Месть Коула Камерона Сандра Мартон

        # Убежденный в предательстве своей возлюбленной, Коул, вернувшись в родной город после девяти лет отсутствия, жаждет мщения...
        Сандра Мартон
        Месть Коула Камерона
        ПРОЛОГ
        Либерти , Джорджия , девять лет назад
        Камероны жили в Либерти с незапамятных времен. Сначала они обрабатывали землю, потом разводили скот, а когда цены на землю взлетели до небес, разбили свои угодья на участки и занялись строительством домов. Дома не отличались красотой, были огромными и дорогими, так что жизнь в этом городке, который позднее стал пригородом Атланты, была недешевой.
        В последнее время Камероны держали крупный банк и крупнейшую компанию по торговле недвижимостью во всем Либерти. Каждый политик в штате знал, кто может одолжить здесь кругленькую сумму - разумеется, за ответную любезность.
        Камероны пользовались уважением. Во всяком случае, старый Исайя и его старший сын Тед. Коул - младший - не вызывал особой симпатии. Тед любил брата, но другие... Миссис Шерри, директор школы, говорила о нем с сожалением, шериф Стал - с явным беспокойством, а родной отец - с большой неприязнью.
        Коул не обращал на это внимания. Прежде он искренне переживал из-за подобной несправедливости, но со временем окончательно потерял надежду заслужить любовь отца. Коулу исполнилось уже восемнадцать лет. Он был высок и мускулист, его подсвеченные солнцем волосы отливали бронзой, а зеленые глаза смотрели на мир слишком трезво. Что ж, он ведь не первый год работал на отца - Исайя и ломаного гроша не дал бы ему просто так.
        А вот женщины говорили про Коула не иначе как взволнованным шепотом. Они мечтали и сплетничали о нем. Коул мог выбрать себе любую. Но он флиртовал со всеми, а спал только с самыми симпатичными. Ему и в голову не приходило их обижать, но они были слишком доступными, а он слишком требовательным для серьезных отношений. Стоит ли удивляться, что Коул к своим восемнадцати годам разбил немало сердец? Чем бы ни грозили ему ежедневные выходки - превышал ли он скорость на своем потрепанном
«Харлее», прогуливал ли школу, выпивал ли лишнюю банку пива, - опасность только будоражила его.
        Тед был совсем другой. Он постоянно волновался за брата и опасался, что Коул рано или поздно попадет в беду. Отцу, похоже, было наплевать на младшего сына. Коул постоянно ощущал, что, если с ним и впрямь случится беда, Исайя воспримет это как само собой разумеющееся. Однажды он даже обвинил Коула в том, что своим рождением тот разрушил его жизнь. Возможно, в этом была доля правды: мать Коула умерла родами в день его рождения. Но разве он виноват в этом?
        И вскоре произошло то, чего все опасались. Беда не обрушилась внезапно, но тысячи обстоятельств сплелись, чтобы подготовить ее приход.
        Девушку звали Фейт. Ее отец, любитель вина и женщин, был из тех людей, что вечно чего-то ищут. Он разъезжал по городам Юга, брался за любую работу и везде таскал с собой жену и дочь. Тем летом он припарковал свой трейлер на окраине Либерти.
        В один из понедельников, когда Коул решил заглянуть в школу, в школьном кафетерии его ждал сюрприз. Он вошел, миновал стайку девчонок из группы поддержки и неожиданно оказался лицом к лицу с ангелом. У ангела были длинные светлые волосы и пронзительные синие глаза. Он послал девушке одну из своих самых обворожительных улыбок - еще ни одна девушка не устояла перед ней, - но ответа не получил. Прошла неделя, прежде чем Фейт Дэйвенпорт улыбнулась ему в ответ. Еще через неделю она согласилась провести с ним ланч, и лишь месяц спустя ему удалось пригласить ее на свидание. К этому времени Коул был уже серьезно увлечен.
        Друзья удивлялись: да, Фейт очень мила, но никто не назвал бы ее красавицей. В ней не было такого шика, как в других девушках, она не старалась угодить Коулу, но он и не ждал ничего подобного. В ней был свежесть и прелесть, которые глубоко затронули его сердце.
        Прошло немного времени, и Коулу требовалось уже нечто большее, чем обычное общение. Нет, не секс. Пожалуй, впервые в жизни он думал не о том, чтобы соблазнить девушку, а о том, чтобы быть с ней. Всегда. С Фейт было приятно поговорить, она была искренней и доброй, в ней не было грубости... И еще она не рассматривала его как скандальную знаменитость, наследника огромного состояния. Для нее он был просто Коул Камерон, и она видела в нем много хорошего - в отличие от других.
        Когда она говорила ему об этом, он смеялся. Но отчего-то взялся за книги, перестал пропускать школу и успешно сдал экзамены. Потом Фейт ошарашила его вопросом, в каком колледже он будет учиться. По совести говоря, Коул и не думал о колледже, но он не мог разочаровать свою богиню и поэтому решил проконсультироваться. Оказалось, что это возможно, если он поднажмет и заслужит стипендию - ведь отец и не думал платить за его образование.
        Фейт изменила всю его жизнь, и Коул был рад этому. Он любил ее - впервые по-настоящему любил, хотел признаться ей в этом, хотел обручиться... Но прежде ему нужно было решить нелегкую проблему.
        Он встречался со взрослой женщиной. Она была не первой замужней женщиной в Либерти, которая пыталась его соблазнить. Ее звали Дженин, она была молода, сексуальна и смертельно скучала замужем за толстым немолодым Эдвардом Фрэнки - известным в Либерти бизнесменом и политиком.
        Однажды у старенького «Харлея» заглох мотор, и Коулу пришлось с ним повозиться. Стояла страшная жара, Коул стащил с себя рубашку и, обливаясь потом, копался в капризном моторе. Рядом с легким шуршанием затормозил элегантный «кадиллак», за рулем была Дженин. Конечно, Коул заметил ее, но в тот момент собственные проблемы волновали его гораздо больше. Она поздоровалась, он ответил, не отрываясь от работы. Дженин немного подождала и вышла из машины.
        - Разбираешься в моторах? - полюбопытствовала она игривым тоном.
        Коул пожал плечами.
        - Так, для развлечения!
        Дженин засмеялась.
        - Тогда можем развлечься вместе.
        Коул оторвался от работы и взглянул на нее, на ее стройные, почти не прикрытые ноги, соблазнительную фигуру, прелестное лицо. Дженин отнюдь не скрывала, чего от него ждет, только дурак бы этого не понял.
        К тому времени, когда Коул встретил Фейт, этот роман длился уже несколько месяцев. Каждую пятницу, ровно в полдень, Эд Фрэнки отправлялся играть в гольф, а чуть погодя к его дому на озере подъезжал Коул и развлекался с его женой.
        Встреча с Фейт все изменила. Он больше не видел Дженин: из всех женщин ему нужна была только Фейт. Он даже был готов надолго отказаться от секса, лишь бы не изменять ей и не слишком ее торопить. Да, конечно, в их свиданиях было все больше страсти, Фейт таяла в его объятиях, да и сам Коул с трудом сохранял самообладание, но... Фейт была не такой, как все, она была так непосредственна, так чиста, что Коул готов был ждать сколько угодно - до окончания школы, до своей независимости, до того момента, когда сможет купить обручальное кольцо и сделать ей предложение.
        И в один день все его мечты рассыпались в прах.
        Позвонила Дженин и попросила его немедленно приехать. Ее тон испугал его, и он в ту же минуту примчался к ней. И что же? Она, оказывается, соскучилась. Коул со всей тактичностью, на какую был способен, объяснил, что между ними все кончено. Дженин была другого мнения.
        - Никто еще не бросал меня, Коул Камерон! - зло воскликнула она, когда он собрался уходить. - Все будет кончено, когда я сама этого захочу! Не думай, что эта выходка сойдет тебе с рук!
        Коул не раз слышал такие угрозы от отца и привык относиться к ним равнодушно. Поэтому он просто ушел.
        Дома его ждала еще одна «радость». Отец встретил его проповедью: оказывается, он не одобрял отношений Коула и Фейт. Исайя заговорил с ним (впервые за последний месяц) только затем, чтобы предостеречь его от алчных женщин, которые охотятся за громким именем и состоянием Камеронов. Коулу слова отца показались полным бредом: всю жизнь тот твердил, что не даст младшему сыну ни гроша, так о каких деньгах речь?
        Словом, Коул взял машину брата и поехал к Фейт. Она была чудо как хороша! Платье из белого кружева и розового шелка она сшила сама. Словно хрупкую статуэтку Коул взял ее за руку и открыл дверцу машины. Они собирались на танцы, которые устраивались в школьном здании, но на полпути Фейт сказала:
        - Давай не пойдем туда, поедем лучше на озеро. На наше место.
        У Коула перехватило дыхание. «Их местом» была маленькая полянка, надежно скрытая от посторонних глаз на берегу озера. Они не раз уже приезжали туда, чтобы посидеть рядом, прикоснуться друг к другу, ровно настолько, чтобы не потерять головы.
        - Ты уверена? - спросил он. Вместо ответа Фейт поцеловала его.
        Дальше было восхитительное свидание, их первая ночь любви. Фейт была как подарок судьбы, лучше, чем самые светлые его мечты.
        - Я женюсь на тебе, - шептал Коул, обнимая ее, она смеялась и целовала его снова и снова.
        Потом Коул отвез девушку домой, но не смог сразу вернуться в свой унылый дом - был слишком счастлив. Он долго колесил по окрестностям и предавался мечтам о будущем. Теперь они уже никогда не расстанутся. Домой Коул вернулся только на рассвете.
        Он видел уже десятый сон, когда в комнату ворвался спец и буквально вытряхнул его из кровати.
        - Ты что, напился как свинья? Или просто такой придурок? - кричал он в бешенстве.
        От неожиданности Коул едва смог вымолвить:
        - О чем это ты?
        Отец залепил ему оплеуху.
        - Не втирай мне очки, парень, ты вломился в дом Фрэнки!
        - Что?
        - Что слышал. Ты вломился в их дом и разгромил гостиную.
        - Да я и близко там не был!
        - Тебя видела жена Фрэнки. Она увидела тебя, когда возвращалась домой, - ты вылезал из окна.
        - Плевать на нее! Меня там не было! И видеть меня она не могла!
        - Она сказала, что это был ты. И еще что ты сделал это после того, как она не ответила на твои домогательства.
        - Леди сказала, что ты нагло приставал к ней, - произнес другой голос.
        В дверях стоял шериф Стил. Коул был ошеломлен.
        - Все это неправда.
        - Нет?
        - Нет. Если хотите правду, шериф, то это она оклеветала меня за то, что я не отвечал на ее домогательства.
        Исайя снова замахнулся, но, встретив взгляд сына, отступил.
        - Женщина обвиняет тебя, парень.
        - Она лжет. Меня и близко там не было, слышите?
        - Тогда где ты был?
        Коул хотел ответить, что был на танцах, но шериф опередил его:
        - На танцах тебя не видели, я уже все проверил. Если ты не был в доме Фрэнки, то объясни, где тебя носило.
        Этого Коул не мог сказать. Он ни за что не позволил бы себе впутать в эту гадость Фейт. Бог знает, что выкинет ее папаша, если девушку станут допрашивать!
        - Ты язык проглотил? - осведомился шериф.
        - Отвечай! - рявкнул отец.
        - Даю слово, что это не я.
        - Даешь слово! - Исайя зло рассмеялся. - Твое слово ничего не стоит, так же как и ты сам! Боже! И это мой сын!
        За плечом отца появился Тед.
        - Я не делал этого, - устало произнес Коул.
        - Я в этом уверен, - кивнул брат.
        Но его слова не могли ничего изменить. В тот же день отец заявил Коулу:
        - Ты мне больше не сын. Сейчас же убирайся из моего дома.
        Коул не видел способа оправдаться. К утру сплетня облетит весь город. Одно дело - переборщить с пивом, другое - вломиться в чужой дом, и по такому гнусному поводу! Оставалось только уехать. Но как быть с Фейт? Ей нельзя ничего рассказывать, ведь чистая, невинная Фейт тут же расскажет правду и подставит себя под удар. Нет, если он любит ее, он должен оградить Фейт от неприятностей. Он не заслуживает любви такой девушки.
        - Собирайся, - повторил Исайя. - У тебя десять минут.
        Коул, стиснув зубы, пошвырял в сумку свои вещи. Исайя протянул ему стодолларовую банкноту. Коул взял ее в руки и порвал, потом повернулся спиной к этому дому и пошел прочь. Он уже садился на мотоцикл, когда подбежал Тед.
        - Коул, - окликнул он. - Подожди.
        Коул обернулся.
        - Позаботься о Фейт.
        - Что ей сказать?

«Что я люблю ее, и всегда любил», - подумал Коул.
        - Ничего, - тоскливо сказал он. - Слышишь, Тедди? Позаботься о ней, присмотри, чтобы с ней все было в порядке. Только не рассказывай ей о том, что случилось.
        - Но она спросит!
        - Скажи, что меня достал этот город и я уехал. Если ты скажешь ей правду, ее жизнь превратится в ад.
        - Нет, Коул...
        - Обещай мне!
        Тед глубоко вздохнул.
        - Обещаю. Вот только... куда же ты пойдешь?
        Коул завел мотор и выехал на дорогу.

        За истекшие два года он пересек Джорджию, побывал в Корпусе-Кристи, затем пересек океан на нефтяном танкере, направлявшемся в Кувейт. Коул повзрослел, утратил юношескую заносчивость, удача повернулась к нему лицом, и прежние горести постепенно забылись. Все чаще его посещала мысль, не вернуться ли домой. Увидеть Теда и, может быть, помириться с отцом... И, конечно, увидеть Фейт. Может, им еще удастся обрести свое счастье? Он строил планы и предавался мечтам, когда получил письмо Теда. Похоже, оно путешествовало вслед за ним и было написано довольно давно. Он раскрыл конверт. В письме сообщалось о смерти отца, он умер больше года назад от сердечного приступа. Но Коул не ощутил чувства потери. Было только разочарование. Теперь они уже никогда не помирятся.
        Дальше Тед писал: «Отец все оставил мне. Это, конечно, неправильно. Приезжай, и мы во всем разберемся». Коул улыбнулся. Конечно, Тед хочет восстановить справедливость, но Коулу не нужны деньги Камеронов. Он перевернул листок и прочел следующие строчки: «Не знаю, как тебе об этом написать, но, пойми, я сделал это только для того, чтобы позаботиться о Фейт. Когда ты уехал, она осталась совсем одна, ее положение было безнадежно...»
        - Нет, - прошептал Коул, - нет...
        Его брат женился на Фейт, на девушке, которую Коул любил, которой поклонялся. Память о ней - единственное, что давало ему силы жить и бороться за место под солнцем. Проклятье! Значит, Исайя оказался прав?
        Она говорила, что любит его, а на самом деле она любила только его имя и деньги. Ей было все равно, за кого из братьев выйти замуж.
        Дальше письмо было испорчено - ничего не разобрать. Коул смял его в кулаке, сдавленное рыдание вырвалось из его горла. Он разорвал письмо в клочья и бросил их навстречу ветру. Больше он не хотел знать ни Теда, ни Фейт, ни тех глупых мечтаний, в которые верил по молодости лет. В этот миг его впервые в жизни охватило чувство мести.


        ГЛАВА ПЕРВАЯ
        Либерти , Джорджия , наши дни
        Июнь принес в Джорджию невыносимую жару. Даже сейчас, в девятом часу утра, воздух был плотным и влажным.
        Фейт сидела за туалетным столиком. В любой другой день она не стала бы переживать из-за погоды: она выросла на Юге и знала, что единственный способ бороться с жарой - не обращать на нее внимания. Вы собираете волосы в «хвостик», надеваете футболку, шорты, босоножки, забываете о макияже - только и всего. Но не сегодня. Через час она должна встретиться с Сэмом Джергеном - адвокатом Теда. А значит, она должна быть похожа не на Фейт Дэйвенпорт, а на миссис Камерон. Джерген не любит ее. Он до сих пор считает, что она обманом женила на себе его клиента. С самой первой встречи Фейт догадывалась об этом, но адвокат был достаточно умен, чтобы не подавать вида. Пока был жив Тед.
        Уже на похоронах он отбросил всякое притворство.
        - Сочувствую вашему горю, мисс Дэйвенпорт. Простите... миссис Камерон, - сказал Джерген с ядовитой улыбкой и, взяв ее за руку, добавил: - Очень сочувствую.

«Ну конечно!» - подумала Фейт, стискивая зубы. Чего ему действительно хотелось, так это произнести одно из тех словечек, которыми ее называли в городе. Но Фейт ничего не ответила, не доставила ему такого удовольствия. И сегодня тоже не доставит. Даже если Джерген вылезет из кожи, чтобы унизить ее.
        На глаза Фейт навернулись слезы. Тед умер. Она до сих пор не могла в это поверить. Ее муж распростился с жизнью на скользкой от дождя дороге между Либерти и Атлантой. Это был несчастный случай. Все следующие недели прошли как в тумане. Какие-то люди приходили и уходили, выражали ей сочувствие... Но Фейт знала - они просто хотят поглазеть на нее. Теперь у нее нет защитника от сплетен. А сплетни о Фейт ходили гнусные: поспешная свадьба с одним Камероном... да после того, как она встречалась с другим... а тут еще и беременность...
        Фейт взяла щетку и провела по волосам.
        Ах, если бы эту встречу можно было отменить! Но к чему откладывать то, что все равно придется сделать? Джерген сказал, что это важно. «Это связано с завещанием вашего мужа», - пояснил он. Фейт очень хотелось сказать адвокату, чтобы он прекратил играть в официальность. Она и так знала, в чем заключается последняя воля мужа.
        Тед был практичным человеком, он посвятил ее во все подробности документа, который внезапно решил составить около года назад. Все имущество должно было перейти к ней, как опекунше Питера.
        - Все это принадлежит ему по праву рождения, - сказал тогда Тед.
        Фейт колебалась.
        - Ты уверен, что не хочешь оставить что-нибудь... своему брату? - Что поделать, ей трудно было произнести его имя. Глаза Теда потемнели, и она поняла, что время не притупило его боли. Он не слышал про Коула с тех пор, как отправил ему то самое письмо, где упоминал об их женитьбе. Они ни разу не говорили об этом, но Фейт знала - Тед не хочет или не может понять, кто такой на самом деле его брат, и продолжает слепо его любить. Фейт не осуждала его. Любовь делает нас неосторожными - разве она сама не плакала из-за Коула ночи напролет, даже после того, как он бросил ее?! Слава богу, в конце концов она пришла в себя!
        - Нет, - мягко ответил ей тогда Тед, - для этого нет причин. Коул ненавидел этот дом. Ненавидел отца. Он бы не пожелал ничего, что связано с именем «Камерон». Но я уверен - однажды мой брат вернется. Так будет, Фейт. И когда это случится, ты скажешь ему правду. Он имеет право знать, что у него есть ребенок, и Питер имеет право знать, кто на самом деле его отец.
        Фейт уставилась в зеркало. Коул не имеет права ни на что. Что касается Питера... Она не могла представить себе, что когда-нибудь решится так ранить его - рассказать о том, что его настоящий отец сбежал от них. Питеру будет легче идти по жизни, думая, что его отец Тед. Единственное, что волновало Фейт, - это счастье сына. Только ради него она решилась на брак с Тедом, только ради него собиралась теперь уехать из Либерти, сразу после оглашения завещания. Уже сегодня, как только адвокат покончит с глупыми формальностями, у нее будут деньги, и она начнет новую жизнь... Где-нибудь далеко-далеко - там, где имя «Камерон» затеряется среди других имен.
        Решение далось ей нелегко. Как ни крути, Либерти был ее домом. Есть старая поговорка насчет дома, в котором остается сердце. Но после смерти Теда этот городок не пощадит ни ее, ни Питера. Чем раньше она уедет, тем лучше.
        Фейт решительно поднялась и подошла к шкафу, окинула взглядом развешенную одежду. На миг замерла, прикоснувшись рукой к розовому костюму - она надевала его на похороны. Люди глазели на нее, в их глазах она читала осуждение. «Черт с ними», - думала она. Это была дань уважения Теду - он ненавидел черный цвет.
        Но сегодня надо позаботиться о будущем Питера. Как ускорить их отъезд из Либерти? Она не знала. Да и откуда ей было знать? Всеми финансовыми делами занимался Тед...
        Фейт выбрала черный шелковый костюм и кремовую блузку. Одеваясь, она морщилась: блузка в одно мгновение прилипла к телу, но в конце концов все было готово. Молодая женщина втиснула ноги в туфли и повернулась к зеркалу. Костюм был превосходный: элегантный и деловой, он прибавлял ей решимости. Туфли тоже были в порядке. Но волосы... «Черт побери!» - выругалась Фейт. Это было вечной проблемой. Во влажную погоду волосы всегда завивались легкомысленными золотистыми колечками, а ей хотелось, чтобы они лежали мягкими волнами, как у настоящей леди. Лицо тоже смотрелось не ахти - блестело, несмотря на пудру.
        Ей хотелось выглядеть холодной и уверенной в себе. Вместо этого она выглядела неуверенной, опечаленной, обезоруженной свалившимся несчастьем - именно так, как себя чувствовала.
        - Мама?
        Ее сын вошел в спальню, его лицо было серьезно - слишком серьезно для ребенка его лет. Стоило ей взглянуть на него, как ее сердце переполнилось любовью. Фейт присела на корточки и раскрыла объятия; как только сын подошел, она прижала его к себе.
        - Мама, Элис сказала, что ты едешь в город.
        - Она права. - Фейт улыбнулась и взъерошила ему волосы.
        - Тебе обязательно ехать?
        - Да, милый. Но я не задержусь, буду через час или два, обещаю.
        Питер кивнул. Он тяжело перенес смерть Теда и теперь не хотел расставаться с матерью ни на минуту.
        - Тебе что-нибудь привезти?
        Питер покачал головой.
        - Нет, спасибо.
        - Даже новую компьютерную игру?
        - Папа уже купил мне одну перед...
        Губы мальчика дрогнули.
        - Если бы он был с нами, мама!
        Фейт обняла его еще крепче.
        - Да, сынок.
        С минуту она не отпускала его, вдыхая запах его волос, потом взяла за плечи.
        - Ну, - спросила она, - что собираешься делать, пока меня не будет?
        Питер пожал плечами.
        - Не знаю.
        - Может, пригласишь в гости Чарли?
        - Чарли нет дома. Сегодня у Шона праздник, помнишь?

«Черт возьми!» - подумала Фейт. Она так издергалась из-за собственных страхов, что совсем забыла о неприятности, которая приключилась с ее сыном: из всего класса он оказался единственным, кого не пригласили.
        - Ну почему они так со мной?
        В голосе Питера было столько обиды, что она едва не высказала ему всю правду о людях Либерти, которые вообразили, что вправе наказывать их. И так жестоко! Но Фейт сдержалась. С наигранной веселостью она сказала:
        - Да ведь Шон просто дурачок! И что ты переживаешь из-за этого дурацкого праздника? Мы сами можем устроить праздник хоть сейчас - только я и ты! Хорошо, что ты напомнил. По дороге домой я накуплю вкусных вещей, и у нас будет настоящий пир.
        - Ладно, - равнодушно отозвался Питер.
        - Давай-ка подумаем... Как насчет печенки?
        - Печенка? Фу! Я ее ненавижу!
        - И немного брюссельской капусты...
        - Опять фу!
        - Ну, может, тогда фасоль? Пожалуй, да: печенка, фасоль, а на десерт пудинг из тапиоки.
        - Это такая пакость!
        - Но ведь это твоя любимая еда, разве не так?
        - Не пойдет, мам. Фасоль, печенка и пудинг - какой же это праздник?
        - Разве? - Фейт лукаво улыбнулась и с радостью отметила, что Питер отвечает ей улыбкой. - Ну что ж, придется довольствоваться гамбургерами, картошкой и шоколадом!
        Это был подкуп. Зато он вернул улыбку ее мальчику. Целый мир не стоит его улыбки. Так думала Фейт несколько минут спустя, выезжая из ворот и выруливая на главную дорогу. Той же дорогой ехал Тед... Тед. Он был таким чудесным. В городе его все просто обожали. А еще все думали, что он был дураком, женившись на ней. Ее руки непроизвольно сжались.
        Что заставило его прийти в тот ужасный день, девять лет назад? Коула не было уже семь недель. В дверь постучали. Открыла мама. И едва не задохнулась от удивления.
«Боже! - сказала она. - Вам, наверное... Фейт! Это... это мистер Камерон». Фейт возилась в тесной кухоньке. Ее сердце так и подпрыгнуло от этих слов - она-то думала, что вернулся Коул! Но это был Тед. Конечно, она видела его раньше, правда, ей не доводилось с ним говорить. Тед был на несколько лет старше Коула, работал в банке отца. Что еще она знала о нем тогда? Только то, что говорил Коул, например как они непохожи. «Зачем вы пришли?» В ее голосе звучало нескрываемое разочарование. Тед улыбнулся и сказал, что пришел ее повидать.
        - У тебя все хорошо? - тихо спросил он, когда они могли поговорить с глазу на глаз.
        - О чем это вы?
        - Слушай, Фейт... Я знаю, что ты и Коул... что он много значит для тебя.
        - Коул? Не помню такого.
        - Фейт, я знаю, ты обижена...
        - Да что вы знаете! - неожиданно Фейт расплакалась. - Я ненавижу его! Вы слышите? Я его ненавижу!
        И тут Тед перестал смотреть на ее лицо и перевел глаза на ее руки. Она прикрывала руками живот, как будто оберегала его. А ведь ничего еще не было заметно! Когда она подняла глаза, ее лицо пылало. А Тед очень мягко спросил:
        - Ты беременна?
        - Нет. - Ее лицо побелело. - Я... не беременна. - Она нервно оглянулась и ответила с внезапной злобой: - Уходите! Слышали? Катитесь отсюда!
        - Не лги мне. Ты беременна от моего брата.
        Фейт вдруг почувствовала, что у нее нет сил.
        Она села на старенький диван, Тед сел рядом.
        - Что ты собираешься делать?
        - Говорите тише!
        - Фейт, - Тед взял ее за руку, - ты должна мне сказать, что решила.
        Фейт выдернула руку.
        - Избавляться от ребенка я не буду, если вы об этом.
        - Я не знаю, как поступить, - честно признался Тед. - Ты ведь еще в школе?
        - И что?
        - Как ты собираешься воспитывать ребенка?
        - Сделаю все, что нужно.
        - То есть бросишь школу, устроишься официанткой, родишь ребенка и принесешь его домой. Сюда.
        Фейт снова вспыхнула.
        - Здесь мой дом.
        Она старалась говорить твердо, но получилось не слишком убедительно.
        - Конечно, - жестко сказал Тед. - Ты ведь этого желаешь своему ребенку, так? И себе?
        Как она ненавидела его в эту минуту! Он заставил ее увидеть тесную, безобразную комнатенку, почувствовать запах пивного перегара, которым, казалось, пропиталась вся их жалкая мебель, услышать храп пьяного отца...
        Как часто Коул обнимал ее, как часто обещал, что увезет ее отсюда... И обманул. И вот его брат сидит рядом и говорит ей, что она и ее ребенок никогда, никогда не выберутся из этой помойки.
        - Разреши мне помочь тебе, Фейт.
        - Не нуждаюсь в вашей благотворительности.
        - Никакой благотворительности, речь идет о ребенке моего брата. Что ты скажешь людям, когда беременность станет заметна?
        - Мне не придется ничего говорить. - Она горько усмехнулась: Либерти не тот город, где можно вежливо попросить людей не вмешиваться в чужие дела.
        - Значит, ты позволишь им судачить и гадать, кто отец ребенка?
        - Они все равно это сделают.
        Тед подсел ближе. Фейт до сих пор помнила, как жалобно заскрипели пружины ветхого дивана.
        - Это правда, - грустно согласился он, - вот почему я не предлагаю тебе денег.
        - Именно это я и имела в виду, когда сказала...
        - Я предлагаю тебе выйти за меня.
        Фейт посмотрела на него как на сумасшедшего.
        - За вас?
        - Правильно.
        - Вы что, спятили? Я не хочу за вас замуж. И не люблю вас. Я вас даже не знаю!
        - Это взаимно. Я тоже тебя не люблю, не знаю и не хочу на тебе жениться.
        - Так почему...
        - Ради ребенка, конечно. Ты должна обеспечить ему достойную жизнь.
        Тед окинул взглядом жалкую обстановку трейлера и снова посмотрел на нее.
        - Если ты предпочитаешь остаться здесь...
        - До сих пор я прекрасно обходилась без ваших денег и без вашего роскошного дома.
        - Да, конечно. Но разве для своего ребенка ты не хотела бы большего? Хотя бы того, чтобы он был законным. - Тед снова коснулся ее руки. - Ты ведь достаточно любишь свое дитя, чтобы позволить мне сделать добро и ему, и тебе.
        - Да я скорее за черта пойду, чем за Камерона.
        Конечно, это была только бравада, голос Фейт дрожал от тоски и безнадежности.
        - Коул просил меня позаботиться о тебе, - тихо сказал Тед.
        И надо же: ее глупенькое сердце забилось от этих слов. Фейт до сих пор не могла себе этого простить.
        - Правда? - прошептала она и сама ответила на свой наивный вопрос: - Нет, неправда. Коулу было наплевать на меня. Он это доказал. Даже не зашел проститься. Он вообще не появлялся с той ночи, когда... когда...
        - Фейт, - Тед поднялся с дивана, - поверь, брат сделал это не по своей воле.
        - Ну да! - Фейт вскочила на ноги и зло засмеялась. - Разумеется!
        - Ты согласишься на мое предложение, если я хоть наполовину в тебе не ошибся. Ты выйдешь за меня, возьмешь имя Камерон, и твой ребенок родится в законном браке...
        - А вы? - она уставилась на Теда в полном замешательстве. - Предположим, я согласилась на это безумие - я не собираюсь этого делать, - но, если бы я согласилась, что тогда стало бы с вашей жизнью? Ведь я... я никогда не стану жить с вами как настоящая жена. Никогда.
        - Я знаю. И не жду этого. - Тед на секунду замешкался. - Я хочу... я хочу рассказать тебе кое-что. Тебе следует это знать. - Он перевел дыхание. - Я... никогда не интересовался женщинами, во всяком случае как мужчина.
        Правда далась ему нелегко. Фейт глядела на него в немом изумлении.
        - Никто не знает, - поспешно добавил Тед. - Даже Коул. И никто не должен этого знать, по крайней мере в Либерти. Я буду идеальным мужем. Обещаю, я буду любить ребенка Коула как своего собственного. Ребенок не должен расплачиваться за моего брата.
        - Я ненавижу твоего брата. - Это была ложь, и она больно отдалась в ее сердце.
        - Но не его ребенка. - Тед улыбнулся той необыкновенной улыбкой, которую она так хорошо изучила в последующие годы. - Ты очень поможешь мне, если подаришь мне счастье быть отцом, счастье, которого я лишен. Нет, не отвечай мне сейчас, просто обещай подумать. Надеюсь, боль разбитого сердца не помешает тебе принять правильное решение.
        И вот однажды утром мама застала Фейт, когда ее тошнило в туалете. Шепотом она задала ей неизбежный вопрос, и Фейт кивнула.
        - Не стоит говорить об этом отцу, - дрожащим голосом сказала мама. - С этим надо что-то делать, Фейт... Но не здесь, не в этом городе. Где-нибудь подальше отсюда.
        На другой день Фейт позвонила Теду.
        Свадьба состоялась в ратуше. Мама стояла рядом, всхлипывала, комкала в руках платок. Тед надел на палец невесты тоненькое платиновое колечко, поцеловал ее в щеку и ввел в дом. Он написал о свадьбе Коулу, но тот так и не ответил. А Исайя даже словом ее не удостоил - ни разу - до самой своей смерти. Фейт то и дело натыкалась на понимающие улыбки горожан. И если ей не удавалось скрыть досаду, эти улыбки становились особенно откровенными. Люди прикидывали сроки и делали выводы: по их мнению, юная особа заполучила в мужья самого Камерона тривиальным и древним как мир способом. Но когда Фейт, злая и расстроенная, входила к мужу, Тед обычно говорил ей:
        - Не обращай внимания. Просто продолжай жить.
        И она жила. Когда родился Питер, ее дни наполнились новыми заботами и счастьем. Он стал единственной любовью в ее жизни, и неудивительно, что на предложение Теда найти Коула и сказать ему правду Фейт без колебаний ответила «нет». Коул не пожелал иметь с ней ничего общего - разве он захочет растить их сына?
        - Я не хочу, чтобы он знал о Питере. Никогда, - сказала она, - обещай мне это, Тед.
        Тед пообещал, но очень неохотно.
        - Это неправильно, - возражал он. - Мужчина имеет право знать, что он стал отцом.
        Теперь, останавливаясь возле офиса Сэма Джергена, Фейт снова подумала, что зачать ребенка - очень легко. Вырастить его - совсем другое дело. По совести говоря, Тед не был полностью погружен в воспитание Питера, у него была своя жизнь, но он всегда был настоящим другом и опорой. Слава богу, теперь она может смело смотреть в будущее - им с Питером есть с чего начинать.
        К ее досаде, единственное тенистое место на стоянке было занято сверкающим черным
«ягуаром». Машина разбудила в ней печальные воспоминания: когда-то Коул, мечтая о будущем, говорил, что однажды он разбогатеет, продаст «Харлей» и купит «ягуар». Фейт постаралась выбросить все это из головы. Почему сегодня утром ей лезет в голову Коул? Прошлое давным-давно умерло, надо думать о будущем и только о будущем...
        Воздух накалялся все сильнее. Казалось, асфальт плавится под ее ногами. Только в фойе ее коснулось дуновение прохладного воздуха. Фейт посмотрела на стенные часы: без пяти девять. Она пришла вовремя.
        Но пока она поднималась на третий этаж, пока шла по коридору, ощущение прохлады оставило ее, и снова навалилась жара. Перед дверью офиса она остановилась, поправила волосы, жакет, юбку... перевела дыхание и вошла. В пустой приемной было душно. Она посмотрела на часы: почти девять. Интересно, где железная леди, секретарша Джергена? Обычно она сидела за столиком.
        - Добрый день, - громко сказала Фейт, но ответа не последовало. Фейт села на диван, положила сумочку на колени, облокотилась на нее и приготовилась ждать. Через некоторое время она встала и посмотрела на часы. - Есть кто-нибудь? - сказала она гораздо громче.
        Что это был за звук? Смех? Да, женский смех доносился из коридорчика, который вел во внутренние помещения офиса. Фейт оглянулась и сделала несколько шагов к двери. Теперь она могла слышать голоса, хотя и не разбирала слов. Разговаривали мужчина и женщина. Женский голос принадлежал секретарше Джергена. Фейт столько раз говорила с ней, что не могла ошибиться. Но мужской голос принадлежал не Джергену. Этот мужчина был моложе, и голос его был глубже, немного хриплый, пожалуй, привлекательный... По спине молодой женщины пробежали мурашки, она вздрогнула - в этом голосе, в манере говорить было что-то знакомое.
        В коридоре снова засмеялись. Фейт затрясло. Она повернулась на каблуках и пошла к двери. Наверняка она ошиблась, перепутала время или день...
        - Миссис Камерон?
        Фейт остановилась, словно споткнулась. Это было глупо, но дыхание ее затруднилось, сердце гулко стучало.
        - Да? - сказала она как ни в чем не бывало и повернулась к секретарше. - Мне жаль, что побеспокоила вас. Кажется, я ошиблась...
        Секретарша смотрела на нее так, словно Фейт была не в себе.
        Фейт оборвала фразу на полуслове. Распахнутая дверь в офис Джергена была как раз напротив. Там у окна стоял мужчина. Он был высокий, около шести футов; волосы, подсвеченные солнцем, отливали бронзой. Они спускались до воротника и немного вились. На нем был светло-серый костюм, наверняка сшитый на заказ: другой не подошел бы к его широкоплечей поджарой фигуре. Мужчина стоял в свободной позе, засунув руки в карманы. Весь его вид говорил: «Я владею миром».
        Сердце Фейт забилось. Она перевела взгляд на секретаршу.
        - Почему бы мне не прийти попозже, - голос звучал как чужой, - скажем в десять? Или в полдень? Вообще-то я думала, что мне назначено на девять.
        - Так и есть. Мистер Джерген отошел всего на минуту, он просил вас подождать в офисе.
        - Я вполне могу подождать в приемной.
        Секретарша взяла ее за руку. Фейт хотела опереться о стену, но ее увлекли вперед, в раскрытую дверь офиса.
        - Нет, - снова сказала Фейт, но было уже поздно: Мужчина повернулся и посмотрел на нее.
        - Привет, Фейт, - сказал Коул.


        ГЛАВА ВТОРАЯ
        Коулу было интересно, что сделает Фейт, когда увидит его. Он думал об этом во время перелета в Джорджию. Джорджия больше не была его домом. У него были офисы в Каракасе, Нью-Йорке и Лондоне. В Нью-Йорке у него был пентхаус, и это был не единственный дом Коула. Известие о смерти Теда настигло его в бассейне Ориноко, больше недели он только добирался до цивилизации.
        По мнению Коула, Фейт была отличной актрисой. Какую роль она станет разыгрывать перед ним? Он представил холодную улыбку, равнодушное рукопожатие... «Привет, Коул», - скажет она так, словно между ними никогда ничего не было... А может, она попробует снова прикинуться искренней и простодушной? Много лет назад он поддался ей, и его брат тоже. Беззащитная, невинная Фейт! Не исключено, что она изобразит безутешную вдову. Посмотрит на него широко раскрытыми, полными слез глазами, так, словно ее сердце разрывается от горя. Впрочем, Коул сомневался, что Фейт решится на такую откровенную глупость, - она-то должна знать, что он не заблуждается на ее счет!
        На обморок он, честно говоря, не рассчитывал, но именно этот фокус она выкинула! Посмотрела на него, закатила глаза и хлопнулась. Коул успел подхватить ее, чтобы она не расшиблась.
        - Холодной воды, - коротко приказал он. Секретарша кинулась выполнять поручение. Коул плечом открыл дверь в конференц-зал и уложил Фейт на диван. Он посмотрел ей в лицо и задумался: узнал бы он ее на улице? Девчонка, которую он знал, всю жизнь ходила в футболках и шортах. На женщине, которая лежала перед ним, был шелковый костюм от известного модельера.
        - Надеюсь, вы знаете о женитьбе вашего брата? - осторожно поинтересовался Джерген, когда наконец-то дозвонился до Коула. - Что ваш брат женился на...
        - Да, - прервал его Коул. Неужели адвокат звонил ему только для того, чтобы сообщить эти старые новости? - Я это знаю. Зачем вы позвонили мне, мистер Джерген?
        На том конце надолго воцарилась тишина.
        - Ваш брат попал в аварию, - ответил наконец адвокат. - Боюсь, у меня плохие новости, мистер Камерон. Он ехал в Атланту. Было темно, шел дождь...
        Удивительно, что может сделать с человеком несчастье! Девять лет обиды и ярости исчезли в одно мгновение. Это был Тед, его брат, и Коул любил его.
        - В какой он больнице? - Коул бросил быстрый взгляд на часы. - Я смогу прибыть в Штаты...
        - Он не в больнице, - мягко сказал Джерген. - Он умер.
        Тед умер? Не может быть.
        - Нет, - прошептал Коул. - Боже мой, нет...
        Ему показалось, что его сердце остановилось.
        - А Фейт? Она... - его рука вцепилась в телефон, - она тоже...
        - С ней все в порядке, - ответил Джерген и пояснил, что Фейт не было в машине. - Каждый месяц ваш брат ездил в Атланту. И всегда один.
        - Всегда ездил один... Что вы хотите сказать?
        - Мы поговорим об этом, когда вы приедете, - сказал адвокат.
        - Мы поговорим об этом сейчас! - ледяным голосом потребовал Коул, и адвокат вынужден был подчиниться.
        - Ваш брат кое с кем встречался там, - пояснил он. - И никто его в этом не винит. Жена была холодна с ним как ледышка. Никогда не обращалась с ним как с мужем... Вы понимаете?
        И он поведал, что у супругов Камерон были отдельные спальни, во всяком случае, экономка болтала об этом направо и налево.
        - Словом, ваша новоявленная родственница - не подарок, - добавил в конце Сэм Джерген. - Зацепила Теда тем, что он будто бы виновник ее положения.
        - То есть... Она сказала, что беременна?
        - Ну конечно! Иначе он бы не женился на такой, как она. А стоило ей добраться до денег - тут мисс Дэйвенпорт и показала, как она относится к мужу!
        - Они заключили брачный контракт?
        Джерген засмеялся.
        - Боюсь, у него не было времени даже подумать об этом. Нет, контракта не было. И что хуже всего, по завещанию она наследует все имущество. Правда, вы получаете дом, но все остальное принадлежит ей.
        - Завещание можно опротестовать, - ответил Коул спокойно и безжалостно.

        Собственно, за этим он и приехал в Либерти. Он не мог ненавидеть Теда за то, что брат женился на Фейт. Она водила за нос их обоих, и теперь ей придется расплачиваться. Именно так. Разве она когда-нибудь годилась в жены такому человеку, как Тед? Да и на роль его вдовы она не больно-то подходит. Особенно на роль богатой вдовы. Нет, Коул будет биться с ней за каждый медяк, он готов отдать деньги брата на благотворительность и даже сжечь их - все что угодно, лишь бы они не попали к ней в руки. Наверное, она догадывалась об этом, потому и упала в обморок... Она все еще лежала на диване как тряпичная кукла - там, где он положил ее.
        Вошла секретарша со стаканом ледяной воды и влажным полотенцем.
        - Я могу еще чем-то помочь, мистер Камерон?
        Коул покачал головой.
        - Леди в обмороке, не более того.
        Коул присел рядом с диваном. Фейт была очень бледна, на лбу выступила испарина. Он обратил внимание на ее одежду. Идиотка! Нарядилась вдовушкой в эдакую жару!
        Где-то в глубине офиса надрывался телефон.
        - Телефон! - спохватилась секретарша.
        Фейт шевельнулась.
        - Она приходит в себя. Идите. Выполняйте свои обязанности, я справлюсь сам.
        Секретарша вышла. Коул обтер лицо Фейт влажным полотенцем.
        - Фейт, - он наклонился ближе к ее лицу, - Фейт, открой глаза.
        Ее лицо перестало быть таким пугающе бледным. Коул немного поколебался и расстегнул ей жакет и верхние пуговицы блузки. Фейт вздохнула, и ее голова упала ему на плечо. Коул почувствовал ее дыхание и вспомнил, что обнимал Фейт вот так только однажды, единственный раз, когда они были вместе. Он потерял голову, но это длилось всего мгновение. Коул вскочил на ноги. Что за чертовщина? Он ненавидел эту женщину гораздо дольше, чем любил. Она лгала, она соблазнила и его, и Теда! В конце концов именно из-за нее Тед оказался на той злополучной дороге! И что же? Благородный мститель предается обольстительным воспоминаниям - воспоминаниям, насквозь пронизанным ложью. Не удивительно, что ей удалось задурить Теду голову! Он был знатоком хороших книг и прекрасно ориентировался в мире больших чисел, но с женщинами был застенчив и, пожалуй, наивен. Разве мог он устоять перед такой прекрасной и такой циничной особой?
        - Фейт, - окликнул Коул.
        Фейт открыла глаза. Когда ее взгляд упал на Коула, в них мелькнул страх. Что ж, на ее месте он бы тоже боялся. Одарив Фейт глумливой улыбкой, он добавил:
        - Рад встрече. Право же, ради меня не стоило так стараться.
        Фейт попыталась сесть. Движение оказалось слишком резким, и она снова побледнела. Нет, Коул вовсе не хотел, чтобы ей опять стало плохо, он хотел видеть, что произойдет дальше, хотел вволю позлорадствовать. Вряд ли это удастся, если Фейт покинет сцену раньше времени. Поэтому он помог ей прилечь и посоветовал:
        - Осторожнее, иначе снова упадешь в обморок.
        - В обморок?
        Ее голос был таким слабым! На минуту Коулу стало ее жаль, но он взял себя в руки.
        - Да, в обморок. Вот, возьми. Выпей.
        - Что это?
        - Всего лишь вода. - Коул криво усмехнулся и добавил: - Яд чересчур легко обнаружить.
        Фейт гневно взглянула на него, но стакан взяла.
        - Спасибо, - сухо сказала она.
        - Благодари секретаршу Сэма - это она принесла. - Коул скрестил руки на груди и спросил: - Тебе нужен врач?
        Фейт покачала головой. Она села, опустила ноги на пол и поставила стакан на стол.
        - Я в порядке, - пробормотала она.
        - Есть еще полотенце, смоченное водой.
        - Я в порядке, - с нажимом повторила Фейт. Нет, она не была в порядке, но помощь ей тоже не нужна. Все, что ей требовалось, - это встать на ноги. Может быть, тогда Коул перестанет говорить с ней этим дурацким тоном. Почему она была так потрясена, увидев его? Ее муж умер. Конечно, Коула не было на похоронах, но ведь сегодня решается вопрос о наследстве Камеронов. Может, он хочет отобрать у нее деньги? Но Тед говорил, что Коула деньги не волнуют... Ей они тоже не нужны, и она не раз говорила об этом мужу, но Тед был непреклонен: деньги принадлежат Питеру, ее сыну. . и сыну Коула. О боже. Она ведь решила не вспоминать об этом много лет назад, но они так похожи! Глаза, волосы, осанка... Да, Питер еще ребенок, и все же...
        - Тебе лучше лечь.
        - Не стоит.
        - Черт бы тебя побрал, - взорвался Коул. - Ложись и сделай несколько глубоких вдохов.
        Комната перестала кружиться. Фейт медленно приподняла голову.
        - Что ты здесь делаешь, Коул?
        Коул холодно усмехнулся:
        - До обморока пугаю женщин.
        - Это все из-за жары.
        - В такую жару не стоит одеваться в черное. Или это траур по моему брату? - Его губы сжались. - Правда, я слышал, что на похоронах ты была в розовом.
        - Не тебе судить, ты вообще не приехал.
        - Я узнал о смерти Теда уже после похорон.
        - Да, конечно.
        - Но это правда! Я был в отъезде и...
        ...И письмо Джергена далеко не сразу попало к нему в руки. Но он не обязан ничего объяснять. Во всяком случае, ей.
        - И занимался более важным делом, правда? - Фейт встала. - Впрочем, теперь это не имеет значения.
        - Тогда поговорим о том, что имеет значение. Например, о том, что пора расплатиться по счетам.
        - О чем ты?
        - О наследстве Камеронов, конечно. - Коул зло усмехнулся. - Оно ведь того стоит, не правда ли?
        - Ну, конечно! Поэтому ты и приехал. Хочешь заявить о праве на наследство.
        - Хочу заявить права на то, что мне действительно принадлежит. - Коул бросил на нее косой взгляд и посоветовал: - Ты бы застегнулась, пока не пришел Джерген.
        Кажется, ему удалось ее смутить. Коул глумливо улыбнулся и пояснил:
        - Я просто хотел помочь, ты была такой беспомощной... Ты ведь всегда знала, когда нужно прикинуться беспомощной.
        Руки Фейт сжались в кулаки. Ей потребовались все силы, чтобы сдержаться. Когда она приводила в порядок одежду, ее руки дрожали, но голос звучал спокойно:
        - Не могу поверить, что вы с Тедом родные братья! В отличие от тебя он был человеком.
        - Тем легче тебе было его одурачить.
        - Неправда, - ее голос дрогнул. - Я никогда его не обманывала.
        Коул крепко схватил ее за локоть.
        - Обманывала, и еще как! Но со мной этот номер не пройдет.
        - Отпусти.
        - Старый трюк, правда?
        - Отпусти!
        - Нет ничего проще! Достаточно сказать мужчине, что ты беременна...
        - Все было не так!
        - ...а когда он женится на тебе и даст свое имя, сказать «ой, извини, я ошиблась»!
        - Что?
        - Но Тед был таким славным парнем! Слишком воспитанным, чтобы потребовать развода из-за подобной мелочи...
        Фейт глядела на Коула в немом удивлении. Конечно, она просила Теда ничего ему не рассказывать... Неужели он вообще не слышал о ребенке? Между тем Коул продолжал неистовствовать:
        - ...слишком доверчивым! Любой другой парень догадался бы тебя проверить. Беременна? Покажи результат теста! Как ты это проделала, Фейт? Наверное, непросто было затащить его в постель, и уж тем более убедить, что ты ждешь ребенка...
        - Заткнись! - голос Фейт дрожал от бешенства. - Тебе, разумеется, все известно и без меня, но ты заблуждаешься! Я никогда...

«Нет, не стоит говорить дальше, просто незачем», - подумала Фейт и уже спокойнее закончила:
        - Он сам попросил меня выйти за него.
        Но Коул не отреагировал.
        - Интересно, на что ты надеялась? На то, что старик примет тебя в семью, если поверит, что ты собираешься подарить ему внука?
        - Оставь меня в покое!
        - Хочешь уйти? Но ведь ты еще не расплатилась с долгами. К тому же ты забыла о завещании: неужели ты уйдешь, так и не узнав, что тебе причитается?
        Фейт освободила свою руку и ответила так вежливо, как только смогла:
        - Не хочу тебя разочаровывать, но я знаю содержание завещания. Тед мне рассказал.
        - Неужели?
        - И, между прочим, мне никогда не были нужны ваши деньги.
        - О, конечно! - продолжал Коул в том же саркастическом тоне. - Ты ведь вышла за Теда не из-за денег!

«Я вышла за Теда, потому что была беременна от тебя» Так хотелось бросить ему в лицо эти слова, но Фейт сдержалась. Зачем Коулу знать о сыне? Он скоро уедет, и вряд ли они встретятся еще. Нужно вытерпеть только один час.
        - Думай как хочешь, - устало ответила она. - Мне все равно. Я пришла к Джергену не затем, чтобы слушать оскорбления.
        Коул разозлился еще больше. Ну надо же! Она играет в великосветскую даму! Признаться, у нее неплохо получается, но его не проведешь - он-то знает, что это очередная маска.
        - Знаешь, - сказал он, взяв ее за плечи и оттолкнув к стене. - Я все время удивляюсь, как мы с Тедом могли оказаться такими идиотами!
        - Убери руки.
        - В той жизни ты так не говорила.
        - А сейчас говорю.
        - Что случилось? Ты не хочешь вспомнить старые добрые времена?
        - Подонок!
        Коул делано расхохотался.
        - Стоило только поглубже копнуть - и где же наша леди?
        - Оставь меня в покое, или...
        - Или что?
        Коул схватил ее за запястье; он понимал, что ей, скорее всего, больно, но что это значило в сравнении с той болью, которую она причинила ему? Много лет он пытался забыть о Фейт, бросаясь в объятия многих и многих женщин, только из-за нее он много лет ненавидел своего брата - своего погибшего брата. Все муки ада не могли бы этого искупить.
        - И все-таки, на что ты надеялась? На то, что тебе повезет и я никогда не вернусь? Тогда, конечно, ты получила бы все: и имя, и деньги.
        Фейт плакала. Конечно, она хотела разжалобить его, тогда он был бы в ее руках. Той давней ночью она тоже плакала; Коул тогда совсем растерялся и бестолково пытался утешить ее: он боялся, что ненароком причинил ей боль, а она целовала его и говорила, что плачет от счастья, оттого что наконец-то принадлежит ему.
        - Да не хотела я ни ваших денег, ни вашего имени! - услышал он теперь.
        - Разве я спорю? - Коул повернул ее лицом к себе и продолжал все так же глумливо: - Ну конечно, ты хотела большой и чистой любви! - Он коротко засмеялся. - Поэтому ты переспала с ним и, наверное, так же плакала, как и со мной. У тебя уже тогда был актерский талант. Как умело ты заставляла меня ждать!
        - Зачем я только связалась с тобой? Все говорили, что это плохо кончится, лучше бы я поверила...
        - Взаимно, я тоже не прислушивался к предупреждениям. Правда, мы славная парочка?
        - Коул Камерон, я ненавижу тебя, - тоскливо отозвалась Фейт. - Но это даже хорошо, что ты приехал, я наконец-то могу сказать тебе это в лицо.
        - Раньше ты говорила не так. Напомнить?
        - Нет.
        - Ты говорила «поцелуй меня», ты говорила «прикоснись ко мне». Знаешь, что ты еще говорила?
        - Я была глупой девчонкой. - Фейт попыталась оттолкнуть его. - Воображала, что ты особенный...
        - Нет, ты воображала, что я твой счастливый билет в страну счастья и богатства. Скажи, ты и вправду была невинна или это тоже была игра?
        - Зачем я только встретила тебя? Зачем?
        - Ну, это легко исправить.
        И все-таки Коул не отпустил ее. Это было выше его сил. Стремясь больнее ударить ее, он прошептал, настойчиво заглядывая ей в глаза:
        - Ты помнишь, Фейт? Как мы были вместе - ты и я...
        - Тебя заждались в аду, Коул. Наверняка даже место приготовили.
        - Наверняка. Только и ты попадешь туда же.
        Коул злился на самого себя. Ее очарование не пропало за эти годы, и, произнося слова, подсказанные горем и гневом, он одновременно испытывал абсолютно неуместные чувства. Осознав это, он оттолкнул ее и распахнул дверь, чтобы впустить Сэма Джергена.
        - Вот вы где, - сказал адвокат. - Надеюсь, все в порядке? Мне сказали...
        Посмотрев на Коула и Фейт, он решил перейти к делу:
        - Начнем или вам нужна еще пара минут?
        - Начнем, - сказал Коул.
        - Начнем, - кивнула Фейт. Она выдавила улыбку. - Вам следовало предупредить, что мы будем не одни.
        - Ну, завещание все-таки касается вас обоих, миссис Камерон. Лучше обсудить его всем вместе - это сэкономит время.
        - Ну, что же, обсуждайте. Что до меня - я знакома с условиями завещания.
        - Да-да, - пробормотал Джерген. - Со всеми условиями?
        - Ну, конечно.
        - Что ж, это меняет дело... Точнее, меняло бы, если бы не кое-какие обстоятельства.
        - Какие обстоятельства? - Фейт взглянула на часы и подумала о Питере. - Побыстрее, пожалуйста, у меня много дел.
        - Дама желает знать, сколько ей обломилось, - подал голос Коул, лениво растягивая слова. -Я прав?
        - С меня довольно.
        Фейт встала и направилась к двери. Она понимала, что совершает ошибку, но ничего не могла поделать. Слишком много всего произошло: внезапное появление Коула, столь же внезапные несправедливые обвинения, злость на себя за то, что Коул ей все еще небезразличен... И смертельный страх, страх за судьбу Питера.
        - Вероятно, все это очень удобно для вас, мистер Джерген, но меня это не устраивает. Позвоните мне, как только освободитесь.
        Коул несколько раз хлопнул в ладоши.
        - Безутешная вдова превращается в оскорбленного клиента. Какое представление!
        Фейт повернулась к нему.
        - Слушай, ты...
        - Мистер Камерон, миссис Камерон! - Джерген поднял руки в успокаивающем жесте. - Пожалуйста, спокойнее.
        - Дама спешит, - процедил Коул, на его губах застыла улыбка, но взгляд не предвещал ничего хорошего. - Может быть, подведем черту? Не спеши считать денежки, детка, - ты их не получишь. Я буду оспаривать каждую букву этого злополучного завещания.
        Фейт смотрела на него и удивлялась. Это его она когда-то любила? «Что ты хочешь оспаривать? - хотелось ей крикнуть. - Тебе нужны деньги? Так забирай их, все, до последнего цента».
        - Он может это сделать? - вслух спросила она Джергена.
        - В общем-то, может, но...
        - Никаких «но», Джерген. - Коул сделал шаг вперед, но Фейт заставила себя не отступить. - Я буду оспаривать завещание, и мне плевать, как долго это будет длиться. Смотреть, как она тратит последние краденые денежки на судебное разбирательство, - это по мне.
        - Мистер Камерон, пожалуйста, позвольте мне сказать...
        - Джерген, когда мне понадобится совет юриста... Ну ладно. Что у тебя?
        Адвокат посмотрел на Фейт, потом на Коула и бесконечно усталым голосом произнес:
        - Вам не придется делить деньги в суде, хотя бы потому, что нет никаких денег, и я битый час пытаюсь вам об этом сказать.


        ГЛАВА ТРЕТЬЯ
        Фейт в изумлении уставилась на адвоката. Джерген оттянул воротник, словно он душил его. Судя по выражению лица юриста, самой заветной мечтой Сэма Джергена было оказаться где-нибудь подальше отсюда.
        - Не понимаю, - осторожно начала Фейт. - То есть как - нет денег?
        - А вот так, миссис Камерон. Денег больше нет. Если постараться, можно наскрести около двух тысяч долларов, но это все.
        - Не может быть! - голос Коула прозвучал резко и зло. - Вы, должно быть, ошиблись.
        - Лучше бы я ошибся, но, к сожалению, факты говорят сами за себя. - Джерген положил на стол увесистую папку. - Вот отчет о делах вашего брата, о деятельности банка, брокерской компании. Я проверял его много раз, сначала один, потом с бухгалтерами вашего брата. Если хотите, можете дать его на рассмотрение вашим людям, с моей стороны не будет никаких возражений.
        У Коула есть подчиненные? Конечно, Фейт была оглушена всем, что свалилось на нее в этот день, но ей вдруг сделалось смешно. Какие «люди» могут быть у человека, который уехал из города на мотоцикле, а вернулся, вероятно, на автобусе? Единственными людьми, «услугами» которых мог пользоваться Коул, были женщины.
        - Пусть работают здесь, - продолжал между тем Джерген. - Мой персонал также к вашим услугам.
        - Ну что ж, я согласен, - кивнул Коул. - Но на некоторые вопросы я хотел бы получить ответ прямо сейчас.
        Адвокат обреченно вздохнул.
        - Это запутанная история...
        - Так распутайте ее. Надеюсь, это вам по силам?
        - Разумеется, сэр.
        Сэр? Фейт недоуменно перевела взгляд с адвоката на Коула и обратно. Именно ее в первую очередь касается все происходящее, а Джерген с самого начала игнорирует ее и разговаривает в основном с Коулом.
        - А может, ответ знает моя сестричка?
        Фейт не сразу сообразила, что Коул говорит о ней. Медленно она повернулась к нему.
        - Какой ответ? Ты спрашиваешь меня о деньгах?
        - Ну разумеется, - голос Коула звучал почти ласково. - Я спрашиваю тебя о деньгах. Что же с ними случилось?
        - Откуда я знаю? Делами занимался Тед, а я не имела к ним никакого отношения!
        - Может, ты ими даже не интересовалась? Да ведь мы оба знаем, что это неправда! У тебя была масса времени, чтобы запустить руку в кошелек моего брата.
        - Ты обвиняешь меня в воровстве?
        - Я обвиняю тебя только в том, что ты достаточно умна, чтобы сыграть такую шутку с деньгами Теда.
        - С твоими деньгами, ты ведь это хотел сказать? Ты же собирался оспорить завещание.
        - Сначала я хочу понять, как тебе удалось это провернуть.
        - Позвольте, - попытался вмешаться адвокат, - вы не...
        - Не вмешивайтесь, Джерген, - оборвал его Коул. - Это семейное дело.
        - Но вы не правы, сэр, миссис Камерон действительно не имеет к этому отношения.
        Коул перевел взгляд на него.
        - Докажите.
        - Если вы посмотрите сюда...
        Адвокат вытащил из кейса еще одну папку. Коул буквально выхватил ее из рук и принялся читать.
        Фейт увидела, как изменилось лицо Коула, и просто спросила:
        - Что там?
        Коул покачал головой и продолжил читать. Потом медленно поднял голову и уставился на адвоката.
        - Что за черт?..
        - Знаю, - кивнул Джерген. - Это невероятно, правда?
        - Что? - снова вмешалась Фейт. - Что невероятно?
        Никто ей не ответил. Джерген сидел, опершись руками о колени, Коул ходил по комнате взад и вперед, иногда подходя к окну, словно дневной свет мог прояснить ситуацию.
        - Почему? - спросил он наконец. - Джерген, скажите же что-нибудь!
        - Что я могу сказать, сэр? Я могу предъявить вам даты и суммы, но если вы хотите, чтобы я рассказал, почему ваш брат оказался в такой ситуации... Это вне моей компетенции.
        - О чем вы говорите? - Фейт ясно понимала, что они просто забыли о ее существовании, но понимала она и то, что сейчас, сию минуту, рушатся все ее мечты о будущем Питера. - Что в этой папке, мистер Джерген?
        - Это сложно, миссис Камерон, - ответил наконец адвокат. - Все, что вам необходимо знать, - это...
        - Все, что вам необходимо знать, - Фейт с трудом сохраняла спокойствие, - это то, что я ваш клиент. Я, а не мистер Камерон. И вы совершаете ошибку, разговаривая со мной в таком тоне.
        Она подошла к Коулу и взяла папку. К ее удивлению, он и не пытался ей помешать. Только слегка улыбнулся.
        - Прочти и зарыдай, дорогуша.
        Фейт открыла папку и слепо уставилась на первую страницу. Уголком глаза она видела, что Коул уселся на подоконник и скрестил руки на груди. Похоже, все происходящее доставляет ему удовольствие. Гордость подсказывала ей швырнуть ему в лицо и эту папку, и эти деньги, но гордость - это только гордость. Много лет она жила не ради гордости, а ради сына. Фейт постаралась сосредоточиться. Покупка. Продажа. Баланс. Страница за страницей. Графа доходов все уменьшалась и уменьшалась... Фейт подняла глаза, надеясь на помощь Джергена, но в этот момент Коул шевельнулся и подошел к ней.
        - Коул. - Она протянула ему бумаги. - Что это?
        - Твое будущее, - любезно пояснил он. - Взгляни на последнюю строку.
        Она взглянула. Итог - семьсот восемьдесят два доллара и...
        - Твое наследство, дорогая. Расплата по счетам. Не совсем то, что ты ожидала, да?
        Коул остановился как можно ближе к ней, вероятно, чтобы окончательно вывести ее из равновесия. Учитывая все, что произошло, он был близок к успеху. Ей было неприятно стоять рядом с ним, ее раздражал едва уловимый запах его одеколона и его дорогой костюм. Фейт заметила, что в уголках глаз Коула появились морщинки. Годы изменили и его, и ее. Ей пришлось жить под гнетом кривотолков, ее опустошили несправедливые обвинения, а он... Он возмужал, стал жестче, но все остальное было надежно скрыто под едва заметной улыбкой, за которую Фейт с удовольствием надавала бы ему Пощечин.
        Фейт сделала шаг назад и повернулась к адвокату.
        - Я хотела бы знать, мистер Джерген, это действительно все, что осталось после моего мужа?
        - Бывшего мужа, - любезно поправил Коул. - Теда уже нет, и он не участвует в твоих играх.
        - Мистер Джерген, - повторила Фейт. - Наверняка у Теда были и другие вклады, что случилось с ними?
        - Это не так-то легко, - ответил Джерген, успокаивающим жестом касаясь ее руки. - Я пытаюсь объяснить вам, Фейт...
        - Так объясняйте попроще. - Фейт отстранилась от него и добавила: - И не забывайте называть меня «миссис Камерон».
        Она слышала, как засмеялся Коул, но постаралась не обращать на него внимания. Фейт смотрела на адвоката в упор, дожидаясь ответа.
        - Как скажете, миссис Камерон. Ваш муж разорился на бирже.
        - На бирже? Но Тед не играл на бирже!
        - Конечно, нет. До последнего времени он был очень осмотрительным инвестором. Несколько лет назад он начал вкладывать деньги в высокие технологии. Знаете, в этой области многие сколачивали состояния в одночасье.
        - Продолжайте. - Фейт скрестила руки на груди, словно ограждая свое сердце от нового удара. - Он вложил много денег и должен был получить еще больше. Так что же не так?
        - Все в порядке, если акции в цене или если вы вовремя их продали. Ваш муж ошибся, его акции упали, а он продолжал их покупать; должно быть, надеялся, что курс поднимется...
        - ...но этого не случилось, - закончил Коул.
        - Да, - кивнул Джерген. - Конец истории в этих бумагах. Несколько месяцев назад Тед Камерон продал банк и компанию по торговле недвижимостью. От строительной фирмы он тоже успел избавиться. Я не знаю подробностей - мистер Камерон обращался к адвокату из Атланты, - думаю, он не хотел, чтобы здесь знали, как на самом деле обстоят дела. Все оставшиеся деньги он снова вложил, теперь уже в другую фирму. Я уверен, он надеялся компенсировать свои потери, если дела пойдут хорошо, но... - Адвокат развел руками и замолчал.
        - Но... - Фейт едва смогла заговорить. - Тед говорил, что собирается выделить неприкосновенный фонд...
        - Боюсь, до этого так и не дошло, миссис Камерон.
        Фейт обессиленно села на стул. Она была раздавлена.
        - Из всего имущества мистера Камерона от долгов свободен только дом.
        Дом? Огромная жуткая коробка, которая никогда не была для Фейт настоящим домом.
        - Это ценное имущество...
        Джерген все говорил, Фейт краем уха слышала слова «ваше наследство» и «немного странно», но все затмевали совсем другие слова: дом был ценным имуществом. Фейт вскочила со стула.
        - Так продайте его! - воскликнула она. - И как можно скорее!
        Ответом ей была мертвая тишина. Джерген замолчал на полуслове и уставился на нее, Коул тоже смотрел на нее, улыбаясь своей вечной, словно приклеенной, улыбкой.
        - Что? - спросила Фейт. - Я что-то пропустила? Мистер Джерген? Почему я не могу продать дом?
        - Миссис Камерон. - Джерген, казалось, с трудом подбирал слова. - Миссис Камерон, - повторил он, и в его голосе впервые послышалось что-то человеческое.
        - Постойте, Сэм, - прервал его Коул. - Я объясню сам.
        - Что ты объяснишь? - неуверенно спросила Фейт.
        Коул протянул руку и провел по ее щеке.
        - Нет! - Фейт отступила на шаг. - Скажи наконец, в чем дело.
        - Все просто: ты не можешь продать дом Камеронов, Фейт.
        - Почему? Так сказано в завещании?
        - Похоже, ты не слышала те глубокие истины, которые изрекал тут старина Сэм, - улыбка Коула теперь походила на гримасу. - Не спеши считать зеленые, крошка: Тед завещал дом мне.
        Фейт перевела дух только в машине, выезжая со стоянки на главную улицу. Наверное, в ту минуту, когда Фейт услышала слова Коула, вид у нее был неважный, потому что Джерген спросил, не подать ли ей воды.
        - Нет, - ответила Фейт, - я в порядке.
        У нее хватило духу произнести еще несколько слов, пересечь комнату, выйти из офиса и, перешагнув порог дома, снова оказаться в плену ослепительного жаркого солнца. Здесь она наконец смогла избавиться от холодного ужаса, который начал овладевать ее сердцем с той минуты, когда она осознала всю непрочность своего положения. Из всего имущества остался только дом, да и тот принадлежит Коулу. Впрочем, Тед имел полное право распорядиться и домом, и деньгами по своему усмотрению. Она приняла от него только имя, и только ради Питера. И этого уже никто не отнимет. А в остальном... Она теперь просто женщина с ребенком и без крыши над головой.
        - Когда мне освободить дом? - спросила она у Коула.
        - Вчера, - ответил он вежливо. - Впрочем, я готов дать тебе срок до конца месяца.
        Случилась какая-то чудовищная глупость. Фейт потратила все силы на то, чтобы не подать виду, насколько это ужасное событие выбило ее из колеи. Вокруг творился какой-то кошмар, а она еще больше все портила, потому что злилась - не только на Коула с его глупым самодовольством, не только на Джергена, который к нему явно подлизывался, но и на Теда тоже. Хорошо, пусть она не права, но все-таки, почему он допустил это? Если бы он только создал для Питера неприкосновенный денежный фонд, вместо того чтобы завещать все ей... Если бы он не помешался на биржевых операциях...

«Если бы да кабы...» - прошептала Фейт и невесело усмехнулась.
        Что она скажет Питеру? Вот уже несколько недель они играли в игру «что мы сделаем, когда уедем далеко-далеко». Сначала она просто пыталась развеселить его, но со временем это стало для нее так же важно, как и для сынишки.
        - Когда мы уедем далеко-далеко... - начинала она, и Питер мог перебрать все незатейливые мечты своего детского сердца.

«Когда мы уедем далеко-далеко, я буду жить в маленьком домике с широким двором. Мне не нравится жить в огромном доме на холме. И еще у меня будет щенок, лошадь и котенок».
        Теперь не будет ни маленького дома с широким двором, ни щенка, ни котенка, ни лошади, но они будут вместе - они будут жить там, где никто не будет говорить:
«Вот, это Фейт Дэйвенпорт и ребенок, которого она использовала, чтобы выйти за богатого». Но как это сделать? Просто сесть в автобус и поехать куда глаза глядят? Без денег, без работы... Работа! Для этого надо хоть что-то уметь, а что умеет она? Только перевязывать расшибленные коленки. Тоже мне талант! Правда, в пятнадцать лет она работала официанткой, и можно попытаться опять найти такое же место... Работы она не боится, нет, но Питер... Лето, каникулы, что будет делать ее сын без нее? Кто о нем позаботится? Нигде и никогда она не бросит его одного.
        Красный свет ударил ей в глаза, и Фейт резко затормозила. К ней все ощутимее подкатывалась волна слепой истерики, и так хотелось подчиниться ей. Только разве это что-нибудь изменит? Боже мой! Пять минут назад она ломала голову, как сказать сыну, что игра закончилась. Навсегда. Теперь она поняла, что это наименьшая из всех ее проблем:

«Добро пожаловать в реальность», - прошептала Фейт и свернула к дому Камеронов - дому Коула.
        Фейт нажала кнопку и въехала в темное пространство гаража. Дверь опустилась за ее спиной, и молодая женщина бессильно уронила голову на скрещенные руки. Нет времени жалеть себя, надо искать выход, даже если ради этого придется позвонить Джергену и попросить его договориться с Коулом об отсрочке. Фейт выпрямилась, отерла глаза и вошла в дом.
        - Питер, - позвала она, - Питер, где ты, солнышко?
        И не услышала ничего, кроме шума кондиционера. Вскоре ей попалась на глаза записка, прикрепленная магнитом к дверце холодильника. Экономка написала ей, что взяла Питера с собой на рынок. Элис - экономка в доме Камеронов - презирала Фейт, но Питера любила как родного. Что ж, тем лучше, можно привести себя в порядок и вернуться в город за обещанными покупками. Мысленно Фейт прикинула, не будет ли это слишком расточительно, но разочаровывать сына ей не хотелось.
        Первым делом - избавиться от этого ужасного костюма. Фейт быстро начала раздеваться. Было так странно сегодня прийти в себя и увидеть лицо Коула - совсем как тогда, когда они проснулись после той первой и единственной ночи. Фейт вздохнула. Боже, как она была глупа! Почему Коул всегда получал от нее все, что ему хотелось? Ее любовь, ее невинность. И вот теперь этот дом. Все-таки дом Камеронов был ее домом целых девять лет. А Коул уехал из Либерти и, вероятно, даже в мыслях ни разу не обернулся назад - ни ради отца, ни ради брата, ни ради нее. Ему нужен дом? Пусть попытается его забрать. Ну и что, что Тед завещал дом брату, она жила здесь все эти годы и... Она найдет адвоката, который не станет кланяться одному имени Камеронов, который сможет защитить ее интересы. И потом, какой судья вышвырнет на улицу женщину с ребенком?
        Фейт улыбнулась: тяжкий камень безнадежности наконец-то свалился с ее сердца.
        Холодный душ окончательно привел ее в чувство. Она открыла кран до отказа и с наслаждением подставила лицо и тело потокам холодной воды. Казалось, они смывают само воспоминание обо всех ужасах этого утра. Дела не так уж и плохи. Коул, наверное, еще сидит в офисе у Джергена и смакует сегодняшнюю победу - что ж, его ждет большой сюрприз!
        Фейт вытерла волосы, откинула их назад и закуталась в легкий хлопковый халат. В спальню она входила с решительной улыбкой. Готов ты или нет, Коул Камерон, но я...
        Ее улыбка погасла в одно мгновение: в комнате стоял Коул, собственной персоной, лицо его выражало крайнюю степень бешенства.
        - Фейт! - рявкнул он. - Где он? «Боже, - подумала она, - помоги мне...»
        - Где он? - повторил Коул и, когда Фейт не ответила, со злостью захлопнул дверь и направился к ней.
        Она испуганно всхлипнула и прижалась к стене.


        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
        У Коула и в мыслях не было приезжать в дом Камеронов.
        Он проводил Фейт взглядом (она вышла быстрым шагом, с высоко поднятой головой и бледным как мел лицом).
        - Ей нелегко, - сказал Джерген после минутного молчания.
        - Да, - безразлично бросил Коул. - Такова жизнь.
        - Не подумайте, что мне жаль ее, но... вам следовало дать ей больше времени на то, чтобы покинуть дом.
        Коул посмотрел на него как на больного.
        - С какой стати?
        - Если бы она обратилась в суд, ей дали бы не меньше тридцати дней.
        - Я не судья, а Фейт слишком умна, чтобы тратить последние деньги на тяжбу.
        - Это так, но есть вещи, с которыми надо считаться.
        - Что вы хотите сказать? - Коул обернулся и с удивлением заметил, что адвокат волнуется. - Говорите по-человечески, Джерген, я не в настроении разгадывать ребусы.
        - Мне следовало упомянуть об этом раньше. Понимаете, я обязан быть сдержанным во всем, что касается личной жизни моих клиентов, но...
        - Но?..
        - Если бы миссис Камерон жила в доме Камеронов одна... - Адвокат тщательно подбирал слова.
        - Если бы?
        - Тогда, возможно...
        - Говорите же быстрее! Кто там еще живет вместе с моей «сестренкой»?
        Джерген вздохнул и ответил:
        - Питер. А ведь теперь у нее совсем не будет денег, чтобы содержать...
        Кровавая пелена заслонила Коулу глаза, и он уже не мог расслышать ни единого слова. Плохо соображая, что делает, он оттолкнул Джергена и бросился вниз по лестнице. Фейт уже уехала. Коул бросил пиджак на заднее сиденье, сел за руль и нажал на газ. Одна мысль о том, что Тед всего несколько недель как умер, а его жена уже привела в дом любовника... Не куда-нибудь, а в дом Камеронов! И содержит его на деньги покойного мужа! Эта мысль приводила Коула в бешенство. Спасаясь от оглушительных гудков, надрывавших уши всякий раз, как он на бешеной скорости срезал угол, Коул вырулил на окружное шоссе. Скоро город остался позади. В открытые окна машины врывался свежий воздух, мимо проносились луга и леса.
        Коул свирепо нажал на педаль, машина рванулась вперед, но напряжение не спадало. У его «сестренки» есть мужчина, любовник, который живет с ней в одном доме, спит в ее постели, занимается с ней любовью. С ней - с женщиной, которая однажды принадлежала ему самому.
        Двадцать минут спустя на фоне неба возник силуэт дома Камеронов, огромного и безобразного. Машины во дворе не было, но это было вполне понятно - конечно же, Фейт поставила ее в гараж. Сейчас она, вероятно, объясняет своему ненаглядному, что денежки уплыли. Ведь только богатая вдова может позволить себе оплачивать услуги альфонса.
        Коул миновал вычурное крыльцо и в очередной раз подумал, что его отец так и не сумел понять разницу между настоящим стилем и грубой подделкой. Через минуту дверной звонок охрип от непрерывного звона. Коул стукнул кулаком в дверь.
        - Фейт! - окликнул он. - Фейт!!!
        Ответа не последовало. Дверь была заперта, внутри было тихо. Коул скрипнул зубами. Было просто унизительно стоять под дверьми, в то время как Фейт развлекается со своим приятелем. Дверь была не слишком массивна, и ее не составило бы труда взломать, но... В прежние времена под ковриком всегда лежал запасной ключ - как знать, может быть, и сейчас... Да. Ключ был на месте. Двери негостеприимного дома распахнулись.
        За эти годы дом ничуть не изменился. Холл был полутемным и мрачным, мебель - массивной, внушительной и аляповатой.
        - Фейт.
        Коул быстрым шагом пересек комнаты. Если ее нет здесь, она, вероятно, наверху. В глубине души Коулу уже и не хотелось ее искать, но... Какого черта? Теперь это его дом, а не ее, и он имеет право вышвырнуть отсюда кого только пожелает. А Фейт... она могла бы проявить побольше уважения к памяти его брата.
        - Фейт! - в последний раз крикнул Коул, поднимаясь по ступенькам. Наверху слышался шум воды - кто-то принимал душ. Коул открыл дверь в хозяйскую спальню. Она была пуста. Никого не оказалось и в комнате, которая, на его памяти, была комнатой Теда. Следующая комната когда-то принадлежала ему...
        Здесь тоже все было по-прежнему, даже шторы не изменились. Вот только атмосфера неуловимо изменилась. Может, Фейт живет именно здесь?
        Дверь в ванную отворилась, и в комнате появилась Фейт в легком халате и с мокрыми волосами.
        - Фейт.
        Едва увидев его, она вскрикнула и отступила назад, однако ее испуг разозлил его еще больше.
        - Где он? - крикнул Коул, но она не ответила, только прижалась к стене, вздрогнув от грохота захлопнувшейся двери. - Я задал тебе вопрос. Где он?
        - Кто?
        - Ты прекрасно знаешь «кто»! - Коул оттолкнул ее и заглянул в ванную. - Питер, вот кто!
        Коул распахнул дверь туалета, хотя был уверен, что уж там-то никто прятаться не будет. Ни Фейт, ни ее любовник не могли его слышать, но Коул не мог так просто отказаться от своих поисков. В нем проснулось что-то первобытное, то, чего люди и не замечают в себе под обликом цивилизованного человека. Коул снова повернулся к ней и повторил:
        - Скажи мне, где он.
        О боже! Неужели он знает! Фейт обессиленно оперлась о спинку кровати. Конечно, рано или поздно он все равно узнал бы, но почему он так взбесился?
        - Отвечай! Где он?
        Ее голос предательски задрожал.
        - Я не знаю.

«Элис! - умоляла про себя Фейт. - Элис, где бы ты ни была, не возвращайся!»
        - Ну хватит, детка! Перестань прикидываться. Где этот мужик?
        - Я же сказала... - начала было Фейт, но неожиданно осеклась.
        Он сказал «мужик»?
        - Только не говори, что он уже ушел, - губы Ко-ула презрительно кривились, - интересно, ты сказала ему о деньгах? Ты сказала, что на ту малость, что осталась от капиталов твоего мужа, тебе и себя-то будет трудно содержать, не то что любовника?
        Значит, Коул не знает, что у него есть сын, он думает, что она завела любовника. Эта идея была настолько дикой, настолько не соответствовала тому, чего больше всего боялась Фейт, что молодая женщина не выдержала и захохотала.
        Коул побагровел.
        - Ты над кем смеешься, над моим братом или надо мной?
        - Я... не смеюсь, - с трудом выдохнула Фейт, но она действительно смеялась и плакала.
        Коул так и не понял, почему он сделал шаг вперед и поцеловал Фейт. Потом он долго ругал себя за это. О чем он думал в тот момент? Вероятно, вообще не думал. В ней он видел все, что презирал в женщинах, весь его разум был против этого, но никакие доводы рассудка не смогли его остановить. Должно быть, гнев ослепил его. Она наконец была рядом после долгих лет ненависти и любви и бессмысленных попыток побороть наваждение.
        - Нет! - Она оттолкнула его, но Коул засмеялся, обхватил ее голову и целовал ее снова и снова, грубо и безжалостно.
        Фейт вскрикнула, и в ее голосе было столько боли и отчаяния, что сердце Коула наконец дрогнуло.
        - Фейт, - прошептал он. Тысяча воспоминаний вспыхнула в его голове. Воспоминаний? Он никогда не забывал ее! И это было так удивительно - снова обнимать ее, чувствовать ее дыхание, слышать биение ее сердца.
        - Коул, пожалуйста!
        Эти слова внезапно отрезвили его. Как он мог забыть, что перед ним - ловкая мошенница? Он отпустил ее и перевел дыхание.
        - Боже, - пробормотал он.
        - Ты ублюдок, - прошептала Фейт, подняла на него глаза и добавила: - Уходи.
        Если бы Коул смотрел на эту сцену со стороны, он ни секунды не усомнился бы в искренности Фейт. Невинная жертва в лапах злодея.
        - Ты что, оглох? Убирайся отсюда!
        - Ты повторяешься, - холодно констатировал Коул.
        - Потому что ты еще здесь!
        - Этот дом принадлежит мне. Пораскинь умом! Ты не можешь выставить меня из моего собственного дома.
        - Дом мой. Я здесь живу. И жила здесь последние девять лет.
        - По-твоему, это дает тебе какие-нибудь права? Мой брат написал завещание, он оставил фамильное гнездо мне. Вопросы есть?
        - Твой брат был моим мужем. Он завещал мне свои деньги, но их не оказалось. Я живу здесь, а ты нет. И есть закон, который подтверждает мои права. У тебя вопросы есть?
        - Это любовничек тебе подсказал? - Коул изучающе глядел на ее лицо.
        - Я не нуждаюсь ни в чьих советах.
        - В среду, - брезгливо бросил Коул. - В девять утра. Или ты съедешь, или...
        - Или что? Ты попросишь шерифа выдворить меня? А если я сама обращусь к нему с этой просьбой?
        - Ничего не выйдет. Дом...
        - ...твой. Возможно, так и будет, если я соглашусь и когда буду готова съехать. До тех пор только я имею право здесь жить. Получается, что ты ко мне вломился. - Фейт приподняла брови. - Последний шанс, Коул. Ты уйдешь сам или звонить шерифу? Я думаю, он с радостью арестует тебя за нарушение границ и взлом.
        - Ну, давай. - Коул говорил очень спокойно. - Звони шерифу. Вдруг он тебе поможет?
        Не поможет. Это знал Коул, и это знала Фейт. Шериф был о ней не лучшего мнения, чем все остальные обыватели этого жалкого городишка. Но факт всегда останется фактом: Коул действительно вломился к ней в дом. Он остался таким же, каким был, - опасным человеком с дурной репутацией.
        И все же многие женщины мечтают о таком «плохом парне». Не ей их осуждать - она сама когда-то мечтала о нем. И что было хуже всего - несколько минут назад эти мечты ожили, несмотря ни на что.
        Фейт взяла телефонную трубку. Какой номер у шерифа? Она никак не могла вспомнить, и виноват в этом был все тот же Коул: он напугал ее, разозлил и заставил вспомнить то, что она всеми силами старалась забыть. Как ему это удалось?
        - В чем дело, Фейт? - голос Коула снова был насмешливым.
        Какой у него номер? Она же помнила его! Шесть-три-один? Шесть-четыре-один? Один-четыре-шесть?
        - Повесь трубку, - сказал Коул.
        Фейт повернулась.
        - Я сказал, повесь трубку.
        Коул протянул к ней руку, Фейт отшатнулась.
        - Не прикасайся ко мне.
        - Почему? Это серьезная проблема!
        - У тебя будет серьезная проблема, если я позвоню шерифу.
        - Кажется, ты без ума от меня?
        Фейт опустила глаза - ее снова разбирал смех. Голос Коула звучал так уверенно, что трудно было не рассмеяться, но Фейт ограничилась улыбкой - не хватало еще, чтобы он опять вышел из себя.
        - Я поражена, как мы помещаемся в этой комнате втроем, считая твое непомерное самомнение.
        - Почему ты сопротивляешься? - Коул подошел ближе. - Ты же любишь секс. И всегда любила.
        Фейт снова взяла трубку и начала набирать номер.
        - Я звоню шерифу.
        - И что ты ему скажешь?
        - Правду. Ты вломился в мой дом.

«Полиция», - пробормотала телефонная трубка.
        - Неужели! - Коул усмехнулся и полез в карман. Через секунду на его ладони появился ключ. - Трудно обвинить во взломе того, кто воспользовался ключом.

«Полиция, - продолжала бормотать трубка. - Вам нужна помощь?»
        Да. Ей была нужна помощь, только рассчитывать на нее не приходилось.
        - Нет, - вздохнула Фейт. - Простите, я ошиблась номером. Ну что? Ты добился своего? - обратилась она к Коулу. - Это твой дом, и я здесь больше не живу.
        - Еще бы! Не живешь и никогда...
        Дверь распахнулась. Они оба повернулись. Фейт почувствовала, что у нее подгибаются колени. Только этого ей недоставало.
        - Мама. - Питер вихрем влетел в комнату. - Смотри, что купила мне Элис!.. А это кто?
        Фейт изобразила подобие улыбки.
        - Питер, - спокойно сказала она, - Питер, дорогой, подойди и поздоровайся с дядей Коулом.


        ГЛАВА ПЯТАЯ
        Случилось именно то, чего Фейт боялась все эти годы. С самого рождения сына. Шли месяцы, годы, жизнь текла своим чередом, и ничего особенного не случалось. Мирная жизнь убаюкивала ее, обещая тишину и покой. В тот миг, когда Фейт переступила порог офиса Сэма Джергена, ее страхи всколыхнулись вновь, и не напрасно. В глубине души она знала, что рано или поздно Коул приедет в город и ее тайна перестанет быть тайной: чей-то бойкий язычок обронит словечко... Словечко обронил Сэм Джерген, правда, Коул превратно его понял. Лучше бы он продолжал думать, что у Фейт есть мужчина, но теперь уже ничего не изменишь.
        Коул и Питер неотрывно смотрели друг на друга. Две пары широко раскрытых зеленых глаз. Два приоткрытых от удивления рта. Коул и его миниатюрная копия не сводили глаз друг с друга.
        Фейт перевела дыхание и напомнила себе, что отец Питера - Тед. Коул был далеко, его вообще следовало забыть.
        Питер первым обрел дар речи:
        - Мам? Он что, правда мой дядя?
        Фейт засмеялась так естественно, что, право же, небесам следовало поразить ее на месте за такое притворство.
        - Ну конечно, - беззаботно ответила она. - Это действительно твой дядя.
        Питер задумчиво молчал, словно не мог решить, хорошая это новость или плохая. Фейт затаила дыхание. По лицу Коула трудно было что-то понять, но он смотрел на Питера как зачарованный. О чем он думал? Что ему виделось? Ах, только бы он не заподозрил правду! Тед как-то упомянул, что мальчик очень похож на Коула. Фейт тогда упрямо отказалась это признать, но Тед оказался прав.
        - Почему ты мне о нем не рассказывала?
        - Ну, возможно, я и правда не упоминала... Я не думала...
        - Да. - голос Коула прозвучал натянуто. - Похоже, и правда не упоминала.
        Как он поступит? Проигнорирует Питера? Пройдет мимо него как мимо пустого места?
        Коул сделал несколько шагов и остановился прямо напротив ребенка.
        - Привет, - сказал он.
        Питеру это, кажется, пришлось по душе. Покосившись на мать, а затем на Коула, он застенчиво ответил:
        - Привет.
        Коул немного помолчал, потом присел и протянул мальчику руку.
        - Я - Коул.
        Питер немного поколебался, потом вложил руку в ладонь Коула, и знакомство состоялось.
        - Сколько тебе лет, Пит?
        Фейт наконец овладела собой и нашла в себе силы поправить:
        - Питер.
        Две пары зеленых глаз обратились к ней, одни с удивлением, другие - с затаенной злостью.
        - Его имя...
        - Питер, - подтвердил мальчик. - Но ребята иногда зовут меня «Пит».
        Еще одна ложь во спасение. Фейт хорошо знала, что у Питера не было ни друзей, ни уличного имени.
        Мальчик и мужчина улыбнулись друг другу.
        - Тогда пусть будет Пит, - заключил Коул. - Так сколько же тебе лет, Пит?
        - Пока восемь.
        - Восемь, - автоматически повторил Коул. Теперь ему все было ясно. Он просто не понял Джергена: он-то думал, что Фейт только притворилась беременной, но это случилось на самом деле. А Тед никогда бы не бросил своего ребенка. Что ж, брат поступил правильно.
        - Восемь, - снова повторил он, стараясь не выдать охватившего его бешенства.
        - Эй, а тебе сколько?
        Коул снова взглянул на мальчика и подумал, что ведь не так уж важно, кто его мать. Он плоть от плоти Камеронов, плоть от плоти его брата.
        - Кажется, мне чуть побольше.
        Значит, не успел он уехать, как она уже забеременела от его брата.
        - Почему я о тебе ничего не слышал? - опять полюбопытствовал Питер.
        Фейт решилась наконец вставить слово. Она просто не могла больше стоять и молчать.
        - Так вышло, - сказала Фейт и запнулась, столкнувшись взглядом с сыном. - Я хотела сказать, что... зато получился сюрприз.
        Коул медленно выпрямился.
        - Я тоже хотел бы об этом кое-что услышать.
        - Коул... Я понимаю, у тебя есть вопросы...
        - У меня? Ни одного. Любой человек с каплей мозгов сумеет и сам найти ответ на каждый вопрос. - Коул немного помолчал. - Я попросил Теда беречь тебя. Лучше бы я посоветовал ему поберечь себя.
        - Ты попросил?.. Пожалуйста, давай не будем врать друг другу после стольких лет! После той ночи ты меньше всего думал обо мне!
        - После какой ночи?
        Фейт не ответила, ведь рядом стоял Питер. Она наклонилась и, хотя мальчик был уже слишком велик, обняла его и подняла на руки.
        - Мам, поставь меня обратно, я же не маленький!
        - Сейчас, только обними меня, пожалуйста. Ну вот. - Фейт поставила сына на ноги и взъерошила ему волосы. - Знаешь, мы ведь так и не поехали за гамбургерами. Я опоздала, потому что...
        - Может, сначала оденешься? - напомнил Коул. Это было неприятно, но Фейт сделала вид, что ей все равно.
        - Сейчас натяну джинсы и майку, и мы поедем в город.
        - Элис уже купила мне гамбургер, - возразил Питер.
        Фейт растерянно кивнула.
        - Мы можем поесть мороженого...
        - Мам, сейчас же почти ужин!
        - Разве? - Фейт окончательно растерялась: действительно, с утра прошла уже целая вечность, но Фейт было не до того. Что же делать? - Мы все равно поедем в город. Купим жареных цыплят и видеокассету и устроим отличный ужин.
        Это звучало беспомощно, но Фейт нужно было любой ценой избавиться от Коула и его странного взгляда.
        Питер посмотрел на нее.
        - Звучит забавно. - Он перевел взгляд на Коула и улыбнулся. - Ты хоть что-нибудь понимаешь? Я - нет. Еще с утра у меня не было никакого дяди.
        - У меня тоже не было племянника. С утра. Так что мы квиты.
        - А ты чей брат, мамин или папин? Ведь дядя - это брат кого-то из них. Так?
        - Питер, - перебила Фейт, - ты бы начал собираться...
        - Ты прав, Пит. Я брат твоего отца.
        - А. - Лицо Питера стало печальным и торжественным. - Он умер. Ты уже слышал?
        - Да. - Коул сжал губы. - Да, я знаю.
        - Так ты поэтому приехал? Потому что умер отец? Чтобы позаботиться о нас с мамой?
        - Питер! - строго сказала Фейт. - Нельзя задавать так много вопросов!
        - Незнакомым людям нельзя, - возразил Коул. - Но я его родня... Хотя ты и скрывала это от меня.
        - Пожалуйста, - она бросила на него умоляющий взгляд. - Не будем говорить об этом сейчас!
        - Не будем. Но ручаюсь, позже мы об этом поговорим.
        - О чем? Если ты хочешь остаться здесь и... Питер, - Фейт с трудом изобразила улыбку, - ты едешь со мной или нет?
        - Ну конечно! - И Питер снова повернулся к Коулу. - А как мне тебя называть? Коул или дядя Коул?
        - Сойдет и просто Коул.
        - Чудесно, - жизнерадостно заключила Фейт. - Просто чудесно, что вы двое встретились. Нехорошо задерживать Коула, у него дела. Ты ведь собирался уходить, когда...
        - Да, - задумчиво подтвердил Коул. - Я как раз собирался посмотреть, продают ли еще жареных цыплят на Главной улице. Когда вы обсуждали свои планы на вечер, я понял, что все еще продают.
        - Ну да... продают... но...
        - Смешное совпадение, да? Я мог бы съездить туда, купить все, что нужно, и поужинать с вами. Что скажешь, Пит?
        - Нет, - выпалила Фейт и тут же поправилась: - Спасибо, Коул, но мы не можем тебя утруждать.
        - Никто никого не утруждает. - Его глаза смотрели на нее все тем же холодноватым взглядом. - В конце концов, мы семья.
        - Мам, ну мы же правда семья...
        Слова сына заставили Фейт заколебаться.
        - Я бы с радостью, но... ужинать еще рановато.
        - Ты же сама сказала, что можно! - обиженно возразил Питер.
        - Давай, Фейт, - поддержал Коул, - соглашайся, пока не поздно.
        Она почувствовала себя загнанной в ловушку.
        - Это же... это же обычный ужин. И детское кино. Ты умрешь от скуки.
        - С тобой не соскучишься, - заметил Коул с особенным выражением.
        Фейт вспыхнула.
        - Хорошо! - Она постаралась говорить холодно. - Делай что хочешь. Поезжай в город за цыплятами и фильмом, а мы с Питером подождем.
        - Только ты. Питер едет со мной.
        - Нет.
        - Он покажет мне, где видеопрокат.
        - Точно! - Питер едва не скакал от восторга. - Знаешь, что мы сделаем?..
        - Вы что, оглохли? Я сказала «нет».
        Фейт все больше злилась. Как он смеет вторгаться в ее жизнь? Она никогда ему этого не позволит, и чем раньше он это поймет, тем лучше.
        - Мой сын останется со мной. - Фейт сделала шаг вперед и положила руки на плечи сына. - С тобой я его не отпущу. Я еще не сошла с ума! Питер не будет...
        Не будет таким , как ты. Но разве можно это говорить сейчас, вслух? И она сказала первое, что пришло в голову:
        - Ему еще рано ездить на мотоцикле.
        - На мотоцикле? Ого! - Кажется, Коул вызывал у мальчика все больший восторг. - У тебя есть мотоцикл? Где? Я не видел его снаружи. Там только длинная черная машина, на ней нарисована кошка.
        - А ты наблюдательный парень! - Коул бросил на Фейт еще один насмешливый взгляд. - Это «ягуар».
        Ловушка захлопнулась.
        - Мам, можно я поеду с Коулом? Ну пожалуйста!
        Все внутри нее говорило «нет», все кричало: «Скажи Коулу, что это твой дом! Пусть убирается! Немедленно!» Но для Коула ее требование ничего не значит. И рядом стоит Питер. И он счастлив. Впервые за последнее время.
        - Ладно, поезжайте. - Фейт обняла своего сына еще раз и прошептала: - Я люблю тебя.
        - Я тоже, - сказал Питер, но все его мысли были о предстоящей поездке. Он освободился из ее рук и скорчил Коулу рожицу. - Мы сделаем покупки, а мама как раз оденется.
        Коул окинул ее взглядом.
        - Устами младенца... - теперь он говорил даже примирительно. Их глаза встретились. - Знаешь, Фейт, мне только что пришло в голову... Ты ожидала, что я приду? Может, Джерген позвонил тебе и сказал, что я загляну? И ты поспешила соответственно одеться?
        - Что такое «соответственно»? - полюбопытствовал Питер.
        - Это слово, которое говорят взрослые, если имеют в виду, что кто-то сделал что-то вполне сознательно, - пояснил Коул.
        - У этого слова совсем другое значение, - натянуто произнесла Фейт.
        Коул улыбнулся фальшивой улыбкой. Когда он повернулся к Питеру, она стала настоящей и теплой. Он взял мальчика за руку, и они скрылись за дверью.

        Поездка в город и обратно занимает полчаса. Если цыплята не готовы - около сорока минут. Ну еще чуть-чуть, если Питер, как всегда, копается, выбирая фильм. Но не два же часа! Фейт в ужасе металась по комнате. Где Питер? Где Коул? Как она могла отпустить с ним ребенка? Как бы он ни изменился, ему нельзя доверять! С ее стороны это было вдвойне глупо. Он ведь приехал за наследством Теда, не больше. Узнал, что у нее есть ребенок, и забрал его. Что же она наделала?
        Если Коул чего-то хочет, он не смотрит на средства. Сегодня ему захотелось произвести впечатление на Питера. И она позволила ему забрать мальчика, потому что он сумел его развеселить этими глупыми жареными цыплятами, дурацким фильмом и катанием на машине.
        Такие мысли крутились в голове Фейт, когда зазвонил телефон. Она схватила трубку.
        - Где вас черти носят?
        Коул засмеялся.
        - Где твое радушие?
        - Где твоя совесть? Ты знаешь, сколько времени?
        - Пожалуй, мы немного задержались.
        - Немного? - Фейт почувствовала, что срывается на истерику, и сделала несколько глубоких вдохов. - Где вы сейчас?
        - Где мы, Пит?
        Она не слышала, что отвечал ее сын, но слышала его восторженный голос. Боже, как он радуется мимолетному вниманию человека, который несколько лет назад обрюхатил его мать и укатил в голубую даль.
        - Коул!
        - Да, я слышу. Пит говорит...
        - Его зовут Питер.
        - Ты уже говорила. Мы на Северной дороге, где-то в двух милях от...
        - Я знаю, где Северная дорога!
        - А я не знал. Питер устроил мне экскурсию - город так изменился...
        - И не только город. Я тоже. Немедленно вези Питера домой.

        Когда дверной звонок зазвонил, она уже стояла у дверей. Питер вошел, держась за руку Коула. Вид у него был торжествующий.
        - Питер, - сказала она, - иди в свою комнату.
        - Но цыплята остынут...
        - В комнату, Питер.
        Губы мальчика задрожали.
        - Мы взяли «Аладдина». Да, Коул? Коул его никогда не видел...
        - Посмотришь позже.
        - Коул сказал, что в детстве читал книгу...
        - Питер. Если ты хочешь посмотреть фильм, иди в свою комнату, в противном случае ты просто потеряешь время.
        Из глаз мальчика брызнули слезы.
        - Это нечестно, ты сказала...
        - Эй, - Коул положил руку на плечо Питера. - Твоя мама просто расстроена, Питти.
        Питти? Фейт поймала себя на мысли, что Коул оправдывает ее перед ее собственным сыном, который в одно мгновение из Питера превратился в Пита, а теперь уже и в Питти.
        - Она сердится на меня, а не на тебя, - добавил Коул. - Это ведь так, Фейт?
        - Да, - сказала она. - Да, верно. Ты не виноват, милый.
        - Тогда, может, мы...
        - Нет. Мне нужно поговорить с Коулом. Это будет скучный взрослый разговор. Знаешь, оставь все здесь. Мы поговорим, ты спустишься, и мы посмотрим кино.
        - Все вместе?
        - Питер, сделай, как я прошу!
        Мальчик посмотрел на Коула.
        - Иди, парень, - сказал Коул, - мы еще увидимся.
        - Честно?
        - Обещаю.
        Питер немного подумал, потом подошел и обнял человека, которого считал своим дядей. Коул улыбнулся, сам того не замечая. Раньше он вообще-то не замечал детей. Они были повсюду, но никогда не вторгались в его собственный мир. Было странно, что этот ребенок так быстро запал ему в душу, но ведь это же сын Теда! Если бы только он остался в Либерти, Пит мог стать его сыном. Если бы только он остался, если бы попросил Фейт выйти за него и если бы она согласилась...
        - Все будет в порядке, - пообещал он вслух, - иди, чем скорее мы с твоей мамой поговорим, тем скорее наступит очередь цыплят.
        Питер хотел было уйти, как вдруг повернулся и подозрительно спросил:
        - Точно?
        - Точно. Подумай сам, разве я упущу случай закусить хрустящим крылышком? Спорим, мне достанется больше?
        Питер засмеялся и бегом помчался по лестнице. Фейт посмотрела на Коула.
        - Пройдем в библиотеку, - сухо сказала она.
        В библиотеке она села на стул, Коул устроился напротив на диване.
        - Тебе не следует так поступать, - начала Фейт.
        - Как «так»? Даже мой старик позволял мне сидеть на этом диване. Или я должен сидеть, скромно сложив руки на коленях? Так это уже слишком!
        - Не лги Питеру.
        - Я и не лгал.
        - Нет, лгал. Много лет назад ты лгал мне, а теперь лжешь моему сыну.
        - Что бы там ни было между нами много лет назад, детям я не лгал никогда.
        - А твои обещания? Ты обещал ему, что будешь здесь, когда он спустится, что поужинаешь с нами, что будешь смотреть с ним глупое детское кино... - Само его присутствие напоминало ей о прошлом, и это были болезненные воспоминания. - Уходи, - глухо сказала она. - Уходи, пока ты не успел принести в жизнь моего сына новое горе, пока ты не надавал обещаний, которых даже не думаешь выполнять.
        - Это не так.
        - Нет, это так. Я знаю тебя, я-то знаю, что там внутри, под этой очаровательной маской... Но Питер... Он ведь еще ребенок, он верит людям и верит в людей. Хоть это ты понимаешь?
        - Но я не лгал ему.
        - Ты сказал, что останешься ужинать.
        - Я останусь.
        - И посмотришь фильм.
        - Посмотрю.
        - Если я позволю тебе остаться.
        - Ты? Позволишь? Ты, кажется, забыла, милая, что это мой дом, и если я желаю остаться здесь поужинать, я останусь. Хоть на сто лет.
        - Нет, не можешь. Ни один суд...
        - А! - Коул досадливо поморщился. - Так вот из-за чего весь сыр-бор. Каждый час в моем обществе для тебя все равно что в аду.
        - Вздор. Я и не думала...
        - Вот именно. Ты никогда не думала, что так все обернется, даже когда соблазняла моего брата.
        - Убирайся! - Голос Фейт дрожал. - Убирайся из моего дома!
        С минуту они стояли друг напротив друга, тишину нарушало только тяжелое дыхание Фейт и громкое тиканье часов на каминной полке.
        - Послушай. Запомни хорошенько! - Коул говорил тихо, но в голосе звучала угроза. - Этот дом мой.
        - Я в нем живу!
        - А я им владею. Чувствуешь разницу?
        - Коул, я...
        - Будешь со мной судиться? Но ведь тебе нечем платить.
        - В том-то и дело: у меня нет ни гроша! Тебе, конечно, все равно...
        - Абсолютно точно.
        - Но у меня сын...
        - Это сын Теда.
        - Ну да. Сын Теда. И он ведь просто маленький мальчик, он ни в чем не виноват!
        Коул кивнул.
        - Продолжай.
        Разве она могла не продолжать? Ей было не до гордыни.
        - Я не говорю, что хочу остаться в этом доме.
        - Ты и не останешься.
        - Я хочу уехать из Либерти.
        - Чтобы найти еще один денежный мешок и окрутить его, как Теда?
        - Что ты знаешь о моих отношениях с Тедом?
        - А чего я о них не знаю?
        - Да ничего ты не знаешь! Я любила его.
        - Ты даже не знаешь, что значит это слово.
        - И все-таки я его любила. И мы оба любили Питера. И...
        - Не вмешивай сюда ребенка.
        - Не могу. Ведь именно из-за него я хочу уехать. И мне нужно время, чтобы приготовиться, найти работу в Атланте...
        Коул расхохотался.
        - Такие, как ты, ищут не работу, а доверчивых дураков.
        - А мне нужна работа, тогда у меня будут деньги, чтобы уехать.
        - Так уезжай. Хоть сейчас.
        - Но мне нужны деньги!
        Коул протянул к ней руку и притянул женщину к себе.
        - Все, что тебе нужно, - это мужчина.
        - Ничего подобного!
        Его губы прикоснулись к ее губам, и первый поцелуй был как гнев, который владел Коулом. Фейт попыталась отвернуться, но он обнял ее - и второй поцелуй был странным, как их судьба. Удивительно! Она была здесь, в его руках, и казалась такой же, какой представлялась его воображению. Или какой была много лет назад?
        Опомнившись, Коул даже не отпустил, а оттолкнул ее от себя. Невольно прикрыв губы рукой, он вглядывался в выражение ее синих глаз и едва не поверил, что она так же потрясена, как и он.
        И все-таки он сказал:
        - Как видишь, твои поцелуи на меня больше не действуют. Я знаю, что ты за человек, я давно не ребенок, и я не Тед.
        - Нет, - сказала она каким-то особенным, задевающим душу тоном. - Ты не Тед.
        - Скажи мальчику, что я сожалею, но мне пришлось уйти.
        - Конечно.
        - Скажи, что я не хотел нарушать обещание.
        - Конечно.
        Коул повернулся, чтобы уйти, но остановился в дверях.
        - Когда Питер ложится спать?
        - В девять, но зачем...
        - Скажи ему, чтобы сегодня лег попозже. - Коул взглянул на часы. - Если он дождется меня, через пару часов мы и поужинаем, и посмотрим кино.
        - Я думала, мы договорились...
        - Ты забыла? Я устанавливаю правила. И я ни о чем с тобой не договаривался.
        Коул вышел в холл. Фейт выбежала за ним, чтобы спросить, что же он собирается делать, и остановилась на пороге, глядя, как черный «ягуар» медленно выруливает на дорогу.


        ГЛАВА ШЕСТАЯ
        Коул всегда ездил быстро, особенно в юности. В те времена его мотоцикл развивал бешеную скорость на грязных пустынных улочках Либерти.
        Брат предостерегал его, но Коул только отшучивался, говоря, что ни одно из мрачных предсказаний их отца не сбудется.
        Теперь он вел «ягуар» по тем же улицам и думал, что пророчества отца действительно не оправдались. Тед должен был стать богатым и удачливым, Коул должен был плохо кончить, может даже, разбиться в катастрофе, но ему улыбнулась удача. А Тед погиб в машине на скользкой дороге из Атланты в Либерти. Ирония судьбы, только очень грустная ирония. Кто виноват, жизнь или женщина? Если бы Тед не женился на Фейт, или если бы она была ему настоящей женой, он не поехал бы в тот день в Атланту и не погиб бы. И только из-за нее он ввязался в эту биржевую авантюру, потому что такие женщины недешево обходятся своим мужьям.
        Так рассуждал Коул и в душе удивлялся - он не заметил на Фейт никаких украшений, кроме обручального кольца. Впрочем, это вполне могло быть уловкой, вряд ли Фейт выудила из Теда только драгоценности. Где та девочка, которая расплакалась, когда Коул подарил ей розу? Кто такая Фейт Дэйвенпорт? У нее теперь другой дом, другое имя и ребенок... Коулу не хотелось думать о том, что Фейт принадлежала его брату или любому другому мужчине. За эти годы он научился думать, что любовь и желание - одно и то же, но эта женщина по-настоящему волновала его. Впрочем, это ей всегда удавалось. Но теперь она была еще красивее, еще желаннее, еще вероломнее.
        Почему она хотела скрыть от него Питера? Бессмысленно! Ребенок мог быть неплохим козырем в ее игре: ясно было, что он без сожаления вышвырнет Фейт вон - ее, но не собственного племянника.
        Что же теперь делать?
        Коул выехал на окраину города и прибавил скорость. Окна в машине были опущены, смолистый запах сосен врывался в салон машины.
        Вчера в это же время он был в Нью-Йорке в баре, на такой высоте, что за окном могли бы гнездиться соколы. Он пил скотч в компании своего банкира, наслаждался видом из окна, строил глазки симпатичной брюнетке напротив и меньше всего думал о Либерти и его жителях. Все, что касалось Фейт и завещания брата, казалось таким простым делом...
        Но теперь все было не так просто: от его решения зависела жизнь Питера. Тед оставил сына без гроша, мать ребенка не умела ничего - только нравиться мужчинам, но это не в счет. Что за жизнь ждет мальчика, страшно представить.
        Коул притормозил и съехал на обочину. Уже почти стемнело, на небе виднелись первые звезды.
        Ребенок не должен расплачиваться за грехи родителей, за их ошибки, за их жизнь и смерть. Это неправильно. Коул лучше, чем кто-либо, мог это понять. Но вот парадокс: именно дети платят самую высокую цену, хотя абсолютно ни в чем не виноваты.
        Коул вспомнил, что обещал вернуться часа через два, но понял, что задержится куда дольше: нужно было все обдумать, взвесить, спланировать...
        Прошло еще много времени, прежде чем Коул развернулся и медленно поехал к городу.

        После жаркого дня вечер оказался неожиданно холодным.
        Фейт сидела у камина в теплых брюках и свитере, пламя согревало комнату, но на душе у нее было мерзко. Какой бесконечный день! День, полный ужаса, тоски и разрушенных надежд. Бедный Тед! Он совсем не хотел, чтобы так получилось! Он так мечтал, чтобы у Питера было надежное будущее, когда мальчик подрастет, он хотел отправить его в частную школу, потом в университет... Фейт радовалась, что у ее сына совсем другая жизнь, чем была у нее, - нищета еще никого не делала счастливым! И вот...
        Снова и снова она спрашивала себя, как сказать сыну, что ждет их обоих. Ни денег, ни крыши над головой. Он еще не может понять, что люди могут ненавидеть друг друга. Слышал ли он, как они кричали? Наверняка, ведь Питер спустился почти сразу же после того, как уехал Коул.
        - Мам, - спросил он, - а где Коул?
        Фейт обернулась и увидела, что лицо ее сына печально, а глаза потускнели.
        - Ему пришлось уйти, милый, - ответила Фейт. Не стоило говорить, что Коул вернется, она и сама не верила в это. Поэтому она соврала что-то насчет срочного делового свидания.
        - И он ушел? - произнес Питер дрожащим от обиды голосом.
        Фейт ничего не оставалось, как кивнуть. Ее сын готов был заплакать, и ее сердце плакало вместе с ним.
        - Подойди, обними меня, - попросила она.
        - Мне не хочется, извини, пожалуйста, - тихо отозвался Питер.
        Тогда Фейт попыталась спасти вечер и предложила устроить пикник перед телевизором; вообще-то она не любила, когда смотрят телевизор во время еды, но сегодня можно было сделать исключение. Питер ответил, что есть ему не хочется, разве что «О» и
«В». То есть бутерброды с ореховым маслом и вареньем. «О» и «В» Фейт безоговорочно одобрила - эта еда, по крайней мере, не напоминала о Коуле. Фейт наделала бутербродов, достала шоколадное молоко, и через некоторое время Питер отправился спать в более спокойном настроении. Во всяком случае, ей так показалось. Но она поможет сыну забыть сегодняшнее происшествие, завтра она отвезет его в новый парк развлечений, и не важно, во сколько ей это обойдется. А вот что она будет делать без машины в городе, в котором нет общественного транспорта? Машина-то взята напрокат, и в конце месяца нужно возобновить аренду. А в конце месяца ее выставят из дома!
        Что ей нужно - так это хороший адвокат, но это будет непросто. Она сделала несколько телефонных звонков, и они лишний раз подтвердили ее подозрения.
        - Добрый вечер, я Фейт Камерон, миссис Теодор Камерон. Я могла бы завтра подъехать в ваш офис?
        Это все, что ей удавалось сказать. Слухи уже сделали свое дело. Один адвокат сказал ей, что у него нет времени, другие были более откровенны: они говорили ей, что судиться с Коулом - только время терять, или интересовались, как она думает платить, не имея денег. За сутки весь Либерти уже знал, как обстоят дела. Значит, адвоката нужно искать в Атланте.
        Фейт сидела у камина, прекрасно понимая, что нужно не сидеть, а хоть что-нибудь сделать. Выписать из справочника телефоны адвокатов Атланты. Расписать причины, по которым ее не имеют права выдворить из дома, хотя бы до тех пор, пока она не найдет работу. Подумать, как уговорить Элис остаться хоть ненадолго, ведь кто-то должен присматривать за Питером, пока она бегает по собеседованиям.
        Но она слишком устала. Ей бы подремать хоть несколько минут... И она задремала, но в полудреме ей слышался чей-то голос, голос плачущей девушки. «Почему, ну почему он меня бросил? - шептала она. - Я ведь по-настоящему любила его, всей душой любила...» Где-то вдалеке тихо и настойчиво звенел колокольчик. В какую-то минуту Фейт показалось, что она видит лицо девушки, и что это ее собственное лицо...
        В испуге Фейт проснулась. Звенел дверной звонок, судя по всему, звонили уже давно. Фейт бросилась открывать, боясь, что звонок разбудит Питера. Кто это может быть? Звонок замолчал. Войдя в холл, Фейт увидела Коула.
        - Я звонил, - пояснил он.
        - И когда я замешкалась, ты позволил себе войти. Ты уже второй раз входишь в дом без приглашения.
        - Ты ведь не можешь с этим ничего поделать, не правда ли?
        И он хозяйской походкой прошел в кухню. Фейт прошла за ним и налила себе кофе.
        - Чувствуй себя как дома, - язвительно сказала она.
        - Уже почти чувствую.
        - Зачем ты пришел?
        Коул неторопливо налил себе кофе и сделал небольшой глоток.
        - Неплохо, - заметил он. - Хоть на что-то ты годишься.
        - Повторяю: зачем ты пришел?

«За тобой», - подумал Коул, разглядывая ее. Утром он видел элегантную Фейт, днем - полуодетую, но вечерняя Фейт понравилась ему больше всего.
        Последний час он провел в захолустном баре, слушая слащавые песенки, с натугой выползавшие из музыкальной машины. Он обдумывал план. Он уже знал, как поступить правильно, и мнение его «сестренки» было не в счет.
        Он мог сколько угодно язвительно называть ее «сестренкой», а все-таки помнил, кто она. Его девушка в семнадцать лет. Девушка в громадной, не по росту, футболке. Он помнил тот день - они купались в озере, и Фейт в своем дешевеньком купальнике была очень хороша. Когда они вылезли из воды, Коул протянул ей свою футболку и сказал:
«Надень, а то я сниму с тебя последнее». И Фейт послушно оделась.
        Коул очнулся от раздумий и спросил:
        - Питер спит?
        - Да.
        - Он... он расстроился?
        Фейт поджала губы.
        - Он же ребенок, Коул. Ему невдомек, что люди иногда дают обещания, просто чтобы произвести впечатление.
        - Я никогда... Жаль, что я разочаровал его.
        Фейт пожала плечами.
        - Разве это важно?
        - Конечно, важно. Мы не имеем права врать детям. И я не врал, когда сказал, что проведу вечер с ним.
        Поразительно. Звучит так, словно он и впрямь расстроен. Ну и что? Даже такой, как он, способен понять, что обмануть женщину и обмануть ребенка - совсем не одно и то же. В конечном итоге годы и для него не прошли даром.
        - Когда ты уедешь, я скажу Питеру, что ты заходил.
        - Разве я сказал, что уеду?
        - А разве нет?
        - Это мой дом, зачем мне уезжать?
        - Видишь ли, я хочу судиться с тобой за этот дом.
        - Ты проиграешь, - отмахнулся Коул. - Да ты даже адвоката себе не найдешь!
        - Найду.
        - Не забудь предупредить его, что тебе нечем платить. Или у тебя завалялись денежки?
        - Дом должен принадлежать мне, я продам его, этого хватит и на оплату издержек, и на то, чтобы мы с Питером могли уехать отсюда.
        - Ага. И все это, конечно, только ради сына!
        - Да. Но это не твое дело.
        - Ты хочешь выдернуть Пита...
        - Питера.
        - Ты хочешь выдернуть Питера из родного дома, города, школы, оторвать от друзей, и все ради погони за призрачной удачей. Ты бы хоть немного подумала о том, что нужно ему, а не тебе.
        - Чтоб ты знал, - голос Фейт предательски задрожал, - Питер ненавидит этот город и не хочет здесь жить, а друзей у него просто нет.
        - Но почему?
        - Потому. Где ты жил все эти годы? На Луне? Этот город ничуть не изменился за последний десяток лет. Люди чешут языками и выносят приговоры, как заправские судьи. Пока был жив Тед, с нами хоть как-то считались, а теперь...
        Фейт замолчала, однако сказано было уже довольно для того, чтобы Коул понял.
        - Да, - только и сказал он после недолгого молчания.
        - Вот именно, - кивнула Фейт.
        - Значит, после смерти Теда...
        - Все сняли маску. Питера не приглашают ни в гости, ни на праздник, ни просто так. Он изгой, Коул.
        - То есть мальчик платит за твои грехи? - Голос Коула снова стал чужим и холодным.
        - Кто бы говорил! Ты ведь уехал отсюда и ни на секунду не задумался о том, что, может быть... твой брат нуждается в тебе.
        - Зачем? Ведь у него была ты.
        - Черт бы тебя побрал, Коул! Ты же не знаешь, во что превратилась моя жизнь после того, как ты уехал! Если бы не Тед... - Фейт глубоко вздохнула и остановилась. Если она продолжит говорить, то скажет ему все. - Это бессмысленно, - устало бросила она. - Прошлое умерло, меня волнует только будущее - будущее моего сына. Здесь у него нет будущего.
        - Согласен.
        Фейт повернулась к нему, не веря своим ушам.
        - Ты веришь мне?
        - Да. Ты права. Я и забыл, что это за городишко. Обыватели вцепляются в любую новость, как цепные собаки в кость.
        - Вот именно, - быстро заговорила Фейт. - И я должна...
        - Ты должна поставить этот паршивый городок на колени.
        Фейт нервно рассмеялась.
        - Когда рак на горе свистнет! Это не в моей власти, Коул. Тед мог... Нет, даже Тед не мог, он добился только того, чтобы не трогали Питера.
        - Зато я это могу.
        - Ты?
        - Точно. Ты что, не веришь, что я могу заставить их пожалеть, что они услышали имя
«Камерон»?
        - Слушай, все, что мне нужно...
        - Я не спрашивал, что тебе нужно.
        - Мне нужны деньги, чтобы уехать. Давай заключим сделку.
        - Что? Ты? Заключишь сделку? Со мной?
        - Дом твой. Я не стану с тобой судиться. А ты позволишь мне и Питеру пожить здесь, пока я не найду работу. Как только я все улажу...
        - А если я позволю тебе жить здесь, пока не продам дом? И дам тебе пятьдесят процентов от « выручки?
        - Ну... - осторожно сказала Фейт. - Это будет очень великодушно с твоей стороны, и я...
        - Ты, конечно, будешь очень благодарна.
        - В общем, да, но...
        - Не стоит объяснять, что это значит.
        Коул схватил ее за плечи и грубо поцеловал.
        - Мой брат просто не знал, как с тобой обращаться, по доброте душевной он упустил свой шанс.
        - Убирайся!
        - Из собственного дома?
        - Мы встретимся в суде, Коул. Все воображают, что Камероны неуязвимы, но я так не считаю. Я ведь не первый день живу на свете и знаю, что деньги - это сила, а деньги Камеронов...
        Коул отошел от нее, раскрыл бумажник и достал визитку.
        - Тебе совершенно нечего делать в суде. Смотри.
        Фейт подошла и взяла визитку так, словно это была бомба.
        - Читай вслух.
        - «Коул Камерон. Нефтепродукты Камерона. Энергоресурсы Камерона. Инвестиции...»
        - Да, инвестиции и многое другое. Это все я, милая. Последние девять лет прошли очень занимательно.
        - Да. Вижу. Ты преуспел в бизнесе.
        - Словом, этот дом или его стоимость нужны мне как прошлогодний снег.
        Фейт смотрела на него в полном недоумении.
        - Но тогда почему...
        - Почему не оставить дом тебе? Я мог бы. Я мог бы даже сжечь его и выплатить тебе его стоимость. Но ни того, ни другого не сделаю. Потому что я знаю, кто ты.
        - Прошлого больше нет, Коул, а я прошу тебя только ради сына.
        - Питер - сын моего брата, я не стану отыгрываться на нем за твои поступки. Он - Камерон, и я - Камерон, а ты... ты грязь, и всегда была только грязью.
        Слезы брызнули из глаз Фейт, гнев душил ее.
        - Зачем ты только приехал! Ненавижу тебя, всем сердцем ненавижу!
        - Это все упрощает, мы можем не притворяться друг перед другом.
        - Нам и говорить-то незачем. Мне все равно, я и без тебя справлюсь. Мы с Питером..
        - Питер больше не твоя проблема.
        - Проблема? Он мой сын! Я люблю его! Это что, выше твоего понимания?
        Коул поморщился.
        - С большим удовольствием я бы выбросил тебя на улицу, там тебе самое место. Но мальчик любит тебя. Возможно, и ты его по-своему любишь. Я позволю тебе оставаться рядом, а также оставаться его матерью.
        Фейт смотрела на него со все более возрастающим изумлением. Наконец она заговорила:
        - Ты совсем спятил. Вообразил себя Богом. Что бы ты ни выкинул, я всегда останусь матерью своего сына.
        - Я дам мальчику все самое лучшее: у меня ведь есть не только деньги, но и влиятельные друзья. Очень влиятельные друзья. И если я захочу, они подтвердят, что ты не в состоянии растить сына.
        У Фейт перехватило дыхание.
        - Ты блефуешь, - выдохнула она. - Ты не можешь...
        - Ты так думаешь? - Коул насмешливо улыбнулся. - Попробуй потягаться со мной. Посмотрим, кому отдадут предпочтение, мне или женщине, которая соблазнила подряд двух братьев, получила богатого мужа и тут же сплавила его другой женщине.
        - Ты сам не знаешь, каких нелепостей только что нагородил.
        - Тед умер по дороге в Атланту, и весь город знал, почему он там оказался - потому что жена не пускала его в постель.
        Это был день слез и смеха. Фейт снова смеялась, то ли от нелепости его слов, то ли от пережитых за день волнений.
        - Ну-ну. Смейся, - сказал он. - Но если ты не согласишься на мои условия, с сыном можешь попрощаться.
        - А! Вот где собака зарыта. Конечно, для пользы дела я должна с тобой переспать. Ты это хотел сказать?
        - Не совсем. Для пользы дела ты должна стать моей женой.


        ГЛАВА СЕДЬМАЯ
        Фейт посмотрела на Коула так, словно он рассказывал ей о встрече с инопланетянами.
        Коул досадовал на себя, что выплеснул на нее эту новость вот так, без подготовки. Размышляя о будущем Питера, он перебрал немало вариантов. Можно было отдать его в элитный интернат, это избавило бы его от влияния Фейт, но не от одиночества. Коул хотел помочь мальчику, а разлука с матерью причинит ему боль. Можно было увезти Фейт и Питера в тот же Нью-Йорк, оплатить их квартиру, школу... Но чем будет заполнять время Фейт? Правда, Джерген говорил, что у нее нет любовников, но это в Либерти, а что будет в большом городе? Мальчику не следует жить в такой развратной атмосфере.
        Было еще одно. Девяти лет отчуждения уже не искупишь. А ведь в детстве Тед был его единственным настоящим другом, и Коул хотел сделать хоть что-то в память о нем.
        И вот пока Коул сидел в баре и решал дилемму то ли забрать Питера у Фейт, то ли придумать, как заставить эту женщину вести себя прилично, какой-то парень забрался на соседний стул и стал несвязно изливаться:
        - Ты можешь верить женщине, только если приглядываешь за ней двадцать четыре часа в сутки. Такая дура! Даже ребенка с ней нельзя оставить.
        Коул в этот момент пришел к выводу, что шансы отсудить у матери сына равняются нулю. Поскольку Коул молчал, парень проникся к нему доверием и доверительно сообщил:
        - У мужиков отняли все права. А это неправильно. Ребенку нужен отец.
        - Да-да, - машинально кивнул Коул, а потом подумал, что это действительно правильно. Конечно, его собственный отец был далеко не подарок, но не о нем речь. Тед оказывал на Питера определенное влияние, Коул заметил это, и сейчас Питер был замечательным ребенком, но что будет потом? Теперь за него отвечает Фейт, но, будь даже она нормальной матерью, ей не удастся заменить мальчику отца. А Коул сможет. Он Питеру ближе всех по крови, он знает характер Фейт. Питеру нужен отец, Фейт нужен мужчина - в основном в качестве кормильца. Коул может стать и тем и другим. Подъезжая к дому Камеронов, он окончательно додумал эту мысль, а секунду назад обрушил ее на голову Фейт.
        - Что? - только и могла сказать она.
        - Я сказал, что ты станешь моей женой.
        - Ты просишь моей руки? - нервно рассмеялась она.
        - Я не прошу, я ставлю тебя в известность, что ты станешь моей женой.
        Фейт вдруг стала серьезной и грустной.
        - Коул, - сказала она. - Я знаю, в некоторых семьях принято жениться на вдове брата, чтобы позаботиться о ней, но...
        - Мне плевать на обычаи, и я не собираюсь заботиться о тебе. У меня долг перед Тедом, а ты не сумеешь вырастить сына одна.
        - Кто ты, чтобы судить об этом? И потом, ты сам отвернулся от брата, или забыл?
        - Это твоя вина. Это тебе понадобилось выйти за Камерона - все равно за какого.
        - Ну конечно! Все женщины только об этом и мечтают! - воскликнула Фейт, вложив в эти слова весь свой сарказм.
        Коул постарался ответить спокойно:
        - Тед умер. У него остался сын. Значит, я должен заменить ему отца.
        - Ну да. Вот только это соображение не заставило тебя хоть раз написать брату.
        - Это моя ошибка. Второй ошибки я не сделаю. Я хочу, чтобы мальчик пошел по правильному пути, и уверен - Тед тоже этого хотел. Если ты хорошенько подумаешь, ты тоже поймешь, что это наилучшее решение.
        - Подумаю я или не подумаю, ответ у меня один: держи свои размышления о долге и совести при себе. Иначе говоря - проваливай. Я скорее с чертом повенчаюсь, чем с тобой.
        Фейт отвернулась и стукнула кулаком по диванной подушке. Все лучше, чем стукнуть по голове Коула. Как ему не совестно? Теперь, после всего, делать ей предложение! Да еще с таким выражением, будто он оказывает одолжение! И каково ей слышать подобное предложение от человека, который когда-то давным-давно говорил, что мечтает разделить с ней свою жизнь, а потом...
        Коул положил руку ей на плечо.
        - Ты все усложняешь, - мрачно произнес он.
        - Я? По-твоему мне надо было благодарно поклониться?
        - Не строй из себя дурочку.
        - Можешь считать меня дурочкой и утешаться тем, что я буду вспоминать о твоем предложении и кусать локти.
        - Это легко устроить. Все твое будущее зависит от того, оставлю я тебя в этом доме или, как вариант, дам тебе денег. А если нет? Куда ты пойдешь? В барак? А где будешь работать? Продавать гамбургеры? А каково будет Питеру в этой твоей жизни?
        Фейт не сказала ему, но он очень точно описал ее будущее.
        - Ты насмотрелся мелодрам.
        - Подумай о сыне. Если ты действительно любишь его...
        - Придурок! Я действительно люблю его! Не смей даже думать, что я не люблю сына! Он для меня все!
        - Если это правда, позволь мне вырастить его как собственного ребенка.
        Как ни больно ей было слышать эти слова, Фейт не сдалась. Она скрестила руки на груди и сказала:
        - Нет.
        - Я ведь могу заставить тебя. Хочешь убедиться?
        - Интересно, как? Стукнешь меня по голове и, взяв наперевес, отнесешь в мэрию?
        - Эффектно, но мне это незачем.
        - Дану?
        - Представь себе.
        Коул стоял напротив нее с таким умным видом, какой всегда напускал на себя, если мысль, пришедшая в голову, казалась ему особенно здравой. Вот так же он выглядел, когда впервые пригласил ее на это злополучное озеро. «Ты действительно хочешь посмотреть Джеймса Бонда? Я спрашиваю, потому что если нет, то у меня есть идея получше». Подумать только, именно с этого и начались ее теперешние несчастья.
        - Ну, значит, ты решил прибегнуть к гипнозу, - сказала она, чтобы хоть что-нибудь сказать.
        - Я просто заберу у тебя ребенка. Ты слышишь, Фейт? Я заберу Питера.
        - Я слышала. Но это не пройдет, Питер мой сын.
        - И мой племянник!
        - Мой сын. А ты можешь идти, откуда пришел. Хватит уже тебе поучать меня, без тебя разберусь, где белое, а где черное.
        - Еще раз спрошу: как ты заполучила моего брата?
        - Не твое дело.
        - Позволь, угадаю. Однажды он постучал в твою дверь и сказал: «Привет, я брат Коула, не нужна ли тебе помощь?»
        В устах Коула это звучало отвратительно, но его слова были так близки к истине!
        - Конечно, так оно и было! Тед всегда был добрым самаритянином. А ты... ты выдавила слезинку и сказала, что ты так одинока. Наверное, это было просто, ведь Тед до этого не натыкался на таких, как ты. Мы оба были тогда записными идиотами, а ведь отец нас предупреждал...
        - Предупреждал, конечно, насчет меня?
        - Верно! А я ему ответил, что, мол, не стоит беспокоиться, уж я-то получу то, что мне нужно.
        Разве Фейт не говорила себе об этом много раз? Почему же тогда эти слова ранили ее?
        - Ну, что ж, - сказала она наконец. - Ты действительно тогда получил все, что хотел, а я - нет. Какая разница, если все это было игрой? Я ведь никогда не любила тебя. Никогда.
        И он поверил.
        - Наконец-то правда.
        - Почему бы и нет, ведь нас больше ничего не связывает.
        - Нет. Нас связывает Питер. И только он заставляет меня думать об этом браке.
        - Ты опять?
        - Я и не думал оставлять эту тему.
        - Ну, хорошо. Неужели ты действительно затеваешь эту шутовскую свадьбу из моральных соображений?
        - Тебе нужна крыша над головой, Питеру нужен отец. Это выход.
        - Ты уверен, что это не твои комплексы? В том смысле, что я выбрала твоего брата, а не тебя.
        - Я счастливчик, что мне удалось вовремя сбежать.
        - Допустим, мы поженимся. Кому от этого будет хорошо?
        - Питеру. Для меня только это имеет значение. Можешь быть уверена, я буду любить его как собственного сына.
        - Нет.
        - У тебя нет выбора. Если ты откажешь, я отберу у тебя ребенка. Через суд.
        - Нет... Ты понимаешь, как это подействует на него?
        - Я же не дурак. И если ты оставишь мне выбор, я не стану этого делать. Я вижу, что он любит тебя, и верю, что ты любишь его.
        - И на том спасибо.
        - Я не говорю, что это легко, но люди женятся и по менее вескому поводу, чем благополучие ребенка.
        - Тысячи мальчишек растут без отца.
        - Эти тысячи не являются моими племянниками.
        - Какой ты благородный!
        - Мальчик одинок и несчастлив. Ты сама сказала, что сверстники отвернулись от него.
        - Поэтому я и хочу уехать.
        - Куда бы ты ни уехала, ты всегда останешься тем, чем была, - грязью из трейлерного парка.
        - Не смей так говорить!
        - Я просто искренен. Ну хорошо, не хочешь думать о Питере, подумай о себе. Ты снова будешь богата, даже еще богаче, чем за Тедом. Правда, тебе не удастся держать меня на расстоянии.
        Фейт ни на минуту не усомнилась в его словах. Было видно, что он готов подписаться под каждой буквой.
        - Коул, мне уже не семнадцать, - напомнила она. - И я не ребенок, которого можно испугать пустыми угрозами.
        - Запомни кое-что. Я не угрожаю. Я обещаю. И исполняю обещания.
        - Суд не отнимет ребенка у матери и тем более не отдаст его первому встречному.
        - Я его дядя, Фейт. Если бы судьба вздумала пошутить, я мог бы оказаться его отцом.
        Умом она понимала, что он просто хочет оскорбить ее, но душой... Слова Коула гремели в ее ушах, как трубы Страшного суда. Фейт пошатнулась, Коул схватил ее за руки и не дал упасть.
        - Фейт!
        Ей хотелось сказать, чтобы он убирался, но не было сил. Комната кружилась вокруг нее, в глазах рябило. Она почувствовала, что Коул подхватывает ее на руки.
        - Не вздумай терять сознание, - проворчал он.
        - Сейчас все будет в порядке.
        Коул усадил ее в кресло.
        - Посиди, я принесу воды.
        Фейт покачала головой.
        - Не надо мне воды. - Она глубоко вздохнула и произнесла: - Пожалуйста, не делай этого.
        - Значит, обморок - еще одно проявление твоего таланта?
        Не было смысла доказывать ему, что она не прикидывалась.
        - Коул, пожалуйста, - начала она.
        - Не трать слова впустую. У тебя есть выбор: замужество или суд.
        - Это жестоко.
        - Это щедро. Тысячи женщин плясали бы от счастья, если бы им предложили стать миссис Коул Камерон.
        - Я не из них.
        - Зато в семнадцать лет ты была в их числе.
        Он не верит. Не верит, что она готова была выйти за него, когда он был никем, что ей была нужна только его любовь. Ну и ладно.
        - Ты прав, - сказала она. - Я потеряла голову, но при чем тут ты? Ты сам сказал, что мне было нужно имя, а не мужчина.
        Коул сделал шаг вперед.
        - Поосторожнее...
        - А что еще ты можешь мне сделать? Ты уже пригрозил, что отнимешь у меня сына, - ее голос предательски дрожал. - Но с меня довольно. Уходи.
        - Сегодня ты постоянно пытаешься избавиться от меня, но были времена, когда ты умоляла не покидать тебя.
        - Это тоже было игрой, - мужественно соврала Фейт.
        - Не стоит недооценивать противника, Фейт. Я еще ни разу не проигрывал.
        - Потому что ты играешь без правил.
        - Зато я побеждаю. Понимаешь, что это значит?
        - Понимаю, но я не беззащитна. Есть организации, созданные, чтобы защищать таких, как я.
        - И они отдадут Питера во временную семью. Это и есть твоя любовь к нему?
        - Я люблю его, а он - меня. Если ты отнимешь его, он возненавидит тебя. И будет несчастен.
        - Он привыкнет. К тому же он пострадает по твоей вине, ты же не хочешь принять мое предложение.
        - Ты послушай сам, что говоришь! Ты зверь!
        - Когда я скажу Питу, что хотел, чтобы все мы стали одной счастливой семьей, он не будет считать меня зверем.
        - Питер! Моего сына зовут Питер! - Она взглянула ему в глаза. - Ты презренный, жалкий... О, если бы ты не возвращался!
        Коул железной рукой взял ее за плечо.
        - Ты и не заметишь, что стала моей женой. Твое имя по-прежнему будет Камерон. У тебя будут деньги. Вся разница будет в том, что на этот раз ты будешь спать с мужем.
        - Я скорее в монастырь уйду.
        - Ты этим угрожала моему брату?
        - Я ничем ему не угрожала, я любила его.
        - Любила? Неужели? Ты была с ним так же нежна, как и со мной?
        - Это было сто лет назад, и это была не любовь, а секс.
        Коул стиснул ее в объятиях.
        - Ты права, и это был отличный секс. С Тедом у тебя было то же?
        - Нет, не то же. Я ведь не любила тебя.
        - Любовь! Для тебя это пустой звук. Мы одного поля ягоды, детка: эмоции никогда не затуманят нам мозги.
        - У тебя действительно нет сердца. Неужели ты думаешь, что Питеру будет хорошо с тобой?
        - Любовь к ребенку - это совсем другое дело. Любовь к женщине делает человека слабым, но то, что соединяет мужчину и женщину, - это не любовь. Раньше я этого не понимал, я бредил тобой как безумный. Ты научила меня тому, что любовь - это только слова, а желание...
        Что бы он ни говорил, он сам противоречил своим словам. Коул хотел быть грубым, но помимо воли прикоснулся к ее губам так, словно это было что-то тонкое и хрупкое.
        - Фейт, - прошептал он, и это был голос из прошлого, давнего лета, когда земля исходила теплом, а души людей - любовью. Настоящее перестало существовать.
        Но настоящее вернулось раньше, чем их губы соприкоснулись во второй раз. Оно негромко скрипнуло дверью и приняло облик мальчика в пижаме и с плюшевым мишкой в руках.
        - Эй, вы чего? - спросил он с легким укором. Фейт не могла вразумительно ответить на этот вопрос, ей и самой хотелось бы знать, что происходит.


        ГЛАВА ВОСЬМАЯ
        Коул первым сообразил ответить:
        - Твоей маме что-то попало в глаз.
        Не самое умное объяснение, но хоть какое-то. Впрочем, оно сработало. Питер задумчиво посмотрел на Коула и констатировал:
        - Ты все-таки вернулся.
        - Но ведь я обещал.
        - Тебе приснился плохой сон? - Фейт уже пришла в себя и изо всех сил старалась переключиться на проблемы ребенка и как можно скорее забыть о собственных.
        - Вроде того, - ответил Питер. - Мне показалось, что я слышу голоса. И я был прав. А ты обещал посмотреть со мной кино.
        - Я помню. И мне страшно жаль, что все так вышло, но у меня наметились большие проблемы.
        - Да ладно. Ты же не мог ничего поделать.
        - Точно.

«Неправда, - думала Фейт. - Ему нельзя верить, не верь ему, Питер». Но она улыбнулась и сказала:
        - Пойдем. Я отведу тебя в постель.
        Питер не ответил. Фейт стало холодно при мысли, что собственный сын игнорирует ее.
        - Хочешь печенья? - обратился он к Коулу. - Мама всегда разрешает поесть, если мне не спится.
        - Прекрасная мысль.
        - Питер, ведь уже глубокая ночь, мистер Камерон...
        - Он разрешил называть его Коул. И я его пригласил.
        - Но не думаю, что он действительно хочет молока и печенья...
        - Конечно, хочу. Я люблю печенье и с удовольствием поболтаю с Питером.
        И они пошли на кухню. Фейт поплелась за ними. На душе у нее было нехорошо: ей не хотелось видеть их вместе и слышать, как Коул бессовестно врет ребенку. Мол, он действительно не хотел его подводить и больше никогда не подведет. Ей не хотелось слышать, как доверчиво говорил с ним Питер. В конце концов Фейт не выдержала.
        - Питер, - сказала она строже, чем обычно. - Все-таки тебе пора лечь спать.
        - Ну, мама...
        - Порядок, парень. - Коул слегка щелкнул Питера по носу. - Мама права. Кроме того, теперь мы будем видеться довольно часто.
        - Но ведь... - Фейт с трудом удержалась от того, чтобы просто крикнуть «нет».
        - Как, Пит, согласен? - спросил Коул, обнимая мальчика.
        - Еще бы! А завтра ты придешь?
        - Завтра - нет. Я буду занят. Мне нужно обстоятельно поговорить с твоей мамой.
        - Ну уж нет! - возмутилась Фейт.
        Ни мальчик, ни взрослый даже не посмотрели на нее.
        - Ты увидишься только с ней? - спросил Питер.
        - Да. У нас будет взрослый разговор. Ничего интересного. Но я обещаю...
        - Не надо обещать, - прервала его Фейт, - особенно если не собираешься...
        Фейт заставила себя остановиться, не стоило обвинять Коула в присутствии сына.
        - Питер, - сказала она уже мягче, - иди спать.
        - Но я бы хотел поболтать с Коулом...
        - Слушайся маму, парень.
        - Ладно.
        Питер нехотя слез со стула. Коул потрепал его по плечу.
        - Спокойной ночи, Питти.
        Питер улыбнулся.
        - Если хочешь, можешь меня обнять.
        - Питер, - воскликнула Фейт, но Коул крепко обнял мальчика и вдруг глянул на нее поверх его головы.
        - Ты боишься, что я займу твое место? - спросил он.
        - Тише, - Фейт приняла сына из рук Коула и крепко прижала его к себе, потом слегка подтолкнула и прошептала: - Ну, иди спать.
        Питер поднялся вверх по ступеням. Воцарилась тишина. Фейт немного подождала, затем повернулась к Коулу и продолжила разговор:
        - Не надо, Коул. Ты не можешь так поступить.
        - Могу. Я могу все, что пожелаю, и тебе лучше смириться с этим. Завтра в восемь часов мы встретимся в гостинице на берегу озера.
        - Я не приду. Ни завтра, ни когда-либо еще.
        - Тебе решать. Конечно, если ты хочешь обсуждать нашу свадьбу здесь...
        - Чтоб ты провалился, - безнадежно прошептала Фейт.
        Коул взял за плечи измученную женщину и неторопливо поцеловал.
        - В восемь вечера, Фейт. Надеюсь, ты еще не забыла, где находится озеро?
        Прежде чем она успела ответить, он вышел из комнаты.
        На следующий день, без десяти двенадцать, Фейт поставила машину на стоянке в деловой части Атланты. На секунду задержавшись в салоне машины, молодая женщина глянула в зеркало. Выглядела она неважно: макияж не скрывал, а скорее подчеркивал следы усталости и тревоги на ее лице, хотя утром она приложила немало усилий, чтобы привести себя в порядок.
        Вчера она договорилась о встрече с одним из лучших адвокатов Атланты в области семейного права, Элмором Букменом, человеком, который не был склонен слепо подчиняться «денежным мешкам». Еще вчера она вспомнила это имя и нашумевший процесс, в котором он участвовал несколько лет назад. Это была тяжба за право опеки над ребенком между богатым дедом и матерью, особой далеко не безупречной. Единственной сильной стороной этой женщины была любовь к ребенку, что касается морального облика - он оставлял желать лучшего. Никто и не думал, что она выиграет процесс, но ей это удалось. С помощью Букмена, разумеется. Неудивительно, что Фейт решила обратиться именно к этому человеку.
        И вот она стояла перед ослепительной секретаршей в небольшой, но элегантной приемной.
        - Я миссис Камерон, мистер Букмен назначил мне на двенадцать часов.
        - Присаживайтесь, миссис Камерон, я - Леона, секретарь мистера Букмена. Он примет вас через пару минут. Могу я что-нибудь вам предложить?
        - Нет, спасибо.
        Фейт слишком нервничала, чтобы поддерживать светскую беседу за чашечкой чая. Ей еще никогда не приходилось обращаться к адвокату, и она гадала, как он воспримет ее историю.
        Букмен оказался тактичным, интеллигентным человеком. Он не перебивал ее, когда она объясняла, что появился брат ее мужа - человек, который отсутствовал десять лет, очень богатый человек - и хочет отнять у нее ребенка. Только когда она закончила, он задал ей первый вопрос:
        - Почему он хочет лишить вас материнских прав?
        - Он думает, что я не смогу воспитать ребенка.
        - А что думаете вы?
        - А я думаю, что вполне справлюсь.
        - Значит, он хочет отнять у вас сына безо всякой на то причины?
        - У него есть причина. Только это неправда.
        - Что «неправда»?
        - Он думает, что я подаю сыну плохой пример. Только не спрашивайте, почему, это слишком сложно.
        Адвокат вежливо улыбнулся. Видимо, клиенты не так уж редко произносили подобные слова.
        - И все-таки постарайтесь объяснить.
        - Хорошо. Он считает, что я заставила его брата жениться на мне с помощью беременности. А это неправда, он ничего об этом не знает.
        - И это единственная причина?
        - Нет. Еще в городе ходят обо мне сплетни, и он им верит.
        - И вы не можете их опровергнуть?
        - Нет. Слушайте, я знаю, все это говорит не в мою пользу, но я ведь поэтому к вам и пришла. Мне нужен адвокат, который мог бы справиться с трудным делом.
        Букмен отложил ручку и облокотился на стол.
        - Миссис Камерон, это нельзя назвать трудным делом. Это даже делом нельзя назвать. Ваш родственник хочет отнять у вас родительские права, но он не имеет права этого делать по такому ничтожному поводу. Вот если бы вы были серийным убийцей или растлительницей малолетних... Если хотите, я напишу вашему родственнику и объясню, что его обвинения безосновательны и недостаточны.
        - Боюсь, это его не остановит. У него есть личные основания причинять мне боль. Он вообразил, что я отвергала его брата... в интимном смысле, и еще... мы были любовниками.
        - Вы и брат вашего мужа?
        - Тогда он не был братом моего мужа, я вообще не была замужем. Кроме того, мы были подростками, и Коул...
        - Вы имеете в виду Коула Камерона, того, что владеет компанией «Нефтепродукты Камерона»?
        - Боюсь, это он.
        - Понятно.
        - Вы не будете меня защищать?
        - Я буду рад защищать вас. Я действительно предпочитаю защищать правую сторону, кто бы ни был противником. Но есть несколько проблем.
        - Например?
        - Оплата. Если вашим противником будет мистер Камерон, цена будет очень высока.
        - Насколько?
        - Шестизначное число.
        - Мистер Букмен, вы же сами сказали...
        - Кроме моих интересов, существуют еще интересы фирмы. У меня есть компаньоны, которые не согласятся, чтобы я несколько месяцев работал бесплатно и не приносил фирме дохода.
        - Я постараюсь собрать деньги. Не все сразу, конечно, но...
        - Есть еще одна проблема, миссис Камерон. Если вы хотите, чтобы я взялся за ваше дело, вы должны рассказать мне всю правду...
        - Но я...
        - Я не обвиняю вас во лжи, но о многом вы умолчали. Простите, это было слишком заметно. Поймите, ваш адвокат должен быть в курсе дела, чтобы защищать вас. Суд - не самое приятное дело, и поверенные вашего противника все равно дознаются до правды и в суде вывернут вас наизнанку. У такого человека, как мистер Камерон, найдутся деньги абсолютно на все.
        Если они узнают, кто отец Питера, она точно потеряет его.
        - Простите, мистер Букмен, что задержала вас... И спасибо.
        - Значит ли это, что вы не готовы к такому испытанию?
        - Да. Если бы не было другого выхода...
        - А он есть?
        - Да. Мистер Камерон просил меня выйти за него замуж.
        Букмен посмотрел на нее с неподдельным изумлением и интересом.
        - Да, такого в моей практике еще не было... Своего рода сделка. И что, в этом случае джентльмен не станет обращаться в суд?
        - Верно.
        - Тогда вам нужен брачный контракт, чтобы защитить ваши права. В случае развода, например.
        Разве у нее еще остались права? Разве у нее есть имущество, чтобы защищать его? Разве это будет настоящая семья?
        - Скорее всего, мистер Камерон также предложит вам подписать брачный контракт...
        В этом Фейт не сомневалась. Коул ее не любит. Разве тут обойдется без брачного контракта?
        - Проще говоря, вам нужно подстраховаться.
        - Вы имеете в виду, попросить денег? Мне не нужно от него ни гроша. И ему нечего у меня отбирать, кроме сына. Но в любом случае спасибо.
        Букмен пожал ей руку, и Фейт вышла из офиса, чтобы встретиться со своим безнадежным будущим. Коул победил. Неудивительно. Разве она ожидала чего-то иного?
        Ей нужна была пауза в этой безумной скачке, в которую так внезапно и бесповоротно превратилась ее жизнь. Фейт зашла в кафетерий и заказала кофе и пирожное. То, что нужно после бессонной ночи и сложного разговора. Впрочем, теперь ей кусок не лез в горло; оставив еду почти нетронутой, Фейт сжала пальцами виски и закрыла глаза.
        Что же теперь будет? Коул получил свое. Он всегда получает свое. Фейт вспомнила слова адвоката о брачном контракте. У нее есть только Питер, так она сказала. Нет, у нее есть еще она сама, ее разум, душа и тело, и этот страшный человек может забрать ее, присвоить, превратить в безвольную куклу.
        Фейт встала с места и направилась к двери.
        Она решила еще раз зайти к мистеру Букмену.
        И вот она снова оказалась в том же офисе, только для того, чтобы сказать:
        - Я передумала. Мне действительно нужен брачный контракт, и я хотела бы, чтобы вы составили его для меня.
        - Хорошо. Я полностью одобряю ваше решение. Мне понадобятся координаты представителей мистера Камерона.
        - Зачем?
        - Чтобы обсудить условия контракта. Что-то не так?
        - Я не это имела в виду. Я по-прежнему не претендую на его деньги, но я хочу защитить себя. И хотела бы, чтобы документ был составлен сейчас. Это не займет много времени, в нем будет только один пункт.
        - Только один?
        - Да, только один. Я хотела бы, чтобы там было написано, что опекуном моего сына всегда буду только я, а взамен я стану женой мистера Камерона и буду исполнять все обязанности его супруги, кроме одной. - Фейт перевела дыхание. - Кроме секса. Я никогда, ни за что, ни при каких условиях не лягу в постель с этим человеком.


        ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
        Коул стоял на балконе городской гостиницы и рассеянно разглядывал озеро, лежащее у его ног. Он знал каждый изгиб берега лучше, чем линии собственной ладони. Когда-то он приезжал сюда на велосипеде порыбачить, впрочем, Коул не припоминал, чтобы ему хоть раз попалось что-нибудь стоящее. Подростком он приходил сюда с Тедом. Они пили пиво и вели «длинные разговоры о будущем». Говорил в основном Тед, потому что Коул не ожидал от своего будущего ничего сногсшибательного. Когда он купил
«Харлей», ему тоже нередко доводилось приезжать сюда: обычно за его спиной сидела симпатичная девчонка, ведь на озере было немало уголков, где парень и девушка могли без помех постигать тайны любви.
        Но с тех пор, как он впервые привел сюда Фейт, он больше не брал с собой прежних подружек.
        Память жестока к людям, которые возвращаются в старый дом после долгих странствий. К чему все это? Совсем другая Фейт явится с минуты на минуту, а он предается сожалениям и воспоминаниям своего детства. Глупо. С тех пор он многое повидал и многое понял, и о женщинах в том числе.
        Коул открыл бутылку пива и снова вышел на балкон. Конечно, город изменился. Не было раньше чудовищного торгового центра и вон того симпатичного кафе на главной улице. Впрочем, чем больше меняется внешность, тем понятнее сущность: несмотря на современный наряд, Либерти оставался все тем же провинциальным городком. Здесь жили те же самые люди, те же ничтожные сплетни передавались из уст в уста, вырастая до размеров сенсации.
        Коул не помнил об этом до вчерашнего дня. А вчера... Вчера он въехал в гостиницу, и портье с приклеенной улыбкой вручил ему ключи от номера. Парнишка в красном кургузом пиджачке подхватил его чемодан и бросился показывать дорогу. В принципе Коул не нуждался в его услугах, но он хорошо помнил себя на его месте: как-то под Рождество его мотоцикл сломался и воскресить его могла только сотня баксов. Тогда каждый грош из возможных чаевых был на счету, каждая мятая бумажка, полученная от богатого клиента. Поэтому он позволил своему провожатому довести себя до номера и исполнить свои обязанности: открыть дверь на балкон, упомянуть о чудесном виде на озеро, включить и выключить кондиционер... Когда парень начал объяснять ему, как пользоваться местным телефоном, Коул прервал его.
        - Я знаю, - сказал он. - Я ведь и сам тут работал.
        - Да ну? - восхитился мальчишка.
        - Ну да, - улыбнулся Коул, протягивая ему чаевые, которые были определенно больше положенных. - Я ведь раньше жил в Либерти.
        Это была его ошибка. Большая ошибка.
        - Ух ты! - воскликнул счастливый обладатель чаевых.
        В крупном городе коридорный и глазом бы не моргнул в ответ на его слова, но здесь парень будет с горящими глазами рассказывать новость каждому встречному и поперечному, и к концу дня весь город будет знать, что Коул вернулся, и вернулся при деньгах. А потом...
        - А вы не сказали, что вы тот самый Коул Камерон, сэр, - вырвалось у портье при первой же встрече.
        - Думал, вы меня узнаете, - мрачно пошутил Коул.
        - О, конечно, сэр! - просиял портье. - Мы гордимся, что вы остановились у нас.
        Ситуация сложилась более чем неприятная.
        Всем, как оказалось, есть до него дело. Мальчишка-коридорный при каждом удобном случае заглядывал узнать, не нужно ли чего именитому гостю. Забавно! В восемнадцать лет Коул был отщепенцем; теперь он местная знаменитость, представитель города в большом мире! Жаль, что его старик не может видеть его сейчас. Или шериф. Или Дженин Фрэнки, виновница всех его бед. Говорят, муж расстался с ней несколько лет назад. Жаль. Коул был бы рад посмотреть, какое выражение на их лицах вызвал бы его успех.
        Жаль, что нет Теда. Они любили друг друга, доверяли друг другу, пока каждый из них в свой черед не пал жертвой этой женщины.
        Коул облокотился на перила балкона.
        Нужно быть ведьмой, чтобы так задурить мужчине голову. Прелестное лицо, дивное тело и странное манящее сочетание невинности и чувственности сделали свое дело. Одним взглядом она заставила его потянуться к ней, а там оставалось только дергать за ниточки. Что ж, с этим она справлялась прекрасно, очаровывать мужчин - тоже своего рода дар.
        Впрочем, у Коула тоже есть дар - рисковать. Не ради денег, нет. В данном случае поводом для риска был Питер. Как ни странно это звучит, но Коул уже любил его и собирался стать неотъемлемой частью его жизни. Мальчику нужен отец, не просто отец, но наставник и друг - Коул готов был стать для него и тем и другим. А Фейт вполне может оказаться неплохой матерью. Коул имел случай удостовериться, что она действительно любит сына. И если у нее появится мужчина, который будет контролировать ее и оплачивать ее счета, возможно, она справится с воспитанием ребенка.
        Коул вернулся в комнату и достал из ящика стола документ. Прошлым вечером он позвонил своему адвокату и объяснил, какого рода бумага ему нужна - брачный контракт с несколькими специфическими условиями. Рэй Фосс честно постарался скрыть свое изумление, но оно все-таки звучало в его голосе, когда он спросил:
        - Ты уверен?
        Коул заверил его, что говорит вполне серьезно. Брачный контракт должен ясно фиксировать, какие огромные выгоды получит Фейт, если будет вести себя как преданная супруга, и что она лишится всего до последнего гроша, если не будет придерживаться буквы этого документа.
        - Ты что, совсем ничего ей не оставишь?
        - Ничего.
        - Суд этого не одобрит.
        - Плевать на суд, до него дело не дойдет. Подготовь документ и пришли мне к завтрашнему утру.
        Люди, работающие на Коула Камерона, не привыкли ждать от него объяснений, но Рэй знал его так давно, что имел на это право. Он попытался убедить Коула отложить составление документа на день или два, чтобы все хорошенько обдумать, может, даже встретиться, чтобы обсудить детали.
        - Главный смысл документа предельно прост: моя обворожительная невеста должна знать, чего лишится, если вздумает со мной развестись или изменить мне. Жена Цезаря должна быть вне подозрении, моя тоже. Во всяком случае до тех пор, пока она принадлежит мне.
        - Принадлежит?
        Коул мысленно отругал себя за оговорку. Конечно, Фейт должна принадлежать ему, но совсем не как вещь, а как женщина.
        - Действительно дурацкое слово, - согласился Коул. - Я, конечно, имел в виду
«принадлежит к моей семье». Словом, я хочу удостовериться в ее порядочности. Рэй, ты сможешь составить документ в срок?
        Рэй смог. Документ прибыл ранним утром и теперь ждал своего часа. Коул уже заранее предвкушал, как вытянется лицо Фейт, когда она прочтет его.
        Клерк копался в бумагах и даже не взглянул на Фейт, когда она подошла.
        - Да? - бросил он, не глядя.
        - Я к Коулу Камерону.
        - Мистер Камерон в номере люкс. Как о вас доложить?
        Клерк удосужился поднять голову и взглянуть на нее.
        - Миссис Камерон! - воскликнул он. - Рад вас видеть.
        Фейт не припоминала, чтобы ей приходилось видеть этого человека раньше.
        - Спасибо, - ответила она. - На какой этаж мне пройти?
        - На четвертый. Мистер Камерон ожидает вас. С вашего позволения я вызову коридорного, он вас проводит.
        - Не стоит, - остановила его Фейт. - Я найду сама.
        - Это займет всего одну минуту.
        - Спасибо, но это лишнее.
        Клерк взял трубку внутреннего телефона, а Фейт прошла к лифту. Конечно, он звонит Коулу, докладывает, что она пришла.
        Старенький лифт тащился медленно. И слава богу. Фейт совсем не торопилась принять новый удар судьбы. Теперь у нее была слабенькая надежда: Элмор Букмен сказал, что Коул не сможет отнять у нее сына, разве что вовлечь Фейт в бесконечную бессмысленную тяжбу, но вряд ли он на это пойдет. И, кроме того, разве может нормальный человек жениться на женщине, которую презирает? Ну а если все-таки женится, в сумочке у нее лежит документ, который гарантирует ее безопасность.
        В холле четвертого этажа Фейт подошла к зеркалу и критически оглядела себя. На ней было легкое белое платье. «Все-таки следовало надеть джинсы, - подумала она. - А то Коул вообразит, что я наряжалась специально для него».
        Дверь в конце коридора отворилась, и в дверном проеме показался Коул - ее Злой гений. Правда, облик Злого гения был более чем повседневным: летние брюки и легкая рубашка.
        - Фейт, - негромко окликнул он.
        Ей хотелось убежать, но она не позволила себе даже дрогнуть: нельзя показывать врагу свою слабость. Вчера она поддалась ему, но больше этого не случится. Девять лет назад связь с Коулом разбила ее жизнь, разве этого не довольно? Фейт мужественно направилась к открытой двери, радуясь в душе, что ей удалось овладеть собой. Он отступил назад, пропуская ее в комнату. Выбора не оставалось.
        Коул пригласил ее сесть, и она села на стул, чтобы придать разговору деловой тон. Коул остался стоять и наверняка прекрасно сознавал, что это на нее давит.
        - Как Питер? - рассеянно спросил он.
        - Хорошо.
        - Ты ведь не сказала ему о наших планах?
        - Нет, не сказала. - Этот ответ дался ей уже легче.
        - Хорошо, я хотел сказать ему сам.
        - Значит, ты не передумал.
        - Жениться на тебе? Ах нет, «устроить шутовскую свадьбу», ты ведь так сказала, Фейт?
        Коул сел на диван и достал из ящика стола небольшую стопку бумаг.
        - Так или иначе, у тебя есть выбор. Прочти вот это.
        Фейт взяла бумаги. От волнения буквы скакали у нее перед глазами, и она не в силах была прочесть хоть слово.
        - Это брачный контракт, - любезно пояснил Коул.
        - Разумеется, - отозвалась Фейт. Она сосредоточенно начала читать.
        Перед ней параграф за параграфом разворачивалась вся ее будущая жизнь, распланированная до мельчайших подробностей. То, что Коул захочет составить подобный документ, не вызывало у нее сомнений, но такого она, откровенно говоря, не ожидала. Коул будет руководить в ее жизни всем, вплоть до одежды и украшений. Все, что ей будет необходимо, оплачивается только со счета Коула. Если возникнет необходимость в дополнительных счетах, они тоже будут открыты на его имя. Она не может снимать со счета по чеку более установленной на месяц суммы. Раз в квартал бухгалтеры Коула будут проверять, не нарушено ли это правило.
        - Как видишь, я сделал все возможное, чтобы ты не сколотила себе кругленькую сумму за моей спиной, - самодовольно изрек Коул, когда Фейт перевернула очередную страницу.
        Кто бы сомневался. Коул относился к ней как к дорогой содержанке, не более.
        На третьей странице разъяснялись ее обязанности. Она должна путешествовать вместе с ним. Вести себя как хозяйка его дома.
        Фейт подняла глаза.
        - Странно, что ты не написал, как мне ухаживать за сыном: во сколько он будет ложиться спать или принимать ванну, как часто я должна проверять домашние задания. Не могу поверить, что ты оставляешь это на мое усмотрение.
        - Представь себе, я доверяю твоему материнскому инстинкту.
        - Сердечно благодарна, - произнесла Фейт с нескрываемым сарказмом и перевернула страницу.
        Если она потребует развод - что же она получает? Разумеется, ничего. В случае измены с ее стороны она лишится опеки над Питером.
        - Почему ты не написал, что будет, если ТЫ потребуешь развода или изменишь мне?
        - Потому что этого не случится.
        - И я должна тебе верить?
        - Должна. Ты забываешь, зачем мне нужен этот брак. Я хочу, чтобы у Питера была нормальная семья, хороший дом. Если мы разведемся, я не смогу этого добиться. Измены в этом случае тоже совершенно неприемлемы.
        - Ах, ну конечно, я и забыла, какой ты высокоморальный человек.
        Коул все ждал, когда она хоть что-нибудь возразит, но Фейт дочитывала документ в полном молчании. Наконец она отложила бумаги и сказала:
        - Хорошо.
        Коул с трудом сумел скрыть удивление.
        - Ты не хочешь ничего обсудить? - не сдержался он.
        - Нет.
        - Ты что, ничего не поняла?
        - Почему, поняла. Ты покупаешь мою верность. Ты не уважаешь меня. Если я это подпишу, я поставлю крест на моей гордости. Разве нет?
        Коул видел, что ей больно. Фейт улыбалась напряженной улыбкой, но он не разрешил себе принимать это близко к сердцу. Разве она лучше обошлась с ним и с братом?
        - Да, - ответил он.
        - И ты согласна подписать?
        - Да.
        - Прекрасно. Я пошлю за нотариусом и свидетелями.
        - Не так быстро.
        Ну вот. Началось. Что она будет делать? Плакать? Попробует разжалобить? Даст понять, что пойдет на все, если он будет хоть чуть великодушнее? Ну что ж, если она хорошо знает свою роль и будет с ним мила, он тоже ей подыграет.
        Но Фейт просто вынула из сумочки лист бумаги.
        - Что это?
        - Мой брачный контракт.
        Конечно. Как он не догадался? Никогда не следует забывать, что у этой женщины есть мозги, и пока он предавался воспоминаниям, она работала головой. Коул с улыбкой взял документ.
        - Это Джерген составил? - полюбопытствовал он.
        - Нет. С какой стати? Он адвокат Камеронов.
        - Так ты что, сама это написала?
        - Нет. Я ездила к адвокату в Атланту.
        - Позволь догадаться: ты сказала ему, кто я...
        - Конечно.
        - ...и он ответил: «Дорогая миссис Камерон, вы наткнулись на золотую жилу».
        Фейт оставалась спокойной.
        - Не важно, что он сказал, важно, что я ему ответила.
        - Могу себе представить!
        - Сомневаюсь. - Фейт показала глазами на документ. - Прочти.
        Интересно, во сколько она себя оценит? Коул продирался сквозь дебри юридического вступления и размышлял. В сотню тысяч? В пятьсот тысяч? В миллион? Можно дать ей эти деньги - на своих условиях, разумеется. Ну например, если она будет спать с ним, когда он пожелает, в течение пяти лет, она получит одну сумму, если в течение десяти лет - другую... Ага!
        Коул наконец добрался до единственного параграфа. Никаких юридических крючков, все предельно просто: Фейт Дэйвенпорт-Камерон согласна исполнять все супружеские обязанности, кроме одной - она не будет вступать с мужем в сексуальные отношения. Несколько секунд Коул просто смотрел на эти несколько строчек, потом начал хохотать, искренне и неудержимо.
        - Я рада, что тебя это веселит.
        Он взглянул на Фейт. Она была бледна, глаза потемнели. Коул с трудом взял себя в руки.
        - Надеюсь, ты не выложила за это последние деньги? Где ты нашла этого шута? На углу, со шляпой в руке?
        - Этот документ составил уважаемый и компетентный адвокат.
        - Значит, он решил пошутить.
        - Нисколько. Это мой способ сохранить самоуважение. Я знаю, ты у нас один такой принципиальный, но даже женщина безо всяких принципов должна уметь себя защитить.
        Ее слова стерли улыбку с его лица. Он знал, что не должен обращать на них внимания, что он поступает правильно, но ему все равно было не по себе. Коул бросил документ на стол.
        - Эта чепуха не стоит даже бумаги, на которой ее напечатали.
        - Хочешь оспорить ее в суде?
        - Здесь нечего оспаривать: брак подразумевает секс, ты не можешь требовать от меня, чтобы я подписал этот бред.
        - Наш брак не будет этого подразумевать.
        Коул схватил ее за плечи и заглянул в глаза.
        - И ты воображаешь, что я на это соглашусь?
        - Да. В нашем случае это не брак, а сделка.
        Хорошенькая сделка! Если бы Коул услышал о таком от знакомых, он решил бы, что это просто анекдот. Мужчина не затем женится на хорошенькой женщине, чтобы отказаться от секса. Коул придвинулся к ней ближе и прикоснулся лицом к ее волосам. У них всегда был какой-то особенный запах, кажется, лаванды... А может, что-то совсем неуловимое, как солнечный свет?
        - Не делай этого, - предостерегла его Фейт.
        - А что я делаю? Это ведь не секс.
        Разве он был не прав? Спрятать лицо в волосах прекрасной женщины, прикоснуться губами к ее лицу, разве это секс?
        - Коул, я имела в виду в том числе и это. Если ты настаиваешь на свадьбе, ты должен согласиться на мое условие: у нас не будет близости.
        Близости! Как старомодно! Коул был уверен, что она говорит не то, что чувствует, ее собственный голос противоречил ее словам. В конце концов, раньше они оба хотели именно близости... Коул собирался ей это сказать и даже посоветовать, как использовать ее брачный контракт по назначению, но тут ему пришло в голову, что после свадьбы настоять на своем будет легче.
        - Я подпишу, - сказал он, нехотя отпуская ее от себя.
        Через четверть часа оба контракта были подписаны, и не успела Фейт опомниться, как самолет уже уносил их в Лас-Вегас. Коул, как выяснилось, успел подготовить абсолютно все, даже попросить Элис присмотреть за Питером.
        И вот Фейт снова стояла у алтаря и произносила слова, которые бесповоротно изменят ее жизнь.


        ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
        Фейт установила своего рода рекорд. Она вышла замуж два раза, оба раза за человека по фамилии Камерон и против своего желания. Правда, с Тедом все было проще - может, потому, что она привязалась к нему, а может, потому, что он ей не угрожал. А вот Коул был по-настоящему страшен. Он угрожал отнять Питера. Он подписал брачный контракт так, словно смеялся над ее условиями, разве он не пытался соблазнить ее? А когда не удалось, сказал, что это еще не секс. Что ж, может, и нет - с точки зрения толкового словаря, - но ей было от этого не легче.
        А чего стоила эта выходка на свадьбе? Коул наел ей на палец кольцо с такой надписью, что она два поверила своим глазам, когда прочла ее. «Собственность Коула Камерона» - вот что там было написано.
        Так они поженились.
        После свадьбы они снова поехали в аэропорт.
        - Я сказал пилоту, что мы сразу же вернемся в Атланту, - объяснил Коул, когда они сели в машину. - Будет лучше, если мы вернемся до того, как проснется Питер: ему лучше узнать обо всем от нас, а не от других.
        Фейт недоверчиво поглядела на мужа.
        - Кто может знать?
        Коул пожал плечами.
        - Наверняка это уже достояние всего города. Мне пришлось рассказать обо всем Элис, и я, конечно, попросил ее молчать, но, сдается мне, она пренебрегла моим советом.
        - Ты сказал Элис, что мы женимся, не получив моего согласия?
        - У тебя не было другого выхода, разве не так?
        Коул развернул газету и углубился в чтение. Фейт душили слезы, слезы отчаяния и злости.
        Два венчания! И после каждого ей хотелось плакать. Наверное, она единственная женщина в мире, которую один и тот же человек, так или иначе, заставил дважды выйти замуж по расчету.
        Они не сказали друг другу ни слова ни в самолете, ни в машине, когда въезжали в едва проснувшийся город. Когда Коул остановил автомобиль и распахнул перед Фейт дверцу, ее охватило бессмысленное желание бежать, бежать не оборачиваясь, куда глаза глядят. И одновременно возникла сумасшедшая надежда, что Коул не собирается продолжать этот дикий спектакль, что вот сейчас, когда они вернулись в Либерти, он оставит ее и уедет туда, откуда пришел в ее жизнь.
        - Фейт.
        Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
        - Да, - сказала она и, словно не заметив руки Коула, прошла мимо него к дому.
        Элис открыла дверь так быстро, что Фейт даже не успела достать ключи.
        - Доброе утро, миссис Камерон.
        Фейт кивнула.
        - Доброе утро, Элис.
        - Это ведь так удобно для всех, правда? Можно называть вас прежним именем...
        Фейт нахмурилась. Тед советовал Фейт не обращать на Элис внимания, но это порой было непросто. Теперь, наверное, станет еще хуже.
        - Хорошо, что вы это заметили, Элис, - немедленно отозвался Коул. - Это делает вам честь.
        - Надеюсь, что... да.
        - Рад, что вы согласны со мной. В таком случае почему бы нам не обсудить ваше будущее?
        - Мое будущее, мистер Камерон?
        - Вам пора решить, хотите вы остаться в этом доме или нет.
        Элис была по-настоящему ошарашена.
        - Но я никогда не думала...
        - Я знаю, вы любите Питера и он любит вас, но, если вы не усвоите некоторые правила, это не помешает мне вас уволить. Вам это понятно?
        Элис поджала губы.
        - Да, сэр. Вполне.
        - Хорошо, - Коул улыбнулся. - Как Питер?
        - Хорошо, сэр. Он еще спит.
        - Ну, пускай спит, а мы пока позавтракаем.
        - Я не завтракаю, - сказала Фейт.
        - Элис, у вас найдется ваше знаменитое печенье?
        Лицо Элис смягчилось, на губах появилась неуверенная улыбка.
        - Ну конечно, мистер Камерон.
        - Вот что нам нужно! Печенье, яичница с беконом и кофе - целое море кофе. - Он обернулся к Фейт. - Звучит неплохо, да, дорогая?
        - Я же пыталась сказать, - с нажимом ответила Фейт. - Я никогда не завтракаю.
        Коул крепко обнял ее.
        - Ну, сегодня особый день. Начинается наш медовый месяц.
        Фейт попыталась освободиться, но Коул только крепче прижал ее к себе.
        - Не волнуйся, - сказал он мягко. - Элис все понимает. Правда, Элис?
        - Да, сэр... Мистер Камерон, - экономка хотела было уйти, но вдруг остановилась, - из отеля принесли кейс, я поставила его, как вы велели, в...
        - Да-да, в нашу комнату, все абсолютно верно.
        Фейт не стала ничего говорить, пока они не вошли в спальню. Но как только они переступили порог, она уперлась ладонью в его плечо.
        - Отпусти.
        - С превеликим удовольствием, - ответил Коул и в ту же минуту действительно отпустил ее.
        - Что за спектакль ты устроил?
        - Это было необходимо.
        - Это было отвратительно.
        - Подумай сама, Фейт. - Коул поднял с пола кейс и положил его на кровать. - Элис тут же почувствует фальшь, если мы не станем вести себя как молодожены.
        - Она в любом случае почувствует... - Фейт повернулась к нему. - Эй! Ты что делаешь?
        - Раздеваюсь.
        Коул снял рубашку и бросил ее на кровать. На кровать Фейт.
        - Немедленно прекрати!
        Коул приподнял брови.
        - Не понял.
        Он говорил спокойно, но смотрел на нее с вызовом.
        Фейт указала взглядом на его рубашку.
        - Здесь моя спальня.
        - Позволь поправить тебя. Здесь наша спальня.
        - Я не стану делить с тобой постель. Не забывай о брачном контракте!
        - По-твоему, будет лучше, если все в городе будут знать правду?
        - Честно говоря, мне все равно.
        Коул нахмурился.
        - Боюсь, что для Питера это будет иметь значение. Я же слышал, как непочтительно говорила с тобой Элис.
        - Ах, это... - отмахнулась Фейт.
        - Ты моя жена. Мою жену никто не посмеет обидеть.
        Неужели в нем еще осталось что-то человеческое?
        - Очень мило с твоей стороны... - начала Фейт.
        - Мило? - В голосе Коула снова зазвучали металлические нотки. - Ты еще не забыла, что принадлежишь мне?
        - Тебе? - возмутилась Фейт. - Тебе? Запомни, Коул Камерон, я никому не принадлежу!
        Коул медленно подошел к ней, взял за плечи и властно поцеловал в губы. Фейт не шелохнулась, почему-то воля вдруг оставила ее. Она готова была возненавидеть себя за это.
        - Ты принадлежишь мне, - тихо произнес Коул, - и ты это поймешь, раньше или позже. Тогда я просто возьму тебя, а пока... Я, пожалуй, буду спать на диване в соседней комнате.
        Коул постоял напротив нее, потом вошел в ванную и захлопнул дверь. Что ж, по крайней мере у нее было время прийти в себя. К тому моменту, как раздался стук в дверь, она уже успела переодеться и расчесать волосы.
        - Мама! - послышалось из-за двери.

«Питер», - промелькнуло у нее в голове. Нужно встретить сына со спокойным лицом.
        - Мам, мне можно войти?
        - Да, конечно, милый.
        Питер вошел, взглянул на нее, потом огляделся.
        - А где Коул?
        - Коул, - улыбка исчезла с ее губ, как Фейт ни старалась ее удержать. - Да, да, он здесь... Питер, я хочу сказать, что...
        - Твоя мама хочет сказать, что вчера вечером мы поженились, - сказал Коул, появляясь у нее за спиной.
        - Поженились? Ты и мама?
        - Да, - Коул обнял Фейт за плечи. - Мы могли предупредить тебя, но решили сделать тебе сюрприз.
        Некоторое время Питер изумленно смотрел на него.
        - Элис сказала, что меня ждет сюрприз, но чтоб такое! - Питер перевел взгляд на Фейт. - Мам...
        - Ничего не изменится, - торопливо заговорила Фейт. - Во всяком случае, для тебя.
        - Ты не против? - сказал Коул, наклоняясь к нему. - Я имею в виду, ты не против того, чтобы видеть меня каждый день? Я понимаю, тебе нелегко, ты ведь любишь своего отца, а он очень любил тебя... Я тоже буду тебя любить, если ты позволишь, конечно.
        - Очень? - тихо спросил Питер.
        - Очень, - заверил его Коул.
        - Так же, как папа?
        - Да, так же, как папа.
        Питер улыбнулся и обнял Коула. Ужас захлестнул Фейт. Нет, нет, Коул не сможет узнать правду... А если узнает? Ответ не вызывал у нее никаких сомнений: если Коул узнает, что Питер его сын, он обратится в суд. И суд будет на его стороне.

        Летние дни ускользали один за другим. Теперь Фейт уже не надеялась, что Коул исчезнет из ее жизни так же внезапно, как появился. Как-то раз, когда они остались с глазу на глаз, она спросила его, есть ли у него какие-то другие дела. Бедолаги, которых надо мучить, ультиматумы, которые пора предъявлять, наконец, империя, которой нужно править? Это его рассмешило. Империя! Ничего себе! Коул раскачивался на стуле, с удовольствием прислушиваясь к жалобному поскрипыванию. Сотвори он такое в детстве, старик прибил бы его.
        - Пожалуй, я могу править империей и отсюда... какое-то время, - ответил он.
        Какое-то время... Фейт хотела бы знать, какой срок он подразумевал. Впрочем, определенно не маленький: в библиотеке поставили два новых телефона, факс, компьютер, несколько принтеров - Коул проводил там массу времени. И Питер тоже. Ее сын ходил за Коулом как тень. Сначала Фейт старалась не подпускать его к библиотеке. Ее не волновало, удобно это Коулу или нет, ее беспокоил Питер. Тед в свое время тоже использовал библиотеку как домашний офис, и Питер, случалось, заходил к нему. Тед не прогонял его, но и не обращал на него особого внимания. Фейт не раз находила сына в библиотеке тихонько сидящим на диване или играющим с какой-нибудь игрушкой на полу. «Извини», - говорила тогда Фейт, и Тед поднимал голову и улыбался, словно извиняясь, что не заметил Питера. Иногда Фейт казалось, что Питер ищет тепла, которого Тед не может ему дать, что мальчик чувствует себя одиноким.
        Коул был совсем другой. Когда Питер появлялся в дверях библиотеки, он говорил:
        - Привет, парень. Как дела снаружи?
        Иногда он болтал с Питером, а иногда даже откладывал работу.
        Когда Фейт заглянула в библиотеку в поисках сына в первый раз, они сидели на полу и играли в машинки.
        - Питер, - сказала она, - Коул занят, не стоит ему мешать.
        - Честно говоря, - отозвался Коул, - Пит оказывает мне услугу: мне ужасно не хочется звонить в Париж и я просто пользуюсь случаем отложить этот звонок. - Коул скорчил мальчику рожицу. - Правда, Пит?
        Пит ответил ему не менее забавной гримасой.
        - Да.
        Фейт и хотела бы возразить, но не могла. По совести говоря, она еще никогда не видела Питера таким счастливым, и, конечно, она никогда не решилась бы лишить его этого счастья. Иногда она спрашивала себя, что сказал бы Питер, если бы узнал, что человек, к которому он так привязался, его настоящий отец? Она часто слышала их оживленные голоса, обсуждающие новую игру или футбольные новости. Или видела, как они веселятся, играя в «Монополию» дождливым пасмурным вечером. А вот они наперегонки поедают попкорн. И тогда ее усталое, тоскующее сердце наполнялось радостью. И она говорила себе, что тут уже ничего не поделаешь, если отцом ее ребенка оказался именно Коул. Она старалась убедить себя, что была бы так же счастлива, если бы улыбку на лице ее сына вызвал какой-нибудь другой человек - учитель, тренер, вожатый скаутов, но в душе понимала, что это совсем другое дело. И тогда она старалась не думать об этом вообще. Какой смысл ломать голову, если ни Коул, ни Питер никогда ничего не узнают? Поначалу она не хотела участвовать в их затеях - не следовало проводить с Коулом слишком много времени. Но ответить
«нет» Питеру, когда он зовет ее на рыбалку или всем вместе поиграть в мяч, было выше ее сил. Какая женщина захочет сидеть с книгой, когда ребенок, которого она любит, и мужчина, которого она когда-то любила, веселятся от всей души?
        Днем она была почти счастлива. Фейт знала, что со стороны они выглядят как всякая другая семья. Они ужинают, смотрят телевизор, читают, слушают музыку - делают тысячу повседневных вещей. Ради Питера они с Коулом даже разговаривают в самом дружеском тоне. Но когда Питер уходит спать и они вместе возвращаются в гостиную, между ними остается только молчание, и оно становится невыносимым.
        Она стала раньше уходить спать.
        - Спокойной ночи, - говорила она.
        Коул смотрел на нее тяжелым немигающим взглядом и холодно произносил:
        - Ты не обязана уходить из-за меня.
        - Нет, - говорила она. - Я просто...
        Устала. Хочу спать. Плохо себя чувствую. У нее был миллион отговорок, но он был прав, она уходила из-за него. Фейт поднималась по лестнице, спиной ощущая его взгляд. Позже, лежа в постели, она слышала его шаги, шум душа в ванной, и на минуту ей представлялось, что она встает с постели, входит к нему, обнимает, прижимается щекой к его мокрому лицу. Коула тоже посещали подобные мысли, она была в этом уверена. Ей случалось ловить его взгляд - горячий, полный страсти. И тогда она думала, вдруг это случится сегодня: он откроет дверь и войдет в ее спальню... Она уступит, и они займутся любовью, но... это будет не любовь, это будет только секс. К тому же она сказала ему, что они больше никогда не будут близки. И он, наверное, согласился с этим, если подписал документ. Фейт не знала, сможет ли оттолкнуть его, если однажды проснется от его поцелуя. Ей не раз снилось, что они. . нет, не обязательно занимаются любовью, но смеются, гуляют, делают тысячи повседневных глупостей - искренне, не так, как наяву. После такой ночи Фейт просыпалась поздно, с тяжелой головой. Но она принимала душ, одевалась и
спускалась вниз, чувствуя себя готовой к новому дню. Мужчина и мальчик встречали ее.
        - Привет, мам!
        - Доброе утро, Фейт.
        И каждый раз ей становилось не по себе от мысли, что они очень похожи. Этот момент был для нее тяжелее всего: на нее смотрели две пары одинаковых глаз, и улыбались они тоже одинаково. И нос у Питера был совсем такой же, как у Коула, только у Коула он был теперь «украшен» небольшой шишкой.
        - Как это случилось? - в этот раз она не заметила, что произнесла мысли вслух.
        - Что?
        - У тебя шишка на носу. Ее не было, когда ты был моложе.
        - Ах, это! - Коул усмехнулся. - Скажем так: у меня возникло небольшое недоразумение с тяжелой арматурой. Не в мою пользу, разумеется.
        - Совсем как у Билли Галлена! - подхватил Питер. - У него возникло недоразумение с роликовой доской... То есть сначала с сестрой... В общем, он разбил колено.
        - У нас мало времени, - прервал его Коул. - Мы же собирались в парк развлечений. Фейт, составишь нам компанию?
        Нет, Фейт не хотела составить им компанию, она ведь не сильна ни в бурном веселье, ни в катании на роликах... Да и к чему притворяться настоящей семьей, если на самом деле семьи нет...
        - Фейт. - голос Коула звучал не так, как обычно. Фейт посмотрела ему в глаза и поняла, что он зовет ее с собой, что он будет очень рад, если она пойдет... И она ответила «да».

        Они провели удивительный день: катались на всех аттракционах, участвовали во всех затеях, перепробовали все лакомства. Только «Дорога ужаса» не вызвала у них энтузиазма. Фейт отказалась от этого развлечения наотрез, и Питер последовал ее примеру. Он объяснил это тем, что не хочет оставлять маму скучать в одиночестве. Это и вправду был удивительный день!
        Когда они ехали назад, было уже поздно. Питер устал и заснул прямо в машине, но, кажется, впервые Коула и Фейт не тревожило воцарившееся молчание.
        - Я отнесу его наверх, - тихо сказал Коул, когда они вошли в дом.
        - Я помогу, - кивнула Фейт.
        Они переодели мальчика в пижаму и уложили в постель. Конечно, его руки и лицо были перепачканы сахарной ватой, но они не решились его будить - слишком сладко он спал, слишком счастливая улыбка блуждала на его лице.
        - Спокойной ночи, солнышко, - прошептала Фейт, целуя Питера в лоб.
        - Спокойной ночи, сынок, - как эхо отозвался Коул.
        Они на цыпочках вышли из комнаты и прикрыли дверь. День кончился. Оставалось только подняться в спальню, но было как-то жаль завершать этот чудесный день.
        - Тебе было весело? - спросил Коул.
        Фейт улыбнулась.
        - Еще бы!
        Коул коснулся пальцем кончика ее носа.
        - Ты обгорела. Фейт, нам надо поговорить.
        - Да?
        - Спустимся вниз.
        В гостиной Коул зажег лампу и повернулся к Фейт.
        - Когда я ехал сюда, то был уверен, что возвращение в Либерти не принесет мне ничего, кроме досады, - признался он.
        - Я понимаю.
        - Но эти недели - они были... необыкновенными.
        - Да. Да, они были... неплохи.
        Коул нахмурился.
        - Неплохи? Это все, что ты можешь сказать?
        - Я не знаю, чего ты от меня ожидаешь, но...
        - Ничего. Это неважно. - Коул прошелся по комнате и снова обернулся к ней. - Кажется, Питер счастлив.
        - Очень. Я знаю, что должна благодарить за это тебя, ведь он так с тобой подружился...
        - Ему было нелегко. Я сначала это недопонимал, а ведь ты предупреждала...
        И чего он ходит вокруг да около? Коул не мог себе этого объяснить.
        - Фейт, я хотел кое-что изменить и в твоей, и в его жизни...
        - Да, я знаю. Я действительно тебе благодарна, ты брал Питера на рыбалку, катался с ним на велосипедах, играл...
        - Фейт! За что ты меня благодаришь? Я люблю его, даже больше, чем любил бы собственного сына.
        Фейт кивнула, стараясь не показать, как тронули ее эти слова.
        - Так вот что я хотел сказать. Пит говорит, что другие ребята стали неплохо к нему относиться. Мне кажется, его наконец-то приняли в компанию.
        Фейт снова задумчиво кивнула. Коул справился с городом так же легко, как справился с Элис в то первое утро после их свадьбы. Теду это так и не удалось. Впрочем, нечестно сравнивать его с Коулом - Тед был славным человеком. Приходилось признать, что и Коул неплохой человек, даже порядочный. Да, он использовал ее много лет назад, но это было давно, теперь он изменился. Теперь он... Да, приходилось признать еще и то, что теперь он как раз тот человек, каким она всегда хотела его видеть и которого могла бы снова полюбить.'
        Фейт отвернулась, не желая, чтобы Коул заметил, как изменилось ее лицо, но он твердой рукой взял ее за плечи и повернул к себе.
        - Фейт, что с тобой?
        - Ничего, - ответила она, улыбаясь вымученной улыбкой. - Ты стал очень хорошим другом Питеру, вот и все.
        А тебе? Ему очень хотелось задать этот вопрос.
        Конечно, она изменила свое отношение к нему, но это была просто благодарность за доброе отношение к сыну. Именно в такие минуты Коул понимал, что этого ему недостаточно: он не хотел ни ее терпимости, ни ее благодарности... Вряд ли он сам в тот момент понимал, что ему нужно.
        - Ты сказал, что хочешь поговорить, - напомнила Фейт.
        - Да, Пит хотел поехать в скаутский лагерь.
        - Ты серьезно? - недоверчиво переспросила Фейт.
        - Вполне. Ты еще не забыла Билли Галлена?
        - Любителя высоких гор?
        - Да. Его отец - вожатый скаутов. Мальчики едут с ним. И Пит действительно хочет поехать.
        Фейт задумалась.
        - Он ничего мне не говорил...
        - Да. - Коул улыбнулся. - Маленький мужской заговор. Знаешь, я поговорил с отцом Билли и...
        - Поговорил? Без моего согласия?
        - Погоди, милая, не торопись! Поговорить с твоего разрешения было затруднительно - Фил сам позвонил мне пару дней назад.
        Милая? Это прозвучало так ласково. Коул говорил с ней мягко, безо всякого зла. Сердце Фейт испуганно дрогнуло: не может быть, чтобы все вдруг началось сначала...
        Между тем Коул продолжал ее уговаривать:
        - Лагерь в горах, место чудесное, Фил опытный вожатый, мне кажется, ему можно доверять. Между прочим, он работает в лагере не первый год.
        - Я знаю, - она кивнула. - Слышала как-то от Питера. Но когда я спросила, не хочет ли он поехать...
        - Он сказал, что не хочет. Я понимаю. Но, кажется, теперь все изменилось?
        Да, все изменилось. Ее Питер больше не был изгоем.
        - Он правда хочет поехать, Фейт, - повторил Коул. - Поверь, Галлен хороший парень и умеет ладить с детьми. И потом, это же всего две недели!
        - Две недели?
        - Представь себе: походы, пикники, костры - настоящий рай для мальчишки! Поверь, там есть все, что нужно, даже еда сносная.
        - Хорошо. - Фейт вздохнула. - Пусть едет.
        - Отлично, - быстро подхватил Коул. - Теперь о другом. Кое-что изменилось...
        - О чем ты? - Фейт испуганно встрепенулась. - Ты... уезжаешь? - спросила она тихо.
        Он кивнул.
        - Дела в Нью-Йорке. Я и рад бы остаться, но накопилось столько всего...
        Фейт больше уже ничего не слышала. Он все-таки уезжает. Она всегда знала, что рано или поздно он уедет, да что там знала - она просто мечтала об этом, и вот... Впрочем, что его может удерживать? Он добился всего, чего хотел: навязал ей свою волю, позаботился о Питере...
        - ...через пару месяцев. Во всяком случае, я постараюсь... - услышала Фейт.
        О чем это он? Наверное, обещает выбраться к ним месяца через два... Не к ним - к Питеру. Коу-ла интересует только он, и слава богу.
        - Фейт, ты меня слышишь?
        - Да-да, не беспокойся, я позабочусь о Питере, с ним все будет в порядке.
        - Но с ним и так все в порядке.
        - Да, конечно. Правда, он будет скучать без тебя, но...
        - Скучать без меня?
        - Но ведь ты уезжаешь? Не волнуйся, я постараюсь, чтобы он не слишком переживал. Ты ведь навестишь его? Значит, все в порядке.
        - Да ты не слышала ни одного моего слова! - изумился Коул.
        - Почему, слышала... - растерянно возразила Фейт. - Ты сказал, что уезжаешь, что постараешься выбраться к нам - к Питеру - через пару месяцев...
        - Господи! Да я полчаса распинался впустую! Ты услышала, что я уезжаю, и совершенно оглохла от радости!
        - А разве ты не уезжаешь?
        - Да, милая, уезжаю и увожу вас с собой, так что Питеру просто не придется скучать. Именно это я и имел в виду, когда сказал, что назревают перемены.
        - Мы уезжаем? Куда? Не понимаю...
        - Еще бы! Ты же была чересчур занята своими мыслями, чтобы слушать меня! Наверное, старалась не запрыгать по комнате - от счастья, что наконец избавишься от меня. В Нью-Йорк. Мы едем в Нью-Йорк, ясно?
        - Но я... Нет... Мы так не договаривались!
        - Мы договаривались, что ты играешь роль моей жены, а значит, всюду меня сопровождаешь. К тому же тебе пора увидеть свой новый дом.
        - Мой новый дом? - Глупо было повторять за Коулом как попугай, но Фейт просто ничего не приходило в голову.
        - Все правильно. Я живу в Нью-Йорке, значит, и ты тоже.
        - Нет, - Фейт покачала головой. - Это невозможно.
        Коул разозлился.
        - Что за черт? Ты что, помешалась на этой груде камней? - Он, разумеется, имел в виду дом Камеронов. - Тем не менее тебе придется с ней распрощаться: я продам эту рухлядь при первой же возможности.
        Фейт не сомневалась, что он говорит правду, но от этого было не легче. Она была просто в панике: хорош этот город или плох, но она хотя бы знает его, здесь все понятно и потому не страшно. А что ждет ее там? Чужие люди, чужие правила игры...
        - Я не еду, - решительно возразила Фейт. - Я тебе не жена, что бы ты там ни говорил.
        - Пока нет, - Коул взял ее за подбородок и пристально посмотрел в глаза. - Но там ты станешь моей женой. Что бы ты ни говорила.
        Одним движением Коул привлек ее к себе.
        - Не смей, - жестко сказала Фейт, но Коул словно не слышал ее, он прижался губами к ее губам, а потом снова испытующе посмотрел в ее растерянные глаза. - Не смей, - повторила Фейт, но теперь это был едва слышный шепот.
        Коул снова поцеловал ее. Он мог взять ее хоть сейчас - она была в его власти. Фейт больше не противилась ему, ее руки обнимали его за шею, касались его волос. Коул был уверен - она хотела принадлежать ему.
        Но почему-то именно эта мысль остановила его. Он замер, и Фейт, опомнившись, выскользнула из его объятий. Она была бледна как мел, только на щеках горели красные пятна.
        - Фейт... - Коулу было трудно говорить.
        Фейт не ответила. Она размахнулась и со всей силы ударила его по лицу, да так, что его голова дернулась в сторону.
        - Сукин сын! - горько и зло прошептала она, быстро развернулась и почти побежала вверх по лестнице. А он глядел ей вслед. Ему должно было быть безразлично, что она думает о нем или что к нему чувствует. Кем он был для нее? Просто возможностью выбиться из нищеты. Кто она была для него? Доступная женщина, не больше. Не больше?
        - Черт побери, - горестно прошептал Коул.
        Наверху хлопнула дверь. Коул прошел в библиотеку и отворил дверь в кабинет, где в былые времена его старик хранил выпивку. Он и не думал напиваться, но ему хотелось прогнать с губ привкус пепла. В кабинете горел свет. Как и прежде, на полке стоял ряд бутылок. Не думая о том, сколько они здесь простояли, Коул открыл одну и плеснул себе в стакан.
        Фейт ненавидит его. Ему все равно. И может быть, если он скажет себе это тысячу раз, он и сам начнет в это верить.


        ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
        Они вылетели в Нью-Йорк дневным рейсом. Их места были в первом классе, в соседних креслах, но Фейт хотелось оказаться где-нибудь за тридевять земель отсюда. С другой стороны, они были одни и могли не притворяться. Они мило болтали, только когда Питер мог их слышать, и за последнюю пару дней обменялись не более чем парой фраз. В самолете иллюзия развеялась окончательно. Фейт раскрыла журнал, а Коул открыл кейс, где лежали документы из письменного стола Теда. Вчера вечером он попросил разрешения забрать их. Фейт не возражала - у нее была своя жизнь, у Теда своя... Только сейчас ей пришло в голову, что в бумагах может оказаться что-нибудь важное. Может, ей следовало сначала просмотреть бумаги самой? А впрочем, ничего там нет: Тед ревностно охранял тайну своей «второй жизни», а свидетельство о рождении Питера хранится у нее. Но сейчас Коул явно не думал о бумагах. Он смотрел в окно. Да и Фейт, вероятно, выглядела не лучше: если бы журнал был напечатан на санскрите, она бы и не заметила. Конечно, они оба злятся друг на друга. Но, если на то пошло, Коул просто не имеет права на нее злиться. Чего он
ожидал? Что она запрыгает от радости, когда он скажет, что хочет увезти ее? Конечно, Либерти не лучшее место в мире, но это часть ее жизни, которую Коул, между прочим, методично разрушает. Фиктивный брак, теперь переезд... И брачный контракт. Ей безразличны его условия, но ее единственное условие он демонстративно не принимает. Фейт хмыкнула.
        - Ты что-то сказала? - спросил Коул.
        - Нет, - отрезала она и перевернула страницу. Весь перелет она просидела, тупо глядя в журнал и машинально перелистывая страницы.
        В аэропорту их ждал черный «мерседес», а в «мерседесе» молодой человек в джинсах и белой рубашке. Он приветливо поздоровался с Коулом и взял их вещи. Коул просил не брать ничего лишнего, утверждая, что все необходимое она найдет в Нью-Йорке, но Фейт не обратила внимания на эти слова: если Коул надумал купить ее, у него ничего не получится.
        Теперь Коул представлял ей шофера.
        - Фейт, это Джон. Если захочешь прокатиться, он всегда к твоим услугам. Джон, это моя жена.
        Джон кивнул и вежливо ответил, что рад познакомиться. Фейт кивнула ему в ответ. Коул взял ее под руку, но Фейт отстранила его, а в машине забилась как можно дальше в угол. Машина тронулась и плавно влилась в поток автомобилей.
        - Этот район называют Куинз, - сообщил Коул через пару минут. - Сверни на мост, Джон, я хочу, чтобы миссис Камерон увидела панораму.
        Можно подумать, она не видела панораму в кино. Высоченные здания - и только. Что они могут изменить в ее жизни?
        - Если честно, - сказала она, - совсем не обязательно показывать мне...
        Она не успела договорить. За широким невесомым пространством серебристой воды прямо в небо застывшими языками пламени вздымались громады из стали, бетона и стекла. Это был Манхэттен. В одну секунду Фейт забыла обо всем на свете.
        Не то чтобы Коулу было особенно важно, понравится Фейт город или нет... Но все-таки это было ему небезразлично: слишком много для него значил этот бешеный ритм жизни, суматоха многолюдных улиц и тишина парков - это было что-то особенное. Ему хотелось, чтобы она чувствовала то же самое, чтобы она полюбила Нью-Йорк. Он был по-настоящему рад, когда она сказала:
        - Потрясающе.
        Коул кивнул.
        - Когда я увидел это впервые, не мог понять, что чувствую: восторг или ужас.
        Фейт приподняла бровь.
        - Неужели великий Коул Камерон способен испытывать ужас?
        Коула захлестнула злость. Что она знает о его скитаниях? О том, сколько он пролил пота, сколько трудился, сколько рисковал ради одной только тени надежды - надежды на счастье.
        - Прости, - ответил он сдержанно и холодно. - Я не думал, что тебе станет скучно.
        Фейт искоса взглянула на него. Он сидел, устремив взгляд прямо перед собой, его лицо было неподвижно, но бог знает отчего Фейт пожалела о своих словах.
        - Нет, - поправилась она. - Я просто не могу представить, что ты вообще можешь испугаться.
        Коул не сразу овладел собой.
        - «Испугался», наверное, не совсем то слово, - Коул засмеялся. - Шокирован до глубины души! Я ведь тогда и не видал ничего больше Атланты или Корпус-Кристи!
        - Корпус-Кристи?
        - Это первое, что попалось мне на пути, когда я уехал из Либерти.
        - Когда ты уехал из Либерти! - Фейт старалась говорить как можно равнодушнее. - Ты, должно быть, долго планировал свой отъезд.
        Коул искоса посмотрел на Фейт - ее слова прозвучали не слишком дружелюбно.
        - Я ничего не планировал заранее.
        - Неужели?
        Коул повернулся к ней лицом.
        - Почему ты так уверена, что знаешь меня? Ручаюсь, ты и понятия не имеешь, что я за человек.
        Да, она действительно этого не знает. И не хочет знать. Как ему удалось втянуть ее в эти абсурдные отношения? Не иначе, на нее затмение нашло! Что изменится, если она узнает, что он делал все эти девять лет? Решительно ничего. Он любит Нью-Йорк? Да хоть Тимбукту!

«Мерседес» вырулил на Пятую авеню: достаточно было одного взгляда, чтобы догадаться об этом. Кому не знакомы эти элегантные здания или зелень Центрального парка? Фейт с легкостью узнала самый фешенебельный район Нью-Йорка.
        Автомобиль остановился. Швейцар в униформе распахнул дверь.
        - С возвращением, мистер Камерон!
        - Спасибо, Отто. Я рад, что вернулся.
        Коул вышел из машины и предложил жене руку. Этот жест сопровождался таким взглядом, что Фейт пробрала дрожь и она не посмела воспротивиться.
        - Это моя жена, - представил ее Коул. - Она очень независимая женщина, но я уверен, что она не откажется от вашей помощи, если ей понадобится такси.
        Отто улыбнулся.
        - Здравствуйте, миссис Камерон. Я всегда к вашим услугам.
        Фейт вежливо улыбнулась, и Коул повел ее к лифту. Когда они вошли, он вставил ключ напротив номера на панели, и лифт плавно двинулся вверх. Впрочем, как бы плавно он ни двигался, Фейт на мгновение стало нехорошо. Это и есть моя новая жизнь, промелькнуло у нее в голове. Я собираюсь жить в незнакомом месте с абсолютно незнакомым человеком. Лифт остановился, дверь открылась в бесконечное мраморное пространство. Человек в черном с приятной улыбкой шагнул им навстречу.
        - Добро пожаловать домой, мистер Камерон.
        - Спасибо, Доббс. - Коул пропустил Фейт вперед. - Доббс, это моя жена. У нее должен быть свой ключ, и как можно скорее.
        - Конечно, сэр.
        Ключ? Но тогда где же двери?
        - Это пентхаус, - негромко сообщил Коул. - Тебе нужен ключ для лифта. Лифт поднимается, и ты оказываешься в холле.
        - Принести ваши вещи, сэр?
        - Спасибо, Доббс. Это пока подождет. Сейчас мы бы выпили кофе. - Коул снова сжал ее локоть. - Правда, Фейт?
        Она взглянула на него в полном замешательстве. Коул подумал о том, сколько перемен произошло в ее жизни по его вине, и в душе посочувствовал ей. Его пальцы разжались, и он взял ее за руку. Бог с ним, с кофе! Ей нужно отдохнуть. Он отведет ее наверх, возьмет на руки, отнесет в постель, и, может быть, положив голову ему на плечо и закрыв глаза, она наконец-то поймет, что все не так плохо.
        - Фейт, - мягко позвал он, - давай я покажу тебе нашу комнату.
        Нашу комнату? Всего два слова в одно мгновение возвратили Фейт к реальности. Фейт медленно освободила свою руку.
        - Покажи мне мою комнату, - внятно произнесла она. - Мою, а не нашу. Я не намерена...
        - Ни слова больше, - Коул подхватил ее на руки, и ей ничего не оставалось, кроме как схватиться за него покрепче. Фейт пришла в себя, только когда они подошли к двери.
        - Отпусти меня, - потребовала она.
        Коул вошел в комнату, плечом захлопнул дверь и поставил Фейт на ноги. Он был в бешенстве.
        - Больше не делай так. Никогда.
        - И чего я не должна делать?
        - Ты не должна разговаривать со мной в таком тоне при людях. Ты моя жена и должна вести себя как моя жена.
        - Почему? Ты боишься за свой авторитет?
        - Заруби себе на носу: я больше не намерен терпеть твои выходки.
        - Ах, да. Я должна знать свое место. Как мебель.
        - Нет. Ты должна вести себя как жена, которая уважает своего мужа.
        - Только до тех пор, пока ты помнишь, что все это спектакль.
        Коул устало снял пиджак и галстук и бросил их на стул.
        - Я предупредил тебя. Мне все это надоело.
        - Тебе это надоело? Ты перевернул всю мою жизнь, привез меня сюда, где все лебезят перед тобой...
        - Это неправда!
        - Неправда? «Как вы поживаете, сэр?», «Добро пожаловать домой, сэр», «Всегда к вашим услугам, сэр».
        - А ты бы хотела, чтобы они на меня шипели?
        Фейт поняла, что он прав. Ничего особенного в том, как его приветствовали шофер или швейцар, не было. Это была элементарная вежливость, и Коул тоже был вежлив с ними. Точнее, он был вежлив со всеми - кроме нее, - а ей только отдавал приказания.
        - Это только тебе нужно объяснять, как себя вести. Ты никогда не пробовала обходиться с людьми достойно? С такими людьми, как Отто или Джон? Тебе не приходило в голову протянуть им руку и сказать, что ты рада их видеть?
        - Но я не рада! Я не рада видеть твоих слуг!
        - Фейт! Они не слуги, они работают у меня.
        - Есть какая-то разница?
        - Огромная! - Коул прошелся по комнате. - Слугам отдают распоряжения, а они только отвечают «да, сэр» или «нет, сэр». Я никогда не требовал от людей ничего подобного. У меня нет слуг. Есть люди, которые у меня работают. Я хорошо им плачу. Я их уважаю, и они уважают меня. Я никогда не позволю себе унижать их. И я никогда не позволю этого тебе. Понятно?
        То, что Коул не сделал ничего плохого, а она вела себя далеко не блестяще, было понятно, но Фейт по-прежнему не могла разобраться, что он за человек.
        - Тебе понятно? - повторил Коул.
        Он злился, и Фейт пришло в голову, что она постоянно раздражает его. А прежде - много лет назад - этого не случалось. Он всегда улыбался, стоило ему только увидеть ее. Он один умел произносить ее имя так, что оно звучало как самый изысканный комплимент.
        - Я не хотела, - призналась она. - Я никого не хотела обижать. Ведь это не их вина, что... все это со мной случилось.
        - Тебе здесь не нравится, - казалось, Коул с трудом подбирает слова. - Я знаю это. Но я здесь живу. Здесь мои офисы и... здесь мой дом.
        Да, здесь его дом. Но это не дом Фейт. Впрочем, разве у нее вообще есть дом? Ни трейлер ее родителей, ни дом Камеронов не вызывали у нее теплых чувств. Очень недолго ее домом была любовь Коула, но об этом не стоило вспоминать.
        - Я понимаю. Ты хочешь, чтобы я не портила твой дом.
        - Да.
        - Пожалуйста. Если ты предоставишь мне отдельную спальню, как в доме Камеронов.
        - К черту дом Камеронов!
        Он сказал это так зло, что Фейт шарахнулась в сторону. Он что, сошел с ума? Да, она не в восторге от его города, его дома и от него самого, но разве это важно?
        - Дом Камеронов, мой брат - это все осталось в Либерти. А здесь твоя жизнь, Фейт, здесь и сейчас. Ты моя жена, так обращайся со мной как с мужем. И мне наплевать на жалкий клочок бумаги, который я подписал только потому, что у меня не было другого выхода.
        Коул наклонился и поцеловал ее. Фейт оттолкнула его, но он обнял ее и снова наклонился к ее лицу. В эту минуту он был особенно нежен, прежняя грубость исчезла, и Фейт, сама того не желая, покорилась ему. Она обняла своего мужа, лицо Коула скрылось в ее волосах... В эту минуту раздался стук в дверь. Он прозвучал как удар грома. Они моментально отпрянули друг от друга.
        - Да? - отозвался Коул, по-прежнему не отрывая взгляда от лица Фейт.
        - Ваш кофе, сэр.
        Коул не сразу нашелся, что ответить.
        - Спасибо Доббс. Оставьте поднос в холле, хорошо?
        - Конечно, сэр.
        Некоторое время они смотрели друг на друга. В конце концов Фейт провела ладонью по лицу и прошептала:
        - Скажи наконец, чего ты добиваешься?
        Он и сам не знал. Иногда ему хотелось посильнее обидеть ее, а иногда даже сама мысль об ЭТОМ казалась преступлением.
        - Нам предстоит ужин, - деловито сказал он, у тебя меньше часа, чтобы одеться.
        - Ноя...
        - Вот твоя ванная. - Коул открыл дверь в комнату, отделанную благородным темным кафелем и зеркальной плиткой. - За ней гардеробная. Там все, что может тебе понадобиться: одежда, косметика...
        Фейт сделала шаг назад.
        - Я не стану носить обноски твоих женщин.
        - С ума сошла? Все прямо с прилавка! - Коул самодовольно улыбнулся. - Специалист по покупкам иногда бывает просто незаменим. Так... - он глянул на часы, - у нас ровно пятьдесят минут. Не знаю, сколько тебе нужно, чтобы привести себя в надлежащий вид, но лучше начинай прямо сейчас.
        - И ты уверен, что я буду в надлежащем виде?
        - Ты напрашиваешься на комплимент? Но если я скажу, что ты всегда прекрасна, ты не услышишь ничего нового.
        - Что?
        - Ты прекрасна и восхитительна. И я ни на секунду тебя не забывал. Жаль, что я не могу пропустить ужин... Но это благотворительный вечер, и я обещал на нем быть.
        - А я нет.
        - Но ты моя жена. Куда я, туда и ты, - сказал он, пристально глядя ей в глаза. Он понимал, что это не то, что ей хотелось бы услышать, но когда он снова прикоснулся губами к ее губам, ему показалось, что она вздохнула.
        - Только не в постель, - шепотом ответила ему Фейт.
        Он знал, что ее чувства расходятся со словами, но она была не готова признать это.
        - Одевайся, - поторопил он. - Выбери что-нибудь длинное, все будут в смокингах и вечерних платьях.
        - Но я не захватила с собой ничего...
        - Одежда в гардеробной. Я купил всего понемногу. Надеюсь, тебе что-нибудь понравится.
        Что она так долго копается?
        Коул прошелся по комнате и посмотрел на часы. Семь сорок четыре. Последний раз он проверял время две минуты назад. Неужели она еще не готова? Он уже стучал в дверь гардеробной, и Фейт обещала выйти через пять минут. Коул попросил ее поторопиться, поскольку они уже опаздывают. Это была не совсем правда: в открытке было написано, что гости приглашены к восьми тридцати, следовательно, люди начнут собираться не ранее восьми сорока пяти, а то и девяти часов, чтобы выдержать тон. Да и ехать было минут пять. Так что у них уйма времени, вот только ожидание выводило Коула из себя. Сегодня он собирался представить ее всему миру... Ну, хорошо, не всему миру, даже не близким друзьям, а всего лишь хорошим знакомым. Но все же он собирался представить Фейт в обществе как свою жену. Когда-то это было его заветной мечтой.
        Коул нервно прошелся по комнате еще раз. Теперь все изменилось. Они с Фейт стали взрослыми. Она была его возлюбленной, потом женой его брата... И, как ни трудно, эти воспоминания надо было вычеркнуть из памяти - ради Питера, только ради него...
        - Коул.
        Он повернулся и увидел свою жену в центре комнаты. Ее волосы, заколотые назад, мягкими завитками спадали на плечи, ее глаза были ярче синего неба над Джорджией, и на ней было платье, которое он сам мысленно выбрал для нее из всего купленного. Стоило ему в магазине бросить взгляд на этот струящийся алый шелк, и перед его глазами словно бы появлялась Фейт, облаченная в это дивное одеяние. И вот он увидел свою грезу наяву.
        Коул шагнул ей навстречу. Она смотрела на него задумчиво, с каким-то серьезным выражением, словно видела его впервые.
        - Фейт, - тихо позвал он, бережно принимая ее в объятия.
        Коул ждал, затаив дыхание, и она доверчиво склонилась к его плечу. Он поцеловал ее. Ее ответный поцелуй был так нежен, что сердце Коула переполнилось, и в эту минуту он ясно понял, что прошлое потеряло свой горький вкус. Оно растаяло в свете открывшейся ему истины: он никогда, ни на минуту, ни на секунду не переставал любить ее.
        Все изменилось.
        Фейт смотрела на человека, который сидел напротив нее за этим огромным столом, на человека, который был ее мужем. Джентльмен справа говорил что-то о выставке Ван Гога, и она пыталась слушать его, ведь ей действительно нравились картины безумного Винсента... Но мысли ее постоянно возвращались к Коулу. Как это могло случиться? Она ведь ненавидит его, разве нет? Может, во всем виновато это мягкое освещение? Или черный смокинг, придавший его облику особенное благородство? Как можно ненавидеть такого красивого человека? Она могла бы бесконечно любоваться его лицом и прядями волос, спадающими ему на лоб, и движением его руки, когда он убирал их назад. Это движение она помнила с незапамятных времен, за долгие годы оно не изменилось. И он сам, казалось, тоже не изменился; возможно, раньше его волосы были чуть-чуть длиннее, чуть-чуть светлее... Удивительно красивый человек! Жаль, что она не может сказать ему об этом, мужчинам не принято говорить об их красоте. Но она-то знает, как он красив. Он. Ее муж.
        Фейт подняла бокал с вином. Глоток шардонэ освежил ее. Странно, но весь вечер ей было тепло. Многие женщины шутливо жаловались на прохладу, а ей было тепло, даже жарко. Вот как сейчас, когда Коул отвернулся от своей собеседницы и посмотрел на нее. Ей казалось, что он беззвучно говорит: «Ты моя жена, Фейт. Я хочу тебя». Бокал дрогнул в ее руке, когда она снова поднесла его к губам. Да, все изменилось. Гнев коснулся ее лишь на мгновение и сразу растаял. Она снова смотрела на мужчину, которого когда-то любила... Когда-то? Бокал выскользнул из ее пальцев и опрокинулся на стол. Бледно-золотистая влага выплеснулась на скатерть.
        - Простите, - испуганно пробормотала Фейт, чувствуя, что все гости обернулись к ней. - Мне так жаль...
        - Какие пустяки! - воскликнула хозяйка приема самым дружелюбным тоном. - Мой муж постоянно твердит, что эти бокалы ужасно неудобны. Ваше платье не пострадало?
        - Нет, - робко отозвалась Фейт. - Но я разбила бокал.
        - Фейт...
        Она подняла голову. Рядом стоял Коул.
        - Милая, - проговорил он так ласково, что Фейт чуть не расплакалась. Коул подал ей руку и сказал, улыбнувшись сначала ей, потом хозяйке: - Мы провели превосходный вечер, но моя жена слишком устала, у нее был тяжелый день. Нам следовало остаться дома, но...
        - Но я хотела познакомиться со всеми вами, - закончила за него Фейт. - Я хотела повидать друзей моего мужа.
        Она говорила искренне, и Коул понял это. Он подхватил ее на руки и вынес из комнаты.
        - Что теперь подумают твои друзья? - шепнула мужу Фейт, когда они уже сидели в машине и Джон вез их домой.
        - Они подумают, что я счастливчик, - улыбнулся Коул.
        Ни шофер, ни прохожие не могли их видеть - плотная ширма отделяла салон автомобиля от шоферского места, окна были закрыты, но Коул только бережно поцеловал ее. Сегодня неожиданно начали сбываться его мечты. Зачем торопить свое счастье?
        Но когда они переступили порог, Фейт окликнула его, и, заглянув в ее глаза, он понял, что ждать больше не нужно. Она любила его, и для нее самой это уже не было ни тайной, ни тяжким бременем. Их ладони соприкоснулись, лица сблизились. Медленно, словно в призрачном переплетении сновидений, Коул поднял и прижал к груди хрупкую фигуру, окутанную алым струящимся шелком.


        ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
        Казалось, и не было этих долгих лет. Фейт снова лежала в его объятиях, слышала биение его сердца, чувствовала его дыхание. Ей как будто снова было семнадцать. Как она могла подумать, что больше не любит его? Фейт повернулась и прижалась щекой к плечу мужа. Разве могла она забыть это удивительное ощущение близости, покоя, защищенности? Разве могла она забыть, что значит быть любимой? Он сказал, что любит ее. Нет, не только тогда, много лет назад, - он сказал это сегодня. Может, тогда он и не любил ее, но ведь он был еще мальчиком, а теперь... Конечно, он женился на ней по странным причинам, но ведь теперь все изменилось - после того, как он произнес эти три волшебных слова: «Я люблю тебя». Страшно представить, как бы она жила, если бы все осталось по-прежнему.
        - Милая. - Коул приподнялся на локте и погладил ее по щеке. - Все хорошо?
        - Да, - Фейт улыбнулась. - Все хорошо.
        - Я не думал, что все произойдет так быстро, но ты была мне так нужна. Я так долго ждал... Знаешь, иногда мне казалось, что прошло не девять лет, а девять веков. Но я никогда не забывал нашей первой ночи. А теперь мне даже не верится, что мы снова вместе.
        Фейт было и радостно, и больно слышать это. Ей хотелось спросить, почему он все-таки бросил ее, но ей было страшно. «Нет, еще не время», - успокоила она себя. Она снова улыбнулась и убрала завиток волос с его лба.
        - Это была удивительная ночь. Нет, это ты был удивительный.
        - Ты на этом настаиваешь?
        Фейт засмеялась.
        - Ты мой герой.
        Его улыбка погасла.
        - Нет, я не герой, любимая. Если бы я был героем, я никогда не покинул бы тебя. Нам о многом нужно поговорить, Фейт.
        - Нет, - быстро ответила Фейт. Она понимала, что он прав, что без этого им не быть вместе, но разговор обещал быть болезненным, и она не находила в себе сил начать его. - Только не сейчас, - прошептала она.
        - Ты права, не стоит разрушать волшебство.
        - Да.
        - Когда я думаю о том, как долго мы были в разлуке... - Коул остановился на середине фразы. Разве это важно? Сейчас важно только одно - они вместе и они будут вместе. - Фейт, подумай только, у нас впереди целая жизнь! Я не такой глупец, чтобы потерять тебя снова.
        Коул поцеловал ее, потом отодвинулся так, чтобы видеть ее лицо.
        - Знаешь, что я сделаю завтра, как только встану? Я позвоню моему адвокату.
        - Зачем?
        - Чтобы он уничтожил этот дурацкий брачный контракт.
        - Незачем делать это, Коул. Мне же... мне же ничего от тебя не нужно, и если что-то случится...
        - Ничего не случится. Обещаю. Мы проживем вместе не одну сотню лет.
        - Надеюсь, - засмеялась Фейт.
        - А я уверен. И я не хочу, чтобы какой-то клочок бумаги разлучил нас. Я сделал тебе больно не один раз, пока не понял простую истину: я люблю тебя, и всегда любил, несмотря... несмотря ни на что. Мы оставим прошлое позади. Я начну с того, что порву брачный контракт. - Он улыбнулся и поцеловал ее. - Что прошло, то прошло, миссис Камерон. Кроме того, мы ведь уже нарушили твои условия.
        - Я заметила.
        Фейт обняла его.
        - И что еще ты заметила? Ты заметила, как я целовал тебя?
        - Да...
        - Я говорил тебе, как ты красива?
        - Расскажи мне сейчас.
        Коул заглянул ей в глаза.
        - Но ты тоже должна сказать мне... я так долго ждал этих слов!
        И она сказала - она могла бы повторить это тысячу раз:
        - Я люблю тебя, Коул, я люблю тебя...

        Коул внезапно проснулся, разбуженный неприятным сновидением. Удивительно, какую власть над человеком имеют сны! Что же ему снилось? Что-то о Фейт и Теде. Вздор. Какое это теперь имеет значение? Сегодня он не будет думать о подобной чепухе; вернее, он никогда не будет думать о подобной чепухе. Это все уже история. Его настоящее, его будущее здесь, достаточно протянуть руку, чтобы убедиться в этом. Он повернул голову и поцеловал разбросанные по подушке волосы Фейт. Она шевельнулась и что-то пробормотала. Коул улыбнулся, придвинулся ближе и закрыл глаза.
        Но сон не шел к нему. Он открыл глаза и посмотрел на часы. Неужели всего две минуты третьего? Он проспал несколько часов, и в сон совсем не тянет... Два десять... Любовь странная штука... Два пятнадцать... Нет, это невозможно. Коул осторожно убрал руку, на которой покоилась голова Фейт, и подвинул ее на подушку. Он подавил эгоистическое желание разбудить ее; Фейт устала, нелегкий был день, к тому же они весь вечер занимались любовью. Коул решительно поднялся с кровати. Пусть спит.
        Не все ли равно, был у нее другой мужчина или нет? Может, и нет, ведь Джерген говорил ему, что у Теда была другая... Да что это с ним? Неужели ему больше не о чем подумать? Коул прошел в гардеробную, кое-как оделся и спустился в кабинет. Фейт говорила, что любила Теда, и Коул ей верит. К тому же у них с Тедом родился ребенок - это лучшее доказательство. Раньше Коул злился из-за того, что Фейт пренебрегла его братом, так чем же он недоволен теперь?
        Коул сел за стол и зажег лампу. Перед ним лежали бумаги брата. На первый взгляд ничего важного: счета, сметы и прочее...
        А это еще что за чертовщина?

«Тедди, мой единственный...» Это не почерк Фейт. «Тедди, мой единственный. Я безумно скучаю. Я ненавижу эту проклятую жизнь, мне надоело видеться раз в месяц, и то украдкой...» Коул заглянул в конец письма и увидел подпись «Джесси». Джерген говорил, что у Теда в Атланте есть женщина... Ну и что? Коул смял письмо и бросил в корзину. Прошлого больше нет. Бросив рассеянный взгляд на стол, Коул заметил еще одно письмо. Он понимал, что письмо читать не следует, но не смог удержаться.

«...счастливы. Все имеют право на счастье, Тедди, все имеют право на любовь. Я люблю тебя. Я знаю, ты тоже любишь меня, но посмотри на нас - мы разлучены, потому что ты во что бы то ни стало хочешь сохранить этот брак, который всегда был фальшивкой».
        Коул уже не мог остановиться. Ему в руки попадали все новые и новые письма.

«Неужели ты не понимаешь, что она использует тебя? Я знаю, ты не хочешь и слышать об этом, ты слишком благодарен ей за ребенка, но прислушайся наконец к моим словам...»

«...не разделяет твоей жизни, не хочет знать, какой ты на самом деле. Как ты можешь так жить, жить во лжи?»
        Коулу стало не по себе. Перед ним открывалась тайная жизнь брата, и в ней чувствовалась незаполненная пустота, недостаток тепла и любви. Коул не хотел больше ничего узнавать, не хотел даже глядеть на эти письма, но последнее письмо было написано рукой Теда.

«Ты спрашиваешь меня, в каких я отношениях с Фейт? Я знаю, о чем ты думаешь, Джесс, - о том, что люди в нашей ситуации нередко чувствуют определенную раздвоенность. Уверяю тебя: этого нет и в помине. Честно говоря, иногда мне даже хочется, чтобы твои подозрения были правдой, чтобы Фейт любила меня и делила со мной постель. Но это не так. Неужели тебе не все равно, как она забеременела? Это случилось, мы поженились, и точка. Это был мой долг, Джесс. И так будет до тех пор, пока Питер не станет взрослым...»
        Коул уронил письмо. Жениться на женщине, даже не зная, как она забеременела, только потому, что считаешь это своим долгом, - в этом весь Тед. Боже мой! Любить ее, мечтать о ее любви и знать, что все это напрасно; даже не спать с собственной женой и искать сочувствия на стороне...
        - Коул.
        Коул резко обернулся. Это была его жена. Его бессовестная, расчетливая жена. На ней была голубая шелковая рубашка, подчеркивающая все достоинства ее фигуры; золотистые волосы рассыпались по плечам, губы были мягкими, чувственными. Она казалась прекрасной и невинной, как и тысячу лет назад.
        - Ты не спишь? - Фейт подошла и обняла его. - Я проснулась и увидела, что тебя нет. Пойдем спать, милый?
        Милый. Еще минуту назад он мог слушать это как музыку. Теперь-то он знал цену ее словам!
        - Коул? Что-то случилось?
        - Что-то должно было случиться?
        - Нет... Просто ты выглядишь как-то странно...
        - Зато ты выглядишь как всегда: красивой, невинной и простодушной.
        - Коул, - она попыталась улыбнуться. - Ты пугаешь меня.
        - Я? Но Теда ты не боялась!
        - Конечно, нет. С какой стати?
        - Он должен был исполнить свой долг. - Коул до боли сжал ее руку. - Это он сам придумал или ты подсказала?
        - О чем ты? Мне больно, Коул!
        - Нет, это мне больно.
        - Что за чертовщина?
        - Братья Камерон оказались достойны друг друга! Мы оба женились на тебе из чувства долга.
        - О чем ты говоришь?
        - Я читал его бумаги.
        - Бумаги Теда? И что ты прочел?
        - Ты бы видела сейчас свои глаза! Огромные, прекрасные и полные ужаса. Я все нашел. Все, что необходимо, чтобы знать правду.
        Правду? Какую правду он имеет в виду? Что он нашел? Копию свидетельства о рождении? Или фотографию - ту, с Тедом и... Как-то раз она сама нечаянно наткнулась на нее: это была вполне невинная фотография, но Тед все равно чувствовал себя виноватым. Но что знает об этом Коул?
        - Какую правду? - тихо спросила она.
        - Может, хватит? Спектакль окончен, я вижу тебя насквозь. Какое еще вранье ты для меня приготовила?
        Значит, он узнал правду о Питере. Но почему Коул в таком бешенстве?
        - Хорошо, - сказала она. - Клянусь, я собиралась все рассказать утром!
        - Конечно. Ведь утром я уже позвонил бы адвокату и наш контракт стал бы недействительным!
        - Как ты можешь, Коул! Я же сказала: я не хочу и никогда не хотела твоих денег.
        - Наверное, обидно уже почти поймать такую рыбку, как Камерон, и упустить ее в последний момент?
        - Что? Я не понимаю...
        - Еще как понимаешь! Тебе подходил любой из Камеронов, а я мечтал о принцессе из трейлерного парка!
        Фейт побледнела.
        - Не может быть... Но... то ты говорил, что любишь меня!
        Ложь далась Коулу на удивление легко.
        - Что не скажешь девчонке, чтобы уложить ее в постель. Я давно собирался уехать и был не прочь получить прощальный подарок...
        Из глаз Фейт брызнули слезы.
        - А вчера? Зачем ты сказал это вчера?
        - Неплохой способ отучить тебя ставить дурацкие условия. Кроме того, это была месть: за меня, за Теда, за его испорченную жизнь, за женщину, которая хотела сделать его счастливым.
        - За женщину, которая хотела сделать его счастливым? - ошарашено повторила Фейт и вдруг истерически расхохоталась.
        - Рад, что тебе весело. Скоро ты перестанешь смеяться, когда мы встретимся в суде - я собираюсь лишить тебя права опеки над моим племянником. Не знаю, зачем я все еще трачу на тебя время? Я разбужу Доббса, он отвезет тебя в аэропорт. Тебе не место в этом доме, в моей жизни и особенно в жизни Питера.
        Фейт смотрела на него, оглушенная.
        - Ты не сможешь сделать это. Адвокат сказал, что ни один суд...
        - Ничего, я найду другой способ. Тебе не придется растить Питера.
        - Сэр? - из селектора послышался голос Доббса.
        - Отвези миссис Камерон в аэропорт.
        - Сейчас?
        - Да. Сейчас.
        Коул отвернулся и начал складывать бумаги Теда. Когда он поднял голову, Фейт уже ушла.


        ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
        Фейт посмотрела на часы. Она стояла в большой кухне и допивала утренний кофе. Она сняла квартиру в Атланте.
        Итак, уже девять часов; если она не поспешит, у нее все шансы опоздать. Четвертое собеседование! Может, на этот раз повезет? Правда, у нее нет рекомендаций, нужных для работы в магазине, - она ведь не работала ни дня, - но в детской одежде она разбирается. Как быстро дети из нее вырастают! Фейт посмотрела на рубашку Питера, небрежно брошенную на стул. Да, Питер очень быстро растет. Через месяц ему уже в школу, а надо купить столько всего: и брюки, и ботинки, и... Но прежде всего надо найти работу. Кредитная карта уже на исходе, да и плата за квартиру - за два месяца вперед - исчерпала все ее средства. Фейт была подавлена: если она как можно скорее не найдет работу... Об этом лучше было не думать. Сказать по правде, квартира пришлась Фейт по душе. Конечно, она была маленькой: две меблированные комнатки, маленькая кухонька и совсем уж крошечная ванная - вот и все. Зато все это было чистым и опрятным. Да и соседи вполне симпатичные. Этажом ниже жили близняшки, и Питер уже подружился с ними. Кажется, он вполне счастлив. Конечно! Для него их новая жизнь просто приключение! Если бы он только не
спрашивал, когда приедет Коул...
        Фейт вовсе не хотела врать сыну! Она приехала в лагерь, как только вернулась из Нью-Йорка, и, конечно, Питер расстроился, когда она сказала, что хочет забрать его домой.
        - Тут здорово, - огорченно протянул он. - А мне обязательно ехать?
        - Да, - твердо сказала она.
        Еще больше он разволновался, когда они приехали в дом Камеронов и он увидел картонные коробки.
        - Вот, - сказала Фейт. - Возьми коробку и собери игрушки.
        - Зачем? Разве мы уезжаем?
        - Питер, у нас мало времени. Возьми коробку и...
        - А Коул? Мы что, едем без него? Он же говорил, что будет мне как отец.
        И тут Фейт просто не смогла сказать ему правду. Она наговорила ему тысячу глупостей, но если бы они обманули его! Тогда она посадила его на колени и сказала, что дела не всегда идут так, как надеешься. Питер изменился в лице.
        - Ты хочешь сказать, что вы разведетесь, как родители Скотта? - в ужасе прошептал он.
        Фейт подумала о том, что трудно будет развестись с человеком, от которого приходится прятаться. Она не хотела огорчать сына, но что-то надо было ответить, и она ответила, что уверена только в одном - в том, что она любит его больше всех на свете... а теперь они просто едут в Атланту повеселиться! И они поехали. Правда, повеселиться им не удалось. Нет, Питер бьш вполне доволен, ему нравились новые друзья, а Анна - мама близнецов - превосходно присматривала за ним, пока Фейт ходила на собеседования. В свою очередь Фейт присматривала за близнецами по вечерам, потому что Анна работала ночным кассиром, а ее няня не имела привычки приходить вовремя.
        Дела были не так уж плохи! Вот только бы найти работу, раздобыть денег... Да еще не бояться Коула. Фейт не сомневалась, что он уже ищет их. Возлюбленный ее юности стал взрослым и безжалостным, и если ему что-то нужно, он не остановится ни перед чем. Он пожелал Фейт, и он ее получил. Теперь он хочет забрать у нее ребенка, которого считает своим племянником. Фейт вздрогнула при одной мысли об этом. Хорошо, что она не успела рассказать ему правду! Если бы он знал, что Питер его сын... Не стоит об этом думать, иначе можно додуматься бог знает до каких ужасов.
        Фейт в последний раз посмотрелась в зеркало, спрятала косметику в сумочку и еще раз спросила себя, похожа ли она на продавщицу детской одежды из магазина Мэйси.
        - Да, - сказала она своему отражению, - определенно похожа.
        Все ли она взяла? Так, ключи, остатки наличных... Все. Кажется, готова.
        Незадолго до этого она отвела Питера к Анне, и, когда мальчик побежал к друзьям, Анна сказала Фейт:
        - Не волнуйся, он в безопасности.
        Фейт уставилась на нее, а Анна только улыбнулась:
        - Можешь ничего не говорить, но у тебя ведь проблемы. Твой бывший, да? Он что, хочет отсудить Питера?
        - Что-то вроде этого... - промямлила Фейт. А что еще она могла ответить? Что ее бывший совсем не бывший? Что он обошелся с ней как последний мерзавец? Или что она, тайком от самой себя, продолжает любить его?
        Нет, нет, нет. Хватит думать об этом. Фейт двинулась к двери и остановилась, заметив что-то на столе. Игрушечная машинка. Как она понравилась Питеру! Достав ее из коробочки, он воскликнул:
        - Вот это да! Джимми и Джой обалдеют, когда увидят ее!
        Фейт улыбнулась и спрятала машинку в карман. Конечно, Питер хватится ее, но еще есть время занести игрушку к Анне. Раздался звонок, и Фейт поспешила к двери, потому что это, конечно же, был Питер.
        - Солнышко, я как раз собиралась... - воскликнула она, открывая дверь, и...
        Это был не Питер. Это был Коул. Фейт вскрикнула и попыталась захлопнуть дверь, но он отстранил ее и вошел. Дверь захлопнулась. Сбывался ее самый страшный сон: Коул нашел ее, Коул нашел Питера! Как она могла поступить так неосторожно - открыла дверь и даже не глянула в глазок! Даже не спросила, кто там!
        - Привет, Фейт, - сказал Коул с каким-то странным выражением лица.
        - Как ты нашел нас?
        - Легко. Ты не умеешь прятаться.
        Он огляделся. Его лицо ничего не выражало, но Фейт понимала, какое впечатление произвели на него их с Питером непритязательные апартаменты.
        - Неплохое у вас жилище, - произнес наконец Коул.
        Фейт взорвалась:
        - Убирайся! Иначе я позову полицию!
        Коул снова посмотрел на нее.
        - Ну давай. Зови. Что ты им скажешь? Что ты не в настроении разговаривать с мужем?

«Питер, - подумала она - Питер, миленький, только оставайся у Анны. Только не возвращайся домой. Только не возвращайся домой!»
        - Хорошо. Что ты хочешь?

«Чтобы ты вернулась ко мне» - так он хотел сказать, но понимал, что Фейт не захочет и слышать об этом. Когда Коул посмотрел на нее, смутная боль кольнула его сердце - она была в том самом костюме, в котором пришла тогда к Джергену. Но как она изменилась - похудела, осунулась, выглядела печальной и усталой; и виноват в этом только он. Жизнь уготовила ему настоящее счастье, а он дважды разрушил его. Дважды!
        - Что тебе нужно? - повторила Фейт с решимостью обреченного человека.
        - Где Питер?
        - Не здесь. Ты его не найдешь. Я... отослала его в безопасное место.
        - Это хорошо. - Коул перевел дыхание. - Потому что я хотел поговорить с тобой.
        - Мне нечего тебе сказать.
        Коул кивнул.
        - Я знаю. Это мне нужно кое-что сказать тебе.
        - Мне неинтересно.
        - Фейт...
        - Нет. Сегодня первый раз в жизни я не стану тебя слушать, что бы ты ни сделал. Можешь горланить песни, можешь стоять на голове. Я и не посмотрю в твою сторону.
        - Я это заслужил.
        - О, нет! Только не изображай смиренника - это не в твоем духе! И это не сработает. Я все равно не стану...
        - Я видел Джесси.
        Фейт замерла на полуслове и не сразу смогла заговорить.
        - Ты видел... кого?
        - Я нашел в бумагах Теда письмо, адресованное Джесси. И я решил... - в глазах Коула появилось выражение беспомощности. С ума сойти! Он знает это уже целую неделю и не может просто взять и сказать... - Фейт! Джесси не женщина!
        В его голосе звучал такой неподдельный ужас, что Фейт поневоле перестала злиться.
        - Я знаю, - сказала она как можно мягче.
        - Ты знаешь?
        - И всегда знала. Тед никогда мне не лгал.
        - Так что же, - Коул с трудом подыскивал слова, - мой брат был... гей?
        Фейт кивнула.
        - Да.
        - Но он никогда ничего такого не говорил. Я думал... я думал... Почему он не сказал мне? Разве я перестал бы его любить? Мы же были братья!
        - Ты много значил для него. Тед боялся тебя разочаровать.
        Фейт очень хотела обнять и утешить его: она угадывала его боль по ссутуленным плечам, по потухшим глазам... Но между ними оставалось еще слишком много секретов, и она не решилась.
        - Он старался стать таким, как все, - произнесла она. - Старался справиться, но... не сумел. Он все мне рассказал и взял с меня слово, что я никогда ничего тебе не скажу.
        - И ты держала слово даже тогда, когда я оскорблял тебя!
        - Я дала Теду слово. Я любила его. Он был мне как брат, как лучший друг. Я никогда бы не обидела его.
        - Я нашел письма, - перебил ее Коул. - Письма Джесси к Теду. Стыдно признаться, но я прочел их. Они были похожи на любовные письма. - Коул нервно засмеялся. - Да что там! Это были настоящие любовные письма. Разве я мог вообразить, что они были написаны... Фейт! Я был не прав. Я не надеюсь, что ты простишь меня, но...
        Может быть, уже поздно? Она слушает его, но смотрит на него не так, как прежде, когда они заменяли друг другу весь мир.
        - Фейт, милая, я хочу, чтобы ты знала: я все понял... насчет Питера.
        Фейт подняла голову.
        - Что?
        - Да. - Коул глубоко вздохнул и продолжил: - Ты была одинока. Тед был... Ну... Он старался бороться с собой. Я думаю, он мог испытывать к женщине определенные чувства...
        Фейт покачала головой.
        - Все было совсем не так.
        - Нет. - Коул взял ее за плечи. - Ты не обязана мне ничего объяснять. Я сам во всем виноват, только я один. Но я хочу, чтобы ты знала: я уехал от тебя не по своей воле, мне пришлось! Меня несправедливо обвинили и... Это длинная история. Дело в том, что я не смог бы оправдаться, не втянув во все это тебя.
        - Меня?
        - Да, все случилось в ту самую ночь, когда мы были вместе - Коул погладил ее по щеке и вздохнул. - Я мог сказать отцу и шерифу, что был с тобой, но не хотел. Я слишком любил тебя.
        - А сейчас? - Фейт заглянула ему в глаза, словно пытаясь увидеть в них ответ. - Сейчас ты любишь меня?
        Коул крепко обнял ее.
        - Я всегда любил тебя. Ты ведь знаешь. Я докажу тебе это, если только ты дашь мне еще один шанс.
        Фейт заплакала.
        - Я так тосковала по тебе! Все эти годы я вспоминала тебя и думала, почему, почему ты меня покинул!
        Коул поцеловал ее.
        - Я больше никогда не покину тебя. И я буду любить Питера как собственного сына.

«Сейчас или никогда», - подумала Фейт. Она положила руки ему на грудь и, собрав все свои силы, сказала:
        - Коул, Питер и так твой сын.
        В первое мгновение ей показалось, что он не понял.
        - Питер мой сын?
        - Да, милый. Твой сын. - Фейт крепче обняла мужа и сказала: - Через несколько недель после того, как ты уехал, ко мне пришел Тед. Он хотел узнать, не нужно ли мне чего-нибудь, все ли у меня в порядке. Я призналась ему, что беременна... Коул, твой брат был необыкновенным человеком! Он сказал, что у ребенка должно быть твое имя. И предложил мне выйти за него. Я сказала ему, что я... что брак может быть только фиктивным, и тогда он рассказал мне о себе.
        Коул не сразу пришел в себя.
        - Мой сын, - сказал он наконец. - Мой сын. У меня есть сын.
        Он подхватил Фейт на руки и закружил по комнате. Фейт засмеялась. Когда он остановился, она сказала:
        - Я хотела тебе сказать еще в Нью-Йорке, наутро после того, как мы занимались любовью, но...
        - Не надо об этом... я был просто идиотом!
        Фейт обвила его шею руками, и их разговор прервался поцелуем. Потом они долго стояли обнявшись. Вдруг Фейт выпрямилась, словно внезапно о чем-то вспомнив.
        - Питер ничего не знает!
        Коул улыбнулся.
        - Вот и хорошо. Скажем ему вместе.
        - Он так скучал без тебя! Говорил только о тебе!
        - Я тоже. Я тоже говорил только о нем.
        Входная дверь неожиданно распахнулась.
        - Мама! Я забыл машинку. - Глаза Питера округлились. - Коул?
        - Привет, чемпион! - Коул наклонился и протянул к нему руки. - Скучал без меня?
        Питер подбежал к нему и повис у отца на шее.
        - Мама сказала, что тебе пришлось уехать.
        - Пришлось, - ласково сказал Коул. - Но теперь я вернулся. И больше никогда, никогда не уеду.
        - Никогда, - тихо повторила Фейт и заплакала от счастья.