Фанатки #2 Яна Миа
        Отношения в ДЖЭМСи дают трещину. Джордан, получив приглашение на стажировку, переезжает в Лос-Анджелес, Скайлар принимает важное решение, касающееся ее будущего в фандоме, Николь бросает все силы на объединение фанатов «Tricksters», а Эмма и Мейси вынуждены встретиться лицом к лицу с собственными страхами. Но сбежать от прошлого оказалось не так-то просто, ведь «LADE» преследуют их повсюду: анонсы в соцсетях, трансляции на радио, интервью на телевидении… Подругам придется не только переосмыслить все произошедшее и принять последствия, но и найти ответ на главный вопрос: что же на самом деле имеет значение – сила фанатской любви или их дружба?
        Яна Миа
        Фанатки (#2)
        
        Глава 1
        #пепелище
        Никогда не хотела оказаться здесь,
        Одной ногой в могиле, другой – на земле.
        Что я чувствую, я не могу объяснить.
        Без этой кожи я точно смогу прожить.
        PVRIS – Half
        Жизнь не любит, когда мы расслабляемся. На каждый наш облегченный выдох у нее обязательно найдется удар под дых, на каждое безразличное лежание на полу в луже собственных слез – причина вскочить и помчаться куда-то сломя голову. Не потому что она испытывает нас на прочность – хотя, конечно, испытывает, глупо отрицать, – а потому, что из этого она и состоит. Из разных, нанизанных на нить наших лет, словно бусины всяких размеров на тонкий шнурок, событий, преград, которые нужно преодолевать, моментов яркого счастья и полного отчаяния. Из пустоты и одиночества, перемешанных с теплотой и заботой. Из слез и смеха, бесконечно долгих ночей ожидания и молниеносных недель радости. Жизнь складывается из наших шагов – реальных и метафорических, именно поэтому она не любит, когда мы расслабляемся. Иначе упадем: координация, внимание, навыки – все подведет, когда ты не готов к новому шагу.
        Никто не знает, кем мы проснемся завтра. Теми же людьми, что закрывали глаза и желали доброй ночи кому-то близкому, или кем-то обновленным, готовым к переменам? В каком мире мы откроем глаза? Что услышим первое, что скажем, как проведем день? Жизнь не дает нам возможности расслабиться. А если ты внезапно почувствовал, что можно растянуться под лучами счастья, забыв о возможностях и целях, или скрутиться в комок под тяжестью пустоты, накрывшись с головой пледом из непроходимого безразличия, значит… Значит, со следующим шагом ты, не готовый и расслабленный, полетишь кубарем, после пытаясь подняться снова и собрать себя по кускам.
        Арти все не мог выкинуть из головы эти мысли – вчера он позволил себе расслабиться. Это был непростой вечер: Скайлар, которая не приехала на собственную помолвку, Трой, выкинувший кольцо, а заодно и всякую надежду на счастливое будущее, и морально раздавленные девочки. Особенно – Мейси. Его Мейси. Она впервые целиком и полностью была «его» – и эти новые ощущения слегка пугали, но в то же время успокаивали. Она не отвернулась, она доверилась ему окончательно, и он действительно был готов доказать ей, что любовь существует – иначе как объяснить то, что он не мог уснуть всю ночь, перебирая в памяти моменты, связанные с Маргарет? В конце концов, это не первая его влюбленность, и уж точно не первая девушка, чтобы он так странно себя ощущал. Тем более они с Мейси знакомы всю жизнь – чего он о ней не знает? Но оказалось, что Арти действительно не до конца знал свою лучшую подругу: не то, какой доверчивой и нежной она может быть, не то, что целуется она очень даже неплохо – где только научиться успела? Хотя, конечно, это все были глупости, но почему-то именно о них ему хотелось думать. А еще скорее
увидеть Мейси снова – но, к его большому разочарованию, она уехала с подругами в Сан-Франциско. Он как-то позабыл об этой поездке, но для Николь, видимо, не существовало таких причин, которые могли бы отменить для нее концерт «Tricksters». Не то чтобы он злорадствовал или желал чего-то плохого Никки, но голос Мейси, срывающийся буквально на каждом слове, выбил его из колеи. Вот так – в одно мгновение – его жизнь полетела в пропасть.
        Арти барабанил в дверь Троя, изнывая от нетерпения. Когда тот все-таки открыл, выглядел он словно только что вернулся со съемок фильма про зомби и забыл смыть грим. Ощущение полного хаоса и обреченности накатило на Арти с новой силой.
        – Выключать телефон – не лучшая идея, – пропуская приветствия, мрачно заметил он.
        – Арти? – Трой вглядывался в лицо парня так, словно тот восстал из мертвых, а не приехал сюда через пару улиц.
        – Так, людей опознаем, уже хорошо. Похмелье?
        – Нет, я почти не пил. Не лезет.
        – Отлично. Потому что у нас проблемы. – Арти протиснулся мимо Троя и оказался внутри дома, который покинул меньше суток назад. А казалось, с неудавшейся помолвки прошла целая жизнь.
        – У нас? – уточнил растерянный Трой.
        – У нас. В общем, с Никки что-то случилось на концерте – она в больнице. Девочки сейчас там, Эмме тоже плохо. Я еду к ним.
        – Я с тобой!
        – Э, нет, парень, – Арти поднял руки, пытаясь остановить внезапно всполошившегося Троя. – Если бы на этом все закончилось, я бы сказал, что у нас – проблема. Но… В Стоквуде сгорела база плейбоев, и последней туда заходила Джо. Никто не знает, где она.
        – А она разве не в Сан-Франциско с остальными?
        Арти всем своим видом демонстрировал, каким нелепым был вопрос, поэтому Трой тут же осознал свою ошибку.
        – Я, конечно, понимаю, что у тебя сейчас не лучший период в жизни. Но из нас двоих ты – ее друг и знаешь Джо достаточно, чтобы прикинуть, где она может быть. Телефон недоступен, дома нет, никто из группы ее не видел со вчерашнего дня. Это – чтобы сузить тебе поиски.
        – Черт, – выругался Трой, пытаясь сообразить, где искать Джордан.
        – За руль сможешь сесть?
        – Да, конечно, – отозвался он. Нехорошие предчувствия копошились внутри, но Трой списывал все на собственную боль. По крайней мере, ему очень хотелось в это верить.
        – Тогда на связи, – Арти похлопал его по плечу. – Постарайся ее найти. Хватит с нас этих внезапных драм.
        Трой кивнул, отгоняя мрачные мысли. Неудавшаяся помолвка, Никки, больница, Джо… Он не верил во всю эту чепуху, но сейчас не стал бы отрицать, что кто-то их проклял. Всех разом. Непонятно только – за что. Зная, что услышит в трубке, он все-таки набрал номер Джордан, едва за Арти закрылась дверь. Когда все плохо, надежда продолжает быть крайне живучей и неразумной. Сбросив звонок, который перенаправил его на голосовую почту, Трой подхватил куртку и вышел из дома – нужно было во что бы то ни стало найти Джо: потерять еще и лучшего друга для него определенно выше всяких сил.

* * *
        Мейси сидела в больничном коридоре и размышляла, как все в мире относительно. Полгода назад у нее была мечта, которую она никогда бы не рискнула исполнить, родители, которые решали за нее, как жить, и лучший и единственный друг – Арти. Сегодня утром, наспех собирая вещи в рюкзак, Мейс казалось, что ее жизнь закончена. Всего полгода – а какая разительная перемена. Сначала она нашла подруг: классных девчонок, которые просто слушали ту же музыку, что она, – группу «LADE». Потом они же подарили ей курсы по рисованию комиксов и вселили в нее такую веру в себя, какой она никогда раньше не ощущала. Затем Арти стал кем-то большим, чем просто лучшим другом, – и Мейси чувствовала безграничное счастье от этого события. И в довершение родители не только осудили ее стремления и мечты, но и сожгли все то, что связывало ее и с девочками, и с Арти, и с рисованием. Но, по сути, ничего непоправимого не произошло. Большинство рисунков давно хранится у Арти, а кое-что она определенно сможет восстановить по памяти. Зато врать больше не нужно. И надеяться, что ее все-таки примут и поймут, тоже. Все произошедшее словно
развязало ей руки: она могла доказать, что ее цели реальны, что она способна решать и выбирать сама, что быть художником ничуть не хуже, чем юристом. Ей больно – отрицать глупо и бессмысленно, но она и не ожидала, что будет легко. И, если честно, никогда до конца не верила, что сможет по-хорошему договориться с родителями. Поэтому сегодня утром она не просто поехала за компанию с Никки на концерт – она сбежала из дома окончательно.
        А теперь, сидя в больничном коридоре, Мейси понимала, насколько мелкими и простыми были ее проблемы. Да, это все касалось ее жизни, ее будущего, но она уже давно приняла решение и не собиралась его менять. Эмма, к примеру, вообще не знала, что делать со своей жизнью дальше – она как-то пожаловалась Мейси, что до сих пор не выбрала колледж, потому что не знает, что ее интересует. А теперь Эмс спала под действием успокоительных: медсестра сказала, что позже к ней придет психолог – а это уже тянуло на серьезную проблему. Скай и вовсе – сама того не зная – разрушила отношения, на которых держалась не только ее жизнь, но и их общая вера в любовь, во что-то крепкое и хорошее в этом мире. Никки едва не погибла на концерте своих кумиров – и как это отразится на ней, пока непонятно. Про Джо Мейси даже думать не хотела. Потому что от нее все еще не было никаких вестей. А неизвестность всегда приводит за собой самые страшные предположения и догадки.
        Так что на фоне подруг Мейси могла считать себя почти счастливицей. Вторая ночь без сна давала о себе знать, но, едва Мейс закрывала глаза, страшные картины произошедшего мешались с мыслями о Джо, и сон как рукой снимало. Этот Новый год должен был стать чем-то особенным для них, а в итоге… А в итоге он таким и будет, вот только не о таких «особенностях» они мечтали.
        – Ты бы поспала немного. – Она и не заметила, как рядом опустилась на стул мама Никки. Мейси неловко повернулась и чуть не упала – кто вообще делает эти чертовы стулья в больницах такими неудобными?! Люди ведь сидят здесь часами в ожидании вестей!
        – Не уверена, что смогу спать, пока все это… – Мейс неопределенно махнула рукой, понимая, что не готова произносить вслух, что ее беспокоило. – Вам что-нибудь сказали?
        – Да, Николь сломала два ребра. Внутренние органы целы, так что через пару дней ее отпустят домой. Она легко отделалась, как сказал врач.
        Мейси наблюдала за ней и понимала, что мама Никки просто повторяет услышанное на автомате, но ни капли не верит в то, что говорит. Да и вообще, она, должно быть, не сильно старше ее родителей, но выглядит почти старухой. Худоба, морщины, седина в волосах. Но главное – взгляд. Смесь усталости, обреченности и едва утихшего ужаса.
        – Ну, Никки у вас боец, – неловко улыбнулась Мейси, чтобы хоть как-то поддержать женщину. – Она справится.
        – Она – да, – вздохнула Лайза и внезапно заплакала. – Она у меня такая сильная, самостоятельная… А у меня самой уже не осталось сил.
        Мейси не знала, что делать. Утешать взрослую женщину, которая мчалась сюда из другого города, так как с ее дочерью произошла беда? Что она могла сказать, чем успокоить? Но просто сидеть и смотреть на это оказалось невозможным.
        – Миссис Фостер…
        – Можно просто Лайза.
        – Лайза, – слова застревали в горле комками неопределенности и отдавали такой банальностью, что Мейси буквально силой заставляла себя говорить. – Все закончилось – и закончилось вполне… неплохо. Ребра срастаются быстро, насколько я знаю.
        – Я… я так испугалась, когда мне позвонили. Думала, вдруг и за ней недосмотрела. На секунду представила, что моя девочка больна, как и ее отец… Или она… вслед за Алекс.
        Мейси неловко гладила по спине всхлипывающую женщину и даже представить не могла, что та чувствует. Когда наступает хоть и относительное, но облегчение, весь ужас и напряжение прорываются с новой силой. А еще Мейс внезапно поняла, как мало знает о Никки. Да, пару раз проскальзывали фразы об отце, Джо еще в самом начале говорила, что Николь пережила много горя… но ничего конкретного так никто и не сказал, хотя, казалось, они были очень близки. Видимо, знать любимую марку сигарет и в кого Никки влюблена недостаточно, чтобы быть хорошим другом.
        – А… насколько все плохо с ее отцом? – осторожно поинтересовалась Мейси. – Можете не отвечать… Просто я только в общих чертах знаю, а расспрашивать Никки не хотелось. Да и вас, наверное, не стоит. Еще и в такой ситуации! Простите, я идиотка, что задаю такие вопросы. Это, видимо, просто нервы…
        – Все в порядке, – прервала Лайза поток извинений, и Мейси благодарно выдохнула. – Мой муж пережил рак. Мы справились, но…
        – Вы все равно боитесь, да?
        – Очень, – виновато прошептала мама Никки. – Иногда я просыпаюсь в ужасе среди ночи, боясь, что все снова повторится. И это… как предательство, словно я не верю в своего мужа, в нашу победу.
        – Лайза, это не так, – тут же вступилась Мейси. Ей почему-то безумно импонировала мама Николь. – Это не предательство, это просто другой вид надежды. У всех бывают плохие дни, когда в лучшее уже не верится. Я думаю, вам пришлось очень нелегко, поэтому позвольте себе хоть иногда быть слабой, бояться и плакать. Вы никого не предаете, вы просто напоминаете вселенной, что вы тоже человек. Хотя бы на пару часов, прежде чем стать снова сильной и всем сердцем верящей в хороший исход.
        Лайза посмотрела на Мейси с некой материнской заботой и теплотой, отчего у той неприятно заныло внутри, напоминая о еще не затянувшейся ране.
        – Николь очень повезло с друзьями, – все еще плача, произнесла Лайза. – Ей нужен кто-то, кому бы она открылась больше, чем мне, – с нами она держится, сражается, словно это мы ее дети, а не наоборот. После Алекс у нее почти не было друзей – нормальных, а не мимолетных.
        – Ну, я тоже не королева вечеринок, – легко отмахнулась Мейси, стараясь вывести Лайзу из грустных мыслей. – Так что мы нашли друг друга – так вроде говорят? Это Скай и Куперы у нас в центре внимания, понятия не имею, как мы все вообще смогли подружиться и ужиться вместе. Не то чтобы я считала нас с Никки какими-то не такими, просто мы немного не того круга… Черт, я опять болтаю без умолку! – Мейси расстроенно вздохнула. – Простите, у меня всегда так… Я просто хотела сказать, что в нормальной жизни мы пятеро вряд ли стали бы друзьями.
        – А в какой тогда?
        – В фанатской. Тут другие правила. Или… или их вообще нет. Поэтому девочка-гик, которую вечно не замечали в школе, внезапно становится подругой самой популярной девчонки в школе. Или такого прекрасного человека, как ваша Никки.
        – Да уж, Николь давно по уши в фанатстве… И вот куда это привело, – Лайза сдавленно всхлипнула.
        – Она могла сломать ребра в спортзале или еще где-нибудь. Я не оправдываю толпу, которая, видимо, сошла с ума… Но не отбирайте у нее эту жизнь. Пожалуйста, Лайза. Я не стану говорить за всех, – Мейси мысленно обратилась к Джо, – но точно могу сказать, что для нас с Никки фанатство многое поменяло. В лучшую сторону. И если она сама не решит завязать… Не давите на нее, ладно?
        Лайза облизала соленые от слез губы, вглядываясь в лицо Мейси так, словно та говорила на непонятном, неизвестном языке.
        – Вы еще такие молоденькие, – и снова этот материнский тон заставил Мейси внутренне сжаться. – Откуда в вас столько сложных мыслей, заботы о ком-то? В вашем возрасте о парнях думать надо да о вечеринках. А ты, Никки… Да и остальные девочки, я думаю, кажетесь не по годам взрослыми. И я даже не знаю, хорошо это или плохо.
        – Вот, видишь, Мейс, тебе уже советуют подумать о парнях, – Мейси обернулась на голос и снова едва не упала со стула. Арти с отточенной за годы реакцией подхватил ее и усадил на место. – Кажется, я приехал как нельзя вовремя.
        Мейси слабо улыбнулась и легко поцеловала Артура в губы, тут же смутившись, вспомнив, где находится.
        – Я кофе принес, – обратился Арти скорее к Лайзе, показывая переноску в руках. – Не знаю, какой вы любите, но тут можно выбрать: есть и латте, и капучино, и американо…
        – Это Лайза, – спохватилась Мейс, вертясь на стуле так, что только сноровка Арти уберегла кофе от участи коричневых луж на отвратительно светлом больничном полу. – Мама Никки. А я, кажется, стала еще более неуклюжей, хотя думала, что это невозможно.
        – Тебе просто нужно поспать, – улыбнулась Лайза, забирая стаканчик с американо. – Спасибо.
        – Артур, – кивнул он в ответ, то ли представляясь, то ли пытаясь тем самым сказать «пожалуйста». Даже сейчас, когда беседа была спокойной и легкой, больничная атмосфера тревожности давила на всех, словно улыбаться и шутить было чем-то вроде греха.
        – Я пойду к Никки, – Лайза поспешно встала, явно чувствуя себя лишней. – Артур, уговорите свою девушку поспать.
        – Сейчас же этим и займусь, – отозвался Арти, пока Мейси пыталась распробовать этот новый статус «девушки». Лайза, прежде их не знавшая, даже не задумалась, что может быть по-другому, не запнулась, как делала это сама Мейси в своей голове. И их новообретенные отношения, озвученные мамой Никки, сейчас казались самой правильной вещью в этом мире хаоса.
        – Слышала, что тебе сказали? – Когда Лайза скрылась за дверями, отделяющими палаты от коридора, Арти опустился на стул рядом с Мейси, позволяя ей опереться о него спиной и вытянуть ноги.
        – Не командуй, – вяло огрызнулась Мейси, наугад забирая себе стаканчик с кофе – сейчас ей было глубоко плевать, сколько там молока и есть ли пенка.
        – Ты как вообще?
        – Странно, – Мейси поерзала, устраиваясь поудобнее. – Никки сломала два ребра – представь только, с какой силой давила толпа позади нее! И ради чего?! Чтобы дотронуться до руки певца, подышать рядом с ним?! Не понимаю я такой маниакальности…
        – Сказала та, что моталась на концерты странных парней в машине с людьми, которых даже не знала…
        – Вот только твоих нотаций сейчас и не хватало! Не сравнивай мою поездку с девочками, которые в итоге стали мне подругами, с фанатством головного мозга. Нет, я конечно, тоже та еще фанатка, но это слишком. Сталкеры, вот такие случаи, как с Никки, или не совсем адекватные девушки, которые пишут гадости Джо… Это другое, Арти, у всего должен быть предел.
        – И откуда в тебе столько воинственности? – Арти поцеловал ее в макушку. – Кстати, о Джо. Трой поехал в Стоквуд искать ее. Позвонит нам, как только что-то станет известно.
        – А сам он в порядке?
        – Маргарет, «в порядке» – это самое отдаленное, что может описать его состояние. Проблемы, естественно, немного отодвинули его трагедию на второй план, но он разбит. Никогда не видел парней, настолько подавленных из-за девушек. Не в обиду Скай, но умудриться сломать Троя…
        – Поверь, она не лучше. Она и себя сломала – хотя в этом мало утешения, как мне кажется. Поэтому я пока никому не говорила, что мы теперь вместе. Ну, в этом смысле… Не в этом, а в новом. Короче, что мы встречаемся!
        – Решила прятать меня от подруг? – усмехнулся Арти. – Тогда мне пора бежать! Только нужно разобраться с мамой Никки.
        – О, ты такой дурак! – Мейси попыталась развернуться, чтобы посмотреть на него, но Арти крепко ее держал во избежание очередного падения. – Последняя шутка была слишком – на сегодня точно. И нет, я не хочу прятать тебя от девочек, но и вопить на всю округу тоже не буду – не хочу накалять обстановку, понимаешь?
        – Я, конечно, мог бы пошутить про то, что подруги тебе дороже, но… я все понимаю, Мейси. Все в порядке – ты взрослая девочка, чтобы самой решить, когда и кому что рассказывать. Хотя про то, что ты ушла из дома, могла бы сказать хотя бы мне.
        – Откуда ты знаешь?! – В этот раз высвободиться из объятий Арти все же удалось: Мейси повернулась к нему лицом, встревоженно поправляя очки.
        – Твоя мама приходила к нам.
        – Что?!
        – Ну, как приходила… Скорее хотела провести несанкционированный обыск на предмет наличия тебя. Мама успела встретить ее раньше меня.
        – Боже, – Мейси закрыла лицо руками, утыкаясь в грудь Арти и мечтая провалиться под землю. – Как стыдно!
        – Да не особо. Мама очень четко объяснила твоей, что ты уже совершеннолетняя и можешь самостоятельно решать, где жить. И даже если ты появишься у нас дома – чего еще не сделала, – она «ни за что не станет играть в игры такой черствой женщины. Ведь если Мейси ушла от вас, то вы это заслужили»! И это я сейчас цитирую… с цензурой!
        – Твоя мама – великая женщина, ты знаешь?
        – И она ждет тебя у нас. Так что отсюда мы поедем домой. Вместе.
        Мейси подняла полный слез взгляд на Арти: она не могла понять, чем заслужила всех этих людей, их любовь и доброту. Она всегда восхищалась семьей Бэгтон и проводила там много времени, но чтобы жить…
        – То есть, – решила она перевести все в шутку, пока не уморила своей эмоциональностью Арти до смерти, – мы сразу переходим к пункту «жить вместе»?
        – Мама подготовила тебе отдельную комнату, поэтому не совсем. Но она находится напротив моей…
        – Ох, Арти, – Мейси покачала головой, а затем позволила увлечь себя в долгий поцелуй. – Стой, ты сказал маме?
        – Это же моя мама – едва я вернулся домой, она сама мне все и рассказала. Подумываю проверить машину и одежду на наличие жучков!
        Мейси засмеялась, снова прячась в объятиях Арти. Если забыть, что они в больнице, вполне можно было представить, что все хорошо, что жизнь налаживается и обещает много сюрпризов. Но неудобные больничные стулья как бы напоминали, что сюрпризы – это не всегда радость.

* * *
        Никки держала за руку Томаса, видела в его глазах отражение своего счастья и пела так громко, как только могла, пока голос не превратился в крик, а перед глазами внезапно не упала черная непроглядная пелена. В груди стало так невыносимо больно, что Никки, наконец, проснулась. Стон вырвался из ее пересохших губ, а лицо Томаса сменилось обеспокоенным лицом мамы.
        – Детка, тебе больно? Я сейчас позову доктора.
        Мама поцеловала ее руку, которую держала в своих ладонях, и бросилась из палаты. Медленно, словно осторожный луч света, к ней стали возвращаться воспоминания: отвратительная ночь в доме Троя, утренние сборы зареванных девчонок по городу, дорога в Сан-Франциско, концерт «Tricksters», напирающая толпа и чернота. Тугая повязка на грудной клетке подтвердила, что все это не сон. Никки осторожно пошевелилась и застонала от боли и разочарования – кто мог подумать, что концерт обожаемых «Tricksters» обернется больничной палатой? Она все пропустила, она чуть не умерла из-за каких-то больных фанатов! Теперь музыка, которая ее спасла, будет ассоциироваться с моментом, в который ее чуть не убили, – ведь наступи толпа чуть сильнее, и сломанные ребра вполне могли проткнуть органы. А что теперь будет с работой? Какие-то чокнутые из-за секундного доступа к телу исковеркали ей жизнь!
        – Милая, доктор скоро подойдет. Хочешь пить? – Мама вернулась в палату и кружила вокруг нее, словно Никки была как минимум при смерти.
        – Очень. – Она немного приподнялась под взволнованным маминым взглядом. – Что говорят врачи?
        – Что ты легко отделалась. Пару дней понаблюдают и отпустят.
        – Пару дней? Сегодня же Новый год, – Никки недовольно скривилась, понимая, что праздник придется встретить в больнице. По правде говоря, это не первый Новый год, или Рождество, или День благодарения, или даже собственный день рождения среди капельниц и медицинского персонала. За столько лет, что болел отец, они многое успели сделать в больничных стенах. И именно поэтому очередной Новый год, который придется встретить тут, отдавал горечью отчаяния и безнадеги.
        – Прости, милая, – виновато улыбнулась мама, словно от нее хоть что-то зависело или это она стала причиной их пребывания здесь. – А еще врачи просили по возможности убрать людей, что караулят у больницы…
        – Каких людей?
        – Артур говорит, что это фанаты твоих музыкантов. Они пришли поддержать тебя – вторая семья и все такое.
        Никки с трудом понимала, что происходит. Много времени ушло на то, чтобы идентифицировать в Артуре друга Мейси, затем понять, что все ее друзья в больнице. Но, когда пришло осознание того, что фандом караулит здесь, чтобы поддержать ее, Никки едва не подскочила к окну, чтобы увидеть все своими глазами.
        – Вот уж… Семейка! Мам, сходи к ним, пожалуйста. Скажи, что я в порядке, и отправь по домам, праздник все-таки. И передай, что я очень благодарна – я еще в «твиттер» напишу обязательно. Поверить не могу!
        – Знаешь, Мейси просила не давить на тебя по поводу твоего фанатства… И я сомневалась, – Лайза присела на край кровати, поглаживая Никки по волосам, словно ей снова было пять. – Я испугалась всего этого. Отсюда – из взрослой жизни – все твое увлечение выглядит немного глупо. Особенно когда случается что-то ужасное. – Никки хотела возразить, но мама не позволила ей превратить момент откровения в ссору. – Дослушай меня, хорошо? Я правда хотела взять с тебя слово, что ты это бросишь. Но ведь тогда у тебя не было бы таких замечательных друзей, как девочки, – они тут всю ночь пробыли и, видимо, не собираются уезжать. И все эти люди – они ведь даже тебя не знают, но переживают! Как я могу просить тебя отказаться от всего этого?
        Никки и сама не осознавала, куда ее привело фанатство, пока мама не озвучила это. Да, она часто говорила, что музыка ее спасла, что Семейка – прежде всего, но последние полгода стали той самой настоящей жизнью. Рядом с ней находятся люди, которых раньше она не могла бы представить в качестве своих друзей, а теперь не может представить жизни без них. Николь позволила себе быть слабой, эмоциональной, благодарной – она заплакала в объятиях мамы, прощая глупым фанатам их оплошность в виде сломанных ребер.
        – Простите, врач сказал, что мы можем зайти. Но если мы не вовремя…
        Этот голос она могла узнать, даже будучи в коме, но сейчас все происходящее казалось сном, игрой воображения, последствием травмы (как ребра могли повредить мозг, Никки не задумывалась). Мама поспешно стерла слезы с ее лица и обратилась к посетителям:
        – Думаю, Николь будет рада вам в любое время.
        Мама узнала их – по многочисленным фото в ее комнате, по видео, что смотрела Никки. Значит, это не было злой шуткой уставшего сознания – в ее палате действительно был… Томас? Осторожно открывая глаза, Никки осознала, что она все-таки ошиблась: прямо перед ней стояли «Tricksters» в полном составе: Томас, Кейси, Аарон, Ник и Грег.
        – Ничего себе! – только и смогла проговорить она, во все глаза рассматривая любимых музыкантов. Они выглядели совсем обычными людьми, находясь здесь, а не полубогами, как всегда казалось на выступлениях и телешоу.
        – Пойду спущусь к вашим… поклонникам, – тут же заторопилась мама. Грег перехватил ее у самой двери, что-то шепнул на ухо, и мама благодарно закивала. Подробности этого разговора Никки решила выведать потом, а сейчас обратилась к самым важным гостям в больнице:
        – Я не слышала криков, как вы прошли незамеченными?
        – Черный вход и бывший одноклассник в должности одного из ведущих врачей этой больницы, – сообщила Кейси, присаживаясь на стул у кровати Николь. – Хотели навестить тебя лично.
        – Так себе местечко для meet-and-greet[1 - Встреча с артистом до или после выступления. Обычно на них фотографируются, задают вопросы, получают автографы.], скажу я вам! – Никки и сама не понимала, откуда в ней эта легкость шутить рядом с теми, кого она почти боготворила. То ли ее положение, то ли пережитый стресс так на нее влияли, но она знала наверняка – будь это обычная встреча в рамках концерта, она бы плакала и улыбалась одновременно, лепеча какой-нибудь банальный бред.
        – Шутишь? – отозвался Томас, и у Никки внутри все замерло. – Никаких других фанатов, ограничений по времени, и декорации для фото эксклюзивные.
        – И вид у меня тоже эксклюзивный… – Никки очень хотелось верить, что выглядит она хотя бы нормально – про макияж и прическу даже думать не приходилось. Хорошо еще, если вчерашние стрелки не стекали сейчас черными полосами по щекам.
        Аарон, устроившись в самом дальнем углу, хмыкнул, глядя в телефон.
        – Все-таки время ограниченно, – его голос звучал так приятно, и Никки даже пожалела, что он только играет на басу, но почти никогда не поет. – Кто-то нас все-таки заметил, так что скоро здесь соберутся не только фанаты, но и папсы[2 - Сокращенный вариант слова «папарацци».].
        – И напишут, что все это – показательная акция, – вздохнула Кейси. Николь обвела участников группы взглядом: они ведь были просто людьми, немного уставшими и действительно переживающими. Она улыбнулась, чтобы они даже думать не смели, что она может считать так же.
        – А иначе они бы написали, что вам плевать на все, кроме денег. Всегда будут эти дурацкие статьи и те, кто им верит. Мне жаль их – тех, кто не видит, что вы настоящие, а не дурацкие образы.
        – Все артисты – это образы, – внезапно возразил Томас, и Никки недоуменно на него уставилась: она тут их защищает, а выходит, что зря? – Просто разноотдаленные от реальной личности.
        – В смысле? Вы ведь всегда так искренне говорите, пишите песни о том, что происходит в жизни, открываетесь на сцене. Только вот не говорите, что это все – игра, иначе уже я переломаю вам ребра!
        – У нас лучшие поклонники, – усмехнулся Ник без намека на обиду или злость.
        – Николь, – Томас пододвинул к кровати один из стульев для посетителей и «оседлал» его, укладывая руки на спинку. Никки смотрела на расстегнутый ворот рубашки, но никак не могла себя заставить встретиться с ним взглядом. – Невозможно быть откровенным на сто процентов, когда ты публичный человек. На сцене все играют роли, просто кто-то – чужую, а кто-то – иную версию своей. Ты же понимаешь, что у нас – семьи, друзья, с которыми мы общаемся так, как не можем, например, на интервью или с фанатами. Да и песни… Когда ты пишешь о том, что происходило или происходит в твоей жизни, ты выбираешь моменты, ловишь эмоцию и возводишь ее в абсолют. Это всегда лишь часть истории, вырванная из контекста. При этом она не становится менее правдивой и откровенной. Так что да, даже самый настоящий артист – это образ. Просто образ его самого, который отличается от просто человека.
        – Поэтому мы и пришли через черный вход, – вступилась Кейси. – Как просто люди, которые переживают из-за случившегося, а не как артисты к пострадавшему фанату.
        Никки очень хотелось их обнять. Всех сразу и каждого в отдельности. Странно, она никогда не задумывалась над этим, не копала так глубоко, хотя всегда себя считала довольно умной и понимающей ситуацию. Но, видимо, действительно понять ситуацию можно, только побывав с другой стороны, прочувствовав на себе и найдя себя в этом огромном сумасшедшем мире.
        – Тогда я рада, – голос так откровенно подрагивал, что Николь надеялась только на то, что ребята спишут это на ее состояние, а не на внезапно защекотавшую в глубине горла нежность, – что я фанат артистов, которые играют себя.
        – Давно, кстати? – подал голос Грег, и Никки снова вспомнила о том, как он что-то говорил ее маме.
        Она непроизвольно потянулась к татуировке на шее, словно там были не просто знаки, а точные даты начала этой истории.
        – Пять лет. Я знаю, что вам говорили это тысячи раз, и я просто буду одной из многих, но вы меня спасли тогда… Ужас, как банально звучит, ненавижу быть такой размазней.
        – Ну так ребра не поддерживают, вот и размазало немного.
        – Аарон! – шикнула Кейси, когда тот подмигнул Никки – она оценила его юмор.
        – Пять лет назад моя лучшая подруга покончила с собой. Я недоглядела, не заметила. У меня отец был болен, и я… Не то чтобы не обращала на Алекс внимания, просто как-то старалась не замечать плохого вокруг вообще. Ее мама отдала мне пару вещей и плеер. У Алекс был… достаточно всеядный вкус в музыке, знаете, когда после крутой песни внезапно играет такое, что ты удивляешься не тому, как оно в плей-лист попало, а как вообще такое существует в природе. – Никки улыбалась, но в то же время отчетливо ощущала, как сквозь бинты и физическую боль внутри снова открывает пасть огромная черная дыра. Кейси осторожно подобралась поближе, чтобы приобнять ее, а Томас уверенно сжал ладонь Никки. – И вот я все гоняла эти песни, кричала на Алекс, плакала, злилась, скучала… а потом услышала «Lullaby». Я всегда говорю, что эта песня обняла меня – странное сравнение, но так и было. И мне стало чуть-чуть легче – ровно настолько, чтобы сделать вдох.
        – Sing to me, sing to me ‘till I can take a breathe, – тихонько напел Томас, улавливая знакомые фразы, Кейси и Николь тут же подхватили: – Hold to me, hold to me ‘till I can feel your care. This lullaby helps me survive. This lullaby…
        – Вот примерно так и было. Я-то и раньше много музыки слушала, но только тогда поняла, что это не просто фон в машине или картинка в телике. Это как круговорот тайн и откровений: артисты – слушателям, те – вселенной. Каждый ведь о своем поет, каждый о своем слышит. Так и вы стали для меня чем-то, что напоминает об Алекс – в хорошем смысле. Я ведь и тату делала за двоих, и мерч покупаю себе – и ее размера, на концерты хожу за двоих. Оказалось, среди всякой дряни у нее в плеере была очень хорошая группа, моя группа, а я даже не знала этого, ни разу так и не смогла ей сказать, как горжусь вами и восхищаюсь.
        Она не хотела реветь. У нее, возможно, уникальный и единственный шанс встретиться с «Tricksters», но вместо нормального разговора она развела драму, из-за которой у Томаса блестят глаза, а Кейси всхлипывает на ее плече – посмотреть на остальных мешали слезы.
        – Спасибо за эту историю. Такое сложно рассказывать, я знаю. Но вот эти моменты делают нашу музыку, нашу жизнь важной и стоящей.
        – Томас прав, – голос Грега звучал приглушенно, словно его рыжая борода поглощала звуки, но все понимали, что дело совсем не в этом. – Все говорят о славе, деньгах, премиях. Но все дело в людях, в том, что ты можешь им дать.
        – Все еще считаю, что у нас лучшие фанаты, – Ник пытался быть беззаботным, но барабанящие по колену в спортивных штанах пальцы выдавали его с головой.
        – Для тебя всегда, всегда, – выделила голосом Кейси, все еще немного всхлипывая, – будет билет на любое наше шоу, о’кей?
        – Два билета, – поправил ее Томас.
        И эта внимательность к ее истории, к ее словам о походах на концерты за двоих тронула Никки даже больше, чем их приход. Неважно, насколько они меняются на сцене, ведь там они божественны в любом случае, важно то, какими великолепными людьми они остаются, когда сходят с нее.
        Они болтали еще около часа и даже сделали несколько фото – Аарон снова язвил о декорациях, – и все это время Николь впитывала их голоса, запоминала мелкие черты, вроде колец на пальцах Ника, тонких вьющихся прядей возле ушей и шеи Кейси, морщинок между рыжих бровей Грега, привычку поправлять часы у Аарона или такого легкого и непривычного смеха Томаса – совсем не как на видео. Теперь они стали чем-то большим, чем просто любимая группа – они стали реальными и простыми. И это, возможно, было самым дорогим, что «Tricksters» могли для нее сделать. Уходя, они все ее осторожно обняли и подарили диск с новыми песнями. Она поклялась не обмануть их доверие и едва не разрыдалась снова, хотя плакать – точно не одна из ее привычек. Словно вместе с ребрами сломались и доспехи, которые все эти годы прикрывали ее ранимость.

* * *
        Трой исколесил все любимые места Джо в Иствуде. А потом – просто рандомные. Он отслеживал новости в «твиттере» – многие фанаты «LADE» писали о пожаре. Спасибо многолетним отношениям с фанаткой – он отлично ориентировался в фандомной жизни и в способах получения информации. Трой старался подходить ко всему спокойно, но внутри поднималась паника. Вот так, да, у взрослого и достаточно сильного парня крышу сносило от неизвестности. Новостей от Джо не было уже много часов, а его собственная жизнь внезапно оказалась разрушенной до основания. Он не знал, как дальше жить без Скай, никогда не представлял себе такого варианта, но простить все произошедшее… Когда ты готов кому-то подарить всю свою жизнь, любовь, сделать все, на что способен, а в ответ этот кто-то не может найти для тебя времени, никаким прощением или шансом не исправишь. Нечего исправлять, ведь нечему было и ломаться, кроме его собственных иллюзий.
        Трой заехал за кофе в какую-то случайную кофейню в Стоквуде – есть не хотелось совсем, но организм очень стремился отключиться, чтобы не думать обо всем, сохранить хотя бы остатки рассудка и адекватности. Пока его американо готовился, он как-то ненароком подслушал разговор двух бариста. Не в его правилах было слушать чужую болтовню, но слова «база» и «пожар», прозвучавшие полушепотом, привлекли внимание.
        – …Итан поэтому и взял выходной – хотя сам же вписался работать перед Новым годом. Вроде как они все еще там – разбираются с остатками базы.
        – Вот уж не везет парню, – вздохнула девушка-бариста и повернулась к Трою. – Ваш кофе.
        – Спасибо, – машинально схватив бумажный стаканчик, поблагодарил Трой и все же рискнул спросить: – А не подскажите, где эта база находится? Я случайно услышал ваш разговор…
        – И случайно заехали в кофейню, где работает Итан? – усмехнулся парень за стойкой, абсолютно не веря Трою. Он и сам бы себе не поверил, но сейчас был тот случай, когда отступать нельзя ни в коем случае.
        – Я знаю, как это выглядит, но это правда. Там… В той базе была моя подруга – и мы до сих пор ничего не знаем о ней. Прошу, помогите мне.
        Бариста смотрели на него с сомнением, решая, можно ли отправить к своему другу этого помятого и потерянного парня.
        – Ладно, – девушка быстро набросала что-то в блокноте, вырвала листок и протянула Трою. – Выезжай с парковки и сразу направо. Ты не слишком похож на фаната, который караулит парней для фото.
        – Приму за комплимент, – улыбнулся Трой. – Спасибо.
        Он выбежал на парковку, думая о том, что мог взять номер кого-то из ребят у Эммы или Мейси, к примеру, и узнать у них, где база. Но, видимо, простые решения в такие минуты приходят с огромным опозданием, когда ты уже успел влезть в чужой разговор и выставить себя идиотом. Трой ехал почти наугад, пару раз точно свернул не туда, но все же нашел нужное место. И только тогда, когда заметил на парковке растерянных ребят, когда увидел своими глазами выгоревшее здание, осознал, что они могли потерять Джо. Что сейчас он выйдет из машины и может услышать то, с чем никогда не сможет смириться, принять и жить дальше. Трой заглушил мотор, в который раз проверил телефон и секунду помедлил. Их жизнь была проста и понятна: Трой и Скай встречались еще со школы, Джо была их общим лучшим другом, а Эмма – мелким эмоциональным приложением к Джордан. А потом появились «LADE», и все закрутилось: поездки в Стоквуд, концерты, Мейси и Николь в их тусовке, ярое желание Скай стать Мамочкой фандома… Ладно, последнее появилось намного раньше группы, но ощущалось так, словно именно «LADE» стали катализатором всего окружающего
хаоса. Трой точно не сидел бы сейчас в растерянности возле сгоревшей базы группы, не прятался бы от мысли, что Джо могла погибнуть, не переживал бы за Николь и Эмму, которые оказались в больнице. Возможно, даже помолвку спланировал бы по-другому и услышал заветное «да» вместо полного отсутствия Скайлар. Но ластика для жизни еще не придумали, поэтому Трой вышел из машины навстречу очередному приговору.
        В нескольких метрах прямо на асфальте сидел Итан. Он смотрел на базу, не шевелился и не участвовал в беседе, словно его больше ничего не интересовало, кроме черных обгоревших останков их былого пристанища. Доминик что-то бурно обсуждал с Лео, но Трой не вслушивался в слова – он все смотрел на барабанщика, словно тот воплощал собой и его боль тоже. База и правда выглядела как реальное напоминание того, в какое пепелище превратились их жизни.
        – Трой? – Дом первым заметил его, прерывая разговор с другом.
        – Привет, – он пожал руки ребятам – они всем составом собрались у базы. – Я не могу найти Джо, поэтому и приехал.
        – Ее машина здесь, – внезапно глухо и безразлично подал голос Итан. Трой покрутил головой, выхватывая из череды машин Крошку Би. Значит, она не уезжала. Не уезжала…
        – А откуда вы вообще знаете, что она была на базе? Ну, кроме машины.
        – Фанаты засняли, как она входила на базу вчера днем.
        – Дикость какая.
        Трой обхватил голову руками – он не хотел верить. Джо пропала, машина все еще здесь, а база выглядит так, что остаться в живых, находясь там при пожаре, просто не представлялось реальным. Он придумывал самые невероятные истории – от того, что Крошка Би сломалась и Джо уехала к кому-то из друзей по фандому, до похищения сумасшедшими сталкерами «LADE», – только чтобы не думать о самом очевидном. Джордан не могла погибнуть вот так – нелепо и не вовремя. Хотя бывает ли подходящее время для таких событий?
        – В общем, пожарные говорят, что это был поджог. И, скорее всего, не внешний, – к ним присоединился Адам, который даже интересоваться у Троя не стал причинами его приезда – просто молча пожал руку.
        – Нас сожгли изнутри? – Доминик выглядел растерянным. – Но зачем? И главное – как?
        – Очень легко, – голос Лео звенел от нарастающей ярости, – когда у тебя есть ключ.
        – Но ведь ключи были только у нас… И у Джей Кей.
        – Именно, Дом. Если эта стерва сожгла нашу базу…
        – Стерва? – Трой смотрел на Лео, как на умалишенного. – Ты в порядке вообще? Джо пропала, понимаешь? Она могла… Даже говорить этого не хочу! А ты вот так спокойно говоришь о своей девушке, да еще и обвиняешь ее в чем-то!
        – Девушке? – снова неожиданно отозвался Итан, а потом просипел на выдохе: – Честен, ты мудак.
        – Он сейчас серьезно? – Доминик ошарашенно смотрел на друга. Он, конечно, знал о чувствах Джо и странных отношениях между ней с Лео, но не думал, что все зашло так далеко. – Вы встречаетесь? Тайком?
        – А вы не знали? Вообще? Какого хрена, Лео? – Трой начинал выходить из себя. – Вы несколько месяцев уже вместе, и ты даже друзьям не сказал?
        – Охренеть! – Доминик ходил вокруг сидящего на земле барабанщика. – Соглашусь с Итаном – ты реально мудак! Джо столько для нас делает, а ты довел все до такого? И не сказал нам, что вы вместе?
        – Да забейте, – отмахнулся Лео. – Там даже говорить не о чем. У нас тут проблемы посерьезнее, чем то, что мы с Джо спим. Если она совсем поехала – истеричка чертова – и подожгла нашу базу…
        Договорить он не смог – Трой в два шага преодолел расстояние между ними и со всей силы ударил его в челюсть. Лео сделал пару шагов назад, но на ногах устоял – он держался за подбородок, сверля взглядом Троя.
        – Если из-за тебя погибла Джо – я клянусь, я убью тебя собственными руками. Ты не то что ее любви не заслужил, но даже презрения! Черт, хоть бы она не наделала глупостей из-за такого придурка!
        – Полегче, мужик, – вяло вступился Адам. Не то чтобы он защищал Лео – потому что вообще не понимал, что происходит, – но драка явно не помогла бы в этой ситуации.
        – Твоя подруга буквально вешалась на меня! Если она что-то себе придумала – это ее вина. И не повод лишать нас всего, что у нас было!
        – Вы сейчас вообще о чем? – Итан поднялся на ноги, тяжело глядя на друзей. – Джордан пропала, и есть огромная вероятность, что она была на базе во время пожара. Наш друг, возможно, погиб, а вы тут, как дети, отношения выясняете.
        Трой опустился на землю. Паника, давившая изнутри все это время, теперь вырывалась наружу. Он не слушал, о чем препирались ребята, не смотрел на одинокую машину. Если разрыв со Скай поселил внутри него пустоту, то возможная гибель Джо превращала его в живого трупа. Словно его выпотрошили, заменив каждую мысль, каждую эмоцию болью. Звенящей, тупой, непроходящей. Она отнимала силы, сдавливала ребра, не позволяя вдохнуть, лишала желания жить.
        – Эй, – кто-то тряс его за плечо, и Трой понял, что безмолвно плачет, сидя на парковке. – Твой телефон.
        Доминик держал в руках звонящий мобильный, и Трой уставился на незнакомый номер. Пальцы словно потеряли способность двигаться – ответить удалось не сразу. На том конце провода звучал женский голос и что-то говорил о Джо, но Трой не мог уловить ни слова, не мог ухватить суть звучащих фраз.
        – Трой?
        Хриплый голос в трубке никогда еще не звучал так прекрасно. Трой наконец смог вдохнуть, вытирая катящиеся по лицу слезы ладонью. Он не мог справится с эмоциями, просто повторяя одну и ту же фразу, пытаясь поверить, что это действительно правда, что все закончилось:
        – Ты жива…
        Глава 2
        #билборд
        Хотелось бы мне снова играть в Барби в своей комнате.
        Они точно не скажут, что нужно срочно вырасти мне.
        Как быстро все меняется – вот я уже здесь.
        Но все что я хочу – играть в Барби в своей комнате.
        P!NK – Barbies
        Трою понадобилось минут десять, чтобы прийти в себя. Когда он услышал голос Джо в трубке, облегчение накатило с такой силой, что буквально пригвоздило к земле. Маленькая часть его успела не смириться… нет, скорее поверить в самое очевидное. И теперь, когда он знал, что Джордан жива, стоило разобраться, что произошло. Тем более голос у нее был такой, что ничего хорошего ждать не приходилось. Трой быстро набрал сообщение Арти – как самому адекватному человеку в данной ситуации – и наконец поднялся на ноги.
        – Джо нашлась, – сказал он ребятам, и только в этот момент сам до конца поверил.
        Дом шумно выдохнул и даже как-то меньше ростом стал, словно тяжесть упала с его плеч и потянула за собой. Адам тоже выглядел обрадованным, Итан и вовсе улыбался. Вот только Лео подскочил к Трою – страх за Джо отошел на второй план, и злость вместе с кровью текла по его венам.
        – Где она?
        – Тебя это не касается, – отрезал Трой, продвигаясь к своей машине. Лео схватил его за ворот футболки, не давая пройти. Его ноздри раздувались, а в глазах плескалось безумие.
        – А еще недавно ты говорил, что я должен относиться лучше к своей девушке.
        – Отвали!
        – Лео, не нарывайся. Ты реально ведешь себя как мудак, – Итан взял Честена за плечо, пытаясь остановить надвигающуюся потасовку.
        – Иди к черту! – Лео сбросил его руку и шагнул вперед, задевая плечом Троя. – Я должен узнать, что произошло! И никто не помешает мне посмотреть этой чокнутой в глаза и пообещать, что она заплатит за это! – Он указал на остатки базы рукой.
        – Хоть пальцем ее тронешь – база покажется тебе счастливым случаем, придурок, – Трой кивнул остальным и пошел к своей машине. Он и правда не мог остановить Лео, но быть рядом с Джо и защитить ее он просто обязан.
        Адрес, что пришел сообщением на его телефон, нашелся достаточно быстро. Трой видел, что Лео ничуть не отставал, следуя за ним, да и вообще в какой-то момент начал ехать уверенно, словно знал место назначения.
        К дому они бежали наперегонки, и все-таки Трой успел немного раньше. Дверь открыла женщина, которую он видел на концерте – то ли чья-то мама, то ли просто возрастная поклонница, – но с Джо они тогда общались очень тепло.
        – Здравствуйте, – запыхавшись произнес Трой, и тут же из-за спины послышалось:
        – Здравствуй, Ирма.
        Ирма оглядела их с ног до головы, явно не ожидая увидеть двоих парней у себя на пороге.
        – Здравствуй, Лео, – она произнесла его имя с ноткой разочарования или Келлету просто показалось? – Трой, я правильно запомнила?
        – Да. Джо здесь?
        – Я тут, – Ирма немного отступила, и из глубины дома показалась Джо. Трой едва сдержал эмоции, когда увидел подругу. Джордан выглядела… Плохо? Хотя нет, это слово не подходило. Она выглядела никак. Лицо выдавало многочасовые рыдания, а перебинтованные ладони наталкивали на самые страшные предположения. Она была одета в толстовку явно с чужого плеча и куталась в нее так, словно где-то внутри у нее шел снег.
        – А он… он что здесь делает? – Выражение ее лица изменилось в считаные мгновения: боль, злость, отвращение, страх – все это промелькнуло во взгляде и снова погасло.
        – Я пытался от него избавиться, но он сам навязался.
        – Эй, может, хватит говорить так, словно меня здесь нет! – сорвался Лео и поднялся еще на одну ступеньку. Джо рефлекторно отшатнулась, словно много лет он избивал ее и теперь она боялась каждого движения в ожидании новой порции боли. – Ничего не хочешь мне сказать?
        Джордан посмотрела ему прямо в глаза – открыто и резко. Трой не знал, что она там увидела, но девушка тут же расправила плечи и ожесточилась.
        – Я? А ты мне?
        – После того как ты сожгла нашу базу? Даже не отрицай – доступ к ней был только у тебя!
        – Зато доступ к тебе был у каждой встречной.
        – Серьезно? Ты приревновала меня и все?! Ты ненормальная, Джордан! – Трой закрыл ее собой, но она вышла навстречу кричащему Лео, готовая к сражению. – Это ты признавалась мне в любви и вешалась на меня! Я просто уступил тебе. Нам было хорошо, вот и все!
        – Вот как это было, оказывается.
        – Оу, ну давай сделай из меня скотину! Тут ведь только я плохой, как и было изначально, да? А то, что ты лишила нас всего, что было… Твою мать, Джо, ты мстила мне из каких-то своих дурацких заскоков, а отомстила парням, которые точно перед тобой ни в чем не виноваты! Или, может, у тебя и на них были планы?
        Джо ударила без предупреждения. Сначала пощечину, попав в то же место, куда недавно приземлился кулак Троя, а потом принялась колотить руками по Лео без разбора. Трой едва смог оттащить ее, хотя на самом деле он бы лучше позволил Джо закончить, какими бы тяжелыми последствиями это ни обернулось.
        – Идиотка, – шипел Лео, слизывая кровь с разбитой губы. – Я дал тебе то, чего ты хотела, – чувство особенности, взаимности, отношения с кем-то интересным, секс… Все, что тебя тянуло ко мне! И так ты отплатила? Гребаная неуравновешенная фанатка!
        Эта фраза ударила наотмашь – в голове Джо рефреном звучала другая, сказанная месяцы назад, когда вся эта чертова история только начиналась. Тот же самый голос обещал ей, что она никогда не будет в их глазах фанаткой.
        – Лео, я прошу тебя покинуть мой дом, – сурово произнесла Ирма, и спорить с ней не рискнул бы сейчас никто.
        – Встретимся в суде, – игнорируя просьбу, обратился он к Джо.
        – Леопольд! – Ирма смотрела на него в упор, пока тот не кивнул, показывая, что уходит.
        – А потом – в аду, – бросил он на прощание, разворачиваясь к калитке.
        – Ну уж нет, – Джо выглядела сильной и решительной, хотя Трой был готов в любую минуту броситься защищать ее. – Я, конечно, на рай не претендую, но я за всю жизнь столько не нагрешу, чтобы еще и в аду с тобой встретиться.
        Она развернулась спиной и шагнула в дом с такой уверенностью и твердостью, что Трой восхитился ею, но, едва Джо скрылась из поля зрения Лео, она рухнула на пол и зарыдала. Он шагнул внутрь, позволяя Ирме убедиться, что Лео действительно ушел. Опускаясь на пол рядом с Джо и подхватывая ее на руки, словно маленького ребенка, Трой думал только о том, что ничем не сможет помочь своей самой близкой подруге. Просто потому что он знал – каково это, он сам сейчас переживал нечто подобное, и никакие разговоры, советы, ничья помощь не смогут заполнить ту пустоту, что медленно, но очень болезненно поглощала тебя.
        – Отнеси ее в гостиную, – Ирма закрыла дверь и устало оперлась на нее спиной. – Когда он успел стать таким?…
        Ее тихий голос ударил Троя в спину: ему Лео никогда сильно не нравился, теперь-то уж подавно. Но девочки всегда хорошо о нем отзывались – разве что подшучивали иногда, – у него было много друзей и любви поклонников. А тут?… Только Джо досталось или он просто скрывал эту часть себя все время? Что произошло вообще? И насколько разнится представление о случившемся у этих двоих?
        – Ты голоден?
        – Нет, Ирма, спасибо.
        – Трой, все… терпимо. Можно выдохнуть и снять плащ супермена, – она подошла чуть ближе, с сожалением рассматривая Троя и Джо у него на руках. – Когда ты в последний раз ел? Нормально ел, а не глотал кофе за рулем.
        Трой попытался вспомнить, но остановился, отмотав время в памяти до вечера помолвки. Было слишком больно, поэтому он просто согласился:
        – Давно.
        – Я приготовлю что-нибудь, а Джо пока расскажет, что произошло…
        Джордан закрыла глаза, вспоминая, как медленно и отвратительно рушилась ее жизнь еще вчера. А казалось, что ей невыносимо больно уже целую вечность.
        Огонь распространялся очень быстро. Джо смотрела, как горело место, где ей было тепло и хорошо, но облегчения не чувствовала. Можно было самого Лео бросить в пламя – да толку-то? Воспоминания останутся. Чувства. Сны. Строчки песен, километры видео, снятые ею. Нельзя в одно мгновение выскоблить из своей жизни без остатка человека, которого любил. Даже огнем, даже ненавистью. Даже мнимым безразличием.
        Дым был везде. Он пропитывал одежду, застревал в волосах, пробирался внутрь, заполняя не только легкие, вызывая саднящий кашель, но и каждую клеточку тела Джо. Ей казалось, что дым просто выедал ее из пространства, словно своей глупостью и доверчивостью она заслужила это. Она не думала покончить с собой, когда поджигала базу, но сейчас время замедлилось, стекало вокруг Джо остатками обжигающего кокона, в котором даже в таком состоянии не хотелось двигаться. Хотелось прочувствовать каждую секунду этой кончины, увидеть каждый язык пламени, подминающий под себя ее чувства. Голова начинала кружиться – то ли от дыма, то ли от невозможности пережить все это здесь и сейчас.
        – Джордан! – дверь распахнулась неожиданно, но Джо не могла разобрать, кто пытался до нее докричаться. Когда, закрывая лицо шарфом, к ней приблизилась Ирма, Джо почти ничего не соображала – просто позволила вытянуть себя наружу. Свежий воздух сделал дым в легких еще более едким, а треск за спиной неожиданно пробудил Джордан: она медленно развернулась, в ужасе рассматривая горящую базу и держась за горло свободной рукой. Ту, которой она держалась за Ирму, Джо крепко сжала, не задумываясь о том, какими яркими и темными следами после останутся ее пальцы на чужой коже.
        – Что я наделала… Что же я наделала?
        Слезы – откуда они только брались! – прокладывали себе путь по черным от сажи щекам, а Джордан все повторяла этот риторический вопрос, сама не понимая, о базе она говорит или о своей жизни в целом.
        – Пойдем, милая, – Ирма обняла ее, пытаясь хотя бы отвернуть от пожара, но Джо продолжала смотреть. – Пойдем, здесь уже ничего не исправить.
        – Ничего не исправить, – по слогам повторила Джо и, наконец, позволила себя увести и усадить в машину. Когда Ирма, перепачканная сажей и слезами, пристегнула ей ремень безопасности, Джо поджала под себя ноги и закрыла лицо руками. Всю дорогу до дома Ирмы она не двигалась, не говорила и даже не плакала – просто существовала внутри этой машины. Ирме все время хотелось проверить, дышит ли она – так странно и страшно выглядела Джо со стороны.
        Так же молча она прошла в дом, приняла из рук Ирмы полотенце и чистую одежду – ее собственную нужно было просто выбросить. Единственное, что Джо не позволила забрать, отправляясь в ванную, – футболку Лео. Она вцепилась в нее изо всех сил, словно вся ее жизнь зависела от этого куска ткани. Ирма не стала возражать. Только каждые несколько минут подходила к двери, прислушивалась, все ли в порядке. Честно говоря, она уже и не знала, чего ожидать от Джордан. Но та вышла из ванной в шортах и толстовке Миранды, раскрасневшаяся настолько, что Ирма явственно представила, как Джо остервенело трет жесткой мочалкой кожу, пытаясь оттереть воспоминания.
        – Миранда слегка плотнее тебя, – извиняясь за размер одежды, произнесла Ирма. – Я там чай заварила. И есть бульон…
        Джо кивнула, что Ирма приняла за согласие, – она приобняла девушку и повела в сторону кухни. У нее сжималось сердце – такой потерянной и отрешенной стала Джордан. Как машинально она ела, явно не чувствуя вкуса, как без интереса смотрела в окно, не замечала шумящего радио… Пока по какой-то нелепой и жестокой случайности не зазвучала песня «LADE». Ирма не успела вовремя среагировать – вскочить, выключить приемник-предатель. Джо замерла, выпрямила спину, словно кто-то всадил копье на всю длину позвоночника.
        – Знаешь, что странно? – внезапно заговорила она севшим и тяжелым голосом. – Я все еще хочу подпевать этим песням. И не дала выбросить футболку. И вообще вот… ем, говорю, хожу. Я всегда думала, что если меня кто-то предаст – вот так, по-настоящему, – то я умру от боли. Не смогу просто существовать с осознанием того, что кто-то близкий может так поступить. Но нет… Мне очень больно, я вся… не знаю, онемела, что ли? Словно боль перешла тот порог, когда ты ее чувствуешь, и стала мной. Пафосно как-то звучит, но нормальных слов подобрать не выходит.
        – Милая, ты можешь вообще не говорить, если не хочешь.
        Джо прислушалась к себе. Она не слишком отчетливо понимала, что она чувствует, что вообще происходило сейчас с ней. И поэтому ей необходимо было все рассказать, услышать себя со стороны, чтобы понять – может, она просто все придумала? Предательство, ложь, измену и любовь вообще.
        – Мне нужно, – с трудом проговорила она, отматывая в памяти часы и дни, которые сложились в эту историю. – Все это напоминает дешевый любовный роман, тебе не кажется? Классический такой прием: от ненависти до любви… и обратно. Я помню, как Эмма показала нам клипы «LADE» в первый раз, как они приехали на радио. Ирма, я же не фанатела от них, ничего этого не просила! Я просто поверила в музыку, стала помогать, работать с группой. Еще смеялась над Эмс с ее влюбленностью в Дома. А сама? Но я никого не любила так, как его, – произнести имя Лео Джо так и не заставила себя. – Быть тайной девушкой солиста модной группы – как же это пошло звучит, почему я раньше этого не замечала?
        – Что вообще произошло?
        – Правда, – тихо ответила Джо. – Я… давно чувствовала, что что-то не так. Он стал меньше со мной разговаривать. Я узнавала какие-то новости от ребят или вообще из Интернета. Я думала, что все дело в занятости… А вот теперь понимаю. Я как-то сказала, что мне не очень нравится одна из будущих песен – для меня она как шаг назад после таких сильных текстов, музыки… И ты же меня знаешь – я не стала бы врать, случись мне писать отзыв на нее. Он тогда сказал, что мое мнение важно в фандоме, чтобы я задумалась. Он испугался, понимаешь? Того, что я могу не только петь дифирамбы, но и показать людям другое мнение. И все. Свою роль я выполнила – столько писала, базу сняла, помогала, снимала, продвижением занималась… Но когда я стала небезопасна, меня заменили.
        – Кем?
        – Отчаявшимися дамами. Они же в лицо только хвалят ребят, подкупают фанатов… оказывается, Честена и его гордость можно купить. – Джо усмехнулась, размешивая в чашке с чаем сахар, которого там и подавно не было – она уже пару лет как не добавляет его в напитки. – Банковским счетом я не вышла, Ирма. Они были у нас на вечеринке… Тоже провальное дело вышло. Но после нее ребята выезжали сразу на выступление, а он уехал один. Даже не попрощавшись со мной, не говоря уже про поддержку. Дом… – Джо поежилась, словно это имя тоже причиняло ей боль. – Сказал, что он вернулся сюда, чтобы что-то утрясти с документами. Дамы выкупили для них базу. Представляешь? А я даже не знала! Я ведь переживала, думала, где денег достать, чтобы аренду продлить. А эти суки обошли меня, просто потому что у них много денег. Этот и рад, ему все равно, кому улыбаться, раз платят. Фанатская проститутка… интересно, с ними он тоже спал?
        Голос на последнем слове дрогнул – Джо не могла поверить, что называет все, что между ними было, таким пошлым и глупым словом. Ирма придвинулась ближе, чтобы обнять несчастную девочку, которая сейчас казалась младше и беззащитнее даже Мейси.
        – Я поехала сюда, хотела разъяснить все, наконец. Я устала, Ирма. Я ведь не просила его о взаимности, но он привязал меня к себе, держал рядом, а потом оставил на лужайке перед домом, как ненужную вещь. Я стояла на парковке и наблюдала, как эти стервы улыбались, почти ликовали. Мне их жаль даже. Может, они и заслужили того, что их ждет… Но ведь он тоже их выкинет. Когда найдет кого-то побогаче, выгоднее… Как вообще у него выходит писать такие песни, когда внутри одна гниль?! – Джордан смотрела на Ирму так, словно та могла знать ответ на этот вопрос, но ответа не было ни у кого из них. – Я уже шла в базу, чтобы поговорить с ним, когда услышала ее голос… Эвы. Они целовались. И вели себя так, словно давно уже были вместе. Так что я, получается, была любовницей? Группис? Я чувствую себя такой использованной и грязной, но это не отмывается, не отмывается…
        Джо снова заплакала. Вся ее жизнь последние месяцы, ее чувства были ложью. Она ведь и правда не просила ничего, она просто влюбилась и готова была сама справляться с этим. А вся ее помощь продолжалась бы и так – она слишком в них верила, чтобы бросить из-за глупой влюбленности. Но он заставил ее поверить во взаимность, говорил о любви, чтобы использовать ее талант и влиятельность в фандоме. И это было еще хуже. Она вообще когда-нибудь была для него просто Джо? Девушкой? Человеком? Личностью? Кем-то близким – таким, как стал ей самой?
        – Мне ведь не раз говорили, что у них роман. А я не верила. Точнее, не хотела верить. Как легко закрывать глаза на то, чего не хочешь знать.
        – Но всегда приходится их открывать. Рано или поздно.
        – Да… я открыла поздно. Когда погрязла в отношениях так, что до сих пор не понимаю, что делать дальше. В отношениях, которых, как оказалось, даже не существовало. Они были только в моей голове! Меня использовали… По полной программе, Ирма. Я только не пойму – зачем? Зачем идти на все это… ломать себя, проводить время с тем, с кем не хочешь?
        – А ты уверена, что он не хотел?
        – Перестань…
        – Джордан, послушай. Я не стану его защищать. Но ты – умная, красивая, талантливая. С характером. Умеющая ценить что-то глубже, чем внешность. Не думаю, что он не хотел проводить с тобой время. Думаю, его тянуло к тебе не меньше, чем тебя.
        – Тогда почему он с ней? Почему отвернулся от меня, когда я перестала быть полезна?
        – Я не знаю… Правда, милая, сама хотела бы понять. Но это не твоя вина, ты ведь понимаешь?
        Джо размазывала слезы по лицу – ей хотелось спорить с Ирмой до хрипоты, доказывая, что она не нужна, что она вела себя как дура и с ней поступили соответственно.
        – Моя. Я повелась, я позволила втянуть себя в это. Все думала, как они бедные живут, когда вокруг столько грязи? А вот она – грязь, внутри. И я вляпалась в нее по собственной воле. И мне так больно, Ирма, так больно… Почему? Я не могу понять этого всего. Не могу принять, что не сплю, что это не глупый розыгрыш и здесь сейчас не появится он с шарами и шуточками: «Ааа, поверила?» Он и правда обвел меня вокруг пальца. Всех нас – не я одна поверила, все мы. Эмма, которой он в лицо врал, что Эва – просто друг. Девочки, которых я притянула на съемки, которые потом так же впахивали на промо и концертах. Огромную часть фандома, которая без всяких подтверждений окрестила нас парой…
        Джо обняла себя руками, пытаясь защититься от жестокой реальности, и Ирма решила отложить этот разговор на потом. Ей самой нужно было переварить новую информацию. Она никогда не считала Лео святым – он вырос у нее на глазах, да и прожитые годы формируют четкое осознание того, что святых не бывает. Но что-то в этой истории не сходилось. Не мог он быть настолько расчетливым и черствым. Ирме не хотелось верить, что этот талантливый мальчик водрузил на свою голову корону раньше времени и принялся играть людьми, словно пешками на шахматной доске, прокладывая путь к мнимому пьедесталу. И не только потому, что все это причиняло боль дорогим ей людям. А еще потому, что все в мире возвращается – карму никто не отменял. И если все это было именно так, как говорила Джо – мерзко и расчетливо, – то жизнь еще приложит его к земле, лицом в грязь. Обязательно.
        – Пойдемте на кухню.
        Трой забыл, что в доме есть еще кто-то, что он вообще в чужом доме. Рассказ Джо настолько захватил его, что простая фраза Ирмы заставила неловко дернуться. С каждым словом Джордан Трой жалел, что отпустил Честена просто так. Этот подонок заслужил гораздо больше боли, чем ссадина на подбородке.
        – Я так виновата, – пробормотала Джо, вставая на ноги и слегка пошатываясь – Трой тут же снова подхватил ее на руки.
        – Ты с ума сошла?
        – Нет, Трой. Он был прав – я мстила ему, а зацепила остальных. Я не знаю, насколько они вовлечены во все это… Но я не должна была сжигать базу. Я даже не хотела этого – просто она стала эпицентром всего, что происходило. Хорошего и плохого. Я не могла там оставаться, но и уйти просто так не могла.
        – Пусть этот мудак отвечает сам перед своими друзьями – по его вине все случилось.
        – Отвечать придется мне, – грустно сказала Джо, когда Трой усадил ее за стол, а Ирма поставила тарелку с супом. – Ты слышал, он подаст в суд.
        – А лучший друг у тебя – адвокат, – решительно ответил Келлет, усаживаясь рядом. – За это можешь не переживать.
        – А почему ты здесь? – внезапно спохватилась Джо, словно она только сейчас осознала, кто с ней рядом.
        Трой растерялся – он не знал, стоит ли ему добавлять переживаний подруге, но при этом понимал, что утаивание правды обернется куда более страшными последствиями.
        – Ну, во-первых, ты не отвечала на звонки, пропала из виду, а нам сообщили о пожаре и то, что ты была на этой базе.
        – Мой телефон остался в Крошке Би – разрядился, наверное, давно, – Джо собирала в памяти обрывки прошедших дней. – Но ты… Почему девочки послали тебя… после…
        – В общем, произошло еще кое-что. Никки была на концерте, и толпа придавила ее к ограждению. Все в порядке, – тут же успокоил Ирму и Джо Трой. – У нее сломано два ребра, но в целом все в порядке. Девочки сейчас у нее в больнице – Никки оставили на пару дней понаблюдать, и Новый год она встретит там.
        – Я – отличная подруга, – пробормотала Джо. – Мы должны поехать туда. Я и так все пропустила из-за своих страданий дурацких…
        – Может, все-таки останетесь? – Ирма обеспокоенно смотрела на Троя, ища в нем поддержку, но не нашла.
        – Я отвезу – тебе лучше не садиться за руль. Крошку Би заберем потом. Не беспокойтесь, Ирма. Ничего не помогает отвлечься от своего горя лучше, чем разбирательства с чужим. Уж я-то знаю, поверьте.
        Джордан виновато посмотрела на него, понимая, что он имел в виду. Она встала, подошла к Ирме, чтобы крепко ее обнять.
        – Спасибо тебе за все. Ты спасла мне жизнь, знаешь? И я очень это ценю. Но я должна быть там, с подругами, которым нужна поддержка не меньше, чем мне. Нам всем нужна поддержка, – вздохнула Джо, пытаясь сосредоточиться на предстоящей поездке и встрече с ДжЭМСИ, которым придется рассказать правду. Снова прожить эту чертову историю. Умереть еще раз, чтобы понять, что, пока ей больно, она все еще жива.

* * *
        Джо сидела в машине на больничной стоянке. Трой заглушил мотор, но выходить тоже не торопился. У каждого была своя причина медлить. Еще два дня назад все было хорошо, даже прекрасно, но блестки, безвкусные пайетки осыпались, оголяя уродливую реальность, которую они все старательно лепили день изо дня. Их с палатой Никки разделяла всего пара этажей, но ни Джо, ни Трой не представляли, насколько тяжелым выдастся этот путь.
        Первым тревожным звоночком стал знакомый силуэт у входа в больницу. Трой тут же напрягся, слегка замедлив шаг. Джо взяла его за руку, чтобы он не чувствовал себя одиноким, но это максимум, что она могла сделать. Каждому приходится встречаться со своими демонами один на один, а самый страшный демон Троя Келлета сейчас стоял в метре от них и, кажется, боялся этой встречи не меньше. Но сперва Скай шагнула именно к Джо.
        – Ты в порядке! – Она обняла подругу, словно до последнего – даже после сообщения Троя – сомневалась, что все хорошо. – Мы не знали, что думать! Еще твое идиотское сообщение! Я думала, ты решила… Никогда так больше не поступай, слышишь?!
        Скайлар тараторила все это ей в плечо, крепко обнимая и плача, но руки Джо лишь дернулись для ответного объятия и опустились. Что-то не давало ей обнять подругу, пообещать, что все будет хорошо. Может, взгляд Троя – Келлет стоял как истукан рядом и не знал, что ему делать. Казалось, он не помнил даже, как дышать. Скай быстро поняла, что что-то не так, но все не решалась отпустить подругу, отступить на шаг и посмотреть ей в глаза. Она потеряла Троя, но потерять еще и Джо… Кто у нее тогда останется, что останется от нее самой?
        – Где Эмма? – севшим голосом поинтересовалась Джордан, игнорируя пламенную речь подруги. Скай ничего не оставалось, как разжать объятия и ответить, глядя себе под ноги:
        – Она у Никки. Третий этаж.
        Джо обошла Скай стороной, выстраивая между ними невидимую стену. Неизвестно, как бы она отреагировала в другой ситуации, но ее только что предали, поэтому любой предатель – а именно так выглядела в ее глазах Скайлар – считался врагом. Трой последовал за ней, но что-то его остановило. Обернувшись, Джо увидела, что Скай схватила его за руку, буквально умоляя взглядом не уходить. Со стороны, наверное, это выглядело странно: потерянный парень, которого за руки держат не менее потерянные девушки. Джо выжидающе посмотрела на Троя, давая ему право решить, и он кивком успокоил Джо, решая остаться. Спокойствия в ее душе не прибавилось ни на грамм, но она выпустила его ладонь, оставляя их на ступеньках.
        Джо скрылась внутри здания, мимо проходили встревоженные люди и уставшие врачи, а они так и стояли, держась за руки и не решаясь хоть что-нибудь сказать. Если закрыть глаза, можно представить, что ничего не произошло. Знакомый запах, родное тепло – они изучили его за столько лет и по любому, даже самому невесомому, прикосновению могли определить друг друга. Такие моменты самые страшные: ты все еще любишь человека, ты нуждаешься в нем, в вас, но боль и ошибки отнимают ваше общее будущее, стирают – словно ластиком из бланка теста – правильный ответ на вопрос «как дальше?».
        – Что мне сделать? – Скай первой нарушила молчание – из страха, что вот сейчас он отпустит ее руку и уйдет, а она даже не попыталась.
        – Ничего, – Трой ответил слишком быстро и твердо, чтобы могла появиться хоть какая-то крохотная надежда. – Я не знаю, как все это исправить. По крайней мере, не сейчас. Может быть, – он вздохнул, рефлекторно проводя большим пальцем по пальцам Скай, отчего обоим стало только больнее, – никогда.
        – Не говори так, пожалуйста. Мы…
        – Скайлар, – он приподнял ее лицо за подбородок, словно собирался поцеловать, – нас больше нет. Может, мы действительно переросли наши отношения или никогда и не подходили друг другу. Я не знаю… Но теперь тебе нужно забрать свои вещи из моего дома и жить дальше без меня.
        «Моего дома», «без меня» – такие простые фразы звучали непривычно и холодно, ударяя по Скай, словно камни, брошенные из толпы. Она и подумать не могла, что услышит их когда-нибудь из уст Троя. Что ей придется смириться с такой реальностью – только вот зачем ей эта реальность теперь?
        – Нет, нет, нет, нет, – она плакала, сжимая его руку. Вот теперь все окончательно потеряло смысл.
        – А я мечтал услышать «да», – словно сам себе произнес Трой, вглядываясь в лицо Скайлар. Он хотел видеть в ее глазах безразличие, не помнить, каково это – целовать эти скулы, не знать, как отзывается в его душе ее голос. – Но в другом месте и в другое время.
        Он еще на мгновение задержался, борясь с желанием простить все на свете и просто обнять Скай – он никогда не выносил ее слез. И, нужно быть честным, он все еще безумно любил ее. Но любовь не всегда гарантирует счастье. Скорее даже наоборот. Перешагнув эту часть своей жизни, он последний раз стер слезы с ее лица, высвободил свою руку и зашагал внутрь больницы. Не оборачиваясь. Обернись он сейчас – и вся его выдержка полетела бы к чертям. Но Скайлар осталась плачущей на ступенях больницы одна. Ей оставалось только привыкать к этому чувству, ведь так теперь будет всегда.

* * *
        Джо брела по больничным коридорам, думая о том, что зря позволила Трою остаться: он всегда слишком любил Скай, так что этот разговор вполне мог закончиться примирением. Она не могла простить Скайлар и не хотела. Трой, возможно, меньше всего заслужил такого отношения. Тем более от той, кого он боготворил. Но люди почему-то не ценят чужую любовь, используют ее, а потом выбрасывают за ненадобностью. Сейчас Скай стояла на одной ступени с… ним. Выговорить это имя даже у себя в голове Джо не могла.
        – Ой-ой-ой, – кто-то влетел в Джордан, едва не сбив с ног. Она ни капли не удивилась, узнав в налетчице Мейси, которая неловко поправляла очки. – Это ты?
        – До твоей попытки убить меня была я, – попыталась пошутить Джордан, но Мейси тут же бросилась ей на шею.
        – Не шути так! Вы с Никки нас напугали, что я даже шуток о смерти слушать не хочу. Девочки даже говорили, что ты хотела покончить с собой, но я не верила, ты не могла! Не могла же?
        – Какого отличного мнения обо мне мои подруги, – язвительно ответила Джо, обнимая Мейси в ответ. – Долгая история – расскажу, когда будем все вместе. Но про самоубийство там нет ни слова – клянусь. Ты сама-то, – Джо пригляделась к подруге и насторожилась, – выглядишь так, словно кого-то успела оплакать.
        – Ай, – отмахнулась Мейс, но Джо не дала ей шанса избежать разговора. – Ладно… Я ушла из дома, а родители за это «ушли» меня из семьи.
        – Это как вообще?
        Мейси указала головой на ненавистные стулья – стоять посреди коридора очень не хотелось. Она сняла очки и стала сразу такой беззащитной, что Джо захотелось обнять ее покрепче. Трой оказался прав – разбирательства с чужим горем напрочь стирали из головы свое собственное. Где-то внутри ей было бесконечно больно, но голова, занятая другими вещами, не воспринимала эту боль. А Мейси уже вспоминала разговор, который произошел меньше часа назад.
        Арти снова протянул ей телефон – нужно было наконец взять трубку, пока мама не приехала прямо сюда и не устроила показательный скандал. Больница – не место для выяснения отношений, но когда это останавливало Сильвию Нолсберг? Мейси выдохнула и нажала кнопку «Ответить».
        – Неужели, – раздалось в трубке, и Мейс успела пожалеть о своем решении – тон матери не обещал ничего хорошего. Он обещал издевательства в особо изощренной форме. – Соизволила снизойти до родителей-идиотов?
        – Я не называла вас идиотами, – спокойно ответила она, что далось просто титаническими усилиями. Вообще хотелось нажать «отбой», выбросить телефон и скрыться в другом штате под чужим именем.
        – Но ты именно за идиотов нас держишь. Где ты?
        – Неважно.
        – Вот как. Я так понимаю, что ты ушла окончательно?
        – Если вы не хотите принимать меня такой, какая я есть, то да, – Мейси сама не верила, что сказала это. Стресс последних дней сделал ее отчаянной и решительной – случившееся отлично продемонстрировало ей, что времени на подстраивание под чужое мнение просто нет.
        – Такой, какая она есть… – Мама хмыкнула. – Бессовестной дурой? Безответственной эгоисткой? Стервой, ни во что не ставящей нашу заботу и вообще нас с отцом? Мы не такой тебя растили, Маргарет.
        – Я – Мейси! Вы растили меня симбиозом своих желаний и комплексов, не слушая, чего я хочу!
        – Ты хочешь побираться и сдохнуть где-нибудь под мостом? Пожалуйста! Раз ты такая самостоятельная, – Мейси чувствовала надвигающуюся катастрофу, отчего внутренне сжималась в комок, – то и живи сама. За свои деньги – мы закрыли все твои счета. Тот, что был на колледж, тоже. Хочешь учиться каракулям – вперед. Но мы с отцом не дадим на это ни цента. Машину, как и вещи, что остались дома, ты больше не увидишь.
        – Но…
        – Что? Сразу расхотелось быть самостоятельной? – издевка в голосе матери отлично показывала, что ею снова пытались манипулировать. Не получилось на чувстве вины – пошли в ход угрозы.
        – Захотелось еще больше. Вы даже сейчас пытаетесь меня купить, испугать, манипулировать мной, но только не понять. Про родительскую любовь я даже и не говорю.
        – Родительскую любовь? По-моему, ты нам показала, что тебе не нужны родители. Мы для тебя – никто. Что ж, Маргарет, – голос мамы звенел, грузом ложился на плечи, опутывал в кокон разочарования и страха, – значит, у нас больше нет дочери. Ты теперь самостоятельная. Живи как хочешь. Без нас с отцом.
        Короткие гудки эхом разносились в голове Мейси. Ее бросили? Ее бросили собственные родители? Такое вообще бывает? А как же «любовь, что бы ни случилось»? Видимо, их семью наделили деньгами, а вот этого – главного – не досталось вообще. Что ж, теперь ей оставалось только построить новую семью – ту, которую можно выбрать.
        – Жестоко, – выдохнула Джо, обнимая Мейс. – А где ты теперь жить будешь?
        – У Арти. Его мама уже комнату мне подготовила.
        – О, – ухмыльнулась Джордан, вспоминая колючего подростка, – может, он хоть теперь выйдет из френд-зоны.
        Мейси как-то странно замялась, и Джордан принялась корить себя за неуместные шутки.
        – Мне нужно найти его! Мы же отправили его за едой, он должен был уже вернуться.
        – И он тут? Да мы целую тусовку собрали, – Джо пригладила выбившуюся из хвоста прядь. – Беги, я пока дойду наконец до Никки.
        Хотя идти уже не хотелось – каждая встреча разбивала ее еще больше, а утром казалось, что больше уже некуда. Но выбора не оставалось – не сбегать же позорно. Да и если она сбежит, ее собственные мысли разорвут голову на куски.
        Когда заветная палата наконец замаячила впереди, Джо увидела Эмму. Это превращалось в какой-то болезненный и отвратительный квест. Тем более сестра выглядела так, словно толпа неуравновешенных фанаток потрепала ее, а не Никки.
        – Эмс? – осторожно позвала она.
        Эмма обернулась, чтобы увидеть перед собой сестру. Когда она узнала, что с Джо все в порядке, она представляла, как набросится на нее с кулаками, станет кричать, что ненавидит, что она дура последняя, а потом разрыдается и обнимет любимую сестру с облегчением. Но сейчас Эмма не чувствовала ничего. Ни злости, ни страха, ни радости.
        Когда она пришла в себя в палате, с гудящей головой, в отвратительной больничной одежде и с катетером в руке, она не сразу вспомнила, что произошло. Почему-то в памяти настойчиво маячило лицо Дома, и Эмма даже засомневалась, не наделала ли она глупостей, но потом воспоминания затопили ее: встреча с Домом, который ей отказал во взаимности, сорванная помолвка Троя и Скай, роковой концерт Никки и пожар на базе «LADE», где, возможно, была Джо с ее желанием все закончить. Эмма хотела тут же вскочить и помчаться искать сестру, но в палату вошла спокойная женщина в светлом костюме – обычном, не медицинском. И это насторожило младшую Купер еще больше.
        Сейчас она и не вспомнит весь разговор с психологом – а это была именно она. Поначалу Эмс не хотела ничего говорить чужому человеку, сколько бы степеней у него ни было. Но внезапно для нее самой слова вырывались наружу бесконечным потоком. Она плакала, говорила про Дома, про сестру, про Никки и сорванную помолвку, про то, что не знает, что делать и кем быть, кому и во что верить. Немудрено, что ей диагностировали нервный срыв, выписали кучу препаратов – часть из которых, видимо, уже были в ней, раз Джо до сих пор не получила ни одной пощечины.
        – Нагулялась?
        – Эмс, у меня были отвратительные дни. Ты даже представить себе не можешь…
        Эмма сложила руки на груди, злобно улыбаясь:
        – Ну да, мы же тут веселились. Никто не переживал за тебя, никто не сходил с ума в ожидании звонка. Хотя, что там… Вот если бы с «LADE» что-то случилось, ты бы сразу же прилетела.
        Джо закрыла глаза, считая про себя до пяти.
        – Может, я и виновата, но не нужно так со мной. И не говори больше о них, пожалуйста.
        – Что, лишили доступа к телу? Бедняга…
        Эмма словно со стороны наблюдала эту картину, она даже не до конца осознавала, что говорит, не замечала, как плохо выглядит сестра.
        – Ты ничего не знаешь о жизни, кроме своих дурацких страданий! – взорвалась Джо. – Не смей так со мной говорить. Я этого не заслужила!
        – Что тут происходит?
        Трой появился очень вовремя. Джо тут же заметила, что пришел он один и еще более подавленный, чем полчаса назад. Это было жестоко, но она внутренне радовалась тому, что Скай не удалось в очередной раз сломить его.
        – Привет, – улыбнулась Эмма, словно не она только что опускала сестру.
        – Милая пижама, – Трой обнял ее, косясь на Джо, которая так и не подошла ближе.
        – Тут бесплатно выдают – новогодняя акция. Хочешь, и тебе достану?
        – Я, пожалуй, откажусь.
        Пользуясь тем, что Трой занял Эмму, Джо пробралась в палату к Никки. Ее вид на огромной больничной кровати пробуждал ужас: они ведь на концерт ее отправляли, а не на войну. Хотя жизнь в фандоме частенько напоминала поле боя – уж она-то прекрасно это знала.
        – О, кто появился! – Никки улыбалась. Джо подумала, что из них всех она выглядит самой довольной, что странно для человека, лежащего в больнице.
        – Ты как будто грудью прикрывала своих «Tricksters». Что произошло?
        – Поплатилась за любовь к первым рядам, – Николь слегка приподнялась, и Джо тут же бросилась ей помочь. – Спасибо. Чертовски болят. Томас на одной из песен спустился в зал, прямо ко мне, ну а толпа сзади хлынула и обняла моими ребрами ограждение.
        – Долбанутые фанаты!
        – Ты же знаешь, что везде есть такие. А есть нормальные. Вон с утра под окнами собралась толпа из Семейки, подарки мне принесли, волновались…
        – Серьезно? – Джо присела на кровать, думая о том, что, попади она в больницу, у окон плясали бы отчаявшиеся дамочки.
        – Да! А потом и ребята пришли…
        – Ничего себе! Твои любимчики были здесь?! Показательное выступление?
        – Нет, – резко ответила Никки. – Правда нет. Тут не было прессы, они ни о чем не просили, даже пришли через черный вход – хотя, конечно, все равно пронюхали в итоге, но это не суть. Они такие… клевые, понимаешь? Слушали меня, шутили. Сказали, что все артисты – это все равно образы, даже самые правдивые.
        – Отличная мысль, – тихо вздохнула Джо, теребя больничное одеяло перевязанными руками.
        – Обещали билеты на любое шоу – для меня и Алекс.
        Николь опустила голову, пытаясь справиться со слезами, а Джо лишь мысленно просила Вселенную, чтобы эти чертовы музыканты действительно оказались такими хорошими. Хватит с них фейковой признательности. Наелись.
        – Мы тут вкусностей принесли, до Нового года осталось всего ничего! – В дверях показались Трой, Эмма, Скай, Мейси и Арти. Похоже, Джо промахнулась – единственным более-менее счастливым человеком в их компании был Артур.
        – А я рассказывала, что ко мне ребята приходили, – Никки тут же нацепила маску, словно не она говорила о самых болезненных вещах в своей жизни минутой назад.
        – Ты теперь сама звезда!
        – О да, Мейс. Кстати, Грег – барабанщик – отдал маме чек на кругленькую сумму. На лечение и восстановление. Так что я могу не сходить с ума, что меня погонят из «куриного ада»! А по поводу звезды… О, в Семейке я едва ли не главная тема для обсуждения. Столько поддержки посылают! Но есть и уникумы, которые называют меня счастливицей, потому что «Tricksters» были здесь!
        – Счастливицей? – уточнила Скай. Она забралась в самый дальний угол, стараясь не смотреть на Троя и Джо.
        – Это еще что! Я читала придурков, которые пишут, что я все подстроила, что ребра мне не ломали, а врачи подкуплены – все ради встречи с ребятами!
        – Что?! – Мейси, которая расставляла еду на небольшой больничный столик, едва не выронила бутылку с газировкой на пол – Арти снова подоспел вовремя.
        – А ты изобретательная, – похвалила ее Джордан.
        – Не настолько, как эти двое, до сих пор изображающие друзей.
        Все перевели взгляд на Арти и Мейси: последняя закраснелась и с невиданным усердием принялась переставлять с места на место пластиковые стаканчики.
        – Они?… – Эмма не рискнула произнести фразу до конца, не зная, в какую сторону думать. Судя по тенденции последних дней, можно было ждать очередной катастрофы.
        – Вместе, – сняла напряжение с присутствующих Николь, гордо улыбаясь.
        – Почему ты так думаешь? – внезапно высоким голосом спросила Мейси, выдавая себя с головой.
        – Мама вас сдала.
        – Говорил же, что свидетелей нужно убирать, – совершенно серьезно произнес Арти, и на мгновение в палате повисла неловкая, настороженная тишина. Первой засмеялась Мейси – она давно разучилась воспринимать Арти всерьез, когда он хмурил брови и переходил на полушепот.
        – Ну ты дурак, – она уткнулась ему в грудь, подтверждая слова Никки. – Мы решили попробовать…
        – А я думал, что из нас двоих я не романтичный.
        – Вы друг друга стоите, – заключила Джо. Теперь ей стала понятна реакция Мейси на ее шутку о френдзоне.
        – Пожалуй, я круто переведу стрелки, – ухмыльнулся Арти ей в ответ. – Что с тобой-то было?
        Джо тут же стухла. Она посмотрела на Троя, который готов был рассказать все вместо нее, но она знала, что должна сделать это сама. Она втянула в эту историю их всех – по крайней мере, довела до той точки, в которой они находились.
        – А со мной… произошла презабавнейшая фанатская история. Хоть блог про группиз[3 - Группиз – поклонницы поп- или рок-музыкантов, сопровождающие своих кумиров во время гастролей. Употребляется почти исключительно в отношении молодых девушек, активно стремящимся оказывать своим кумирам сексуальные услуги.] открывай. – Джордан отошла к окну, закусывая щеки изнутри – сейчас даже язвительность не помогала держаться. – После… после всего, когда ребята уезжали на выступление, оказалось, что Честен уже сбежал. Даже не поговорив со мной. Подписывать бумаги о покупке базы.
        – Что? Ты же искала деньги на аренду!
        – Да, Мейс, я искала деньги на аренду базы, которую для них уже выкупили отчаявшиеся дамочки. А мне никто и не сказал. Зачем, кто я такая для Честена, чтобы считаться со мной… Я поехала в Стоквуд – сорвалась на нервах. Хотела все прояснить. Он вел себя как козел в последнее время, и я так устала… Приехала, а там эти… Ликуют, обставили меня, купили себе мальчика. А он и рад.
        – Ты им показала, кто главный? – Никки, как всегда, была готова броситься в бой, даже в нынешнем состоянии.
        – Нет, я наблюдала издалека. Не хотела я этих показательных скандалов. Я подождала, а когда пошла на базу, чтобы все прояснить… – Джо закрыла лицо руками. Оказалось, вспоминать эти моменты было так же больно, как видеть это в первый раз. – Они там были вдвоем: он и Эва. Они все время были, всегда. Задолго до появления нас…
        – Но Лео говорил, что они просто друзья! – вступилась Эмма, прекрасно помня разговор на парковке у мотеля.
        – Он много чего говорил, сис. И много кому. В общем, я снова сбежала – так себе зрелище, скажу я вам. Потом вернулась на базу – когда они уехали. Напилась, плакала… И сожгла ее к чертовой матери.
        – Так это была ты? – подала голос Скай, но Джо даже не повернулась в ее сторону.
        – Я не хотела. Ну, то есть я не шла туда с канистрой бензина и планом мести. Я просто… Не знаю, не могла там находиться. И уйти не могла. Все подожгла. Даже не понимала, что сама стою там среди огня. Повезло, что Ирма забеспокоилась, что я не отвечаю на звонки, и увидела фото меня у базы. Сгорела бы из-за этого мудака!
        – А он что? – даже Арти внимательно слушал, представляя, как однажды отделает этого тупого плейбоя – просто потому что он позволял себе вот так поступать.
        – Грозился судом. И адом. Сказал, что дал мне, тупой фанатке, то, что я хотела, а я не оценила…
        – Вот точно мудак! – подхватила Никки. Она так хотела обнять Джо, но та снова отвернулась к окну, пытаясь не сорваться на рыдания.
        – А так и не скажешь…
        – Эволюция заставила мудаков отлично прокачать скилл маскировки! – резюмировала Никки. – Но он свое получит, я обещаю!
        – Оставь, – тихо произнесла Джо.
        – Ты его защищаешь?
        – Нет. Не хочу пачкаться больше – и так уже по уши в грязи.
        В палате снова стало тихо. Это была последняя капля к их пестрой, но отвратительной мозаике потерь. Николь морщилась от боли и отвращения, Эмма даже где-то радовалась, что ее эмоции притупляют таблетки, иначе она точно свихнулась бы. Скай молча сидела в углу: она хотела обнять Троя, но больше не могла, она хотела помочь подруге, но, казалось, и ее потеряла. Мейси отгоняла мысли о том, что завтра начнется новая, сложная жизнь, но сейчас она даже думать об этом не хотела, тем более снова жаловаться подругам.
        – Мы как тот билборд, – Джордан указала на него рукой. – Стремный, обшарпанный. С ошметками старых афиш и реклам. С нас сорвали все, что у нас было. Кто-то сам, кому-то помогли…
        – Завтра на него наклеят что-то новое, – ответил ей Арти.
        – Может, и на нас тоже, – подхватила Мейси, пока этот Новый год окончательно не превратился в вечер слез. Очень хотелось снова стать маленькой, ждать чуда и сказки, радоваться и не думать о том, что завтра снова придется бороться. С самим собой в первую очередь. – Главное, что мы все есть друг у друга.
        И это была самая лживая фраза, прозвучавшая в эту новогоднюю ночь в палате, где семеро потерянных людей загадывали себе и близким чуточку счастья.
        Глава 3
        #broken
        Мне нравится, что ты сломана,
        Сломана, как и я.
        Может, это и делает меня дураком.
        Мне нравится, что ты – одинока,
        Одинока, как и я.
        Мы могли бы быть одиноки вдвоем.
        lovelytheband – broken
        Очередной год без тебя, Алекс. Знаешь, с тех пор у меня впервые есть друзья – настоящие, – но тебя все равно не хватает. Я все время жду, что ты придешь. Ответишь на сообщения. Наорешь на меня, что я не позвала тебя на встречу с твоими любимчиками. Но они знают про тебя, Алекс. Я рассказала – все рассказала, прости.
        Сейчас Новый год, который мы все встретили в больнице – ребра все еще помнят жаркий поцелуй с ограждением. Но знаешь, кажется, словно я – самая счастливая среди нас. Они клевые, Алекс, но словно проклятые. Смотрю на них, на нас всех и думаю: кто придумал, что с наступлением Нового года начинается новая жизнь? Словно – раз! – сменилась цифра в дате и сразу стало хорошо. Легче. Ярче. Появилась надежда. Самый большой человеческий самообман.
        Ничего не меняется. Если не менять.
        С наступлением полуночи не отпустит, если внутри все болит.
        И уж тем более – если доболело до пустоты.
        Новый год – это просто новый год. Следующий.
        Новый день, в котором ничего не иначе.
        В котором тебя снова нет.
        (январь 2017, запись в дневнике Никки)

* * *
        Дома все было не так. Вообще все было не так. Родители словно с цепи сорвались. За то, что Джо почти не появлялась, а потом и вовсе пропала. За то, что встретили Новый год неизвестно где, за нервный срыв, о котором им сообщили из больницы. Хорошо еще, что страховка покрыла расходы. Они обвинили Джордан в том, что та недосмотрела за сестрой. Эмма, все еще воспринимавшая мир сквозь пелену лекарств, никак не могла понять, при чем здесь Джордан? Разве не они – родители? Разве не они несут ответственность, если уж и перекладывать ее с самой Эммы?
        Стоит ли говорить, что Джордан в ответ кричала, ругалась, а потом рыдала до самого утра? Эмма понимала, что сестре и без ее срывов и упреков родителей катастрофически плохо, но сил не хватало, чтобы поговорить. Сил вообще ни на что не хватало. Лекарства превращали ее в овощ, которому все хорошо. Всегда. Или не так – все равно. Абсолютно ровно. Вокруг тебя мир, в котором тебя ничего не волнует. Внутри тебя – точно так же. Мило, спокойно и бесконечно, отвратительно ровно. Для человека, который всю жизнь катался на американских горках настроения и пропускал через призму эмоций каждый шаг и каждый вздох, мир просто оглох, ослеп, потерял вкус. Ты словно смотришь отвратительно нудное кино, которое не можешь переключить, но и втянуться не выходит.
        Именно поэтому сегодня утром Эмма выстроила на столе оранжевые баночки, гремящие в руках словно музыкальные шейкеры, хрустящие блистеры и пообещала себе, что больше ни одна капсула, ни одна гребаная таблетка не помешают ей разобраться с происходящим. Прошло уже три дня нового года, а она до сих пор не очнулась от предновогоднего кошмара. Рано или поздно ей придется столкнуться с реальностью: с предательством Лео, новой любовью Дома, разрывом Скай и Троя, сломанной сестрой… И с самой собой.
        Эмма осторожно постучала в дверь к Джо – им нужно было поговорить. Они самые близкие, они сестры – вместе они переживут все на свете. Но внутри оказалось пусто. Видимо, пока Эмс не могла вырваться из плена странных снов, Джо успела сбежать. По делам, на радио, просто в кафе – куда угодно, лишь бы подальше от нее. От их семьи, которая портила Джордан жизнь. Мама повторяла, что это Джо показала Эмме плохой пример, а папа снова тыкал носом в несуществующий шанс на карьеру. А у нее же сердце разбито! Эмма сама бы сбежала, но она была так слаба, что уснула бы на пороге, едва решившись.
        Она спустилась в гостиную, убирая за уши непослушные волосы, которые давно стоило постричь. Без лекарств просыпалась паника: словно она отодвигала боль как могла, а теперь она вся огромной волной подступала, лизала пятки, обещая холодное и глубокое погружение. Будто во сне Эмс дошла до кухни – в желудке защекотало. Последние пару недель она питалась как попало, если вообще питалась. А тут мама наготовила столько еды – ведь ей прописали хорошее питание, – что можно было полбольницы накормить. Эмма включила телевизор на музыкальный канал, чтобы хоть немного разбавить тишину и унять панику, и отрезала себе кусок пирога с рыбой и сыром. Как давно она не ела маминой еды! Это ведь особый вид заботы – вкусности, которыми их с Джо всегда баловала мама. Даже когда они были наказаны, еда всегда оставалась отдушиной. Не зря же говорят, что еда мамы или бабушки (кому-то, может, и с папой-кулинаром повезло) приготовлена с любовью. Эмма буквально ощущала, как наполняется маминой любовью. Все хорошо, ей не страшно, ей почти не больно…
        Вот только лента «инстаграма» твердила обратное. Вот фото «LADEes» – так стали себя называть фанатки группы – на новогоднем выступлении, вот очередное загадочное фото Лео с не менее загадочной подписью «lost in illusions, burned in hate[4 - Потерян в иллюзиях, сожжен в ненависти (англ.).]», в которой так легко узнавалась отсылка к Джо, если знаешь, к кому отсылать. Эмма открыла их переписку и скривилась: он так часто называл ее другом, был так мил и заботлив, что стоило сразу догадаться о тотальной фальшивости в каждом слове. Намазывая арахисовое масло на тост, Эмс быстро набрала сообщение:
        Друзья не лгут, знаешь такое? Как ты мог??? Ты мудак, Лео!
        Ее ломало, мысли метались, превращались в кашу из обиды, жалости и злости, и Эмма плакала, продолжая есть – мгновенная радость от вкуса притупляла чувства, дарила наслаждение и ощущение защищенности. Проекцию любви.
        Ты не офигела? У тебя я тоже один виноват?!
        Телефон обжигал руки – было противно читать такое, но отступить – еще хуже.
        Ты врал мне в лицо! Называл другом, а потом кинул…
        А то что твоя сестра-идиотка нам базу сожгла, как тебе это? Почему все забывают, что она лишила нас всего!
        Не преувеличивай. Всего точно лишить не могла – совести в тебе не было задолго до нас.
        Эмма уже рыдала – так больно ей было. Лео успел стать для нее старшим другом, почти старшим братом, а теперь… Кто она? Кто они?
        Я верила тебе.
        Давай будем честными: ты хотела потусить с нами и разведать информацию о Доме. Я подыграл. Вы, Куперы, в упор не видите правды.
        Что ты, придурок, знаешь о правде?!
        Что она у каждого своя.
        Правда Лео выглядела отвратительно. Она отдавала дешевыми фанфиками о фанатках и кумирах, скрипела на зубах песком, который занесло в их чудесную розовую сладкую вату ветром притворства. Разве действительно все было так? Разве они навязывались? Игрались в чувства?
        Твоя правда – это просто то, что удобно тебе. Так не поступают с друзьями, с людьми вообще.
        Эмма знала, что в верхнем ящике морозильника всегда найдет пару видов мороженого. Прямо как в мелодрамах: рыдать и есть холодное лакомство большой ложкой прямиком из коробки. Классика жанра, как говорится. Банальная отвратительная классика.
        Давай сойдемся на том, что я – мудак, и вы с твоими истериками оставите меня в покое?
        Не оскорбляй мудаков – им далеко до тебя, очень далеко. Спасибо, конечно, за урок, но иди ты к черту!
        Сказал бы ей кто полгода назад, что она пошлет солиста «LADE», Эмма в ужасе впала бы в истерику. А сейчас… Сейчас истерика поглощала ее, вот только ужас здесь был ни при чем. Это была боль. Глухая, стонущая внутри – она поднялась от пяток и затопила Эмму целиком, заполняя рот горькой водой разочарования. Эмма осела на пол и зарыдала в голос, как рыдают по кому-то – ведь в ней сейчас тоже умирала восторженная и милая девочка, сломанная реальным миром выгоды и иллюзорных отношений.

* * *
        – Доброе утро, – Бренда осторожно постучала в дверь, заглядывая внутрь совсем чуть-чуть, словно это Мейси была хозяйкой дома, а не загулявшей гостьей. – Завтрак уже на столе, так что спускайся, как будешь готова.
        – Спасибо, – пискнула Мейс, накрываясь одеялом чуть ли не с головой.
        – И передай моему очаровательному сыну, что он очень громко сопит, – звук из-под одеяла на мгновение исчез. – И «тайно» прокрадывается в эту комнату по ночам не тише.
        Мейси от ужаса нырнула под одеяло уже с головой, понимая, что ее пылающие щеки только подтвердят догадки мамы Арти. Бренда же пошла дальше по коридору, довольно усмехаясь над своими милыми и непутевыми детьми.
        – Как стыдно, – протянула Мейс, прижимаясь к взъерошенному и горячему после пряток Арти. – Как теперь твоей маме в глаза смотреть?
        – Так же, как она смотрела нам, выделяя тебе отдельную комнату, – Арти решил прервать поток самоуничижения поцелуем. Или просто воспользоваться еще одним моментом рядом с Мейси.
        – Все равно! Что она теперь обо мне думать будет?
        – Выставит на улицу за то, что ты так бессовестно совратила ее очаровательного сына.
        – Это я тебя совратила? Я? Мы просто спим в одной кровати, Арти. И не забывай, что я знаю о всех – о всех! – твоих бывших. Так что это до меня совратили милого и непорочного мальчика. Хотя я же знаю все… Так что не прикидывайся жертвой.
        – Трудности отношений с лучшим другом, – почти взвыл Арти.
        – Да уж, – наигранно вздохнула Мейс, – пыль в глаза мне не пустишь.
        – Зато можно сделать так, – он легко подул Мейс за ухо, и та захихикала, сжавшись в комок.
        – Это нечестно! – взмолилась она.
        – Зато очень забавно, – Арти прижал к себе Мейси покрепче, пытаясь оттянуть момент, когда ему придется выпустить ее из объятий. Даже с учетом того, что она теперь живет в его доме, ездит в его машине и вообще находится рядом почти постоянно. Ему внезапно стало мало Мейси, невыносимо мало.
        – Все, нужно вставать. Твоя мама ждет нас на завтрак, а мне нужно еще выбрать, что надеть, потому что после занятий я иду на собеседование.
        – Что?
        Пока Арти очень красноречиво удивлялся, Мейси выскользнула из-под одеяла и бросилась в ванную – до того, как ее хитрый и ловкий парень перехватит ее при попытке бегства – она была научена горьким опытом. Ну или не очень горьким, но все же.
        – И куда ты собралась?
        – Милтвудам нужна няня на вторую половину дня. Возможно, я подойду.
        – Мейс, – Арти тоже выбрался из кровати и подошел к ванной. Дверь, естественно, была заперта изнутри, так что он просто оперся на нее спиной и продолжил: – Я тебе уже говорил, что не стоит беспокоиться о деньгах.
        – Я не позволю твоей маме содержать меня! – донеслось из ванной комнаты. – И не потому что вам это в тягость, а потому что я решила жить сама, я ушла из дома, мне и деньги для себя зарабатывать. Арти, я же не десятилетка, в конце концов.
        – А ведешь себя именно так. Тебе готовиться надо, рисовать…
        – И жить. У меня есть кое-какие сбережения, мелкие доходы от рисунков и принтов, но все же… Арти, все в порядке, – Мейс открыла дверь, придерживая едва не упавшего Бэгтона. – Няня – это не так страшно.
        – Ну-ну, – он снова попытался увлечь Мейси в поцелуй, но она увернулась. – Ты же помнишь, что Милтвуды – друзья вашей семьи. Друзья-соперники, я бы даже сказал. Твои родители тебя заживо съедят, Маргарет!
        – К счастью, – совершенно не счастливо улыбнулась она, – я больше не на их обеденном столе.
        – Тут счастьем и не пахнет, – печально пробормотал Арти, скрываясь в дверях ванной. Он корил себя за то, что не может подарить Мейс счастье – полное, всеобъемлющее, которое она заслуживает.
        – Эй, со мной хотя бы не включай угрюмого социопата, ладно?
        – Мейси, я знаю тебя всю жизнь, и я отлично понимаю, что ты несчастна, и это…
        – Артур, ты – самодовольный кретин с раздутым эго. Да, мы дружим много лет, но кто тебе сказал, что ты знаешь меня? Что кто-то вообще знает другого человека?! Да, я грущу из-за родителей, мне совсем не хочется идти к невыносимым детям Милтвудов, и все, что происходит с девочками, меня тревожит… Но это жизнь, не бывает все круто по всем фронтам, Арти. Если отбросить все это, если отбросить весь мир, кроме нас, то я абсолютно счастлива. Ты не можешь решить все проблемы вокруг меня – не потому, что это тебе не по силам, а потому, что их должны решать другие люди, те, кто за них ответственен. Но то, что в твоих руках – я не могу быть более счастливой и благодарной. Так что хватит с тебя замашек Бэтмена – я не включаю сигнал, мой внутренний Готэм тих и спокоен. Побудь просто Арти, ладно?
        Она быстро поцеловала его, взъерошила темные волосы, зная, что Арти будет бурчать, и бросилась вниз – завтракать и краснеть перед миссис Бэгтон. В стенах этого дома она действительно была очень счастлива. Вот бы ей не приходилось выходить, встречаться с реальностью, пытаться помочь безнадежно сломанным людям. Но, пока она просила личного Бэтмена снять маску, ее внутренний Супермен надевал плащ и спешил везде, где она могла пригодиться. Некоторые супергерои умеют гораздо больше, чем спасать мир: поддержать, помолчать и позволить чьему-то личному миру сровняться с землей, чтобы из пыли и осколков возвести новый.

* * *
        Вернуться в Стоквуд было плохой идеей. Безрассудной, идиотской, болезненной и оттого – очень нужной. Джо раз сорок сказала Трою, что все хорошо. Что она не устроит скандал, не напьется, не причинит никому вред – себе в первую очередь, – а просто заберет Крошку Би и вернется домой. И нет, с ней ехать не нужно. И уж тем более нет никакой нужды ехать вместо нее. Она справится, в этом нет ничего такого.
        Но в этом было много «такого». В том, что она пыталась быть где угодно, только не дома. Родители слетели с катушек, Эмма изображала из себя предмет мебели, а у нее не было сил, чтобы со всем этим сражаться. Ей хотелось днями лежать в постели и пытаться согреться. Не то чтобы в Калифорнии были холодные зимы, но внутренняя пустота не грела ни капельки. А еще она просто не могла смотреть в глаза сестре, ведь родители были правы. Она виновата. Она не усмотрела за Эмс – вечно болеющей, такой эмоциональной и ранимой. Она втянула ее во все это – возможно, не подступи Джо так близко, Эмма тоже не вляпалась бы по самое горло. Не потеряла бы веру в людей. Да и чему может научить старшая сестра, когда она – никто. Отец прав, пора завязывать с идиотскими мечтами и решать, что делать после колледжа – выпуск вот-вот, подкрался, пока она изображала из себя почти-менеджера и девушку рок-звезды.
        А еще Джордан хотелось вернуться – как мазохисту за новой порцией боли. Теперь, когда маски сорваны и все горькие слова брошены в лицо, ее безудержно тянуло обратно. Посмотреть на базу иным взглядом, вспомнить все без помех влюбленности. Не то чтобы она смогла разлюбить за четыре дня. Просто казалось, что тот человек, что прыгал на задних лапках перед отчаявшимися дамами, что целовал Эву и посылал в ад саму Джо, был чужим и незнакомым. Словно все это время она любила какого-то другого Лео, но он ушел, пропал, а вместо него – вот эта бездушная копия. С которой Джо не была знакома и не горела желанием это изменить.
        Она впервые добиралась до Стоквуда на автобусе. Недельный отпуск, наспех взятый по телефону у Криса, подходил к концу, поэтому забрать Крошку Би необходимо. Но Джо знала, что в любом случае придумала бы повод, чтобы отправиться в город разбитых иллюзий. Нет, она не надеялась увидеть там Лео, скорее, найти хоть какие-нибудь ответы. Может, даже внутри себя. Потому что вопросы убивали. Так люди сходят с ума: кружат над какой-то мыслью, плачут, паникуют, пытаются разобраться, зацикливаются, затихают и погибают. И Джо погибала. Она прокручивала каждый взгляд, каждое слово, чтобы понять, когда она свернула не туда, когда пустила под откос свои принципы и чувства. Это Скай всегда вертела парнями, Эмс отчаянно влюблялась каждый месяц, а она… Она глубоко уходила в чувства, в отношения, может, именно поэтому у нее никогда и не было нормальных, серьезных и стоящих романов. А в Лео она просто утонула – казалось, что она мало отдает, что не так ярко любит, как возможно… Но Джо всегда знала: все, что она делала, говорила, ощущала, было искренним и настоящим. И пусть сейчас хотелось умереть, ей не стыдно – она
не играла. Но позволила играть, не заметила подмены – и в этом ее вина.
        Джордан достала из рюкзака наушники, покрутила в руках, раздумывая, что включить. Плей-лист с недавних пор стал минным полем. Кроме самих «LADE», конечно, там были каверы, песни, которые ей сбрасывал Лео, и те, что она отправляла ему; треки, под которые дурачились ребята на съемках и играли для распевки… Почти любая песня в ее библиотеке рассказывала историю – обязательно о той жизни. Даже ее собственный плеер, музыка – и те предали ее! Джо дрожащими пальцами вставила наушники в разъем и включила радио – пусть эту дорогу скрасят популярные и незамысловатые треки, иначе она разрыдается прямо в автобусе.
        Но судьба не собиралась давать ей поблажку – знакомые ноты выбили воздух из легких. Джо уже и забыла, что у этой песни есть оригинал – в наушниках звучала «Squad» в исполнении «Tricksters», но легче не становилось. Именно эти строчки перепели «LADE», и это сделало их популярными, с этой песни все началось – и для них, и для Джо. Но она не смогла переключить, словно боялась предать то, о чем думала пару минут назад. Если она струсит, то было ли все правдой на самом деле? Поэтому Джо с извращенной сладкой болью слушала песню, вспоминая, как Эмма впервые показала ей видео. Тогда все было просто, понятно, привычно. Как они умудрились оказаться вот здесь?
        Джордан вышла на вокзале в Стоквуде и огляделась. Так оглядываются те, кто планирует побег и ищет самый незаметный маршрут. Или же причину, которая смогла бы оправдать сверкающие пятки и зажмуренные до ярких кругов перед глазами веки. Но ни того ни другого не наблюдалось – в таких городках любое слишком эмоциональное действие не может остаться незамеченным, – поэтому Джо скрестила руки на груди, опустила голову вниз и упрямо пошла в сторону базы.
        Крошка Би одиноко стояла на небольшой парковке. Джо подумала, что, знай фанаты, кто сжег базу ребят, ее машине ой как досталось бы. Прямо как ей самой в Сети – нападки продолжались. А благодаря парочке грустных твиттов и строчек из песен многие начали злорадствовать, мол, Лео ее бросил и… были чертовски правы. Он бросил ее сейчас, бросил, когда ей нужна была поддержка, он бросил ее в самом начале, решив, что может поиграть и оставить. Джо присела на асфальт, опираясь спиной на машину, и принялась разглядывать последствия своих эмоций. Базе досталось: темные одинокие проемы окон, пятна сажи – словно кто-то огромным языком лизал стены – и беспросветная чернота. Джордан даже почувствовала некую связь с бедным зданием – если бы ее душу можно было увидеть, она бы выглядела в точности так же.
        В голове бесконечным потоком проносились сцены из прошлого, и Джо на мгновение испугалась, услышав за спиной знакомый голос:
        – Тянет на место преступления?
        Понадобилось несколько секунд, чтобы отличить реальность от воспоминаний, чтобы понять – голос хоть и знакомый, но не тот. И действительно, рядом с ней опустился никак не Лео. Но тоже – человек из прошлого.
        – Хочу посмотреть, за что придется отвечать перед судом.
        – Не придется, – уверенно ответил Итан.
        – Ты еще не знаешь, что это моих рук дело? – Джо посмотрела на свои пальцы, словно на них могли остаться следы сажи. – Или Честен не поделился своими планами по поводу меня и суда?
        – У Рокстеров дядя – коп. Мы с Домом убедили его замять дело. Так что это несчастный случай и встречу с Лео придется отложить до ада.
        Итан пожал плечами, словно это был самый обычный разговор.
        – О, он и это рассказал, – всхлипнула Джо. Остатки здравого рассудка все-таки переживали по поводу возможных последствий, так что новости принесли огромное облегчение. – Зачем? То есть я очень вам благодарна, но вы же пострадали из-за меня…
        – Ты невероятно права, – Итан развернулся к Джо, и ей стало стыдно – ведь в огне сгорели не только воспоминания, но и инструменты, важные и дорогие вещи. – И я зол на тебя. Очень зол, Джо. Но вся ситуация настолько идиотична и противна, что винить тебя – последнее дело. Тебе досталось больше, чем нашей базе… Я не знал, Джо, правда. Лео не сильно-то посвящал нас в свои отношения с кем-то, так что… Черт, это звучит погано.
        – Выглядит так же, – вздохнула Джордан и расплакалась, уткнувшись Итану в плечо.
        – Ты пахнешь сигаретами и слезами, – резюмировал тот, обнимая ее за плечи. В этом был весь Итан – прямолинейный, простой и обезоруживающий. Умеющий менять тему, когда не знал, что сказать. Или не хотел.
        – А ты – догадливостью.
        – Скучал по твоей язвительности, Джей Кей.
        Джо усмехнулась сквозь слезы – Итан умел вывести из себя. В хорошем смысле – именно тогда, когда ты готов погрузиться в пучину самоуничижения.
        – А я надеялась, что по мне. Ох уж эта частичная любовь, – плакать и смеяться хотелось одновременно, но Джо чувствовала, как от огромной горы на ее плечах откололся камешек и слетел вниз на асфальт – и дышать стало чуть легче.
        – Я про любовь ничего не говорил, – в ответ ей усмехнулся Итан. – Но мне будет тебя не хватать, Джо. Я этого никогда не показывал – я не слишком открыт людям, ну ты знаешь. Но я считаю тебя своим другом.
        – Даже после того, как я сожгла твои барабаны?
        – Не напоминай, – он отвернулся, и Джордан не удивилась бы, смахни он в это мгновение скупую мужскую слезу. – Тебе повезло, что большую часть инструментов я забрал на выступления – не люблю играть на чужих. Но мне все еще больно.
        – Прости, я не думала тогда о вас. Я вообще не думала – если быть честной, – Джо неуклюже вытерла лицо, радуясь, что внутреннего желания краситься сегодня утром в ней не обнаружилось. Иначе остатки туши и консилера отвратительными пятнами стекали бы по ее лицу, подобно пятнам-напоминаниям на стенах базы. – Я даже не знаю, что сказать… Я думала, что все по-настоящему, что вы знали о… нас?
        – Вы же не заявляли открыто, – Итан пожал плечами. – Я, конечно, подозревал, что между вами что-то есть, но кто я такой, чтобы лезть в вашу жизнь?
        – А про Эву?
        – Джо, послушай. Я понимаю, что мы все выглядим в твоих глазах подонками, прикрывающими друга, но нет. У нас в группе все добровольно – никто не будет лезть тебе в душу, если ты сам не захочешь рассказать. Лео и Эва часто тусовались вместе, но он никогда не называл ее своей девушкой, а все остальное… Я со свечой не стоял, знаешь ли. Как и в случае с тобой. Лео вообще достаточно тихий – он предпочитает рассказывать постфактум, а не делиться планами. Я не защищаю его – такие игры не по мне. Я просто хочу сказать, что достоверно мы не знали ни о его романах, ни о твоих чувствах. А догадки – так не мне тебе рассказывать, куда это может привести. Читал я теории фанатов и их «аргументированные мнения».
        – Дом знал, – тихо проговорила Джо.
        – Поэтому ты его игнорируешь? Просто он расстроен так, словно главным героем этого… был он, а не Честен.
        – Я не могу, – Джордан достала из сумки сигарету, обещая себе, что вот-вот бросит, и наклонилась к Итану, предлагающему зажигалку.
        – Как курильщик со стажем, говорю тебе: прекращай. Не стоит оно того.
        – Я знаю, Итан. Но усугублять – мое любимое занятие. А Дом… Он знал о моих чувствах, мы говорили об этом. И он пытался то ли предупредить меня в тот вечер, то ли отговорить – не знаю, что это было. Не знаю, что он знал о той стороне истории. Мне казалось, мы подружились, и если он хотел защитить меня…
        – Конечно, хотел! Это же Дом – у него разве что нимба над головой не хватает с вечным чувством вины и желанием всем помочь. Но Лео тоже его друг. И Дом, как и я, не знал подробностей. Тут скорее просто знание Лео как человека сработало.
        – Я не знаю… Не могу пока поверить ему. Слишком мало времени прошло, слишком все запутано.
        – Может, ты все-таки напишешь ему? Я не говорю о полноценном разговоре или встрече, но хотя бы короткое сообщение. Чтобы он не изводил так себя. Я просто боюсь, что он сломается от всего этого.
        – Ты придаешь мне слишком большое значение, – зло бросила Джо. Единственный сломанный человек в этих отношениях – она сама.
        – Это ты придаешь себе слишком большое значение, – передразнил ее Итан. – Можешь так не переживать из-за базы – она нам теперь не скоро понадобится.
        – Конечно, она же сгорела!
        – Ты прямо гордишься этим, как я посмотрю. – Джо поперхнулась дымом и закашлялась. – Мы едем в тур, Джо. В огромный, настоящий тур. Надолго. И я думаю, ты понимаешь, что это не только счастье и позитив. Это будет сложно. Поэтому и переживаю за Дома.
        – Вас выбрали «Tricksters», да? Не зря же концерт и все остальное…
        – Да. Мы едем с ними. Подписываем контракты с лейблом, менеджментом…
        – Это здорово!
        – И страшно.
        Джо посмотрела на Итана. В очередной раз она оказалась слепой из-за собственных проблем и горя. Итан был дерганым и задумчивым – нервознее, чем обычно, – и сидел тут, утешал ее. А она даже не заметила, что что-то не так. Может, он поспешил назвать ее своим другом?
        – Чего ты боишься? Славы, нагрузок, пиара?
        – Всего, Джо. Если из нас кто и сломается, то либо я, либо Дом. Да и ты знаешь, я – сам себе. В общем, когда мечта сбывается, всегда страшно – вдруг пойдет не так, не оправдает ожиданий или вообще разочарует.
        – Ты справишься, вы справитесь. Я, конечно, имею личные счеты, но ваша музыка достойна огромных площадок и сотен тысяч душ.
        – Не знал бы тебя лично, подумал бы, что ты – святая.
        – Тогда уж – святая простота.
        Они просидели еще около получаса, изредка перекидываясь какими-то шутками или воспоминаниями, раскурили вторую пачку сигарет и намочили толстовку Итана горькими слезами Джо, которых оказалось намного больше, чем должно было уместиться в ее худеньком тельце.
        – Спасибо тебе, – Джо поднялась на ноги, отряхнула джинсы и пристально посмотрела на Итана. – Бояться – это нормально. Значит, это важно, тебе не все равно. Я верю в вас.
        – Ты такая дура, Джей Кей, – он обнял ее, зная, что Джордан точно поймет его фразу и не обидится.
        – Значит, теперь у тебя есть друг-дура. У каждого ведь должен быть, разве нет? Зато ты всегда можешь написать или позвонить…
        – Я понял, – улыбнулся Итан. – Будь осторожна.
        Джо кивнула и села в Крошку Би. Вечер медленно подбирался к городу, и уезжать отчего-то не хотелось. Словно Итан не дал ей пропитаться горечью настолько, насколько она планировала. Так, чтобы возненавидеть себя. Поэтому, включив песни «LADE», Джо выехала со стоянки. Если уж и быть дурой, то честной с самой собой. Группа все еще была частью ее жизни, ее самой. Она правда радовалась их успеху и ненавидела Лео всей душой. Джордан быстро напечатала новый твит, сделала погромче музыку, открыла окна и стала подпевать, взращивая боль внутри, как редкий и ядовитый цветок.
        «Дура как она есть».

* * *
        – Вещи я собрала, бумаги – как взрослой девочке – тебе принесут в течение получаса. И домой!
        Скай бросила сумку на пол и забралась на кресло с ногами – медсестра сперва ругала, но потом поняла, что правила для Винтеро пишет только она сама, так что махнула рукой и лишь недовольно хмурилась, заходя в палату. Никки была безгранично рада уехать домой. А еще тому, что забирает ее именно Скай – мама принялась бы плакать, суетиться, а этого ей и дома хватит с лихвой. Скайлар вообще провела последние несколько дней здесь, уезжая по делам и возвращаясь к Никки с разными вкусностями, новостями из внешнего мира и неизменной улыбкой. Она и сама-то могла любому фору дать в умении скрывать чувства и казаться счастливой, но Винтеро определенно отточила этот навык до совершенства. Когда все разъехались по домам после Нового года, Скай осталась в Сан-Франциско по делам, а заодно и отпустила маму Никки, обещая приглядеть за нерадивой дочкой. Было только одно условие – никаких разговоров о Трое и о том, что случилось. Николь и сама не особо хотела влезать во все это, а компания Скай ее более чем устраивала, так что она тут же согласилась.
        – Что, статус звезды не радует? – Скай ехидно улыбнулась, глядя на то, как хмурится Никки, глядя в телефон.
        – Сама-то не лучше.
        – Ну, по крайней мере никто не пишет, что я нанятая актриса, чтобы разыграть шумиху к выходу альбома «Tricksters».
        Никки взвыла. За пару дней Нового года она действительно успела почувствовать себя звездой. Она и до этого довольно часто мелькала в фандоме, но теперь ей только что оставалось завести блог и начать зарабатывать на внезапной популярности. То, что половина этого внимания пропитана ненавистью, завистью и откровенным идиотизмом, думать не хотелось.
        – Уже и такие теории пошли в ход? Может, я еще чья-нибудь дочь?
        – Кузина. Этой, Кейси вроде. Пробиваешь себе путь в мир шоу-биза, – Скай что-то искала в своем телефоне, постоянно убирая с лица непослушные пряди. – Вот, они даже хэштег для тебя придумали: #разоблачениесукиН!
        – Зашибись!
        – Есть, конечно, и движение в противовес – многие тебя защищают, но это не так забавно читать!
        – Ну ты и стерва, Винтеро. Мне вот совсем не забавно – я вчера полвечера смотрела ролики, в которых якобы раскрывался замысел ребят или то, как они создали себе имидж благодаря бедной девочке-калеке!
        – Ты уже и калека? Как быстро меняется твоя жизнь, – Скай и бровью не повела в сторону жалости или поддержки. – Пошумят и забудут, поверь мне.
        – Но нужно что-то делать! – взорвалась Никки. «Tricksters» показали себя с самой лучшей стороны в ситуации с ней, а она позорно молчала, пока их смешивали с грязью.
        – Забить нужно, вот и все. Твои красавцы не в первый раз сталкиваются с идиотами и фаплом[5 - Фапло – фанат группы, который выделяет только одного участника коллектива, зачастую унижая остальных. Часто используется в негативном контексте.]. А ты ничего не изменишь.
        – Да, тут ты права. Выступи я в защиту – скажут, что покрываю и получаю за это деньги. Промолчу – что меня раскрыли и нечем защищаться. Люди всегда найдут то, что хотят там, где этого и подавно нет.
        – А больница сделала из тебя философа, – Никки в ответ лишь раздраженно показала подруге средний палец. – Фандомы – то еще дно. Столько потрясающих идей и людей остаются незамеченными, потому что все пространство занимает белый шум особо ярких представителей класса идиотов. Я вон вчера получила письмо с угрозами от какой-то больной, которая считает, что я собираюсь замуж за Энди.
        – Чем грозит?
        – Физической расправой. Мне, моему коту и парню, – Скай отвела взгляд, понимая, что сама нарушила условия их совместного времяпрепровождения. Она горько усмехнулась, но тут же попыталась вернуть себе маску равнодушия. Так себе попытка, по мнению Никки. – Она, видимо, не знает, что парень бывший и Бретти все еще живет у него.
        – А где живешь ты? – в лоб спросила Никки. У них со Скайлар была одна общая черта – жесткая прямолинейность. Они обе отлично умели делать больно своими вопросами или шутками. – Я, конечно, очень благодарна тебе за все, но мы едем в Иствуд. Куда вернешься ты?
        – Не знаю. Трой просил забрать вещи, дома мама, которая родит от радости, что оказалась права. А я не хочу ни первого, ни второго. Думаю, может, стоит перебраться сюда – ближе к Энди, дальше от прошлого…
        – Скай, ты себя вообще слышишь? У тебя вся жизнь в Иствуде. Никогда бы не подумала, что такая, как ты, умеет сдаваться.
        Скайлар посмотрела на Никки так, что какая-нибудь Мейси на ее месте самоустранилась бы в течение секунды. Не будь Николь на больничной койке, Винтеро запросто отправила бы ей туда.
        – Я никогда не сдаюсь, – по слогам произнесла она так, что голос с металлическим скрежетом отскакивал от стен. – Запомни это. Но Трой – не трофей и не цель. Я больше не хочу делать ему больно. Да, я виновата. Даже такие стервы, как я, умеют признавать вину. Я не сдаюсь, я делаю то, что будет лучше для человека, которого люблю.
        – Вот это и ключевое – ты любишь его. И он тебя. Просто попробуй поговорить. Сделать шаг.
        – Я пробовала. Когда он привез сюда Джо… – Скай не смогла продолжить.
        – И он отшил тебя. Конечно, а чего ты хотела? Но он же все время, что был тут, украдкой глядел на тебя – с моего ракурса многое заметно, поверь. Но не проверяй. Он смотрел, как смотрит побитый пес – все еще обиженный на своего хозяина, но скучающий по любимым рукам.
        – Красноречие – не твой конек.
        – Согласна, – Никки приподняла руки, сдаваясь. – Но просто попробуй. Поедешь за вещами – заведи разговор. О рамке для фото или лампе, что вы вместе купили, не знаю! О чем-то мелком, но совместном, покажи ему, что до твоего провала было много хорошего.
        – Было ли…
        Скай, возможно, разрыдалась бы или поделилась с подругой тем, что их с Троем отношения дали трещину задолго до злополучного вечера. Но в палату, как всегда хмуро сверля взглядом Скай, вошла медсестра.
        – Мисс Фостер. Вот все, что нужно подписать, – она протянула планшет со стопкой бумаг на нем. – И ваша карта. Если что – сразу обращайтесь в местную больницу. Все-таки риск остается.
        – Так, может, – быстро утерев слезы, подскочила Скай, – я оставлю вам ее еще на пару деньков?
        Медсестра и Никки бросили в нее несколько мысленных камней: первая – за неуместную наглость, вторая – за вечную игру на публику.
        – Да ладно, – она хлопнула медсестру по плечу, отчего та стиснула зубы, – я пошутила. Расслабьтесь, я не настолько жестока, чтобы обрекать вас на продолжение мучений с этой «очаровашкой». Пойду отнесу вещи!
        И Скай вышла из палаты до того, как медсестра успела высказать свое мнение о мучениях и их источнике. Или пока Никки не продолжила разговор о Трое и она окончательно не расклеилась. Теперь у нее есть пара лишних минут прорыдаться в машине и вернуться в больницу, словно ничего не разрывает ее изнутри. Скай отлично научилась не показывать свою слабость, иначе давно стала бы кормом для безжалостных стерв. Вот только слезы были так же горьки и у них – она это знала по себе, ведь никакая маска стервы не сможет излечить израненное нутро.

* * *
        Говорят, что родные стены лечат, что дом помогает затянуть любые раны, что там возвращается покой и мысли становятся на место, но Джо могла оспорить любое из этих утверждений. Поездка в Стоквуд выдалась тяжелая – по-другому и быть не могло, но, припарковав у дома Крошку Би, Джордан меньше всего хотела возвращаться туда. Дом – это ведь не всегда то место, где ты живешь. Это место, где твоему сердцу хорошо и спокойно. Раньше их было много – уголков, где она чувствовала себя как дома: ее комната с вечным творческим беспорядком, кучей бумаг и блокнотов, увешанная фотографиями и мотивирующими фразами; бассейн Скай, у которого они собирались так часто, что Джо забывала, что это не часть ее собственного дома; база в Стоквуде, где она проводила много времени, дурачилась, снимала фильм, целовалась и прощалась с иллюзиями… Теперь ни одно из них не дарило ощущения покоя, ни в одном из этих мест к ней больше не приходило вдохновение, не возвращались силы, не снились добрые сны. Словно во всей вселенной не было пристанища для такой идиотки, как она.
        Дождавшись, пока желание плакать немного поутихнет, а руки перестанут трястись – Крошка Би сама по себе копилка воспоминаний, а еще и под аккомпанемент «LADE» – так и вовсе инструмент самодобивания высшей категории, – Джордан все-таки собралась с силами и вошла в дом. Чтобы тут же встретиться с матерью.
        – Где ты опять была?
        Джо посмотрела на маму, не замечая ее настроения и тона. Ей внезапно так захотелось обнять ее, лечь головой на колени и рассказать о том, что творится в ее жизни, почувствовать тепло рук и поддержку… Она почти решилась, сделала шаг ближе, чтобы попробовать излечиться материнской любовью, но мама вернула ее в реальность.
        – Ты опять бросила Эмму. Я нашла ее рыдающей на полу, одну!
        – Я забирала машину… Что с ней?
        – Она спит сейчас. У нее была истерика!
        – Мам, у нее нервный срыв – это так просто не проходит.
        – Поэтому ты снова доводишь ее?! – Мама смотрела на Джо так, словно она была виновата во всем. Может, она права? – Для тебя какие-то дурацкие вещи важнее сестры? Ты довела ее тогда, оставляешь одну сейчас! Тебе нет до нее дела!
        – А до меня кому-нибудь есть дело? – Джо взорвалась, хотя это скорее была защитная реакция – очень сложно признавать свою вину. Может, именно поэтому она и не могла простить Скай: не только потому, что та сделала больно Трою и им всем, но и потому, что Джо видела во всей этой истории себя – она тоже утонула в фанатской жизни, оставляя позади сестру и друзей. А люди всегда громче всех винят тех, в чьих грехах видят себя.
        – Почему ты выросла такой эгоисткой? Мир не вертится вокруг тебя и твоих желаний, Джордан.
        – Поэтому я должна наплевать на себя и выстроить свою жизнь вокруг остальных? Ну уж нет!
        – Джордан!
        Но она не слушала: выбежав из дома, Джо бросилась к машине. Она не знала, куда ехать, но только бы не быть здесь. Она устала. Она так сильно устала от всего и всех, что хотелось исчезнуть, уснуть, пока все раны не затянутся, пока желание плакать из-за любого слова, песни, воспоминания не оставит ее. К счастью, в этот раз вселенная сжалилась над ней и подкинула решение проблемы хотя бы на ближайший вечер.
        Как прошла поездка? Все хорошо? Где ты?
        Трой. Сломанный друг, которому можно улечься на колени и молчать – он ничего не ждет, не требует, он так же страдает.
        Все нормально. Я приеду к тебе, ладно?
        Джо завела мотор еще до того, как пришел ответ – она и так знала, что Трой ей не откажет. Почему она не могла влюбиться в кого-то такого, как Келлет? Надежного, простого и любящего? Почему он отдал всего себя той, кто это не ценит? Джо все-таки посмотрела на экран телефона – мало ли, вдруг что-то не так. Но Трой не мог подвести:
        Не зря я купил вино) Жду.
        – Вся наша любовь – зря. А вино… Вот оно точно к месту, – вслух проговорила Джо, выезжая со двора и стараясь не думать, как она посмотрит в глаза Эмме, когда они все-таки столкнутся.
        Трой действительно ждал Джо. Казалось бы, они со Скай не так долго жили вместе, но возвращаться в пустой дом было невыносимо. Хотя он, конечно, лукавил – дом не был пустым, там все еще бродил одинокий Бретти, который в отсутствие хозяйки потерял всякий стыд и настроение: он драл мебель, бесконечно мурлыкал, будто придавил диваном лапку, царапал Троя и вообще вел себя так, словно пытался выжить его. Это настроение никак не поднимало. Трой постоянно слонялся по дому, прокручивал в голове всю их со Скай историю, вспоминал разговор на крыльце больницы. Он понимал, что поступил правильно, но так отчаянно скучал, словно без этой эгоистичной девчонки его жизнь прекратилась. Поэтому забота о Джо занимала его мысли, отвлекала и дарила ощущение нужности. А еще они были сейчас одинаково подавлены, что сплачивало их еще больше.
        – Прежде чем ты начнешь расспрашивать, – Джо вошла без приветствий и ненужной суеты – просто опустилась на ковер в гостиной, растягиваясь во весь рост, – вино. А там посмотрим.
        Бретти растянулся рядом, узнав знакомый запах, и заурчал – впервые за эти дни абсолютно не злобно. Трой взял два больших бокала, другой рукой подхватил бутылку и сел около Джо.
        – Все плохо?
        – Ты спрашиваешь или констатируешь? – уточнила Джордан, забирая свой бокал.
        – И то и другое, – Трой отсалютовал ей. – Не могу здесь находиться один.
        – Я вообще нигде не могу находиться. Как будто в целом мире для меня не осталось места. Базу сожгла, дружбу возненавидела, сестру подвела… Я везде облажалась, Трой.
        Джо зажмурилась и залпом выпила все, что было в бокале. Трой тут же исправил это, хоть и понимал, что алкоголем веру в себя Джо не вернуть.
        – Здесь тебе всегда рады. Даже этот комок шерсти, – он кивнул в сторону Бретти и получил в ответ недовольное мяуканье.
        – Он как бы говорит, – Джордан снова сделала большой глоток, – что сам ты комок шерсти. Она все еще не забрала вещи?
        – Нет. А я на каждый шорох оборачиваюсь – вдруг это она открывает двери. Взрослый мужик, а боюсь ее прихода.
        – Почему?
        – Потому что я люблю ее, Джо. Как бы больно она мне ни сделала, я не могу перестать любить ее. Понимаю, что наш роман себя изжил, но понимание это чертово ничего не дает! И я боюсь, что одного ее взгляда хватит, чтобы все отмотать, переиграть и сделать вид, что ничего не было. Потому что я еще подростком не представлял свою жизнь без нее, не то чтобы эту самую жизнь проживать…
        – Почему мы всегда любим не тех? – Джо устроилась на коленях Троя, снова давая волю слезам. Видимо, даже вино в ее организме превращается в слезы. – Почему те не любят нас? Сколько людей задавались этими вопросами до нас и будут задаваться после… Ничего не меняется в мире. А ведь насколько наша жизнь была бы проще, влюбись ты тогда в меня…
        – Что?
        – Ну, ведь много лет назад ты мог обратить внимание на меня, а не на Скай. И все сложилось бы по-другому. Я бы не влюбилась в этого придурка, не страдала бы сейчас, а ты бы не пережил тот вечер – потому что я бы не подвела такого парня, как ты. Но мы выбрали другие дороги, или это они выбрали нас…
        Трой посмотрел на Джо, словно впервые увидел ее. Она была его лучшим другом столько лет, поддерживала, когда они со Скай ссорились, помогала выбирать подарки и шутила в переписках так, что у него слезы от смеха выступали. И да, она была права – влюбись он в Джордан, они оба сейчас пили бы это вино не от боли, а в честь будущей свадьбы.
        – Это была бы потрясающая счастливая жизнь…
        Трой и сам не понял, как это произошло. Как из лучшего друга Джо превратилась в девушку, которую он мог бы полюбить. Как дружеская любовь сменилась чем-то страстным. Эти разговоры, вино и боль поменяли полюса, и он поцеловал Джордан. Первый раз за столько лет знакомства. Словно всю жизнь он упускал из вида такое сокровище, такое огромное возможное счастье. Но чувствовала ли она то же самое? Трой прервал поцелуй, чтобы заглянуть в глаза подруге. Подруге ли теперь?
        Джо выглядела испуганной. Она не ожидала, что ее размышления заведут этот вечер в такую ситуацию. Сначала все внутри противилось этому поцелую, ведь перед ней был парень лучшей подруги. Вот только ни подруги, ни отношений больше не существовало. Зато рядом был человек, которому она безгранично доверяла, которого знала, которого любила – пусть немного другой любовью. Но он не сделает ей больно, не предаст и, возможно, поможет согреться, почувствовать себя живой, забыть эту отвратительную ноющую боль, которая прогрызает себе путь наружу по живому.
        – Может, – прошептала она Трою прямо в губы, дрожа всем телом – то ли от предвкушения, то ли от отчаяния, – это все еще возможно.
        А потом она поцеловала его сама. Джо не то спасала друга, не то спасалась сама. И та страсть, с которой Трой отвечал на каждое ее движение, заставляла ее хотеть большего. Поэтому она не противилась, когда он стащил с нее кардиган и футболку, когда его руки гладили ее холодную кожу, напоминая о других руках, других прикосновениях. Джо старалась не думать, не сравнивать, не вспоминать, а лишь отдавать всю ту любовь, что так и осталась нерастраченной, непринятой.
        Трой не знал, откуда в нем столько огня, столько страсти, словно в его руках была совсем другая девушка. Он помнил тот – другой – вкус, но отчаянно и обреченно наслаждался новым. Они с Джо, возможно, действительно подходили друг другу, могли бы стать идеальной и счастливой парой. По крайней мере, здесь, на этом ковре, в паутине поцелуев и страсти, все казалось реальным.
        Пока по гостиной не разнесся заливистый смех.
        Они моментально отскочили друг от друга. Джо схватила футболку Троя, чтобы прикрыться, боясь даже посмотреть в сторону двери. Там мог стоять только один человек.
        – Всю жизнь боялась, что это случится, – Скай не могла перестать смеяться, но все в комнате знали – это начало истерики. – А вы меня дурой называли, что я ревновала… Но не прошло и недели, как вы устроили оргию в нашем доме. Бывший парень и бывшая подруга. Господи, какая пошлость!
        Оправдываться не было смысла. Как бы плохо ни поступила Скай, они сейчас выглядели еще отвратительней. А приди она парой минут позже, все было бы хуже. Для всех.
        Скайлар присела к подбежавшему Бретти, погладила его и еще раз посмотрела на тех, кого еще недавно считала самыми близкими людьми в мире. Она ехала сюда, чтобы исправить то, что натворила, только ничто не нуждалось в исправлении. Кроме ее собственных иллюзий.
        – Я заеду за вещами, когда вас не будет – вот это все ни разу не возбуждает. Сбросьте сообщение, о’кей?
        Она почти вышла из дома, но обернулась – в глазах блестели слезы. Или Джо просто показалось?
        – Совет на будущее: если сменил девушку, не забудь сменить замки в доме.
        Дверь хлопнула очень громко, но Скай все казалось, что взорвись дом полностью – этого оказалось бы мало. Чтобы показать, как ей больно. Чтобы они поняли, что натворили! Она не хотела думать, не хотела верить тому, что видела минуту назад. Едва сев в машину, Скай нашла нужный чат и сбросила сообщение, не давая себе возможности обдумать подобное решение.
        Через полтора часа вот по этому адресу. Другого шанса не будет – так что жду тебя там без опозданий.
        И пусть весь мир идет к черту, раз уж он начал этот путь. Ей не о чем жалеть, не в чем сомневаться – все вокруг сломалось, она сама сломалась. А у таких нет ни тормозов, ни чувств, ни вины.
        Глава 4
        #не_я
        Мы не те, кем привыкли быть.
        Мы не те, кем привыкли быть.
        Мы всего лишь два призрака на нашем месте.
        Пытаемся вспомнить каково это, когда бьется сердце.
        Harry Styles – Two ghosts
        Дверь за Скай хлопнула слишком громко. Словно отрезала их прошлую жизнь, где Трой все еще был ее парнем и они с Джо никогда не переступали черту.
        Келлет хотел броситься следом, но что он мог объяснить? Подтвердить очевидное? Умолять о прощении после того, как сам разорвал отношения?
        – Отвратительней ситуации и не придумаешь, – пробормотала Джордан. Она машинально одевалась, стараясь не смотреть на Троя. – Послушай…
        – Джордан…
        Неловкость была такой огромной и ощутимой, что вполне сошла бы за декор гостиной или новый предмет мебели. Они столько лет дружили, а тут почти переспали. От отчаяния. От боли и безысходности. И были застуканы именно Скай.
        – Она поймет?
        – Это же Скайлар, Трой. Можем попробовать объясниться… Через год-другой. В бронежилетах и касках.
        – Черт.
        Хотелось от злости и досады швырнуть бокалы в стену, избить кого-нибудь, да только ведь виноват он сам – не на ком выпускать пар. Не на Джордан же, которая застыла от осознания произошедшего.
        – Это было ошибкой, – банальней фразы не существует, но вся эта ситуация была настолько клише, что тут нечего было портить стандартными репликами.
        – Я бы сказала – дурацкой попыткой забыться. И, к счастью, неудавшейся.
        Как им могло казаться, что все наладится, едва они поцелуют друг друга? Что смогут быть счастливы вместе – иллюзия рассеялась вместе с ароматом духов Скай. Остались пустота и горечь.
        – Ты же не прикроешься работой, чтобы больше со мной не видеться? – Трой впервые прямо посмотрел на Джо, ожидая ответа. Именно так и бывает: неловкость порождает отдаленность, отговорки и неотвеченные звонки, а потом вы случайно сталкиваетесь в супермаркете и даже не можете посмотреть друг другу в глаза.
        – Ну, я вполне могла бы так поступить. Но сейчас не те обстоятельства, чтобы разбрасываться друзьями. Особенно такими, как ты.
        – Мы идиоты, Джо, – Трой подхватил свою футболку, но надевать не стал – просто положил на колени. Что бы они ни говорили, по крайней мере, этим вечером все не могло быть как раньше. Он передал ей бокал с вином, чтобы хоть чем-то занять и себя, и ее. – За наш окончательный провал?
        – А я думала, что хуже уже и быть не может.
        Каждый из них понимал, что, как бы Скай ни была виновата, она не заслужила такого двойного предательства. Тем более она и правда всю жизнь боялась того, что однажды Трой уйдет к Джо. Потому что «подруга, ты – спокойнее, надежнее, лучше меня». Надежда на то, что все как-то образуется, теперь казалась глупой и безосновательной. Они разрушили все до основания. И с этим придется как-то жить. И им двоим, и Скайлар, которая сейчас ехала на встречу с тем, кого поклялась не видеть. Но раз Джо могла предать их дружбу, то и она вполне может провести время с ее врагами. И раз Трой так быстро нашел ей замену, то и она позволит себе великолепную ночь с другим.
        В мотеле ее ждал номер, снятый на имя Адама Рокстера.

* * *
        Эмма проснулась разбитой. Сон, конечно, отличное средство, чтобы сбежать от проблем и успокоиться, но всегда нужно просыпаться. Обычно говорят, что люди вырываются из кошмара, но Эмма отчетливо понимала, что, открывая глаза, она в этот самый кошмар возвращается. Вот бы уснуть, а проснувшись, обнаружить, что не за кого переживать, не перед кем испытывать вину и плакать больше не хочется. Но такое бывает разве что… такого даже в сказках не бывает, так что Эмме пришлось разлепить опухшие от слез веки и подняться с кровати. Судя по тишине за стеной, Джо все еще не было дома. Вина тут же раскрыла свои объятия, нашептывая, что Эмма всегда портит жизнь сестре и лучше бы ее вообще не было. От этих назойливых мыслей хотелось кричать: просто стоять посреди комнаты и орать, пока голос не охрипнет, пока воздух в легких не закончится и сил держаться на ногах просто не останется. Эмма скользнула взглядом по лекарствам – вот оно, спасение. Можно просто принять несколько пилюль и не чувствовать всего этого. Быть спокойной и равнодушной. Так хотелось отмести к черту утренние резолюции и побыть слабой, больной – им
ведь все можно, им все прощается. Только простит ли она сама себя после этого? Сейчас вся жизнь напоказ, и главное, чтобы мир и окружающие тебя приняли. Но сложнее всего с собой – это только говорят, что с собой можно договориться. Нельзя. Не простив себя, не приняв, не сделав так, как велит твое нутро, никакие окружающие и их одобрение тебе будут не важны. И Эмма не была готова снова пойти на сделку с совестью, ведь потом будет еще хуже.
        Она спрятала таблетки в стол – с глаз долой, – накинула на плечи теплый свитер и спустилась. Ее немного знобило – то ли после сна, то ли от неимоверной усталости. Мама что-то готовила на кухне, отца, как и Джо, нигде не было видно.
        – Милая, ты проснулась?
        Противный внутренний голос добавил окончание «а я так надеялась, что ты не проснешься», но Эмс быстро стряхнула с себя эти мысли – это всего лишь последствия срыва. Мама никогда так не подумает, никогда.
        – Прости, что ты все это видела… – Эмма села за стол, машинально разворачивая обертку еще теплого маффина. – Я не знаю, что на меня нашло. Просто так много всего произошло, и мне так жаль, что я вас всех побеспокоила.
        – Эмма, ты ни в чем не виновата, – мама смотрела на нее с такой любовью, но она чувствовала, что та подбирает слова, чтобы снова не спровоцировать приступ. – Только прошу, если тебе станет плохо – скажи мне. Если тебе грустно или одиноко – поговори со мной. Знаешь, вы с Джордан…
        – Мама, – Эмма отряхнула крошки с губ, – Джо ни в чем не виновата. Ей тоже сейчас несладко.
        – С чего это?
        – Вспомни себя в нашем возрасте, – Эмма так старалась говорить спокойно, не казаться нервной, чтобы не волновать маму еще больше. – Это всегда проблемы, вопросы, эмоции. И она правда не виновата, это я… Я виновата во всех бедах, всегда была катастрофой, за которой нужно смотреть, решать проблемы…
        – Даже не думай так, дочка! – Мама хотела обнять ее, но Эмма так явно отшатнулась, что та опешила и остановилась.
        – Это не… Я просто…
        – Все хорошо, – мама натянуто улыбнулась, но в глазах у нее заблестели слезы. Эмма не хотела ее обижать и уж тем более отталкивать, но она испугалась того, что расслабится, расплачется и снова все испортит. Так сложно быть сильной, когда тебя жалеют. Особенно мама.
        – Прости. Можно я поем у себя в комнате?
        – Конечно, милая. Возьмешь пару маффинов с собой, да?
        Эмма составила тарелки на поднос, захватила мамину выпечку, постаралась улыбнуться как можно убедительней и пошла наверх. Она снова все испортила. Хотела как лучше, но даже короткий разговор с мамой не смогла пережить без того, чтобы не возненавидеть себя.
        Как бы она хотела вернуться назад! Отмотать последние полгода, чтобы не натворить всего это, не влюбиться в Дома, не испортить жизнь Джо. Эмма поглощала ужин – маффин за маффином, чтобы успокоиться и перестать переживать. Она листала фотографии, на которых они улыбались: на съемках клипа, на посиделках у бассейна, на концерте, селфи в машине и в кафе, фото с Домом и Лео…
        Эмма просто обязана была что-то сделать! Доедая последний маффин, она набрала номер доставки пиццы: они раньше часто так делали – вдвоем или вместе со Скай, – и она решила напомнить сестре, как все начиналось, поговорить под кусочек «Маргариты» и услышать друг друга. Эмма подумала, это будет отличным сюрпризом: Джо возвращается, а она сидит у сестры в комнате с пиццей и открытыми объятиями.
        – Примите, пожалуйста, заказ…

* * *
        Приятная усталость в теле не отзывалась ничем приятным в голове. Скай думала, что это ее успокоит, освободит, что, переспав с Адамом, она почувствует себя лучше. Но ничего подобного не случилось. Да, это было очень страстно и желанно, но никакого морального удовлетворения она не получила. И вот сейчас они лежали в темном номере мотеля, рассматривая безликие обои, скудную обстановку и длинные полосы света на потолке. Никакой романтики, никаких слов – ничего.
        – Почему ты приехал?
        – Обычно девушки говорят другое. – Скай хмыкнула в ответ, и Адам мысленно послал ее к черту. – Начинаю думать, что зря я это сделал.
        – Но все-таки сделал. Почему?
        – Давай не будем играть в игры для школьников. Мы оба хотели этого еще с момента знакомства. Любопытно не то, почему я приехал, – тут как раз все понятно. А вот почему ты позвала?
        – По твоей же логике.
        Скайлар не собиралась рассказывать этому бабнику то, что она хотела отомстить. Что ее предали самые близкие люди. Что она чувствует себя недостойной и грязной и пыталась еще раз доказать себе это. Что случайный секс неизвестно где и неизвестно с кем – это все, что она заслуживает.
        – Это моя логика. Твоя – другая, иначе в прошлый раз ты бы не сбежала.
        – Тебе от самого себя не тошно? – Тошно было Скай. От себя, от ситуации – от всего. Но проще было пинать ногами кого-то другого, чем признаться в том, что она разбита.
        – Мне? – Адам повернулся на бок, почти нависая над Скай. Ее волосы растрепались по подушке, губы припухли, а у ключицы уже наливались его отметины. – Это я позвал тебя трахнуться в мотеле? Или, может, я зажигал с тобой, имея девушку? Или я не приехал на собственную помолвку?
        – Заткнись! – Скай резко оттолкнула его и села на кровати, придерживая одеяло у груди. Плевать, что десять минут назад Адам видел ее голой всю – сейчас она чувствовала себя отвратительно под его взглядом. – Ты ничего не знаешь о нормальных отношениях!
        – Куда мне до тебя, – голос Адама звучал так спокойно, что хотелось его поколотить – лишь бы он произносил все это от злости, а не потому, что был прав. – Вот только я себе не вру. Мне нравятся девушки, я провожу с ними время, наслаждаюсь этим и никому не даю надежд. Далеко ты ушла со своими чувствами? А Трой твой? Хватит испепелять меня взглядом. В конце концов, мы оба сейчас в этой постели. Только мне не хочется повеситься.
        Скай хотела нагрубить, поставить на место этого ублюдка, но не могла. Это он поставил ее на место самой горькой правдой.
        – И что ты предлагаешь?
        – Наслаждаться, раз уж мы здесь. Чувства подождут, а так молоды и привлекательны мы уже никогда не будем. И прекращай ныть – где та горячая девушка, что вскружила мне голову и бросила? Ты ведь теперь свободна – к чему разговоры и отступления?
        Скай уставилась на стену, словно вот-вот там должны были загореться буквы, открывающие правильный вариант. Но никакого знака, никакой спасательной подсказки – только она, Адам и ее внутренний голос. Ни вины, ни тормозов, никаких чувств. Она отпустила одеяло, позволяя ему соскользнуть с груди, и улыбнулась Рокстеру так, словно они все еще были в той беседке, разгоряченные и желающие друг друга здесь и сейчас. Адам тут же уловил перемену в ее настроении и перехватил инициативу – кого-кого, а его точно не будут мучить угрызения совести. Он получил то, что хотел, а обстоятельства его ни капли не волновали. Тем более Скай прямо сейчас целовала его так, словно ее тоже больше ничего не волновало в этой жизни, кроме этого сладостного момента.

* * *
        Джордан снова не хотела ехать домой. Что угодно, но только не это. Чувства отвращения и усталости, что приносил ей вид собственно дома, уже входили в привычку. Они неловко попрощались с Троем, пытаясь делать вид, что все в порядке, а потом она колесила по Иствуду и окрестностям, слушая случайные песни по радио и обдумывая ситуацию.
        Во-первых, у нее разбито сердце. Стоит это наконец признать. Какой бы грязной и глупой ни оказалась эта история, отрицать, что она по-настоящему влюбилась в Лео, было крайне глупо. Говорят, что проблемы с личной жизнью хорошо лечатся работой, но отсюда вытекает пункт номер два. Она так и не получила стажировку. Даже если Крис позволит ей подняться по карьерной лестнице до ведущего или редактора, все равно она останется здесь, в этом маленьком городке без амбиций и мечты. Нет, Джо ничего не имела против Иствуда – она же выросла здесь, провела много прекрасных и вполне счастливых лет, – но вот, кажется, сам город был против нее, не давая даже надежды на шанс быть услышанной, понятой и счастливой. Разве она могла реализовать здесь все свои мечты? Писать, углубиться в журналистику, создавать что-то важное для людей. И ей было не стыдно за то, что хотелось масштабности: не два-три десятка читателей в блоге радио, а две-три тысячи, десятки тысяч… Почему нет? Но реальность не собиралась объяснять – еще чего! – своего отказа, просто методично показывала Джордан, что пора смотреть на жизнь трезво, выбирать
более приземленные мечты и цели, становиться кем-то полезным в Иствуде.
        Вот только этот город теперь всегда будет напоминать об убитой дружбе: все здесь связано со Скай, пропитано общими воспоминаниями и секретами. Но пару часов назад она поставила жирную точку в их отношениях. Теперь им обеим есть за что ненавидеть друг друга, то, что не позволит просто прийти, сесть на крыльце – как бывало раньше при глупых ссорах – и заговорить, словно ничего и не случилось. Скайлар терпеть не могла просить прощения и признавать свою вину, а Джо ей в этом подыгрывала. Но теперь они вряд ли по одной стороне улицы пройдут, не то что помирятся.
        Хуже всего то, что Джордан едва не потеряла еще и Троя. Рано или поздно они оба осознали бы, что их близость, попытка отношений – ошибка. Но дружбу было бы не вернуть – и они сбежали бы друг от друга, ограничиваясь поздравлениями с праздниками через Интернет. Такие отношения, как у них с Троем, со Скайлар, приходится выстраивать годами, а разрушить все это – хватает одного мгновения.
        Вишенкой на торте стремительного падения на дно жизни Джордан Купер была сестра. Джо понимала, что должна помочь Эмме, но стыд не давал даже просто поговорить. За последние полгода она разрушила все, что могла, потеряла всех и все – в том числе себя, была отвратительным другом и сестрой. Она променяла свою жизнь на успех и славу чужой – и теперь вынуждена стоять у черного входа с протянутой рукой. Она разбросала так много камней, и время собирать их пришло. Но они оказались слишком тяжелыми, болезненными и жестокими.
        Джо заглушила мотор и посмотрела на себя в зеркало. Какой она будет через пять, десять лет? Сможет снова кого-нибудь полюбить – не сравнивая с Лео, не ожидая подвоха и боли? Будет ходить по этим же дорогам и радоваться жизни? Сможет она радоваться вообще, после того как прямо сейчас сдастся? Пришло время признать правду. Она не получит стажировку. Она ни на что не годится. Джо увидела в зеркале сорокалетнюю себя, все еще работающую на местном радио, с потухшими глазами, и фото собаки на столе. Все не так плохо – кому-то ее работа будет приносить радость. Кому-то, но не ей. Джордан отвернулась от зеркала, пряча от своего отражения слезы. Новый год только начался, а уже пытается соперничать за звание худшего с предыдущим. Кстати, о предыдущем…
        Джордан достала из сумки телефон. Она физически нуждалась в том, чтобы поставить точку. Хотя бы в своей голове – слишком уж они наследили в жизнях друг друга, чтобы закончить все было так просто. Экран мобильного горел под пальцами: пока ее мир рушился, онлайн-жизнь фандома активно продолжалась. Джо нашла профиль Лео в «инстаграме» и фыркнула от пафосности и двуличности подписи последнего фото. Этот сукин сын еще и намеками пытался ее унизить. Джо нажала кнопку «unfollow» и едва не накричала на ни в чем не повинный телефон, который решил уточнить, точно ли она намерена перестать следовать за этим напыщенным лгуном! Нет, она еще пострадает пару недель, рассматривая нахальные глаза, четкий контур губ… Джо зажмурилась, сбрасывая с себя это наваждение – хватит очаровываться пустой оболочкой, она уже прекрасно знала разочарование на вкус. Джо так же быстро отписалась от всех аккаунтов ребят и группы во всех соцсетях. Подумала немного и набрала сообщение Итану:
        Прости, ничего личного. Просто ограждаю себя от случайных эмоций. Но ты всегда можешь писать и звонить мне. Я буду ждать (:
        Открыв личные сообщения, Джордан поняла, что мистер Честен успел удалить ее следы даже из виртуальной жизни гораздо раньше: каждый из писавших либо спрашивал, что случилось, почему Лео анфолловил ее, либо злорадствовал по этому поводу. Некоторые интересовались пожаром, но Джо просто пролистывала сообщения, твитты, где ее упоминали, посты на «тамблере» – там и вовсе красовались неведомые теории о том, что Джо не смогла унять ревность к фанаткам, что она была беременна и требовала чего-то от Лео, некоторые даже писали, что именно она виновна в пожаре (медаль за догадливость, стервы), а кто-то фонтанировал рассказами о том, что Джо изменяла Лео с его коллегами по группе или что она пыталась прославиться за счет «LADE», но Честен не потерпел того, что его пытались использовать (какая ирония!). Джордан поражалась иллюзорной осведомленности фанатов, их страстью и желанием влезть в каждую дырку – особенно туда, где их не ждут. Она была уверена, что где-то в своих переписках ей перемывают косточки куда сильнее, потому что она сама поступала так же. И, возможно, поступила бы снова. Но, оказавшись по ту
сторону баррикад – пусть и мелкой пока группы, – она поняла, что не о чем болтать часами напролет. Слушать музыку, ходить на концерты, наслаждаться фото и видео, даже читать интервью – выбирая менее желтушные, естественно, – это все, что нужно. Не стоит мечтать о личной встрече, знакомстве, следить и собирать по крупицам информацию – рискуете разочароваться на всю жизнь. Все глянцевые красотки, роковые музыканты, идеальные актеры и сексуальные спортсмены – люди со своими тараканами в голове, проблемами, принципами и такими скелетами в шкафу, что куда безопаснее для нервов и правильнее в целом наслаждаться образом и тем, что выставлено напоказ.
        Джо хотела уже отложить телефон и пойти в дом – теории повторялись, а голова начинала болеть и тяжелеть – за всеми перипетиями сегодняшнего дня она только сейчас поняла, что села за руль после выпитого вина! Она могла попасть в аварию или чего хуже – быть остановлена полицейскими… Как всегда, «правильно расставленные приоритеты»! Джордан поклялась себе никогда больше не поступать так беспечно – в благодарность за то, что сегодня все закончилось хорошо, и открыла письмо, которое и остановило ее от возвращения в дом.
        «Джордан…»
        Начиналось оно без всяких приветствий и лирических отступлений.
        «Нам стало известно, что ты устроила поджог на базе, которую мы купили для ребят. От судебных разбирательств тебя спасло только то, что в последний момент Лео отказался подавать заявление и решил все замять. Мы не знаем причин, но поверь, будь наша воля – ты бы получила по заслугам. Но карма тебя обязательно настигнет».
        Джо расхохоталась. Это они говорят о карме? Люди, подкупающие, использующие, ненавидящие всех, кто, по их мнению, не достоин считаться кем-то большим, чем просто глупой фанаткой? Но теперь становилось понятно, откуда растут ноги у теорий о ее причастности к пожару: четко выстроенные цепочки из ее фото у базы в тот день, действий Лео, ее собственного молчания в фандоме… Пустить нужную сплетню для этих паучих – дело двух минут. Джордан не боялась гнева фандома – если уж быть честной, ей хотелось получить какое-нибудь наказание, ведь вина давила неимоверным грузом. Но не так. Не с подачи «отчаявшихся дам». Ей просто хотелось держаться подальше от всего, что связано с «LADE», но в свете принятых десятью минутами ранее решений это казалось крайне сложным. Оставаться здесь, так близко к костяку фандома, среди тех, кто любил и ненавидел ее именно в контексте группы… Джо помассировала подушечками пальцев ноющий висок и продолжила чтение.
        «Ты поступила так неблагодарно. И ребята, и мы помогали тебе, продвигали, ты была значима… Но ты решила отплатить подлостью. Надеемся, что ребята больше никогда не свяжутся с такими тварями, как ты».
        – Конечно, – вслух ответила Джо, – им теперь хватит таких тварей, как вы.
        «Не думай, что мы забудем о твоей „благодарности“. Но то, что ты не смогла поживиться за счет ребят, уже само по себе хорошо.
        Всего тебе… заслуженного!
        „Отчаявшиеся дамы“»
        Джордан снова рассмеялась, зажмуриваясь от усиливающейся головной боли. Лео все рассказал этим курицам. Даже это чертово прозвище! Он был настолько гнилым, что плевать хотел на людей и мораль. Выгода – вот что его заботило. Вырваться, выгрызть себе путь, любыми способами найти самый сочный вариант, даже если это значило предать человека, которого он… Хотя о чем это она? Не любил он ее. Так, развлекался. Держал подле себя как последнюю тупую группиз. Видимо, это было то, что она заслужила. Чтобы такие, как он, как эти мерзкие дамочки, вытирали о нее ноги с упоением торжества и превосходства. Хотелось плакать, смеяться, кричать и забиться в угол одновременно. Джо посмотрела на теплое свечение окон дома и поняла, что ей действительно не осталось места. В этом городе, в жизнях людей, которых она любила, в своих собственных мечтах: вот какая-то другая девушка вместо нее идет по карьерной лестнице, живет в том самом домике в западном Голливуде, пишет хорошие книги и качественные очерки, занимается благотворительностью и оставляет после себя что-то стоящее. Кто-то другой живет яркой и насыщенной жизнью
вырвавшегося из вечной кабалы человека.
        Уже не боль или злость, в этот раз ее охватила тоска – темная, непроглядная и такая горькая, что Джордан рывком открыла дверь и буквально выкатилась из машины, чтобы не запачкать Крошку Би – ее выворачивало этой горечью, трясло, а голова раскалывалась так, что она едва могла смотреть перед собой. Джо нашарила рукой салфетки в машине, вытерла рот и постояла немного, закрыв глаза и уперевшись лбом в сложенные на машину руки. Легче не становилось: казалось, ее идеальная броня только что спала, и теперь она – как улитка без раковины – вся напоказ со своей болью, разочарованием и отвращением к себе.
        Джо вытянула сумку из машины, слишком резко хлопнула дверцей и поплелась к дому. Она просила сейчас только об одном – спокойно добраться до своей комнаты, принять душ и упасть в кровать. В гостиной было тихо и темно – видимо, родители смотрели какое-нибудь шоу у себя в спальне. Джо выдохнула и быстро-быстро пошла на второй этаж. Но едва она открыла дверь собственной комнаты, как все ее надежды обратились в прах. На кровати сидела Эмма – бледная, с кругами под глазами и небрежным хвостом на макушке. Она улыбнулась при виде сестры и показала рукой на коробку:
        – Я подумала, мы могли бы съесть пиццу и поболтать… Столько всего произошло.
        Только сейчас Джордан уловила аромат теста, соуса и сыра, которые витали в воздухе. Она почувствовала, как желудок сжимается в новом спазме. А от мыслей о разговорах, о том, что придется рассказать сестре, как отвратительно она поступила со Скай и вообще, признавать то, какая она ничтожная, голова едва не взорвалась.
        – Я не хочу, Эмс…
        – Но, – с надеждой возразила сестра, и Джо едва не расплакалась от того, насколько виновата была перед малышкой, – мы можем просто посмотреть что-нибудь…
        – Эмс, пожалуйста. Сегодня был не самый хороший день, я хочу спать.
        – У тебя что-то произошло?
        Хотелось то ли накричать на нее за этот глупый вопрос, то ли встряхнуть, мол, мир рухнул, ты что, не видишь? Но Джо не могла снова причинить Эмме боль, поэтому она просто тихо попросила:
        – Оставь меня одну. Прошу…
        Опасаясь нового приступа рвоты, Джордан скрылась в ванной, даже не взглянув лишний раз на сестру. Она слышала, как скрипнула кровать, как медленные осторожные шаги становились тише, пока дверь не закрылась за Эммой. Так нельзя было поступать. Но у Джо не было сил даже на себя, не то что на кого-то еще. Она опустилась на пол, свернулась клубочком на маленьком мягком коврике и закрыла глаза. Слезы сами текли по лицу, противно щекоча уши, – она не собиралась плакать, но все ее нутро словно сговорилось добить ее – болело, ломило и дрожало. Может быть, так умирают мечты? Или любовь? Или все сразу? Нельзя безболезненно отказаться от чего-то очень важного. Поэтому Джордан решила отпустить все и отдаться боли – она убивала сразу несколько важных составляющих себя, можно позволить себе тихонько умирать на коврике в ванной.
        Эмма едва сдержала слезы, когда сестра сбежала от нее. Конечно, она не хочет обсуждать проблемы с их виновником. Почему Эмс думала, что сможет так просто загладить вину? Предложить пиццу и все – всем сразу не больно?
        Эмма заперла дверь изнутри, хотя мама просила так не делать. Она, конечно, аргументировала это простым беспокойством – вдруг Эмме станет плохо, а никто не сможет войти. Но голос – слишком спокойный, на полтона выше обычного, – выдавал маму с головой – она боялась. Того, что Эмма что-нибудь сделает с собой. Или окончательно закроется в себе. Ей не хотелось волновать маму, но видеть ее сейчас хотелось куда меньше. Эмма села за стол, глядя на свое отражение в черном окне монитора. Ей хотелось кричать: «Это не я! Это не я!» Потому что на нее действительно глядел кто-то другой, не имеющий с Эммой Купер ничего общего. Она ведь умела смеяться, петь, кружить головы и быть частью чего-то огромного и хорошего…
        Эмма включила компьютер, не в силах смотреть больше на себя, и отыскала папку с надписью «ДжЭМСИ». Там были фото, видео с их посиделок, съемок клипа – столько радости и жизни. Она запустила все в нескончаемый поток просмотра и открыла коробку с пиццей. Та уже не была горячей, но все еще сохранила привлекательный и аппетитный вид. Кусок за куском, Эмма погружалась в свое прошлое, не понимая, как теперь жить дальше. «Маргарита» в этот вечер имела странный, но знакомый привкус – соленой горечи.

* * *
        Мейси закрыла уши руками, чтобы не слышать назойливых звонков телефона. Это, конечно, не помогало, но мама – последний человек, с которым ей сейчас хотелось говорить. Нет, конечно, она скучала по родителям, и временами до одури хотелось вернуться домой, обнять маму, прижаться к ней… Но это была настолько нереальная картина, что даже представить такие отношения в их семье Мейс не могла.
        – Хочешь, я с ней поговорю?
        Арти на мгновение отвлекся от дороги, вопросительно глядя на нее.
        – Нет, я просто хочу, чтобы она перестала звонить, – Мейси нервно схватила телефон и отключила его. – Не думаю, что это хорошая идея, но портить сегодняшний день не хочу.
        – А вдруг твоя мама звонит, чтобы извиниться? – По тону Арти было понятно, что он сам в это не верит.
        – Перестань! Мы оба знаем, что звонит она для того, чтобы лично высказать, как я ее позорю своей новой работой у Милтвудов.
        Мейси посмотрела на свой костюм Китти Прайд и подумала, что этим она тоже позорит семью. Не дочь, а какой-то один сплошной позор. Не хватало только монахини с колокольчиком за спиной.
        – Позор! – словно прочитав ее мысли, завопил Арти. Конечно, шутки у них всегда были одни на двоих. И увлечения. И вся жизнь у них внезапно стала одна на двоих: от пробуждения до нелепых прокрадываний ночью в ее комнату, от походов в школу до поездки на фестиваль косплея. Это было одновременно страшно и прекрасно. Мейси не представляла своей жизни без Арти, но и с ним – как-то не доводилось. Теперь он был рядом двадцать четыре часа в сутки, видел ее и сонной, и заплаканной, и сосредоточенной, играющей с близнецами и помогающей его матери с ужином, рисующей новый комикс и болтающей по телефону… Мейси немного опасалась, что у нее ничего не осталось личного, сокровенного, того, что Арти не знал о ней, – и это могло сыграть злую шутку, оттолкнуть его, сделать Мейс неинтересной в его глазах.
        – Звездный Лорд, включи уже музыку, – отгоняя глупые мысли, попросила Мейси. Если Арти и заподозрил что-то неладное, то не подал виду – повернул ручку радиоприемника и позволил музыке заполнить салон. Они возвращались домой с самого крутого фестиваля в их жизни. Так здорово попасть в место, где вокруг такие же гики, где все понимают твои шутки и отсылки, не смотрят косо или крутят пальцем у виска. Они с Арти очень старательно создавали свои образы – Звездного Лорда и Китти Прайд[6 - Звездный Лорд (Питер Квилл) и Китти Прайд – персонажи комиксов Marvel.]. Длинный красный плащ с металлическими налокотниками, облегающая бледно-синяя футболка, штаны на пару тонов темнее, ремень с прямоугольной пряжкой, темные перчатки, маска, оружие и даже парик – Арти и правда был безумно похож на одного из любимейших героев – в обновленной версии 2014 года. Именно тогда в истории появилась Китти Прайд, с которой он познакомился, спасая вместе с Людьми Икс молодую Джин Грей. Мейси сначала отказывалась надевать облегающий черно-желтый костюм, но у Питера Квилла и Китти Прайд была красивая история любви, так что стать
кем-то, кроме как спутницей Звездного Лорда Мейси, просто не могла. Разве что Реактивным Енотом[7 - Реактивный Енот – персонаж комиксов Marvel.] – но это была бы совсем другая история!
        Мейси стянула длинные желтые перчатки и расстегнула довольно неудобный пояс. Она улыбнулась своим воспоминаниям – все споры, мучения, ночные переделки костюмов стоили того. С ними фотографировались незнакомые люди, хвалили детализацию и проработку, говорили комплименты, а Арти даже успел несколько раз приревновать свою Китти из-за слишком откровенных взглядов окружающих. Мейси заливалась краской, но что уж говорить – она чувствовала себя красивой в таком непривычном наряде. А еще уверенной и спокойной – говорила, а не тараторила, шутила вместо бесконечных извинений. Может, все дело было в том, что на фестивале она больше не была Мейси Нолсберг – она была Китти Прайд рядом со своим Звездным Лордом?
        – Такое ощущение, – начала она в продолжение своих мыслей, словно Арти мог слышать, о чем она думает, – что сегодня это была не я.
        – Тебе было некомфортно? – тут же забеспокоился он, и внутри Мейс разлилась теплая нежность к этому несносному, но такому заботливому парню.
        – Наоборот! Все видели Китти, а не меня – и я не волновалась.
        – Я заметил, – кивнул Арти, делая музыку чуть тише. – Но думал, что это я так хорошо на тебя влияю.
        – Спустись на землю, ладно? – Мейс стащила парик, запуская пальцы в темные, слегка волнистые волосы парня. – Ты, конечно, самый потрясающий Звездный Лорд и парень, но не зазнавайся. Не все в моей жизни сосредоточено на тебе.
        Арти тут же помрачнел. Не то чтобы он хотел иметь полную власть над Мейси, просто было кое-что в их отношениях, что, несмотря на доверие и любовь, оставалось нерешенным вопросом. Они на самом деле даже не обсуждали это, но Мейси понимала – Арти ждет, пока она сама сделает первый шаг. Чтобы не давить. Не вынуждать или как-то влиять. Потому что оба прекрасно знали: у него было достаточно девушек, и его отношения давно зашли за рамки объятий и поцелуев, а вот Мейси до сих пор оставалась девственницей. Да, они спали в одной кровати, просто прижавшись друг к другу, чувствуя тепло и спокойствие. Но оба понимали, что долго так не продлится. Мейси видела, как иногда взгляд Арти становится тяжелей, задерживается на ее ногах, пока она бегает по комнате в его футболке, как он глубоко дышит, когда она прижимается к нему. По правде говоря, она сама ощущала все это, ее тянуло к Арти в физическом плане не меньше, чем его к ней, но… Что-то останавливало. Страх, что он разочаруется? Потеряет интерес? Или просто то, что этот шаг поставит окончательную точку в их платонических отношениях? Переведет все на новый
уровень – а она едва привыкла, что они больше чем друзья?
        – Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?
        Арти снова отвлекся от дороги, чтобы взглянуть на нее, и что-то внутри Мейси окончательно оборвалось. Арти, ее лучший друг, ее родственная душа, ее самая большая поддержка и любимый человек, ее Арти. Если не он должен стать первым в ее жизни, то кто тогда? Кому она может доверять больше? Кого она может любить сильнее? Все внезапно стало так ясно, просто и легко, что Мейс улыбнулась и принялась подпевать радио:
        Парень, я слышу тебя в своих снах,
        Я чувствую твой шепот даже через океан.
        Я держу тебя близко – в самом сердце.
        Ты облегчаешь мою жизнь, когда нечем согреться.
        Счастлива быть влюблена в лучшего друга,
        Счастлива быть там, где я сейчас.
        Счастлива вернуться домой опять[8 - Строчки из песни Lucky – Jason Mraz feat Colbie Caillat.].
        – Не подлизывайся, – еле сдерживаясь, чтобы не присоединиться к Мейси, пробубнил Арти, но улыбку спрятать не смог. – Тебе просто повезло с песней.
        – Мне повезло с тобой, – абсолютно честно и спокойно ответила она и снова принялась напевать.
        До дома они доехали ближе к полуночи, но ни усталость, ни едва вступивший в свои права понедельник не могли испортить настроения этого потрясающего дня. Пробравшись наверх так, чтобы не разбудить семью Арти, они остановились в коридоре, чтобы поцеловать друг друга на ночь. Но внезапно Мейси не отпустила парня: ей не хотелось проводить без него даже полчаса, спустя которые он обычно появлялся на пороге. Она пятилась в свою комнату, ведя Арти за руку за собой. Дверь тихонько скрипнула, и Мейс нашарила рукой замок, чтобы точно не оказаться в очень неловкой ситуации. Арти молчал, выжидая и наблюдая за своей девушкой. Что-то сегодня было по-другому – и не только в поступках Мейс, но в ее взгляде, улыбке, даже целовала она его как-то иначе.
        Мейси сделала несколько шагов в центр комнаты, и Арти последовал за ней. В темноте Маргарет казалась еще более хрупкой и волшебной – он не удержался и стянул резинку с волос, распуская длинный хвост. Мейси усмехнулась и осторожно поцеловала его.
        – Я люблю тебя, – прошептала она, обхватывая его шею руками. Арти едва сдержался, чтобы в очередной раз отшутиться («Ты меня убеждаешь или себя?»), но ощущение нереальности происходящего напрочь отбило желание дурачиться.
        – Что с тобой сегодня?
        Мейси пожала плечами, улыбаясь еще шире. Как объяснить, как рассказать ему, что у нее внутри щекотно от заполнившего до краев счастья, что сегодня просто все сложилось так, как она и мечтать не могла. И она хотела разделить эти чувства с ним, на этот раз – полностью.
        Ее ладошки робко скользнули по плечам Арти, сбрасывая бордовый плащ из экокожи на пол. Он что-то хотел сказать, но Мейси остановила попытку очередным поцелуем, позволяя Арти обнять ее покрепче. Когда же она развернулась к нему спиной, убрала волосы набок, открывая доступ к молнии костюма, Артур наконец все понял.
        – Ты уверена? – Его голос звучал глухо, слегка сорвавшись в конце фразы – кажется, он переживал даже больше самой Мейс.
        – Мг, – в этом крохотном звуке было столько улыбки, что Арти тут же нащупал молнию и потянул вниз. Полоска кожи, которая обнажилась, стала чем-то сокровенным, словно он никогда не видел Мейси в купальнике или белье раньше. Арти прижался губами к ее шее, позволяя костюму скользнуть вниз по груди, бедрам, к самым ступням. Мейс высвободила ноги, оставаясь в одном белье, и снова повернулась лицом к Арти. Он чувствовал жар ее щек, кожи, не мог оторвать взгляд – глаза наконец привыкли к темноте.
        – Ты такая красивая, – прошептал он, убирая волосы назад. Мейси подцепила его футболку, намекая, что на нем слишком много одежды. Все страхи, что Арти увидит ее голой, что будет неловко или еще что-то в этом роде, куда-то испарились. Мейси была уверена в себе, в своих желаниях, в парне, который смотрел сейчас на нее как на божество. Не давая ему полностью раздеться, она вовлекла его в долгий поцелуй, позволяя и своим, и его рукам беспрепятственно бродить по их коже. Арти, наконец, расстегнул застежку бюстгальтера, любуясь девушкой, которая почему-то любила его и доверяла, хотя сам себя он не считал достойным ни первого, ни второго. Особенно Мейси. Она никогда не понимала, насколько прекрасной, чистой и невероятной она была, какое огромное сердце имела. Сложно это оценить, когда ты восемнадцатилетний парень, но они выросли вместе – и именно это научило Арти видеть в людях их глубину. Мейси научила, бескорыстно разделяя с ним каждый свой день. И вот теперь эта девушка – красивая до головокружения – стояла обнаженной перед ним, готовая стать целиком и полностью его. Арти никогда не считал себя
сентиментальным, но в этот момент его переполняли любовь и восхищение. Он понятия не имел, чем заслужил все это, за что ему дана в жизни Мейс, но он знал, что никогда больше не причинит ей боли.
        Мейси потянула замершего перед ней Арти к кровати, наслаждаясь каждым прикосновением. Все ощущалось так ново, ярко, но бесконечно правильно. В свое время с нужным человеком. Всегда казалось, что это – банальности, которые пишут в книжках, но у нее действительно вышло именно так. И то, каким осторожным, нежным и прекрасным был Арти, лишь подтверждало ее мысли.
        Засыпая, Мейси чувствовала себя счастливой и… Нет, не взрослой. Наоборот. Ощущалось, словно теперь, когда она окончательно доверилась Арти, она стала хрупкой и маленькой, но надежно защищенной. Словно в подтверждение, он поправил одеяло, крепче обнял ее и поцеловал волосы.
        Такое счастье не снилось даже Китти Прайд и Звездному Лорду, чьи костюмы покоились на полу.

* * *
        – Ты питаешься одними хлопьями и сэндвичами! – Мама попыталась убрать тарелку, но Никки резво запихнула в рот остатки сэндвича с тунцом. – Так нельзя!
        Николь сделала пару глотков кофе без сахара и шутливо показала маме язык. Сломанные ребра все еще напоминали о себе, отзываясь противной болью на резкие движения и глубокие вдохи и не давая полноценно выспаться по ночам. А еще – гиперопекой мамы. Никки, конечно, понимала, что любая мама после такого приключения будет сильнее заботиться о своем ребенке, но у ее матери срывало все предохранители, когда дело касалось здоровья. Лайза Фостер, видимо, уже никогда не сможет жить спокойной жизнью, не просыпаться от кошмаров о больницах, мучениях и смерти. И это несмотря на то, что их дом был наполнен жизнью, как никогда.
        – Найду работу – начну носить с собой обеды в контейнерах, обещаю.
        – Какую работу? Милая, денег, что дали твои музыканты, хватит нам надолго…
        – Но когда-нибудь и они закончатся. Тем более во что-нибудь вроде моего «куриного ада» я больше не вернусь. Хочу нормальную работу – мне уже не шестнадцать.
        Мама только тяжело вздохнула.
        – Да, я знаю, что ты хочешь сказать, – Никки отставила кофе и медленно повернулась к маме. – Да, у меня нет степени. И никто в этом не виноват – так сложилось, мам. Но многие начинают со стажировки, я могу попробовать учиться дистанционно. Просто, если честно, я не решила пока, чем хочу заняться.
        Мама опустилась на деревянный табурет на высоких ножках, комкая в руках бумажное полотенце.
        – А что тебе нравится? Что у тебя выходит?
        – Хороший вопрос… Влезать в неприятности? – Она указала на свои ребра, и мама нахмурила лоб, словно больно было ей самой. Хотя, конечно, было – мамы умеют ощущать боль своих детей на каком-то своем магическом уровне. – Грубить людям? Организовывать какие-то движухи в фандомах?
        – Первые два пункта лучше не афишировать, – усмехнулась мама.
        – Сами узнают рано или поздно.
        – Лучше поздно. А вот за последнее можно ухватиться. Посмотри варианты в индустрии развлечений, где нужны организаторские способности, напор и страсть – у тебя этого хватает. Правда, там и работать придется на износ – конкуренция как на Олимпийских играх, но ты справишься.
        – Ты правда так думаешь? Что всю эту мою фандомную чепуху можно как-то использовать?
        – Дочка, я работаю с книгами. Главное, чему я научилась у писателей – плохих и хороших, – что все можно использовать, любой опыт пригодится – как, по-твоему, все эти гиганты печатного слова сочиняют свои истории? Или вон, твои музыканты – явно берут за основу песен что-то из жизни.
        Николь вспомнила разговор об образах и согласно кивнула. Она-то думала, что мама считает ее ни на что не годной, глупой и крайне инфантильной, а вот – рассмотрела в ее увлечениях пользу и опыт.
        – Только не спеши, ладно? Подумай хорошо, себя послушай. У нас правда есть сейчас возможность не метаться в поисках денег.
        – О чем щебечете, птички?
        На кухне появился папа – наконец-то они с Николь стали пересекаться. Раньше, с невозможным графиком ее работы и занятостью в фандомах, они почти не виделись: папа то работал, то спал, то был в клинике. На самом деле если не знать, что Джейсон Фостер пережил рак, то в жизни не догадаешься. Просто он выглядел лет на десять старше мамы – но кого сейчас смущает такая разница в возрасте, особенно когда не знаешь, что он на полгода младше своей жены. И что им и пятидесяти нет обоим. Короткие волосы с проседью, худое лицо, достаточно стройная фигура – папа Никки выглядел вполне обычным мужчиной средних лет. Разве что глаза утратили яркость – из глубоких серых превратились почти в бесцветные.
        – Работу собираюсь искать, – ответила Никки, подставляя отцу щеку для поцелуя. С появлением ДжЕМСИ в ее жизни, после рассказов о семьях Мейс и Скай она стала гораздо нежнее и терпимее к своим собственным родителям. Они, конечно, это заметили, но не стали акцентировать внимание – и Никки была очень благодарна за это.
        – Что, в нашем доме больше не будет пахнуть курицей и картошкой на прогорклом масле? – Папа изобразил крайнюю степень печали, и Никки захохотала, но тут же подавилась воздухом, когда грудную клетку сжало от боли.
        – Джейсон, Николь, прекратите! Как маленькие.
        – А ты ворчишь, как старушка, – Джейсон поцеловал жену.
        – Ты никогда не перестанешь шутить про мой возраст, да?
        – Пока смогу шутить – не перестану.
        Папа явно был в хорошем настроении. А это означало, что он чувствует себя лучше. Никки, как и мама, втайне всегда боялась, что болезнь отца вернется, и такие моменты счастья и покоя она берегла как могла.
        – Воркуйте дальше, старички. Молодежь, – она указала руками на себя, – пойдет заниматься делами.
        – Ох, посмотрим, как ты запоешь в нашем возрасте! – вслед ей крикнул папа, но Никки решила не отвечать. Она не слишком любила представлять себя через три, пять, десять лет, а тут – через целую жизнь! Ну уж нет, пока она побудет довольной молодежью, не задумываясь, что однажды и она отметит свои пятьдесят.
        Никки включила плей-лист на «Spotify» и открыла «Твиттер». Здесь все веселье и закончилось. С вечера субботы она с негодованием, обидой и даже каким-то отвращением наблюдала за тем, что разворачивалось прямо на ее глазах в родном фандоме. Мало того, что сплетни и домыслы по поводу нее все еще не утихали, другая новость поставила всех на уши. В субботу милая Кейси объявила о своей помолвке. Никки была счастлива так, словно это событие произошло с одной из ее близких подруг. Парень – а теперь уже официально жених Кейси – лучший друг ее старшего брата. Никакая не знаменитость, и этим он не угодил фандому еще в самом начале их отношений. Многие считали, что он пытается выбиться в люди, используя Кейс. А еще он, конечно же, мешал фанатам предполагать, что Кейси встречается с кем-то из коллег по группе – одна девушка среди стольких красавцев просто обязана была запасть на кого-то из них. Но нет, Кейси была солнышком в группе, отличным другом каждому – что не уставали утверждать музыканты – и встречалась со своим незнаменитым парнем. Помолвка стала последней каплей, после которой все дерьмо, что годами
копилось в фандоме, вылезло наружу. Столько ненависти полилось в адрес бедной клавишницы, что Никки только и оставалось что удивляться, откуда в людях столько негатива вообще взялось. Многие писали, что ей не место в группе, что нужно фокусироваться на музыке, а не на романах, что все это пиар и ложь, а на самом деле она скрывает отношения с кем-то из «Tricksters» – притом упоминали каждого участника группы и приводили железобетонные аргументы. Были и те, кто утверждал, что помолвка – просто для промо недавно вышедшего альбома (как и случай на концерте, в котором пострадала Никки). В общем, адекватных людей, которые просто порадовались за любимую участницу группы, в сухом остатке оказалось не так уж и много. Никки не верила тому, что читала. Ее переполняла злость: хотелось каждому такому уроду лично объяснить, что все это отвратительно и неправильно. Но период интернет-войн был пройден много лет назад, а сейчас тратить часы и нервы на бессмысленные переписки с тупым фаплом не хотелось. Вот только просто закрыть глаза на происходящее Никки тоже не могла. Поэтому она открыла свой блог на «Тамблере» и
написала то, что вертелось на языке – правда, выбирая слова и контролируя эмоции.
        Я не хотела писать этот пост. Потому что давно не ввязываюсь в интернет-войны, а еще потому что снова найдется куча народа, которая напишет, что все куплено, я делаю себе карьеру и ребра мои целы. (Спойлер: все – нет.)
        Но то, что творится сейчас в фандоме, настолько выводит меня из себя, что я не могу молчать. Потому что мне больно. Потому что я не могу понять, как у таких прекрасных и талантливых ребят может быть такой черствый, неблагодарный и озлобленный фандом. Откуда все это? Как вы, слушающие песни «Tricksters», цитирующие их строчки и высказывания, участвующие в благотворительных акциях и рыдающие в зале над особо тяжелыми песнями, можете быть такими жестокими, писать такие отвратительные вещи?
        Наши ребята выпустили уже пять альбомов, откатали семь полноценных туров, сняли десятки видео и участвовали везде, где можно. Они всегда были добры и внимательны к нам, защищали своих фанатов, замечали нас и все, что мы делаем. Но нам этого мало! Нам нужно влезть по уши в чужие жизни и разворотить все к чертовой матери. Мы наезжаем на ребят за то, что они уставшие дают концерты, и за то, что слишком много отдыхают, ведь нужно выпустить альбом тогда, когда НАМ хочется; за то, что они играют не такую музыку, как раньше, и за то, что не хотят развиваться и меняться; за то, что слишком много тусуются вместе, и за то, что слишком мало тусуются вместе… Мы ненавидим их партнеров просто потому что. Мы делаем выводы из грязных желтых газетных статей и случайных фото, но каждый кричит, что у него – стопроцентная информация.
        Теперь же мы возненавидели Кейси за то, что она обручилась. ЗА ТО, ЧТО ОНА СЧАСТЛИВА! Потому что обручилась не с кем-то из группы/потому что будет меньше проводить времени с ребятами/потому что теперь займется семьей и уйдет из группы (хотя впереди тур на весь год расписан, но кого это волнует)/потому что не устроила из помолвки шоу/потому что рассказала всему миру, что помолвлена – это должно оставаться приватным… Стоит продолжать? Вместо того чтобы порадоваться, мы утопили Кейси в тонне негатива и мнений, которые никому не нужны.
        Почему мы считаем, что имеем право кого-то судить? Что знаем, что происходит в жизни людей, с которыми никогда не говорили нормально? Что мы имеем право чего-то требовать, обвинять, оскорблять, потому что наши кумиры нам что-то должны?! Но они ничего не должны! Мы сами выбрали их, мы сами пошли следом – так иди, чего ты пытаешься показать дорогу тому, кто знает ее лучше тебя?
        Просто поставьте себя на место наших ребят. Вот сейчас я открою случайный профиль и начну говорить, что «ты слишком много сидишь в „Твиттере“, а надо заниматься делами! Лучше с мамой иди поговори – а не вот это вот все. И твои друзья – отстой, брось их, и парня брось – вон тот тебе лучше подходит. А вообще – удали аккаунт, потому что несешь бред: вот раньше твитты хорошие были, а теперь – скатилась…» Ну как? Нравится? Долго будешь слушать или пошлешь меня? Так почему они должны слушать нас? Почему мы так усердно выживаем наших любимчиков из соцсетей, поливая грязью и ненавистью? Почему мы распускаем слухи об отношениях в группе, не зная ничего?! Почему фандом вместо поддержки отбивает желание что-то делать, заставляет наших кумиров отгораживаться от нас?!
        Знаете, если «Tricksters» однажды распадутся, в этом не будет вины ребят, Кейси, ее жениха, девушек, жен или друзей. В этом будет вина фандома, который заставляет кого-то в группе чувствовать себя ненужным, топит в негативе и злобе.
        Засуньте свои проверенные факты, мнения и домыслы куда подальше. Просто слушайте музыку, ходите на концерты, голосуйте в конкурсах и будьте счастливы – это все, что нужно для фандома и артистов. И поставьте себя на место того, кому вы указываете, как жить. Может, после этого вам будет меньше хотеться вскрыться в перерывах между уничтожением родного фандома и прекрасных людей.
        Будьте добрее и сдержаннее, хотя бы чуть-чуть.
        Фандом начинается с тебя – так что думай, что ты несешь в мир.
        У меня все.
        P. S. Несмотря ни на что, я очень люблю наш фандом. Всем сердцем. Семейка для меня – действительно еще одна семья. Я просто хочу видеть больше добра и заслуженного хорошего отношения к ребятам.
        #семейканесетдобро #счастьяКейси #нетненавистивфандомах
        Никки даже перечитывать не стала – ей хотелось написать все гораздо грубее, не жалея крепких слов и выражений, но нужно было соответствовать тому, что она сама написала: быть добрее. Она искренне надеялась, что Кейси не станет читать весь тот негатив, что полился на нее. Она этого не заслужила. Фанаты порой такие жестокие и мерзкие люди. Считающие, что кто-то им что-то должен. Мол, я покупаю твои песни – будь добр, веди себя в соответствии с моими ожиданиями. При этом сами ни разу не оправдывают то, чего обычно ожидают от фандома.
        Никки почувствовала усталость. Выражать праведный гнев оказалось очень сложно. Как и молчать в ответ на реакцию Семейки. Она не только выложила это письмо в блоге, но и скопировала в «Твиттер» – а там у нее за последнее время набралось довольно много читателей. И, естественно, лента взорвалась. Никки закрыла ноутбук и решила позвонить Джо – та как раз должна была сейчас обедать в перерыве между занятиями и работой на радио. С недавнего времени их чат пустовал – они переписывались и перезванивались один на один. Джо и Скай игнорировали друг друга, Эмма еще не отошла от нервного срыва, Мейс разрывалась между школой, работой, рисованием, Арти и каждой подругой в отдельности. Никки же общалась со всеми, но крайне скучала по той атмосфере их маленькой подпольно-фанатской банды.
        – Привет, – послышалось в трубке, и Николь едва сдержала раздраженный вздох. Джо очень изменилась после недавних событий. Словно ее внутренний стержень сломался и она сдалась. А это было очень странно и страшно. – Как ребра?
        – Все еще помнят вкус металла, – ответила Никки. – Как ты?
        – Ем салат и мечтаю, чтобы Крис куда-нибудь исчез. Я еще доехать не успела, а уже получила кучу заданий и недовольное замечание, что позволяю себе обед в неполный рабочий день.
        – Скажи ему, что ты будешь приезжать раньше, если он будет заказывать для тебя еду прямо на радио. За свой счет.
        – Он скорее сам перестанет есть, чем еще и мне обеды оплачивать! – хмыкнула Джо. – Слушай, я хотела заехать в выходные, но неважно себя чувствовала. Может, загляну на неделе? Мне очень нужно с тобой поговорить.
        – Что еще произошло в нашем королевстве?
        – Я кое-что натворила…
        – Сожгла теперь уже самого Лео? Или Эву?
        – Не смешно, – ответила в трубке Джо.
        – Ну, кто тебя знает, может, ты теперь серийный поджигатель. Вдруг понравилось ровнять с землей чужое имущество.
        – Все, я поняла, что ты негодуешь по этому поводу. Я сама в ужасе от себя, если честно, но тут я скорее сожгла метафоричные мосты…
        Никки уже хотела расспросить подробнее, но в трубке раздалось раздражающее жужжание – видимо, Джо пришло какое-то сообщение.
        – Опять Крис? – уточнила она.
        – Скорее всего, – вздохнула Джордан. – Сейчас проверю почту. Повиси минутку.
        Никки радовалась, что отключила Интернет – иначе такое вот жужжание сопровождало бы весь разговор. Она сгорала от нетерпения узнать, что снова произошло за те пару дней, что они не виделись, но голос Джо в трубке зазвучал как-то неестественно.
        – Никки…
        – Что там? Крис самоустранился? Лео просит прощения?
        – Нет…
        – Да говори уже! Ты звучишь так, словно тебе там по почте небо на землю обрушили.
        – Никки, – Джо набрала воздуха в легкие и внезапно громко выпалила: – Меня приглашают на стажировку. В Лос-Анджелес… На стажировку, Никки! Они точно ничего не перепутали?
        – Я тебе сейчас перепутаю! Пиши Крису, что свалилась с китовым гриппом, и марш ко мне!
        – Стажировка… – глухо повторила Джо и тут же переспросила: – С каким гриппом? Такой бывает?
        – Какая разница! Все, жду!
        Никки закончила звонок и улыбнулась – может, все начнет налаживаться и зря они пинали только наступивший новый год? По крайней мере, первый счастливый билет они уже вытянули – может, и остальным повезет в их маленькой подпольно-фанатской банде.
        Глава 5
        #alive
        У меня был билет в один конец,
        В место, куда отправляются все демоны.
        Где не меняется ветер
        И ничего не растет на земле.
        Никакой надежды – ведь все лгут.
        И спрятанный в подушку плач по ночам.
        Но я выжила, я еще дышу.
        Я дышу, я дышу, я дышу
        И я жива.
        Sia – Alive
        – Грузчики приедут к семи. Не забудь посадить Бретти в переноску – не хотелось бы потом искать кота по всему Иствуду.
        – Хорошо, я все сделаю.
        Скай не стала прощаться или благодарить, а просто закончила разговор. Она бы даже звонить не стала, но в какой-то момент поняла, что не хочет ехать за своими вещами к Трою. Снова открывать эту дверь, входить в дом, в котором они жили вместе и в котором он уже успел забыть ее с Джо. Поэтому она написала Келлету сообщение, что закажет перевозчиков, и лишь окончательную договоренность озвучила по телефону. Хотя, стоит признаться, и это далось тяжело – слышать его голос после всего произошедшего невыносимо.
        После внезапной ночи в мотеле Скайлар уехала, не прощаясь, – вряд ли Рокстер принял это на свой счет или обиделся. А в целом ей было глубоко плевать на любую его реакцию. Она успела проехать с десяток миль, прежде чем поняла, что ехать ей некуда. Пока Николь была в больнице, у Скай хотя бы видимая причина была не возвращаться в Иствуд, а теперь? Теперь она решила прикрыться работой и снова помчалась в Сан-Франциско. Работы и правда было много, но отель – даже хороший и дорогой – все равно мало походил на дом. Чужие полотенца и покрывала, наспех собранные вещи, в которых не оказалось многого. И пусть ей гораздо удобней было бы жить здесь, а не мотаться из Иствуда, где не находилось теперь ни одной причины оставаться, но Скай хотела организованно и продуманно переехать, а не сбежать, поджав хвост. Нет, она точно не тот человек, кто будет прятаться, сверкать пятками и демонстрировать слабость. Она переждала самое тяжелое время, выплакала слезы в безликих ванных комнатах и спальнях гостиниц, а теперь она вернется домой. Найдет квартиру, а не ночлег, рассчитает все свои траты, организует для себя
лучшую жизнь, раз уж приходится начинать все сначала, и вот тогда останется в Сан-Франциско насовсем. А пока Скайлар немного поживет здесь – все-таки это ее дом, и она имеет полное право возвращаться туда, когда она захочет.
        Помявшись немного у калитки, Скай все-таки зашла во двор. Газоны заросли, где-то лежали забытые вещи, где-то – мусор, отчего становилось тоскливо. Она всеми силами старалась превратить это место в дом, даже тогда, когда осталась здесь одна, брошенная мамой на произвол судьбы. Особенно тогда. Теперь же она чувствовала себя здесь чужой, словно вот этот забытый плед на больших качелях – видимо, мама была слишком занята собой, чтобы хоть немного следить за порядком.
        Скайлар вошла в свой дом – словно нырнула в прошлое – и тут же с порога выругалась. Как вообще можно жить в таком бедламе? Она, конечно, не была Моникой Геллер, маниакально следящей за чистотой, но все-таки!
        – Во что ты превратила мой дом? – крикнула она так, чтобы мама точно услышала.
        Сверху послышались тяжелые, медленные шаги. Мама, с огромным животом, спускалась вниз. Теперь было понятно, почему ей не хватало времени на уборку: Джемма Винтеро хоть и была глубоко беременна, но выглядела словно вот-вот побежит на свидание. Скай ни капли не удивилась бы, окажись это правдой.
        – Наш дом, Скайлар, – мама улыбнулась ей, но от этой улыбки хотелось удавиться. – Я же говорила, что так и будет.
        – Что будет?
        – Что он тебя бросит и ты вернешься ко мне. К единственному человеку, кому ты нужна.
        Скай рассмеялась, закрывая за собой двери. Но ей было ни капли не смешно.
        – Нужна? Мне-то хоть не ври, ладно? Я тебя слишком давно знаю. И вернулась я не к тебе, а к себе домой – в этом вся разница. Была бы моя воля, тебя бы здесь не было.
        – Ну-ну, дорогая, можешь позлиться немного. Для вида. Нам, – она указала на живот, – стрессы ни к чему.
        – А мне ни к чему вы, – отрезала Скайлар, обходя маму стороной. Она не знала, что чувствует к этому еще не родившемуся ребенку. С одной стороны, она его ненавидела и презирала с мамой заодно. С другой – искренне жалела, зная наперед, как сложится его судьба. – Я вернулась домой – повторяю. Это ненадолго.
        – Думаешь, он позовет тебя обратно?
        – Думаю, что ты лезешь не в свое дело! Тебя-то уж точно обратно не зовут, да? – Выражение лица Джеммы тут же изменилось, и Скай почувствовала темное, злорадное удовлетворение. – Я вернулась сюда на время, что займет мой переезд по работе. Но это не значит, что я буду тебе помогать. Для меня вас не существует!
        – Так же как твоего бедного Троя, который из кожи вон лез, чтобы тебе угодить?
        Скайлар остановилась, занеся ногу над ступенькой. Мама может думать что угодно, но копаться в ее боли ей не позволено.
        – Весь Иствуд гудит о вашей несостоявшейся помолвке. Кажется, ты умеешь сбегать не хуже меня, да?
        Скай закрыла глаза, сдерживая себя изо всех сил. Не оборачиваясь, она процедила, почти не разжимая губ:
        – Я не ударю тебя только потому, что ты беременна. Малышу и так не свезло быть твоим. И знаешь, может быть, я не сделала бы таких ошибок, будь у меня мать, которая показала бы мне, как правильно, как это – любить. Но так как у меня была ты… Или не была? Неважно. Скоро тут будут грузчики, постарайся не залезть на кого-нибудь из них. С тебя станется.
        На крики матери Скай лишь по-детски отчаянно показала ей средний палец и взбежала вверх по лестнице в свою комнату. Кто бы сомневался, что Джемма и там похозяйничала, разворотила все вещи, что остались после переезда к Трою. Скайлар почувствовала себя грязной, словно мать залезла своими гадкими руками ей в голову, вывернула все мысли наизнанку, на обозрение миру. Она с детства не любила, когда кто-то без разрешения притрагивался к ее вещам, а тут не осталось ни одного дюйма, не обшаренного Джеммой. Скай бросила сумки на пол и стала посреди комнаты, оглядываясь по сторонам. Здесь многое было связано с Троем. Подушка в виде пушистого розового сердца (Скай тогда сильно оскорбилась такой банальщине, но на самом деле обожала ее с самой первой секунды), белая квадратная лампа, на которой буквами было выложено «Тройлар» (Джо однажды назвала их так, и они шутили, что назовут этим именем сына), фотографии с выпускного, с отдыха на побережье, из поездки в Нью-Йорк, со дня рождения Троя – вместе с Джо и Эммой… Скай разглядывала все это, осознавая, что уже много лет ее жизнь не была всецело ее – в ней всегда
был Трой. Это была их общая жизнь – когда это не было частью «Великой истории Джо и Скай». И ничего личного. Должность Мамочки – единственное, что было только для Скай, ее отдушиной и сокровенным делом, но как только она появилась – жизнь Скайлар дала трещину, рассыпавшись на куски. Кусок с Троем, кусок с Джо, кусок с ДжЭМСИ… Словно никто не мог принять, что у нее может быть жизнь вне любви и дружбы. А теперь осталась только она.
        Скайлар снимала фотографии – одну за другой, запрещая себе плакать. Возможно, не будь в доме матери, она позволила бы себе немного слабости, но давать лишний повод Джемме насмехаться и равнять их между собой – этого мать точно не дождется. Скай делала все на автомате: собирала подарки Троя, доставала из шкафа его одежду, выбрасывала его зубную щетку – машинально, как бездушный робот. Месяц назад она просыпалась рядом с этим человеком, а теперь не может слышать его голос. Месяц назад она отправляла Джо столько сообщений в день, что можно было из этого составить историю в нескольких томах, а теперь прячет общие фото в большую коробку. Месяц назад их было пятеро – фанаток, которых свела судьба, а теперь их маленькой тесной банды больше не существует – лишь разрозненные крошечные группировки. Скайлар не могла осознать всего этого. Пока она тусовалась в отелях, пока забивала голову заботой о Никки, все казалось далеким и нереальным. Теперь же правда смотрела на нее опустевшими стенами и несколькими коробками вещей, которые оставили грузчики в ее гостиной. Трой все оплатил. Трой даже новый ошейник и
корм для Бретти отправил. Потому что это чертов идеальный Трой Келлет, который больше не ее. Теперь он принадлежит Джо, наверное, – Скай не хотела знать.
        Она игнорировала мать, пока носила коробки наверх, но Джемма все не унималась:
        – Это всегда сложно в первый раз, – то ли пыталась жалеть, то ли язвила она. – Поговори со мной.
        – Как с экспертом по вопросам разрыва отношений? Ты докторскую можешь защитить о том, как выбирать не тех парней, быть брошенной и возвращаться домой поджав хвост.
        – Я никогда не поджимала хвост, – буквально шипела Джемма в ответ.
        – Да, конечно. Ты напивалась, спала с любым, кто на тебя позарится, или вот, – она указала рукой на живот, – ломала жизнь очередному ребенку.
        Скай взяла на руки Бретти, стараясь скрыться в своей комнате как можно скорей. Ей не хотелось ни ужинать, ни разговаривать, ни вообще вспоминать, где она и почему. Но мама ударяла наотмашь каждым своим словом, будто надеясь, что сломленная и униженная Скай поймет, как они похожи, и изменит свое отношение к ней.
        – Ты, конечно, можешь и дальше винить во всем меня… Но правда в том, моя милая, – Скай буквально передернуло от этого обращения и тона, с которым говорила мама, – что твою жизнь сломала не я. Ты сама с этим отлично справилась. Сама.
        – Пошла ты.
        Скай прижимала Бретти к груди, словно этот мурчащий комок шерсти мог ее спасти от мыслей, что мама права. Она заперла дверь в комнату на ключ и легла на кровать, так и не разобрав вещи, что прислал Трой. И пока Скай тихо всхлипывала в обнимку с котом, по комнате разливался аромат ополаскивателя и туалетной воды Троя – каждая коробка будто назло пропахла его запахом. Таким знакомым и теперь таким чужим.

* * *
        Главное отличие небольших городов в том, что ты обязательно знаком с каждым его жителем буквально через два-три человека. А значит, новости разносятся со скоростью света. Такие, как, например, то, что на Новый год ты попала в больницу с нервным срывом. В городах типа Иствуда такими болезнями страдают разве что богатые снобы либо домохозяйки за сорок, которым и дети, и неверный муж стали поперек горла. Но никак не молодая и довольно популярная Эмма Купер. Еще Джо в свое время сделала их фамилию достаточно известной в школьных кругах, хотя, конечно, тут больше постаралась Скай, но не суть. Так что Эмс еще до выпускного класса была на слуху, а теперь, оставшись единственной Купер в школе, и вовсе попала в центр внимания. Ее это несильно заботило – всю осень и начало зимы она была настолько погружена в «LADE», ДжЭМСИ и их новую жизнь, что Эмме было далеко не до школы. Но теперь, когда пришло время снова вернуться на учебу, когда у нее, по большому счету, кроме этой учебы, ничего и не осталось, обнаружилось, что быть популярной не так уж и круто. Особенно имея такую колоритную историю болезни за
спиной.
        Все рассматривали ее так, словно надеялись увидеть диагноз большими неоновыми буквами прямо на лбу. И, кажется, даже грустили от того, что Эмма пыталась улыбаться и в целом вела себя спокойно. Видимо, все ожидали от нее истерик, погромов или же полного затворничества. Такой, как ты есть, – обычный, спокойный, без драм и слухов вокруг твоей персоны – ты никому не нужен. Вот только подростки довольно жестокие люди – Эмма знала это по себе, по тому, как умела выводить из себя любого, кто ей не нравился. Если ты не можешь найти драму в человеке – создай ее. И раз уж ее школьные друзья и простые зеваки не увидели того, что ожидали, они решили залезть своими длинными грязными руками в ее грудную клетку и распотрошить там все самостоятельно.
        – Тебе уже лучше? – поинтересовалась Моника, опираясь на ее парту, и Эмма очень хотела ответить, что было – до ее появления.
        – Лучше? – непонимающе оглянулась по сторонам Эмс, словно не могла понять, о ней ли вообще речь.
        – Ты же вроде это… – вступила в разговор Лесли, теребя два десятка браслетов на руке. После того как Эмма сошла с ума по Доминику и бросила ее брата Фрэнка, Лесли не причисляла ее больше к списку лучших подруг. Но такое шоу упустить, конечно же, не могла. – В больницу попала. Ну, знаешь, с головой.
        Последнее она произнесла так громко, как только могла, чтобы не выглядеть совсем уж стервой. Эмма приподняла новые очки в тонкой металлической оправе, вглядываясь в подруг так, словно это именно они побывали на приеме у психолога неделю назад.
        – В больнице была моя подруга – ей ребра сломали всякие… любопытные особы. Представляете, к чему порой может привести тупое любопытство? – словно в шутку произнесла Эмма, наблюдая, как меняются лица Моники и Лесли. – А я поддерживала ее. И осталась с ней праздновать Новый год – ну, знаете, как хорошие друзья поступают? Нет?
        Судя по взглядам, ничего хорошего Эмме после таких речей ожидать не стоило. Подруги разбрелись по своим местам, но весь урок литературы класс полнился перешептываниями, хихиканьем и ее именем. Кажется, кто-то успел даже карикатуру нарисовать, как Эмма сходит с ума. А она и правда была на грани. Показательные выступления дались ей ой как нелегко, но Скайлар определенно гордилась бы ею. Вот бы еще Джо… Сестра в последние дни была сама не своя – возбужденная, скрытная, – и Эмма все меньше ощущала связь с ней. А тут еще эти падальщики, которые только и ждут, когда ты разревешься посреди коридора, чтобы притворно утешить тебя, а потом заклевать и оставить на обочине школьной иерархии. Сделать из тебя эдакую Психу из «Прежде, чем я упаду».
        Так что Эмма держалась – гордо и стойко – до конца урока, а потом скрылась в самом глухом тупике школьных лестниц. Она вытащила ланч, что сложила мама – сэндвичи, сок, два яблока, упаковка печенья с арахисовой пастой. В общем, набор, которым можно было бы питаться весь день. Эмма принялась бессознательно поглощать все это, приправляя каждое блюдо слезами. В такие моменты она жалела, что отказалась от лекарств, потому что чувствовать – это отвратительно, чудовищно, больно и разрушительно.
        Закончив с едой, Эмма привела себя в порядок и отыграла свою роль на «ура» еще два урока, пока не решила, что пришло время показаться там, где концентрация интереса и сплетен самая большая – в столовой. Так бывает в сериалах или фильмах: герой идет по центру, прижимая к себе книги или балансируя с подносом, а вокруг все поворачивают головы в его сторону, что-то говорят соседу, бросают скомканной бумагой и выкрикивают обидные комментарии. И обязательно – эпично и чуть-чуть замедленно, на фоне какой-нибудь хорошей и грустной песни… У Эммы не было ни музыкального сопровождения, ни легкого слоумо, зато всего остального – с головой. Она даже некстати вспомнила о ребятах. Так ли себя чувствуют они, когда фанаты пытаются просочиться в их личное пространство? А Джо, которую рассматривали под микроскопом и сочиняли про нее невесть что? Или Николь, которая теперь объект для любви и ненависти Семейки номер один?
        – Эмма! – Она обернулась на голос и, к своему огромному облегчению, увидела Мейси и Арти, которые приглашали присоединиться к ним. Эта парочка – одна из немногих, которая радовала Эмму в последнее время. Они были вместе еще так недавно, поэтому вели себя словно им по пятнадцать и поцелуи-объятия-касания – это единственное важное в мире. Эмма словила себя на мысли, что думает, ведут ли себя так Дом и эта его… Зомби. По имени называть девушку, которая растоптала ее мечты, как-то не выходило даже мысленно.
        Эмма улыбнулась друзьям и опустилась на скамейку.
        – Ты же понимаешь, – Арти одной рукой держал бутылку с водой, другой – обнимал Мейси, – что после обеда с нами вернуться в свою звездную тусовку тебе не выйдет?
        – Не такие вы уже и аутсайдеры.
        – Конечно, нет! Я имел в виду то, что после общения с нами тебе просто не захочется возвращаться к прошлому.
        – Арти, – сквозь зубы произнесла Мейс, но глаза ее улыбались. Эмма тихонько рассмеялась в ответ:
        – Может, это ваша звездная пара больше не захочет принимать в компанию таких психованных, как я.
        – Ну, конечно, о нас шепчутся по углам, – Мейси скривилась, – но не так уж и сильно.
        – Мы же не ваши плейбои – кого волнует, что мы живем вместе? Или то, что ты…
        – Арти, – Мейси толкнула парня локтем, и тот едва не упал назад вместе со скамейкой, столом и самой Мейс. – Прости, он абсолютно не умеет адекватно шутить. Никакой эмпатии…
        – Это у тебя никакой эмпатии – сейчас мог бы оказаться в больнице: там как раз Николь после своих приключений от большой фанатской любви освободила местечко.
        – Может, еще не поздно отмотать все назад и сказать тебе нет?
        Эмма наблюдала за этой шуточной перепалкой, представляя на месте ребят себя и Дома. Могли бы они вот так же болтать, сидеть в обнимку и значить друг для друга столько же?
        – Эмс! – позвала ее Мейси, видимо, уже не первый раз. Эмма вернулась в реальность, замечая явное беспокойство в глазах друзей. Противное, теплое беспокойство, которое только напоминало, что она всеобщая обуза. – Ты в порядке?
        – Все нормально, – Купер искала, на что переключить внимание, потому что врать еще и Мейси с Арти просто не хватало сил. – Не ожидала, правда, что все вокруг все знают, но я училась у лучших – никто из моих так называемых друзей не получит того, что хочет. А я вот хочу есть! Но там столько народа…
        – Бери мой обед, – Мейси тут же ухватилась за возможность хоть чем-то помочь Эмме.
        – А это удобно?
        – Моя мама заботится о нашем питании так, что в колледжах мы будем занимать по отдельной комнате, – заверил ее Арти. – Ты, кстати, успеваешь послать документы?
        – Вроде до крайнего срока есть еще чуть-чуть времени, – открывая шоколадный пуддинг, пробормотала Эмма. Еще одна тема, о которой ей не хотелось говорить. – Может, поболтаем после занятий? В «Беллс», например? А то у меня история через десять минут…
        – Я не могу, – Мейси вздохнула с такой тоской, что впору было лезть в петлю. – Мне сразу после школы нужно бежать на работу.
        Эмма непонимающе взглянула на подругу. Она немного выпала из их общей жизни – хотя таковой уже и не было, стоило это наконец признать, – поэтому впервые слышала о работе Мейси.
        – Я сижу с двумя непослушными и крайне избалованными монстрами.
        – Если она моих братьев называет ангелочками, – Арти наглядно показал, что его тошнит от такого обращения, – то представь, что там за дети, раз уж удостоились звания монстров.
        – Сочувствую, – Эмма закончила с пудингом и принялась за сэндвичи с сыром и индейкой. – А родители? Как они отреагировали на все это?
        – Судя по количеству звонков от мамы, они в ярости. Точнее сказать не могу – ни на один не ответила.
        – Где подевалась та девочка, что оправдывалась чаще, чем моргала? – Эмма усмехнулась, внутренне радуясь, что получилось сместить фокус с нее на подругу.
        – Ты даже не знаешь, насколько раскрепостилась наша Мейси, – Арти сказал это таким тоном, что Эмс тут же заткнула уши руками, повторяя:
        – Слишком много информации! Мне такие подробности не нужны. Особенно во время обеда!
        – Как будто вы не обсуждаете это в своей девичьей компании.
        – Вот именно, Арти, что в девичьей! А от тебя все это даже намеками слышать неловко!
        – Нам пора, – потянула Мейси своего парня из-за стола. – Эмс, напиши мне вечером, ладно? Не пропадай. И Джо пусть тоже не пропадает.
        – М-г, – кивнула с набитым ртом Эмма, не желая показывать, что Мейси своей простой и дружеской просьбой ударила в самое больное. Джо пропадала подальше от их неудачной семьи, а сама Эмма пропадала в хороводе мыслей и болезненных чувств.
        Идти на историю не хотелось, но радовать псевдодрузей своим отсутствием не хотелось гораздо больше. Эмма заняла свое место, открыла учебник наугад, чтобы хоть немного сделать вид, что она увлечена учебой. Но на самом деле увлечена она была совсем другим. Эмс как проклятый наркоман вводила имя Дома в строке поиска соцсетей: читала твитты фанаток, смотрела фото с ним, сторис и видео. Это было больно, но так прекрасно. Пока очередь не дошла до страницы Зомби. Она закрыла профиль от чужих глаз, ведь жестокие фанатки так и норовили ужалить (Эмма и сама была бы не против уколоть эту чертову девицу, да вот только Доминик выглядел с ней таким счастливым и спокойным, что у Эммы просто не было сил ненавидеть причину счастья человека, которого она любит). Разглядывая фото – а Зомби не удалила Эмму из подписчиков даже после случая на концерте, – она ненавидела и завидовала. Вот же она – такая же, как все другие фанатки, простая и обычная, ну почему он выбрал ее? Хотя стоило признать, что Зомби была красивая. А еще высокая и стройная – они с Домом выглядели как пара моделей с обложки глянцевого журнала или
рекламного плаката дорогой брендовой одежды: идеальные, сочетающиеся, словно созданные дополнять друг друга. А за такие длинные и худые ноги Эмма готова была даже кого-нибудь придушить. Она невольно вспомнила, сколько успела съесть за сегодняшний день, и тошнота комком стыда и гнева на себя саму подкатила к горлу. Эмма мысленно ругала себя и ненавидела. Она все делала неправильно, она сама была неправильной. А неправильные отвратительные девочки не влюбляют в себя рок-звезд – они стоят у черного входа в ожидании автографа и мимолетного селфи. Вот только к ней – сломанной и разрушающей все вокруг – никто не выйдет, сколько бы она ни ждала.

* * *
        Мейси откровенно ненавидела этих детей. Милтвуды очень напоминали ее собственную семью: снобы, которые все делали напоказ, возомнившие себя элитой этого маленького и никому не нужного городка. И дети, к сожалению, были полным отражением родителей: наглые, высокомерные малявки.
        Мейси видела, как на нее смотрят Милтвуды – с надменностью и усмешкой. О, она дала им отличный повод ненавязчиво опускать ее собственных родителей и чувствовать себя чуть ли не богами – дочь самих Нолсбергов сидит с их отпрысками. Мейси слышала, как они шептались о том, что ее семья «скатилась», что «Маргарет отбилась от рук», но ей было плевать. Милтвуды не жалели денег для своих детей, а это все, что интересовало ее в данный момент.
        Правда, деньги доставались тяжелым моральным трудом. Карла и Лорен относились к ней как к прислуге – а значит, как к чему-то, не означающему «человек». Они бросали в нее едой, кричали, совсем не слушали и даже иногда били. Маленькие дети, к удивлению Мейси, бывают крайне сильными и агрессивными.
        – Лорен, – с нажимом произнесла Мейс, глядя на четырехлетнюю кучерявую девочку, которая мучила кота так, словно он был игрушечным. – Отпусти его немедленно.
        – Это мой кот, как захочу – отпущу!
        – И мой тоже! – крикнула Карла и бросилась отбирать животное у сестры. Кот царапался, жалобно мяукал, и, думалось Мейси, умей он молиться своим кошачьим богам, начал бы прямо сейчас.
        – Если вы не перестанете, то он станет мертвым котом – и тогда ни одна из вас больше не сможет играть с ним!
        – Почему? – изумилась Лорен, разжимая маленькие пальчики. Кот тут же воспользовался моментом, вырвался из рук мучителей, оставив яркий след на руке девочки. Она зашипела не хуже кота, а потом ударилась в рыдания. Карла только недовольно вздохнула – она считала, что проблемы, достойные слез, в этой семье есть только у нее, а младшая сестра лишь портит картину.
        – Пойдем обработаем царапину, – Мейси взяла Лорен на руки, хотя та пыталась вырваться. Забавно, но теперь она была котом, а Мейс – ее мучителем.
        – Мама тебе голову оторвет, – надменно произнесла им вслед Карла. – Она говорит, что твои родители плохо тебя воспитали.
        – А тебя никто и не брался воспитывать, – пробормотала Мейси, усаживая Лорен на софу в холле. – А стоило бы немного подучить вас хорошим манерам. Хотя бы не грубить старшим и заботиться друг о друге.
        – Мама сказала, – всхлипывая, встряла в разговор Лорен – она пыталась освободить лицо от прилипших к слезам кудряшек, – что с тобой можно разговаривать как захочется. Мы деньги тебе платим, чтобы ты терпела.
        Мейси открыла аптечку, думая, нет ли там яда – удавиться хотелось от таких разговоров. Что станет с этими малышами через десять-пятнадцать лет? Кем они вырастут? И как так вышло, что в очень похожей семье выросла вполне себе адекватная Мейси? Спасибо комиксам, Арти и строгости родителей. Сейчас, конечно, последний пункт приносил слишком много проблем и переживаний, но Мейси не могла не понимать, что именно дисциплина и вечное соревнование за похвалу и лучшие результаты в любом деле сделали из нее человека, а не вот такое ноющее и нарциссическое существо, как дети Милтвудов.
        – Через пять минут придет преподаватель, – Мейси с радостью посмотрела на часы и принялась смазывать руку Лорен. – Вас ждет музыка, а мне пора домой.
        – Ты не живешь дома, – уверенно произнесла Карла, и Мейси мысленно надавала тумаков Милтвудам за крайнюю болтливость в присутствии детей.
        – Дом – это там, где тебе хорошо и спокойно. Так что у меня есть дом, и я там живу. И вообще – это не ваше дело, молекулы. Марш заниматься!
        Мейси заглянула в гостиную, удостоверилась, что Джек пришел, и поспешила прочь из этого дома. Теперь маленькие монстры – проблема милого молодого учителя музыки, на которого тут же положила бы глаз Скай. Благо что ее здесь не было, а самой Мейси все эти симпатичные и милые парни были неинтересны. Вообще никакие парни, кроме того, кто ждал ее дома. Пусть малявки болтают что угодно – у нее есть дом, есть семья, и она очень счастливая…
        – Маргарет!
        Этот голос услышать она никак не ожидала. На ватных ногах Мейси развернулась, чтобы встретиться лицом к лицу со своим отцом. Мистер Нолсберг стоял, опершись о свою дорогую машину и сложив руки на груди. Мейси заметила, что отец расположился так, чтобы его не было видно из дома Милтвудов, но при этом он успел бы перехватить дочь по пути с работы.
        – Привет, – неуверенно произнесла Мейси и затаилась. Она не знала, чего ожидать: просьб вернуться, выговора за ее новую работу, угроз и порицаний? Последнее было более вероятно, но такая манера поведения была привычна скорее матери. Отец же всегда был ведомым: молчаливым, строгим, словно со стороны наблюдающим за своей семьей. Он встревал только тогда, когда это было действительно необходимо, но редко проявлял инициативу.
        – Здравствуй, – кивнул отец, и Мейси поняла, что соскучилась по его голосу. Надо сказать, она и по маме соскучилась, но не настолько, чтобы прогнуться под их картину мира и отказаться от своей мечты и целей. – Поговорим?
        Папа указал головой на машину, но Мейс меньше всего хотелось оказаться в тесном салоне, наполненном воспоминаниями. Она оглянулась по сторонам в поисках приемлемого места.
        – Пойдем вон туда. – Небольшое кафе на пару столиков виднелось на углу улицы. – Думаю, у Милтвудов крайне любопытная прислуга, чтобы стоять так долго у их дома. Подъезжай туда – я пройдусь пешком. Сплетен и без этого представления хватает. Не то чтобы они меня волновали, но я знаю, что вам с мамой эти разговоры далеко не безразличны.
        Не дожидаясь ответа, Мейси развернулась в сторону кафе. Внутри все дрожало: так разговаривать с отцом, явно указывая на их зависимость от чужого мнения, диктовать условия и чувствовать себя не ребенком, а кем-то равным, – этого никогда раньше не случалось. Как и все новое, этот момент принес тревогу и удовлетворение – неизвестно, как и чем это обернется, но пока она чувствует, что все правильно.
        Отец снова ждал у машины – то ли не хотел заходить в кафе один, то ли давал Мейси право выбора дальнейших действий. Выглядел он как обычно – спокойно и уверенно, поэтому оставалось только догадываться. Мейс вошла внутрь, окружая себя запахами сливочного мороженого и кофе, и двинулась к самому дальнему столику – она сама предложила отцу «не светиться», так что стоило быть последовательной в своих решениях. Папа сел напротив, внимательно вглядываясь в дочь, словно он должен был написать подробный отчет о встрече с Мейси для главнокомандующего их семьи. Звучало бы смешно, если бы не было так похоже на правду.
        – Добрый день, – тощий официант, явно чуть старше самой Мейси, подлетел к их столику. – Что-нибудь закажете сразу или нужно время выбрать?
        – Мне стакан вашего лимонада, – улыбнулась Мейси. – Пап?
        – Эспрессо, – не поворачиваясь к официанту, произнес он.
        – Эспрессо и стакан лимонада, – повторил заказ официант, делая пометки в блокноте. У него были очень забавные уши, и Мейс улыбалась скорее тому, как весело выглядит паренек, нежели из вежливости. Не то чтобы она когда-нибудь кого-нибудь судила по внешности, но так она хотя бы ненадолго могла отвлечься от охватившей ее нервозности.
        – Как дела? – поинтересовалась Мейси, когда милый лопоухий официант оставил их наедине. Почему-то в голову ей лезли вопросы типа «не болят ли у него уши, когда он носит шапку?» и «дразнили ли его в школе?».
        – Маргарет, – начал отец, и у нее внутри все оборвалось. Обычно так начинаются самые плохие разговоры во всех книгах и фильмах – дальше должны объявить какую-нибудь убийственную новость, после которой Мейси захочется разрыдаться на месте или провалиться под землю. – Сколько еще будет продолжаться твоя игра в юношеский максимализм?
        Но это же не фильм и не книга – поэтому все будет прозаично и неприятно. Мейси выдохнула, смакуя эту мысль, и улыбнулась в ответ.
        – Это не игра и не максимализм, пап. Это моя жизнь – такая, какой я хочу ее видеть.
        – Ты хочешь жить у чужих людей и работать прислугой?
        – Я работаю няней и живу у своего парня. Это никак не соответствует тому, о чем говоришь ты.
        Отец закрыл глаза и тяжело протяжно выдохнул, словно у него болела голова, а этот разговор повторялся уже в сотый раз.
        – Я просто пытаюсь быть счастливой, пап, раз уж вы с мамой не даете мне такой возможности.
        – Маргарет, – снова начал отец, но тут появился официант с их заказом, и тяжелый, горьковатый, словно лакрица, разговор встал на паузу. Мейси видела, что отец едва терпит беднягу, расставляющего напитки на столе, и поэтому улыбалась и благодарила сразу за двоих.
        – Пап, если ты приехал, чтобы уговорить меня вернуться домой, поступить на юридический, то зря. Можешь угрожать, убеждать, ругать меня, но я вижу свою жизнь другой, понимаешь? Я хочу решать, что мне делать. Это мой выбор, потому что мне потом с ним жить. Разгребать последствия, радоваться или жалеть – это все будет происходить со мной, так что просто оставайтесь в стороне, если не готовы смириться с тем, что меня нельзя контролировать и подчинить вашим желаниям.
        – Ты так похожа на мать в этой своей упертости, – внезапно произнес отец, и Мейси даже растерялась. – Но я уважаю то, с каким рвением и самоотдачей ты идешь к своей цели. Даже если она мне не нравится.
        Мейси резко подняла голову, чтобы проверить, точно ли ее отец сидит напротив, и неосторожно задела стакан с лимонадом: в мгновение ока на столе появилась огромная лужа. Мейси испугалась и разозлилась – она всегда себя чувствовала глупо, когда ее природная неловкость проявляла себя на людях, но сейчас, когда она пыталась показать отцу, что она уже взрослая и самостоятельная, лимонад, стекающий со стола на пол, – последнее, что ей нужно было. Она схватила салфетки, принялась промакивать им напиток, пытаясь прибрать катастрофу до того, как ее неловкость станет достоянием всего кафе. Отец попытался ей помочь, но официант оказался проворнее – он уже стоял рядом с тряпкой в руках и улыбкой до ушей.
        – Не переживайте! – он так усердно убирал лимонадный потоп, словно это он был виноват. – Хотите еще лимонада? Или, может, милкшейк?
        – Просто воды с лимоном, – Мейс закатала мокрые рукава своего джемпера. – И простите, что доставила неудобства.
        – Да нет, все в порядке. Поверьте, это обычное дело! Сейчас принесу вам воду, а вы пока можете пересесть за другой столик, если хотите.
        – Нет-нет, – ее щеки начали пылать, – мы останемся здесь. Спасибо.
        Когда Нолсберги снова остались одни, повисла тишина. Мейси не была готова к таким признаниям, да и вообще к тому, что отец проявит хоть толику уважения к тому, что она делала.
        – Если ты уважаешь… мой выбор, – неуверенно начала Мейси, – то зачем говоришь про игру в протест?
        – Я уважаю твою настойчивость, – поправил ее отец. Он так и не притронулся к своему кофе. – Но твоя навязчивая идея рисовать картинки…
        – Это не навязчивая идея, – чуть резче, чем планировала, ответила Мейси. – Это то, что я люблю, что делает меня счастливой.
        – Счастливой… Послушай, Маргарет. Тебе кажется, что мы с мамой ничего не понимаем, но дело в том, что мы – как родители – видим свою версию счастья. То, что для тебя еще впереди, мы уже прошли. Мы знаем такие подводные камни, о которых ты даже не подозреваешь – и, надеюсь, никогда не узнаешь. Для нас важно то, чтобы ты была в порядке, потому что мы не сможем быть рядом все время. И счастье… Пойми, очень сложно быть счастливым, когда тебе нечего есть, негде жить, когда ты не можешь помочь тем, кого любишь, или ты работаешь по двадцать часов в сутки, – тут уж просто некогда смаковать счастье. Это убивает любую любовь – и к людям, и к делу. Поэтому мы учили тебя быть настойчивой, целеустремленной. И хорошее образование в востребованной сфере – это возможность получить хорошую работу. Ту, что поможет избежать всего того, о чем я говорил. И заниматься тем, что любишь – иногда, в свободное время, но все же.
        – Ты не понимаешь, папа…
        – Не понимаю, Маргарет, ты права. Но ты наш единственный ребенок – у нас не было пробных вариантов. И курса в университете по воспитанию детей – тоже. Я прохожу это впервые – вместе с тобой, и, что бы кто ни говорил, между родителями и детьми всегда будет огромная пропасть. Разный возраст, желания, понимание жизни.
        Мейси молчала. Впервые, наверное, ее отец признал то, что он в чем-то не прав. И это не столько радовало, сколько пугало. Что же творилось в его голове, в его душе, если он был готов сказать такое?
        – Я уже понял, что не смогу переубедить тебя. И это мой самый большой страх: вдруг ты сейчас совершаешь ошибку, а я не могу тебя уберечь?
        – Нельзя никого уберечь, пап. Если это ошибка – ладно. Это будет моя ошибка, урок мне, не знаю. Но я не могу не попробовать. Потому что… Если это не ошибка, пап? Если все получится, если я смогу? Я же никогда не узнаю, если сейчас не сделаю. Не прощу себе. Потом, когда у меня будут свои дети, я буду оглядываться назад и жалеть. Я не хочу так. Не хочу жалеть о шансах, которые я упустила из страха неудачи, понимаешь? Не потому что я не могла физически, не потому что обстоятельства были сильнее меня, а потому что я просто сдрейфила, выбрала что-то более прозаичное, зато спокойное и проверенное.
        – Когда-нибудь ты оценишь всю красоту спокойствия, – отец ослабил воротник рубашки. – Я хочу, чтобы ты поняла: мы с мамой давим на тебя не потому, что хотим обидеть или воплотить свои мечты. Мы просто заботимся, беспокоимся и делаем выводы из знаний, полученных за всю нашу жизнь. Все родители хотят лучшего для своих детей.
        – А все дети хотят выбирать свою жизнь сами, – пожала плечами Мейси, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Мне жаль, что мой выбор не совпадает с вашими желаниями. И то, что все это отражается на вашей репутации, но… так вышло.
        – Домой ты возвращаться не намерена?
        – А мама готова смириться с моей новой жизнью? – Отец промолчал, но ответ они оба знали без всяких обсуждений. Сильвия Нолсберг вряд ли когда-нибудь вообще сможет смириться с таким отвратительным непослушанием. – Все в порядке, пап. У Арти ко мне относятся… очень хорошо. – Она хотела сказать «как к дочери», но это был бы удар по больному в сложившейся ситуации.
        – Я не буду ничего говорить. Сообщи хотя бы результаты вступительных, хорошо? И деньги…
        – На жизнь мне хватает. А по поводу денег на учебу – давай поговорим, когда придут письма. Чтобы знать, о чем говорить вообще.
        – Ладно, – согласился отец. Он расплатился за их напитки, и Мейси не стала возражать. Она и так слишком далеко зашла в своей самостоятельности, так что может позволить отцу заплатить за пролитый лимонад и нетронутую воду.
        Они вышли из кафе, ощущая, что этот разговор – начало чего-то нового. Для Мейси – нового определения себя, новой уверенности и понимания того, чего она хочет. Для ее отца – нового восприятия своей дочери и своих родительских ориентиров.
        – Спасибо за этот разговор, – искренне поблагодарила Мейси, стоя у машины отца. А потом внезапно выпалила: – Я люблю тебя. И маму тоже.
        Отец семейства Нолсберг смотрел вслед удаляющейся Мейси, думая о том, что его дочь не пропадет в этом мире. Хотя бы потому, что они с женой научили ее бороться – пусть и борется она с ними же самими.

* * *
        Джо вышла из кабинета декана и поспешила к Крошке Би. Оказалось, она спокойно могла поехать на свою стажировку – нужно было лишь предоставить бумаги о новом трудоустройстве, сдавать вовремя работы и приехать в итоге на экзамены. Это даже поощрялось. Вот только просто все было только в университете. До сих пор о приглашении знала только Никки. Вокруг этого решения собралось столько всяких но, что у Джо язык не поворачивался рассказать кому-то еще.
        Во-первых, теперь она понимала слова Итана о страхе, когда мечта сбывается. Что, если это все – не ее? Если у нее не выйдет? В нее поверили – а она подведет? И что делать потом, ведь Джо никогда не представляла себе жизнь по другому сценарию. Пока мечта была далека – так легко было верить, что все получится.
        Хотя это была не главная проблема. Она сама себя лишила возможности рвануть навстречу мечте. Тогда, когда подарила эту мечту другим людям, оплатив аренду базы для репетиций.
        Джо завела мотор и выехала со стоянки университета. Ей нужно было с кем-нибудь поговорить, иначе от ненависти к самой себе и злости ее просто разорвет. Она доехала до развилки и свернула в сторону Стоквуда – дома ей точно не с кем обсуждать эту проблему. Родители не в курсе ни приглашения, ни пустующего банковского счета. И они уж точно не станут помогать – особенно если узнают, куда ушли все сбережения.
        Мне очень нужно поговорить. Можно я приеду?
        На самом деле спрашивать было поздно – дорогу-то она уже выбрала, но сваливаться вот так неожиданно не хотелось.
        Конечно. Я буду ждать тебя в кафе.
        Вот так просто – без вопросов, уточнений и прочей суеты. Джордан в очередной раз поблагодарила Вселенную за то, что в ее жизни все еще есть такие люди, готовые быть рядом в любую минуту ее странной, непредсказуемой жизни.
        Из-за нервозности дорога до Стоквуда пролетела незаметно. Джо припарковалась у кофейни, в которой провела слишком много времени для человека, живущего в другом городе. Она закрыла глаза, понимая, что сейчас, когда она все это расскажет вслух, все станет реальностью. И решение наконец будет принято. И как бы страшно и горько ей сейчас ни было, выйти из машины все-таки придется. Как и посмотреть правде в глаза.
        Джо вошла в кофейню, зная, кого там встретит. И кого не встретит – тоже. Итан больше не варил здесь кофе – у него сейчас было столько дел с группой, что работа бариста стала внезапной роскошью. А вот Ирма – как всегда волшебная и теплая – сидела за столиком у окна, распивая чай с жасмином. Для нее это был своеобразный ритуал, без которого сложные решения не принимались, а важные разговоры не заводились. И хоть Джо прекрасно понимала, что дело далеко не в чае и его компонентах, малодушно мечтала о таком же спасительном ритуале – чтобы стало хоть ненадолго легче.
        – Я успела придумать около трех десятков причин и пролистала всю ленту «тамблера», пытаясь выяснить, что случилось.
        – Я никого не подожгла, – Джо подняла руки, демонстрируя их чистоту в переносном смысле. – Привет.
        – Здравствуй, дорогая, – Ирма подставила щеку для приветственного поцелуя. – Ты меня немного испугала таким внезапным приездом.
        – Прости, – Джо села за столик, растирая ноющие виски – от нервов и постоянных раздумий у нее появилась мигрень. – Мне нужно было с кем-то поговорить.
        – Вам нужно наладить отношения, – спокойно произнесла Ирма, не называя имен – они обе знали, что речь идет о ДжЭМСИ.
        – Не начинай, – Джо, как всегда, пыталась увильнуть от этой темы. Они с Ирмой периодически возвращались к разговорам о потерянной дружбе, но Джордан каждый раз находила с десяток причин, почему невозможно все вернуть.
        – Да не тяни ты! – Ирма выглядела непривычно напряженной – казалось, после того как она вытянула Джо из горящей базы, она все время боялась, что случится что-то ужасное.
        – Я получила приглашение на стажировку.
        Ирма так и застыла с чашкой в руках – видимо, слышать какие-то позитивные новости от Джордан было ей в новинку.
        – Еще раз, – попросила она.
        – Меня пригласили работать помощником на одной популярной и крутой радиостанции. В Лос-Анджелесе.
        – Потрясающе! Наконец-то они там все очнулись. Только объясни мне, старой женщине, почему ты не прыгаешь до потолка? Мне казалось, это твоя мечта, а ты сидишь с таким похоронным лицом, что меня прямо тянет освежить тебя этим жасминовым чаем.
        – Это моя мечта, ты права. Только я не могу поехать.
        Джо сказала последнюю фразу и прислушалась: внутри нее маленькая Джордан кричала, падая в пропасть. Вот так звучит лейтмотив несбывшихся мечтаний лично для нее.
        – Интересно, это почему? У тебя тут семья и дети? Или, может, ты не в состоянии оставить немощных родных? Или любовь всей твоей жизни просит остаться? Хотя, знаешь, ни одна из этих причин не стоит даже минуты раздумывания над тем, чтобы не идти за мечтой. Джо, объясни мне, что происходит?
        – Я не могу, – Джордан обещала себе не плакать, но что стоят обещания, когда даже дышать больно от обиды и горечи? – Что я буду делать, если не справлюсь? Послушай, это здесь, у Криса, я была звездой, потому что делала все за него. А там работают монстры в этой сфере. Что, если я провалюсь? Разочарую людей, которые дали мне шанс?
        – Думаю, они переживут.
        – А я? Я переживу? Я же никогда не видела для себя другой жизни!
        – Ну так вот и живи!
        – Ирма, ты не понимаешь. Если ничего не выйдет, я этого не вынесу. Не смогу смириться. Я ведь даже не знаю, чем еще могу заниматься. И вот этот шанс – он может меня уничтожить. Я не хочу…
        – А я не хочу слушать эту чушь! – Ирма уже не выглядела перепуганной или напряженной – она была зла. – Ты это все можешь своим подругам рассказывать или даже себя заставить поверить, но я не куплюсь на историю, в которой Джей Кей сдалась из-за того, что струсила. Ты могла переживать по этому поводу первые сутки максимум, но, судя по твоему состоянию, ты не сегодня узнала о возможности всей твоей жизни!
        – Не сегодня, – согласилась Джо.
        – Так что ты либо говоришь все как есть, либо я просто ухожу подальше от этого дешевого спектакля.
        – Мне правда страшно, Ирма. Да, это не вся правда, но часть ее. Мне недавно Итан говорил, что исполнение мечты приводит в ужас, а я не понимала. Теперь вот попробовала, каково это, и знаешь… Наверное, даже страшнее мыслей о том, что ничего никогда не сбудется. Потому что во втором случае ты всегда можешь успокоить себя и надеяться дальше…
        – А сейчас ты не надеяться должна, Джордан, а действовать. Все, время надежд закончилось, пришло время творить, работать, показывать все, что ты умеешь, и учиться большему. Ни один страх не стоит таких возможностей, от которых ты сейчас бежишь. Что происходит, Джо? Ты ехала сюда, чтобы поговорить, так говори.
        Ирма протянула руки и сжала пальцы Джордан крепко-крепко, давая понять, что она не одна, что Купер может довериться и рассказать. И она доверилась.
        – Понимаешь, родители никогда не были в восторге от моих попыток сбежать в большой мир. Не отговаривали или вон как у Мейси – запрещали, но и сильной поддержки не оказывали. Для них тихая стабильность – лучшее, что может случиться, а для меня это медленная смерть. Поэтому мы и договорились, что если я хочу рваться к звездам, то должна делать это сама – у них еще Эмма, которой помощь нужна, возможно, больше, чем мне. И я не была против: работала на радио, бралась за всякие подработки типа текстов для сайтов и «инстаграмов», писала отзывы и всякие работы для студентов за деньги. А потом случились «LADE», и моя вера в то, что им нужнее… В общем, мой «фонд для переезда» большей своей частью ушел на оплату базы. Я не думала, что в ближайшее время получу приглашение. Все было впустую, мне не отвечали, отказывали, и я уже задумалась о том, чтобы найти постоянную работу здесь и пускать корни. А ребятам негде было репетировать, и для меня помочь им было… Не знаю. Словно, если уж не я, так хоть помогу тем, кто может сделать мир чуточку лучше своей музыкой. Я не жалею – тогда это было самым правильным
решением. Но все концерты, промо, база – столько денег ушло, что мне просто не на что переехать… Банально – от билетов до жилья! Это ведь не счастливая сказка, где вместе с приглашением на стажировку тебе выдают деньги на все расходы! Это жизнь, в которой у тебя нет ничего, а сорваться в никуда – без денег и хотя бы места для ночлега…
        Джо уже не пыталась сдерживаться. Все время с тех пор, как она получила приглашение, она съедала себя изнутри. Как можно было так бездумно отдать свою мечту другим? Она поддержала ребят, но что теперь? Лео, будь он неладен, даже после всего рушит ее жизнь. Хотя… Она не в праве обвинять Честена – она сама разрушила единственную возможность на счастье. Вот оно – лежит в сумке распечатанным письмом, – но что толку-то? Джордан пыталась найти хоть какой-то вариант, плакала, обнимая Никки, потому что только она и знала, что происходит. Тогда, рванув к ней, едва получила письмо, Джо впервые осознала, что она не может уехать. Кредитные возможности Джо были не так уж велики, и Николь в порыве доброты даже хотела одолжить ей из тех, что дали «Tricksters», но кем бы была Джордан, возьми она эти деньги? Так что за эти дни она буквально извела себя. Понимание того, что она сама забрала у себя шанс, сводило с ума. Джо даже подумывала взять лекарства у Эммы, потому что эмоции захлестывали с головой, а синяки под глазами от бессонницы и слез не скрывал ни один консилер.
        – Может, все-таки стоит поговорить с родителями?
        – Нет, Ирма. Когда они узнают, куда ушли мои деньги, они взбесятся. Еще и Эмма болеет, а впереди у нее колледж. У нас сразу была четкая договоренность, и теперь я не имею никакого права просить, даже если бы был хоть малейший шанс, что они помогут.
        Джо пыталась успокоиться: рыдать посреди кафе – не лучшая идея. Ее мир снова и снова рушился: сначала Лео, потом история со Скай, вина перед Эммой и теперь вот это. Сколько может вынести один человек? Сколько нужно пролить слез, чтобы наконец увидеть радугу и передохнуть?
        – Помнишь, когда мы познакомились, я сказала тебе, что ты – хороший человек? Просто потерявшийся… Джордан, с тех пор я узнала тебя гораздо лучше, но ни на секунду не усомнилась в своем первом впечатлении. У тебя огромное сердце – ты готова помогать всем, кто, по-твоему, заслуживает помощи, достоин большего. Вот только ты и есть тот человек, который заслуживает воплощения желаний!
        – Ирма, не надо… Это делает только больнее.
        – Дослушай старую женщину, – оборвала она, и Джо даже улыбнулась, ведь «старая» – это последнее, что приходило на ум, глядя на Ирму. – Знаешь, в твоем случае упустить шанс – это не просто подвести себя. Это подвести весь мир. Да, сейчас это просто стажировка на радио, но я знаю, что у тебя впереди большое будущее. Потому что внутри тебя есть тот свет, который миру стоит увидеть. Ты не имеешь права сдаваться, лишать весь мир твоих идей, твоей любви и страсти. А я просто не могу отказать себе в удовольствии помочь тебе.
        Джордан уставилась на подругу так, словно впервые ее видит.
        – Ирма, я приехала рассказать, а не просить помощи!
        – А я решила помочь. Это мое желание, а не твоя просьба. У меня есть деньги, чтобы отправить тебя в Лос-Анджелес, так почему бы мне этого не сделать?
        – Потому что у тебя есть дочь, о которой тебе следует заботиться, а не о какой-то левой девочке.
        – Не смей себя так называть! – Ирма стала серьезной и собранной. – Это невежливо даже – разве я стала бы тратить столько времени и сил на левую девочку, как ты выразилась? Ты сама не видишь, насколько ты прекрасна и талантлива, Джо, так хоть прислушайся к тем, кто видит это со стороны. А насчет Миранды… Ты серьезно считаешь, что я обделила бы родную дочь? У нее есть свой счет, куда и я, и ее достаточно небедный отец переводим деньги, да и она не любит сидеть на нашей шее. А тебе я хочу помочь из своих личных запасов. Это лучшее применение моим накоплениям, поверь. Потому что я этого хочу. Потому что ты для меня как внезапно появившаяся вторая дочь.
        – Я не могу, – Джо закрыла лицо руками. – Не могу взять у тебя деньги, когда я свои потратила на других!
        – Ты потратила их на веру в людей. Я просто хочу сделать то же самое, потому что я верю в тебя, Джордан. Так, как ты когда-то поверила в мальчиков. Считай это кармой, бумерангом или просто шансом. Как хочешь называй, просто возьми эти деньги. И сделай так, чтобы это стало моей лучшей инвестицией.
        – А если… если я подведу тебя?
        – Не подведешь. Не потому что я уверена, что у тебя все сразу получится, а потому что знаю, что даже если что-то пойдет не так – ты справишься. Ты найдешь еще сотню способов пробиться. Просто находясь в городе своей мечты и в центре возможностей, у тебя будет больше шансов.
        – Я даже не знаю, что сказать… – Джордан улыбалась, утирала слезы, и все не могла поверить, что выход нашелся. После погружения на самое дно печали так сложно выплыть на поверхность и снова вдохнуть.
        – Можешь ограничиться «спасибо», – улыбнулась в ответ Ирма. Она выглядела даже счастливее Джо, имея наконец возможность помочь этой настрадавшейся девочке.
        – Спасибо, – Джо подвинула свой стул поближе, чтобы обнять Ирму. – Не могу передать, насколько я благодарна.
        – Я не слишком помешаю?
        К огромному изумлению обеих, возле их столика стоял Итан. Он явно чувствовал себя неловко, прерывая счастливые объятия подруг.
        – Ты как здесь оказался?
        – Спросила Джордан из Иствуда, – подколола ее Ирма. – Здравствуй, Итан. Мне нужно идти, пока эта леди не затопила меня своими слезами. Так что передаю ее тебе.
        Ирма поцеловала Джо в щеку, кивнула ей, как бы напоминая о договоренности, и обняла Итана.
        – Что здесь вообще происходило? – спросил Итан, усаживаясь на место ушедшей Ирмы.
        – Долгая история, – Джо достала зеркальце, чтобы хоть немного привести себя в порядок. – И ты не ответил на вопрос. Не поверю, что ты просто забежал за кофе.
        – Нет, конечно, – тут же выпалил Итан, словно после его ухода из кофейни пить здесь кофе стало просто невозможно. – Моя бывшая напарница написала мне, что ты приехала. Она запомнила тебя по тем дням, когда ты снимала о нас фильм.
        – И ты тут же примчался?
        – Ты не отвечала на сообщения, – Итан пожал плечами, будто это было само собой разумеющимся. – Так что произошло? Ты приехала в Стоквуд, рыдала тут на плече Ирмы… Случилось что-то еще?
        – Если ты сейчас спросишь, не подожгла ли я чего еще, я тебя ударю.
        – Самые популярные шутки, да?
        – Ага, – кивнула Джо, кивая в сторону выхода. – Пойдем на улицу, а то я своим настроением отпугиваю клиентов.
        Итан остановился у стойки, чтобы переброситься парой слов с той самой коллегой, а Джо вышла из кафе, скрывая заплаканные глаза за стеклами темных очков. И в это мгновение она осознала, что все меняется. Вот прямо здесь и сейчас. Она поговорит с Итаном, а потом поедет домой и расскажет родителям и Эмме правду. Даст согласие на стажировку. И напишет заявление об увольнении на радио. И обязательно встретится с Никки, Мейси и Троем перед отъездом. А потом сядет в самолет и окажется в Лос-Анджелесе.
        – Ты кого-то высматриваешь? – голос Итана прервал размышления Джо. Надо сказать, она крайне привязалась к нему. Его отстраненность от людей сейчас играла ей на руку – они общались не много, но достаточно, чтобы каждый из них чувствовал в другом друга.
        – Свое прошлое, – Джо развернулась к нему. – Я уезжаю, Итан. В Лос-Анджелес. Буду работать на радио, а Ирма мне поможет с переездом – вот тебе краткое содержание всего происходящего.
        То, что Итан подхватит ее на руки и начнет радостно кружить, нельзя было предсказать. Но именно это он и сделал.
        – Это же здорово! Ты правда заслужила такой шанс.
        – Уоу, – Джо была рада снова почувствовать почву под ногами. – Спасибо! Мне кажется, вон те девушки подумали, что ты мне предложение сделал – так эпично наша парочка сейчас выглядела.
        – Давай ты не будешь притворяться, что не знаешь о моей ориентации, а я просто не буду притворяться, ладно?
        Джо взяла за руку Итана, глядя в его серые глаза. Вот он – момент полного доверия, после которого можно с полной уверенностью сказать, что они друг другу не чужие люди.
        – Не хотела вынуждать тебя признаваться.
        – Спасибо, – искренне поблагодарил Итан. – Но тебе я готов открыться, тем более ты давно все и так знаешь.
        – Догадалась, – улыбнулась Джо. – Теперь мы с тобой отлично сочетаемся: друг-гей и друг-дура. Хотя бы ради этого стоило пережить весь этот ужас…
        – Джо, тебе нужно действительно пережить все это и двигаться дальше, – настойчиво произнес Итан. Несмотря на то что это Лео, а не он все испортил, драммер словно чувствовал свою долю ответственности перед Джордан.
        – Пережить… – задумчиво протянула она в ответ. – Не знаешь, может, в Лос-Анджелесе есть встречи для групп тупых фанаток? Ну, когда все сидят по кругу, и ты такая: «Привет, я Джо!» И они хором: «Привет, Джо!» А ты продолжаешь: «Я сожгла базу группы, потому что их солист спал не только со мной». Или там центры реабилитации для неудавшихся группиз – и звезд, и таких, как я, в городе ангелов полно.
        – Это не выглядит, как пережить и двигаться дальше!
        – Ты прав. Просто торжественно поклянусь себе в присутствии свидетелей в лице тебя, что больше в моей жизни не будет музыкантов. Никаких гребаных музыкантов, не-а. Хватит с меня!
        Джо решительно договорила эту импровизированную клятву и только потом поняла, что именно сказала. Выражение лица Итана, у которого даже скулы, казалось, заострились от негодования, говорило само за себя.
        – Черт, Итан… Я хотела сказать, никаких гребаных музыкантов, кроме барабанщиков, конечно же. Барабанщики – вообще святые люди! – попыталась она исправить положение, но Итан уже доставал из кармана сигареты, сворачивая за угол кофейни.
        – Ты отвратительна, Джей Кей. Даже слушать ничего не хочу.
        – Ну мы же сразу договорились, что я у тебя друг-дура, ты знал, на что подписывался.
        – С тобой никогда не знаешь, на что подписываешься, – уже мягче ответил Итан, демонстрируя свои привлекательные ямочки. И Джо не выдержала – поцеловала его в щеку от переполняющих ее чувств, благодарности и предвкушения новой жизни. И Итан простил ей такое варварское вторжение в его личное пространство – как бы там ни было, но он тоже был благодарен всей этой истории за такого нового друга-дуру.

* * *
        – Привет, звезда! – Только то, что Никки была очень рада видеть Джо, спасло последнюю от того, чтобы получить в лоб еще на пороге. – Как тебе живется с такой популярностью?
        За этот вопрос хотелось убивать. Когда неделю назад Николь писала эмоциональный пост для Семейки, она и подумать не могла, что он получит столько внимания и огласки. Сначала ее многочисленные подписчики старательно разнесли ее послание по Интернету: кто-то призывал прислушаться и поддержать, кто-то по старинке трубил о том, что Николь так пиарится за счет группы, а были и те, кто продолжал утверждать, что все это продумано самими музыкантами. Но, когда несколько интернет-порталов, которые только и делают, что сочиняют кликбейт-заголовки[9 - Кликбейт-заголовок – это особый способ построения или формулирования заголовка, допускающий иной смысл, по отношению к последующему тексту ради того, чтобы заинтересовать читателя; кликбейт-заголовки недоговаривают суть информационного повода, разжигая любопытство.] и раздувают скандалы на пустом месте, написали о ней и ее призыве быть добрее, та «популярность», что свалилась на Никки после случая на концерте, показалась просто детским лепетом. Кстати, сама Кейси написала ей лично слова благодарности и поинтересовалась ее самочувствием от имени всей группы. В
соцсетях тут и там мелькало ее имя, подписчиков становилось все больше, Николь даже подумывала завести блог или начать заниматься рекламой в «инстаграме» – надо же было как-то пользоваться ситуацией. Но вместе с тысячами людей, которые вывели ее хэштэг #нетненавистивфандомах в целый флешмоб, пришло столько же ненавистников, для которых и повод-то сильно не нужен – просто дайте кого-нибудь унизить, пообсуждать и заклеймить. Николь никогда не была зависима от мнений – ее внешний вид, характер, жизненные неурядицы сделали ее почти непробиваемой, но это очень утомляло. А еще после появления в ее жизни ДжЭМСИ воспринимать окружающую злобу на фоне их дружеской доброты стало сложнее. Никки чувствовала, что стала мягче, и впервые в жизни ее это не пугало.
        – Я хочу снова стать незаметной девушкой из богом забытого городка, – сквозь зубы пробормотала она, поднимаясь с Джо к себе в комнату.
        – По-моему, «Tricksters» пора взять тебя на работу – ты столько шума вокруг них поднимаешь.
        – Было бы здорово, – поникла Никки. – Потому что найти что-то нормальное здесь почти нереально.
        Джо сочувственно посмотрела на подругу – она знала, как сложно устроиться на работу в таком городе, как Иствуд. А с характером Никки, так и подавно.
        – Зато ты выглядишь счастливее, чем неделю назад, – подметила Фостер.
        – Ирма решила стать моим спонсором в плане переезда в Лос-Анджелес.
        – Что?! Да, мать твою! Я знала, что выход найдется! – Никки стиснула зубы – она слишком активно радовалась за подругу для человека, который недавно сломал ребра. – Тогда мои новости будут очень кстати. Подай-ка мне ноутбук.
        Джо принесла лэптоп со стола и села на кровать рядом с Никки. Та что-то искала в переписках «твиттера» – количество уведомлений впечатлило даже бывалую Джо, – а потом торжественно показала Купер фото.
        – Смотри, я тут запустила клич по Семейке и нашла для тебя квартиру. Хлоя – она не из новеньких, я давно ее знаю, если можно так сказать, как раз ищет соседку. Она улетает в Европу на какое-то обучение, а ее прошлая соседка свинтила. Так что будешь платить половину аренды и жить первые полгода одна. Не придется привыкать сразу и к новому городу, и к новой работе, и к новому человеку рядом.
        Николь светилась гордостью за проделанную работу. Фандом для нее действительно был местом, где можно решить почти все проблемы – от скучного вечера до поиска жилья в Лос-Анджелесе.
        – Ты серьезно?
        – Конечно! Я тебе сброшу сейчас все контакты Хлои, правда, она уезжает на будущей неделе – так что ключи придется забирать у ее кузины, но это ерунда. Там две спальни, кухня вместе с гостиной – стандартная небольшая квартирка и цена хорошая. И Хлоя адекватная, гарантирую тебе.
        – А потом говорят, что фанатство – пустая трата времени… – растерянно пробормотала Джо. – Ничего из сегодняшней сказки со мной никогда не произошло бы, не будь я фанаткой, не встреть я вас всех… Да и стажировку без фильма о «LADE» я бы не получила, будем честны. Я все еще в шоке, что люди готовы так много сделать, чтобы мне помочь.
        – Делай выводы, – Никки щелкнула ее по носу. – Значит, ты такой человек, для которого ничего не жалко.
        – Спасибо! – Джордан очень хотела обнять подругу, но вовремя вспомнила о травме. – Если бы я только могла тебе отплатить тем же… Хотя…
        – Джордан Купер, твое выражение лица меня пугает! Что ты там задумала?
        – Ты только дослушай меня, ладно? – Джо внезапно загорелась, словно рождественская гирлянда. – Тебе нужна работа, а одному самодовольному, но ленивому ведущему скоро понадобится ассистент…
        – Нет-нет-нет! – тут же запротестовала Никки. – Если твоего Криса я еще могу вытерпеть, но писать все эти обзоры, посты – это точно не мое.
        – А мне кажется, «TMZ»[10 - «TMZ» – таблоидный новостной сайт.] и тысячи подписчиков думают иначе…
        – Это было от души и про «Tricksters», а там же будут не только они!
        – А ты представляй, словно всегда пишешь о них. Вот если они выпустят плохую песню, что ты сделаешь?
        – Честно скажу, что мне не понравилось, – не задумываясь, ответила Никки.
        – Но из фандома не уйдешь ведь?
        – Помнишь свое правило бойзбенда? Думаю, что если это действительно твоя группа, то это правило перестает работать. Ты либо за всех до конца, либо никакой ты не фанат!
        – Вот именно! Ты честная – а это очень важно. А если думать, что это о «Tricksters», то добавится страсть. С остальным я помогу первое время. Просто подумай над этим, ладно? Там хорошо платят, тем более ты можешь работать весь день, а не как я. И это музыка – разве есть что-то, что ты любишь больше?
        Никки почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Джо была права, но она никогда и представить себе не могла, что станет работать на радио. По правде говоря, Николь часто ловила себя на мысли, что какой-нибудь «куриный ад» – это ее максимум, поэтому должность ассистента на местной радиостанции ее откровенно пугала.
        – И пока ты не стала отнекиваться и говорить, что тебе страшно… Я знаю! Ты только представь, как страшно мне. Я в ужасе. Как и Итан, например, который с группой едет в тур, – все новое страшит. Это нормально.
        – Хорошо, ты меня уговорила! Сходим на собеседование вместе, ладно?
        – Поверь мне, Крис оторвет с руками любого, кого я посоветую, как только узнает, что остался без помощника.
        – С руками – не надо, я еще не забыла недавнее увлекательное прошлое.
        – На то оно и увлекательное, что забыть его так чертовски тяжело…
        Джо вздохнула, погружаясь в мысли. Новая жизнь, переезд – все это так затягивало, но раны, оставленные Лео, заживать пока не собирались. Да и чувства так быстро не сгорают, даже если декорации произошедшего сгорели за минуты прямо у тебя на глазах.
        – Все будет лучше, – Никки взяла подругу за руку и подмигнула ей. – Живем, подруга?
        – Живем.
        Глава 6
        #черное
        Я не ненавижу тебя.
        Не смогла бы, даже если бы захотела.
        Я ненавижу всю боль, через которую из-за тебя прошла.
        И за то, что позволила это, виню себя.
        Ты знал, что я уже знала?
        Не могла разглядеть тебя сквозь этот дым.
        И, оглядываясь назад, я должна была правду найти,
        Но я просто хотела верить,
        Что где-то там ты засыпаешь один.
        Hailee Steinfeld – Wrong direction
        – Ну, и кто у тебя здесь есть, сладкая? Друзья, знакомые, любовники?
        Джо съежилась в своем кресле. Первый рабочий день, а тут начальница, которая называет ее «сладкой» и лезет с расспросами буквально с порога. Будто переезда в Лос-Анджелес, стресса и волнений ей было недостаточно. Да еще и вопрос такой – напоминающий и цепляющий.
        – Здесь у меня есть я, – быстро ответила Джордан, стараясь, чтобы это прозвучало спокойно, а не грустно и надломлено, как было на самом деле.
        – О, сладкая, это ты плохо начала.
        То, что Джо начала так себе, она знала и без едких замечаний Алексы. Ее начальница была одной из тех девушек, чьи фото в «инстаграме» вызывают желание удавиться, а люди, с которыми она обнимается на этих самых фото, разжигают костер зависти и досадливой злобы. Алексе было от тридцати до тридцати пяти, но многие вполне могли ошибиться с возрастом лет на семь-восемь – всегда в меньшую сторону. Достаточно широкие скулы и узкий подбородок делали ее лицо треугольным, что в сочетании с длинными прямыми волосами самого светлого из палитры русых оттенков выглядело идеально. Слегка узкие глаза – словно она чуточку устала от разговора с тобой или не так уж заинтересована в общении вовсе, – тонкий нос и большие пухлые губы. Джо с первого взгляда решила, что это пластика, пока не нашла «инстаграм» своей начальницы: на детских фото губы были такой же формы, а трехлетней малышке вряд ли вкалывали ботокс. Хотя никто бы не удивился – это же Лос-Анджелес.
        В общем, стройная, высокая, уверенная в себе Алекса была эталонной красоткой побережья – даром что умная. Джо никогда не имела ничего против моделей, блогеров и других неклассических профессий – еще бы, она сама-то не экономикой дышала, – но ее начальница как-то слишком хороша для человека, больше проводящего времени за кадром, чем в нем. А вот для бесконечных тусовок, которыми живет этот город, – в самый раз. Алекса знала себе цену, отдавала себе отчет в каждом произнесенном слове и вполне могла поставить на место любого. И в этом был ее особый шарм – шарм человека, настолько уверенного в себе, что ему не нужно ничего изображать, притворяться и доказывать. В отличие от самой Джо. По правде говоря, пока что у Джордан не было даже самой себя.

* * *
        Когда Джо объявила срочный сбор, все немного поднапряглись. Мейси гадала, не помирились ли они со Скай, а Эмма сразу почувствовала наступление чего-то масштабного. Джордан писала, что едет из Стоквуда, заберет Николь, а потом хочет увидеться до того, как попадет домой. Это не могло означать ничего хорошего. Во-первых, каким ветром ее снова занесло в город, где ее давно могли посадить за поджог. Во-вторых, срочных сборов не было со времен неудавшейся помолвки – больница не в счет. Угадать, что же случится сегодня вечером, Эмма не могла – они с Джордан сдержанно улыбались друг другу, болтали за обедом, но вне общих комнат старались не пересекаться. Они жили параллельно: Эмс страдала и обжиралась, а Джо выглядела затравленной и потухшей – последние дни особенно. Это не ускользнуло от взгляда Эммы – она, как мазохист, искала в состоянии сестры свою вину и ненавидела себя все больше и больше. Ее два главных триггера – Джо и Дом – всегда были где-то рядом: в доме, в телефоне, в мыслях – и она даже не пыталась сделать свою жизнь легче.
        Они собрались в «Беллс» – любимое место дислокации их групповых встреч теперь стало недоступно. Так же как и сама Скай, она не отвечала на сообщения в групповом чате, а со всеми, кроме Джо, переписывалась исключительно лично. И редко.
        Мейси лежала головой на столе – сегодня дети ее доконали. Маленькие монстры решили, что ее можно пинать и бросать в нее яблоками, как в живую движущуюся мишень. Немного спасло то, что охотники из детей Милтвудов так себе, но парочка новых синяков на худощавом теле Мейс все-таки появится.
        Эмма присела напротив, выставляя на стол две порции вафель с мороженым и фруктами и по молочному коктейлю для них.
        – У меня нет сил даже есть, – пробормотала Мейс и снова опустила голову на руки.
        – Это поднимет тебе настроение, – уверенно парировала Эмс, хотя говорила она скорее о себе, чем о подруге. – Ты не в курсе, что за срочность?
        Мейси медленно поднялась, притянула к себе лакомства, напоминая ленивца из мультика про город животных.
        – Я думала, ты в курсе.
        Эмс лишь отрицательно помотала головой. Хорошо, что можно было занять себя вафлями и не оправдываться. Потому что она просто не знала, как это сделать. И сможет ли вообще.
        – Начали без нас?
        Николь очень живо изображала негодование, опускаясь на красный диванчик около Эмс. Джо села напротив, приобняв Мейси. И Эмма не могла не принять это на свой счет – сестра даже рядом с ней не села, отгородилась столом и неуверенной улыбкой.
        – Можешь забрать мой коктейль, – вяло оправдалась Мейси, – мне все равно этого слишком много.
        – Слишком много тебе детей, как я посмотрю, – ответила ей Никки, но милкшейк все-таки подтянула к себе. – Достали?
        – Я бы выбрала более точное определение, но я же приличная девушка, – вздохнула Мейс. – А что за повод у нас?
        – Неужели нам обязательно нужен повод, чтобы собраться? – Джо теребила салфетку, явно не находя себе места.
        – Нет, конечно. Но тогда наши сборы не организовываются за два часа.
        Джордан посмотрела на сестру. Она и не подумала, что у всех могут быть какие-то свои дела. Но ей крайне хотелось поделиться новостью сначала с ними, а потом уже с родителями. К тому же Никки, Итан и Ирма уже все знали – выходило нечестно по отношению к девочкам.
        – Не томи их, Джо, – улыбнулась Николь, барабаня пальцами по столу. Ее распирало от нетерпения – она была готова прямо сейчас пуститься в пляс от радости, хоть и узнала новость уже давно. Просто тот факт, что Джо решилась и вот-вот изменит всю свою жизнь, радовал ее больше, чем любые собственные успехи. Старшая Купер так много сделала для других, что давно заслужила чего-то особенного и важного для себя.
        – Ты права, – Джо выдохнула, собираясь с силами. – В общем, вы знаете, что я всегда хотела уехать и строить свою карьеру за пределами Иствуда. И наконец-то… Наконец-то я получила предложение!
        – Не замуж хоть? – аккуратно уточнила Мейси. – Ну, по-разному ведь все карьеру строят…
        – Ну спасибо, – протянула Джо. – Такого ты обо мне мнения, да?
        – Ой! – спохватилась та и залилась краской. – У меня просто мозг превращается в долбаное желе из стереотипов и снобизма после этих детей! Не хотела тебя обидеть, Джо, ты же знаешь! Зато ты хоть немного расслабилась, пока злилась на меня.
        – Узнаю нашу Мейси, – Ники залилась смехом, поддерживая себя руками.
        – Как на тебя злиться-то? – Джо обняла подругу, чмокнув ее в щеку. – А предложение я получила от одной радиостанции – буду пока помощником. А там посмотрим.
        – И где? – осторожно поинтересовалась Эмма, которая все это время молчала. Вот теперь ей все стало понятно. Сестра уезжает. Подальше от них всех, от нее. И это разбивало ей сердце, хоть Эмс и понимала, что должна быть счастлива за Джо. Должна быть, но никак не выходило.
        – В Лос-Анджелесе.
        – Ничего себе! – Мейси едва не подавилась вафлями. – Это же так круто! Ты ведь всегда мечтала туда переехать, и это же Лос-Анджелес, и ты теперь будешь работать со звездами и тусоваться с ними! И…
        Мейси замолчала, видя, как девочки улыбаются ее эмоциональной речи. И ей даже не было неловко за себя, потому что в этой компании она своя. Разве что с Арти могла чувствовать себя так же спокойно и легко, как с ДжЭМСИ. И вся бурлящая радость за Джо внезапно сменилась глухой тоской. Скай больше не с ними. Джордан уезжает. А к осени уедет и она сама. Их маленький мирок, который они создали полгода назад, распадался на глазах. Начал уже давно, но вот посыпались первые крупные камни – без Джо здесь они не смогут вернуть Скай. Вернуть все на свои места.
        – И ты уезжаешь от нас, – уже тихо и медленно произнесла Мейси. Она и не догадывалась, что озвучила главную мысль, что билась в голове Эммы.
        – Эй, малышка, – Джо попыталась улыбнуться, но слезы размывали очертания сидящих рядом. – Если бы я могла, я бы взяла вас всех с собой. Потому что больше всего мне будет не хватать именно лучших подруг на свете. И хоть это кажется нереальным, никакое расстояние нас не разъединит. Дружба может жить через океаны и года, а тут и вовсе один штат.
        – И если ты сейчас начнешь тараторить, – вступила Никки, – что это только слова и у всех будет новая жизнь и остальное бла-бла-бла, то вспомни, что мы познакомились в Интернете из-за музыкальной группы. И вообще, я вас всех ненавидела. Вот эту пучеглазую рыбину, – она кивнула в сторону Эммы, – особенно. Никакие вот эти правила, о которых нормальные люди говорят, с нами не работают.
        – Потому что мы ненормальные? – уточнила Эмма. В ответ ей все рассмеялись, утирая слезы, даже не подозревая, что в ее вопросе не было ни капли иронии. Эмма плакала и обнималась вместе со всеми, но внутри себя она отчетливо слышала хруст – так ломается простая ручка в руках, когда от волнения пытаешь согнуть ее. Резкий легкий звук – и в пальцах остаются две половины непригодного пластика. Вот и Эмма сейчас чувствовала себя непригодной – отъезд сестры стал последним ударом, тем, что все-таки сломал ее.
        Они болтали весь вечер: и о новой квартире Джо, и о том, как Никки ее нашла, и о будущем собеседовании на радио для последней. Шутили, строили планы, и казалось, что все так и будет вечно. Пока они не очутились на парковке. Сумерки висели в воздухе, и казалось, их можно потрогать. Или просто горечь от будущего расставания делала из обычных вещей что-то сказочное. Лучше уж фокусироваться на чем угодно, чем обнимать Джо, утирать слезы и желать ей счастья. Отрывать от себя кусок – он уедет вместе со старшей Купер в город ангелов. Все будет хорошо, но уже никогда – как прежде. Они смогли когда-то пережить бури вместе, но дальше им придется идти врозь. Ведь только ты сам можешь найти себя – они все это понимали. Понимали и ненавидели этот чертов момент прощания.
        Джо была благодарна Арти, который заключил рыдающую Мейси в объятия и пообещал отвезти домой Николь – вот с ней как раз Джо еще встретится до отъезда. Эмма, промолчавшая большую часть вечера, всю поездку смотрела на дорогу, но Джордан могла поклясться, что сестра ничего не видела перед собой. Лишь у самого дома, когда мотор заглох и нужно было сделать усилие над собой, чтобы выйти из машины и устроить семейный совет в связи с новыми обстоятельствами, лишь тогда она заговорила:
        – Ты ведь сбегаешь, правда?
        – Видимо, да…
        Джо хотела сказать так много, но слова стали поперек горла, царапая его, заставляя молчать и почти не дышать. Они покинули Крошку Би, так и не узнав, что их крохотный диалог был о разном. И все несказанные слова оставили новые шрамы – как и недели молчания до.

* * *
        – Страшно? – голос Алексы ворвался в воспоминания так внезапно, словно тебя за плечо вытаскивают из омута памяти. Джо мысленно усмехнулась дурацкому сравнению с «Гарри Поттером».
        – Ну… Новое место – всегда волнительно. Идешь ты на стажировку, а тут тебя всегда может поджидать твой личный вариант Миранды Пристли.
        Джо только в самом конце поняла, как это звучит. Когда хотела пошутить, а в итоге – почти нахамила новой начальнице. Видимо, именно так себя чувствует Мейси каждый раз, когда начинает болтать без умолку. Джордан потупилась, пытаясь придумать, как разрулить ситуацию, но Алекса оказалась куда более проницательнее.
        – О, сладкая, ничего ты не знаешь о личных вариантах Миранды Пристли, – Алекса переглянулась со своим соведущим Ником, и Джордан сразу захотелось узнать, что за история стоит за этим очень многозначительным взглядом.
        – Говорят, – сменил тему Ник, – что у тебя в портфолио есть целый фильм о музыкантах.
        Николас – в отличие от Алексы – не походил на звезду тусовок, скорее на парня средних лет, у которого в пригороде есть магазинчик у заправки, где летом подрабатывает его сын-подросток, а к Рождеству жена развешивает дурацкие сентиментальные гирлянды, которые давно пора выкинуть хотя бы из соображений техники безопасности. Но на самом деле он был просто виртуозен в плане интервью. Если Алекса брала скорее харизмой и дружественными отношениями почти со всеми знаменитостями, то Ник задавал вопросы так, что человек и сам не замечал, как открывал перед ним и слушателями все карты. А еще он в глаза не видел резюме Джо – ее стажировкой заведовала Алекса: как ведущая самого главного эфира и продюсер радиовещания станции по совместительству.
        – Да так, – отмахнулась Джордан. Ей было крайне не по себе от такого внимания к ее мелкой и уставшей персоне. – Дурацкое видео…
        – Если бы оно было дурацким, сладкая, ты бы тут не сидела. Знаешь, сколько людей хочет оказаться на твоем месте? Преуменьшать – гиблое дело, если хочешь чего-то добиться в этом городе.
        Джордан хотелось бы говорить о себе так же круто, как она написала это в заявке на стажировку, но с экраном лэптопа иметь дело гораздо проще, чем с живыми и такими знаменитыми в своей области людьми.
        – Просто концертная документалка, как снимают многие артисты. Только без концерта. Там был акустический сет и ответы на вопросы.
        – Ты организовала интервью? – поинтересовался Ник. Его темные небольшие глаза смотрели пристально, и Джо хотелось спрятаться за свой монитор целиком.
        – Не совсем, – попыталась она неловко улыбнуться. – Я просто проводила много времени с ними, задавала вопросы в любое время, снимала репетиции и обычную жизнь. Чтобы все было натурально.
        – О, ну тогда понятно, почему Лекс выбрала тебя, – и снова взгляды между этими двоими были такие, что Джо прямо до дрожи захотелось узнать предысторию. – Музыканты-то хоть хорошие?
        – Обычная местная группа…
        – Я начинаю сомневаться, сладкая, что весь твой блог и этот фильм действительно делала ты, – по виду Алексы легко угадывалось, что она на самом деле ни в чем не сомневалась, а вот надавать по голове новой помощнице ей и правда хотелось. – Обычная группа! Они, между прочим, подписались с одним из крупнейших лейблов, и они же заявлены как вступительный акт для всей американской части будущего тура «Tricksters».
        Ник лишь присвистнул, но Джо уже была не здесь, она снова унеслась в воспоминания.

* * *
        Первый день в новой квартире. В новом городе. Одна. В красивом доме рядом с метро – такую квартиру она и не мечтала найти на самом деле. Небольшая: кухня, совмещенная с гостиной, диван, пара кресел и телевизор, две отдельные спальни с ванными комнатами. А еще потрясающая терраса на крыше, на которую имеют доступ все жильцы. Прямо как во всех крутых сериалах, которые она смотрела. Конечно, снимать такую одной или заселиться вместе с кем-то из девчонок – вот это был бы настоящий кайф, но и так все вышло лучше, чем представлялось. Хотя, по правде, представлялся всегда их совместный переезд со Скай и Троем, но Джо старалась не тревожить эти воспоминания, хранящиеся на страницах дневника вместе с вырезками видов Лос-Анджелеса и фото квартир.
        Джо полдня отмывала новое жилье. Не то чтобы оно было грязным, но это больше напоминало наказание за проваленный экзамен по единственному предмету, который всегда следует сдавать на отлично. «Не портить себе жизнь» – вот такое не академическое, но вполне правдивое название. Джордан никак не могла сбросить с себя ощущение полного опустошения, хотя вот – все сбылось. За окном – Город ангелов, в расписании – стажировка мечты, вот только внутри все раздроблено. Так хотелось позвонить Скай и рассказать обо всем. А еще Джо машинально продолжала представлять, как отреагировал бы Лео на все происходящее, что сказал бы… От этих мыслей становилось противно. Сначала от воспоминаний о Честене, потом – от самой себя, ведь она так и не смогла переступить эту отвратную историю.
        Но добило ее другое. Вещи дома она паковала наспех – времени было в обрез. И вот теперь среди одежды, блокнотов и любимых книг нашлась коробка… «Коробка разбитого сердца», «Коробка предательств», «Полное собрание разочарований» – как ее ни назови – она все равно мигала красным огнем, лежа на сером покрывале в ее новой спальне.
        Джо моментально убрала ее на дно шкафа, но спустя полминуты вернула на кровать. Села на пол, закрыла глаза, готовясь к погружению. Всю боль, все эмоции надо переживать, иначе однажды они вырвутся наружу, захлестывая каждую часть того, что ты успел выстроить, пока притворялся, что все хорошо. Джордан знала, что будет больно. Как тогда, когда она вернулась в Стоквуд. Как было каждый раз, когда она слышала его голос. Когда не могла произнести его имя. Когда вспоминала ту ночь.
        Ее рука потянулась к коробке еще до того, как она открыла глаза. Джо прекрасно знала, что внутри. Браслет, который ей подарили на фестивале. Тогда все искрило, становилось сложнее, но при этом – как же она тогда была счастлива! Ключ от базы. Той самой, где она провела самые прекрасные мгновения прошлого года. И самые отвратительные тоже. От той самой базы, которую она сожгла. Зачем ей этот ключ? Им нечего больше открывать – ни самой базы, ни той мнимой дружбы, ни любви. Последнее и вовсе – сплошная ложь. Хотя казалось совсем по-другому, когда на Джо была та самая футболка – она тоже лежала в коробке. Вот тут она сдалась. И заплакала. С одной стороны, она хотела, чтобы ничего этого никогда не было. А с другой… Эти чувства были самыми прекрасными и сильными за всю ее жизнь. Разве может быть такое ошибкой? Разве любить кого-то – это неправильно, это можно вот просто так опошлить и растоптать?
        В коробке нашелся и медиатор (правда, его она получила от Дома), и зажигалка, которую она стащила у Итана, все билеты и листовки… И рукописный текст песни, которая сплошь состояла из лжи. Так о ней ли пел Лео? Или просто совпало, так вышло?
        Джо взяла коробку и отправилась в гостиную. В холодильнике была бутылка джина – ее подарил на прощание Трой, неловко обнимая ее и пряча взгляд. Кажется, эту историю она тоже разрушила до основания. Как и саму себя. Нужно было собрать осколки, но сначала опуститься на самое дно – иначе никак. Откупорив бутылку и прихватив недавно заказанную еду, Джо опустилась на ковер перед телевизором. На экране загружались материалы для фильма о «LADE»: когда она узнала о стажировке, до завершения фильма было еще далеко, поэтому она описала идею и отправила то, что успела смонтировать к тому времени и еще пару кусков. Но ведь у нее до сих пор было почти готовое видео и еще десятки минут неиспользованных съемок. Джин заходил легко, пока на экране «ее мальчики» дурачились и пели любимые песни. А потом играли в «Я никогда не».
        – Я никогда не изменял, – гордо заявил Лео на экране, и Джо отсалютовала ему бутылкой.
        – Врешь, тварь, – с отвращением пробормотала она и сделала глоток. – Это я никогда не изменяла, а ты…
        Договаривать не хотелось. Джо поставила на пол бутылку, неловко стащила толстовку, в которой сидела, и натянула на себя футболку Лео. Она пахла… нет, не Честеном – дымом. Этот запах так и не выветрился, словно вселенная напоминала Джо о том, что она сделала. Ей не нужны были осуждения со стороны – она сама прекрасно понимала, что никакая измена, никакое разбитое сердце не оправдывали поджог. Она – преступница, пусть все и вышло само собой. Она ведь не собиралась это делать, просто боль захлестнула и… так вышло. У них вся жизнь одно сплошное «так вышло».
        Джо вытащила из коробки свитшот – их ведь таких четыре для каждой, кто был тогда на съемках. Интересно, носит ли его Скай? А Мейс? Вот Эмма давно не надевала – оно и понятно.
        – Я никогда не прыгал в толпу со сцены, – произнес на экране Итан, и дружный смех послышался из колонок. Лео тогда единственный выпил, и Джо долго допытывалась, что за история стояла за этим фактом.
        – И не прыгнешь, – беззлобно огрызнулся на друга Честен. – Потому что, пока ты из-за своих барабанов выберешься, все давно по домам разойдутся.
        – Я никогда не встречался с фанаткой, – заявил на экране Дом, смущенно улыбаясь. Джордан зажмурилась и закрыла уши руками, чтобы не видеть и не слышать ничего, что тогда происходило. Теперь все казалось бесконечным враньем, игрой на публику ради выгоды и имиджа. Как можно было так прогадать? Как можно было так разочароваться? Или нет, как можно было так очароваться, чтобы в итоге разочарованием разрывало тебя на куски?
        Джо просмотрела многое из того, что у нее было. Обещая себе, что это будет последний раз, когда она позволяет этой истории отравлять ей жизнь.
        И вот теперь она сидела в новом офисе и снова говорила о «LADE». Можно сколько угодно бежать от своих проблем и воспоминаний, но от себя убежать никогда не удается.
        – Да, они и правда хорошая группа. Но их контракт и тур случились уже после меня и моего фильма.
        – Думаю, твоя работа на этих ребят внесла свою лепту в то, что сейчас с ними происходит, – уверенно произнесла Алекса, и Джо словила себя на мысли, что никогда об этом не задумывалась. – Только не зазнавайся, сладкая.
        – И не собиралась, – Джордан хотела добавить, что ее работа принесла им пожар и убытки, но вовремя прикусила язык. Ей жутко не хотелось обсуждать «LADE» со своей начальницей. Вообще с кем бы то ни было. Возможно, это желание слишком явно было написано у нее на лице.
        Алекса долго вглядывалась в свою помощницу, а потом безапелляционно заявила:
        – Во вторник мы идем в клуб. Дресс-код – черное. Никаких фото и видео оттуда – иначе меня лишат клубной карты.
        – Что? – Джо даже не сразу поняла, что Алекса обращалась к ней. – Нет-нет, я никуда не собиралась идти…
        – Послушай, – Алекса развернулась к ней и отъехала на своем стуле чуть подальше, чтобы лучше рассмотреть глупую девчонку, которая отказывается от таких предложений. – Если ты собиралась сидеть по вечерам дома, смотреть «Холостячку» и набивать живот едой из соседнего супермаркета, то стоило остаться в этом твоем… типичном небольшом городке с перспективами жить тихо и невзрачно. Но раз ты здесь, то развлекайся и налаживай контакты – без этого пропадешь, а я тебя вечно тащить не буду.
        Джордан хотела возразить, что Иствуд – вполне себе милый городок, но вот только она сама бежала оттуда со скоростью кометы. Можно сколько угодно зализывать раны, прятаться и скулить, но начальница была права – раз она приехала в Лос-Анджелес, то стоит получить от этого города все, что он мог предложить.
        – Хорошо, – покорно согласилась она, и Ник – почему-то именно он, а не Алекса – победно улыбнулся.
        – Вот и отлично. Вторник, черное… Остальное я напишу тебе. И улыбайся, сладкая!
        Джо прикусила язык, чтобы не начать спор о том, что она вовсе не сладкая – Алекса и так была слишком благосклонна к ней, чтобы испытывать ее терпение снова и снова. Что ж, видимо, с этим скрипящим на губах прозвищем придется сжиться. И прикупить что-то черное – раз уж ее ведут в закрытый клуб. И больше никаких «LADE» в ее жизни – теперь уж точно.
        Как раз в этот момент ведущий утреннего шоу закончил подводку, и в эфире зазвучала песня «молодой, но очень многообещающей группы». Джордан едва сдержалась, чтобы не выбежать из комнаты, – голос Лео, вопрошающий, ради чего мы живем, она узнала бы из миллиона. Потому что такие истории живут в тебе всегда, даже если ты очень хочешь забыть.

* * *
        В доме было чертовски тихо. Возможно, и раньше так бывало – Эмма просто никогда не обращала на это внимания, не ощущала так остро. Джо уехала слишком быстро – Эмс просто не успела смириться с мыслью, что теперь она одна. Хотя, по правде говоря, она в принципе не была уверена, что когда-нибудь свыклась бы с таким положением дел. Всю жизнь Джо была рядом. Катала на качелях в саду, играла с ней в куклы, усаживала перед теликом, пока они со Скай играли в свои «взрослые» игры, в которые допуска малявкам не было никакого. А потом они просто смирились, что у Джордан есть вот такое эмоциональное приложение в виде Эммы, и стали везде брать ее с собой. Сестра всегда ее покрывала, помогала и вытаскивала из передряг – а в них Эмма попадала с завидным постоянством. И практически все приключения в ее жизни были связаны с Джордан, а об остальных сестра все равно всегда знала. Они были лучшими подругами – до того как… До того как Эмма втянула Джо в историю, разбившую ей сердце. Оказалось, что без Джо она абсолютно одна. Скай почти не появляется, Николь готовится к новой работе, а Мейс теперь сложно представить
без Арти – если такое вообще когда-то бывало. И хоть с последними Эмс часто зависала в школе, но их влюбленные взгляды, какая-то бесконечная общая волна оставляли для нее участь третьего лишнего, хоть Мейс и пыталась всеми силами не допустить этого.
        Отправив Джо в другой город и слегка отойдя от нервного срыва младшей дочери, родители принялись говорить о том, что ставило Эмму в тупик еще больше, чем поиск точки опоры без сестры. О колледже. Мейс и Арти давно уже все решили, Джо когда-то сдалась на милость родителям, Скай и Николь пусть и по разным причинам, но остановились после окончания старшей школы… А Эмма не знала, что ей выбрать. Куда пойти, что изучать, что ей вообще делать с собой. И хоть родители всегда сомневались в Джо, теперь, когда она смогла доказать, что достойна уехать и работать в огромном городе, Эмма становилась младшей, непутевой дочкой. У нее не было таких талантов, как у Джордан, не был столько смелости и стремлений. Сейчас у нее не было ничего. Казалось, что этот период веселья не закончится никогда, но все оборвалось слишком быстро и внезапно. Никакое счастье не длится вечно просто потому, что никто бы не вынес столько – свихнуться можно и от того, что почвы под ногами больше нет.
        Эмма бросила куртку на кресло у входа – мама опять будет неодобрительно смотреть на нее, но ругать не осмелится, – захватила пачку шоколадного молока и остатки вчерашней курицы с фасолью и пошла наверх. Оставив еду в своей комнате, она осторожно заглянула к Джо, словно боялась потревожить сестру. Но тревожить было некого. Стены опустели, милые вещицы и игрушки были уложены в коробки и спрятаны в шкафу или гараже. Нет, комната не выглядела пустой или голой – она ждала возвращения Джо хотя бы на праздники, – но сразу ощущалось, что здесь никто не живет постоянно. А ведь прошла только пара дней. Эмме было невыносимо находиться здесь. Она схватила любимую подушку Джо, которую та почему-то не забрала с собой, и быстро рванула к себе, будто за ней гнался призрак вины перед сестрой.
        Эмма закрыла дверь и навалилась на нее спиной – в ушах шумело, а сердце ухало в низ живота. Она закрыла глаза и попыталась успокоиться – тревожность теперь появлялась неожиданно и впивалась в сознание, не позволяя найти точку равновесия. Эмма, скорее всего, простояла бы так гораздо дольше, но телефон, брошенный рядом с едой на кровать, безостановочно жужжал. Не выпуская из рук любимую подушку Джо – пушистую, цвета марсала, – Эмс подошла к кровати, забралась на нее с ногами и разблокировала экран. Много сообщений: в «твиттере», в «инстаграме», в чате ДжЭМСИ… В то же мгновение у тревожности появился официальный повод – Купер тут же открыла чат, где Никки и Мейс наперебой твердили о каких-то постах с хэштегом #подлые_фанатки. Пройдя по ссылкам, Эмма нашла целый аккаунт с постами о пожаре на базе (просто детективное расследование какое-то!), о приставаниях к «LADE», о ревности и мести… В общем, огромная куча грязи, которая так или иначе указывала на их компанию, но в большинстве своем – на Джо. Переезд в Лос-Анджелес тоже значился заслугой небезызвестных музыкантов, а вот сама «некая всем нам знакомая
особа» – неблагодарной тварью и тупой фанаткой, которая заработала себе славу за счет чужого таланта. Имен не было – ни в самом тексте, ни в подписи, – но все стороны легко угадывались. Хотя бы по количеству отметок в комментариях к этим постам. Кто за всем этим стоял, читалось между строк – Джо как-то сбрасывала им сообщения от «отчаявшихся дамочек». Сама сестра то ли еще не видела этого переполоха из-за работы, то ли делала вид, что это ее больше не касается. И, если честно, Эмма отдала бы многое за то, чтобы Джо никогда не видела всего того, что о ней – и о них в целом – сейчас писали в Интернете. Были, конечно, и защитники – судя по отметкам в «твиттере», Никки возглавляла этот фланг, – но и дерьма хватало с головой.
        Мейси
        Это же просто немыслимо! Все боготворили Джо, говорили, как много она делает, а теперь топчут ногами из-за какого-то неизвестного аккаунта!
        Мейси, видимо, так до конца и не втянулась во всю эту фанатскую жизнь, раз не понимала простых истин: фандом очень легко переключается с любви на ненависть и обратно. Не целиком, конечно, но очень массивно. Стоит только дать повод, бросить искру, которая сверкает чем-то неприятным для любимых артистов, и пожар ненависти и травли тут же охватит все и всех. Плюс у Джо всегда были недоброжелатели: те, кто хотел на ее место, кто ревновал ее к парням, кто давно твердил, что она просто использует «LADE» в своих целях, – все они сейчас получили практически благословение для утрамбовывания ее сестры в грязь.
        Никки
        Я подключила всех, кого могла, чтобы эту дичь нафиг убрать… или хотя бы перекрыть хорошими постами!
        Все-таки Эмма была права – командует парадом позитива в этой ситуации именно Николь. Она-то уж четко понимает, что перенаправить поток, который еще не выбрал сторону, вполне возможно.
        Джо, ты как вообще?
        Сестра не отвечала. Эмма хотела сама вступиться, но посчитала, что может сделать только хуже – как всегда. От беспокойства она то заламывала руки, то бесконечно обновляла страницы соцсетей, чтобы прочесть все, что появлялось… Пока не нащупала забытую рядом еду. Откуда ни возьмись появился адский голод, словно она не ела несколько дней, и Эмма принялась запихивать все в себя. Еда приносила какое-то странное спокойствие, словно все хорошо, она может со всем справиться. Но стоило ей закончить одно блюдо, как тревожность снова накрывала ее с головой, новая порция обвинений и грязи лилась отовсюду – и Эмма больше не могла справляться с чувством вины. Она сама подсунула Джо ребят, говорила о них все время, подталкивала ее к Лео. И вот теперь ее бедная сестра – даже сбежав – не может спокойно жить. Еда, принесенная с кухни, закончилась быстро, и Эмма полезла за снеками, которые купила по дороге домой. А еще у нее была спрятана пара упаковок печенья – она даже не замечала, как тащила домой кучу всякой еды, запасалась, а потом ела практически все свободное время.
        Джо
        Забейте… я подумаю, что написать и как закрыть эту тему. Эти дуры думают, что написали правду и выставили меня в плохом свете, но ведь это не вся правда. Думаю, они точно не захотят, чтобы все вышло наружу. В любом случае, извините, что и вас снова зацепило. А мне как-то плевать, что обо мне думает этот фандом.
        Эмма читала сообщение сестры и хотела кричать. Когда это Джо было плевать на несправедливость? А вдруг это помешает ее стажировке?! Что вообще произошло с ней?!
        Чувство вины текло по венам Эмс. Она настолько сжилась с ним, что уже и не представляла себя другой, не помнила. Казалось, она всегда была виновата перед Джо, просто нагло этого не замечала. А пока она расправлялась с большой упаковкой «Орео», телефон снова подал голос – на этот раз сообщением о публикации нового фото в профиле Дома. Эмс привычно открыла приложение и едва не разревелась. На фото – явно не постановочном, а очень теплом и случайном – он обнимал Зомби. Очень по-свойски, закинув руку ей на плечо, притягивая к себе. Она стояла вполоборота в его огромной потертой джинсовке и коротких черных шортах. Эмма не обратила бы внимания на ее одежду, если бы те самые шорты не демонстрировали длинные, загорелые и очень красивые ноги. Она могла ненавидеть Зомби за то, что та стала лучшей из всех для Доминика, но видеть, какая она красивая, почти идеальная, – это было крайне тяжело. Взгляд Эммы переместился с фото на печенье, что она как раз собиралась отправить себе в рот, и в этот раз она ощутила омерзение. Вокруг на кровати лежали пустые контейнеры и пачки, крошки впивались в голые лодыжки, а
желудок напоминал огромную полную бочку. Эмс отбросила печенье в сторону и подошла к зеркалу. Оттуда на нее смотрел кто-то другой. Волосы связаны в хвост, потому что она так и не сходила на стрижку, вокруг глаз – тех самых, огромных рыбьих, – темнели круги от недосыпов и волнений, щеки округлились, а некогда очень неплохой пресс – пропал. Эмма придирчиво осматривала свои бедра, ягодицы, руки и ноги. Она всегда была достаточно худой, да и сейчас не могла назвать себя полной. Но то, что от лекарств и еды она слегка прибавила, этого было не отнять. Вот только это «слегка» превращало ее в безобразное чудовище. Теперь Эмма понимала, почему Дом выбрал Зомби, а не ее. Кто вообще захочет любить ее такую? Это красивым девушкам можно ошибаться, а таким, как она, боль и страдания не прощают за поворот головы и длинные ноги.
        Эмма щипала себя за бока, рассматривая в зеркале, и ненавидела. На заднем фоне маячили последствия ее обжорства. Она чувствовала себя отвратительно за то, что съела столько еды – все это теперь превратит ее в еще более отвратительный кусок жира. Тревожность снова накатила – теперь уже вместе со стыдом и ненавистью, и Эмма не знала, как найти точку опоры, как успокоиться. В ее голове вспыхнула идея: избавиться от всего, и как можно быстрее. Она побежала в ванную, гонимая огромным желанием все исправить. Склонившись над туалетом, она закрыла глаза и засунула пальцы в рот. Вызвать рвоту оказалось плевым делом, когда ты очень хочешь избавиться от всего съеденного. Эмме почему-то казалось, что так она сможет наладить не только свой внешний вид, но и все вокруг. Просто стереть неправильные поступки, лишние калории и бесконечный стыд. Вот только глядя на себя в зеркало – те самые рыбьи глаза покраснели, губы потрескались, тушь смазалась, – она еще больше ненавидела и винила себя. Словно в мире не осталось других слов и чувств.
        Вернувшись в комнату, Эмма забралась под одеяло – ее трясло. Она пролистывала комментарии под фото Дома, читала все, что написали о Джо, и понимала, что без нее всем было бы гораздо лучше. Она очень хотела уснуть, но в последнее время спала плохо, часто просыпалась, маялась в полубреду. Или ела – чем еще было занять себя, когда на часах три утра, а сон никак не шел. Вот и в этот раз Эмс мысленно перебирала продукты, что ждали своего часа в холодильнике, и это было единственным, что приносило хоть какие-то положительные эмоции.
        Это пугало Эмму больше всего – у нее не осталось хоть каких-нибудь мало-мальских поводов для радости. Только пустота, голод и стыд.

* * *
        Вести интернет-войны в ночь перед первым рабочим днем – крайне плохая идея. Но поняла это Николь только наутро, когда пришло время вставать и отправляться на радио. Хорошо еще, что Крис выходил в эфиры днем, а не вел раннюю утреннюю программу – тогда пришлось бы и вовсе не ложиться.
        Покрутившись у зеркала – взъерошить пепельные волосы с темными корнями, подровнять стрелки, накрасить губы помадой сливового оттенка, – Николь набросила куртку на толстовку из мерча «Tricksters» и проверила наличие обезболивающих в сумке. Внезапно для себя самой она очень разволновалась. Вряд ли работа на радио сравнится по тяжести с ее «куриным адом», но все же это было что-то новое, ответственное и непредсказуемое. Ее новый начальник… если говорить честно, то Криса она терпеть не могла заочно – еще когда у него в подчинении была Джо. А на первой личной встрече эта нелюбовь только усилилась: Крис казался напыщенным, самовлюбленным и беспардонным. Зная свой характер, Никки предполагала, что придется ей несладко. Главное, чтобы не выгнали через день – Джордан ведь поручилась за нее как за саму себя, очень не хотелось подводить подругу. Ей и так хватало. Только она, казалось, уехала подальше от печальных событий, как тут же ей в спину полетел топор от возомнивших себя праведными судьями дамочек. Никки никогда не смотрела на возраст фанатов – какая разница, пятнадцать тебе или пятьдесят, если что-то
вдохновляет и делает тебя счастливей. И то, какой ты человек, тоже возрастом не определяется: вон Мейс и Эмс были еще очень юны, но куда добрее и адекватнее, чем те самые дамочки. Поэтому ненависть, которая как топливо бурлила в Николь, была продиктована не возрастом, а тем, как себя вели эти женщины. Ей очень запомнилась фраза Джо, что они «купили себе мальчика» – так оно и получалось. Многие фанаты помогают своим кумирам – в том числе и материально, – но зачастую благодарности и мерча с билетами хватало выше крыши. А эти три девицы старательно отгораживали всех, кто им не нравился, словно забирали «LADE» в безраздельное пользование. Да и весь этот спектакль с разоблачением Джо и их компании. Разве взрослые люди так поступают? Нет, Никки не обеляла подругу – та зря сожгла базу, и все это понимали. Да и Джордан признавала вину и была готова понести наказание. Но вот так лить грязь, заводить аккаунты, натравливать подростков – а в том, что дамочки все сделали чужими руками, Никки была уверена на все сто. Это мелочно, подло и гадко. Поэтому она и пыталась восстановить хоть какой-то баланс в этом
чертовом фандоме: не только из-за Джо, а еще и ради самих этих глупых фанатов, которые просто повелись и будут теперь плодить ненависть. И, конечно, из-за ребят. Честен ей теперь противен, но остальные… Итан и Рокстеры не заслуживали такого.
        Никки обернулась к столу, над которым висели фото с ребятами и ДжЭМСИ. Вон в самом центре красовался кадр с фестиваля: высокий, слегка неуклюжий Доминик, щурится на солнце, а она обнимает его и улыбается так, что щеки вот-вот лопнут. Конечно, это ведь было до того, как он отправил ее в изгнание френдзоны – очаровательно и искренне, как всегда, но от этого не менее болезненно. Никки очень хотелось бы, чтобы после таких ситуаций срабатывал рефлекс «разлюбить» – и ты сразу бежишь счастливый в новую жизнь. Но так не бывает. Может, конечно, и к счастью, ведь сколько прекрасных песен не увидели бы мир, существуй такой рефлекс на самом деле. Но она не умела писать песен, и отключать свою заботу и нежность по отношению к Дому – тоже. Появление Зомби подлило масла в огонь, хотя, конечно, больше в костер Эмс, чем в ее собственный. А потом жизнь завертела так, что было не до любви – по крайней мере не до своей собственной. И вот сейчас, глядя на это фото, Никки с удивлением обнаружила, что больше не щемит. Что она может свободно дышать, и думать о Доме ей ни капли не больно. Ладно, не то чтобы ни капли, но
все это скорее было признаками не до конца заживших ребер, а не чувств. Теперь она просто переживала за него, как за старого друга, как за любимого брата, но целоваться снова не полезла бы. Ей даже стало немного неловко – вряд ли Доминик ощущал себя комфортно в тот день.
        Никки посмотрела на себя в зеркало и сделала фото – ее социальные сети сейчас были куда популярней, чем она когда-либо могла представить. Не то чтобы это было очень важно, но приятно, конечно. Особенно когда сотни людей писали хорошие слова, поддерживали и ободряли – это ей сегодня пригодится.
        Все меняется очень быстро, новое немного пугает, но главное остается неизменным – «не сдавайся, пробуй и верь в себя!».
        Довольная и фото, и подписью с цитатой из неизменных «Tricksters», Николь спустилась вниз, чтобы поцеловать маму и забрать свой обед.
        – Ты думаешь, – поинтересовалась она, глядя на размер бумажного пакета, – что я останусь там на всю неделю? Мам, это не пансион, это – работа. В нашем городе, недалеко тут…
        – Не ерничай. Угостишь босса или кого-нибудь еще. Я просто хотела поддержать тебя…
        – Ну, – Никки приобняла расчувствовавшуюся маму и поцеловала ее в щеку. – Спасибо большое. Ты все сделала идеально. Я возьму твою машину, ладно?
        – Бери, конечно. Я сегодня все равно буду весь день заниматься переводами, а отец уже уехал на работу.
        – И мне пора, – Николь глянула на телефон и схватила пакет с едой. – Еще опоздать не хватало в первый день! До вечера!
        Мамин видавший виды «Шевроле» непонятного цвета – Никки даже не помнила, каким он был в самом начале, – покорно ждал в гараже. Их дом заметно выделялся среди остальных. Ремонта не было давно, а всем бесполезным украшательством и созданием «имиджа для соседей» их семье заниматься было некогда. Простой, слегка посеревший от времени, он чем-то напоминал Никки ее саму. Она, конечно, выглядела более ярко, но совсем нетипично для девушек ее возраста. Скорее напоминала неформалку из прошлого со всеми своими тату, короткими волосами, любовью к черному цвету – от лака для ногтей до привычных скинни, которые и сейчас были на ней, неизменными стрелками и кучей атрибутики и мерча. Никаких длинных разноцветных ногтей, модных нарядов, экспериментов с макияжем и трендовых фото в «инстаграме». Никогда еще до этого Никки не чувствовала такого единения с местом, где прожила всю жизнь. Два простых, непохожих на других существа – да-да, свой дом она всегда считала неким существом, живым и дышащим, – но крайне честных и непоколебимых. Подмигнув своей родственной душе в мире зданий, Николь завела мотор и двинулась
навстречу новой работе – Крис уже успел прислать ей сообщение с напоминанием и просьбой – читай приказом – захватить кофе.
        – Ты бы лучше работал так, кретин самовлюбленный!
        Старый пикап на стоянке у «Eastwood Wave» выглядел чуждо и одиноко. Не слишком крутые, но гораздо новее и красивее, чем их непонятный «Шевроле», машины блестели на солнце и словно нашептывали Никки и ее калымаге, что им тут не место. Но Фостер никогда не сдавалась: ни после смерти Алекс, ни когда заболел отец, ни когда пришлось отказаться от колледжа, ни перед теми, кто считал ее сумасшедшей и тупой – она всегда могла устоять на ногах и дойти до цели. Вот и сейчас она возьмет себя в руки, выйдет из машины, войдет в здание радиостанции и принесет Крису-бледному-поганцу его ореховый раф.
        – Нам скоро в эфир, – вместо приветствия проговорил Крис, как всегда без всяких эмоций. Он словно берег их только для себя, а на всяких там помощниц и коллег не разбазаривал. Может, это было разумно и даже полезно, но превращало Бранвела в какого-то робота-альбиноса. – Я пока не давал тебе заданий, но скоро ты начнешь готовить некоторые материалы для меня, как Джей делала.
        – Хорошо, – стараясь не вылить кофе на голову начальнику, Никки поставила перед ним стакан с рафом и тут же отошла подальше.
        – И, когда к нам приезжают гости, ты делаешь фото, трансляции. На тебе все наши страницы в социальных сетях и блог. И выездные командировки на разные музыкальные и не только события. Там ты снимаешь, делаешь фото, пишешь потом отчет в блог. В общем, попроси Джей сбросить тебе перечень всех обязанностей и всяких там источников – у нее должны быть наработки.
        По спине Никки медленно опускался холодок: когда об этом говорила Джо, подбадривала и обещала помощь, все выглядело не так страшно, как сейчас из уст Криса. Что она тут забыла? Какой блог, какие трансляции, какие командировки?
        – И если Джей была здесь на полдня, то ты на полный рабочий, пусть пока и на испытательном сроке. Так что требовать с тебя мы будем больше, а Джей поставила высокую планку. Иначе ее не забрали бы из-под моего крыла в Лос-Анджелес!
        И вот тут Бранвел засветился, словно неоновая вывеска у придорожного мотеля. Он искренне верил, что слепил Джо сам, сделал из нее профессионала и именно поэтому она получила свой шанс. Странно, что еще не потребовал компенсации – Никки не удивилась бы.
        – Пойдем в студию, – не дожидаясь хоть какой-то реакции от своей помощницы, Крис собрал какие-то бумаги со стола и направился в соседнюю комнату. Николь была здесь раньше, когда приходила на собеседование вместе с Джордан, но сейчас эта святая святых «Eastwood Wave» выглядела в глазах Фостер мрачным подземельем из страшной сказки. С каждой секундой уверенность в своих силах покидала Никки, а отношение Криса только усугубляло положение. Она села напротив начальника, приготовилась смотреть и слушать, запоминать и учиться – никто не собирался давать ей поблажек или растягивать адаптацию на несколько месяцев. Никки повернула голову к стене с фотографиями и остановила взгляд на шаржах, нарисованных кем-то на флип-борде. С одного из них на нее смотрела Джо с огромными синяками под глазами, но крайне похожая на оригинал.
        «Мы ведь прорвеемся, подруга?» – мысленно поинтересовалась Николь у шаржа, надеясь, что все и правда будет лучше. У каждой из них.

* * *
        Скай заглушила мотор, но смотрела на руль, почти не отрываясь. По идее, сейчас она должна была ехать в Сан-Франциско. Но найдя себе оправдания в виде покупки веганского завтрака в любимой лавке, Скайлар сделала круг по Иствуду и остановилась недалеко от дома, в который она поклялась больше никогда не возвращаться. Просидев так несколько невыносимо долгих минут, она все же подняла голову, чтобы увидеть крыльцо и дверь дома Троя. Здесь ничего не изменилось, разве что она не выходила больше из этих дверей на пробежку, а наблюдала издалека, как шпион в каком-нибудь сериале про ФБР. Или скорее как полная дура, которая никак не могла отпустить своего бывшего. Что ожидала она здесь увидеть? Или кого? То, что Джо уехала, она, конечно знала. Отрезать себя полностью от бывшей лучшей подруги не выходило хотя бы потому, что Скай все еще общалась с остальными девчонками. Реже, в основном онлайн, но все-таки окончательно мосты не жгла. Если быть честной, она панически боялась остаться одна. Как мама. Наедине с этой самой мамой и последствиями всего произошедшего.
        Скай посмотрела на часы: еще минут десять – и откладывать выезд дальше будет просто невозможно.
        – Ну же, Келлет, подай признаки жизни! – она нервно стучала пальцами по рулю, боясь и желая увидеть Троя. В голове роились сотни вопросов. Он скучает? Жалеет, что они не вместе? Вспоминает ее? Он один или уже нашел кого-то? Или, может, переезд Джо не помешал их бурным отношениям? И почему ее вообще до сих пор все это волнует?! Трой явно дал понять, что больше она ему не нужна, тогда почему она с упорством мазохиста проверяет его страницы в Интернете, проезжает мимо адвокатской конторы, а сейчас вот стоит тут как полная идиотка и ждет, что дверь откроется и…
        И на пороге показался Трой. С новой стрижкой и в куртке, что она подарила ему. Он привычно ощупал все карманы, пока нашел ключи – порой Скай крайне раздражала его забывчивость, а сейчас эти действия отозвались в ней горькой теплотой. Вся эта картина была такой знакомой, что Скай на мгновение захотелось выскочить из машины, подбежать и обнять Троя. Она знала, как он пахнет, что лежит у него в карманах, сколько будильников он ставит с вечера и какое радио он включит через мгновение, когда сядет в машину. И ей очень хотелось верить в то, что он действительно один. Не то чтобы она не желала счастья Трою, нет, он как раз заслуживал его больше, чем кто-либо другой. Но пока было слишком рано, слишком больно увидеть его с кем-то. К сожалению, Скай действительно знала, каково это.
        Проводив Келлета взглядом до машины и дождавшись, когда он отъедет от дома, она снова завела мотор и поспешила покинуть «место преступления». То, что Трой выходил из дома один, да еще и в ее подарке, немного успокоило Скай – она бы точно не стала носить подарки тех, кого ненавидит. Так что, может, со временем она сможет хотя бы заговорить с ним снова. Потому что ей не хватало его шуток, советов, дурацких предложений. Просто его голоса, спокойствия, которое он привносил в ее жизнь, уверенности и тепла. Дни проходили, и лютая злость сменилась огромной пеленой тоски, которую Скай лечила как умела – вот такими «шпионскими играми» и работой. И сейчас первому следовало уступить место второму.
        – Позвонить Энди, – проговорила она почти по слогам, чтобы умная машина поняла ее с первого раза и ей не пришлось снова извиняться перед не теми людьми за случайные звонки.
        – Скай? – послышался сонный голос на том конце. – Ты уже приехала?
        – Нет-нет, Энди, я только выехала, звоню сказать, что немного задержусь…
        – О, это прекрасно!
        Скай даже не нашлась с ответом. Энди не был строгим боссом, но ее точно впервые в жизни поощряют за опоздание. Правильно расценив ее молчание, Рэндфорд тут же решил объясниться:
        – Я просто только ночью прилетел со съемок, а не вчера вечером, как планировал. Не стал уже переносить встречи и дергать тебя в такой час.
        Скай улыбнулась. Вообще-то, она радовалась любым сообщениям от Энди. В любое время суток. Во-первых, потому что работа отвлекала от других мыслей, которые никак нельзя было назвать позитивными. А во-вторых, каждое утро ей все еще приходилось напоминать себе о том, что она работает на Энди Рэндфорда. И может вот так ему позвонить. И обнять при встрече.
        – У меня здесь будет пара свободных дней, чтобы встретиться с тобой и остальной командой, а потом я улечу на съемки финальных эпизодов. Так что нам предстоят тяжелые деньки. Готова?
        – Да, капитан! – пропищала Скай в ответ и рассмеялась вместе с Энди. – Я тогда сначала по своим делам, а ты набери мне, когда отдохнешь. Можешь не торопиться, я все равно останусь на эти дни в городе.
        – А твой парень не будет против? А то ты все время мотаешься, даже как-то неудобно перед ним…
        Скай так и не рассказала Энди о том, что случилось в ее личной жизни. Она не хотела, чтобы он чувствовал себя виноватым – а ведь Рэндфорд именно такой человек, он обязательно будет переживать. Но врать ему было гораздо тяжелее, чем признаться в своих ошибках. Даже по телефону.
        – Нет у меня больше парня. Так что никто не против моих поездок, Энди.
        Тяжелый вздох заполнил собой, казалось, весь салон машины. Скай старалась концентрироваться на дороге, ведь напоминаний о Трое ей сегодня хватило сполна, а значит, поддаться эмоциям и разрыдаться она может в два счета.
        – Ладно, поговорим при встрече. Будь внимательна, хорошо?
        Рэндфорд сбросил звонок, и Скай поняла по тону последних фраз, что разговора ей не избежать. Энди был не только отличным актером, но и чертовски чутким человеком, которому доверяешь с первых минут и позволяешь влезть тебе в душу когда угодно. И он обязательно добирался до сути проблемы, так что рассказать о сорванной помолвке, Джо и вообще всей этой печальной истории придется, хочет она того или нет. Скай включила радио погромче и прибавила скорость – в Сан-Франциско ее ждала не только работа, но и встреча с риелтором.
        – Я пришлю тебе варианты, – Питер, молодой, но хваткий парень, расплатился за ланч и посмотрел на Скайлар. – Думаю, мы подберем лучший вариант аренды. А потом и покупки.
        – Конечно, подберем, – ухмыльнулась Скай, – иначе ты от меня просто не отвяжешься.
        – Тогда я еще подумаю, насколько хорошо искать тебе жилье, – чуть более многозначительно, чем стоило, ответил Питер и поцеловал Скай в щеку. – До встречи.
        Конечно, первому попавшемуся парню она бы не позволила такого. Но Пит был сыном друга ее отца, и они даже пересекались как-то в одном из путешествий Скай. А еще он оказался отменным риелтором, что облегчило ей жизнь – искать хорошее агентство, сомневаться и проверять крайне утомляло. Питер же выслушал все ее пожелания, лишних вопросов не задавал, четко сформулировал план и сроки действий, а еще был бесконечно мил и, судя по всему, положил на нее глаз. Давать ему шанс как парню Скайлар не намеревалась, а вот как риелтору – безусловно. Ей очень хотелось поскорее переехать подальше от мамы, прошлого и Иствуда сюда. Да и повод был приятный и вполне логичный. Хотя где-то глубоко в душе Скай была согласна с Николь, что вся ее жизнь в Иствуде и этот побег ничего хорошего не принесут.
        До квартиры Энди было совсем близко – Скай специально назначила встречу в кафе неподалеку, чтобы в любой момент можно было закончить разговор и помчаться работать, но Рэндфорд прислал сообщение только сейчас, так что можно было прогуляться пешком. Скай поставила плей-лист на случайный выбор, застегнула куртку – солнце спряталось, и ветер тут же не поленился напомнить, что сейчас зима, – и поспешила вниз по улице. Непонятно, как из нескольких тысяч песен в ее библиотеке выпала именно та, под которую они танцевали с Троем на школьном балу. Старая и знакомая всем «Wicked games», которая никак не подходила под ту бурю чувств, что испытывали они оба в тот момент. Так по-детски остро и драматично. Скай тогда хотелось кричать, что она как раз и хочет влюбиться в Троя, вернее, давно уже сходит по нему с ума, но слишком глупая и гордая, чтобы дать ему понять. Тогда это казалось невероятной историей, подходящей для книги или фильма, а не для сердца одной юной и такой независимой Скай. Сколько лет прошло с того момента? Шесть или семь? И вот как все закончилось. Скайлар ругала себя за то, что всегда
возвращается к мыслям о Трое, гоняет по кругу одни и те же аргументы, по сотне раз проживает возможные развития событий в своей голове. Но как по-другому, если она чувствует себя не целой без него?
        Квартира Энди – популярного актера кино и телевидения – находилась в обычном жилом комплексе, таком же, как и те, что рассматривала сама Скай для переезда. Еще один штрих к портрету Рэндфорда – идеального рыцаря в сияющих доспехах. Он мог покупать себе дома, запрашивать дорогие квартиры в качестве временного жилья, но он скорее купит новое здание для приюта бездомных животных, чем лишние апартаменты для себя. А еще он дал задание своей ассистентке заказать для всей команды еды – с учетом предпочтений и привычек каждого. Казалось бы, это сущая мелочь, они могли поесть до или после, сами заказать еду, но для Энди это меньшее из всего, что он мог сделать для каждого из них.
        Работа кипела почти весь день. Через пару дней Рэндфорд улетал обратно на площадку – последние съемочные дни обычно выпадали на середину весны, поэтому грядущие месяцы обещали быть крайне напряженными и для актера, и для его команды. Преддверие больших конов, финал сезона – жаркая пора. Нужно быть все время на слуху, подогревать интерес, планировать общение с фанатами и активности, которые ко всему этому можно подвязать. Энди всегда устраивает что-то особенное для всех мероприятий от имени своего фонда, тем самым делая добрые дела и увеличивая возможности для фанбазы, которые часто не могут приехать на кон, например, но крайне хотят помочь кумиру. Скай и сама была такой. Отец никогда не спрашивал, куда она девала деньги, а она перечисляла средства в фонд, скупала мерч и билеты на встречи, ездила на площадки и даже устраивала встречи фанатов близлежащих городов. Скайлар делала все, чтобы Энди ее заметил. Это казалось так важно – отдавать взамен, знать обо всем, что творится в фандоме, быть частью этого невероятного движения. Она когда-то даже влюблена была в Рэндфорда! Но рядом был Трой, и
настоящие чувства вытеснили платоническое фанатское увлечение. Сейчас же вся работа Скай заключалась в отслеживании фанатских настроений, взаимодействии с фанбазой и организации активностей для них. Никогда еще Скайлар столько не читала «твиттер» и «тамблер», не смотрела всякие обзоры на серии и отслеживала тэги в «инстаграме». Столько маленьких влюбленных девочек рассказывали миру о своих чувствах, ждали, когда же Энди начнет читать их в соцсетях и после этого уж точно заметит и влюбится. Скай смотрела на все это с какой-то материнской снисходительностью, зная, что почти все это перерастут, но сейчас для каждой такой девочки это жизненно важные вещи, значимые и драматичные. И если раньше ее бесили такие персонажи в фандоме, теперь она хотела поддержать и успокоить этих дурочек.
        А успокоить как-то следовало. Фандом рвало на части. Кто-то все время выискивал доказательства того, что Альди – реальны. Надо сказать, успешно, тем более Энди и Альма то и дело играли на нервах публики двусмысленными фразами в интервью, постами в соцсетях и появлениями на «дружеских» обедах и ужинах. Еще одна часть фандома чуть ли не волосы на себе рвала, доказывая, что Рэндфорд одинок и ждет свою любовь – естественно, кого-нибудь из фанаток. А вот менеджмент гнул свою линию: легенда об отношениях Энди и той самой Марайи Брук набирала обороты. Такое противостояние было крайне выгодно: чем больше каждый из фронтов ищет доказательств и активнее отстаивает свою точку зрения, тем больше шумихи вокруг Рэндфорда и сериала. А значит – выше рейтинги и больше денег. Менеджмент никогда не смотрит на фанатов как на людей, на истории и судьбы – для них это бизнес, категории и выгода. У Скай даже есть диаграмма о том, какими фанаты бывают, исходя из их возможностей и заинтересованности, – она по роду деятельности сменила углы обзора. Да, будь она по другую сторону, возможно, стала бы руки заламывать и
ужасаться – прямо как Мейс при первых встречах. Но цель менеджмента – делать деньги, а не проникаться заботой и любовью к фандому. У всех свои задачи – мир не стоит только на любви, как бы этого ни хотелось.
        – Завтра обсудим твои идеи? – Энди зевнул, заставляя всех в комнате вспомнить о времени.
        – Да, я внесу сегодня кое-какие корректировки, – Скай уже мысленно знала, что и где нужно переделать, куда попытаться перенаправить энергию фандома и чем удивить фанатов в этот раз. А заодно и самого Рэндфорда.
        – Отлично. Тогда на сегодня все. Я, если честно, так нормально и не поспал после перелета – уже не соображаю.
        – Завтра в одиннадцать? – уточнила Карэн, ассистентка Энди.
        – Точно, – он потянулся, становясь похожим на большого ленивого кота. Все засобирались – сидеть лишнего даже на таких полудружеских встречах не хотелось никому. Когда твой график не обрамлен в рамки привычных рабочих часов, и дела, звонки и в принципе вдохновение что-то делать может прийти в любую минуту, начинаешь очень яро ценить свободное время.
        – И отдохните вечером, – словно прочитав мысли Скай, раздавал наставления Энди. – Работа – это далеко не вся жизнь, даже не половина ее.
        – Ну-ну, – подколола его в ответ Винтеро – все прекрасно знали, какой Рэндфорд трудоголик.
        – Что это за намеки боссу? – тут же посерьезнел Энди, входя в роль как по щелчку пальцев. – Теперь, Скайлар, придется остаться на серьезный разговор. Я такие выпады в свой адрес не пропускаю.
        Коллеги Скай расходились, обнимали Энди на прощание и улыбались ей – все понимали, что босс шутит. Но вот сама Скайлар знала, что стоит за этим шуточным укором. Она присела на краешек дивана, словно готовая сбежать в любой момент.
        – Чай? Или что-то покрепче? – Энди заглядывал в комнату, спрашивая не столько о напитках, сколько о тяжести истории, которую ему предстояло услышать.
        – Порцией бурбона тут не обойдешься, – сдалась Скай. – Поэтому лучше чай.
        – У меня есть печенье – Альма в прошлый приезд спрятала пару коробок. Думаю, это как раз тот случай, чтобы уничтожить все до последней крошки.
        – По крайней мере, «уничтожить все» – самая подходящая фраза для моей истории. Если решишь снимать по ней шоу – назови именно так, ладно?
        – Клянусь на пачке печенья с веганским шоколадом!
        – Тогда я могу быть спокойна, – отозвалась Скайлар, хотя спокойно ей не было. Сегодняшний день почти целиком состоял из мыслей, воспоминаний, а теперь и разговоров о Трое. Как бы ей хотелось рассказать сейчас Энди, что она помолвлена, и все было прямо как в «Рухнувших небесах». Может, даже познакомить их с Троем – они точно поладили бы. Но вместо этого она жевала печенье и рассказывала, как подвела лучших друзей и мужчину, которого любила всю свою жизнь.
        – И даже не начинай думать, что ты можешь быть хоть как-то виноват, – Скай отхлебнула остывшего чая, чтобы проглотить ком из слез, который сковывал горло. – Это был мой выбор, мое решение и моя глупость.
        – И оно того стоило? – Энди выглядел очень расстроенным. Он всегда близко принимал проблемы тех, кто ему небезразличен, а с недавних пор Скай входила в число этих счастливчиков.
        – Это неправильный вопрос. Я ведь не променяла Троя на работу. Это нормально – иметь амбиции и хотеть чего-то для себя. Да, возможно, я слишком увлеклась, но я мечтала об этом так долго и старалась изо всех сил. Так вышло, Энди, понимаешь? Все совпало в самом отвратительном смысле, но… Может, так и должно было быть?
        – Ты серьезно сейчас?
        – У нас были не самые лучшие времена, – Скай часто вспоминала свои мысли до ссоры и размышляла, настолько ли спонтанен был их с Троем разрыв. – Да и то, что у них с Джо…
        – Послушай, – Энди снова перевоплотился – из босса в подобие отца или мудрого дядюшки. – Ты ведь тоже пыталась забыться, правда? Можешь не отвечать мне, но ты знаешь себя. Я не оправдываю твоего Троя, но часто одно плохое событие тянет за собой хаос из глупых поступков и решений. Это нормально – у нас сбиваются координаты и маршруты меняют полюса. Дай время и себе, и ему.
        – Не думаю, что мы… – начала Скай, но Энди тут же ее остановил.
        – Вот и не думай. Вообще. Это почти невозможно, но все-таки реально. Время покажет, что было случайным – непонимание или надежды на то, что это будет навсегда. Однажды ты просто поймешь, как поступить правильно. А пока давай попробуем вот это – с апельсином.
        Скайлар с радостью достала печенье из коробки. Возможность отложить вынос финального приговора на потом развязывала ей руки и позволяла жить, как бы это пафосно ни звучало. А еще внутри нее поселилась надежда на то, что однажды и Трой поймет, как поступить правильно. И тогда, возможно, их «правильно» совпадут – не обязательно в позитивном ключе, но главное, чтобы ни одному из них больше не было больно по вине другого.

* * *
        – Запомни несколько правил, – Алекса повернулась к Джо всем корпусом – насколько это позволял салон их «Убера». – Никаких фото и видео – только то, что делает фотограф в клубе. Просто забудь о своем телефоне. Никого не судим. Себя в первую очередь. Ничего не обсуждаем после – даже со мной.
        Джордан пожалела, что оставила дома куртку – после таких предупреждений ей стало холодно в тонкой прозрачной водолазке, на которой настояла Алекса. Хорошо еще топ разрешила надеть достаточно закрытый, а черные скинни Джо отвоевывала – Алекса до последнего пыталась переодеть ее в короткую джинсовую юбку.
        – Это закрытый клуб. Абсолютно. И главное там – комфорт и безопасность. Люди приходят туда оторваться, зная, что ничего не всплывет потом на страницах газет, в жалких сплетнях или за светским обедом. Это как семья – у всех свои скелеты в шкафу, надежно спрятанные и неприкасаемые. Ты сегодня – мой гость. И любая твоя оплошность может стоить мне карты. А значит – входа в клуб и моей вот такой странной названной семьи. Просто развлекайся! Все останется там, так чего себя сдерживать?
        – А если я сейчас выпрыгну из машины и убегу домой, вы уволите меня? – Джо было не по себе. Закрытый клуб, незнакомые люди, куча правил и полное ощущение своего несоответствия происходящему.
        Алекса откинулась на сиденье, словно этот небольшой вопрос утомил ее. Странно, но в закрытом, строгом черном платье и высоких ботфортах, когда голого тела почти не видно, она выглядела настолько сексуально и эротично, что оставалось лишь завидовать умению создавать вокруг себя нужную атмосферу и всегда выглядеть потрясающе.
        – Здесь я тебе не босс, – медленно проговорила Алекса, не глядя на Джо. За окном проносились яркие вывески и уличные фонари, но обе не следили за дорогой. Алекса и так прекрасно знала, куда они направляются, а Джо и с навигатором в руках не разобралась бы в этих бесконечных улицах, поворотах и жизни в целом. – Но если ты трусишь даже перед таким крохотным выходом из зоны комфорта – лучше беги прямо домой, я тебе говорила. Очнись уже и живи. Или мне каждый день спрашивать, зачем ты здесь? Пока ты сама этого не поймешь?
        С ответом Джордан не нашлась, да и Алекса его не ждала. Когда полюса успели так кардинально поменяться? Дома она сияла, учила жизни Эмс и Скай, направляла столько людей в фандоме и чувствовала, что знает эту жизнь как самую старую из подруг. А сейчас Джордан жалась на заднем сиденье машины, стыдясь себя и своей потерянности. Жалкая и ничтожная – вот какой она себя ощущала. Не могла никак нащупать точку опоры, чтобы ответить хотя бы самой себе. Кто она? Зачем она здесь? И как снова начать жить?
        – Я не буду учить тебя жизни, сладкая. Она сама научит, да и ты на дуру не похожа. Но позволь мне показать варианты?
        И пока Джо не успела опомниться, Алекса вытащила ее наружу и потянула за собой в здание старого театра – никаких вывесок и указателей она так и не смогла заметить. Зато внутри ее ждало много любопытного. Сам клуб, видимо, и правда базировался в театре или чем-то схожем. Высокие резные потолки, обшитые до середины тканью стены, кованые узорчатые перила лестниц. Много зеркал, роз и свечей на столах, что вытянулись полукруглыми островками у стен. Бар, словно огромный встроенный шкаф, музыка, которую ставит владелец клуба, и люди. Крайне разные люди: слегка фриковатые, почти раздетые, отрешенные, будто случайные посетители… Теперь Джо понимала, почему Алекса просила не судить и молчать. Входя в этот клуб, ты легально подсматриваешь в замочную скважину за десятком людей со своими странностями и предпочтениями. И самое важное: многие из завсегдатаев – знаменитости.
        «Черный – это отсутствие отраженного света, а значит – возможность для всего остального».
        Где-нибудь через год Джо смогла бы оценить преимущества такого заведения сполна, но пока она озиралась по сторонам, как брошенный котенок. Алекса – явно частый гость вечеринок по вторникам – тут же упорхнула в объятия многочисленных знакомых, ненавязчиво, но ощутимо подтолкнув Джо к бару. Пока она заказывала себе джин – совсем не черный, но крайне подходящий этому вечеру, – ее успел словить в объектив местный фотограф. Интересно, какой она вышла в этом кадре? Задумчивой? Грустной? Потерянной? В этом черном Вегасе можно было все, но Джо не знала, чего именно она хочет. Алексы на горизонте не наблюдалось, а больше она никого не знала. Конечно, можно было пойти и познакомиться, но не нарушит ли это правила клуба? Подставлять босса очень уж не хотелось.
        – Тебе здесь не нравится.
        Из-за шума музыки и приглушенного света Джо даже не сразу поняла, что эта фраза адресована ей. Да и кто станет болтать с незнакомкой в таком месте?
        – Да нет, здесь интересно.
        – Это был не вопрос.
        Джордан развернулась к говорившему, тот был одет в черную футболку с модными сейчас дырочками у ворота. Собеседник оказался достаточно высок – пришлось поднять голову, чтобы рассмотреть наглеца получше. Выразительные скулы, светлые глаза, волосы явно подвиваются – сейчас они собраны на затылке, но у висков русые плотные пряди выдают кудрявость. Взгляд зацепился за губы: идеально очерченные, даже на вид мягкие – и за что только парням такое сокровище? Многие девушки убили бы за такие губы, а этот, возможно, даже и не подозревает о такой привлекательной особенности своего лица.
        – Ты никого здесь не знаешь, поэтому тебе скучно, – парень улыбался, но совсем без издевки или превосходства.
        – Если бы я никого не знала, я бы все еще стояла у дверей. У дверей «7-Eleven»[11 - Сеть супермаркетов в США.].
        Незнакомец оценил шутку и отсалютовал ей своим стаканом.
        – Добавим тебе знакомых в этой вакханалии. Я Энтони.
        – Мелоди, – без заминки ответила Джо, озвучив свое второе имя. Когда-то они с Троем и Скай шутили, что будь она рэпером, то звалась бы Джей-Эм-Кей. Но сейчас это имя всплыло само собой. Не то чтобы Джордан хотела стать кем-то другим, нет, это все еще была она. Но немного другая, новая, без вороха воспоминаний и ошметков прошлого, что несли в себе и Джо, и Джордан, и уж тем более Джей Кей. Ее здесь никто не знает, да и от парня – пусть вполне себе симпатичного – она планировала избавиться в течение десяти минут. Почему бы не примерить другую сторону себя, раз все остается в этих диковинных темных стенах.
        – И с кем ты пришла?
        Ответить Джо, к ее огромному облегчению, не успела.
        – То-о-они! – протянул низкий девчачий голос. Его обладательница, крайне похожая на Никки девушка на полголовы ниже самой Джордан, тут же повисла на шее Энтони, едва касаясь носками пола.
        – Рад тебя видеть, детка. Сегодня сетишь?
        – Не знаю, – она замотала головой, рассыпая искры света от своих платиновых волос. – Я с Майком. Может, позже и зажжем.
        – Это вы можете!
        – А Джордан?
        Купер приросла к месту. Откуда эта девушка знает ее имя? Как сейчас не выглядеть дурой и обманщицей? Ну надо же было так глупо попасться в первую же вылазку в Лос-Анджелесе! Алекса точно ее уволит! И пожалеет, что вообще вытащила из Иствуда.
        – Он где-то там! Нас много пришло – у Кева повод есть, так что он, скорее всего, в самом темном углу диванов с выпивкой и какой-нибудь очаровательной девушкой.
        Джо не сразу поняла, что речь не о ней, а о каком-то их общем знакомом, которого по нелепой случайности зовут так же. Переводя дыхание, она даже не обратила внимания на оценивающий взгляд девушки в свою сторону и ее быструю фразу:
        – Ты от него не отстаешь. Не буду мешать.
        Она скрылась в толпе так же внезапно, как и появилась. Энтони снова обратил все внимание на Джо, потягивая свой напиток прямо из стакана, игнорируя тонкую короткую соломинку. Естественно, черную.
        – Как так вышло, что ты никого здесь не знаешь? Почти никого, – он тут же поправил себя.
        – Я совсем недавно в Лос-Анджелесе, – честно призналась Джо, боковым зрением пытаясь найти Алексу.
        – Серьезно? Недавно – это…
        – Пару недель.
        – И ты здесь?!
        Его негодование больно ударило по Купер.
        – А что, нельзя? На входе не спрашивали, достаточно ли я пожила в городе.
        – Уоу, а ты зубастая, мне нравится! – Его открытая и честная улыбка как-то не вязалась с тоном и содержанием фраз и тотально сбивала с толку. – Я же о другом. Ты здесь всего пару недель, и вместо того, чтобы смотреть, любить и вдыхать этот город, ты спряталась от него в этом подземелье? Почему?
        Такого поворота Джо не ожидала, поэтому и ответила честно, не выстраивая линию поведения или оправданий:
        – Потому что я здесь почти никого не знаю. А сама – заблужусь раз семь по дороге от метро до дома. Идти мне, кстати, пару минут. Я не самоубийца, а с моим умением ориентироваться мой хладный труп найдут на задворках через месяц.
        Энтони рассмеялся, отставляя полупустой стакан на стойку. Ему понадобилась всего минута, чтобы принять решение и озвучить свое предложение:
        – Тогда позволь мне показать тебе город. Прямо сейчас. Здесь тебе все равно смертельно скучно.
        – Но я тебя совсем не знаю. Просто уйти из клуба с незнакомцем, никого не предупредив… Ты серьезно?
        – Если кому и доверять в этом городе, – внезапно вклинился бармен, – то именно Тони. Честнее человека ты вряд ли здесь найдешь.
        – А предупредить ты можешь через него! – Энтони высвободил стакан из рук Джо и крепко взял ее пальцы в свои. – Он ждет тебя, ну! Это же Лос-Анджелес, нельзя прятаться от него – это ты еще успеешь. А вот влюбиться нужно как можно скорее.
        Джо никогда не сможет объяснить, почему кивнула в ответ. Может, виной тому улыбка, которой хотелось доверять? Или отсутствие комфорта в этом странном клубе. Или, может, вопросы, которые постоянно задавала Алекса, да и она сама. Но что-то из этого отключило предохранители в тот момент, и Джо, быстро шепнув имя и номер карты Алексы бармену, чтобы тот передал сообщение, крепче ухватилась за руку Энтони, выводящего ее из клуба. Она не хотела быть трусихой. Она очень хотела жить. И внезапная возможность влюбиться в город мечты казалась идеальным шансом.
        И Джордан наконец отпустила себя.
        Глава 7
        #зал_ожидания
        Я ненормальная, я неудачница,
        Я всех ненавижу и использую.
        Но я схожу по тебе с ума, ничего нового.
        Я одержима и сбита с толку,
        Я не доверяю никому вокруг.
        Но я схожу по тебе с ума, ничего нового.
        Bebe Rexha – I’m a mess
        – Я даже не знаю, как расценить твой вчерашний побег, – услышала Джо, едва переступив порог офиса.
        – Я передала тебе сообщение через бармена.
        Алекса прищурилась, пристально изучая свою помощницу. Джо оставалось только надеяться, что бармен ничего не перепутал, иначе вся эта ситуация выглядела крайне неприятно.
        – Вот поэтому я и не знаю, что думать. С одной стороны, ты сбежала из самого крутого закрытого клуба в городе, – Алекса даже не пыталась скрыть то, каким глупым поступком это выглядело для нее. – С другой – вроде как ушла не одна…
        Джордан выдохнула и позволила себе сесть на стул – теперь, когда все не так катастрофично, как казалось на первый взгляд, она могла перевести дух и с некоторой долей зависти отметить, что начальница выглядела так, словно провела вчерашнюю ночь в спа, а не в баре с бокалом в руке. То ли дело было в многолетних тренировках, то ли в генетике, а может, Алекса просто знала какие-то секреты преображения-в-два-счета-после-тусовок, но Джо на ее фоне откровенно проигрывала. Она не только чувствовала себя разбитой, но и выглядела соответствующе: волосы скрывали слегка припухшее лицо с глазами-щелочками, губы едва шевелились, а голова предательски гудела. И если в своей квартире парой часов ранее Джордан была окрыленной и вполне себе активной, то дорога в офис с монотонным аккомпанементом метро, спешащими людьми и достаточно лиричным случайным выбором плей-листа превратила ее в зомби, мечтающего только о кофе. Вернее, о сне и кофе. Можно вперемешку.
        – Я, конечно, рада, что ты послушала меня и стала заводить знакомства, – меж тем вещала Алекса, постукивая длинными темными ногтями по столешнице, словно она отбивала ритм своей речи – вот-вот и зачитает, активно жестикулируя и играя на камеру. Джо тряхнула головой, отгоняя слишком навязчивое сравнение. – Но я не такие знакомства имела в виду, сладкая.
        Понадобились долгие две минуты, чтобы в нейтральном «таких» Джо смогла нащупать намек и вспыхнуть факелом в полутемном офисе.
        – Я? Да нет… Алекса, ничего такого не было! Мы просто ушли гулять по городу, ведь я тут мало что видела. Я бы никогда!
        – Гулять?
        – Конечно, гулять! Я не стану бросаться в кровать к любому встречному, даже чтобы завести те самые полезные связи! И вообще… – Джо скрестила руки на груди, принимая защитную стойку – оскорбленная и внезапно пристыженная. – Я не обязана отчитываться, где и с кем бываю. А главное, для чего.
        – Смотрите-ка, у тебя зубы прорезались. Молочные пока, но уже неплохо.
        Джордан ожидала чего угодно: возмущений, злости, даже какого-нибудь наказания за ее дерзость, но точно не поощрений. Алекса умело выбивала ее из колеи день за днем, хотя до этого Купер считала себя достаточно стойкой и вполне умной.
        – Так с кем ты ушла? Не могу даже предположить, кто мог увести тебя оттуда смотреть город.
        Джордан больше всего боялась именно этого вопроса. Потому что Алекса определенно знала ее ночного провожатого. А еще потому, что это маленькое приключение хотелось оставить только для себя. Она уже сполна наелась открытости и мнений со стороны. Вся прелесть этой ночи была как раз в том, что никакого продолжения быть не могло. Ни номеров телефона, ни адресов, да она даже вторым именем представилась – никаких зацепок и обещаний. Только теплые воспоминания и непонятно откуда взявшаяся вера в лучшее.
        – Все, что случается в клубе, остается тайной, разве не так? Ничего не обсуждаем – даже с вами, – хитро улыбнулась Джо, и Алекса оценила этот пас. Еще пару минут они молча просматривали почты и рабочие чаты, пока внезапно не раздался крайне обескураживающий вопрос:
        – Влюбилась?
        – Я? Да нет, я же говорю, что мы просто гуляли, – Джо непонимающе принялась оправдываться, краснея и запинаясь. Полюса от «таких» знакомств до влюбленности поменялись слишком быстро, даже для ее начальницы.
        – Вообще-то, я имела в виду город, – Алекса нарочито не смотрела на Джо, пытаясь сдержать улыбку, – но тебя, сладкая, за язык никто не тянул.
        Джордан издала непонятный звук – Эмма всегда называла его «крик отчаяния мамонта» – и закрыла лицо руками. Почему в этом офисе она все время превращалась в Мейси, которая бесконечно оправдывалась, говорила глупости и настолько не верила в себя, что не отказалась бы от пары оплеух, возвращающих мозги на место. Ну или оплеухи можно было бы заменить на такие прогулки, как та, что случилась сегодняшней ночью.

* * *
        – Ты совсем не умеешь танцевать!
        Джо запрокинула голову, зажмуриваясь от хохота. Энтони кружил ее посреди улицы так быстро, что огни вокруг растягивались, расплывались бесконечными неоновыми линиями. Они путались в ногах друг друга, пытались сохранить равновесие и выглядели со стороны – так по крайней мере казалось Джо – как двое пьяных подростков, вырвавшихся на свободу.
        – Я и не утверждал обратного, – Энтони легко подхватил Джо на руки и перенес через пешеходный переход.
        – Эй, что за самодеятельность. Немедленно поставь меня на землю!
        – Да, тебе стоит немного «заземлиться».
        – Что ты имеешь в виду? – Джо поправила свой наряд и выпятила подбородок вперед, готовая скорее нападать, чем защищаться.
        – Полегче, зубастая. Это и имею в виду. Хватит сражаться – я не собираюсь тебя обижать. Можешь расслабиться. Или тебе не нравится прогулка?
        Ей нравилось абсолютно все. Шум ночного города, яркие вывески и полутемные улицы, есть тако возле крошечного вагончика где-то в Даунтауне, гулять в тяжелой кожаной куртке своего личного гида и танцевать вот здесь… Джо даже толком не знала где. Энтони заболтал ее, закружил, увлек в тягучую ночную жизнь Лос-Анджелеса, и Джордан не могла надышаться, желая впитать этот город, врасти в него окончательно и бесповоротно.
        – Кофе? – Джо указала в сторону маленького круглосуточного магазина на углу, и Энтони кивнул в ответ. Он по-свойски взял ее за руку, и Купер неожиданно для себя самой позволила эту вольность малознакомому красавцу из бара.
        – Так кто ты, Мелоди?
        – Не надо, – Джо откинулась на траву, отставляя в сторону стакан с холодным латте. – Зачем все эти фамилии, профессии, цифры… Есть мы, Лос-Анджелес и…
        – Проблема, – Энтони лег рядом. – Твоя проблема, Мелоди. В чем она?
        – Во мне? Я не знаю. Я… Я всегда думала, что проблема в том, что я живу не там, занимаюсь не тем. Но я переехала, у меня отличная работа, вот это вот все… А я ни черта не счастлива.
        – Но разве это не твой город мечты?
        – Ага. Город мечты, под завязку набитый людьми, которые талантливее меня, успешнее, красивее. Даже на той вечеринке, откуда мы сбежали, там же все были классные, отрывались, общались, как старые друзья.
        – Тебе про дружбу в Лос-Анджелесе рассказать?
        – Ой, да ладно тебе! Фейковость и все такое – бла-бла-бла. Но дело-то не в городе, понимаешь. Тут просто все больше напоказ, но и в маленьком захудалом городишке дружба может оказаться гнилой и ненастоящей.
        – Ты от этого бежишь?
        Джо не ответила. Есть ли разница от чего ты бежишь, если в конечном счете твой побег не приносит ни облегчения, ни покоя. Зато он приносит звезды над Лос-Анджелесом, приятное гудение в ногах и тепло куртки парня, которого Джордан планировала больше никогда не увидеть. Но даже это не позволило ей открыться Энтони – а говорят, незнакомцам рассказывать гораздо легче. То ли врут, то ли легче ей так и не стало.
        – Эй, не засыпай! – Энтони сел по-турецки и протянул Джо руку. Она неохотно поднялась и повторила его позу. Оказавшись так близко, Купер старалась не глазеть на его губы – надо же было природе так постараться! Он и так красавец, чего уж там скрывать. Глаза эти полупрозрачные – не ярко-голубые, а что-то ближе к серому, к дымке над водой, к светлеющему небу после грозы. Или вот эти завитки у лба – руки сами тянутся их потрогать, почувствовать мягкость и упругость волос – именно такими они казались, Джо решительно держала себя в руках. Пыталась держать. Чтобы как-то отвлечься, она нащупала свой стакан.
        – Редко такие тусовки в клубе заканчиваются холодным кофе?
        – Эммм… Никогда.
        – Она словно холодный кофе по утрам. Я пил всю ночь виски и колу[12 - Строчка из песни Ed Sheeran «Cold coffee».].
        – Ну, – отозвался на пение Джо Энтони, – теперь мы точно знаем, что ты не певица!
        – Дурак!
        – Это просто редкостная честность, цени!
        Плечи Джо затряслись – она сдерживала себя как могла. Все эти дурачества, перестрелки колкостями выходили так легко и забавно, так просто, как было… Как было в самом начале истории, которую хотелось забыть.
        – Ты счастлив? – Джо обрушила вопрос без предупреждения, меняя тему, меняя поток своих мыслей, пока не стало поздно.
        – Исходя из твоего описания, – тут же подхватил ее волну Энтони, – да. Я занимаюсь любимым делом, живу в самом потрясающем городе в мире – после Мельбурна, конечно, тут уже мое сердце не обманешь. Но знаешь, есть тысячи причин, которые порой ломают меня. Вверх, вниз, вверх, вниз – русские горки. От счастья и до отчаянья – никакие деньги, работа, «вот это вот все» не спасают. Все внутри.
        – А ты философ.
        – Не больше, чем ты. – Энтони кривовато улыбнулся – только левой половиной рта, словно целую улыбку Джо еще не заслужила. – Давай сделаем что-нибудь сумасшедшее?
        – Что?
        – Не знаю… Набьем тату, возьмем тачку в прокате и уедем… Чего тебе хочется?
        – Спать.
        Весь запал Энтони тут же угас. Ночь сдавала свои права, становилось зябко и неуютно. Джо вытащила из сумки телефон и вызвала себе «Убер».
        – Ты опять бежишь?
        – Мне пора, – она пожала плечами.
        – Я не о времени. Ты ведь не дашь мне шанса, правда?
        Джордан поднялась с земли, не глядя на собеседника. Она нарочито медленно снимала куртку, стараясь запомнить ощущение грубой кожи под пальцами, холодок, что тут же принял ее в свои объятия, и этого потрясающего парня. Вот бы встретить его целой, не сломленной, не отдавшей всю свою любовь. Может быть, этот вечер закончился бы иначе. Но сейчас она протянула Энтони куртку, на мгновение касаясь его руки, и, не давая себе шанса передумать, легко коснулась губами его губ. Энтони мгновенно ответил, но Джо быстро прервала поцелуй, пока это не зашло слишком далеко.
        – Спасибо.
        Сделав несколько шагов в сторону пылающего дальним светом такси, она обернулась:
        – Просто пирсинг. Хочу сделать пирсинг – все прозаично.
        Энтони остался стоять, принимая ее выбор. Джо, сидя на заднем сиденье «Убера», улыбалась. Никаких шансов, никакой надежды и легкий аромат его парфюма, зацепившийся за ее волосы.

* * *
        Весь рабочий день Алекса бросала в сторону Джо странные, оценивающие взгляды, словно припоминала, кто был вчера на вечеринке и мог увести девушку не в свои апартаменты, а на прогулку по ночному городу. Джордан старательно делала вид, что не замечает, и просто пыталась пережить этот день: ночная эйфория нет-нет да прорывалась сквозь усталость, придавая жизни новых свободных красок. Джо хотелось поделиться этой историей, но с кем? Здесь друзей у нее не было, а дома… Скай больше в подругах не числилась, с Эммой они отстранились друг от друга, Мейси и Никки явно были заняты своими делами. Решение нашлось само собой: едва Джо переступила порог своей квартиры, телефон разразился трелью звонка.
        – Привет, святой человек!
        – Ты невыносима, – усмешка в голосе Итана показалась родной. – Ты дома?
        – Только вошла.
        – Сбрось мне адрес – заскочу ненадолго.
        – Ты в Лос-Анджелесе?
        – Нет, из Стоквуда метнусь, сейчас только телепорт включу.
        – Не будь таким грозным – тебе не идет.
        Джордан посмотрела на свое уставшее отражение, окинула взглядом хаос, который остался после вечерних и утренних сборов, вспомнила, что в холодильнике есть только авокадо и пара яиц. Если с последним пунктом справится доставка – выбрать бы только то, что понравится им обоим, – то убрать определенно стоит. Если повезет, она еще и душ успеет принять.
        Спустя сорок минут Джо расхаживала по квартире туда-сюда с мокрыми волосами, прибирая последствия похода в клуб. Вода помогла прийти в себя – хотя в сон клонило немилосердно, – но Джо держалась из последних сил. Итан был именно тем человеком, с которым хотелось поговорить сегодня. Когда они вообще успели вот так сдружиться? Когда из тихого барабанщика новой группы он стал для Джо едва ли не самым близким человеком? В какой момент все грани стерлись, а главное – почему? Почему он прощает ее дурость, ее характер, да ту же базу даже? И почему она мечется по квартире в ожидании его?
        За размышлениями Джо едва не пропустила стук в дверь. Она освободила лицо от налипших прядей и поспешила открыть.
        – Свято… – договорить она не успела. В квартиру ворвалась маленькая собака – на вид джек-рассел-терьер, но Джо не стала бы ручаться. Пес прыгал из стороны в сторону, вилял хвостом и радостно потявкивал.
        – Привет, – Итан виновато пожал плечами, как школьник, толкнувший в столовой самую популярную девочку.
        – Это что? – Джо закрыла дверь за другом, неотрывно глядя на собаку.
        – Я подумал, что тебе не помешает компания.
        – Это да – спасибо, что пришел.
        – Я о собаке.
        – Оу.
        Джордан уселась на пол, позволив псу прыгать по ее ногам.
        – Я увидел ее в приюте, – Итан приземлился рядом, протягивая руку, чтобы почесать собаку за ухом. – И не смог оставить. Надеюсь, ты любишь собак.
        – Интересно, что было бы, скажи я, что предпочитаю кошек. – Джо взяла на руки собаку, погладила ее дрожащую спинку, и внутри что-то приятно защекотало. Так вот какие они – бабочки в животе! – Зовут-то как?
        – Хейли[13 - Хейли созвучно с английским словом hell, обозначающим ад.].
        – В ней самой есть что-то демоническое или это в честь меня?
        – Если бы я мог, Хейли осталась бы со мной, – Итан попытался забрать Хейли себе, но Джо вцепилась в собаку намертво. – Но мне бы себя оставить со мной, не то что кого-то еще. Я могу отвезти ее родителям, если что.
        – Если что? Если я окажусь бесчувственной стервой и выгоню эту прелесть вместе с таким хорошим другом на улицу?
        – А ты не выгонишь?
        – Еще раз скажешь такое – и сам увидишь. Лучше возьми на столе деньги и рассчитайся с курьером – он вот-вот придет. А то меня придавило к полу этой милой крошкой.
        Джо и правда легла на пол, позволяя Хейли бегать по себе. Оказалось, именно четвероного друга для полного счастья ей и не хватало. Словно милая собачья мордашка могла заполнить огромные дыры в ее спокойствии и самообладании.
        – Почему ты в городе?
        – Контракты, репетиции, подготовка, – Итан напрягался при каждом слове.
        – Тяжело?
        – Есть свои плюсы и минусы. Но пока быть гаражной группой мне нравилось больше.
        – Чем больше ты популярен, тем больше тебя судят, от тебя ждут и возлагают на тебя.
        – Ты подозрительно осведомлена, Джей Кей.
        Это имя, интонация, да и сама безобидная с виду фраза отзывались Честеном. Видимо, когда столько лет проводишь рядом с кем-то, невольно становишься похож в мелочах – Итан хоть и отдаленно, но напоминал Лео. Напоминал о Лео.
        – Я сегодня ночью гуляла по городу. Это просто сказка, – Джо не просто сменила тему, она насильно вырвала себя из цепких когтей воспоминаний.
        – Джо, ты нормальная?
        – Да я не одна гуляла, папа!
        – Не дай бог такую дочь. – Итан всегда вкладывал минимум эмоций в свои фразы, и, не знай его хорошо, Джо вполне могла бы подумать, что он серьезно. – И с кем?
        Джордан только и ждала момента рассказать, как весело и легко ей было ночью, как Лос-Анджелес покорил ее, как не вовремя ей встретился Энтони.
        – Почему ты не дала ему шанс?
        – Я не для этого приехала сюда, Итан.
        – Эй, Джей Кей, ты не можешь поставить жизнь на паузу. Она просто случается – и все. Ей неважно, для чего ты приехала, у нее свои планы. Может, этот Энтони и был планом?
        – Значит, план провалился. Я ничего о нем не знаю, ему я представилась вторым именем и номер не оставила.
        – Джо, – Итан все-таки забрал Хейли из ее рук, – хватит себя наказывать. Ты должна двигаться дальше. Помнишь, мы говорили об этом?
        – Я знаю, но… – Джордан поднялась на ноги, принялась беспокойно расхаживать по квартире. – Я словно в огромном зале ожидания. Только не знаю, куда ехать. Застряла и чего-то жду.
        – Купи уже билет. И не езди одна.
        – Хорошо, пап.
        Итан снова пропустил мимо ушей подкол, притащил китайскую еду, которую привез курьер, и устроился ужинать прямо на полу.
        – Ты сегодня очень закрытый, – осторожно проговорила Джо и поспешно добавила, замечая, как вытягивается лицо Итана: – Больше обычного. У вас какие-то проблемы?
        – Ты имеешь в виду группу? Нет, скорее наоборот. Но, как я и говорил, не мое это все. Какие-то дела для продвижения, статьи, выверенные фразы… Не то чтобы нас сильно ограничивали, но…
        – Ты хочешь играть.
        – Я хочу играть. На барабанах играть, а не в игры для картинки. Я все время не в своей тарелке, понимаешь? Вот, – он указал на Хейли, что пыталась сгрызть упаковку от еды, – по приютам хожу, чтобы отвлечься.
        – Интересный способ поднять дух, конечно. А… остальные как?
        Итан ответил не сразу. Джо напряглась, готовясь то ли к плохим новостям, то ли в целом услышать знакомые имена.
        – Остальные, – повторил он, – лучше, чем я. Дом тоже пытается выстроить раковину, но он легче идет на контакт. Адаму все в кайф, а Лео…
        – Говори уже, я не рассыплюсь.
        – Он на взводе. Все контролирует, просчитывает. Вцепился в этот шанс зубами – за нас всех.
        – Ну, ему не впервой играть в игры, – язвительно заметила Джо. – Но я надеюсь, что у вас все получится. Музыка ни в чем не виновата.
        – И ты тоже.
        Джордан махнула рукой, закрывая тему. Это было непривычно – слушать новости о «LADE» и не трепетать, не восхищаться и не иметь к этому никакого отношения. А еще не чувствовать ненависти. Джо ощущала боль, отвращение, но не желала Честену зла. Словно все произошедшее было не с ней и она – сторонний наблюдатель, которому все равно. Почти.
        – Ты, пожалуйста, звони мне и пиши, ладно? Не замыкайся там в себе. Я буду молчать, если нужно. Или показывать тебе Хейли. Кстати, нам нужно столько для нее купить! Чего расселся? Пошли, будешь помогать.
        – Да, мамочка, – передразнил ее Итан и приобнял. – Спасибо тебе. Ты лучший друг-дура, что у меня были.
        – А много было?
        – Ты единственная, Купер. Не переживай.
        Хейли весело подпрыгивала между Итаном и Джо, с нетерпением ожидая новых приключений.

* * *
        – Эмма! Как твои дела? Уже восстановилась после… своих проблем со здоровьем? – школьный психолог всего на секунду, но запнулась. Уж она-то должна называть вещи своими именами, но позорно избегала прямых разговоров.
        – Все замечательно, мисс Скотвелл.
        – Я просто хотела знать, – психолог сделала шаг вперед и понизила голос. От нее пахло дешевым лаком для волос, и у Эммы неприятно защекотало в носу. – Хотела убедиться, что у тебя все в порядке. Ты же знаешь…
        – Я всегда могу обратиться к вам! – Эмма улыбнулась, так и излучая благодарность.
        – Конечно. Кстати, еще не получила ответы?
        – Нет.
        – Я думаю, ты обязательно найдешь свой колледж – место, которое оценит по достоинству твои таланты.
        Эмма кивнула в ответ, едва сдерживая нервный смешок. Вряд ли где-то в почете ее главный талант – виртуозно врать. Она была опустошена, раздражена, взвинчена, но только не в порядке. И пока длился весь этот показной и никому не нужный разговор, Эмма прикидывала, сколько карманных денег у нее осталось. Есть хотелось жутко. Все эти разговоры о колледжах и талантах не только утомляли, но и пробуждали голод.
        – Что хотела от тебя Стелла? – Арти вырос буквально из-за плеча. Эмме и поворачиваться не нужно было, чтобы догадаться, что с другой стороны рядом идет Мейси.
        – Волновалась о моих «проблемах со здоровьем». Лицемерка.
        – Ох, ты сегодня не в настроении? – Мейси действительно оказалась справа.
        – Я просто устала. Не берите в голову. В пятницу вечером в кино?
        – Боюсь, что нет, – замялась Мейси. – Тут так вышло…
        – Пока она не вывалила тонну слов на тебя, скажу, что ее вызывают на работу. Монстры не дремлют, – вполголоса добавил Арти, наклоняясь к Эмме.
        – Прости, пожалуйста, – Мейс виновато нахмурилась. – Милтвуды куда-то идут, и монстрам нужна нянька. Ну или груша для битья – тут уж как пойдет.
        – Так возьми с собой Арти – он быстро их на место поставит.
        – А потом меня так же быстро оттуда выгонят.
        – Высокие отношения, – вздохнул Арти. – Вот так она в меня и верит.
        – Вы такие милые, – Эмма всплеснула руками, вызывая смущение Мейс и раздражение Арти. Эти двое так по-разному реагировали на одни и те же вещи, при этом абсолютно одинаково реагируя друг на друга. Про такие милые парочки обычно снимают фильмы на «Netflix», но Эмме повезло видеть их воочию. Даже Скай с Троем не были настолько «единым целым» в свое время.
        – Точно, Скай! – завопила Эмма, забыв о том, что весь последний монолог происходил исключительно в ее голове.
        – Даже боюсь уточнять логическую цепочку, – вздохнул Арти, так и не успевший поцеловать Мейс. – И что Скай?
        – У нее же день рождения скоро! Нам нужно что-то придумать.
        – Конечно, – Мейси перекинула рюкзак вперед, достала оттуда ежедневник, открыла на первой чистой странице и принялась записывать. – Нужно узнать, где она будет – здесь или где-нибудь с Энди. Я создам чат для подготовки. Ты, я, Николь, Джо…
        – Не думаю, что Джо впишется.
        – Почему? Они же всю жизнь дружат!
        – Мейс, они не общаются после всего, что произошло. Насколько я знаю, вообще не общаются. Так что ни Джо, ни Трой в этот чат не вступят. Есть только мы втроем.
        – Не то чтобы я пылал желанием, – недовольно заметил Арти, – но можно уже, наконец, считать меня членом вашей тусовки, а? Хотя бы с организацией я могу помочь, если у вас будет чисто девчачья вечеринка.
        Обе девушки недоверчиво уставились на Артура. Он влился в их общую жизнь как неотъемлемая часть Мейси, но чтобы он сам вписывался в их авантюры – это что-то новенькое.
        – Не смотрите так на меня! Просто вас трое, Мейс и Николь работают, а времени в обрез. Да и Скай мне симпатична.
        Эмма попыталась скрыть смешок до того, как Мейси собралась испепелить своего парня взглядом.
        – Дома поговорим, – с интонацией сорокалетней глубоко замужней женщины проговорила Мейси и поцеловала Эмму в щеку. – Мне пора бежать. С работы сделаю чат!
        Арти, которому поцелуй так и не достался, только и успел, что недовольно поворчать вслед убегающей Мейси.
        – Тебя подвезти? – поинтересовался он у Эммы, подбирая оброненную Мейси ручку. – Там погода отстой.
        – Нет, спасибо. У меня еще есть дела.
        Арти задержался ненадолго: он рассматривал Эмс так, словно хотел что-то сказать, но не решался. И она просила всех богов, чтобы он не начал неудобный для всех разговор. Неважно, о ее самочувствии, о Джо или еще о чем-то – любой разговор, стартовавший после такой неуверенности в глазах, априори становится неловким.
        – Ладно. Тогда увидимся!
        Эмма выдохнула, едва перед ней показалась спина Арти. Умел этот странный парень вовремя остановиться и не лезть в чужие дела, хотя Эмма была уверена, стоит ей только попросить что-нибудь – и он обязательно ринется на помощь. Просто потому что он невероятно для восемнадцатилетнего парня дорожит Мейси, а важные для нее люди, в круг которых по какой-то причине входит и Эмма, важны и для него. Но сейчас она не хотела помощи, успокаивающей болтовни – ничего такого. Разговор с психологом, напоминание о дне рождения Скай, который уже не будет таким, каким раньше, каким должен был стать и в этом году, – это выводило из себя, выбивало из-под ног Эммы и без того нестабильную почву.
        Дорога до ближайшего супермаркета заняла всего ничего. Эмма озиралась по сторонам, боялась, что ее кто-нибудь увидит. Что может быть плохого в походе в магазин? Содержание твоей корзины. Эмма бродила среди полок и хотела буквально все, что попадалось на глаза. Снеки, печенье, шоколад, батончики и жевательный мармелад, тостовый хлеб и арахисовая паста… У еды свой магнетизм, обещающий спокойствие и наслаждение. Дыра внутри Эммы росла с каждым днем, с каждым чертовым напоминанием, и приходилось ее заполнять.
        Вывалив продукты на ленту у кассы, Эмма медленно обвела взглядом людей, снующих вокруг. Внутренности жили своей жизнью, скручиваясь комком, вызывая тошноту от страха быть застуканной и голода. Эмма хотела есть – это единственное, что могло ее успокоить. Расплатившись, она запихнула заветные угощения в рюкзак, мелочь отправилась по карманам куртки, а остальное – в большой бумажный пакет. Еще у дверей супермаркета она открыла пачку печенья и баночку кокосовой воды с клубникой, держа покупки под мышкой, неловко выворачиваясь, чтобы ничего не уронить.
        Печенье закончилось еще до того, как Эмма пришла домой, но насыщения не наступило. У калитки она долго всматривалась в окна, приглядывалась к гаражу – не вернулся ли кто из родителей. Убедившись, что дорога чиста, Эмс прямо в куртке взбежала наверх. Она спрятала еду в шкафу, под кроватью, в комнате Джо – ведь туда никто не заходит. И даже в ту самую подушку сестры, которая теперь лежала на кровати Эммы. Страх, что ее застукают, копошился внутри, разгрызал границы дыры – и Купер спустилась на кухню, чтобы приготовить себе сэндвичей. Много разных сэндвичей.
        По телевизору как раз шла новая серия «Рухнувших небес», и Эмма устроилась с едой на диване. Странно смотреть одной. Без комментариев и умиления Скайлар и язвительных замечаний Джо. Эмма никогда не была глупой, она не надеялась, что мир не изменится – их счастливая фанатская жизнь не могла длиться вечно. Но она закончилась слишком трагично, внезапно и глупо, и привыкать к такому положению вещей оказалось сложно. В тот самый момент, когда герой Энди впился поцелуем в губы героини Альмы – давнишняя фанатка Альди внутри Эммы радостно завизжала, – телефон вспыхнул оповещением. Мейс создала чат для дня рождения Скайлар, как и обещала. Возможно, она делала это, второй рукой отбиваясь от детей – в той семейке возможно все, – но так или иначе чат выглядел скудно. Их было четверо. И только Эмма – из прошлой жизни Скай. Ни лучшей подруги, ни любимого парня… Если бы она только не притащила в их жизни «LADE»!
        Эмма опустила руку за новым сэндвичем и обнаружила, что тарелка пуста. Она съела все и даже не заметила. Еда, которой им раньше хватало на троих, теперь уместилась в одной Эмме. Паника поднималась откуда-то из низа живота, в то время как стыд заливал жаром вниз от макушки до самых пяток. Эмма побежала в ванную: если успеть «очистить» себя, то еда не превратится в жир, не обезобразит ее снаружи, так же как она безобразна внутри. Вызывать рвоту становилось легче с каждым разом. Если она не могла контролировать то, что и сколько она ест, то вполне может сделать так, чтобы это не отразилось на ее фигуре.
        Умывшись холодной водой, Эмма вышла из ванной. Ее немного трясло, тело казалось ватным и мерзло. Она старательно убрала все улики своего обжорства, вымыла посуду и постаралась заглушить невнятную тянущую боль внутри себя. Эмма улыбалась пришедшей домой маме, писала сообщения в чат, постила что-то в сторис «инстаграма», но внутри гудела, словно ветер, запутавшийся в металлической трубе.
        – Ты обедала? – Мама оценивающе взглянула на содержимое холодильника.
        Эмма обняла себя, закрывая дыру внутри от окружающего мира, и сделала то единственное, что могло заглушить этот чертов гул.
        – Нет, – соврала она. – Ничего не ела еще. Пообедаем?
        Мама довольно кивнула – накормить Эмму всегда было проблемой, а тут она сама просит. И никакого подвоха в этой просьбе мама так и не заметила.

* * *
        «…ты – лучшее, что могло произойти с нашим фандомом! С днем рождения, Мамочка!»
        Видео на экране застыло на этой фразе. Скайлар часто заморгала и посмотрела вверх, чтобы не заплакать. Она на посту меньше двух месяцев, а ей уже делают вот такие поздравления. Это… приятно? Нет, совсем неправильное слово. Это ощущение безоговорочной нужности и важности, это наполненность счастьем и благодарностью, это определенно любовь. Ежедневная упорная работа, нервный, изматывающий и странный со стороны окружающих труд, который вознаграждается сторицей любовью и поддержкой. Грязи, конечно, тоже хватает, но сегодня Скай решила не думать о плохом. Вот она – мечта всей ее жизни, разве можно после таких видео грустить? Она запустила видео сначала – прочесть каждое слово, не упустить ни одного момента, чтобы написать самую лучшую благодарность в мире.
        Вообще, сегодняшний день Скайлар планировала провести на работе, но Энди настоял на выходном. Спорить с боссом – плохая примета для карьерного роста, так что пришлось остаться в Иствуде. Выходить из комнаты не хотелось – там мама и несуществующий праздник. Скай не знала, как это – праздновать без Джо и Троя. Хотя как теперь праздновать с ними, она тоже не имела понятия. Но Интернет ждал новостей, красивых фото, подтверждения того, что она – успешная и счастливая, иначе кто доверится девушке-разрушившей-все? А лояльность фандома – главный ее актив на данный момент. Поэтому, вытерев наглые все-таки пролившиеся слезы, она принялась писать пост-благодарность за все поздравления. Отдельно – Энди за цветы и браслет из переработанного металла, его команде – за лучший в мире веганский торт, фандому – за видео и сотни сообщений в соцсетях. Как долго она мечтала о популярности и признании? Вот – лучше и не придумаешь. Почему тогда Скай чувствовала себя неуютно не только в собственном доме, но, казалось, даже в собственной коже. Все было не так. Цена славы оказалась предельно высока. Она бы променяла эти
сообщения на одно, но самое важное – от Троя. Или на безумную идею празднования от Джо. Скай все еще была зла на них, но не могла отрицать, что сама и подтолкнула обоих к предательству. Она первая, кто все разрушил, так что теперь придется встречать свои заветные двадцать один в компании беременной инфантильной алкоголички и кота. Ну хоть Бретти ее никогда не подводил. А вот мама…
        – Милая, – от ее потуг изобразить родительскую любовь сводило скулы. – Разве так встречают свой идеальный возраст?
        «Идеальный для чего? Выскочить замуж? Родить ребенка? Сбежать? Совершить суицид?» – промелькнуло в голове Скай, но вслух она ничего не сказала: вестись на провокации Джеммы – гиблое дело. Она ловко обошла мать стороной – что нелегко при ее-то габаритах – и открыла дверь, чтобы забрать почту. Рекламные письма, счета, несколько поздравлений – ничего стоящего внимания. Скайлар втайне надеялась, что за дверью ее будет ждать Трой – сомневающийся, стоит ли входить. Или на пороге окажется подарок от него. Или в груде примятых конвертов отыщется письмо от Джордан. Но ничего. Ей следовало бы уже отпустить все, жить дальше, но разве можно отпустить всю свою жизнь?
        Скайлар мысленно отругала себя за такое настроение в день рождения и вернулась в дом. Джемма сидела на диване в комбинации с кружевом и таком же шелковом халате, потягивая из широкого бокала что-то определенно запрещенное беременным.
        – Давай отпразднуем вместе?
        – Ты уже напраздновалась, как я посмотрю. Не боишься, что ребенок родится уродом?
        – Тш-ш! – Джемма приложила палец к губам, недовольно хмуря переносицу. Ее лицо заметно округлилось, стало мягким на вид и гладким. – Нельзя такое произносить!
        – Нельзя пить, – Скай перехватила бокал из рук матери, принюхалась, распознавая мартини. – Может, хватит вести себя так безответственно?
        – Сегодня у меня праздник, можно немного расслабиться.
        – Во-первых, ты никогда собранной и не была, чтобы расслабляться! – Скай вылила содержимое бокала в раковину. – А во-вторых, праздник сегодня у меня.
        – Вот когда своих родишь, поймешь, что для матери это самый важный день в жизни.
        – Да что ты… – Скайлар даже голос повышать не стала. Она так устала от маминых выходок, что сдалась. Ей ничего не докажешь. Малыша, что сейчас подрастал внутри Джеммы, ждало такое же будущее, как и Скай. Вот только у нее был хороший отец, а у этого ребенка? – Я бы на твоем месте даже матерью себя не называла. То, что я вылезла из тебя, не делает тебя вообще никем особенным. Так что просто сгинь хотя бы на сегодня.
        – И в кого ты такая отвратительная и неблагодарная? – Джемма старательно транслировала свое негодование и задетые материнские чувства, которые в ее случае атрофировались как рудимент. Скайлар прищурилась, внимательно посмотрела на мать, а потом пожала плечами:
        – Ума не приложу.
        Бретти, следивший за перепалкой с лестницы, спрыгнул на пол и лениво подошел к хозяйке. Он терся о ее ногу, словно понимал, что здесь происходило, и поддерживал Скайлар изо всех своих кошачьих сил. Она взяла Бретти на руки, уткнулась в его шерсть и едва не расплакалась. Есть у дней рождения и небольшого периода перед ними эта отвратительная атмосфера оценки своей жизни, ощущение одиночества и усталости. Все это накатило на Скайлар. Стоило поехать на площадку к Энди, есть торт с командой, а не выслушивать тут мать и плакаться на жизнь коту.
        – Может, ты откроешь дверь, наконец?
        Скайлар настолько погрузилась в свои страдания, что даже не услышала стук. Не выпуская Бретти, она прошла через гостиную к входу. На пороге оказалась веселая делегация: Николь, выглядящая как зомби, Эмма, подпрыгивающая на месте от нетерпения, Артур с привычным для него выражением вселенского безразличия на лице, и Мейси, отпрянувшая от Бретти так резко, что оступилась и едва не покатилась кубарем по дорожке.
        – С днем рождения!!!
        Крик вышел нестройным, но воодушевляющим – теперь уже Бретти пытался сбежать от сумасшедших людей.
        – Нет времени объяснять, поехали! – скомандовала Николь.
        – Но я не собрана… Куда ехать? Зачем? Я не могу сейчас.
        – Можешь, – отозвался Арти и вытянул Скайлар на улицу прямо в домашних джинсах и свитере.
        – Вы сбрендили! Дайте хоть накрашусь, – взмолилась Скай, но подруги были непреклонны:
        – Ты и так очень красивая! Бретти ты тоже берешь, да? Может, оставим его здесь? Ну, стресс и все такое…
        – Мейс, у тебя стресс? – усмехнулась Эмма.
        – Я про Бретти! Его вот так вытаскивают из дома. Шум кругом… Может, пощадим кота?
        – А меня пощадить не пробовали?! – вступилась Скай. – Нет уж, пусть он тоже мучается со мной. И ты заодно.
        Мейси вздохнула, порылась в сумке на предмет таблеток, но Арти оказался проворней – блистер уже лежал на его ладони, и бутылка с водой нарисовалась как из воздуха.
        – Мейс, ты его в аренду не сдаешь? Хотя бы на выходные? Такой уж где идеальный бойфренд, аж зубы сводит!
        – Не нарывайся, Никки, а то реально сдам – потом пожалеешь. Доплачивать будешь, чтобы вернуть мне этого оболтуса.
        – Эй, леди, я вам не мешаю тут, нет? Может, перейдем ко дню рождения наконец? – Арти забрал воду из рук Мейси и жестом пригласил всех к машине.
        – Куда мы едем? – взмолилась Скайлар, крепко прижимая к себе Бретти. Так ей было спокойно и за себя, и за Мейси, косящуюся на кота, словно он – страшное чудовище из фильмов ужасов.
        – Ко мне, – сдалась Николь. – Родители уехали на очередную проверку здоровья отца и вернутся только завтра. Мы решили, что спокойный домашний праздник тебе не повредит – с вечными поездками, шумихой и фандомом.
        – Кто бы говорил, – Эмма подмигнула подруге, которую теперь они звали не иначе как звездой.
        – Поэтому мы будем сидеть дома, есть и смотреть какие-нибудь шоу! Отдыхать – слышали о таком?
        Эмма забралась в машину рядом со Скай, забрала к себе Бретти и положила подруге голову на плечо.
        – Надеюсь, тебе понравилась наша затея.
        – Очень, – честно ответила Скай. – Мне прописали сегодня выходной, дома – Джемма в своем репертуаре, а вы – самые дорогие мне люди. Что может быть лучше?
        – Только куча веганских закусок у меня дома, – отозвалась Никки.
        – И еще много всякой еды в багажнике – мама Арти собрала нам, – Мейси произнесла это так, словно это была и ее мама тоже.
        – Но я только доставщик, – Артур завел машину. – Не хочу нарушать вашу девичью тусовку.
        – Ты можешь остаться, – предложила Скайлар. – Я буду рада.
        – Спасибо, – внезапно без тени иронии ответил он. – Но вам правда лучше побыть своей компанией. Я потом заберу Мейс. Повеселитесь!
        Кому пришло в голову искать на «ютубе» клипы двухтысячных, Скайлар так и не вспомнила. Зато вспомнила слова песен, смешные моменты из видео. В приступе ностальгии они перепели буквально каждый хит прошлого десятилетия, танцевали по гостиной Николь, изображая молодых и отвязных звезд, снимали дурацкие видео на память. Оказалось, вспоминать «старье» крайне занимательно и забавно, особенно в компании подруг. Скай без сил упала на кровать Николь, разглядывая потолок, увешанный постерами «Tricksters».
        – Никки, а что ты слушала в молодости?
        – Эй, ты меня к своим старушечьим делам не причисляй – «в молодости»!
        – Ой, обе вы – старушенции, – заключила Эмма, опускаясь на пол. От еды и танцев болел живот, и единственное, о чем она мечтала – поскорее оказаться в ванной и освободить желудок.
        – Никакого уважения, – вздохнула Скай. – Так все же? Не единым же божеством жила, – она указала рукой на плакат.
        – Кто бы говорил про божество, – себе под нос пробормотала Мейси. Скай даже не повернулась – она давно привыкла к такого рода подколкам. Даже от скромницы Маргарет.
        – Да все прозаично. «Panic! At the disco», «Linkin Park», «All Time Low», «Evanescence»… Аврил в самом начале, когда была такой…
        – Отвязной? – уточнила Мейс.
        – Да. Ты тоже ее слушала?
        – Не совсем, – замялась Маргарет, и Скай тут же ухватилась за новую добычу:
        – Ну и как выглядит твое музыкальное прошлое?
        Румянец отчетливо проглядывал на щеках Мейси даже в царящем полумарке. Она сняла очки, зажмурилась и быстро пробормотала:
        – Тейлор Свифт. Я слушала Тейлор Свифт.
        – Выйди из моей комнаты сейчас же! – завопила Николь, складываясь пополам от смеха.
        – Как в тебе это вообще сочеталось-то: комиксы и Тейлор Свифт? – Эмма тоже улыбалась, но помнила несколько песен этой исполнительницы в своем плей-листе.
        – А еще я слушала испанскую музыку. До сих пор ее, кстати, люблю, – уже чуть более уверенно произнесла Мейс. Она разглядывала фото над кроватью Никки, находя то тут, то там знакомые лица.
        – А ты очень неоднозначная штучка, Артуру повезло, – Скайлар повернулась на бок, чтобы лучше видеть подруг. Она бросила взгляд на телефон, но среди оповещений не было того самого. – Вы хоть вместе уедете отсюда?
        В комнате повисла тишина. Ощущение праздника выветривалось, словно кто-то открыл окно и ветер реальности задул свечи на торте. Наконец Мейси заговорила:
        – Это вряд ли. Университеты, куда мы хотим, находятся в разных городах. Не знаю, как все выйдет, но в лучшем случае для нашего будущего – мы разъедемся.
        – Вы уже обсуждали это?
        – Нет, Эмс. Я не знаю, как поговорить с Арти об этом и не разрыдаться, – затараторила Мейси, и девочки оказались рядом с ней в то же мгновение. – Мы ведь никогда не расставались – ну, кроме той ссоры, но тогда были вы, и я все равно его видела постоянно, и тогда мы еще были только друзьями… и я не знаю, как мне без него.
        – Эй, малышка, ты чего, – Скайлар на правах самой старшей обняла расстроенную подругу. На самом деле она понимала Мейс куда сильнее, чем могло показаться. Потому что еще пару месяцев назад она понятия не имела, как прожить без Троя, а теперь он даже с днем рождения ее не поздравил. – Будете видеться на выходных и каникулах. И вообще – новая жизнь, новые друзья…
        – У меня? Я же лузер, какие новые друзья?!
        – А мы тогда как у тебя появились? Или ты нас придумала и сейчас просто рисуешь очередной комикс? – Николь незаметно протянула руку к Эмс и ущипнула ее.
        – Ауч, ты чего?
        – Нет, гляди, настоящие вроде.
        – Хватит, я как всегда сболтнула ерунду.
        – Ну, ты умеешь это делать крайне очаровательно, – поддержала Эмма, и Мейс рассмеялась. – Новая жизнь всегда страшная.
        – Особенно если ты вступаешь в нее без привычной опоры, – вздохнула Скайлар, утыкаясь в макушку Мейси. Она не хотела добавлять в этот вечер грусти, но выходило как-то само собой.
        – Трой не поздравил?
        И хоть фраза Эммы звучала как вопрос, никто на самом деле в ответе не нуждался. Вечер становился одним из тех, когда ты кого-то очень ждешь на крутой вечеринке, а он так и не появляется. И вроде все хорошо и весело, но хочется обнять себя и спрятаться в угол потемнее или уйти бродить в одиночку по ночным улицам, лишь бы так отчаянно не чувствовать себя одинокой.
        – У нас кое-что для тебя есть, – Никки подхватилась с пола, откидывая с лица розовые волосы. (В один из дней на нее обрушилось внезапное желание меняться, и она самостоятельно перекрасила волосы. И образ в зеркале ей безумно нравился, хоть она и считала раньше, что розовый – совсем не ее цвет. Еще одно доказательство в копилку того, что все меняется.)
        Девочки заерзали в нетерпении, пока Никки передавала Скай подарок, завернутый в упаковочную бумагу.
        – Она, кстати, переработанная, – заметила Мейс, чем лишний раз порадовала именинницу.
        – Что там?
        – А ты открой, – поторопила ее Эмма. Она, конечно, была рада веселиться с подругами, но время уходило и ей срочно нужно было в ванную.
        Скайлар аккуратно надорвала упаковку и вытащила большой альбом для фотографий. Его обложка разрисована вручную, как и страницы внутри. Надписи и годы сделаны из журнальных вырезок, а кое-где вились строчки-цитаты из книг, фильмов и песен.
        – Вы что, сами это сделали? – Скайлар едва касалась страниц, боясь, что это чудо вот-вот исчезнет.
        – Ага, – довольно улыбнулась Мейс. – Мы хотели, чтобы это вышло особенно. Надеюсь, тебе нравится шрифт, и вот эти вставки, и…
        – Мейси, – взмолилась Николь. – Ты любишь фотографировать – пусть часть твоих фото станет памятью в этом альбоме.
        – Первыми я помещу туда вас! Идите сюда, – Скай расставила руки для групповых объятий, и они все оказались на полу, разделяя радость и наслаждаясь моментом единения.
        – Мне нужен кофе, – простонала Николь, выпутываясь из сплетения рук и зевая.
        – Что, новая работа вымотала?
        – Этот Крис просто монстр какой-то! Сам задницу не оторвет от стула, а я едва успеваю. И как только Джо его столько терпела?!
        Николь слишком поздно осознала, что ступила на очень тонкий лед. Едва они отошли от упоминания Троя, как она вбросила новый триггер. Улыбка Скай потухала медленно, словно окончание старого фильма, Мейс неловко заерзала, не зная, куда себя деть, а Эмму и вовсе словно выключили.
        – Мне пора, – выпалила она. – А тебе, Никки, стоит отдохнуть.
        – Не-е-ет, не уходите! Давайте еще веселиться! – Николь очень хотелось исправить ситуацию, вернуть все в прежнюю легкую атмосферу, но на их праздничной вечеринке словно вырубилось электричество: музыка утихла, гирлянды больше не светили, и все почувствовали непреодолимое желание уйти.
        – Эмс права, – Скайлар поднялась с пола, забирая свой подарок. – Тебе и правда стоит отдохнуть, дорогая.
        – Но это же твой день рождения!
        – И он вышел потрясающим! Это лучшее, что вы могли для меня сделать. Правда.
        – Ты заслуживаешь гораздо большего, Скай, – Эмма крепко обняла подругу. В ее голове проносились моменты из прошлого, когда они втроем с Джо попадали в разные переделки, смотрели «Рухнувшие небеса», завтракали в «Беллс» по воскресеньям и мечтали о лучшей жизни. Хоть что-то из той реальности еще осталось у Эмс – Скайлар. Заносчивая, бесшабашная Скайлар, которая мягко поцеловала ее в щеку и осветила улыбкой комнату. Тревога ненадолго отступила, но мысли Эммы то и дело возвращались к полному желудку.
        – Тебя подбросить? Арти будет через десять минут.
        – Если ты не боишься умереть от взгляда Бретти.
        – Хватит уже, девочки, – щеки Мейси заалели.
        – Она теперь умирает от других взглядов, да, детка? – подмигнула Николь. – И не только взглядов, я так полагаю.
        – Все! Все! Хватит об этом говорить, – запротестовала Мейси под дружный хохот.
        – Заметь, я ничего конкретного не сказала – ты все сама.
        – Растет наш птенец, – Скайлар приобняла Мейси, позволяя ей спрятать полыхающее лицо у себя на груди.
        – Если Арти не появится с минуты на минуту, я либо сама сгорю от стыда, либо убью кого-нибудь.
        – Никаких убийств в моем доме, – передразнила Николь старую фразу Скайлар, и девочки снова засмеялись. В кармане Мейси завибрировал телефон, и она облегченно выдохнула.
        – Пойдемте, пусть Никки отсыпается.
        – Нужно же восстановить норму крови, чтобы Крису завтра было чем поживиться, – скривилась Николь и поочередно обняла подруг. – С днем рождения, красотка!
        Скайлар вышла из машины у своего дома, забирая из рук Эммы альбом и Бретти, недовольно мяукающего на незапланированные перемещения. Мейси всю дорогу бурно пересказывала Арти сегодняшний вечер, Эмма гладила кота, но Скай казалось, что все это – машинально. Эмс жила в каком-то отдельном мире после отъезда Джо, лишь изредка возвращаясь к роли непутевой эмоциональной девчонки, какой всегда была. Старшая же Купер проигнорировала день рождения Скай, хотя подарок от девчонок был как раз в стиле Джо: оригинальный, личный и очень душевный. Она всегда умела найти нужные струны, чтобы сыграть лучший гимн твоему рождению, а фотоальбом – как раз тот самый гимн. В любом случае, Джо промолчала, тем самым закончив их историю окончательно. Хотя призраки не унимались: фандом «LADE» то и дело поздравлял ее в лице знакомых и не очень фанаток группы, Адам объявился ближе к вечеру и прислал несколько жарких строк и не менее жарких фото… Она ведь прошла по касательной в этой истории, а та все продолжала отзываться. Что ж, пусть хоть Адам Рокстер, чем лютая тишина от Троя. Он – как и Джо, вот уж где вечная синхронность!
– показал свое отношение к Скай и завершил многолетний роман, даже не вспомнив о ее двадцатиоднолетии. Она до последнего надеялась, что он позвонит или приедет, обнимет, позволит ей уткнуться ему в грудь и чувствовать себя живой и счастливой. Но этого так и не произошло. Единственное чувство, которым была наполнена Скай под финал своего дня рождения, – разочарование. Глухое, отчаянное разочарование, горечь от которого клокотала внутри, заставляя прижимать Бретти покрепче. У самого порога кот заерзал, расцарапал Скай шею и спрыгнул с рук – она зашипела от боли и остановилась, улавливая взглядом что-то инородное справа от крыльца. Осторожно присев, Скайлар приложила пальцы к губам, чтобы не разрыдаться от амплитуды эмоций. На газоне лежала коробка с клубникой в веганском шоколаде – ее самая большая слабость, которую Скай позволяла себе по большим праздникам. А рядом нашелся маленький букет из пыльно-розовой астильбы – нежных, неприметных и самых любимых цветов Скайлар. У этого подарка мог быть только один даритель – тот, кто знал ее слабости и предпочтения. Тот, кто дарил ей такие букеты пять лет
подряд. Тот, кто мог подписать открытку словами: «Будь счастлива, Мышка. С твоим днем!»
        Скай сгребла подарки в охапку, оглянулась по сторонам, но, так и не заметив никого, вошла в дом. Все-таки день рождения удался хотя бы тем, что он дал ей надежду. Надежду на то, что ее личный апокалипсис – это еще не конец.
        Глава 8
        #легендарная
        Что ты делаешь, когда заканчивается глава?
        Ты закрываешь книгу и не читаешь ее больше никогда?
        Куда ты идешь, когда твоя история завершена?
        Ты можешь быть прежней или той, кем стала.
        О, когда не так идет жизнь,
        Милая, просто держись.
        Солнце садится и снова встает,
        Земля вертится несмотря ни на что.
        О, когда не так идет жизнь,
        Милая, просто держись.
        Louis Tomlinson – Just hold on
        – Это никуда не годится, Фостер! За три месяца можно было уже и выработать какой-то стиль.
        Крис бросил на стол распечатку новых постов для соцсетей радио и демонстративно сложил руки на груди. Николь так и не смогла проникнуться хотя бы уважением к начальнику. Нет, радиоведущим он оказался отменным, но ведь не зря говорят, что о человеке можно судить по тому, как он относится к подчиненным. Ну или что-то вроде того – Никки никогда не была сильна в запоминании цитат и умных мыслей, если только это не слова песен. Вот и Крис умел одной фразой подчеркнуть свое превосходство и испортить настроение на весь день.
        – У Джей Кей такие статьи выходили легкими и занимательными, а ты…
        – А я не Джо, – Никки повторяла эту фразу так часто, что, не будь Джордан ее подругой, она запросто возненавидела бы Купер, даже никогда с ней не встречаясь.
        – Никс, – Крис успел дать ей отвратительное прозвище, которым просил подписывать статьи. Благо Николь смогла отбиться. – Тебе стоит больше работать над обзорами. А теперь иди, у меня скоро эфир.
        – Куда уж больше, – сквозь зубы процедила Никки и вышла из эфирной. Она почти успела скрыться из вида, как крик начальника ударил ей в спину:
        – И угомони своих поклонников – они пишут всякую дрянь под постами, портят наш имидж!
        Никки растянула губы, но даже не пыталась представить это за улыбку. «Куриный ад» превратился в радийный – разве что платят больше да пахнет приятнее. Джо отчаянно промахнулась, предложив эту работу Николь. У нее не было ни чувства текста, ни тотальной уверенности в своих словах. Она могла долго и хорошо говорить о музыке, но писать о ней оказалось гораздо сложнее. Особенно когда пишешь о всяких пластиковых знаменитостях, которых на дух не переносишь. И даже совет, представлять, что пишет она все время о «Tricksters», не работал – они физически не могли выпускать подобный шлак.
        Но, кроме проблем писательских, Никки столкнулась с изнанкой славы – даже такой никчемной, как жизнь отсыпала ей. Она не привыкла ничего скрывать, поэтому подписывала посты своим именем, рассказывала в «инстаграме» и «твиттере» о новой работе. А фандомы – и особенно неадекватные их представители – не спали. Конечно, многие ее поддерживали, делали репосты, обсуждали темы, что она поднимала. Но история «купленной жертвы» так и шла по пятам: в комментариях, словно плесень, прорастали проклятия в ее адрес, насмешки и рассказы о том, какая она продажная сука и бесталанная тварь. Внезапно очнулись и фанаты «LADE» – те, кого успели прикормить отчаявшиеся дамочки. Они писали о том, что мерзкую Джо сменила такая же выскочка и без тусовки группы они обе – ничто. Николь не задевали такие комментарии: она давно поняла, чего стоят все эти злобные слова, да и ее самооценку таким выпадам пошатнуть не удастся. Но обида скреблась изнутри: за Джо, за все, что было сделано и тут же забыто, за то, что все эти люди пытались испортить им жизнь вне фандомов, хотя многие ни разу и словом с ними не обмолвились в
реальности.
        Бесконечное напряжение давало о себе знать. Никки озлобилась, фонтанировала сарказмом в комментариях, хотя сама же пару месяцев назад призывала быть добрее. Она срывалась на родителях, пропускала сообщения от подруг, хотя старалась не терять нить ни с Джо, ни со Скай, ни с Эммой и Мейси, которые пытались держать то, что осталось от ДжЭМСИ, в порядке. И только музыка спасала: «Tricksters» радовали лайв-выступлениями из тура. Новый альбом был прекрасен. Не похож на предыдущие: новое звучание, эксперименты и фиты[14 - От английского feat – «при участии». Используется в названиях музыкальных композиций.], более зрелые и интересные тексты. Никки погружалась в каждую песню, проживала их, отключалась от реальности и бесконечно благодарила «Tricksters» за то, что они появились в ее жизни. И еще ни разу не разочаровали. И ей безумно хотелось чем-то отплатить, поддержать их, напомнить всему фандому о том, что действительно важно. Можно, конечно, написать еще одно послание и запустить его в путешествие по «твиттеру», но, во-первых, это уже испробованный, хоть и действенный, вариант. А во-вторых, ее историю
«Tricksters» знают из первых уст, но среди фанатов полно других не менее искренних и важных моментов.
        Николь закрыла глаза и сделала музыку в наушниках громче. Голос Томаса так ярко отзывался в ней, что это мог быть просто набор слов или песня про брокколи – она все равно слушала бы с упоением. Но текст завораживал, он рассказывал о ней, о всех, кто хоть раз ощущал себя никчемным и потерянным.
        Losing your believes
        Staying at the edge.
        Lie is only cover
        For the rot in veins.
        Crazy or alone?
        Gentle or abused?
        Who’ll become tomorrow
        Your best-selling muse?
        The brightest dawn
        Could only come
        After bloody darkness
        After blinded darkness.
        Ch. Do you hate yourself sometimes?
        Are you losing your damn mind?
        Do you need the glass of vine
        And someone who helps you to find
        Way and feeling that’s okay
        Being hopeless for one night
        Giving up and cry for pain.
        Can we bring this to the start
        Or to the stars?
        «Можем мы отмотать это все к началу или подняться к звездам?»
        Конечно! Именно это она и сделает: отмотает все к началу и донесет до звезд – рок-звезд, если точнее, – всю правду. Не только свою, но и общефандомную. Проверив, занят ли Крис, Николь открыла браузер и создала новую почту – специально для проекта, который только что зародился в ее голове. Она не могла ждать, не хотела отпускать вдохновение, потому что самое горькое в таких делах – отложить и в итоге перегореть. Набросав текст, Никки дала себе пару секунд выдохнуть: от идеи до запуска проекта прошел едва ли час, но она зажглась внутри и неслась на полной скорости вперед. Потому что такие моменты спасают даже самую паршивую жизнь.
        Николь сделала глубокий вдох и нажала кнопку «опубликовать». В новом тамблер-посте она разместила клич о создании фанатского фильма для «Tricksters».
        Привет, ребята!
        Я нуждаюсь в ваших прекрасных душах и небольшой помощи.
        Я знаю, что все вы – потрясающие, хотя бы потому, что слушаете такую замечательную группу, как «Tricksters». И я думаю, нам не нужен особый повод, чтобы показать ребятам свою любовь и поддержку. Мир должен узнать, что такое быть частью Семейки.
        Я решила сделать фанатский фильм. Но не о ребятах, а о нас с вами. О том, как настоящие группы спасают своих фанатов в реальной жизни. Я очень нуждаюсь в вас всех. В ваших историях.
        Предлагаю вам снять видео:
        – как «Tricksters» спасли вашу жизнь (вы перестали вредить себе, нашли друзей, поверили в себя и так далее);
        – что вы чувствуете, когда слушаете их музыку и приходите на концерты;
        – вы можете снимать каверы, танцевать, играть на инструментах;
        – перевести тексты на свой родной язык;
        – сделать что-то смешное…
        В общем, будьте креативными, но главное – честными. Я верю, что мы сможем это сделать, ведь Семейка – лучший фандом в мире.
        Пост содержал еще несколько уточняющих деталей для связи, но главное было – посыл. Рассказать о фанатской жизни изнутри, показать, сколько на самом деле может сделать музыка, даже тогда, когда ты сам уже не в силах. Это возможность направить всю энергию фандома в нужное для ребят – и для них самих – русло. Никки трясло, потому что она боялась не сдержать таких громких обещаний, но она постарается сделать все лучшим образом. Когда начинается новое приключение, адреналин и предвкушение будоражат и сводят с ума. Чтобы не проверять почту ежесекундно, Николь вернулась к рабочим делам. Она перебирала распечатки, которыми пенял на нее Крис, и если выработать стиль прямо сейчас она не в силах, то решить проблему с неадекватными представителями фандома она вполне могла. Писать посты и просить относиться с уважением – пустое, она прекрасно это знала. Николь побывала на таком фанатском дне и видела то, с какой невероятной ненавистью люди топят других. И существует лишь одно божество, способное остановить все это.
        Никки несколько раз набирала сообщение, стирала и начинала снова. После всего, что произошло с Джо, писать казалось кощунством. Но другого выхода не было.
        Привет, Дом. Как жизнь?
        Мгновенного ответа ждать не стоило – они больше не те мальчишки, которые были на связи двадцать четыре на семь, ведь это было в их интересах. Теперь «LADE» – восходящие звезды, ездящие в тур вместе с «Tricksters». И им не до переписок с какой-то фанаткой. Даже если полгода назад она была их другом.
        Николь успела подчистить комментарии, которые не относились к теме статей, съездить за кофе себе и Крису, ответить на десятки твиттов по поводу проекта видео, а Доминик даже не прочел сообщение. Это злило. Можно было, конечно, написать Итану, но втягивать его почему-то не хотелось. Джо упоминала, что ему сложно дается новая жизнь, и вешать на него такие глупые проблемы – издевательство. Никки уже хотела удалить сообщение, плюнув на идиотскую попытку, но тут Доминик начал набирать ответ. Выдохнув, Николь встала и принялась расхаживать по кабинету, потому что ждать она ненавидела почти так же сильно, как человеческую тупость.
        Привет, Никки. Приятно удивлен твоим сообщением. Все путем, спасибо) Как ты?
        Странно это – писать человеку, в которого когда-то был влюблен. То ли злиться, что чувства оказались невзаимными, то ли переходить на официальный тон, ведь сердце больше не заходится от каждого сообщения. Никки еще любила Дома: по-дружески, как младшего брата лучшей подруги, как дорогого человека, с которым дороги уже успели разойтись, а мысли – еще нет. Эта любовь отдавала горечью – всегда остается мысль о том, как могло бы быть… Но больше не больно. Впервые, наверное, Николь переживала из-за исхода разговора с деловой точки зрения, и эта новизна их отношениях удивляла.
        Я в порядке – работаю на радио вместо Джо. Но ты, наверное, в курсе.
        В этот раз ответ пришел быстро:
        Слышал от Итана – мы с вами как-то потерялись.
        – Как любопытно ты это называешь, – вслух произнесла Николь. – Я бы сказала, что у нас всех тут атомный взрыв и холодная война. А ты – «потерялись»!
        Но выяснять отношения не стала: в этом не было смысла, да и главными действующими лицами были отнюдь не они с Домиником.
        Жизнь не стоит на месте. И мы тоже. Дом, у меня будет странная просьба…
        После всего что ты для нас сделала – что угодно.
        Раньше Николь пошутила бы на эту тему – в каждой шутке ведь только доля шутки, зато правда не так заметна. А теперь это табу – потому что после того, как ты признаешься человеку в чувствах, появляется слишком много запретных тем и нежелательного подтекста. Именно поэтому дружить после – или вместо – любви не выходит.
        Ваши фанаты сходят с ума. Я знаю, кто их предводители, но никому из ДжЭМСИ не нужна эта война. Они травят Джо, меня, девочек. И ладно бы просто так, но все это отражается на наших работах. Пожалуйста, угомоните их. Лео точно знает, кто командует парадом. Хотя бы в память о том, «что мы для вас сделали».
        Последняя фраза была резкой, но Никки решила немного надавить. Дом, может, и согласится помочь просто так, но Лео… А без его команды «отчаявшиеся дамочки» не угомонятся – доступ к телу опьяняет и срывает крышу напрочь.
        Черт, я даже не знал, если честно… Я поговорю с ребятами и сделаю все, что смогу. Прости.
        Кого-то слава не меняет – тебе не за что извиняться)
        Есть. Всегда есть за что извиниться. Хотя бы за то, что мы потерялись.
        Никки не стала отвечать. Такие разговоры не для переписок, а вживую им теперь не встретиться. Она хотела решить проблему – сделала все, что могла. Не стоит снова вмешивать сюда личное. Теперь она могла с головой погрузиться в свой самый грандиозный проект, который для нее был не столько о «Tricksters». В первую очередь это фильм в память об Алекс – ведь пока ты помнишь, говоришь и любишь человека, он продолжает жить. Даже после смерти.

* * *
        – Нет, для конвенции еще рано запускать проект. Фандом и так носит из-за того, что происходит в сериале! Не стоит спешить, я держу руку на пульсе. – Скайлар жестом попросила обновить свой бокал. – Энди, доверься мне, ладно? Лучше вышлите будущее промо, чтобы я могла подготовить морально народ. Карэн говорила что-то о новом повороте пиар-кампании. Я должна быть во всеоружии.
        Закончив разговор с боссом, Скайлар отложила телефон экраном вниз – чтобы не ждать сообщений. Вообще, за последние месяцы она привыкла к тишине. Ее мессенджеры разрывались по работе и от сообщений фанатов Рэндфорда, но те самые письма, которых она ждала, давно уже не приходили. Жизнь поменялась окончательно. Сегодня утром Пит прислал фото квартиры, которую он подобрал. Скай оттягивала момент переезда как могла, капризничала и отвергала варианты, но тянуть дальше просто не имело смысла. Тем более уютная студия, мелькавшая на фото в письме Пита, отвечала всем ее требованиям. Лучше найти просто невозможно. Оставалось побывать там на будущей неделе и подписать документы. Сжечь все мосты окончательно, чтобы прошлая жизнь не напоминала знакомыми улицами, лицами и голосами.
        – Привет.
        Вот прямо как этот. Когда-нибудь Скайлар обязательно перестанет слышать интонации Троя в любом заговорившим с ней парне. Только если это не будет сам Келлет, опустившийся на стул рядом со Скай.
        – Ты не против? – он ждал ее ответа. Словно, если Скайлар не позволит, он развернется и выйдет из бара. Хотя это же Трой – вполне вероятно, именно так он и поступил бы.
        – Нет, конечно. Здравствуй, – губы Скайлар слегка подрагивали, выдавая волнение, что царило внутри. Мир мог сойти с ума, но она все равно будет ощущать этот сладостный трепет рядом с Троем. Середина весны выдалась солнечной, и скулы, нос и даже ложбинка над верхней губой Келлета покрылись веснушками. Волосы слегка отросли с тех пор, как Скай в последний раз тайком наблюдала за ним из-за угла его дома. Трой заказал себе выпить и повернулся к Скай – лишь головой, не разворачивая корпус, словно боясь потревожить ее личное пространство слишком сильно.
        – Как ты?
        Какой простой и одновременно сложный вопрос. Как она? В целом или в отдельных мгновениях жизни? Это очень разные ответы. Что он хотел знать? Как много она работает, чтобы соответствовать доверию, оказанному ей, и в то же время не думать об остальной жизни? Как долго она засыпает по ночам и что рассказывает Бретти, оставляя маску идеальности у дверей своей комнаты? Как сильно она скучает по нему?
        – В порядке, – Скай на секунду отвела глаза, чтобы не врать Трою прямо в лицо. – А ты?
        – Неплохо, – он повторил ее движение, делая глоток из стакана. Пинта светлого пива – обычный заказ Троя в вечер пятницы после тяжелой рабочей недели. Ничего за эту бесконечную сотню дней не поменялось. – Ждешь кого-то или скрываешься от мамы?
        «Это ты пытаешься выяснить, нет ли у меня кого-нибудь?»
        Но вслух Скайлар ответила совсем другое:
        – Второе. Она же родила недавно.
        – Ого, поздравляю!
        – Кого? – фыркнула Скай. – Ее? Так в ней напрочь отсутствует материнский инстинкт, Трой. Или ты про малышку Кэролайн? У нее мать – Джемма, а вместо отца – пустое место.
        – Кэролайн? Красивое имя. Ей повезло с тобой, Мышка, ты станешь отличной сестрой.
        «Мышка» слетело с его губ так просто и буднично, словно никакого зла между ними не было.
        – Во-первых, я ничего не хочу иметь общего с Джеммой и ее семьей, – нападать всегда легче, боль запросто превращается в надменный лай. – А во-вторых, с чего ты взял?
        – Я видел тебя с Эммой – ты всегда была ей не меньшей сестрой, чем Джо.
        Удар в самое сердце – услышать ее имя из его уст. Скайлар улыбнулась слишком резко, разворачиваясь к Трою всем телом: ей не страшно задеть его границы, ей хотелось сломать их к чертям.
        – Как, кстати, у вас?
        – У нас? – не сразу понял Трой, собирая по крупицам всю цепочку. – Скай, нет никаких нас. Не делай вид, что ты не знаешь об отъезде Джо.
        – Это единственная проблема? – она подлавливала его легко, цепляясь за любую неверно сказанную фразу. – Расстояние не помеха.
        – Зато отсутствие чувств – еще какое. Послушай, – Трой развернулся к Скайлар, раскрываясь, становясь беззащитным перед ее цепким взглядом, – то, что ты видела… Это было ошибкой. Которую мы совершили от боли и отчаянья, а не потому что ты там себе придумала. Мы почти не виделись после. Потому что нам обоим неловко – глупый порыв забыться, который стоил слишком дорого.
        За спиной Скай какая-то молодая девушка хозяйничала на сцене – исполняла каверы, чтобы развлечь публику и покайфовать самой. Ее голос обволакивал, светом маяка удерживал Скай от резких слов и действий. Она прикрыла глаза и прислушалась: «Может, я слишком занят быть твоим, чтобы влюбиться в кого-то нового»[15 - Строчка из песни Arctic Monkeys «Do I wanna know?».]. Ей показалось или она действительно слышала тихий смешок Троя как раз после этих слов? Вселенная то ли издевалась над ними, то ли подсказывала, но Скайлар решила не задумываться, не копаться в этом хотя бы сегодня. Потому что услышала главное – Джо была ошибкой. Значит, Трой не влюблен в нее. И предатель здесь все еще только один – она сама.
        – Ты не обязан оправдываться.
        – А я и не оправдываюсь. Нам всем важно знать правду в этой истории. В любой истории, на самом деле. Говорить, а не додумывать.
        – Это ты так по-философски меня поучаешь?
        – Это я так по-философски говорю о том, чего нам не хватало, Мышка. Мы так отстаивали свои принципы и желания, что совсем разучились слышать друг друга.
        – Я…
        Скайлар ничего не успела сказать – ее телефон завибрировал несколько раз подряд, и очарование момента рассеялось. Еще мгновение назад они были только вдвоем, лежали в кровати и рассуждали о совместном будущем, и вот они снова в баре, в полуметре друг от друга. Самые родные чужие люди на земле.
        – Снова фанатки святого Рэндфорда разрывают?
        – Не начинай, – шутливо взмолилась Скайлар, забирая телефон со стойки. Но на экране светились сообщения от Пита. – Это мой риелтор.
        – Риелтор? Ты продаешь дом?
        Сказать правду не хватило духу – она лишь отрицательно помотала головой. Но Трой догадался и без слов – его лицо вытянулось, веснушки поблекли, а взгляд едва уловимо потух. Он отставил стакан с пивом, оставил деньги на стойке и встал возле Скай.
        – Надеюсь, ты счастлива.
        Едва ощутимое касание губ к щеке – и лишь ореол его туалетной воды остался в воздухе. Трой ушел, оставляя Скайлар проклинать себя снова и снова за свою беспечность. Она так привыкла, что Трой ее боготворил, что безрассудно гнула свою линию, не удосужившись даже хоть раз нормально объяснить, показать, чего она хочет. Он так прочно жил в каждой ее мечте, считался исходной настройкой мира, что Скай упустила момент начала конца. Тот самый, когда вместо сражения за свое счастье нужно было сражаться за их общее. А теперь оказалось слишком поздно.
        Скайлар отключила телефон и горько улыбнулась очередной насмешке Вселенной, звучавшей голосом неизвестной девушки, поющей сегодня в баре. «Хочешь ли ты, чтобы я полз к тебе обратно?» Сейчас она сама была готова ползти, но вряд ли Трой хотел снова видеть ее в своей жизни.

* * *
        – Твое лицо, когда он начал говорить про «Грэмми», – Джо попыталась изобразить начальницу, но расхохоталась и едва не упала с дивана, стоящего у дальней стены их кабинета. Они делили его на четверых: Алекса, Ник, его помощница и сама Джордан. Просторная светлая комната в отличие от темноватой глухой эфирной стала ей вторым домом: Джордан пропадала на работе, познакомилась со всеми бариста в квартале, обзавелась личной подушкой для срочных «мне нужно переспать с этой идеей». Новая жизнь затянула с головой, взбодрила, вытеснила ставшую привычной боль.
        – Какое «Грэмми», Джо! – Алекса пыталась держать лицо, но сдалась и вслед за помощницей расхохоталась. – Это как слушать о том, что малобюджетный ситком нацелился на «Оскар».
        – Дай человеку помечтать, не будь стервой.
        – Если бы я была стервой, я бы обязательно уколола его в прямом эфире, сладкая. Но сдержаться было о-о-очень сложно.
        Джордан достала телефон, чтобы поотвечать на комментарии в «инстраграме» шоу Алексы – они не одни шутили по поводу злосчастного высказывания про «Грэмми» от гостя сегодняшнего эфира. Она ловко набирала сообщения, когда в ее мысли снова ворвался голос начальницы:
        – Сладкая, есть одна важная и срочная работа.
        – М-м?
        – Твои «LADE» выпускают новую песню завтра…
        Как легко можно выбить почву из-под ног одной фразой. Конечно, все шло так гладко и спокойно, а такое положение дел не вечно. Джордан мысленно посчитала до пяти, чтобы не закричать что-то вроде «Плевать я на это хотела!», и подняла взгляд на Алексу.
        – Песню? И они не мои.
        – Да, у кого-то там день рождения, – проигнорировав последнюю фразу, продолжила начальница, – хотят сделать подарок слушателям.
        – У Дома, их басиста. Это фишка у них такая, видимо, – устало проговорила Джо. Песня в день рождения тянула за собой воспоминания, в которых очень не хотелось утопать.
        – Так как ребята в туре, они не придут на эфир, но нужно созвониться и записать подводку.
        Джордан не сразу поняла, что это было задание, а не просто констатация факта. Внутренности слепились в неприятный комок, сердце стучало в горле, не давая сосредоточиться.
        – Я? Нет, пожалуйста!
        – Сладкая, они же твои друзья. Я подумала, что лучше тебя никто это не сделает.
        – Мы не друзья.
        Неужели ей придется объясняться с Алексой, доставать все грязное белье сейчас, когда у жизни снова появились вкус и яркость? Джо машинально подобралась, словно сгруппировалась перед опасным прыжком в пропасть, но начальница оказалась проницательной:
        – Я так понимаю, даже спрашивать не стоит, что там у вас произошло, – получив жалостливый взгляд в ответ, Алекса вздохнула и открыла свой ежедневник. – Черт, сладкая, это все портит. Дело срочное, а я других кандидатур и не рассматривала.
        – Неужели ничего нельзя сделать? – в голове Джо проносились картины того, как она звонит Лео, слышит превосходство в его голосе, как ей хочется молча плакать и орать на него в трубку без остановки. Стоило ли так отчаянно бежать, если жизнь изогнулась уроливой спиралью и вернула Джо в начало?
        – Ладно, попрошу помощницу Ника…
        – Спасибо! Скажи ей, что я с радостью возьму какую-нибудь ее работу себе – в благодарность, – затараторила Джо. Секунду подумав, добавила: – В разумных пределах, конечно.
        – Я породила монстра, – довольно протянула Алекса. – Ладно, поезжай домой! Завтра насыщенный день.
        – О’кей, – Джо принялась собирать по комнате свои вещи.
        – И не впадай в депрессивную ностальгию, ради бога, – Алекса смотрела на нее поверх экрана компьютера, и взгляд ее доставал до самого сердца Джордан. – Оно того не стоит, поверь мне. Если вы даже не друзья, то к черту все, что было раньше, сладкая. Это они тебя потеряли, пусть локти теперь грызут.
        Джордан ехала домой, фантазируя, как «LADE» скучают по ней, грустят и грызут локти – в прямом и переносном смысле. Алексе стоило только сказать – и вот уже семена желаемого проросли в плодородной почве воображения. Джо представляла, как они зачитывают вслух ее тексты, вздыхают, что больше никто так не пишет о них, и думают, как вернуть свою Джей Кей. Набирают ей сообщения, но не отправляют, посвящают песни… Песня, точно! Все началось из-за завтрашнего релиза. Так легко утонуть в глупых и несбыточных мечтах – Джордан просто хотелось поверить, что им ее не хватает. Как ей не хватало их. Да, Итан прочно вошел в ее жизнь, а Лео видеть не хотелось больше никогда, но как группа они были дороги Джо. Внезапно ей захотелось услышать песню раньше остальных, как это бывало до. Возможно, завтра в эфир ворвется трек, слова которого она знала наизусть – одна из немногих. Ностальгия ниткой тянулась где-то внизу живота, зацепившись за ребра и ноя, словно внутри Джо гулял сильный холодный ветер.
        Оказавшись дома, она взяла на руки Хейли, радостно виляющую хвостом, и подключила к компьютеру жесткий диск. Там, в отдельной, хорошо спрятанной папке, покоились все материалы о «LADE». Джордан листала фотографии, то и дело утыкаясь в спину Хейли, пытаясь справиться с эмоциями. Эти месяцы притупили боль, и зыбкое прошлое счастье принялось прорываться наружу. Взгляд зацепился за фото Доминика. Он сидел в одном из кресел в гараже, откинувшись на спинку, и дремал – утром его вымотали дети, потом была интенсивная репетиция, и вместо привычного перекура Дом просто отрубился в перерыве. Его челка разлохматилась, открывая довольно высокий лоб, длинные ресницы отбрасывали тень на скулы, губы слегка разомкнуты. Милоты этому фото придавал плюшевый серый медведь, которого Доминик крепко обнимал во сне. Джо накрыло волной нежности, которую испытывают старшие сестры по отношению к своим нерадивым, но любимым младшеньким. Время все расставило по местам – теперь Джордан отчетливо понимала, что Дом не виноват. Вся драма была только между ней и Лео, и она зря оттолкнула милого младшего Рокстера.
        Пока она размышляла над правильностью своих решений, Хейли соскочила с ее коленей прямо на клавиатуру ноутбука. Набор букв появился в открытом листке для заметок, и Джо не смогла сдержать смешок:
        – Думаешь, стоит написать?
        Хейли, обрадованная тем, что хозяйка наконец обратила на нее внимание, радостно запрыгала, развивая свою мысль в буквах все активнее.
        – Ладно-ладно, сдаюсь! – Джордан подхватила Хейли на руки, возвращая поближе к себе. – Только текст я напишу сама, хорошо? Все-таки опыта у меня побольше. Да и дядю Дома ты никогда не видела.
        «Дядя Дом» прозвучало куда смешнее, чем ожидалось. Джо расхохоталась, откидываясь на спину и поднимая над собой Хейли. Тепло разлилось по телу, щекотало в носу и заставляло кривляться и дурачиться. Хейли явно думала, что у хозяйки не все в порядке с головой, но весело подыгрывала и тявкала в ответ на смешные рожицы. Отдышавшись, Джо набрала в миску воды, насыпала собаке корм и снова вернулась за компьютер – она как раз успеет написать сообщение к полуночи.
        Дорогой Доминик!
        Прости, что вот так исчезла, особенно после того, что натворила. Мне нужно было остыть, разобраться во всем и отпустить. Но я точно не хочу отпускать прекрасных людей, которых нашла благодаря «LADE». И ты – один из них.
        Солнечный теплый человечек, самый честный рок-звезда-в-местных-масштабах (но мне кажется, уже гораздо больше), безумно талантливый и застенчивый Дом. Я поздравляю тебя с днем рождения! Твоя жизнь только набирает разгон – все самое крутое впереди! Огромные стадионы, платиновые диски, школа для детей (да? да ведь?!). Но я хочу, чтобы ты наслаждался каждой минутой, своим делом, своей музыкой и толпой у сцены, которой ваши песни помогают жить. Чтобы ты не терял себя – оставался таким же замечательным и скромным, не понимающим, почему все тебя любят)
        Я тоже очень тебя люблю! Прости, что спустила на тебя всех собак, когда ты был не виноват. Надеюсь, ты не держишь на меня зла. Как вообще такой милаха – посмотри на фото – может на кого-то злиться?)
        Свети всем и светись от того, что делаешь.
        Джо.
        Джордан прикрепила фото с медведем и нажала «отправить», надеясь, что Дом не онлайн. Тревога стучала в виски – вступать в старые отношения после разлада всегда страшно. Ее разрывало надвое: с одной стороны, хотелось, чтобы Дом скорее прочитал письмо и заговорил с ней, с другой – она боялась оказаться отверженной. Заслуженно отверженной, кстати, ведь именно она не отвечала на письма Дома и обижалась за то, что он не уберег ее в истории с Лео. Но разве стоило злиться? Разве ее вообще кто-то мог уберечь? Это вряд ли. Понимая или чувствуя на уровне интуиции – сейчас уже и не разобрать, – что дело провальное, Джордан все равно шагнула в пучину под названием «Леопольд Честен» без оглядки. Так что ни Дом, ни кто-либо еще не виноват.
        Джордан уже собиралась спать – время близилось к утру, а работу никто не отменял, – когда пришло уведомление о новом сообщении. Хейли лениво открыла один глаз, оценила уровень опасности в комнате и так же медленно вернулась в свое царство сна. Джо пришлось поднапрячься, чтобы достать телефон, не потревожив спящую собаку, но оно того стоило: на экране светилось имя Доминика. Джордан едва не вскрикнула от радости, но вовремя вспомнила про Хейли. Осторожно присаживаясь на кровати, она с замиранием открыла письмо.
        У меня просто парад ДжЭМСИ на этой неделе какой-то!)
        Но тебе я рад больше всего… Думал, ты никогда уже не заговоришь со мной.
        Джо, прости за то, что я не сказал тебе ничего. Я не знал. Догадывался, сомневался, но точно не знал и не хотел навредить. А вышло…
        Спасибо большое за поздравление! Ты очень хорошо знаешь меня, и чего мне желать) Откуда вообще это фото с медведем?! И сколько я должен заплатить, чтобы оно нигде не засветилось?
        Как ты вообще? Итан говорил, что ты теперь в Лос-Анджелесе. Тебе нравится? Расскажи, пожалуйста, мне тебя очень не хватало, Джо…
        Она обнаружила себя в слезах. Милый Дом, светлый и честный, – как же ей тоже его не хватало. И как он корил себя все это время! Почему она, разрушив свою жизнь, умудрилась задеть ударной волной столько дорогих людей?
        Кто-то еще писал?
        Прости меня… И не мучай себя, ладно? Ты ни в чем не виноват! Давай просто забудем этот период, хорошо?
        О, считай это подарком – я отправила фото только тебе. Хотя и подумывала разместить в «инстаграме» радио вместе с анонсом песни. Кстати, поздравляю с новым хитом – я уверена, будет звучать из каждого утюга… с хорошим вкусом!
        Но компромата у меня еще много – так что ты выбирай слова)
        Я да, уехала в ЛА, получила стажировку на радио. Итан подарил мне собаку – так что я лучше не бывает)
        А как ты? Как тебе новая жизнь? Интервью, тур, фанатки?
        Джо вылезла из-под покрывала и направилась на кухню – сделать себе воды с апельсином. Вряд ли они с Домом справятся быстро – что-то подсказывало, что выговориться ему в дороге совсем некому. И Джо не ошиблась.
        Никки писала – просила помощи с фанатами. Оказывается, наша фанбаза травит вас, а я даже и не знал! Мне очень жаль, что все вот так. Я пытаюсь это изменить, вы никак не заслужили этого дерьма!
        Ты еще даже не слышала песню, а уже хвалишь! Что стало с Джей Кей, которая своими статьями давала прикурить любому?
        О, черт… Я явно погорячился, когда писал предыдущие предложения… Прошу, не сливай компромат – прости меня на первый раз) А то у меня тоже есть кое-что на тебя)
        Собаку? Я хочу видеть ее! Пришлешь фото? А как назвала? Итан молодец – он всегда знает, что подарить)
        Я… странно я, Джо. Все так быстро закрутилось. Мне в кайф выступать на этих огромных сценах, да и работа под лейблом пока только в плюс. Но теперь нам советуют, что говорить, куда ходить, как улыбаться… Да и фанатов прибавилось, а я и с тем потоком не мог справиться, как ты помнишь. Когда они кричат мое имя, я почему-то немного пугаюсь вместо эйфории или чего-то там еще. Они же боготворят вот эту картинку, а за сценой – я простой парень, который хочет картошку фри и выспаться.
        Они проговорили почти до рассвета. Джо отправляла фото Хейли, рассказывала, сколько всего она потеряла, прежде чем приобрела вот эту новую жизнь. Дом отправлял ей видео, как она пела с ними в гараже – фальшивя и кривляясь, – обещал сохранить эти видео для потомков и делился тяготами жизни рок-звезды. Этот разговор напоминал тот самый – на фестивале в номере мотеля, когда они впервые доверились друг другу. Не хватало только лежать рядом и чувствовать поддержку еще и кожей. Но Джо улыбалась, даже когда хотелось плакать от воспоминаний или сообщений Дома, – они снова вместе. И это был подарок ей самой от самого милого басиста в мире.
        Поспать удалось всего ничего – Джо вскочила, еще во сне понимая, что опаздывает. Пришлось вызвать такси и попросить водителя заехать за кофе по дороге, иначе она уснет прямо на пороге радио. Приводить себя в порядок не было времени, поэтому Джо просто связала волосы в небрежный пучок и вытащила первое попавшееся платье из шкафа – белое хлопковое со спущенными плечами. Уже в такси пришло сообщение от Алексы:
        Сладкая, заменишь помощницу Ника на сегодняшнем эфире, раз уж она занята твоими друзьями. Ничего особенного – встретишь группу, предложишь напитки, сделаешь пометки во время эфира. Ты все знаешь, будь умницей.
        Алекса, конечно, умела огорошить: ни точных распоряжений, ни время эфира, ни хотя бы название группы. Времени выяснять тоже не оставалось, и Джо лишь надеялась, что Ник не заметит ее полной растерянности и кругов под глазами от недосыпа.
        – Сладкая, сегодня не тот день, когда можно опаздывать, – Алекса даже головы не подняла от бумаг, с которыми работала.
        – И тебе доброе утро, – пробормотала Джо. – Какой эфир, что за группа?
        – Второе ты узнаешь буквально через пару минут, – начальница взглянула на часы. – Я бы на твоем месте поспешила в студию.
        – Черт! – Джордан бросила сумку на диван и рванула из офиса. Утренний эфир Ника начинался в десять часов, а значит, гости должны были уже приехать. Звезды редко бывают пунктуальными, особенно группы, которые еще нужно собрать, но именно сегодня Джо не повезло столкнуться с теми, кто приходит вовремя.
        – Вот, кстати, Джордан поможет вам с напитками, местами и всем, что вам понадобится, – Ник, если и злился на Джо, ничем себя не выдал. Он вышел из студии, чтобы забрать свой кофе и подготовленные записи, оставляя ее с неизвестной группой один на один.
        – Джордан? – удивился один из парней, улыбаясь во весь рот. – Что ж, очень приятно, тезка!
        Джо не успела ответить, потому что не менее изумленный голос снова повторил ее имя.
        – Джордан?
        Такие моменты обычно происходят в кино с героинями-неудачницами: ты оборачиваешься, а рядом стоит парень, которому ты не только солгала про свое имя, но еще и сбежала, не оставив ни одного шанса. Энтони смотрел на нее в упор, опознав в Джо Мелоди с вечеринки в закрытом баре. Ей хотелось провалиться под землю, брать интервью у «LADE», только не стоять вот так перед этим парнем. Взяв себя в руки, она подошла поближе и, насколько ей позволяло волнение, спокойно произнесла:
        – Джордан Мелоди Купер.
        Взгляд Энтони невозможно было прочитать. Он рад встрече с ней? Злится за обман? Разочарован тем, что она простая помощница на радио? А кто он сам такой? Джордан мгновенно опомнилась – она здесь не для новой драмы.
        – Очень приятно! – отозвалась она на реплики парней и принялась собирать заказы. Энтони прищурился, когда она оказалась рядом, и с полуулыбкой попросил:
        – Мне, пожалуйста, холодный кофе.
        Он запомнил. И песню, которую она напевала, и вообще ту ночь. Так глупо она еще точно не попадалась. Заливаясь краской, она предложила ребятам занять свои места у микрофонов и вышла из студии, дрожащими руками держа телефон. Позвонив в кофейню внизу, Джо сделала заказ, пообещав быть через пару минут. Ей срочно нужно было найти информацию о сегодняшних гостях. Она вернулась в офис, где болтали Алекса и Ник. Спрашивать напрямую очень не хотелось: «Сладкая, ты вообще на радио работаешь? Не знать такую знаменитую группу!»
        – Там все в порядке? – поинтересовался Ник вполне дружелюбно – значит, Джо успела вовремя.
        – Да. Я уже сделала заказ, сейчас поеду вниз, – она открыла сумку, лежащую на диване. – Кошелек зашла взять.
        Джордан помахала трофеем в воздухе и остановилась возле доски с расписанием. Выудив нужную строку, она бросила через плечо:
        – Хотела проверить, что у нас еще сегодня, – и пока ее не раскрыли, скрылась в коридоре. Пальцы не попадали по буквам, пока она искала информацию в «гугле», спускаясь на лифте на первый этаж.
        Энтони Лэштон – барабанщик австралийской группы «Jet Black Hearts» с 2009 года. Двадцать семь лет, родом из Мельбурна, Австралия. Группа имеет три платиновых альбома. Наиболее известны треки «Save me from myself», «Beautiful lie» и «Consequences».
        – Вот дерьмо!
        – Джо, я что-то сделала не так? – бариста в ужасе пересматривала надписи на стаканчиках, пытаясь отыскать ошибку, на которую Джордан так ярко отреагировала.
        – Нет-нет, что ты! Это я все сделала не так…
        – Можем переделать заказ.
        – С ним все в порядке, Кейт, не переживай. А вот я уже ничего не переделаю. Спасибо!
        Оставив плату с хорошими чаевыми – так напугать бедную Кейт! – Джо вышла на улицу и закрыла глаза. То есть она гуляла с барабанщиком очень известной группы. Той самой, чьи песни она слушала постоянно. Просто никогда не искала информацию о самих артистах, не вглядывалась в них, когда по музыкальному каналу крутили их клипы. Боже, она поцеловала Энтони Лэштона и сбежала! А теперь он сидит у них в студии, ждет свой чертов холодный кофе и явно улучит минутку, чтобы получить объяснения.
        Джордан нажимала кнопку лифта раз за разом, словно от этого он приедет быстрее. Но монотонность действия помогала хоть немного успокоиться. Ее взгляд зацепился за отражение в огромном зеркале между лифтами. Белое хлопковое платье, стаканчики с кофе и чаем, бейдж работника радио… Дежавю больно ударило куда-то в солнечное сплетение, перекрывая кислород. В этом же платье она встречала «LADE», так же предлагала им напитки, так же вляпывалась в историю с музыкантом. Видимо, судьба хотела напомнить, а может, просто посмеяться? С того, что Джо не меняется, что жизнь делает виток и приносит тебя туда, где хранятся твои самые больные промахи. И хоть теперь она на виток выше, все повторялось, словно в мутном отражении воды, – очертания те же, как ни меняй героев.
        В студии уже был Ник, что слегка сгладило ситуацию. Джо быстро расставила участникам группы напитки и села в дальний угол студии. Что ж, теперь она улавливала знакомые черты, которые отложились где-то глубоко в сознании, вместе с мелодиями надоедливых реклам, цитат из книг, названий которых Джо не помнила, и лиц вот таких групп, в которые она никогда не углублялась. Николас начал интервью, а Джордан никак не могла сконцентрироваться, поэтому записывала чуть ли не каждую реплику Джордана – по давней негласной традиции фронтмены доминируют не только на сцене, но и в остальной звездной жизни. Энтони изредка бросал взгляды на нее, но Джо делала вид, что не замечает. Она продумывала план исчезновения сразу после эфира, хотя, скорее всего, именно ее оставят провожать гостей.
        Тем временем зазвучала какая-то новая песня группы, и микрофоны ненадолго отключили. Ребята шутили между собой, Ник и вовсе подтрунивал над Джорданом, но Купер старалась не вслушиваться, не ощущать вибрации от ответов и улыбок – ей уже хватило, больше она не попадется на эту удочку. Даже если Энтони кажется совсем близким после их ночных откровений.
        – Спасибо нашим гостям, – нараспев произнес Николас. – Слушайте «Jet Black Hearts» в нашем эфире, а уже через пару часов с вами – Алекса и новый хит взорвавших чарты «LADE». Хорошего дня!
        Прозвучала отбивка, и гул благодарностей заполнил студию. Николас обнимал ребят, договаривался о встречах, хвалил новый трек, пока Джо старательно изображала предмет мебели с глазами.
        – До встречи, – махнул Ник. – Джордан вас проводит.
        – Конечно, проведу, – отозвался Майерс – солист «Jet Black Hearts». – Как и обычно.
        – Чувак, если ты нас поведешь, то мы пропадем в каком-нибудь баре на неделю! Пусть лучше нас милая леди проводит – она выглядит крайне надежно.
        – Да, – усмехнулся Энтони, – надежнее некуда, правда, Джордан?
        Ее имя он выделил, но подкол поняли только они вдвоем. А это означало, что объяснений не избежать.
        – Конечно, я с радостью вас проведу. Вам такси вызвать?
        – Нет, нас ждет водитель на парковке – не стоит привлекать лишнего внимания.
        – Разумно. Тогда идем.
        Джордан возглавила процессию к лифтам, молчаливо прокладывая путь – она старалась идти не слишком быстро, но и так, чтобы ребята не успели с ней заговорить. Вот только у мироздания были свои планы.
        – Давно ты тут работаешь? – поинтересовался Джордан, оценив, что лифт приедет еще не скоро.
        – Несколько месяцев. Я пока стажер.
        – Ты не местная? – подключился Кевин, о котором Джо слышала тогда в клубе.
        – Нет, я из маленького города, но в пределах штата. Ваш путь сюда выглядит внушительно. Скучаете?
        – По Австралии? Безумно! Это другой мир, если честно.
        – Никогда там не была, – отозвалась Джо, поглядывая на меняющиеся цифры этажей на табло.
        – Тебе стоит съездить, – заговорил Энтони, и у Джордан мурашки побежали по коже.
        – Возьму на заметку, – на выдохе под звук раскрывающихся дверей лифта. – Загружаемся!
        Она хотела войти последней, но Энтони галантно пропустил ее вперед, не давая возможности спрятаться от своего довольного взгляда.
        – Тони, мне кажется, ты девушку смущаешь, – Кевин стоял так, что видел лицо Джо. И в этот момент она поняла, что горит огнем от неловкости момента.
        – До твоих слов все было в порядке.
        Ребята сдержанно засмеялись, но Джо было не до смеха. Она мечтала о моменте, когда вся эта братия сядет в машину и оставит ее догорать от стыда в одиночестве на парковке.
        – Ты же напишешь что-нибудь хорошее о нас? – Джордан легонько толкнул ее в плечо – как старого друга.
        – Только правду, – рефлекс сработал раньше, чем голова.
        – У Ника отличный нюх на помощниц!
        – Вообще-то, я стажер Алексы, но так вышло, что сегодня я помогаю Нику.
        – О, так нам крупно повезло! – Энтони за ее плечом возник ниоткуда, отчего Джо позорно запнулась о воздух.
        – Тони, ты точно плохо влияешь на Джордан! – Кевин поддержал ее под локоть, и Джо снова залилась краской.
        – Мне стоит загладить вину, – Энтони остановился, преграждая Джо путь. – У тебя найдется немного времени на кофе? В вашей кофейне он потрясающий.
        Джо хотела соврать, что у нее много дел, что она занята и вообще не пьет кофе, но устремленные взгляды остальных участников группы и неловкость за позорное разоблачение взяли верх.
        – Конечно. Только напишу Алексе, что вышла на обед.
        – Если хочешь, я могу отпросить тебя у нее – мы с Алексой давно знакомы.
        – Нет-нет, все в порядке, – затараторила Джо, представляя, что подумает о ней начальница и какие вопросы потом задаст.
        – Берегись, – крикнул ей Джордан, – он знатный сердцеед!
        – У меня есть нечего, – подмигнула ему Джо. – Спасибо за эфир! Вы клевые!
        – Ты тоже!
        Когда черный «Мерседес» покинул парковку, Энтони подставил Джо локоть, приглашая пройти с ним в кофейню.
        – Ты думаешь, я заблужусь по дороге?
        – Боюсь, что ты опять сбежишь.
        Джо опустила взгляд и направилась к выходу, проигнорировав стоящего Энтони. Тот огорченно вздохнул и поспешил следом.
        – Может, хватит меня подкалывать?
        – Попробую перестать, Мелоди.
        – Черт! Я видела тебя впервые – решила быть осторожной. Ты сам говорил мне о «дружбе в Лос-Анджелесе». Тем более Мелоди – мое второе имя, так что я почти не соврала.
        – А все остальное? Тоже «почти правда»? – Энтони держался за ручку двери, тем самым блокируя выход для Джо. Он смотрел пристально, явно ожидая ответа.
        – Все остальное правда. Я не певица, я бежала из своего городка и все еще хочу пирсинг. – Джордан нырнула под руку Энтони и оказалась на улице. За ограждением томилась в ожидании толпа фанаток – они как-то не подумали, что об эфире на радио знает весь Интернет. Джо резко остановилась и обернулась к Лэштону:
        – Там тебя, кажется, ждут. Вообще, всех вас, но ты остался один на этом поле боя.
        Энтони оглядел толпу поверх головы Джо – он ростом вполне мог бы померяться с Домом! – и нахмурился.
        – Ребята меня крупно подставили, конечно. Никак нельзя пройти незамеченным?
        – О, да ты очень ценишь своих поклонников, как я погляжу.
        – Зубастая, не язви. Когда нас четверо – это одно, а когда я остался один – это уже проблема. Напишут же, что остальные козлы и скрылись, а я отдувался за всех.
        – Да ладно, я просто хотела тебя подколоть. Можем вернуться в студию или выпить кофе прямо на парковке – я принесу.
        – Серьезно? Отпустить тебя одну в кофейню?
        – О, да хватит! – Джо поджала губы. – Можешь дать мне свою куртку – я же их всегда возвращаю на прощание.
        Джо даже объяснить не могла, почему это сказала. Просто воспоминания о тяжести косухи на плечах, об аромате его туалетной воды на воротнике, о теплоте нахлынули, едва она взглянула на Энтони сейчас – при свете солнца и ламп парковки. И до дрожи в коленках захотелось ощутить это снова, хоть сегодня на нем была объемная светлая джинсовка с разными нашивками и надписями.
        – Это легендарная вещь, – сказал Лэштон, протягивая ей куртку. – Так что береги ее. И возвращайтесь обе.
        Джордан позволила надеть на себя куртку, довольно прищурившись, чтобы Энтони не разглядел ее глубинных эмоций. Было что-то в нем притягательное и приятное. Да, она чувствовала неловкость за обман, злость, что он все же ее настиг, но в то же время Энтони не был для нее барабанщиком-из-той-знаменитой-группы. Он был парнем, который помог ей влюбиться в Лос-Анджелес и почувствовать себя менее одинокой. И сейчас она словно встретила старого школьного друга, с которым поругалась на выпускном: вроде хочется дерзить и колоться, но внутри разливается тепло. Или это все виновата его куртка, которая обнимала ее, как большой добрый друг? Она на нем-то казалась объемной, а на самой Джо едва не превратилась в плащ. Взяв два холодных кофе и пройдя мимо недоуменных глаз – кажется, куртка и правда была легендарная, и для фанатов тоже, – Джордан вернулась на парковку.
        – Я уже и не надеялся! – усмехнулся Энтони, забирая из рук Джо, едва выглядывающих из-под рукавов, стаканы с кофе. – И не хмурься, я не могу упустить момент. Там, кстати, есть ниша между переходами, – он кивнул в противоположную от выхода сторону, – можем разместиться.
        – Ты уже и местность изучил!
        – Вообще-то, мы не первый раз в вашей студии. И, надеюсь, не последний.
        – Новый трек мне очень понравился, – Джо решила направить разговор в другое русло.
        – Спасибо, – честно обрадовался Энтони. – А старые слышала?
        – На самом деле – да. Но для меня это всегда были просто песни, без привязки к группе.
        – И ты не знала, кто я, когда мы ушли из клуба?
        – Абсолютно! Разве это было незаметно?
        – Ну, – Энтони забрался в нишу с ногами, предлагая Джо повторить его позу, – я подумал, что ты просто рисуешься.
        – Отличное впечатление я произвожу, конечно! – Джо плюхнулась в нишу, забирая у Энтони свой кофе.
        – Всякое бывает. Тем более я видел тебя в первый раз – вдруг ты сумасшедший сталкер?
        – Еще лучше, – вздохнула Джо. Так ее уже называли. И «тупой фанаткой», и «последней тварью», и дальше по списку. Сегодняшний день так или иначе продолжал напоминать прошлое: невзрачными отголосками, ударами дежавю, толпой фанатов у дверей радио и колкими шутками от парня, смотрящего на нее с легким прищуром.
        – Не думал, что такое скажу, но мне было приятно, что ты меня не узнала. И разговаривала со мной как с простым человеком.
        – Такая уж участь драммеров – вас вечно не видно за установкой, – Джордан попыталась подтянуть рукава джинсовки, но они предательски прятали ее руки снова и снова.
        – И много драммеров ты знаешь?
        – Одного святого человека как минимум! – на удивленный взгляд Энтони Джо рассмеялась: – Мой друг-драммер говорит, что барабанщики – святые люди!
        – И ты не споришь?
        – Я запоминаю. Хорошая подколка, как и месть, должна настояться, – заговорщическим тоном произнесла Джо, чуть наклонившись к Энтони. Кудрявый локон, выбившийся на лоб, щекотал его, отчего он забавно морщился и пытался откинуть его без рук.
        – Все-таки ты зубастая, Джордан Мелоди Купер.
        – На меня палочек и святости не хватило, увы, – Джо пожала плечами и посмотрела на телефон. – А еще мне пора – писать материал про вас. И даже не начинай, что я сбегаю.
        – Ты сама все сказала, – светлые глаза Энтони в полумраке парковки потемнели и выглядели грустными. Он откинулся на стену, отставив стакан, ожидая очередной отговорки от Джо. – Выглядит так, будто тебе неприятно. Просто скажи это.
        – Нет, все не так, – спокойным голосом ответила Джо. – Мы провели потрясающую ночь… Черт! Не надо сейчас намеков, ладно? Ты понял, о чем я. И одна из лучших вещей в этой ночи – то, что она не продлится и не повторится. Не хочу испортить воспоминания о том, как я влюбилась…
        Энтони резко выпрямился, и Джордан отступила на шаг.
        – В Лос-Анджелес, дурак! Ты, конечно, очаровательный, но нужно чуть больше времени, чтобы влюбиться.
        – Которого ты мне не даешь.
        – Прости, – Джо нехотя сняла с себя куртку, ощущая себя маленькой и озябшей без объятий грубой джинсы.
        – Она тебе идет, – с печальной улыбкой заметил Энтони.
        – Ты же говорил, что она легендарная? Я еще не доросла до таких вещей и статусов.
        Их руки задержались чуть дольше, чем следовало, когда Джо передавала куртку. Прощаться не хотелось, но дважды в одну реку она не готова была войти. Кивнув на прощание, Джо быстро прошла к лифту, чтобы не успеть себя остановить, отмотать назад и дать шанс Энтони. Или себе.
        Двери лифта отрезали Джордан от стоящего на парковке Энтони Лэштона с легендарной курткой в руках, которая еще пару минут назад согревала ее снаружи. Но такие истории не суждено повторить, и лифт беспощадно увез ее с памятной теперь парковки.

* * *
        – Ты чего зависла?
        Артур забарабанил пальцами по ноге Мейси. Они сидели в школьном дворе, коротая время между занятиями. Арти опирался на дерево, а Мейс – на его грудь. Она застыла над планшетом со стилусом в руках, но так и не начала рисовать.
        – А? – Она обернулась, и тонкие пряди защекотали Арти лицо. Он замотал головой, нахмурился, смешно задергал носом. – Ты сейчас на собаку похож!
        – Или на морскую свинку, – Арти отплевывался и чесал лицо. – Они же вроде едят волосы.
        – Меня иногда пугают вот такие твои знания.
        – Пока ты не решила удавить меня своими волосами, я спрашивал, над чем зависла? Ты уже минут пятнадцать пялишься в планшет.
        – Нам дали задание на финальный проект – использовать все, что мы рисовали до этого. Но я рисовала и нас, и ДжЭМСИ, и «LADE». Не знаю даже, как подступиться.
        – Ну и нарисуй всех сразу – будут у тебя свои «Мстители». Такому кроссоверу позавидует любая вселенная!
        – И что все эти недомстители будут делать, а?
        – Спасать Джо из горящей базы? Или вернутся во времени и привезут Скайлар на помолвку вовремя? Или…
        – Ты сейчас такого наговоришь, что я уйду жить от тебя в свою комнату! И запру дверь.
        – Вот как ты, – губы Арти сложились в тонкую линию. – Не ожидал, что моя девушка так жестока!
        – С кем поведешься, как говорится. С остальными я как обычно – заикаюсь и краснею.
        – Я даже немного скучаю по временам, когда ты и со мной краснела, – и хотя фраза подразумевалась как шутка, шутки в ней было действительно только доля.
        – Я знаю, – тихо ответила Мейси. – Мы слишком долго были друзьями и слишком быстро стали парой старых женатиков. У меня ощущение, словно мы вместе не пару месяцев, а много лет – каждое мое воспоминание связано с тобой, важные моменты, мечты… У меня, наверное, не осталось тем, из-за которых я могу краснеть при тебе.
        – Аналогично, – Арти поцеловал Мейс в макушку. – Вроде это и хорошо.
        – Но нам чего-то не хватает, да?
        – Скорее не так. Дружба идет линейно, вот так, – он обхватил ее пальцы своими и провел линию на экране планшета. – Если ты уж доверился человеку с потрохами, то это навсегда. И ты принимаешь его любым, прощаешь многое, миришься. А отношения – что-то вроде лестницы. Люди постепенно примеряются друг к другу, прощупывают границы дозволенного.
        – Ты передумал и решил поступать на семейного психолога?
        – Как будто ты сама не задротничаешь, если тебе что-то интересно, – Арти отмахнулся и продолжил рисовать через плечо Мейси. – Наша дружба привела нас сразу чуть ли не на последнюю ступень отношений, и дальше они идут ровно. Поэтому и кажется, что чего-то не хватает – мы перепрыгнули огромный этап.
        – Сэкономили друг другу нервные клетки.
        – С каждым разом все больше убеждаюсь, что романтика – это не твое. Ну, или, по крайней мере, не со мной.
        – Что-то тебя сегодня повело не в ту сторону, – Мейс отложила планшет и повернулась лицом к Арти. Его кожа не склонна к загару, поэтому родинки отчетливо виднелись на лице и шее. – Расскажешь, в чем дело?
        Арти нехотя достал телефон из кармана. Спустя мгновение он повернул его экраном к Мейси, не произнося ни слова.
        – Ты получил письмо из Университета Индианы?! И молчал?
        – Мы же договорились прочитать их вместе, так что я даже не открыл его, – Артур пожал плечами, с грустью глядя на Мейс.
        – Дурак, – покачала она головой. – Я свои уже давно получила, просто ждала тебя. Вообще, глупая затея – читать письма вместе, если честно.
        – Конечно, глупая! Если бы я знал, что тебе пришли ответы, давно бы сам прочитал.
        – Стоит все-таки поменять пароли, ты так не думаешь? – Мейс тоже достала свой телефон. – Кто первый?
        – Читай ты – у тебя, как я понял, несколько.
        – Ага, – Мейси зубами срывала кожу с губ, даже не пытаясь скрыть волнение. Она была рада, что ответ Арти не приходил так долго – открыть письма и узнать свою судьбу оказалось гораздо страшнее, чем она представляла. – Гарвард для затравки подойдет?
        – О, карьера юриста для Маргарет Нолсберг? Все, как ты мечтала.
        – Не глумись, – попросила Мейси и нажала на строчку письма из Университета Лиги Плюща. Ей лет с одиннадцати внушали, что учиться нужно только там, что это ее главная цель, и стараться Мейси должна изо всех сил. Она даже верила в правильность решения, пока не поняла, что хочет от жизни совсем другого.
        – Гарвард… не мечтает обо мне. Я в листе ожидания, если кто-то вдруг откажется или типа того.
        – Они тебя не взяли?
        Мейси отрицательно покачала головой. Она думала, что если Гарвард откажет сам, то ей будет легче. Мол, это не ее выбор, так вышло. Но теперь она ощущала горечь разочарования. Она недостаточно хороша, она подвела родителей и, возможно, никуда в этом году не поступила.
        – Твоя мама будет в ярости, – Арти обнял Мейси, гладил рукой по спине, стараясь успокоить.
        – И впервые это будет заслуженно, – ответила она куда-то ему в плечо. – Я так хотела не поступить сюда, а когда не поступила – расстроилась. Видимо, не мое – это еще и логика.
        – Нелогичная, неромантичная супергероиня, – шуточно передразнил Арти. – Там еще есть письма, давай остальные проверим.
        – Лучше ты, – попросила Мейс. – Мне нужна передышка.
        – Ладно, – Артур медленно пролистал список писем в почте, задержал палец над нужной строкой, не решаясь нажать. Они оба ощущали то самое волнение, когда все органы скатываются куда-то вниз, а в грудной клетке гулкая пустота и преувеличенно громкий стук сердца.
        – Ну что там? – Мейси пыталась заглянуть в экран телефона, понимая, что Артур его уже открыл, но почему-то молчал. – Тебя взяли? Взяли?
        – Взяли, – подтвердил он.
        Мейс выхватила у него телефон, чтобы проверить самой. В Университете Индианы одна из лучших программ по медицине и огромный выбор специализаций. Арти мечтал стать врачом чуть ли не с пеленок, и Мейси переживала за его поступление едва ли не больше, чем за свое.
        – Я так и знала! Они не могли тебя не взять, слышишь?! Потому что ты лучший! – Она бросилась к Артуру, обнимая и осыпая поцелуями лицо. – Ты это заслужил.
        – Если ты каждую мою победу будешь так эмоционально отмечать, то я готов стараться еще больше!
        – И все-таки ты невыносимый, – улыбнулась Мейс и поцеловала Арти в губы. – Но невыносимый студент Университета Индианы! Я так тобой горжусь!
        – Давай уже, читай остальные. Дай и мне повод покричать от счастья и гордости за тебя.
        Мейси без промедлений открыла следующее письмо в списке.
        – Публичный колледж Иствуда распростер свои объятия для меня.
        – Еще бы! – фыркнул Арти. – Но я не думал, что ты отправишь документы сюда.
        – Перестраховалась. Как видишь, Гарвард слишком хорош для меня.
        – А ты слишком хороша для местного колледжа. Давай уже к главному, иначе его открою я.
        Письмо от Калифорнийского колледжа искусств прожигало дыру в экране телефона. Мейси никак не решалась открыть его. Что, если ее не взяли? И все было зря: и побег, и курсы, и новое ощущение свободы и правильности. Может, родители были правы и ей стоило лучше готовиться, поступить в Гарвард и строить свою жизнь размеренно и понятно? Теперь же она может остаться ни с чем, проиграть главную битву, которую сама же и начала.
        – Маргарет?
        – Не называй меня так, – Мейс исподлобья посмотрела на Арти.
        – По-другому до тебя не достучаться. Что там?
        – Я не знаю, – она отложила телефон и вздохнула. – Боюсь открывать. Если меня не взяли, то я даже не знаю, что буду делать. Ты уедешь, мне придется вернуться домой, а там мама будет гнобить меня каждый день. И как я вообще дальше? Получается, я прогуляла целый год, занимаясь совсем не тем, и разрушила свою жизнь, понимаешь?
        Артур молча забрал телефон Мейси, пока та продолжала впадать в истерику. Ей не хватало воздуха – ужас сковывал грудную клетку, разливал по мышцам свинец, не позволяя двигаться. Казалось, прямо над головой Мейс открывается огромная черная дыра и медленно засасывает ее в непроглядную тьму отчаяния.
        – Да, далеко ты, конечно, не уедешь…
        – Что? Я же говорила! Боже, Арти, я все испортила, понимаешь? Почему я вообще решила, что рисовать – это мое?! Столько талантливых людей, которые рисуют намного лучше меня, а я…
        – А тебе еще надо поучиться. Калифорнийский колледж искусств – самое подходящее место. Тем более он гораздо разумнее Гарварда и рад предложить тебе не только обучение, но и стипендию, – спокойным тоном произнес Артур.
        Мейси осеклась на полуслове. Новая информация никак не хотела укладываться в ее голове.
        – Так я поступила? Или что? Ты говори нормально, Арти!
        – Ну, конечно, поступила, Мейс. Еще и стипендию получила. По-другому и быть не могло. Ты не просто «хорошо рисуешь», ты живешь этим, вкладываешься, развиваешься. Они не могли пройти мимо такой перспективной студентки!
        – Я поступила, – все еще неуверенно пробормотала Мейси, забирая из рук Арти телефон. Слезы капали на стекла очков, на экран, и она не могла прочитать ни слова. Огромный груз, давивший на нее с самого дня рождения, наконец, рассыпался пылью неуверенности и облегчения. Да, возможно, она подвела родителей, но не подвела себя. И всех тех, кто верил в нее и помогал. Она упорно трудилась, чтобы из мечты сделать сначала цель, а потом – реальность. – Все получилось, Арти. У нас все получилось!
        – Мы все еще лучшая команда во вселенной, – Арти нежно взял лицо Мейси, стер слезы с раскрасневшихся щек и поцеловал ее, празднуя финал этой бесконечной гонки за поступлением.
        – Вы бы хоть спрятались где, – рядом опустилась Эмма. – Я все понимаю – гормоны, страсть, жизнь в одном доме с родителями, но не на школьном же дворе пожирать друг друга.
        – Зависть свою подберите, леди, – усмехнулся Артур. – Мы просто целовались.
        – А руки твои просто соскользнули, да?
        Мейси залилась краской, высвобождаясь из объятий Арти. При всей своей скромности, она никогда не стеснялась его объятий и поцелуев, даже если вокруг полно народа. Мейси просто об этом не думала – все выходило само собой, естественно и непринужденно. Никто ведь не стыдится дышать? И только такие вот комментарии Эммы способны были вернуть стыдливый румянец ее щекам.
        – Ну вот, ты снова краснеешь. Все, как заказывали, – усмехнулся Арти. – Эмма, ты уже получила письма из колледжа?
        Купер заметно напряглась. Она не любила разговоры о будущем – в отличие от Мейси и Арти, которые давно для себя все решили, Эмс понятия не имела, чем хочет заниматься в будущем. Она с настоящим-то еле справлялась, куда там думать о карьере и выборе.
        – Пойду по стопам Джо, – натянуто улыбнулась она. Все прекрасно знали, что местный колледж был для Джордан наказанием и актом смирения, так что радостного в выборе Эмс не было ни грамма. – А вы?
        – Арти взяли в Университет Индианы, – гордо затараторила Мейс. – Он станет прекрасным врачом лет через десять.
        – Оу, – скривилась Эмс. – Я тебя, конечно, поздравляю, но десять лет…
        – Может, и двенадцать. Я еще думаю. Но я знал, на что шел… Наверное.
        Эмма открыла рюкзак в поисках чего-нибудь пожевать. Но среди тетрадей, косметички и другой ерунды не нашлось ничего съестного. Она забыла пополнить свои запасы! Довольные Мейс и Арти вызывали у нее тревогу, а она за собой тащила голод. Нужно было успокоить этого монстра внутри.
        – А Мейси получила стипендию в колледже искусств, – светясь тысячей солнц гордости, похвалился Арти.
        – Ого! Ты сделала это! Поздравляю, крошка, – Эмма потянулась обнять подругу. Внутри тонкий голосок продолжал рассказывать Эмс, какая она ничтожная по сравнению со всеми. – Вы так гордитесь друг другом, что мне прямо неловко рядом с вами.
        – Мы тобой тоже гордимся!
        – И все еще напомню: не завидуй.
        Ребята расхохотались. На школьном дворе было тепло и весело, вокруг кипела жизнь, создавая иллюзию беззаботности. Но в каждом из них роились страхи и сомнения. Арти все не мог выбросить из головы разговор с Мейси об их отношениях – что-то шло не так, и они не могли понять суть проблемы. Мейс боялась даже представить, что скажут родители, а поговорить им все-таки придется рано или поздно. Эмма же мечтала только о том, чтобы вернуться домой, закрыться в своей комнате и поесть.
        – Кстати, тебе в прошлый раз очень понравился пирог со шпинатом. Мама Арти передала для тебя еще пару кусочков, – Мейс подтянула к себе тканевую сумку, выудила оттуда контейнер и протянула Эмме. – Угощайся!
        – О, спасибо большое! Передайте от меня благодарности – твоя мама готовит просто потрясающе! – договаривала Эмма уже с набитым ртом. Она не могла ждать – едва контейнер оказался у нее в руках, ей тут же захотелось съесть все до последней крошки.
        – Кто-то сильно проголодался, – заметил Арти озадаченно. Мейси шикнула на него за такую невоспитанность и поспешила перевести тему:
        – Сегодня будет прямой эфир с выступления «LADE»! Может посмотрим вместе?
        – Прямой эфир?
        – В честь дня рождения Доминика, – Мейси запоздало поняла, что сказала лишнего. Вряд ли эта информация обрадует Эмму. Хуже могло быть только сказать Джо о Лео.
        Эмма хотела что-то ответить, даже набрала в легкие воздуха, но в итоге ни слова не вылетело из ее рта. Она продолжала методично уничтожать пирог. Эмс, конечно, помнила про день рождения, но старательно игнорировала все мысли о поздравлениях. Смотреть на то, как Зомби обвивает его шею своими длинными руками, целует и произносит его имя с радостным придыханием, было выше ее сил.
        – Черт, я не подумала, прости. Не стоило заводить разговор о Доме, я понимаю, – Мейси выдавала слова так быстро, словно вот-вот ее время истечет и больше она не сможет вымолвить ни звука.
        – Все в порядке, – пробормотала Эмма, закрывая пустой контейнер. – Мне нужно идти, скоро английский. Встретимся на математике, о’кей?
        Она резко встала, рассеянно собирая свои вещи, и поспешила к зданию школы.
        – Мне кажется, с ней не все в порядке.
        – Конечно! Арти, я дура последняя – такую тему поднять!
        – Нет, ты не поняла. Она и до разговора о вашем этом Доме была странная какая-то. Она все время странная, Мейс. Да и колледж… «По стопам Джо»?
        – Я думала, мне кажется, – вздохнула Мейси. – Ты заметил синяки под глазами? Она вообще спит?
        – Она ест.
        – Арти, ты такой бестактный! Кто девушкам пеняет на еду, а?
        Артур закрыл глаза и досчитал до десяти, чтобы не придушить свою девушку ненароком.
        – За кого ты меня все время принимаешь, а? Но согласись, съесть треть маминого пирога за раз – это мощно. Эмма вообще все время ест, если ты не заметила. На каждом перерыве, когда мы идем куда-нибудь…
        Мейси мысленно проматывала последние несколько месяцев, осознавая, что Арти прав. Она не обращала на это внимания, пока он не ткнул пальцем в очевидное. С Эммой творилось что-то неладное, как бы хорошо она ни притворялась.
        – Мне надо идти, – подхватилась она, засовывая планшет в сумку. – Встретимся позже, ладно?
        – Опять спасать мир?
        – Комиксу нужен новый сюжет, – Мейси чмокнула Арти в щеку и побежала к школе. Предположение, отдававшееся ударом в голове с каждым шагом, пугало и злило. Как они могли просмотреть? Особенно после всего, что случилось на Новый год? Эмма вела себя как обычно, разве что грустила чаще и радовалась как-то… истерично, что ли? На надрыве. Но это был слишком нервный год, чтобы обращать внимания на такие вещи.
        Мейси обежала все женские туалеты на двух этажах. Хватая ртом воздух, она вошла в уборную на третьем этаже. Внутри было пусто – урок недавно начался, и большинство учеников разбрелись по классным комнатам или коротали время во дворе. Мейси успела обрадоваться, что она просто напридумывала себе лишнего, да еще и Арти подлил масла в огонь, когда в дальней кабинке послышался звук слива. Мейси надеялась, что там окажется не Эмма, но это была именно она. Бледная, она выходила из кабинки, трясущимися руками держа салфетку, которой вытирала рот. Увидев Мейси, Эмс резко остановилась.
        – Ты больна? – тихим голосом спросила Мейси, вглядываясь в подругу. Как они это допустили? Круги под глазами, тусклые волосы, бледность и слегка рассеянный бегающий взгляд.
        – Я просто слишком много съела, все хорошо, – отмахнулась Купер. – Нервы, колледж, сама понимаешь.
        – Эмс… – Мейси подошла к Эмме, приобнимая ее за плечи. Ее кожа оказалась сухой и горячей, словно они находились в пустыне под жарким солнцем и без воды. – Ты больна.
        Мейси больше не спрашивала. Эмма страдала булимией и тщательно это скрывала. Ровно до этого момента, когда у них наконец открылись глаза, а Эмма сдалась на милость подруги и разрыдалась у нее в объятиях прямо посреди школьного туалета.
        Глава 9
        #мы_справимся
        Теперь мне нужен кто-то, кто узнает меня,
        Кто-то, кто излечит.
        Кто-то, кто примет меня,
        Просто узнать, каково это.
        Легко сказать, но в жизни все не бывает так.
        Наверное, мне просто нравилось,
        Как ты помогаешь мне убежать от реальности.
        Lewis Capaldi – Someone you loved
        Яркий дневной свет заливал просторную студию, добавляя в необжитое пространство толику уюта. Скайлар прошла вдоль шкафа, провела рукой по небольшому кухонному столу, представила, какие цветы поставит в центре, какие бокалы купит… И загрустила. Кого она позовет на новоселье? С кем будет завтракать за этим столом? Сейчас она тоже одна, но жизнь с мамой и Кэролайн кажется какой-то тренировкой: вот-вот она съедет, и начнется все хорошее. И вот теперь, глядя на свою будущую квартиру, Скайлар осознала, что ничего не выйдет. У нее нет друзей в Сан-Франциско – только работа. Очень хотелось позвонить Джо и спросить, как она это пережила? Как не свихнулась от одиночества в новом городе?
        – Что-то не так? – Пит прошел на кухню и положил папку с документами на стол.
        – Все в порядке.
        – Тебе не нравится квартира?
        – Она полностью такая, как я и представляла, – улыбнулась Скай. – Просто… немного страшно переезжать.
        – Тебе – и страшно?
        – Да, и такое случается. Возможно, сейчас за окном приземлится НЛО, я не знаю, но даже я порой чувствую себя некомфортно, принимая такие решения. Я здесь одна…
        – Я вполне могу быть твоим гидом и жилеткой на начальных этапах.
        «А потом и все остальное», – именно так выглядел Пит. Он уже не скрывал своей симпатии и рвался в бой, уверенный, что сможет покорить Скайлар. Она не сопротивлялась, понимая, что так получит лучший вариант, но после встречи с Троем ей больше не хотелось играть.
        – Спасибо за предложение. Ты и так уже много сделал для меня.
        – Мне это только в радость, – Пит шагнул ближе, вынуждая Скай отступить назад.
        – У меня есть время подумать?
        – О чем? – напряжение между ними искрило, и Пит, явно думая совсем не о деле, опешил.
        – О квартире. Сколько у меня есть времени подумать? – она стремительно обошла вокруг стола, освобождая возле себя больше пространства. Ей стал неприятен этот назойливый флирт и неприкрытое желание.
        – Не больше недели, – голос Пита сменил интонации, стал серьезнее и едва заметно злым. – Предложение очень привлекательное – многие хотят эту квартиру.
        – Хорошо, – кивнула Скайлар. – Я сообщу тебе. Спасибо.
        – Может, пообедаем? – без особой надежды поинтересовался Пит.
        – Прости, работа. Я уже опаздываю. Пока!
        Сбежать. Из этой идеальной и ненужной квартиры, от нежеланного мужчины, от своего раздразненного одиночества. Скайлар не понимала, что с ней происходит. Разве не к этому она стремилась? Должность Мамочки, независимость, большой город? Почему тогда так грустно даже в зеркало на себя смотреть?! Время должно было притупить боль, но на деле оно добавляло по капле тоски каждый день, пока Скай однажды не утонет в ней окончательно.
        Рабочая встреча была назначена на три, и Скай спешила к дому Энди. Съемки этого сезона закончились, и теперь им всем предстояло хорошо поработать, чтобы в период хиатуса[16 - Перерыв в показе регулярной телевизионной программы (сериала, шоу и т. д.).] фандом оставался таким же активным. Скай уже набросала несколько идей, подготовила все для очередного благотворительного проекта, но, едва вошла в квартиру Энди, поняла, что о планах и спокойствии можно забыть.
        – Привет всем, – как можно более радостно произнесла Скай. Она пыталась удержаться на плаву и не дать всеобщей тревоге затащить ее на дно прямо с порога.
        – Привет, – с кухни выглянула Альма, уставшая и абсолютно обычная. Если Энди Скай видела часто, то его девушку лишь пару раз и все никак не могла привыкнуть к абсолютной приземленности и простоте довольно известной актрисы. – Чаю?
        – Со льдом, если есть.
        – О, понимаю, – вздохнула Альма, и Скай уловила ту самую надвигающуюся бурю в ее тоне. Не теряя времени на догадки, она прошла в гостиную, где собрались помощники Энди. Тут же оказалась и команда Альмы, что не столько удивляло, сколько настораживало.
        – Скайлар, – Энди кивнул ей. – Присаживайся, у нас тут мозговой штурм.
        Рэндфорд выглядел… помятым, что ли. Конечно, съемки только-только закончились, перелет и все такое, но это была другая «помятость» – моральная. Словно он провел не одни сутки в раздумьях, а к решению своих проблем так и не подобрался. Альма выглядела не лучше: она поставила возле Скай ее чай и почти упала рядом с Рэндфордом на диван.
        – Итак, все в сборе. У нас не самые приятные новости. Рейтинги сериала падают, и его могут закрыть.
        – Но ведь канал уже объявил о новом сезоне, – Скай моментально включилась в работу.
        – Когда это кого-то останавливало? – пробормотала Альма.
        – Нам могут сократить количество эпизодов в половину и объявить сезон финальным.
        По-хорошему это давно стоило сделать – сама Скайлар уже точно и не вспомнит, сколько лет идет «Рухнувшие небеса». Но пока сериал – стабильный заработок и канала, и Энди, и ее самой. Фандом потеряет как минимум треть после закрытия шоу – это в лучшем случае. А главные роли в первые годы будет получить крайне сложно – лицо канала и культового сериала зачастую остается таким насовсем, не в силах перебить главную роль своей жизни.
        – Что говорят продюсеры?
        – Нужен скандал – такой, чтобы гремел все лето до следующего сезона минимум, – отозвалась ассистент Энди – Карэн.
        – Вас хотят рассекретить? – Скайлар с надеждой смотрела на Рэндфорда и Альму. Ей так хотелось рассказать уже всем, что Альди – реальны, но приходилось лавировать среди провокационных вопросов и старательно подбирать слова.
        – Мы – слишком мелкий инфоповод, – судя по всему, Альма цитировала слова продюсеров, и ей, как и Скай, они не пришлись по вкусу.
        – Конкретика только усугубит ситуацию, – вздохнул Энди.
        – Та часть, что не верит в Альди, отвалится, едва о вас заявят. Или начнут доказывать, что это пиар, но потери в рядах фандома будут. А значит, и рейтинги тоже поползут вниз, – Скай констатировала то, что и так все понимали. – Что тогда?
        – Ребенок.
        В первое мгновение Скай подумала, что Энди просто пошутил – нервы сдали, сарказм проснулся и все такое. Но по его выражению лица, по усталой обреченности Альмы, по тотальной тишине, что воцарилась в комнате, стало ясно – никакие это не шутки.
        – Подождите, какой ребенок? Кто-то в положении?
        – Марайа.
        Скайлар в ужасе перевела взгляд на Энди. Его роман с Марайей Брук был насквозь выдумкой менеджмента, тогда откуда мог появиться ребенок?
        – Не смотри так на меня – я не отец этого малыша.
        – И то хорошо, – вздох явно нес слишком много облегчения. – Но тогда я вообще ничего не понимаю.
        – Менеджмент хочет пустить слух, что ребенок мой. И подогревать его как можно дольше.
        – Но это же мерзко, – слова вырвались раньше, чем Скай успела подумать, что говорит. – Извини.
        – Ничего, – отмахнулся Энди. – Лучшего слова и не подберешь.
        – Агент Марайи согласен, – Карэн помахала телефоном, в котором, судя по всему, вела переписку с другой стороной этой мыльной оперы.
        – Еще бы, – голос Альмы с каждой фразой становился все злее. Должно быть, тяжело наблюдать, как твоему мужчине приписывают другую личную жизнь и не позволяют жить свободно.
        – А сама Марайа? Отец ребенка, в конце концов? Неужели все согласны на это безумие?
        – Скандалы приносят деньги, поэтому – да, все согласны.
        – И мы? – с надеждой уточнила Скай. Последнее, чего она хотела, – участвовать в балагане с подставным ребенком.
        – Я не знаю, – честно ответил Энди. – Поэтому мы все здесь. Нужно что-то решать, а что – я без понятия.
        – Мы можем отказаться?
        – Конечно, Скай. Но чем это обернется? Если сериал закроют, это будет моя вина. Целая команда останется без работы, потому что я отказался от пиара.
        – Мерзкого пиара, – заметила Скай.
        – Не спорю, но от этого ничего не меняется.
        – Нам всем нужно подумать, какие есть варианты, – Альма подалась вперед и накрыла своей рукой ладонь Энди. Скайлар боролась между фанатской эйфорией и обыкновенной человеческой завистью.
        – Сколько есть времени?
        – Мало, – честно признался Рэндфорд.
        – Тогда давайте начнем, – предложила Карэн, и работа в гостиной закипела. Они перебирали старые новости, гуглили различные скандалы, чтобы понять, что больше всего притягивает внимание, искали возможные рекламные контракты, которые смогли бы повысить рейтинги. Но Скай то и дело возвращалась мыслями к этому еще не рожденному ребенку, которого хотят использовать, словно он не человек.
        – Я поеду домой, – сдалась она в итоге. Ей нужны были воздух, дорога и пространство, чтобы как-то переварить происходящее. – Вернусь в город на днях. Но я всегда на связи и буду подкидывать идеи, ладно?
        – Конечно, – Энди и Альма встали, чтобы проводить Скай и обязательно обнять ее на прощание – так заведено в их маленькой тусовке. – Прости, что приходится сталкиваться с такими историями.
        – Это не ваш выбор, – поспешила успокоить босса Скай. – И я приложу максимум усилий, чтобы нам не пришлось в итоге его принять, ладно?
        – Спасибо, – Альма поцеловала ее в щеку и крепко обняла. – Я очень рада, что Энди взял в команду тебя.
        – А я рада, что моя шипперская интуиция не подвела, – она подмигнула на прощание и закрыла за собой дверь.
        Время близилось к закату, и тепло постепенно покидало улицы. Скайлар брела к своей машине, не обращая внимания ни на что. Ребенок. Она, конечно, не первый день в фандоме – таких историй сотни. Ненастоящие дети, фейковые браки, бороды[17 - Сленговый термин для названия человека, которого используют в качестве романтического партнера или супруга (супругу) для прикрытия ориентации.], чтобы скрыть ориентацию, а порой все пункты этого отвратительного списка сразу. Но Энди Рэндфорд числился едва ли не святым, и до этого момента его максимум в пиаре – неподтвержденный роман. А тут на кону – маленькая жизнь. И все ради денег, рейтингов и славы.
        Всю дорогу домой сердце Скай колотилось так, что пришлось пару раз остановиться и перевести дыхание. То ли сказалось ее одинокое детство, то ли малышка Кэролайн, что то и дело вставала перед глазами… Скайлар отгораживалась от мамы и сестры как могла, но не любить крошечного человечка, который ни в чем не виноват, просто невозможно. И вот кто-то такой же маленький и беззащитный может стать орудием в руках ненасытных продюсеров.
        Скай остановила машину недалеко от дома Троя. Очень хотелось зайти, лечь головой на его колени и рассказать, что она чувствует. Про Энди, всю эту мерзость с ребенком, про то, как ей не хватает Джо, про маму, которая ноет и выпивает, и Кэролайн, которая еще даже не знает, какая жесть ждет ее дальше. А главное, сказать о том, как она скучает по нему, по ним – таким идеальным и глупым. Чем яростнее заворачивала жизнь, тем явственнее ощущалась нехватка Троя. Быть свободной и сильной – не такое уж наслаждение, особенно на постоянной основе.
        Скай подождала, пока свет на первом этаже дома потухнет, и завела мотор. Даже так, на расстоянии, она была рядом с Троем, и дышать становилось немного легче. Нужно было ехать к себе, забираться в кровать в обнимку с Бретти и постараться уснуть – утром все проблемы выглядят не так страшно. Бросив еще один короткий взгляд на свой некогда любимый дом, Скай выехала на главную дорогу и уже через десять минут открывала входную дверь. По дому разносился детский плач – Кэролайн срывала голос, но в остальном все было тихо.
        – Мам, – позвала Скайлар, ожидая снова найти Джемму пьяной в гостиной. – Мама, черт тебя подери!
        Свет ударил в глаза, и Скай зажмурилась. Диван оказался пуст, как и лежаки у бассейна. Джеммы не было нигде – ни на первом, ни на втором этажах. Скорее всего, мать загуляла, оставив новорожденную дочь одну. Не то чтобы это было не в духе Джеммы, но Скай готова была вырвать ей волосы живьем. Она взяла Кэролайн на руки и принялась укачивать, передвигаясь по комнате туда-сюда. Телефон, брошенный на кровать, сообщал, что Джемма находится вне зоны доступа. Оставлять сообщение Скайлар не стала – в этом все равно не было никакого толка. Малышка все не успокаивалась. Скай открыла комод, чтобы взять чистую одежду, и остолбенела – там были только вещи Кэролайн. Как и на всех остальных полках, в шкафу, в корзине для белья. Никакого напоминания о Джемме, кроме двух ее дочерей. Брошенных дочерей. Она снова сбежала, оставив на этот раз едва родившегося ребенка. И вот теперь Скай охватил настоящий ужас. Она крепко прижала к себе Кэролайн и, пытаясь унять слезы, прошептала:
        – Мы справимся, милая. Все будет хорошо.

* * *
        Николь, срочно позвони мне. У нас беда!
        Никки резко села на кровати, пытаясь понять, сообщение от Мейси ей только снится или все на самом деле. Следом шло послание от Скай:
        Никки, мне нужна помощь! Пожалуйста, напиши мне как сможешь.
        – Отлично начинается утро, десять из десяти! – она нехотя сползла с кровати, продолжая проверять мессенджеры.
        Что такого случилось, что ты писала Дому?
        – И тебе доброе утро, Джо! Не хочешь спросить, как у меня дела? Ну так, для разнообразия?!
        Дальше в списке значилось сообщение от Криса:
        Не забудь кофе. И перепиши последнюю статью – она слишком агрессивная. И проверь мое расписание на май. Еще раз напомню: КОФЕ.
        – ПОШЕЛ К ЧЕРТУ! – Никки зло бросила телефон на кровать. Начальник раздражал с каждым днем все больше. Он никак не хотел понимать, что она не его личная помощница, чтобы бегать за кофе, заказывать столики в ресторане и выбирать подарки племянникам. Хотя, если быть честной, со своей работой справлялась она не слишком хорошо. Поэтому и бесилась, хотя ни Мейс, ни Скай, ни тем более Джо не виноваты в ее настроении и просто попали под раздачу. Никки решила ответить подругам после душа и чашки кофе – стоило сначала прийти в себя и успокоиться, хотя содержания утренних сообщений никак не настраивали на спокойный лад.
        – У тебя все в порядке? – поинтересовалась мама, едва Никки спустилась на кухню. Пришлось мысленно посчитать до десяти, чтобы не нагрубить еще и ей. – Ты вроде как кричала…
        – Все хорошо. Просто за ночь у всех случился какой-то атомный взрыв, не иначе. И я резко всем понадобилась.
        – Это же здорово, что друзья обращаются к тебе. Значит, ты хороший и надежный человек.
        – Ты сейчас редактируешь какой-то психологический нон-фикшн?[18 - Термин, обозначающий все произведения нехудожественной, прикладной литературы.] – с улыбкой спросила Николь. – Или просто мне твоей мудрости не досталось по наследству ни капли?
        – Мудрость можно только нарастить – с годами.
        – А жаль, – вздохнула Никки, делая первый и поэтому замечательный глоток кофе. – Очень уж нравится твоя. Думаю, мне бы она пошла.
        – Рано тебе еще мудрость примерять, дочка. А то пропустишь все глупости – сейчас для них самое время.
        – Это официальное благословение?
        – Даже не думай, – улыбнулась мама. – А то ты ринешься с головой в омут безумия. Но немного сумасбродства в твоем возрасте не повредит. У друзей хоть все в порядке?
        – Не знаю – решила, что не стоит им знать меня до первой чашки кофе. Но, судя по сообщениям, все совсем не в порядке.
        – Если нужна будет какая-нибудь помощь…
        – Я обращусь, – заверила маму Николь. – Своей же мудрости еще не нарастила.
        – И в кого ты такая? – вздохнула мама, накрывая на стол. – Но лучше пусть не придется.
        Никки и сама желала этого больше всего на свете. Она оттягивала момент ответа как могла, медленно пила кофе, наслаждалась завтраком, только чтобы не впускать в свою жизнь очередной ураган. И дело не в эгоизме, как раз наоборот. Беды подруг выбьют у нее почву из-под ног гораздо сильнее, чем это сделал бы любой личный апокалипсис. Но растягивать утро бесконечно все равно не вышло.
        – Мейс, привет. Что произошло?
        На том конце провода послышалась какая-то возня, а затем подруга ответила шепотом:
        – У Эммы булимия.
        – Что? С чего ты взяла? Ей диагноз поставили? Где она вообще?
        – Мне на какой вопрос ответить? – возмутилась Мейси. – Давай сегодня встретимся и все обсудим, ладно? Ты на радио?
        – Еще нет, но сейчас поеду. Постараюсь вырваться пораньше. Ты пригляди за Эммой. И… Джо знает?
        – Еще нет. Но мы должны ей сказать, – Мейси тяжело вздохнула.
        – Эмма будет в ярости.
        – Это меньшее из зол сейчас. Все, мне надо бежать. Позвони, как только освободишься.
        – О’кей, – Мейс не дождалась ответа, так что соглашалась Николь уже с гудками в трубке. Все оказалось гораздо хуже, чем она могла представить.
        – Мам, – обреченно позвала Никки, понимая, что Эмме ее деловитость не понравится еще больше, чем сообщение Джордан. – Слушай, у тебя есть контакты доктора Линде?
        – Милая, зачем тебе психотерапевт? У тебя какие-то проблемы?
        – Не у меня, мам, у Эммы. Похоже, у нее булимия, по крайней мере Мейси так считает. Но тут лучше послушать специалиста, а доктор Линде очень нам помогла. Она классная.
        – Я найду и отправлю тебе, дочка. Но…
        – Но Эмма должна сама захотеть, я знаю. Сначала оценю обстановку, а потом предложу, если Эмс не откусит за это мне голову.
        – Она может? – усмехнулась мама, приобнимая Николь.
        – Она – Купер, эти могут что угодно. Спасибо, – она чмокнула маму в щеку и принялась складывать вещи в сумку. – Мне пора бежать. Остальным из машины позвоню, иначе Эмме нечего будет откусывать, Крис оставит меня без головы гораздо раньше.
        – Лучше бы ты голову от любви теряла…
        – Ма-ам, бросай ты свои идиотские книжки, а? Такую гадость сказать, – Николь всем своим видом продемонстрировала, что она думает о любви, и выбежала во двор. По пути в машину она с третьего раза смогла набрать номер Скай. В этот раз в трубке ее встретил детский плач.
        – Подруга, ты работу сменила? Пошла по стопам Мейс?
        – Я мать сменила, если можно так сказать.
        – В смысле?
        – В смысле, Джемма по старой привычке сбежала, бросив Кэролайн.
        – Твою мать! – Николь выронила ключи от машины на землю и опустилась на траву, не в силах сообразить, что ей теперь делать.
        – Мою, Ник, мою.
        – А папаша?
        – Откуда у бедняжки папаша при такой мамаше? Никки, мне нужна помощь. Я не справлюсь одна с Кэр, я вообще не знаю, что делать-то!
        – А я знаю, по-твоему? – ответ вышел слишком резким. – Извини, просто кошмар какой-то творится. С Эмс беда, ты вот…
        – Что с Эммой?
        Николь не знала, стоит ли рассказывать Скайлар о происходящем, пока она сама во всем не убедится. Поэтому, нащупав ключи, она все же открыла дверь машины и продумала план действий.
        – Ты продержишься полдня?
        – Куда я денусь? Разве что свихнусь…
        – Отставить, Винтеро! Ты фандомом командуешь, а тут всего один ребенок! Я навру чего-нибудь Крису, заберу девочек и приедем к тебе. Сразу все и обсудим. А там решим, как жить дальше всем нам.
        – Спасибо, – голос Скайлар дрожал почти так же, как после неудавшейся помолвки. Сердце Николь сжималось от переживаний за подруг – так паршиво все это выглядело.
        – Пока не за что. Держись там, Мамочка!
        Последняя фраза явно была лишняя, но Никки надеялась, что Скай все же оценит иронию. Глядя на сообщение от Джо, которое так и осталось неотвеченным, Николь устало потерла глаза.
        – Как же тебя не хватает, Джо. Ты бы точно знала, что нужно делать.
        Но Джордан была далеко, а значит, Никки могла рассчитывать только на себя в этом внезапном маленьком аду.

* * *
        Николь сидела в машине у школы, стараясь прийти в себя до того, как окунется в чужие проблемы. Крис сегодня разошелся не на шутку. Новый вариант статьи ему не понравился еще больше, а ее просьба уйти пораньше вывела его из себя окончательно. Никки все отчетливее понимала, что радио – совсем не ее место и давно стоило подыскать себе другую работу. Вот только что она могла найти в Иствуде? Очередной «куриный ад»? Нет, ей хватило сполна и возвращаться к той жизни она не намерена. Поэтому трусливо продолжала прятать голову в песок и держаться за не свою работу. Единственное, что радовало и сводило градус никчемности ее жизни, – фильм о Семейке. Информация разлетелась очень быстро: каждый день ей приходили новые письма с историями и видео, от которых тряслись руки и хотелось обнять всех этих прекрасных людей. Кого-то гнобили за ориентацию – от одноклассников до родной бабушки, кто-то был на грани суицида, кто-то изменил свою жизнь и поверил в себя, кто-то, как сама Николь, смог пережить огромную потерю. Десятки страшных и прекрасных жизней, сотни песен и улыбок, так много боли, которая стала светом
благодаря музыке. С каждым новым видео Никки все больше убеждалась, что снять вот такой фильм о Семейке как таковой, а не только как о фандоме было необходимо. Были те, кто стеснялся или боялся показывать свое лицо, кто просто присылал текст, потому что видео – огромное испытание для них. И в то же время градус смелости посланий зашкаливал. Такие фильмы нужно в школе показывать, чтобы подростки, да и не только они, верили в себя, не боялись жизни и гордились собой.
        И первой в очереди на просмотр должна стать Эмма. Ее затравленный взгляд, сгорбленные плечи порождали в Никки злость. На саму себя, конечно, не на эту же измученную девочку злиться. Но все мысли тут же вылетели из головы, когда на переднее сиденье «Шевроле» приземлился Арти.
        – У нас пополнение? – она обернулась к подругам, устроившимся сзади. – Или он тебя одну никуда не пускает?
        – Ага, – подтвердил Артур, пристегивая ремень безопасности. – Я жуткий собственник и ревнивец.
        – Арти, – Мейси легонько дала ему подзатыльник. – Мы с ним те самые две головы, которые вместе работают лучше.
        – Видимо, мы с Эммой уже не в счет, – Никки решила не акцентировать внимание на внезапном персонаже в их компании – были проблемы понасущнее. Кстати, о них. – Мы едем к Скайлар.
        – Зачем? Вы и ее втянули? – жалобно спросила Эмма, не поднимая взгляд на Никки.
        – У нее своя катастрофа – Джемма сбежала.
        – С Кэролайн?
        – Катастрофа как раз в том, что одна. А малышка осталась со Скай, которая в ужасе от младенца на своих руках.
        – У вас какая-то синхронизация по катастрофам или что?
        – Главное, не подключайся к нашему каналу – вдруг пронесет.
        Артур в ответ поджал губы – он явно ожидал более теплого приема, но Никки было не до уязвленного самолюбия парня Мейси. Теперь, видя Эмму вживую, она все больше склонялась к мысли, что та действительно больна. Где пучеглазая рыба, которую хотелось придушить за ее эмоциональность и очарование? Где решительная подруга, тащившая ее на первую встречу ДжЕМСИ? От Эммы Купер остались лишь одни глаза – и те потухли и запали.
        Они столпились у дома Скай, не решаясь позвонить в дверь. Никки отправила сообщение, чтобы не потревожить Кэролайн, но, едва дверь открылась, они осознали, что предосторожность была излишней – малышка плакала.
        – Я не могу ее уложить, – вместо приветствия проговорила Скай. Никки показалось, или она почти плакала.
        – Тебе нужна няня.
        – Именно, Мейс, но я же не могу доверять первой попавшейся. А ты как раз…
        – Что? Нет, Скай, я не могу! Я же с детьми постарше занимаюсь, у меня нет опыта совсем. Да и с моей ловкостью я не стану даже брать Кэролайн на руки – это может быть опасно. Для всех! – Мейси тараторила, пытаясь оправдаться, ведь стыд перед подругой диктовал совсем другой ответ.
        – Черт, я так надеялась.
        – Во-первых, выбирай слова, – вклинился Арти, и Скайлар только сейчас заметила его среди подруг. – Все-таки малышка все слышит. А во-вторых, давай я ее уложу.
        – Ты? – сразу три голоса слились в одном вопросе.
        – А что тут такого? Когда дьяволята родились, мне было лет пятнадцать. А так как их было двое, мама использовала меня в качестве бюджетной няни. Так что опыта у меня побольше, чем у вас всех, вместе взятых.
        Скайлар недоверчиво смерила взглядом Арти, потом поглядела на Николь в поисках одобрения. Та лишь пожала плечами и кивнула в сторону Мейси, мол, она-то уж точно знает, можно ли ему доверять.
        – И правда, я об этом не подумала. Арти часто сидел с братьями, думаю, нужно попробовать.
        – Хуже точно не будет, – всхлипнула Скай. – Аккуратно только.
        Она передала Кэролайн в руки Арти, и уже по тому, как он держал малышку, стало понятно, что с выбором ответственного за ребенка они не прогадали.
        – По-моему, ты ей нравишься.
        – Мейс, рановато начинаешь ревновать. Подожди-ка лет семнадцать, вот тогда Кэролайн точно уведет у тебя парня.
        – Тише вы, – шикнул Арти. – Я наверх, а вы пока свои дела тут решайте.
        – Посмотрите на него – просто отец семейства, – Никки сбросила сумку на пол. – Спесь бы с него сбить немного.
        – Пусть, – отмахнулась Скайлар, которая впервые со вчерашнего вечера чувствовала себя спокойно. – Я готова ему платить, если он будет сидеть с Кэр. Пойдемте к бассейну – там мы хоть сможем не шептать.
        Первым из дома вышагивал Бретти, на которого бросала осторожные взгляды Мейс. Скайлар вспомнила первое знакомство этих двоих и улыбнулась теплым воспоминаниям. Как давно это было? Полгода назад, год? Целую жизнь назад, когда проблемы были глупые и решаемые, а тоски в их глазах куда меньше.
        – Ты вообще как?
        – В ужасе, – честно призналась Скай. – Не скажу, что Джемма меня удивила – сами знаете, как росла я. Но бросить дочь еще в младенчестве – это каким человеком надо быть?! Я думала, у нее хоть немного совести осталось.
        – А она оставила записку? Или сообщение какое-нибудь? – Эмма внутренне радовалась, что начали не с нее – разговор с подругами не предвещал ничего хорошего. Ладно еще одна Мейси, но полным составом они точно ее разгромят.
        – Ничего. Я вообще в Сан-Франциско была, приехала поздно – Кэролайн плачет. Я даже не сразу заметила, что нет вещей Джеммы. Телефон недоступен, никаких записок или чего другого. Она просто свалила как обычно.
        – И что теперь?
        – Я не знаю, Мейс. Я не спала всю ночь, и мой мозг отказывается решать все эти проблемы с детьми.
        – А их много?
        – У Энди там назревает подставной ребенок для пиара, а дома у меня брошенный малыш. Мне кажется, вселенная немного не так поняла мое желание стать мамочкой.
        Нервные смешки стали ей ответом. Когда больше ничего не остается, всегда приходит юмор висельника. Он – единственный способ держаться, не падать в пропасть отчаяния.
        – Она вернется, как думаешь?
        – Скорее всего. Как обычно – в слезах, с разбитым сердцем и мольбой в глазах. Возможно, снова беременная, кто ее знает. Но больше я ее на порог не пущу.
        – Но ведь Кэр…
        – Эмс, Кэролайн нужна семья. Прости, но Джемма меньше всего подходит под это описание. Она бросила ее сейчас, бросит и потом. Много-много раз. Я не хочу такой жизни для своей сестры, я знаю, каково это.
        – Ты впервые назвала ее сестрой, кстати, – заметила Николь. Скайлар держалась на расстоянии от Джеммы и Кэролайн, отгораживалась как могла. Она отчаянно строила новую жизнь и не хотела иметь ничего общего со старой.
        – Я старалась не признавать этого. Но, черт, она такая маленькая и беззащитная… И она же не виновата, что у нас с ней одна мать-идиотка на двоих. У нее есть только я.
        – Ты собираешься растить ее сама? – уточнила Мейси.
        – Я не знаю, девочки! Меньше суток прошло со всего этого дерьма, простите. Такие решения не принимаются на бегу. Но я не хочу тоже ее бросать…
        – И быть похожей на мать, – заключила Николь. – Значит, нам пока нужно дать тебе время на разобраться и на работу, правильно?
        – Было бы хорошо, – Скай потянулась – спину ломило от усталости. – У Энди сейчас самая жара, я обещала сделать максимум, а тут даже кофе себе сделать не могу!
        – Мы сейчас все обсудим и приготовим и кофе, и обед, ладно?
        – Вы мои спасители. Команда супергероев, прямо как у тебя в комиксе, – Скай улыбнулась, подмигивая Мейси.
        – Из нас так себе няньки, разве что Арти, – заключила Николь. – А если поговорить с родителями?
        – Чьими? – испугалась Мейси.
        – Ну точно не с твоими. Я спрошу маму, и, может, мама Арти сможет помочь. Найти постоянную няню сложно – для этого нужно время. Вот они бы и позволили нам найти подходящего человека.
        – Думаю, Бренда с радостью согласится – она обожает детей.
        – Еще бы, тебя же она приютила, – не упустила возможность подколоть Николь. – Моя мама вся в переводах, но ей будет полезно оторваться от книг.
        – Я заплачу всем, – тут же спохватилась Скай. – Чтобы это не вредило работе, конечно.
        – Разберемся, подруга, – Николь не то чтобы любила командовать, но в отсутствие Джо ей пришлось все взять на себя. Потому что иначе никак, они ведь самые близкие люди друг для друга. Когда твоим друзьям нужна помощь, ты становишься кем угодно – от жилетки до шпиона, от напарника в «преступлениях» до команды профессиональных адвокатов. – С этим вопросом пока все. Поговорим с мамами, создадим чат, чтобы можно было сделать что-то вроде расписания. Теперь перейдем к тебе, Эмма.
        Купер сжалась в кресле. Ее медленно пожирали два неизменных друга: стыд и голод. Хотелось сбежать, не смотреть в эти лица, полные сочувствия и переживаний, а еще лучше запереться в комнате, где в шкафу лежало несколько упаковок печенья.
        – Что с тобой происходит? – как можно мягче начала Николь.
        – Ничего, просто нервы и все такое… – Эмма привычно врала – за эти месяцы она успела поднатаскаться в искусстве лжи. Это понимали и подруги.
        – Послушай, никто не собирается тебя обвинять, ругать или еще что-то. Мы хотим тебе помочь. Но это получится только в том случае, если ты сама этого захочешь. Позволишь и нам, и себе увидеть проблему.
        – Нет никакой большой проблемы, – Эмма начинала заводиться. Вкрадчивый голос Скай предлагал довериться, но стыд за свою слабость и никчемность останавливал. – Давление упало, вот меня и тошнило. А перед этим я ела пирог, и Мейси, видимо, решила, что это булимия. Но это не так…
        – Не так?
        – Нет, конечно!
        – А твои волосы, кожа, круги под глазами?
        – Я же говорю – нервы! Что вы ко мне прицепились?!
        Она сможет. Настоит на своем, не расскажет никому, как обжирается, чтобы заполнить пустоту внутри. Как вызывает рвоту, потому что из зеркала на нее смотрит отвратительный монстр. Эмма больше всего боялась увидеть разочарование в глазах подруг, а правда именно этого и заслуживает.
        – Эмма, – Николь опустилась на землю у ее ног. – Ты очень сильная, добрая и замечательная подруга. И никто из нас не откажется от тебя, не разозлится, не станет любить тебя меньше, какие бы проблемы у тебя ни были. Это не твоя вина, слышишь? Булимия – болезнь, которую можно вылечить. И в этом нет ничего постыдного. Поэтому, пожалуйста, подумай хорошо. Если ты действительно больна, мы справимся с этим все вместе. Как справимся с проблемами Скай, как поддерживали Мейси в ее пути к мечте.
        Скай села возле кресла с одной стороны, Мейси – с другой. Они окружили Эмму, чтобы она почувствовала всю поддержку и любовь. Чтобы ей не было страшно, хотя страшно было всем. Эмма не знала, что делать. Это всегда сложно – признаться в своей беде. В настоящей беде, раздирающей тебя на части, рушащей жизнь. Особенно тем, кому твое горе сделает очень больно. Но, если она сейчас соврет, оттолкнет их, что у Эммы останется? Кто останется?
        – Мне так стыдно, – сквозь слезы проговорила она. – Я не заслуживаю всего этого, я…
        – Тише, моя хорошая, – Скай первая протянула руки, чтобы обнять подругу. – Ты ни в чем не виновата.
        – Я все разрушила, и теперь вам приходится разгребать мои проблемы.
        – Во-первых, каждый сам рушит себе жизнь и отстраивает заново – не бери на себя слишком много. А во-вторых, твои проблемы – наши проблемы. Нам всем нужна поддержка, так почему отдавать ее тебе – это что-то из ряда вон?
        – Как давно ты… это делаешь? – Мейси еще с разговора в туалете не могла успокоиться. Как они проглядели? Почему Арти заметил, что с Эммой что-то не так, а они, ее лучшие подруги, нет? – Это мы виноваты, что не заметили…
        – Нет, вы не виноваты, – Эмма плакала взахлеб, впервые за все эти месяцы чувствуя облегчение. – Это… Это с нового года началось. Я не могу остановиться, я…
        – Нужно рассказать Джо, – к всеобщему изумлению, именно Скайлар подняла эту тему.
        – Нет, ни в коем случае!
        – Эмс, она тоже тебя не осудит. Никогда. А во-вторых, тебе придется поговорить с родителями, потому что лечиться втайне от них не выйдет. Так что тебе не помешает поддержка, когда это произойдет. И твоя сестра – лучший кандидат.
        – Скай права, подруга. Я позвоню ей и все объясню, не переживай. Так тебе будет легче, потому что вряд ли это будет приятный путь. Но мы будем рядом, и Джо будет рядом, я уверена.
        – Все получится, – Мейси гладила Эмму по спине, помогая ей успокоиться.
        Бретти недовольно мяукнул, что его не позвали присоединиться к групповым объятиям, и скрылся в доме, оставляя четверых подруг плакать от единения и облегчения.

* * *
        – О, сладкая, не была ты на хороших вечеринках!
        – Вот именно, – ответила Алекса на пародию Джо. – И у тебя совсем не выходит мне подражать, сладкая.
        – Алекса, не надо меня так называть, – взмолилась Джордан, зная, что тщетно. Начальнице так полюбилось это прозвище, что половина офиса радио знала Джо исключительно как «Сладкую». Алекса сделала глоток вина и мило улыбнулась.
        – Сегодня мой день, так что – терпи.
        Сегодня и правда был ее день – Алекса праздновала годовщину работы на радио. Десять лет – немалый срок, поэтому она закатила огромную вечеринку, арендовав дом подальше от глаз папарацци и собрав столько гостей, что у Джо захватывало дух. Знаменитости и школьные подруги, коллеги по радио и блогеры – на вечеринке Алексы свободно и раскованно чувствовали себя абсолютно все. На таких тусовках Джордан действительно никогда не была. Она старалась не впадать в ступор каждый раз, когда рядом оказывался кто-то очень знаменитый, тем более с ней все болтали непринужденно, словно не существует никакой пропасти между популярными селебрити и помощницей на радио.
        – Развлекайся! – посоветовала Алекса. – Потому что завтра мы вернемся на работу, и снова все одно и то же.
        – Тебе это не нравится?
        – Сладкая, не говори ерунды, я обожаю свою работу. И делаю ее хорошо, иначе сегодня нам нечего было бы праздновать. Но за десять лет все немного приелось. Поэтому тусовки помогают разгрузить мозг и запустить его заново. Но знаешь, – она нагнулась ближе к Джо, окутывая ее ароматом дорогого парфюма с нотками цитруса, – всегда хорошо иметь козырь в рукаве. Хобби или что-то вроде того, когда совсем запарит даже самая любимая работа – сменить маршрут. На время или навсегда – это уже в процессе станет понятно.
        – Ты хочешь уйти?
        – Пока нет. Я еще не устала, да и козырь свой не нашла. А вот у тебя, сладкая, – Алекса протянула это слово, глядя, как хмурится Джо, – похоже, много скрытых умений. Не теряй хватку.
        И, не дожидаясь реакции, Алекса нырнула в толпу гостей, двигаясь в такт дико популярной песне – она с десяток раз играла у них на радио каждый день. Что она хотела сказать? На что указывала Джордан – а Алекса никогда не дает советы беспричинно. Да, с приездом сюда вся жизнь, кроме работы, ушла на второй план. Джо не писала стихов, хотя внутри клубилось, пыталось вырваться, но слова пока не складывались в нужные строчки. Она больше не командовала парадом какого-нибудь фандома, не снимала видео для себя… Только эфиры, социальные сети, интервью и куча стандартной работы новичка. Но Джордан всегда казалось, что так и должно быть: если ты чем-то занят, настроен серьезно, то не стоит отвлекаться на постороннее. Или она снова промахнулась?
        – Сегодня ты Джордан или Мелоди?
        Стоило ли надеяться, что на такой вечеринке не будет кого-то из «Jet Black Hearts»? А на то, что этим кем-то окажется не Энтони?
        – Купер тогда уже. Здравствуй, – Джо немного обреченно развернулась к Энтони, встречаясь с ним взглядом. Ее идеальный побег в прошлую встречу казался правильным, но Лос-Анджелес внезапно стал слишком тесным, чтобы им больше не пересекаться.
        – Привет, Купер! – улыбка Энтони отозвалась дрожью внутри Джо. Он выглядел совсем простым и спокойным, так всегда выглядел Дом. И это притягивало и расслабляло рядом с обоими.
        – Просто так мне от тебя не отделаться? – шутливо поинтересовалась Джо.
        – Мне кажется, меня впервые так отшивают.
        – Ой, прости. Самолюбие не задето, жить будешь?
        Они расхохотались. Джо старалась, чтобы ее колкие фразы не звучали серьезно, но при этом напоминали Энтони, что ничего у них не выйдет. Она боялась, она хотела сосредоточиться на работе, она не могла так быстро довериться незнакомому парню. Особенно когда он музыкант.
        – Почему ты такая зубастая? Кто тебя обидел? – Энтони отошел к столу с выпивкой, жестом приглашая Джо последовать за ним. – Коктейль?
        – А кто тебя все время превозносил, что ты так бесцеремонен и самоуверен? – Она встала рядом, принимая правила игры. – С удовольствием.
        – Ого, ну и характер. Ты всегда такой была или это после истории с «LADE»?
        Колкая фраза так и не сорвалась с губ. Энтони одним вопросом ударил ее наотмашь, сам того не подозревая. И очарование внезапной встречи тут же померкло, сменилось горьковатым дежавю.
        – Это тебя не касается, – Джо забрала стакан из рук Энтони и сделал глоток.
        – Ты права. Вот только ты общаешься со мной через призму той истории. Что там произошло?
        – Откуда ты вообще взял «LADE»?
        – Я тебя гуглил, – как само собой разумеющееся ответил Лэштон.
        – И это ты меня сталкером называл?!
        – Джордан, не злись. После прошлой встречи мне стало интересно, я вбил твое имя в поиск. И, кроме соцсетей, нашел твои статьи, упоминания в постах об этой группе, кучу каких-то сплетен.
        – О, поверь мне, я куда хуже всего, что ты мог прочесть.
        – Они тебя обидели? – вкрадчиво спросил Энтони, словно оставляя шанс Джо не отвечать. Но это был не праздный интерес, чувствовалось, что он действительно волнуется. Это подкупало Джо и разрушало одновременно.
        – Неважно. Это осталось в прошлом. Просто нужно время, чтобы снова научиться смеяться после всяких дурных историй.
        – А мне кажется, – ветер играл с волосами Энтони, и он то и дело заправлял их за ухо, – чтобы научиться смеяться, нужно смеяться. И той ночью у тебя это неплохо выходило.
        Джордан промолчала. Очень сложно возражать на очевидные и правильные аргументы. Энтони почему-то не отпускал ее, не унимался в своих попытках… А кстати, чего?
        – И что ты предлагаешь?
        – Время. Тебе – чтобы обрести спокойствие и мне – чтобы очаровать тебя.
        – И все-таки ты безнадежно самоуверен!
        – Ни капли. Просто ты все никак не выходишь у меня из головы.
        – Потому что все время отшиваю? – Джо улыбнулась и получила ответную улыбку.
        – Видишь, не так уж и сложно. Нужно просто практиковаться.
        – Будешь рассказывать мне смешные истории?
        – Если попросишь. Но что ты там хотела? Пирсинг? Поехали завтра – сделаем!
        – Вот так просто?
        – А зачем усложнять?
        – Хороший вопрос, – то ли Энтони, то ли себе пробормотала Джордан. Усложнять – ее кредо. Найти самый длинный путь к цели, вывернуть себя наизнанку, чтобы не получить отдачу, сопротивляться этому прекрасному парню, потому что она еще не готова. А когда будет? И правда ли это вообще? Может, она просто никак не отпустит историю с Лео, хотя та давно себя изжила?
        – Эй, у тебя телефон звонит, – Энтони вывел ее из раздумий, касаясь голого плеча. Джордан дернулась от холодных пальцев и неожиданности. – Прости.
        – Все в порядке, – она достала телефон и сбросила звонок.
        – Не ответишь?
        – Это подруга – я потом перезвоню.
        – А вдруг там что-то важное? Это же подруга, а вечеринка никуда не денется.
        Джо пристыженно опустила голову и процедила сквозь зубы:
        – Так себе у тебя методы соблазнения.
        Она отошла подальше, чтобы музыка не заглушала голос в трубке. Никки ответила после первого гудка:
        – Привет, Джо. Ты можешь говорить?
        – У начальницы вечеринка, но если что-то срочное – говори.
        – Вообще-то, да… – замялась Николь. – У Эммы проблемы.
        Дальше Джо превратилась в один сплошной слух. Каждое слово забивало гвоздь в крышку гроба ее спокойствия. Вина – первое, что взыграло в Джордан при рассказе Никки. А за ней подтянулись паника и страх.
        – Я завтра буду в городе. Сейчас же поеду домой и оттуда – в аэропорт.
        – Тебя отпустят?
        – Думаю, да, но вообще – плевать.
        – Не пори горячку, Джо. Мы тут позаботимся об Эмме, но ты ей очень нужна, сама понимаешь.
        – Спасибо, Никки. На связи.
        Джо закончила разговор и попыталась найти среди гостей Алексу. Энтони мгновенно оказался рядом, вглядываясь в ее обеспокоенное лицо.
        – Что случилось? – прямо спросил он.
        – У моей сестры беда, мне срочно нужно лететь домой. Ты не видишь Алексу?
        – Она у диджейского пульта, – Энтони включился в ситуацию словно по щелчку. Никаких лишних вопросов, только собранность и участие. – Ты иди к ней, а я вызову нам такси.
        – Нам?
        – Оставаться одной в таком состоянии – последнее дело.
        Джо было совсем не до игр и споров, поэтому она согласно кивнула и поспешила отпроситься у начальницы.
        Спустя десять минут они уже сидели в такси. Алекса разрешила взять пару выходных, войдя в положение Джо, а Энтони обнимал ее, давая ощущение человеческого тепла и поддержки. Джордан не могла прийти в себя. Они с сестрой мало общались с того самого дня, когда не только база полыхала, но все их жизни занялись огнем. Джо думала, что Эмма ее ненавидит, а оказалось, та ненавидела себя. Почему додумывать за другого человека всегда проще, чем поговорить начистоту?
        – Не накручивай себя, – Энтони обнял Джо крепче. – Ты нужна сестре спокойной и сильной.
        – Я нужна была ей все это время, а я…
        – Жила. Джо, я не знаю всех подробностей, но ты не можешь тянуть чужие жизни на себе. Даже если это очень близкие люди. Иначе твоя собственная остановится.
        – Где же ты был со своими мудрыми советами раньше?
        – Искал Мелоди в этом огромном городе.
        – Когда приедем, закажешь мне билет, ладно? А я пока соберу вещи, покормлю Хейли… Черт! – Джо села ровно, от нервов стуча кулаком по своей ноге.
        – Что еще?
        – Хейли. Это моя собака! Я не могу ее взять с собой, а в квартире я пока живу одна.
        – Давай я возьму ее к себе на пару дней. Заберешь Хейли, когда вернешься.
        – Ты серьезно?
        – Конечно! Во-первых, я очень люблю собак, а во-вторых, это простая человеческая помощь. За ней нет никаких намеков, я обещаю. Тем более как меня найти – ты знаешь.
        – Спасибо тебе, – Джо обратно уткнулась в грудь Энтони и заплакала. – Прости, слишком много всего на один день.
        – Слишком много всего на одну тебя, я бы сказал. Ничего, ты справишься, ты же зубастая. А я буду где-то неподалеку, ты ведь должна мне время, помнишь?
        – Даже с учетом, что я опять сбегаю?
        – Сегодня у тебя уважительная причина. Однажды я не стану тебя догонять, Купер. Но не сейчас.
        Джо очень хотелось бы решить – убегать совсем или остаться, но в голове нашлось место только для мыслей об Эмме. И, к счастью, Энтони отлично это понимал, помогая ей выйти из такси, забирая собаку, провожая в аэропорт и ничего не прося взамен.
        Глава 10
        #то_что_нас_объединяет
        Будь смелым, будь храбрым и стойким.
        И покажи им, что каменные стены могут пасть.
        Иногда кажется, что мы мчимся в никуда
        И на каждый шаг вперед делаем два шага назад.
        Я надеюсь, тебе помогает знание, что я сделаю
        все, что смогу.
        We the kings – Ally
        – Спасибо, что согласился меня забрать. Без Крошки Би я как без рук, – Джордан бросила сумку в багажник и обняла Троя.
        – Да, метро в этом захолустье не предусмотрено, – Трой закрыл багажник. – Что случилось? Ты ничего толком не объяснила, но ощущение, что летела ты впопыхах.
        – Так оно и есть. Взяла билет на первый же самолет. Давай мы заедем за кофе, и я все тебе расскажу.
        – Только одно: ты позвонила мне как другу или как адвокату?
        – Очень смешно, Келлет. Ничего не сожгла, никого не придушила. Пока, – уточнила Джо, садясь в машину.
        – Ну вот теперь я тебя узнаю.
        – Мне бы самой себя узнать, – Джо пристегнула ремень безопасности. – Расскажи мне пока, как ты сам.
        – Я? Примерно так же, как был до твоего отъезда. Ничего нового, Джо. Старая работа, тот же дом, непривычное одиночество.
        – Или привычная любовь?
        Трой не стал отвечать. После встречи со Скайлар в баре он оседлал новую волну тоски по ней и их общему прошлому. Он не лукавил, когда говорил, что они разучились слушать друг друга, наоборот, признавал и свою вину в крахе отношений.
        – Она дом собралась продавать, ты знала?
        – Откуда, Трой? Но не думаю, что это актуальная информация.
        – Как ты умудрилась одной фразой сказать, что ты не знаешь ничего о Скай, и тут же показать, что знаешь больше меня?!
        Они припарковались у придорожного кафе, и Джо наконец сказала то, что следовало сделать еще до отъезда:
        – Мы с тобой поступили как полные идиоты. И вместо того, чтобы вместе исправить ошибку, мы просто разбежались по своим норам. Мне очень не хватает тебя, Трой. И я не хочу чувствовать неловкость или вину каждый раз, когда пишу тебе или вот так сижу в твоей машине и не знаю, куда спрятать взгляд.
        – Мы просто продолжаем быть идиотами. Прости. Сделать вид, что ничего не было, не выйдет, ведь так?
        – Да и не надо. Теперь мы можем быть уверены, что между нами никогда ничего романтического не вспыхнет. Мы – друзья. Ты любишь Скай.
        – Это…
        – Ой, – Джо ткнула кулачком в плечо Троя, – даже не начинай! Вижу я, как ты реагируешь на ее имя. А я люблю вас вместе. Как бы я ни злилась на Скай. Так что просто примем случившееся как неудачный, но важный опыт. Я устала терять людей, Трой.
        – Ты не потеряла меня, ясно? Это была временная потеря связи. Неполадки на линии.
        – Ох уж эта адвокатская натура, Келлет! Пойдем уже пить кофе, я улетела с вечеринки, не смогла и глаз сомкнуть в самолете, а впереди – самое сложное.
        – Еще один вопрос, кроме того, что все-таки случилось. Почему ты думаешь, что Скай не переезжает?
        Джордан тихо рассмеялась и взяла Троя за руку. Ее пальцы слегка подрагивали от нервного напряжения и усталости.
        – Джемма сбежала, оставив ребенка на руках Скай. Девочки там развернули масштабный лагерь помощи, как сказала мне Никки. Я заслужила кофе?
        – И большой сытный завтрак! Заказывай что угодно – я угощаю. Иди выбирай, а я через минуту подойду, ладно?
        – Мне стоит беспокоиться?
        Трой отрицательно покачал головой и проводил сомневающуюся Джо взглядом. Жизнь словно сделала разворот в прошлое, когда Джо подсказывала, что подарить Скай, а он сам вот так угощал ее кофе за помощь. Трой быстро нашел номер Скай в телефоне, но остановился, раздумывая. Стоит ли поддаваться желанию и позвонить? Куда это его приведет? К новому потоку боли и сожалений? Или наоборот? Но едва он думал о Скай в веренице проблем, растерянной и напуганной, сердце сжималось от переживаний. Он не мог просто проигнорировать ее беду, не после стольких лет, когда она была самым близким человеком.
        Длинные гудки звучали целую вечность, и Трой уже успел пожалеть о решении, но тут послышался удивленный голос Скай:
        – Трой?
        – Привет, – пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы голос звучал ровно.
        – Привет.
        – Я… слышал, что у тебя произошло.
        Скай усмехнулась:
        – Обожаю маленькие городки! Да, все правда. Джемма бросила сестру на меня и исчезла. Ничего нового.
        – Мне жаль, – искренне ответил Трой. – И если тебе нужна помощь – любая помощь, Скай, – я рядом.
        Тишина в трубке говорила о том, какой он все-таки дурак. После всего, что было, он милостиво предлагает помощь. Да еще и кому – самой гордой девушке, которую он когда-либо встречал. Сейчас она пошлет его, и это будет самое отвратительное окончание истории.
        – Вообще-то… мне очень нужна твоя помощь. Сможешь заехать вечером?
        От неожиданности Трой не сразу нашелся с ответом.
        – Да, конечно. В семь подойдет?
        – Давай в восемь – у меня будет мама Арти, сможем нормально поговорить.
        – Мама Арти?
        – Потом объясню. Кэролайн проснулась, мне нужно идти. До вечера.
        Ему показалось или последнее она произнесла с улыбкой? По крайней мере, он точно улыбался. Что бы ни ждало их дальше, он всегда будет рад помочь ей. Потому что Джо права – он любит ее. Как важного и дорогого человека. А в остальных оттенках чувств к Скай он еще разберется – теперь у него точно будет шанс.

* * *
        Мейси отложила планшет, на котором рисовала новый комикс, в сторону и сняла очки. На картинках «LADE», ДжЭМСИ и даже Арти с Троем спасали маленькую девочку по имени Кэролайн от грусти и одиночества. Выходило очень смешно и тепло, а главное – символично. В жизни же «LADE» выпали из поля зрения, оставшись лишь мелодиями в плеере да надписью на памятной толстовке. Троя они не видели очень давно, Джо впервые вернулась в город, и причина была слишком грустной, чтобы радоваться маленькому воссоединению. К сожалению, нельзя просто нарисовать счастливую историю – и она тут же исполнится в жизни. Обычно сбываются только какие-то горести и проблемы, что Мейси считала верхом несправедливости.
        Она устало потерла глаза, потянула спину и взглянула на часы. Самое время выдвигаться в путь, но ноги будто приросли к полу, а вся решимость улетучилась. Вот бы как героине комикса всегда оставаться смелой и верить в то, что делаешь. Мейси не сомневалась в своих решениях, но отстаивать их порой приходилось слишком жестокими методами.
        – Ты не передумала? – Арти встретил ее в гостиной. Он явно не поддерживал решение своей девушки, и по его нервно дергающейся ноге было понятно, что он сильно переживал.
        – Хотела раз сто. Но я должна поговорить с ними.
        – Хочешь, я пойду с тобой?
        – Чтобы разозлить маму еще больше? Нет уж, подожди меня дома.
        – В смысле? Я думал тебя подвезти.
        – Я пройдусь пешком. Соберусь с силами, так сказать.
        Мейси встала на цыпочки, чтобы поцеловать Арти. Конечно, рядом с ним ей было бы в сто раз спокойнее, но мама ненавидела Артура почти так же сильно, как непослушание, а второго сегодня будет предостаточно.
        – Позвони, если нужно будет тебя забрать.
        – Если останется что забирать, – невесело парировала Мейс. – Пока.
        Она шла нарочито медленно, то и дело пытаясь свернуть с дороги. Мейси, конечно, понимала, что поговорить о будущем с родителями – правильно, по-взрослому и необходимо. Но зная, сколько боли ей это принесет, сколько нервов будет сожжено одним только взглядом мамы, не говоря уже о ее словах, Мейс малодушно, по-детски хотела сбежать и спрятать голову в песок.
        Оказалось, открыть дверь, знакомую ей с детства, – крайне сложное дело. Пути назад уже не будет, хотя, по большому счету, его никогда и не было. Не сегодня, так завтра, не завтра, так через неделю этот разговор состоится, и лучше, если инициатором выступит она.
        – Привет, – голос Мейси дрожал, когда она закрывала за собой дверь. Родители замерли за обеденным столом – такого гостя не ожидал никто.
        – Маргарет, – сухо сказала мама. – Тебя выгнали из твоего нового дома?
        – Нет, мам. Я пришла поговорить.
        Каждый шаг давался с трудом – Мейси отчетливо понимала, что просто не будет. Во взгляде мамы клокотала ярость, отец же пока присматривался и выжидал.
        – Тебе нужны деньги? Ты одумалась? Ты беременна? – Мама выплевывала предположения, словно хотела ударить побольнее хотя бы словами. В ее представлении Мейси, скорее всего, должна была приползти на коленях, просить прощения и умолять дать ей шанс исправиться.
        – Ничего из этого.
        – Тогда как ты еще нас опозоришь? Отплатишь за все, что мы с отцом сделали?
        – Дай ей сказать, Сильвия, – наконец вступил отец. Не слишком напористо – он редко шел против жены.
        – Я хочу обсудить учебу. Пришли письма из университетов, и я подумала, что вы должны знать.
        – О, подумала она! Спасибо за эту милость, дочка.
        Мейси едва не ответила, что «она же им больше не дочь», но вовремя сдержалась. Она сможет пройти этот путь до конца, хотя больше всего на свете хотелось просто расплакаться и бесконечно спрашивать, почему они ведут себя так.
        – Меня взяли в местный колледж.
        – Ты решила поступать туда? – изумился отец.
        – Это запасной вариант.
        – Туда тебе и дорога!
        – И в Гарварде я в листе ожидания.
        Ну вот, она сказала. Мейси сжалась, ожидая чего угодно – от криков до новой пощечины. Но мама внезапно заговорила совсем спокойно:
        – Этого следовало ожидать. Ты пропустила все курсы, а для такого университета ты недостаточно хороша сама по себе. Не знаю, что ты там придумала, Маргарет, но ты не гений, не одарена чем-то. Ты умная девочка, как мне казалось, которой нужно много трудиться, чтобы достичь нужных результатов. Теперь же пожинай плоды. Позорище.
        Лучше бы она кричала. Лучше бы угрожала оставить без денег, приказывала пойти на курсы осенью и перепоступить через год. Но это спокойное разочарование и даже брезгливость в голосе ударяли куда больнее любой пощечины.
        – А твой университет? – отец снова сделал вид, что разговор идет вполне нормально.
        – Я поступила, – без лишних предисловий ответила Мейси. Ей хотелось поскорее закончить пытку и вернуться домой. Да, из места, что должно быть ее домом, она хотела вернуться домой, как бы горько это ни звучало.
        – Картинки рисовать? Достойно, ничего не скажешь. Но можешь забыть об этом – мы с отцом не дадим тебе ни гроша. Пойдешь в местный колледж, это твой уровень.
        – Я получила стипендию. На конкурсной основе за вступительный проект. Так что мне не нужны деньги на учебу. Одному вы меня точно научили: нужно делать лучше всех, и я сделала.
        – Это ничего не меняет. Ты выбрала свою жизнь. Картинки и этого отброса вместо нас.
        – Мам, выбор был между университетами и моим будущим, но никак не между вами и Арти. Ты можешь злиться, ненавидеть меня, но это моя жизнь. Дай мне ее прожить так, как я хочу.
        – Живи! Кто тебе не дает? Только я видеть тебя не могу! Ты противна мне, Маргарет! Ты плюнула нам в лицо, выставила нас монстрами, опозорила на весь город! У тебя всегда виноваты мы, а ты, конечно, все правильно делаешь. Делай дальше, живи как хочешь. А я знать тебя не хочу.
        Мама встала из-за стола и твердой походкой вышла из дома в сад. Мейси схватилась рукой за горло, из которого рвался крик. Ей хотелось, чтобы мама ее поняла, приняла, поверила. Недолюбленному ребенку внутри нее не хватало маминых рук, объятий, теплого голоса. Она ведь ничего плохого не сделала, она добилась своей цели, поступила и получила стипендию, а ее ненавидит родная мать. Сильвия сейчас казалась Мейси хуже Джеммы, ведь та хотя бы просто исчезла, не добивая свою дочь хладнокровно и безжалостно.
        – Маргарет, – крупные слезы упали на джинсы, когда отец подошел ближе. – Она остынет, вот увидишь.
        Мейси не отвечала. Она не верила в это. Она вообще больше не верила, что когда-нибудь у нее снова будет семья.
        – Ты молодец. Поздравляю тебя с поступлением. Посмотрим, что из этого выйдет. И я горжусь твоим упорством, хотя все еще не понимаю такой карьеры. Но это твое решение.
        Не совсем то, что Мейси хотела услышать, но гораздо лучше слов мамы. Все в мире сейчас было лучше слов мамы.
        – Я разблокировал один из твоих счетов. За маму не переживай и пользуйся этими деньгами. У тебя выпускной, каникулы – я буду пополнять его, обещаю.
        – Не стоит.
        – Позволь мне сделать это. Я ничего не прошу взамен, не ставлю никаких условий. Считай это подарком к окончанию школы.
        – Спасибо, пап, – Мейси не горела желанием брать эти деньги, но, во-первых, они действительно понадобятся, а во-вторых, у нее просто не было сил спорить. – Я пойду.
        – Мейси, – отец провел рукой по ее лицу и поцеловал в лоб. – Она поймет, правда.
        Не в силах больше скрывать эмоции, Мейси стремительно вышла из дома. Рыдания, сдерживаемые при родителях, вырвались наружу, разбивая последние надежды на примирение. Ее стремление стать самостоятельной и взрослой обернулось какой-то извращенной болезненной сепарацией, и этого уже не изменить. Не разбирая дороги из-за слез, Мейси спешила удалиться от дома, который больше не ощущался родным. С сегодняшнего дня родной для себя была только она сама. И те, кого она выбрала, раз уж семья по крови от нее отреклась окончательно.

* * *
        Джо нерешительно вошла в свою комнату. Прошло всего несколько месяцев, но они ощущались годами вдали от дома. Нет, это место не стало чужим, оно превратилось в воспоминание, которое иногда позволяет сделать шаг назад. Джо опустилась на пол, оперлась спиной на кровать и закрыла глаза. Сколько всего видела эта комната? Сколько смеха слышали эти стены? А сколько рыданий? Если бы только комнаты могли говорить, они бы поведали о людях куда больше, чем резюме и психотерапевты.
        Вырвавшись в большую жизнь, Джо перестала ощущать свой дом чем-то сковывающим и ужасным. Стоило получить то, о чем мечтала, и жизнь оказалась не такой уж мрачной. По крайней мере, пока глаза закрыты, а Эмма едет из школы. Джордан может просто сидеть вот так, вспоминать свое детство, проделки со Скай, ночевки с Эммой… И никакой боли, разрухи и «LADE». Как эта маленькая группа смогла принести столько счастья и столько горя в их жизни одновременно? Как она все это допустила? А потом сбежала, даже не проверив, не сожгла ли она вместе с базой еще и пару жизней.
        Дверь внизу хлопнула, и Джордан резко выпрямилась, открывая глаза. Ей стоило спуститься, но встреча с реальностью пугала. Как она посмотрит в глаза Эмме? Довела ее до болезни, а теперь прилетела спасать? Но сидеть здесь вечно она не сможет, просто не имеет права больше прятаться от последствий своей глупой любви. Джордан медленно поднялась на ноги, повернулась к двери, чтобы увидеть на пороге Эмму. Дыхание тут же перехватило – такой маленькой и уставшей выглядела сестра. Опущенные плечи, сутулость, волосы, небрежно заколотые на макушке. И взгляд, от которого хотелось раствориться, исчезнуть, но только не чувствовать всей этой боли.
        – Прости, – тихо проговорила Эмма, и Джо тут же бросилась к ней. Обнять, спрятать от мира, вытряхнуть из любимой головы всю эту чушь!
        – Это ты меня прости, – повторяла она, крепко обнимая сестру. Слезы скатывались по щекам, по шее, куда-то в вырез футболки, но Джо было плевать.
        Спустя полчаса бесконечных слез они лежали на кровати Джо, как в детстве. Она гладила Эмму по волосам и собиралась с силами, чтобы наконец заговорить.
        – Почему ты не позвонила мне?
        – Я и так принесла тебе много плохого. Если бы не я, никакого Лео в твоей жизни не было бы.
        – А еще никаких Мейси и Николь. И переезда в Лос-Анджелес. Да и с Честеном я познакомилась на радио, так что ты тут ни при чем.
        – Но это же я сходила с ума, упрашивала тебя поехать и все остальное.
        Джо приподнялась на локте, чтобы получше видеть Эмму.
        – Сис, давай начистоту. Я много раз вытаскивала тебя из передряг, прикрывала перед родителями и даже делала что-то, чего мне не сильно хотелось, но чего жаждала ты. Но вся история с «LADE» – это мой выбор. Тут скорее наоборот, я втянулась сама и тебя за собой утащила.
        – Так ты на меня не злишься?
        – Нет, конечно! С чего ты взяла?
        Эмма всхлипнула и по-детски почесала нос тыльной стороной ладошки.
        – Ты почти не разговаривала со мной. И сама сказала, что сбегаешь.
        – Потому что чувствовала себя виноватой перед тобой, а не наоборот. И сбегала я от себя и воспоминаний, от Скайлар и Троя, а не потому что злилась. Дурочка ты, сис.
        – Сама такая! Как я могла ненавидеть тебя? Чем ты вообще думаешь!
        – Тем же, чем и ты, – шутливо огрызнулась Джо. – Но мне очень тебя не хватало.
        – А мне тебя. Я даже приходила сюда спать, – Эмма снова заплакала, не сдерживая себя. – И все думала, что я сломала тебе жизнь. И так хотела исчезнуть. И ела, Джо. Я все время хочу есть, понимаешь? Как будто во мне чего-то не хватает и я должна это заполнить!
        – Тихо, сис, тихо, – Джордан пыталась успокоить сестру, но сама не могла сдержать слез. Когда горе случается не с тобой, а с кем-то близким, оно всегда кажется во сто крат тяжелее и болезненнее. Просто потому, что перед ним ты – беспомощен. – Мы вылечим тебя, слышишь?
        – А потом я смотрела в зеркало, – продолжала Эмма, впервые рассказывая все происходящее вслух, и ее было не остановить. – Уродливая, толстая, жалкая. И мне становилось стыдно – я шла избавляться от того, что съела. А потом снова начинала есть.
        – Никакая ты не толстая и не уродливая, запомни это! Нам всегда кажется, что мы хуже, чем есть на самом деле. Я тоже вижу себя толстой в зеркале. И мне не нравится мой подбородок и бедра. А уж про «жалкая»… Каждый день до переезда я чувствовала себя именно такой. И знаешь, это неправда, просто мое время тогда не пришло еще. И, глядя на всех людей, что работают или приходят к нам на радио, я понимаю, сис, они порой тоже считают себя жалкими. Все эти селебрити, влюбленные в жизнь и работу люди. Потому что устают, потому что случается разное – миллион причин.
        – Это неправда, – вяло сопротивлялась Эмма.
        – О, это очень даже правда. Ни у кого жизнь не идет на сплошном позитиве. Нужно растить любовь к себе, чтобы даже в самые темные времена мы не чувствовали себя ничтожествами.
        – У тебя выходит?
        – Очень плохо, – честно призналась Джо. – Но я стараюсь. Это долгий процесс. Так что и ты научишься, сис.
        Эмма затихла, лишь изредка нервно всхлипывая. Несмотря на то что они сотни раз вот так лежали с Джо, сейчас это казалось нереальным. Она успела так себя накрутить, что сестра ее ненавидит, что ее вообще все ненавидят или просто не видят, насколько она отвратительна, что простое человеческое тепло, забота и поддержка отзывались чем-то чужеродным.
        – Я все же не ты, – вздохнула Эмма, поднимая взгляд на Джо.
        – И это очень хорошо, – усмехнулась сестра.
        – Нет, ты не понимаешь. У тебя всегда была мечта или цель, а я… Я просто поступила в наш колледж, потому что больше не придумала куда. Мейси вон стипендию получила, Арти станет врачом, а я…
        – А ты успеешь найти себя, Эмс. Тебе необязательно знать, кем ты хочешь быть, в семнадцать лет.
        – Вообще-то, в восемнадцать!
        – Ну, у нас еще есть пара дней семнадцатилетия, – Джо поцеловала сестру в макушку. – Но и в восемнадцать это сложно. И нормально не знать, чего ты хочешь, – мир же огромный. Я думаю, ты можешь поработать где-то год, подлечиться, походить на терапию… И все станет на места, ты найдешь себя.
        – А если нет? – с опаской спросила Эмма. – Что, если и через год я не буду знать ответ?
        – Мы что-нибудь придумаем. Переедешь ко мне или отправим тебя путешествовать, найдем стажировку – да что угодно! Ты можешь пробовать, ошибаться, начинать сначала… Сис, не обязательно принимать решение здесь и сейчас, ладно?
        – Ладно, – согласилась Эмма. – Но родители…
        – С ними нам еще предстоит поговорить. Про все. И я не стану обещать тебе, что разговор будет легким. Но я буду рядом и возьму все самое сложное на себя. Обещаю.
        – Зачем тебе это?
        – В смысле? Эмма, ты моя сестра, самое дорогое, что у меня есть. И я буду рядом, и буду помогать тебе, и оберегать. Прости, что я не всегда делала это раньше.
        – Я тоже не была хорошей сестрой.
        Почему-то в памяти Эммы всплыли моменты, когда она злилась на Джо из-за Дома, ее дружбы с Николь, поездок в Стоквуд. Все это было глупым и мелким, но сколько же нервов она попортила сестре.
        – Давай договоримся, что мы все исправим? Будем созваниваться, писать друг другу, чат наш с девочками воскресим. Больше никаких страшных тайн и додумываний за других, о’кей?
        – Есть, сис! – Эмма покрепче прижалась к Джо, ощущая, как дыра внутри становится меньше. Не затягивается совсем, но дышать теперь легче. И это лучший подарок, который она могла получить.
        – Кстати, о твоем взрослении, – Джо притворно приложила руку к груди. – Оно наступило так внезапно!
        – Не кривляйся, старушенция.
        – Ну вот, прилетай тут к ней, а она тебе – старушенция! Как отмечать будем? Позовем девочек, устроим вечеринку?
        – Никак, – Эмма отрицательно замотала головой.
        – Эмс, это же твои восемнадцать!
        – Я знаю. Но сейчас не хочу, правда. Праздник – это всегда еда, я не сдержусь… Да и все знают, что происходят. Будут желать здоровья и жалеть.
        – Ты плохо думаешь о нас.
        – Нет, я думаю, что вы самые замечательные. Но потом будет твой день рождения, Никки… Может, просто отметим позже все сразу? Когда нам всем будет спокойнее и веселее.
        – Ты правда этого хочешь? – Джо вгляделась в лицо сестры. Оно припухло от слез, покраснело, но в глазах больше не было безразличия и отстраненности.
        – Ага. Хочу, чтобы мы все как раньше. Впятером. Ну или чуть больше – если ты не знала, Арти теперь в нашей тусовке.
        – Арти? – Джо прыснула. – Слушает девичью болтовню?
        – И тусовки помогает организовывать. Испортили Мейси парня, – усмехнулась Эмма. – Но, сис… Пусть и он будет. И Скайлар. Поговори с ней, как вот со мной сегодня.
        – Там все сложнее, Эмс. Одним разговором это не исправить.
        – Даже если ты сейчас начнешь опять рассказывать про долгий процесс, для начала нужно что-то сделать. Он сам по себе не начнется.
        Джо не стала отвечать. Эмма была права, вот только сделать этот шаг страшно. Она виновата перед Скай и все еще злится на нее за Троя, хоть сама сегодняшним утром подталкивала того вернуть отношения. Все сложно – и в отношениях, и в дружбе, и в решениях, которые нужно принимать. Но сейчас Эмма – ее главный приоритет, и Джо постыдно отгородилась им от любых других вещей.
        – Сис?
        – М-м?
        – У нас есть время до прихода родителей? Я что-то пригрелась и так хочу спать…
        Джо и сама была не прочь подремать – нервы и перелет, бессонная ночь. Она дотянулась рукой до пледа, чтобы укрыть себя и сестру, и погладила Эмму по волосам.
        – Спи, моя хорошая. У нас еще много времени впереди.

* * *
        Четыре часа утра. Николь потерла глаза, попыталась подавить зевок, но сделала только хуже: рот никак не хотел закрываться, а мозг – работать. Она уже и не помнила, когда в последний раз нормально спала. Неделю назад? Месяц? В прошлой жизни? Возможно, все варианты были правильными – сил восстанавливать картину прожитых дней не было никаких. Крис свирепствовал на работе, грозился уволить, и Никки уже подыскивала новое место. Вяло, конечно, подыскивала, да и мест в городе – раз два и обчелся. К тому же фильм про Семейку отнимал столько времени, что едва хватало подремать немного на рассвете. Никки, конечно, понимала, что это будет нелегко: организовать, собрать, распределить, смонтировать… Но все оказалось куда сложнее. Кто-то сначала присылал свою историю, а потом просил не включать в фильм – потому что стыдно, страшно и дальше в таком духе. Другие продолжали распространять гадкие слухи, что она работает на «Tricksters» и все это очередная подстава. «И уж тем более верить в добрые намерения и чистые порывы Николь совсем не следует» – лучшая цитата, что она видела. Слов-то каких набрались, а лучше бы
мозгов.
        Но даже не вся эта грязь и страх отнимали столько сил. Никки не могла представить, что создание этого видео окажется настолько эмоциональным. Она в жизни столько не плакала, сколько в эти недели. Каждый новый просмотр смонтированного куска заканчивался истерикой. Скольким людям «Tricksters» подарили силы, чтобы жить? Пусть подавятся те, кто стебется над фанатами – им не понять, как одна верная строчка, один драйвовый проигрыш, одна засевшая в душе мелодия могут стать другом, даже когда все люди вокруг кажутся врагами.
        Песни «Tricksters» затыкали уши, когда в школе очередной раз над тобой издевались. Спускали с подоконника, когда казалось, что единственный выход – шаг вниз. Обнимали среди тишины и боли, как когда-то саму Николь. Вдохновляли на творчество и самовыражение. Говорили, что ты будешь в порядке, ты уже в порядке и точно не один. Стирали границы между ориентацией, цветом кожи, национальностью, возрастом и весом, страной проживания и языками. Помогали найти себя.
        И все это раз за разом сваливалось на Николь, едва она открывала проект фильма. Чужие боль и счастье становились ее собственными, время переставало существовать, как и весь мир вне экрана ноутбука. Фильм поглощал ее день за днем, отрезал от реальности: Никки очутилась в каком-то странном реалити-шоу, в котором наблюдала за жизнью сотен людей и должна была донести их истории до всего мира.
        Оставался последний аккорд. Николь записала звуковую дорожку сегодня на радио – натянутые отношения у нее сложились только с Крисом. С кем-то Никки гоняла на перекур, с другими – обсуждала книги, благо мама снабжала ее информацией на эту тематику каждый день (даже если Никки не просила). В общем, ребята на радио оказались вполне нормальными и с радостью помогли и с записью, и с лайфхаками в монтаже, которых она не знала. Свое видео Николь записала давно – на могиле Алекс, как бы жутко это ни звучало. Очень хотелось быть рядом с ней в тот момент, вплести ее историю в этот фильм. Теперь же Никки просчитывала окончательный вариант фильма, вступление для которого и записала на радио.
        На самом деле мы все очень разные. У нас непохожие мечты и цели, воспоминания и травмы. Мы читаем разные книги, смотрим разные фильмы, ходим в разные места. Кто-то – неисправимый кошатник, а кто-то предпочитает собак (может, даже рыбок, кто знает).
        Вот и сейчас кто-то греет руки о чашку с чаем, а кто-то бесстрашно шагает под дождем. У кого-то в окна стучится нелюбимая зима, а у меня вот солнце щедро делится теплом и светом.
        Кто-то сейчас спешит на работу или учебу, а кто-то только-только собирается спать.
        Вы даже представить себе не можете, насколько мы разные. Но у всех нас есть точка соприкосновения. То, что нас объединяет. И определяет.
        «Tricksters» и Семейка.
        И после этих слов начинался целый документальный фильм на полтора часа с историями, каверами, признаниями и таким невероятным единением, что каждая секунда стоила бессонных ночей и пролитых слез.
        Николь загрузила видео на «ютуб», сделала пост с благодарностями на «тамблере», разослала ссылки на фильм всем участникам и запустила хэштеги для продвижения. А затем выключила Интернет и забралась под одеяло – за окном светало. И окончание работы стало для нее лучшим снотворным.
        Ровно до того момента, как телефон принялся настойчиво звонить. Пять раз подряд. Никки сначала испугалась, что проспала работу, но сегодня суббота, да и мама бы точно не позволила ей настолько опоздать. Значит, дело было в другом. Она нажала «ответить», даже не взглянув на экран – глаза никак не хотели открываться, а сознание то и дело проваливалось обратно в сон.
        – Тебе твои «Tricksters» хоть доплачивают за такую грандиозную рекламу? – радостный голос в трубке не принес никакой ясности – только раздражение и желание выбросить телефон в окно к чертовой матери.
        – Что?
        – Что?! Николь, ты там взорвала Интернет!
        – Я здесь ни при чем, меня подставили, – пробормотала она, не понимая, о чем речь.
        – Ты там спишь, что ли?! Твое имя в трендах на «твиттер»! Вставай, проспишь всю славу!
        Николь медленно разлепила сначала один глаз – посмотреть, кто же ей звонит в такую рань. Оказалось, что «ранью» это никак не назвать, да и на дисплее значилось имя старшей Купер.
        – Джо?
        – Очуметь, я уехала всего пару месяцев назад, а ты уже меня забыла? Или это звездная болезнь так действует?
        – Я… я просто спала! Какая, к черту, звездная болезнь? Что ты несешь, подруга?
        На том конце провода послышался тяжелый вздох.
        – Тебе кофе привезти? И пончиков?
        – Спрашиваешь.
        – Буду через двадцать минут. А ты пока проверь свои соцсети – мигом проснешься.
        Николь открыла теперь уже оба глаза, но исполнять приказ Джо не спешила. Она боялась. То, что видео не останется незамеченным, было понятно с момента задумки. Слишком уж много людей вовлечено, да и у нее большая аудитория. Но если Джордан – далекая от Семейки и вообще от всего этого – звонит ей, чтобы поздравить с успехом, то что вообще творится среди заинтересованных?
        – Я делала это не ради славы, – вслух проговорила Никки то ли Джо, то ли самой себе, то ли вселенной, если та вдруг забыла.
        Она оставила телефон на подушке, а сама поплелась в ванную – привести себя в порядок. Вот Джо приедет, тогда они вместе и посмотрят, что там случилось за время, что она спала. Одной такие новости лучше не воспринимать.
        Из зеркала на нее смотрела уставшая розоволосая девушка. Недосып проступал синяками под глазами, опухшими веками и общей разбитостью. А нервы – сыпью на коже и обгрызенными ногтями. То еще зрелище, конечно. Именно так и выглядят «звезды», к которым Джордан с легкой руки приписала ее, ага. Выглядела она определенно лучше, чем во времена «куриного ада», но все же – не замечательно. Когда занимаешься тем, что не твое, это видно даже во внешности. Любимое дело расправляет плечи, убирает морщинки от напряженного выражения лица, включает внутреннее свечение. Вот только если этим делом ты занимаешься по ночам после работы в ущерб сну и здоровью – весь эффект сходит на нет. Сегодня Николь отчетливо видела, как ее работа и стиль жизни накладывают отпечаток на внешность. И он ей не по душе.
        Душ немного освежил голову, но внутри все дрожало, какой горячей ни делала воду Николь. Казалось, обещанные Джордан двадцать минут тянутся двадцать часов, а в голову лезли всякие мысли. То, что видео «взорвало Интернет», еще не значило «в хорошем смысле». Ее могли поливать грязью, а заодно – всех участников фильма и «Tricksters». Может, она успела разрушить кучу жизней, пока мирно спала в своей кровати?
        – Дорогая, – голос мамы прервал бесконечный поток мыслей – одна ужасней другой. – Тут к тебе Джордан пришла.
        – Пусть поднимается!
        И это Джо делала еще часа два – по крайней мере, так ощущалось. Она застала Николь у самой двери: подруга сложила руки на груди и нервно постукивала носком правой ноги.
        – Привет, «новое слово в фанатской культуре»! – Джордан улыбнулась, балансируя коробкой с пончиками и переноской с кофе.
        – Я думала, ты заблудилась, – вместо приветствия выпалила Никки.
        – Там поклонники забили дорогу – не могла прорваться.
        – Чьи поклонники?
        – Твои, – уверенно проговорила Джо, примеряясь, куда поставить еду. Никки рванула к окну проверять, но на улице было спокойно и безлюдно.
        – Очень смешно, Купер, – она смерила Джо разочарованным взглядом.
        – Отдаю дань за все, что вы говорили мне, – подмигнула Джордан. – Оценила масштабы своей работы?
        – Еще нет. Тебя ждала, – призналась Николь, опускаясь на кровать напротив Джо. Она взяла свой стакан с кофе и озадаченно вертела его в руках. – Стремно смотреть, что там.
        – Тащи ноутбук, – приказала Джордан. – Видимо, я всем тут нужна экстренной поддержкой.
        – Черт, как там Эмма? – спохватилась Николь.
        – Надеюсь, что лучше. Хотя мы пропустили, когда было плохо, сложно судить сейчас.
        – А родители?
        – О, это было отвратительно. Отец сначала вообще не понимал, что такого в том, что Эмма просто много ест. Мама причитала, плакала, ругала меня, что я бросила сестру. Потом они оба это делали, пока Эмс не переключила их внимание на то, что с проблемой нужно бороться, а не устраивать истерики.
        – Да уж, вы, Куперы, всегда найдете нужные слова.
        – Потом мы плакали все вместе, звонили твоему доктору. Спасибо за контакт, кстати. Решали, что там дальше с лечением, школой, колледжем, днем рождения…
        – А можно по пунктам?
        – Лечение назначат врачи, сама понимаешь. Школу Эмс вроде нормально заканчивает, пока только думает, идти ли на бал. Я уговорила родителей дать сис год на размышления о будущем, потому что она пока в прострации. Ну а насчет праздника – Эмма попросила позже отметить ее, мой и твой дни рождения сразу. Так что, если вы что-то готовили, отменяйте.
        – Ты сейчас словно отчет читала о достижениях семьи за год, – усмехнулась Николь, но внутри порадовалась, что Джо приехала и помогла расставить все по местам.
        – За неделю, – Джордан гордо подняла подбородок. – И мне нужно возвращаться в Лос-Анджелес. Даже толком с вами не повидалась.
        – Когда улетаешь?
        – Сегодня. Так что открывай ноут – посмотрим вместе на твой триумф.
        И смотреть было на что. Видео разлетелось по разным фандомам – как пример выражения любви и благодарности. Семейка постила его везде, да и «Tricksters» отметили во всех соцсетях. И написали письмо Никки и всем, кто приложил руку к фильму. А еще тысячи людей делились своими историями о том, как фандомы и увлечения помогли им. Огромный флешмоб развернулся, соединяя тех, кто еще вчера даже не был знаком.
        О фильме писали интернет-порталы, Николь благодарили и чествовали, как самую настоящую селебрити.
        – Офигеть, – только и смогла выдохнуть она.
        – Если ты про фильм, то да, – Джо обняла Николь за плечи. – Он потрясающий. И по содержанию, и по монтажу и задумке. Ты проделала такую невероятную работу, при этом помогая девчонкам и работая на радио…
        – Кстати об этом, – Никки отломила кусочек пончика, не зная, с какой стороны подступиться к разговору. – У меня не выходит. Я думаю бросить радио при первой же возможности.
        – Крис достал?
        – Очень. Но дело-то не в нем. Я не могу справляться с этой работой так, как ты. Даже так, как я, не могу. Не выходит ничего хорошего, я отлично это понимаю. Не мое место. Поэтому как только найду новое – тут же свалю.
        – Я поддержу тебя, ты же знаешь. Может, тебе и вовсе не стоит работать – вон сколько у тебя подписчиков. Предложи рекламу, стань блогером – и все. Аудитория у тебя уже есть.
        – Я и блогинг – это еще дальше, чем я и музыкальные обзоры для Криса.
        – Я просто предложила. Забросила идею, так сказать. В общем, если тебе нужна будет помощь, тут же пиши. Ладно?
        – Ладно, – согласилась Никки.
        – А пока давай доедать. И почитаем еще немного о фильме, пока у меня есть время. Меня просто распирает от гордости за тебя! И, если честно, это отвлекает о мыслях о сис и моей вине.
        Николь хотела возразить, но Джо ее опередила:
        – Даже не начинай, что я не виновата. Бесполезный разговор. Мне просто надо это пережить. И твой фильм – отличный способ. Давай читай комменты «Tricksters»!
        Одна идея, одно решение, один фильм меняли мир прямо сейчас. Совсем чуть-чуть, для отдельно взятых людей, но в таких делах не бывает незначительных изменений. И Джо с Николь в это самое мгновение наблюдали последствия одной идеи и огромной любви.

* * *
        Джордан прямиком из аэропорта поехала к Энтони. Ей нужно забрать Хейли, но, по большому счету, ей хотелось увидеть его. И не оставаться одной, иначе она сожрет себя, выжжет все, что успела нарастить за время в Лос-Анджелесе, как ту самую проклятую базу. Энтони, едва глянув на нее в монитор видеосвязи, открыл ворота и, пока она дошла до дома, уже стоял в дверях. В шортах и выцветшей футболке – видимо, любимой, ведь именно так выглядит вещь, которую таскаешь при любом удобном случае, – он выглядел милым и домашним.
        – Холодного кофе? – поинтересовался Энтони преувеличенно бодрым голосом.
        Джо усмехнулась, кивнула и прошла в дом, волоча за собой чемодан, который Лэштон тут же забрал.
        – Как сестра?
        – Она… сильная, она будет в порядке – так ведь говорят? Я довела ее до булимии и бросила – вот так моя сестра, – всхлипнула Джордан, не скрывая злости на себя в голосе.
        – Эй-эй, Джо! Слушай, мы, конечно, влияем на людей тем, что делаем, еще больше тем, что не делаем. Но ты не можешь взвалить на себя чужую жизнь. Это было ее решение – неправильное, импульсивное, но ее. Ты не виновата, так вышло.
        – О боже, не говори эту фразу!
        – Но это правда, так просто сложилось. Ты не в ответе за чужие жизни!
        Джордан устало смотрела на Энтони, понимая, что он прав. Но однажды начав ненавидеть себя, очень сложно остановиться.
        – Какой ты старый и… нудный! Я вообще за собакой приехала. – Хейли разлеглась на байке Энтони и лишь вяло махала хвостом, приветствуя хозяйку. – Но она, похоже, полюбила тебя больше, чем меня.
        – Хейли просто компенсирует твое отношение. Если ты очень хочешь, я могу отвезти вас домой. Или… – Энтони замялся, но Джо тут же подхватила:
        – Или?
        – Или ты можешь остаться. Вы можете остаться, – быстро поправился он. – Обещаю, я не буду посягать на твою честь.
        – Тогда мне точно нет смысла оставаться, – горько ухмыльнулась Джо, мечтая только о том, чтобы принять горизонтальное положение. – Можно я прямо здесь разлягусь, а?
        – Иди сюда, – Энтони потянул ее на ковер, позволил улечься на плече. Джо прикрыла глаза, ощущая, как бьется под ее щекой его сердце.
        – Так ты явно не проводил время с девушками.
        – Намекаешь на то, что я спал со всем, что движется?
        – Мммм… да!
        – Боюсь, что ты права.
        – Фу! – Попытка отпрянуть была вялой и безуспешной.
        – Ну а что ты хотела? Молодость у нас была отрывная: тусовки, первая слава, фанатки…
        – Молодость! – передразнила Джордан.
        – Ты же сама назвала меня старым, – вернул ей колкость Энтони.
        – Ключевым там было «нудный». – Она ненадолго замолчала, решая внутри себя, как поступить дальше. Наконец, собравшись с духом, Джо произнесла: – Слушай, ты спрашивал меня о прошлом.
        – И сказал, что ты можешь не рассказывать.
        – Но я хочу. Потому что… встреть ты меня год назад, увидел бы совсем другого человека. Это, знаешь, одна из тех историй, которые прорастают в тебе, крошат, перемалывают в фарш, чтобы потом слепить что-то новое. И я не знаю, нравится ли мне то самое новое, но как есть.
        И Джо рассказала все. От наивного увлечения «Рухнувшими небесами» до желания уехать из Иствуда, от Эммы с новостью о новой группе до обещаний встретиться в аду. Она перескакивала с фактов на эмоции, вспоминала милые моменты и то, как возненавидела Лео. Точнее, пыталась это сделать, но так и не вышло.
        – Я, конечно, почитал немного о тебе и этой группе, но чтобы все так… – Энтони сел, высвобождаясь из теплого плена головы Джо на своем плече. – Теперь я понимаю, что ты имела в виду, когда говорила, что и в маленьких городках все может быть очень фальшиво. Ты все еще любишь его? Это, конечно, не мое дело…
        – Да, ты прав, – привычно огрызнулась Джо, но тут же поспешила ответить: – Я не знаю. Правда. Потому что была влюблена в человека, которого не существовало. Как в героя книги или образ, созданный для экрана.
        – Джо…
        – Да-да, я сама рассказала, так что ты можешь спрашивать, – она устало вытянулась на ковре, ожидая не самых приятных уточнений и, возможно, даже обвинений. Было за что – она не спорит. И если Энтони не захочет иметь с ней дело теперь, Джо, наверное, поймет.
        – Пойдем спать. Тебе нужно отдохнуть.
        – Ты серьезно?
        – Да. Похоже, поездка домой вымотала тебя. Да и Хейли уже уснула. В моем любимом кресле, кстати, – Энтони указал головой на мирно сопящую собаку, подрагивающую задней лапкой во сне.
        – В этом она мастер, поверь мне. Теперь это ее любимое кресло.
        В комнате не хватало света: пока длился этот разговор, успело окончательно стемнеть, – но с ковра никто так и не поднялся включить его. Энтони смотрел на Джо мягко – с пониманием и заботой. Не сбежал, не назвал дурой или помешанной. Не терзал вопросами и домыслами. То ли реакция на ее историю так подействовала, то ли Джордан впервые посмотрела на Энтони открыв глаза, но в этом полумраке он выглядел таким красивым и надежным, что дух захватывало. И тогда Джо его поцеловала. Очень осторожно, словно пробуя лед, спрашивая разрешения у Энтони, у себя самой, готова ли она. Это был совсем иной поцелуй, не такой, как случился в первую встречу. Тогда она отпустила себя, думая, что никогда больше его не увидит. А сейчас… Сейчас была надежда. И Джо очень боялась давать ее Энтони. И уж тем более – себе.
        – Это?…
        – Это было не для того, чтобы забыться. И точно не благодарность. Просто чтобы ты знал.
        – Давай я отнесу тебя.
        – Даже отнесешь?
        – Если ты не сбежала, едва узнав, что я музыкант, то я вполне могу позволить себе отнести тебя в спальню.
        – Технически сбежала. Но я просто одному святому человеку обещала, что больше в моей жизни не будет музыкантов. Кроме барабанщиков, конечно.
        – Спасибо этому святому человеку.
        – Спасибо тебе.
        Джо закрыла глаза, чтобы сохранить этот момент. Когда впервые за долгое время она действительно успокоилась. Да, возможно, только до утра или очередного срыва кого-то из близких, но сейчас ей стало легче. Она позволила Энтони взять себя на руки, уткнулась ему в шею и не открывала глаз, чтобы не потерять это спокойствие.
        Глава 11
        #то_что_нас_определяет
        Ты – моя причина
        Во что-то верить.
        Я знаю, я знаю, я знаю.
        Ты – мой смысл,
        Чтобы дышать.
        Я знаю, я знаю, я знаю.
        Это горько-сладкое чувство.
        И я покидаю тебя,
        Я ухожу, ухожу, ухожу.
        Но глубоко внутри я знаю, это – правда.
        И хочу быть здесь с тобой.
        Dua Lipa feat Chris Martin – Homesick
        Джо проснулась от того, что у нее затекла рука. Первым порывом было вытащить ее из-под наглой собачьей морды, которая неизменно приходила спать к ней в кровать. Но что-то было не так: сопение Хейли не разносилось по комнате, кровать казалась слишком большой, да и простыни пахли не ее любимым кондиционером для белья. Джо открыла глаза и обнаружила себя в абсолютно незнакомой спальне. Ни привычного солнечного узора на потолке, ни Хейли под боком, ни надоедливого будильника. Тишина, огромная чужая кровать и не менее чужая футболка на ней. Джордан потянулась, нащупала рукой телефон у прикроватной тумбочки. Сообщения от сис (ответить срочно), сообщения от Николь (можно чуть подождать), пропущенный звонок от Итана (стоит перезвонить, как только она разберется в ситуации) и сообщение от Алексы, что та ждет ее на работе завтра, если Джордан успевает вернуться. Ничего необычного.
        Память возвращалась медленно: после долгого глубокого сна всегда сложно быстро вернуться в реальность. Усталые тело и мозг пытаются как можно дольше оставаться в состоянии покоя. Джордан вспомнила, как приехала накануне к Энтони, как осталась ночевать, как попросила его не уходить, едва он принес ее в спальню. Лэштон по-джентельменски предложил ей чистую футболку, позволил выбрать сторону кровати и обнимал, пока она засыпала. Никаких намеков, попыток зайти дальше в их намечающихся отношениях, «успокоить» и «снять стресс» проверенными методами. Только спокойствие и поддержка.
        Джордан улыбнулась. Несмотря на весь ужас, который привел ее сюда, она чувствовала себя умиротворенной и полной сил. Все наладится – и внутри нее, и в жизни вокруг. Интересно, это на нее так хороший сон повлиял или хороший парень?
        Снизу послышался лай Хейли, так что стоило встать и выпустить собаку во двор. Но Джо совсем не хотелось заканчивать это бессовестное валяние в постели Энтони. Которого, кстати, рядом не было. Судя по тому, как повизгивала собака, внизу его тоже не наблюдалось. Портить красивый ковер, на котором она вчера лежала, не хотелось, поэтому Джо вытянула себя из-под одеяла и поспешила вниз. В гостиной резвая Хейли прыгала с кресла на пол и обратно, а увидев хозяйку, принялась довольно стучать хвостом.
        – Теперь ты мне рада, да? – Джордан почесала ее за ухом и направилась к двери, подзывая собаку за собой. – А вчера тебе больше нравился Энтони.
        Хейли никак не отреагировала на обвинения – она припустилась во двор, своей энергией сшибая все на пути. Джо едва успела отпрянуть, чтобы и ее не зашибло ненароком. Она оставила дверь открытой, а сама побрела на кухню. Хотя это сложно назвать просто кухней. Огромная комната, половина которой отдана под готовку: хромированный холодильник в обрамлении деревянных дверок шкафчиков, рабочая поверхность из камня и такой же массивный стол. Крыша покатая, на белом потолке как прожилки – деревянные балки. И стеклянные двери-окна во весь рост. Вся обстановка состояла сплошь из черного и белого, стекла и вкраплений металла. Но дом при этом не выглядел суровым или холодным. Сотни мелочей – от легендарной куртки до странных статуэток и гитар – заполняли пространство и наполняли его уютом. В этом доме хотелось улыбаться, танцевать, разговаривать, жить…
        Джо открыла тяжелую дверцу холодильника, вытащила бутылку воды. Поколдовав над кофеваркой, она все-таки сделала себе кофе и подошла к окну. Устроить кухню на втором этаже было потрясающей идеей, потому что сейчас перед Джо открывался великолепный вид на океан. Она потянула ручку на себя и вышла на небольшой балкон. Дом стоял на возвышении, вниз уходили лестницы и каменные дороги среди зеленых зарослей, а дальше – пляж. Домов вокруг было не так много, да и расстояние между ними позволяло не бояться, что тебя побеспокоят. Элитный район Пасифик-Палисейдс – пристанище многих знаменитостей, и Энтони оказался не исключением. Джордан и сама не отказалась бы от такого дома с видом на океан – почему бы нет? Может, стоит откорректировать местоположение в своем старом желании и доме в Западном Голливуде?
        На кухне завибрировал телефон, и Джо пришлось вернуться в дом. Сообщение оказалось от Энтони:
        «Доброе утро. Надеюсь, ты выспалась. Мне нужно было уехать в студию, и я не стал тебя будить. Все, что найдешь на кухне, – твое. Еда для Хейли на первом этаже. Если сработает рефлекс – твой чемодан в гостиной, просто закрой ворота. Но если ты решишь дождаться меня – я вернусь к обеду».
        – Если сработает рефлекс, – передразнила его Джо. – Подумаешь, всего три раза сбежала.
        Решать прямо сейчас не хотелось. Вчера она была на эмоциях, но сегодня на свежую голову сомнения снова грызли изнутри. Как там говорилось в одной книге, что она прочла недавно: «Тот, кто окажется рядом в тяжелую ночь, вполне может остаться рядом навсегда». Джордан отложила выбор: ответила на сообщения Эммы, написала пару ободряющих слов Николь, которая должна была поговорить с Крисом о работе, и набрала Итану.
        – Друг-дура на связи!
        Итан на дисплее телефона закатил глаза.
        – Ты еще в Иствуде?
        – Нет, вчера прилетела. Эмма начала лечение, родители вроде нашли точку опоры, а мне нужно возвращаться к работе.
        – Э-э-э, тогда где ты? Это точно не твоя кухня – я был там.
        Джордан резко обернулась, проверяя, насколько эта кухня не похожа на ее, – и ответ оказался крайне неутешительный. Она попыталась придумать вразумительный ответ, но ничего не приходило в голову.
        – Я не дома, – сдалась Джо.
        – Стоит просить подробности?
        Джордан спустилась в гостиную и вышла во двор, где резвилась Хейли. Говорить об Энтони в его доме казалось чем-то неловким. И пусть она все еще была в его футболке и у него во дворе, но на улице слова давались легче. Итан терпеливо ждал, изредка поднимая брови.
        – Помнишь ту историю, когда я сбежала с вечеринки посмотреть город с незнакомым парнем?
        – А потом сбежала от него? Помню.
        – Он нашел меня, – Джо опустилась на траву, подзывая к себе Хейли. Собака облизнула экран телефона, заметив там Итана, и Джордан потребовалось приложить усилия, чтобы убедить ее, что это просто картинка.
        – Я боялся, что она проглотит телефон, – Итан хохотал, и Джо подумала, как редко она видела его таким.
        – Мы по тебе соскучились просто.
        – Ты только телефон не облизывай, ладно? Так что там с парнем? Он какой-то сталкер или как он вообще нашел тебя по второму имени в Лос-Анджелесе?
        – А ты, я смотрю, все подробности запомнил. Будешь смеяться, но точно так же, как когда-то вы. – Итан нахмурился, пытаясь припомнить, как они ее «нашли». – Он пришел со своей группой к нам на радио.
        – Он музыкант?
        – Барабанщик, – улыбнулась Джо. – Энтони Лэштон.
        – Чего?! – глаза Итана расширились от изумления. – Лэштон? Из «Jet black hearts»?
        – Ага.
        – Ты его при первой встрече не узнала, что ли?
        – Нет, – Джо стало стыдно, словно строгая учительница отчитывала ее за незнание общеизвестных истин. – Я их слушала, но в лицо никого не знала.
        – Ничего себе, Джо! И что дальше?
        – Ну он, конечно, попросил объясниться. Мы выпили кофе, и я снова сбежала.
        – Ты знаешь, я даже переименую тебя в телефоне на «друг-дура».
        – Итан, ты не понимаешь! Это все до чертиков похоже на то, что было с вами, с Лео. Я каждый раз ловлю себя на ощущении дежавю. Еще раз я не смогу…
        – И не надо. Отпусти ты уже все, что было. И проживи эту историю по-другому. Дай Энтони шанс. Музыкант – это не клеймо.
        – И вообще он святой человек, я помню. Мы встретились с ним еще раз на вечеринке Алексы, и мне пришлось уехать, потому что позвонила Николь, рассказать об Эмме.
        – Золушка позавидовала бы твоему упорству. Хватит сидеть в этом чертовом зале ожидания, Джо!
        – Я уже не там. Не знаю, куда ехать, но как минимум купила сэндвичи в дорогу, – она улыбнулась тому, насколько внимателен Итан. Он помнит все, что она говорила, беспокоится о ней и пытается помочь, не пересекая границы. – Он забрал Хейли, пока я летала домой. И вчера я приехала за ней, расплакалась и осталась.
        – Так ты сейчас у него?
        – Ага. Рассказала вчера всю историю до Лос-Анджелеса, а он просто ответил, что мне надо выспаться. И написал, что я могу уйти, а могу дождаться его.
        Итан ответил не сразу. Он молча смотрел на Джо через экран телефона, почти не моргая.
        – Ты останешься?
        – Я не знаю, – честно ответила Джо.
        – Он тебе нравится?
        – Наверное. Я не то чтобы позволяю себе чувствовать.
        – Джордан, рано или поздно попробовать придется. Так почему не с Энтони? Судя по всему, что ты рассказала, ты ему нравишься. Позволь уже себе быть любимой.
        – Ой, просто скажи, что ты хочешь познакомиться с ним через меня, – Джо привычно перевела все в шутку.
        – Не без этого, – усмехнулся Итан.
        – Ты сам-то как? А то я все со своими драмами.
        – Я примерно так же – я же драммер. Все крутится, мелькает. Города, концерты, встречи, интервью. Фанаты, столько людей вокруг!
        – Тяжело?
        – Иногда я снова хочу варить кофе, – Итан вздохнул. – Но потом выхожу на сцену, сажусь за барабаны. Вижу лица ребят, слышу, как поет толпа. И понимаю, что я готов терпеть все ради этих моментов.
        – Я очень хочу, чтобы терпеть тебе не приходилось. – Если бы только Джо могла обнять Итана прямо сейчас. – И я так горжусь тобой! Ваша новая песня прекрасна, хотя я ее и слышала раньше.
        – Когда? – удивился Итан и тут же виновато спохватился: – Глупый вопрос.
        – Ну, как есть.
        – Ты все-таки прекращай сбегать, ладно? И купи уже билет на чертов поезд.
        – Знать бы на какой…
        – Для начала это может быть станция Лэштон.
        – Да ну тебя!
        Джо улыбнулась на прощание и сбросила звонок. Она всегда знала, когда нужно прекращать разговор с Итаном, и все чаще не прощалась в таких случаях: так складывалось впечатление, что они просто ведут один бесконечный разговор. И всегда рядом. Джо все никак не могла простить себе того, что не проводила достаточно времени с Итаном, когда была возможность. Но где там, тогда в ее голове был исключительно Честен и его тараканы. Она упала в Лео, в его непростой характер, его проблемы и демонов с головой. И да, он тоже заботился о ней, но эта была не та отдача, которой ей хотелось. Не то «быть любимой», о котором говорил Итан. Джо погладила Хейли, которая наконец устало улеглась у нее на коленях.
        – Ну что, нравится тебе Энтони?
        Хейли задорно гавкнула, что Джо приняла за «да». Отказывать собаке было не в ее правилах.
        – Ладно, давай в этот раз останемся. Узнаем, какой он, Энтони Лэштон. Без всех этих привязок к группе, музыке и славе. Правда?
        Хейли гавкнула еще раз, и Джо засомневалась, не успел ли этот симпатичный австралиец ее подкупить. Но времени на рассуждения не оставалось – нужно было успеть привести себя в порядок. Не встречать же парня, которому решила дать шанс, в его же футболке и не приняв душ! Да и съесть что-нибудь не мешало: не считая кофе, ела в последний раз она еще в Иствуде. Джо поцеловала Хейли в мокрый нос и побежала в дом. Внутри разливалось тепло предвкушения, хотя ее немного трясло от волнения. Но она никогда не узнает, правильно ли выбрала дорогу, пока не пройдет по ней.
        Джордан увидела его с балкона: Энтони подъехал к дому на черном внедорожнике, заехал в гараж, а через пару минут уже нес Хейли на руках в гостиную. Собака облизывала его лицо, а он пытался увернуться и выглядел при этом как мальчишка, которому наконец подарили щенка. В этом особое очарование Энтони: он был взрослым и собранным и в мгновение превращался в ребенка, который счастлив просто так.
        – Рад, что вы здесь, – он опустил Хейли на пол и выпрямился. Джо смотрела на него, ожидая какой-нибудь подколки или прямого вопроса о ее решении. Но Энтони снова удивил: – Ты голодна?
        – Я съела тост с авокадо, – растерянно пролепетала она.
        – Понятно. Пойдем готовить обед, я зверски голоден.
        Вот так просто. Молчаливое принятие ее решения. Никаких подколов, слов о том, что она сдалась. Никаких выяснений отношений и поспешных решений. Просто «пойдем готовить обед». Словно она всегда жила здесь – все просто и легко. Может, так и должно быть? Джо подумала, что так мог бы поступить Трой, реши они снова сойтись со Скай. А он был почти эталоном любви для Джо – за исключением парочки моментов.
        – Эй, ты решила притвориться мебелью, чтобы не помогать мне с обедом?
        Джо встрепенулась, сообразив, что слишком далеко ушла в своих размышлениях. Ей стоит отпустить эту дрянную привычку – все и всегда анализировать. Жизнь сразу станет легче и, возможно, приятней.
        – Я просто теряюсь в твоем огромном доме.
        – Это ты еще в студии не была, что в подвале.
        – У тебя там целая студия?
        Энтони методично вытаскивал продукты из холодильника, придирчиво проверяя их свежесть. Джордан наблюдала за ним издалека, не подходя совсем близко. Она не стала наряжаться – простое легкое платье-сарафан в широкую полосу. Волосы пришлось собрать на затылке – женского шампуня в ванной не оказалось. Но это больше радовало – значит, девушки здесь бывают не так часто. Или, по крайней мере, не задерживаются. Да и поиск в Интернете говорил, что Энтони давно не был замечен в серьезных отношениях. Джордан больше всего боялась снова оказаться глупой девочкой, над которой двое смеются за ее спиной.
        – Музыка – моя жизнь. Где-то же надо репетировать, сочинять и все такое.
        – А ты только на барабанах играешь?
        – Хорошо – да, только на них. Понемногу гитары, клавиш и парочки национальных инструментов – ты вряд ли о них слышала.
        – А петь?
        Энтони оценил все, что сумел добыть из холодильника.
        – Домашние тако?
        – С чем попало? – радостно уточнила Джо.
        – Все, что захочется запихнуть в лепешку, – в тон ей ответил Энтони. Его открытая улыбка каждый раз немного выбивала Джо из колеи.
        – Договорились, – она присоединилась к нему у рабочей поверхности. – Так что насчет пения?
        Что-то на пути встает,
        Что-то сломится вот-вот.
        Я попробую занять
        Место в дневнике у Джо[19 - Строчки из песни «Diary of Jane» – Breaking Benjamin.].
        В оригинале у любимых «Breaking Benjamin» была Джейн, но Джордан понравилась версия Энтони.
        – Теперь я точно могу сказать, что ты не певец, – вернула она ему пас с первой встречи.
        – Очень сложно играть на барабанах и петь, но сам для себя или для записи, когда палочек нет в руках, – всегда с радостью.
        – Это видно, – теперь уже без шуток заметила Джордан. – Я посмотрела парочку клипов и ваших выступлений. Ты хорош.
        – О, спасибо за высокую оценку, – Энтони отвесил шуточный поклон, держа в руках пучок зелени.
        – Обращайся.
        Они готовили тако, бросаясь друг в друга маслинами. Кормили Хейли курицей, сидя на полу в кухне, и смеялись, обедая за плетеным столом в саду. Энтони рассказывал о жизни в Австралии, про семью и друзей. Он улыбался почти все время, и Джордан отвечала ему тем же. Он оказался прав – стоит только начать, и теплое счастье внутри сделает остальное за тебя. Они включали друг другу любимые песни, удивляясь, насколько у них схожий вкус, но как катастрофически он расходится в мелочах. За этими разговорами тревога отступила – впервые за несколько месяцев Джо не поглощала мутная вода страха, воспоминаний и вины. Энтони отгораживал ее невидимым барьером, засвечивал проблемы, как на пленочных фотографиях. Но всему прекрасному приходит конец, и этот день незаметно уступал права ночи.
        – Нам пора домой, – грустно констатировала она, поглаживая уснувшую на коленях Хейли.
        – Уже? – Энтони с надеждой глянул на телефон, но понял.
        – Алекса завтра ждет на работе. Нужно еще вещи разложить, подготовиться.
        – Тебе вызвать такси? Мы пили вино, а так бы я тебя отвез.
        – Такси вполне подойдет.
        Они встали одновременно, оказавшись очень близко друг к другу. Энтони потянул руки к ее лицу, и Джо пришлось встать на носочки. Впервые со вчерашней ночи они целовались. В этот раз – без проб и надежд, а уверенно и сквозь улыбку.
        – Ты же знаешь, что я не сбегаю? – прошептала Джо, едва поцелуй прервался.
        – Знаю. Жизнь вне нас никто не отменял.
        – Вне нас, – Джо снова поцеловала пухлые губы, – мне нравится.
        – Обещай не пропадать.
        – Я ведь от тебя так просто не отделаюсь, – улыбнулась она.
        – И сходить со мной на настоящее свидание.
        – Это официальное предложение?
        Энтони не успел ответить – тявкнула сонная Хейли. Она, похоже, поняла все намного раньше, чем ее непутевая хозяйка. Джордан прижала собаку к себе, запечатлела долгий поцелуй на губах Энтони и пошла в дом за вещами. Уже в такси она набрала сообщение Итану, не переставая улыбаться:
        Станция Лэштон. Следующая остановка – Свидание.

* * *
        – Если помнить, что есть четыре вида аудитории…
        – Напомни, пожалуйста, – Энди смотрел на Скай с экрана ноутбука хмурый и уставший. Поехать на встречу она не смогла, поэтому пришлось устраивать рабочий созвон. Кэролайн остро переживала отсутствие матери, и Скай старалась как можно больше времени проводить с ней. Но работу никто не отменял: Энди, конечно, с радостью дал бы ей отпуск, но время крайне неподходящее, так что Скайлар даже не заикалась об этом. Просто попросила перенести все по максимуму в онлайн.
        – Фанаты – те, кто и в огонь, и в воду. Энтузиасты, которые вроде и участвуют в жизни фандома, но без особых напрягов. Случайные – часто появляются после конференций, шоу или скандалов. И индифферентные – просто знают о твоем существовании, например в рамках сериала. И каждая группа расколется минимум на две части после новости о ребенке.
        – Нам нужно направить большинство в положительное русло, – рядом с Энди таким же уставшим пятном маячила Альма.
        – Боюсь, не выйдет. Все те, кто поддерживает Альди, сразу взбесятся. Туда же добавятся те, кто в принципе считает Марайю неподходящей парой, плюс те, кто уверен, что это просто пиар. Но одно дело – роман и другое – ребенок. Тут никого не пощадят, разнесут в пух и прах.
        – По идее, – включилась Карэн, – нам это и нужно. Большой переполох, массивная реакция.
        – А что будет с ребенком? – Скайлар говорила со всеми, но этот вопрос адресовался лично Энди.
        – Мы защитим его по возможности. А потом после рождения выпустят материалы, что я не отец – и все.
        – И все-таки вы подумали, что будет с ребенком? Вокруг него будут толпы папарацци, его имя будут то и дело включать в желтые статейки. Он станет «тем самым ребенком», даже не родившись!
        – Скай, – снова вступила Карэн. – Марайа согласна на этот трюк, а она – мать. И ее парень – настоящий отец ребенка – тоже. Если они не переживают, то почему должны мы?
        – Отличная позиция. Просто поддержим адскую жизнь для малыша. Заодно подпортим репутацию Энди, – Скайлар начинала заводиться. Каждый раз, когда разговор заходил об этом идиотском трюке, она едва себя сдерживала.
        – Но он же не отец, потом все станет на места.
        – Альма, скажи, тебе хотелось бы быть известной за свои роли и активизм или из-за какого-нибудь скандала? И что люди будут помнить дольше, а?
        – У нас нет выбора, – отрезал Энди. – Есть контракты и падающие рейтинги. Мы перебрали все варианты, но ничего не можем сделать.
        – Значит, – Скай порадовалась, что они разговаривают не вживую, потому что глаза горели от набежавших слез, – мы принимаем эти условия? Трюк будет запущен?
        – Да. Я меньше всего хотел этого, но слишком много стоит на кону, Скай. И ты – лучшая в формировании мнения фандома, ты же знаешь. Без тебя будет очень тяжело. Но если для тебя это слишком – дай мне знать до того, как нырнем в пучину черного пиара.
        – Энди, сейчас не время, – Карэн задергалась, но Рэндфорд жестом остановил ее.
        – Я сам не представлял, куда все зайдет, поэтому заставлять или даже просить тебя участвовать я не стану. Скайлар, я не хочу, чтобы ты изменяла себе ради всего этого. – Он помахал руками в воздухе, так и не подобрав нужных слов.
        – Я не знаю, – отозвалась Скай. – Столько людей будут ненавидеть этого малыша просто за факт его существования…
        – Мы не всегда можем выбирать, – почти прошептала Альма. – Но у тебя нет строгих рамок и контрактов. Ты можешь выбрать, как поступить.
        Наверху послышался плач. Скай взглянула на часы, сообразив, что заболталась и Кэролайн пора кормить.
        – Дайте мне пару дней. Мне правда нужно подумать. Но пока я в команде и буду высылать все, что нужно.
        – Беги, – улыбнулся ей Энди. – Тебя там ждет кто-то поважнее нас.
        Скайлар быстро попрощалась и помчалась на кухню за смесью – спасибо маме Арти, научившей ее всем премудростям кормления младенцев, когда грудное молоко уехало вместе с нерадивой мамашей в очередное приключение. Вся в мыле, Скайлар вбежала в комнату Кэролайн, едва не зацепившись за Бретти, верным рыцарем сидевшего у дверей маленькой принцессы.
        – Ты бы хоть не на дороге сидел! – обратилась она к коту. – Видишь, малышка плачет – надо было подойти, помурлыкать колыбельную.
        Кэролайн притихла, увидев сестру. Скайлар поставила бутылочку на пеленальный столик, аккуратно взяла малышку на руки и на мгновение застыла, забыв, зачем вообще пришла. Может ли появиться материнский инстинкт, если ребенок не твой? На Кэролайн хотелось глядеть не отрываясь: на мягкие щечки, темный пушок волос, на слегка курносый носик. А пальчики! Как они вообще могут быть такими малюсенькими? Кэр закряхтела, напоминая о своих потребностях, и Скай вынырнула из умилительного ступора.
        – Сейчас, малышка, мы тебя накормим, – она взяла бутылочку со стола. – Вот так, моя хорошая.
        То, что мама периодически бросала ее, Скайлар давно приняла и свыклась настолько, что перестала видеть в этом нечто ужасающее. Но как можно было бросить Кэр? Беззащитного младенца, теплого, нуждающегося в тебе больше всего в мире?! Скай из раза в раз представляла, как Джемма собирает сумку, кладет Кэр в кроватку и выходит из дома, оставляя позади еще одну ненужную ей жизнь. Как она смогла переступить порог? Как Джемма вообще спит по ночам? Скайлар так долго отгораживалась от матери и сестры, но едва взяла на руки Кэр после ухода Джеммы, весь мир сузился до этого милого комочка. И да, в жизни бывает всякое, не ей судить. Порой оставить ребенка – единственный шанс дать ему жизнь, ведь мир вокруг неидеален. Но у ее мамы было все, чтобы растить Кэролайн в покое и достатке. Так что если свою сломанную жизнь Скай еще могла простить матери, побег от Кэр она ей не простит никогда.
        – Ну, крошка, теперь ты довольна? – Скай поцеловала сестру в лобик, думая о том, что совсем расклеилась и плачет по любому поводу. – Кто у нас тут такой красивый?
        – Вы обе, – послышалось за спиной.
        Двери в дом Скайлар запирала только на ночь: помощницы сменяли друг друга, приносили Скай еду и новости, а ключей на всех не напасешься. Так что входили сейчас без звонка и стука, чтобы не потревожить Кэролайн.
        – Ты нас напугал, – медленно проговорила Скай и подошла к Трою. – Скажи привет дяде-адвокату.
        – Дядя-адвокат прямо с работы, не ерничай, – Трой указал на свой деловой костюм и портфель в руках. – Зато с хорошими новостями.
        – Какими?
        – Тебя назначили временным опекуном, пока будет идти процесс о полном опекунстве.
        Выдох получился слишком громким, переходящим в рыдания. Когда Трой позвонил и предложил помощь, первым порывом было отказаться. Гордость, глупость и желание кому-то что-то доказать. Но Скай неожиданно для себя согласилась. Она доверяла Трою, да и адвокат он отличный. А ей нужна была именно юридическая помощь: ждать, вернется ли Джемма, переживать, что Кэролайн заберут и отдадут в приемную семью… Этого ужаса для сестры Скайлар допустить не могла, поэтому и попросила Троя и его контору представлять ее интересы.
        – Я бы тебя обняла, но Кэр еще не уснула, – всхлипнула она. – Спасибо.
        – Перестань. Ты же знаешь, что главная битва еще впереди. Но мы справимся: близкие родственники – лучший вариант.
        – Тссс, – прошептала Скай. – Она засыпает. Давай не при ней про это. Лучше посмотри, какая она забавная.
        – И так сопит, – Трой наклонился поближе, улыбаясь, как ребенок самой любимой игрушке. – Вы с ней вместе вообще чудесное зрелище.
        Скай с горечью подумала, что именно о таком будущем для них Трой и мечтал. Он приходит с работы, а она встречает его с ребенком на руках. Счастливая семья – как на упаковке хлопьев. Такая же приторная сладкая жизнь, как и наполнение этой упаковки. Но с Кэр на руках Скайлар все меньше сомневалась, что не любит сладкое.
        – Я сейчас ее уложу и спущусь, – прошептала она, маскируя дрожащий голос. – Подожди меня в гостиной. Там на кухне еда есть – меня все снабжают. Спойлер: там есть мясо.
        – Я так понимаю, мама Артура – моя новая святая?
        – Именно. Иди уже! – шикнула Скай, но глаза ее улыбались. Даже с учетом того, что они больше не пара, Трой оставался ее опорой, человеком, которому можно рассказать все. И то, как он смотрел на Кэролайн, вызывало приливы щемящей нежности и тоски.
        Кэр немного поворчала сквозь сон, и Скай гладила ей животик, пока сестра не уснула. Прикрыв дверь и оставив Бретти на посту – он категорически отказывался уходить, когда Кэролайн спала, – Скайлар спустилась вниз, чтобы застать Троя за плитой.
        – Тут еды на всю нашу контору хватило бы!
        – А я о чем? Но девчонки заезжают каждый день то после школы, то после работы. Зато всем всегда есть чем перекусить, и я не парюсь по этому поводу. Понятия не имею, что бы я делала, если бы не вы все.
        – Такого варианта просто не существует в природе, – Трой колдовал над обедом, так что Скай пришлось разговаривать с его широкой спиной в светлой рубашке в тонкую голубую полоску. – Я нашел нутовые котлеты и салат. Поешь?
        – Нутовые котлеты? Это мило. Я даже толком не смотрела, что в контейнерах.
        – Еще милее будет, когда ты поешь. Ты похудела с нашей встречи в баре.
        – Стресс, отсутствие времени и желания есть, – констатировала Скай. Она металась между сестрой, работой и редкими попытками быть в курсе жизни друзей, у которых тоже не все складывалось гладко. Сон, еда и спокойствие в ее расписание не входили.
        – Вот сейчас все спокойно, у тебя есть время и вкусный обед, – Трой поставил перед ней тарелку с котлетами и миску с салатом.
        – А ты?
        – А себе я нашел бифштекс, – извиняясь, он выставил на стол и свою еду. – Но салатом придется поделиться.
        – Могу и котлетами.
        – Нет уж, у меня тут мясо!
        – Ты попробуй сначала, – Скай отломила небольшой кусочек нутовой котлеты и протянула вилку ко рту Троя. – Давай!
        Трой послушно открыл рот. Если бы не обстоятельства, это вполне могло бы сойти за романтический жест.
        – Черт, это вкусно!
        – Контролируйте вашу речь, сэр, в доме дети, – Скай сурово свела брови, но тут же рассмеялась. – Я тебе столько лет твердила, что вегетарианская еда может быть вкусной, а надо было просто попросить маму Арти ее приготовить!
        Трой улыбнулся в ответ, и за столом воцарилась неловкость – та самая, которая бывает, когда вспоминается то, что вспоминать не следовало. Они молча обедали, бросая быстрые взгляды друг на друга. Реальность сыграла злую шутку, где обставила все как во времена их счастливой совместной жизни, но тут же напомнила, что Тройлар больше не существует.
        – Нам нужно найти Джемму, – нарушил молчание Трой. – По-хорошему ей нужно подписать бумаги, чтобы ты стала официальным опекуном. Это будет быстрее и менее болезненно для вас с Кэр.
        – А если нет?
        – Социальная служба, лишение родительских прав, дополнительные проверки. Суд будет в любом случае, но первый вариант для нас выгоднее, ты же понимаешь.
        – Попрошу отца отследить по кредиткам – у него есть какие-то связи, даже вникать не хочу. Но я не отдам им Кэролайн ни за что!
        – Скай, пока ты опекун, до слушания никто ее не заберет. Ты совершеннолетняя сестра, у которой есть дом, работа и счет в банке. Без пометок в личном деле – идеальный опекун для Кэр, если простыми словами. В таких ситуациях решение принимают во благо ребенка, а ты и есть это благо.
        – Боже, представить себе не могла еще полгода назад, что буду отсуживать у Джеммы ее ребенка!
        – Полгода назад мы многое не могли представить, Скай. – Голос Троя отозвался физической болью, словно кто-то сдавил горло и не собирался отпускать. Поделом ей – он прав, и оправдываться, спорить или ругаться нет никакого смысла.
        – Натворила я дел, да.
        – Мы натворили, Скай. Помнишь, я уже говорил – мы оба виноваты. И прости, что я так выразился. Не хотел тебя обидеть – просто немного ностальгии по былым временам.
        Пока Скай проверяла сестру – читай: сбежала от неловкого разговора, – Трой помыл посуду, а в гостиной появилась мама Арти.
        – Бренда, – Скай обняла ее и коснулась губами щеки. – Вы спасли от голодной смерти нас с Троем. И доказали ему, что нутовые котлеты – это вкусно.
        – До сих пор в шоке, – подтвердил Келлет.
        – Да ладно вам! Как Кэр? – Бренда, как всегда излучающая свет и тепло, прошла на кухню, снова распаковывая какую-то еду.
        – Спит. Она сегодня – само спокойствие.
        – Это хорошо. Я побуду до вечера, а вы сходите погуляйте!
        Скай и Трой испуганно переглянулись, словно их словили с поличным за поцелуями под школьной лестницей.
        – Мы не… – начала Скайлар, но Бренда не дала ей наговорить глупостей:
        – Там погода шикарная! А ты все сидишь дома – одни глазюки остались! Да и нужно сходить в детский магазин – я список составила. А Трой поможет принести, нечего машины гонять и загрязнять воздух!
        Бренда произнесла все на одном дыхании и таким безапелляционным тоном, что ребятам оставалось только согласиться. Не бросит же Трой Скай с кучей покупок, а та после слов о загрязнении точно не сядет сегодня за руль.
        – А ваши ангелочки? – ухватилась за последнюю соломинку Скай – прогулка с Троем после всех сегодняшних разговоров могла обернуться чем угодно.
        – Оставила их на попечение ангелочкам постарше – не все же им целоваться и болтать о выпускном.
        Картины целующихся Мейси и Арти под взглядом Бренды заставили Скайлар покраснеть. Она быстро забрала список, сумку и выволокла из дома не менее смущенного Троя.
        – Бренда потрясающая! Никогда не встречал таких матерей, если честно. Ты же знаешь, моя семья более сдержанная в плане эмоций.
        – А я и подавно не встречала, – согласилась Скай. Они шли по тротуару под медленно остывающим солнцем, и все проблемы и ссоры казались далекими и ненастоящими.
        – Помнишь, как моя мама встретила нас после какой-то вечеринки?
        – Когда ты вез меня на спине, а я кричала на всю улицу: «Вперед, мой верный скакун?» Конечно помню! Тогда мы с ней и познакомились, – Скайлар расхохоталась, вспоминая, как пыталась держать лицо и чинно разговаривать с миссис Келлет, сразу после того, как едва не упала, слезая со спины Троя.
        – Да, она у меня еще спросила: «Ты уверен, что твоя девушка… подходит тебе?»
        – Она умеет подбирать слова – я бы выбрала более грубое выражение, например «шизанутая». – Скай замолчала на мгновение, а затем все же спросила: – А что ты ей ответил?
        – Что абсолютно уверен. И пригласил ее на нашу свадьбу.
        – Какую свадьбу? Мы еще в школе были!
        – Будущую. Настолько я был уверен, что ты подходишь мне. Даже несмотря на то, что ты – шизанутая.
        Чтобы снова не скатиться в сожаления, Скай проверила почту. Карэн прислала общую стратегию трюка с ребенком, что вызвало поток нецензурной брани.
        – Что-то случилось? – Трой тут же остановился, разворачивая к себе Скай. От его прикосновения волоски на руке встали дыбом.
        – Дети… кругом одни дети!
        – В смысле?
        – Если в двух словах, то для пиар-хода Энди назовут отцом ребенка модели, с которой он якобы встречался. А потом то ли замнут, то ли опровергнут. Но я… Я не могу спокойно в этом участвовать.
        – Бред какой-то…
        – Хотела бы я как раньше разъяснить тебе принципы работы пиар-скандалов, но в этот раз у них, видимо, нет никаких принципов. Энди даже предложил мне все бросить.
        – Но ты ведь так боролась за это, столько сделала, чтобы получить должность мамочки…
        – Давай уже прямо спроси, стоит ли это того, что я тебя бросила! – Совсем беззлобно сказала Скай. Она и сама задавалась этим вопросом последние дни.
        – Технически это я тебя бросил.
        – Ценное замечание.
        – Но я не к этому. Ты ведь любишь свою работу.
        – И я чертовски в ней хороша! Но каждый раз, когда говорят про ребенка, я представляю Кэр. Там ведь будет такой же малыш, которого бросят на растерзание публике и желтым газетам! И не могу… Я все еще люблю работу, восхищаюсь Энди, но рушить жизнь одному ребенку, пока я сражаюсь за жизнь другого?
        Договаривала Скайлар уже в плечо Троя, который обнимал ее. Слезы снова взялись ниоткуда – когда она успела стать такой чувствительной? Все смешалось в один большой ком непонимания. Почему во всем этом дерьме страдают дети?!
        – Ты можешь уйти, если так будет правильно для тебя. Или остаться, если решишь. Мышка, ты никому ничего не обязана доказывать или соответствовать чьим-то ожиданиям!
        – Я и так не соответствую – тебе ли не знать.
        – Может, если бы я не считал все это глупостью, а воспринимал как работу мечты, все сложилось бы по-другому? Я был бы в курсе твоих планов, ничего не сорвалось бы, да и ты не пыталась бы так остервенело доказать нам, что это не блажь. Никто ведь не сомневался, что ты гораздо круче той Малефисенты!
        – Ее зовут Фелисити. – Слезы и смех слились воедино. Скай обвила руками Троя, одновременно освобождаясь от тяжелой ноши «я все испортила». Они оба приняли не самые верные решения, что и закончилось их личной трагедией. Но сейчас Скайлар стало чуть менее больно – Трой услышал ее, осознал. И это делало его еще более идеальным.
        – Да неважно, – он легонько коснулся губами ее волос. – Мы такого наворотили, Мышка. Все вокруг наворотили. Но вместе мы справимся.
        – Вместе? – прошептала Скай, боясь поверить в то, что только что услышала. Может, ей просто показалось? Или он имел в виду их всех – командная работа была налажена как никогда. Но его взгляд говорил совсем о другом – так он смотрел на нее в восьмом классе, когда она впервые разрешила провести себя до дома. И на выпускном, когда они танцевали первый танец короля и королевы бала. И в тот день, когда его дом стал их общим. Тысячи вот таких взглядов, у которых был только один ответ:
        – Вместе.

* * *
        «…Я всю ночь читала, Алекс. Идею подхватили не только в Семейке – по всему Интернету пестрят истории с хэштегом #то_что_нас_определяет. Я охренела (прости, но другого слова не подберу) от масштабов.
        Кто бы мог подумать, Алекс, что фильм, который я сделала в первую очередь о тебе и для тебя, сможет повлиять на людей почти так же, как и песни ребят? Теперь я понимаю, какая это ответственность. И в то же время – я ее не просила, не готова была взять на себя. Я рада, конечно, наблюдать за происходящим, но тяжело видеть столько боли. И даже получать угрозы за то, что не позвала кого-то в фильм, что отвлекаю внимание от группы, что в другом фандоме все лучше – допиши еще сотню вариантов и подчеркни нужное.
        Но если завтра случится апокалипсис, я буду знать, что оставила после себя след. Сделала лучшее, что могла в этой жизни. И все это благодаря тебе, Алекс, даже если тебя нет. Считай, это я тоже сделала за двоих».
        (апрель 2017, запись в дневнике Никки)
        Николь закрыла дневник и спрятала его в сумку. Она всегда так делала. Не из страха, что кто-то прочтет, – хотя это тоже не лучший вариант. Так Алекс все время была с ней, и Никки в любой момент могла написать ей. Вроде чтобы отправить письмо тем, кого нет, его надо сжечь – Николь понятия не имела, откуда в ее голове это вообще взялось, – но она верила, что Алекс все видит и так.
        До прихода Криса оставалось еще минут двадцать. Николь так сильно нервничала, что не сомкнула глаз – поэтому и читала всю ночь истории из фандомов. Больше оттягивать не имело смысла – она приняла решение уволиться. И пусть новая работа еще не найдена, эта больше не приносила никакого удовольствия. Никки заставляла себя вставать каждое утро, выдавливала из себя по слову эти злосчастные статьи и посты. Никому от ее работы не было хорошо, и больше Никки не видела смысла это отрицать. Да, с деньгами сейчас было получше, но уходить в никуда страшно всегда. Взрослая жизнь, мать ее.
        Привет.
        Николь несколько раз посмотрела на телефон. Она меньше удивилась бы, напиши ей сам Томас, чем этот персонаж.
        Привет, Дом. Как ты?
        Прошлым летом она бы все на свете отдала за такие вот внезапные сообщения от Доминика. Сейчас же она гадала, чем вызвана волна интереса в ее сторону.
        Все в порядке. Катаем тур… Решил исправлять свои косяки с «потерялись». Надеюсь, это не выглядит навязчиво?
        – Как же поменялись полюса! – вслух ответила Никки. Навязчиво – это всегда было о ней и Эмме. Они донимали Рокстера сообщениями и звонками, окружали заботой и помощью, надеясь на взаимность. А теперь, когда им обеим уже ничего от него не нужно, он внезапно воскресает из прошлых переживаний и милым фениксом боится быть навязчивым.
        Я буду рада твоим сообщениям всегда. Мы же друзья?
        Были ли они друзьями, Никки не знала. Есть ли дружба после горькой френдзоны? А после всего того хаоса, что натворили Лео и Джо? Могут ли они выстраивать личные отношения, когда командно оказались на разных берегах? Хотя если Джордан может найти чуть ли не лучшего друга в лице Итана, то почему Никки не может дать шанс им с Домом в этот раз все сделать правильно?
        Я очень надеюсь, что все еще да. Видел твой фильм. Никки, ты невероятная! Мой личный Оскар за лучшую докумен- талку отправляется тебе))
        О, ну теперь я точно довольна своей работой. Личный Оскар Доминика Рокстера – это вам не шутки!).
        Это ты раньше скрывала свой характер или дружба с Джордан так на тебя влияет?)
        – Оу, Доминик Рокстер, ты ничего не знаешь о моем характере, – снова она отвечала вслух одно, а писала совсем другое. Потому что сообщения – это всегда другой тон разговора. Сиди они сейчас на базе, Николь бы без стеснения говорила ему в лицо все, что вздумается. Сообщения – опасны, ты никогда не можешь быть уверен в тоне, задумке и честности собеседника по ту сторону экрана.
        И то и другое, я думаю. У нас та еще компашка подруг – палец в рот не клади) Расскажи лучше, как тебе тур?
        Как мне работается с «Tricksters», ты хотела спросить?:)
        Ничья! На тебя-то кто влияет, я же знаю, какой ты милый на самом деле)
        Они перебрасывались сообщениями, пока не появился Крис. Николь спрятала дурацкую улыбку (она так хохотала над Домом, что скулы свело), попрощалась, обещая Рокстеру написать чуть позже, и пошла в кабинет начальника.
        – Фостер, ты здесь ночевала? – Крис сиял белоснежной улыбкой, но радости в нем и чайной ложки не наскреблось бы.
        – И тебе доброе утро, Крис, – Николь села в кресло у окна, как это бывало чуть ли не каждое утро. Странно, сейчас, явно сознавая, что радийной истории в ее жизни приходит конец, ее накрыло грустью.
        – Так, у нас много работы, не время дерзить. Твой последний пост…
        – Дерьмо, – уверенно закончила за Криса Никки.
        – Что?
        – Мой последний пост – дерьмо. Мне не стать заменой Джо.
        – Если ты так изощренно жалуешься, что я тебя часто ругаю, то зря, – начальник раздраженно дернул плечами.
        – Нет, Крис, я констатирую факт. У меня ничего не выходит. Это просто не моя работа, и я не хочу занимать чужое место.
        – Ты… что?!
        – Я увольняюсь. Радио мне очень дорого, здесь круто, очень круто. Но давай смотреть правде в глаза: и вам, и мне будет только лучше, если я уволюсь.
        Крис перестал улыбаться, что в принципе случается крайне редко. Он постукивал короткими пальцами по столу, не произнося ни слова, будто решал сложную задачу. Но ничего сложного в ней не было – Николь права в каждом слове.
        – Что ж, Фостер, ты меня удивила. Обычно за такую работу держатся, даже если это «не твое». Ты уверена?
        – Так я и держалась, но больше не могу.
        – Ладно, – Крис махнул рукой. – Но отработать нужно как полагается.
        – Знаю.
        – И помощницу мне новую найти. Джей Кей вот тебя оставила после ухода, и ты так просто не уволишься.
        – Так себе пример: вот именно, что Джо оставила меня, – Николь развела руками, но мысленно выдохнула. Она боялась, что Крис упрется, устроит скандал или просто-напросто пошлет ее куда подальше.
        – Все, иди. Пока ты еще работаешь здесь. И кофе, Фостер, кофе мне принеси.
        – Пойду дни в календарике зачеркивать, – прошептала она в ответ, направляясь к двери.
        – Фостер, – окликнул ее Крис. – Я видел фильм. Если что и есть в этом мире «твое», то вот оно. Впечатляет.
        – Мерси, – Никки сделала книксен, но улыбнулась в ответ искренне и благодарно. Она и не сомневалась, что это действительно ее стихия, но услышать подтверждение от Криса – дорого стоит.
        – Не паясничай. И кофе!
        – Несу, – сквозь зубы прошипела Никки и закрыла дверь в кабинет начальника. Первый шаг в никуда сделан, и пока она даже не упала.

* * *
        – Привет, старушка! – Никки обняла Эмму, встретившую ее на пороге дома Куперов.
        – Почему сразу старушка? Ты, между прочим, старше, – надулась Эмс. Она выглядела уставшей. Когда больше не надо прятаться и держать лицо, вся накопленная тяжесть вдруг прорывается наружу, оставляя слишком заметные следы.
        – А мы все старушки, из детства сразу в старость. Тебе уже восемнадцать, и я просто обязана посвятить тебя в эту страшную тайну!
        – Да ну тебя! Я еще слишком молода для таких тайн! – Эмма поднималась по лестнице, ведя за собой Николь. Та не знала, как себя вести – они только учились жить в мире, где у Эмс – булимия. Что можно говорить, а что нельзя? Какие темы лучше не заводить и стоит ли интересоваться ее самочувствием? Поэтому Никки пошла в наступление – шутила, язвила, ведь так всегда проще держаться.
        – Это ты так думаешь. Не успеешь оглянуться – морщины, растяжки, суставы скрипят…
        – Никки, мне восемнадцать, а не восемьдесят! Самой-то сколько стукнет через пару недель?
        – О, я дама почтенных лет, – медленно произнесла Николь, прикладывая руку к груди. – Преклонный возраст, мудрость и воспоминания – мои верные спутники.
        – Ужасный характер и язва вместо сердца – вот твои верные спутники, – Эмма забралась на кровать с ногами. Темные круги под глазами выдавали ее состояние, даже несмотря на приподнятое настроение.
        – Вот так ты, пучеглазая рыбина! – Никки покачала головой. – Мчишься к ней по первому зову, а она – язва вместо сердца! Кстати, звала-то чего? Там была пометка «срочно» явно не для того, чтобы оскорбить старую добрую женщину.
        – Мне написал Дом, – Эмма то ли извинялась, то ли ужасалась – по ее тону и выражению лица сложно было определить.
        – У Рокстера обострение? Или период ностальгии по былым временам? – Никки усмехнулась, представляя, как Доминик идет по списку девушек, которые были в него влюблены, и пишет каждой из них. Конечно, это был какой-то другой Доминик из параллельной вселенной – их Дом слишком добр и честен, чтобы так поступать, но воображение уже успело нарисовать яркую картинку.
        – А что, он и тебе писал?
        – Да, – Никки приобняла подругу за плечи. – Эй, надеюсь, ты не ревнуешь, детка?
        – Мы с тобой давно уже все обсудили, Николь!
        – Вообще-то, я имела в виду себя, мол, я вся твоя, – с горечью произнесла Никки. – А у тебя одни рок-звезды на уме!
        Эмма посмотрела на подругу со смесью удивления и испуга. Никки держала лицо еще пару секунд, а потом сложилась пополам от смеха.
        – Ты бы себя видела, подруга! Я же стебусь!
        – Да ну тебя. Я и так вся на нервах.
        – Сорвалась? – Никки сразу подобралась.
        – Немного, – честно созналась Эмма. – Заедала волнение. Но я все зафиксировала, записала в дневник и не стала «очищаться».
        – Малышка, по щелчку, – Николь демонстративно щелкнула пальцами, – ничего не происходит. Ты работаешь, анализируешь, признаешь проблему. Дальше будет лучше.
        – И сложнее, – горько вздохнула Эмма. – Когда начинаешь лечиться, легче не становится. Наоборот, ты понимаешь, что творила и до чего себя довела. Срывы не проходят сразу, ты права. Но теперь я знаю последствия, так что погано, ты не представляешь как.
        – Бедная моя. Хотя нет, не бедная! Ты – сильная, ты – умница, и все получится. А слабой можешь побыть вот пока я тут, для баланса.
        – Вроде и меня поддержала, но заодно и себя похвалила, – улыбнулась Эмма. – Я уже забыла, с чего мы разговор начали и как пришли вот к этому всему.
        – У нас, подруга, все начинается с одного – Доминика Рокстера!
        – Точно! Он написал мне письмо.
        – Прямо письмо?
        – Ну, электронное, конечно. С днем рождения поздравлял.
        – Не забыл, – гордо протянула Никки, словно это было ее личным достижением.
        – Ага. И он, и Итан, и даже Адам меня поздравили! – Эмма светилась счастьем и совсем немного – самодовольством.
        – И только Лео подтверждает звание мудака года.
        – Забей, – отозвалась Эмма. – Мы для него фанатки – пойди вспомни каждую с их днями рождения.
        Николь поморщилась, словно в комнате плохо пахло. Как вот Лео мог оказаться таким мерзким типом? Или он был таким изначально, просто хотелось видеть лучшее? Влюбленные – пусть и в творчество – всегда немного слепы.
        – Давай лучше про письмо. Ты меня позвала его почитать?
        – Мне нужно обсудить… А еще присмотреть за мной не помешает – я же опять обожрусь.
        – Как ты вообще справляешься?
        – Вам вот пишу, – Эмма пожала плечами, но весь ее запал тут же исчез. – Ухожу из дома – гулять или ездить на велике. Только без денег и кредиток, чтобы точно ничего не купить. А тут ведь всегда найдется, что пожевать, сама понимаешь. Вот я и наматываю мили по городу, музыку слушаю или подкасты. Сама с собой разговариваю, вам пишу, звоню Джо. Отвлекаюсь как могу. Главное, успокоиться – остальное легче.
        – Ты такая крутая, Эмс! Даже не представляешь насколько.
        – Опять стебешь? – сомнения в голосе Эммы было хоть отбавляй.
        – Только обожаю, – Никки чмокнула ее в щеку. – Мы когда-нибудь письмо это злосчастное обсудим?
        – Оно не злосчастное, оно… – Эмма встала, прошлась по комнате туда и обратно, села на стул у стола и снова поднялась на ноги. – Если покопаться в нашем чате, можно найти день, когда сис забыла блокнот и просила меня его сфоткать. И я тогда нашла там стихи. Они мне так понравились, так отозвались – ты знаешь, как Джо может писать. И я написала для них музыку.
        – Ничего не понимаю, но продолжай.
        – А потом записала видео, где пою эту песню, и отдала Доминику. На концерте в Сан-Франциско, прямо после того, как увидела его с Зомби. Вот…
        Эмма развернула ноутбук, стоящий на столе к Никки, и включила видео. Она благоразумно пропустила предисловие – оно адресовалось только Доминику и должно было остаться лишь для его ушей.
        – Подруга, ты – талантище! Не тех музыкантов мы поддерживали, – Николь в изумлении переводила взгляд с экрана лэптопа на Эмму. – Куперы, вы вообще люди или какие-то творческие божества, а?
        – Иногда мне кажется, что мы – идиотки, так вернее. Но, вообще, спасибо.
        – Это правда круто – а не потому что ты моя подруга. Просто «вау»!
        Эмма поставила видео на паузу и продолжила, снова расхаживая по комнате взад-вперед:
        – Потом мы толком с Домом и не общались, да и я забыла про это видео – не до того было, сама знаешь. А тут он написал… – Она достала телефон из кармана шорт и зачитала: – Я был так поражен этой песней. Ты очень музыкальная, Эмма. И я решил показать видео продюсеру, что помогает нам с альбомом. Надеюсь, ты не злишься. Он хочет поговорить с тобой о сотрудничестве. Не знаю, каком именно – исполнителя или автора, а может, что-то еще, но если ты разрешишь, я дам ему твои координаты.
        – Черт, это же круто!
        – Думаешь? – Эмма наконец опустилась на пол, скрестив ноги. Она теребила в руках телефон, не в силах успокоиться. – Я не знаю вообще, что делать.
        – Давай возьмем только факты. Отбросим, что это письмо от Дома, почему эта песня вообще родилась. Вы с Джо, можно сказать, в соавторстве написали песню – просто так, для себя. Ее послушал очень крутой продюсер и заинтересовался. А я не просто так говорю, я знаю, кто пишет альбом «LADE». И теперь тебе предлагают сотрудничество. Все так?
        – В твоем сухом остатке звучит даже лучше, – вздохнула Эмма.
        – Ты не хочешь попробовать?
        – Не знаю. Когда я писала музыку, мне было так здорово! Эти стихи словно про меня, но мне чего-то не хватало. Только песней я смогла до конца рассказать все и выдохнуть.
        – Ну вот!
        – А если это не мое?
        – Пока не попробуешь – не узнаешь. И даже если это не твое, мир не рухнет в конечном итоге. Говорю тебе как человек, который сказал Крису, что увольняется.
        – Ты… что?! Он так тебя достал?
        – Не без этого, конечно, – Никки скорчила гримасу отвращения, – но дело в другом. Я попробовала – и это не моя работа. Это работа Джо, возможно, кого-то другого, но мы с ней друг другу не подходим. Жалко, но не смертельно. Поговори с Домом, посоветуйся с психологом. Ты ведь все равно будешь брать год на подумать. Почему не сделать его годом на попробовать?
        – Родители будут в ужасе. Одна дочь уехала работать на радио, вторая – подалась в музыку.
        – И не на кого оставить наследство, да? Семейное предприятие по загниванию в Иствуде, я так понимаю.
        – Их тоже можно понять, – тяжело вздохнула Эмма. – Я и так всех подвела, доставила столько неприятностей. И вместо того чтобы исправиться…
        – Делаешь свою жизнь лучше? Эмс, ты не обязана соответствовать чьим-то представлениям о себе. Даже если это родители. Тебе сейчас важно делать то, что лучше для тебя. Счастье поможет справиться с проблемами, и если твое счастье – музыка, то почему нет? Спроси у Мейс – у нее много опыта в этом вопросе.
        – Спрошу после бала – ей сейчас точно не до меня.
        – Точно! Выпускной бал! Когда идете?
        – Идут – Мейси и Арти. Я решила пропустить, – Эмма стянула резинку с волос, скрывая лицо за волосами. Так обычно делала Джо, и Никки невольно улыбнулась этой семейной схожести.
        – А ты? Пропустишь свой лучший бал?
        – Схожу на выпускной, а бал… Танцы, платья, угощения – не для меня это все сейчас.
        – Эмс, твоя болезнь однажды пройдет. А бал не повторится. Если ты борешься – борись до конца, не отдавай булимии еще и возможность утереть всем нос своим шикарным видом и потанцевать с друзьями в школе последний раз.
        – Я не знаю. Я не готова, никуда не записалась и вообще…
        – Боишься? – Эмма кивнула. – Ты всегда можешь позвонить мне – и я тут же тебя заберу, если почувствуешь себя плохо. А Мейси приглядит за тобой там.
        – Не хочу ее напрягать, это же праздник.
        – И твой в том числе, – Никки сползла с кровати на пол поближе к Эмме.
        – У меня пары нет, – продолжала находить предлоги Купер.
        – Пойдешь с Марти – как друзья. Или Троя позови – думаю, он не откажет тебе.
        – Что ему-то делать в школе?!
        – Танцевать с красивой девушкой. Эмма, ты же понимаешь, что я найду аргументы на все твои дурацкие предлоги не идти. Конечно, заставлять я не стану – это твой выбор. Но подумай, может, стоит надеть красивое платье, накрасить эти чудесные глаза и дать себе вечер отдыха?
        – Вот ты пришла и так легко порешала все мои проблемы. Письмо Дома, год на подумать, выпускной… Неужели я так сильно загоняюсь?
        – Нет, конечно. Чужие проблемы всегда решаются легче своих – один из главных законов Вселенной. Ты, кстати, собираешься ответить Дому? – Никки вытянулась на полу, ощущая, как усталость потихоньку вытягивает из нее желание вообще хоть что-то решать.
        – Это ревность?
        – Вообще нет. Знаешь, если вдруг это письмо в итоге приведет не только к твоей карьере, но и к сердцу Рокстера, я даже буду рада.
        – Ага, конечно, – Эмма улеглась рядом, заложив руки за голову. – Рада она будет. Снова рыбой пучеглазой будешь звать и твитты строчить про меня, да?
        – Естественно, – усмехнулась Никки. – Традиции надо чтить. Но ты ему напиши. И на выпускной сходи. И вообще…
        – Что вообще?
        – Живи, подруга. Живи.

* * *
        – Милая, ты просто красавица! Всегда мечтала о дочке, а то с этими оболтусами никаких нарядов, – Бренда сложила руки на груди, глядя на то, как Мейси вертится перед зеркалом.
        – А спина не слишком открыта? Мне кажется, я выгляжу нелепо, – Мейси глянула на себя через плечо. – Это все не про меня.
        – Почему же? То, что тебе привычнее в более простой одежде, не значит, что иногда нельзя нарядиться и танцевать, придерживая длинный подол платья. Позволь себе немного расслабиться – это же ваш выпускной бал!
        – Даже не верится, – Мейси опустилась на кровать. – Скоро все закончится. Колледжи, разные города, новые жизни… Мне страшно.
        – Почему, милая? – Бренда присела рядом, взяла ее за руку. Мейси в который раз подумала, что эта чужая женщина ей ближе матери.
        – Здесь у меня всегда был Арти. Когда меня обижали, когда я начала рисовать, когда поссорилась с родителями. Я даже влюбилась в первый раз – и то в него!
        – Ну хоть что-то он правильно в жизни сделал.
        – Он много хорошего сделал, Бренда, и сделает еще. А я просто не знаю, как буду без него.
        – Мейси, ты справишься. Это твоя жизнь, и тебе не нужен ни Артур, ни кто-то другой, чтобы прожить ее. Ты встретишь новых людей – и они тоже тебя полюбят. Не все, конечно, – это было бы крайне странно, но ты не останешься одна. Вы с Артуром не части друг друга, милая. Вы хороши вместе, но не менее прекрасны сами по себе.
        – Иногда мне кажется, что я перееду и пропаду без него, вас и девочек.
        – Еще никто не пропадал, хотя все это переживают. У вас сейчас большой плюс есть – можно толпой в Интернете собираться и болтать ночи напролет. Мы же просто уезжали, хорошо, хоть созвониться иногда могли. Мейси, у тебя всегда есть ты – помни это. – Бренда обняла ее, поглаживая по спине. – И не вздумай плакать – мы тебе такую красоту навели!
        – Там наверху кто-нибудь помнит, что у нас бал? – раздался с первого этажа голос Арти.
        – В кого он только такой оболтус? – Бренда покачала головой, поднимаясь с кровати. – Милая, какое бы решение ты ни приняла – а я вижу, что в тебе что-то борется внутри, – оно будет правильным. Потому что только ты знаешь, что тебе нужно. Главное, не бойся. А теперь – срази всех наповал!
        – Скажете тоже, – отмахнулась Мейси. – Не упасть бы где, наступив на платье.
        – Для этого у тебя будет Артур.
        – Вот видите – без его поддержки…
        – Ты вполне можешь упасть, да. А потом встать и пойти дальше. Поверь в себя, милая. Такой путь позади! Хорошо, когда рядом кто-то есть, но жизнь не всегда такая благосклонная. Но об этом потом, – Бренда поцеловала Мейси в щеку и поправила молнию на платье. – Иди, веселись!
        Мейс приподняла подол платья и неуверенным шагом пошла к лестнице. Внизу, как в самых романтических фильмах, ее ждал Арти: в костюме, при бабочке и с цветком для нее. И выглядел он тоже как идеальный старшеклассник-красавчик из подросткового кино – такой воодушевленный и счастливый.
        – Обалдеть, – выдохнул он, когда Мейси шагнула вниз. – Ты такая красивая!
        – Не смущай меня, Арти! В костюмах я чувствую себя уверенней, чем во всех этих платьях.
        – Но идут тебе «все эти платья» не меньше, чем любой косплей. Я могу любоваться тобой вечно, но хотелось бы уже тебя обнять. Хотя нет, задержись еще немного.
        Арти смотрел на нее как на некое божество, нереальное создание для этого мира. Мейси тщательно скрывала от него свой наряд на бал: ей помогали Бренда и девочки. Они выбрали очень нежное платье с открытой спиной и двумя волнами почти прозрачной ткани вместо рукавов. Верхняя юбка полностью состояла из кружева и спадала небольшим шлейфом. Бренда подняла волосы Мейси наверх, закрепив их в легкую прическу, оставив несколько тонких локонов у лица и за ушами. Очки остались в комнате: сегодня Мейс надела линзы, накрасила глаза и губы. И внезапно из зеркала на нее посмотрела не привычная нелепая девочка, а молодая и даже симпатичная девушка с длинной шеей и смущенной улыбкой. Она выросла. Сама не заметила этого, а сейчас осознала.
        – Ты хоть понимаешь, как ты прекрасна? – Арти легко коснулся ее губ.
        – Ну хватит, – залилась краской Мейс. – Не хочешь отдать мне цветок?
        – Да к черту его!
        – Артур! – Бренда покачала головой. – Станьте, милые, я вас сфотографирую на память. Такие взрослые, – всхлипнула она.
        – Ма-ам, – Арти подался вперед, чтобы обнять Бренду, но та отмахнулась.
        – Все-все, я расчувствовалась. Становитесь!
        Арти наконец надел цветок на руку Мейси, поцеловал ее пальцы, не переставая улыбаться. Они смеялись, не могли сделать хоть одно нормальное фото, обнимали Бренду и малышей, которые бегали вокруг Мейси и хлопали в ладоши.
        – Нам нужно заехать за Эммой? – поинтересовался Арти, помогая Мейси сесть в машину.
        – Да, Никки сегодня Скай помогает. Но если что, заберет Эмс с бала.
        – Все будет хорошо, и никого забирать не придется. А еще… – Арти достал из внутреннего кармана пиджака небольшую коробочку.
        – Только не говори, что там кольцо! – Мейси вжалась в сидение. – Арти, я люблю тебя, но нам еще рано и…
        – Ты ненормальная, – засмеялся он. – Открой.
        Мейси несколько раз уронила коробочку на колени, поэтому Арти пришлось самому открыть ее и достать оттуда тонкий браслет с маленькой буквой «М».
        – Это Марвел? – улыбнулась она.
        – Это Мейси. А еще «мы». И Марвел тоже подойдет. И «мгновение» – вот это самое. Тебе хоть нравится?
        – Очень. Наденешь? – Она протянула руку, чтобы Арти застегнул цепочку на тонком запястье. А потом они целовались в машине, пока Эмма не напомнила о своем существовании в чате.
        – Мы так опоздаем!
        – Мгновение, помнишь? Наслаждайся. Музыку включить?
        – Обязательно, – Мейси откинулась на сиденье. Ветер из открытого окна шевелил свободные пряди, а из динамиков играла новая песня «LADE».
        – Ты промолчишь?
        – Пусть это будет твой лучший вечер, так уж и быть! – Арти изобразил вселенские муки на лице, но сам постукивал пальцами по рулю в такт музыке.
        – Наш вечер – мы оба выпускаемся, – возразила Мейси. – А еще Эмс и множество других людей, которые отчаянно обгоняют нас на своих лимузинах.
        И правда, по дороге мчались дорогие машины, из которых гремела музыка.
        – Почему они все так рады окончить школу? – Мейси с недоумением проводила взглядом красный кабриолет, в котором ехали ее одноклассницы. – Неужели они думают, что дальше будет круче?
        – Ты серьезно? Дальше ведь реально будет круче, Мейс.
        – Разве? Сложнее, интереснее – да, безусловно. Но круче всех этих лет беззаботности и отрыва без последствий?
        – Ты слова-то откуда такие знаешь? Беззаботность? Да ты училась, как ненормальная. Переживала по каждому поводу, из-за любого проекта или теста. А отрыв наш весь был в саду с комиксами.
        – Ничего ты не понимаешь, – вздохнула Мейси и расправила платье на коленях. – Зато это все было понятно и привычно. Учеба, над которой я тряслась, одноклассники, что травили меня. Ты, придумывающий со мной комиксы и всегда держащий за руку, если мне страшно. А там, – она кивнула головой, обозначая будущее, – открытый космос. И я одна, без скафандра и плана действий.
        – Но ведь это самое прекрасное: ни плана, ни зоны комфорта, ни набивших оскомину людей вокруг. «Открытый космос» – лучшее средство узнать себя.
        – И потерять тебя, – прошептала Мейси, чтобы Арти не расслышал. Не выходило у нее веселиться и думать о будущем как о чем-то прекрасном. Она с радостью не выходила бы из зоны комфорта вообще. Лучшие ее рисунки – о любимых людях, самые крутые комиксы – сочиненные на пару с Арти. Она, конечно, многое может одна, но хочет ли?
        – Эй, прием! Мы на месте – пошли забирать Эмму.
        Мейси посчитала до пяти про себя и вышла из машины. Стоило все-таки на вечер отключить мозг и расслабиться. Тем более с ними идет Эмма, а ее грузить лишними переживаниями точно не стоило.
        – Вы как молодожены, – заметила Купер, едва открыла дверь. – Букета свадебного не хватает.
        Арти и Мейси переглянулись. Смысл в словах Эммы определенно был: светлое платье вполне могло сойти за свадебное, а вместе они и вовсе смотрелись так, словно вот-вот произнесут клятвы.
        – Черт, – всплеснула руками Мейси. – Я не подумала об этом. Очень странно?
        – Очень странно, что ты об этом спрашиваешь. Выглядите оба – шикарно. Я вот достала платье с помолвки – ну, той самой. Оно красивое, не хочу, чтобы та ночь оставалась единственным воспоминанием об этом наряде.
        Эмма покрутилась, демонстрируя черный топ и длинную юбку с белым узором. Она до последнего не собиралась идти на бал, поэтому не подготовила никакого особенного наряда. А еще юбка в пол скрывала похудевшие ноги – они почему-то стали терять вес быстрее всего, и восстановить нормальный вид пока не выходило.
        – Будешь нашей девочкой с лепестками? – поинтересовался Арти в ответ на слова про молодоженов.
        – Нет уж! Только наделенной властью объявить вас мужем и женой – никак иначе.
        – Это не свадебное платье, – взмолилась Мейси по дороге к машине.
        – Конечно-конечно, – без толики согласия ответила Эмма. – А это не твоя любовь до гроба.
        Она указала на Арти, открывающего им двери машины. Мейси на секунду замерла, разглядывая своего парня. «Любовь до гроба» звучало совсем не романтично. Многим ли повезло влюбиться еще в школе и прожить всю жизнь с одним человеком? И повезло ли? Разве они с Арти все те же дети, что обменялись брелоками на вечную дружбу? Или они те же люди, что полгода назад впервые поцеловались после неудачной помолвки Скай и Троя?
        – Ты сегодня нетипично для себя тормозишь, – прошептал Арти ей на ухо, отчего Мейси вздрогнула и зацепилась ногой за подол платья. От падения ее спасло крепкое объятие. – А нет, вот это уже вполне в твоем духе.
        – Молодожены, мы поедем вообще? Или вы думаете, как привязать банки к капоту и сбежать на край света?
        – Ты сейчас очень похожа на сестру, – пробурчал Арти, отпуская талию Мейси. – Это не то, чему стоило учиться у старших.
        – Ой, кто бы говорил! – хохотнула Эмма. Она старательно маскировала нервозность шутками и едчайшим сарказмом в стиле лучших времен Джо – Арти прав.
        – Оба хороши. Поехали уже, а то все танцы пропустим!
        – Впервые такое от тебя слышу.
        – Милый Арти, ты же сам говорил: дальше – круче.
        Дальше действительно было хорошо. Забавно, как прощальные танцы примиряют людей: никто не дразнил Мейси, даже наоборот – осыпали комплиментами. И Эмму никто не трогал. Все танцевали, делали фото, прятали алкоголь от дежурных родителей и учителей, голосовали за короля и королеву бала. Словно не было этих лет неравенства, травли и историй из сериалов про школьников. Только красивые платья, популярные песни и миллионы фото в «инстаграме».
        Эмма больше наблюдала со стороны. Она специально поела дома и приняла все лекарства, но еда была повсюду, а отсутствие пары и взгляды бывших подруг уверенности не придавали. Мейси и Арти кружили на танцполе, в который превратился спортивный зал, и были до одури похожи на только что поженившихся молодых идиотов. Эмме не верилось, что скоро ей не придется возвращаться в эти стены. Все разъедутся, а она останется исправлять ошибки. Но ей не было грустно. То ли от того, что не было мечты, которая не исполнилась, ведь Эмма никуда и не стремилась. То ли немного счастья в коктейль сегодняшних эмоций добавила договоренность созвониться с Домом. Раз она пошла на выпускной, то и обсудить возможное сотрудничество стоило. Нельзя откладывать жизнь на потом, особенно если она предлагает варианты прямо сейчас.
        – Эй, пошли с нами! – Мейси потянула ее за руку на танцпол.
        – Только после того, как ты объяснишь, что с тобой не так. Ты ведь не думаешь, что я не заметила?
        Мейси остановилась и развернулась лицом к подруге. Она хотела провести бал без вот таких бесед по душам, но эмоции как всегда читались на ее лице самым огромным и ярким шрифтом.
        – Пойдем на улицу, – и, не отпуская руки Эммы, Мейс двинулась в сторону выхода. – Мы скоро, – бросила она, проходя мимо Арти.
        Во дворе тут и там целовались парочки, и Эмма даже посоветовала кому-то снять номер. Ночь скрывала лица, лишь огоньки сигарет и экраны телефонов выдавали тайных кутежников, что вышли подышать на воздух. Или скрыться от глаз родителей и учителей, что в принципе было невозможно, благо взрослые лишь издалека наблюдали и не вмешивались в мелкие проделки выпускников.
        – Ну, невеста, рассказывай, – Эмма сложила руки на груди, от нетерпения постукивая ногой в босоножке.
        – Хватит шутить на тему свадьбы!
        – Я не виновата. Просто вы такие милые, еще и в этих нарядах – все само собой выходит.
        – Ничего, Эмс, не выходит на самом деле, – вздохнула Мейси. – Я не знаю, как буду жить без Арти дальше.
        – А почему сразу без?
        – Потому что между нами будет полстраны! И это не на месяц, даже не на год – на все годы учебы.
        Эмма засунула руки в карманы – ей жутко не нравились разговор и отчаяние, которым веяло от Мейси.
        – Вы не первые, кто практикует отношения на расстоянии. Тяжело, конечно, особенно после жизни в одном доме. Но не смертельно, насколько я знаю.
        – Ты не понимаешь, – как маленькому ребенку объясняла Мейс. – Он – моя опора. В прямом и переносном смысле. Во всех делах, в творчестве, в жизни. Я боюсь, что не справлюсь без него. И не хочу без него, понимаешь?
        – Мейси, ты дура? Во-первых, ты говоришь так, словно Арти не едет учиться, а собирается наложить на себя руки прямо на выпускном.
        – Эмма! – в ужасе вскрикнула Мейс, прикрывая рот ладонью.
        – А во-вторых, ты смелая, сильная и умная девушка! Ты от родителей ушла, сама поступила в колледж мечты! А боишься остаться без Арти рядом?!
        Мейси ничего не ответила. Они стояли, глядя в темноту, и молчали. Из школы доносилась музыка, где-то кто-то смеялся и кричал от эйфории. Две подруги задавали себе вопросы, ответы на которые не знал никто – уж точно не девчонки, которым едва стукнуло восемнадцать.
        – Ты можешь сказать, что это навсегда? – Эмма все же нарушила молчание вопросом, который рвался изнутри.
        – Никто не может сказать такого.
        – Вот и весь ответ. Ты не можешь быть уверена, что однажды вы с Арти не будете больше рядом. Во всех смыслах. Разве стоит всегда бояться этого призрачного «может быть», вместо того чтобы просто жить?
        – Сама придумала?
        – Никки недавно посоветовала. Я лишь немного перефразировала.
        В этот момент из дверей школы появился Арти. Он забавно крутил головой в поисках девушек, вглядывался в темноту. Мейси включила фонарик на телефоне и посветила ему, чтобы Арти точно заметил их.
        – Как романтично, – хихикнула Эмма. – Свет, указывающий путь. Ты как маяк для своего любимого…
        – Заткнись, – прошипела Мейс.
        – Все в порядке? – Запыхавшийся Арти рассматривал подруг, словно пытался найти на них следы борьбы или новую пару рук.
        – Девичья болтовня, – отмахнулась Эмма. – Танцы, шары, фейерверки – мы немного расчувствовались. Да, Мейс?
        – Ага, – кивнула та. Она и правда расчувствовалась. Глядя сейчас на Арти – такого очаровательного и родного, – она приняла, возможно, самое глупое и тяжелое решение в своей жизни. Но сейчас не время его озвучивать, сейчас…
        – Идемте танцевать! Это наша ночь, – она взяла за руку Арти и Эмму. – И вот сегодня я хочу оторваться так, чтобы вспоминать об этом бале еще лет сорок.
        – Мое здоровье такого не вынесет, – усмехнулась Эмма.
        – А я вот только за!
        Внезапно для самих себя они начали кричать и бегом понеслись к школе. Выпускной бал бывает лишь однажды, и сегодня они короли и королевы собственных жизней, даже если никто не предложил им корону.
        Глава 12
        #без_сомнений
        Что-то не меняется,
        Что-то остается прежним.
        То, что я чувствую к тебе,
        Не изменится никогда.
        Мы были так похожи,
        А теперь все кажется странным.
        То, что я чувствую к тебе,
        Не изменится никогда.
        Mali Koa – Some things
        У Эммы раскалывалась голова. Глаза не открывались, хотя она понимала, что время давно перевалило за полдень. Выпускной бал прошел феерично: они танцевали, пели какие-то дурацкие песни, катались по городу до рассвета – как любые другие выпускники. Эмма не пила – лекарства лучше не смешивать с алкоголем, – но такая вот встряска все равно выглядела наутро как типичное похмелье.
        Телефон на полу завибрировал. Эмма снова попыталась разлепить веки, но тщетно.
        – Абонент вне зоны доступа, – проговорила она охрипшим голосом и закашлялась. Прямо как после концертов: сначала всю ночь орешь песни, а наутро не можешь разговаривать. А уж после выступлений «LADE» в их доме стояла тишина: ни она, ни Джо не могли произнести ни слова без боли в горле. Да, были времена, когда ключевыми в их жизни были мальчишки из Стоквуда. Мальчишки…
        – Черт! – Эмма резко села на кровати, зажмурилась, ожидая, пока резкая боль в голове пройдет или хотя бы уменьшится до стадии «терпимо». Она же договорилась сегодня созвониться с Домом! Нащупав телефон, Эмма молилась, чтобы пропущенный звонок был не от Рокстера. К счастью, звонила мама.
        – Эмма, дочка, почему ты не отвечаешь? – встревоженный голос матери больно ударял в ухо.
        – И тебе привет, – вяло отозвалась Эмс. – Я спала.
        – До сих пор?!
        – Мам, я вернулась утром. Мне нужно было отоспаться.
        – Ты в порядке?
        Опять это недоверие в голосе. Эмма не могла винить маму: она столько времени врала и скрывала свою болезнь, что теперь все вокруг нее переживают, всматриваются, вслушиваются и не верят ни единому ее слову. Неприятно, конечно, но что поделать.
        – Все хорошо, правда. Никаких срывов. Просто мы гуляли всю ночь, и я устала – слишком много эмоций и суеты. Сейчас позавтракаю, приму лекарства и приду в себя.
        – Хорошо, – с облегчением в голосе согласилась мама. – Но если что – звони.
        – Не переживай, пожалуйста. Я люблю тебя.
        – И я тебя, солнышко.
        Солнышко, кстати, нещадно светило прямо в окно, жалюзи на котором Эмма благополучно забыла опустить. В комнате нечем было дышать – от этого голова болела сильнее. Стоило, наконец, встать, устранить полуденное пекло и привести себя в порядок – Дом мог позвонить в любую минуту. Точное время они не назначили – жизнь в туре штука непредсказуемая, так что Эмма пообещала быть на связи весь день.
        Вздыхая при каждом движении, она привела в действие свой план «возвращение к жизни» и уже через час пила кофе на кухне, заглядываясь на клипы по музыкальному каналу. Стоило ожидать, что рано или поздно в ротации сегодняшнего дня появятся «LADE». Что Эмма успела забыть, так это их участие в одном из клипов. Сложно не покрываться мурашками, вспоминая те дни – в них скопилось столько счастья, что даже последующее горе не перекрыло. Концерты в «Крыльях», поездка к Рокстерам домой и завтрак от Дома, съемки, дурачества, свитшоты с логотипом… Эмма долго отгораживалась от прошлого, от группы, потому что это приносило боль. А следом шла еда. Да и сейчас, глядя на то, как они гоняют в тележках по парковке, Эмма мечтала закрыться в комнате и съесть как минимум торт, чтобы не болело внутри. Но в то же время она не могла не улыбаться – было ли в ее жизни лучшее приключение? Не «LADE» виноваты в ее болезни, не Джо и даже не она сама. Они просто наслаивались на старые раны и незакрытые гештальты, а нервная система, расшатанная годами эмоциональных качелей, сдалась. Так бывает. Нечего сейчас оплакивать
произошедшее, нужно исправлять настоящее и будущее. И улыбаться прошлому, прямо как она сейчас, глядя в экран телевизора.
        Эмма вздрогнула, когда телефон зазвонил. Она быстро ответила, включая камеру.
        – Слишком много Рокстеров на квадратный метр, – посмеялась она, демонстрируя Дому телевизор, на котором он самозабвенно рвал струны гитары.
        – Я не нарочно, – отозвался он. – Так вышло.
        Эта фраза насмешила Эмму куда больше. Она вернулась за стол, устанавливая телефон на подставку, чтобы удобнее разговаривать. Доминик на экране выглядел немного помятым, но от этого еще более очаровательным. Его волосы чуть отросли, а подбородок украшала щетина.
        – Решил сменить имидж?
        Дом потер подбородок и нахмурился:
        – Еще не успел побриться – я теперь делаю это только перед концертами.
        – Устаешь?
        – Вообще не соображаю, что происходит, если честно. Хорошо, что у нас есть Аврора, которая все снимает – и концерты, и закулисье. Потом посмотрю, осмыслю. А пока только драйв, перелеты, репетиции, фанаты – и так по кругу.
        Эмма с трудом воспринимала информацию. Когда их пути с группой разошлись, они были ребятами из соседнего города. А тут Доминик рассказывает про тур по Америке, да и по радио и музыкальным каналам их крутят постоянно.
        – Ты доволен?
        – Вполне, – Дом пожал плечами, и тут Эмма заметила, что он без футболки. Отличный ход, Рокстер, как раз для деловых разговоров, ага. – Просто все так быстро, суматошно, что я пока не пойму, кто мы во всей этой тусовке.
        – Звезды, Дом. Вы – восходящие рок-звезды, и впереди десятки лет такой жизни.
        – Хотелось бы верить. Но сегодня мы говорим о тебе. Ты подумала?
        Эмма отвела взгляд – она хоть и написала Дому, что хочет поговорить, но рассказывать о своей болезни человеку, в которого она была влюблена (точно была, не все еще?), – не самое приятное дело.
        – Дом, мне нужно тебе кое-что рассказать.
        – Да, конечно.
        – У меня булимия, – сказала, и сердце зашлось. – Терапия, контроль всего, что я ем, моих эмоций и срывов. Мне лучше, но это долгий процесс. Я решила, что, прежде чем советовать меня кому-то, ты должен знать правду.
        – Черт, – Доминик потер руками лицо. – Мне жаль. Это из-за…
        Эмма не сразу поняла, что он имел в виду себя и всю их нелепую историю.
        – Боже, Доминик! Нет, конечно, ты здесь ни при чем… Ох, уж эта вечная беда добрых людей.
        – Какая?
        – Чувство вины и ответственности за всех вокруг. И ты в этом, по-моему, преуспел.
        Доминик, судя по шатающейся картинке, вышел с телефоном покурить. Эмма услышала щелчок зажигалки, а потом Дома, нервно затягивающегося сигаретой.
        – Слушай, я никогда не хотел тебя обидеть, ранить или вот это…
        – Дом, ты не виноват!
        – Подожди, я хочу договорить. Я говорил об этом и тогда, но, возможно, сейчас тебе легче будет понять. Я не крутой парень с гитарой, не знаменитость. А ты никогда не была просто фанаткой. Мы были и есть на равных, даже если ты этого не замечала. Я хочу, чтобы ты это знала, а главное – понимала. Мы с тобой должны обсудить твою музыкальную карьеру, видишь? Мы ничем не отличаемся.
        – Ты не передумал?
        – Нет, конечно! Только если это не навредит тебе.
        – Я обсудила с психологом до того, как звонить тебе. Она говорит, что это может даже помочь.
        У Дома лицо будто посветлело. Видимо, ему важно помочь Эмме – то ли заглаживал свою несуществующую вину, то ли просто старался осчастливить всех вокруг себя.
        – Я все еще не верю, что это происходит!
        – Эмма, ты это заслужила, поэтому происходит все правильно. Песня вышла потрясающая. Так что просто прими это. И наслаждайся жизнью.
        – Как-то невесело ты сейчас это сказал.
        – Ну, у всего в этой жизни есть цена. У мечты – особенно, – Дом раскурил еще одну сигарету, и Эмме захотелось его обнять. Все эти высокие сильные мальчики порой так нуждаются в тепле и нежности, хотя никогда этого не признают.
        – А-а-а… как Зом… Эшли? – Эмма неумело сменила тему, едва не назвав девушку Доминика Зомби прямо ему в лицо. – Не знаю, нормально ли это спрашивать. Особенно мне. Это личная жизнь, и ты можешь не отвечать…
        – Мы не вместе, – тихо проговорил Дом, и обнять его захотелось еще сильнее.
        – Как?…
        – Ну, когда у тебя впереди полугодовой тур, очень сложно быть в отношениях с кем-то. Люди для того и встречаются, чтобы быть вместе, разве нет?
        – Только не говори, что она тебя бросила!
        – Тогда я, пожалуй, промолчу. Кстати, она жутко к тебе ревновала.
        – Что?! Ко мне? Дом, да я же была в самой лютой френдзоне в мире! Хотя Никки могла бы поспорить…
        – Вы очень подружились, да? – усмехнулся Дом.
        – Влюбленность в тебя превратила нас из заклятых врагов в лучших подруг. Так что спасибо, что не выбрал никого из нас.
        – Это звучит жутко, но пожалуйста.
        – У нас все не как у людей, – согласилась Эмма. Она бессовестно улыбалась экрану телефона, не зная, как себя сдержать. Доминик излучал свет, от которого тепло в любом случае – влюблена ты в него или нет. Стоило пройти все круги ада, чтобы вот так болтать с ним и слушать, как он убеждает, что ты никогда не была просто фанаткой.
        – Значит, я могу дать твои контакты?
        – А ты все еще хочешь меня продвигать?
        Они обменялись улыбками, которые говорили «глупые вопросы». Эмма незаметно заскринила экран, чтобы помнить этот чудесный момент.
        – Я только Джо позвоню, чтобы она была в курсе, это же ее стихи.
        – Передавай привет, – кивнул Дом. – Мне пора бежать, но созвонимся на днях снова?
        – Конечно, – тут же выпалила Эмма, смущенная таким предложением. – Хорошего концерта.
        – Спасибо, Эмма.
        Доминик прервал разговор, и Эмма только сейчас заметила, как колотится сердце. Все ее мечты – старые и новые – вместились в один звонок. Вот так просто снова болтать с Домом, словно не было между ними пропасти дурацкой влюбленности. Получить надежду заниматься музыкой, когда будущее состояло из одного тумана. А главное, рассказать о болезни парню, в которого была влюблена. И не только проверить свою храбрость и результат лечения, но еще и получить поддержку. Чтобы увидеть солнце, нужно оттолкнуться ото дна. Ну или позвонить Доминику Рокстеру – схожий эффект.
        Эмма выбрала самые удобные кроссовки, взяла ключи от дома и вышла на прогулку – нервы нужно успокаивать вдали от еды. Движение – лучшее средство. Заодно она позвонит Джо, расскажет новости и попросит не убивать ее за то, что сделала песню из стихов, которые сестра настоятельно попросила выкинуть из головы. Иногда самые дурацкие, но очень искренние идеи разворачивают жизнь на сто восемьдесят градусов.

* * *
        Джордан рассматривала выставленное в центре комнаты разнообразие обуви, не решаясь выбрать.
        – Даже не думай надевать кеды! – наставительно произнес голос Эммы в наушниках.
        – А если мы опять пойдем гулять?
        – Это ваше первое настоящее свидание, сис. Постарайся выглядеть как королева. И когда я говорю «королева», я не имею в виду королеву трущоб или предводительницу движения «В чем была, в том и пошла».
        – Не слишком ли ты раскомандовалась для младшей сестры, а? – Джордан взяла в руки босоножки, повертела, померяла высоту каблука и вернула на пол. – Может, кроссовки?
        – И робу. Сис, ты же понимаешь, что если вас заметят папарацци, это облетит все издания. Так что не позорь Тони.
        – Мне больше нравится Энтони, – вздохнула Джордан. Она примеряла шлепанцы на небольшом каблуке и продемонстрировала их Эмме в камеру телефона: – Эти?
        – Вот, теперь чудесно. Платье очень тебе идет, между прочим. Ты выглядишь милой, хотя бы на первый взгляд.
        – Пускаю пыль в глаза, – рассмеялась Джо. – Но Энтони уже отлично знает, с кем имеет дело. Он меня называет «зубастая».
        – Он мне определенно нравится! Давай, покружись!
        Джордан послушно сделала несколько оборотов. Подол кремового платья в пионы трепетал от движения. Лиф на запaх, чуть спущенные рукава и тонкий поясок на талии – Джордан влюбилась в это платье, едва увидела его в магазине. Она распустила волосы небрежными волнами, слегка подкрасила глаза и добавила румян на щеки. Вообще, она не собиралась так тщательно готовиться к свиданию с Энтони, но все вышло само собой. Ей захотелось в первую очередь нравиться себе в отражении и заодно очаровать парня, который мастерски вскружил ей голову.
        – Невозможно в тебя не влюбиться! – прощебетала Эмма. – Фух, мне нужно присесть – я уже часа полтора иду без передышки.
        – Плохо? – Джо тут же нахмурилась, отложила кисточку для пудры и присела возле телефона.
        – Нет, просто немного волнуюсь. У меня тут разговор был… С Домом.
        – С Домиником?
        – Мне больше нравится Дом, – передразнила ее Эмма. – Он тебе привет передавал, кстати.
        – Вы снова общаетесь? – недоумевала Джордан. – Я думала, ты сожгла все возможные мосты.
        – Я тоже так думала, но Дом поздравил меня с днем рождения, и мы договорились созвониться…
        – Эмс, – настороженно начала Джо.
        – Нет, я не вешалась ему на шею. Хотя тебе все равно может не понравиться.
        Старшая Купер села перед телефоном, подзывая к себе Хейли – с собакой на руках все новости из разряда «тебе не понравится» воспринимаются легче. По крайней мере, Джо очень на это надеялась.
        – Помнишь, я как-то нашла в твоем блокноте стихи.
        – Стихи?
        – Да, сис, твои стихи. «Каждое утро я узнаю погоду в твоем городе» – вспомнила?
        – Да, я когда-то сочинила их – так проще было справляться с чувствами. Но я вообще не понимаю, к чему ты клонишь.
        Эмма открывала рот, чтобы рассказать сестре правду, но все не находила слов. Джо могла рассердиться. Даже не так: она имела право рассердиться. И разрушить намечающееся маленькое счастье.
        – Понимаешь, я тогда не послушала тебя, – начала она осторожно. – Не сложила блокнот и забыла об этих строчках, а стащила стихи и отправилась с ними в подвал. К синтезатору. В общем, я сделала из них песню.
        – Ты никогда меня не слушаешь, – возмутилась Джо. Хейли на ее коленях тявкнула в подтверждение слов хозяйки. – Но песня – это здорово, я с радостью послушаю.
        – Подожди, это не вся история. Я сочинила песню, потому что… как ты там сказала? Так проще было справляться с чувствами? Так вот, мне было проще объясниться песней.
        – С кем? – Джо вглядывалась в лицо сестры, медленно складывая два и два. – Ты показала песню Дому?!
        – Я записала видео, где пою ее. И отдала ему в Сан-Франциско после концерта. Он уже был с Зомби, и я сбежала, постаравшись забыть об этом дне и песне тоже.
        – Вот что тогда произошло! Почему ты не сказала мне? Хоть бы песню показала…
        – Стихи были написаны о Лео, а я посвятила их Дому. Боялась, что ты слишком ревностно отнесешься к этому.
        Джо закрыла глаза, крепче обнимая Хейли. Почему эта история не канет в Лету? У нее свидание с Энтони, а она сидит на полу посреди квартиры и разговаривает с Эммой о Доме, Лео и вязком цепком прошлом.
        – Я все еще не вижу связи, сис, – в итоге проговорила она куда-то в макушку Хейли.
        – Доминик, когда поздравлял меня с днем рождения, вспомнил про видео. Сказал, что песня вышла классная и он показал ее одному продюсеру. Теперь тот хочет поговорить со мной о сотрудничестве.
        – Что?
        – Сама еще не знаю. Может, песни писать, а может, попробовать развиваться как артист. Я пока не говорила с ним. Песня ведь наполовину твоя – решила, что сначала надо поговорить с тобой.
        – Ты ведь уже все решила, Эмс, – усмехнулась Джо. – Если тебе нужно мое благословение, то ты его только что получила.
        – Так просто?
        – Ты поговорила с Домом, нашла для себя новое дело и сейчас не плачешь, а пошла гулять – видимо, все происходящее тебе на пользу. Так что я поддержу тебя, если ты захочешь попробовать. Только… Дом знает?
        – О булимии? Я ему рассказала, – честно призналась Эмма.
        – И он начал винить себя?
        – Типичный Доминик. Но он поддержал меня и все равно хочет помочь.
        – Я так горжусь тобой, сис! Правда, – Джо улыбалась экрану телефона. То, как Эмма справлялась с болезнью, помогало и ей самой справиться с чувством вины. Жизнь налаживалась прямо здесь и сейчас. – Только хватит так таять, когда говоришь о Доме, ладно?
        – Даже не начинай! – тут же взвилась Эмма. – Сугубо деловые отношения.
        – Тогда мне пора на сугубо деловое свидание, – передразнила Джо. – Я тебе позвоню вечером.
        – Завтрашним? Не собираешься же ты сегодня ночевать дома? – хитро сощурилась сестра.
        – Иди уже! Маленькая еще такими намеками разбрасываться, – Джо по-детски показала язык в камеру и сбросила звонок. Хейли нетерпеливо возилась на коленях, то и дело пытаясь слизать румянец со щек хозяйки. – Нет, крошка, тебе придется остаться дома. У мамочки важный вечер.
        «Мамочка идет кадрить папочку!» – услышала она в голове голос сестры. Еще раз показав язык – теперь уж воображаемой Эмме, – Джордан поцеловала Хейли, проверила воду в ее миске и выпорхнула из дома. Она летела в своем платье – воздушная и нежная – навстречу Энтони… который держал в руках шлемы и ждал ее возле огромного черного байка. Они глядели друг на друга, понимая, что готовились к противоположно разным свиданиям. Первым начал извиняться Лэштон:
        – Мне стоило предупредить тебя…
        – У тебя еще и байк есть? – Джо легким движением, которое Скай называла «убийственное соблазнение», убрала волосы с лица, и Энтони, похоже, на мгновение забыл, как дышать.
        – Ага.
        – Полный набор. Милой собаки только не хватает.
        – Поэтому я нашел девушку с собакой. Давай оставим байк тут и пойдем пешком?
        – Ну уж нет, – запротестовала Джо. – Ты думаешь, меня остановит длинное платье?
        Она подхватила подол в охапку, завязала его узлом, чтобы не развевался на ветру, а затем подошла поближе к Энтони, подставляя голову для шлема.
        – Не бойся испортить прическу – оно того стоит!
        Энтони если и удивился, то не стал акцентировать на этом внимание. Он надел шлем на Джо, потом сел на мотоцикл, приглашая ее присоединиться. Придерживая платье, которое так и норовило подняться к самой талии, Джордан оседлала байк, крепко обхватывая Энтони.
        – Вези меня, куда бы ты там ни придумал!
        Ответом ей была самая очаровательная улыбка и рев мотора. Они неслись по улицам, оглушаемые ветром, и Джо ощущала внутри бурлящую необузданную радость. Из-за человека, к которому она сейчас прижималась, от того, что ей абсолютно спокойно рядом с ним, а еще будоражаще интересно. Ей не нужно подстраиваться, прогибаться, отдавать себя всю – можно просто быть. В неподходящем платье для байка, плачущей на ковре в его гостиной, сбегающей с парковки радио… И в любой момент он смотрел на нее так, что никакие бабочки внутри это не описывают. Внутри космос – и никак иначе.
        Энтони привез ее в Санта-Монику. Красивейший пирс, пляж и океан – лучше не придумаешь. Джо снова ступила на землю нетвердыми ногами и распустила узел на платье.
        – Я слегка помялась, – горестно заключила она. – Ты не будешь стесняться меня такой?
        – Сделаем вид, что только что познакомились?
        – Тогда сегодня я Мелоди, – расхохоталась Джо. – Что это за место?
        – О, здесь такие морепродукты! Надеюсь, ты их ешь? – тут же спохватился Энтони. Он уже промахнулся с байком, и снова попасть впросак из-за выбора места ему очень не хотелось.
        – Еще как!
        – Это знаменитый ресторан «Лобстер». Шеф творит чудеса! И вид… Ты сейчас сама все поймешь.
        Он пропустил ее вперед – в нутро ресторана. Прохлада кондиционера и легкая музыка – вот почему Джо так любила есть вне дома. В любом таком месте обычный обед превращался в нечто особенное.
        – Добрый день, мистер Лэштон, – поприветствовала их хостес. – Ваш столик уже готов.
        – Какое бы ни было блюдо дня – мы его однозначно берем. Остальное – чуть позже, Клара.
        – Ты тут каждый день бываешь или просто ты настолько знаменит – я не пойму?
        – Скажем так, я постоянный немного знаменитый гость этого заведения.
        Энтони вывел Джо на террасу – и только ради вида стоило ехать сюда. Огромный океан – томный, встречающий солнце, идущее к закату. Краски, от которых захватывало дух, величие и бесконечность этого вида. Джо опустилась на кресло под деревянной крышей, густо увешанной гирляндами.
        – Чуть позже их зажгут, – Энтони обратил внимание, куда направлен ее взгляд. – Когда есть время, я часами могу сидеть тут, глядя на океан. А еще, – он наклонился близко-близко, делясь маленькой тайной, – подслушивая людей. Истории – лучшее средство от хандры. Жизнь – настолько увлекательная штука, и жаль, что нам нельзя прожить сразу несколько сценариев.
        – Поэтому ты сидишь и впитываешь чужие?
        – Что-то вроде того.
        Они ели огромного лобстера и лениво перекидывались репликами. Не потому что говорить было не о чем – они наслаждались компанией друг друга, восхитительным закатом и атмосферой. В такие моменты кажется, что весь мир – для тебя, и Джо позволила себе поверить.
        – Тогда, в баре, ты подошел ко мне, чтобы снять? – словно невзначай поинтересовалась она перед десертом.
        – Я подошел к тебе, потому что ты выглядела немного потерянной. И я не видел тебя раньше. И, честно, меня подкупило то, что ты не знала, кто я.
        – А потом?
        – Ты знаешь, какой это кайф – показать кому-то любимые места?! Они ведь классные, признай! – Энтони жестикулировал, откровенно радовался тому, что Джо полюбила город благодаря ему.
        – Очень, – согласилась она, мягко улыбаясь. – Я даже другу своему обещала показать их.
        – Серьезно?
        – Да. Поведу по твоим местам другого барабанщика!
        – Посмотри, пожалуйста, рукоять твоего ножа в моей спине сочетается с футболкой – мне ж теперь все время с ним ходить!
        – Не ревнуй, – Джо подалась вперед, чтобы успокоить Энтони едва заметным поцелуем.
        – Места или тебя?
        Джордан промолчала, позволяя Энтони самому выбрать для себя ответ. В их забавных перепалках не было напряжения, попыток отстоять свою «крутизну» или уколоть побольнее. Просто удобный для них стиль общения: сложное – через юмор, симпатия – сквозь сарказм. Это так приятно – быть на одной волне, в одной тональности.
        – Прогуляемся? – предложил Энтони после ужина, и Джо кивнула. Этот вечер не должен был заканчиваться никогда, да и пляж в последних отблесках заката так и манил. Джо сбросила босоножки, оставляя их под сиденьем байка, и ступила на горячий песок босиком. Теперь легкое платье оказалось в самый раз – романтичный образ на берегу Санта-Моники, в котором так приятно бегать по пляжу, придерживая подол, чтобы не замочить или не оступиться. Они резвились как дети, бегали по кромке воды, брызгая друг на друга, хохотали и даже танцевали, подпевая сами себе. Когда окончательно стемнело, Энтони – как и в ночь знакомства – набросил на плечи Джо свою тяжеленную кожаную куртку, в которой она с радостью утонула.
        – Я не хотел об этом говорить, но моя личная жизнь редко остается в тайне, – он пожал плечами, как бы показывая, что ничего не может с этим сделать. – Я хочу предупредить тебя об этом на берегу.
        Джо усмехнулась буквальности этих слов.
        – Я знаю, как это бывает.
        – Именно поэтому я пойму, если ты снова сбежишь. Ты видела изнанку моей жизни – только масштабы у меня чуть побольше. Я не хочу снова тянуть тебя на это дно.
        – Почему все твои метафоры морские? А если бы мы были в кино, например, ты бы сказал «чтобы ты проживала этот сюжет снова?»
        – Не меняй тему, зубастая.
        – Не называй меня зубастой – с тобой я прячу эту часть себя. – Джо кончиками пальцев, что выглядывали из рукавов, нащупала руку Энтони и сжала ее. – Я все решила для себя еще тогда, когда осталась в твоем доме. Я не дура, понимаю, чем это чревато.
        – И ты не боишься?
        – Боюсь. Но меньше, чем хочу попробовать.
        Где-то недалеко в открытой машине включили музыку. И вопреки ожидаемой «Despacito», которая звучала на каждом шагу, запел чудесный мужской голос.
        Обещай, что спасешь меня от падения,
        Обернешь свои крылья вокруг меня.
        Когда я потеряюсь в шторм и позову тебя…
        Оберни свои крылья вокруг меня[20 - Строчки из песни Wings «Hurts».].
        Джо смотрела на Энтони, как это обычно показывают в кино. Не моргая, она впитывала каждую черточку: ямочки на щеках, непослушные кудряшки светлых волос, шрам у ключицы, мягкость губ… Его куртка обнимала ее, как крылья в песне, что разносилась по пляжу. Ей не хотелось сравнивать Энтони с Лео, пусть второй уже проигрывал эту воображаемую схватку. Все было иначе, по-новому, да и сама Джордан ощущала себя иной.
        «В моем парашюте дыра – такая же огромная, как твое сердце».
        Сердце Энтони в эту ночь идеально подошло к дыре в ее парашюте, с которым она летела к земле последние полгода. И, наконец, она перестала падать.

* * *
        Свой двадцать первый день рождения Николь встретила обновленной версией себя – именно так она это назвала. Год назад в ее жизни не было ДжЭМСИ, встречи с «Tricksters», она работала в «курином аду» и мечтать не могла оказаться на радио. А еще она не знала стольких людей из разных фандомов, не открывалась людям так, как сделала это с девчонками, и даже не подозревала, на что на самом деле способна. Этот один сумасшедший год подарил ей больше, чем предыдущий десяток. В целом один день может все перевернуть – вспомнить только легендарный поцелуй с ограждением! – но когда таких дней набираются сотни, невозможно оставаться прежней.
        Николь села у большого зеркала. Она искала внешнее отражение внутренних изменений. Розовые волосы, конечно, первыми бросались в глаза. Остальное выглядело как обычно: россыпь небольших татуировок, с десяток сережек в ушах, круглое слегка припухшее от жары лицо… Но взгляд – вот что выдавало с головой! В нем не было затравленности от смерти Алекс, усталости из-за тяжелой работы, озлобленности, которую она взрастила в фандоме, неправильно расставляя приоритеты. Теперь на месте этого коктейля появилась уверенность, а еще хитрый огонек – она может что угодно! И первое, что ей захотелось сделать, – выглядеть празднично. Никки завила волосы модным изломом на середине длины, нарисовала стрелки, которые приправила розовыми тенями. Она кайфовала от каждого штриха макияжа, от выбора сережек и браслетов, от нового серебристого топа, который она надела под черный комбинезон с шортами. Розовые высокие «Мартинсы» и кружевной чокер завершили праздничный образ. Никки нравилась себе в зеркале – и это тоже прогресс, огромный шаг вперед. Сначала ей казалось, что у нее слишком широкое лицо, потом – что улыбка похожа
на оскал, что глаза невыразительные и бедра слишком широкие. В общем, обычный набор претензий, который каждая девушка слегка изменяет под себя.
        Николь не стала проверять соцсети – телефон и без того показывал, что сообщений, упоминаний и поздравлений накопилось много даже за утро. Но прежде всего стоило спуститься вниз и съесть праздничные панкейки. Этой традиции уже уйма лет: в первый год, когда болел отец и денег не хватало, мама вместо торта испекла ей панкейки, разрешив добавить в виде топпинга все, что найдется в холодильнике. На следующий год Николь уже сама запросила это незатейливое блюдо – отец все болел и напрягать маму не хотелось. Так и повелось – каждый ее день рождения они праздновали именно панкейками, и Николь надеялась увидеть их на столе и сегодня.
        – С днем рождения! – Родители уже ждали ее на кухне. Традицию никто нарушать не стал, разве что топпингов сегодня было в разы больше – деньги, наконец, позволяли устроить небольшой праздник. – Какая же ты…
        – Розовая? – Никки поцеловала отца в щеку.
        – Красивая! – он потрепал ее по волосам и передал в объятия мамы. Выглядел отец бодрым и отдохнувшим – главные признаки стойкой ремиссии.
        – Самое время загадать желание, дорогая! – Мама пододвинула к Николь тарелку, на которой красовался симпатичный панкейк с цветной свечой. Маленький огонек трепыхался, пока Никки загадывала желание – про себя, как и полагается. Она легко задула свечу под аплодисменты родителей. Видеть их улыбающимися и счастливыми – лучшее, что могло произойти. Ей даже казалось, что мама стала выглядеть моложе, хоть дел у нее и прибавилось с появлением в доме Скай Кэролайн.
        – Тут тебе букет пришел и огромная коробка, – мама махнула в сторону гостиной.
        – От кого?
        – Не знаю, но думаю, что без твоих музыкантов тут не обошлось – все это выглядит неприлично дорогим.
        – Беги уже смотреть, – подтолкнул ее папа, пока она раздумывала, доесть ли сначала блинчик, прежде чем ринуться к подаркам.
        Букет и правда оказался шикарным: белые розы, сосчитать которые не представлялось возможным. В огромной коробке Никки нашла новый ноутбук, всякие вкусности и письмо. Стоя на коленях над коробкой, она открыла конверт и принялась читать:
        «Дорогая Николь!
        Мы поздравляем тебя с днем рождения! Нам крупно повезло иметь среди своих поклонников тебя – такую честную, талантливую и вдохновляющую девушку! Пусть ребра больше никогда не ломаются, а для фильмов находятся только счастливые истории. Да-да, мы посмотрели твое видео – и, если честно, не находим слов, чтобы это хоть как-то прокомментировать. Ты сотворила важное послание для стольких людей, и мы счастливы быть причастными к этому.
        Николь, мы решили подарить тебе ноутбук – помощника для новых свершений. А еще напиши Кейси, сколько билетов тебе нужно – мы будем рады увидеть тебя на концерте в Лос-Анджелесе.
        Будь счастлива!
        С любовью, Кейси, Томас, Ник, Аарон и Грег».
        Николь прижала письмо к груди. Обычно фанаты делают какие-то подарки своим любимчикам, а не наоборот. «Tricksters» прислали ей не просто компьютер (который, кстати, она бы точно себе не купила!) и билеты на концерт, они в очередной раз доказали, что Никки выбрала правильных кумиров. Они видят их, слышат их истории, ценят поддержку. И этим стоило поделиться. Николь сделала несколько снимков, чтобы запостить их в «инстаграм». Пусть все видят, что ребята не забили на нее, не слились сразу же после случая на концерте. А еще она хотела показать, что «Tricksters» видели ее фильм, все их истории, мощь и любовь Семейки.
        – Я была права? – Мама показалась из кухни. – Это твои музыканты?
        – Они, – улыбнулась Никки. – Смотри, здесь ноутбук. «Помощник для моих новых свершений!» – процитировала она письмо.
        – Боже мой, – мама всплеснула руками. – Никогда бы не подумала, что всем этим звездам интересны простые люди вроде нас.
        – Это мы – простые люди, а дочка наша – сама звезда, – в гостиной показался отец. – Ты видела, сколько ей пишут в Интернете? Я про нее даже статью читал, а ты – «простые люди».
        – Не знала, что ты интересуешься таким, пап.
        – Я интересуюсь всем, что связано с тобой. Даже подписался на твой плей-лист в «спотифай».
        – Это который? – Никки протиснулась между родителями, зазывая их обратно на кухню – завтрак еще не закончился.
        – «Так вышло». Хорошие песни – несколько сохранил себе даже.
        – Какие же вы у меня чудесные! Давайте доедим здесь все, и я помчусь на работу. Сегодня важный день там…
        – Ты точно решила? – Мама подложила Никки панкейков, обеспокоенно глядя на дочь.
        – Точно, мам. Не хочу быть как эти твои писаки, над книжкам которых ты вздыхаешь и материшься по ночам. Нельзя делать хорошо не свое дело и уж тем более продолжать, когда знаешь, что не стоит.
        – Тебе точно двадцать один? – усмехнулся папа. – Что-то слишком взрослая для своего возраста.
        – Это только маленькие просветы, – в тон ему ответила Никки. – А так я глупое дитя.
        – Ешь, дитя, мороженое тает.
        По дороге на работу Николь заехала в «Беллс», чтобы купить разных вкусностей для ребят на радио. И, конечно, кофе себе и Крису. Он милостиво разрешил ей прийти позже в честь дня рождения, но это не отменяло кофейной повинности. Благо оставалось совсем недолго.
        Николь принимала поздравления, угощала коллег и немного сожалела, что ей придется уйти. Все-таки ребята на радио подобрались отличные: с чувством юмора, всегда готовые прийти на помощь и мастера в своем деле. Ей слишком нравилось здесь работать, хоть и не нравилась работа. Может ли так быть? «Куриный ад» она ненавидела всей душой, а вместе с тем – всех, кто там был. И работников, и посетителей. Здесь же Никки любила практически все, за исключением разве что Криса и постов, которые она написала за это время. Малодушно хотелось отмотать все, пока не поздно, попросить второй шанс… но Никки точно знала, что и сотый шанс ничего не изменит. А сегодня очень символичный день, чтобы покончить с прошлым.
        – Можно? – она заглянула в кабинет Криса после эфира.
        – Фостер, заходи! Ты сегодня такая… розовая. – Начальник мог взять премию за самые нелепые комплименты. – У тебя, наверное, планы на вечер, так что я тебя отпускаю.
        – Вообще-то, я не за этим пришла, – Никки положила на стол Криса заявление, но садиться не стала, обозначая, что обговаривать здесь нечего. Он несколько раз пробежался глазами по тексту на листке, недовольно нахмурив брови.
        – Мы еще не выбрали тебе замену.
        – Я знаю. Просто чтобы все уже точно было решено – я уйду, как только это будет возможно.
        – Сядь, – скомандовал Крис, но Николь не пошевелилась. – Пожалуйста, Фостер, сядь!
        Никки неохотно опустилась на стул. У Криса, конечно, было удобное кресло с высокой спинкой, а вот для посетителей или таких помощников, как она, стоял обычный не самый комфортный стул. Чтобы просили меньше и уходили быстро – так, наверное?
        – Мы говорили, что эта работа не подходит тебе – и я согласен. Но это не повод уходить с радио.
        – В смысле?
        – В смысле, радио не ограничивается этой студией. Сейчас нужно быть гибкими, делать много разного контента – визуального в том числе. Мы тут командой смотрели твой фильм, реакцию на него и решили, что ты можешь быть нам полезна.
        – Хорошая формулировка, – пробормотала Никки.
        – Пойдешь в отдел визуального контента. Будешь придумывать идеи, делать видео, монтировать интервью – и все такое.
        – Почему это звучит не как вопрос?
        – Потому что я не вижу смысла спрашивать. Я предлагаю. Тебе решать – желательно вложиться в период, пока мы найдем мне новую ассистентку. А теперь иди с глаз моих долой!
        Никки нерешительно встала, забрала заявление и у самых дверей уточнила:
        – А если я соглашусь, у меня будет другой начальник?
        – Да, тебя под крыло возьмет Роб.
        – Отлично, – улыбнулась она и быстро закрыла за собой дверь.
        – Фостер! – донеслось из кабинета Криса. – Я тебя когда-нибудь придушу!
        – Еще кто кого, – тихонько парировала Николь. Она не могла поверить в то, что сегодня происходило. Все складывалось лучшим образом, но не выйдет ли из этого новой ошибки, как когда-то – идея Джо о ее работе у Криса.
        – Привет, именинница! – Скай на том конце провода звучала слегка уставшей.
        – Привет, ответственная старшая сестра.
        – Ой, ну тебя. Дай хоть поздравлю с днем рождения, пока тебя там фанаты не разорвали на части от любви! Ты все-таки подумай, чтобы стать блогером!
        – Мне Крис предложил пойти в отдел видеоконтента на радио.
        – Это же просто охрен… замечательно! – тут же поправила себя Скай, которая пристально следила за своим языком в присутствии Кэролайн.
        – Ты думаешь? Просто у меня ощущение, что я этого не заслужила. Так, самозванка, а сейчас придут профессионалы и раскроют меня.
        – На радио знают о твоем опыте, учебе и обо всем остальном – ты никого не обманываешь. И если им достаточно твоей квалификации, то чего ты сходишь с ума? Хочешь, мы подарим тебе курсы монтажа – вот уже и не будешь такой самоучкой.
        – А так можно?
        – Фостер, у тебя в честь праздника мозги немного расплавило? Конечно! Только найди сама курсы, ладно? Времени нет совсем, да и я не разбираюсь – а мы оплатим. И подарим тебе в красивом конверте, словно сами долго искали!
        – Какой хитрый план! Но мне он нравится, – Никки решила довериться этим бесконечным знакам сегодняшнего дня. Ноутбук, чтобы лучше монтировать, предложение работы, курсы… Вселенная явно вела ее нужной дорогой, так почему бы не пройтись по ней? Сама же недавно советовала Эмс так поступить.
        – Слушай, твоя мама завтра сможет побыть с Кэр? Мне в Сан-Франциско бы съездить, а мама Арти занята.
        – О, – протянула Никки, – моя мама в восторге от Кэр, так что, думаю, проблем не будет. Но только при одном условии.
        – Опять тебя куда-то отвезти? Или покараулить билеты?
        – Билеты у нас уже есть – кстати, да, нам еще всем на концерт ехать, но об этом позже, – Никки даже слово не дала вставить Скай. – Расскажи мне, что у вас с Троем, и я уговорю маму.
        – Чисто деловые отношения, – сквозь зубы ответила подруга. Никки подхватила свой рюкзак и вышла из студии, улыбаясь машущим ей коллегам.
        – Настолько деловые, что он почти каждый день у тебя бывает?
        – Мама сдала?
        – Обе мамы, – хихикнула Никки. – Мейс тоже интересовалась, как у вас там?
        – Да не знаю я. Сейчас главное – суд, а еще работа, и я не хочу все в одну кучу валить. Хватит с меня. Так что, подружки, не время сейчас.
        – А когда? Как вам по сорок стукнет?
        – Фу, какие ужасные цифры ты говоришь! – Скай зашипела в трубку так, что Николь пришлось отвести телефон от уха. – Мне пора бежать. Еще раз с днем рождения! Целую.
        Короткие гудки и никаких внятных ответов – в этом последнее время вся Скай. Кто бы мог подумать, что из ярой мамочки фандома она так быстро превратится в заботливую мамочку для Кэролайн. Хотя эту крошку невозможно было не любить – словно у них всех разом проявился материнский инстинкт. Но да, Трой теперь постоянно приходил в дом Скайлар, и Николь мечтала только о том, чтобы все у них наконец сложилось. А ее прямо сейчас ждала встреча с Эммой и болтовня о Доме – жизнь делала странный крюк, но в этот раз, кажется, безоговорочно правильный.

* * *
        – Я заберу тебя после заседания, – мягко улыбнулся Трой. Он привез Скай в Сан-Франциско, так как сам ехал сюда по работе. Лишние пару часов в машине вместе под благовидным предлогом – лучше не придумаешь.
        – Удачи, – она легко сжала его пальцы и вышла из машины, сдерживая внутри желание поцеловать Троя на прощание, как это бывало раньше. Они снова проводили почти все свободное время вместе, занимаясь оформлением опекунства или просто болтая о всякой ерунде, за вечерними киносеансами на диване или в разных поездках по делам. Скай с радостью не расставалась бы с ним вообще, но это сближение не тянуло на второй шанс. Между ними до сих пор зияла пропасть разочарования и неловкости, которые то и дело проскальзывали в беззаботных разговорах. Двойное дно каждой фразы напрягало, но Скай ничего не могла поделать: из раза в раз искала в словах Троя намек, что они могут снова быть полноценно вместе. Находила, конечно, но было ли это правдой или просто желаемым?
        Скайлар проводила взглядом удаляющуюся машину Троя и нажала на кнопку звонка рядом с номером квартиры Энди. Она не спала сегодня ни минуты, размышляя, как поступить. Если уж совсем честно, то и прошлую ночь она не сомкнула глаз. Ворвись этот трюк с ребенком Марайи в ее жизнь пару месяцев назад, Скай уже готовила бы нужные хэштеги и посты для фандома, чтобы удержать как можно больше людей на стороне Энди. Но сейчас она не была уверена, что хоть малая доля того добра, которое можно будет сделать на деньги, полученные от пиара, стоит загубленной жизни еще не родившегося ребенка.
        – Здравствуй, – Энди открыл дверь, и Скай поняла, что в своих мыслях даже не заметила, как вошла в дом и поднялась на нужный этаж.
        – Привет.
        В квартире оказалось пусто: ни Карэн, ни других членов команды, ни даже Альмы. Только Энди, выглядящий как побитый жизнью пес, и она сама, до сих пор не принявшая правильного решения, если в этой ситуации оно вообще существовало.
        – Я никого не звал, – словно прочитав ее мысли, сообщил Рэндфорд. – Думаю, нам стоит поговорить наедине. Чаю?
        Скай кивнула. Хотя за окном стояла привычная жара, ее знобило. Недостаток сна, нервозность и страх – вот ее главные спутники в последнее время, а они внутренней теплоты не прибавляют. Скайлар прошла на кухню вслед за Энди, подмечая, что тут и там разбросаны разные бумаги, какие-то графики, листки с записями от руки. Видимо, обсуждения кипели день и ночь.
        – А где Альма?
        – Уехала на съемки – рекламный контракт. Ну и ее должны видеть в Нью-Йорке, пока я активно свечусь здесь.
        – Так, может, нам стоит поговорить где-нибудь вне дома?
        – Не хочу, – устало откликнулся Энди, насыпая чай в заварник. У него был пунктик на хорошем рассыпном чае, который нужно правильно заваривать, настаивать и подавать. Скайлар умилялась этому каждый раз, когда сталкивалась с чайными церемониями Энди Рэндфорда. – Хотя бы со своей командой я могу общаться когда и где захочу? Не стоит делать этот разговор достоянием папсов.
        – Полностью согласна, – Скай обрадовалась такому решению. Играть на камеру, улыбаться, ходить по нужным улицам и садиться за нужные столики – это утомляет. И немного унижает, конечно, словно кому-то позволено управлять тобой. – Расскажи мне, что планируется по трюку?
        Энди не стал спрашивать, остается ли она. И уточнять, насколько она готова погрузиться. Он поставил на стол чайник, чашки, любимое Альмой печенье с веганским шоколадом и бережно завершил композицию заварником, из которого доносился аромат бергамота.
        – Сначала выйдет несколько статей о том, что Марайа беременна – с подтверждениями инсайдеров[21 - Инсайдер – человек, имеющий доступ к конфиденциальной информации.], естественно. Затем начнут гадать, кто же отец, и выбор падет на меня, ведь мы мелькали в объективах последние месяцы. И продолжим это делать, кстати. Я откажусь комментировать это, а тест на отцовство отложат до рождения ребенка по «медицинским показаниям». Альма же в это время будет появляться на людях без меня, в компании других мужчин. А на пресс-туре мы снова добавим искры для тех, кто верит, что Альди – реальны.
        – Отвратительно, – вырвалось у Скай раньше, чем она успела закрыть рот.
        – Да, – согласился Энди. – Но, как я и говорил, у меня нет выбора. Отказаться от трюка – это не только нарушить контракт, это позволить рейтингам сериала упасть еще ниже. Огромная команда без работы, актеры с меткой «закрытое шоу»… Нам нужно довести «Рухнувшие небеса» до логического финала, уйти красиво – тогда у каста будет возможность получить новые достойные роли.
        – Так много зависит от одного ребенка?
        – В пиаре порой все может зависеть от одного слова, не то что от ребенка.
        – А что будет потом? – Скай отламывала маленькие кусочки печенья, чтобы чем-то занять руки и успокоиться.
        – Потом… сделают тест, мы с Марайей скажем, что никто из нас не подтверждал, что это мой ребенок. И все вернется на места. Мы получим резонанс, рекламу, деньги и рейтинг.
        – А что будет с Альди?
        – В смысле? – Энди разлил чай по чашкам, но не сделал ни глотка.
        – После всего этого вам разрешат открыться?
        – Не думаю. Не раньше, чем завершится сериал.
        Скайлар встала из-за стола и подошла к окну. О стекло билась маленькая мошка, которая никак не могла понять, что мир, который она видит, – фальшивый. Ей не справиться, не пробиться через стекло, но сдаться она не может. Бьется, надеется и не перестает быть собой.
        – Я не могу, – произнесла Скай, не оборачиваясь к Энди. – Я понимаю, для чего все это делается, но не могу поверить, что всех устраивает использование ребенка. И я сейчас не про тебя. Про команду, про чертовых пиарщиков, которые, как падальщики, только и ищут отбросы, про Марайю. Она разве не понимает, что ее ребенка ждет ад?
        – Не надо судить людей, Скай.
        – Я и не сужу, – она наконец развернулась, чтобы Энди видел, насколько больно ей дается это решение. – Я просто не принимаю такую правду. Она – не моя. У меня на руках маленький ребенок, а я буду портить жизнь другому, пока качаю ее кроватку? Не могу…
        И в этот момент Скайлар сдалась – впервые, наверное, за долгие годы. Она рыдала на плече у Энди, словно это ее ребенка собираются выставлять в газетных заголовках и тыкать ему в лицо объективами камер. Вся холодность и твердость, что наросли на ней за годы материнской нелюбви, разом рухнули, едва появилась Кэр, и теперь дети для Скай оказались вне любых игр.
        – Все хорошо, – Энди по-отцовски тепло гладил ее по спине. – Я знал, что ты откажешься, поэтому сразу дал тебе возможность выбора.
        – Но я подвожу тебя, всех подвожу!
        – Главное, ты не подводишь себя. Поверь мне, это куда важнее любой работы. Выпей чаю, давай.
        Скайлар послушно опустилась в кресло, промакивая щеки бумажным платком. Чашка в руках тряслась, так и норовила пролить чай на платье, оставив грязное пятно, – прямо как этот трюк на репутации Энди.
        – Я думаю, – слегка успокоившись, начала она, – Фелисити с радостью займет мой пост. А чтобы не было никаких слухов, я скажу, что ушла из-за сестры. Что в целом правда. Не хочу подводить и ее тоже.
        – Ты все правильно выбрала, – Энди печально улыбался, будто завидуя, что он правильно выбрать уже не может. – Твой парень просил у меня документы для суда…
        – Парень?
        – Трой, – без запинки ответил Рэндфорд, и внутри Скай разлилось тепло. Так давно никто не называл Троя ее парнем, и так легко и правильно эта оговорка укладывалась в ее картину мира. – Или у тебя их несколько?
        – На самом деле – ни одного. Трой помогает мне в качестве адвоката.
        – Даже если он лучший адвокат в мире, думаю, его самоотверженность в твоем деле связана с тем, что идет отсюда, – Энди приложил руку к своей груди. – Это же он тот самый жених, чью помолвку ты пропустила из-за меня?
        – Энди, я тебе уже говорила – в этом нет твоей вины!
        – Ты не на том концентрируешься. Он звонил мне, писал официальные обращения – и все без малейшей злости или раздражения. Наоборот, он обращался ко мне как к члену твоей семьи, чтобы мы вместе смогли тебе помочь.
        Скайлар не могла скрыть улыбку. Как из «святого Рэндфорда» он превратился в члена семьи в глазах Троя? И почему они до сих пор так откровенно тупят?! Ведь все уже сказано, все грехи замолены, да и они с Троем – другие люди теперь. Пусть всего на пару лучших решений и осознанных ошибок, но другие. Так, может, у этой версии Тройлара все выйдет иначе?
        – Спасибо, – Скай благодарила Энди сразу за все, потому что начни она делить большую благодарность на маленькие – снова разрыдалась бы от переизбытка чувств.
        – Вот, здесь все, что нужно, – Рэндфорд протянул ей конверт с бумагами. – И теперь ты числишься в штате фонда, чтобы не было никаких проблем с опекой, когда ты уйдешь из команды.
        – Это… не стоило… – растерялась Скай. Энди продумал даже это, после того как она бросила его в самый сложный момент.
        – Стоило. Ты очень много для меня сделала, и я очень хочу, чтобы у твоей сестры всегда была ты – как самая лучшая семья и пример для подражания.
        – Я всегда готова помочь с любой благотворительной акцией или хорошей статьей, ладно? Я просто не хочу ввязываться в то, что не смогу потом объяснить Кэр. Что не станет для нее примером, как ты сказал.
        – Все-таки ты одна из лучших частей нашей команды. Ты же помнишь, что бывших в ней не бывает? Ты всегда будешь моим другом, если только сама захочешь после всего этого…
        – Ни минуты не колеблясь, – твердо ответила Скай.
        Они допили чай, не оставив и следа от печенья Альмы, обсудили все вопросы касательно передачи полномочий Фелисити и долго обнимались у порога. Скайлар ощущала, словно прощается с близким другом, теряет его в ежедневной суматохе до стандартных поздравлений с праздниками. Теперь в ее сердце будет две дыры: Энди и Джо. Третья, где еще недавно было место Троя, потихоньку затягивалась.
        – Как прошло? – Келлет уже стоял на парковке у дома.
        – Я ушла.
        – Мне очень жаль, – Трой тут же обнял Скай, не давая ей возможности погрузиться в печаль.
        – Так правильно, Трой. Все хорошо – буду растить Кэр. Кстати, Энди передал тебе бумаги, – она протянула ему папку и хитро заметила: – Не знала, что вы теперь общаетесь.
        – Если это нужно, чтобы помочь тебе, то почему нет? Да и он вроде хороший человек.
        – Что с тобой происходит? Сначала веганская еда, теперь Энди… Что дальше, мистер Келлет? Какие еще изменения предусмотрены?
        – Да хоть все! Кроме этого, – и Трой наконец-то ее поцеловал. Мир рухнул – вот сейчас разверзся под ногами и поглотил Скай. Она думала, что так происходит в тяжелые моменты, но на самом деле – в тотальном счастье. Потому что ты больше не ощущаешь себя – растворяешься, чувствуешь и перестаешь думать. Она мечтала об этом моменте так давно! С того самого «вместе»? Или со случайной встречи в баре? С разговора на крыльце больницы? Всю свою сложную и порой нелепую жизнь. Она ждала этого поцелуя – осознанного, честного, решающего.
        – Я знаю, что сделала много ошибок, но я люблю тебя, Трой. Все еще или все так же – как хочешь назови. Я не переставала любить тебя даже тогда, когда перестала замечать проблемы в нашей жизни.
        – Мышка, я всегда буду любить тебя, – ответил Трой, глядя ей прямо в глаза.
        – Тогда женись на мне!
        – Может быть, – усмехнулся он в ответ.
        – Может быть? Ну уж нет! – Скай огляделась по сторонам, отступила с дорожки и стала на одно колено. – Женись на мне, Трой Мэттью Келлет! Прости, кольца нет, зато я – здесь. И всегда буду здесь для тебя.
        Трой явно опешил: Скай частенько его удивляла, но чтобы так! Он развернулся и двинулся в сторону машины, чем поверг Винтеро в недоумение. Она уже успела подумать, что перегнула, испортила момент воссоединения, поспешила и бог знает что еще, когда Трой вернулся с коробочкой в руках.
        – Кольцо есть, – он помог Скай встать, достал тонкое изящное кольцо с камнем и надел ей на безымянный палец. – Я женюсь на тебе, Скайлар Мэй Винтеро. В этот раз – наверняка.
        Предложение принято скреплять поцелуем, и они поспешили последовать традиции. Еще пару часов назад Скай была одинока, работала у Рэндфорда и сомневалась в каждом шаге, а сейчас она оказалась безработной невестой Троя. И новый статус ей чертовски нравился.
        – Это… то самое кольцо? – осторожно поинтересовалась она, разглядывая свою руку.
        – Да.
        – Ты все это время его хранил?
        – На самом деле, – улыбнулся Трой, открывая дверцу машины для Скай, – я выбросил его еще в тот вечер. – Он обогнул машину, чтобы сесть за руль, и увидеть недоумение на лице своей невесты. – Это Джо его нашла и вернула – она была уверена, что кольцо еще пригодится. Может, пора уже и ее простить? Немного глупо просить меня жениться, но все еще злиться на Джордан.
        – Я не… – Скай замялась. Она сняла с головы солнечные очки, покрутила их в руках, снова подобрала ими волосы. – Дело не в том, что я злюсь. Я просто боюсь, что это она не простит меня. За тебя, за все, что я сделала, за то, что позволила ей упасть, Трой…
        – Мышка-трусишка!
        – Это я трусишка? – возмутилась Скайлар, пихая Троя в плечо. – Я только что сделала тебе предложение посреди Сан-Франциско между прочим! Но с Джо, если по правде, немного страшнее.
        – Ты слишком плохо знаешь Джо, если считаешь, что она зла на тебя. Как думаешь, откуда я узнал, что Джемма сбежала и тебе нужна помощь?
        – Это Джо тебе сказала?
        – Я бы даже сказал – направила. Не думаю, что такое делают для тех, кого ненавидят.
        – Поехали домой, – попросила Скайлар. Ей нужно было многое обдумать.
        – К тебе домой или ко мне домой? – уточнил Трой, хитро прищурившись. Не зря он был рыжим – вылитый лис!
        – К нам домой, где бы это ни находилось.
        Кажется, в этот момент Скай поняла, что теперь у нее есть семья: она, Кэролайн и Трой. Странная, суматошная, но семья. И это было лучшим открытием сегодняшнего дня. А может, и целого года.

* * *
        Мейси спряталась. Сложно, конечно, не заметить шалаш из покрывал посреди сада Бэгтонов, но для самой себя она обозвала это место убежищем. Она не успевала за происходящим вокруг, а в детстве такие укрытия помогали успокоиться, когда она сильно нервничала.
        Старшая школа осталась позади. Выпускной, вручение аттестатов, школьные альбомы – все это уже страницы истории. Вообще, в принципе все волнительные и сложные моменты прошли, теперь оставалось наслаждаться летом и предстоящей новой жизнью. Но…
        Этих самых но у Мейси накопилось слишком много. Колледж, школа, все моменты, которыми страшат родители и учителя, ей давались нервно, но легко. Понятно. Когда знаешь, что нужно много работать, сдавать экзамены, рисовать для вступительных испытаний, то просто берешь и делаешь. А вот внутренние вопросы не имеют четких планов действий. Что нужно сделать, чтобы понять себя? Где есть инструкция? Или как строить отношения? Чем ближе был отъезд в колледж, тем беспокойнее становилась Мейси. Она чувствовала себя паршиво, а объяснить все хотя бы самой себе не могла.
        – Ты отлично спряталась, – голова Арти показалась между покрывал, принося с собой слепящее солнце. – Можно присоединиться?
        – Конечно.
        Арти влез в убежище, огляделся и лег на матрас, притащенный Мейси из кладовки, в точно такой же позе, что и она. Они лежали на спине, глядя на узоры навеса, словно это было бесконечное ночное небо.
        – Ты хочешь поговорить? – Арти спрашивал, скорее чтобы начать разговор, он и так знал ответ. – Я чувствую, что ты сама не своя.
        – Это сложно.
        – Мы никогда не сбегали от сложностей, Мейс.
        – Все не так, – начала она, и слезы тут же подступили к уголкам глаз.
        – Разве? Ты будешь учиться там, где мечтала. Больше не работаешь с этими дикими детьми… Это правда, что ты послала семейку куда подальше?
        – Да, – засмеялась Мейси, всхлипывая. – Они начали говорить мне вслед всякие неприятные вещи, ну я и ответила, что этим детям будет очень сложно в жизни, потому что их воспитывают зазнавшиеся снобы и растят из них нелюдей. А потом как в крутых фильмах ушла, не оборачиваясь на взрыв эмоций и брани.
        – Я горжусь тобой!
        – Думаю, только ты. Мама, наверное, опять меня прокляла – в сотый раз уже где-то.
        – Дело ведь не в маме, правда?
        – Дело во мне.
        У Мейси не выходило не плакать. Она прижала тыльную сторону ладони к губам и тяжело втягивала воздух через нос.
        – Скажи все, что тебе нужно сказать. Я готов.
        На самом деле Арти абсолютно не был готов, но ощущал, что их ждет именно такой разговор. Все шло к этому, каждое сомнение и каждая счастливая минута – все вело к разговору, который раз и навсегда изменит их общий мир. Он сел, помог встать Мейси. Они соприкасались коленями, смотрели друг другу в глаза, сидя в куполе из покрывал. Символическое тайное убежище из детства сейчас отделяло их от всего мира, ведь не было ничего важнее этого разговора.
        – Ты ведь знаешь, что я очень тебя люблю?
        – Как и я тебя, Мейс. Без сомнений.
        – Я хочу, чтобы ты понимал, что для меня ты самый близкий человек. И во всем, что я скажу дальше, нет и не будет никогда твоей вины. Хорошо?
        – Хорошо, – согласился Арти, и его глаза печально заблестели. – Только не плачь.
        – Не могу, – Мейси и правда не могла остановиться. Словно сотни лет копила в себе эту тяжесть, эти слезы и теперь пришла пора выпустить их. – Я все время думала, что будет дальше. Как нам быть с расстоянием, как жить без тебя в колледже? Я же не смогу – пропаду в первый же день.
        – Не пропадешь.
        – Может быть, но именно так я это ощущаю. Я не думала о том, что буду изучать, где буду жить, с кем познакомлюсь. Только о том, что будет с нами. Понимаешь? Я ощущаю себя половиной человека, потому что в моем мире нет вариантов, где ты вот так не держишь меня за руку. – Мейси указала на их переплетенные пальцы, на которые то и дело капали крупные слезы.
        – Ты не половина, Мейс! Ты храбрая, сильная и…
        – Я не знаю, какая я. Кто я, что я могу. Я совсем себя не ощущаю вне нашей команды. Мы всю жизнь были вместе, и с тобой мне так спокойно и комфортно, а одной – никак. Но так не должно быть. Я должна найти себя, понять, услышать и только потом – любить нас.
        Мейси зашлась рыданиями, и Арти пришлось искать салфетки в корзине, которую его мама, судя по всему, собрала для пикника. А стоило – бумажные платки и успокоительное.
        – Я никогда не хотел подавлять тебя, – растерянно произнес он.
        – Ты и не подавлял. Я, это делала я. Не пыталась разобраться в себе, ведь с тобой мне комфортно. Поэтому я просто сбегала в нас каждый раз, когда мне стоило остаться наедине с собой. И теперь я не знаю, кто я.
        Арти хотелось так много сказать. Рассказать Мейси, какая она потрясающая, умная, красивая, забавная, честная, наивная… Но он молчал. Так она выглядела в его глазах, но как оказалось – не для самой себя. Она сама должна была найти все это в себе, разобраться, принять. А ему оставалось смириться.
        – А еще я не хочу чувствовать себя целой только тогда, когда мы видимся. Ты сам говорил, что впереди – только лучшее. Я не хочу связывать нас обещаниями, отношениями. Что, если ты приедешь в кампус и влюбишься в кого-то? Это нормально, так и должно быть, но ты будешь страдать, ведь у тебя вроде как есть девушка…
        – Ты хочешь забрать себя у меня?
        – Нет, никогда. Я всегда буду любить тебя и буду рядом. Никто никогда не заберет меня у тебя. Но для этого необязательно быть парой.
        Она сказала это. Произнесла вслух то, чего так яростно боялась последние полгода. Расставание с Арти виделось ей в кошмарах, но даже там она никогда не была инициатором.
        – Черт, почему это так больно? – Голос Арти звучал глухо, словно ему не хватало воздуха произнести эту короткую фразу.
        – Это очень больно, – подтвердила Мейси, размазывая слезы по лицу. – Нам нужно научиться быть отдельно. Может, через пару лет мы встретимся и поймем, что больше никто и никогда нас не разлучит. А может быть, у кого-то уже будет семья – другая. Я не знаю, и ты не знаешь. Но я не хочу, чтобы мы давали обещания, которые станут обузой. Прости меня…
        Мейси придвинулась ближе, крепко обнимая Арти. Она думала, что станет легче, когда она наконец решится, но пока все, что она чувствовала, – это боль.
        – Ты бросаешь меня? – уточнил Арти глухим голосом куда-то ей в плечо.
        – Только как девушка. Я все равно твой друг, если ты позволишь.
        – Что за чушь! Мейс, я без тебя погибну точно так же! Мы можем не встречаться, но ты останешься моей семьей, где бы мы ни жили, как бы далеко ни находились. Я должен тебя отпустить?
        Арти держал ее лицо в своих руках и тоже плакал. Ему было плевать на все стереотипы о том, что парни не плачут. Сейчас он терял любовь всей его хоть и не долгой, но такой наполненной жизни. И это невозможно было сравнить по уровню боли ни с чем.
        – Пожалуйста, – прошептала Мейси. Где-то глубоко внутри она хотела, чтобы он накричал, сказал, что это глупая затея и он никогда ее не отпустит. Но решение было принято – правильное, честное, нужное. И Арти понимал это не хуже самой Мейс.
        – Это так нелепо: любить тебя настолько, чтобы отпустить.
        Арти притянул Мейси к себе и поцеловал – в последний раз. Прощальные поцелуи – самые отчаянные и самые нежные. Потому что их будут вспоминать чаще других. И говорят они всегда больше, чем любые самые искренние слова.
        Арти вытер слезы рукавом и вылез из убежища. Им стоило вдохнуть поодиночке, прожить хотя бы первые часы боли порознь – раз уж больше они не вместе.
        – Ты все еще живешь в нашем доме – даже не думай сбегать, – голова Арти снова вернулась в покрывальный дом. – И ты – член нашей семьи, даже если мне нельзя больше тебя целовать. Ничего не изменилось, кроме нашего расставания, слышишь?
        Мейси кивнула и, едва осталась одна, зарыдала в голос. Она опустилась головой на покрывало, надеясь только на то, что жизнь расставит все по местам. И если они и правда рождены друг для друга, то все срастется, просто чуть позже. Но пока ей было слишком больно. Она отправила сообщение девочкам с просьбой забрать ее на ночь куда-нибудь, а потом удалила совместное фото с Арти с заставки телефона – глупое, но обязательное начало любого расставания. Даже с самым лучшим парнем на земле.
        Глава 13
        #вышло_именно_так
        Никто не знает, кем мы проснемся завтра. Теми же людьми, что закрывали глаза и желали доброй ночи кому-то близкому, или кем-то обновленным, готовым к переменам? В каком мире мы откроем глаза? Что услышим первое, что скажем, как проведем день? Жизнь не дает нам возможности расслабиться. Но иногда она ярко напоминает, зачем все это, – и тогда воздух искрит неподдельным счастьем.

* * *
        Мейси, Николь и Эмма стояли у черного входа Греческого театра. Вчера они прилетели в Лос-Анджелес, провели ночь в отеле, который оплатил отец Мейс. Он пытался перекрыть отношение матери, которая продолжала отрицать существование дочери. Джо должна была подойти с минуты на минуту, а Скай… Она не поехала вместе с ними, чем разрушила идеальный план по празднованию трех дней рождения и эпичному воссоединению ДжЭМСИ.
        – Дом сейчас за нами выйдет, – Эмма взглянула на телефон. – И покажет ассистентку «Tricksters», у которой наши билеты.
        – Смотри, какая деловая стала, – Никки толкнула ее в плечо. – А еще даже контракт не подписала.
        – Вот сегодня этим и займусь, – важно проговорила Эмма. – Мейс, все в порядке?
        – Да, – закивала подруга. – Просто мы с Арти планировали побывать здесь, а теперь я в этом театре без него.
        – Зато с нами! – Никки приобняла Мейси за плечи. – Хватит причитать, словно Арти на том свете. И себя хоронить хватит. Жизнь кипит и радует. Хотела найти себя – вот тебе отличный шанс.
        Пару дней назад, когда Мейси вышла к ним из дома Бэгтонов, на ней лица не было. По дороге туда Эмс и Николь продумывали варианты того, что могло произойти: что-то случилось с колледжем, родители устроили ей ад, но то, что они расстались с Арти… И уж тем более что это сделала Мейси – такого никто не мог предположить. Она же рыдала на заднем сиденье машины, куда перебралась и Эмма, чтобы утешить подругу.
        – Что случилось? Вы поругались?
        – Нет, – всхлипнула Мейси, и в подтверждение ее слов телефон дрогнул от нового сообщения. Арти интересовался, где она и как. Эмма забрала гаджет из ее рук и перезвонила Артуру.
        – Привет, это Эмма. Мейс плачет, мы пока ничего не поняли. Сегодня мы все останемся у меня, ты не волнуйся, – тараторила Эмма не хуже Мейс в самые забавные моменты. – Ты что, плачешь? Что, черт возьми, у вас произошло?
        – Я его бросила, – снова всхлипнула Мейси. – Но я так его люблю, мне так больно…
        – Ничего не понимаю, – пробормотала Николь с водительского места. – Но мы со всем разберемся.
        И они разбирались. Лежали на полу в комнате Джо – там было как-то привычнее. Говорили о том, что Мейс поступила правильно, позволяли ей выплакаться и спали в обнимку. Нерушимые вещи рассыпались на глазах, а именно так выглядели отношения Марти.
        – Когда-нибудь мы еще спляшем на вашей свадьбе!
        – Николь! – шикнула Эмма. – Но, если что, я буду красивой подружкой невесты.
        Мейси смеялась сквозь слезы. Сейчас, когда больно было так, что хотелось все отменить и снова вернуться в теплые объятия Арти, так легко было поверить, что однажды так и будет. Они встретятся снова и уже не расстанутся никогда.
        – Я работу сменила, – похвасталась Никки.
        – Так же легко, как и тему сейчас? – уточнила Эмма, укладываясь на плечо Мейси.
        – Еще легче!
        – Ты ушла от Криса? Он, наверное, вне себя.
        – Конечно, ведь все равно видит меня каждый день, – хохотала Николь. – Я перешла в отдел визуального контента, в основном работаю с видео.
        – Это из-за фильма?
        – О, он крутой, конечно! – гомонили девочки наперебой. – Ты сама-то довольна?
        – Работой или фильмом? – уточнила Никки, сползая на пол. – Хотя ответ все равно будет «да». Может, это и есть мое, посмотрим. Все лучше, чем у Криса ручной собачонкой быть.
        – Тяв-тяв, – Эмма хлопала ресницами, как маленький щеночек.
        – Потявкай мне еще, пучеглазая… ай, все равно ты рыбина!
        – Ну вот, как в старые-добрые! Осталось только Мейс раскраснеться и начать заикаться.
        – А что я? Я просто всегда волнуюсь в незнакомых компаниях, а вы еще все такие шумные, веселые, а я никогда ни с кем так не тусовалась и…
        Николь с Эммой переглянулись и захохотали – эта ночь так похожа на самое начало их общего пути. Мейси присоединилась к ним, и они смеялись, пока пресс не начал болеть. Потом, конечно, Мейс снова плакала, а девочки ее утешали. Эмма всю ночь отправляла сообщения Арти, который переживал разрыв не легче. И так до самого рассвета – смех, слезы и разговоры.
        А утром они привезли Мейси обратно. На крыльце сидел потрепанный Артур: в глазах ни капли сна, плечи опущены, костяшки сбиты – стандартный набор брошенного парня. Только вместо скандалов и выяснений отношений он поздоровался, едва машина притормозила у подъездной дорожки. А потом обнял, как лучшие друзья обнимают в беде, – крепко, отчаянно, без лишних слов.
        – Я не звонила, – оправдывалась Мейс, снова уходя в слезы. – Я с девочками была…
        – Я знаю, – успокоил ее Арти, благодарно кивая Эмме. – Пойдем домой, нам всем нужно поспать для начала.
        И не расцепляя рук, он повел Мейси в дом. Жить с тем, кого любишь и от кого ушел? Ни Эмма, ни Николь не могли себе представить, каково это. Но в случае с этими двумя передрузьями ощущалось, что они справятся. Вместе. Как бы глупо и невозможно это ни звучало.
        – Да где они все?! – Никки смотрела на экран телефона, ожидая то ли звонка, то ли знамения с небес.
        – Ты не нервничай так, – Эмма, правда, тоже не выпускала телефон из рук. – А то морщины, знаешь ли, не дремлют.
        – Ты меня с сестрой своей не спутала? Это к ней вчера старость на шаг ближе стала.
        – А еще подруги! – послышался голос Джордан. Она стояла в паре шагов, сложив руки на груди. А рядом с ней оказалась…
        – Скайлар? – Мейси озвучила вопрос, повисший в воздухе.
        – Уже и не узнаете?
        – Мы скорее в шоке от того, что ты приехала…
        – Вы приехали. Вместе, – уточнила Николь. – Как это вообще вышло, а?
        – Подождите-ка, – Эмма в два счета оказалась возле Скай, взяла ее руку и продемонстрировала всем кольцо. – Мне кажется, я пропустила какую-то часть жизни.
        – Не злись, Эмс. Мы как раз хотели сообщить вам, что мы с Джо…
        – Решили пожениться?
        – Точно, Никки. Хотите в нашу шведскую семью?
        – Стоп! – Мейси замотала головой: благо сегодня она была в линзах, иначе пришлось бы собирать очки по асфальту. – Расскажите все нормально, иначе мы сейчас напридумываем тут.
        Джо и Скайлар переглянулись. Рассказать им и правда было что.
        Накануне своего дня рождения Джордан затеяла уборку – отличный способ провести последний день своего личного года. Выбросить все старое, ненужное, освободить место для нового. Желательно во всем – идеальный «Лэштон» стоял на пороге ее сердца, ожидая, пока все незакрытые гештальты наконец закроются и он сможет занять все пространство, залечивая старые рубцы. Джо перебрала шкаф и стол, собрала несколько пакетов мусора и того, что можно было отдать на переработку или благотворительность. Сколько всякого хлама, оказывается, собирается со временем в пространстве и голове. Джо то и дело улыбалась сообщениям Энтони, его видео с Хейли – он снова забрал собаку к себе, чтобы никто не мешал плану грандиозной уборки. Но кое-что все же не давало покоя – в шкафу стояла та самая «коробка разбитого сердца». По итогу именно это название из десятка других мысленно прикрепилось, ведь не все в группе предавали и разочаровывали ее, а вот сердце успело разбиться, как ни крути.
        Джордан оставила ее напоследок, иначе уборка снова превратится в попойку с рыданиями. Но в итоге она извлекла коробку из недр шкафа, привычно села на пол и приготовилась. Браслет, сделанный Холли: он уже не был таким белым, как на фестивале, – время помечает своим присутствием все на свете. Медиатор Дома и зажигалка Итана перекочевали на кровать: первое стоит оставить на память, а вторую вполне можно носить в сумочке – драммер определенно удивится, когда однажды Джо даст ему прикурить от его же зажигалки. Билеты и листовки давно пора выкинуть: воспоминания о концертах хранятся не на бумаге, а в ярких картинках, что встают перед глазами, едва закроешь их. Рукописный текст Лео можно было бы продать какой-нибудь фанатке, но Джордан, конечно, не станет этого делать. Этой истории пора в утиль вместе с такими маячками боли. Толстовка «LADE» перекочевала в пакет для благотворительности, а футболка Лео, в которой она уезжала с базы, а потом поджигала ее, – в мусор. Такие вещи не стоило отдавать кому-то – слишком тяжелую карму они несут с собой.
        Разобрав коробку до дна, Джо вздохнула. Это было нелегко. Полгода – слишком мало времени, чтобы пережить и отпустить. А вот чтобы простить, оказалось достаточно. Ее боль, злость и обида мешают только ей самой. Радио будет крутить песни «LADE» – от этого никуда не денешься, да и ей нравится их музыка, чего греха таить. Пока она будет ненавидеть Лео, разве она сможет любить Энтони? Эти чувства не сходятся на одном поле, не могут ужиться в одном сердце. И тогда Джордан впервые улыбнулась, глядя на вещи, что связывали ее с группой. Ведь «LADE» – это не только Лео и предательство. Это еще и Адам – со своей гнильцой, конечно, но кто без? Это милый Доминик, который искренне ждал, когда она снова впустит его в свою жизнь, и который отчаянно поддерживал Эмс. Это Итан – ее преданный друг-гей, для которого она стала самым близким другом-дурой. Так почему из-за одного человека без рамок и границ она отняла у себя так много хороших эмоций и людей? У нее есть Мейс и Николь, Ирма, множество тех, кто все еще рядом с ней в социальных сетях. У нее есть этот город мечты и потрясающий мужчина рядом.
        Джордан дала себе час, чтобы разобрать все окончательно, вынести мусор, заказать еды, а затем она разложила вокруг себя старые записи, пометки, запустила ноутбук и принялась монтировать фильм, о котором старалась не вспоминать. Она плакала временами, смеялась, ругалась с людьми на экране. Джо успела забыть, как ярко и наполнено было все, что происходило вне сцены. Кадры сменяли друг друга, лица на экране смотрели прямо в душу, но с каждым часом работы Джо становилось легче. Боль сменялась принятием, злость – ностальгией, а разочарование – благодарностью. Ей, конечно, понадобится еще пара лет, прежде чем вся история припорошится пылью, перестанет отзываться и станет только воспоминанием, которое рассказывают как некую легенду на тусовках.
        Прерывалась она лишь на праздничный завтрак с Энтони – отметить они должны были послезавтра, когда в городе будут девчонки, а коллеги с радио возьмут выходной. Но съесть вместе смузи-боул, выпить холодного кофе, выгуливая собаку, и нацеловаться всласть – это Джо пропустить не могла. Энтони без тени обиды принял все ее идеи по переносу празднования, отказа от шикарного ужина в сам день рождения – он просто хотел, чтобы ей было комфортно. И эти абсолютно новые чувства и отношения сводили Джордан с ума – так к ней никто не относился до этого «святого человека».
        Когда все поздравления за день отзвучали, а фильм оказался смонтирован и уложен в конверт вместе с очередным письмом, кто-то позвонил в дверь. Джо подошла к домофону, но голоса так и не разобрала – что-то безобразно шумело. Она нажала кнопку «открыть», думая, что это очередной курьер – их сегодня было достаточно. Но на пороге оказался совсем другой человек.
        – Привет, – Скайлар мало походила на себя. Всегда такая стремительная и взрывная, сейчас она не решалась поднять взгляд на Джо.
        – Привет, – не менее растерянно ответила та. – Я…
        – Я… – тоже начала Скай, и обе замолчали.
        – Войдешь? – поинтересовалась Джо.
        – В дом? Или в прежнюю колею? – Скайлар посмотрела прямо в глаза подруге, не сдерживая слез.
        – Куда угодно, – на выдохе произнесла Джо. – Моей лучшей подруге можно все, ты же помнишь?
        Скай бросила на пол сумку, ручки которой теребила от волнения, и обняла Джордан. Они простояли так целую вечность – плача в обнимку, пока Джордан ни вспомнила, что стоит закрыть дверь.
        – Проходи, – она передала Скай сумку и щелкнула замком. – Как ты вообще нашла меня?
        – Трой подсказал адрес. Я не могла пропустить твой день.
        – А я твой пропустила, – печально констатировала Джордан.
        – У тебя будет еще много возможностей загладить эту вину. Кстати, о вине! – Скай открыла сумку, выуживая оттуда бутылку рислинга. – Сегодня праздник все-таки!
        – Прости меня, – Джо снова обняла подругу. – Я бросила тебя, обвинила во всем, целовала твоего парня…
        – Вообще-то, жениха, – поправила ее Скай.
        – Вы не были помолвлены.
        – Тогда – нет, а сейчас – да!
        Джо отступила на шаг, чтобы получше разглядеть кольцо на пальце подруги. Это, без сомнения, было то самое кольцо, которое она вернула Трою в ночь неудавшейся помолвки.
        – Трой снова сделал тебе предложение?
        – Вообще-то, я ему.
        – Что?
        – Ну да, организовала праздник, произнесла красивую речь – все как полагается.
        – Серьезно? – Видимо, шок стал официальным спонсором дня рождения Джо.
        – Нет, конечно! – усмехнулась Скай. – Стала на колено и сказала: «Женись уже на мне, черт тебя подери!»
        – Вот это больше похоже на тебя.
        Джордан принесла из кухни бокалы и корзину со всякими вкусностями, что прислали Алекса и Ник. Она никак не могла поверить, что Скай сидит в ее гостиной, шутит и рассказывает о Трое, словно последнего года в принципе не существовало.
        – Когда вы вообще снова сошлись?
        – Тебе ли не знать! – Скай откупорила вино и принялась разливать по бокалам. На недоуменный взгляд Джордан она уточнила: – Ты же ему рассказала про побег Джеммы. Вот он мне и позвонил, предложил помощь… А дальше все само как-то сложилось.
        – Потому что вы созданы друг для друга!
        – И ты не злишься на меня?
        Джордан распустила волосы – хвост слишком сильно стягивал кожу. Она разглядывала Скай, сидящую на диване напротив. Длинные черные локоны, идеальный макияж, слегка подпорченный слезами и объятиями, короткий топ, оголяющий живот, и светлые джинсы с дырами на коленях. Скайлар была такой всегда – красивой и роковой, а еще она всю жизнь была рядом. И сейчас все окончательно становилось на свои места.
        – Мы все совершаем ошибки. Я и тогда не должна была тебя отталкивать, а потом просто боялась, что ты меня не простишь. Мне жаль, что мы потратили столько времени впустую.
        – Ничего мы не потратили, – весело отмахнулась Скай, чтобы снова все не переводить в рыдательное русло. – Зато представь, сколько всего нужно рассказать! Но сначала у меня две просьбы.
        – Ну начало-о-ось!
        – Ничего и не заканчивалось. Во-первых, ты не могла бы провести нашу церемонию?
        – Что? Почему я?
        – Понимаешь, мы с Троем чуть не поругались из-за тебя. Я сказала, что позову тебя главной подружкой невесты – остальных трех ты знаешь, мелкие наши, – а он заявил, что ты должна стать его шафером!
        – Без меня меня делили! Ладно, придумаем что-нибудь с церемонией.
        – Так ты согласна?
        – Конечно, Келлеты, куда я от вас! – Джо отсалютовала своим бокалом, думая, что стоит написать Трою и поздравить его. – А вторая просьба? Сходить с тобой на какой-нибудь благотворительный бал Энди?
        – Во-первых, Энди никогда не устраивал благотворительных балов… Хотя идею стоит запомнить! Я не работаю больше на Рэндфорда.
        – Почему?
        – Долгая история. Просто я и грязный пиар оказались несовместимы и у меня в отличие от Энди всегда есть выбор. Я выбрала не ввязываться во все это.
        – Мне жаль, – искренне ответила Джо. Она взяла Скай за руку и сжала ее пальцы. – Я видела, какой отличной Мамочкой ты была. Фелисити тебе и в подметки не годится – она же сейчас вместо тебя?
        – Да, – скривилась Скай. – Ты следила за мной?
        – Наблюдала за жизнью подруги. Так все-таки что за просьба?
        – Будешь крестной Кэролайн? Джемма, естественно, и это бросила на меня. Я думаю, лучшей крестной, чем ты, никогда не найти.
        – Вы будете воспитывать Кэролайн с Троем?
        – Там так много всего… Суд, опека, документы. Но контора Троя все делает, чтобы меня назначили опекуном до совершеннолетия. Моя свадьба, кстати, даже плюс в сложившихся обстоятельствах.
        – Ты не боишься? Я ведь знаю, что ты не собиралась пока заводить детей.
        – И не собираюсь. Но не бросать же малышку! У меня нет времени сомневаться, да и смысла тоже! Будь Эмс совсем крохой, ты бы бросила ее?
        – Нет, конечно!
        – Вот и я не стану. Мы теперь совсем семья – я, Трой и Кэр. У которой все еще нет крестной!
        – Как это нет, – возмутилась Джо, кидая в Скай виноградиной. – А я? Я буду самой милой крестной после той, что была у Золушки.
        – Туфельки только не дари. И расскажи мне все, что я пропустила.
        Они болтали всю ночь, захмелели от вина и смеха. Плакали над тем, сколько боли пришлось пережить, чтобы встретить этот момент. Обсуждали работу и новые жизни. Скай рассказала Джо, что Марти расстались, а та поделилась новой влюбленностью.
        – Боже, как он горяч, Джо!
        – Ты потише, невеста с ребенком на руках.
        – О, посмотрите, как сразу глаза полыхнули! Ничего личного, просто констатация фактов… Черт, твой день рождения закончился!
        – Еще нет, – сонно пробормотала Джордан.
        – Уже – да!
        – Пока мы не уснули, это все еще сегодня, а значит – и мой день рождения.
        – Тогда с днем рождения, лучшая подруга на земле.
        – Спасибо!
        – И ты ничего не добавишь?
        – Пойдем спать?
        – Джо! – нахмурилась Скайлар. – Ты должна ответить в тон мне, иначе…
        – Ты тоже ничего, – хихикнула Джордан.
        – И как я тебя вообще терплю?
        – Потому что я лучшая подруга на свете – сама же сказала!
        – Как я по тебе скучала, старушенция! И по твоему колючему характеру!
        – Взаимно, – Джо откинулась на подушку, понимая, что лучшего дня рождения придумать было невозможно.
        – Вам не кажется, – Мейси, едва пришедшая в себя от рассказа Джо и Скай, смотрела в сторону театра, – что там Дом выглядывает?
        – Точно! – обрадовалась Эмма. – Он зовет нас! Пойдемте скорее, пока кто-нибудь еще его не заметил!
        – Эмс, он только твой, – томно произнесла Николь, сдерживая смех.
        – Сейчас он наш… проводник!
        ДжЭМСИ перебежками достигли черного входа, где охрана проверила их сумки и только после этого подпустила к Дому. Он, как обычно, выглядел слегка смущенным, но улыбался. Волосы отросли – челка теперь касалась щеки и, судя по тому, как неосознанно Дом почесывал ее, нещадно щекотала.
        – Привет! Вы в полном составе, – он обнимал каждую, словно самого лучшего друга. – Очень рад вас видеть.
        – Мы тоже, – Джо поцеловала его в щеку и только сейчас осознала, как сильно скучала по этому простому и доброму парню. Судя по сегодняшней встрече, слава никак его не изменила, разве что немного помотала.
        – Никки! Дай я тебя обниму, – Фостер даже опешила от такого напора. – Тебе вон туда – там помощница ребят, да и они хотели тебя увидеть.
        – О, ну ты просто звезда, – Скай похлопала Николь по плечу. – Не зря ребра ломала.
        – Я у вас украду Эмму, ладно? У нас есть кое-какие дела, – Дом потер подбородок, чем выдал легкое волнение.
        – Сис, подожди, – Джордан взяла Эмму за руку.
        – Я обещаю не делать глупостей, – прошептала она, неловко улыбаясь Доминику.
        – Я знаю. Я попросить тебя хотела, – Джо протянула ей конверт. – Передай это Лео.
        – Честену?
        – Нет, Ди Каприо! Дом же тебя на «Титаник» забирает!
        – Я думала, – Эмма растерянно вертела в руках конверт, – что все давно кончено.
        – Это не признание в любви. И не бомба, клянусь. Там фильм, что я снимала для группы, – он должен быть у них, точно не у меня.
        – Тогда ладно! Передам. – Эмма наклонилась к сестре и прошептала ей на ухо: – Хотя я и правда ощущаю себя так, словно иду на «Титаник».
        Джордан поцеловала сестру в щеку, стерла легкий след помады и подмигнула ей.
        – Дом, – окликнула она Рокстера. – Тебе Итан приглашение передал?
        – На твою вечеринку? Конечно, спасибо, я буду рад прийти! Он и сам сейчас выйдет покурить, подождете его?
        Эмма нетерпеливо потянула Дома в глубь площадки. Она не была уверена, что ее сердце так колотится из-за предстоящего разговора с продюсером, а не из-за того, что рядом идет Доминик. Последнее время они созванивались каждый день, часами болтали обо всем и даже сочиняли песни. Она и представить не могла, что ей понравится так жить, пока не попробовала – теперь же музыка стала ее частью, водой, в которой Эмма плавала словно маленькая… пучеглазая рыбина! Она замотала головой, избавляясь от голоса Никки внутри себя.
        – Страшно?
        – Есть немного. А тебе?
        – Ты про концерт? Каждый раз, – Дом пожал плечами, и только тут Эмма заметила, что он так и не выпустил ее руку из своей. – Как ты себя чувствуешь?
        – Очень хочу есть, но держусь. Терапия помогает, как я и говорила.
        – Я очень рад, – и по его улыбке читалось, что он действительно рад, а не просто ответил дежурной фразой для поддержания разговора. – Смотрите, кого я нашел, – он завел Эмму в комнату отдыха, где, кроме самих «LADE», находилось десятка два людей.
        – Привет, Эмма! – первым поздоровался Итан, следом ее обнял Адам. Лео подошел последним, но тоже заключил ее в объятия – как ни в чем не бывало.
        – Джо просила передать это тебе, – она протянула Честену конверт, стараясь не встречаться с ним взглядом.
        – Передать? Разве вы не все вместе? – уточнил Итан.
        – Все они, кстати, ждут, пока ты выйдешь покурить. Джо просто… не хотела делать это лично, – отчеканила Эмма, чтобы Лео понял ее «тонкий намек».
        – Не надо так, – отозвался он. – Вся эта ситуация получилась… так себе. Если ты думаешь, что у меня сердце не болит от этого…
        – Это фантомные боли, Лео, – теперь уже Эмс посмотрела ему в глаза. Те самые, что глядят прямо в душу. Но в этот раз ее не задело обаяние Честена – слишком хорошо она знала его цену. – Дом, с кем я должна поговорить?
        – В такие моменты я вспоминаю, что вы с Джо – сестры, – усмехнулся Доминик и повел ее через всю комнату. – Вот, знакомься, это Майкл.
        – Я так понимаю, это наша будущая звезда? – Перед Эммой предстал мужчина за сорок с открытой улыбкой и седыми прядями в прическе и бороде.
        – Это вы мне скажите, – она пожала протянутую руку и почувствовала внутри огромную силу – она сможет все, что захочет.
        – Я подготовил тебе некоторые документы, набросал план – посмотришь, когда будешь дома. Скажу кратко: мне нравится твоя песня, твое ощущение музыки. Пока будем работать над ней, предлагаю записать кавер с «LADE» для «ютуб» – хороший старт, притянем к тебе внимание и бахнем твоим хитом!
        – Кавер с «LADE»? А они не будут против?
        – Не будут, – Эмма почувствовала руки Дома на своих плечах, и тревога, что только раскрыла свою пасть внутри нее, отступила.
        – Мы назначим встречу, чтобы обсудить все – сможешь позвать родителей или кого-то еще, чтобы легче принимать решение. Пока это предложение на подумать – такие концерты не лучшее место для серьезных бесед. Но я просто хотел начать наше общение не виртуально.
        – И я рада, что мы начали его так. Спасибо, я обязательно все обдумаю к нашей встрече.
        Эмма выходила из комнаты отдыха, не соображая, что происходит вокруг. Дому пришлось ее немного потормошить, чтобы она отреагировала на его поздравления.
        – Ты в порядке?
        – Я в порядке! Я в таком порядке, Дом, что ты даже представить себе не можешь! – от избытка чувств она бросилась ему на шею, почувствовав легкий укол совести за нарушенное обещание перед сестрой. Доминик не отстранялся – он мягко обнял Эмму, рассказывая, какие песни они могут спеть, как круто работать с Майклом и что она более чем заслужила этот шанс.
        – Это все ты, – прошептала Эмма.
        – Что?
        – Это все ты. Песня, эта встреча, все, что сейчас происходит, – благодаря тебе. Так что спасибо, что появился в моей жизни, Доминик Рокстер.
        – Тебе спасибо, – он улыбнулся и загадочно добавил: – Это только начало.

* * *
        Люди вокруг сходили с ума. На сцене вовсю отрывались «LADE» – открывающий акт на концертах тура «Tricksters». ДжЭМСИ стояли в VIP-секторе для друзей и семьи артистов, наслаждаясь происходящим.
        – Да уж, – протянула Скай, пока Лео что-то говорил со сцены. – Год вышел сумасшедший.
        – Это еще мягко сказано, – Эмс приобняла ее и повернулась к Джо: – Сис, ты должна написать об этом в свой блог.
        – Ну уж нет, – Джордан замотала головой. – Во-первых, давайте уже новую историю начинать. А во-вторых, для поста слишком много сумасшествия случилось – на целую книгу потянет.
        – Ну так и напиши книгу! – подключилась Мейси. – И назови ее как-нибудь эпично: «Взлеты и падения пятерки из Иствуда»!
        – Или «До и после „LADE“»!
        – Лучше просто – «Фанатки», – Джо улыбнулась подругам и перевела взгляд на сцену. Ребята выглядели такими знакомыми и абсолютно чужими одновременно. И снова, как месяцы назад, ей показалось, что все сейчас – только для нее одной. Стоя так близко, она могла разглядеть браслеты на руках Дома, надпись на футболке Адама и даже глаза Лео, смотрящие прямо на нее. Джордан не отвела взгляд – выдержала, словно последний экзамен перед шагом в новую жизнь, – и кивнула в подтверждение всему тому, что написала в письме Честену накануне. Судя по еле заметному кивку в ответ, он уже успел его прочесть.
        Публика взревела вместе с первыми аккордами песни, и мимолетный призрак прошлого рассеялся в свете софитов.
        – И все-таки они созданы для таких сцен! – Мейси завороженно глядела на группу.
        – Это точно. А мы ведь знали их гаражным бэндом!
        – Мы и себя знали самоотверженными фанатками, а не этими потрясающими молодыми перспективными девушками! – гордо произнесла Николь, перекрикивая музыку.
        Девочки обнялись, раскачиваясь в такт песне, в клипе для которой когда-то снимались. Они ощущали небывалое единство в этот момент. Может, все пока не сложилось идеально, может, они даже не до конца нашли себя, но зато они нашли друг друга – однажды и на всю жизнь. Вся их общая история состояла из случайностей и выбора, любви и разочарований, побед и моментов, когда просто так вышло. Но они были счастливы, что вышло именно так.
        Ты и я – у нас целая история.
        Мы могли бы стать величайшей командой в мире.
        Ты и я – у нас целая история.
        Так не дай этому исчезнуть,
        Мы ведь можем больше,
        Мы можем жить вечно.
        One Direction – History
        Эпилог
        #последнее_письмо_тебе
        Некоторые ошибки стоит совершить.
        Все в порядке, все хорошо.
        Тебе кажется, что ты влюблена,
        Когда на самом деле – это боль.
        Некоторые ошибки стоит совершить.
        Все в порядке, все хорошо.
        В конце концов все к лучшему,
        Это и есть мораль истории, милая.
        Ashe feat Niall Horan – Moral of the story
        Здравствуй, Лео.
        Думаю, ты удивлен этому письму. Знаешь, я удивлена не меньше. Но мне наконец хватило духу написать все, что не вмещается в голове. Написать и отпустить.
        Я должна извиниться за базу. Правда, простите. У меня не было умысла, просто так вышло. Я не смогла справиться с эмоциями, принять правду. Не то чтобы меня это оправдывало, да я и не пытаюсь оправдаться. Я просто хочу, чтобы ты знал: это не была месть или злость. Это просто разбитое сердце. Я слышала твои песни, я уверена – ты знаешь, что это такое.
        Да, я любила тебя. И мне совсем не страшно и не стыдно в этом признаваться. Это было честно. Все было честно: наши отношения, моя любовь к группе, каждое мое слово. А за такое не бывает стыдно. Больно – да, но это другое.
        Ты покорил меня, Лео Честен. До того, как покорилось мое сердце. Ты притягиваешь талантом – не упусти его. Не позволь всем этим концертам, тусовкам, глупым девочкам вроде меня сожрать твой талант, уничтожить «LADE». Я знаю, это странно – писать такое после всего, что было. Но музыка не виновата, а я все еще считаю, что ваша музыка заслуживает признания. Заслуживает быть услышанной.
        Именно поэтому я отдаю вам тот самый фильм – все материалы будут в конверте. Я доделала монтаж и собрала все, что успела наснимать. Мир должен увидеть «LADE» такими, какими видела я тогда. Сейчас, конечно, мне сложно говорить «настоящими», но именно так все и было. Пусть ваши фанаты знают этот момент в вашей истории – тот, когда в него вплелись мы.
        А за нас – спасибо тебе. За Мейс и Никки, за Ирму и Итана. За «отчаявшихся дамочек», за Дома и Адама. За тысячи сообщений в моих соцсетях, где любовь так отчаянно мешается с ненавистью, что этот коктейль будет поджигать мою жизнь еще долго. И за тебя тоже спасибо. За ту часть, где я была счастлива. И за ту, где ты разбил мне сердце, – я усвоила урок.
        Не скажу, что приняла всю эту историю. Но я могу понять, почему ты поступал так. У всех свои методы. Это – не мои. Не моя правда, не моя любовь, не мой Лео. Ты – какой-то другой человек, не тот, кого я любила. Может, я обманываю себя, чтобы было легче? Не знаю. Просто не делай так больше, прошу. Ни с кем. Никогда. Из всей этой грязи не появится легенда, а вы вполне можете ею стать.
        Это была поучительная история, конечно. Что ж, сейчас мне легче, я счастлива. Рядом мои самые любимые люди, и ты – одна из причин, что они у меня есть. «LADE» сыграла свою роль в наших жизнях, в моей. И я желаю вам лишь лучшего. Но мои полномочия закончены. Я буду изредка издали наблюдать, первые ряды больше не для меня. Поэтому в конверте ключ от базы. Тот самый «ключ от „LADE“». Я возвращаю его, отпуская всю эту историю. Нашу историю.
        Для меня все закончилось. В конце концов, я рада, что так вышло. Даже если это было больно.
        Сияйте.
        Спасибо тебе за меня – по традиции.
        На этом – все.
        6.20.2017
        Джо.
        notes
        Примечания
        1
        Встреча с артистом до или после выступления. Обычно на них фотографируются, задают вопросы, получают автографы.
        2
        Сокращенный вариант слова «папарацци».
        3
        Группиз – поклонницы поп- или рок-музыкантов, сопровождающие своих кумиров во время гастролей. Употребляется почти исключительно в отношении молодых девушек, активно стремящимся оказывать своим кумирам сексуальные услуги.
        4
        Потерян в иллюзиях, сожжен в ненависти (англ.).
        5
        Фапло – фанат группы, который выделяет только одного участника коллектива, зачастую унижая остальных. Часто используется в негативном контексте.
        6
        Звездный Лорд (Питер Квилл) и Китти Прайд – персонажи комиксов Marvel.
        7
        Реактивный Енот – персонаж комиксов Marvel.
        8
        Строчки из песни Lucky – Jason Mraz feat Colbie Caillat.
        9
        Кликбейт-заголовок – это особый способ построения или формулирования заголовка, допускающий иной смысл, по отношению к последующему тексту ради того, чтобы заинтересовать читателя; кликбейт-заголовки недоговаривают суть информационного повода, разжигая любопытство.
        10
        «TMZ» – таблоидный новостной сайт.
        11
        Сеть супермаркетов в США.
        12
        Строчка из песни Ed Sheeran «Cold coffee».
        13
        Хейли созвучно с английским словом hell, обозначающим ад.
        14
        От английского feat – «при участии». Используется в названиях музыкальных композиций.
        15
        Строчка из песни Arctic Monkeys «Do I wanna know?».
        16
        Перерыв в показе регулярной телевизионной программы (сериала, шоу и т. д.).
        17
        Сленговый термин для названия человека, которого используют в качестве романтического партнера или супруга (супругу) для прикрытия ориентации.
        18
        Термин, обозначающий все произведения нехудожественной, прикладной литературы.
        19
        Строчки из песни «Diary of Jane» – Breaking Benjamin.
        20
        Строчки из песни Wings «Hurts».
        21
        Инсайдер – человек, имеющий доступ к конфиденциальной информации.