поскольку рабочий день уже завершился, в офисе царила устрашающая тишина.
        — Сработало?
        Испугавшись, я сбила стаканчик с карандашами со стола. Ной стоял в дверном проеме и хохотал. Я начала их собирать.
        — Вроде бы. Папа и Эшли за то, чтобы перенести мои встречи, но миссис Коллинз еще не дала свое подтверждение. А еще я случайно подалась в команду болельщиц. А ты что здесь делаешь?
        — Снаружи холодно, а здесь тепло.
        Карандаши снова стояли в стаканчике, поэтому я оперлась на стол и попыталась не пялиться на Ноя. Но мне очень хотелось. Парень снял куртку, и черная футболка идеально облегала его тело. Сегодня во время ланча Грейс фыркнула, заметив татуировку на его правом бицепсе. Я же молча согласилась с комментарием Лилы: «М-м-м…»
        Мои внутренности растаяли, когда Ной игриво улыбнулся и посмотрел на меня так, будто я была голой. Когда-то Люк вызывал у меня бабочек в животе. Ной порождал птеродактилей-мутантов.
        В офисе психолога хлопнула дверь, что вернуло меня к реальности.
        — Что, если миссис Коллинз заметит тебя? Нас не должны видеть вместе!
        Он усмехнулся.
        — Ты же моя наставница, помнишь? Она как раз ждет, что мы будем вместе. Кроме того, я пропустил свою утреннюю встречу, и она послала мне записку, настойчиво предлагая нарисоваться здесь как можно быстрее.  — Ной вытянул руки.  — Так что вот он я.
        — Когда ты получил записку?
        — На первом уроке.
        Я громко втянула воздух.
        — И пришел только сейчас?  — Я была не в состоянии представить, как можно пропустить терапию и уж тем более проигнорировать просьбу взрослого.
        — Это все часть плана, Эхо. Расслабься.
        Я затопала ногой по полу и молча обрадовалась закрытой двери.
        — Думаешь, она знает, что мы что-то задумали?
        Ной двинулся ко мне навстречу. Когда его тело коснулось моего, мой затылок наполнился теплом. Одним беспечным движением, обозначавшим, что раскаленный жар пустыни Сахара ему нипочем, парень оперся бедром на стол и потянул одну из моих кудряшек.
        — Не сходи с ума. Я даже рад, что ты тогда не пошла со мной — испортила бы все веселье,  — сказал он, слегка дернув меня за волосы.
        Я сложила руки на груди, пытаясь проигнорировать пламенеющие щеки, и ответила так сухо, как только могла:
        — Спасибо. Ничто так не поднимает самооценку, как хамство со стороны парня с ужасной репутацией.
        Мои пальцы барабанили по рукаву в такт ноге.
        — Что там происходит?
        — Отец и Эшли обсуждают меня с миссис Коллинз.
        Ной поднял телефон из-за стола.
        — Хочешь послушать, о чем они говорят? Я не раз видел, как этот трюк проделывала миссис Маркос. У миссис Коллинз отстойный телефон, даже не пикает, так что миссис Маркос быстро освоила эту возможность.
        Я открыла рот, чтобы возразить, но Ной нежно прижал два теплых пальца к моим губам. Он приподнял бровь и сверкнул пиратской улыбкой.
        — Тс-с-с.
        Парень убрал руку, оставляя мои губы на растерзание холоду, и нажал кнопку громкой связи. В моей крови забурлил адреналин, а в голове стало легко. Я никогда не совершала столь неправильного поступка в своей жизни. Поэтому наклонилась ближе, чтобы лучше слышать.
        Говорил отец:
        — …не понимаю. Одно дело, если Эхо хочет обсудить с вами свои чувства по поводу развода. Я поддержу любые усилия, чтобы восстановить ее отношения с Эшли. Но все остальное вы не имеете права трогать. Жизнь девочки определенно возвращается в свою колею. Она учится на пятерки. Состоит в нескольких клубах, хочет вернуться в команду болельщиц.
        — Оуэн прав,  — вторила Эшли.  — В социальном плане Эхо отлично справляется. Она общается с друзьями, болтает по телефону и переписывается. Они с Люком снова встречаются. Девочка будто снова становится собой — прежней.
        — Чего мы с Эшли пытаемся добиться,  — добавил отец,  — это чтобы Эхо снова обрела себя. Служба опеки имела полное право вмешаться после произошедшего, но сейчас это лишнее. Ее мать больше не проблема. У Эхо новая работа, и, признаю, вы были правы: попытка возродить машину стала ее здоровым способом оплакать Эйриса. Терапия была необходима, когда она не справлялась, но теперь Эхо не просто справляется. Она живет.
        — А ее потеря памяти?  — напомнила миссис Коллинз.  — Ночные кошмары? Бессонница? Тот факт, что девочка отказывается показывать кому-либо свои руки?
        Мой желудок сжался. Мне нужно было услышать, что ответит отец, но меня ужаснуло, что Ной Хатчинс уже услышал слишком многое. Я потянулась, чтобы прервать связь, но парень покачал головой и положил руку мне на спину.
        На нервной почве меня замутило. Ной сократил и без того небольшое расстояние между нами, привлекая меня к себе. Не стоило к нему прикасаться, но я хотела узнать ответ и мне нужно было хотя бы на кого-то опереться. Всего один раз, в это единственное мгновение, пусть это будет Ной. Когда он пригладил пальцами кудряшки у моих лопаток, я позволила своим мышцам расслабиться.
        — Хотите честно услышать мое мнение, миссис Коллинз?  — спросил отец.
        — Да.
        — Вы правы. Она не на сто процентов в порядке, но по сравнению с прошлым годом Эхо делает успехи. Оставьте прошлое позади. Пусть она попытается жить дальше своей нынешней жизнью.
        — Никогда не вспоминая произошедшее?  — не сдавалась миссис Коллинз.  — Не справляясь с зарытыми внутри эмоциями?
        — Думаю, будет лучше, если она никогда не вспомнит. Я сам с трудом понимаю, как родная мать могла навредить ей. Как может ребенок осознать степень безумия?  — Отец замолчал.  — Кошмары — это плохо. У Эхо есть проблемы, но, боюсь, что правда лишь больше разрушит ее, а не поможет. Когда первый психолог надавил на нее, чтобы она вспомнила, сознание Эхо раскололось. Что, если в вашем случае это повторится? Вы хотите рискнуть психическим состоянием моего ребенка?
        Я прижала ладонь ко рту, чтобы сдержать рвущийся поток слов и рвоты. Ной прервал связь и снова спрятал телефон. Комната накренилась, и по ложбинке между грудью потекла капелька пота. Даже папа верил, что если я попытаюсь вспомнить, то потеряю рассудок… снова.
        — Эхо?  — позвал меня Ной низким и хриплым голосом, но я не смогла на него посмотреть. Поджав губы, я покачала головой и вцепилась в свои волосы.  — Я никому не расскажу. Клянусь.
        Парень отвел волосы от моего лица и заправил выбившуюся прядь на ухо. Прошло так много времени с момента, когда кто-то касался меня подобным образом. Почему этим кем-то оказался Ной Хатчинс и почему сейчас?
        — Посмотри на меня.
        Я встретилась взглядом с его темно-карими глазами. Пальцы парня поглаживали мою ладонь. Его прикосновение щекотало меня, как весенний ветерок, и в то же время било, как волна, бегущая с океана. Он скользнул взглядом по моим прикрытым рукам.
        — Ты же этого не делала, не так ли? Кто-то сделал это с тобой?
        Люди никогда не задавали подобного вопроса. Они пялились. Шептались. Смеялись. Но никогда не спрашивали. Весь мой мир обрушился, когда я ответила:
        — Да.
        Глава 14
        Ной
        Я привалился к своему шкафчику, провожая глазами школьников, которые спешили на ланч.
        Исайя и Бет стояли напротив, рядом с дверью, и ждали, когда коридор опустеет. Если Эхо соберется заглянуть в свой шкафчик до обеда, к столовой она пойдет именно по этому проходу. Мне нужно было узнать, удалось ли ей перенести время своей встречи. Во всяком случае, я убеждал себя, что дело именно в этом. Если у нее ничего не получится, наш план не сработает.
        Если честно, она действовала мне на нервы. Девчонка старательно прятала глаза во время математики и вылетела из кабинета в ту же секунду, как прозвенел звонок. После вчерашнего приема она быстро сбежала. Только я почувствовал, как она расслабилась в моих объятиях, наслаждаясь моими утешениями и силой, как она уже исчезла.
        — Чувак, ты меня слушаешь?  — спросил Исайя. Мимо нас в обнимку продефилировали две блондинки. Одна улыбнулась, глядя на обрисованную татуировками руку Исайи. Он усмехнулся, оценивая их сиськи.
        — Ага.  — Нет. Кажется, он ныл о своей фиговой работе в местной автомастерской и что-то еще о машинах.
        — А вот и нет. Ты высматриваешь Эхо Эмерсон.  — Бет подвигала бровями. Я уже не раз пожалел, что интересовался у нее прошлым Эхо.  — Еще не переспал с ней?
        — Нет.  — Взгляд, которым я ее одарил, заставлял футболистов накладывать в штаны. Но Бет просто пожала плечами и закатила глаза. Затем начала крутить в пальцах незаженную сигарету, с нетерпением ожидая, когда учителя зайдут в столовую, чтобы тихо выскользнуть в боковую дверь.
        — Чего ты вообще с ней носишься? Каждый раз, когда она проходит мимо, ты пялишься на нее, как хитрый Койот на Дорожного бегуна[12 - Wile E. Coyote и Road Runner — койот и кукушка, персонажи известной серии мультфильмов Looney Tunes.]. Или трахни ее, или забудь. Ты и бывшая мисс Популярность никогда не станете звездами выпускного бала.
        Мы могли бы. Если бы жизнь была другой, если бы родители не умерли, если бы система не выносила мне мозги, если бы… пожалуй, закончу на «если бы».
        — Она мой репетитор и помогает мне еще с кое-чем. Оставь ее в покое.
        — Только не говори, что не думал об этом, дружище. У нее… Как там Бет говорила? Ах да, у нее сексуальное тело,  — протянул Исайя.
        Бет подсунула левую рукой под локоть парня и щелкнула зажигалкой. Исайя отпрыгнул в сторону, сбивая пламя со своей рубашки.
        — С ума, что ли, сошла!
        — В точку,  — расхохоталась та.
        Коридор наконец-то опустел. Бет открыла дверь на улицу, высунула наружу голову и зажгла сигарету. Хорошенько затянувшись, она выдохнула дым наружу.
        — Может, ты слишком долго был один? Что случилось с той Беллой?
        — Мы не переживем еще одну Беллу,  — делано вздрогнул Исайя.  — Помнишь, какой приставучей она была?
        Девушка стряхнула пепел.
        — Точно, забыла. Вычеркнем Беллу из списка. Как насчет Розанны? Каждый раз, когда мы с Исайей спускались вниз, то натыкались на нее.
        — Это я спал с Розанной, а не Ной. У него была Роза.
        Наша прогулка по переулкам памяти воняла свалкой.
        — Я не одинок. И мне не нужна девушка. Заканчивай, Бет.
        — Я не против, если ты переспишь с Эхо. Полный вперед. Вообще-то я даже останусь на ночь у мамы и позволю Исайе занять мою спальню, если тебе нужна будет приватная ночка. Но вот в чем дело, Ной. Эхо, может, и исчезла с радаров, потому что стала мазохисткой и все такое, но она все еще популярная цыпочка. В итоге Эмерсон тебя бросит и будет обращаться как с дерьмом.  — Бет сделала еще одну затяжку.  — У таких людей, как мы, нельзя вечно вырывать сердца. А она — потрошитель.
        Я напрягся.
        — В последний раз говорю, я не сплю с ней или с кем-либо еще. Но назовешь ее мазохисткой еще хоть раз, и я буду сжигать каждую пачку сигарет, которую ты купишь.
        Бет рассмеялась.
        — Господи, Ной. Как все печально. Не говори потом, что я тебя не предупреждала.
        — Если вы закончили, я хотел бы поесть. Единственное, что было в холодильнике этим утром,  — это ломтик колбасы и горчица,  — сказал Исайя.
        Бет выкинула сигарету за дверь и закрыла ее.
        — Только горчица. Я съела колбасу на завтрак.

* * *
        Она так и не явилась на ланч. Весь ее стол был занят дешевыми фарфоровыми куклами, но Эхо среди них не было. Сначала я не переживал. Терпеливо ждал, что она покажется на физике, а потом и на бизнес-технологии. Ни на одно занятие она не пришла. Хотя любимые подружки Эхо нашли способ выразить мне свое презрение. При взгляде в мою сторону каждая продемонстрировала задранный вверх маленький носик. Я просто улыбнулся, досаждая им до чертиков.
        — Здорово, приятель,  — бросил Рико Вега, усаживаясь рядом со мной на задние парты в кабинете испанского.
        — Здорово.  — Я кивнул.  — Почему тебе разрешают ходить на испанский, когда ты говоришь на нем половину чертова времени?
        — Почему они позволяют кучке gueros[13 - Бледнолицых (исп.).] ходить на английский? Насколько тупым гринго[14 - Гр?нго — в Латинской Америке презрительное название неиспаноязычного иностранца, особенно американца.] нужно быть, чтобы не выучить его за восемнадцать лет?
        Прежде чем я успел придумать достойный ответ, в кабинет вошла Эхо. Вид у нее был как у зверька в клетке, но, по крайней мере, на этот раз она встретилась со мной взглядом. Пока ее выскочки не вмешались и не потащили к парте впереди.
        — Почему Лила так сердито поедает тебя взглядом, hombre[15 - Приятель (исп.).]?  — спросил Рико.  — Хотя я был бы не против, если бы такая лакомая culo[16 - Попка (исп.).] признавала мое существование.  — Парень сделал губы бантиком и, громко причмокнув, послал Лиле воздушный поцелуй. Я засмеялся, когда та откинула свои золотые волосы через плечо и уставилась на досуха вытертую доску.
        Миссис Бэйтс, ходячая реклама презервативов, перевалилась через дверной проем. У нее скоро должна родиться тройня.
        - ?Hola![17 - Здравствуйте! (исп.).]. Сегодня мы будем работать над нашим разговорным испанским.
        Комната наполнилась восторгом. Разговорный испанский подразумевал, что нас распределят по группам и весь урок можно будет валять дурака. Мы с Рико стукнулись кулаками. Я как раз отчаянно нуждался во сне.
        — Да-да, не радуйтесь. Я уже выбрала вам партнеров. Я ожидаю потока испанской речи в кабинете.  — Учительница опустилась на стул, и тот заскрипел, когда ее задница коснулась сиденья.  — Лила Маккормик… вашим партнером будет Рико Вега.
        Лила застонала.
        — Нет!
        Рико дважды ударил кулаком в сердце, а затем поднял палец в небо.
        - ?Gracias a dios![18 - Господи, спасибо! (исп.).]
        Лила подошла к столу учительницы.
        — Умоляю, миссис Бэйтс! Я все сделаю, только дайте мне в партнеры Эхо.
        Миссис Бэйтс скривилась и потерла рукой живот.
        — Мисс Маккормик, разве похоже, что я сочувствую вашему положению? Садитесь вместе с Рико. Ной Хатчинс, вы в паре с Эхо Эмерсон.
        Лила схватилась за голову и понизила голос:
        — Нет.
        Учительница продолжила распределять партнеров, а Лила театрально опустилась перед ней на колени и взмолилась о пощаде.
        Рико засмеялся.
        — Пойду подниму свою партнершу с пола.
        Подходя к Лиле, он закричал:
        - ?Casate conmigo, diosa![19 - Выходи за меня, богиня! (исп.).]
        Эхо собрала учебники и отправилась в долгое путешествие по проходу ко мне. У вселенной было странное чувство юмора. В прошлом семестре мы едва обменялись парой взглядов. Теперь нас подталкивали друг к другу при каждом случае. Не то чтобы я был против. Эхо заняла место Рико и уставилась на парту из пластика, крашенного под дерево.
        — Впервые оказалась сзади?  — спросил я. Все пары распределились, большинство сдвигали парты вместе, чтобы остальные не слышали их отвратительный испанский. Когда девушка ничего не ответила, я продолжил:  — Я впечатлен. Последовательница правил прогуляла сегодня пару уроков.
        — Нет, не прогуляла. Миссис Коллинз освободила меня, чтобы я подготовилась к пересдаче АСТ. Я сдаю его на выходных.  — Она глубоко вдохнула, из-за чего ее грудь поднялась. На лбу девушки появились морщинки, она явно нервничала:  — Ной, насчет вчерашнего…
        Вчера Эхо позволила мне мельком заглянуть в свой мир. Меньшее, что я мог сделать,  — это впустить ее в свой. Даже если это меня чертовски нервировало.
        — Mi primer padre adoptivo me pegaba[20 - Мой первый приемный отец бил меня (исп.).].
        Эхо посмотрела на меня круглыми глазами.
        — Lo siento[21 - Мне жаль (исп.).].
        Я постучал карандашом по парте и продолжил говорить на испанском:
        — Теперь мы в расчете. Ты знаешь кое-какое дерьмо обо мне, а я знаю кое-что о тебе. Можно перестать меня избегать.
        Она закусила губу, мысленно переводя, прежде чем ответить:
        — Tuhablas bien el espanol[22 - Ты хорошо говоришь по-испански (исп.).].
        Эхо нежно, скромно улыбнулась, из чего я сделал вывод, что у нас все хорошо.
        — Mi madre era una profesora de espanol[23 - Моя мама была учителем испанского языка (исп.).].
        Я никому никогда не рассказывал об этом. Перед глазами сразу же возник образ моей смеющейся матери, говорящей со мной по-испански.
        — Mi madre era una artista. Muy brillante[24 - Моя мама была художницей. Гениальной (исп.).].
        Нога Эхо начала раскачиваться под партой.
        Мы сидели в тишине. Кабинет наполнился бормотанием на ломаном испанском и английском. Вскоре ручка в ее руке застучала в такт ноге. Я понимал ее ритм. Это чувство, когда все внутри скручивает так, что если не найдешь способ отвлечься, то взорвешься. Я жаждал дать ей покой.
        Я накрыл своей ладонью ее ладошку. Мое собственное сердце сразу успокоилось, когда я провел подушечкой большого пальца по гладкой коже девушки. Она уронила ручку и схватилась за рукава — ее вечная защитная реакция.
        Нет. Если она и хочет за что-то схватиться, то пусть это буду я. Мой палец подцепил рукав, вытаскивая его из сжатого кулачка Эхо. А потом я взял ее руку в свою.
        Прикасаться к Эхо было так легко и привычно…
        Ее безымянный палец скользнул по моему, вызывая электрический разряд в моей крови. Еще раз. Только на этот раз движение было медленным, осознанным и самым соблазнительным во всем мире. Все внутри меня требовало коснуться ее еще раз.
        Бет была права, но в то же время ошибалась. Эхо никого не могла ранить, особенно когда сама казалась такой ранимой. Но острое желание, которое я чувствовал — потребность быть тем, кто спасет ее мир от разрушения,  — лишь подтверждало предположение Бет. Я влюблялся в Эхо, и это сводило меня с ума.
        Пискнула школьная система оповещения. И Эхо мгновенно отдернула руку, положив конец, наверное, самому эротическому моменту в моей жизни.
        Я заерзал на стуле, пытаясь взять себя в руки.
        — Миссис Бэйтс?  — из динамика раздался голос миссис Маркос.  — Мне нужен Ной Хатчинс, его вызывает в офис миссис Коллинз.
        — Вы слышали, мистер Хатчинс. Идите.
        Я не сомневался, что наш мозгошредер злилась на меня. Вчера я так и не дождался, чтобы узнать, зачем меня позвали. Когда Эхо выскочила из офиса, я тоже отправился вслед за ней. Хотел убедиться, что она благополучно села в машину, а еще потому, что меня трясло от подслушанного разговора. Разборки с миссис Коллинз требовали от меня полной концентрации, но после того, что я узнал об Эхо, я мог думать только об этом.
        Я встал, одновременно обрадовавшись и расстроившись от такого поворота событий. Я наконец-то нашел с ней контакт, но все вышло не так, как я планировал. Девушка спрятала пальцы за рукав и коснулась ими моего запястья. Ее шея и щеки порозовели.
        — Я поменяла время. Теперь наши встречи будут проходить по вторникам в 15:45 вместо 14:30.
        Желая быстро напомнить о прерванном моменте, я коснулся пальцем ее руки.
        — Я знал, что ты меня не подведешь.

* * *
        Когда я зашел в главный офис, миссис Коллинз уже выходила из кабинета с пальто и сумочкой в руках.
        — Ты как раз вовремя. Рада видеть, что ты вернул куртку… она тебе понадобится.
        — Что?
        Женщина закрыла дверь офиса.
        — Мы отправляемся на экскурсию. Пошли.  — Миссис Коллинз прошла мимо меня. Я наблюдал, как она идет по коридору, и вообще ничего не понимал. Раньше я соображал лучше. Ну и кто в этом виноват, Ной?
        — Шевелись, Ной.
        Я догнал миссис Коллинз, когда она подходила к учительской парковке.
        — Куда мы идем?
        — Ты не явился на свою встречу прошлым утром и не пришел, когда я попросила.  — Она вытащила пульт и нажала на кнопку. На черном «Мерседесе» вспыхнули огни. Понял.  — Очень безответственно. Садись.
        Я открыл дверь и меня поприветствовал запах кожи. Мои внутренности сжались. Я это уже проходил.
        — У меня осталось четыре месяца до выпуска, меня не могут снова передать в другое место!
        Тут я осознал свою самую крупную ошибку: я привязался к Бет и Исайе. Злость и боль пронзали мою грудь иголками. И Эхо…
        Миссис Коллинз закрыла дверь со своей стороны и наклонилась к приборной доске.
        — Пока в твоем нынешнем приемном доме все в порядке, тебя не перенаправят. Садись, или пропустишь все веселье.
        Веселье? Я скользнул на сиденье. Двигатель заурчал и ожил. Женщина вдавила педаль газа, и машина рванула вперед. Потом дамочка резко повернула вправо, и под визг резины мы выехали на главную дорогу. Я схватился за ручку двери.
        — Какой придурок выдал вам права?!
        — Следи за выражениями, Ной. Штат Кентукки. Почему ты пропустил нашу встречу?
        Я любил быструю езду. Мы с Исайей гоняли на машинах все прошлое лето. Чего я не любил, так это безумных женщин среднего возраста, которые не могли удерживать автомобиль на своей полосе.
        — Не хотите съехать к обочине и дать мне сесть за руль?
        Миссис Коллинз рассмеялась и подрезала трактор, выезжающий на автостраду.
        — Ты бунтарь. Сосредоточься, Ной. Встреча.
        Ах да. Эхо пришлось пройти через ад, чтобы передвинуть свою встречу. Я мог бы как минимум изменить свое время, прежде чем стать частью шаровой молнии, когда мы врежемся в этот танкер.
        — Большинство вечеров я работаю до закрытия, потому утром трудно вставать. И я подумал… не могли бы мы перенести наши встречи на время после занятий?
        Она пересекла три линии и свернула.
        — Сегодня твой счастливый день. Так случилось, что у меня окно на 14:30 по вторникам. Но я требую, чтобы ты успевал приходить вовремя на первые уроки. Эта отговорка сработает только с нашими встречами.
        — Желтый свет. Желтый свет!  — И она проехала прямо на красный.  — Господи Иисусе, вам нельзя водить!
        — Волнуюсь, что мы опоздаем.  — Психолог заехала на забитую парковку, и заняла первое попавшееся свободное место.  — Хорошо, что я его зарезервировала.
        Она выпрыгнула из машины и побежала к городскому конференц-центру. Не придумав ничего такого особенного, что могла бы предложить мне миссис Коллинз и ради чего стоило так мчаться, я лениво поплелся за ней. Вошел в здание через пару секунд после нее и увидел, как дамочка зашла в аудиторию.
        Я схватил дверь прежде, чем она захлопнулась, и часто заморгал, когда толпа вокруг взорвалась аплодисментами. Внутри возвышалась большая деревянная сцена, окруженная рядами стульев. Комната была забита людьми. Миссис Коллинз помахала мне, чтобы я отошел в сторону, и мы оба прижались к стенке.
        — Отлично, мы как раз вовремя,  — прошептала она.
        На подиум поднялся полный мужчина в рубашке и галстуке.
        — Имею честь представить вам победителя конкурса «Юных авторов» среди вторых классов, Джейкоба Хатчинса!
        Мое сердце врезалось в ребра, и я начал лихорадочно искать глазами брата. Он почти бежал к сцене по среднему проходу. Я сделал шаг к нему, но миссис Коллинз взяла меня за руку и покачала головой.
        — Это его минута славы.
        Я отвел взгляд от брата, чтобы посмотреть туда, откуда он шел.
        Рядом с его пустым местом сидели Кэрри и Джо. На коленях у женщины устроился Тайлер. Он откинул голову на ее плечо и рассматривал все вокруг.
        Все внутри меня скрутилось от боли и облегчения. Мои братья. Я был в одном зале со своими братьями! Взгляд Тайлера встретился с моим, и его губы растянулись в улыбке. Я резко втянул воздух, чтобы подавить миллионы эмоций, сжирающих меня изнутри. Малыш помнил меня!
        — Спасибо,  — выдохнул я, не зная, кого благодарил и почему: миссис Коллинз — за то, что привела меня сюда, Тайлера — за то, что вспомнил, или Бога — и за то, и за другое.
        Миссис Коллинз следила за моей реакцией, но мне было плевать. Я помахал Таю и, о чудо, он помахал в ответ.
        Джо заметил движение, оглянулся и увидел меня. Его лицо побледнело, и он покачал головой, делая Тайлеру замечание и показывая на сцену. Тай отвернулся.
        — Он вспомнил тебя,  — сказала миссис Коллинз.
        — Если этот мерзавец продолжит в том же духе, то скоро забудет.  — Мне хотелось вырвать братишку из их злой хватки.
        Миссис Коллинз вздохнула.
        — Следи за выражениями, Ной.
        Джейкоб улыбнулся от уха до уха и пожал руку мужчине на сцене. Тот вручил ему награду.
        — Расскажи зрителям о своей книге.
        Братишка уверенно подошел к микрофону с него высотой и обратился к сидящим в зале:
        — Я написал о человеке, которого люблю больше всех,  — о моем старшем брате Ное. Мы живем отдельно, поэтому я написал о том, что, по моему мнению, он делает, когда мы не вместе.
        — И что же?  — подбодрил его полный мужчина.
        — Он супергерой, который спасает людей от опасности, потому что он спас меня с братом от смерти в пожаре пару лет назад. Ной круче Бэтмена!
        Толпа засмеялась.
        — Я тоже люблю тебя, братишка.
        Я не мог сдержаться. Видеть, как он все еще восхищается мной, как и когда ему было пять… это уже слишком.
        Улыбка Джейкоба достигла нового уровня воодушевления.
        — Ной!  — он указал прямо на меня.  — Это Ной. Это мой брат Ной!  — Не обращая внимания на приемных родителей, Джейкоб спрыгнул со сцены и бросился в мою сторону.
        Джо опустил голову, а Кэрри потерла глаза. Джейкоб кинулся мне на шею, и толпа громко захлопала в ладоши.
        — Я скучал по тебе, Ной.  — Голос Джейка дрогнул, и на мои глаза навернулись слезы. Нельзя плакать! Не перед Джейкобом и миссис Коллинз. Я должен быть мужчиной и оставаться сильным.
        Я продолжал обнимать Джейка, выискивая глазами Тайлера. Он прильнул к Кэрри, и то, что должно было быть моментом радости, слегка смазалось из-за этой картины. Джейкоб был моим, и чем быстрее я смогу забрать Тая и помочь ему вспомнить настоящую семью, тем лучше.
        Глава 15
        Эхо
        Я стояла перед женской раздевалкой. Ладони вспотели, а нога бесконтрольно стучала по полу. Зачем я сказала отцу, что присоединилась к команде болельщиц?
        Папка из кабинета миссис Коллинз. Я хотела, нет, нуждалась, нет, была одержима идеей увидеть свою папку. Сегодня Ной проходил мимо меня в коридоре и, одарив своей озорной улыбкой, пробормотал:
        — Дело сделано.
        Он успешно поменял время своих встреч на мое. Теперь нам нужно было обдумать наш сырой план. Парень почему-то был убежден, что вместе нам удастся отвлечь миссис Коллинз. У Ноя уверенности хоть отбавляй. Что касается меня? Ну, игра определенно стоила свеч.
        Дверь в раздевалку открылась, из нее вышла Натали с двумя другими старшеклассницами. Заметив меня, они перестали смеяться и натянуто улыбнулись. А вот Нат засветилась как солнышко.
        — Тащи сюда свою задницу и переодевайся, девочка моя. Разминка через пять минут.
        — Я как раз собиралась зайти.  — В роман Стивена Кинга. Молодая девушка, трагически получившая шрамы, пытается вернуться к нормальной жизни, только чтобы обнаружить, что та вовсе не ждет ее возвращения. Я зашла в раздевалку, где сплетничали и хихикали ученицы помладше.
        — Привет,  — послышался слабый голосок из дальнего угла комнаты. Все девушки замерли и уставились на меня, будто из моих глаз сейчас выстрелят лазеры или еще что похуже… например, я закатаю рукава и покажу им свои демонические шрамы.
        — Привет,  — ответила я.
        Я бы предпочла пересмотреть плохие комедии семидесятых годов, чем переодеваться в этой комнате, но стоять как идиотка тоже не выход. Почему у меня не было уверенности Ноя? Ему было плевать на то, что думают остальные.
        Хоть мне и не хватало уверенности, я всегда могла притвориться. Мысленно я повторяла себе: «Представь, что ты Ной. Или лучше байкерша Бет». Я высоко подняла голову и прошла через раздевалку, направляясь к уборной, где можно было натянуть форму в кабинке. С уверенностью байкерши Бет или нет, я ни за что не буду раздеваться здесь.
        Пытаясь избавиться от напряжения после моего дефиле по этому подиуму, я закрыла кабинку и надела шорты и майку. Если задача войти в раздевалку приравнивалась к тому, чтобы стать героиней романа Стивена Кинга, тренировка превратится в съемки фильма ужасов со мной в главной роли.
        К счастью, к тому времени как я решилась выйти на разминку, раздевалка уже опустела. В коридоре две старшеклассницы остановились у фонтанчика с водой.
        — Ты можешь поверить, что Эхо Эмерсон присоединится к команде болельщиц? Какой кошмар.
        — Можно подумать, если Люк по ней сохнет, она может делать вид, что с головой у нее все в порядке.
        Я нырнула обратно в уборную. Сердце ухнуло вниз, желудок поднялся к горлу, и моя напускная уверенность разбилась на мелкие осколки.

* * *
        Снова натянув джинсы и набросив на майку коричневую хлопковую рубашку, я побрела по коридору. Каждую неделю с понедельника по пятницу мне приходилось убивать час свободного времени. Ну ладно, четыре дня в неделю. Можно перенести занятия с Ноем на понедельник после школы.
        Я завернула за угол, и моя душа наполнилась живительным кислородом, когда я заметила картины, теснившиеся на стенах. Чужие работы привели меня в некогда самый любимый кабинет — художественную мастерскую. Несколько холстов стояли на мольбертах, дожидаясь возвращения своих хозяев. В центре комнаты, окруженный мольбертами, находился стол, на котором стояла миска, полная пластиковых фруктов.
        Я по очереди оценила каждую картину. Мне понравилось, как на первой использовали тени. На второй уделили особое внимание деталям. На третьей?
        — Рада видеть тебя, Эхо.  — Моя бывшая учительница по изобразительному искусству Нэнси вышла из соседнего темного помещения и заскользила между мольбертами и столами ко мне. Она настаивала, чтобы ученики звали ее по имени. Женщина презирала правила и формальности. Ее волосы — платиновые локоны с черными прядями,  — являлись тому доказательством.
        Я указала на третий рисунок.
        — Абстрактный экспрессионизм?
        От ее раскатистого смеха завибрировала комната. Нэнси поправила свои очки в роговой оправе.
        — Ленивая ученица, которая думала, что на моем предмете легко получить пятерку. Она считает себя импрессионисткой.
        — Какое оскорбление.
        — Знаю. Я спросила, знает ли она, что такое импрессионизм, и когда та покачала головой, показала ей твои картины.  — Нэнси посмотрела на хаос перед собой, будто пыталась найти в нем хоть что-то стоящее.  — Я скучала по тебе.
        Меня охватило знакомое чувство вины.
        — Простите.
        — Не стоит, дитя. Это не твоя вина. Твой отец проинформировал меня, что тебе запрещено ходить на занятия по искусству. Я думала, что никогда уже тебя не увижу.
        Я подошла к четвертому рисунку.
        — Красивые линии.
        — Ты продолжаешь рисовать?
        Пытаясь сделать вид, что безумно заинтересовалась цветом, который выбрали для банана, я опустила голову. Но мне не было интересно. Черная дыра в моей голове увеличилась, обрывая все мысли.
        — Нет, но делаю наброски. Чаще всего карандашом. Некоторые углем, но только дома.
        — Я бы с радостью на них посмотрела.
        Нэнси схватила альбом, который я вытащила из сумки. Затем села на стол с фруктами и открыла его.
        — О Эхо. Просто удивительно.
        Я пожала плечами, но она не заметила, слишком сосредоточенная на том, что увидела.
        — Мы победили.
        Нэнси оторвала взгляд от набросков и молча посмотрела на меня. Я продолжала рассматривать работы других художников. Через пару секунд женщина вернулась к изучению моих рисунков, на которых была изображена Грейс.
        — Нет, ты победила. Вряд ли я чем-то тебе помогла.  — Пауза.  — Ты помнишь?
        — Нет.  — Наверняка Нэнси пожалеет меня и заполнит некоторые пробелы в моей памяти.  — Ты была там?
        — Э, нет, подруга, так не пойдет. Хочешь натравить на меня своего отца и миссис Коллинз? Мистер Эмерсон еще ладно, но эта женщина?  — Учительница пожала плечами.  — Между нами говоря, она меня пугает. Такие дружелюбные и есть самые опасные.
        Я прыснула от смеха, внезапно осознав, как сильно скучала по откровенности Нэнси.
        — Жаль, что я не помню.  — Пятый холст был совершенно пуст. Ниже лежали нетронутые масляные краски и кисти.  — Ты не против?
        Нэнси потерла подбородок и окинула меня своим фирменным задумчивым взглядом.
        — Ну, он же сказал, что ты не можешь посещать уроки, а рисовать не запрещал.
        Я взяла толстую кисть, окунула ее в черную краску и нарисовала круги на холсте.
        — У меня впечатление, будто в моей голове большая черная дыра, и она высасывает из меня жизнь. Неважно, как долго и сосредоточенно я смотрю, все равно вижу лишь темноту.
        Я выбрала широкую кисть и смешала черную и белую краски, чтобы создать разные оттенки серого.
        — Вокруг черного есть серые края, и они постоянно вспыхивают яркими цветами. Но в реальности я никогда не могу ухватиться ни за один из осколков воспоминаний.
        Вцепившись в кисть, я уставилась на холст, который теперь отображал мой мозг.
        — Хотела бы я, чтобы кто-то наконец сказал мне правду и покончил с этим безумием.
        Теплая рука крепко сжала мое плечо, выводя меня из транса. Ух ты, уже пять часов! Отец убьет меня, если я не вернусь домой в ближайшее время. Не убирая руку с моего плеча, Нэнси внимательно смотрела на холст.
        — Если это и безумие, то оно гениальное. Ты собираешься его закончить?
        Впервые за два года я почувствовала, что могу дышать.
        — Ты не против, если я буду приходить к тебе после уроков?

* * *
        «На рисунке ниже на пересечении линий АС и AD построен луч АВ. При помощи циркуля на линиях АС и АD точки C и D были отмечены на равном расстоянии от А. Затем циркуль был использован для определения местоположения точки Q, отдельной от точки А, так чтобы Q была равноудалена от С и D. С этими данными найдите размеры треугольников BAC и BAD».
        Если бы Эйрис был тут, он бы знал, что делать.
        То есть, серьезно, в чем вообще смысл этого вопроса?
        Если он здесь есть, то почему не стоит знак вопроса. А эта треугольная фигура внизу, она должна чем-то мне помочь? Мне нужен циркуль?
        И почему у ответов внизу были цифры? В задаче не упоминалась ни одна чертова цифра!
        «Дыши, Эхо,  — сказал бы мне Эйрис.  — Ты сама себя заводишь. Сделай перерыв и вернись к задаче позже».
        И он был бы прав. Эйрис всегда прав. Господи, как же я по нему скучаю.
        Я сбросила учебник по подготовке к АСТ на пол и откинула голову на спинку дивана. Ненавижу эту комнату! Стены покрывали безвкусные цветочные розовые обои, которые по задумке должны были сочетаться со скучными шторами и обивкой. После того как Эшли вышвырнула из дома мою мать, она травмировала всех дизайнеров мира своим ремонтом. И хотя эта ведьма и заклеила стены обоями, чтобы уничтожить любое напоминание о моей матери, я-то знала, что оставалось под ними… роспись в греческом стиле, которую она нарисовала для меня.
        Обычно я занималась в машине Эйриса, но Эшли доставала меня, пока я не притащила учебники обратно в дом. Должно быть, я убила многих коров в прошлой жизни, раз карма так меня ненавидела. Может, я умерла два года назад и, сама того не понимая, попала в ад? Обреченная провести остаток жизни с отцом и мачехой и пересдавать АСТ снова и снова.
        — Как прошла тренировка с командой поддержки?  — спросила Эшли. Злая Ведьма и отец зашли в гостиную, держась за руки. Господи милостивый, я точно умерла, потому что если это не ад, то я ненавижу свою реальность.
        — Хорошо.  — Я моргнула пару раз. Черт… я всегда моргала, когда лгала. Испугавшись, что они заметят, я опустила голову. Подождите-ка… Папа никогда не обращал внимание на мелочи, а госпожа Безмозглое Пугало не заметила бы летающей обезьянки, даже если бы та врезалась ей в лицо.
        Папа уселся в кресло, а Эшли устроилась на его коленях.
        Господи милосердный, прости за все мои грехи, но, честное слово, неужели я была такой плохой?
        Папа поцеловал ей руку. Сглотнув желчь, я сосредоточилась на камине.
        — Ты готова сдавать АСТ в субботу?  — спросил он.
        Нравится ли курочкам садиться в грузовик с логотипом «КФЦ[25 - Название сети ресторанов, которая специализируется на блюдах из курицы KFC — Kentucky Fried Chicken]»?
        — Конечно.
        — Ты уже учила требуемый список слов. Сосредоточься только на математике. С ней у тебя проблемы.
        Проблемы? Мои баллы по математике были значительно выше среднего, но, естественно, этого недостаточно.
        Папа продолжил:
        — Миссис Коллинз освободила тебя от некоторых занятий, чтобы ты могла подготовиться?
        — Да.
        — Я заметила буклеты с рекламой Дня святого Валентина в ее офисе. Вы с Люком пойдете?
        Когда Эшли пыталась выяснить какую-то информацию, ее голос становился в высшей степени раздражающим. Все собаки Оклахомы взвыли.
        — Люк пригласил меня на танцы. Не волнуйся, драгоценная репутация нашей семьи будет сохранена. Миссис Коллинз никогда не узнает, что ты соврала, чтобы выставить себя в лучшем свете.
        — Эхо!
        Черт. Я скривилась от разочарования в голосе отца. С моих губ рефлекторно сорвалось извинение:
        — Прости, Эшли.
        Хотя это была правда.
        — Все нормально. Когда ты хочешь пойти за платьем?
        Что??? Я оторвала взгляд от камина и уставилась на нее.
        Отец погладил ей живот, а она поцеловала его в щеку. Ужас!
        — Мне не нужно новое платье.
        — Конечно, нужно! Все твои вещи либо без бретелей, либо с очень узенькими. Ты не можешь пойти на танцы, выставив напоказ свои шрамы.
        — Эшли,  — прошептал отец. Его рука замерла на ее животе.
        Горло сжалось, как если бы кто-то душил меня, а живот напрягся, будто в него ударили. Я села ровнее, и моя голова закружилась вместе с комнатой. Полностью потерявшись в пространстве, я опустила рукава вниз.
        — Я пойду… пойду… наверх.
        Эшли слезла с колен отца.
        — Эхо, подожди! Я не то имела в виду. Я просто хочу, чтобы ты хорошо провела время. Чтобы потом ты могла смотреть на фотографии с этой ночи и вспоминать, как весело тебе было.
        Я прошла мимо нее к лестнице. Мне нужно было вернуться в свою комнату. Единственное место, которое не было полностью испорчено дизайнерскими потугами Эшли. Место, где висели яркие картины моей матери, где над столом были прикреплены фотографии нас с Эйрисом и где мне было уютно.
        Сердце заныло. Я хотела большего, чем свою комнату, но это все, что у меня было. Я хотела, чтобы рядом была мама. Может, она и безумная, но она никогда не расстраивала меня. Хотела, чтобы рядом был Эйрис. Хотела, чтобы рядом был человек, который любил меня.
        — Пожалуйста, дай мне объяснить!  — донесся до меня голос Эшли, которая стояла у нижней ступеньки.
        Я замерла на пороге. Если бы она не вошла в нашу жизнь, мама и Эйрис все еще были бы здесь, я не стала бы монстром со шрамами и наслаждалась любовью, а не страдала от ненависти, которая в данный момент кипела в моих жилах.
        — Ты мне больше нравилась в роли няни. Надеюсь, когда я окончу школу, то не превращусь в такую же стерву, как ты.
        Я захлопнула за собой дверь.

* * *
        После этого милого обмена любезностями с Эшли я провела остаток вечера, скрываясь в своей спальне. Лежала в кровати и пялилась на ту часть комнаты, до которой Эшли тоже смогла добраться — на потолок. Пока я приходила в себя в больнице, она закрасила звездное небо, полное разных созвездий, которые мама нарисовала для меня. Когда-то мама проводила часы со мной в кровати и смотрела в потолок, рассказывая греческие мифы. Поскольку у меня осталось не так уж много хороших воспоминаний о матери, я еще больше презирала Эшли за то, что она лишила меня одного из них.
        Когда в 23:30 в мою дверь постучали, я несказанно удивилась. В доме у нас все было устроено так, что извинений всегда требовали от меня, а не наоборот. Очевидно, Эшли хотела лично мне продемонстрировать, почему мои нынешние платья не подходят. Нет смысла откладывать неминуемое.
        — Входи.
        Когда в комнату вошел папа, я подскочила от неожиданности. Он никогда не заходил ко мне в спальню. Первые две пуговицы его рубашки были расстегнуты, узел галстука ослаблен. Вокруг его усталых глаз собрались обеспокоенные морщинки. Он выглядел старым. Слишком старым, чтобы быть женатым на бимбо двадцати с чем-то лет, и слишком старым, чтобы растить еще одного ребенка.
        — Ей жаль, Эхо.
        Конечно, он пришел говорить от имени Эшли. Боже упаси, чтобы в этом доме хоть что-то не вращалось вокруг нее.
        — Ладно. Моим извинениям придется подождать до утра. Я немного устала.
        Мы оба знали, что это была лишь отговорка. Мне повезет, если я смогу поспать хотя бы час. Удивив меня еще больше, отец сделал кое-что, чего не делал с тех пор, как я вернулась домой из больницы — сел на мою кровать.
        — Я собираюсь связаться с твоим социальным работником. Мне кажется, что твой новый терапевт нам не подходит.
        — Нет,  — быстро выпалила я, и он это заметил.  — Я уже говорила, она мне нравится. С ней легко общаться. Тем более ты сам сказал, что дашь ей еще один шанс.
        — С тех пор как ты узнала о нас, ваши с Эшли отношения стали натянутыми. Но теперь ты стала набрасываться на нее чаще, чем обычно. Она беременна. Я не хочу, чтобы она испытывала стресс.
        Большой палец на ноге раскачивался взад-вперед, как маятник. Неужели, меня так трудно любить?
        — Я буду стараться. Просто разреши мне и дальше видеться с миссис Коллинз.  — Мне нужно было дать ему причину отступить.  — Это она убедила меня сосредоточиться на друзьях и свиданиях.
        Ложь.
        Обеспокоенные морщинки частично исчезли.
        — Не думаю, что дело в ней. Дело в тебе. Я оставлю эту тему, если ты исправишь свое поведение. Эшли любит тебя. Когда-то ты восхищалась ей.
        Да, когда на свое совершеннолетие она позволила мне сидеть допоздна и есть попкорн, хотя мне было всего шесть, или когда она разрешила мне накраситься в первый день моего четвертого класса. Потом случилось нечто безумное… она переспала с моим отцом и запустила процесс разрушения моей семьи.
        — Если ты действительно хочешь показать мне, что стараешься, позволь Эшли отвезти тебя на шопинг. Она спланировала этот день и сейчас просто в отчаянии из-за того, что расстроила тебя. Доставь ей это удовольствие, и тогда я разрешу тебе не пересдавать SAT.
        Я приподняла бровь. Отец никогда не шел на компромиссы.
        — Серьезно?
        — Все равно следующая дата экзамена не подходит для крайних сроков подачи документов. Нам придется работать с тем, что уже есть. Твои баллы достаточно высоки, чтобы поступить в один из лучших бизнес-колледжей штата.
        Обычно он добавлял «учитывая обстоятельства», но, должно быть, заметил, как я кривилась каждый раз, когда он это говорил.
        — Я рад, что вы с Люком снова вместе и что ты идешь на танцы в честь Дня святого Валентина. Ты любила наряжаться и танцевать. Я думал, что эта часть тебя умерла.  — Отец посмотрел на мои руки, скрытые за рукавами.  — Должен признать, я действительно горжусь тобой.
        Да неужели? Я училась на одни пятерки, делала все, что он говорил, а он гордился тем, что я иду на танцы! Посмотрим, зайдет ли он в мою комнату перед ними. Может, даже сделает что-нибудь сумасшедшее на выпускной, например, скажет, что любит меня?
        Отец похлопал меня по колену и встал.
        — Пап?
        — Да?
        — Ты хоть иногда проведываешь маму?
        Обеспокоенные морщинки вернулись.
        — Она больше не моя ответственность.
        — Тогда чья, моя? Я ее единственный живой родственник.
        Мускул на его челюсти дрогнул.
        — Твой социальный работник никогда бы не позволил этому случиться, как и я.  — Его взгляд смягчился, челюсть расслабилась.  — Ты боишься, что она причинит тебе вред? Больше ей этого не удастся. Не беспокойся о ней.
        Но я беспокоилась. Может, она сумасшедшая и пыталась меня убить, но она все равно моя мама. Кто-то же должен о ней заботиться, верно?
        Глава 16
        Ной
        Я увидел своих братьев. Кто знал, что такое чудо может произойти? И мне снова позволят их увидеть во вторую субботу февраля. Это нужно было отметить. Я надеялся, что Исайя принесет выпивку, и я собирался хорошенько оттянуться.
        Вернувшись вечером последним, я припарковал свой металлический кусок дерьма на улице. Дэйл отрабатывал смену на местном грузовом заводе. Мы не знали, когда он вернется домой. Однажды я совершил ошибку, припарковавшись на подъездной дорожке. Вместо того чтобы отогнать мою машину, Дэйл сбил зеркало с водительской стороны.
        Свет горел в каждом окне дома — плохой знак.
        Я зашел в крошечную гостиную и заметил кровавые полотенца.
        — Какого хрена?
        Тут же сбоку от меня появился Исайя.
        — Этот ублюдок избил ее.
        — Я в порядке.
        Голос Бет дрожал. Она сидела на кухне, рука вытянута на столе. Ее тетя Ширли обрабатывала несколько порезов и ожоги от сигарет.
        Бет колотило словно в припадке. Правая часть ее лица была синей, поцарапанной и опухшей, глаз заплыл. Ее любимая футболка пропиталась кровью. Девушка подняла сигарету ко рту и глубоко затянулась.
        — Мамин новый хахаль носит кольцо выпускника. Наверняка спер у кого-то.
        — Сукин сын! Какого черта ты пошла домой, Бет? Ты же знала, что от этого козла ничего хорошего ждать не придется.  — Я быстро подошел к девушке и опустился перед ней на колени.
        Она сделала еще одну затяжку, и из ее левого глаза покатилась слеза.
        — У мамы сегодня день рождения, а этот тупой придурок не хотел ею делиться, так что…  — Бет сникла и ссутулилась.
        Меня накрыло волной ярости, каждый мускул напрягся в предвкушении драки.
        — Когда приедет полиция?
        — Не приедет,  — ответила Ширли, накладывая повязку на ожог.
        Я едва сдерживался.
        — И почему же?
        — Бет шестнадцать, мать при этом присутствовала. Их обоих посадят — мою сестру и этого парня. Я не согласна с ее образом жизни, но не буду отправлять ее в тюрьму. Бет этого тоже не нужно.
        Я ждал, что Бет подтвердит ее слова. Девушка раздавила окурок в пепельнице, засунула новую сигарету в рот и начала возиться с зажигалкой. Та несколько раз щелкнула, пока Бет безуспешно крутила колесико. Я забрал у нее зажигалку и одним быстрым движением помог прикурить сигарету.
        — Спасибо,  — слабо кивнула Бет.
        Зазвонил телефон — один звонок, второй, третий. Следом завибрировал мобильный Бет. Зазвучала Lovesong группы The Cure — рингтон ее мамы. Дрожащими пальцами девушка смахнула пепел.
        — Она продолжает названивать. Хочет, чтобы я вернулась домой.
        — Зачем?  — прошипел я.
        — Избив меня, он устал и лег спать, отключился,  — не важно. Наверное, уже проснулся и соскучился по своей тренировочной груше.
        Я раздраженно потер шею.
        — Звони в полицию, Бет.
        — И что, по-твоему, будет с тобой и Исайей, если она это сделает?  — На кухню забрел Дэйл, после недавнего душа его темные волосы были зачесаны назад.  — В последнее время твой соцработник часто совала к нам нос, Ной. Если мы вызовем полицию, они поймут, что Бет все это время жила здесь. Тогда все что нам останется, это попрощаться с тобой и Исайей.
        Голос Бет надломился:
        — Я не могу потерять вас, ребята.
        Вот в чем было дело. Она сидела и истекала кровью потому, что любила меня и Исайю. Уже в миллионный раз я пожалел, что система опеки не была человеком. Конкретным человеком, у которого было бы имя и с которого можно было бы спросить за наши сломанные жизни. Но сейчас подойдет и новый сожитель мамы Бет.
        Я встал и поцеловал девушку в макушку.
        — Ты готов, друг?
        — Я уж думал, ты никогда не предложишь.  — Исайя открыл входную дверь, его глаза излучали холод и опасность.
        Здоровый глаз Бет округлился.
        — Нет,  — прошептала она.
        — Я вас спасать не буду, парни,  — предупредил Дэйл.
        — Мы и не просили,  — ответил я и вышел за дверь.
        По улице вильнула машина и влетела на газон у переднего крыльца. Пассажирская дверь распахнулась до того, как машина остановилась, и оттуда выскочила мама Бет. Ее светлые волосы были растрепаны, глаза — красными, под правым глазом набухал синяк.
        — Я хочу увидеть свою девочку! Я должна сказать ей, что мне жаль.
        — Иди к черту,  — рыкнул Исайя.  — Она не твоя кукла, чтобы играть в переодевания.
        Фары «Бимера» продолжали гореть. С водительской стороны показался крупный мужчина.
        — Закрой рот! Скай хочет свою дочурку-шлюху. Скажите ей, чтобы выходила, или я сам за ней пойду.
        Мы с Исайей стояли бок о бок в молчаливом согласии, что убьем его прежде, чем он доберется до входной двери. Перед глазами возникли лица моих братьев. Как бы мне ни хотелось защитить Бет, я должен защищать и их.
        — Уходи, пока я не вызвал полицию.
        Черт возьми, этот урод был ростом два метра, а то и больше. Мне даже показалось, что я его откуда-то знаю. Он встал нос к носу со мной и с Исайей. От него разило алкоголем, глаза нервно бегали из стороны в сторону, а по телу проходили судороги.
        — Он под наркотой, чувак,  — пробормотал Исайя.
        Шикарно. За рекордное время ночь перешла из разряда «лучшей» в «плохую» с финалом как в триллере «Пила». Мужчина повернул кольцо на пальце. Оно оказалось необычным — это чертово кольцо Суперкубка[26 - Такие кольца вручают команде — чемпиону Национальной футбольной лиги США.]!
        — Вперед, вызывай. Все меня любят. Я не попаду в тюрьму.
        — А ты, случайно, не тот придурок, которого вытурили из команды неудачников в паре часов езды отсюда?  — сказал я, пытаясь его отвлечь.
        Мужчина пару раз моргнул, словно его разлагающийся мозг на целые три секунды понял, что полузащитник весом не меньше центнера не должен избивать шестнадцатилетнюю девчонку и драться с ее двумя друзьями-школьниками.
        — Я устал от этой фигни, друг,  — прошептал мне Исайя за секунду до того, как рванулся вперед и ударил ублюдка в челюсть. От такого я бы уже рухнул наземь, но этот парень просто повернул к нему голову. Черт возьми, все это было жутко отстойно.
        Придурок поднял кулаки, чтобы дать сдачи, но я схватил его за колени, и он рухнул наземь. Мелькнула мысль, что стоит поблагодарить своего тренера, мистера Грейвса, за три недели инструктажа по футболу. Я откатился в сторону до того, как мужик успел нанести удар. Но Исайя подошел слишком близко, и качок сбил его с ног, а затем врезал по почкам.
        Крики мамы Бет безумно раздражали.
        Мужчина поднялся одновременно со мной, и я врезал ему в живот до того, как у него появился шанс пнуть Исайю, который лежал на земле и пытался отдышаться. Наш соперник повернулся и махнул ручищей, целясь мне в голову, но я увернулся и еще раз вмазал ему в живот. Он застонал и покачнулся, но устоял на ногах.
        Мне нужно было уложить на землю этого неудачника. Я попытался схватить его снизу, но не успел нагнуться, как качок дважды саданул меня по ребрам, и боль взорвалась у меня в животе. Мы врезались в его машину. В этот момент подоспел Исайя, который нанес мужчине удар кулаком по спине.
        Тихую ночь нарушил звук выстрела. Мы с Исайей застыли. Я молился богу, чтобы ничего теплого и мокрого не начало покидать мое тело, и я имел в виду не мочу.
        — Скай, забирай свое дерьмо и валите, это моя собственность,  — проговорил Дэйл удивительно спокойным голосом. Он стоял на верхней ступени крыльца, сжимая в руках охотничье ружье.  — Мальчики, вы как?
        — Прекрасно,  — процедил Исайя сквозь стиснутые зубы.
        — Лучше не бывает.  — Черт, мои костяшки гудели!
        — Заходите в дом, пока Бет не закатила истерику,  — приказал Дэйл.
        Я оттолкнулся от «Бимера» и изо всех сил постарался не споткнуться по пути в дом. Исайя шел рядом со мной.
        — Мог бы и предупредить, что мы будем драться с футболистом НФЛ[27 - Национальная футбольная лига.].
        — Это бы тебя остановило?
        — Нет.
        — Меня тоже.
        Наш смех эхом отдавался в ночи.

* * *
        Бет выплакалась и заснула… на руках у Исайи.
        Я лежал на диване и смотрел какой-то фильм 80-х годов.
        Звук был таким тихим, что я где-то с час не мог понять, о чем вообще шла речь. Мои ребра болели, костяшки зудели, но я чувствовал себя чертовски хорошо.
        Дэйл и Ширли предупредили, чтобы Скай сюда больше носу не казала и что Ширли завтра заберет вещи Бет. У этой парочки имелись недостатки, но в душе они были хорошими людьми.
        Бет хныкала, ворочаясь во сне. Исайя успокаивал ее тихим бормотанием и гладил по волосам. Девушка крепче стиснула руки вокруг его груди и всем телом почти что устроилась на нем. Исайя продолжал гладить Бет по спине.
        — Как давно ты втрескался в нее, друг?
        Тот уперся головой в стенку.
        — Давно. Боялся сказать ей, но теперь… Я не могу позволить ей тусить с теми парнями, которые просто ее используют, или молча смотреть, как она идет к маме, когда ей нужно почувствовать себя любимой. Что мне делать, мужик?
        — Не того парня спрашиваешь.
        Что я знал о любви? Только то, что Эхо Эмерсон не выходила у меня из головы.
        Без сомнений, я хотел ее. Не мог избавиться от фантазий о том, как ее тело будет извиваться от удовольствия под моим. Голос этой сирены, шепчущий мое имя. Но она привлекала меня не только в физическом плане. Я любил ее улыбку, сияние в ее глазах, когда она смеялась, как справлялась с моими нападками.
        — Если поймешь, скажи.
        Глава 17
        Эхо
        — Прости, пожалуйста,  — сказала я в третий раз.  — Я не знала, что ты так спешишь.
        Люк крепко держал меня за руку и тащил сквозь толпы людей в молле к кинотеатру. Когда толпа расступилась, он привлек меня к себе.
        — В этом я солидарен с твоим отцом. Это машина. То есть она шикарная и все такое, но все равно машина. Лучше ее продать и заработать хорошие деньги, чем тратить на этот автомобиль и средства, и свое личное время.
        Фильм начинался в 20:00, а не в 20:45, как Люк мне сказал сначала. Я назначила встречу с механиком на шесть вечера — он хотел заехать к нам домой и осмотреть машину Эйриса. Этим утром я снова сдала АСТ, пришла домой, случайно заснула (у меня был дневной кошмар — если так можно назвать ночной кошмар, проявляющий себя днем) и проснулась, когда до назначенного времени оставалось минут пятнадцать. Люк терпеливо прождал целых десять минут, прежде чем сообщить механику о том, что у нас планы и тому пора уходить. Уезжая, механик сказал мне, что пришлет смету.
        — Это все, что у меня осталось от Эйриса.  — Мы вошли в кинотеатр, и я выдернула руку.  — Я думала, ты поймешь.
        Свидание с Люком проходило точно так же, как я помнила,  — по крайней мере, как в последние два месяца наших отношений, только без обжиманий. На прошлых выходных, когда у нас было групповое свидание, я спросила, можем ли мы не торопить развитие событий, и он согласился — на первые пару свиданий. Меня не покидало предчувствие, что сегодня обещанию Люка придет конец. Пока что наша вторая попытка свидания не приносила мне никакого удовольствия.
        Люк упер руки в бока.
        — Хорошо, что Стивен и Лила пришли вовремя за билетами. Все уже распроданы.
        Эгоцентричный, эгоистичный придурок…
        — У нас ничего не выйдет,  — проговорила я.
        Парень сжал кулаки, а затем заставил себя расслабиться.
        — Слушай, я хочу, чтобы все вышло. Ты просто злишься, потому что я поддерживаю твоего отца по поводу этой дурацкой машины. Лила встречается со Стивеном. Грейс — с Чедом. Мы с тобой идеально подходим друг другу.  — Парень погладил меня по щеке. Раньше это прикосновение превращало меня в лужицу у его ног. Теперь я чувствовала лишь мозоли, бородавки и сухую кожу.  — Знаю: вернуть прошлые отношения трудно. Думаю, наша проблема в том, что мы слишком медлим. Я заслужил награду за то, что держал руки при себе.  — Люк сделал шаг ко мне, скользнул ладонью по моей спине, прижимая меня к себе. Все мои мышцы напряглись. Я не только не чувствовала себя комфортно, наоборот, это было даже странно.
        — Давай посмотрим фильм, а потом поедем ко мне. Думаю, ты почувствуешь себя куда лучше, когда я помогу тебе вспомнить, в чем мы были так хороши.  — Его дыхание обдувало мне лицо, и, клянусь, я почувствовала на коже несколько капелек его слюны. Напомните, зачем я это делаю?
        — Эхо! Вот вы где. Зал уже битком набит,  — подбежала ко мне Лила. Обрадовавшись, что она разрушила этот неловкий момент, я высвободилась.
        Стивен и Люк обменялись неким подобием мужского рукопожатия. И Стивен кивнул в сторону зала № 3.
        — Пойдемте. Фильм уже начинается. Мы не смогли достать шесть мест рядом, но оставили вам два позади.
        Стивен дал «пять» Люку. Как же он будет разочарован, когда поймет, что сзади ничего не произошло.
        Парни пошли впереди, а мы с Лилой отстали.
        — Ты в порядке?  — спросила она.
        — Не думаю, что у нас с Люком что-то получится. Он совсем не изменился.
        Почему и это тоже сопровождается такими сложностями? Почему все не могло быть так же просто, как в девятом классе?
        Лила сделала глубокий вдох и поджала губы.
        — Позже поговорим, ладно?
        Она догнала Стивена, и Люк взял меня за руку.
        — Тебе просто нужно сосредоточиться на том, чтобы стать такой, как прежде. Ну, знаешь… нормальной,  — сказал он.
        Лила послала мне умоляющий взгляд. Я уселась на свое место рядом с Люком и позволила ему себя обнять. Все мы стремились к нормальной жизни. Но пока это предполагало лишь еще больше страданий.

* * *
        В первые пять минут фильма мы увидели подростка, который окончил школу и отправился служить на флот. Через десять минут мы уже наблюдали, как он стал выпускником учебного лагеря. Через двадцать минут фильма я почувствовала рвотный позыв.
        Приступ тошноты сковал мое горло, язык, казалось, распух, увеличившись в десять раз, и я не смогла дышать. Не важно, как сильно я пыталась втянуть в себя воздух, он так и не наполнял мои легкие. Я вскочила с места и кинулась по темным ступенькам под какофонию мужских криков, взывающих в агонии к Богу и своим матерям.
        Оказавшись у женского туалета, я распахнула дверь и припала к холодной раковине. Зеркало отразило сущий кошмар. Рыжие кудри прилипли к потному лбу. Все тело тряслось, как от озноба.
        В голове мелькнула картина: друзья парня наступают на самодельное взрывное устройство. Боже… Эйрис. Неужели с ним случилось то же самое? Кричал ли он от боли? Знал ли, что умирает? Лицо окровавленного актера слилось с лицом моего брата. Мое тело содрогнулось, желудок скрутило, и я снова закашлялась от рвотного позыва.
        Он был мертв и умер в страданиях.
        Дверь в туалет открылась. Невысокая пожилая дама сочувственно посмотрела на меня.
        — Проблемы с мальчиком?
        Я выдернула салфетку, чтобы промокнуть глаза и спрятать лицо. Сделав глубокий вдох, напомнила себе, что пришла сюда побыть нормальной, а не устраивать спектакли.
        — Да.
        Дама улыбнулась мне в зеркало, намыливая руки.
        — Такая симпатичная девушка, как ты, быстро найдет себе кого-то нового. Кстати говоря, очень милые перчатки. Теперь молодежь не часто такие носит.
        После этого она ушла. Мой мобильный завибрировал в заднем кармане джинсов. Сообщение от Люка: «Ты где?»
        Безумствую в женском туалете.
        Я ни за что не вернусь в зал: «Слишком жестоко для меня. Пройдусь по магазинам. Встретимся после».
        Пара секунд, и мой телефон снова завибрировал: «Круто, увидимся».
        20:30. До конца фильма оставалось два с половиной часа. Такова моя жизнь.
        Прямо рядом с залом находился буфет. Мне нужно было что-то выпить. Но я, как полная идиотка, не взяла с собой денег, даже сумку. Люк настоял, чтобы я оставила ее дома. Бла-бла-бла… наш первый совместный поход в кино… бла-бла-бла… он за все заплатит… бла-бла-бла… он взял меня на самый жуткий фильм в мире.
        В буфете уже убирались и готовились к закрытию. Однако несколько местечек оставались открытыми, чтобы подкормить ночных пташек. Я направилась к одному из них — забегаловке, у прилавка которой стояли высокие стулья. Вскарабкавшись на один из них, я принялась наблюдать, как какой-то высокий парень жарит бургеры. Лиле бы понравилась его задница.
        — Простите?
        Повар обернулся, и я соскользнула со своего места.
        — Ной?
        Он сверкнул игривой улыбкой.
        — Привет, Эхо. Соскучилась?
        Я снова села.
        — Нет.
        Немного.
        Ной снял бургеры с гриля, положил их на булки и выкрикнул номер. Тут же подошла девушка и забрала их. Парень неторопливо подошел к прилавку.
        — Чем могу помочь?
        Красная бандана убирала назад темные волосы, которые обычно лезли ему в глаза. Они мне нравились. Шоколадно-карие, полные озорства и искр, готовых зажечь мировой пожар.
        — Можно стакан воды, пожалуйста?
        И пусть она будет бесплатной.
        — Это все?
        Мой живот заурчал достаточно громко, чтобы Ной услышал.
        — Да, все.
        Он налил стакан и передал его мне.
        — Уверена, что не хочешь бургер? Большой сытный бургер на поджаренной булочке с соленой картошкой на гарнир?
        Я втянула ледяную воду через трубочку. Забавно, но вода не вызывала у меня такого теплого, приятного чувства, как бургер с картошкой.
        — Все нормально, спасибо.
        — Устраивайся поудобнее. Видишь вон тот сочный кусок мяса?  — Ной указал на противень. Запах вызвал у меня слюнки во рту.  — Это мой. Когда он дожарится, моя смена будет окончена.
        Парень вернулся к грилю и положил восхитительный кусок мяса на булочку, накрыв его разными овощами. Затем набрал картошки на тарелку.
        — Эй, Фрэнк. На сегодня все.
        Кто-то крикнул: «Спасибо, Ной». Тот снял бандану и фартук и бросил их в контейнер. Затем поставил передо мной тарелку, налил колы и обошел прилавок, чтобы сесть рядом.
        — Разве ты не должна быть на свидании со своим обезьяноподобным парнем?
        Ной впился зубами в свой бургер. Я наблюдала за каждым аппетитным движением.
        — Я была на нем. То есть нахожусь. Люк все еще в зале. Но он мне не парень. Уже. Был им… очень давно, но не теперь. Мы просто, ну, знаешь, встречаемся. Вроде того
        Верно? И почему я пытаюсь оправдываться?
        Прожевав кусок мяса, Ной прищурился.
        — Если ты на свидании, то почему не сидишь с ним в зале?  — Я разглядывала его картошку, которая выглядела такой золотистой и хрустящей…  — У тебя есть деньги?
        — Что?
        Он сложил пальцы в характерном жесте.
        — Деньги? Баксы? У тебя есть они с собой?
        Не зная, к чему он вел, я покачала головой. Парень потянулся через прилавок и схватил нож. Потом разрезал бургер на две части и поставил тарелку между нами.
        — Вот. Только не слопай всю картошку.
        — Ты серьезно?
        Ной откусил еще кусочек от своей половинки.
        — Ага. Не хочу, чтобы мой репетитор умер от голода.
        Я причмокнула губами, как мультяшный персонаж, и впилась в сочный бургер. Когда ароматное мясо коснулось моего языка, я закрыла глаза и застонала.
        — А я думал, что девушки так выглядят только при оргазме.
        Я подавилась бургером. Ной хохотнул и подал мне стакан холодной воды. Если бы только она могла остудить этот дурацкий жар в моих щеках…
        — Кажется, я пропустил твой ответ на предыдущий вопрос. Если ты на свидании, то почему делишь со мной ужин, пока Люк ласкает себя в одиночестве?
        Я откашлялась.
        — Тебе обязательно быть таким грубым?
        — Нет. Я перестану, если ты ответишь на вопрос.
        — Мы опаздывали, и я не знала, какой фильм он выбрал, пока тот не начался. «Враги на войне» — слишком жестоко для меня.  — Я помешивала воду трубочкой, пытаясь говорить спокойно, пока образы войны мучили мой разум.
        Ной сжал салфетку в кулаке, его игривое настроение исчезло.
        — Так почему он не с тобой?
        Хороший вопрос.
        — Я сказала ему остаться и досмотреть фильм. Он давно его ждал.
        — Ты заслуживаешь лучшего.  — Доев свою часть гамбургера и оставив картошку, Ной подтолкнул ко мне тарелку.
        Например, парня, который поделится со мной ужином и отдаст всю картошку? Парня, который нарушит правила, чтобы я могла подслушать, как отец разговаривает с моим терапевтом? Парня, который отдаст мне свою куртку, когда будет холодно? Парня, от легкого прикосновения которого мое тело начинало пламенеть? Но вряд ли Ной захочет такую девушку, как я.
        Я покончила с гамбургером и подтолкнула к парню пустую тарелку.
        — Спасибо. Думаю, пора мне отпустить тебя домой.
        — И что ты собираешься делать?
        Несколько подростков кучковались рядом со столиком посреди пустого буфета. Уборщик поставил табличку «Скользкий пол». Бездомный парень схватился за свою тележку и уставился на нас с Ноем.
        Ой, даже не знаю… Наверное, поброжу в одиночестве и под конец окажусь мертвой на дне тележки этого парня.
        — Может, пойду в игровую зону — вдруг кто-то оставил жетон на столике, и сыграю в бильярд.
        Ной приподнял бровь.
        — Ты играешь в бильярд?
        — Эйрис научил меня.
        Крики в моей голове сменились задорным смехом брата.
        Ной спрыгнул со стула и взял меня за руку. Жест застал меня врасплох и заставил сердце екнуть. Затем парень стащил меня с моего места.
        — Пошли. Посмотрим, научил ли тебя Эйрис играть в бильярд так же хорошо, как математике.
        И когда мы шли, пальцы Ноя скользнули ниже и обхватили мои. Мое сердце забилось галопом. Это был Ной Хатчинс! Ной Хатчинс, который не приветствовал длительные отношения. Или просто отношения. Ной Хатчинс, который проводил с девушками не больше одной ночи. Замеченный в дурных компаниях. Моя противоположность. Но на данный момент он был всем, чего хотела я.
        Глава 18
        Ной
        Эхо спряталась за пеленой волос в тот же момент, как наши пальцы переплелись. Ощущение было то же, что и после хорошего спиртного — я парил над землей, и кровь в моих венах стала горячее. Мне казалось, будто я могу справиться со всем, что швырнет в меня судьба.
        — Можно задать тебе вопрос? И я не издеваюсь.
        Ее пожатие ослабело, но я вцепился в ее руку, не позволяя Эхо вытащить ладонь.
        — Наверное…
        — Твое имя… Оно же что-то означает?
        Мы дошли до аркады. Несколько школьников собрались вокруг игры в стрелялки. Звук летящих пуль прерывался воплями, доносившимися с экрана. Сидя за стеклянным прилавком, полным дешевых призов для скайбола[28 - Игра на специальном столе, нечто среднее между бильярдом и боулингом.], студент колледжа листал страницы комикса. Крепче сжав пальцы Эхо, я повел девушку мимо игровых автоматов к пустым бильярдным столам. Затем с неохотой отпустил ее и вставил несколько долларов в автомат с жетонами.
        — Мама была помешана на греческой мифологии. Меня назвали в честь горной нимфы Эхо.
        Имя Эйриса тоже начинало приобретать смысл[29 - Предположения два: ассоциация с именем Ареса (Ares)  — древнегреческого бога войны, или со знаком зодиака Овен (Aries).]. Я вставил две монеты по 25 центов — из отверстий сразу выкатились шары, которые Эхо бросала на стол.
        — Восемь или девять?
        — Восемь.
        С девятью шарами игра усложнялась. Я планировал выложиться процентов на шестьдесят, надеясь, что Эхо хорошо проведет время.
        — И что за миф с ней связан?
        Сложив шары в треугольник, девушка убрала его.
        — На самом деле их несколько. Ты разбиваешь.
        Девушки часто боялись разбивать пирамиду, потому что у них не получалось выбить больше двух шаров из группы. Лучше пусть разобьет и загонит хотя бы один шар в лузу, чем ничего.
        — Дамы вперед.
        Я не мог дождаться, чтобы эта игра закончилась. Тогда я смогу научить ее правильно разбивать.
        От мысли о том, как ее тело, прижатое к моему, склоняется над столом, джинсы в определенном месте стали тесноваты.
        — Тебе конец,  — пропела Эхо, и мои губы изогнулись в улыбке от того, как она вдруг изменилась, и робость сменилась невероятной уверенностью.
        Ни на секунду не отрывая взгляда от белого шара, Эхо покрутила кием, как воительница, направляющаяся на битву. Затем склонилась над столом. Я сосредоточился на ее упругой заднице. Моя сирена убивала меня с каждым мгновением. Однако когда Эхо прицелилась, она потеряла всякое сходство с той хрупкой девушкой в школе — она стала снайпером.
        Быстрый и громоподобный стук шариков застал меня врасплох. Они покатились в лузы в такой стремительной последовательности, что я потерял им счет.
        Эхо обошла стол, снова крутя своим кием, и изучила оставшиеся шарики, как генерал — карту.
        Черт… а девчонка умела играть!
        — Мои — полосатые!  — крикнула она, после чего склонилась над столом, чтобы ударить во второй раз. Ее прекрасная грудь была единственным, что я видел сейчас, но мне хотелось большего, чем просто смотреть, мне хотелось…
        — Лучше засунь свой язык обратно в рот. Если он высохнет, останется неприятный привкус,  — посоветовала Эхо и одним ударом загнала еще два шарика в лузы.
        — Что же я могу поделать, если ты сексуальная?  — Мне нравилось, когда девушка ставила меня на место.  — Так что там за миф?
        Еще два удара — и Эхо наконец промазала. Теперь настала моя очередь. Шестьдесят процентов ее точно не остановят. Черт, да даже ста процентов может оказаться недостаточно.
        Я изучал стол, пока Эхо устраивалась на стуле.
        — Зевс любил поразвлечься с нимфами на земле, а его жена Гера не особо одобряла внерабочие занятия своего мужа. Поэтому он послал Эхо, прекрасную нимфу лесов, отвлечь Геру, пока сам будет «отдыхать». Та все поняла и наказала Эхо, забрав ее голос. Еще Гера наслала на нимфу проклятие — повторять то, что говорят другие. После этого девушка влюбилась в придурка, который не ответил ей взаимностью. С разбитым сердцем она бродила по лесам и плакала, пока от нее не осталось ничего, кроме голоса, который до сих пор разносится по земле.
        Некоторых из нас называли в честь библейских персонажей, других — именем, выбранным наугад в детской книге. Эхо назвали в честь попахивающего безумием греческого мифа. Я забил два шара в правую лузу.
        — Твоей маме не нравились обычные сказки?
        Эхо рассмеялась.
        — Это и были мои сказки. Я росла, изучая историю, которая стояла за каждым созвездием. Какой греческий бог на кого злился. Любовь, похоть, злость, месть. Долгое время я засыпала с включенным светом.
        Я промазал и чуть не выругался. Эхо продефилировала к столу с хитрой усмешкой на губах. Мне так хотелось убрать поцелуем эту ухмылку с ее лица. Вместо этого я дернул ее за шелковый рыжий локон. Смех девушки щекотал мне кожу.
        — Твоя очередь отвечать на вопрос,  — сказала она.
        — Валяй.
        — Почему ты так хочешь заглянуть в свою папку?  — Эхо прицелилась в восьмой шарик и ударила по нему.
        Уже много лет никто, кроме Кииши или миссис Коллинз, не задавал мне столь личных вопросов. Я вставил еще пару монет в стол.
        — А ты расскажешь, почему хочешь посмотреть в свою?
        Эхо снова расставила шарики.
        — Ты уже знаешь большую часть. Разбивай.
        Чувствуя себя не в своей тарелке, я оперся на кий.
        — У меня есть два младших брата. Джейкобу восемь, Тайлеру четыре. После смерти родителей нас разлучили. Они живут в плохих условиях. Я хочу доказать это и выиграть опеку над ними после окончания школы. В этой папке есть их адрес. Если я смогу поймать этих ублюдков на горячем, застать их за тем, как они причиняют вред моим братьям, то смогу забрать мальчишек, и мы снова станем семьей.
        Я разбил шар с большей силой, чем намеревался. Мысли не покидало воспоминание о лице Тая в кровоподтеках. Мои братья не станут жертвами, как Бет, и не превратятся в жестоких оболтусов, как я.
        Биток отскочил несколько раз, ударив по группке шаров.
        — Сплошные. Твоя очередь отвечать.
        — Мама ранила меня, но я этого не помню.
        Ее голос был равнодушным, но я знал: Эхо хотела заглянуть в свой файл так же сильно, как я в свой. Я поведал свою историю и хотел услышать ее.
        — Расскажи то, что знаешь.
        Девушка перекатывала кий в руке.
        — Мы мало знакомы.
        Как, черт возьми, мне заставить ее доверять мне? Она доверяла, до определенной степени, но не так, как мне хотелось. Моя школьная репутация шагала впереди меня, как команда болельщиц перед оркестром. А, если она мне доверится? Что я буду с этим делать?
        Я оперся бедром на стол.
        — Что, если только один из нас сможет добраться до папок? Я рассказываю тебе это дерьмо не потому, что фанат групповой терапии, а потому, что, если у тебя появится возможность проникнуть в наши файлы, мне нужно, чтобы ты нашла информацию о приемных родителях моих братьев. Фамилию, адрес, номер телефона. Если я загляну в твой, что мне искать?
        Разрази меня гром, если она не превратилась в вампира. Вся кровь отлила от ее прекрасного личика.
        — Поклянись, что никому не расскажешь.
        Что может быть хуже, чем прослыть мазохисткой и самоубийцей?
        — Что бы это ни было…
        — Поклянись,  — прошипела она. Наклон ее головы, то, как вспыхнули и сузились, будто у дикого животного, ее темно-зеленые глаза — все предупреждало меня, что отшутиться будет не лучшим решением.
        — Клянусь.
        Эхо оставила свой кий у стены и подошла к столу. Судя по всему, игра на сегодня закончилась. Она взяла биток.
        — У моей мамы биполярное расстройство. Ну, знаешь, маниакально-депрессивное. Есть два вида биполярного расстройства, у мамы — первый. Не то чтобы это самый худший вариант из возможных, скорее, как пятибалльный ураган или десятибалльное землетрясение. Годами ей ставили неверный диагноз, а когда мне исполнилось шесть…  — Эхо толкнула шарик по столу, разбрасывая другие…  — у нее случился серьезный срыв, но маму отправили на лечение. Мама была замечательной, пока пила свои таблетки.
        Она обняла себя руками и уставилась в стол. Ее нога застучала по полу.
        — Я знаю лишь ту малую часть информации, что мне рассказали друзья и папа: мама перестала принимать лекарства, у нее случился маниакальный припадок, я пришла к ней домой, и мама попыталась убить меня.
        Я боялся шевелиться, дышать, существовать в этот момент. По телевидению подростков изображали счастливыми, беззаботными. Мы с Эхо никогда не узнаем такой жизни. Мои родители умерли. Система опеки издевалась надо мной, когда должна была защищать. Эхо… Эхо предал человек, который должен был пожертвовать жизнью, чтобы защитить ее.
        Она поднесла скрюченные пальцы ко лбу.
        — Ты знаешь, каково это — что-то не помнить? Мама любила меня. Она бы не причинила мне боль. Знаешь, каково это, терпеть ужасающие кошмары ночь за ночью? Вот я ложусь спать, моя жизнь идеальна, а потом просыпаюсь в агонии, в больнице, узнаю, что прошло уже два дня, и весь мой мир разрушен. Мне нужно знать. Если я узнаю, то, возможно, смогу снова почувствовать себя целой. Может…  — Эхо напоминала мне статую святой, которую мама когда-то поставила у себя в саду. Руки распростерты в стремлении найти ответ у Бога, который ненавидел нас обоих.  — Может, я снова смогу стать нормальной.
        — Расскажи мне об Эйрисе.  — Я искал любую мелочь, за которую можно было уцепиться.
        Случилось чудо — моя просьба отвлекла ее от депрессивных мыслей. Она моргнула, возвращаясь к пиканью и биканью видеоаркады.
        — Эйрис любил машины. Он буквально вытащил из небытия «Корветт» 1965-го года и потратил не один месяц, работая над ним. Вот почему я преподаю тебе. Мне нужны деньги, чтобы закончить починку машины.
        Значит, она не была ботаном, желающим заработать дополнительные баллы или отработать практику. Она хотела почтить память брата — своей семьи. У нас с Эхо больше общего, чем я думал.
        — Что с ней не так?
        Девушка взяла свой кий и вернула его на стойку.
        — Понятия не имею. Возможно, нужны новые свечи зажигания и бензина на двадцать долларов. Или какая-то большая и дорогая деталь. Сегодня я вызвала механика, чтобы он ее осмотрел, но мне почему-то кажется, что этот мужик просто разведет меня на деньги.
        — Я знаю одного парня, гения по части машин. Он бы многое отдал, чтобы просто дотронуться до такого автомобиля. Не против, если он осмотрит твою машину?
        На губах девушки снова расцвела улыбка сирены, а глаза засияли.
        — Я только «за». Определенно да.
        Боюсь, что когда Эхо встретится с Исайей, ее радость точно поутихнет.
        — Исайя может показаться грубоватым, но он хороший парень. Не хочу, чтобы ты удивлялась, когда он окажется кем-то вроде меня.
        Ее смех был подобен музыке.
        — Разве ты не тусуешься с миссионерами в свое свободное время? А я-то думала, что, когда все остальные идут домой и надевают свои домашние треники и футболки, ты напяливаешь рубашку-поло и брюки цвета хаки.
        Никто, кроме Исайи и Бет, не дразнил меня. Обычно люди обходили меня стороной. Да, эта маленькая нимфа полностью наслаждалась игрой.
        — Продолжай, Эхо. Люблю прелюдию.
        Она расхохоталась так громко, что даже прикрыла рот ладошкой. Напрасная попытка.
        — Ты такой самоуверенный! Думаешь, если девушки тащатся от тебя и дают залезть себе в трусики с первой попытки, то и я последую их примеру? Кроме того, у меня теперь есть твой номер. Каждый раз, когда ты будешь пытаться сделать из себя всего такого мрачного и опасного, я буду представлять тебя в полосатой розовой рубашке с поднятым воротником и чиносах.
        Ну уж нет. Я двинулся к ней, чувствуя себя тигром, загоняющим жертву. Эхо попятилась к стенке, но я продолжал наступать. И наконец прижался к ней, ощущая чувственные изгибы ее тела. Я хотел обследовать каждый его дюйм. Ее сладкий запах дурманил голову.
        Девушка смотрела на меня с насмешкой, но ее улыбка быстро испарилась, и она прикусила губу. Черт, да она хоть знала, что творила? Как для девушки, которая пыталась держать меня на расстоянии, она делала все возможное, чтобы завести меня.
        — Что ты там говорила?  — Я опустил голову и вдохнул теплый аромат корицы на ее шее, проводя носом по нежной коже.
        Ее грудь быстро поднималась и опускалась. Моя ладонь замерла на линии ее живота, в сантиметре от бедра. Поднять руку или опустить? Оба варианта удовлетворили бы мои желания.
        — Ной,  — выдохнула Эхо, неосознанно исполняя одну из множеств моих фантазий с ее участием. Если я все сделаю правильно, возможно, мы реализуем еще парочку. Едва задевая губами кожу, я коснулся ее щеки и спустился ко рту. Ногти девушки щекотали мне грудь и тем самым сводили с ума. Желание поцеловать ее стало единственной причиной, чтобы дышать.
        Ее руки сильнее надавили мне на грудь, и наши губы соприкоснулись.
        — Не могу,  — Эхо оттолкнула меня.  — Я… я… не могу.  — Она больше не смеялась, ее глаза широко распахнулись.  — Я на свидании с Люком, и это…  — она указала на нас,  — неправильно. Ты — Ной Хатчинс, а я не из тех девушек, которые занимаются «этим» с… с…
        Я закрыл глаза, чтобы вернуть хоть какой-то контроль над своим телом, и закончил за нее:
        — Со мной.
        — Да… нет… не знаю. Я хочу нормальных отношений, Ной. Ты можешь мне это дать?
        Забавно, при этих словах она тянула за перчатки на своих руках.
        — Когда же ты поймешь, что это невозможно для таких, как мы?
        Не знаю, кого я хотел ранить больше — себя или ее. Эхо могла притворяться, но она никогда больше не станет девушкой без шрамов. Черт, может, я сказал это, чтобы напомнить самому себе, что такой парень, как я, никогда не получит Эхо.
        Девушка резко подняла голову, от нее взметнулась волна такой же ярости, которую я наблюдал в первый день в офисе миссис Коллинз.
        — И что прикажешь делать, Ной? Сдаться, как ты? Зависать черт знает с кем, пропускать школу? Наплевать на все?
        — Это гораздо лучше, чем притворятся той, кем не являешься. Почему тебе так важно быть с парнем, который кинул тебя, чтобы посмотреть чертов фильм?
        Эхо потерла лицо руками, ее злость испарилась.
        — Ты отведешь меня на танцы в честь Дня святого Валентина? Стану ли я больше чем очередной девушкой на заднем сиденье твоей машины или окажусь поводом для шуток для тебя и твоих друзей?
        Не знаю.
        Правда застряла у меня в горле. Я хотел сказать, что она станет кем-то гораздо больше, но не мог. Я ни к кому не привязывался, и вот передо мной стояло прекрасное создание, спрашивая именно об этом.
        Девушка откинула назад волосы.
        — Все нормально. Не напрягайся так из-за этого. Я твой репетитор, а ты… ты нуждаешься в помощи. Мы будем работать вместе, чтобы залезть в наши папки, и жить каждый своей жизнью. Мне нужно идти. Спасибо за ужин и игру.
        Эхо отвернулась, явно собираясь уйти и возвращая меня в реальность.
        — Подожди.
        Девушка оглянулась. Вокруг ее глаз обозначились темные круги, а плечи ссутулились. Как так получилось, что я не заметил, насколько изможденной она выглядит? Эхо призналась в том, что видит кошмары. Когда ей в последний раз удавалось выспаться? Это не мое дело… и мое молчание тому подтверждение.
        Когда я ничего не сказал, лучшее, что случилось со мной за последние три года, ушло. Черт, я был идиотом.
        Глава 19
        Эхо
        Десять тысяч долларов. Cтолько механик захотел за починку машины Эйриса. Потому я подняла цену до десяти долларов в час, и, если мне повезет, Ной будет учиться у меня два часа в неделю. Если отниму федеральные, государственные, местные налоги и страховку, то смогу получить машину к… никогда.
        Через щели в жалюзи проникали лучи солнца. Свет падал прямо на фотографию на моей тумбочке со мной, Эйрисом и мамой.
        — Привет, красавица.  — В мою спальню вошел Люк и закрыл за собой дверь.
        Я стремительно подскочила на постели, схватила толстовку и натянула ее на себя и, что важнее, на руки.
        — Что ты здесь делаешь?
        — Я же говорил, что могу заехать.  — Парень прошагал по комнате и плюхнулся на мое лиловое одеяло.
        — Нет, что ты делаешь здесь, в моей спальне?
        На моей кровати?!
        — Мистер Эмерсон и Эшли сказали, что я могу подняться к тебе.
        Я приподняла бровь.
        — Папа? Сказал, что ты… можешь подняться… ко мне?
        — Да. Думаю, ты его недооцениваешь. Теперь он клевый. Совсем не такой, как раньше, когда мы были парой.
        — Раньше. Раньше у нас были постоянные отношения. Теперь… мы вроде как встречаемся.  — «Быть парой» подразумевало наличие настоящих чувств, а единственная вещь, которую я сейчас по-настоящему хотела,  — это чтобы Люк испарился из этой комнаты, особенно с моей кровати, в которой сейчас находилась я.  — А как же баскетбол со Стивеном и парнями?  — Уже лет десять, с того времени как Люку исполнилось восемь, субботнее утро у него начиналось одинаково.
        — Встречусь с ними через полчаса. Я знаю, что ты сегодня собираешься пройтись по магазинам, и хотел поговорить с тобой до того, как ты уедешь.  — Парень положил свою ладонь поверх моей и провел пальцем по открытому участку кожи.  — Слушай, я собираюсь снова это сказать, поскольку вчера ты ничего не ответила. Мне жаль. Серьезно, Эхо. Я только потом сообразил, что этот фильм напомнил тебе про Эйриса. Клянусь.
        — Все в порядке.
        Правда… мы в расчете. Ты отвел меня на дерьмовый фильм. Я ушла и чуть не поцеловала очень сексуального парня, который заставляет пальцы на моих ногах сжиматься и делится со мной едой. По которому мне пора бы перестать страдать, поскольку, Бог тому свидетель, он не думает обо мне.
        Люк перевел взгляд на морские пейзажи на стене.
        — Не могу поверить, что ты сохранила эту хрень. После того что с тобой сделала твоя мать…
        У меня внутри все сжалось, и я вытащила руку.
        — Она все равно моя мама.
        Мое сердце ухнуло, когда глаза парня расширились, и он посмотрел на меня как на безумную. Люди не единожды смотрели так на маму. Оказаться теперь на ее месте было отстойно.
        — Это все?
        — Нет. Ты же знаешь, что я считаю тебя очень сексуальной.  — Люк смотрел на меня голодным взглядом, но я сомневалась, что он хотел доесть остатки бублика на моей тумбочке.  — А те платья, которые ты носила на танцы, были такими бунтарскими.  — Он закрыл глаза и облизал губы. Могу поспорить, парень вспоминал вечер встречи футбольной команды в девятом классе.
        Голубое атласное платье, короткая юбка и заднее сиденье отцовского «Линкольна». Даже у меня остались теплые воспоминания о той ночи.
        Он открыл глаза, и голод из них исчез.
        — Но я тут думал, какое платье ты собираешься надеть… ну, понимаешь, чтобы тебе не было неудобно…
        М-да. Может, ему стоит пойти на танцы с Эшли?
        — Ты спрашиваешь, собираюсь ли я всем демонстрировать свои шрамы?
        — Да. Нет. Да.  — Подвинувшись ближе ко мне, Люк начал поглаживать мою ногу. Я боролась с желанием отодвинуться.  — Я хочу тебя, Эхо. Ты же знаешь. Это ты жмешь на тормоза, когда дело доходит до физического контакта… не я. Если быть честным, я чертовски от этого устал. Столько девчонок с радостью переспят со мной.
        В отличие от меня парень всегда любил поговорить. Однако я перебила его:
        — Ну, так иди к ним. Ты не заставишь меня спать с тобой из чувства вины.
        Слава богу, руку от моей ноги он все же убрал.
        — Я не так себе это представлял.
        — А как? Поделись. Или ты предполагал, что скажешь мне, как ты расстроен тем, что мне придется всем продемонстрировать свои шрамы, а я брошусь в твои объятия, после чего мы займемся сексом?  — Люк опустил голову. Вот дерьмо! Он действительно так все себе и представлял.  — Выметайся.
        — Да ладно тебе, Эхо.  — Я и забыла, как быстро он умел двигаться. Парень скользнул по кровати ближе ко мне и положил тяжелую руку на мою талию, удерживая меня.  — Я все еще люблю тебя.
        Забавно, как слово «люблю» могло остудить мою ярость. Напряжение сразу отпустило меня. Почувствовав это, Люк сразу же заключил меня в объятия и притиснул к своей груди.
        Когда-то я любила лежать с Люком в обнимку, особенно когда он говорил, что любит меня. Было время, когда мой мир вращался вокруг него. Я скучала по тем дням. Скучала по уверенности в том, что я кому-то нужна. А еще я поняла, что мне снова захочется ощутить: каково это любить самой.
        — Я никогда не переставал любить тебя. Когда ты рассталась со мной, это было больно.  — Парень гладил меня по спине. Сейчас его касание казалось знакомым и правильным. Знакомое означает правильное.
        — Тогда почему так сильно давил на меня из-за секса? Почему не мог подождать, пока я буду готова?  — Когда я бросила Люка, мое сердце разбилось тоже, но меня тошнило от наших ссор. Он постоянно приставал ко мне, желая большего, настаивая на большем.
        — Не знаю. Я хотел узнать, каково это: заниматься сексом. Думал, если дам тебе время, мы снова сойдемся через пару недель, но потом…  — Благодаря моим друзьям он знал, что случилось потом.  — Можно спросить?
        Я сомневалась, что хочу услышать очередной «вопрос» Люка. Моя грудь поднялась и опустилась с раздраженным вздохом.
        — Конечно.  — Почему бы и нет?
        — Ты еще любишь меня?
        Я облокотилась на колени и заставила себя посмотреть на парня. Действительно посмотреть: на его черные волосы, голубые глаза — на лицо, которое я когда-то любила целовать и ласкать.
        — Я всегда буду любить тебя, но я не влюблена… пока нет. Даже в самых невероятных мечтах я не представляла, что ты захочешь снова быть со мной после того, как я стала странной.
        Его палец погладил мою щеку.
        — Ты никогда не была странной, Эхо. Не для меня. Я провел полтора года, ожидая, пока ты разберешься в себе. В тот день, когда ты вернулась в столовую, мой мир будто снова вернулся на круги своя.
        Мои глаза округлились. Вау! Просто вау.
        — Я хочу, чтобы ты снова в меня влюбилась. Думаю, нам нужно продолжить с того, на чем мы остановились. Мы должны заняться сексом.
        Я ахнула.
        — Что?!
        — Не сейчас, но скоро. Могу поспорить, если мы это сделаем, ты снова в меня влюбишься.
        Я понимала, что сейчас, беззвучно глотая воздух, напоминаю золотую рыбку в маленьком аквариуме. Странно, мое желание почти исполнилось — я могла заняться сексом с кем-то, кто любил меня. Но кажется, я забыла добавить одно условие — я тоже хотела любить этого человека.
        — Не знаю.
        Люк просто улыбнулся.
        — Переспи с этой мыслью. Утро вечера мудренее.
        Переспи. Ах, как смешно!

* * *
        — Святые угодники, Эхо! Ты впадаешь в зимнюю спячку на полтора года, а затем — ба-бах! И пробуждаешься!  — Лила сбросила костюм, в котором ходила на службу в церковь, и переоделась в обтягивающий розовый свитер и голубые джинсы.  — Люк признался, что все еще любит тебя — кстати, разве не об этом я тебе говорила! А этот гадкий Ной Хатчинс пытался тебя поцеловать! И ты еще жаловалась, что умрешь девственницей?
        Я все еще валялась в кровати — Люк ушел от меня за пару минут до прихода Лилы — и рисовала.
        — Не особо рассчитывай на это.
        — Ха!  — Подруга собрала свои золотистые волосы в хвостик.  — Люк буквально молит тебя об этом, а Ной… ну, судя по тому, что я слышала, заниматься сексом Хатчинс умеет лучше всего.
        — От кого слышала?  — спросила я слишком быстро, и мой интерес прозвучал слишком явно. Поэтому я тут же уставилась в свой набросок и заставила себя продолжать. Может, Лила не заметила мой внезапный всплеск любопытства?
        Подруга плюхнулась на кровать.
        — О-о-о, моя малышка Эхо влюбилась в мальчика-игрушку. Я бы с удовольствием посмотрела на него без футболки. Могу поспорить, ради таких кубиков можно умереть. Эмма из группы поддержки развлекалась с Ноем прошлым летом, в перерыве между своими парнями. Хотя, скорее, это она была у него на закуску. Девушка сказала, что Ной просто снес ей крышу.
        Кончик моего карандаша сломался. Придурок, придурок, придурок, придурок! Невероятно сексуальный, очень милый придурок!
        — Та-а-ак, и кого ты выберешь? Парня, который тебя любит, или парня, которого ты хочешь?
        Как такой вопрос мог прозвучать из уст кого-то столь неземного? В головке Доброй Волшебницы Глинды водились грязные мыслишки. Смысла прятаться за своим альбомом больше не было. Я бросила его и сломанный карандаш обратно на тумбочку.
        — Люк, может, и любит меня, но чутким и заботливым его не назовешь.
        Лила прилегла рядом со мной и взяла меня за руку.
        — Твоя правда. Он занят исключительно собой, и его интересует только то, что может доставить удовольствие. Но у тебя есть к нему чувства.
        — Но я не влюблена в него.
        Хотя в Ноя я тоже не влюблена… Я тяжко вздохнула. Может, у меня все же получится — не думать об этом парне каждые три секунды.
        — Хатчинс горяч,  — продолжила Лила,  — но ты же знаешь, что это ни к чему не приведет. Ты только начала возвращаться к нормальной жизни. Если вы начнете встречаться — это будет иметь ужасные последствия для твоей социализации. Кроме того, у тебя нет к нему чувств.
        Парень поделился со мной гамбургером и заставил смеяться. Не вежливо посмеиваться. Не натужно хихикать. А заливаться громким смехом, на который оглядывались окружающие. Из-за которого молоко шло носом. И я рассказала ему о маме, после чего он нашел способ поднять мне настроение.
        — Эхо,  — суровым голосом произнесла подруга.  — Пожалуйста, скажи, что у тебя нет чувств к этому парню.
        — Это неважно,  — пробурчала я.  — На танцы в честь Дня святого Валентина он не собирается.
        — Ага. Очень странный ответ, но сойдет. Итак, меняем тему. Тебе нужно начать пить противозачаточные.
        Уже второй раз за день я как рыба открывала и закрывала рот.
        — Вовсе нет.
        — Еще как да! Ставлю свою сумку «Большой Будда» на то, что ты присоединишься к остальным во время ланча и к выпускному дело будет сделано. Не знаю, правда, с кем.  — Лила тут же прошептала «Люк» и уже громко продолжила:  — Но тебе определенно нужно начать пить противозачаточные.
        Противозачаточные? Это подразумевало разговор о сексе, а я считала себя счастливицей, поскольку мне не пришлось это обсуждать ни с одним из своих родителей.
        — Папа сойдет с ума.
        Лила скатилась на пол, схватила меня за руку и стащила с кровати.
        — Э, нет, подруга, не будем доводить папочку до приступа. Настало время шопинга!

* * *
        Пятью мучительными часами позже Эшли и Лила наконец выбрали мне платье на танцы. Ничего подходящего с длинными рукавами не нашлось — если только я не собиралась выглядеть как мать невесты. Выбор пал на черное атласное платье без бретелей со средне обтягивающей юбкой и подходящими длинными черными атласными перчатками, которые натягивались выше локтя.
        Мы с Лилой устроились с бокалами латте за столиком в ресторанном дворике, пока Эшли расплачивалась с баристой.
        — Сейчас,  — прошептала подруга.
        — Что сейчас?  — У меня жутко болели ноги и голова.
        — Твоя мачеха вне себя от радости из-за нашего девичника. Придерживайся сценария, и все будет в порядке.
        Мои глаза округлились. Вот черт! «Сейчас» означало время, когда мы уговорим мачеху купить мне противозачаточные!
        Эшли села за стол.
        — С вами было так весело, девчонки! Помните, как мы ходили на шопинг каждые выходные?
        Да. До того как ты вонзила маме нож в спину и начала спать с моим отцом. Лила стукнула меня под столом.
        — У меня болезненные месячные.
        Лила снова сильно меня ударила, и у меня заныла нога. Эшли заморгала, определенно удивившись такому повороту.
        — Что, прости?
        Подруга откашлялась.
        — Думаю, Эхо имела в виду, что мы отлично провели с тобой время — это было здорово. А еще нам нужно кое-что обсудить. Чисто девичий вопрос. Знаешь, который мужчинам понять не дано. Видишь ли, за последний год ее месячные стали проходить с большими осложнениями, и спазмы усилились. Правда, Эхо?
        — О,  — только и сказала я, пытаясь не моргать слишком часто. Выходило отстойно. Лила снова меня пнула.  — То есть да. Много крови и спазмов. Просто ужас. Очень жуткие спазмы. Буквально адские! Да, я ненавижу спазмы. Спазмы, спазмы, спазмы.  — На этот раз Лила наступила мне на ногу.
        — Как лучшая подруга Эхо, я посоветовала ей поговорить с тобой. Когда мои месячные стали такими же болезненными, мама стала давать мне таблетки.
        На мгновение лицо Эшли вытянулось, пока она переводила взгляд с меня на Лилу. Кто же победит? Жена, которая понимает, что мой отец раздавит в руке свой «блэкберри», если узнает, что его единственная дочь пьет противозачаточные, или женщина, которая отчаянно мечтает искупить свою вину за то, что разрушила мою жизнь?
        — Да. Да, Лила, ты была права, когда посоветовала Эхо обратиться ко мне.  — Губ Эшли коснулась слабая улыбка, но ее взгляд все еще был полон беспокойства.  — Как долго это длится?
        Никогда.
        — Почти год.
        — Почему ты не подошла ко мне раньше, милая?
        Я пожала плечами. Эшли сделала большой глоток своего латте.
        — Как твои дела с Люком?
        Черт.
        — Эшли, мы можем сосредоточиться на моих проблемах с месячными?
        Ее глаза прояснились. Чувство вины победило.
        — В понедельник у меня встреча с акушеркой. Почему бы тебе не присоединиться? Она тебя осмотрит и пропишет таблетки. У меня назначен ультразвук. Твой отец будет занят, но мы не узнали пол ребенка в прошлый раз, и я очень расстроилась. Как же восхитительно, что ты увидишь своего братика или сестричку, правда?
        На секунду мне показалось, что Эшли запоет от счастья. В этот раз вместо пинка Лила потянулась под столом и взяла меня за руку. Я сжала ее ладонь и ответила:
        — Да. Восхитительно.
        Глава 20
        Ной
        — Ну, хватит уже злиться! Если бы ты с ней сразу же переспал, как я тебе и советовала, то не крутился бы сейчас, как чертов крендель.  — Бет почти швырнула поднос на стол.
        Я оттолкнул тарелку с пиццей и откинулся на спинку стула. Сегодня Эхо на мгновение встретилась со мной взглядом, но на этом все. Как девушка и сказала тогда, она вернулась к своей жизни, а я, в теории, к своей. В чем же тогда проблема? Без нее моя мне не нравилась.
        Исайя поставил поднос рядом с моим.
        — Оставь его в покое, Бет. Иногда сердцу не прикажешь.  — Мудрые слова от парня, который игнорировал свои чувства к Бет.
        Та нахмурилась и ткнула вилкой в куриную котлету. Девушка оставила волосы распущенными, чтобы прикрыть синяки, которые невозможно было замазать с помощью косметики.
        — А что грызет тебя, Исайя? Ты стал почти таким же задумчивым, как Ной. Только не говори, что тоже влюбился в какую-нибудь недосягаемую глупую девицу.
        Парень сменил тему:
        — Кстати, Бет, я слышал, что миссис Коллинз назначила тебе встречу.
        — Зачем?  — поинтересовался я. Достаточно того, что эта женщина влезла в жизнь одного из нас.
        — Наверное, кто-то из учителей заметил синяки и настучал на меня. Я сказала, что упала с лестницы папиного дома.  — Бет подмигнула Исайе, и они расхохотались. Ни один из них понятия не имел, кто их отец.
        Мое сердцебиение ускорилось, когда я заметил огненную вспышку у входа в столовую. В углу у дальней двери замерла Эхо, быстро оглядывая помещение. Она крепко прижимала к груди учебники, зажав рукава кофты. Наши взгляды встретились. Ее зеленые глаза потеплели, и она одарила меня своей прекрасной улыбкой сирены. Мои губы изогнулись, и я жестом указал ей присоединиться к нам. Что, черт возьми, я творю?
        Бет, судя по всему, научилась читать мысли.
        — Что, черт возьми, ты творишь?
        Глядя на широко распахнувшиеся глаза Эхо, я быстро повернулся к Исайе:
        — Хочешь поработать над «Корветтом» 1965-го?
        — Хочу ли я миллион долларов? Да, черт возьми!
        — Есть планы после школы?
        Эхо оглянулась на свой столик, затем снова на меня. Ну, давай, моя маленькая сирена. Иди ко мне.
        — Мы давно не прогуливали,  — сказал Исайя.
        — Я в игре,  — вставила Бет.  — И мне не нужно оправдание с машиной, чтобы прогулять.
        — Никаких прогулов.  — Я не отводил взгляда от Эхо. Она переминалась с ноги на ногу. Ей нужна была причина, чтобы подойти. Я поднял свой учебник по математике и ткнул на обложку. Девушка выдохнула, и пара кудряшек дрогнула у ее щек. Наконец моя нимфа направилась ко мне.
        — Привет.  — Она поздоровалась так тихо, что мне пришлось напрячь слух. Ее взгляд скользнул по мне, Бет и Исайе, затем снова вернулся ко мне.
        — Хочешь присесть?  — спросил я, заранее зная ответ. Стоя рядом с моим столиком, она нарушала сотню светских правил своих двинутых маленьких друзей.
        — Нет, меня ждут друзья.  — Она сделала акцент на последнем слове, прежде чем намеренно оглянуться на столик с девушками, которые внимательно следили за нашим общением.
        Очко в твою пользу, Эхо. Я такого натворил в субботу, что она даже не считала нас друзьями. Бет улыбнулась и насмешливо помахала приятельницам Эхо.
        — Что ты хотел, Ной?  — При этих словах девушка нервно смотрела на Бет, а затем, прищурившись, покосилась на меня.
        — Знакомься, это Исайя.
        Эхо приподняла брови.
        — Он посмотрит на машину Эйриса после школы. Мы можем позаниматься у тебя дома, пока он будет оценивать уровень ущерба.
        Ее лицо прояснилось.
        — Правда?
        — Что «правда»?  — спросил знакомый голос. Черт, это ее горилла-переросток! Только я начал затягивать Эхо в свои сети, как ее парень-неудачник вмешался и закинул руку ей на плечо. Эхо продолжала светиться от радости.
        — Исайя согласился осмотреть машину Эйриса.
        Уголки моих губ приподнялись, а Люка — опустились.
        — Когда?  — поинтересовался он.
        — Сегодня. После школы,  — ответил Исайя. Он заерзал на стуле, чтобы парень мог хорошо его рассмотреть: сережки, тату — панк во всей красе.
        — Эхо!  — позвала одна из ее подружек.
        Она оглянулась, затем нырнула в свою сумку и вытащила ручку.
        — У меня назначена встреча после обеда, но после школы я свободна.
        Девушка наклонилась и написала свой номер телефона на салфетке.
        Ее рубашка сползла, открывая вид на декольте. Я окинул Исайю таким взглядом, что он сразу понял — смотреть не стоит. А улыбка, которой я одарил парня Эхо, когда она подвинула ко мне салфетку, заставила кулаки этой гориллы сжаться.
        — Мой телефон будет выключен,  — сказала девушка.  — Но сбрось мне свой номер, и я отправлю тебе адрес. Увидимся после школы, ребята.  — Она повернулась, но Люк за ней не пошел.  — Ты идешь?
        — Сперва возьму что-нибудь поесть.
        Эхо прикусила нижнюю губу и, прежде чем уйти, украдкой глянула на меня. Значит, для меня еще не все потеряно. Мне дали еще один шанс.
        Стул заскрипел по полу, и Люк уселся за наш столик.
        — Да что с вами такое сегодня, популярные вы наши? Можно оставить нас, неудачников, в покое?  — буркнула Бет.
        Но Люк продолжал буравить меня глазами.
        — Когда-то мы с тобой играли в баскетбол — в разных командах.
        Исайя и Бет резко повернули ко мне головы. Мы никогда не обсуждали мою жизнь до того, как мною занялась служба опеки. Я сложил руки на груди.
        — Да. Было дело.
        — Я стоял в защите, и ты надрал мне зад. Твоя команда выиграла.
        Он говорил об этой игре так, будто это случилось только вчера. Для меня же это было миллион лет назад. Эти воспоминания принадлежали мальчику, который погиб вместе со своими родителями в пожаре.
        Когда я не ответил, парень продолжил:
        — В тот день победа была за тобой, но не сейчас. Эхо — моя. Не твоя. Мы друг друга поняли, амиго?
        Я хмыкнул.
        — Насколько я знаю, Эхо сама может выбирать. Если ты недостаточно мужественен, чтобы ее удовлетворить, то…  — Я вытянул руки. Моя репутация говорила сама за себя.
        Люк резко встал, лицо его побагровело.
        — Подойдешь к ней, и я выбью из тебя все дерьмо.
        Наш король выпускного бала, должно быть, ни разу в жизни не дрался. Он прямо трясся от злости. Я же продолжал сидеть, зная, что мое спокойствие напугает его куда больше.
        — Ну, давай. Я обставлю тебя, как и в баскетболе. Только на этот раз судья тебя не спасет.
        Люк пихнул стул к нашему столу и поспешно удалился. Бет и Исайя разразились смехом. Я присоединился к ним, пока не заметил ужас на лице Эхо. Прежде чем я успел встать, она выбежала из столовой. Черт!

* * *
        Эхо жила в одном из лучших районов города. Не пафосно богатом, но таком, где дома все сплошь кирпичные и двухэтажные, на крыльце висят качели, в саду у дороги растут большие деревья, и вокруг все зелено. Когда-то я жил в подобном месте… Могу поспорить: весной эти улицы утопают в цвету и благоухают. И наверняка пахнет нарциссами и розами — как когда-то у меня дома. Там, где я живу сейчас, пахнет грязью и холодом. Мне никогда не нравился февраль.
        Когда мы вышли из машины, открылась дверь в большой, на два автомобиля, гараж. Эхо припарковала свой «Додж Неон» на узкой бетонной полосе рядом с домом, оставив в гараже один лишь красный «Корветт». Со стороны водителя виднелась нога в джинсах.
        — У меня встал от одного ее вида, чувак,  — сказал Исайя, пока мы шли по тропинке.
        — Это любовь,  — ответил я, надеясь, что он имел в виду тачку, а не Эхо. Не хотелось бы бить кого-то, кого я считал семьей.
        Бет проскользнула между мной и Исайей.
        — Скорее, это проблемы с головой.
        — И то и другое. Господи, это оригинальные крылья?  — Исайя погладил машину.
        Я зашел в гараж, и меня окутало теплом. Со стропил свисали обогреватель и несколько лампочек. Как только мы ступили в помещение, дверь опустилась. У задней и левой стены выстроились лавочки. На досках висели инструменты. В ящиках валялись фотографии людей и машин.
        — Может, если бы ты так обращался и с девушками, у тебя появился бы шанс на серьезные отношения.  — Бет присела на лавочку.
        Исайя ухмыльнулся, исследуя тонкие линии на капоте.
        — Если я встречу девушку, которая будет мурлыкать, как эта киска, то буду ласкать ее всю ночь.
        — Ребята, вы что, обкурились?  — Из машины послышался голос Эхо. От ее настороженного тона у меня на душе заскребли кошки.
        Бет нахмурилась.
        — Как это ни печально, но нет. Твое до тошноты хорошее поведение плохо влияет на моих мальчиков.  — Бет целыми днями попрекала меня хорошим поведением. Но мы все были кем-то больше, чем просто отбросами, и я хотел доказать это Эхо.
        Она все еще оставалась на водительском сиденье, и мне не было видно ее лица. Я сосредоточился на машине, делая вид, что понимаю, о чем там бормочет Исайя. Один шанс. Вот что я выбил себе. Если налажаю сегодня, то мне останется лишь наблюдать за тем, как Эхо проводит время с парнем-гориллой. Все внутри меня сжалось. Черт. Я нервничал из-за девчонки!
        Исайя продолжал поглаживать капот и лепетать что-то непонятное. До меня донеслись такие слова, как «крылья», «хром», «тушка» и «скосы».
        — Можно перейти ко второй базе?  — Взгляд парня метнулся в сторону салона, потом ко мне. Исайя повернул голову в сторону Эхо, ожидая, что она дернет рычаг.
        Черт. Исайя никогда не славился наблюдательностью. Моя стычка с Люком, должно быть, разозлила ее. Я подошел к водительскому месту, чтобы перевести фразу своего туповатого лучшего друга.
        — Он хочет, чтобы ты открыла капот.
        Эхо держала на коленях альбом, ее пальцы касались фотографии. На лице девушки снова появилось это растерянное выражение. Такое же, как в прошлом семестре, когда она зашла в кабинет за секунду до звонка, делая вид, будто никого вокруг не существовало. Только сейчас я понял, что она не притворялась. В тот момент Эхо находилась в своем маленьком мире.
        Эхо говорила, что у нее была назначена встреча, но больше никакой информацией не поделилась. Что-то пошло не так? Я присел рядом с ней и заговорил тише, чтобы только она расслышала тревогу в моем голосе:
        — Эхо.
        Очнувшись от своих мечтаний, она сделала глубокий вдох.
        — Да. Капот.
        Девушка скользнула рукой под приборную панель и потянула за рычаг.
        Глаза Исайи заблестели, когда послышался щелчок замка и дверь в его волшебный мир открылась.
        — Бет, ты должна это увидеть.
        — Твоя любовь к машинам похожа на помешательство.  — Она делала вид, что ей плевать, но все равно отлипла от лавочки и подошла.  — Как ты вообще уговариваешь девушек, чтобы они с тобой переспали?
        — Да ладно, ты же знаешь, что от слов «большой блок V-8» твои трусики точно намокнут.
        — О, детка,  — сухо сказала Бет,  — возьми меня прямо здесь.
        Эхо внимательно посмотрела мне в глаза.
        — Вы точно не накурились?
        На языке повисла парочка ехидных ответов, но я напомнил себе: один шанс.
        — Это твой дом, я бы не посмел проявить к тебе такое неуважение.
        Правый уголок ее губ дернулся.
        — Спасибо.  — Девушка закрыла альбом.  — Готов окунуться в мир физики?
        Я оглянулся.
        — Где?
        — Обычно я учусь здесь.
        — Да ты шутишь.  — Однако ее зеленые глаза смотрели на меня абсолютно серьезно, да и сумка с учебниками на пассажирском месте говорила о том, что так оно и есть.  — Знаешь, большинство людей используют столы и стулья.
        Эхо пожала плечами, достала учебник по физике и поставила сумку рядом с машиной, освобождая мне место.
        — У большинства людей нет шрамов на руках,  — негромко сказала она.  — И они не ходят раз в неделю на «настоятельно рекомендуемую службой опеки детей» терапию. Мы будем учиться или нет?
        Я открыл дверь и сел на пассажирское место. К панели была приклеена фотография Эхо, которая обвила руками высокого парня с каштановыми волосами. Судя по всему, в своей поучительной истории об Эхо Бет забыла рассказать о парне. Представляете: Бет что-то забыла!
        — Кто это?
        Нежная улыбка коснулась губ Эхо, но не глаз. В них было столько боли, что я почувствовал, как нож пронзает мои внутренности.
        — Это мой брат Эйрис. Наша последняя общая фотография.  — Девушка рассеянно поглаживала альбом на коленях.
        Исайя и Бет продолжали обмениваться подколками, не обращая на нас внимания.
        — Тебе повезло. Все, что было важным и дорогим для меня, сгорело в пожаре. Все, кроме братьев. У меня нет ни одной фотографии родителей. Иногда я боюсь, что забуду, как они выглядели.
        И звук их голосов. Глубокий смех отца, грудной хохот матери. Аромат маминых духов, когда она собиралась на работу. Запах папиного лосьона после бритья. Их крики поддержки, когда я забрасывал мяч. Господи, как же я скучал.
        Я понятия не имел, что погрузился в собственную вселенную, пока холодные пальцы Эхо не сжали мои.
        — Хочешь позаниматься чем-то нормальным?
        Мое сердце сжалось от боли и удовольствия одновременно. Я неописуемо скучал по родным, и эта прекрасная нимфа меня понимала.
        — «За» руками и ногами,  — сказал я и открыл учебник по физике.

* * *
        Громкий звук закрывшегося капота застал нас врасплох. Мы провели два часа, готовясь к тесту по физике. Если я не сдам завтра это дерьмо, то уже никогда этого не сделаю.
        Не знай я своего друга лучше, то решил бы, что Исайя переживал лучший момент в своей жизни. На его лице расплылась безумная улыбка.
        — Я знаю, как заставить ее работать.
        Эхо засветилась от счастья.
        — Правда?  — Она уронила учебник и выпрыгнула из машины.
        Я поборол желание рвануться за ней и облапить, пока она прыгала от радости перед Исайей. Мне даже показалось, что он готов плясать вместе с ней.
        — Нужна лишь пара деталей. Я найду их на свалке. Работы немного — сотни на две, не больше.
        Глаза Эхо расширились, и мое сердце ухнуло. У нее не было денег. Сколько она могла заработать на занятиях с таким неудачником, как я? У меня были деньги. Я копил каждый цент, чтобы переехать в свою квартиру после окончания школы и спасти братьев. Можно было бы одолжить их ей и встречаться почаще, пока она не наберет достаточно, чтобы расплатиться со мной.
        — Эхо…
        Она кинулась к Исайе и крепко обняла парня.
        — Спасибо! Спасибо! Спасибо! Тебе сейчас дать деньги или потом? У меня наличные — ты не против?
        Исайя побледнел и уставился на меня, прижав руки по швам.
        — Клянусь, я не касался ее, чувак.
        — Да, но она касалась тебя.  — Помрачневшее лицо Бет намекало на то, что мне пора вмешаться.
        Не обращая внимания на черноволосую угрозу позади себя, Эхо отпустила Исайю, сияя так, словно появился Иисус и превратил воду в вино. Я даже почувствовал укол ревности. Потом втиснулся между девушками, чтобы не дать Бет разорвать Эхо на кусочки.
        — Я же говорил, что смогу помочь.  — Было дерьмово с моей стороны пытаться напомнить о своих заслугах, но я не сдержался. Мне хотелось быть в ее глазах победителем.
        Ее щеки пылали, а глаза искрились.
        — Ной,  — ахнула она.  — Мы сделаем это. Мы починим его машину. Боже, Ной…  — Девушка закинула руки мне на шею и прижалась головой к плечу.
        Я замер, а затем обнял ее, мягкую и теплую, закрывая глаза, наслаждаясь покоем, который принесла мне Эхо. Жизнь была бы почти замечательной, если бы я чувствовал себя так все время. Я уткнулся подбородком в ее макушку, благодарно поглядывая на Исайю. Тот кивнул и, переминаясь с ноги на ногу, стрельнул глазами в сторону Бет.
        Девушка схватилась рукой за горло, ее лицо побледнело, словно она не верила своим глазам.
        — Исайя, я…  — Девушка сделала два шага назад, потом повернулась и выбежала из гаража.
        — Бет!  — Исайя кинулся за ней. Дверь хлопнула за ним.
        Используя руки, как кандалы, я держал Эхо прикованной к себе, когда она отодвинула голову от моего плеча.
        — Что случилось?
        Мои проблемные друзья портят мой момент.
        — Исайя влюблен в Бет и не хочет в этом признаваться, а Бет вообще не жаждет любви. По крайней мере, не от парня, которого считает лучшим другом. Но твое объятие немного взбесило ее.
        — О.  — Эхо разомкнула руки и попыталась отстраниться, но я не был готов ее отпустить — пока нет.
        — Ной?
        — Да?
        — Я в принципе закончила тебя обнимать.
        Я неохотно подчинился. Один шанс. Один гребаный шанс. И какого черта я теперь должен делать? Чего я хочу? Эхо. Ощущать тепло ее тела, чувствовать ее влекущий аромат, позволять ей доводить меня до состояния, когда все вокруг исчезает и есть только она.
        Девушка собрала учебники в сумку и, словно прочитав все то, что крутилось в моей голове, спросила:
        — Что между нами происходит?
        Не знаю. Я потер лицо ладонями, прежде чем взглянуть на Эхо. Низкий вырез майки демонстрировал мне ложбинку между ее грудями. Черт, до чего же она сексуальна! Я очень ее хотел. Будет ли мне достаточно одной ночи, даже если она подарит ее мне? Эхо была моим тяжелым наркотиком. От которых я шарахался как от огня. Таких, что играют с твоим разумом, отравляют кровь и делают тебя беспомощным, бессильным. Если она отдастся мне, смогу ли я отпустить ее или буду затянут в эту черную бездну крюками, которые проникнут мне под кожу, приговоренный к смерти эмоцией, которую хранил для своих братьев — любовью?
        — Я хочу тебя.
        Эхо застегнула сумку и бросила ее в дверь, которая вела в дом. Сумка с глухим стуком ударилась о дерево и сползла на пол.
        — Да? Правда? Ведь мои шрамы такие сексуальные.
        Такой она себя видела?
        — Мне плевать на твои шрамы.
        Девушка двинулась ко мне, покачивая бедрами, ее глаза потемнели от гнева. Подойдя вплотную, она прижалась ко мне всем телом, которое идеально подходило моему. Я тихо выругался, борясь за контроль над собой.
        — И как ты отреагируешь, когда мы будем так же близко и ты снимешь мою рубашку? Все еще будешь хотеть меня, увидев красные и белые полосы? Или будешь дергаться каждый раз, когда случайно прикоснешься к моим рукам и почувствуешь неровную кожу? А когда я прикоснусь к тебе?
        Она отошла, оставляя меня, лишенного тепла ее тела, на растерзание холоду.
        — Или запретишь это? Будешь указывать мне, как одеваться и что мне можно снимать?
        Ее ярость лишь подпитывала мою.
        — Последний раз говорю: мне плевать на твои шрамы!
        — Лжец!  — почти выплюнула Эхо.  — Только тому, кто будет меня любить, будет на самом деле плевать на все это. Тому, кто будет любить меня по-настоящему, Так сильно, чтобы не обращать внимания на то, какой я стала. Ты не любишь девушек — ты просто с ними трахаешься. Так как же ты можешь хотеть быть со мной?
        И она была абсолютно права. Я никого не любил — только братьев. Эхо заслуживала большего. Кого-то лучше меня.
        Один шанс. Воспользуйся им или вали домой. Поцелуй ее и рискни привязаться еще к кому-то, или наблюдай, как какой-то другой парень наслаждается тем, что могло быть твоим.
        Глава 21
        Эхо
        После выпускного я планировала нарисовать для миссис Коллинз еще одну дощечку: «Терапия — отстой». В бело-розовый горошек, чтобы подходила к занавескам на ее окнах.
        — Прости, что пришлось поменять время нашей встречи и забрать тебя с бизнес-технологий. Конференция в Цинциннати была просто сказочной! Ты готова к завтрашним танцам в честь Дня святого Валентина? Когда я была подростком, наши танцы проходили по пятницам, а не по субботам.
        Миссис Коллинз начала рыться в растущей стопке документов и папок на столе в поисках моего файла. Удивительно, что она не могла найти ее сразу? Благодаря ее подробным записям моя папка стала еще толще.
        Женщина отложила в сторону очередной файл, и мне бросилось в глаза имя на обложке: Ной Хатчинс. Мы не общались уже полторы недели. Ладно… не совсем так. На прошлой неделе он уделил мне тридцать секунд перед математикой, чтобы обсудить свой последний план вторжения. Парень планировал появиться во время моего сеанса, чтобы спросить миссис Коллинз о каких-то бланках. Он надеялся, что женщина оставит меня одну и я смогу заглянуть в наши записи. Но все произошло не так. Ной выбежал из ее офиса за десять минут до конца своей терапии и не вернулся.
        Я хотела побеседовать с ним в понедельник, когда он, Бет и Исайя заходили для очередной консультации/починки машины, однако Ной строго придерживался разговоров о математике. Когда мы закончили с уроками, он стал общаться со своими друзьями, намеренно исключив меня из их круга.
        Могла ли я винить Ноя в том, что он избегал меня. Я столько гадкого наговорила в гараже. И понятия не имела, как взять слова обратно. Я даже не знала, как смогла бы ему объяснить, почему пребывала в таком отвратительном настроении?
        Двумя часами раньше я узнала, что Эшли носила мальчика в своем драгоценном животе. Она легла на стол и, глядя на черно-белый пикающий экран, сказала:
        — О Эхо. У тебя снова будет братик!
        Снова. Будто я потеряла щенка, и она преподнесла мне нового. Меня не интересовала замена.
        И после этого Ной пришел ко мне домой и взорвал мой мир, притащив с собой Исайю и его познания о машинах. Он не должен был приводить друга или делиться воспоминаниями о семье. Ной снова продемонстрировал мне, каким невероятно классным парнем на самом деле был, а что сделала я? Бросила ему в лицо, что он переспал с каждой девушкой, которая рискнула себя предложить. Обвинила в неспособности любить, потому что он не был готов сказать мне то, что я так сильно хотела услышать. Что он хотел не только моего тела… что он хотел меня.
        — Да. Я готова к танцам,  — ответила я миссис Коллинз, возвращаясь к реальности.
        — Фантастика! О, вот же она.  — Женщина открыла мою папку и наградила себя глотком своего нового наркотика — диетической колы.  — Сегодня я хотела бы обсудить твою маму.
        — Что?  — Никто не говорил со мной о маме.
        — Твою маму. Хочу поговорить с тобой о ней. На самом деле я хотела бы попробовать с тобой одно упражнение. Можешь описать ее пятью словами или меньше?
        Ненормальная. Прекрасная. Эксцентричная. Талантливая. Ненадежная. Я выбрала безопасный ответ:
        — Она любила греческую мифологию.
        Миссис Коллинз поудобнее устроилась в кресле — сегодня она была в джинсах и голубой рубашке.
        — Когда я думаю о своей маме, то представляю печенье с шоколадной крошкой.
        — Уверена, что вы знаете: моя мама не из тех, кто готовит печенье.
        Или вообще не из типичных мам.
        Женщина хихикнула. Хотя я вовсе не шутила.
        — Она пересказывала тебе мифы?
        — Да, но больше говорила о созвездиях.
        — Ты улыбаешься. В этих стенах ты это делаешь нечасто.
        Моя мама. Моя безумная, сумасшедшая мама.
        — Когда она была чем-то увлечена, то погружалась в это с головой, понимаете?
        — Нет, объясни.
        Я начала качать ногой.
        — Она… э-э… даже не знаю.
        — Что ты имела в виду под «увлечена»?
        Во рту пересохло, будто я не пила много дней. Я действительно ненавидела говорить о ней.
        — Сейчас я понимаю: то, что я воспринимала как самые счастливые моменты, проведенные с ней, оказалось проявлением ее болезни, маникального психоза. И мне жаль, что единственные хорошие воспоминания о маме теперь испорчены. Ее улыбка заставляла меня чувствовать себя значимой. Она рисовала созвездия на моем потолке флуоресцентной краской. Мы лежали в кровати, и мама снова и снова рассказывала мне сказки. Иногда она трясла меня, чтобы я не заснула.
        Миссис Коллинз постучала ручкой по подбородку.
        — Значит, созвездия? Как думаешь, ты бы смогла их узнать сейчас?
        Я пожала плечами, ерзая на стуле. Моя нога неоднократно стукнула по полу. Интересно, сколько градусов сейчас в комнате? Тридцать, не меньше.
        — Наверное. Я давно не смотрела на звезды.
        — Почему?  — Выражение лица миссис Коллинз сменилось: добродушный лабрадор исчез, уступив место сосредоточенному психологу.
        По моему затылку сбежала капелька пота. Я скрутила волосы в пучок и придержала его, позволяя шее остудиться.
        — Э-э… не знаю. Из-за облачности? Я не часто выхожу гулять по ночам.
        — Правда?  — с иронией поинтересовалась женщина.
        Во мне вспыхнула ярость. Жаль, мои глаза не стреляли лазерными лучами.
        — Думаю, я просто потеряла к ним интерес.
        — Хочу показать тебе кое-какие изображения, которые могут вызвать у тебя воспоминания. Ты не против?
        Э-э… не совсем, но разве я могла отказаться? Я кивнула.
        — Учительница по художественному образованию показала мне картины, которые ты нарисовала в девятом классе. Я могу ошибаться, но мне кажется, что это созвездия.
        Миссис Коллинз протянула первую. Даже первоклассник мог бы ее определить.
        — Малая Медведица, но в греческой мифологии она называлась Урса Минор.
        Следующая картина была мне знакома, но другим — вряд ли.
        — Водолей.
        Третья на секунду поставила меня в тупик. Мой разум затерялся в сером тумане, который я так ненавидела. Я вытащила ответ, пока его не поглотила черная дыра. Голова моя закружилась, и я смогла лишь прошептать:
        — Андромеда.
        Сердце быстро забилось в груди, и я отпустила волосы, чтобы смахнуть капельки пота со лба. Из желудка к горлу подкатила тошнота. Господи, меня сейчас вырвет.
        — Эхо, дыши через нос и попытайся опустить голову.
        Из-за звона в ушах я едва слышала ее. Черная дыра росла, угрожая поглотить меня. Нельзя, чтобы она это сделала!
        — Нет!  — Неужели она продолжает расти, куда уж больше! Такое со мной уже когда-то происходило. В тот раз я чуть не потеряла рассудок.
        — Что «нет», Эхо?  — Почему голос миссис Коллинз доносится словно с другого конца Вселенной?
        Я сжала руками голову, будто это движение могло спасти меня от падения в темную пропасть. Вдруг яркий свет прорвался сквозь черноту, и на долю секунды я увидела маму. Она лежала рядом со мной на полу в гостиной. Рыжие вьющиеся волосы выпали из золотого зажима. Ее глаза были расширенными — даже слишком. Мое сердце забилось чаще. Мама потянулась ко мне, шепча:
        — И Персей спас Андромеду от смерти. Эйрис был нашим Персеем. Скоро мы будем с ним.
        Острый укол страха — словно ты смотришь фильм ужасов,  — вызвал у меня прилив адреналина.
        — Нет!  — закричала я, выставляя перед собой руки, чтобы она не смогла дотронуться до меня.
        — Эхо! Открой глаза!  — раздался громкий голос миссис Коллинз, я чувствовала ее теплое дыхание.
        Все мое тело дрожало, и я чуть не потеряла равновесие, но женщина подхватила меня. Я часто заморгала и затрясла головой. Неужели это снова случилось со мной. Я не помнила, как встала. Несколько стопок с папками, которые раньше лежали на краю стола, теперь валялись на полу. Во рту было сухо, как в пустыне. Я с трудом сглотнула, стараясь успокоить дыхание.
        — Простите.
        Женщина убрала волосы с моего лба, на ее лице застыло выражение радости и сострадания. Будь у нее хвост, она бы сейчас им виляла.
        — Не стоит. Ты что-то вспомнила, не так ли?
        Не знаю. Вспомнила ли? Я вцепилась в ее руку.
        — Мама рассказывала мне историю Андромеды и Персея.
        Миссис Коллинз сделала глубокий вдох, кивнула и помогла мне опуститься на пол рядом с разбросанными папками.
        — Да, рассказывала.
        Изматывающая жара, которую я ощущала раньше, испарилась, теперь меня сотрясало от холода, а липкая от пота кожа покрылась мурашками. Женщина вручила мне бутылку диетической колы и вернулась к своему столу.
        — Пей. Кофеин поможет. Думаю, на сегодня хватит. Если честно, тебе стоит пойти домой. Но это твой выбор, конечно же.
        Я уставилась на бутылку, сомневаясь, что у меня хватит сил ее открыть.
        — Почему она рассказывала мне эти истории? И почему сказала, что мы скоро будем с Эйрисом? Она забыла, что он мертв?
        Миссис Коллинз склонилась надо мной.
        — Остановись. Ты сделала огромный прорыв, а теперь тебе нужно дать своему разуму и эмоциям отдохнуть. Эхо?  — Она подождала, пока я не посмотрела на нее.  — С тобой все в порядке.
        Я резко втянула воздух. Я кое-что вспомнила и не потеряла рассудок! Во мне загорелась надежда. А вдруг это возможно? А вдруг я могу все вспомнить и сохранить себя?
        — Теперь скажи мне: домой или на учебу?
        Диетическая кола задрожала в моей руке.
        — Не уверена, что могу вернуться в класс.
        Женщина ласково улыбнулась.
        — Хорошо. Ты не против, если я выйду и наберу твоего отца и Эшли, чтобы рассказать им о том, что случилось, и предупредить, что ты возвращаешься домой?
        — Конечно.
        — Кстати, я горжусь тобой.
        Миссис Коллинз закрыла за собой дверь. Слава богу. Мне совершенно не улыбалось, чтобы весь персонал офиса увидел бы меня в таком состоянии — дрожащую на полу в куче папок. Папки. Папки!
        Я пошарила по полу, и мой взгляд сразу же выхватил папку Ноя. Моя лежала на столе… открытой. Она была там, и в ней — каждый момент, каждый секрет, каждый ответ. Ной должен быть первым. Но мои глаза продолжали возвращаться к моему файлу. Желание заполнить черную дыру давило на меня. Но Ною нужно было так немного, и это я могла бы найти быстро: фамилия, адрес, номер телефона и… я накричала на него. Сначала его папка, затем моя.
        Передвигаясь на четвереньках, я схватила его файл и принялась листать страницы в поисках имен Джейкоба и Тайлера. Первая страница — ничего. Вторая — ничего. Третья, четвертая, пятая. Глаза метнулись к папке на столе. Черт, у меня кончалось время. Шестая, седьмая, восьмая. Девятая: Тайлер и Джейкоб Хатчинсы. Отданные в приемную семью штатом Кентукки после смерти родителей. В настоящий момент живут с Кэрри и Джо…
        Дверь открылась, и я швырнула папку на пол.
        — Эхо, ты в порядке?
        Я балансировала, стоя на коленях.
        — Пыталась встать, но голова снова закружилась.  — Я моргнула три раза подряд.
        Миссис Коллинз кинулась ко мне, в ее тоне слышалась забота:
        — Мне так жаль. Я худший терапевт на свете! Оставить тебя здесь, слабую, как котенок. Твой отец наверняка лишит меня лицензии.  — Женщина помогла мне подняться.  — Давай отведем тебя в медпункт, полежишь немного. Раскладушка там должна быть помягче, чем пол.

* * *
        — Ной!  — снова позвала я.
        Когда медсестра наконец отпустила меня, до конца перемены оставалось десять минут. В тот момент, как я зашла в столовую, Ной, Исайя и Бет уже выбрасывали мусор с подносов у самого выхода.
        Может, Ной и не услышал меня тогда, но я была уверена, что услышал в коридоре. Когда все трое направились к шкафчикам на нижнем этаже, я из последних сил заторопилась за ним. Вцепившись в перила, чтобы не упасть, я потащилась вниз по лестнице.
        — Ной, пожалуйста.
        Исайя и Бет продолжали идти дальше, однако Ной полуобернулся на мой голос и замер на месте. Уронив свои книги, парень бросился ко мне, поймав в тот момент, когда я споткнулась на последней ступеньке.
        — Что случилось? Ты дерьмово выглядишь.
        Слабый котенок? Скорее коматозная медуза. Мои ноги подкосились, и Ной помог мне опуститься на пол. Он сел рядом, сильной рукой провел по моему лицу.
        — Ты чертовски пугаешь меня.
        — Питерсоны. Это приемные родители Тайлера и Джейкоба — Кэрри и Джо Питерсоны. Прости. Миссис Коллинз вернулась до того, как я успела просмотреть оставшуюся информацию.  — Я прислонилась горящим лицом к прохладной бетонной стене. Ох… как же хорошо.
        — Никаких извинений. Я мог бы тебя расцеловать сейчас!  — Судя по взгляду его шоколадно-карих глаз, он говорил это всерьез.
        — Не стоит. Кажется, меня сейчас стошнит.  — Я обожала его улыбку — отчасти озорную, отчасти загадочную.
        — Ной,  — позвал Исайя. Они с Бет ждали его в конце коридора.
        Ной убрал руку, и я вздохнула. Мы больше не были друзьями. Почему это ранило мне сердце?
        — Иди. Я в порядке.
        — Успею.  — Его глаза не отрывались от моих.  — Так ты и в свой файл заглянула?
        — Не успела. Твой посмотрела первым.
        Ной на секунду закрыл глаза.
        — Почему? Почему ты прочитала первым мой?
        — Он лежал ближе.  — Потому что я должна была это сделать… для него.  — Кроме того, я кое-что вспомнила о той ночи. Немного, но достаточно, чтобы испугаться до чертиков.
        И подбросить дров в костер моих кошмаров. Кому нужно больше трех часов сна? Не мне.
        Прозвенел звонок, оповещая об окончании перемены. Ной встал и помог мне подняться.
        — Пошли, я отведу тебя в класс.
        Я взялась за его теплую ладонь, просто потому, что хотела.
        — Я еду домой. Чуть не поджарила себе мозги сегодня. Миссис Коллинз позвонила Эшли, чтобы сказать, что я уже в пути, и, подозреваю, что та закатит истерику, если я вскоре не появлюсь. Не думала, что придется за тобой столько бегать, фигурально говоря, через все футбольное поле.
        Ной сжал мою руку.
        — Да. Прости. Я был… придурком.
        По крайней мере, парень это признал. Я отпустила его и открыла дверь на парковку.
        — Все нормально. Расскажи мне в понедельник, что я пропустила на занятиях.
        Глава 22
        Ной
        — Обязательно расскажи им обо мне. Я хочу, чтобы твои братья, когда переедут к тебе жить, знали, кто я такая.  — Бет скрылась за облачком пара, которое вырвалось из-под шипящего утюга. Она сосредоточенно гладила рукава моей белой рубашки.
        — Будет сделано.  — Я продолжал чистить пару черных ботинок, найденных мною в «Гудвиле». Они идеально подходили, но были чертовски грязными.
        Исайя спустился в подвал, схватил один ботинок и тряпку и присоединился ко мне на диване.
        — Зачем тебе это, чувак? Они твои братья. Им плевать, даже если ты появишься в порванных джинсах и старой футболке.
        — Это не ради них, а ради моего социального работника и тех выскочек, их приемных родителей. Все, что я говорю и делаю, будет оцениваться. Мне нужно, чтобы во мне видели добропорядочного гражданина.  — Чтобы они доверили мне двух самых важных людей в моей жизни.
        — Так…  — парень переглянулся с Бет.  — Что происходит между тобой и Эхо?
        Утюг заклокотал, когда девушка поставила его на доску. Она осмотрела рубашку на случай, если пропустила какую-то складку, и вручила ее мне.
        — И как же «чисто деловые» отношения? Знаешь, когда в дело не вмешиваются эмоции и похотливые мыслишки?
        Я набросил рубашку. От нагретой ткани напряженную шею немного отпустило.
        — Ничего не изменилось.
        Бет устроилась рядом с Исайей, положив голову ему на плечо.
        — Тогда что произошло вчера?
        Ехидные комментарии и неуемное любопытство короля и королевы отрицания бесили меня. Исайя и Бет жили в странном мире, где не было принято выставлять свои чувства напоказ, но этих двоих явно тянуло друг к другу. Я нутром чуял, что однажды обнаружу их голыми в постели.
        — Эхо удалось заглянуть в мою папку и найти фамилию приемных родителей моих братьев. Я не в силах предложить ей нормальные отношения, но мы можем дружить. Только настоящий друг мог пойти на такое.
        — Или влюбленная девушка,  — буркнула Бет.
        Был ли у меня больше чем один шанс? Мое прошлое — свидетельство обратного, но с того момента, как Эхо вошла в мою жизнь, в моей жизни начали происходить чудеса.
        — Как бы вы отреагировали, если бы я начал встречаться с ней?
        Подруга фыркнула от отвращения.
        — Купили бы клей для твоего разбитого сердца. Посмотри, сколько всего ты для нее сделал, и куда в итоге она идет сегодня вечером? На танцы с королем Люком, а не с тобой.
        Образ этой макаки, лапающей Эхо моментально подогрел мою кровь до температуры лавы. Я подавил эмоции. Единственной моей заботой были братья, и если я не подниму сейчас свою задницу, то опоздаю к ним на встречу.
        — Увидимся позже.
        — Скажи им, что тетя Бет их любит!  — крикнула Бет мне вслед.
        Я прошел мимо Дэйла и Ширли — те обедали и никак не отреагировали на мое появление. Когда Тайлер и Джейкоб переедут ко мне, наша жизнь совсем не будет похожа на нынешнюю. Мы будем общаться каждую чертову минуту. Я буду знать обо всем, что происходит в их жизни.
        Когда я вышел из дома, мое свежевыбритое лицо стало покалывать от февральского воздуха.
        — Эй!  — На пороге меня догнал Исайя. Помявшись, он пару раз дернул себя за сережку, прежде чем заговорить:  — Слушай, чувак, я все понимаю. Мы ни к кому не привязываемся. Стоит начать зависеть от чего-то или кого-то, как система вырывает это из наших рук. Но Эхо не принадлежит к этой системе, приятель. Она девушка, которая вчера фигово себя чувствовала, но все равно попыталась тебя догнать. Хоть мы и решили, что ты должен вести себя как придурок, вместо того чтобы стать ее другом.
        Я провел рукой по волосам, а затем вновь взъерошил их так, чтобы они снова упали мне на глаза.
        — Бет права.
        — Бет не может объективно оценивать ситуацию. Если когда-нибудь признаешься ей, что я тебе это рассказал, ты покойник. Летом перед десятым классом Люк переспал с ней. А она поверила, что этот козел любит ее. Чувак, она была девственницей. Но после он ни написал ей, ни позвонил — ничего. Мы с тобой тоже те еще задницы, но хотя бы не скрываем этого. Девушки не ждут от нас объятий или звонка.
        У меня и раньше был повод надрать Люку задницу, но теперь появился еще один. Бет была мне сестрой, плевать на кровные связи.
        — Какое отношение это имеет к Эхо?
        — Популярные мрази — для Бет они такая же часть системы. Нашу с тобой жизнь превращают в ад соцработники и судьи. Люк и Грейс — это ее монстры. Когда мы учились в девятом классе, Эхо и Люк были легендарной парочкой. Бет верит, что Эхо такая же, как и он.
        — Но это не так,  — сказал я, усаживаясь в машину. Желание защитить девушку от всех нападок внезапно стало моей потребностью.
        Судя по тому, как Исайя, сжимая зубы, отступил, он уже говорил об этом с Бет. Кивнув мне, парень направился к дому.
        — Знаешь, у тебя такой вид, будто ты собираешься на танцы.
        Я показал ему средний палец и выехал со двора.

* * *
        К моему удивлению, в комнате ожидания я обнаружил миссис Коллинз. На ней было блестящее черное платье до колен. Обычно меня раздражала даже мысль о том, что мы с ней находимся на одном континенте, но сегодня? Плевать. Через пять минут я увижусь с братьями.
        — Как оно, миссис Коллинз?
        Она от души рассмеялась.
        — Какая честь! Никогда бы не подумала, что окажусь среди привилегированного общества людей, которых ты одариваешь своим «как оно?».
        — Может, вы никогда не бывали раньше на таких мероприятиях, но здесь все не так уж формально. Глядите.  — Я открыл сумку и достал коробку.  — Я любил эту игру в детстве. Мы с папой постоянно в нее играли.
        Я всегда выбирал черные, и он позволял мне сделать первый шаг. Тот, кто выстраивает четыре фишки в ряд, выигрывает. Мне это удавалось чаще, чем отцу.
        — Спасибо за информацию. После нашей встречи я собираюсь на танцы. Кто же счастливица, которую ты сегодня поведешь на праздник?  — Эта женщина снова проделывала этот трюк: принимала безобидный вид маленького щенка и при этом задавала вопрос, который мог мне аукнуться, если я отвечу неправильно.
        — Простите. Я не танцую.
        — Какая жалость.  — Она постучала пальцами по столу.  — Что случилось с той девушкой, которой ты одалживал свою куртку в прошлом месяце?
        Черт, сам загнал себя в угол. Я уставился на дверь, молясь, чтобы в нее ворвались братья и спасли меня.
        — Она с другим кавалером.
        — Это ее упущение.
        Я сложил руки на коленях. Неловкое молчание, растущее между нами, перешло на новый уровень. К этому моменту Эхо могла бы уже простучать своей ногой подземный путь в Китай. Эхо, девушка, которая не могла выйти у меня из головы.
        Секундная стрелка на часах над дверью громко отбивала счет. Где мои братья?
        — Почему вы здесь?
        Женщина приподняла брови и улыбнулась.
        — Ной, мы это уже обсуждали. Как твой клинический психолог, я вовлечена в каждый аспект твоей жизни. Это включает и твоих братьев.
        — Ной!  — Крик Джейкоба, раздавшийся из коридора, пронзил мне сердце. Я резко встал, чтобы найти его, но миссис Коллинз встала на моем пути.
        — Нет.  — Она прижала свою ухоженную ладонь к моей груди.  — Поверь, с ним все в порядке.
        Будучи на добрых 30 сантиметров выше, я намеренно навис над ней.
        — На случай, если вы еще не поняли, я вам не доверяю. А теперь уйдите с дороги, пока я сам вас не подвинул.
        Поразительно, но она не убрала руки.
        — Сегодня утром у него был турнир по баскетболу, и на пути сюда мальчик заснул. Джо уложил его на диване в соседней комнате. У Джейкоба проблемы со сном, и у его приемных родителей не хватило духу разбудить его. Обещаю, у тебя будут твои два часа.
        Я оглянулся на дверь, затем снова на миссис Коллинз.
        — У вас есть тридцать секунд, чтобы объясниться, прежде чем я ворвусь в ту комнату.  — Она сделала глубокий вдох, отнимая у меня мое время.  — Один…
        — Как думаешь, насколько здоровый сон у ребенка, который пережил что-то ужасное?
        Ее слова мгновенно меня отрезвили, и я вспомнил о проблемах Эхо.
        — Хотите сказать, он страдает от кошмаров?
        — Нет, но я знаю одного такого ребенка и могу тебе сказать, что за все три года он ни разу не смог проспать всю ночь.
        Я закрыл глаза. Сколько в этом мире было несправедливости.
        — Почему мне об этом не рассказали?
        — Это личная информация. Кроме того, Джейкоб хочет, чтобы ты видел его таким, каким он видит тебя — сильным героем.
        Концовка ее фразы взорвала мне мозг, но я не мог сосредоточиться на этой информации, пока мой братишка нуждался во мне.
        — Личная?  — Я открыл глаза, и комната окрасилась красным.  — Я его брат!
        Женщина вперилась в меня взглядом.
        — Именно. Ты его старший брат, а не опекун. Ты знаешь, что у тебя нет доступа к личной информации.
        Это правда. Я потерял все права на своих братьев в тот момент, как мой кулак соприкоснулся с челюстью первого приемного отца.
        — Ной!  — Его душераздирающий крик раздался эхом в комнате. К черту.
        — Пожалуйста, позволь Кэрри и Джо самим справиться,  — молила миссис Коллинз, но я обошел ее и вышел из помещения. В коридоре стояла Кииша, на руках у нее был Тайлер. А какое оправдание они придумали, чтобы держать его от меня подальше? С этим я разберусь позже.
        — Тащи свою задницу обратно, мальчик. Кэрри и Джо сами разберутся,  — проговорила она.
        Но я прошел мимо, на мгновение коснувшись рукой головки Тая. Из соседней двери доносились сдавленные крики. Я распахнул ее и обнаружил приемных родителей мальчиков, сидящих на ковре рядом с Джейкобом: мальчишку сотрясала крупная дрожь.
        Глаза мужчины расширились, когда я зашел.
        — Что ты здесь делаешь?
        Щеки и баскетбольная майка Джейка были мокрыми от слез. Его лицо покраснело, руки были крепко прижаты к груди, и он бормотал что-то неразборчивое. Я опустился на пол возле Кэрри. Но когда я протянул к нему руки, она схватила меня за запястье.
        — Лучше не трогать, только хуже будет.
        Я выдернул руку из ее хватки и приложил ее ко лбу Джейкоба, повторяя мамины движения.
        — Эй, Джей, это я, Ной. Проснешься ради меня, приятель?
        Его тело задрожало, и он простонал:
        — Ной.
        — Ты не понимаешь, он без сознания. И не знает, что ты на самом деле здесь.  — Женщина смахнула слезы с глаз.  — Мы знаем, что делать. Мы о нем заботимся. А не ты.
        — Вижу, вы проделали великолепную работу. Вы, часом, золотых рыбок на досуге не убивали?  — Я подхватил брата и сел на диван, баюкая его в своих руках. Напевал ему на ухо любимую мамину песню. Продолжал нашептывать слова, пока слезы его не высохли и он не затих в моих объятиях. Наконец Джейкоб открыл глаза, в которых уже не было страха.
        — Ной?
        — Привет, братишка.

* * *
        Во время нашей встречи Тайлер нарисовал мне рисунок. Много-много рисунков. Он улыбнулся и обнял меня, прежде чем они ушли, но так и не сказал ни слова. Мы с Джейкобом раз сто сыграли в настольную игру, все это время он сидел у меня на коленях. Когда Кииша объявила, что наша встреча окончена, казалось, будто кто-то вырвал мое сердце, разорвал его на кусочки и облил спиртом. Джейк так крепко сомкнул руки на моей шее, что мне стало трудно дышать.
        — Ной, мне страшно,  — прошептал он.
        — Джейкоб, время…  — начала Кэрри.
        Миссис Коллинз шикнула на нее и показала мне продолжать. Мои глаза расширились, и я прижал мальчика ближе к себе. Черт возьми. Какие вопросы мне задавала миссис Коллинз?
        — Чего ты боишься?
        — Что, если случится еще один пожар? Тебя не будет рядом, чтобы спасти меня.
        — Я всегда смогу спасти тебя.  — И это была правда. Я переверну планету с ног на голову. Добровольно спущусь в ад и останусь там. Я отдам все ради него.
        Братик шмыгнул, и его тело снова задрожало. Я продолжал гладить его по спине.
        — Все нормально, братишка.
        — Но если будет еще один пожар…
        Миссис Коллинз указала на Джейкоба, а затем на Кэрри и ее жалкого мужа. Намек был ясен как день. Но я скорее вернусь в одну из своих прошлых приемных семей, чем скажу ему довериться этим идиотам.
        — Не будет другого пожара.
        Женщина в отчаянии взмахнула руками и покачала головой.
        Он прошептал мне на ухо:
        — Откуда ты знаешь?
        Я поцеловал мальчишку в щеку и ответил:
        — Знаю.
        — Пожалуйста, не говори никому,  — чуть слышно попросил меня Джейкоб.
        — Ни за что.

* * *
        — Никому не говори что, Ной?  — Миссис Коллинз посмотрела в двустороннее зеркало, поправляя прическу.
        — А?  — Я надел куртку и взял рисунки Тайлера.
        — Джейкоб прошептал тебе, чтобы ты никому не говорил, и ты согласился.  — Она повернулась ко мне и улыбнулась.  — Я умею читать по губам.
        Ну конечно! Чего, черт возьми, эта женщина не умела? Ах да, водить.
        — Наверное, вы что-то не так поняли.
        — Вот и нет.  — Женщина расправила платье.  — Что скажешь, не слишком вычурное? Я никогда раньше не была дежурным учителем на вечеринке. Впрочем, времени переодеваться у меня все равно нет. Секреты не помогут твоему брату.
        Какого черта? Эта дамочка вообще в состоянии придерживаться последовательности в своих мыслях? Платье, дежурство на танцах, мои братья? К черту хорошее впечатление. Она влезла на территорию, от которой ей следовало держаться подальше.
        — Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о моих братьях, потому предлагаю вам отвалить.
        — Тяжело жить, никому не доверяя,  — ответила она раздражающим тоном человека, который считал себя старше и мудрее.  — Тебе только кажется, что весь мир настроен против вас. Еще не устал чувствовать себя несчастным? Не хочешь узнать, каково это: снова быть счастливым?
        Да, но мир не работал по таким правилам… по крайней мере, мой.
        Миссис Коллинз подняла рисунок, который нарисовал ей Тайлер.
        — Ты не обретешь счастья, пока не научишься доверять людям. И если начинать, то почему бы не с меня?
        У меня на то был миллион причин.
        Глава 23
        Эхо
        Я натянула перчатки — в миллионный раз за вечер.
        Когда Люк предложил присоединиться к Лиле, Грейс, Натали и парочке других девчонок с их парнями и проехаться на лимузине, я тут же согласилась. Сделала ошибку, посчитав, что это удержит парня от обследования моего тела своими ручищами. Как бы не так!
        Лимузин припарковался у школьного спортзала. Рука парня задела мою грудь, и он прошептал мне на ухо:
        — Эхо, ты такая сексуальная.
        Почувствовав запах пива, я отодвинулась от Люка и оглянулась, не заметил ли кто, что он меня облапал.
        — Прекрати. Люди же смотрят!  — пробормотала я.
        Парень допил остатки пива, снова прижимаясь ко мне.
        — Скажи, что это случится сегодня. Родителей не будет до завтра, и твой папа сказал, что ты можешь гулять, сколько захочешь. У нас впереди вся ночь…  — Его рука опустилась к моей заднице.
        Замечательно… папа определенно хотел, чтобы меня затащили в постель. Я шлепнула Люка по руке.
        — Ты же обещал дать мне время, чтобы подумать.
        — У тебя было его предостаточно. Ну, давай, ты така-а-ая красивая.
        Чудесно! Мы еще даже не станцевали первый танец, а у него уже язык заплетается.
        Лимузин остановился, и Стивен открыл дверь.
        — Дамы вперед.  — Он кивнул Лиле, чтобы та вышла первой, но я рванула из машины, опередив ее, словно моя одежда загорелась.
        Следом за мной вылезла Лила. От нее тоже пахло пивом.
        — Ты в порядке?
        — Ага,  — соврала я. Последние несколько недель Люк только и делал, что помечал свою территорию, ведя себя, как пес, писающий на пожарный гидрант, только в переложении на правила, принятые в среде старшеклассников: держал меня за руку, обнимал, сидел со мной за ланчем. Таким образом, я снова влилась в общество. Для Лилы, Грейс и Натали жизнь наконец вернулась на круги своя.
        Для меня же эти «круги своя» не оказались никаким облегчением. Даже наоборот. Конечно, со мной начали общаться, но Люк в качестве парня и Грейс, которая теперь не скрывала факт нашей дружбы, не спасали от сплетен и косых взглядов. Огромная зияющая дыра внутри меня не заполнилась, как я того ожидала. Откровенно говоря, она только увеличилась и углубилась.
        — А вот и нет.  — Однако, когда Грейс приобняла нас обеих, Лила замолчала.
        — Я счастлива!  — Грейс чмокнула в щеку меня, а потом Лилу.  — Мы снова вместе.
        Люк протянул мне руку. Я приняла ее и позволила парню ввести меня внутрь. Комитет, отвечающий за декорации, попытался переделать спортзал в райский островок. Три искусственные пальмы и фотография океана на стене не скрывали баскетбольных колец или трибуны, вонь грязных носков из мужской раздевалки тоже никуда не делась.
        Люк признавал лишь медленные танцы, во время быстрых оставляя меня с Лилой, Грейс и Натали, а сам вместе с друзьями сразу исчезал в мужской раздевалке. К сожалению, с каждым своим возвращением парень выглядел все более опьяневшим.
        — Я слышала, что после танцев все собираются на вечеринку к Люку,  — сказала Грейс, когда мы сделали передышку и сели за столик.
        Она положила голову мне на плечо, и мое сердце слабо дрогнуло от радости. Мне нравилось, что мы снова могли быть друзьями публично.
        — Да, он сказал об этом.
        А потом предложил и мне прокрасться в их раздевалку, чтобы тоже выпить и расслабиться.
        Я наблюдала, как Лила и Стивен вертят задницами, ой, простите, танцуют на деревянном танцполе. Танцы были своеобразной лазейкой в школьных правилах о близости учеников.
        — Ты готова?  — спросила Грейс.
        — Давай пропустим еще одну песню, и тогда я буду в состоянии продолжать. У меня пальцы болят от этих лодочек.  — Стоило мне их сбросить, как кровь снова прилила к ногам. Я осмотрела темный зал и заметила своего кавалера, который стоял с парнями из баскетбольной команды и над чем-то смеялся.  — Наверное, мне стоит потанцевать с Люком.
        Грейс рассмеялась.
        — Нет же, глупышка! К сегодняшней ночи. Я слышала, как он просил тебя сделать это.
        В животе у меня все упало, и, кажется, что вся кровь вместе с силами вытекла из моего тела. Темные мешки под глазами, которые я старательно скрыла косметикой, отяжелели. Я потерла веки, надеясь взбодриться. Нет. Я не была готова.
        — Эй, красотка.
        Люк одарил меня хитрой ухмылкой, появляющейся на его губах только тогда, когда он был пьян. Грейс похлопала меня по колену, оставляя наедине с парнем. Я не только не была готова, но еще и должна была проинформировать его об этом. Отстойный выдался вечер. Я выдавила улыбку, когда он встал.
        — Мы можем поговорить?
        Его рука, мокрая от бог знает чего, коснулась моей щеки.
        — Конечно. Через секунду. Мне нужно еще выпить.  — Его глаза засветились, будто он нашел лекарство от рака.  — Хочешь с нами? Мы уже налили по стаканчику Лиле и Натали.
        — Нет.  — Заиграл третий медленный танец. Грейс помахала мне, ее глаза полнились отчаянием. Напоминая о том, чтобы я не испортила сегодняшний вечер.  — Потанцуй со мной, Люк. Затем мы прогуляемся и поговорим, ладно?
        Хорошо поговорим. О том, что действительно чувствуем. Это будет одна из тех безумных бесед, в которой ты узнаешь что-то настолько сокровенное о человеке, что не можешь в него не влюбиться.
        Я скажу ему, что пока не готова к сексу, и Люк ответит, что понимает. Что достаточно меня любит, чтобы ждать вечность, а затем расскажет что-то такое, что не говорил никому другому. Я смогу поделиться с ним своими страхами о том, что никогда не узнаю, что со мной случилось, и еще бо`льшими страхами из-за того, что мне вдруг все же откроется правда. Парень скажет, что ему плевать на мои шрамы, что я могла бы показать их всему миру, и он все равно бы остался со мной. А я? Я влюблюсь в него и внезапно соглашусь сделать «это». Как с Ноем. Я постаралась выбросить эту мысль из головы.
        Коснувшись его лица, я позволила своим пальцам в перчатках погладить его подбородок так, как Люк это любил. Уголки его губ поднялись вверх.
        — Видишь, красотка, я же говорил, что мы снова сблизимся.
        А мы могли бы… возможно.
        — Да.
        Люк взял меня за руку и повел на танцпол. Вот она. Нормальная жизнь. Любящий парень, который принимает меня такой, какая я есть. Естественно, это заполнит мою зияющую дыру. Я оглянулась на своих друзей и сверкнула искренней улыбкой Грейс, Натали и Лиле. Мое сердце запело, когда лица троицы загорелись, как бенгальские огни, зная, что впервые за очень долгое время они видели меня счастливой.
        Счастье — оно было так близко, что я могла распробовать его на вкус. Тут я замерла. Мои ноги, сердце, счастье, я сама — все замерло. Мы прошли мимо танцпола и вышли в коридор, который вел к уборной.
        — Куда ты идешь?
        — Я же сказал, в раздевалку.
        Я выдернула руку.
        — А как же танцы и наш разговор?
        — Да-да, конечно, как скажешь. Позже. У нас заканчивается спиртное. Если не пойду сейчас, то упущу свой шанс.  — Парень даже не представлял себе, насколько был прав.
        — Да, упустишь.
        Его глупый мужской ум не догонял, что я имела в виду, потому парень поцеловал меня в щеку.
        — Я знал, что ты поймешь.  — И Люк ушел.
        Я прислонилась к дверной раме, частично укрывшись в тени, которую отбрасывала стена школьного здания.
        Идиотка. Я была идиоткой. Моргнув пару раз и обхватив себя руками, я пыталась сдержать слезы. Мне должно быть больно, но нет, я ничего не чувствовала, потому никогда на самом деле не верила, что наша попытка воссоединиться увенчается успехом. Я надеялась на это, но сердце мое отказывалось сотрудничать с разумом. Душа болела от разочарования. Я пыталась пожить нормально, и попытка провалилась. Я… сплошное разочарование.
        В отличие от экзаменов, эту часть своей жизни я не могла пересдать, стирая неудовлетворительный балл. Передо мной не было чистого холста, чтобы начать новую картину, или альбома для набросков. Мама подвела меня, а мои руки служили демонстрацией того, что я всегда буду подводить себя.
        — Я же говорил, что ты заслуживаешь лучшего.
        Мое сердце дрогнуло от звука этого низкого игривого голоса.
        — Ной?
        Подобно вору, он вышел из тени в белой рубашке, с висящим на уровне третьей пуговицы черным галстуком, синих джинсах и черных армейских ботинках. Темно-каштановая прядь, как обычно, скрывала его взгляд.
        — Эхо, ты выглядишь…  — Его глаза обследовали мое тело, а затем медленно поднялись к лицу. Губы парня расплылись в шаловливой улыбке.  — Аппетитно.
        Я громко расхохоталась, из-за чего на меня уставилось несколько младшеклассников, что ходили мимо. Впервые за долгое время мне было на них плевать.
        — Аппетитная, как куриные крылышки или сочный гамбургер?
        От его смеха у меня защекотало в животе. Ной сделал шаг ближе, определенно нарушая мое личное пространство.
        — Настолько аппетитно, что твой парень идиот, раз оставил тебя здесь одну.
        — Он не мой парень.  — И никогда им не будет.
        — Хорошо. Потому что я собирался пригласить тебя на танец.
        Как по заказу, заиграла медленная мелодия. Ной не предлагал мне руку, чтобы повести на танцпол. Вместо этого, стоя между входом в спортзал и раздевалкой, он обхватил руками мою талию и потянул к себе. Господи, до чего же было хорошо — парень был теплым, надежным. Я скользнула руками к его шее, позволяя пальцам в перчатках задеть его кожу.
        — А я-то думала, что ты не танцуешь.
        Ной удерживал меня достаточно близко, чтобы я могла разглядеть его шоколадные глаза.
        — Так и есть. Еще днем я не планировал сюда приходить,  — он сглотнул.  — Эти танцы, похоже, чертовски важны для тебя. А ты… ты важна для меня.  — Он перестал покачиваться из стороны в сторону и отвернулся. Мое сердце билось так громко, что парень был обязан его слышать, если не чувствовать его толчки через мою грудь.
        — Эхо, я не могу сказать тебе, что будет дальше — сам не знаю. Я не держусь за руки в коридорах и не сижу за чужими столиками за ланчем. Но, клянусь… своими братьями, ты никогда не будешь для меня развлечением или просто девушкой на заднем сиденье моей машины.
        Опьяненная близостью его тела, я не могла выразить ни одной из тысячи эмоций, бурлящих внутри меня. Мои руки поднялись к его волосам. Я погрузила в них пальцы, притягивая к себе его голову. Я не могла ответить, но могла показать.
        — Отойди от моей девушки, Хатчинс.
        Двигаясь с тигриной грацией, Ной быстро переместил нас обоих в коридор, закрывая меня собой от Люка.
        — Она не твоя.
        Лицо парня покраснело, и он сжал кулаки. Стивен, Чед и еще парочка ребят, хохоча и спотыкаясь, вывалились из раздевалки. Стоило им заметить Люка, Ноя и меня, как смех мгновенно смолк.
        Вот дерьмо. Мой бывший посмотрел на меня в упор.
        — Иди сюда, Эхо.
        — Нам нужно поговорить. В спортзале.
        И убраться отсюда. Туда, где находятся учителя, которые должны предотвращать подобные ситуации. Я сделала пару шагов в нужную сторону, но парни не сдвинулись с места.
        Стивен встал рядом с Люком.
        — Нехорошо подкатывать к чужой девушке.
        Эй? Кто-нибудь меня слышал? Мне нужно поговорить с Люком, и мы все собрались идти в зал, чтобы за нами могли приглядывать взрослые! Я взяла Ноя за руку и слегка потянула за собой.
        — Ной.
        Он сжал мои пальцы в ответ, а потом высвободил свою ладонь.
        — Почему бы тебе не пойти к девочкам? Я подойду через пару минут.
        — Э-э, нет. Только вместе со всеми вами.
        Люк, пошатываясь, двинулся навстречу парню.
        — Да, иди, Эхо.
        Только не это. Люк ринулся вперед и налетел на Ноя. Они оба ударились о стену.
        — Нет!
        Мой бывший стукнул Ноя в челюсть. Из уголка его губ просочилась кровь. Ной врезал кулаком по животу Люка и отбросил его от себя.
        — Да ладно тебе, парень,  — сказал Ной, вытирая кровавый след.  — Ты не хочешь этого делать.
        — Я предупреждал, чтобы ты держался от нее подальше!  — закричал Люк, снова бросаясь на Ноя. Будучи на этот раз подготовленным, тот снова заехал Люку по животу и швырнул его на пол.
        — Остынь, Мэннинг,  — процедил он.
        Парень попытался подняться, исподлобья глядя на Ноя. Я кинулась к ним. Драку нужно было прекратить. Но немного опоздала. Люк набросился на Ноя в тот же момент, как я встала между ними. Внутренности моего живота превратились в цемент. Я утратила возможность дышать от обрушившейся на меня боли.
        — Эхо!  — закричали голоса с разных сторон.
        Но боль не утихала, и я не могла не то, что чтобы шевельнуться, но хотябы открыть глаза или что-то сказать. О Боже. В мои легкие не поступало воздуха. Я заставила себя открыть рот и попыталась вобрать кислород. Не-а, ничего. Еще разок… да! Небольшой, но все равно вдох… сопровожавшийся новым приступом боли. Одна моя щека коснулась холодного пола, а другую накрыли волосы. Черт. У меня ушел час на эту прическу. Господи, кажется, мне что-то отбили, например, печень.
        — Боже… О Боже, я ударил ее,  — бормотал Люк где-то неподалеку.
        — Убирайся от нее, придурок!  — рявкнул Ной. Теплые пальцы коснулись моего лица, убирая назад волосы.  — Эхо, ты в порядке?  — тихо спрашивал он.
        Все те же теплые пальцы покинули мое лицо, но сразу накрыли мою руку. Я сосредоточила все свои силы, чтобы надавить на ладонь Ноя. И тут же ощутила ответное пожатие.
        — Я позабочусь о тебе, обещаю.
        — Что здесь происходит?
        Я застонала, уже не от боли, а из-за того, что узнала того, что вышел в коридор — миссис Коллинз.
        — Эхо? Эхо!  — Ее каблуки торопливо застучали, приближаясь ко мне. Еще одна рука, холодная и нежная, коснулась моего лица. Я заставила себя открыть глаза и часто заморгала, чтобы в них перестало двоиться.
        — Как ты?
        Плохо.
        — Нормально.  — Несмотря на то что каждая клеточка моего тела вопила в знак протеста, я подняла голову с пола. Ной поддержал меня за спину и помог сесть.
        Добрый взгляд миссис Коллинз смягчился.
        — Что случилось?  — Она осмотрела коридор, оценивая ситуацию. Забавно, друзья Люка куда-то испарились.  — Ной, у тебя идет кровь.
        Он вытер рот.
        — Да, мэм.
        — Ты Люк, верно?
        Тот сидел у моих ног с широко распахнутыми глазами.
        — Да.
        Женщина тяжело вздохнула и покачала головой.
        — Мне это совсем не понравится, так?
        — Нет, не понравится,  — ответил Ной.
        — Я споткнулась,  — вставила я.
        Ее губы поджались в тонкую линию.
        — Что скажешь о губах Ноя?
        — А я тоже споткнулся.
        Она посмотрела на Люка.
        — А откуда этот шикарный синяк на твоем подбородке?
        Парень рассеянно потер его, но не отводил от меня взгляда.
        — Я сегодня подрался.
        — Но не здесь, правильно?
        — Нет, не здесь.
        Миссис Коллинз закрыла глаза и снова вздохнула. Мы втроем замерли, ожидая ее вердикта. Наконец она снова посмотрела на нас.
        — Люк, почему бы тебе не вернуться на танцы? Мне бы хотелось поговорить с Эхо и Ноем.
        Тот продолжал на меня пялиться, будто не мог отвести глаз. Мой сбитый с толку разум наконец начал функционировать. Люк смотрел не на мое лицо, а на руки. Перчатка на правой руке, свисая с моих пальцев, больше не скрывала шрамы на моей коже от внешнего мира. Внезапно, прямо перед моими глазами, она вернулась на место. Ной пробормотал пару слов, предназначавшихся Люку, кладя руку поверх перчатки, которую он поправил.
        — Эхо,  — позвал меня Люк. Я заставила себя посмотреть на него.  — Я буду ждать.  — Его взгляд снова скользнул по руке, и лицо исказилось от отвращения.
        Не знаю как, но ему удалось зайти в зал, ни разу не споткнувшись. Миссис Коллинз присела на пол рядом со мной и сняла туфли.
        — Видимо, придется отправить это платье в чистку. Я надеялась, что до этого не дойдет. У меня есть привычка забывать там одежду, и в итоге ее выкидывают.  — Женщина достала салфетку из маленькой сумочки, висевшей на запястье.  — Держи, Ной. Не стоит пачкать кровью весь коридор.
        Тот присел у стены, устроив меня у себя между ног и прижимая к своей груди. Потом взял салфетку, продолжая придерживать меня рукой в защитном жесте. Слишком устав, чтобы волноваться о том, что подумает миссис Коллинз, я положила голову на его грудь.
        — Значит, Ной, Эхо — и есть девушка с курткой?
        Ной хмыкнул.
        — Да.
        — Эхо, твой отец знает об этих отношениях?
        — Вы поверите, если скажу, что даже я о них не знаю?
        В ее глазах появилась смешинка.
        — О да.  — Миссис Коллинз смотрела на нас, как подопытных кроликов.  — Я должна была это предвидеть. Моя пресловутая интуиция не сработала. В любом случае давайте-ка пройдем в медкабинет. Сегодня дежурит медсестра, на случай всяких инцидентов и плохого самочувствия учеников.
        Мы с Ноем одновременно запротестовали.
        — Я в порядке,  — сказал он.
        — Я тоже,  — добавила я.  — В смысле, в порядке.
        — Ну, если вы уверены.  — Миссис Коллинз взяла туфли и поднялась с пола.  — Я ожидаю от вас соблюдения дистанции на дополнительных занятиях. Ной, я очень довольна твоей посещаемостью и отчетами о прогрессе в учебе от твоих учителей. Но не дай бог я увижу изменения в худшую сторону — все сразу прекратится. Я понятно выразилась?
        Мы оба пробормотали что-то в ответ, провожая ее глазами. Когда миссис Коллинз снова исчезла в темном зале, Ной зарылся лицом в мои волосы. От его теплого дыхания у меня по спине побежали мурашки.
        — А теперь скажи правду, Эхо. Ты в порядке?
        — Да,  — прошептала я, наслаждаясь ощущением его губ, ласкающих мою шею.  — Ной?
        — М-м?  — от его хриплого голоса мое тело охватило огнем. Мне не хотелось, чтобы это мгновение заканчивалось, но…  — Мне нужно поговорить с Люком.
        Парень напрягся, потом поднял нас с пола.
        — Я предложу лишь раз, Эхо. Ты и я — вместе, но ты должна бросить этого идиота. Я буду ждать снаружи. У тебя есть двадцать минут.
        Ной ушел. И я сразу почувствовала себя одиноко. Волосы выбились из-под заколки, и я решительно сняла ее, позволив локонам упасть на плечи.
        Когда я зашла в зал, сразу же очутилась в полной темноте, с трудом различая фигуры вокруг себя. Сверкающий дискобол был единственным источником света. К счастью, друзья нашли меня сами.
        — Господи, Эхо! Стивен рассказал мне, что произошло. Ты не пострадала?!  — схватила меня Лила. Мои туфли закачались в ее руке. По бокам от нее маячили Натали и Грейс.
        В горле застрял комок. Встанет ли она на мою сторону? Моя лучшая подруга с детского сада. Мы столько всего пережили вместе. Если я выберу, по ее мнению, не того парня, испортит ли это те отношения, в которых я так нуждалась?
        Грейс убрала вьющиеся локоны с моего лица. Ее я точно потеряю, но были ли мы настоящими подругами?
        — Эхо?  — поторопила меня Натали. Она сделает тот же выбор, что и Лила. Как всегда.
        — Мне нужно поговорить с Лилой,  — проговорила я. Разглядев обиду в глазах Грейс и Натали, быстро соврала:  — Это насчет мамы.
        Обе девушки ободряюще улыбнулись и отошли. Любые разговоры, касающиеся моей матери, ложились на плечи Лилы.
        Подруга уперла руки в бока.
        — Я на это не куплюсь. Ты хочешь расстаться с Люком, и тебе нужно мое разрешение.
        — Я не люблю его, и это не изменится. Я могу справиться с нашим расставанием и снова стать изгоем, но не могу потерять тебя.
        — Ты запала на Ноя Хатчинса?  — Добрая Волшебница Глинда внезапно стала… серьезной.
        Во мне все дрожало и от радости, и от страха. Если выберу Ноя, то могу разрушить единственную искреннюю дружбу, которая у меня когда-либо была. Но даже только упоминание его имени заставляло мое сердце пропустить удар. Вызывало улыбку на лице. Мое тело горело от желания ощутить его прикосновение снова.
        — Да.
        Лила обняла меня.
        — Жду отчета о его прессе. С подробностями, а не в духе слюнявого бреда, что пишут в романах.
        — А как же Грейс и Натали?
        Лила тяжело вздохнула.
        — Ты знаешь, Нат будет не против. Я позабочусь о Грейс, но за это ты мне должна фотографию его кубиков. В любом случае до выпускного осталось всего три месяца.
        — Эхо?  — позвал меня Люк.
        Подруга поцеловала меня в щеку, впихнула в руки мои лодочки и ушла, чтобы присоединиться к девочкам.
        — Люк.  — Я натянула перчатки повыше.
        Он снял пиджак и закатал рукава рубашки.
        — Прости, что врезался в тебя. Я видел, что ты идешь, но не мог остановиться.
        — Все нормально.  — Я переминалась с ноги на ногу, ощущая, как бежит время.  — Люк…
        — Он дотронулся до тебя… Ной. Он увидел твои шрамы, но не вздрогнул, касаясь их.  — Парень почесал затылок.  — Возможно, я последняя сволочь, но я не смог бы этого сделать. Дотрагиваться до них или делать вид, что их не существует. Я думал, что это не так, но…
        Я потерла руки. Неважно, что я хотела сказать ему сама, его правда все равно меня ранила.
        — Люк, все нормально, по правде говоря…  — Как же все отстойно.  — Я не влюблена в тебя, и никогда не буду. Мне хотелось, чтобы у нас все получилось, правда. Но в итоге наши отношения стали работой. Раньше такого не было.
        Он кивнул и опустил голову. Его плечи ссутулились, и парень на секунду уставился в пол. Потом посмотрел на меня и выпрямился. Выдавил улыбку, но его голубые глаза оставались потухшими.
        — Ко мне подошла Диана и попросила подвезти ее на лимузине ко мне домой…
        — Она может занять мое место.
        Мне не нужно было объяснять, что я планировала уйти с Ноем.
        Люк сделал шаг ко мне.
        — Я правда любил тебя,  — прошептал он, только слово «когда-то» так и осталось непроизнесенным.
        — Я тебя тоже.
        Когда-то.
        Глава 24
        Ной
        Мне нужно было закинуть ее на плечо и вытащить из зала. Вместо этого я, как идиот, дал ей выбор. Выбор вырвать мне сердце и вручить его обратно. Почему я не прислушался к Бет? Или к Исайе? Бет уже пострадала от этой компании, а Исайя дал мне совет, к которому сам отказывался следовать. С моей головой точно не все в порядке.
        Пятнадцать минут. К черту. Она не собиралась выходить, а я продолжать ждать на морозе как придурок. Меня ожидала вечеринка. Где будет множество девушек, мечтающих мне отдаться, а еще литры алкоголя, чтобы помочь забыться.
        Я оттолкнулся от кирпичной стены спортзала и засунул руки в карманы джинсов в поисках ключей. Дверь распахнулась, чуть не вписавшись мне в лицо. Я уж было открыл рот, чтобы наорать на вышедшего козла, но вовремя остановился, столкнувшись лицом к лицу с моей личной сиреной, моей нимфой — Эхо. На этот раз она никуда не уйдет.
        Обхватывая девушку руками, я прижал ее к стенке.
        — Скажи, что выбрала меня, Эхо.
        Она облизала губы. Ее зеленые глаза мерцали, призывая меня к себе.
        — Я выбрала тебя.
        Впервые за три года кольцо, сжимающее мои внутренности, ослабело.
        — Ты никогда об этом не пожалеешь. Клянусь.  — Позволив своим рукам наконец проследить линию ее бедер и талии, я прижался к ее мягкому телу.
        Я хотел ее, целиком. Но Эхо заслуживала большего, чем короткого радостного возбуждения, и получше парня, чем я. Нужно быть медленным и осторожным. Мне хотелось перевернуть ее мир каждым прикосновением и каждым поцелуем, чтобы все ее мысли были обращены только ко мне. Я никогда уже не смогу прикоснуться к другой девушке, не думая о ней.
        Я пообещал, что она будет для меня другой, и должен сдержать слово. Отрываясь от Эхо, я взял ее хрупкую ручку и повел к машине.
        — Поехали.
        — Куда?
        Открыв пассажирскую дверь, я повернулся к ней. Невинные глаза девушки вопросительно смотрели на меня. Она не должна быть со мной. Мы оба прошли через ад, но Эхо заслуживала лучшего. Тем не менее я был не так уж плох. Когда-то я был так же хорош, как она. Ей нужно было знать об этом.
        — В одно особенное место.

* * *
        — Так, я куплю тебе что-нибудь теплое.  — Я был абсолютно серьезен. Открыв дверь машины, я накинул свою кожанку ей на плечи.  — На дворе февраль. Почему ты никогда не носишь чертову куртку?
        Эхо скользнула в рукава, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Когда она наконец их открыла, то захлопала ресницами, окидывая меня взглядом чистого соблазна.
        — Может, мне нравится носить твою.
        Я сглотнул. У меня были планы, и они не включали в себя поцелуи у машины. Черт возьми, она будет моей погибелью.
        — Поздравляю, она — твоя.
        Смех девушки согрел меня так, как не согрела бы ни одна куртка.
        — Ты теперь во всем мне будешь поддаваться?
        Похоже на то. Я переплел наши пальцы и повел Эхо по пустой улице к фонтану. Струи, бьющие из сердцевины трех цветков, освещались красными и розовыми огнями.
        — Как красиво!  — Девушка смотрела на фонтан, разглядывая цветочный орнамент, выгравированный на металле. Нет, она была красивой.
        — Я помогал их строить.
        — Что?
        Я кивнул в сторону домов, окружающих нас.
        — Я помогал строить эти дома. Мама и папа были членами организации «Жилье для людей». Там они и познакомились. Вместо того чтобы развлекаться на вечеринках в Канкуне, во время весенних каникул они отправились на восток в Кентукки и строили дома. Потом поженились.
        Эхо отпустила мою руку и огляделась вокруг, внимательно изучая маленькие домики с виниловым сайдингом, верандами и качелями. Папа проследил за тем, чтобы качели были в каждом доме. И вот девушка заметила мемориальную доску, установленную рядом с фонтаном: «В память о Дэвиде и Саре Хатчинсах».
        — Твои родители?
        Мое горло сжалось, поэтому я только кивнул.
        — Каждый раз, когда мне кажется, что я все о тебе знаю, Ной, ты меня удивляешь.
        Вот поэтому я и привел ее сюда.
        — Мы не закончили наш танец.
        Ее беспокойный взгляд прошелся по окнам небольшого квартала. Занавески везде были опущены. За некоторыми горел свет, но на нас никто не смотрел.
        — Здесь?
        — Почему бы и нет?
        Эхо застучала каблуком по тротуару — явный признак того, что она волновалась. Я сделал осторожный шаг вперед и обхватил ее талию прежде, чем девушка успела отпрянуть. Слишком долго моя сирена взывала ко мне своим пением, пленяя мое сердце, искушая своим телом, постепенно сводя меня с ума. Пришел час расплаты.
        — Слышишь это?  — спросил я.
        Девушка подняла бровь — вокруг стояла тишина которую нарушал лишь звук капающей воды в фонтане.
        — Ты о чем?
        Я скользнул правой ладонью по ее руке, прижимая Эхо к своей груди, и начал покачивать нас из стороны в сторону.
        — О музыке.
        В ее глазах заплясали искорки.
        — Может, скажешь, что я должна услышать?
        — Медленную барабанную дробь.  — Одним пальцем я начал выстукивать ритм на ее пояснице.  — Акустическую гитару.  — Наклонившись, я стал напевать любимую песню ей на ухо. Меня пьянил сладкий запах корицы.
        Эхо расслабилась и сама приникла к моему телу. Мы медленно двигались под нашу еле слышную мелодию, пока морозный февральский воздух приятно холодил кожу. На какое-то волшебное мгновение нам удалось сбежать из ада. Ни учителей, ни терапевтов, ни друзей с их «лучшими побуждениями», ни кошмаров — только мы вдвоем и наш танец.
        Моя песня закончилась, пальцы перестали выстукивать ритм, а мы — покачиваться из стороны в сторону. Эхо замерла, все еще держа меня за руку и прижимаясь щекой к плечу. Я зарылся лицом в ее теплые шелковые кудри и притянул девушку крепче к себе. Эхо становилась для меня такой же необходимостью, как воздух.
        Коснувшись пальцем ее подбородка, я поднял ее голову, погладив пальцем теплую гладкую щеку. Мое сердцебиение участилось. На губах девушки играла улыбка сирены, и она потянулась ко мне, подобно прекрасной богине, которая взывала к заблудившемуся в море матросу, что уже попал в плен ее притяжения.
        Я поцеловал ее в губы. Мягкие, пухлые, теплые — такие, какими я их и представлял, и даже лучше, гораздо лучше. Эхо неуверенно ответила на поцелуй, как бы задавая вопрос, на который у меня был ответ. Приоткрыв рот, я стал ласкать ее нижнюю губу, моля о разрешении. Нежные руки девушки сомкнулись на моей шее и потянули за волосы, привлекая меня ближе.
        Она разомкнула губы, и ее язык соблазнительно коснулся моего, из-за чего я готов был упасть на колени. Наш поцелуй становился все глубже, раздувая во мне пламя. Ее пальцы оставляли следы нежных прикосновений на моей шее, запутывались в моих волосах, еще сильнее распаляя меня.
        Забыв все правила, которые сам же себе и придумал, я провел руками по ее спине, еще крепче сжимая Эхо. Я хотел ее. Я нуждался в ней.
        Вдруг послышался звук закрывшейся двери, и Эхо вздрогнула. Мгновенно высводившись, девушка повернула голову на звук двигателя. Мы наблюдали, как впереди загорелись красные фары, быстро исчезли вдали.
        Взгляд Эхо встретился с моим.
        — И что это значит для нас?
        Я прижался своим лбом к ее.
        — Это значит, что ты — моя.
        Глава 25
        Эхо
        Утро понедельника принесло новый этап в моей жизни — открытые отношения с Ноем Хатчинсом.
        Как только он подошел ко мне сзади и поцеловал в шею, я разрывалась между желанием прижаться к нему или убежать. Каждый мускул моего тела кричал о том, чтобы я поддалась. Разум же твердил, чтобы отодвинулась на безопасное расстояние. Вздохнув, я последовала совету последнего.
        — Ты нарушаешь множество школьных правил о публичном проявлении чувств.
        Ной засмеялся, а я закрыла дверцу шкафчика.
        — И что?
        И что?
        — Я не хочу получить наказание и остаться после уроков.
        — Ты слишком напряжена. Кажется, я знаю, что поможет тебе расслабиться.
        Его искушающий взгляд намекал, что мне не стоит поддаваться на эту уловку, но я не сдержалась.
        — И что же?
        Ной прижался ко мне всем телом, подталкивая к шкафчику.
        — Поцелуй.
        Я крепче ухватила учебники у груди и попыталась побороть желание их бросить и накинуться на парня. Но это только бы оказалось на руку намерению Ноя подарить мне фантастический поцелуй. Как бы там ни было, поцелуи на публике точно привели бы к наказанию и опозданию на урок.
        Я нырнула под его руку и вдохнула свежий воздух, радуясь любому запаху, не напоминающему мне о нем. Ной догнал меня, подстраиваясь под мой шаг.
        — Знаешь, возможно, ты никогда не замечала, но мы с тобой вместе ходим на математику. Могла бы и подождать меня.
        — И дать тебе шанс затащить меня в кладовку уборщика? Нет, спасибо.
        Парень нес в одной руке книги, другую засунул в карман джинсов. Ной пообещал мне, что не будет держать меня за руку или обнимать за плечи, но это не мешало ему уделять мне больше внимания, чем другим ученикам в коридоре.
        Мы зашли в кабинет математики, и, клянусь, каждый в комнате замер, наблюдая, как Ной остановился у моей парты.
        — Мы с Исайей и Бет заедем к тебе после школы.
        — Хорошо.  — Уроки, починка машины и, надеюсь, немного поцелуев.
        Он сверкнул своей озорной улыбкой и понизил голос:
        — Миссис Фрост всегда опаздывает. Я мог бы поцеловать тебя и дать толпе то, чего они так хотят.
        Это было бы шикарным началом урока. Я облизала губы.
        — Ты принесешь мне столько неприятностей, Ной Хатчинс…
        — Именно.  — Ной погладил меня по щеке, прежде чем направиться к своему месту в конце класса.
        Я устроилась на стуле и провела весь час, пытаясь сосредоточиться на математике, а не на поцелуях Ноя.

* * *
        Лила встретила меня в коридоре, и мы вместе отправились в столовую.
        — Что так долго? Где ты была?
        — Мне нужно было сходить к шкафчику перед ланчем.
        Вообще-то нет, но я использовала этот предлог, чтобы пройти мимо шкафчика Ноя и украсть пару секунд его времени… или пару поцелуев. Я наконец поняла, почему он с друзьями предпочитал тусоваться в пустых коридорах, а не в столовой.
        — Ага. Так высокий и загадочный парень не составит нам компанию за ланчем?
        — Не-а.  — Я попыталась прибавить оптимизма в свой голос и отнестись к этому как к должному. В конце концов, у меня не было выбора. Наверное, я могла бы сесть с Ноем, если бы сильно того хотела. Я и так с этим затянула.  — Как там поживает мой социальный статус?
        — Опустился ниже плинтуса.
        Миленько. Могла бы и предупредить меня раньше. Почему, ну почему Добрая Волшебница Глинда не могла помахать своей волшебной палочкой и заставить Жевунов полюбить меня?
        Я вспомнила свой первый день в десятом классе: на меня постоянно пялились, за спиной шептались. По крайней мере, в этот раз смотрели не на мои руки, взгляды метались между мной и пустыми столиками Люка и Ноя.
        — Бери поднос и пошли за едой,  — буркнула Лила, когда мы прошли мимо нашего стола. Натали слабо улыбнулась мне, а Грейс принялась внимательно рассматривать банку йогурта.
        Мое сердце ухнуло вниз. Если честно, меня мало волновало мнение школы. Смех и перешептывания толпы были неприятны, но значения не имели. А вот то, что Грейс снова отгораживалась от меня, разбивало мне сердце.
        Я послушно схватила поднос, хотя есть мне уже расхотелось. Подруга набрала тарелку жареной картошки и взяла два шоколадных кекса с начинкой, чем несказанно меня удивила.
        — Школа разделилась во мнениях. Диана рассказала друзьям, что Люк лишь использовал тебя, чтобы она приревновала, и это возвращает тебя в мир жалких людей. Благодаря драке на танцах и твоим поцелуям с Ноем перед первым уроком некоторые считают, что ты бросила Люка ради него, что официально перемещает тебя в категорию фриков.
        Класс. Может, я могла бы стать их королевой, правительницей всех эмоционально разрушенных людей? Прямо как сводная сестра Доброй Волшебницы.
        — А остальная часть школы считает, что вы с Люком использовали друг друга и что он принадлежит Диане, а вы с Ноем сексуальная парочка.  — Лила скромно улыбнулась и подмигнула, вручая деньги кассиру.
        Я последовала за ней и заметила Люка, который нависал над Дианой и улыбался как дурак. Я действительно бросила его ради Ноя, но и он меня тоже. Говоря по правде, я использовала его, чтобы вернуться к нормальной жизни. Использовал ли он меня, чтобы вернуть Диану?
        Девушка поймала мой взгляд и прищурилась. Люк одарил меня полуулыбкой и взял Диану за руку. Может, он и использовал меня, но я была не против. В этом случае наши две ошибки привели к грандиозному успеху.
        — Дай угадаю, в последнюю группу входите вы с Натали.
        — Но ведь мы единственные, кто имеет значение, верно?
        Я присоединилась к подруге у стойки с приправами.
        — Если большинство учеников наградило меня званием фрика, то почему было так важно, чтобы я появилась на ланче?
        Лила выдавила медовую горчицу на свою горку картошки.
        — Грейс.
        Сидя рядом с Натали и еще с одной своей подружкой, девушка непрерывно размешивала йогурт.
        — Странно, что она еще не приняла решение. Репутация против дружбы. Первое всегда выигрывает, не так ли?
        — Она старается. Дай сплетням время утихнуть, и она смирится.
        Да, возможно. Я поставила свой пустой поднос на стол.
        — Передай от меня привет Натали, ладно?
        — Куда ты?
        — Рисовать.
        Глава 26
        Ной
        — Как оно, миссис Коллинз?  — Я вошел прямиком к ней в кабинет и устроился на стуле напротив. Мне нужно было убить где-то час перед началом пятничной вечерней смены. От нетронутой чашки на углу ее стола потянуло запахом свежезаваренного кофе.
        Женщина оторвалась от папки, которую внимательно просматривала, и слабо улыбнулась.
        — Я впечатлена. Я тебя позвала, и ты сразу же пришел. Не думала, что до следующей недели увижу тебя.
        — Вы же написали волшебные слова: «Джейкоб» и «Тайлер».
        — М-м-м.  — Взгляд женщины вновь скользнул по папке перед ней. Вокруг ее глаз собрались морщинки, сегодня ей явно не хватало уже ставшего привычным воодушевления.
        — С братьями все нормально?
        Она потерла лоб, и на ее лице внезапно проявилась невероятная усталость. Я передвинулся на край стула. Если эти ублюдки навредили моим братьям…
        — Миссис Коллинз, с ними все хорошо?
        — Да. Твои братья в порядке. Прости.  — Она показала рукой на папку, прежде чем закрыть ее.  — Я что-то выдохлась и никак не могу сосредоточиться. Слава богу, сегодня пятница.  — Женщина выдавила добрую улыбку, положив руку на объемные записи. Тут я и разглядел наклейку. Это была папка Эхо. Мой живот скрутило. В чем дело?
        — Ты помнишь — приближается пятый день рождения Тайлера, и я уговорила Кэрри и Джо позволить тебе дополнительную встречу с мальчиками.
        — Да вы гоните!
        Напряжение слегка сошло с ее лица, и она хихикнула.
        — Не гоню, но я бы предпочла, чтобы ты не выражался так при мне или братьях.  — Миссис Коллинз взяла маленький белый конверт со стола и вручила его мне.  — Приглашение на праздник. Он очень важен для твоих братьев. Это будет особенная вечеринка в центре посещений, и ты — единственный гость. О, ну и я. Ты мог бы развесить шарики в комнате? Я принесу плакат «С днем рождения». Кто не придет — тот дурак.
        Джейкоб вывел каракулями мое имя на конверте. Никогда не думал, что настанет день, когда я смогу отпраздновать важное событие со своими братьями.
        — Как вам это удалось?
        — Я же говорила, если ты сосредоточишься на работе над собой, то я позабочусь о твоей ситуации с мальчиками. Я всегда держу слово.  — Женщина снова положила ладонь поверх папки Эхо и уставилась на нее. В чем проблема? Она не смогла сдержать обещание, данное Эхо?
        Я должен был попытаться.
        — Эхо хочет вспомнить, что с ней случилось,  — забросил я удочку.  — Как думаете, вы сможете помочь?
        — Я не могу обсуждать ее с тобой, как и тебя с ней.
        Справедливо. Попытка номер два:
        — Она рассказала, что случилось с ее мамой. Вообще-то она мне сказала, что ей рассказали о случившемся с мамой. Это ненормально. Честно говоря, пусть даже эта женщина и была безумной, я не могу представить, как мать может навредить своему ребенку.
        Миссис Коллинз откинулась на спинку кресла. В ее усталых глазах мелькнул огонек.
        — Ну конечно. У тебя ведь были очень близкие отношения с мамой.
        И тут мне захотелось стукнуться головой об стену. Я сполз пониже на стуле. Сам виноват.
        — Да, так и было.
        И как, черт возьми, мне вернуть разговор к Эхо?
        Ее щенячий энтузиазм вернулся.
        — Джейкоб любит писать, но ты уже это знаешь. Как бы то ни было, Кэрри и Джо разрешили мне прочитать одну милую историю о том, как твоя мама объявила, что первая пятница каждого месяца будет днем семейной ночевки. Звучало восхитительно. Это правда или выдумка?
        Эта женщина жаждала доверия. Почему бы не кинуть собаке косточку?
        — Правда. Мама и папа придумали эту традицию, когда я пропустил свою первую скаутскую ночевку в лагере «Тигров», из-за того, что заболел. Так мама постаралась меня подбодрить — она всегда находила способ сделать мой мир лучше.
        — Остальная часть истории тоже правда? Страшилки, зефир на огне и то, что вы спали в палатке в гостиной?  — Миссис Коллинз засмеялась.  — Ты, наверное, был крутым старшим братом.
        Я сжал приглашение в кулаке.
        — И все еще являюсь таковым, хотя это не моя заслуга. Это была задумка родителей.
        — Тогда почему в ночь пожара они были наверху, вместо того чтобы находиться в палатке с твоими братьями?  — Ее глаза впились в меня.  — Мне кажется, ты знаешь, почему Джейкоб страдает ночными кошмарами.
        Я встал.
        — Мне пора на работу.
        — Ной, расскажи мне о той ночи. Дай мне помочь твоему брату.
        — Как вы помогаете Эхо?  — Миссис Коллинз заморгала. Хорошо… впервые мне удалось задеть за живое ее, а не наоборот.  — Так я и думал.

* * *
        Когда я вошел в класс, меня встретила какофония звуков: шум воды, бьющей по металлической раковине, и какой-то стук. Учительница по искусствоведению мыла миски, а Эхо сидела на стуле с кисточкой в руке. На ее щеке красовалось несколько ярко-голубых пятен, и она создавала новые, рассеянно поглаживая указательным пальцем подбородок.
        — Я могу вам помочь?  — Вода выключилась.
        — Я пришел за Эхо.
        Работа подождет. Если у нее были проблемы, я хотел об этом знать. Девушка, разглядывая холст, продолжала постукивать пальцем по подбородку, рисуя на нем новые узоры. Напряженность ее взгляда поразила меня.
        Учительница спрятала миски и подошла ко мне.
        — Она где-то в своем мире, не здесь. Возможно, она тебя все-таки заметит. Сделай мне одолжение: если в конечном итоге Эхо закрасит лицо целиком, возьми камеру со стола и сфотографируй это. Я добавлю фото к своей коллекции.  — Женщина посмотрела на Эхо и улыбнулась.  — Назову ее «Смурфик». Кстати, классные татуировки.
        — Я сосредоточенная, а не глухая,  — пробормотала Эхо, когда учительница вышла из класса.
        Она отложила кисть и постаралась стереть краску с лица какой-то тряпкой. Голубой прекрасно сочетался с рыжим цветом ее волос.
        — Ты только размазываешь краску.
        — Дурная привычка.  — Девушка сдалась, а пятна победили. Потом она спрыгнула со стула и потянулась.  — Что ты здесь делаешь?
        На холсте простиралось ночное небо. Рельеф земли освещался огнем ярких желтых, красных и оранжевых оттенков. Голубой быстро растворялся во мраке со звездами, мерцающими в небе. Все говорили, что она художница, но я и понятия не имел…
        — Эхо, это…
        — Отстой.  — Она сморщила нос.
        — Нет, серьезно…
        — Неважно.  — Девушка закатила глаза.  — Что тебе нужно?
        — Ты.
        Мне понравилось, как засветилось ее лицо. Эхо встала на носочки и быстро чмокнула меня в губы.
        — Если сделаю это еще раз, то испачкаю краской и тебя.
        Все, что Эхо делала или говорила, приобретало в моей голове сексуальный подтекст, и я изо всех сил боролся, чтобы выбросить из башки ее образ голой и покрытой краской.
        — Миссис Коллинз достала мне приглашение на день рождения Тайлера.
        — Правда? Восхитительно!
        — Да.  — Но я здесь не из-за этого.  — Она просматривала твою папку и выглядела немного… обеспокоенной.
        Улыбка Эхо исчезла. Изо дня в день ее настроение ухудшалось, но я закрывал на это глаза, когда она оживлялась при виде меня. Но так не пойдет. Я хотел получить ответы.
        — Ты не приходила на ланч на этой неделе. Малышка, что происходит?
        Она пожала плечами.
        — Ничего.
        Я подцепил пальцем петлю для ремня на поясе ее джинсов и потянул к себе.
        — Ной, краска!
        — Мне все равно. Переоденусь потом.  — Я поднял ее подбородок.  — Я не очень хорошо знаю, как себя ведут парни в нормальных отношениях, но меня интересуют не только поцелуи с тобой.
        — Знаю, и для меня это много значит. Просто… я даю Грейс время.  — Она скривилась в подобии улыбки, неубедительной.
        Ранее на этой неделе Эхо рассказала мне о своей дерьмовой маленькой подружке, и мой ответ вызвал слезы у нее на глазах. К счастью, я быстро учусь, потому теперь держал рот на замке… по крайней мере, когда дело касалось Грейс.
        — Из-за чего так расстроилась миссис Коллинз?
        — Не знаю.
        Я сделал глубокий вдох, чтобы держать злость под контролем.
        — Эхо, если ты мне не доверяешь…
        Она подняла голос:
        — Я не знаю! Миссис Коллинз стала очень серьезной, задавала мне больше вопросов о маме, о том, что я думаю о судебном постановлении… а папа с Эшли стали еще больше меня раздражать. Утром они забрали у меня машину и объявили, что будут отвозить и забирать меня из школы. Придумали какое-то отстойное оправдание: мол, хотят поменять в ней запчасти. Кто меняет запчасти «Доджа Неон»? А я тебе скажу — никто! Может, Эшли и безмозглая, но даже она это знает. Она отвечает на все звонки дома, а мой телефон заблокировали. Папа говорит, что он все исправит, но я ему не верю.
        Миссис Коллинз говорила с ней о судебном постановлении? Отец забрал ее машину и лишил способа коммуникации? В моих глазах загорелись красные огоньки. Мама Эхо замышляла что-то опасное.
        — Мама с тобой связывалась?
        Девушка откинула назад голову.
        — И ты туда же.
        Хорошо понимая, что это не ответ, я почувствовал опасный поток ярости внутри себя. Никто не смел вредить моей девушке.
        — Эхо?
        — Нет.  — Тяжело вздохнув, она прислонилась ко мне.  — Знаю, это безумие, но иногда я скучаю по ней.
        Это действительно звучало безумно, но и вполне здраво тоже. Я поцеловал ее в макушку и погладил по спине. Либо Эхо не замечала очевидного, либо отказывалась это признать: ее семья и миссис Коллинз волновались из-за того, что мать снова объявится в ее жизни. В моей голове разгорелась война, я разрывался между желанием поделиться с ней своей теорией и оставить в счастливом неведении. С другой стороны, они могли быть расстроены и совсем по другому поводу.
        — Дело во мне? Они так относятся к тебе из-за меня?  — Эхо надавила на мои руки, и я отпустил ее. Потер шею, чтобы расслабиться.  — Все нормально, можешь сказать мне.
        — Эшли и папа даже не знают о тебе. Я собиралась представить тебя на выходных, когда мы пойдем гулять, но теперь не уверена.
        Ее слова ошарашили меня.
        — Я познакомлюсь с твоими родителями на этих выходных, и у нас есть планы?
        Лицо девушки стало пунцовым.
        — Прости. Я, э-э, предположила, что, поскольку ты сказал, что я — твоя, что мы, вроде как, э-э, ну…
        Черт, какой же она была милой, когда смущалась.
        — Я планировал пригласить тебя завтра на вечеринку, но если ты задумала что-то другое, я не против. Как и насчет встречи с твоим отцом. Правда, не могу пообещать, что он будет рад нашему знакомству.
        Румянец на ее щеках никуда не делся, но мне хотя бы удалось добиться от нее улыбки.
        — Нет, вечеринка подойдет.  — Она нахмурила лоб.  — Хотя я не слышала, чтобы кто-нибудь ее устраивал. С папой все будет хорошо. Только не ругайся. Ты же способен на это, правда?
        — Когда-то я был бойскаутом.
        Эхо расхохоталась, а затем вернулась к картине ночного неба, следы веселья исчезли с ее лица.
        — Картина действительно прекрасна,  — сказал я.
        — Мама постоянно рисовала созвездия. Теперь и меня затянуло.  — Пауза.  — Очень редко, когда она вспоминала о том, что она — мама, то перед сном рассказывала мне историю об Андромеде и Персее. Почему она рассказывала ее и в тот день, когда навредила мне? Я чувствую, что правда где-то близко…
        Ее боль ранила мне сердце, и на секунду я выключил в себе все эмоции. Однажды Эхо поймет, что слишком хороша для такого неудачника, как я, и уйдет, а я не знаю, как справлюсь с этой болью.
        Эхо снова постучала кистью по лицу. Черт, она того стоила. Я вновь прижал ее к себе, целуя девушку в шею.
        — Тогда давай возьмемся за это дело серьезнее. Во вторник мы заглянем в твою папку.
        Глава 27
        Эхо
        — Что-то они долго думают.  — Я выглянула из окна спальни в ожидании Ноя, зажимая ухом трубку стационарного телефона. Никакого мобильного в течение следующих двадцати четырех часов. Как же отстойно жили в девяностых.
        — Ну да, ведь Ной — мечта каждого отца,  — фыркнула Лила.  — И я поспрашивала у наших. Никто не устраивает вечеринку. Могу поспорить, его вариант включает в себя травку, машину и тебя на заднем сиденье.
        — Ты обещала поддерживать меня.
        — Я обещала, что ты всегда будешь моей лучшей подругой. В любом случае я думала, что ты пообжимаешься и забудешь об этом парне, а не отнесешься к нему серьезно.  — Подруга вздохнула.  — Пошли со мной и Стивеном в кино. Хочешь, бери с собой Ноя.
        Я так и представила, как Ной гордо стоит со Стивеном возле билетной кассы. Он согласился встречаться со мной, а не становиться частью тусовки.
        — Может, на следующей неделе.  — Или никогда. Неподалеку громко зарычал двигатель приближающейся машины.  — Мне пора. Ной приехал.
        Я кинулась вниз по лестнице, надеясь открыть дверь раньше, чем это сделает Эшли. Или папа.
        — Эхо.  — Слишком поздно. Безмозглая курица выплыла в холл.  — Ты же знаешь правила твоего отца. Он открывает дверь, а ты ждешь в гостиной. Мы должны познакомиться с твоим парнем.
        «Мы» подразумевало Эшли, которая придумала эти правила, когда узнала, что я бросила Люка. Папино кресло скрипнуло в гостиной, и он тоже вышел к нам. Его обычные морщинки, которые появлялись всегда, когда он был чем-то обеспокоен, сегодня проявились сильнее обычного, а под глазами виднелись темные мешки от усталости. Судя по раздраженно сжатой челюсти, «своим» правилам он был так же рад, как и я.
        Эшли завертелась перед зеркалом в коридоре. Наверное, мне стоило быть начеку, поскольку мачеха славилась любовью к чужим мужчинам. Пока мне удавалось прятать от нее Ноя, поскольку мы занимались во время ее любимого шоу.
        Папа оперся на стену, ожидая звонка в дверь. Закрыл глаза и откинул голову назад. У отца постоянно был озабоченный вид человека, который живет в состоянии стресса, но сегодня он выглядел хуже, чем обычно. Таким я помнила его в те дни, когда шел бракоразводный процесс с мамой, или когда я вернулась в школу после той трагедии.
        — Папочка, с тобой все нормально?
        Его глаза распахнулись.
        — Да. Просто много работы навалилось.
        Мы с секунду смотрели друг на друга, пытаясь придумать тему для разговора или, черт, хотя бы какую-то нейтральную фразу. Где там застрял Ной? У него что, заржавел и выпал двигатель, что пришлось самому толкать машину во двор?
        Папа прочистил горло.
        — Что-то странное случилось с твоей телефонной карточкой, в понедельник ты получишь новый номер. Сделай одолжение и попытайся дать его только тем, кому он действительно нужен.  — А то моя популярность грозила огромными счетами за телефон.
        — А машина?  — После того как в ней столько всего заменили, она должна выглядеть, как «Порше».
        Прозвучал дверной звонок, спасая папу от ответа. Он опустил ладонь на ручку и одарил меня взглядом, который словно говорил: «Ты еще можешь передумать».
        — Мне действительно нравился Люк. Тебе стоит дать ему еще один шанс.
        Я засунула руки в карманы, напоминая себе перед уходом не забыть перчатки.
        — Папочка, мне нравится Ной. Ты не мог бы попытаться не быть…  — Властным, контролирующим, злым.  — …собой.
        Его улыбка коснулась глаз. Но исчезла так же быстро, как появилась, когда он открыл дверь. Они с Ноем обменялись негромким приветствием. Секундой позже ужасный Ной Хатчинс стоял холле нашего дома, весь из себя сексуальный и невероятно этим гордый. Когда папа отвернулся, чтобы закрыть дверь, Ной сверкнул озорной улыбкой и подмигнул мне. Затем сделал торжественное лицо и прошел в гостиную за моим отцом. Парень встал рядом со мной и прошептал:
        — Он шутит.
        — Если бы.
        За мои восемнадцать лет у меня было только два парня — Люк и теперь Ной. Хотя термин «парень» ему не очень подходил. Мне нравилось считать нас… парой. Когда я была в восьмом классе, мое первое свидание прошло так: мама Люка подвезла его ко мне домой, чтобы мы посмотрели фильм. Тогда у папы не было таких глупых правил. Водительские права, появившиеся у парня, открыли перед нами новый мир, но к тому моменту у отца был целый год, чтобы привыкнуть к Люку. Ной же взялся из ниоткуда.
        Я села на диван и удивленно взвизгнула, когда парень сел рядом со мной и положил руку мне на колено — движение, мгновенно отмеченное моим очень наблюдательным папочкой. Моя основательно беременная мачеха устроилась в кресле-качалке для молодых матерей с ребенком, купленном за триста долларов, а папа опустился в низкое кресло.
        — Итак, Ной, как вы познакомились с Эхо?
        Ух ты, мне показалось, или в комнате стало жарко? Я скользнула взглядом по парню, ожидая увидеть на его лице панику. Однако он расцвел спокойной улыбкой.
        — Мы ходим вместе на занятия.
        Эшли просияла и прижала руку к животу.
        — Правда? Какие?
        — Математику.
        — И физику,  — добавила я.  — И бизнес-технологии.
        — Эспаньол.
        Он специально сказал это таким низким и сексуальным голосом? Рука парня поднялась на миллиметр и сжала мне ногу, приятно впиваясь пальцами во внутреннюю сторону бедра. Я убрала волосы с шеи, настолько жарко мне стало. Ной либо подавился слюной, либо подавил смешок.
        К счастью, отец не заметил этого шоу.
        — Чем занимаются твои родители?
        О нет. Мне стоило подготовить их с Эшли к его семейной ситуации. Ладно, я подумывала об этом, но потом понадеялась, что эту тему не поднимут.
        Я открыла рот, но Ной меня опередил:
        — Ширли домохозяйка, а Дэйл работает на машинной фабрике.
        Папа с Эшли обменялись долгим обеспокоенным взглядом. Женщина заерзала в кресле и приобняла двумя руками шар, предназначенный заменить мне брата.
        — Ты зовешь родителей по имени?
        — Они приемные.
        Эшли и отец застыли. Ной убрал руку и потер затылок.
        — Когда я учился в восьмом классе, мои родители погибли во время пожара.
        Папа стиснул ладони и наклонился вперед, прожигая парня взглядом. Эшли прикрыла рот рукой.
        — Господи, мне так жаль.
        Я придвинулась к краю дивана, желая убраться отсюда прежде, чем они спросят что-нибудь еще.
        — Наверное, нам пора.  — Можно подумать, я имела какое-то представление о том, куда мы собирались.
        — Куда ты везешь мою дочь?  — обратился к Ною папа. В его голосе прозвучала злость, словно он говорил сейчас с моей мамой. После слов «приемные родители» он определенно перестал слушать.
        Температура поднялась еще на десять градусов. Почему дорогие мне люди не видели, каким классным был Ной? Я задрала рукава, радуясь прохладному воздуху на коже.
        — Эхо, остановись!  — Эшли поднялась с кресла.
        Я замерла, а затем вспомнила, что она была ненормальной. Я собиралась на свидание, а не сбегала с Ноем в Вегас!
        Ной скользнул сильной рукой по моему запястью и переплел наши пальцы. Ощущение теплой плоти, прижатой к той части себя, которую я никому не позволяла видеть, не то что коснуться, вызвало у меня дрожь. Мои глаза округлились, когда я осознала свою ошибку. Вот из-за чего взбесилась Эшли. Что на меня нашло? Я никогда не поднимала рукава. Обычно наоборот, опускала их. Когда мне стало так… уютно с ним?
        Парень погладил пальцем мою руку.
        — Я планировал отвезти Эхо к себе домой, познакомить с друзьями.
        Ной мог сказать им, что вез меня в неблагополучный район, чтобы купить травки, потому что его бы все равно не услышали. Эшли окаменела, уставившись на мои открытые шрамы, пока отец пялился на наши переплетенные руки. Я потянулась, чтобы опустить рукав, но Ной непринужденно прижал ладонь к моей руке, останавливая меня. Из моих легких выбило весь воздух. Ной Хатчинс, да чего уж там, человеческое создание, открыто, демонстративно касалось моих шрамов.
        Мы с Эшли перестали дышать. Парень продолжал сидеть, будто ничего особенного не произошло.
        — Когда Эхо нужно быть дома?
        Возвращаясь к жизни, я ответила сама:
        — Мой комендантский час начинается в одиннадцать.
        — В полночь.  — Папа встал и протянул руку.  — У меня не было возможности должным образом представиться. Я Оуэн Эмерсон.
        Глава 28
        Ной
        Всю дорогу к Ширли и Дэйлу Эхо молчала. Она то натягивала перчатки, то опускала рукава. Ей определенно нужно было время, чтобы отойти после этой интересной встречи. По радио играла моя любимая панк-группа, и я ритмично барабанил пальцами по рулю. Мне все еще не верилось: Эхо Эмерсон сидела в моей машине и добровольно проводила со мной время! Маме бы она понравилась.
        Вдоль улицы выстроилось несколько старых колымаг. Я так долго работал в вечернюю смену в «Солоде и Бургере», что забыл, каково это — развлекаться с друзьями. Конечно, когда я возвращался домой, они еще не успевали разойтись, но к тому времени уже пребывали не в том состоянии.
        Я припарковался позади гангстерского дерьма Рико. Эхо посмотрела в окно на маленький домик.
        — Где мы?
        — Дома у моих приемных родителей. Дэйл и Ширли сейчас в трейлере у озера.
        Ее нога застучала по полу, пока она рассматривала дом. Дешевый виниловый сайдинг пора было менять или перекрасить. Однажды мы с Исайей помыли его и обнаружили, что когда-то винил был желтым, а не серым. Дом ничем не отличался от остальных по соседству — голый, без газона и аккуратно подстриженных кустиков.
        На крыльце кто-то курил и громко хохотал. Я вышел из машины и быстро обошел ее, чтобы открыть дверь для девушки. Она выбралась из кабины, все еще не отрывая взгляда от дома.
        — Сколько там народа?
        — Человек десять, наверное.
        Конец февраля отличился относительно теплыми вечерами, поэтому ночи были не столь невыносимыми. Тем не менее Эхо засунула руки в карманы куртки, будто умирала от холода. Ну, на этот раз на ней хотя бы была куртка. Я хотел, чтобы она чувствовала себя комфортно, а еще мечтал повеселиться с друзьями и провести время со своей девушкой. Придвинувшись ближе, я всем телом притиснул ее к кузову.
        — Будут Исайя и Бет.
        Девушка подняла брови.
        — Бет ненавидит меня.
        Я рассмеялся, оценив ее прямоту, и уперся руками по бокам от нее, наслаждаясь ощущениями от прикосновения к ее атласной коже.
        — Ты — моя вселенная, так что это сравнивает счет.
        Глаза Эхо расширились, и она побледнела. Что ее расстроило? Я быстро проиграл в уме каждое слово, остановил, воспроизвел, снова перемотал и остановил. Давненько я не позволял себе влюбиться. Я снова взглянул в ее прекрасные зеленые глаза — в них больше не было страха. Ее губы расплылись в милой улыбке, и мое сердце дрогнуло. К черту меня и весь остальной мир, я был влюблен.
        Эхо потянулась руками в перчатках к моей голове и поманила меня к себе. Я окунулся в ее тепло и поцеловал, наслаждаясь сладким вкусом ее языка, мягкими губами, которые двигались синхронно с моими. Я бы с легкостью мог потеряться в ней… навсегда.
        — Разве одна из твоих приемных мамаш не научила тебя правилам приличия? Пригласил бы девушку внутрь и налил пива, а потому уже начал бы лапать!  — крикнул Рико с крыльца.
        Я легонько чмокнул Эхо в губы, мои пальцы нагрелись от ее разгорячившихся щек. Пока я обдумывал, как отплатить парню за то, что смутил ее, Эхо опустила руки.
        — Вега, у тебя должны быть стальные яйца, раз ты решил посмеяться над моей девушкой.
        Включились фонари, и Рико выругался, увидев нас.
        — Прости, vato[30 - Приятель (исп.).], я не знал, что ты привел Эхо.
        — И скольких девушек ты целовал у машины?  — сухо поинтересовалась она.
        Я открыл было рот, но не издал ни звука. Увидев выражение моего лица, Рико и два его кузена согнулись пополам от смеха. Я закрыл рот, и Эхо подмигнула. Черт, как же я любил, когда она поддевала меня!
        — Эхо Эмерсон, умоляю, только не говори, что ты теперь с этим неудачником.  — Антонио, один из кузенов Рико, спустился с крыльца и широко улыбнулся.
        Я собрался прижать ее ближе к себе, но Эхо неожиданно рванула вперед и повисла на шее у парня.
        — О. Мой. Бог. Не могу поверить, что ты здесь!
        В моем животе забурлила ревность, когда Антонио оторвал ее от земли и закружил.
        — Ты прекрасна как никогда!
        Никогда не разберусь в этой девчонке. Антонио был в шаге от обряда инициации в нашу компанию. Эхо даже не смотрела в мою сторону на протяжении всего первого семестра, но сразу кинулась в объятия этого придурка. Он наконец опустил ее на землю, и девушка запрыгала от счастья.
        — Ну, как оно?
        Антонио потер подбородок, и улыбка сползла с его лица.
        — Невероятно. Преподаватели, студенты, аудитории, это…  — Он отвел глаза в сторону.  — Это ужасно, что тебя там нет.
        Радость Эхо уменьшилась, но она выдавила улыбку.
        — Ну, хоть кому-то из нас удалось попасть в «Хоффман». Когда папа отказался от их предложения, место могли и отозвать.
        Мой мозг так громко щелкнул, удивительно, что никто этого не услышал. Точно! Антонио учился в «Хоффмане» — единственном творческо-художественном университете страны, который принимал учеников только с полным средним образованием. Места там распределялись с учетом таланта и конкурса, принять участие в котором было не так-то просто. Меня все еще разъедала ревность. Нужно было подтвердить свою теорию, прежде чем разрушить нашу дружбу.
        — Ты учился в школе Иствик?
        — У нас с Эхо были совместные художественные занятия в девятом и десятом классах. «Хоффман» предложил мне занять ее место, когда ей пришлось отказаться.  — Антонио протянул мне руку.  — Бет капает на мозги Марии. Ты не мог бы успокоить свою сестру?
        Я хлопнул его по руке, радуясь, что парень привел свою девушку.
        — Бет никто не нравится, и, если я что-то скажу, это только ухудшит ситуацию.
        — Да, ты прав. Ну, и как ты уговорил такую приличную девочку, как Эхо, встречаться с таким ублюдком, как ты?  — Антонио стиснул мою руку, прежде чем отпустить ее. Может, он и не был заинтересован в ней, но достаточно заботился, чтобы с недоверием отнестись к нашей паре. Это только подтверждало, что у них с Эхо была крепкая дружба. До этого парню было плевать, каких или скольких девушек я приводил к себе домой, чтобы переспать.
        Не зная, как отнестись к новому обстоятельству, я снова переплел наши с Эхо пальцы. Парень удивленно выгнул бровь. В точку, братишка, я пометил территорию. Рико пихнул кузена в плечо.
        — Ной решил попробовать серьезные отношения. Он даже ходил на танцы.
        Антонио расслабился.
        — Да не гоните! Что дальше, планы на выпускной? Я готов заплатить, чтобы увидеть, как ты вырядишься, словно обезьяна.
        — Очень смешно.  — Я протолкнулся мимо Рико с его кузенами-гиенами и завел Эхо внутрь.
        И без того маленькая гостиная будто бы уменьшилась в размере благодаря рослым подросткам, растянувшимся на диванах и полу. Бет сидела на кухонном столе с банкой пива в одной руке и сигаретой в другой. Рядом с ней стоял Исайя и строил рожи, наслаждаясь, когда Бет заливалась смехом. Похоже, оба уже попробовали что-то покрепче пива.
        Из телевизора донесся звук визжащих шин. Несколько ребят поздоровались с нами и попросили меня убраться с дороги, потому что я загораживал им экран.
        — Чувак, как оно?!  — Исайя полуобнял меня и улыбнулся как идиот.  — Эхо.
        Та прижалась ближе ко мне, и я воспользовался ситуацией, кладя руку на изгиб ее талии. У меня потекли слюнки от ее сладкого аромата. Как же чертовски хорошо она пахла!
        — Привет, Исайя. Как поживаешь, Бет?  — спросила девушка.
        Та затянулась сигаретой и окинула ее сердитым взглядом. Отстаивая свою территорию, Эхо ответила ей тем же, притворяясь, что ярость Бет не имела для нее значения. Я был полон гордости. Бет сломалась первой, выдыхая дым вбок.
        — Ной, сегодня я ходила в магазин и купила клей. Он просто сводит с ума!
        Эхо вздрогнула, и не только я это заметил. Исайя прошипел что-то на ухо нашей подруге, и она сделала глоток пива. Ее покрасневшие глаза довольно сверкнули.
        — Пошли, я покажу тебе дом.  — Можно подумать, экскурсия могла что-то исправить. Я надавил рукой Эхо на спину, подталкивая ее к коридору.
        — Наслаждайся туром, принцесса!  — крикнула Бет.
        — Завязывай уже!  — буркнул я, когда моя девушка отошла.
        Бет пожала плечами и снова глотнула пива.
        К сожалению, экскурсия продлилась недолго. Четырьмя шагами позже мы стояли посреди коридорчика у ванной в розово-зеленую плитку. Эхо смотрела на потрескавшуюся белую краску, наверняка гадая, как бы ей улизнуть отсюда.
        — Комната позади — Бет, а вторая — Ширли и Дэйла.
        Девушка потянула за перчатки. Я должен был объяснить ей, что в этот раз Бет хотела подколоть меня.
        — Эхо, то, что сказала Бет… она хотела задеть меня, а не тебя. Бет считает, что, когда ты вырвешь мне сердце и разорвешь его на кусочки, именно ей придется приводить меня в чувство.
        Из гостиной донеслись громкий смех и ругань Рико. Дважды за вечер я признался ей в своих чувствах, но не услышал ничего в ответ. Молчание затянулось.
        — Ты умеешь играть в икс-бокс?  — спросила вдруг она.
        Неужели это вся реакция? Каждый раз, когда Бет накидывалась на очередную девушку, которую я приводил, я тратил больше времени, чтобы убедить их забыть об этом, чем пытался залезть им в трусики. Я был бы не против поиграть, но я также хотел, чтобы Эхо наслаждалась нашим временем вместе.
        — Ага.
        — Тогда докажи.  — Она дернула меня за руку, и мы вернулись в гостиную. Это что, какая-то проверка? Мне стоило отказаться, сказать, что нам пора уйти, потому что Бет смутила ее? Этого всегда хотели другие девушки.
        Но Эхо вошла в комнату и предложила присоединиться к игре. Скоро узнаю, что все это означало. Я занял свободное место на диване и усадил Эхо себе на колени.
        — Эй, Рико, передай мне джойстик.
        — Да, Рико, дай его кому-то, кто хотя бы умеет играть,  — проворчал Исайя. Последовало еще больше смеха и ругательство.
        — Ты будешь лучше играть без меня на коленях,  — прошептала Эхо.
        Я вступил в игру и приготовился надирать задницы. Когда все выбрали игроков, я скользнул губами по уху девушки. Мне нравилось, что она закрыла глаза и наклонилась ко мне поближе.
        — Но тогда я не смогу сделать это.
        Через полчаса Антонио утащил ее из гостиной, жонглируя такими словами, как «техника» и «затенение». Я планировал присоединиться к ней на кухне после игры, но отказался от этой идеи, когда девушка схватила карандаш и что-то быстро залепетала, делая набросок. Мне хотелось, чтобы она чувствовала себя комфортно, и при этом развлечься с друзьями.
        Каким-то чудом мне удалось исполнить оба желания.
        Через полтора часа Антонио уселся на кухне на стул напротив Эхо и стал целоваться со своей девушкой. Пока Эхо рисовала, сжимая в руках банку пива, они продолжали обмениваться репликами о чем-то, понятном только им. Увидев, как Бет вышла из подвала с новым запасом спиртного, я отбросил джойстик на диван.
        — Я все.
        Рико занял мое место, и несколько парней застонали. Исайя кинул в меня пустой банкой из-под пива.
        — Да ладно тебе, чувак, Рико ужасно играет! Не могу поверить, что ты оставляешь меня одного.
        Я проигнорировал их комментарии относительно моей мужественности и попытки вернуть меня в игру. Рука Эхо быстро летала над бумагой, взгляд был также устремлен на то, что возникало на листе. Я пробежался пальцами по ее кудряшкам, осторожно вытягивая их, после чего рыжие локоны пружинили обратно.
        Она была гением. Нарисовала Антонио и Марию, слившихся в объятии. Казалось, рисунок мог в любой момент ожить. Как ей удалось справиться с чем-то сложным за столь короткое время?
        Бет села за стол, разливая спиртное по стаканчикам. Мне немедленно захотелось увести Эхо подальше.
        — Я так тебе и не показал, где живем мы с Исайей.
        — Погоди секунду. Хочу поправить тень.  — Эхо потерялась в собственном мире и забыла обо мне.
        Разлив всю емкость, Бет протянула полный стакан Эхо.
        — Хочешь?
        Все в комнате замерли, и девушка оказалась в центре внимания. Она затопала ногой по полу и положила альбом на стол, подталкивая его к Антонио.
        — Нет, спасибо.  — И ее взгляд метнулся ко мне.  — Это все твое.
        Мило, именно этого я надеялся избежать. Я протянул Эхо руку.
        — Пошли.
        Глава 29
        Эхо
        Я схватила Ноя за руку и, выходя из гостиной, подмигнула Бет. Я пыталась быть с ней вежливой, но это ни к чему не привело. В кои-то веки мне понравилось вести себя вызывающе. Судя по недовольной гримасе девицы, мне грозила смертельная расплата.
        Ной открыл дверь в подвал и показал жестом спускаться первой. Я ступила на цементный пол, и температура упала на несколько градусов. В углу лежал высокий матрас. Напротив него стояла старая кушетка, а на стене между ними висел телевизор. В две корзинки для прачечной были собраны джинсы и футболки.
        Дверь за нами закрылась, и деревянные ступеньки заскрипели от тяжелых шагов Ноя. Я засунула руки в карманы, изучая взглядом потолок. По шее побежали мурашки от мысли, что сотни крошечных пауков выжидали момента, как бы напасть на меня.
        — Что думаешь?  — спросил он.
        — Тут… э-э… уютно.  — Уверена, пауки обожали это место. И те странные букашки, сворачивающиеся в шарик, когда ты касался их.
        Парень откинул мои волосы за плечо и сладко поцеловал в изгиб шеи.
        — Врунишка,  — прошептал он мне на ухо.
        Уф… непростой выбор: диван или кровать, диван или кровать? Ной решил за меня, когда поддел пальцем мой пояс и потянул к кровати. Его руки скользнули вокруг моей талии и потащили за собой.
        Парень поднялся на локтях и игриво улыбнулся.
        — Ты хоть представляешь, сколько я ждал, чтобы увидеть тебя на этой кровати?
        — Не-а.  — Край моего свитера задрался, оголив мой живот. Ной начал водить по нему круги, опускаясь все ниже. Его касание вызвало смесь дрожи и мурашек по моему телу. Сердцебиение ускорилось, и я изо всех сил попыталась выровнять дыхание.
        Все слухи о Ное были правдой. От его поцелуев у меня скрючивались пальцы на ногах, и даже простые касания сводили с ума. Удовольствие, смешанное со страхом, вспыхивало во мне.
        — Ной?
        — Да?  — Его темные глаза следили за пальцем, ласкающим мой живот.
        — Ты когда-нибудь курил травку?
        Он прижал ладонь к моей талии.
        — Ты так просто не сдаешься.
        Я кивнула, боясь, что вместо достойного ответа из моего горла вырвется жалкий писк. Наши отношения развивались слишком быстро для такой осторожной девушки, как я.
        Ной сбросил обувь и пополз по кровати к подушкам.
        — Иди сюда.
        Я расстегнула дрожащей рукой замок на своих черных ботинках и аккуратно поставила их рядом с валяющейся на полу обувью парня. Почему я так нервничала? Это же Ной… с которым я училась, болтала, смеялась, замышляла коварные планы.
        Подвинувшись на кровати так, чтобы сесть рядом с ним, я почувствовала, как бабочки-птеродактили кувыркнулись в моем животе. Господь Всемогущий, парень был великолепен, и я лежала с ним в кровати! Прислонившись головой к стене, я прижала колени к груди. Он лежал. Я сидела. Нет, ни разу не неловкая ситуация.
        Улыбка Ноя дрогнула.
        — Не нужно, Эхо.
        Я провела дрожащей рукой по волосам и попыталась вернуть контроль над своим голосом.
        — Чего?
        Он взял меня за руку и ласково погладил ее.
        — Не бойся меня.
        Парень слегка приподнялся, а я сползла пониже и положила голову ему на плечо. Я могла пойти на компромисс.
        — Я не боюсь тебя.
        Возможно, того, что ты делаешь с моим телом, но не тебя.
        — Чего же ты боишься?
        — Ты первый отвечай на вопрос.
        Он обхватил мои плечи рукой и прижался своей головой к моей, заключая меня в теплый маленький пузырь.
        — В восьмом классе я был во многом похож на Люка — звезда баскетбольной команды, подросток, у которого были самые красивые девчонки и популярные друзья… Перейдя в девятый, я пытался оставаться таким же, но, как ни старался, меня преследовали неудачи. Я бросил спорт, потому что не мог позволить себе купить форму, или приемные родители не давали мне возможности потренироваться перед игрой. В конце концов я устал прилагать столько усилий и не получать результатов. Однажды один парень спросил меня, не хочу ли я курнуть, и я…  — Он замолк.
        Итак, Ной пробовал травку. А я сегодня попробовала пиво. Мы отличная пара!
        — Я никогда не буду курить или пробовать наркотики. Не хочу делать что-либо, мешающее здраво мыслить. Разум — деликатный предмет.
        Потому что я боялась спровоцировать процесс, который сделает меня похожей на мать. Исследования выдали следующую картину, что существовал шанс от четырех до двадцати четырех процентов, что я унаследую ее маниакальные гены.
        — Ты же хочешь получить опеку над братьями? Не боишься, что в какой-то момент тебе предложат пройти тест? В смысле, будь я судьей, я бы так и сделала.
        Он легонько целовал мои волосы, вызывая мурашки на затылке, но вдруг резко остановился.
        — Да, думаю, ты права.
        Я отодвинулась и посмотрела ему в глаза, которые уставились на меня из-под густой челки, и я не могла разглядеть их выражения. Лицо его было серьезным. Парень потер щетину на лице.
        — Почему ты не пошла в «Хоффман»?
        — Папа считает, что искусство — это оружие дьявола.
        И что если я продолжу развивать свой талант, то превращусь в маму.
        — Бред какой-то.
        Согласна, но что я могла сделать?
        — Мама была художницей. Для него быть талантливой художницей все равно что сумасшедшей.
        Ной потянул за мою кудряшку.
        — Ты не сумасшедшая.
        Я попыталась выдавить обнадеживающую улыбку, но выглядело это жалко.
        — Мама перестала пить таблетки, потому что они мешали ее творчеству. По каждой ее картине я могла бы назвать тебе временные рамки ее маниакального припадка. Например, когда мне исполнилось девять, вместо того чтобы спеть «с днем рождения», мама нарисовала на стене в гостиной Парфенон. И я не могу винить своего отца в том, что пытается уберечь меня от этого.  — И я продемонстрировала ему свои руки.
        Ной потянулся к ним, но я их отдернула. Парень поджал губы и, приподнявшись, неожиданно снял рубашку, открывая вид на красоту своих шести кубиков. И вдруг повернулся ко мне бицепсом.
        Я резко втянула воздух.
        — Боже, Ной!  — На его коже выступал красный шрам круглой формы, точно такой же, что… у меня все ухнуло в животе… от сигары. Пальцы мои дрогнули, чтобы коснуться его, но я не осмелилась.
        — Все нормально. Можешь дотронуться. Он перестал болеть через пару дней после того, как это случилось. Он не откусит тебе пальцы. Это просто шрам. Ни больше ни меньше.
        Я прикрыла рот рукой, сглотнув желчь.
        — Как это случилось?
        — Приемный отец номер один. Моя вина. Я решил побыть героем и защитить его биологического сына от колотушек.  — Парень говорил об этом как о чем-то обыденном, словно подтверждая, что прижигать ребенка горящей сигарой — в порядке вещей.  — А этот…  — Ной коснулся верхней границы татуировки на другой руке.  — …остался после пожара, когда я пытался защитить братьев от падающих балок.
        Шрам шириной почти три сантиметра шел вдоль середины его татуировки-креста и останавливался у нижнего края. Верхняя граница шрама заходила на спину парня. Я отвела от него взгляд, чтобы изучить рисунок. Кельтский крест, переплетенный розой.
        Каждый конец креста носил имя его матери, отца, братьев. Тяжесть в груди мешала мне дышать. Я обвела пальцем контур татуировки, стараясь не коснуться шрама.
        — Это красивая память о них.
        Я не могла представить, каково это: потерять все. У меня, по крайней мере, оставался отец. Может, мне придется всю жизнь из кожи вон лезть, чтобы угодить ему, но, иногда мне казалось, что папа все же любит меня.
        Ной взял мою руку и поцеловал пальцы.
        — Да. Родители гордились бы каждым моим шрамом.
        Я перевела взгляд на его лицо.
        — Я не хотела сказать… я имела в виду… татуировку.
        Он провел языком по губам, прежде чем озорно улыбнуться.
        — Знаю. Я показал тебе свои, теперь твоя очередь.
        Не давая Ною закончить, я замотала головой.
        — Это не одно и то же. Ты сильный. Ты помогал людям. Я… я же доверилась не тому человеку, а потом моя жалкая память стерла все события того дня. В любом случае ты — парень. Шрамы вас украшают. Они смотрятся, ну, сексуально. Но на девушках… это просто безобразно.
        Ну вот, я сказала это вслух.
        Его хватка на моей руке окрепла, а глаза потемнели, в них засверкали молнии.
        — К черту все это! Нет ничего постыдного в том, чтобы доверять своей матери. Это она — ненормальная. Не ты. И насчет этой фигни про жалость… к черту! Ты не жалкая. У тебя хватило смелости вернуться в школу и продолжить жить, будто ничего не произошло. Я же? Я потерял все и спустил остатки своей личности в унитаз. Вот это жалко.
        Ной отпустил мою руку и накинулся на меня как разъяренный лев. И вот я уже лежу на кровати, а парень навис надо мной. И мое сердце громко застучало.
        — Малышка, никто и никогда не назовет тебя безобразной. Особенно в моем присутствии.  — Он убрал кудри с моего лица, оставляя горящую дорожку от своего касания.  — Ты чертовски прекрасна и сексуальна.
        Я отвернула голову, не в состоянии выдержать его взгляд.
        — Есть кое-что еще…  — Всегда что-то остается недосказанным. Моя мама позаботилась об этом.
        Я схватила край свитера и, пока не струсила, стащила его через голову. Затем слегка повернулась, открывая вид не только на свой черный лифчик и руки, но и на шрам, о существовании которого никто не знал, кроме мамы и папы.
        Пальцы Ноя легонько прикоснулись к длинному выпуклому рубцу под моей левой лопаткой. Его голос зазвучал глубже.
        — Мне так жаль, малышка.
        — Никто больше не знает, Ной. Даже Лила.
        Он поцеловал мою спину и скользнул ладонями по шрамам на руке.
        — Ты прекрасна,  — вновь прошептал он у моей кожи. Парень поднял мою руку и пристально посмотрел мне в глаза, оставляя дорожку из поцелуев вдоль моих шрамов. Его шоколадно-карие глаза потемнели от голода.  — Поцелуй меня.
        Меня накрыла волна эмоций и желание прижаться к нему как можно ближе. Все, что было во мне, до боли стремилось к нему… разум, душа, тело. Отринув сомнения, я рванулась к парню и страстно прижалась своими губами к его.
        Руки Ноя были повсюду: в моих волосах, на лице, спине и на моей груди. Мои ладони с той же жадностью обследовали его великолепное тело. Слишком быстро одурманив меня сладкими поцелуями, его теплые губы опустились к моей шее и ложбинке между грудями, от чего я выгнула спину и потеряла остатки разума.
        Сама того не желая, я застонала и прошептала его имя, когда руки Ноя пропутешествовали к моим бедрам, и я запылала от желания. Он снова опустил меня на кровать, и волосы легли веером вокруг моей головы.
        — Обожаю твой запах,  — прошептал он, посасывая мочку моего уха.  — Обожаю твою красоту.
        Я прижалась к его губам и обвила его ноги своими, пока мы двигались в одном ритме. Лихорадочно целуя его, я прошептала:
        — Люблю тебя.
        Потому что так оно и было. Ной слушал меня. Он заставлял меня смеяться и чувствовать себя особенной. Он был сильным, ласковым, заботливым и… всем. Я любила его. Больше, чем кого-либо другого в своей жизни.
        Ной поднял голову, уставившись на меня вытаращенными глазами. И я замерла. Парень провел ладонью по моей щеке.
        — Займись со мной любовью, Эхо. Я никогда не делал этого прежде.
        Да не может быть! Слухи о его мужских победах давно распространились по школе.
        — Но…
        Он перебил меня поцелуем.
        — Да, но никогда любовью. Те девушки ничего для меня не значили. Ты же…  — Его язык скользнул по моей нижней губе, и я растаяла от наслаждения.  — Ты — все для меня. Я проверялся на зимних каникулах — я чист, и у меня есть презерватив.  — Он потянулся, и в его руках волшебным образом возник маленький оранжевый квадратик.
        Я снова замерла. Чувствуя мою неуверенность, Ной медленно поцеловал меня в губы, поглаживая по щеке.
        — А с зимних каникул?
        — У меня никого не было,  — прошептал он, не отрываясь от меня.  — Я встретил тебя и даже подумать не мог о том, чтобы прикоснуться к кому-то еще.
        Я любила его, и мы были вместе. Я перебирала пальцами его волосы и прижала его голову к своей, но стоило ему коснуться пояса моих джинсов, мое сердце ухнуло вниз и я вцепилась в его руки.
        — Прошу, подожди, Ной…  — Господи, я действительно собиралась это сказать.  — Я девственница.
        Тот замер.
        — Но ты же была с Люком.
        Мои губы изогнулись в слабой улыбке. Обычно это я была той, кто терял дар речи, и было забавно видеть его недоумение.
        — Поэтому мы и расстались. Я была не готова.
        Ной слез с меня и устроил у себя под боком, согревая своим телом. Я положила голову ему на грудь и прислушалась к успокаивающему звуку его сердцебиения. Ной провел рукой по моим волосам.
        — Я рад, что ты мне сказала. Твой первый раз должен быть особенным, и я буду ждать столько, сколько тебе потребуется.
        Глава 30
        Ной
        Когда я вернулся в дом, почти все машины уже разъехались. В полночь я отвез Эхо, затем еще пару часов покатался, пытаясь обдумать все, что произошло между нами. То, что она открылась мне, доверилась, когда я этого не заслуживал, это… изменило мою жизнь.
        Рико спал на диване вместе с какой-то девушкой. Что-то мне подсказывало, что она пожалеет об этом утром. Из подвала доносилось бормотание телевизора и мигал свет от экрана. Я схватил пульт, чтобы выключить его, когда меня остановил Исайя:
        — Я все еще смотрю, чувак.
        — Виноват.  — Я улыбнулся, поймав себя на том, что использовал одну из фразочек Эхо. Улыбка сошла с лица, когда я заметил голую спину девушки, заснувшей на плече Исайи. Я тут же отвернулся к лестнице.
        — Прости, друг. Я не знал, что ты не один.  — Не в первый раз он забывал запереть дверь.
        — Стой. Это Бет.
        Ответ только увеличил мое желание сбежать. За то время, что мы общаемся, я ни разу не видел ее голой, и совершенно не собирался что-то менять.
        — Да мне и там хорошо.
        — Подожди, давай выпьем пива.  — Парень что-то пробормотал девушке, после чего прозвучал ее хриплый ответ.
        Я прошел на кухню, открыл холодильник и достал две банки. Исайя, натянув на себя джинсы, поднялся из подвала. Я вручил ему пиво и снял крышечку со своего.
        — Я сказал Эхо, что она — моя.
        — Я переспал с Бет.
        Мы оперлись на столешницу и одновременно сделали глоток.
        — Вы теперь пара?
        — Черт его знает. Ты же в курсе, какая она. Мне повезет, если она, проснувшись и вспомнив, что мы сделали, не сбежит к своей маме на месяц. В худшем случае она переспит с первым встречным неудачником, чтобы доказать, что ей никто не нужен. Черт, Ной, я все испортил.
        Пока друг собирался с мыслями, я просто молчал. Наконец он потянул за сережку в ухе и вздохнул:
        — Это случилось. Нужно просто смириться. Даже если потом придется делать вид, что ничего не было. Просто… мы оба были пьяны, и от нее так хорошо пахло…
        Исайе не нужно было объяснять. Я все знал о хорошо пахнущих девушках. Можно подумать, что Эхо жила в пекарне.
        — Так у тебя теперь есть девушка?  — спросил он.
        — Ага.  — Я был официально несвободен. Мы снова постояли в тишине, пиво заполняло паузу.
        — Я хотел вам кое-что сказать. Не могу найти одну запчасть, которая нужна для ремонта ее машины. Придется покупать ее в магазине.
        Мои познания о машинах были очень скудными, но даже я понимал, что это не к добру.
        — Сколько?
        — Сотня.
        Черт возьми! Эхо зависела от наших дополнительных занятий и уже отдала Исайе все свои сбережения. Я знал, что у ее отца были деньги, но он отказывался помогать.
        — Не говори ей. Купи, что нужно, и я сам оплачу все счета.
        — Уверен?
        — Да.
        Эхо хотела, чтобы эта машина ездила, а я хотел снова увидеть улыбку на губах моей сирены. Тут мне попались на глаза несколько листов бумаги с ее именем в углу. Как ей удавалось работать так быстро? Девушка нарисовала портрет смеющихся Исайи и Бет. При виде того, что было изображено на последнем листе, сердце мое остановилось. На меня смотрели глаза моей матери.
        Парень подошел ко мне сзади:
        — Чувак, она талантище. Этот портрет — вылитый ты!

* * *
        — Ты же не думал, что можешь сбежать из школы без моего ведома?  — Миссис Коллинз закрыла дверь своего кабинета и надела пальто.
        Я подумывал ускользнуть через боковую дверь возле моего шкафчика, но комментарий Эхо о моем будущем заставил меня не только действовать, но и думать о последствиях, что удавалось с трудом. Если я хотел произвести хорошее впечатление, то лучше начать следовать правилам, ну или хотя бы делать вид.
        — У меня записка от Ширли и Дэйла с разрешением пораньше уйти с занятий. Все законно.
        Женщина закатила глаза и достала ключи от машины из своей огромной сумки.
        — Когда ты смиришься с тем, что я на твоей стороне? Я привезу тебя как раз к последнему уроку.
        Я закончил писать свое имя в журнале посещений и кинул карандаш на стойку.
        — Скорее отправите прямиком в больницу,  — пробормотал я. Миссис Коллинз пронеслась мимо меня, и я последовал за ней к машине.  — Не хотите рассказать, как вы узнали об этом?  — поинтересовался я, закрывая пассажирскую дверь и пристегиваясь.
        — Мой муж занимается волонтерской работой в Обществе Правовой Помощи и рассказал мне о том, что ты договорился о встрече.
        Класс. Мне когда-нибудь удастся отвязаться от этой женщины? Я вцепился в ручку двери, когда она резко вдавила педаль газа на трассе и подрезала минивэн.
        — Вон та большая блестящая красная штуковина в сантиметре от вас была другой машиной.
        Она стукнула по рулю и засмеялась.
        — Каждый раз, когда я думаю, что мы сближаемся, ты подшучиваешь надо мной. Мне это нравится.  — Перед нами загорелись тормозные сигналы. Но женщина увеличила скорость, вместо того чтобы ее резко сбросить.
        — Строительная зона,  — предупредил я. Миссис Коллинз метнулась перед огромной фурой, даже не глянув в зеркало, и чуть не съехала с трассы. Свет от фар внизу съезда стал красным. И не подумала притормозить, пока мы не оказались меньше чем в пяти шагах от здания. Меня резко бросило вперед, затем откинуло назад на сиденье.
        — Если вы готовы признать, что не умеете водить, я мог бы научить вас.
        Женщина наконец глянула в зеркало заднего вида, но лишь чтобы поправить помаду.
        — Не хочешь рассказать, что ты собираешься обсуждать с адвокатом? У меня сложилось впечатление, что ты согласился доверить благополучие Джейкоба и Тайлера мне.
        — Значит, хорошо, что я не собираюсь это обсуждать.
        Я не сводил глаз с дороги. Миссис Коллинз может косить под дурочку и быть худшим водителем на планете, но она всегда знала больше, чем хотела показать, и что-то мне подсказывало, что этот раз — не исключение.

* * *
        Сайт Общества Правовой Помощи обещал бесплатную защиту в суде, что было как нельзя кстати. Обосновавшись в центре города, Общество расположилось в одном из исторических зданий, мимо которых любил проезжать папа. Помню, как он жаловался маме, насколько трудно удерживать власти, не позволяя им сносить старые дома. Ему бы понравилось, что Общество сохранило это сооружение, переделав под офис.
        Минут тридцать мы с миссис Коллинз сидели на деревянных стульях напротив стойки администратора. Вокруг меня так же ждали люди — кто-то был терпелив, а кто-то не очень. И кабинетов доносилось бормотание, тренькали телефонные звонки. Как и во всем ином, «бесплатно» всегда означало «медленно». Миссис Коллинз закончила проверять сообщения на своем «блэкберри» и повернулась ко мне. Так и знал, что моя удача когда-нибудь закончится.
        — Так почему бы тебе не поведать мне, зачем мы здесь?
        Я наклонился вперед и облокотился на колени.
        — Вы умная, наверняка уже догадались.
        — Да, но я хочу услышать это от тебя.
        Потирая руки, я задумался, стоит ли открывать ей правду. Если здесь работал ее муж, то женщина все равно узнает. Но по какой-то причине мне казалось, что если я произнесу эти слова сам, то тем самым впущу ее в свой личный мир. Вопрос в том, достаточно ли я ей доверял, чтобы это сделать?
        — После своего совершеннолетия и окончания школы я хочу взять братьев под свою опеку. Мне нужен кто-то, кто разъяснит, как это сделать.
        — Ной…  — начала было она, затем запнулась. От этой паузы воздух между нами отяжелел.  — Ты хотя бы представляешь, как тяжело растить детей восьми и пяти лет?
        Ну, моя жизнь определенно не могла стать хуже, чем сейчас.
        — Вы хотя бы представляете, каково жить без них?
        — Мы с Киишей работаем над тем, чтобы сделать твои посещения более частыми.
        У меня дрогнул мускул в челюсти, и пришлось изо всех сил сосредоточиться, чтобы не заорать.
        — Меня не интересуют более частые посещения. Я хочу обратно свою семью.
        — Опека над Тайлером и Джейкобом не вернет твоих родителей.
        Сердце врезалось в грудную клетку, и я резко повернул к ней голову.
        — Думаете, я этого не знаю? Вам кажется, я провел последние два с половиной года, так и не осознав, что моя жизнь никогда не будет прежней?
        — Именно,  — кивнула женщина.  — Она никогда не будет прежней. Ты не будешь их братом. Ты станешь отцом. И это огромная разница… ты действительно хорошо подумал над этим? Какую, по-твоему, работу ты можешь получить после окончания школы? Как ты сможешь растить их и заботиться о себе? Существует множество программ, способных помочь тебе, Ной. Тебе. Поскольку ты находишься на попечении государства, нашего штата, твое обучение в колледже могут оплатить. Подумай о жизни, которую ты можешь создать для себя. Подумай о своем будущем.
        Женщина с зачесанными назад каштановыми волосами, одетая в строгий синей костюм, вышла из кабинета, озарив меня деловой улыбкой.
        — Ной Хатчинс?
        Как раз вовремя. Я встал и повернулся к миссис Коллинз.
        — Мои братья — мое будущее.
        — Твои братья в порядке.  — Ее глаза умоляли меня.  — Клянусь, они в безопасности.
        Я покачал головой, пытаясь игнорировать настойчивый голос, который упорно твердил, что миссис Коллинз входила в число тех взрослых, которым было не наплевать и которые не стали бы лгать. И тут перед глазами возникло лицо Тайлера в синяках. Доверившись ей, я повернусь спиной к братьям — а я никогда так не поступлю.
        Мне нужно придерживаться плана: поговорить с Обществом об опекунстве, безупречно вести себя в школе, найти приличную работу до окончания учебы и доказать, что Кэрри и Джо — неподходящие родители. И для реализации последнего пункта мне нужно было добраться до своей папки.
        Глава 31
        Эхо
        — Это сработает,  — промурлыкал Ной.
        Мы закончили заниматься час назад, и то благодаря моей крайней настойчивости. Я сидела у него на коленях с пассажирской стороны машины Эйриса, пока Исайя нависал над открытым капотом. Ной описывал свой новый план того, как добраться до наших папок, и одновременно ласками и поцелуями доводил мое тело до взрывоопасного состояния. В плане было много недочетов, но соблазнительная атака, которой я подверглась, затуманила мой разум, не позволяя озвучить свое мнение.
        — Неужели ты веришь, что миссис Коллинз купится на это?  — спросила я.  — Во-первых, она скорее всего скажет тебе подождать до среды или раскусит тебя и поймет, что ты что-то задумал.
        — Больше всего ей хочется, чтобы я поступил в колледж, и, если я скажу, что сдам АСТ, она будет писать кипятком от радости. Она молила меня подать заявку на позднюю регистрацию.
        Ной целовал мне шею, не давая принимать правильные решения. Поэтому я открыла дверь и выскользнула из машины. Март ворвался в город, и воцарилась теплая погода, хотя ночами еще случались заморозки. Я стояла достаточно близко к открытой двери гаража, чтобы несколько капель дождя могли упасть мне на обувь. Ной не прильнул ко мне своим телом, как делал обычно. Вместо этого он прислонился к дверной раме, подальше от меня.
        Наша прошлая попытка заглянуть в папки закончилась полным крахом. Но это только подстегнуло пытаться дальше. Я часто гадала: не потому ли мы вместе, что у нас общая цель? Временами мы не могли говорить ни о чем другом, но потом я замечала тепло в его карих глазах и знала — ему не плевать на меня.
        — Если это сработает, в чем я не уверена, думаю, ты первым должен заглянуть в свой файл,  — вздохнула я.  — Мне жаль, что фамилия не помогла.
        Парень испробовал каждый доступный нам способ: телефонный справочник, поисковики, фейсбук — но не нашел ничего о приемных родителях Джейкоба и Тайлера.
        — Нет. Я видел, как твой папа и миссис Коллинз разговаривали сегодня утром. Что-то происходит, и мы должны все разузнать.  — Ной посмотрел на дождь. Он выглядел как модель нижнего белья Calvin Klein, а не как потерявший все на свете приемыш.  — Кроме того, я думаю, у нас будет достаточно времени, чтобы посмотреть оба файла. У тебя же назначен сеанс гипноза на четверг. Когда я завтра выманю миссис Коллинз, ты прочитаешь свою папку, а я свою — в четверг.
        — Это не гипноз, а расслабляющая терапия, и я пока не дала на нее согласия.
        — Но это идеально нам подходит! Вы с миссис Коллинз запретесь в медицинском кабинете, все секретари уже разойдутся. Более того, ты сама говорила на прошлой неделе: наш терапевт считает, что ты на грани большого прорыва.
        Дождь забарабанил по крыше гаража. Я оглянулась на Исайю и Бет. Мне не нравилось, что она сидела на любимой рабочей скамейке Эйриса, но от ее присутствия в глазах у Исайи загоралась искра.
        Что будет, когда я наконец сложу кусочки пазла вместе? Когда пойму, зачем снова и снова рисую ночное небо? Когда разберусь, почему мама рассказывала мне сказки, пока я истекала кровью на ее полу? Может, моим ночным кошмарам придет конец, и я впервые за два года смогу выспаться.
        А вдруг не сработает? Миссис Коллинз считала, что мой мозг готов вспомнить что-то большее — нужно только подтолкнуть его в правильную сторону. Этот обрывок информации привел к тому, что Эшли взахлеб пустилась в рассуждения о том, что нам стоит еще раз попробовать гипнотерапию. Оказалось, она уже покопалась в интернете, нашла нового терапевта и проверила его рекомендации. Миссис Коллинз его знала, поэтому была не против, но и не рада. Желая осчастливить Эшли, папа неохотно согласился, и, как всегда, я не воспротивилась.
        Да мы и не собирались полностью восстанавливать мне память. Нашей целью было увидеть, смогу ли я вспомнить какие-то детали до того момента, как мать затащила меня в ад.
        Предполагалось, что эта расслабляющая терапия будет отличаться от той, что чуть не свела меня с ума летом после несчастного случая. Миссис Коллинз сказала, что прежний терапевт был неопытным и слишком на меня давил, желая быстрого результата. В четверг Эшли приведет авторитетного «профессионала». Миссис Коллинз уверяла, что будет наблюдать за нашей сессией и что я буду в безопасности — мой разум больше не расколется.
        Пока что, в большинстве случаев, она оказывалась права, но… Я прошептала, чтобы больше никто не услышал:
        — Что, если папа прав? Что, если мой разум не может выдержать правды?
        — Малышка, у тебя достаточно сил и упорства. Ты будешь в порядке.
        Хотелось бы мне обладать уверенностью Ноя и верой в себя. Его ничто не может сбить с намеченного пути, и по какой-то причине он считал, что и я могла горы свернуть. Когда-нибудь он сильно разочаруется, увидев меня настоящую — слабую, жалкую.
        — Где твой отец?  — спросил парень.  — Обычно к этому времени он уже дома.
        С тех пор как папа понял, что каждый понедельник Ной и Исайя проводят время у нас в гараже, он приезжал с работы как можно раньше. Может, он и смирился с тем, что Ной мой парень, но ему не нравилось, что я находилась с ним наедине дома.
        Моя нога нервно застучала по полу. Папино странное поведение превзошло само себя.
        — Мой «Неон» не пережил замены деталей. Сегодня он подбирает мне новую подержанную машину.
        А я любила свой «Додж». Мы с Эйрисом выбирали его не одну неделю, пытаясь найти идеальный автомобиль, который будет подходить по цене и качеству. Когда я наконец его купила, мы забрали маму, чтобы отпраздновать это поездкой в «Дэйри Квин» и шоколадными коктейлями. Хорошо, что Исайя пообещал починить машину брата. В ином случае я бы свернулась в клубок и заплакала из-за потери Эйриса… и мамы.
        Я заметила испепеляющий взгляд Бет, которая прислушивалась к нашему с Ноем разговору. Перед ней и Исайей мы общались в открытую, но никогда напрямую не затрагивали мои проблемы. Ной считал их своей семьей и доверял им. Я доверяла Ною, испытывала симпатию к Исайе. Бет я просто терпела.
        — Сегодня было очень интересное занятие по физкультуре.  — Губы девушки расплылись в дьявольской ухмылке. Она редко обращалась конкретно ко мне. Птеродактили Ноя начали клевать слизистую оболочку моего желудка.
        — Правда?  — спросила я, подразумевая: «Пожалуйста, начни снова меня игнорировать».
        — Весь урок слушала, как твоя маленькая подруга-чирлидерша Грейс издевалась над тобой. Должна признать, сегодня она впервые меня развеселила.
        Слова Бет подтверждали то, что я уже знала в глубине души: публичные отношения с Ноем стали последней каплей для Грейс и уничтожили хрупкие остатки нашей дружбы. Если Бет планировала выпотрошить меня, как рыбу, ей это удалось. Живот болел так же сильно, как когда Люк в меня врезался.
        Ной оттолкнулся от стены и решительно подошел к ней.
        — Твою ж мать, Бет! Какого хрена, что с тобой не так?!
        — Со мной? Это ты тусуешься с мисс Психопаткой!  — Она спрыгнула с лавочки, случайно сбивая банку с шайбами. Та покатилась к краю лавки.
        — Бет, хватай ее!  — закричала я.
        Она потянулась к банке, но ее пальцы схватили лишь воздух, а стеклянная емкость разбилась об пол. Звук разбивающегося стекла эхом отдался у меня в голове. Перед глазами замелькали образы, а черная дыра в моем разуме стала расти, расширяться. В мой череп будто вбивали острые гвозди, но в этот момент начала проявляться одна из картинок.
        Я лежала на бежевом ковре на полу в маминой гостиной.
        Меня окружали цветные осколки стекла и кровь. Много-много крови.
        Мои руки резало болью. Я перевернулась, мечтая, чтобы мне стало легче, но сразу вскрикнула, когда что-то острое впилось мне в спину.
        Мой взгляд сосредоточился на входной двери. Мне нужно было туда добраться. Я должна была выбраться наружу. Игнорируй боль. Борись со страхом. Я перекатилась набок, не в силах сдержать рыдания, когда стекла впивались в мои колени и руки. Осколки хрустели под моим весом. Крупные куски пронзали мое тело, мышцы, обжигая, словно я ступала по горящим углям, а мелкие усеяли мою кожу. Я ползла вперед. С каждым движением силы покидали меня, голова кружилась, меня мутило. Господи, где же он? Он же обещал прийти. Боже, папочка, пожалуйста, приди.
        — Эхо!
        Я часто заморгала и обнаружила себя скрюченной на полу гаража, руки вцепились в голову. Сердце больно билось в груди, тело сотрясалось от судорог.
        Ной присел рядом со мной. Глаза расширены. На его лице читался шок. Осторожно убирая мне волосы за ухо, парень заговорил тихим, успокаивающим тоном:
        — Малышка, что произошло? Тебе больно? Тебе плохо?  — Мой взгляд метался по гаражу, сканируя опасность. Исайя и Бет смотрели на меня как на сумасшедшую. Ной взял мое лицо в руки заставляя смотреть только на него.  — Пожалуйста, детка…
        Я сглотнула, пытаясь увлажнить пересохшее горло.
        — Цветное стекло. Это был мамин новый проект.
        Его глаза потеплели от понимания произошедшего.
        — Ты что-то вспомнила.
        Небо осветилось молнией. Каждый мускул моего тела напрягся. Ной прижал меня ближе к себе.
        — Все в порядке. Я с тобой.
        Мой затылок горел, зубы стучали, меня всю колотило. Я всхлипнула, пытаясь подавить слезы. Если мне стало так плохо от мимолетного воспоминания, что же случится, если я вспомню все? Я сломаюсь?
        На глаза навернулись горячие слезы, но я смахнула их рукавом.
        — Я так устала от кошмаров.
        Устала гадать, теряю ли я рассудок.
        Ной погладил меня по волосам и обнял еще крепче.
        — Мы разберемся с этим, Эхо. Клянусь, мы со всем разберемся.
        Глава 32
        Ной
        — Жаль, я не могу спать с тобой,  — пробормотала по телефону Эхо сонным и чертовски сексуальным голосом.
        — Скажи только слово, и я переверну твой мир, малышка.
        Я освободился после смены уже за полночь, но все равно решил набрать Эхо. И теперь сидел на сушилке, давая Бет и Исайе время наедине, хотя они оба утверждали, что им этого совсем не нужно. Притворялись, будто между ними ничего не произошло. Хорошая новость: девушка не бросилась к своей маме и не позволила какому-то парню использовать ее. Плохая: Исайе было очень больно. На мгновение я попытался забыть о проблемах своих лучших друзей и сосредоточиться на воспоминании о сладком запахе корицы вместо влажного и затхлого зловония подвала.
        Смех моей маленькой нимфы заполнил мне душу.
        — Пошляк! Я говорила об обычном сне, а не намекала на секс.
        — Нам не нужен секс. Есть другие способы помочь тебе заснуть.
        — Ты невероятен,  — вздохнула она, и я услышал, как зашуршало одеяло.  — Ты даешь мне чувство безопасности, Ной. Может, если бы я чувствовала себя в безопасности, то смогла бы заснуть.
        Поэтому у Джейкоба ночные кошмары? Он не чувствовал себя в безопасности?
        — Я как-нибудь прокрадусь к тебе в комнату ночью, и мы опробуем твою теорию. Обещаю, мы будем просто спать.
        — Папа убьет тебя, а меня запрет в монастыре.
        — Я готов рискнуть.
        — Ладно…  — сказала Эхо, переводя разговор на другое.  — Я же говорила, что сказка с АСТ не сработает.  — Она хихикнула, наслаждаясь тем, что оказалась права.
        Через десять минут после начала терапии Эхо я зашел в офис миссис Коллинз и объявил о своем внезапном интересе к колледжу. В одном я оказался прав. Женщина писала кипятком. Но вместо того чтобы воспользоваться случаем и нагрузить меня информацией, она залепетала, что ей нужно время, чтобы собрать бумаги. А потом назначила мне встречу на четверг, прямо после школы и перед сеансом гипноза Эхо.
        — А тебе нравится, когда ты права, не так ли?
        — Тс-с-с. Я наслаждаюсь моментом.  — Девушка громко зевнула. Из-за терапии ее кошмары участились и стали более жуткими. Что-то мне подсказывало, что она по ночам спала лишь пару часов, заставляя себя бодрствовать, чтобы избежать тяжелых сновидений.
        Я задумался о Джейкобе и его кошмарах.
        — Если бы ты знала причину своих страхов, ты бы поговорила об этом с миссис Коллинз?
        — Ты меня удивляешь, Ной!  — Девушка даже не дождалась ответа.  — Она знает причину моих страхов, но да, я бы поговорила с ней. Миссис Коллинз немного двинутая, но, мне кажется, знает, что делает. Ну… вроде бы… по крайней мере, она лучше, чем большинство идиотов, которых я встречала. Не знаю. Она мне нравится.  — Ее голос затих.
        — Иди спать, детка. Увидимся завтра в школе.
        Эхо снова зевнула.
        — Я еще чуть-чуть почитаю. Люблю тебя.  — Девушка повесила трубку, зная, что я промолчу в ответ. Хотелось бы мне иметь ее храбрость.
        — Скажи, что вы расстались!  — крикнула Бет.
        Я спрыгнул с сушки и обнаружил, что мои друзья развалились на кровати и смотрят телевизор.
        — С чего бы?
        — Потому что она сумасшедшая! И прежде чем ты начнешь ее защищать, вспомни, что я присутствовала при ее маленьком приступе.
        Я снял футболку и кинул в корзинку с грязным бельем, потом устроился на диване. Первое, что я куплю, когда обзаведусь квартирой,  — это кровать. Огромную, с мягкими подушками и одеялом.
        — Не смей меня игнорировать! Исайя, скажи Ною, что он нарушает кодекс парней. Например, они не встречаются с психопатками.
        Это будет легко. Я открыл было рот, чтобы ответить тем же Бет, но Исайя остановил меня.
        — Не надо, чувак. Просто не надо.
        Я поднял старую грязную подушку и подложил себе под голову.
        — Перестань вести себя как стерва.
        — Спасибо,  — пробормотал друг. Бет ненавидела, когда ее так называли. Но, как говорится, на воре шапка горит…
        — Ну и ладно. Продолжай твердить себе, что не встречаешься с чокнутой. А у нее есть имена для остальных своих личностей?
        — Перестань, Бет,  — сказал Исайя.
        Это должно было прекратиться. Чем больше Бет на меня давила, тем усерднее я защищал Эхо, и тем выше становились шансы, что она продолжит свои нападки.
        У Эхо и так было достаточно проблем, чтобы мириться с моей некровной сестрой, у которой слишком длинный язык. Если она когда-нибудь узнает, то взбесится, но я должен был это сделать… ради всеобщего блага.
        Я закрыл глаза рукой, надеясь, что как только это скажу, все наконец пойдут спать:
        — В конце восьмого класса на нее напали. Мозг Эхо стер все о том, что случилось, и миссис Коллинз пытается помочь ей востановить эти события. То, что ты видела в гараже, было небольшим воспоминанием о той ночи. Оставь ее в покое.
        В телевизоре громко засмеялись, потом раздался саркастичный комментарий актера. Я ожидал язвительных нападок от Бет. Убрав руку от лица, я заметил, что ее лицо исказилось от ужаса. Исайя что-то прошептал ей на ухо. Девушка моргнула и вернулась в реальность.
        — Прости, Ной,  — прошептала она.  — Мне жаль.

* * *
        — …и я добавила информацию об университетах Луисвиля и Кентукки — у них прекрасная программа для будущих архитекторов, хотя наш штат готов заплатить за любой государственный университет.  — Миссис Коллинз впервые вдохнула за пять минут. Дневное солнце превратило ее кабинет в жаркую тюремную камеру.
        — Архитекторов?  — Я посмотрел ей в глаза, дабы проверить, все ли с ней в порядке.
        — Архитекторов.  — Женщина радостно улыбнулась.
        Я вяло пролистал гору брошюр на своих коленях. Мой отец был архитектором. Он проектировал жилые дома, даже позволял мне помочь. Я начал читать требования для поступления. Чем я занимаюсь? Я закрыл папку.
        — Эхо доверяет вам.
        Не знаю, зачем я это сказал, но мне нужно было отвлечься.
        Глаза психолога смягчились, но она быстро надела обратно свою маску радостного щенка.
        — Ну-ну, я уже говорила, мы не будем обсуждать Эхо.  — Она закачалась взад-вперед на своем стуле.  — Хотя беру слова обратно. Мы можем обсуждать все, что касается ваших отношений. Буду честной, я безумно хочу узнать подробности.
        Я не любил сплетничать, в особенности со своим терапевтом. Но Эхо сегодня выглядела усталой, и мне показалось, что она заснула на математике. Если ее кошмары были настолько ужасны, то каково было Джейкобу?
        — Я не уверен, что доверяю вам. У меня плохо складывались отношения со взрослыми.
        — Да, это так. Что тебя беспокоит, Ной?
        Я провел рукой по лицу и сглотнул. Что, если я не прав насчет нее? Она могла уничтожить наши с Джейкобом шансы на воссоединение.
        Миссис Коллинз облокотилась на стол.
        — Клянусь, все, что ты скажешь, останется между нами, если ты не попросишь об обратном.
        — Вы верите в Бога?  — спросил я.
        Вопрос сбил ее с толку, но она все же ответила:
        — Верю.
        — Тогда поклянитесь им.
        — Клянусь Господом: все, что ты скажешь, останется между нами, если ты не попросишь об обратном.
        Будь она проклята, если соврала мне.
        — Пожар начался из-за Джейкоба.
        Она резко втянула воздух, но быстро собралась.
        — В отчете говорится другое. Там сказано, что это был несчастный случай.
        — Так и было. Он сделал это ненамеренно.  — Я не отводил взгляд. Она должна была мне поверить. Джейкоб ни за что бы не навредил никому специально.
        Женщина потерла глаза и покачала головой, будто не могла поверить тому, что услышала.
        — Ты уверен? Может, он что-то перепутал, и ему только кажется, что пожар случился из-за него?
        — Нет. Это так. Но виноват я.  — Это чувство будет преследовать меня вечно.  — Вместо того чтобы остаться дома и поставить палатку с братьями, я поехал на ярмарку с одной девушкой. В то время свидание казалось таким важным, я…
        Вина, которую я так отчаянно пытался закопать под слоями равнодушия, всплыла на поверхность в виде тошноты. Я изо всех сил пытался подавить рвотные позывы. Но я задвинул эти эмоции на второй план. Сейчас разговор был не обо мне.
        — Это неважно.  — Я шмыгнул носом, мгновенно разозлившись на себя. Если я не выдержу эту сессию без слез, то не заслуживаю своих братьев. Я откашлялся.  — Мама сказала Джейкобу, что мы поспим в палатке в следующую пятницу, но он рассердился. Когда родители уложили их спать, братья встали, чтобы самим приготовить с’моры. У мамы в ванной стояла свечка. Наверное, она оставила там и спички. Джейкоб поджег ее, они поджарили зефир и пошли в гостиную спать. Папа поставил там палатку, когда еще не знал, что я ухожу.
        Миссис Коллинз подняла руки к лицу, будто молилась. Ее глаза блестели.
        — Пожар начался в ванной. Мы предполагали, что один из твоих родителей оставил свечку и забыл ее затушить. Никто не догадался, что это был твой брат.
        Остальное она знала. Мои родители сгорели в своей спальне, а я вернулся, когда пожар уже вовсю пылал.
        — Джейкоб рассказал мне в больнице, и я пообещал никому не говорить.  — Обещание, которое я не сдержал.
        — Почему?  — Казалось, она была в отчаянии.  — Почему ты никому не сказал? Психолог мог бы ему помочь!
        Уже знакомое чувство предательства и злости вернулось ко мне.
        — Нас разделили! Кому я мог довериться?  — И чтобы довершить мое собственное предательство, я сказал:  — Помогите моему брату.
        Она вытерла глаза.
        — Помогу. Обещаю.
        Женщина посмотрела на часы, наша терапия закончилась. Добавить мне было нечего, поэтому я встал, набросил куртку и приготовился увидеть Эхо по другую сторону двери.
        — Ной,  — позвала миссис Коллинз,  — я планирую помочь и тебе.
        Я не хотел помощи. Мне она была без надобности, но я не собирался спорить с человеком, который спасет моих братьев. Я открыл дверь и увидел Эхо, которая стояла, прислонившись боком к столу. Взгляд ее был устремлен прямо перед собой, а нога выбивала нервную чечетку.
        Глава 33
        Эхо
        Ной выглядел опустошенным. Взгляд его темных глаз был усталым, плечи опущены. Он закрыл дверь в кабинет, и я метнулась ему навстречу.
        — Ты как?
        Парень слабо улыбнулся и прижал меня к себе.
        — Надеюсь, я поступил правильно.  — И он обнял меня еще крепче.
        Я положила голову ему на плечо и попыталась успокоить, поглаживая по спине.
        — Уверена, что это так.  — Он беспокоился о Джейкобе и сомневался, может ли довериться миссис Коллинз.  — Ты бы никогда не сделал ничего такого, что могло навредить твоим братьям.
        — Спасибо.  — Ной поцеловал мои волосы и чуть не задушил в объятиях.  — Мне нужно было это услышать.
        Время остановилось. Потом парень все-таки освободил меня из своей смертельной хватки.
        — Я поброжу по коридору, пока не начнется твой сеанс в медицинском кабинете, а затем прокрадусь в ее офис.
        То, что мы запланировали, теперь больше напоминало проникновение со взломом — действие явно противозаконное. У меня скрутило живот.
        — Не знаю… Может, нам не стоит этого делать? Я не хочу, чтобы тебя поймали.
        Или выкинули из школы и отправили в тюрьму.
        Ной сверкнул озорной улыбкой.
        — Я когда-нибудь говорил, что ты параноик?
        Я скрестила руки на груди.
        — Несколько раз.
        Он поцеловал меня, а миссис Коллинз выбрала именно этот момент, чтобы открыть дверь.
        — Я притворюсь, что ничего не видела.
        Подмигнув мне, парень вышел из офиса, а женщина широко улыбнулась, махая воображаемым хвостом.
        — Вы такая замечательная пара! Он пригласил тебя на выпускной бал?
        Странный вопрос.
        — Бал будет только через месяц. В любом случае не думаю, что Ной танцует.
        — Он пришел на бал в честь Дня святого Валентина.  — Миссис Коллинз вошла в медицинский кабинет, поманив меня за собой.
        — Такое бывает раз в жизни.  — Я неохотно последовала за ней.  — Знаете, я ведь не соглашалась на это.
        Женщина рассмеялась — серьезно, она смеялась надо мной!
        — О, Эхо. Ты все равно это сделаешь, хотя бы потому, что я тебя попросила. Иногда твоя привычка слушаться старших оказывается весьма кстати.
        Я встала посреди кабинета и засунула руки в карманы.
        — Разве это не нарушение какого-нибудь кодекса терапевтов? Ну, знаете, использовать мои проблемы против меня?
        — Возможно.  — Миссис Коллинз снова улыбнулась.  — Эхо, это доктор Рид.
        Также известный как специалист по терапевтической релаксации, которого выбрала Эшли. Низенький мужчина встал и пожал мне руку.
        — Как поживаешь, Эхо?
        Ужасно.
        — Нормально.
        — Тебе будет легче, если ты ляжешь,  — сказала миссис Коллинз.
        Понадобилось все мое упорство, чтобы не плюхнуться тут же на кушетку. Мои пальцы нервно барабанили в кармане, а сердце практически вылетало из груди. Я ей еще покажу!
        Женщина склонила голову.
        — Похоже, Ной имеет на тебя сильное влияние. Теперь, когда ты доказала мне, что не танцуешь под чужую дудку — и поэтому я очень горжусь тобой,  — не могла бы ты лечь, пожалуйста?
        Ну, поскольку она попросила вежливо и у меня сейчас случится сердечный приступ…
        — Конечно.
        Миссис Коллинз потушила свет, а я опустилась на неудобную кушетку. У моих ног лежал плотный плед, а под головой — мягкая подушка. Я вопросительно посмотрела на психолога.
        — Я хотела, чтобы ты чувствовала себя комфортно.
        На столе рядом с раковиной стояло несколько свечей.
        — Вы собираетесь поджечь их?
        — Собиралась,  — женщина вздохнула.  — Но передумала. Ты предупредила отца, что терапия может затянуться? Не хочу, чтобы он выставлял мне претензии, когда ты придешь домой чуть позже обычного.
        Теперь вздохнула я.
        — Да. Мой Господин в курсе, и мне дали прямое указание позвонить в ту же секунду, как мы закончим.
        Она хихикнула.
        — Мне тоже. Твой Господин, м-м? В этом что-то есть. Мы готовы.  — Миссис Коллинз повернулась к доктору Риду, игривые нотки пропали из ее голоса.
        Схватив плед и взбив подушку, я свернулась клубком, как медвежонок, который готовился к спячке. Если я действительно собиралась пойти на это, то пусть мне хотя бы будет тепло.
        Доктор Рид начал с дыхательных и медитативных упражнений. Через какое-то время мои мысли начали уносить меня от действительности, а голос врача превратился в успокаивающий, притягательный звук.
        — Скажи мне, Эхо, когда ты в последний раз чувствовала себя в безопасности? По-настоящему в безопасности.
        — Ной дает мне это чувство.
        Я следовала за ласковым и ободряющим голосом, представляя себе тепло Ноя, его сильное тело и сладкий мускусный аромат, который окутывал меня, образовывая особый защитный пузырь.
        — Ищи глубже, Эхо. Очень-очень глубоко,  — звучала спокойная и размеренная речь. Я плотнее завернулась в плед и прислушалась к голосу доктора, подталкивающему мой разум вспомнить то время. Воспоминания сменялись, как на слайд-шоу, пока я не нашла то, что согревало мне душу.
        — Эйрис давал мне чувство безопасности.
        Брат несколько раз прятался со мной в шкафу, когда мама во время приступа была возбуждена больше обычного. Однажды, когда он меня нашел, папа уже позаботился о маме, но я отказывалась выходить. Эйрис остался со мной и читал мне с фонариком, пока я не заснула.
        — Эшли.
        Забавно, голос был моим, но слова звучали будто издалека. В детстве ее присутствие означало игры, теплые ванны и ужины, нормальные сказки перед сном и песни.
        — Папочка.
        Мой защитник. Мой спаситель. Он убедил маму начать принимать лекарства, и она сделала это, ради него. Мама его любила. Он сохранил нашу семью и во время тех мрачных моментов, когда мамина болезнь грозила все разрушить, держал меня в своих объятиях. Как в больнице, когда я не могла спать, страшась первой волны кошмаров, папа лежал со мной в кровати и, обнимая, шептал снова и снова, как сильно он меня любит.
        Сцена перед моими глазами изменилась. Я была в безопасности. Откуда-то я это знала, но… что-то было не так… неправильно…
        Лунный свет освещал мамину гостиную, отражаясь от тысяч осколков стекла на полу.
        Теплая жидкость стекала по моим рукам, и я пыталась сделать вдох сквозь всхлипы боли. Обжигающей боли. Разрывающей. Пульсирующей. Каждая клеточка кричала в агонии, а горло пересохло от этих ощущений. Пытаясь выстоять на четвереньках, я заставляла себя ползти вперед. Нельзя было закрывать глаза. Нельзя.
        Но мои веки тяжелели, как и мышцы. Я хотела отдохнуть. Всего на пару секунд. Да, я могла отдохнуть.
        Я поддалась тяжести своего тела, падая на усыпанный стеклом пол. Если не буду двигаться, осколки не смогут меня порезать на кусочки. Я дышала в такт биению своего сердца и позволяла мыслям унести меня в чудесное место, где нет боли и нет крови. Сон. Да, мне нужно было поспать.
        Нет! Я заставила себя открыть глаза и часто заморгала, чтобы сосредоточиться. Края чистых осколков теперь были запятнаны красным — кровью. Моей кровью.
        — Папочка…  — прошептала я. Он уже должен был приехать. Я молилась, чтобы он как-то услышал меня и узнал…
        Я сфокусировала взгляд на двери, но никак не могла до нее добраться.
        Не сейчас. Ноги будто омертвели — они не слушались, не двигались.
        Мои руки. Они пока еще подчинялись мне, но эта боль… Господи, какая боль!
        — Мне так жаль, Эхо. Не нужно было позволять тебе вставать, но боль скоро пройдет.
        Моя мама лежала бок о бок со мной на битом стекле, ее голова рядом с моей. Круглые затуманенные глаза смотрели озабоченно.
        — Не плачь.  — Ее мозолистые пальцы нежно смахнули слезы с моего лица.  — Скоро мы увидим Эйриса, и больше не будет боли и печали. Только веселье и счастье, и мы сможем рисовать,  — ты и я,  — а Эйрис будет ремонтировать столько машин, сколько захочет.
        Я едва узнавала свой голос, хриплый и ломающийся:
        — Я не хочу умирать, мамочка. Пожалуйста, не дай мне умереть.
        — Ш-ш-ш,  — проворковала она.  — Не думай о смерти.  — Женщина зевнула, и ее веки затрепетали.  — Мы заснем, а когда проснемся, снова встретимся с твоим братом.
        Она улыбнулась.
        — Боже, папочка,  — всхлипнула я.
        Мое сердце ухнуло вниз. Я никогда его больше не увижу. Мой отец, который должен был меня забрать, который, молилась я снова и снова, сейчас войдет через эти двери, как и было обещано. Пожалуйста, папочка, пожалуйста. Ты нужен мне.
        — Я расскажу тебе сказку, как в детстве. У Кассандры была прекрасная дочь по имени Андромеда…
        Я открыла глаза и заморгала. Миссис Коллинз стояла в дверном проеме, а доктор Рид сидел на стуле рядом с кушеткой.
        Я откинула плед. По вискам стекали капельки пота. В голове пульсировала кровь, сердце билось в том же ритме. Кожа болела, и я с трудом смогла сесть. Мое тело казалось почти невесомым после того, как на него обрушилась тяжесть воспоминаний.
        В лицо ударил холодный воздух, и на какой-то момент я растерялась. Я упала и разбила одно из витражных стекол, которые мама оставила в гостиной, но почему? Несчастный случай? Не может быть, она была такой спокойной и мирной… решительной. Но она попросила прощения.
        — Папа,  — прошептала я.
        Слезы обжигали глаза, и я уставилась на миссис Коллинз. Мне были нужны объяснения. Объяснение должно было быть, потому что отец никогда бы не оставил меня там — никогда. В горле встал комок, и ничто не помогало от него избавиться.
        — Где он был?
        — Думаю, на сегодня хватит.
        Я отмахнулась от нее, не принимая этот ответ.
        — Нет. Нет. Я кое-что вспомнила, теперь ваша очередь.
        — Понимаю твое раздражение, но ради сохранения собственного рассудка ты должна вспоминать постепенно.
        Странное беспокойство поселилось у меня в сердце, и десятки предположений рождались в моем мозгу и разбивались вдребезги. Лишь одно слово разрывало мне душу… предательство.
        — Где был мой отец?!
        За спиной миссис Коллинз раздался его голос:
        — Я забыл тебя забрать.
        Глава 34
        Ной
        Минут двадцать я просто бродил по коридору — Эхо заразила меня своей нервозностью. Мне хотелось дать ей достаточно времени, чтобы дойти до медкабинета и начать сеанс, а потом уже вламываться в чужое помещение.
        — Эйрис давал мне чувство безопасности.
        Ее было слышно даже здесь. Черт, миссис Коллинз оставила дверь открытой. С другой стороны, в школе уже никого быть не должно.
        — Эшли.
        Я замер. Голос Эхо звучал сонно. Мне очень хотелось остаться и послушать, но тогда я потеряю шанс найти ответы на наши вопросы.
        Мама точно бы мной гордилась: вламываюсь в кабинет своего психолога. Хотя, напомнил я себе, дверь в ее офис осталась распахнутой. Я попытался отбросить чувство вины, которая уже разъедала мои внутренности. Но как только я увидел папку со своим именем, выглядывающую из-под двух других, все сомнения мгновенно улетучились.
        Я схватил ее, быстро нашел страничку с информацией о братьях и переписал их данные, использовав одну из тех брошюр, что мне дала миссис Коллинз, стараясь ничего не пропустить.
        — Ной, что ты тут делаешь?  — Мистер Эмерсон напугал меня до чертиков, но я, быстро справившись с собой, натянул приветливую маску и незаметно захлопнул папку, прежде чем повернуться к двери.
        — Собираю информацию о колледжах.  — Я показал мужчине пачку листовок и брошюр. Почему бы не заработать пару баллов в рейтинге отца моей девушки?
        — Хорошо.  — Он оглянулся на главный офис.  — Рад за тебя.
        — Я не хочу умирать, мамочка! Пожалуйста, не дай мне умереть!  — Голос Эхо наполнил коридор. Я расслышал в нем ужас, который ни с чем невозможно было спутать. Мы с мистером Эмерсоном одновременно сделали шаг к медицинскому кабинету. И тут он вспомнил обо мне, а Эхо закричала:  — Боже, папочка!
        Лицо мистера Эмерсона приобрело странный оттенок серого.
        — Думаю, тебе пора идти.
        Сердце забилось быстрее. Я напрягся и свирепо уставился на отца Эхо, ожидая каких-то объяснений: почему моя любимая девушка выкрикивала его имя в панике и отчаянии.
        Он уперся рукой в стену и согнулся.
        — Иди, Ной.
        Уйти или остаться? Если останусь, мне придется объяснять свое присутствие, рискуя быть пойманным и потерять информацию о братьях. И рискуя поссориться с ее отцом.
        Если уйду, то я — неудачник, а не победитель, в котором нуждалась Эхо.
        Но я смогу загладить свою вину. Я вышел из кабинета и набрал номер девушки. «Это я. Вы знаете, что делать»,  — проговорил ее сладкий голосок.
        — Привет, малышка. Позвони, когда сможешь. Я…  — Люблю тебя.  — Мне нужно услышать твой голос.
        Глава 35
        Эхо
        — Ты забыл меня забрать?  — Внутри меня все застыло, а чувства, казалось, умерли.  — Как забыл купить яйца в магазине или забрать одежду из прачечной? Как забыл собрать хлопья, рассыпавшиеся на полу, или банку, вывалившуюся из продуктового пакета? Ты забыл меня забрать.
        Папа потянул себя за мочку уха и уставился в пол.
        — Я, э-э…  — Он неловко откашлялся.  — В тот вечер у Эшли была встреча с одноклассниками, и мы чуть задержались на выставке картин. Я оставил тебя у мамы, чтобы ты рассказала ей о том, как получила Губернаторский Кубок, и не заметил, как пролетело время.
        Я переводила взгляд с отца на миссис Коллинз. Доктор Рид заерзал, но мне было не до него. Женщина стояла непривычно тихо, ее глаза были прикованы ко мне.
        — Так в чем дело?  — снова спросила я.  — Время пролетело, или ты забыл меня забрать?
        Отец сглотнул, кадык его дернулся. Хаос в моей голове вдруг превратился в четкую картину, словно во тьме загорелась лампочка.
        — Ты должен был подвезти ее на встречу, а потом забрать меня. Предполагалось, что это будет короткий визит, но Эшли уговорила тебя остаться.
        Он едва заметно кивнул.
        — Мне жаль, Эхо.
        Я отталкивала черную дыру в своем разуме. Должно быть что-то еще.
        — Мама определенно была не в себе, так почему ты оставил меня там?
        Что еще важнее: почему я осталась?
        — Почему бы нам не перейти в мой кабинет и не обсудить этот прогресс?  — с напускным оптимизмом вмешалась миссис Коллинз и улыбнулась.  — Можем выпить. Ты же любишь диетическую колу?
        Злость придала мне смелости, о которой я раньше могла только мечтать.
        — Я никуда не пойду, пока он не ответит. Почему ты бросил меня?
        — Мистер Эмерсон, давайте дадим Эхо время, чтобы прийти в себя, а сами пока поговорим…
        — Ни за что.  — Я сделала шаг к отцу.  — Он ответит мне сейчас.
        — Эхо…  — Миссис Коллинз пыталась возразить, но я подняла руку, останавливая ее.
        — Думаете, сейчас он одержим контролем? Видели бы вы его после развода. Я не встречалась с мамой два года. Можете себе представить, каково быть подростком без матери? Месячные, лифчики, парни. У меня никого не было.
        — У тебя была Эшли,  — возразил отец.  — К тому же я не препятствовал вашим встречам. Твоя мать знала, что нужно сделать, чтобы добиться разрешения. Но решила этого не делать.
        — Нет!  — рявкнула я.  — Ты выбрал Эшли и уничтожил мою мать. Но она сильная, не так ли? Она лечилась, принимала лекарства, а знаете, что делал мой отец, миссис Коллинз? Обращался с ней как с серийным убийцей. Ей приходилось из кожи вон лезть, чтобы увидеть нас. Он ни разу не позволял нам встретиться, если не был уверен на сто процентов, что в этот момент она — стабильна. Так скажи же мне, папа, почему ты оставил меня с ней?
        — Потому что я спешил и не проверил ее, когда оставлял тебя.  — Он впервые встретился со мной взглядом, и я увидела в них правду.  — Я должен был отлучиться всего на пятнадцать минут. Ну, максимум на час.
        — Я звонила?  — Должна была. Шестнадцать лет жизни с мамиными взлетами и падениями научили меня, что если она не была на таблетках — визиты без взрослых воспрещались.
        Отец снова отвернулся.
        — Да.
        Тяжесть его слов разбивала мне сердце.
        — Ты ответил?
        Он засунул руки в карманы и закрыл глаза.
        Идиотка. Я идиотка. Никто меня не любил. И никакие слова или поступки этого не изменят. Стоило папе щелкнуть пальцем, как я уже стояла на задних лапках. Это была не любовь, а контроль. Он променял меня на Эшли, а Эйрис выбрал вместо меня военную службу. Ной так и не сказал, что любит меня, хотя я ему уже призналась.
        Когда-то я верила, что отец обо мне заботился. В конце концов, ему было не наплевать, раз он пытался контролировать каждую сторону моей жизни, и я позволяла ему. Потому что любила и отчаянно хотела того же в ответ. Но я ошибалась, чудовищно ошибалась. Он даже не ответил на звонок. Я была нелюбимой даже до того, как мама прикоснулась ко мне.
        Я протиснулась мимо него и схватила свои вещи, оставленные в кабинете миссис Коллинз.
        — Мне жаль.
        Отец встал у меня на пути, когда я попыталась уйти. Но я прошла мимо и побежала по коридору. Я больше не позволю контролировать себя.
        Глава 36
        Ной
        Я должен был остаться. Будь она на моем месте, то обязательно дождалась бы меня, но мне нужно было увидеть братьев. Когда Эхо позвонит, я сразу приеду к ней.
        Вокруг парка возвышались недавно построенные просторные дома. Все включено: ухоженные кусты и деревья, тропинки для прогулок, лавочки и самая большая детская площадка в мире.
        Двое детишек выскочили из голубого трехэтажного дома. Папе бы он понравился: стиль барокко, мансардная крыша и окна, квадратные башенки, декоративные кронштейны и карнизы. Помню, как он смеялся, когда показывал мне фотографии: «Вспомни «Леди и Бродягу», Ной».
        Когда дети подбежали ближе, я сразу узнал мамину улыбку на их лицах. Они вскарабкались по лестнице на самую высокую горку и съехали вниз. Джейкоб то и дело останавливался, чтобы помочь Тайлеру.
        Я вышел из машины и сел на лавочку подальше, наблюдая, как братья смеются и играют. Мне было невероятно больно. Они были так близко, и я мечтал лишь о том, чтобы нас больше не разлучали. Я достал телефон, напоминая себе о цели визита: доказать, что их приемные родители не годятся на эту роль.
        Кстати, где их носило? Джейку всего восемь, а Тайлеру и пяти нет. Разве они не должны следить за ними? Я поднял телефон, чтобы заснять эту сцену, когда из-за спины неожиданно донесся голос:
        — Возьми немного правее. Она сидит на скамейке под кленом.
        Миссис Коллинз присела рядом со мной. Естественно, под деревом находилась Кэрри и наблюдала за каждым движением мальчишек. Я засунул телефон в карман.
        — Твои братья любят кататься с горки, могут делать это часами.  — Мы сидели, прислушиваясь к их хохоту, доносившемуся издалека. Я понятия не имел, как выкрутиться из этой ситуации. Когда провинился, лучше всего молчать до последнего.  — Так вы двое заранее все спланировали или просто решили воспользоваться представленной возможностью?
        — По-моему, вы умом двинулись.  — Отрицание во всей красе.
        — Может, я и неряха, но организованная. Ты криво положил на место свою папку. Ты хотя бы представляешь, какими проблемами все это может для тебя закончиться?
        Черт.
        — Что вы хотите знать?
        Возможно, если я буду играть по ее правилам, она сделает мне поблажку.
        — Вы с Эхо сговорились?
        Я никогда не настучу на нее.
        — Следующий вопрос.
        Женщина вздохнула.
        — Я обещала Эхо конфиденциальность, и она доверилась мне. Ты не должен был находиться сегодня в офисе.
        Я сражался с чувством вины за то, что покинул ее.
        — С ней все в порядке?
        Тайлер завизжал, когда Кэрри принялась раскачивать его на качелях. Миссис Коллинз поправила волосы.
        — Тебе стоит ей позвонить.
        Я сложил ладони на коленях.
        — А как же правило: никогда не обсуждать со мной Эхо?
        — Что тут скажешь? Все равно день не задался.
        Мы снова сидели в тишине. Джо заехал на парковку и побежал через улицу в парк. Тайлер спрыгнул с качелей прямо в его объятия. Я почувствовал, словно кто-то врезал мне под дых.
        — Они счастливы здесь, Ной. Ты так хочешь забрать это у них?
        Должен признать, здесь действительно было мило. Видимо, наши «финансовые гуру» прилично зарабатывали.
        — Что ты можешь им предложить? Квартиру с двумя спальнями в сомнительном районе на окраине города? Догадываюсь, что ты прочитал свой файл. Они ходят в лучшую частную школу штата. Оба твоих брата посещают множество внеклассных занятий. Как ты будешь успевать работать и следить за мальчиками? Откуда возьмешь время, чтобы поддерживать их нынешний график? Да ты просто не сможешь себе этого позволить!
        Джо прикрыл рукой глаза и начал играть с ними в прятки. Джейкоб спрятался на вершине горки, а Тай — за Кэрри на скамейке. Когда мужчина перестал считать, то притворился, что не заметил малыша, к огромной радости мальчишки.
        Миссис Коллинз наклонилась ко мне, загородив эту картину.
        — Есть и другие варианты. Ты можешь поступить в колледж, продолжить встречаться с Эхо, стать парнем, о котором мечтали твои родители.
        Я напрягся.
        — Какое отношение к этому имеет Эхо?
        — А ты когда-нибудь интересовался ее планами на будущее? Думаешь, она готова встречаться с отцом-одиночкой?
        Я впервые встретился взглядом с женщиной, в нем читалось искреннее беспокойство. Выругавшись себе под нос, я вернулся к наблюдению за братьями. Эхо. Во всех моих воображаемых сценариях, в которых присутствовали или она, или мои братья, я никогда не представлял их вместе. Как можно их соединить?
        Кэрри и Джо позвали мальчиков в дом. Те побежали впереди родителей. В нескольких метрах от братьев начал выезжать с места черный внедорожник.
        Мир будто застыл. Когда Джейкоб и Тайлер оказались на пути у движущейся машины, я вскочил и помчался к ним. Нет, пожалуйста, только не это! Только не они. Раздался громкий визг шин и гудок. Джейкоб обхватил младшего брата и замер.
        Мое сердце пропустило удар, когда автомобиль остановился в паре сантиметров от мальчиков. Кэрри и Джо подняли их на руки и поспешили в дом. Кровь в моей голове громко пульсировала, и я едва мог дышать.
        Миссис Коллинз положила руку мне на плечо.
        — Они в порядке, Ной. В безопасности.
        К черту этот бред.
        — Со мной им будет безопаснее.
        Глава 37
        Эхо
        Отец выехал вслед за мной, чтобы не отстать, дважды проезжая на красный свет. Он с визгом припарковался и распахнул дверь прежде, чем выключил двигатель.
        — Эхо!
        О, этот его приказной тон был мне так знаком. Он может теперь орать и командовать сколько влезет. Я ему не солдат. Как только отец догнал меня на кухне, то сразу же схватил за руку, потом захлопнул дверь, отчего Эшли за столом вздрогнула. Глянцевый журнал, который она читала, упал на пол.
        — Что такое?!
        Я выдернула руку.
        — О, сейчас я тебе расскажу! Я родилась. Потом мои гениальные родители узнали, что у мамы биполярное расстройство. Пока она пыталась разобраться в своем состоянии, ты влезла в нашу жизнь и выпихнула маму как раз тогда, когда она согласилась на лечение.
        Эшли часто заморгала и обратилась к отцу за поддержкой.
        — Оуэн, что произошло?
        Она сделала мне больно. Может, это не Эшли вырезала шрамы у меня на руке, но вина за это лежала на ней. Моя кровь стекала с ее наманикюренных пальчиков.
        — Сколько раз ты останавливала его, когда отец пытался ответить на звонок? Ты соблазнила его, чтобы подольше посидеть на своей глупой встрече, или просто напомнила, что я не стою таких усилий?!
        Ее злобный рот округлился, ярко-красная помада резко проявилась на побледневшем лице. Меня охватило чувство отвращения.
        — Скажи, Эшли, когда мое обескровленное безжизненное тело доставили в больницу, ты надеялась, что я не приду в себя? Праздновала, что наконец-то от меня избавилась? В конце концов, Эйрис мертв, мама и близко не появится. Я единственная, кто стоял между вами.
        Мачеха покачала головой, и по ее щеке стекла слеза, которую она с таким трудом выдавила.
        — Нет! Я всегда тебя любила. Тебя, Эйриса, твоего отца. Мне лишь хотелось стать тебе матерью.
        Тонкая нить, сдерживающая меня, лопнула с таким шумом, что я вздрогнула. Мои глаза округлились до предела, грозя выпасть из глазниц.
        — Ну ты и…
        — Хватит, Эхо!  — прорычал отец, становясь между нами с Эшли.  — Ты злишься на меня, а не на нее. Не вмешивай ее в это!
        — Не вмешивать?! Но она тоже причастна! Хочешь сказать, она уговаривала тебя взять трубку? Объяснила, что чем бы вы там ни занимались, это не так важно, как твоя собственная дочь?!
        Отец ничего не ответил, но его челюсть напряглась. Они надеялись, что я никогда не узнаю правду.
        Мама всегда говорила, что правда меня освободит. Но я чувствую не свободу, а предательство, отравляющее мою кровь, как сточные воды, оскверняющие все на своем пути. Эти двое больше не могли скрывать свои грехи. Я все вспомнила и требую покаяния.
        Отец замер. Он убил мою душу, и я взамен хотела получить его.
        — Мама перестала быть собой, когда ты бросил ее ради няни. А затем забрал у нее право опеки над нами, оставил ни с чем. Ты был ее миром! Она потеряла смысл жизни, больше не видела причин, чтобы принимать лекарства. Ты бросил ее тогда, когда она пыталась победить свою болезнь!
        Он прищурился.
        — Это твои слова, Эхо, или твоей матери? Ты права в одном: я сделал все, чтобы остаться вашим единственным опекуном. Я нанял лучших адвокатов, чтобы убедиться, что ваша с Эйрисом мать не будет иметь к вам никакого отношения. Единственное, о чем я жалею, что позволил вам видеться, дал возможность наполнить твою голову ложью и причинить тебе боль.
        Мама говорила, что мы с Эйрисом для него лишь игрушки, что он использовал нас, чтобы навредить ей.
        — Хочешь сказать, ты жалеешь, что я осталась в живых! Теперь я знаю, что Эшли для тебя превыше всех остальных!  — Я кричала так громко, что уже болело горло. Мое тело тряслось, кровь прилила к лицу.
        Любил ли он меня когда-нибудь?
        — Как ты мог меня бросить?
        Злость исчезла с папиного лица, он выглядел бледным и старым.
        — Прости. Ты даже не представляешь, как я сожалею.
        Я шмыгнула, пытаясь побороть слезы. Он недостоин их видеть, не доставлю ему такого удовольствия. Не хочу, чтобы отец знал, что разорвал меня на тысячу кусочков. Но мне нужен был отдых, чтобы все голоса и кошмары ушли. Теперь у меня никого не было. И черт бы их побрал за то, что приходится просить о единственной вещи, способной подарить мне несколько часов покоя.
        — Я хочу свое снотворное. Я устала, и мне нужно поспать хотя бы одну ночь.
        Эшли скользнула к отцу, положив руку ему на плечо. Она ни разу не посмотрела в мою сторону.
        — Я принесу. Доктор сказал, ты можешь принимать до десяти миллиграмм.
        — Я буду у себя.
        Я ушла, и мне было все равно: заговорю ли когда-нибудь снова со своим отцом.
        Глава 38
        Ной
        Эхо позвонила прошлой ночью, пока я был на работе. Девушка оставила сообщение о том, что собирается выпить снотворное и не сможет ответить на звонок до утра. Она была… раздавлена.
        Перед занятиями я нервно наматывал круги вокруг ее шкафчика, но она так и не показалась. Весь урок по бизнес-технологиям я просто сходил с ума. Оставил ей три сообщения, хотя никогда раньше не делал ничего подобного. Куда она пропала?
        Испепеляя взглядом ее пустое место перед собой, я взывал к сверхъестественным силам, чтобы Эхо появилась. Мистер Фостер что-то бубнил. Каждая секунда длилась в три раза дольше, чем обычно. Мой карман завибрировал, и я сделал вид, что уронил карандаш, чтобы достать телефон. Услышав звук, Исайя и Рико оглянулись на меня.
        Увидев номер, я почувствовал, как мое сердце перевернулось в груди. Эхо.
        — Мистер Хатчинс?  — позвал мистер Фостер.
        Черт.
        — Да, сэр?  — Сотовый перестал вибрировать, переключаясь на голосовую почту.
        — Уж не телефон ли я слышу?
        — Да,  — встрял Исайя.  — Простите, сэр. Я забыл его выключить.
        Учитель переводил взгляд с него на меня, явно не поверив ни единому слову, но все же снова повернулся к моему другу и протянул руку.
        — Вы знаете правила. Заберете в конце дня.
        Исайя молча вручил ему мобильный и лукаво улыбнулся мне, возвращаясь на свое место. Я кивнул в знак благодарности. Что я сделал, чтобы заслужить такого отличного брата?
        Как только мистер Фостер вернулся к своей тягомотине, Исайя наклонился ко мне:
        — Передай ей от меня привет.

* * *
        Я пулей вылетел из класса, нажимая на кнопку вызова. Мое сердце замирало при каждом гудке. Ну же, возьми трубку! В ухе раздался ее прекрасный голос: «Это я. Вы знаете, что делать».
        — Малышка, ты меня убиваешь.  — Я сбросил вызов и подошел к своему шкафчику, закидывая в него книги и проверяя голосовую почту. Исайя встал рядом и прислонился к стене. Через секунду к нам присоединилась Бет, в ее пальцах торчала незажженная сигарета.
        — Что происходит?
        — Эхо звонила во время урока, а он не смог ответить. Теперь бесится,  — ответил Исайя.
        — Вовсе нет!  — рявкнул я, хоть это была правда.
        Исайя пожал плечами, пытаясь спрятать улыбку.
        Эхо оставила короткое, ничего не объясняющее сообщение: «Привет. Видимо, придется набрать тебя позже. Люблю».
        Черт возьми, Эхо! Этого недостаточно. Ланч и еще три урока. Я не выживу.
        — Пойду что-нибудь перехвачу. Увидимся в столовой.
        — Погоди, мы тоже пойдем,  — крикнула Бет.  — Позже покурю.
        Я не брал с собой обед, потому направился прямиком к очереди, пока ребята занимали наш столик. Приятельницы Эхо собрались за своим, не думая о том, что где-то по другую сторону школьных стен страдала их подруга. Я чуть не споткнулся, когда увидел направленный на себя взгляд голубоглазой девушки.
        Лила что-то яростно напечатала на телефоне, прежде чем окликнуть меня.
        — Ной!  — Весь девичий столик замер и оглянулся на нее.
        — Лила?  — удивленно выпалила Грейс.
        Та окинула ее убийственным взглядом и подошла ко мне. Должен признать, Лила выросла в моих глазах.
        — Ты говорил с Эхо?
        — Переписывался. Что происходит?
        Девушка посмотрела мне за плечо. Я обернулся и увидел, что Люк внимательно следит за нами.
        — Не знаю. Она звонила мне прошлым вечером, но я гуляла со Стивеном.
        В этот момент оба наши телефона запищали, уведомляя о пришедшем сообщении. Мы одновременно достали их, и я резко втянул в себя воздух, читая: «Я стою через дорогу».
        Спасибо, детка, за эти прекрасные слова.
        — Пошли,  — буркнул я Лиле, поворачиваясь, но остановился, когда та не двинулась с места, продолжая пялиться в телефон.
        — Я нужна ей.  — Телефон Лилы снова пикнул.  — Но Эхо не обидится, если я не приду.  — Эмоции на ее лице сменяли одна другую.  — У меня тест на следующем уроке…
        — И ты не прогуливаешь.
        Лила поправила прическу.
        — Слушай, она все время мне рассказывает, какой ты замечательный. Сможешь поразить меня и помочь моей лучшей подруге до окончания занятий?
        Я смог бы сделать еще лучше. Позаботиться о ней и сейчас, и после школы.
        — Хорошо.
        — Передай, что я люблю ее,  — сказала Лила.  — И приеду, как только смогу.
        — Ага.  — Эта девчонка действительно беспокоилась об Эхо.  — Будет сделано.

* * *
        Эхо сидела с опущенными стеклами за рулем серой «Хонды Сивик» — ее отец купил этот автомобиль вместо «Доджа Неон». Я остановил машину рядом, собираясь вытащить ключ зажигания, но девушка тут же завела двигатель. Я открыл окно.
        — Я хочу кое-куда съездить, но мне нужна поддержка. Прости, что заставляю тебя прогуливать уроки.
        Я ни о чем не жалел.
        — Я отвезу тебя, куда захочешь.
        Я надеялся, что мои слова заставят ее улыбнуться, но Эхо просто покачала головой. Что бы ни случилось вчера, это сломало ее.
        — Поедешь за мной? Я хочу еще пару минут побыть в одиночестве.
        — Все что захочешь.
        Хотя мне так хотелось дышать тем же воздухом, что и она.
        — Ной?  — позвала меня Эхо, прежде чем я закрыл окно.  — Спасибо, что прогуливаешь ради меня.
        И, наконец, она улыбнулась. Не улыбкой, полной радости и удовольствия, но пусть так.
        — Все для тебя.

* * *
        Мама любила такие дни: теплые, весенние, с пушистыми облаками на фоне голубого неба.
        Но какой бы ни была погода, я ненавидел это место, которое всегда будет напоминать мне о том сером дождливом дне июня, когда мы с братьями стояли под криво натянутым тентом. Тайлер, обхватив меня за шею, все плакал и звал маму, а Джейкоб спрашивал, не промокнут ли родители, объясняя снова и снова, что мама очень не любила намокать. Она даже не разрешала плескаться в ванной. А на папе костюм, он расстроится, если тот станет мокрым.
        Тогда мне впервые в жизни захотелось умереть. Я жалел, что не спал тогда в кровати и не умер вместе с родителями. Но если бы я тогда остался дома, этого никогда бы не случилось.
        Чувство вины было веревкой вокруг моей шеи. Моим тяжелым бременем. И когда я окончу школу, то все исправлю. Соберу вместе свою семью.
        Я припарковался за Эхо у восточной части кладбища под высокими дубами. По дороге сюда девушка быстро перестроилась в нужный ряд, я же задержался, давая ей время. Теперь она сидела по-турецки на кладбищенской земле, положив голову на сложенные руки и глядя на белое мраморное надгробие. Ее рыжие кудряшки развевались на легком ветру, а лучи света окутывали ее слабым сиянием — Эхо была как ангел посреди ада.
        Девушка не отрываясь смотрела на надгробие.
        — Спасибо, что согласился на это, Ной. Знаю, тебе тоже нелегко здесь находиться.
        Это мягко сказано, но так я мог показать, насколько она важна для меня.
        — Как думаешь, миссис Коллинз обвинит меня в твоем неожиданном порыве прогулять школу?
        Девушка открыла было рот, но резко выдохнула и промолчала. Я хотел поднять ей настроение, но она была слишком поглощена своим горем.
        Я присел рядом и провел рукой по кудрявым волосам, струящимся по ее спине. Не мог сдержаться. Мне показалось, что именно сейчас ей важно ощутить мое прикосновение. Надгробие было простым, такой же была и надпись: «Эйрис Оуэн Эмерсон: сын, брат, морской пехотинец».
        — Что ты вспомнила?
        Девушка потерла подбородок.
        — Он бросил меня с мамой. Я звонила, но безрезультатно. Он… э-э… просто не отвечал.  — Эхо опустила голову.
        Я продолжал гладить ее шелковые волосы, слушая, как перекликаются птицы. Плечи девушки не содрогались, слезы не скатывались по лицу. Самые тяжкие страдания обычно незаметны — никаких рыданий в углу, разрывания на себе одежды. Нет, хуже всего, когда рыдает твоя душа, и, что бы ты ни делал, какие-то раны не исцелить. Постепенно они затягиваются, однако на этом месте образуется шрам, который нет-нет да напомнит о себе той части твоей души, что выжила.
        Такие, как мы с Эхо, имеют гораздо больше рубцов внутри, нежели снаружи.
        Девушка бездумно выдергивала травинки рядом с собой.
        — Теперь я одна. Эйрис мертв, мама бог знает где. Мои друзья… ну, ты сам знаешь. Мы с папой уже давно отдалились друг от друга, но я притворялась, что это не так. Пыталась стать той дочерью, которую он бы любил, но…  — Эхо покачала головой.  — Отстойно быть одинокой.
        — Иди ко мне, малышка.  — При этих словах она приникла ко мне — мягкая, податливая, сломленная.  — Ты не одна,  — прошептал я ей в волосы, крепко обнимая.  — Ты не одинока, ведь у тебя есть я.
        И я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить.
        Глава 39
        Эхо
        Ной предложил отпроситься с работы, чтобы провести вечер вместе. Я надеялась, что он это скажет. Я хотела прожить всю жизнь в его объятиях. Именно поэтому мне понадобились все силы, чтобы отказаться. Я знала, как сильно парню нужны были деньги. Кроме того, стоило урокам закончиться, как Лила стала присылать мне сообщения через каждые две секунды.
        — Твой папа звонил моей маме, искал тебя. Она сказала, что ты у нас.
        Мы сидели на широкой лестнице на ее заднем дворе, который открывался в поле. От легкого ветерка звенели колокольчики на двери, солнце согревало мне руки.
        — Он приедет за мной?
        Отец наверняка знал, что я прогуляла школу.
        — Нет, но попросил ее напомнить, что к полуночи ты должна быть дома.
        Мое тело затряслось от сдавливаемого смеха, и чем усердней я пыталась его скрыть, тем сильнее становилось желание дать себе волю. Лила сперва улыбнулась, а затем захихикала со мной.
        — Что смешного?
        Я глубоко вдохнула и смахнула слезы с глаз.
        — Папа бросил меня умирать, но это не отменяет комендантский час.
        — Действительно, забавно.  — Подруга сочувственно вздохнула.  — Что будешь делать?
        — Не знаю.  — И это было правдой. Я содрогалась от одной мысли о доме.  — Но я знаю кое-что другое.
        — И что же?
        Я вытянула руки.
        — Я скучаю по ощущению солнца на своей коже. Просто любопытно, как бы ты отреагировала, приди я в школу в майке с коротким рукавом?
        Уголки губ Лилы дернулись.
        — Так же, как если бы пришла с длинным.
        — У Грейс будет припадок.
        — Да пошла она к черту!  — Меня удивил неожиданный всплеск ее эмоций.  — До окончания школы осталось два месяца. Ты можешь жить ради удовольствия других или же так, как хочешь ты. Следующей осенью я буду отрываться на полную катушку во Флоридском университете и напрочь забуду, что у меня когда-то была такая подруга, как Грейс. Я приняла решение. А ты?
        Глава 40
        Ной
        Я собирался принять душ, потом позвонить Эхо и поехать на вечеринку к Антонио. Уверен, что она еще не спит, хотя на часах одиннадцать вечера. Надеюсь, Лила помогла смягчить последствия от ее нового воспоминания. Не стоило мне идти на работу. Господи, что же я за ублюдок! Завтра я исправлюсь.
        Три года назад, думая о выпускном классе, я представлял, как буду выбирать колледж, а не договариваться о зарплате повыше и должности менеджера в закусочной. Но что тут обсуждать, когда я получаю деньги, страховку и постоянные рабочие часы? Большой куш мне не сорвать, но я смогу позволить что-то небольшое и приличное для себя и братьев. У меня был длинный список занятий, которые я предпочел бы процессу переворачивания булочек на плите. Возможно, переворачивать булочки и учить других, как это делать правильно. Мечты сбываются, черт бы их побрал.
        Горячая вода смывала жир и запах, впитавшийся в мою кожу за смену.
        Следующая цель — аренда квартиры: может, получится даже найти с двумя спальнями. Пусть даже с одной. Я мог бы спать на диване и отдать братьям отдельную комнату. В любом случае для воплощения этой мечты мне нужен хороший душ и литры обжигающей воды, которая бы унесла с собой ощущение рутины, какой и являлась моя работа.
        Через десять минут от горячей воды остался только пар, а на голову обрушились потоки ледяной. Туман наполнил пространство ванной, и мою голову тоже. Что я делаю?
        Раз в месяц мама приводила меня к себе в офис на кампусе.
        — Учеба в колледже не обсуждается, даже если ты военнообязанный. Сперва получи образование, затем решай свое будущее,  — читала она мне мораль своим ласковым голосом.
        Я протер зеркало и увидел мамины глаза.
        — Ты не говорила, что мне делать, если ты умрешь!
        Капли стекали по моему телу, воздух был тяжелым от влаги. Нагреватель в подвале издал какие-то непонятные звуки, прежде чем заработать снова, всасывая прохладный воздух через вентилятор в полу. Я замер, ожидая ее ответа.
        — Ной?
        Долгожданный голос — не мамин, но столь же приятный. Эхо. Мое лицо расплылось в улыбке. Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я в полотенце, один в доме со своей нимфой.
        — Да, малышка?
        Эхо выглянула из-за угла и быстро отвернулась, взметнув своими рыжими кудрями.
        — Боже, прости, пожалуйста. Я подожду снаружи или еще где, пока ты… э-э… ну… оденешься.
        Я прошлепал в гостиную и подошел к девушке, проводя рукой по ее спине.
        — Что ты здесь делаешь? Уже все сплетни с Лилой обсудили?
        — Я, э-э, приняла решение. Ты не мог бы одеться?
        — Разве у тебя скоро не начинается комендантский час?
        Она пожала плечами и отвела взгляд.
        — Пойдем.  — Я взял ее за руку и потащил в подвал.
        — Нет, серьезно, Ной. Я подожду, пока ты будешь готов.
        Чтобы она перестала краснеть? Да ни за что!
        — Отвернись, если хочешь, но я не против, если ты будешь смотреть.
        Я отпустил ее руку и, спустившись по лестнице, подошел к корзинке с одеждой, вытаскивая пару джинсов.
        — Вот теперь можешь отворачиваться. Но это не обязательно.  — Я оглянулся — Эхо стояла ко мне спиной с закрытыми глазами. Я хмыкнул.  — Что происходит, милая? Ты не из тех, кто нарушает правила.
        — Не хочу возвращаться домой. По крайней мере, пока.
        Я застегнул молнию.
        — Можешь поворачиваться.
        Скользнув своими изумрудными глазами по моей голой груди, девушка облизала губы и быстро сосредоточилась на складывании полотенца, которое Бет оставила на диване.
        — Ты все еще мокрый.
        Она хотела меня — просто не так отчаянно, как каждая пульсирующая часть моего тела хотела ее. За голодом в ее глазах скрывалась невысказанная боль. Эхо аккуратно положила полотенце на спинку дивана и разгладила его, пытаясь добиться совершенства в мире, который был так далек от идеала.
        — Если не хочешь идти домой, то что планируешь делать?  — спросил я, усаживаясь на кровать.
        Эхо плюхнулась на диван, обхватывая себя руками.
        — Лила предложила переночевать у нее, но потом к ней зашел Стивен…  — Судя по тону, девушка скорее отрезала бы себе палец, чем вернулась туда.
        — Родители Антонио уехали из города. Бет и Исайя уже у него и планируют там же переночевать.
        — Класс,  — еле слышно пробормотала она, но саркастические нотки в голосе были достаточно различимы.
        — Он специально уточнил, что я могу взять тебя с собой.
        И именно поэтому я не упоминал о вечеринке раньше. Пусть Антонио и считается мои близким другом, но парень был уж слишком дружелюбен по отношению к моей девушке. Впрочем, если тусовка с этим гуру в искусстве вызовет у нее улыбку, я пойду на это.
        — А мы можем…  — Ее колено дернулось.  — Просто остаться здесь?
        — Да.
        Она потянула за рукава и уставилась в пол. По крайней мере в моем присутствии Эхо перестала носить перчатки. Я мог придумать нам множество занятий, учитывая, что мы оказались дома одни. Черт, да я мечтал о таком моменте, но… Эхо вызывала во мне желание быть лучше.
        — Хочешь позаниматься чем-то нормальным?
        На ее лице промелькнуло любопытство.
        — Уроками?
        — Есть и другие занятия.  — Осторожно поправив джинсы, внезапно ставшие тесными, я взял пульт, шлепнулся рядом с Эхо на диван, привлекая ее стройное тело к себе и наслаждаясь его мягкостью.  — Могу сделать попкорн,  — предложил я, переключая на нужный канал.
        Во время фильма мы все время ерзали, чтобы сесть поудобнее, но ничего хорошего из этого не вышло: я неуклюже пытался держать руки и другие части тела при себе, изо всех сил стараясь не прикасаться к божественной девушке рядом со мной. Моего джентльменского поведения хватило ровно на один фильм. Когда пошли титры, моя левая рука, которую я подложил под голову, чтобы та не оказалась на искушающем животике Эхо, занемела.
        Терпению пришел конец.
        — Это глупо.
        Я закинул девушку себе на плечо, и ее босые ножки теперь болтались прямо передо мной. Комнату заполнил музыкальный звук ее смеха.
        — Что ты делаешь?
        Я кинул Эхо на кровать — ее огненные волосы веером раскинулись по подушке. Моя сирена улыбнулась.
        — Устраиваюсь поудобнее.
        Эхо заморгала, и смех в ее глазах сменился неистовым желанием. Ее нежные пальчики скользнули по моей руке, пробуждая каждую клетку моего тела.
        — Не похоже, что тебе удобно.
        От ее соблазнительного тона что-то глубоко во мне дрогнуло. Я сглотнул, пытаясь избавиться от непонятного теснения в груди.
        — Эхо…
        Мое сердце словно увеличилось в размерах, не помещаясь в грудной клетке и мешая сделать вдох. Парализованный ее красотой, достойной не нимфы, а богини, я постепенно подбирался ближе к ней. Ее руки, поднимаясь к моим плечам, оставляли после себя ожоги. Эхо храбрилась, но дышала тяжелее и чаще.
        — Я хочу провести ночь с тобой.
        Я резко вдохнул, когда ее пальцы коснулись моих ребер, и молился, чтобы они спустились дальше. Наслаждаясь тем, как пылают ее щеки, я лег рядом.
        — Ты уверена?
        — Да.
        — А как же твой отец?
        — С ним я сама разберусь,  — прошептала она.
        Девушка погрузила пальцы в мои волосы и притянула мою голову к себе. Я вдохнул ее приятный сладкий аромат — как у свежеприготовленных булочек с корицей. Первая проба ее губ на вкус меня не разочаровала. На моем языке разливался сахарный вкус, заставляя задуматься, какой же подарок мне делала Эхо.
        Эта девушка пленила мою душу и сердце. Она открылась мне, отдавая свою любовь и не требуя ничего взамен. Я углубил наш поцелуй, и в голове вспыхнуло: «Я люблю тебя».
        Глава 41
        Эхо
        Ной оставил дорожку из поцелуев на моей шее, путая мои мысли. И я отвечала на его прикосновения, устремляясь ему навстречу и прижимая еще крепче к себе. Но одновременно я обмирала от ужаса, напуганная ожиданием неизвестного, страшась того, что разочарую его.
        — Скажи, что мне делать.
        Его теплое дыхание щекотало мне ухо.
        — Расслабься.
        Как бы я ни старалась, мои мышцы делали совершенно противоположное. Я окаменела под его призывными касаниями.
        — Пожалуйста, Ной, я не хочу сделать что-то не так. Скажи, как мне доставить удовольствие тебе.
        Он отодвинулся и лег рядом, придавив меня рукой и ногой. Я чувствовала себя такой крошечной под его теплым и сильным телом. Шоколадно-карие глаза парня смягчились.
        — Быть с тобой так приятно. Просто касаться …  — он заправил локон мне за ухо,  — приятно. Я никогда никого не хотел так сильно, как тебя. Ты просто не способна сделать что-то не так, потому что даже ощущать твое дыхание — это именно то, что делает все правильным.
        Мне хотелось ему верить, но Ной был опытным, а я… нет. Все, то он делал, было замечательным, но вдруг ему покажется скучно со мной.
        Парень обхватил мое лицо ладонями.
        — Я хочу тебя, но только если ты хочешь того же,  — с нажимом в голосе проговорил он.
        — В первый раз всегда больно. Все подружки так говорят. — И во второй, и в третий, но в конце концов боль все же проходит.  — И я должна тебе сказать, что принимаю таблетки, так что… ну, знаешь… я защищена от…  — Детей.  — Всякого. Но ты тоже должен что-то использовать… ну потому что.
        На его лице расплылась моя любимая игривая улыбка. Его губы прикоснулись к моим в качестве нежного ответа.
        — Расслабься, и я обо всем позабочусь.
        Я поцеловала его, обхватывая руками. Пальцы Ноя ласково массировали мою шею, и напряжение вкупе с неловкостью постепенно оставляли меня. Неистовые поцелуи одурманивали, и с каждым прикосновением я жаждала большего. Наши тела так тесно переплелись, что, кажется, стали одним целым.
        Ной был сильным и теплым, мускулистым и надежным, а его запах — Господи, невероятным! Даже под страхом смерти я не смогла бы оторваться от него: его губы, шея, грудь… И кажется, что он жаждал того же, что и я. Я ощущала тяжесть его тела, которым он вдавливал меня в постель, то вдруг взлетала вверх и оказывалась распростертой на нем. Мы ласкали друг друга, и одежда постепенно слетала с нас. Мы вместе застонали, и мой разум и душа и тело приближались к некой восхитительной грани.
        И я ждала. Ждала паузы, когда Ной потянется за презервативом, и жалящей боли, которую описывали подруги… но парень не останавливался, а боли все не было, даже когда я, застонав, прошептала его имя. Пытаясь отдышаться, мы нежно целовали друг друга, и я пыталась осознать, что все еще остаюсь девственницей.
        Ной устроился рядом со мной и прижал к себе. Я чувствовала себя счастливой и довольной. Закрыв глаза, я расслабленно слушала, как бьется его сердце, наслаждаясь этим, пока он нежно поглаживал мои волосы.
        — Ной,  — прошептала я.  — Я думала…
        Что мы займемся любовью.
        Парень приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть на себя.
        — У нас впереди вечность, Эхо. Давай будем наслаждаться каждым шагом на этом пути.
        Мысли путались в голове. Я думала о его сердце, прикосновениях и самом милом слове, которое я когда-либо слышала: вечность. Но вдруг мои глаза открылись от удивления.
        — Я почти что заснула.
        — И что?  — с невинным видом поинтересовался Ной.
        Я сглотнула.
        — У меня кошмары.
        — Тогда у нас будет повод снова это повторить.
        Глава 42
        Ной
        Меня разбудила знакомая мелодия. Эхо спала, прижавшись ко мне спиной, и я обхватил ее руками и ногами — как оковами. Я расцепил руки, сомкнутые на ее животике, и потянулся за телефоном в карман джинсов, сброшенных во время наших развлечений.
        — Алло?  — Я прочистил горло.
        — Ной?
        — Да?
        Голос мужчины не был мне знаком. Эхо продолжала сладко сопеть. Я осторожно подвинулся, плотнее укутывая в одеяло ее хрупкое тело. В моем невыспавшемся мозгу бились миллионы мыслей. Что-то с Исайей и Бет? Может, их избили, или они в тюрьме? Если бы с братьями случилась беда, мне позвонила бы Кииша или миссис Коллинз.
        — Это Оуэн Эмерсон. Отец Эхо.  — Мужчина замолчал.
        Потирая глаза, чтобы проснуться, я отошел в другой угол подвала, думая о том, что вряд ли стоит сразу признаваться, что его дочь, практически голая, лежит в моей постели.
        — Прости, что разбудил, но Эхо уехала утром очень расстроенной… из-за меня и до сих пор не вернулась.
        Я вытянул шею, чтобы посмотреть на часы на полу у кровати. Два часа ночи. Ее отец, наверное, на грани сердечного приступа или, наоборот, в бешенстве. Хотя по его голосу и не скажешь. Даже странно.
        — Она выключила телефон, потому мне пришлось обзванивать ее друзей. Лила дала мне твой номер и сказала, что Эхо может быть с тобой.
        Одеяло поднималось и опускалось — дыхание девушки было спокойным и ровным. Эхо пришла сюда и доверилась мне. Если признаюсь ее отцу, он приедет и заберет ее, разбивая мне сердце и, возможно, ее веру в меня.
        — Мистер Эмерсон…
        — Пожалуйста, Ной, она моя дочь. Мне нужно знать, все ли с ней в порядке.  — Никогда не слышал столько отчаяния в голосе мужчины. Мне это было знакомо, ведь я так же отчаянно хотел, чтобы Джейкоб и Тайлер были в безопасности.
        — Она здесь.
        Мое сердце перестало биться, ожидая, что сейчас мне прилетит от ее папаши.
        — Как она? С ней все в порядке?  — В его голосе мне послышалось… облегчение?
        — Да, она спит. Не хочу ее будить.
        Оуэн Эмерсон снова помолчал.
        — Когда она заснула?
        Э-э, когда же это было?
        — Где-то час назад.
        — И до сих пор не просыпалась?
        Хорошо, что я знаю о проблемах Эхо со сном, вернее о его отсутствии. Иначе бы подумал, что это очень странный вопрос.
        — Нет, сэр. Спит как младенец.
        Наступила тишина, и я ждал, пока он обдумает свои варианты: заставить меня разбудить ее и отправить домой или дать ей поспать.
        — Твои родители не против, что она там?
        — Нет.
        Они на озере. Но даже будь эти двое здесь, заметив, что я привел девушку, Ширли и Дэйл только бы напомнили, что, если моя подружка залетит, на это жилье может не рассчитывать.
        — Можно с ними поговорить?
        Нет.
        — Они спят.
        — Конечно, конечно. Эхо упоминала, что у тебя есть приемная сестра. Я так полагаю, что дочь сейчас у нее в комнате.
        Практически.
        — Да.
        Ну, когда Бет здесь бывает, то спит на той же кровати.
        — Пусть она позвонит мне, как только проснется.
        — Да, сэр.
        — И еще, Ной, спасибо, что сказал мне правду.
        — Не за что.
        Я повесил трубку и вернулся обратно в постель, крепче прижимая к себе Эхо.

* * *
        Я проснулся от того, что руки у меня были пусты. Всю ночь меня согревало теплое тело Эхо. Мое сердце сжалось. Где она?
        Мои глаза распахнулись и узрели самый соблазнительный вид в мире. Эхо растянулась рядом со мной в крохотных трусиках и черном лифчике. На кровати лежал ее альбом, и она что-то быстро рисовала карандашом. На подушке она пристроила фотографию моих братьев.
        — Привет, детка.
        Стрельнув в меня взглядом, Эхо смущенно улыбнулась.
        — Привет.
        Я посмотрел на часы: половина одиннадцатого. Скоро вернутся Исайя и Бет, но просить ее одеться было бы непростительно.
        — Как тебе спалось?
        Улыбка сошла с ее губ, но девушка продолжила рисовать.
        — Лучше, чем обычно.
        Мое сердце ухнуло вниз. Мне хотелось оказаться решением ее проблем.
        — У тебя были кошмары?
        Девушка кивнула.
        — Но не такие яркие. К тому же я спала дольше, чем обычно.
        — Почему меня не разбудила?
        — Ты слишком милый, когда спишь. Видишь?  — Она повернула рисунок и показала мне меня спящим.
        — Над чем теперь работаешь?
        Я выхватил альбом и взял в плен ладошку Эхо, когда она попыталась вернуть свою работу.
        — Не смотри. Я еще не закончила. На самом деле, это пока просто набросок. Ной…
        Я перевернул страничку, и у меня перехватило дыхание.
        — Пожалуйста, не злись. Я хотела подарить тебе что-нибудь. О Господи,  — простонала девушка.  — Это была плохая идея.
        Я оторвал взгляд от листа и прижал ладонь к ее щеке.
        — Нет. Это лучший подарок, который мне когда-либо делали.  — Мне хотелось поцеловать Эхо, но я не мог оторвать глаз от рисунка.  — Как тебе это удалось?
        Эхо каким-то непостижимым образом сумела нарисовать моих родителей.
        Девушка подвинулась ко мне и положила голову мне на плечо.
        — Ты часто о них говоришь. И постепенно в моей голове начал складываться их образ. Ты как-то сказал, что Джейкоб похож на папу, а вы с Тайлером — на маму. И что миссис Маркос тоже напоминает тебе о ней. Я увидела фотографию твоих братьев и, не знаю… сложила все вместе.
        «Я люблю тебя». Все мое тело изнывало от желания произнести эти заветные слова. Я посмотрел в ее прекрасные глаза и понял, что люблю ее больше, чем себя. Уже прошло несколько недель с тех пор, как Эхо приняла меня, но я так и не смог их произнести. Если скажу… это сделает наши отношения официальными. И мою привязанность к ней — настоящей.
        Но наши отношения и так реальны и давно перешли на официальный уровень. Я полная задница, что не позволил ей услышать это признание. Скажи. Просто скажи. Я набрал полную грудь воздуха, открыл рот и закрыл. Нет. Не здесь. Я отвезу Эхо в какое-нибудь милое место. Красивое. Может, к фонтану родителей.
        — Ночью звонил твой папа, он искал тебя. Я сказал, что ты здесь.
        Девушка отпрянула от меня и обхватила себя за колени.
        — Наверное, мне стоит вернуться домой.  — На ее губах заиграла горькая улыбка.  — Думаешь, он простит меня за вчерашнее нарушение правил?
        Мне не хотелось ее отпускать, никогда. Я хотел проводить с Эхо каждую ночь в моей кровати, обхватив ее руками и ногами. Но как? Через два месяца она станет свободной женщиной. Свободной от школы и, если захочет, от своего отца. Но я не буду свободен.
        Забота о братьях — это работа. Полноценная, ответственная. Как объяснить детям разницу между серьезными отношениями и браком, когда они проснутся и обнаружат Эхо в моей постели? Дальше — больше: позволит ли судья взять опеку над ними, зная, что половина моего сердца принадлежит кому-то другому?
        Я не буду их старшим братом. Черт, миссис Коллинз была права…
        Я стану их отцом, а Эхо… она будет женщиной, с которой я сплю. Слова сорвались с моего языка прежде, чем я успел их обдумать:
        — Выходи за меня.
        Ее глаза округлились, а голова нервно дернулась в мою сторону.
        — Что?!
        Я провел ладонью по своим волосам, отбрасывая их назад, и сел, положив альбом на кровать.
        — Знаю, звучит безумно, но давай, когда закончим школу, поженимся. Мы получим опеку над моими братьями, и ты сможешь сбежать от отца. Мы станем семьей. Я знаю, ты хочешь ее так же, как я.
        Рот девушки открылся, а взгляд заметался по комнате.
        — Ной… я… не знаю. В смысле, на что мы будем жить? Где будем жить?
        — Фрэнк предложил мне вчера позицию менеджера. Если выйдешь за меня, то тебя включат в мою страховку. Ты наверняка получишь стипендию от одного из колледжей, куда подавала документы, потому нам не придется беспокоиться об оплате занятий. Ты можешь устроиться на работу и помогать мне заботиться о мальчиках. Может, если дела пойдут хорошо, через год я смогу посещать вечерние занятия.
        Я не мог сдержать эмоций — все складывалось. Возможно, мне не придется чем-то жертвовать. Я смогу получить все, о чем мечтал, просто не так быстро, как хотелось бы.
        — Это будет просто отлично. Ты сможешь учиться и работать, пока мальчики в школе. Я смогу отвозить их на учебу перед своей сменой, а ты будешь забирать их. Судья просто не сможет мне отказать.
        — Нет.  — Тихий голос Эхо застал меня врасплох. Она схватила свои джинсы и спрыгнула с кровати.  — Нет. Это все, что я для тебя значу?  — Девушка быстро оделась.  — Пешка, чтобы получить обратно братьев?
        Нет. Она перевернула каждое мое слово. Я поспешно поднялся вслед за ней.
        — Нет, малышка. Ты же знаешь, как сильно я тобой дорожу!
        — Правда, Ной?  — Эхо засунула ноги в кроссовки.  — Ты ни разу не сказал, что любишь меня, но уже хочешь жениться на мне. Не уверена, вслушивался ли ты в то, что говорил, но твое предложение звучало примерно так: «Эй, детка, выходи за меня и сможешь заботиться о моих братьях!»
        Радостное возбуждение мгновенно испарилось, и мой счастливый мир рушился на глазах. Я конкретно налажал.
        — Ты должна знать, что я на самом деле чувствую. Прошу, детка, я…
        Она вскинула руки, останавливая меня.
        — Не стоит. Не обесценивай мои чувства к тебе, изобретая лживые оправдания. Просто я наивная дурочка. Ты сказал, что я — твоя… собственность, тело, с которым можно спать. Ты никогда не обещал мне чего-то большего. По крайней мере, ты сдержал слово, и я не стала очередной шлюхой на заднем сиденье твоей машины. Так что спасибо, Ной, что не переспал со мной.
        Дверь в подвал открылась, и раздался крик Исайи:
        — Я спускаюсь, прикройтесь!
        Эхо взлетела по лестнице мимо него. Исайя замер у нижней ступеньки, наблюдая, как она выбегает из дома.
        — Эй, где-то горит?
        — Эхо, подожди!  — крикнул я.
        Парень перекрыл мне дорогу.
        — Чувак, какого черта?
        — Пропусти,  — прорычал я, оттолкнув его в сторону.
        К тому моменту, как я оказался наверху, Эхо уже выруливала на дорогу. Я врезал кулаком по стене, но боль в руке не могла сравниться с адской болью в моем сердце. Я потерял Эхо.
        Глава 43
        Эхо
        Лежа на кровати, я прижимала майку к груди и мечтала, чтобы в мое сердце наконец-то перестали вонзать нож. Сладковатый мускусный аромат Ноя пропитал мою одежду. Когда я расставалась с Люком, это было больно, но не так, как сейчас. Я любила Ноя. Очень-очень сильно.
        Одно за другим посыпались сообщения. В которых он все объяснил. Все. После пятого сообщения я перестала их считать. Ной заботился обо мне, хотел быть со мной, сболтнул не подумав. Ной втайне мечтал соединить в своей жизни меня и братьев. Если только я перезвоню ему, он обязательно найдет выход. Конечно, он бы с радостью женился на мне, но только когда я этого захочу.
        Еще утром я чувствовала себя оскорбленной, однако довольно быстро поняла, что мир не вращается вокруг меня одной. Больше всего мне хотелось набрать номер Ноя, принять его извинения и упасть в его надежные и крепкие объятия, но парень заслуживал лучшего, чем любить такую эгоистку, как я.
        Я настолько зациклилась на том, что хочу вернуть свои утраченные воспоминания, что совершенно не думала о том, а что же дальше? Чем буду заниматься после выпуска, или чем обернется для Ноя его победа, если он все же получит опеку над своими братьями. Я любила Ноя больше, чем кого-либо другого. Любила достаточно, чтобы пожертвовать ради него своим счастьем.
        В дверь постучали, и я, еще раз шмыгнув, вытерла лицо.
        — Можно войти?
        Из коридора донесся голос моего отца.
        Нет.
        Но что я могу сделать. Несколькими часами раньше, чтобы не нарваться на скандал, я незаметно прошмыгнула в свою комнату. Но все равно настал бы момент, когда мне пришлось бы получить нагоняй за содеянное. Я засунула майку под одеяло, села и прижала к груди подушку — мне нужно было хоть за что-то держаться.
        — Конечно.
        Папа сел на кровать и посмотрел на мамины картины. Выглядел он таким же усталым, как и я.
        — Обещай, что больше не будешь нарушать комендантский час.
        — Ладно.  — На данный момент легче согласиться, чем спорить.
        Он открыл и закрыл рот. Очевидно такого поворота отец не ожидал.
        — Ной дважды звонил на домашний. Вы поссорились?
        — Мы расстались.
        Папа заерзал.
        — Милая, он правильно поступил, рассказав мне, где ты была.
        Я не собиралась говорить с ним об этом.
        — Немного поздно для игры в хорошего папочку, тебе так не кажется?
        — Я твой отец, и никогда не считал наши отношения игрой.
        Да, скажи это маме.
        — Слушай, до моего выпускного осталось чуть больше двух месяцев. Давай просто переждем их, ладно? Как только я окончу школу, то уеду. Переселюсь в общежитие или найду работу и квартиру. И мы завершим наши отношения. Если мы все спланируем правильно, я уеду еще до рождения малыша, и ты сможешь начать все сначала.
        Черты его лица заострились.
        — Эхо…
        Я позволила зарождающемуся внутри гневу вырваться наружу:
        — Иди расскажи Эшли. Она единственная, о ком ты когда-либо заботился.
        — Это не…
        — Ты оставил меня умирать.  — Я указала ему на дверь.  — Уходи отсюда и из моей жизни!
        Мой отец опустил голову, кивнул и вышел из комнаты.
        Глава 44
        Ной
        Не заглядывая в свой шкафчик, я направился прямиком в столовую. Эхо успешно избегала меня все утро, но будь я проклят, если ей удастся сделать это сейчас.
        — Можешь сказать, что я заказал детали для машины,  — предложил Исайя, усаживаясь рядом со мной.
        — Я как раз думал начать с этого разговор.  — Я смотрел на двери в ожидании, когда она зайдет. Дам ей еще пять минут, после чего пойду и переверну всю школу.
        — Ты и вправду налажал, Эйнштейн.  — Бет швырнула свой поднос с едой на стол.
        — Ты же ее ненавидишь,  — пробормотал я.
        — Я смирилась с ней. Прямо как с микробами.
        Где же она? Дверь в кафетерий открылась, но это была ее лучшая подруга.
        — Лила!  — Я отодвинул стул, чтобы подойти к ней, но девушка сделала это сама.
        — Да?  — На лице раздраженная гримаса, брови приподняты.
        Меня было сложно смутить, но взгляд Лилы мог напугать и серийного убийцу.
        — Ты знаешь, где Эхо?
        — А что? Нужна нянька?  — сухо спросила она.
        Черт, Эхо, наверное, злится. Она прослушала мои сообщения?
        — Я облажался и теперь хочу с ней поговорить.
        — Ну-ка повтори.
        — Уверена, ты этим наслаждаешься, наша королева бала,  — прорычала Бет.  — Наверняка же тряслась от страха, что, тусуясь с настоящими людьми, как мы, твоя подружка поймет, что ты и другие Барби-неудачницы на самом деле полны дерьма?
        Лила прямо оскалилась.
        — Кстати о неудачницах, ты планируешь и дальше довольствоваться объедками Эхо?
        Черт, только этого еще не хватало. Бет рванулась к Лиле, но Исайя схватил подругу за талию, шепотом уговаривая ее успокоиться. Опрокидывая стул, я решительно поднялся с места.
        — Забудь. Я сам ее найду.

* * *
        Эхо сидела на табуретке и смотрела на холст, только на этот раз у нее в руке не было кисти. Ее перчатки лежали на коленях.
        — Знаешь, с твоей стороны было довольно невежливо не перезванивать.
        Я замер, ожидая от нее вспышки гнева.
        Девушка грустно улыбнулась, разбивая мне сердце. Я бы предпочел испытать на себе злость вместо того, чтобы увидеть, как ей больно.
        — Ты не в первый раз считаешь мои поступки грубыми.  — Она посмотрела на меня.  — Привет, Ной.
        — Эхо.  — Я позволил себе подойти ближе, сохраняя однако дистанцию.  — Сегодня понедельник, что означает, днем у нас занятие.
        — Тебе никогда не требовались дополнительные занятия, лишь мотивация.
        Я потер шею, чтобы избавиться от напряжения.
        — Слушай, я налажал в субботу. Мне не стоило поднимать тему брака. Я просто потерял голову. Ты нарисовала родителей, и я подумал, как я сильно тебя люблю и как хочу быть одновременно с тобой и братьями. Одна глупая мысль за другой, и я наделал кучку дерьма.
        Губы Эхо дернулись.
        — Это самое худшее извинение, которое я когда-либо слышала, но я его принимаю.  — И ее глаза снова обратились на пустой холст.
        Наконец я выговорил слова, которые не говорил ни одной девушке: я люблю тебя. Все без исключения жаждали услышать их, но мне казалось, что с этими словами расстояние между нами только увеличилось. Может, она не расслышала.
        — Я люблю тебя, Эхо. Даже если ты никогда за меня не выйдешь, я люблю тебя. Мы найдем способ со всем разобраться. За моих братьев ты не должна отвечать.
        — Знаю.  — Она устало вздохнула, а ее нога начала постукивать по ножке табуретки.  — Я тоже тебя люблю и поэтому считаю, что пора нам это закончить.
        У меня внутри все сжалось от боли, которая мгновенно сменилась вспышкой гнева.
        — Но ты сказала, что прощаешь меня.
        Эхо взяла кисть, окунула ее в черную краску и поставила точки посреди холста.
        — У меня есть двадцатипроцентный шанс унаследовать мамины гены.
        — Какое это имеет отношение к нам? Ты не твоя мама. Тебе далеко до этой сумасшедшей суки.
        — Она больная, Ной, а не сумасшедшая,  — прошептала Эхо.
        Весь этого разговор был безумным.
        — Она резала тебя. Это ненормально.
        Девушка закрыла глаза и вздрогнула.
        — Я упала.
        Я вырвал кисть у нее из рук и швырнул через всю комнату.
        — Что за хрень! Если бы это была просто случайность, ты бы ее запомнила!  — Я провел руками по лицу, пытаясь успокоиться.  — Какое отношение имеет этот бред ко всему, что происходит? К нам?
        Эхо открыла глаза, и на меня обрушилась волна страданий.
        — Прямое.
        Желание коснуться ее пересилило, и я сдался. Сделал шаг в ее сторону, но девушка спрыгнула с табуретки, загораживаясь ею. Я отбросил ее с дороги. Эхо прижала ладони к моей груди, пытаясь меня оттолкнуть.
        — Я не могу думать, когда ты так близко.
        Я прижал ее к стене.
        — Мне не нравится то, о чем ты думаешь. Я останусь здесь до тех пор, пока ты не посмотришь мне в глаза и не признаешь, что ты моя.
        Девушка опустила голову и спряталась за волосами. Когда зазвучал ее голос, я вспомнил, что было с Джейкобом, когда он наконец понял, что мама никогда больше не возьмет его на руки:
        — Это не сработает. У нас никогда не было шансов.
        — Вранье. Нам суждено быть вместе.
        Эхо шмыгнула, и этот звук разбил мне сердце.
        — Посмотри на меня, детка,  — как можно нежнее сказал я.  — Я знаю, что ты любишь меня. Три ночи тому назад ты готова была отдать мне все. Ты не можешь просто уйти от меня.
        — Господи, Ной…  — ее голос сломался.  — Я ужасна.
        Ужасна?
        — Ты прекрасна.
        Эхо наконец подняла голову. О только что пролившихся слезах напоминали дорожки на щеках.
        — У меня не в порядке с головой. Через два месяца ты встретишься с судьей и убедишь его, что только ты можешь вырастить своих братьев. Я буду для тебя лишним грузом.
        Настойчивый внутренний голос твердил мне заткнуться и внимательно слушать.
        — Неправда. Братья полюбят тебя, а ты их. Ты не лишний груз.
        — Представь, что может подумать обо мне судья. Ты действительно готов так рисковать?  — Эхо сглотнула.  — Через два месяца после того, как я оказалась в больнице, мне уже пытались вернуть мои забытые воспоминания. Мисси Коллинз сказала, что тот врач перестарался. Я сломалась. Проснулась в больнице двумя днями позже, но воспоминания так и не вернулись. Пока мне везло, но что, если удача от меня отвернется? Ной, посмотри на ситуацию со стороны. Я напугана и не помню, что со мной произошло. У меня уже был один срыв, потому что я пыталась вернуть свою память. У моей мамы биполярное расстройство. У большинства людей признаки начинают проявляться в подростковом возрасте или после двадцати. Что, если судья узнает обо мне? С какой психопаткой ты встречаешься?
        Мне стало больно дышать. Уголки ее губ опустились, и Эхо погладила меня по щеке теплыми пальцами. Обычно от этого прикосновения я просто обмякал, но сейчас оно оставляло за собой открытую рану.
        — Ты замечал, что, когда перестаешь упрямиться и принимаешь мою правоту, твои глаза чуть расширяются и ты наклоняешь голову вбок?  — спросила она.
        Я выпрямился и прищурился.
        — Я люблю тебя.
        Девушка сверкнула своей великолепной улыбкой, которая мгновенно испарилась.
        — Братьев ты любишь больше. И я не против. Вообще-то это одна из причин, по которой я тебя люблю. Ты был прав. Я хочу семью. Но я никогда себя не прощу, если стану причиной, из-за которой разрушится твоя.
        К моему ужасу, мои глаза уже жгло от слез, а в горле встал огромный ком.
        — Нет, тебе не удастся провернуть эту жертвенную хрень со мной. Я люблю тебя, а ты — меня. Мы должны быть вместе.
        Эхо прижалась ко мне всем телом, и пальцы ее запутались в моих волосах, глаза заблестели.
        — Я люблю тебя так сильно, что никогда не попрошу сделать этот выбор.
        Девушка встала на носочки, притянула к себе мою голову и нежно поцеловала в губы. Нет, это не будет наше «прощай». Я наполню ее и заставлю понять, что без меня она всегда будет чувствовать себя пустой и одинокой. Я клеймил Эхо собой. Мои руки заявляли свои права на ее волосы, спину. Мои губы — на ее рот и язык. Ее тело дрожало в моих объятиях, и я ощутил губами солоноватую испарину на ее коже. Она заставила себя отвернуться, но я крепче вцепился в нее.
        — Нет, детка, нет,  — прошептал я ей на ухо.
        Тогда Эхо толкнула меня в грудь.
        — Мне жаль.  — И опрометью вылетела из комнаты.
        Глава 45
        Эхо
        Он любил меня.
        Ной Хатчинс признался мне в любви, что превратило последнюю неделю в школе в абсолютный ад.
        Прозвенел звонок. Одноклассники захлопнули учебники, застегнули рюкзаки и отправились на ланч. Я не пошевелилась.
        Когда Ной прошел мимо и вышел из комнаты, выпрямив плечи и задрав голову, я чуть не сломала в руке карандаш. Он ни разу не посмотрел в мою сторону. А вот Исайя задержался, бросил на меня печальный взгляд и только потом последовал за другом.
        Так мы с Ноем и общались уже семь дней. Я ждала, пока он покинет кабинет. Он убегал. Я втянула воздух, мечтая, чтобы боль прекратилась и все ушли. Ну, все, кроме моей лучшей подруги.
        — Эхо.  — Лила стала перед моей партой, прижав книги к груди.  — Ты в порядке?
        Нет. Ничто никогда уже не будет в порядке.
        — Я случайно услышала сегодня в туалете, что Лорен Льюис собирается подкатить к Ною.  — Слезы дрожали у меня на ресницах.  — Мне должно быть наплевать. В смысле, я же его бросила, и он может…
        Спать, с кем захочет… Но я не могла произнести эти слова — в горле, закупоривая его, встал ком.
        — Лила,  — позвал Стивен из коридора,  — ты идешь на ланч или нет?
        Увидев, что подруга собирается замотать головой, я поспешила ответить:
        — Идет!
        — Эхо,  — нахмурилась Лила.
        — Все хорошо.  — Я выдавила худшую улыбку в мире.  — Может, я к вам присоединюсь сегодня.
        Я даже не собиралась появляться в столовой. Лила это знала, но все равно похлопала меня по руке.
        — Увидимся там.  — И они со Стивеном, взявшись за руки, отправились в кафетерий.
        Закидывая вещи в сумку, я продолжала сражаться сама с собой — сражаться с желанием побежать за Ноем и попросить его принять меня обратно. Я потеряла не только Ноя, но и жизнь, к которой уже успела привыкнуть: учеба, наши занятия, споры о том, как мы доберемся до наших папок, перепалки Исайи и Бет, когда друг Ноя корпел над машиной Эйриса. Я потеряла Ноя и вместе с ним я потеряла свою жизнь. А еще шанс получить ответы.
        Ной вдохновлял меня, планируя и действуя. И я подпитывалась его храбростью и верой в успех. Или нет? Я положила последний учебник в сумку и задумалась. В голове заработали шестеренки. Это же я убедила миссис Коллинз и отца изменить время встречи — не Ной. Я нашла фамилию приемных родителей его братьев. Возможно, и ответы я смогу найти сама.
        Я завернула за угол пустого коридора и замерла. Прислонившись к моему шкафчику, Грейс внимательно изучала свои ногти.
        — Что ты тут делаешь?  — удивилась я.
        — Разговариваю с тобой. Если бы ты осталась с Люком, мы могли бы дружить по-прежнему.  — Девушка вытерла ноготь большого пальца, после чего повернулась ко мне.
        — Разве ты не должна сидеть в столовой и доказывать миру, что ты идеальна?  — спросила я. Впервые в жизни у меня не появилось желания прогибаться под нее.
        — Люк возьмет тебя обратно. Когда он услышал, что ты рассталась с Ноем, чуть с ума не сошел. Он бросает Диану. Ему нужна ты, а не она.
        Нет, не нужна. Ходили такие слухи, но я знала то, чего не знали другие — Люк не может выдержать вида моих шрамов. Я откинула голову назад и сосредоточилась на той, что не давала мне подойти к собственному шкафчику.
        — Какая тебе разница? Не так давно ты изрядно всех повеселила в спортзале, прикалываясь на мой счет.
        Грейс внезапно чрезвычайно заинтересовалась своими туфлями.
        — Ну-у да, я не святая. Пристрели меня за это. Ты тоже мне не очень-то помогла.  — Девушка покачала головой, словно собираясь с духом.  — Я все еще хочу быть твоей подругой, мы можем спасти нашу дружбу, мнение людей о тебе — все. Теперь, когда ты бросила этого неудачника, мы сможем сказать, что у тебя просто было помутнение рассудка. Он использовал тебя. Манипулировал. А потом ты поняла, какой же он придурок. Все поверят.
        Я вспыхнула от гнева. Как она не понимала?
        — Я люблю Ноя.
        Грейс оттолкнулась от шкафчика, ее лицо исказилось от ярости.
        — И посмотри, к чему это привело! У тебя нет ни парня, ни друзей. Черт, Эхо, когда ты поцеловала этого парня при всех, ты окончательно стала изгоем в школе, и все во имя любви! Все усилия впустую! Ты вообще не изменилась. Прячешь свои шрамы, не приходишь на ланч, скрываешься от мира. Без Ноя Хатчинса ты была лучше. Я бы все отдала, чтобы вернуть январь. Тогда, по крайней мере, ты приходила в кафетерий. Ты хотя бы пыталась.
        Ее слова ранили меня как кинжалы, раздражая и задевая гораздо сильнее, чем казалось мне.
        — Не я ставила условия нашей дружбе. Не я боюсь мнения общества и того, что обо мне подумают, если я буду дружить с кем-то менее популярным.
        Грейс горько рассмеялась. Похоже, я задела ее за живое.
        — Это не так, Эхо. Ты выставила условия в тот момент, когда надела перчатки на руки и попросила меня лгать всем о том, что случилось с тобой. Мне пришлось говорить, что я не знаю, что произошло с моей лучшей подругой. И если тыкать пальцем в того, кто боится чужого мнения, то палец этот направлен не в ту сторону, сестричка! Если ты такая правильная, какого черта ты все еще прячешь эти шрамы?
        Я сглотнула, и ярость, которая еще секунду назад, испепеляла меня, мгновенно испарилась в воздухе. Она была права. Грейс была права.

* * *
        Барабанив пальцами по дверце, я пялилась в открытый шкафчик. Я смогу это сделать. Определенно смогу… завтра или через месяц, или никогда… Нет, нет, у меня получится. Можно прожить жизнь, наслаждаясь ею самой, а можно бесконечно подстраиваться под мнения других. Сама. Я сама хотела наслаждаться этой жизнью.
        Сколько себя помню, я постоянно пыталась заслужить чье-то одобрение: мамино, папино, учителей, врачей. Боялась, что, сделав даже шаг за границы дозволенного, потеряю их расположение или любовь, если говорить о моих родителях. Но теперь все изменилось. Я хотела получить ответы о своем прошлом, а чтобы их найти, мне нужна вся моя храбрость. Вчера Грейс фактически бросила мне вызов, и сегодня я собиралась доказать, что она не права.
        Впервые за два года я пришла в школу в футболке с короткими рукавами, пусть поверх нее и был надет свитер. Но я собиралась его снять. В нем было жарко и неудобно, а еще от него зудело все тело. Постепенно стянув его с себя, я почувствовала прохладу на коже и глубоко вздохнула. Забытое ощущение вызвало в памяти рекламный ролик, который всегда крутят летом: измученные жарой люди прыгают в манящую свежесть бассейна. Это было чувство свободы.
        Я оставила книги и свитер в шкафу и отправилась по пустому коридору к столовой. Забавно, но я чувствовала себя голой, будто бы была лишь в лифчике и трусах, а не в любимой голубой футболке и потертых джинсах. Чтобы не струсить, я засунула руки в карманы и начала считать плитки на полу, которые закончились как раз у бетонного пола кафетерия. Из зала доносились смех и громкие разговоры. Я молилась о двух вещах: первое — чтобы я не отключилась, и второе — чтобы Лила не разлюбила меня.
        Когда я сделала шаг, пересекая невидимый барьер между коридором и столовой, то почувствовала, как сдавило горло и в груди все сжалось. Реакцией на мое появление был дружный выдох «О Боже!», который пронесся по залу, заставив меня замереть. Кажется, это была моя самая худшая идея. Я оглядела зал, наблюдая, как ученики, склонив головы и перегибаясь через столы, сообщают другу другу о том, что главный фрик школы вошел в помещение. Ну давайте, смотрите. Может, в следующий раз мне хватит ума продавать билеты на это шоу.
        Из другой части зала на меня смотрела пара теплых карих глаз.
        Ной. Мое тело откликнулось физической болью. Целую неделю мы притворялись, что не существуем друг для друга. Он расхаживал по школе, такой же отстраненный, мрачный, внушающий опасность, будто я никогда становилась частью его жизни. Ной смеялся, шутил с приятелями во время ланча и мужественно просиживал уроки.
        Но теперь вся внешняя бравада покинула его. Не отрывая от меня взгляда, парень медленно встал со своего места между Исайей и Бет. Я закусила губу, волевым усилием сдерживая слезы, а еще желая, чтобы Ной не подходил ко мне. У меня не хватит сил, чтобы одновременно открыть себя миру и держаться от него подальше.
        Когда парень сделал шаг в мою сторону, я покачала головой, умоляя его взглядом, чтобы он сел на место. Ной замер и провел рукой по лицу, на его губах сформировалось нецензурное слово, которое он часто любил произносить. Неужели это расставание принесло ему столько же боли, сколько и мне? Потом Ной зажмурился, хлопнул рукой по двери и вылетел из кафетерия. Исайя сразу же выскочил вслед за ним.
        Со стороны моего старого столика раздался смех, и, когда я посмотрела туда, все на меня пялились. Включая Грейс, хотя она была единственной, кто не смеялся. Девушка быстро кивнула мне и отвернулась.
        — Пошли они к черту.
        Я подпрыгнула, когда заметила рядом с собой Бет, ее рука почти касалась моей.
        — Что, прости?
        Она кивнула на зал.
        — Пошли они к черту. Они того не стоят.
        — В кои веки я с тобой согласна.  — Лила переплела наши пальцы.  — Могла и сказать, что планируешь это сделать. Я бы вошла с тобой.
        Я снова повернулась к Бет, однако девушки уже не было рядом. В дверном проеме мелькнули ее черные волосы. Минутой раньше в ту же дверь вышел Ной.
        — Ты голодная?  — спросила Лила.
        Скорее меня тошнило.
        — Не особо.
        Она улыбнулась мне улыбкой Доброй Волшебницы Глинды.
        — Хорошо. Тогда съедим только десерт.  — Подруга потянула меня за руку.  — Пошли, сегодня дают тортики с шоколадным ирисом.
        Глава 46
        Ной
        Я треснул кулаком по шкафчику, сопровождая громкий удар отменной бранью. Эхо наконец хватило смелости не прятать свои шрамы, но она не позволила мне быть рядом.
        — Отличная вмятина, чувак.  — Исайя прислонился к стене в углу коридора и скрестил на груди татуированные руки.  — Я ценю, что ты выбрал для избиения мой шкафчик. Сам давно искал повод, чтобы никогда его больше не открывать.
        Я дернул головой и всмотрелся. Черт, это и вправду был не мой. Шок от собственной ошибки вытеснил ярость, оставляя меня со слабой болью в костяшках.
        — Прости.
        — Это помогло справиться с проблемами?
        Я ошибался, злость все еще клокотала во мне.
        — И что это значит?
        — Это значит, что девушка, которую ты любишь, в столовой открывает свою душу, а ты здесь лупишь по шкафчикам. Я называю это проблемой.
        Я провел рукой по лицу.
        — Она меня бросила, не я ее. Кроме того…  — я ткнул пальцем в сторону кафетерия,  — мне хотелось быть рядом с ней. Но она отмахнулась от меня.
        — Когда ты успел стать таким слабаком? Я вижу это так: она, возможно, что-то сказала, но ты точно не меньше ее хотел, чтобы все прекратилось.
        Я сжал кулаки. Исайя оторвался от стенки, расставил ноги и опустил руки, в которых тоже чувствовалось напряжение. Парень предвидел приближение драки и не ошибался.
        — Что ты только что сказал?  — медленно проговорил я.
        Он знал, как сильно я любил Эхо, и эти слова были сродни предательству.
        — Что ты так легко сдался. Значит, и сам не верил в вас двоих.
        У меня снова появилось желание что-нибудь ударить, но костяшки так саднило.
        — Я люблю Эхо. Так сильно, что предложил ей выйти за меня. Похоже, что я хотел сдаться?
        Его брови взлетели вверх, и он расслабился.
        — Скажи, что ты пошутил насчет женитьбы.
        Я сполз на пол прямо возле шкафчика, и, откинув голову, ударился ей о металлическую дверцу. Хотел бы я, чтобы это оказалось шуткой. То предложение вызвало эффект домино, разрушивший мои отношения.
        — Нет. Я налажал и не знаю, как все исправить.
        Исайя подошел ко мне — его армейские ботинки громко стучали по плитке.
        — Я просто хочу сказать, что не вижу, как ты борешься за свою девушку. Если хочешь ее, то прекращай вымещать свою злость на шкафах и вспомни о том, что стоит на кону.
        Глава 47
        Эхо
        Когда я зашла в галерею, мой нос защекотало от запаха акриловой краски. Картины, которыми были увешаны стены, в основном представляли собой пейзажи. Мой взгляд остановился на живописном изображении высокой травы, гнущейся под порывами ветра. Несколькими часами раньше я показала миру свои шрамы. Сейчас я собиралась найти ответы.
        Я нервничала и чувствовала, как пульсирует кровь под кожей. В последний раз, когда я приходила сюда, Эйрис был жив, а мама принимала таблетки. Она рассмеялась, когда брат признался, что одну из ее картин он совершенно не понимает. А когда я назвала его идиотом, Эйрис дернул меня за волосы и расхохотался, когда я стукнула его в ответ. В моих ушах снова зазвучал смех брата, и мне стало трудно дышать. Я должна была обнять его тогда. И никогда не отпускать.
        — Вам помочь?  — спросил женский голос.
        Натянув улыбку на лицо, я повернулась.
        — Привет, Бриджет.
        Голубые глаза женщины округлились.
        — Эхо! Боже, как ты выросла!
        Бриджет была гораздо выше меня, и сейчас буквально нависала надо мной. Ее длинные прямые чернильного цвета волосы делали лицо угловатым и словно еще добавляли ей роста. Сколько я ее помнила, на Бриджет всегда был дорогой черный деловой костюм.
        — Такое случается.  — Я переступила с ноги на ногу.  — У тебя найдется пара минут?
        — Для тебя — конечно. Хочешь воды?
        — Да.
        — Что я могу для тебя сделать?  — спросила женщина, когда мы вошли в ее офис.
        Сейчас или никогда.
        — У меня к тебе две просьбы.
        Она вручила мне бутылку с водой и открутила крышечку со своей.
        — Давай первую.
        — Ты однажды сказала, что, если я когда-нибудь захочу продавать свои картины, то должна позвонить тебе первой. Это предложение все еще в силе?
        Бриджет провела языком по губам, устраиваясь в своем кресле.
        — Твоя мама много лет показывала мне твои наброски. Я безумно ждала этого дня. Ты взяла что-нибудь с собой?
        Я покачала головой.
        — Выбери пять любимых картин и принеси мне их завтра с набросками.  — Бриджет прищурилась.  — Ты же еще учишься, верно?
        — Через месяц выпускной.
        — Замечательно.  — Ее глаза заблестели, будто она перенеслась мыслями в какое-то другое место. Потом женщина моргнула, возвращаясь в реальность.  — А вторая какая?
        — Я хочу найти маму.
        Блеск и улыбка исчезли с ее лица.
        — Кэсси здесь больше не работает. Ты же знаешь.
        — Да, но ты была ее лучшей подругой. Я надеялась, ты сможешь хотя бы сказать, где она сейчас. Может, если она нашла другую работу, ты знаешь, кто ее нанял, или, по крайней мере, кто звонил по поводу рекомендаций?
        Бриджет сделала долгий глоток воды.
        — Твоя мама долгое время находилась не в лучшем месте, Эхо. То, что с тобой случилось, это — трагедия, и она раскаивается.
        Мое сердце забилось быстрее.
        — Ты знаешь, что со мной случилось?
        — Да.  — Длинные пальцы Бриджет оторвали этикетку с бутылки.  — И она сказала, что ты — нет.
        Во мне забурлил адреналин. Я застучала ногой по полу.
        — Вы все еще общаетесь?
        — Да.  — Тишину наполнил звук рвущейся бумаги.
        Я достала конверт из заднего кармана.
        — Пожалуйста, передай это ей. Пусть сама решит, как действовать дальше. Хорошо?
        Бриджет посмотрела на мою протянутую руку.
        — Знаю, что твой папа любит держать тебя в неведении, так что, может, ты ничего не знаешь о судебном предписании.
        — У меня нет желания отправить ее в тюрьму. Просто хочу увидеться.  — Я потрясла письмом и попыталась изобразить щенячий взгляд миссис Коллинз.  — Пожалуйста, Бриджет.
        Женщина взяла конверт.
        — Я ничего не обещаю, поняла?
        Я кивнула, будучи не состоянии даже ответить — так меня вымотал этот короткий разговор. Либо я решила все свои проблемы, либо создала новые. Но все это не важно. Мне надоело жить в страхе. Пришло время стать сильной.
        Глава 48
        Ной
        — Как твои дела, Ной?  — миссис Коллинз улыбнулась, когда я неторопливо вошел в ее кабинет и уселся в кресло.
        — Бывало и лучше.
        Женщина сразу же отреагировала.
        — По крайней мере, сегодня ты честен со мной. С чего бы?
        Я только покачал головой. По школе пошел слух, что Люк бросил очередную девицу, потому что намеревался пригласить Эхо на выпускной. Не прошло и трех недель, как ублюдок начал охоту на мою девушку.
        Заерзав на месте, я попытался выбросить из головы мысль, что Эхо — моя. Мы расстались. Исайя был прав — я ничего не сделал. Мне хотелось, чтобы она была счастлива, а это вряд ли получится с парнем, которому нужно растить двух малышей. Исайя советовал снова поговорить с девушкой, чтобы она сделала выбор сама. Я хотел вернуть Эхо, но ей лучше без меня.
        Бет пообещала разузнать, приняла ли Эхо приглашение Люка. Часть меня даже надеялась, что она согласилась. Я испортил ее вечер на День святого Валентина. Девушка заслужила, чтобы выпускной бал прошел иначе.
        — Спешу тебя порадовать, результат теста на наркотики, который запросил судья, оказался отрицательным.
        Я пожал плечами.
        — Вы ожидали другого результата?
        Она засмеялась.
        — Я встречалась с Бет.
        Тут и я рассмеялся. По крайней мере, женщина не пыталась приукрасить ситуацию. Последние пару недель миссис Коллинз докапывалась до моей жизни, но я сворачивал все темы разговоров к братьям. Иногда мы обсуждали возможность моей дальнейшей учебы в колледже, которой у меня никогда не будет.
        — Как дела с Джейкобом?
        После моего визита к юристам Кэрри и Джо наняли крутого адвоката и добились отмены моих привилегий на посещение. Наплели какую-то чушь насчет того, что я употребляю наркотики и часто провожу время на вечеринках — плохо влияю на братьев. И тут всплыл тест на наркотики. Умный ход с их стороны.
        — Ты же знаешь, я не могу обсуждать личные детали, но могу рассказать тебе сказку о замечательном мальчике по имени Джек, который три года страдал ночными кошмарами.
        Мои губы дернулись в улыбке. Не так уж плоха эта миссис Коллинз.
        — И что стало с Джеком?
        — Он проспал целую ночь без кошмаров на прошлой неделе.
        У меня перехватило дыхание, стало трудно дышать.
        — Спасибо.
        — Тебе спасибо. Не думаю, что Кэрри и Джо догадались бы, что его мучило, если бы ты не сказал.
        Мы помолчали. Я уставился на свои ботинки.
        — Мне хотелось бы обсудить, что мучает тебя.
        — Эхо часто не приходит в школу.
        Две недели назад она пропустила три дня и два на прошлой неделе.
        Женщина подняла брови.
        — Не совсем то, что я имела в виду, но сойдет. Да, это так.
        Чем больше я говорил, тем больше загонял себя в угол, но мне было плевать. Может, я к этому и стремился.
        — С ней все хорошо?
        — Почему бы тебе самому у нее не спросить?
        — Мы не общаемся.
        Но мне нужно было с ней поговорить. Та деталь, которую Исайя заказал для машины Эйриса, наконец пришла.
        Миссис Коллинз облокотилась на стол.
        — Что между вами произошло?
        — Мы расстались,  — выдавил я.  — Я передумал. Не хочу говорить об Эхо.  — Я отвернулся. Думать о ней было больно.
        Женщина посмотрела на меня своими щенячьими глазами и открыла мою папку.
        — Тогда давай обсудим приближающуюся дату ACT.

* * *
        Миссис Коллинз уговорила меня зарегистрироваться на ACT. Если я пройду тест и подам документы в пару университетов, тогда она поможет мне подготовиться к встрече с судьей после выпускного. Пустая трата времени. Любые сомнения по поводу получения права на опеку над братьями закончились, когда Кэрри и Джо лишили меня встреч с ними.
        Зазвонил телефон миссис Коллинз — такого прежде при мне никогда не случалось. Она мгновенно ответила и повернулась ко мне:
        — Увидимся на следующей неделе, Ной. Пожалуйста, передай Эхо, что я освобожусь через пару минут.
        Наша встреча закончилась. Я провел рукой по лицу и открыл дверь. Последние три недели я старался изо всех сил, чтобы избежать возможности оказаться наедине с Эхо, и теперь… Черт. Девушка сидела в пустом офисе на стуле, уставившись в экран телефона и ритмично покачивая ногой. Я закрыл за собой дверь и прислонился к ней.
        — Исайя наконец достал деталь для починки машины Эйриса.
        Она сверкнула удивленной улыбкой, и ее глаза заблестели.
        — Шутишь? Я думала, после… ну, сам знаешь… он не захочет…
        — Исайя ходит с постоянным стояком после того, как увидел машину. Кроме того, я же обещал помочь тебе починить ее.  — Мое сердце торжествовало при виде ее счастья и одновременно утопало в жалости к себе.  — Он сказал, что зайдет на выходных и закончит работу.
        — На этих выходных?  — Эхо спрыгнула со стула.  — Исайя починит машину моего брата на этих выходных?! О. Мой. Бог!  — Она прикрыла рот ладошкой.  — Это замечательно!
        Девушка кинулась ко мне в объятия. И когда ее ручки скользнули по моей шее, я закрыл глаза. Я обхватил ладонями ее тело, по которому так скучал, и окунулся в знакомый восхитительный аромат. Три недели я чувствовал себя пазлом с недостающими фрагментами. Она идеально подходила мне, делая меня вновь целым.
        — Я скучал по тебе.
        Клянусь, Эхо обняла меня крепче, прежде чем отступить назад.
        — Прости. Это было неуместно.
        Я неохотно отпустил ее.
        — Я руками и ногами за неуместность.
        Ее смех исцелял и ранил в то же время.
        — Да, ты такой.  — Она закусила губу, и моя улыбка расширилась, когда взгляд девушки прошелся по моему телу. Эхо моргнула.  — Как обстоят дела с твоими братьями?
        Я кивнул подбородком на стулья, и мы сели рядом. Ее колено и плечо то и дело касались меня, и больше всего я хотел провести пальцами по ее волосам.
        — Судья назначил дату нашей встречи после выпускного. Миссис Коллинз готовит меня.
        — Это же замечательно!
        — Да.  — Я попытался добавить оптимизма в голос.
        Ее лицо мгновенно посерьезнело.
        — Что не так?
        — Кэрри и Джо наняли адвоката, и я потерял право на встречи.
        Эхо положила свою нежную ручку поверх моей.
        — Ох, Ной, мне так жаль. Ты вообще их не видишь?
        Я провел бесчисленное количество времени на диване в подвале, пялясь в потолок и гадая, чем она занималась. Ее смех, улыбка, ощущение ее тела, распростертого под моим, и раскаяние, что я так легко позволил ей уйти, преследовали меня. Решившись, я переплел наши пальцы. Скорее всего, такая возможность мне больше никогда не представится.
        — Нет, миссис Коллинз убедила меня, что лучше всего держать дистанцию и следовать закону.
        — Ого, а она творит чудеса!  — Брови Эхо взлетели вверх.  — Опасный Ной Хатчинс стал на тропу порядка. Осторожно, а то она может испортить твою репутацию среди девушек.
        Я понизил голос:
        — Мне все равно. Меня волнует мнение лишь одной девушки.
        Ее ручка в моей ладони расслабилась, и Эхо погладила меня большим пальцем.
        — Если миссис Коллинз на твоей стороне, ты вернешь их.
        Минута наедине, и мы снова влюбились друг в друга, будто и не было этого расставания. Я мог бы обвинить ее в нашем разрыве, но, в конце концов, это я согласился с ее решением.
        — А как ты, Эхо? Ты нашла свои ответы?
        Эхо позволила волосам упасть на лицо, и ее колено задергалось.
        — Нет.
        Если я нарушаю правила поведения расставшихся парочек, могу нарушить еще. Я коснулся ее волос и позволил руке задержаться в них дольше, чем требовалось, чтобы насладиться их мягкостью.
        — Не прячься от меня, детка. Мы прошли через слишком многое, чтобы уже не возвращаться к этому.
        Эхо прижалась ко мне и положила голову мне на плечо, позволяя обнять себя рукой.
        — Я тоже скучала, Ной. Я устала прятаться от тебя.
        — Так не прячься.
        Это было больно. Куда приятнее знать, что она есть, и радоваться этому.
        — Мы не особо похожи на друзей.  — И чтобы подтвердить свои слова, она подняла голову.
        Теплое дыхание Эхо ласкало мне шею, и мое тело загудело от мысли о поцелуе. Я сглотнул, пытаясь избавиться от сладко-горьких воспоминаний о нашей последней ночи вместе.
        — Где ты была? Меня убивает, когда ты не ходишь в школу.
        — В разных местах. Я сходила в арт-галерею, и куратор проявила интерес к моим работам и через два дня даже продала одну. С тех пор я обошла еще несколько галерей, пытаясь предложить им свои картины.
        — Это очень круто.  — Я рассеянно гладил Эхо по плечу, радуясь за нее, но и расстраиваясь из-за того, что не мог разделить с ней этот успех.  — Похоже, тебя ждет прекрасное будущее.  — Когда не нужно бороться за право опеки, зарабатывать на жизнь, переворачивая котлеты для бургеров или в одиночку воспитывать детей.  — Куда ты решила поступать?
        — Не уверена, что я буду поступать.
        Ее ответ настолько поразил меня, что я отодвинулся, чтобы увидеть ее лицо и убедиться, что все правильно понял.
        — В смысле? Что, черт возьми, ты имеешь в виду? Да все университеты глотки друг другу перегрызут, чтобы заполучить тебя, а ты, черт возьми, не уверена, будешь поступать или нет?
        Моя чертова маленькая сирена рассмеялась.
        — А ты все так же любишь громко выражаться.
        Пуф — и злость исчезла, как по волшебству. Миссис Коллинз бы сразу вцепилась в эту эмоцию. Видимо, ее попытки заставить меня думать о будущем увенчались успехом. Я снова прижал Эхо к себе.
        — Если ты не собираешься учиться дальше, чем займешься?
        — Мои картины висят в разных галереях в этом штате и в соседних. Я не стану богатой, но с каждой проданной картины я получаю неплохую сумму. Я подумываю отложить поступление на год или два и проехать по всей стране, по разным галереям.
        Черт, да весь ее мир менялся на глазах!
        — И твой папа не против?
        — Это не ему решать.  — За ее веселым тоном крылась ярость.
        Может, что-то и не изменилось.
        — Я больше не хочу жить с ним и Эшли. Продажа картин — это мой выход. Я не хочу смотреть на стены и думать о маме. Не хочу сидеть в комнате и вспоминать все ночи, когда Эйрис сидел рядом и подолгу разговаривал со мной. Не хочу, чтобы каждое мгновение моей жизни полнилось воспоминаниями о прошлом, которое нельзя вернуть.
        Нормальная размеренная жизнь. Мы оба жаждали ее, и ни один больше никогда не испытает этого. Эхо надеялась, что, узнав правду о произошедшем между ней и мамой, она решит свои проблемы, и я обещал помочь.
        — Чувствую себя полной задницей. Мы договорились, и я бросил тебя. Я не из тех парней, которые не держат слово. Как я могу помочь тебе узнать правду?
        Грудь Эхо поднялась в глубоком вдохе. Чувствуя, что наше время на исходе, я зарылся лицом в ее волосы, наслаждаясь запахом. Она похлопала меня по колену и высвободилась из моих объятий.
        — Ничем. Ты ничего не можешь сделать.
        Девушка сделала несколько шагов в сторону кабинета миссис Коллинз и остановилась.
        — Пару раз я пробовала гипноз, но не вспомнила ничего нового. Думаю, пришло время двигаться дальше. Через пару недель Эшли родит. Папа готов полностью отдаться своей новой семье. Как только я окончу школу, этому периоду моей жизни придет конец. Пусть даже я так и не узнаю о случившемся, я с этим справлюсь.  — Ее слова звучали беззаботно, но я слишком хорошо ее знал: Эхо моргнула три раза подряд.
        Дверь кабинета распахнулась.
        — Прости, Эхо, неотложные дела…  — Взгляд миссис Коллинз упал на меня, потом метнулся к Эхо. Я покачал головой, когда ее губы дернулись.  — Заходи, когда будешь готова.  — Не дожидаясь ответа, женщина закрыла дверь.
        — Ну, мне пора.  — Эхо вернулась к своему стулу и подняла сумку.
        Я выпрямился и скользнул по ее телу руками, прижимая ближе к себе, запоминая ощущения от каждого нежного изгиба ее фигуры. Три недели я убеждал себя, что наше расставание — правильный выбор. Но немного времени, проведенного с ней, ее смех, голос… я понял, что лгал себе.
        Глаза девушки округлились, и я наклонился к ней.
        — Мы можем найти способ снова быть вместе. Не так, как сейчас, по-другому.
        Эхо опустила голову и облизала губы.
        — Ты играешь не по правилам,  — выдохнула она.
        — Согласен.
        Эхо слишком много думала. Я погрузил пальцы в ее волосы и быстро поцеловал, чтобы она не успела догадаться о том, что я собираюсь сделать. Мне хотелось, чтобы она чувствовала то же, что и я. Упивалась нашим притяжением. Черт, я хотел, чтобы Эхо признала, что любит меня.
        Ее сумка с громким стуком упала на пол, и волшебные пальчики моей девушки побежали на моей спине, обхватили мой затылок. Ее язык соединился в страстном танце в моих: голодный и возбужденный.
        Но… мышцы Эхо напряглись — голова снова включилась. Я прижал девушку крепче, отказываясь отпускать. Наши губы разомкнулись, но она не могла оторваться от меня.
        — Ной, нельзя.
        — Почему?  — Я тряхнул ее за плечи. Может, если я сделаю это снова, она перестанет отрицать очевидное?
        — Все изменилось. Вернее, ничего не изменилось. Тебе нужно спасать семью. А я…  — Девушка отвернулась, качая головой.  — Я больше не могу здесь жить. Когда я оказываюсь в другом месте, я сплю по ночам. Понимаешь, о чем я?
        Понимал. Даже слишком хорошо, и одновременно ненавидел себя за это. Поэтому мы пытались не замечать друг друга. Когда Эхо ушла в первый раз, мое чертово сердце взорвалось, и я поклялся не дать этому произойти вновь. И вот, я стоял здесь как идиот и приводил в действие бомбу.
        Я снова погрузил пальцы в кудри девушки, запутываясь в них, но мягкие шелковые локоны продолжали выскальзывать из моей хватки, текучие как вода. Я прижался лбом к ее лбу.
        — Я хочу, чтобы ты была счастлива.
        — И ты тоже,  — прошептала она.
        Я отпустил Эхо, и она ушла.
        Когда я впервые встретил Эхо, то пообещал, что помогу ей найти ответы. Я был человеком слова, и она вскоре об этом узнает.
        Глава 49
        Эхо
        Нервная дрожь сотрясала мое тело так, что я ужасно боялась описаться — кажется, мой мочевой пузырь уменьшился до размеров грецкого ореха, а хлопковая рубашка с коротким рукавом пропиталась под мышками потом. Да, выглядела я просто сногсшибательно.
        Мое сердце сжал скользкий и холодный удав… Шрамы. Теперь я все чаще носила блузки без рукавов и практически перестала сходить с ума из-за своих рук. По крайней мере до тех пор, пока на них не начинали пялиться. Естественно, мама о них знала, но знать и видеть — не одно и то же. Я тяжело вздохнула и припарковалась под большим дубом. Возвращаться домой и переодеваться поздно.
        Она стояла у могилы Эйриса. Я опустила глаза и принялась считать шаги от машины. Где-то между третьим и пятым моя кровь забурлила от адреналина, и мне показалась, что ноги перестали касаться земли. В апреле не бывает жары, и сегодняшний день не стал исключением, но моя кожа стала скользкой от выступившей испарины. Попросив ее о встрече, я снова продемонстрировала, что с головой у меня точно не все в порядке — сомнений больше не было.
        Убрав волосы за ухо, я остановилась. Между нами была могила Эйриса. Мама стояла с одной стороны, я — с другой.
        — Эхо,  — прошептала она. В ее зеленых глазах заблестели слезы, и она сделала шаг ко мне.
        Сердце дико забилось об грудную клетку, и я отпрянула назад. Мне даже захотелось убежать — я с трудом заставила себя остаться.
        Мама отступила, поднимая руки в воздух в знак примирения.
        — Я просто хочу тебя обнять.
        Какое-то время я обдумывала ее желание. Обнять маму было бы естественной, непроизвольной реакцией. Я сглотнула, пряча руки в карманы.
        — Прости, но я не могу.
        Она слабо кивнула и снова повернулась к надгробию Эйриса.
        — Я скучаю по нему.
        — Я тоже.
        Ни одно из моих воспоминаний о маме не имело отношения к этой женщине. В моей памяти хранился образ юной красавицы. Сейчас же она могла соперничать с моим отцом — вокруг ее глаз и рта пролегли глубокие морщины. Дикие, вьющиеся рыжие волосы, которые я помнила, были вытянуты. В лучшие времена казалось, будто мама порхает в воздухе. В худшие она цеплялась за землю. Стоя сейчас передо мной, она просто была.
        Мама выглядела почти нормальной. Как любая другая стареющая женщина, которая пришла на кладбище погоревать у дорогой ей могилы. В этот момент она не казалась психопаткой, поведение которой невозможно было проконтролировать, или опасным врагом. Это была просто женщина, которая когда-то была мне очень близка. Близка или нет, однако все мои инстинкты призывали бежать.
        Я чувствовала, как распухает горло, к которому подкатывала тошнота. У меня было два варианта: потерять сознание или опуститься на землю.
        — Ты не против присесть? Мне бы не помешало.
        Мама быстро улыбнулась и кивнула.
        — Помнишь, как я учила вас с Эйрисом делать браслеты и украшения на шею из клевера?  — Она сорвала парочку белых цветков и связала их вместе.  — Ты любила вплетать их в волосы, как тиару.
        — Ага,  — ограничилась я коротким ответом.
        Мама любила наслаждаться ощущением травы под босыми ногами, потому никогда не заставляла нас с братом обуваться. Мы все трое обожали долгие прогулки.
        Она продолжала плести венок, а ситуация становилась все более неловкой.
        — Спасибо, что ответила на сообщение. Какое из писем до тебя дошло?
        Я специально обошла все арт-галереи, в которых мама хотя бы раз выставляла свои картины, в каждой из них передавая для нее письмо.
        — Все. Но именно Бриджет убедила меня прийти.
        Быстрая вспышка боли пронзила мое сердце. Значит, моих писем оказалось для нее недостаточно?
        — Ты часто приходишь к Эйрису?  — спросила я.
        Ее руки замерли.
        — Нет. Мне не нравится мысль, что мой ребенок под землей.
        Я не хотела заставить ее вновь ощутить эту утрату, но кладбище «Рестхевен» показалось мне безопасным местом для встречи. Если кто-то заметит нас вместе, мы можем сказать, что встретились случайно. Никто не обвинит маму в нарушении судебного предписания. Мне нужно было бы спросить ее о той ночи и уйти, но, глядя на маму, наблюдая на ней… я поняла, что вопросов у меня гораздо больше.
        — Почему ты не перезвонила мне на Рождество?
        В прошлом декабре горе от потери брата стало настолько невыносимым, что я попыталась с ней связаться. Оставила сообщение с номером мобильного и домашнего. Сказала, в какое время можно звонить. Ответа не последовало. Конечно, после этого в январе папа сменил сначала номер домашнего телефона и в феврале — моего мобильного.
        — Я пережила тяжелые времена, Эхо. Мне нужно было сосредоточиться на себе,  — просто сказала она, явно не чувствуя себя виноватой.
        — Но я нуждалась в тебе! Я так и сказала, верно?  — Именно об этом я и молила в оставленном ей сообщении.
        — Да.  — Она продолжала сплетать цветки клевера.  — Ты выросла прекрасной девушкой.
        — Если не считать шрамов.  — В тот же момент я прикусила язык. Мама молчала, а моя нога закачалась взад-вперед. Я сорвала травинку и методично порвала ее на полоски.  — Я мало что знаю о судебном запрете. Наверняка он скоро закончит свое действие.
        Может, дыра в моем сердце уменьшится, если я смогу хотя бы иногда видеться с мамой.
        — Бриджет показала мне твои работы.  — Мама словно и не расслышала того, что я сказала.  — Ты очень талантлива. В какие художественные колледжи ты подавала документы?
        Я замолчала — ждала, когда она поднимет голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Она избегала моего взгляда? По кладбищу пронесся теплый ветерок. Нас разделяло расстояние шириной в могилу Эйриса, но казалось, мы находились по обе стороны Большого каньона.
        — Ни в какие. После того что произошло, папа запретил мне рисовать. Мама, ты прочитала хотя бы одно мое письмо?
        Из тех, что умоляли ее о встрече, когда бы я наконец поняла, что между нами произошло. Из тех, в которых я признавалась, как скучаю без нее. Из тех, где я рассказывала ей о том, как мне плохо, потому что за какие-то шесть месяцев я потеряла и ее, и Эйриса.
        — Да,  — чуть слышно прошептала она. И вдруг мама выпрямилась и заговорила профессиональным голосом куратора галереи:  — Перестань менять тему, Эхо. Мы обсуждаем твое будущее. Твой отец никогда не понимал нас и нашу жажду творить. Уверена, он с радостью воспользовался случаем выбросить из твоей жизни все, что было связано со мной. Молодец, что не послушалась и продолжила рисовать! Хотя мне бы хотелось, чтобы ты могла постоять за себя и поступить в приличный университет. Можно попробовать подать документы на весенний прием. У меня хорошие связи. Я не против написать тебе рекомендацию.
        Написать мне рекомендацию? Мой разум превратился в чистый холст, пока я пыталась уловить ход ее мысли. Я же точно спросила ее о судебном запрете?
        — Я не хочу в художественный колледж.
        Лицо мамы покраснело, теперь ее слова и жесты демонстрировали крайнее раздражение:
        — Эхо, ты не создана для бизнеса. И никогда не была. Не позволяй отцу силой навязать тебе жизнь, которую ты не хочешь.
        Я уже и забыла, как сильно ненавидела их постоянную войну. Забавно, я всю жизнь пыталась сделать их счастливыми: маму — когда занималась живописью, папу — отличными знаниями. В итоге они оба отказались от меня.
        — В школе я взяла несколько предметов по бизнесу и справилась с каждым.
        Она пожала плечами.
        — Я готовлю, но это не делает меня шеф-поваром.
        — Что?
        — Это значит, что ты такая же, как я.  — Мама посмотрела мне прямо в глаза.
        «Нет, не такая!» — закричал тоненький голосок в моей голове.
        — Я рисую,  — сказала я вслух, будто доказывая, что это единственное, что нас связывает.
        — Ты художница. Как я. Твой отец никогда меня не понимал и вряд ли поймет тебя.
        Да, папа меня не понимал.
        — Дай угадаю,  — продолжала мама.  — Он постоянно давит на тебя. Что бы ты ни сделала — этого недостаточно, или не по его стандартам. Так и будет продолжаться, пока ты не почувствуешь, что скоро взорвешься.
        — Это правда,  — пробормотала я, качая головой.
        Такой я ее не помнила. Да, время от времени она ругала папу и всегда хотела, чтобы я выбрала ее путь, а не его, но в этот раз все прозвучало по-другому. Очень лично.
        — Я не удивлена. Он был ужасным мужем и стал ужасным отцом.
        — Папочка не так уж плох,  — буркнула я, внезапно почувствовав желание защитить его и настороженность по отношению к женщине напротив. Я никогда не предполагала, что наша встреча пройдет легко, но и не представляла, что она окажется такой странной.  — Что произошло между вами в ту ночь?
        Она уронила недоплетенный венок и снова не ответила на мой вопрос.
        — Я отправилась на лечение. Сначала не по собственному желанию, но вскоре поняла, что произошло, что я сделала… и, э-э… осталась. Доктора и персонал были очень милыми и не судили меня строго. С тех пор я постоянно пью лекарства.
        В висках запульсировало. Вот замечательно! Приняла свои таблетки, и мир снова стабилен!
        — Я не об этом спрашивала. Расскажи, что со мной случилось.
        Мама потерла лоб.
        — Перед каждым твоим приездом твой отец всегда проверял, в каком я состоянии. Я зависела от него. Оуэн должен был заботиться обо мне, тебе и Эйрисе, а он все испортил!
        Какого черта?
        — Какое отношение он имеет к тому, что случилось с Эйрисом?
        Мама прищурилась.
        — Оуэн позволил ему пойти в армию.
        — Но Эйрис сам того хотел. Ты же знаешь, это была его мечта.
        — Твой брат мечтал не об этом. Во всем виновата эта ведьма, на которой женился твой отец, из-за нее у него появилась такая идея! Это она рассказывала ему истории о военной карьере своего отца и братьев. Ей было плевать на то, что Эйрис может погибнуть. Ей плевать на то, что с ним произошло. Я просила его не уходить. Сказала, что его решение сильно меня ранит. Сказала…  — мама замолчала.  — Сказала, что, если он поедет в Афганистан, я больше никогда не буду с ним общаться.  — Ее голос затих, и мне внезапно захотелось уехать, но я не могла двинуться с места.
        Меня вдруг охватило странное спокойствие.
        — Это были твои последние слова?
        — Это вина твоего отца,  — сухо сказала мама.  — Он привел ее в нашу жизнь, и теперь мой сын мертв.
        Потрясенная, теперь уже я пропустила мимо ушей ее последние слова.
        — Не «я люблю тебя». Не «увидимся, когда вернешься домой». Ты сказала, что больше никогда не будешь с ним общаться?
        — Эта ведьма осквернила мой дом. Она украла твоего отца.
        — Дело не в Эшли, папе или даже Эйрисе. Дело в нас с тобой. Что, черт возьми, ты со мной сделала?!
        Колокольчики на соседней могиле зазвенели от ветра.
        От мамы я унаследовала цвет и форму ее глаз. Теперь те же тусклые и безжизненные глаза смотрели на меня. Я надеялась, что мои выглядели более счастливыми.
        — Он винит меня в той ночи?  — спросила она.  — Твой отец когда-нибудь рассказывал, как он бросил тебя? Как не отвечал на звонки, когда ты звала на помощь?
        — Мама…  — Я помолчала, пытаясь подобрать нужные слова.  — Я просто хочу, чтобы ты рассказала, что произошло в тот вечер.
        — Отец тебе ничего не рассказал, не так ли? Ну, естественно. Он спихивает всю вину на меня! Ты не понимаешь. Я потеряла Эйриса и не могла справиться со своим горем. Я думала, что мне станет легче, если я начну рисовать.  — Она вырвала из земли пучок травы.
        — Папа ничего на тебя не спихивает. Он частично признал свою ответственность, но я не помню, что с нами произошло. Я упала на витражное стекло, и ты лежала со мной, пока я истекала кровью.  — С каждым словом мой голос становился громче.  — Я не понимаю. Мы поссорились? Я упала? Ты толкнула меня? Почему ты не позвала на помощь, почему рассказывала сказки, пока я умирала?!
        Она продолжала выдергивать травинки.
        — Это не моя вина. Он должен был это предвидеть. Но таков твой отец. Он никогда не пытался понять. Он хотел милашку-жену и развелся со мной в ту же секунду, как нашел ее.
        — Мама, ты сама перестала пить лекарства. Папа не имеет к этому никакого отношения. Расскажи, что случилось.
        — Нет.
        Она упрямо задрала подбородок — мне было хорошо знакомо это движение.
        Я вздрогнула.
        — Нет?
        — Нет. Если ты не помнишь — я ничего не скажу. Я слышала, что он нанял тебе какого-то дорогого терапевта с гарвардским дипломом.  — Мамины губы изогнулись в горькой усмешке.  — Есть ли что-нибудь, что твой отец не пытается исправить деньгами и контролем?
        На долю секунды кладбище напомнило мне шахматную доску, и моя мама сделала ход королевой. Если мы с Эйрисом были пешками в игре родителей, то когда же она заметит, что я перестала играть?
        — Слышала?  — повторила я, удивленная ее ответом.  — А как же судебный запрет? Откуда ты это услышала?
        Мама часто заморгала, ее лицо побледнело.
        — Я хотела знать, как ты живешь, и связалась с Оуэном.
        Я почувствовала тошноту, рот наполнился горечью.
        — Когда?
        Она опустила голову.
        — В феврале.
        — Мам… почему ты мне не перезвонила? Я дала тебе свои номера.
        Я замолчала, не в силах сдержать эмоции и вопросы, рвущиеся на волю. В феврале. Эти слова буквально пронзили меня. В тот месяц папа без объяснений забрал мой телефон и лишил меня машины. Он соврал мне, чтобы спрятать от нее.
        — Я хотела поговорить с тобой. Еще в декабре молила, чтобы ты позвонила мне. Зачем ты обратилась к папе? Ты же могла отправиться в тюрьму! Ты что, забыла о судебном предписании?!
        — Его больше нет,  — спокойно сказала мама.  — Предписание утратило свое действие через тридцать дней после твоего восемнадцатилетия.
        Казалось, будто кто-то врезал мне под дых.
        — Что?!
        — Таковы были условия, когда судья выносил его два года назад. Твой отец пытался продлить его, пока ты не закончишь школу, однако прошло много времени, и судья больше не видел во мне угрозы.
        Я не могла дышать и только мотала головой.
        — Значит, ты могла спокойно позвонить мне в феврале, но не стала этого делать?
        Она замешкалась.
        — Да.
        — Почему?
        Она настолько меня не любила?! Разве матери не должны мечтать о встрече с дочерями? Особенно когда те просят о помощи? Не зная, как реагировать, я вскочила и обхватила руками свое дрожащее тело.
        — Почему?!  — закричала я.
        — Потому что.  — Мама тоже поднялась и уперла руки в бока.  — Я знала, как ты отреагируешь. Захочешь знать, что произошло между нами. Я не могу тебе сказать.
        — Почему?
        — Ты будешь меня винить, а я больше не могу этого вынести. Я не виновата, Эхо, и я не позволю тебе заставить меня так чувствовать,  — прозвучал невероятно эгоистичный ответ.
        Мне показалось, будто в меня сейчас врезался грузовик и размазал меня по асфальту.
        — Ты не знаешь, как я отреагирую. Я не испытываю радости от того, что ты тогда перестала пить таблетки, но понимаю, что ты не контролировала свои поступки. Я понимаю, что в ту ночь ты была не в себе.
        Мама громко вздохнула, и этот звук эхом разнесся по пустынному кладбищу.
        — Я знаю, как ты отреагируешь, Эхо. Я уже говорила, мы с тобой похожи. Мы никогда не прощаем предательства, даже если оно случилось единожды.
        Яд, заструившийся в моих венах, когда я узнала о роли отца в том злосчастном дне, теперь наполнил меня до краев.
        — Я не такая.
        — Разве? Как поживает та сучка, на которой женился твой отец? Когда-то ты любила ее.
        Я не похожа на нее. Я не похожа на свою мать. Моргнув, я уставилась на могилу Эйриса, словно надеясь, что брат, как всегда, вмешается и скажет, что она не права. Что это значило? Что это говорило обо мне? И Эшли? И об отце?
        — Давай не будем о плохом,  — проговорила мама.  — Я два года пила лекарства и не собираюсь от них отказываться. Кроме того, я пришла сюда, чтобы наверстать упущенное, а не перекраивать прошлое. У меня прекрасная работа и шикарные апартаменты. Эхо? Эхо, ты куда?
        Я оглянулась на женщину, подарившую мне жизнь, от которой я не услышала ни одного слова сожаления.
        — Я возвращаюсь домой.
        Глава 50
        Ной
        Из фонтана родителей тонкой струйкой стекала вода. С площадки за домом доносились детский смех и крики. Фрэнк велел мне взять отгул. Мне не нужен выходной. Я должен работать. Мне нужны деньги. Зачем мне столько свободного времени?
        Однажды я привез сюда Эхо. Чтобы произвести на нее впечатление или соблазнить, а может, я хотел доказать самому себе, что заслуживаю чьей-то любви. Кто теперь знает, тем более что ни к чему хорошему это не привело.
        Со вторника в моей голове крутился лишь один вопрос. Как ей помочь? Ответа не было. Зря миссис Коллинз расхваливала мои чертовы способности быстро решать проблемы.
        — Ной!
        Я повернул голову на звук голоса Джейкоба, и сердце сжалось в груди. Мои глаза округлились, и я поднялся как раз вовремя, чтобы поймать светловолосого мальчишку, несущегося в мои объятия.
        — Ной! Ной! Это ты! Это действительно ты!
        Обхватив его руками, я быстро огляделся. Джо медленно шел по улице с засунутыми в карманы руками и сгорбленными плечами. Кэрри держала за руку Тайлера, который протянул мне вторую ручку.
        — Ной,  — кивнул мужчина.
        — Джо.
        Джейкоб повернулся к нему, обхватывая меня рукой.
        — Ты специально это сделал, верно?  — Мальчик снова радостно посмотрел на меня.  — Он постоянно так делает. Говорит нам, что мы идем в магазин, а потом покупает мороженое. Сюрприз! Здорово, правда? Только в этот раз мы шли к фонтану, а нашли тебя!
        Вера и любовь, которую изучал мой братишка, разбивали мне сердце.
        — Не так ли, папа?
        Мои мышцы напряглись, и я крепче схватил Джейкоба. Папа.
        Джо нахмурился.
        — Джейкоб, я понятия не имел…
        — …что я приеду так рано,  — перебил его я. Мужчина настороженно на меня посмотрел, но спорить не стал. Может, если я буду пай-мальчиком, он позволит мне провести с ними пару секунд.  — Но у меня мало времени, братишка.
        Улыбка сошла с губ Джейкоба.
        — Ты знал, что наши мама и папа построили эти дома?
        Я моргнул. Наши мама и папа.
        — Да. Мне тогда было столько же, сколько тебе сейчас. Я помогал папе сколачивать скамейки на крыльце.
        Лицо Джейкоба засветилось маминой улыбкой.
        — Было круто, наверное.
        — Да, было.
        Джо подозвал к нам Кэрри. И пока она медленно шла к нам, на ее лице все сильнее проявлялось беспокойство. Тайлер выскользнул из ее хватки, как рыбка, и уткнулся головой мне в ногу.
        — Привет, малыш.
        Он ответил умопомрачительной улыбкой. Ни синяков, ни швов. Просто счастье. Я взъерошил ему волосы.
        — Мам,  — сказал Джейкоб,  — ты знала, что Ной помогал нашим маме и папе построить здешние дома?
        Она выдавила улыбку.
        — Правда?
        — Да, потому что Ной самый потрясающий!
        Уголки ее губ опустились, но потом женщина справилась с эмоциями.
        — Хочешь с нами поиграть?  — спросил брат.
        Тайлер обхватил меня руками и встал мне на ноги. Я прочистил горло.
        — Мне скоро на работу и нужно еще поесть.
        Сегодня у меня был выходной, но я должен был зарабатывать себе на жизнь.
        — Поешь с нами,  — сказал Тайлер.
        Он заговорил со мной. Мой младший брат сделал это в первый раз со дня похорон родителей.
        Я беспомощно уставился на Кэрри и Джо. Я пытался поступить правильно. Сделать прямо противоположное моим желаниям. Братья рвали мое сердце на части.
        — Заходи к нам в гости на ланч,  — пробормотала Кэрри.
        Джо успокаивающе погладил ее по руке.
        — Ты уверена?
        Она повернулась к нему.
        — Ты был прав, Джо.
        — Ной, хочешь зайти к нам в гости и пообедать с братьями?  — спросил мужчина.
        — Да!  — Джейкоб поднял кулаки в воздух.  — Я покажу тебе свою комнату и велосипед.
        Тайлер все еще висел на моей ноге.
        — Да, сэр!

* * *
        Я заставил себя проглотить бутерброд с курицей и сыром, чипсы и выпить холодный чай. Мы сидели на задней веранде в доме Кэрри и Джо, и меня безумно это нервировало. Я все время ждал, когда же появятся копы и Кэрри выдаст меня со словами, что я нарушил приказ суда. Чтобы прикрыть свой зад, я позвонил миссис Коллинз по пути сюда и рассказал ей о ланче. Она трижды напомнила мне, чтобы я следил за языком.
        — Пошли, Ной, я покажу тебе свою комнату.  — Джейкоб потянул меня за руку, и я оглянулся на его приемных родителей за разрешением. Джо кивнул.
        Дом оказался просто огромным. Фасад был выполнен в викторианском стиле, однако интерьеры выглядели абсолютно современно. Гранитные кухонные столешницы, стальная встроенная техника, паркетные полы на первом этаже и холл размером с подвал Дэйла.
        Пока мы поднимались по огромной лестнице. Джейкоб радостно болтал о школе и баскетболе.
        — Комната Тайлера напротив моей, а мама с папой живут дальше по коридору. У нас две гостевые спальни. Две! Мама с папой говорят, что если я продолжу заниматься со своим психологом и продержусь месяц без ночных кошмаров, то смогу пригласить друзей на ночевку. Не могу дождаться…
        Он завел меня в большую спальню, и я замер в дверях, словно оказавшись в детской версии ТВ-шоу «Укрась свою комнату». У стены стояла деревянная двухъярусная кровать. Нижняя часть была шире стандартной двуспальной, а к верхней части крепилась детская горка. У Джейкоба стоял свой телевизор. А игрушки! Они были повсюду.
        Мой взгляд зацепился за фотографию на его комоде, и у меня перехватило дыхание. Мальчик продолжал что-то рассказывать, но я его уже на слышал, протягивая руку к рамке.
        — Ты знаешь, кто это?  — пробормотал я, надеясь, что мой голос в этот момент не дрогнул.
        Джейкоб посмотрел на фотографию и вернулся к фигуркам «лего» на полу.
        — Да. Это наши мама с папой,  — произнес он так, будто это само собой разумеется, что такой снимок стоит в его комнате.
        Я сел на кровать и дрожащими пальцами провел по лицу. Мои мама с папой. Это была фотография моих родителей, и они выглядели… счастливыми. Я сделал глубокий вдох, который прозвучал как всхлип.
        — Джейкоб?  — позвала Кэрри.  — Десерт на столе.
        Мальчишка вскочил, но затем замешкался.
        — Ты идешь?
        Я часто заморгал.
        — Да, через секунду.  — Мой взгляд не отрывался от фотографии.
        Братишка выскочил в коридор, и я изо всех сил пытался справиться с эмоциями, которые все больше сдавливали мою грудь. Мужчины не плачут. Черт. Мужчины не плачут. Я вытер глаза. Как же я скучаю по родителям…
        — Ты в порядке?
        Я резко поднял голову; оказывается, Кэрри все еще стоит в комнате.
        — Да. Простите.  — Я указал на рамку, прежде чем поставить ее обратно на комод.  — Где вы ее достали?
        — Джо связался с организацией «Жилье для людей» и попросил фотографию твоих родителей. Нам показалось важным, чтобы они оставались частью жизни мальчиков.
        Я снова глубоко вздохнул и повернулся к ней.
        — Но не я.
        Кэрри уставилась в пол.
        — Пожалуйста, не забирай у меня мальчиков. Они — моя жизнь и… я не смогу без них.
        В спальню вошел Джо и обнял ее за талию.
        — Кэрри.
        Она тряслась, как лист в чертовом торнадо.
        — Мы даем им все. Все! Клянусь, они счастливы здесь, и я люблю их. Так сильно, что даже сердцу больно.
        Я пытался найти в себе злость, что последние пару месяцев давала мне силы, но чувствовал лишь недоумение.
        — Они мои братья, а вы отобрали их у меня. Чего вы еще ждали?
        Кэрри начала всхлипывать. Джо прижал ее к груди и погладил по спине.
        — Мы боялись, что выберут тебя. Что мы потеряем их. И теперь мы все равно можем их потерять.
        Мужчина что-то прошептал жене на ухо. Она кивнула и вышла из комнаты. Он почесал затылок.
        — Спасибо, что помог Джейкобу. Ты изменил всю нашу семью.
        Семью. Почему бы ему сразу не вскрыть меня бритвой?
        — У вас очень интересный способ выражать свою благодарность.
        — И мы были не правы.  — Джо присел рядом с разбросанными деталями конструктора и начал методично складыать их в коробку.  — Кэрри всегда мечтала о детях. Мы много лет пытались завести своих, но ее здоровье не позволяло. Она сделала операцию, но результатом стали лишь шрамы.
        К сожалению, я много знал о шрамах.
        — Когда она смирилась с тем, что у нас никогда не будет своих детей, мы решили взять приемных. Друзья познакомили нас с Киишей, и та убедила нас обратиться в службу опеки. Мы посещали занятия, лекции, но никогда всерьез не планировали сделать это, пока не встретили твоих братьев. Несмотря на все, что мы узнали, мы с Кэрри сразу же полюбили их.
        Он продолжал убирать кусочки «лего» — один за другим.
        — Прошло еще несколько месяцев, и мы решили взять их к себе. Нам нужно было доказать суду, что никто не имел на них родительских прав. Мы думали, это будет легко, но оказалось, что у твоей мамы есть живые родственники.
        Я прищурился.
        — Мама с папой были единственными детьми в семье. Мамины родители умерли, когда она училась на первом курсе. Папины — с разницей в шесть месяцев, когда мне было десять.
        — Вообще-то твоя бабушка по маминой линии все еще жива, как и ее братья и сестры. Твоя мама сбежала из дома, чтобы поступить в колледж. Судя по тому, что мы смогли выяснить, у твоей мамы было… нелегкое детство.
        Я окончательно запутался, мой мир переворачивался с ног на голову…
        — Зачем вы мне это рассказываете?
        И почему не рассказала мама?
        Джо пожал плечами.
        — На случай, если ты хочешь знать, что у тебя есть еще родственники. И чтобы ты понял: мы потратили два года, сражаясь за то, чтобы не позволить твоим братьям оказаться там, откуда сбежала ваша мама. Мы выиграли, но вскоре началась борьба посложнее… с тобой.
        Когда я подумал, что моя жизнь вряд ли станет еще хреновей, как Джо нашел способ это сделать. Он стоял, изучающе глядя на меня — совсем как Исайя, когда решал, стоит ли выкурить еще один косяк.
        — Мы ошибались, обращаясь с тобой подобным образом и препятствуя твоему общению с братьями. В свою защиту могу сказать: когда мы взяли мальчиков к себе, ты избил своего приемного отца. Система повесила на тебя ярлык эмоционально нестабильного, и мы беспокоились, как ты повлияешь на детей, особенно когда узнали, что ни в одной семье ты не задерживался надолго. Поначалу мы держали их вдали от тебя, чтобы защитить.
        — А когда система поняла, что проблема не во мне?
        — Тогда мы испугались тебя.  — Мужчина взглянул на меня.  — Когда ты объявил о своих планах стать их опекуном, я попросил накопать на тебя информацию, чтобы использовать ее в суде.
        Джо подошел к кровати и оперся рукой на деревянную балку.
        — То, что ты сделал, чтобы помочь детям в предыдущих приемных домах, было хорошим поступком, а то, что произошло с тобой,  — недопустимо. Ной, мы с женой были не правы, но не знали, как закончить начатое, не потеряв свой шанс оставить у себя мальчиков.
        Мой разум опустел. Последние пару лет мы с Джо грызли друг другу глотки, а теперь из-за одной случайной встречи он поднимал белый флаг? Мужчина снова потер затылок, явно ощущая те же сомнения, что и я.
        — У тебя три варианта. Ты можешь уйти из этого дома и продолжить бороться за братьев, возможно, выиграть, забирая их от друзей, школы, дома и от нас. Ты можешь бороться и проиграть, и в итоге видеться с ними по расписанию, определенному судом, если тебе вообще это позволят. Или ты можешь отозвать свое заявление. Позволить нам оставить их и растить как своих собственных. В этом случае ты станешь частью нашей семьи. Сможешь приходить к ним в любое время. Звонить, гулять, ходить с ними в школу и на баскетбол. Черт, да можешь даже приходить на ужин раз в неделю!
        — Почему?  — спросил я.
        Он удивленно заморгал.
        — Что почему?
        — Почему вы делаете мне такое предложение?
        Джо и Кэрри так долго ненавидели меня. С чего вдруг такая щедрость?
        — Потому что мальчики любят тебя, Ной, а мы любим их. Я не хочу через десять лет объяснять своим сыновьям, что я боялся и был слишком горд, чтобы позволить им видеться с единственным кровным родственником, который заботился о них.
        — Я вам не верю.
        Все взрослые лгут. Но Джо посмотрел мне прямо в глаза.
        — Я попрошу своего юриста составить письменное соглашение.
        Я достаточно услышал, теперь мне нужен был воздух. Слишком много информации, и мои мозги просто скручивались. Я вышел из комнаты и отправился на поиски своих братьев. Все это время Кэрри, замерев, стояла в коридоре, прижимая к груди плюшевого мишку. Столько лет она была для меня мерзкой стервой, которая забрала осколок моей семьи. После того что я услышал, я видел перед собой сломленную женщину, у которой я отбирал ее мечту.
        Да, я многое знал о шрамах. Но если я помогу ей, мои станут еще глубже.
        Глава 51
        Эхо
        Я хлопнула дверью машины и помчалась по темной дорожке.
        Слава богу, Исайя уже лежал под капотом машины Эйриса.
        — Прости, что опоздала. У меня были дела…  — Я встретила маму, и отец взбесится, если узнает об этом.  — …и я не заметила…  — Она заставила меня годами страдать от кошмаров, потому что боялась, что я плохо о ней подумаю, а затем назвала меня бессердечной, не способной прощать сукой,  — … и потеряла счет времени.
        Я ездила по округе, пытаясь убедить себя, что она не права.
        Исайя выглянул из-под капота и улыбнулся до безумия счастливой улыбкой.
        — Все нормально. Твой отец сказал, что я могу приступать к работе.
        Ладно. Это, конечно, не в его стиле — пускать татуированных парней с пирсингом в наш гараж, но, возможно, он был слишком занят Эшли. Хлопнула дверь в кухню, и в гараж с банкой диетической колы зашла Бет.
        — У тебя в доме одна диетическая фигня. И фрукты. Много фруктов. Вы что, не держите замороженную пиццу?
        — Эшли не любит фаст фуд, только здоровую пищу.  — Что я несла?  — Что ты делала в моем доме?  — Я оглянулась, и сердце сжалось.  — Где Ной?  — Мой медленный мозг наконец подметил, что папиной машины нет на месте.  — Где папа?
        Бет уставилась на меня и моргнула.
        — Ах да, у твоей мачехи начались схватки. По-моему, отец просил тебе это передать.  — Она прищурилась.  — Что-то еще, Исайя?
        — Черт, я не знаю. Это ты должна была слушать,  — пробормотал он из-под машины.
        Бет захихикала.
        — Точно.  — Тут она замолчала и выглянула наружу.  — Ух ты. А когда наступила ночь?
        Мое сердце забилось.
        — У Эшли схватки? Не может быть. У нее еще…  — Не знаю, сколько-то там недель. Черт, почему я никогда не обращала на это внимание? Папа, наверное, с ума сходит.  — …было полно времени. Малыш еще не готов.
        Бет склонила голову.
        — А у малышей есть свой таймер?  — Она захихикала.  — Им он точно не помешает.
        Исайя закрыл капот — глаза его горели.
        — Мне нужны ключи.
        Я вообще перестала соображать. О. Мой. Бог. Он никогда раньше не просил ключи. Я бездумно ткнула пальцем в сторону крючка на лавке
        — Т-там…  — Слова выдавливались с трудом.
        Парень уселся на водительское место. Клянусь, земля перестала вращаться, когда он поставил ногу на педаль газа и вставил ключ в зажигание.
        Перед глазами возник Эйрис. Его каштановые волосы, длинные ноги и улыбка, которая никогда не сходила с его лица. «Когда-нибудь она поедет, Эхо. Слышишь, как урчит двигатель?» Слезы обжигали мне глаза, и я подавила всхлип. «Да, Эйрис. Она поедет. Это все ради тебя». Как бы я хотела, чтобы он был здесь.
        Исайя повернул ключ, и гараж наполнился сладким звуком грохочущего двигателя. Он вжал педаль газа и завопил, когда машина ожила.
        — О да, детка, об этом я и говорил, черт возьми!
        Он вышел из машины и развел руки в стороны.
        — Я куплю себе медаль за это.
        Я с радостью бросилась в его объятия и поцеловала в щеку.
        — Спасибо, спасибо, спасибо!
        Отпустив Исайю, я опустилась на теплое кожаное сиденье и вцепилась в вибрирующий руль. Парень закрыл дверь, и я проехала чуть вперед. А потом внутри меня все заледенело. Я нажала на тормоз. Дыра в моем сердце, которую должна была заполнить радость, потому что автомобиль моего брата все-таки поехал… снова выросла.
        — Исайя, где Ной?
        Глава 52
        Ной
        Руки Кэрри сомкнулись на моей шее. Если бы она меня задушила, я был бы не против. Смерть казалась мне лучшим вариантом, чем это. Я сглотнул, но комок в горле никуда не делся. Мышцы моего лица напряглись, и я втянул воздух, надеясь справиться с отчаянием.
        — Я хочу сперва поговорить с миссис Коллинз,  — выдавил я.  — Я еще не передумал.
        Черт возьми. Почему же мне так плохо? Каждая клеточка моего тела ныла от боли. Я чувствовал, что либо умру, либо взорвусь.
        — Благослови тебя Господь, Ной,  — прошептала женщина мне на ухо.
        Я хотел семью. Я хотел чертову семью, но у Джейкоба и Тайлера уже была своя. Кэрри шмыгнула носом и отпустила меня, ее улыбка освещала комнату, как тысяча звезд.
        — Я знаю, что ты примешь правильное решение о мальчиках. Просто знаю.
        Их жизнь была нормальной. И я в нее не вписывался.
        Кэрри ждала ответа, который не находился. Джо положил руку мне на плечо, спасая от необходимости что-то сказать.
        — Миссис Коллинз скоро приедет.
        Тут, прямо как в дурацких телесериалах, в дверь позвонили. И Кэрри провела миссис Коллинз на кухню. На женщине были заляпанные краской спортивные штаны и майка с логотипом «Нирваны». Джо что-то пробормотал о том, что они оставят нас наедине.
        Заработала посудомоечная машина. Ритмичное биение воды об тарелки наполнило кухню. Миссис Коллинз постучала ногтем по черной гранитной столешнице. Я посмотрел на ее лицо, ожидая увидеть злость из-за того, что я втянул ее в это. Вместо этого, боль в ее щенячьих глазах взорвала во мне целую дамбу эмоций, которые я так отчаянно пытался подавить. Мои глаза наполнились соленой влагой, и я закрыл их, качая головой, чтобы слезы не скатились по щекам. Я не хотел чувствовать боль. Я вообще не хотел что-то чувствовать, но эта ситуация меня убивала.
        — Поговори со мной, Ной,  — сказала женщина самым серьезным тоном, который я когда-либо от нее слышал.
        Я осмотрел кухню и повернулся к ней.
        — Я не могу им это дать.
        — Нет,  — тихо ответила она.  — Не можешь.
        — А еще оплатить тренировки по баскетболу и лицей, который они так любят, и подарки на все дни рождения, на которые их приглашают.
        — Нет,  — повторила она.
        — И у них есть бабушка с дедушкой.  — Я не узнавал хрипотцу в собственном голосе.  — Джейкоб постоянно рассказывал о родителях Джо, а Тайлер каждую среду ходит на рыбалку с папой Кэрри. Я не могу им это дать.
        — Ты прав.
        — Я люблю их,  — решительно сказал я.
        — Я знаю.  — Ее голос дрогнул.  — В этом я никогда не сомневалась.
        — Я также люблю Эхо.  — Я посмотрел прямо в глаза женщине.  — Я скучаю по ней.
        Плечи ее поднялись, и миссис Коллинз грустно улыбнулась.
        — Любить кого-то — не только своих братьев — это нормально, Ной. Разрешая себе жить своей жизнью, ты не предаешь ни их, ни своих родителей.
        И тут это случилось. Я годами сдерживал свое горе, и оно наконец прорвалось. Вся моя злость, грусть и боль вырвались на поверхность, несмотря на мои старания задушить их и больше никогда не испытывать.
        — Я скучаю по маме с папой.  — Я не мог вдохнуть.  — Я просто хочу вернуть свою семью.
        Миссис Коллинз вытерла глаза и подошла ко мне.
        — Я знаю,  — повторила она и обняла меня.

* * *
        — Еще раз спасибо, Ной.  — Джо пожал мне руку уже раз пятьдесят после того, как я сказал ему и Кэрри, что больше не буду добиваться опеки над мальчиками.  — Обещаю, ты сможешь видеться с ними, когда захочешь.
        Я кивнул и оглянулся. Миссис Коллинз и Кэрри стояли у лестницы в конце коридора на втором этаже. Миссис Коллинз ободряюще улыбнулась, и я сделал глубокий вдох.
        Джо открыл дверь в спальню Джейкоба.
        — Мальчики, Ной хотел бы что-то вам сказать.
        — Ной!  — Джейкоб, одетый в пижаму с Бэтменом, помчался через комнату и врезался в меня.  — Ты все еще здесь!
        — Да,  — кивнул Джо.  — И теперь он будет у нас частым гостем.
        Мальчик посмотрел на него радостными глазами.
        — Правда?
        — Клянусь.  — Мужчина похлопал меня по плечу.  — Я дам вам время поговорить.
        И он ушел, закрывая за собой дверь.
        Я уже два года не оставался с братьями наедине. Обнимая Джейкоба, я смотрел на фотографию родителей. Они не вернутся, и я не смогу вернуть то, что мы потеряли, но я могу двигаться дальше.
        Я сел на пол, и мое сердце дрогнуло, когда Тайлер подвинулся ближе и вложил свою маленькую ручку в мою. В другом кулачке было зажато одеяло, и он грыз большой палец. Джейкоб тоже прижался ко мне.
        — Папа никогда не клянется, если это не всерьез, Ной. Он говорит, что ложь — это большой грех.
        Я кивнул.
        — Так и есть. Наша мама тоже так говорила.  — Я откашлялся — мне предстоял самый трудный разговор в моей жизни.  — Несколько лет назад я дал вам обещание. И я собирался его сдержать, но теперь не думаю, что это лучшее решение для любого из нас.
        Я посмотрел на Тайлера. Он был слишком мал, чтобы помнить, как мама смеялась или как папа пытался с ней потанцевать, пока та мыла посуду. Слишком мал, чтобы помнить, как папа показывал им фотографии своих домой или объяснял своим крохам-сыновьям, как правильно вбивать гвоздь.
        И Джейкоб. Достаточно взрослый, чтобы помнить, но все равно слишком маленький, чтобы осознавать то, что потерял. Он никогда не ощутит гордость от того, что мама ходит с ним по школе в родительский день. Он никогда не ощутит взрыв радости, когда папа говорит, что у него талант, вручая своему сыну первый в его жизни инструмент.
        Они никогда не узнают, что потеряли двух самых замечательных людей на планете. Никогда не узнают, что каждый день моей жизни пытка этой утратой рвет меня на части.
        Я сделал глубокий вдох и попытался снова начать:
        — Как вы отнесетесь к тому, что будете жить здесь, а я буду просто вас навещать?

* * *
        Машина миссис Коллинз завернула за угол. А я все еще сидел в своей.
        Эхо.
        Я позволил ей уйти, и мое стремление получить опеку над мальчиками было здесь ни при чем. Миссис Коллинз оказалась права. В глубине души я считал, что любить ее равносильно предательству. Но я любил Эхо. Нуждался в ней. И я завоюю ее снова.
        Я завел машину, и двигатель загудел. Жизнь в приемных семьях многому меня научила — это было как приговор «от пяти до семи лет с сохранением возможности условно-досрочного освобождения». Я просто не знал, что делать со всей этой информацией.
        Глава 53
        Эхо
        — Он где?!  — взвизгнула я. Выключив двигатель, я вылетела из машины. Мир сошел с ума. Сперва у Эшли начались схватки. И теперь Ной доказал, что он безумец.
        — Бет, черт возьми! Я же просил тебя не курить это дерьмо. Ной разозлится.
        Исайя дернул себя за ершик коротких волос. В кои веки я была рада, что Бет сейчас не лезет в разговор своими злобными репликами.
        — И чего он хочет добиться?!  — вопила я.  — Он уже все знает о своих братьях. Он обещал, что не будет лезть на рожон! Пробираться в кабинет миссис Коллинз незаконно!
        Исайя хлопнул в ладоши.
        — Давай-ка прокатимся на этой красавице.
        Он что, голову потерял?!
        — Твой лучший друг… твой брат собирается пробраться в школу и взломать кабинет психолога, а ты хочешь покататься?
        Парень потер руки в напускном веселье, но его глаза наполнились разочарованием.
        — Да.
        — Нет.  — Я покрутила пальцем перед его носом.  — Нет. Мы должны остановить его.
        Ноя не должны поймать, иначе он потеряет братьев. Господи, вот упрямый идиот! Почему он на это решился?
        — Он хочет вернуть тебя,  — пробормотала Бет.
        Я была бы не так удивлена, если бы в чистом небе сверкнула молния и сожгла мои теннисные туфли.
        — Что, прости?
        Бет села на пол и положила голову на лавочку; ее веки утомленно опустились.
        — Он влюблен в тебя и хочет, чтобы ты была его единственной. Еще он нес какую-то пургу о том, что ты не на втором месте и он докажет свою правоту.
        Динь-динь-динь. Ной хотел достать мою папку и вернуть меня. Мое сердце наполнилось теплом и радостью, но сразу же сжалось. Нет, он не должен так рисковать, когда на кону стоит самое дорогое — его братья. Я повернулась к Исайе.
        — Мы должны его остановить. Когда он уехал?
        — Он хотел дождаться темноты. Ной вернулся домой сам не свой. Я думал, что вы поругались. Он все время бормотал о том, как все испортил, но собирается это исправить. Потом попросил меня поехать к тебе, закончить с машиной и задержать тебя здесь до его возвращения.
        — Почему ты его не остановил?  — Я вытащила ключи из кармана.
        — Ноя не остановить.
        Это мы посмотрим.

* * *
        Исайя оставил машину на парковке супермаркета напротив школы и выключил двигатель. Я пыталась дозвониться Ною, но меня в миллионный раз перевели на голосовую почту.
        — Почему ты не припарковался у школы?  — спросила я.
        Парень посмотрел на меня как на идиотку.
        — Полиция каждые два часа патрулирует территорию кампуса. Если увидят машину — сразу поймут, что это неспроста.
        Естественно, Ной тоже припарковался у супермаркета.
        — Ты и раньше это делал?
        — Только чтобы побросать мяч в спортзале, но я никогда не вламывался в кабинеты педагогов.
        Я сжала дверную ручку и посмотрела на Бет, заснувшую на заднем сиденье.
        — С ней все нормально?
        — С ней да, с ее головой — нет.  — Исайя потянул за сережку.  — Я не могу оставить ее в таком состоянии. Если Бет проснется, то может расшуметься. Скорее всего, Ной вошел через боковую дверь — она ближе всего к главному офису. Брат должен был оставить ее открытой, чтобы не оказаться взаперти. Смотри не захлопни ее. Просто вытащи его оттуда — поругаться вы сможете потом.
        — Спасибо.
        Я перебежала улицу, надеясь, что мои легкие не взорвутся. Господи, я вламывалась в школу, чтобы спасти своего глупого, упрямого, чертовски милого — парня? бывшего? нынешнего?  — от тюрьмы.
        Исайя был прав, боковая дверь оказалась открыта. Я скользнула внутрь, стараясь даже не дотрагиваться до нее. Представляю, как бы обрадовалась миссис Коллинз, обнаружив нас запертыми в ее кабинете.
        Меня посетило жутковатое ощущение, когда над головой при каждом моем шаге начали вспыхивать лампочки. Сердце устремилось к горлу и бешено застучало. Я то и дело оглядывалась, ожидая, что кто-то накинется сзади и выпьет мою кровь или отвезет в тюрьму.
        Поначалу я пряталась за шкафчиками, но вскоре поняла, как же это глупо. В коридоре уже зажегся свет, который выключится, как только датчики перестанут реагировать на движение. Прятаться смысла не было — и я побежала. Хорошо еще, что освещение в кабинетах включалось с помощью обычного выключателя. Проблема? Дверь в кабинет миссис Коллинз была закрыта, свет в нем не горел. Неужели Ной уже ушел?
        Лампы в коридоре потускнели, но сразу же ярко вспыхнули снова. Ну и как тут не струсить? Я схватилась за ручку и почти вскрикнула, когда дверь поддалась. Стараясь не шуметь, я беззвучно закрыла ее и, попятившись, взмолилась о том, чтобы в офисе оказался Ной, или чтобы меня не обнаружили. Я чуть не завопила, когда что-то теплое и сильное возникло у меня за спиной и втащило в шкафчик для верхней одежды. Его дверцы закрылись у меня перед глазами.
        — Что ты здесь делаешь?  — прошипел Ной мне на ухо.
        — Могу спросить тебя о том же! Я здесь, чтобы спасти твою задницу от тюрьмы. Ты хочешь из-за какой-то глупости навсегда потерять своих братьев?  — яростно зашептала я в ответ.
        Из главного офиса донеслись шаги. Я сжала руку Ноя, обхватившую меня за талию, и он подвинул меня ближе.
        — Боковая дверь?  — едва слышно спросил он.
        Я кивнула. Если охранник найдет ее открытой, станет ясно, что кто-то ворвался в здание. Вытащив телефон, я мгновенно настрочила сообщение Исайе: «Срочно закрой боковую дверь!»
        Несколько секунд, и телефон загудел: «Сделано».
        Ной опустил голову, и его нос задел нежную кожу за моим ухом, которая мгновенно отреагировала на теплое дыхание. Я скучала по нему и его прикосновениям. Почему он решился на такой идиотский поступок? Я не достойна того, чтобы терять из-за меня братьев. Если Ноя поймают, то арестуют. Мое сердце ухнуло вниз. А что мне терять? Я — довольно средний художник, который кочует по стране со своими работами. Ну, подумаешь, будет у меня судимость (все мои мышцы напряглись), и мне придется отсидеть минимум одну ночь в тюрьме (горло обожгла желчь).
        Да, просто замечательная перспектива.
        Руки Ноя крепче сжались вокруг меня, и, клянусь, он поцеловал мои волосы. Я могла пойти на это… ради него. Я могу сдаться и приказать Ною спрятаться. Я уж было потянулась рукой к дверцам, как Ной хлопнул по ней и мертвой хваткой прижал меня к животу.
        — Что, черт возьми, ты творишь?  — спросил он низким голосом.
        — Хотела посмотреть, можно ли выходить…
        Господи, какая из меня ужасная лгунья!
        — Вот уж нет, и не выдумывай чепухи. Ты останешься здесь со мной.
        — Твои братья…
        — Я отказался от них.
        Я извернулась, чтобы посмотреть на него, и ахнула, увидев бесконечную боль в его глазах.
        — Но не ради меня?
        Парень сглотнул и покачал головой.
        — Ради них.
        У меня завибрировал телефон. «Все плохо,  — писал Исайя.  — Сейчас же выбирайтесь через окно. Я завел машину».
        — Черт!  — прошептал Ной.  — Наверное, сигнализация сработала. Идем.
        Он бесшумно открыл дверцы шкафа. Потом умело и бесшумно распахнул окна. Машина Исайи с выключенными фарами медленно въехала на школьную парковку.
        Ной помог мне перекинуть ноги через подоконник.
        — Беги, пока не доберешься до машины.
        — А как же ты?
        У меня внутри все ходило ходуном, и казалось, что глаза вывалятся из орбит.
        Он спокойно и озорно ухмыльнулся.
        — Я прямо за тобой, малышка. Ты так напряжена…
        Парень подсадил меня, не упустив возможность полапать мой зад, и тут я заметила открытую папку на столе миссис Коллинз. Ну и черт с ней. Я слетела вниз и, рванув через парковку к Исайе, оглянувшись, увидела, что Ной тоже приземлился у стены. Кровь яростно потекла по моим венам, и прохладный ночной воздух обжигал легкие, пока я мчалась к свободе.
        Задняя пассажирская дверь открылась, и я нырнула внутрь, приземляясь на ноги Бет. Мой желудок скрутило от вида Ноя, летевшего в нашу сторону. Исайя двинулся ему навстречу, и тут в главном офисе вспыхнул свет. Мои глаза были прикованы к темным окнам кабинета миссис Коллинз. Исайя распахнул переднюю пассажирскую дверь и сорвался с места в ту же секунду, как Ной рухнул на сиденье.
        — Нужно скорее убраться отсюда.  — Он посмотрел в зеркало заднего вида.
        — Отвези меня к машине и езжай домой.  — Ной наблюдал за темными закрытыми окнами кабинета. Он захохотал и радостно завопил; свет включился в тот момент, как мы пересекли невидимую границу свободы — то есть подъехали к супермаркету.
        Исайя остановился у машины Ноя, и мы с ним вышли. За все это время Бет так и не проснулась.
        — Найдите другое место, чтобы поругаться. Не задерживайтесь здесь!  — крикнул нам Исайя.
        — Спасибо, брат.  — Ной протянул ему руку.
        — Всегда к твоим услугам, дружище,  — кивнул тот, отвечая рукопожатием.
        Машина Исайи рванула прочь, а Ной завел свою и последовал за ним. В двух кварталах от школы мимо нас проехала полицейская машина с мигалками и без сирены. Мы были так близко…
        Ной взял меня за руку.
        — Детка, ты в порядке?
        — Да.
        Но я не чувствовала себя в порядке. Как раз наоборот. Я ждала, когда мой пульс перестанет так лихорадочно биться, когда кровь отхлынет от лица, когда легкие перестанут гореть при каждом вдохе. Теперь мы в безопасности. Мы на свободе, но мое тело продолжало реагировать, будто дьявол гнался за мной по пятам.
        Мимо проехала еще одна полицейская машина, и от ее сине-красных огней заболели глаза. Медленный и ровный ритм в висках пульсировал в такт синему цвету — то далеко, то близко, далеко, близко. Левая часть лица онемела, а голова казалась неестественно легкой.
        — Ной, по-моему, меня сейчас стошнит.
        — Держись.  — Он свернул на заброшенную парковку.
        Парень едва успел припарковаться, как я распахнула дверь и вышла на подгибающихся ногах, избавляясь от остатков давно съеденного ланча. Ной убрал мои волосы с лица, его тело тряслось от еле сдерживаемого смеха.
        — Нет, правда, ты слишком уж напряжена.
        Мне тоже хотелось рассмеяться вместе с ним, но я не могла. Я опустилась на колени и уставилась в черноту ночи. Перед глазами все еще сверкали огни мигалок. Красный и синий. Ближе и дальше. Ближе и дальше. А потом… мрак. Ни света. Ни звука. Лишь темнота…
        Вдруг перед глазами быстро замелькали яркие, красочные образы, вбиваясь в меня пулеметной очередью. Голова наклонилась вперед, и я прикрыла ее руками, чтобы отгородиться от мира. Мой разум цеплялся за изображения, пытаясь их рассортировать, классифицировать, но не мог — и эта потеря контроля, эта бомбардировка вызвала острую, мучительную боль, пронзающую мозг. Его рвали на части высокие голоса и громкие звуки. Я кричала. Потом я услышала, как Ной что-то и быстро говорит. Но звук разбивающегося стекла и мои собственные крики заглушили его.
        — Что случилось?
        Мужчина с небольшим фонариком в руке навис надо мной. Сзади вспыхнули красные огни, а в небе засветилось созвездие. Мамин голос что-то нашептывал мне, уговаривая вернуться к ее истории.
        — Нет!  — Я боролась, чтобы снова не упасть в эту яму, обратно на этот пол… чтобы не оказаться опять в луже собственной крови.  — Ной!
        Его хриплый голос звучал рядом со мной:
        — Я здесь, детка.
        Мужчина отвел фонарик. На его шее висел стетоскоп.
        — Вы принимали сегодня наркотики? Пили?
        Ярость в голосе парня отдавала горечью даже в моем рту:
        — Послушай, ты, чертов придурок, в пятый раз повторяю, она ничего не принимала!
        Он проигнорировал его и потрогал мою шею.
        — Порошок? Какие-нибудь таблетки?
        «Тебе запрещено пить снотворное»,  — отозвался из глубин моей памяти мой собственный голос. Нет. Нет. Господи, нет. Сила притяжения швырнула меня на землю, мой разум поглотил сам себя, и реальность ускользала от меня.
        — Ты страдаешь от депрессии.  — Я потрясла пустой бутылочкой из-под таблеток и вышла из маминой ванной, ударившись коленом о витражное стекло, сохшее между двумя стульями.
        Мама сидела на диване со стаканом холодного чая в одной руке и фотографией Эйриса в другой, делая размеренные глотки. Ее взгляд метался между моим пустым стаканом на кофейном столике и мной. Ее дикие рыжие волосы выбились из заколки.
        — Я знаю.
        Я покачнулась вбок, и весь мир накренился.
        — Что ты наделала?  — Мама снова поднесла к губам свой стакан. Мое тело наливалось тяжестью, которая тянула меня к земле.  — Что ты сделала со мной?
        — Не волнуйся, Эхо. Скоро мы будем с Эйрисом. Ты сказала, что скучаешь и пойдешь на все, чтобы опять увидеть его. Так вот, я тоже.
        Комната перевернулась влево. Я пыталась удержать равновесие и… оказалась на полу. Мой мир рухнул. Звук разбивающегося стекла, дикая резь и крики. Кричала моя мама. Кричала я. Открыв глаза, я смотрела, как душ из красного и синего стекла осыпается за пол и на меня. Сквозь боль пробилась такая неуместная сейчас мысль… мне очень нравилось это витражное окно.
        Кровь.
        Кровь текла из вскрытых вен на моих руках. Она пропитала одежду, окрасив в красный мою кожу. У моего локтя натекла целая лужа, и небольшой алый ручеек заструился в мамину сторону. Мама! Мама лежала рядом.
        — У меня кровь идет!
        Сильная рука стиснула мое плечо. В поле зрения появился Ной.
        — Не идет.
        За ним вспыхнул белый свет, что-то загудело в такт биению моего сердца. Его голос был уверенным и настойчивым.
        — Сосредоточься, Эхо! Посмотри на свои руки!  — Парень приподнял их — вдоль моей кожи шли прозрачные трубки.
        Я ожидала увидеть кровь, но ее не было. Только белые шрамы.
        — Ной?  — Я задыхалась, пытаясь расслышать его голос сквозь какофонию в своей голове.
        — Я с тобой. Клянусь богом, я с тобой,  — твердил он.  — Останься со мной, Эхо.
        Я хотела. Я хотела остаться с ним, но вопли, крики и шум разбивающихся стекол становились громче.
        — Пусть это прекратится.
        Он крепче схватил меня.
        — Борись, Эхо! Ты должна бороться. Давай же, малышка. Ты в безопасности.
        Ной качался и расплывался перед моими глазами. Я почувствовала укол боли и снова закричала. Медсестра вытащила осколок из моей руки. Папа вытер слезы с моих глаз и целовал в лоб. Его белая рубашка и даже лицо были в крови.
        — Тише, милая, не плачь, теперь ты в безопасности. Ты в безопасности.
        — Ты в безопасности, Эхо.  — Ной гладил шрамы на моей руке.
        — Она больше не сможет тебе навредить.  — Папа поднял мою перевязанную руку, слезы текли по его лицу.
        — Засыпай,  — ворковала мама, лежа на полу рядом со мной. Красные ручейки подступали все ближе к ней.
        Папа поднял меня на руки и прижал к себе.
        — Я прогоню твои кошмары. Обещаю. Пожалуйста, поспи.
        Внезапно крики прекратились, а я часто задышала и заморгала: перед глазами возникли стены больничной палаты — полутемной и прохладной. Женщина в голубой форме медсестры закончила вливать что-то в капельницу и, прежде чем уйти, улыбнулась мне.
        Мои веки отяжелели, но я продолжала бороться.
        — Засыпай, малышка.  — Голос Ноя был исцелением для моей израненной души.
        Я сглотнула и с трудом повернула к нему голову.
        — Она накачала меня таблетками.
        Парень грустно улыбнулся и сжал мою руку.
        — С возвращением.
        Мои слова звучали невнятно.
        — Она подсыпала мне все свое снотворное в чай, а я не знала.
        Его губы прижались к моей ладони.
        — Тебе нужно отдохнуть.
        Я моргнула мокрыми от слез ресницами.
        — Я хочу проснуться.
        — Спи, Эхо. Я буду рядом и, клянусь, я никому не позволю снова тебе навредить.
        Глава 54
        Ной
        — Все еще здесь, Ной?  — В палату вошла миссис Коллинз.  — Мистер Эмерсон сказал, это ты ее привез.
        Пытаясь проснуться, я взъерошил свои волосы. Эхо проспала всю ночь. Большую часть времени я наблюдал за ней, держал за руку, иногда дремал на стуле.
        — Да.
        Светлые волосы женщины были стянуты в хвостик. Сегодня на ней были синие джинсы и футболка группы «Грейтфул дэд». Подтащив стул к другой части койки, она сжала ладонь девушки.
        — Ее отец приходил?
        — Он пробыл здесь пару часов прошлой ночью, но когда пришел, Эхо уже дали успокоительное. Мистер Эмерсон поговорил с врачом и ушел помогать Эшли кормить ребенка.
        — Что сказал доктор?
        — Что поймет, дал ли трещину ее разум, когда она проснется.
        Женщина хмыкнула.
        — Так и сказал?
        — Нет, это моя интерпретация.  — Я погладил Эхо пальцем по руке. Сейчас она спала без снотворного. Оставалось только ждать.  — Думаете, она будет в порядке?
        Миссис Коллинз изогнула бровь.
        — Странный вопрос. Тебе ли не знать, какой она боец.
        Я откинулся на спинку стула — хорошо, что у меня был союзник. Но теперь, зная, как прошлой ночью она боролась за свой рассудок… Сколько может выдержать человеческий разум?
        — Ты знаешь, что она вчера виделась с мамой?  — спросила миссис Коллинз.
        Мои мышцы снова напряглись.
        — Что?
        — Ага. Она тоже меня удивила. Я не знала, что Эхо найдет в себе силы противостоять отцу. Видимо, ты повлиял на нее больше, чем я думала. Она объездила десятки галерей, чтобы найти мать. Оставляла везде письма, пока та наконец не согласилась на встречу.
        — Откуда вы это знаете?
        — Судя по всему, встреча прошла неудачно, и ее мама позвонила ее отцу и попросила найти Эхо.
        Черт. Просто великолепно. А она поехала спасать меня. Эхо хотела знать, что с ней случилось, но боялась вспомнить. И я этого так и не понял. Должно быть, вчерашний день вызвал у нее слишком много эмоций: встреча с мамой, исполненная мечта Эйриса, незаконный визит в школу. Я переплел наши пальцы. «Клянусь, Эхо, я всегда буду о тебе заботиться».
        — Ты действительно не знал?
        — Понятия не имел.  — Я думал о том, что сказала миссис Коллинз.  — Мистер Эмерсон не стал ее искать, не так ли?
        Женщина поправила одеяло Эхо.
        — После звонка у Эшли начались схватки. Малыш родился раньше времени.
        И снова Эхо оказалась на втором месте. И так всю жизнь. Рядом с Эхо я постоянно буду чувствовать себя ничтожеством, и сегодняшний день не стал исключением. Она бросила меня, чтобы я мог обрести семью, оставив ее… в одиночестве. Как я мог позволить ей уйти?
        — Я горжусь тобой, Ной.
        Последние двадцать четыре часа были настоящим кошмаром. Я потерял братьев. Эхо чуть не лишилась рассудка.
        — Почему люди гордятся мной в тот момент, когда моя жизнь — отстой?
        — Быть взрослым — означает принимать трудные решения, а правильный выбор не всегда приносит радость.
        Мы сидели в тишине и прислушивались к слабому дыханию девушки и мирному пиканью монитора. Мое сердце болело от данных ей обещаний, и мне не терпелось их исполнить. Она никогда больше не будет одна.
        — Кое-что случилось перед тем, как Эхо заснула,  — начал я.  — Она сказала, что мама напоила ее снотворным. Эхо много кричала во время своей галлюцинации или как это еще назвать. Похоже, ее мать была в депрессии и решила убить себя, а тут к ней пришла Эхо. Эта психопатка изменила планы и решила убить и ее.
        Миссис Коллинз вздохнула и похлопала Эхо по руке.
        — Значит, она вспомнила.
        Глава 55
        Эхо
        Миссис Коллинз ободряюще улыбнулась, когда рваные кусочки салфетки выпали у меня из рук.
        — Простите.  — Я заерзала на больничной койке, и на пол свалилось еще больше кусочков.
        Мой психиатр, лысеющий мужчина сорока с чем-то лет, рассмеялся:
        — Салфетки для того и созданы, чтобы их рвать. Не волнуйся.
        Кажется, с момента пробуждения я только и делала, что плакала. Я плакала, когда открыла глаза и обнаружила рядом Ноя. Я плакала, когда зашли врачи и попросили его уйти, чтобы обследовать меня. Я плакала, когда рассказала психиатру и миссис Коллинз все, что вспомнила. Я плакала, пока они обсуждали со мной эти события. Прошло несколько часов, а я все еще плакала — жалкий, непрекращающийся поток слез.
        Я достала еще одну салфетку из коробки и попыталась незаметно высморкаться. Я вспомнила. Все. Как пришла и обнаружила маму в глубокой депрессии. Как решила остаться и убедить ее пойти к врачу. Как выпила чай и плохо себя почувствовала. Как нашла в ванной пустую баночку снотворного на раковине, как безуспешно звонила отцу, оставляя записи на голосовой почте. Как поняла, что мама планировала покончить с собой, а потом заодно и со мной. Как закружилась голова, и я упала на витражи. Как лежала на полу, умоляя маму помочь мне, а потом… закрыла глаза.
        Неудивительно, что я ненавижу спать.
        Я снова высморкалась.
        — Так что, мне можно возвращаться домой?
        Психиатр наклонился и похлопал меня по колену.
        — Да. Я советую продолжить терапию, чтобы справиться с остаточными эмоциями, вызванными воспоминаниями об инциденте. Я слышал, что миссис Коллинз принимает частных клиентов. Может, она захочет помочь.
        Та разве что хвостиком не замахала с высунутым языком от счастья.
        — Моя дверь всегда открыта.
        — Я не против.
        Кто бы мог подумать? Я была уверена, что эта женщина настроена превратить мою жизнь в ад, а в итоге она меня спасла.

* * *
        Как настоящая Добрая Волшебница Глинда Лила принесла мне из дома одежду. Избавившись от больничной рубашки, я насладилась долгим теплым душем. Выйдя из ванной, я обнаружила у окна Ноя.
        — Привет.
        — Привет.  — Он озорно улыбнулся.  — Слышал, тебя выписывают.
        — Да.  — Я подошла к маленькой сумочке, которую тоже привезла Лила, и принялась запихивать туда вещи, изо всех сил пытаясь хоть чем-то себя занять.
        Ной стал свидетелем моего срыва. Но все равно остался рядом. Может, он просто жалел меня. Хотя он пробрался в офис миссис Коллинз, чтобы, если Бет мне не соврала, снова завоевать мое сердце.
        — Ной,  — проговорила я, и тут в унисон с его прозвучало мое имя. Парень засунул руки в карманы, а я забарабанила пальцами по тумбочке.
        — Как ты?  — спросил он.
        Может, парень так оттягивал время, чтобы бросить меня? Кто захочет быть вместе с психопаткой? Я пожала плечами и продолжила стучать пальцами.
        — Нормально.
        Ной почесал затылок — нехарактерный для него жест. Он выглядел… неуверенным. Черт, я так его шокировала, что он боялся находиться со мной в одной комнате!
        — Вчера ты напугала меня до чертиков, так что, прости, но ответ «нормально» не принимается.
        Я потерла глаза, надеясь, что это сдержит поток жгучих слез. Благодаря теплому душу мне наконец удалось успокоиться, но мысли о расставании с Ноем вызвали очередной приступ рыданий.
        — Что ты хочешь услышать? Что я устала? Напугана? Что я запуталась? Что мне хочется положить голову тебе на грудь и спать часами, но этого не произойдет, потому что ты бросаешь меня?
        — Да,  — быстро сказал он, но тут исправился.  — Нет. Все, кроме последней части. Эхо, как ты могла подумать, что я расстанусь с тобой? Как ты можешь сомневаться в моих чувствах?
        — Потому что…  — я почувствовала знакомый нервный клубок в животе.  — Ты видел мою истерику. Как я чуть не слетела с катушек.
        Его плечи напряглись.
        — Я видел, как ты боролась с худшим воспоминанием в своей жизни и победила. И я боролся рядом с тобой — в этом можешь не сомневаться. Ты должна найти в себе веру… в меня, в нас.  — Ной тяжело вздохнул и немного расслабился.  — Если ты напугана — признайся мне в этом,  — мягко произнес он.  — Если хочешь кричать и плакать — давай! Но не оставляй меня, нас, считая, что мне будет лучше без тебя. Правда в том, детка, что я хочу быть с тобой. Если хочешь выйти на люди голой, чтобы показать миру свои шрамы, я буду держать тебя за руку. Если хочешь увидеться с мамой, то скажи мне. Может, я не всегда тебя пойму, но я буду пытаться изо всех сил, малышка.
        Я смотрела на него, а он на меня. Пространство между нами стало плотным от невысказанных слов.
        — Хорошо.
        Парень прикрыл глаза — напряжение исчезало с его лица.
        — Хорошо.
        Мое сердце громко застучало в груди. Значило ли это, что мы снова вместе? Я так этого хотела, но уже не была ни в чем уверена. Может, будет не так уж плохо, если мы попробуем снова сойтись.
        — Голой, говоришь?
        — Мечтать не вредно, Эхо.  — Правый уголок его губ приподнялся.  — Знаешь, здесь есть кровать, а дверь уже закрыта…
        — Грешно не воспользоваться такой ситуацией.
        Я рассмеялась. Предложение застало меня врасплох, но мне оно понравилось! Ной не пошел, а буквально рванулся ко мне — я обожала хитрый блеск его глаз. Парень обхватил меня за талию и зарылся лицом в волосы.
        — Я люблю твой запах.
        — Спасибо.  — Мои щеки покраснели, и я громко вздохнула. Столько всего изменилось за последние двадцать четыре часа.  — Почему ты отказался от братьев?
        Ной пропустил между пальцами мои кудри, нежными движениями перебирая их.
        — Они любят Кэрри и Джо, мальчикам будет лучше с ними.
        Я не смогла сдержаться и провела ладонью по грубоватой щетине на его лице.
        — Но ты любишь их.
        Его улыбка застыла, а челюсти сжались.
        — Но я буду частью их жизни. И большой. Не буду врать, мне чертовски больно, но еще я чувствую облегчение. Я могу пойти в колледж. Выбирать свое будущее.
        Я сглотнула и попыталась приручить гигантских птеродактилей, устроивших скаковое дерби у меня в животе. Мне было страшно думать о нашем совместном будущем. Но как только машина Эйриса заурчала подо мной, я поняла, что нуждалась в Ное. Смерть брата оставила зияющую дыру в сердце. Мне казалось, что машина сможет ее заполнить. Я ошибалась.
        Но это может сделать любовь.
        — Надеюсь, мне найдется место в твоих планах. Кто-то же должен надирать тебе зад в бильярде.
        Ной рассмеялся и схватил меня за пояс, притягивая ближе.
        — Я поддавался.
        — Ну конечно.  — Он глаза вытаращил, когда я забила пару шаров за раз.  — Ты проигрывал. С большим отрывом.
        Я гадала, чувствовал ли он такое же наслаждение от нашей близости.
        — Видимо, придется всегда держать тебя рядом. На всякий случай. Ты можешь оказаться полезной.  — Он прижался ко мне лбом, и его карие глаза, секунду назад светившиеся от радости, потемнели и стали серьезными.  — Мне многое нужно тебе сказать. За многое попросить прощения.
        — Мне тоже.  — Я снова коснулась его щеки, позволяя пальцам пробежаться по коже. Ной хотел, чтобы я всегда была рядом.  — Но давай поговорим немного позже? Я устала, а мне все еще нужно увидеться с папой. Я хочу тебя, а ты меня. Может, пока достаточно и этого? А со счастливым концом разберемся потом?
        Его губы изогнулись в соблазнительной улыбке, и я утонула в ней.
        — Я люблю тебя, Эхо Эмерсон.
        Его губы приблизились к моим, и я прошептала:
        — Навеки.
        Глава 56
        Эхо
        Пока нас вели на третий этаж — в женский блок, Ной нес мою сумку, другой рукой сжимая мою ладонь. Лифт звякнул, и двери открылись.
        — Господи, Эхо, у меня уже рука онемела!
        — Прости.  — Я попыталась отпустить его, но Ной не позволил.
        Мы прошли по коридору, мимо женщин, которые прогуливались со своими мужьями. Комнаты были наполнены воздушными шарами и цветами. Оказавшись у двери в палату Эшли, я замерла.
        — Хочешь, чтобы я пошел с тобой?  — спросил парень.
        Я покачала головой.
        — Вдруг сейчас она кормит ребенка грудью?
        К тому же мне не нужны были зрители.
        Ной напрягся.
        — Слишком много информации. Я буду в комнате ожидания.
        — Договорились.
        Парень нежно поцеловал меня.
        — Если что, зови, и я примчусь, кормит она или нет.
        — Спасибо.
        Дождавшись, когда я наконец распахнула дверь, Ной ушел.
        Рожать в обычной палате Эшли не пришлось. Папа оплатил отдельную со спа, кожаными диванами, паркетным полом и плазмой. Когда я зашла, они с Эшли над чем-то хохотали.
        — Привет.
        Женщина замерла на приподнятой больничной койке, папа сидел рядом. Его рука была закинута ей на плечо. И никаких привычных обеспокоенных морщинок на его лице. Серые глаза отца светились, когда он смотрел на сверток с ребенком в руках моей мачехи.
        Смех сразу прекратился, и папа привстал.
        — Эхо, ты в порядке? Я тебе нужен?
        Я застучала ногой по полу. Меня замутило. Я и представить не могла, как это окажется больно — увидеть этого нового малыша, который заменит меня.
        — Все нормально. Я вам не мешаю? Я могу уйти: у вас только что родился ребенок и все такое…
        — Нет.  — Голубые глаза Эшли смягчились.  — Ты не мешаешь, Эхо. Прошу, зайди. Прости, что не могла быть с тобой прошлой ночью, но… я была немного занята.
        — Да ничего страшного. У тебя отошли воды. Думаю, это важнее…
        Чем мой эмоциональный срыв.
        Я села рядом с кроватью и попыталась незаметно посмотреть на ребенка.
        — Он в порядке? В смысле, он родился гораздо раньше…
        На самом деле мне было все равно. Маленькое существо было моей с Эйрисом заменой. Тем не менее это беззащитный малыш, и он должен был еще расти у Эшли в животе, а не преждевременно врываться в ужасный мир.
        Папа засиял улыбкой.
        — С ним все прекрасно.
        — Отлично.  — Я скрестила ноги и закачала ими в такт стуку пальцев.
        — Хочешь его подержать?  — спросила Эшли.
        Э-э… нет.
        — Да, конечно.
        Отец забрал сверток у Эшли и вручил его мне. Будучи королевой неловкостей, я трижды меняла положение рук, прежде чем наконец взять его.
        — Поддерживай его головку и прижми к себе,  — руководил мной папа.  — Вот так. Видишь, у тебя врожденный талант.
        — Ну да.  — Сомневаюсь, что обладатели такого таланта обычно мечтают убежать от ребенка с дикими криками. Мое сердцебиение участилось, когда это маленькое розовое существо зевнуло и открыло глаза. Малыш трижды моргнул, крохотные веки снова опустились. Я моргала так, когда собиралась соврать. Интересно, насколько мы похожи?
        — Хочешь узнать его имя?  — спросила Эшли.
        — Да. Как его зовут?
        Люди же называют своих детей, мне следовало бы это знать.
        Папа погладил Эшли по руке.
        — Александр Эйрис Эмерсон.
        По мне прошла дрожь, дойдя до сердца. Александр высвободил ручку из одеяльца и схватил меня за палец. Эйрис. Они назвали ребенка в честь Эйриса.
        Брат бы полюбил его, несмотря на то, кем была его мать, или как обращался с ним самим его отец. За что? Потому что так он любил меня. Без всяких условий. Эйрис любил меня, когда я была напуганным ребенком, своевольной десятилеткой, подростком со всплеском гормонов. Когда весь мир отвергал меня за неуверенность, эгоизм и робость, он продолжал меня любить.
        Не единожды брат жертвовал ради меня своей гордостью. Он заступался за меня перед отцом, мамой и Эшли. Только раз в жизни он поступил эгоистично — исполнил свою мечту стать морским пехотинцем, но даже тогда он заботился обо мне. Эйрис писал отцу и Эшли, чтобы те не доставали меня. Постоянно звонил мне и писал. Жертвовал своим временем, чтобы узнать о каждом дне моей жизни. Эйрис перевернул бы небо и землю ради этого малыша, ради меня он поступал точно так же.
        Я думала, что, если я починю его машину, моя жизнь снова станет прежней. Я думала, если я верну свои воспоминания, время повернется вспять. Но ничто из этого не исполнило волшебную мечту, за которую я так цеплялась: что моя жизнь перемотается на три года назад.
        Александр зашевелился у меня на руках. Господи, он был таким крохотным! И судя по счастливым лицам папы и Эшли, они уже его боготворили. Все мы с этого начинали: с таких маленьких комочков счастья. Я, Эйрис, Ной, Лила, Исайя, даже Бет. В какой-то момент нас всех любили, но потом что-то пошло не так. Но пока не для этого малыша. За прошедшие недели я выучила несколько жестоких уроков. И самый ужасный из них? Я была такой же эгоисткой, как и мама. Мы видели мир в черно-белых тонах, вместо ярких цветов и оттенков. К тому же я предпочла смотреть на все ее глазами, а не своими.
        Дальше так продолжаться не может. Я способна на большее, чем просто починить машину в память об Эйрисе. Я стану той сестрой, какой он хотел бы меня видеть. Александр никогда не будет в одиночестве. У него будет адвокат — я.
        — Александр Эйрис. Мне нравится.
        Эшли вздохнула с облегчением и счастливыми глазами посмотрела на папу.
        — Я так рада, что ты здесь, Эхо.
        Как ни странно…
        — Я тоже.
        К нам зашла медсестра — она катила перед собой кроватку.
        — Простите, что вмешиваюсь, но Александра пора взвесить.  — Она профессиональным движением забрала у меня малыша и положила в кроватку.  — И вам сейчас предстоит осмотр, миссис Эмерсон.
        — Он скоро проголодается, не увозите его надолго.
        Эшли схватила папу за руку, на ее лице читалось беспокойство.
        — Малыш скоро будет у вас!  — заверила мачеху женщина и вывезла малыша в коридор.
        Папа снова присел на край кровати.
        — Как ты?
        — Хорошо.  — Для той, что пережила небольшое умственное расстройство и вспомнила, как ее мать пыталась провернуть убийство-суицид, со мной было все нормально.  — Меня выписали.
        — Уже?! Врачи и сиделки держали меня в курсе событий, но, по их словам, тебя должны были выписать после двух. Я планировал отвезти тебя домой.  — Отец посмотрел на часы. Естественно, была всего лишь половина второго.  — Клянусь, я был с тобой.
        — Знаю. Ной рассказал мне.
        Они с Эшли обменялись недоуменными взглядами.
        — Вы с Ноем снова вместе?
        Мои щеки покраснели от мысли о поцелуе в больничной палате.
        — Да.
        — Он пробыл с тобой всю ночь, Эхо.
        Папа уставился в пол, и я слышала сожаление в его голосе. Ной остался, он — нет. Именно в этот момент мамины слова эхом отозвались в моей голове: «Мы с тобой похожи». «Нет, мама, это не так. Я похожа на Эйриса. Я буду лучше тебя».
        Каждую секунду на лице Эшли сменялись волнение и надежда. Когда-то я любила ее, как напомнила мне мама. Возможно, если бы я была маленькой, то смогла без сожалений называть мамой ее. Да, много времени утекло с тех пор. Неудачный брак моих родителей, наша распавшаяся семья, но Эшли… она не была злой.
        — Прости, Эшли.
        Она нахмурилась.
        — За что?
        Я заставила себя посмотреть на нее.
        — За то, что вечно винила тебя.  — В ее глазах показались слезы. Я проглотила свою гордость и добавила:  — Мама оказалась не той, кем я ее считала, и я подумала, может, и ты не тот человек, каким я тебя вообразила.
        Сначала я хотела извиниться в знак примирения, чтобы наши распри не коснулись малыша Александра, но, стоило словам сорваться с губ, как у меня отлегло от сердца. Я действительно сожалела, и слова о прощении сняли бы тяжесть с моей души.
        Женщина положила руку на грудь, и по ее щекам потекли слезы.
        — И ты меня прости. Мне очень жаль. Я никогда не хотела причинить тебе боль. Никогда. Иногда я говорю, не подумав, и вижу по тебе, что сказала не то. Но ты должна знать… Я всегда любила тебя. Я стану лучше, Эхо. Обещаю.
        Я опустила взгляд на свою дергающуюся ногу. Меня пожирала вина. Она хотела начать все сначала. С чистого листа. Раз так, нам стоит начать с правды.
        — А я, в свою очередь, попытаюсь впустить тебя в свою жизнь. Не понарошку — по-настоящему.
        Эшли улыбнулась и кивнула, принимая мои условия.
        — Миссис Эмерсон, я пришла вас осмотреть.  — В дверях показалась медсестра в фиолетовой форме.  — Вы не могли бы выйти?
        Папа встал.
        — Без проблем.
        Наверное, нужно было ее обнять. Да… стоило бы. Но я не могла. Оставлю это на тот момент, когда мне искренне этого захочется. Наши отношения с Эшли не станут близкими в мгновение ока. Я протянула ей руку, и она сжала ее.
        — Увидимся дома.
        — До встречи.
        Я чуть не поседела от удивления, когда папа обнял меня за плечи и вывел из комнаты.
        — Я давно не говорил тебе, как сильно тебя люблю?
        Рядом с палатой Эшли было огромное окно. Папа закрыл за собой дверь, и мы оба посмотрели на забитую парковку. «Понимаешь ли ты, что уже несколько лет не касался меня?»
        — Нет.
        Он прижал меня ближе, не отводя глаз с мира снаружи.
        — Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить.
        — Я тоже тебя люблю,  — прошептала я.  — Хотела бы я…  — Чтобы Эйрис не умирал. Чтобы мама не была эгоисткой.  — Чтобы наши отношения не были такими сложными.
        — Я не знал, как вести себя с тобой, Эхо. Ни раньше, ни после того, что случилось с твоей мамой… Мне было трудно смотреть тебе в глаза. Каждый раз, глядя на тебя, я видел, что не справился… И как я мог просить прощения, когда ты даже не помнила, что я сделал?
        — Что случилось?  — Я посмотрела на него.  — С твоей точки зрения.
        Лицо моего отца снова омрачилось.
        — Пятнадцать минут. Сколько твои сообщения оставались непрослушанными. Услышав панику в твоем голосе, я сразу набрал 911. Я умолял проверить тебя и маму. Мы с Эшли немедленно выехали, но я понимал, что не успеваю. Если бы только я ответил на твой звонок! Я бы сказал тебе запереться в ванной. Ты бы никогда не упала на те витражи. Если бы я проверил раньше почту, ты не лежала бы без сознания к приезду «скорой».  — Он закрыл глаза. На его лице отразились искренние муки.  — Ты чуть не умерла.
        Я прижалась к его груди и крепче обняла.
        — Но я выжила, папочка.  — Давай, скажи это.  — Все нормально. Я тебя не виню.
        Папа обнял меня в ответ
        — Прости меня. Мне так жаль…  — шептал он снова и снова.
        Я повернула голову, прислушиваясь к его сердцебиению. А мир за окном продолжал жить. Люди входили и выходили из больницы. Машины куда-то ехали. И как бы я ни радовалась воссоединению с отцом, я знала, что мне тоже пора двигаться дальше.
        — Помнишь, как я уехала из города, чтобы продать картины?  — Я отодвинулась, но папа продолжал прижимать меня к себе, даже когда немного отстранился, чтобы посмотреть на меня. Понимание того, что несколько недель назад я обрела свободу, причиняло ему боль — я видела это в его глазах.
        — Да.
        И как мне все объяснить?
        — Я проспала всю ночь.
        — Эхо, это замечательно!
        Он не понял.
        — Это навело меня на мысли о собственном жилье. После окончания школы я съеду.
        Об этом нужно было поговорить, но я жалела, что на папино лицо вернулась грусть. Он погладил меня по плечу.
        — Я знаю, что совершал ошибки. Ты себе не представляешь, сколько ночей я провел, считая те редкие часы, которые тебе удавалось проспать, и гадал, как заставить твои проблемы исчезнуть. Я делал все возможное, но этого было недостаточно. Как бы я ни старался, мне никогда не удавалось исправить то, что произошло.
        Образ в моей голове обрел смысл. Я была разбитой вазой, а папин строгий тоталитаризм — клеем. Он думал, что, если хорошенько надавить на меня, я вернусь к норме.
        — Ты правда пытался снова наладить отношения с мамой?
        Наш разговор заставил меня переосмыслить все, что она сказала мне во время последней встречи.
        — Я любил ее, Эхо,  — севшим голосом признался отец.  — Она была той, кто перевернул мою вселенную. Но тебя и Эйриса я любил больше. Я делал все возможное, чтобы уберечь вас от ее влияния, ее поведения. Стал, как говорится, катализатором, пока наконец не понял, что единственный человек, способный помочь вашей маме,  — это она сама.
        Отец провел рукой по лицу, а я сделала вид, что ничего не заметила.
        — Однажды я пришел домой и обнаружил Эйриса в твоем шкафу — вы прятались от нее. Такое случилось не в первый раз, но я поклялся, что этот станет последним. Мне не удалось изменить вашу маму, но я мог позаботиться о вас. Я нанял Эшли и предупредил вашу мать, что, если она не возьмет себя в руки, я подам на развод. Ты была слишком маленькой, чтобы помнить, но мама действительно пыталась, и были периоды, когда она придерживалась курса лечения. Когда все становилось совсем плохо, я отвозил ее в психиатрическую больницу. И так бесконечно. От хорошего к нормальному, от нормального к плохому, от плохого к больнице, а потом снова к хорошему. Как-то раз я вернулся домой после визита к ней и обнаружил Эшли, которая читала тебе сказку на ночь. Ты сидела у нее на коленях, дергала за волосы и смотрела на нее с таким восторгом. Эшли помогала Эйрису со школьными проектами и записывала на камеру его баскетбольные игры. Даже готовила вам ужин и потом разогревала его для меня. Эшли вернула уют в дом, в котором царило безумие. Клянусь, Эхо, мы не планировали влюбиться. Иногда жизнь меняет наши планы.
        Может, у нас с папой больше общего, чем я думала. Мы оба жаждали чего-то нормального. И тут я занервничала.
        — Я похожа на маму?
        Отец искоса посмотрел на меня.
        — Вопрос с подвохом?
        Я мысленно молила его понять все самому и не заставлять меня произносить это вслух. Отец снова сжал мое плечо.
        — У тебя ее красота, талант и упорство, если ты это имеешь в виду.
        Он хотел сказать, что я упряма? Погодите, это он еще Ноя плохо знает.
        — Что-нибудь еще?
        — Твоя мать ни за что бы не произнесла те слова, что ты только что сказала Эшли… или мне. Ты самостоятельная личность, Эхо, и я горжусь тем, что я твой отец.
        Я расслабилась и снова уткнулась в него головой.
        — Спасибо, папочка.
        — Дай мне еще один шанс. Клянусь, я не буду сильно вмешиваться в твою жизнь. В любом случае Эшли будет поглощена Александром. У нее нет опыта общения с младенцами, с тобой-то она начала нянчиться, когда ты уже научилась ходить на горшок.
        В каком безумном мире я жила! Моя сиделка, ставшая няней, ставшая мачехой, только что родила мне брата. Мне так хотелось дать папе тот ответ, которого он так ждал, и сделать его счастливым. Но это было бы нечестно по отношению к человеку, которым я хотела стать.
        — Правда, пап, это не имеет никакого отношения к шансам. Наш дом полон воспоминаний. Некоторые замечательные, некоторые… не особо. Я годами надеялась вернуть и боготворила жизнь, которой у меня никогда, в общем-то, и не было. Я боюсь, что, оставшись, я продолжу постоянно оглядываться на прошлое, отвернувшись от будущего.
        — Забавно. Эйрис сказал мне то же самое перед началом службы. Обещай, что будешь навещать меня. Ты тоже моя малышка.
        Я обхватила папу обеими руками, и он сжал меня в ответ.
        — Обещаю.
        Глава 57
        Ной
        Мы сидели в палатке во дворе у Ширли и Дэйла, Эхо лежала на животе и изучала огромную карту Соединенных Штатов. Апрельская ночь была настолько теплой, что девушка завернула рубашку, слегка оголяя кожу. По крайней мере, так она это объяснила, скручивая своими пальчиками синюю ткань на пояснице. Лично я считаю, что она просто хотела свести меня с ума.
        — Прости,  — сказала Эхо.  — Мне не очень нравятся океанские виды: чайки, песок, водоросли.  — Она передернулась и показала мне язык.  — Не мой пейзаж, но мы можем поехать, если хочешь.
        Неделю назад я держал ее за руку в больнице и гадал, вернется ли она когда-нибудь ко мне. Сегодня я наблюдал за ней с нескрываемым восторгом. Эхо была со мной и моей. Я сидел рядом и выводил узоры на открытой коже ее спины.
        — Мы поедем, куда ты захочешь, малышка.
        Свет от старой лампы замигал, и девушка подняла бровь. Эхо не была фанатом дешевых сокровищ, которые можно было отыскать в «Гудвилле», как и ночевок на свежем воздухе. Но девушка пообещала, что во время нашей летней поездки она все-таки попробует.
        — Палатка в хорошем состоянии,  — убеждал ее я.  — В настоящем магазине она стоит гораздо дороже.
        — Как скажешь.  — Эхо ткнула пальцем в карту Колорадо.  — Я хочу увидеть снежные горы.
        Я смахнул ее кудри, наклонился и поцеловал в шею, наслаждаясь тем, как она тает под моими прикосновениями.
        — Тогда туда мы и направимся,  — прошептал я ей на ухо.
        — Ной,  — простонала Эхо с удовольствием и осуждением в голосе.  — Как мне назначить встречи в галереях, если у нас нет плана поездки?
        Ее сладкий запах свел мое тело с ума, когда я укусил ее за мочку уха.
        — Я тебя не останавливаю. Планируй. А я буду целовать тебя.
        Эхо повернула голову — на ее губах светилась сексуальная улыбках. Моя сирена превратилась в соблазнительницу. Ее ошибка. Я погладил Эхо по щеке и поцеловал в мягкие губы.
        Я думал, что она отвернется. Мы играли в эту игру уже около часа: она строила планы, а я ее дразнил. Летняя поездка была для нее очень важна, а Эхо была очень важна мне. Но вместо быстрого чмока — ни на что другое я не рассчитывал, ее губы задвигались в такт с моими. Моя кровь закипела.
        Поначалу поцелуй был медленным… но потом Эхо прикоснулась ко мне. Ее руки порхали по моему лицу, перебирали мои волосы. И вот она уже лежала на спине. Тепло ее тела, заманчивая тяжесть во всех нужных местах и нежные губы — эмоции фейерверком взрывались в моей голове.
        Она стала моим миром. Захватила мои чувства, чтобы все, что я ощущал, видел и пробовал — сосредоточилось в ней. Поцелуи и касания, и тихо нашептываемые слова любви. Когда моя рука прошла по изгибу ее талии и замерла на поясе джинсов, мое тело кричало продолжать, но разум знал, что пора остановиться.
        Вздохнув, я еще раз поцеловал девушку и крепко ее обнял.
        — Я люблю тебя.
        Эхо положила голову мне на плечо, лаская пальчиками мое лицо.
        — Знаю. Я тебя тоже.
        — Прости, что не сказал раньше.
        Тогда, возможно, нам никогда не пришлось бы расставаться.
        — Все в порядке,  — прошептала девушка.  — Теперь мы вместе, а остальное неважно.
        Я чмокнул ее в лоб, и она прижалась крепче. Мир казался таким странным. Впервые в жизни я ни за кого и ни за что не боролся. Братья были в безопасности. Эхо знала правду. Школа и приемные семьи скоро окажутся позади. Есть шанс, что меня примут в колледж. Умиротворение и счастье — эти эмоции не были мне знакомы, но я научусь с ними жить.
        — Ты не против?  — тихо спросила она, выдавая свое волнение.  — Что мы не спешим… в наших отношениях?
        — Нет.
        И это было правдой. Счастье и умиротворение мне давались легче, чем ей. Эхо, Эшли и мистер Эмерсон постепенно справлялись с новыми отношениями, но от старых привычек сложно отказаться, особенно когда продолжаешь жить вместе. Ребенок не помогал облегчить обстановку. Терапевтические сеансы Эхо не только не сократились, но стали более частыми. Возвращение воспоминаний и ссора с мамой создали новые проблемы, но Эхо могла с ними справиться, пока у нее была миссис Коллинз.
        Ее жизнь менялась, и девушка нуждалась в чем-то сильном, надежном и стабильном. Как ни странно, все это она нашла во мне. Кто бы мог подумать, что мое имя будет ассоциироваться с надежностью?
        — Кроме того, чем медленнее мы двигаемся, тем сильнее становится желание. Так что мне нравится ждать.
        Ее тело затряслось от смеха, и уголки моих губ приподнялись. Я любил видеть ее счастливой.
        — Ты уверен, что хочешь оставить братьев? И клянешься, что не потеряешь работу?
        За эту неделю Эхо уже в миллионный раз задала мне этот вопрос, но я понимал ее страхи. Эхо не хотела, чтобы я потом пожалел об этом.
        — Моя закусочная закрывается на весь июль — на ремонт, и босс считает, что отпуск пойдет мне на пользу. Что касается братьев… мне нужно время. Мне тяжело привыкнуть к новым реалиям. Может, если я уеду ненадолго, то перестану чувствовать, словно они моя единственная ответственность.
        Девушка приподнялась на локтях и наклонила голову. Ее прекрасные зеленые глаза всмотрелись в мои.
        — Уверен?
        — На тысячу процентов.
        Ее лицо осветилось моей любимой улыбкой.
        — Тогда мы едем на запад.
        Глава 58
        Ной
        — Когда ты вернешься?  — спросил Джейкоб.
        Мы сидели в домике на дереве в саду Кэрри и Джо. Вчера я окончил школу. В честь этого события приемные родители братьев устроили ужин и пригласили моих друзей. Я привел Эхо, Исайю и очень трезвую Бет. Сейчас Эхо помогала Тайлеру спрятаться, пока Бет и Исайя его искали.
        — Самое позднее? В сентябре. Учеба начинается после Дня труда[31 - День труда в США отмечается в первый понедельник сентября.].
        Джейк болтал ногами.
        — В мамином колледже?
        — В мамином колледже.
        Мой профиль: архитектура. Штат оплатил мне обучение и проживание, но я планировал съехаться с Исайей и Бет, как только мы вернемся.
        Мои друзья только перешли в выпускной класс, но Ширли и Дэйлу было плевать, где ребята будут жить. Эхо тоже поступила в «колледж нашей мамы» и планировала устроиться в общежитии.
        Брат начал загибать пальцы.
        — Но это же целых три месяца!
        Как я мог объяснить мальчишкам, почему мне надо уехать? Как объяснить, что мечта о воссоединении нашей семьи на протяжении трех лет была единственным, что держало меня на поверхности? Я проиграл и выиграл. Потерял мечту, но обрел новую.
        Мне нужно было время, чтобы все обдумать, разобраться, как стать ответственным восемнадцатилетним студентом и одновременно старшим братом, который может позволить себе немного беззаботной жизни.
        — Я буду звонить каждый день и посылать вам подарки с открытками из всех городов.
        При слове «подарки» лицо Джейкоба засияло.
        — Обещаешь?
        — Обещаю.
        Эхо и Тайлер захихикали, когда Исайя перекинул малыша через плечо, взял Эхо за руку и побежал по садику, чтобы Бет не нашла их. Та медленно плелась за ними, делая вид, что понятия не имеет, куда делась эта троица. От такого зрелища горло мое сжалось. Наконец-то я обрел семью.
        — Она нравится Тайлеру,  — сказал Джейк, наблюдая за Эхо.
        Я откашлялся, справляясь с накатившими эмоциями.
        — А ты что думаешь?
        Когда я впервые познакомил их месяц назад, братья слегка смущались. Но потом Эхо нарисовала их портрет, и стена между ними рухнула. Малыши считали крутым, что взрослые обожают рисовать так же сильно, как они.
        К Бет и Исайе они привыкали дольше, но в конце концов их подкупили татуировки парня и подарки «тети Бет».
        Джейкоб пожал плечами.
        — Для девчонки она клевая.
        — И не говори,  — засмеялся я.
        — Куда вы поедете?
        — В основном будем путешествовать по Колорадо. Есть парочка галерей, которые Эхо хотела бы посетить.
        Он крепко меня обнял.
        — Колорадо. Там есть горы! Круто.
        Мы еще немного поиграли в прятки, пока Тайлер не начал засыпать. Эхо уехала с Исайей и Бет, чтобы еще кое-что купить для нашего путешествия и выбить из своего отца очередное обещание того, что с машиной Эйриса, пока ее не будет, ничего не случится. Хотя девушка не признавалась, мне кажется, ей хотелось еще пару минут покачать Александра.
        Кэрри позволила мне почитать сказки братьям, послушать, как они произносят молитву перед сном, и уложить их спать. Сегодня Тай спал с Джейкобом на нижней кровати.
        — Я люблю тебя, Ной.  — Тайлер зевнул и закрыл глаза. Я коснулся его головки. Он и раньше говорил мне это, но впервые с тех пор, как Кэрри и Джо позволили мне вернуться в жизнь братьев, признание прозвучало снова.
        — И я тоже,  — добавил Джейк.
        — И я вас. Заботьтесь друг о друге и слушайтесь Кэрри и Джо.
        Джейкоб сверкнул маминой улыбкой.
        — Обещаем.
        Я поцеловал их в лобики и с трудом заставил себя выйти из комнаты. В доме было мирно и спокойно. Лишь натужно гудел холодильник. Тихо выключилась посудомоечная машина. Из кухни потянуло ароматом кофе. Я последовал за ним и заглянул в комнату. Кэрри и Джо сидели за стойкой с кружками в руках.
        — Я не шучу. Я планирую звонить каждый день.
        — Другого мы и не ждали.  — Улыбка Джо была искренней.
        — Ной.  — Кэрри встала со стула.  — У меня кое-что есть для тебя, но я не хотела вручать подарок при твоих друзьях.  — Она отдала мне конверт.  — Открой его потом, ладно? Обещаю, тебе понравится.
        — Договорились.
        Джо протянул мне руку.
        — Удачной поездки, и не покупай мальчикам ничего крупного.
        Я засмеялся. Будто я мог купить что-то больше игрушек, которыми уже были заполнены их комнаты.
        — Еще раз спасибо.
        Выйдя на крыльцо, я сразу открыл конверт, обнаружив в нем множество детских рисунков, нашу совместную фотографию с братьями и фотографию моих родителей. Я помнил ее. Я сделал этот снимок в тот день, когда мама с папой вручили ключ первому жителю отстроенного ими квартала. Я улыбнулся. Кэрри и Джо не были исчадьями ада. Эти люди любили моих братьев и оказались настолько добры, что полюбили и меня.
        Я достал телефон и отправил Кэрри слова благодарности.
        Она ответила сразу: «Не за что. Береги себя».
        Напротив дома на капоте своей серой «Хонды Сивик» сидела Эхо. Ее рыжие кудри сияли в свете фонарей, а облегающий топ без бретелей сполз достаточно низко, чтобы дать волю моей фантазии. Я сразу подумал о том, как бы отложить нашу шестичасовую поездку и сразу перейти ко сну в палатке.
        Ее улыбка осветила мой мир.
        — Ной.
        — Эхо. Выглядишь…  — Я скользнул по ней взглядом и подошел к машине.  — Аппетитно.
        Ее смех защекотал мне душу.
        — По-моему, мы уже это обсуждали.
        Я встал у нее между колен и обхватил лицо девушки ладонями.
        — И в конце той ночи случилось нечто особенное.
        Ее губы ласкали мои, и она хихикнула.
        — Готов к нормальной жизни?  — прошептала Эхо.
        Я еще раз поцеловал ее и вытащил ключи у нее из рук.
        — Да, и я за рулем.
        Благодарности
        Богу — от Луки 1:37.
        Дейву — благодаря тебе я познала любовь.
        Кивану Лиону — друга лучше тебя и представить нельзя. В тебе столько энергии, энтузиазма и доброты.
        Марго Липшульц — ты гениальна, и у тебя золотое сердце. Для меня большая честь, что ты взяла под крыло нас с Эхо и Ноем.
        Всей команде издательства Harlequin и Harlequin Teen за то, что позаботились об этой истории, особенно Наташе Вилсон,  — я благодарна вам всем.
        Анджеле Анналоро-Мерфи, Веронике Блейд, Шэннон Майкл и Кристен Симмон — моим бета-ридерам. Вам хватило храбрости прочесть черновой вариант и честно сказать свое мнение.
        Анне Кук и Рудольфо Лопезу-младшему. Спасибо, что ответили на мои вопросы, обогатив этот роман.
        Колетт Балард, Бетани Гриффин, Курту Хэмпу и Биллу Вульфу — вы больше, чем группа критиков. Вы — мои спасители.
        Писательницам Луисвиля — дамы, вы замечательные и очень талантливые.
        Моим родителям, сестре, родственникам из Маунт Вашингтон и родителям моего мужа — я люблю вас!
        Моим друзьям и семье — спасибо за вашу любовь и поддержку.
        Я не могу перечислить всех, кому я бесконечно благодарна, но знайте, я всегда думаю о вас.
        Плей-лист к роману «Раздвигая границы»
        Музыка — моя муза. Эти песни помогли мне сформировать основной сюжет истории:
        ‘Push’ by Matchbox Twenty
        ‘Bad Romance’ by Lady Gaga
        ‘Scar Tissue’ by Red Hot Chili Peppers
        ‘Use Somebody’ by Kings of Leon
        Чтобы лучше понять характер Ноя, я слушала:
        ‘Down’ by Jay Sean
        ‘Changes’ by 2Pac & Talent
        ‘Hey, Soul Sister’ by Train
        Чтобы понять Эхо:
        ‘Paint’ by Roxette
        ‘Sometimes Love Just Ain’t Enough’ by Patty Smyth & Don Henley
        ‘The End of the Innocence’ by Don Henley & Bruce Hornsby
        Песни для особых сцен:
        Undone (The sweater song)’ by Weezer
        Эта песня вдохновила встречу Эхо и Ноя на вечеринке.
        Crash Into Me’ by The Dave Matthews Band
        Я слушала ее каждый раз, как нужно было написать сцену с поцелуями.
        Free’ by Zac Brown Band
        Эта песня представляет собой то, чего я хотела добиться от Эхо и Ноя. Если вам любопытно, что между ними произошло после конца летней поездки, просто послушайте эту песню.
        Эта песня много значит для меня:
        Can You’ by Angela McGarry
        Прочитав черновой вариант «Раздвигая границы», Анжела вдохновилась на написание этой песни.
        Интервью с автором
        ЧТО ВДОХНОВИЛО ВАС НА ЭТУ КНИГУ?
        Две вещи:
        Во-первых, я с самого начала знала, что хочу написать историю, в которой персонажи окажутся достаточно сильными, чтобы оставить прошлое позади и создать для себя новое будущее. Первой сценой, которую я себе представила, был отъезд Эхо и Ноя после выпускного.
        Во-вторых, я хотела описать героев, которые пережили ужасающие события и, в процессе борьбы с ними, обрели надежду.
        КАК ВАМ ПРИШЛО В ГОЛОВУ ИМЯ ЭХО?
        У нее было несколько имен, пока я писала черновой вариант.
        Сначала я придумала своей героине обычное имя, но оно всегда казалось мне каким-то не таким. Как-то я представила себя на месте ее матери, и сразу же родилось новое правильное имя. Мама девушки любила греческую мифологию, потому было вполне логично, что она назовет детей в честь персонажей мифов. Я изучила несколько сюжетов, и стоило мне дойти до истории Эхо, как я в нее влюбилась. Для меня она была девушкой, потерявшей голос.
        К счастью, она обретает его в конце.
        КАКОЙ ПЕРСОНАЖ БОЛЬШЕ ВСЕГО ПОХОЖ НА ВАС?
        Все. Каждому герою я отдала кусочек себя (хотя некоторые получили больше, чем другие). Если брать в целом, я сама — странная комбинация Эхо, Лилы и Бет. У Эхо моя любовь всем угождать, у Лилы верность друзьям, а Бет досталась моя неуверенность.
        БЫЛА ЛИ У ВАС ПОДРУГА ВРОДЕ ГРЕЙС, КОГДА ВЫ УЧИЛИСЬ В ШКОЛЕ?
        Да. И чем больше людей читает этот роман, тем больше ее имя всплывает в комментариях. Грейс сильно задела моих читателей — я этого не ожидала. Похоже, многие из нас, к сожалению, знакомы с ситуацией, в которой человек хочет тебе «нравиться» и быть твоим другом, но только когда это совпадает с его задачами. Если хотите мое мнение — к дружбе это не имеет никакого отношения.
        КАКАЯ ЧАСТЬ ИСТОРИИ БЛИЗКА ВАШЕМУ СЕРДЦУ?
        Дружба Ноя, Исайи и Бет. Не считая родителей и сестры, все остальные мои родственники находились в четырнадцати часах езды. Друзья стали мне семьей. Они стали для меня большим чем компания, чтобы вместе сходить в кино или поболтать. С ними я разделяла самые тяжелые моменты в жизни, но и самые замечательные тоже.
        Я готова умереть за них и знаю, что это взаимно. Они разделяли мои победы с улыбкой на лицах и поздравительными объятиями. Они поддерживали меня, когда я плакала, и предлагали избить каждого, кто ранил мои чувства. Это, кстати, те же люди, которые были более чем счастливы сказать мне свое «фи», когда я принимала неверные решения.
        СЛУЧАЛОСЬ ЛИ С ВАМИ ТО ЖЕ, ЧТО И С ЭХО?
        В каком-то смысле. Когда я была во втором классе, меня укусила собака, и это воспоминание почти исчезло из моей памяти. Было очень странно не помнить инцидента, о котором знали другие. А еще более было странно: обнаружить укусы и не иметь понятия, откуда они взялись.
        В колледже я наконец вспомнила, как пес бросился на меня. Я пережила то ужасное мгновение и «очнулась» через пару минут, обнаружив, что меня окружают близкие люди. И хотя теперь я помню о том, что случилось, подробности по-прежнему стерты. Какие-то кадры время от времени всплывают перед глазами, но крови нет ни в одном из них.
        notes
        Примечания
        1
        Little House on the Prairie (англ.)  — телевизионный семейный сериал, за девять сезонов с 1974 по 1983 г. вышло 204 серии.
        2
        Предложение переводчика своего варианта скороговорки How much wood could a woodchuck chuck if a woodchuck could chuck wood? Буквальный перевод: «Сколько дров бросил бы сурок, если бы сурок мог бросать дрова?»
        3
        АСТ и SAT — стандартизированные тесты для поступления в американские вузы.
        4
        Знаменитая фраза из фильма «Десять заповедей».
        5
        PSAT — предварительный академический тест (упрощенная версия SAT).
        6
        Имеется в виду персонаж из сказка Л. Кэрролла «Алиса в Стране чудес».
        7
        Chevrolet Corvette — двухместный заднеприводной спортивный автомобиль, выпускаемый под маркой Chevrolet компанией General Motors в США с 1953 года.
        8
        Мой мальчик (исп.).
        9
        Обсесс?вно-компульс?вное расстройство — психическое расстройство, которое часто сопровождается чрезмерным стремлением к чистоте и порядку.
        10
        «Семейка Брэди» (The Brady Bunch)  — американский комедийный сериал, в котором рассказывалось о многодетном овдовевшем отце, который женится на вдове с тремя детьми.
        11
        Ведущая утренней детской развлекательно-познавательной телевизионной передачи 1976 -1980 гг., блондинка средних лет.
        12
        Wile E. Coyote и Road Runner — койот и кукушка, персонажи известной серии мультфильмов Looney Tunes.
        13
        Бледнолицых (исп.).
        14
        Гр?нго — в Латинской Америке презрительное название неиспаноязычного иностранца, особенно американца.
        15
        Приятель (исп.).
        16
        Попка (исп.).
        17
        Здравствуйте! (исп.).
        18
        Господи, спасибо! (исп.).
        19
        Выходи за меня, богиня! (исп.).
        20
        Мой первый приемный отец бил меня (исп.).
        21
        Мне жаль (исп.).
        22
        Ты хорошо говоришь по-испански (исп.).
        23
        Моя мама была учителем испанского языка (исп.).
        24
        Моя мама была художницей. Гениальной (исп.).
        25
        Название сети ресторанов, которая специализируется на блюдах из курицы KFC — Kentucky Fried Chicken
        26
        Такие кольца вручают команде — чемпиону Национальной футбольной лиги США.
        27
        Национальная футбольная лига.
        28
        Игра на специальном столе, нечто среднее между бильярдом и боулингом.
        29
        Предположения два: ассоциация с именем Ареса (Ares)  — древнегреческого бога войны, или со знаком зодиака Овен (Aries).
        30
        Приятель (исп.).
        31
        День труда в США отмечается в первый понедельник сентября.