Не люби меня Элена Макнамара
        АННОТАЦИЯ:
        Я никого не любил. И никогда не ждал любви в ответ. Страсть, вожделение, похоть – испытывая весь спектр этих эмоций, я никогда не знал, какого они цвета. Потому что мир вокруг – серая непроглядная дымка... Я неизлечим. И ничего не чувствую к тебе. Поэтому не надо... Не надо меня любить!
        В тексте есть: герой плохиш, острая на язык героиня, противостояние, страсть, откровенно, личная драма героя, ХЭ
        Эта история Доминика Холта - самого сложного, закрытого и беспринципного парня из всей четверки прекрасных мерзавцев.
        Элена Макнамара
        Не люби меня
        ПРОЛОГ
        Браки по расчёту – это пережиток прошлого. Но не для моей семьи...
        МИЛФОРД, ШТАТ КОННЕКТИКУТ, ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД
        Я перерезаю ленточку, и за спиной тут же взрываются аплодисменты. Как-то даже странно, что весь город собрался на открытие гостиницы, которую построила моя семья. Непривычные чувства смущения, стеснения и вместе с тем гордости – ведь это был очень долгий тернистый путь – поглощают меня целиком. Бесконечные ссуды, залог дома, машины отца... Многое было поставлено на карту и казалось нереальным, а теперь «Хоум Холт» открыл свои двери для гостей города, а уютный ресторан наверняка будет пользоваться популярностью и у местных жителей, потому что в маленьком городе Милфорд слишком мало приличных мест с достойной едой.
        Вчерашний сон вдруг превратился в реальность, и мне нужно просто расслабиться, получая удовольствие от жизни. Но внутри бушует неприятное липкое чувство, словно есть какой-то подвох. И я никак не могу отделаться от этого чувства.
        Отец сжимает мне плечо, а потом похлопывает по нему. Аплодисменты потихоньку стихают. Двери гостиницы распахиваются, и на улицу выходит метрдотель. За его спиной я вижу весь нанятый персонал. Они приглашают желающих войти. На втором этаже, в ресторане, накрыты столы для лёгкого фуршета, и там будут подавать шампанское. Любителей халявы оказывается много, конечно же. Поэтому улица очень быстро пустеет, а гостиница впускает в свои двери пару сотен человек. Моя мама тоже проходит внутрь. Мы с отцом остаёмся на улице. И я могу не оборачиваться и не бросать взгляд через плечо, но точно знаю, что мои друзья тоже не пошли внутрь. Они ждут меня.
        Брайан, Киллиан и Крис – люди, на которых я всегда могу положиться. И которые всегда могут положиться на меня. Вот с кем мне действительно повезло... Наверное, больше, чем многим, потому что у меня есть две семьи. Родители и друзья...
        Я киваю им, чтобы заходили, и сам тоже готов двигаться ко входу, но отец удерживает меня на месте:
        – Задержись, сынок, – говорит он тихо. Его голос звучит достаточно напряжённо и не вписывается в радостную атмосферу происходящего.
        – В чём дело? – спрашиваю я, когда мои друзья скрываются внутри здания.
        Смотрю на отца, но по его лицу, как и всегда, невозможно что-либо прочесть. В основном он тщательно маскирует свои эмоции за скучающей маской. В этом мы похожи.
        – Мы не хотели тебе говорить на этапе стройки, – начинает он подавленно, – а сейчас, когда всё самое тяжёлое позади, я хочу признаться.
        – Пап, ты меня пугаешь!
        – Денег, что мы заняли под залог дома, не хватило даже на фундамент, – выдаёт он без долгих и нудных предисловий. – Ты был в колледже, нас с твоей мамой облапошили подрядчики, да и с местом возникли некоторые проблемы, и нам пришлось дать на лапу чиновникам. В общем, мы могли потерять дом и всё, что у нас есть...
        Я молчу, позволяя ему продолжить. Сжимаю челюсти от негодования и злости, хотя моё лицо наверняка выглядит спокойным. Отец проводит рукой по редеющим волосам, оглядывает гостиницу гордым взглядом, а потом смотрит на меня.
        – Я обратился за помощью к старому другу. Его фирма занимается масштабным строительством разного вида объектов. Наверное, ты слышал когда-нибудь о «Торес-индастриз»?
        Я коротко киваю. Слышал. Эта фирма известна на Манхеттене, потому что застроила всё западное побережье Атлантики.
        – Твой друг просто дал нам денег? – я не могу скрыть скептицизма в тоне.
        – Да, в долг, – соглашается отец.
        Но это явно не всё.
        – Что ещё помимо денег мы должны твоему другу?
        – Сотрудничество... в дальнейшем. А ещё компания «Торес-индастриз» теперь является нашим бизнес-партнёром, но это никак не афишируется.
        – То есть теперь весь доход мы будем делить пополам? – уточняю я.
        Это не так страшно, как пытается преподнести отец. В любом бизнесе имеются подводные камни. Мы с этим справимся. Но отец выглядит так, словно не скинул камень с сердца. Он хрустит пальцами в кармане брюк, стараясь смотреть куда угодно, но только не на меня, отчего я всё ещё не могу расслабиться.
        – Речь идёт о полном слиянии, Доминик, – выдавливает он. – Одна крупная фирма поглощает другую – маленькую и пока нерентабельную. Нашу. У них семьдесят процентов акций против наших тридцати.
        У меня падает челюсть.
        Твою ж мать...
        – Они решают, где мы будем строить и когда, – продолжает отец. – Теперь мы ничего не решаем. Лишь выполняем указания «босса».
        – Но мы можем отдать этому боссу деньги и вновь стать независимыми!
        – Можем, – отец часто кивает, – но наживём себе врагов на всю оставшуюся жизнь. И, возможно, останемся без работы. Теперь мы зависим от «Торес-индастриз».
        Всё! Кажется, отец сказал всё, что хотел. И сейчас выглядит так, словно обессилел.
        – Тридцать процентов – это баснословные деньги, – подбадривающе говорю ему. – Раньше мы и этого не имели.
        Он начинает медленно двигаться к дверям гостиницы.
        – Мой давний друг – Джейкоб Торес – успешный предприниматель, очень хваткий в вопросах бизнеса, но он, ко всему прочему, ещё и отец...
        Я иду за отцом и настигаю его уже на входе.
        – При чём здесь это? Мы же партнёры, а не родственники.
        – Возможно, когда-нибудь нам придётся породниться, Доминик. Потому что он вполне не против посватать нам свою дочь. А я дал своё согласие на то, что ты можешь стать ей достойным мужем...
        Я хватаю его за плечо. Вместо тысячи слов могу лишь показывать взглядом весь масштаб негодования. Всё это, должно быть, шутка!
        – Ты согласился, не поставив меня в известность? – выпаливаю я в недоумении, которое быстро сменяется гневом.
        – Да, – не скрывает отец и тут же выставляет руки перед собой, сдерживая меня от потока бранных слов. – Послушай, сын. В этом нет ничего плохого. Его дочь умная, образованная, скромная и красивая. А учитывая все твои... проблемы, – последнее слово он болезненно проглатывает, – ты вполне можешь жениться именно на ней.
        – Нет, не могу, – отрезаю я, отшатываясь от отца.
        – Поверь, она тоже не горит желанием выходить за тебя, – отец сжимает моё плечо. – И, возможно, этого никогда не случится... Но пока не планируй свою жизнь на слишком долгий срок. Это касается лишь женщин, конечно же. Но ведь это не будет проблемой, сын?
        Я заглядываю ему в глаза. Этот разговор для него так же сложен, как и для меня. А ситуация, в которую мы попали, приносит отцу кучу боли… Но ведь по большому счёту мне плевать, на ком жениться.
        Браки по расчёту, на мой взгляд – это пережиток прошлого. Но, как оказалось, не для моей семьи. Единственным шансом родителей выбраться из свалившихся проблем была жертва. Жертва моей свободой. Правом на выбор! И я не виню их за то, что они забрали это право... Может, где-то даже испытывая мазохистский кайф... И чувствуя бешеный адреналин, который бежит по венам. Всё это может быть крайне интересным и совершенно не вписывающимся в серую рутину моих будней.
        – Как её зовут? – спрашиваю у отца отстранённо.
        – Патрисия, – выдыхает отец.
        – Хм... – я скребу подбородок. – Патрисия... Имя-то какое дурацкое.
        ГЛАВА 1. РУЧНОЙ ЗВЕРЁК
        НЬЮ-ЙОРК, ШТАТ НЬЮ-ЙОРК, НАШИ ДНИ
        Доминик
        Я открываю дверь, впуская в салон авто солёный воздух с океана. Привычный солёный воздух, учитывая то место, где вырос. Но теперь к этому воздуху примешивается непривычный, слишком сильный запах выхлопных газов, пота, спиртного, дорогого и не очень парфюма... Много всего, от чего начинает подташнивать.
        Я привыкну...
        К суете этого города. К его бешеному ритму и масштабам. Привыкну обходиться без друзей, так же, как и они научились обходиться без меня. Привыкну быть за много миль от дома. Наверное...
        Выбираюсь из машины и оглядываю тихий сквер в северной части Нью-Йорка, на самой его окраине. Это первая точка, с которой решили начать соучредители нашей компании. Для будущей гостиницы были подобраны три подобных места, и нужно посмотреть их все.
        Мои родители и я построили три гостиницы в Милфорде, следующим шагом была гостиница в Нью-Хейвене, но планы поменялись, и фирма «Торес-индастриз» настояла на постройке «Хоум Холт» в Нью-Йорке. И, конечно, у нас не было выбора.
        Смотрю на часы. Без четверти одиннадцать. Впереди слишком долгий и тяжёлый день, а сотрудник компании Тореса опаздывает на пятнадцать минут. Это угнетает.
        Неторопливым шагом обхожу по кругу сквер. Мне не нравится это место. Оно слишком далеко от центра. Здесь плохая транспортная развязка и очень далеко до океана. К тому же по соседству расположен спальный район. В общем, это не лучшее место для будущей гостиницы.
        Я вновь смотрю на часы. Они показывают одиннадцать. Ко мне приставили какого-то парня по имени Райян – сотрудника фирмы. И, похоже, пунктуальностью он явно не блещет. Но отделаться от него я не смогу, потому что он, скорее всего, должен следить за каждым моим шагом на всём этапе строительства. Чтобы докладывать большому боссу Джейкобу Торесу о будущем зяте. И как бы я ни хотел ему не понравиться, мне придётся понравиться, потому что от этого зависит процветание собственной фирмы.
        Поднимаю ворот куртки, закрывая лицо от колючего холодного воздуха. Ноябрь. Самое неприятное время года, хотя осень я часто ассоциирую с собой. Холод, серость, скука – это моя жизнь. А сейчас особенно, потому что я далеко от дома, и по завершению строительства всё-таки должен жениться на Патрисии Торес. Хотя даже не видел её ни разу. Однако ничего не изменится, когда увижу. Поэтому плевать, с этим можно и повременить.
        С её отцом я тоже не встречался. Грандиозное «воссоединение семьи» запланировано на январь. В такой сжатый срок мы должны построить гостиницу. А банкет в честь её открытия станет моей помолвкой с семейкой Торес. Вот тогда удавка на шее затянется основательно. А пока... Я ни в чём себе не отказываю. Девушки... много разных девушек в моей постели создают иллюзию, что я успею насладиться последними каплями мнимой свободы. На самом деле я уже давно не считаю себя свободным, потому что долг перед семьёй превыше личной жизни. Последние четыре года я потратил на то, чтобы внушить себе это...
        Возвращаюсь в машину. Райян опаздывает почти на час. Что ж...
        С силой захлопываю дверь нового Вольво – подарка большого босса по случаю моего приезда. Джейкоб Торес любезно предоставил мне транспорт, и даже пентхаус в его лучшем отеле в полном моём распоряжении на весь период строительства. Как будто я не в состоянии оплатить себе жильё, чёрт возьми. Иногда я чувствую себя ручной зверюшкой, которую решили прикормить. И как бы тщательно не стряхивал с себя это чувство, у меня не получается.
        Завожу мотор. Проверяю телефон на входящие и смс. Ничего. Набираю короткое сообщение о том, что не дождался Райяна и уезжаю на вторую точку. Отправляю это сообщение управляющему «Торес-индастриз» Спенсеру Нилу – это второй мой большой босс. Этот мужчина очень давно работает в компании и вхож в семью Торесов. Устраиваю телефон на панели, но он тут же издаёт короткий сигнал, оповещая о входящем смс. Спенсер пишет, что сейчас разберётся и выяснит, почему Райян ещё не на месте. Я пренебрежительно фыркаю, оставляю сообщение без ответа, давлю на газ и быстро покидаю сквер.
        Стискиваю зубы. Меня переполняет гнев. Люди для меня делятся на две категории. Те, с кем можно договориться, и ослы, не достойные моего внимания. Женщины не в счёт. С ними я всегда могу договориться... А вот этот Райян, похоже, обычный осёл, раз работая на такую крупную фирму, позволяет себе опаздывать...
        Выбираюсь на шоссе. Нью-Йорк убивает своими пробками, поэтому добираюсь до места только спустя два часа. На этот раз всё ещё хуже, чем в том сквере. Если там я думал, что нахожусь на окраине, то теперь понимаю – вот она! Самая окраина города, а рядом бедный квартал... Новая гостиница будет смотреться здесь глупо и неуместно. Желание проехать мимо преобладает над здравым смыслом, но я заставляю себя остановиться. Прежде чем покинуть машину, зажмуриваюсь. Большой босс явно издевается, чёрт возьми!
        Рывком открываю дверь. Холодный воздух пробирается под куртку, и я запахиваю её поплотнее. Прячу руки в карманы брюк. Коленом толкаю дверь, и она тут же захлопывается. В кармане щёлкаю брелоком, запирая замки. Оглядываюсь. Это просто пустырь. Правда, оборудованный под скудную баскетбольную площадку. Район выглядит как самое настоящее гетто. Какого чёрта я тут делаю?
        Брезгливо поморщившись, разворачиваюсь к машине. Почти открываю дверь, почти сажусь. Но моё внимание привлекает влетающий на парковку жёлтый автомобиль такси. Он останавливается в паре ярдов от Вольво, и через короткое мгновение открывается задняя дверь. Оттуда сначала показываются туфли на высоком каблуке, потом стройные ноги, обтянутые узкими брюками, и наконец я вижу девушку. Она захлопывает дверь. Провожает отъезжающее такси взглядом, вешает сумочку на плечо и недолго мнётся на месте, поглядывая в мою сторону. Словно сверяясь с каким-то образом в голове. И, видимо, этот образ соответствует мне, потому что девушка уверенно приближается и даже протягивает руку. Её губы ломаются в приветливой улыбке, и она настороженно выдыхает:
        – Привет...
        ГЛАВА 2. ВСТРЕЧА
        Райян
        У меня ничего не болит. У меня ничего не болит. У меня ничего не...
        Чёрт, как больно! Я мешком лечу на пол, хватаясь за колено. Скручиваюсь от боли и на секунду перестаю дышать.
        Сейчас пройдёт. Всегда проходит. Делаю глубокий вдох, а потом выдох. Отпускаю коленную чашечку и вытягиваю ноги. Потягиваю носки на себя, тихо крякнув. Зажмуриваюсь, стискивая челюсти. Сейчас пройдёт...
        Через минуту или чуть больше боль в ноге потихоньку рассеивается. Выступившие в глазах слёзы быстро смахиваю рукой и бросаю взгляд на своё отражение в большом зеркале. Вижу девушку: хрупкую, уставшую, сломленную, на полу – жалкое зрелище. И это я.
        Ты больше не можешь танцевать! Смирись и иди дальше. У тебя есть работа!
        Но я вновь и вновь трачу своё время и силы на то, что уже давно стало историей. Моя карьера очень быстро подошла к концу из-за банальной трещины в коленной чашечке. И никакое упорство это не изменит.
        Поднимаюсь с пола. Медленно приседаю, убеждаясь, что всё в порядке. Потом подхватываю полотенце со стула и вытираю лицо, покрытое испариной после изнурительной тренировки. Частная студия, в которой провожу слишком много времени, стала моей тюрьмой и спасением одновременно. Танцы помогают мне не думать. Помогают хотя бы ненадолго побыть в иллюзии, что моя жизнь такая, какой я себе её представляла. Окружающий мир перестаёт существовать – танцы словно стирают границы времени...
        Чёрт, время!
        Резко разворачиваюсь, вновь ощущая боль в колене, но сейчас это уже не так меня волнует. Ошарашенно смотрю на настенные часы и не верю своим глазам. Одиннадцать! Быстро покидаю зал, прихрамывая, бегу к раздевалке, хватаю сумочку, шарю в ней в поисках телефона. Ну, конечно... Пять пропущенных от Спенсера и даже сообщение. Доминик Холт не дождался меня на первом пункте и отправился ко второму. Хорошенькое у него, наверное, сложилось мнение обо мне. Вот, блин!
        Пишу Спенсеру, что уже лечу, и швыряю телефон в сумку. Быстро скидываю майку и лосины. Взяв полотенце бегу в душ. Трачу не больше двадцати минут на то, чтобы привести себя в порядок, одеться и впорхнуть в туфли на высокой шпильке. Туфли оказываются лишними, но боль в ноге даёт о себе знать, только когда я тщетно прыгаю возле шоссе в бесполезной попытке поймать такси. Манхеттен переполнен машинами, снующими туда-сюда людьми и бешеной давкой. Я начинаю терять крупицы терпения. Хочется либо начать топать ногами, либо расплакаться.
        Ну как я могла опоздать? На такую чертовски важную встречу!
        Новый поток машин проносится мимо. Я поднимаю руку повыше, замечая пустое такси. Оно тормозит, но проезжает чуть дальше меня. Разворачиваюсь, бегу к нему, однако возле машины вырастает мужчина. Он собирается залезть внутрь. Забрать моё такси!
        Я приближаюсь и хватаю его за полы куртки.
        – Эй! Я первая остановила его! – возмущённо выкрикиваю и тяну его подальше от двери, вперив гневный взгляд в его лицо.
        Мужчина явно старше меня лет на пятнадцать. Он пренебрежительно ведёт плечом и выдирает свою куртку из моих пальцев.
        – Подождёшь следующее, пигалица! – фыркает он и тычет в меня какой-то папкой.
        Иногда я сначала делаю, а потом думаю...
        Я выхватываю у него эту папку и швыряю ему за спину. Лицо мужчины перекашивается от злости.
        – Ты что творишь? – выплёвывает он. Мечется взглядом с меня на такси и назад, на свою папку. Пятится.
        Я тут же запрыгиваю в машину.
        – Пожалуйста, поехали, – взмаливаюсь к водителю.
        Он, конечно, всё видел. На его губах играет плохо скрываемая ухмылка, когда водитель лихо трогается и вклинивается в поток машин.
        – Извините, – говорю я одними губами мужчине с папкой, выглядывая в окно.
        Он провожает машину недобрым взглядом и, кажется, показывает кулак. Хорошо, я это заслужила.
        Откидываюсь на спинку, глубоко вздыхаю, заставляя себя расслабиться. На автопилоте называю таксисту адрес, хотя даже не надеюсь застать там Холта. Время неумолимо несётся к полудню. Моё полуторачасовое опоздание не вписывается ни в какие рамки. А когда мы ещё час толкаемся в пробке, понимаю, что с работой я не справилась. И меня вполне могут уволить.
        – Вы уверены, что Вам сюда, мисс? – таксист выдёргивает меня из мрачных мыслей, когда заруливает к бедному кварталу.
        Я смотрю в окно – почти приехали. Через полминуты вижу одинокий припаркованный чёрный Вольво. Дорогая машина не вписывается в атмосферу этого места и смотрится несуразно. Так же, как и гостиница. Она тоже будет выглядеть несуразно, и, должно быть, Холт чертовски зол, что ему пришлось сюда тащиться. Но это просто проверка его компетенции, ничего больше. Сюрприз от Спенсера. А мне теперь придётся как-то объяснять всё это.
        – Остановите вон там, – подаюсь вперёд и указываю на чёрное авто.
        Водитель выполняет просьбу. Останавливается, разворачивается ко мне всем телом.
        – Мне Вас подождать?
        Я протягиваю ему купюру и качаю головой. Выдавливаю благодарную улыбку, подхватываю сумочку, хватаюсь за ручку, распахивая дверь. Резко выкидываю ноги вперёд, каблуки вонзаются в асфальт, и моя вымученная улыбка становится ещё фальшивее. Благодарю таксиста и покидаю авто. Захлопнув дверцу, вешаю сумку на плечо и смотрю себе под ноги, стараясь собраться с мыслями. Потом бросаю взгляд вслед жёлтому такси. Ну что ж... Я готова к встрече!
        Перевожу взгляд на Вольво и почти подпрыгиваю на месте, потому что тут же встречаюсь с небесно-голубыми глазами. Они смотрят на меня – претенциозно и в то же время со скукой. Это Доминик Холт. Поправка: красавчик Доминик Холт. Работать с ним будет крайне сложно...
        Делаю уверенный шаг вперёд. Почти не хромая, приближаюсь к нему и протягиваю руку.
        – Привет!
        Он смотрит на мою руку с недоумением.
        – Прости, что опоздала, – выдыхаю я. – Чёртовы пробки! Мне пришлось бороться за такси с одним мужчиной, – начинаю лепетать, всё ещё протягивая руку. – Я, кстати, Райян.
        Губы парня растягиваются в удивлённом «о-о». Он бегло пробегает по моему телу незаинтересованным взглядом, а потом всё-таки берёт мою руку.
        – Значит, Райян… – говорит с ухмылкой и легонько её сжимает.
        Его ладонь оказывается тёплой в отличие от ледяного взгляда светло-голубых глаз. А голос – низким, бархатистым, сексуальным...
        – Привет, – зачем-то повторяю ещё раз и никак не могу стереть с губ глупую улыбку. – Как тебе Нью-Йорк? – спрашиваю с деланным воодушевлением.
        Наши руки всё ещё сцеплены, и мне вмиг становится неловко. Доминик отпускает мою ладонь первым, убирает руки в карманы брюк и пожимает плечами.
        – Если эта дыра, – кивает за спину, – часть Нью-Йорка, тогда этот город просто отстой.
        Я улыбаюсь ещё шире. Проверку он прошёл.
        – Тогда лучше не стоит здесь задерживаться, – изображаю ужас на лице, оглядывая трущобы. – Поехали, а?! – пячусь к его машине. – А то мало ли что...
        Доминик оглядывается по сторонам, пока я забираюсь на пассажирское сиденье Вольво, и появляется в машине через короткое мгновение. Смотрит на меня так, словно я душевнобольная. А потом в его взгляде вспыхивает понимание.
        – То есть, это место просто долбаная подстава? – догадывается он, хмурясь.
        – Ну-у, – протягиваю я, откидываясь на спинку, – что-то типа того.
        – Отлично, чёрт возьми, – он хватается за руль, и костяшки на его пальцах вмиг белеют от напряжения.
        Хотя лицо Доминика Холта остаётся невозмутимым и неподвижным. Сам он тоже неподвижен. Смотрит вперёд в лобовое стекло и над чем-то раздумывает.
        – Третье место будет подходящим, обещаю, – тихо говорю, смещаясь в его сторону и случайно задевая его плечо своим.
        Холодный взгляд голубых глаз тут же выстреливает мне в лицо.
        – Чтобы сэкономить твоё время, давай договоримся, Райан, – говорит он медленно, словно разжёвывая. – Если ты будешь со мной работать, то лучше не мешай, а просто плетись где-нибудь рядом. Собралась докладывать о каждом моём шаге Джейкобу Торесу?! Окей, валяй, я не против! Хочешь попасть в мою постель!? Я тоже не против, только трахну тебя всего один раз, и это определённо помешает нашей работе. Поэтому логичнее всего держаться от меня на приемлемой дистанции. Надеюсь, ты поняла!

***
        Я хлопаю глазами и никак не могу прийти в себя. Что он несёт, чёрт возьми? Но больше всего обескураживает собственная реакция на его дерзкие слова о постели... Дыхание спирает, щёки начинают гореть, а взгляд приклеивается к красивым, выразительным губам Доминика Холта. Становится плевать, что эти губы пару мгновений назад выдали такую ересь.
        – Так поняла или нет? – с раздражением переспрашивает Доминик.
        Я вновь часто моргаю, стряхивая с себя оцепенение.
        – Ну, во-первых, нам придётся работать на равных условиях, – отвечаю ему с вызовом. – Во-вторых, докладывать Джейкобу Торесу – не моя обязанность, с этим прекрасно справляется Спенсер. А в третьих, ты не сможешь переспать со мной всего один раз. Тебе захочется ещё.
        Это лучшее, что я смогла придумать. Честно признаться, последние слова прозвучали с плохо скрываемой дрожью в голосе.
        Доминик это замечает. Ленивая полуулыбка озаряет его лицо, отчего оно делается ещё смазливее.
        – Я учту, – говорит он, отворачиваясь.
        Заводит мотор, сдаёт назад, резко выкручивает руль вправо и, быстро ускоряясь, покидает это место. Раздражение, которое никак не отображается на его лице, видно в его рваных движениях и тяжёлом взгляде, устремлённом на дорогу. На меня он не смотрит. Будто меня тут вовсе нет. И с этим надо что-то делать...
        – А первое место? – осторожно нарушаю молчание.
        – Первое место тоже никуда не годится, – отрезает Доминик. – Я думал, у Торесов полно денег и связей, чтобы выбить местечко поприличнее.
        – Так и есть, – утвердительно киваю. – Просто Нью-Йорк почти весь застроен. Каждый ярд земли на вес золота.
        Он пожимает плечами, его густые брови сходятся на переносице:
        – Не понимаю, из-за чего весь сыр-бор. Отвратительный город с отвратительными запахами.
        – Запахами? – переспрашиваю я удивлённо.
        Доминик отклеивает одну руку от руля и проводит по волосам, взъерошивая их. До этого они и так были в лёгком беспорядке, а сейчас притягательно торчат ещё больше. Так, что хочется запустить в них пальцы и потрогать. О, Боже, о чём я думаю?
        – Да, запахи, – наконец отвечает он. – Много разных запахов, которые не бьют в нос, когда я нахожусь в родном городе.
        – В Милфорде, – добавляю я за него.
        Я знаю, откуда он приехал. Я знаю почти всё о Доминике Холте. Это часть моего задания!
        – Да, в Милфорде, – кивает он. – Ты там была? – бросает на меня короткий взгляд, а потом смотрит на свой телефон на панели, сверяясь с навигатором.
        – Нет, в Милфорде не была, – признаюсь честно. – Последний год я вообще не покидала Нью-Йорк. А до этого много путешествовала.
        Я замолкаю, жду, когда он спросит у меня, где я была, например, и чем занималась, раз уж мы перешли на лёгкую, ни к чему не обязывающую беседу... Однако Доминик не спрашивает. Ему неинтересно. Через минуту я понимаю, что и не спросит, поэтому, чтобы скрыть досаду, отворачиваюсь к окну и смотрю на проплывающий город. Время от времени чувствую колючий взгляд голубых глаз на себе, даже хочу повернуться и ответить таким же взглядом, но не делаю этого. Он не хочет говорить, я не хочу смотреть – всё по-честному. К тому же мы почти на месте, и пора бы заняться работой.
        На горизонте маячит Бруклинский мост, когда Холт резко бьёт по тормозам. Мы встаём посреди оживлённого шоссе. Доминик вновь сверяется с навигатором, потом смотрит на меня, не скрывая раздражения.
        – Третье место в Бруклине? Вы серьёзно, вашу мать?
        Я невинно хлопаю глазами.
        – А что плохого в Бруклине?
        Мой голос тонет в вакханалии клаксонов авто, проносящихся мимо. Но, кажется, Доминика не смущает, что мы мешаем движению.
        – Скажи мне, Райян, – он склоняется к моему лицу, сверля убийственным взглядом, – есть ли отели «Торес-индастриз» в Бруклине?
        Я коротко качаю головой, словно под гипнозом впитывая взгляд небесно-голубых глаз.
        – А значит, для «Хоум Холт» можно выделить трущобы, окраину города и... Бруклин? – последнее слово он выплёвывает.
        – Что такого плохого в Бруклине? – вновь повторяю свой вопрос, тоже начиная заводиться. – Чем он отличается от глухомани под названием Милфорд?
        Доминик резко отстраняется и откидывается на спинку кресла. Сжимает переносицу двумя пальцами и зажмуривается. Я не стану извиняться. Ничего не имею против Милфорда, но это и правда глухомань.
        Доминик открывает глаза и вновь поворачивается ко мне.
        – Выметайся, – кивает на дверь.
        Мне кажется, я ослышалась. Но он отстёгивает мой ремень безопасности и снова кивает на дверь.
        – Я тебе не личный водитель, так что до Бруклина доберёшься сама. И постарайся не опаздывать!
        Я скрещиваю руки на груди. Чёрта с два я выйду из тачки!
        – Твоему будущему тестю не понравится, что ты такой хам, – говорю первое, что приходит на ум.
        Ни один мускул на лице Холта не дёргается.
        – Что ты об этом знаешь? – спрашивает он сдержанно, но сквозь зубы.
        – Все знают о том, что Доминик Холт – будущий муж Патрисии Торес. Это никто не скрывает.
        Доминик закусывает губу, ненадолго задумывается. Потом возвращает руки на руль.
        – Пристегнись и просто помалкивай, – в его голосе слышится угроза. – Иначе я высажу тебя на мосту!
        ГЛАВА 3. ЗАНОЗА В ЗАДНИЦЕ
        Доминик
        У меня были просто адреса. Три долбаных адреса, которые я вбил в навигатор, не потрудившись узнать об этих местах заранее. Просто поехал, слепо исполняя указания большого босса.
        Мне нужно было остаться в Милфорде... Разорвать все договорённости с Джейкобом Торесом. Попробовать отдать ему долг – и будь, что будет.
        Нет... Чёрт, нет! Я никогда бы так не сделал.
        Соберись, Дом. Это не конец света, а всего лишь Бруклин. А Райян не заноза в заднице, а партнёр... И от неё вполне может быть толк, раз она знает о помолвке.
        Бросаю на неё короткий взгляд. Девушка полностью выполняет мой приказ и помалкивает. Заинтересованно рассматривает лак на ногтях, но тут же чувствует мой взгляд и вскидывает голову. Я отворачиваюсь.
        Пролетаю Бруклинский мост. По навигатору добираюсь до места. Паркуюсь на обочине и оглядываюсь. Райян права, здесь не так уж и плохо. Новый район с торговыми центрами. Хорошая транспортная развязка и большое скопление машин и людей. Открываю дверь и медленно втягиваю воздух через нос. Пахнет океаном. Привычно...
        Я выбираюсь из тачки, Райян очень быстро оказывается рядом. Прохожу к металлическому забору, который окружает весь кусок отведённой для нас земли, нахожу лаз, пригибаюсь и пролезаю внутрь.
        – В десяти шагах есть ворота, чтоб ты знал, – слышу недовольное фырчание Райян, а через короткое мгновение показывается её рука.
        Не знаю, чего она ждёт... Может, что я подам ей руку?
        – Иди через ворота, – бросаю я, отворачиваясь.
        – Козёл, – тихо шипит она.
        Я непроизвольно улыбаюсь. Никогда не слышал ничего подобного в свой адрес. Разве что от девчонок, с которыми провёл ночь, но не захотел встречать рассвет. Да и те просто считали меня козлом, но не говорили этого вслух.
        Оборачиваюсь и наблюдаю за тем, как Райян прекрасно справляется сама и достаточно грациозно пролезает в дырку. Стряхивает невидимые пылинки с брюк, поправляет ремешок сумочки, а потом одаривает меня грозным взглядом. Девчонка явно злится! И её злость выглядит забавно. Подходит и встаёт рядом, оглядывая площадку. Несмотря на высокие каблуки, её макушка едва достаёт мне до подбородка. Пигалица. Худая, с маленькой грудью, но с вполне аппетитными бёдрами. Короче, она почти не в моём вкусе...
        – Что скажешь? – спрашивает она, разворачиваясь ко мне.
        Я скребу подбородок и тоже встаю к ней лицом.
        – Если других вариантов нет, то так и быть, «Хоум Холт» можно построить и здесь.
        – Ой, да брось, – она закатывает глаза. – Это отличное место. А ты просто зануда!
        – А ты, похоже, пойдёшь пешком, – отрезаю я предупреждающе.
        – Зануда и деспот, – не унимается Райян. – И чего ТАКОГО ценного для своей дочери в тебе нашёл Торес?!
        А вот это было явно лишним. Она перешла все рамки дозволенного, и мне хочется её наказать. Не знаю... Может, скинуть с Бруклинского моста? Или хорошенько отшлёпать?..
        Наступаю на девушку. Она начинает пятиться. Её ошарашенный взгляд прыгает от моего лица к груди и обратно.
        – Что ты задумал?! – спрашивает без ноток веселья.
        – Я ещё не решил, – понижаю голос до шёпота.
        Райян смотрит на мои губы. Пристально, не моргая. Даже облизывает свою верхнюю губу кончиком языка. Моё предупреждение – держаться подальше – не возымело действия. Зря!
        Она пятится, не смотря под ноги, и, видимо, каблук на её туфле врезается в мелкий гравий. Девушку ведёт в сторону, её тело наклоняется, руки взлетают вверх в попытке схватиться за воздух... Но хватаю её я! За секунду до того, как она упадёт. Прижимаю к груди, и наши лица оказываются слишком близко. Я громко втягиваю воздух через нос. Его заполняет приятный запах розы и цитруса. Безошибочно могу определить, что цитрус – это её шампунь. А аромат розы – духи или лосьон для тела.
        – Спасибо, – выдыхает она испуганно, выводя меня из оцепенения.
        Я помогаю ей встать ровно и тут же отпускаю. Разворачиваюсь, запускаю руки в карман брюк, делаю несколько шагов в сторону, утаскивая себя от цитрусо-розового запаха. Подпинывая гравий, бездумно обхожу по кругу весь периметр площадки. Потом смотрю на Райян. Она стоит там же, где я её оставил. Обнимает себя руками, закрываясь от порывов ветра, а я больше не чувствую холода. Сердце работает с удвоенной силой, разгоняя кровь по венам. Это просто химия! Нормальная химическая реакция мужчины на девушку. В моём случае – на хорошо пахнущую девушку...
        Кажется, у Райян звонит телефон. Она выуживает его из сумки и подносит к уху. Зажимает второе ухо пальцем, вслушивается, и её лицо становится возмущённым и напряжённым одновременно. Она что-то отвечает неизвестному мне абоненту, но я слишком далеко, чтобы услышать, поэтому иду к ней. Приближаюсь, когда девушка запихивает телефон обратно в сумку.
        – В общем, – раздражённо начинает она, – я тебе говорила, что каждый клочок земли на вес золота... Так вот это место – слишком лакомый кусочек.
        – И? – вскидываю одну бровь и скрещиваю руки на груди.
        Она вновь облизывает верхнюю губу и отводит взгляд от моего лица.
        – И сейчас сюда пожалует агент... С потенциальными покупателями. Оказывается, у него огромная очередь. А мы слишком долго думали!
        – Потому что тратили время на трущобы, – раздражённо подвожу итог.
        – Да, – она закусывает губу. – Потому что Спенсер идиот, и решил устроить тебе проверку.
        Хорошо хоть не спорит.
        – Я договорюсь с агентом, всё будет нормально, – успокаиваю её.
        В этот момент ворота распахиваются, и на территорию заходит группа из четырёх человек. Все мужчины. У первого в руках папка – это, скорее всего, и есть агент.
        – О, Боже, – тихо и плаксиво шепчет Райян. – Нет-нет-нет… это не может быть правдой… Боже, только не это!
        Я смотрю на неё вопросительно.
        - Ты с ним не договоришься, - выдыхает девчонка.
        – Почему?
        – Это тот самый мужчина, с которым я боролась за такси, – быстро шепчет она. – Я швырнула его папку на тротуар, чтобы забраться в машину первой.
        У меня нет слов, чёрт возьми! Только странная, неизвестно чем вызванная, глуповатая и совершенно не стирающаяся улыбка на лице. При виде которой, Райян тут же оскаливается:
        - Эй! Он назвал меня пигалицей!
        И не один!
        Чёртова заноза в заднице...

***
        Что ж... Я бы тоже выкинул его папку. Только не на тротуар, а на проезжую часть. Очень неприятный мужик, возомнивший себя господом Богом.
        Райян суетится возле него, пытается извиняться, а я просто стою на месте, наблюдая за происходящим исподлобья. Ситуация достигает апогея, когда трое молодых бизнесменов, приехавших с агентом, чтобы посмотреть это место, начинают открыто потешаться над Райян. Один из них без стеснения шарит взглядом по её заднице, пока девчонка, ничего не замечая, доказывает агенту, что мы были первыми.
        Я всё-таки приближаюсь. Оттесняю Райян в сторону.
        – Послушайте, мистер... – обращаюсь к человеку с папкой.
        – Бёрт, – подсказывает он мне.
        – Мистер Бёрт, – исправляюсь сухо, – мы прождали Вас здесь слишком долго...
        – Что? Вы меня... Вы ждали меня!? Какая неслыханная ложь! – однако его глаза вмиг становятся испуганными.
        – Вы называете меня лжецом? – спрашиваю надменно и предупреждающе.
        – Я?.. Нет... Я не это имел в виду...
        – Тогда что?
        – Я не дождался звонка от «Торес-индастриз», поэтому пустил этот объект в работу, – оправдывается мужчина.
        А я замечаю, как лица молодых бизнесменов меняются. Похоже, они знают о большом влиянии Тореса в строительной индустрии Нью-Йорка.
        – Значит, Вы отказываете «Торес-индастриз», а именно Джейкобу Торесу? – подливаю масло в огонь и перевожу взгляд на троицу в костюмах. – В пользу... – щёлкаю пальцами, – как там вас?
        Никто из них не озвучивает название фирмы. Да и выглядят они так, словно готовы распрощаться и испариться.
        Мистер Бёрт в нерешительности перекидывает папку из руки в руку, не смотря ни на кого из нас. Бизнесмены отходят в сторону и коротко совещаются. И, видимо, решение их единогласно, потому что через минуту они жмут руку Бёрту, мне и даже Райян и быстро удаляются.
        Ну а потом... сделка, подписание договоров, перевод кругленькой суммы денег. А я всё никак не могу отделаться от мысли, что Бруклин мне нравится значительно больше, чем Манхеттен. И я вполне мог бы здесь задержаться.
        Лучшие друзья, которых оставил в родном городе, не знают, что я никогда не вернусь. Нет, я буду приезжать время от времени. Однако после свадьбы с Патрисией Торес мой дом будет здесь. В Нью-Йорке. В городе, который мне чужд и неприятен.
        – Спасибо тебе большое, – тут же выпаливает Райян, когда мы отъезжаем от теперь уже нашего куска земли. – Спасибо, что всё так быстро урегулировал. Не знаю, что бы мы делали, если бы потеряли это место.
        – Мы? – я вскидываю брови. – Ну, для начала, ТЕБЕ не следовало швыряться папками! А вашей известной фирме не следовало тратить моё время на гетто.
        – Сказал парень, который только что прикрылся известностью нашей фирмы, – тут же ощетинивается девчонка. – Если бы не громкое имя «Торес-индастриз», эти трое ни за что бы не уступили.
        – Послушай, давай вернёмся на минуту назад, когда ты просто меня благодаришь.
        Она фыркает и надувает губы. Видимо, с благодарностью мы проехали.
        – Где тебя высадить? – спрашиваю после пяти минут гробового молчания.
        Она бросает взгляд на миниатюрные часы на запястье. Словно с досадой поджимает губы. Хватает мой телефон с панели и сама вбивает адрес в навигатор. Вообще-то, я не люблю, когда трогают мои вещи, поэтому одариваю её грозным взглядом.
        – Что? – в недоумении спрашивает Райян. – Я просто написала адрес, а не вбила свой телефон тебе в контакты.
        – Спасибо и на этом, – роняю я, сосредотачиваясь на дороге.
        Мы пересекаем Бруклинский мост, возвращаясь на Манхеттен. Стрелка на карте навигатора очень быстро несётся к цели. Похоже, я наконец избавлюсь от пигалицы. Потом, возможно, засяду в каком-нибудь баре возле отеля, в котором поселился. Найду себе девушку на ночь...
        – Можешь не парковаться, просто останови вон там.
        Райян выдёргивает меня из мыслей, и я смотрю, куда мы приехали. Какой-то старый обветшалый фитнес-клуб или типа того.
        – Серьёзно? Ты пойдёшь на тренировку в... – смотрю на часы на электронной панели, – в семь вечера?
        – Я не тренируюсь. Я тренирую. А именно – учу детей танцевать.
        Неожиданно.
        – И во сколько ты закончишь? – вдруг спрашиваю я, что ещё неожиданнее.
        Райян прячет улыбку, закусывая губу.
        – В девять, – отвечает она после паузы в пару секунд. – Хочешь подвезти меня?
        Я не знаю... Ещё не решил. Однако вслух я говорю совсем другое:
        – Если только не придётся снова тащиться в Бруклин, – поддеваю её с ухмылкой.
        Она хватается за ручку на двери и быстро выпрыгивает на улицу. Оборачивается.
        – Нам по пути, Доминик. Нас поселили в одном отеле!
        Потом захлопывает дверь и через секунду исчезает в старом здании, даже не обернувшись. Я ещё долго смотрю ей вслед, до конца не понимая то, что она только что сказала. Зачем, живя в Нью-Йорке, селиться в отеле? У неё же наверняка есть дом! И она живёт с родителями или с парнем. Или снимает комнату с подругой, в конце концов...
        Я всё-таки отъезжаю от фитнес-клуба, беря курс к новомодному отелю, который любезно предоставил большой босс. Он всего в паре кварталов, и Райян вполне может добраться сама... Но мной вдруг овладевают злость и ярость. Потому что единственное объяснение, которое я нахожу – что девчонку поселили рядом для слежки. Чтобы она знала о каждом моём шаге. И этот шаг вполне может быть не связан со строительством. Джейкобу Торесу интересно всё моё грязное бельё! Чем я занимаюсь днём и с кем провожу время ночью.
        И я вполне могу провести ночь с Райян, чтобы заставить её не болтать лишнего...
        ГЛАВА 4. ЖЕНЩИНЫ НЬЮ-ЙОРКА
        Доминик
        Бар, который мне приглянулся, находится всего в полуквартале от места, где высадил Райян. Это произошло случайно. Наверное. Но я даже пришёл в этот бар пешком, чтобы совершенно точно не иметь возможности подвезти пигалицу до отеля. Мне достаточно того, что мы встретимся завтра. И послезавтра... Короче, до января Райян будет слишком много в моей жизни. И что-то есть в этой девчонке, раз я продолжаю о ней думать.
        С характерным «дзинь» открываю дверь бара и прохожу внутрь. Оглядываю большое помещение, стараясь не задерживать взгляд на лицах собравшихся. Я здесь чужак. И где-то даже учусь получать кайф от этого. Как новичок в городе, я могу быть, кем захочу. Возможно, даже могу не быть Домиником Холтом... Ну или стать самым худшим его вариантом.
        Приближаюсь к бару, ощущая на себе с десяток пар глаз. Завсегдатаи видят меня впервые. Им интересно, кто я. Возможно, будет интересно и завтра, если я вдруг решу вернуться. Но уже спустя неделю люди потеряют ко мне интерес. Я для них стану такой же серой массой, как и они для меня...
        Выдвигаю тяжёлый барный стул. Скидываю куртку и вешаю её на спинку. Бармен приветствует меня, а его взгляд становится вопросительным.
        – Текилу, – коротко бросаю ему, усаживаясь на стул и выставляя локти на барную стойку.
        Бармен виртуозно, словно жонглируя, подкидывает бутылку вверх, сгибается почти пополам и ловит её за спиной. Потом подносит к стопке и наполняет её до краёв. Легонько подталкивает, и стопка скользит по гладкой поверхности стойки, замирая ровно у моей руки. Я подхватываю выпивку. В нос ударяет крепкий запах не лучшей текилы. Прикрыв глаза, осушаю стопку.
        – Проездом или надолго? – интересуется бармен, приблизившись. Наливает мне ещё порцию.
        – Не знаю, – я пожимаю плечами, – как пойдёт...
        – Нью-Йорк засасывает всех, – хмыкает он. – Город огромных возможностей.
        Да уж...
        Этот толком не начавшийся разговор мне надоедает, и я, отстранившись, оглядываю бар. В самом дальнем углу компания молоденьких девиц. Они громко смеются и выкрикивают какие-то несуразные тосты.
        – Город огромных возможностей, – повторяет надоедливый бармен и тоже смотрит на девчонок. – И красивых женщин!
        – Женщин везде хватает, – на этот раз хмыкаю я.
        – В Нью-Йорке они особенные, – совершенно серьёзно возражает он. Ныряет рукой под барную стойку и достаёт ещё одну стопку. Щедро плещет туда текилу. Поднимает стопку, чокается со мной и быстро выпивает.
        Я тоже вливаю в себя выпивку, немного поморщившись.
        – Посмотри на них, – продолжает бармен, устремляя свой взгляд на девчонок. – Блондинки, брюнетки, рыжие... Стройные, подтянутые, с аппетитными формами, знающие себе цену... И если ни одна из них не пойдёт с таким парнем, как я, – он тычет пальцем себе в грудь. Потом оценивающе смотрит на часы на моём запястье и рубашку за триста баксов. – ...то такой, как ты, может рассчитывать на лёгкий секс с каждой из них. Потому что они не будут тратить время на лишние разговоры. В Нью-Йорке женщины слишком ценят своё время...
        В общем, мне достался бармен-философ. Отлично, вашу ж мать.
        Я вновь смотрю на девчонок. Для меня они все на одно лицо. Серая масса. Я выбираю женщин по запаху.
        Бармен хочет наполнить мою стопку, но я накрываю её рукой.
        – Проверим твою теорию? – говорю ему, поднимаясь.
        Швыряю на барную стойку двадцатку, оставляю свою куртку на спинке стула и под ошеломлённым взглядом бармена иду к компании молодых девиц. Они сразу меня замечают...
        Чтобы познакомиться, у меня уходит не больше пяти минут. А ещё через полчаса я знаю все грязные подробности жизни каждой из присутствующих. Вредные привычки, потаённые желания... Удивительно, как алкоголь и незнакомый парень могут развязать языки. Одна из девчонок – кажется, Брук – послезавтра выходит замуж, а сегодня у них вроде как девичник. Будущая невеста с первых секунд нашего знакомства мечтает уйти со мной этим вечером. Это видно в каждом её жесте и взгляде. Брук грезит насладиться последними крупицами свободы, и я вполне могу ей это устроить. Что я теряю, чёрт возьми?
        Бар мы покидаем вместе глубоко заполночь. Райян наверняка уже в отеле, но какое мне до этого дело? Брук прощается с подружками, когда те рассаживаются в такси. Машет им вслед, когда уезжают, а потом буквально повисает на моей шее. Для храбрости она явно перебрала, и меня начинают обуревать сомнения. Неподвижное тело в моей постели – неинтересно.
        Я отрываю её руки от своей шеи. Уворачиваюсь от губ. За плечи удерживаю девушку на месте и на расстоянии, отчего она недовольно фыркает.
        – Брось, Дом, – протягивает она, – мы можем отлично провести время.
        – Я не разрешал называть меня Домом.
        – Мы можем никак друг друга не называть, – томно шепчет Брук. – Просто поехали уже, а?
        Что ж... Бармен прав. Женщины Нью-Йорка не тратят время на лишние разговоры. Должно ли меня это волновать? Ни черта! Но сомнения, которые ещё недавно просачивались под кожу, теперь наполняют меня до краёв.
        Я вскидываю руку, когда мимо пролетает такси. В последний момент оно останавливается с громким визгом покрышек о шершавый асфальт. Вонь жжёной резины забирается в нос. Она перебивает приятный запах женского тела. Мой интерес к девушке сходит на нет. Быстро подвожу Брук к машине и открываю для неё дверь. Она думает, что мы поедем вместе, поэтому не сопротивляется и проскальзывает на заднее сидение. Я придерживаю дверь и наклоняюсь, заглядывая в салон. Она смотрит с недоумением:
        – Ты не едешь? – вскидывает брови, и её взгляд становится острым, как бритва.
        Я коротко качаю головой:
        – Не в этот раз.
        Без дальнейших объяснений захлопываю дверь. Делаю пару шагов назад. Запахиваю куртку, убираю руки в карманы брюк и смотрю на машину.
        Даже интересно, есть ли у женщин Нью-Йорка помимо хвалёной внешности самоуважение.
        Такси медленно трогается, а потом пристраивается в общий поток на шоссе. Ухмыльнувшись, смотрю вслед машине. Самоуважение всё-таки есть! Значит, не всё так плохо с этим городом.
        Кто-нибудь из моих друзей сейчас бы сказал: «Аминь»...

***
        Минут за десять добираюсь до отеля. Неспящий город поражает своей неугомонностью. Оживлённые улицы выглядят так, словно сейчас не час ночи, а разгар светового дня. На первом этаже отеля тоже оживлённо, но у меня уже есть ключ, поэтому, минуя метрдотеля и кучку постояльцев, тороплюсь к лифту. Мне на последний этаж. Пентхаус.
        Оказавшись внутри кабины, устало прикрываю глаза. Нужно поспать. Неслучившийся секс не вызывает ничего, кроме досады, хотя буду честен сам с собой: сейчас не отказался бы от вкусно пахнущей и от этого сексуальной девушки. О том, что посадил Брук в такси, я не жалею, просто выбрал не ту девушку и, возможно, не тот бар. И если снова быть честным, в этот бар я пришёл из-за Райян, чтобы быть к ней ближе.
        Пока она единственный знакомый мне житель Нью-Йорка. Так я объясняю себе свой странный интерес именно к этой девушке...
        Лифт очень быстро везёт меня наверх, бесшумно останавливается, двери ползут в стороны, и я выхожу в просторный холл. Прежде чем вижу своего ночного гостя, в нос ударяет знакомый запах цитруса и розы. Это немного сбивает с толку.
        Райян спиной подпирает единственную дверь на этом этаже. Мою дверь.
        Я приближаюсь к девушке. Сейчас она выглядит по-домашнему. На ней нет строгого костюма, его заменили короткие шорты и футболка. Туфли на высоком каблуке тоже отсутствуют. Отчего она теперь, и правда, как пигалица, которой приходится задрать голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
        – Соскучилась? – бросаю я девушке, прикладывая ключ-карту к электронному замку. Распахиваю дверь, жестом предлагая ей войти.
        – Очень, – фыркает она скептически.
        Обняв себя руками, с опаской ступает вперёд и оглядывает номер. Присвистывает.
        – А мне достался просто номер, – говорит с притворной досадой.
        – Но я же вроде как твой босс, – прохожу вперёд и громко захлопываю дверь, щёлкнув замком.
        Не знаю, что именно привлекает внимание девушки. Реплика о том, что я её начальник, или то, что я запер нас. В любом случае она резко разворачивается и врезается мне в грудь. Её руки, выставленные вперёд, упираются в мою грудную клетку, защищая лицо от удара. И она их не убирает. Вскидывает подбородок. Оценивающе смотрит на мои губы...
        А я прячу руки в карманы брюк, чтобы не дать им волю.
        Её запах вызывает во мне смешанные чувства. Желание наброситься, попробовать её губы на вкус... Или поиграть подольше, чтобы надышаться ею.
        Райян всё-таки отстраняется, столкнувшись с моим бездействием.
        – Ты мне не босс, – говорит с недовольством и медленно обходит гостиную по кругу.
        Её пальцы скользят по всем поверхностям встречающейся на пути роскошной мебели. Походка – ленивая и вместе с тем грациозная. Аппетитная задница немного раскачивается из стороны в сторону, и я, закусив губу, никак не могу отвести взгляд от её правильной формы.
        – Конечно, я твой босс, – подначиваю девушку.
        Стягиваю куртку, понимая, что вдруг становится нестерпимо жарко. Бросаю её на банкетку рядом с дверью. Однако, скрестив руки на груди и подперев стену плечом, остаюсь на месте. Исподлобья наблюдая за Райян.
        – Ну хорошо, – она разворачивается, на её губах играет загадочная улыбка, – может быть, и босс. Если тебе так больше нравится.
        Её голосок хоть и звучит сахарно, но не может скрыть издёвку в тоне.
        – Зачем ты пришла? К тому же посреди ночи? – решаю перейти к делу, а потом вытолкать пигалицу за дверь.
        Я пока не знаю, что с ней делать. Она и раздражает, и пробуждает мой интерес одновременно.
        – Это ты пришёл посреди ночи, – с недовольством отвечает Райян. – А я была здесь ещё пару часов назад.
        Звучит это так, словно меня отчитывает разгневанная жена. А я пока не женат. Смиряю девушку строгим, не терпящим возражений взглядом.
        – Тебя не должно волновать, во сколько я ухожу и во сколько возвращаюсь.
        – Ой, да мне плевать, – она беспечно взмахивает рукой. – Просто у нас с тобой, вроде как, общее дело. И я искала тебя, чтобы передать важную информацию.
        – Какую?
        – Ты не берёшь трубку, и Спенсер не может до тебя дозвониться... Почему ты не отвечаешь на его звонки?
        – У меня не было с собой телефона. Я оставил его здесь.
        – Почему? – допытывается она.
        – Чтобы мне не мешали, – устало вздыхаю. – Переходи к сути! Что хотел Спенсер?
        Она поджимает губы. Подражая мне, скрещивает руки на груди.
        – Во-первых, он хотел передать тебе поздравления от Джейкоба Тореса по случаю удачной сделки. А во-вторых, Джейкоб ждёт твоего визита на этой неделе, чтобы познакомиться лично.
        Она выпаливает всё это на одном дыхании. Потом делает глубокий вдох, затем выдох, и коротко хохотнув и прищурившись, одаривает меня взглядом, в котором плещется веселье.
        – Ты что, не знаком с будущим тестем?
        Я молча отклеиваюсь от стены и прохожу к бару. Открываю дверку, проверяю содержимое, достаю бутылку бурбона. Изучаю этикетку... В общем, я не стану обсуждать с ней ни Тореса, ни помолвку. Это слишком личное.
        – Нет, правда, как такое возможно? – продолжает потешаться Райян. – Ну ладно, ты не видел свою невесту, но с её отцом ты же мог познакомиться.
        – Кто тебе сказал, что я не видел свою невесту? – спрашиваю я скучающим тоном.
        Закрываю бар, откручиваю крышку на бутылке. Подношу горлышко к носу. Принюхиваюсь. Беру бокал с полки над баром.
        – Видел? – удивлённо спрашивает Райян.
        Я поворачиваюсь к ней и демонстрирую бутылку:
        – Выпьешь?
        – Да, пожалуй, – она часто кивает и проходит к дивану.
        Чёрт, не нужно было предлагать... Но я не думал, что она согласится.
        Достаю второй бокал. Наполняю оба бурбоном.
        – Ты права, я её не видел, – признаюсь я, приближаясь к девушке и пристраивая её бокал на столике рядом с диваном. Сам не сажусь, предпочитая держаться на расстоянии.
        Райян берёт свой напиток и делает глоток. Немного морщится. Но не отнимает бокал от губ. Словно прячет свои губы за тонким стеклом. Однако её задумчивый взгляд сосредоточен на мне.
        Мне не нравятся её гляделки. И если днём мне показалось, что её взгляд на моём лице – это нормальная реакция при встрече с незнакомцем, то теперь он напрягает своей откровенной заинтересованностью. Она смотрит на меня так, как девушка смотрит на понравившегося ей парня. И это явно лишнее. Стадия, которая обычно возникает после секса. А с ней мы ещё даже не перешли к сексу.
        Я прохожу к панорамному окну, которое занимает всю восточную стену помещения. За ним открывается вид на Манхеттен. Смотрю на него пустым взглядом, не чувствуя ни трепета, ни величия города, словно лежащего у моих ног.
        – Тебе совсем неинтересно, как выглядит Патрисия? – нарушает молчание Райян.
        Оказывается, она успела приблизиться, и её голос звучит возле самого уха.
        – Нет, неинтересно, – отвечаю, не поворачиваясь. – Что в ней может быть особенного?.. В общем, передай Спенсеру, что визит к Джейкобу Торесу мне придётся отложить.
        – Надолго?
        – До января, – бросаю, пожав плечами.
        Что толку встречаться с ним? Или с его дочерью? За меня и за неё всё решили родители. Изменить хоть что-то уже нельзя. Так что... До января я живу собственной жизнью. Делаю, что хочу и когда хочу. Под каблуком будущего тестя и его дочери я смогу побыть и позже. И на это будет куча времени.
        Я поворачиваюсь к Райян в тот момент, когда она отходит от меня. Нельзя не отметить, что выглядит она сексуально в этих коротких шортиках. Взгляд сам по себе снова падает на ягодицы идеальной формы. А её приятный запах поселился у меня в носу и ещё долго не выветрится.
        Девушка приближается к столику возле дивана. Наклонившись, ставит свой пустой стакан. Я быстро оказываюсь за её спиной. Решение приходит неожиданно. Что там говорил бармен-философ? Женщины Нью-Йорка слишком ценят своё время? И готовы к быстрому, ни к чему не обязывающему сексуальному приключению? Вот сейчас и проверим, к чему готова именно эта жительница мегаполиса.
        ГЛАВА 5. ОН ПРОСТО ИЗДЕВАЕТСЯ!
        Райян
        Как он меня раздражает... Своей отстранённостью, надменностью, тоном, словно он всегда прав. Бесит своей смазливой мордашкой, чувственным голосом... И взглядом. Холодным, изучающим. В помещении его глаза, кажется, стали ещё светлее, превратившись из светло-голубых в какие-то прозрачные и неживые. Идёт мороз по коже, когда он просто смотрит на меня. Волнение, которое поселилось во мне с первых минут встречи, преследующее весь день и вечер, когда пыталась забыться на занятиях с детьми, сейчас разрастается с новой силой. Находиться с Домиником Холтом в одном замкнутом пространстве – как минимум странно. И в то же время приятно. Я знаю об этом парне всё и, тем не менее, не знаю ничего. Он словно загадка, которую хочется разгадать и страшно разгадывать...
        Я поспешно отворачиваюсь и прохожу к дивану. Наклонившись, пристраиваю пустой бокал на столик. Голова немного кружится от бурбона и нервов. Взгляд Доминика впивается в мои ягодицы. Я точно знаю, что он исследует моё тело. Сгораю от желания повернуться, но в то же время понимаю, что мне, пожалуй, лучше уйти.
        – Что ж, наверное, мне уже пора, – начинаю я, не глядя на парня.
        Пространство вокруг сжимается, воздух становится липким и горячим, когда ощущаю его близкое присутствие. Он стоит прямо за спиной. И я не знаю, как он так быстро приблизился. Его дыхание щекочет кожу на шее, отчего по телу бегут мурашки. Чего он хочет?
        – Доминик, – бросаю я небрежно, разворачиваясь к нему лицом.
        Почти врезаюсь в его грудь, испытывая грандиозную неловкость, но не отшатываюсь. Смотрю на Доминика вопросительно.
        – Райян, – говорит он глухо и тихо. На его губах играет загадочная полуулыбка. – Уже уходишь? Мы могли бы ещё выпить.
        Его тон напоминает флирт, что немного сбивает с толку. Я не нравлюсь ему. Он доказал это дважды. Когда хотел вышвырнуть из машины и когда не приехал за мной вечером. Мне казалось, что он проявил заинтересованность, и, как дурочка, ждала его возле фитнес-центра. Он не приехал, явился в отель ночью, а теперь вдруг флиртует со мной. Смотрит так, будто хочет съесть. И всё это просто не укладывается в голове.
        – Мне, наверное, не стоит пить с боссом, – язвительно отвечаю ему и начинаю отступать к двери.
        Доминик делает шаг вперёд и хватает меня за предплечье. Его пальцы сжимают кожу. А взгляд становится ошеломлённым и впивается в собственную руку. Словно он не собирался меня хватать. Я застываю, поборов желание вырваться, и смотрю на него вопросительно. Не буду скрывать – становится интересно. Так чего же он хочет?
        – Я мог бы показать тебе спальню, – говорит он всё с той же полуулыбкой, кивая на дверь в центре гостиной. – Кровать там по-королевски большая. И удобная.
        Наверное, Доминику никто и никогда не отказывает. Я в этом почти уверена. Он не действует импульсивно, не берёт нахрапом, но его глаза, сосредоточенные на моих, оказывают до нелепости гипнотическое влияние. Я вполне могу представить эту кровать и даже нас на ней...
        Ооо, нет. Лучше бы не представляла. Щёки начинают гореть, а мне не хочется, чтобы он увидел моё смущение.
        – Я надеюсь, тебе будет там очень удобно, Доминик, – шлю ему невинную улыбочку. – Постарайся выспаться.
        На его лице на один короткий миг вспыхивает изумление. Похоже, Доминику Холту и правда никто не отказывает. В груди сразу становится теплее – это ему за то, что был таким хамом весь день. И чтобы добить парня окончательно, я медленно провожу рукой по его плечу, скользя вниз по гладкой ткани белой рубашки, и кладу руку поверх его пальцев, всё ещё сжимающих моё предплечье. Между нами летают искры, которые старательно игнорирую. Быстро скидываю его руку и снова улыбаюсь, на этот раз язвительно:
        – Спокойной ночи, босс, – произношу сахарным голосом.
        Почти бесцветные глаза, пожирающие меня ещё минуту назад, становятся ледянее айсберга. Он проходит к двери и широко её распахивает. Смотрит на меня выжидающе.
        – Не беспокой меня слишком рано, – говорит безэмоционально. – Я дам знать, когда ты понадобишься.
        Козёл! На место мне указывает! Я почти рычу от негодования. Стремительно пересекаю гостиную, желая сразу выскочить за дверь, но врезаюсь в его руку. Доминик перегородил мне путь. Вскидываю на него возмущённый взгляд. Холт склоняется к моему лицу.
        – Так ты знакома с Патрисией? – вдруг спрашивает он, ставя своим вопросом в тупик.
        Он не хотел говорить о ней, не хотел с ней встречаться, а теперь вдруг спрашивает у меня.
        – Допустим, знакома.
        – И как она?
        – В смысле?
        – Она сексуальная? – уточняет Доминик. – Какого размера её грудь? Упругая ли задница? Надеюсь, кожа гладкая и шелковистая? И как от неё пахнет? Приятный женский запах всегда вызывает во мне голод.
        Он скрещивает руки на груди, больше не преграждая мне путь. А у меня ноги не двигаются. Тело парализовано от шока.
        – И ещё меня интересует её рост, – продолжает Доминик. – Если она такая же пигалица, как ты, будет очень печально, – выплёвывает брезгливо.
        Я задыхаюсь от злости. Как он может так говорить о женщинах!? Словно о товаре каком-то! Слов ответить ему просто нет. Что толку вступать в перепалку, если каждый всё равно останется при своём мнении. Доминик – при ужасном, предвзятом отношении к женщинам. А я – с окончательно испорченным мнением о нём.
        Вылетаю за дверь. Уже у лифта слышу, как она закрывается.
        Чёртов Доминик Холт!

***
        Когда открываю глаза, часы на прикроватной тумбочке показывают семь утра. Я чувствую себя совершенно разбитой. Потому что полночи проворочалась без сна, тщетно пытаясь успокоиться после слов, брошенных Холтом.
        Я и сейчас всё ещё зла, чёрт возьми.
        Кем он себя возомнил? Парень приехал из крошечного городишки, который и на карте-то не отмечен. Провинциал, к тому же невоспитанный, считает женщин товаром в красивой обёртке. Только ему совсем неинтересно, что внутри этой обёртки. Иначе он уже давно бы изъявил желание встретиться с Патрисией. О ней и о браке с ней он знает уже четыре года. Это ненормально, что он откладывает встречу.
        Завернувшись в простыню, прохожу в ванную. Просовываю руку в душ, включаю воду, делаю её погорячее, и кабина наполняется паром. Подхожу к зеркалу. С ужасом встречаю своё отражение: заспанное лицо, тени под глазами, тёмные волосы, беспорядочно торчащие в разные стороны...
        Стрижку я сделала совсем недавно. Раньше мои волосы были длинными, а теперь едва достигают плеч. А ещё несколько лет назад я распрощалась со светлым от природы цветом, посчитав, что тёмный оттенок придаст моему лицу зрелости и жёсткости. Но ошиблась... Я выгляжу как подросток, несмотря на то, что мне двадцать два. Светло-карие глаза скорее наивные, чем умудрённые опытом. А пухлые губы кажутся несуразными на худом лице. В общем, я себе не нравлюсь и, наверное, никогда не нравилась. А Доминик Холт активно добивает остатки самооценки, называя пигалицей. И его предложение исследовать спальню сейчас воспринимается как глупая шутка. Он просто издевается!
        Я скидываю простыню. Ступаю в душевую кабину, и меня окутывает пар. По телу бегут приятные мурашки, когда встаю под обжигающие струи воды. Я закрываю глаза и просто позволяю себе расслабиться...
        Из приятного забвения меня выдёргивает настойчивый стук в дверь номера. Но я никого не жду, поэтому игнорирую утреннего гостя. Возможно, это просто обслуживание, вполне могли принести завтрак, который с лёгкостью могут оставить возле двери.
        Настойчивый стук повторяется с такой силой, что я подпрыгиваю. Выключаю воду. Выбравшись из душевой, беру полотенце с крючка и обматываюсь им. Покинув ванную, прохожу к двери. Она сотрясается от того, что кто-то уже вовсю барабанит по ней.
        – Эй! – восклицаю возмущённо: – Какого чёрта?!
        Стук прекращается.
        – Обслуживание, – слышится сексуальный голос с хрипотцой.
        – Мне ничего не нужно, – отвечаю, скрестив руки на груди.
        – Ты не знаешь, от чего отказываешься, – хмыкнув, отвечает голос... принадлежащий Доминику Холту...
        И, наверное, прежде чем открыть, мне хотя бы нужно одеться, не говоря уже о том, чтобы привести себя в порядок. Однако я этого не делаю, а хватаюсь за ручку и распахиваю дверь. Наслаждаясь ошеломлённым взглядом Доминика, упавшим на мою грудь.
        Но Холт умеет брать себя в руки, в этом я уже убедилась. Через пару секунд он поднимает взгляд вверх, смотрит на мои плечи, покрытые влагой, на мокрые волосы, а потом в глаза. Его лицо становится скучающим. Он без стеснения проходит в номер, бесцеремонно задевая меня плечом. Прежде чем закрыть дверь, считаю до пяти, чтобы не взорваться и не вытолкать его в коридор. Потом всё-таки закрываю дверь, возвращаюсь в номер и считаю до пяти ещё раз. Потому что Доминик Холт уже полёживает на моей кровати! В его руке зажат край одеяла, который он поднёс к носу...
        Чёртов фетишист нюхает моё постельное бельё!
        – Я могу дать тебе трусики, – говорю ему, замерев в ярде от кровати.
        Он переводит на меня незаинтересованный взгляд.
        – Не можешь, – коротко качает головой. – Духу не хватит.
        К щекам вмиг приливает жар. Я прячу взгляд под ресницами, не зная, что сказать. Он прав, я не дам ему своё нижнее бельё. Хотя не буду скрывать, хочется швырнуть его ему, дабы доказать, что духу у меня хватит.
        Доминик поднимается и садится на край кровати. Выпускает из рук одеяло и отбрасывает его в сторону. На парне, как и вчера, брюки и рубашка, только сегодня она чёрная. Он расстёгивает верхнюю пуговицу и водит головой из стороны в сторону, словно разминая шею.
        – Ты принимала душ? – спрашивает Доминик, кивая то ли на полотенце, то ли на влажное тело под ним.
        – Да, – отвечаю пересохшими губами, всё ещё поглядывая на кусок кожи, который он обнажил, когда расстегнул пуговицу.
        – Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?
        – Не знаю... Полчаса, – пожимаю плечами.
        – Даю тебе десять минут, – ухмыляется парень. – А потом нас ждут дела.
        Я закатываю глаза. Доминик вдруг вспомнил о делах. Какая прелесть, чёрт возьми! Он просил его не беспокоить слишком рано, а сам явился в... Бросаю взгляд на электронные часы на прикроватной тумбочке. Они показывают девять. Я вновь смотрю на парня, разглядывая его от взъерошенной макушки до дорогой обуви. Обидно, что, несмотря на ранний час, он выглядит так хорошо. Даже слишком.
        – Иди в душ, Райян, – говорит Доминик и смотрит на свои часы. – Время пошло.
        – А если я не успею? – с гневным видом упираю руки в бока. Полотенце на груди немного сползает вниз.
        – Тогда пойдёшь голой, – отвечает он невозмутимо, полосуя меня похотливым взглядом.
        Я пячусь к шкафу. Быстро беру первое, что попадается под руку, и ретируюсь к ванной.
        – А куда мы поедем? – решаю всё же уточнить.
        – Мы поедем в мой номер. На лифте, – посмеивается Доминик. – Я не хочу пользоваться офисом «Торес-индастриз», поэтому займёмся делами в пентхаусе.
        Я вновь закатываю глаза. Он, должно быть, шутит. Я, конечно, могу представить, как мы строим гостиницу прямо из роскошного номера под крышей отеля. Но совершенно не понимаю, как вести себя с ним наедине и на его территории. К такому я не готова...
        ГЛАВА 6. ПОДСТАВА
        Доминик
        Терпеть не могу бумажную волокиту, несмотря на то, что почти всегда с нею связан. В Милфорде мы с друзьями построили яхт-клуб в проливе Лонг-Айленд, и почти всё, что касалось бухгалтерии, лежало на моих плечах. Плюс гостиницы – семейный бизнес – не обходились без моего участия. С годами я понял, что ненавижу документацию. Поэтому сейчас не отказал себе в удовольствии сбагрить все бумажки на Райян, а для себя выбрал более приятную задачу – внесение коррективов в проект, который утвердила «Торес-индастриз», и найм бригады на его реализацию.
        Компаний, которые могут воплотить проект в жизнь и сделают это за отведённый промежуток времени, в Нью Йорке оказалось предостаточно. Педантично исследовав в интернете каждую, я останавливаюсь лишь на одной. Её офис в Бруклине, поэтому тут же звоню, обговариваю детали с менеджером и назначаю встречу на шесть вечера. Это было единственное свободное окошко.
        Убираю телефон в карман и смотрю на Райян. Она сосредоточенно копошится в папках, которыми завален весь стол, одновременно заглядывая и в свой МакБук. На её хрупкие плечи, обтянутые полупрозрачной майкой, ложится непосильная задача. А именно – урегулирование работ по всем коммуникациям будущей гостиницы и получение разрешений на тот или иной вид работ. Но если уж пигалицу приставили ко мне, то почему бы ей не поработать в полную силу?! Всё лучше, чем если бы она совала нос в мои дела.
        Я бросаю взгляд на город. Мы расположились на застеклённой полукруглой террасе – ещё одном «дивном» месте пентхауса. Кишащий людьми мегаполис как на ладони, и кого как, а меня это раздражает. Будто смотришь на мух, копошащихся в навозе.
        – Почему ты отказался от подрядчиков, с которыми обычно работает «Торес-индастриз»? – подаёт голос Райян, не отрывая взгляд от МакБука.
        – Ты сама ответила на свой вопрос, – отвечаю, продолжая наблюдать за оживлёнными улицами Нью-Йорка. – Потому что они работают на Тореса.
        Девушка скептически фыркает, и я смотрю на неё. Наши взгляды встречаются и, как и всегда, молнии снова искрят между нами. Странное чувство, которое давно не испытывал.
        – Ты теперь всё время так будешь делать? – возмущённо бросает Райян.
        – Как? – не понимаю я. Наши гляделки выбивают почву из-под ног, и вот я уже не помню, о чём мы только что говорили.
        – Вот так! – она всплёскивает руками. – Ты не можешь отказаться от сотрудничества, но всё равно пытаешься быть самостоятельным и независимым от Джейкоба Тореса. Хотя при этом скоро станешь членом семьи Торесов. Это как минимум странно.
        – Что конкретно тебе кажется странным? – роняю скептически. Наверное, я не хочу знать. Но зачем-то жду, что она ответит.
        Райян откладывает папку, которую держала в руке. Скрещивает руки на груди, и её поза вдруг становится оборонительной.
        – Ты мог отказаться от брака с Патрисией, – говорит она уверенно. – Очевидно же, что эта девушка тебя не волнует!
        – Нет, не мог, – отбриваю я достаточно резко.
        – Почему?! – продолжает она допытываться. – Ты свободный человек. Ты мог отказаться!
        Я тяжело вздыхаю. Зажмурившись, сжимаю переносицу двумя пальцами. Пигалица уже второй день вызывает головную боль.
        – Послушай, – начинаю, открыв глаза и приближаясь к девушке, – нет ничего ужасного в браке по расчёту. Это нормальная практика. Какая разница, с кем состоять в брачных отношениях? Совсем необязательно привязываться к каким-то чувствам, которые люди называют любовью. Я предпочитаю называть брак выгодной сделкой, не более.
        – То есть ты считаешь, что вполне нормально жить без любви? Не знаю... Делить постель без любви? Заниматься сексом тоже без любви?
        Я криво ухмыляюсь, упираюсь ладонями в стол и склоняюсь к лицу девушки:
        – А ты всех, с кем спишь, любишь?
        Она возмущённо округляет глаза. Её рот открывается, Райян словно давится воздухом, а потом рот захлопывается, а поджатые губы превращаются в тонкую линию.
        Похоже, сексом она всё же занимается не только по большой и великой любви. Слава Богу...
        – А знаешь, – продолжаю я задумчиво. – Твой интерес ко мне и Патрисии кажется мне странным.
        Я смотрю на неё, прищурившись и склонившись ещё ниже к её возмущённому лицу. В нос ударяет запах розы и цитруса – очень вкусно... Говорить становится сложнее, и я, коротко улыбнувшись, отстраняюсь и сухо бросаю:
        – Осторожно, Райян. Я могу подумать, что ты ревнуешь.
        Обычно на то, чтобы ответить колкостью, у неё уходит секунды три, не больше, но не в этот раз. Девушка напряжённо молчит, просверливая на моём лице дырку грозным взглядом.
        – Ты себя переоцениваешь, Доминик, – пренебрежительно бросает в итоге. – И давай лучше займёмся делами, чтобы я, наконец, смогла вернуться в свой номер.
        – А чем тебе не нравится мой номер? – поддеваю её, стреляя взглядом в дверь спальни.
        Она всё ещё может рассчитывать на быстрый секс, если захочет...
        – Номер мне нравится, – на её лице возникает невинная полуулыбка. – А вот хозяин этого номер – совсем нет!
        Пытается смотреть мне в глаза прямым взглядом, словно не лжёт прямо сейчас. Но уже слишком поздно, я знаю, что это неправда. Вижу её чрезмерный интерес ко мне...
        – Подай мне вон ту папку, – невозмутимо говорит девушка и тычет пальцем в противоположный конец стола.
        Там стопкой уложено папок восемь, не меньше.
        – Вон ту, красную, – просит Райян и тянется вперёд, пытаясь подцепить нужную.
        Я делаю шаг назад, отдаляясь от стола. Выставляю руки перед собой.
        – Хозяин этого номера, который так сильно тебе не нравится, не будет помогать.
        – Ой, какие мы обидчивые, – восклицает девчонка. – Доминик и его самомнение дали крен.
        Крутанувшись на пятках, прохожу в гостиную.
        – Да, ты убила мою самооценку, – говорю, не оборачиваясь, и направляюсь к двери.
        – И куда ты собрался? – доносится мне в спину.
        – Поднимать самооценку, – замерев, бросаю взгляд через плечо. Даже с такого дальнего расстояния вижу недоумение на её лице и криво ухмыляюсь. – Короче, пойду трахну первую встречную. Скоро вернусь...
        Она возмущённо охает. Даже вскакивает с кресла, но я быстро ретируюсь, оставляя её в номере совершенно одну.
        

***
        С моей самооценкой всегда было и есть всё в полном порядке. Я нахожу только тех девушек, которые ограничиваются короткой интрижкой на одну, максимум две ночи. Никаких драм, выяснений отношений... Лёгкость!
        Однако Райян не относится к привычному типу, который я обычно выбираю. Во-первых, мы вместе работаем, хотя я готов закрыть на это глаза. Во-вторых, она не в моём вкусе. Ну а в третьих – она может стать проблемой со временем. Что-то мне подсказывает, что Райян может устроить не только мигрень, но и драму, к которой не привык. Честно признаться, я не знаю, как себя вести именно с теми девушками, которые склонны к влюблённости. Я их побаиваюсь!
        Оказавшись за пределами номера, позволяю себе улыбнуться ещё шире. У пигалицы было такое лицо, словно прямо сейчас ей сказали, что Санты не существует. Неужели Райян и правда решила, что я вот так запросто могу развлечься с любой девчонкой? Я безусловно могу, но нечасто так делаю. У меня в конце концов жёсткие критерии отбора.
        Прислоняюсь спиной к стене возле дверей лифта. Достаю свой телефон и набираю короткий номер обслуживания отеля. Быстро заказываю для нас обед, после чего с совершенно нечитаемым лицом возвращаюсь в номер. Однако Райян даже не смотрит на меня. Её брови сведены к переносице, а взгляд направлен в экран компьютера. Что ж...
        Я прохожу к столу и сажусь с ней рядом. Беру папку с проектом и незаконченную смету. Ухожу в работу в попытке отключиться от присутствия Райян. Время от времени чувствую её взгляд, брошенный украдкой, дыхание, когда она поворачивает голову в мою сторону. Атмосфера между нами уже привычно накаляется. Подхватываю листок с набросками сметы и откидываюсь на спинку стула. Поверх бумаги украдкой смотрю на девушку. Она сидит очень прямо, её спина напряжена. Очень красивая спина, если честно. Несмотря на то, что девчонка не обладает, например, выдающейся грудью, да и слишком мелкая, похожая на подростка, сейчас я чётко улавливаю, что тело у неё спортивное. Вспоминаю, что она преподает танцы детям, а значит, возможно, и сама танцует.
        – Что? – неожиданно восклицает Райян.
        Пока я шарил по её спине взглядом, она смотрела на меня.
        – Ты танцуешь? – спрашиваю я, продолжая исследовать её тело.
        – Да, иногда.
        Слышу тихий ответ и поднимаю взгляд к её глазам. А она тут же прячет их под ресницами.
        – То есть, это твоё хобби? – уточняю я, немного сместившись в её сторону.
        Её ресницы вздрагивают и поднимаются. Райян смотрит на меня как-то слишком внимательно.
        – Тебе действительно интересно? – спрашивает на полном серьёзе.
        Мне хочется закатить глаза. Зачем, чёрт... Зачем делать из обычного вопроса что-то сверхъестественное? У неё какие-то проблемы с общением, или что?
        Однако вслух я говорю совсем другое:
        – Если спросил, значит, интересно, – выдавливаю, вновь отстранившись.
        Её маленький носик забавно морщится, она отводит взгляд и тихо говорит:
        – Тогда я отвечу так: сейчас танцы – это просто возможность хоть на короткий промежуток времени побыть другим человеком. И нет, это не хобби. Это самообман.
        И что это значит, чёрт возьми? На этот раз я хочу знать! Она очень метко вдруг цепляет меня одной брошенной фразой. Что не так с этой девушкой?
        – Пояснишь? – роняю нарочито незаинтересованно, откладывая смету на стол и скрещивая руки на груди.
        – Это сложно, – она пожимает плечами и выглядит задумчиво. – Тут нет ничего ТАКОГО, Доминик. Это просто спорт, который должен был стать большей частью моей жизни. Но у меня ничего не получилось, поэтому я здесь... – лёгкая улыбка касается её губ, но не глаз. – Сижу в шикарном пентхаусе с великолепным видом на Нью-Йорк! Что может быть лучше?
        Теперь я пожимаю плечами.
        – Не знаю... Может, дело, которое действительно по душе? Только не говори мне, что выбрала работу в фирме, потому что она приносит больше денег. В это я никогда не поверю.
        – И почему?
        – Потому что ты не выглядишь бедной, – вновь скольжу взглядом по её телу и одежде – определённо дорогой. По часам на запястье, инкрустированным бриллиантами и МакБуку последней модели, который стоит как крыло самолёта. – Как твоя фамилия, Райян?
        Впиваюсь взглядом в её лицо. Кто ты, чёрт возьми? Почему живёшь в отеле? Какую цель преследуешь? И есть ли вообще эта цель?
        – Торес, – спокойно отвечает девушка. – Райян Торес.
        Мои брови ползут вверх, взгляд наверняка делается ошеломлённым. Райян не сдерживает улыбку и, положив руку мне на плечо, говорит успокаивающим тоном:
        – Я знаю, Доминик! Меньше всего ты хочешь иметь дело с нашей семьёй. Но я всего лишь племянница Джейкоба. Он держит меня в фирме скорее из-за семейного долга... Ну знаешь, как там обычно считается? Женщинам не место в большом бизнесе.
        Её взгляд становится грустным. Она хочет убрать руку с моего плеча, но я накрываю её ладонью. Райян вздрагивает.
        – Ты хочешь доказать своему дяде, что чего-то стоишь? – спрашиваю достаточно резко.
        Она пугается моего тона.
        – Не то чтобы доказать... – начинает мямлить.
        – Почему не сказала мне, что имеешь прямое отношение к Торесам? – отчеканиваю, перебивая её.
        – Но ты не спрашивал!
        Она повышает голос и хочет выдернуть свою руку, но я сжимаю её сильнее. Дёрнув, притягиваю девушку к себе максимально близко. Наши носы соприкасаются. Внутри меня бушует такая злость, которую непременно нужно куда-то выпустить. В голове одна мысль – ПОДСТАВА! Всё это какая-то чёртова подстава для ручного зверька Доминика Холта. Им можно распоряжаться, можно манипулировать, подсовывать шпионов и распоряжаться его жизнью, работой, ВСЕМ! И чтобы я ни говорил, меня бесит, что родители лишили меня выбора! Как бы ни хотел казаться людям холодным и бесчувственным, внутри меня бушует жизнь. И запах этой девчонки действует на меня слишком возбуждающе, чёрт возьми!
        Подстава, отсутствие свободы воли, выбора, гнев, злость и возбуждение – всё превращается лишь в один странный импульс. Одной рукой я всё ещё сжимаю влажную ладонь Райян, вторую кладу на её затылок. Глаза девушки расширяются, губы раскрываются от короткого прерывистого вздоха, и я тут же накрываю их своими. Мягкие, вкусные, пухлые губки раскрываются чуть шире, впуская мой язык. Райян не отстраняется, но и не отвечает. Просто позволяет мне себя целовать, но при этом её тело натянуто как струна. Я закрываю глаза, ощущая её горячее дыхание, а потом её язык робко встречается с моим. Губы едва уловимо шевелятся, словно она ещё не решила, что будет делать.
        А я всё ещё злюсь, поэтому мой напор как-то сам собой увеличивается. Поцелуй становится требовательнее, жёстче...
        В какой-то момент вторая рука Райян ложится мне на шею. Пальцы зарываются в волосы на затылке, ноготки приятно царапают кожу, отчего по телу проносятся мурашки. Вкусные губы Райян и её горячий язык начинают отвечать на поцелуй. Мир вдруг становится ярче, интереснее. Наполняется смыслом. Запахи, вкус – вот что всегда выигрывает в схватке со зрением. Я предпочитаю не смотреть, а чувствовать, вкушать...
        Моя рука ползет с её затылка на плечо, а потом спускается к груди девушки. Она маленькая и упругая, легко умещается в моей ладони, и я без раздумий сжимаю её, ощущая, как Райян тихонько стонет. Не разрывая поцелуй, подхватываю девушку под попу и усаживаю к себе на колени. Райян обвивает мои плечи руками, ногтями впиваясь в рубашку. Я запускаю руки под её тонкую футболку и спускаю бюстгальтер вниз, под грудь. Райян начинает дышать тяжелее. Движения её губ замедляются. Я сжимаю её грудь обеими руками, чувствуя упругую кожу и твёрдые соски. Член в штанах болезненно пульсирует и мечтает оказаться на свободе, а потом заполнить эту девчонку до краёв.
        Однако она отстраняется. Отстраняется, чёрт возьми... Мне приходится открыть глаза.
        – Мы не... Мы не можем, – говорит она сконфуженно, убирая руки с моих плеч.
        Собирается встать, но я, переместив ладони с её груди на поясницу, удерживаю на месте.
        – Почему нет? – спрашиваю спокойно, несмотря на давление в штанах, которое мешает сосредоточиться.
        – Потому что ты – будущий муж...
        – Какое это имеет значение? – перебиваю её. – Сейчас я свободен. И если ты тоже свободна, мы вполне можем продолжить.
        Она закусывает губу, потому что та начинает дрожать.
        – Это неправильно, – выдавливает ослабевшим голосом.
        Я искренне удивляюсь.
        – Кто сказал, что это неправильно? Где-то есть книга, в которой подробно расписано, что правильно, а что нет? В таком случае я её не читал, да и вряд ли прочту. Потому что делаю то, что мне хочется в данную секунду. Но если тебе не хочется, то я не буду настаивать. Ты можешь слезть с моих колен, и мы забудем о том, что только что было. И никогда к этому не вернёмся. Обещаю.
        Убираю руки с её спины, позволяя определиться. Райян съедают противоречия – это я вижу. Она вновь закусывает губу, прячет взгляд под ресницами и очень медленно поднимается.
        Что ж... Она сделала свой выбор. А мне, пожалуй, и правда придётся кого-то трахнуть этой ночью... Иначе я просто взорвусь.
        ГЛАВА 7. ИСПЫТАНИЕ ХОЛОДОМ
        Райян
        Он больше не разговаривает со мной. Иногда бросает короткие сухие фразы, касаемые проекта, но не более. Доминик Холт превращается в холодный айсберг за считанные секунды, и это пугает намного больше, чем его вдруг вспыхнувшая страсть часом ранее. Мои губы ещё покалывает от внезапного поцелуя. Щёки горят. Мысли зависли бессвязной кучей и не формируются ни в одну здравую. А он выглядит так, словно ничего не случилось. Словно не целовал меня час назад, а я не отвечала на его поцелуй с безудержной страстью. И это после одних суток знакомства! Так не бывает, чёрт возьми!
        Когда приносят обед, который, как оказалось, Доминик заказал для нас, это совсем сбивает с толку. И, несмотря на полнейшее отсутствие аппетита, я всё-таки хватаюсь за вилку.
        Едим мы тоже молча. Я стараюсь смотреть только в тарелку, впервые в жизни испытывая такое непреодолимое стеснение.
        Где-то около пяти вечера Доминик смотрит на свои часы, поднимается с кресла, на котором провёл последние два часа, и коротко бросает:
        – Нам пора.
        Я часто моргаю и смотрю на него в недоумении.
        – Встреча с подрядчиками, – напоминает он. – В Бруклине.
        Точно. Новая бригада, которую нашёл Доминик...
        – Я почти закончила со своими документами, – мямлю я, начиная убирать бумаги в папку, а папки судорожно складывать в стопку. – Пожалуй, доделаю всё у себя, а ты вполне можешь съездить один.
        Это то, чего действительно хочется – отдохнуть от атмосферы, царящей рядом с ним. Однако Доминик отрицательно качает головой. Взгляд светло-голубых глаз становится острым как бритва.
        – Ты же Торес, верно? – бросает он резко. – Так и веди дела как Торес, а именно – завоёвывай и властвуй!
        У меня падает челюсть. Что он, несёт, чёрт возьми?
        – Не надейся получать поблажки, Райян, – продолжает он пренебрежительно. – Ты либо работаешь, либо я попрошу у Джейкоба кого-то другого.
        Козёл! Хочется начать топать ногами и прибегнуть к ругательствам, но я сдерживаюсь. Он этого и добивается, хочет задеть, ткнуть побольнее, потому что я отказала ему. Дважды! Вряд ли он когда-нибудь просил кого-то о сексе целых два раза.
        Доминик исчезает в спальне, а через пару минут появляется, уже сменив рубашку и надев сверху свитер. Проходит к двери, накидывает куртку на плечи и, обернувшись, смотрит на меня с холодным спокойствием:
        – Ты можешь оставить всё здесь, – кивает на документы, – доделаешь, когда вернёмся.
        – Я не могу, у меня ещё дела вечером, – признаюсь я, потупив взгляд.
        – Отмени, – отбривает он. – В конце концов, что может быть важнее, чем работа?
        В его голосе слышится неприкрытый сарказм, и я чувствую, как последние крупицы терпения покидают меня. Оставляю папки на столе и резко поднимаюсь. Приближаюсь к двери, а когда Доминик её открывает, пулей вылетаю в холл. С огромным трудом сдерживая яд, который рвётся наружу.
        Кем себя возомнил этот парень?
        Переминаясь с ноги на ногу возле лифта, в нервном ожидании поглядываю на часы, в то время как сам он стоит расслабленно, засунув руки в карманы брюк.
        Лифт прибывает с характерным «дзинь», и я первая прохожу в кабину. Доминик шагает следом и нажимает на кнопку моего этажа. Я вопросительно вскидываю брови.
        – Тебе надо одеться, – объясняет он с ухмылкой и кивает на мою полупрозрачную майку.
        Какой заботливый, чёрт возьми.
        Парень всё ещё смотрит на меня, его взгляд шарит по моему лицу и опускается к груди. Воспоминания о его руках на ней накрывают с головой. Мои щёки вспыхивают. Просторный лифт именно сейчас остро ощущается как замкнутое пространство. Стены словно сдвигаются, подпихивая нас друг к другу.
        – Так какие у тебя дела, Райян? – спрашивает Доминик, подавшись вперёд. – Танцы?
        – Да, – отвечаю я, делая полшага назад, и тут же упираюсь спиной в стенку лифта. – Я не могу отменить.
        Мой голос напоминает писк, поэтому я предпочитаю просто заткнуться. Краем глаза смотрю на панель с кнопками. Мой этаж совсем скоро. Пытаюсь обойти парня, но он не сдвигается ни на дюйм. Наши тела соприкасаются, когда я перемещаюсь к дверям лифта.
        – Не можешь отменить? Хм... Тогда ты не Торес, – хмыкает Доминик. – Слишком много принципов.
        Двери лифта открываются закономерно вовремя. От желания ему врезать покалывает кожу на сжатом кулаке. Я покидаю кабину. Холт не идёт за мной, слава Богу.
        – Я жду тебя в машине, – говорит он, нажимая кнопку нулевого этажа – парковки автомобилей.
        – Хорошо, – резко отвечаю я, отворачиваясь.
        – Райян, – зовёт он неожиданно дружелюбно.
        Повернувшись, понимаю, что это дружелюбие фальшивое.
        – Я почти уверен, что ты откажешься от этой работы, – говорит он с неприкрытой издёвкой.
        И у меня нет возможности ответить, потому что двери лифта захлопываются, отрезая меня от его наглого, дерзкого, но чертовски привлекательного лица.
        Я не понимаю, что у него на уме, и как далеко он готов зайти, чтобы выжить меня из проекта. Однако я абсолютно уверена в одном – Доминик Холт ненавидит мою семью...

***
        Дорога до Бруклина прошла в таком же напряжённом молчании, как и остаток дня в номере отеля. Только теперь это молчание угнетало ещё больше. Доминик выбрал не тот поворот, и мы попали в грандиозную пробку, что, в общем-то, нормально, учитывая город и время... Однако парень из провинции не был к этому готов.
        Он не ругался, нет. Но атмосфера в салоне авто была настолько токсичной, что нестерпимо хотелось выйти.
        В итоге мы, конечно, опоздали на встречу, и только благодаря громкому имени «Торес-индастриз» нас приняли. Доминик без стеснения раскидывался моей фамилией направо и налево. «Это мисс Торес!» «Простите, что опоздали, просто мисс Торес очень долго собиралась!» И самое любимое: «Мисс Торес не хотела ехать, однако я убедил её, что ваша фирма нам подходит...» В общем, встреча состоялась. Потому что все без исключения хотели работать с самой успешной компанией Нью-Йорка. Особенно какая-то захудалая конторка на окраине Бруклина...
        Осмотревшись, устраиваюсь в кресле рядом с Холтом. Напротив нас – директор конторы. Он рассыпается в похвалах и неприкрытой лести. Доминик переходит сразу к делу и протягивает ему папку с проектом. Тут же называет сроки.
        – Январь? – переспрашивает мужчина, вскинув брови.
        Смотрю на табличку с инициалами – некий Генри Ролан.
        – Да, гостиницу нужно построить за два с половиной месяца, – кивает Доминик. – Сможете?
        Генри чешет затылок и отводит задумчивый взгляд в сторону. И нет, он не источает уверенность.
        – Из скольки человек состоит бригада? – подавшись вперёд, спрашиваю у мужчины.
        – Сейчас свободно только десять человек.
        – Вы серьёзно? – я скептически фыркаю, поворачиваю голову к Холту и прожигаю его щёку гневным взглядом.
        Он, конечно, поворачивается. Смотрит на меня вопросительно.
        – Десять человек! – восклицаю, разводя руками. – Нам нужно как минимум двадцать.
        Доминик переводит взгляд на Генри.
        – Вы же найдёте ещё пять, верно? – и это звучит скорее как угроза, а не вопрос.
        Чёртов Холт! Он знает, что проиграл! Понимает, что за такой короткий срок могут построить только профи! И у «Торес-индастриз» они есть. Но этот упрямец не хочет иметь с ними дела.
        Генри поправляет ворот рубашки и нервно сглатывает.
        – Я сделаю всё, что в моих силах, – обещает он испуганно, а потом добавляет: – И то, что не в моих, я тоже сделаю.
        – Отлично, – протягивает Холт и, повернувшись, одаривает меня язвительной улыбкой.
        Я закатываю глаза.
        – А что, если они не успеют? – спрашиваю Холта, тыча пальцем в директора фирмы.
        – Они успеют, – отрезает Доминик. Подхватывает со стола ручку, бесцеремонно отрывает клочок бумаги от какой-то тетради, которая лежит тут же и, склонившись, быстро что-то пишет. – Отправьте сегодня договор мне на почту, – протягивает клочок бумаги Генри. – А уже завтра я хочу видеть бригаду на рабочем месте.
        Генри активно кивает, немного побледнев в лице. Очевидно, что подобные заказы просто так на голову не падают. Но это не просто так. Это Доминик и его упрямство, чёрт возьми!
        Холт поднимается из-за стола. Генри тоже вскакивает и суетливо протягивает руку. Они обмениваются рукопожатием. После чего Доминик сухо прощается и, царапнув меня подгоняющим взглядом, покидает кабинет, даже не удосужившись подождать. А я не тороплюсь...
        – Позвольте мне взглянуть на ваш договор, – обращаюсь к Генри.
        Он опускается в кресло, которое жалобно скрипит под его весом.
        – Мы используем стандартный договор, – мужчина открывает ящик стола, достаёт оттуда папку и протягивает мне.
        – Меня интересуют только сроки, – бросаю я, открывая папку.
        Быстро изучаю содержимое, а именно – действительно стандартный, очень прозрачный договор о найме подрядчиков, и от негодования мои брови сходятся к переносице. Либо Доминика Холта переоценивают, либо он мечтает не успеть построить гостиницу в срок.
        – Что-то не так, мисс Торес? – Генри подаётся вперёд, заглядывая в договор.
        – Вы согласны подписать наш стандартный договор? – спрашиваю в лоб у мужчины. – Мы обговорим сроки и размер неустойки, если вы не выполните наши условия.
        Генри явно ещё больше бледнеет. Шумно втягивает носом воздух и отрицательно качает головой. Он так же, как и я, понимает, что эта работа не для его фирмы.
        Поднимаюсь с кресла. Протягиваю ему руку.
        – Спасибо, что уделили нам время.
        Генри, заикаясь, выдавливает нечленораздельные извинения, а я подхватываю наш проект и, попрощавшись, покидаю кабинет. Пока иду к машине Доминика, мысленно настраиваюсь на самое ужасное. Сейчас он точно взорвётся, потому что я пошла против его воли. У нас мало времени, а всё ещё нет рабочих. Но это, чёрт возьми, его вина. Потому что он вдруг решил быть независимым!
        Резко дёргаю пассажирскую дверь и плюхаюсь на кресло. Молча бросаю проект на панель авто. Доминик сидит, выставив локти на руль и уткнувшись подбородком в костяшки пальцев. Он даже не смотрит в мою сторону и никак не реагирует на то, что я забрала проект.
        – Мы не будем с ними работать, – говорю достаточно громко, чтобы до него дошло. – Они не потянут и не закончат в срок.
        – А мне плевать на сроки, – сухо бросает Холт, расслабленно откидываясь на спинку кресла. – Но раз уж ты решила, что золотой семейке Торес не подходит малоизвестная фирма, то так тому и быть.
        И вот я снова задыхаюсь от его колкости и необоснованных обвинений.
        – При чём здесь это, чёрт возьми?
        – Ооо, ты ругаешься? – язвительно замечает парень. – Похоже, семейка Торес не такая уж и интеллигентная.
        – Нет! – выплёвываю ядовито. – Под стать тебе! И ты прекрасно впишешься! В январе! Когда мы построим гостиницу! А если ты решил, что какие-либо задержки отсрочат твою свадьбу... То и не мечтай!
        Всё это я говорю, глядя ему в глаза и не сдерживая гнева. Всё, я полна до краёв его пренебрежением. И тем, как он весь день испытывает меня на прочность своей отстранённостью... Холодом!
        Однако именно сейчас в нём бушует пламя. Доминик резко склоняется к моему лицу и, замерев в одном дюйме, сверлит меня убийственным взглядом. Похоже, я попала в самую точку, говоря о том, что он хочет нарушить планы и сроки. Ему просто не нужно было соглашаться на эту свадьбу, вот и всё. Сейчас бы он сидел в своём Милфорде, а я бы занималась тем, что мне действительно нравится. И не знала бы о том, кто такой Доминик Холт.
        Отвечаю на его взгляд так же убийственно. Напряжение между нами поражает своей сексуальностью. Моя грудь быстро двигается в такт неровному дыханию. По позвоночнику бегут мурашки, когда глаза Доминика медленно, лениво опускаются к моим губам. И я, чёрт возьми, их облизываю. Неосознанно. Его губы растягиваются в кривой ухмылке, взгляд светло-голубых глаз неторопливо поднимается к моим глазам, и в них больше нет гнева. Только насмешка.
        Доминик возвращается в кресло, заводит мотор и незаинтересованно спрашивает:
        – Тебе куда?
        От непонятно откуда взявшейся обиды прикусываю губу почти до крови. Сажусь ровно и пристёгиваюсь.
        – На Манхеттен, – отвечаю резко. – Я покажу.
        Холт трогается с места и быстро набирает скорость. А я отворачиваюсь к окну, чтобы больше на него не смотреть. Теперь вновь будет испытывать меня холодным спокойствием, а полминуты назад мне казалось, что он хочет поцеловать. И самое ужасное, что я позволила бы ему это.
        Мы прибываем на место через шестнадцать минут двадцать восемь секунд. Информация точная, потому что я неотрывно смотрела на циферблат наручных часов. Я показываю Доминику, где притормозить. Он послушно паркуется возле небольшого неприметного здания в самом центре Нью-Йорка. Здесь находится студия, которую я стараюсь посещать практически каждый день. Истязать себя бесполезными тренировками давно вошло в привычку.
        Открываю дверь, не ожидая дальнейших разговоров с Холтом. Выпрыгиваю на тротуар. Смотрю на парня вопросительным взглядом. Ну не знаю... Может, он хоть распоряжения на завтра даст или что-то ещё. Однако Холт продолжает молчать, и я с силой захлопываю дверь.
        Уже возле самого входа вопреки законам логики зачем-то оборачиваюсь.
        Доминик смотрит на меня...
        
        ГЛАВА 8. ТЕЛО РАЙЯН...
        Доминик
        Пигалица скрывается за массивной дверью, а я долго и завороженно смотрю ей вслед. Потом, отмерев, окидываю мрачное неприметное трёхэтажное здание взглядом. Определить, что там внутри, практически невозможно. Нет ни вывесок, ни опознавательных знаков, да и свет в окнах не горит. Что она здесь забыла?
        Хотя к чёрту её! На сегодня мне достаточно Райян со всей её семейкой Торес. Хватаюсь за руль, почти трогаюсь с места, почти уезжаю... Но потом снова смотрю на здание, заметив, как на третьем этаже сразу в трёх окнах загорается свет.
        Глушу мотор и, чертыхаясь себе под нос, покидаю машину. Поднимаю ворот куртки, защищаясь от колючего ледяного ветра. Замираю в нескольких ярдах от входа в здание и, задрав голову, смотрю на ожившие окна. Любопытство, которое совершенно мне несвойственно, противным червём забирается под кожу. Пигалица всё ещё меня волнует, хотя найти причину я всё ещё не могу. Слишком самоуверенна? Неприступна? Да и да! Но есть в ней что-то ещё. И мне нестерпимо хочется выяснить, что это!
        Уверенно приближаюсь к двери и резко её распахиваю. Оказавшись внутри, осматриваюсь. Тихо и достаточно темно. Справа стоит одинокий стол, на нём настольная лампа. Там же лежит раскрытая книга. За столом явно кто-то должен сидеть, чтобы следить за тем, кто входит и выходит. Однако сейчас тут совершенно безлюдно. Шагаю дальше. Узкий, плохо освещённый коридор приводит меня к лестнице. Решительно поднимаюсь наверх и уже на втором этаже слышу музыку. Это что-то агрессивное, смесь ударных и скрипки. По мере приближения к третьему этажу музыка усиливается. Теперь я без труда могу определить, откуда она звучит, потому что дверь комнаты немного приоткрыта.
        Картинка складывается сама по себе. Музыка и Райян, которая занимается танцами. И должно быть, за этой дверью она танцует, фоном выбрав композицию под стать настроению. Которое наверняка сформировалось после общения со мной. Непроизвольно ухмыляюсь. Я всё-таки смог вывести её из себя!
        Зависаю возле двери, не решаясь заглянуть внутрь. Музыка так грохочет, что по телу проходит дрожь. Ударные барабанят по ушам, но в то же время скрипка словно раздирает душу. Темп ускоряется, разгоняя кровь по венам. Странное будоражащее чувство, которое не припомню, чтобы когда-то испытывал. И дело вовсе не в музыке. Управление клубом, прогулки на яхте, всевозможные вечеринки – всё это включает в себя громкую музыку. Её в моей жизни в Милфорде было предостаточно. Мы с друзьями любили повеселиться на славу. А сейчас дело совсем в другом. Словно заглянув за эту дверь, я увижу что-то слишком личное, почти интимное. И от этого любопытство разгорается с новой силой. А сердце оглушающе барабанит в груди, будто подражает такту ударных, эхом заполняющих здание.
        Я легонько толкаю дверь, открывая её шире. Осторожно заглядываю внутрь и сразу вижу её...
        Ничего не понимая в танцах, будь то современные или классика, с одного лишь взгляда даже такому простому обывателю типа меня становится понятно, что Райян – профессионал. Её натренированное тело, напряжённые мышцы рук и ног, движения – то плавные, то резкие – смотрятся нереально красиво. Недлинные волосы водопадом закрывают лицо, когда она склоняет голову вниз. А потом откидывает их назад и прогибается в спине, так что её майка задирается, демонстрируя плоский животик. Танец агрессивный, под стать музыке. Но в то же время сексуальный в самом лучше смысле этого слова. Никаких манящих движений бёдер или виляния задом, никакого подношения собственного тела. Только грубые, агрессивные линии. И влажная кожа от физически сложных пируэтов. Но глядя на всё это, я всё равно понимаю, что это секс. Дикий, необузданный и какой-то совершенно нереальный...
        Ловлю себя на том, что завис, наклонив голову в сторону. С силой сжимаю челюсти, потому что нижняя собирается упасть от восхищения. А от возбуждения у меня такой стояк, что хочется сжать член рукой. Сейчас я успел забыть, что передо мной всё та же пигалица, которую собрался изводить до января месяца в надежде, что она продержится весь отведённый ей срок, потому что без неё моя жизнь наверняка вновь станет серой. А пока она вносит яркие краски тем, что постоянно вступает в спор и выглядит при этом и злой, и сексуальной. Манит своим запахом. А теперь ещё – вот это. Она танцует, и я в жизни не видел ничего красивее... живее. И никогда не возбуждался от одного только взгляда на девчонку. А сколько я их повидал, чёрт возьми...
        Давление в штанах приносит дискомфорт, и я даже радуюсь, когда композиция несётся к своему логическому завершению. Просто уйти или перестать смотреть у меня не получается, как бы сильно я этого не желал. Мои ноги приросли к полу, а глаза сосредоточенно наблюдают за красивым телом девушки. С последним аккордом Райян падает на пол, и мне кажется, что она ударилась. Почти срываюсь с места, лишь в последний момент удерживая себя там, где стою. Она сжимает рукой колено и тяжело дышит. Её волосы влажными прядями застилают лицо. Она не выглядит подавленно или так, словно нуждается в чьей-то помощи. Скорее, лишь переводит дух, чтобы подняться и продолжить.
        Из колонок, установленных на подоконнике, льётся новая мелодия. На этот раз она спокойная, мелодичная, в сопровождении мужского вокала. Эта песня мне знакома. Её я много раз слышал по радио, но всегда переключался на другую волну. Потому что пусть лучше будет агрессия, чем чьи-то страдания о неразделённой любви. Я не верю в любовь...
        Райян поднимается с пола. Проводит руками по лицу, смахивая волосы. Обнимает себя за плечи и медленно раскачивается из стороны в сторону в такт музыке. Потом композиция расходится, вокал становится надрывнее, и тело Райян тут же реагирует. Она опускается на пол в плавном шпагате, перекатывается через спину, и её красивые ноги парят в воздухе. Она как порыв ветра мечется по полу, каждая часть её тела откликается на каждую ноту песни, разжигая в моей груди необъяснимый пожар. Воздух в груди как будто заканчивается, и я дёргаю ворот рубашки, плотным кольцом сжимающий шею.
        Чем дольше наблюдаю за Райян, тем сильнее мне хочется обозначить своё присутствие. Чтобы вступить с ней в очередную перепалку, вдохнуть её запах и снова отведать её губы на вкус. Однако я никогда не руководствуюсь порывами. Точнее, не руководствовался, пока она не появилась в моей жизни. А теперь я спонтанно целую девушку и дважды предлагаю ей секс, до скрежета в зубах злясь, когда она отказывает. Наверное, новая дуэль сейчас меня просто убьёт... Поэтому отдираю себя от места, к которому прирос, и оттаскиваю от двери танцевальной студии. Заставляю себя развернуться, на онемевших ногах приближаюсь к лестнице и, не заметив, как, оказываюсь на первом этаже. Нос к носу сталкиваясь с какой-то пожилой дамой, которая в негодовании прожигает на моём лице дырку гневным взглядом.
        – Эй, ты кто такой? – доносится мне в спину, когда я распахиваю дверь и вылетаю на остужающую ноябрьскую прохладу. Через мгновенье оказываюсь в машине, завожу мотор и сразу срываюсь с места.
        Пролетаю квартал за кварталом, а в ушах всё ещё звучит песня «Call Out My Name», и перед мысленным взором стоит чертовски сексуальное, какое-то невероятно совершенное тело Райян.
        
        ***
        Ворвавшись в пентхаус, скидываю куртку и свитер. Расстёгиваю верхнюю пуговицу рубашки, но это не помогает надышаться. Что со мной, чёрт возьми?
        Снимаю рубашку и швыряю её на диван. Открыв мини-бар, наливаю себе немного бурбона, чтобы смочить пересохшее горло. А потом со стаканом в руке подхожу к панорамному окну. Неспящий город как на ладони, но мой взгляд никак не может за что-то зацепиться.
        Отвлечься...
        Мне просто нужно переключить свой мозг с влажного сексуального тела Райян и подумать, например... Подумать о...
        Чёрт! Я вообще больше ни о чём не могу думать. А песня, под которую она танцевала, будто прилипла к языку и въелась в голову.
        Планы на сегодняшний вечер были весьма и весьма однозначны. Заказать лёгкий, вкусный, изысканный ужин – и просто поужинать, вашу ж мать. А потом вернуться в тот бар, где встретил бармена-философа, и непременно сообщить ему, что он ошибается, считая всех женщин Нью-Йорка шлюхами. Остаться в баре, возможно, пропустить пару стаканчиков чего-нибудь лёгкого. И найти себе лёгкое приключение на одну ночь. Всё! Вот то, что я люблю – ЛЁГКОСТЬ!
        А теперь я не хочу есть, пить, тащиться в бар и почти уверен, что не хочу никого, кроме Райян. Как такое возможно вообще?
        Залпом осушаю стакан бурбона. Почти швыряю его на стеклянный столик возле дивана и прохожу в спальню.
        Отвлечься...
        Я знаю, что может помочь.
        Вытягиваюсь на кровати, наощупь достаю свой телефон из кармана брюк и быстро нахожу нужный номер. Сейчас мне требуется друг. И как-то так вышло, что я не хочу говорить ни с кем из парней. Киллиан слишком занят, взвалив на себя мою часть дел в клубе, а когда он дома, то полностью прикован к Лив и их сыну Кириану. Брайан и Тайлер готовятся к свадьбе, и я не хочу мешать. А Крис обижен на меня и будет ныть, что я должен вернуться, и ковыряться у меня в мозгах, что рано или поздно приведёт его к правде. А я пока не готов сказать друзьям, что женюсь на ком-то ради выгоды. На девушке, которую никогда не видел... А не видел потому, что не смотрел. Никогда! Не штудировал интернет в поисках её фото. Не искал в Фэйсбуке... Для себя решив, что лучше не знать, с кем предстоит провести отведённый жизненный срок через четыре года.
        В общем, никто из моих друзей сейчас не подходит на роль «переключателя». Но у меня есть ещё один друг. Девушка. Красивая, сексуальная, расчётливая, целеустремлённая, очень умная и невероятно сильная... И она жена моего друга. И как-то так вышло, что мы сдружились за последние полгода перед моим отъездом из Милфорда. И всё ещё дружим, как бы нелепо это ни звучало.
        Нажимаю на кнопку вызова и выслушиваю несколько гудков, прежде чем она берёт трубку.
        – Неужели нью-йоркский парень вдруг вспомнил о нас? – без приветствий начинает Вивьен. – А мы уже решили, что тебя проглотил этот город.
        И она туда же!
        – Этот город подавится, запихивая меня в глотку, – отвечаю с ухмылкой. – Как там малыш Уно?
        Не хочу говорить о городе, потому что он пока ассоциируется только с Райян. А о ней я тоже не хочу говорить. Поэтому спрашиваю про пса. Своего американского бульдога я мог доверить только Вивьен. Потому что она любит его даже больше, чем я.
        – Ты хотел спросить, как там малыш Крис? – Вивьен начинает шептать: – Послушай, Дом, как только у нас появилась дочь, мой муж словно в детство впал. Он совершенно ничего не хочет. Только ползать по полу вместе с Исси, ложиться с ней спать по пять раз на дню и играть в её игрушки. У него крыша поехала.
        Всё это она говорит с плохо скрываемым смехом.
        – Плюс Крис постоянно жалуется, что теперь у него нет друзей, потому что все слишком заняты своими жизнями. А ты уехал!
        – Понятно, – с улыбкой бросаю я. – И теперь, услышав всё это, я просто обязан вернуться! Так?
        – Но я должна была попытаться, – обречённо вздыхает Вивьен.
        – Этот нытик рядом?
        – Да. И он не хочет с тобой разговаривать.
        – Я уехал три дня назад, – замечаю скептически. – Как он мог обидеться за три дня?
        – Он боится, что ты не вернёшься, – тихо отзывается Вивьен.
        А мне нечего ей ответить. Но Вивьен очень умная, и всё понимает. А ещё рядом с ней Крис, и она предпочитает помалкивать о своих догадках.
        – Он, кстати, хочет выкинуть Уно, – быстро переводит тему.
        Я закатываю глаза.
        – Потому что...
        – Потому что это Крис! Он любит только себя!
        – Неправда, Ви! Теперь он любит только тебя и Исабель. В любом случае, передай ему, чтобы не трогал моего пса, – говорю я нарочито грозно.
        – Я не дам его в обиду, – обещает она. Потом ненадолго замолкает и говорит с плохо скрываемой заинтересованностью: – Как тебе Нью-Йорк? Ты там веселишься?
        Да уж... На полную!
        – Я работаю, – отвечаю со вздохом.
        – Брось, Дом. Сейчас поздний вечер, ты находишься в самом великолепном городе континента, и что ты сейчас делаешь?
        – Лежу в кровати в огромном пентхаусе и лицезрею потолок.
        – Ужас, – брезгливо бросает она. – Я могу скинуть тебе целый список мест, куда ты можешь отправиться, чтобы повеселиться или, например, найти себе приличную девушку. Не забывай, Нью-Йорк очень долго был моим вторым домом.
        Я вновь закатываю глаза.
        – Если бы я знал, что ты будешь примерять на себя роль свахи, то ни за что бы не позвонил.
        – И кому бы ты позвонил? – фыркает девушка. – Крису, Киллу или Брайану? Только вот каждый из них тоже хочет увидеть тебя семейным и остепенившимся.
        – И желательно в Милфорде! – раздаётся голос Криса на заднем фоне.
        Так, словно он бросил это, просто проходя мимо. Этот говнюк не хочет со мной разговаривать.
        – Лично мне плевать, где ты будешь жить, – продолжает Вивьен. – Главное, чтобы ты был счастлив. А тон твоего голоса мне совсем не нравится. Как ты, Дом?
        – Я просто устал, – отвечаю бодро. – Не переживай за меня.
        Потом мне на ум приходит то, что я должен спросить у Вивьен. Она провела в Нью-Йорке огромное количество времени. Будучи моделью, была вхожа в каждое фешенебельное общество и общалась с разными богатеями. Поэтому она может знать семейку Торес.
        – Ви! Ты знаешь Патрисию Торес? – бросаю без предисловий, не давая себе возможность передумать.
        Она на секунду замолкает, видимо, размышляя.
        – Торес? Эта фамилия достаточно известна в Нью-Йорке. Но не могу припомнить, кто такая Патрисия.
        – Ладно, неважно, – отвечаю торопливо.
        – Хм... Ты уже нашёл себе девушку? – слышу в её голосе улыбку. – Я могу выяснить всё, что захочешь, об этой Патрисии...
        – Не надо, – тут же останавливаю её. – Я просто спросил.
        Однако мой голос звучит напряжённо, и Вивьен это чувствует.
        – До-о-м! – протягивает она.
        Где-то в отдалении слышится надрывный плач Исси. Моё спасение...
        – Иди к дочери, Ви, – говорю я быстро. – Позже я ещё позвоню.
        – Обещаешь? – тихо спрашивает она.
        – Обещаю. До связи... И привет нытику! – натянуто улыбаюсь, радуясь, что она не может меня видеть.
        – Дом!
        – Что?
        – Постарайся посмотреть на эту девушку… Патрисию… сердцем, а не глазами. Тогда, возможно, ты увидишь...
        – Возможно...
        Попрощавшись, она отключается. Я швыряю телефон на кровать. Провожу ладонями по лицу и закрываю глаза. Нужно поспать, и уже завтра мир будет вращаться в привычном неторопливом ритме. Райян будет просто пигалицей, с которой я должен просто работать. А Патрисия Торес останется выгодной сделкой, с которой смирился.
        Не знаю, сколько проходит времени, минуты или часы... когда мой телефон оживает, оповещая меня о входящем сообщении. Нашарив телефон рукой, подношу экран к лицу. Часто моргаю, стараясь прогнать сонливость, и открываю папку входящих смс. Сообщение от Вивьен. Первые строчки гласят:
        «Вот она, твоя Патрисия Торес».
        А дальше идёт её краткая биография, которую не читаю. И, видимо, фото, которое не смотрю. Блокирую экран, чертыхаясь себе под нос. Нужно удалить это сообщение, чтобы не испытывать искушения вновь его открыть. «Спасибо», Ви!
        Отгоняю остатки сна и вновь смотрю на экран телефона только для того, чтобы узнать, который час. Десять вечера. Всего! А я надеялся, что проспал до утра.
        Вновь захлопываю глаза, но, правда, ненадолго. Слышу тихий стук в дверь пентхауса и резко сажусь. Стук повторяется. Робкий, какой-то настороженный. И мне кажется, я знаю, кто ко мне пожаловал.
        ГЛАВА 9. ИЗВРАЩУГА
        Райян
        Я не знаю, сколько провела времени в танцевальной студии... Не посмотрела, во сколько пришла, а теперь замечаю, что уже половина десятого. Силы иссякли. Плохое настроение, нервозность и злость на Доминика канули вместе с завершающими аккордами последней песни в плейлисте. Зато колено ломит так сильно, что хочется завыть. Однако я сдерживаюсь, как и всегда.
        Приняв душ, наспех протерев тело и волосы, одеваюсь и тороплюсь покинуть здание. Должно быть, миссис Уизли уже злится на меня. Потому что из-за моей задержки не может пойти домой.
        Закрываю старую, обшарпанную дверь студии на ключ. Почти в кромешной темноте приближаюсь к лестнице и хватаюсь за ветхие перила. Это здание давно хотят снести, потому что танцевальные классы в нем не пользуются особым спросом. Да и цена аренды слишком высока, но, наверное, и здесь моя громкая фамилия помогает зданию устоять на месте. Потому что никто не будет идти против Торесов.
        Превозмогая боль в ноге, поспешно спускаюсь вниз. На первом этаже незамедлительно сталкиваюсь с миссис Уизли. Она одаривает меня лукавым взглядом.
        - Хорошо потанцевала? - спрашивает она с загадочной ухмылкой.
        - В общем да, - неуверенно улыбаюсь ей в ответ. - Собственно, как и всегда.
        - У тебя сегодня был зритель?
        Я в недоумении качаю головой.
        - Нет, я была одна...
        - Тогда я точно встретила призрака, - посмеивается миссис Уизли. - Честно признаться, я так и подумала. Уж больно бледным был тот парень...
        - Какой парень? - всё ещё не понимаю я.
        - Откуда мне знать, какой парень, - она всплескивает руками. - Он так торопился, что я даже имени его не успела спросить. Да и не ответил бы он мне. Выскользнул на улицу... Я же говорю, прямо как призрак.
        - Хорошо, как он выглядел? - настойчиво спрашиваю я.
        - Брюнет, вот такого роста, - миссис Уизли поднимает руку у меня над головой. - И глаза... Знаешь, такие светло-светло-голубые, почти прозрачные.
        - А одежда? - говорю я неожиданно тихо.
        - Рубашка, брюки. Сверху куртка, - перечисляет она.
        Моё сердце вовсю грохочет в груди. И я кусаю губы, чтобы сдержать глупую улыбку, которая норовит приклеиться.
        - И он был на третьем этаже? - уточняю я.
        - Откуда ж мне знать? - миссис Уизли пожимает плечами. - В здании никого, кроме тебя, не было. Вряд ли этот парень пришел что-то украсть. Он не выглядел вором. Наверное, извращуга, - скривившись, выдает она. - Наблюдал за тобой, а потом напугался быть пойманным и сбежал.
        Доминик Холт - извращуга! Что ж... Отличное сравнение. Как удержать рот на замке и не передать ему слова миссис Уизли? Меня обуревает желание сделать это немедленно.
        - Ну так ты его знаешь? - сгорая от нетерпения, интересуется женщина.
        - Под такое описание подходит слишком много мужчин, - отвечаю я размыто и протягиваю ей ключ от студии. Подступаю к входной двери. - Не уверена, что знаю, о ком идёт речь.
        Но миссис Уизли не верит мне. Её взгляд всё ещё лукавый, потому что я не умею врать, и мои слова звучат неправдоподобно.
        - Ладно, мне уже пора, - отворачиваюсь от изучающих и слишком прозорливых глаз женщины.
        - До завтра, Райян, - говорит она мне вдогонку. - Передавай привет призраку.
        Я тихонько прыскаю, распахиваю дверь, бросаю взгляд через плечо и, еле сдерживая смех, быстро тараторю: "До завтра, миссис Уизли".
        Поплотнее кутаясь в куртку, выхожу на ноябрьскую прохладу. В течение пяти минут ловлю такси, успевая продрогнуть до костей. А потом, пока оно везёт меня до отеля, отчетливо представляю лицо Доминика, как он прокрался в здание, как наблюдал за мной и даже как поспешно улепётывал… Глупая улыбка всё ещё не хочет покидать мое лицо.
        Однако сейчас мне не нужно сталкиваться с Домиником, как бы сильно этого ни хотелось. Но когда покидаю такси и прохожу в лифт отеля, пальцы сами нажимают на кнопку пентхауса. Потому что у меня всё же есть одна глупая причина, чтобы его увидеть. Работа!
        Робко постучав в дверь, делаю два шага назад. Прислушиваюсь, но ничего не происходит. Пораздумав немного, стучу ещё раз. Скорее всего, его просто тут нет. Мне не верится, что Доминик мог лечь спать так рано. Наверняка отправился в бар и прекрасно проводит время. А я стою здесь, как дура. Стучу в эту чёртову дверь в надежде его увидеть, и мне пора переставать быть такой наивной.
        Крутанувшись на пятках, разворачиваюсь и стремительно прохожу к лифту. Должно быть, дверь пентхауса беззвучно открывается, но я этого не слышу. Просто вдруг ощущаю взгляд Холта на своем затылке. А потом его хриплый голос пробирает до мурашек:
        - Соскучилась?
        Он замер в дверях. На его губах играет лёгкая надменная улыбка, но сейчас мой интерес заострён на другом. Потому что на нём лишь брюки, низко сидящие на бёдрах. Взгляд сам по себе падает на грудь парня и скользит вниз к прессу. Доминика нельзя назвать накачанным... Но он явно следит за собой, потому что его тело выглядит рельефным. И стопроцентно сексуальным, поэтому я никак не могу посмотреть ему в лицо. Он издевается, чёрт возьми...
        – Райян, – тихо зовёт он, явно насмехаясь. – Ты что-то хотела?
        – Да... Да, – часто моргаю, отклеивая свой взгляд от косых мышц пресса. – Я пришла забрать папки, чтобы доразбираться с документами у себя.
        Неуверенно приближаюсь к двери. Он открывает её чуть шире, но не сдвигается в сторону.
        – Забирай, – кивает себе за спину.
        Что ж...
        Приближаюсь к нему вплотную, ощущая, как дыхание Доминика становится неровным и глубоким. Он вдыхает мой запах.
        – Ты принимала душ? – вдруг спрашивает меня парень.
        – Принимала, – тут же отвечаю я. – После тренировки я всегда принимаю душ.
        Протискиваюсь в номер, задевая грудью его рёбра. Отвернувшись, пересекаю гостиную и добавляю сахарным голосом:
        – Жаль, что ты ушёл так поспешно. Мог бы застать меня в душе и насладиться ещё и этим зрелищем.
        Дверь пентхауса громко захлопывается, заставляя меня вздрогнуть. По телу бежит табун мурашек, когда слышу быстро приближающиеся шаги за спиной. Я тоже ускоряюсь, быстро прохожу на террасу и приближаюсь к столу. Сексуальная подоплёка игр с Домиником Холтом не приведёт ни к чему хорошему. Он не тот, с кем можно играть и надеяться на победу. Однако очень хочется победить, хотя бы из-за его пренебрежительного отношения к Патрисии... И к женщинам в целом.
        Доминик вырастает за моей спиной, когда я хватаюсь за папки. Накрывает мои руки и припечатывает их к столу. Шепчет, касаясь щекой моих волос:
        – Ты была очень сексуальной сегодня... И ты права, жаль, что я не остался до того, как ты отправилась в душ.
        Он грудью вжимается в мою напряжённую спину. Кожа покрывается испариной от нервов и возбуждения. Оно тянущей истомой сжимает низ живота. Чёрт...
        – Миссис Уизли назвала тебя извращугой, – говорю я тихо, без тени улыбки. Сейчас мне совсем не весело.
        Доминик негромко хмыкает.
        – Она права. Именно так я себя и чувствовал, когда наблюдал за тобой. Ты возбудила меня, маленькая Торес.
        Опять он об этом. Так ли важно, какая у меня фамилия? Важно, что между нами что-то происходит. Или это чувствую только я? А для него это лишь долгая прелюдия, которая обязана закончиться сексом? Возможно, потом он потеряет интерес. А что будет со мной?
        Но я вопреки здравому смыслу откидываю голову на его плечо, поворачиваюсь и касаюсь носом его подбородка.
        – А сейчас ты возбуждён? – спрашиваю тихо, подавляя дрожь в голосе.
        Доминик, немного качнув бёдрами, упирается в меня ширинкой. О, Боже... Да! Он, чертовски возбуждён.
        У меня подкашиваются колени, я наваливаюсь на него сильнее. Его горячее дыхание опаляет мои губы. Руки уже не сдерживают кисти, а смыкаются на моей талии. Мне кажется, что пол под ногами исчезает. Через секунду понимаю, что это, и правда, так. Доминик подхватывает меня на руки как пушинку. И тут же впивается в губы, лишая остатков кислорода. Я обнимаю его за шею и с жадностью отвечаю на поцелуй. На закромах сознания тихий голос здравого смысла шепчет, что я совсем рехнулась. И мне нужно срочно вырваться и бежать из пентхауса куда подальше. И по возможности больше никогда не быть с Холтом наедине и при вот таких условиях. Он полуобнажённый, а я слишком возбуждённая и теряющая контроль. Но я же, чёрт возьми, Торес и умею контролировать всех и всё!
        Мне кажется, я ненадолго теряю сознание, потому что когда прихожу в себя, то оказываюсь на шёлковых простынях в спальне, придавленной телом парня. На мне уже нет куртки. Кофта задрана до подбородка, бюстгальтер спущен вниз, а горячий язык облизывает затвердевшие соски.
        Вот, чёрт...
        Мои ноги обвивают его бёдра. Руки цепляются за плечи, ногти впиваются в кожу, а с губ срываются бессвязные стоны.
        Это не я, чёрт возьми... И мне нужно остановить эту незнакомку, которая забралась в моё тело, и вышвырнуть её из пентхауса. Однако она слишком сильная. И совершенно точно собирается остаться.
        Доминик перемещается ниже, продолжая покрывать мою кожу обжигающими поцелуями. Его пальцы ловко расстёгивают молнию на моих джинсах, и через короткое мгновение я оказываюсь без них. Мою кофту он тоже быстро снимает через голову. Недолго шарит по моему телу нечитаемым взглядом, а потом встаёт рядом с кроватью и расстёгивает ширинку на своих брюках.
        Возбуждение смешивается со страхом. Тело начинает дрожать, губы тоже. И как бы я их не кусала – это не помогает.
        Его брюки скользят по бёдрам и падают к ногам. Следом боксёры. Мой взгляд впивается в его член, твёрдый как камень. А потом я зажмуриваюсь. Чёрт...
        Могу ли я сейчас уйти? Или уже слишком поздно?
        – В чём дело, Райян? – тихо спрашивает Доминик, вновь наваливаясь сверху и обрезая возможность сбежать. – Ты боишься? – с лёгкостью улавливает мой настрой.
        – Немного, – отвечаю и не узнаю свой голос. Он звучит словно в агонии.
        Губы парня нежно прикасаются к моей шее и поднимаются к подбородку, а потом к губам. Он целует меня неторопливо, глубоко, так, что возбуждение возвращается, вытесняя сомнения. Наверное, во мне господствует незнакомка, и я позволяю ей это, беспечно отключая свой мозг. Это всего лишь секс, верно? Он хочет, я тоже хочу, что может быть в этом плохого?
        Доминик прекращает меня целовать. Стягивает с меня трусики и отбрасывает их в сторону. Коленом раздвигает ноги и устраивается между ними. Моё тело, внутренние органы – всё словно одеревенело. Даже вдохнуть полной грудью не получается. И, наверное, всё это отражается на моём лице.
        – Я не люблю пользоваться презервативами, – говорит Доминик, заглядывая мне в глаза. – Я чист. А ты? Как давно ты проверялась?
        И это совершенно не возбуждает, чёрт возьми. Потому что его тон звучит так, будто он составляет моё резюме.
        – Я тоже чистая, – выдавливаю тихо, стараясь не смотреть в пронзительные светло-голубые глаза парня.
        – Ты пьёшь противозачаточные? – продолжает он, нависая надо мной.
        – Нет, – отрицательно качаю головой. И мне уже не хочется секса, если честно. Во мне зарождается лишь одно желание: послать Холта куда подальше!
        – Это плохо… Ну да ладно, – с досадой говорит Доминик.
        Видимо, имея в виду то, что я не пью таблетки.
        – Ты знаешь... – начинаю я, всё-таки заглядывая в глаза парня. – Это, наверное, не лучшая идея...
        Он не даёт мне закончить. Резко склонившись, накрывает мои губы своими и вновь растапливает образовавшуюся между нами корку льда, глубоко и страстно целуя. Я немного расслабляюсь... Немного. Ровно до того момента, пока его твёрдый член не упирается в мою плоть. Водоворот мыслей, страх, желание и понимание необратимости ситуации заставляют меня сжаться всем телом.
        – Расслабься, Райян, – настойчиво рычит Доминик, не разрывая поцелуя.
        Он слишком напорист. Слишком самоуверен. А я просто дура. Боже, какая же я дура...
        – Нет, Доминик, – тихо блею, уворачиваясь от его губ. – Ты не понимаешь...
        – Это ты не понимаешь, – перебивает он меня. – Я не железный, со мной не надо играть и выделываться. Если бы ты не хотела, то не позволила бы себя раздеть. Поэтому спрошу всего один раз: ты хочешь?
        – Да, – незамедлительно отвечаю я. – Но...
        Однако моё «но» тонет у него во рту, потому что он вновь истязает мои губы в поцелуе. Его член пробирается вперёд с большим трудом.
        – Расслабься, Райян, – снова рычит Доминик. Потом немного отстраняется и просовывает руку между нами. Задевая клитор, погружает один палец в меня, заставляя прогнуться и начать дышать громко и неровно. – Ты вся мокрая, но очень узкая, – шепчет Доминик, проталкивая палец глубже. – Давай же... Разведи ноги чуть шире.
        Я должна сказать ему! Должна, чёрт возьми... Но как?
        Делаю, как он просит, расставляя ноги в стороны и сгибая их в коленях. Доминик убирает палец, и я вновь ощущаю давление его члена. Он водит им вверх-вниз, задевая клитор, и это чертовски приятно. С моих губ срывается стон, который он тут же заглушает своим ртом. Истязает мой язык своим языком, а потом без предупреждения врывается в меня до упора, резко качнувшись вперёд.
        Боль… Острая и нестерпимая боль овладевает всем телом. Я отталкиваю парня и кричу так громко, что пугаю даже себя. На глаза выступают слёзы, губы начинают дрожать.
        – Какого хрена, твою мать? – шипит Доминик, отстраняясь.
        Он слезает с меня. За пеленой слёз вижу его перекошенное от злости лицо, и мне становится не по себе. И должно быть, ему тоже больно...
        Свожу ноги вместе и быстро сажусь. Просто испариться из этой спальни сейчас будет самым лучшим вариантом.
        – Что это было, чёрт возьми?
        Холт хватает меня за локоть. Просто сбежать, похоже, не получится.
        – Ты девственница? – выплёвывает он, вперивая гневный взгляд мне в лицо. – Девственница?! – повторяет недоверчиво и как-то брезгливо.
        Я знаю, это моя вина. Я должна была предупредить, и тогда бы сейчас не было так больно и ужасно неловко. Но его пренебрежение так меня злит, что стискиваю челюсти и выдавливаю ядовито:
        – Видимо, уже нет.
        Он переводит взгляд с моего лица на капли крови на собственном теле.
        Только, блин, в обморок не упади, чёртов эстет...
        Воспользовавшись его замешательством, быстро вскакиваю с кровати. Собственная нагота меня не смущает, а вот его взгляд исподлобья, от которого хочется укрыться, лишает последних крупиц энергии. Плюс тупая боль внизу живота ощущается как нечто совершенно непривычное. Я быстро подхватываю свои вещи и успеваю сделать пару шагов в направлении двери, как Доминик вновь хватает меня за локоть, разворачивает к себе лицом, удерживая на месте.
        – Я тебя не понимаю, пигалица, – злобно цедит он. – На что ты рассчитывала? Что я буду бережно избавлять тебя от невинности? Я? Ты серьёзно?
        – Нет, – мямлю неуверенно. Опустив голову, почти зажмуриваюсь от стыда. – Я просто...
        – Что? – рявкает он. – Что «просто»?
        Вскинув подбородок, смотрю ему в глаза. Собираю остатки самолюбия в кучку и резко чеканю:
        – Я просто выбрала не того парня!
        Выдёргиваю руку из его захвата. Выхожу из комнаты. Быстро влетаю в джинсы и кофту, сетуя на то, что трусики остались в спальне. Потом обнаруживаю свою куртку на диване и обувь, валяющуюся тут же на пушистом ковре. Оборачиваюсь на дверь спальни, но оттуда никто не выходит. Присев на край дивана, обуваюсь, стараясь не думать о том, что будет завтра. Хотя и так понятно, что ничего хорошего уже явно не будет. Доминик взбешён. И, наверное, лучше бы он был отстранённым и апатичным, но не таким, как сейчас.
        Прохожу к двери и поспешно хватаюсь за ручку, отчётливо слыша его приближающиеся шаги.
        Чёрт, что ещё?
        
        ГЛАВА 10. ДЕВСТВЕННИЦА...
        Доминик
        Райян вырывает руку из моего захвата и стремительно вылетает из спальни...
        Девственница! Мать вашу, она девственница! Как такое вообще возможно? Сколько ей? Двадцать один, двадцать два? Ну не меньше двадцати точно! Как, блин? Как я этого не заметил? Не разглядел её неопытности, чёрт возьми...
        Слышу, как она поспешно одевается, и подхватываю свои брюки с пола. Быстро в них влетаю и, даже не потрудившись до конца застегнуть ширинку, хочу выскочить за Райян следом. Но в последний момент торможу на пороге спальни. Крутанувшись на месте, возвращаюсь к кровати.
        – Чёрт! – рычу себе под нос. – Девственница!
        Злость так сильно бурлит во мне, что я не должен сейчас разговаривать с этой пигалицей. Пусть просто уйдёт... Однако тут же во мне слабым отголоском зарождается какая-то нелепая жалость, как бы сильно я ни гнал это отвратительное чувство. И я всё же допускаю... Чёрт... Я допускаю, что немного перегнул палку.
        Её быстрые шаги отчётливо спешат к двери. И я всё-таки покидаю спальню. Стремительно иду за девушкой и перехватываю её в одном ярде от входной двери. Схватив за локоть, разворачиваю к себе лицом.
        – Хватит меня трогать! – отчеканивает она, яростно вырываясь. – Дай мне просто уйти!
        – Нам всё равно придётся поговорить, – склоняюсь к лицу и улавливаю, что её глаза влажные, будто сейчас она расплачется.
        Вот только этого мне не хватало. Отпускаю её руку. Она пятится к двери, но я наваливаюсь ладонями на дверное полотно поверх её головы.
        – Хочешь, я откажусь от этого проекта? – говорит она с отчаянием. – Тогда нам не придётся больше разговаривать.
        – Почему ты не сказала? – спрашиваю сдавленно, стараясь потушить гнев. – Почему не сказала, что...
        – ... девственница! – восклицает она с иронией. – Чёрт возьми, Доминик! Это не болезнь и не проклятье! Не надо произносить это так, словно я прокажённая. Да! Я не сказала тебе, но я пыталась...
        – Хреново ты пыталась, – цежу сквозь зубы.
        – Давай просто... – она сбивается на полуслове. Тяжело вздыхает, зажмурившись, и продолжает спокойнее: – Давай ты просто забудешь этот вечер, ладно? Мне правда нужна эта работа, и давай её просто выполним.
        – У тебя по жизни всё просто, Райян? Просто забудем!? Просто выполним работу!? Просто закроем глаза на то, что я лишил тебя девственности!?
        – Боже... – выдыхает она раздражённо и взвизгивает: – Поставь себе памятник, чёрт возьми!! Всё! Мне надоело слушать про свою девственность, особенно так, как ты это преподносишь. Дай мне уйти!
        Хватается за ручку, пытается открыть дверь... Даже спихивает мои руки. Безрезультатно. Теперь мы оба на грани. В бешенстве. И я, и она. А это огромное скопление дикой сексуальной энергии, которую я чувствую каждым сантиметром кожи... Со мной творится что-то из ряда вон...
        Развернув её к себе лицом, припечатываю к двери, удерживая за плечи. Наши лица замирают в одном дюйме друг от друга. Её глаза гневно сужены, губы стиснуты, а подбородок с вызовом вздёрнут. Грудь Райян быстро поднимается и опускается от частого дыхания.
        – Свидание, – говорю я первое, что приходит в голову.
        Теперь её глаза распахиваются в неверии.
        – Что, прости? – язвительно уточняет она.
        – Одно свидание. Ты и я. Пойдём туда, куда скажешь. Делать будем то, что захочешь...
        – Что ты несёшь, Доминик? – перебивает она. – Какое свидание? Зачем?
        – Давай только без «зачем», – отбриваю я. Признаваться, что испытываю чувство вины, я, конечно, не собираюсь. Но и оставить всё как есть, тоже не могу.
        Вернее, смогу... Если она мне откажет. И, похоже, она откажет, вашу ж мать...
        Её губы ломаются в издевательской ухмылке. Глаза вновь сужаются.
        – Не будет у нас никакого свидания, – говорит со стальной уверенностью. – Если это такой ненормальный способ искупить вину, то расслабься. Потому что ты ни в чём не виноват. А теперь дай мне уйти. Пожалуйста.
        Её «пожалуйста» звучит как издёвка. Что ж... Наверное, ей действительно лучше уйти. Потому что её отказ, такой пренебрежительный и резкий, подсыпает угля в печь моего гнева.
        Стиснув зубы, отшатываюсь в сторону, отпуская девушку. Натягиваю на лицо привычную маску отстранённости и киваю на дверь:
        – Не смею задерживать.
        – Ооо, как это великодушно с твоей стороны...
        Она не может удержаться от сарказма, и мне вновь хочется её схватить. И даже придушить немного. Так, чтобы не брыкалась и была податливой. Её колючки, которые она время от времени выпускает, только поначалу казались забавными, а теперь они слишком меня задевают. А я хочу, чтобы меня ничто не задевало.
        Райян резко распахивает дверь и вылетает в холл. Практически бьёт по кнопке, вызывая лифт, и, скрестив руки на груди, отстукивает нервную дробь ногой по полу. На меня не оборачивается. А когда лифт прибывает, проходит в кабинку и, резко повернувшись на месте, смотрит на меня, не моргая.
        – До завтра, босс, – выплёвывает ядовито и весьма воинственно.
        Что она задумала и почему выглядит так, словно действительно что-то задумала? Я ей не по зубам… Потому что мне пофиг. На неё и на её девственность. И она должна была это понять.
        Но, похоже, ни черта не поняла.
        – До завтра, – бросаю я, первым захлопывая дверь.

***
        Я поднёс чашку к губам, делая глоток обжигающего эспрессо. Исподтишка посмотрел на Райян и на то, как она, заправив волосы за уши, склонилась, вчитываясь в меню. Что она там искала? Вероятно, просто не хотела смотреть на меня. Впрочем, разговаривать со мной она тоже не хотела…
        Этим утром она дожидалась меня полностью готовой к выходу, когда я спустился к её номеру в девять утра. Не пустила меня внутрь, а сразу вышла, прихватив с собой сумочку. Оделась Райян сегодня крайне элегантно, но я, конечно, не стал это комментировать. Мы спустились к машине, и она сообщила, что уже связалась с подрядчиками, с которыми обычно работает «Торес-индастриз». И что уже отправила им план и примерную смету. Я рассвирепел, но засунул ярость глубоко внутрь. Молча сел за руль, дождался, когда Райян пристегнётся, и вдавил педаль газа до упора. Позже пришло понимание, что она всё сделала правильно. И что успеть мы можем, только если будем действовать быстро и работать с профи. Но не признаваться же ей в этом, чёрт возьми?
        Сейчас, в крошечном кафе в полуквартале от будущей гостиницы, мы всё ещё не разговариваем. Ожидаем бригаду строителей, чтобы распланировать объём работ и перейти непосредственно к реализации проекта, но они куда-то запропастились. Райян изводит меня своим презрительным молчанием, а я начинаю терять терпение...
        Отставив чашку в сторону, смотрю на девушку в упор. Она вскидывает голову, вероятно, почувствовав мой взгляд, а когда убеждается, что я смотрю, тут же возвращается к изучению меню. Её чай уже остыл, потому что она к нему не притрагивалась.
        Я продолжаю смотреть на неё, не моргая.
        – Что? – она захлопывает меню и отпихивает его в сторону.
        – Свидание, – говорю я с ухмылкой. – Что ты теряешь?
        Для меня это чёртово свидание уже становится делом принципа.
        – Опять ты об этом, – Райян закатывает глаза. – Я просто не хочу, – пожимает плечами, и на её губах расцветает язвительная улыбочка: – Тебе не с кем провести время, Доминик?
        Я отвечаю ей такой же улыбкой. Подавшись вперёд, склоняюсь к её лицу и говорю тихо:
        – Я просто не люблю незаконченных дел. Всегда всё делаю полностью, на сто процентов.
        Проходит, наверное, секунд тридцать, прежде чем она понимает, о каких незаконченных делах я говорю. Роняет взгляд на свои руки, сцепленные в замок.
        – Ты можешь забыть об этом, – говорит уверенно, хотя уверенно не выглядит.
        – А если я не хочу забывать? – хватаю её за подбородок и вынуждаю поднять голову.
        – А я не хочу повторять, – упрямо заявляет Райян, отпихиваю мою руку от своего лица.
        – Это ты сейчас не хочешь. Но я сделаю так, что ты определённо захочешь.
        – Хватит, Доминик... – протягивает она в отчаянии. – Ты говоришь о сексе как о походе в магазин. Я не хочу этого слышать…
        – Мы уже обсуждали моё отношение к сексу, – перебиваю её. – А ты типа относишься к сексу как к великому таинству, которое случится в брачную ночь! – замечаю с сарказмом. – Я что-то не заметил…
        Хочу откинуться на спинку стула и допить свой кофе. Но Райян вдруг подаётся вперёд и цепко хватает меня за руку.
        – Послушай, я не знаю, как отношусь к сексу, потому что у меня его не было, – шепчет она гневно. – И я нормальная девушка без каких-либо психических отклонений. Просто у меня не было времени на отношения, я много путешествовала, занимаясь танцами. А вчера решила, что ты, возможно, не худший вариант, чтобы узнать, что такое секс. И ошиблась! Но никто не застрахован от ошибок! Короче, ты – ошибка, Доминик. Ни больше, ни меньше.
        И это всё, вероятно, должно было меня чертовски тронуть! Только вот не трогает. Потому что Райян не умеет врать. Дрожь в её голосе выдаёт ложь. А испепеляющий взгляд слишком пропитан сексуальной энергией. Наверное, сейчас она хочет меня даже больше, чем вчера, когда была полностью раздетой. А ещё она спортсменка. И судя по тому, что я видел в танцевальном классе – ещё и боец. И, скорее всего, не в её характере бросать что-то на полпути. А идёт она прямиком ко мне... Сопротивляется сама себе, но не сможет устоять в итоге.
        Райян отпускает мою руку и хватается за чашку с остывшим чаем. Бросает взгляд за окно, у которого мы расположились, и вновь на её лице появляется совершенно безэмоциональная маска.
        – Я всегда добиваюсь того, чего хочу, – говорю как бы между прочим и откидываюсь на спинку стула. – А сейчас я хочу тебя.
        Коленом задеваю её ногу под столом, и Райян вытягивается в струну, бросая на меня напряжённый взгляд.
        – Значит, не всегда, – она качает головой. – Не всегда можно получить желаемое.
        – Всегда, – убеждаю её настойчиво. – Вопрос только в том, как сильно ты этого желаешь.
        Окидываю её тело похотливым взглядом, совершенно этого не скрывая. Я видел её без одежды и теперь могу детально представить. Ногой вновь задеваю её бедро. Райян начинает ёрзать на месте и кусать нижнюю губу. Мой взгляд приклеивается к этому зрелищу. Мне тоже хочется её укусить.
        В маленьком немноголюдном кафе мы словно заложники слишком тесного пространства. И я жалею, что мы не в номере пентхауса, потому что у меня вдруг вырисовывается куча планов на девушку. До самого января.
        Она была невинна и не имеет опыта. И если подумать, это может быть крайне интересно для меня и очень познавательно для неё. У неё никогда не было секса, у меня никогда не было девственниц. Новый опыт! А что может быть лучше, чем новизна?
        
        - Тебе придется согласиться на свидание, Райан.
        - Придётся? - переспрашивает она фыркнув.
        - Да, придется, - часто киваю. - Потому что, чем больше ты сопротивляешся, тем неистовее я буду настаивать.
        Запустив руку под стол и уложив её на колено девушки, скольжу вверх, а потом сжимаю. Райян пытается сдвинуться в сторону, со стеснением поглядывает на немногочисленных посетителей, а мне плевать на то, что моё поведение, возможно, не самое подобающее.
        - В итоге, ты уступишь, - говорю я девушке, отпуская.
        И, мне кажется, я слышу, как часто бьётся её сердце...
        ГЛАВА 11. СЕМЬЯ
        Райян
        С огромным трудом пережив день с Домиником Холтом, дождавшись, наконец, рабочих и более-менее договорившись с ними о сроках и объёме работ, я поспешила убраться восвояси.
        Сбежала от Доминика, как только он высадил меня возле отеля, но в свой номер не пошла. Даже в лифте с ним не захотела ехать. Осталась в фойе отеля. Неловко переминаясь с ноги на ногу, нехотя объяснила своё странное поведение тем, что хочу заказать ужин и пока не придумала, что выбрать. Посмотрев на меня недоверчиво, Доминик не забыл в тысячный раз предложить свидание, состроил сексуальную гримасу и прошептал какую-то пошлость в самое ухо. Я охладила его пыл напускным ледяным спокойствием, хотя внутри разгорался пожар. Как только он ушёл, я сразу покинула отель и поймала такси.
        Сегодняшний вечер мне нестерпимо захотелось провести с семьёй. Даже танцы сейчас не вызывали во мне ничего, кроме ясной картинки, как Доминик крадётся к танцевальному классу и подглядывает за мной, пока я танцую. Воображение любезно рисовало продолжение этого подглядывания. Много, очень много разных вариантов...
        Доминик идёт за мной в душ... Заходит в душевую прямо в одежде, смотрит на меня своим проницательным и волнующим взглядом, пока я быстро избавляю его от рубашки и брюк.
        Или он обозначает своё присутствие ещё раньше... И набрасывается на меня прямо на гладком паркете, распластав моё тело под своим таким требовательным и горячим.
        Как мы с ним были в спальне его пентхауса, я тоже постоянно вспоминала. Детально. Стараясь не думать, чем всё закончилось. Перед мысленным взором всплывали его нагое тело, жадные поцелуи, прикосновения, член... Да, его я помнила во всех подробностях. Жалела, что не провела по нему кончиками пальцев и теперь не знаю, какой он на ощупь...
        Я считала себя ненормальной, раз думала о подобном, хотя должна была ненавидеть Холта и этот ужасный первый раз. Однако он так открыто говорил со мной о сексе, провоцировал, время от времени дотрагиваясь там, где никто прежде не смел, что моё тело вместе с разумом просто не могло не реагировать весьма однозначно. Мои щёки горели каждый раз, когда Доминик Холт оказывался рядом. А он, несомненно, это видел...
        И мне просто хотелось сбежать от парня, его проницательного взгляда и от собственных необъяснимых ощущений...
        Такси заезжает в большие ворота, преодолевает четверть мили по мощёной дороге, минуя цветущий парк, и медленно огибает фонтан. Тормозит возле парадного входа с большими колоннами и мраморной лестницей. Таксист присвистывает, оглядываясь вокруг. Я закатываю глаза и быстро расплачиваюсь. Покидаю машину и поспешно поднимаюсь по ступенькам. Толкаю дверь и тут же сталкиваюсь с дворецким Карлом.
        – Мисс Торес? – он окидывает меня удивлённым взглядом.
        – Добрый вечер, Карл, – присаживаюсь перед ним в шутливом реверансе. – Скучал?
        Старый зануда работает в этом доме столько, сколько себя помню. И он всегда и обо всём докладывает Джейкобу Торесу, даже о том, о чём докладывать не стоит.
        – Мистер Торес не говорил о Вашем визите, – он морщится, вновь окидывая меня вопросительным взглядом, вскидывает голову и сцепляет руки за спиной, чем напоминает суперважного индюка.
        – Мистер Торес примет меня без записи и предупреждений, – мягко улыбаюсь. – Или, быть может, я пришла просто попить сока, принять душ, не знаю... переодеться. Это и мой дом, Карл!
        Дворецкий с фальшивым почтением склоняет голову.
        – Конечно, мисс Торес. Я Вас провожу.
        Широким шагом пересекает большой холл, а я иду следом за ним и, не удержавшись, показываю язык и строю рожи его спине. Даже дворецкий в семье Торесов не воспринимает женщин всерьёз. Полнейший патриархат, чёрт возьми!
        Мы поднимаемся по мраморной лестнице на второй этаж. Шагаем по длинному коридору прямиком к кабинету Джейкоба Тореса.
        – Зачем вся эта формальность? – фыркаю я.
        – Это моя работа, мисс Торес, – бросает дворецкий с важным видом. – Мне приятно Вас проводить.
        Да, конечно! Проводить ему приятно... Да он просто умрёт, если не узнает, зачем я приехала.
        Мы подходим к кабинету, и Карл трижды стучит в дверь. Почти сразу слышится низкий баритон:
        – Войди.
        Карл открывает дверь и вновь почтительно кланяется. Я переступаю порог и всё-таки закатываю глаза, не в силах сдержать неприязнь к подобному спектаклю. Словно ты не домой пришёл, а на светский раут к королеве Елизавете.
        – Спасибо, Карл, – выдавливаю через силу и сама закрываю дверь, практически прищемив слишком длинный нос дворецкого.
        Развернувшись, отталкиваюсь от двери и приближаюсь к столу, за которым сидит статный и уверенный в себе мужчина. Его губы ломаются в кривой ухмылке.
        – Он не зануда, – кивает на дверь, имея в виду Карла, – ему в последнее время просто нечем заняться. За мной следить ему надоело.
        – Нет, он просто меня не любит, – фыркнув, плюхаюсь на кресло рядом со столом. – И это у нас взаимно, кстати.
        – Не будь такой злюкой, Патрисия, – с укором говорит он. – Карл всю жизнь служит нашей семье.
        Я морщусь, будто съела лимон, уже не думая о Карле.
        Ненавижу это имя...

***
        Мой отец – Джейкоб Торес – один из самых известных и богатых людей Нью-Йорка. Жить под гнётом его громкого имени всегда было сложно. И стало ещё сложнее, когда четыре года назад умерла мама. Скоропостижно и совершенно неожиданно. Она всегда стояла каменной стеной между отцом и мной. Позволяла жить так, как я хочу, а не как диктует фешенебельное общество. Мама была той, кто отвёл меня на танцы в четыре и поддерживал последующие четырнадцать лет. Она позволяла мне жить собственной жизнью, а не так, как хотел отец. А потом её не стало, моя танцевальная карьера рухнула, и меня пообещали в жёны парню, которого я не знала. Всё это случилось за короткий промежуток времени.
        Однако на брак с Холтом я согласилась не из-за отца. Я могла выбрать любого из длинного списка всевозможных политиков, бизнесменов и даже лордов. А выбрала в итоге парня из маленького города Милфорд, который с трудом можно было найти на карте.
        Помню тот день, когда отец попросил меня определиться. Мне было восемнадцать. Сам он не особо хотел союза с Холтами, считая, что из всех вариантов этот был самым никчёмным. А я нашла фото Доминика на Фэйсбуке и практически влюбилась в его глаза, как бы глупо это ни звучало. На фотографиях он почти всегда был в окружении друзей. На яхте или на какой-то тусовке... С годами фотографий прибывало, Доминик закончил университет, построил с друзьями яхт-клуб, а с родителями – две гостиницы.
        На открытие последней я решила приехать лично. Чтобы наконец познакомиться с будущим мужем. Помню, как жутко нервничала, когда наблюдала за ним, смешавшись с толпой гостей, как всё время пыталась поймать его взгляд, что оказалось невозможным... Доминик не смотрел на меня, даже когда я попадала в поле его зрения. Его взгляд незаинтересованно пробегал по моему лицу и тут же выстреливал в других девушек, которые вились рядом с ним. В основном, высокие блондинки с большой грудью и томным взглядом, заглядывающим парню в кошелёк, а не в глаза. Однако меня не остановило подобное пренебрежение с его стороны, и я всё равно приблизилась. Подумав, что, возможно, он меня просто не узнал... Но даже с расстояния в пару ярдов он смотрел на меня как на пустое место и вскоре, когда торжественная часть вечера закончилась, покинул ресторан гостиницы сразу с двумя девушками...
        Я жалела, что выбрала его. Но врождённое упрямство не давало мне в этом признаться. Особенно отцу. К тому же, он и сам издалека наблюдал за Холтами, их сыном и его целеустремлённостью, и к тому моменту уверовал в правильность моего выбора. Доминик не был аристократом по роду, но отец и сам начинал с низов. Возможно, он даже видел в Холте себя.
        – Как у нас дела? – папа откидывается на спинку кресла и смотрит на меня, прищурив глаза.
        Я тяжело вздыхаю, расстёгиваю плащ и вешаю на спинку кресла. Сажусь, слегка съёжившись под его взглядом, а потом говорю спокойно:
        – Всё хорошо. Доминик – профессионал своего дела. Мы всё закончим в срок.
        Это то, что он хочет слышать! Всё должно работать как часы. В том числе и я!
        Отец подаётся вперёд, выставив локти на стол.
        – Я не это имел в виду, – коротко качает головой. – Как прошла ваша встреча?
        Ах, это... Я неоднозначно веду плечом и вымученно улыбаюсь:
        – Более чем, – нервно закусываю губу, а потом выдыхаю: – Всё нормально, пап.
        – Ты сказала ему, кто ты? – продолжает наседать он. И так как я молчу, выражение его лица становится угрюмым: – Так ли нужен весь этот цирк, дочка? Тебе совсем необязательно жить в отеле и притворяться тем, кем не являешься.
        – А я никем не притворяюсь, – сразу начинаю обороняться. – Я попросила Спенсера представить меня как Райян, и это имя тоже моё. Формально Доминик знает только, что я Райян Торес.
        Брови отца удивлённо ползут вверх, а я, потупив взгляд и ковыряя лак на ногте большого пальца, добавляю:
        – Правда, он думает, что я твоя племянница.
        – Ты сказала ему, что ты дочь Френка? – хмыкает отец. – Боже... Твоя изобретательность не знает предела.
        Френк Торес – младший брат отца – заядлый холостяк и бабник. И он вряд ли обрадуется внеплановому появлению дочери. Но ему это знать совсем не обязательно, к тому же рано или поздно мне придётся сказать Доминику правду... Хотя я пока не представляю, как именно это сделаю.
        – Зачем, Патрисия? – беззлобно интересуется отец. – Зачем скрываться от него?
        Я отрываю свой взгляд от такого важного занятия, как разглядывание собственных ногтей, и смотрю на отца с упрямством, которое досталось мне от него же.
        – Я говорила много раз. Я смирилась с замужеством с человеком, которого не знаю. Ты должен смириться и играть по моим правилам. А оно всего одно: Доминик не должен пока знать, кто я!
        – Потому что?..
        – Потому что он должен узнать МЕНЯ! Меня – как Райян, Патрисию... неважно. А не как невесту с фамилией Торес, которую ему навязали.
        И да, во мне ещё клокочет обида на то, что он не узнал меня на приёме по случаю открытия Хоум-Холта в Милфорде. А как потом выяснилось, и не пытался узнать о внешности будущей невесты. Доминик сам виноват в том, что я вожу его за нос. И сейчас он отвечает именно за пренебрежение ко мне. Совершенно неоправданное и незаслуженное.
        Папа хмурит брови и сжимает переносицу двумя пальцами.
        – Мне не понять нравы нынешней молодёжи, – вздыхает обречённо, а потом коротко улыбается: – Чёрт с вами. Спенсер передал ему моё приглашение?
        – Нет, – вновь прячу взгляд под ресницами. – Я сама сказала Доминику, но он не хочет встречаться...
        – Не понял... – голос отца звучит грозно, и я бросаю на него виноватый взгляд.
        Он откидывается на спинку кресла и скрещивает руки на груди. Говорить о том, что мой будущий муж испытывает пренебрежение не только к Патрисии, но и ко всей семье Торес, мне совсем не хочется. И каким бы пижоном ни был Доминик Холт, я всё же желаю его защитить. Потому что наживать врага в лице Джейкоба Тореса – это самоубийство.
        – Он просто хочет сначала выполнить работу, – начинаю я мямлить.
        Отец смотрит на меня с недоверием.
        – Ты же знаешь, что мне обычно плевать, кто и что хочет. Не дорос ещё этот мальчишка до того, чтобы отказывать мне! Передай ему, что я жду его на следующей неделе. И обещаю, – он поднимает руки перед собой, – о тебе я с ним говорить не буду. Хотя мне не нравятся все эти игры, Патрисия.
        – Хорошо, – выдыхаю смиренно. – Здесь или в офисе?
        Папа барабанит пальцами по столу, задумавшись.
        – Здесь, – отвечает в итоге. – Хочу встретиться с ним в неформальной обстановке.
        Да уж... Только Доминик совсем не хочет этой встречи.
        Что ж...
        – Я всё сделаю, пап. В лучшем виде.
        Поднявшись с кресла, подхватываю плащ.
        – Ты не останешься на ужин? – удивлённо восклицает отец. – Дженифер скоро вернётся, и мы могли бы провести время все вместе.
        Я почти закатываю глаза. Дженифер – новая жена отца. Она старше меня всего на семь лет, а уровень её интеллекта тянет лишь на двенадцать. Её я могу выдержать от силы пять минут, а совместный ужин – это слишком долго.
        – Знаешь, я не голодна, и хочу ещё успеть в танцевальную студию, – лепечу я, пряча глаза под ресницами. – Передавай привет Дженифер.
        Растягиваю на губах фальшивую улыбку. Огибаю стол и быстро чмокаю отца в немного колючую щёку.
        – До встречи, пап...
        Он хватает меня за руку.
        – Ты в порядке? – прожигает меня слишком внимательным взглядом.
        – Более чем, – отвечаю беззаботно. – Просто сейчас моя голова забита работой... И короткими сроками. Я же не хочу тебя подвести.
        Теперь я говорю то, что он хочет слышать. Поэтому отец меня отпускает, и я быстро покидаю его кабинет. Отмахиваюсь от Карла, который обычно жаждет меня проводить, но, к счастью, сейчас занят сервировкой стола к предстоящему ужину и не сильно настаивает. Поэтому я без страха быть остановленной, прохожу в гостиную и быстро снимаю со стен все фотографии, на которых присутствую. Оставляя лишь фотографии отца и мамы. Выхожу за дверь и, пока шагаю по дороге к воротам, вызываю такси.
        Впереди меня ждёт почти невыполнимая задача – заставить Доминика Холта сюда явиться. И похоже, у меня есть только один шанс это сделать.
        
        ГЛАВА 12. КОШКИ-МЫШКИ
        Доминик
        Я никогда особо не любил играть в кошки-мышки. Зачем? В мире полно женщин, которые без особого напряга готовы разделить со мной постель. Будь то случайная встреча в баре, запланированное свидание или даже девушка друга. Да, бывало и такое. Один из моих друзей – Кристиан Васкес – часто проворачивал подобные схемы с девчонками. Ему казалось, что имея вот такой вот грязный компромат, он всегда будет на шаг впереди. Я не разделял его философии, но всегда делал то, что он просит. Хотя зачастую и делать-то ничего не приходилось. Правильно подобранные слова, прикосновения, многозначительные взгляды и недвусмысленные намёки – и вот уже девушка друга снимает трусики...
        Каждый раз меня накрывало разочарованием. А после секса – брезгливостью. Мне казалось, что серая масса вокруг к тому же ещё лживая и продажная.
        А сейчас судьба подкидывает мне Райян Торес. Пигалицу. Занозу в заднице. Слишком умную для своих лет. И она по нелепым обстоятельствам оказывается девственницей. Чистой... И по таким же нелепым обстоятельствам – я становлюсь её первым! И пытаюсь не думать о вдруг свалившейся ответственности, потому что в таких вопросах я обычно безответственный. Но, чёрт возьми, всё равно думаю!
        К тому же теперь я вдруг хочу играть в эти самые кошки-мышки, если по-другому Райян не намерена мне уступить. Я буду самым приставучим и самым назойливым котом, пока эта маленькая мышка не бросится в мою постель очертя голову. Она просто не понимает, с кем связалась, и не осознаёт, что её отказ очень сильно смахивает на приглашение...
        С трудом пережив очередную ночь в одиночестве, я проснулся очень рано. Покинув здание отеля около пяти утра и водрузив капюшон спортивной кофты на голову, пробежал четыре квартала, отсчитывая собственный пульс и следя за дыханием. Сексуальную энергию нужно было выпустить, и ничего кроме физической нагрузки на ум не приходило. Потом я вернулся в пентхаус, принял душ и оделся в привычные брюки и рубашку. Часы показывали без четверти девять, когда я спустился к номеру Райян, чтобы поторопить её лично. Хотя она пока ещё не опаздывала...
        Ухмыльнувшись собственным мыслям, негромко стучу в дверь. Через секунду за ней слышатся шаги, и дверь распахивается.
        – Без пятнадцати! – воинственно заявляет Райян.
        Жаль, что она уже одета.
        Быстро осмотрев её с головы до ног, подметив, что сегодня на ней незатейливая юбка и строгая блузка, приближаюсь и толкаю дверь, открывая её пошире.
        – Да, я знаю, который час, – хмыкнув, без приглашения прохожу в номер. – Жаль, что ты уже одета. В следующий раз приду пораньше.
        Разворачиваюсь и смотрю на реакцию девушки. Она, скрестив руки на груди, стоит рядом со всё ещё не закрытой дверью.
        – Знаешь, Доминик, не думаю, что после всего, что между нами было, ты вот так просто можешь врываться ко мне.
        – Врываться к тебе? – переспрашиваю нарочито задумчиво. – Ммм... звучит весьма сексуально... Обожаю врываться!
        Недвусмысленно поигрываю бровями, а Райян, кажется, перестаёт дышать.
        – И, кстати, что между нами было? – продолжаю с улыбкой.
        Она не отвечает и не двигается, поэтому я возвращаюсь к двери и сам её закрываю. Райян, неуверенно потупив взгляд, искоса смотрит на закрытую дверь. Словно напугана тем, что мы вновь отрезаны от остального мира.
        – Ты знаешь, что было, – наконец говорит она, отступая к спальне. – И давай не будем об этом... Я почти готова, можешь подождать меня здесь...
        Чёрта с два я буду ждать...
        Иду за ней по пятам, а когда она оборачивается и выстреливает в меня гневным взглядом, прижимаю к себе, обхватив за талию. Райян упирает ладони мне в грудь. Взгляд из гневного превращается в удивлённый и растерянный.
        – Называй вещи своими именами, – склонившись, начинаю шептать ей на ушко. – Ты пришла ко мне, позволила отнести себя в спальню и раздеть. Не сопротивлялась, когда я целовал тебя. Не убежала, когда я делал вот так...
        Провожу рукой по бедру девушки, а потом, нащупав край юбки, забираюсь под неё. Райян не двигается и не вырывается, позволяя мне прикоснуться к своим трусикам. На ощупь – кружевным.
        – И когда я делал вот так, ты меня тоже не оттолкнула, – вновь нашёптываю ей на ушко, сдвигая кружевную ткань в сторону и накрывая пальцами клитор.
        Она вздрагивает всем телом. А моё уже горит, словно в агонии. Её мягкая кожа, вкусный аромат розы и цитруса, жар, который ощущают мои пальцы – всё это действует как опиум. Желание получить её становится почти болезненным. Желание поцеловать спазмом сводит губы. Дыхание сбивается, как после марафона...
        И я испытываю злость на самого себя, потому что вдруг чувствую всё это.
        Райян всё-таки отмирает и выбирается из моих объятий. Я её и не удерживаю. Наоборот, силой оттаскиваю себя к двери спальни, пока она огибает кровать и хватается за свитер дрожащими руками. На меня девушка не смотрит, что даёт немного времени, чтобы взять себя в руки и вернуть на лицо привычную расслабленную маску.
        Райян быстро надевает свитер через голову, нервозно одёргивает его и юбку, а потом всё-таки встречается со мной взглядом.
        Она смотрит растерянно. Я – испепеляюще. А потом бросаю нарочито расслабленно:
        – Так что называй вещи своими именами... Ни больше, ни меньше.
        – И каким же словом всё это назвать? – спрашивает она неожиданно резко.
        – Хм... Секс! Определённо секс!
        Она сахарно улыбается, быстро приблизившись.
        – Тогда, Доминик, после того, как между нами был секс, я запрещаю тебе врываться в мой номер.
        Легонько толкает меня в грудь и быстро проскальзывает мимо. Схватив плащ, распахивает входную дверь.
        – И почему же я должен тебя послушаться? – уточняю, следуя за ней.
        Райян проходит к лифту, на ходу влетает в плащ, а я захлопываю дверь её номера. Лифт прибывает почти сразу и девушка, ныряя в него, бросает полушёпотом:
        – Потому что мне не понравилось...
        Что?..
        Тороплюсь шагнуть в лифт, чтобы сразу прижать её к стенке. Пусть повторит мне это в лицо, когда я снова заберусь к ней в трусики.
        Однако мои планы летят в тартарары, потому что в лифте мы не одни.
        Райян, с трудом пряча улыбку, встаёт за спиной пожилой леди с пинчером в руках. Почтительно кивнув, здороваюсь с леди и под рычание собаки прохожу вглубь кабины, вставая с Райян плечом к плечу. Бросаю на неё многозначительный взгляд.
        – Может, тебе и не понравился процесс... – говорю шёпотом. – Я, знаешь ли, тоже не в восторге от твоего маленького секрета. Но мы же можем...
        – Нет, не можем, – перебивает она, шикнув.
        Лифт останавливается, проехав два этажа, и в него входят ещё двое. Мы с Райян смещаемся назад.
        – Можем, – настойчиво шепчу я. – И мы можем сделать это прямо сейчас.
        Она закатывает глаза.
        Чёрт... Мне хочется её отшлепать.
        – Сейчас? – восклицает она театрально.
        Все присутствующие оборачиваются. Пинчер вновь рычит, действуя на нервы, а его хозяйка одаривает нас укоризненным взглядом.
        – Ну, если ты хочешь, то можно и сейчас, – склонившись к уху Райян, говорю отнюдь не шёпотом. – Но давай хотя бы в номер поднимемся.
        Мужчина, вошедший последним, громко закашливается. Райян убийственно зыркает на меня.
        – Отстань от меня, Доминик, – вот теперь она шепчет. – У нас сроки! Куча работы! А ещё у тебя встреча с Джейкобом Торесом! Так что займись лучше полезным делом, а не озвучиванием своих больных фантазий.
        Лифт прибывает на первый этаж, все присутствующие начинают выходить, не забыв просверлить на наших лицах дырки. Райян тоже шагает к двери, но я хватаю её за локоть и рывком возвращаю на место. Двери закрываются, отрезая нас ото всех.
        
        Жму на нулевой этаж, лифт трогается, и я сразу бью по кнопке аварийной остановки. Пигалица пятится, встречая стену за спиной, однако смотрит невозмутимо. Сексуальная атмосфера утекает сквозь пальцы.
        – Я не ослышался сейчас? – не узнаю собственный голос, который звучит крайне напряжённо. – Ты сказала – встреча с Торесом?
        – Ну да, сказала, – она нарочито беспечно пожимает плечами. – Он звонил мне... Напомнил о приглашении. Он ждёт тебя на следующей неделе...
        – Мне плевать, когда он меня ждёт, – перебиваю, склоняясь к её лицу. – Я уже всё тебе сказал. Встреча с будущим тестем состоится не раньше января.
        – А что ты так нервничаешь? – она беззаботно хлопает ресницами, словно специально разжигая моё раздражение.
        – Я абсолютно спокоен, – говорю тихо и угрожающе. – Разве ты не видишь?
        Её взгляд бегает по моим губам, прыгает к глазам и снова возвращается на губы. Наши лица слишком близко...
        – Я, правда, не понимаю, почему ты не можешь встретиться...
        – Шшш, – закрываю ей рот рукой. – Тебе не надо понимать. Просто скажи ему, что я не приду. И давай закроем эту тему!
        Она скидывает мою руку с губ и непреклонно заявляет:
        – Я уже сказала, что ты придёшь! И он ждёт тебя как партнёра, а не как зятя. Это, прежде всего, твоя работа! Твоя личная жизнь, свадьба и прочие заморочки не касаются ни меня, ни Джейкоба Тореса. Приехал в Нью-Йорк!? Сотрудничаешь с компанией!? Так будь добр – подчиняйся!
        Настырная. Маленькая. Заноза.
        Чёрт...
        – Это смешно, – стараюсь говорить расслабленно, но это не получается. – Я никому не подчиняюсь.
        Райян вновь пожимает плечами.
        – Знаешь, для парня, который умеет держать себя в руках... Во всяком случае, таким ты мне показался в самом начале знакомства. Сейчас ты отличаешься некоторой невменяемостью.
        – Невменяемостью, значит? – переспрашиваю резко.
        Её губы расцветают в издевательской ухмылке.
        – Да, невменяемостью!
        Она напрашивается! Абсолютно точно!
        – Окей, пусть будет невменяемость, – бросаю я со смешком.
        Отстраняюсь, делаю шаг или два в сторону, но моё тело словно живёт собственной жизнью, заставляя развернуться. Вновь приближаюсь. Схватив её за подбородок и задрав голову вверх, сразу впиваюсь в чуть приоткрытые губы. Она сначала начинает протестовать и отталкивать меня, но быстро сдаётся и обвивает руками за шею. А я словно упиваюсь её губами. Ничего не соображаю и ничего больше не чувствую, кроме как их вкус, мягкость и влагу. Вторгаясь языком, углубляю поцелуй. Возбуждение вновь достигает пика. Желание зашкаливает, и я готов сорвать с неё одежду. Прямо здесь, в чёртовом лифте отеля «Торес-индастриз».
        – У вас всё в порядке? – прорывается вдруг голос диспетчера из динамика на панели управления. – Мэм... Ответьте!
        Твою ж мать...
        Райян первая берёт себя в руки и, оттолкнув меня, подходит к панели управления.
        – Всё в порядке, – отвечает, нажав на кнопку. Глубоко вздыхает в попытке восстановить дыхание и добавляет с неприсущей ей кротостью: – Простите за задержку.
        Потом жмёт на нулевой этаж, и лифт вновь начинает движение. А я стою, где стоял, не в состоянии двигаться. И стереть с лица ухмылку тоже не могу. Потому что теперь я совершенно точно знаю, что надо делать, чтобы получить её и это грёбаное свидание с ней, которое закончится жарким сексом. А потом она, безусловно, попросит ещё... И ещё... И ещё! И если мне не надоест, то Райян станет моим последним приключением холостяцкой жизни. И так как сейчас это видится даже реальнее, чем пять минут назад, моя улыбка, скорее всего, напоминает дьявольскую.
        Райян проводит рукой по губам, запахивает плащ и наконец смотрит на меня.
        – Что? – спрашивает, всплеснув руками.
        – Ничего, – бросаю, покачав головой.
        Двери лифта открываются, я обхожу девушку и неспешно иду к Вольво, доставая ключи из кармана брюк. Когда сажусь за руль, Райян уже распахивает пассажирскую дверь. Я завожу двигатель, поглядывая на неё плотоядно. Ничего не могу с собой поделать.
        – Доминик, не мог бы ты стереть с лица эту пугающую до чёртиков улыбку? А то мне начинает казаться, что я тебе денег должна.
        Она пытается пристегнуться, но пальцы не слушаются, и Райян начинает злиться. Злая Райян ещё сексуальнее, чем танцующая. Хотя... Чёрт, да она на сто процентов сексуальная любая. И это большая удача, что я смог это разглядеть.
        – Деньги можешь оставить при себе, – говорю, склоняясь к ней ближе. Схватившись за ремень безопасности, вырываю его из её рук и сам пристёгиваю девушку, не забыв провести ладонью по её бедру. – Свидание, – бросаю я безапелляционно и отворачиваюсь.
        – Что «свидание»? – делает вид, что не понимает.
        – Ты соглашаешься на свидание – я еду к Торесу. Сделка!
        – Тебе нужно свидание, как часть сделки? – брезгливо бросает она, пытаясь отыскать во мне совесть.
        – Да мне плевать, каким именно оно будет: добровольным или вынужденным, – тут же останавливаю её попытки. – Главное, что мы будем наедине. Возможно, голые. Нет. Точно голые.
        Райян фыркает и просверливает в моей щеке дырку. А я не смотрю на неё. Сосредоточенно наблюдаю за дорогой, покидая парковку отеля, и беру курс на Бруклин.
        ГЛАВА 13. МОЛНИИ
        Райян
        Как только я согласилась на свидание, Доминик вдруг перестал докучать мне своим вниманием. Теперь мы просто выполняли работу. Вместе! Занимались согласованием тех или иных работ с местной администрацией, постоянно наведывались к рабочим, чтобы иметь возможность контролировать каждый этап стройки, и вели вполне сносные разговоры, никак не связанные с похотью, вожделением и сексом. Только бизнес! Ничего больше...
        Всё это ощущалась как затишье перед предстоящей бурей. К тому же молнии, которые время от времени летали между нами, просто невозможно было игнорировать. Эти молнии с каждым днём становились всё ярче и сильнее, потому что нас тянуло друг другу на каком-то ментальном уровне. Неоднозначные взгляды, случайные прикосновения, то, как звучал его голос, когда он что-то спрашивал, приблизившись ко мне. Моё собственное частое дыхание от этого близкого контакта... Всё это действовало на нервы и взвинчивало не на шутку. По коже очень часто бегали мурашки, когда Доминик, положив руку на спинку моего стула, склонялся к монитору компьютера и замирал в дюйме от щеки. Спина каменела от напряжения, дыхание перехватывало, и я всё время ждала, что он дотронется до меня. Не случайно, а намеренно. Но он просто говорил со мной исключительно на тему работы, а потом отстранялся и уходил с головой в дела. А я кусала губы, не понимая, что со мной происходит.
        Теперь я всё чаще присматривалась к парню, подолгу наблюдая за его мимикой или движением рук, когда он жестикулировал. Или как он запускал руки в карманы брюк, пытаясь создать расслабленный вид, но именно у него эта поза носила оборонительный характер. А ещё Доминик редко искренне улыбался. Зачастую его ухмылки были издевательскими или надменными. Настоящую улыбку я видела всего несколько раз, и каждый раз она была прекрасна. Не несущая подтекста, а вспыхнувшая без обдумывания – просто улыбка живого человека. И он дарил такие улыбки невидимому собеседнику, когда говорил по телефону. Вероятно, с кем-то из друзей, которых оставил в Милфорде.
        Такой Доминик мне нравился. Очень. И даже больше, чем «очень», потому что «очень» было ещё до личной встречи. И я совершенно не понимала, что со всем этим делать, определённо испытывая злость и опустошение от этой злости. Другими словами, я просто вымоталась.
        А ещё – до встречи с моим отцом оставалась всего пара дней, и я всё больше задумывалась о предстоящей потом расплате. О свидании! Где, как, в какой атмосфере? А главное, чем оно закончится? Неужели Доминик наивно полагает, что я стану спать с ним? После того, что произошло в спальне пентхауса, мне совершенно не хотелось думать о сексе. А тем более заниматься им. Но Холт словно знал, на какие кнопки нажимать, чтобы настроить меня на нужный лад. Эмоционально он, бесспорно, владел ситуацией. И мне до чёртиков хотелось это изменить.
        Сегодняшний вечер ничем не отличался от всех последних вечеров. Мы закончили дела, потом покинули стройку и Бруклин, пересекли мост, а спустя десять минут Доминик остановился возле старого здания в самом центре Манхеттена. Теперь он знал, что здесь я занимаюсь танцами.
        Схватившись за дверную ручку, ошеломлённо понимаю, что дверь не поддаётся. Доминик заблокировал замки. Я рывком возвращаюсь в кресло. Моя спина напрягается, и взгляд на парня тоже получается напряжённым.
        – Ты не откроешь? – растягиваю губы в неживой улыбке.
        – Подожди, – лениво откидываясь на спинку, бросает Доминик. – Ты подумала о том, куда хочешь пойти?
        – Куда хочу пойти? – переспрашиваю тихо.
        – Ну да, – он кивает, а потом, пожав плечами, добавляет с ухмылкой: – У меня проблемы с фантазией. Я могу представить лишь номер в отеле и нас на кровати. Голых!
        Поигрывая бровями, продолжает улыбаться. Издевательски.
        – Ах, это, – бросаю беспечно. – Мне всё равно. Это может быть ресторан или Старбакс. Или просмотр фильма в кинотеатре...
        Его лицо кривится, будто он съел лимон.
        – То есть, мы всё-таки куда-то пойдём? Что ж... Это немного оттянет необратимость момента... Ну ты понимаешь, о чём я!
        Мне хочется взорваться. Сказать ему в лицо, чтобы засунул свои «необратимые» желания в задницу, но я сдерживаюсь.
        – Точно, пусть будет ресторан, – заявляю с фальшивым воодушевлением.
        Доминик закатывает глаза и выдаёт, сжав челюсти:
        – Ладно, пусть будет ресторан. И мы отправимся в него, как только я вернусь от Джейкоба Тореса.
        – Хорошо, – соглашаюсь с самодовольной ухмылкой. – А теперь будь добр – открой дверь.
        Доминик нехотя протягивает руку к своей двери, нащупывает кнопку, после чего замки щёлкают. Быстро выхожу. Ноябрь окутывает своей стужей, и я чувствую, как горят мои щёки от зашкаливающего напряжения вместе с необъяснимым предвкушением.
        Я не должна хотеть этого свидания. Не должна так смотреть на этого чертовски сексуального парня. А также не должна выходить за него замуж. Иначе собственноручно подпишу себе смертный приговор. Ведь жизнь с Домиником Холтом не принесёт мне ничего хорошего. И я понятия не имею, как теперь выпутываться из этой ситуации. Как сказать отцу... И как забыть этого парня, который провожает меня взглядом, пока я с силой захлопываю дверь машины и ретируюсь ко входу в здание.
        Сегодня, как никогда, мой организм нуждался в разрядке. Физическое изнеможение всегда помогало восстановить бодрость духа и прочистить мозги. Ну или хотя бы выкинуть из них образ Холта и ненужные мысли о нём.
        Переодевшись, прохожу в танцевальный класс и, приблизившись к широкому подоконнику, подключаю свой mр3-плеер к колонкам. Выбираю первую песню в плейлисте и перемещаюсь в центр зала. Я всегда начинаю тренировку с интенсивной растяжки и разогрева, но сейчас никак не могу собраться. Потому что музыка, которая разносится по залу, совершенно не моя. Я в недоумении бросаю взгляд через плечо и смотрю на плеер. Из колонок льётся невероятно сексуальная песня, которую прежде не слышала. Каждый аккорд композиции пронизывает желанием, а я только ошарашенно моргаю в неверии. Мне начинает казаться, что я тронулась умом или что-то типа того, ведь совершенно точно никогда не сохраняла эту музыку к себе в плейлист. Значит, это сделал кто-то другой.
        Доминик...
        Нет, он не мог... Или? Чёрт, сумка! Которую я бросаю где ни попадя. Да он, похоже, шутит! Или вконец обнаглел!
        Стиснув зубы от злости, скрещиваю руки на груди и упрямо смотрю на подоконник. Словно взглядом могу вырубить песню. Однако плавный сексуальный ритм очень быстро овладевает телом, и я против воли начинаю двигаться. Обняв себя за плечи, неторопливо раскачиваюсь из стороны в сторону. В песне поётся о физическом удовольствии, и мягкий мужской баритон транслирует обещание познакомить со всеми гранями этого удовольствия. Его голос завораживает и разжигает пожар внутри. Низ живота наливается свинцом от желания.
        И нет, дело совсем не в песне. А в том, что Доминик добавил её в плеер...
        Мой танец перестаёт быть целомудренным. Руки скользят по бёдрам вверх и вниз, а потом поднимаются к груди. Я сжимаю её, прикусываю губу и, должно быть, заливаюсь краской, потому что щёки словно полыхают.
        Опустившись на пол, ложусь на спину и, уставившись в потолок, разглядываю его невидящим взглядом. Неторопливо глажу себя, смирившись, что по-другому не получится избавиться от напряжения. Сил подняться и выключить чёртову песню просто нет. А надежда, что когда она закончится, я буду в порядке, тает через полминуты, потому что по окончании песни она начинается с начала.
        Сволочь! Доминик решил добить меня весьма изощрённым способом. Ненавижу его!
        Тихо хныкнув, запускаю руку под майку и вновь сжимаю уже более чувствительную грудь. Второй рукой скольжу под резинку шорт. Накрываю клитор пальцами поверх трусиков, и с моих губ слетает тихий стон. Закрыв глаза, неторопливо ласкаю себя пальцами. Мои щёки начинают гореть ещё сильнее...
        Боже, как стыдно... Лежу на полу в опустевшем здании в самом центре Нью-Йорка. Думаю о Доминике Холте... О парне, который вскоре станет самым ужасным мужем в мире... И что же я делаю, чёрт возьми? Мастурбирую! Чёрт...
        Вновь хныкнув в отчаянии, надавливаю на клитор и выгибаюсь в спине. Мои глаза в блаженстве закатываются. Собственные прикосновения становятся настойчивее, а дыхание учащается. В памяти всплывают его светло-голубые глаза и похотливый взгляд, каким он меня одаривает. Его руки на моём теле в тот злосчастный вечер в пентхаусе. И, конечно, обнажённое тело Доминика я тоже прекрасно помню. Всё это разжигает неведомое раньше желание. Я сжимаю грудь ещё сильнее, ощущая твердость сосков, а пальцы теперь запускаю в трусики. Тихо простонав, раздвигаю ноги чуть шире.
        – Хм... Значит, понравилась песня! – вдруг доносится до меня знакомый сексуальный и вместе с тем насмешливый голос.
        Меня обдаёт холодным потом. Глаза распахиваются в ужасе, уставившись в потолок, потому что я не в состоянии посмотреть на парня, который застукал меня за таким бесстыжим занятием. Рука поспешно покидает шорты, а вторая соскальзывает с груди. Кислород в один миг исчезает из лёгких, и я начинаю задыхаться, не в состоянии дышать полной грудью.
        Его шаги быстро перемещаются ближе. Разряды молний, которые преследовали нас последние несколько дней, теперь грохочут под потолком и бьют в самый низ живота. От стыда и желания мне хочется сжаться до размера трещины на потолке или превратиться в невидимку.
        – Неожиданное и непередаваемое зрелище, – поцокав языком, протягивает Доминик.
        Его голос звучит очень близко, но я всё ещё не могу оторвать взгляд от потрескавшегося потолка.
        – Я думал, кончу, когда увидел тебя и твою руку, сжимающую грудь, – шепчет он, усаживаясь рядом.
        Чёрт, пусть он уйдёт! Мне хочется одновременно и разрыдаться от его насмешливого тона, и убить Холта за такую подставу в виде песни.
        Дёрнув головой в его сторону, наконец, совладав с собой, впериваю гневный взгляд в его лицо:
        – Какого чёрта тебе здесь надо? – не придумав ничего лучшего, бросаюсь в нападение.
        Его ухмылка становится ещё самодовольнее.
        – Мне? – вскидывает брови. – Ничего не надо. Точнее, было не надо, пока я не вошёл... А теперь, пожалуй, останусь и посмотрю всё шоу с первого ряда. Прошу тебя – продолжай!
        Кивает на мои шорты. Его хищный взгляд пожирает то место, где минуту назад была моя рука. А потом смотрит на мою грудь, которая наверняка отчётливо выделяется через тонкую ткань майки. Новый разряд молнии ударяет в пах, и я отворачиваюсь от парня, не в состоянии смотреть ему в глаза.
        А Доминик пользуется моей несобранностью и стеснением. Сдвигается чуть ближе и проводит ладонью по рёбрам и груди. И пока свихнувшийся мозг слишком долго посылает команду телу, чтобы я оттолкнула его руку, вскочила с пола и, в конце концов, просто сбежала от парня как минимум на пару миль, Холт хватает меня за шею и, несильно сжав, припечатывает к полу. Его губы мгновенно накрывают мои, а вторая рука проникает под резинку шорт. Я начинаю сопротивляться. Наверное, даже рьяно. Какого чёрта он о себе возомнил?!
        Правда, всё моё сопротивление сходит на «нет», когда его умелые пальцы легонько сжимают клитор, а язык в моём рту делает такое...
        В общем, такого со мной ещё никогда не было. Полная потеря реальности и грозовое небо со сверкающими молниями под потолком в здании. Сумасшествие! Или галлюцинации!
        Чёртова музыка продолжает звучать... Снова и снова, действуя на нервы и вместе с тем разжигая моё желание до состояния абсурда.
        Ну же, Райян! Просто оттолкни его! Влепи пощёчину! Наговори гадостей! Только не выставляй себя дурой!
        Потому что я однозначно дура, раз снова позволяю ему собой командовать.
        Но я всё ещё на полу. Моя голова крепко прижата к нему, а рот с жадностью отвечает на поцелуй Холта. А от движения его пальцев всё тело дрожит и извивается.
        Чёрт с ним! Пусть делает всё, что хочет... Это говорит слабая, безвольная девчонка, которая сидит во мне. Она слишком часто появляется в последнее время.
        Обвив руки вокруг шеи Доминика, зарываюсь пальцами в волосы на его затылке, ощущая их мягкость. Сама притягиваю парня ближе, а он вдруг перестаёт меня целовать. И покидает мои трусики... Упёршись лбом мне в лоб, глубоко и часто дышит, в то время как моё дыхание застревает где-то в горле. Я смотрю на его губы – они замерли в полуулыбке. А потом – на глаза, в которых вновь притаилась насмешка вперемешку с желанием.
        – Всё слишком просто, Райян, – говорит он тихо, словно убаюкивая. – Я так не хочу.
        У меня не получается говорить, поэтому я просто смотрю на него вопросительным взглядом.
        – Я слишком долго отказываю себе в удовольствие. И тебе не позволю получить его вот таким вот способом. Мы займёмся сексом через два дня, – говорит он так, словно угрожает. – А пока просто держи себя в руках.
        Сволочь!
        Мои руки сползают с его шеи и упираются в грудь. Я хочу оттолкнуть его, и это удаётся с первого раза, потому что Доминик сам меня отпускает. Порывисто сажусь и, нервно проведя по волосам, убираю их за уши. Преодолевая стыд, пытаюсь смотреть на парня воинственно.
        – Твоя самоуверенность не знает границ, – выплёвываю ему в лицо. – С чего ты взял, что я буду тебя слушаться?
        – А почему бы нет? – хмыкает Доминик, явно получая удовольствие от всей этой ситуации. Которую сам и подстроил.
        – Потому что – нет! Не буду! – отчеканиваю я и быстро поднимаюсь на ноги. Подхожу к подоконнику и вырываю провод от колонок из плеера, отключая, наконец, чёртову песню.
        Доминик тоже встаёт. Не приближается ко мне. Просто смотрит своим излюбленным отстранённым взглядом и добавляет с кривой ухмылкой:
        – И что ты сделаешь?
        Скрестив руки на груди, опираюсь на подоконник. Смотреть отстранённо я не умею, но пытаюсь хотя бы позу сделать расслабленной под стать ему.
        – Я вернусь в номер и приму душ. Под тёплыми струями воды буду ласкать себя, точно зная, что меня никто не потревожит. А потом пойду в спальню и там тоже буду ублажать себя... До самого утра! И поверь, в моих фантазиях будет кто угодно, но только не ты!
        Да, я знаю, что это глупо и незрело. Так глупо и незрело, что Доминик улыбается ещё шире. Покачав головой, отступает к двери.
        – Ты не станешь этого делать, – уверенно заявляет он. – Потому что как бы ни хотела, всё равно будешь представлять меня и только меня. И то, что произошло минуту назад, – он кивает на пол, где мы недавно лежали, – ты тоже теперь будешь помнить. Это не даст тебе сосредоточиться, Райян... И удовольствия ты не получишь!
        Он говорит так уверенно, будто на сто процентов знает меня. Своими словами запуская мне в голову огромных мадагаскарских тараканов. И вот уже я действительно думаю о том, что он застукал меня, и как всё это ужасно. Мои щёки вновь заливает краской. Стыд лишает последних крупиц возбуждения. Молнии сходят на «нет», остаются разве что разряды праведного гнева.
        Доминик почти выходит в коридор, когда бросает через плечо:
        – Раз уж я здесь, то подброшу тебя до отеля… Буду ждать в машине.
        Не дожидаясь моего ответа, покидает танцевальную студию, а я, отмерев только через несколько секунд, запоздало кричу ему вслед:
        – Да пошёл ты!..
        ГЛАВА 14. ПАТРИСИЯ?
        Доминик
        Я, конечно, мог вообразить масштаб раздутого эго семейки Торес, но не настолько же! Сначала ворота в напыщенном дворцовом стиле с устрашающей головой быка в центре. Потом длинная, не меньше четверти мили, мощёная камнем дорога сквозь парк или сад – не знаю, как назвать это место. Следом, мать вашу, фонтан в виде того же быка. И, наконец, сам дворец! Четыре этажа с большими окнами и какими-то узорами на стеклах. Короче, всё вокруг с королевским размахом и, похоже, с полнейшей безвкусицей!
        Меня передёргивает. Дважды. Ненавижу богатеев. Мне всегда казалось, что чем больше у человека богатства, тем больше власти. А власть – это всегда безнаказанность. Мой друг Киллиан Шоу – сын крупного бизнесмена и политического деятеля – почти всю жизнь страдал от папаши, его влияния и его власти над обществом и самим Килом. Сейчас его отец в тюрьме, там, где и должен находиться, но до этого мы прошли слишком долгий путь, полный испытаний...
        Громко хлопнув дверью авто, прохожу к широкой мраморной, судя по всему, лестнице. Бегло смотрю на огромные колонны, подавляя порыв повернуть обратно, и сразу стучу в массивную дверь. Так... Ладно. Это всего лишь... мой будущий тесть, мать вашу. И пока он для меня только партнёр, а ещё дядя той, которую я сегодня же трахну!
        Райян получит по-полной за то, что заставила меня сюда тащиться. Ещё три дня назад я немного переживал, что мне придётся с ней повозиться – вчерашняя девственница, и всё такое. А после того, что увидел в танцевальной студии, все сомнения исчезли сами собой. Она горячая! И хочет меня! Ну и плюс – мы похожи. Хотя бы тем, что во имя желания и нужды готовы отказаться от принципов. Райян – двоюродная сестра Патрисии и, чисто теоретически, вообще не должна хотеть меня. Вывод – ей плевать на родственные связи. Отличная партия на ближайшую пару месяцев. А ещё она знает, что я женюсь, поэтому осознанно идёт лишь на интрижку. Всё, как мне нужно – лёгкость.
        Громко вдохнув и тут же выдохнув, стучу в дверь ещё раз. Нервно сжав пальцы в кулак, запускаю руки в карманы брюк. Поводив плечами, расслабляю спину, возвращаясь в привычное отстранённое состояние. Дверь распахивается в тот момент, когда на моём лице вновь появляется привычная маска самоуверенности.
        На меня взирает какой-то тип, очень напоминающий индюка, и я вскидываю бровь.
        – Мистер Холт? – уточняет он с притворным почтением.
        – Мистер Торес? – бросаю я с ухмылкой.
        Мужчина – определённо дворецкий – морщится, словно съел лимон, явно стараясь скрыть ехидненькую улыбку.
        – Да, я Доминик Холт, – добавляю, делая шаг вперёд и оттесняя его в дом.
        – Мистер Торес Вас ожидает, – дворецкий слегка наклоняет голову, явно переигрывая с дворцовым этикетом. – Я Вас провожу.
        – Будьте любезны, – пародирую его почтение.
        Он смотрит на меня сверху вниз, явно не понимая шутки. Да и чёрт с ним... Взмахом руки показываю, чтобы уже вёл меня к Торесу.
        – Ваша куртка? – протягивает он руку.
        – Останется при мне, – сразу отбриваю я.
        Дворецкий вновь морщится, заводит руки за спину и смыкает пальцы, чем ещё больше напоминает индюка, а потом первый шагает вперёд. Я неторопливо иду за ним, бегло оглядываясь по сторонам.
        Итак... Какое ощущение у меня вызывает дом Торесов? Сдержанно, холодно, серо! Моя будущая жена вполне может оказаться такой же. Ведь жилище очень часто характеризует своего хозяина.
        Мы поднимаемся на второй этаж. Идём по длинному коридору, такому же серому, как и всё остальное в этом доме. А потом дворецкий замирает возле одной из дверей, совершенно такой же, как и все остальные двери здесь. Коротко стучит, а когда доносится «Войдите», распахивает её и взмахом руки предлагает мне войти. Я вновь учтиво киваю с важным видом – ничего не могу с собой поделать. Перешагнув широкий порог, сразу иду к столу, за которым восседает сам большой босс Торес. Дверь за моей спиной тихо закрывается, и теперь я понимаю, что чувствую себя не просто не в своей тарелке, а будто и не в своей шкуре. Не в своей жизни!
        – Присаживайся, Доминик, – мягко говорит мужчина, открыто изучая моё лицо.
        А я сначала протягиваю ему руку:
        – Моё почтение, мистер Торес.
        Джейкоб пожимает мою руку, поднявшись из-за стола и возвышаясь надо мной на целую голову. Высокий, крепкий, с широким лицом и прямым взглядом. И рукопожатие его такое же крепкое и уверенное.
        – Как тебе Нью-Йорк? – весело бросает Торес, вновь кивая на кресло рядом со столом.
        Какого чёрта меня все об этом спрашивают? Что такого в этом городе?
        – Отличные возможности, – невнятно отвечаю, стягивая с плеч куртку и вешая её на спинку кресла. Лениво опускаюсь, облокачиваюсь и стараюсь смотреть на Тореса так же прямо. – Нью-Йорк мне подходит!
        – Говоришь так же, как я много лет назад, – заявляет он с улыбкой. – А значит – ты на верном пути.
        – Спасибо, – коротко киваю и обвожу взглядом кабинет. И не потому, что мне нужно разглядеть его убранство. Просто мне вдруг начинает казаться, что Райян стоит за моей спиной. Я остро чувствую её присутствие. Даже оборачиваюсь на дверь, чтобы убедиться, что это игра больного воображения. И почти сразу понимаю, в чём дело. В кабинете пахнет розой и цитрусом...
        – Я не буду лезть тебе под кожу, Доминик, – негромко говорит Торес, привлекая моё вдруг отвлечённое внимание. – И я позвал тебя не из-за предстоящей помолвки и свадьбы с моей дочерью. Просто решил, что нам пора познакомиться лично. Твоего отца я знаю хорошо. Надеюсь, ты похож на него.
        Пожав плечами, задумываюсь. Но на самом деле думать мешает назойливый аромат, напоминающий о пигалице. Сосредоточиться на встрече с боссом никак не получается. Сейчас я могу думать лишь о том, что случится после неё. Свидание!
        – Да, я во многом похож на отца, – говорю с улыбкой.
        Это ложь. Мой отец всю жизнь любил лишь одну женщину. Мою мать. А я не уверен, что способен подарить такое огромное чувство хоть кому-то. Да и не верю, что эта самая любовь существует. Я не знаю, как она выглядит.
        Торес начинает разглагольствовать о том, как они с моим отцом познакомились ещё в колледже. Рассказывает о совместных проектах и о том, как всегда может положиться на него, а я просто слушаю, стараясь не показывать скучающего вида.
        – Как там наша гостиница? – наконец он переходит к сути, подчёркивая слово «наша».
        Я помню, что у него семьдесят процентов акций, но меня коробит от этого.
        – Строительство идёт полным ходом, – расслабленно бросаю, сдерживая гневную гримасу, которая норовит приклеиться к лицу. – Мы должны успеть всё закончить в установленный срок.
        – Бруклин, конечно, не самое лучшее место, – протягивает он с извиняющейся ноткой, – но для завоевания Нью-Йорка в самый раз.
        Ах, так вот что это! «Хоум Холт», должен пробить себе путь к Олимпу. А Торес любезно делает этот путь тернистее. Отлично, вашу ж мать!
        – Бруклин ничем не хуже любой другой части Нью-Йорка, – заявляю самодовольно.
        Торес недоверчиво смотрит на меня, изогнув широкую бровь. Наши гляделки прерывает неожиданный стук в дверь. Джейкоб бросает на неё недовольный взгляд.
        – Я принесла чай, – из-за двери доносится тонкий мелодичный голосок.
        Меня покрывает холодным потом. Неужели Патрисия? Так же, как и сам Торес, решила, что пришло время для личной встречи? Что ж... Я не был к этому готов, и для подготовки есть всего пара секунд, потому что Джейкоб, немного скривившись, басит:
        – Проходи!
        На минуту, может, на две, я теряю дар речи. Девушка, вошедшая в комнату, которую я принял за Патрисию, просто не может ею быть. Высокая, стройная, с выдающейся грудью и тонкой талией, с аппетитным задом, затянутым в облегающие брюки, и светлыми длинными волосами. Чуть склонившись, она расставляет чашки на столе, и я отчётливо вижу бюстгальтер под откровенной блузкой. И она тоже видит, что я вижу. Её пухлые губы растягиваются в полуулыбке, а взгляд становится вопросительным и каким-то глуповатым.
        Если это Патрисия, то я немедленно ухожу отсюда. Я готов к браку по расчёту, но с человеком! А эта просто кукла, пусть и с идеальными формами. С такими я могу развлечься, но видеть вот такое лицо с пустым взглядом каждый день – нет уж! Лучше пусть бизнес идёт прахом.
        Торес откашливается, отвлекая моё внимание от вываливающейся груди девушки.
        – Доминик, познакомься, это Дженифер.
        Дженифер? Как только до меня доходит, что Дженифер – это точно не Патрисия, дышать становится значительно легче.
        – Дженифер – моя жена, – добавляет Торес с ухмылкой.
        – Очень приятно, – протягиваю девушке руку, немного выходя из ступора.
        Она молча пожимает, продолжая меня разглядывать. И взгляд её всё такой же пустой. Торес вновь откашливается, на этот раз привлекая внимание супруги.
        – Джен, дорогая, спасибо за чай, но не могла бы ты...
        – Конечно, конечно, – вдруг начинает она лепетать, словно оправдываясь. – Я просто решила поухаживать за вами. А заодно познакомиться с Домиником, – добавляет всё с той же полуулыбкой. Потом смотрит на меня и воодушевлённо интересуется: – Как тебе Нью-Йорк?
        Твою мать... Я успел возненавидеть этот город только потому, что другие его восхваляют.
        – Я пока только осматриваюсь, – говорю сдержанно. – Привыкаю.
        – Ты быстро привыкнешь, – отмахивается Торес. – Не пройдёт и года, как ты начнёшь считать себя местным.
        Я не знаю, зачем это делаю. Но в какой-то момент просто устав от подчинения и навязывания, решаю поддеть будущего тестя. Хватаюсь за чашку с чаем, делаю глоток, а потом, прищурившись, смотрю на Тореса:
        – А что, если Ваша дочь Патрисия не захочет жить здесь, и ей, к примеру, понравится Милфорд?
        Сначала он смотрит на меня как на душевнобольного. Потом, посмеиваясь, отставляет чашку и шутливо грозит пальцем:
        – Мне нравится твоё чувство юмора, Холт. Моей дочери как минимум не будет скучно.
        Ни черта! Она умрёт со скуки, как только я потеряю к ней интерес. Коротко улыбнувшись, делаю ещё один глоток и сухо бросаю:
        – Я не шучу.
        – А где находится этот Милфорд? – сморщив нос, подаёт голос Дженифер, которая, казалось, слилась с серым интерьером.
        – В Коннектикуте, – тут же отвечает Торес, не глядя на жену. Всё его внимание приковано ко мне: – Патрисия не поедет в Милфорд, – он пытается говорить расслабленно. – Она здесь выросла. И привыкла к суете и роскоши этого города. Деревенская жизнь не для неё.
        Я хочу возразить, потому что не считаю свой город деревней, но Торес останавливает меня, выставив вперёд руку:
        – Ты бы знал, чего она хочет и где хочет жить, если бы был знаком с ней лично. А насколько мне известно, вы до сих пор не познакомились. Не хочешь объяснить, почему?
        Я отставляю чашку на стол и, облокотившись, расслабленно разваливаюсь в кресле. Пожав плечами, говорю задумчиво:
        – Мне кажется, Патрисия тоже не хочет знакомиться со мной.
        – Тебе так кажется? – удивлённо переспрашивает Торес.
        А его жена возмущённо вскидывает брови.
        – Мы сделаем это в январе, – продолжаю я уверенно. – А пока будем подогревать интерес друг к другу вот таким вот методом – неведением.
        На удивление, Джейкоб одаривает меня какой-то загадочной полуулыбкой.
        – Возможно, я просто постарел, – говорит со вздохом. – Совершенно не понимаю, что сейчас нужно молодёжи.
        Сюрреализм и брехня! У него жена – эта самая молодёжь. И я уверен, что он знает, что именно ей нужно.
        – Ты не старый, – сюсюкает Дженифер и, подойдя к мужу, начинает нацеловывать ему щёки.
        Пожалуй, именно на этой тошнотворной ноте я вполне могу удалиться.
        – Спасибо за чай, – поднимаюсь с кресла. – И за встречу.
        Торес тоже поднимается из-за стола, отстранившись от молодой жены.
        – Что ж, встреча получилась короткой, – хмыкает он, протягивая мне руку. – Но весьма продуктивной.
        Я пожимаю его крепкую ладонь и киваю в знак согласия. Понятия не имею, о какой продуктивности идёт речь, но спрашивать точно не буду.
        Торес обходит стол и, кивнув на дверь, заявляет:
        – Я сам тебя провожу.
        Дженифер вроде собирается увязаться за нами, но потом лишь пожимает мне руку, тепло прощается и остаётся в кабинете.
        Мы выходим за дверь и неторопливо идём по коридору в гробовом молчании.
        – На этом этаже почти все комнаты гостевые, – замечает Торес, пытаясь заполнить неловкую паузу. – Спальня Патрисии этажом выше. Там же есть танцевальная студия...
        Он осекается и замолкает.
        – Патрисия тоже занимается танцами? – удивлённо интересуюсь я.
        – Нет, только Райян, – словно нехотя выдавливает Джейкоб. – Это студия Райян.
        – Почему, кстати, она живёт в отеле? – неожиданно цепляюсь за этот разговор, позабыв о будущей жене и мысленно переключившись на пигалицу.
        – Она сама так захотела, – немного подумав, отвечает Торес. – Сказала, что так проще вести с тобой дела. Иметь возможность находиться поблизости... в случае чего.
        Вопросительно вскидываю бровь и смотрю на босса.
        – Райян... она у нас девушка с характером, – говорит он с улыбкой. – Решила жить в отеле – будет жить в отеле.
        Что-то не создалось у меня ощущения возможности такой свободы воли в этой семье...
        – А Ваша дочь тогда вполне может отказаться от Нью-Йорка? – задаю я провокационный вопрос.
        – Нет, не может, – тут же отвечает Джейкоб, нахмурив брови. – Я могу позволить ей играть по своим правил, если эти правила были придуманы мной. Если ты понимаешь, о чём я...
        Более чем! Потому что нет никаких правил, кроме правил большого босса Джейкоба Тореса. А если кому-то показалось, что он живёт не под его указку – это иллюзия.
        Мы уже обошли весь второй этаж и спустились на первый. Так же неторопливо пересекли просторный холл и приблизились к двери.
        – Я так понимаю, до встречи в январе? – ухмыльнувшись, интересуется Торес и вновь протягивает мне руку.
        Я тоже ухмыляюсь, отвечая на рукопожатие, и, коротко кивнув, распахиваю дверь.
        – Возможно, в январе я смогу назвать Нью-Йорк своим домом, – бросаю с фальшивой учтивостью.
        – Для этого тебе нужно не только работать, – он укоризненно качает головой. – Попроси Райян сводить тебя куда-нибудь. В Нью-Йорке полно мест, чтобы повеселиться!
        – Непременно, – поспешно обещаю ему. – Хорошего вечера, сэр...
        Откланявшись, быстро разворачиваюсь и покидаю дом. Уже в машине позволяю себя дьявольски улыбнуться. Повеселиться, значит?! Что ж... Именно этим мы сегодня и займёмся. И мне плевать на Нью-Йорк и все те фешенебельные места, про которые говорил Торес. Потому что единственное место, куда я хочу попасть с Райян – это спальня!
        ГЛАВА 15. МИСТЕР ПИЖОН
        Райян
        Я неотрывно наблюдала за телефоном и входной дверью. Позвонит ли мне отец, как только Доминик покинет наш дом? Должна ли я позвонить сама? Как прошла их встреча? И что вообще будет дальше? Больше всего меня беспокоило предстоящее свидание. Доминик не давал никаких чётких инструкций, и я решила, что оно вполне может состояться завтра. Или послезавтра...
        Но меня не отпускало чувство скоропостижной встречи с Холтом. Я знала, что он придёт.
        Приняв душ и выбрав простые джинсы и свитер, неторопливо одеваюсь, а потом наношу немного косметики на лицо. Волосы просушиваю феном, создавая видимость слегка небрежной укладки.
        Я хочу ему нравиться. Чтобы он смотрел на меня так, как смотрел два года назад на длинноногих девушек во время открытия «Хоум Холт», на которое я тайком пробралась. И в то же время мечтаю, чтобы Доминик видел во мне личность, а не просто предмет вожделения и похоти. Наверное, я просто слишком многого хочу...
        Настойчивый стук в дверь выдёргивает из мыслей, затапливая чувством тревоги. А вместе с тем – бешеного предвкушения! Отложив фен, быстро оглядываю себя в зеркале и, распрямив плечи, иду к двери. Резко открываю её, устремив на Доминика полный вызова взгляд. Однако мой вызов мгновенно сменяется удивлением.
        Доминик, каким я привыкла его видеть, остался лишь воспоминанием. Сейчас он другой. Привычные брюки заменены на светло-голубые джинсы. Вместо тёмной куртки – стильная парка, тоже светлая. Волосы, которые всегда были в относительной небрежности, сейчас ещё больше торчат в стороны, придавая лицу озорство и игривость. Но и это ещё не всё. Аромат парфюма – словно Доминик, и правда, готовился к свиданию. И цветы...
        Букет в его руке выглядит чужеродно и совершенно сюрреалистично.
        В горле встаёт ком, и я с трудом могу выдавить:
        – Это мне?
        Киваю на цветы, и они оказываются перед моим лицом.
        – Я не знаю, какие ты любишь, поэтому взял розы, – говорит он ровным голосом, протягивая букет.
        Хватаюсь за него непослушными пальцами и, притянув к себе, вдыхаю аромат роз. Зажмуриваюсь, чтобы скрыть смущение.
        – Я зайду? – негромко интересуется Доминик.
        Не может быть! Сегодня он спрашивает, а не врывается без приглашения. Смещаюсь в сторону, безмолвно разрешая ему пройти.
        – От тебя всегда пахнет розой, – замечает он с ухмылкой, закрывая дверь. – А ещё цитрусом.
        Мне становится неловко. Доминик всегда знает, как вогнать меня в краску. И как меня возбудить, он тоже знает. Учитывая то, что было в студии... От воспоминаний я краснею ещё больше, поэтому поспешно отворачиваюсь и прохожу в гостиную. Беру графин с водой, предназначенной для питья, и бесцеремонно ставлю туда букет.
        – Я, вообще-то, равнодушна к цветам, – говорю не оборачиваясь. – Но всё равно спасибо.
        Хочу ли я его задеть? О, да!
        – Но ты неравнодушна ко мне.
        Я слышу смех в его голосе, поэтому натягиваю фальшивую улыбку и оборачиваюсь.
        – Я уже говорила тебе – ты слишком самоуверен!.. Как прошла твоя встреча? – решаю сменить тему, чтобы немного понизить градус.
        – Мы не станем говорить о работе, – тут же отбривает парень. – Ты готова? – осматривает меня с головы до пяток ничего не выражающим взглядом.
        – Да, – я просто киваю и подхватываю пальто.
        Прохожу к двери и цепляюсь за ручку, но не успеваю открыть. Доминик останавливает меня, схватив под локоть.
        – Что это? – взглядом указывает на мои ноги.
        – Что «это»? – не понимаю я.
        – Обувь, – бросает он брезгливо.
        Я смотрю вниз на свои кеды. Любимые кеды, которые ношу именно с этими джинсами.
        – А что не так? – возвращаю взгляд к глазам Холта.
        Это сложно, потому что без каблуков мне приходится задрать голову ещё выше, чем обычно.
        – Иногда ты носишь шпильки, – говорит он спокойно. – Будь добра, надень туфли или сапоги... В общем, что-нибудь, в чём ты не будешь выглядеть несовершеннолетней.
        У меня падает челюсть. Доминик говорит всё это так, будто уверен в том, что может мне указывать. Он что, совсем охренел?
        – Я пойду так, – цежу сквозь зубы и вновь берусь за дверную ручку.
        – Нет, не пойдёшь, – Холт снова хватает меня за локоть.
        Я тяжело вздыхаю, зажмуриваюсь, а потом говорю спокойно, насколько это возможно:
        – Помнится мне, когда речь шла о свидании, ты говорил, что оно будет на любых моих условиях. Так вот моё условие: я сама решаю, в чём пойду!
        – Речь шла об условиях ещё до того, как ты отправила меня к Торесу! А сейчас – нет! Нет никаких «твоих» условий! Свидание пройдёт так, как я хочу! И я хочу, чтобы ты была выше!
        Он вновь указывает на мои кеды, а мне хочется съездить ими по его самодовольному лицу.
        – Я выполнил твоё условие? – нетерпеливо и раздражённо спрашивает Доминик.
        Просто киваю, сжав кулаки. Чёрт с ним, я сделаю, что он хочет. Сейчас – сделаю! Но он не сможет меня заставить спать с ним.
        Крутанувшись на пятках, вихрем проношусь в спальню и захлопываю дверь. Швыряю пальто на кровать. Сдираю свитер через голову, а потом избавляюсь от джинсов. Хватаю из шкафа чёрное вязаное платье, которое облегает фигуру как вторая кожа. К тому же оно короткое и имеет глубокий вырез на груди. Присев на корточки, достаю коробку из-под кровати. Открыв крышку, недолго любуюсь сногсшибательными сапожками, которые купила на прошлой неделе. Я не собиралась их носить, потому что слишком высокая шпилька и лакированный блеск – просто не мой стиль. Но отчего-то не смогла пройти мимо магазина, когда их увидела.
        Присев на кровать, надеваю чулки – часть гардероба, которой я пользуюсь впервые. Неумело прячу кружевные резинки под платье, понимая, что их всё равно видно. Потом напяливаю сапожки и немного морщусь от того, как сильно сжимается стопа. Порывисто поднимаюсь и расправляю плечи в королевской осанке. Сейчас я чувствую себя на ярд выше и чертовски уверенно. Наверное...
        Беру в руки пальто и делаю пробный шаг. Потом второй. Ноги не особо слушаются, когда я медленно прохожу к двери спальни. Прежде чем открыть, одёргиваю платье. Резинку чулок будет видно, если я сяду и, например, положу ногу на ногу. О, Боже, как не умереть от стыда?.. Однако я всё равно задираю нос и растягиваю на губах язвительную полуулыбку. Правда, потом стираю её, изображая на лице невинность и хлопая глазками. Покинув спальню, тут же встречаюсь с плотоядным взглядом будущего мужа.
        Что ж... Смотри! Хочешь, чтобы я была выше? Пожалуйста, Доминик! Хочешь видеть меня сексуальной? Всё, что пожелаете, мистер Холт!
        Хочешь трахнуть меня? Думаешь, что так всё и будет? Хм... Боюсь, что тебя ждёт разочарование, мистер Пижон!
        
        Я приближаюсь к нему, с каждым шагом чувствуя себя увереннее. Готова потерпеть слишком узкую и неудобную обувь, лишь бы подольше насладиться зрелищем в виде отвисшей челюсти и выпученных глаз Доминика Холта. Остолбенел! Неужели с ним такое бывает?
        Пройдясь по моему телу взглядом, он всё-таки отмирает и, протянув руку, забирает у меня пальто. Потом, по-прежнему молча, помогает его надеть и, открыв передо мною дверь, галантно склоняет голову, предлагая выйти первой.
        Что? Даже не будет остроумных шуточек? Или прямолинейных замечаний этого всезнайки, что он знает толк в красоте? И что именно потому, что он попросил меня надеть каблуки, я теперь выгляжу так, как ему надо?!
        Однако Доминик продолжает молчать, совершенно сбивая меня с толку. Выразительно закатив глаза, прохожу мимо, слегка задевая Доминика плечом. Он с шумом втягивает воздух через нос, а потом выходит вслед за мной, тихо прикрыв дверь номера. Мы проходим к лифту. Я чувствую его взгляд на своих ногах. Физически ощущаю, как он скользит от сапог к коленям и бёдрам.
        Пальто не слишком длинное, но всё же прикрывает срамоту в виде чулок, и я искренне надеюсь, что мне не придётся его снимать. Хотя мы вроде собирались в кинотеатр, а там темно. Или, возможно, он придумал что-то другое, раз уж мы теперь не играем по моим правилам. И почему Холт так напряжённо молчит, а чёртов лифт всё никак не приедет?
        Я мельком смотрю на него, и наши взгляды тут же пересекаются. В светло-голубых глазах затаилась сексуальная угроза, а на губах играет привычная ухмылка. Похоже, Доминик взял себя в руки.
        – Куда мы поедем? – спрашиваю ровным голосом, когда мы проходим в лифт.
        – Сначала я планировал ужин в ресторане, – отвечает парень и жмёт на кнопку. – Но теперь, когда ты выглядишь так... – он замолкает, закусив нижнюю губу, и качает головой. – В таком виде, Райян, я могу отвести тебя только в одно место.
        – И в какое? – не могу скрыть скептицизма в голосе.
        – В спальню, – самодовольно бросает Холт. – Сразу в спальню!
        Меня обливает холодным потом. Вся уверенность летит к чертям, и я готова взвизгнуть от негодования. Бросаюсь к Доминику и пытаюсь отпихнуть его от табло с кнопками. Чёртов пентхаус! Он везёт меня туда! Нет, я не поеду! Там я чувствую себя уязвимой, поэтому шанс оказаться в его спальне весьма велик. Доминик знает, что говорить и что делать, особенно на своей территории.
        Пытаюсь добраться до кнопок, но так как Холт не двигается, продолжая закрывать их собой, начинаю колотить его по груди.
        – Я не поеду в твой пентхаус, понял? Никакого свидания не будет! Я, по-твоему, шлюха, что ли?
        Меня трясёт от обиды и страха. Страха, что я буду полностью в его власти, стоит ему только захотеть. Неожиданно он хватает меня за плечи и удерживает на месте в попытке утихомирить истерику.
        – Почему сразу «шлюха»? – искренне удивляется Доминик. – Я, вообще-то, не имею дел со шлюхами.
        – Тогда зачем ты говоришь мне такие сомнительные комплименты? – вскидываю подбородок и прожигаю его лицо гневным взглядом.
        – Я говорю то, что хочу! – сразу отрубает парень. – И сейчас я хочу тебя и сказал об этом вслух, потому что хотел это сказать!
        Мне кажется, у меня сейчас пар из ушей пойдёт от его самоуверенности! Набрав в лёгкие побольше воздуха, собираюсь выплеснуть целую тираду о том, куда он может пойти со своими хотелками, но Доминик тут же меня останавливает:
        – Успокойся, Райян! Лифт едет вниз. Я не везу тебя в пентхаус! Это просто... шутка.
        Когда до меня доходит вся нелепость собственного поведения, щёки тут же начинают гореть от смущения. Шутка, чёрт возьми! Шутка?
        – Боже, Доминик! – картинно закатываю глаза. – Тебе никто не говорил, что у тебя огромные проблемы с чувством юмора?
        Он делает вид, что задумался, а потом просто коротко бросает:
        – Нет! – хмыкнув и отпустив мои плечи, скрещивает руки на груди и добавляет самодовольно: – Мне часто говорят о незабываемом сексе. О чувстве юмора?.. Нет... Не припомню.
        Я делаю шаг назад, оттаскивая себя на безопасное расстояние. Он одёргивает полы своей парки, и она расправляется в том месте, где отпечатались мои удары. Я что, только что била его в грудь? О, Боже...
        – Так куда мы едем? – вновь спрашиваю упрямо. Извиняться и не подумаю.
        – Мы едем в ресторан, – говорит он медленно, словно разжёвывая. – Просто. В ресторан.
        – Какой? – выдаю первое, что приходит на ум. И говорю это не в состоянии скрыть раздражение.
        – А есть разница? – искренне удивляется Доминик.
        Лифт, слава Богу, прибывает на нулевой этаж, и мы сразу идём к машине.
        – Разницы нет, – отвечаю, устремив взгляд под ноги. – Просто ты пытаешься шутить. А я пытаюсь заполнить неловкую паузу.
        – Неловкая она только для тебя, – хмыкает Доминик, снимая машину с сигнализации и открывая для меня дверь.
        Снова! Мистер Пижон превратился в мистера Галантность.
        Я забираюсь в салон и ошеломлённо наблюдаю, как Холт подхватывает ремень безопасности и, склонившись максимально близко ко мне, пытается его пристегнуть. Но, словно нарочно, у него это выходит не сразу.
        – Для меня каждая пауза с тобой – это не неловкость, – шепчет он, заглядывая мне в глаза. – Это возможность тебя видеть, а не слышать. Возможность тебя нюхать, – словно в доказательство словам, Доминик громко вдыхает, носом прижавшись к моей шее.
        Мурашки табуном бегут по спине и рукам. Пальцы покалывает от желания притянуть его к себе ещё ближе. Губы начинают гореть, жаждая поцелуя. Всё именно так, как я и думала. Доминик знает, что сказать и как сказать. Он обладает огромной властью над слабым полом. И я не знаю, что со всем этим делать.
        На счастье, Холт быстро покидает мою шею, тут же отстраняется и захлопывает дверь. Неторопливо обходит авто и занимает водительское место. Заводит мотор, хватается за руль, но, прежде чем поехать, резко дёргает головой вправо, и его колючий взгляд впивается в мои бёдра. Я тоже опускаю глаза вниз и вижу, что полы пальто разъехались в стороны, обнажая короткое платье и кружево чулок. Хватаюсь за край платья и тяну вниз, ощущая, как щёки горят с новой силой. Потом, совладав со смущением, смотрю на Холта. Он уже отвернулся и медленно трогается с места, устремив взгляд вперёд. Его губы растянуты в задорной улыбке. На правой щеке – сексуальная ямочка.
        Ну почему он такой красивый, чёрт возьми?
        Доминик включает музыку, по салону разносится какая-то популярная песня, но мысли слишком путаются, и я слушаю вполуха. Проходит не меньше пятнадцати минут, прежде чем Доминик нарушает молчание:
        – Ты красиво танцевала под эту песню.
        Я отрываю взгляд от окна и перевожу на парня. Он кивает на магнитолу. Теперь играет одна из песен из моего плейлиста.
        – В тот вечер, когда я впервые подглядывал, ты танцевала под эту песню, – продолжает он с улыбкой.
        Мои губы складываются в удивлённое «о-о». Он запомнил, под какую песню я танцевала!
        – С тех пор эта песня стала моей любимой, – его улыбка становится шире, искреннее. Наверное, впервые он улыбается так именно мне. – Я хочу вновь посмотреть, как ты танцуешь. И сделать это, не прячась в коридоре.
        Во рту пересыхает. Доминик говорит тихо, его голос тонет в трогательной музыке. А взгляд, которым он меня одаривает, время от времени отрываясь от дороги, будто гипнотизирует, и я не знаю, что ему ответить...
        Мы паркуемся возле небольшого ресторана на Восточном Бродвее в Чайна-тауне. Я знаю это место...
        ГЛАВА 16. КТО ТАКАЯ РАЙЯН?
        Райян
        – В чём дело, Райян? – тихо спрашивает Доминик. – Тебе не нравится этот ресторан?
        Я продолжаю смотреть в окно, не желая шевелиться. Вспоминаю то недолгое время, когда танцевала в труппе. Своих друзей – братьев и сестёр по разуму. И то, как мы часто обедали именно здесь – в ресторане «Шанхай». А иногда и ужинали. Чёрт, почему из всех ресторанов Нью-Йорка Холту приспичило поесть именно здесь?
        Стиснув зубы, продолжаю пялиться на небольшое одноэтажное здание. Понимаю, что должна что-то сказать, но, не успев прийти в себя от странных комплиментов Доминика, теперь окончательно впадаю в ступор ещё и от выбранного места.
        Что если я встречу кого-то из бывших коллег? Они ведь тут же сдадут меня, совершенно того не желая! Вдруг кто-то из них назовёт меня по имени? Настоящим именем! Или ещё хуже – моя бывшая ближайшая подруга заявится сюда. Тогда этот вечер превратится в катастрофу! В итоге мне придётся рассказать Доминику правду. А я пока к этому не готова...
        – Не любишь китайскую еду? – уточняет Холт, и я всё-таки смотрю на него.
        – Не очень, – вру неправдоподобно.
        – А я – очень, – кривится он в ухмылке, – поэтому пошли!
        Его тон не терпит возражений. Он покидает машину и обходит её вокруг. Открывает мою дверь, хочет сам отстегнуть ремень безопасности, но я опережаю его. Быстро щёлкаю замком, порывисто возвращаю ремень на место, но не отказываюсь от протянутой руки парня и с его помощью выбираюсь из машины. Как только Доминик меня отпускает, ноги начинают дрожать, и я пока не понимаю, что тому причиной – высокие каблуки или расшалившиеся нервы.
        Холт захлопывает дверцу, ставит машину на сигнализацию и, схватив меня за руку, начинает двигаться к ресторану.
        Я судорожно соображаю, чего мне ждать от сегодняшнего вечера. Из восьми миллионов человек, проживающих в Нью-Йорке, встретить кого-то из знакомых в обычный вечер среды просто невозможно. Поэтому немного расслабляюсь, стараясь мыслить позитивно. А по возможности и вести себя так. Но пока я лишь с трудом перебираю ногами, до ломоты в пальцах сжимаю полы пальто, чтобы не демонстрировать чулки всей улице, и нервно посматриваю на самоуверенного Доминика.
        Он распахивает передо мной дверь ресторана. Войдя внутрь, настороженно обвожу взглядом зал. Сегодня здесь не очень людно, что опять-таки обнадёживает. Доминик проходит следом, замирает рядом и тоже осматривается. Потом втягивает носом воздух, и на его губах расцветает блаженная улыбка.
        – Вопреки всем моим ожиданиям – пахнет вкусно, – говорит он, демонстрируя ямочку на щеке.
        – Да, тут отлично, – мямлю я, отворачиваясь, и ругаю себя за то, что постоянно разглядываю парня.
        – Пойдём, – он берёт меня за плечи и подталкивает в сторону террасы в самом конце зала.
        Это место называется террасой только из-за дощатых полов, панорамных окон и огромных вазонов с растениями. Летом окна тут открыты, создавая ощущение, что ты, и правда, сидишь на улице. А сейчас, в ноябре, терраса стала просто частью основного помещения.
        Доминик подводит меня к столику, рассчитанному на четырёх человек, в самом конце зала у окна. Руки с плеч не убирает и, склонившись, шепчет мне в ухо:
        – Позволь мне помочь тебе снять пальто.
        Конечно, чёрт возьми! Ему же не терпится раздеть меня окончательно. Обречённо расстёгиваю пуговицы, и он тут же стягивает пальто с моих плеч. Громко вздохнув, опаляет шею жаром, и моё сердце подпрыгивает в груди.
        – Я голоден, – неожиданно говорит парень, всё так же склоняясь к моему уху. По спине ползут мурашки, а он продолжает: – Надеюсь, ты тоже голодна?
        На самом деле у меня совсем нет аппетита, но он же не про пищу, верно?
        Доминик обходит меня, вешает пальто на спинку стула и отодвигает его. Я неуверенно сажусь и сжимаю бёдра, искоса взглянув на край платья. Краешек кружева чулок показывается снаружи. Сказать, что я ругаю себя за такой внешний вид – ничего не сказать. Выставить себя на посмешище в попытке быть сексуальной – это не то, что мне нужно.
        Доминик обходит стол, снимает верхнюю одежду и вешает её на свой стул. Садится и переводит взгляд вправо. Оказывается, к нам уже подошла официантка, которая терпеливо молчала, пока мы рассаживались. Она приветствует нас и подаёт меню. Кажется, слишком внимательно заглядывает мне в лицо, вероятно, узнав. Прячу взгляд под ресницами и сразу раскрываю папку. Я знаю это меню досконально.
        – Выпьешь? – бросает Доминик, когда официантка оставляет нас одних.
        – Да, холодный чай, – отзываюсь я, бездумно листая меню.
        – Может, что-то покрепче? – настойчиво спрашивает он, устремляя взгляд на моё лицо. – В чём дело, Райян? Тебе не нравится это место?
        – Нет, здесь уютно... И кормят неплохо, – отрываю взгляд от меню и тоже смотрю в лицо собеседника. – Я бывала здесь много раз.
        Он удивлённо вскидывает бровь. Потом тихо хмыкает, словно сам себе, и вновь склоняется над меню.
        – Значит, наши вкусы странным образом совпадают, – добавляет, не глядя на меня.
        Я не могу не согласиться. Какими бы разными мы не были, всё же во много похожи. В том числе во взаимном, каком-то необъяснимом притяжении друг к другу.
        Через некоторое время возвращается официантка, и Доминик молча ожидает, когда я сделаю заказ. Заказываю то, что брала здесь много раз: чай со льдом и рис с креветками. Порции здесь просто огромные, и я всегда делилась едой с подругой... и главной моей конкуренткой в нашей небольшой труппе.
        По роковому стечению обстоятельств подругу – ту самую, которую не хочу здесь встретить – зовут Райян. Только это её первое и единственное имя. А меня родители наградили двойным именем, и Райян – лишь второе имя, которым я не пользовалась. Решила воспользоваться им именно тогда, когда сочиняла легенду для Доминика Холта. Наверное, выбирая это имя, где-то очень глубоко внутри я завидовала своей подруге Райян. Она всё ещё танцует, я – нет… Разве что для себя. У неё карьера, а я... Лишь обманываю себя, что в порядке. Потому что я не в порядке.
        Коленная чашечка никогда не восстановится полностью. И я никогда не буду Райян, и рано или поздно вновь стану Патрисией. И выйду замуж. Пусть и за очень красивого и сексуального парня, но по расчёту.
        В общем, я никогда не сделаю того, чего действительно желаю. И я не злюсь за это на Доминика, потому что он такая же жертва обстоятельств, как и я.
        Вот то, что нас объединяет – отсутствие свободы воли. И я не жалею, что продолжаю лгать ему, ведь по-другому мы бы никогда не сблизились.
        
        Ужин протекал в относительном спокойствии.
        Если с Домиником Холтом вообще можно было так себя чувствовать. Он время от времени бросал на меня весьма однозначные взгляды и продолжал соблазнять сексуальной ямкой на щеке. Кажется, я даже успела позабыть о том, почему не хотела сюда идти. И о том, что может ждать меня, когда мы вернёмся в отель. Доминик явно рассчитывал на гораздо большее, чем просто ужин.
        – Ты всё время смотришь вниз, – хмыкает парень, протерев губы салфеткой. – Откуда в тебе столько комплексов, Райян?
        – Во мне нет никаких комплексов, – скривившись, отвечаю с обидой.
        Он подаётся вперёд, уперев ладони в стол, склоняется ближе и шепчет:
        – Для человека, демонстрирующего своё тело широкой публике, ты переполнена комплексами.
        – Я демонстрирую не тело, – сразу парирую я, – а его гибкость. И собственно танец. А это большая разница, чтоб ты знал.
        Он ухмыляется и откидывается на спинку стула.
        – А мне продемонстрируешь свою гибкость? – спрашивает с вызовом, а потом добавляет, примирительно подняв руки перед собой: – Я имею в виду танец. Продемонстрируешь гибкость в танце? Или ты о чём-то другом подумала?
        Он поигрывает бровями, а мои щёки начинают гореть от смущения, потому что я явно думаю о чём-то другом. Поцокав языком, Доминик подносит к губам стакан с водой, делает короткий глоток, а потом говорит совершенно другим тоном, вдруг убрав всю игривость:
        – У тебя красивые ноги и тонкая талия. Одежда на тебе сидит великолепно. В том числе и чулки, которые ты так тщательно прячешь. Чего ты стесняешься, Райян? Или у девочек Торес не принято быть сексуальными?
        Болезненно зажмурившись, он добавляет:
        – Только не говори, что я прав, иначе мне придётся отменить свадьбу.
        Меня словно ледяной водой окатывает. Сначала я не понимаю, почему он говорит со мной о свадьбе, а потом до меня доходит, что речь идёт о Патрисии и о том, сексуальна она или нет. Подавляя желание сказать какую-нибудь пакость, изображаю на лице всю серьёзность, на какую сейчас способна.
        – Патрисия, вообще-то, не любит все эти тряпки, – бросаю небрежно, наблюдая за кислой миной Холта. – Она предпочитает строгую и скромную одежду. Потому что, как ты уже понял, девочкам в семье Торесов нужно быть с железной хваткой, а не с вульгарным вырезом на платье.
        – Это всегда можно совместить, – не соглашается Доминик, поморщившись.
        – Не в нашей семье, – отрицательно качаю головой, продолжая ёрничать с серьёзным выражением лица. – Патрисия очень умная, зачем ей быть сексуальной?
        – Значит, не такая уж умная, раз выходит замуж вслепую, – подавленно парирует Доминик. – К тому же ты вот можешь быть и умной, и сексуальной одновременно. Научила бы сестрёнку!
        Мои щёки вновь горят. Просто полыхают! На этот раз смущение вызвано таким нехарактерным для Холта комплиментом. А он выглядит так, словно вообще ничего такого не сказал.
        – Ладно, – отмахивается Доминик. – До января я не хочу думать о будущей жене. Так что закрыли тему.
        Я лишь киваю, усиленно прогоняя навязчивое желание признаться ему прямо сейчас.
        «Эй, Доминик! Кстати, я и есть Патрисия!»
        Или: «Как ты смотришь на то, что я обманула тебя, притворяясь другим человеком?»
        И ещё лучше: «Доминик, прости, но ты такой говнюк, что я решила тебя проучить и, прикрываясь другим именем, втёрлась к тебе в доверие!»
        Всё это звучит ужасно даже в моей голове. И прозвучит ещё хуже, когда осмелюсь сказать это вслух. Поэтому чистосердечное сегодня отменяется. Я не готова! Ну и к тому же он ещё не искупил свою вину за то, что не соизволил узнать будущую жену, и за то, что не обратил на меня внимания на открытие «Хоум Холт».
        Возможно, он искупит, когда я пойму, что это случилось. А пока пусть терпит присутствие Райян, не имея возможности распоряжаться её жизнью. В то время как Патрисией он распоряжаться сможет, учитывая брачный контракт и прочую формальную ересь.
        – Ты закончила? – спрашивает Доминик, отодвинув пустую тарелку на край стола.
        Я смогла съесть лишь половину своей порции, а остальное уже битый час растирала по тарелке.
        – Да, – отвечаю, промочив горло холодным чаем с имбирём.
        Взмахом руки Доминик подзывает официантку, она вручает ему счёт, который он тут же оплачивает, отдав пластиковую карту. Пока одеваемся, официантка возвращает карточку и желает нам хорошего вечера. Хотя по ощущениям уже глубокая ночь.
        Бросив взгляд на часы, понимаю, что мы провели в ресторане всего два часа, и сейчас только восемь вечера. Детское время.
        И совершенно непонятно, что дальше собрался делать Доминик. В то, что отвезёт меня в отель и просто проводит до двери номера, мне верить не хотелось. Потому что где-то глубоко внутри, я надеялась на продолжение вечера.
        Мы неспешно направились к выходу. В ресторане прибавилось посетителей, и мне пришлось на всякий случай низко опустить голову, чтобы избежать незапланированных встреч. Когда Доминик распахнул дверь на спасительную улицу, я переступила порог, оставляя за спиной, наконец, ресторан «Шанхай», своё танцевальное прошлое и этот, надо сказать, всё же приятный вечер с Холтом.
        – Только не надейся, что я отпущу тебя, – негромко оповещает Доминик, когда хватает меня за руку, собираясь направиться к машине.
        – Я и не думала, – честно признаюсь с улыбкой.
        Нам навстречу идёт небольшая компания молодёжи. Они сворачивают к ресторану. И я с ужасом понимаю, что узнаю каждое из этих лиц, и что мы не успеем убраться с их пути. Выпускаю руку Холта из своей и делаю шаг в сторону, в попытке слиться со стеной ресторана.
        Среди знакомых парней и девчонок та самая Райян, которая когда-то была моей подругой. Сначала она смотрит на меня незаинтересованно. Скользит взглядом от моего лица к лицу Доминика, но потом быстро возвращает его обратно.
        – О, Боже... – выдыхает Райян, прирастая к тротуару прямо передо мной.
        Спрятаться, убежать, испариться – теперь совершенно точно не получится.
        Несколько человек проходят мимо, коротко кивнув мне в знак приветствия. Рядом с Райян замирает лишь Мэтью – её партнёр по танцам. Когда-то он тоже был моим другом.
        – Я не верю своим глазам... – взволнованно шепчет Райян, расцветая в улыбке.
        Вижу, как её губы складываются, произнося первую букву моего имени, и, ничего лучше не придумав, бросаюсь ей на шею.
        – ...Патрисия, – выдыхает она мне в ухо.
        С жаром обнимаю бывшую подругу, понимая, что Доминик стоит всего в каком-то ярде и наверняка с интересом впитывает каждое слово.
        – Так рада вас видеть! – начинаю щебетать я и, отстранившись от Райян, обнимаю ещё и Мэтью. – Боже, как вы? Как гастроли? Почему вы в Нью-Йорке? Я думала, у вас огромный тур!
        – Мы вернулись посреди тура, потому что Мэт... – Райян картинно хватается за сердце и хлопает глазками. – В общем, Мэтью сделал мне предложение, и мы вернулись, чтобы сообщить родителям.
        Она почти подпрыгивает на месте и выглядит до тошноты счастливой. А моя улыбка настолько фальшивая, что её с трудом получается удержать на лице.
        – Я очень за вас рада, – говорю вдруг осипшим голосом. Потом прокашливаюсь и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Доминика.
        Надо отдать ему должное: он не ушёл в машину, а просто стоит рядом, наблюдая за моими бывшими друзьями исподлобья.
        – А ты как? – подаёт голос Мэтью, и я отворачиваюсь от Холта.
        – Я? – спрашиваю и тут же понимаю, что мне нечего им сказать. – Я? Эм... Да у меня всё хорошо...
        – А он кто? – перебивает Райян, кивая за мою спину.
        Чувствую, как Доминик приближается.
        – А я её будущий муж, – бросает он неожиданно.
        Не успеваю даже кинуть на него вопросительный взгляд, как он обнимает меня, притянув за плечи, и чмокает в лоб.
        – И нам совершенно некогда, если вы понимаете, о чём я, – добавляет Доминик, скользя рукой по моей спине и укладывая ладонь на ягодицы.
        Уткнувшись носом в его грудь, старательно прячу улыбку, ощущая странную безопасность в объятьях парня.
        – Поехали, – шепчет он, склонившись к моему уху, а потом добавляет чуть громче: – Иначе я раздену тебя прямо здесь, а потом трахну в машине.
        По телу проносится дрожь. Это всего лишь игра! Представление для моих друзей! Но только Доминик может говорить такую пошлость, но делать это до мурашек сексуально.
        Отрываюсь от его груди и перевожу взгляд на Райян. Вижу, как глаза бывшей подруги загораются, жаждая подробностей. Конечно! Неудачница Патрисия вдруг выходит замуж за такого шикарного парня! Из этого же надо сделать сенсацию!
        – Нам пора, – говорю я, ухмыльнувшись, и позволяю Доминику утянуть себя к машине.
        Не знаю, как выразить ему свою благодарность. Он, бесспорно, спас меня сейчас как минимум от дурацких разговоров с людьми, с которыми по большому счёту уже давно не о чем разговаривать.
        – Рада была повидаться, – бросаю напоследок, уже отойдя на несколько ярдов от ошеломлённой парочки, крепко цепляясь за ладонь Доминика.
        – Как твоё колено? – вдогонку кричит мне Райян.
        Какое это сейчас имеет значение? Словно она в очередной раз хочет кольнуть меня побольнее, напомнив о моей немощности.
        Пожав плечами, оставляю её вопрос без ответа и тут же ныряю в машину, когда Холт распахивает передо мной дверь...
        – Что с твоим коленом? – интересуется Доминик, как только мы отъезжаем от ресторана. И его голос звучит достаточно резко.
        Не успела отойти от нелепой встречи с подругой, а теперь ещё предстоит объяснять Холту, почему я больше не танцую. А эта тема, если мягко сказать, мне не по душе... Но раз уж сегодня он спас меня, то так и быть – ему я скажу.
        Опустив взгляд на свои колени, обтянутые тонкой лайкрой, тихонько вздыхаю и провожу рукой по тому месту, где время от времени болит.
        – Трещина, – говорю коротко. – Партнёр по танцу не смог выполнить поддержку, и я упала. Совершенно нелепо и неудачно приземлилась, не успев сгруппироваться. Так что...
        Перевожу взгляд на Холта. Он не смотрит на меня. Его взгляд, направленный вперёд, на дорогу, кажется переполненным гневом. Губы сжаты в тонкую линию. Руки напряжены, с силой сжимая руль. Так, что костяшки пальцев побелели.
        Что не так с этим парнем? Перемена его настроения просто необъяснима! Пару минут назад он обещал меня раздеть, а сейчас выглядит так, будто хочет высадить прямо посреди оживлённого шоссе.
        – Так что... Я уже очень давно танцую лишь для себя, – мямлю, отворачиваясь к окну.
        Смотрю на проплывающий мимо город, на небоскрёбы, прохожих, фонари, светофоры… Всё это смешивается в одно пятно непередаваемой безнадёжности. Мысли вновь возвращаются к несбывшимся желаниям и разрушенным планам. Травма повлекла за собой уход из большого спорта. Вследствие чего отец смог настоять на браке с Холтом.
        Вот так в жизни одно неожиданное событие приводит к другому. Одна ложь притягивает другие, обрастая ими как снежный ком, и превращает жизнь в фальшивку. И вот ты уже сидишь в машине парня – своего будущего мужа – и совершенно не знаешь его. А он, как оказывается, не знает тебя. И захочет ли узнать в итоге, когда поймёт, что девушка рядом с ним – не та, кем он её считает?!
        – Ты вроде не хромаешь, – нарушает он молчание. – То есть... Я не видел, чтобы ты хромала...
        Резко дёрнув головой, вновь смотрю на будущего мужа. А он смотрит на мои колени. В его лице читается некая брезгливость.
        – Мне нельзя перенапрягать ногу, – отвечаю неживым голосом. – Иначе я хромаю... То есть, иногда я всё-таки хромаю.
        В конце у меня вырывается сдавленный нервный смешок, потому что я не понимаю реакции парня. Доминик смотрит на дорогу, потом вновь поворачивает голову и на одно короткое мгновение встречается со мной взглядом. И в этом взгляде столько всего, что поджилки начинают трястись. Ненависть, неприязнь, горечь и вместе с тем крупица жалости. Желваки на его скулах ходят ходуном. Массивная челюсть кажется каменной и напряжённой.
        – Тогда не танцуй, – бросает он, снова отвернувшись.
        Я прожигаю его щёку негодующим взглядом.
        – Не танцуй, чтобы не хромать, – проговаривает он медленно, словно разжёвывая.
        Мои брови взлетают. Выражение лица, вероятно, становится ошеломлённым. Что он несёт, чёрт возьми?
        – Я не могу не танцевать, – отзываюсь осипшим от напряжения голосом.
        – Почему? – резко отвечает он.
        – Потому что мне нравится танцевать, – на этот раз мой голос звучит громче и отчаяннее.
        – А хромать? – Доминик тормозит на светофоре, вперив недовольный взгляд мне в лицо. – Тебе нравится хромать, Райян? А если ты будешь хромать потом всю жизнь? Просто потому, что не можешь отказаться от того, что уже стало историей?!
        – Да какое тебе дело? – взвизгиваю оборонительно. – Значит, буду хромать! Понятно?
        – Нет, непонятно, – он качает головой. – Зачем создавать себе лишние проблемы? Зачем портить здоровье? Мне казалось, что ты зрелая и умная... А по сути – просто девчонка с нереализованными амбициями. Совершенно незрелая и абсолютно глупая. Посмотри на свою подругу, Райян!
        – А что с моей подругой? – бросаю с вызовом, вмиг ощетиниваясь.
        – Она, кажется, добилась всего того, о чём мечтаешь ты! Как долго ты будешь обманывать себя, пытаясь совладать с амбициями, которые в итоге никогда не реализуешь?
        Я задыхаюсь от возмущения. Какая муха его укусила?
        Сзади раздаётся настойчивый сигнал клаксона. Смотрю на светофор, который уже переключился на зелёный.
        – Зелёный, – бросаю со злостью, взмахнув рукой.
        – Да, вижу, – цедит Доминик и резко жмёт на газ. Вольво срывается с места, стремительно набирая скорость.
        – У меня нет никаких амбиций, – начинаю я оправдываться, стараясь не обращать внимания на стрелку спидометра, которая уже перевалила за отметку в сто двадцать миль. – Я не понимаю твоих придирок! Я просто танцую для себя и...
        – Это самообман, – перебивает Доминик. – И ты это знаешь!
        Чёрт, он прав! Но не признаваться же ему в этом.
        – Я вообще не хочу обсуждать это с тобой, – стараюсь сделать свой тон ровнее, спокойнее, беспечнее... Хотя это сложно. – Ты меня совсем не знаешь, чтобы делать выводы и называть незрелой.
        Доминик, уверенно маневрируя между машинами, умудряется повернуться ко мне и одарить скептическим взглядом:
        – Но ты, и правда, незрелая.
        Словно кольнуть побольнее пытается. Бесит! От негодования хочется вцепиться в его самодовольное лицо, но я вдруг замечаю, что мы уже давно проехали нужный нам поворот, не свернув к отелю.
        – Куда мы едем? – кручу головой, пытаясь понять, куда он меня везёт. Скорость запредельная, определиться на местности получается не сразу.
        Доминик не отвечает. С тем же напряжением следя за дорогой и контролируя каждый манёвр.
        Через полминуты всё же понимаю, где мы. А ещё через минуту он паркует машину возле старого здания в самом центре Манхеттена. Моя танцевальная студия!
        – Это что, шутка? – скрещиваю руки на груди и просверливаю на его лице дыру негодующим взглядом.
        Хотя нет. Я смотрю на него не просто негодующе. Сейчас мне сложно совладать с эмоциями, и я испепеляю его яростным взглядом.
        – Нет, не шутка, – бросает он и распахивает дверь. – Пойдём, – говорит, уже покинув машину.
        Его дверь захлопывается, и парень уверенно идёт ко входу в здание. Я, не моргая, смотрю на него сквозь стекло, упрямо удерживая себя в кресле. Не буду я выходить! Не стану подчиняться! Пусть просто отвезёт меня в отель!
        Доминик замирает возле входа и выжидающе смотрит в мою сторону. Словно с вызовом хватается за ручку, и, на моё несчастье, дверь поддаётся. Какого чёрта миссис Уизли не ушла домой?
        Быстро покидаю машину и трусцой бегу к Холту. Он меня дожидается, но на его лице нет привычной самодовольной ухмылки. Лишь всё та же неприязнь, что и минуту назад.
        – В прошлый раз ты чертовски напугал миссис Уизли, – положив руку поверх его руки, отдираю её от дверной ручки. – Так что давай я первая зайду, хоть ты и не собираешься посвящать меня в свои планы.
        Он выставляет руки ладонями вперёд, изображая послушание, и кивает на дверь:
        – Прошу!
        Я обречённо вздыхаю, а потом, немного приоткрыв дверь, заглядываю внутрь. Миссис Уизли вижу сразу. Она там же, где обычно. За своим столом. Но сейчас она крепко спит, уронив голову на раскрытую книгу. Прохожу в холл и, обернувшись, прикладываю палец к губам. Уж лучше пусть так и будет. Возможно, нам повезёт, и она никогда не узнает, что я приходила в такой поздний час, да ещё и не одна.
        Медленно, практически на цыпочках, огибаю её стол и, протянув руку, хватаю со стены нужный ключ. Потом отступаю, нервно поглядывая на миссис Уизли. Она начинает ворочаться, будто сейчас проснётся, но этого всё же не происходит. Позволяю себе короткий вздох облегчения и бросаю взгляд на Доминика. Тот стоит на месте, скрестив руки на груди, и смотрит на меня оценивающе. А во мне бушует полнейшая неразбериха. Зачем мы здесь? И почему я иду у него на поводу?
        Сжав ключи в руке, прохожу к лестнице, точно зная, что Холт безмолвной тенью следует за мной. Оборачиваюсь, лишь когда приближаемся к двери в студию. Открываю её и включаю свет. Изображая уверенность, прохожу к подоконнику и, подтянувшись, сажусь на него. Смотрю на парня выжидающе. Сердце начинает стучать быстрее и чаще. Дыхание спирает в груди. Потому как он тоже приближается к подоконнику и выуживает плеер из кармана парки.
        – Я не буду танцевать, – сразу выставляю руки вперёд.
        Не обращая на меня внимания, Доминик подключает MP-3 к колонкам. Зал затапливает негромкая музыка.
        – Знаешь, что я презираю в людях, Райян? – спрашивает он, встав напротив и уперев ладони в подоконник по обе стороны от моих бёдер.
        – Что? – спрашиваю тут же, ловя себя на мысли, что испытываю дикий интерес. Мне хочется узнать Доминика Холта!
        – Немощность, – бросает он брезгливо. – А ещё я ненавижу ущербность.
        Я часто моргаю, ощущая быстро растущую ярость.
        – Я не... Я не ущербная, – шепчу, задыхаясь от злости, и подаюсь вперёд.
        – А выглядела именно так, когда подруга спросила, как твои дела! И когда напялила чулки, в которых чувствуешь себя некомфортно.
        Он проводит рукой по моему бедру, задевая кружево пальцами. И я понимаю, что слишком смело уселась на подоконнике, выставляя фривольное бельё напоказ. Хочу одёрнуть платье, но тогда уж точно покажу свою закомплексованность и ущербность... И, стиснув зубы, не позволяю себе этого.
        – А ещё ты выглядела немощной, когда подруга спросила тебя про колено, – продолжает нападать Доминик.
        Он проводит пальцами именно по той самой коленной чашечке. Я скидываю его руку. Давлю ему в грудь, отталкивая от себя. Потом спрыгиваю с подоконника, морщусь от того, как ноги сковывает в болезненном спазме, ведь на мне всё ещё неудобная и слишком тесная обувь. Без раздумий её снимаю. Схватив его плеер, немного прибавляю громкость, надеясь, что миссис Уизли не проснётся, а потом прохожу в центр зала.
        – Всё это какая-то манипуляция, чтобы я станцевала для тебя? – спрашиваю, разведя руки в стороны. – Доказала тебе, что могу танцевать, невзирая на травму?
        – Нет, – он качает головой. – Мне не нужно ничего доказывать. Себе докажи! Что ты не немощная! И не ущербная, какой была рядом с успешной и такой счастливой подругой!
        – Я каждый день это делаю, – практически топаю ногой от негодования.
        – Значит, ты не справляешься, – чеканит он непреклонно.
        Чёрт с ним! Я готова танцевать когда угодно и где угодно. Пусть смотрит, чёрт возьми!
        Резко отвернувшись от Доминика, стягиваю пальто с плеч и кидаю его на пол. Прохожу ещё на пару метров дальше. Начинаю двигаться, потихоньку отдаваясь в тёплые объятья музыки. Моё тело всегда знает, что нужно делать.
        Испытываю ли я сейчас смущение? Да, чёрт возьми! И в то же время понимаю, зачем мне всё это! Доминик пытается достать настоящую Райян наружу. Возможно – смелую, щеголяющую в коротком платье и чулках. Возможно – уставшую, измождённую танцами. С болью в колене. Уязвимую. Но настоящую в этой уязвимости.
        Только он не знает, что внутри Райян прячется настоящая Патрисия...
        Я не знаю, сколько проходит времени. Песни меняются одна за другой. Слова в песнях сливаются в неразбериху, и я слышу только собственный пульс.
        Доминик успел снять куртку, но стоит всё там же, возле окна, наблюдая за мной исподлобья.
        А я – вся взмокшая, с прилипшими к скулам прядями волос, с частым рваным дыханием – продолжаю измываться над собственным телом. С грандиозным упрямством выполняю прыжки и перевороты, которые нельзя выполнять. И в конечном счёте слышу какой-то хруст...
        Ногу охватывает дикой болью. Падаю на пол и хватаюсь за колено. Тихо простонав, зажмуриваюсь, из уголков глаз выступают слёзы. Доминик очень быстро оказывается рядом. Присев на пол, убирает мои руки от колена, и сам его ощупывает. Мне хочется прочесть в его лице заботу, но её там нет.
        – Ты прав, – шепчу я смиренно. – Всё это лишь история...
        – Значит, ты не будешь бороться? – он вскидывает брови. – Тогда в следующий раз, когда вновь встретишь друзей, будешь всё такой же раздавленной по асфальту букашкой!
        Я опять зажмуриваюсь и шепчу с ненавистью:
        – Ты просто козёл!
        – Потому что не жалею тебя? – его рука от колена ползёт вверх по чулкам. – Или потому что прав?
        – Потому что я не просила у тебя правды! – цежу сквозь зубы. – Я не хочу твоей правды!
        – А чего ты хочешь, Райян? – спрашивает в лоб, сжав пальцами моё бедро.
        Бешеное сексуальное напряжение бушует между нами, наверное, ещё сильнее, чем прежде, несмотря на обиду и непонимание.
        – Определись, наконец, кто такая Райян! И чего она хочет! – советует он мне и отпускает мою ногу.
        Отстранившись, собирается встать, но моё тело реагирует на Доминика Холта ещё сильнее, чем на музыку. Я хватаю его за руку...
        ГЛАВА 17. Я БУДУ ДЕЛАТЬ ЭТО, ПОКА НЕ НАДОЕСТ...
        Доминик
        Она хватает меня за руку. В её взгляде плещется отчаяние и нежелание меня отпускать. Что ж... Я завладел её вниманием, только вот теперь не уверен, что Райян та, кто мне нужен...
        – Встать сможешь? – спрашиваю тихо, а она сжимает моё запястье и, кажется, перестаёт дышать.
        – С моим коленом всё в полном порядке, – отвечает, облизав губы. – А вот со мной... Со мной – нет.
        Наклонив голову набок, скольжу по её лицу и телу изучающим взглядом. Платье прилипло к влажной коже, чулки, которые Райян так усердно прятала весь день, теперь напоказ, и ноги девушки невольно приковывают внимание. Пожалуй, если мы совсем не будем говорить, сетовать на нелёгкую судьбу и ждать друг от друга жалости и понимания, всё может склеиться.
        – Я не психиатр, – говорю ей, проводя рукой по колену и скользя по ноге выше. – Но я могу дать тебе один ценный совет!
        Мои пальцы ныряют под край платья. Задевают резинку трусиков. Райян судорожно глотает воздух. Одна её рука всё ещё крепко держится за моё запястье. А вторую она укладывает поверх моей руки, шарящей под платьем.
        – Какой совет? – спрашивает, вновь облизав губы.
        – Пока ты можешь ходить, бегать, танцевать, – начинаю шептать я, – напяливать на свои длинные ноги чулки и обуваться в туфли на высокой шпильке... грациозно подавать своё тело – ты не ущербна! А вот когда ты сядешь в инвалидное кресло, потеряешь возможность делать то, что обычные люди делают каждый день – просто шаг – вот тогда ты станешь ущербной! Вот тогда при встрече с подругой ты, потупив взгляд, будешь ощущать её презрение, прикрытое жалостью. Будешь стесняться саму себя! А пока... просто наслаждайся жизнью!
        Мой голос звучит жёстче, чем следует. Рука всё ещё под платьем, и пальцы цепляются за резинку трусиков. Я могу их снять прямо сейчас, но рука Райян поверх моей мешает это сделать. Огромные глаза взирают на моё лицо с испугом.
        – Говоришь так, словно знаешь, о чём говоришь, – тихо произносит она.
        Её взгляд перемещается с моего лица к шее, потом к груди, плечам... Будто ищет признаки моей ущербности.
        – Может, и знаю, – бросаю сухо.
        Потом выхватываю своё запястье из её руки и сам хватаю её кисть. Переношу вес тела и нависаю над Райян, пригвождая её руку к полу над головой девушки. Вторая моя рука всё ещё под платьем, и я требовательно тяну за резинку трусиков. Со стоном выдохнув, Райян опаляет кожу на моей щеке жаром. В её глазах больше нет испуга, в них зарождается предвкушение. А потом она отпускает мою руку, позволяя самому решать, что будет дальше. И, резко дёрнув за резинку, я стягиваю трусики с её бёдер и тут же провожу пальцами по клитору. Райян начинает дрожать всем телом.
        – Доминик, я... – не дав себе закончить, с силой кусает губы.
        – Что? – спрашиваю шёпотом.
        Склоняюсь к её губам, и она тут же перестает их кусать.
        – Чего ты хочешь, Райян?
        Она сама тянется за поцелуем, робко прильнув к моим губам. Языком раздвигаю их и проникаю в её горячий вкусный рот. Ловлю стон девушки, и меня накрывает диким желанием. Такое желание я испытывал всего раз в жизни. И не думал, что испытаю его вновь.
        Резко отстранившись, стягиваю её трусики ещё ниже, а потом совсем снимаю. Хватаюсь за края своего свитера и быстро срываю его через голову. Вновь наклоняюсь и овладеваю губами Райян. Она обвивает руками мои плечи, впиваясь ноготками в ткань рубашки. Я расстёгиваю пуговицу на джинсах и молнию. Потом сгребаю девушку в охапку и встаю с пола. Она оказывается лёгкой как пушинка. Быстро перемещаюсь к подоконнику. Отшвыриваю плеер, колонки, всё это летит на пол, обрывая музыку. Сажаю Райян на подоконник. Задираю её платье и развожу длинные стройные ноги в стороны. Она запрокидывает голову, макушкой упираясь в стекло. Тяжело дышит... Провожу ладонью по её часто поднимающейся груди. Зацепив горловину платья, опускаю его вниз, выставляя напоказ бельё. Вот сейчас она сексуальна настолько, что мне хочется её съесть.
        Склонившись, провожу языком по клитору, пробуя на вкус соки девушки. Она вся мокрая и горячая и, чёрт... очень вкусная.
        Райян уже не контролирует стоны, когда я вылизываю её, и это как бальзам для моих ушей.
        Я помню, что совсем недавно она была невинной. Стараюсь не думать о том, что ей, возможно, вновь станет больно, не находя в себе сил, чтобы прекратить всё это.
        Сегодня я её трахну. Прямо здесь, на подоконнике. А потом привезу в отель, отведу в пентхаус и трахну снова. И буду делать это, пока мне не надоест, чёрт возьми!
        Немного приспустив джинсы и боксёры с задницы, хватаю член рукой и провожу по нему сверху вниз, стараясь заглушить агонию во всём теле. Языком проникаю в жаркое лоно девушки, и Райян, согнув ноги в коленях, раскрывается для меня ещё сильнее, шире.
        – Да-а, – громко срывается с её губ, и моё тело обдаёт новой волной жара.
        Скольжу языком от низа живота к рёбрам. Опускаю её бюстгальтер под грудь и захватываю сосок губами, одновременно устраиваясь между бёдрами девушки. Покинув её грудь и немного углубив член в лоно, хватаюсь за бёдра и с силой сжимаю. Удерживаю себя, её – лишь бы вновь не сделать ей больно... Иначе уйдёт, окончательно разочаровавшись в сексе со мной.
        Райян опускает голову, и её затуманенный желанием взгляд находит моё лицо. Закусив губу, смыкает ноги на моей пояснице. Надо отдать должное танцам – растяжка у неё хорошая.
        По-прежнему удерживая её за бедра и немного подтянув к себе, опускаю девушку чуть ниже. Горячий член проникает в неё ещё на дюйм.
        – На этот раз всё будет по-другому, – тихо обещаю ей и медленно пробираюсь дальше, ощущая, как её плоть сжимает член, словно в тисках.
        Её тело дрожит ещё сильнее. Однако глаза девушки умоляют продолжить. Я подаюсь назад, а потом снова вперёд, чувствуя, как каждая клетка её тела буквально звенит от напряжения.
        – Расслабься, Райян, – то ли рычу, то ли хриплю, не узнавая собственный голос. – Расслабься и просто почувствуй меня. Привыкни к этим ощущениям внутри... И тогда тебе понравится. И ты будешь просить меня ещё.
        Всё это говорю без тени ухмылки, совершенно серьёзно. Мне так хорошо внутри неё, что вряд ли смогу теперь жить без этого... До января я буду постоянно внутри неё. При каждой удобной возможности.
        – Опусти ноги, – командую я, с каждым разом проникая всё глубже.
        Райян послушно опускает ноги и, уперевшись пятками в подоконник, подаётся вперёд, сама вбирая член. Делает это достаточно резко. Наши тела встречаются с громким хлопком, и мы оба стонем. Потом я немного отстраняюсь, а когда врываюсь обратно, Райян вновь дёргается мне навстречу. Я заполняю её целиком и ощущаю неотвратимое приближение яростного оргазма. Словно у неопытного мальчишки, не умеющего контролировать свои движения и выдержку. Чёрт...
        – О, Боже... – выдыхает она. – О, Боже... Дом...
        Дом! Так меня называют только друзья. Самые близкие люди в моей жизни. Никому больше не позволено. Однако я чувствую, что ей сейчас можно! Пусть скажет ещё раз!
        – Дом... – стонет Райян, словно прочитав мои мысли.
        А я врываюсь в неё с новой силой, заполняя и растягивая. Создавая её для себя.
        Такого в моей жизни не было, потому что никогда не имел дело с девственницами. А теперь, кажется, кайфую от этого.
        Прикрыв глаза, целиком отдаюсь своим ощущениям. Вдыхаю запах Райян. Аромат её парфюма, шампуня, пота, секса – всё это смешивается в дикий коктейль, которым я не могу надышаться. Теперь запах Райян мне нравится ещё больше.
        Распахнув глаза, обнаруживаю, что девушка не сводит с меня взгляда. И как только мои глаза впиваются в её, и между нами происходит немой диалог, она тут же кончает, сотрясаясь всем телом. Её киска сжимает мой член. Разряды приближающегося оргазма волной ударяют в пах. Я быстро выхожу из неё и, схватив член рукой, изливаюсь прямо на паркетный пол. Потом падаю лбом на её влажный живот, а Райян обнимает меня за шею, запустив пальцы в волосы.
        Мы тяжело и громко дышим. И молчим...
        Она выглядит обеспокоенной и не смотрит в мою сторону, когда покидает подоконник. Одёргивает платье и надевает сапожки. Я тоже одеваюсь, неотрывно наблюдая за девушкой. Заправив волосы за уши, Райян всё-таки смотрит на меня и улыбается.
        – Надеюсь мы не разбудили миссис Уизли, – бросает она, усмехнувшись.
        – Уверен, что разбудили, – отвечаю ей совершенно серьёзно.
        Улыбка гаснет, и она закатывает глаза. Потом влетает в пальто и нервно его запахивает. Схватив плеер с пола, идёт прямо к двери, но я встаю у неё на пути.
        – Но ты же не станешь жалеть, что сделала это? – сомкнув пальцы на её подбородке, заставляю посмотреть мне в глаза.
        – А ты? – тут же выпаливает Райян. – Ты не жалеешь?
        – Я редко о чём-либо жалею, – отвечаю мягко. И, не желая вдаваться в подробности, быстро её целую.
        Девушка с готовностью льнёт ко мне всем телом и обвивает руками шею. И отвечает на поцелуй с каким-то даже облегчением...
        – Пойдём, – спустя пару минут тяну её к выходу.
        Райян не спорит, послушно покидает танцевальную студию, предварительно погасив свет, и запирает дверь на ключ. По лестнице забавно крадётся на носочках, пытаясь ступать беззвучно, что вызывает во мне бесконтрольную улыбку. Старательно её стираю и оглядываюсь по сторонам, когда оказываемся на первом этаже. Тут никого нет. За столом тоже пусто, исчезла даже книга, на которой прикорнула старуха.
        Райян ускоряет шаг, её каблуки отбивают дробь по кафельному полу, но кажется, ей плевать, потому что она очень хочет выбраться отсюда. Хватается за дверь и вылетает на улицу. Я спокойно выхожу следом, слыша шаги за спиной. Должно быть, миссис Уизли уже торопится к нам.
        Райян прыгает у Вольво, машет руками, подгоняя меня. А я не могу отказать себе в удовольствии пощекотать ей нервы.
        Снимаю машину с сигнализации в тот момент, когда дверь здания распахивается, и на пороге показывается миссис Уизли. Райян запрыгивает в машину, а я, обернувшись, почтительно киваю оторопевшей старухе. Потом неспешно прохожу к водительской двери и забираюсь в салон.
        – Ну ты и сволочь, – шипит Райян.
        Обернувшись, смотрит на миссис Уизли, которая так и замерла на пороге, вглядываясь в окна машины.
        – Поехали, прошу тебя, – девушка пытается умолять, но на самом деле она слишком раздражена для этого. – Поехали, чёрт возьми! – наконец перестаёт притворяться и стреляет в меня гневным взглядом.
        Криво ухмыльнувшись, завожу мотор и замираю, поставив руки на руль.
        – Ты охренел, что ли! – взвизгивает Райян. – Почему мы не едем?
        – Потому что на улице холодно, – говорю спокойно. – Машине нужно прогреться.
        Она закатывает глаза и, скрестив руки на груди, сползает на кресле чуть ниже. Наблюдает за старухой через боковое зеркало. И пока девушка сосредоточена на ней, я могу наблюдать за самой Райян.
        Она мне нравится, чёрт возьми! Тем, что не пытается нравиться!
        Выкрутив руль, всё-таки отъезжаю от здания и беру курс к отелю. У меня ещё много планов на сегодняшнюю ночь...
        – Как думаешь, она меня видела? – жалобно пищит Райян, судорожно пытаясь пристегнуться.
        – А это имеет значение? – пожимаю плечами.
        – Да, – тут же отвечает она, и её ремень безопасности наконец-то попадает в цель. – Как я буду теперь смотреть ей в глаза? – продолжает причитать девушка.
        – Ты раздуваешь из мухи слона, – вновь пожимаю плечами. – Ты просто привела парня в свою танцевальную студию. То, что мы там делали, никого не касается.
        – Ну конечно, – она фыркает, – я и забыла, что имею дело с невозмутимым Домиником Холтом.
        – Можешь называть меня Домом, – говорю неожиданно даже для самого себя. Бросаю взгляд на девушку, а она смотрит на меня ошеломлённо. – Если хочешь, – исправляюсь я. – Если хочешь, можешь называть меня Домом.
        – Хочу, – шепчет Райян и отворачивается к окну, пытаясь скрыть улыбку.
        Остаток пути мы молчим. Время от времени я чувствую её взгляд на себе, но когда поворачиваюсь, Райян быстро прячет его под ресницами. Словно играет со мной... В недотрогу. Не знаю... В загадочность. И мне нескоро надоест играть с ней.
        Оставив машину в подземном гараже, дожидаемся лифта, исподтишка поглядывая друг на друга. Чёртов лифт скоро станет каким-то особым местом для нас, но странность в том, что мне совсем не хочется это изменить. Наоборот! Я хочу сделать это место особенным.
        Как только оказываемся в кабине, и я нажимаю на кнопку пентхауса, сразу наступаю на девушку, оттесняя её к дальней стенке. Она послушно пятится назад, не сводя с меня взгляда. Тихо выдыхает, когда её спина, наконец, встречает препятствие. Вскидывает подбородок, стараясь смотреть с вызовом и надменностью. Возможно, подражая мне... Это вызывает улыбку.
        Схватив её за руки, поднимаю их над головой девушки и свожу вместе, зажав в одной руке. Вторую руку укладываю на её бедро и веду по кружеву чулок вверх-вниз.
        – Скажи мне, что у тебя ничего не болит, – говорю негромко, склонившись к её губам и заглядывая в огромные глаза. Коленом раздвигаю ей ноги, и моя рука ложится на её трусики, требовательно надавливая на клитор. – Скажи мне, что готова всё повторить... И даже больше.
        – Нет, не болит, – тихо выдыхает Райян. – Да, готова повторить.
        Припадаю к её губам и жадно всасываю нижнюю. Райян, тихо простонав, начинает извиваться и пытается освободить руки, но я держу её крепко. Пока целую, продолжаю ласкать клитор, однако понимаю, что прямо сейчас в лифт может зайти кто угодно. Райян тоже это понимает. И боится. В то время как меня это заводит.
        Лифт останавливается и открывается с характерным «дзинь». Райян пытается разорвать поцелуй, чтобы посмотреть за моё плечо, но это всего-навсего пентхаус, и здесь мы совершенно точно одни.
        Всё так же держа её за руки, тяну из лифта, а потом к дверям номера. Открыв его, быстро затаскиваю Райян внутрь и захлопываю дверь, пнув её ногой. Тут же пригвождаю Райян к стене рядом с дверью. Вновь ненасытно целую и, запустив руку под платье, властно срываю с неё трусики. Стягиваю с плеч пальто, и оно приземляется на пол. Схватив за подол платья, быстро снимаю его через голову и отшвыриваю в сторону. Затем расстёгиваю бюстгальтер, оставляя девушку лишь в чулках и сапожках. Оттащив себя на два шага назад, не могу не насладиться таким зрелищем. Райян опускает взгляд в пол. Всё ещё стесняясь выставлять себя напоказ.
        – Как насчёт того, чтобы снова поужинать? – говорю ей с улыбкой, а сам снимаю верхнюю одежду, следом свитер и рубашку, оставаясь лишь в джинсах.
        Её взгляд неторопливо пробегает по моей грудной клетке и вниз по мышцам пресса.
        – Для любителя поесть ты в слишком хорошей форме, – хмыкает она. – В чём твой секрет?
        – В сексе, – отвечаю с готовностью и с упоением ловлю каждую перемену в её лице и теле: немного приоткрытый рот, когда она втягивает воздух, губы, которые нещадно кусает, и часто опускающаяся и поднимающаяся от неровного дыхания грудь...
        – В сексе? – переспрашивает она, чуть нахмурив брови.
        – Да. Я просто занимаюсь сексом. Часто, много, виртуозно...
        Я всё ещё в паре шагов от неё. И словно издеваясь над самим собой, разворачиваюсь и иду в гостиную.
        – Я позвоню, чтобы нам принесли ужин, – сообщаю ей, не оборачиваясь.
        Слышу стук каблучков, а потом её руки робко ложатся на мои плечи. Пальцы нежно проходятся по лопаткам и скользят вниз. Я зажмуриваюсь от того, как приятны её ласки. Райян усиливает нажим и гладит мою спину так, словно точно знает, что делает. А потом её руки вдруг отклеиваются от меня, и она тихо интересуется:
        – А это что такое?
        Обернувшись, прослеживаю её взгляд, направленный на остеклённую террасу. Там стоит стол, и он накрыт на две персоны. Я не врал об ужине.
        – Ты повёз меня в ресторан, – вслух размышляет девушка, – и мы ели там.
        – А потом я должен был отвести тебя в кино, – признаюсь улыбнувшись. – У меня и билеты есть. Правда я не знал, что ты любишь, и взял на разные фильмы, – наблюдаю за расплывающейся улыбкой Райян и, приблизившись вплотную, шепчу ей в самое ухо: – Рассчитывал, что непременно трахну тебя в тёмном зале кинотеатра... А потом хотел прогуляться с тобой по Бродвею и, возможно, трахнуть в машине... На переднем сиденье, на заднем – неважно. А вернувшись в отель, мы должны были умирать от голода, поэтому решил устроить ужин ещё и здесь.
        Райян часто моргает, словно не веря в услышанное.
        – То есть, ты самонадеянно был уверен, что у нас точно будет секс?
        – Это было очевидно, – признаюсь, пожав плечами, а потом смотрю на стол. – Ну так что, я заказываю ужин? Или голод, который ты испытываешь, никак не связан с едой?
        ГЛАВА 18. Я ПОДУМАЛ ЗА ТЕБЯ...
        Райян
        Он, как и всегда, ставит меня в тупик своими точными колючими вопросами. Дом прав, мой голод совершенно точно не связан с едой. Но признаться в этом я тоже не могу. Не могу быть такой покладистой...
        Походкой от бедра прохожу в спальню, ощущая острый как бритва взгляд на своей обнажённой спине. Хочется скинуть обувь, снять надоевшие чулки и принять душ, чтобы смыть с себя тренировку. Однако его запах, такой мужской и сексуальный, я смывать не хочу. И не стану плакаться, что мне мешает высокий каблук. Теперь уж точно не стану. Учитывая наш разговор об ущербности.
        И тут тоже Дом прав. На танцах свет клином не сошёлся, и мне не стоило чувствовать себя такой зажатой при встрече с друзьями. Вот только он не знает, что причина моей зажатости была вызвана страхом, что кто-то из них назовёт меня Патрисией, и я была в шаге от провала, когда Райян это сделала. А теперь я просто рада, что Доминик не услышал.
        Замерев в центре спальни, окидываю взглядом большую кровать. Она выглядит так, словно на ней никто не спит.
        – Странно, что ты пускаешь в номер обслуживание, – бубню себе под нос, приближаясь к кровати.
        – Я никого не впускаю, – раздаётся голос Холта на удивление очень близко.
        Обернувшись, вижу, что он стоит на пороге, плечом подпирая дверной проём. Собственная обнажённая грудь и отсутствие трусиков причиняют дискомфорт, поэтому хватаю простыню с кровати и, набросив на плечи, хорошенько в неё кутаюсь.
        – Ко всему прочему ты ещё и педант, – покачав головой, киваю на кровать.
        – Это не карается законом, – тут же отбивает Холт. Потом, поцокав языком и пройдясь по моему теперь скрытому простынёй телу укоризненным взглядом, добавляет с ухмылкой: – Что ж... Ты продержалась целых три минуты.
        Развернувшись, возвращается в холл, а оттуда говорит ровным голосом:
        – Сейчас принесут ужин.
        А я прирастаю к полу. Доминик перестал смотреть на меня с вожделением, и я чувствую себя очень-очень глупо, потому что меня это заботит. Мне хочется скинуть простыню, чтобы вновь стать для него желанной...Но я понимаю, что на сексе мы далеко не уедем.
        Если бы я действительно была просто Райян – его коллегой по работе, неожиданным коротким приключением – то могла бы не думать о чём-то большем, чем секс. Однако я – Патрисия Торес. Дочь Джейкоба Тореса. Будущая жена Доминика Холта. И он должен узнать меня со всех возможных сторон. И захотеть жениться... По крайней мере, таков был план!
        И самое нелепое во всём этом – я всё ещё хочу выйти за него замуж. Потому что новые грани, которые открываются в Доме, мне нравятся. И сам он тоже нравится тем, что не пытается понравиться...
        Так и простояв в спальне, я дождалась, когда нам принесли ужин. Слушала, как звенела посуда, пока обслуживающий персонал суетился с сервировкой стола. А когда дверь пентхауса закрылась, и мы вновь остались одни, покинула спальню, предварительно сняв сапожки.
        Хватит! Я устала играть по его правилам.
        Вздёрнув повыше нос, прохожу к накрытому яствами столу. Что-что, а вкусно поесть Доминик любит. Он возникает рядом, медленно отодвигает для меня стул. Сам садится напротив всё в том же виде – только в джинсах, низко сидящих на бёдрах. Он даже успел разуться и теперь перемещается по пентхаусу почти беззвучно.
        – Выпьешь? – предлагает Дом, демонстрируя открытую бутылку вина.
        Согласно киваю. Возможно, это поможет совладать с нервозностью, которую чувствую рядом с парнем. Даже после того, что было в студии, я продолжаю испытывать смущение. Объясняя для себя это тем, что нечестна с ним. И чем дольше я тяну с правдой, тем хуже делаю. Иногда часами репетирую то, как начну изливать своё признание. Начинается эта речь всегда одинаково: «Я должна тебе кое-что сказать...» Всё! Дальше дело не идёт. Потому что боюсь! Его реакции. Его презрения. Или элементарной обиды. Но я же тоже должна обижаться, верно? Он не потрудился узнать, как выглядит его будущая жена!
        Доминик наполняет мой бокал, а потом свой. Берёт его в руки и дожидается, что я сделаю так же. Смотрит своим изучающим взглядом, под которым я практически плавлюсь. Не выдержав, перевожу взгляд в сторону, немного успокаиваясь от панорамы простирающегося под ногами города. Очень красиво! Потом смотрю на Холта. Он тоже смотрит на город, только его взгляд незаинтересованный. Пустой. В последнее время я часто замечаю у него подобный взгляд. Так он смотрит на вещи, которые другим людям кажутся достойными внимания. Но не ему. Лишь на меня в те редкие моменты, когда я танцую, Доминик смотрит по-другому. Так, как я смотрю сейчас на этот город.
        – За что выпьем? – нарушаю молчание, и светло-голубые глаза приковываются к моему лицу.
        Доминик улыбается уголком губ, демонстрируя ямочку на щеке, а потом говорит совершенно спокойным и не терпящим возражения тоном:
        – За твой переезд.
        Я ошеломлённо взираю на его рот, который сказал подобную ересь. Должно быть, я ослышалась...
        – М-мой переезд? – переспрашиваю, слегка заикаясь.
        – Ну да, – отвечает невозмутимо. – Твой переезд ко мне в номер.
        – Это несмешно, – отвечаю, пригубив вино.
        – Мы уже, кажется, выяснили, что я редко шучу. И говорю всегда строго по делу!
        Ещё один глоток вина – как спасительный источник забвения. Пальцы начинают дрожать, и мне приходится отставить бокал в сторону.
        – То есть, ты серьёзно сейчас? – спрашиваю ровным голосом. Но куда уж там, он всё равно звучит на октаву выше.
        – Да, серьёзно, – а вот Доминик говорит на редкость спокойно. – Послушай, Райян! Давай просто отбросим все эти долгие предисловия и никому не нужные препирательства. Я всё равно добьюсь того, чего хочу. А хочу я тебя. Хочу точно знать, что ты лежишь в моей кровати. Сегодня, завтра, послезавтра... И если ты не переедешь ко мне, то я перееду к тебе. И поверь, тебе меня не выгнать. Так что лучше тебе сразу уступить, и просто перевезти твои вещи сюда. Потому что пентхаус явно удобнее и больше, чем твой номер.
        Я понимаю, что не могу закрыть рот. Челюсть буквально отвалилась, а глаза сейчас вылезут из орбит. Доминик Холт поистине будущий Торес. Неудивительно, что отец в итоге одобрил мой выбор.
        – Что скажешь? – спрашивает Доминик, осушив бокал с вином и отставив его в сторону. – Только не говори, что подумаешь, – он кривится в ухмылке. – Потому что я подумал уже! Подумал за тебя… Твои вещи переезжают завтра утром. Ты – уже сегодня.
        – Тогда зачем спрашиваешь моё мнение? – бросаю с лёгким вызовом.
        Он пожимает плечами. Проводит рукой по волосам, взъерошивая их, а потом одаривает меня ещё одной сексуальной улыбкой из целого арсенала улыбок Доминика Холта.
        – И правда, зачем я спросил?..
        Я хотела возмутиться... Нет, правда... Топать ногами от негодования, злиться на его наглость и самоуверенность и на то, что лишает меня выбора... Но то ли вино немного притупило злость, а вместе с ней и здравый смысл. То ли Доминик Холт просто умел убеждать. В любом случае наш разговор как-то сам по себе оборвался, а спустя пять минут я почему-то оказалась на его коленях, и простыни на мне не было. Похоже, он умел ещё и околдовывать.
        – Дом... – тихо шепчу я, прижавшись спиной к его обнажённой грудной клетке. Запрокинув голову на плечо парня, подставляю шею для неторопливых, но очень нежных поцелуев. По телу бегают мурашки, когда его горячие ладони ложатся на мою грудь и сжимают. С глухим стоном с губ срывается: «Да-а...»
        Доминик возбуждён, я чувствую это сквозь плотную ткань джинсов. А ему достаточно лишь опустить руку вниз, чтобы почувствовать степень моего возбуждения. Что он и делает. Легонько проведя пальцами по рёбрам и животу, устремляет их к паху. Второй рукой раздвигает мои ноги, и его пальцы тут же ложатся на клитор. Мне кажется, я вся горю изнутри.
        – Ты мокрая и горячая, – шепчет Доминик в ухо.
        Я слышу улыбку в его голосе, и мне тоже хочется улыбнуться.
        Нетронутый ужин остаётся на столе, а Дом поднимает меня на руки, и мы перемещаемся в спальню. Очень быстро. Мне кажется, я успеваю лишь моргнуть – и уже чувствую остужающую прохладу простыней и одновременно его горячее тело сверху. Он стремительно завладевает моими губами. Поцелуй – сначала жёсткий и требовательный – потихоньку превращается в нежный, почти любящий. Потом его губы скользят по моему подбородку к шее, затем к ключице. Язык проходится по груди и очерчивает окружности вокруг сосков. Зарываюсь пальцами в его волосы, выгибаюсь в спине, подставляя всё тело для ласк. И он ласкает... Всё ниже и ниже спускается к паху. Облизывает бёдра... Сначала внешние стороны, а потом и внутренние. Когда обхватывает губами клитор, я уже близка к оргазму. Извиваюсь под ним, не в состоянии заглушить стоны, которые норовят разбудить весь отель. Слышу, как он избавляется от джинсов, и сгораю ещё больше от непередаваемого предвкушения...
        Теперь я знаю, почему люди очень часто занимаются сексом. Сравнить уровень эйфории в сексе могу лишь с наслаждением, которое я получаю в танце. Секс для меня как танец... И я чувствую примерно то же самое – адреналин, напряжение мышц, прилив жизненных сил и мощнейший выброс энергии, после которого тело наливается приятной усталостью.
        Доминик вновь приподнимается, устраиваясь между моих бёдер. Поднимает мои ноги и сгибает их в коленях.
        – Ты всё ещё очень узкая, Райян, – говорит не с упрёком. С восхищением. – А мне хочется, чтобы ты впустила меня безболезненно.
        Он помогает себе рукой, когда направляет член внутрь. С усилием проталкивает его глубже, а я просто кричу, вскинув голову вверх. Мои ногти уже впиваются в кожу на его плечах, наверняка оставляя отметины. Доминик входит в меня полностью, до упора, до искр из глаз, а потом замирает... Подаётся назад – и вновь наполняет меня полностью. Его дыхание становится частым и рваным. А взгляд то и дело шарит по моему лицу. В этом взгляде стоит не высказанный вслух вопрос: «Всё в порядке?»
        Странно, но нет, мне не больно. И я не испытываю дискомфорт. Скорее, жгучее желание повторять всё это вновь и вновь.
        Доминик приподнимается на руках и начинает двигаться резко, заполняя меня глубокими толчками. Наши глаза устремлены друг на друга. Я кусаю губы и сдерживаю стоны, а его тихие стоны как бальзам для ушей. Мне нравится, что ему тоже нравится.
        Склонившись, Дом быстро меня целует. Потом выходит из меня и переворачивается, ложась на спину. А меня сажает сверху, приподняв как пушинку.
        – Покажи, как сильно ты меня хочешь, Райян, – просит без глупых ухмылок.
        Я вбираю его член в себя и сажусь до упора. Ощущения такие сильные, что не могу сдержать крик, смешанный со стоном. Начинаю двигаться. Сначала неумело, но с каждым подъёмом тела подстраиваюсь под его ритм. Дом помогает мне бёдрами. Его руки путешествуют по моему телу, гладят ноги, сжимают грудь, а потом он обхватывает моё горло. Движения бёдер становятся жёсткими, частыми. Даже в темноте я вижу, как его глаза заволакивает какой-то неудержимостью, взгляд становится страстным, может даже яростным... И я сразу кончаю, ощущая неконтролируемую дрожь во всём теле. Чувствую, как силы быстро покидают меня.
        Доминик садится, обхватив меня за талию. Продолжает поднимать и опускать на себе, а я, уткнувшись носом в его плечо, всё ещё постанываю и, кажется, умоляю его продолжать. Импульсивно крутанувшись, он подминает меня под себя и обрушивает новую партию толчков, а я сцепляю лодыжки у него на пояснице. Он кусает мои губы, потом тут же проводит по ним горячим языком. И я не знаю, что мне нравится больше – то, как целует, или то, как обладает мной сейчас. Все чувства и эмоции смешиваются в коктейль, который можно назвать лишь одним словом – экстаз...
        – Чёрт, Райян... – тихо рычит Доминик, продолжая двигаться. – Ты мне нравишься... Чёрт, нравишься...
        Я позволяю себе улыбнуться, надеясь, что он не видит моей улыбки в кромешной темноте.
        Потом он выходит из меня и изливается прямо на живот. Уткнувшись лбом в моё плечо, громко дышит.
        – Ты же переедешь сюда? – спрашивает, вскинув голову и заглядывая мне в глаза.
        Я киваю и отвечаю с ухмылкой, подражая Доминику Холту:
        – Ты же подумал за меня...
        ГЛАВА 19. ПРЕДСТОЯЩАЯ ПОЕЗДКА.
        Доминик
        Ещё не успев открыть глаза, понимаю, что Райян нет рядом. Протянув руку, скольжу ладонью по прохладной простыне, тут же убеждаясь в своей правоте. Неужели ушла? Просто собрать свои вещи, чтобы перенести их сюда? Или сбежала?
        Распахнув глаза, резко сажусь и тут же слышу негромкую музыку из гостиной. Дверь спальни плотно закрыта. Тру глаза, избавляясь от остатков сна. Взяв свой телефон с тумбочки, проверяю время. Семь утра.
        Потом проверяю пропущенные сообщения – они от друзей. Брайан напомнил мне об обязательной явке на его свадьбу. Крис планирует мальчишник и прислал фото обнажённых девиц. Наверняка чтобы позлить Вивьен. А Киллиан просто хочет знать, как мои дела и как продвигается строительство.
        Откладываю телефон обратно на тумбочку, оставляя сообщения без ответов. Я пока не могу думать о предстоящей поездке. Выбираюсь из кровати и подхватываю с пола свои джинсы. Надеваю и, даже не потрудившись их застегнуть, иду к двери. Меня раздирает любопытство. Почему Райян встала так рано? И чем занимается?
        Строительство гостиницы идёт полным ходом, и наше участие сейчас почти не требуется. Райян могла проваляться в кровати хоть до обеда. Мы могли бы позавтракать там же. И продолжить то, что начали вчера – наслаждаться друг другом. Но она ушла...
        Музыка становится громче, когда немного приоткрываю дверь. В гостиной работает стереосистема, к которой подключена флешка Райян. Самой девушки не видно. Распахиваю дверь пошире, и взгляд тут же упирается в дорожную сумку, небрежно брошенную возле самого порога. Её вещи?
        Подперев плечом дверной проём, замираю в недоумении. Неожиданный поворот событий, в котором мне не придётся вновь её уговаривать, потому что она и так вдруг согласилась... Честно признаться, я думал, что Райян изменит своё решение. С приходом утра посмотрит на ситуацию под другим углом и не станет со мной связываться. Но, похоже, всё-таки станет, что не может не радовать.
        Обвожу взглядом всю гостиную, пока не замечаю девушку на крытой террасе, на которой ещё вчера мы пытались поужинать. Стол всё ещё загромождён нетронутыми блюдами, но и сейчас меня не интересует пища.
        Вновь смотрю на Райян. Одета она по-домашнему – в обтягивающих лосинах и свободной майке. Но при этом всё равно выглядит сексуально. Повернувшись ко мне спиной, медленно двигается, неторопливо раскачивая бёдрами. Танцует.
        Приблизившись, встаю на пороге террасы. Веду себя тихо, чтобы не спугнуть. Хочу насладиться зрелищем. Правда, предпочёл бы, чтобы на ней совсем не было одежды...
        Райян оборачивается, словно почувствовав моё присутствие. Перестаёт танцевать и скрещивает руки на груди и спрашивает возмущённо:
        – Давно ты здесь?
        – Ты принесла вещи? – отвечаю вопросом на вопрос, кивнув в сторону гостиной, где валяется сумка.
        – Да, – коротко отвечает девушка, расплываясь в довольной улыбке. – Только самое необходимое.
        Понятно... Очень хитро!
        – Речь шла обо всех твоих вещах, – запустив руки в карманы джинсов, лениво перемещаюсь к панорамному окну и встаю в шаге от Райян.
        – Речь шла о переезде, – она наигранно хлопает ресницами, изображая наивность. – И вот – я переехала.
        Закусив губу, пытается сдержать смех, но у неё это плохо получается. Я делаю шаг вперёд, сокращая расстояние между нами до минимума. Комкаю в кулаке её майку в районе рёбер и притягиваю девушку к себе, пока её подбородок не упирается мне в грудь. От неожиданности она тихо охает, и её лицо перестаёт быть весёлым, а становится взволнованным. Склонившись к её волосам, громко втягиваю воздух через нос, и с наслаждением ощущаю знакомый запах цитруса. Убрав волосы с плеча, прислоняюсь носом к гладкой коже на шее. Теперь цитрус смешивается с розой, и я жмурюсь от удовольствия.
        Отодвинув ткань футболки в сторону, оголяю плечо и покрываю кожу неторопливыми поцелуями. Райян льнёт к моей груди, и её дыхание становится частым и неровным. Она немного приспускает джинсы с моих бёдер, и я чувствую дрожь в её пальцах. Заглядываю в глаза девушки – в них горит желание.
        Раздев её прямо на террасе, разворачиваю лицом к городу, выставляя ладони на стекло. Пока покусываю шею, коленом раздвигаю ей ноги и стягиваю джинсы до икр.
        – Я словно парю в воздухе, – тихо шепчет Райян, откидываясь затылком на моё плечо. Тихонько хмыкнув, спрашивает с каким-то даже азартом: – Нас точно не увидят?
        – Кому мы нужны, – бросаю коротко.
        Надавливаю ладонью ей на поясницу, и она прогибается в спине. Изгибы её тела просто невероятны...
        Укладываю пальцы на клитор, и тут же чувствую влагу. Райян готова меня впустить. Врываюсь в неё без лишних отлагательств, в ответ получая громкий стон девушки...
        Чёрт, как же хорошо вот так проводить утро! Без лишних сантиментов, проблем, трудностей – просто заниматься сексом с такой вкусно пахнущей девушкой. И я почти счастлив, чёрт возьми!
        Около часа, может, чуть больше, мы проводим на террасе, потом вместе принимаем душ, лаская друг друга под тёплыми струями воды. Перемещаемся в спальню, а там совсем теряем счёт времени. В итоге Райян просто засыпает на моей груди, окончательно вымотанная. Я лежу, уставившись в потолок и пытаясь разобраться в хаосе мыслей.
        В конце декабря состоится свадьба одного из моих друзей – Брайана. Мне придётся вернуться в Милфорд. Ненадолго, всего на пару дней. Но я не могу взять с собой Райян. Потому что не знаю, как её представить. И должен ли представлять. Ведь она не Патрисия, не моя будущая жена, а просто девчонка, с которой я решил позабавиться до конца холостяцкой жизни.
        Однако я хочу взять её с собой...

***
        Время бежало слишком быстро. Декабрь сменил ноябрь, Нью-Йорк засыпало снегом, окутав город рождественским настроением, и люди вокруг суетливо готовились к празднику. Гостиница «Хоум Холт» росла на глазах, а наши отношения с Райян становились какими-то слишком правильными. До тошноты милыми, почти семейными...
        И меня это беспокоило.
        Казалось, её присутствие придавало моей жизни лёгкости. Лёгкости! То, что я всегда любил... Но эта лёгкость именно с Райян вызывала привыкание.
        Девушка стала отличным компаньоном и помощником. Выполняла всё, что от неё требовалось на работе, и я искренне не понимал заморочек в семействе Торесов по поводу бизнеса и участия женщин в нём. Как там однажды она сказала? Что работает в фирме, стараясь доказать своему дяде, что чего-то стоит? Так вот – стоит! И многого!
        Когда основные работы по возведению здания были закончены, на её хрупкие плечи легла непосильная задача о согласовании всех городских коммуникаций. Райян сама вызвалась. А я просто отвёз её к зданию администрации, и она запретила мне ходить с ней. Обмолвилась лишь о том, что у неё там есть знакомый, который поможет.
        И она очень быстро справилась! Даже мне на это потребовалась бы намного больше времени. Вероятно, основную роль сыграло то, что она была в первую очередь женщиной... Высокий каблук, юбка, которая могла бы быть и подлиннее, и милая улыбка – вот козырные карты, которых у меня не было. Все согласования были подписаны за пару дней, потому что делал это мужчина. Для такой красивой девушки, чёрт возьми! Так этот тип и высказался...
        Я никогда не испытывал ревности, да и сейчас не испытываю, называя чувства внутри себя просто негодованием. А Райян лукаво улыбается, наблюдая за моей реакцией, что ещё больше нервирует.
        – Подай мне красную папку, – просит ровным голосом, кивая на край стола.
        Там целая куча папок, и я к ним не притрагиваюсь, а просто отхожу в сторону и устремляю взгляд на горизонт. Мы всё ещё работаем здесь, в пентхаусе. Завтракаем, обедаем, ужинаем... И спим тоже здесь. Наш мир будто замкнулся на этих ярдах. Пора расширять границы...
        – Какие мы обидчивые, – доносится её насмешливый голос, и я оборачиваюсь.
        Райян складывает документы в стопку и деловито постукивает краями бумаги об стол, выравнивая листы. Потом сама тянется за папкой. Эти документы Райян принесла двадцать минут назад, сияя от собственной важности. Я всё проверил. Этот тип действительно сделал для неё слишком много.
        – Чем ты недоволен? – спрашивает она с возмущением. – Теперь мы можем подключить свет, воду... Заниматься внутренней отделкой. Мы закончим всё даже раньше срока!
        – Я доволен, – роняю сухо, вновь отворачиваясь к окну. – С тобой мы тоже закончим раньше срока...
        Слышу, как она хлёстко швыряет папку на стол, и её каблуки отбивают дробь по полу. Райян стремительно проходит в спальню и громко захлопывает дверь. Отлично, вашу ж мать...
        Расстегнув верхние пуговицы рубашки, освобождаю шею и грудную клетку. Приближаюсь к столу и складываю папки в стопку. Это занимает не больше минуты – ничтожно мало, чтобы подумать. Приблизившись к дверям спальни, долго её сканирую, не решаясь войти.
        Мне не хочется драмы. Ненавижу её. И мне должно быть плевать на чувства Райян. Она знала, на что идёт. Знала, что наши отношения закончатся, потому что я женюсь на другой. Джейкоб Торес и мои родители не оставили нам всем выбора. И я, чёрт возьми, должен повторять всё это себе. Потому что необоснованно психую и бросаюсь беспричинными упрёками.
        Поднимаю руку, чтобы постучать в дверь спальни – я должен извиниться... Однако не стучу. Какой в этом смысл? Рука падает вниз, а я отступаю, сделав два шага назад.
        Райян не должна ко мне привыкать. Я не должен привыкать к ней. Поэтому пусть помнит, каким бесхребетным придурком бывает Доминик Холт.
        Избавившись от рубашки и бросив её на спинку дивана, прохожу к мини-бару. Плеснув в бокал немного бурбона, беру его в руку и прохожу на террасу. Выставив стул возле самого стекла, присаживаюсь и обвожу взглядом город. Хвалёный Нью-Йорк никогда не станет мне домом. И я сделаю всё, для того чтобы увезти будущую жену в Милфорд. Потому что долго не протяну на чужбине, да ещё под давлением семьи Торес. Мне нужны мои друзья...
        Не знаю, сколько проходит времени. Солнце окончательно скрывается за горизонтом, быстро приближается ночь, а Нью-Йорк, как и всегда, не спит. И я тоже не хочу. Просто бездумно смотрю вдаль, отставив пустой бокал на пол. Однако я знаю, что Райян стоит за моей спиной. Её приближение я почувствовал сразу.
        – Прости, – выдавливаю тихо, не оборачиваясь. – Я не должен был так с тобой разговаривать.
        Она неуверенно приближается и замирает по правую руку от меня. Я вскидываю голову, взглядом скольжу сверху вниз, подмечая, что на ней моя рубашка, которая расстёгнута. Под рубашкой – ничего...
        – Я подумаю, прощать ли тебя, – говорит, коротко улыбнувшись.
        Вот оно! Та лёгкость, к которой почти привык. Никакой драмы.
        Протягиваю руку и хватаю её мягкую тёплую ладонь. Наши пальцы сплетаются. Тяну девушку на себя и усаживаю на колени. Она устраивает затылок на моём плече. Оба молчим. Потом она поворачивает голову вправо, и её губы задевают мою щёку. Я тоже поворачиваюсь и быстро накрываю её губы своими. Громко втягиваю воздух через нос, вдыхая её запах. Потом отстраняюсь и говорю то, что, наверное, не стоило говорить:
        – Я хочу, чтобы ты поехала со мной на свадьбу к другу.
        Она хлопает глазами, выпрямившись, поворачивается вполоборота и закидывает руку мне на плечо. Её пальцы легонько щекочут мою шею.
        – Зачем? – только и спрашивает Райян.
        – Я уже сказал: потому что я так хочу.
        Она отворачивается и бросает взгляд на город. Задумывается на минуту, может, чуть больше, а потом просто произносит:
        – Хорошо, я поеду.
        Лёгкость, чёрт возьми...
        
        ГЛАВА 20. ХОЛТ ПЛЮС ОДИН.
        Райян
        – Буду ждать тебя в машине, – доносится голос Доминика, а потом он и сам заглядывает в ванную. Брезгливо морщится, когда видит помаду в моей руке и, никак не комментируя, просто уходит.
        Я беру салфетку и тщательно стираю красную помаду с губ. Может, ему просто не нравится красный цвет?
        Закончив с макияжем, отступаю на шаг назад и придирчиво осматриваю своё отражение в зеркале. Волосы недавно вновь выкрашены в чёрный и никак не выдают во мне блондинку от природы. Я сделала высокую причёску, оставив лишь одну широкую прядь, обрамляющую лоб и скулу. Узнать во мне Патрисию вполне реально, если обращать внимание на детали. Но мужчины таких деталей не замечают. Для них всё просто – блондинка, брюнетка, рыжая, толстая, худая, высокая, низкая... В общем, если кто-то из его друзей искал информацию о Патрисии Торес, то вряд ли поймёт, что это я. В конце концов, я же Райян Торес – типа её двоюродная сестра, и мы вполне можем быть похожи.
        Говорить Доминику правду желания нет. Эйфория в наших отношениях слишком зыбкая. Своим признанием я могу всё разрушить и пока не хочу этого. Пусть привыкнет быть со мной. Пусть нуждается во мне так же, как и я в нём... И пусть полюбит меня. Райян, Патрисию – неважно. Важно лишь то, что я люблю его! Да, себе я могу в этом признаться. Ему – нет.
        Уперев ладони в мраморную столешницу и закрыв глаза, позволяю себе постоять так несколько секунд. Глубоко вздохнув, медленно выдыхаю.
        Всё будет нормально. Мы просто поедем на свадьбу, хорошо проведём время, а потом вернёмся в Нью-Йорк... И я, возможно, скажу ему правду. И он, возможно, не выставит меня за дверь.
        Горестно усмехнувшись, открываю глаза. Покинув ванную, прохожу в гостиную и беру сумочку. Оборачиваюсь к входной двери и тут же встречаюсь взглядом с Домиником. В машину он не ушёл. Одёргиваю платье, немного смущаясь от его внимательного взгляда.
        – Что скажешь? – провожу рукой по платью.
        Он пожимает плечами, а мне хочется закатить глаза. Мы живём вместе уже больше месяца. И, похоже, я никогда не привыкну, что Доминик Холт не тот, кто делает комплименты.
        – Поехали, – сухо бросает он, распахивая дверь.
        В его руке дорожная сумка с нашей одеждой на случай, если мы пробудем в Милфорде немного дольше, чем планируем. Сейчас мы едем прямо на свадьбу, так как Доминик не пожелал присутствовать на мальчишнике и поехать заранее. А потом должны сразу вернуться в Нью-Йорк, потому что он не желает там оставаться. Что ж... Почти два часа пути в один конец, а потом обратно – приключение не из лёгких. Однако это же Доминик! Только он знает «что» и «как» мы будем делать!
        Я выхожу в холл, предварительно взяв пальто с вешалки. Доминик захлопывает дверь пентхауса, подходит ко мне и нажимает на кнопку лифта. Бросив сумку себе под ноги, забирает у меня пальто и помогает одеться. Встав за моей спиной, сжимает плечи и, склонившись, припадает губами к шее. Потом носом касается кожи, медленно вдыхая аромат моих духов. Он часто так делает. И я так привыкла к ощущениям бегающих по телу мурашек, что не задаю лишних вопросов. Лишь бы дышал мной и дальше...
        Мы проходим в лифт. Пока едем на нулевой этаж, между нами висит молчание. Достаточно напряжённое, если честно. Потом идём к машине, и Доминик открывает для меня пассажирскую дверь. Его брови нахмурены и сведены к переносице. Словно он глубоко задумался.
        – Расскажи мне о Брайане, – нарушаю я молчание, когда мы преодолеваем затор на Бродвее и берём курс на выезд из города.
        – Что ты хочешь знать? – спрашивает Доминик, жмурясь от солнца и напяливая тёмные очки на лицо. Сегодня ясный морозный день, а солнце яркое и практически летнее.
        – Всё! – выпаливаю тут же. – Я хочу знать всё!
        Последние недели я почти пытаю его, стараясь узнать о его друзьях хоть что-то. В первую очередь мне нужно знать, кто из них представляет опасность. Кто может раскрыть меня? И может ли?! Доминик ограничивается общими фразами, словно в эту часть своей жизни он никогда никого не впустит... И это обидно, чёрт возьми!
        В итоге я узнала немного... Киллиан Шоу – хороший друг, на которого можно положиться. Он женат на девушке Оливии, и у них есть сын. Кристиан Васкес – весельчак, который изображает из себя придурка, и он женат на прекрасной Вивьен Монро. «Прекрасной», – он так и выразился. Понимаю, что он имел в виду её модельную внешность. Но меня больно царапнула ревность... И ещё один друг – Брайан Тэйд. Он брат Оливии, жены Киллиана. И мы едем на свадьбу именно к Брайану. О его будущей жене Тайлер Доминик говорить не хочет.
        – Что – «всё»? – словно издеваясь, переспрашивает Дом.
        – Я же никого не знаю, – пожимаю плечами. – Не представляю, как мне себя вести... Вот и пытаюсь понять, кто есть кто.
        – Будь собой, и всё будет нормально, – отбривает Доминик.
        Начинаю терять терпение.
        – Собой? – бросаю я, вскинув брови. – А это кем? Допустим, я знаю, кто я такая. А кем ТЫ представишь меня?
        – В приглашениях написано: «Холт плюс один»... Я могу тебя не представлять.
        Козёл!
        Я понимаю, что сама затеяла эту игру. Понимаю, что утонула во лжи, которая с каждым днём нарастает всё больше и больше. Но природное упрямство не даёт мыслить здраво!
        – Ты к друзьям везёшь меня, а женишься на другой! Как минимум люди могут спрашивать меня об этом.
        – Никто тебя ни о чём спрашивать не будет, – он всё-таки отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня. Правда, под тёмными очками я не вижу его глаз. – Мои друзья не знают, что я женюсь, – бросает как бы между прочим. – Так что сегодня ты можешь быть кем угодно! Другом, любовницей...
        Он замолкает, и это даёт мне понять, что список моих ролей весьма ограничен. Друг или любовница! Негусто, чёрт возьми!
        Но я быстро забываю о таком скупом выборе, потому что единственное из произнесённого, что заставляет сердце болезненно сжаться – это его слова о том, что он не говорил друзьям о предстоящей свадьбе...
        – Почему?.. Почему ты не сказал им? – только и могу выдавить я, поборов желание закричать в голос.
        Доминик задумчиво закусывает нижнюю губу и смотрит вперёд на дорогу. Выглядит так, словно не собирается отвечать...
        С трудом скрывая обиду, отворачиваюсь к окну. Мне хочется взять его за грудки и вытрясти правду. Однако я сдерживаюсь...
        – Я не стал говорить, потому что сам не верил, – неожиданно он нарушает молчание.
        – Не верил? – переспрашиваю, не глядя на Холта.
        – Да, не верил. Думал, что мне удастся избежать свадьбы.
        – Я тебе уже говорила, – поворачиваюсь и впериваю взгляд в его скулу, – ты мог просто отказаться!
        – Не мог, – он отрицательно качает головой, – но всё же надеялся, что Торес передумает. Ведь я не тот, кто нужен его дочери...
        Я безрадостно хмыкаю. Куча лжи сейчас кажется непроглядной и вязкой как болото. Мой отец тут ни при чём. Я сама выбрала Доминика, хотя могла выбрать любого. Вот основная причина того, почему я до сих пор скрываю правду. Он может обвинить меня!
        – Друзья не поддержали бы тебя? – старательно меняю тему.
        – Не знаю... Вероятно, они попытались бы заставить меня отказаться. Киллиан и Брай – точно. Потому что против любых форм брака по расчёту. Но, возможно, Крис понял бы... И Ви.
        – Вы близки с Крисом и Вивьен? – спрашиваю ровным голосом, а внутри всё клокочет от ревности.
        Он так произносит её имя, будто нет в этом мире никого лучше.
        – Они все мне близки, – отвечает, улыбнувшись.
        Его глаза всё ещё скрыты за тёмными очками, поэтому улыбка кажется фальшивой.
        В салоне вновь повисает молчание. Между мной и Домиником словно растёт незримая стена. Скорее всего, именно я возвожу её, потому что он чувствует ложь, которая окутывает наши отношения. Или Доминик уже решил от меня избавиться, просто сам не знает, как это сделать.
        Мы въезжаем в маленький город Милфорд, когда часы показывают без четверти пять. Церемония, которая вот-вот начнётся, а потом и праздничный ужин будут проходить в ресторане одного из отелей «Хоум Холт». Доминик несётся по шоссе с запредельной скоростью, боясь опоздать. Сорвав очки с переносицы и бросив их на панель, с каким-то даже азартом пересекает улицы и объезжает заторы. А я смотрю по сторонам, пытаясь сориентироваться. Не получается! Ведь я была здесь всего однажды.
        Припарковав машину на полупустой парковке отеля, Доминик быстро выбирается на улицу и торопится открыть для меня дверь. В нём сочетается несочетаемое! Потому что, будучи по сути настоящим хамом, иногда он может проявлять несвойственную ему галантность...
        Доминик подаёт мне руку. Я ступаю на асфальт и кутаюсь в пальто. Он захлопывает дверь, быстро чмокает меня в шею и, взяв за руку, ведёт ко входу в отель. Растерянно смотрю по сторонам, пока пытаюсь поспеть за его широким шагом, и всё-таки спрашиваю:
        – Почему так мало машин? Может, мы не туда приехали?
        Он бросает взгляд через плечо и кивает на несколько параллельно припаркованных авто.
        – Мои друзья здесь, – говорит улыбнувшись. – Это скромная свадьба, Райян. Только для близких.
        Я киваю, скорее, самой себе. Но испытываю при этом очень противоречивые чувства.
        Мою свадьбу планировали, наверное, с самого детства. И она должна быть очень громкой и очень пафосной! Так я всегда считала...
        А сейчас, увидев полупустую парковку, ничем не украшенный холл отеля и небольшой ресторан, в который мы поднялись на лифте, понимаю, что готова изменить своё мнение. Мне не нужна пышная свадьба. Мне нужен только мужчина, который сейчас держит мою руку...
        Осмотревшись по сторонам, Доминик кивает кому-то справа, а потом уверенно движется в этом направлении. Отпустив мою руку, тепло здоровается с друзьями, а я просто врастаю в пол, натянув на губы вежливую полуулыбку. Я узнаю каждого из его друзей, потому что видела их раньше – на фото в интернете и на том приёме. Высокий парень с татуировками – Киллиан Шоу. Крепкий как скала блондин – Кристиан Васкес. И коренастый брюнет Брайан Тэйд. Никто из них не обращает на меня внимания. Все трое целиком и полностью сосредоточены на Доминике.
        Немногочисленные гости начинают рассаживаться, занимая места напротив импровизированного алтаря. Брайан занимает своё место по правую руку от священника, а Киллиан, который является его шафером, встаёт позади него. Высокий парень с татуировками поворачивается и подмигивает кому-то, но я не вижу, кому. Возможно, там сидит его жена Оливия.
        – Познакомишь со своим «плюс один»? – доносится до меня неожиданно.
        Я резко оборачиваюсь и натыкаюсь взглядом на Криса и Дома. Васкес довольно ухмыляется, в то время как Холт выглядит отстранённо и расслабленно.
        – Крис, это Райян. Райян, это Крис, – быстро произносит он, не встречаясь со мной взглядом.
        – Райян, – почти по слогам повторяет Васкес моё имя. – Что-то я ничего не слышал от тебя про Райян.
        Он смотрит на Доминика с лёгким упрёком.
        – Мы вместе работаем, – вытаскиваю себя из ступора и, растянув на губах доброжелательную улыбку, протягиваю Крису руку.
        – Типа «просто работаете» и ничего больше? – спрашивает он хмыкнув.
        Теперь моя улыбка более чем натуральная, и я говорю с серьёзной миной:
        – Конечно, не «просто», Крис! Иногда мы занимаемся сексом.
        Васкес откашливается в кулак, но это не помогает ему сдержать смех, который буквально рвётся наружу. Он зажимает рот рукой и пытается изобразить на своём лице подобие серьёзности.
        – Ценю в людях честность, – с пылом пожимает мне руку. – Приятно познакомиться, Райян.
        – Взаимно, – отвечаю ему с улыбкой.
        Которая быстро сползает, когда Доминик по-хозяйски выдирает мою руку из лапищи Криса и подталкивает к гостям.
        – Сейчас церемония начнётся, – говорит он Васкесу, словно оправдываясь.
        Однако в голове Криса уже роится тысяча вопросов. Самый основной – кто я? А ещё – почему Доминик привёл меня?
        Наверняка его друзья, будучи семейными, мечтают увидеть его таким же. Но пока я лишь «плюс один», чёрт возьми...
        ГЛАВА 21. СВАДЬБА
        Райян
        Сказать, что церемония скромная – ничего не сказать. Начиная от одежды гостей, которая выглядит почти повседневной. Разве что Киллиан и Брайан надели сегодня фраки, в то время как Крис и Доминик ограничились лишь рубашками и брюками...
        И заканчивая количеством собравшихся. Свадьба в пару десятков человек по меркам Нью-Йорка – просто пикник на природе, не больше... Но мне нравятся такая скромность и отсутствие пафоса. Потому что свадьба в первую очередь для двоих, а не для любопытного общества и навязчивой прессы.
        Пока длилась церемония, я осторожно поглядывала по сторонам, стараясь понять, кто есть кто. Доминик смотрел лишь вперёд – на Брайана и Тайлер, и его лицо было совершенно нечитаемым. В то время как я сама с трудом сдерживала слёзы.
        Невеста появилась неожиданно. В красивом, но очень скромном белом платье, прошла по красной дорожке под ручку со своим отцом (об этом мне поведал Дом), а потом встала напротив жениха. Какое-то время я просто любовалась на них. На их светящиеся счастьем глаза, лучезарные улыбки и крепко сцепленные руки. Они прослушали священника, а потом произнесли трогательные клятвы.
        То, что сказала Тайлер, еще долго крутилось в голове, но я не поняла смысла сказанного, а Доминик отказался комментировать.
        – Ты был моим призраком, – тихо проговорила девушка, смахивая слёзы, – и моим спасителем... А теперь ты единственный, кто может быть настолько близко. И я считаю это судьбой! Обещаю любить тебя в болезни и здравии. Оберегать и заботиться, быть всегда рядом... Быть твоим домом, а если позволишь – и целым миром... До самой смерти.
        Я с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться в голос, потому что её слова были переполнены вселенской любовью, которая встречалась мне разве что в сказках. А когда заговорил Брайан, ком в горле стал ещё больше, и я слушала его клятву, до боли кусая губы.
        – Ты была моим наваждением, – проговорил он, глядя Тайлер в глаза. – И пока долгие годы ты не знала меня, я знал тебя... Думал о тебе, искал, сходил с ума... И я считаю, что судьба свела нас именно в тот момент, когда мы были готовы и нуждались в этой встрече. А теперь я тот, кто может тебя обнять и быть так близко, как никто другой не может. Ты по-прежнему моё наваждение, Тайлер, и будешь им всю жизнь. А ещё ты мой дом и целый мир, и вселенная... До самой смерти.
        Нет, я не понимала смысла сказанного и, наверное, не имела права выпытывать об этом у Доминика, но сидя в ресторане на этой скромной церемонии и глядя на любящих друг друга людей, я понимала, что не жалею о том, что приехала... Потому что если ты хочешь узнать человека, в первую очередь посмотри на тех, кто его окружает. Кого он называет друзьями! И то, что я видела – мне нравилось...
        Когда невеста и жених обменялись кольцами, а священник объявил их мужем и женой, Брайан обхватил Тайлер ладонями за щёки и, притянув к себе, обрушил жадный поцелуй на её губы. Думаю, всем присутствующим в этом момент стало жарко. Крис громко заулюлюкал, но тут же смолк, получив тычок от брюнетки, сидящей рядом. Это была Вивьен. Ведь её лицо было слишком узнаваемым. Правда, пока я не имела чести познакомиться с ней лично.
        Гости начинают перемещаться к накрытым столам, а Доминик, взяв меня за руку, тянет прямиком к молодожёнам.
        – Пойдём поздравим, – говорит он, переплетая пальцы с моими.
        Возможно, его растрогала церемония, или он просто хочет обозначить, что я пришла с ним... В любом случае этот порыв нежности мне нравится, и я с готовностью сжимаю его руку.
        – До-ом, – протягивает Тайлер, как только мы подходим к алтарю. – Хорошо, что ты приехал.
        – Я бы не смог пропустить свадьбу друга, – тихо говорит Доминик и пожимает руку Брайана. К Тайлер он не прикасается. – Познакомься, – говорит он ей, – это Райян.
        Вот так – просто Райян! А чего я, чёрт возьми, хотела?
        Тайлер хлопает глазами и, неуверенно улыбнувшись, протягивает мне руку.
        – Мне очень приятно познакомиться, – выпаливаю я на одном дыхании, хватаясь за её ладонь.
        – Взаимно, – отвечает Тайлер и быстро отпускает мою руку. Её улыбка становится более искренней и какой-то лукавой: – Вы встречаетесь? – спрашивает она, переводя взгляд с меня на Холта.
        Мы одновременно и очень поспешно отвечаем: «Нет». Брайан тихо хмыкает, а Тайлер награждает его укоризненным взглядом.
        – Что? – смотрит на жениха. – Мне просто интересно!
        – В общем, примите наши поздравления, – вклинивается Доминик, и у него в руках появляется конверт. Он вручает его Тайлер. – Брай не возьмёт моих денег, он же коп и не берёт взятки.
        – Очень смешно, – вновь фыркает парень.
        – Но там и не деньги, – перебивает его Доминик. – Там билеты.
        Не удержавшись, Тайлер заглядывает в конверт. Я тоже хочу заглянуть, ведь я ничего не знала о подарке Дома. Миллион раз спрашивала, что мы подарим, но он отмахивался и говорил, что сам разберётся. И вот, выходит, разобрался. Только лица молодых от этого подарка почему-то не горят воодушевлением.
        – Ты же знаешь – у меня служба, – уныло протягивает Брайан.
        – Да, знаю, – кивает Дом. – Но теперь у тебя будет отпуск.
        Он делает шаг назад, утягивая меня за собой.
        – Билеты не сдать, бро! – говорит с деланным сожалением. – Вы вылетаете послезавтра.
        Тайлер улыбается, глядя на то, как её муж смиренно опускает голову. Она хлопает в ладоши и чмокает его в щёку. Похоже, Брайану и правда придётся взять отпуск...
        – Куда они летят? – с любопытством интересуюсь у Доминика, пока он ведёт меня к столикам.
        – В Париж, – бросает он, пожав плечами. – У меня проблемы с фантазией, Райян. А Париж вроде как город влюблённых.
        – Отличный подарок, – восхищённо выдыхаю я.
        Доминик отодвигает для меня стул, а я, прежде чем сесть, проникновенно смотрю ему в глаза:
        – Нет, правда! Лучше подарка и не придумаешь. Ты молодец!
        – Спасибо, – отвечает он сконфуженно и отводит взгляд.
        А я, присев на стул, понимаю, что теперь как на ладони перед всеми гостями и сижу лицом к лицу с Оливией. Она смотрит на меня, не скрывая интереса.
        – Привет, – шепчу ей, улыбнувшись. – Я – Райян.
        Она улыбается в ответ и произносит своё имя. Потом кивает на Дома, который усаживается по левую от меня руку. В красноречивом взгляде Оливии читается немой вопрос: «Ты с ним?»
        Я неоднозначно пожимаю плечами, а потом чувствую, что кто-то садится справа. В нос забирается приятный запах духов, я поворачиваю голову... И тут же встречаюсь с зелёными глазами Вивьен Монро. Меня простреливает от того, как она смотрит на меня. Будто знает! Будто знает, кто я! Словно знает, что я Патрисия!

***
        Крис, словно большой медведь, вальяжно усаживается рядом с женой и кивает мне, лукаво сощурив глаза.
        – Ви, познакомься, это Райян, – говорит он Вивьен, а заодно и всем присутствующим, потому что говорит достаточно громко. – Она, кстати, спит с Домом, – выдаёт следом без запинки.
        Чёрт...
        Киллиан выплёвывает в стакан сок, который только что глотнул, и громко закашливается. Оливия стучит его по спине и, скривив губы в усмешке, смотрит на Криса, потом как-то нехотя смотрит на Вивьен, а затем на меня. А я смотрю лишь перед собой, не желая встречаться глазами с Вивьен Монро. Однако чувствую её изучающий взгляд на своей щеке. Доминик молчит и никак не комментирует сказанное Васкесом. Вероятно, все давно привыкли к его прямолинейности.
        Хорошо, что Брайан и Тайлер занимают свои места во главе стола, и все отвлекаются на них. Отец Тайлер долго и сердечно их поздравляет, еле сдерживая слёзы. Мамы Тайлер здесь нет, но я не знаю, почему...
        Потом встаёт ещё один мужчина, и так как он называет Брайана сыном, я предполагаю, что это его отец. Его и Лив. Их мамы тоже здесь нет...
        – Твои родители не приглашены на свадьбу? – интересуюсь я шёпотом, склонившись к уху Доминика.
        – Они сидят с сыном Олли и Килла, – так же шёпотом отвечает Дом. – Больше некому...
        А я надеялась их увидеть. Познакомиться. Однако где-то даже рада, потому что мне и им пришлось бы врать, называя себя Райан. А им врать я просто не могу. Не хочу! Устала я от лжи...
        Вечер протекает относительно спокойно. После поздравлений родителей, то есть, отцов, выступили ещё несколько человек, вроде как родственники, и девушка с рыжей гривой волос, которая держалась особняком и общалась в основном только с Тайлер и Брайаном. Кажется, они называли её Самер. Киллиан на правах шафера взял слово и высказался за всех остальных, пожелав другу безграничного счастья. И заставил молодых целоваться, после чего практически выгнал из-за стола и настоял на том, чтобы они станцевали свой первый танец. Музыка, которая была лишь фоном, стала громче и сменилась на красивую плавную мелодию. Брайан и Тайлер подчинились просьбе Киллиана и медленно двигались в центре зала, наслаждаясь друг другом...
        Отвожу от них взгляд и тут же встречаюсь со светло-голубыми глазами Доминика. Он смотрит на меня задумчиво. В голову закрадывается шальная мысль, что сейчас он пригласит меня на танец, но я тут же гоню эту мысль прочь, потому что Доминик не станет этого делать. Это же Доминик!
        – Пойдём, – вдруг говорит он, протягивая руку и кивая на импровизированный танцпол.
        А я просто моргаю в неверии и смотрю на раскрытую ладонь парня как на бомбу замедленного действия. Словно сейчас дотронусь – и рванёт.
        Киллиан ведёт Лив в центр зала и, обняв за плечи, по-хозяйски прижимает к себе. Она прислоняется щекой к его груди, а он кладёт подбородок на её макушку. Они выглядят так, словно слились воедино. Словно две детали одного пазла, идеально подходящие друг другу. И, наверное, где-то очень глубоко внутри я завидую таким сильным взаимным чувствам...
        Доминик всё ещё ждёт, и я неуверенно вкладываю руку в его тёплую ладонь. Поднимаюсь и, наконец, смотрю на Вивьен, которую всё это время старалась игнорировать. А она смотрит на Доминика и тепло ему улыбается. Потом прислоняется к плечу мужа, и он обнимает её, припадая губами к шее.
        Все вокруг счастливы, и я волей-неволей начинаю хотеть такого же счастья. Простого. Человеческого.
        Мы встаём недалеко от жениха с невестой и начинаем раскачиваться в медленном ритме музыки. Доминик достаточно скромно обнимает меня за талию, а я держусь за его плечи. Смотрим друг другу в глаза... Я первая нарушаю молчание:
        – У тебя замечательные друзья...
        Его губы кривятся в ухмылке.
        – Даже Крис? – спрашивает, приподняв одну бровь.
        – Особенно Крис! Мне кажется, Вивьен с ним не скучает.
        – Среди моих друзей я, наверное, самый скучный, – продолжает он шутливым тоном, но я чувствую, что это фальшивка. Он действительно считает себя скучным.
        – Перестань, – отмахиваюсь я. – Ты не скучный. Ты просто эгоист и зануда...
        Он вновь ухмыляется и шепчет, склонившись к моему уху:
        – А ты пигалица... На которую я бы никогда не обратил внимания... А теперь смотрю только на тебя. И вижу намного больше, чем вижу обычно, – тяжело и словно болезненно вздыхает, а потом добавляет с горечью: – Почему, чёрт возьми?
        От его слов... От его тона – такого резкого, пропитанного агонией, безысходностью – больно сдавливает грудь. Но вместе с тем заставляет сердце биться чаще, громче.
        Он смотрит только на меня... И не знает, почему...
        Приподнявшись чуть выше на носочках, теперь уже я шепчу ему в ухо:
        – Потому что я нравлюсь тебе, Доминик... А может, не просто нравлюсь.
        Самоуверенно? Да! Определённо! Но почему он может быть таким, а я нет? Нам пора говорить о своих чувствах, и если он чувствует то, что чувствую я, тогда я сразу признаюсь ему. Назову своё истинное имя. И если он любит, то простит меня...
        Боже, пусть он простит меня!
        Однако Дом молчит, хватка его пальцев на моей талии становится невесомой и кажется, что он отдаляется. Не физически. Но ментально он уже за много миль от меня.
        Медленная композиция заканчивается, музыка сразу становится тише. Доминик порывисто отстраняется, и мы замираем в шаге друг от друга. Он продолжает напряжённо молчать, и я понимаю, что тоже растеряла все слова, а вместе с ними и уверенность.
        Похоже, он не чувствует ко мне того, что чувствую я.
        – Я отлучусь в уборную, – говорю неживым голосом, не встречаясь с ним взглядом.
        Смотрю по сторонам, быстро определяю направление, в котором надо двигаться, и тут же ухожу, ощущая острый взгляд Дома на своей спине. Чувствуя себя полнейшей дурой, потому что заговорила о чувствах с ним... С ним! Да он бесчувственный, чёрт возьми! Пустой! И никогда не полюбит Патрисию, раз уж не смог полюбить Райян.
        Он. Просто. Никого. Не любит.
        Покидаю зал, миную гардероб и выхожу к лифтам. Прохожу в самый конец коридора, ориентируясь по указателям на стенах. Нахожу туалет и сразу забегаю внутрь.
        Меня душат слёзы. Желание вызвать такси и немедленно уехать в Нью-Йорк преобладает над здравым смыслом, но у меня нет ни единого шанса это сделать. Потому что моя сумка, а с ней и телефон остались в машине Дома. А ключи от машины, конечно, у него. И мне придётся терпеть весь вечер, а возможно, и два часа пути, прежде чем я смогу сказать ему, что между нами всё кончено. У Райян с ним всё кончено. Впрочем, как и у Патрисии.
        Невзирая на возможное негодование отца, я отменю свадьбу!
        
        ГЛАВА 22. ЯДЕРНЫЙ ВЗРЫВ
        Доминик
        – Что?! – почти рявкаю на Вивьен, которая не спускает с меня взгляда с тех пор, как я вернулся за стол. Смотрю ей в глаза и тут же жалею о том, что сорвался именно на ней.
        Вивьен выпрямляет спину, её осанка становится королевской. Наклонив голову немного набок, она смотрит в том направлении, в котором ушла Райян. И было это минут десять назад. И теперь я не уверен, что она вернётся...
        – Она вытаскивает наружу совершенно другого человека, – тихо говорит Вивьен. Так, чтобы слышал только я. – Наверное, всего во второй раз я вижу тебя таким.
        – Каким? – бросаю, с трудом сдерживая гнев.
        – Живым, – просто отвечает Вивьен. – Чувствующим.
        Я отворачиваюсь от девушки и зажмуриваюсь, сжав переносицу. За окном уже стемнело, в ресторане зажгли все источники света, и они больно режут глаза.
        – Ты был так же взвинчен, когда я хотела сбежать от Криса, – продолжает Вивьен. – А теперь, похоже, чувствуешь, что она хочет сбежать от тебя.
        – С чего бы ей хотеть сбежать от меня? – стараюсь говорить непринуждённо.
        – Не знаю, – Вивьен пожимает плечами. – Может, потому что ты бываешь полным кретином?
        – Чёрт, Ви... Не начинай. Ты знаешь мою... ситуацию.
        – И что? – она вскидывает подбородок и награждает меня грозным взглядом. – Это оправдывает твой кретинизм? Или оправдывает твоё отношение к женщинам?
        – Я не буду говорить об этом с тобой...
        – А с кем, Дом? С кем ты можешь поговорить? Может, с крошкой Лив? Или с её мужем? – она переводит на них взгляд и едва заметно качает головой. – Да они ни на йоту тебя не знают!
        Твою мать... Я жалею, что рассказал ей. И в то же время она единственная, кто может вправить мне мозги. Ну или попытаться это сделать.
        Вивьен смотрит по сторонам, находит взглядом Криса, который общается с Брайаном и Тайлер, машет им рукой и говорит, не глядя на меня:
        – Как вы познакомились?
        – Мы вместе работаем, – отвечаю на тяжёлом выдохе. Сползаю на стуле чуть ниже, накрываю ладонями лицо и тру глаза.
        – Тебе не удастся меня разжалобить, – говорит она, поцоков языком. – Эта девушка выглядит намного несчастнее, чем ты. Что ты ей сделал?
        – Ничего я ей не делал! – отбриваю поспешно. – Я просто не хочу, чтобы она... любила меня – вот и всё. У нас непринуждённые сексуальные отношения! И пусть так и остаётся. Она просто должна это понять и принять.
        Натянув на губы ухмылку, стараюсь говорить в излюбленной манере отстранённости, но Вивьен словно видит меня насквозь.
        – Что ты ей сделал, Холт? – переспрашивает, добавляя тону строгости. – Скажи! Или я спрошу у неё!
        Чёрт... Она угрожает мне! Женщина – угрожает мне! Как я до этого докатился?
        – Спрашивай, – бросаю незаинтересованно.
        Она порывисто поднимается и действительно собирается идти к Райян! Твою мать...
        – Стоп!
        Схватив Вивьен за руку, практически силой усаживаю её на место. Она послушно садится, скрещивает руки на груди и смотрит на меня выжидающе.
        Решаю, что Вивьен я, наверное, могу сказать.
        – Я должен жениться на другой.
        – Не поняла... – её взгляд становится шокированным. – Что значит – должен?
        Вновь сжимаю переносицу, часто моргая, но это не помогает успокоить боль в глазах. Свет софитов на потолке ощущается раскалённым железом.
        – Это очень длинная история, Вивьен. Если в двух словах – я должен жениться на девушке, которую не знаю. В январе.
        Губы Вивьен растягиваются в удивлённое «о-о». Кажется, она пытается подобрать слова... Но я опережаю её.
        – Не пытайся понять меня, – говорю, выставив вперёд руку. – Не пытайся примерять эту ситуацию на себя, потому что ваша с Крисом история отличается от моей кардинально. Просто прими как данность. В январе я женюсь, а Райян – просто временное приключение. Поэтому ей нельзя меня любить... И мне тоже нельзя, – последнее добавляю еле слышно.
        Вивьен хватает меня за плечо и сжимает в знак поддержки. Но мне это совершенно не нужно, чёрт возьми! Порывисто поднявшись и щурясь от яркого света, говорю ей:
        – Мне нужно на воздух и побыть в темноте.
        Она просто кивает. Её лицо становится грустным и жалостливым. Чёрт...
        – Ви, не надо, – только и могу сказать, обходя стол. – Я живу с этим всю жизнь и не перенесу твою жалость.
        – А мне тебя и не жаль! – чеканит она с деланной надменностью. – Ты никогда не получишь жалости от Вивьен Монро!
        Боже, спасибо! Вот поэтому я сказал именно ей! Потому что она единственная, кто приложит все усилия, но избавит меня от назойливого внимания к проблеме, с которой я давно смирился.
        – Дом! – окликает Ви, когда я почти покидаю зал.
        Обернувшись, смотрю на неё в ожидании.
        – На ком? – говорит она громко, а потом добавляет, произнося слова беззвучно, одними губами: – ...ты должен жениться?
        – На Патрисии. Патрисии Торес, – бросаю я и тут же ухожу.
        Не хочу говорить об этом! Вивьен присылала мне фото Патрисии и её краткую биографию, но я не стал смотреть. Хотел удалить сообщения, но не сделал этого, видимо, оставляя для себя шанс всё-таки взглянуть на фото девушки, на которой должен жениться.
        Взглянуть! Разочароваться, как и всегда! Отменить помолвку, свадьбу! И остаться с Райян! Это та параллельная реальность, в которой я хочу быть. Реальность, которой никогда не будет. Наверное...
        Прохожу в лифт и спускаюсь на первый этаж. Потом сразу выхожу на улицу. Меня окутывает приятная темнота, и я с облегчением вдыхаю, наполняя лёгкие солоноватым прохладным воздухом. В Милфорде пахнет океаном и только им. Родной, до боли любимый запах улиц помогает мне собраться.
        Прохожу к машине и оглядываю стоянку. Райян здесь нет, хотя я думал, что найду её именно на улице. Значит, она прячется в здании, не желая возвращаться на банкет. Я обидел её и прекрасно понимаю это. Вивьен права, я – кретин! И пора перестать им быть. Пора определиться! Отпустить её. Или сжать в объятьях и никогда не отпускать. Я должен сделать выбор! Семья, долг? Или она?
        Сняв машину с сигнализации, забираюсь в салон и зажмуриваюсь, откинувшись на спинку кресла. Сижу так пару минут, позволяя самому себе собраться с мыслями.
        Последний месяц, который я провёл с Райян, стал самым лучшим и удивительным эпизодом в жизни. Потому что она единственная, кто раскрашивает серые будни яркими красками. С её уходом жизнь потеряет смысл, и я остро чувствую это. В груди разрастается боль, которую старательно глушил последний месяц, а сейчас она ощущается особенно остро. Эта боль незнакомая, непостижимая и неведомая. Ничего подобного я никогда не чувствовал.
        Резко распахиваю глаза и выуживаю телефон из кармана брюк. Не давая себе возможности передумать, быстро открываю входящие смс и нахожу те, что от Вивьен.
        Я давно должен был узнать, кто она! Кто моя будущая жена! Разочароваться заранее, отменить свадьбу и не приезжать в чёртов Нью-Йорк! А мои родители должны были принять мой выбор! Может, не сразу, но принять. И тогда сейчас на душе не было бы так больно. А грудную клетку не сдавливало бы так, словно в лёгких закончился кислород. И они не горели бы огнём. Я бы продолжал быть кретином, но был бы счастлив в этом мире, полном самообманом. Обманывая себя, что он наполнен красками, хотя это не так. Для меня - нет…
        Нажимаю на сообщения от Вивьен, и передо мной тут же открывается первая строчка: «Вот она, твоя Патрисия Торес"
        Махнув по экрану пальцем, перелистываю биографию, переходя сразу к фото. Здесь их несколько. Несколько фото Патрисии... Она улыбается... Она позирует на фоне Диснейленда, выставив два больших пальца вверх... Она танцует на сцене... И это не Патрисия!..
        Немного наклонив голову вбок, стараюсь посмотреть на фото под другим углом. Возможно, это просто обман зрения... Или больное воображение играет со мной глупую шутку...
        Однако я знаю, что в действительности зрение не подводит меня, как бы я не вертел телефон и как бы не наклонял голову. Параллельная реальность вдруг поглощает реальность настоящую. И хоть на фото ОНА кажется другой, а её волосы светлые и длинные, но это точно Райян... И похоже, в моей голове происходит Армагеддон! Ядерный взрыв!
        
        ГЛАВА 23. РАЙЯН, ПАТРИСИЯ... НЕВАЖНО...
        Райян
        Я уже очень долго отсутствую, и это как минимум неприлично. Хотя бы перед женихом и невестой не хочется выставлять себя полной дурой... Однако я всё ещё не могу вернуться в ресторан. Расхаживаю из угла в угол по длинному коридору, стараясь собрать все мысли и чувства в кучку.
        Доминик не любит меня – это очевидно. Наверное, этот парень любит только себя, ну и, возможно, друзей, которых знает всю жизнь. А меня он не знает. И, наверное, должно пройти по меньшей мере несколько лет, прежде чем он начнёт считать меня близким человеком. А у меня нет этих лет. В январе должна состояться наша свадьба, и он точно не женится на мне, как только узнает, что я лгала ему. Возможно, обозначив для моего отца именно это как причину отказа. Не захочет брать в жёны лгунью и притворщицу. И я это заслужила...
        Вот только врождённое упрямство не позволяет мне смиренно ждать своей участи. Зачем ждать до января? Если я в один миг могу подарить Доминику Холту долгожданную свободу. Прямо сейчас!
        Возьму его за руку! Уведу подальше от гостей! И просто скажу ему! Скажу, что я Патрисия Торес! И то, что не хочу выходить за него, тоже скажу. Мы можем обойтись без лишних ссор и обид. Просто попрощаемся как взрослые люди... Я заберу свои вещи из пентхауса, вернусь в свой номер, и мы достроим чёртов «Хоум Холт». А потом он уедет...
        Сердце сжимается, стоит только подумать о возможной потере. Мне будет больно – я в этом уверена. Но и жить с таким человеком, как Доминик, тоже весьма больно. Потому что он...
        Я не знаю, что с ним. И почему он ведёт себя так, будто его ничто не радует в этом мире. Словно ничто не касается его и не беспокоит. Лишь иногда он способен показать маленькую крупицу эмоций. Таких, как наша близость, случившаяся в танцевальной студии... Или ревность, когда он будто между прочим просит надеть брюки вместо юбки перед каждым посещением стройки. Объясняя это тем, что бригаде не стоит отвлекаться, а то мы никогда не закончим... И это так мило, чёрт возьми! В такие моменты, я по-настоящему счастлива. Правда, этих моментов немного.
        Обняв себя за плечи, застываю на месте, облокотившись на холодную стену. Оглядываюсь по сторонам, подмечая, что эта гостиница напоминает Доминика. Сероватые стены источают холод. Педантичная чистота, простота и одновременно роскошь – это Доминик Холт. И так же, как и сейчас, в стенах гостиницы, которую он создал, я мечтаю согреться, находясь рядом с ним.
        Зябко тру оголённые плечи, а потом, выпрямив спину, пересекаю коридор. Хочу всё-таки вернуться в ресторан и подождать до окончания вечера, прежде чем закатывать скандалы и разрывать помолвки. Поворачиваю к лифту... и тут же сбавляю шаг, потому что навстречу мне идёт Вивьен Монро. Она смотрит прямо мне в глаза, и я останавливаюсь...
        Вивьен замирает в шаге от меня, и теперь я вижу, что её взгляд переполнен интересом. Какое-то время мы просто смотрим друг другу в глаза, а потом она произносит:
        – Патрисия?
        Моё сердце пропускает удар, а потом ещё один. Взгляд, вероятно, становится испуганным, потому что девушка кивает и говорит уверенно:
        – Ты – Патрисия Торес!.. Тогда... Тогда какого чёрта он называет тебя Райян?
        – Это моё второе имя, – отвечаю онемевшими губами после секундной заминки.
        Вивьен чуть склоняет голову набок, смотрит на меня так, словно видит насквозь, а потом её губы растягиваются в едва заметной полуулыбке.
        – Ты обманула его. Заставила верить, что ты не Патрисия. И он не знает, что рядом с ним всё это время была его будущая жена.
        Вот теперь моё сердце совсем отказывается биться. Я задыхаюсь... Задыхаюсь не потому, что меня поймали на лжи, и теперь Доминик всё узнает. А потому, что теперь, услышав всё это от постороннего человека, я понимаю весь масштаб катастрофы.
        Он возненавидит меня...
        Вивьен оборачивается. Мы уже рядом с рестораном, и в любой момент здесь может появиться сам Доминик. А она словно хочет меня увести, потому что кивает в ту сторону, откуда я пришла, и сама направляется туда.
        Покорно следую за ней. Мы проходим пару метров и заворачиваем за угол. Вивьен подходит к окну и замирает, облокотившись на подоконник. На её губах играет всё та же странная полуулыбка.
        – Зачем ты это сделала? – без предисловий начинает она. – Почему не сказала правду?
        Я молчу, уставившись на огоньки Милфорда. Старательно подбираю слова, но их нет.
        – Ты расскажешь ему, да? – говорю тихо, переводя на неё взгляд.
        – Не знаю, – она ведёт плечом и всё ещё смотрит на меня с интересом. – А должна?
        – Наверное... Вы же друзья.
        – Да, Доминик – мой друг, но те перемены, которые я вижу, говорят мне: «Не вмешивайся!» Но я должна знать, чего ты хотела добиться.
        – Ничего я не хотела, – признаюсь устало. – Разве что узнать его лучше... Честно признаться, я думала, он узнает меня... Но когда поняла, что это не так, во мне проснулась злость, – сжимаю кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу. – Доминик не знал, на ком должен был жениться! – выпаливаю с горечью. – Потому что ему плевать!
        – Да, это на него похоже, – усмехается Вивьен. – Но ему не плевать на Райян.
        – На Райян ему тоже плевать...
        – Послушай, Патрисия, – перебивает меня Вивьен. – Я не могу быть уверена на сто процентов в Доминике Холте, потому что он сам в себе не уверен... Но одно я поняла совершенно точно – ты ему не безразлична. И плевать на то, кто ты. Райян, Патрисия... Неважно. Сейчас ты просто девушка, которая ему нравится. И он боится, что полюбит тебя, потому что должен жениться на другой. Именно поэтому он не подпускает тебя близко. Разве ты сама не понимаешь?
        Сейчас, взглянув на всё глазами Вивьен, я вижу ситуацию в ином свете. И в этом свете я со всех сторон виновата, чёрт возьми...
        – Я решила отменить свадьбу, – говорю ей после пары минут раздумий.
        Она смотрит на меня ошарашенно:
        – Почему? Он тебе совсем не нужен?
        – Нет! – вру я, кусая губы. – Думала, что нужен, а теперь понимаю, что не готова жить с таким бесчувственным человеком.
        – Он не бесчувственный, – Вивьен тут же встаёт на его защиту.
        Я безрадостно хмыкаю.
        – Знаешь, я тоже так думала, но у меня было время убедиться в обратном. Доминик Холт не способен полюбить женщину!
        – Да, у него есть свои проблемы... – неуверенно говорит Вивьен, – но это не значит, что он никого не любит.
        Да она сама себе не верит!
        – Какие проблемы? – почти рявкаю я. – Какую сегодня надеть рубашку? Или какой ресторан выбрать? Или с кем провести ближайшую ночь? Знаешь, Вивьен, Доминик не выглядит так, будто у него есть проблемы.
        Кислород покидает лёгкие с последним брошенным словом. Сил тоже не остаётся. А она просто молчит... Долго. Смотрит мне в глаза, и в её взгляде плещутся сомнения.
        – Ты его любишь? – наконец спрашивает Вивьен.
        – Нет! – тут же выплёвываю я, но потом, практически топнув ногой, выкрикиваю: – Да, чёрт возьми!
        Она качает головой и шепчет себе под нос:
        – Чёртов Доминик...
        Поворачивается и смотрит в окно, а потом говорит тихо и неуверенно:
        – Я не имею права говорить тебе то, что сейчас скажу. Но должна это сделать. А ты должна поклясться, что это останется только между нами.
        – Что ты хочешь мне сказать? – вдруг начинаю шептать я.
        Вивьен вновь поворачивается ко мне.
        – Я скажу тебе то, что заставит тебя передумать! Отменить свадьбу никогда не поздно, но сначала ты должна знать, кто такой Доминик Холт.
        – О чём ты хочешь сказать? – мой голос становится испуганным. То ли тон Вивьен, то ли затронутая тема вдруг нагоняет на меня ужас.
        – Пообещай мне, Патрисия! Пообещай, что не расскажешь ему о нашем разговоре! – настойчиво требует она.
        – Я ничего ему не скажу, – обещаю поспешно. – Ты меня пугаешь, Вивьен! Он в порядке? Что с ним? Что это за страшная тайна?
        Я уже не могу стоять на месте. Ватные ноги не слушаются, и я прислоняюсь к подоконнику. Заглядываю в ярко-зелёные глаза девушки с мольбой. Она отводит взгляд. Часто моргает, словно смахивая подступившие к глазам слёзы, а потом просто говорит мне то, что я не готова была услышать:
        – У Доминика редкая болезнь. Ахроматопсия.
        – Ахро... Что? – переспрашиваю я, до конца не веря в то, что разговор вдруг повернул в такую сторону.
        – Если не вдаваться в медицинскую терминологию, – говорит она с тяжёлым вздохом, – то болезнь сетчатки.
        – Он плохо видит? Он слепнет? Он... Он что? – начинаю сыпать вопросами, сама не замечая, что уже сжимаю плечо девушки.
        – Нет, он не ослепнет, – она отрицательно качает головой, а потом добавляет неуверенно: – Наверное, не ослепнет, если будет следить за здоровьем.
        Меня начинает трясти. Зубы стучат, словно от холода. Только этот холод сковывает не тело, а сердце.
        – Выдохни, Райян, – одёргивает меня Вивьен. – Выдохни и послушай! Его болезнь хоть и редкая, но не смертельная. И он всю жизнь такой.
        Я отпускаю её плечо и взмаливаюсь:
        – Просто скажи мне! Скажи мне, что с ним.
        – Он не видит тебя так, как, например, вижу я. Он не знает, какого цвета твои глаза, какого цвета платье, которое ты сегодня надела, а если ты, например, накрасишь губы красным цветом, то для него они будут почти чёрными.
        Вивьен вновь поворачивается к окну.
        – Город... все эти огоньки, светофоры, свет в окнах... для Доминика всё равно, что серые и белые пятна. И вся его жизнь окрашена в такие же пятна, потому что других цветов он не видит.
        Дёрнув головой, она смотрит на меня оценивающе.
        – И среди серости и одинаковости он смог увидеть тебя! Райян, Патрисию... Неважно. Просто девушку, которая для него вдруг обрела цвета...
        ГЛАВА 24. Я НИКОГО НЕ ЛЮБИЛ...
        Доминик
        Я не знаю, от чего больше рвалось моё сердце. От того, что она обманула, или от того, что я был так слеп.
        Какая, к чёрту, Райян Торес? Конечно, она Патрисия! Ведь она так похожа на отца. Не внешне... Скорее всего, обладает такой же железной хваткой, раз почти взяла меня за горло!
        Твою мать... Я просто кретин, раз повёлся на неё. На неё! На эту отменную лгунью и притворщицу! Как она могла, чёрт возьми! А главное – зачем?
        Вмазываю по рулю, не зная, как заглушить ярость и обиду. А ещё мерзкое чувство использованности я тоже не могу унять.
        Запихнув телефон в карман брюк, покидаю машину и со злостью хлопаю дверью. Оперевшись ладонями о холодный металл, наклоняю голову вниз и глубоко дышу, наполняя лёгкие остужающим воздухом с привкусом морской соли. Потом резко выпрямляюсь и иду обратно в отель. С трудом натягиваю вежливую маску на лицо, когда возвращаюсь в ресторан. Вижу, что Райян всё ещё нет, и меня душит новый приступ ярости.
        Она решила играть в обиженку, потому что не может дождаться от меня слов любви и признаний? Что ж... Да она ещё не знает, каким ублюдком я могу быть!
        Перемещаюсь к столу, но меня кто-то хватает за плечо. Оборачиваюсь – это Крис.
        – Выпьем? – кивает он на проходящего мимо официанта с подносом горячительных.
        – Выпьем, – с ходу соглашаюсь я и хватаю стакан с подноса.
        Сейчас мне, и правда, лучше напиться. Подняться в свой номер в своём отеле и просто уснуть. А наутро, возможно, вся эта ситуация не будет выглядеть так паршиво... Однако самообман не действует, и чем больше я думаю обо всём, что случилось, тем больше понимаю – пигалица меня сделала!
        И, пожалуй, единственный способ закрыться от этих мыслей – пить! Поэтому пью! Осушаю бокал одним большим глотком и со свистом выдыхаю, ощущая горечь на кончике языка. Под ошеломлённый взгляд Криса вновь зову официанта.
        – Воу, бро, – Крис хватает меня за руку, когда подношу к губам бокал со второй порцией. – Какая муха тебя укусила?
        – Такая... Невысокого роста, волосы до плеч, стройная талия, красивые бёдра... Её зовут Патрисия! – отчеканиваю я и, вырвав руку, выпиваю горькую жидкость.
        Крис тоже выпивает. Смотрит на меня шокированно.
        – Патрисия? Какая ещё Патрисия?
        – Не имеет значения, – отбриваю я, пожав плечами. – Теперь это не имеет значения! – повторяю ещё раз для самого себя.
        – Дом, у тебя в Нью-Йорке крыша поехала? – Крис крутит пальцем у виска. – Или, может, там воздух токсичный?
        – Люди! – восклицаю я. – Люди там токсичные! И неправильные! Считают, что деньги и власть позволяют им делать всё, что заблагорассудится...
        – И что тебе сделала эта Патрисия? – друг отставляет пустой стакан на стол и скрещивает руки на груди. – Вероятно, она крепко схватила за яйца, ведь я впервые вижу тебя таким.
        – Каким?
        – Свихнувшимся, – тут же бросает Крис. – Каким-то помешанным. А мне, если честно, показалось, что между вами с Райян... – он многозначительно поигрывает бровями.
        – Она же сказала тебе! – почти рычу, вновь закипая от злости. – Мы вместе работаем, а иногда занимаемся сексом. Всё!
        – Не заводись, Дом, – он выставляет руки вперёд в знак полной капитуляции. – Я не стану лезть к тебе в койку и выяснять, с кем ты спишь. И я всё ещё твой друг, чтоб ты знал. И всегда на твоей стороне.
        Вот теперь я жалею, что сорвался на нём. С благодарностью сжимаю плечо Криса и, сместившись в сторону, ставлю пустой стакан на стол. И в этот момент замечаю, как в зал вплывает Вивьен. А следом за ней – Райян. То есть, Патрисия.
        Чёрт! Так Райян или Патрисия, вашу ж мать?! Не пора ли сбросить маски?
        Девушка выглядит задумчивой и печальной. Провожает взглядом удаляющуюся Вивьен. Меня начинает беспокоить то, что они вернулись вместе. Они говорили? О чём? Неужели Ви рассказала, что отправляла мне фото? Надеюсь, нет, потому что раз уж Райян любит сюрпризы, я приготовлю для неё один. Первый и последний!
        Вивьен приближается к нам с Крисом, и он тут же заключает её в объятья. Я покидаю их и иду к Райян, по дороге подхватывая новую порцию выпивки. Райян замечает бокал в моей руке, и её брови сходятся к переносице.
        – Как ты сядешь за руль? – спрашивает она, напряжённо расправляя плечи.
        – Я не сяду, – отвечаю, подавляя желание ответить жёстче, – мы можем остаться здесь. Это, в конце концов, моя гостиница, – добавляю надменно и тут же морщусь от этого.
        Разворачиваюсь, отступаю от Райян, нахожу официанта с подносом волшебного забвения и весь остаток вечера просто напиваюсь, стараясь не смотреть ни на кого из присутствующих. Алкоголь практически не берёт, но я упорно вливаю в себя новые порции.
        Наконец этот бесконечный вечер подходит к концу... Сначала все прощаются с молодыми. Брайян и Тайлер уезжают в свой дом в Гринвиче. Этот дом достался Тайлер от матери, и они давно обустроили там семейное гнёздышко.
        Крис и Вивьен торопятся к родителям Криса, чтобы забрать дочь. А Киллиан и Олли уезжают за Кираном.
        Мои друзья покидают меня, и я остаюсь нос к носу со своей пигалицей. Совершенно трезвый, злой и очень возбуждённый. Ведь для меня ярость граничит с сексом. А сейчас она просто зашкаливает, и я не знаю, как её выплеснуть.
        Беру Райян под локоть и, забрав нашу верхнюю одежду, заталкиваю девушку в лифт. Едем молча. Пигалица не сводит с меня взгляда.
        Да как она может смотреть на меня так прямо? Столько лжи, чёрт возьми, а она совершенно невозмутима! Твою мать...
        Мы проходим в пентхаус. Он не выглядит так, как в отеле семейки Торес, но это место очень долго было мне домом. В шкафах моя одежда, на полках мои книги, рядом со стереосистемой мои диски. Однако в этой комнате будто нет моих воспоминаний. Их вытеснили встреча с Райян и последние два месяца наших отношений. Пигалица слишком глубоко забралась мне в голову.
        Бросив верхнюю одежду на диван, прохожу в центр гостиной и расстёгиваю верхние пуговицы рубашки. Медленно разворачиваюсь и внимательно смотрю на обманщицу. Райян неуверенно проходит в комнату и закрывает дверь. Переминаясь с ноги на ногу, тихо говорит:
        – Прости, что я сбежала...
        Резко вскидываю руку в останавливающем жесте. Чёрт, нет... Морщусь от её притворства и от рези в собственных глазах. Этот вечер был слишком долгим.
        – Не извиняйся, – бросаю я, натягивая на лицо маску безразличия. Она сидит как влитая и давно стала второй кожей.
        Райян сжимает подол платья, и теперь я вижу, что она подавлена. С чего бы это? Неужели ей стыдно? Бывает ли стыдно кому-то из семьи Торесов? Или они давно продали это чувство?!
        – Но я хочу извиниться, – она упрямо вскидывает подбородок. Делает пару шагов в мою сторону. – Не знаю, что на меня нашло... Ты позвал меня к друзьям, и я благодарна за то, что впускаешь в свою жизнь...
        Чёрт... Пусть она замолчит! Её слова ощущаются теперь таким притворством, что становится невыносимо тошно.
        Приближаюсь к девушке и смотрю на неё сверху вниз. Я могу с уверенностью сказать, что её волосы тёмные... А глаза? Какие они? Кожа? Знаю лишь, что она приятная на ощупь... И пахнет потрясающе.
        – Я позвал тебя к друзьям, – говорю негромко, а сам вглядываюсь в её глаза, – потому что доверяю тебе. А ты мне доверяешь?
        Это последний шанс, Райян! Давай, скажи мне! Признайся, чёрт возьми!
        Она кусает губы, комкает подол платья в кулаке... и молчит. Потом делает последний шаг вперёд, максимально приблизившись, и обвивает руки вокруг моей шеи. Встаёт на носочки и легонько касается моих губ своими. Ноздри наполняет её запах... Непередаваемый, чёрт возьми...
        Резко хватаю за затылок и прижимаю её губы к своим. Захлопываю глаза, тут же растворяясь в ощущениях. Вижу ли я что-то, кроме темноты под веками? Иногда мне кажется, что вижу. Только с ней! С Райян!
        Углубив поцелуй, оттесняю девушку к дивану и вжимаю её тело в спинку. Рывком задираю платье и быстро стягиваю трусики. Провожу пальцем по её киске, ощущая жар и влагу. Проталкиваю палец в горячую плоть и поражаюсь тому, насколько там тесно до сих пор. Мы занимаемся сексом два месяца, а я всё ещё не могу ею насытиться. Никогда и ни с кем не был настолько долго.
        Райян извивается от моих ласк и тихо постанывает мне в рот. Расстегнув ремень и молнию на брюках, стягиваю их вниз вместе с боксёрами. Коленом развожу ноги девушки в стороны и приподнимаю её за ягодицы. Упираюсь членом в жаркую плоть и тут же вторгаюсь, поймав её крик жадным поцелуем.
        Мои глаза всё ещё закрыты. Чувства обнажены. Эмоции зашкаливают. А картинка в голове такая яркая, что почти цветная, почти настоящая...
        Выхожу из неё и вновь вторгаюсь. Жёстко трахаю, пока она цепляется за мои плечи и громко стонет. Выкрикивая моё имя... Распахнув глаза, вижу, что её глаза закрыты, а голова откинута назад. Хватаю за горловину платья и дёргаю вниз вместе с бюстгальтером. Ткань трещит и рвётся, освобождая грудь. Райян вскрикивает, когда я склоняюсь и обхватываю сосок зубами. Во рту образуется вязкая слюна, словно я поедаю сладкую конфету.
        Вот так я чувствую себя с ней. Будто хочу съесть...
        – Боже, До-ом... – сквозь стоны протягивает она, сотрясаясь всем телом. – Да-а-а...
        Мышцы её тела расслабляются с последними вспышками оргазма, но я пока не готов закончить.
        Выхожу из неё, ставлю на пол и резко разворачиваю к себе спиной. Вновь задираю платье и вхожу в неё сзади. Райян ложится грудью на спинку дивана и прогибается.
        Жизнь вокруг меня так сера и однообразна... И мне нестерпимо хочется видеть если и не краски, то каждый изгиб её тела. Хочется так сильно, что зубы сводит.
        Сначала срываю с себя рубашку, потом поднимаю вверх её платье. Она помогает мне от него избавиться. Расстегнув бюстгальтер, отшвыриваю его в сторону. Покрываю поцелуями её влажную спину, а потом вновь выхожу из неё и разворачиваю к себе лицом. Смотрю в её глаза, подёрнутые томной дымкой. В голову забираются сомнения...
        Может, совсем неважно, кто она? Важнее то, что нам хорошо вместе?
        Чёрт...
        Подхватываю на руки и уношу в спальню. Падаю на кровать, придавливая её своим телом. Райян разводит ноги в стороны, а когда врываюсь в неё, закидывает лодыжки мне на задницу. Двигает бёдрами в такт моим движениям.
        Мы оба ненасытны сегодня... А потом мы кончаем вместе, и я изливаюсь внутри неё...
        

***
        Как в серой массе выбрать ту единственную? Как разглядеть в тусклых лицах лишь одно лицо, которое будет казаться особенным? Я никогда не знал ответов на эти вопросы. А иногда свой выбор доверял друзьям...
        Киллиан любил Оливию ещё со школы. Говорил о ней постоянно, расписывая с разных привлекательных сторон. И мне казалось, что раз он может её любить, значит, я тоже могу. Любить, восхищаться, желать… Не потому, что хотел составить ему конкуренцию, а лишь потому, что друг помог мне увидеть её своими глазами. И через взгляд Киллиана я знал, что Лив прекрасна.
        Однако Тайлер, девушку Брайана, а теперь и его жену, я всегда старался обходить стороной. Она пострадала от Саймона Шоу, и теперь у неё проблемы с физическими контактами. В общем, для меня она такая же ущербная, как и я сам.
        Что касается Вивьен, то здесь всё просто. Иногда Крис очень громко думает, поэтому мне абсолютно естественно хотелось с ней переспать. Правда, со временем я понял, что она напоминает мне себя самого. А также Криса, Брайана и Килла. Вивьен – как воплощение нашей четвёрки: сильная, отважная, гордая... Беспринципная, но всё-таки умеющая любить. Моя похоть быстро переросла в покровительство, ну а потом в дружбу.
        Я до сих пор смотрю на половинки друзей как-то по-особенному. Вижу их уникальными и непохожими на остальную серую массу. И всегда хотел найти ту, что встанет с ними на одну ступень или выше...
        Первое, что вижу, открыв глаза – её обнажённое плечо. Всё остальное скрыто под тонкой простынёй в сумраке комнаты. Райян начинает шевелиться, будто почувствовав мой внимательный взгляд, а потом поворачивается и смотрит мне в глаза. Словно давно не спит и ждала моего пробуждения.
        Развернувшись, укладывает голову на моё плечо и тихонько вздыхает. А потом мы молчим. Наверное, слишком долго, потому как эта тишина начинает давить на уши. Она не спокойная, не умиротворяющая... Эта тишина состоит из лжи и тайн. И, вероятно, я зря обвиняю лишь Райян. Да, она обманула. Да, притворялась другим человеком, и её ложь задевает моё самолюбие. Но и я вру всем вокруг, что моя жизнь беззаботна и красочна. Я даже друзьям не смог сказать о чёрно-серо-белой стороне своего существования, не говоря уже обо всех остальных. Знают только родители... и Вивьен. А это почти толпа.
        Возможно, я могу простить её ложь, потому что сам никогда не признаюсь в своей. Райян никогда не узнает о моей... проблеме...
        – Патрисия, – тихо говорю я, и девушка вздрагивает.
        Порывисто поднимается, простынь скользит по её телу, обнажая грудь, но она быстро подхватывает край и натягивает ткань до подбородка.
        – Что ты сейчас сказал? – переспрашивает с дрожью в голосе.
        – Я назвал тебя именем, которое дали тебе родители. Разве я не прав?
        Она кусает губы и прячет взгляд под ресницами. Её поникшие плечи кажутся особенно хрупкими, а она сама – совершенно раздавленной.
        – Давно ты знаешь? – шепчет Райян и всё-таки смотрит мне в глаза.
        – Нет, – качаю головой, – но это ценная информация, ты не находишь?
        – Да... чёрт... Да, ты прав. Я должна была признаться. Но...
        – Что но? Сейчас я уже могу взглянуть на ситуацию спокойно, – говорю с ухмылкой, – но всё равно хочу знать мотив. Зачем был нужен весь этот цирк?
        – Говоришь, как мой отец, – хмыкает Райян (в своей голове, я всё ещё не могу называть её Патрисией)
        Приподнявшись, сажусь и облокачиваюсь на изголовье кровати. Зажмуриваюсь, сжимая переносицу двумя пальцами. Точно! Её отец! Он всё знал и играл по правилам, которые диктовала Райян.
        – Он был против моей лжи, – сразу успокаивает меня девушка. – Хотел, чтобы я сказала тебе правду...
        – И почему не сказала?
        Она отворачивается и смещается на край кровати. Напрягается и вытягивается как струна.
        – Сначала я думала, что ты узнаешь меня, – говорит тихо, не глядя на меня. – Думала: сейчас я выйду из такси, и ты поймёшь, что перед тобой будущая жена Патрисия, а не какая-то Райян. Но когда взглянула в твои глаза, то не нашла в них ни грамма узнавания. Ты не знал, кто я такая.
        – Потому что не знал, как выглядит моя будущая жена, – протянув руку, провожу пальцами по плечу девушки. – Если бы знал, то твой план, конечно, сорвался бы...
        – Но ты не знал, – она поворачивается. В её взгляде сквозит претензия, которую она пытается спрятать за фальшивой улыбкой. – Это ранило меня больнее всего. За четыре года ты не потрудился узнать, кто я такая!
        – Потому что мне было всё равно, – пожимаю плечами. – Я говорил тебе, что не вижу ничего противоестественного в браке по расчёту. За нас с тобой решили родители… Так какой тогда смысл готовиться и искать информацию о будущей пассии? Что это изменит?
        – За меня не решали родители, – шепчет она, отвернувшись. – Я сама тебя выбрала.
        А вот это уже интересно... Требовательно сжимаю её плечо, заставляя посмотреть на меня.
        – Выбрала? – переспрашиваю ошеломлённо.
        – Да, – выдыхает Райян. – Я должна была выйти замуж… Как обычно принято у богатых семей, мой муж должен был приумножить состояние, и в коротком списке претендентов был ты, – она зажмуривается, словно вспоминая, и продолжает: – Светло-голубые глаза, русые волосы в вечном беспорядке и взгляд – холодный, циничный. Но улыбка – лучезарная, искренняя. Таким я видела тебя на фото.
        Райян распахивает глаза и смотрит на меня с лёгкой улыбкой на губах:
        – Фэйсбук, инстаграмм… Ты в окружении друзей, девушек… В отличие от остальных претендентов на мою руку и сердце, ты был настоящим. Живым. Реальным… И мне казалось, что ты тоже должен знать меня. Несмотря на другой цвет волос и стрижку, мне казалось, что ты узнаешь меня. Хотя бы по глазам…
        Она осекается и закусывает губу. Испуганно смотрит мне в глаза. А потом её взгляд меняется. Как будто она что-то вспоминает и осознаёт. И тут же глаза наполняются жалостью. Но я не понимаю, чем она вызвана.
        Райян быстро встаёт с кровати и, накрывшись простынёй, идёт в сторону ванной.
        За окном уже значительно светлее. Когда она возвращается, я отчётливо вижу влагу в её глазах. И она смотрит на меня как-то испуганно, несмотря на то, что пытается улыбаться.
        Картинка прошедшего дня быстро проносится в памяти. Райян долго не было, а вернулась она с… Чёрт! Понимание больно бьёт в голову. Вивьен!
        – О чём вы говорили с Вивьен? – спрашиваю резко и, не дав подготовиться, вскакиваю с кровати и приближаюсь к девушке. – Вы вернулись вместе. И я вполне могу спросить у неё! Но спрашиваю у тебя! О чём вы говорили, Райян?
        Её губы начинают дрожать. Глаза быстро наполняются слезами, которые льются по щекам.
        Твою мать...
        Вивьен...Чёрт бы её побрал!
        – Я поклялась ей, что никому не скажу, – пищит Райян, и её взгляд становится ещё жалостливее.
        Нет, вашу ж мать... Нет!
        Отворачиваюсь, выхожу в гостиную, быстро нахожу свои вещи и одеваюсь. Руки Райян ложатся на мои плечи. Она подошла беззвучно и просто молчит. Хорошо, что молчит. Даже одно слово, произнесённое с жалостью, порвёт, наверное, моё сердце в клочья.
        – Я не хочу знать, что ты думаешь об этом, – говорю с тяжёлым вздохом.
        – Я ничего не думаю, – отзывается Райян. Её руки скользят по моим плечам, а потом она обнимает меня и утыкается носом в спину. Громко вздыхает и, кажется, всхлипывает. – Теперь я просто знаю тебя лучше...
        Отшатываюсь, скидывая её руки. Крутанувшись на пятках, разворачиваюсь и смотрю на неё с быстро нарастающим гневом.
        – Ты знаешь меня? – цежу сквозь зубы. – Как ты можешь знать меня? Я только вчера понял, что ни черта не знаю тебя! А ты, выходит, так быстро поняла, кто я такой?
        – Дом, – она делает шаг ко мне, выставив руку вперёд, – я не это имела в виду...
        – Тогда что? – выплёвываю, отступая.
        – То, что тебе сложно... Не знаю... Сложно полюбить, – она начинает дрожать, а потом в сердцах выкрикивает: – Я не знаю, что ты чувствуешь, чёрт возьми! И ты тоже мог сказать мне правду, раз уж знал, кто я такая! Я твоя будущая жена! Ты вообще собирался рассказать мне?
        – Нет, – тут же отбриваю я.
        Её лицо становится ошеломлённым.
        – Нет? – переспрашивает в неверии. – Нет... – повторяет шёпотом, опустив взгляд в пол.
        Я сокращаю расстояние между нами. Хватаю Райян за подбородок и вскидываю её голову вверх.
        – А что чувствуешь ты? Жалость я вижу. Что ещё? Может, разочарование?
        – Нет, – говорит она твёрдо. – Нет, я не разочарована, Дом! И, наверное, люблю тебя ещё сильнее.
        Вновь отшатываюсь, на этот раз – как от удара в грудь.
        Она что? Любит? Полюбила меня за два сраных месяца?
        – Я знаю, что ты думаешь, – говорит Райян с вызовом, но со слезами в глазах. – Что так не бывает. Что прошло слишком мало времени, чтобы разбрасываться такими громкими признаниями... И что у меня совсем нет опыта, поэтому вполне могу спутать любовь с каким-то другим чувством! Но я, в отличие от тебя, знаю о тебе четыре года! И мне хватило их, чтобы полюбить! И ты тоже меня любишь. Любишь, чёрт возьми! Просто не понял этого...
        – Я никогда никого не любил, – перебиваю её. – И никогда не ждал любви в ответ, – скольжу взглядом по её обнажённым плечам, груди и продолжаю, стиснув зубы: – Страсть, вожделение, похоть – испытывая весь спектр этих чувств, я никогда не знал, какого они цвета. Потому что мир вокруг – серая непроглядная дымка...
        Слёзы на её щеках начинают течь с новой силой. Во взгляде жалость граничит со скорбью. Скривившись, бросаю ей:
        – Я неизлечим, Райян. И ничего не чувствую к тебе. Поэтому не надо... Не надо меня любить!
        Хорошо, что я не вижу красок и всей цветовой палитры, которая существует. Потому что у меня есть возможность не видеть её потухшего взгляда, о котором пишут в книгах. Или побледневшей кожи... Для меня картинка не меняется. За исключением того, что Райян вдруг перестаёт плакать. Подхватывает платье с пола и медленно двигается к двери.
        – Оденься, и мы поедем в Нью-Йорк, – пытаясь её остановить, настигаю и хватаю за локоть.
        Она вырывает руку.
        – Ты прав, я тебя не знаю, – выплёвывает Райян. – И я не хочу быть в твоём сером мире, Доминик! Просто наивно полагала, что могу раскрасить его! Но нет! Не могу!
        Потом она смотрит прямо мне в глаза и говорит то, что пробирает до самых костей:
        – Я устала от тебя! Просто оставь меня в покое...
        ГЛАВА 25. СЖИГАЯ МОСТЫ...
        РАЙЯН
        Сегодня я покидаю тренировку выжатая, как лимон. Лучше танцевать до изнеможения, чем впускать ЕГО в свои мысли. Правда, он почти всегда там, стоит только остановиться, не бежать вперёд, закрыть глаза или наоборот оставить их открытыми... Доминик в моей голове, и неважно, думаю я о нём или нет...
        Сначала я злилась. Покинув гостиницу в Милфорде, отправилась в Нью-Йорк и сразу забрала свои вещи из пентхауса. Правда, не в свой номер на несколько этажей ниже. Нет, я не хотела быть так близко к парню, по которому сходила с ума и одновременно желала сбежать от него. В тот момент желание сбежать преобладало, и я вернулась домой, испытывая огромное чувство стыда.
        Хоть отец и не задавал лишних вопросов, но дворецкий и Дженифер смотрели на меня с какой-то чрезмерной жалостью. Поэтому на пару дней я просто закрылась в комнате, не желая говорить ни с кем из них. Знала, что рано или поздно придётся выйти и как-то объяснить отцу, что свадьбы не будет, но не торопилась сделать это.
        А вот Доминик не выжидал. Два дня спустя отец ворвался ко мне в комнату и огорошил новостью о том, что я уволена. Холт уволил меня! Поблагодарил отца за прекрасно выполненную мной работу, однако заявил, что дальше он намерен справляться без вмешательства семьи Торес. А также Доминик принёс свои извинения и сообщил, что отменяет свадьбу. И даже назвал причину!
        «Я женюсь на другой», – вот, что он сказал отцу.
        Всегда невозмутимый Джейкоб Торес пришёл в бешенство. Хотел разорвать все обязательства перед семьей Холтов и «вышвырнуть щенка из Нью-Йорка», как он выразился, но я смогла остудить его пыл.
        – Мама не одобрила бы, – покачав головой, тихо сказала отцу. – Она хотела для меня любящего мужчину, но очевидно же, что это не Доминик Холт.
        Отец посмотрел на меня с тоской, хотел что-то возразить, но потом уныло махнул рукой.
        – Чёрт с ним, – выдохнул он. – Холт не знает, от кого отказывается.
        Я горько усмехнулась и, обняв отца за плечи, уткнулась лицом в его грудь, наконец позволив себе выплакаться. А на следующий день вышла из затворничества, и моя жизнь потекла дальше... мрачной, серой рутиной.
        Бесконечные тренировки, новые проекты отца, в которые я совала нос просто от скуки, и шопинг с Дженифер. За болтовнёй с ней можно было ненадолго забыться.
        И я снова преподавала детям танцы. Ранее потеряв такую возможность, погрузившись в работу и личную жизнь, теперь с невероятным рвением отдавала почти всё свободное время детям.
        А ещё я смотрела фильмы. Чёрно-белые. Вечерами позволяла себе подумать о НЁМ и попробовать взглянуть на мир его глазами. Не знаю, почему это делала. Быть может, мне всё ещё хотелось узнать его...
        Покинув танцевальную студию, на дрожащих ногах спускаюсь на первый этаж. Мышцы горят, колено ноет, и я через силу улыбаюсь миссис Уизли.
        – Только ты можешь отдавать такое огромное количество времени танцам, – бубнит она себе под нос, суетливо собирая вещи со стола. – Канун Рождества же! Тебя что, никто не ждёт?
        – А Вас? – парирую я, приблизившись.
        Она вскидывает брови и скрещивает руки на груди:
        – А что я? Я старуха, а вот у такой юной леди должна быть куча дел в преддверии праздника. И, кстати, куча поклонников.
        Её взгляд становится лукавым и любопытным:
        – Где тот молодой человек, который приходил сюда из-за тебя?
        Огромный ком застревает в горле, и я не могу выдавить ни слова. Накануне праздника чувствую себя особенно одинокой, и миссис Уизли, сама того не ведая, задевает слишком болезненные струны моей души.
        – Он уехал, – выдавливаю отвернувшись и иду к двери.
        Старуха подхватывает свою сумку и торопится вслед за мной. Вместе выходим на улицу, она закрывает дверь на ключ.
        – Уехал? Куда уехал? – спрашивает взволнованно.
        – Домой, – говорю, пожав плечами. Зажмуриваюсь, чтобы как-то сдержать подкатившие слёзы, но одна всё равно скатывается по щеке.
        Это правда. Строительство гостиницы завершено под руководством Доминика раньше срока. Вчера он покинул Нью-Йорк и вернётся лишь на торжественное открытие «Хоум Холт»... Если вернётся. А быть может, празднование пройдёт и без него, потому что он оставил вместо себя управляющую.
        – Что ж... – миссис Уизли кутается в пальто и, задрав голову, обводит взглядом здание. – Это твоя последняя тренировка и мой последний рабочий день... – говорит с непередаваемой грустью, а потом заставляет себя улыбнуться и смотрит на меня: – Отпразднуем? – спрашивает она с неестественным воодушевлением.
        Ком в горле становится ещё больше. Снос старого здания запланирован на следующую неделю, и от этого тоже болезненно ноет в груди. Когда-нибудь это должно было случиться. Нью-Йорк обновляется, строится, и невозможно сохранить то, что не вписывается в лоск и размах этого города. Но сейчас мне кажется, будто всё, что мне дорого, просто забирают у меня.
        – Отпразднуем! – киваю с таким же фальшивым воодушевлением.
        И мы медленно удаляемся от здания, ни разу не обернувшись.
        Сжигая мосты, нет смысла смотреть на то, как они горят. Потому что уже не потушишь...

***
        Пропустив пару стаканчиков крепкого бренди с миссис Уизли, провожаю захмелевшую старуху до дома, потому что она наотрез отказалась ехать в такси. Тепло попрощавшись с ней, решаю прогуляться и, запустив руки в карманы куртки и накинув капюшон на голову, медленно бреду по Бродвею, заглядываясь на суетящихся прохожих. Все они заняты последними приготовлениями к Рождеству. Праздничный ужин, подарки... А меня всё это просто не касается. Отцу я каждый год дарю запонки. Дженифер – абонемент в спа. А Карлу – тёплые вязаные носки, в которые вкладываю сто долларов. Их подарки давно упакованы и ждут своего часа, поэтому я обхожу ряд магазинчиков стороной, отгоняя от себя ненужные мысли о Доминике.
        Не должна я ничего ему дарить! Потому что наши отношения – лишь история, которая была... и закончилась. И мне пора перестать думать о нём и представлять, что всё могло быть иначе.
        Но я всё равно думаю... А потом сворачиваю направо и быстро забегаю в торговый центр. Поднимаюсь на второй этаж и захожу в магазин парфюмерии.
        Духи, которые так нравились на мне Доминику, имеют мужской аналог. Запах розы в нём немного разбавлен сандалом, но аромат тоже потрясающий, и я хотела бы почувствовать этот запах на Доминике.
        Нахожу нужный флакон на витрине и сразу прохожу на кассу. Протягиваю карточку, чтобы расплатиться, и улыбчивая девушка-продавец предлагает мне упаковать коробку в цветную бумагу. Согласно кивнув, замираю в ожидании, разглядывая витрину с ароматизированными маслами. Внезапно перед моим взором возникает знакомое лицо. Мне хочется натянуть капюшон как можно ниже на глаза, чтобы остаться незамеченной, однако это уже бесполезно. Моя бывшая подруга Райян идёт прямиком ко мне. Она лучезарно улыбается, хотя во взгляде затаилась фальшь. Мы уже давно не близки.
        – Патрисия! – восклицает она, распахнув объятия. – Очень рада тебя видеть.
        – Взаимно, – бормочу себе под нос и крепко обнимаю девушку.
        Скашиваю глаза на продавщицу – та всё ещё упаковывает коробку с флаконом духов. Чёрт...
        – Подарки покупаешь? – Райян прослеживает мой взгляд. – О, хороший выбор! – кивает на флакон. – Для парня?
        – Да, – тут же вру я, но сразу осекаюсь и исправляюсь: – Нет... У меня, вообще-то, нет парня. Духи для человека, который был мне дорог.
        – А как же тот красавчик, который был с тобой в день нашей последней встречи? Разве он не твой жених?
        Её глаза загораются в предвкушении. Она будет рада, когда узнает, что у меня нет никакого жениха, и мне не следует говорить ей правду, но и врать я тоже не могу. Обещала себе, что больше никогда не буду этого делать.
        – Мы расстались, – бросаю, пожав плечами. – Я уже не помолвлена...
        – Да? Ох, как жаль, – сюсюкает она с поддельным участием. – А что случилось?
        При этом Райян нарочито жестикулирует, демонстрируя мне кольцо с увесистым бриллиантом.
        – Как прошла ваша свадьба? – резко меняю тему разговора. – Быстро же вы поженились!
        Кивнув на живот девушки, скрытый под массивной зимней курткой, выдавливаю улыбку и в шутку бросаю:
        – Или, может, ты беременна?
        Однако шутка не удаётся. Райян вдруг меняется в лице и шикает, понизив голос:
        – Откуда ты знаешь?
        Дар речи пропадает уже второй раз за этот слишком длинный вечер. Губы растягиваются в изумлённом «о-о», и теперь я могу смотреть только на живот девушки. Правда, под курткой совершенно ничего не заметно.
        – Ты беременна? – так же шёпотом переспрашиваю я.
        – Нет, – выдыхает бывшая подруга. – Уже нет.
        Теперь я точно ничего не понимаю.
        – Мы хотели его оставить, – говорит Райян с горечью. – Мэтью сделал мне предложение, мы оповестили семью, стали готовиться к свадьбе... А потом я поняла, что умею только танцевать. И что моя карьера очень быстро превратится в прах, потому что моё место в труппе быстро займёт другая.
        Зажав рот рукой, подавляю порыв вскрикнуть. Смотрю на Райян, как на сумасшедшую, и ничего не могу с собой поделать. Это ей я завидовала? Ей?! Той, что выбирает карьеру вместо... Боже, это просто ужасно!
        – Ты меня презираешь, да? – она достаточно верно считывает мой взгляд. – Да что ты понимаешь?! – всплёскивает руками. – Будь у тебя возможность танцевать, разве ты не пожертвовала бы всем на свете?
        – Нет! – восклицаю я. – Я многим могла пожертвовать ради танцев, но не… чьей-то жизнью, - под конец мой голос срывается на писк.
        – Знаешь, что? – выплёвывает Райян, скривившись. – Золотой дочке Торес не понять меня. Я зря тебе рассказала.
        Резко отвернувшись, она направляется к выходу из магазина. А я забираю свою покупку, расплачиваюсь за упаковку и не смотрю ей вслед.
        Сжигая мосты, нет смысла смотреть на то, как они горят. Потому что уже нет желания их тушить...
        ГЛАВА 26. АМИНЬ.
        ДОМИНИК
        Разорвав упаковку на небольшой коробке, с интересом заглядываю внутрь. Потом с ещё большим интересом извлекаю флакон туалетной воды с каким-то неизвестным мне названием. Ещё даже не открыв крышку, чувствую до боли знакомый запах. Он немного другой, в аромате розы проскальзывают древесные нотки, но всё же это роза...
        Да она издевается, вашу ж мать!
        Бросив флакон на диван, отступаю подальше и смотрю на посылку, как на бомбу замедленного действия. Мысли, чувства, воспоминания как лавина накрывают с головой. Всё, что старательно стирал из памяти, всплывает во всех мельчайших подробностях.
        Она танцует... Её кожа, влажная от пота... прилипшие к вискам волосы... взгляд, полный огня...
        Я склонялся к её шее и вдыхал её запах – розы и цитруса.
        И как был у неё первым, я тоже помнил...
        Это воспоминание стало особенно болезненным. Ведь теперь она могла быть с кем-то другим. А должна была принадлежать только мне. Я забрал её невинность и должен был оставить лишь себе. Но я всё испортил, чёрт возьми...
        Да, тогда я вспылил. Райян покинула отель и уехала в Нью-Йорк. Я поехал следом через пару часов, но это оказалось слишком поздно. Думал – мы поговорим. Как взрослые люди, просто решим все проблемы и попробуем двигаться дальше. Вместе! А она сбежала от меня. Забрала свои вещи из пентхауса и покинула отель. Я прождал два дня в надежде, что она появится, но Райян не появилась.
        Она сказала мне, что устала, и я её не винил. Наверное, немного поразмыслив, Райян поняла, что такой, как я, ей просто не нужен. Она молода, сексуальна, богата. У неё совсем нет опыта. И, вероятно, она должна его набраться, прежде чем пойти на такой серьёзный шаг, как брак. Особенно с таким парнем, как я!
        Поэтому два дня спустя решил окончательно разрубить все канаты, связывающие меня с Райян. Уволить её! И расторгнуть помолвку! Надеялся, что Торес вышвырнет меня из города, заставит выплачивать деньги, которые ему должна моя семья, но он лишь бросил трубку. А спустя час перезвонил и отчеканил, что я должен закончить гостиницу, а потом он подберёт для меня другой проект, потому что в целом доволен моей работой.
        Джейкоб Торес должен был возненавидеть меня, потому что я сказал ему то, что никакому отцу не понравится. Желая кольнуть побольнее, бросил, что женюсь на другой. Но он оказался великодушнее, чем я рассчитывал. И от этого я возненавидел себя сам.
        Закончив строительство «Хоум Холт» раньше срока, быстро нашёл себе заместителя, а потом сразу уехал. Наивно полагая, что в Милфорде я смогу отключить мозги и забыть, наконец, Райян.
        Но тоже ошибся.
        У меня были друзья, которые без конца спрашивали о ней. И Вивьен, которая знала намного больше, чем все остальные, чёрт бы её побрал...
        Я обиделся тогда на жену Криса. Забрал у неё своего пса и поселился в отеле. Но Ви навязчиво являлась его кормить и лезла с расспросами и скупыми извинениями в стиле Вивьен Монро. Вообще-то, она ни перед кем никогда не извинялась, поэтому моя обида очень быстро растаяла.
        Жизнь потекла в привычной серой рутине. С одной только разницей... В памяти осталось яркое цветное пятно – танцующая девушка с прекрасным лицом, которое я тщательно старался забыть.
        Я и на торжественное открытие не собирался. Просто смысла не видел. Хотя Вивьен, конечно, настаивала на том, что должен поехать. Угрожала, что расскажет Крису о моём секрете. Но я знал, что она этого не сделает, поэтому её угрозы на меня не подействовали. И действительно не собирался возвращаться в Нью-Йорк, пока Райян не прислала мне этот чёртов подарок на следующий день после Рождества...
        Вновь подхожу к дивану и беру флакон в руки. Открываю крышку и жадно втягиваю носом аромат парфюма. Зажмуриваюсь. Такое ощущение, что она стоит рядом. Что сейчас положит руки на мои плечи, и я почувствую бархат её кожи на своей...
        Но её здесь нет, и это медленно сводит с ума...
        Отставляю парфюм на столике возле дивана и, присев на корточки, тереблю подошедшего пса за ухом. Уно задирает морду и забавно шевелит носом, стараясь понять, откуда возник этот новый запах.
        – Нет, друг, её здесь нет, – говорю ему, усмехнувшись, – потому что твой хозяин – конченый мудак.
        Уно внимательно смотрит мне в глаза и, тихо фыркнув, усаживается на задницу. Он мне, конечно, не ответит.
        Всё! Докатился! Теперь я говорю с собакой. Всему виной одиночество! Поэтому беру пса на руки и покидаю номер. Не хотел сегодня ехать в яхт-клуб, хотя друзья по очереди позвонили мне раз двадцать. Но похоже, что лучше быть среди толпы, терпеть обжигающий глаза свет софитов, чем сидеть одному в гостинице наедине с воспоминаниями... Ну и с собакой.

***
        – То есть, ты должен был жениться на этой Райян, но не знал этого? – переспрашивает Крис, устраиваясь поудобнее на кожаном кресле. – Я не понимаю, как такое возможно. И ещё больше не понимаю, почему мы слышим о твоей свадьбе впервые.
        – О несостоявшейся свадьбе, – поправляю его, скривившись.
        «Спасибо, Вивьен, чёрт возьми!»
        Уже в десятый раз я мысленно «благодарю» её, потому что вслух сказать всё то, что о ней думаю, у меня не получается. Вивьен уехала домой к Исси, в то время как Крис решил остаться и провести вечер с друзьями.
        – Я тоже не понимаю, – вклинивается Брайан. – Зачем делать из этого тайну?
        – Я знал о том, что женюсь, ещё четыре года назад, – объясняю друзьям, зажмурившись и сжав переносицу двумя пальцами. – Никому не говорил, потому что... Потому что сам до конца не верил в серьёзные намерения Тореса. Ну зачем ему зять из провинции? Не аристократ, не политик... Просто парень. В общем, я не потрудился узнать, как выглядит моя будущая жена. В то время как она знала обо мне почти всё. Короче, я сам во всём виноват...
        Друзья недоверчиво смотрят на меня, проглотив языки. Да уж... Настал тот день, когда Доминик Холт готов признать свою вину. Перед девчонкой!
        Откинувшись на спинку шезлонга и закинув руки за голову, взираю на звёздное небо. Мы расположились возле бассейна подальше от грохочущей в клубе музыки, но даже здесь многолюдно, и к нам всё время подсаживаются девчонки в надежде получить наше внимание. Однако впервые никто из нас не заинтересован в их компании. Мои друзья женаты, а я... Я всё ещё чувствую аромат парфюма, который оставил в номере отеля. И думать я теперь могу только о девчонке, которая пахнет розой.
        – Я не понимаю, в чём проблема! – восклицает Крис и, склонившись над столиком, разливает по стопкам новую порцию текилы. – Она тебе нравится? Тогда поезжай и забери её! Сюда!
        Грустно усмехнувшись, качаю головой.
        – Всё немного сложнее...
        – А ты не усложняй, – перебивает меня Килл. – Ты всегда так делаешь, Дом! Простые вещи превращаешь в сложные. Решаемые задачи в нерешаемые! Посмотри на нас с Олли. Мы потеряли пять лет жизни просто потому, что не могли поговорить. Нормально. По-человечески.
        – А мы с Ви? – вклинивается Крис. – Наш брак был лишь фикцией, а стал самым лучшим, что когда-либо могло случиться. Поэтому не тупи и вали в Нью-Йорк.
        Я криво ухмыляюсь, принимаю стопку из рук друга и, осушив её, смотрю на Брайана:
        – А ты что скажешь? Какие ценные советы дашь? Раз уж вы решили, что знаете всё лучше меня.
        – Я не буду давать тебе советов, друг, – говорит он, покачав головой. А потом на его губах расцветает улыбка, и он добавляет: – Разве только один: никого не слушай, Дом! Делай так, как чувствуешь. Потому что у каждого свой путь. А мы в любом случае будем на твоей стороне. Всегда!
        – Аминь, – гаркает Крис и с размаху ударяет пустой стопкой о стол.
        Киллиан протягивает мне руку, которую я с готовностью пожимаю. А Брайан сжимает моё плечо.
        Вот она – моя семья! И как бы далеко я не уехал, они всегда будут со мной.
        ГЛАВА 27. ЯЧЕЙКА...
        РАЙЯН
        Я смотрю в зеркало и довольно улыбаюсь своему отражению. Искусственный чёрный цвет выведен с волос, и теперь они почти такие же, как были от природы. Я оставила их распущенными и немного подвила кончики. На лице почти нет макияжа, только тушь на ресницах, а ещё – полное отсутствие помады.
        И теперь я вновь выгляжу как подросток. Но это я, Патрисия Торес! Девушка, которая всю жизнь будет танцевать только для себя и никогда – для широкой публики. Та, что должна была выйти замуж за парня, которого совсем не знала, но теперь имеет право выбора, которое наконец дал ей отец. После того, что произошло, после пролитых слёз он пообещал, что больше никогда не будет вмешиваться в мою жизнь. Теперь у меня есть выбор! И отчасти я, наверное, могу поблагодарить Доминика за это.
        Отступив пару шагов назад, смотрю на себя в полный рост. Провожу руками по чёрному платью, разглаживая подол, но сама не знаю, для кого прихорашиваюсь. Его здесь нет. Его даже в списках гостей нет, и его управляющая полчаса назад сказала мне, что он не приедет.
        Я послала ему подарок, но ничего не получила в ответ. Надеялась, что он захочет увидеться на торжественном открытии «Хоум Холт», но, вероятно, я просто дура, раз всё ещё надеюсь на встречу. Доминик давно выкинул меня из головы...
        Бросаю последний взгляд в зеркало и отворачиваюсь. Покидаю номер, оставив полнейший порядок в нём, спускаюсь по лестнице на первый этаж и вклиниваюсь в поток обслуживающего персонала, снующего туда-сюда, заканчивая последние приготовления перед торжеством.
        Мой отец на улице, и через несколько минут перережет ленточку. Вместо Доминика будет его управляющая, некая Самер. Вроде она его ближайшая родственница, которая приехала покорять Нью-Йорк сразу после окончания колледжа. Я видела эту девушку на свадьбе Брайана и Тайлер, но нам не довелось тогда познакомиться...
        Пересекаю просторный холл, окидываю взглядом пространство вокруг, убеждаясь, что всё готово к приёму гостей. Роскошный ресторан на втором этаже. Столы ломятся от множества блюд, приготовленных для фуршета, и пирамид из бокалов для шампанского, чтобы отпраздновать открытие.
        Кивнув метрдотелю, выхожу на улицу и приближаюсь к отцу.
        – Всё в порядке, – говорю ему одними губами, пока папарацци беспрерывно щёлкают камерами, стараясь запечатлеть каждый момент торжества.
        Мой отец – не большой любитель всех этих формальностей – быстро перерезает красную ленточку, бегло произносит речь и приглашает всех желающих пройти в гостиницу. Желающих оказывается немало... Это всё-таки Бруклин.
        – Холт мог бы и приехать, – бубнит отец, когда беру его под руку, и мы вместе входим в здание. – Но похоже, он ненавидит нашу семью так же сильно, как и Нью-Йорк.
        – Нет, – останавливаю его недовольство. – Теперь за всё отвечает Самер. Она прекрасно справляется. Так что, он тут и не нужен.
        Не знаю, зачем я всё ещё сглаживаю углы... Возможно, и правда не злюсь на Доминика, поэтому не хочу, чтобы злился отец. В любом случае он, немного присмирев, отвлекается на какую-то парочку знакомых. Поднявшись в ресторан, я очень быстро теряю его из вида. Подхватываю бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта, делаю пару глотков, ощущая наконец некоторое спокойствие после стольких месяцев драйва.
        Смирение – вот, что ещё я испытываю. Можно покорить Эверест, но невозможно сдвинуть его с места. Доминик был моим Эверестом, но он остался там же, где и был, в то время как я старалась переместить его на другую часть континента. И это была заранее проигранная партия.
        А сейчас он там, где и должен быть. А я там, где должен быть он. Но и с этим я смирилась. Потому что не могу что-либо изменить.
        Поставив полупустой бокал на столик, разворачиваюсь к небольшой импровизированной сцене, но она пока пуста. Чуть позже мой отец произнесёт речь, которая по праву принадлежала Доминику, а теперь семейству Торес придётся отдуваться ещё и за это.
        Скольжу взглядом по лицам гостей в попытке отыскать Самер. Возможно, ей нужна помощь, или она просто чувствует себя неуютно среди стольких незнакомцев... Однако вместо Самер вдруг отчётливо вижу другое лицо. Красивое, обрамлённое копной каштановых локонов, с претенциозным взглядом зелёных глаз... Лицо Вивьен Монро.
        Мне хочется потереть глаза, чтобы отогнать наваждение. Её просто не может здесь быть! Но это точно она. В красивом красном платье, обтягивающем фигуру как вторая кожа. Улыбнувшись кому-то, она разворачивается и через пару секунд теряется в толпе. Кручу головой в попытке её отыскать. Прохожу на то место, где она стояла, смотрю на людей поблизости, но никто из них не кажется мне знакомым. Чёрт...
        Всплеснув руками, разворачиваюсь к сцене и тут же встречаюсь взглядом со светло-голубыми глазами Доминика Холта. Он смотрит прямо на меня.
        В моей груди происходит взрыв. Стук собственного сердца ощущается где-то в горле, а лёгкие горят от нехватки кислорода. Он здесь, чёрт возьми. Здесь... Боже...
        Неожиданно мой отец встаёт по правую руку и хмуро бросает:
        – Явился паршивец.
        – Пап... – почти простонав, перебиваю его. – Пожалуйста!
        Доминик стоит на сцене и не слышит нас, однако понимает, что мы говорим о нём. Криво усмехнувшись, берёт микрофон и щёлкает по нему пальцем, проверяя звук. Механический треск затапливает зал. Все присутствующие приковывают взгляды к парню.
        – Хорошо, что он вдруг вспомнил о своих обязанностях, – бурчит отец, но выглядит при этом достаточно миролюбиво.
        Понятно – теперь ему не придётся забираться на сцену.
        Я очень быстро перестаю что-либо понимать. Не вникаю больше в слова отца, не хочу знать его настрой по отношению к Доминику.
        Я просто хочу смотреть в светло-голубые глаза, которые смотрят только на меня.
        – Дамы! – с лучезарной улыбкой на лице громко приветствует Доминик. – И господа, – добавляет, почтительно кивнув. – Рад видеть вас в новой гостинице «Хоум Холт» здесь, в Бруклине. Вам понравятся наш сервис и радушный приём и, скорее всего, порадуют цены...
        По ресторану проносятся шепотки и смешки. Даже мой отец хмыкает.
        – Хочу поблагодарить «Торес-индастриз» – наших бизнес-партнёров – за предоставленную возможность. А также Райян Торес – за проделанную работу.
        Доминик не называет моего настоящего имени, и в моей груди что-то болезненно сжимается. Он быстро заканчивает речь, выключает микрофон, вновь почтительно склоняет голову, пока по ресторану звучат овации, а когда всё стихает, поднимает взгляд и смотрит на меня. Вижу, как медленно опускается и поднимается его грудь от тяжёлых вздохов, как он быстро облизывает пересохшие губы, и как его наигранная улыбка вдруг становится настоящей. Он включает микрофон и подносит его к губам.
        – Вообще-то, сегодняшний день должен был стать днём моей помолвки, – неожиданно произносит Доминик.
        Отец подаётся вперёд, но я хватаю его за локоть.
        – Какого чёрта он делает? – рычит он сквозь зубы. – Хочет тебя опозорить?
        – Он не может меня опозорить, – тихо отвечаю отцу. – Поэтому пусть говорит.
        – Моя семья, – продолжает Дом, – совершенно обычная и ничем не примечательная ячейка общества маленького города Милфорд. Но мне выпала честь стать частью именитой семьи Торес...
        Рука отца напрягается и становится каменной. Гости затихают, впитывая каждое слово Доминика. Помимо зевак здесь полно партнёров нашей фирмы, а также влиятельных друзей отца.
        – Но я не хочу быть ячейкой этой семьи, – после короткой паузы заявляет Доминик.
        Мне кажется, я забываю, как дышать.
        Взгляд Доминика перемещается за мою спину, и его улыбка становится ещё шире. Я поворачиваю голову, чтобы увидеть, на кого он смотрит, и тут же узнаю ИХ среди толпы. Они все здесь: Киллиан и Оливия, Брайан и Тайлер, Кристиан и Вивьен. Смотрят на друга подбадривающе. Крис поднимает бокал с шампанским и подмигивает, Брайан кивает, а Килл показывает большой палец. Мощнейший заряд поддержки, который от них исходит, я ощущаю кожей. Они любят его. Так же сильно, как я.
        Вновь смотрю на Доминика, а он продолжает:
        – Я не хочу быть частью чьей-то ячейки, но хочу создать свою. С ней! – указывает на меня рукой.
        Гости поворачивают головы, чтобы посмотреть на меня, и мои щёки начинают гореть.
        – Чёртов мерзавец... – цедит отец, усмехнувшись.
        – Я знаю, что бываю невыносим, – теперь Доминик говорит только со мной. – Знаю, что был неправ... И вообще, я очень часто бываю чертовски неправ. Но и ты не ангел, чёрт возьми!
        По моим щекам начинают течь слёзы, но я улыбаюсь, и эта улыбка словно приносит очищение моему сердцу. Боль в груди заменяет лёгкость. Мои ноги дрожат, но я делаю шаг вперёд.
        – У меня было много времени, чтобы всё обдумать... А ты? Ты думала? – спрашивает Дом.
        В его взгляде я вижу почти мольбу. И могу только кивнуть в знак согласия и сделать ещё один шаг вперёд.
        – Я не могу без тебя, Ра... – он осекается, криво ухмыляется и, оставив микрофон, спускается со сцены.
        Приблизившись ко мне, замирает в полушаге, скользя по моему лицу взглядом, полным влюблённости.
        Да, теперь я знаю, как она выглядит. Она такая же, как и в моих глазах.
        – Ты можешь называть меня Райян, – говорю ему тихо.
        – Я не могу без тебя, Райян Торес, – тут же продолжает он. – Хочу семью с тобой. Хочу детей, которых родишь мне ты! Хочу только тебя. И чтобы ты любила меня, тоже хочу...
        Всё это он говорит словно охрипшим голосом. А потом подходит ближе и, склонившись, жадно втягивает носом аромат моей кожи.
        У меня по телу бегут мурашки... Улыбка так приклеивается к лицу, что мне теперь ни за что от неё не избавиться. А должна была бы ради приличия хоть немного посопротивляться! Сказать, что подумаю... Но я, чёрт возьми, не могу! Когда он рядом, я за себя уже не отвечаю.
        – Ты выйдешь за меня? – шепчет Доминик, склонившись к моему уху.
        Потом, немного отстранившись, заглядывает мне в глаза и, запустив пальцы в карман пиджака, извлекает маленькое золотое колечко. Смотрит на кольцо, а потом снова мне в глаза:
        – Я приехал не из-за гостиницы. И не из-за чёртовой помолвки, Райян. Я приехал забрать тебя с собой. Ты сможешь оставить этот город, отказаться от обязательств перед семьёй и быть только моей?
        Ком встаёт в горле, потому что это лучшее, что я слышала в жизни...
        То, что я родилась в богатой семье означало, что рано или поздно я стала бы не просто чьей-то женой, а в первую очередь – трофеем, жирным куском пирога, причитающегося мне по роду. Но мне посчастливилось влюбиться в Доминика Холта, которому нужна только я.
        Прежде чем ответить, поворачиваю голову и смотрю на отца. Он слышал всё, что сказал Дом, и теперь хмурит брови, потому что никогда не хотел меня отпускать. Но в свете последних событий наши отношения изменились... Отец выставляет руки перед собой в знак смирения, и я, тепло ему улыбнувшись, вновь смотрю на Доминика.
        – В Милфорд? – спрашиваю его пересохшими губами.
        – Да, – он кивает и берёт меня за руку.
        Ощущаю, как его рука дрожит, когда он надевает кольцо мне на палец. Слышу, как непрерывно щёлкают камеры папарацци, запечатляя этот момент. Но меня всё это уже не касается...
        Мы уедем, станем просто Райян и Доминик. Муж и жена. Брак без расчёта и обязательств.
        А через секунду все мысли до единой совсем покидают голову, потому что Доминик обнимает меня за талию, скользит рукой по бедру и тут же припадает к моим губам. Жадно целует, лишая кислорода и наполняя сердце непередаваемой эйфорией.
        Рядом кто-то начинает хлопать. Другие подхватывают, и ресторан затапливает вакханалия звуков.
        Отстранившись, Дом тихо шепчет:
        – Давай сбежим из этого цирка?
        – В Милфорд? – вновь спрашиваю я, вытирая слёзы тыльной стороной ладони.
        – Сначала в пентхаус, – он играет бровями, а потом хватает меня за руку и быстро уводит из ресторана под недоумевающими взглядами гостей.
        Я слышу, как отец берёт слово, стараясь разрядить наэлектризованную нами атмосферу.
        Доминик заводит меня в лифт.
        – Всего второй этаж, – напоминаю ему, когда двери закрываются. – Можно спуститься по лестнице.
        – С некоторых пор, – говорит он медленно, растягивая слова, и наступает, прижимая меня к стене, – я испытываю слабость к лифтам.
        Хмыкнув, вскидываю подбородок:
        – Только к ним?
        Доминик жмёт на кнопку «стоп», и лифт замирает.
        – Нет, – качает он головой. Сомкнув пальцы на подбородке, задирает мою голову выше, – не только...
        И целует... Долго... С такой страстью, что моё сердце почти останавливается, чтобы потом забиться чаще...
        ЭПИЛОГ
        МИЛФОРД, ШТАТ КОННЕКТИКУТ, ЧЕТЫРЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
        ДОМИНИК
        Жмурюсь от яркого полуденного солнца и с шумом втягиваю воздух через нос. Океан, пролив Лонг-Айленд, родной город... И девушка в лёгком светлом платье, ступающая по горячему песку босыми ногами. Я смотрю на то, как она приближается, немного приподняв подол, проходит сквозь декоративную арку из роз и встаёт со мной рядом. Самые близкие люди на свете – родители и друзья – уже заняли свои места. Крис в качестве шафера встаёт со мной рядом. Шум прибоя и лёгкие тёплые порывы ветра заменяют нам музыку. Наша свадьба простая, без привычного для Торесов лоска, и поэтому – идеальная.
        Беру Райян за руку, и мы поворачиваемся к священнику. Он смотрит на нас, потом начинает говорить о таинствах брака и о том важном шаге, который мы сейчас совершаем. Его голос звучит довольно монотонно и убаюкивающе. И я перестаю его слушать и просто смотрю на Райян, подмечая каждую деталь её лица.
        Волосы Райян теперь светлые, и стали немного длиннее. От этого она выглядит совсем юной, почти невинной, и это разжигает внутри меня пожар. Стоит только посмотреть на неё, тело охватывает желание.
        Спортивная подтянутая фигура, от которой невозможно отвести глаза. Платье с тонкими бретельками на хрупких плечах сидит на ней идеально. Даже мои друзья исподтишка поглядывают на её формы. Мерзавцы... Просто не могут не смотреть.
        Ухмыльнувшись, перевожу взгляд на её глаза. Я спросил у Вивьен, какого они цвета, ещё до того, как отправился в Нью-Йорк, чтобы забрать Райян. Ви – это та девушка, которая подмечает каждую деталь, поэтому она тут же ответила на мой вопрос. Светло-карие. Правда, Вивьен не смогла объяснить, как этот цвет выглядит.
        Позже я спросил у самой Райян, и она, конечно, солгала мне. Кротко улыбнувшись, бросила, что они светло-серые – именно такие, какими я их видел. И я, чёрт возьми, не знал, как к этому относиться...
        Мне не хотелось менять её, погружать в привычный мне серый мир. Но в то же время я хотел, чтобы она понимала меня. Райян отнеслась к моей проблеме здраво. Не надеялась исцелить, понимая, что это невозможно. В общем, она просто не делала из этого проблему.
        Мы провели потрясающие четыре недели здесь, в Милфорде. Просто гуляли, говорили... Много говорили. И занимались сексом – тоже много! Не удивлюсь, если в скором времени мы узнаем о том, что внутри Райян уже зародилась новая жизнь – плод нашей большой любви и безудержного секса. И я уверен, что она уже что-то чувствует, потому что всё чаще и чаще её взгляд становится задумчивым, и она улыбается самой себе...
        Спустя четыре недели мы всё же решили сыграть свадьбу. За один день оповестили друзей и родителей, выбрали место на пляже, пригласили священника. Джейкоб Торес в сопровождении молодой жены тоже приехал. Но надо сказать, что отношения между нами пока натянутые. Он ещё не смирился, что я забрал его дочь из родного города.
        Погрузившись в свои мысли, не заметил, как наступила основная часть церемонии. Клятвы! Я не готовился, не писал на листочек, как делают это многие, потому что предпочитаю экспромт. И для начала даю слово Райян.
        Кивнув ей, улыбаюсь и заглядываю в глаза. Мы держимся за руки, когда она, прокашлявшись, начинает тихо говорить:
        – Я тебя люблю, Доминик Холт. Полюбила четыре года назад, когда впервые увидела на фото. Считала себя дурочкой, старалась не думать о тебе. Но чем усерднее выбрасывала тебя из головы, тем глубже ты проникал в моё сердце. Ты здесь, – она укладывает руку на грудь, – навсегда здесь. А мы – здесь, – скользит ладонью к плоскому животу и легонько его поглаживает. – Ты и я – мы здесь.
        Смотрю на неё во все глаза. Ком огромного размера вырастает в горле и не даёт говорить. Однако Райян без слов читает мой вопрос и кивает в знак согласия.
        Она беременна! Боже... На секунду зажмуриваюсь. Знал, что это случится, но всё равно не могу сдержать эмоции. Глаза как-то странно щиплет, и мне не хватает воздуха. Сжимаю веки, глотаю воздух, а открыв глаза, просто смотрю на неё... Потом подношу её ладони к губам и покрываю их поцелуями. Слышу, как Крис улюлюкает, и как всхлипывают моя мама и мама Криса...
        – Клянусь любить тебя в болезни и здравии, Доминик, – продолжает Райян тихим, чуть охрипшим голосом. – Клянусь разделить с тобой твой мир...
        По её щекам текут слёзы, голос совсем пропадает. Обняв Райян за плечи, я нежно целую её в губы. Отстранившись через несколько секунд, она заканчивает свою клятву обещанием вечной любви. А я вообще не могу говорить... Поворачиваюсь и смотрю на Криса. Он тут же протягивает мне кольцо. Его мы выбирали вместе с Райян, но как по мне – оно совсем не отличается от того, что я подарил ей, когда делал предложение.
        Под недоумевающим взглядом священника надеваю колечко на её пальчик, а Крис протягивает ей кольцо для меня.
        Чёртова клятва...
        – Подожди, – забираю свою руку, нервно облизываю губы, пытаясь справиться с хаотичным потоком мыслей. – Я был твоим первым, – наплевав на смущение и то, что мы стоим возле алтаря, решаю говорить то, что чувствую: – Я забрал твою невинность, не понимая тогда, что это для тебя значило. Позже я понял. Понял, что это значило для меня. Твоя чистота стала для меня первым оглушающим ударом и по голове, и по сердцу. Вторым ударом стал миг, когда я увидел тебя в танцевальной студии. Ты парила над паркетом словно ангел, и я не верил в то, что вижу. А твой незаурядный интеллект, деловая хватка... Моя броня разрушалась удар за ударом, делая меня уязвимым. Перед тобой. А потом я просто проснулся с той мыслью, что не могу дышать, если не чувствую аромата твоей кожи. Я полюбил тебя почти сразу, как встретил, просто не мог этого разглядеть. А теперь вижу! Вижу так, как никогда не видел. И я клянусь, что всю жизнь буду видеть только тебя. И любить тебя так, как люблю сейчас. Безмерно! До безумия!
        Райян цепко хватается за мою руку и быстро надевает кольцо. Обвив руки вокруг моей шеи, притягивает к себе и, не дождавшись немного опешившего священника, впивается в мои губы. Я стараюсь целовать её нежно. И обнимать тоже нежно, потому что теперь под её сердцем – МЫ!
        
        БОНУС ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ
        ПАРА СЛОВ ОТ «МЕРЗАВЦЕВ»!
        «Перед глазами всплывают лица каждого из друзей. Крис – умник, притворяющийся идиотом. Дом – скрытный, замкнутый, почти такой же, как Брай, но он всегда таким был. И я – умышленный фрик, кайфующий от презрения общества. Да уж… компания подобралась, что надо...!»
        КИЛЛИАН ШОУ
        «Моих губ касается кривая ухмылка. Мои друзья никогда не поверят в то, чего я хочу. Крис, вероятно, будет ржать над этой шуткой, пока не лопнет. Доминик вскинет брови, проглотит свою ухмылку и, возможно, пожмёт мне руку. А Киллиан... Килл просто улыбнётся и поддержит меня, потому что обожает идти против системы...»
        БРАЙАН ТЭЙД
        «Я теряю своих друзей, твою мать! Словно на поле боя, они один за другим покидают мою жизнь. Хотя я тоже их покинул и обзавёлся фальшивенькой семьёй, но это же только на месяц...»
        КРИСТИАН ВАСКЕС
        ***БОНУСНАЯ ГЛАВА***
        МИЛФОРД, ШТАТ КОННЕКТИКУТ, ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
        – Что ты там увидел? – тихо спрашивает Вивьен, беззвучно подкравшись ко мне со спины.
        Я пожимаю плечами, а потом отрываю свой взгляд от океана и оборачиваюсь. Мне всегда нравилось это место. Дом Криса стоит почти на самом берегу, но в отличие от яхт-клуба, который тоже стоит в нескольких ярдах от воды, здесь всегда очень спокойно и безлюдно. На этом берегу мы с Райян произнесли наши клятвы...
        – Я не слепой, Ви. Я могу смотреть на горизонт, и поверь: он так же, как и тебе, кажется мне красивым, – криво ухмыляюсь и поверх её макушки высматриваю Райян.
        – Она в доме, с Жизель. Заплетает ей косички, – сообщает мне Вивьен, даже не оборачиваясь. – Ты же знаешь, Райян готова выполнять любую её прихоть, потому что...
        – Даже не начинай, – выставляю руки вперёд. – Ни я, ни Райян больше не хотим детей. У нас есть сын! И больше всего на свете я боялся, что Маркус унаследует мои гены... моё заболевание.
        – Это Брайан во всём виноват, – тяжело вздыхает Ви и, скрестив руки на груди, оборачивается и смотрит на дом, то есть, на задний двор, где расположилась почти вся компания. – Если бы не Брайан со своими заморочками, ты бы никогда не думал о наследственности.
        – Возможно, – не отрицаю я. – Но мы уже всё решили, поэтому не будем об этом... Вы с Крисом, кстати, тоже не обзавелись десятком детей, и у вас есть только Исабель.
        – Но наше с Крисом решение – единогласное. А ты просто решил всё за Райян, – поддевает меня Ви, чёрт бы её побрал.
        – С возрастом ты стала занудой, ты знаешь? – делаю шаг вперёд и встаю рядом с ней.
        Ви бодает меня плечом и одаривает надменной улыбкой... Нет, она и правда зануда, несмотря на то, что стала ещё прекраснее, грациознее. Её маска светской львицы давно покрылась пылью, лишь изредка она отряхивает её и натягивает на лицо, чтобы показать Крису, как умеет выпускать когти. Например, когда речь идёт о воспитании Исси. Крис балует дочь, в то время как Вивьен старается сделать из неё леди. После таких эпизодов чета Васкесов, вероятно, долго и с чувством мирится, потому что никто из них не берёт трубки. И мне самому приходится забирать всех детей из школы, потому что Киллиан и Лив в основном заняты с близнецами. И потому что Райян делает щенячьи глазки и говорит, что я отлично справляюсь с троицей почти подростков – Маркусом, Кираном и Исабель.
        Наш сын младше всего на полтора года, но прекрасно с ними спелся. И уже поглядывает на Исси, как на будущую жену. Правда, Киран тоже так на неё смотрит... Короче, ещё лет пять относительного спокойствия – и, судя по всему, начнётся полнейший дурдом
        Мы неспешно идём обратно к дому, а я всё ещё не вижу Райян. Похоже, Ви права – она снова с малышкой Жизель.
        Приёмной дочери Брайана и Тайлер всего пять лет. Они удочерили её совсем маленькой, и девочка, конечно, пока не знает, что приёмная. И я не уверен, что узнает, потому что Тайлер этого не хочет. В то время как Брайан – наш «закон и порядок» – готов рассказать ей уже сейчас.
        Чета Тэйдов пережила не лучшие времена, которые, слава Богу, позади. Тайлер хотела и хочет детей, но в связи с тем, что её мама умерла от эпилепсии... и мама Брайана тоже, наш «закон и порядок» решил, что заводить своих детей им очень опасно. Долго изучал этот вопрос, советовался со специалистами, а потом озвучил Тай, что против такой наследственности. Их семья была на грани развода...
        Тайлер, не в силах справиться с обидой, уехала тогда в Лос-Анджелес по работе и долго оттуда не возвращалась. Брайан зарылся в делах яхт-клуба и на службе. Ну а мы всячески вытаскивали его из этих дел и в конечном итоге заставили отправиться к Тайлер. Наш упрямец поехал не сразу, однако вернулись они вместе и начали заниматься долгой бумажной волокитой, подготавливая документы на усыновление.
        Тогда-то я и решил, что у нас с Райян больше не будет детей. Не знаю... Наслушался друга или реально боялся наследственности. Но с тех самых пор Райян вновь стала преподавать детям танцы. А с появлением в жизни Тэйдов маленькой Жизель моя жена от неё не отходит. Райян мечтает о маленькой девочке...
        А Вивьен своими разговорами и нападками в сотый раз заставляет меня чувствовать себя мерзавцем.
        – Они опять подрались, – сообщает проходящий мимо Крис, когда мы входим в сад.
        Вивьен закатывает глаза и идёт вслед за мужем.
        – Что на этот раз?
        Крис только ухмыляется и отвечать явно не хочет, но в патио выбегает Исси, а за ней взъерошенный Киран.
        – Он меня поцеловал, – заявляет девчонка, тыча пальцем в Шоу. – Я дала ему по лицу. Всё честно!
        – Я не целовал её, – сразу отпирается Киран. – Маркус подтвердит, он всё видел!
        Исабель топает ногами от негодования и убегает в дом. Киран расплывается в довольной улыбке и подмигивает Маркусу, который возникает за его спиной. Правда, его самодовольная улыбка тут же сползает, когда Шоу-младший вдруг встречается взглядом со своим отцом.
        – Извинись, – советует ему Киллиан пока что дружелюбно.
        Киран пожимает плечами и тоже скрывается в доме. За ним мой сын...
        – Ну даже если поцеловал, что такого страшного? – потешается Крис, за что сразу получает тычок от Вивьен.
        – Ей десять! И она твоя дочь! – отчеканивает Ви.
        – Ой, а ты прям веришь, что там был поцелуй? Так, чмокнул в щёку – и все дела...
        Вивьен испепеляюще смотрит на Криса, а потом переводит свой взгляд на Оливию. Та кормит близнецов, время от времени поглядывая на Килла. Он отвечает ей успокаивающей улыбкой.
        У четы Шоу всё отлично, несмотря на трудный возраст старшего и не менее сложный процесс воспитания младших. Их близнецам всего три года. Лив почти выбилась из сил, хотя, конечно, в этом никогда не признается. Она любит Киллиана, любит своих сыновей, и, в отличие от Райян, не мечтает о дочери, чёрт возьми...
        Твою мать, я всё ещё чувствую себя мерзавцем! И наверное, я, черт возьми, не прав, не оставляя ей выбора...
        Киллиан заканчивает жарить стейки, Крис помогает Вивьен накрывать на стол. Из дома выходят Тайлер и Райян. Маленькая Жизель держит их за руки. Удивительно, но малышка похожа на Тай. Во всяком случае, для меня. Светлые волосы, большие глаза, мягкая улыбка... Может, совсем неважно, твой это ребёнок или нет? Важно, что ты растишь его как своего собственного. И в какой-то момент он становится твоим отражением, частью тебя, несмотря на то, что в нём не течёт твоя кровь...
        – Брайан скоро будет, – оповещает Тайлер, усаживая Жизель рядом с близнецами-Шоу.
        – Неужели наш «закон и порядок» всё-таки почтит нас своим присутствием?.. – недовольно бурчит Крис, отодвигая стул для Вивьен.
        – Он просто любит свою работу, – сразу встаёт на защиту брата Лив.
        – Я тоже люблю. Но я же здесь, – упорствует Крис.
        – Ты бизнесмен, бро, – посмеивается Киллиан. – А Брайан – коп!
        – Он может не быть копом, – на последнем слове Крис морщится. – Он вполне может заниматься только яхт-клубами. Здесь или в Нью-Йорке. Или открыть третий, где пожелает. Но он упорно не хочет двигаться дальше.
        Это правда... Мы открыли ещё один яхт-клуб в Нью-Йорке, и его также спроектировала Тайлер. А строительство легло на наши с Райян плечи. Клуб стал популярным и пользуется огромным успехом у нью-йоркской публики. И теперь Крис зациклился на идее открытия подобных клубов по всей Америке. Вивьен устала тушить вспышки его энергии. Ведь бизнес отнимает много сил и времени, которые каждый из нас хочет тратить на семью. А Брайан вообще не хочет учувствовать в нашем бизнесе, возложив все обязанности на Тай. Моего друга повысили на службе, и теперь он не просто коп, а шеф полиции.
        – Брайан просто любит свою работу, – вновь повторяет Олли, на этот раз более воинственно. – Поэтому оставь его в покое.
        Крис выставляет руки перед собой в знак полной капитуляции, а я практически не обращаю внимания на их дружескую перепалку, потому что теперь вижу только Райян.
        Усадив жену на колени, сдвигаю её длинные светлые волосы в сторону и, коснувшись носом кожи на шее, с шумом втягиваю воздух. Райян всё ещё потрясающе пахнет, и я никогда не перестану нюхать её.
        – Где Маркус? – спрашиваю негромко, пока целую её шею.
        – Они в доме, – мурлычет Райян, прижимаясь ко мне спиной. – Пытаются выманить Исси. Она обиделась на них и закрылась в комнате.
        – Помирятся, – бросаю я, обняв жену за талию. – Напомни мне через пару лет провести серьёзный мужской разговор с Маркусом. Ну там про секс, отношения с женщиной...
        Райан мелодично смеётся:
        – Про пестики и тычинки он уже всё узнал из интернета, так что...
        – О Боже, мне уже страшно... – вдруг вклинивается Лив, услышав то, что сказала Райян. – Они слишком быстро взрослеют...
        Килл обнимает её за плечи и притягивает к себе.
        – Им так же, как и нам когда-то, придётся совершать ошибки, как бы сильно мы ни хотели отгородить детей от этого. Но без ошибок не бывает правильного выбора. Ошибки – это неотъемлемая часть взросления.
        – У них всё будет по-другому, – убеждает мужа Олли. – У Кирана есть ты – хороший отец! Не такой, как Саймон Шоу. Ты поможешь Кирану не набить слишком много шишек, – Олли переводит взгляд на притихших близнецов. – И им ты тоже поможешь. Когда-нибудь…
        – А Исабель, – подхватывает Крис, – никогда не станет такой, как я. Она будет как Ви – независимой. И я готов принять то, что иногда ей будет плевать на наше мнение. Пусть ошибается! Ведь именно ошибки в итоге ведут к истине.
        Крис прав. Когда-то очень давно Лив считала, что по вине Киллиана их мама не попала вовремя в больницу. Ошибочно считала Киллиана мерзавцем, поэтому не верила ему. Она уехала, а вернувшись через пять лет, узнала, что Киллиан всё ещё любил её. И они много ошибались, прежде чем настало их «долго и счастливо». Но эти пять лет в разлуке помогли им. Они точно знают цену своего счастья.
        Брайан спас Тайлер и считал это ошибкой. Вереница событий того злополучного вечера заставила его искать Тайлер и думать о ней. Ненавидеть. Иногда сходить с ума. Когда они встретились, он не смог её отпустить. Сейчас совершённые тогда поступки уже не кажутся ошибочными. Наоборот – самыми правильными. Но именно ошибки помогли им узнать друг друга. А всем нам – вляпаться в ту ситуацию с Саймоном Шоу, когда Брайан вынес на руках бездыханную Тайлер из номера грязного мотеля. А потом искупать последствия этих ошибок нам тоже пришлось всем вместе. Тюрьма, суд, освобождение...
        Крис никогда бы не узнал, кто такая Вивьен, если бы не переспал с Лизи – дочерью влиятельного бизнесмена. Никогда бы не согласился на фиктивный брак с Ви, чтобы не жениться на этой Лизи. А следовательно – никогда бы не впустил Ви в своё сердце. А она никогда бы не впустила его.
        Я тоже был покорён Вивьен. Она растопила и моё сердце, и в Нью-Йорк я уезжал совершенно другим человеком. Ошибочно думал, что это не так, отмахивался от чувств к Райян, закрываясь от её мира своим – унылым и серым. Но благодаря ошибкам, которые привели к нашей разлуке, я понял, что не смогу без неё. А теперь готов снова ошибиться, и подарить ей ещё одного ребёнка... О Боже, пусть это будет девочка!
        Подхватываю стакан с налитым в него бурбоном и поднимаю его.
        – За ошибки! – провозглашаю я.
        – За ошибки! – поддерживают все остальные.
        – Аминь, – хмыкает Брайан.
        Оказывается, он уже стоит за моей спиной. Все в сборе. Дети. Друзья. Семья!
        Несмотря на то, что в жизни случаются ошибки, именно они привели нас сюда. В этот сад на берегу океана. В круг самых близких людей за этим столом. И это «долго и счастливо» мы все заслужили!
        «Ошибайтесь! Ведь ошибки – это то, что приводит нас к истине... А если повезёт – к любви!»
        ДОМИНИК ХОЛТ
        КОНЕЦ