Воин Островов Дебби Маццука
        Повелитель островов #2
        Эйдан Маклауд, младший брат могущественного лэрда,  — доблестный воин, готовый самоотверженно сражаться за людей своего клана.
        Однако даже самый смелый воитель бессилен перед женскими чарами: Эйдан всем сердцем влюбляется в таинственную прекрасную незнакомку Сирену и даже не подозревает, что божественная красавица подослана врагами, чтобы погубить весь клан Эйдана.
        Сирена все ближе к цели, но она женщина из плоти и крови, и страсть отважного горца находит отклик в ее сердце…
        Дебби Маццука
        Воин Островов 
        Пролог


        Остров Льюис, 1592 год

        Эйдан Маклауд сидел за столом в дальнем углу переполненного трактира и тщетно пытался стряхнуть груз неожиданно навалившихся на него забот, чтобы хоть как-то насладиться компанией своих беззаботных друзей и присевшей к нему на колени чувственной рыжеволосой красавицы.
        — Маклауд, смотри упустишь!  — широко ухмыльнулся ему через стол Гэвин, теснее сжимая в объятиях пышногрудую блондинку.
        Эйдан со смешком тряхнул головой и вновь занялся доставшейся ему рыжей, которая оказалась по-настоящему ненасытной и теперь душила его в своих жарких объятиях.
        — Эй, Маклауд, какова компания!
        Эйдан потянул губами за розовый сосок красавицы и, не обращая внимания на вырвавшийся из ее груди протестующий стон, взглянул в ту сторону, куда смотрел Гэвин. Тот пристально смотрел на открывшуюся дверь трактира, где стоял Торквил, один из воинов его отца.
        Усмешка Торквила заполнила душу Эйдана мрачным предчувствием, не оставив и следа от прежнего, как он теперь понимал, веселого настроения. Эйдан ссадил девицу с колен и, не сводя глаз с гривы серебристо-белых волос воина, поднялся, бросил ей монетку и жестом велел уходить.
        Источая злобу, она пододвинулась к нему боком.
        — Ведь я заплатил тебе. И дал намного больше, чем ты дала мне.
        Девица не уходила, но Эйдан лишь нетерпеливо взглянул на нее и жестом отослал прочь.
        — Мой отец вернулся?  — спросил он коренастого воина, уже стоявшего перед ним.
        — Да, у меня не было возможности рассказать тебе об этом раньше. Мы оставили…
        Торквил не успел договорить, но Эйдан уже схватил со скамьи свой шерстяной плащ и направился к двери. За его спиной раздавались голоса друзей, призывавших его остаться, но с таким же успехом они могли бы звать глухого. Ведь в опасности был его младший брат, и ему надо было помочь.
        Раскат грома разделил небо пополам, когда Эйдан стремительно пересек дворик, направляясь к конюшне. Кляня себя за каждый миг промедления, он соскоблил липкую грязь о порог и вошел столь решительно, что конюх, лениво развалившийся на копне сена, испуганно вскочил.
        — Седлай мою лошадь!  — приказал он конюху и добавил, чувствуя за спиной дыхание Торквила: — И его тоже.
        — Дугал едва ли отправит своих людей против знатного шотландца. Он не захочет портить отношений,  — произнес Торквил.
        Смахнув капли дождя со лба и уставившись на воина, Эйдан спросил:
        — А мой отец приехал трезвым?
        От ответа на этот странный вопрос зависело очень многое, и больше всего Эйдан боялся услышать «да».
        Будучи трезвым, его отец обычно не замечал своего младшего сына. Порой относился к нему слишком строго и даже предвзято, что глубоко огорчало Эйдана. Но все было совсем иначе, если отец уже поднимал в тот день кубок.
        Ответом на этот вопрос стали плотно сжатые губы товарища, и Эйдан выругался. Схватившись за протянутые ему вожжи, он пробормотал слова благодарности, оседлал Финна, своего любимого жеребца, и повернул его в сторону дома.
        Спустя мгновение Торквил на своей гнедой поравнялся с ним, и, несмотря на угасающий свет дня, Эйдан успел разглядеть нечто, болтавшееся у него на спине.
        — Так что ты мне хотел рассказать?  — крикнул Эйдан.
        Пытаясь перекричать дробь копыт, Торквил ответил через плечо:
        — Сегодня день рождения у твоего брата, и ты знаешь, как его отец…
        Ветер заглушил проклятия Эйдана, раздосадованного известием. Надо же было оставить его одного именно в этот знаменательный день! И все из-за чего?! Только отец за порог, как Лахлан торопится к дружкам на охоту или на ночные оргии. В свои восемнадцать он больше интересовался властью, чем его брат Лахлан, а в последнее время даже стал тяготиться своими обязанностями. Но он ни за что не допустил бы, чтобы из-за него оказался в опасности младший брат.
        В последнее время Эйдан старался не вспоминать о том, что восемь лет назад родился Лахлан, и иногда это ему удавалось, однако он никак не мог забыть слов одной старухи — слов проклятия, направленных против его брата и матери.
        Он действительно похож на выходца из земли Фэй.[1 - Действие разворачивается в еще не объединившемся Королевстве Островов, гэльско?норвежском государстве на острове Мэн, Гебридах и западном побережье Шотландии в эпоху раннего Средневековья. Предположительно речь идет о периоде объединения, когда в 1076 году норвежец Годред I Крован захватил власть на острове Мэн и постепенно подчинил своей власти Гебридские острова, основав скандинавскую династию королей Мэна. Начало действия романа происходит на севере, на одном из островов Гебридского архипелага, в котором более 500 островов. Лахлан родился от выходца с юга, с земли Фэй, светловолосым, как многие викинги, и потому был проклят.  — Здесь и далее примеч. пер.]
        Страдальческие слова отречения вместе с проклятиями его отца эхом звучали в голове Эйдана. Он зажмурился, чтобы прогнать от себя образ белого, в кровавых пятнах полотна, которым была накрыта его мать, а также противные шлепки босых ног по холодному камню. Это он сам много лет назад бежал из своей комнаты в зал.
        Эйдан плотнее запахнул плащ, надеясь, что это защитит его от колючего ветра и горьких воспоминаний. Нагнувшись почти к самому крупу Финна, он стремительно промчался по узкому деревянному мосту, оставив Торквила далеко позади. Вдалеке появились огоньки — из туманной пелены дождя проступали очертания сторожевой башни. Это были огоньки его родного дома, и сердце Эйдана стучало все чаще. В груди теснилось и никак не могло вырваться имя брата, когда отец встретил его на пустынном дворе дома.
        Старик служитель угловатыми пальцами привлек к себе Эйдана.
        — Я никак не могу найти парня! Мы перевернули все в доме, но…
        Эйдан не сводил взгляда с беспокойно бегающих глаз старика. Сейчас были бы бесполезны любые слова, поскольку оба знали, что случилось нечто плохое. Отец вместе с его братом отправились к утесам. Отец и прежде угрожал сыну, да только Эйдан не верил, что человек, в котором он когда-то души не чаял, попытается совершить столь гнусное дело. И даже теперь, когда это оказалось правдой, он все еще убеждал себя, что, должно быть, ошибается.
        — Будь осторожен,  — сказал служитель.  — Боюсь, он сошел с ума. Я не знаю, какая сила вселилась в него. По словам дяди, нечто подобное уже бывало, но, клянусь, такое я видел в первый раз.
        Эйдан качнул головой, сжав на мгновение веки, чтобы не заплакать. Ведь он мужчина, да и момент для выражения чувств неподходящий. Натянув поводья, Эйдан решительно повернул жеребца и бросил его в плотную завесу ночи, откуда он только недавно появился.
        Когда проступили темные очертания гранитного утеса, Эйдан выкрикнул несколько раз имя брата, но слова утонули в горестном завывании ветра. Глазами, слезившимися от напряжения, он пытался заглянуть за пелену дождя в подступающий сумрак ночи. Но вот вспышка молнии на мгновение осветила рваные силуэты утесов, и Эйдан на скалах разглядел две огромные тени людей, направлявшихся к краю.
        Крик агонии вырвался из горла Эйдана:
        — Нет, отец, нет!
        Эйдан соскочил с коня и, поборов страх, бросился к ним.
        — Тебе не остановить меня, Эйдан. Настал день, когда я узнал правду.
        Слова Александра Маклауда прозвучали глухо и невнятно. Он дернул Лахлана за руку, и мальчик отозвался криком страдания.
        В бессилии и страхе Эйдан подумал, что ему надо было подумать о брате раньше. Зная отца, он вполне мог бы найти возможность защитить брата. Приблизившись, он услышал шум волн, разбивавшихся внизу о скалы, с силой втянул носом острый запах моря, и с его чувств словно пелена спала.
        Лахлан хныкал и бессмысленно водил большими от ужаса глазами, а золотистые кудри все так же мило обрамляли его ангельское личико.
        — Отец, не делай этого, отдай его мне,  — попросил Эйдан.
        Злобно тряхнув головой, Александр дернул за руку вновь в страхе сжавшегося Лахлана. Промокшая до нитки белая ночная рубаха прилипла к худосочному телу мальчика, а его босые ступни едва касались земли. Сейчас голубые глаза отца казались черными, столько в них было злобы и ярости. Эйдан лишь сейчас осознал, что нет в мире силы, способной остановить его отца.
        — Я отдам его морю, и ты не сможешь мне помешать!  — крикнул Александр, отступая по мокрой, отполированной дождем глине.
        Нога скользнула, и, пытаясь сохранить равновесие, он взмахнул рукой, только что державшей за руку Лахлана.
        Движения отца вдруг показались Эйдану замедленными, словно в кошмарном сне. Он рванулся вперед и, схватив брата за оставшуюся протянутой руку, оттащил его подальше от отца. Эйдан крепко прижал к себе дрожавшего мальчика и поспешил отступить с ним от опасного обрыва. Он мог бы поклясться, что видел, какой бешеной злобой налились глаза его отца в тот краткий миг, когда он, оступившись, падал назад и молотил руками воздух в надежде удержать равновесие. С душераздирающим криком Александр исчез в темной бездне провала.
        — Отец!  — крикнул Эйдан, отталкивая за спину брата и бросаясь к краю обрыва, за которым каким-то непостижимым образом завис на скале Александр.
        Наконец он почувствовал, как его пальцы обхватили костистую руку отца. И почти сразу ощутил, как на руку навалилась невероятная тяжесть и мышцы противно задрожали. Эйдан попытался вбить носки своих сапог в размокшую глину, но почему-то не почувствовал удара. А меж тем острые камни дюйм за дюймом скребли по груди Эйдана — отец своим весом неминуемо тащил его за край утеса.
        На миг их взгляды встретились, и Эйдану вдруг стало страшно от той жестокой решимости, которую он увидел в пристальном взгляде светло-голубых, цвета моря, глаз своего отца.
        — Нет, отец!  — закричал Эйдан, чувствуя, как кулак поворачивается в его пальцах и выскальзывает.
        Он зажмурился, не в силах смотреть, как его отец исчезает в беснующейся пучине вод, зажал уши, чтобы не слышать его последнего предсмертного крика. Печаль переполняла его сердце.
        Вдруг теплое дыхание шепотом проникло в его уши.
        «Я поговорю с духами, Эйдан. Они спасут его».
        Горячая волна пробежала по его телу, возвращая к жизни. Эйдан встал на ноги и увел брата подальше от опасного края утеса. Положив руки на его узкие плечи, он встряхнул его и решительно произнес:
        — И заклинаю тебя, Лахлан, ни слова больше о земле Фэй, ни слова. Ты слышишь меня?
        По мокрому лицу Лахлана текли слезы.
        — Да, Эйдан,  — прошептал он.
        Почувствовав движение за спиной, Эйдан обернулся. Торквил и Дугал стояли, не произнося ни слова, затем Дугал нерешительно шагнул к ним.
        — Отдай нам мальчика, мы доведем его до дома.
        Эйдан только сейчас почувствовал, как ярость, застилавшая ему глаза, начала рассеиваться, словно туман. Он посмотрел на Лахлана и увидел страх в глазах брата. Словно выталкивая слова из груди, он с усилием проговорил:
        — Нет, он останется со мной.
        Эйдан повернул к себе брата и крепко взял его за плечи, прежде чем накинуть на него принесенное Торквилом одеяло.
        — Я не сделаю тебе ничего плохого, брат, и не позволю этого другим. Я всегда буду тебя защищать. Поверь мне!
        Лахлан обнял Эйдана за шею и уткнулся лицом ему в грудь.
        — Я знаю, Эйдан. Я люблю тебя.
        — Я тоже тебя люблю,  — словно клятву произнес Эйдан.
        Если бы только ему представился шанс отплатить тому пришельцу из южных земель за то, что он сделал для его рода!

        Глава 1


        Волшебные острова, 1603 год

        Принцесса Сирена легко скользила на своем белоснежном жеребце, обозревая просторы Волшебных островов. Далеко внизу синела лазурь водоемов, сверкавших в лучах полуденного солнца, темнели непроходимые чащи вековых дубов, обрамленные необъятным зеленым океаном высоких луговых трав. Гладь этого океана, украшенного причудливым узором фиолетовых и белых цветов, бороздили волны. Там гулял ветер.
        Сирена не без гордости любовалась своим королевством, хотя справедливости ради надо заметить, что это было королевство ее отца. Какое другое место на земле могло быть столь же прекрасным?! Те, кто не забывает истории своих предков, пожалуй, сказали бы, что некогда здесь был библейский рай. «Шесть ангелов сбросили с небес нам, смертным, эту благословенную землю Фэй»,  — говорили старожилы, и Сирена соглашалась, но милее всего в королевстве для нее были эти Волшебные острова.
        Легко постукивая по лоснящемуся мускулистому крупу коня, покрытому розовым атласом, она направила его к дому. Она еще не совершала столь долгих прогулок. А ее отец в это время расхаживал по тронному залу и решал, кто станет его преемником. После кровавых сражений в королевстве на далеком севере придворный маг Иский настаивал на том, чтобы трон наследовала сама принцесса Сирена.
        Надо заметить, что на трон претендовали лорд Бэна и лорд Эрвин — кузены правителя и его ближайшие советники, королева Моргана — мачеха Сирены, а также сама Сирена, о которой королю постоянно напоминал придворный маг. Но король Аруон никак не хотел прислушаться к окружению и увидеть в принцессе Сирене свою единственную наследницу. Сколько Сирена ни старалась, ей никак не удавалось сделать так, чтобы отец был ею доволен. Если только ей дадут шанс показать себя, она докажет, что достойна большего!
        Когда принцесса проскакала вдоль острой как бритва гранитной гряды, на вершине скалы показался хрустальный дворец. Увидев в тени у основания дворца лорда Бэну и лорда Эрвина, являвших собой цвет аристократии, она еще издали заметила, что один из них необычайно бурно жестикулирует. «Радуются, один из них наверняка станет преемником отца»,  — мрачно подумала она.
        Лишь одна мысль успокаивала принцессу: преемнику Аруона едва ли удастся вскоре вступить на престол. Она знала, что никакие болезни не заставят отца отдать власть — только смерть. Она также знала, что те, что были в их роду у власти, едва ли доживали до седин. «Незавидная участь править королевством,  — размышляла она.  — Для тебя не без умысла готовят всякие магические настои». Но Сирене хотелось верить, что ее могущественный отец будет править вечно.
        — Тише, Боуэн,  — остановила она своего жеребца, ласково потрепав ему гриву.
        Этого жеребца подарила ей мать за неделю до своей гибели. Крепко схватившись за гриву коня, она перевалилась налево и лишь потом вспомнила про его больной левый бок. «Нет, нет!» — вскрикнула она, но было уже поздно.
        Небо покачнулось, а в следующее мгновение Сирена уже висела на руках, чувствуя на своей щеке подрагивающий бок лошади. Особый головной убор, немного напоминавший корону, слетел с головы принцессы, и попавшие в рот длинные волосы заглушили ее крик.
        Принцесса бессильно болталась на поводьях, пытаясь распутать руки. Ее нога вновь коснулась бока жеребца, и она почувствовала, что летит через голову лошади. Бешено топоча, Боуэн подался вправо, пытаясь защитить свой больной бок. Его с ужасающей быстротой несло на дерево.
        Уже понимая, что произошло, Сирена крепко держала поводья.
        — Прости, Боуэн,  — успокаивала она коня.  — Если я сделаю еще какую-нибудь глупость, можешь не слушаться меня.
        Неизвестно, понял ли ее жеребец, но он заржал и почти по-человечески кивнул мордой.
        Принцесса кляла себя за то, что, размышляя о матери, забыла о предупреждении и попыталась слезть через левый бок. Этот бок был поврежден еще с рождения и сейчас казался в два раза меньше здорового правого. Сирена уже освоилась с этой особенностью и научилась не прикасаться к больному боку жеребца, а он с полуслова слушался хозяйку, чувствуя свою уязвимость. Падения, подобные этому, у Сирены уже были, но она по-прежнему оставалась верна своему четвероногому другу.
        Но надежда — фея робкая. Когда копыта Боуэна застучали по мощеному дворику, Райнер, один из конюхов, пересек двор и поприветствовал принцессу. Он заметил, что корона на голове Сирены погнута, взял корону в руки и повертел, разглядывая.
        — Еще одно падение, принцесса?  — не скрывая своего презрения, спросил он.  — Все настолько плохо, что даже не помогает ваша магия?
        «Разве что превратить жеребца в птицу?» — подумала принцесса, но вслух ничего не сказала. «Пусть никто при дворе не знает, что Сирена не умеет совершать чудеса»,  — решила она. Говоря начистоту, принцесса кое-что в магии понимала, однако наступали времена, когда «кое-что» решительно не годилось, потому что могло стоить жизни. Прежде она находилась под защитой пользующейся влиянием матери, а также своей служанки Эванджелины и, разумеется, друзей.
        Принцесса соскользнула с жеребца и, чувствуя, как подкашиваются ноги, облокотилась о круп коня.
        — Ловкость и ничего, кроме ловкости. К счастью, этим качеством я не обделена.
        Райнер удивленно приподнял темные брови и приблизился к принцессе, теперь уже возвышаясь над ней. Она была невысокого роста, и потому соблазн посмотреть на нее свысока был велик.
        — Лично мне все равно, что спасло вас, принцесса. Но я знаю, что начальник королевской охраны сейчас сообщает об этом случае вашему отцу. Поверьте мне, пройдет совсем немного времени, и вам придется оправдывать перед лицом отца этого незадачливого жеребца, которому лучше было бы сгинуть.
        Чувствуя, как сердце начинает колотиться в груди, Сирена пересилила себя и попыталась договориться с самоуверенным обидчиком, но слезы и мольбы совершенно не тронули Райнера. «Если бы это доставило ему удовольствие, он и мне пожелал бы сгинуть»,  — подумала Сирена. Меж тем придворный конюх искал повод избавиться от Боуэна. Он не терпел никаких дефектов и даже мелких несовершенств. Как и многие, он жаждал власти.
        Подавив в себе страх, принцесса выхватила корону из его пальцев и решительно отбросила со лба пряди золотистых волос.
        — Ты забываешься, Райнер! Боуэн мой и только мой. Я буду защищать его, и никто не посмеет притронуться к нему пальцем.
        С наглым видом он переводил взгляд с головы на ноги принцессы, самодовольно оглядывая ее.
        — Что даст ваша защита?  — усмехнулся конюх.  — Полагаю, лучше бы ему умереть своей смертью.
        Почувствовав уверенность в ногах, Сирена попыталась пройти, но Райнер не собирался уходить с ее пути. Она сделала шаг влево, он тоже. Райнер постоянно преграждал ей путь, смеясь над ее бесполезными попытками обойти его. Помог Боуэн, двинувшийся всей массой на Райнера и просто оттеснивший его.
        — Ты еще заплатишь за это!  — зашипел конюх на жеребца, яростно сжимая кулаки.
        Но не успел он и руки поднять, как Сирена решительно шагнула вперед и толкнула его обеими руками.
        Костлявое лицо королевского конюха исказилось в гневе, он вскочил на ноги и занес кулак. Отступать было некуда, и принцесса обреченно закрыла глаза. «Этот не такой крупный, как мой отец,  — рассудила она.  — Обойдется». Она почувствовала движение воздуха, услышала сдавленный крик и непонятный шлепок.
        Приоткрыв глаза, она увидела Райнера, сидевшего в корыте и выплевывавшего изо рта воду.
        — Вам повезло, что пострадала только ваша честь, Райнер. Вы подняли на принцессу руку, а за это полагается смерть,  — холодно произнес Иский, а затем, блеснув голубыми глазами из-под густых серебристых бровей, повернулся к Сирене: — Хотя в таких ситуациях, последнее слово за вами, ваше высочество.
        — Нет, не надо его наказывать. Вы достаточно его проучили, Иский. Спасибо.
        Придворный маг повелительно пошевелил рукой, и Райнер, мокрый и побледневший от страха, поднялся на ноги.
        — Отведи жеребца принцессы в конюшню. И помни: если с Боуэном что-то случится, твоя судьба будет зависеть только от слова Сирены!
        Иский и принцесса пошли в дом, и она, не утерпев, бросила тревожный взгляд через плечо на конюшню. Маг успокаивающе взял ее за руку.
        — Не беспокойся, я присмотрю, чтобы все было в порядке. А сейчас нас с тобой зовет король.
        Принцесса вздрогнула и крепче сжала руку мага.
        — Со мной? А ты не ошибся, Иский? Он действительно хочет меня видеть?
        — Да, и именно за этим он послал меня.
        — О, мне не передать, как я счастлива слышать это,  — сказала принцесса, спрятав непрошеную слезу.  — Видимо, он хочет удовлетворить мою просьбу. Как ты думаешь?  — И слишком взволнованная, чтобы дождаться ответа мага, она продолжила: — Хотя, наверное, ты не знаешь о ней, Иский. Наши законы предвзяты, они дают мужчинам слишком много преимуществ перед женщинами. В других королевствах нас совсем не понимают и считают отставшими от жизни. Нам нужна дипломатия, Иский, она…
        — Принцесса,  — мягко остановил ее маг,  — боюсь, вы неправильно меня поняли. Сегодня ваш отец хочет назвать своего преемника, и присутствие всех кандидатов обязательно. Возможно, я ошибаюсь, но думаю, что он выберет вас.
        Принцесса почувствовала, как ее щеки пронзили сотни огненных иголочек. Могла ли она подумать, что все так переменится? Ведь ее отец ни разу не назвал ее в числе преемников трона, а сейчас она неожиданно приглашена в круг избранных. Сирене показалось, что годы, как пыльные тома писем, направленных против устаревших законов королевства, свалились с ее плеч.
        — Иский, ты, должно быть, разыгрываешь меня. Не может быть, чтобы мой отец вспомнил хоть чьи-либо заслуги.
        Принцесса хотела сказать что-то еще, но на ее глаза навернулись слезы.
        — Ничуть, моя принцесса, я серьезен как никогда. Ты заслужила это, и я говорю это без всякой усмешки. А теперь нам надо поторопиться.
        Когда Иский и Сирена вошли во дворец, мерно жужжащий хор голосов взорвался восклицаниями. Королева Моргана, мачеха Сирены, выбежала из тронного зала, словно ужаленная.
        — Король Аруон умер!  — крикнула она на бегу своей служанке Нессе.
        Услышав это, слуги замолчали. Ноги Сирены подкосились, а сердце забилось так, словно вот-вот выпрыгнет из груди.
        «О нет, только не мой отец,  — пронеслась у нее мысль,  — это, должно быть, какая-то ошибка. Он так любил королевство, эти острова… и меня».
        Но нет, даже в своем ошеломлении она не могла подумать, что он любил ее. Наверное, он ее никогда не любил.
        Лорд Бэна и лорд Эрвин также вышли из тронного зала, плечами прокладывая себе путь через толпу. Их лица, всегда бесстрастные на публике, были в недоумении вытянуты.
        — Что происходит?  — спросили они в один голос, подойдя к Сирене и Искию.
        — Король умер, Моргана только что рассказала всем,  — ответил маг, стремительно делая шаги им навстречу, чтобы слова эти прозвучали в тронном зале.
        Его сапфировая мантия волной всколыхнулась за ним.
        — Ваше высочество,  — прозвучал за спиной принцессы мелодичный голосок Эванджелины. Руки служанки легко легли на плечи Сирены.  — Вам лучше присесть.
        — Нет, я не могу,  — ответила принцесса, наблюдая, как Бэна и Эрвин, а затем и Моргана с Нессой исчезают в проходе вслед за Искием.  — Я должна знать, Эванджелина, от чего умер отец. Отчего?
        — Я не знаю, быть может, придворный маг сможет объяснить это,  — ответила служанка и, поддерживая принцессу за руку, повела ее к тронному залу.
        Невысокий Иский, который был ростом не выше Сирены, казался гномом на фоне двух лордов и Морганы, которые неотступно следовали за магом и задавали ему вопросы. Маг держался горделиво.
        — Я не могу думать в таком шуме,  — донеслось до принцессы.  — Дайте мне пару минут.
        Подошедшая Сирена стояла за спиной придворного мага и превосходно видела, что его пристальный взгляд направлен на золотой трон короля Аруона. Все, что осталось от ее отца, была символическая красная атласная подушечка. В памяти принцессы тут же всплыли дни, когда умерла ее мама. Как ни старалась Сирена забыть те дни, упрямые воспоминания настойчиво прокладывали себе дорогу. Словно наяву принцесса видела тот день, когда она бежала в этот зал, чтобы успеть положить у погребальной урны венок из белых и розовых цветов. Она до сих пор помнила, как ее отец забрал цветы и растоптал, бросив на пол. Он заставил Сирену встать на колени перед троном и обвинил в том, что это из-за нее мать приняла то роковое решение. Как и сейчас, от прекрасной Елены тогда осталась лишь горстка пепла на красной атласной подушке.
        Принцесса склонила голову и вгляделась в золотые прожилки белого пола из мрамора в надежде прогнать эти болезненные воспоминания.
        — Моргана, где меч Нуады?  — спросил Иский.
        Губы мачехи сложились в домик.
        — Не имею представления,  — ответила она.
        — Ну а как насчет пергамента для наследников, который я недавно приносил? Его-то вы не потеряли?
        Моргана украдкой обменялась взглядами с Нессой, стоявшей в глубине комнаты вместе с Эванджелиной. Там же стояла прислуга лорда Бэны и лорда Эрвина.
        — Там, за троном,  — жестом указала она.
        Иский качнул головой стражнику в ливрее, стоявшему за троном и внимательно следившему за происходящим. Тот с готовностью извлек свиток и передал его магу. Придворный маг с величайшей осторожностью развернул список, и Сирена увидела внизу знакомую размашистую подпись отца. А на строчке, где должно быть имя преемника, стояла одна буква — «Л».
        Маг провел скрещенными пальцами над этой буквой… и она исчезла. Сирена озадаченно прищурилась. Меж тем Иский, поглядывая на нее краем глаза, зашевелил густыми бровями. Похоже, он был прав, и в пергаменте говорилось об одном из лордов — об Эрвине или Бэну.
        — Кто же там? Чье там имя?  — нетерпеливо спрашивала Моргана, хотя по ее позе и тону Сирена догадалась, что она знает ответ.
        Мог ли ее отец сомневаться в новой королеве, ставшей ей приемной матерью? Даже зная, что у них натянутые отношения, Сирена и подумать об этом не могла. Получалось так, что Моргана имела самые большие шансы занять трон.
        — Ничье,  — со спокойной безучастностью судьи ответил маг.  — А поскольку король не высказал своей воли и меча у нас тоже нет, вам четверым придется побороться за трон. В Книге земли Фэй подробно описывается, какое испытание вы должны пройти в сложившихся обстоятельствах.
        Сирена помнила, что написано в первых пяти древних томах, отчего ее сердце упало. Если говорить о знании законов, то в своей победе принцесса не сомневалась. Что же касается силы и храбрости, то Сирена не хотела даже пытаться. Она знала, что, кроме позора, ничего не получится. Третьим испытанием была проверка магических способностей. Принцесса знала, что это испытание не только грозило ей позором, но было также опасно для ее жизни.
        В земле Фэй дети королевских семей проходили испытания три раза. Первый раз в четыре года, второй раз в двенадцать лет, а в третий — по достижении двадцати одного года. Последнее испытание было наиболее сложным. Способности к магии оценивались по пятибалльной системе, из которых Сирена имела неутешительные два балла. Выручала мама, когда была жива, и Эванджелина.
        Мать Сирены умерла спустя месяц после того, как принцесса прошла свое второе испытание. Принцесса не знала бы, что делать, если бы не Эванджелина, приехавшая на Волшебные острова три года назад и ставшая ее служанкой. До рокового момента ее двадцать первого дня рождения оставалась всего неделя. Но рука провидения вовремя привела Эванджелину на Волшебные острова. Случилось так, что в тот день Сирена заговорила с незнакомкой и спросила, кто она и откуда. Но заметив на ее лице смущение, умерила свое любопытство. Ей не хотелось столь скоро оттолкнуть от себя вновь обретенную знакомую.
        Пока Иский рассказывал трем остальным претендентам на трон правила испытаний, принцесса тревожно переглядывалась с Эванджелиной. «Не беспокойся»,  — безмолвно ответила та.
        Придворный маг остановил взгляд на Сирене и отчеканил:
        — Испытание вы будете проходить через неделю.
        Состроив на своем аристократическом лице ехидную улыбку, лорд Эрвин сказал:
        — Возможно, принцессе и королеве следует подумать, идти ли им дальше.
        Королева Моргана сверкнула изумрудно-зелеными глазами и презрительно скривила алые губы.
        — Как вы посмели, Эрвин! Это испытание — лишь пародия на справедливость, и вы это прекрасно знаете. Как законная королева, я могла бы уже сейчас присвоить себе трон и власть в королевстве.
        — Но я не видел вашего имени ни в одном документе на наследство, Моргана. Также я не видел и меча Нуады в ваших руках. Если кто и имеет право на трон, то это принцесса Сирена.
        Стоявший неподалеку лорд Бэна снисходительным, больше похожим на покашливание смешком уколол принцессу, и ей захотелось сотворить с ним нечто страшное. Но она слишком хорошо знала свои способности и не сомневалась, что любая ее попытка вызовет скорее всеобщий смех.
        Лорд Бэна был заносчив так же, как и его брат, лорд Эрвин. Но в отличие от своего брата Бэна действительно боялся принцессы. Оба они в свое время добивались руки принцессы, но ее отец, король Аруон, решил, что парой его дочери должен стать человек более могущественный.
        Эрвин никогда не скрывал, что он все еще хочет руки принцессы, несмотря на то что приходится ей кузеном, однако в отличие от брата он никогда не пытался навязываться ей. Если бы две недели назад Эванджелина не вмешалась в ситуацию, принцессе не удалось бы избежать излишне назойливого внимания лорда Бэны.
        Подавляя дрожь от тяжелых воспоминаний, Сирена встретилась взглядом с мачехой. Спустя мгновение этого молчаливого противоборства Сирена уже знала, что Моргана также не намерена упускать своего шанса, хотя и искренне жалела мачеху. Моргана явно была готова пожертвовать большим, чем она, Сирена, ради титула королевы. Единственным утешением Морганы было то, что ей меньше пришлось натерпеться от грубостей короля. Да, ей пришлось принимать на себя его гнев, но это не уменьшило ее стремления защищать Сирену от его нападок. Моргана не раз вступалась за падчерицу, за что Сирена была ей искренне благодарна.
        Размышления Сирены прервал поднявший руку Иский.
        — Как придворный маг Волшебных островов, я объявляю о своем решении.
        Не любившая признавать своего поражения, Моргана потрясла длинными черными локонами.
        — Иский, я думаю, трон должен остаться за мной. Мы не можем позволить себе, чтобы король Роуэн почувствовал нашу слабость. Он все еще слишком силен и при первой же возможности захватит Острова.
        Что же касалось Сирены, она думала совсем иначе и не считала, что захват Островов ее дядей Роуэном станет бедствием. Не в пример ее отцу, он был человеком честным и даже деликатным. К тому же он всегда был благосклонен к ней, Сирене, и наверняка бы защитил ее от домогательств лордов Бэны и Эрвина. Так думала, вернее, в это хотела верить принцесса. Однако он мог измениться, рассудила она. Ведь она не встречалась с ним с тех пор, как умерла ее мать. Сирена вспомнила, что он скорбел по Елене больше, чем ее отец. Но мир между братьями был недолгим, и с тех пор принцесса больше не видела своего дядю.
        — Это совершенно не обязательно, Моргана,  — ответил Иский.  — Роуэн не имеет ни малейшего желания захватывать наши Острова. Правда, он может позаботиться о том, чтобы у нашего королевства был сильный правитель. Признаться, до этого времени я и сам уже подумывал об этом. Что же касается вашей четверки, я предлагаю вам воспользоваться возможностью и приготовиться к состязанию.
        Чуть задержавшись, чтобы остаться наедине с магом, принцесса спросила:
        — Как вы думаете, мой дядя знает?
        Слухи и сплетни разносились по земле Фэй со скоростью ветра, и принцессе не хотелось, чтобы ее дядя узнал о смерти брата от своих слуг.
        — Нет, я…  — начал Иский, но умолк на полуслове. Пробормотав что-то и удовлетворительно кивнув, он продолжил: — Принцесса, тебе нет нужды беспокоиться о короле Роуэне. Я и сам собирался сегодня отправиться в землю Сили. Я знаю, как тебе трудно, моя дорогая. Почему бы тебе на время не удалиться в свое тайное место в лесу?
        Каменный дом Иския находился достаточно близко от потаенного уголка Сирены, и он, разумеется, знал о его существовании. Однако раньше ни словом не обмолвился об этом.
        Сирена в ответ кивнула.
        — Как видишь, все складывается не лучшим образом,  — вздохнул Иский.
        Он был придворным магом, и это многое объясняло, однако Сирена понятия не имела о том, что он наделен даром ясновидения. «А если бы и обладал им, то наверняка знал бы, что меня так беспокоит»,  — рассудила она, тоже чувствуя, что дела плохи. Как бы то ни было, в этом она была согласна с магом.

        — Вы точно не хотите, чтобы я оставалась с вами, ваше высочество?  — спросила Эванджелина, как только доставила Сирену из дворца в ее тайное убежище в лесу.
        Обычно Сирене нравилось проводить время с Эванджелиной, но сейчас она вообще ничего не хотела. Просто Сирена не была уверена, что доберется сама. Она чувствовала себя такой неуклюжей, что моральная поддержка была ей просто необходима.
        — Не стоит, со мной все будет в порядке,  — сказала принцесса.
        Как только Эванджелина ушла, Сирена устроилась на разогретом солнцем мху у старого дуба и расслабилась. Знакомый ей до веточки потаенный уголок был по-прежнему прекрасен, и принцесса почувствовала себя гораздо лучше. Пожалуй, только здесь она могла спрятаться от насмешек и мечтать о том дне, когда в земле Фэй, при дворе, отношение к ней изменится к лучшему. Но едва ли этот день скоро наступит.
        Пытаясь побороть свой страх перед тем, что ее ждет уже на этой неделе, она вдохнула сладкий аромат колокольчиков и принялась разглядывать лазурные воды, которые заливали скалистый берег. Чувствуя, как приливы и отливы успокаивают ее взбудораженную душу, она надеялась найти решение всех своих проблем.
        Но неожиданно на нее набежала тень, что-то большое заслонило ее от теплых лучей солнца. Принцесса поежилась и открыла глаза.
        — Прячешься… ты всегда прячешься.
        Она моргнула и, не поверив своим глазам, моргнула вновь.
        Этого не может быть!
        Сирена провела рукой по глазам, но видение не исчезло. Перед ней в слепящем золотом свете мерцала фигура короля Аруона.
        — Отец… но как? Мне сказали, что ты умер.
        — Умер?  — прорычал знакомый голос.  — И ты, как дурочка, поверила им? Меня убили!
        — Убили… но как?! Кто мог пойти на такое?
        Облокотившись на ствол дуба, она пыталась унять дрожь, но не смогла.
        — Рябиновый сок,  — проговорил Аруон, выплевывая слова, словно это был тот яд, которым его отравили.  — Ангелы запретили мне говорить, кто это сделал, но, поверь, моя смерть будет отомщена.
        Теперь уже Сирена не знала, что поразило ее больше. Тот факт, что ее отец появился перед ней в компании ангелов или что он был убит. Ее отца, неистового и сильного человека, сгубил сок ягод.
        Она судорожно сглотнула и произнесла слова, которые рвались наружу:
        — Я отомщу за тебя, отец.
        — Ты… отомстишь за меня?  — высокомерно фыркнул отец.
        Чувствуя, как горят щеки, Сирена ответила:
        — Но если не я, то кто?
        Взгляд отца смягчился.
        — Мой сын.
        — Но у тебя не было сына,  — едва слышно возразила Сирена, опасаясь вновь навлечь на себя гнев отца.
        — Был, ангелы мне его показали,  — ответил отец.  — Знал бы я об этом при жизни!.. Но тогда мне ничего не сказали.
        Сирена никогда прежде не видела горя в глазах отца, однако сейчас она безошибочно узнала человека, который тосковал о сыне. В груди Сирены заныло. Как мог ребенок, которого отец никогда не видел, занимать столько места в его сердце? И почему она, Сирена, не была столь же мила отцу?
        — Сирена, протяни руки,  — потребовал отец.
        Пораженная, она подняла взгляд, потерла влажные ладони о розовую накидку, затем робко протянула руки. Как она ни старалась, ее руки дрожали.
        Отец покачал головой.
        — Не понимаю, почему они выбрали тебя для этого,  — проворчал он уничижительным тоном, оглядывая Сирену с головы до ног.  — Ты ростом с эльфа и боишься собственной тени.
        Но Сирена сейчас боялась только отца и имела на то серьезные основания.
        — Не понимают они ничего.
        Отец хотел сделать шаг, но словно наткнулся на невидимую стену. Чувствуя, как мелко подрагивает подбородок, принцесса сжала зубы и моргнула, чтобы избавиться от навернувшихся слез. «Если даже ангелы выбрали меня, он не посмеет мне отказать»,  — подумала она. Меж тем король Аруон поднял меч Нуады, и Сирена задохнулась от яркого блеска драгоценных камней на его рукояти.
        Отец передал золотой меч в руки дочери. Под его тяжестью она покачнулась, чувствуя, как тепло наполняет ее руки, как если бы меч был живым. Наверное, меч передавал свою магию, поскольку впервые в жизни страх покинул ее и она почувствовала себя сильной.
        Она подняла глаза.
        — Так что я должна сделать?  — спросила Сирена таким уверенным тоном, что сама удивилась.
        Король Аруон, казалось, не меньше был удивлен ее спокойствием. Сирена уже тогда почувствовала, что никогда не бросит этот золотой меч.
        — Ты найдешь своего брата и приведешь его на Волшебные острова, где он займет свое законное место на троне,  — проговорил король.
        — Но меч вручили мне, и я так же являюсь наследником трона, как и брат,  — решительно возразила она.
        — Но женщина не может править королевством, особенно такая слабая, как ты. Я сделал свой выбор. Ты найдешь своего брата и передашь ему меч.
        «Нет, только не меч!» — хотелось выкрикнуть ей, но она лишь спросила:
        — Как же я найду его? Я даже не знаю, кто он и где он.
        Массивная фигура отца заколебалась и исчезла, оставив лишь золотую пыль, вихрем игравшую в лучах солнца. Громовой голос отца отозвался эхом из-за деревьев:
        — Его зовут Лахлан Маклауд, и живет он на острове Льюис. Найди его, Сирена, и привези сюда.
        Бесчестность этого приказа столь зацепила Сирену, что она поклялась доказать, что это она достойна его любви. А Лахлана она найдет, чтобы скрасить свое одиночество, с которым она не расставалась со дня смерти матери. И с братом они будут одной семьей. Вместе они будут защищать друг друга. С этими мыслями она подняла меч высоко над головой, чувствуя, как сама судьба берет власть в свои руки.
        Теперь она не отступит.
        Неудача не для нее.
        Она возвратит брата в свое королевство, и они вместе будут править на Островах.

        Глава 2


        Шагая по тропинке сквозь густой лес, Сирена оценивала вес золотого меча и размышляла о том, что теперь никто не сможет отказать ей в праве на трон. Теперь больше никаких оскорбительных испытаний, никакой клеветы относительно ее силы и способностей. Сирена станет королевой Островов.
        Конечно, она чувствовала себя виноватой в том, что мечта всей ее жизни осуществится в результате смерти ее отца. Также неприятно было думать, что отец был убит. В том, что людей, желавших смерти ее отцу, было немало, Сирена не сомневалась и даже начала составлять список этих людей. Ведь король был жестоким тираном. Однако ей предстояло найти Лахлана Маклауда — брата, о чьем существовании она узнала совсем недавно, и пока она не найдет его, тайна убийства ее отца останется нераскрытой.
        Принцесса дрожала лишь от одной мысли, что ей придется отправиться на остров Льюис, но нарушить волю отца она боялась еще больше. Она пыталась понять, зачем вместе с отцом приходили ангелы.
        Подойдя к подножию горы, Сирена посмотрела на дворец, видневшийся из-за горных пиков в лучах заходящего солнца. Узкой тропинкой вверх по склону змеились ступеньки, вырубленные в граните, и высоко над ней, на самом верху, был виден часовой. Единственный подход к дворцу защищали самые сильные и опытные воины.
        Этот подъем показался Сирене великолепной возможностью проверить вновь открывшиеся силы, и она начала подниматься по ступенькам. Удивленная той легкостью, с которой давался подъем, Сирена подумала о том, что могла улучшиться и ее магия. Она встала поустойчивее и приготовилась к тому, чтобы перенести себя. Закрыв глаза, Сирена стала делать то, чему ее учила Эванджелина, наверное, сотню раз. А именно — представлять, что она находится в своей комнате, и произносить заклинание.
        — Ой!
        Потирая спину, принцесса с обреченным вздохом вылезла из-под переросшего куста репейника у стен замка. Увы, даже сила меча оказалась не в состоянии дать ей магические способности.
        Два королевских стражника с удивлением наблюдали, как Сирена появилась из-за кустов, вытаскивая из волос ветки и поправляя корону.
        — Что случилось, принцесса?  — спросил тот, кто был моложе.
        — Ничего, обычная проверка бдительности,  — как ни в чем не бывало ответила она.
        Старший стражник, хорошо знавший Сирену, рассмеялся, однако умолк, увидев в ее руках меч Нуады.
        — Ваше высочество!  — почтительно произнес он и поклонился. Вслед за ним поклонился и младший.  — Позвольте нам сопровождать вас.
        — Нет, спасибо, я не хочу отрывать вас от ваших обязанностей.
        Она улыбнулась, и разочарование по поводу неудавшейся магии исчезло.
        Пересекая внутренний двор дворца, она услышала гневный голос Райнера:
        — Если ты снова появишься в моей конюшне, я отправлю тебя на Север, где на завтрак едят таких детей, как ты!
        Сирена увидела, как через открытую дверь кубарем выкатился ребенок в испачканной одежде. Когда принцесса подбежала к девочке, та уже лежала на брусчатке, а из облака белокурых завитков выглядывали заплаканные синие глаза.
        Не узнать это ангельское личико было невозможно. На Островах детей было не так много, так что Сирена во время своих путешествий успела многих узнать.
        — Аврора, тебя обидели?
        Слеза скатилась со щеки маленькой девочки, и гнев, нараставший внутри Сирены, прорвался.
        — Райнер!
        Дверь конюшни с треском открылась.
        — Что вы делаете?!
        Заметив у принцессы меч, он резко остановился и изменился в лице.
        — Ваше… ваше высочество…  — заикаясь и низко кланяясь, начал он.
        Аврора тут же вскочила и спряталась за спиной принцессы.
        — Если вы еще раз коснетесь ребенка, то будете наказаны.
        — Ее родители никто, слуги, и меня обвинить не в чем,  — удивленно, как само собой разумеющееся, произнес конюх.
        Увы, он был прав, и это был один из тех законов, которые принцесса хотела изменить.
        — Она ребенок, Райнер, невинный ребенок, который заслуживает более доброго отношения и нуждается в защите.
        Хотя поведение конюха и вызывало у Сирены отвращение, особенного удивления не было. На Островах мужчины не ценили женщин и детей, примером тому был ее отец. Сирена часто задавалась вопросом, было ли это следствием правления короля Аруона, или жестокость была врожденной чертой жителей королевства.
        — Дети — это дар, который надо лелеять,  — сказала принцесса, не разделяющая в этом вопросе людей по происхождению.
        Райнер не сводил глаз с меча в руках принцессы, который теперь горел пламенным жаром.
        — Сожалею,  — сквозь зубы проговорил он.
        Удовлетворенная извинением, Сирена отпустила его.
        — А теперь, Аврора, давай проверим Боуэна,  — сказала она, провожая взглядом Райнера, поспешившего к своей компании. «Он не посмеет навредить Боуэну, по крайней мере теперь»,  — подумала Сирена.
        Взяв за руку Аврору, Сирена мельком взглянула на Райнера и изумленно вскрикнула. Тот прятал сзади неизвестно откуда появившийся длинный белый хвост. Принцесса взглянула на девочку и заметила, как та колдует пальчиком.
        — Это ты сделала?
        Аврора усмехнулась и кивнула.
        Сирена вздохнула. Здесь даже в столь нежном возрасте ребенок превосходил ее в магии.
        — Наверное, тебе следует сделать обратное заклинание. Думаю, что он получил урок.
        Конечно, конюх заслуживал наказания, но все происходило на глазах его друзей, что в корне меняло дело. Перепуганный взрывом хохота, Райнер оглянулся, но хвоста сзади уже не было.
        Убедившись, что Боуэн обихожен, Сирена ушла, не позволив девочке остаться. Сама девочка уже ничего не боялась, однако Сирена не могла избавиться от беспокойства.
        — Аврора, пообещай мне, что больше не будешь ходить на конюшню одна.
        — Но мне ходить сюда не с кем. Мама всегда занята во дворце, а бабушка умерла,  — ответила девочка.
        — Жаль твою бабушку. Кто же заботится теперь о тебе?  — спросила Сирена, сев рядом с девочкой.
        Аврора пожала плечами.
        Чувствуя прилив жалости, Сирена внимательно посмотрела на девочку. Она искренне верила, что все дети заслуживают ту любовь и защиту, которую она сама получала когда-то от Елены.
        — А давай поищем твою маму?
        Пару лет назад слуги Аруона зарубили в поле двух детей, разумеется, низкого происхождения, и с тех пор Сирена горела желанием сделать так, чтобы это не повторилось снова. Но когда она обратилась с этим к своему отцу, тот просто посмеялся, а затем пригласил ее на совет, и в итоге все осмеяли ее. Сирена убеждала их, что подобная участь могла коснуться и их детей, но все было напрасно.
        А несколько месяцев спустя пропал ребенок, и Сирена, несмотря на обещания отца наказать ее, вновь занялась поисками. Когда отец узнал об этом, он продержал ее под охраной, но теперь благодаря мечу она могла все изменить.
        Поднявшись на ноги, Сирена заметила, что Аврора не отрывает взгляда от золотого лезвия, и невольно улыбнулась:
        — Нравится?
        Девочка осторожно прикоснулась к украшенной драгоценными камнями рукоятке.
        — Что это?
        — Это меч Нуады.
        — Ты не можешь его так называть,  — хихикнула девочка.
        — Не могу?  — удивилась Сирена.
        Аврора в ответ покачала головой, отчего запрыгали ее льняные кудряшки.
        — Нет, ему нужно реальное имя.
        Сирена почесала щеку, делая вид, будто обдумывает предложение девочки.
        — Что-то ничего не приходит в голову. Не могла бы ты предложить для него имя?
        Аврора кивнула и, прикрыв на мгновение глаза, сказала:
        — Нуй. Он хочет, чтобы ты называла его Нуй.
        — Он хочет?  — не удержалась от смешка Сирена.  — Хорошо, пусть будет Нуй.
        Не успели они приблизиться ко дворцу, как на пороге показалась разъяренная Моргана.
        — Так я и знала!  — начала она, не сводя взгляда с Сирены.  — У нас есть что обсудить, так что пошли в приемную.
        — Моргана, вначале я должна поговорить с матерью Авроры…
        — Авроры?  — переспросила Моргана, но тут же все поняла, заметив рядом девочку.  — Несса пойдет с ней,  — сказала она, махнув своими усыпанными драгоценностями пальцами.
        Сирене меньше всего хотелось, чтобы с девочкой оставалась Несса. Когда-то она была служанкой ее матери, а теперь находилась при мачехе. Хотя ее преданность Хелине была бесспорна, она никогда не скрывала своей неприязни к Сирене, которая лишь усилилась после смерти ее матери.
        — Лучше я сама это сделаю, а потом подойду…  — начала было Сирена, но ее мачеха схватила за руку Аврору и сама повела через мраморный зал.
        Вечно спешащая по своим делам прислуга при виде Сирены останавливалась, а некоторые даже кланялись. Принцесса видела на их лицах страх и уже догадывалась о причинах этого. Ей совершенно не хотелось пугать тех, кого она считала невиноватыми.
        Здесь, в этих стенах она чувствовала чудовищную тяжесть, словно нависавшую над ней. Сирена в который раз напоминала себе о той пользе, которую могла бы принести. Но мешала неуверенность, из-за которой ее считали слабой. Теперь же благодаря мечу Нуады она чувствовала, как неуверенность уходит.
        Двое слуг подтолкнули Анну, мать Авроры, к Моргане, которая держала девочку. Сирена подошла ближе.
        — Я сожалею,  — услышала она слова Морганы.
        — Что она сделала?  — спросила Анна.
        — Ничего, пока ничего. Я просто беспокоюсь о девочке. Вы все время проводите во дворце, и за ней совершенно некому присматривать.
        — Сожалею, ваше высочество, но иначе не получается.
        — Я лишь хочу, чтобы вы на один месяц оставили дворец, и если в течение этого месяца вы не найдете решения, мы найдем его вместе.
        — Мне приятна ваша забота, но если я соглашусь, меня…
        — Анна, я позабочусь об этом.
        Сирена понимала, о чем идет речь, ведь отказ повиноваться для низких по роду во дворце означал смерть.
        Сирена села рядом с Авророй.
        — Теперь твоя мама сможет провести с тобой какое-то время.
        Девочка обхватила ладошками голову Сирены и посмотрела в ее глаза. Синева ее взгляда гипнотизировала, и Сирена не смогла отвести глаз. Меж тем Аврора наклонилась к ней, и Сирена услышала странный, совсем не детский голос:
        — Темнота ждет тебя в другом, не в твоем королевстве. Если ты не принесешь туда своего света, то все мы обречены.
        Озадаченная словами девочки, Сирена не сразу поняла испуганный окрик.
        — Нет, Аврора, остановись!
        С этими словами Анна резко оторвала дочь от Сирены.
        — Мне очень жаль, ваше высочество.
        — Нет… все в порядке,  — ответила удивленная Сирена.
        Аврора улыбалась ей, хотя теперь в ее улыбке не было ничего необычного. И ее глаза уже были не того пронзительно-синего цвета.
        Не успела принцесса расспросить Анну о случившемся, как Моргана нетерпеливо отвела ее в сторону.
        — Сирена, мы не можем позволить себе тратить время. Идем!
        — Хорошо, я иду,  — сердито вздохнув, ответила Сирена.  — Анна!
        Она обернулась, чтобы спросить у Анны, что случилось, но ни ее, ни Авроры нигде не было видно. Решив для себя, что непременно поговорит с матерью девочки, она пошла за Морганой. Судя по реакции матери, Сирена подозревала, что такое с ее дочерью не в первый раз. Только что же это?
        — Я понимаю, что у вас есть вопросы, но…  — начала Сирена, когда мачеха прикрыла дверь своей комнаты.
        — Нам нужно прийти к соглашению, прежде чем Эрвин и Бэна узнают, что у тебя есть меч,  — нетерпеливо перебила она ее.
        Энергичным жестом Моргана показала на покрытый фиолетовым бархатом диван с украшенными самоцветами подушками. Обстановка в комнате своей пестротой как нельзя лучше характеризовала ее мачеху.
        — Какое соглашение?  — нахмурилась Сирена, опускаясь на роскошные подушки.
        Глядя на нее бескомпромиссно-твердым взглядом, Моргана спросила:
        — Ты действительно думаешь, что сможешь одна управлять королевством?
        Первым желанием Сирены было задать мачехе тот же вопрос, но как она могла задать его, если сама не раз задавала этот вопрос себе?
        — Сирена, я взываю к твоему рассудку. Не сомневаюсь, что меч придаст тебе авторитета, но разумнее будет, чтобы мы управляли Островами вместе.
        Сирена хотела рассказать ей все, но прежде чем она открыла рот, Моргана предупреждающе подняла руку. «Она права, меч дает мне власть, о которой я даже и не мечтала»,  — подумала принцесса.
        — Подожди, прежде чем откажешься, ты должна подумать вот о чем. Твоя магия на самом деле слаба, и если об этом узнают…  — продолжила Моргана.
        Сирена едва не уронила чашку, которую Моргана передала ей. Пальцы предательски дрожали, и чай едва не выливался. Взяв чашку обеими руками, принцесса попыталась скрыть охватившую ее панику. «Ведь мачеха ничего не знала и не должна была знать»,  — пронеслось у нее.
        — Почему вы говорите об этом?
        — Потому что знаю: у тебя второй уровень,  — произнесла Моргана, выгнув тонкую бровь.  — А став королевой, ты будешь вынуждена часто использовать магию.
        «Если она думает, что с моим уровнем магии нельзя править, то что бы она сказала, узнай, как я получила этот уровень?» — подумала Сирена, понимая, что даже волшебный меч не особенно улучшил ее способности. Увы, Моргана оказалась права, это было опасно не только для Островов, но и для нее самой.
        — Что вы имеете в виду?  — спросила Сирена.
        С торжествующей улыбкой Моргана села рядом с принцессой.
        — Сирена, я уже привыкла носить мантию и не желаю отказываться от короны. Однако все решения мы будем принимать вместе. Кроме того, я знаю, что регалии тебе не интересны. Ведь ты просто хочешь изменить жизнь людей, не так ли?
        — Да, я желаю, чтобы мои дела улучшили их жизнь, Моргана,  — кивнула принцесса, не отводя глаз от пристального взгляда изумрудных глаз мачехи.  — И если вы думаете иначе, то, боюсь, мне придется принять корону вне зависимости от своих магических способностей.
        — Но я желаю того же, моя дорогая,  — ответила Моргана, прикрывая ее руку своей.  — Сегодня вечером, не позднее, мы объявим об этом.
        С болью в сердце Сирена вынуждена была принять предложение Морганы. Это давало ей уверенность в том, что королевство не останется без правителя — хотя бы на то время, когда она будет искать своего брата. Мысль о Лахлане глухой болью отозвалась у нее в затылке. Сирена надеялась, что ее брат скоро присоединится к ней и ей не придется одной противостоять дворцовым интригам.
        — До вечера,  — спокойно сказала принцесса, вставая с дивана.
        — Сирена!  — уже в дверях окликнула ее мачеха.  — Я бы хотела, чтобы ты знала… это даже хорошо, что он ушел от нас.
        Принцесса кивнула, но, побоявшись выдать свою неприязнь, не решилась обернуться. Да и какая дочь сумеет примириться с такими словами об отце?
        — Теперь и не думай перечить. Я никому не позволю стоять между мной и троном, даже тебе.
        Удивленная ядовитым тоном мачехи, Сирена обернулась через плечо и увидела, как Моргана с коварной улыбкой пьет чай. Не знай Сирена так хорошо свою мачеху, она вполне могла бы услышать в ее тоне угрозу. Теперь ей предстояло сделать все возможное, чтобы Моргана не догадалась о том, кому предназначался волшебный меч.
        Слуга встретил принцессу у дверей покоев королевы.
        — Ваше высочество, Иский ждет вас в Хрустальном зале.
        — Спасибо,  — устало вздохнув, ответила Сирена.
        Когда Сирена вошла в Хрустальный зал, она прикрыла дверь и тут же увидела Иския на фоне большого, до самого потолка, окна. Он смотрел на нее, сцепив руки за спиной.
        — Я вижу, вам дали меч, принцесса. Я тут подумал…
        Он жестом показал на белый бархатный диван, на котором лежало много подушек.
        — Давайте присядем. Нам есть что обсудить.
        Чувствуя приступ головной боли, Сирена сдержала вздох и села на диван. Меж тем придворный маг, перебирая между пальцев серебристо-белую бороду, не сводил взгляда с меча, который лежал на коленях принцессы.
        — Вы, очевидно, думаете о том, имею ли я право носить этот меч, не так ли?  — спросила принцесса, опустив голову.
        Но маг заставил ее посмотреть ему в глаза, приподняв ее голову за подбородок.
        — Именно так. Меч Нуады сильное оружие, и мы…
        Обреченно вздохнув, принцесса опустила плечи.
        — Вы думаете, что я недостойна, я понимаю. Вы хотите, чтобы я отдала его?
        Но в ответ маг досадливо щелкнул языком:
        — Достойны, дитя мое, но готовы ли? Я лишь хочу держать меч у себя, пока ты не пройдешь обучение у меня.
        — Но мой отец и ангелы передали мне его, чтобы помочь в одном важном деле. Мне предстоит найти и привести домой брата.
        — Раз предстоит, значит, разыщи. Но для этого тебе меч не нужен.
        — Нужен, Иский. Он делает меня сильнее, намного сильнее. Без него я просто не справлюсь,  — возразила Сирена, чувствуя, что краснеет.
        — Ерунда,  — сказал Иский, кладя ладонь Сирены на ее сердце и прикрывая ее своей ладонью.  — Все это приходит отсюда, думай головой и прислушивайся к своему сердцу. Они всегда с тобой и всегда помогут тебе. У тебя уже есть все, что тебе нужно. Просто все это ждет своего часа, открой шкатулку своей души, и они уже здесь.
        — Но как я найду своего брата без волшебного меча?
        — Твой отец уже сказал тебе, где его искать. Значит, когда ты найдешь его, то не сможешь не узнать, а он узнает тебя.
        — Как? Мы же никогда не встречались, да и я совсем недавно узнала о его существовании.
        — Подумай, Сирена. Разве ты не помнишь того ребенка, который говорит с тобой уже много лет?
        Потрясенная услышанным, Сирена смотрела на мага, не отрывая взгляда. «Как он узнал? Ведь я говорила об этом только Эванджелине,  — подумала она, но тут же упрекнула себя.  — Он же волшебник».
        Воспоминания о голосе эхом отозвались в ее сознании. Сколько бессонных ночей она провела, волнуясь о том, что он перестал общаться с ней! С тех пор прошло много лет, но она все еще помнила его. Теперь она понимала, что тот мальчик был ее братом и никакая сила не помешает ей найти его.
        — Тебе предстоит долгий и трудный путь, прежде чем ты найдешь его.
        — Но он будет не таким трудным, если у меня будет меч,  — ответила Сирена, не сдержав раздражения.
        — Да, помог бы, причем даже больше, чем ты можешь себе представить. Однако ответственность владения таким разрушительным оружием не легка,  — ответил Иский, отводя ладонью протест принцессы.  — Давайте, ваше высочество, для вашего же блага,  — произнес он, протягивая руку.  — Доверяйте мне.
        Конечно, она доверяла Искию, но ей не хотелось отпускать меч, а вместе с ним и власть, которую он давал ей.
        — Но подождите, что я скажу Моргане? Она придет в ярость.
        Придворный маг остановил на Сирене долгий изучающий взгляд.
        — Я вижу, Моргана убедила тебя, что ты должна управлять Островами вместе с ней.
        — Да, вы полагаете, что мне следовало отказаться?
        — Не обязательно, время покажет. Ты же не сказала ей о том, что отправишься на поиски брата?
        — Нет.
        — И не говори. Этим вечером я приду на прощание с королем и сообщу о договоренности, которую заключили вы с Морганой. Затем я сообщу, что меч действует неправильно и мне с ним надо поработать. Ничего другого они знать не будут. Поскольку все остальные полагают, что меч хранится у меня, никто не будет возражать против моей просьбы. А когда ты вернешься на Острова, я лично займусь твоим обучением.
        С этими словами Иский протянул руку к мечу.
        Отдав магический предмет, Сирена почувствовала себя так, словно потеряла часть себя, наиболее сильную свою часть.
        — Прощай, Нуй,  — пробормотала она.
        — До свидания,  — услышала она тихий шепот.
        Сирена удивленно посмотрела на Иския, но тот заботливо заворачивал меч в несколько слоев черной ткани. Принцесса потерла виски и подумала, что это, должно быть, ей показалось.
        — Ты назвала меч странным именем… Нуй?  — спросил Иский.
        — Да, так называет меч Аврора,  — ответила Сирена.
        — Тогда понятно,  — сказал маг.
        — Иский, эта девочка предупредила меня о трудностях. Но она сказала это голосом старой женщины, и в этот момент ее глаза были другого цвета. Она сказала что-то о свете и тьме, и я думаю, это как-то связано с предстоящими мне поисками.
        — Это особенный ребенок, Сирена, и я бы прислушался к ее словам. Жду тебя вечером в зале!  — с этими словами маг сделал движение руками и исчез в мириадах искр.

        — Просыпайтесь, принцесса.
        Сирена с трудом открыла глаза и увидела перед собой будившую ее Эванджелину. За окном пробивались первые лучи солнца, причудливо освещая небо всеми цветами радуги.
        — Зачем ты меня так рано разбудила?  — спросила Сирена, натягивая одеяло на голову.
        Эванджелина стащила с ее лица одеяло и сказала:
        — Никто не любит просыпаться так рано. Если вы поедете сейчас, то никто вас не увидит и не узнает о вашей поездке. Разве вы не хотели бы сохранить свой отъезд в тайне?
        — Да, да…  — пробормотала Сирена, сбрасывая одеяло.
        Тяжелый глухой стук окончательно разбудил принцессу, и она подняла с пола большую книгу о дальних странах. Открыв ее на одной из страниц, она показала служанке гравюру.
        — Мне нужна одежда вроде этой, если я отправляюсь туда.
        В ответ Эванджелина как-то странно улыбнулась.
        — Я знаю, что у них все кажется странным. Но чем больше я читаю, тем больше мне хочется спасти брата из того ужасного места. Помнишь, я вчера спрашивала тебя о Лахлане? Ты ничего не знаешь о его матери?
        Сложилось так, что слуги больше знали о делах в королевстве, чем многие благородные особы, и Эванджелина не была исключением. На ее щеках заиграл румянец.
        — Ну, расскажи мне.
        — Я точно не знаю, но кажется, мать вашего брата была местной красоткой, которая когда-то свела с ума короля. Наверное, она «взяла» его своей неприступностью. Наш король, знаешь ли, не любил, когда ему отказывали. Говорят, она была очень красива, и потому твоего отца не остановило, что она была замужем, к тому же из другого королевства.
        Сирена явственно слышала гнев в голосе служанки.
        — Против ее желания?  — судорожно выдохнула принцесса.
        — Он очаровал ее. Его магия оказалась сильнее ее нежелания,  — ответила Эванджелина.
        — Но это против закона Островов.
        — Не забывайте, что он был королем. А короля нельзя наказать,  — с явным сожалением ответила служанка.
        — Возможно, кто-то и наказал,  — тихо проговорила Сирена, вспоминая день прощания с отцом.
        — Что вы имеете в виду?  — спросила Эванджелина, пристально глядя на принцессу.
        — Ничего,  — ответила Сирена. Она уже решила, что никому не скажет, что ее отец был убит, даже Эванджелине. Если об этом станет известно и Эванджелине, ей самой будет грозить опасность.  — Значит, ты ничего не слышала о моем брате?
        — Нет, но вы можете быть спокойны. Я никому не скажу, вы ведь об этом хотели меня попросить?
        — Об этом,  — улыбнулась Сирена,  — а теперь давай собираться. Времени мало.
        Времени на поиски брата действительно было мало.
        Эванджелина зацепилась ногой за ножку кровати и произнесла заклинание.
        Изумрудно-зеленое шелковое платье тесно сжало грудь Сирены.
        — Я не могу дышать, Эванджелина, ослабь воротник,  — проговорила Сирена, чувствуя, что под платьем надето еще что-то.  — И почему женщины там не могут носить более свободные платья?
        — Если я ослаблю, как вы привыкли, это будет бросаться в глаза.
        Сердито вздохнув, принцесса одернула платье и сказала:
        — Хорошо, я готова.
        Может быть, принцесса и не была готова, но время не ждало.
        Эванджелина перенесла ее к груде камней недалеко от тайного места принцессы. Так они стояли на камнях, и служанка продолжала:
        — Теперь помните, принцесса, эти камни перенесут вас между мирами. Но будьте осторожны, никто не должен знать, что вы из другого мира. Тогда ваша магия пропадет.
        — Но у меня ее никогда и не было,  — ответила Сирена.

        Камни выбросили ее с такой силой, что Сирена не устояла на ногах. Оглядевшись, она увидела, что сидит на земле в окружении гранитных валунов, а над ней высится высокая серая скала. Поднявшись и потирая ушибленную ногу, Сирена пошла по бесплодной каменистой земле вверх, где шумело море. Ей казалось, что подниматься придется бесконечно, но вскоре она достигла вершины, откуда открывался мрачный вид на сердито-черное море, мерно накатывающееся на подножие холма где-то внизу. Принцесса вспомнила небесно-синие озера Островов, где в воду можно было смотреться, как в зеркало, и ужаснулась разнице.
        Сирена поморщилась. Теперь ее окружал уродливый и неприветливый мир. Порывы ветра трепали ее юбку и холодили неприкрытые ноги. Сообразив, что туфли, должно быть, слетели при падении, она посмотрела вниз и пошевелила пальцами ног. Чертыхаясь, Сирена вернулась и принялась искать туфли в колкой траве. Едва она сделала шаг, как острый выступ скалы больно уколол палец. Но вот туфли блеснули золотыми пряжками среди камней, и Сирена поспешила их надеть.
        — Ай!  — воскликнула она, отдернув руку от тернистого кустарника, и увидела, что на пальце появилась кровь.
        Смочив ранку языком, она подумала, что если бы не брат, она не осталась бы здесь и минуты.
        Изучив тоскливый пейзаж, Сирена решительным шагом направилась в том направлении, которое нашла раньше по карте. Она слабо разбиралась в картах, и теперь ей оставалось надеяться лишь на то, что она ничего не перепутала.
        После нескольких часов пути по каменистой дороге она присела на камень и принялась изучать покрытые грязью туфли. Как жаль, что нет ее коня, думала она. Ноги уже болели, и шелковое платье, которое она видела на рисунке, оказалось совсем не по погоде. Но решив во что бы то ни стало найти Лахлана, она поежилась и пошла дальше.
        Дойдя до деревьев, она огляделась, и ее удивило, что теперь вокруг нее более знакомый пейзаж. Здесь уже перелетали с ветки на ветку птицы, правда, более мелкие и серые, чем на ее родных Островах. Но пели они так же звонко, и Сирена невольно улыбнулась. «Возможно, все еще будет хорошо»,  — подумала она.
        Внезапно что-то задело ее волосы и со звоном вонзилось в стоящее за спиной дерево. Обернувшись, Сирена увидела стрелу. «Наверное, кто-то видел, как я появилась на камнях, и теперь охотится за мной»,  — подумала она.
        Но обойдя дерево, увидела огромное животное, в котором узнала оленя из книги о дальних странах, и ее страх сменился возмущением. Она не понимала, как можно охотиться на беззащитное существо. Олень был один, и Сирена подумала, что где-то должны быть оленята. Но едва она начала поиски, как рядом с ней прозвенела еще одна стрела.
        — Беги!  — крикнула она оленю, и он испуганно посмотрел в ее сторону.
        Сирена слышала, как кто-то пробирается в чаще, где деревья стояли стеной, и побежала туда.
        — Беги!  — крикнула она снова, но стрела попала в цель, и олень рухнул как подкошенный.  — Нет!  — воскликнула Сирена и, подбежав к оленю, увидела стрелу, торчавшую в спине животного.
        Она погладила его и, схватившись за стрелу, вытащила ее.
        Животное взбрыкнуло, и его копыто врезалось в колено Сирены. Взвыв от боли, Сирена бросила стрелу на землю. Только сейчас она заметила, что ее руки дрожат, а подол платья в крови.
        Вскоре она услышала, как за ее спиной ломаются ветки под тяжелой поступью приближавшегося охотника. Она обернулась, намереваясь защитить раненое животное.
        — Вот черт!  — раздался низкий голос.
        Чувствуя, как наползает страх, она напомнила себе, что в отличие от охотника обладает магией.
        — Девушка, вы ранены?
        Не в силах подняться с колен, Сирена смотрела сквозь упавшие на глаза густые волосы. К ней приближались запачканные грязью черные ботинки, показавшиеся ей просто огромными.
        Подойдя, незнакомец присел и неожиданно нежно провел рукой по ее лбу, убирая волосы. Сирена смотрела в серебристо-серые глаза охотника и понимала, что не сможет отвести взгляда. Но ее завораживал не столько блеск, сколько беспокойство, которое она видела в них. Она ловила себя на мысли, что мужчины никогда еще не смотрели на нее таким странным образом… с беспокойством.
        Сама мысль, что он беспокоится за ее жизнь, показалась настолько удивительной, что она едва сопротивлялась желанию уткнуться лицом в большую, теплую, пахнувшую новым ароматом ладонь.
        — Я смотрю, вы моргаете, значит, живы. Так, может быть, позволите задать вам несколько вопросов?
        Теперь глаз незнакомца Сирена не видела, поскольку он чуть-чуть прикрыл веки, очевидно, разглядывая ее фигуру. Она пристально смотрела на губы, с которых срывались слова с едва просматривающейся насмешкой. Губы были полные, зубы белые, на щеке ямочка.
        — Ну давай, красавица, вставай!
        Он снова провел ладонью по щеке Сирены, и она увидела в пристальном взгляде незнакомца восхищение. Да, да, именно восхищение, которое она несколько минут назад ошибочно приняла за беспокойство. Охотник посмотрел на животное, на котором сидела Сирена, и принцесса с облегчением избавилась от гипноза незнакомца. «Он просто чудовище,  — подумала она,  — иначе не стрелял бы в беззащитное существо».
        Сирена откинулась на спину и раскинула руки, пытаясь защитить оленя. Она с ужасом смотрела на стоящего над ней охотника и понимала, что он просто огромен. Когда она читала про дальние страны, ей казалось, что в этом королевстве мужчины не такие высокие. Возможно, он в плечах не был шире… хотя бы лорда Бэны, но под простой светлой рубашкой явственно бугрились сильные мышцы. Опустив взгляд ниже, она увидела его узкие бедра и могучие ноги. Сирена закрыла глаза.
        Незнакомец хохотнул и провел горячей рукой по ее лбу.
        — Вставайте. Мне нужно кормить семью, а олень, на котором вы лежите, станет нашим обедом.
        Сирена в ужасе открыла глаза.
        — Съесть этого оленя?
        Она попыталась подняться на ноги.
        — Моего оленя?
        Колено, в которое попал олень, вновь заныло. Сирена знала, что к утру не останется и следа ссадины, но даже у волшебников раны заживают слишком медленно.
        — Да вы ранены,  — нахмурился незнакомец, протягивая руку.  — Почему же вы ничего не сказали?
        Вместо ответа Сирена уперлась ладонью мужчине в грудь, но противостоять ему не смогла. И дело было даже не в физической силе. Сирена почувствовала под пальцами жар его крепкой мускулатуры. Его сердце билось сильно и размеренно, не пускаясь в пляс, как ее собственное. Теплое дыхание охотника вдруг коснулось щеки Сирены, и она отпрянула, боясь этих новых ощущений.
        Открыв глаза, она увидела пристальный взгляд серых глаз и почувствовала, что не может сглотнуть. Мужчина был прекрасен. Но не той классической красотой, как мужчины ее королевства, а совсем иной. Его волосы цвета безлунной ночи ниспадали волной на плечи, а тень от них ложилась на решительно выступающую челюсть. Бронзовая от загара кожа подчеркивала красоту его высоких точеных скул и немного изогнутого носа.
        — Все хорошо, мне уже не больно,  — только и могла ответить Сирена.
        Внезапно ее внимание привлек шелест листьев. Она обернулась и увидела, что олень пытается подняться на ноги. Охотник направился к нему, и Сирена не удержалась от восклицания, когда он извлек из колчана стрелу.
        — Вы что?!  — раздраженно спросил он, обернувшись.  — Что еще мне с ним делать?
        — Я не позволю вам его убить!  — решительно заявила Сирена.
        — Но его надо убить хотя бы из сострадания,  — проворчал мужчина, снимая с плеча лук.
        Сирена что было сил схватила лук за тетиву и выдернула его из рук незнакомца.
        — В этом нет необходимости, просто уйдите и оставьте меня с ним.
        — Но я не могу вернуться домой без добычи.
        Сложив на груди руки, Сирена посмотрела на него.
        — Этого оленя вы не убьете.
        — И как вы намерены мне помешать?  — спросил охотник, сверля взглядом эту странную особу.
        Если бы у Сирены был волшебный меч, она знала бы, как помешать ему. Но теперь ей оставалось одно — обхватить руками шею оленя и твердить: «Уходи!»
        — Ненормальная, не знаешь, что делаешь,  — проворчал охотник.  — Это всего лишь дичь.
        С этими словами охотник махнул рукой и ушел, бормоча что-то про голодных детей. Сирена была искренне удивлена, зная, что в ее королевстве мужчины так просто не уступают. Со смешанным чувством восхищения она наблюдала, как охотник идет к большому черному коню, который появился, когда он свистнул.
        «И хорошо, что уезжает»,  — подумала Сирена, радуясь, что олень и сама она будут в безопасности.
        Она понимала, что этот незнакомец едва ли причинил бы ей зло, но ее посетило незнакомое чувство, которое она приняла за чувство опасности. Иначе почему бы она ощутила слабость в ногах и затрепетала, когда он смотрел на нее, прикасался к ней?
        — Эйдан!  — прозвучал зычный призыв из чащи леса.  — Маклауд, где ты?!
        — О нет,  — простонала Сирена.  — Неужели это чудовище — родственник моего брата? Неужели мне придется общаться с ним?

        Глава 3


        По мнению Эйдана, в жизни бывает немало глупостей, но такой, как в этот день, он не помнил. Подумать только, крошечная девушка не хотела отдавать ему раненого оленя, и он отступил!
        — Я иду!  — крикнул он, вырываясь из плена странных образов.
        Красивая девушка, которую он помнил, раскинув золотистые волосы на раненом олене, померкла. Померкло и зеленое платье из дорогой ткани, обтягивавшее стройную фигурку.
        Усмехнувшись, Эйдан мысленно ругал себя за то, что был таким невнимательным. Он оставил ее одну в лесу, да еще раненую. Повернувшись, чтобы идти ее искать, он неожиданно остановился. Она сама стояла неподалеку и смотрела на него.
        — Я не могу оставить вас здесь. Не возражаете, если я провожу вас до дома?
        — Я не могу сейчас возвратиться без…  — робко начала Сирена, однако в последний момент решила не говорить о цели своего визита.  — Но если мы пойдем к вам, я возражать не буду.
        Эйдан удивился. Он знал, что нравится женщинам, но то были иные женщины… не такие странные, как эта. Еще несколько минут назад она прогоняла его от оленя, а теперь готова идти с ним к нему домой.
        Осторожно, не зная, чего и ждать, Эйдан подошел и сказал:
        — Я не думаю, что ваша семья одобрила бы столь скоропалительное решение. Так где же ваш дом?
        — Это не важно,  — ответила Сирена, сложив руки на груди.  — Я иду вместе с вами.
        — Не важно?  — переспросил Эйдан, чувствуя, как внутри у него растет желание развлечься с этой пышной красоткой.
        Но какими бы ни были эти слова, он чувствовал, что говорит с невинной девушкой. А такие девушки, по его убеждению, хороши для того, чтобы любоваться ими, как цветком, на расстоянии.
        Упрямая красотка кашлянула, возвращая Эйдана к действительности.
        — Хорошо,  — сказал он, вставая,  — но я советую вам сообщить, откуда вы. Не следует заставлять людей волноваться за вас.
        — Они и не будут волноваться,  — заверила сидевшая рядом Сирена, призывно протягивая руку.
        Прежде чем она успела сообразить, он схватил ее за руку и рывком поднял, совершенно забыв про ее колено.
        — Что вы делаете?  — растерянно спросила она.
        Но Эйдан, не обращая внимания на ее протесты, потащил ее к своему жеребцу, легко поднял и усадил в седло.
        — О!  — только и успела сказать она, поправляя юбку.
        Эйдан поместил ногу в стремя и в следующее мгновение запрыгнул бы в седло, если бы не Сирена, которая оттолкнула его.
        — Какого черта?!  — взорвался он, едва устояв на ногах.
        — Вы забыли про моего оленя. Я не уеду без него,  — ответила Сирена и легла на холку коня, намереваясь соскочить на землю.
        — Не надо,  — ответил он, возвращая ее крепкой ладонью в вертикальное положение.
        На мгновение ему показалось, что это прикосновение не было ей неприятным.
        Ругая себя, Эйдан стал поднимать оленя. Понимая, что поступает глупо, он не хотел, чтобы его кто-либо сейчас видел, но вскоре за его спиной раздались голоса и стук копыт. Это были Дональд и Гэвин. Заметив на их лицах удивление, Эйдан приготовился к самому унизительному — объяснять, что делает, но они вовсю глазели на сидевшую в седле незнакомку.
        Заметив за спиной Гэвина шикарные рога, он подумал, что сейчас что-то будет, и не ошибся.
        — Дональд!  — окликнул он одного из охотников, пытаясь отвести его подальше от скандальной девицы, но она, похоже, уже заметила его трофеи.
        — А почему ты не познакомил нас?  — спросил Дональд, со злорадством поглядывая на Эйдана.
        — Все позже. А сейчас давай возьмем его,  — сказал тот, показывая на оленя.
        — Да ты с ума сошел, он ведь живой еще,  — ответил Дональд, берясь за лук, но женский крик остановил его.
        Эйдан увидел, как девушка соскользнула с седла его коня.
        — Я не поеду с этими… убийцами!  — заявила она, сверля разъяренным взглядом Дональда и направляясь к Эйдану.
        — Да никто не тронет этого оленя,  — ответил он, положив руки на плечи девушки.  — Даю слово.
        Сирена подняла на него взгляд, который, как показалось Эйдану, мог испепелить человека.
        — Но они…
        — Они всего лишь добывают пищу для нашего клана. Собственно, я занимаюсь тем же, а вы мне мешаете.
        Теперь лицо Эйдана было совсем близко, и Сирена чувствовала его дыхание.
        — Так что если ты знаешь, что кому лучше, расскажи об этом другим.
        — Я не понял, Эйдан,  — окликнул его Дональд, державший голову оленя.  — Я думал, ты хочешь, чтобы мы покончили с оленем, пока ты ее отвлекаешь.
        Сирена закричала и кинулась к Дональду, но Эйдан успел схватить ее и прижать к себе.
        — Отпустите меня, людоед!  — кричала Сирена, бессильно топча грубый сапог Эйдана.
        — Пламенная крошка,  — заметил стоявший рядом Гэвин.
        — Да уж,  — пробормотал Эйдан.  — Идите домой, я скоро буду.
        Меж тем Сирена извивалась в надежде вырваться, и Гэвин не удержался от замечания:
        — Может быть, мне подержать ее? Непохоже, чтобы ты ей понравился.
        В ответ Эйдан лишь сердито посмотрел на него.
        — Мы уже уходим,  — ответил Гэвин.  — Но не задерживайся, а то мы придем выручать тебя.
        Наконец Эйдану удалось схватить Сирену за талию, и он понес ее к лошади.
        — Смотри, она дерется,  — сказал Гэвин.
        Она действительно пыталась сопротивляться и лупила крошечными кулачками по пояснице Эйдана.
        На сей раз Эйдан закинул девушку в седло отнюдь не мягко. Она хотела пнуть его ногой, но промахнулась и попала в бок лошади. Та взбрыкнула под Эйданом, но он, ругаясь, сжал ноги и не дал лошади стряхнуть себя. Сейчас он готов был задушить фурию, но Сирена была слишком занята, успокаивая лошадь. Она спрятала лицо в гриве и гладила блестящую черную кожу.
        Эйдан был немало удивлен тем, что его норовистый конь так реагирует на ее мягкие прикосновения. Он крепко прижал к себе Сирену и пробормотал ей на ухо:
        — Больше не брыкайся.
        Сирене не хотелось прижиматься к этому мужлану, и она напрягла спину. Эйдан меж тем ударил лошадь пяткой, и она понеслась бешеным галопом.
        — О-о!  — воскликнула девушка, чувствуя, как огромная сила прижимает ее к Эйдану.
        Ветер хлестал ее золотистыми локонами по его лицу. Эйдан переложил поводья в руку, державшую Сирену, и принялся другой рукой отводить волосы в сторону, не в силах устоять от искушения пропускать их между пальцами.
        — Что вы делаете?!  — закричала она, обернувшись, и теплое дыхание обдало ему щеку.
        Эйдану сразу же захотелось попробовать на вкус ее мягкие розовые губы. Словно угадав его мысли, Сирена в ужасе отвернулась.
        Рассмеявшись, Эйдан лишь крепче прижал ее к себе.
        — Вы замерзли, вам нужно согреться!  — крикнул он.
        Проведя грубой ладонью по шелковому рукаву, он нахмурился. Покрой платья и качество ткани говорили о богатстве и знатном происхождении.
        — Кто вы и откуда?
        — Я… Сирена,  — замешкалась она, решив не говорить, что она принцесса.  — А вы кто?  — спросила она, заглядывая через плечо.
        — Сирена…  — повторил Маклауд, смакуя на губах ее имя.  — А я Эйдан Маклауд.
        Глядя в бездонную глубину ее глаз, он почти забыл, зачем ее спрашивал.
        — Я никогда не видел тебя в этих краях. А если бы ты жила здесь, я бы запомнил.
        Это была чистая правда.
        — Откуда вы?  — повторил он свой вопрос.
        Закусив губу, она озадаченно посмотрела на проносившиеся торфяники и растерянно произнесла:
        — Я не знаю.
        Эйдан нахмурился. Прижав ладонь к ее щеке, он заставил ее посмотреть на него.
        — Что вы имеете в виду? Вы стукнулись головой?
        — Возможно,  — ответила она, подняв плечо и отводя глаза.
        Проведя ладонью по голове, Эйдан не обнаружил никаких ран и подозрительно спросил:
        — Вы ведь не с Шотландской низменности?
        Надо сказать, Шотландская низменность была их заклятым врагом, поскольку под предводительством короля Якова VI нещадно разоряла соседей. Если бы Сирена оказалась из Шотландской низменности, Эйдан посадил бы ее под замок и потребовал выкуп. Его казна была почти пуста, и хороший выкуп ему совершенно не помешал бы. Но Эйдану очень не хотелось думать, что между ней и тем сбродом, который населяет Шотландскую низменность, есть что-либо общее.
        — А что это такое — Шотландская низменность?
        — Нищий сброд, который живет по границам королевства.
        — Тогда я точно не оттуда,  — горделиво дернула головой принцесса.
        — Я с самого начала не думал, что вы оттуда,  — брезгливо сморщив губы, ответил Эйдан.  — Но то, как вы выглядите, как говорите… Я бы наверняка запомнил вас.
        — Неужели? А я-то думала, что у вас просто странные манеры,  — с улыбкой ответила Сирена.
        Эйдану она определенно нравилась, нравилась настолько, что ему было все равно, откуда она.
        Но все же откуда она взялась здесь, черт возьми!
        Эйдану меньше всего хотелось обременять себя женщиной, особенно такой, которая настроена на брак. И дело было даже не в его желаниях, а в том положении, в котором он оказался в последнее время. Набеги соседей и внутренняя борьба привели к тому, что казна была практически пустой, и ее едва хватало на жизнь верхушки клана.
        Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, насколько разрушительным для казны мог оказаться брак правителя. Эйдан знал, что женщинам нельзя доверять, вот почему он не проводил ни с одной много времени. Он знал, как легко привязаться к ним.
        После того предательства, которое совершила его мать по отношению к отцу, он мог бы сделать выводы. Но нет, он не разучился доверять женщинам. И леди Давина Скотт, которой он доверял, предала его, отдав сердце другому.
        Меж тем Сирена основательно замерзла. Она дрожала, терла руки и уже не сопротивлялась Эйдану. Повернувшись, она прижалась к нему и закрыла глаза. Обнимавший ее Эйдан чувствовал, как в нем поднимается желание, он предвкушал момент, когда они останутся одни в доме… Все это чистое безумие!
        «Просто у меня давно никого не было»,  — решил он. А сейчас он доставит девушку к родным. Эйдан понимал, что едва ли снова найдет такую красавицу. При мысли, что она наверняка достанется другому, у него сжималось сердце. Он решительно сжал пятки, подгоняя жеребца и решив найти вдову Блэкмор, чтобы оставить девушку у нее.
        Конь внес их во внутренний дворик, и Эйдан не без расстройства в который раз оглядел ветхий дом. Единственным утешением было то, что стычки с Шотландской низменностью сходят на нет и вскоре у него будет время, чтобы начать ремонт и немного укрепить свою власть. Но казна по-прежнему была пуста, однако со временем, успокаивал он себя, будет решена и эта проблема. Эйдан заметил, что девушка заснула у него на руках, и попытался разбудить ее. Он слегка потряс ее за плечо, но безрезультатно. Потом потряс сильнее.
        — Перестань, Эванджелина,  — проворчала Сирена.
        Она вновь улеглась на его груди, согревая своим дыханием.
        — Быстро ты приручил эту малышку, я думал, это займет больше времени,  — заметил Дональд, стоявший недалеко от Гэвина.
        — Я не могу добудиться ее, дай мне руку,  — сказал Эйдан Дональду.
        — И как ты утихомирил ее? Стукнул?  — спросил Гэвин.
        — Ты спятил, она просто спит, присмотри за ней, Дональд,  — сказал он, передавая спящую девушку Дональду и другому рыжеволосому верзиле.  — Вы загнали ее оленя в конюшню?
        — Загнали, только старый Том, кажется, не рад этому.
        Эйдан вновь взял девушку на руки.
        — Сейчас я отнесу ее в дом,  — сказал он, проходя через двери, которые держали Дональд и Гэвин.
        — Эйдан, а с ней все нормально? Я никогда не видел, чтобы так крепко спали.
        — Вот поэтому несем ее не мы!  — сказал Гэвин, толкнув в плечо Дональда.
        — Ну да, ты бы открыл ее головой двери,  — заметил тот.
        — Ну вот мы и дома,  — ответил Эйдан, предусмотрительно выбравший для Сирены конюшню. Он не хотел ставить под угрозу невинность девушки.  — Думаю, она повредила себе голову.
        Дональд удивленно свел брови.
        — Неужели у них держат домашних оленей?
        — Может быть,  — ответил Эйдан, глядя сверху вниз на спящего ангела.
        Девушка была столь невинна.
        Оглядев зал, он надеялся увидеть Бет или другую служанку, но никого не было.
        — Где Лахлан?
        — Он с людьми, которые на границах с Шотландской низменностью,  — ответил Гэвин.  — Или мы неправильно поняли твой приказ?
        Эйдан до боли стиснул зубы. С каждым днем его брат все больше выходил из подчинения. Его поведение становилось опасным, причем не только для него самого, но и для других.
        — Ты же знаешь, что если Лахлан что-то решил, то его не остановить,  — добавил Гэвин.
        Неожиданно проснулась девушка и, зевнув, протерла глаза.
        — Лахлан здесь?  — спросила она.
        — Так ты знаешь моего брата?  — удивленно спросил Эйдан.
        Но удивило его не столько это, сколько нежная интонация.
        — Не могли бы вы говорить тише? Болит голова,  — ответила Сирена, прижимая ладонь ко лбу.
        — Я вас спрашиваю, Сирена, откуда вы знаете моего брата?  — снова спросил Эйдан, пристально глядя ей в глаза.
        Его губы были сжаты, а уголок рта подрагивал.
        — Да, нам это интересно,  — в один голос сказали светловолосый человек и его рыжеволосый товарищ.
        Но Сирена знала, что ее судьба зависит от Эйдана, и на эту парочку даже не обратила внимания.
        — Раньше, в детстве, я знала человека по имени Лахлан,  — как можно беспечнее ответила она.
        Ведь Эванджелина советовала ей не открываться ни при каких обстоятельствах. Моргая ресницами, Сирена невинно смотрела на Эйдана.
        — Мой олень здесь?  — спросила она.
        — Это животное здесь, а теперь отвечай на мои вопросы!  — не выдержал Эйдан.
        — Я отвечаю,  — сказала Сирена.  — Когда-то давно я встречалась с ним.
        Вспомнив, как она проснулась при упоминании имени брата, Эйдан, разумеется, не поверил ей. Сирена это понимала, однако радовалась тому, что доверилась своим инстинктам и пошла за Эйданом. А поездка на лошади и эти объятия были скорее желанием защитить, понимала она.
        Сирена осмотрелась. Мрачная каменная стена вела в темный сырой коридор, несколько дверей висело на одной петле, а под ее ногами был выщербленный каменный пол.
        Даже конюшни на Островах и то были более пригодны для жилья.
        — Это ваш дом?  — с ужасом спросила Сирена.
        Она молилась, чтобы он не услышал страха в ее голосе.
        — Да,  — ответил Эйдан.  — А что в нем не так?
        — Он очень большой,  — ответила она, поджав ноги, поскольку по полу гуляли сквозняки.  — Большой и уродливый,  — повторила она.  — К тому же здесь холодно.
        Сирена поймала себя на мысли, что тепло ей было здесь только на руках этого большого грубого человека. Невольно она засмотрелась на широкую мускулистую грудь и сильные руки.
        — Вы только что оскорбили меня,  — сказал Эйдан.
        Сирена, не отрываясь, смотрела на его чувственные губы.
        — Сожалею, я не хотела,  — извинилась она.
        — Не нужно извинений,  — ответил Эйдан.  — Я не слепой и вижу, как вы относитесь к людям. Уверяю вас, это с непривычки.
        Быстро оглядев комнату, он вновь пристально посмотрел на Сирену.
        — А вы точно встречались с Лахланом, о котором спрашивали?
        «Лишь в воображении» — таков мог бы быть правдивый ответ, но Сирена живо представила себе реакцию Эйдана и усмехнулась.
        Эйдан сложил на груди руки и заметил мрачным тоном:
        — Кажется, вам есть что вспомнить о нем?
        — Есть,  — подтвердила Сирена,  — но я знала его совсем маленьким мальчиком.
        Воспоминания о тех странных снах, когда к ней действительно приходил маленький мальчик, всплыли сейчас из глубин ее памяти. Она была уверена в том, что этот маленький мальчик, Лахлан, и был долгие годы причиной мучений ее брата.
        — Почему вы сердитесь на своего брата?  — решилась она задать вопрос.
        — Это вас не касается,  — нахмурившись, ответил Эйдан.
        Сирена открыла было рот, чтобы возразить ему, но тут же закрыла. Просто она не могла сказать ему всей правды, а без этого всякий спор терял смысл.
        — У меня еще много дел до большого сбора. Желательно, чтобы вы рассказали мне, где ваша семья, чтобы я доставил вас к ней до заката.
        — Но у вас же сбор здесь,  — ответила Сирена, морща от запахов носик.
        Она знала, что хозяину это будет неприятно, но ничего не могла с собой поделать.
        — Да, через несколько дней, пусть это вас не волнует. Судя по всему, мои гости иных кровей, и моя скромная обстановка их больше устроит.
        — Я сожалею…  — попыталась извиниться Сирена, чувствуя, что краснеет. Она оглядела большой зал.  — Я могла бы помочь вам убрать здесь, пока… пока я буду вспоминать, где живет моя семья.
        Эйдан удивленно уставился на нее.
        — Вы так и не вспомнили?
        — Нет,  — решительно ответила девушка.  — Не вспомнила.
        Сирена прошла в зал и не удержалась от восклицания. То, что ее окружало, удивляло и даже шокировало. Вокруг стояли непонятные корзины. Часть столов и стульев были сломаны, а те, что стояли на всех четырех ножках, были заляпаны грязью. На дальней стене комнаты зияла такая дыра, что было просто удивительно, как это стена до сих пор не обвалилась.
        — Лорд Маклауд, неужели у вас нет слуг, которые помогут вам с… этим?  — спросила Сирена, так и не придумав слова, которое бы не обидело Эйдана.
        — Значит, вы уже отказываетесь от своего предложения, Сирена?  — усмехнулся тот.
        — Нет, конечно же, нет, но я… Мне кажется, что гостям лучше будет собраться на улице.
        «Мой бедный брат,  — думала она, оглядывая окружавшую ее нищету.  — Чем скорей я увезу тебя отсюда, тем лучше».
        — Неплохая идея,  — произнес Эйдан, почесав затылок.  — Если продержится хорошая погода.
        Сирена улыбнулась. Еще никто не относился серьезно к ее предложениям, и это замечание Эйдана искренне обрадовало ее.
        Эйдан взял ее ладони в свои большие руки и зачарованно посмотрел на нее, наслаждаясь ощущением шелковистости кожи. Сирена смотрела ему в глаза, чувствуя, что прикосновение его сильных ладоней приводит ее в трепет.
        — Не думаю, что эти руки когда-либо делали грубую работу, Сирена,  — произнес он.
        Ее имя словно скатилось с его языка, согревая ей душу своей заботой.
        Забыв обо всем, Сирена невольно шагнула ближе. Эйдан гладил ее нежные пальчики, чувствуя, как от возбуждения дрожат ладони.
        — Эйдан, здесь Том…  — окликнул его Гэвин.  — Ой! Я не хотел мешать вам,  — насмешливо добавил он.
        Но Эйдан уже отпустил руки девушки.
        — Ты и не мешал. Так что ты хотел мне сказать?
        — Здесь Том,  — представил тот человека,  — он…
        — Быть может, будет лучше, если я сам поговорю с ним. Сирена, располагайтесь, как вам удобно.
        — Я пойду с вами… вы ведь к оленю,  — безапелляционно заявила она, уверенная в том, что речь идет о ее олене.
        — Нет, вначале я успокою Тома, а потом уж вы пойдете к оленю.
        — Вы обещаете, что с ним ничего не случится?  — спросила Сирена, преграждая путь Эйдану.
        — Обещаю, а теперь, будь добра, пропусти меня.
        Эйдан оглянулся и увидел высокую женщину с темно-рыжими волосами, стоявшую рядом с Гэвином.
        — Бет, неужели это ты? Кстати, леди Сирена предложила навести тут порядок. Передай ей ведро и тряпки.
        — Ты, наверное, шутишь,  — удивилась Бет.
        — Возможно,  — ответил он и, подмигнув Сирене, вместе с Гэвином покинул замок.
        — Я должна принести извинения за нашего правителя, он большой шутник.
        — Я уже поняла это,  — заметила Сирена с улыбкой.  — Если что, можете рассчитывать на мою помощь… Извините,  — поспешила сказать Сирена, поняв, что говорит глупости.
        — Не стоит извинений,  — ответила Бет.  — Ты не сказала ничего плохого. Здесь полно прислуги, но, увы, она не в состоянии обслужить даже четырех, кто у власти. Да ты сама видела, что творится в зале.
        Сирена решительно закатала рукава, дав понять, что говорит серьезно.
        — Сейчас принесу тряпки,  — кивнула Бет и, хихикнув, вышла из зала.

        Не прошло и часа, как Сирена уже сама рассказывала о том, какие слуги в ее краю, на Островах. Но такой грязи, была убеждена она, на Островах не видели и не знали. Сирена морщила нос, доставая тряпки из чернеющей на глазах воды. Руки уже болели. Но стоило ей взглянуть на длинный деревянный стол, который она оттерла, как ее переполнило чувство гордости.
        Странное шипение за спиной отвлекло Сирену, она обернулась.
        Что это?
        Черное, как безлунная ночь, существо подбиралось к ней, поблескивая желтыми глазами. Оно зашипело вновь, обнажая свои острые зубы. Сирена принялась лихорадочно вспоминать, что было написано в той книге, которую она читала накануне путешествия. «Кошка, точно кошка»,  — вспомнила она.
        — Уходи!  — махнула рукой Сирена черному существу, которое медленно приближалось к ней.
        Чувствуя, как в этом черном комочке пульсирует ярость, Сирена отступила назад и больно стукнулась о стол. Больше от неожиданности, чем от боли, она закричала, и кошка прыгнула вперед, выгнув спину. Не помня себя, Сирена запрыгнула на стол, зацепившись за сучок платьем, и кошка в новом прыжке повисла на подоле ее юбки. Сирена дернула юбку, пытаясь стряхнуть хищника, но белые когти, хорошо заметные на фоне черных лап, надежно вошли в ткань. Через пару мгновений кошка забралась по натянутому полотнищу юбки.

        Глава 4


        Услышав крики Сирены, в зал вбежал Эйдан. Хотя Сирена, стоявшая посреди стола и пытающаяся смахнуть с платья крошечный черный комочек, и была забавной, но его смех смолк, когда он увидел в глазах девушки неподдельный ужас. Она побледнела от страха.
        — Он совсем не опасен,  — произнес Эйдан и, шагнув к столу, снял кота с плеча девушки. Заметив на плече кровавые царапины, он крикнул: — Бет!
        — Я здесь, незачем так кричать,  — раздался у дверей голос.
        Эйдан повернулся и передал кошку Бет.
        — Заприте ее, она, кажется, сбесилась.
        Но на руках уходившей служанки кошка вдруг успокоилась и даже громко замурлыкала.
        Эйдан повернулся к Сирене и легко снял ее со стола, взяв за талию. Все еще рыдая, Сирена обхватила его за шею.
        — Все хорошо,  — успокоил он девушку, вдыхая уже знакомый сладкий аромат ее волос.  — Это лишь небольшая царапина.
        Он сел на стул и посадил испуганную Сирену к себе на колени.
        — Кошка больше не побеспокоит тебя,  — пообещал он, подняв подбородок девушки и заглянув в изумрудные глубины ее глаз.
        — Спасибо, что спасли меня,  — тихо проговорила она.
        — Но твоя жизнь не была в опасности,  — улыбнулся Эйдан.  — Это всего лишь домашняя кошка.
        — Нет, была,  — возразила Сирена, поднимая взгляд на него.  — Кошки могут высасывать душу из…
        Закусив губу, Сирена опустила голову и стала рассеянно разглаживать юбку. Это немного успокоило ее, чего нельзя было сказать об Эйдане. Чувствуя смущение, он благодарил Бога за то, что мода обязывает женщин носить такие плотные юбки. Взяв Сирену за руку, он приложил ее ладошку к своим губам.
        — Может быть, я чего-то не понимаю, но ты недавно успокоила моего коня, олень в твоих руках успокаивается. Почему же ты испугалась крошечной кошки?
        — Я ведь уже сказала…  — пробормотала девушка и провела пальцем по длинной царапине.
        Красный цвет странно смотрелся на совершенно не загорелой белой коже.
        Когда у него в голове прояснилось, он понял, что смотрит в темную ложбину между ее грудей, и поспешил отвести взгляд.
        — Больно?  — спросил Эйдан.
        Глядя на кончик пальца, скользившего вдоль царапины, он боролся с искушением прижаться губами к ее атласно-гладкой коже.
        — Горит,  — ответила Сирена, убирая палец.
        Эйдан прижал к ранке ладонь.
        — О!  — выдохнула Сирена, и Эйдан увидел, что глаза ее улыбаются.  — У вас прохладная рука. Как хорошо…
        Она положила голову ему на плечо.
        Рука Эйдана чувствовала, как поднимается и опускается ее грудь, и это было мучительно для него. Кончики пальцев ощущали под тканью аккуратные выпуклости. Когда он касался их, Сирена странно ежилась у него на коленях, словно ей было холодно. Не в силах больше сопротивляться искушению, Эйдан наклонился и поцеловал бы ее плечо, как вдруг послышались мужские голоса. Он резко убрал руку.
        — Ой!  — от неожиданности воскликнула Сирена, прижимая руку туда, где была только что рука Эйдана.
        — Мне очень жаль, Сирена,  — произнес Эйдан, пристально глядя на дверь.
        — Кто это?  — спросила Сирена.
        — Мой брат. Возможно, сейчас тебе лучше навестить своего оленя,  — сказал Эйдан, ссаживая девушку с коленей.
        В зал вошла группа воинов во главе с Лахланом.
        — И кто у нас тут?  — спросил Лахлан, оценивающе разглядывая Сирену.
        Но остальным было не до нее, они собрались у очага и начали требовать эля. Засуетились служанки.
        — Давай иди к своему оленю!  — сказал Эйдан, пытаясь выпроводить Сирену, которая, похоже, не собиралась уходить.
        Странное чувство ревности заговорило в нем, когда он увидел взгляд своего брата.
        Сирена покачала головой, не сводя зачарованного взгляда с Лахлана.
        — Кажется, девушка желает остаться, Эйдан,  — произнес Лахлан и поцеловал ее руку.  — Приятно познакомиться, леди. Я и моя компания будем рады.
        — Твоя компания, брат?  — едва сдерживаясь, чтобы не вытряхнуть из него душу, ответил Эйдан.  — Ты ошибаешься, это моя компания, и поход, который ты затеял, был последним для тебя. Я больше не позволю рисковать так своими людьми.
        С этими словами Эйдан выхватил руку девушки у Лахлана.
        — Сирена, если вы не уйдете сейчас к своему оленю, мы съедим его на ужин.
        — Как вы можете?!  — воскликнула Сирена.  — Вы обещали мне, что не тронете его. Я лишь хотела побыть с…
        — Мне совершенно не интересно, что вы хотели. Мне надо поговорить с братом, и то, что я скажу, предназначено не для женских ушей,  — ответил Эйдан, подталкивая Сирену к выходу.
        Сирена впилась взглядом в его лицо.
        — А я думала, вы не такой, как…
        Поднявшись на цыпочки, она заглянула ему в глаза.
        — Я уйду, уйду и больше не вернусь.
        — Ты можешь вернуться,  — ответил Эйдан.  — Но только тогда, когда я скажу тебе.
        Надменно тряхнув гривой волос, Сирена захромала в сторону дверей. К ее сожалению, двери оказались слишком тяжелыми и хлопнуть ими не удалось.
        — Прошу прощения, брат,  — сказал Лахлан.  — Я не знал, что ты тоже любимчик женщин.
        — Я — нет,  — начал Эйдан.
        Конечно, Эйдан слукавил, но он не хотел, чтобы брат знал его с этой стороны.
        — Скажу тебе одно, брат,  — продолжил Эйдан.  — Держись от нее подальше.
        Лахлан поднял руку и громко произнес:
        — Все, что я сейчас хочу,  — это выпить эля и съесть хороший ужин. Как-никак успешный набег, парни!
        — Да!  — раздались голоса, которые под властным взглядом Эйдана стихли.
        — Так по чьему приказу ты совершил этот набег?  — спросил Эйдан брата.
        — Я сам так решил,  — воинственно заявил Лахлан.  — Пока тебя не было…
        — Верно, меня здесь не было,  — ответил Эйдан.  — Но ты прекрасно знаешь, что я не люблю, когда меня обходят. Но не это главное, Лахлан. Сейчас самое время восстановить силы, а ты позволяешь втравливать себя в мелкие стычки и рисковать людьми. Именно этого и ждут в Шотландской низменности. Кстати, твой дядя нашел место при короле Якове и хочет хоть немного обелить нас в его глазах.
        — Пусть он выгораживает Джона Генри,  — иронично фыркнул Лахлан.
        Эйдану не хотелось говорить о своем кузене. Когда-то они много общались, но потом Джон женился на Давине, которая была обещана ему, Эйдану. Надо ли говорить, что после этого у них испортились отношения…
        — Я уже говорил, что не позволю тебе разжигать здесь вражду. Еще такой случай, и с тобой будет то, что бывает с теми, кто нарушает мои приказы. Мое слово — закон.
        — Мне обидно слышать такое. Неужели ты не доверишь своему брату никакого дела?
        Эйдан задумчиво запустил пятерню в свою шевелюру.
        — Тебе еще многому надо учиться, Лан. Тебе еще только девятнадцать, еще успеешь и повоевать и многое другое.
        — Никто из нас не пострадал, и вдобавок мы притащили с собой пару коров,  — сказал Лахлан.  — А ты даже не поинтересовался и не похвалил меня. Ей-богу, я чувствую себя маленьким ребенком…
        Эйдан попытался задержать брата, но тот решительно отвел его руку и вышел из зала.

        Сирена сидела на глиняном полу конюшни, усыпанном пучками сена, держа на коленях морду оленя.
        — Кто он такой, чтобы мне приказывать?  — вырвалось у нее.
        Украдкой оглядевшись, Сирена убедилась, что у дверей нет противного старика смотрителя.
        Она ласкала бархатистую морду оленя и горестно вздыхала. Наступил тот момент, когда она увидела своего брата. Он был столь же красив, как мужчины в ее королевстве. Столь же белокур и с такими же глазами. Впрочем, его брат тоже был по-своему красив.
        Сирена нахмурилась. Рассудок ее бунтовал против этой мысли, но сказать иначе значило бы покривить душой. Эйдан был и красив, и силен, и не был обделен добротой и нежностью. Но при всем при том, подумала она, он был просто властным животным.
        Сирена положила руку на грудь, вспоминая, как совсем недавно тут лежала его большая прохладная рука, успокаивая горящую кожу. Воспоминания о пальцах, которые нежно поглаживали ее соски, вызывала трепетную дрожь во всем теле. Ей так хотелось, чтобы он продолжал прикасаться к ней, целовать ее. Никогда еще у нее не было такого чувства, таких желаний. То, что Эйдан опасен, Сирена поняла с самого начала, и теперь ее единственным желанием было вместе с Лахланом отправиться подальше отсюда.
        Дверь со стуком распахнулась, и в полутьму конюшни влетел Лахлан. Заметив Сирену, он замер от удивления.
        — Извините, не знал, что вы здесь.
        Потерев ладонью темную щетину, он опустился рядом с ней.
        — Что это у вас?
        Олень зашевелился, приподнял голову, и Сирена подумала, что, должно быть, от волнения слишком сильно зацепила его пальцами.
        — Ваш брат стрелял в него, но я думаю, что он скоро поправится.
        Сирена улыбнулась, все еще не веря, что перед ней сидит ее брат. Тот мальчик, который являлся к ней во снах, вырос и, пока еще не зная этого, обрел семью.
        — Вас слушается лесной олень, и мой брат позволил вам взять его на конюшню?  — удивленно спросил Лахлан.
        Сирена в ответ лишь кивнула, и Лахлан перешел на шепот:
        — Должно быть, Эйдан увлечен вами больше, чем я мог себе представить.
        Чувствуя, что краснеет, Сирена поспешно ответила:
        — Он не увлечен мной, а я не увлечена им.
        Ей совершенно не хотелось говорить и даже думать об Эйдане. Ее интересовал только ее брат.
        На его красивом лице появилась усмешка.
        — Нет? Тогда, может быть, нам стоит узнать друг друга получше,  — то ли спросил, то ли предложил Лахлан, оглядывая ее с ног до головы.
        Затем он намотал на палец локон ее волос.
        Словно очнувшись от ночного кошмара, она хлопнула его по руке.
        — Прекрати, Лахлан! Я твоя сестра.
        Лахлан нахмурился и озадаченно размотал палец.
        — Да ты свихнулась, у меня нет никакой сестры.
        Сирена не планировала столь скоро рассказывать Лахлану правду, но раз уж так получилось, выбора у нее не было.
        — Есть,  — ответила она.  — У нас один отец. Именно он просил меня отправиться в ваше королевство и вернуть тебя на Волшебные острова.
        — Кто? Кто ты?!  — воскликнул Лахлан, вскочив.
        Сирена осторожно сняла голову оленя с колен и подложила под нее сено.
        — Я же говорю. Я твоя сестра,  — сказала она, вставая.  — Разве ты не помнишь меня, Лахлан? Когда ты был совсем маленьким, ты являлся ко мне во снах.
        Паника исказила красивое лицо юноши.
        — Уходи отсюда!
        — Но это правда, Лахлан. Ты мой брат, и я не могу оставить тебя здесь. Я отправилась сюда, чтобы забрать тебя домой.
        — Я сказал, уходи отсюда!  — ответил Лахлан, схватив ее за плечи.
        Сирена почувствовала, что не может ни вдохнуть, ни выдохнуть.
        — Ну пожалуйста, Лахлан. Я понимаю твое удивление, но нам надо поговорить. Мы одна семья.
        — Больше ни слова!  — решительно покачал головой Лахлан.  — Уходи отсюда, или я за себя не отвечаю. Если мой брат узнает, кто ты, он убьет тебя не раздумывая. Эта история и так принесла нам много горя.
        Гнев его слов был таким, что Сирена невольно отступила. Теперь его лицо было настоящей маской ярости.
        — Но ты часть нашего королевства, часть нашей семьи. Как ты можешь ненавидеть меня? Я никогда не забывала о тебе, том маленьком испуганном мальчике, которым ты когда-то был.
        Лахлан слушал, отведя взгляд. Сирена говорила, надеясь разрушить стену вражды:
        — Я любила тебя даже тогда, когда еще не знала, что ты мой брат.
        Лахлан закрыл уши руками.
        — Перестань, я не хочу тебя слушать. Я не такой, как вы, и не хочу быть таким.
        «Как он может ненавидеть меня? Ведь я не сделала ему ничего плохого».
        Лахлан прислонился к стене и опустился на пол, пряча лицо в коленях. Заглушив свою гордость, Сирена села рядом и положила голову ему на плечо.
        — Мне очень жаль, Лахлан. Я не хотела тебе ничего плохого. Я думала, ты будешь столь же счастлив найти меня, как буду счастлива я найти тебя.
        Лахлан поднял лицо и вытер ладонью слезы.
        — Пожалуйста, уходи,  — произнес он, пристально глядя на Сирену.
        Сирена медленно поднялась.
        — Я уйду, уйду совсем, но вначале схожу проведать своего оленя. Тебя и твоего брата беспокоить не буду. Я обещаю.
        Лахлан посмотрел на оленя, мирно спящего на сене в соседнем помещении, и сказал:
        — Дай слово, что больше не будешь об этом говорить.
        — Обещаю,  — прошептала она.
        — Ты можешь попрощаться с оленем, но на этом все…
        — Спасибо,  — сказала она, открывая дверь конюшни.  — До свидания, Лахлан.
        — А я помню тебя… помню с самого детства,  — вдруг произнес Лахлан.
        Произнес так тихо, что Сирене оставалось только гадать, сказал он это или ей просто почудилось.
        Не желая показывать зародившуюся в ней надежду, Сирена поспешила повернуться к открытой двери, откуда струился предзакатный свет дня. Когда-то прощальные слова ее отца прозвучали столь же призрачно, как эти слова теперь.

        — Принцесса, принцесса!  — раздался из-за конюшни громкий шепот.
        Сирена заглянула за угол, и в этот момент Эванджелина подтянула ее к себе, схватив за руку.
        — Эванджелина, во имя всего святого, что вы здесь делаете?
        — Мы должны спешить, принцесса! Королева ищет вас.
        — Но как…
        — Нет времени объяснять.
        Не успела Сирена открыть рот, как Эванджелина перенеслась вместе с ней в кольцо волшебных камней.
        — Пошли, пошли!  — тянула ее Эванджелина к самому большому камню.
        Принцесса споткнулась, и золоченая туфля застряла межу камнями.
        — Ой! Я потеряла туфлю.
        Эванджелина подняла взгляд к небесам и пробормотала заклинание, после чего на ноге Сирены появилась такая же туфля. Внезапно взгляд служанки остановился на плече, вдоль которого тянулась длинная царапина.
        — Принцесса, что случилось?
        — Кошка.
        Служанка пробормотала еще одно заклинание, и принцесса оказалась в белом платье с золотистыми бретельками, которые скрыли царапину.
        — Спасибо.
        Служанка схватила принцессу за руку и бросилась с ней прямо на серую стену стоявшей перед ними громадины. Едва они появились с другой стороны, Эванджелина перенесла принцессу в ее покои.
        Скорость, с которой могла перемещаться Эванджелина, была головокружительной, и, оказавшись в знакомой комнате, Сирена потерла виски.
        — Могла бы объяснить вначале…
        — Нет времени.
        Едва она произнесла эти слова, как до слуха принцессы донесся вопль Морганы. Дверь в покои принцессы распахнулась, и ее мачеха ворвалась внутрь.
        — Ты здесь, моя дорогая. Я уже обыскалась тебя, а твоя служанка не помогла!  — воскликнула она, злобно поглядывая в сторону Эванджелины.
        Сирена не удивилась. Моргана ненавидела Эванджелину и даже не скрывала этого. Возможно, причиной этому была особая благосклонность короля к Эванджелине. Он был просто очарован длинными темными локонами служанки, ее знойной красотой и не делал из этого тайны. Но, насколько знала Сирена, ее отец с Эванджелиной романа не крутил. Иначе Эванджелина все рассказала бы ей.
        — Извините, Моргана, я сидела у озера и заснула.
        — Не стоит извиняться за такую ерунду,  — ответила мачеха, ласково поглаживая по щеке Сирену.  — Кажется, ты немного возбуждена. У тебя действительно все в порядке?
        — Все в порядке,  — ответила Сирена, хотя никогда не чувствовала себя хуже. Отказ Лахлана идти с ней разбил ей сердце.  — Зачем вы искали меня?
        — Я созвала совет, и в течение часа мы собираемся начать заседание. Естественно, ты будешь на моей стороне… и меч будет с тобой.
        Сирена вздохнула:
        — Разве вы не помните, Моргана? Меч забрал Иский для починки.
        Мачеха злобно посмотрела на нее и сказала:
        — А почему ты отдала меч, не спросив меня?
        Чувствуя холодок ужаса, Сирена уже начала сожалеть о том, что ввязалась во все это. Открыто идти против мачехи она не могла, поскольку не имела ни власти, ни магической силы. А сейчас у нее не было даже волшебного меча.
        — В настоящий момент у меня нет меча. Но скоро Иский вернет мне его.
        — Твоей наглости нет предела, Сирена!
        — Согласна, получилось нехорошо,  — ответила Сирена, едва сдержавшись, чтобы не нахамить в ответ.
        — Тогда иди досматривать сны, моя дорогая,  — с притворным сочувствием ответила Моргана.  — Твое присутствие необязательно.
        — Ваше величество! Принцесса Сирена не желает разочаровывать вас. Если вы дадите нам немного времени, она будет готова.
        Сирена отпрянула от служанки, а ее мачеха впилась в нее взглядом.
        — Эванджелина права, через пару минут я присоединюсь к вам,  — поспешила сказать Сирена, желая спасти служанку от гнева Морганы.
        Королева возмущенно выпорхнула из комнаты, взмахнув в дверях бордовыми юбками.
        Едва оставшись наедине со служанкой, Сирена спросила:
        — Эванджелина, что случилось?
        — Не знаю, меня это не касается, но Моргана не должна одна управлять королевством. В этом я уверена.

        Глава 5


        Эйдан в поисках Сирены пересек внутренний дворик, полагая, что найдет ее в конюшне с оленем. Он еще помнил, каким взглядом она смотрела на него, когда ушла, и считал, что должен принести свои извинения. Возможно, он был немного грубоват с ней, но его разозлил Лахлан.
        Вздохнув, он вошел в конюшню и увидел, что олень, которого спасла Сирена, пытается встать на ноги.
        — Нет, ты еще не готов, ложись,  — сказал Эйдан, придерживая олененка, чтобы тот вновь улегся на ложе из душистого сена.
        Очевидно, это пышное ложе собрала для него Сирена, от старика Тома можно было дождаться только пышного ужина.
        Эйдан заходил в загоны, но там никого не было. Вдруг какой-то звук привлек его внимание. У одной из стен конюшни Эйдан увидел своего брата.
        — Лан, я не видел тебя,  — произнес Эйдан, но, вглядевшись в лицо брата, нахмурился.
        Такое выражение лица бывает, когда люди теряют лучших друзей.
        — Что с тобой? Впервые вижу тебя таким печальным,  — сказал он.  — Что ты сделал с ней?! Клянусь, если ты…
        Пристальный взгляд Лахлана застыл на дверях конюшни.
        — Я ничего не сделал ей. Она ушла и больше не вернется,  — сказал Лахлан.
        Эйдан спросил брата:
        — Что значит ушла? Она даже не помнит, кто она и откуда. Куда ей идти?
        — Не знаю,  — ответил Лахлан.  — Отпусти ее, Эйдан, пусть идет куда хочет. Она не для нас.
        — Да ты спятил! Она ранена. Здесь ей нужна защита. Помоги мне найти ее.
        — Нет, я не хочу причинять ей боль.
        Лахлан сидел на копне, растирая лицо грязными руками, точь-в-точь как много лет назад, когда был совсем маленьким.
        Эйдан положил руку на плечо брата.
        — Я знаю, что тебя тревожит, и, когда найду Сирену, мы обо всем поговорим.
        Лахлан посмотрел на него.
        — Не думаю, что ты хочешь услышать то, что я должен тебе сказать. Я уже разочаровал тебя и больше не хочу этого делать.
        Обычно Эйдана злила высокомерная непокорность брата, но не сейчас. Лахлан был подавлен.
        — Ну помоги мне найти Сирену,  — попросил его Эйдан, положив руку ему на плечо.  — А когда мы ее найдем, то закатим пир — и пусть она ругает нас за наши свинские привычки.
        Эйдан надеялся вызвать улыбку у брата, но лицо Лахлана оставалось печальным.
        — Я не знаю, где она, Эйдан, но думаю, что она вернется из-за оленя.
        На мгновение Эйдан уловил в голосе брата надежду на то, что она не вернется.
        Он не хотел этого.
        Эйдан осмотрел пустой дворик, видневшийся за дверью конюшни, и перелесок за ним.
        — Ну куда она могла пойти?
        Он зашел за угол конюшни и неожиданно увидел золотой блеск в кустах. Подойдя ближе, он вытащил из кустарника изящную туфельку Сирены. Эйдан бросился в перелесок в надежде найти ее следы.
        — Сирена!  — звал он.
        Ответом было лишь эхо. У Эйдана не укладывалось в голове, как эта девушка одна пошла в лес. А может быть, не одна? Дела у клана шли не очень хорошо, и забот у Эйдана хватало. А тут еще эта своенравная девчонка.
        Эйдан сжал в руке туфлю, она была тоненькой, изящной, в такой даже во двор не выйдешь. Словом, туфелька эта была совсем как ее хозяйка.
        — Я пойду поищу ее. Скажите Гэвину и Дональду, чтобы ждали меня здесь.
        — Отпусти ее лучше, Эйдан,  — произнес Лахлан, голос его дрожал от волнения.
        — Я не могу ее отпустить. Она находится под моей защитой. Не понимаю, почему ты просишь меня об этом.
        Эйдан чуть присел, желая заглянуть брату в глаза, но Лахлан отвел взгляд.
        — Она ушла сама, по собственному желанию. Вот все, что я могу сказать.
        — Я так не думаю. Наверное, есть что-то, чего я не знаю.
        На скрытом в тени лице Лахлана проступил румянец.
        — Почему ты так думаешь?
        Встревоженный Эйдан долго смотрел на брата. Наконец он понял. Как же он не подумал, что ее могли поймать в отместку за тот набег на Шотландскую низменность, который совершил Лахлан. От этой мысли Эйдану захотелось крепко встряхнуть брата. Но тот, видимо, уже все понял и очень переживал. При мысли о том, что Сирена сейчас в руках его врагов, Эйдан очень расстроился, он места себе не находил от волнения.
        «Если они держат ее для выкупа, то почему не выставляют требований?» — думал он.

        Принцесса переступала с ноги на ногу, пока Эванджелина сооружала ей то же изумрудно-зеленое платье, которое было на Сирене прежде. Ей хотелось надеть что-нибудь еще, но она не представляла себе, как объяснить это переодевание Эйдану. Она еще должна была рассказать, где находилась весь вечер.
        Эванджелина суетилась вокруг, подворачивая непослушные локоны Сирены.
        — Вы действительно хотите этого, ваше высочество?  — спрашивала служанка.
        — Дело не в том. Понимаешь, я не могу оставить его там. Я должна забрать его из этого ужасного места.
        Сирена поежилась при мысли о холодных ветрах, о тоскливом пейзаже и убогой лачуге, в которой жил ее брат.
        — Он несчастлив там,  — продолжила Сирена.  — К тому же я должна доставить его сюда. Да ты и сама это знаешь.
        — Знаю,  — отозвалась Эванджелина, сосредоточенно разглаживая ткань на талии принцессы.
        — Ты что-то скрываешь от меня,  — вдруг сказала принцесса, останавливая руку служанки.  — Ты переживаешь по поводу тех перемен, которые принесет правление Морганы. Я понимаю, что ее стремление избавиться от лорда Бэны и лорда Эрвина не самое умное, этим она отталкивает от себя мужчин.
        Сирена была даже рада, что пришла на совет. Ее стремление поддерживать детей слуг в то время, когда их матери работают, было с готовностью принято. Все ее предложения по изменению законов рассматривались. Как она полагала, отчасти из-за того, что в совете теперь были одни женщины. Однако Сирена заметила, что Эванджелина беспокоится. «Наверное, о том, как при правлении королевы Морганы будут жить мужчины»,  — решила она.
        — Нет, меня беспокоит не королева Моргана, а…  — Эванджелина запнулась и поспешила добавить: — Впрочем, кто я такая, чтобы беспокоиться об этом?..
        Сирена коснулась руки Эванджелины.
        — Ты можешь говорить со мной прямо, как с подругой. Ты единственная, кому я полностью доверяю.
        Эванджелина улыбнулась:
        — Спасибо, миледи. Я больше всего беспокоюсь о вашем путешествии. Оно очень опасно для вас, и я места себе не нахожу от волнения. Не знаю, как ваш брат поведет себя.
        Сирена не могла забыть слова ее брата.
        — Он сказал мне, что я могу вернуться, но лишь для того, чтобы проведать оленя. Не может быть, чтобы у него не было никакого желания вновь увидеть меня. Единственное, на что я надеюсь, что он изменит мнение, когда узнает меня ближе.
        Эванджелина обхватила ладонями руку принцессы.
        — Вы, разумеется, правы. А как насчет его брата?
        Сирена покраснела. Как же она права! Хотя сама Сирена ничего не рассказывала Эванджелине про Эйдана, которого считала чуть ли не людоедом и, уж конечно, причиной всех несчастий ее брата. Но почему же тогда его нежные прикосновения заставляли дрожать ее колени и взволнованно биться сердце? Почему тепло его больших ладоней вызывало у нее чувство защищенности, которого она прежде не знала? Но об этом Сирена не обмолвилась ни словом.
        — Не важно,  — откашлялась она.  — Его можно в расчет не принимать.
        — Как не важно? Разве Лахлан не сказал, что его брат убьет вас, если только узнает, кто вы?
        Сирена содрогнулась. Еще недавно она пыталась забыть те слова, которые говорил ей Лахлан. Но теперь, услышав их из уст Эванджелины, поняла, что эти слова беспокоят ее больше, чем ей казалось. Тогда, сидя на коленях у Эйдана, она чувствовала, что ей уже не страшно. Но сейчас ей стало еще страшнее.
        — Может, и убьет,  — ответила Сирена, вспоминая его большие и теплые ладони.
        — Значит, он способен причинить вам боль.
        — Способен, но не станет этого делать,  — сказала Сирена, а сама подумала: «пока не знает, кто я».  — Я понимаю, каков риск, но решила привести сюда брата. Говорю тебе, я буду осторожна. Ты же знаешь, что ни безрассудной храбростью, ни откровенной глупостью я не отличаюсь.
        — На самом деле вы очень смелая, принцесса. Просто не хотите сознаваться в этом.
        — Сейчас ты похожа на Иския,  — хихикнула принцесса.  — Кстати, если мачеха будет спрашивать, где я, скажи, что у него. Он обучает меня, как пользоваться волшебным мечом. Надеюсь, эти слова ее успокоят.
        — Мне так не хочется, чтобы вы отправлялись туда. Но поскольку все решено, я сумею отвлечь королеву.
        Сирене не хотелось даже думать о том, что сделает мачеха, когда узнает о ее путешествиях. Ведь она уже сейчас занималась тем, что отстраняла от власти мужчин при дворе. А что будет, когда Сирена привезет своего брата, который должен править по завету ее отца? Ответа на этот вопрос не было, и Сирена решила подумать о более насущном.
        — Эванджелина, ты для меня можешь сделать еще кое-что. Я хочу преподнести своему брату подарок, чтобы завоевать его доверие.
        Эванджелина неодобрительно сморщила губки.
        — Миледи, вы и без того замечательный человек, и, надеюсь, вам не придется подкупать своего брата, чтобы он к вам привязался. Такая привязанность, поверьте мне, ничего не стоит.
        Едва Сирена подумала о том, что ее служанке нет никакого дела до ее брата, как та сказала:
        — Но если я смогу что-то сделать для Лахлана, непременно сделаю.
        — Кажется, у меня созрел план. Но чтобы осуществить его, мне потребуется мешочек с монетами,  — сказала она.
        — Монетами?  — удивилась Эванджелина.
        — Да, монетами. Золотыми и серебряными. Ими расплачиваются там. Так по крайней мере написано в моей большой книге. Кажется, у нас в казначействе хранятся монеты?
        — Полагаю, что хранятся, но для входа в казначейство необходимо разрешение королевы,  — сказала Эванджелина.
        — Ты права. Хотя я и правлю наравне с королевой Морганой, мне не следует этого делать.  — Заметив испуг на лице служанки, Сирена поспешила добавить: — Да знаю я, все это лишь уловка с ее стороны. Охранники меня не пропустят в хранилище без ее разрешения. Ты понимаешь, что я не могу обратиться к ней с такой просьбой, но твоя магия сильна. Мы можем войти и выйти так, чтобы нас никто не заметил?
        Магия ее служанки в последнее время действительно усилилась. Сирена давно хотела расспросить ее об этом, но до сих пор так и не собралась.
        — Я могу, но не хотела бы этого делать. Если меня поймают, то Моргана меня прогонит.
        Сирена и сама этого боялась. Если бы не Эванджелина, она была бы совсем одна.
        — Ты права, она прогонит. Она давно ищет повод избавиться от тебя, но почему?  — спросила Сирена, пытливо глядя на служанку.
        Этот вопрос Сирена хотела задать Эванджелине еще накануне, когда стала свидетельницей ее стычки с Морганой.
        — Понятия не имею. Но если вы хотите ворваться в казначейство, я бы на вашем месте сделала это ранним утром, пока весь двор спит.
        Сирена порывисто обняла служанку.
        — Спасибо! Не знаю, что бы я делала без тебя.

        С тех пор как Сирена проникла сквозь серую поверхность камня, прошло уже несколько часов. Спрятавшееся за облаками солнце не согревало, и Сирена поспешила в тот лес, где впервые познакомилась с Эйданом. Лес был недалеко, да и место встречи Сирена нашла быстро, правда, она не запомнила, в каком направлении Эйдан вез ее на лошади.
        Сказать, что дороги не было, значило не сказать ничего. Сирена брела по унылой болотистой низине, пытаясь сообразить, где находится, как вдруг земля задрожала у нее под ногами. Подняв глаза, Сирена увидела Эйдана на большом черном коне, вслед за которым скакали Дональд и Гэвин.
        Ветер трепал иссиня-черные волосы Эйдана. Как он красив, неожиданно для себя подумала Сирена. Она могла поклясться, что видит, каким умиротворенным стало его лицо, когда он заметил ее. Вначале и она почувствовала облегчение, но потом вспомнила слова своего брата. Чувствуя прилив беспокойства, она вновь вгляделась в лицо Эйдана. Но на нем не было даже намека на гнев. Казалось даже, что он счастлив видеть ее. Губы Эйдана изогнулись в улыбке, от которой сердце Сирены забилось сильнее.
        «Он не знает, что я не из этого мира. Пока не знает».
        Эйдан спрыгнул с коня и подошел так близко, что жар сильного тела обдал Сирену.
        — С вами все в порядке?  — спросил он, приподняв пальцами ее подбородок.
        Сирена кивнула, не в силах произнести ни слова. Ее очаровало мягкое прикосновение и то беспокойство, которое она прочла в его серых глазах.
        — Где они?  — спросил Эйдан, внимательно оглядывая окрестности.
        Сирена внезапно очнулась от сладостного очарования. О чем он? Не осмелившись задать этот вопрос и выдать себя, она робко ответила:
        — Не знаю.
        Эйдан нахмурился. Затем он кивком показал Дональду и Гэвину на лес и отрывисто бросил:
        — Оглядитесь тут! Сколько их было?  — спросил он уже у Сирены.  — Вы их рассмотрели?
        — Нет,  — ответила она почти шепотом, чувствуя, как страх сжимает ей грудь.
        Вот бы ей сейчас пригодилась магия чтения мыслей! Сирена нервно теребила губу. Вероятно, у нее был такой расстроенный вид, что Эйдан заметил это без всякой магии.
        — Мне очень жаль, что мы не можем найти их, но сейчас главное, что вы живы!  — выпалил Эйдан, беря ее за руку.
        Эти слова отозвались в ее груди, успокаивая страхи и согревая душу. Сирена улыбнулась, слегка склонив голову, и спросила:
        — Вы действительно волновались за меня?
        — Да,  — со столь же искренней улыбкой ответил Эйдан и провел по ее щеке пальцем.  — Я нашел вашу туфельку, и мы отравились на поиски.
        Сирена вдруг вспомнила о своем упущении и попыталась незаметно скинуть одну из туфелек.
        Эйдан отпустил руку Сирены и повернулся к седельной сумке.
        — Сейчас я принесу.
        Сирена закрыла глаза и в отчаянии произнесла заклинание, чтобы туфелька исчезла с ее ноги. Необычное покалывание подсказало ей, что магия свершилась, но проверить это Сирена уже не успела. Эйдан стоял перед ней, держа в руке потерянную туфельку.
        Он опустился на колено, чтобы надеть туфельку, но тут же поднялся, улыбаясь странной улыбкой. Сирена посмотрела вниз и увидела, что у нее на ноге был большой мужской черный ботинок.
        — Я нашла это… в лесу,  — проговорила Сирена, неопределенно показывая рукой.
        Эйдан присел и, сняв с нее ботинок, принялся согревать ногу ладонью. Чтобы не упасть, Сирене пришлось схватиться за его широкие плечи. Чувствуя теплоту его участия, Сирена теребила мягкую ткань его куртки. Провести ладонью по его волосам она не решилась.
        Надев туфельку, он выпрямился и, не сводя с Сирены глаз, поднял ее на руки. Она обхватила его за шею, пытаясь понять, как он к ней относится.
        Ни с кем она не чувствовала себя такой защищенной, никого ей не хотелось так обнимать! Сирене вдруг стало страшно, что она проведет с Эйданом слишком много времени и, возвратившись на Волшебные острова, оставит здесь часть своего сердца.
        Эйдан меж тем осторожно усадил Сирену в седло коня и, как ей показалось, какое-то мгновение смотрел на нее так, словно она была прекрасным изваянием. Затем он решительно запрыгнул в седло и крепко прижал Сирену к себе. Сунув руку в сумку, он вытащил оттуда войлочную накидку.
        Накидка была чуть влажная и, видимо, давно лежала в седельной сумке. Резкий запах лошадиного пота и влажного войлока ударил Сирене в нос. Она поморщилась, начала ерзать, но, оказавшись в благодатном тепле, затихла.
        Разбудил ее повернувшийся в седле Эйдан.
        — Нашли их следы?  — раздался его голос.
        — Нет, видимо, давно ушли,  — ответил Дональд, поравнявшись с ними.  — Как девушка?
        Сирена хотела сама сказать, что она в порядке, но решила ничего не говорить. Все равно у нее не было ответов на вопросы, которые ей рано или поздно зададут. Она опустилась ниже, почти скрывшись под накидкой.
        — Неплохо, учитывая, где ей пришлось побывать,  — раздался голос Эйдана.
        — Уж не думаешь ли ты, что они…  — начал Дональд.
        — Нет,  — прервал его Эйдан. Сирена почувствовала, как напряглись его мышцы.  — Но я расспрошу ее, как только она отдохнет.
        — Везет ей! Помнишь, что случилось с крошкой Тесс? Когда ее захватили эти… с Шотландской низменности, она так легко не отделалась…
        — Довольно, Гэвин! Лучше поезжай вперед и распорядись, чтобы Бет приготовила для нее ванну.
        Услышав, как затихла впереди быстрая дробь копыт, Сирена осторожно сдвинула с головы серый войлок покрывала.
        — А что случилось с Тесс?
        Как бы то ни было, она теперь знала, о чем думают ее спасители. Они, видимо, решили, что ее похитили неизвестные ей пока люди с равнин. Теперь, задавая осторожные вопросы, она надеялась получить ответы и придумать что-нибудь правдоподобное, чтобы позже отвечать на вопросы Эйдана.
        Эйдан провел ладонью по щеке девушки.
        — Ничего. Вам не нужно этого знать, Сирена. А эти пусть только попробуют снова захватить вас!
        — Спасибо.
        Сирена уткнулась носом в грубую ткань его рубашки и погладила ладонью его крепкую мускулатуру.
        — Не надо благодарностей. Вы находитесь под моей защитой, пока мы не найдем вашу семью.
        Сирене совсем не хотелось разоблачения, и она решила узнать еще немного о неизвестном ей мире.
        — А зачем они похищали меня?
        В ответ Эйдан пожал плечами:
        — Я подозреваю, что это было ответом на набег, который устроил Лахлан. Если бы вам не удалось сбежать, они потребовали бы у нас выкуп.
        Сирена в задумчивости поиграла шнурком на куртке Эйдана и спросила:
        — И вы заплатили бы?
        Он пристально посмотрел в глаза Сирены.
        — Да, а если бы не хватило монет, то выкрал бы вас у них.
        Вспоминая, как выглядел дом Эйдана, Сирена понимала, что едва ли у него нашлись бы деньги на выкуп. Эта мысль тронула ее сердце, и она решила, что должна показать ему всю глубину своей благодарности, отдав часть денег, которые взяла для Лахлана. Сирена сунула руку под платье, нащупывая черную бархатную сумочку.
        Эйдан нахмурился, отодвигая ее руку.
        — Вы ранены?
        Большая сильная рука осторожно ощупывала грудь девушки.
        Сирена сразу не нашлась, что ответить, ее сердце громко стучало, а мысли возбужденно неслись, не желая сосредоточиться на ответе.
        — Сирена?  — строго спросил Эйдан, и звук его голоса еще больше спутал ее мысли и чувства.
        — Я не знаю,  — единственное, что смогла сказать Сирена.  — Возможно, это след от загара.
        — Нет,  — произнес Эйдан, проводя пальцем между грудей и осторожно опуская край платья.
        — Эйдан!  — возбужденно воскликнула она, но он продолжал осмотр.
        — Здесь тот же молочно-белый след,  — сказал он, ведя пальцем ниже по горячей коже Сирены и чувствуя, что ее колотит дрожь.
        Неожиданно палец Эйдана наткнулся на увесистый мешочек с монетами.
        — Что это?  — спросил Эйдан, доставая сумочку из черного бархата.
        В ней глухо звякали тяжелые монеты.
        — Это мое. Отдайте!  — сказала Сирена, забыв, что минуту назад сама хотела отдать эти деньги Эйдану.
        Но тот отвел руку, не давая ей возможности схватить мешочек.
        Эйдан открыл сумочку и не удержался от восклицания.
        — Сирена, скажи, кто ты?  — спросил он.

        Глава 6


        — Хватит,  — хриплым от возбуждения голосом проговорил Эйдан, чувствуя, что больше не может сопротивляться искушению.
        Сирена торопливо поправляла платье, а Эйдан понемногу приходил в себя, чувствуя, как на него накатывает тупая головная боль то ли от возбуждения, то ли от радости, что у него теперь достаточно денег для выкупа королю.
        Он энергично растер лицо, пытаясь обрести контроль над собой, но образ прекрасной полногрудой красавицы и ощущение ее теплой, атласной кожи под ладонью возбуждали его.
        Эйдан отцепил мешочек с деньгами и встряхнул им перед лицом Сирены.
        — Отвечай на мой вопрос.
        Сирена посмотрела на него надменным взглядом.
        — Я уже ответила и ничего нового не добавлю. Меня зовут Сирена, и я не помню, где живет моя семья. Но какое отношение это имеет к деньгам?
        — Я уже не мальчик и имею жизненный опыт. А ты либо воровка, либо из очень богатой семьи, и я рискую навлечь проблемы на свой клан. Так кто же ты?
        — Отдайте. Я не воровка.  — Сирена вновь попыталась схватить мешочек, но Эйдан поднял его высоко над головой.  — Это мое, все это принадлежит мне.
        — Откуда ты идешь? И куда направляешься с такими деньгами?
        Сирена показала рукой в направлении леса.
        — Я нашла это там, вместе с ботинками, и собиралась поделиться с вами, если бы вы дали мне хоть слово сказать.
        Эйдан смотрел на Сирену, не зная, верить ей или нет. Если она говорит неправду, то вопросы остаются, а если правду, то ему не хотелось иметь проблемы от шерифа или другого клана. Но глядя в ее широко открытые глаза, он внутренне не сомневался, что этот ангелочек говорит правду.
        Эйдан вновь принялся изучать увесистый мешочек с золотом. Должно быть, Бог услышал его молитвы, и часть этих денег поможет его клану не только укрепиться материально, но и получить власть.
        Конь стукнул копытом, шумно выдыхая клубы пара.
        — Сейчас поедем,  — отозвался Эйдан и тронул повод.  — И ты не видела, чей это ботинок, рядом с которым нашла монеты?
        Сирена пристально посмотрела на Эйдана.
        — Я уже сказала, что я не воровка. Я хотела отдать вам часть денег, а если не желаете, отдайте мешочек мне.
        — А захотела бы, если бы я не нашел деньги?  — с усмешкой спросил Эйдан.
        — Да, поскольку вы предложили мне защиту и… нуждаетесь в деньгах больше меня,  — краснея, ответила Сирена.
        — Это так,  — ответил Эйдан,  — но у меня нет никакого желания брать украденное. Ты должна поклясться мне, что не украла это.
        Сирена впилась в него взглядом.
        — Почему вы не верите мне? Я же сказала, что не крала! Это мои деньги!
        Грудь Сирены сердито поднималась и опускалась, и Эйдан едва сдерживал желание прикоснуться к ней. Не в силах больше сдерживаться, он, ощущая пальцами нежность кожи девушки, медленно повесил мешочек на платье.
        Чувствуя, как дыхание Сирены углубляется, он вытащил пальцы из глубокой ложбинки и, откашлявшись, произнес:
        — Это неплохое место для монет, и было бы лучше, чтобы мы никому не рассказывали о такой удаче, по крайней мере, пока.
        Девушка молчала, но Эйдан чувствовал, насколько напряжено ее тело.
        — Сирена!  — окликнул он ее, желая посмотреть ей в глаза.  — Спасибо, что поделилась со мной.
        Сирена еще мгновение напряженно смотрела в глаза Эйдана, а затем улыбнулась.
        — Пожалуйста,  — ответила она.  — И спасибо вам за то, что предложили меня защищать.
        Самообладание Эйдана рухнуло окончательно. Эта загадочная незнакомка понравилась ему с самого начала, а теперь она нежданно-негаданно одарила его серебром и золотом. Об этом он не мог даже мечтать. Эйдан нежно обернул Сирену покрывалом и плотнее прижал ее к своей груди, чувствуя губами шелковистую нежность ее волос.
        — Обещаю тебе, Сирена, я никому не позволю даже пальцем тронуть тебя.
        — Я знаю,  — ответила Сирена, прижимаясь к Эйдану.

        Когда они добрались до дома, Сирена почти не устала, и чтобы проснуться, ей потребовался лишь случайный толчок локтем. Внутренний двор был полон народу. Гэвин вышел вперед, чтобы взять под уздцы коня Эйдана, тот спрыгнул, а затем снял Сирену и увидел на лице ее страх, что огорчило его. Оглянувшись, Эйдан увидел и то, что вызвало страх Сирены,  — сердитый пристальный взгляд его брата.
        Эйдан все еще чувствовал, как дрожит Сирена, и, повернувшись к Лахлану, сказал:
        — Не смотри так. Ты пугаешь девушку. Что с тобой?
        Воины клана стали торопливо расходиться. Привычные к частым конфликтам между братьями, они уже знали, что дальше будет только хуже.
        — Ничего,  — проворчал Лахлан и, повернувшись, направился к дому.
        Эйдан устало покачал головой, уже не раздумывая о том, почему у его брата такая реакция на незнакомку. Он провел в седле добрую половину дня, разыскивая Сирену, и теперь мог думать только о кружке густого эля и кровати.
        — Я посмотрю, как там мой олень,  — сказала Сирена и, не дожидаясь ответа, направилась в сторону конюшни.
        Появился Гэвин.
        — Непохоже, чтобы Лахлану она понравилась,  — с обычной иронией произнес он, кивком указывая на конюшни.  — Это весьма странно при его не особенно утонченном вкусе. А леди Сирена недурна собой.
        Пожав плечами, он взял под уздцы коня Эйдана и собрался вести его в стойло.
        — Погоди, я сам,  — сказал Эйдан, беря повод из рук Гэвина.  — Может быть, ты знаешь, что беспокоит парня? Или Дональд?
        Все они часто ощущали потерю Торквила и Дугала, и то, что Лахлан выжил, было для них большим утешением. Эти смерти за два прошедших года стали сокрушительными для клана.
        — Ты к девушке?  — спросил догадливый Гэвин.
        — Да, подозреваю, что это из-за Лахлана Сирена сбежала тогда из конюшни, а потом едва не попала в плен.
        — А она рассказывала о том, как ее поймали?
        — Нет, да я и не хочу лишний раз расстраивать ее.
        — И не стоит, ты выглядел весьма довольным жизнью, когда въезжал во двор,  — улыбнулся Гэвин и, насвистывая, ушел.
        Эйдан нахмурился. У Гэвина только одно было на уме, и Эйдан знал, что именно. Однако думать об этом не хотелось.
        Едва войдя в конюшню, он сразу заметил Сирену. Она сидела на ложе из сена около оленя, подняв на Эйдана припухшие от слез глаза. Олень, словно чувствуя ее состояние, лизал ей руку.
        — Кажется, он рад тебя видеть,  — решился нарушить неловкую паузу Эйдан.
        Сирена невесело улыбнулась и, кивнув в ответ, вновь занялась животным.
        Намотав на ладонь поводья, Эйдан провел коня в стойло позади Сирены. Не в силах оторвать взгляда от ее длинных золотистых локонов, он сдернул седло, бросив его на грубую деревянную полку. Упершись ногой в перекладину, он перегнулся через загородку и сказал:
        — Я знаю, что у моего брата мерзкий характер, так что если он что-то сделал с вами…
        — Нет, что вы,  — улыбнулась Сирена, сверкнув искоркой в глазах.  — Он был очень даже мил со мной.
        — Нет?  — удивленно переспросил Эйдан, чувствуя острый укол ревности.
        Он закрыл дверь в загон и, подойдя к Сирене, сел возле нее и погладил мягкую шерстку на морде оленя. Сколько бы он ни откладывал этот неприятный момент, вопрос ждал своего ответа.
        — Сирена, так что же произошло между вами и братом?
        Рука девушки замерла в мягкой шерстке оленя.
        — Что вы имеете в виду?
        — Я задал вам довольно простой вопрос,  — произнес Эйдан, чувствуя, как его душа протестует.  — Он вас обидел?
        Сирена с удивлением посмотрела на Эйдана.
        — Нет, что вы. Как вы могли такое подумать?
        Этот ответ принес Эйдану огромное облегчение, однако он хотел знать другое.
        — Я не о том,  — сказал он.  — Я понял бы это по вашим глазам. Но почему он так смотрел на вас? С такой ненавистью. Или он ревнует вас… ко мне?
        Сирена всплеснула руками:
        — Нет, вы что! Да мы и не смогли бы пойти на это. Я не такая.
        — Значит, вы даже не целовались?  — с облегчением спросил Эйдан.
        Он провел пальцем по завитку ее золотистых волос, чувствуя, как горят ее щеки.
        — А я вижу, что ты не такая.
        — Что вы имеете в виду?  — спросила Сирена, поднимая на Эйдана удивительные изумрудного цвета глаза с золотистыми искорками.
        Он заключил подбородок девушки в огромную чашу своих ладоней и легко провел большим пальцем по ее чувственно полной нижней губе.
        — Я же вижу, что ты еще невинное дитя. Наверное, еще ни один мужчина не прикасался своими губами к твоим.
        — Ни один…  — шепотом повторила за ним девушка, соглашаясь и чуть разжав напряженные губы.
        — Какое упущение! У тебя удивительно полные губы… созревшие для поцелуя.
        Страсть поборола опасение, и, заметив это в глазах девушки, лорд решительно наклонился к лицу девушки. Он намеревался лишь слегка коснуться ее губ, но едва почувствовав всю их упругую мягкость, забыл о своих рассудочных намерениях…
        Двигая губами в медленном чувственном танце, Эйдан прикасался к губам Сирены, и это нежное прикосновение будило в нем настоящее пламя страсти. Его сердце трепетало в предвкушении ее ответной страсти, и потребовалось все его самообладание, чтобы сдержать порыв.
        Губы Сирены разошлись, и Эйдан почувствовал новый сладкий вкус ее языка. Поцелуй становился более горячим, более влажным, и Эйдану пришлось заключить подбородок Сирены в чашу ладоней, чтобы не начать ласкать ее молочно-белую грудь.
        Сирена тихо застонала, и Эйдан тоже не удержался от низкого стона. Как бы ему сейчас хотелось пойти дальше! Но он не мог, он и так зашел слишком далеко.
        Ведь она еще невинна, невинна и богата.
        Опасное сочетание. Если он сейчас не сдержит порыв страсти, то у ее влиятельного и богатого отца будут все основания требовать свадьбы. Однако одним из правил Эйдана было то, что ни одна женщина не стоит тех неприятностей, которые сулит брак, сколь бы увлеченным он ни был. Эйдан положил руки на плечи Сирены и деликатно отстранил ее.
        Сирена потрясенно моргала, глядя на Эйдана. Тот попытался обратить все в шутку, чмокнув ее в лоб.
        — Спасибо за то, что отдала мне право своего первого поцелуя.
        Эйдан пытался казаться спокойным, но едва ли у него это получилось. Голос был все еще хриплым от страсти, и большая часть слов осталась невысказанной.
        Встав, Эйдан протянул руку Сирене.
        — Ваша ванна остынет, и Бет придется наполнять ее вновь.
        Сирена бросила на него обеспокоенный взгляд и покачала головой:
        — Наверное, будет лучше, если я останусь здесь.
        — И спать вы будете тоже вместе с оленем?
        Сирена в ответ кивнула, представляя себе, сколь недоволен будет ее ответом невольный покровитель.
        Эйдан присел рядом и спросил:
        — Наверное, я напугал вас своим поцелуем?
        — Нет, конечно же, нет,  — ответила она, с удивлением глядя на него.
        — Тогда расскажите мне прямо, в чем дело,  — огорченно сказал он.
        — Ваш брат не хочет, чтобы я была здесь.
        — Но пригласить вас в дом было не его решением, а моим. Кроме того, не с его характером заводить роман с вами.
        Заметив сомнение в глазах Сирены, Эйдан поспешил успокоить ее:
        — Скоро день рождения Лахлана. Давным-давно случилась история, которая имеет для нас обоих большое значение, эта история еще не закончилась, и я не хочу обманывать себя. Так что в плохом отношении к вам с его стороны виноваты вовсе не вы, а те воспоминания, которые теперь навечно с нами. Но все это рано или поздно закончится. А теперь пошли, я очень устал, и мне надо подкрепиться элем. Да и вам надо подложить под голову что-то более мягкое.
        — Мягкая кровать,  — задумчиво проговорила Сирена.  — Мягкая и теплая…
        Уголки рта Эйдана тронула улыбка.
        — Да, мягкая и теплая кровать,  — ответил он, глядя сверху вниз на ее красивое лицо, сочные, упругие губы и думая о том, как бы ему хотелось уснуть с ней в одной кровати.
        Обняв напоследок оленя, Сирена решительно схватилась за протянутую Эйданом руку и поднялась с колен.
        — А в спальне, где я буду спать, нет пролома в стене?  — спросила она, пристально глядя на Эйдана.
        — Нет, а в зале я довольно скоро заделаю его, поскольку появились деньги. Возможно, было бы лучше, чтобы вы отдали мне мешочек с деньгами. Я его уберу в надежное место.
        Не без колебаний Сирена кивнула. Эйдан с волнением наблюдал, как она засунула руку в соблазнительную ложбинку между грудями.
        Взяв мешочек, Эйдан нахмурился:
        — Вам очень нужны деньги?
        — Не откажусь, но как я уже сказала, поделюсь с вами находкой.
        — Если я вас правильно понял, вы сказали, что не нуждаетесь в деньгах,  — уточнил Эйдан.
        — Да, это так,  — с неохотой призналась Сирена.  — Но дайте немного и мне.
        Эйдан был искренне благодарен ей, поскольку если бы не она, то у него не было бы ни одного золотого. Он развязал мешочек и пошевелил внутри пальцами. Тяжелые серебряные и золотые монеты легли на ладонь Сирены.
        — Спасибо,  — сказала она, сжимая их в кулачке, и расплылась в улыбке.
        — Скажите мне, что вы собираетесь сделать со своей частью находки?  — спросил Эйдан, когда они уже выходили из сарая.
        — Хочу подарить Лахлану в день его рождения,  — ответила Сирена, чувствуя, как напрягся ее кулак с зажатыми монетами.
        — О нет!  — простонал Эйдан.  — Там слишком много. Парень просто потратит их на… Словом, нехорошая идея.
        — Но это именно то, что я хочу сделать. Подарок сделает его счастливым, и он не будет…  — попыталась объяснить свою мысль Сирена.  — Я просто хочу сделать его счастливым.
        Эйдан знал, что его брат скорее всего сделает с золотыми монетами, и не хотел разочаровывать Сирену. В то же время он знал, точнее, чувствовал, что она зачем-то хочет купить благосклонность ее брата. Причем это было так важно для нее, что она готова была отдать все деньги, которые у нее остались. Эйдан подозревал, что эта девица просто сбежала из дома, поскольку отказала кому-то и навлекла на себя гнев влиятельного человека.
        — Если вы сделаете моему брату такой подарок, то, уверен, в ответ получите друга на всю жизнь.
        — Вы действительно так думаете?  — с надеждой спросила Сирена, сплетая свои пальцы с пальцами Эйдана.
        — Да, я в этом уверен.

        Проснулась Сирена от звука шагов. Бет бодро протопала вдоль зала недалеко от ее дверей. Проведя здесь, на острове Льюис, несколько дней, Сирена никак не могла привыкнуть к тому, что прислуга рано встает и начинает ходить по дому, пока все еще спят.
        Тяжелая дверь в спальню Сирены со скрипом отворилась, и раздалось тихое хихиканье Бет.
        — Я знаю, что вы проснулись. Вам не спрятаться от меня.  — Бет вновь хихикнула.  — Никогда не видела, чтобы люди спали так долго. У нас сегодня много дел…
        — Только не говорите мне, что хотите, чтобы я снова помогала вам на кухне,  — простонала Сирена, натягивая одеяло на голову.
        — Не угадали. Лорд распорядился не подпускать вас близко к кухне.
        — Но я же не сожгла кухню, а всего лишь подгорели пироги.
        — Да, но мы узнали об этом лишь когда дым рассеялся.
        Сирене стало стыдно, и она покраснела. Ей не хотелось работать на кухне каждый день, и она, используя свою магию, решила получить горелые пироги. Но вместо этого небольшая кухня наполнилась густым и черным дымом.
        — Кстати, вы были тогда с ног до головы покрыты сажей. Я никогда не видела, чтобы лорд так смеялся.
        Эйдан действительно посчитал эту сценку очень забавной. Да и сама Сирена, вспоминая ее, улыбалась и, обладая некоторой магией, испускала сияние. Но она знала, что надо быть осторожной, и не проявляла своей радости.
        Сирена коснулась губ ладонью, вспоминая о том первом поцелуе в сарае. И хотя это был первый и единственный поцелуй Эйдана, Сирена все еще чувствовала вкус его губ. Вначале прикосновение было нежным, затем стало требовательным, пробудившим в ней сильное желание, с которым трудно совладать.
        Да, она тогда не соврала, сказав о своей невинности, однако она уже знала об особых отношениях между мужчиной и женщиной. В ее королевстве этого никогда не запрещали, а совсем наоборот. Сирена с содроганием вспомнила слюнявые приставания лорда Бэны, которых ей едва удалось избежать.
        Конечно, воспоминания о первом поцелуе не из тех, которые забываются, однако Сирена понимала, что обязана этим Эйдану, и едва ли кто-либо еще смог сделать так же.
        Сирена отмела прочь все сожаления. Ведь у нее с Эйданом не было никакого будущего. Она была из другого мира, и стоит Эйдану узнать об этом, он первый не захочет иметь с ней ничего общего. Может, и не убил бы, но точно стал бы презирать, если только Лахлан не соврал.
        — С вами все в порядке?  — окликнула ее Бет, беспокойно хмуря брови.  — На вас лица нет.
        Отбрасывая вместе с покрывалами все беспокоившие ее мысли, Сирена поднялась с кровати.
        — Все хорошо. Что я могу для вас сделать?
        Бет повернула голову и внимательно посмотрела на Сирену.
        — А вы, похоже, знатного рода, но многое умеете. Я благодарна вам за помощь.
        — Даже после того, что я натворила на кухне?  — вырвалось у Сирены.
        — Да!  — хихикнула Бет, но тут же стала серьезной.  — Я имела в виду не только то, что вы сделали для нас, но также и то, что вы сделали для лорда Эйдана. Может быть, мне и не стоит говорить это, но мы надеемся, что вы останетесь здесь и создадите с лордом…
        — Слышите, Бет, кажется, мужчины собираются внизу.  — Сирена перебила Бет и быстро подошла к окну. Опершись о подоконник, она откашлялась и попыталась успокоиться.  — Они, кажется, сдвигают столы. Вам, наверное, надо спуститься вниз и убедиться в том, что они их не сломают. Вы же знаете, насколько небрежны могут быть мужчины.
        — Да, я сейчас пойду. Ваше платье порвалось местами. Я принесу его вам позже,  — спокойно ответила служанка и, погладив плечо Сирены, вышла из комнаты.
        Сирена вытерла мокрые от слез глаза. Что бы там ни говорила Бет, Эйдана не будет в ее жизни. Она понимала, что сожалеть об этом глупо, поскольку глупо сожалеть о невозможном.
        Вздохнув, Сирена принялась надевать уродливое коричневое платье, которое принесла ей Бет вместо порванного накануне. Приготовления к сбору по поводу дня рождения Лахлана шли полным ходом. Сирена надеялась, что ее подарок сможет изменить их взаимоотношения. Все эти дни Лахлан всячески избегал ее, но сегодня она рассчитывала убедить его, что он должен отправиться с ней на Острова. Думать о том, что будет чувствовать Эйдан, когда она увезет его брата, не хотелось. Единственным, что успокаивало ее, было то, что здесь они постоянно ссорились и отъезд Лахлана успокоил бы обстановку в доме.
        Сирена направилась к выходу, но, вспомнив про монеты, остановилась у тяжелой дубовой двери. Завернув извлеченные из-под подушки монеты в до унылости простенький белый носовой платок, она сунула сверток под вырез платья.
        Сирена не любила, когда паутина лезет в лицо, и, наученная опытом нескольких дней, захватила с собой палку, чтобы в темном коридоре сбивать шелковые свисающие с потолка нити. Перед ее лицом пролетел паучок, и, взвизгнув, она едва не поскользнулась. Изношенные ботинки, которые ей дали вместо туфель, были очень неудобными.
        Держась за деревянные перила, Сирена спустилась по длинной деревянной лестнице и только здесь различила в гуле, который доносился из зала, низкие мужские голоса. Среди них она узнала и голос Эйдана. В ее сознании вновь возникли восхитительные воспоминания, и она задрожала.
        Она глубоко вдохнула, давая себе слово не реагировать на Эйдана, и только тут увидела его. Он нес в зал длинный стол, который сзади держал другой человек. Рубашка Эйдана была распахнута, и Сирене были видны его сильные мышцы. Не в силах отвести взгляд, Сирена смотрела на бронзовый от загара торс воина и его сильные руки, на которых играла мускулатура.
        Меж тем Эйдан шел в направлении лестницы, и Сирена невольно встретилась с ним взглядом. Вряд ли кто-нибудь мог сказать, что произошло в этот момент, но Эйдан остановился и, поставив край стола на пол, решительно махнул рукой:
        — Сирена, уходите оттуда!
        Зловещий гул повис в воздухе.

        Глава 7


        Перила провалились под рукой девушки и потащили ее куда-то вниз. Мужчины разом закричали что-то.
        — Тихо!  — крикнул Эйдан и бросился к лестнице. Вернее, под лестницу, на которой повисла Сирена.  — Прыгай, я поймаю.
        Но Сирена цеплялась за выступающую доску, боясь разжать руки.
        — Отпускай же, я поймаю!
        Сирена зажмурилась и разжала пальцы. Приземлилась она на руки Эйдана, который немного отступил, чтобы удержать равновесие. Когда Сирена открыла глаза, она увидела, что вокруг них вздымается облако пыли, а вокруг лежат гнилые обломки древесины.
        Эйдан тяжело дышал, но пытался улыбнуться. Дрожащими от напряжения руками он поставил Сирену на пол.
        — Маленькая, а тяжелая,  — произнес он, пытаясь успокоить Сирену.
        Эйдан старался не думать о том, что было бы, если бы Сирена не доверилась ему и не отпустила руки.
        — Мне следовало бы предупредить тебя,  — произнес он, показывая кивком в направлении лестницы.
        Он давно видел, что доски сгнили, только вот отремонтировать не было ни времени, ни средств.
        Сирена покачала головой, и ее длинные шелковистые волосы защекотали голую грудь Эйдана, отчего тот улыбнулся.
        — Это я должна была понять, что там лучше не останавливаться,  — успокоила его Сирена, проводя ладонью по его горячей груди.
        Она двигала рукой вверх и вниз, чувствуя, как это успокаивает и ее.
        — Бывает!  — громко заметил Гэвин, выводя Эйдана из странного состояния опустошения.
        Несколько человек уже обступили обломки, противно заскрипело дерево по камню. Кто-то подтаскивал поближе грубо сколоченные столы.
        Эйдан осуждающе посмотрел на Сирену.
        — Давай не будем продолжать,  — сказал он.  — Люди смотрят…
        — О,  — извиняющимся тоном ответила Сирена, убирая руку.
        Эйдан усмехнулся и поцеловал ее в кончик носа.
        — Пошли,  — сказал он, ставя Сирену на ноги и любуясь ею.
        Коричневое платье, которое показалось Сирене уродливым, было ей еще и велико, и его плечи постоянно сползали на бок, обнажая грудь.
        — Думаю, Бет следовало бы подыскать тебе что-нибудь более подходящее,  — сказал он, но его взгляд все еще горел, а пальцы гладили атласную кожу руки, поправляя платье.
        Захватив в кулак складку, Эйдан снял кожаный ремень с головы и протянул Сирене.
        — Обернись поплотнее,  — сказал он.
        Посмотрев на Эйдана с сомнением, она повернулась спиной и перевязалась ремнем. Эйдан меж тем тяжело дышал, перебирая пальцами длинные пряди волос. Как ему хотелось прижаться сейчас губами к сливочно-белой коже шеи Сирены… Однако он боялся, что не сможет сдержаться и поцелуем дело не ограничится. Дрожащими пальцами Эйдан обернул складку ремнем и завязал его.
        — Так лучше?  — спросил он.
        — Намного,  — кивнула Сирена.  — Спасибо, что спасли меня… снова.
        — Пойдем, что ли?  — сказал Эйдан, отворачиваясь от Сирены и отшвыривая ногой оставшуюся на полу деревяшку.
        Посмотрев еще раз на лестницу, он задумчиво протянул пряди волос сквозь пальцы.
        — Еще один пункт, который придется включить в ремонт. Причем лестницу надо отремонтировать в первую очередь,  — проговорил Эйдан и вдруг энергично тряхнул головой.  — Почему, черт побери, здесь все рушится?
        Сирена уперлась руками в обольстительно пышные бедра и осмотрелась вокруг.
        — Да уж, все рушится,  — подтвердила она.
        Эйдан рассмеялся. На ее пусть даже правдивые замечания он не мог обижаться, особенно когда она высказывала их с таким серьезным видом. Серьезность так не шла ее милому личику, обрамленному завитками золотистых волос!
        — Но у вас теперь достаточно денег, чтобы починить все это,  — полушепотом проговорила Сирена.
        — И я сделаю это благодаря тебе,  — усмехнулся он.
        — Эйдан!  — прозвучал голос его брата.  — Мы не знаем, сколько еще столов нужно.
        Залюбовавшись на Сирену, Эйдан не заметил, как подошел Лахлан. Должно быть, что-то отразилось на лице девушки, потому что Эйдан спросил:
        — У вас все в порядке?
        — Да,  — тихо ответила она и, когда Эйдан собрался уйти, поймала его за руку.  — Поскольку мне на кухню нельзя, я думала, что могу помочь вам со столами.
        — На кухню тебе нельзя только ради собственной безопасности,  — ответил Эйдан, улыбнувшись и проведя рукой по ее щеке. Ах, если бы рядом не стоял его брат!  — Столов у нас достаточно,  — помолчав, сказал Эйдан.  — Да и работа эта не для леди.
        — Нет, я имела в виду, что могла бы застелить столы скатертью и украсить цветами.
        — Скатерти, цветы…  — иронически протянул Лахлан.  — Как все сложно.
        С тех пор как умерла его мать, они ели исключительно на грубых деревянных столах.
        — Но это же особенное событие, день рождения все-таки,  — сказала Сирена, поглядывая на Лахлана.
        — Как ты узнала?!  — закричал Лахлан.
        — Ваш брат сказал мне,  — ответила Сирена, пододвигаясь ближе к Эйдану.
        Как же Эйдану хотелось хорошенько встряхнуть своего брата за то, что тот так обращается с леди!
        — Иди и делай, что считаешь нужным,  — велел Эйдан, оставляя руку на плече Сирены и встречаясь взглядом с братом.  — Не важно, какой сегодня день, я не хочу, чтобы ты так обращался с нашей гостьей.
        Эйдан уже догадывался, что Сирена хочет преподнести ему подарок, и надеялся, что это немного остудит пыл брата. Ему очень не хотелось избивать брата в день его рождения. Однако Эйдан не исключал этого.
        — А почему ты не отдаешь ему свой подарок?  — спросил Эйдан.
        Сирена достала небольшой сверток и робко протянула его Лахлану. Тот отшатнулся, словно ему предложили змею.
        — Что это?
        Сирена обернулась, посмотрела на Эйдана и ответила:
        — Ваш подарок.
        — Мне от тебя ничего не надо!  — воскликнул Лахлан и взмахнул рукой.
        Глухо звякнув в наступившей тишине, золото и серебро упало на пол. Сирена опустилась на корточки и принялась собирать монеты дрожащими пальцами.
        Эйдан шагнул к брату и взял его за грудки.
        — Ты зашел слишком далеко, брат. Извинись перед ней. Немедленно!
        В его голосе звучал едва сдерживаемый гнев. Лахлан попытался отстраниться:
        — Я не буду извиняться. Я ничего не хочу от нее. Слышишь? Ты ничего не понимаешь.
        — Эйдан, пожалуйста, не надо,  — произнесла Сирена, накрывая его кулак ледяными пальцами.
        В ее глазах застыла слеза.
        Тяжело вздохнув, Эйдан разжал кулак и взял руку Сирены в свои ладони. За спиной хлопнула дверь — ушел Лахлан. Эйдан покачал головой.
        — Не знаю, что и сказать. Ты не заслуживаешь его гнева. Когда он успокоится, я поговорю с ним.
        — Не надо,  — пробормотала Сирена, глотая слезы.
        Эйдан обнял ее, поглаживая ее спину.
        — У нас еще много приготовлений к празднику, и мне нужна твоя помощь. Ведь это не только день рождения моего брата, но и день, когда мы избавились от больших неприятностей.
        — Вам действительно нужна моя помощь?  — спросила Сирена.
        — Да, нужна,  — ответил Эйдан и шутливо чмокнул ее в раскрасневшийся кончик носа.
        Едва он сделал это, дверь за его спиной заскрипела.
        — Я же говорил, что он здесь. Дональд, ты еще не забыл, что должен мне два шиллинга?
        — Я сам должен, а у меня едва ли и пенни найдется,  — ответил Дональд Гэвину.
        Эйдан с улыбкой посмотрел на Сирену, в надежде найти на ее симпатичном лице тень улыбки. Сирена передала ему несколько золотых, и он бросил их своим людям.
        — Поблагодарите Сирену, и никому ни слова.
        Дональд поклонился ей, а Гэвин, прежде чем Эйдан успел остановить его, опустился на колено и поцеловал Сирене руку. Сирена тихо хихикнула, и Эйдан понял, что, увидев печальное выражение ее лица, друзья просто решили развеселить девушку.
        С опаской поглядывая через плечо, Сирена отступила назад в колючий кустарник. Все еще чувствуя горечь общения с Лахланом, она стала накрывать на столы. Всякий раз поднимая взгляд, она видела, что Эйдан посматривает на нее, от чего испытывала смешанное чувство неловкости и благодарности. Дональду и Гэвину удалось своими шутками поднять ей настроение, однако больше всего ей хотелось возвратиться в конюшню и проведать своего оленя.
        Наконец Сирена освободилась и поспешила через пустынный внутренний дворик к конюшням. Ступив в полутьму сарая, она почувствовала, как на ее запястье легли тонкие пальцы. Дверь за ней захлопнулась, и из ее горла вырвался сдавленный крик. Внезапно Сирена узнала, кто это, и к ней вернулся голос:
        — Эванджелина, что ты здесь…
        Внезапно Сирена заметила, что ее олень исчез.
        — Мой олень исчез!
        Сирена схватила за рукав Эванджелину.
        — Мы должны найти его!
        — Ему просто было скучно, и я отвела его в стойло к коню. Смотрите!
        Эванджелина сделала движение, и в ее руке неведомо откуда появился фонарь, освещавший конюшню. Сирена облегченно вздохнула — олень стоял рядом с большим черным жеребцом.
        Внезапно глаза служанки наполнились ужасом.
        — Миледи, что это на вас?!
        Сирена не успела и рта раскрыть, как Эванджелина принялась произносить заклинание. Принцесса дернула служанку за рукав и быстро произнесла:
        — Нет, не надо менять мне платье. Скажи лучше, что ты здесь делаешь.
        — Вы правы, некогда заниматься пустяками. Нам надо идти, принцесса.
        Пользуясь тем, что Эванджелина не знает помещений конюшни, Сирена схватилась за столб. Служанка потянула сильнее, отчего нога скользнула и с земляного пола поднялось облако пыли. Из дальнего угла конюшни донесся странный звук, и Сирена в тревоге обернулась.
        — Что ты наделала?  — удивилась она.
        Лахлан висел вверх тормашками на стропилах, а во рту у него торчала какая-то тряпка.
        Сирена не знала, чем была поражена больше — этой картиной или той ненавистью, с которой ее служанка смотрела на Лахлана.
        — Он напал на меня. Но вы не беспокойтесь. Я сотру ему память и освобожу его, как только мы благополучно уйдем отсюда.
        — Я же сказала, что никуда не уйду и…  — Сирена добавила, указав рукой на Лахлана: — Ему нельзя стирать память, он часть нашего королевства.
        Сирена не знала, на кого больше сердиться, на Эванджелину или на Лахлана. Но после того, что увидела, она поняла, что будет защищать Лахлана.
        — Ведь он мой брат!  — заявила она.
        — Этот?  — насмешливо спросила служанка.
        — Эванджелина, освободи его!
        — Ни за что! Пусть повисит этот высокомерный мужлан. Я помню, как он кричал на вас.
        Лахлан сверкал глазами и, казалось, задушил бы служанку, если бы смог избавиться от пут.
        — Ну пожалуйста, Эванджелина, ради меня,  — сердито сказала Сирена.
        — Ни за что,  — запротестовала служанка, скрестив на груди руки.
        — Но вы должны повиноваться мне, я же принцесса!  — топнула ногой Сирена.
        — Да, и потому моя обязанность защищать вас от таких, как он,  — ответила Эванджелина, кивнув в сторону Лахлана.  — Принцесса, вы должны немедленно возвратиться домой. Я отпущу его, как только мы будем у камней.
        — Но совета не будет еще две недели. Что же стряслось?
        — Королева Моргана послала Искию официальное требование возвратить меч Нуады,  — нахмурившись, ответила Эванджелина.
        — Она не может поступить так, поскольку это против всех правил.
        — Верно, но она утверждает, что у нее с вами соглашение, и на этом основании считает, что права.
        — Но меч мой. Кроме того, совет никогда не будет рассматривать этого вопроса.
        В ответ Эванджелина лишь опустила глаза.
        — Неужели совет дал ей согласие?  — спросила Сирена.
        — Сожалею, ваше высочество, но согласие совета имеется,  — спокойно ответила служанка.
        Сирена задумалась, чувствуя безвыходность ситуации.
        — Но даже если совет окажет ей поддержку, это вовсе не значит, что она победит на голосовании. Ей еще предстоит доказать мою несостоятельность, а это у нее не получится.
        — Я не хотела вам говорить, но она уже начала кампанию против вас. Моргана рассказывает всем о вашей неопытности, но хуже всего то, что она прознала про ваши оценки.
        Сирена в отчаянии закрыла лицо руками, не понимая, зачем Моргана нарушает их договоренность. Сирена, разумеется, не забыла о своем несогласии с политикой Морганы, направленной против мужчин, и мачехе тогда это не понравилось. Но разве это могло быть причиной? В любом случае магический меч принадлежит ей, Сирене, хочет того Моргана или нет. Опустив руки, Сирена посмотрела на Эванджелину.
        — Я уверена, Иский не передаст ей меч. Он знает о моем…
        Сирена хотела сказать «брате», но при Лахлане решила не говорить. Она еще не забыла, как он злился в день их встречи.
        Сирена вспомнила об Эйдане, о его нежности и почувствовала ответный прилив нежности. Она подняла глаза, увидела, что Лахлан пристально смотрит на нее, и поняла, что не может уйти. Пока не может. Она твердо решила добиться расположения Лахлана. Размышляя о своей мачехе, она решила просто не связываться с ней.
        Сирена понимала, что стоит ей сейчас уехать на Острова, и сюда она больше не вернется. Ведь там ее ждет триумф, Иский вручит ей меч, и все признают ее королевой.
        — А что, лорд Бэна и лорд Эрвин решили остаться вместе с Морганой?  — спросила Сирена.
        — Я же говорю, что она сама избавилась от всех мужчин в совете.
        — Почему?
        — Не знаю,  — ответила Эванджелина.  — Она со своей служанкой Нессой много часов листала книгу истории нашего королевства, пока не нашла какой-то указ.
        Сирена облегченно вздохнула. Возможно, она чего-то не умела, но книгу законов знала лучше многих.
        — Нет там такого указа,  — сказала она.  — Тебе необходимо найти Иския и поговорить с ним. Можешь не беспокоиться, он знает, зачем я здесь, и наверняка даст умный совет. Если он решит, что я должна вернуться, я вернусь. Но до тех пор останусь здесь.
        — А я не смогу уговорить вас изменить мнение?
        — Нет,  — ответила Сирена, благодарно сжимая руку служанки.
        — Хорошо,  — сказала Эванджелина и махнула рукой.
        Лахлан упал на грязный пол конюшни, все еще связанный по рукам и ногам.
        — Эванджелина, ты не могла бы его хотя бы нормально снять?  — спросила Сирена, склонившись над братом.
        — Могла бы,  — ответила Эванджелина, пододвигаясь к Лахлану.  — А ты, если снова причинишь ей боль, ответишь. Понял?
        Эванджелина слегка пнула его ногой.
        — Если согласен и не будешь ее трогать, кивни, чурбан стоеросовый!
        — Эванджелина!  — воскликнула Сирена, но та даже не повернула головы.
        Лахлан с тряпкой во рту что-то рычал и сверкал глазами. Эванджелина снова пнула его. Он кивнул.
        Повернувшись к Сирене, Эванджелина взяла ее за руку.
        — Круглый дурак, если отвергает вашу любовь, принцесса. У нас тоже не умнее, если идут за Морганой,  — сказала она.
        Сирена крепко пожала руку Эванджелине.
        — Ни у кого еще не было такого друга, как ты, спасибо тебе!
        Служанка покраснела и опустила голову.
        — Вы тоже заслуживаете не меньшей похвалы. Берегите себя, миледи.
        Сверкнув последний раз глазами в направлении Лахлана, Эванджелина покинула конюшню.
        — Мне очень жаль, Лахлан, но Эванджелина иногда бывает чересчур решительной,  — сказала Сирена, опустившись на колено.  — Надеюсь, ты не будешь кричать, если я извлеку эту тряпку?
        — Да сними же эти веревки!  — потребовал Лахлан, едва был извлечен кляп.
        — Да, конечно,  — ответила Сирена и попыталась развязать узел.
        Но все узлы были слишком крепко затянуты, и грубая веревка лишь нещадно драла нежные пальцы Сирены.
        Решив не сдаваться, Сирена встала и попыталась стащить с ноги виток веревки.
        — А ты не можешь, как она… при помощи магии?  — нетерпеливо выдохнул Лахлан.
        — Очень жаль, но не могу,  — ответила Сирена.  — Я бы попробовала, но тогда эти узлы затянутся еще сильнее, вместо того чтобы развязаться.
        — Тогда лучше не надо,  — взмолился невольный пленник магии.  — Еще немного, и веревки меня раздавят.
        Сирена еще раз склонилась над одним из узлов, но все было бесполезно. В отчаянии она схватилась за узел и потянула, но веревка выскользнула у нее из руки и упала на пол. Странные звуки донеслись до ее слуха, и она увидела, что Лахлан смеется над ней.
        — Так ты освободишь меня как раз к двадцатидвухлетию. У меня в сапоге нож. Попытайся достать его.
        Сирене так хотелось в тот момент оставаться серьезной, но улыбка все же осветила ее лицо. Она наклонилась к ноге Лахлана и осторожно извлекла из-за голенища огромный нож.
        — Он очень острый,  — предупредил Лахлан, вытягивая шею и наблюдая, как Сирена подсовывает лезвие под веревку.
        Наконец это получилось, и, схватившись обеими руками за рукоятку, она распилила толстую веревку.
        — Я сделала это!  — торжествующе воскликнула Сирена и, откинув нож, раскрутила непослушные витки, которые сковывали руки брата.
        Тот поднялся, чтобы помочь ей.
        — Это страшная женщина, совсем как Том временами,  — сказал Лахлан, кивнув в сторону двери конюшни.
        Он с наслаждением растирал затекшие ноги и руки.
        Сирена отдала ему нож и уселась в сторонке, подтянув к груди колени.
        — Мне очень жаль, что она сделала это с тобой, Лахлан. Она боится за мою жизнь и потому защищает.
        — Да, это понятно,  — ответил он, бросив на Сирену взгляд и засовывая в сапог нож.  — Справедливости ради, я с ней обошелся мягче,  — добавил Лахлан, почесав затылок.
        — Ты пытался схватить Эванджелину?!  — воскликнула Сирена.
        — Нет, ну, впрочем, да. Здесь было темно, и я принял ее за девушку, которой назначил свидание. Словом, поцеловал ее… Не успел я и рта раскрыть, как она подняла меня на балку,  — добавил Лахлан, заметив, как изменилась в лице Сирена.
        — Тебе очень повезло, что она ограничилась этим,  — сухо произнесла Сирена, вспомнив, как один из стражников попытался поцеловать Эванджелину и она его подвесила на цепи на скале.
        — А ты не владеешь… магией?
        — Нет, не так, как Эванджелина. Ее магия очень сильна. Признаться, я и сама не знаю о ее многочисленных способностях. Одно время она пыталась меня обучать, но многое мне было просто недоступно.
        — Она называла тебя принцессой. Ты действительно…
        — Да, в том смысле, что мой отец был королем,  — уточнила Сирена, чтобы не смущать Лахлана.
        — Был?  — переспросил тот тихо.
        — Да, его убили.
        — Как? Я думал, что в Волшебных королевствах не умирают.
        — Не так рано, как у вас, но умирают. Например, волшебный меч, о котором говорила служанка, и сок рябины убивают. Некоторые из нас просто устают от жизни и просят об уходе.
        — Об уходе?
        — Они произносят заклинание, и от них остается лишь горстка пыли. А моего отца кто-то отравил соком рябины.
        — И ты знаешь кто?  — спросил Лахлан.
        — Нет,  — покачала головой Сирена.
        Она слово в слово запомнила тот разговор с отцом. Ее отец сказал, что ее брат отомстит за его смерть. Тогда она и не подумала, что это будет Лахлан.
        — А кто эта Моргана и зачем ей меч?
        — Моя мачеха. Она хочет управлять Островами, хотя мой отец вручил меч Нуады мне.
        Сирена решила пока не говорить ему, что этот меч король передал ему, Лахлану.
        — И на твоей стороне никого нет?
        — Эванджелина и Иский помогли бы мне, если бы я попросила. Что же касается других, то вряд ли. Я не владею магией, как многие, и не отличаюсь ни храбростью, ни силой.
        — Да уж, что касается силы, это видно. Но за тобой был твой отец.
        — Нет, он был во мне разочарован, и все об этом знали.
        Наступила пауза, и Сирене на миг показалось, что она слишком много сказала. За конюшней раздались праздничные крики, Лахлан медленно поднялся на ноги и протянул руку Сирене.
        — Все собираются, скоро начнется праздник.
        — И ты хочешь, чтобы я была на празднике?  — спросила Сирена тихо, боясь спугнуть надежду.
        Испуг на ее лице Лахлан истолковал по-своему и добавил:
        — Да. Я сожалею, что из-за меня у тебя были неприятности.
        — Все в порядке. Я же обещала уйти, но не ушла.
        Лахлан сжал ей руку и посмотрел в лицо.
        — Ты же не говорила Эйдану, кто ты, не так ли?
        — Не говорила,  — подтвердила Сирена.
        — Сирена, я знаю, что между тобой и моим братом что-то есть. От меня он не узнает, что ты из другого мира.
        — Между нами ничего нет,  — сказала Сирена.
        — Сирена, я привык верить своим глазам,  — удивленно произнес Лахлан.  — Вы же были вместе. Но боюсь, что для одного из вас, а возможно, и для обоих этот роман плохо закончится.

        Глава 8


        Разведенные в открытых ямах костры потрескивали во все еще прохладном весеннем воздухе. Неподалеку нарезались на куски снятые с вертела оленина и свинина, и гости в предвкушении стояли у костров и потягивали густой эль. Гэвин плеснул в огонь часть варева, и пламя, шипя, осветило ярко-оранжевыми искрами ясное вечернее небо.
        — По-моему, Гэвин не сильно изменился с тех пор, как мы знаем его,  — ворчливо заметил кузен Эйдана.
        — Не изменился и едва ли изменится,  — ответил Эйдан, поворачиваясь, чтобы поприветствовать своего кузена Йена.  — Рад видеть тебя. Я и не думал, что ты заглянешь ко мне.
        Йен пожал плечами:
        — Хотел узнать, как ты пережил ту битву. Признаться, я приехал для того, чтобы извиниться за мой поспешный отъезд из Данвегана.
        Эйдана развеселила угрюмость своего кузена.
        — Мальцы не сводят с ума?
        — Нет, за ними присматривают мой брат и Элинна. Никогда бы не подумал, что мой брат займется женской работой.
        Кивком Йен показал на парочку:
        — Смотри, обнялись у всех на виду, не могут расцепиться.
        Эйдан рассмеялся, толкнув кузена локтем:
        — А ты уже ревнуешь! Но подумай, ведь ты даже не искал в жизни постоянной привязанности, не так ли?
        Йен поглядывал на компанию хихикающих девушек, неподалеку стояла и вдова Блэкмор — статная женщина с огненно-рыжими волосами. На днях она выговаривала Эйдану за то, что тот давно не заходил к ней. Конечно, ее огненное очарование не могло оставить Эйдана равнодушным, но именно этого он и боялся.
        Вспомнив о Сирене, Эйдан начал разглядывать толпы гуляющих. Он не знал, куда она исчезала прежде, но решил непременно отправиться на ее поиски, если она вскоре не появится. Чтобы хоть как-то преодолеть беспокойство, Эйдан что-то спросил у кузена.
        — Я не знаю,  — пожал плечами Йен.  — Если бы я встретил такую женщину, как Элинна, возможно, остался бы с ней. Но ты же старше меня. Самое время остепениться и завести одного или двух детишек. Кстати, вражда с Шотландской низменностью сходит на нет, и теперь у тебя не будет этой отговорки.
        — У меня этих отговорок достаточно…  — начал Эйдан, но тут же замолчал, заметив Лахлана, который вел за руку Сирену.
        В отсвете костров она смеялась и выглядела совершенно счастливой. Ее длинные волосы были расплетены и развевались на ветру, а бархатное платье облегало ее пышные формы.
        Шум голосов затих, все смотрели на прекрасную незнакомку. Смущенная всеобщим вниманием, Сирена остановилась и сделала шаг назад, но Лахлан сказал ей что-то на ухо, подталкивая в направлении Йена и Эйдана.
        Эйдан сжимал в руке серебряный кубок, пытаясь уверить себя, что Лахлан просто был добр в отношении Сирены. Не этого ли сам Эйдан хотел все время? Но почему же тогда милая улыбка, которой Сирена награждала его брата, вызывала у него, Эйдана, нервный спазм в животе? Сейчас же ему казалось, что на лицах всех тех, кто смотрел на Сирену, была некая непристойность.
        Кузен проследил за взглядом Эйдана и вздохнул:
        — Лахлан, кажется, нашел девушку своей мечты раньше меня. У парня просто ирландская удача, когда дело доходит до девушек!
        — Это не он ее нашел, а я,  — ответил Эйдан и сделал большой глоток эля.
        Йен шутливо хлопнул его по спине и расхохотался.
        — Это каким же образом? Когда-то ты оказался между Рори и мной.
        Сирена и ее брат были уже рядом, и Эйдан не ответил кузену. Да и что бы он мог сказать? Разве что поведать неприятную историю о его матери и Давине. Или при всех заявить, что Сирена — самая желанная из всех женщин, которых он знал в жизни. Эйдану не хотелось верить своим глазам, которые говорили ему о новом предательстве.
        — Это здорово, что мы встретились.  — Лахлан поприветствовал кузена.  — Давно не виделись.
        — Давно. А ты вырос, скоро будешь выше многих из нас.
        Лахлан улыбнулся и вновь стал похож на того беззаботного парня, каким его помнил Эйдан. После смерти их отца прошли годы, и за это время он превратился из испуганного подростка в непоседливого юношу.
        — И стал более сильным,  — ответил Лахлан, шутливо стукнув кузена по плечу.
        Йен поморщился и потер плечо, но тут посмотрел на Сирену, спокойно стоявшую за спиной Лахлана.
        — Может, представишь меня своей симпатичной подруге?
        Чувствуя неловкость момента, Эйдан встал и ласково подтолкнул Сирену вперед, положив ей руку на талию. Он ощущал, как горяча кожа под мягкой тканью, чувствуя непреодолимое желание вновь ощутить рукой ее упругие формы.
        — Леди Сирена, мой кузен, сэр Йен Маклауд из замка Данвегана с острова Скай.
        Йен элегантно поклонился и поцеловал руку Сирены.
        — Для меня честь познакомиться с вами, леди. Можете называть меня просто Йен.
        — Я тоже рада знакомству, Йен,  — секунду поколебавшись, ответила Сирена.
        Эйдан нахмурился. Он и сам не верил, что удар, если только он был, мог заставить забыть о своей семье эту крошку, оставив при этом ее совершенно нормальной. Словно почувствовав его недоумение, Сирена посмотрела в его сторону и усмехнулась.
        Над толпой поплыли подносы. Это служанки понесли к столам жареное мясо.
        — Кажется, сейчас подадут на стол,  — сказал Эйдан Сирене и, помогая подняться, протянул ей руку.
        Она подняла взгляд и схватилась за предложенную руку. Так, не отпуская рук, они пробрались к столу, и Эйдан усадил Сирену справа от себя. Слева расположился Йен, а Лахлан сел со стороны Сирены.
        Эйдан стоял, наблюдая, как гости располагаются за столами.
        — Спасибо всем, кто пришел,  — сказал он, поднимая кубок.  — Я хочу, чтобы вы присоединились ко мне в этом тосте. Сегодня моему брату Лахлану исполнилось девятнадцать. Мы заключили с Шотландской низменностью мир…
        Его слова потонули в бурных аплодисментах. Немного подождав, Эйдан продолжил:
        — Еще я хотел бы представить вам своего кузена, сэра Йена Маклауда из Данвегана, который был в этой борьбе с нами, и прекрасную леди Сирену.
        Он поднял кубок еще раз и улыбнулся Сирене.
        — Вы только посмотрите, как он улыбается ей!  — попытался пошутить Йен, но умолк под взглядом Эйдана.
        — Да, да, леди Сирена самая красивая здесь!  — воскликнул Гэвин. Он стоял на скамье и пошатывался, поскольку уже основательно выпил. Дональд схватил его и стащил вниз, но тот встал и поднял кружку в направлении Сирены.  — И не волнуйтесь вы так, миледи! Этим вечером мы едим не вашего оленя.
        Служанка поставила перед Эйданом и побледневшей Сиреной поднос с олениной. Эйдан тут же взял кувшин и разлил медовый настой по кубкам.
        — Выпей!  — сказал Эйдан, протягивая кубок Сирене.
        Лахлан в это время жестом подозвал служанку и что-то сказал ей. Она нахмурилась, посмотрела на Сирену и пожала плечами.
        — Я что-то пропустил?  — спросил Йен, заметив это.
        — Нет, но я надеюсь, вы не будете заказывать оленину, поскольку за этот стол будут подавать только свинину.
        Сирена что-то сказала про убийство животных и залпом выпила медовый настой.
        — Сирена, если вы решили пить за этим столом, то лучше закусывать,  — сказал Эйдан, пристально глядя на нее.
        — Я не собираюсь это есть.
        — Ну тогда, может быть, подойдет это,  — сказал Лахлан, кладя на стол ломоть хлеба.
        — Спасибо,  — поблагодарила Сирена, с улыбкой глядя на Лахлана.
        Эйдану же достался холодный высокомерный взгляд, поскольку человек, убивающий животных, большего не достоин.
        — Эйдан, девушка рядом с вами не выглядит счастливой,  — заметил кузен.
        — Да, и, кажется, она слишком афиширует свое неудовольствие,  — достаточно громко ответил Эйдан, рассчитывая, что Сирена принесет извинения.
        Но она демонстративно держалась подальше от Эйдана, уделяя все внимание его брату.
        Йен принялся рассказывать Эйдану новости, отвлекая его от неприятного общения. После смерти королевы Элизабет I на трон взошел король Яков VI, объявив себя Яковом I Английским. Эйдан пытался понять, как это затронет клан Маклаудов, чьи владения простираются на остров Льюис и остров Скай.
        Внезапно его отвлекло тихое восклицание Сирены. Девушка светилась от радости, а перед ней стояло блюдо с печеньями. Она тепло поблагодарила Лахлана, когда тот положил перед ней кусок пирога с фруктовой начинкой.
        Эйдан представил себе Сирену в своей постели, с такой же сладкой улыбкой и столь же сладко облизывающей пальчики от сахарной пудры. Стон удовольствия едва не слетел с его губ.
        — Музыка!  — крикнул он музыкантам, настраивавшим инструменты. Больше сдерживаться он не мог.
        Внезапно раздался громкий смех.
        — Я не знаю, что тебе сказать,  — начал кузен.  — Но когда Элинна так смотрит на моего брата, мне тоже хочется завалить ее в постель, а временами и придушить.
        Эйдан хотел что-то сказать в свое оправдание, но кузен не переставал смеяться.
        Сирена разглядывала свои теперь уже чистые пальчики. В ее королевстве не принято было так есть, но она проследила за остальными. Все ели пироги именно так. Однако за этим столом были и деликатесы, которые оказались настолько восхитительными на вкус, что Сирена готова была слизать с ладони последние крошки. За сладкие пирожки она была почти готова простить Эйдану убитых животных, чье мясо «украсило» стол в начале праздника. Справедливости ради следует отметить, что не только Эйдан уплетал это мясо, но и его брат Лахлан.
        Сирена украдкой посмотрела на Эйдана — тот, очевидно, был раздражен чем-то, что говорил ему кузен. Эйдан вскочил и, задев стол, опрокинул вино на далеко не новую белую скатерть. Сирена попыталась промокнуть ярко-красную лужу полотенцем.
        — Не трогайте!  — резко сказал Эйдан.
        Сирена была поражена светом, который исходил из его серых глаз.
        — Вкусное печенье, не так ли?  — спросил кузен Сирену с улыбкой.
        Сирена не сразу сумела отвести взгляд от Эйдана.
        — О да,  — наконец ответила она, опасаясь, что голос выдаст ее возбуждение. Ведь рядом стоял Эйдан, и его плед терся о ее руку. Сирена чувствовала его тепло и приятный мужской аромат. Чтобы собраться с мыслями, она чуть-чуть отодвинулась. Совсем немного, но помогло.  — Да, оно мне очень понравилось, а вам?
        Йен усмехнулся, и его янтарные глаза вновь наполнились простой человеческой теплотой. Сирена подумала, что этот человек с открытым лицом и смеющимися глазами ей определенно нравится.
        — Мне тоже понравились, но вам, я думаю, больше. Не так ли, Эйдан?
        Сирена посмотрела на Эйдана. Тот молчал, пристально глядя, как Сирена пытается сбросить языком крошку с губы.
        — Йен, иди потанцуй с девушками,  — наконец ответил он.
        — Кузен, возможно, ты забыл, но сегодня день рождения не у Сирены.
        Тем временем женщины вышли на площадку и начали танцевать. Сирена смотрела на них, постукивая ногой в такт музыке. Разноцветные платья слились в огромный причудливый калейдоскоп.
        Четыре красотки принялись кружить возле стола, за которым сидела Сирена, соблазняя мужчин. Одна блондинка, две брюнетки и одна рыжая распустили волосы и кокетливо улыбались. Впрочем, Сирена могла их понять — мужчины в клане Маклаудов вообще отличались красотой. Хотя Сирене было все равно, она не могла не заметить, что одна из женщин, огненно-рыжая, танцевала только для Эйдана.
        Движения рыжей были обольстительны, а когда она наклонялась, ее длинные волосы падали чуть ли не до пола, скрывая сливочно-белое тело, которое она даже и не думала прикрывать.
        Сирена поглядывала на Эйдана, пытаясь понять, что он чувствует, не замечая того, как ее ногти врезаются в ладони. Каково же было ее негодование, когда она увидела на его лице лишь ленивую улыбку, которая едва заметно играла на его полных чувственных губах.
        «Все мужчины одинаковы, что у них, что у нас»,  — презрительно подумала она.
        Внезапно Сирену отвлек легкий толчок в плечо.
        — Миледи, присоединяйтесь к нам!  — возбужденно проговорила Бет и, не спрашивая согласия, потащила Сирену со стула.
        Сирена хотела было возразить, но стремительность Бет не знала границ. Единственное, что она успела заметить, прежде чем исчезла в фантастическом хороводе,  — это удивление в глазах Эйдана. Чувствуя смущение, она закрыла глаза и с головой погрузилась в обольстительный ритм музыки. Потрескивание огня, его дымный аромат приятно пьянили, возбуждая и волнуя.
        Сирена вначале поглядывала на ту рыжую, которая танцевала для Эйдана, но потом вступили в силу ее собственные инстинкты. На Островах Сирена также любила танцы, но там все было иначе. Там она боялась того, что будут говорить другие. Боялась, что ее высмеют. Но сегодня вечером она не заботилась об этом. Ей не надо было ни на кого производить впечатления. Как и остальные женщины, она просто любила танцевать.
        Сирена сбросила туфли и почувствовала прохладу травы. Смеясь, она запрокинула голову и вращалась. Тяжелые складки платья ласкали кожу ее ног, распаляя еще больше. Бедра качались в такт музыке, а руки медленно и чувственно скользили по бедрам, поднимаясь выше. Это был танец женщины, мечтающей о мужчине, но Сирена танцевала не для всех, а для Эйдана.
        Внезапно осознав эту мысль, Сирена замешкалась, и ей потребовалось усилие, чтобы вновь почувствовать ритм. Теперь, как бы ей ни хотелось, она не могла избавиться от мысли, что испытывает какие-то чувства к Эйдану. Будь такое в ее королевстве, она бы не удивилась, но здесь эти дикари…
        Однако сегодня она чувствовала себя леди Сиреной — женщиной, в которую влюблен Эйдан. Ей было ясно, что Эйдан жаждет ее столь же страстно, как и она его. Сирена видела это по тому, как он смотрел на нее, как прикасался к ней большими ладонями и жаркими опытными губами.
        Этой ночью случилось маленькое чудо. Сирене искренне захотелось забыть о Моргане, своем королевстве и просто быть женщиной.
        Прозвучавшие аплодисменты сломали ритм танца. Сирена медленно опустила руки и испуганно открыла глаза, ощущая, насколько глупо она сейчас выглядит. Щеки ее горели. Однако теплые улыбки в глазах сидевших за столами мужчин и женщин несколько успокоили ее. Людям понравился ее танец, и она сияла, чувствуя себя на вершине счастья. Сейчас даже злорадная ухмылка этой рыжей не могла испортить ей настроение.
        Музыка зазвучала вновь, и теперь мужчины присоединились к женщинам. Гэвин чертиком выскочил перед Сиреной и попытался схватить ее, но та со смехом отбросила его руку. Мужчина был слишком пьян, чтобы крепко стоять на ногах, не говоря уже о танцах. Словно в подтверждение этой мысли Сирены, Гэвин рухнул на землю.
        — Эй, Гэвин!  — окликнула она его, осторожно щупая босой ногой, но тот лишь брыкнулся.
        Сирена вздохнула и покачала головой. Она попробовала поднять его, но с таким же успехом она могла бы попытаться поднять большой камень. Сирена хотела отыскать в толпе Дональда, однако заметила Эйдана, который направлялся прямо к ней. Он был великолепен, но на сей раз его красота напоминала красоту бурного моря. Его губы очерчивали резкие складки, и Сирена боялась даже подумать, на кого может быть направлен его гнев. Рыжая красотка попыталась увлечь его за собой, но он даже не посмотрел в ее сторону. Он шел к Сирене!
        Сирена нерешительно подняла взгляд от клетчатого пледа, который опоясывал его талию и прикрывал одно плечо. Ворот его мраморно-белой рубашки был распахнут, открывая бронзовую колонну мощной шеи.
        Мир затих, когда она встретила его пристальный взгляд, наполненный желанием и жадно пожиравший ее с головы до ног.
        — Оставь его,  — хрипло произнес Эйдан, выругался и, взвалив Гэвина на плечо, понес его сквозь толпу.
        Сирена осталась стоять, гадая, что сейчас чувствовал Эйдан. Неужели она смутила его слишком экстравагантным поведением? Сирена была уверена, что ее движения ничуть не выделялись на фоне других женщин.
        Совсем рядом рослый мужчина принялся подбрасывать смеявшуюся женщину, и Сирена поспешила отойти в сторону. И вновь опустилась на колено, пытаясь найти в траве свои туфли, и не заметила, как подошел Эйдан. Он схватил ее за руку и куда-то потащил.
        — Эйдан, подожди, мои туфли!  — воскликнула Сирена, упираясь босыми ногами.
        Он повернулся, и Сирена приподняла край юбки, показывая босые ноги. Эйдан чертыхнулся и подхватил Сирену на руки, сопровождаемый шутками из толпы.
        Сирена зарылась лицом в плед, обхватив руками шею Эйдана. Она чувствовала ритмичные сокращения его сердца. Запрокинув голову, она увидела его лицо. Эйдан смотрел вперед.
        Наконец шумный праздник остался далеко за его спиной, а впереди маячила громадина старого дуба. Прохладный ветерок развевал волосы Сирены, и она почувствовала, что дрожит.
        — Мы не будем здесь долго,  — проговорил Эйдан, прижимая Сирену к дереву и устраивая ее на колене, упертом в ствол.
        Эйдан обхватил щеки Сирены ладонями и спросил, поблескивая глазами, бездонными, как звезды над ними:
        — Скажи, Сирена, для кого был этот танец?
        — Для себя,  — прошептала она.
        Немного поколебавшись, она пропустила между пальцами темные завитки волос и, решившись, сказала:
        — Для вас.
        Глухой стон сорвался с губ Эйдана. Не в силах больше сдерживаться, он властно прижался губами к ее губам в страстном поцелуе. Сирена почувствовала, как желание растет в ней и она уже не может спокойно сидеть верхом на твердом колене Эйдана.
        — Эйдан!
        Страсть брала свое.
        Эйдан тяжело дышал после долгого поцелуя.
        — Теперь ты будешь танцевать для меня одна,  — проговорил он, не сводя с нее глаз.
        Щеки Сирены вспыхнули, и она опустила голову.
        — Вам не понравилось?
        Эйдан большими пальцами приподнял подбородок девушки.
        — О нет, мне понравилось,  — произнес он, согревая теплым дыханием ее щеку.  — Очень даже понравилось.

        Глава 9


        — Чего ты так злишься, Эйдан? Все прошло просто замечательно.
        Разглядывавший дно кружки Эйдан поднял взгляд на кузена. Как же ему хотелось окунуть этого усмехающегося дурака лицом в эль! Но тот, видимо, ничего не замечал.
        — Да и леди Сирена, кажется, получила удовольствие, проплясав ночь напролет.
        Раздраженный взгляд Эйдана оборвал смех кузена.
        — Да, здорово, что вдова Блэкмор нашла туфельки,  — произнес Лахлан, только что доевший овсянку и теперь хмуро смотревший на Эйдана.  — Я и представить себе не мог, что мы их найдем. Сколько времени прошло! Мы бы не нашли их, если бы не вдова.
        Эйдан знал, что если он скажет что-то сейчас, то потом пожалеет об этом, и потому поспешил отправить в рот ложку овсянки. Он не знал, кто больше виноват в том, что он уныло провел остаток вечера: Лахлан или эта Сирена? Она вертелась вокруг каждого мужчины по очереди, и ее лицо светилось от удовольствия. Всякий раз, когда Эйдан слышал ее смех, ему хотелось забыться за массивной кружкой.
        — Эйдан, у тебя такой вид, словно ты перепил вчера. Советую тебе варево, которое очень хорошо готовит Элинна,  — сказал Йен, передернув плечами.  — Мерзко, зато действенно.
        — Да, настоящий позор,  — проговорил Эйдан, в душе желая кузену провалиться сквозь землю.
        — Не похоже на тебя. С тобой все в порядке, брат?  — спросил Лахлан.
        Да, с ним определенно было не все в порядке. Эйдан так и не успел насладиться уединением с Сиреной. Один поцелуй — вот все, что он успел, когда на них наткнулись эти неуклюжие идиоты. Дело кончилось тем, что Лахлан увел Сирену обратно, а Эйдану осталось заливать любовный жар густым элем и удивляться самому себе.
        — Нет,  — ответил Эйдан.  — А вы ведете себя, как две старухи.
        — Да ты…  — начал было Лахлан и умолк.  — Сирена!
        Глупая ухмылка мгновенно сменила злобу, и Лахлан уже махал идущей к ним Сирене.
        В скромном розовом платье она смотрелась совсем иначе. Теперь в ней не было того очарования с небольшой примесью распутства, как прошлой ночью. Эйдан радовался тому, что мужчины тогда так скоро присоединились к танцующим. Наверное, ему и одного шального танца Сирены было достаточно, чтобы потерять голову и натворить глупостей. Она буквально сводила его с ума.
        Еще несколько мужчин из клана окликнули Сирену, и она остановилась.
        — Вы выглядите такой же счастливой, как и мой брат. Что случилось?  — спросил Лахлан, подталкивая ей служивший стулом чурбан.
        — Спасибо,  — ответила она и, украдкой бросив взгляд на Эйдана, присела.
        — Ну а если серьезно, что беспокоит вас?  — спросил Лахлан, садясь.
        — Бет,  — ответила Сирена.  — Она по утрам так шумит. Я еще сплю, когда она начинает с шумом раздвигать шторы, стучать и еще что-то делать. Я совершенно не высыпаюсь. Спасибо.
        Сирена поблагодарила девочку-служанку, которая поставила перед ней чашу с овсянкой.
        — Но она встает не так рано,  — пожалуй, излишне сухо заметил Эйдан, получив в ответ хмурый взгляд Сирены.
        Но хмурилась она недолго. Спустя мгновение она уже широко улыбалась Йену, который передал ей плошку с медом.
        Эйдан улучил момент, когда Сирена наклонила голову, и пристально посмотрел в глаза кузену.
        — Не подумываешь ли о том, чтобы возвратиться в Данвеган?
        — А что, ты уже устал от моей компании?  — ответил вопросом на вопрос Йен.
        — Нет, ничуть, просто Рори может заждаться.
        Йен фыркнул:
        — Нет, я пока и не думал возвращаться в замок, хочу немного побыть при дворе, попутешествовать. Помнишь, еще в детстве мы мечтали о дальних плаваниях, далеких землях?
        — Помню,  — ответил Эйдан.
        Он действительно все это помнил, а также то, как в восемнадцатилетие все эти его мечты перестали существовать. Именно тогда он стал новым главой клана. По правде говоря, у него была еще одна забота. Это был Лахлан, который пока не повзрослел и требовал внимания.
        Внезапно Эйдан почувствовал на себе пристальный взгляд Лахлана, словно тот прочел его мысли.
        — А ты помнишь?  — спросил он Лахлана и, не дождавшись ответа, продолжил: — Я говорил с Макнейлом и хочу принять участие в его походе. А что думает Рори?
        Йен пожал плечами:
        — Я пока не говорил с ним, но хотелось бы знать…
        Тут странные звуки отвлекли Эйдана. Их издавала Сирена, которая, закрыв глаза и забыв обо всем на свете, смаковала приправленную медом овсянку. Эйдан не мог оторвать взгляда от розового язычка, аппетитно облизывавшего яркие губы.
        Лахлан не удержался от смешка и заметил:
        — То, как вам нравится эта каша, не только видно, но и слышно. Нам потребуется воз овсянки, чтобы прокормить вас.
        Сирена рассмеялась на шутку, и этот смех отозвался во всем существе Эйдана.
        — Ничего не могу с собой поделать. Она такая вкусная!
        Еще не осознав, что делает, Эйдан протянул руку и стер с подбородка Сирены золотистую капельку.
        — Вы заставляете нас беспокоиться,  — сказал Эйдан.
        Лахлан и Йен, не сговариваясь, рассмеялись.
        Сирена удивленно выгнула брови, и Эйдан облизнул палец.
        — Все в порядке,  — сказал он.  — Все хорошо.
        Как ему сейчас хотелось наклониться и припасть к ее сочным губам, блестящим от меда.
        — Ну все, мне пора,  — бодро проговорил Йен, откинувшись на стуле.  — Спасибо за компанию, Сирена.
        С этими словами Йен галантно взял ее ладонь в свои.
        — Приятно было познакомиться. Обязательно расскажу о вас своей сестре. Уверен, она очень заинтересуется вами, не так ли, Эйдан?
        Кузен вдруг посерьезнел.
        — Я наведу справки,  — сказал он.  — Не беспокойтесь, Сирена, рано или поздно нам удастся найти вашу семью.
        Однако от Эйдана не укрылось, что девушка украдкой переглянулась с его братом Лахланом.
        — Сирена, может быть, я чего-то о вас не знаю, а вы не хотите рассказывать? А Лахлан знает.
        — Я, я… хорошо…
        Девушка покраснела.
        — Всякий раз, когда говорят о ее семье,  — выручил девушку Лахлан,  — она переживает. Я не стал бы торопиться искать ее семью, тем более что Сирена согласна погостить у нас еще некоторое время.
        — Это так, Сирена?  — спросил Эйдан.
        Она задумчиво перемешивала овсянку в чашке.
        — Обещаю, что со мной хлопот не будет.
        Эйдан чертыхнулся. Те несколько дней, которые Сирена жила у них, стали настоящим испытанием для его нервов. Но, признаться честно, ему совсем не хотелось, чтобы Сирена уезжала. Он с тоской думал о неизбежности этого, когда ее семья найдется. Тогда оставить ее можно будет только одним способом — жениться на ней и целовать ее сладкие губы уже не украдкой. Улыбка осветила лицо Эйдана. Подумать только, тогда он сможет видеть ее милое лицо от рассвета до заката — и будет счастлив!
        — Эйдан!
        Лахлан окликнул брата и, глядя на него, кивком показал на Сирену.
        Эйдан задумчиво запустил пальцы в свои густые волосы.
        — Не беспокойтесь, Сирена, вы нам не в тягость.
        Движение в другом конце зала привлекло его внимание. К ним направлялся Гэвин, не обращая внимания на смешки.
        — Какого черта ты пришел, от тебя несет, как от…
        Внезапно вспомнив о Сирене, Эйдан замолчал. Она тоже почувствовала запах и зажала рукавом нос.
        — Иди в конюшню.
        Гэвин впился взглядом в Эйдана.
        — Я уже провел там ночь! Какой-то дурак положил меня там, не посмотрев, куда кладет.
        Гэвин повернулся, и на его спине стало четко видно огромное пятно.
        — Если тебе не о чем думать, кроме как об олене леди Сирены…  — бросил он, уходя.
        Сирена вскрикнула, и, прежде чем Эйдан успел остановить ее, вскочила со стула.
        Он бежал за ней вместе с Лахланом и Йеном, с раздражением думая о том, что не скоро догонит ее. В нескольких шагах от конюшни ему удалось поймать ее за рукав.
        Обхватив Сирену за талию, Эйдан крепко прижал ее к себе.
        — Да успокойтесь же вы!
        Сирена вырывалась, и Эйдан чувствовал, как ее тяжелые груди трутся о его руки.
        — Довольно!  — решительно оборвал он ее, когда маленькая пятка чувствительно врезалась в голень.  — Я не отпущу вас, пока вы не успокоитесь.
        Сирена наклонила голову и пристально посмотрела на Эйдана.
        — Вы обещаете, что оленя не тронут?
        — Да. Лахлан, подержи ее.  — Эйдан повернул Сирену лицом к себе.  — А вы не двигайтесь.
        Мимо прошел Гэвин, и Эйдану пришлось задержать дыхание.
        — Осторожно, Том вооружен!  — воскликнул Гэвин.
        Чертыхаясь, Эйдан распахнул двери конюшни и увидел, как седовласый старый Том пытается вилами прижать в стене черного жеребца, прикрывавшего собой оленя.
        — Какого черта, Том?!
        — Он напал на меня.
        — Олень?!
        — Нет, Финн,  — нахмурился старик.  — Он укусил меня.
        Эйдан с силой провел по заросшей щетиной челюсти. Конечно, он знал, что у его жеребца норовистый характер, но ни с того ни с сего тот никогда его не проявлял.
        — Что ты сделал, что он так взбесился?  — спросил он Тома.
        — Я просто хотел вывести оленя из стойла,  — ответил тот.  — Ее оленя!  — неожиданно воскликнул он, указывая куда-то за спину Эйдана.
        Эйдан обернулся.
        — Лахлан, я же просил не пускать Сирену внутрь!
        — Он пытался,  — сдержанно ответил за него кузен.
        — Да она просто сбила меня с ног, вот даже эль пролился!  — пожаловался Лахлан.
        Эйдан с сомнением посмотрел в сторону Сирены.
        — Я не делала этого,  — ответила Сирена, но уголок ее губ почему-то дергался.
        Лахлан закашлялся, чтобы не рассмеяться, и Эйдан подозрительно посмотрел на обоих. Его брат был известен своими проделками, уж не в сговоре ли он с Сиреной? Между тем Лахлан и Сирена с трудом скрывали улыбки, и Эйдану оставалось лишь укоризненно покачать головой, что не очень получилось из-за улыбки.
        Эйдан подошел к Финну и погладил его бок.
        — Защищаешь оленя? Хороший мальчик,  — похвалил он его, затем отнял ржавые вилы у старика Тома и выгнал его из конюшни.
        Лахлан и Сирена глупо захихикали и Эйдан, посмотрев на них, подумал, что они друг друга стоят. «Они даже похожи, как бывают похожи брат и сестра,  — подумал он и протер глаза.  — Нет, это все освещение».
        — Выводите оленя наружу, Сирена. Он выглядит уже здоровым, и прогулка ему не повредит.
        Обрадовавшись, девушка повела оленя. Затем подошла к Финну и обняла его темную морду. При этом жеребец не отпрянул.
        Эйдан провел рукой по лицу.
        — Самое время для хорошей прогулки. Лахлан, мы проводим Йена до доков, а затем по берегу отправимся в Харрис.
        Решив не откладывать дело в долгий ящик, Эйдан отправлялся на поиски семьи Сирены. «Еще немного, и я сделаю ей предложение»,  — думал он, благодаря судьбу за столь удобный случай. Эта сладкая крошка буквально сводит его с ума. Иначе с чего бы вдруг изменился его взгляд на женитьбу?..
        Сирена помахала на прощание рукой, и вся троица — Эйдан, Йен и Лахлан — ускакала. Внезапно нестерпимый запах заставил ее зажать нос. Сзади подошел провожавший их Гэвин.
        — Настолько плохо?  — озабоченно спросил он.
        — Да,  — ответила Сирена в ладонь.
        — Тогда я сниму куртку, а вы далеко не отходите. Если вас снова украдут, не сносить мне головы.
        Для Сирены такое беспокойство со стороны Эйдана стало радостным сюрпризом.
        — Я никуда не уйду, Гэвин. Разве что обойду конюшню.
        И Сирена жестом показала, куда собирается идти.
        Внезапно из сарая раздались гортанные ругательства и что-то разбилось.
        — Да, это мило с вашей стороны,  — ответил Гэвин и, стремительно повернувшись, направился прочь, унося с собой зловоние и налипшие на сапоги пучки сена.
        Олень не торопился уходить. Он подталкивал Сирену, словно приглашал ее на прогулку. Она рассмеялась, сняла с головы розовую ленту и повязала ее вокруг шеи оленя, оставив длинный конец, за который можно держаться.
        Наблюдая за резвыми играми животных в густой траве, там и тут расцвеченной белыми цветами, Сирена поняла, что наступит момент, когда ей придется отпустить оленя на волю. Она переживала, ведь олень был совсем из других мест. Впрочем, как и она сама.
        Но здесь она впервые в жизни смогла быть самой собой. При этом никто не смеялся над ней. Ее приняли такой, какова она есть, невзирая на то, что она была невысокого роста и не обладала сильной магией. Как долго ей удастся держать в секрете от Эйдана, откуда она?
        Облака, затянувшие небо, потемнели, раскат грома известил, как подумалось Сирене, что подумали бы о ней на Островах сейчас.
        Ах, почему она не встретила никого там, на Островах? Насколько бы проще тогда все было. Но у Сирены все не как у людей. Вот и здесь она, кажется, успела влюбиться в Эйдана, сама того не желая.
        Пока Сирена стояла и размышляла, лента в руке скользнула. Олень направился к небольшой группе деревьев, и Сирена пошла за ним, как вдруг в середине поляны сгустилось облачко. Неожиданно оно взорвалось красочными огнями, и из столба дыма появился человек. Сирена хотела убежать, однако ноги приросли к земле. Сирена понимала, что не сможет убежать далеко, если этот человек пришел за ней.
        Золотистая искра слетела с пышных одежд, затем незнакомец поднял взгляд удивительно синих глаз, как небеса в том мире, откуда она родом.
        — Как это мило, что вы встречаете меня, принцесса, мне не хочется оставаться в этом грязном мире.
        Прежде чем Сирена успела что-либо сделать, раздался еще один хлопок, и из взорвавшегося желтыми искрами облачка появилась Эванджелина. При виде служанки Сирена несколько успокоилась.
        — Сожалею, миледи, но это не я сказала ему, что вы здесь. Это Моргана. Я хотела остановить его.
        Сирена почувствовала, как ее грудь сжимает ужас. «Моргана знала, что я здесь, а значит, знала и про Лахлана»,  — подумала она. Осознание этого отозвалось у нее в душе уже не сдерживаемой паникой перед человеком, который стоял перед ней.
        Пришелец бросил на Эванджелину раздраженный взгляд.
        — Как будто вы могли остановить меня! А если могли, то почему не остановили? Да потому, что я пришел взять то, что принадлежит мне по закону.
        Не обращая внимания на Эванджелину, которая шагнула к Сирене, мужчина протянул руку и произнес:
        — Идем, сегодня наша свадьба.
        — Но я же не знаю вас,  — ответила она.
        «Должно быть, это какая-то ошибка»,  — подумала она.
        — Ваши слова ранят меня,  — высокомерным тоном ответил незнакомец.  — Я не думал, что меня так легко забыть. Я принц Магнус с далекого севера, и мы виделись лишь однажды. Но судьба распорядилась так, что я должен принять трон, и я принял его.
        Сделав большой шаг, мужчина отпихнул Эванджелину и заключил в объятия Сирену.
        — Отпустите меня!  — возмутилась она, упираясь ладонью в его чугунную грудь и пиная его ноги.
        — Уверен, мне понравится приручать вас!  — рассмеялся он и тут же скривился: Сирена наконец попала ему ногой точно в колено.
        Теперь на его лице больше не было улыбки, он сжимал ее грудь мертвой хваткой, чувствуя, как она трепещет.
        — Перестаньте, ей же больно!  — воскликнула Эванджелина.
        — Ты испытываешь мое терпение!  — прорычал Магнус, подняв руку, но в тот же момент сверкнула молния.
        Магнус закачался и, взмахнув руками, отпустил Сирену.
        Сирена опустилась на колени, растирая руки. В них словно вонзилась сотня иголок. Эванджелина поспешила на помощь принцессе.
        — Сожалею, ваше высочество! Я должна была предвидеть, что на вас это тоже подействует.
        — Нет, все в порядке, спасибо,  — сказала Сирена и встала на ноги с помощью служанки.
        Король растирал руку, глядя на Эванджелину.
        — Если вы вмешаетесь еще раз, я все передам королеве.
        — Не надо, она просто хотела защитить меня,  — сказала Сирена, зная, что Моргана давно ждет случая избавиться от Эванджелины.
        — И тогда ты добровольно пойдешь со мной?
        Магнус испытующе посмотрел на Сирену.
        Конечно, Сирене меньше всего хотелось этого, но она не могла допустить, чтобы Эванджелину выгнали. Сирена совершила ошибку, и Магнус не замедлил этим воспользоваться. Страх холодной волной пробежал по спине Сирены. Она вспомнила этого человека — однажды он сказал Моргане, что хочет жениться на ней, Сирене. Впрочем, оставалась возможность договориться с Морганой и отменить решение. Но ведь Эйдан и Лахлан так и не узнают о ее исчезновении.
        Внезапно что-то холодное ткнулось в руку Сирены и она увидела перед собой морду оленя с огромными доверчивыми глазами.
        — Эванджелина, ты не могла бы возвратить оленя до того, как мы улетим отсюда?
        — В конюшню?
        — Да, только не надо связывать старика Тома.
        Внезапно она почувствовала, как от топота копыт сотрясается земля. «Только бы не Эйдан»,  — подумала она. Эванджелина предусмотрительно встала за спиной, и по ее взгляду Сирена поняла, что сбываются ее опасения.
        — Кто это к нам скачет?  — промурлыкал Магнус, подтягивая за руку Сирену.  — Ты встречаешься со смертным?
        Сирена пыталась закричать, подать знак Эйдану, но Магнус плотно прижал ее лицом к своей груди.
        — Точно, встречалась,  — прокомментировал Магнус.  — А я предпочитаю совсем неопытных. Он отнял у меня право первенства и заплатит за это.

        Глава 10


        Эйдан скакал по болотистой низине, чувствуя, как его сердце стучит в унисон с копытами жеребца. Отточенные в сражениях инстинкты подсказывали, что Сирена в опасности. Вскоре они увидели на поляне оленя, женщину с длинными темными волосами и гиганта в золотистых одеждах.
        — Черт, кто это?!  — воскликнул Эйдан, обращаясь к Лахлану, который скакал рядом.
        Тот побледнел и смотрел вперед.
        Вскоре Эйдан заметил, что незнакомец прижимает к себе Сирену, и пришпорил коня.
        — Нет!  — закричал все понявший Лахлан, но его брат уже проскочил в лесок, пригнувшись под низко нависшую ветку.
        Когда он поднял глаза, то увидел холодный пристальный взгляд незнакомца, в котором читалась смертельная угроза.
        Он пришел за Сиреной!
        Красный туман застилал глаза Эйдану, в воздухе повис запах крови. Эйдан делал то, что подсказывал ему опыт. Он резко остановил жеребца и одним махом соскочил на землю, выхватывая палаш.
        — Нет, пожалуйста, не делайте ему ничего,  — умоляюще проговорила Сирена, повисая на руке незнакомца.
        Но тот решительно отодвинул Сирену и направился в Эйдану.
        — Все будет в порядке.
        Эйдан попытался успокоить Сирену, заметив ужас в ее глазах.
        Но человек рассмеялся злорадным смехом, и его губы согнулись в презрительной улыбке.
        — Я бы не был в этом настолько уверенным, смертный,  — проговорил он, одним движением руки преобразив свои одежды в облегавшие тело легкие доспехи.
        Эйдан видел, как под ними бугрятся и перекатываются мышцы.
        — Кто ты?
        — Хороший вопрос,  — выгнул бровь рыцарь.  — Я полагаю, ты имеешь право знать, кто убьет тебя. Я король Магнус. Начнем?
        Сирена услышала крик Лахлана и исчезла в перелеске.
        — Драматический момент,  — заметил Магнус.
        Внезапно ветви за спиной Эйдана разошлись, и Магнус увидел рвущуюся вперед Сирену, которую сдерживала темноволосая женщина.
        — Интересно, но, право же, не стоит умирать троим,  — произнес рыцарь.  — Это поединок один на один.
        — Лахлан, не вмешивайся!  — крикнул Эйдан, не сводя глаз с рыцаря, в чьих руках неожиданно появился меч.  — Зачем вам меч, если у вас есть магия?
        Магнус ухмыльнулся:
        — В нашем королевстве есть закон. Не использовать магию против тех, кто не владеет ею. Да она и не потребуется мне против вас.
        Противники закружили по площадке. Рыцарь первым сделал выпад, и руку Эйдана обожгла боль. Крепче сжав рукоятку старинного палаша, Эйдан не мог примириться с тем, что этого поединка ему не выиграть. Он сражался уже не за свою жизнь, а за жизнь Сирены.
        Мечи столкнулись, и лес заполнился лязгом. Эйдан чувствовал, как дрожат его мышцы. Пот застилал глаза, и перед ним качались неясные образы рыцаря и Сирены за его спиной. Сирена побледнела от ужаса, и это придало ему решимости и сил. Он немного отступил, пропуская меч противника, а затем ударом меча по рукояти выбил его меч, да так, что он провернулся и вонзился в землю.
        Но это была лишь временная победа. Спустя мгновение его противник сам выбил меч из руки Эйдана и забросил его на край поляны.
        — Справедливо?  — спросил он.
        Но прежде чем Эйдан успел ответить, огромный кулак отбросил назад его голову. Следующий удар Магнуса пришелся в защиту, и начался поединок без оружия.
        Набежали тучи, и теперь уже были видны только две тени в полутьме, разразившейся раскатом грома. Тени на мгновение замерли, и Эйдан почувствовал, как на его лицо легли прохладные капли дождя. Он ощутил огромную усталость, но твердо решил не сдаваться. Он не хотел никому отдавать Сирену.
        Мысль о ней вновь подхлестнула силы Эйдана, и он с ревом бросился на рыцаря, опрокидывая его на землю. Магнус обхватил руками Эйдана, и противники покатились по устланной сосновыми иголками поляне. Наверху оказывалась то израненная камешками обнаженная спина Эйдана, то защищенная латами спина Магнуса. Наконец Эйдан оказался наверху и сумел приподняться над противником. Но только он хотел завершить все несколькими ударами, как нога рыцаря поднялась за его спиной, и в следующее мгновение Эйдан лежал на спине. Должно быть, Эйдан секунду был без сознания, поскольку, когда он открыл глаза, Магнус нависал над ним и обхватил рукой его горло. Он надавил еще, и в глазах у Эйдана потемнело. Эйдан тщетно пытался оторвать руки рыцаря от своей шеи. Когда он очнулся, Магнус стоял над ним, поставив ему на грудь ногу.
        — А вы сражались неплохо для смертного, и поэтому я не стану вас убивать.
        Магнус снял ногу с груди побежденного и повернулся.
        Едва дыша, Эйдан лежал без сил и мог лишь смотреть, как Магнус, вновь облаченный в пышные золотые одежды, тащил за собой Сирену.
        Он должен найти возможность остановить негодяя. Окровавленными пальцами Эйдан вытащил из высокого сапога кинжал и, преодолевая боль, поднялся на колени. Когда он увидел заплаканное лицо Сирены, ему показалось, что Магнус вырвал из его груди сердце.
        — Попрощайся с ним. Теперь ты моя невеста и больше не увидишь его больше.
        — Нет,  — проговорил Эйдан, стирая с лица кровь и пот, застилавшие глаза.
        Магнус отвернулся, прижимая к себе Сирену, Эйдан замахнулся рукой с кинжалом, но тот пролетел сквозь взрыв искр, в котором исчезли Магнус с Сиреной.
        — Нет! Нет!  — вырвалось из груди Эйдана, когда облачко рассеялось.  — Что я наделал?!
        С трудом поднявшись, он подошел к оленю, из груди которого торчал его кинжал. Розовая ленточка на шее пропиталась кровью. Эйдан закрыл лицо руками, чувствуя рядом дыхание брата.
        — Она не простит мне этого,  — опустив руки, произнес Эйдан и вытащил кинжал из груди оленя.
        — Это несчастный случай,  — ответил Лахлан, кладя руку на плечо брата.
        Пошатываясь, Эйдан встал.
        — Помнишь, Лахлан, ты во сне общался с таинственной страной? Это было, когда ты был совсем ребенком. Я тогда сказал тебе не делать этого и никому не говорить. Но ради Сирены сейчас это нужно. Это единственный способ вернуть ее.
        Брат покачал головой, и по его лицу Эйдан впервые не смог понять, о чем он думает. Не зная, как убедить его, он схватил Лахлана за плечи.
        — Пойми, я не могу ее потерять. Этот человек назвал ее невестой! Только ты сможешь ее спасти. Я никогда не просил тебя ни о чем. А теперь умоляю, не отказывайся!
        Лахлан склонил голову.
        — Сожалею, я не могу сделать этого, Эйдан.
        — Значит, ты предпочтешь, чтобы она осталась там!
        Эйдана захлестывал поток горя, и он понимал, что без Лахлана ему никак не вернуть Сирену.
        — Но почему ты отказываешься помочь ей?  — сквозь зубы проговорил Эйдан.
        — Да потому что Сирена там принцесса, и никто не причинит ей зла,  — с жалостью глядя на брата, произнес Лахлан.
        Эйдан оттолкнул брата, и тот упал. Чувствуя, как сердце колотится в груди, Эйдан не мог поверить в услышанное. Однако внутренний голос подсказывал, что его брат прав.
        — Но как ты узнал?  — спросил Эйдан.
        — Она сама рассказала мне тогда в сарае. Это моя сестра…
        Эйдан шагал по лесной тропе, его душили гнев и страстное желание придушить брата.
        — Зачем она приезжала сюда?
        — Я не знаю. Ее отец был убит. Наверное, она боялась одиночества и хотела, чтобы я возвратился с ней.
        Эйдан с силой провел по еще мокрым волосам и вдохнул пропитанный сосновым ароматом воздух, в надежде хоть как-то успокоить боль предательства.
        Лахлан положил ему на плечо руку.
        — Я сожалею, что не рассказал тебе раньше. Я знал, что ты чувствуешь по отношению к ней, и потому…
        С горькой усмешкой Эйдан стряхнул руку брата.
        — Я относился к ней не лучше и не хуже, чем к любой другой красавице.
        Теперь Эйдан понимал, что эта красавица согласилась пойти с ним только для того, чтобы добиться расположения его брата.
        Образ заплаканного лица Сирены не шел из головы Эйдана, и он дал себе слово никогда не забывать того урока, который преподнесла ему коварная красавица.
        — Я больше не хочу, чтобы в моем присутствии произносили ее имя. Ты понимаешь меня, Лахлан?
        — Да, я никогда больше не буду говорить о ней.

        Камни поглотили ничего не видящую Сирену, и в ее сознании все еще проходили образы окровавленного Эйдана, сжимавшего в руке кинжал, и еще маска ужаса на лице ее брата. Сирена едва сдерживала рыдания, понимая, что Эйдан теперь знает ее тайну. Она была обязана возвратиться и объяснить все сама. Она схватила за руку Магнуса.
        — Я должна возвратиться! Ну пожалуйста, позвольте мне!
        Но камни неумолимо выбросили их на Волшебные острова недалеко от тайного убежища Сирены.
        Магнус смотрел на нее сверху вниз с раздражением.
        — Вы испытываете мое терпение,  — проговорил он.  — Я и так оставил жизнь вашему возлюбленному. Единственное, что вы еще получите, так это мой гнев. Я меньше всего хочу возвращать вас вашему возлюбленному.
        — Но я…
        Магнус с силой прижал Сирену к стволу дерева, и принцесса почувствовала, как жесткая кора царапает ей спину.
        — По-моему, тебе нужна сейчас хорошая взбучка,  — грубо проговорил он, поднимая принцессу за руки.
        Сквозь пелену страха она услышала крик Эванджелины.
        — Перестаньте, вы делаете ей больно!
        Магнус медленно повернул голову.
        — Если вы вмешаетесь, то пожалеете об этом. Оставьте нас.
        Кивком головы он показал в сторону дворца. Сирена бессильно висела, чувствуя, как от него исходит волна гнева.
        Магнус вновь посмотрел на принцессу и опустил свою огромную руку на ее шею. Под его пальцами бешено пульсировало.
        — Вы так напуганы?
        Принцесса действительно была напугана, и большая рука, скользнувшая по ее груди и талии, стала последней каплей. Нужно было действовать, иначе будет поздно. Сирена принялась лихорадочно вырываться, прижатая его бочкообразной грудью.
        — Если вы хотите воспламенить мое желание, то ладно,  — услышала она его насмешливый голос.
        Сирена замерла и в этот момент почувствовала, как Магнус свободной рукой пытается поднять ее платье.
        — Нет, пожалуйста!  — взмолилась она.
        Выставив вперед колено, Магнус посадил на него Сирену и уперся носом в ее шею. Короткая борода неприятно царапала нежную кожу.
        — Я начинаю задаваться вопросом, не успела ли ты погулять со своим возлюбленным?  — проговорил он.
        Сирена повернула голову, чувствуя, как грубая кора царапает ей кожу. На глаза наворачивались слезы. Краем глаза она заметила не знающую, что предпринять, Эванджелину.
        «Думаю, что мне придется взять свое прямо сейчас»,  — услышала она и закрыла глаза.
        Должно быть что-то, что она могла сделать. Если она была бессильна против его силы, то оставалась магия.
        «Думай, думай!» — приказывала она себе. Тут пришла первая мысль и были произнесены первые слова заклинания. Правильно она поступала или не правильно, думать было некогда. Спустя мгновение пронесся легкий бриз, и тело Магнуса взмыло куда-то вверх. Из ее груди вырвался вздох облегчения.
        Открыв глаза, принцесса огляделась. Вокруг мирно шумел лес. Но упование тем, что магия наконец сработала, было прервано странным шумом наверху. Сирена подняла глаза, и чувство радости заметно приуменьшилось.
        Уже знакомым образом Магнус висел вверх тормашками, связанный железными цепями. Зловещий треск толстой ветки известил, что она скоро сломается.
        Сирена повернулась к Эванджелине, но та протянула руку, едва заметно пожав плечами. А может, это ей показалось?
        — Пойдемте, миледи. Он скоро выберется.
        Уже понимая, что это магия ее служанки, Сирена поспешила за ней. Напоследок она обернулась и увидела, что король уже почти вытолкнул изо рта кляп.
        — Матеус, андрас…  — услышала Сирена.
        Магнус окончательно вытолкал кляп и пытался освободиться. В этот момент Эванджелина перенесла Сирену в ее покои.
        Очнувшись возле кровати, Сирена обняла служанку.
        — Спасибо, не знаю, как бы я обошлась без тебя. Вначале я думала, что это сработала моя магия. Я не знаю…
        В ответ Эванджелина взмахнула рукой, Сирена опустила глаза и покраснела. Ее магия убрала не Магнуса, а платье, оставив лишь одну ночную рубашку. «Нет, моя мачеха права»,  — подумала Сирена и закрыла лицо руками.
        — Что мне делать?  — спросила она служанку.
        Та быстро наколдовала ей красивое синее платье с сапфирами и, подумав, ответила:
        — Надо придумать причину, чтобы не доводить помолвку до конца. Он очень силен, принцесса, и его слово теперь, когда он владеет северными землями, много значит.
        Увы, Эванджелина ее неправильно поняла. Сирена хотела спросить про Эйдана и его брата. Но нельзя было не признать, что служанка права. Теперь ей, Сирене, придется иметь дело с королем Магнусом, магия которого была столь же сильна, как и у ее служанки. Поправив непослушный локон, Сирена попыталась успокоить дыхание.
        — Да, будет состязание, и мне предстоит противостоять Моргане,  — сказала она.  — Непонятно только, почему она не согласилась на состязание сначала.
        Эванджелина прилаживала корону на голове Сирены.
        — Она просто хотела поскорее выпроводить вас с Островов. Мне кажется, что она на этот раз что-то замыслила.
        — Похоже. Она хочет лишить меня меча Нуады. Иначе зачем бы ей возвышать Магнуса при известном нам ее отношении к мужчинам?
        Эванджелина обняла Сирену за плечи.
        — Мне очень жаль, принцесса. Я понимаю, насколько это тяжело для вас, но вы нужны здесь.
        — Меня гложет сомнение, вдруг мой отец и ангелы ошиблись. Ведь у меня так и не получилось доставить сюда моего брата. И уже не удастся, судя по тому, что было сегодня.
        Сирена чувствовала, как что-то сжимает ее грудь. Она едва могла вздохнуть. «Почему все так получилось?» — размышляла она.
        — Все будет хорошо,  — сказала Эванджелина, словно угадав ее мысли.
        — Составь мне компанию, а то страшно,  — попросила Сирена, и, немного поколебавшись, Эванджелина кивнула. Когда они вышли из покоев, их приветствовал хор сердитых голосов, эхом отраженных от сводчатого стеклянного потолка дворца. Сирена застонала.
        — Здесь ваш дом, ваше высочество. Боритесь за него.
        Эванджелина произнесла это столь решительно, что Сирена удивилась. Но она не могла не признать, что ее служанка права. «Да, Лахлан и Эйдан пока подождут. Я не могу позволить Моргане занять место на троне»,  — решила Сирена.
        И, гордо подняв голову, Сирена попыталась спрятать свой страх под маской надменного презрения.
        Магнус стоял в центре зала в компании с двумя мужчинами, мачехой и ее служанкой Нессой. Сложив на груди руки, он сверлил глазами Сирену. Один из свиты Магнуса шагнул ей навстречу.
        — Не стоит, брат,  — сказал Магнус, властным жестом подзывая его обратно.
        — Она оскорбила короля и должна за это ответить.
        — Она ответит,  — с угрозой в голосе проговорил Магнус.
        Одетая, как обычно, в крикливо-желтое платье, Моргана выступила вперед.
        — Сирена, что это значит? Король Магнус…
        — Я желаю говорить с вами наедине, Моргана. В хрустальной комнате, если вам удобно.
        Мачеха замялась и переглянулась с Нессой. Впрочем, Сирена не стала размышлять об этом. Ее сердце едва не выскочило из груди, и холодная маска уверенности давалась ей совсем нелегко. Сирена первая направилась в сторону тяжелых, отделанных золотом дверей, но мачеха не последовала за нею. Она подошла к Эванджелине и позвала трех охранников.
        — Смотрите, чтобы она никуда не уходила. У меня к ней есть вопросы,  — донеслось до Сирены.
        Она оглянулась и увидела, что Моргана пристально смотрит на ее служанку.
        — Тебе есть за что заплатить,  — прошипела Моргана.
        Эванджелина взгляда не отвела, словно это не к ней обращалась Моргана, но от Сирены не укрылся румянец, который выступил на ее щеках.
        — Я не понимаю, о чем вы говорите?  — спросила Эванджелина, не обращая внимания на Магнуса, прислонившегося к белой колонне и не скрывающего своего удовлетворения.
        — Вы, кажется, хотели поговорить со мной?  — Моргана махнула Сирене и, стремительно ее обогнув, первой вошла в комнату. Дверь закрылась.  — Может быть, вы и принцесса, но я королева, и это первый и последний раз, когда я соглашаюсь на столь дерзкое предложение. Вы меня понимаете?  — накинулась она на принцессу, сверкая глазами.
        Обычно Сирена боялась гнева мачехи, но теперь она постаралась взять себя в руки. Ей предстояло еще спасти себя от этой помолвки, а Эванджелину от наказания. Другой возможности не будет. Сложив руки на груди, чтобы скрыть от Морганы дрожь в них, она спросила:
        — Я, видимо, что-то пропустила и меч Нуады теперь у вас?
        — Будет у меня,  — ответила Моргана, глядя на Сирену.  — Показывать характер — это так на тебя не похоже, Сирена. Неужели это лишь потому, что я дала согласие на вашу помолвку с королем Магнусом?
        — Я не выйду за него замуж, Моргана, и вы не имели никакого права договариваться о моей свадьбе за моей спиной.
        — Я — за твоей спиной? Нет, договоренность об этом браке была еще давно, твой отец договорился об этом союзе за несколько дней до смерти. Я не понимаю, почему ты так расстроена. Ты же знала об этом сама, как знала я, знали Бэна и Эрвин. Хотя они, надо заметить, вовсе не приветствовали этого решения короля.
        — Мой отец и ангелы завещали мне магический меч, а значит, и власть. Так что не имеет значения, какие распоряжения он оставил при жизни.
        Казалось, мачеха не отреагировала на эти слова, но Сирена заметила, что Моргана нервно теребит локон.
        — Дело даже не в твоей магии, Сирена,  — задумчиво ответила Моргана.  — Ты слишком молода и неопытна, чтобы править самой. Да ты и сама это знаешь. Именно поэтому мы решили, что будем управлять вместе.
        — Да, мы решили так, но потом вы, похоже, решили править без меня, так что наша договоренность с этого момента теряет законную силу. Пользуясь положением королевы, вы решили править единолично.
        Моргана резко встала, и Сирена вновь почувствовала себя слабой и маленькой. Неожиданно она подумала, что на стороне Морганы слишком многие, и хотела сдаться, но королева жестом остановила ее.
        — Подожди, прежде чем дать ответ, ты должна кое-что увидеть.
        Она сделала пасс, и в ее руке возникло черное зеркало.
        — Будет лучше, если ты посмотришь на своего любимого.
        С этими словами мачеха подтолкнула к Сирене зеркало.
        Сирена присела на край дивана и стала напряженно всматриваться в черную глубину волшебного зеркала. Моргана устроилась рядом и тоже стала смотреть.
        Внезапно полированная поверхность черного агата затуманилась, а когда туман исчез, Сирена увидела Эйдана с братом.
        — О…  — вырвалось у нее при виде Эйдана.
        — Он же смертный! О чем ты думала?
        — Я…  — хотела что-то сказать Сирена и вдруг увидела, что Эйдан встает на ноги, а за ним был ее олень.
        Он лежал на земле в луже крови, а из груди торчал знакомый кинжал.
        Сирена почувствовала, что еще немного и ее стошнит, и закрыла рот руками. Он убил ее оленя, слабое беспомощное существо. Сирена закрыла глаза, чтобы изгнать эту вызывающую отвращение картину.
        — Он убил оленя и хочет убить своего брата!  — воскликнула Сирена.
        В черном зеркале она видела, как Эйдан склонился над братом.
        — Он просто ударил Лахлана,  — с безжалостным смехом ответила Моргана.
        — Вы знали все с самого начала?  — спросила Сирена, не веря своим ушам.
        Моргана пожала плечами:
        — Знала, но не с самого начала.
        Моргана присела рядом и ласково погладила колено Сирены, словно жалея ее.
        — Хочешь, я повторю тебе, о чем они говорят? Я могу читать по губам, они говорят о тебе.
        Впрочем, ответа Моргана ждать не стала, зная ее решение наперед.
        — Словом, Эйдан обвиняет тебя в двуличии и не хочет иметь с тобой ничего общего. Впрочем, как и его брат Лахлан. Они презирают тебя, и в такой ситуации довольно трудно возвратить твоего брата на Острова. Ты ведь этого хотела, когда отправлялась туда?
        Моргана улыбнулась, словно не заметив, что своими словами разрушила надежды и мечты Сирены. Из ее глаз полились слезы, и с губ слетел стон.
        Мачеха неловко потерла плечо.
        — Теперь тебе ясно, что тебе нужна я, а ты нужна мне. Так что давай забудем о случившемся и будем править в согласии.
        Моргана вздохнула, глядя на расстроенную Сирену.
        — Достаточно,  — сказала она.  — Не думай об этом, ты должна научиться сдерживать свои эмоции. Мужчины не стоят той боли, которую причиняют нам, женщинам. Я думала, что, общаясь с отцом, ты уже поняла это.
        Моргана положила зеркало на подушку, встала и потянула Сирену за руку.
        — Вытри глаза, у нас еще много работы. Первым делом необходимо избавиться от его величества. Я признаю, что этот брак не нужен тебе, но ты не оставила мне выбора, когда начала действовать втайне от меня. Вроде все вопросы решили?
        Мачеха присела и чмокнула прохладными губами Сирену в щеку.
        — Мы родственники и должны быть заодно. А дела для нас найдутся.
        Ошеломленная Сирена стояла, не зная, что сказать, в то время как Моргана быстро вытерла ей слезы и поправила корону.
        — Вот так намного лучше,  — сказала она.  — А теперь говорить буду я.
        Одна-две шутки сделали свое дело, и Моргана вывела из комнаты вовсю улыбавшуюся Сирену. Там их ждал Магнус.
        — Вы еще заплатите за это,  — обращаясь непонятно к кому из них, сказал Магнус.
        С этими словами он повернулся и покинул дворец, уведя за собой свиту.
        — А теперь, Сирена, давайте решим, что делать с вашей служанкой.
        — О чем вы говорите, Моргана? Эванджелина ни в чем не виновата.
        — Она обвиняется в убийстве вашего отца.
        — Нет!  — воскликнула Сирена.
        Моргана жестом заставила Сирену замолчать и продолжила:
        — С самого первого дня пребывания здесь она работала на вашего дядю. Это установленный факт. Я убеждена, что именно король Роуэн желал смерти вашего отца, планируя занять его место.
        — Но это не может быть правдой,  — сказала Сирена и, протиснувшись между охранниками, спросила: — Эванджелина?
        — Это неправда, миледи, я не делала этого,  — побледнев, ответила служанка.
        Моргана оттеснила Сирену.
        — А ты думала, что я ничего не узнаю, Эванджелина? Достаточно того, что тебя привел брат короля. А вы, Сирена, никогда не задумывались, почему у вашей служанки такая сильная магия? Это ваш дядя подкинул нам волшебницу. Это магия ее матери, Андоры, убила Татианну и ее братьев. Андора была злой, и эта злость сидит в ней.
        Мачеха гневно выплевывала слова в Эванджелину.
        Сирена схватила руку служанки.
        — Эванджелина!
        — Я сожалею, принцесса.
        Слеза скатилась с мраморно-бледной щеки Эванджелины, и она исчезла.

        Глава 11


        Волшебные острова, 1604 год

        «Власть может пьянить, так что используйте ее мудро. Не дайте ей поработить себя».
        Это предупреждение Иския неожиданно всплыло в памяти Сирены, хотя сказано оно было ровно год назад, когда она отдала меч Нуады на «исправление». Ошарашенная предательством Эванджелины и тем, что Эйдан и Лахлан решили не иметь с ней ничего общего, Сирена уповала на принадлежавший ей меч, который назвала Нуй.
        Придворный маг пригласил Сирену, чтобы рассказать ей все, что она должна знать о магическом мече, а заодно залечить те раны, которые нанесли ее душе недавние события. Хотя об Эйдане и Лахлане Иский сказать ничего не смог, то, что он сказал об Эванджелине, помогло Сирене.
        Андора, мать Эванджелины, была сильной колдуньей, и именно она погубила семью правительницы Волшебных островов. Она освободила темных лордов. А вот в виновности Эванджелины маг все-таки сомневался. Она бы ничего не предприняла, поскольку боялась, что люди узнают, кем была ее мать. Моргана каким-то образом узнала эту тайну, которую ее служанка отчаянно пыталась скрыть.
        Печаль Сирены понемногу рассеялась, и Иский потихоньку начал обучать ее владеть магическим мечом, а вечером, когда она уставала, рассказывал ей о стратегии, и Сирена стала достойна носить магическое оружие.
        Принцесса сидела на Боуэне, положив меч на колени и задумчиво водя большим пальцем по драгоценному камню в золотой оправе. «Надеюсь, я смогу мудро использовать данную мне власть»,  — думала она, вспоминая уроки Иския. Сирена смотрела на бескрайнее зеленое море, тут и там усеянное островками фиолетовых и розовых цветов. По невидимой извилистой тропке пробиралась вереница женщин. Кого-то из них Сирена обучала стрельбе из лука лично, а с другими занималась скакавшая с ними Риана. Сирена хорошо видела, как Риана наклонялась в седле черного жеребца и с убийственной точностью поражала мишени.
        Фэллин и Риана, младшая сестра Шейлы, поднялись на пригорок и остановили лошадей рядом с Сиреной.
        — Доброе утро, ваше высочество. Почему вы так рано приехали? Что-то случилось?  — спросила Фэллин, весело поблескивая на солнце изумрудными глазами.
        Сирена улыбнулась ей. За год знакомства они подружились, и пустота, оставшаяся после исчезновения Эванджелины, постепенно ушла. Что касается Фэллин, то она тоже сбежала от своего суженого, короля Бродерика перед церемонией, застав его накануне с другой женщиной. Но это была лишь одна из причин разрыва.
        Ее сестры, Шейла и Риана, приехали вслед за ней на Волшебные острова. Эти три новые подруги сослужили Сирене неоценимую службу, подружившись с ней, не говоря уже о поддержке на поле битвы.
        — Я хотела бы взглянуть на наших новичков, прежде чем встречусь с Морганой.
        — Надеюсь, не для того, чтобы гадать на черном зеркале?  — спросила Фэллин.
        — Нет, я спрятала его, чтобы оно не мучило меня больше.
        Сирена досадливо закусила губу, понимая, что сказала больше, чем следовало. Ей не хотелось, чтобы кто-то знал, как она относится к тому, что показывало ей зеркало. А показывало оно Эйдана, развлекавшегося с красавицами, и эти сцены причиняли Сирене боль. Но у ее мачехи, казалось, было шестое чувство, которое и без слов подсказывало ей, что чувствовала Сирена.
        Всякий раз, когда Сирена порывалась возвратиться в тот не так давно открытый ею мир, Моргана вновь коварно подсовывала ей черное зеркало, чтобы Сирена увидела, как немного она теряет. Мужчины и там, и здесь вели себя одинаково «достойно».
        Фэллин ободряюще сжала плечо Сирены:
        — Ты молодец. Как только ты могла вынести все это? Если бы мне пришлось наблюдать, как ведет себя Бродерик, а он не пропускал ни одной юбки, я бы, наверное, сошла с ума.
        — Так ты все еще любишь его?
        Фэллин поморщилась, но кивнула.
        — Глупо, не так ли?  — проговорила она.  — Но неужели после стольких лет я забуду его?
        Но Сирена и не думала считать Фэллин странной. Она сама все еще думала об Эйдане, этом смертном, который не только не ответил на ее чувства, но и стал презирать ее, узнав, откуда она.
        — Наверное, умнее всех ведет себя Моргана,  — вздохнула Сирена.
        — Ты, должно быть, шутишь,  — испугалась Фэллин.  — У нее просто нет сердца. Она думает лишь о себе и сама меняет любовников чаще, чем многие мужчины — любовниц.
        — Ты права,  — сморщила носик Сирена.  — Но для многих женщин Острова стали прибежищем, и без Морганы этого никогда не случилось бы.
        — Я знаю, но и ты приложила немало усилий, чтобы было так, как теперь. Без тебя не было бы армии, защищающей наши Острова. Мятеж, поднятый лордами Бэной и Эрвином, не был бы подавлен, а о сражениях с армией Магнуса уже сейчас складывают легенды.
        Сирена махнула рукой:
        — Я не сделала бы все это одна, без тебя, твоих сестер и других женщин, которые борются вместе с ними.
        — Я знаю,  — ответила Фэллин.  — Но впереди же ты.
        — А я каждый день с благодарностью вспоминаю Иския.
        Сирена провела ладонью по рукоятке меча, и между пальцами сверкнул драгоценный камень.
        — И о тебе помню,  — добавила она, и обычно красный камень отозвался на похвалу золотым оттенком.
        — Как поживает Иский?
        — Я давно его не видела. Он, кажется, был занят обучением Авроры. Но когда он закончит с ней, я обязательно к нему зайду.
        — Кажется, нам лучше уйти, смотри,  — сказала вдруг помрачневшая Фэллин, глядя куда-то за плечо Сирены. Та обернулась, переместившись в седле.
        — Несса?  — только и смогла проговорить она.
        Служанка Морганы Сирену недолюбливала и потому просто так никогда не появлялась в ее обществе. Сирене даже казалось, что в последнее время эта неприязнь к ней усилилась.
        Со странной ухмылкой Несса протянула Сирене скатанный пергамент с красной печатью короля Роуэна. Сирена на мгновение замялась, чувствуя себя так, словно Роуэн собирается ими командовать.
        — Но почему его не открыла Моргана?
        — Потому что ваш дядя послал письмо вам — именно вам, а не законной королеве.
        Не отреагировав на колкость Нессы, Сирена принялась осторожно раскручивать свиток. У нее в руках лежало официальное приглашение короля Роуэна. Сирена сказала:
        — Нас вызывают на королевский прием, и на сей раз дядя не потерпит моего отсутствия.
        — А вы передайте Моргане, что мы через час отбываем, и сделайте необходимые приготовления,  — произнесла Сирена, обращаясь к Нессе.
        — Королева ни с кем не хочет общаться. Она объявила, что будет собирать свой совет, на котором решит, как ответить королю Роуэну.
        Сирена наклонилась в седле и повторила:
        — И все же передайте моей мачехе, чтобы готовила мой отъезд. Я не буду рисковать своими воительницами в сражении с армиями короля Роуэна, Бродерика и Гейбриела лишь из-за интриг Морганы.
        — Да как вы смеете…
        — Вы заходите слишком далеко, Несса! Вопрос решен, в течение часа мы уезжаем.
        Несса исчезла за поворотом, и Фэллин брезгливо передернула плечами.
        — От этой особы стынет кровь.
        — У меня тоже,  — рассеянно ответила Сирена, поглаживая рукоять меча.
        — А ты хорошо держалась,  — заверила ее Фэллин.  — Итак, ты не можешь больше игнорировать приемы своего дяди.
        — Теперь это было бы чистым безумием. Пока наше воинство — это сила, но только не тогда, когда против нас объединятся три армии.
        Фэллин рассеянно смотрела вдоль линии дубов, в ветвях которых гулял ветер.
        — А Бродерик будет там?  — неожиданно спросила она.
        — Да, наверняка будет. Может быть, ты хочешь, чтобы я передала ему что-то на словах? Или письмом с печатью?
        Фэллин пристально посмотрела на Сирену, и от нее не укрылась печаль в глазах подруги.
        — Нет,  — сказала Фэллин.  — Я здесь больше года, но он так и не удосужился узнать, как я живу.
        — Он безропотно отпустил тебя. Если он настолько глуп, что не понял, что потерял, то очень хорошо, что все так закончилось.
        — Спасибо, ты настоящий друг,  — сказала Фэллин и обняла Сирену.  — Удачи!
        — Она мне потребуется, учитывая, что моя мачеха ни слова не сказала в мою защиту во время той встречи.

        — Моргана!  — Сирена подталкивала мачеху к массивным позолоченным дверям, за которыми в палатах их ждал дядя со своей свитой.  — Не время прихорашиваться, мы и так уже опаздываем. Я не думаю, что они ждут от нас парадного появления. Да улыбнитесь же вы!
        Сама Сирена улыбалась всем, даже королевским стражникам, которые кланялись при ее приближении. Моргана забежала вперед и преградила дорогу принцессе, сердито подметая пол темно-синими юбками.
        — Зачем иду я?!  — спрашивала она.  — Принцесса Сирена, принцесса Сирена… Все эти поклоны тебе, а на меня смотрят, как на фаворитку.
        — Вы преувеличиваете,  — сказала Сирена.  — Все эти знаки внимания вам, а я просто иду рядом.
        Моргана пристально посмотрела на Сирену, затем решительно тряхнула черной гривой волос и приказала охраннику, чтобы о них доложили, как подобает.
        Не веря в свою удачу, Сирена пару раз глубоко вздохнула и провела ладошкой по атласу платья, пронизанного золотым шитьем усилиями Рианы. Младшая сестра Фэллин на сей раз превзошла сама себя. Теперь, когда Эванджелина ушла, ее заменили эти три милые девушки. Сирена не смогла бы справиться с делами без них. Именно они помогали ей убеждать Моргану, что магия Сирены столь же сильна, как и у остальных.
        И дело было даже не в магическом противостоянии Сирены и Морганы, просто принцесса хотела, чтобы жители Волшебных островов считали настоящей королевой именно ее, а не Моргану. На стороне Сирены были Иский и магический меч Нуй.
        Но как бы успешно ни шли дела Сирены, в ее сердце жила пустота, которую, казалось, не заполнить ничем. Все чаще к ней приходили последние слова отца, а с ними и унылая боль от того, что все поиски обречены на неудачу. Лахлан теперь все знал о Сирене и ничего не хотел слышать о ее мире. Да и самой Сирене все меньше хотелось передавать кому-либо меч и власть.
        — Сирена!  — прошипела мачеха и взмахнула рукой, звякнув серебряными браслетами.
        Принцесса знала о том, что мачеха боится покушения, и потому зашла в зал первой. Она оказалась под пологом лиан в лучах яркого света и, прикрыв глаза, положила руку на рукоять меча в шелковистых ножнах. Когда Сирена открыла глаза, она увидела на потолке нарисованных эльфов с фонарями в руках. Художник сделал так, чтобы фонари спускались на цепях и освещали зал ярким светом. Опустив глаза, принцесса увидела дядю, сидевшего во главе мраморного стола. В зале воцарилась тишина, которую нарушала лишь нежная трель фонтанчиков по краям зала, в которых плавали розовые и фиолетовые цветы.
        Внезапно Сирена поняла, что ее дядя смотрит не на нее, а на рукоять меча. Он поднялся и что-то сказал охранникам. Двое из них подошли к Сирене и встали по бокам. Вслед за ними подошел дядя.
        — Вы слишком долго не были у нас, чтобы такая мелочь,  — начал он, опасливо показывая глазами на меч,  — могла испортить ваш визит. Отдайте на время меч моим людям.
        Король показал глазами на охранников.
        — Это то же самое, что передать его вам, Роуэн,  — неожиданно прозвучал за спиной Сирены голос Морганы.
        Не сказав больше ни слова, Моргана прошла мимо охранников и заняла стол в дальней части зала. В тишине раздавался лишь стук подковок на ее туфлях.
        — Я сожалею, но Моргана говорит дело,  — произнесла Сирена.  — Боюсь, мне придется отказаться от вашего предложения. Даю слово, что не буду доставать меч из ножен. Что скажете?
        Король Роуэн смотрел на Сирену, казалось, целую вечность.
        — А вы изменились,  — наконец произнес он, подошел и прикоснулся губами к ее щеке.
        Валлийский правитель хотел возразить, но король сердито посмотрел на него и проводил Сирену к столу, за которым устроилась Моргана.
        — Хватит, Бродерик,  — донеслось до нее.  — Я доверяю своей племяннице. К тому же у нас и слишком мало времени, чтобы тратить его впустую.
        От Сирены не ускользнуло, с какой злобой смотрит на нее Бродерик, о котором рассказывала ей Фэллин.
        Внезапно Сирену отвлек взрыв смеха слева.
        — Ты, наверное, хочешь убить ее взглядом, Бродерик. Она ест таких, как мы, на завтрак.
        Сирена невольно обернулась. Голос принадлежал статному красавцу — королю Гейбриелу, который улыбался ей.
        — Не трать впустую время, Гейбриел,  — ответила Сирена.  — Не зря меня называют ледяной королевой.
        Сирена скосила глаза и заметила, что Моргана помрачнела и вот-вот взорвется.
        — Но ведь мы пришли обсуждать серьезные вопросы,  — попыталась оправдаться Сирена.
        — Вы правы, Сирена. Мы…
        — Возвращайте наших женщин назад!  — закричал Бродерик, хлопнув по столу ладонью.
        Стол покачнулся, и слуга, заполнявший вином золотые кубки, отпрянул, пролив содержимое кувшина на Бродерика. Густая темная жидкость плеснула по волосам и стекла по черной кожаной безрукавке.
        — Вот что происходит, когда мужчины берутся за женскую работу,  — с отвращением покачал головой Бродерик.  — Расскажите наконец им, чего мы хотим, Роуэн.
        Неудивительно, что Фэллин оставила его.
        — Я как раз собирался это сделать, Бродерик. Вы должны остановить массовое бегство наших женщин на Острова. Мы…
        — Не остановить, а возвратить!  — воскликнул король с черными как смоль волосами.  — Причем как можно скорее!
        Бродерик вскочил, с грохотом опрокинув стул. Сирена положила руку на рукоять меча.
        — Не надо,  — предостерегающе сказал ей дядя и тут же переключился: — Бродерик, садитесь. Ради Фэллин я вас прощаю, но в последний раз.
        Сирена нарочито медленно сняла ладонь с рукояти меча и посмотрела на дядю.
        — Женщины бегут к нам потому, что вы плохо с ними обращаетесь,  — начала Сирена.  — Я думаю, что это не только мое мнение, но и мнение Морганы. Мы не будем никого уговаривать вернуться только для того, чтобы вы поняли, что значит обслуживать вас.
        Сирене действительно не хотелось отказывать никому из приезжающих, но она не могла не признать некоторую перенаселенность. Она не могла не замечать, что многие, уже слишком многие чувствуют, что их просто не ценят, и потому уезжают. Сирена прекрасно понимала эту причину и даже симпатизировала таким женщинам, но идти из-за этого на военный конфликт не хотела.
        Сирена снова подняла руку, призывая к тишине.
        — Чтобы показать, что у нас благие намерения, мы будем говорить с прибывающими и оставлять лишь тех, у кого есть причины искать убежище. Если вы наберетесь терпения, то многие вскоре возвратятся домой.
        — Что вы делаете?  — прошипела Моргана, хватая Сирену за рукав.
        Эта тема разговора обсуждалась с Морганой и прежде, но, видимо, Сирена зашла слишком далеко. Понизив голос, она сказала:
        — Так больше не может продолжаться, Моргана. Наплыв таков, что мы едва справляемся.
        — Принцесса Сирена права,  — раздался голос Гейбриела.  — За последние недели к нам уже возвратились многие, и мы ждем, что возвратятся еще. Нельзя, чтобы вместе с угрозой войны между нами что-то было.
        — А кто угрожает нам?  — спросила Моргана.
        — До нас дошли слухи, что короли Магнус и Дмитрий договариваются об объединении сил. Магнус очень зол, что ему отказала Сирена, а Дмитрий не может простить Бродерику то, что тот украл у него жену.
        — Украл его жену?  — фыркнул Бродерик.  — С ним она была в положении рабыни. Да она сама убежала после того, как он чуть не убил ее.
        Сирена смотрела на острый профиль Бродерика и думала о том, что этот человек причинил боль ее подруге Фэллин, выбрав ее сестру.
        — Полагаю, что все, о чем вы говорите,  — это не более чем грехи наших святых. Защищать надо не сокровища, а тех, кто их создает. Наши маги — Иский, Морфесса, Эзраз и Муриас — в опасности,  — заговорил Роуэн.
        Он пристально посмотрел на Сирену.
        — Слава о вас и ваших воительницах распространилась так далеко, что вы даже не можете себе этого представить. Мы хотим, чтобы со временем вы присоединились к нашим силам.
        Просьба дяди была, безусловно, приятна Сирене, и она ответила с улыбкой:
        — Конечно.
        Бродерик не сводил с Сирены пристального взгляда, сжимая до белых костяшек золотой кубок.
        — Только не берите с собой Фэллин,  — произнес он.  — Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.
        — Я очень рада, что вы так заботитесь о Фэллин, король Бродерик. Но было бы намного лучше, если бы вы лично встретились с ней. Только не надейтесь, что она встретит вас с распростертыми объятиями.
        Роуэн выразительно посмотрел на Бродерика, и тот счел за благо ничего не отвечать Сирене.
        — Спасибо, Сирена,  — сказал Роуэн.  — Этот вопрос мы решили, остался еще один, суть которого лучше расскажет Гейбриел.
        Внезапно изысканные манеры Гейбриела испарились, и Сирена увидела перед собой маску холодной злобы.
        — За прошлый месяц пятеро моих людей в королевстве смертных бесследно исчезли,  — начал он.  — До меня дошли слухи, что здесь не обошлось без черной магии. Я использовал все возможности, чтобы найти людей, но пока безрезультатно.
        Теперь Гейбриел мрачно разглядывал свой кубок.
        — Мы разберемся с этим, Гейбриел,  — произнес Роуэн, поглаживая руку. Он кивнул охранникам, и они вышли из зала.  — А пока в качестве меры предосторожности портал в королевство смертных будет закрыт до особого распоряжения.
        — А как насчет того, чтобы разрешить проход… некоторым, Роуэн? Поскольку наши женщины бегут от нас, мы можем находить удовольствие и со смертными,  — заявил Бродерик.
        Сирена положила руку на живот, чувствуя, что ее начинает мутить от услышанного. Теперь она понимала, что вместе с Морганой ответственна и за других женщин из королевства смертных — таких, как мать Лахлана и Эйдана.
        — Вы знаете, что я думаю о подобном использовании магии, Бродерик,  — произнес Роуэн.  — Если я обнаружу, что кто-то решил обольстить смертных, то не оставлю этого так.
        Что ж, король Роуэн благородный человек, и Сирена гордится тем, что приходится ему племянницей. Но она не понимает, как два брата могут так отличаться друг от друга. А еще она с грустью подумала о том, что из ее дяди получится прекрасный отец, если он когда-нибудь женится.
        Бродерик удивленно посмотрел на Роуэна.
        — Но нам не нужна магия, чтобы обольщать смертных. Их женщины и так не отказывают.
        Сирена до боли сжала зубы. Она была в королевстве смертных и имела достаточно возможностей увидеть, как женщины увивались за мужчинами только потому, что те красивы. Эйдан и Лахлан были прекрасными тому примерами. Она вспоминала, как сама с вожделением думала об Эйдане, и понимала, что должна воздержаться от мимолетного суждения.
        Внезапно раздался звук открывающейся двери, и король посмотрел вперед. Моргана проследила за его взглядом и вдруг испустила вопль.
        — Что она здесь делает?!  — Моргана вцепилась в руку Сирены.  — Она убила нашего короля!
        — Эванджелина не убивала моего брата, Моргана,  — покачал головой Роуэн.  — Она ни в чем не виновата. Это я попросил ее последить за племянницей, чтобы с ней ничего не случилось. Сейчас я пригласил ее для того, чтобы она рассказала о своем опыте. Мы должны узнать, нет ли у них гримории[2 - Гримория — книга, описывающая магические процедуры и заклинания для вызова духов (демонов) или содержащая еще какие?либо колдовские рецепты.] и не предпринимает ли кто попыток освободить темного властелина. Дело в том, что из трех книг две утеряны.
        Эванджелина остановилась между Гейбриелом и Роуэном и, склонив голову, слушала короля. Темные волосы падали на лицо, и Сирена не могла видеть лица бывшей служанки. Но это даже хорошо, решила она. Сирена так давно не видела свою подругу, так соскучилась по ней, что боялась не сдержать эмоций.
        Сирена не понаслышке знала, насколько это унизительно — так оправдываться, и ей было очень жаль, что она не может успокоить Эванджелину, как та в свое время успокаивала ее саму.
        — Ее мать, Андора, давным-давно украла у нас гриморию, чтобы с ее помощью освободить темных лордов и поднять их против Татианны,  — сердито проговорила Моргана.  — Роуэн, неужели вы доверяете ей? Ее судить надо!
        Моргана была настроена против Эванджелины с самого первого дня, когда встретила ее, и Сирена ничего не могла с этим поделать. Но теперь, кажется, у нее появилась возможность защитить Эванджелину.
        — Перестаньте, Моргана,  — сказала Сирена.  — Моя служанка не убивала отца. Отец явился ко мне с ангелами и назвал имя убийцы, передав меч Нуады.
        Эванджелина в изумлении уставилась на Сирену, а ее мачеха и дядя от удивления разинули рты.

        Глава 12


        Эйдан почувствовал, как ему на затылок легла рука, и зеленоватая вода обожгла его лицо холодом. Он вырвался из ледяных объятий, вцепился в деревянные перила, вырвался и с удовлетворением услышал, с каким грохотом обидчик упал на палубу.
        Прислонившись к перилам, Эйдан дышал полной грудью и не мог надышаться. Наконец дыхание успокоилось, и он покачал головой, словно тюлень-переросток. Отбросив с лица волосы, Эйдан впился взглядом в лицо Гэвина.
        — Ты что, спятил?!  — проговорил он и вновь опустился на деревянный помост.  — Впрочем, я и так знаю ответ.
        — Ты слышал, Дональд, наш лорд пытается шутить! Возможно, нам следует его утопить на обратном пути. И так от него житья нет.
        Гэвин поднялся, но, поскользнувшись на мокрых досках, упал на спину.
        — Ты зеленый, как платье Бет. Мы вовсе не хотим утопить тебя. Просто от твоей рубашки отвратительно пахнет.
        Эйдан поднес рукав к носу и фыркнул.
        — И правда,  — сказал он.  — Если бы вы позволили мне хотя бы искупаться, прежде чем выкрали, я, возможно, не оскорблял бы вас.
        Гэвин уже сидел на дощатой палубе около Эйдана.
        — Если бы мы не поторопили тебя, ты бы передумал, как это было пару недель назад и еще раньше,  — произнес Гэвин, внимательно глядя в задумчивое лицо Эйдана.
        — Что-то случилось,  — ответил Эйдан.  — Лахлан никогда не уходил так далеко.
        — Ты должен найти его, Эйдан,  — заговорил Гэвин.  — Если с ним что-то случится, я не прощу себе этого.
        Эйдан вдохнул полной грудью морской воздух и посмотрел, как встает солнце над сверкающими бирюзой волнами. «Гэвин прав,  — подумал Эйдан.  — Лахлану следовало прислушаться к людям, предложившим ему плыть в Данвеган».
        Эйдан провел рукой по лицу и вдруг понял, что небольшая бородка разрослась в косматую бороду, в которой утопала все пятерня. Он выругался и поднес к бороде клинок, а сидевший напротив Гэвин сложил руки на груди и насмешливо произнес:
        — Да, отросла прилично. Одна надежда на то, что жена моего кузена возьмет тебя в свои руки.
        — Пока вы балагурили, всю работу делал я,  — недовольно сообщил Дональд.  — Мы подходим к мелководью.
        Подтянув ноги, Эйдан встал и перегнулся через невысокий борт. Данвеган теперь был виден, он как будто золотом мерцал в полуденном солнце справа. А внизу меж валунов, отчетливо видимых в совершенно прозрачных водах, пряла пряжу юркая форель.
        — Дональд, ты ведешь нас на мель!  — воскликнул Эйдан.
        Гэвин наклонился и, кивнув, произнес:
        — Верно, но это нам на пользу.
        — Что?!  — взревел Эйдан.  — Вода ледяная, мы в лиге от берега!
        — Но ты плаваешь, как рыба,  — пожал плечами Гэвин.  — Кроме того, ванна никому не помешает.
        — Мне она точно не нужна,  — сказал Эйдан и тут же из-за тяжелой мокрой одежды свалился за борт.
        Однако спустя мгновение уже стоял на камнях, держась за борт.
        — Вы хотите угробить меня,  — едва сдерживаясь, проговорил Эйдан.
        Гэвин захихикал, шевеля худыми ногами.
        — В этих сапогах мы потонем. Врагам даже не придется топить нас.
        Эйдан почувствовал, как в ледяной воде сводит мышцы. Он больше не мог стоять в воде и обмениваться оскорблениями с двумя дураками, нависшими над бортом. Однако изрядно потяжелевшие сапоги сбросить не удавалось. Оставалось лишь толкать лодку вперед, где было мельче.
        Путь на скалистый берег оказался дольше и мучительнее, чем Эйдан себе представлял. Что ж, Гэвин прав в одном — врагам не придется даже их разбивать. Они уже были разбиты. С трудом вытащив лодку на камни, Эйдан упал на спину. Его сердце молотом билось в груди, он задыхался. Чувствуя, что силы покидают его, Эйдан закрыл глаза. Ему нужно хоть немного отдохнуть, прежде чем он предстанет перед своим кузеном Рори и его семьей. Глаза он открыл потому, что кто-то деловито раскладывал на нем камешки. Эйдан увидел, что на него удивленно смотрят два маленьких человечка, один белокурый, другой темноволосый.
        — Он не мертвый, Джимми,  — услышал он голос темноволосого.
        — Да живой я,  — сказал Эйдан, пытаясь сесть.
        Камни и песок посыпались с его груди.
        — Джимми, он съест нас!
        — Не съест, Алекс,  — услышал Эйдан и тут же получил удар палкой.
        Белокурый бил его по голове и плечам.
        — Да перестань ты, черт!  — поднял Эйдан руку, чтобы защититься.
        Второй рукой он попытался поймать темноволосого, но тот оказался проворнее. Невдалеке зазвучал смех, и Эйдану оставалось лишь звать на помощь.
        — Джимми, Алекс, перестаньте бить дядю Эйдана,  — раздался голос кузена, который смеялся.
        Эйдан медленно опустил руки и уставился на Рори.
        — Я и не знал, что эти чертенята твои,  — удивленно проговорил он, поднимаясь на ноги и стряхивая с груди камешки и песок.  — К тому же я им скорее кузен, чем дядя.
        Рори пожал плечами.
        — Кузен у них Йен, так что тебе мы присвоили почетное звание дяди,  — сказал он, жестом указав на чертенят, которые перешептывались.
        Сложив на груди руки, он произнес, обращаясь к детям:
        — А теперь извинитесь перед своим дядей за то, что били его.
        Из-за скалы появилась Элинна, супруга Рори.
        — Эйдан!  — Она перевела взгляд на детей.  — Джимми и Алекс, что вы еще натворили?
        — Мы не знали, что он наш дядя, мама. Верно, Алекс?
        — Верно, мы думали, что это какой-то монстр. А еще он делал так…  — Тут ребенок, как мог, изобразил храп.  — Да, а потом он ругался.
        Не в силах больше сдерживать радость, кузен залился смехом.
        — Рори!  — Элинна сердито толкнула мужа локтем. Однако от Эйдана не укрылось, как у нее самой горят глаза и какая улыбка на губах.  — Мне очень жаль, Эйдан. Дети, немедленно извинитесь!
        Мальчики наклонили головы.
        — Нам очень жаль,  — пробормотали они смиренно.
        Темноволосый потянул маму за рукав фиолетового платья.
        — Мама, а он нас не съест?  — захныкал он.
        Рори посмотрела на Эйдана:
        — А вы действительно выглядите суровым, кузен. Улыбнитесь им!
        — Давай, кузен,  — подбодрил его Рори.
        — Хорошо,  — ответил Эйдан и расплылся в улыбке.
        Дети замерли, разинув рты, завизжали, повернулись и убежали.
        — Алекс, Джимми, осторожнее!  — крикнула мать им вслед.
        Покачав головой, Элинна подошла к Эйдану. Ей пришлось подняться на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.
        — Боже мой, чем же эти сорванцы облили вас?  — Элинна помахала рукой перед носом.  — Я приготовлю вам ванну.
        Элинна собралась уйти, но кузен поймал ее за руку и привлек к себе.
        — Как жаль, что дети нам помешали. Но мы доведем дело до конца,  — сказал он.
        Теперь Эйдан понимал, почему Йен не любил проводить много времени в Данвегане.
        Элинна улыбнулась мужу:
        — Ты упустил свой шанс, любимый.
        Она погладила грудь Рори и ласково оттолкнула его.
        — К нам скоро приедут отец и тетя, а я должна приготовиться к их приезду,  — сказала она.
        — Элинна, это уже не смешно,  — ответил Рори.  — Скажи, что ты пошутила.
        С берега донесся звонкий смех.
        — Лучше бы она пошутила. Она здесь уже две недели,  — проворчал кузен.
        — Насколько я понимаю, ты решил сблизиться с Макдональдами?
        — Это не просто удачный брак, он делает нас обоих счастливыми. Если бы не Элинна, я бывал бы у вас раз в год, а то и реже.  — Рори посмотрел на Элинну и хлопнул Эйдана по спине.  — Это слишком редко, кузен. Я и так почти забыл, как ты выглядишь.
        Эйдан потер рукой бороду и поднялся. Вместе они пошли по берегу к замку Данвеган.
        — Да, это так,  — произнес Эйдан.
        Рори мельком взглянул на босые ноги Эйдана.
        — Гэвин и Дональд сбросили тебя за борт?
        В ответ Эйдан лишь что-то проворчал.
        Рори положил руку на плечо Эйдана.
        — Что-то случилось?
        — Лахлан,  — ответил Эйдан, взглянув на белые пушистые облака, плывшие над верхушками деревьев.
        Он не мог смотреть в глаза Рори, полные беспокойства.
        — Он уже два месяца, как ушел… и не вернулся.
        Рори задумчиво покачал головой:
        — Мы с ним в последний раз виделись очень давно, а мне не показалось, что прошло много времени. Я не подумал тогда, что у него что-то не так, однако Элинна заметила, что он чем-то обеспокоен.
        — Верно… были у нас разногласия в последнее время. Ты ничего не слышал о Ламонах?
        Рори ободряюще сжал плечи Эйдана.
        — Да, плохо дело. Но ты не волнуйся, мы найдем его. Прими ванну, а потом соберемся. Вместе с Фергусом что-нибудь придумаем.
        — Без Йена?
        — Да, они с Макнейлом будут в это время искать на берегу моря.
        — А он уже кого-нибудь искал… этот Макнейл?  — спросил Эйдан, когда они приблизились к дому.
        — Искал. Это он умеет. Если бы ему платили за эту работу, он нажил бы себе состояние.
        Домоправительница кузена, миссис Мак, и Элинна повернулись, едва увидев мужчин в передней.
        — О, я вижу, вы что-то затеваете,  — проговорила старушка, а на щеках Элинны появился румянец.
        — Пойдемте со мной, лорд Маклауд. Станете как новенький.
        Эйдан видел, насколько решительно настроена миссис Мак, и горестно вздохнул.

        Спустя несколько часов в клетчатых штанах своего кузена и чистой белой тунике Эйдан вошел в большой зал и сразу почувствовал себя так, словно жил здесь тысячу лет. Миссис Мак долго терла его кожаный жилет и, не удовлетворившись результатом, сбросила его на пол и принялась за волосы и бороду. В своем упрямстве она иногда могла посоперничать разве что с Лахланом.
        — Ну вот, поделом Дональду и Гэвину,  — напутствовала она его.
        С тех пор как Эйдан был здесь в последний раз, Данвеган сильно изменился. Прихотливая рука Элинны чувствовалась во всем. Обосновавшись здесь, она украсила стены богатыми гобеленами, тут и там стояли живые цветы в вазах. Некогда строгие апартаменты она превратила в уютный уголок — полную противоположность дома Эйдана на острове Льюис. Его великим планам так и не суждено было сбыться. Большой ремонт требовал больших денег, которых у него не было. Вообще-то были золото и серебро, которые дала ему Сирена. Но зная, откуда эти сокровища, Эйдан о них и думать не хотел.
        Эйдан сразу заметил Рори, который стоял на возвышении и махал ему рукой. Его непоседы сейчас смиренно сидели рядом с матерью. «Неужели кузен окончательно свихнулся?  — подумал Эйдан.  — Дети должны есть в детской, а не со взрослыми». Пробираясь между столами, он неожиданно встретил и поприветствовал нескольких воинов, которых видел в своем отряде и с которыми ходил в приграничные земли. У самого возвышения он перекинулся парой слов с Фергусом и осторожно примостился рядом с темноволосым мальчиком, которого звали, как он запомнил, Алексом.
        — Смотрите, дети, никакой это не монстр,  — усмехнулся кузен, показывая на Эйдана и сделав глоток из большой кружки.
        Эйдан посмотрел на Рори, затем на стоявшую за ним Элинну.
        — Признаться, я думал, что должны быть приглашены и ваши родители. Надеюсь, Элинна, они в добром здравии. Может быть, снова отправить вашему отцу весточку?
        Рори так пнул под столом ногу Эйдана, что тот едва не закричал.
        — Не надо. Посыльный прибыл недавно и передал, что отец через пару дней приедет.
        Рядом с ней начал возиться Джимми, и Элинне пришлось заняться им, не обращая внимания на мужа, пытавшегося что-то сказать.
        — Рори рассказал мне, что вы не можете найти Лахлана. Как вы думаете, где он может находиться?  — поинтересовался сидевший рядом Фергус.
        — Говорят, что он направляется в Лондон. В последнее время Лахлан беспокоился о нем.
        «Беспокоился о нем,  — с горечью подумал Эйдан.  — Да он не находил себе места!» И он, его брат, равнодушно наблюдал за ним, словно так и должно быть. «Хотя нет!  — поймал себя на мысли Эйдан.  — Я был слишком занят демонами собственной души, чтобы интересоваться еще и душой брата».
        Последний раз Эйдан чувствовал такую боль, когда срывал с раны засохшие струпья.
        — Да, он говорил об этом, когда был здесь в последний раз. Но я не заметил его беспокойства,  — сказал Фергус.  — Наоборот, он держал себя в руках.
        Эти слова Фергуса немного успокоили Эйдана, и он попытался расслабиться. Только он поднес ко рту кубок с медовым напитком, как кто-то вцепился в его руку, и рубиновая жидкость расползлась по тунике — образовалось огромное красное пятно.
        — Что?  — проворчал он.
        Ребенок смотрел на Эйдана невинными синими глазами и показывал на большой кусок говядины, лежавший перед Эйданом на тарелке. Эйдан посмотрел на кузена, который ничего не замечал, беседуя с женой, и, вытащив нож, с раздраженным вздохом отрезал часть куска для ребенка.
        — Спасибо,  — пробормотал Алекс.
        — Не за что,  — ответил Эйдан, пытаясь промочить пятно куском ткани.
        Внезапно он уже сам встряхнул кубок. Красная жидкость обильно залила его тунику.
        Рори посмотрел на Эйдана и удивленно произнес:
        — Я не помню, чтобы ты был таким неаккуратным.
        В ответ Эйдан выразительно посмотрел на Алекса, у него за спиной злорадно хихикал Джимми.
        — Это не я неаккуратный,  — ответил он наконец.
        — Я сожалею, Эйдан,  — произнесла Элинна, вставая и ловя Джимми.  — Если вы будете попрошайничать, то остаток праздника проведете в детской,  — сказала она детям.  — Вы оба!
        — Но, мама, я же не…  — начал Джимми.
        — Я знаю,  — ответила она.  — Но ты же знаешь, что за все проделки отвечаете вы оба. К тому же я слишком устала, чтобы вести его наверх.
        Кузен озабоченно посмотрел на жену.
        — Ты плохо себя чувствуешь?
        В ответ Элинна лишь улыбнулась и провела пальцами по щеке мужа. Она посмотрела ему в глаза и многозначительно прижала палец к его губам.
        «Как же прав был Йен,  — подумал Эйдан.  — Одного этого хватит, чтобы свести гостя с ума».
        — Все хорошо, Алекс, можешь остаться,  — проговорила Элинна, уже уходя.
        Алекс протянул Эйдану руки.
        — Что?  — не понял тот.
        — Я не могу встать.
        Мальчик поерзал на стуле, и Эйдан понял, что парень просто прилип.
        — Да ради Бога,  — проворчал он, поднимая его.
        Мягкие волосы мальчика щекотали нос Эйдана, а когда ребенок обнял его за шею, невольно всплыли воспоминания о Лахлане, о котором он заботился с детства. Эйдан выругался и закрыл глаза, чувствуя, что наплыв эмоций раздавит его.
        — Мама, дядя Эйдан ругается,  — пожаловался Алекс, прижимаясь к подошедшей матери.
        — Я не ругался,  — проговорил Эйдан и, возвратившись за стол, вонзил вилку в кусок мяса.
        Рори захихикал:
        — Кузен, а ты умеешь общаться с детьми. Того и гляди слишком привыкнут к тебе.
        — Не дождешься. Я не собираюсь пробыть здесь так долго, мне еще надо своего брата найти.
        Улыбка с лица Рори исчезла.
        — Да, будь он здесь, мы услышали бы о нем. Возможно, он остался в Лондоне,  — произнес Рори.  — А разве твой дядя…
        — Я послал ему письмо и жду его сегодня,  — ответил Эйдан.
        Рори откинулся на стуле и попивал медовый напиток.
        — А почему бы нам не отложить поиски на неделю?  — предложил он.  — Твой брат к тому времени, вероятно, возвратится в эти места. А пока я напишу своим знакомым, вдруг они смогут чем-нибудь помочь.
        Эйдан кивал, но никак не мог избавиться от чувства, что Лахлан попал в беду.

        Неделю спустя пришли два письма от знакомых кузена, и Эйдан уединился с Рори и Фергусом, чтобы внимательно их прочесть.
        — Теперь мы точно знаем, Рори, что случилось что-то неприятное,  — мрачно заявил Эйдан, отбрасывая второе письмо.  — Его искали повсюду в пределах двух дней пути от Данвегана, но не нашли.
        — Словно он исчез бесследно,  — вздохнув, проговорил Рори.
        Должно быть, слово «бесследно» натолкнуло Эйдана на мысль о колдовстве. Он вспомнил, как бесследно исчезла Сирена. Эйдан вскочил, и стул с грохотом упал на пол.
        — Это все тот колдун, я уверен! Убью, если его найду!
        — Спокойно, Эйдан! Садись! О каком колдуне ты говоришь? Ты ведь не веришь в Волшебные королевства. Возможно, они когда-то и существовали, но сейчас их нет. Это просто выдумка застоявшегося воображения.
        Эйдан поставил стул и резко опустился на него.
        — Поверь мне,  — сказал он, встретив недоверчивый взгляд кузена,  — я знаю, что говорю.
        Эйдан провел рукой по лицу, чувствуя, как оно горит. Не так-то легко раскрывать семейную тайну, но другого выхода просто не было.
        Воцарилась тишина.
        — Почему ты раньше об этом не рассказывал?  — наконец спросил Рори.
        — Едва ли такие вещи хочется рассказывать каждому,  — с горечью ответил Эйдан.  — Моя мать встречалась с кем-то из Волшебного королевства, и от этой связи появился Лахлан. А отец мой погиб, когда пытался убить Лахлана.
        — Я понимаю это, Эйдан, но ты не должен оставаться один на один с этим.
        Эйдан посмотрел на молчавшего Фергуса. Тот положил на плечо Эйдана тяжелую руку.
        — Рори прав. Вам не следует ничего скрывать от нас.
        — Хорошо, теперь вы все знаете,  — ответил Эйдан.
        — Йен говорил как-то, что ты в прошлом году встретил женщину по имени Сирена. Это, случайно, не та сестра Лахлана?
        Эйдан опустил глаза, не в силах выдержать пристальный взгляд зеленых глаз кузена.
        — Понял,  — пробормотал Рори, словно увидел в глазах Эйдана больше, чем ответ на свой вопрос.
        С минуту кузен и Фергус смотрели друг на друга, обдумывая что-то, затем Рори сказал:
        — Делать нечего. У нас есть еще одно невыполненное желание, и мы используем его, чтобы вернуть Лахлана.
        Эйдан ударил кулаком по столу.
        — Не надо, Рори! Я не хочу иметь с ними никакого дела.
        Он сидел, пригорюнившись и опустив голову. Но иначе, увы, Лахлана не освободить, если только он там.
        Рори обогнул стол и, вытащив несколько пыльных книг с полки, открыл потайное отделение. Взглянув на Фергуса, он вручил Эйдану кусок поблекшего шелка. Тот принял шелк и покорно кивнул. Увы, Рори оказался прав: у них не было выбора. Эйдану придется обращаться к тем, кого он мог ненавидеть хотя бы за то, что они уничтожили его семью и теперь намерены отнять брата.
        С тяжелым сердцем Эйдан последовал за кузеном, и втроем они поднялись по узкой каменной лестнице на башню. Сильный порыв ветра рванул открывающуюся дверь, и она с силой стукнулась о каменную стену. На троицу обрушился ледяной дождь, молния с треском разорвала черную ткань ночного неба. Фонарь в руках Фергуса раскачивался, бросая янтарный свет в чернильную тьму.
        — Возможно, нам следует переждать непогоду,  — осторожно заметил Эйдан.
        — Нет, мы не можем это откладывать,  — ответил кузен.  — Я помогу тебе.
        Шелковый флаг был водружен на место, он три раза пронзительно хлопнул на ветру и взорвался фейерверком разноцветных огней, породив облако дыма. Все трое закашлялись. Эйдан почувствовал, как горят глаза, протер их и, когда предметы обрели очертания, увидел ту, которую уже не надеялся увидеть.
        Сирена!

        Глава 13


        Сирена тоже протирала глаза. С тех пор как она покинула зал, прошли мгновения, и она не понимала, что случилось. Разве что она невольно использовала свою магию? Однако она подозревала вмешательство Эванджелины и потому лихорадочно искала для нее алиби.
        Внезапно Сирена подумала, что если это ее собственная магия перенесла ее, то она может оказаться страшно себе представить где. Все еще ничего не видя из-за дыма, она наугад махнула палкой. «Когда-нибудь моя магия будет работать как надо»,  — решила она.
        — Сирена!  — раздался низкий скрипучий голос.
        Его Сирена узнала сразу, хотя так старалась забыть когда-то.
        — Эйдан,  — прошептала Сирена, не в силах совладать с рвущимся из груди сердцем.
        Туман рассеялся, и янтарный свет фонаря выхватил из темноты лицо принцессы, обострив, правда, его черты. Это лицо не раз снилось Эйдану, но сейчас он не спал, они смотрели друг на друга, стоя на продуваемой ветрами вершине стены, и, придя в себя, Эйдан с усмешкой пошел ей навстречу.
        Сирена вряд ли могла ошибиться в намерениях этого человека. Он походил на хищника, преследующего добычу, и этой добычей была она, Сирена. Она вспомнила все, что показывал ей магический кристалл, и спустя мгновение в ее руке оказался меч.
        Мужчина, которого Сирена, как она думала, любила, больше не существовал. На его месте стоял странный незнакомец, который хотел убить ее! Все, что показывала ей мачеха в черном зеркале, обрело плоть, но Сирена считала себя воительницей, и никто — ни маг, ни смертный — не был ей страшен.
        — Не подходи,  — предупредила она.
        Очередной порыв ветра сбросил ей на глаза прядь волос, и быстрым движением руки она отбросила ее.
        Эйдан рассмеялся:
        — Ты думаешь напугать меня этим ножиком?
        Волшебный меч тем временем начал жужжать, и меж пальцев Сирены появилось красное свечение. Тут Сирена внезапно заметила еще двух мужчин. Стоявший за Эйданом был столь же высоким, и его лицо было столь же жестоким, а другой, справа, был заметно старше, и его лицо выражало скорее любопытство, чем злобу. «Не все так плохо»,  — подумала Сирена, все еще надеясь победить доводами разума. Ей не хотелось убивать Эйдана и его друзей. Сирена знала, что в любом случае она попытается сохранить им жизнь. Ведь меч Нуады убивал одним ударом даже мага, не говоря уже о смертном. Однако Иский научил Сирену распоряжаться заложенной в нем магией, чтобы ранить, когда надо ранить, и убить, когда надо убить.
        Ветер завывал, прижимая мокрое от дождя платье к телу. Сирена думала лишь об одном — только бы устоять на ногах.
        — Где мой брат? Где он?  — единственное, что она смогла разобрать.
        Мужчины придвигались, и даже слепому было ясно, что гнев переполняет их.
        — Если вам небезразлична жизнь друзей, остановите их, пока не поздно!  — крикнула она старшему, но тот не двинулся с места.
        Сирена сжала мокрую рукоять обеими руками и отдала мысленный приказ. Громкий лязг возвестил, что магия сработала, и искры, сорвавшиеся с острия, осветили полутьму. Меч в руках Сирены вибрировал, словно и вправду с силой столкнулись два меча и деревянный столбик между ней и Эйданом перестал существовать.
        Эйдан и его люди отскочили назад, разинув от удивления рты. Сирена увидела удивление во взгляде старшего и обратилась к нему:
        — Это было лишь предупреждением. Уведите своих людей.
        Дверь со скрипом отворилась, и из расширяющейся полоски света выскользнула красавица с длинными льняными волосами.
        — Рори, что происходит?..  — спросила она, но тут же заметила Сирену и осуждающе замолчала.
        — Элинна, иди в дом!  — крикнул пожилой мужчина.
        Элинна нахмурилась:
        — Я не уйду, пока мне не объяснят, что здесь происходит. Ты никогда не кричал на меня, Рори Маклауд.
        — Элинна, это опасно. Вернись, пожалуйста!
        Но женщина, которую называли Элинна, лишь пристально посмотрела на Рори.
        — Я не уйду, пока ты не скажешь мне, откуда взялась эта женщина и почему вы пытаетесь загнать ее в угол.
        — Ради Бога, ну почему ты настолько упряма? Неужели нельзя просто уйти в дом?
        Рори протянул руку и попытался схватить Элинну, но та отскочила и теперь стояла на месте исчезнувшего столбика. Сирена быстро отключила магический меч.
        — Я не знаю, что здесь происходит, но не собираюсь стоять в стороне, когда трое мужчин угрожают беззащитной женщине.
        — Беззащитной?! Да она с мечом!
        Элинна посмотрела на Сирену.
        — Меня зовут Элинна Маклауд. Я прошу прощения за поведение мужа и его кузена.
        Сирена улыбнулась женщине, которая пыталась защитить ее. Она сразу вспомнила о Фэллин и подумала, что и из этой женщины могла бы получиться прекрасная воительница.
        — Я принцесса Сирена. Не волнуйтесь, я сумею постоять за себя. К тому же вы промокнете.
        — Вы тоже,  — ответила Элинна.  — Сирена? Интересно! Йен как-то упоминал…
        — Хватит! Элинна, она ведьма, и у нее мой брат Лахлан. А теперь послушай своего мужа и отойди в сторону. Я хочу поговорить с ней по-другому!  — проревел Эйдан.
        Да Сирена и сама, подойдя ближе, подтолкнула Элинну к двери.
        — О чем вы говорите? Лахлана у меня нет. Я не видела его с тех пор, как…
        — Даже и не думай кормить нас своей ложью. Он исчез, и я хочу, чтобы он вернулся,  — прервал ее Эйдан.
        Рори едва сдерживал Эйдана. Сирена вздрогнула, увидев ярость. Все сомнения относительно его намерений для нее отпали, и боль в ее сердце умерла. Теперь ее не заботило, что Эйдан думал о ней, как не беспокоятся о чувствах тех, кого больше не существует. Ее мачеха была права — этот Эйдан, как, впрочем и все смертные мужчины, ничем не отличался от мужчин в ее королевстве. Однако к Лахлану отношение было иным, и тот факт, что он исчез, взволновал ее. Сирена вспомнила, что король Гейбриел рассказывал о своих пропавших людях. Конечно, это не имело никакого отношения к Лахлану, но ведь никто не знал, что Лахлан из другого королевства.
        Прежде чем Сирена ответила, Элинна взяла все в свои руки. Она отбросила со лба мокрые волосы и произнесла:
        — Я замерзла. Давайте продолжим этот разговор в доме.
        Не дожидаясь ответа, она схватила за руку Сирену и потянула внутрь.
        — А вас надо переодеть, прежде чем вы простудитесь,  — затараторила она.
        — Элинна, я не знаю…
        — Зато я хорошо знаю Рори Маклауда. Пойдем,  — сказала Элинна, увлекая за собой Сирену.  — Фергус, отведи Эйдана.
        Эйдан бормотал что-то о Йене, который был тысячу раз прав, а потом злорадно посмотрел на Сирену. Тот, кто постарше, отталкивал Эйдана от двери.
        Сирена посмотрела на меч и подняла глаза. Перед ней на пороге топтались трое мужчин. Ростом выше, чем она, они смотрели на нее так, словно хотели задушить. Скорее чувствуя, чем понимая, что женщина на ее стороне, Сирена отошла в сторону и вложила меч в ножны. Ей не хотелось никого убивать, хотя, признаться, Эйдана она бы немного покалечила. Ей хотелось, чтобы он почувствовал то, что чувствовала она, когда увидела оленя с его кинжалом в боку. Образ оленя, лежащего на залитом кровью мху, долго не оставлял Сирену. Как ей хотелось, чтобы Эйдан чувствовал боль снова и снова, как чувствовала она, когда Моргана показывала ей в черном зеркале убитого оленя. Она также хотела припомнить ему то презрение, которое он выказывал, узнав, откуда она.
        Размышляя, Сирена не сразу поняла, что Элинна смотрит на нее.
        — Вы хотели о чем-то спросить,  — сказала Сирена.
        — Нет,  — склонила Элинна голову.
        — Вы ожидали чего-то иного?  — немного осмелев, спросила Сирена.
        — Я подумала, что в Волшебном королевстве все… более высокие, что ли, и с крыльями.
        Элинна скорчила гримаску, и Сирена едва сдержала смех.
        — Крыльев нет, но с ростом вы правы. У меня действительно небольшой рост,  — ответила Сирена.
        Конечно, у нее в глазах жителей волшебной страны были и другие недостатки, о которых она предпочла умолчать. Да и сами эти жители с некоторых пор ничего не говорили о них.
        — А как насчет того, что вы крадете младенцев? Это также неправда?
        — Конечно, нет, а что, говорят и такое?  — удивилась Сирена.
        — Не волнуйтесь, я привыкла опираться на собственное мнение. Мне кажется, я умею разбираться в людях, и вы мне нравитесь, Сирена.
        — Спасибо, вы мне тоже,  — улыбнулась Сирена.  — И у вас нет предвзятости.
        — Если бы вы знали мою историю,  — рассмеялась Элинна,  — то поняли бы почему. В другой раз я расскажу ее вам.
        Словно по команде мужчины повернулись и впились взглядами в Элинну.
        — Не волнуйтесь, я не позволю, чтобы они навредили вам,  — добавила она.
        — Спасибо,  — пробормотала Сирена, опускаясь на низкую табуретку.
        Мужчины стояли на короткой лестнице, спускавшейся в комнату. В какой-то момент Эйдан вырвался из рук кузена и Фергуса, и его огромное тело заполнило небольшую сырую комнату. Всполох факела неровно осветил стены, и лицо Эйдана обрело особенно зловещие жесткие черты. Его серые глаза отливали ледяной злобой, а большие сильные руки не находили себе места.
        — Только не думай, что сможешь убежать. Я добьюсь ответа, даже если на это уйдет вся ночь.
        Эйдан стоял так близко, что жар его дыхания опалял Сирене щеку. Желая сдержать дрожь, она решительно подняла подбородок.
        — Я никуда не уйду, пока не узнаю, что ты сделала с моим братом,  — говорил он.
        Сирена знала, что ни она, ни кто-либо еще не могли ничего сделать Лахлану, поскольку портал в Волшебное королевство был закрыт. Также она знала, что не покинет этот мир, пока не найдет Лахлана.
        — Даже если ты попытаешься остановить меня, у тебя ничего не получится!  — воскликнул Эйдан.
        Ярость сверкала в глазах Эйдана, и Сирена попятилась, кладя руку на рукоятку меча. Элинна заметила это и тут же встала между ними.
        — Рори, Фергус! Выведите его!
        Рори метнул в сторону жены разъяренный взгляд и оттолкнул Эйдана.
        — Как только мы решим эту проблему, у меня будет что обсудить с тобой,  — проговорил Рори, погрозив пальцем Элинне.
        — Конечно, обсудим, а пока надо говорить тише, а то мальчиков разбудим.
        Пробормотав что-то о Сирене, Рори последовал за Эйданом и Фергусом.
        — Эй, мужчины!  — крикнула Элинна и, схватив Сирену за руку, повела ее по тускло освещенному коридору к лестнице, по которой спускалась троица. Кто-то поскользнулся, и снизу донеслись рассерженные голоса.  — Мне следовало бы запереть их в башне, пока не угомонятся,  — сказала Элинна.  — Если Джимми и Алекс проснутся, их уже не уложишь спать.
        — Я сожалею, Элинна, это моя ошибка.
        Элинна резко остановилась, так что Сирена невольно столкнулась с ней.
        — Почему?  — нахмурилась она.  — Это ведь не вы забрали Лахлана?
        — Конечно же, не я,  — ответила Сирена.
        Элинна с улыбкой пояснила:
        — Я просто не хотела отдавать вас Эйдану. Никогда не видела его таким сердитым.
        — Не волнуйтесь, я бы справилась с ним,  — сказала Сирена.
        Элинна усмехнулась, но ничего не сказала, лишь погладила плечо Сирены.
        — Я уверена, что справились бы, но это не понадобится.
        Элинна открыла тяжелую дверь и толкнула Сирену внутрь.
        — Не беспокойтесь. Все будет хорошо, мы найдем Лахлана,  — сказала она, пытаясь разжечь огонь в каменном очаге.  — Вы говорили, что Эйдан был вашим братом, однако ни Эйдан, ни Лахлан никогда не говорили о том, что у них есть сестра.
        Сирена почувствовала, что краснеет.
        — Я сестра Лахлана, а не Эйдана,  — сказала она.
        — Понятно,  — почему-то проговорила Элинна.  — Я никогда не умела разжечь огонь. Но лучше мы замерзнем, чем я позову Рори на помощь. Закутайтесь в одеяло, а я принесу сухую одежду.
        С этими словами Элинна показала на толстое коричневое шерстяное одеяло, которое лежало в ногах у Сирены, присевшей на кровать с балдахином.
        Элинна уже собралась уходить, когда Сирена спросила ее:
        — А как я оказалась здесь?
        Элинна остановилась, прикрыла уже открытую дверь и прислонилась к ней.
        — Вас перенесла сила флага Волшебного королевства,  — тихо проговорила она.
        Секунду помолчав, Элинна медленно выдохнула и добавила:
        — Именно так и я оказалась в Данвегане.
        Она подошла к Сирене и села на край кровати.
        — Я из двадцать первого века. Когда-то я работала врачом и бывала в замке на острове Скай. Однажды Йен поднял флаг Волшебного королевства, и было это в 1598 году. Рори был тяжело ранен в битве, и Йен опасался, что он умрет. Так что флаг был их последней надеждой. И вот благодаря магии я оказалась здесь,  — улыбнулась Элинна.
        — И вы ни разу не желали возвратиться в свое время?
        Элинна рассмеялась:
        — О да, вначале. Но потом я влюбилась в Рори и поняла, что столь странным образом обрела счастье.
        Элинна встала и снова погладила плечо Сирены.
        — Не волнуйтесь, я уверена, что у вас тоже все будет хорошо. Думаю, это ваша семья когда-то передала Маклаудам волшебный флаг.
        — Нет, я слышала, что это сделала какая-то Татианна.
        — Хотите сказать, что она жила в одно время с вами?
        — Нет, давным-давно она и ее братья были убиты.
        Конечно, Сирена знала, что это мать Эванджелины убила их своим колдовством, но сочла неудобным сейчас говорить об этом. Она по-прежнему считала ее своей подругой и не хотела предавать.
        — Понимаю,  — медленно проговорила Элинна, и тут кто-то забарабанил в дверь. Элинна изменилась в лице и нарочито громко сказала: — Я не была с тех пор более счастлива.

        Эйдан заглянул в комнату жены своего кузена и увидел, что та обнимает Сирену. Как же он сожалел, что не может поговорить с Сиреной, этой обманщицей, наедине! Тогда бы он точно узнал всю правду и его бы не обманул взгляд невинных глаз и эти вьющиеся и ниспадающие на плечи волосы.
        Теперь он знал, что ей нельзя доверять, но Рори и Фергус почему-то думали иначе. Эйдан был готов ударить их, если они вновь начнут успокаивать его, говоря, что все в порядке. Подумать только, этот проклятый волшебный флаг принес того, кого он меньше всего хотел видеть!
        Сирена подняла голову, и тут он заметил то, чего раньше не видел. В чем-то Сирена была похожа на Лахлана. Как он раньше не замечал этого? Видимо, раньше он был настолько очарован ее красотой, что, кроме нее, ничего не видел.
        — Это из-за вас сбежал Лахлан?  — спросила Сирена.
        — Из-за меня?  — взревел Эйдан.  — Да как ты смеешь обвинять меня?!
        — Не кричи на нее, Эйдан!  — возмутилась Элинна, а Рори вздохнул, пытаясь жестами успокоить жену.
        — Если вы будете кричать, разбудите детей. Ладно, если бы это помогло поискам, но ведь так мы не найдем Лахлана. Время позднее, почему бы нам не пойти спать, а эти вещи мы сможем обсудить завтра, когда у всех будут ясные головы.
        — Я намерен услышать от нее правду, даже если нам не придется спать этой ночью.
        — Не тратьте впустую время,  — ответила Сирена.  — Я не скажу вам ничего нового. Я не видела своего брата больше года.
        — Почему я должен верить вам? Вы лгали мне с самого начала, когда я познакомился с вами.
        Сирена сложила руки на груди, и только тут Эйдан заметил, что меча на ее поясе не было. «Интересно, как Элинна убедила ее расстаться с мечом?» — подумал Эйдан.
        — Лахлану я не лгала,  — сказала Сирена.
        — Но вы лгали мне. Кто говорил, что он не помнит, откуда он? Кого брали в плен?
        — Но я не говорила этого,  — ответила Сирена.
        — Но и не отрицали. Из-за вашей лжи погибли люди, но это, видимо, не беспокоит вас. А тут еще эти Волшебные королевства!..
        Сирена вскочила на ноги и решительно шагнула к нему.
        — Вы, смертные, ничего не понимаете! Лахлан сказал мне, что, если я откроюсь вам, вы меня убьете.
        — Думаю, что он был прав. Но это единственные правдивые слова, которые я услышал сегодня от вас.
        Эйдан всматривался в тонкие черты Сирены и видел, как болезненно исказилось ее лицо. Словно он ударил ее. В его памяти возродилось ощущение упругости губ Сирены и ее мягкие груди, которые прижимались к его груди. Эйдану вдруг стало больно от того, что он причиняет ей боль. Но мысль о том, что если бы не она, Лахлан был бы с ним, не отпускала его. Конечно, Эйдан не снимал вины и с себя. Ведь это он произнес те роковые слова, после которых исчез Лахлан. Но не будь Сирены, он не произнес бы этих слов. Своим появлением Сирена испортила его отношения с братом, и именно в этом он обвинял ее.
        Рори, Фергус и Элинна, не веря себе, смотрели на Эйдана. Он же смотрел на Сирену и думал о том, что любой на его месте увидел бы красивую внешность, а потом уже суть человека. Эйдан понимал, что, если не изменит тактику, она настроит всю его семью против него. Или, что еще хуже, снова бесследно исчезнет, оставив его без надежды на возвращение брата.
        Кто бы что ни говорил, Эйдан был уверен, что за исчезновением Лахлана стоят магические силы и, чтобы возвратить брата, ему потребуется иной подход. Угрозы мало влияли на Сирену. Но если действовать хитрее, то можно сыграть на ее самодовольстве. Почему бы ему не использовать против нее то, что она использовала против него?
        Эйдан заставил себя улыбнуться:
        — Я сожалею, Сирена, что вы ничего не знаете о Лахлане. Я просто волнуюсь за брата.
        Рори и Фергус подозрительно переглянулись, а Сирена сочувственно заморгала. Она подняла глаза, и улыбка коснулась ее розовых чувственных губ.

        Глава 14


        На следующее утро Сирена услышала чье-то дыхание и осторожно открыла один глаз, потом другой. Два мальчика сидели у кровати и, подперев кулаками подбородки, смотрели на нее с нескрываемым интересом. Две пары глаз — глубоко-синие и зеленоватые. Нетрудно предположить, от кого пошли эти дети.
        — Доброе утро,  — поприветствовала их Сирена и незаметно провела под подушкой рукой, желая убедиться, что меч там.
        Зевая и протирая глаза, она вдруг поняла, что снова видела во сне Лахлана. Только на этот раз она видела его взрослым и отчаянно пыталась его спасти от чего-то. Она не знала, что днем раньше Эйдан видел во сне ее саму, пугая своей свирепостью. Сирена вспомнила события прошедшего дня, и волна страха и отчаяния снова захлестнула ее.
        — Доброе утро,  — поприветствовал ее светловолосый мальчик с озорной улыбкой.  — Мама сказала, что вы — принцесса из далекой страны.
        — Да, но вы можете называть меня Сиреной. А вы кто?
        — Джимми, а это мой брат Алекс,  — сказал светловолосый, показывая на темноволосого мальчика, который сидел рядом, и тут же похвастался: — Я старше, чем он.
        — Мы пришли, чтобы защитить вас от этого монстра,  — прошептал темноволосый Алекс, с опаской оглянувшись.
        Очарованная улыбками этих херувимов, Сирена тоже улыбнулась. Там, на Волшебных островах, она в последнее время почти не общалась с детьми и поэтому совершенно забыла об этих маленьких радостях жизни. Забыла сладкий аромат ребенка, невинность, с которой дети смотрят на мир, готовность дарить другим любовь, порой не совсем заслуженную. Ей вспомнились детские сны, в которых она общалась с Лахланом. В этих снах он был не намного старше этой парочки, но его искренний смех и улыбка были омрачены непонятным ей страхом и горем.
        — Спасибо,  — ответила Сирена.  — А что, большой монстр?
        Дети кивнули.
        — Очень большой,  — сказал Джимми. Он чуть отодвинулся от кровати и вытащил снизу деревянный меч. Алекс сделал то же самое.
        — Недавно мы напали на него. Если бы папа не остановил нас, этот монстр не нападал бы на вас.
        Джимми и Алекс неожиданно схлестнулись мечами, и Сирена от неожиданности вздрогнула. Хихикая, дети вскочили на ноги и начали прыгать.
        — Осторожнее!  — воскликнула Сирена, поймав Алекса в последний момент, когда он чуть не растянулся на полу.  — Джимми, смотри!..  — крикнула она, когда тот, схватившись за штору балдахина, попытался запрыгнуть на кровать.
        Когда Сирена стащила красный бархат с головы, она увидела чьи-то ноги, а потом и Элинну. Та стояла у края кровати и недовольно морщила губы. Затем громко откашлялась, и дети дружно плюхнулись на кровать, пряча мечи под одеялом.
        Меч Джимми больно царапнул Сирену по ноге, и она едва сдержала вскрик.
        — А теперь отдавайте мне свои деревянные мечи,  — пошевелила Элинна пальцами.
        — Но, мама,  — начал Джимми, а Алекс сразу достал свой меч. Джимми принялся старательно искать меч под одеялом. Затем развел руками и пожал плечами: — Никак не найду его.
        Элинна терпеливо ждала, сложив на груди руки.
        — Но папа разрешил нам поиграть с мечами. К тому же мы обещали принцессе защитить ее от монстра.
        — Нет никакого монстра, Джимми Маклауд. Кроме того, у Сирены есть собственный меч и она в состоянии защитить себя сама.
        Джимми хихикнул, качнув белокурой головой:
        — Ты что, мама? Зачем женщине меч? Женщину должен защищать мужчина!
        — Папино влияние,  — сухо прокомментировала Элинна.  — Покажите свой меч, Сирена.
        Сирена секунду поколебалась, но, видя настойчивость Элинны, сунула руку под гору подушек и провела рукой по рукоятке. Меч был выключен. Когда она извлекла его наружу, то не смогла сдержать улыбки, до того неподдельным было изумление ребятишек.
        Джимми и Алекс осторожно коснулись мерцающих камней на рукоятке.
        — Золотой меч… здорово!  — восторженно проговорил Джимми и взял его подержать.
        Между пальцами мальчика меч запылал красным светом.
        — Я думаю, ему не нравится, когда о нем так говорят. Обратись к нему, скажи, что он… бесподобен,  — нашла нужное слово Сирена.
        — Ты… бесподобен,  — проговорил Алекс, выговаривая сложное слово.
        Рукоять и верх лезвия меча вновь обрели привычный цвет отполированного золота.
        — Это нравится ему,  — прокомментировала Сирена.
        — Он… волшебный!  — воскликнул Джимми.
        — Жаль,  — поморщилась Сирена, с досадой думая о догадливости ребятишек.
        — Почему?  — спросила догадливая Элинна.  — Мои сыновья могут хранить тайну. Вы поняли, Джимми, Алекс?
        — Мы ничего никому не скажем, особенно монстру. И тогда вы сможете подкрасться и поразить его,  — сказал Джимми, возбужденно подпрыгивая на кровати.
        А Алекс виновато посмотрел на маму. Уже понимая важность воспитательного момента, Сирена едва сдержала улыбку.
        — Джимми, что я говорила тебе про эти словечки?  — спросила Элинна.
        — Но папа…
        — Я знаю, как иногда выражается наш папа. В следующий раз будете мыть губы мылом. А сейчас давайте оставим Сирену одну. Возможно, она хочет встать и одеться.
        Джимми взял свой меч и вместе с хихикающим Алексом последовал за Элинной, изображая своего отца с мечом.
        Детский смех отозвался болью в груди Сирены. «Элинна — счастливая женщина»,  — подумала она, понимая, что у нее не будет такого счастья. Сирена с грустью подумала об Эйдане, который был мил ее сердцу, но теперь он, похоже, не захочет иметь с ней ничего общего. Но это даже к лучшему, решила она, поскольку также не желала общаться с ним.
        — Если вы готовы, то присоединяйтесь к нам в зале. Все мужчины ушли в долину реки упражняться в военном искусстве, так что какое-то время все будет тихо,  — сказала Элинна.  — В шкафу вы найдете платье и другую одежду.
        Сирена хотела кое о чем попросить, но не знала, как Элинна отнесется к ее просьбе.
        — Не найдутся ли у вас бриджи и башмаки?  — наконец спросила Сирена.  — Я хотела бы поехать с мужчинами… упражняться.
        На нее уставилась три пары удивленных глаз. Элинна пришла в себя первой и улыбнулась:
        — Если вы действительно этого хотите, то Коннор что-нибудь найдет.
        Сирена этого действительно хотела, но еще больше она хотела показать Эйдану, что изменилась за прошедший год, что она уже не та слабая женщина. Теперь с ней нельзя обойтись, как прежде.

        Алекс и Джимми робко пристроились за Элинной и Сиреной — высокие луговые травы мешали им смотреть вперед.
        — Сирена, а вы часто… выезжаете с мужчинами?  — не смогла найти подходящего слова Элинна.
        — Каждый день, но не с мужчинами. В нашей армии только женщины.
        Остановившись, Элинна схватила Сирену за руку, и шедшие за ними мальчики столкнулись с ними.
        — Женщины, армия? Так вы возглавляете отряды и сражаетесь?
        — Да, но до сих пор у нас было только два сражения.
        — И вы победили?
        — Да.
        — Это прекрасно!
        — Я думаю, да,  — с опаской ответила Сирена, но Элинна расплылась в улыбке.
        — Знаете, Сирена, когда я оказалась здесь, труднее всего мне было смириться с творящимся здесь насилием. Но потом я убедилась в том, что иначе нельзя. Очень бы хотелось посмотреть в глаза нашим мужчинам, когда на поле появитесь вы! Я никогда не встречала более высокомерных особ.
        — Надеюсь, что не разочарую вас,  — хихикнула Сирена.
        — Я в этом не сомневаюсь,  — ответила Элинна.
        Женщины уже проходили сквозь строй вековых сосен, за которыми светлело поле, когда услышали звон мечей. Человек сорок, а то и больше, соединившись в пары, упражнялись с мечами. Дул прохладный ветер, но почти все мужчины были без рубах. Сирена поймала себя на мысли, что ищет среди них Эйдана. Впрочем, довольно скоро она заметила его — он был на голову выше своего соперника и шире, чем он, в плечах. Бронзовая от загара кожа Эйдана словно магнит притягивала взгляд Сирены, под ней играли мускулы, когда он отбивал удары своего кузена.
        — Святые угодники, Рори! Я нарежу тебя на части, если ты и дальше будешь так защищаться. А ты еще говоришь, что я не в форме.
        — Что это?!  — последовал ответ Рори.
        Проследив за изумленным взглядом кузена, Эйдан обернулся и не поверил своим глазам.
        В облегающей клетчатой юбке и белой тунике у края поля стояла Сирена рядом с Элинной. Рядом вертелись малыши — они тянули Элинну и указывали на Эйдана. Многие прервали поединки и, не веря своим ушам, озирались — над поляной звенели серебристые колокольчики женских голосов и их смех.
        — Да что они делают здесь?!  — воскликнул Эйдан, намереваясь идти к ним, но Рори поймал его за тунику:
        — Подожди, я узнаю.
        Когда в надежде получить одобрение Эйдан рассказал кузену и Фергусу, что намеревается добиться от Сирены правды, те не очень удивились, но отнеслись к этому с недоверием. Однако Эйдан знал, что Сирена околдовала их своим очарованием, и потому решил действовать сам. Он знал, что собой представляет Сирена, и это знание делало его неуязвимым против ее чар.
        У Эйдана закипала кровь, но он виду не подавал. Это оказалось непросто, поскольку отовсюду раздавались реплики. Все мужчины, которые тренировались, опустили мечи и смотрели на женщин. Надо ли говорить о восхищении, которое царило вокруг. Из ревности и гнева Эйдана готов был ударить каждого, кто смотрел на Сирену. Ведь не появись она в его жизни, его брат был бы с ним.
        Рори подошел к жене и заключил ее в тесные объятия. Рядом, протестуя, бесились дети. Пожалуй, впервые Эйдан чувствовал неприязнь к кузену и его жене.
        Элинна что-то сказала Рори, и тот какое-то время смотрел на Сирену. Затем крикнул:
        — Эйдан, продолжай, Сирена подменит меня!
        Эйдан не утерпел и выругался в адрес Рори. Видно, Элинна вскружила его кузену голову. А может, рядом с Элинной не Сирена, а просто ряженый парень?.. Но это была Сирена. Она знакомым ему жестом забрала назад золотистые локоны, а туника обтягивала тело — полные груди под тонкой тканью.
        Эйдан решительно сжал рукоять меча. «Она чужая»,  — в который раз напомнил он себе. Меж тем Сирена подошла к нему и достала свой меч.
        — Я не буду сражаться,  — покачал головой Эйдан, и в этот момент Сирена с силой ударила по его мечу своим.
        — Я не…
        Его слова вновь потонули в лязге.
        — Вы используете магию?
        — Даже если бы и хотела, не могу!  — смеясь, ответила Сирена.
        Следующий ее удар едва не выбил из его руки меч.
        Прошло всего несколько минут, но Эйдан чувствовал себя так, словно прошел час. Руки дрожали, на лбу выступил пот. Эта девица была на редкость быстра и точна в своих ударах. Эйдан задавался вопросом, что случилось с той малышкой, которая когда-то кошки боялась. Теперь на него смотрела уверенная в себе крепкая девица с обветренным лицом. С Эйдана было достаточно, и он решил заканчивать.
        Однако его удар, который должен был стать последним, просвистел через свежий осенний воздух. Следующий удар бессильно скользнул по мечу Сирены. Схватка разгоралась не на шутку, и теперь на поле звенели лишь их мечи.
        Наконец измученный Эйдан, к своему удовольствию, услышал, что Сирена тяжело дышит. Ее красивое лицо стало серьезным, видимо, она боялась совершить ошибку. Эйдан решил, что теперь противник не опасен, и на мгновение потерял бдительность.
        Но в этот миг меч Сирены неожиданно просвистел в опасной близости и царапнул грудь Эйдана. Рана кровоточила. Сирена опустила меч.
        — Мне очень жаль, я не хотела.
        — Ничего!  — небрежно бросил Эйдан.  — Это царапина. От Коннора мне доставалось хуже.
        Эйдан кивком указал на худого долговязого парня, стоявшего рядом с Фергусом. Но это была ложь. В качестве партнера Эйдан выбрал себе кузена Рори.
        — Я не совсем в форме,  — произнес Эйдан.  — В последнее время позволил себе расслабиться.
        Сирена в ответ лишь ритуально поклонилась, а затем поправила свою тунику. Эйдан смотрел на нее и думал, поверила ли она ему или нет. Но Сирена лишь сказала:
        — Вы должны показать Элинне свою рану.
        — Не обязательно,  — ответил он и, вспомнив свой план, добавил: — А вы неплохо обращаетесь с мечом… для женщины.
        — А вы неплохо сражаетесь… для человека, который давно не практиковался,  — покачала головой Сирена.
        Эйдан не нашелся сразу, что ответить на едкое возражение, а в следующее мгновение его от души хлопнул по спине кузен.
        — Никогда не думал, что доживу до того дня, когда тебя победит женщина,  — сказал он, почему-то улыбнувшись.
        Когда Эйдан посмотрел на Сирену, та была всецело поглощена разговором, принимая от Элинны и маленьких сорванцов сердечные поздравления.
        — Вы совсем умотали меня. В следующий раз я встану с вами, Рори,  — произнесла Сирена.
        Рори рассмеялся:
        — Нет, я пока не сошел с ума! Элинна мне уже рассказала, что вы командуете воительницами, которые ежедневно тренируются. Если все они так же обращаются с оружием, то неудивительно, что они одерживают победы.
        Эйдан фыркнул, все еще не веря, что мужчины могут отпускать своих женщин на войну. Ему вспомнилась стычка с мужем Сирены в лесу. Эйдан провел рукой по все еще мокрым волосам, не в силах справиться со вспышкой ревности при мысли, что Сирена уже принадлежит кому-то.
        — Что?  — недовольно спросил Эйдан, встретив пристальный взгляд Сирены.
        — Покажите рану Элинне,  — напомнила она ему, вкладывая меч в ножны.
        Эйдан ничего не ответил, завороженный видом ее полных грудей под тканью туники.
        — Не волнуйтесь, Сирена,  — ответила за него Элинна, сверкнув глазами.  — Даже если он не захочет, я осмотрю его, когда мы возвратимся в дом.
        — Мама, монст… дядя Эйдан ранен,  — сказал Джимми, показывая на кровь.  — Он может умереть?
        Эйдан посмотрел на маленького сорванца, удивленный тем, что не услышал в его голосе сожаления. Ему показалось, что этот чертенок даже рад такой возможности. Но видимо, не показалось, если Сирена испуганно посмотрела на мальчишку. Эйдан и так чувствовал себя круглым дураком, и ему меньше всего хотелось, чтобы в присутствии мужчин две женщины тряслись над его небольшой царапиной. Но при мысли, что Сирена будет прикасаться к его груди, сердце Эйдана пустилось в галоп. Однако он тут же напомнил себе, что беспокойство в глазах Сирены — это лишь дань совести… или лукавству. Он уже совершил ошибку, доверившись ей прежде.
        Эйдан повернулся, намереваясь уйти, но тут услышал голос Сирены:
        — Куда же вы, подождите!
        Тихо выругавшись, Эйдан повернулся.
        — Что вам надо, Сирена?  — помолчав мгновение, чтобы сдержать вспышку гнева, спросил он.
        — Я только хотела узнать, когда мы едем искать Лахлана.
        — Я со дня на день жду письмо от своего дяди и надеюсь из него узнать, где его лучше искать.
        — А вы не думали, что сейчас лучше всего отправляться в Лондон, вместо того чтобы напрасно тратить время?
        Сирена шла рядом с Эйданом, с улыбкой глядя на ребят, которые играли неподалеку.
        Эйдан пытался понять, кто рассказал ей о Лондоне. Конечно, он мог бы спросить ее сейчас, но боялся, что сорвется и раскроет себя. А в планы Эйдана входило дождаться момента, когда Сирена сама покажет, где спрятала Лахлана.
        — Кто рассказал вам про Лондон?  — все же спросил Эйдан.
        — Разве не вы? Впрочем, скорее всего Элинна.
        Сирена наклонила голову, и Эйдан заметил, как она покраснела. «Врет!»
        Но вместо этого он произнес:
        — Мы собирались в Лондон, но пока предпочтительнее остаться в Данвегане.
        — Но я думала…
        — Что вы думали, Сирена?!  — воскликнул Эйдан, не в силах больше сдерживаться.
        Сирена внимательно посмотрела на Эйдана.
        — Я же сказала вам, что не знаю, где он. Мне очень жаль, что он исчез, но я тут ни при чем.
        Внезапно Джимми подбежал из-за деревьев и схватил Сирену за руку. Слезы текли по перепачканным грязью щекам, а рот беззвучно открывался.
        — Джимми, что случилось?  — спросил Эйдан, присев рядом.
        — Алекс,  — только и мог сказать мальчик, указывая на лес за спиной.
        Сирена присела на колено, беря мальчика на руки, а Эйдан, достав меч, побежал в том направлении, куда показывал ребенок. Треск ветвей поднял с вершин крон целое облако птиц.
        Рори бежал за ним в том направлении, откуда доносился шум. Спустя мгновение они увидели оленя, срывающего рогами кору с дерева. Эйдан никогда не видел такого крупного и разъяренного зверя. Вдруг олень увидел Алекса, прижавшегося к стволу дерева.
        Эйдан схватил кузена за руку. Ведь если он бросится к дереву, то будет рисковать не только своей жизнью, но и жизнью своего сына. Эйдан замер и стал тихо объяснять кузену, что делать. По его плану, он отвлекает оленя, а Рори забирает Алекса. Превозмогая страх, Эйдан сказал себе, что поздно что-либо менять, и сделал шаг. Рори кивнул.
        Нарочито шумя, Эйдан побежал в противоположном направлении. Остановившись у могучего древнего дуба, он стукнул мечом по стволу, затем еще и еще. Олень вскинул голову и, метнув рассерженный взгляд в сторону Эйдана, копнул землю копытом.
        — Давай же, иди ко мне, давай!  — поднял Эйдан свой меч.
        Пользуясь деревом как прикрытием, он начал осторожно обходить оленя, но его нога запуталась в корнях, и он упал. Тяжело ступая, олень двинулся на Эйдана, который изо всех сил пытался высвободить ногу. Олень был так близко, что Эйдан видел белки его глаз. Холодный пот сочился по спине. Оставалось молиться.
        Крак!
        Туша оленя обрушилась вниз, царапая сапог Эйдана рогом. Не веря своим глазам, Эйдан моргнул. Золотой меч по-прежнему торчал по рукоятку из бока оленя.

        Глава 15


        В воздухе витал солоноватый аромат смерти. Неустанным потоком кровь сочилась из раны, собираясь в лужицу на земле. Сирена замешкалась, отгоняя воспоминания, в которых в ногах Эйдана также лежал олень. Ее олень. Она смотрела в глаза Эйдана и пыталась понять, неужели он забыл тот день, когда на опушке соснового леса он зарезал оленя, совершенно забыв обещания.
        Сирена почувствовала, что сейчас заплачет, и закрыла глаза. Ее любовь к Эйдану давным-давно умерла с тем оленем, который остался в прошлом. Тот олень был невинным олененком, тогда как этот — огромным зверем, грозившим гибелью ребенку и чуть не убившим Эйдана. Что бы она ни испытывала к этому человеку, она не могла допустить, чтобы это случилось.
        — Спасибо, Сирена.
        Низкий тембр голоса Эйдана пробудил в Сирене давние воспоминания. Эйдан протянул руку и, схватившись за ветку, встал на ноги. Для него не было секретом, что Сирена знает, что он винит ее в исчезновении Лахлана. Как Эйдан ни пытался, ему так и не удалось одурачить Сирену. За прошедшие годы Сирена научилась скрывать свои чувства и видела, когда это делали другие.
        Тяжелые шаги отвлекли Эйдана от размышлений. Фергус с Коннором подошли, посмотрели на Сирену и Эйдана, но, заметив убитого оленя, очень удивились.
        — Все целы?  — почесав темно-рыжие бакенбарды, спросил Фергус.
        — Все… хотя нет, Алекс пострадал.
        Эйдану не хотелось демонстрировать обеспокоенность за детей, но состояние Алекса действительно его волновало.
        — Непохоже, чтобы его задел олень,  — ответила Сирена.  — Элинна думает, что он просто упал и стукнулся головой. Он сейчас спит.
        — Хорошо,  — вздохнул Эйдан.
        — Я не видел оленей крупнее!  — хлопнул Фергус Коннора по спине.  — Что, если вырезать по куску мяса?
        — Предлагаете добить его?  — спросил Эйдан, следя за оленем.
        — Конечно, не тащить же такую махину отсюда.
        Сирена вновь почувствовала комок желчи в горле. Конечно, она не испытывала раскаяния из-за убийства оленя, но это вовсе не означало, что она могла спокойно стоять и смотреть, как его добивают. Она поспешила удалиться и, поскользнувшись на ковре сосновых игл, чуть не упала. Эйдан вовремя схватил ее за руку.
        — Подождите, Сирена, я принесу вам меч,  — произнес он, спокойно глядя ей в лицо.
        Но Сирена знала, о чем думает Эйдан, и поэтому не хотела дать ему свой меч.
        — Не надо, я сама,  — сказала Сирена, чувствуя, как ей будет тяжело выдернуть меч из зияющей раны.
        Эйдан чертыхнулся и шагнул к оленю, оттесняя стоявшего рядом Фергуса. Сирена тоже сделала шаг и оказалась впереди них у самого оленя.
        Эйдан положил свою большую ладонь на плечо Сирены. Она почувствовала теплоту ладони сквозь тонкую ткань и была удивлена, что придавать ей чувство защищенности все еще в его власти. «Неприятное открытие»,  — подумала она и отстранилась.
        — Давайте я.
        — Спасибо, я сама справлюсь…
        Но Эйдан уже протянул левую руку, легко вытянул меч из туши оленя и обтер лезвие о траву.
        Сирена сердито вздохнула и попыталась отодвинуться.
        — Вы, наверное, не верите мне, Эйдан. Но я действительно не знаю, где Лахлан, и не собираюсь никуда убегать.
        — Убегать?  — переспросил Эйдан, удивленно вскинув брови.  — Вы и не будете убегать. Просто используете магию — и раз… никого нет. Я это уже видел.
        — Я не владею магией,  — вздохнула Сирена.  — Ну ладно, я владею магией, но не очень хорошо.
        — Почему?  — удивленно спросил Эйдан, беря ее за руку.
        На Сирену обрушился знакомый ей аромат, и она не сразу ответила на его вопрос.
        — Точно не знаю, но говорили, когда я была ребенком, я то ли была проклята, то ли болела. Моя мать защищала меня от тех, кто боялся этой болезни и хотел моей смерти. Мама называла меня поздним ребенком и проводила со мной дни напролет. Способности к магии частично возвратились, но все вокруг почему-то решили, что я их нарочно скрываю.
        Сирена улыбнулась. В ее жизни не было никого более близкого, чем мама, и память о ней вызывала только теплые чувства. Принцесса украдкой бросила взгляд на Эйдана. А ведь одно время она и о нем вспоминала с теплотой. Но это было очень давно.
        Невинно-легко пожав плечами, словно избавляясь от засевшей в сердце унылой боли, Сирена продолжила:
        — А через год, когда я предстала перед советом, чтобы показать свои магические способности, никто уже не сомневался в том, что они у меня есть. До самого своего исчезновения, до самого последнего дня мама занималась со мной.
        Слово «смерть» Сирена произнести не смогла. Даже после всех этих лет ей было тяжело смириться с тем, что мама оставила ее. Вспоминая об этом, Сирена чувствовала ту же горечь утраты, как и в тот день, когда отец сухо сообщил о смерти матери, обвинив дочь в ее смерти. Однако Сирена и сейчас не понимала, что она сделала не так.
        — После этого самым близким человеком для меня стала Эванджелина, моя служанка. Но потом и она оставила меня.
        Сирена вдруг почувствовала в своих словах огромное сожаление. Конечно же, она не обвиняла Эванджелину в этом, понимая, почему им пришлось расстаться. Но это знание не делало расставание менее болезненным.
        — Кто защищает вас теперь?
        Сирена заморгала, удивленная тем, как отрывисто прозвучал его вопрос.
        — Моя подруга Фэллин и ее сестры, вполне достаточно. Я сама могу постоять за себя.
        — Да, совсем забыл, вы же теперь воительница.
        Сирена почувствовала, что он дразнит ее, однако тон его на этот раз был более нежным. Странно, но это задело ее гордость еще больше.
        — Да, воительница,  — ответила Сирена.
        Эйдан задумчиво провел ладонью по темному от щетины подбородку.
        — Так вы не использовали магию, когда бились со мной?  — наконец спросил он.
        — Нет, я уже говорила вам это,  — ответила Сирена и тут же добавила, желая стереть высокомерие с его физиономии: — Кроме того, она была просто не нужна в этом.
        — Я могу предположить, что вы умеете обращаться с мечом, Сирена, но почему вы были готовы убить меня, хотя пожалели оленя?
        Сирена вскипела, не зная, что ответить Эйдану.
        — Я не желаю потворствовать насилию,  — подумав, сказала она.  — Если можно избежать убийства, я не убиваю. Но это не делает меня худшим воином, чем вы и другие. И, как вы догадываетесь, я знаю, как вы убили то невинное существо, но все равно спасла вас.
        Сирена поднялась на носки и уперла указательный палец в грудь Эйдана.
        — Вспомните того олененка, которого я спасла. Должно быть, вы убили его в бессильной мести. Вы как раз узнали тогда, что я из другого мира, и возненавидели меня.
        Сирена говорила и говорила, чувствуя, что с каждым словом ей становится легче. К тому же это был единственный шанс противостоять Эйдану.
        Но прежде чем Сирена успела закончить, Эйдан откинул ладонью ее руку.
        — Нет, это был несчастный случай. Я хотел попасть в Магнуса, чтобы он не забрал вас… у меня,  — неожиданно для себя закончил Эйдан.
        Он стоял, сжимая и разжимая кулаки.
        — Я не видел оленя. Он был за вами, а потом вы исчезли и…
        Сирене вспомнился тот день, как будто это было вчера. Ей показалось, что она слышит звук боя за спиной, чувствует локтем холодный и влажный нос своего оленя. А потом Магнус унес ее из этого леса. Сирена понимала, что это правда, но как же тяжело для нее было принять эту правду. Подумать только, она безропотно приняла смерть олененка как доказательство того, что Эйдан не был достоин ее любви. Смирившись с мыслью, что человек из мести может ранить невинное существо, она не подумала о том, что может ошибаться. Проглотив наживку, приготовленную мачехой, она построила вокруг своего сердца стены, и теперь, когда узнала правду, эти стены начали рушиться. Внезапно осознанная уязвимость пугала Сирену.
        — Твой муж не придет сюда вызволять тебя?
        — Муж? Почему вы думаете, что я вышла замуж за Магнуса?
        — Он же называл тебя суженой,  — нахмурившись, ответил Эйдан.
        — Но я отказалась от его предложения.
        — Мне кажется, что от подобного предложения нелегко отказаться,  — произнес Эйдан, удивленно подняв брови.
        — А Магнус и не принял отказ легко. Он собрал против нас армию, тогда было мое первое сражение,  — призналась Сирена.  — Но, на наше счастье, высокомерный Магнус не счел нужным собрать всю армию. Так что нас оказалось раз в десять больше, и все прошло удачно.
        Сирена вспомнила, как Эйдан бился за нее с Магнусом, и откуда-то из глубины поднялась вина. Сирена вдруг отчетливо вспомнила, каким израненным был Эйдан после боя.
        — Мне очень жаль, что вы пострадали из-за меня. Я не хотела причинять вам боль.
        В глазах Эйдана загорелся теплый огонек, который тут же потух.
        — Неужели вы думаете, что я пострадал из-за вас, Сирена?  — горько спросил Эйдан.  — Нет, я почувствовал облегчение, что вы возвращаетесь в свой мир. Но теперь вы снова здесь.
        Сирену неприятно поразило, что верхняя губа Эйдана презрительно поднялась. Однако острый словесный выпад Эйдана прошел мимо цели. Ничего нового, того, чего Сирена не знала, он не сказал, а тот огонек в глазах, который она приняла за доброе отношение, был не чем иным, как жалостью.
        — Спасибо, всегда лучше знать, чем не знать,  — ответила Сирена.  — Но если вы действительно так думаете, то считайте все мои извинения актом вежливости. Поверьте, мне меньше всего хотелось бы здесь находиться, и чем скорее мы найдем Лахлана, тем лучше.
        — Наконец-то мы договорились, Сирена. Но если вы не вышли замуж, то почему же не возвратились ко мне?
        — Потому!  — ухмыльнулась Сирена.  — Я. Не. Могла,  — раздельно произнесла она, отчеканивая каждое слово.  — Сколько раз я должна повторить, чтобы вы поняли это?
        — Пусть это станет для вас уроком. Трудно доверять лгуну. Но вы из страны волшебников, так что это неудивительно. Вы такие же, как и они.
        — Да что вы знаете о нас, чтобы так говорить? Потому, наверное, вы и хотите убить моего брата, что он полукровка,  — сказала Сирена, хорошо запомнившая то, что увидела в черном зеркале.
        Разозленная Сирена повернулась и добавила:
        — Чтобы вы не забыли, напоминаю вам, что мне нужен только Лахлан, ведь он почти наш!
        Эйдан приводил Сирену в бешенство, и она решила, что обойдется в поисках брата без него. «Как же мой брат жил с человеком, который знал, откуда он, и, должно быть, ненавидел?» Ответа на этот вопрос Сирена не знала. Сама же Сирена любила своего брата, хотела его спасти и забрать отсюда в свой мир, где он будет более счастлив.
        Воспоминания о Волшебных островах сделали свое дело, и Сирена улыбнулась. Но внезапно вспомнившаяся мачеха все испортила.
        И дело было не только в Моргане. Сирене придется доказывать слишком многим, что место Лахлана на Островах. Стараниями Морганы удел мужчин на Островах был не самым желанным, и страшно подумать, насколько далеко зайдет ее мачеха в своих реформах к тому времени, когда Сирена найдет Лахлана.

        У вершины холма Эйдан замедлил шаги. Сирена находилась в компании детей, которые добивались ее внимания, а неподалеку сидели их родители, с интересом глядя в их сторону. Эйдану было досадно, что эти люди так легко доверились чужаку, не понимая, что это по ее вине исчез Лахлан.
        Он расспрашивал Фергуса, Рори и Элинну, но они считали, что прошлое Сирены тут ни при чем, что Лахлан уехал в Лондон. То, что Сирена говорила о Лондоне, Эйдан считал хорошим знаком и подозревал, что она точно знает, где находится Лахлан.
        Он хорошо помнил обвинения, брошенные ему Сиреной, и ему хотелось догнать ее и сказать, что она не имеет права говорить о его отношении к брату. Он, Эйдан, сделал намного больше, спасая его от смерти.
        Мешала рана, и Эйдан не сразу вытащил стул между Фергусом и Алексом, поприветствовал Фергуса и занялся мальчиком.
        — А ты, я смотрю, уже оправился, настоящий Маклауд,  — произнес Эйдан, хотя, судя по его виду, это было не так.
        — Меня спасла принцесса Сирена,  — ответил мальчик, переводя восхищенный взгляд с Сирены на Эйдана, отчего тому перепали лишь крохи почтения.
        Вся слава досталась Сирене, стоявшей рядом в светло-голубом платье с серебряным шитьем.
        — А ты знаешь, Алекс,  — ощетинился Эйдан,  — что на самом деле спас тебя я?
        Чуть в стороне фыркнул Рори:
        — Да, Алекс, это твой дядя Эйдан отвлек оленя, а Сирена спасла его от оленя.
        Увы, Сирена не только победила его на поле, но и, на позор всем, спасла его. Если бы не Лахлан, думал Эйдан, он вышвырнул бы эту красавицу из дома Рори.
        Его проклятие в образе Сирены изящно поднесло кубок к губам, однако от Эйдана не укрылась удивленная улыбка, которую Сирена, очевидно, хотела скрыть. Эйдан нахмурился, но Сирена, видимо, не придала этому значения. Дети же заметили. Джимми вытащил из-за стола свой крошеный меч и направил его на Эйдана, посматривая в сторону Алекса, чтобы тот сделал то же самое. Алекс секунду поколебался, а потом повторил жест брата.
        Удивленный Эйдан слегка отвел меч Алекса от своей головы.
        — Джимми, Алекс, опустите оружие!  — сказала Элинна, так резко поднявшись, что ее стул упал на пол.  — Я говорила вам, чтобы вы не играли в такие игры! Кто научил вас этому?
        Не сговариваясь, дети показали на своего отца, который бросил на них негодующий взгляд и только затем посмотрел на Элинну.
        — Но это же деревянные игрушки,  — сказал Рори,  — так что нет повода для беспокойства.
        Но Элинну эта отговорка не устроила. Она решительно отняла мечи у детей и передала их миссис Мак, тоже с презрением смотревшей на Рори. Кузен под их взглядами поежился, доставляя Эйдану немалое удовольствие.
        — Замечательно!  — воскликнул Рори.  — Теперь вы скажите, что до восемнадцати лет им нельзя давать в руки меч.
        — Но, папа, мы всего лишь защищали принцессу от монстра,  — пожаловался Джимми.
        Сирена с удивлением посмотрела на Джимми.
        — Не волнуйся, Джимми. Я сама смогу справиться с ним.
        — Сама?!  — воскликнул Эйдан, отставив кубок с элем.
        Он хотел сказать что-то еще, но в это время подали еду и Эйдан включился в разговор с Фергусом и Коннором, которые рассказывали, с какими трудностями добивали оленя-гиганта. Рядом Сирена общалась с детьми, и Эйдан иногда прислушивался, не говорит ли она с ними о Волшебном королевстве. Но нет, о своем королевстве она с ними не говорила.
        Рори вовсю хлопотал, пытаясь возвратить расположение Элинны, а Джимми рассказывал свою версию борьбы с оленем. Элинна знала, что завтра Алекс будет рассказывать свою историю. Сирена весело общалась с детьми, никого не обделяя вниманием. Нежная улыбка не сходила с ее губ. Эйдану казалось, что ей интересно то, что рассказывают дети, однако он не верил в искренность этой заинтересованности.
        Словно почувствовав взгляд Эйдана, Сирена подняла голову. У Эйдана возникло чувство, что он притягивает взгляд этих золотистых глаз, и в нем опять проснулось забытое знакомое желание. Он с трудом отвел глаза и посмотрел на Фергуса.
        — Жаль. Так что ты говорил?
        Фергус посмотрел на Сирену.
        — Ты, кажется, отвлекся?
        — Я думал о Лахлане. Не знаю, как долго я смогу так сидеть и ждать. Надеюсь, что мой дядя ответит на письмо!
        Фергус наклонился и тихо сказал:
        — Рад слышать, что ты больше не считаешь Сирену виновницей исчезновения брата.
        Эйдан нахмурился:
        — Тут ты не прав. Наоборот, я в этом убежден еще больше. Она наверняка что-то знает.
        Он так сжал кубок, что костяшки пальцев побелели.
        — Я добьюсь от нее правды,  — тихо проговорил он.  — Однако времени мало, надо торопиться.
        Когда Рори склонился над блюдом, чтобы взять жареного цыпленка, Эйдан махнул ему рукой.
        — Твой план никуда не годится,  — ответил Рори, выслушав Эйдана.  — Ты потерял объективность. Подумай, иначе пожалеешь.
        — Пока я жалею только о том, что мы ничего не делаем, чтобы найти брата.
        Аппетит у Эйдана пропал, и он отодвинул тарелку.
        О том, что несут печенье, Эйдан узнал лишь по громкому ликованию Сирены. Когда он обернулся, Сирена уже съела печенье и водила кончиком языка по губам, на которые налипли сладкие крошки. Наполовину прикрыв глаза, она провела кончиком языка по пальчикам, которыми только что держала печенье.
        Утробный стон сорвался с губ Эйдана прежде, чем он сумел сдержать его. Дети и Сирена повернули головы.
        — Что?  — проворчал Эйдан, проклиная в душе миссис Мак, которая так любила готовить медовое печенье.
        — Забавный, забавный,  — ответил Джимми и, не обращая внимания на смеющегося Фергуса, отправил в рот кусок печенья.
        — Я его тоже слышал,  — произнес Алекс.
        Не успел Эйдан ответить, как заметил откормленную черную кошку, которая, сверкнув глазами, уверенно направлялась в сторону пока еще незнакомого ей человека, Сирены. Он хорошо помнил тот ужас, который был у Сирены при виде черной кошки, и потому осторожно поднялся со стула, надеясь схватить кошку раньше, чем она доберется до Сирены.
        Сирена подняла взгляд и увидела перед собой решительно настроенную кошку. Но на сей раз девушка правдоподобно гавкнула, так что кошка сбежала со стола.
        Изменилась, подумал Эйдан, но затем вдруг понял, что Сирена на самом деле почти не изменилась. Она была все такой же, а той сладкой красотки, в которую он безумно влюбился тогда, просто не существовало.

        Глава 16


        В замке уже все проснулись, и Сирена поторопилась, чтобы успеть на завтрак. Сбегая с лестницы, она заметила Элинну, которая разговаривала с незнакомым ей пожилым человеком. Они не сговариваясь повернулись к Сирене.
        — Мой отец. Леди Сирена, суженая Эйдана,  — неожиданно представила Сирену Элинна.
        Сирена удивленно уставилась на нее.
        Что это она говорит?
        Сирена поскользнулась и шлепнулась на широкую каменную ступеньку. Благородный седой мужчина смотрел на нее удивительно синими глазами. Элинна стояла чуть сзади. Она беспомощно пожала плечами и лишь проговорила: «Я позже объясню».
        — Аласдэр Макдональд,  — представился седовласый.
        Лорд Макдональд раскрыл свою крупную ладонь, предлагая помощь. Сирена не преминула воспользоваться ею и теперь стояла в компании своего нового знакомого. Аласдэр оглянулся на Элинну.
        — А она очень похожа на Брианну,  — сказал он.
        — Вовсе нет, папа,  — ответила Элинна, удивленно глядя на отца.
        — Я понимаю это. Но у обеих одинаково плохой вкус на мужчин.
        Седовласый еще раз оглядел Сирену и, как бы соглашаясь с собой, кивнул:
        — Молодая, красивая, что вы нашли в Маклаудах? Будь у вас вкус, а он у вас определенно есть, вы нашли бы молодых красавцев под стать вам.
        — Отец!  — воскликнула Элинна.
        — Что? Разве я не могу выразить свое мнение?
        — Пусть каждый останется при своем мнении.
        — Но почему? Как ты себе мыслишь жизнь этой крошечной девчушки среди Маклаудов, этих высокомерных мужланов? Да ты и сама понимаешь это, только не говоришь.
        Сирена не могла без улыбки слушать эту семейную перебранку. От нее не укрылось, что Элинна не согласна с мнением отца относительно всех Маклаудов. Но вот в отношении Эйдана…
        Аласдэр тоже заметил шутливый тон Элинны и по-дружески положил ей на плечо руку.
        — А где родители этой крошки? Я бы хотел познакомиться с теми, кто произвел на свет такую симпатичную девушку. К тому же я дал бы им пару советов, как ладить с Маклаудами.
        — Увы, лорд Макдональд, это невозможно,  — ответила Сирена.  — Они… ушли.
        — Печально слышать это,  — сказал Аласдэр и более внимательно пригляделся к Сирене. Желая поддержать девушку, он обнял ее за плечи.
        — Если вам потребуется помощь, буду рад видеть вас в нашем доме. Мы не обманываем хорошеньких девушек, как эти Маклауды.
        Элинна тихо простонала, поглядывая на дверь.
        — Если ты опять начнешь, я отправлю тебя домой. Где тетя Фиона?  — спросила она с таким выражением, словно эта незнакомая Сирене женщина была единственной защитой от советов и поучений.
        Макдональд лишь вздохнул.
        — Как, разве она не говорила, что не приедет?  — удивленно проговорил он.
        — Но почему? Что ты сделал на сей раз, что она не захотела приехать?  — спросила Элинна, сложив на груди руки и пристально глядя на отца.
        Сирена переминалась с ноги на ногу, уже подумывая о том, чтобы уйти, но семейный разговор, похоже, подходил к концу.
        — Элинна, ты просто невозможна. Давай обсудим тетю с ее странностями позже.
        — Странностями?  — фыркнула Элинна, но было видно, что ее отец уже решил продолжить разговор с Сиреной.  — Извините нас,  — сказала Элинна Сирене.  — У моего отца специфические представления.
        Неподалеку появилась миссис Мак, и Элинна с облегчением вздохнула.
        — Мак, покажите моему отцу его комнату,  — попросила она, указывая пальцем на Аласдэра.
        Седовласый последовал за миссис Мак и, уже уходя, бросил через плечо:
        — Элинна, пусть за ужином Сирена сядет рядом со мной.
        — Этот человек невозможен,  — пробормотала Элинна, когда ее отец вслед за миссис Мак исчез в дверях.  — Признаться, я и сама не знаю, почему назвала вас невестой Эйдана.
        — А я надеялась, что вы объясните мне, а то Эйдан злится, словно я перешла ему дорогу.
        Элинна усмехнулась:
        — Дело вовсе не в вас, я это точно знаю. Но в одном вы правы. Нет у него счастья.
        Сирена вздрогнула. Элинна только что подтвердила ей, как мало места отвел для нее Эйдан в своем сердце.
        Элинна подняла тонкое плечо, и светло-голубая ткань платья с шелестом сбежала с него.
        — Я не представляю, как рассказать отцу, откуда вы,  — сказала она.  — Но как-то я должна объяснить ваше появление.
        — А что, ваш отец так же предубежден, как Эйдан?  — спросила Сирена, чувствуя, что не может скрыть дрожь в голосе.
        Сирена понимала, что предубеждения Эйдана или кого-либо еще не должны ее волновать, но ничего не могла с этим поделать. Она и так большую часть жизни потратила на то, чтобы соответствовать чужим ожиданиям. Так почему же это должно продолжаться и здесь?
        — Да, но не к…  — Элинна заметила печаль в глазах Сирены и порывисто обняла ее.  — Мне очень жаль. Поверь мне, я знаю, каково это — чувствовать себя чужой. Ведь и меня в Данвегане люди не сразу приняли. Что же касается моего отца, то он все еще злится на то, что флаг Волшебного королевства некогда забрал у него меня и мою маму… Но если тебе от этого лучше,  — немного помолчав, весело добавила Элинна,  — то знай, что больше всего он обвиняет семейство Маклауд. Кроме того, вы ведь никак не связаны с флагом Волшебного королевства.
        — Но тогда почему бы вам не сказать отцу правду?  — спросила Сирена.
        — Конечно, это было бы лучше всего…  — заговорила Элинна, но ее прервал громкий рев Эйдана.
        Дверь распахнулась, и перед Сиреной предстал Эйдан с Алексом в одной руке и раскрасневшимся Джимми в другой. Мальчики сжимали в руках луки и стрелы с длинными красными наконечниками. Одна из стрел торчала из плеча Эйдана.
        Сирена прикрыла рот, пытаясь сдержать смех, но все было бесполезно. Эйдан впился в нее красными от ярости глазами на бронзовом от загара лице.
        — Вы думаете, это смешно?! А что бы вы сказали, если бы попали в вас?
        Бросив мальчишек на пол, Эйдан с негодованием смотрел на Элинну.
        — Интересно, кто дал мальчикам луки?  — спросил он.
        — Это подарок нашего дедушки!  — закричал Джимми.
        Он размахивал руками, стремясь схватить лук, но Эйдан уперся ладонью в его лоб и не пускал. Сообразительный мальчишка чувствительно пнул его ногой в голень.
        — Джимми, сейчас же прекрати!  — сказала мать, оттягивая его за рубашку от Эйдана.
        — Но это подарок, он не может отнять его!
        — Дядя Эйдан прав. Это плохой подарок для пятилетних, и я поговорю об этом с дедушкой,  — сказала Элинна, мысленно прибавляя еще один пункт в и без того уже длинный список для обсуждения.
        Сирена представила себе разговор Элинны с отцом, стоявшим в сторонке, и подумала, что не хотела бы при нем присутствовать.
        — Джимми, Алекс, почему бы вам не погулять? Покажите мне то тайное место, которое вы вчера обнаружили.
        Братья неохотно согласились и, косо поглядывая на Эйдана, взяли Элинну за руки.
        — А у меня есть идея, дети! Вы пойдете с тетей Сиреной и поиграете с ней, а мама продолжит заниматься приготовлениями. Скоро день рождения папы.
        Тетей?
        Уже ничего не понимая и моля Бога, чтобы не взорвался Эйдан, Сирена подталкивала мальчиков к дверям.
        Когда дети оказались в небольшом внутреннем дворике, Джимми спросил:
        — А почему мама назвала вас тетей?
        Сирена оглянулась и увидела, что Эйдан не преследует их.
        — Она думает, что я собираюсь выйти замуж за Эйдана.
        — За монстра?  — испуганно переспросил Джимми.
        — Почему бы и нет?  — неожиданно для себя ответила Сирена.
        Когда-то она мечтала об этом. В том мире, который Сирена создавала в своих фантазиях, Эйдан любил ее, несмотря на «магическое», как бы сказал он, происхождение.
        В мире ее грез они жили большой семьей — с Лахланом, двумя детьми, мальчиками, которые были очень похожи на отца. Все это было бы смешно, если бы не было так грустно.
        Великолепный горец, некогда смотревший на нее с любовью и желанием, теперь смотрел на нее с недоверием и презрением. Но это уже не имело значения, поскольку ее мечты давно рассеялись, как утренний туман. Сирена подумала, что просто рождена не для того, чтобы быть любимой. Это доказывали ей ее отец-король, Эйдан и даже Лахлан. Но рассеиваются не только мечты, но и разочарования, а со своими мечтами Сирена распрощалась еще год назад. Утешением ей стала любовь, которую она заслужила на Островах.
        Узнав, что Сирена выходит замуж за Эйдана, братья так удивились, что еще несколько минут бурно обсуждали эту новость.
        — Не волнуйтесь, я справлюсь с монстром,  — произнесла Сирена с улыбкой, отчаянно веря, что справится.
        Ангельские лица ребят осветились улыбками.
        — Мы знаем это,  — сказал Алекс.
        — Наши мечи с вами,  — с видом заговорщика добавил Джимми,  — как только папа отдаст их нам.
        Сирена рассмеялась, наблюдая за тем, как дети разглядывают червяка, который полз по булыжникам. Внезапно поразившая ее мысль стерла и радость, и очарование. Сложись ее жизнь так, как Сирена хотела, у нее не было бы детей.
        Сирена представила себе, что не с кем будет играть, не будет никого, в чьи любопытные и невинные глаза она могла бы заглянуть, кого она могла бы обнять и покачать на ночь. Никого, кому она могла бы отдать свою любовь. Унылая боль заполняла ее грудь, а она глаз не сводила с Джимми и Алекса.
        Сирена внезапно приняла решение, и ей стало легче. Когда они найдут Лахлана, она непременно спросит Элинну, нельзя ли ей потом возвратиться. Сирена рассудила, что они почти подружились и едва ли та станет возражать. Эта мысль подняла Сирене настроение, и она поймала детей за руки.
        — Какой чудесный день! Идемте гулять!

        Эйдан решительно шагал через опустевший внутренний дворик, думая лишь о том, чтобы найти этого Рори. Прохладный осенний воздух понемногу охлаждал его горячую кровь.
        День и так явно не задался, а тут еще эти демоны пустили в него стрелу. Эйдан размышлял об Элинне и задумчиво качал головой. Он решительно не понимал, зачем она сказала отцу, что он и Сирена скоро поженятся. Получается, что Элинна не оставила ему, Эйдану, никакого выбора. Если только она не хотела, чтобы Макдональд узнал, кем на самом деле является Сирена. Но Эйдану так не хотелось этого. Он слишком долго скрывал эту тайну, чтобы сразу открыть ее всем.
        Была еще одна проблема. Общение с Сиреной порождало в нем гнев за погибшего отца, рано ушедшую мать и, конечно, за исчезнувшего Лахлана. Хотя в последнем случае Эйдан допускал, что, возможно, он был не прав. Теперь ему придется притворяться, будто он любит женщину, прямо или косвенно виновную в том, что жизнь его семьи превратилась в кошмар.
        Но еще год назад все было иначе. Тогда он не знал, кто такая эта Сирена. Вернее, знал… ее ложь. Эйдан держал в руке смятое письмо и не мог поверить, что его дядя погиб и теперь некому найти Лахлана в Лондоне и приютить его. Ему ничего не оставалось, кроме как писать своему кузену Джону Генри — человеку предавшей его Давины. Хамильтон, недавно ставший лордом, не спешил ему на помощь. Их крепкая дружба в юности дала трещину, когда они влюбились в одну и ту же женщину.
        Словно легкий бриз, до Эйдана донесся перезвон смеха. Эйдан тяжело вздохнул и направился туда, откуда доносился разговор. Какие бы чувства он ни испытывал по отношению к Сирене, он должен был найти брата, а Сирена наверняка знает, где его искать.
        Смех ребятишек привел Эйдана к кухне. Зайдя за угол старого приземистого дома, он остановился. Под огромным старым дубом сидела Сирена с ребятами. Ее волосы спускались на плечи, сияя, словно только что отчеканенная золотая монета.
        Эйдан сделал шаг назад и прислонился к теплому камню. Святые угодники, он все еще желал ее! Он хорошо видел лица детей, которые неотрывно смотрели на нее, и думал о том, что у него, должно быть, сейчас на лице такое же выражение.
        Еще в детстве Эйдан слышал, что дети и животные, как никто другой, чувствуют доброту характера. Он фыркнул. Если это так, то он сам оказывался неисправимым злодеем, тогда как она — сама доброта. Что ж, она действительно заботилась о братьях. Это было видно по тому, как она разговаривала с ними, с каким терпением слушала их бесконечный лепет.
        Эйдану вдруг подумалось, что нельзя осуждать такого человека. Вдруг она не обманывает его, не скрывает правды? Вдруг действительно не знает, где находится его брат Лахлан? Он хотел ей верить, но не мог. Ведь если она не знает, где находится Лахлан, то как он сам найдет его?
        — Тетя Сирена, а где наш подарок? Вы обещали!  — сказал Джимми.
        Тетушка.
        Эйдан иронично улыбнулся. Тетушку этот вопрос, видимо, взволновал, и она покраснела.
        — Сейчас… сейчас. Только закройте глаза. Джимми, не подглядывать!  — засуетилась Сирена.
        Дети закрыли глаза, а Сирена принялась шарить у себя за спиной. «Что она там ищет?» — подумал Эйдан, догадываясь, что за спиной у нее ничего нет. Вот ее пальцы бегают по верхушкам травы, глаза закрыты, а прелестные розовые губы что-то беззвучно нашептывают. «Магия!» — напрягся Эйдан.
        Она использует магию! Эйдан вышел из тени, чтобы остановить ее, но, вспомнив, что она говорила днем раньше, не решился.
        Эйдана поразило то, что она рассказывала о своем детстве, когда ей было не больше, чем этим ребятам, без слез и взаимных обвинений. Нельзя было не уважать ее за то, что жестокость не оставила в ее душе и следа.
        — Можно?  — спросил Алекс.
        — Подожди.
        Сирена вновь сосредоточилась и зашевелила пальцами. Эйдан удивленно округлил глаза — что-то клейкое и белое капало с рук Сирены. Она обернулась, чтобы посмотреть за спину, и застонала. Она вытерла руки о траву и решила попробовать еще раз.
        К своему удивлению, Эйдан тихо рассмеялся, чего с ним давно не бывало. Если точнее, с того момента, когда он впервые встретил ее. Тогда эта женщина наполнила его жизнь теплотой и легкостью. «Должно быть, эта колдунья украла у меня здравомыслие»,  — подумал Эйдан.
        — Что-то не так, тетя Сирена?  — спросил Джимми, приоткрывая один глаз.
        — Я забыла, куда положила подарок. Закрой глаза, Джимми.
        Внезапно Эйдану показалось, что за спиной Сирены что-то движется. Из-за ее спины показался очаровательный щенок колли и направился к ней. Сосредоточенная на магии, Сирена не знала, получилось ли у нее, но вот шершавый розовый язычок облизал ее пальцы. Ликуя, Сирена вскочила на ноги, щенок завизжал, а с ним и дети.
        — Это лучшее, что я когда-либо видел,  — проговорил Алекс, присев около щенка.
        Тот слизывал с травы остатки липкой жидкости.
        — Мы всегда хотели щенка, но мама с папой не разрешали его завести. Они и сейчас нам не разрешат!  — воскликнул Джимми, обнимая ногу Сирены.
        Чтобы не отставать от брата, Алекс проделал то же самое. Щенок тявкнул и поднялся на задние лапы, цепляя когтями пыльный край юбки.
        Сирена хотела было погладить детей, но, вспомнив о клейкой жидкости, осторожно опустила руки. Эйдан живо представил себе лицо кузена в тот момент, когда дети покажут ему подарок Сирены, и не смог удержаться от улыбки. Нельзя сказать, чтобы Рори не любил многого, но собак он не любил точно.
        Сирена любовалась детьми, а Эйдан любовался Сиреной, удивляясь тому, что впервые видит, до чего она красива.
        Он отошел от стены, и моментально на него были устремлены все четыре пары глаз. Джимми взял из травы комочек желтовато-коричневого меха и прижал к груди.
        — Вы не можете его забрать. Это подарок тети Сирены,  — угрюмо сказал мальчик, упрямо выпятив подбородок.
        Эйдан протянул руки.
        — Я не заберу его, Джимми. Ведь это подарок не только от тети Сирены, но и от меня.
        Эта мысль пришла Эйдану в голову неожиданно. Если ребята решат, что это подарок от них обоих, то больше не будут его донимать.
        Сирена недоверчиво уставилась на Эйдана.
        — Это так, тетушка?  — с сомнением спросил Джимми.
        — Так,  — ответила Сирена.
        Эйдан усмехнулся:
        — Разумеется, так. Подарок невесты — это и подарок жениха.
        — Спасибо,  — с явным нежеланием выдавил из себя Джимми.
        Алекс застенчиво улыбнулся и произнес скорее из вежливости:
        — Спасибо, дядя Эйдан.
        — Миссис Мак ищет вас,  — сказал Эйдан.
        Братья явно не торопились, и Эйдану пришлось повысить голос:
        — Да идите же к ней!
        Обняв напоследок Сирену, дети пошли в дом. Они все еще спорили, кому нести щенка. Сирена наклонилась, вытерла о траву руки и взяла туфли. Эйдану вдруг живо вспомнилось, как она босая, с длинными распущенными волосами отплясывала тогда при лунном свете. Должно быть, в его взгляде отразилось что-то, поскольку Сирена вдруг внимательно посмотрела ему в глаза. Было видно, как на ее тонкой шее пульсировала жилка.
        Эйдан откашлялся.
        — Вы все еще предпочитаете ходить босиком?  — спросил он, придвигаясь ближе и вдыхая ее сладкий женский аромат.
        Сирена беспомощно посмотрела на тонкие туфельки.
        — Мне… мне надо идти,  — запинаясь, сказала она и, прыгая на одной ноге, принялась обуваться.
        — Позвольте, я помогу вам,  — подал Эйдан руку. Щеки Сирены вспыхнули, и она неохотно протянула ему одну из туфель. Опустившись на колено, он взял ее ногу в свою ладонь и, подняв взгляд, произнес: — Нам нужно поговорить, Сирена.
        Сирена тонкими пальчиками впилась в плечо Эйдана.
        — Вы не можете обвинять в этом Элинну. Она так сказала отцу, поскольку не сумела придумать другой причины моего присутствия здесь.
        — Знаю. Но я хотел поговорить о другом.
        Сирена удивленно подняла брови.
        — Должно быть, вы видели, что я использовала магию,  — осторожно предположила она.  — Признаться, я не хотела этого, но Алекс и Джимми были настолько огорчены потерей луков, что я хотела их ободрить. Я даже не поняла, что за животное я им наколдовала. Надеюсь, что не опасное.
        Эйдан не удержался от улыбки, увидев в ее взгляде искреннее беспокойство.
        — Нет, это была собака. Такие собаки у нас пасут овец. Но едва ли это поможет щенку.
        — Почему?  — спросила Сирена.
        — Рори все равно не разрешит детям держать собаку. Он не выносит собак — ни больших, ни маленьких. Его в детстве напугала собака.
        — Пожалуй, мне надо извиниться перед Рори.
        — Но это пока не все,  — сказал Эйдан, поднялся и взял Сирену за руку.  — Нам необходимо поговорить о Лахлане.
        Сирена опустила глаза. «Она определенно что-то скрывает»,  — подумал Эйдан, досадуя, что вновь позволил себя обмануть милыми взглядами и словами. Эти взгляды будили в нем память о том, что он когда-то желал Сирену. Но, если быть честным, он желает ее и сейчас.
        — Расскажите мне, что вы знаете,  — потребовал Эйдан.
        — Я ничего не знаю. Вы делаете мне больно!  — ответила Сирена, стряхнув с руки его пальцы.
        — Ты лжешь!  — прошипел Эйдан.
        Сирена уперлась ладонью в грудь Эйдана и попыталась оттолкнуть его.
        — Нет, не трогала я Лахлана. Я так же, как и вы, беспокоюсь о нем.
        — Скажите мне, что никакие магические силы тут ни при чем,  — произнес немного успокоившийся Эйдан.
        Как ему хотелось сейчас верить Сирене!
        — Я не думаю, что мое Волшебное королевство замешано здесь. Но до конца быть в этом уверена не могу,  — спокойно ответила Сирена.  — Я знаю, что в Лондоне творится нечто странное. За несколько месяцев у нас бесследно исчезли несколько человек. Пять, если быть точной.
        — Почему ты не рассказывала об этом прежде?
        — Я была уверена, что это не коснется Лахлана. Те, что исчезли, были из нашего королевства, а Лахлан — полукровка.
        Хотя Эйдан и поверил Сирене, совсем избавиться от подозрений не смог. Ведь если он решит, что Сирена действительно ни при чем, значит, он впустую потратил драгоценное время.
        — А что стало с теми, которые исчезли?
        — Говорили, что они занимались черной магией.
        — Что-то подсказывает мне, что без этой магии тут не обошлось.
        — Вы думаете, что я тоже занимаюсь черной магией? Лучше бы подумали о том, почему Джимми и Алекс называют вас монстром. Я больше не намерена сносить ваши подозрения и подлые замечания. Завтра я уезжаю в Лондон, с вами или без вас. Лучше без вас!

        Глава 17


        Сердито топая, Сирена пересекла внутренний дворик. Эйдан приводил ее в бешенство. Надо же, его брат в опасности, а он играет в «верю — не верю». Как он собирается совместно искать брата, когда сам не может ни с кем договориться? Хотя Сирена и бросила угрозу, что поедет в Лондон одна, она даже не знала, где находится этот город, не говоря уже о том, как туда добраться.
        Однако мысль о том, что ей постоянно придется терпеть Эйдана, была Сирене невмоготу, не только из-за его манер, а потому, что Сирена поняла главное. Часть ее сердца все еще принадлежала Эйдану. Она поняла это в тот момент, когда Эйдан весело улыбался ей. Сирена решила, что отныне между ней и Эйданом не будет никакого сближения, ни душевного, ни физического. Оставался его голос, который все еще будоражил ее чувства, напоминая о тех немногих минутах, которые они пережили когда-то.
        — Сирена!
        Его низкий голос вновь взбудоражил ее.
        Сирена и не думала, что его голос будет волновать ее настолько сильно. Она попыталась повернуться и уйти.
        — Тащи свою задницу назад, я еще не закончил разговор.
        Неожиданно Сирена услышала смешки и, полуобернувшись, увидела, как подходят несколько вооруженных мужчин. Должно быть, они все слышали. Сирена решительно повернулась и пошла к Эйдану.
        — Что ты только что сказал?  — зло спросила она.
        — Мне очень жаль, вырвалось,  — ответил Эйдан.
        Сирене хотелось сказать ему, что она не верит ни единому его слову, но она не успела.
        — Сирена,  — проговорил он,  — нам нужно многое обсудить, но, разумеется, не при свидетелях. Если сейчас мы поссоримся, то потом вряд ли помиримся.
        Удивленная Сирена молчала.
        — Идемте,  — протянул Эйдан руку.
        Сирена секунду поколебалась. Она понимала, насколько был прав Эйдан. Он ведь собирался возвратить брата. Да и самой Сирене необходимо было узнать, откуда начинать поиски. Однако Сирена проигнорировала протянутую руку. Она не могла позволить, чтобы он прикасался к ней.
        — Обещайте мне, что больше не будете пренебрежительно говорить о Волшебном королевстве.
        — Посмотрим,  — ответил Эйдан, но Сирена осталась упрямо стоять, сложив на груди руки.
        — Ну хорошо, не буду,  — сказал Эйдан и, взяв Сирену за руку, потащил ее через внутренний дворик.
        — Не так быстро, у вас ноги длиннее моих.
        — Да, они длинные,  — хихикнул Эйдан, но шаг замедлил.
        Шли они по дороге, уже знакомой Сирене.
        — Мы идем на поле, где вы тренируетесь?  — спросила она.
        — Нет, гораздо дальше. К тому же у вас нет меча. Кстати, где он?
        — В надежном месте.
        Сирена опасалась, что любопытные мальчишки найдут волшебный меч, и поэтому положила его на верхнюю полку платяного шкафа под груду полотенец. Этот меч был не совсем уж неодушевленным предметом, и Сирена подозревала, что ему там не очень комфортно.
        На Волшебных островах Нуй был либо в руке Сирены, либо в плетеных ножнах на спине. В Данвегане она не чувствовала необходимости постоянно ходить с оружием. Это у себя она была воительницей. Со временем она уже ловила себя на мысли, что обязана отвечать ожиданиям многих, которые восхищались ею и зависели от нее. Здесь же этого не было.
        Лишь Фэллин с сестрами видели за образом воительницы женщину. Остальные не видели, да и не знали, что за образом воительницы, которую они уважали, стояла принцесса Сирена, не очень сильная в магии. Однако здесь это не имело никакого значения.
        — Боитесь, что я украду ваш крошечный меч?  — спросил Эйдан, когда они подходили к стене соснового бора. Под ногами захрустели сосновые иглы и сухие веточки.
        Сирена не торопилась с ответом. Она глубоко вдохнула аромат сосен.
        — Вовсе нет! Даже если бы вы его взяли, Нуй не подчинился бы вам, и вы вскоре сами вернули бы его мне.
        Эйдан рассмеялся, качая головой:
        — Вы придумали для меча имя?
        Сирена посмотрела на Эйдана и решила не говорить, что этот меч для нее не просто оружие, но и друг.
        Эйдан усадил Сирену на большую плоскую плиту, удобную, но холодную, а сам сел рядом и провел ладонью по лицу.
        — Запомните, вы одна не поедете в Лондон. Это небезопасно. К тому же вы и без этого можете помочь найти Лахлана.
        Сирена удивленно вскинула брови.
        — Возможно, вы не заметили, но я уже не та малютка, которую вы знали год назад. Я сама могу позаботиться о себе. А что касается помощи в поисках, то ничего, кроме глаз и меча, я предложить не могу. Я не знаю города.
        — Я знаю, что вы изменились, однако не настолько, насколько я вначале подумал.
        На сей раз Сирена не услышала в голосе Эйдана торжества за свое открытие.
        — Возможно, вы и не знаете Лондона, но вы знаете Лахлана. Может быть, вам удастся увидеть, где он сейчас, даже если вам потребуется помощь магических сил.
        — Не понимаю, о каких магических силах вы говорите.
        — Лахлан в тот день, когда… вас похитили, все рассказал мне.
        «Ну разумеется, он все рассказал Эйдану»,  — сообразила Сирена.
        — Я каждый день пыталась найти его, но не смогла,  — ответила она.
        Эйдан побледнел.
        — Уж не думаете ли вы?..  — начала Сирена, но тут же поняла свою ошибку.
        Что бы ни испытывал Эйдан по отношению к ней, их объединяла любовь к Лахлану. Сирена положила ладонь на руку Эйдана.
        — Я думаю, что почувствовала бы, если бы он… ушел.
        — Думаю, я тоже почувствовал бы,  — ответил Эйдан, поглаживая большим пальцем ладонь Сирены.
        Сирена вновь почувствовала нежность. Она откашлялась, сбрасывая наваждение.
        — Но почему он пошел в Лондон?  — спросила она.
        Эйдан поморщился:
        — Он получил письмо.
        — От женщины?  — спросила Сирена.
        — Почему вы спросили об этом?  — произнес Эйдан, пристально глядя на Сирену.
        — Не знаю, возможно, потому, что я видела вас и брата всегда в обществе женщин. И постоянно в объятиях…
        Сирена умолкла, понимая, что сказала лишнее. Эйдан смотрел на нее, сжав губы.
        — Что вы имели в виду? Когда вы нас видели? И где были вы?!
        Сирена покраснела.
        — Я не хотела говорить. Просто своими привычками вы ничем не отличаетесь от мужчин в нашем королевстве.
        — Не обманывай меня, Сирена.
        Возможно, Сирене следовало сразу сказать Эйдану, что он не пропустил ни одной юбки. Но это было глупо, поскольку Сирена не считала себя его женщиной. Пусть делает что хочет, ей все равно. Но Лахлан… Если его заманила в Лондон очередная подруга, то она, Сирена, имела право знать это.
        — Моргана, моя мачеха, действительно могла возвратить меня сюда по первому моему слову. Но то, что она показывала мне… Ну хорошо, она показала мне вас и Лахлана.
        Не в силах продолжать, Сирена взмахнула руками. Эйдан взял ее подбородок в ладонь, чтобы встретиться с ней взглядом.
        — Соблазн заставил вас возвратиться сюда?  — спросил он.
        Под гипнотически пристальным взглядом Эйдана Сирена почувствовала, как просыпаются, оживают старые, казалось бы, забытые чувства. Эмоции нахлынули на Сирену.
        — Да… да,  — сказала она, словно убеждаясь в их искренности.
        Сирена не видела глаз Эйдана и не могла понять его реакции на это признание. Эйдан смотрел чуть вниз — на губы Сирены. Он переживал то же, и Сирена почувствовала это, когда он провел дрожащим большим пальцем по ее нижней губе. Когда же он посмотрел Сирене в глаза, она увидела в них страсть.
        — Но почему, почему?!  — проговорил он.
        «Потому что я любила вас, вашего брата, потому что не знаю, кого люблю больше». Так выглядел бы честный ответ. Но разве могла она сказать такое Эйдану?! После этих слов он оттолкнул бы ее. Губы Эйдана прижимались к ее разгоряченной щеке и шептали в самое ухо: «Скажите же».
        Сирена почувствовала себя беспомощной против нахлынувших воспоминаний, ей захотелось сказать Эйдану всю правду и затеряться в его объятиях, в которых она чувствовала себя такой защищенной. Она уперлась ладонями в его грудь и попыталась отстраниться, но у нее ничего не получилось.
        — Не надо, Эйдан, пожалуйста,  — взмолилась она.
        Эйдан взял ее лицо в ладони, мягко проведя по скулам большими пальцами.
        — Тогда я скажу, почему вы захотели возвратиться, мой ангел.
        — Да, скажите,  — произнесла Сирена, не отпуская руки Эйдана.
        Эйдан улыбнулся:
        — Вы просто не смогли забыть…
        С этими словами он прижался к ее губам, вновь забирая, как год назад, ее сердце. Стена, которую она построила вокруг своих чувств, разбилась вдребезги, и ее тело ответило Эйдану, словно они никогда не расставались, словно Сирена ждала все эти годы этого момента.
        Низкий стон Эйдана ушел в губы Сирены, а рука скользнула под колени. Другой рукой Эйдан подхватил Сирену за спину, и вот она потеряла почву под ногами. Когда ноги встали на пол, Сирена почувствовала сильные мышцы бедер Эйдана, а затем растворилась в новом поцелуе. Их языки расцепились, прохладный воздух слегка обжег груди, и лишь тогда Сирена заметила, что Эйдан развязывает шнурки на ее платье. Осенний воздух приятно холодил аккуратные набухшие бутончики, и, чувствуя себя в своей наготе особенно уязвимой, Сирена простонала: «Эйдан».
        Эйдан поднял голову, словно воспринял ее стон как протест, но Сирена ничего не сказала, и он вновь коснулся ее губ своими. Он нежно убрал с ее лица волосы, погладил руку и легко провел по груди, словно чувствуя, что женщина напугана силой его страсти, и желая успокоить.
        Одним гибким движением он встал с камня, прижимая ее к груди, словно младенца, но спустя минуту осторожно опустил на камни. Холод пробрался сквозь платье, и Сирена поежилась.
        — Не беспокойся, мой ангел, ты не замерзнешь,  — сказал Эйдан, опустившись на колено.
        Он смотрел на Сирену, как зачарованный, а сквозь листву пестрым узором пробивался солнечный свет, окрашивая в золото холмики ее грудей.
        Длинные золотистые волосы водопадом струились по камню, а несколько локонов обвивали груди, отчетливо выделяя темные и сочные бутоны в центре небольших островков. Не в силах сопротивляться искушению, Эйдан накрыл вначале одну грудь, а затем другую, осторожно теребя соски пальцем. Сирена заерзала и прошептала еще блестящими от поцелуя губами: «Эйдан!» Обезумев от страсти, Эйдан сбросил накидку и остался в одном килте. Он разгладил шелковистые волосы Сирены, погладил груди и положил на живот ладонь.
        — Все хорошо, моя любовь,  — пробормотал он.
        Желание целовать каждый дюйм ее тела переполняло его, он даже забыл, что Сирена пришла из другого мира. Ни одна женщина не могла с ней сравниться. А ведь когда-то он убеждал себя, что никогда не приблизится к этой женщине. Но все изменилось, когда она призналась, что всегда желала его.
        Сирена провела ладонью по подтянутому, плоскому животу Эйдана, чувствуя, как сильные мышцы отзываются на ее прикосновения. Эйдан поцеловал холмик груди и рассмеялся в ответ на ее стон.
        — Терпение, мой ангел, терпение,  — проговорил он, собирая свой плащ в подушку и укладывая его под голову Сирены.
        Во взгляде Сирены горело такое нетерпение, что Эйдан сам положил ее руку на свой килт. Удивление, внезапно появившееся во взгляде Сирены, заставило его улыбнуться, но эта улыбка столь же скоро сменилась мукой страсти, когда маленькая рука стала ласкать его тело сквозь плотную ткань.
        Эйдан ласково остановил руку Сирены.
        — Осторожнее, мой ангел.
        Затем он взял ее вторую руку и соединил с первой за головой своей большой ладонью. На лице Сирены появился страх, она попыталась выкрутиться, но мягкое покачивание грудей до крайности возбудило Эйдана. Он застонал:
        — Я не сделаю тебе больно, неужели не понимаешь?
        Эйдан прикоснулся губами к ее губам, и, о чудо, она ответила ему встречным движением — вначале осторожно, потом все более настойчиво.
        Он наклонился над Сиреной, чувствуя прикосновение к ее грудям, и… все его намерения действовать не спеша рухнули. Эйдан стащил с нее платье до талии, целуя и лаская каждый дюйм ее тела. Сирена выгнулась, помогая Эйдану, и вот шелк платья легко соскользнул с ее бедер на землю. Эйдан провел рукой по симпатичному островку волос. Изголодавшийся по любви, он отпустил запястья, решительно развел руками колени Сирены, а затем развел пальцами дрожащую плоть и поцеловал ее.
        Сирена крикнула и попыталась подняться, отталкивая Эйдана.
        — Остановись, перестань…
        — Сирена,  — сказал Эйдан, кладя руку в ложбинку между грудей.  — Ложись, мой ангел.
        — Но я не хочу… так,  — неожиданно сказала она и покраснела.
        — Ну почему никто не любит так?  — с сожалением проговорил Эйдан и провел пальцем по шелковистым завиткам.
        Сирена прикусила опухшие после поцелуя губы и покачала головой.
        — Обещаю, ты сама попросишь, чтобы я не останавливался,  — произнес Эйдан, и его палец утонул во влажной и горячей глубине, скрытой под волосами.
        — Я не думаю…  — начала было Сирена и умолкла, а бедра раздвинула.
        Из рассказов отца Эйдан знал, что женщины с Волшебных островов чувственны по природе и лягут в постель с первым встречным. Но о Сирене, которая сейчас прижалась к нему в страстном поцелуе, он бы такого не сказал.
        Чувствуя, как вокруг его пальца сжимается горячая плоть, Эйдан осторожно взял губами набухший бутон. Сирена пару раз вздрогнула, и ее лицо осветило особое удовлетворение. Эйдан улыбнулся.
        Не в силах больше сдерживаться, Эйдан сбросил килт, и его мужское достоинство было вознаграждено восхищенным взглядом Сирены. Он медленно опустился на Сирену, чувствуя, как входит во что-то упругое и горячее, и наслаждаясь этим чувством. Затем подвел руку под ее бедра и приподнял их для более плотного соития. Глаза Сирены открылись, и она издала сдавленный крик.
        Эйдан застонал и склонился над Сиреной.
        — Ты должна была сказать о своей невинности. Я думал…  — задыхаясь произнес Эйдан, но замолчал.
        Он вдруг понял, что то, что он думал, причинит ей боль. Мышцы его рук напряглись, и он начал медленно выходить из нее.
        — Вы думали, что это не имело значения, так?  — спросила Сирена, удобно устраивая голову на сгиб его руки.
        Но для Эйдана это имело значение — возможно, даже большее, чем он хотел признавать перед Сиреной.
        — Пусть будет так,  — произнес он, убирая спутанные локоны со щеки девушки и нежно целуя ее.
        Еще немного, и горячая плоть отпустит его.
        — Подожди, не надо,  — попросила Сирена, оплетая ногами ногу Эйдана.
        Эйдан вновь почувствовал тесную плоть и застонал. Сирена тихо хныкнула, но ее невольный вздох утонул в поцелуе Эйдана, удивленного теперь силой ее ног. Эйдан не двигался, давая Сирене время привыкнуть к нему, затем начал медленно и осторожно двигать бедрами. Ритм его толчков ускорялся, и всхлипывание сменилось стонами, которые еще больше разжигали огонь в крови Эйдана.
        — Да, любовь моя, да,  — проговорил Эйдан, сливаясь с ней в танце страсти.
        Желая продлить удовольствие, он приподнялся на руке, не без удовольствия наблюдая причудливую смену эмоций на прелестном личике Сирены. С ее губ слетали соблазнительные звуки удовлетворения, и Эйдан не сдержался.
        Все еще тяжело дыша, он лежал на Сирене, наслаждаясь теплотой и мягкостью ее пышных форм.
        — Эйдан,  — проговорила Сирена, изо всех сил пытаясь из-под него выбраться.
        — Так скоро? Жаль,  — спокойно и с какой-то ленцой проговорил Эйдан, приподнявшись на дюйм или два.
        — Вставай!  — сердито сказала Сирена, все еще пытаясь выбраться.
        — Я подозревал, что у вас нет опыта, но, поверьте мне, не стоит сейчас спешить.
        Сирена подвинулась еще, и Эйдан вздрогнул от прикосновения к холодному камню.
        — Святые угодники!  — проговорил он, опустившись на кучу листьев.
        Сирена уже схватила одежду и, прикрываясь, стала одеваться. Эйдан замер, любуясь ее обнаженным телом, прекраснее он ничего не видел.
        Сирена бросила на него сердитый взгляд.
        — Оденьтесь! Может быть, вас не волнует, что вас увидят другие? Достаточно того, что вижу я!
        Эйдан нахмурился, но не пошевелился. Невдалеке послышались голоса детей. Братья звали Сирену. Эйдан с проклятиями поднялся и стал одеваться.
        — Может быть, у них вид маленьких ангелов, но, клянусь, они из ада!
        — Так же, как и их дядя,  — фыркнула Сирена.  — А теперь помогите мне одеться. Вы-то уже оделись.
        Щеки Сирены пылали, когда она с трудом надевала нижнее белье. Усмехнувшись, Эйдан подтянул его и взял в руки платье.
        — Не вертитесь, давайте я помогу.
        Наконец он завязал шнурки на плече и потерся носом о шею.
        — Неужели я нисколько не похож на ангела?
        Сирена оттолкнула Эйдана.
        — Спасибо! А теперь пошли! Быстрее!
        — А ты властная,  — произнес Эйдан, поддразнивая Сирену, но тут же смягчился. Было видно, что она смущена.  — Ну ладно, пошли, а то ты замерзла.
        Эйдан протянул руки и поцеловал Сирену, прижав ее к себе.
        — Мы закончим позже,  — сказал он.
        — А я думала, что мы закончили.
        — Да толком и не начинали,  — ответил Эйдан и, бросив на нее взгляд, накинул на плечо плащ и направился туда, где начиналась лесная чаща.

        Глава 18


        Но не прошел Эйдан и десяти футов, как из тени высоких сосен выступил его кузен. Рори скользнул взглядом по Сирене и, заметно успокоившись, что-то сказал. Сирена слов не слышала, но видела, как рассержен Эйдан. Она сжала ладонями все еще горевшие щеки, с ужасом думая о том, что Рори обо всем догадался.
        Разговор между кузенами был недружелюбным, и Сирене вдруг стало тревожно. То ли от неприятной напряженности разговора, то ли от того, что Эйдан больше не смотрел на нее. Сердитые голоса прозвучали почти одновременно, заглушив взволнованную болтовню Джимми и Алекса.
        Испуганная Сирена уже было подумала, не спрятаться ли ей в лесу. На ее Островах девственность всегда была украшением девушки, но времена меняются, и, учитывая моральный облик ее отца и реформы мачехи, в момент ее возвращения все могло измениться.
        Однако Сирена не жалела о том, что отдалась Эйдану. Она впервые почувствовала себя желанной и любимой. Конечно, она понимала, что «любить» и «стремиться к близости» далеко не одно и то же. Таковы все мужчины. И здесь, и на Островах она часто слышала стоны женщин о том, что они отдали не только тело, но и душу, а от них всего-то хотели ночи удовольствия. Для Сирены это не было новостью, и она давно сказала себе, что не совершит подобной ошибки. Близость с Эйданом останется для нее лишь приятным воспоминанием.
        Солнце опускалось, и на поляну легли глубокие тени. Сирену пробирала дрожь. Скоро начнется праздник — день рождения Рори, и, не желая разочаровывать Джимми и Алекса, она чувствовала себя обязанной присоединиться ко всем. Сирена провела в Данвегане совсем немного времени, однако уже успела стать членом семьи Рори. Сирена часто вспоминала свою семью, которая осталась на Островах, и чувствовала угрызения совести. Усилием воли она запрещала себе думать об этом. Единственным утешением было то, что Фэллин и ее сестры могли занять ее место, что они наверняка и сделали.
        Сирена провела ладонью по гладкой поверхности камня, возле которого стояла, и, стряхнув грязь и листья с платья, пошла туда, где расступались вековые сосны. У дверей замка она несколько раз глубоко вдохнула и, успокоившись, открыла тяжелые двери. Войдя внутрь, Сирена огляделась и, к своему облегчению, увидела, что она там одна. Из большого зала доносился едва слышный гул голосов. Одна из дверей была приоткрыта, и там, в глубине комнаты стоял Фергус. Он поглядывал через плечо и уже собирался уходить, так что Сирена, подобрав платье, поспешила подняться по лестнице. Низкий голос Фергуса был хорошо слышен и там.
        — Мы уже говорили вам, что ваш план соблазнить девушку весьма некрасив. Мы не ожидали, что вы так поступите, и очень разочарованы, Эйдан!

        Эйдан вышел из комнаты Рори, и вслед ему прозвучал голос Фергуса:
        — Вы обманули нас обоих. Но ничего страшного не случилось. Я тут подумал…
        Фергус осекся, и Эйдан проследил за его пристальным взглядом. Там стояла Сирена.
        — Сирена!  — крикнул Эйдан вслед убегавшей наверх девушке, но она не обернулась.
        — Смотрите, что вы наделали!  — закричал он на Фергуса.
        — Я?  — удивленно спросил Фергус.  — Это вы наделали! И вообще, оставьте ее в покое.
        Совет оставить в покое Сирену Эйдан не принял, да и не мог принять. Ему невыносимо было думать, что Сирена расценит эту близость как попытку добиться от нее «правды», которой, похоже, не было. Конечно, беспокойство за Лахлана наталкивало его и на такую мысль, но чем дольше он жил у Рори и смотрел, как Сирена общается с детьми, тем больше чувствовал, до чего глупа эта мысль. Но теперь так думала Сирена, и ему предстояло переубедить ее. Мысль о том, что ее чувства вдруг стали значить для него больше, чем прежде, он отбросил. Эйдану не хотелось, чтобы от его поступков Сирене было больно. Она и так рассказывала о своей жизни в своем королевстве с изрядной долей страдания.
        Эйдан подошел к двери в комнату Сирены. Дверь была закрыта.
        — Сирена, впустите меня!  — крикнул Эйдан, стукнув по тяжелой дубовой доске кулаком.
        — Я не знаю, о чем говорили Маклауды,  — раздался скрипучий голос Макдональда.  — Но я догадываюсь, что вам нужно дать урок общения с девушками, тем более что мы скоро станем родственниками. Что же вам надо, чтобы успокоиться самому и перестать беспокоить свою невесту?
        Эйдан закатил глаза. Только Бог поможет ему, если на стороне Сирены выступят Элинна и ее отец Аласдэр.
        — Ничего, но спасибо за беспокойство.
        — Ничего?  — удивился Аласдэр.  — Ты в этом уверен, парень? Советую тебе уважительней относиться к ее интересам, не то ей придется обратиться ко мне за помощью.
        Дверь чуть приоткрылась, и в щель Эйдан увидел Сирену и Аласдэра.
        — Все в порядке, лорд Макдональд,  — сказала она.
        Сирена на Эйдана не смотрела, но от него не укрылись слезы на ее щеках. «Плакала»,  — подумал он, проклиная глупость Фергуса, а еще больше собственную глупость.
        Аласдэр приподнял пальцем подбородок Сирены.
        — Вы очень расстроены и плохо выглядите,  — произнес он.
        — Это недоразумение,  — проговорил Эйдан, заходя в комнату.  — Если вы оставите меня наедине с Сиреной, я попытаюсь исправить положение.
        Аласдэр покачал головой:
        — Не знаю, что вы, девушки, находите в этих парнях. Вы уверены, что хотите выйти замуж за этого дикаря? А то мое предложение в силе. Я многих знаю, и многие возьмут в жены такую красавицу.
        Жестокая волна ревности захлестнула Эйдана, и он взорвался:
        — Единственный, кто подойдет для нее,  — это я. Я хотел бы, чтобы вы запомнили это, Аласдэр!
        Ответом на это стал удивленный пристальный взгляд Сирены.
        Как же избавиться от этого Аласдэра?
        — Возможно, это не мое дело,  — сказал Эйдан.  — Но вам лучше поругаться с Рори. Он недавно угрожал Элинне, что запрет ее в комнате за непослушание.
        — Ох уж этот Маклауд!  — взревел Аласдэр и убежал искать Рори.
        Эйдан правильно догадался, что его дочь была куда значимее для него, чем Сирена.
        Тихое хихиканье Сирены отвлекло Эйдана от своих мыслей.
        — Ай, некрасиво,  — сказала Сирена.  — Теперь у Рори будут неприятности с лордом Макдональдом.
        С самодовольной улыбкой Эйдан пожал плечами и решительно вставил ногу в щель. Он должен был успеть объясниться с Сиреной, пока она не вспомнила свой гнев.
        — Сирена, нам нужно поговорить.
        — Все, что надо, я уже услышала.
        Эйдан едва успел убрать ногу, как Сирена захлопнула дверь перед его носом. Но он уперся плечом в дверь и открыл ее, прежде чем Сирена успела закрыть задвижку. Не обращая внимания на выражение ее лица, он вошел и, вспомнив об Аласдэре, закрыл дверь.
        — Только давайте быстрее,  — сказала Сирена, скрестив руки и пристально глядя на Эйдана.  — Я еще должна приготовиться к празднику.
        — На мой взгляд, вы и так выглядите прекрасно.
        Сирена действительно выглядела прекрасно. Глаза блестели, на щеках играл румянец.
        — Так я, по-вашему, гожусь только для постели?  — спросила Сирена, неистово жестикулируя, но Эйдан поймал ее руки.
        — Не для постели, а для ложа,  — ответил он, гладя завитки ее волос и пропуская их между пальцами.  — Для брачного ложа.
        Во имя всех святых, она действительно сводила его с ума!
        Именно с ума, поскольку он говорил сейчас то, чего не должен был говорить, и чувствовал то, чего не должен был чувствовать.
        — Ты используешь меня!  — воскликнула Сирена, отталкивая его.  — Отпусти меня!
        — Нет, Сирена,  — сказал Эйдан и нежно убрал с ее лица волосы.  — Посмотрите на меня.
        Девушка с неохотой подняла глаза.
        — Вы слышали лишь то, что говорил Фергус. Но он сам ничего не знает. Я желал вас, Сирена, тогда и желаю сейчас.
        Он прижался к Сирене, и она почувствовала, как он возбужден.
        — Я уже понял, что вы не виноваты в исчезновении Лахлана,  — сказал он и пожалел о сказанном. Теперь, зная о его чувствах, Сирена могла использовать это.
        — Но Фергус и Рори все же знают, что мы…
        Сирена не договорила, а просто многозначительно пошевелила пальцами.
        Эйдан взял руку Сирены и поцеловал.
        — Нет, они думают, что знают,  — произнес Эйдан.
        Как ему хотелось спросить Сирену о том, чего она не договорила.
        — Вам, мужчинам, легко говорить об этом. От мужчин ждут любовных подвигов. А вот от женщин…
        Сейчас, когда Сирена слегка нервничала, она выглядела особенно восхитительной.
        — Не надо об этом,  — сказал Эйдан.  — Не стоит того, чтобы говорить о пустом. К тому же благодаря Элинне мы и так суженые, а многие пары начинают отношения еще до свадьбы. Думаю, Элинна и Рори не исключение,  — усмехнулся Эйдан.
        — Но их помолвка была реальной, тогда как наша…
        Настойчивый стук в дверь прервал ее. За дверью раздался скрипучий голос Аласдэра Макдональда, который сейчас показался ему голосом свыше. Эйдан уже догадался, что собиралась сказать Сирена, но вот как ответить, не представлял. Что бы он ни сказал в ответ, все было бы неудачно.
        — Эйдан Маклауд, выметайся из комнаты Сирены!

        Сирена задумчиво смотрела на успевшие остыть пироги, которые Элинна поставила перед Алексом и Джимми. Миссис Мак успела сделать только три пирога — один для Рори и два других для детей.
        — Не беспокойся, уверен, они разделят его по справедливости,  — произнес Эйдан, с интересом поглядывая на Сирену.
        — Два куска на троих — несправедливо,  — ответила Сирена, наблюдая, как Джимми периодически опускает руку под стол и кормит щенка.
        — Уверен, Рори запретит им это. Кстати, а что он сказал, когда узнал про щенка?
        Сирена взяла кубок с напитком и посмотрела на Рори, который общался с Фергусом. Рядом сидела Элинна, и рука Рори то и дело перебегала со спинки стула на плечо жены.
        — Даже спасибо не сказал,  — ответила Сирена, делая глоток сладкого вина.
        Сирена понимала желание Эйдана помочь ей разрешить ситуацию с подарком, но почему-то эта помощь еще больше напрягала, тогда как присутствие Элинны и Рори, наоборот, успокаивало. Как раз сейчас Элинна уговаривала Рори принять подарок, который, кстати, вертелся у детей под ногами.
        — Смотри, принцесса,  — произнес Алекс, когда щенок лизнул сладкие от меда пальцы мальчика.
        Сирена улыбнулась, а Эйдан предостерег, наклоняясь к мальчику:
        — Собака от сладостей может заболеть.
        — Я лишь угощу его,  — ответил мальчик.  — А то тетя уедет и не узнает, что я поделился с ним своим пирогом.
        — Вовсе нет,  — ответила Сирена, глядя на Эйдана.
        Она вновь увидела эти смеющиеся глаза, почувствовала тепло его плеча. Сирена не предполагала, что когда-нибудь он будет смотреть на нее так вновь. Она боялась думать, что та случайная близость была не более чем страстным порывом. Но теперь она смотрела в его глаза и видела, что он все еще ее хочет. Сирена опустила взгляд и пожала плечами:
        — Хотя, возможно…
        — Вас назвали принцессой?  — спросил Аласдэр, сидевший за спиной Алекса.
        Элинна вопросительно посмотрела на Джимми.
        — Да, назвал. Так называл ее дядя Эйдан,  — ответил Джимми, и Элинна опустила глаза.
        — А вы действительно похожи на принцессу,  — произнес Аласдэр.
        Сирена почувствовала, что краснеет. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то напоминал Эйдану, откуда она. У нее еще теплилась надежда, что он забудет об этом. Но прежде чем она ответила, заговорил Эйдан.
        — Конечно же, я называл ее принцессой,  — произнес он.
        Слово «принцесса» прозвучало каким-то особенным образом, а на ее шею нежно легла его большая горячая ладонь.
        Аласдэр внимательно посмотрел на Сирену и наконец произнес:
        — Думаю, ваша свадьба не за горами.
        Сирена почувствовала, как напряглись пальцы Эйдана, и судорожно сглотнула.
        — Я бы согласился с вами, Аласдэр,  — ответил Эйдан,  — но мы с Сиреной отправляемся в Лондон.
        Рука медленно сползла с шеи. Когда Эйдан взял кубок, Сирена удивилась тому, насколько белыми были костяшки его пальцев.
        — Лондон?  — озадаченно спросил Аласдэр.  — Но зачем вам туда? Ведь там совсем недавно свирепствовала чума.
        — Чума?  — спросила Сирена и вдруг подумала, что Лахлан мог там погибнуть.
        На Волшебных островах часто говорили о болезнях смертных. Сирена хорошо это запомнила еще и потому, что ее слабые способности часто связывали с каким-то заболеванием. Однако она вспомнила, что Лахлан был из этого мира лишь наполовину, и успокоилась. Он не должен был пострадать от болезней смертных.
        — Да, она вспыхнула в июле прошлого года во время коронации Якова.
        Только что беседовавший с Фергусом Рори прервал Аласдэра:
        — Не беспокойтесь, Сирена. Я недавно получил письмо от знакомых. Эпидемия прошла еще месяц назад.
        Сирене стало приятно, что Рори хочет ее успокоить.
        Алекс и Джимми решительно посмотрели на нее.
        — Мы не хотим, чтобы вы уезжали,  — заявил Алекс.
        — Верно, пусть дядя Эйдан сам уезжает,  — поддержал его Джимми.
        Эйдан саркастически посмотрел на братьев.
        — Я тоже буду скучать по вам.
        Элинна провела рукой по светлым волосам сына.
        — Мы не хотим, чтобы уезжали ни тетя Сирена, ни дядя Эйдан. Но они должны найти Лахлана. А когда они найдут его, то возвратятся вначале сюда, а потом на остров Льюис.
        — Вы еще приедете?  — спросил Алекс Сирену.
        Не в силах выдержать умоляющего взгляда его ярко-синих глаз, Сирена ответила:
        — Конечно, приеду.
        Да она и сама чувствовала, что хочет к ним снова приехать. Однако они ждали новую семью Маклауд. И Сирене вдруг стало страшно взглянуть в глаза Эйдана и увидеть там отказ.
        — Мы поможем вам, но повенчаться придется в ближайшие дни,  — заговорил лорд Макдональд.
        Элинна хотела возразить, но Аласдэр прервал ее:
        — Сирена не покинет Данвеган, пока мы не обвенчаем ее.
        Эйдан угрюмо молчал, а Фергус и Рори, казалось, не могли сдержать радости.
        — Я ценю вашу заботу, Макдональд,  — сказала Сирена,  — но…
        Лорд наклонился и погладил ее руку.
        — Можно, я буду заботиться об этом щенке. А вы оставайтесь.
        — Аласдэр, я ценю ваши чувства, но у нас совершенно нет времени. Мы завтра уезжаем,  — проговорил Эйдан. Сирена видела, как на его шее пульсирует жилка.
        Лорд Макдональд вздохнул.
        — Ничего не поделаешь, тогда придется сделать все сейчас.
        Он помолчал и неожиданно приказал Эйдану и Сирене:
        — Встаньте!
        Свой приказ он подкрепил ударом кубка по столу, отчего на белой ткани расползлось красное пятно.
        — Добрые люди!  — повысил голос Аласдэр, перекрывая неясную болтовню.  — Призываю вас помолчать минуту и засвидетельствовать брак между Эйданом Маклаудом и Сиреной… Как ваша фамилия?  — спросил Аласдэр у Сирены.
        — Рори!  — прорычал Эйдан и тоже встал.
        Сирену охватило отчаяние.
        — Лафэй, ее зовут Лафэй,  — вмешалась Элинна, толкая мужа локтем, чтобы тот не улыбался.
        — Лафэй?  — протянул Аласдэр.  — Не думал, что у вас в роду были французы.
        Аласдэр повернулся к стоявшим, которых было не менее пятидесяти.
        — Объявляется семейный союз Эйдана Маклауда и Сирены Лафэй. Сирена Лафэй, вы согласны стать женой Эйдана Маклауда?
        Сирена посмотрела на Эйдана, но так и не поняла, о чем он думает. Сирена почувствовала боль в груди. Аласдэр ждал ответа, его ждали все, и, судорожно сглотнув, Сирена ответила:
        — Да.
        Лорд Макдональд кивнул и серьезно посмотрел на Эйдана из-под серебристых бровей.
        — Вы, Эйдан Маклауд, берете в жены Сирену Лафэй?
        Эйдан закатил глаза и покачал головой. Сирене показалось, что ее сердце сейчас остановится. Взгляд затуманился. Она готова была провалиться сквозь землю.
        Аласдэр кашлянул, привлекая внимание Эйдана. «Если идея жениться на мне ему так неприятна, то почему он не сказал об этом Аласдэру раньше? Неужели он решил оскорбить меня?  — пронеслось молнией в голове у Сирены.  — Но все же он не сказал об этом Аласдэру…» — подумала она с облегчением.
        Сирена моргнула, загоняя назад непрошеную слезу. «Только бы не расплакаться! Не здесь! Не сейчас!»
        Неожиданно пристальный взгляд Эйдана смягчился. Он провел пальцем по щеке Сирены.
        — Да, я беру ее в жены,  — произнес он.  — Теперь вы довольны, Макдональд?
        И, не ожидая ответа Аласдэра, Эйдан вдруг обнял Сирену и крепко поцеловал ее в губы. Ей показалось, что свершилось чудо. Осуществилась мечта, которая когда-то жила в ней и, казалось, умерла и была забыта.
        — Мама, а тетя Сирена тоже будет носить ребенка в животике, как ты сейчас?  — громко спросил Джимми.
        — Джимми, что я говорила тебе про тайну?  — укоризненно вздохнула Элинна.
        — Так это правда?  — спросил Аласдэр.  — Ты носишь ребенка?
        — Да,  — с неохотой призналась Элинна.  — Но давай поговорим об этом попозже, а не во время церемонии венчания Сирены и Эйдана.
        Рука Эйдана обреченно опустилась, он отстранил Сирену и шагнул с возвышения.
        — Элинна, мы с Сиреной завтра уезжаем, и у меня есть право знать многое.

        Глава 19


        Молчание Сирены терзало нервы Эйдана хуже ругани. Они были уже в половине дня от Данвегана, а она хоть бы слово сказала! Уже полдня он слушал ее упрямое сопение после слезных прощаний с Элинной и ее детьми, но ему казалось, что причина ее плохого настроения была не в горе расставания.
        Эйдан пытался заговорить с Сиреной, но каждый раз получал краткие «да» и «нет». Он был почти уверен, что причиной стали внезапность их отъезда и отказ разделить с ней в ту ночь брачное ложе.
        Эйдан уже понимал, что Сирена ждала от него извинений и, возможно, объяснений, но ничего поделать с собой не мог при упоминании Джимми, так некстати сказавшем о ребенке.
        Тогда желание с такой силой охватило Эйдана, что он, очарованный совершенством Сирены, пролил в нее свое семя. Ни одна женщина не могла заставить его потерять контроль над собой, и мысль о том, что это будет за ребенок, страшила Эйдана. Он будет полукровкой… как Лахлан, чье рождение в ту грозовую ночь в доме на скалистых утесах Эйдан никогда не забудет. Теперь в его памяти всплыли все чувства, которые он когда-то испытывал в отношении Лахлана, но Эйдан не хотел, чтобы страдал его ребенок.
        Он лихорадочно думал о том, как объяснить Сирене случившееся, не рискуя вызвать безумия, в которое впал его отец, когда узнал все. Однако Сирена не была похожа на его отца ни внешне, ни характером, так что все было в порядке.
        — Будем ставить лагерь на ночь, лорд Маклауд?  — спросил сидевший на повозке светловолосый увалень Каллум.
        Эйдан посмотрел на заходящее солнце и кивнул:
        — Да.
        — Не беспокойтесь за свою супругу. Она стоит нас обоих. Утром я видел, как она сидит в седле, и поговаривают, что она умеет обращаться с мечом.
        Самолюбие Эйдана было уничтожено — спасибо старому дурню Аласдэру. Но и Эйдан не мог сказать тогда «нет». Ведь он лишил Сирену невинности. К тому же у нее было все, что Эйдан хотел видеть в своей будущей жене. Она была мила и нежна, но в то же время сильна и очень красива.
        Эйдан хорошо запомнил тот страх в глазах Сирены, который видел в них, когда раздумывал над ответом на вопрос. Он не хотел причинять ей боль и, наверное, потому сказал «да». Но как ему не хотелось говорить этого женщине, которая обманывала его. Не прошло и года, как она обманом разрушила его надежды, и теперь он должен был найти в себе силы доверять ей ради своего брата.
        — Слухи врут,  — ответил Эйдан и добавил: — Полагаю, нам лучше спать этой ночью под открытым небом. Я скажу ей об этом.
        Эйдан подозревал, что Сирена не будет счастлива услышать такое, но решил сказать ей об этом до того, как они доберутся до дома Маккензи.
        Пришпорив коня, Эйдан поравнялся с Сиреной, а Коннор, который скакал с ней рядом, пустился догонять трех мужчин, которые уехали вперед.
        Сирена демонстративно ничего не заметила, и Эйдану оставалось лишь сердито вздохнуть.
        — Чем молчать, лучше бы сказали, что вас беспокоит.
        Сирена смерила Эйдана взглядом. Она попыталась изобразить надменность, но ничего не получилось. «Ах, если бы у меня был длинный аристократический нос»,  — подумала Сирена.
        — Меня ничего не беспокоит, и нам нечего обсуждать,  — ответила она.
        — Нет?  — спросил Эйдан.  — Если бы так, вы бы не выглядели столь обеспокоенной, когда приходили ко мне вчера вечером.
        — С чего вы взяли, что я была обеспокоена?  — спросила Сирена.
        Она сосредоточенно смотрела на кожаные удила, которые сильно сжимала в руках.
        — Потому что с того момента, как мы покинули Данвеган, вы сказали мне два или три слова и вообще сердиты, как еж.
        — Я не знаю, кто такой еж, но сержусь я потому, что вы заставили надеть меня это дурацкое платье вместо плаща и бриджей.
        Сирена повела чуть вздернутым вверх носиком, указывая на темно-зеленое бархатное платье, и Эйдан вспомнил, какой разочарованной она была, когда он заставил ее вернуться в комнату, чтобы переодеть бриджи и плащ Коннора. Увы, возмущение старого Макдональда было таким, что пришлось настоять на этом. Но похоже, платье было лишь отговоркой и Сирена дулась на него совсем из-за другого.
        — Но дамы у нас не ходят в мужском наряде,  — ответил Эйдан и, протянув руку, провел по щеке Сирены пальцем.  — Дело ведь не в этом?
        Сирена подняла глаза, и Эйдану показалось, что он утонул в океане жидкого золота.
        — А вы тоже хороши! Почему вы сразу не сказали Макдональду, что не хотите жениться на мне?! В результате вы выставили меня посмешищем. Этим утром местные девицы перешептывались, что мой муж провел брачную ночь… в другом месте!
        Сирена пришпорила коня и ускакала вперед, оставив Эйдана в клубах пыли.
        Вот черт!
        — Каллум, давайте разбивать лагерь!  — крикнул Эйдан, когда они проезжали мимо двух всадников, смотревших вслед Сирене.
        «Не знаю, как насчет меча, но в седле она сидит гораздо лучше, чем они»,  — подумал Эйдан. Когда же он догнал ее, они уже довольно далеко отъехали от всадников, и Эйдан был уже зол.
        — Сирена!  — крикнул он, наклонившись и выхватив поводья из рук жены.  — Если вам не дорога своя жизнь, то подумайте о нас.
        Сирена растерянно заморгала, словно пробуждаясь ото сна. Наконец она выхватила поводья из рук Эйдана и откинулась назад, останавливая лошадь. Меж тем Эйдан уже соскочил с коня и протянул руку, чтобы помочь Сирене, но та, не замечая руки, обняла шею лошади и принялась шептать слова извинения.
        — А вы не думаете, что должны извиниться передо мной?  — спросил Эйдан.
        — Зачем? Что я сделала не так?
        — Что?  — воскликнул Эйдан, хватая Сирену сзади. Он почувствовал шелковистость волос и, смягчившись, сказал: — Возможно, вас обидели. Но таковы традиции этой земли.
        Сирена не стала вырываться, но и не поддалась рукам Эйдана.
        — Я еду с вами и подвергаюсь опасности так же, как и вы,  — ответила она.
        — Я говорю не про то, как вы сидите в седле, а про здравый смысл.
        — Вы не имеете никакого права!  — воскликнула Сирена, резко повернувшись и кладя руку на рукоятку меча.
        — Ты моя жена, и я теперь имею все права.
        — А ты даже не хочешь…  — всплеснула она руками.
        Эйдан наклонился и поцеловал Сирену в губы — крепко и нежно.
        — Я хочу тебя,  — проговорил он, отнимая губы и чувствуя, что Сирена не сопротивляется.  — Пойми, у меня накопилось слишком много дел, чтобы подготовиться к этому путешествию, а когда я пришел, было уже поздно, и я не хотел тебя тревожить.
        Конечно, не все было правдой, но Эйдан надеялся, что такой ответ удовлетворит Сирену. Как бы то ни было, ему меньше всего хотелось обижать ее.
        Сирена отодвинулась и пристально посмотрела в глаза Эйдану, пытаясь понять, говорит ли он правду.
        — Но это еще не все,  — сказала она.  — Я почувствовала, что ты отдалился после того, как Джимми спросил, будет ли у меня…
        Эйдан прервал Сирену, прижав к ее губам палец:
        — Я помню, что сказал мальчик.
        Он заключил Сирену в объятия, поглаживая ее спину.
        — Ну а теперь иди к другим. Нам необходимо искать Лахлана.
        Сирена кивнула и подняла голову.
        — А где другие? Они должны были догнать нас.
        — Они разбивают лагерь.
        — Так вы хотите остановиться здесь?
        — Да. Думаю, что они поставят и нашу палатку.
        Эйдан помог Сирене вскочить на лошадь, развернул ее в направлении лагеря и вручил Сирене поводья. Но трогаться с места она не торопилась.
        — А мы что, будем спать на земле?  — недоуменно спросила она.
        — Да,  — как можно серьезнее ответил Эйдан, которого этот вопрос едва не рассмешил.
        — Но мы замерзнем, я никогда не спала на голой земле. Да я просто не усну!
        — Уснешь. Мы вместе так умотаемся, что ты заснешь, а я буду тебя согревать,  — пообещал Эйдан.

        С громовым грохотом хлопнула створка палатки Сирены. Она с воплем вскочила, моргая от яркого утреннего света.
        — Приказ лэрда, миледи!  — бодро проговорил Коннор, усмехаясь одними изумрудно-зелеными глазами.
        Сирена вскипела. Мало того, что она спала на земле, так ее еще и выдергивали из-под теплого одеяла.
        — Вы предупредили бы меня, ведь я могла быть не одета.
        — Но вы же вчера вечером переодевались на глазах у всего лагеря,  — сказал подошедший Эйдан.
        Он схватил Сирену за руку и решительно поднял на ноги. Сирена хотела немного покапризничать, но Эйдан быстро наклонился и порывисто поцеловал ее в губы.
        — Нет времени, парни, собираемся!  — уже повернувшись, скомандовал он.
        Сирена простонала. Они были в пути уже шесть дней, и каждый день был изнурительнее предыдущего.
        — Эйдан, когда…
        Эйдан сердито посмотрел на Сирену.
        — Ты задаешь мне этот вопрос каждое утро. Есть более простые дороги, но они и более длинные. Мы же идем по Среднешотландской низменности и вскоре выйдем на хорошую дорогу. Если ты будешь хорошей девочкой, обещаю тебе уют со мной на следующую ночь.
        — Я всегда хорошая,  — ощетинилась Сирена.
        «Едва ли какая другая женщина была бы более покладиста, чем я, окажись она в подобных условиях».
        Конечно, Сирена допускала, что ее приходится долго будить по утрам и то, что она готовит, в лучшем случае оказывается несъедобным. Но и ее неожиданный муж стоил ее, так что ему грех жаловаться.
        — О да,  — ответил он, лукаво улыбнувшись.
        Уже зная, что будет, и не в силах сопротивляться, Сирена встала на цыпочки и сама поцеловала его в полные губы. Эйдан ответил ей глубоким поцелуем и пошел к лошадям, подсадил Сирену и извлек из ее седельной сумки ломоть хлеба.
        — Поешь, а яблоко, которое лежит в твоей сумке, на потом.
        — Но я не хочу сейчас.
        — Знаю,  — обреченно ответил Эйдан. Они спорили каждое утро.  — Я не хочу, чтобы ты похудела, я люблю тебя такой.
        Эйдан провел ладонью по ее бедру и посмотрел на нее так, что внутри у нее все сжалось. Внезапно она поняла, что никогда никого не полюбит с такой силой, с какой любит его. События прошедших дней подсказывали ей, что у Эйдана чувства столь же глубоки.
        Шесть дней шел назойливый серый дождик, и лишь сегодня первые лучики солнца показались из-за туч. Сирена прикрыла глаза, подставляя лицо солнцу, а Эйдан, хихикнув, принялся седлать своего коня.
        — Ты скучала по солнцу?
        — Да, не люблю дождь. У нас на Волшебных островах оно светит сильней и ярче.
        Не успели эти слова слететь с ее губ, как она поняла, что только что совершила. Зная, как относится Эйдан к Волшебному королевству, она делала все, чтобы не напоминать ему о нем. Сирена смотрела на Эйдана и растерянно моргала.
        — Ты скучаешь по дому?  — помолчав, спросил Эйдан.
        — Нет,  — искренне ответила Сирена.
        Она действительно поймала себя на мысли, что забыла о доме, и почувствовала себя виноватой. Надо признать, что Сирена порой задавалась вопросом, как они дома жили без нее. Однако с такой воительницей, как Фэллин, она была уверена, что все будет в порядке. Но, что бы она ни думала, сейчас портал в ее мир был закрыт, и с этим приходилось мириться. Будь он даже открыт, Лахлана они пока не нашли.
        Эйдан взял Сирену за руку и хотел что-то сказать, как вдруг неподалеку появился на коне Каллум. Отпустив руку Сирены, Эйдан пристально посмотрел на него.
        — Мои сожаления, Маклауд, но…
        Эйдан подошел ближе, и Сирена не слышала их разговора.
        — Всем быть настороже,  — объявил Эйдан и первым вытащил из ножен меч.
        В мгновение ока он превратился в сурового воина. Но и в суровости его красивое лицо не потеряло своего очарования. Сейчас Эйдан источал уверенность и силу. Сирена знала, что он никому не позволит обидеть ее. Она также была уверена, что сама встанет на его защиту.
        Сирена сунула руку в седельную сумку, где лежал ее магический меч, но Эйдан попросил ее, чтобы она его не показывала. Он был настолько настойчив, что Сирена не решилась ему перечить. Должно быть, ее меч был напоминанием, откуда она, и ради Эйдана Сирена готова была забыть об этом.
        — Сирена, тебе нужен настоящий меч, а не эта игрушка,  — произнес Эйдан.  — Каллум, Коннор!  — окликнул он людей.
        — Игрушка?!  — возмутилась Сирена и полезла в сумку.
        Каллум и Коннор обменялись удивленными взглядами. Все бы ничего, но вслед за ними подтянулись другие мужчины, и теперь ее окружали восемь воинов.
        Хотя из-под плащей этих крепких воинов и выступали внушительные мускулы, а бороды закрывали лица, видно было, что они встревожены. Вперед выступил мужчина с темно-рыжими волосами и бочкообразным торсом. Он глумливо смотрел на Эйдана. Сирена уже видела этот взгляд на поле боя в глазах мужчин, которые напали на них, и знала, что будет дальше.
        Несмотря на требование Эйдана, Сирена достала меч и увидела, что его рукоятка зловеще светится красным. Она положила меч на колени и начала повышать его мощность, касаясь камней кончиками пальцев. Коннор был готов уже сделать шаг вперед, но не решился, прикованный взглядом Сирены. Она была на их стороне и не хотела никого убивать из-за глупой ссоры, единственной целью которой станет ее самоутверждение.
        Понизив голос, Сирена спросила Каллума:
        — Что этот человек имеет против Эйдана?
        Она давно усвоила, что победа в сражении приходит к тому, кто лучше знает своего противника.
        — Маклауд с острова Льюис и Ламон с острова Харрис давно враждуют. Некогда они были почти одной семьей.
        — Были?  — удивленно спросила Сирена, не сводя глаз с Ламона.
        — Да, их замок сгорел до основания, и никто не выжил.
        — А при чем тут Эйдан?
        — Ходили слухи, будто это он или его брат отдали тот самый приказ, после которого начался пожар.
        Сирена от удивления открыла рот. Конечно же, все это было недоразумением.
        — Но почему…  — начала было она, однако Каллум кивком головы прервал ее.
        Он сосредоточенно смотрел на Ламона.
        Он прав. Задавать вопросы сейчас не время.
        — Ты прошел далекий путь с острова Льюис, Маклауд,  — заговорил Ламон.
        Он пропускал свою неровную рыжую бороду сквозь черные от грязи пальцы и неторопливо оглядывал присутствующих. Наконец он взглянул на Сирену и развязно улыбнулся в свои желтые, местами выпавшие зубы.
        — Я знаю, где начинается ваша земля, но даже не приближаюсь к ней. Чего же вы хотите?
        Тут Сирена поняла, чего все это время боялся Эйдан.
        — Конечно, можно допустить, что вы решили попутешествовать.  — Ламон посмотрел в сторону Сирены.  — А кто эта красивая девушка?
        — Она моя жена,  — произнес Эйдан.
        — Что ж, поздравляю,  — с насмешкой в голосе проговорил Ламон.
        Сирена увидела, как напряглась спина Эйдана и рука тяжело легла на рукоять меча. Ламон попытался как бы в шутку протянуть в сторону Сирены руку, но Эйдан извлек меч и уперся ему в грудь.
        — Даже и не думай!
        Спутники Ламона гулко расхохотались, отчего пятеро всадников за спиной Эйдана взялись за мечи.
        — Шел бы ты лучше, Ламон,  — проговорил Эйдан.
        — Зачем? А вдруг я предложу вам в качестве платы за проход через наши земли, чтобы она поухаживала за нами и…
        В следующее мгновение плащ Ангуса Ламона был намотан на кулак Эйдана.
        — Если ты еще хоть слово скажешь о моей жене, до рассвета не доживешь!
        Эйдан отпустил плащ и оттолкнул Ангуса.
        — А теперь уходи отсюда!
        Ангус потер красную от захвата шею и проворчал:
        — Хорошо, мы уйдем.
        Враждующие стороны разошлись, но Ангус вдруг окликнул Эйдана:
        — Я слышал, у тебя потерялся брат. Конечно, я мог бы пожелать вам удачи в поисках, но не люблю прикидываться. Надеюсь, он уже гниет в аду. Он этого достоин. И, поверь мне, скоро ты к нему присоединишься.

        Глава 20


        Эйдан смотрел на Ламона, изо всех сил сжимая поводья,  — хотел догнать и разобраться с ним. Но Ангус и остальные его воины были сильны и свирепы. А на стороне Эйдана оказались неопытный Каллум, четыре воина и женщина, которая владела мечом и хорошо сидела в седле. Но меньше всего он хотел рисковать жизнью Сирены. Он считал, что женщинам с мечом не место на поле боя, а уж его жене тем более, сколь бы опытной она ни была.
        — Чего мы ждем? Они уходят!  — дернула его за рукав Сирена.
        Эйдан отвел взгляд от долины, в которой исчез Ламон, и удивился тому, насколько решительным был взгляд Сирены.
        — Мне тоже хотелось того же. Но что я могу? Нас мало, к тому же я не хочу попусту рисковать своими людьми. Мне даже не известно, знает ли Ангус о том, где сейчас Лахлан. И мне очень не хочется подвергать тебя опасности…
        Сирена вынула меч из ножен.
        — Я вижу, ты снова не желаешь подчиняться мне,  — сказал он.
        Сирена пристально посмотрела на Эйдана.
        — Неужели ты думаешь, что я беспомощная девица? Мне не нужна охрана!
        Эйдан запустил пальцы в волосы.
        — А ты не думаешь, что я просто хочу решить семейную проблему без посторонних глаз и ушей? Мне не хочется, чтобы ты потом расспрашивала меня, кто откуда.
        Слова прозвучали более чем убедительно, тем более что они и были правдой — той правдой, которую Эйдан не хотел говорить Сирене. В глазах девушки блеснула обида, но прежде чем Эйдан успел что-либо еще объяснить, Сирена уже взяла под уздцы лошадь и пошла прочь.
        Эйдан не хотел причинять Сирене боль, понимая, что в словах, которые вырвались у него, оказалась горькая правда, в которой он не хотел признаваться даже себе самому. Он потратил целую жизнь, чтобы защитить Лахлана от осуждения. «Если бы не тот пожар в замке Ламона!..» Для Эйдана честь и безопасность его семьи были превыше всего, в том числе и чувств к Сирене.
        Подошел Каллум, ведя за собой коня Эйдана, и он понял, что люди заждались его.
        — Значит, мы не будем преследовать Ангуса?  — спросил юноша.
        — Нет,  — ответил Эйдан, принимая из его руки повод.
        Юноша заметно успокоился.
        — Я знаю, что это было нелегким решением, но оно правильное,  — заговорил один из воинов.  — Ламон и его люди сильны, и не стоит рисковать нашими людьми в сражении.
        — Просто я знаю, чего от Ламона ждать,  — ответил Эйдан.  — Он попытается потом отомстить нам.
        Воины успокоились, но эта мысль не давала покоя Эйдану. Действительно, почему Ламон не воспользовался этой возможностью сейчас, чтобы отомстить за смерть своих кузенов, ведь он так часто угрожал ему! Тут Эйдан подумал — возможно, они уже отомстили и Лахлан мертв.
        — Об этом мы говорили еще в Данвегане,  — произнес Каллум.  — Но ваше мастерство с мечом, лэрд Маклауд, таково, что они отступили.
        — Спасибо,  — ответил Эйдан, молясь, чтобы прав оказался Каллум.
        Всю остальную часть дороги Сирена скакала впереди, следуя по долине реки и потихоньку заворачивая к лесу.
        — Пусть скачет вперед,  — сказал Эйдан своим людям.  — Она переживает и не хочет никого видеть.
        Будь у него выбор, он между гневом и слезами Сирены выбрал бы ее гнев. Когда они приблизились к лесу и поскакали по его краю, Эйдан вдруг понял, что сожаление от того, что он огорчил Сирену, куда-то испарилось. Силуэт Сирены мелькал уже довольно далеко, и Эйдану захотелось догнать ее и задать ей хорошую трепку за то, что она совершенно не думает о своей безопасности.
        Святые угодники, куда она?!
        Сирена повернула коня и направилась прямо в чащу. Эйдан вспомнил, что Ламон сворачивал в другую сторону, и у него отлегло от сердца. Повернув коня, он повел его через чащу. Сквозь плотный строй берез и дубов виднелся лишь ее конь. Соскочив с коня, Эйдан прислушался, но только легкий бриз шелестел в листве деревьев. Внезапно меж стволов блеснуло золото, и, приблизившись, Эйдан увидел Сирену, сидевшую на коряге. Она держала на коленях меч, гладила его и что-то тихо ему говорила.
        Эйдан появился из кустов и сложил на груди руки.
        — Неужели этот крошечный меч к тому же умеет показывать правильное направление?  — спросил он.
        Не подняв глаз, Сирена медленно встала и стряхнула веточки с юбок. «Опять будет дуться»,  — с досадой подумал Эйдан, но она неожиданно ответила на его вопрос.
        — Нет, я не заблудилась,  — рассеянно проговорила она, проходя мимо.
        Погладив морду коня Эйдана, она направилась к своему коню.
        — Теперь изволь не исчезать больше, чтобы я тебя всегда видел,  — сказал Эйдан.
        — Не изволю!  — резко ответила Сирена и, берясь за уздечку, повернулась к Эйдану. Он вдруг заметил ее покрасневшие глаза и пожалел, что был резок с ней.  — Может быть, вы только и ждете, чтобы избавиться от меня?  — обиженно сказала она.  — Сколько можно притворяться, что вы забыли, откуда я? Я из другого мира, и этого не изменить. Меньше всего я хочу, чтобы вы или кто-то из ваших близких когда-нибудь пострадали из-за этого.
        Сирена повернулась к Эйдану спиной и опустила меч, светившийся темно-синим светом, в черную заплечную сумку.
        Эйдан действительно обманывал себя, но признаваться в этом не хотел ни себе, ни тем более Сирене. Чтобы не думать о том, о чем не следовало, Эйдан просто гнал подобные мысли прочь, и тогда легче было идти вперед.
        Он стремительно шагнул к Сирене и положил руки ей на плечи, не дав запрыгнуть на коня.
        — Мне очень жаль, что я причинил тебе боль,  — проговорил он, но изящные плечи девушки остались тверды. Он понял, что извинений будет недостаточно, и Эйдану пришлось признаться: — Ты представить себе не можешь, чего мне стоило не ввязаться с Ламоном в драку. Я понимаю, что разочаровал тебя и не заслуживаю прощения.
        Плечи Сирены колыхнулись под грубым мужским плащом. Эйдан сердился на себя за то, что не заставил Сирену надеть теплую накидку. Он решительно взял ее за талию и усадил на своего жеребца, а затем, взяв поводья, запрыгнул в седло позади нее.
        — Даже и не пытайся отказываться, ты простудишься, а меня обвинят в том, что я недоглядел.
        — Тогда бы дал одеяло,  — пробормотала Сирена сквозь зубы.
        — Нет, я отогрею тебя в своих объятиях,  — ответил Эйдан, вдыхая сладкий аромат ее волос.  — Кроме того, я не хочу, чтобы еще кто-то слышал о том, о чем я тебе сейчас расскажу.
        — О чем?  — Сирена стремительно обернулась, чтобы заглянуть Эйдану в глаза.
        — О том, почему мы с Ламоном стали врагами.
        — А я уже знаю. Каллум рассказал мне, что они обвиняют вас в поджоге замка Ламона. Это правда?
        Эйдан выдержал ее пристальный взгляд, явно разочарованный тем, что она сочла возможным подумать, что он действительно мог совершить столь гнусный поступок.
        — Не думайте, что я подозреваю вас в этом,  — сердито ответила Сирена, словно угадав его мысли.
        Лес закончился, но Сирена, сидевшая на коне Эйдана, все еще хмурилась. Тогда Эйдан наклонился и поцеловал ее в губы.
        — Тебя эта история с Ламоном все еще беспокоит?
        — Нет, мне просто было бы интересно услышать ее.
        Эйдан кивнул. Он сам хотел рассказать ей то, что знали только его кузен Рори и Фергус. Он чувствовал, что и ему станет легче, если он поделится своей тайной с кем-то, кто его поймет. В том, что Сирена любила его брата Лахлана, он не сомневался.
        — Это случилось несколько месяцев назад. Лахлан до безумия влюбился в Джанет Ламон, кузину Ангуса. Он втайне начал ухаживать за девушкой, а когда я узнал об этом, было уже поздно.
        Эйдан рассказал о том, что предупредил бы ее брата, если бы не помогло ничто другое. Саму же Джанет он видел всего раз или два.
        — Эта веселая, беззаботная девица вообще увивалась за многими парнями, и в какой-то момент оказалось, что она ждет ребенка. Для Лахлана это означало необходимость жениться на ней, и он готов был это сделать. Он просто пошел к ее отцу и попросил руки его дочери.
        — Ай!  — воскликнула Сирена, растирая руку.
        Эйдан отпустил руку, которой придерживал Сирену. Он понял, что, увлекшись рассказом, слишком сильно сжал ее. С минуту он смотрел вдаль, надеясь, что это хоть немного его успокоит.
        — Лахлан никогда не говорил о своем желании стать частью семьи Ламонов. И не ожидал, что Джанет будет говорить об этом со своими родственниками. Если бы не старая карга, возможно, все сложилось бы более удачно.
        — Старая карга?  — удивленно спросила Сирена.
        — Да, эта старуха присутствовала еще при рождении Лахлана. Она заметила на его плече пятно в виде семиконечной звезды и объявила, что этот младенец не из нашего мира. А в ночь, когда погиб мой отец, я выгнал эту старуху из города, дав ей достаточно денег, чтобы заручиться ее молчанием. Я тогда еще не знал, что она найдет приют в доме Ламонов. Так вот, когда та ведьма узнала, что девушка носит ребенка от уже выросшего этого мальчика, она просто сошла с ума и, нарушив данные мне обещания, рассказала всем эту историю. Она умоляла лорда не давать согласия на этот брак и избавиться от этого ребенка.
        — Только не это,  — прошептала Сирена, сжимая кулак.
        — Лахлана побили и отослали домой с официальным письмом. В этом письме они потребовали, чтобы я вместо брата женился на бедной девушке, а брата выгнал с острова Льюис.
        — И что же вы сделали? Женились?
        Эйдан выдержал испытующий взгляд Сирены.
        — Да, поскольку у меня не было выбора. До встречи с Лахланом она была невинна, так что мой брат поступил с ней неосмотрительно. К тому же ребенок… Я не мог им позволить…
        — Так вы сами выгнали Лахлана из дома? Как вы могли поступить так с собственным братом?!
        Взгляд Сирены горел негодованием, а губы напряглись.
        Эйдан задумался. Признаться, в то время он ничего больше не сделал. Он был зол на всех — на этого Лахлана, на старуху и вообще на Ламонов. В очередной раз из-за происхождения Лахлана жизнь Эйдана перевернулась, и пришлось взять невесту, которую ему предложила судьба.
        Мысли Эйдана потихоньку возвратились к настоящему, и он вновь увидел перед собой Сирену.
        — Я думал, что негодование вскоре уляжется и Лахлан сможет возвратиться домой. Я так стремился в Данвеган, поскольку отправил своего брата туда. Но видимо, он поехал в другое место…
        Эйдан задумчиво умолк, прикрыв глаза. Он знал, что скажет сейчас, и отчетливо ощутил гарь большого пожара.
        — Он выехал в Данвеган, а на следующий день сгорел замок Ламонов. Когда я возвратился в тот же день, то застал огромное пепелище… никто не выжил.
        Сирена откашлялась и придвинулась к Эйдану.
        — Вы думаете, это сделал Лахлан?
        Этот вопрос Эйдан и сам себе не раз задавал.
        — Нет, ведь ему тоже досталось,  — ответил Эйдан, отчаянно пытаясь убедить себя в том, что это так.
        Он хорошо запомнил, каким потрепанным возвратился Лахлан из замка Ламонов. Спрашивал и о пожаре, но брат так и не рассказал ему об этом, как, впрочем, и ни о чем другом. Словом, Эйдан сам ничего не знал.

        Северный ветер холодил спину Сирены — не помогали даже объятия Эйдана. Сирена куталась в шерстяную накидку, то и дело спотыкаясь на булыжной мостовой. Эйдан приказал сопровождавшей их троице оставаться с лошадьми, а сам, взяв Сирену под локоть, повел ее мимо вереницы повозок, выстроившихся на дороге, в конце которой виднелся представительный дом. «Стрэнд»,  — произнес Эйдан. Солнце уже садилось, и массивный фасад дома утопал в черных надвигавшихся тенях. Долгое и трудное путешествие наконец заканчивалось.
        Эйдан озабоченно вздохнул, и зачарованно смотревшая на тяжелую дверь из темного дуба Сирена отвела взгляд. Дом его дяди. Собрав последние силы, Сирена сделала еще несколько шагов и поднялась на широкую каменную ступеньку. Если бы ей раньше сказали, что можно так устать, она бы просто не поверила. Эйдан же держался бодро до самого последнего шага их путешествия, хотя тоже сильно устал. «Если бы я так же переживала за судьбу Лахлана, то тоже держалась бы»,  — подумала Сирена.
        Та встреча с Ламонами бросила зловещую тень на весь остаток их путешествия. С тех пор Сирена пыталась угадать, что думает Лахлан, как это у нее получалось прежде, но все было напрасно. Она сердилась сама, мучила Эйдана, и он настаивал, чтобы она прекратила бесплодные попытки. Конечно, Сирене было приятно, что он заботится о ней, но где-то в уголке сидела мысль, что Эйдану все еще неприятны какие-либо напоминания, что она не такая, как все.
        Сирена видела, что Эйдан ни на минуту не забывает, откуда она, Сирена,  — просто не может забыть и при этом не хочет, чтобы она об этом знала. И хотя ни Сирена, ни Эйдан не говорили друг другу о своей любви, многие недели, проведенные вместе, надежно соединили их. Настолько надежно, что Сирена начала подумывать, что кое-какие различия между ними не столь уж и непреодолимы. Но все это после того, как Лахлан окажется в безопасности. Только тогда Сирена признается Эйдану в своих чувствах и надеется, что он на них ответит.
        Эйдан нетерпеливо потеснил Сирену и, подойдя к двери, постучал кулаком по тяжелой дубовой панели.
        — Ты чуть не сбил меня с ног!  — сердито проговорила Сирена.
        Эйдан мельком взглянул на нее.
        «Он вымотался больше меня!»
        Дверь распахнулась, и из нее хлынуло тепло. Сирена первая шагнула в теплый полумрак прихожей и застыла, пораженная увиденным. Сквозь проем двери открывался вид на ведущую вверх богато украшенную лестницу. Все свое детство Сирена провела в подобных хоромах и хорошо знала, что за таким фасадом скрывается нечто злое.
        — Сирена, не ты ли час назад требовала кровать и горячую ванну? Я думал, это ты меня, а не я тебя буду торопить. Пошли быстрее.
        С этими словами Эйдан легко подтолкнул Сирену ладонью. Но избавиться от нахлынувших воспоминаний было не так-то просто, и Сирене вдруг представился величественный дворцовый зал и ее отец. Он демонстрировал всем руку и рассказывал, что отрубил ее у темного властелина в сражении. Потом эту руку нашли три проживавшие во дворце женщины и использовали ее для черной магии. Она находилась в леднике и потому превосходно сохранилась. Сирена видела ее много позже, однако на предплечье все еще хорошо была видна чернильная пентаграмма, оставшаяся после магических ритуалов. Сирена хорошо помнила, как король Аруон, смеясь, перебрасывался этим страшным артефактом со своими воинами, а она, Сирена, стояла вместе с матерью в сторонке. Должно быть, этот страшный трофей действительно обладал магией, поскольку они дрожали. Вот и сейчас, как тогда, подкатывала тошнота и ледяные пальцы ужаса сжимали ей горло. Сирена затаила дыхание в надежде, что это поможет.
        Эйдан отвел Сирену в сторону и махнул рукой Каллуму и Коннору, чтобы они заносили вещи.
        — Что с тобой, Сирена?  — спросил он.  — На тебе лица нет.
        Эйдан обнял Сирену, и она жадно вдыхала знакомый аромат. Теплота объятия понемногу рассеивала ужас, который сковал все ее тело. Сирена вновь начала вспоминать тот день. Как же она забыла, что и тогда нашелся защитник? Это был ее дядя, король Роуэн, который все это время стоял рядом и успокаивал их.
        — Да скажи наконец, что случилось?  — настаивал Эйдан, сжимая ей плечи.
        — Здесь живет нечто… злое,  — ответила Сирена.
        Она понимала, что это слово неточно описывает то, что она почувствовала.
        Эйдан нахмурился и отвел с лица Сирены завитки волос.
        — Просто ты устала, мой ангел. А как только…
        — Как бы я хотела, чтобы это было так, Эйдан, но…
        Внезапно появился крепкий мужчина, поблескивая сединой и тепло улыбаясь Эйдану:
        — А ты почти не изменился. Все такой же любитель женщин. Да ты проходи. Не разговаривать же в прихожей,  — сказал он.
        — Приятно снова видеть тебя, Сэмюел,  — ответил Эйдан, протянул руку и буквально втащил Сирену в темный проем.  — Много времени прошло, я и не знал, что ты вновь обосновался в Лондоне. Ты здесь с женой?
        — Да,  — ответил Сэмюел.  — После смерти Элизабет твой дядя познакомился с женщиной, на которой потом женился, а ваш покорный слуга и Бесс не захотели покидать его, чтобы не оставлять на произвол этих наглых англичан, которые ничего не понимают в уходе.
        В светло-голубых глазах Сэмюела сверкнула слеза.
        — А потом он умер.
        — Знаю,  — ответил Эйдан.  — Мне писал Джон Генри. Хотя о том, что дядя болел, мне было известно и раньше. Кузен рассказывал…
        К своему удивлению, Сирена заметила, что при каждом упоминании имени кузена Рори Эйдан сжимал губы.
        — Болел?  — насмешливо переспросил дворецкий.  — Да он был при смерти! А жена и ее брат хоть бы пальцем пошевелили!
        Со второго этажа донесся женский смех.
        — Аккуратнее, Сэмюел!  — предупредил его Эйдан.
        Сверху раздался крик восхищения, и по лестнице сбежала крупная особа с густыми рыжими волосами, перехваченными белым шнурком.
        — Лэрд Маклауд, наконец-то вы приехали к нам!
        Она радостно и по-женски кокетливо пожала ему руку и прошептала:
        — Это так печально, леди Давина очень переживала. Сейчас я вам все расскажу.
        — Бесс!  — укоризненно проговорил Сэмюел.
        — Что?!  — воскликнула она.  — Это вовсе не тайна!
        — Бесс, Сэмюел, это моя жена — леди Сирена,  — перебил ее Эйдан с мрачным выражением лица и, взяв Сирену за руку, подтянул ее ближе.
        На лице Бесс расцвела теплая улыбка.
        — О, мой лэрд, какая прелестная крошка! Рады познакомиться с вами, миледи!
        — Спасибо,  — ответила Сирена.  — У нас было долгое путешествие, и, если не возражаете, я приняла бы ванну и легла в постель.
        — Сейчас все устрою. А вы?..
        — Давайте попозже. Вначале я хотел бы поговорить со своим кузеном.
        — Вам придется подождать до завтра,  — мрачно ответил Сэмюел.  — Сейчас он выступает доверенным лицом короля Якова и редко бывает дома. Вам повезло, он сейчас дома, но вряд ли выйдет к вам сейчас.
        Словно в ответ на его слова наверху кто-то хрипло рассмеялся.
        Эйдан проследил за взглядом дворецкого, направленным вверх.
        — Тогда я расспрошу вдову. Ведь она была здесь, когда Лахлан приезжал к вам.
        Сэмюел переглянулся с женой.
        — Нам очень жаль, что ваш брат пропал. Джон Генри уже расспрашивал всех вокруг, но, увы, никто ничего не знает. Может быть, вам лучше дождаться возвращения его светлости. Леди Урсула и ее брат, поверьте мне, такие особы, что вам самим не захочется иметь с ними дело.
        — Да, да, Сэмюел прав. Подождите лучше до завтра, лорд Маклауд,  — заговорила Бесс.
        — Но мне это необходимо сделать сейчас. Я ни минуты не могу ждать.
        — Только не говорите, что мы вас не предупреждали. Настойка опиума… неприятное зрелище.
        Эйдан изменился в лице.
        — И не скажу,  — ответил он.  — Леди Давина там?
        — Да, она там,  — ответила Бесс, искоса поглядывая на Сирену.
        Эйдан галантно поцеловал руку Сирены.
        — Я ненадолго.
        В ответ Сирена покачала головой и, не желая, чтобы Эйдан уходил, сжала руку. «Возможно, он прав и я просто устала»,  — подумала Сирена. Понемногу ее уверенность в том, что в поместье лорда Гамильтона живет зло, начала рассеиваться, как предрассветный сумрак. Однако предупреждение Бесс и Сэмюеля не давало ей покоя. Она ни за что не отпустит туда Эйдана одного.
        — Нет, я пойду с тобой.
        — Только не это!  — воскликнули Эйдан и Сэмюел в один голос, а Бесс, словно почувствовав внутренний протест Сирены, пустила в ход самый сильный аргумент:
        — А как же наш ужин перед сном?
        Эйдан с благодарностью посмотрел на Бесс и, прежде чем Сирена успела что-либо сказать, стал подниматься по лестнице.
        Бесс повела Каллума и Коннора вверх по длинной деревянной лестнице к комнате Сирены. Когда же они шагнули на верхнюю ступеньку, из темноты неожиданно выступила стена и Сирена споткнулась. Она заставила себя вдохнуть и выдохнуть, чувствуя, что рядом гибель.
        Идущая рядом Бесс подхватила Сирену за руку и повела дальше.
        — Вы, наверное, устали с дороги, миледи. Давайте, я помогу вам.
        С каждым шагом они уходили все дальше в темную галерею. То ли от страха, то ли от быстрого шага Сирене казалось, что она задыхается. Они действительно шли очень быстро и, лишь когда при свете фонаря увидели стену, остановились. Свои вещи Сирена обнаружила в комнате, войдя туда вместе с Бесс.
        — Сэмюел позаботится о безопасности гостей,  — сказала Бесс, глядя на них,  — но думаю, будет лучше, если один из вас в эти дни сам позаботится о леди.
        — Да, именно это лэрд Маклауд уже предложил нам,  — ответил Коннор.  — Если потребуюсь, леди Сирена, я буду рядом.
        Сирена заметила, как сжались челюсти Коннора.
        — Спасибо,  — со вздохом ответила она, и Коннор с Каллумом вышли.
        — Полагаю, вы думаете, что предосторожность лишней не бывает, но смею уверить вас, здесь это не пустые слова. Видели бы вы, что здесь бывает, когда собираются компании. Старый лорд Гамильтон, должно быть, в гробу переворачивается, храни Бог его душу.
        В добрых карих глазах Бесс блеснула слеза.
        — Интересно, как старый лорд уживался с беспокойными родственниками жены?
        Этот вопрос Сирены, неожиданный для нее самой, испугал Бесс.
        — Что вы! Брата леди Урсулы при жизни лорда Гамильтона и на порог не пускали. Слава о нем шла по всему Кирку, его даже лишили церковного сана. Старый лорд не потерпел бы такого, а при Джоне Генри… да он вообще дальше собственного носа не видит. Может быть, Генри просто не хочет с ним связываться, считая его человеком короля… Что же касается жены Джона Генри, то тут… в общем, это другая история.
        Бесс вздохнула:
        — Я уже сказала Сэмюелу, что не останусь больше в этой компании. А приезду лэрда Маклауда я так обрадовалась, поскольку надеюсь, что он заберет нас в свое поместье.
        — Думаю, что Эйдан не откажет,  — ответила Сирена.  — Однако меня удивило ваше желание покинуть поместье лорда Гамильтона. За то время, которое вы провели в этом доме, вы, наверное, уже породнились с этой семьей.
        — Да, мы действительно служим у них давно. Я и сама чувствую, что расставание будет нелегким. Однако вы не видели того, что видела я. Вы еще вспомните мои предостережения. В этом доме живет само зло.
        Сирена задрожала. Бесс подтверждала ее худшие опасения. Когда-то король Гейбриел говорил о каких-то темных силах в Лондоне. Теперь Сирена не сомневалась в том, что в залах этого изящного особняка на Стрэнде живет зло. А также в том, что в этом доме одно время жил и Лахлан.

        Глава 21


        Сирена проснулась. В эту ночь она даже не раздевалась и не прятала меч. Смутные утренние грезы одолели ее, она сняла руку с рукояти меча и провела ладонью по лицу. Она чувствовала, что кто-то в этом доме связан с исчезновением Лахлана, и это чувство не покидало ее.
        — Сирена,  — раздался тихий шепот.
        Ей показалось, что в полутьме комнаты она не одна. Сжав рукоятку меча, Сирена спросила:
        — Кто там?
        — Сирена…  — Голос прозвучал еще тише.
        — Лахлан?  — удивленно спросила Сирена, узнав голос.
        Сердце замерло, и Сирена сжала ладонями виски.
        «Хорошо, что жив»,  — подумала Сирена.
        — Лахлан, мы с Эйданом здесь, в Лондоне. Где ты?
        — Нет, не ищите меня. Слишком опасно… и слишком поздно. Уезжайте.
        — Нет! Мы не уедем без тебя. Держись, мы найдем тебя, Лахлан.
        Последние слова Сирена произнесла даже вслух, однако связь слабела, и ее брат не отозвался. Она сжала виски руками, в надежде почувствовать его, но тщетно.
        Сирена поднялась с постели. Ей необходимо найти Эйдана и рассказать ему, что Лахлан здесь, в Лондоне, что он вступал с ней в контакт. Протерев глаза и стряхивая последние остатки сна, Сирена подхватила с постели свою накидку с мечом. С ним она не расставалась никогда, не расстанется и в этом доме, где живет зло. Подвязав за спину ножны, Сирена прикрыла меч плащом и повязала его у ворота.
        Обернув руку тряпкой, она осторожно подняла железный засов. Он противно скрипнул. Сирена выглянула из-за двери и увидела, что Коннор, дежуривший у двери, проснулся.
        — Что-то случилось, миледи?  — спросил он. Вдруг он заметил, что Сирена в плаще, и нахмурился.
        — Мне надо поговорить с Маклаудом. Вы его видели?
        — Нет.  — Он кивком показал в направлении большого зала.  — Пока не возвращался. Он распорядился, чтобы вы были здесь до его возвращения.
        Но Сирена ждать не могла. Теперь от нее зависела жизнь Лахлана. Сирена решительно шагнула вперед, но Коннор преградил ей дорогу.
        — Вы не понимаете! Мне необходимо поговорить с ним!
        — Вы должны остаться здесь, леди Сирена. Если я пущу вас в зал, не сносить мне головы. Да и вы, если увидите, что видел я в этих коридорах, сами не захотите выходить из комнаты.
        Коннор не отступал, и Сирене пришлось хитростью заманить его в свою комнату. Она поплотнее завернулась в плащ.
        — Вы замерзли?  — нахмурившись, спросил Коннор.  — У вас погас камин. Если хотите, я могу разжечь его.
        — Спасибо, Коннор,  — проговорила она.
        Если бы было другое решение, Сирена, безусловно, выбрала бы его. Но его не было. Коннор присел у каминной решетки, и Сирена, изловчившись, схватила его за шею. Пальцы нащупали артерии, и спустя мгновение Коннор повалился без чувств.
        Сирена поймала его, дотащила до кровати и связала.
        — Мне очень жаль,  — проговорила она начавшему приходить в себя Коннору, успокаивая себя тем, что не задумала ничего плохого.
        Сирена вышла из комнаты и пошла по узкому коридору на звук голосов. По мере приближения к восточному крылу они становились все громче, и наконец у лестницы, ведущей в обитую деревом галерею, она увидела двоих — мужчину и женщину в черных полумасках. Они страстно ласкали друг друга, не замечая ее присутствия. Сирена обошла эту странную парочку и поспешила в галерею, которая, похоже, пересекала поместье по всей его ширине. Внезапно сзади что-то грохнуло, потом еще и еще. Сирена обернулась и заметила, что это та странная парочка сверзилась вниз со ступенек. Зазвучал знакомый бас. Это Сэмюел выражал им свое сочувствие.
        Не желая быть обнаруженной, Сирена спряталась за поворотом и оказалась напротив огромных двустворчатых дверей, которые вели в большой зал. До нее доносились мужские и женские голоса. Сирену охватил ужас. Только не сейчас! Она споткнулась и, чтобы не упасть, схватилась руками за стенку. Задыхаясь, она добралась до угла и прижала к губам ладонь. Ее тошнило, а голова так болела, что она едва стояла на ногах. Пылающей щекой Сирена прижалась к благодатной прохладе дерева.
        Нуй!
        Мертвеющими пальцами Сирена нащупала под плащом рукоятку меча и схватилась за нее, как за спасительную соломинку. Чувствуя, как желчь подступает к горлу, она судорожно сглотнула и обеими руками извлекла меч из ножен. Она чувствовала силу этого меча, эта сила наполняла ее и защищала от творившейся здесь черной магии. С груди спал невидимый камень, и она смогла вдохнуть полной грудью. Вместе с головной болью рассеялся черный туман, и сознание ее прояснилось.
        — Спасибо, друг!  — задыхаясь проговорила Сирена.
        Внезапно двери в большой зал распахнулись, и, все еще не чувствуя в ногах силы, Сирена сочла за благо затаиться в тени. В свете свечей в дверях появилась пара в таких же черных полумасках, а за их спиной в водовороте света Сирена разглядела толпу ряженых. Многие были не только в масках, но и в диковинных нарядах. Надеявшаяся разглядеть среди них Эйдана, Сирена быстро отказалась от этой затеи.
        Тяжелая дверь закрылась, и в неожиданно наступившей тишине до Сирены донесся разговор.
        — Моя дорогая, ты уверена, что не хочешь остаться еще?
        — Конечно же, нет, Джаспер. Эти приемы леди Гамильтон уже выходят за рамки приличия. Да и поздно уже.
        — Но леди Урсула обещала показать последователям Джариуса власть темного лорда. Давай останемся и посмотрим.
        — Темный лорд?  — насмешливо повторила женщина.  — Сколько ты сегодня выпил, Джаспер? Если честно, то эта леди Урсула сошла с ума, и причиной тому стал ее брат Джариус. Пошли, я не желаю здесь оставаться.
        Парочка исчезла в темноте, и голоса стихли.
        Сирена с силой растерла виски, силясь понять услышанное. Возможно, они просто неправильно поняли Урсулу и ни к каким темным силам она не обращается. Ведь в ее королевстве темных лордов уже давно заточили в темницу.
        Но вдруг смертные общаются с ними?
        Сирена оставила эти пустые размышления. Ей необходимо разыскать Эйдана, вместе они решат, что делать.
        Все еще держась за стену, Сирена встала на ноги. Она физически ощущала зло, творившиеся вокруг, и если бы не волшебный меч в руке, она едва ли смогла бы противостоять долго. Однако Сирена уже испытала на себе действие зла и не хотела подобного вновь. Но и с обнаженным мечом она не могла идти в зал. Вернее, могла, но что скажет Эйдан? Оставалась проблема, как держать меч в руке и скрывать его под плащом. Уже подходя к дверям, она надорвала бок платья и скрыла меч под тканью. Сквозь светло-желтую ткань она видела, как светится его лезвие, но снизить мощность не рискнула. «Чуть больше осторожности, и все будет в порядке»,  — решила она.
        Взяв в левую руку рукоять меча, она прикрыла ее плащом и скользнула в большой зал. Сирена благоразумно решила идти вдоль стенки, прошла мимо статной особы в платье с огромным декольте и мимо нескольких мужчин, одетых во все черное. Эйдана видно не было.
        Подошел слуга в камзоле и жестом предложил ей инкрустированный серебром кубок.
        — Спасибо… нет,  — ответила Сирена, стараясь не смотреть ему в глаза.
        — Но леди Гамильтон настаивает, чтобы все гости испили это.
        — Не сомневаюсь,  — пробормотала Сирена.  — Но я спешу.
        Губы слуги сжались в тонкую линию, а глаза упрямо сверкнули.
        — Либо вы подчинитесь, либо мне придется вас выпроводить.
        Сирене было очень интересно, как он собирается ее выпроваживать, но, пока она не нашла Эйдана, она не имела права привлекать к себе внимание. Она отодвинула плащ и показала лакею рукоять меча.
        — Я лучше пойду,  — растерянно проговорил он и отступил.
        Внезапно на Сирену налетела белокурая девушка и, пискнув «извините», отшатнулась к дверям. За ней продвигались толстяк и высокий мужчина. Их лица, как и у многих, были закрыты черными полумасками, и Сирена видела лишь похотливую усмешку, которая растягивала плотоядные губы толстяка.
        Вздохнув, она направилась вслед за ними, ничуть не сомневаясь в том, что легко справится с этими мужланами. Когда за ее спиной закрылись двери, лишь узкая полоса света освещала коридор, и Сирена не сразу разглядела эту троицу. С выражением блаженства на лице та, которую Сирена приняла за жертву, принимала ласки одновременно двух мужчин.
        Охваченная отвращением Сирена возвратилась в зал. Теперь она смотрела на все новыми глазами. Везде, куда бы она ни посмотрела, она видела, что люди ласкают друг друга, совершенно не стесняясь окружения. Заметила и уже знакомого лакея, который разговаривал со знатной дамой, показывая кивком в сторону Сирены. «Наверняка Урсула!» — с раздражением подумала Сирена, продолжая оглядывать толпу. Внутренний голос подсказывал Сирене, что ей следует держаться подальше от Урсулы.
        Накинув поглубже капюшон плаща, Сирена пробиралась через небольшую группу людей. Она поднялась на цыпочки и разглядела в противоположном конце зала знакомую фигуру. Человек стоял к ней спиной и разговаривал с рыжей девицей. Та же осанка, такие же широкие плечи. Сирена с облегчением вздохнула.
        Эйдан!
        Пробравшись сквозь толпу поближе к Эйдану, Сирена заметила, что он увлечен разговором с рыжеволосой и ничего не видит вокруг. Сирене даже показалось, что она присутствует при глубоко интимной семейной сцене, поэтому в нерешительности остановилась. Рыжеволосая взяла руку Эйдана и осторожно положила ее на свой раздутый, как шар, живот. Слов Сирена не слышала, но ей показалось, что эта женщина о чем-то умоляла Эйдана. Он держал свою ладонь на будущем ребенке, и Сирена видела, как черты его лица смягчаются. Как знаком был Сирене этот взгляд, как она влюбилась в него в первые дни знакомства с Эйданом! Ревность одолевала ее. Сирена понимала, что сейчас к Эйдану лучше не подходить, но она должна была сказать ему то, что услышала утром.
        — Хорош животик?!  — прозвучал совсем рядом женский голос.
        Сирена повернулась. Рядом с ней стояла та знатная дама, которая тоже с некоторым недоумением смотрела на Эйдана и рыжую.
        — Простите?  — переспросила Сирена, и сочувствующая улыбка растянула ярко накрашенные губы дамы.
        — Судя по вашей реакции, вы и есть та самая жена Маклауда. Я угадала?
        Сирена неловко переступила с ноги на ногу. Ей определенно не нравились намеки этой дамы.
        — Да, я Сирена Маклауд. А вы кто?
        — Я леди Гамильтон. Для вас, дорогая, просто Урсула.
        Урсула скрестила руки, отчего они исчезли под ее тяжелыми грудями, и склонила голову.
        — Боюсь, что Давина уже сожалеет о том, что когда-то вышла за него замуж,  — сказала она.  — Я не обвиняю ее. Мой сын, приемный сын, все равно никогда не уделял ей достаточно внимания. А этим вечером великолепный горец, которому Давина прощала все, уходит. Простите меня, но у нее ужасный вкус, если она в последний момент просила меня отменить помолвку с лордом Маклаудом, отдав предпочтение Джону Генри.
        — Как… Давина и Эйдан были помолвлены?  — вырвалось у Сирены.
        — Да, несколько лет назад. Эйдан тогда мне признался, что она покорила его.
        Сирена не сводила обеспокоенного взгляда с Эйдана. Давина что-то говорила ему, он кивал. Затем он убрал ладонь с живота и нежно взял ее руку. Давина уткнулась в его широкое плечо, и они вместе вышли через не замеченную Сиреной прежде боковую дверь.
        Сирена вновь почувствовала в груди унылый приступ боли. Леди Гамильтон погладила ее руку.
        — Не отчаивайтесь. Он даже если и возобновит отношения с Давиной, то ненадолго. Его сердце в ваших руках, дорогая. К тому же вы ему жена, и этим все сказано.
        Заметив тревогу на лице Сирены, Урсула нахмурилась:
        — Должно быть, вы женаты совсем недавно, если это вас так беспокоит.
        Как Эйдан мог пойти на такое?!
        Сирена судорожно сглотнула. Во рту было сухо.
        — Если не возражаете, Урсула, я хотела бы возвратиться в свою комнату. У меня было трудное путешествие.
        — Неужели вы только что приехали?  — удивилась леди Гамильтон.  — Я еще вчера говорила с вашим мужем и знаю, что он приехал сюда в поисках своего брата.
        В глазах Урсулы вспыхнула и погасла искорка, а взгляд был таким, как у кота, который смотрит на загнанную в угол мышь.
        Лахлан!
        Конечно же, она должна думать о своем брате, а не об Эйдане с его старой привязанностью к этой рыжей красотке, которая когда-то свела его с ума и хотела родить от него ребенка и которая только что вышла из зала в обнимку с ее мужем!
        Сердце Сирены заныло.
        Не сейчас, не теперь!
        — Лахлан уже несколько недель неизвестно где,  — решительно произнесла Сирена.  — Неужели вы тоже ничего не знали, а если знали, то почему не сказали Эйдану?
        Урсула задумчиво расправила собранный в гармошку рукав платья.
        — Просто забыла, и Эйдан знает почему. Мой муж скончался за месяц до прибытия Лахлана, и дом был в трауре. Мы действительно видели Лахлана, но он приезжал лишь для того, чтобы повидаться с друзьями. Не какой-нибудь прием, а маленькая неофициальная встреча. Ничего серьезного, учитывая обстоятельства.
        Объяснение Урсулы показалось Сирене отговоркой. За время, проведенное в этом королевстве, Сирена не успела узнать, как смертные оплакивают своих умерших, но она подозревала, что будь слова Урсулы правдой, то и этого приема тоже не было бы. Сирена поняла одно — даже если Урсула и скорбела по ушедшему мужу, она была в курсе дел Лахлана намного глубже, чем хотела ей показать.
        — Вы не помните, не говорил ли Лахлан о своих планах?
        — Я знаю немного. Разве что он упоминал, что кое-кто из гостей проявлял интерес к вашему мужу. Еще я знаю, что Лахлан общался со многими гостями, особенно с женщинами. Многие влюбились в него.
        Урсула удивленно посмотрела на Сирену, словно рассказывала о чем-то очевидном.
        — Ваш муж — мужчина-красавец и любит верховодить во всем. В этом он схож со своим братом, хотя тот больше похож на спящего льва. Но и он очарователен со своими золотистыми волосами, пристальным взглядом и сильными руками…
        Урсула запнулась, чувствуя дрожь возбуждения от одного лишь перечисления черт Лахлана, закрыла глаза, а когда открыла, то посмотрела на Сирену так, словно увидела ее только сейчас. Она протянула руку и сбросила капюшон с головы Сирены.
        — А вам не говорили, что вы похожи на Лахлана? Очень похожи, ведь он вам теперь двоюродный брат.
        Сирена не сразу нашлась, что ответить, а Урсула задумчиво провела кончиками пальцев по ее щеке.
        — Сколь мила, столь же и невинна,  — пробормотала она, глядя на Сирену и словно не видя ее. Сейчас она мысленно была далеко отсюда.  — Я должна представить вас своему брату,  — неожиданно и решительно заявила она.  — Уверена, он очень заинтересуется.
        Тревожное чувство овладело Сиреной, а рукоять меча была уже горячей. Должно быть, он тоже чувствовал опасность.
        — Я подумаю…  — ответила она.
        Урсула прервала Сирену до того, как она успела найти оправдания для отказа.
        — Возможно, у моего брата будет больше сведений о Лахлане.
        Леди Гамильтон наверняка знала, на какую приманку поведется Сирена! По торжествующему блеску в голубых глазах Урсулы Сирена догадалась, что хозяйка бала не сомневается в своей победе.
        Главное — не показывать страх!
        «Воин — всегда воин»,  — напомнила себе Сирена, а о том, что Лахлан в опасности, она и не забывала. Часть ее сознания кричала о том, что надо возвращать Эйдана. К тому же у Сирены был магический меч, который придавал ей силы. Следуя за Урсулой через толпу гуляк в масках, Сирена сжимала рукоять меча. Она чувствовала, как он наполняет ее силой. Когда они подошли к стене, где Сирена вначале видела Урсулу, одна из деревянных панелей отошла в сторону.
        Внезапно надвинулась стена черноты, пронзенная тысячами булавочных точек света, и Сирена затаила дыхание, боясь вдохнуть ее внутрь. Эта тьма отозвалась болью в голове Сирены. Из зияющего прохода к ней ступил кто-то в черных одеждах и с черной маской на лице. Спустя мгновение деревянная панель скользнула на место, и туман за спиной неизвестного рассеялся. От увиденного у Сирены перехватило дыхание — возможно, подумала она, уже поздно. Эти люди разбудили слишком сильную магию. Сирена молила лишь о том, чтобы тот, кого они освободили, не оказался одним из темных лордов. Хотя, рассудила она, они и не могли открыть портал в преисподнюю, куда этих лордов когда-то заточили. Едва ли они знали, где находится этот портал… если только они не нашли одну из утерянных гриморий!
        Эта мысль пришла Сирене в голову не сразу и очень напугала ее. Но одно у Сирены не вызывало сомнений — то, что было скрыто в той комнате, связано с исчезновением не только Лахлана, но и тех пропавших в Лондоне, о которых говорил король. Теперь ключом ко всему был ее брат. Как только Сирена найдет его, то поймет, с чем имеет дело и как это остановить.
        — Вам плохо?  — сочувственно спросила Урсула, протягивая руку.
        — Нет… все в порядке,  — ответила Сирена.
        — На секунду мне показалось, что вы вот-вот упадете в обморок,  — произнесла Урсула и крикнула через плечо: — Колин, тут леди Маклауд! Как ты думаешь, Джариус хотел бы поговорить с ней?
        Демонстрируя Сирену, Урсула провела ладонью по волосам девушки.
        — Да, определенно да!  — каркнул мужчина, словно его горло было повреждено. В прорези на маске Сирена видела влажный блеск глаз. Незнакомец еще секунду посмотрел на Сирену и перевел взгляд на Урсулу.  — Но сейчас он… не может никого видеть.
        — Я понимаю,  — пробормотала леди Гамильтон.  — Если он согласится, не забудь…
        Урсула замолчала, очевидно, не желая, чтобы слышала Сирена.
        — Я помню,  — зловеще проскрежетал незнакомец.
        — Мне очень жаль, Урсула, но я, пожалуй, пойду. Я еще не отдохнула после дальней поездки,  — сказала Сирена, собираясь уйти.
        «Еще не конец!» — напомнила себе Сирена.
        Незнакомец посмотрел на нее из-под маски, вновь блеснув глазами.
        — Я провожу вас до комнаты, леди Маклауд.
        — Спасибо, не надо.
        И дело было даже не в том, что Сирена не хотела идти вместе с ним. Она вообще не собиралась идти сейчас в комнату. С ней в контакт вступил Лахлан, она сама видела, что здесь разбужена черная магия, так что самое время начинать поиски. Сирена пока не знала, как она это сделает, но знала, что осмотрит эту усадьбу снизу доверху, пока не найдет брата.
        — Хорошо,  — согласился незнакомец,  — но будьте осторожны. Никогда не знаешь, что можно найти за закрытой дверью. Остерегайтесь теней.
        Омерзительный смех еще долго звучал в ушах Сирены, которая уже покинула большой зал.

        Глава 22


        Давину била дрожь, и Эйдан обнял ее, чувствуя, как напряжен сам. Когда они вошли в коридор, гул толпы стал затихать, и он наконец почувствовал облегчение.
        Только теперь он понял, насколько им овладело отвращение к тому, что он видел. Эти столичные аристократы не нашли ничего лучше, чем поиграть в магию и поговорить о том, какая это дыра — Кирк. Но все это было бы не так мерзко, если бы не эта распущенность чувств среди сотен глаз и ушей.
        Эйдан был доволен лишь одним — тем, что Сирены там не было и она не видела всего этого. А также тем, что Сирена не видела, как он обнимает сейчас Давину. Сколько же сил она потратила когда-то, чтобы расстроить свою помолвку! Об этом знает еще, пожалуй, только Урсула. Кстати, именно она общалась с его братом в ночь, когда тот исчез.
        Эйдан с отвращением вспоминал, как Давина чуть не загнала его в угол, и он подумывал даже о том, чтобы уехать из Лондона. Но сейчас он чувствовал неподдельный страх девушки, и ослабить объятия было ниже его чести. Как бы он ни относился к ней теперь, он просто не мог игнорировать ее просьбу о помощи. Прежде притягивавшие его очаровательные огненно-рыжие волосы теперь не возбуждали, а воспоминания о старых днях ранили. Сейчас Эйдан смотрел в ее зеленые глаза, и ему передавался страх за ее будущего ребенка.
        Меж тем Давина ласкала через плащ своими длинными пальцами мускулистый живот Эйдана. Он ругнулся. Времена, когда он увлекался Давиной, давно прошли, но он был далеко не монах. Эйдан поставил Давину на ноги и повернул в сторону коридора.
        — Где твоя комната, Давина?
        Она посмотрела в глаза Эйдана, и ее губы дрогнули.
        — Я не хотела. Пожалуйста, не сердись на меня.
        Ее длинные пальцы вновь пробежали по животу Эйдана.
        — Не оставляй меня.
        — Я провожу тебя до твоих покоев. Если тебе страшно, пришлю к тебе одного из своих людей. Без охраны ты не останешься.  — Внезапно Эйдана осенила мысль.  — А почему Джон Генри не с тобой?
        Давина поникла.
        — Я не знаю. Он никогда не бывает здесь. Мне не следовало выходить за него замуж. Жаль… жаль, что я не вышла за тебя. Ну почему ты тогда не настоял, когда Урсула была против?
        Последний вопрос Давина произнесла почти шепотом, но Эйдан был уверен, что ему не послышалось. У него в мозгу роилось множество слов, обидных слов, но, как мужчина, он не мог говорить об этом сейчас, когда Давина и так была расстроена. Ведь она, искренне любившая его, Эйдана, с легкостью променяла его на другого, чье положение в обществе было явно лучше. Джон Генри предложил ей не только больше денег, но и путь в светское общество, к чему она так стремилась.
        Эйдан рассмеялся, и эхо этого смеха отозвалось в освещенном факелом коридоре.
        — Не время вспоминать былое, Давина. Где твоя спальня?
        Давина обернулась и, посмотрев через плечо, сказала:
        — Третья дверь направо.
        У самой двери Эйдан потянулся к задвижке, но Давина положила свою маленькую ладонь на его руку.
        — А ты разве не зайдешь?
        — Нет, я женат, Давина. Мне кажется, что моей жене не понравится, если я зайду к тебе.
        Эти слова прозвучали уверенно, но, по правде говоря, Эйдан и сам не знал, что сказала бы Сирена, если бы увидела его сейчас. Едва ли она была бы в восторге. Он представил себе Сирену, сверкающую в негодовании глазами, и невольно улыбнулся. Пожалуй, гнев только украшает ее.
        Этот странный брак, начинавшийся как забава, теперь казался ему более чем реальным. Эйдан был уверен, что Сирена любит его, хотя она не говорила об этом. Не все между ними было гладко. Оставались проблемы, которые им предстояло решить. Эйдан понимал это, но решение этих вопросов откладывалось и откладывалось.
        — А мне все равно, что она думает! Что думаешь ты?  — спросила Давина довольно резко.
        Эйдан не удивился, он запомнил ее именно такой.
        — То же самое,  — ответил он, открывая дверь.
        — Ты любишь ее?  — спросила Давина.
        Он ответил не сразу. Он всегда думал, что любил, но никогда всерьез об этом не задумывался и тем более не собирался обсуждать это с Давиной.
        — Да, люблю,  — просто ответил он.
        — Ей определенно повезло,  — сказала Давина, наклонив голову.  — Мне очень жаль, что этот ребенок… возможно, ребенок кузена…
        — Почему возможно?  — переспросил Эйдан, переступив порог комнаты.  — Давина, ты чем-то испугана?
        Она положила руку на живот.
        — Пожалуй, это может показаться глупым, но я боюсь за своего ребенка.
        — Если ты чувствуешь себя нездоровой, я пошлю за Бесс.
        Давина задумчиво пошевелила рукой.
        — Нет, не надо.
        Она поглядывала в сторону большого зала и выглядела испуганной.
        — Прошу тебя, не говори об этом здесь. Нас могут подслушать. Я обещаю, что попытаюсь не скомпрометировать тебя.
        На ее губах появилась улыбка — та самая улыбка, которая ему так нравилась.
        — Несколько минут — это все, что я могу тебе уделить. Мне еще надо посмотреть, как дела у жены,  — нахмурившись, сказал Эйдан.
        Ему почему-то казалось, что за ними кто-то следит. Но коридор за его спиной оказался совершенно пустым. Эйдан покачал головой, вспомнив слова Сирены о зле, которое поселилось в этом доме.
        Давина прошла по ковру к зажженному камину и зябко поежилась.
        — Что тебя волнует?  — снова спросил Эйдан.
        — Я совершила ужасную ошибку,  — ответила Давина, прикрыв ладонью рот.  — Однажды я хотела вызвать у Джона Генри хоть немного ревности и… не смогла. Понимаешь, он не любит меня. А с тех пор как мы переехали в Лондон, вообще забыл обо мне.
        — Ты получила то, что хотела,  — ответил Эйдан.  — Это человек с деньгами и властью.
        Нет, он не злорадствовал, он меньше всего хотел, чтобы Давина подумала так. Он просто сказал правду.
        — Я знаю, что причинила тебе боль, Эйдан. Я была тогда глупа и ничего не понимала. Мне очень жаль.
        Эйдан ей верил. Возможно, Давина наконец повзрослела, но, увы, слишком поздно.
        — Мужчина, который помог мне обмануть Джона, оказался нечестным. Когда я не приняла его посулов, он отказался молчать. Словом, я не знаю, чей это ребенок, и… не знаю, что делать.
        Эйдан схватил Давину за плечи.
        — Этот человек заставил тебя?
        Давина закрыла глаза.
        — Он сказал мне, что я сама не знаю, чего хочу…
        — Да кто он?! О ком ты говоришь?
        — Джариус, брат Урсулы.
        Эйдан повернулся и направился в большой зал.
        — Нет, Эйдан!  — крикнула Давина.  — Ничего не говори Джону. Этот Джариус опасен.
        Эйдан остановился.
        — Он обладает непонятной властью над людьми,  — начала рассказывать Давина.  — Я не знаю почему, но все делают то, что он хочет.
        Эйдан заметил, как щека Давины увлажнилась.
        — Я лично слышала, как он говорил, что его последователи сделают все, что он прикажет. Даже пойдут на убийство.
        — Давина, ты готова повторить это, если я обращусь к правосудию?
        — Нет, но я могу многое рассказать. Спиртное развязывает язык, и я слышала часть их застольных откровений. Двое приятелей просили Джариуса дать им власть над людьми. Он согласился, и с тех пор этих двоих никто не видел.
        Эйдан на мгновение прикрыл глаза.
        — Среди этих двоих не мог быть Лахлан?
        — Нет, но я думаю, они знают, что с ним случилось. Я лично слышала, как Урсула говорила Джону Генри, что получила от тебя письмо. Не верь ей, она лжет.
        — Для меня очень важно то, что ты сейчас сообщила, и я буду об этом молчать. Но тебе следует рассказать мужу о многом. Ведь ты ни в чем не виновата, просто наделала глупостей.
        Давина удивленно уставилась на Эйдана.
        — Я не смогу,  — наконец сказала она,  — но спасибо тебе на добром слове.
        Она положила ладонь на руку Эйдана, и он почувствовал, что она холодна как лед.
        — Эйдан, заклинаю тебя, не приближайся к Джариусу ночью. Он принимает настойку опиума и вступает в контакт с… Он называет его Повелителем тьмы. Это главный, а есть твари и помельче.
        Эйдан усмехнулся:
        — Не верь ему. Этот человек просто свихнулся. Этих тварей видит только он.
        — В том-то и дело, что нет. Я тоже их видела.
        Давина задрожала и сжала руку Эйдана.
        — У него есть книга, он никогда не расстается с ней. Как же он называл ее? Гримория, иногда Гримуар Гонория. Поговаривают, что в ней содержатся заклинания, которые вызывают злых духов. С ними-то он и говорит.
        — И ты этой ерунде веришь?
        А почему бы и нет?
        Эйдан вдруг подумал, что в это можно поверить. У него самого жена была из Волшебного королевства, а брат оказался наполовину из этого королевства.
        — Верю,  — ответила Давина.  — Вы их не видели, а я видела. Демоны появлялись на Самайн[3 - Самайн — кельтский праздник окончания уборки урожая.], на другие праздники.
        Давина вновь положила руку на живот.
        — Я боюсь за ребенка.
        В ответ на недоуменный взгляд Эйдана она произнесла:
        — Они говорили о жертве… жертве невинного младенца. Пожалуйста, Эйдан, помоги мне.
        — Хорошо,  — ответил Эйдан, беря в ладонь ее руку.  — Я помогу тебе, Давина. Оставайся в своей комнате, никуда не выходи. Я пришлю к тебе Каллума, он будет тебя сопровождать.
        Уже выходя, Эйдан спросил:
        — А когда вы празднуете Самайн?
        — Праздник начинается завтра, когда взойдет луна. Я слышала, что говорила Урсула. Эта ночь должна стать завесой между нашим и каким-то другим царством, а жертвой они хотят выпустить на свободу какого-то повелителя тьмы. Урсула сказала, что ее магия достаточно сильна, чтобы открыть дверь, и она посчитает за честь сделать это самолично. Но, знаешь, она увлекается опиумом, и я не уверена, что можно доверять всему, что она говорит. Иногда она говорит какие-то безумные вещи. Например, о крови других… из Волшебного королевства. Их кровь, если ее пить…
        Сердце Эйдана тревожно забилось, он шагнул к Давине и взял ее за руку.
        — Кровь?  — переспросил он.
        — Подожди, Эйдан, мне больно,  — ответила Давина.  — Я не понимаю, почему…
        Эйдан отпустил руку Давины и попытался успокоиться.
        — Мне очень жаль, но это крайне важно. О чьей крови говорила Урсула?
        — Я понимаю, Эйдан, что ты не веришь мне…
        — Заклинаю тебя, Давина, просто ответь на вопрос!
        Эйдан сжимал и разжимал кулаки, Давина отошла от него и сказала:
        — Она говорила о крови тех, кто пришел из другого мира, но…
        — Запри за мной дверь!  — резко приказал Эйдан.
        Гнев переполнял его, пульсируя в каждой жилке.
        Эйдан захлопнул дверь и держал ее, пока не услышал, как Давина опустила засов.
        «Здесь живет зло»,  — вспомнились ему слова Сирены. Да, она это чувствовала с самого начала, а он не слушал ее. Сейчас он пойдет прямо к ней, чтобы убедиться в ее безопасности, а затем разберется с Урсулой и ее братом. Нет, вначале он узнает, где они держат Лахлана.
        — Вы куда-то торопитесь, лорд Маклауд?  — прозвучал сзади насмешливый голос.
        Эйдан не успел обернуться, как тяжелый удар обрушился ему на затылок. Чернота залила глаза, колени подогнулись, и последней его мыслью было то, что надо спасать Сирену.

        Сирена горестно вздохнула. Она обошла уже оба этажа дома, но Лахлана нигде не было. Она попыталась вызвать его, но ответом стала пугающая тишина. Его действительно нигде не было, если только она сама не «оглохла» от взрыва эмоций и огорчения по поводу измены Эйдана.
        Когда Сирена бродила по коридорам, ей посчастливилось, если можно так выразиться, вновь увидеть Эйдана. Он зашел в спальню, обнимая Давину. Сирене было тяжело думать о том, что Эйдан предал ее, однако она не могла не признать, что за то время, когда они были вместе, они ничего не обещали друг другу. Получалось, что Эйдан ее не обманул и не предал. И он не виноват в том, что она с каждым днем все больше и больше влюблялась в него. За углом галереи Сирена услышала тяжелый стук и отчетливый стон. Она побежала на звук и увидела в тупике троих мужчин, склонившихся над кем-то. Боясь вздохнуть, Сирена прокралась вдоль каменной стены и спряталась в маленькой нише. Она увидела, как эти трое связывают кого-то крупного, а когда один из них поднялся на ноги, Сирена различила знакомую фигуру.
        Это Эйдан! У них Эйдан!
        Сирена почувствовала, как сердце выпрыгнуло из груди, а колени ослабли. Спустя мгновение раздался приглушенный женский крик, какой-то скрежет и тишина. Оглушительная тишина.
        — Не забудьте про девку. Ее тоже надо доставить наставнику. Мастер и леди Урсула будут ждать здесь. А я пойду с вами, как только свяжу веревки,  — прокаркал человек.
        Сирена узнала его по голосу. Это был тот, с кем познакомила его Урсула. Кажется… Колин. Он, как и тогда, был в маске.
        Тяжело ступая, из другого конца коридора к ним подошли еще люди.
        — Она ушла, лорд Ламон,  — услышала Сирена.  — Там, правда, какой-то парень лежит связанным на кровати, шевелится.
        «Коннор!  — догадалась Сирена.  — Слава Богу, они оставили его живым».
        Внезапно другая мысль сразила Сирену. Ламон! Эйдан говорил, что все погибли в огне пожара. Все, кроме Ангуса.
        — Немедленно найдите ее! Уже через час мы должны отправиться в Гластонбери.
        Это название заставило Сирену содрогнуться. Именно там и находился один из порталов в подземный мир.
        — А мне показалось, что мы останемся здесь до утра.
        — Планы переменились. Сестра Джаспера сболтнула лишнее.
        — Так вы хотите, чтобы мы заставили ее молчать?
        — Нет, не стоит, да и поздно уже. Найдите женщину, и мы выезжаем отсюда.
        — Что нам с ней сделать?
        — Оставьте ее живой. Она нам не нужна, но мастер захочет пообщаться с ней.
        Ламон ногой перекатил Эйдана, и Сирена сильнее сжала рукоять меча.
        — Этого тоже не убивайте. Пусть Маклауд послушает, как будут кричать его жена и брат. Да, пусть он посмотрит, как умирает его семья, как когда-то выпало мне. А затем я вырву его грязное сердце за то, что он сделал с моей семьей.
        Никем не видимая Сирена бессильно сжимала зубы и кулаки. Их было шестеро, так что оставалось только ждать. Пусть она и отобьется, но у них в заложниках оставался Эйдан. Страх больше не сковывал ее руки. Теперь ее наполнял холодный, смертельный гнев.
        Вдруг большая грубая ладонь легла на ее рот. Сирена схватилась за рукоятку меча, но достать не смогла. Другая рука тяжело легла поверх.
        — Тише, это я, Каллум!
        Сирена в ответ кивнула, и здоровяк Каллум отпустил ее. Он взял ее за руку и тихо увел в пустую комнату, где лежал раненый Коннор. Прикрыв за собой дверь, он для надежности прислонился к ней. Когда Каллум поднял белокурую голову, Сирена увидела в его глазах горе.
        — Они убили трех наших,  — сказал Каллум.  — Перерезали им горло, когда они спали.
        — Нет!  — воскликнула Сирена и опустила лицо в ладони.  — Мне очень жаль, Каллум.
        Сирена с силой провела рукой по лицу. Да, она не могла оживить погибших. Но она могла отомстить за них. Сирена положила ладонь на руку Каллума.
        — Эйдану пока ничего не грозит. Они держат Лахлана в Гластонбери, куда должны живыми доставить Эйдана и Давину.
        — Вы знаете, где это?
        — Нет, но нам помогут Бесс и Сэмюел. Разыщите их и приведите в мою комнату. А сами возвращайтесь и присмотрите за Коннором.
        — А как же вы и лорд Маклауд?
        — Не беспокойтесь, я смогу освободить Эйдана.
        — Но вы одна, а их…
        В ответ Сирена обнажила меч, который светился алым.
        — Со мной меч, и потому мне никто не нужен.
        — Да,  — только и смог ответить Каллум.
        Сирена осторожно приоткрыла дверь. По коридору шли двое мужчин, третий сзади нес перекинутое через плечо тело. Сирена различила на серой ткани плаща рыжий локон и поняла, что это Давина. Первой ее мыслью было освободить ее, но риск был слишком велик, и Сирена решила вначале позаботиться об Эйдане.
        — Не забудьте, встречаемся в моей комнате. А сейчас надо спешить,  — сказала Сирена, ободряюще сжимая руку Каллума.  — С Богом!
        — Да поможет вам Бог,  — ответил Каллум.
        Сирена напоследок обернулась в коридоре, Каллум смотрел ей вслед. Сирена не боялась. С ней волшебный меч, и сегодня она была готова показать всю его силу. Впереди уже звучали голоса:
        — Тяжелый…
        Сирена выглянула из-за поворота и увидела, как один отдувается и вытирает лоб.
        Немного отдохнув, эти двое тащили Эйдана по коридору. Ламон шел сзади, останавливаясь у каждой двери. Они проверяли каждую комнату. Процессия неспешно продвигалась вперед, и у Сирены было время. Она выждала момент и подбежала к Эйдану, пока Ламон со своими людьми находился в комнате. Какое-то мгновение она смотрела на мужа. Он был ранен, но сейчас заниматься ранами было некогда.
        Сирена притаилась в нише и вздохнула. Когда люди Ламона вышли из комнаты, Сирена сделала выпад. Нападения они не ожидали и рухнули под ударами Сирены, так и не успев достать мечи.
        Сирена подошла к беспомощно лежавшему на полу мужу, уперлась в стену и осторожно подвинула его к противоположной стене.
        — А ты опасна в бою,  — прозвучал голос Эйдана.
        «Он жив!» — не смогла сдержать теплой улыбки Сирена. Из комнаты выглянул Ламон и замер, увидев Сирену; на ее платье расплывались крупные пятна крови, а у ног лежали его товарищи. Рассудив, что Сирена не бросится за ним, а останется защищать Эйдана, Ламон побежал по коридору.
        Услышав звук шагов, Сирена подняла голову, но увидела лишь закрывающуюся дверь. Там же раздался звон стекла. Сирена подняла меч, готовая встретить кого угодно, но дверь оставалась закрытой.
        — Леди Сирена!
        Из-за угла появились Каллум, Бесс и Сэмюел. Сирена облегченно вздохнула и опустилась на колено около Эйдана, который безуспешно пытался сесть.
        — Черт, кто так стукнул меня?  — проворчал он.
        Сирена растирала ему виски.
        — Не надо, не вставай, погоди немного,  — проговорила она и посмотрела на Каллума, который затаскивал последний труп в комнату.  — Я же велела вам ждать меня в моей спальне.
        Каллум пожал плечами:
        — Да, но мы слышали шум и думали, что нужна наша помощь.
        Меж тем Сэмюел и Бесс присоединились к Сирене и уже снимали веревки, которыми были стянуты запястья и лодыжки Эйдана.
        — Я пойду искать Ламона,  — сказала Сирена, вставая.
        Эйдан уже сидел без помощи Сэмюела.
        — Ты никуда не пойдешь,  — ответил Эйдан.
        Он провел ладонью по лицу и неожиданно спросил:
        — А почему Ламон?
        Сирена обменялась взглядом с Сэмюелом, в ответ тот лишь молча кивнул, и Сирена решительно поднялась на ноги.
        — Да что вы секретничаете?!  — взорвался Эйдан.  — У них что, Давина?
        В голосе Эйдана прозвучало отчаяние, болью отозвавшееся в груди у Сирены. Эйдан еще не оправился от удара, и она не могла сообщить ему, что этот сумасшедший Ламон уготовил Лахлану и Давине — женщине, которую Эйдан, возможно, по-прежнему любит. Нужно было идти.
        — Сирена!  — крикнул Эйдан.
        — Каллум, принесите сюда Коннора,  — распорядилась Сирена, не обращая внимания на Эйдана, и убежала в направлении, в котором скрылся Ламон.
        Сэмюел поспешил за ней, держа в руке меч. Сирена обернулась.
        — Эйдан распорядился, чтобы я сопровождал вас.
        Сирена внезапно почувствовала, что Эйдан беспокоится о ней, и еще один кусочек льда растаял в ее сердце.
        — Он там, за той дверью,  — сказала она, поднимая меч.
        Сильным пинком Сирена открыла дверь и выставила вперед меч. Но там было тихо, лишь в разбитом окне свистел ветер, и хлопали тяжелые зеленые драпировки.
        Однако Сирена не была убеждена, что Ламон бежал, и потому, не опуская меча, предостерегающе крикнула Сэмюелу:
        — Осторожно!
        Но Сэмюел спокойно шагнул к окну, и Сирене оставалось лишь защищать его, то и дело заглядывая в углы. Как только стало ясно, что Ламона в комнате нет, она тоже подошла к окну. Не зря Ламон выбрал для бегства именно эту комнату. Ее окна выходили на крышу с ограждением, а внизу, футах в десяти, рос густой кустарник.
        — Ушел?  — словно не доверяя себе, спросил Сэмюел.
        Сирена обернулась, но неожиданно наткнулась на широкую грудь Эйдана. Она подняла голову, что заглянуть ему в глаза, и увидела холодный пристальный взгляд.
        — Мне кажется, я сказала вам, чтобы…  — начала она.
        — Пожар! Пожар! Ламон поджег лестницу!  — донесся со стороны галереи могучий голос Каллума.

        Глава 23


        Тупая боль все еще терзала затылок Эйдана, в глазах двоилось, но он чувствовал, что должен увести своих друзей из дома, где творится такое, да еще и появился Ламон. К тому же они пока не нашли Лахлана и не могли терять времени.
        Эйдан внимательно посмотрел на Сирену и прикоснулся к ее щеке. Сирена была бледна и едва стояла на ногах. Эйдану хотелось обнять ее, но времени не было.
        — Сэмюел, есть в этом доме другой выход?  — спросил он стоявшего за спиной Сирены дворецкого.
        — Да, в большом зале есть черный ход для прислуги, и выходит он к кухням.
        — Хорошо, забирайте женщин и, как только окажетесь внизу, отводите подальше всех, кого там найдете.
        Схватив с кровати темно-зеленое покрывало, чтобы тушить им пламя, Эйдан повернулся, но Сирена повисла на его руке.
        — Нет, Эйдан! Не оставляй нас. Ты пока слишком слаб, чтобы бороться с огнем.
        Эйдан поднял глаза и увидел взволнованное лицо Сэмюела. Тот подталкивал Сирену к двери.
        — Не спорь, нет времени. Мы должны остановить огонь, прежде чем пожар охватит дом. Иначе погибнут невинные люди.
        Выглянув в коридор, Эйдан вдруг вспомнил про Давину.
        — Сэмюел!  — крикнул он.  — Подождите! Пусть женщины идут одни, а вы найдите Давину.
        — Ее схватили Ламон и его люди и собираются доставить в Гластонбери,  — хриплым от волнения голосом сказала Сирена.  — Именно там они держат Лахлана.
        Эйдан удивленно посмотрел на Сирену, пытаясь понять, откуда ей это известно. Он хорошо помнил разговор с Давиной, однако не был уверен, что о нем стоит рассказывать Сирене. «Сколько еще людей погибнет из-за бреда этого сумасшедшего?!» — подумал Эйдан, сжимая кулаки.
        Но больше всего Эйдану хотелось спросить у Сирены, почему она не осталась в своей комнате. Внезапно появившийся дым смешал его планы.
        — Бегите, здесь выход!  — прокричал Эйдан. Он был готов ко всему, даже к тому, что эта упрямица снова вцепится ему в руку. Но к его удивлению, Сирена тут же повернулась и исчезла вместе с Бесс и Сэмюелом в темной галерее. Чувство благодарности за такое благоразумие почему-то не приходило, возможно, в его душе сидел страх не только за брата.
        Эйдан побежал по коридору, чувствуя, как каждый шаг отдается тупой болью в голове. А снизу уже валил густой дым, и горячий воздух обжигал горло. Эйдан сорвал плащ.
        — Каллум, Коннор!  — закричал он, увидев, как они пытаются погасить пламя, затаптывая его сапогами. Их лица были черны от сажи.  — Снимайте свои плащи быстро и повязывайте на рот!
        Эйдан уже имел неприятности с огнем на острове Льюис и, показывая пример, все проделал на глазах товарищей. Он знал, что невидимый дым может быть опаснее полыхающего огня.
        — Нам не сдержать пламени!  — прокричал Каллум, яростно топча горящий настил.
        Стаскивая завязанный плащ через голову, Коннор споткнулся, и край плаща лег на горящие перила. Ткань загорелась, и Коннор скинул уже пылающий шар на помост. Эйдан схватил плащ за край и отправил его в огонь. Деревянные панели стен пока не горели, и потому борьба имела смысл. Обгоревший край перил упал на пол.
        Внезапно центр горящего помоста провалился. «Теперь будет гореть внизу»,  — подумал Эйдан, вытирая с лица сажу, но на втором этаже уже не горело. Снизу доносились мужские голоса. Эйдан осторожно подошел к провалу и посмотрел вниз. Прямо под ним несколько полуодетых мужчин отчаянно жестикулировали, а в стороне Сэмюел и еще несколько мужчин тащили ведра с водой. Эйдан искал взглядом Сирену, но ее нигде не было видно. Он не сомневался, что старый дворецкий позаботился о Сирене и Бесс, а потом бросился тушить пожар. До него донеслось шипение воды. Теперь Эйдан знал, что пожар будет ликвидирован.
        Четверо слуг бежали с ведрами, в которых плескалась вода. Двоих из них Эйдан узнал. Они были днем раньше в большом зале. Ему опять вспомнилось то распутство, которое там творилось. Все, казалось, сошли с ума. Ну, почти все. Сэмюел и его жена Бесс остались в стороне от предложения Урсулы «повеселиться».
        Внезапно Каллум схватил темноволосого слугу и повалил на землю.
        — Стойте, стойте!  — кричал человек.
        — Каллум, что ты делаешь!  — воскликнул Эйдан.
        — Это он!  — прокричал Каллум.  — Я видел его выходившим из конюшен. Это он убил наших людей, пока они спали. Теперь он заплатит за это!
        — Нет, нет!  — воскликнул человек.  — Это были люди Ламона. Не убивайте меня! У меня жена, дети…
        Эйдан хорошо знал погибших. Сейчас он прокручивал в памяти, как они смеялись и шутили у костра. Если бы он не втравил их в этот поход, они были бы живы. Но с другой стороны, в такой поход Эйдан просто не мог отправиться в одиночку.
        Крики слуги отвлекли его от печальных мыслей, и он обратился к Каллуму:
        — Подожди, он же говорит, что не делал этого. Оставь свой гнев для того, кто действительно виноват. Ты же не хочешь пролить кровь невинного?
        Возможно, этот слуга и был виноват, но если нет, рассудил Эйдан, это стало бы величайшей несправедливостью.
        Каллум заворчал и отпустил слугу. Тот поспешно отполз, поскольку его ноги все еще были связаны. Подоспели другие слуги и помогли ему встать.
        Вскоре на внутренний дворик стали стекаться люди. Четверо отважных слуг, которые тушили пожар, ушли отдыхать, а их место заняли другие, чтобы проверить, не загорелось ли где-нибудь еще. Эйдан с Каллумом и Коннором отправились за ними.
        Они поднялись по лестнице черного хода, ведущего в большой зал. Лишь звук шагов эхом отзывался в жуткой тишине большого зала. На алтаре из черного мрамора догорали свечи в затейливых серебряных подсвечниках. Эйдан с удивлением отметил, что за алтарем, совсем как в церкви, есть небольшая ниша. «Неужели здесь проводили магические церемонии?» — подумалось ему. Меж тем в зал стекались люди. Эйдану вновь вспомнились слова Сирены о том, что в доме на Стрэнде живет зло. Теперь он проклинал себя за то, что не поверил Сирене, не расспросил ее, что она чувствовала. А ведь это было всего несколько часов назад! Словно вся жизнь Эйдана пролетела перед ним за эту ночь.
        — Жаль, что парни погибли,  — сказал Эйдан своим товарищам. Голос его звучал хрипло. Все еще давал о себе знать дым, которого он наглотался на пожаре.  — Даю слово, что мы поймаем поджигателя.
        Каллум и Коннор, видимо, тоже не могли говорить и потому энергично кивнули.
        — Я должен вас спросить,  — продолжил Эйдан,  — не желаете ли вы возвратиться в Данвеган? Я не хочу удерживать вас против вашей воли.
        — Нет, я останусь, пока мы не найдем и не накажем поджигателя,  — ответил Каллум, и на его закопченном лице неожиданно сверкнула белозубая улыбка.  — Кроме того, большей защиты, чем с вами, я не получу нигде. Ваша жена не только умеет рубить мечом, но и прекрасно вяжет узлы. Не много ли для одного человека?
        — Я тоже остаюсь с вами, лэрд Маклауд,  — произнес Коннор, бросив странный взгляд на Каллума.
        — Я что-то пропустил?  — спросил Эйдан, переводя взгляд с одного своего товарища на другого.
        — Ничего, просто Каллум находит забавным, что ваша жена ловко придушила меня и привязала к кровати в своей комнате,  — смущенно ответил Коннор.
        Зачем она затеяла все это?
        Что-то подсказывало Эйдану, что не стоит задавать этот вопрос, поскольку ответ не порадовал бы его.
        — Как ты думаешь, зачем она сделала это?  — тем не менее, спросил Эйдан.
        Коннор лишь пожал плечами.
        — Все, что я знаю, это то, что она очень хотела поговорить с вами,  — недовольным тоном ответил он.
        Каллум хлопнул Коннора по спине.
        — Ты должен быть благодарен ей! Ведь, по сути дела, леди Сирена спасла тебе жизнь. За ней пришли люди Ламона, и если бы ты охранял двери, а не лежал связанный на кровати, то скорее всего был бы мертв.
        Слова о том, что за Сиреной приходили люди Ламона, так удивили Эйдана, что он совершенно забыл спросить, зачем она искала его.
        — А как стало известно, что люди Ламона приходили за Сиреной?
        — Я сам это слышал, да мы все слышали,  — ответил Каллум.  — Леди Сирена искала своего брата и заметила вас. А также она слышала, что эти люди уготовили вам, вашей жене и брату.
        — Лахлану?! Он жив?!
        — Да…  — ответил Каллум и вдруг умолк.
        К ним приближались несколько слуг с пустыми ведрами.
        — Мы зря тратим время,  — произнес Эйдан и направился к лестнице, махнув всем рукой.
        Ему еще предстояло найти Сирену и убедиться в том, что ей ничто не угрожает.
        — Я знаю, как вы стремитесь в Гластонбери и хотите найти своего брата, милорд, но если мы как следует не отдохнем, то от нас будет мало толку.
        Каллум говорил правду. Да и сам Эйдан после этого пожара и удара по голове едва стоял на ногах. Давина говорила, что церемония начнется сегодня ночью, и Эйдан решил отдохнуть.
        — Мы выйдем с первыми лучами солнца,  — сказал он.
        На лестнице они столкнулись с Сэмюелом.
        — Вы спасли этот дом,  — сказал он.  — Если бы он загорелся, могли бы сгореть и соседние дома. А ваша жена, лэрд Маклауд, сейчас гостит у леди Стэнтон. Не так-то легко было уговорить ее остаться у нас и передохнуть, но она едва стояла на ногах. Я взял на себя смелость от вашего имени пригласить ее к Стэнтонам.
        — Спасибо, Сэмюел. А у них найдется место для Каллума, Коннора, Бесс и вас?
        — Да, они предоставили в наше распоряжение все комнаты, которые прежде занимала их прислуга.
        — Хорошо, мы выезжаем завтра с первыми лучами солнца. Вы не знаете, нет ли кого-нибудь, кто захочет поехать с нами?
        — Многие хотят. В этом доме творятся такие дела, что многие богобоязненные люди, в том числе и мы с Бесс, поедут с вами.
        — А люди знают, куда и зачем мы едем?
        — Знают.
        — Это может быть опасно.
        — Я знаю. Не переживайте, лэрд Маклауд. Мы поможем вам спасти брата и леди Давину.

        Бесс шла рядом с Эйданом по коридору дома Стэнтонов.
        — Заснула, совсем умаялась,  — проговорил Эйдан, тихонько открывая тяжелую дверь.  — Прямо в кресле у камина и заснула.
        Сирена спала в кресле, даже во сне сжимая на груди рукоятку меча. Эйдан подошел, чтобы накинуть на нее одеяло. Он вдруг понял, что сделал бы для ее спасения все, на что способен.
        Казалось, что в янтарном свете камина Сирена светилась изнутри. Такой красивой Эйдан ее еще не видел. Она была похожа на ангела, но ее грезы, похоже, были не столь невинны. Тонкий белый плащ скорее подчеркивал, чем скрывал пышные формы Сирены, и Эйдану хотелось зарыться в них, чтобы забыть зловоние смерти. Теперь и он чувствовал, что в том доме жило зло.
        Подошла Бесс и положила ладонь на руку Эйдана.
        — Я могу приготовить вам ванну и прослежу за тем, чтобы вашу жену никто не побеспокоил.
        Эйдан был благодарен Бесс, но сейчас, как только за ней закроется дверь, он решил разбудить Сирену.
        — Спасибо, я не хочу причинять вам неудобства.
        — Стэнтоны считают, что вы и ваши люди совершили подвиг, и теперь вы можете просить у них многое,  — произнесла Бесс.  — И мне кажется, у вас уже есть такое желание.
        Пристальный взгляд Эйдана скользнул по спящей Сирене, и он ответил:
        — А вы проницательны.
        — Я скажу Сэмюелу,  — хихикнула Бесс и закрыла за собой дверь.
        Эйдан присел возле своей спящей красавицы, и слабый цветочный аромат пролил бальзам на его чувства. Он протянул руку и хотел провести пальцем по ее щеке, но палец был черным от гари, и Эйдан поспешно убрал его. Ему оставалось лишь сидеть рядом и обозревать каждый дюйм ее великолепного тела.
        Внезапно пристальный взгляд Эйдана наткнулся на меч, от которого исходило золотое сияние. Он осторожно прикоснулся к одному из драгоценных камней на рукоятке, и меч сердито засверкал красным.
        «Да он живой, и я ему явно не нравлюсь!»
        В этот момент Сирена пошевелилась, зевнула и открыла глаза.
        — Эйдан?!
        — Да. А кого еще ты хотела увидеть?
        Сирена с минуту смотрела на Эйдана, словно хотела убедиться в том, что он не ранен.
        — Отнюдь не забавное приключение,  — произнесла она.  — Ты, я вижу в порядке. А как остальные?
        — Ну, нам удалось потушить пожар. Никто не ранен.
        С прелестных розовых губ Сирены слетел вздох облегчения, и она устало откинулась в кресле.
        Янтарный свет камина придавал белому плащу Сирены телесный оттенок. Казалось, что сквозь тонкую ткань проступают ее формы.
        Эйдану вдруг захотелось погладить холмы ее грудей, прижаться губами к пупырышкам ее сосков, которые хорошо были видны из-под тонкой ткани. А потом отстраниться и наблюдать, как колышутся они под мокрым пятном, которое оставили его губы. А еще смотреть и смотреть на таинственную тень, которая четко проглядывала ниже ее живота, и на легкую полутень ее бедер.
        — Эйдан, ты что?..  — Сирена замолчала, когда в нее уперся пристальный взгляд Эйдана.
        В наступившей тишине где-то скрипнула дверь, и с Сирены слетела пелена гипноза.
        — Пошли в постель, любимая!  — в порыве страсти заговорил Эйдан.
        — Зачем?  — нахмурилась Сирена.  — Мне хорошо у очага.
        — Бесс приготовила ванну, и я не хочу оставлять тебя в таком виде здесь. Сейчас сюда придут люди,  — сказал Эйдан, взял Сирену за руку и попытался поднять с кресла.
        — Что за глупости, Эйдан?  — Сирена заглянула под плащ.  — Ну хорошо, я завернусь поплотнее…
        Эйдан выхватил у нее плащ прежде, чем она успела снова завернуться в него.
        — Тебе он не нужен.
        — Посмотри, что ты наделал!
        Сирена попыталась стереть черный отпечаток ладони на снежно?белом плаще.
        — Если ты сейчас же не спрячешься под одеяло, я оставлю еще один след на твоей красивой заднице.
        Сирена что-то недовольно пробормотала, но пошла к кровати.
        — Лэрд Маклауд, ваша ванна остывает,  — донесся из-за двери женский голос.
        — Входите,  — ответил Эйдан, устраиваясь на стуле.
        Испачканный плащ Сирены он бросил на колени, чтобы скрыть свое возбуждение, что не укрылось от нее.
        — Сомневаюсь, что они вообще заметят что-нибудь,  — ехидно сказала Сирена, когда в комнату, сгибаясь под тяжестью ведер с водой, вошли три девушки.
        Эйдан обернулся и увидел, что Сирена выглядывает из-под одеяла и зловредно улыбается, слушая соблазнительные слова девушек. Меж тем девушки наполняли водой бадью, предварительно подтащив ее поближе к очагу.
        Девицы были и вправду симпатичны. Эйдан не сомневался в том, что Сирена сойдет с ума от ревности, когда рыжеволосая предложила свою помощь в том, чтобы ни много ни мало его искупать. Тем не менее, он старался казаться серьезным.
        — Спасибо за предложение, но я буду принимать ванну вместе с женой,  — ответил он.
        Как только дверь за хихикающими девицами закрылась, Эйдан решительно отбросил плащ.
        — Ты не хочешь помочь мне? А то боюсь упасть, если наклонюсь. Голова кружится.
        Это не было правдой. Но Сирена встала с постели и, виновато глядя на Эйдана, усадила его в кресло.
        — Извини, я не думала… Мне казалось, что у тебя все в порядке.
        Она опустилась к ногам Эйдана и принялась стаскивать мягкие кожаные сапоги. Впрочем, Эйдан не так уж и кривил душой. Ему очень хотелось взять маленькую ладошку Сирены и положить ее на пульсирующий бугор своих клетчатых штанов. Останавливала только мерцающая слеза в глубине ее глаз. Сирена опустила голову, и Эйдану стало неловко из-за того, что он только что играл с ней.
        — Посмотри на меня! Что не так?  — Эйдан поднял пальцем ее подбородок.
        «Проклятие, как же я раньше не заметил темные круги под глазами и напряженно сжатые губы?» Но вероятно, собственный гнев и страх застилали ему глаза, а теперь, когда он сбросил все это в борьбе с пожаром, ему открылось то, чего прежде он не видел. Но Сирена должна была сама рассказать ему об этом.
        — Лахлана удерживают люди, которые хотят выпустить в этот мир темных лордов. И это еще не все. С ними человек, который ненавидит нашу семью — тебя и Лахлана. Нам грозит смертельная угроза.
        — Меня не так-то легко убить. Давина сказала мне, что церемония начнется на следующий день, ближе к полуночи. А до тех пор Лахлану ничто не грозит, и мы успеем вовремя, Сирена.
        При упоминании о Давине на лицо Сирены легла тень. Эйдан видел, что она едва сдерживает слезы.
        — Почему ты плачешь?
        Сирена вытерла щеку рукавом платья.
        — Я не плачу. Сегодня вечером Лахлан говорил со мной. Он настолько слаб, что его голос больше походил на шепот. Он там один и не хочет, чтобы мы приезжали. Лахлан предупредил об опасности и сказал, что уже слишком поздно, чтобы что-либо можно было сделать.
        Сирена положила голову на колени Эйдана. Тот закрыл глаза, пытаясь не думать о том, что пришлось пережить его брату. Слова Давины не шли у него из головы. Он просто не мог все рассказать Сирене, во всяком случае, не теперь. Единственное, о чем он жалел,  — это то, что она была одна, когда Лахлан связывался с ней.
        — Не волнуйся, мой ангел, мы придем на помощь вовремя,  — успокоил ее Эйдан.  — Ты это хотела мне сказать, когда связала Коннора и пошла за мной?
        Сирена едва заметно кивнула, и Эйдан погладил ее волосы. Он был поражен, когда узнал, что Сирена ради него рисковала жизнью.
        — Господи, Сирена, я как подумаю, что могло случиться с тобой… Тебе следовало идти сразу в большой зал, а не…
        — Что я и сделала,  — ответила Сирена, глядя на Эйдана, в глазах ее стояли слезы.  — Я пошла в большой зал, нашла тебя, но ты был слишком занят Давиной, чтобы меня заметить.
        Сирена поднялась с кровати. Эйдан попытался удержать ее, но она решительно отвела его руку.
        — Вы так мило пошли в ее комнату, что у меня не хватило решимости потревожить вас.
        — Ничего личного, Сирена. Она боялась за свою жизнь, за жизнь своего ребенка и просила у меня защиты. А я… я только слушал ее…
        — А кто обнимал ее, прикасался к ее животу, словно это был его ребенок?
        — Мой?
        — Ну может, не твой, но ты ведь хотел этого?
        Сирена сложила на груди руки, и ее ладонь легла на живот, как тогда рука Эйдана. Увы, Сирена была права. Эйдан и Давина любили друг друга. Но Эйдан этого не хотел и потому в дальнейшем избегал интимных встреч с ней. Эйдан знал, что Сирена хочет от него ребенка, только боится, что это дитя не будет любимым, как не любил Лахлана его отец.
        — Сирена, с тех пор как я последний раз видел Давину, прошло почти четыре года. Этот ребенок просто не может быть моим. Иди сюда!
        Эйдан потянул Сирену за руку, и она неохотно шагнула к нему.
        — Возможно, это даже не ребенок Джона Генри,  — продолжил он.  — Скорее всего это ребенок Джариуса, брата Урсулы. Вот кто стоит за всем этим безумием, которое здесь творится! Давина подслушала, как Урсула рассказывала своим людям о жертве невинного младенца. Это собираются сделать во время церемонии, и Давина боится, что они имели в виду ее ребенка. Ты понимаешь, что я не могу отказать ей в защите?
        — Понимаю,  — ответила Сирена.  — Мне очень стыдно, я должна учиться доверять тебе.
        Сирена подняла глаза, и Эйдан стер пятнышко сажи с ее щеки.
        — Честно говоря, с моей стороны было бы глупо ожидать от вас преданности,  — неожиданно произнесла Сирена, переходя на вы.  — Вы ведь так и не произнесли слова клятвы.
        Эйдан почувствовал себя так, словно его ударили мечом в живот.
        — Но, во имя Христа, мы же и так женаты? Какие еще клятвы нужны от меня?!
        Сирена выдержала его пристальный взгляд. Эйдан взял ее подбородок в ладони и сказал:
        — Пойми, ты нужна мне. Ты и только ты. Я ни одну женщину не хотел так, как тебя. С тобой я стал смеяться, улыбаться. Тебе я могу признаться в том, в чем никогда не признался бы никому другому. Сирена, ты мне жена, и этим все сказано!
        Сирена заставляла его чувствовать себя уязвимым и даже слабым. Но сейчас он был искренним, как никогда.
        Сирена с улыбкой взяла руку Эйдана, нежно прижалась губами к ладони, а затем села Эйдану на колени и принялась стаскивать с его ноги второй сапог. Она стащила с него штаны и сказала: «Твоя ванна остывает», словно это объясняло ее сладкую пытку.
        Эйдан едва сумел подавить стон.
        — Ты хорошая жена, Сирена. Теперь ты понимаешь, что наш брак настоящий?
        — Ты ранен, Эйдан. Тебе нужна помощь,  — произнесла она, настойчиво стаскивая с него штаны на колени.
        Ее тонкие пальчики соблазнительно двигались по коже. Эйдан даже чувствовал теплое дыхание Сирены.
        — Распорядись, пусть принесут горячей воды. Эта остыла.
        Сирена говорила, и каждое ее слово горячей волной отдавалось на чувствительной коже, а шелковистые волосы щекотали его естество. Эйдана охватывало дикое желание, а Сирена действовала так, словно купала ребенка! Очевидно, добившись своего, Сирена отодвинулась.
        — Подожди!  — охрипшим от страсти голосом сказал Эйдан.
        Ему хотелось, чтобы она снова и снова наклоняла голову, но Сирена уже встала и протянула руку, намереваясь подвести его к очагу, у которого грелся чан с водой.
        Эйдан с наслаждением погрузился в горячую воду.
        Меж тем Сирена встала на колени у края деревянного чана и принялась сплетать свои распущенные волосы в тугой узел. Эйдан смотрел, как ее груди под зыбким покровом плаща трутся о край чана, а Сирена, в блаженном неведении того, что он испытывает сейчас, ответила лишь невинной улыбкой.
        То, что Сирена приняла за улыбку, было судорожно сжатыми зубами. Эйдану хотелось схватить Сирену, затащить в воду и сорвать с нее этот тонкий плащ.
        Однако Эйдан закрыл глаза и напомнил себе, что она просто желает помочь ему принять ванну. Он смотрел на Сирену и видел, что сейчас она меньше всего хочет бурных объятий. Эта ночь и так была слишком бурной.
        Мягкие руки Сирены скользнули по плечам и рукам Эйдана, и он застонал. Шелковистые локоны ее волос щекотали нос. Эйдан с наслаждением вдыхал их аромат. Сирена намыливала Эйдана мылом с опьяняющим ароматом лаванды.
        — Тебе больно?  — неожиданно спросила она, заметив, как напряжена его шея.
        Ее голос был низким и хриплым от страсти.
        — Нет,  — ответил Эйдан, разжав зубы.
        На мгновение ему показалось, что Сирена хихикнула. Он открыл один глаз и увидел, что она просто улыбается ему.
        — Присядь пониже,  — сказала Сирена,  — и я помою тебе голову.
        — Осторожнее с затылком, он все еще болит у меня,  — проворчал Эйдан.
        Голова действительно болела, что так не вязалось со сладкой истомой, которую дарили прикосновения Сирены. Сама того не зная, она просто сводила его с ума!
        — Бедный мальчик,  — проговорила нараспев Сирена, словно действительно купала ребенка.
        Она наклонялась, чтобы намылить его волосы, и ее полные груди тяжело ложились то на плечо, то на щеку Эйдана.
        — Еще долго?  — спросил он, когда сосок, озорно скакнув ему между губ, столь же быстро выскочил.
        — Я не закончила, но уже скоро,  — сказала Сирена и встала.
        Эйдан чуть не поперхнулся.
        — Подожди, не уходи,  — попросил он.
        Сирена наклонилась и принялась мыть Эйдану ноги. Волосы золотистой пеленой скрывали ее лицо, но Эйдан видел, как дрожат ее тонкие плечи.
        «Все, больше ни слова!» — решил Эйдан, понимая, что его слова только ранят Сирену.
        Сирена встала и в знак того, что закончила, провела рукой по внутренней части бедра Эйдана. Не открывая глаз, он снова застонал. Ласки Сирены становились все изощреннее. Эйдан открыл глаза и увидел веселые искорки в глазах Сирены.
        — А ты и в любви знаешь толк,  — сказал Эйдан.
        Сирена с улыбкой наклонила голову и прижалась губами к жезлу, пульсирующему от напряжения. Эйдан положил руку ей на голову, поощряя.
        Не в силах больше сдерживаться, он схватил Сирену за талию и затащил в кадушку, разбрызгивая на пол воду. Он сорвал с нее накидку.
        — Не могу больше, мой ангел!  — воскликнул он, пряча лицо в ложбинку между тяжелыми грудями.
        Сирена нащупала рукой его копье и, приподняв бедра, сама оседлала его тугим и горящим отверстием. Эйдан совершил толчок бедрами, чувствуя, как его жезл погружается в тугую горячую плоть Сирены. Страх за завтрашний день и за брата постепенно проходил.

        Глава 24


        Сквозь густой туман сна Сирена услышала приглушенные сердитые мужские голоса.
        Это всего лишь сон…
        Она нежилась в теплых объятиях Эйдана, который заботливо укрыл тяжелым покрывалом ее голое плечо.
        — Убирайся из моей комнаты, Джон Генри! Ты разбудишь мою жену!  — услышала Сирена сквозь сон низкий голос Эйдана, и горячее дыхание скользнуло по ее щеке.
        С трудом открыв глаза, Сирена увидела у стены три неясные тени.
        — Эйдан, что?..
        — Спи, мой ангел,  — проговорил Эйдан и погладил под одеялом ее руку.
        Сирена почувствовала, как влажные губы Эйдана коснулись ее лба.
        Когда Сирена протерла глаза, она разглядела троих мужчин. Один из них, высокий и худой, держал у горла Эйдана острие меча.
        — О…  — сумела лишь вымолвить Сирена.
        Ее сердце едва не выпрыгнуло из груди. Эйдан же стоял, не шелохнувшись.
        — Не двигаться!  — прозвучала команда светловолосого. Он дернул головой в сторону Сирены, и пшеничный локон упал на его лоб. Внезапно в светло-голубых глазах светловолосого мелькнуло смущение, и он опустил лезвие.  — А я и не знал, что ты женился.
        — Да, женился. А теперь выйди из комнаты. Я должен одеться. А затем…
        — А затем ты скажешь мне, где моя жена!
        Сирена подняла на Эйдана недоуменный взгляд, в ответ он лишь кивнул. После бурной любви они проболтали полночи, и Эйдан без утайки рассказал ей и о своем кузене, и о Давине. Сирена узнала также, что пришлось пережить Лахлану из-за его происхождения.
        Муж Давины, как уже поняла Сирена, еще мгновение смотрел на Сирену, и она увидела в его глазах беспокойство. «Давина не права,  — подумала Сирена.  — Муж ее действительно любит».
        — Ваша мачеха и ее брат увезли Давину в Гластонбери,  — ответил Эйдан.
        Джон Генри тяжело опустился на кровать и жестом отпустил своих спутников.
        — Она бросила меня,  — обреченно произнес он, когда дверь за его людьми захлопнулась.
        — Да нет же, ее силой увезли Ламон и его люди.
        — Что произошло, Эйдан?  — спросил заметно успокоившийся Джон.  — Я прибыл из Уайтхолла и обнаружил, что мой дом разорен, а жена похищена! А кто этот Ламон, о котором вы говорите?
        В ответ Эйдан устало вздохнул:
        — Джон, скоро мы с Сиреной отправляемся в Гластонбери, где этот ублюдок держит вашу жену и моего брата Лахлана. Когда мы возвратимся, я все вам расскажу.
        Сирена представила себе, что придется рассказать Эйдану, и не позавидовала ему. Еще она почувствовала прилив жалости к Джону Генри.

        Их окружала живописная сельская местность, и если бы не мысли о том, что они увидят в конце пути, то поездку можно было бы назвать превосходной. Наступал благодатный вечер, но ни он, ни терпкий мускусный аромат осени Сирену не успокаивали.
        Обернувшись, она посмотрела на Эйдана. Он ответил ей ободряющей улыбкой, его кузен молча скакал рядом и, кажется, ничего не видел. Сирене оставалось лишь гадать, как трудно этому человеку было принять то, что рассказал ему Эйдан. А еще, наверное, он был потрясен тем, как много произошло, пока он ездил по делам. Конечно, знай он все это, он мог бы попробовать остановить Джариуса. Но Сирена была уверена, что в одиночку он бы наверняка погиб.
        Конечно, теперь это были никому не нужные рассуждения, поскольку они были вместе и знали, что Лахлан в предместьях Лондона. Джон Генри рассказал Эйдану о своем отце, лорде Гамильтоне, который умирал у него на глазах. Знавший о Волшебном королевстве Эйдан про себя предположил, что лорд Гамильтон, видимо, также знал о принадлежности к ним Лахлана и цеплялся за надежду, что племянник сможет излечить его.
        Джон Генри узнал эту историю от отца, но думал, что это бред старика, и потому отказался писать Эйдану, приходившемуся ему кузеном. А вот Урсула, видимо, поверила. Эйдан и Сирена знали всю подноготную ее интереса к Лахлану, и она, увы, не имела никакого отношения к лечению умирающего мужа.
        Эйдан полагал, что это Урсула уговорила Лахлана приехать к ним, и догадывался, насколько тяжело для Сирены было узнать, что ее брат пострадал из-за того, что имел отношение к Волшебному королевству. Но хуже всего было то, что это он, Эйдан, был повинен в том, что Лахлан поехал в Лондон один.
        Что касается Ламона, то Эйдан подозревал, что тот, как только залечил свои раны, залег на дно и ждал возможности самому захватить Лахлана. А для Урсулы и ее брата одержимость Ламона местью была только на руку.
        Коннор и Каллум скакали рядом с Сиреной и отвлекали ее от тяжелых мыслей разговорами.
        — Теперь главное — осторожность. Мы всего в нескольких лигах от Гластонбери,  — сообщил Каллум.
        Сирена кивала, поглядывая на Коннора, который всю дорогу молчал.
        — Коннор, я сожалею, что мне пришлось так обойтись с вами,  — сердито проговорила Сирена.  — Но как мне еще было поступить? У меня не было выбора.
        — Вы могли бы все рассказать мне, вместо того чтобы бить меня по голове.
        — Но я не била вас по голове. Я только…
        И, не найдя подходящих слов, Сирена потянулась к горлу Коннора, чтобы продемонстрировать.
        Тот сердито хлопнул ее по руке.
        — Вы действительно сошли с ума!
        Под хихиканье Эйдана Сирена вновь устроилась в седле.
        — А что вы сделали с тем парнем, который кричал, как девица?  — спросил Коннор.  — И почему бы не показать все это на лорде? Вряд ли ему бы это понравилось.
        Каллум закатил глаза.
        — Послушай, Коннор! Леди Сирена спасла тебе жизнь.
        Коннор, соглашаясь, кивнул.
        — Если не возражаете,  — произнес Эйдан,  — мне надо поговорить с Сиреной.
        Он дернул повод, и конь легко ушел вперед. Сирена проделала то же. Она вдруг подумала, что Эйдан хочет поделиться с ней планом действий, поскольку их поход напоминал самую настоящую военную кампанию. Сирена с растущим беспокойством наблюдала, как он показывал, куда идти — всем, кроме нее. Что ж, мнение Эйдана относительно женщин на поле боя она уже знала.
        У самой вершины холма она поравнялась с Эйданом, и тот внезапно остановился. С минуту он изучал открывшуюся внизу изумрудную долину, словно не замечая присутствия Сирены.
        — Посмотри туда,  — указал он Сирене куда-то вдаль.  — Видишь башню там слева?
        Сирена прикрыла глаза от солнца и действительно вскоре увидела высокий шпиль. Она кивнула.
        — Вот там они держат Лахлана и Давину.
        Сирена сжала кулаки на поводьях. Как ей хотелось прямо сейчас, не дожидаясь сумерек, спуститься вниз и самой все закончить.
        Эйдан потянулся в седле и положил ладонь на ее руку.
        — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, мой ангел. Поверь мне, уже этой ночью Лахлан будет с нами, и весь этот кошмар останется позади.
        Сирена чувствовала, как ее грудь заполняет тянущая боль. Проще всего было бы сказать себе, что это страх за жизнь Лахлана, переживания за успех его освобождения, но правда была в другом, и Сирена это знала. Знала, но боялась себе признаться. Она уже давно поняла, что полюбила Эйдана если не с первого взгляда, то в первый день знакомства. Сирена боялась того, что после спасения Лахлана ее жизнь уже не будет прежней.
        Хочет она того или нет, ей придется возвратиться домой, а значит, расстаться с этим презираемым в ее королевстве миром смертных.
        Эйдан внимательно посмотрел на Сирену.
        — Ты все время молчишь. Что случилось? Ты заболела?
        — Нет, я в порядке,  — заставив себя улыбнуться, ответила Сирена.  — А теперь скажи, что буду делать я? А то все знают, что делать, а я — нет.
        Эйдан усмехнулся и провел пальцем по щеке Сирены.
        — А ты будешь со мной. Ты же знаешь, что я никому так не доверяю, как тебе.
        От обиды Сирена не знала, что сказать.
        — К тому же,  — продолжил Эйдан,  — мне не хотелось бы, чтобы ты в этом участвовала.
        — Но ты не можешь…
        Эйдан приложил палец к ее губам.
        — Я знаю. Но мне нужны ты и твой меч. Никому не ведомо, с чем мы там столкнемся. Конечно, Дэвид рассказал нам немало о Джариусе, но мы ничего не знаем о тех, кто еще здесь находится. Джон Генри почему-то уверен, что в этом замке, кроме врагов, он встретит и сторонников, но я не хотел бы ступать на такую зыбкую почву.
        Сирена окинула взглядом небольшой отряд. Дэвид, слуга из того дома, смущенно отвел взгляд и теперь общался с еще одним из новеньких, которого Сирена также видела в большом зале той ночью.
        — Эйдан, по-моему, мы не должны доверять Дэвиду. Он посматривает на меня, словно замышляет что-то.
        Эйдан удивленно поднял брови.
        — А какой мужчина, по-твоему, не посматривает на тебя? Чтобы на тебя не смотрели, тебя следует нарядить в необъятные клетчатые штаны Коннора.
        Сирену искренне позабавила мысль о том, что Эйдан ревнует ее к мужским взглядам. Однако внутренний голос подсказывал ей, что Дэвид смотрит на нее далеко не из мужского любопытства.
        — Кстати, скакать на лошади практичнее в бриджах, чем в платье,  — заметила в ответ Сирена.
        — Хорошо, я найду для тебя бриджи, когда мы поедем в обратный путь. Правда, как муж, не хотел бы этого.
        — Мне кажется, что они потребуются мне намного раньше,  — рассмеялась Сирена.
        Уголок рта Эйдана дернулся.
        — Если ты будешь настаивать на своем участии, мне придется придумать дело и для тебя.
        — Обещаю вести себя хорошо,  — ответила Сирена.  — А теперь скажи мне…
        Эйдан наклонился к Сирене и страстным поцелуем закрыл ей рот. Его пальцы нежно легли на ее густые волосы, и последовал второй поцелуй. Сирена готова была поклясться, что почувствовала в этот момент любовь, о которой не могла и мечтать.
        — Ты разочаруешь меня, если будешь обращаться ко мне с такими просьбами,  — проговорил Эйдан.  — Вчера вечером ты…
        Сирена смущенно пискнула и прикрыла ладошкой рот Эйдана.
        — Тише, нас могут услышать!
        Эйдан рассмеялся:
        — Ну не притворяйся сердитой! Если бы ты действительно сердилась, твой меч горел бы красным.
        Сирена посмотрела на меч. Он, как всегда, светился желтым.
        — Что ты имеешь в виду?
        — Твой меч отражает твои чувства, я заметил. Когда ты сердишься, он горит красным, а когда счастлива, как сейчас, желтым. А каким он бывает, когда тебе грустно?
        — Синим,  — рассеянно ответила она.
        Неужели Эйдан прав? Неужели Нуй лишь передавал ее эмоции, не имея ни собственного настроения, ни собственной силы? Не может такого быть!
        — А почему ты теперь беспокоишься? По крайней мере, тебе не удастся скрывать от меня свои чувства, пока с тобой меч…
        — Увы, скоро все закончится,  — призналась Сирена.  — Это меч власти. Лишь тот, кто правит на Волшебных островах, может носить меч Нуады. Я лишь храню его.
        Она попыталась представить себе, что когда-нибудь ей самой придется передать меч правителю, и она поняла, что не сможет этого сделать. Ведь он был больше, чем меч власти. Без него она не стала бы воительницей.
        — Значит, тебя волнует, что наступит момент, когда тебе придется передать его?
        Нотки беспокойства в голосе Эйдана заставили Сирену отвлечься от своих мыслей. Она понимала, что сам Эйдан сейчас думает о моменте, когда ему придется с ней расстаться. Сирена не хотела, чтобы у Эйдана была и капля сомнения в том, что она хочет остаться с ним в его мире.
        — Нет, просто я…
        Меч стал синим, и Сирене добавить было нечего.
        «И все же Эйдан не прав, просто не может быть прав!» — подумала Сирена. Ведь Нуй тоже огорчился тому, что его хозяйка вскоре расстанется с Эйданом. Огорчился не меньше самой хозяйки.
        — Нет, я в порядке,  — повторила Сирена.
        С минуту Эйдан молчал, а потом кивнул. Но глаза его уже не светились тем веселым огоньком.
        — Тогда давай я расскажу тебе план.
        Эйдан подвинулся в седле и показал рукой в сторону замка.
        — Футах в двадцати от караульного помещения есть небольшая рощица. Джон Генри утверждает, что караул регулярно обходит замок снаружи. Каллум, Сэмюел и еще с десяток примкнувших поедут со мной, и мы скроемся в той рощице. Как только мы позаботимся о карауле, я дам вам знать, и ты поведешь к замку остальных. А что, если я заберу Дэвида и его товарища из замка к себе?..
        — Нет, что ты, не стоит,  — ответила Сирена. Ей не хотелось разочаровывать Эйдана своей слабостью. Действительно, вдруг они хорошие люди и ей просто показалось?..
        Когда обсуждение плана было закончено, Эйдан занялся уточнением плана крепости. Джон Генри был уверен, что Лахлана держат в темнице под часовней. Именно оттуда их поведут на последнюю церемонию. Сирена надеялась, что Эйдан прав. В противном случае они не только впустую потратят время, но и потеряют важную в бою неожиданность.
        Сирена почти физически чувствовала, как между ней и Эйданом растет напряженность, и хотела верить, что это обычный мандраж перед схваткой.
        — Если у тебя есть сомнения,  — проговорил Эйдан,  — скажи сразу.
        — Нет, что ты, это хороший план,  — ответила она.
        — Мне приятно, что ты одобряешь,  — наконец улыбнулся серьезный до невозможности Эйдан, словно хотел превратить свою неуверенность в шутку, и провел пальцем по щеке Сирены.  — А теперь смотри внимательно и жди моего сигнала.
        Сирена посмотрела на него и почувствовала, как на глаза навертываются слезы. В ее груди опять что-то заломило, горло саднило. Сирена вдруг почувствовала, сколько страха сейчас в ней. Эйдан повернулся и обнял ее.
        — Не беспокойся, Сирена,  — сказал Эйдан.  — У нас все будет хорошо.
        «Не может не быть. Если с Эйданом что-нибудь случится, я не переживу».
        Эйдан вытер слезу со щеки Сирены, взял ее за подбородок и крепко поцеловал.
        — Только сейчас тебе лучше успокоиться. А то я вынужден буду остаться, и мы не сделаем дела.
        Его слова оказали на Сирену успокаивающее действие, и спустя мгновение ее слезы высохли.
        Эйдан посмотрел на Нуй. Меч горел красным.

        Скрытые холмом от замка, несколько человек во главе с Сиреной ютились у небольшого костерка, который почти не давал жара, и вечерний холод начинал пробирать до костей. Сирена плотнее запахнулась в плащ и посмотрела вперед. Сам Коннор, который первым вызвался стоять на часах, был отсюда не виден, его выдавала лишь длинная тень от заходящего солнца. Сирена, Джон Генри, Дэвид и его приятель, с которым она так и не познакомилась, ждали за холмом.
        Над пиками замка неторопливо поднималась полная луна. Сирена огляделась. Напротив нее, с другой стороны костра, сидел Дэвид и о чем-то тихо беседовал с товарищем. Сирена то и дело чувствовала на себе его пронзительный взгляд. Она убеждала себя, что он человек Урсулы, а не Джариуса, и потому не опасен. Да и то он всего лишь слуга, а слуги редко когда выбирают, кому служить.
        Вот стихли последние самые тихие разговоры, и первозданную тишину нарушали лишь потрескивание огня да щебет ночных птиц. Сирена внезапно почувствовала, как напряжение последних дней сковало ей плечи. Ожидание всегда было самой трудной частью сражений.
        Рядом с Сиреной присел на бревно Джон Генри. От нечего делать он подобрал прутик и бросил его в огонь. Потом еще и еще. В затухающем костре сухие прутики вспыхивали, как свечки.
        Крак, крак, крак…
        Сухие щелчки нещадно били по натянутым до предела нервам Сирены, ей хотелось крикнуть, заорать на Генри, но она сдерживала себя, понимая, что он тоже нервничает.
        Джон резко поднялся на ноги.
        — Все, не могу больше! Сколько еще ждать?  — спросил он Сирену.
        Свет походного костра бросал глубокие тени на его худое лицо, и от этого оно казалось еще более худым.
        — Недолго,  — ответила Сирена.  — Посмотрите, луна уже почти взошла.
        С другой стороны костра Дэвид спокойно кивнул в знак согласия. Казалось, что он что-то знает. Или у него были другие причины не волноваться?
        — Не переживайте за леди Гамильтон,  — сказала Бесс.  — Она сильная, она справится.
        Джон Генри остановился, сел на бревно и накрутил на палец пшеничный локон.
        — Да, она сильная,  — произнес он.  — Я жалею о том, что не сказал ей о своей любви, когда мы виделись тогда… в последний раз…
        Его голос затих. Помолчав, он встал и пошел к лошадям.
        — Жаль его,  — тихо проговорила Бесс.
        Сирена ответила не сразу, поскольку задумчиво смотрела вслед Дэвиду и его приятелю, которые направились за Джоном.
        — Да, жаль.
        Ей было действительно жаль человека, любимая женщина которого могла погибнуть, так и не узнав о его чувствах. Меньше всего ей хотелось бы такого для себя, и она дала себе слово, что признается этой же ночью Эйдану в любви.
        Внезапно из темноты появился запыхавшийся Дэвид.
        — Пойдемте скорее, миледи, с лордом Гамильтоном что-то случилось!  — выпалил он на ходу.
        Сирена вскочила с бревна и помчалась за ним. Они пробежали мимо лошадей, и Дэвид указал в тень, где Сирена разглядела лежавшего на земле человека. Он задыхался. Сирена опустилась рядом с ним на колено, положив рядом меч.
        — Лорд Гамильтон, что с…
        Он обхватил ее руку. Она всматривалась в выпученные глаза Генри, который хотел ей что-то сказать.
        — Отравили,  — прозвучал его слабый голос, больше похожий на шепот.
        — Сирена, сзади!  — раздался вопль Бесс.
        Сирена обернулась и увидела в мертвенном свете луны горящее злобой лицо Дэвида. В руке он держал ее меч.
        — Готовься к смерти,  — произнес он.
        Сирена сделала выпад и обхватила колени Дэвида. Уже в падении он бросил меч куда-то за спину.
        — Кинжал! Возьми!  — успел он крикнуть приятелю и, обхватив Сирену, упал на спину.
        Когда Сирене удалось избавиться от его захвата, его приятель уже бежал с мечом к черному жеребцу, стоявшему наготове. Он прыгнул в седло и спустя мгновение исчез в ночи.
        Подбежал Коннор, пока еще не понимая, что происходит.
        — Сигнал, леди Сирена!
        Воспользовавшись замешательством, Дэвид сунул руку в карман, и в руках у него блеснула полоска стали.
        — Вам не догнать его!
        — Ловите, миледи!  — крикнула Бесс и бросила ей меч Джона Генри.
        Сирена широким взмахом перерубила шею Дэвида, и тот повалился на траву. Меч окрасился красным, и Сирена вытерла его о траву.
        — А вы разве за своих товарищей не мстите?  — спросила она Коннора, когда тот удивленно посмотрел на нее.
        Тот судорожно кивнул в ответ и сказал лишь: «Сигнал!»
        Сирена и предположить не могла, что все будет развиваться так быстро. Эйдан поручил ей беречь его людей, а Иский передал на хранение меч Нуады. Она не смогла сберечь ни того, ни другого. Она ощутила стеснение в груди.
        «Дыши, ты же воительница, ты знаешь, что делать!» — приказала она себе.
        Но как без меча она могла быть воительницей? Без него она была просто принцессой Сиреной — без магии, власти и силы.
        Словно в ответ ей вспомнились слова Иския: «Все это идет отсюда». И маг театральным движением указывал на голову и сердце. «Все необходимое вы носите в себе». Перед внутренним взором Сирены проплыло лицо Эйдана, его красивое улыбчивое лицо. Ведь это он тогда сказал ей, что Нуй отражает ее настроение, а не наоборот, как она думала. Что сила меча — это на самом деле ее сила.
        Сирена собралась с духом и направилась в сторону Коннора и еще двух мужчин, которые наблюдали за замком.
        — Надо идти за ним, он определенно поедет дальней дорогой, а мы — напрямик.
        Сирена опустилась на колено возле умирающего Джона Генри. Тот сжал слабеющими пальцами ее запястье.
        — Передайте Эйдану, что там есть подземный ход…
        Джон на мгновение умолк.
        — Он идет от склепа… от склепа до часовни…
        — Я передам ему, берегите силы, Джон,  — ответила Сирена, но тот понимал, что ему осталось мало, и потому хотел сказать все.
        — Оставьте меня, спасайте Давину, мою жену. Скажите ей, что я… люблю ее.
        Сирена слушала, затаив дыхание.
        — Мы спасем ее, клянусь!
        Она встала и направилась к небольшой группе своих людей, стоявших у леса. Теперь она несла меч Джона Генри. Сирена знала, что потеря меча Нуады обойдется ей очень дорого. Возможно, даже придется отвечать перед королевским судом, а там все слова о том, что она защищала смертного, точно не будут иметь никакой силы. Но это было лишь в перспективе, а пока ей предстояло сдержать свое слово и спасти брата. Ну а потом слово за мудрым Искием. Он-то ее точно поймет, хотя и он обязан сообщить обо всем королевскому суду. Сирена это знала.
        Они шагали через унылую равнину к рощице, где их ждал Эйдан. Сирена дышала глубоко, успокаивая свое сознание. Когда-то она так общалась с Лахланом и теперь надеялась установить связь с Искием.
        — Иский!  — обратилась она к нему.
        Сирена различила низкое гудение, слышимое, разумеется, только ей одной.
        — Принцесса Сирена?  — услышала она в ответ.
        Сирена облегченно вздохнула:
        — Это я, Иский. Мне нужна ваша помощь. Мой меч украден.
        И опять тишина.
        — Я приду на помощь, но вначале мне надо поговорить кое с кем в королевском суде. После того как вы исчезли, произошло многое. Напали Магнус и Дмитрий.
        Сирена едва сдержала восклицание. Что она делает здесь, когда ее королевство в опасности?
        — Мы победим, принцесса,  — вновь заговорил Иский, словно прочитав ее мысли.  — Вы хорошо обучили наших воительниц. Фэллин и ее сестры готовы собрать всех и дать отпор. Только боюсь, вы…
        Иский замялся, но Сирена уже знала, что он собирался сказать. В любом случае, даже если она не потеряла бы Нуй, ей пришлось бы предстать перед королевским судом — хотя бы уже за то, что она исчезла, никому ничего не сказав.
        — Я знаю,  — ответила Сирена.  — Это не имеет значения. Иский, у смертных есть гримория.
        Маг разразился проклятиями, от которых голова Сирены едва не лопнула. Даже не знай она, насколько плохи дела, могла бы об этом догадаться по одним лишь проклятиям.
        — Ты в этом уверена?  — спросил маг, перейдя от огорчения к фамильярности.
        — Одна женщина вспомнила название фолианта, который их главный берег пуще зеницы ока. Гримуар. Она бы не смогла придумать это название.
        — Ты где сейчас?  — спросил маг.
        — В Гластонбери. Они пытаются освободить темного лорда. Иский, у них мой брат и скорее всего те шестеро, что исчезли у нас.
        — Я у дворца твоего дяди. Давай прощаться пока. На тебе лежит судьба обоих королевств. Уничтожь гриморию, которая попала к ним. Она живая и чувствует твою магию, так что попытается уничтожить твой разум, едва ты приблизишься к ней. Заполни себя светом, молись ангелам, проси у них защиты. Не зря ангелы выбрали тебя, дитя мое.
        Сирена услышала в своем сознании противный голос и тут же узнала голос шута.
        «Она должна была знать, во что ввязывается. Одной ей не выбраться».
        «С кем вы говорите?» — мысленно спросила Сирена.
        «Не имеет значения. Мне нужно идти. Я свяжусь с тобой, когда освобожусь. Ангелы незримо всегда с тобой. Они помогут, Сирена…»
        Тишина вновь заполнила ее сознание.
        Ангелы… Возможно, они с самого начала знали, куда приведут ее поиски. Сирена почти физически чувствовала, как на ее плечи давит ответственность перед теми, кого она оставила в своем королевстве.
        — Вам хорошо, миледи?  — обеспокоенно спросил Коннор, протягивая руку.
        — Плохо,  — честно призналась она.  — Но я обязана держаться!
        — Не беспокойтесь, мы спасем брата лэрда и леди Давину.
        Коннор пока не знал, что спасти Лахлана и Давину было лишь половиной дела. Куда более сложной задачей было завладеть гриморией и уничтожить ее.
        Ветви деревьев в свете луны казались призрачными. Внезапно Сирена подняла кулак, и все остановились. Коннор тихо свистнул. Спустя несколько секунд в ответ им прозвучал похожий свист.
        — Лэрд Маклауд,  — тихо позвал Коннор.
        Тени перед ним шевельнулись, и из темноты выступил Эйдан.
        — Что случилось?  — спросил он, обводя всех пристальным взглядом. Он протянул руку Сирене и помог ей спешиться.
        Сирена обняла Эйдана, наслаждаясь его жаром и ароматом, который смешивался сейчас с ароматами леса.
        — Твой кузен отравлен,  — коротко сообщила она, отступая на шаг от Эйдана.
        Коннор подвел к ним белого коня, к его седлу было привязано тело Джона Генри.
        — Он убит,  — сказал Коннор.
        Коннор спросил Эйдана, не желает ли тот, чтобы тело Джона Генри сняли с лошади. Эйдан лишь кивнул и жестом показал Каллуму, чтобы он помог.
        Пристально глядя на тело кузена, Эйдан спросил.
        — Кто?
        — Дэвид и его приятель Дирк.
        Эйдан задумчиво пошевелил пальцами в густой шевелюре:
        — Мне следовало бы послушать тебя тогда.
        — Не вини себя, это мне следовало быть более бдительной. Я обещала Джону, что мы спасем Давину.
        — Да, спасем,  — ответил Эйдан и, неожиданно нахмурившись, спросил: — А где твой меч?!
        — У Дирка. Уверена, он хочет передать его Джариусу, который воспользуется им в последний момент церемонии. Я послала за Дирком двоих, но ему удалось уйти.
        — Все, преимущество неожиданности потеряно,  — обреченно произнес Эйдан.
        — Его и не было. Джариус и Ламон знали, что мы отправимся за ними. Но они законченные дураки, и мы воспользуемся их глупостью.
        — Мы?  — спросил Эйдан.
        — Да, мы с Искием, моим наставником.
        Внезапно Сирена замолчала и начала мысленный диалог:
        « — Мы подходим, где вы?
        — У темницы, пройдите еще немного вперед. Где Эйдан?
        — Он здесь, со мной.
        — Передай ему мои соболезнования».
        — Лахлан?  — спросил Эйдан.
        Она кивнула. Эйдан обнял ее.
        « — Ты сам их передашь, когда мы освободим тебя,  — мысленно ответила Сирена.
        — Спасибо, Сирена. Я же знаю тебя с детства. Ты тогда…
        — Подожди, не говори много. Тебе нужно беречь силы».
        Голос затих, а голова болела. Сирена отстранилась от Эйдана.
        — Нам надо торопиться. За ними пришли.
        Сирена прикрыла глаза, чтобы не заплакать.
        — И еще он хотел, чтобы я сказала тебе, что он сожалеет.
        Эйдан извлек из ножен меч.
        — Подойди.
        Сирена подошла.
        — Передай ему, что я не остановлюсь ни перед чем, чтобы освободить его.

        Глава 25


        «Даже умирая, он хочет извиниться передо мной!» — огорченно подумал Эйдан. Он с каждым шагом выплескивал свой гнев. С горьким негодованием Эйдан обвинял себя в том, что был ничуть не лучше своего отца, который, к слову сказать, ненавидел Лахлана. Только если Александр хотел сбросить Лахлана со скалы, то он, Эйдан, прямиком передал его в руки этого черного мага Джариуса.
        Если бы он, Эйдан, не подозревал Лахлана в поджоге замка Ламонов, а заодно и во всем, что, по его мнению, было не так в жизни, то Урсуле пришлось бы очень постараться, чтобы заманить его в Лондон в свой дом.
        Эйдан слышал за спиной шумное дыхание Сирены. Она изо всех сил спешила, чтобы не отставать. Он знал, что все это время был несправедлив по отношению к ней. Он обвинял ее в том, чего не было и не могло быть ее виной. Он постоянно ставил ее перед невозможным выбором — быть с ним или оставаться частью своего королевства. В результате Сирена все это время вынуждена была притворяться тем, кем не была, да и не могла быть. Эйдану вспоминалось, как смущалась она, невзначай упоминая тех, кого оставила в своей стране. Это лишь озлобляло ее. Получалось так, что Эйдан не мог любить ее только потому, что она была из другого королевства.
        Но он любил ее, искренне любил, хотя в последнее время ему казалось, что она была достойна еще большей любви. Его ненависть к Волшебному королевству корнями произрастала из отношений с Лахланом и больно била по Сирене.
        — Эйдан, мне нужно поговорить с тобой. Подожди, это важно,  — задыхаясь, проговорила Сирена.
        Эйдан приостановился.
        — Что, Лахлан?
        — Нет,  — ответила Сирена и, переведя дыхание, продолжила: — Я говорила с волшебником из нашей страны. Я знаю, что ты думаешь обо всех этих людях, но мне надо было сообщить о том, что я потеряла меч Нуады. К тому же они должны знать о намерениях Джариуса и о том, что у них есть гримория.
        Сирена помолчала, опустив глаза.
        — Эйдан, пойми, в опасности не только ваше королевство, но и мое.
        Эйдан посмотрел на Сирену и вдруг подумал, что сейчас она делает выбор — он или ее родина.
        — Ты думаешь, они придут на помощь?
        — Я уверена! Только не знаю, будет ли эта помощь своевременной. Одним словом, мне сказали, что гримория должна быть уничтожена.
        Эйдан нахмурился:
        — Именно это тебе сообщили тогда?
        — Да,  — кивнула Сирена.  — Только без Нуя мне придется бороться самой с магией гримории.
        — Нет, не придется,  — проговорил Эйдан, беря ее руку и целуя ладонь.  — Мы вместе будем бороться с этой магией. Каллум и Коннор уже справились с двумя часовыми, охраняющими вход в темницу. Часовня у них на первом этаже.
        Сирена застонала, закрывая лицо руками.
        — Эйдан, я совершенно забыла! Лахлана там может не быть!
        — Почему?
        — Джон Генри перед смертью сказал, что у них есть подземный ход между склепом и часовней.
        — Не волнуйся. Время еще не упущено. Мы успеем воспользоваться этим сообщением.
        Эйдан тихонько свистнул, и спустя пару минут на фоне черного силуэта приземистого здания появилась пара фигур. Планы менялись, и Эйдан горел нетерпением поскорее отплатить ублюдкам за то, что они сделали. Вместе они направились к склепу. Сирена чувствовала, как с каждым шагом ей идти все труднее.
        — Ты чувствуешь черную магию?  — спросил Эйдан, беря ее за плечи.
        Сирена кивнула. Болезненная белизна ее лица выделялась даже в полутьме.
        Эйдан выругался. Он не мог идти дальше и наблюдать, как страдает Сирена.
        — Возвращайся и жди нас с Бесс,  — сказал он.
        — Подожди, я сейчас приду в себя,  — попросила Сирена.  — Эйдан, вы не справитесь без меня. Тебе и Лахлану нужна моя помощь.
        Сирена говорила с трудом.
        — Верно, но, уверен, Лахлан тоже не захочет, чтобы ты пострадала.
        Сирена, казалось, не слышала его. Она беззвучно открывала и закрывала рот.
        — Ты колдуешь?  — удивленно спросил Эйдан, сейчас искренне надеявшийся на магию Сирены.
        — Нет,  — поморщилась Сирена,  — но если бы это помогло нам, то применила бы магию. Я молюсь.
        Эйдан и без магии понимал, что творится на душе у Сирены.
        — Молитва — дело хорошее,  — изрек он, открывая тяжелую дверь в склеп. Сырой воздух на мгновение взял их в свои объятия.
        Эйдан повернулся к мужчинам и выразительно прижал палец к губам. Он требовал абсолютного молчания. Голова раскалывалась, и Сирена с силой сжала виски. Зло было уже близко. Эйдан смотрел на нее, и с каждой минутой у него росло желание убить Джариуса.
        По каменному полу метнулись четыре откормленные крысы, живущие здесь, должно быть, за огромными резными гробами, стоявшими неподалеку. С каменных арок свисала старая, слипшаяся от времени паутина. Эйдан шел впереди и сбивал палкой липкие толстые нити.
        — Борись, мой ангел, ты справишься,  — сказал он Сирене шепотом.
        С низкого потолка по серым каменным стенам стекали тонкие струйки, собираясь в лужицы на ступеньках. Эйдан взял Сирену на руки. Идти по этим ступенькам было мерзко, да и подъем сейчас она вряд ли бы одолела.
        На полпути вверх сзади раздался тихий шепот: «Кто-то приближается».
        Эйдан поставил Сирену на пол и извлек из ножен меч.
        В туннеле было не совсем темно, и в полумраке Эйдан разглядел Дирка. Они неслышно подошли и вскоре окружили его. Он хотел закричать, но, предупреждая его намерение, большая ладонь легла на его рот. В ход пошли кулаки, и Дирк осел на пол; Эйдан его больше не видел. Мгновение спустя откуда-
        то вынырнул торжествующий Коннор с мечом Сирены в руке.
        — Думаю, этот ублюдок заранее знал о туннеле,  — усмехнулся он.  — А что это за кровь? Не наших ли, которых мы отправили за ним? А то они пропали.
        Меч Сирены действительно был в крови, и Коннор вытер его о плащ Дирка. Эйдан взял меч и вложил его в руку Сирены, придержав для надежности руку. Сирена мгновенно почувствовала облегчение. Она открыла глаза и прижала меч к себе.
        — Спасибо.
        — Спасибо Коннору,  — произнес Эйдан,  — и ангелам, которым ты молилась.
        Сирена улыбнулась в ответ.
        — Вы можете на меня положиться, я в полном порядке,  — сказала она, обращаясь ко всем.
        Эйдан неохотно кивнул. Он понимал, что Сирена еще слаба, но не мог же он нести ее и орудовать мечом в одно и то же время. Подрагивающими пальцами Сирена прикоснулась к мерцающим на рукоятке самоцветам и, бормоча заклинания, подняла меч. Во влажном воздухе подземелья лезвие зашипело и засветилось красным, освещая лицо Сирены. Раздались восклицания.
        — Ты хочешь идти первой?  — с тревогой спросил Эйдан.
        Он видел, как в ней борются отчаяние и страх — она боялась, что не справится. Эйдан протянул руку и, прикоснувшись к руке Сирены, почувствовал, как дрожат ее пальцы.
        — Не надо, Сирена, я не хочу, чтобы ты проходила через это.
        Внезапно Сирена прижала палец к губам и замерла на узкой верхней ступени. Из-за неплотно прикрытой двери звучал низкий гортанный голос:
        — Пора, Урсула. Когда я перережу ему горло, его кровь ознаменует начало церемонии.
        Эйдан бесшумно поднялся на ступеньку. Они вместе навалились на дверь, и та вылетела. В глубине часовни на каменном алтаре лежал прикованный Лахлан. Вся в черном, Урсула нависала над ним, а за ней стоял мужчина в грубой коричневой накидке, молитвенно сложив на груди руки. Они были погружены в себя и не заметили ворвавшихся. Внезапно мужчина развел руки, и в падавшем через крышу часовни лунном свете блеснуло причудливое зигзагообразное лезвие.
        Эйдан вытащил свой меч и рванулся вперед. Джариус лишь поднял взгляд, как его отрубленная рука с кинжалом полетела на пол и кровь брызнула на Урсулу и Лахлана. Урсула, видимо, тоже была под морфином, так что застыла и бежать не пыталась. Она лишь недоуменно смотрела на Эйдана.
        Люди окружили их, и за их спинами Эйдан потерял Сирену. Гомон был такой, что Лахлан открыл глаза и медленно повернул голову.
        — Что…  — спросил он, глядя на Эйдана мутным взглядом.
        Эйдан сказать ничего не успел. Джариус окровавленным обрубком оттолкнул его, левой рукой схватил с каменного алтаря подсвечник с горящими свечами и с дикими завываниями ткнул ими в Эйдана. Тот загородил своего брата, Урсула пришла в себя и кинулась на Эйдана сзади, обхватив его шею. Джариус снова и снова наносил удары подсвечником. Эйдан одной рукой отмахивался, второй удерживая руку Урсулы.
        Наконец Эйдану удалось упереться спиной в алтарь и ногой отбить летевшие на него пылающие свечи. Слева он заметил резкое движение. Повернул голову и увидел, что это Сирена. Она вцепилась в Урсулу и стащила ее с алтаря.
        Джариус снова нанес удар, но Эйдан успел подсесть. Он выбросил вперед меч, и Джариус с противным бульканьем повалился на пол.
        — Джариус!  — закричала Урсула.
        Она попыталась броситься на Эйдана, но Сирена вновь повисла на ней.
        — Старые знакомые!  — раздалось сзади.
        Эйдан стремительно повернулся и вовремя. Ламон замахнулся мечом. Эйдан отбил удар. Сирене удалось оттолкнуть Урсулу от алтаря с Лахланом и заслонить его. Ламон, как одержимый, наносил удары, Эйдан отбивал и уклонялся, понимая, что нельзя подпускать его к алтарю. Сирене же он доверял всецело и Лахлана, и свою спину.
        Мечи скрестились.
        — Я хотел оставить тебя в живых, чтобы ты увидел, как умирает твоя семья. Но видимо, тебя придется убить первым,  — проговорил Ламон.
        Эйдан едва сдержал свой порыв безрассудно кинуться на него и продолжал защищать алтарь, оттесняя от него Ламона. Улучив момент, Эйдан пошел на Ламона, а когда они были в шаге от каменной лестницы, Эйдан схватил меч обеими руками и нанес сильнейший удар. Он пришелся по гарде, но сила его была такова, что противник повалился назад. Он взмахнул руками, как ветряная мельница, и его меч со звоном полетел на камень далеко за спину. Ламон вскочил и начал отступать под ударами Эйдана. Схватив одного из его людей, Ламон бросил человека под меч Эйдана. Эйдан отскочил, но потом вновь стал теснить его. Внезапно он услышал испуганный крик Сирены:
        — Эйдан!
        Он обернулся и увидел, что на Сирену наседают двое. Эйдан знал, что черная магия успела сделать свое дело и у Сирены сейчас совсем мало сил. С проклятием он подскочил, прижал лезвие одного из атакующих к полу и кулаком сбил его с ног. Меж тем второй приближался к Сирене, отчаянно размахивая мечом.
        Будь Сирена сейчас посильнее, Эйдан бы за нее не боялся, но впереди была борьба с магией, и, подскочив к нападавшему сзади, Эйдан схватил его за шею и опрокинул навзничь. Оказавшись в меньшинстве, третий убежал.
        Сирена стояла совершенно бледная, и Эйдан прижал ее к себе.
        — Ты ранена?
        — Нет,  — едва слышно ответила Сирена, отстраняясь от него.  — Я чувствую силу гримории, ее надо уничтожить.
        — Я помогу тебе.
        — Нет, ты не сможешь. Позаботься лучше о Лахлане,  — ответила Сирена.
        Она была еще бледна.
        Эйдан смотрел, как она неверной походкой направляется в глубь часовни, и не знал, что важнее: идти с ней или помогать брату? Решение было принято мгновенно.
        — Каллум!  — позвал он. Все черные клобуки были связаны, и за ними оставалось лишь присматривать.  — Охраняй пока Лахлана… с Коннором.
        Коннор оставил связанных монахов и подошел к алтарю.
        Эйдан последовал за Сиреной и с ужасом увидел, как она взмыла в воздух и с глухим стуком упала на спину.
        — Сирена!  — кинулся к ней Эйдан.
        Она ошеломленно смотрела на него.
        — Я запрещаю тебе идти одной!
        — Другого пути нет,  — ответила Сирена.
        Она схватилась за протянутую руку и с трудом поднялась.
        — Не ходи туда, Сирена,  — сказал Эйдан.
        Он подтянул ее к себе и нежно промокнул кровоточащую ссадину на лбу краем плаща.
        — Эйдан, не ходи за мной, жди здесь. Я должна это сделать сейчас.
        — Ты думаешь, я смогу стоять в стороне и смотреть, как…
        Сирена прижала к его губам палец, и он почувствовал, как дрожит ее рука.
        — Ну пожалуйста! Все будет не так трагично. К тому же меня не может не волновать, что ты за меня переживаешь.
        Эйдан колебался. Никогда в жизни он не принимал более мучительного решения, чем сейчас. Сирена встала и принялась готовить свой меч, а Эйдан с болью в сердце смотрел на ее плечи, проглядывающие сквозь плащ. Она вновь направилась в сторону массивного деревянного стола, на котором лежал толстый фолиант в кожаном переплете. В шаге от стола она остановилась, сжала ладонями виски, и ее колени подогнулись.
        — Сирена!  — воскликнул Эйдан.
        — Нет!
        Она протестующее подняла руку и поднялась на ноги. Едва слышным шепотом она начала произносить слова заклинания. Голос звучал все громче, и наконец Сирена подняла над головой меч и пронзила им гриморию. Старый фолиант полыхнул пламенем, и жаркая волна едва не сбила Эйдана с ног.
        Сирена стояла в клубах черного дыма. Звучавший неведомо откуда голос на незнакомом языке заполнял часовню. Голос затих, когда рассеялся дым, и на месте недавнего фейерверка осталась лишь Сирена, стоявшая, опустив голову, и покрытый пеплом стол.
        Тревога, охватившая Эйдана, понемногу отступала.
        — Сирена,  — неуверенно окликнул он.
        Она медленно повернула голову, на ее губах играла торжествующая улыбка, но лицо было бледным. И только тут Эйдан заметил, что на плаще Сирены расплываются темные пятна крови. Он почувствовал себя так, словно был ранен сам. Сквозь порванный плащ виднелось красное.
        — Я сделала это,  — проговорила Сирена, прижимаясь к Эйдану.
        — Сделала,  — подтвердил Эйдан. Пытаясь скрыть свою тревогу, он осторожно осматривал сквозь прорыв рану.  — Подожди,  — сказал он.  — Кажется, ты обгорела.
        Сирена провела рукой по щеке Эйдана.
        — Заживет,  — сказала она.
        Сирена пристально посмотрела в глубь часовни.
        — Что там?  — спросил Эйдан.
        — Там Давина.
        Повернувшись и увидев, что у основания алтаря стоит прикованная Давина, он отпустил Сирену и попросил у Коннора плащ. Этим плащом Эйдан укрыл Давину и принялся снимать цепи. Вскоре цепи были сняты, и, не имея сил стоять, Давина упала на руки Эйдана и захныкала. Он гладил ее по спине, понимая, что рано или поздно придется сообщить, что Джон Генри мертв.
        Подняв глаза, Эйдан увидел пристальный взгляд Сирены.
        — Каллум,  — окликнул Эйдан,  — пусть Бесс позаботится о ней, только…
        Эйдан осекся, но Каллум понял все и без слов. Сейчас, в присутствии Давины, об этом нельзя было говорить вслух. Лахлан между тем ничего не слышал. Его опоили чем-то, и он только приходил в себя, морщась от приступов боли.
        Наклонившись над ним, Эйдан почувствовал, что на его плечо легла теплая ладонь Сирены.
        — Что я наделал?  — проговорил Эйдан.
        — В этом нет твоей вины,  — ответила Сирена.
        Эйдан принялся открывать замки на цепях, которыми был скован его брат. Цепи с лязгом спадали. Эйдану все труднее было смотреть на раны брата, на его бледное бескровное лицо. «Что же ему пришлось пережить?» Должно быть, на его лице отразились переживания, поскольку Сирена заметила:
        — Это действительно выглядит страшновато, но поверь мне, Эйдан, все заживет.
        — Тело, может быть, и заживет, но заживет ли душа, вот в чем вопрос…
        — Когда он окажется на Островах, ни один смертный уже не сможет причинить ему вреда,  — ответила Сирена.

        Глава 26


        Эйдан хотел выхватить меч, но Сирена положила ладонь на его руку.
        — Не надо, это мой дядя, король Роуэн. Они пришли к нам с миром,  — тихо произнесла она, словно не хотела привлекать к этому внимание.
        — Моя племянница права. Убери свой меч, смертный. Я привел с собой Иския, мага с Волшебных островов, лучшую подругу Сирены Эванджелину и короля Гейбриела из Англии,  — проговорил Роуэн, жестом представляя вошедших.
        — Я Эйдан Маклауд, брат Лахлана.
        Сирена гадала, добавит ли он «и муж вашей племянницы», но он промолчал. Под взглядом ее дяди Эйдан стоял напряженный, разве что не дрожал.
        — Воздаю вам долг благодарности, смертный. Ваши люди освободили моих, которые томились в этих темницах,  — произнес Гейбриел.
        Эйдан в ответ кивнул, не сводя глаз с короля Роуэна. Тот сделал шаг с невесть откуда взявшейся платформы и провел ладонью по волосам Сирены.
        — Я вижу, ты сумела вернуть свой меч. А как гримория?
        — Уничтожена,  — ответила Сирена.
        — Ты многого добилась,  — похвалил дядя.  — Если бы не ты, и наш мир, и этот были бы в большой опасности. Кстати, все обвинения в самовольстве с тебя сняли.
        — Какие еще обвинения?  — взорвался Эйдан.  — Почему…
        Сирена выразительно посмотрела на Эйдана и, переведя взгляд, кивнула:
        — Спасибо, дядя.
        Роуэн удивленно посмотрел на Сирену и неожиданно щелкнул пальцами. Сирена вдруг оказалась в платье, расшитом драгоценными камнями, а ее голову венчала корона.
        — Это больше подходит вашему статусу, не так ли?
        Больше всех удивился Эйдан. Но сама Сирена, похоже, этому была не рада. Ее кулаки были сжаты, а во взгляде сквозило огорчение. Лахлан отошел ото сна и попытался сесть. Эйдан подошел к нему.
        — Кто вы?  — спросил Лахлан.
        — Король Роуэн, дядя Сирены и, кстати, ваш тоже.
        Роуэн снова щелкнул пальцами, и вместо черного плаща на Лахлане оказалась расшитая серебром накидка.
        — Когда дело доходит до одежды, у вас не очень-то богатое воображение,  — усмехнулся король Гейбриел и, повернувшись ко всем, добавил: — Мне и моим людям пора. Они и так провели здесь слишком много времени.
        — Гейбриел прав,  — сказал один из стоявших рядом.  — Нам хотелось бы покинуть это грязное место.
        Роуэн подошел к Лахлану, чтобы снять с него последние цепи, но Эйдан спросил:
        — Что вы собираетесь делать?
        — Взять его с собой. Что же еще?  — удивленно ответил король.
        Эйдан сам снял Лахлана с алтаря, чувствуя, насколько брат еще слаб. Лахлан застонал. Сирена шагнула к нему, но Эйдан, взглянув на нее, лишь покачал головой.
        — Сирена,  — произнес дядя, кладя ей на плечо руку.
        — У меня болит все тело.
        Сирена отошла, пропуская Эйдана.
        — Вы же маг и можете залечить раны Сирены,  — произнес Эйдан.
        — Будь это в моей власти, я бы это сделал,  — ответил король.  — Но не волнуйтесь, Сирена быстро поправится.
        — А мой брат?
        — Его мы будем лечить. Но сразу не получится, поскольку это требует времени.
        Недовольный Эйдан пошел впереди.
        — А что, этот смертный заботится о тебе?  — спросил дядя.
        — Думаю, да,  — ответила Сирена, все еще не решаясь сказать главного.
        — Расскажи-ка о нем поподробнее,  — попросил дядя.
        Принцесса на секунду заколебалась, но тут же поняла, что говорить все-таки придется, иначе их просто разлучат.
        — Он мой муж,  — тихо проговорила Сирена, склонив голову. Она опасливо подняла взгляд и увидела, что его губы скептически сжаты.  — Я люблю его,  — торопливо добавила она.
        — Это-то я вижу,  — грустно проговорил король, когда они вышли наружу.
        Тут же появилась Эванджелина с теплой накидкой.
        — Укройтесь, ваше высочество.
        Сирена огляделась и заметила Эйдана, стоявшего в окружении своих людей с Лахланом на руках.
        Наверное, Лахлану лучше лечь.
        Она взяла у служанки одеяло и пошла к ним. Мужчины тихо разговаривали и были так серьезны, что Сирена не решилась их побеспокоить.
        — Я слышал, что говорил король. Он хочет забрать меня в Волшебное королевство,  — грустно проговорил Эйдан и тут же шутливо добавил: — Ну как, отпускаете?
        — Если хочешь знать наше мнение, то нет,  — услышала ответ Сирена.  — Но менять что-либо уже поздно.
        — Интересно, откуда они узнали о моем брате?  — произнес Эйдан очень тихо, кивая на Лахлана.  — Я пойду с ними,  — помолчав, добавил он.  — Может быть, тогда вы заживете нормальной жизнью. К тому же теперь мне не придется защищать брата, да и стыдиться его происхождения тоже.
        Лахлан зашевелился, его лицо исказила боль. Сирена колебалась, не зная, будет ли ему лучше от ее помощи. Наконец она решилась и расстелила на земле толстое одеяло.
        — Эйдан, что, если положить Лахлана?
        В ответ он лишь кивнул и, не повернув головы, опустил брата на расстеленное одеяло. Подошел король Роуэн, и все потеснились. Чувствуя себя совершенно лишней, Сирена присела около Лахлана и провела пальцем по его щеке.
        — Хочу быть честным с самим собой,  — сказал Лахлан Эйдану.  — Не будь всей этой истории с ними, ты бы не общался с кузеном Йеном, твой отец был бы жив, как, впрочем, и Джанет. Я испортил тебе жизнь.
        Морщась от боли, он отвернулся.
        — Лучше мне уйти из этого королевства и никогда не возвращаться.
        Боясь, что не сдержится, Сирена закрыла ладонью рот. Ей так хотелось успокоить Лахлана и Эйдана. Она знала, сколько боли накопилось в душе Лахлана за прожитые годы. Но в то же время она понимала, насколько больно было Эйдану слушать эти слова.
        Эйдан присел около брата и взял его руку.
        — Лан, все не так.
        Но Лахлан высвободил руку из его ладони. Эйдан поднялся, Сирена решилась все же успокоить его, но он не захотел ее слушать.
        — Позвольте мне, принцесса,  — мягко произнес Иский и подошел к Эйдану.
        — Я лично позабочусь о нем, лорд Маклауд. Пусть эти его слова не ранят вас. Сейчас в нем говорит зелье, которым его опоили. Но время лечит все. Когда вы почувствуете в себе готовность вновь встретиться с братом, просто приходите на камни Калланиша.
        Маг направился к Лахлану и опустился возле него на колени. Иский взял его руку в свои ладони и вместе с ним исчез во вспышке света.
        Король подошел к ошеломленно замолчавшему Эйдану, положил руку на плечо Сирене, а потом заговорил с Эйданом.
        — Иский поступил правильно,  — сказал король.  — Только у нас он сумеет поправиться. То, что вы совершили, Эйдан… Я ведь могу к вам так обращаться? То, что вы сделали, дает вам право посещать наше королевство и быть там желанным гостем.
        Маклауд озадаченно кивнул.
        — Однако есть кое-что, что вам необходимо знать,  — продолжил король.  — Особенно после пренебрежительных комментариев вашего брата в адрес матери. Не стоит никого винить, вы же с чистой душой предоставляли кров любому. Во всем виноват мой брат, но он ушел, и потому с него нет спроса. Скажу прямо, король Аруон очаровал приглянувшуюся ему смертную с помощью магии. Это идет вразрез с законами Волшебных островов, но законы никогда не останавливали Аруона. Ваша мать при всем желании ничего не могла противопоставить магии.
        — Так Аруон изнасиловал ее?!  — воскликнул Эйдан.
        — Сказано грубо, но точно,  — поморщившись, прокомментировал король.
        Эйдан стремительно подошел к Сирене. Она смотрела в его глаза и видела там только гнев. Она боялась того, что Эйдан вдруг забудет все то, что она для него значит.
        — Так ты все это время знала и молчала?!
        — Нет… вернее, да. Я молчала, но не преднамеренно. Просто я не знала, что ты испытываешь по отношению к своей матери. Если бы я хотя бы догадывалась…
        Эйдан сжимал и разжимал кулаки, и Сирена чувствовала, что он хочет встряхнуть ее. Она даже хотела, чтобы Эйдан встряхнул ее. Это было бы проще, чем смотреть в глаза, полные гнева.
        — Твой отец изнасиловал мою мать! Она умерла при родах, зная, что обрекает ребенка на проклятие жизни без любви.
        Роуэн схватил Эйдана за руку.
        — Хватит, лорд Маклауд! Сейчас вы не понимаете, что говорите. Пройдет совсем немного времени, и вы поймете, что Сирена ни в чем не виновата.
        Сирена отшатнулась от Эйдана и только сейчас заметила суету в толпе — к ним пробивалась Давина.
        — Джон Генри погиб!  — закричала она.  — Он мертв! Что мне делать?!
        — Все устроится, Давина…
        — Но мой ребенок!  — закричала она.
        — Не волнуйся,  — ответил он.  — Я позабочусь обо всем.
        Эванджелина подошла к Сирене и взяла ее сжатую в кулак руку в свои ладони. Сирена благодарно кивнула. Она чувствовала, что еще немного, и она не сдержит слез. Принцесса знала, что этот момент наступит, и не хотела себя сейчас обманывать.
        — Если мне предстоит остаться здесь, то меня ждет много дел,  — проговорил Эйдан.
        — Я понимаю,  — ответил Роуэн с некоторым сарказмом.  — Скоро я оставлю вас, но вначале мы решим один вопрос.
        — Нет, дядя, не надо,  — проговорила Сирена, уже зная, что это за вопрос.
        — А ты помолчи!  — приказал король.
        — И что это за вопрос?  — спросил Эйдан.  — Неужели насчет брака с вашей племянницей? Так этот брак, наверное, не имеет для нас никакой силы.
        Сирена почувствовала, как земля уплывает у нее из-под ног, и если бы не рука Эванджелины, она бы точно рухнула на месте. Она теряла Эйдана.
        — Пусть так. Я действительно не готов принять этот брак хотя бы потому, что никогда не одобрял союзов со смертными. Но даже если бы я и разрешил своей племяннице такой брак, то непременно потребовал бы, чтобы этот смертный ценил то сокровище, которое пришло к нему в руки. А если он сразу отказывается от него, то и говорить не о чем.
        — Дядя, пожалуйста,  — прошептала Сирена.
        Она просто не могла оставаться в стороне, когда осуждали человека, которого она любила всем сердцем.
        — Хорошо,  — ответил ей Роуэн и наклонился к Эванджелине. Та что-то прошептала ему на ухо.  — Действительно, спасибо, что напомнили. Учитывая, что случилось здесь прошлой ночью, Эванджелина предлагает стереть память всем.
        Увидев подозрительный взгляд Эйдана, король добавил:
        — Это не больно и вообще никак на человеке не сказывается. А иногда бывает и полезно, особенно когда человек переживает что-то неприятное или тяготится своей виной. Единственное, что плохо — человек может потерять воспоминания за несколько лет.
        — Я согласен,  — сказал Эйдан, пристально глядя на Эванджелину.  — Несколько человек, которых я назову, пусть сами решают, нужно им это или нет, а остальным стирайте.
        — Но это коснется и вас, лорд Маклауд,  — заметил Роуэн.
        — Ну тогда стирайте сразу за два года,  — произнес Маклауд, пристально глядя на Сирену. Он смотрел на нее так, словно прощался.
        Затем он повернулся, и рядом пристроилась Давина.
        — Мне очень жаль, Сирена,  — спокойно произнес король.
        Онемев от горя, в ответ она лишь кивнула.
        Протиснувшись сквозь толпу любопытствующих, Сэмюел и Бесс подошли к Сирене.
        — Мне очень жаль,  — проговорила Бесс.  — Мы с Сэмюелом не хотим терять эти воспоминания. Они слишком ценны для нас. К тому же мы просто не хотим забывать вас.
        Сэмюел и Бесс обняли молчавшую Сирену и ушли. Она с трудом сдерживала слезы. Подошел Каллум и неловко хлопнул ее по спине.
        — Никогда не думал, что Эйдан будет таким дураком,  — сказал он.  — Держитесь, миледи, и не забывайте обещания, которое дали Алексу и Джимми. Они ждут, когда вы приедете к ним снова. Впрочем, как и все мы.
        При упоминании о братьях у нее в душе что-то оборвалось, и очнулась она, когда к ней подошел попрощаться Коннор. Сирена чувствовала, что не может сдержать слез.
        — Я всегда считал вас воительницей, леди Сирена,  — осуждающе проговорил Коннор.
        — Что вы имеете в виду?  — спросила Сирена, вытирая глаза.
        — То, что вы любите лэрда. Это видно всем. А также то, что лэрд любит вас. Так почему же вы не боретесь за него?
        — Он уже все решил, Коннор. И он не хочет меня. Как мне бороться за него?
        Коннор кивнул туда, где в компании с Сэмюелом, Бесс и Давиной стоял Эйдан.
        — Думаю, вы знаете, что делать. Кроме того, какая разница, если он все равно потеряет память о вас?..
        Сирена не знала, прав Коннор или нет, но она понимала, что кое-что все же могла сделать. Она решительно сняла корону и сказала себе, что она не принцесса. Ей не нужны были ни магия, в которой она не была сильна, ни положение. Компанию Эйдана и Давины Сирена нагнала только у леса.
        — Леди Давина,  — спокойно позвала она.
        Давина прижалась к Эйдану и сказала:
        — Я не желаю говорить с тобой. Ты чужая. Из-за тебя был убит мой муж.
        — Давина!  — резко произнес Эйдан.  — Сирена…
        — Я сама скажу за себя, спасибо,  — ответила Сирена.  — Я не убивала вашего мужа. Его убили те двое смертных. Я также не виновата в том, что произошло с вами и Лахланом этой ночью. Это опять же были смертные. У вас склонность ко злу больше, чем у нас. Но я хочу поговорить не об этом. Я должна кое-что сказать о вашем муже. Перед смертью он сказал, что любил вас, и, даже умирая, сделал все, чтобы вас спасти.
        Сирена не была уверена в том, что эта женщина достойна любви Джона Генри. Но не ей судить об этом.
        — Эйдан, мне надо сказать вам нечто важное,  — сказала Сирена.
        — Да.
        Эйдан отстранил Давину и сделал шаг к жене.
        — Свое обещание я сдержала, хотя, признаться, это было нелегко. А теперь, поскольку вы решили меня забыть, я хочу вам сказать кое-что, что вы должны знать.
        Сирена на миг замолчала, чувствуя, как дрожит ее нижняя губа.
        — Я люблю тебя, Эйдан,  — наконец решившись, сказала она.  — Я тебя любила и всегда буду любить.
        Эйдан шагнул к ней и крепко обнял.
        — Сирена, зачем тогда ты так стремилась спасти Лахлана?  — произнес он, проводя ладонью по ее волосам.
        — Я люблю тебя, слышишь? Лахлана я хотела спасти ради тебя.
        — Но все уже решено, и твой дядя прав. Ты заслуживаешь того, кто действительно полюбит тебя. С таким человеком ты будешь чувствовать себя не принцессой, а королевой. Ну а я… Посмотри хотя бы, во что я превратил жизнь Лахлана. Может быть, я для чего-то и создан, но только не для счастливой семейной жизни.
        Эйдан был прав. Сирена действительно имела право на личное счастье. А Эйдан просто вычеркнет эти два года из жизни.
        Эйдан взял в ладони лицо Сирены и поцеловал ее.
        — Это все, что я могу сделать,  — сказал он.
        Эванджелина уже шла к ним.
        — Сирена, идем,  — сказал подошедший дядя.  — Неужели ты так любишь его?
        Уже уходя, Сирена обернулась, едва различая Эйдана сквозь слезы. Он стоял к ней спиной, разговаривая о чем-то с Эванджелиной.
        — Да, я его люблю. Не знаю, как я буду жить без него,  — проговорила Сирена.
        — Ты сильная, ты справишься,  — ответил Роуэн.  — А я помогу. Эйдан тебя тоже любит и не может без тебя. Именно поэтому он пошел на эту… операцию,  — попытался подобрать слово дядя, беря Сирену за руку и поворачивая спиной к Эванджелине.
        Сзади ударил фонтан сверкающего света.

        Глава 27


        Скрестив руки на груди, Эйдан прислонился к валуну, которых много на скалистых берегах близ Данвегана. Свежий ветер вздымал гладь моря, и белые барашки пены залетали в шлюпку Гэвина. Он уже подплывал, но Эйдан все еще не определился в своем выборе. От Рори и Элинны он узнал о некой Сирене и уже не раз проклял тот момент, когда согласился на стирание памяти.
        Саму процедуру стирания, как и Эванджелину, Эйдан хорошо помнил, а то, что эта Сирена умоляла его не делать этого, он узнал от других. Да и в нем самом теплились неясные воспоминания. Должно быть, Сирена успела занять его сердце, раз он решился тогда на стирание памяти и помнил что-то потом.
        Закрыв глаза, Эйдан ловил лучики света, но его тепла явно не хватало, чтобы прогнать прохладу из воздуха. Он чувствовал противный холод в костях. Внезапно на него наползла тень, и он разлепил веки.
        Крошечные демоны!
        — Что вам надо?  — спросил он, следя за тем, как Алекс и Джимми усаживаются на каменистый край, и гадая, зачем им небольшие узелки.
        — Мы плывем с вами на остров Льюис,  — сообщил Джимми.
        — Вы никуда не плывете,  — ответил Эйдан.  — Возвращайтесь домой.
        — Нет, плывем,  — возразил Джимми.  — Мы заберем у вас нашу тетю.
        Эйдану меньше всего хотелось говорить о Сирене еще и с братьями.
        — А ваш отец разве разрешил вам уплывать? Где он?  — спросил Эйдан, но тут же понял, что еще одна тень на скале принадлежит ему.
        — Да, именно он послал нас вниз, сказав, что должен о чем-то поговорить с мамой,  — ответил обстоятельный Алекс.
        Эйдан живо вообразил себе разговор между Рори и красавицей Элинной. Все мысли вели к этой полузабытой, но упорно стучавшейся в воспоминания женщине.
        Что-то вроде: «Тетя Сирена должна вернуться, она стала принцессой для мальчиков, она нужна им».
        Словно ответом на его мысли прозвучал настойчивый голос Джимми:
        — Это же ваша жена, а вы о ней не думаете!
        Да, упрямая память подсказывала Эйдану, что Сирена была его женой, и укоряла за то, что он так легкомысленно признал отношения с ней несущественными. Нет, не то — эти отношения были слишком хороши, чтобы их можно было продолжать. Память терзала Эйдана, слова братьев будили в нем мучительные сомнения. Он никак не мог вспомнить, почему бросил женщину, которую любил, возможно, больше жизни.
        — Ваша тетя не такая, как я и вы. Она другая,  — попытался объяснить Эйдан братьям.
        — Разумеется, она женщина… как наша мама,  — пожалуй, чрезмерно рассудительно ответил Джимми.
        — Нет, она не такая, как все люди здесь. Она…
        Эйдан не знал, что им сказать.
        Джимми оглянулся украдкой через плечо и прошептал:
        — Она волшебница из Волшебного королевства.
        — Кто вам это сказал?!  — вырвалось у Эйдана.
        — Мама. Это наша тайна, но родному дяде мы можем признаться. В нашей семье друг от друга нет тайн. Мама сказала, что люди глупы и боятся того, чего не понимают. А еще она сказала, что есть другие люди, злые, которые могут попытаться украсть тетю Сирену за ее магию. Но это семейная тайна.
        Эйдан с силой провел ладонью по лицу. Ему хотелось придушить Элинну. Память в очередной раз рисовала ему образ красавицы Сирены, думать о том, что он потерял, не хотелось.
        — Мы тоже, как наша тетушка, немного волшебники,  — гордо объявил Алекс.
        — Ну может, не как, но…  — пошутил над ним Джимми.
        — Наш дедушка точно был волшебником,  — продолжил Алекс.  — Его мама была принцессой, в точности как тетя Сирена. Именно она передала нам волшебный флаг.
        Святые угодники, а ведь ребенок прав! В каждом из них, кто знает об этом и не знает, течет кровь тех, кого он привык считать волшебниками. Эйдан вскочил, недоумевая, почему он никогда не думал об этом. А если бы даже и думал, то какое это могло иметь значение?
        — Да, я же совсем забыл!  — воскликнул Джимми. Он поднялся повыше и принялся махать руками.  — Гэвин и Дональд обещали взять нас на остров Льюис,  — пояснил он Эйдану.
        — Алекс, Джимми, где вы?  — окликнула их Элинна, спускаясь по тропинке.
        Братья вскочили и поспешили к берегу, отчаянно жестикулируя Эйдану. Шлюпка была уже близко.
        — Поплыли, быстрее!  — крикнул Джимми.
        — Если я возьму вас с собой, Элинна собственноручно придушит меня.
        — И придушу,  — сказала Элинна.  — Оставьте в покое дядю Эйдана. Ему предстоит дальняя дорога на остров Льюис.
        — А он привезет нам тетушку Сирену?  — спросил Алекс.
        — Привезет, если начнет слушать свое сердце, а не голову,  — ответила Элинна.
        Эйдан запустил пальцы в волосы и внимательно посмотрел на Элинну.
        — Не думаю, что это получится.
        — Отчего же не получится? Вы любите ее, а остальное не имеет значения. Все трудности решите вместе.
        — Я всю жизнь заботился о Лахлане. И много счастья я принес ему?
        — Много. Ведь это не вы и не те, что пришли оттуда, схватили его. Это сделал Джариус. К тому же вы не ответственны за чьи-либо поступки, даже за поступки Лахлана. У него в голове свои демоны, с ними ему и жить.
        Эйдан всегда знал, что Лахлан вечно влезает в какие-нибудь неприятности, но ничего поделать с этим не мог.
        — Спасибо, Элинна, я об этом подумаю,  — ответил Эйдан.
        Она провела рукой по его щеке.
        — Да уж, подумайте. И не забывайте, что женщина, которую вы полюбили,  — воительница, а вместе вам ничего не страшно.

        Эйдан сидел на носу лодки. Ветер теребил его волосы, а из головы не шли слова Элинны. Подошел и сел рядом Гэвин. Вместе они наблюдали, как приближаются холодные и строгие утесы острова Льюис. Но они не всегда были такими. В иные времена, когда была жива его мать и даже когда там гостила Сирена, он казался ему более гостеприимным. Слова Роуэна перевернули мир Эйдана, и воспоминания о матери теперь не были омрачены виной и горечью. Уже теперь он понимал, что гневался на Сирену напрасно. Она сама тяготилась чувством вины, тогда как виноват во всем был ее отец.
        — Скучаешь по ней?  — спросил Гэвин.
        Кроме семьи, на острове Льюис у Эйдана было еще два человека, которым он доверял безоговорочно,  — Дональд и Гэвин.
        — Да,  — ответил Эйдан.
        Он понимал, что Сирена — это хрупкое создание — оказалась храбрее, чем он. Эйдан также чувствовал, что не может без нее. Гнев и негодование, которые переполняли его, бесследно исчезли.
        Гэвин хлопнул его по плечу.
        — А теперь достаточно найти ее друзей, которые уговорят ее вернуться.
        Эйдан фыркнул:
        — Об этом рано говорить. Я даже не знаю, захочет ли она быть со мной.
        — Ну, с женщинами у тебя никогда проблем не было.
        — Спасибо за поддержку.
        — Не сомневайся, она любит тебя. По крайней мере, любила.
        Да, теперь ему оставалось убедить ее, что он действительно не может жить без нее. Затем предстоял разговор с ее дядей. Эйдан подозревал, что разговор с королем Роуэном будет непростым.

        Чувствуя себя круглым дураком, Эйдан хлопал мечом по камням Калланиша, что-то шептал им, а потом еще кричал. Увы, это был единственный известный ему способ связаться с Сиреной.
        — Вам нужно учиться терпению, лорд Маклауд,  — прозвучал сзади голос.
        — Иский?  — стремительно обернулся Эйдан.
        Из-за серого камня у него за спиной появился старик.
        — Да. Я с самого начала задавался вопросом, насколько вас хватит,  — сказал он.  — Мне было интересно, когда вы придете сюда.
        — Так вы не удивлены моему появлению?
        — А почему я должен удивляться? Ведь наша принцесса самая справедливая, не так ли?
        — Да, самая справедливая,  — повторил Эйдан.  — А вы возьмете меня к ней?
        — Возьму, но будьте готовы к тому, что на Волшебных островах многое изменилось. В том числе и для вас, лорд Маклауд.
        Эйдан схватил мага за рукав.
        — Что-то случилось с Сиреной?!
        — Нет, не с вашей женой, лорд Маклауд,  — ответил тот, жестом останавливая его расспросы.  — Но всему свое время.

        Сирена заняла свое законное место во главе стола на возвышении. Теперь она была королевой Островов, а Лахлан, когда окончательно поправился, стал ее «правой рукой». После длинных разговоров с королем Роуэном мачеха Сирены удовлетворилась местом слева. Шла подготовка церемонии коронации Сирены.
        С той кошмарной ночи в Гластонбери прошел почти месяц, и Сирена, по молчаливому согласию с Лахланом, никогда не говорила об Эйдане. Это было слишком болезненным для них обоих. Сирена не сообщила своему брату о решении Эйдана стереть память, а также скрыла некоторые обстоятельства его появления на свет. Лахлану и так пришлось перенести слишком много.
        Она пожала Лахлану руку:
        — Спасибо, что ты сегодня с нами.
        Это был особенный день. Ей предстояло из принцессы превратиться в королеву, и поддержка брата много значила для нее.
        Прошел почти месяц. Горе постепенно отступало, и Сирена наконец смогла что-то чувствовать. Не без помощи Фэллин и ее сестер Сирена с головой погрузилась в управление Волшебными островами и обнаружила, что права мужчин и женщин пока еще распределены несправедливо, но уже намного гармоничнее, чем прежде.
        Усилиями Сирены был сформирован совет по правам мужчин и совет по правам женщин. Во главе женского совета оказалась, естественно, Моргана. Хотя это было явно снижением по положению, мачеха, казалось, была им довольна.
        Сирена замечала, что с каждым днем Лахлану становится все лучше и лучше. Уходила болезненная бледность.
        — Ну что, тебе лучше?  — однажды спросила она его.
        — Определенно,  — ответила услышавшая их разговор Моргана. Она даже не потрудилась говорить вполголоса.  — Он уже вовсю крутит с женщинами.
        Это язвительное замечание немало повеселило сидевших за столом мужчин, а лорд Бэна и лорд Эрвин были откровенно рады за успех сына короля у леди. Женщины же посматривали на Лахлана с деланным презрением, за которым просвечивало плохо скрытое вожделение. Надо ли говорить, что Сирена знала обо всех любовных шалостях своего брата. В курсе ее держала верная Фэллин.
        Сидевший вразвалку на позолоченном кресле Лахлан вопросительно поднял брови, а затем пожал плечами. Он взял со стола инкрустированную позолотой чашу, сделал глоток и забавно сморщил нос.
        Сирена рассмеялась:
        — Возьми мой, у меня с сахаром. Я сладкого не люблю.
        — С каких это пор?  — фыркнул Эйдан.
        — Скоро неделя,  — улыбнулась Сирена.
        Она взяла кубок Лахлана, поднесла к губам и отпила, ничего не понимая. Он был таким же сладким!
        — Нет!  — воскликнула Моргана.  — Он отравлен!
        Она выбила кубок из руки Сирены, и темно-красный сок растекся пятнами по белой льняной скатерти и белому платью Сирены.
        К столу бросилась стража, но Лахлан ухитрился выхватить меч Сирены и направить его на горло Морганы.
        — Глупо с вашей стороны,  — проговорил Лахлан.
        — Нет, опусти меч!  — потребовала Сирена.
        К ее удивлению, Лахлан безропотно опустил меч и поставил его рядом со стулом Сирены. Она заметила, что меч против обыкновения не светился никаким цветом, когда Лахлан держал его. Она подняла глаза и увидела, что через стол на них пристально смотрит Иский.
        — Время вышло,  — сказал он, поглаживая бороду.
        Он тоже заметил, что Нуй не светится.
        Подошел король Роуэн, внимательно осмотрел и понюхал содержимое чаши.
        — Сок рябины,  — уверенно проговорил он, пристально глядя на Моргану.
        — Нет, это не я. Я ведь спасла ей жизнь,  — проговорила Моргана, поглядывая на дальнюю стену, которую облепили слуги.
        Она вскочила на ноги, ее стул полетел на белый мрамор пола.
        — Это Несса!  — закричала Моргана, указывая на пожилую женщину, которая пряталась за спинами других.
        — Взять обеих!  — приказал Роуэн.  — Теперь мы во всем разберемся.
        Затем он посмотрел на Сирену и неожиданно улыбнулся:
        — Мне очень жаль, ваше высочество, но теперь мы во всем разберемся.
        — Лахлан, ты идешь?  — спросила Сирена, вставая из-за стола и бросая салфетку в тарелку с золотой каймой.
        — Но мы все же должны поесть.
        Сирена округлила глаза. Его страсть к еде, вину и женщинам действительно была легендарной.
        — Лахлан, Несса только что пыталась тебя отравить. Тебе разве не интересно узнать, за что?
        — Да нет, не особенно.
        — Как сын короля, ты обязан присутствовать при разбирательстве,  — заговорил король Роуэн.
        — Но ведь для этого достаточно присутствия моей сестры, не так ли?
        Роуэн начинал злиться, и Сирена поспешила вмешаться:
        — Я хотела бы, чтобы ты тоже был там.
        Лахлан смял салфетку и встал.
        — Хорошо, только недолго.
        Роуэн протянул Сирене руку, но, взглянув на ее платье, нахмурился.
        — Вы не хотите переодеться?  — спросил он.
        Стоявшая за королем Фэллин пристально посмотрела на Сирену и покачала головой. Сирена тоже покачала головой. После событий в Гластонбери она дала себе слово, что с любым притворством покончено. Однако желание проверить свою магию у нее все-таки было.
        Сирена прикрыла глаза, произнесла заклинание и щелкнула пальцами. Когда она открыла глаза, на лицах окружавших ее людей был написан ужас.
        Опасаясь того, что увидит, принцесса посмотрела вниз и увидела, что она в открывавшем плечи бронзовом платье. Вокруг талии был обернут плиссированный пояс, а глубокий вырез едва скрывал выпуклость ее грудей.
        Сирена удивленно смотрела на Фэллин, которая с трудом сдерживала смех.
        — Чудесно, миледи,  — проговорила Шейла.  — Нечто подобное вы надевали, когда судили Дмитрия.
        Щелкнув пальцами, она переоделась в аметистовое платье, похожее на платье Сирены. Фэллин и Риана сделали то же самое. Сирена улыбнулась, подумав, что бы она без них делала. Эванджелина вечно была при дворе Роуэна, Моргана и Лахлан предпочитали сидеть на острове Льюис, так что виделись они редко.
        Почему Эванджелина была не в ладах с Морганой, Сирена уже поняла, однако не могла понять, что стоит за презрением, которое испытывала ее подруга к Лахлану. Конечно, та самоуверенная попытка поцеловать ее не могла быть серьезной причиной. Сирена пыталась говорить об этом с Эванджелиной, но та не рассказывала.
        Дядя открыл двери, пропуская Сирену в тронный зал, где собрался весь цвет королевства. Людей было столько, что многим пришлось прижиматься к белым, облицованным мрамором с золотыми прожилками стенам. Не без труда Сирена пробралась к небольшому возвышению и села на позолоченный трон. Лахлан занял кресло слева.
        Стража тесным кольцом окружила Моргану и Нессу, которые все еще переругивались друг с другом. У стены стоял Иский. Сирена видела, что он колдует, и понимала, что он не хочет дать им исчезнуть из этого зала.
        Сирена потребовала тишины и объявила о начале суда. Одна из них обвинялась в покушении на убийство Лахлана, другая — в пособничестве. Сирена знала, что если их вина будет признана, обеих казнят.
        — Он лишь наполовину наш и потому не имеет права сидеть на троне,  — заявила Несса.
        — Он сын короля Аруона и потому имеет право быть на троне,  — ответила Сирена.
        Теперь ее волновало то, что Лахлан упорно не хотел бывать при дворе. Она знала, как это неприятно, когда тебя ставят ниже других, и не хотела думать о том, что причина в этом. Но сейчас было не время размышлять. Лахлан — сын короля, и это решало многое.
        — Король Аруон был развратником и убийцей, его сын не уйдет дальше!  — заявила Несса, пытаясь вырваться из рук стражников.
        — У моего отца были ошибки,  — ответила Сирена.  — Но при нем на Острова пришло процветание. К тому же убивал он только на поле боя, Несса.
        Старуха истерически засмеялась:
        — Убивал! Он убил твою мать, королеву! Никто не поверил бы мне, если бы я открыто выступила. Я все видела, и он убил бы и меня. Приближался день, когда он должен был назвать своего преемника, человека, без сомнения, столь же низкого, и я отравила его.
        В зале началось столпотворение. Женщины кричали, и стража выстроилась плотным кольцом вокруг обвиняемых. Сирена почувствовала, что еще немного, и она упадет в обморок. Неожиданно ее руку кто-то схватил.
        — Если желаешь, я заменю тебя здесь,  — услышала она голос Лахлана.
        — Нет, я в порядке,  — ответила она, сжимая пальцы Лахлана.  — Это всего лишь шок. Наконец-то я узнала, что случилось с матерью.
        Сирена все это время терзалась мыслью, что мать сама решила оставить их. Сирена судорожно вздохнула и спросила подошедшего дядю:
        — Вы знали?
        — Нет,  — ответил тот.  — А если бы знал, то сам убил бы его.
        Глаза Роуэна загорелись янтарным огнем, а рука сжалась на плече Сирены.
        Сирена собралась с силами и напомнила себе, что она королева. К тому же ей предстояло еще многое выяснить.
        — Но если король Аруон больше не любил мою мать, он мог бы просто расторгнуть отношения. Зачем же убивать?
        Глаза Нессы горели ненавистью.
        — Да, он убил,  — проговорила она.  — Дело в том, что королева сама хотела оставить Аруона. Я пыталась отговорить ее, но она заявила, что не может больше стоять в стороне и смотреть, как он обращается с вами.  — Несса злорадно посмотрела на Сирену и продолжила: — Вы не вправе судить меня. Вы даже не имеете права занимать трон. Вы дочь короля Роуэна, который когда-то согрешил с Еленой.
        На плечо Сирены мягко опустилась рука дяди.
        — Я не верю вам, Несса. Вы всегда ненавидели меня. Если все это правда, то почему вы не говорили об этом прежде?
        — Ненавидела и сейчас ненавижу! Из-за вас умерла Елена, самый близкий мне человек. Тогда я дала себе слово ничего вам не говорить. Но если вы хотите осудить меня, то знайте, что Елена умерла из-за вас. Из-за вас и Роуэна!
        Лахлан вскочил с кресла.
        — Своими словами вы решили свою судьбу, Несса! Суд признает вас виновной в убийстве и покушении на жизнь. Приговор будет исполнен завтра на восходе солнца. Стража, увести ее!
        — Попомни мои слова, Лахлан Маклауд, я еще приду за тобой!  — крикнула она, когда дворцовая стража потащила ее из зала.
        — Приходи!  — ответил Лахлан.
        Сирена изумленно смотрела, насколько решительно ее брат вмешался в процесс. Сама она еще не могла отделаться от мысли, что тоже виновата в смерти своей матери, а человек, которого она привыкла считать своим дядей, был ее настоящим отцом. Как часто она грезила о том, чтобы ее отцом был Роуэн, а не Аруон!
        — Моргана, вы обвиняетесь в покушении на мою жизнь и в соучастии в убийстве моего отца. Вам слово.
        Лахлан говорил уверенно и спокойно.
        — Я ни в чем не виновата!  — с вызовом ответила она.
        — Но почему тогда в моем кубке оказался яд?  — удивленно поднял брови Лахлан.
        — Я спасла королеву,  — пробормотала Моргана, словно это оправдывало ее.
        — А как же смерть Аруона?
        — Нет,  — покачала головой Моргана.  — Я не участвовала в его убийстве. О нем я узнала от Нессы позднее.
        — А вы бы помешали ей, если бы заранее знали о нем?
        Моргана на мгновение остановила взгляд на Сирене и проговорила:
        — Нет.
        Сирена удивленно смотрела на Моргану. Получалось, что Моргана не была такой злой, как она считала прежде.
        — Моргана, вы помешали бы Лахлану выпить яд?  — спросила она.
        — Я не знаю,  — честно ответила та, опустив голову.
        — Если судить по совести,  — произнес Лахлан,  — то смерти вы не заслуживаете. Но и оставаться на Волшебных островах не можете. С сегодняшнего дня я высылаю вас.
        Мачеха облегченно кивала.
        — Спасибо, ваше высочество,  — ответила она.
        — А теперь освободите зал,  — приказал страже Лахлан.  — Садитесь,  — сказал он, показав королю Роуэну на второе кресло.
        Сирена никак не могла привыкнуть к тому, что он ее отец.
        — Садитесь и вы, король Роуэн.
        Роуэн кивнул и устало опустился на трон.
        — Она умерла из-за меня,  — проговорил он.
        — Нет, она умерла, потому что пыталась защитить меня,  — ответила Сирена.
        — Не надо обвинять себя, Сирена,  — сказал Роуэн.  — Виноват мой брат, и давай закончим на этом.
        Король Роуэн был прав. Если бы у Сирены был ребенок, она поступила бы точно так же, как и ее мать. Но понимание этого не уменьшало горечи утраты.
        — Я любил ее, Сирена,  — сказал Роуэн.  — И была-то у нас всего одна ночь. Как ты знаешь, король Аруон весьма неуживчив, и вот однажды она приехала ко мне в поисках утешения.
        Роуэн помолчал.
        — Я прежде не знал, что ты — моя дочь. Елена скрывала это от меня. Возможно, она боялась, что эта новость вынудит меня жениться на ней. За ней тогда ухаживал мой брат, и ей не хотелось давать еще один повод для вражды.
        Сирена прислонилась к подбитой красным бархатом спинке кресла.
        — Пообещай мне, что не будешь обвинять свою мать,  — попросил Роуэн, протягивая руку.  — Лучше обвини меня во всем.
        — Я не обвиняю ни тебя, ни ее,  — ответила Сирена.
        Роуэн провел пальцем по щеке дочери.
        — А знаешь, ты похожа на нее. Все эти годы ты была мне скорее дочь, чем племянница. Так что я быстро привыкну. Надеюсь, привыкнешь и ты, Сирена.
        — А мне и не придется привыкать,  — улыбнулась Сирена.  — Я часто представляла себе, что ты и есть мой папа.
        Стоявший рядом Лахлан вздохнул:
        — Ну, если вы помирились, я пойду.
        — Да куда же ты, племянник?
        Сирена рассмеялась.
        — Спасибо за помощь на суде, Лахлан,  — сказала она.  — Ты хорошо держался.
        — Просто ты слишком тянула. Еще немного, и я бы умер с голоду,  — шуткой ответил Лахлан.
        — Но ты понимаешь,  — проговорил Роуэн,  — что Сирена не может править Островами? Королевству нужен король, и занять трон должен ты.
        Сирена за всеми этими событиями забыла, зачем привела Лахлана на Острова. Ее отец был прав, она едва ли годилась на трон. Еще несколько месяцев назад она без одобрения королевы не могла решить ни одного вопроса. Теперь она сама чувствовала себя королевой… но только королевой.
        — Лахлан, я понимаю, что все эти события способны огорошить любого, но если тебе нужна какая-либо помощь, я тоже буду помогать. А Иский может стать твоим наставником. И еще…
        Сирена встала с кресла и извлекла из плетеных ножен меч Нуады.
        — До свидания, друг,  — прошептала она, и его лезвие засветилось темно-синим.
        Момент расставания пришел слишком быстро, но меч власти должен принадлежать Лахлану.
        — Береги его,  — произнесла Сирена, целуя напоследок его рукоятку.  — Он нуждается в тебе, как и ты в нем. А возможно, больше.
        Сирена моргнула мокрыми от слез ресницами и вложила рукоятку меча Лахлану в руку.
        — Ты в этом уверена?  — невесело спросил Лахлан.
        — Абсолютно, теперь он принадлежит тебе.
        — Но мне кажется, что сам меч предпочел бы иметь своей хозяйкой тебя. В моих руках он не меняет цвета, не переливается красками.
        Сирена понимала, что Лахлан не испытывает чувств по отношению к ее Ную и потому ему просто нечего показывать. Она надеялась, что со временем Лахлан откроет свое сердце, и тогда в его руке меч Нуады будет переливаться всеми цветами радуги.
        — Что же, теперь ты будешь мне кузиной. Тоже неплохо,  — произнес Лахлан.
        — Не кузиной, а невесткой,  — неожиданно прозвучал из глубины комнаты знакомый низкий голос.
        Сирена закрыла глаза, опасаясь, что это ей чудится.
        — Это не сон, он здесь,  — прозвучал спокойный голос Лахлана.
        Сирена открыла глаза, но повернуть голову решилась не сразу.
        — Эйдан!  — задохнулась она.
        Эйдан стоял рядом с Искием. Сирене даже показалось, что он стал еще красивее с того момента, когда они расстались. Его чувственные губы растягивались в нежной улыбке. Сирена сделала шаг по мраморным ступенькам вниз, но, споткнувшись, полетела в объятия Эйдана. Внезапно она отодвинулась и внимательно посмотрела в его серебристо-серые глаза.
        — Но ведь Эванджелина стерла меня из твоей памяти, не так ли?  — спросила она.
        Эйдан обхватил лицо Сирены большими ладонями.
        — Нет, она сделала вид, что стерла. Но даже если бы она и стерла по-настоящему, я едва ли забыл бы тебя. Ты ведь не только здесь,  — Эйдан указал на голову,  — но и здесь,  — его рука легла на сердце.  — К тому же ты с моим братом,  — закончил он, поднимая взгляд. Ему было интересно, как Лахлан отреагирует на столь неожиданное появление.
        Лахлан медленно поднялся, пристально глядя на брата.
        — А ты пришел забрать жену?  — спросил он.
        — Поначалу хотел,  — ответил Эйдан.  — Ты неплохо выглядишь. Наверное, счастлив здесь?
        — Хорошая еда, вино, много женщин. Что еще надо?  — усмехнулся Лахлан.  — Идем, Иский, не будем мешать Эйдану вновь знакомиться со своей женой,  — добавил он, повернувшись.
        — У меня накопилось много вопросов к лорду Маклауду. Мне бы хотелось задать их ему, прежде чем он вновь познакомится с моей… дочерью,  — произнес Роуэн.
        Но прежде чем король успел сказать что-то еще, Лахлан сделал жест рукой, и стражник внес официальное письмо.
        — Кажется, у меня появились дела,  — проворчал Роуэн.  — Надеюсь, Сирена, ты знаешь, что делаешь.
        — Да,  — улыбнулась Сирена.  — Я люблю его, отец… как ты любил мою мать. Пожалуйста, попробуй понять меня.
        — Я попробую,  — пообещал король.  — Но хочу, чтобы вы, Маклауд, меня тоже поняли. Я буду проводить с дочерью все свободное от дел время.
        Он поцеловал Сирену в лоб и вышел из зала.
        — Ну почему вы не предупредили меня, Иский?  — простонал Эйдан.
        — Иногда и мне хочется повеселиться,  — ответил маг.
        — А ты весело проводишь время, брат,  — сказал Лахлан.  — Макдональд — просто невинный ягненок по сравнению с тобой.
        Лахлан немного постоял в дверях, посмотрел на брата и добавил:
        — Нет, все-таки стоило стереть тебе память о той ночи. Я тогда наговорил тебе кучу глупостей.
        — Считай, что я уже забыл об этом.
        Лахлан обернулся, но Эйдан наконец решился сказать главное:
        — Ты будешь приходить к нам?
        — Конечно, мы даже можем у тебя поселиться, не так ли, волшебник?  — ответил Лахлан, кладя руку на плечо Искию.
        — Если ты король, это не дает тебе права на панибратство,  — сказал Иский, и они исчезли в дверях.
        — Мой брат — король,  — удивленно покачал головой Эйдан.  — А я женат на самой красивой королеве.
        Сирена поднялась на цыпочки и поцеловала мужа — мужчину, которого любила всем сердцем.
        — Я больше не королева Островов, Эйдан. Я по-прежнему принцесса и люблю тебя.
        — Нет, ты королева моего Острова и всегда ею будешь,  — ответил Эйдан, целуя ее.  — Я тоже люблю тебя.

        Эпилог


        Остров Льюис, 25 декабря 1605 года

        Сирена подошла к спящему мужу и потянула его за руку.
        — Эйдан, вставай. Элинна не разрешает Алексу и Джимми открывать подарки, пока все не спустятся.
        Эйдан простонал и перекатился на спину.
        — О чем ты говоришь, Сирена?
        — Они хотят открыть свои подарки, которые мы собирались положить под…
        Сирена закусила губу.
        — Под елку,  — закончил он.  — Ты же сожгла ее дотла, когда хотела что-то наколдовать.
        Эйдан скатился с постели и шутливо повалил Сирену на пол.
        — Не что-то, а елку,  — ответила Сирена, толкая его в грудь.  — Я хотела украсить елку, как Элинна, но не нашла свечей.
        — И тогда ты применила магию, и елка превратилась в одну большую горящую свечу.
        — Но я же все погасила!
        — Вызвала воду и устроила в зале потоп.
        — Но подарки тогда еще не лежали под елкой и не пострадали,  — решительно оттолкнула Эйдана Сирена.  — А теперь вставай, нам надо спускаться!
        — Нет,  — ответил Эйдан.  — Я думаю, что свой подарок разверну прямо сейчас.
        Накрыв ее запястья одной рукой, он принялся второй разворачивать полы халата Сирены. Показалась грудь, и Эйдан нежно обнял губами набухший сосок. Вопреки первому желанию Сирена выгнула спину и застонала. Эйдан отпустил ее руки и опустился, чувствуя жар сосков, трущихся о его грудь, и шутливо прикусил мочку уха.
        — Ты ведь еще не кормила Аву?  — спросил он, наблюдая, как из соска сочится молоко.
        Он наклонился и слизал его горячим шершавым языком.
        Сирена скорчилась.
        — Ей не понравится, что ты пьешь ее молоко,  — сказала она.
        — Еще чуть-чуть,  — ответил Эйдан и слизнул каплю молока с другого соска.
        Приподнявшись, он слегка развел ее колени и закинул их себе на плечи.
        — Эйдан!  — простонала Сирена, чувствуя движение между бедер.
        — Не подумал бы, что роды сделают тебя красивее,  — сказал Эйдан.
        Тихое хныканье из детской, обустроенной в соседней комнате, превратилось в громкий голодный плач.
        Эйдан отпустил ноги Сирены и, опустившись, спрятал лицо между ее грудей.
        — Наша дочь вся в тебя, такая же требовательная.
        Под настойчивые крики Авы Сирена едва выбралась из-под Эйдана.
        — И столь же шумная, как ты,  — быстро проговорила она, надевая халат.
        Напоследок Эйдан поймал ее и поцеловал в шею.
        — После обеда, когда она заснет, мы продолжим.
        — Ты что, забыл, что Рори и Элинна просили нас присмотреть за Алексом и Джимми?  — рассмеялась она.
        — Забыл,  — с готовностью признал Эйдан.  — Зато я помню, что они делали с Авой. Они таскали ее, словно куклу. Надо было запретить этим демонам играть с ней.
        — Ты все видел и, конечно, ничего не предпринял,  — проговорила Сирена, уходя в детскую.  — О, бедный ребенок,  — донеслось до Эйдана.
        Сирена взяла дочь на руки и начала качать ее, словно в колыбели. Мягкие белокурые завитки волос приятно щекотали груди.
        — Папа злой, он не хочет, чтобы мама проводила время с маленьким ангелом.
        Эйдан поднялся с постели и тоже пошел в детскую.
        — А твоей маме лучше не говорить так о папе,  — проговорил он, демонстрируя свою мускулистую фигуру.
        Услышав голос отца, Ава подняла головку с груди Сирены и потянулась к нему обеими ручками.
        — Я не думаю, что нас похвалят, если мы не спустимся к гостям,  — признал наконец Эйдан.
        Он завязал килт на поясе, взял Аву и пощекотал ей животик. Девочка захихикала, не удержался от улыбки и Эйдан.
        — Мы ждем кого-нибудь, кроме брата и Иския?  — спросил он, пытливо глядя на Сирену.
        — Моего отца.
        Услышав это, Эйдан вздохнул, но Сирена, не обращая внимания на горестные стоны, на едином дыхании продолжала:
        — Аласдэр, Фиона, Йен, Каллум, Коннор, Эванджелина, Фэллин, Шейла, Риана, Сэмюел и Бесс.
        — Ты, надеюсь, предупредила Лахлана? У него с четырьмя из приглашенных женщин сложные отношения, особенно с Эванджелиной.
        На Волшебных островах женщины вовсе не жаждали общаться с Лахланом, как, впрочем, и с Эйданом. У женщин-воительниц были свои взгляды на жизнь, так что Сирена прекрасно понимала, почему Фэллин, Шейла и Риана не ладили с Лахланом. Но почему у Эванджелины были такие отношения с Лахланом, Сирена понять не могла.
        — Нет, не предупредила,  — ответила Сирена.  — Но я думаю, что нам удастся держать их подальше друг от друга.
        — Тогда ему потребуется удача!  — фыркнул Эйдан, подбросив Аву в воздух. Девочка восхищенно захихикала, и Эйдан тоже рассмеялся.  — Сирена, а ты не знаешь, Давина придет? Ведь будут и Сэмюел, и Бесс.
        Сирена не ответила. Она стояла молча, скрестив на груди руки и пристально глядя на Эйдана.
        Он наконец поднял глаза и посмотрел на Сирену.
        — А почему нет?  — спросил он.  — Она так и не обзавелась семьей. К тому же она была женой моего кузена.
        — Но ей же стерли память,  — осторожно напомнила Сирена.
        — А ты знаешь, что Эванджелина память никому не стирала?
        Сирена удивленно застыла в кресле-качалке у кровати, а затем протянула руки, чтобы взять Аву.
        Эйдан усмехнулся и передал начавшую хныкать девочку в ее руки. Она тут же принялась сосать грудь матери. Эйдан присел на кровать и поцеловал шелковистый затылок Авы, провел пальцем по груди Сирены и задумчиво произнес:
        — А ты ревнивая.
        — Нет, вовсе нет,  — проговорила Сирена, когда Эйдан поцеловал ее в грудь.
        — Ревнивая,  — повторил Эйдан,  — но причин ревновать у тебя нет. Ай!
        Ава принялась сосать палец, и Эйдан придержал ее ручку. Девочка хихикнула и вновь принялась сосать грудь. Наевшись, она посмотрела на отца, и в ее синих глазах заиграли искорки.
        — Поиграй с ней,  — попросила Сирена, но в этот момент в дверь постучали.
        — Дядя Эйдан, тетя Сирена!  — услышали они голоса Алекса и Джимми.
        — Ну вот, самое время просыпаться,  — мрачно произнес Эйдан, впиваясь взглядом в дверь.  — Что этим демонам надо?  — недовольно спросил он.
        — Хогманай[4 - Хогманай — языческий шотландский праздник последнего дня в году.], — с улыбкой ответила Сирена и крикнула через дверь: — Дядя Эйдан сейчас откроет.
        — Не забудь, принцесса, этой ночью мы долго не уснем,  — проговорил Эйдан, крепко целуя жену.
        Сирена переложила Аву к другой груди, и девочка, заметив, что ее папа собирается уходить, призывно раскрыла руки.
        — Ну, впускай демонов, только побыстрее,  — сказала Сирена и принялась кормить малышку.
        Кормление дочери было одним из любимых занятий Сирены, но только не тогда, когда Эйдан был рядом. Она чмокнула Аву в лоб. Что еще можно было желать в жизни — ребенок, друзья, семья. Сирена не дерзнула бы просить у жизни большего.
        Вдруг перед глазами Сирены засияли розовые и фиолетовые искры. Она озадаченно моргнула — Ава исчезла. Ее радостное агуканье теперь доносилось с другой стороны двери.
        — Сирена!  — проревел Эйдан.
        — Как она сделала это?  — озадаченно спросил Джимми.
        — О нет…  — простонала Сирена.
        notes

        Примечания
        1
        Действие разворачивается в еще не объединившемся Королевстве Островов, гэльско?норвежском государстве на острове Мэн, Гебридах и западном побережье Шотландии в эпоху раннего Средневековья. Предположительно речь идет о периоде объединения, когда в 1076 году норвежец Годред I Крован захватил власть на острове Мэн и постепенно подчинил своей власти Гебридские острова, основав скандинавскую династию королей Мэна. Начало действия романа происходит на севере, на одном из островов Гебридского архипелага, в котором более 500 островов. Лахлан родился от выходца с юга, с земли Фэй, светловолосым, как многие викинги, и потому был проклят.  — Здесь и далее примеч. пер.


        2
        Гримория — книга, описывающая магические процедуры и заклинания для вызова духов (демонов) или содержащая еще какие?либо колдовские рецепты.


        3
        Самайн — кельтский праздник окончания уборки урожая.


        4
        Хогманай — языческий шотландский праздник последнего дня в году.