Одинокая Стефка Модар

        …Вторая половина 2014 г. Молодая женщина по имени Эн в командировке в Польше знакомится с молодым корреспондентом венгерского телеканала, Алексом, который должен вылететь в Украину, чтобы освещать военный конфликт. Краткое увлечение переходит в любовь. Алекс рассказал, что он родом из Киева, но в детстве с матерью выехал в Польшу. Поэтому что связано с Украиной, он воспринял близко к сердцу. У него есть дочь, которая живет, то с ним в Венгрии, то с его матерью в Польше. Эн рассказала о своей помолвке. Казалось, что их отношение закончатся после ночи в отеле, как только они разъедутся, кто куда. Но они обманулись, не заметив начала настоящей любви. О своей любви поняли в разлуке и когда потом Алекс попал в плен. Эн его вытаскивала из лап войны, понимая, что спасает - вера, надежда, любовь… И что после кровавого заката будет розовый рассвет… Мир спасает любовь!..
        Стефка Модар
        Одинокая
        Глава 1. Ностальгия
        Москва. Август. 2014 г.
        Утренние лучи солнца, разыгравшиеся в небе проникая сквозь капроновую занавесь, ворвавшись в комнату, коснулись плеч молодой красивой женщины.
        Та стояла за мольбертом около окна, писала мужской портрет, прорисовывая каждую, характерную чёрту лица, делала это с любовью и благодарностью судьбе; оказавшись в объятьях одиночества, вдруг поняла, как дорог ей этот человек.
        Женщина впервые за долгое время приблизилась к мольберту и коснулась кистью перевёрнутой начатой картины.
        Словно какая-то неведомая сила настойчиво заставляла её подойти к окну. Наверно до такой степени одолело одиночество, что поутру взбунтовавшись, она решила доказать то ли себе, то ли судьбе, что теперь в этой жизни не одна, что есть тот, которого всегда ждала, ждёт и будет ждать.
        Мужской портрет писался по памяти. Женщина, вспоминая дорогие ей черты, наспех добавляла тени стараясь подчеркнуть мужество в обожаемом образе.
        Когда этого человека не стало рядом, то она буквально потерялась в этом мире. В ее жизнь с потерей любимого было внесено столько хаоса, страданий, мук, а ещё больше непомерной любви, что едва справлялась с ранее незнакомыми чувствами и эмоциями; кажется, что провалилась в бездонную пропасть, проделывая в ней длительный путь, что стал нескончаем.
        Коснувшись кистью полотна, ей стало чуточку легче, теперь их двое. Она наедине с ним, и никто не может их разлучить.
        Кажется, что между ними шёл немой диалог. О любви. Она прописывала дорогие черты, нанося мазки, от волнения дрожащей рукой с особенной мягкостью, любовью и трепетом, казалось, что она касалась его как в моменты их близости.
        Раньше молодая женщина не знала, что можно влюбиться и жить только им одним. Никогда не думала, что встретит судьбу, сжигая все мосты за своим недавним прошлым, в котором она была вроде бы самой счастливой…

        …Она, Анна-Мария, дочь успешного бизнесмена. Почему двойное имя? Так захотели бабушки, настояв на том, чтобы их имена дали внучке.
        Её большая семья была иначе, чем другие семьи. В ней витал дух 19 века. Все из этой семьи что-то вносили в культурный фонд России. Кто-то рисовал, кто-то писал, кто-то сочинял музыку.
        Наверно поэтому её мать с детства красиво рисовала. Потом повзрослев, ощущая себя настоящим художником, делала портреты на заказ, участвовала в выставках, и от продаж картин скопила себе отнюдь немаленькое состояние. Она была удивительная женщина, насквозь пропитанная романтизмом. В начале своего творчества по-настоящему приверженка стиля Перова.
        Та просто боготворила его, считая, что он самый лучший портретист, не признававший в своё время никаких стандартов, шаблонных штампов; выбирая смелые решения в отражение образа на полотне, тот находил в каждом индивидуальность, используя разные средства для донесения образа зрителю.

        Мать Анны-Марии по-большому счёту скорее подрожала великому творцу, так и не найдя своего собственного стиля. Считая, что «яйца курицу не учат…» Говоря, что В. Г. Перов как великий живописец сделал в художественном промысле то, что ей и не снилось, и она не имела права «бузить» идти впереди маэстро, именно таковым его и воспринимала.
        Отец подпитывал семью материально, где-то как-то был её музой.
        Мать очень сильно любила отца, та постоянно находила в нем схожесть с Великим Маэстро. Тот тоже был Василий Григорьевич.

        Анна-Мария, Эн, Энни, как её звали родители, имея свой маленький бизнес, антикварный магазин на Арбате, занималась закупками антикварных вещей и картин, находя их во многих странах мира.
        Её некогда так потрясли работы матери, что ей захотелось открыть миру, таких мастеров как та. Именно поэтому она и решила выискивать по всему миру новые имена, чтобы те не оказались в забвение, как её мать.
        Эн каждый день жила миром прекрасного и была счастлива, что ей открывались имена, лица талантливых людей. Она с большим желанием делала тех хоть чуточку знаменитыми, выставляя их труды на продажу в своём магазине, маленьком художественном салоне, как сама зачастую говорила о нем.
        Магазин-салон приносил немалый доход, поэтому поездки за границу были регулярными, и они рассматривались, как деловые командировки. Хотя, конечно же, в первую очередь это был, прежде всего, приятный отдых.
        Во многом ей помогал Ник. Скорее всего они были сподвижниками, их по-большому счету всегда сближало искусство. Незначительная разница в возрасте делала их друзьями. Ему тридцать пять, ей 27 лет. Они понимали друг друга, находясь на одной волне мышления.

        Ник был управляющий магазина, нанятый три года назад её отцом, и даже на первый беглый взгляд о нем можно было сказать, что тот был исправным менеджером, аккуратно и ответственно вёл все дела по продажам и PR. Он втайне был влюблён в Эн. У них было много общего, и казалось, что им было хорошо вдвоём.
        Отец Эн, одобрял их отношения, и не противился тому, когда Эн и Ник объявили о том, что хотят вступить в брак.
        Эн, казалось, что она нашла крепкую опору в жизни, более, не только сподвижника, но и настоящего мужчину. Тот участвовал во всех её проектах, в том числе он как настоящий галерист, презентовал новые работы, в том числе матери Эн и её самой.
        Она была счастлива, когда работы находили отклики у посетителей выставок, особенно когда полотна вызывали бурные дискуссии; считая: говорят, значит, чего-то стоят. Тогда Эн немного с грустинкой отдавала их в руки покупателей. Однако по-большому счету все же и Эн и Ник всегда радовались востребованности своих детищ. Предметы искусства ими расценивались именно так. Да и как иначе? Когда они им давали новую жизнь, свободное плавание в волнах успеха. Это сближало молодых людей, делая их единым целым, они дополняли друг друга.
        Возможно, её чувства не были похожи на большую любовь, скорее всего, нежное отношение к Нику стало привычкой, но как не крути между ними была близкая крепкая дружба, и Эн считала, что их союз возможен и что тот будет крепким и стабильным.
        Каждый ждал от совместной жизни раскрытия чувств, настоящей зрелой любви; надеясь, именно это как взаимное чувство рождалось в них, пока только показывая маленькие ростки.
        Каждый жил чаяниями другого. И не мог представить свою жизнь, в которой не было бы места другому. Это говорило о том, что они родственные души и их можно назвать семьёй.
        Поэтому ждали в будущем сплочённость, верность взаимопонимание, втайне мечтая о любви, та, будоража мысль, расслаивая её, делила свои побеги на двоих, но все же поровну не получалось. Любви доставалось больше Эн, и она этому радовалась, как дитя.
        Утром, выходя из сна каждый, чувствовал вину, что где-то как-то обделил второго и старался компенсировать, проявляя нежное отношение участие, такое как ласковый взгляд, беглое «благодарю» или даже «прости». Всё было честно и красиво без каких-либо помыслов и намерения в чем-то использовать другого.
        Кажущаяся идиллия злила их окружение, в частности подругу Лолиту. Та просто приходила в бешенство, лицезря их щебетание о будущем, а ещё больше её злили нежные затяжные поцелуи. Воркование действовало на подругу как кумач в руках тореадора в противостоянии с быком.
        Эн и Ник, чтобы посмеяться, специально доводили Лолиту, вытаскивая из неё наружу едва прикрытую зависть и желчь.
        Правда, это было скорее по-дружески. Они понимали, что в той сформировалась женщина, которой тоже хотелось счастья, в ней зашкаливало желание быть любимой. У неё не было рядом мужского плеча, не было, потому что ей нравился Ник. Лолита не раз отговаривала Эн от необдуманных шагов в направление брака, видя, что подруга не настолько любила Ника.
        Однако Эн не прислушалась, считая, что её лучшая подруга как всегда ей просто завидовала. Так как хорошо знала ту с детства, воспринимая такой, какая есть…

        Москва. Май. 2014 г.
        …В конце концов, помолвка состоялась, прошла на широкую ногу в одном из дорогих ресторанов Москвы, пусть в узком семейном кругу, но зато всё было как у людей из высшего общества.
        Отец позволил себе раскошелиться, считая, что его дочь не хуже какой-то там «свистушки» дочери олигарха. Да он и не был беден, чтобы ущемлять себя в роскошном застолье. Мать была в сговоре с ним. Они так и не сказали Эн, сколько отдали за застолье, зная наперёд что, та точно бы отругала их за такую трату денег. По их мнению, дочь была самодостаточной, поэтому считала каждую копейку. Нет, она не была жадной, но расчётливость в Эн с детства привили её бабушки. Те втайне от родителей промывали мозги ребёнку, говоря, что, родители живут не по средствам, больно уж шикуют, тогда, как надо собирать деньги, не дай бог опять, как в 1991 году будет крах всем мечтам и надеждам. Говоря, что с голым задом она не будет нужна даже слесарю. 1991 год их явно напугал.

        Тогда в их семье был настоящий кризис, как, впрочем, во многих других семьях, по всей стране эхом откликнулся распад Советского Союза.
        Они потеряли многое, если не всё. Выживать помогали «друзья - бриллианты», их обе бабушки сохраняли при любом кризисе, помня заветы предков, что это самое нетленное. И оказалось, что это было правдой. Ещё подспорьем стали картины, что продавались эмигрантам, которые делали вояжи туда-сюда, ведя незатейливый, как им казалось, бизнес.
        Было что вспомнить, все жили надеждами, каждый делал свои ставки на новую жизнь.
        Эн делала ставку на свой художественный вкус, если не сказать на «профессиональный нюх». Она была уверенна в том, что в ближайшем будущем у неё с Ником всё будет отлично, но то, что хорошо, это как минимум.
        Застолье прошло как никогда на высоте. Все желали молодым - счастья, любви, удачи.
        После помолвки, Эн тут же собралась в дорогу. В ближайшие дни в Польше она должна была заключить договор о поставках изделий народного творчества. Купив билет на самолёт, уже на следующее утро вылетела в Польшу…

        …В Варшаве, она поселилась в частном отеле, которому отдал в бытность предпочтение её отец, тот часто в нем останавливался, когда приезжал туда по своим делам.
        Эн не терпелось осмотреть достопримечательности города, в котором никогда не бывала. Поэтому обустроившись в номере, поспешила на прогулку.
        И сразу же её впечатлило до глубины души «Старе място». Так поляки называли старый город. Ей казалось, то, что она видела здесь, вразрез всему тому, что она видела у себя дома; всё изначально как-то по-другому: культура, ментальность, традиция.
        В старом городе была какая-то магия, на всём лежал отпечаток старины, хотя постройки 19-20 века. Она находила для себя что-то новое, что шло из глубин недр этого города.

        Незаметно для себя Эн попала на рыночную площадь и сразу окунулась в толщу веков. Площадь была окружена разновидными фасадами, глаза просто разбегались от потрясающих видов.
        Стоя на этой площади, где всё пропахло стариной, под стать были кучера на дрожках, завлекающие прохожих на экскурсию по городу.
        Невольно Эн провела параллель: такое можно увидеть и во Львове. Год назад она была там, в гостях у подруги тогда они катались именно на таких дрожках.
        Во Львове в любое время года и дня на «стометровке» перед оперным театром тоже всегда многолюдно, где происходят бесчисленные тусовки не только горожан, но и туристов. Как ни странно, повсюду была слышна русская речь, казалось, что всё тебе до боли близко, и все окружающее тоже твоя история.

        В Варшаве столько русскоязычных, что можно спокойно общаться на родном языке, и кажется, что тебя поймут и если надо будет, то и помогут найти тот или иной дворец-музей, улицу. И это так. Народ там общительный и вежливый. Спросив у прохожих как добраться до Королевского замка, Эн направилась туда, по ходу черпая из всего окружающего польский дух, как ей казалось изнутри.
        Поляки с руин восстановили исторические памятники старины, считая своим долгом увековечить те на века, это то, что их всех роднило - история народа.

        Варшава прекрасный город. Столько достопримечательностей Эн мало где видела.
        Но то, что её действительно потрясло, так это Вилянувский дворец, потрясающий, выполнен в стиле барокко. Это по-настоящему национальная гордость. Прилегающий к нему сад, это что-то нечто, словно ты попал в 17 век и со стороны наблюдаешь жизнь обывателей королевской резиденции.
        Эн как бы, между прочим, про себя отметила, что аристократы того времени умели жить на широкую ногу…

        …От долгих прогулок она проголодалась. Не раздумывая зашла в ближайший ресторанчик, там сев за столик у окна стала изучать меню.
        Эн так увлеклась, что едва расслышала мужской голос, стоящий рядом с ней молодой мужчина пытался неназойливо с ней пообщаться. Тот что-то говорил на польском. Она сказала, что не понимает. Мужчина быстро перешёл на русской, надо отметить он говорил без акцента. От его обворожительного вступительного выступления ей стало неловко, тушуясь, не могла произнести ни слова лишь изредка искоса вскользь бросала на того любопытный взгляд. Томный взгляд голубых мужских глаз действовал завораживающе, как приглашение к знакомству. Чувственные мужские губы подчёркивали его сексуальную внешность. Она ощутила тёплую волну, обволакивающую её тело.
        Это было неожиданно для неё, такого Эн ещё не ощущала.
        - Меня зовут, Алекс! - сказал он, поедая взглядом.

        Она, потупив взгляд, который выдавал её женский интерес, смущённо произнесла:
        - Анна-Мария… - уже чуть смелее, - можно просто Эн.

        Не теряя времени, тот тут же спросил:
        - Можно сесть за Ваш столик? - касаясь спинки стула, стоящего рядом с ней.

        Эн в знак согласия кивнула, мило улыбнувшись краешком алых чуть влажных губ.
        Между ними завязался разговор, который был лёгким и непринуждённым; создалось такое впечатление, что они были знакомы сотню лет. Она даже не поняла «клеил» он её или нет, чем была очень смущена. Мужчина буквально заговорил её, в какой-то момент она посчитала, что это уже к чему-то обязывало.
        Эн ссылаясь на занятость, попыталась отшить говорливого собеседника, но как не крути все же его напор заставил её сдаться. В конце концов, та поддалась на уговоры Алекса, тот настойчиво предлагал проводить домой.

        По дороге в отель им выяснилось, что Эн помолвлена с человеком, которого уважала и считала крепкой опорой в жизни. О своей любви она не говорила, наверное, той просто не было.
        Алекс рассказал, что он спецкор ведущего телеканала Венгрии и по роду профессии частенько бывал в горячих точках, говоря, что здесь в Варшаве у него живёт мать, а он, в общем-то, со своей девятилетней дочкой, чаще живёт в Венгрии. Мимоходом признался, что приехал навестить мать, которую в последнее время крайне редко видел, та была в отъезде, недавно приехала из Канады.
        С грустью как бы, между прочим, добавил, что через два дня он должен быть на Украине, чтобы освещать события военного конфликта. Это уже вторая командировка с марта 2014 г. Народу нужна правда.
        Всколыхнувшие события потрясли весь мир, поэтому надо дать картинку, того, что там происходило вот уже несколько месяцев, чтобы все понимали причину этой трагедии. По окончанию командировки он поедет обратно домой к дочке в Венгрию.

        За долгим разговором они оба ощутили мимолётную связь на уровне сердца, тёплую волну, которая наполнила душу. Возможно, это были посылы свыше, наверное, это было вторжение в их души любви с первого взгляда.
        Незаметно пара дошла до отеля. Стоя у главного входа друг против друга, не решаясь сказать «прощай», они томились в нелепом ожидании.
        Он взял её за руки, отчего она тут же ощутила дрожь, что в россыпь пробежала по телу.
        Алекс, прочувствовав каждой клеточкой тела женскую напряжённость, прижал её к себе и нежно поцеловал, отчего Эн почувствовав головокружение, ощутила себя камешком, летящим вниз в бездну, таких чувств у неё ни с кем никогда не было.

        Она боялась нового непознанного чувства, возможно, поэтому не нашла ничего лучшего, как вовремя расстаться.
        Попрощавшись, они договорились встретиться завтра за ужином. Их сердцам нужен был тайм аут.
        Разойдясь в разные стороны, каждый ночью жил грёзами, выстраивая встречу, приближая завтрашний день.

        На следующее утро Эн поехала в художественный салон заключать договор по поставке товара. Там её ждали удивительные вещи, буквально играя на солнце во всей цветовой гаме приводя её в неописуемый восторг: перезвон фарфора и керамики создавал необыкновенную музыку вселенной; гобелены, картины были просто восхитительны.
        Вдруг из-за спины она услышала мужской голос:
        - Я не мог ждать до вечера, и решил пригласить тебя на обед в самый лучший ресторан «Dom Polski».
        Она узнала его голос, это был Алекс, тут же повернувшись в порыве спонтанно нахлынувших чувств, она как девчонка бросилась ему на шею. Они целовались посередине салона, не обращая внимания на окружающих, перестав только тогда, когда до слуха дошли аплодисменты случайных зрителей.
        Эн была смущена не менее Алекса. Поэтому, чтобы выйти из этого неловкого положения без объяснений, как ни в чем не бывало, продолжила разговор с хозяйкой салона.
        После того как она заключила договор о поставке, отобранного товара, Эн и Александр крепко держась за руки, вышли из магазина, оставляя после себя шлейф влюблённости.

        Они шли по улице в обнимку, боясь, потерять друг друга.
        Незаметно для себя подойдя к парковке, где стояла машина Алекса, опешили, посмотрев с любовью, друг другу в глаза, молча сели в неё, зная, что теперь они пара.
        Покружив по улицам города, они оказались у ресторана, что был расположен на роскошной старой вилле. Оказавшись внутри, тот сразу им понравился как уединением, так и спокойной атмосферой. В нем все располагало к неспешному обеду общению тет-а-тет. Традиционные польские блюда абсолютно не были скучными. Красное вино сделало их сердца мягче. Десерт был с польским шармом. Они смотрели друг на друга влюблёнными глазами. Время пролетело быстро.
        Им было очень хорошо вдвоём. После обеда они отправились к Эн в номер отеля.

        Всю дорогу Эн, и Алекс молчали, словно воды в рот набрали; боясь сказать что-либо вслух, тем самым нарушить гармонию тишины.
        Оказавшись внутри номера, Эн тушуясь, сказала:
        - Всё так неожиданно, наверно я всё-таки немного пьяна. Раньше со мной такого никогда не было… - изумляясь, - кто бы мог подумать, что я в первый день знакомства смогу пригласить незнакомца в номер отеля… - закрывая лицо руками, - мне стыдно.

        Алекс, прикасаясь влажным поцелуем к её руке томно глядя ей в глаза поспешил напомнить:
        - Но мы уже познакомились, да?

        Та, теребя рукой свои роскошные пшеничного цвета волосы, недоумевая, пробормотала:
        - Да? - кокетничая, - впрочем, да, познакомились… - вспрыскивая в кулак смехом, - откуда ты вообще взялся на мою голову? - сияя улыбкой.

        Тяжело выдыхая:
        - Я ещё вчера тебя не знала… - смеясь, - откуда, а?!
        - Оттуда!.. - сказал Алекс, целуя руку, которая пахла настоящей женщиной.

        Он чувствовал, как от кончиков пальцев Эн шла женская энергия.
        Она слегка вздрогнула, когда его руки коснулись её плеч. Правая рука скользнула по её спине, приводя обоих в трепет. Она, замирая, ждала продолжения, он, найдя застёжку на платье, с лёгкостью расстегнул молнию.
        Невольно с губ Эн сорвалось:
        - Это наверно слишком.

        Закрыв горячей ладонью милый женский ротик, Алекс продолжил её раздевать. Эн была смущена, ей казалось, что и он чувствовал её внутреннюю дрожь, и то, как предательски пылали мочки ушей.
        Она не успела опомниться, как оказалась в крепких мужских объятьях, его губы едва заметным оттиском легли на её губы, их прикосновения были лёгкими, почти воздушными, как прикосновения порхающей бабочки.
        Голова закружилась, она поддалась искушению ответить. Поцелуй был долгим и пылким. Уверенные мужские руки резким движением скинули с неё платье. Эн трепетала всем телом, с жаждой впиваясь во влажные мужские губы, пахнущие дорогим табаком. Он не глядя скинул с себя пиджак, рубашку, брюки те вразброс валялись повсюду на полу через минуту они все в тех же тесных объятиях лежали на постели.

        Казалось, что их связывали нити любви, которых они пока ещё не видели. Они видели только влюблённые глаза напротив и поддавались их очарованию магии, теряясь в своих спонтанных мыслях. И этого было достаточно, чтобы воспылать страстью.
        Они лежали на холодном шёлке покрывала как на островке любви в глубине огромной комнаты. Их тела при блике солнечного луча сквозь плотные шторы играли бронзовыми оттенками.
        Она была похожа на точёную статуэтку девы лежащей на ложе любви. Он, не отрывая взгляда, разглядывал её, что-то бормотал, заглушая свою страсть. Эн не слыша, лишь кивала, боясь что-либо произнести вслух в момент воссоединения душ и сердец, чувствуя в животе сладостное томление, провоцируя его к последующему действию лёгким постаныванием.
        Алекс, считывая её мысли, проложил тропинку из поцелуев от шеи до живота. Её груди были влажными от его страстных поцелуев, тело отвечало любому прикосновению трепетным содроганием. Кажется, каждая клеточка её тела была им приручена; лаская тонкими пальцами женское лоно, почувствовав, что их желание обоюдно, Алекс стал брать её плоть неистово и пылко. Они буквально растворялись друг в друге.
        Она в своей немоте была, сравни цветку, что поглощал росу длительных поцелуев. Его поцелуи были влажными, отчего казалось, подпитывая они давали ей жизнь. Эн впитывала мужскую энергию как дурман, теряя реальность. И это было больше чем секс - настоящее воссоединение душ и сердец, попавших в сети любви. Они ощутили по-настоящему блаженство. Разорвав поцелуй их тела разъединились. Это было незабываемо. Они уснули лишь под утро.

        Утром стоя в дверях в смущение они прощались, не давая шанса разрушить их внутренний храм - любви, что успели построить в ночи в своих душах и сердцах.
        Алекс попросил у Эн её мобильный телефон, но она отказала, сказав, пусть все останется как есть, потому что не видит иного выхода. Напомнив о своей помолвке с Ником. Алексу было невыносимо слушать этот вздор, целуя в губы, сказал, что не видит перед собой не иных лиц, не границ, что он и она свободны, потому что любят друг друга. Это, а в этом он просто уверен, оба почувствовали в объятьях этой ночью. Повергая Эн тем, что такого секса не могло быть без любви…

        …В этот день они так и не смогли расстаться, не желая, отпустить друг друга в другую жизнь, в которой им не было отведено должного места.
        Алекс признался, что давно не был открыт к столь близкому общению, не с кем было выговориться просто так по душам.
        Говоря, что «не одинок», он, не признался, что в его жизни ещё не было по-настоящему той единственной женщины. Хотя обозначил - главной, одну, которая на сегодня и есть - самый главный человек в его жизни, это дочь, которую растил один.
        На вопрос: почему один? Он ответил, что такое бывает. Её мать появилась в их жизни недавно…

        …Это было в декабре. Он уже год работал в Венгрии аккредитованным спецкором; помнится, собрался вместе с дочерью на Рождество к своей матери, чтобы Гражина провела у неё рождественские каникулы, та скучила по бабушке. Именно тогда он и встретился с той, кто родила ему дочь. Он невольно вернулся в 2013 г…


        Глава 2. Тени прошлого
        …Преддверие Рождества. Алекс спешил к матери на Сочельник.
        Он ехал на своём новом мерседесе, только что взятом в кредит. Ему хотелось убедить свою мать в том, что он все это время занимался своим делом, и каждая вылазка в горячую точку стоила того, так он делал карьеру, да и к тому же получал немалые гонорары.
        В салоне машины с ним была дочь Гражина, та, свернувшись в комочек, спала на заднем сидении.
        Остановившись на светофоре, пережидая красный свет, Алекс невольно задумался, сознавая, что он счастлив, имея такую прекрасную дочь.
        Алекс глядя из окна машины бросал взгляд ввысь. Щурясь от солнечного луча, он, подставляя лицо снежинкам, вдыхал морозный воздух, желая очистить свою душу. На приближающемся голубом небе в блеске солнечных лучей сквозь поток снежинок он увидел себя 16 летнем парнем…

        Апрель. 2004 г.
        …В тот день Алекс был в бутике, раскладывал товар, выкладывая его на полки. Тогда он в свободное время подрабатывал, зарабатывая себе на учёбу, но, а по ходу в свободное время урывками зубрил уроки.
        Алекс учился в гимназии, после выпускных экзаменов мечтал поступить в университет менеджмента на факультет журналистики.
        Неожиданно зазвонил мобильный телефон. Он, нехотя отрываясь от конспектов, ответил. Это была Мать.
        Та звонила из ресторана, где работала последнее время, спрашивала, когда сын будет дома. Говоря, что работа - работой, однако ему надо готовиться к выпускным экзаменам.
        Алекс пообещал матери закрыться пораньше, по секрету сказав, что директор, сославшись на личные дела, уже уехал; напоминая, что пятница, а в это день недели обычно посетителей мало, также не преминул добавить, что он занимался «делом» штудировал конспекты. На этом их разговор закончился. Закрыв тетрадь, тут же засобирался, досконально проверив всё, поспешил домой…

        …Его мать, Пани Карина, как её называли поляки, положа мобильный в карман, с облегчением вздохнула, считая, что сын у неё хороший парень.
        К ней подошла официантка, Клара, её подруга, та, пожимая плечами, показывая выручку, с грустью сказала:
        - Не густо. Посетителей кот наплакал.

        Карина, оглядываясь по сторонам, признавая факт, что посетителей мало посетовала:
        - Боюсь, что придётся закрываться… - вздыхая, - за аренду совсем нечем платить и кредит не могу взять. И так уже два на мне висят… - озадаченно, - ещё и учёба Алекса на носу.

        Клара посоветовала подруге отправить Алекса к отцу в Киев. Говоря, пусть тот напряжётся, примет участие в воспитании сына. А то уж слишком легко отделался. «Телефонный папа». Карина, тяжело вздыхая, молча вышла из зала. Для неё это был больной вопрос. Безответный…

        …Был уже же поздний вечер, когда Карина вернулась домой с работы. Бросив сумку на пол, та стала вслушиваться в разговор сына с отцом. До слуха дошли слова Алекса. Тот в запале говорил отцу, что все это время скучал и мечтал о встрече, что ему так хотелось бы съездить в Киев.
        Мать, не выдержав подошла к сыну, выхватив трубку, обрывая Алекса на полуслове, тут же завелась с полуоборота.
        И как обычно бывало в таких случаях начала перепалку с отцом, отчитывая того, что он вообще не занимался последнее время сыном, прессуя тем, что она устала все тащить на себе. Жалуясь на то, что абсолютно нет денег на учёбу сына.
        Доведя себя до полного кипения, крикнула:
        - Всё! Алекса отправляю к тебе! - не принимая пререканий, - и не надо мне затыкать рот! Я так решила! - резко выключая телефон.

        Алекс, испуганно посмотрев на мать, попытался сказать:
        - Ну, Мам, ну что ты взъелась… - в шутку, - месячные что ли?

        Та, в крик, осаживая сына, сказала, что у неё нет сил, всё тащить на себе. Говоря, что теперь придётся закрыть ресторан. Аренду без нового кредита не потянет. И так всё это время один кредит другим перекрывала.
        Сын, потупив взгляд, пробормотал:
        - Хорошо, экзамены сдам и уеду в Киев…

        …В это время, в Киеве, отец Алекса, стоя на кухне своей квартиры, был просто озадачен; положа мобильный на стол, прямо из кофеварки залпом выпил кофе. Он не мог сосредоточиться, чтобы понять, что там у них в Варшаве всё это время происходило, так как уже несколько лет был далёк от проблем бывшей жены и сына.
        Его душа была в полном смятении. Взяв мусорное ведро, выкрикнув жене, что он идёт выносить мусор, заодно и подышать перед сном, свежим воздухом, вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

        Он долго возился с замком, кажется, что его руки не слушались, поставив мусорное ведро, наконец, закрыл дверь. Из соседней квартиры выбежала квартирантка соседки Ларисы Николаевны, Оксана.
        Та, поздоровавшись, в ответ получила вялое «здрасьте».
        Девушка, приглядываясь к соседу, спросила:
        - Лев Арнольдович, Вам плохо?
        Тот, улыбнувшись, признался, что он в полной растерянности, от неожиданной новости смущаясь, добавил, что скоро приедет Сашенька, его сын.
        Девушка, улыбнувшись, сказала:
        - Ой, как здорово! Поздравляю! - радуясь не меньше того, - так радуйтесь, все же ваш сын приезжает.

        Заверяя:
        - Всё будет хорошо… - сбегая по ступенькам вниз.

        Лев Арнольдович, держась за сердце, искоса глядя на свою дверь, с отчаянием в голосе едва слышно пробормотал:
        - Теперь буду между двух огней…

        Прошло два месяца.
        …Алекс с неподдельным любопытством смотрел за окно вагона. Поезд Варшава-Киев шёл по расписанию. Скоро Киев…

        …Отец с нетерпением ждал Алекса, стоя на перроне, постоянно поглядывал на часы, ему не терпелось встретить и обнять сына. Столько лет они были в разлуке. Его сердце разрывалось от боли и тоски в слепом ожидание встречи. Душа маялась, путая мысли в голове. Он не знал, как будет смотреть сыну в глаза, ведь когда-то он предал его с матерью, уйдя к другой.
        Однако, как только произошла их встреча все решилось, само собой. И сын, и отец, обнявшись, поняли, что они самые близкие люди и им нельзя отталкивать друг друга…

        …Алекс и Лев Арнольдович, выйдя в обнимку из здания вокзала, тут же с сияющими лицами направились к парковке, подойдя к BMW, не переставая болтать каждый о своём, сев в машину, уехали. Им хотелось поскорее приехать домой и там, в узком семейном кругу обо всем наговориться, ведь столько лет они жили вдали друг от друга.

        Подъехав на место, уже стоя на площадке перед квартирой отца, они не решались войти. И отец, и сын боялись Ольги, не зная, как та воспримет приезд Алекса.
        Напряжение сняла Оксана, что выбежала из соседней квартиры, лицом к лицу столкнувшись со Львом Арнольдовичем и Алексом. Те от неожиданности расплылись в улыбке, здороваясь.
        Девушка поспешила сказать Алексу, что отец его очень ждал и говорил о нем всегда только с гордостью, мол, какой он у него хороший, красивый, интеллигентный молодой человек.
        Парень, потупив взгляд, покраснел до ушей. Ему было неловко слышать это о себе из уст симпатичной молодой девушки.
        Заметив это, Лев Арнольдович сказал:
        - Да, он у меня такой, хороший парень! - поспешно входя с сыном в квартиру, закрывая за собой дверь.

        Оксана, хмыкнув, посмотрев на дверь, тихо произнесла:
        - Странные они какие-то? - сбегая по лестницы вниз.

        Оказавшись в прихожий, Лев Арнольдович выкрикнул:
        - Оленька, мы уже дома!

        В ответ ничего не последовало. Отец с сыном с лёгким сердцем поспешили на кухню, на ходу говоря, как они рады тому, что наконец-то вновь встретились.
        Уже там дружно распаковывая вещи, шутили и смеялись, находя между собой много общего.
        Отцу было приятно вспомнить, говоря, что Алекс ещё недавно делал первые шаги и на тебе так вырос. Неожиданно тот заметил на столе записку жены, та написала, что она в салоне красоты, обед на плите.
        Лев Арнольдович радуясь тому, что они ещё некоторое время будут одни, суетливо лазая в холодильник, поспешно сервировал стол. Он был озадачен отсутствием шампанского, как-никак нужно было отметить по-взрослому приезд сына, в кои веки тот приехал из Польши.
        Он, балагуря, сказал сыну, что ненадолго отлучится, сбегает в магазин. Алекс кивнув, поставил кофе. Лев Арнольдович сияя от счастья, взяв хозяйскую сумку, выбежал за дверь, оставив сына наедине.

        Алекс в отсутствии отца позвонил матери. В ожидание ответа он в нетерпении ходил по кухне с мобильным в руках, наперёд зная, что та наверняка «на иголках» ждёт его звонка.
        Мать ответив, с волнением в голосе спросила: как и что?
        Алекс поспешил отрапортовать, что отец его встретил, и даже был очень рад их встречи, что всё в порядке. Он как бы, между прочим, на радостях сказал, что отец выбежал в магазин за шампанским.
        Мать с тревогой спросила:
        - Как там, его вертихвостка, Оленька?

        Сын признался, что ещё не видел. Её нет дома.
        Мать продолжала вести допрос, спрашивая, покормил ли отец?
        Алекс, смеясь, сказал, что ещё нет, но стол уже сервирован по первому классу тут же перечисляя, что сейчас находилось на столе, правда, немного приукрасив ассортимент.

        Это сыграло не в пользу отца, мать сразу же завелась, бубня:
        - Жирует, гад!.. А на сына не времени, не денег не нашёл. Сволочь!

        И пошло и поехало.
        Та, взъевшись, начала вспоминать, как отец в 1989 году был на заработках в Польше, а она в те дни с сыном на руках жила, в общежитии перебиваясь с копейки на копейку…

        1989 г. Киев.
        …В то время Карина была никому не нужна. Она не знала, как ей жить, поэтому приходилось выживать самой, как получалось.
        Лев уехал в Польшу и полгода не давал о себе знать. На тот период она проживала в общежитие, хоть это радовало, какая никакая, а крыша была над головой.
        Люди за глаза где-то как-то ей сопереживали, по общежитию ходили слухи, что Лев её бросил. Она гнала эту мысль от себя и как можно дальше, сохраняя гордость, говоря всем охочим до сплетен, что муж на заработках…

        …Как-то Карина с коляской шла по фойе общежития.
        Навстречу ей, откуда не возьмись, выскочила любительница сплетен, пожилая комендантша.
        Та, разглядывая с ног до головы, с любопытством спросила:
        - Ну, как там Лев, устроился в Польше?
        Карина кивнув, поспешила сказать, что тот устроился барабанщиком в ресторан. Комендантша неприминула вставить, говоря, пусть и вас перетащит, мол, нельзя же малому без отца, а то, дескать, найдёт кого-то; спеша заверить что мужик без бабы жить не может…

        …Карине тогда было очень трудно: купоны, талоны и эти ещё любители сплетен со своими подковырками со всех сторон жужжали «дождёшься, бросит».
        Она старалась держаться, как могла, наверно потому что любила мужа и не хотела о нем думать, как о предателе. Так они жили три года, изредка общаясь по телефону. Лев в Киев не приезжал, пересекая границу, тут же возвращался назад. Раз в месяц передавал ей то деньги, то вещи с продуктами…

        …Однажды это было в августе 1992 года, она решилась ему позвонить, чтобы поставить наконец-таки вопрос ребром.
        В тот день Карина пришла с сыном на переговорный пункт. Там ей дали поговорить с мужем вне очереди. Та плача рассказала Льву, что её с сыном выселяют из общежития, умоляя, чтобы тот как можно скорее приехал и забрал их к себе, жалуясь, что в магазинах ничего нет, что она уже устала бегать по городу в поиске продуктов, часами стоять за ними в очередях.
        Тот, успокоив жену, сказал, что через месяц приедет за ними. Карина плача, но, все же где-то как-то радуясь, целуя Сашеньку, на ухо шепнула, что папа хороший скучает, скоро приедет. Однако Лев не приехал, через постороннего человека передав деньги на дорогу, сказал, что встретит…

        …Карина с сыном, ждали того дня, когда они приедут в Польшу. И вот, наконец, этот день настал…

        …Они приехали в Варшаву рано утром. Показалось, что сразу попали в какую-то сказку. Всё вокруг было необычным, даже лица на первый взгляд казались спокойнее, люди были уверенными, улыбчивыми, модными и стильными в нарядах преобладали яркие цвета; казалось, что здесь не могло быть проблем. Это радовало и обнадёживало, мелькнула мысль, что чёрные полосы тоже когда-то обязательно заканчиваются…

        …Лев суетясь у вагона, в нетерпение ждал жену с ребёнком; заметив их на выходе, радуясь, подхватил на руки Сашу, целуя, обнимая то его, то Карину. Казалось, что Лев был искренне рад их видеть.
        Наняв носильщика, они, дружно неугомонно болтая, поспешили к выходу.
        Карина верила, что с сегодняшнего дня перед ней открывались большие перспективы, ведь это Польша.
        Её уже не мучили мысли, что ещё недавно брали штурмом мозг, доканывая, напоминая обо всех мелочах жизни, ей уже не надо было думать о том, где искать деньги на еду, не надо толкаться в очередях. В Польше есть все, и эта проблема с этого момента снята.

        Оказавшись в квартире Льва, Карина окончательно успокоилась, теперь она дома. Тот неустанно рассказывал о том, как и чего он здесь добился, с не меньшей гордостью показывая, как живёт, говоря, пусть съёмная квартира, но «своя», сам себе хозяин. Для начала даже очень хорошо. Сейчас он самодостаточный человек, получает 250-350 долларов + чаевые. Это нормально.
        Лев и Карина были рады, что теперь вместе. После того как сын уснул, они занялись любовью.
        Карина была счастлива, считая, что все плохое осталось в прошлом наконец-то семья вместе: она, муж, сын…

        …Целый месяц они жили, душа в душу. Карина моментально влюбилась в Польшу. Гуляя по площадям и улицам Варшавы она отовсюду черпала её энергетику, впитывая фибрами души кажущееся благополучие; всматриваясь в лица прохожих, находила их симпатичными доброжелательными и гостеприимными.
        Радушие было и на лицах соседей. Те старались проявлять к ним уважение, интересуясь их проблемами, наблюдалось даже желание им помочь, пусть только на словах, но так приятно, что кто-то проявлял внимание и заботу. Карина чувствовала себя где-то как-то полячкой. Она свободно ходила по городу, не чувствуя себя в чем-то ущемлённой…

        …Так и в тот день, она решилась прогуляться с сыном по вечерней Варшаве, чтобы удивить мужа, встретив того у ресторана.
        Карина не знала, что в это время тот обнимался с певицей, Ольгой.
        Стоя у ресторана, она укачивала сына, тот плакал; чтобы не привлекать к себе внимание отошла в сторонку. И каково же было её удивление, когда увидела выбегающего из ресторана Льва и Ольгу, те, воркуя как голубки, были настолько заняты собой, что не заметили присутствия Карины.
        Молодая женщина была ошеломлена. Парочка целуясь, остановив такси, в обнимку села в машину о чем-то шумно разговаривая, тут же уехала в неизвестном направлении. Карина глядя им вслед, не могла сдержать слёз, кажется, мир рушился на глазах.
        Плетясь улицами ярко освещённого города, не видя всей его красоты, она отметила, что тот моментально стал серым, мрачным и злым; задыхаясь, глотая слезы, пробормотала:
        - Сволочь, предатель…
        Ей было горько обидно и не только за себя, но и за сына, едва передвигая ноги, заставляла себя идти домой. Карина не знала, что ей делать, как быть в данной ситуации. Могла ли она себе представить такое ещё пару часов назад? Ведь муж с ней мило щебетал по телефону, с заботой расспрашивал, чем они занимались, ели ли, отдохнула ли, пока Сашенька спал. Дорога домой стала дорогой в ад…

        …В это время, Лев и Ольга находясь в номере мотеля, занимались любовью.
        Не с того не с сего Лев сказал, что ему срочно надо домой, говоря, что душа не на месте, да и Каринка наверняка сходит с ума.
        Ольга с презрением выдавила:
        - А ты не боишься, что я сойду с ума. Две сумасшедшие женщины - это много… - нежно целуя в губы.
        Он, смеясь, оделся и ушёл, но на душе «скребли кошки». Было непонятное предчувствие чего-то нехорошего, сердце колотилось, как ненормальное, словно хотело ему что-то «по-свойски» сказать, о чем-то предупредить. Поймав такси, нервничая, попросил ехать быстрее.
        Всю дорогу до дома Лев ехал молча, с тем же тяжёлым предчувствием, казалось, что он был готов ко всему, чувствуя свою вину.
        Когда Лев переступил порог дома, то с облегчением вздохнул, квартира была погружена в тишину, значит, всё было в порядке. И вдруг от резкой вспышки «Бра» вздрогнул, Карина стояла перед ним с укором глядя на него в упор.
        Заметив, что, он в губной помаде, закрыв руками лицо, всхлипывая, тихо прошептала:
        - Подлец…
        И тут же сквозь слезы призналась, что видела его с певичкой.
        Лев глядя на жену понимая всю её боль, не в силах был сдержаться. Неожиданно для самого себя, признался, что устал врать, и что у него к Ольге большие нежные чувства; казалось, он действительно не знал, как жить на две семьи.
        Карина, боясь разбудить и напугать сына, попросила мужа уйти, тот, собрав вещи, ничего не говоря, ушёл…

        …Оставшись одна, Карина, лежа на кровати, молча глядя в потолок не могла поверить, что её маленький мир окончательно рухнул. Она не знала, как ей жить дальше, но то, что надо жить ради сына принимала это как весомый аргумент уснула лишь под утро.

        Новый день стал головоломкой: что делать? Попытка найти сочувствие у соседей провалилась. Они отвернулись от неё, даже не выслушав её чаяния, зная, те уже знали, что у Льва длительное время была Ольга и кажется, приняли его сторону.

        «Почему? За что?» Она не раз задавала себе эти вопросы, сознавая ужас всего произошедшего, но как ни странно ответов не было, зато слёз - море.
        С хаосом в голове она жила месяц, пока не пришла хозяйка квартиры. Карина вынуждена была ей отдать за аренду буквально все свои денежные сбережения. В её портмоне осталась всего лишь незначительная сумма, чтобы не умереть с голода.
        Хозяйка уходя, в дверях соизмерив молодую особу с ног до головы, цедя сквозь зубы, сухо напомнила, что задержек не потерпит. После её ухода Карина осталась в раздумье, ломая голову, где взять деньги.

        Ничего не оставалось, как пойти в ресторан.
        Ближе к обеду Карина с Сашей на руках была уже там, зайдя внутрь, с испугом осмотрелась.
        В ресторане было тихо за столиками сидело пару посетителей. Навстречу Карине вышел хозяин, Янек, приятный мужчина сорока лет. Карина попросила позвать Льва. Тот, растерявшись, подбирая слова, сказал, что Лев с Ольгой вот уже с месяц как уехали на Украину в Киев…

        …Та не понимая, как Лев мог с ними так поступить, расплакалась. Саша тоже заплакал.
        Единственно, что Карина могла сказать, вслух давясь слезами, это:
        - А как, же мы?

        Янек, сжалившись над ними, предложил Карине поработать у него официанткой, начиная прямо с завтрашнего дня, даже разрешил брать с собой Сашу. Говоря, что в подсобке места хватит всем, в том числе и малышу, дескать, там стоит диван, так что девочки официантки и работники с кухни за ним поочерёдно присмотрят, Саша не останется без внимания. Заверяя, что позже она и сама разберётся, как и что, возможно найдёт няню или устроит сына в круглосуточный садик.
        Карина, не раздумывая согласилась. От сердца сразу отлегло. Незримая боль отступила, стало намного легче дышать. Она смотрела на Янека с восхищением, думая, что мир не без добрых людей, есть и хорошие люди, а не только плохие. Насухо вытерев слезы, улыбаясь, тут же заверила, что завтра выйдет на работу. Тот смотрел на неё и радовался, что смог помочь практически девчонке, ведь той было всего-то 23 года.

        Позже всё как-то само собой устроилось. Через три месяца Карина пристроила Сашеньку в частный круглосуточный садик и первый день для неё стал просто мукой. Она не знала, как будет жить в дни разлуки с сыном.
        Целое утро, собирая Сашу в садик, Карина сквозь накатившуюся слезу шептала, что будет очень скучать.
        Малыш не понимал слез матери, поэтому успокаивая, по-детски говорил:
        - Мамочка не плачь, я же мужчина! Скоро к тебе приду… - растирая маленькими ладошками по щекам матери крупные горошины слёз.

        Карину переполняла гордость за её маленького сына, в ответ, зацеловывая того в щёку, она прошептала:
        - Ты самый лучший мужчина в мире!.. - беря за руку сына спеша с ним в садик.

        Весь день Карина была не в себе. Янек наблюдая за ней, сразу же это подметил. Ему было больно видеть молодую женщину с потухшими глазами. Она ему нравилась. Тот, внутренне сопереживая женщине, несколько раз приложился к виски, и наконец набравшись смелости, вечером, решился, зайти к ней в подсобку, чтобы утешить.
        Надо признаться, его утешение выглядело настоящим домогательством. Тот откровенно приставал к Карине, в полупьяном бреду говоря, что он для неё сделает всё, только пусть та переедет к нему жить.
        Карина, с силой оттолкнув его, краснея до мочек ушей, не знала, как выйти из дурацкого положения. Ей было стыдно, больно и страшно. Янек насильно овладел ею. Она боялась отбиваться, так как страх потерять работу взял над ней верх. Ведь у неё не было возможности найти другую работу.
        В этот момент она в сердцах злилась на мужа, сознавая, что тот предал. До сих пор он ей с сыном не дал ни одной копейки. Карина считала, если не сказать, просто была уверена в том, что Лев с Ольгой наверняка не бедствовали…

        …Те, как раз в это самое время, находились в одном из ресторанчиков Киева, уединившись в своей гримёрке, считали доход. Они были рады своим заработкам, думалось, что к ним благоговела судьба, создавая им лучшие условия жизни. Казалось, что те и впрямь были на гребне волны - удачи. Как никогда Лев и Ольга были в полном единении, деньги их сближали, им хотелось больших доходов.
        Лаская Ольгу, Лев сказал, что той пора заняться сольной программой, обещая стать её продюсером. Говоря, что деньги на первый альбом есть. Уверенно считая, а там глядишь, она, как «проект» и раскрутится. Он, радуясь, что сейчас время - смелых и активных людей, подметил, что жизнь не любит пассивных…


        Глава 3. Отцы и дети
        …Разговор матери с сыном нарушил лязг ключа в замке. Алекс, прислушиваясь, поспешил сказать, что кто-то пришёл.
        Мать предостерегла сына, чтобы он не обольщался насчёт отца. Говоря, что отец на самом деле не тот, за кого себя может выдавать, далеко не белый и пушистый. Напоминая, что отец лжец и предатель. Алекс с содроганием сердца слушал мать, со вздохом кивая.
        Было слышно, как открылась дверь, затем последовал окрик отца:
        - Алекс, ты где? Я уже дома!..

        Сын поспешил сказать:
        - Мам, всё, отец… - выключая мобильный.

        Через пару секунд отец появился на пороге кухни с сумкой в руках, радуясь, как мальчишка, поспешил к сыну. Чмокнув того в голову, достал из сумки вино, поставив на стол, балагуря, потирая ладонями подмигнув, сказал, что теперь можно отметить приезд. Что они и сделали.
        Их застолье затянулось. Казалось, что они не могли наговориться, рассказывая друг другу, как они жили в долгой разлуке. За пару часов они вновь сблизились, находя, что ближе никого в жизни не было, и нет. Это был мужской разговор, и каждый понимал другого буквально с полуслова, не стараясь уличить во лжи.
        Им вдвоём было так комфортно и уютно, что они не заметили, как наступил поздний вечер.
        Сидя за кухонным столом, Алекс и отец обнявшись, пели украинскую песню, когда неожиданно их идиллию нарушила вошедшая расфуфыренная Ольга.
        Она была просто поражена их близости; разгуливая по кухне полновластной хозяйкой дома, мельтеша перед их глазами, с ехидством констатировала, что те уже успели спеться. И как бы между делом, как ни в чем не бывало, игнорируя Алекса, та ангельским голоском защебетала с мужем, сетуя, что ей так долго пришлось наводить красоту и всё ради него, ластясь к нему. Заостряя внимание на том, что это надо делать постоянно и обязательно, так как не только он, но и публика ждёт её - блистательной во всей красе…

        …Отец, тут же выскочив из-за стола, стал виться вьюном вокруг жены, обцеловывая ручки.
        Ольга, с ленцой отталкивая мужа в сторону, самодовольно глядя на него, проворковала:
        - Сейчас главное Сашка. Он гость! - глядя на реакцию Алекса.

        Счастливый отец сияя, расплываясь в улыбке, с навернувшейся предательской слезой, суетливо сказал:
        - Какой же он гость? Как - никак у себя дома, не у чужих же людей… - насухо вытирая слезу.

        На что, Ольга с сарказмом напомнила, что, в общем-то, квартира её. Заметив растерянность на лице мужа, снисходительно выпалила:
        - Ну ладно, ребята, время покажет…

        …Алексу стало не по себе. Он отвернулся, чтобы не смотреть в глаза отцу, не говоря уже на эту лживую самодовольную женщину, которая думала только о себе. Невольно подумал: на кого променял мать?

        Отец, стараясь быть весёлым и беспечным, балагуря, сказал:
        - Бог даст, всё образуется, устроится!.. - воодушевлённо, в запале, - Алекса устроим в наш Институт Культуры, а потом зажжём «звезду» буду его продюсировать, как тебя… - с нежностью глядя на жену.

        Ольга съязвила:
        - Если потянешь, Босс… - с презрением глядя на того, демонстративно выходя.

        Вслед за ней отец тут же засеменил мелкими шагами, пыхтя:
        - Ну что я такого сказал? Никогда не угодишь…

        …Ольга не могла успокоиться даже когда оказалась в спальне. Она была вся на нервах её бесило то, что Лев пытался делить свою любовь и с ней, и с каким-то сопляком; переодевшись в пеньюар, та уже лежа в постели, капризно сказала:
        - И ты меня будешь делить с твоим Сашенькой? - явно провоцируя этим.

        Лев Арнольдович опешил, не понимая, чего та от него хочет.
        Выйдя из шока порываясь к ней, он, обнимая, целуя, спеша заверить ту в своей преданности, пролепетал:
        - Ты единственная и неделимая!
        Коварная женщина надув губки все же не преминула ответить мужу пылким поцелуем, быстренько затаскивая к себе в постель, тем самым навязывая прелюдию секса. Тот тут же ответил взаимностью.
        Ольга умела его держать в своих сетях, та ещё «куртизанка»; как никто умела обольстить и выстроить защиту, в мгновение, становясь в глазах мужа нежным хрупким созданием. Он любил её за слабость, буквально боготворя. В такие моменты он становился самим собой брутальным мужчиной, мачо, а не «тряпкой», «мальчиком на побегушках» каковым был по-большому счету при ней.

        Ольга как истинная эгоистка любила им помыкать, особенно на людях. Он молча терпел, так как очень любил.
        Лев попадая в её объятия, терял все свои обиды, самоконтроль, и всё ей прощал.

        Алекс, оставшись один, был омрачён лишь одним, что жена отца не даст, ему покоя, считая Ольгу настоящей вампиршей; отметив для себя, что эта женщина не из простых людей, ещё покажет ему «кузькину мать».
        Налицо алчность, даже на первый взгляд видно, что та выжимала из отца все соки и вила верёвки, манипулируя им как игрушкой, оловянным солдатиком. У Алекса внутри все кипело, чтобы как-то отвлечься от всего этого, он занялся уборкой.
        Убрав стол, стал мыть посуду, размышляя о своём будущем, как вдруг до его слуха дошли отдалённые стоны, охи-вздохи, требовательный крик: «Ещё, ещё»…

        Ему было противно слышать это, невольно вслух подумал:
        - Сука! - вытирая набежавшую слезу.
        Было как никогда обидно за свою семью - отца, мать и себя…

        …Новый день заставил Алекса задуматься, как дальше жить в Киеве…

        …Отец, пичкая завтраком, по ходу наставлял сына нравоучениями, считая, что тот должен продолжить учиться в вузе. Говоря, что без диплома он никто.

        Еда не лезла в горло, сориентировавшись с чего ему начать, Алекс, ссылаясь на то, что хочет сходить в институт, опрометью выбежал из-за стола, оставляя отца в полнейшем замешательстве.
        Тот, хлопая глазами, сквозь слезу прошептал:
        - Ну, никому не угодишь…

        Срываясь с места, выкрикнул вслед:
        - А спасибо за завтрак, как, не обязательно отцу сказать?! - включая воду, намывая посуду.

        До слуха дошло:
        - Спасибо, па!.. Я скоро! Не переживай!..

        …Алекс шёл улицами города, находя, что тот очень изменился. Стал ярче, независимым, в воздухе витало, что-то незнакомое - патриотизм вперемешку с национализмом. Правда, он не знал где проведена грань отличия. Ему нравилось. Было приятно чувствовать во всем этом предопределяющую неизбежность революции. Воздух просто взбадривал, беря натиском перемен, был насыщен свободой, равенством и братством. Казалось, что мир вокруг менялся на глазах, отчёт перемен был начат с Киева…

        …Наконец придя в институт культуры, Алекс поспешил в приёмную комиссию. Там сдав документы, получив информацию, когда его поток будет сдавать экзамены, он с лёгким сердцем отправился домой готовиться к предстоящим экзаменам, что, по его мнению, были больше похожи на собеседование.

        Все время до экзаменов (собеседования) Алекс был поглощён подготовкой. Как ни странно, его не докучала Ольга.
        Отец ходил буквально на цыпочках. Тот, конечно же, желал бы, чтобы его сын получил высшее образование нигде-то, а в Киеве, ведь в Польше за него надо платить большие деньги. Тем не менее, сын желал обучаться в двух высших заведениях. По итогам экзаменов он был принят в Варшавский университет…

        …Наконец Алекс узнал, что в Киевский Институт Культуры он не прошёл. Не найдя себя в списках, был просто ошарашен, думая, что экзамены сдал на уровне не хуже многих тех, которые, в конце концов, прошли, набрав чуть больше баллов.
        Алекс не знал, как об этом сказать отцу и Ольге, считая, что последняя явно «будет летать на метле» радуясь, что не поступил. Из здания института он вышел подавленным, поникшим.

        Оказавшись в шумной толпе на улице, тяжело вздохнув, Алекс невольно оглянулся, прощаясь с так и несостоявшейся мечтой.
        Его до сих пор потрясал институт Поплавского. Многие желали бы учиться там. Столько «Мегазвёзд» вышло оттуда, столько положительных отзывов о нем, да тем более, и его отец так хотел, чтобы он в нем учился. Но как говорится, не повезло, не судьба.
        Навсегда простившись с мечтой, развернувшись, Алекс нечаянно столкнулся с Оксаной. Та, радуясь их встречи, сказала, что не ожидала его здесь встретить, обрадовавшись, что им по пути, предложила пойти домой вместе.

        По дороге домой Оксана пригласила Алекса в ближайшее кафе. Несмотря на то, что его пригласила девушка, тот сразу же согласился, тем более что ему не хотелось идти домой выслушивать очередные нотации.
        Он уже предвидел, с каким сарказмом его встретит вездесущая Ольга, да и не хотелось видеть растерянность на лице отца, боясь столкнуть эту «сладкую парочку» лбами. Поэтому поход в кафе был самым лучшим вариантом, чтобы оттянуть встречу с домашними.

        Очутившись в кафе, Алекс и Оксана попали в молодёжную среду. За столиками сидели влюблённые парочки, мило в полушёпот, воркуя о своих чувствах. Их влюблённость была заметна даже на первый беглый взгляд. На них, как ни странно тоже обратили внимание. Алекс выделялся на фоне киевлян. Он был высок, красив и одет по последней моде. Вскользь рассматривая публику, они поймали на себе завистливые взгляды.
        Алекс уже сидя за столиком, стесняясь своего акцента, попросил официанта принести кофе, мороженное пирожное. После чего выдыхая с облегчением, посмотрел в глаза Оксаны, ему просто было неловко ждать, когда всё это закажет девушка. Он и так были центром внимания. Та поспешила сделать беспечный вид, чтобы не вгонять в краску такого симпатичного парня, как Алекс.
        Оксана, отпивая маленькими глотками горячий кофе, надкусывая пирожное, постоянно тараторила, рассказывая о себе, говоря, что на следующий год окончит Институт Физкультуры, искренне признаваясь, что это конечно не то, чего она хотела бы, но зато на бесплатной основе. Так же она сказала, что у неё нет родителей, те погибли во Львове 27 июля 2002 на львовском аэродроме Скнилив…

        …В тот день среди зрителей Оксана была с матерью и отцом, те погибли. Как ей удалось спастись, она до сих пор не понимала. Скорее всего, отец накрыл своим телом.
        Последнее что помнила, это его дыхание над ней и шепот:
        - Живи дочки, помни нас…

        …Оксана долгое время не знала, как пережить горе, боялась сойти с ума. После всего, что произошла жила в Киеве практически безвыездно, только на каникулы она выезжала в Ужгород к бабушке по отцу. По линии матери у неё осталась старшая сестра Аня. Та от первого брака матери.
        После гибели родителей ей было тяжело возвращаться домой, где все напоминало о тех, кого больше нет.
        Оксана, вспомнив мать и отца, невольно прослезилась. Ей явно их не хватало.

        Отец был военным лётчиком, его полк в 1993 году перевели из Мукачева в Васильково, где они жили, дружно стараясь адаптироваться на новом месте в четырёх квартирном полуособняке…

        …Впустив в себя прошлое, Оксана, всхлипывая, запричитала:
        - Зачем только мы тогда поехали на это авиашоу?..

        …Помнится, отец настоял, говоря, что там будет грандиозное зрелище, которое и он и они обязательно должны посмотреть, в шутку бросая: «Будет что вспомнить потом на пенсии»…

        …Она плакала, пропуская через себя любовь, боль, горечь утраты. Чтобы как-то успокоить, поддержать девушку, Алекс отметил, что та молодец, самостоятельная, не каждая так смогла бы жить в её возрасте, взяв на себя все тяготы жизни. Оксана действительно в его глазах была настоящей амазонкой. Жить одной в чужом городе…

        …Он как парень и то испытывал небольшой страх. Казалось, она своим примером укрепила его дух.
        Девушка поинтересовалась, что он делал у института? Алекс с усмешкой признался, что делал попытку стать абитуриентом.
        Та невольно спросила:
        - Ну и как, поступил?
        Тот признался, что нет. И попросил её не говорить об этом отцу. Сказав, что сейчас не скажет ему о том, мол, пусть думает, что он учится на дир. хоровом отделение.
        Девушка вздохнула. Она понимала парня как никто, зная, что его отец под каблуком своей любимой жены, а та уж точно не слезет с него, пока Алекс не съедет от них. Именно поэтому Оксана искренне посочувствовала парню.
        Чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей, они повторили заказ. Теперь инициатором была Оксана, та суетливо шумно заказала мороженное и кофе с коньяком, не принимая никаких возражений со стороны молодого человека. Так за разговорами они незаметно засиделись до позднего вечера. Выйдя из кафе, Оксана с Алексом ещё долго гуляли по городу, забыв, что их ждут дома. Им было хорошо вдвоём.

        Они не знали, что Лев Арнольдович очень переживал за Алекса, не находил себе места; стоя у окна на кухне всматривался в темень, стараясь в каждом прохожем разглядеть силуэт сына.
        Влетевшая Ольга, сразу же принялась его изводить, винить в том, что тот пригласил сына к себе; считая, что Алекс в их семье, как кость в горле.

        Лев Арнольдович усаживая Ольгу за стол, предложил перекусить и выпить кофе. Говоря, что не стоит себя накручивать по мелочам.
        Та, мельком посмотрев на стол, на котором стоял кофейный набор и тарелка с бутербродами, села на предложенный мужем стул.
        Лев Арнольдович стараясь сгладить конфликт, жестом руки предложил кофе с нарезанными бутербродами.
        Тут же наливая, только, что сваренный кофе в две фарфоровые кофейные чашечки. В ожидание прощения вопросительно мило улыбнулся.
        Ольга, взбешённая полным безразличием к их семейным делам ёрзая на стуле, с сарказмом выдавила:
        - Вот возьми под крыло, так тебя сразу же отблагодарят… - зло, - зараза!.. - трясущейся рукой наотмашь отодвинула тарелку, срываясь, перешла на крик:
        - Это что ещё за нововведения в моем доме?.. - истерично, - где твой сын? - ёрничая, - прямо как у себя дома… - вновь срываясь, - чего смотришь? Подогрей!..
        Пыхтя:
        - Чёрте что, творится в моем доме… Каждый живёт, как хочет, будто меня в этом доме и вовсе нет…

        Тыча себя в грудь:
        - А я вот она, сижу на стульчике… - язвительно, - что такая незаметная стала? - стуча перебором пальцев по столу.
        Заводясь:
        - Не здрасте, не до свидания, не простите, не извините… - переходя на крик, - хамы!..

        Лев Арнольдович поспешил подогреть кофе в микроволновке, вынимая чашки, обжигаясь, прошипел:
        - Куда ещё горячее… - тоже заводясь, - вечно тебе всё не так…

        Ольга, с отвращением глядя на мужа, прошипела:
        - Тоже мне папаша!.. - хмыкая с издёвкой, - не знает, где его чадо гуляет…

        Накручивая себя, взрываясь как мыльный пузырь:
        - Может, уже убили или выкрали?
        Нервно жестикулируя перед носом:
        - Иностранец как-никак!.. - взбешённо, - что тогда своей Каринке скажешь, а? - соизмеряя взглядом, констатируя:
        - Одни проблемы от вас мужиков… - встав подавлено, пошла к двери.

        Больше не сказав не слова, она вышла.

        Лев Арнольдович был накручен до такой степени, что с губ невольно сорвалось:
        - Уже всех достала… - ставя чашку с кофе на стол, бросая вдогонку:
        - Не женщина, а «министр»… - хмыкая, - без портфеля.
        Взъерошивая рукой волосы, искоса поглядывая на дверь, пробубнил:
        - Рожала бы сама!.. - выкрикивая ей вслед:
        - Тебе же ведь не нужны дети… - более чем громко, - а вот мне мой сын нужен!.. - переходя на фальцет, - он у меня пока один!..

        В дверях появлялся Алекс. Отец опешил, так как не слышал, как тот вернулся.
        Сын, подойдя к столу, тяжело вздохнув, сказал:
        - Пап, меня Оксана пригласила в парк. Можно? - восторженно:
        - У вас так красиво вечером. Вечерний Киев прекрасен! - смущённо глядя на отца, понуро, - я же не видел…

        Отец, недовольно посмотрев на сына, спросил:
        - Как с Институтом, поступил?

        Алекс кивнул, пытаясь улыбнуться, поспешил уговорить отца:
        - Пожалуйста, я ненадолго!..

        Лев Арнольдович, пошарив по карманам, достал деньги, суетливо кладя сыну в руку:
        - На-ка, возьми!.. Как-никак идёшь с девушкой…

        Алекс смущённо произнёс:
        - Пап, ты у меня самый-самый лучший! - выбегая с сияющим лицом.

        Лев Арнольдович поспешил за ним.
        Отец со стороны наблюдал за сыном, проводя параллель, как он похож на него в молодости. Невольно поймав себя на этом, ему стало грустно, сознавая, как быстро летит время.
        Алекс, посмотрев на себя в зеркало, остался собой доволен, слегка встряхнув пальцами, сникшие пряди волос, поспешил выйти, на ходу бросив:
        - Па!.. Ложитесь спать, я на всякий случай взял ключ.

        Отец вслед поспешил сказать:
        - Там осторожней! И недолго.

        Алекс, кивнув, поспешил заверить:
        - Все будет окей! Дзенькую бардзо… - поспешно выскользнув в дверь.

        Лев Арнольдович закрыв дверь, с тяжестью на душе подумал, как хорошо быть молодым.
        Как будто из ниоткуда перед ним выросла Ольга.
        Зло, сверкая глазами, не дав опомниться, та тут же спросила в лоб:
        - Что уже пляшешь под его «дуду»?! - поедая взглядом, с сарказмом, цедя сквозь зубы, - и куда это его понесло на ночь глядя?

        Тот молча пошёл в комнату.
        Ольга, делая шаг к входной двери, резко открыв, во всеуслышание выкрикнула:
        - В моем доме двери закрываются на ночь в 11 часов… - продолжая горланить, - так что «Малыш», будь вовремя…

        С сарказмом:
        - Не у мамки в Польше…

        Закрепляя свою шумную речь неподдельной желчью:
        - Холера ясна!..

        Было слышно, как внизу захлопнулась подъездная дверь.
        Ольга, резко закрыв дверь, озлобленно сквозь зубы процедила, но уже в адрес мужа:
        - Не пожалел бы, демократ! - направляясь в спальню.

        Лев Арнольдович, стоя в дверях, что-то прокрутив в голове, развернувшись, поспешил назад в коридор.
        Там переобувшись, направился к выходу, в дверях пробурчал:
        - Как же ты меня достала!.. - раздражённо, - режьте надвое!..

        Строя рожицы, кривляясь, вышел, с грохотом захлопывая за собой входную дверь…


        Глава 4. Знакомство с Киевом
        …Алекс и Оксана, гуляя по вечернему Киеву, невольно отметили, что иллюминация его шарм. Та вычурно подчёркивала достопримечательности в их немой многоликости.
        Казалось, что немые свидетели прошлого и настоящего разговаривали с ними, делясь историей города. И они в нем находили отголоски ушедших предков, что творили, созидали, укрепляли дух славян. Ведь когда-то, каждый, кто въезжал в Киевскую Русь, восхищался, возгласом восторга: «О! Країна! У! Краина!»

        Во всем чувствовалась гармония, чистота помысел, по-настоящему мощный дух свободы, братства, единения. Когда-то Киевская Русь впечатляла многим, а главное тем, что народ чтил свои корни, семейственность, каждый знал родословную до седьмого колена. Наверное, это то, что объединяло славян…

        …И, кажется, что это как никогда теперь понимал и Алекс, и Оксана.
        Та поспешила сказать, как в детстве ей говорили, что давным-давно с Урала в эти места мигрировали, русы, угорцы (венгры) дошедшие до «Венгрии», их гнал вождь гуннов Аттила (Атилла) - завоеватель, впоследствии ставший германским королём.
        Он сумел объединить разрозненные племена от Рейна до северного Причерноморья.
        Больше чем за полтора тысячелетия, произошло смешение рас, крови, но дух был непоколебим - дать лучшее своему народу, что шёл из века в век в будущее, храня, память о корнях, сохраняя истоки языка.
        Те первопроходцы, ступившие на эти земли и осевшие на них, делали этот мир по-настоящему сказочным. Именно таким, каким они его видели в своих мечтах - хорошей страной. Это было на устах «Jo, Krajina».
        И это закреплялось в сознании и памяти, как самое сокровенное и святое, чтобы Мега - мечта как обязательное передавалась потомкам из уст в уста, чтобы те могли продолжить созидать то, о чем мечтали предки.

        Каждый старался сделать страну красивее могущественнее, гарантом - мира и добра. Чтобы объединить народы возникла письменность, позволяющая объединить тех, кто имел начальный корень родства. Кто их видел, говорил: «О, РОС!.. У, РУС!».
        Немудрено, что славяне понимали друг друга. Пласт культур сложился из многовековых наследий и традиций русичей (росов-русов) с берегов реки Рось, всех славян, германцев, угорцев; изначально те были воинами, при их появлении говорили: «У, ГОРЦЫ!.. (ещё раньше) У, ГРЫ!».
        Но, тем не менее, все жили, прославляя в веках эти земли, и это происходило не одно тысячелетие. Жители этих земель были близки по духу, каждая народность почитала вышивку, как кодовые знаки своего рода, именно по ним знали корень, начало - начал…

        …Алексу Киев практически был не знаком, так как тот выехал из страны совсем малышом; знал о нем со слов матери и отца. Сейчас он впитывал то родное, что наполняло его сущность. Вовсю распирала гордость, и это только от одной мысли, что ты рождён в Киеве…

        …Проходя по набережной, эхом отдавались бои за Днепр. Наверное, и его деды отстаивали мир на этих землях. Он понял, что гордится своими предками, и благодарен им за то, что те отстояли мир во всем мире, избавляя его от фашизма. На лице содрогался каждый мускул, внутри кричало эго, раскрывая в нем «спящий» патриотизм. Это принималось только душой и сердцем.
        Оксана, наблюдая за парнем, поняла, что Алекс так и остался в душе киевлянином. Это далось с молоком матери.
        Она была счастлива, познакомить этого приятного молодого человека с городом, где тот родился. Ведь каждый должен знать свои истоки, корни, чтобы жить и созидать, становясь по-большому счету настоящим человеком.

        Оксана ему показала памятник основателям Киева, «Лыбедь». Это потрясающее сооружение оттиском легло в глубины их трепетных душ.
        Устав от прогулок, девушка предложила посидеть у памятника влюблённых фонарей. Там хорошо просматривался Майдан, открываясь, каждый раз по-новому. Это точка соприкосновений - сердец киевлян, гостей города.

        За день, пройдя его вдоль и поперёк, этого не ощущаешь, то и дело отвлекала суета. А может просто вечерняя подсветка, ложась магией, оттеняла камень, как-то по-особенному подчёркивая грациозность и величие, мощь духа. Правда вся эта игра магии с камнем обрывалась в 12 часов ночи, погружая окружающее в темноту, заставляя задуматься, кто ты в этом непродолжительном отрезке времени. Ведь в тени прошлого, его дыхание ощущалось каждой клеточкой тела.
        Оксана предложила поспешить домой, избегая встречи с теменью. Говоря, что не готова дать ответ кто она, и так голова забита проблемами. Алекс нехотя согласился, они пошли домой. По дороге продолжая делиться впечатлениями о городе. Вечерний Киев их просто потряс.

        Алекс с Оксаной вернулись за полночь. Каждый был перенасыщен эмоциями. И он, и она для себя открыли совершенно иной Киев, который оба они не знали. Простившись, они разошлись по домам.
        Алекс, открыв дверь, погрузившись в темноту, тихо шмыгнул, внутрь стараясь не шуметь. Тихо закрыв дверь, на цыпочках направился на кухню.
        Там не включая свет, подойдя к окну, засмотрелся на луну.
        Казалось, что та была не такая как обычно, как-то по-особенному ярко светила, делая ночь необычной, загадочной.
        Его отвлёк женский крик, он шёл откуда-то из глубины квартиры.
        Это Ольга та на повышенных тонах кому-то выкрикивала по телефону, надрывая голос:
        - Это как мне понимать? Где он шастает? Посадил на мою шею и думаешь, я двужильная? - переходя все точки кипения:
        - Люди в это время спят, а я должна быть сторожевым псом, ждать, когда он придёт…
        Срываясь:
        - Это только начало, а что будет дальше? Здесь ему не Варшава, а Киев! У нас не как у них. Наши дети не привыкли к свободному воспитанию.
        Окончательно выходя из себя:
        - Сопли ещё!

        Переходя на угрозы:
        - Смотри! Не доводи меня! Вышвырну и тебя и его! - зло, - чтоб я ещё из-за чужих детей не спала по ночам…

        Вскипая:
        - Пока у себя дома!..

        Алекс невольно вздрогнул, понимая, что весь «сыр-бор» из-за него.
        До слуха дошёл приглушённый топот ног, приближающиеся шаги. Ольга вошла на кухню, не зная, что он уже дома; в темноте открыв холодильник, взяла «Виски», откупорив, залпом выпила из горла.
        Алекс ужаснулся:
        - Езуш Мария! - одёргивая ту:
        - Тётя Оля не надо!..

        Женщина, от неожиданности вздрогнув, истерично прикрикнула:
        - Я в своём доме, что хочу то и делаю!.. - включая свет.

        Алексу было неудобно, опустив глаза, сказал:
        - Извините.

        Ольга взбешённо прошипела:
        - Я тебе не тётя!.. Тоже мне племянник!.. Не суй свой нос в мои дела! - переходя на фальцет:
        - Где ты был? - бросая в его сторону озлобленный взгляд:
        - Мигрень на мою голову! - ставя бутылку в холодильник, с грохотом закрывая дверцу…

        Взвинчено:
        - Все, видите, ли, самостоятельные стали, никому ни слова не скажи…

        Пуская слезу, она бросала на парня зарёванный взгляд и тут же, как ошпаренная ринулась к выходу, в дверях с презрением съязвила:
        - Тот ещё мальчик!.. поспешно выходя, хлопая дверью…

        Алекс стоял с окаменевшим лицом, не понимая её резкого перепада настроения. Такой он Ольгу ещё не видел; хотя с детства сохранил о ней своё детское впечатление как о злой тёте.
        Глотая навернувшееся слезу обиды, он сдерживал себя, чтобы не уйти из этого дома, боясь сделать больно своему отцу; оставлять его с этой мегерой было бы предательством. Теперь Алекс понял, что отец был у той под каблуком. Именно поэтому никогда им с матерью не помогал. В который раз Алекс провёл параллель, какая Ольга и какая мать. В напряжение глядя в ночь задумался.

        За окном сплошную темноту по-прежнему разряжал яркий неоновый свет полной луны, что тут же отвлёк его от плохих мыслей. Те роились в голове, которая была до краёв забита впечатлениями сегодняшнего дня. Алекс мечтал о будущем. Однако где он в нем будет, пока не знал. Знал одно, что никогда не будет под каблуком женщины; наивно как мальчишка, веря в любовь…


        Глава 5. Первая любовь
        …Последующие дни пролетали один за другим в мгновения ока. Алекс знакомился с Киевом, в этом ему помогала Оксана…

        …Лето было в разгаре. Они постоянно ездили в Гидропарк на Днепре, облюбовав себе уютное местечко на пляже.
        Алекс и Оксана считали, что Гидропарк самое лучшее место для отдыха в жаркое летнее время; прохладные ивовые рощи как будто были созданы для влюблённых.
        Они нередко наблюдали, как туда ныряли парочки, и кажется даже завидовали им, не видя такой перспективы для себя. Ведь Алекс и Оксана были только друзьями, болтали о пустяках, правда не скучали, частенько бегали в кафешки и на аттракционы, караоке, в общем, резвились как дети.
        Алекс посещал тренажёры, считая, что это клёво. Все под рукой и доступно, поэтому как мог, использовал возможность подкачать мышцы к тому же бесплатно. Он действительно окреп, повзрослел. Немудрено тот старался добиться этих результатов. Оксана не замечала того, что парень просто хотел ей понравиться, желая обратить на себя внимание не как на мальчика, а «мужа»…

        …В один из дней, молодые люди, сидя на берегу, как всегда мечтая о будущем, бросая камни в воду, смотрели на волны, словно искали в них ответы, откровенничая, делились своими чаяниями.
        Алекс, защищаясь рукой от нещадно палящего солнца, пожаловался:
        - Тётка достала…

        Оксана, проникаясь вниманием, с испугом спросила:
        - Что узнала об Институте?
        Алекс с иронией констатировал:
        - Та ещё дамочка, всё разнюхает… - становясь серьёзнее, - мне кажется, догадалась. Смотрит на меня, как «Сычиха».
        Оксана, с жалостью посмотрев на Алекса, стараясь успокоить парня, с уверенностью сказала:
        - Да ладно, не дрейф, парнишка! То, что смотрит, как «Сычиха», ещё не факт, что догадалась.

        Поправляя его чуб, призналась:
        - Она всегда на людей смотрит из-под лобья или свысока. - констатируя, - высокомерная тётя!.. Фифочка!..

        Строя гримасы:
        - Тётя Мотя!.. - показывая язык, - ме-э!..

        Они дружно засмеялись. Встав, взявшись за руки, побежали к воде, бегая по краю, делая волны, брызгая друг друга. Исчезая вдали…

        …Голубое небо было безоблачно. Солнце светило ярко. Всем, кто был на пляже, было комфортно под палящими солнечными лучами.
        Солнце воздух и вода были союзниками многих, в том числе и Алекса с Оксаной. Они как никогда были счастливы. По наивности считая, что им всегда будет так хорошо, как сейчас.
        Счастье Алекса омрачил тот момент, когда поздним вечером он хотел перешагнуть порог квартиры отца.
        Как оказалось, его уже поджидала Ольга, та, стоя в дверях, визжала на весь подъезд:
        - Вон!.. Мать - Лярва! И ты такой же, как она гуленный! Вся ваша порода такая… - выталкивая за дверь, - иди туда, где был. Катись в свою Варшаву!.. К маменьке!

        В этот момент вышел отец, спеша успокоить жену, но та только усилила истерику, не давая Алексу никакой возможности пройти в квартиру. Тот, видя, что его в этом доме ненавидят, молча отошёл от двери.
        Ольга перед его носом с треском захлопнула дверь, бубня за неё:
        - Будешь знать, кто в этом доме хозяин…

        Стоя в растерянности на лестничной площадке, Алекс не знал, что ему делать, куда идти.
        Слыша, как за дверью бушевали страсти, он переживал не за себя, а за отца, считая, что подвёл того и тот влип по самые «помидоры».
        Ольга ругалась с Львом Арнольдовичем, переходя на уличную лексику, и у неё это получалось довольно-таки неплохо. Конечно, отец её пытался успокоить, но тщетно. Та будто взбеленилась, упрекала мужа буквально во всем, не давая тому возможности оправдаться.
        На крик соседки на площадку вышла Оксана; удивлено глядя на стоящего спиной к двери Алекса, девушка невольно спросила:
        - Что за шум, а драки нет?

        Тот был до такой степени подавленным, что на вопрос девушки, сказал, что его выгнала тётка.
        Девушка, что-то просчитав в уме, предложила ему поехать с ней в Васильково, проведать старшую сестру, Аню, та жила с семьёй в их бывшей квартире. Алекс с охотой принял её приглашение, зная, что ему и так совершенно некуда идти. Через пять минут, они в обнимку спустились вниз по лестнице.
        Оказавшись на улице, остановили такси, с одним желанием поскорее оказаться в Василькове.

        Была ночь, когда такси остановилось на одной из глухих улочек. Молодая пара, выйдя из машины, в нерешительности остановилась у калитки полуособняка.
        За забором вовсю лаяла собака. До слуха дошло, как открылась дверь одной из квартир, цыканье на собаку и женский выкрик: «Кто?»

        Оксана поспешила сказать:
        - Мы!

        Внутри двора в полумраке послышался лязг тяжёлой цепи. Собака, бегая по двору, истерично лаяла, видно спросонья взъелась на не прошеных гостей.
        Аня прикрикнула:
        - Цыц! Тихо будь! Ну, что взъелся? Это же наша Ксю!

        Лай стих у калитки. Собака, распластавшись на земле, тычась мордой в кованую дверь калитки, пыталась заглянуть в просветы, прислушиваясь к перешёптыванию гостей.
        Оксана, напрягая слух, слышала шаги в направление калитки, отпрянув на шаг в сторонку, встала по стойке, смирно ожидая появление сестры.
        Та долго возилась с замком, наконец открыв, поспешила извиниться:
        - Прости, сестрёнка! Замок заел…

        Аня, выйдя из калитки, не скрывая своей радости, обняла сестру.
        Вскользь бросив любопытный взгляд на Алекса, предложила войти в дом.

        Пропуская вперёд Алекса, та тихо спросила сестру:
        - Жених?

        Оксана смущённо прошептала:
        - Нет, друг… - взяв под руку, на ухо, прошептала, - так надо.

        Аня, улыбнувшись, многозначительно сказала:
        - Ну, раз друг и надо!.. - громко, - Входите! Места хватит.

        Проходя мимо собаки, Оксана погладила ту, лаская:
        - Ника! Ну, ты что не узнала? Это же я, Оксана. Забыла?

        Собака залилась радостным лаем, бегая по двору как шальная зигзагом.

        Аня, тут же успокаивая, прикрикнула:
        - Тихо будь! Не видишь ночь на дворе, люди спят.

        Собака, приблизившись к ним, завиляла хвостом, облизывая руки Оксаны.
        Девушка радуясь, не меньше «девушки в шкурке», как она ту раньше любила называть, сказала:
        - Лапуль! И я тоже соскучилась.

        Собака, поднявшись в рост, стала обнимать девушку крепкими лапами. Аня еле оттащила собаку от сестры, насильно уводя в сторону.
        Все, умиляясь поведению преданного, любящего существа, поднялись по ступенькам на крыльцо дома. Аня предложила Алексу войти первым.
        Уже, когда все были в доме Аня, суетясь на кухне, посетовала, что не сможет по-барски угостить, так как не ждала их приезда, предложив выпить чай.
        Оксана с Алексом отказались, сказав, что не голодные. Тогда сестра предложила гостям пройти в комнату Оксаны, говоря, что там все как было при ней. Оксана с Алексом поспешили туда, ссылаясь, что они чертовски утомились и им не мешало бы выспаться.
        Войдя в комнату, Алекс невольно осмотрелся, было уютно. Это он заметил даже при не включённом свете в отблеске яркой луны, свет которой проникал внутрь комнаты сквозь распахнутое окно.
        Они стояли в дверях, не решаясь сделать шаг вперёд, словно их что-то сдерживало.
        Оксана, не выдержав затянутой паузы, улыбнувшись, с уверенностью поспешила к окну.
        Стоя там, вздыхая, разведя руками, сказала:
        - Вот так мы и живём… - смущённо, - как - то так! По-старинке. Ни Варшава и даже ни Киев.

        С грустью:
        - Нет маминой руки… - оправдывая сестру, - Аня старается, но ей тоже некогда, поэтому, так как есть… - доверительно, - сестра крутится как белка в колесе, на работу ездит в Киев. Рано уезжает, поздно приезжает. Все не как у людей, да и я учусь…

        Алекс, подойдя к ней, обнял за хрупкие плечи, чувствуя, как та вздрогнула, на ухо шепнул:
        - Вижу, понимаю! Всё будет нормально!

        С нежностью заглядывая ей в глаза, с уверенностью поцеловал в губы.
        Оксана с непониманием смотрела на него, хлопая длинными махровыми ресницами. Девушка была изумлена его поведением. Нельзя сказать, что она этого не ждала, но было неожиданно.
        Алекс, прижимая к себе её трепещущееся тело, томно сказал:
        - Молчи.

        Поцелуй был затяжной, каждый терял реальность, погружаясь в волну чувств.
        Немой диалог шёл на уровне глаз, кажется, глаза кричали о любви, которая пряталась в их сердцах. Их тела трепетали.
        Алекс, подхватив Оксану на руки, понёс на кровать, подойдя, одной рукой сбросил с кровати подушки; положа девушку на постель, обнимая и лаская, торопливо снимал с неё и с себя одежду, скидывая на пол.

        Звёздная ночь и яркая луна казалось, хотели предстать немыми свидетелями их любви. Но он и она их не замечали. Они таяли в объятьях и растворялись друг в друге. Безумно радуясь моменту уединения, такому повороту судьбы…

        …Несколько часов, проведённых вместе в Василькове, задали новый смысл жизни.
        Алекс и Оксана считали, что их любовь станет единственной и на всю жизнь. Они ехали в Киев в новом лице, влюблённой парой.
        Казалось, что там, в Василькове он и она открыли глаза на окружающий мир, как бы случайно заметив, что жизнь прекрасна, принимая её в новых ярких красках в ореоле любви; там же наивно поспешили дать клятву, что их никто и ничто не разлучит.

        Новый день казался прекрасным - ярким, солнечным, по-июльски ласковым. Омрачило одно, то, что надо возвращаться домой и пока по отдельности.
        Алекс, придя домой, уже с порога услышал упрёки в свой адрес.
        Отец, стоя в прихожей, укорял, что тот обидчив, мог бы и позвонить. Ольга, стоящая рядом с ним, взбеленившись, сказала, что к тому же он ещё и обманщик. Так как на самом деле не поступил в Институт, и тут же поставила ультиматум, чтобы Лев Арнольдович отправил его домой.
        Набрав по мобильному Карину, Ольга с большим апломбом сказала, что та очень плохо воспитала сына, и они вынуждены отправить Алекса в Варшаву. Сделав своё «чёрное дело», Ольга с большим удовольствием передала трубку мужу и тут же с гонором вышла к себе в комнату.
        Отец мямля пытался оправдаться в том, что не смог проследить за сыном, говоря, что сам был очень занят. Да к тому же, как ему казалось, он считал, что сын вырос и уже не нуждался в повышенном внимание, тем более в опеке и контроле.

        Оказалось, что Ольга всё-таки сделала не все свои «чёрные дела», выйдя из комнаты, тут же прямиком направилась к соседке.
        Ввалившись к той в квартиру, Ольга с порога начала кричать, срамить Оксану по поводу и без повода, называя девушку «шлюшкой», на которой негде ставить пробу.
        Оксана еле вынесла позор в присутствии хозяйки квартиры. Хорошо, что та похлещи, чем Ольга, за «своё» любого взгреет. Как говорится, дала отворот-поворот, выдворяя непрошеную гостью за дверь. Ольга, оставшись довольна собой, в дверях посмотрев на Оксану, с сарказмом выпалила:
        - Чтобы больше я не слышала о тебе от таких как «это»… - сплёвывая на пол:

        - Сама - «Прости Господи», а все туда же людей причёсывает своей «вшивой» гребёнкой!.. - хлопая дверью, - достали сволочи…

        Хозяйка, направляясь в кухню, пробормотала:
        - Мужик, как мужик!..
        Вздыхая:
        - Приличный!.. - бубня, - симпатичный мужик… Не то, что эта, «певичка»…

        Недоумевая:
        - И ведь не оттащишь от такой стервы…

        …На следующий день Алекс взяв билет, направился на вокзал. Прощаться не с кем не хотелось. Конечно, жаль отца, поэтому он разрешил ему проводить себя.
        До отправления поезда было ещё уйма времени, тот, если верить расписанию должен был отправиться в 15. 52, так что отец и сын были вынуждены общаться, чтобы заполнить длительную паузу «дежурным» диалогом. Однако общение между ними никак не клеилось.
        Алекс нехотя отвечал на вопросы отца, стараясь не смотреть ему в глаза. Он не ожидал, что отец вот так поступит с ним, как нашкодившего мальчика отправит к матери. Ему было больно и стыдно. Его взрослого парня под метр девяносто так унизили, ладно в присутствии отца, так ещё и в присутствии какой-то посторонней тётки…

        …На перроне кипела суета. Пассажиры, столпившись перед вагонами, суетливо мельтешили перед глазами друг друга, снуя со своими увесистыми сумками туда-сюда, на метр, приближая свой багаж к входу, забивая проход. Этим, раздражая рядом стоящих пассажиров и провожающих.
        Лев Арнольдович, стоя в обнимку с сыном, пробормотал:
        - Прости! Не отстоял. Слаб… - роняя слезу, признался, - люблю её. Прости.

        Неожиданно взгляд Алекса поймал снующий в толпе силуэт, так похожий на Оксану. Та, отделившись от толпы, глядя по сторонам, наконец заметила Алекса, стоящего рядом с отцом. Она уже хотела подбежать к ним, но толпа безжалостно оттеснила назад. Пассажиры и провожающие, слепившись в серый ком, ринулись к вагону.
        Алекс, отмахиваясь от них, кричал:
        - Дайте пройти!.. - не в силах справиться с толпой.

        Ком из пассажиров осаждал вагон.
        Проводница оттесняя, ругалась, на чем свет стоит, зычно выкрикивая поверх голов:
        - Нет, ну что за народ?! - зло, - раньше надо было прощаться…

        Оттесняя безбилетников, надрывалась до хрипоты:
        - Только по билетам… - преграждая путь посторонним, оттесняя назад, брызгая слюной, - я же сказала, только по билетам.

        С суровым взглядом оглядывая каждого пассажира, пересчитав как поголовье, громко отдуваясь:
        - Слава богу, мои на месте!.. - резко закрыла дверь.

        Оксана протиснулась к вагону только тогда, когда поезд тронулся. По её щекам бежали слезы. Она не понимала: почему так жестока судьба или жизнь?! Это не меняло сути. «Две закадычные подруги» вот так запросто не спросясь взяли и развели их по разные стороны.

        Поезд уехал. Оксана даже не заметила, как Алекс, стоя у окна, прощался с ней, судорожно стуча пальцами по толстому стеклу, выкрикивая в немое пространство её имя.
        Она безутешно плача ничего этого не слышала. Тогда тот, на грани безумия открыв дверь, на ходу выпрыгнул.
        Алекс едва догнал плачущую девушку, та понуро плелась в направлении к метро, не видя никого перед глазами. Сколько было радости. Оксана, не верила своим глазам. Алекс не уехал, не бросил её. Они в обнимку побежали к метро…

        …Весь день они просидели у Оксаны. Им было вдвоём хорошо. Молодые люди считали себя парой. Хозяйка, видя их отношения, разрешила Алексу пожить у них…

        …День за днём они жили, душа в душу. Так пролетело лето. С приходом осени у Оксаны начались занятия.
        Каждый день, выходя в город, Алекс искал заработки. За редким случаем удавалось устроиться на подработку, даже по распространению флаеров. Они жили, довольствуясь маленькими заработками. В дальнейшем ему помогла хозяйка квартиры, Лариса Николаевна, та устроила и Оксану, и Алекса официантами в кафе…

        …Так летело время в поиске заработков. Оксана днём посещала институт, а в свободные часы бежала в кафе. Алекс несмотря не на что учился дистанционно.
        Незаметно наступил конец ноября 2004 года. Украина вошла в новый виток своего становления; было видно, народ ждал больших перемен…

        …Алекс, целыми днями бегая по Майдану, воспринимал всё происходящее вокруг и рядом не как стихийное явление.
        И не иначе как закономерность сегодняшнего дня, как свободу, что была подобна свежему морозному ветру; видя все сквозь метель как сквозь призму времени восторженными «круглыми глазами» новый современный мир, где нет места злу в любом его проявление. Всерьёз считая это новой вехой в истории Украины. Алекс где-то как-то в глубине души чувствовал себя революционером. Все было необычно. Люди на Майдане были разбиты на огромные «могучие кучки», охочие стать революционерами крутились у палаток. Краем уха он уловил, что здесь на Майдане можно заработать, только для этого надо записаться в одну из лидирующих партий или стать волонтёрами.
        Алекс в азарте бегал от палатки к палатке, радуясь, считал деньги, немного, но и немало. Можно было купить еду.
        Ему было все равно кто победит. Главное революционное настроение. Ведь как не крути, все равно будут изменения. К тому же он считал, что «быть или не быть» решают не «они», а политтехнологи.
        Однако участвовать во всем этом было все же приятно, воспринималось с гордостью. Ведь не каждый год происходят революции, перелицовывая политику и стратегию дальнейшего развития страны…

        …Вот так, как-то по-детски, совсем не по-взрослому, Алекс обеспечивал свою маленькую семью, бегая целыми днями по Киеву…

        …Они жили не припеваючи, но не голодали, даже откладывали деньги, копили на поездку к бабушке в Ужгород, чтобы там провести Рождество.
        Вскоре Оксана неожиданно для себя узнала о беременности.
        И Алекс, и Оксаны были так счастливы, что их распирало от радости. Им так хотелось поскорее разделить её с близкими людьми.
        Алекс без раздумья пошёл к отцу, в надежде, что тот с женой будут им помогать. Те отказали, выпроводив его за дверь, конечно же, инициатором была Ольга. Он не стал ссориться с ней, сказал, что сам справится, поедет в Польшу и там заработает на жизнь. Так он и сделал.

        Алекс уехал в Польшу, чтобы заработать деньги, горя одним желанием чуть позже при первой возможности забрать жену с ребёнком к себе…


        Глава 6. Разные судьбы
        …Шло время, не он не Оксана не находили себе места, плохо переживая разлуку. Целыми днями они как голубки щебетали по телефону, торопя, счастливое время, обговаривая, как они будут жить вместе.
        Однако по-большому счету время настырно стояло на месте, не спеша им навстречу.
        Оксана не могла выдержать разлуки, более эмоционально воспринимая отсутствие рядом с собой любимого человека. Казалось, что между ними стена. Ей хотелось видеть Алекса как можно скорее.
        Она просто не могла справиться с чувствами любви, те, выходя из-под контроля, поглотили её с головой.
        Оксана денно и нощно мечтала о встречи, с любимым взяв академический отпуск, поехала в Польшу…

        …Уже через несколько часов она была в Варшаве. Придя по домашнему адресу Алекса, получила отворот-поворот. Его мать её выгнала, сказала, что та могла и нагулять ребёнка. Девушка в слезах ушла, не зная, куда ей идти. Она целый месяц скиталась по хостелам, стараясь там же и подработать, замещая то администратора, то уборщицу…

        …Оксане нравилась Варшава, но в ней ей не хватало Алекса, без него она не могла жить. Однако созвониться с ним не могла, у нее ещё в поезде украли мобильный, на память телефонный номер Алекса не помнила. Оксана была близка к помешательству, возвращаться в Украину было стыдно.
        Переосмыслив жизненную ситуацию, растерянная девушка всё-таки решилась, позвонила в Киев хозяйке квартиры и попросила ту через отца Алекса передать тому, что она в Варшаве, дав мобильный номер хостела.
        Несколько дней Оксана жила в ожидание звонка, однако Алекс так и не позвонил. Значит, он её не искал, не ждал.
        Растерянная девушку и вправду считала, что она с будущим ребёнком ему не нужна. Ей было трудно с этим смириться, но жизнь диктовала свои условия, которые приходилось принимать…

        …Однажды Оксана, гуляя по заснеженной вечерней Варшаве, заглядывая в витражи ресторана, испытала неимоверный голод. Не по-детски внезапно закружилась голова, пришлось присесть на корточки, чтобы не упасть. Придя в себя, присела на бордюр, достав из сумочки круассан, стала есть.
        Она не заметила, как рядом с ней припарковалась новенькая иномарка.
        Из неё вышел элегантно одетый мужчина средних лет, с любопытством глядя на девушку, тот тут же поинтересовался, спросив:
        - Голодная?

        Оксана, глотая навернувшуюся слезу, кивнула.
        Мужчина, заметив округлость живота девушки, предложил:
        - Могу взять тебя к себе на АЗС кассиром, пойдёшь?
        Та кивнула. Через минуту они уехали. Оксана приняла это, как подарок судьбы, ведь ей некуда было идти, даже за хостел уже было нечем платить…

        …Шло время, она подружилась с Мареком, хозяином АЗС. Тот оказался хорошим человеком. Он опекал, помогал ей во всем, взяв все заботы о родах на себя. Они жили под одной крышей, как друзья.
        Марек не торопил её в решение стать его женщиной, считая, что Оксана должна сначала родить, а уже потом сделать свой выбор. Было видно, что сердце девушки было не свободно.
        Марек не спешил расспрашивать Оксану, ворошить прошлое, ждал, когда та сама откроет ему своё сердце…

        …В апреле 2005 г. Оксана родила дочь. Молодая мама была самая счастливая, но сообщать об этом Алексу она не хотела.
        Марек, забрав Оксану с дочкой из клиники, сделал ей предложение. Она дала согласие, сказав, что распишутся ближе к Рождеству, оправдывая отсрочку тем, что надо привыкнуть и к материнству, и к новому статусу невесты. Кажется, что они жили, душа в душу. Девочка росла крепкая и здоровая, во всем похожая на Алекса. В конце концов, Оксана решила показать дочь своей бабушке, отправившись на Рождество в Ужгород…

        …В Ужгороде их встретили дружелюбно. Бабушка все время суетилась, готовя венгерские блюда, та по национальности была венгерка. Она души не чаяла во внучке и правнучке. Марек, ей как мужчина понравился. Тот был во всем положительный. Рождество было весёлым и вкусным.
        Оксана с Мареком решили поехать на несколько дней в горы, в Лумшоры, чтобы там покататься на лыжах. Все говорили, что там зимой не хуже, чем летом, очень красиво. Оставив Гражину на бабушку Элзу, они с лёгким сердцем уехали.

        Лумшоры горнолыжная трасса с подъёмником. Оказавшись там, Оксана и Марек были наповал сражены горными красотами, получив массу впечатлений.
        Пара поселилась в частном отеле. Хозяйка, милая говорливая женщина, приняла их со всей душой, угощая традиционными закарпатскими блюдами, надо отметить, та готовила, и вправду, прекрасно.
        В Лумшорах они попробовали сероводородные и травяные ванны в принципе тем и славились те курортные места с 17 века.
        Чаны с минеральной водой расположены на берегу речки Турички, поэтому многим, в том числе и им, хотелось принять контрастную процедуру, тут же прыгая в ледяную воду. Рядом с селом, где они проживали, расположены водопады, известные своими неимоверными красотами.
        Марек любитель гор и водопадов однажды решился найти их. Оксана поддалась на его уговоры. Они отправились утром к одному из ближайших водопадов.

        Была чудесная снежная погода, они гуляли, радуюсь чистоте первозданности природы, любуясь красотами гор. Как вдруг ближе к обеду с гор на них сошла лавина, накрыв их с головой. Вечером они не вернулись. Хозяйка отеля забила тревогу. Поиски МЧС ничего не дали их сочли погибшими…

        …Через некоторое время бабушка Оксаны стала искать отца Гражины, так как знала со слов внучки, та по секрету сказала, что это Алекс поляк, мол, тот приезжал в Киев к соседу, своему отцу. Бабушка Элза связалась с Ларисой Николаевной. Та по её просьбе тут же вышла на Льва Арнольдовича, тот вынужден был дать координаты Алекса.
        Так Алекс стал отцом и не пожалел ни дня. Дочь - это то единственное, что давало ему стимул жить, чего-то добиваться.

        До 2013 года он жил ничего, не зная об Оксане. Но однажды она появилась в доме матери, и это было на Рождество…

        …Мысль одна за другой штурмовала мозг, возвращая его в то время. Алекс невольно вспомнил, как спешил к матери на Сочельник…

        …На светофоре горел красный свет, Алекс в который раз подумал, как он счастлив, имея такую прекрасную дочь, та по-прежнему спала на заднем сидении, свернувшись в комок…

        …Варшава сияла в радужном многоцветьи. Всё говорило о Рождестве. Проезжая по городу Алекс отметил, что попал в настоящую сказку.
        На улицах было немноголюдно, по католическому обычаю Сочельник проводили в кругу семью. Польша в атмосфере Рождества праздника добра и милосердия находилась в таинстве, предвкушении свершения чудес.
        Казалось, что таинства потихоньку приоткрывали завесу, впуская каждого, в том числе и его, Алекса, в эту сказку.
        Когда он проезжал рыночную площадь, то подметил многолюдность возле катка и рождественского базара. Это любимые места с давних пор, как горожан, так и гостей города.
        Здесь в эти дни можно было выпить глинтвейн, съесть горячие домашние колбаски, послушать национальную музыку, ведь всё это придавало рождественской суете некий колорит, создавало атмосферу праздника. Алекс тоже любил посещать эти места в канун Рождества.
        Улыбнувшись краешком губ, в хорошем настроение перезвонил матери, говоря, что уже в городе, скоро будут.
        За окном машины вовсю падал лёгкий пушистый белый снег.
        Алекс смотрел в зеркало заднего видения на спящую дочь, до сих пор не веря, что у него есть такое маленькое чудо, как этот хрупкий и тёплый комочек счастья и любви, как она. Завернув на маленькую улочку, машина оказалась у дома матери.
        Та в ожидание гостей стояла у подъезда в напряжение, всматриваясь вдаль.
        Припарковав машину, Алекс, повернувшись назад, тихо сказал:
        - Гражинка, проснись, мы уже приехали…

        Девочка, вытирая кулачками глаза, посмотрела в окно, заметив бабушку, радуясь, стала махать рукой. Выйдя из машины, гости с хозяйкой вошли в дом, на ходу радуясь встрече, оживлённо разговаривая каждый о своём. Поднявшись на свой этаж, войдя в квартиру, они с порога наполнили её весельем и радостью.
        Уже через несколько минут Карина суетилась с внучкой, накрывая стол. Алекс поспешил принять ванну, говоря, что надо быть в Рождество чистым и телом, и душой.
        Мать отшутилась, вскользь бросив, что скинуть грехи не помешало бы каждому, радуясь:
        - Такой вечер!.. Наконец-то семья в сборе!..
        Они уже были за столом, когда им позвонили в дверь. Карина не спрашивая «кто» поспешила открыть входную дверь.
        Каково было изумление, когда на пороге появилась молодая женщина, так похожая на Оксану. Алекс и мать невольно переглянулись, считая, что у них лёгкое помешательство, ведь та была мертва.

        Оксана поспешила ответить на их немой вопрос, тихо сказав:
        - Да, это я…
        Алекс посмотрел на мать, потом на дочь. Он был в замешательстве.
        Девочка смотрела на вошедшую красивую женщину с неподдельным детским интересом.

        Оксана, проронив слезу протягивая руки к девочке, сказала:
        - Доченька, наконец-то я тебя нашла!..

        Гражина смотрела на женщину с непониманием, хлопая большими ресницами искоса глядя на отца и бабушку. Карина, переглянувшись с Алексом, подтолкнув в спину, стоящую рядом с ней девочку, сказала:
        - Иди, это твоя мать! - садясь за стол.

        Девочка, все ещё не понимая происходящего, подошла к матери.
        Та, обняв дочь за хрупкие плечи, разрыдалась, пугая Гражину.
        Девочка, застыв на месте, не могла говорить. Для нее это было неожиданностью, где-то как-то был шоком.
        Алекс, выйдя из-за стола подойдя к ним, сказал:
        - Всё-таки чудеса случаются! Я счастлив, что ты… - запнувшись…
        Карина, выскочив из-за стола, обнимая и целуя гостью, стала просить прощения.
        Алекс, усадив всех за стол, поспешил их примирить заверяя:
        - На все воля божья… - обнимая двоих, - судьба так распорядилась…

        За столом Карина, обнимая Оксану, каялась перед сыном в своём грехе. Алекс был в шоке, ведь он ничего не знал, что та сломала их судьбы.

        Оксана рассказала о том, как она и Марек попали под лавину. Марек погиб. Его тело нашли в трёх километрах от места гибели. А её нашёл целитель, что жил в лесной сторожке. На его вопросы она не могла сказать ничего, у неё была амнезия. Сделав на неё документы, тот вывез её в Венгрию в клинику, где главным врачом работал его друг, Ласло Герег. Курс лечения был затяжной и сложный, память не возвращалась. Оксана жила новой жизнью с новым именем, Эржибет Немет.
        Ласло все это время поддерживал её, в конце концов, они поженились.
        В 2010 году она родила сына, Вики.
        Казалось, что их семья была самой счастливой. Оксана так и жила бы, но случилось то, что случилось, недавно она увидела по телевизору репортаж Алекса. Тогда-то все и вспомнила: кто она, откуда…

        …Оксане (Эржи) хотелось поскорее увидеть себя в прошлом, что только-только стало вырисовываться в переполненном эмоциями мозгу некими бесцветными смазанными пятнами, эпизодами которые до боли ей напоминали прошлую жизнь. Привыкшая к новому имени «Эржи», она постоянно повторяла вслух новое имя, «Оксана» то, что ещё недавно было стёрто из памяти, наслаждаясь мелодичностью звучания. Каждая буква этого имени напоминала о той, кем, как ни странно не являлась до настоящего времени.
        Оксана уговорила мужа поехать в Ужгород, чтобы убедиться, что она не обманывалась в своих предположениях, говоря, что родные места ей помогут все окончательно вспомнить…

        …Через несколько дней они на своей машине поехали в новое будущее, где она будет Оксаной; горя желанием обнять бабушку. Оксана верила то, что она вспомнила правда, а не ложь…

        …Несмотря на середину октября, стояло затянувшееся бабье лето, было по-летнему тепло. Глаза наслаждались красотами Закарпатья. Когда они подъезжали к Ужгороду, сердце Оксаны учащённо забилось, словно подсказывало, что она «права», это её родина. Всё говорило о том.
        Оксана вспоминала эпизоды из детства и на глазах появлялись слезы радости и их ей не хотелось скрывать. Ласло смотрел на неё с пониманием. Сын Вики был слишком мал, чтобы что-то понимать. Он тихо сидел в детском кресле, с интересом рассматривая «бегущие картинки» что маячили цветными картинками за окном.
        Взгляд Оксаны был напряжён, ловил памятники старины, что очаровывали и притягивали неподдельное любопытство. Она знала, что это её родной город. Много всплыло из детства, даже то как здесь бегала играя в «казаки-разбойники», ставя стрелки на тротуаре и брющатке, заборах домов.
        Оказавшись в центре города недалеко от улицы Корзо, Оксана обрадовалась, именно здесь она росла. Это было любимое место, где они любили гулять с бабушкой. Та обычно рассказывала историю города, говоря, что улица Корзо в переводе с итальянского означает «место прогулок». Как ни странно, некогда владельцами города были Другеты, одни из самых богатых венгерских феодалов.
        Один из них Филипп, первый правитель из этой династии в Ужгороде, француз, прибывший, в составе свиты венгерского короля Карла Роберта. Того же в свою очередь первого из Анжуйской династии ещё ребёнком на эти венгерские земли в 1300 г. отправил дед Карл Второй Неаполитанский, сделав в 1301 г. королём Венгрии и Хорватии.
        Коронация Карла Роберта была дважды, так как в те дни шла не прекращаемая борьба за престол, на котором не хотели видеть ребёнка. Несколько лет бароны смещали и ставили своих ставленников, в конце концов, окончательная коронация Карла Роберта произошла в 1310 г. Династические устои были привиты, как должное, что на долгие годы укротили пыл местных баронов Королевства. Династические связи укреплялись, это был спрут, державшийся на родственных связях, носящий оборонительный характер, прежде всего с Чехией, Польшей и Габсбургами.

        Именно поэтому Карл Роберт привёл к правлению, владению Ужгородом своего ставленника из Другетов. Те в последующем из поколения в поколение как приёмники одной династии правили, владея этими землями на протяжении веков с 1322 г. по 1684 год…

        …Может поэтому, Закарпатье во многом сохранилось в первозданности; почитая династии, не разрушая, а развивая то наследие, идя в ногу со временем.
        Немудрено, что в улицах города столько шарма. Разнообразие кафешек повергают своим уединением, именно там можно выпить настоящий хороший чёрный кофе. Такого больше нет нигде. Это маленькая «изюминка» Закарпатья, умение варить кофе, которое привито веками. Смешение национальностей, традиций, культур привело к массовому единению во многом, также и к культу кофеманства.
        Старинные дома на центральных улицах Ужгорода, конечно же, отреставрированы, но на них лежит печать старины и грации, веет ушедшими столетиями.
        Несмотря на это, те уютно вписывались в новое веяние времени, оттеняя, дополняя модерн изыском породы с вековой традицией, лоском. В старой части города всё рядом и компактно, неподалеку липовая алея, пешеходный мост. Это то, что так дорого глазу душе и сердцу.
        Через пару минут Оксана с мужем и сыном подъехали к улице Волошина. Оксана тут же показала пальцем на дом бабушки. Она не смогла сдержать слезы радости, говоря, что здесь выросла.
        Выйдя из машины, оставив на парковке машину, Оксана с Ласло и Вики поспешили к дому.
        Через мгновение, бабушка Элза стояла перед ними не веря своим глазам, плача от счастья бубнила, как рада воскресию Оксаны. По дороге к дому, та на ходу рассказала о дочери внучки. Говоря, что Гражинка у отца в Польше, что с ней все в порядке. Назвав по памяти домашний адрес Карины, посетовала, что Алекс сейчас живёт в Венгрии и его адреса она не знала…

        …Все рассказанное Оксаной всех повергло в трепет, ведь та столько пережила.
        Воскресие Оксаны было воспринято в Сочельник поистине чудом. Правда, было одно, но…

        …Алекс, с болью посмотрев на ту, переживал новую утрату её как женщины, ведь Оксана была замужем; от волнения у него на лице ходили скулы.
        Он отчётливо понимал, что та в свои юные годы незаслуженно пережила череду катаклизм, горя, боли. Но, тем не менее, Алекс был счастлив, сознавая, что у Гражины теперь есть мать.
        Рождество 2013 года было утешением сердец и душ, примирением.

        После Рождества мать Алекса узнала о канадском наследстве, которое ей досталось от Янека.
        Тот внезапно без каких-либо внятных объяснений в конце 90-х выехал из Польши, оставив её одну. Правда, по-джентельменски переписал на неё часть ресторана, сказав: «Владей и властвуй!»
        Ей тогда было очень трудно выкручиваться. Она балансировала на грани потери бизнеса, что не говори, а ответственность на ней лежала за двоих. Янек доверял ей, считая, что та справится, сам помогал, высылая ежемесячно по 3-5 тысячи долларов. Это помогало как-то выгрести из всех передряг, остаться на плаву, чтобы не остаться на улице.
        Уже позже, Карина узнала, что Янек уехал из-за болезни, боясь её связать взаимными обязанностями, привязав к себе жалостью.
        В Канаде Янек имел бизнес, оставленный ему братом, Орестом. Тот погиб в автокатастрофе. Получив ещё и страховку брата, Янек неплохо развернулся, именно поэтому и помогал Карине.

        Долгие годы Янека пугала мысль, что возможно на его семье лежала порча, у них такая карма. Сначала мать с отцом погибли в автокатастрофе потом через год и брат. Всё говорило, что смерть шла по стопам семьи, забирая остальных оставшихся. Вероятно, поэтому Янек и не узаконил отношения с Кариной из-за страха потерять и её и Алекса.
        Он как мог, боролся до конца с тяжёлым недугом, постоянно боясь, что вот-вот его жизнь внезапно оборвётся.
        У него был рак лёгких в последней стадии, с которым состязался как оловянный солдатик на протяжении несколько лет.
        Янек перед самой смертью написал завещание на Карину, желая сделать её хотя бы немножечко счастливей, считая, что в чем-то как мужчина перед ней виноват, сбежал как трус, не рассказав о проблеме.
        Ещё в Варшаве у него обнаружили рак лёгких, тогда он не придал особого значения. Болезнь стала прогрессировать после смерти близких. Он очень переживал утрату.
        Когда он переехал в Канаду то боли стали сильные, не было сил терпеть, переложить боль на Карину он боялся. Та и так едва стояла на ногах, тащила на себе бизнес. В конце концов, болезнь его победила. Его переезд в Канаду ознаменовался трагическими последствиями, началась череда проблем, операция за операцией. На одной из них пережил клиническую смерть, едва выкарабкавшись, тащил на себе непосильное бремя болезни. Он боялся сообщить об этом Карине, больше же ему пожаловаться было некому.
        Янек проходил лечение в нескольких престижных клиниках, но чудес не последовало.
        Казалось бы, что ещё недавно он звонил Карине, справляясь о её личной жизни, как бы мельком ненароком признался, что захворал. Но щадя её, так и не признался, что при смерти.
        Во многом он сам виноват, вовремя не придал значения зачаткам болезни. Наверно потому, что был ещё достаточно молод, метастазы не давали о себе знать, болезнь проходила без каких-либо специфических симптомов. Считая, что кашель курильщика - не приговор. И вот как говорится, доигрался в рулетку с судьбой - рак четвёртой степени со своим необратимым процессом. Шансов на выздоровление ноль.

        Так тихо уходя из жизни, он помнил о ней своей последней женщине в его жизни.
        Карина была ошарашена смертью Янека, тяжело переживая, тут же поехала в Канаду. Ей было непросто принять смерть близкого человека, что столько дал, ничего не требуя взамен. Янек в её глазах остался настоящим мужчиной, угасая тот как, никто подумал о её дальнейшей судьбе. Душу согревала мысль, что Янек и впрямь по-настоящему любил…

        …Так после Рождества, проведённого в Польше, они снова все разъехались кто куда. Карина в Канаду. Оксана с дочерью и Алексом в Венгрию…

        …Дорога до Венгрии на машине заняла несколько часов. Оказавшись в квартире Алекса, троица не могла наговориться. Каждый мечтал о будущем. Оксана попросила Алекса отпустить Гражинку к ней домой. Там их уже ждал Ласло.
        Алекс отвёз Оксану с Гражиной, хотел уже уйти, как все стали уговаривать побыть с ними. Он познакомился с Ласло очень милым человеком, тот суетился с приготовлением ужина, готовя национальные блюда. Несмотря на то, что их семья была религиозная, тот немного отошёл от традиций рождественских блюд.
        Тем не менее, все окунулись в сказку зимнего торжества зимнего чуда, которое впорхнуло в их дом, неожиданно приведя к ним дочь Оксаны. Затянувшийся праздник был налицо: свечи, адвентский венок, красавица - ель. Гражина была счастлива оказаться в кругу семьи, теперь у неё два отца. Всем было комфортно вместе. Ужин прошёл в тёплой атмосфере. Дальнейшее знакомство решили продолжить на следующий день прогулкой по Будапешту.
        Алекс уехал, оставив мать с дочерью наедине, понимая, что им надо очень много рассказать друг другу о себе.
        Пока те говорили, Ласло возился на кухне. Когда он вошёл к ним в комнату, те уже спали лежа в обнимку на большой кровати. Он понимал, что такое могло произойти только на Рождество и был счастлив, что когда-то встретился с Оксаной, и та подарила ему любовь, совершенно не страшно, что теперь они будут её делить поровну не на двоих, а на троих.
        Ласло не сетовал на то, ведь и он любил Оксану не меньше чем та его. Её дочь - его дочь…

        …На следующее утро они начали прогулку с центра города. Вдосталь наснимавши фото на память, на фоне моста, сели на фуникулёр, чтобы подняться на исторический Будайский холм, оттуда им открылись панорамные виды на Дунай, просто захватывало дух. Всем захотелось посетить красивейшие фонтаны, пройдя орнаментальные ворота, прошли к Дворцу, это было что-то грандиозное.
        Затем походив по улочкам, подошли к Рыбацкому бастиону, где их впечатлила башня с колоколами.
        Оказавшись в сердце Будапешта на стене бастиона, увидели панораму Дуная с островом Маргит (Margitsziget).
        Спустившись на фуникулёре вниз, в город, погуляли, пройдя через Цепной мост к Парламенту.
        Набережная, усеянная навечно окаменевшей обувью, как дань погибшим евреям, расстрелянным на этом месте, так впечатлила, что все почувствовали, что надо дорожить самыми близкими…

        …Будапешт - фантастически красивый город олицетворяющий помпезность старости, зрелости, молодости; никем до сих пор неразгаданный хранящий многовековые тайны истории, где следы к истокам необычайно запутаны и переплетены, покоряли своей культурой и величием. По нему можно гулять и гулять, но пересмотреть всего невозможно.
        Ласло пообещал Гражине, что он будет её личным гидом и в ближайшее время им будет, чем заняться. Алекс был рад знакомству с Ласло.
        Теперь он был спокоен за дочь, сознавая что, та наконец обрела мать, в её лице женское участие и тепло и если что; можно спать спокойно. Страх за неё был хотя бы на немного снят.
        Алекс всегда переживал, когда ему приходилось выезжать в боевые точки, временно оставляя Гражину в загородном частном школьном пансионе за редким случаем у матери в Польше.
        После того как они ненадолго заглянули в кафе, немного перекусив, отправились по домам. Оксана взяла дочь к себе. Алекс этому не противостоял, зная, что Оксане и Гражине сейчас просто необходимо побыть вместе…

        …Кадры из прошлого моментально закрылись. За несколько часов, проведённых вместе, Алекс рассказал Эн всю свою жизненную эпопею. Человек, сидящий перед ней, был таким близким, ей не хотелось с ним расставаться.
        Однако Эн понимала, что он и она сегодня расстанутся. На сколько? Этого никто из двоих не знал. Алекс извинился, что не сможет проводить Эн в аэропорт, у неё рейс в 10.50, по времени он не может себе позволить «маленький мужской каприз» проводить любимую женщину.
        Время до отъезда есть, но ровно столько, чтобы её не забыть. Его самолёт в 14. 20, так что в полете будет думать только о ней.
        Эн была смущена столь легкомысленным мужским признанием. Несмотря на это, что-то с лихвой приобретя за эти часы проведение вместе с Алексом, она почувствовала в себе изменения. Казалось, что в сердце что-то оборвалось, отпускало того, кто больше ей не нужен, ею что-то терялось.
        Она не понимала, что происходило с ней, но знала, что Алекс уже ей близок и дорог, от него шла тепловая волна, которая окутывая её с ног до головы, делала счастливой. Любовь ли это Эн пока не знала.
        Покинув отель, она улетела в Москву. Это было решение судьбы разлучить их навсегда, и они приняли всё как есть. Алекс поехал к матери, чтобы проститься.
        Войдя в квартиру матери, удивился тишине, та разбирала вещи в своей комнате. Тут же с порога он сказал, что едет в командировку в Украину.
        Мать, онемев, закрыв рот рукой, заплакала, выйдя из оцепенения, пробормотала:
        - А как же мы с Гражинкой, ты подумал?

        Подойдя к нему прильнув, стала умолять:
        - Сынок, не езди туда, не надо там убивают…

        Алекс, погладив ту по голове, сказал:
        - Ма! Не начинай! Это моя работа… - целуя ей руки, - всё будет хорошо.
        С укором:
        - Я же на Родину еду, разберусь.
        Она глядя на него, в безумии закричала:
        - Не пущу там война! - умоляя, - не надо сынок… - оседая всем телом падая на пол.

        Алекс, взяв на руки мать, отнёс на диван, обнимая, заверил:
        - Ма, обещаю, я вернусь!.. - глядя на часы, - прости мне надо ехать…

        Выбежав из её комнаты направляясь в свою, на ходу пробормотал:
        - Я должен разобраться, что там происходит, - вытирая сбежавшую по щеке скупую мужскую слезу.

        Собрав вещи в сумку, крикнул:
        - Ма! Я уезжаю…

        Карина, выбежав из своей комнаты, встала в дверях, разводя руки в сторону, глотая слезы, в безумии закричала:
        - Туда не пущу!.. Там могут убить…

        Алекс, улыбнувшись, сказал:

        - Ма! Ты чего? Там же все свои! Обыкновенный конфликт!

        Мать страшась, что тот не понимает её тревог, опустив руки, тихо произнесла:
        - Иди! Я буду ждать.

        Алекс, чмокнув мать в щёку стремглав не оглядываясь, выбежал.
        Карина не сдерживая слезы, вслед наложила крест, прошептав:
        - Будь живым, сынок! - вытирая слезы, всхлипывая, - иногда и свои убивают… - скороговоркой пробормотав, - там такое творится, такое творится… - с тяжестью на сердце, закрывая за ним дверь…


        Глава 7. Зона конфликта
        …Приехав в зону военных действий, Алекс ужаснулся тому, что увидел. Это уже не мартовские события, что сломали стереотип боящихся перемен людей. Он пытался объяснить, прежде всего, самому себе то, необъяснимое, что не укладывалось в голове, понимая, что надо анализировать структуру конфликта и подать материал, так, как выглядела реальность.
        Поэтому приходилось принимать за неоспоримый факт, как вытекающее из конфликта - его последствия.
        Алекс сознавал, что он тот источник, что должен войдя в кадр дать правдивую информацию; страшась столкнуть тех, кто будет смотреть его репортажи противоречивой информацией, задумался.
        Для оценки конфликта было очень важно разобраться в мотивации, стремление противостоящих сторон, и как-то нужно было подвести к тому, чтобы сберечь то, что их сближало, помочь понять, что необходимо перейти к конструктивному обоюдно приемлемому концу.
        Алекс понимал, что необходимо единство в желание мира, избежать демонстративных действий конфликта напоказ. Ведь конфликт - это борьба, в которой действия встречают противодействия.
        У него разрывалось сердце, ныла душа; глядя на реальную картинку происходящего вскипал мозг, прежде всего от того, что штурмом брали мысли, мыслим, мысли…

        …Он старался быть объективным, но получалось с трудом. Просто не понимал, как мог один народ настолько разобщиться. Это же свои!..

        …Алекс делал, репортажи, выверено корректно, считая, что надо помочь народу самому решить свой конфликт путём переговоров, объективно принять реальное пойти на перемирие. Нет на примирение! Казалось бы, так легко понять друг друга…

        …Несколько дней в зоне конфликта заставили его задуматься; казалось бы, все началось из-за ссор по мелочам, на которые сначала никому не хотелось обращать внимание.
        Однако мелочи становились настоящим снежным комом, в одночасье упали на головы, не дав понять: за что, почему…

        …Алексу захотелось переключиться уйти от реальности сегодняшней ситуации, вспомнил Эн. Та до сих пор жила в памяти - единственной, той, которую искал все эти годы…

        …Эн, как ни странно не смогла забыть Алекса, даже переживала за него, зная, что тот сейчас в командировке в зоне конфликта. Ей хотелось услышать его голос, поговорить, поддержать, сказать, что помнит и «лю».
        Как никому хотелось любить и быть по-настоящему любимой и счастливой.
        Эн сидела за столом в столовой, было время обеда, когда неожиданно зазвонил телефон. Она вздрогнула, пугаясь, то ли звонка, то ли такого громкого слова, как «лю», страшась чего-то неизвестного, ответила. Неуверенный мужской голос попросил пригласить к телефону её «Эн». Это был Алекс. Дрожа всем телом, призналась, что это она.
        Эн вновь почувствовала себя свободной, никому ничем необязанной. Он сказал, что послезавтра будет дома в Венгрии, что вышлет ей билет на самолёт, в общем, хочет познакомить её со своей дочкой и матерью, та как раз должна прилететь из Варшавы.
        Эн не сразу, но согласилась, сдерживая внутренний порыв не закричать: «Я люблю тебя…» Витая в облаках положила трубку.

        На следующий день как раз в то время, когда к ней пришёл Ник, появился курьер с букетом цветов и конвертом на её имя.
        Ник взяв у него букет и конверт, передал Эн, как бы, между прочим, с нотками любопытства в голосе спросил:
        - Если не секрет кого такой шикарный букет? - переводя в шутку, - не от меня точно.

        Тушуясь, смущённо:
        - Я собирался это сделать чуть позже, но кто-то опередил… - искоса глядя, - даже любопытно… - с тревогой:

        - Кто он?

        Эн теряясь оттого, что это произошло в его присутствии, впервые в жизни солгала.

        Наигранно непринуждённо сказав:
        - Это Лолита, сделала маленький презент, попросила, чтобы я навестила её тётю.

        Краснея:
        - Та очень больна и хочет меня видеть.

        Поясняя:
        - Тётя Лиза меня любила с детства. Она мне как родная.

        Улыбнувшись:
        - В детстве мы с Лолкой у её тётушки под столом играли в куклы.

        Глядя на того в упор с улыбкой невинно спросила:
        - Ты не против, если пару дней побуду у неё в гостях? Поддержу, чтобы не унывала.

        Ник ничего не подозревая, отшутился:
        - Да это в стиле Лолиты… - ухмыляясь, - сделать «подкат», чтобы никто не смог ей отказать.

        Обнимая Эн:
        - Да нет проблем! Раз нужно, можешь погостить у Вашей тёти Лизы.

        Целуя в нос:
        - Я понимаю… - уже серьёзно, - даже горжусь, что ты у меня такая отзывчивая…

        …На следующий день, Эн была в Венгрии.
        Алекс прибыл в её гостиничный номер с опозданием, так как его самолёт прилетел с опозданием.
        Прямо с порога номера Алекс попав в объятья Эн, отдал ей всю страсть; сгорая и умирая от любви и нежности. Они жаловались друг другу, как все это время им было тяжело, целуясь, перебивая, признавались в любви, ощущая её в своей груди; раздевшись со скоростью света, оказались в постели.
        Их стремление было слиться с миром воедино и навсегда, понимая, что тот, и они по-большому счету единое целое, и этим как никогда дорожили.
        Его губы искали её ярко коралловые губы, чувствуя их сладость мягкость и влажность, что буквально оживляла усталый организм, что жил ожиданием встречи с ней, как с Ангелом - Спасителем. Трепетный язык, разжимая губы, поглощал её с головой, отчего та чувствовала головокружение, тело становилось податливым. Он овладевал им с лёгкостью уверенного в себе мужчины, руки блуждая по трепетному телу ощущая бархатную кожу, исследовали эрогенные зоны, отчего Эн было настолько хорошо, что просто теряла реальность. Алекс осыпал её поцелуями, кажется, что он был готов целовать всю жизнь, боясь выпустить любимую женщину из объятий.
        Добравшись до её груди, терзая соски, щекоча своим пылким дыханием, ухо признался:
        - Эн я хочу тебя, хочу сходить с ума от любимой женщины, а не от войны…

        Та, с грустью посмотрев на него, обхватив руками шею, дрожа всем телом, прикусывая мочку уха в ответ шепнула:
        - Ты мой! Я никому тебя не отдам, тем более войне… - целуя ему глаза.
        Их тела в порыве страсти ощущали каждой клеточкой кожи изгибы тел. Это сводило с ума.
        Его тонкие длинные пальцы рук, изучая тело, лаская, проникали все глубже и глубже, Эн направляла их в лоно, возбуждённо постанывая, просила:
        - Возьми меня, я хочу от тебя ребёнка…
        Алекс, теряя голову войдя в неё, ощутил приторно-сладкий аромат женской плоти, проникая в неё все глубже, беря её всю до капельки; слыша женское лёгкое, постанывая, наслаждался теми мгновения счастья наслаждения.
        В эйфории любви они не заметили, как потемнело. Придя в себя после бурного секса, их глаза горели ярче обычного, тела, согретые друг другом, говорили о единение, о том, что они пара. Немного успокоившись от спонтанных, ярких, насыщенных эмоций и впечатлений привыкнув к вирусу любви, как к целящему, вызвав такси, они поехали к Алексу на квартиру.
        Мать уже была у сына, когда тот с молодой эффектной женщиной появился на пороге дома. Она и дочь очень обрадовались появлению Алекса. Правда, их некоторым образом смутило появление Эн. Та тоже стояла в смущение, считая, что вторжение в эту семью произошло спонтанно.

        После знакомства, они поспешили в комнату, за разговорами в тёплой обстановке познакомились поближе. Уже через пару часов считали, что они были знакомы, целую вечность. Для Эн те в одночасье стали близкими и дорогими людьми.
        Гражина быстро подружилась с Эн. Казалось, что они понимали друг друга, с полуслова болтая о народном творчестве. Девочка хорошо рисовала и делала поделки из глины. Она не раз занимала призы на школьных выставках. На подсознание та тянулась к женщинам возраста матери. Возможно, она впитывала все то, что их могло бы интересовать, ведь столько лет девочка не знала материнского тепла, участия, понимания.

        На следующий день, они все гуляли по горе Геллерт. Дочь Алекса знакомила Эн с достопримечательностями, с которыми её недавно познакомил муж матери Ласло. Ей так понравилось там, что она непременно хотела впечатлить теми местами Эн. Это самые живописные места в одном из многочисленных районов Будапешта, где любят бывать не только туристы, гости города, но и его жители, находя, что там открывались глазу шикарные виды. Город как на ладони.
        Бытовала легенда там, в ушедшие в летопись времена собирались на шабаш ведьмы Венгрии. Это одна из лысых гор, а те, по поверию предков служили местом сборища оккультных сил. Такие лысые горы были и в Украине, близ Киева, в Польше, в Чехии, Словакии…

        …В одиннадцатом веке в Венгрии на этом месте принял мученическую смерть христианин Геллерт, что прибыл чтобы убедить короля Венгрии принять христианство. Жители, закрыв миссионера в бочку, за чуждые им проповеди, сбросили того с горы в Дунай.
        Однако король принял христианство, чтобы быть в дружественном союзе с соседними странами…

        …Прогулка для Эн была познавательной, она поняла одно, что между людьми должно быть общее, что могло бы их объединять, это - культура, история, которая даёт возможность понять традиции и желание не разобщать умы, а объединять и жить в тесном содружестве с соседними странами. Тем более что корни так перепутаны, что где-то как-то находишь родственные связи ушедших предков. Ссоры, обречённость вносят свою лепту в фатум, давая подпитку какой-то новой силе далеко не божественного начала управлять в хаосе целым миром. Эта сила, что крушит все на своём пути, стирая достигнутые дружественные соседские отношения в прах, не щадя, пуская все то хорошее без какого-либо сожаления по ветру…

        …Эн очень впечатлила легенда, рассказанная девочкой. Проведя параллель с сегодняшними событиями, ужаснулась. Подумав про себя, что на сегодня то, что происходило вокруг, исходило именно от фатума и вряд ли это проделки судьбы?!
        Это проделки той силы, что возомнила себя божественной, не ставя не в грош человеческие судьбы и жизни, сжигая память времён, назидая новое, не ценя, не зная прошлого; и это тем, кто всегда помнил о предках, чтобы их историю, как наследие прошлого донести потомкам; взрыхляя тысячелетний, многовековой пласт - потерь и достижений с ошибками и исправлениями без коих нельзя сохранять вековое наследие, код наций.

        Эн поняла, что люди на этой земле дорожат завоеваниями.
        Как никто, стремятся к добру, стараясь быть ко всем доброжелательными, избегая ссор, принимая все достигнутое с благодарностью, вынашивая теорию о балансе вселенского равновесия, приняв аксиому - мира и добра.
        Атмосфера города была насыщена толерантностью, гостеприимством. Погуляв по Будапешту, пролазав все исторические места, заглянув в пару кафешек, они немного уставшие поехали домой.
        За ужином все делились впечатлениями, открыв для себя что-то доселе непознанное. Все были поглощены разговорами, пока их не отвлёк телефонный звонок…

        …Это звонили Алексу, по просьбе руководства ему сообщили, что он срочно должен вылететь в Украину для снятия нового репортажа, так как именно эта тема набирала на каналах баснословные рейтинги. Алекс был удручён тем, что им так и не удалось побыть наедине. Эн считая, что профессиональный долг, прежде всего, с грустью сказала, что у них все впереди. Достойно вышла из затянувшейся паузы, сославшись на то, что и она вынуждена покинуть Венгрию.
        Так судьба их вновь развела по разные стороны. Каждый, покидая Венгрию, грустил об одном, что теперь они будут вдали друг от друга…

        …Эн летела в Москву с тяжёлым сердцем, считая, что обязана быть честной с Ником. Она принимала муки ада думая об Алексе и о том, как ей придётся жить двойной жизнью, лгать другому. Ник не заслуживал такого отношения к нему.
        Поэтому, как только Эн прилетела в Москву, то дала себе слово, что в первый удобный момент признается ему во всем, сказав, что не имеет права безответно использовать её чувства.
        Так она и сделала, при первой же встрече с Ником, сказала ему, что они должны отменить помолвку, так как она его не любит, и, наверное, никогда и не любила.
        Ник, конечно же, обиделся на неё, даже где-то как-то оскорбился. Он не в силах был принять её заявление о любви к другому, с грохотом закрыв за собой дверь, ушёл.
        Он не верил тому, что только что сказала Эн, не предполагал, что все между ними закончится после визита к какой-то тётушке Лизе.

        В негодование он позвонил Лолите и попросил встречи с ней, говоря, что нужно поговорить об Эн. Та, сгорая от любопытства, договорилась с ним встретиться у себя на квартире. Несколько часов она провела в подготовке ужина и себя «красивой».

        Ник пришёл вовремя, если не сказать, что на двадцать минут раньше. Лолита приняла его в халате, не успев переодеться.
        Тот, сетуя, что сегодняшний день не задался, с порога начал очернять Эн, называя ту неблагодарной. Тут Лолита поняла, что тот просто пьян.
        Он даже всплакнул, вспоминая её слова, что у неё есть другой, которого та любит.

        - За что? - был его вопрос.

        На который Лолита, силясь, подыскивала ответ.

        Вспомнив о тётушке Лолиты, вытирая скупую слезу, мямля, спросил:
        - Как там твоя тётя Лиза?

        Лолита, ничего не понимая, хлопая глазами, изумлённо спросила:
        - Какая тётя Лиза?

        Ник мгновенно трезвея, парировал:
        - Твоя! - в изумление, - ты же попросила Эн её навести, ещё с подхалимажем… - с сарказмом, - цветочки… Букетик с письмецом… потрясая пальцем, в упор глядя на ту.

        Ошарашенная Лолита, взбешённо произнесла:
        - Ты что ко мне цепляешься? - вылупив глаза, хлопая накрашенными ресницами, - какая тётя?

        Зло:
        - У меня нет никакой тёти Лизы…

        Выпроваживая:
        - И вообще катись-ка ты лучше к себе домой.
        Бормоча под нос:
        - Нечего меня в ваши делишки впутывать. Сегодня ссоритесь, завтра миритесь…
        Искоса глядя на гостя, взбешенно:
        - А виноватой во всем сделаете меня… - открывая дверь, пытаясь выставить за дверь…

        Ник с силой отстраняя Лолиту, явно в шоке, спросил:
        - Тогда кто прислал цветы?

        Вытирая вспотевший лоб, выдавил:
        - Сука…

        Лолита, с непониманием моргая, переспросила:
        - Кто я?

        Ник отстраняя её в сторонку направляясь в комнату, на ходу, переходя на фальцет:
        - Эн! Сука!..

        Разуваясь, сбрасывая с себя плащ, спрашивая в лоб:
        - Есть что выпить?

        Лолита, закрывая дверь, кивнув, сказала:
        - Проходи, найдётся.

        Вечер прошёл в пьяном кураже. Каждый, из этой сладкой парочки перемывая косточки Эн, старался беспроигрышно выгородить себя на её замызганном грязью фоне.
        Ник до такой степени был пьян, что в разговоре по душам рассказал о сексе с Эн, говоря, что та была сногсшибательна в постели. В ней его привлекало все от ног до ума. Эн, хрупкая, нежная, чувственная была мечтой для любого мужчины. Голубоглазая золото-русая нимфа, настоящая топ-модель, ночами делала его самым счастливым. Лолита смотрела затаив дыхание. Глаза у неё горели от любопытства; сидя в напряжение, ловя из его уст каждое слово, та тяжело вздыхала.
        Невольно Ник заострил на этом своё внимание, разглядывая подругу, взгляд упал на выглянувшую из-под халатика пышную грудь.
        Он притянул её к себе, тиская в объятьях. Так они очутились в постели, чему несказанно была рада никто-то, а в первую очередь Лолита.
        Ник пожирая её глазами, ласкал шею влажными поцелуями. Та трепетала, становясь податливой. Она получала наслаждения в его уверенных крепких руках.

        Лолита всегда завидовала подруге. Это был шанс взять реванш. Постанывая, показывая себя слабой и трепещущей, она заставляла его проявить инициативу, взять её силой в отместку Эн. Так он и сделал. В возбуждение, сняв с неё трусики, он взял её, как того и хотела Лолита. Теперь та была на равных с подругой и это прибавляло уверенности, доставляло удовольствие, ощутив оргазм, ей хотелось, чтобы это продолжалось целую вечность. И это действительно имело место быть, сексом они занимались чуть ли не до утра. Оргазм накрывал их с головой, переполняя их эмоциями.
        Лолита была на высоте, кладя на кон «козырную карту», Ник тоже был на должном уровне, и он и она вымотались, доказывая, что Эн не достойна их внимания, считая, что они лучше неё в сто раз; упав замертво, в объятьях уснули. Проснувшись утром, они не сразу поняли, что это не сон.
        В реальность привели сияющие глаза Лолиты, Ник смущённо произнёс:
        - Прости, наверное, мы поспешили… - встав, одевшись, ушёл, оставив ту наедине.

        Лолита, злясь на него, на Эн вслед бросила:
        - Я всё равно лучше неё, - заливаясь слезами, - и ты ещё приползёшь к моим ногам… - уткнувшись в подушку рыдая, сквозь слезы выдавила:
        - Будь ты проклята подружка…

        …Эн ничего не зная о новых перипетиях жизни подруги и Ника, вникая лишь в сложности своей, жила затворницей думая об Алексе, не зная, как он там, в Украине, что с ним…

        …В это сложное время, Алекс работал над сбором информации для своих репортажей. Каждый день, оказываясь в зоне военных действий…

        Был конец июля, съёмочная группа Алекса была под Лисичанском.
        Там шли ожесточённые бои за город. Они были на одном из блокпостов, стараясь снять материал под шквалом огня.
        Вокруг блокпоста были взрывы такой силы, что земля выворачивалась буквально наизнанку.
        Откуда-то со стороны дороги шла стрельба. Сквозь чёрный едкий дым нельзя было определить, кто стреляет. Так как в радиусе километра стояла огненная завеса и слышалась до боли родная речь как украинская, так и русская. Никто не решался поднять головы, это было небезопасно, но никто не скупился на пули и снаряды.
        Сказать, кто они, было просто невозможно. Свои!
        Летящие снаряды разрушили блиндаж, похожий на вагончик. Тот, для многих был последним, если не единственным пристанищем, где можно поесть, поспать, но и тот на глазах взлетел от снаряда, разнеся в пух и прах иллюзию мирного сосуществования.
        Теперь не было как таковой возможности укрыться от огня. Все просматривалось как на ладони. Алекс приказал всем укрыться в траншеи, что ещё как-то могла сберечь им жизнь.
        Они без промедления пробежками побежали к ней.
        Мощный взрыв, выбросив вверх столб чёрной пыли, сопровождался воем артиллеристских снарядов. Визг осколков завис над траншеей. Та была до краёв заполнена клубами дыма. Попав в неё, Алекс, с оператором пригнувшись, заметили на дне распластавшиеся изувеченные тела мужчин без опознавательных знаков. Чуть поодаль от них сидел молодой парень на вид подросток, тот, обхватив руками колени, причитал:
        - За что?! Мы же свои… - плача, - батя, как же теперь…

        Алекс попросил снять кадры. Как оказалось, одним из погибших был отец парня.
        Парень вздрагивал от разрывов снарядов. Шёл беспрерывный обстрел из зенитных установок.
        Тот, в страхе прижимаясь спиной к земляным стенам траншеи, истошно кричал:
        - За что?! Мамочка помоги!..

        На него вразброс летели куски каких-то досок, шин и комья земли, покрывая его лицо едкой пылью.

        Алекс, всматриваясь вдаль сквозь стелющий дым, заметил движущую цепь солдат. Но кто конкретно не он, не оператор не смогли различить. Был слышен треск бесконечных автоматных очередей. Солдаты бежали перебежками, вскакивая, залегая, те явно переходили к открытой атаке. Их целью был блокпост, который оказался плохо защищён.
        Алекс, с оператором выскочив из траншеи, направились в сторону леса. На ходу перепрыгивая через убитых. Оператор старался отснять кадры, чтобы запечатлеть хронику боевых действий. Тот поймал момент, когда двое мужчин вне возраста и без опознавательных различий явно с двух противоборствующих сторон стоя на краю траншеи, дрались, выкрикивая…

        Первый:
        - Нац.?!

        Второй отвечая, орудовал увесистым кулаком, прикладывая наотмашь.
        В пылу переходя на мат, хватая за грудки, тряс первого как мешок, тоже спрашивая исходя слюной:
        - Колорад?! - разбивая в кровь губу…

        Первый:
        - Что ты здесь делаешь места мало у себя?

        Второй:
        - Тоже что и ты! Воюю… - отвечая, разбивая в кровь нос…

        Первый:
        - Я за свой народ…

        Второй:
        - А я за что, за кого?.. - громко смачно матерясь… За кратеры на Марсе что, ли? - толкая в грудь, - Я за Украину! За наш народ!..

        Вновь завязалась драка. Те, оделяя друг друга тумаками, пиная ногами, падая, катаясь по земле, кричали…

        Первый:
        - Сваливай отсюда, тебя не приглашали… - ударом кулака сбивая с ног, хрипя… - в три бога, душу…

        Второй привставая на ноги, шатаясь, собравшись в кулак, наотмашь ответил, приходя в кураж, свирепея:
        - Нас не приглашают, мы на своей территории… - сплёвывая кровь…

        Завязалась новая драка. Разрывная волна, накрыв их с головой, примирила; второй спасая первого, накрыл собой, его безжизненное тело истекало кровью.
        Первый, выползая из-под обмякшего тела, глядя на молодого парня, закрыв ему глаза, пробуя на вкус кровь, бьющуюся фонтаном из груди, испуганно глядя на того, сказал:
        - Как и моя… Свой пацан…

        Зло:
        - Когда же это кончится?! - закрывая глаза, - прости малой, не хотел, ничего личного… - отползая в сторону… - время у нас такое, безжалостное.

        Тяжело вздыхая, достав из его кармана мобильный, сплюнув, сказал:
        - Потом, даст Бог помиримся, свои все ж… - кивая на телефон, - мамке твоей эсемеску скину, - глядя на парня, вытирая скупую слезу.

        Сводя скулы:
        - Обещаю, пусть знает, что ты погиб в бою… - теребя, чуб, размазывая по щекам слезы:
        - Чёрт! Совсем мальчишка!.. Прости… - убегая, на ходу отправляя смс…

        Алекс, провожая того взглядом, крикнул:
        - Уносим ноги или мы с тобой будем такими как они, - указывая на смешанные с грязью тела, что были превращены в месиво.
        Пригибаясь от разрывающих снарядов, временами по-пластунски поползли в сторону леса.
        Солдаты бежали в направление траншеи, чтобы захватив блокпост. Где-то совсем рядом сотрясался ствол пулемёта, выплёвывая пульсирующее пламя. Перепуганные солдаты, поднявшись из траншеи, побежали в сторону леса. Разрывная волна в одно мгновение накрыла всех с головой. Наступило затишье.
        Алекс открыл глаза от вопроса:
        - Сынок, ты живой? - это был женский голос.

        Его осматривала женщина, стоящая в чёрном платке и в лохмотьях. Он, едва разжимая зубы, шевеля пересохшими губами, тихо сказал:
        - Я поляк, жив…

        Женщина, перекрестившись, сказала:
        - Так мне всё равно кто ты, жив и хорошо… - указывая в сторону леса, - вон, сколько там полегло.

        Плача:
        - Боже ж мой! Как при немцах… - вытирая слезы, - куда не глянь все свои.

        Качая головой, причитая:
        - Да как же так?

        Глядя на трупы:
        - Поди, мамки дома ждут.

        Зазвонил мобильный телефон. Алекс и женщина переглянулись; прислушиваясь, женщина поспешила к оврагу, что был в двух шагах, найдя мобильный, ответила:
        - Да?

        Женский голос на украинском с западным акцентом спросил:
        - Где её сын…

        Та ответила:
        - Помер.

        Чья-то мать сказала:
        - Накройте его чем-нибудь… Он умер как Герой…

        Женщина, сняв с себя косынку, нагнувшись, накрыла, перекрестив, сказала:
        - Спи спокойно, мать знает.

        Алекс смотрел на женщину, блуждающую среди трупов, которая отвечала и на остальные звонки, помогая им в последний раз проститься с родными.
        Женщина, пройдя мимо Алекса кивком головы указывая на убитых поясняя, сказала:
        - Так все же свои, хоть свечку за них мамки поставят, а то как-то не по-людски… - плетясь дальше к другим раскиданным вразброс телам, не зная, если среди них живые… - бубня себе под нос, - нехорошо все это… Свой против своего.

        Через пару метров та, склонившись над погибшим, разрыдалась:
        - Сынок, мама тебя нашла… - издав рык, убиваясь в крике, - отпустила на свою шею…

        Горько рыдая:
        - Как же теперь я без тебя, - причитая, - и отец, и Вася, теперь и ты…

        Глядя по сторонам:
        - Кому же жаловаться, а?! Свой своего убивает… - наклоняясь над ним, оседая, упала на спину глядя открытыми глазами в небо.

        Алекс ужаснулся, сердце матери не выдержало.
        К нему подбежал оператор с молодым помощником, взяв под руки Алекса те, тут же поспешили покинуть эти места…

        …На следующий день по телевизору показали сюжет с Украины, репортаж вёл Алекс, рассказывая о вчерашнем бое. Эн смотрела, боясь пропустить хоть слово. Она смотрела и плакала, сопереживая людям, оказавшим по две стороны военного конфликта, но больше переживала за него, Алекса, что попал в такую мясорубку, не щадящую человеческие жизни.

        Это её отрезвило. Эн уже не думала, какая она несчастная живя в разлуке. Теперь главным было то, чтобы Алекс был жив и здоров и всё что происходящее на Украине скорее бы закончилось; наконец-то примирив людей, которые вследствие конфликта попали в ловушку зла, спрута. В итоге оказавшись заложниками политических разборок. Уводя умы в направлении разжигания войны, которая была просто недопустима между одним народом, третьи силы раздирали его, деля неделимое втаптывая в грязь рождённого в Украине и нашедшего здесь родину…


        Глава 8. Тревожные будни
        …Каждый день Эн включая телевизор слушала новости. Ей было не до кого. Она, став домоседкой, избегала даже телефонные разговоры. Эн не могла никому рассказать о своих переживаниях, боясь напугать тем, что жила чаяниями посторонних судеб.
        Ник, как считала Эн, потерял к ней интерес. Она его не видела пару недель.
        Однако для неё этого было достаточно, чтобы забыть, как бывшего мужчину навсегда…

        …Август был на исходе. Пасмурная дождливая погода настраивала Эн на пессимизм, вот уже, которая суббота проходила в заточение.
        Та с утра, стоя у мольберта, дописывала портрет Алекса, так хотелось уединения со своим любимым человеком; каждый новый штрих наносился с любовью и нежностью, особенно ею, прорисовались глаза. Она любила смотреть в них, касаясь дна, искала поддержку.
        Только ей на этот раз помешал Ник. Тот, ввалившись к ней, домой, пьяный в стельку, умолял её простить. На вопрос Эн: за что? Тот сказал, что есть за что, но пока не скажет, говоря, что это тайна и замешена женщина.

        Хмыкнув, Эн рассмеялась. Что-что, а вот женщины рядом с ним она не видела, зная его преданность ей.
        Он, пьяно схватив её в охапку, понёс в комнату, положив на диван, стал срывать махровый халат и нижнее белье. Ей было стыдно от мысли, что она дала ему повод.
        Тот, целуя её в губы, таял, расплываясь в улыбке прижимая к себе ощущая груди, шептал:
        - А ты горячая… - жадно целуя, - манкая…

        Эн выбираясь из объятий, отталкивая, с жалостью глядя на него, с сарказмом произнесла:

        - Зато ты холодный… - зло, - а я не «Снежная Королева» Мне не нужен холод… - вставая, накидывая халат.

        Ник срываясь с места, попытался её вновь повалить на постель, держа за запястье, делая больно. Глядя на неё безумными глазами сжигая её насквозь испепеляющим взглядом, впиваясь поцелуем с дрожью в пальцах терзал соски.
        Эн заплакала, причитая:
        - Ну, зачем ты пришёл?.. Ты мне противен, не хочу тебя видеть…

        Тот, расстегнув ширинку на джинсах, попытался ею овладеть. Эн сопротивляясь, расцарапала ему лицо.
        Ник бросая её на постель, стал бить по лицу, говоря:
        - Ты думала, что кроме тебя нет никого, кто может сделать меня счастливым? - криво усмехаясь, - есть, да ещё какая женщина! Нечета тебе, гордячка.

        Застегнув ширинку на джинсах, хлопая дверью, с вызовом вышел.
        Эн накинув халат, подошла к мольберту, разглядывая мужское лицо. Оно было слишком серьёзным.
        Проведя по нему рукой, тихо сказала:
        - Прости. Он гад!.. Я его больше не хочу видеть… - целуя в губы, - прости, это больше никогда не повторится.

        Ей показалось, что его глаза стали на тон теплее, на губах скользнула улыбка.
        Она, сияя от счастья, пальцем провела по контору губ, шепнула:
        - Спасибо, Алекс, что ты меня понял.

        Неожиданно раздался телефонный звонок Эн спеша вышла. Это была Лолита, та прощебетала, что им надо встретиться, есть разговор. Эн пригласила к себе на обед. Подруга пообещала подъехать.

        Через пару часов Лолита была у Эн, раскупорив бутылку красного вина, предложила выпить.
        Обед проходил совсем не так как обычно; подвыпившая подруга хотела что-то сказать, но не решалась.
        Ей помогла Эн, сказав:
        - Ладно, подружка колись, что там у тебя произошло? - пристально глядя на ту, - что ты в рот воды набрала…

        Лолита улыбаясь, выпалила:
        - Прости, прости, прости, я не хотела… Он сам…

        Эн смотрела на неё, ничего не понимая, пригубив вина, с любопытством спросила:
        - Кто?

        Та, ёрзая на стуле, мялась, потом выйдя из-за стола, подойдя к Эн, обняла, решительно сказав:
        - Он.

        Заинтригованная Эн переспросила:
        - Кто он?

        Лолита, делая шаг в сторону, опустив голову, на одном духу бросила:
        - Ник! - поясняя, - напоил ну и…

        Эн с сарказмом:
        - Не думала, что он такой активный…

        Лолита с интересом:
        - Ты что не злишься на меня?

        Эн обнимая ту, шепнула на ухо:
        - Я люблю другого…

        Лолита обомлела, с изумлением глядя на Эн, спросила:
        - Кто он?

        Эн с гордостью произнесла:
        - Настоящий мужчина! Герой!

        Лолита, обняв Эн, присев рядом с ней, стала умолять рассказать о нем. И Эн рассказала, как они познакомились, как она ездила к нему в Будапешт; и что тот сейчас в зоне конфликта в Украине. Также призналась, что очень любит.
        Эн в слезах выбежала из кухни в комнату. Лолита последовала за ней. Та стояла у мольберта и горько плакала.

        Лолита, пойдя к ней, спросила:
        - Это он?

        Эн кивнула.

        Та, с завистью посмотрев на портрет, констатировала:
        - Классный парнишка!

        Эн поправила:
        - Мужчина!

        Лолита искоса глядя на ту, сказала:
        - Н-да тобой все ясно… - и как ни в чем не бывало, спросила, - значит, Ника я могу взять?

        Она, улыбнувшись уголками губ, тяжело вздохнув, тихо прошептала:
        - Бери! Он мне не нужен.

        Лолита, потирая ладони, направляясь к двери, многозначительно выпалила:
        - Тогда я его женю на себе… - улыбаясь, - я не гордая… - с кривой усмешкой, - могу и подобрать, что кому-то негоже… - удаляясь…

        Лолита вслед выкрикнула:
        - Подружкой не зови, не приду. Плохая примета, когда «бывшая» на свадьбе…

        Из глубины коридора послышалось:
        - А я и не собиралась. Пока, подружка!..

        От резкого хлопка дверьми, Эн вздрогнула, понимая, что потеряла подругу…

        …Оставшись одна, Эн задумалась, понимая, что в жизни происходят перемены, кого-то находишь, кого-то теряешь. Только то, что твоё остаётся с тобой. Иногда просто живя в твоих мыслях, но главное, что рядом.
        Это воспринимается мгновенно.
        Ты понимаешь, что это подарок свыше за что-то хорошее, быть может, долго искала встречи с настоящей любовью, не желая идти на поводу влюблённости.
        Вот так теряешься, не зная, что делать с нахлынувшими чувствами. Тебя раздражает то, что ты боишься направить их на того, с кем, в общем-то, едва знаком.
        Тебя с головой поглощает мысль, что ты хочешь мучить себя; лишь бы только вслух думать, ты на подсознании ищешь встречи с тем, кто покорил твоё сердце, забрав душу.
        Твоё тело, поддаваясь мыслям, наполнено желанием быть рядом с объектом мечты; вожделея, желая его прикосновений, томительной истомы, делить любовь на двоих, даже желая одаривать ею, нежели брать.
        Ты сознаешь, что в тебе больше любви и не сожалеешь о том, сознавая, что тебе любовь нужна как воздух, без которого ты не сможешь дышать. Конечно, Эн, сознавала, что она далеко не единственная, кто при встрече с любовью теряется, не зная, что делать, как жить, ощущая опьянение ею, в этом что-то мистическое магическое не поддающееся анализу твоим раскалённым мозгом.
        Эн как максималистке хотелось отдавать всю себя тому, кто вошёл в её жизнь единственным, а не транзитным пассажиром, тот не покинет, не оставит на полпути дойдёт с нею до конца.
        Она как никогда считала, что это настоящие чувства той большой любви и ей не хотелось верить, что это предпоследняя, которая пройдёт, и она вновь будет в поиске последней любви.
        Эн считала, что влюблённая женщина, вернее любящая, более ответственна к чувствам. Однако ей хотелось переложить ответственность на Алекса, и свою меланхолию не считать наваждением, а любовью, также веря, что и он её любит.
        Ей не хватало воздуха. Из недр памяти вырывалась последняя близость с ним. Мысли окутали её с головы до ног, напоминая о нем.
        Боясь спорить с мыслями, Эн невольно вспомнила, так хотелось ощутить вкус губ, прикосновения языка, в конце концов, так не хватало адреналина. Хотелось от переизбытка чувств любви сходить с ума, избавиться от пут стыда, скованности, расслабиться и стать любящей и любимой женщиной, как тогда…

        …Помнится в предрассветной дымке лежа после безумного секса она, прижавшись к нему, вскользь касаясь тёплой грудью мужской спины обняв, безотрывно смотрела на него влюблённым взглядом, вслушивалась в его ровное тихое дыхание, боясь сделать лишнее движение. Ей тогда не хотелось терять ни минуты на сон. Она полностью была поглощена им, тем, кто поселился у неё в сознание, наводя порядок в её разгорячённом мозгу.
        Так она пролежала до утра боясь впасть в дрёму умоляя, просила его быть только «её» входя как вирус в его подсознание.
        Пугаясь своего эгоистичного желания, встала, подойдя к окну, стала вглядываться вдаль, словно желая в недалёком будущем увидеть себя с Алексом.
        Она шептала, упиваясь мужским именем:
        - Алекс…

        Словно услышав, просыпаясь, осматриваясь по сторонам, он спросил:
        - Эн ты где? - заметив, улыбнулся.

        Она подошла к нему.
        Он, взяв её руки целуя, заглядывая в глаза, тихо произнёс:
        - Ты моё солнышко…

        Повалив на постель, лаская, целуя:
        - Ты такая сладкая… - признаваясь, - я схожу с ума…

        Улыбаясь:
        - Прости, глупею… Это все от любви…

        …И вдруг всё оборвалось. Они разлетелись в разные стороны, продолжая жить своей жизнью. Было трудно в сети новых чувств, которые делали её слабой и безвольной. Она каждые полчаса смотрела на часы и ждала, что тот ей перезвонит, но Алекс не звонил…

        …Прилетев в Москву, Эн целыми днями стояла перед мольбертом, писала портрет, была заворожена мужским образом, тот не отпускал её не на минуту.
        Эн с ним разговаривала, делясь новыми впечатлениями, своими чаяниями, как никогда тосковала, маялась от грусти, в которую она куталась, как и в махровый халат, из которого практически не вылезала; ей просто был необходим тепловой баланс.
        Спасало написание портрета, прописывая до мелочей мужской образ, тот на глазах становился ближе и разговорчивым. Эн вслушивалась в его ответы на заданные ею, порой бестактные провоцирующие вопросы. Ей хотелось страсти, и та ложилась меж ними той связующей нитью любви.
        Казалось, что общение с ним помогало, адаптируя к новому, глубокому далеко не спонтанному чувству. Так хотелось почувствовать прикосновение рук, услышать томное прерывистое дыхание. В конце концов, дать портретному образу испепелить себя прожжённым взглядом полной страсти, насладиться пьянящим долгим поцелуем.
        Пройдя через толщу слоёв памяти, в поиске того, что ещё недавно было на поверхности, Эн неожиданно для себя ощутила дрожь, что вроссыпь пробежалась по всему телу, ей стало холодно. Закутавшись в халат, легла на диван, вдруг поняв, что все последнее время скучала по Алексу.
        Показалось, что она впадала в депрессию, до недавнего времени Эн не знала даже это слова. Когда кто-то говорил о ней, как о причине своих страхов и душевной боли та могла и посмеяться, говоря, что это ерунда не стоит ею маяться. Теперь она понимала тех людей. Чтобы понять, надо было попасть в её лапы, ещё попытаться и выбраться. А вот это уже не так просто.
        Вот уже как вторую неделю она, с утра выпив три чашки кофе кутаясь в халат, блуждала по дому, как «призрак»; содрогаясь от мысли, что с ней всё последние время что-то происходило необъяснимое. Что? Она не знала.
        Понимая, что ранее она всегда с утра занималась собой, приняв душ, наводила красоту. Макияж был первоочередным, без него не имела права выходить на люди. Лицо должно быть красивым. Это было кредо - нести людям красоту, на которую они должны равняться. Если утром её подгоняло время, Эн завершала свой макияж в машине. Это как обычно было нанесение блеска на помаду, румяны, чтобы подчеркнуть овал лица. Как она говорила, «поставить лицо в формат». После сна всяко бывало, лицо теряло форму, плавало, как «блин на сковороде».

        Эн старалась выйти из депрессии, учась быть в этой ситуации, сама собой не менять привычки, зная, что нельзя паниковать, жить в ожидание чего-то плохого. Поэтому заставляла себя вникать в рабочий процесс. А уже, когда не могла, то становилась за мольберт, ища поддержку подпитку в портрете находясь рядом с образом любимого мужчины. Это то, что осталось ей после того, как тот исчез, и казалось бесследно.

        Она вновь ощутила на себе его поцелуи, отчего моментально её тело стало прогреваться. Ей казалось, что пылкие губы Алекса коснулись живота.
        Эн окунаясь в свой маленький мир, где только они вдвоём, изгибаясь, приняла прелюдию любви, мысленно отдаваясь ему, своему любимому человеку.
        Она постоянно разговаривала с ним, заставляя выходить из сети депрессии, гоня её, прочь.
        Эн понимала, что только она сама может помочь себе. Придя к такому мнению, констатировала, что легче всего томить свою душу убаюкивая её, говоря, как жалко себя, как больно мне. Это не лечит, а калечит. Нужно заставить искать выходы из тупиковых ситуаций, помогая себе, а быть может и ему, Алексу…

        …Если б она знала, через что приходилось тому проходить, находясь в это время в зоне конфликта…

        …Алекс мотался, с операторской группой от Донецка до Луганска посещая боевые точки военного конфликта, собирая «горячий» материал реальный сюжет в реальном времени.
        Они на машине исколесили эту восставшую часть Украины, чтобы понять, что же происходит и как помочь вникнуть во всё это потенциальным телезрителям.
        Проделывая нелёгкие броски на стареньком пикапе буквально «летая» на запредельной скорости они старались избежать столкновений на дороге с противоборствующими силами. Но не всегда удавалось. Группа с облегчением вздыхала, когда въезжала в городские районы, чудом не попав на ту или иную военную группировку; стараясь избегать встреч с диверсионными группами, те не щадили никого, истребляя свидетелей их нечеловеческих деяний.
        В минуты затиший они пытались снять напряжение посидев где-нибудь на обочине среди желтеющей зелени, желая ощутить тень прохладу; наконец дать отдых уставшему дышащему на ладан двигателю…

        …Однажды попав в один из районов Донецка, Алекс отпустил ребят в разведку, чтобы узнать, как и что. Сам же сел на обочине дороги, чтобы немного отдохнуть, подумать.
        Облокотившись о наваленные шины, вдыхая воздух, закрыл глаза, невольно подумав: что же людям не хватает, если они вымещают зло друг на друге.
        Открыв в глаза, прищуриваясь от солнечного луча, было ближе к полудню, осмотрелся, размышляя вслух:
        - Такую красоту портят. К нему подошла собака, явно голодная, потому что в упор смотрела в ожидание какой-либо еды.
        Он, подойдя к машине, достал бутерброды, отдавая по одному собаке. Та, моментально заглатывала, не прожёвывая, наверняка, не ела пару дней.
        Погладив собаку, пробормотал:
        - Зачем всё это? - оглядываясь вокруг… - недоумевая, - кому это надо?..

        Неожиданно прогремели отдалённые залпы «Града». Алекс, оглядываясь, посмотрел по сторонам, он был подавлен тем, что до сих пор его коллеги не вернулись; вглядываясь вдаль, заметил передвижение испуганных людей. Те метались из стороны в сторону, боясь разрывов фугасных снарядов, горящей копной Алекс заметил пылающие БТР, их броня была бессильна противостоять снарядам «Града».
        Налицо были жестокие игры заигравшихся в войнушку мужчин, которые не могли трезво воспринимать события дня, искажая, вставляя в формат своего мировоззрения. Это было больно видеть, а кому-то через этот ужас приходилось проходить ценой жизни…

        …Наконец появились ребята, подойдя к машине, оператор выдавил:
        - Кошмар! Сейчас в этой дыре будет жарко… - оглядываясь по сторонам.

        Замечая в стороне взрывов чёрные клубы дыма, пробормотал:
        - Засада… - качая головой.

        Пребывая в ужасе от ситуации, в которой они все оказались, крикнул:
        - Уносим ноги!.. - сплёвывая, - не завидую местному населению, опять прятаться по подвалам.

        Взволнованно:
        - Детей жалко, а их здесь много,… - с горькой иронией, - «дети подземелья».

        Не в силах сдержаться, возмущено выпалил:
        - Как вообще можно стрелять по своим, убивать… - недоумевая, - за что?..

        Алекс констатировал:
        - Такая историческая ситуация. Карта войны разыгралась здесь и сейчас!..

        Тяжело вздыхая:
        - Такое бывает, если вспомнить историю… - констатируя, - бывало частенько и без какого-либо предупреждение и согласования с народом.
        Невольно подумал, вспоминая слова Дж. Карлин «Война - это способ богатых людей по-большому счету защитить их интересы посылая на неё детей среднего и бедного классов не на что-то, а заведомо на смерть».
        Алексу от одной этой мысли стало не по себе, надтреснутым голосом, сказал:
        - Я не завидую всем им… - глядя неопределённо назад, - подытоживая, - не повезло уже тем, что живут здесь в это время перемен…

        Глядя ввысь:
        - Боже спаси и сохрани, помоги, сжалься над безвинными людьми!..

        Смахнув набежавшую слезу, махнув рукой, скомандовал:
        - Всё! Все в машину едем!..

        Те не замедлили это сделать, перспектива остаться здесь не сулила ничего хорошего.
        Сорвавшись с места, машина, набирая скорость, выехала с окраин города, спеша оторваться от действительности, оставляя за спиной боль и горе не в чем неповинных людей.
        Сидя за рулём, Алекс думал о ней, об Эн, не ведая, что с ней, и вообще не зная думает ли, она о нем…

        …Выехав из этого злополучного места, подумал: не приведи бог видеть все это своими глазами. Было страшно, обидно за людей, что стали заложниками судеб в данной ситуации. Теперь надо ехать в Луганск, но душа не лежала к такому вояжу. Ужасающая картинка сегодняшнего дня порядком набила оскомину. Невольно он подумал, так и привыкнуть можно к таким вот ужасам, которые раньше все видели только в кино.
        Машину на ухабах заносило, швыряло из стороны в сторону. Алекс тут же сбавил скорость. Неожиданно заглох двигатель, проехав пару метров, пикап остановился.
        Оператор и помощник, считая, что нужна помощь, поспешили к посадкам, за ними были жилые строения. Алекс остался у машины, пытаясь что-то предпринять, но все попытки что-либо сделать были тщетными. Двигатель не заводился. Ему ничего не оставалось, как ждать помощи, ребята надеялись найти среди этих дебрей механика.
        Осмотрев местность, Алекс изумился красотам природы. Та, несмотря на войну, была по-осеннему прекрасной. Чистое голубое небо говорило о счастливой жизни, перечёркивая то серое, что насаждалось какой-то силой зла, что ступила на эти земли, оккупируя её. Отойдя в сторону посадок восхищаясь пением птиц, подошёл к ручью, умывшись, прилёг на ещё зелёный луг, наблюдая за пробежками божьих коровок, вслушиваясь в жужжание мух. Те наверняка были недовольны его присутствием вот и гнали, прочь мельтеша перед глазами, кусая руки.
        Осень вступила полноправной хозяйкой в свои права, даря тишину, покой, успокаивая глаз разноцветьем.
        Незаметно для себя Алекс впал в сон, видя в нем Эн, которая была рада встречи с ним, накормив, напоив, предложила принять ванну.
        Она сама купала его, разглядывая сильное загорелое тело, ища на нем ранение.
        Не найдя сказала:
        - Не понимаю, тебя же ранили…

        Алекс сказал, что бог миловал. Он не был ранен.
        Тогда она расплакалась, говоря, что не отпустит туда, где ранят и убивают.
        Он не понимал её тревог, ведь он был жив и здоров.

        Её крик: «Не пущу!..» - заставил его открыть глаза.

        Он чувствовал дрожь, что пробирала насквозь. Наконец понял, что перегрелся на не по-осеннему палящем солнце. Сознавая, что жизнь прекрасна, стал думать о ней.
        Не понимая почему, та говорила о ранение, потом понимая, что это был всего лишь сон, успокоился, наблюдая за тем, как садилось солнце.
        Дыхание воздуха становилось прохладнее, все говорило о приближение ночи. Невольно вспомнил о ребятах, те где-то запропастились в поиске механика. Просидев пару часов не дождавшись своих, он поспешил укрыться в овраге от ветра и надвигающего холода, не решаясь остаться на ночь в машине. Ночь была спокойной. Несмотря не на что Алекс выспался. Проснувшись с рассветом, он сразу и не понял, где находится. Потом вспомнив, направился к машине, ребят на месте не было. Не зная, что и думать попытался прогреть двигатель, но тот так и не завёлся. Считая, что он должен найти коллег направился вдоль шоссе к жилым постройкам…


        Глава 9. Плен
        Вчера.
        …Были сумерки, операторская группа, пройдя лесную полосу, оказалась среди развалин, что ранее издалека показались жильём.
        Уставший оператор не менее него помощник присели у сосны. Оператор, достав из рюкзака бутерброды, поделился с помощником. Парень был перепуган окружающим, вокруг стояла немая тишина и не одного целого сооружения. Все было в полуразрушенном виде и в устрашающей копоти. Это приводило в ужас даже привычного к войне человека.
        Оператор тихо сказал:
        - Бывает и такое…
        Хлопая того по плечу:
        - Война беспощадна и к людям и зданиям… - напряжённо всматриваясь вдаль…
        Что-то, заметив, встав, побежал перебежками, прячась за кустами засев в ложбинку, внимательно просматривая отдалённую дорогу к посёлку.
        Через несколько минут он вернулся, говоря:
        - Да… Что-то пока не очень понятно, где мы с тобой… - озадаченно, - «мёртвая зона», как в аду.
        Озадаченно:
        - Толком не скажешь где мы и кто здесь находится… - кивая помощнику, - надо прощупать, чтобы нам с тобой не попасть в чудную… - почёсывая затылок, - механика найти бы нам…
        Ощущая бурление в животе, поглаживая:
        - Да и еды не мешало бы… - доедая бутерброд…
        Обращаясь к парню:
        - Ты как? - вновь хлопая по плечу, - все двигаем… - перекрестившись…
        Парень, кивнув, дожёвывая бутерброд, встал, вздыхая:
        - Что ж надо так надо… От судьбы не уйти…

        …Оказавшись на большаке просёлочной дороги в нескольких метрах от себя, они заметили немолодую женщину, ведущую не доеную корову.
        Та тянула за верёвку, до слуха доносилось:
        - Все бомбят… Жизни нет… - дёргая за верёвку, - Дашка ещё не доенная, а как ей раздоиться, когда чёрти что вокруг и рядом. От страха все держит в себе… - всхлипывая, - не дай бог, околеет…
        Корова в ответ замычала, словно подтверждая её слова…
        Неожиданно перед ней появился оператор со своим помощником.
        Женщина на минутку остолбенела, испугано перекрестившись, сказала:
        - Вы кто? - оглядываясь по сторонам, - откуда вас вынесло на меня залётных?
        Кивая в сторону:
        - Своих лиходеев хватает… - показывая рукой.
        Крикливо:
        - Вон что творят ироды, бездомными нас сделали… - считая, что её не расслышали, прокричала, - погорельцами стали, - вытирая набежавшую слезу…
        Помощник оператора тут же предостерёг:
        - Тётушка тише… Свои!.. - успокаивая ту, - черти по дорогам не носятся…
        Женщина, перекрестившись на правду, тихо сказала:
        - Да уж вижу… - махнув рукой… - и, слава Богу, антихристам кто-то под зад дал…
        Доверительно:
        - Уж как несколько часов в посёлке тихо…
        С любопытством глядя на них, одёргивая, - и не тётя я…
        С гонором:
        - Племяши мне тоже, Ольгой меня зовут.
        Кивая на корову:
        - Вот корову из леса домой веду. Привыкла доиться дома… - плача, - пусть на пожарище, но дома… - вытирая слезу, - может, не явятся сегодня. На бетеэрах куда-то унеслись, прямо как ветром сдуло… Ушам легче стало, ихнего оголтелого шума не слышно.
        Поблагодарив женщину за информацию, они тот час же исчезли в посадках.
        Неожиданно из-за поворота на открытом «уазике» появились неизвестные лица в чёрной военной форме, без знаков различая. Их было четверо. Они были с автоматами.
        Оператор с помощником разбежались по сторонам.
        Те, заметив беглецов стали преследовать в кураже улюлюкая, устрашая почему-то на немецком:
        - Zu stehen! Hnde hoch! - дружно заржав…

        Казалось, что они играли в войнушку, мгновенно войдя в роль немецких захватчиков времён ВОВ.
        Два бойца с заднего сидения тут же стали стрелять из автоматов, очередью подрезая отход бегущим к посадкам.
        Один из них истошно закричал:
        - Кому сказал стоять! Руки вверх! Мы будем стрелять… - он выстреллил под ноги.
        Перейдя на немецкий:
        - Zu stehen! Hnde hoch!
        Подкошенный оператор тут же упал, волоча своё тело по пыльному большаку.
        Его помощник, в испуге бегая зигзагом посередине дороги, неожиданно для самого себя закричал по-немецки:
        - Nicht schieen!.. - падая, распластался на земле…
        На что те вновь загоготали. Показалось, они были в восторге от себя.
        Мужчины были пьяны, находясь в диком азарте, перекрикивая друг друга кричали:
        - Что страшно? Мужиков настоящих не видели? Слизняки!
        Оператор, собрав последние силы, волоча свою раненную ногу, глотая пыль, пытался уйти в посадки. Двое спрыгнув с машины, побежали за ним. Мужчины в чёрной форме в паре метров от него начали стрелять из автоматов, выпуская весь магазин. Оператор, закрывая голову руками как, затравленный зверь в безысходности кружился на месте. Последний выстрел был водителя, его пуля попала тому в спину и вышла через живот.
        Оператор с испугом посмотрел на помощника, тот, сидя на земле, глотая слезы, умолял:
        - Пожалуйста, не убивайте, мы представители СМИ, корреспонденты из Венгрии.
        Мужчины в чёрной военной форме остолбенели. Они не ожидали увидеть здесь иностранцев. Те, подняв оператора, отнесли в машину.
        Водитель глядя исподлобья на остальных прошептал:
        - Разберёмся на месте…
        Шипя в сторону помощника:
        - Не будут лезть в чужой огород…
        С искажённым лицом, сплёвывая:
        - Подумаешь СМИ?! Понаехали, плюнуть некуда кругом то «писуны», то «говоруны»…
        С сарказмом:
        - Чихать на них. Не они первые, не они последние…
        Показалось, что его все подержали, так и не сказав ни слова.
        Водитель, соизмерив всех пронизывающим взглядом, приказал помощнику сесть в машину. Срываясь с места, поднимая за собой клубы пыли, они поехали в направление ближайшего населённого пункта, где расположилась их мотострелковая рота.
        Уже через несколько минут оказавшись на площади маленького городка, стали искать старшего лейтенанта, чтобы доложить, что обезвредили вражеского корректировщика, тем сорвав обстрелы своих блокпостов.

        Все были в панике, военные в чёрной форме бегали туда-сюда в ожидание начальства, должен был прибыть командир полка.
        Заметив вдали приближающуюся машину, кто-то выкрикнул команду «построиться».
        Два взвода солдат, как «оловянные солдатики» моментально выстроились в строй.
        Старший лейтенант, отойдя от строя, поспешил услужливо открыть дверцу машины.
        Из неё вышел командир батальона, тучный лысоватый подполковник тот с отдышкой спросил:
        - Говорят, у вас враги активизировались… - исподлобья глядя на старшего лейтенанта.
        Тот с побелевшим лицом испуганно рапортовал, говоря, что корректировщик ликвидирован, а вот его напарник снайпер до сих пор в игре, выследил и положил дозор, на месте засады нашли четыре стреляные гильзы. Тут же разжимая кулак, показал находку.
        Подполковник вытер ладонью вспотевшую лысину.
        Старший лейтенант продолжил:
        - Стрелял в голову прямо в лоб. Так что работал профессионал.
        Добавляя:
        - Возможно, тот тоже ранен, на траве нашли свежие капли крови.
        Подполковник искоса глядя на лейтенанты с сарказмом выдавил:
        - Я не понимаю, здесь, что игра в зарницу?.. - срываясь на крик.
        С издёвкой:
        - Какого-то залётного на своей территории испугались?! - взвинчивая себя, - мало здесь «бродячих псов» бешенством страдает… Он же раненный…
        Недвусмысленно глядя на ст. лейтенанта, перейдя на фальцет:
        - Немедленно зачистить! - глядя на строй солдат, потом на ухо старшего лейтенанта, - как же ты мил человек снайпера терпишь?..
        Зло:
        - Терпила!..
        Крича:
        - Найти и немедленно!..
        Обводя взглядом строй, нервничая:
        - До приезда полковника сутки…
        Устрашающе выкрикивая:
        - Вояки! Учить вас некому…
        Приказывая:
        - Обезвредить снайпера, пристрелить как собаку…
        Кивая в сторону машины:
        - А эти ещё кто?
        Старший лейтенант на ухо:
        - Иностранное СМИ.
        Подполковник с кривой ухмылкой, скомандовал:
        - Давайте их в места не столь отдалённые… Потом посмотрим, что и как…
        Обращаясь к строю:
        - Прочесать все вокруг, мать вашу, развели мне рассадник гадов!..
        Старший лейтенант, оборачиваясь к строю, скомандовал:
        - Строй кругом!.. Ма-арш!.. Прочесать всю окрестность вдоль и поперёк! Подозрительных товарищей расстреливать на месте… - посмотрев на подполковника…
        Тот, стоя как каменная глыба едва заметно кивнул.
        Старший лейтенант, крикнул:
        - Гранатометному взводу стереть с лица земли пару домов, чтобы неповадно было кому-либо с нами играть в недетские игры, сами напросились… - с гордостью, - так наших помянем…

        Два взвода тут же исчезли с площади.
        Подполковник, посмотрев на бойцов, с одобрением подметил:
        - Орлы! - лыбясь, - бей своих, чтобы чужие боялись… - садясь в машину.
        Через минуту та, сорвавшись с места, исчезла из вида…

        …Оператор и помощник, оказавшись в подвальном помещении, споткнувшись о разбросанный хлам, ужаснулись, это место явно не для отдыха.
        В кромешной тьме путаясь в паутине, они подошли к окну. Оно единственная связь с внешним миром. Сквозь него пробивался тусклый свет от уличного фонаря, дающий какую-то информацию.
        Припав к окну, они старались понять, что происходило на улице.
        Около входного крыльца административного здания стояли два БТР и легковая машина подполковника.
        В стороне у лужи стояла группа солдат. Те разговаривали со старшим лейтенантом. Тот снимал с них «стружку» за то, что до сих пор не нашли снайпера. Как вдруг старший лейтенант неожиданно упал в лужу, распластавшись в ней лицом вниз.
        Солдаты с криками вроссыпь побежали к месту, откуда только что последовал выстрел, считая, что это тот самый снайпер.
        Из здания администрации на шум выбежали двое солдат, подойдя к распластанному в луже старшему лейтенанту, перевернув труп на спину, увидели, как у того из виска течёт грязная кровь.
        Перепуганные они побежали обратно к зданию, истерично крича:
        - Старшего лейтенанта убили!
        Из здания выбежала группа солдат, держа на изготовке автоматы. Выбежавший за ними подполковник тут же в истерике наорал на своего подчинённого, майора, говоря, что тот не может справиться с каким-то снайпером; показав на лежащего в луже старшего лейтенанта.
        Майор, достав очки, протерев носовым платком, всматриваясь вдаль, изумлённо сказал:
        - Как курей щипает… - со страхом на глазах.
        - По одному… - тут же беря подполковника под локоть, он маленькими шажками засеменил, препровождая того к машине, цедя сквозь зубы, - надо ехать…

        Солдат забегая вперёд, открыл дверцу, стоя в ожидание старших офицеров, неожиданно для окружающих парень замертво упал на землю.
        Подполковник, обернувшись, испуганно посмотрел на лежащего в луже старшего лейтенанта, потом перевёл безумный взгляд на солдата, испытывая страх, заистерил, говоря, что никуда не поедет, настаивая на том, что надо идти назад в здание. Майор на нервах пытался впихнуть своего шефа в машину. Подполковник, размахивая руками сопротивляясь орал, на чем свет стоит, выкрикивая, что тот ему не указ, чином не вышел; впадая в бешенство, открыл стрельбу в воздух.
        Майор, мельтеша перед глазами шефа, пытался уговорами успокоить, как вдруг подкосившись в ногах, замертво упал.
        Подполковник, в испуге заметив у того на лбу ярко-красное пятно; зигзагом отбегая от машины к зданию администрации по ходу движения орал, растерянным солдатам:
        - Стреляйте же! Или он и вас всех перестреляет…
        Те с перепуга стреляли по сторонам. Неожиданно послышалось чьё-то падение. Это был снайпер, что свалился с дерева как «мешок картошки». Подбежав к нему, солдаты вздохнули, говоря в один голос:
        - Все… Достали его… - избивая до полусмерти.
        Тот, умываясь кровью, не проронил ни слова. Подняв за шкирку, скрутив руки, пиная солдаты, немного повеселев, повели того в подвал.
        Бросив его к иностранцам, удалились.
        Один из сопровождающих закрывая дверь, крикнул:
        - Вы там с ним понежнее, он «бешеный»…
        Остаток ночи для всех сидящих в подвале прошёл в немой тишине.
        Оператор и его помощник, не зная, что делать, искали возможность выйти из этих зловещих стен, но тщетно.
        Охрана была настолько серьёзная, что ни уговоры, ни посулы о вознаграждение не действовали. Пришлось принимать действительность как таковую, без каких-либо прикрас. Поспать так и не удалось, по-большому счету не смогли, мучая себя вопросами и мыслями. Каждый со страхом ждал рассвета…

        …Утро не радовало Алекса, тот так и не нашёл своих коллег, уже считая их погибшими.
        Немного отлегло от сердца, когда он встретил женщину, сидящую на пепелище дома.
        Та, ютясь на развалинах, убивалась горем, у неё убили корову, проклиная всех, всхлип сказала:
        - Не понять где свой, где чужой, то, что творят, не поддаётся пониманию… - поднимая к нему руки, та кричала, - Боже за что?..
        Алекс тоже не понимал, что происходило, кто в этой ситуации свой, а кто чужой. Каждый ввязался в борьбу за свою «правду», и она оказалась многоликой. Война не поддавалась логике. Мозг штурмом брали вопросы: зачем, почему, что дальше?
        Поговорив с обездоленной женщиной, он узнал, где могут быть его коллеги. Так и не найдя для неё слов утешения, простившись, поспешил туда, где ещё недавно их видела Ольга, надеясь найти все ж живыми.
        Алекс направился к блокпосту, на подходе её взяли и отвели в подвал к остальным, одно радовало, что они будут вместе…

        …Утро следующего дня внесло некую надежду на спасение. Всё-таки предложение отпустить группу СМИ за деньги сработало.
        Подполковник, переговорив с полковником, пришли к обоюдному желанию подзаработать, пусть даже в такой нетривиальной ситуации, сетуя, что давно не видели обещанных денег, считая, что и им надо на что-то жить.
        Придя к общему консенсусу, решили инсценировать публичный расстрел задержанных как бы для отчётности в Главк и устрашения народных масс; обозначив «цену вопроса» в миллион долларов. Подождав перечисления денег на свои личные счета, они для своей же перестраховки решили снять сцену расстрела.
        Алекса, помощника, снайпера привели на место казни, к местной платине. Там, перед тем как их должны были якобы расстрелять; каждый из них должен был на камеру рассказать о себе и попрощаться с близкими.
        В начале все шло по плану, но в конце сценарий изменился. Оператор не знал, что снимал настоящий расстрел. Он даже поразился натуральности, когда расстреляли помощника и снайпера, те замертво упали, не издав не звука.
        Алекс глядя на тех попытался высвободить завязанные руки, чтобы посмотреть, живы те или нет, как вдруг и сам получил пулю в плечо, тоже упал на землю, казалось, что замертво.
        Оператор понял, что их обманули. Это не что иное, как настоящий расстрел. Срываясь с места, подбежал к тем, кого расстреляли, осознав, что те убиты начал проклинать убийц, за что получил девять граммов свинца. Упав замертво. Полковник приказал очистить место от трупов. Их поочерёдно бросали в воду. Алекс оказался жив, его полковник решил передать в «штаб», чтобы там решили, что с ним делать. Говоря, что он на этом умывает руки…

        …Через некоторое время на берегу маленькой речки, Ольга, что пряталась днём от не прошеных гостей в лесу, обнаружила тело мужчины. Им оказался оператор.
        Он не сразу понял, что живой, не веря, даже когда его ран коснулась, тёплая женская рука. Наконец придя в себя, рассказал Ольге, что произошло. Говоря, что старший его группы жив, его отправили в штаб и об этом надо сообщить в Венгрию.
        Женщина, понимая сложность ситуации, боясь, что её могут наказать за сотрудничество с такими людьми как оператор, всё-таки решилась помочь, переправить того к своему куму, что был в противоборствующей стороне военного конфликта.

        Ночью они оказались на другой территории. Их встретили дружелюбно, помогли сообщить о случившемся в Венгрию.
        Там уже знали, что «они» расстреляны, так как отснятый оператором материал вышел в эфир. Оператор был в шоке, сознавая, что его могли видеть сотни тысяч, миллионы людей, среди них могли быть и родственники. Он тут же перезвонил жене и рассказал о случившемся, говоря, что Алекс жив, пусть передаст Оксане. Тот был с ней знаком.
        Кадры расстрела группы СМИ прошли по многим каналам мира, в том числе были показаны и в России…

        …Эн как раз дописывала мужской портрет, когда до слуха дошли слова, шла трансляция новостей.
        Её внимание приковывали кадры расстрела, на них был Алекс, не веря своим глазам, подошла ближе к телевизору, не сводя глаз, всматривалась в то, как его расстреляли. Кто расстреливал сказать ведущие новостей не могли, говоря, неопознанные лица частного формирования. Те были в чёрной военной форме, ничего не говорящей о принадлежности к какой-либо армии и роду войск не было видно отличительных нашивок.
        Эн едва держалась на ногах, считая, что это карма, недавний сон оказался пророческим. В голове вставал вопрос, а как же любовь, что с ними будет? Сознавая, что это прерогатива двоих, что идут бок о бок, крепко держа другу за руку, боясь оступиться, упасть. Они несут одно бремя любви, судьбу, деля, жизнь пополам. Эн страшилась того, что любовь вдруг исчезнет, выскользнет из их рук. Поэтому считала своим долгом, даже мысленно быть рядом, боясь опустить руки.
        Она не знала, что делать, а главное, как ей в дальнейшем жить без Алекса. Подойдя к мольберту, она уже хотела мазками кисти испортить портрет, замазать слоем чёрной краски, как вдруг неожиданный звонок её привёл в себя. Это была Оксана. Она сообщила, что Алекс ранен, но его переправили в главный штаб, что с ним будет дальше, никто не знает.
        Эн сказала, что надо начать поиски, подключить все связи и возможности по вызволению Алекса из плена. Оксана сказала, что подключит всех, чтобы только ему помочь.
        Эн поспешила заверить, что будет искать каналы помощи в России. Говоря, что на днях поедет в Польшу к матери Алекса.
        Считая, что ту необходимо поддержать, и быть может, там найти способы как помочь Алексу. Согласовав все за и против, им вдвоём стало чуточку легче; беда, навалившаяся на их хрупкие женские плечи, делилась пополам. Их боль была общая. Это была ноша, с которой им придётся идти дальше.
        Эн задействовав все свои связи и возможности, подключила к расследованию нужных людей для выяснения места нахождения Алекса, в том числе и российских телевизионщиков, те пообещали помочь.

        Чуть позже Эн посоветовавшись с родителями, решила поехать к матери Алекса, чтобы там, на месте помочь ей в поиске сына…


        Глава 10. Поиск компромисса с судьбой
        …Последняя ночь перед поездкой в Польшу у Эн была на нервах. Она практически не спала, думая о нем, считая дни его заточения, тот был в плену ни много ни мало уже 10 дней.
        Дождавшись утра, откинув одеяло, посмотрела за окно. Едва-едва светало. Встав стала делать уборку. Она всегда убиралась по утрам, считая это хорошим тоном. Мало, ли кто неожиданно придёт? Эн во всем любила порядок. Застелив постель новым накрахмаленным белым бельём, что источало цветочный аромат, она осталась собой довольна. В голове пробежала мысль, а вдруг он вернётся в их маленькое уютное гнёздышко; надо быть всегда готовой к встрече с ним, считая, что тот может появиться в любое время. Невольно она погрузилась внутрь себя, ища Алекса в своём сердце и душе. Он как всегда был рядом, если не сказать частичкой неё.
        Взгрустнув, пошла в кладовку, искать дорожный чемодан. Пока она шла, в голову лезли мысли, вновь опять о нем. Алекс был её тенью. Она чувствовала на себе его взгляд, ощущала дыхание, казалось тот, дотрагиваясь лёгким прикосновением губ до кончиков её пальцев, специально доводил до трепета. Она, содрогаясь всем телом, ждала его поцелуев и объятий. Эн любила его ласки. Нежные руки делали её податливой, тело изнывало от любви в ожидание секса.
        Заволакивая её пылким дыханием, касаясь языком мочки уха, он снимал с неё напряжение; Эн откинув голову, ждала страстных поцелуев, что ложились на её «лебединую шею». От нахлынувших иллюзий Эн ощутила влажность между ног и резкое пылкое жжение в груди, те тут же наполнились энергией, став каменными; придя в себя, поняла, что ввела себя в самогипноз. Осознав, что так можно и сойти с ума, вслух сказала, что ещё не идиотка, чтобы впадать в пессимизм, тем более в уныние, жить иллюзиями или же, как мазохистка, раня душу с болью рвать сердце, буквально как шёлк на мелкие клочки. И тут она приняла окончательное решение: найти и помочь Алексу как, впрочем, и самой себе.
        Ей хотелось его поскорее увидеть, но чтобы это приблизить надо помочь ему выйти из плена. Найдя чемодан, вынимая из шкафов свои любимые вещи, считая, что во всех жизненных ситуациях жизнь спасёт мир и любовь, запаковав в него вещи, отправилась в аэропорт. Она ехала в Польшу с уверенностью, что она вырвет Алекса из лап злой судьбы и после этого его никому не отдаст…

        …Алекс, находясь в тёмном сыром подвале, уже вторую неделю, до сих пор не понимал, где он находился, считая, что его пленение абсурдно нелепая случайность, что все происходящее какой-то страшный день, который вот-вот должен подойти к финалу. Он терпеливо ждал развязки.

        Никто ничего не говорил.
        Он сидел несколько дней в заточение в подвале какой-то виллы, к нему приходил только охранник, давая раз в день еду. Однако он успел рассмотреть в маленькое узкое окошко, что днём территория виллы кишела военными всё в той же чёрной форме без каких-либо нашивок.
        Две-три недели с ним вёл переговоры подполковник, что его привёз. Он сказал, что за освобождения Алекса их устроит миллион долларов, дав понять, что это не такие большие деньги, чтобы те могли перевесить ценность жизни.
        Алекс сказал, что деньги уже один раз переводили, второй раз никто не даст. Однако дал контакты руководства, по которым тот поспешил на них выйти. Те, сожалея, сказали, что у них таких денег, чтобы их собрать потребуется время. Алекс не знал, что думать, штурмуя мозг вопросом, кто ему может помочь. Военные давили, говоря, что им нужны деньги.
        Краем уха, когда Алекс был в кабинете подполковника, он услышал разговор подполковника с полковником.
        Тот жаловался что пресса и телевидение, воспевающие новую власть сейчас освещают факты проблем с финансированием военных формирований, прессуя заявлениями, что показалось, спонсоры уже устали делать вливание, говоря, они не бездонная бочка. Давя на мозжечок, что денежные средства на содержание иссякли. Показалось, те нагло намекали, чтобы военные формирования искали другие источники финансирования. Подчеркнув, что зачастую последние шли на крайние меры, пленя и отпуская за выкуп, мол, это единственная возможность держаться на революционной волне, чтобы закупить боеприпасы и провиант. Подполковник и полковник, паникуя, явно оправдывали свои незаконные действия, считая, что у них просто нет выхода…

        …Платить за Алекса пока никто не хотел, оттягивали время, лишь только для того чтобы того не убили.

        Так шли дни за днями. Алекс, сидя в заточение, был оторван от мира, не имея никакой информации. Полная изоляция лишала возможности общаться с кем-либо, просто исключалась.
        Он чтобы не сойти с ума на стенах рисовал портрет Эн, разговаривая с ней по ночам.

        Алекс постоянно вспоминал последнюю встречу в Будапеште, когда они после прогулки, по городу забежав в магазин «ABC» купив десертное токайское вино, счастливые отправились в своё гнёздышко, уже там уединившись вдвоём наконец-то теряя голову, отдались своим душам и сердцам.
        Им были хорошо в объятьях друг друга, как дети снимали на телефон откровенные фото на память, говоря, чтобы не забыть в разлуке. Оголённые тела были настолько хороши, что возбудили в них очередную страсть, трепетали от соприкосновения ласк рук.
        В памяти всплыло, как он входил в женское лоно, заставляя ее расслабиться, пальцами, помогая снять напряжение мышц, находя эрогенные точки.
        Эн теряла реальность, отдаваясь ему в неистовости. Он и она, таким образом, включив эротические фантазии, наслаждались сексом, предвкушая потолок блаженства в его кульминации.
        Их не смущала нагота желания действия. Они были единым целым даже в грехопадение, от которого кружилась голова, одурманенные жаждой любви. Их тела были неразделимы. Губы жаждали долгих страстных поцелуев, тогда как руки желали ласкать и ласкать, теребя груди. Линии бёдер привлекали ладони, те буквально оттачивали, давая новую огранку телу, которое им казалось божественным.
        Испытывая страсть, предвкушая сладость секса, вожделея, ими было взято то скоромное таящееся, где-то внутри они испытывали наслаждение. Сработало притяжение душ и тел. Сердца пылали как свеча, сжигая в себе все плохое не имеющее отношение к ним. Было так хорошо, казалось что ты, счастлив и богат, а это уже много. Ты принадлежал ей, она принадлежала тебе…

        - Это любовь! - констатировал раскалённый от перевозбуждения мозг.
        Вспомнив это, Алекс ощутил желание быть с ней сию минуту.
        Со вздохом вспоминая Эн в своих объятьях, сказал:
        - Да, девчонка! Если б ты только знала, как мне не хватает твоих глаз, губ…
        Невольно усмехнувшись:
        - Был бы телефон, хотя бы на фото поглазел, любуясь твоими прелестями.
        Сейчас ему не было чем любоваться сидя в кромешной тьме в сыром мрачном подвале. Он даже не знал который час. Чтобы не сойти с ума, осколком стекла вновь стал рисовать её портрет. Зная одно, что любовь спасёт, даст бог он увидит свою Эн. Отягощало одно, что слишком медленно шло время, не желая ускорить их встречу. Быть может это работало на них, делая их сильными. Любовь стоила того. Это то, единственное что помогало жить, помня о ней…

        …Эн уже несколько дней была в Варшаве, ей хотелось поднять всех на поиск её любимого, но как ни странно все происходило слишком затянуто.
        Поиск денег уже оговаривался во всех кругах, но не так легко было их получить.
        Оксана в Венгрии тоже искала средства к вызволению Алекса из плена, но и там все было только болтологией, одни разговоры.
        Эн ждала каждый день чуда, что вот-вот деньги переведут на Украину и Алекса отпустят. Однако этого не происходило. Нужно было бегать по всем инстанциям, подключая телевидение и прессу, суетиться пока это не давало результатов. Она ждала, что все же чудо произойдёт…

        …Карина отвела Эн комнату Алекса, в которой та себя чувствовала не у него в гостях, а по-настоящему невестой, дыша тем воздухом, которым некогда дышал и он. Эн любила рассматривать его вещи, особенно фотоальбомы. Последний из них, она особенно любила рассматривать, там она нашла совместные с ним фото.

        Как-то пополудни, устав от беготни по коридорам «власти», тех инстанций, где должны были, решать такие проблемы с какими столкнулась она и Карина, стала пересматривать последний альбом. Прижав к груди, чувствуя близость с любимым, открывая альбом, стала вдыхать запах каким когда-то в те дни, они дышали. Рассматривая фото, Эн чувствовала запах мужского тела, Алекса, что забивая ноздри, проникал внутрь, заставляя ощущать его близость. Вскользь подумалось, как это было давно и недавно…

        …Невольно листая свою историю Эн, оказалась в далёком прошлом, дойдя до детства; вспоминала, как её мать читала перед сном чудесные сказки, как та говорила, что и она когда-то встретит своего принца на белом коне.
        И Эн верила ей. Как не верить, если это говорила мама самый близкий и родной человек. Кому как не ей знать все о дочери. Эн засыпая, ждала вещего сна о нем своём принце…

        …Вот и сейчас листая альбом, рассматривая фото, она верила, именно о нем ей когда-то говорила мать. Алекс и есть тот принц на белом коне.
        Дотронувшись до фото касаясь его лица, она шепнула:
        - Я тебя обязательно спасу мой принц. Добро всегда побеждает зло. Иначе мир уже давно погрузился бы во тьму, и тогда не было бы продолжения человеческого рода, не было бы влюблённых и счастливых.
        Эн сохраняла уверенность в себе, зная, несмотря на то, что Алекса нет рядом, живя им, счастлива и по уши влюблена. Улыбнувшись, она подумала, что надо научиться ждать.
        Не стоит торопить события, надо пережить то, что на сегодняшний день привнесла в её жизнь судьба. Ведь это непустая трата времени, оно что-то, наверняка даёт, возможно, даже может быть учит любить ещё больше и глубже.
        Голова болела от мысли, что у неё вот-вот опустятся руки, что она может не выдержать испытаний судьбы.
        Ей хотелось бы быть терпеливой, но терпенья не хватало. Эн знала, что только оно, терпенье, дающее плоды. Именно поэтому она настырно заставляла себя верить, что терпение даст возможность его увидеть живым и здоровым.
        Невольно подумала, как же тяжело влачить одиночество, быть одинокой. Так хотелось его объятий и секса здесь и сейчас на его постели. Она мельком посмотрела на двухместную кровать; подойдя, разгладив рукой покрывало, прилегла, думая о нем. Незаметно для себя уснула.
        Сон взял в плен. Эн погружалась в объятья любви. Она понимала, что вот-вот проснётся, так не хотелось покидать объятья Алекса, но се ля ви…

        …Накинув халат, поспешила в ванну, чтобы немного охладить свой пыл, дать своему возбуждённому мозгу понять, переосмыслить, что сейчас было. Он ворвался в сон, вернулся на несколько часов из застенков плена и ей хотелось взять ту обрушившуюся на неё любовь как можно больше с лихвой.
        Поняв, что нельзя терять не минуты поспешила в постель. Скинув халат, погружая себя в нирвану, спеша к нему.
        Он полусонный принял её в объятия. Лаская его, Эн в трепете ждала и с его стороны ласк и поцелуев.
        Взяв за плечи, он притянул к себе, шепча на ухо:
        - Лап, иди ко мне!.. Я уже успел соскучиться. Прости, немного прикорнул, наверно очень устал ждать твоих объятий в плену… - чмокая в нос.
        Эн содрогаясь всем телом, прошептала:
        - Ничего. Главное, что мы вместе… - страстно целуя в губы.
        Оказавшись над ним отдавая всю страсть, старалась ласками снять с него боль, усталость. С лёгкостью перевернув её на спину, он вошёл в неё, беря с неистовостью плоть, что прошла через голод любви. Она вбирала в себя его силу нежность запах, отчего теряла реальность.
        Приводило в себя тяжёлое мужское дыхание, взаимные стоны и тихий шёпот:
        - Расслабься, теперь я с тобой…
        И она расслабилась, уже не контролируя свои действия, ласки, лишь ощущая его ласки, его проникновение в неё. Это было божественно.
        Он наполнял её своей мужской энергией, она оживала. Гибкое тело Эн вилось вокруг его тела лозой, которая дела его сильнее и уверенней. Они чувствовали каждой клеточкой тела сокращение мышц, сливаясь в долгом поцелуе, получали оргазм, что снился им все это долгое время в других снах. Они были счастливы от того, что уже рядом… Были…

        …Эн, на ощупь, трогая постель, выходя из сна, с тревогой посмотрела на постель. Алекса не было. Она, устало поднявшись пошла к письменному столу, взяв чистый лист бумаги, написала «привет».
        Эн уже месяц писала ему письма, боясь потерять связующую ниточку с ним. Она терялась, когда просыпаясь, тот опрометью выбегал из сна. Сейчас Эн как никогда боялась потерять Алекса.
        Она не знала с чего начать, чтобы выговориться оголить перед ним свою душу. Её любовь к нему испепеляла всю её плоть изнутри. Чтобы как-то снять накал, необходимо вынести наружу все то, что собралось за последнее время.
        Эн начала как всегда проговаривая каждое слово вслух: «Любимый как я скучаю, если бы ты только знал… Я не умею ждать, тороплю каждый день, каждый час, каждую минуту что приведёт к нашей встречи. Где ты? Как тебе там, где нет меня? Вспоминаешь ли ты свою Эн»…
        Ей стало не по себе. Вот она сидит и ноет, как ей без него тяжело; скомкав письмо, бросила на пол, страшась, что её все это уничтожает; теряя веру, она может потерять любовь.
        Это было не первое письмо, которое писалось ему от отчаяния и те тоже были уничтожены, как свидетельства её слабости.
        Эн боясь помешательства, решила прогуляться по городу.
        Она уже вышла из дома, когда в её комнату заглянула Карина, сияя от счастья. Ей хотелось сказать новость, что деньги для выкупа найдены и уже перечислены. Не найдя Эн на месте, прибираясь в комнате застилая постель, она заметила на полу скомканный лист бумаги. Взяв в руки, прочла. Её глаза стали моментально мокрыми от слез.
        Та, тихо всхлипывая, пробормотала:
        - Сыночка мы тебя любим, держись… - едва сдерживая слезы, выбежала из комнаты…

        …Эн гуляя по осенней Варшаве, отмечала, как та похорошела. Немного смущала многолюдность на площадях.
        Люди, собираясь в толпу, сновали по городу, разрушая ауру благолепия, исходящую от многовековой старины не придуманного европейского лоска этикета и наслышанной политической толерантности. Все шло вразрез, менялось сегодняшними событиями, в воздухе витали насыщенные запахи революции…

        …Начало ноября предстало новым всплеском недовольства.
        Эн боясь толпы, избегая, проходя мимо, спешила гулять по улицам, где не было той революционной суеты.
        Кругом слышались крики протестующих людей.
        Местами доходило до драк даже с правоохранительными органами, что стояли щитом, не допуская хаоса.
        Эн было больно видеть людей что брали в руки камни, поднимая брющатку бросая в толпу. Она не могла дать оценку всему происходящему.
        Наверно мировой кризис во многих странах подвёл черту несостоятельности, требовались новые решения конфликтов, новые реформы.
        Так и хотелось сказать, вспомнив из школьного материала: «Призрак бродит по Европе».
        И этот призрак, расслаиваясь на ходу, не мог определиться, кто он; по сути, примеряя разные обличья.
        В 2014 году он захотел открыть лицо смерти, дыша ядом на все прекрасное и достойное внимания, не ценя, все то, что создалось людьми для людей. Тот, как «взбалмошное дитя - переросток», занялся настоящим вандализмом, круша и ломая уничтожая.
        Это пугало не хотелось верить в реальность его помыслов. Сознавая, что здравый мир не может потакать прихотям призрака.
        Вот так взять и потерять разум, что никогда не подводил человечество, некогда объединяя умы, говоря нет войнам, разрушениям.
        Эн верила в светлое будущее и человеческий ум.
        Гуляя по Варшаве, видя вокруг, то прекрасное, что ещё видят глаза, людей, что ждут чудес, влюбляются и верят в счастье; она всё-таки поспешила отметить, что и плохое проходит.
        Оглядываясь по сторонам с облегчением вздохнув, Эн признавая факт, тихо сказала:
        - Вековые наследия прекрасного стояли, стоят и будут стоять!..
        Как только она это поняла, почувствовала на душе тепло, ей хотелось радоваться жизни, что всё-таки так прекрасна.
        Неожиданный звонок отвлёк, ответив она услышала щебетание Оксаны, та, радуясь, сообщила, что деньги за выкуп перевели, говоря, что все будет хорошо.
        От этой новости Эн буквально порхала на лёгких крыльях любви. Она решила сообщить эту новость матери Алекса, спеша домой.
        Зайдя в дом, Эн столкнулась в дверях с Кариной. Та, рыдая от радости, сказала, что скоро Алекс вернётся, за выкуп перечислили деньги, теперь надо ждать.
        Эн и Карина ждали Алекса, но его все не было; с телефонных номеров, что были ранее в контакте, никто не отвечал. Сердце матери подсказало, что он не вернётся, его не отпустят, их просто обманули.
        Эн старалась утешить мать, заставляя верить в лучший исход, говоря, что надо что-то делать, нельзя опускать руки.
        Карина, выйдя на бывшего мужа, попросила найти их старого друга, тот известный адвокат.
        Лев Арнольдович подключился моментально, на кону стояла жизнь сына. Адвокат был найден в течение часа. Они договорились встретиться.
        Узнав об этом, Эн и Карина тут же без промедления вылетели в Киев…

        …Лев Арнольдович встретил Карину и Эн в аэропорту. При виде бывшей жены он как мужчина расстроился.
        Карина была привлекательной, как и в молодости, радовала глаз своими модными дорогими вещами. Ольга ей и в подмётки не годилась.
        Тяжело вздохнув, он предложил остановиться в гостинице, где у него работала одноклассница, считая, что там у них проблем не будет.
        Лев Арнольдович, как настоящий «подкаблучник» переживал, что Ольга при виде таких элегантных даст ему взбучку, устроит «Варфоломеевскую ночь».
        Его жена на сегодня им во многом уступала, нося на себе лишние двадцать килограмм, из-за безденежья та не имела приличных вещей, да и от жизни далеко не радостной очень постарела.
        Лев Арнольдович боялся, что Карина при виде той поспешит отыграться, преподнеся себя с выгодных сторон, а у него в последствие начнутся мытарства, Ольга как пить изъест, жизни не даст.
        Мысли об этом пугали, что-что, а у баб это так, сразу на вилы и пытать: спал с ней или не спал, деньги наверно высылал; раз вон какая расфуфыренная и потом попробуй, докажи, что ты не верблюд.
        Приходя к правильному решению, лучше не сталкивать их лбами; подальше положишь, поближе найдёшь. Как говорится, бережёного человека и бог бережёт.
        В принципе дамы даже обрадовались, что будут жить в гостинице. Им тоже не хотелось встречаться с Ольгой. Карина этого боялась как огня. Ей было бы и больно и противно смотреть в глаза какой-то тётке, что увела из семьи мужа и отца. Направившись прямиком с вокзала пешком в гостиницу, они без умолку болтали о том, что вокруг происходило. Карине закрыть глаза на то, что Киев изменился, было трудно. Люди ранее такие радушные, сейчас ходили понуро, пряча лица, боясь, что их кто-то, о чем-то спросит.
        Карина, тяжело вздохнув, сказала:
        - Да все поменялось, как будто приехала в чужой город… - обернувшись, заметила бомжа что, ёжась от холода, кутался в рваный плащ.
        Это так её расстроило, невольно вырвалось:
        - Никак не могу привыкнуть к таким товарищам… - возмущённо, - куда смотрят социальные службы?
        Отмечая:
        - Помнится, при союзе их вообще не было видно. Все где-то работали, жили…
        К ней подбежал чумазый ребёнок, прося милостыню. Дав ему пару гривен, она смахнула набежавшую слезу, возмущённо:
        - Жуть берет, когда вижу на улице бездомных детей… - тяжело вздыхая, - плоды капитализма… Сразу вспоминается книга из детства «Дети подземелья»…
        Закатывая вверх глаза, недоумевая:
        - Как такое возможно? Если б кто-то сказал, что такое будет, не поверила бы… - подавленно, - никак не привыкну…
        Лев Арнольдович, вздыхая, сказал:
        - Сейчас не успеваешь за всем привыкать. Перемены происходят на дню по сто раз…
        Эн поспешила подметить:
        - Это новая форма жизни в цивилизованном обществе. Сейчас это норма.
        Карина возмутилась:
        - Какая норма? - распаляясь, - норма, когда все сыты, обуты, одеты и счастливы. Есть жилье и работа… - не унимаясь, - какая норма?!
        Лев Арнольдович попытался её утихомирить, говоря:
        - Ладно тебе, завелась… Всё равно ничего не изменишь…
        Эн перебивая:
        - А до гостиницы ещё далеко?
        Лев Арнольдович указывая рукой вперёд:
        - Да уже недалеко за углом.
        До гостиницы все шли молча. Эн и Лев Арнольдович боялись нового недовольства со стороны Карины, та шагала семимильными шагами, стремясь наконец попасть в гостиницу.
        Как только они оказались внутри стоя возле администратора, Карина тут же взъелась на Льва Арнольдовича, упрекая того во всех смертных грехах. Говоря, что тот никогда не занимался сыном, что сам ничего не предпринял, чтобы вызволить сына из плена, ждал, когда приедут они.
        Лев Арнольдович чувствую вину, прошептал:
        - Я же не бог… - срываясь, - все что мог, сделал, договорился с адвокатом.
        Его тут же одёрнули дамы, мило улыбаясь администратору.
        По обещанию адвоката тот должен встретиться с ними завтра в своём офисе…

        …Карина, ворвавшись в номер с порога начала читать нотацию:
        - Твой сын в горячей точке у тебя на родине, а ты даже не съездил, чтобы поговорить с теми людьми, чтобы они отпустили нашего мальчика.
        Тот, поднимая руки вверх, парировал:
        - Ты что хочешь, чтобы и меня взяли в заложники?!
        Карина взбешено, бросила:
        - Да кому ты вообще нужен? - зло, - кроме твоей Ольгуши…
        Довольная собой стала разбирать вещи.
        Лев Арнольдович заводясь:
        - Да как вижу, и ты никому не нужна, раз не замужем.

        Карина тут же сорвалась, переходя на фальцет:
        - Тебя идиота любила всю жизнь, думал, одумаешься, в семью вернёшься!..
        Тот, хлопая глазами, хватая воздух ртом, тихо растерянно промямлил:
        - Но я же женат…
        Карина с ехидством:
        - Я тоже когда-то за тобой была замужем… - зло, - предатель…
        Лев Арнольдович семеня перед ней, стал успокаивать:
        - Ну Кариночка прости, столько лет прошло. Ты такая красивая! Тебя ещё раза три можно замуж выдать…
        Та, смеясь, с сарказмом выдавила:
        - Не льсти мне ложь, я больше не твоя…
        Тут же сменив гнев на милость:
        - Ладно, пошли в ресторан по-родственному угощу… - глядя на него, - небось, и на обед денег не наскребёшь…
        Лев Арнольдович опустив голову, пробормотал:
        - Я дома обедаю.
        Карина срываясь:
        - Так ведь домой не пригласил… - с ехидством улыбаясь, - ладно, шучу.
        Успокаивая:
        - Я бы и не пошла, - глядя на Эн.
        Спрашивая ту в лоб:
        - Эн, а ты?
        Молодая женщина, пожав плечами, сказала:
        - Обо мне можете абсолютно не думать. Я малоежка. Вечером съем булочку с кефиром и всё. Так хотя бы форму не потеряю.
        Карина, взяв под руку Льва Арнольдовича и Эн, поспешила сказать:
        - Угощаю!.. - глядя с вызовом то на Льва Арнольдовича, то на Эн, - или я не киевлянка?!
        Выйдя из номера, они спустились в ресторан. За обедом они говорили только об Алексе.
        Карина и Эн, наконец осознав, что и Лев Арнольдович в таком же потерянном состоянии, как и они, прониклись пониманием, сознавая, что у него дома жена и та может закатить скандал; считая, тот и так столько времени уделил им, отпустили. Карина и Эн ждали завтрашнего дня, надеясь, что встреча с адвокатом поможет им в поиске Алекса и его освобождению.
        После обеда они решили посмотреть Киев. Карине не терпелось погулять по некогда любимым местам.
        Несмотря не на что, Карина любила этот город. Он снился долгие годы, не отпуская от себя, довлея на мозжечок, вороша память.
        Это город, о котором можно говорить и говорить, восхищаясь, восторгаясь. Люди, выросшие в нем, жили его легендами и красотами, наслаждаясь архитектурными изысками, что некогда создавалось руками зодчих на века, чтобы память о мечте «жить - лучше» давало зерно, считая, что непременно взойдёт на этой плодородной земле, которую явно любили небеса.
        Были сумерки, когда Карина и Эн гуляя по Крещатику, впали в то состояние, когда мир воспринимался сказкой. Уличная иллюминация, в серой дымке играя бликами, подсвечивала немой камень, изумительно подчёркивая шарм города.
        Эн с удивлением подметила, что Крещатик похож на «Киевский торт», который помнила и любила с детства. Отец частенько привозил из Киева коробочку с вкуснятиной, как маленький презент с Украины…

        …Карина, с изумления глядя вокруг, сказала, что почему-то, сколько она себя помнит, Крещатик именно так и ассоциировался. Продолжая рассказ, та подчеркнула, предполагая, что наверно кто-то из градоначальников в бытность хотел достичь этого сравнения, применив архитектурные изыски. Карина искренне восхищалась, неугомонно болтая, говоря, что Киев - сама загадка…

        …Этот город действительно - сказок иллюзий и фантазий, что подкреплялось легендами и историческими фактами.
        Защита города шла от человека-Икара. Небожителя. Из глубин вечного и непостижимого, даже современным умом воспринималось, что, быть может, когда-то тот осел в этих местах и до сих пор на посту как хранитель этого святого города.
        Уникальность города - самоочищение и восстановления, сила духа идёт от земли. Здесь даже камни лечат, подпитывая энергетикой.
        Бытует легенда, что камень нельзя использовать для войн, так как каждый камень имеет душу хранилище - мира, любви, добра. Никому нельзя нарушать карму города. Это город большой любви, которую заложили при закладке первого камня. Есть, даже алея влюблённых. Там всегда безлюдно тихо и спокойно, каждый вверяет ей свои чаяния, тревоги, мечтая о счастье, мире и любви.
        Киев, очень гостеприимный город, и это нельзя отнести к прошлому, сказать «был». Всегда будет таковым. Его охраняет небожитель «Человек-Икар». И надо помнит, что выше крыш небеса и Господь. Ещё никто не родился богом, чтобы идти вопреки природе - матушке. И не надо забывать, что здесь в Киеве живёт любовь, и она спасает в лихие времена, не стоит взращивать зерно - зла, ненависти и вражды. Это вопреки судьбе этого города.
        Город в камне по своей архитектуре разнообразен, в нем хватает природной стильности, версальского изящества. Петербургский модерн со своим максимализмом говорит, что с ним говорят на Вы во всем мире. Этого хотели прародители Киевской Руси, которые мечтали о самой красивой и демократической стране, возлагая на добрую волю свыше и на свой народ, несли мечту другому народу, вступаю в союзы, в том числе и родовые. Они знали код города - мир, любовь, добро…

        …Эн наблюдая за тем, как Карина рассказывала о Киеве, воспринимала её слова, сказанные, быть может, с пафосом, но дошедшие до сердца, с верой.
        Она была так далека от познания истории Киевской Руси. Наверно просто была рождена не в то время и что-то в преподнесение истории упустили, считая, что это было так давно, больше воспринималось сказкой.
        Но теперь понимала, что сказочные сюжеты в начале - начал отталкивались от реальности и былей. Ей очень понравился город.
        В нем было что-то величественное. Пусть немного что-то перелицовывалось на свой лад, но это было есть и будет, город примет самоочищение и восстановится в своём кодовом историческом формате - мира, любви, добра и демократии. Это незыблемо и проверено временем, веками…

        …Эн, и Карина, впитав энергетику города, черпая из неё ту неотъемлемую ценность как любовь, поверили, что они обязательно спасут Алекса. С этим поспешили в гостиницу, чтобы выспаться. Они возлагали надежды на завтрашнюю встречу с адвокатом.
        Утром, встретившись с адвокатом Эн, и Карина немножко расстроились. Тот сказал, что на сегодня очень тяжело узнать, где могут находиться люди, попавшие в плен тем более в руки далеко не национальных сил. Слишком много военных группировок сосредоточили власть в своих руках и контролируют те или те зоны отчуждения, участвуя в военном конфликте. Противоборствующие силы не подконтрольны Киеву. Есть такие факты, что иностранцев берут в заложники или в плен с целью выкупа. Несмотря на это, адвокат пообещал сделать все возможное, чтобы разыскать Алекса. Говоря, что на это уйдёт несколько дней.
        Эн и Карины были растеряны, считая, что шансов найти Алекса, практически нет. Возможно он в плену именно таких людей, что занимаются военным бизнесом, поднимаясь на выкупах.
        Женщины решили, что здесь им уже больше нечего делать. Адвокат в ближайшее время с ними свяжется и скажет, какие дела. Заказав билеты, вылетели кто куда, Эн в Москву. Карина в Варшаву…


        Глава 11. Будни плена
        …Было раннее утро, когда Алекс, кутаясь в тряпье, находясь в полудрёме, расслышал голоса за дверью.
        Кто-то, ругаясь матом, кричал:
        - Я вас не понимаю. Я поляк.
        Того осадил охранник:
        - Вот я тебе к такому же, как ты и определяю… - смеясь, - там и пообщаетесь… - зло, - я тебя тоже не понимаю.
        Послышался скрежет двери, падающее тело издало шлепок.
        Алекс испуганно посмотрел на стоящего охранника, тот со звериным оскалом, процедил сквозь зубы:
        - Считай, что ты на своей территории… - выходя с треском закрывая дверь.
        Алекс, поднявшись со своего лежака, собранного из ящиков, поспешил подойти к «новенькому». Тот лежал с рассечённой губой, с непониманием глядя на незнакомца.
        Алекс сказал:
        - Давай поднимайся… - кивая на ящики, - перебирайся ко мне на лежак ложись.
        Приподнимая:
        - Тебе надо освоиться.
        Тот с содроганием сердца спросил:
        - К чему?
        Алекс с горькой ухмылкой произнёс:
        - К плену, братишка.
        Парень, сбросив руку Алекса, обезумев, закричал:
        - К какому плену?.. Мы в цивилизованной стране. Я поляк. Из Кракова.
        Алекс поспешил заверить:
        - Такое бывает. Я тоже поляк из Варшавы.
        Тот, с непониманием тараща глаза, глотая слезу, переспросил:
        - Ты тоже поляк?
        Алекс, кивая, сказал:
        - Я спецкор работал от венгерского канала, собирал материалы для своих репортажей.
        Удручённо:
        - Оказался не том месте и не в тот час… - вздыхая, - Слава Богу, остался жив.
        Парень, в истерики переходя на фальцет, заорал:
        - Они не имеют права брать нас в плен, мы не военные.
        Алекс с любопытством поднял на того глаза, тихо спрашивая:
        - Тогда что ты здесь делал?
        Тот поспешил сказать:
        - Я приехал в гости к другу в Харьков… - нервно, - интересно же посмотреть, что здесь происходит, не каждый день воюют по-настоящему, - болезненно лыбясь, - так хотя бы будет что вспомнить…
        Алексу ничего не оставалось, как подметить:
        - Ну, теперь вспоминать придётся всю жизнь. Хорошо если она будет длинная.
        Парень с испугом прошептал:
        - А что могут убить?
        Алекс, кивая, тихо произнёс:
        - Запросто. Ты попал туда, где хорошим мальчикам делать нечего, здесь по-настоящему воюют. Это не игра.
        Забившись в угол, парень стал всхлипывать.
        Его плечи вздрагивали, сквозь слезы тот бормотал:
        - Я хочу жить! Я хочу домой.
        Алекс устало сказал:
        - Как получится.
        Успокаивая:
        - Может и обойдётся… Пока не думай об этом. Я вот уже месяц здесь.
        Парень, успокоившись, сказал:
        - Я думал, месяц-два и все разойдутся по домам… - удручённо, - но то, что творится просто ужас. Свои в своих…
        Алекс поспешил спросить:
        - Тогда зачем сюда пришёл?
        Тот, пожимая плечами, тихо прошептал:
        - Так весело же… - с кривой усмешкой, - у нас так не поиграешь…
        Хмыкая:
        - Думал подзаработать… - с блеском в глазах, - столько оружия…
        Вытирая набежавшую слезу:
        - Мы с другом на блокпосте тусили… - с горькой усмешкой, - прикольно… В основном занимались досмотром машин.
        В детском запале бравируя:
        - Трясли всех как грушу… - признаваясь, - не бедно было. Потом пресытились. Еду искали, но с этим в последнее время было облом. Все прятали как золото. Не отдавали.
        Алекс поинтересовался:
        - Ну и что дальше делали, если не отдавали вам, то, что хотели?
        Парень, обхватив руками голову, сжимая, как арбуз, мыча, пробормотал:
        - Стреляли в воздух. И сразу все последнее вытряхивали, как миленькие. На фиг им еда, когда на кону стояла их жизнь…
        Алекс глядел на него без тени жалости, в лоб спросил:
        - Убивали?
        Тот, качая головой, признался:
        - Не смог. Друг только мальчишку ранил, тот с перепуга рванул в посадки, ну тот и выстрелил… - глядя на Алекса, - мальчишка жив. Те его в машину и сразу по газам. Мы не стали их догонять. Мать так плакала, что руки не поднялись стрелять… - оправдываясь, - мы в основном оружием занимались. «Купи-продай»…
        - И как продажи? - не понимая того, что ему не жилось спокойно.
        Парень прошипел:
        - На дозы хватало.
        Алекс, подойдя к нему, стал трясти за грудки:
        - И ты мразь приехал крохоборством заниматься ради какой-то паршивой дозы?
        Парень, хлопая глазами, заныл:
        - Отпусти! Меня в Харькове на дозу подсадил мой друг. Сказал, что так жить веселей…
        Алекс, врезав ему по морде, сквозь зубы процедил:
        - Гнида.
        Потом немного успокоившись, спросил:
        - Ну и как сюда попал?
        Тот, размазывая по щекам слезы, просипел:
        - На блокпосте стояли, в ночной смене были…
        Потирая от холода плечи:
        - Замёрзли. Вот и сели, прижавшись, друг к другу…
        Глядя исподлобья:
        - Курнув дозу, прикорнули… - тихо… - бабочек видел… - расплываясь в улыбке, - они такие красивые!
        Показывая рукой на нос:
        - Одна на нос села, хотел поймать рукой. Хвать, а это амбал в чёрном камуфляже тормошил меня своей лапищей, чуть нос не сломал, Гад. Не поймёшь, кто есть, кто, болтали по-украински и по-русски. Короче весь блокпост взяли в плен.
        Алекс без тени сочувствия спросил:
        - А где тогда твой дружок?
        Парень, сжавшись в комок, тихо прошептал:
        - Убили. Тот начал из себя Рембо корчить, ну и амбал успокоил навсегда, скрутил шею как птенчику.
        Алекс, тяжело вздыхая, вскользь проронил:
        - Не повезло твоему другу.
        С любопытством:
        - А как к тебе относились?
        Тот, вскочив на ноги, мельтеша, пробормотал:
        - Никак. Отволокли в какой-то штаб, там завели досье даже сфотографировали и начали изгиляться, чтобы я себя шпионом признал…
        Оправдываясь:
        - Я же не шпион, просто потусить приехали, адреналина не хватало. До того так кисло скучно было…
        Алекс прокомментировал:
        - Теперь не кисло… - с сарказмом, - адреналин как зашкаливает?
        Тот, отрицательно качая головой:
        - Нет, спал… - признаваясь, - очень страшно. При мне двоих расстреляли без суда и следствия. Меня спасло, что я поляк.
        Алекс с любопытством:
        - Что даже не били?
        Парень ёжась, вздыхая, теряя интерес к разговору:
        - Били и очень больно.
        Вспоминая:
        - Тех у дерева поставили и в рулетку сыграли… - констатируя, - не повезло, так не повезло.
        Вытирая слезу, плаксиво:
        - Жалко, как-никак, а люди… - вскидывая взгляд, - я тем за них готов был глотку перегрызть. Кинулся, так трое меня избили до полусмерти, думал всё, не мог вспомнить своё имя.
        Совсем подавленно:
        - Очухался к ночи в коридоре подвала, а потом вот к тебе бросили, как мешок картошки…
        Обращаясь к Алексу:
        - Бежать отсюда не пробовал?
        Алекс, отрицательно качая головой:
        - Думаю, что бесполезно…
        Тот, осматриваясь по сторонам, выдавил:
        - А я подумаю. У меня клаустрофобия…

        …Начавшаяся бомбёжка заставила прижаться к стене. Их тщедушными хребтами были ощутимы подземные толчки, явно бросали глубинные бомбы.
        Алекс и парень сидели тихо, боясь приподняться, каждый молил бога о помощи.
        Так прошло два часа. Время считал Алекс, шамкая сухими губами.
        В подвале было сыро и холодно. За окном мела метель. Казалось, что зима вступила в свои права, диктуя свой вердикт всему живому. Природа как могла, охлаждала пылкие умы, ставя свою жирную точку.
        Алекс лежал в темноте, вслушиваясь в завывание ветра за окном. Это был голос природы. Мозг это воспринимал как ультиматум человечеству: «Остановитесь!»
        На душе было смятение тревога даже предательский страх, уничтожающий нейроны мозга, разлагая личность, стирая «Я» и ты, воспринимая свою никчёмность, понимал, что тебя во вселенной практически нет, так «пылинка». Эта мысль пугала, вот так незаметно перестаёшь быть человеком. Прислушиваясь к новому свирепому завыванию ветра, содрогаясь от холода, цепляясь за связующую нить, что протягивала природа, признал, что это крик природы живой сущности, та требовала заботы и любви, прежде всего к себе как к одной из составляющей бытия. Это её боль, страдания стучались в твою душу. Понимая, что человечество сделало непоправимое, ужаснулся.
        Все шло как-то наперекосяк не по канонам жизни не по законам природы, перечёркивая мысль, что мир прекрасен. Человечество забыло, что нельзя крушить созданное природой, до того ж так органично вписывающееся в сегодняшнее время. Тогда как она умела, подстраиваясь под наше мышление видение нового, стараясь по максимуму быть полезной для человечества, приоткрывая завесу тайн, очаровывая своими красотами, становясь коммуникабельной с человеком…

        …Лай собаки окончательно промыл мозги, напоминая о тех кому, мы близки и дороги, которые не умели жить без человека, даже они оплакивали его истребление, боясь в последующем за своё исчезновение.
        Алекс от этой мысли содрогнулся, видя перед собой обездоленных людей и животных, что так похожи друг на друга. И ты один из них, в заточение тебе подобных. Ужас сковал душу, сердце замедлило ритм. Волна безысходности, отчаянья проняла до кости. Воспалённый мозг кричал: За что?..
        Почему сегодня это все происходило с нами в пик развития цивилизации? Ведь шаг, и мы все окажемся на дне пропасти, это отбросит на несколько сотен лет назад. Зачем?
        Алекс, показалось, впервые задумался о смысле жизни. Раньше он не касался этой темы, считая, что если и были проблемы, чёрные полосы, то наверняка за что-то, за какие-то ошибки, за которые сам и отвечал. Но сейчас, столько людей гибнет безвинно, по чьей-то прихоти.
        - Зачем? - кричал внутренний голос.
        И Алекс, слыша, боялся что-либо ему сказать в ответ. Он просто не знал ответа.
        Озноб пробирал насквозь. Дрожь, вроссыпь бегущая по телу, старалась встряхнуть, перетряхнуть всю твою сущность наизнанку, чтобы, в конце концов, ты начал разговор с самим собой, начал с самого себе, заставляя задуматься, как, ты живёшь.
        Последнее время Алексу не надо было задумываться обо всем мрачном. Он был счастлив, воспитывая дочь, живя её чаяниями. Командировки в горячие точки были профессиональным долгом самое главное правдиво показать миллионам зрителям репортаж реальную картинку, но тогда это было где-то далеко не на родине.
        Теперь содрогался от мысли, что весь ужас происходил здесь, где он родился, где пахнет материнским молоком, между теми, кто близок по генетическому коду по крови.
        И только здесь в застенках «каземата» он впервые задумался и ужаснулся до корней волос. Здесь и сейчас происходило то, что вообще не имело никакого смысла, и не по каким правилам игры было невозможно, недопустимо. Этого не должно быть!
        Раньше жизнь казалась в радужном окрасе, хотелось жить, радоваться, строить планы и смело шагать в ещё лучшую жизнь, в которой каждому, было обещано, уютное тёплое местечко под солнцем. И вмиг в одночасье все рухнуло. Что это?
        Одиночество, погрузившееся в потаённые уголки твоего «Я» повергало, мозг был опустошён, даже мысли исчезли, ничего не предвещало радостного и счастливого, а так хотелось счастья.
        На душе одно разочарование, что заставляло впасть в пессимизм. Лишь в сердце тлела угольком любовь к дочери, матери и Эн. Это то, что заставляло держаться за жизнь, которую так обесценили те, кто и свою не ценил, изгаляясь над ценностью, дарованной свыше. Жажда наживы затмевала им глаза.
        Хотелось крикнуть: «Люди! Очнитесь! Надо жить дружно… Жизнь так коротка… В небытие нет той жизнь, что проживаем мы на земле… Там сплошная ночь и вечный сон»…

        …Алекс не боялся смерти, но его держали близкие, которых он ещё не долюбил. Вдруг приняв все это, ему стало легче, он понял, что не умрёт. Это факт.

        Смерть его не впускала в свои покои. Она его остановила, дав знак: «Вся жизнь впереди, надейся и жди»…

        …Испугано оглянувшись, он увидел серую глухую стену, вдали просвет, где все же жизнь. Мозг изрёк: «День сменяет ночь, ночь сменяет день и так вечно».
        Со вздохом посмотрев на парнишку, поймал себя на мысли, что как старший не должен выпускать наружу свою слабость. Надо взять себя в кулак. Считая, что все меняется и чаще к лучшему. Надо выждать время, прожить то отпущенное кем-то свыше, и как говорят «для чего-то».
        Смысл? Быть человеком во всех обстоятельствах жизни, а они бывают разные, так как жизнь полосатая штука. Надо как никогда даже в «непогодных условиях» гнать страх как можно дальше от себя сохраняя хладнокровие. Голова должно быть в холоде, а ноги в тепле…
        - Черт! Такой холод, где же это тепло взять? - сказав это вслух, Алекс испугался высказанной мысли.
        Думая вслух:
        - Не дай бог, пацана напугаю… - глядя на того, - вон как сопит, прикорнувши на лежаке из старой двери. Во сне всем все нипочём. Даже в таких условиях жизнь продолжается, может именно она и согревает, даёт шанс выжить, выдержать испытание».
        Стараясь не подаваться панике, произнёс:
        - Без паники! Главное спокойствие! Надо думать, о лучшем не притягивать плохое, его и так выше крыши…
        Подойдя к окну подтянувшись на носочках, вдохнул морозный воздух, тот налегке проникал сквозь расшатанную раму.
        Невольно мелькнуло в голове: «Жизнь лучше смерти и надо ею дорожить».
        Вобрав в себя холод, привыкнув к нему, почувствовал, как в голове прояснилось. Тут же мелькнула мысль, что хотелось бы встретиться со своими. Мозг сразу же нарисовал их лица, и они не отпускали его в никуда, заставляя жить и мечтать, принимая, что человек жив, пока мечтает.
        «Не стоит крушить вечное, что дарит нам природа, надо с ней согласовывать своё желание, не использовать, а воспользоваться её радушием к людям. Материя вечна, это, правда, но и она хочет радовать глаз, давая ощущения радости, а не смерти».
        От этой мысли, с облегчением вздохнув, вдыхая полной грудью, морозный воздух попросил прощения у Бога, людей, родственников, моля:
        - Боже, хоч Чен не поймуен, еднак над вшистко милуен, над вшистко, цо ест ствожонэ, бош Ты добро несконьчонэ… - вытирая бегущую по щеке слезу с лёгкостью вздохнул.
        Показалось, что его впрямь простили.
        Так отпустив все плохое, он впустил внутрь себя: веру, надежду, любовь, заставляя себя проникнуться терпением, не судить судьбу за лихолетье, считая, что и это бывает в жизни. В жизни?! А это уже радовало. Сев на свой лежак, Алекс погрузился в предрассветную дрёму, мысли ещё на подсознание будоражили мозг. Вопреки всему продолжая давать ответы, на которые ещё не успел ответить, как говорится, домысливая о себе, о ней.
        Казалось бы, он совсем взрослый человек отягощённый воспитанием дочери созрел, как мужчина и вполне может с кем-то узаконить супружеские узы. Он не был никогда донжуаном, хотя, конечно же, романтик и мог себе позволить познакомиться с девушкой, женщиной на улице. На это смелости хватало, не считал это плохим тоном. А почему бы и нет?!
        Он не бесцеремонный нахал. Просто влюбчивый и общительный не более того. До Эн наверно в его жизни не было той, за которой можно было бы наблюдать, скажем, издалека, боясь подойти, тем более заговорить. Однако к ней он подошёл и заговорил, наверное, боясь, что счастье ускользнёт из рук.
        Разумеется, у него были флюиды мимолётного счастья. Он западал на женщин.
        Была у него подруга со школьной скамьи, Моника, жила в их доме. Так та его постоянно сватала. Той было легко общаться с ним, считая его за лучшего друга, забегала со всеми своими бабскими проблемами, те просто липли к ней в буквальном смысле как мухи на мёд.
        И как-то за бутылочкой «Помпадур» налегая на стакан, Моника слёзно посетовала что одинока, говоря, правда, таких как она, море. Мол, подруга, Агнешка тоже киснет, не может не в кого влюбиться.
        Как-то вдруг резко изменившись в лице с заинтересованностью глядя на него, предложила:
        - Шурик! Давай я вас познакомлю…
        И начала нахваливать ту, говоря обо всех её достоинствах. Он даже закомплексовал, считая себя каким-то ущербным и ненужным, кто-то ему ищет пару, как будто, он сам не мог её себе найти.
        Выпроводив Монику за дверь, вслух, самому себе сказал:
        - Нет если та такая, как и «это», то это уже перебор. Двоих точно не вытерплю.
        Однако та не остановилась на том, чтобы свести его с Агнешкой, под предлогом дня рождения собрала тесный круг друзей. Она со своим другом, он и Агнешка.
        Знакомясь, Алекс, соизмерив Агнешку, подметил, что девушка «пышечка» при её росте метр сорок в шляпке та выглядела немного комедийно к тому же всегда хохотавшая по поводу и без.
        Он это отнёс на нервный срыв. Девушка и впрямь, как Моника говорила, была закомплексована, пережата воспитанием, или входила в роль таковой, так ей было легче общаться; проглотив, в дверях пару «весёлых» таблеток шла в народ.
        Это отталкивало от неё. Однако этикет требовал общения с ней. Кто если не он?!
        Немного пообщавшись, он привык к её хихиканью, переходящему в хохот; сведя общее мнение до минимализма, посчитал, что той просто весело в их компании. К тому же, девчонка оказалась начитанной продвинутая во многих сферах, любила кино, театр, писала стихи и отлично их читала, преподнося строку с лучшей стороны, читая вычурно красиво. Это было свойственно старым девам, те пичкали себя всем, что их открыло бы в других глазах с лучшей стороны, томясь в ожидание признания как личности.
        Вот так как-то незаметно они привлекли к себе внимание, после дня рождения Моники, стали перезваниваться. Та, приходя к той, заходила как бы, между прочим, к нему, находя дежурный предлог. В общим эти встречи воспринимались скорее приятельскими, нежели как отношения мужчины и женщины. После того как та, засидевшись, собиралась домой, Алекс как гостеприимный хозяин её провожал.
        Однажды Агнешка, зайдя к нему, предложила обмыть премию. Распив бутылочку «Помпадур» принесённую ею, они до упаду хохотали, вспоминая смешные эпизоды из жизни. От выпитого белого игристого полусухого вина им было так хорошо, что та вовсе не собиралась уходить, затягивая свой визит до последнего. Как-то незаметно они оказались в постели, правда секс был не таким, о каком мечтала девушка, считая, что тот не настолько пылкий, хотя та же была в неистовости, но было, так как было. Агнешка так и не смогла растопить айсберг в душе Алекса. Он просто не был готов к их сближению настолько, как того желала она. Он её не хотел, как мужчина, если что-то и происходило, то на автомате. Алекс любил пообщаться выпить и т. д., но с интересными людьми, которых желал видеть в близком окружении. Агнешка вошла в его жизнь спонтанно, как заноза, которую хотелось вынуть и забыть о её существование.
        Последующие встречи тоже были по шаблону: выпить, поболтать по душам и переспать, чтобы не обижать даму, оставляя ту у себя дома, благо дочь на тот период жила в Ужгороде…

        …Как-то, придя к нему, Агнешка сказала, что у неё появился ухажёр, предложил руку и сердце, она пока думает. Это было сказано, чтобы вызвать в нем чувства ревности.
        Алекс, конечно же, пристрастно стал расспрашивать о нем, считая, что имеет право знать.
        Агнешка сказала, что парень таксист. Тот обычно приезжал на её вызовы, так и познакомились. Ей льстило, что Алекс был нетерпим в своём расспросе, считая, что она ему небезразлична. Скорее в нем играло вино, провоцируя в нем мужскую ревность, ему не хотелось с кем-то ещё делиться своим. Ей это было на руку, так как она впервые почувствовала его желание овладеть ею, разглядев в этом настоящую страсть.
        Наверное, его держало возле её ног, эго собственника. Он не хотел отдавать своё кому-то другому, правда, не совсем понимая: зачем она ему нужна? Любви как таковой к ней не было, просто привязанность, та скрашивала одиночество не более того.
        Так они встречались.
        Около двух месяцев все шло, казалось бы, по накатанной. Однообразие не вносило в его жизнь радость, любовь и счастье. Ему все это наскучило, а ту стало раздражать его удержание её около себя. Она вышла замуж за таксиста. После чего он не расстроился, а с облечением вздохнул, словно скинул со своих плеч непомерный груз - лжи.
        И вдруг неожиданная встреча с Эн, вспомнив, рисуя её образ, Алекс незаметно для себя крепко уснул.
        Проснувшись, посмотрев на окно, Алекс понял, уже рассвет. Как бы ему хотелось сейчас быть рядом с Эн. Его мысли были зациклены на этой женщине, сердце её приняло той единственной, которую он так долго искал.
        Сон ещё держал на невидимой привязи. Он чувствовал на себе женское дыхание, которая была рядом с ним во сне.
        Алекс был бы рад приготовить ей кофе. Голова закружилась от мысли видеть её рядом.
        Невольно он представил Эн, рядом лежащей на большой кровати, как он приносит в постель кофе. Та, жмурясь от солнечного луча, медленно выходила из сна. На ней лежала печать - тайны, загадки, и это ему нравилось. Ему не хотелось никуда бежать от неё…

        …Невольно шевеля сухими губами, все ещё витая в грёзах, он произнёс:
        - Даст бог, все встанет на места, и мы встретимся с тобой. Только, пожалуйста, дождись меня, и я обязательно вернусь… - вытирая скупую слезу, - я знаю, ты меня любишь, как и я тебя… - улыбаясь уголками губ, - несмотря на то, что я и ты так мало знакомы. Это неважно. Наши души знакомы, целую вечность…
        Вглядываясь в портрет на стене:
        - Даже сон не может нас разлучить, ты вбегаешь в него… - сияя глазами, - делая это ради меня любви… - плача, - спасибо тебе родная. Только дождись, помни имя моё! Просто Саша!..
        Вытирая слезы, доверительно как на духу:
        - Мне будет больно знать, что я в твоей жизни был транзитным пассажиром.
        Роняя слезу:
        - Не хочу в это верить. Моё сердце жжёт при упоминании твоего имени… - шепча, - Эн… - оглядывая стены, - ничто не может нас разлучить.
        Обхватывая двумя руками голову, потрясая ею, сдерживая рык, сквозь зубы прошептал:
        - Люблю тебя…
        Он видел её прекрасное холодное лицо и слышал шёпот, он прочёл по её губам:
        - И я тебя очень люблю… Я тебя обязательно спасу… Потерпи…

        …Смахнув слезу, осмотревшись, понял образ Эн был послан в утешение.

        Сделав крестный мах, тихо прошептал:
        - Спасибо. Я потерплю…


        Глава 12. Сердце женщины
        …Эн открыла глаза, содрогаясь в слезе, прошептала:
        - Опять это был всего лишь сон. Последнее время утро ей все меньше и меньше приносило радость. Как только она открывала глаза, мужской силуэт убегал, не сказав «прости-прощай»…

        Его стирала серая дымка нового дня.
        Немного отойдя от наваждений, сварив крепкий кофе, попыталась в который раз проанализировать события, что навалились на неё и как-то осмыслить чего от неё хотел тот или иной сон, явно дающийся ей неспроста, определённо, как свыше знак.
        Об этом она часто слышала от людей, да и с экранов в сериалах частенько акцентировали на этом мысль, заставляя искать подсказку в сюжете.
        Эн любила сериалы о любви, но там была кем-то выдуманная история, а ей приходилось проживать свою. Мысль о любви расслаивалась, так как желание любить и быть любимой сбивали с толку. Каких чувств в ней больше? Эн пока ещё не знала.
        Она искренне принимала в себе созревшую любовь, которая её укрепила, сделала чуточку сильней. Это любовь ради спасения, вызволению Алекса из плена. О другом посыле чувств Эн думала реже всего. Самопожертвенность, возможно и есть самое благое чувство, которое мы все называем - любовью.
        На сегодня Эн не настолько желала бы близости, как видеть его рядом - живым и здоровым. Она от этого наверняка испытала бы со слезой на глазах женское счастье. Желание пойти на все ради его спасения в ней крепло с каждым днём.
        Незаметно для себя Эн уже периодически изменяла своим привычкам. Её мозг работал думая о нем, определяя помехи на пути в решении проблем, пытаясь устранить их по максимуму. Она как никогда готова бороться за такую любовь, отдать всю себя, чтобы та не погибла в ней. Любовь ей была необходима, как воздух, без неё Эн просто не могла дышать.
        Стоя у окна отпивая глотками, горячий кофе Эн наблюдала за прохожими, что мельтешили туда-сюда по заснеженному тротуару. Они жили суетой, каждый наверняка, считая, что это то, что они ждали от жизни.
        Она невольно содрогнулась от мысли, что уже давно не живёт своей привычной жизнью, забросив свои дела, думая лишь о нем. С любопытством глядя на лица за окном, даже сквозь падающий снег можно было различить счастливые влюблённые, те даже издалека сияли «солнышком».
        Она давно не улыбалась, в данный момент Эн примерила на себя одиночество, которое с грустью носила на своих плечах. А как бы хотелось объятий и поцелуев. Это она поняла только, что глядя в окно, наблюдая за парочкой, которая исчезала, вдали обнимаясь наверняка воркуя о любви.
        По щеке Эн сбежала предательская слеза. Она по-человечески им завидовала. Перед глазами мелькали кадры из недавнего прошлого, где она и он были счастливы минутами ожидания встреч и уединения.
        Эн боялась вслух подумать, что всего этого больше не может быть, что нить любви вот-вот оборвётся, ей стало страшно. Тут же в голове промелькнуло: как он там?.. Неужели не будет продолжения в их романе?
        Все эти вопросы не давали ей покоя, терзая душу, разрывая на клочки трепещущееся в непокое сердце, что ныло тянуло за живое доставляя боль и страдание.
        Невольно вспомнился их первый день знакомства. Его докучливое внимание. Тогда оно чуточку разозлило, хотелось послать куда подальше. Она не любила спонтанных знакомств. На тот момент в её сердце не было свободного места, как - никак она была помолвлена с Ником.
        Помнится, Алекс сказал:
        - Можно попробовать с вами познакомиться?
        На что она с сарказмом парировала:
        - Попробуйте, вижу вы не из робких…
        Тот промурлыкал:
        - А если поближе?
        Эн тут же и на это парировала:
        - Неуверенна, что вот это вам удастся. Я помолвлена.
        Так, слово за слово, они и познакомились, найдя между собой много общего. Несколько часов счастья, как допинг дающий желанье жить и радоваться жизни во всех её проявлениях. Вмиг мир стал, раскрашен в яркие цвета…

        …А теперь этот мир померк, потонув в грязно-серых тонах. Было очень страшно. Поставив чашку на подоконник, стала размазывать по щекам бегущие по щекам слезы, бьющие градом обид и боли.
        Показалось, она не плакала так целую вечность. Эн не сдерживала слезы, считая, что и её душе иногда можно выплакаться, спасая раненое сердце, омывая слезой любви.
        В момент счастья Эн не могла и подумать, что что-то, кто-то встанет между ними, по живому нанеся удар судьбы, раня их сердца и душу. Она задыхалась от мысли, что больше никогда его не увидит.
        Эн вспомнила поездку в Будапешт. Как им было хорошо. Тогда кутаясь в объятья, они гуляли по городу, мечтая о совместном будущем, видя в нем себя, Гражину. Она уже привыкала к мысли, что у неё будет достаточно взрослая дочь. Вспоминая расплакалась, в душе ощущался холод от пережитого страха, той нависшей безысходности, что заставляла уповать на милость свыше и судьбу.
        Взяв чашку, отглотнув ещё тёплый кофе, глядя за окно, тихо прошептала:
        - Я тебя вырву из лап судьбы, отвоюю, отберу, потому что люблю… - глотая слезу, - найду, только потерпи, дождись. Моя любовь спасёт тебя, верь… - приняв это как вызов судьбе, поспешила в ванную, чтобы привести себя в порядок.
        Оказавшись в ванной, открыв воду, наполняя ванну, пробуя рукой струю горячей воды, Эн неожиданно ощутила дыхание в затылок.
        Её пробрала дрожь. Она поняла, что это его фантом, Алекс практически поминутно присутствовал в её жизни.
        Не спеша она стала раздеваться, чувствуя на себе его взгляд. На вопрос:
        - Алекс это ты? - ответа не последовало.
        Неожиданно Эн ощутила влажность на своих губах, касаясь кончиком языка, слизывая влагу, прошептала:
        - Возьми меня!..
        Освободив груди от тесного ажурного бюстгальтера, стала их массировать двумя руками, заводясь в экстазе.
        Ей показалось, что острие мужского языка коснулось её живота.
        Она вздрогнула, млея, желая его дальнейших ласк. Тело Эн трепетало от прикосновений нежных длинных пальцев.
        Вновь ощутив влажность на губах, облизала их языком.
        Стиснув зубы, в предвкушение блаженства прошептала:
        - Возьми меня, я очень хочу тебя… - погружаясь в воду.
        Ощутив на себе пристальный взгляд, поддаваясь порыву страсти постанывая, Эн возбуждалась. Ей казалось, что он ласкал её грудь, она ощущала пальцы рук между ног, те массировали промежность.
        Испытывая оргазм, она закричала:
        - Я люблю тебя!.. - приходя в себя.
        Осмотревшись по сторонам, Эн испугалась. Рядом никого не было. Спустив воду в ванне, не оглядываясь назад, она опустошённо вышла из ванной комнаты как из ловушки своих иллюзий, наглухо закрывая за собой дверь, перекрывая путь безумию.
        Вывел из оцепенения звонок мобильного, это звонил Лев Арнольдович, говоря, что дело «Алекса» кажется, сдвинулось с мёртвой точки. Адвокат попросился передать, что Алекс проходил в каких-то военных сводках, он на территории зоны конфликта.
        Адвокат пообещал предпринять все возможное, сказав, что постарается выехать на место, чтобы обговорить условия освобождения, возможно, удастся решить вопрос путём обмена пленных.
        Эта новость буквально окрылила Эн. Она ощутила внутри себя полет бабочек, которым было тесно, они вырывались наружу с лёгкостью вздохнув, выпустила их на свободу. Ей было легко от сознания того, что жизнь дала знак, что все плохое скоро закончится, он и она встретятся.
        Она слышала шелест крыльев, порхающих повсюду бабочек, голова кружилась от счастья, губы шептали:
        - Слава Богу! Слава Богу! Он будет спасён! - смахивая с ресниц набежавшую слезу.

        Эн тут же перезвонила Карине, та была в курсе, говоря, что уже на радости перезвонила Оксане с Гражиной. Оксана с Ласло пообещали взять на себя СМИ, если будет необходима их поддержка. Они готовы бороться за освобождение Алекса до конца.
        Эн было приятно слышать, что она уже не одинока, у неё есть близкие и друзья, а это дорого стоило; недавно ей пришлось расстаться с Лолитой. Невольно она вспомнила их последний телефонный разговор…

        …Это было днём, Эн стояла у мольберта, вглядываясь в мужское лицо. Она уже хотела оттенить взгляд, как вздрогнула от назойливого телефонного звонка. Звонила Лолита, что была на подпитии. Ей явно хотелось кому-то вынести мозг, жертвой предстала Эн.

        Лолита укоряла подругу в том, что та мешала им жить с Ником. Тот постоянно где-то шлялся, говоря, что постоянно загружен работой, что Эн не даёт ему свободно вздохнуть, свалив все рабочие моменты на него. Назвав подругу «собакой на сене» пустила слезу.
        Навзрыд рыдая, Лолита призналась, как на духу, что она устала от таких взаимоотношений, её бесило все, что связывало ту с Ником, слёзно умоляла его уволить, выговаривая, что из-за того, что они вместе работают, он не может её забыть. Лолита призналась, что тот уже и в сексе охладел, к тому же до последнего, её как идиот называл «Эн». Не с того не с сего, та начала кричать, проклиная подругу до третьего поколения, говоря, что теперь может забыть о её существование.
        Эн надоело слушать её пьяный бред, поэтому приняла решение покончить со всем этим, сказав:
        - Да, это твоё решение. Я его принимаю. Больше не звони… - прекращая разговор.

        Ей было больно.
        Она пошла на кухню, выпив 40 гр. коньяка, вытирая предательские слезы, с горечью констатировала:
        - Это всё равно рано или поздно должно было произойти… - всхлипывая, - она с детства меня предавала.

        Скрестив руки, уже спокойно прошептала:
        - Все! Баста! Больше её в моей жизни нет. Стена… - выходя из кухни.

        Подойдя к портрету, с мягкой улыбкой произнесла:

        - Круг друзей сужается. - С нежностью проводя рукой по полотну, гладя волосы, - ты меня не предашь, я это точно знаю… - касаясь рукой области сердца, - сердце не обманешь…

        …Отойдя к окну, Эн стала смотреть на портрет издалека, анализируя, чего в нем не хватало.
        Казалось бы, все, дописан?! Ан нет, рука вновь тянется сделать мазок, прорисовывая, подчёркивая - нежность, мужественность, блеск глаз или их томность, а порой удрученность.
        Как - то неожиданно мозг переключил её внимание на Ника. Эн задумалась, сознавая, что между ними были какие-то отношения, раз она хотела выйти за него замуж. Скорее всего, их связывали годы совместной работы, их друзья, интересы и увлечения. Жизнь в те дни была окрашена в свои эмоциональные окраски, может не такие яркие, которые должны были быть, но все же серости не было, что-то в нем волновало, трогало душу.
        Наверно они перешагнули дружескую грань, став любовниками. Эн посмотрев в окно заметив мужской заснеженный силуэт, отпрянула, издалека тот был похож на очертания Ника.

        Невольно подумала:
        - Вот только этого не хватало…
        А у того был повод прийти и в очередной раз выяснить отношения. Ей где-то как-то было жаль его как человека. Тот наверняка затаил на неё обиду, однако встречи с ним она боялась.
        - Не дай бог!.. - вслух подумала Эн, отвернувшись от окна.
        Она просто напросто не знала, как с ним себя вести. Разумеется, Эн не была обиженной женщиной, но неприязнь после последней встречи присутствовала. И это понятно тот столько лет был тайно влюблён в неё, вот из него и вышла вся боль их разрыва. Его можно понять, наверняка ему было обидно, что она с ним так себя повела. И это в преддверии их свадьбы, как-никак они были помолвлены. Эн просто не дала Нику шанс принять удар судьбы и оправиться от него. Она безжалостно поступила с ним, оставив его на обочине своей жизни. Ещё и Лолка подлила масла в огонь. Та любила вставлять спицы в колеса. Та ещё провокаторша, лишь бы выделиться, обратить на себя красивую внимание того, кто раньше обращал внимание на неё, Эн.
        При любом раскладе как завистница та была бы не против мужчины своей подруги. Надо не надо ей, она всегда будет примерять его, как «пиджак» на себя, считая, что лучше его «хозяйки».
        Эн было обидно, принимая как факт потерю друзей. Ни друга, ни подруги у неё теперь точно нет. А нужны ли они вообще ей? Если те предали её.
        Может когда-то, и помирятся, смогут смотреть в глаза друг друга, на это надо время. Конечно, хотелось бы сохранить тёплые дружеские отношения, но от сегодняшних отношений в воздухе веяло холодом. По телу пробежала дрожь. Эн невольно потёрла плечи, содрогаясь от мысли, что одинока.
        Броский взгляд на портрет и её глаза приобрели тёплый оттенок, она, улыбнувшись, сказала:
        - Все второстепенно, кроме тебя, мой милый любимый человек…
        Дотрагиваясь кончиками пальцев до губ любимого образа, заверила:
        - Я люблю тебя Алекс…
        Возвращаясь к мысли о Нике, подумала, что он её маленькая ошибка, секс с ним был просто недопустим, но, однако был…

        …Секс был как интрижка, познать, насколько глубоки его чувства к ней. Ей хотелось повзрослеть в его объятиях, стать женщиной. Ник был её первым мужчиной. К тому же, у него не было причин обвинять её во лжи. Она искренне желала в дальнейшем его полюбить, по крайней мере, надеялась на это. Эн даже возбуждалась от его ласк и пылких поцелуев.
        Как-то после секса он спросил:
        - Тебе понравилось? Может, повторим? - наклонившись к уху, прошептал, - я хочу тебя… - теребя мочку уха влажными горячими губами.
        Эн в который раз оказалась в его объятьях, терзаемая нежными мужскими руками, лежащая на лепестках роз, что были повсюду вразброс на холодной шёлковой простыне. Где-то в глубине души она понимала, что, скорее всего, они не будут вместе, но плоть желала быть удовлетворённой, ей хотелось почувствовать блаженство, о котором столько пишут в книгах. Жажда познаний её влекло к нему.
        Невольно вспомнилось, как они занимались сексом стоя у окна. Это было с такой страстью, что показалось, что в ней зарождалась любовь, та буквально на глазах шла в рост.
        Она чувствовала его напряжение, желание обладать ею. Он хотел её, и это было его искреннее желание. Мужская плоть не могла лгать, сгорая в нетерпении. Перейдя на постель, они отдавались со страстью, как настоящие любовники. Тогда он казался божеством в бронзе.
        Некоторое время они были неразлучными, всегда везде вместе. Работа, деловые встречи, корпоративы. Казалось, что они были как одно целое. Он и она даже строили планы на будущее, где им отводилось совместное место.
        Ей стало немножко грустно, ведь то время было ими неплохо проведено. Они лучше узнали друг друга.
        Теперь она поняла, что лгала и ему, и себе по-детски играя чувствами, совсем непохожими на любовь. Скорее это было любопытство и с её, и с его стороны, ведь они столько лет были рядом. Соблазн познать поближе привёл к постельным отношениям. Однако и это необъяснимое желание иссякло. Возможно и к лучшему, не оставляя места лжи. Эн провела параллель между Ником и Алексом.
        Усмехнувшись, вслух призналась:
        - Как небо и земля!..

        Встречи с Алексом ждало трепещущееся сердце. С Ником же не хотелось встречаться даже по работе. Невольно она задумалась: как быть? Как ей с ним работать? Какая-то жизненная дурацкая ситуация, которая не давала покоя. Она боялась относиться к нему с некой неприязнью или отчасти с жалостью; как-никак, а придётся сталкиваться по рабочим моментам, решая те или иные вопросы. Мелькнувшую идею о его увольнение она тут же разбила в пух и прах. Ей казалось, что это ниже её достоинства сводить какие-либо счёты. Это было бы более чем низко, как, впрочем, и глупо. Он очень хороший управляющий, менеджер. Если что, пусть это он сделает сам, решившись на увольнение. Что-что, а вот удерживать она точно его не станет, даже если ей самой это будет не выгодно.

        Если подумать, работать с бывшим претендентом на руку и сердце не так уж трудно. Обида? На обиженных воду возят. По-большому счету это его любимая работа, как и у неё. А на «чёрную кошку» раздора можно и глаза закрыть.
        Эн считала, что просто надо придерживаться субординации, не более того. Когда-то ещё совсем недавно та существовала между ними, и никто из них не был против такому раскладу в их отношениях. Нет ничего проще, как свести к минимуму их общение, оставив решение рабочих моментов.
        Эн считала, что сама по себе не настолько зависима от него, да к тому же Ник не мстителен. По крайней мере, она этого за ним никогда не замечала. Ей тоже не хотелось скатываться до каких-то там придирок, предвзятостей или до мщения. Это выглядело бы убого, а вот таковой она никогда не хотела предстать как в посторонних, так и своих глазах. Понимая, что никто из них не ангел, но и демонизировать себя до смешного тоже не хотелось, удовлетворения в этом не найти, это уж точно.
        Поэтому просчитав все в уме, решила придерживаться этики, свести отношение в рамки корректности и вежливости. Не ссорясь не с ним не с собой. Ничего личного только по делу. А пока, суть да дело, она переключится на поиск Алекса и его освобождение из плена.
        Приняв такое решение, ей стало легче.
        Мысленно переключившись на Алекса, всматриваясь в мужское лицо на портрете, с уверенностью произнесла:
        - Главное в моей жизни это ты! И я тебя найду и спасу!.. - улыбнувшись, послав воздушный поцелуй, выбежала на кухню.
        За окном был в разгаре день, валил снег, забеливая серость дня. Поставив кофе, она вдумчиво следила за пламенем огня, те ласково обхватывали кофеварку; на душе вдруг стало тепло. Неожиданный звонок отвлёк. Это был Ник, она нехотя ответила.
        Тот с мольбой в голосе просил простить за назойливость, говоря:
        - Эн, прости, вёл себя, как дурак. Я понимаю, что в твоей жизни появился другой мужчина… - вспыльчиво, - наверно он лучше меня. Я уйду из твоей жизни. Мы с Лолитой едем на Крит. За месяц мы с тобой отвыкнем друг от друга, и надеюсь, что ты меня не уволишь. Ты же знаешь, как я люблю свою работу.
        Эн прошептала:
        - Знаю. Прости, я не знаю, что тебе сказать. У меня сейчас голова забита совсем иным.
        Тот поспешил спросить:
        - У тебя что-то случилось?
        Та тихо призналась, всхлипывая:
        - Мой любимый человек находится в плену в зоне конфликта в Украине.
        Тот, немного подумав, сказал:
        - Да, это то, что никому не пожелаешь… - потом вдруг, радостно выпалил, - а ты знаешь, у меня есть друг, ещё со школьных времён. Он живёт недалеко от Мариуполя… - заверяя, - я тебе перезвоню позже. Для начала узнаю у него, как решить эту проблему там у них на месте, думаю, что все будет хорошо… - обрывая разговор.
        Эн пожимая плечами, с горькой улыбкой сказала:
        - Твои слова да богу в уши… - вытирая слезу.
        Налив кофе, пошла в комнату.
        Всматриваясь в портрет, с детской обидой прошептала:
        - Зачем ты вообще туда поехал? - надувая губы, - оставил меня одну.
        Ей показалось, что его губы разомкнулись и прошептали:
        - Прости, «Малыш» - это мой профессиональный долг. Кто если не я?..
        Она ещё не успела допить кофе, как ей перезвонил Ник и сообщил, что все в порядке, каналы по освобождению найдены. Его друг Борис Шумейко как раз занимается двусторонней передачей пленных, тут же говоря, если она хочет, то может выезжать в Мариуполь. Быстро продиктовав координаты Бориса, попрощался.
        Эн прыгая от радости, порхая на крыльях любви и счастья, на ходу собирала в чемодан вещи. Она перезвонила Карине, Оксане и адвокату сообщив о новости. Те приняли эту новость с лёгким сердцем.
        Перезвонив Борису, сказала, что завтра будет в Мариуполе. Он сказал, что её встретит. Целый день Эн думала об Алексе, мысленно заверяя того в том, что скоро они встретятся. В 16. 25 она выехала с Курского вокзала…

        …Эн давался шанс, который она обязана по максимуму использовать. Ожидание встречи с Алексом давало ей надежду, что тот жив и здоров. Главное, чтобы только был жив, а здоровье можно и поправить.
        Эмоции в ней просто зашкаливали, понять их можно, а вот объяснить не хватало слов радости, словно ими кто-то свыше манипулировал.
        Эн, казалось, что некие силы её вели к месту встречи с ним. Желание, увидеть Алекса, было настолько велико, что не смела этому противостоять. Неожиданно приняв дозу любви, ощутив себя невесомой, почувствовала головокружение. Ей казалось, что она на пути к блаженству быть рядом с ним, ещё недавно познав, что это такое, хотела до краёв наполнить им свою душу.
        Погружаясь внутрь себя, Эн читала себя как книгу о своей любви, желая прочувствовать на себе каждое слово, написанное в ней. Хотя описать то, что всё-таки она чувствовала невозможно, просто трудно не хватило бы слов; возможно, только прочувствовать, сыграв прелюдию любви на струнах души.
        Это как принять дозу наркотика и войти в нирвану, отрешиться от всего земного, витая в облаках знакомиться с вечными ценностями.
        Одна из них - любовь. За нее многие не жалели отдать жизни и нажитое богатство.
        Любовь превыше земной меркантильности. Это факт.
        Ничего не нужно, когда с тобой рядом нет любимого человека. Ты думаешь часами, а забываешь о нем на доли секунды. Любовь необходима как адреналин, чтобы она жгла твою плоть, топя на сердце лёд напоминая о второй половинке, заставляя искать с ней встреч.
        Без встреч с любимым человеком ты сохнешь, чахнешь, не можешь дышать полной грудью.
        Его образ как тень ходит за тобой по пятам; чувствуя полное опустошение, понимаешь, как прекрасно быть рядом, совокупляться, получая плотское наслаждение, даря друг другу любовь, страсть и не гнать, а приближать непреодолимое, желание тонуть в глазах напротив, ведь они как магнит манят тайной любви.
        Эн купалась в иллюзии любви счастья и блаженства, представляя себя в объятиях Алекса.
        Она до сих пор помнила тепло мужских рук пылкость и ненасытность губ, и его взгляд, испепеляющий её насквозь.
        Эн постоянно мысленно рисовала его образ, корректируя мужские черты лица, что были ей так дороги.
        Может поэтому, казалось бы, дописав портрет…

        …Она вновь добавляла новые краски, внося оттенки - мужества, нежности, влюблённости, страдания, боли, порой страсти переходящей в неистовство. Как трудоголик портретист изучая его внутренний мир, который ей открывала её душа, Эн продолжала писать и писать… И так нескончаемо. Это был путь к их встрече.

        Может она, таким образом, все больше и больше узнавала о нем, читая свою душу, что открывала тайны о суженном, любимом.
        Невольно подумала: Не знаю где ты, но знай я рядом, помни имя моё, еду тебя спасать…


        Глава 13. Надежда умирает последней
        …Находясь в плену. Алекс считал, что находился в информационном вакууме, сидя в застенках, стал забывать, что существует время. Он настырно пытался отследить, следя за тенями на полу и стене, что вбегали в подвальное помещение из щелей грязного окошка, откуда пытался пробиться внутрь слабый блик дня.
        Казалось бы, ничего не происходило не с ним не с парнишкой, но было ожидание чего-то, что должно было изменить их жизнь, каждый из них, надеясь, ждал освобождения, отвергая мысль о смерти; хотелось бы, но сделать это было нельзя, так как смерть блуждала по лабиринтам подвала. Все чаще и чаще до слуха доносились мужские крики, особенно по ночам, все говорило о пытках. К этому было невозможно привыкнуть. Алекс научился сдерживать внутренний страх, не показывать эмоции, а вот парнишка был в истерике.
        Когда за дверью кричали он метался от стены к стене, закрывая руками, уши раздирающе кричал:

        - Гады, гады… Изверги… Как вы можете? Они же люди!..

        После чего их по одному выводили на допрос, в который раз спрашивая: кто они и на кого работают? Неудовлетворённые ответом, те же самые «гады» избивали.
        После всего этого дня три они сидели без воды и еды. Потом опять допросы и избиение. Чем чаще были обстрелы, и неприятель приближался к их позициям, тем более изощрёнными были пытки, били по голове, угрожали расстрелом без суда и следствия.
        Парнишку били до такой степени, что тот, ползая у их ног, просил пощады. Когда тому сказали, что если тот не станет с ними сговорчивым, они пропустят его по кругу, говоря, что соскучились по сексу. Тот соглашался и на это. После всего этого он хотел покончить с собой, чуть не повесился на проволоке, которую нашёл в закутке отсека, где они спали, хорошо, что Алекс заметил и вынул из петли смерти.
        Конечно, выдержать то, что с ними происходило, было трудно. Не было сил даже переосмыслить происходящее. Мучила жажда.
        От бессилия, теряя сознание, провалявшись, день-два открывали глаза с шепотом:
        - Пить… - и падали в обморок.
        Первый кто приходил в себя, дойдя до окна, собирал ладонью капли воды со стекла и потом подносил к высохшим губам. Только тогда чувствуя живительную прохладу, открывали глаза и с горькой усмешкой радовались тому, что живы.
        Под утро в серой предрассветной дымке в основном каждую ночь куда-то вывозили мужчин. Пару раз и их с мешками на голове вывозили к ручью, было слышно журчание воды. Алекс был готов ко всему даже к смерти.
        Однажды оказавшись у ручья с мешком на голове, он услышал крик:
        - Всем на колени и читать молитву!..
        Алекс просил разобраться, говоря, что он не военный, а спецкор венгерского телевидения. Ему тут же приставили к голове дуло автомата и сказали читать молитву. Алекс стал читать на польском. Тогда кто-то выстрелил и закричал, чтобы читал на родном языке. Он стал читать на русском.
        Его стали бить по голове, говоря:
        - А говорил, что с Украины…
        Алекс просил не бить, подтверждая, что родился в Киеве, а жил в Польше.
        Кто-то орал:
        - Продажная тварь! Слинял как крыса на хлебные места, нет, чтоб со своими быть… - избивая прикладом автомата… - сладкой жизнь хотелось… - пиная в живот, - мразь…
        Рявкая:
        - Читай отче наш, да так чтобы в Венгрии и в Польше было слышно… - выпуская автоматную очередь.
        Послышалось, падения тел, это были те, кто стоял рядом с Алексом.
        Через полчаса он без сознания оказался в своём отсеке, пришёл в себя, когда его приводил в себя парень, приложив влажную ладонь к губам, спрашивая:
        - Ну как лучше? Слава богу, жив. Я уже боялся, что останусь здесь один.
        Охранник, слыша их разговор, тут же начал колотить кулаком в дверь с криком:
        - Заткнули рты!
        Парень возмущённо парировал:
        - Мы иностранцы, вы не имеете права с нами так обращаться!..
        Это казалось, взбесило охранника, тот, ворвавшись внутрь, избивая парня, потащил на выход.
        Только к рассвету его привели обратно. Открыв дверь, два крепких мужика ввалившись внутрь волоча тело парнишки как мешок картошки, бросили у окна. Ничего не говоря, вышли. Он пролежал до вечера.
        Алекс не решался подойти, так как охранник, наблюдая за ними, постоянно кричал:
        - Только подойди к нему, убью как собаку!..
        Два месяца нахождения в застенках сказались на здоровье. Парень совсем зачах. Его держали на игле, зная, что тот наркоман. Обычно, рано утром, когда тот еще был спросонья, с криком вломившийся охранник вкалывал ему в вену какую-то гадость.
        Через несколько минут тот был «никаким», растением; видно его обрабатывали, стирая из памяти какую-то важную информацию, которая могла где-то когда-то всплыть.
        Он, скрючившись, полусидя, подпирал стену, корчась от боли, весь белый, как мел. Его трясло так, что смотреть было больно.
        Алекс, касаясь его плеч, пытался с ним разговаривать, тот был как «ледышка», глядя на него безумными глазами шептал:
        - Я хочу домой к маме. Я устал…
        Прижимая того к груди, Алекс попросил:
        - Держись пацан, всё будет хорошо… Не умирай… Мир не без добрых людей, кто-то поможет нам… - тяжело вздыхая, констатируя, - наверно…
        Тот, расплываясь в улыбке, прошептал:
        - Разбуди меня, когда я встречу маму… Не трогай меня… У тебя холодные руки… - дрожа всем телом.
        Алекс надеялся на свой выкуп. Охранник сказал, что о нем была передача, вчера показывали на одном из каналов. Даже проговорился, что подполковник озверел, кричал, чтобы с его головы не одна волосинка не упала. Люди в Польше, в Венгрии возмущены тем, что Алекса держат в плену. Правда, эту информацию опровергли в Украине, мол, его нет в списке пленных.
        Алекс перестал бояться смерти, зная, что скоро его точно освободят. Надо только немного потерпеть. Чтобы как-то сохранить силы, он лёг на свой лежак, стараясь уснуть нагоняя на себя сон, где он был почти всегда в объятьях Эн. Подумав об этом, тут же уснул…

        …Он оказался в полной темноте в коридоре какого-то здания, приглядевшись, заметил движущиеся мужские силуэты в чёрной камуфляжной форме.
        Это были полковник и подполковник, перед ними мельтеша, бегал охранник. Алекс невольно подумал: неужели меня выпустили из каземата, чтобы я вновь встретился с ними?..
        Не было никакого желания с ними встречаться здесь и сейчас. Он поспешил, спрятался за выступ стены, чтобы те его не заметили.
        Незаметно для себя он провалился во тьму, которая его буквально всосала в себя, как какая-то «ненасытная прорва». После чего через пару секунд та, выплюнув, растворилась в проблеске света. Алекс, привыкая к свету осмотревшись, вздрогнул, стена, раскрывшись, застыла на месте.
        Он ползком пролез в просвет, мгновенно оказавшись по ту сторону стены, что тут же сомкнулась и из ниоткуда появилась дверь, поразив тем, что за ней был лес. Сделав несколько решительных шагов, Алекс оказался на поляне. Окружающая зелень, голубое небо, солнечный луч радовали глаз.
        Алексу показалось, что у него начались галлюцинации, но от этой мысли отвлёк крик, кто-то за стеной кричал:
        - Надо его поймать! Он где-то здесь, чувствую его запах… - стуча в стену, продолжая, - генерал приказал его арестовать.
        Второй неизвестный мужской голос кричал:
        - Я вижу его след у стены…
        Послышалась автоматная очередь. Казалось, что выпущенные пули вот-вот насквозь пробьют стену.
        Алексу хотелось бежать, куда подальше от этой зловещей стены, поскорее унести ноги с этого места, боясь, что пули достигнут его прямо здесь.
        Однако как ни странно, топтался на месте, делая в воздухе семимильные шаги, словно он воздушный шарик которой кто-то держит за ниточку. Все усилия уйти с этого места были тщетными.
        Скользнула мысль, это может быть только от страха.
        Неожиданно он услышал:
        - Алекс, где ты?
        Алекс понял, что это была Эн. Она стояла по ту сторону двери, пытаясь ключом открыть дверь.
        Он попытался открыть ей дверь, послышался крик:
        - Черт, так и убить можно.
        Неожиданно в дверях они стукнулись лбами. Эн, на глазах разбившись как стеклянный сосуд на мелкие осколки, исчезла. Он, оказавшись в каменном мешке пропустив через себя непомерную дозу страха не сходя с места, впал в сон. Проснувшись, покидая тьму, Алекс прошёлся по лугу, не сразу понимая, как здесь оказался. Пытаясь вспомнить, что предшествовало его провалу в глубокий сон.
        Вспоминая, вновь вернулся к двери, открывая ту настежь, что есть мочи, крикнул:
        - Эн, где ты родная? - не понимая где она, - я рядом, я спасу тебя… - шагнув во тьму из которой он только что вышел.
        Он бегал лабиринтами коридора, не понимая где Эн, её нигде не было; продолжая кричать, отчего содрогались стены. Эхо разносило его крик по всем закоулкам длинного мрачного коридора.
        Со всех сторон в ответ доносились мужские крики:
        - Мы здесь, нас убивают… Помогите!..

        Алекс метался из стороны в сторону, но никого не было видно. Он трогал руками стены, пытаясь их раздвинуть, но те стояли на месте сплошным монолитом. Так продолжалось некоторое время, пока до слуха не дошли автоматные очереди.
        Внутренний голос раздирающим душу воплем крикнул:
        - Вали отсюда пока жив!.. Уноси ноги, это не твоё время…
        Его словно комок грязи выбросила из тьмы какая-то невидимая сила.
        Через секунду Алекс уже был в застенках каземата, сжавшись в комок, бился головой о стену, и сквозь сон неистово кричал:
        - Эн, я тебя всё равно найду! Обязательно найду!.. Никакая сила нас с тобой не разлучит!.. - душераздирающе, содрогая пространство, - Эн!..

        И вдруг до его слуха дошло:
        - Проснись!..
        Алекс вздрогнул от прикосновения руки.
        Парень изо всех сил тряс его за плечо, глядя на него с испугом, боясь, что тот сошёл с ума, по-детски со страхом в глазах просил:
        - Не оставляй меня одного… Я боюсь… - плача, - видишь это я…
        Оглянувшись на дверь, Алекс вспомнил, где он, теребя, волосы, тихо прошептал:

        - Я её только что потерял… Не нашёл в кромешной мгле, что её поглотила.
        Парень глядя на него поспешил заверить:
        - Значит, она сама тебя найдёт. Во снах бывает так, все наоборот. Я тоже только что видел свою маму. Она радовалась, смеялась… Значит, я умру здесь…
        Вздыхая:
        - А тебя твоя спасёт, поверь, я знаю, что говорю… - плача уткнулся в стену.
        Алекс, хлопая по плечу парня, поспешил сказать:
        - Если меня найдут, значит, нас двоих спасут и вызволят из этого «проклятого рая».
        Парень, вытирая слезу переспросил:
        - Правда?
        Алекс, кивнув, с уверенностью произнёс:
        - Конечно, дружище… Я тебя не брошу…
        Не успел он это сказать, как по стенам подвала прокатилась взрывная волна. Они не знали где им найти укрытие. В коридоре послышались крики и бегущие шаги, там воцарился хаос.
        Парень прошипел:
        - Забегали крысы. Наверняка «Град» бомбанул… - истерично смеясь, - крысы!
        С кривым оскалом на бледном сведённом судорогой лице:
        - Боятся, спасают свою шкуры… - цедя сквозь зубы, прошипел, - сдохните крысы! Так вам и надо…
        Миг и парня разорвало на части.
        Алекс, вскочив на ноги, попытался найти место, где можно было укрыться, накрывшись дверью, залёг в воронку. Это его и спасло.
        Земля судорожно тряслась, с потолка рушась падали балки и сыпались градом камни. Алекс в считаные секунды оказался под грудой мусора. Он не мог пошевелиться, сознавая, что жив, потерял сознание.
        В радиусе километра на этом участке все было стёрто с лица земли, казалось, что это был судный день. Боги и природа, манипулируя людьми, решали: «Быть или не быть»…

        …Этот вопрос вставал ребром у многих, в том числе и у Эн.
        Оказавшись в купе наедине с молодым мужчиной, она невольно подумала:
        - Везёт же некоторым. Живут, как люди и их не колышет чьи-то жизни там, в зоне конфликта… - ей стало грустно.
        Тогда как мужчина, при виде милой женщины, стал суетиться, оказывая помощь по размещению багажа. Тот даже предложил поменяться полками, так как у Эн оказалась верхняя полка.
        Эн переодевшись, считая, что ей сейчас не хочется быть многословной, отвернувшись к стенке, сделала вид, что засыпает. Мужчина чтобы не скучать, смотрел по айфону какой-то детектив. Это было заметно по тому, как тот частенько комментировал действия следователей, выговаривая вслух, что те делали в поиске неправильные шаги. Потом, уже заметив, что соседка спит, ещё долго сидел тихо, больше не проронив слова.
        Ночь наступила незаметно. Эн впав в дрёму, думала об Алексе, ворочаясь, через час уснула, гуляя с Алексом во сне по цветущей поляне.
        Тот, идя рядом с ней, заглядывая ей в глаза, с трепетом спросил:
        - Мне кажется или ты все же меня любишь? - голос тонул в шелесте травы.
        Солнечный луч играл на её лице она, буквально светясь от счастья, тихо прошептала:
        - А что незаметно?

        Алекс, держа за руку, глядя в глаза, искал ответ. Эн отвела взгляд, смущённо произнеся:
        - Ты меня сейчас съешь своим взглядом… - вытягивая руку.
        Он удержал, выскользнувшую женскую руку, приблизив к губам, поцеловал.
        Алекс тоже, как и Эн упивался близостью. Это мимолётное счастья пытался растянуть прелюдией любви. Природа подыгрывала, желая впечатлить влюблённых не только их близостью, но и окружающей красотой.
        Эн оглядываясь по сторонам, восторженно щебетала, отмечая вслух какое небо голубое, какая зелёная пахучая трава, словно все это впервые видела. Он, наблюдая за ней, отмечал её наивность, та восторгалась как малый ребёнок, радуясь искренне и оживлённо. Она для него была загадкой, которую хотелось разгадать. Это их подтолкнуло друг к другу. Они слились в долгом страстном поцелуе. Каждый трепетал от прикосновений рук.
        Эн прижавшись к нему, тихо прошептала:
        - Как же я тебя люблю…
        Тот, взяв её в крепкие объятья, лаская, на ухо сказал:
        - Я наверно это заслужил? - томно улыбаясь.
        Эн вырываясь, капризно сказала:
        - А ты нахал!..
        Тот, прижимая томно заглядывая в её глаза, признался:
        - Ещё какой!.. - целуя, - и самоуверенный…
        Эн подавая губы для нового поцелуя, тихо констатировала:
        - Заметно… - упиваясь страстным поцелуем, дрожа всем телом в его сильных руках.
        Их дыхание становилось однородным, частым и пылким. Он брал её с неистовостью. Бедра работали на одной частоте движений, сердца стучали в унисон. Упав на мягкую пахучую траву, они отдавались друг другу как в первый раз, их тела содрогаясь, дрожали от переизбытка мужской и женской энергии. Души, покидая их тела, трепетали, как капли ртути. Они испытывали блаженство. Их лица говорили именно об этом. Их тела таяли в объятьях рук. Мгновение и тела слились в едином взрыве неистовой страсти, став монолитом - любви они ощутили чувство радости; сладкая боль пронзила тела дав понять апогей блаженства. Они, лежа на траве, сознавали, что они входят в своё завтра, в котором они будут счастливы.
        Неожиданно картинка счастья, помутнев, разложившись на мелкие квадратики, буквально на глазах стала исчезать, уходя в небытие…

        …Солнечный луч, ударив в глаза, заставил открыть глаза. Эн осмотревшись по сторонам, заметила, что уже день, по времени где-то уже под Мариуполем.
        Невольно вслух подумала:
        - Слава Богу! На месте, скоро встречусь с Алексом… - усмехнувшись, - вот удивится, когда я её найду…
        Посмотрев на спящего мужчину, с горечью пробормотала:
        - Если б Алекс сейчас был со мной… - вытирая набежавшую слезу, тихо про себя прошептала, - жди меня, я рядом…

        …Через час она была уже в Мариуполе. Её встретил Борис, он был на своей машине, поэтому предложил проехать в гостиницу. По дороге он рассказал, что вышел на нужного человечка, тот волонтёр, занимается освобождением из плена. По его данным он знает, где Алекс, тот через час их отвезёт, чтобы проверить информации, оговорив, что рано утром там было чистилище…

        …Эн боялась потерять последнюю ниточку, связывающую с Алексом, поэтому тут же дала согласие поехать туда. Через час они уже были в пути…

        …Алекс лежал на пепелище, накрытой дверью, пробивающийся сквозь щели солнечный луч, говорил, что жизнь продолжается. Он понял, что жив, а вот что здоров ещё не был уверен. Проба пошевелить пальцами рук и ног не дала желаемых результатов. Алекс не знал, как ему выбраться из руин, попытка крикнуть получилась тихим шёпотом.
        Тогда он что есть силы, как ему показалось, крикнул:
        - Люди! Помогите!.. - теряя сознание.
        Несмотря на это его, услышали. Ольга бродила окрестностями, собирая дрова и целую одежду. Она это осмелилась сделать, когда поняла, что на том участке улиц все в пух и прах разнесено «градом». За час, что она кружилась на пепелище, живых пока не обнаруживала. Зато убитых, она насчитала 20 человек и все молодые пацаны, как говорится, и пороху не нюхали. Ей было больно смотреть на вразброс лежащие тела.
        Сняв с одного тёплую куртку, попросила прощение, говоря:
        - Сынок ты уж прости, что сняла с тебя бушлатик. Тебе он мил человек уже не пригодится, а мне ещё как… - поясняя со слезой, - бездомная, как собака по ночам мёрзну… - кланяясь в пояс, - я за твою душеньку буду молиться… - крестясь.
        Она каждого убитого, который ей попался на пепелище, проводила в мир иной. Каждому закрыла глаза, и вслух пробормотала над ним со слезой на глазах молитву «Отче наш», как ей казалось, отдала дань.
        Других молитв женщина не знала, поэтому попросила у каждого прощение за то, если что не так сделала. Заметив в снегу мобильный, подняла, со словами «пригодится» положила в карман военной куртки.
        Голос, крик о помощи, Ольга едва различила в шуме ветра, глаза не могли различить ничего сквозь падающий хлопьями липкий пушистый снег.
        Протирая глаза, женщина поспешила к руинам подвала, заглянув в воронку, заметила, как задвигалась лежащая дверь, что была занесена снегом. Подойдя поближе, приподняв, заметила под ней мужчину, тот лежал пластом, едва издавая звук, просил пить. Ольга, наклонившись, приложила к его губам снег. Искажённая улыбка тронула мужские сухие губы, едва приоткрывшись, ловили снег.
        Алекс заглатывал его, утоляя жажду, глядя на женщину с благодарностью прошептал:
        - Спасибо. Я поляк. Помогите!
        Женщина, силясь, сняла дверь, прослезившись, заверила:
        - Да как же не помочь… - глядя в сторону, - ироды, жизни не дают, все гадят и гадят землю матушку… - кивая в сторону, - места живого нет… - рыдая, всхлипывая, - и я вот осталась бездомная, одна одинёшенька, даже коровку убили…
        Тяжело вздыхая констатируя:
        - Брожу как «Тень Гамлета» ищу среди мёртвых живых, - махая неизвестно кому кулаком, - засранцы! Как Вам не стыдно… - опять махая кулаком, - постыдились бы… Свой своего лупит насмерть…
        Видя, что у Алекса появился блеск в глазах, торопливо сказала:
        - Ты подожди сынок, я по-быстрому… - отпрянув в сторону, стала что-то искать. Найдя проволоку. Привязав к двери, осторожно переложив неподвижное тело Алекса, обвязав себя проволокой, потянула по снегу, уходя с этого проклятого месту идя к разрушенному микрорайону, где у Ольги было укрытие.
        Так они шли два часа, пока не показалось подобие строения. Это было похоже на шалаш из палок, веток, балок, обнесённый вокруг листами пробитого шифера.
        Занеся Алекса внутрь, накинув на него военную куртку, пошла разжигать костёр, ставя на огонь чайник со снегом. Сорвав веточки сливы, запарив кипятком, дала выпить чай Алексу.
        От выпитого чая у того сразу же порозовели щеки, Ольга радостно сказала:
        - Все, сынок, жить будешь!.. - потом что-то вспомнив, стала рыться в карманах, найдя мобильный, показала, - не знаю, будет ли здесь работать.
        Первое что Ольга сделала, посмотрела контакты, там было написано, Таня. Она перезвонила.
        Ей ответила женщина и с тревогой спросила:
        - Вася, это ты?
        Ольга, испугавшись, уже хотела выключить, но потом, передумав, сказала:
        - Не знаю кто он вам, но парень погиб, говоря координаты.
        Та тихо прошептала:
        - Невеста.
        Ольга перекрестившись, всхлипывая, заверила:
        - Глаза закрыла, чем могла, прикрыла, помолилась…
        Вздыхая, дрогнувшим голосом, сквозь навернувшуюся слезу, едва слышно проронила:
        - Крепись родная…
        По гудку она поняла, что женщина прервала разговор.
        Ольга, пожимая плечами, сказала:
        - Вот так мы сейчас и живём…
        Алекс, приподнявшись на локтях, попросил:
        - Можно я позвоню!..
        Ольга, отдавая мобильный ему в руки, засуетилась, помогая ему присесть.
        Алекс перезвонил Эн, говоря, что он чудом остался жив, сейчас где-то недалеко от Первомайского, теряя сознание, упал в обморок.
        Эн кричала в трубку, Ольга не зная, что делать, ответила, называя ориентиры их местонахождения. Она хотела сказать ещё что-то, чтобы успокоить напуганную женщину, но связь оборвалась…

        …Эн, сидя на заднем сидении машины, нервничала, не зная, что и думать.
        Рассказав все Борису, тот тут же предпринял меры, набрав по мобильному своего друга волонтёра, изложил новую сложившуюся ситуацию. Тот сказал, что надо подумать, как и что, так как на этой территории чуть ли не каждый день меняется власть. Говоря, что нужно на кого-то выйти.
        В свою очередь Эн перезвонила в Киев адвокату, и попросила узнать, как им спасти Алекса, чтобы вывести для начала в Россию, считая, что это ближе чем его в таком состоянии перевозить в Венгрию или в Польшу.
        Адвокат обещал уточнить и перезвонить. Так как ему вчера звонили насчёт выкупа, и он должен был сделать перечисление на днях. Заверил, что эти деньги у него, если что он сразу сделает перечисление, но пока надо выяснить сложившиеся обстоятельства что во многом меняли дело.
        Эн с облегчением вздохнула, не удержавшись, перезвонила Карине и Оксане, чтобы сообщить маленькую радость. Со слезами на глазах она сказала, что уже знает, где Алекс и непременно вытащит его оттуда, заверив, как-то с ним встретится, то им тут же сообщит.
        Борис Шумейко по дороге вновь разговаривал со своим приятелем, тот попросил оставить Эн в безопасном месте, он дал адрес, так как ехать сейчас в том направление, где Алекс небезопасно. Зона отчуждения простреливается с двух противоборствующих сторон. Они договорились встретиться на ближайшем блокпосте, тот якобы сейчас никем не контролировался.
        Борис отвёз Эн в безопасное место, сам же не теряя ни минуты, поехал на место встречи со своим другом, волонтёром…


        Глава 14. Освобождение
        …Алекс, согревшись у костра, почувствовал некоторое облегчение. Слезы, омыв щеки, уже не ранили душу. Он смотрел на костёр и думал об Эн. «Сколько же он её не видел?» Мысль в одно мгновение переключила работу мозга, ища ответы. Алекс в ожидание заснул…

        …Она вышла из открытой неведомо откуда взявшейся двери, за её спиной был виден райский сад, ветер доносил его благоухание. У Алекса закружилась голова. Он не верил своим глазам.
        Подойдя к нему Эн, тихо сказала:
        - Алекс! Я нашла тебя.
        Он не понимая, откуда, та взялась, удивлённо спросил:
        - Эн, ты откуда?
        Она кивнула, сказав:
        - Из дома, не в силах была ждать тебя, вот и вышла тебе навстречу.
        Она стояла перед ним в струящемся красном шифоновом платье на босу ногу. Её золотистые волосы, развивающиеся на ветру, обрамляли её румяное лицо. Улыбка была настолько лучезарной, что Алекс невольно сказал:
        - Какая же ты красавица!
        Эн улыбнувшись, парировала:
        - Это от любви…
        Он притянул её к себе, ощущая порхание миллиона бабочек внутри, шепнул:
        - Шикарная! - касаясь поцелуем её глаз.
        Он смотрел на неё с любопытством, как будто видел впервые.
        Она, коснувшись руками его щёк, тихо прошептала:
        - Я так соскучилась.
        Взволнованно:
        - Алекс, я так старалась ускорить нашу встречу, прости, что задержалась в пути… - роняя слезу… - столько проблем… Пришлось по ходу решать…
        Алекс, касаясь поцелуем её трепещущих губ, томно глядя в глаза, в пылу пробормотал:
        - На тебе нет вины!.. - глядя в упор, разглядывая, - ты стала другая…
        Эн испуганно:
        - Как другая?
        Он поспешил заверить:
        - Ещё лучше! - страстно целуя, - я хочу быть с тобой… - улыбаясь уголками губ, - ты даже не представляешь, как…
        Эн подавая губы для поцелуя:
        - Завтра мы уедем отсюда навсегда и без оглядки…
        Они вбежали в тёмную туннель соединяющую прошлое с будущим. Бег их был долгим, устав они встали у двери, в замке был ключ, Эн попыталась его повернуть, но тот неподвижно стоял на месте.
        Она вздохнула:
        - Ночью лил дождь, чтобы вырос райский сад, наверно заржавел, прости… - нервно поворачивая ключ, расслышала скрежет, наконец, сработал полный оборот, дверь распахнулась.
        Они оказались в будущем, где стояли на руинах дома. Из подвалов выбегали люди, под угрозой смерти бежали за пайкой хлеба. Его раздавали люди в белых халатах, что были одеты поверх военной формы. Вдали громыхали гаубицы. За домами сияло красное солнце.
        Эн со страхом произнесла:
        - Мне пора, наверно, я не готова принять такое будущее… - махнув рукой, убежала…
        Алекс, с недоумением посмотрев на солнце, сказал:
        - Так это же рассвет! Все будет хорошо!.. Не бойся!.. - крича вслед, - даже война не может убить вечное: веру надежду любовь!.. Пока жива мечта о лучшей жизни, человек способен работать над ошибками, исправляя…
        Крича, что есть мочи:
        - На то он и человек!.. Всё будет хорошо! Это рассвет!..

        …Алекс, прикорнувший возле костра, ворочаясь, кричал:
        - Это рассвет! Эн не убегай!..
        Вспыхнувшие языки пламени стёрли картинку из сна, Эн исчезла, он продолжал шептать:
        - Эн! Эн…
        Открыв глаза, он увидел пылающий огонь. Ольга сказала:
        - Подбросила, чтобы издалека нас с тобой заметили.
        Шамкая сухими губами:
        - Только что с твоими говорила, сказали, с минуту на минуту должны подъехать.
        Алекс с надеждой спросил:
        - Эн? - глядя в упор…
        Та тихо доверительно прошептала:
        - Сказали, что Эн будет ждать в безопасном месте. Небезопасно… - гладя по голове, - так что жди мил человек.
        Вдали послышался скрежет автомобильных шин об острый снег. Машина ехала с включёнными фарами, чтобы её могли заметить в метель. Которая не на шутку разыгралась, делая землю как никогда чистой, что радовало душа.
        Ольга, махая руками, кричала:
        - Мы здесь! Мы здесь…
        Машина, набирая скорость, через пару минут была возле них.
        Мужчины помогли Алексу сесть в машину.
        Тот попросил помочь женщине, говоря:
        - Она бездомная. Помогите ей, она меня спасла.
        Ольга, вытирая слезы, опередила мужчин, со слезами радости, выкрикивая сквозь нещадно валившийся снег:
        - Да, что ты! Какое там спасла?!
        Делая крестный мах:
        - На все воля божья!.. И я выживу, не пропаду, чай на родной земле.
        Задорно:
        - Теперь меня никто не обидит… Сдачу дам… - показывая замерзшие кулачки, - «нас не возьмёшь»… - дыша паром над кулачками, - живы будем, не помрём… - толкая смущённых мужчин.
        Те даже рта не успели открыть, чтобы предложить помощь.
        Борис побежал к багажнику, открыв, достал сумку с едой, водой и тёплой одеждой.
        Та, с благодарностью приняв, сказала:
        - Вот за это спасибо. Перезимуем, а там и весна на улицу придёт. И заживём лучше прежнего, - глотая набежавшую слезу… - не 41-ый прорвёмся!.. - сажая мужчин в машину.

        Та, со скрежетом сорвавшись с места, оставила Ольгу одну, среди припорошённого снегом пепелища.
        Она, накладывая вслед крест, прошептала:
        - Всё пройдёт… Войны тоже заканчиваются… Не может мир сойти с ума. Все и плохие, и хорошие мечтают о лучшей жизни.
        Присев, возле костра подкинув в огонь поленья, наблюдая за мечущимися языками пламени, завела песню:
        - Ой, мороз, мороз…

        …Выехав на трассу все сидящие в машине, забеспокоились. Сгущавшиеся сумерки не лучшее время в пути. Они боялись столкновений на блокпосте с вооружёнными формированиями. Забросав Алекса, спящего на заднем сидении тряпьём, надеялись, если что проскочить. Безопасность проезда стояла проблемой, которую можно решить деньгами или просто проехать на везение. «Зелёный коридор» в Марьинке был обложен со всех сторон, шли бои, поэтому решили ехать окольными путями, где контроль был для проформы. Там обычно стояли с ленцой, чаще чтобы взять «мзду» за проезд по контролируемой ими территории.
        Однако без контрольной остановки на дороге не обошлось. Машину остановили два военных облепленные снегом, без каких-либо отличительных нашивок. Было видно, что те стояли несколько часов и им порядком надоело стоять в метель. Поэтому спросив документы, не заглядывая внутрь салона, сразу попросили 300 гр. Борис сказал, что нет проблем, мол, понимает, что стоять в снег не комфортно, отдав деньги, получил добро на проезд.
        Уже отъезжая, Борис глядя в зеркало, услышал: «Катаются, как белые люди, а ты здесь торчи»…
        Сплюнув, махнув рукой, один из них добавил:
        - Сваливаем, на пару бутылок есть. Кости разомнём и разогреемся… - исчезая из виду…

        …Страх ранее сковавший их, внезапно исчез. Однако приходилось следить за дорогой.
        Подъехав к гостинице, где находилась Эн, Борис сказал:
        - Готовься к встрече… - глядя на окно, в котором горел свет, констатировал, - ждёт… - перезвонив Эн.

        Та вышла их встречать. Не успев сделать пару шагов, в конце длинного коридора она заметила троих мужчин. Ей стало жутко, сердце защемило от боли. Эн видела мужчину, что едва напоминал Алекса. Тот едва передвигался, при ходьбе ему помогали рядом идущие с ним мужчины. Он так похудел, что был похож на тень. Кожа была восковой, тусклый взгляд бесцветных мутных глаз говорил о затравленности. Эн стало жалко этого человека.
        Подбежав к нему упав перед ним на колени, щупая его худое безжизненное тело, она заплакала:
        - Боже, что они с тобой сделали?! - тут же сияя глазами, - ничего, ничего родной, были бы кости… - вытирая слезу, - мясо нарастёт… - горестно улыбаясь.
        Алекс, преодолевая боль, видя и в её глазах усталость, щемящую боль, едва шевеля сухими губами, заверил:
        - Все будет хорошо, Эн! После заката всегда рассвет!.. - поднимая ту с колен, целуя в губы, продолжая, - не плачь! Жив, здоров и, Слава Богу… - роняя слезу.
        Наверно мужчины плачут от любви, боясь, что потеряют или при встрече с ней. Ясно одно, что никто на свете не может жить без веры надежды любви…

        …Уже в номере сняв одежды, Эн смогла разглядеть, что в нем осталось только месту, сердцу и душе. Так он выглядел, и это видеть было страшно и больно. Зажав ладонью рот, она вышла, боясь его напугать своими женскими причитаниями, охами, вздохами, плачем как по покойному. Он был жив и это самое главное!
        Борис, с другом подобрав одежду, с осторожностью переодев, сказали, что надо выезжать. Затемно они выехали на границу, откуда Эн, и Алекс вылетели в Москву на резервном самолёте.
        На следующий день мир облетела новость об освобождение Алекса. Узнали об этом и в Венгрии…

        …Карина Оксана и Гражина сидели у телевизора, прилипнув к экрану. Шли новости. Вдруг тишину нарушила младшая из них, прыгая от радости, та закричала:
        - Мой папа жив, его спасли. Он скоро приедет! - тыча пальцем на отца в кадре новостей.
        В это время передавали сюжет о героизме и стойкости Алекса, который мужественно пережил плен. Каждая расплакалась, не пряча своих слез. Они были счастливы, видеть Алекса живым. Рядом с Эн он был в безопасности, радовала мысль, что скоро он приедет домой, пусть тот жил на два дома, но все же домой.
        В Москве Эн выйдя на нужных людей, устроила Алекса в частную клинику, чтобы тот мог пройти курс реабилитации. Ему была необходима помощь, чтобы забыть ужас, так похожий на войну по-взрослому. Сам факт происходящего до сих пор не укладывался в голове. Раскалённый мозг штурмовали мысли: такого в нашей жизни просто не могло быть, но было…

        …Эн, готовилась к выписке Алекса, что ожидалось к Рождеству. Она с вдохновением дописывала его портрет, касаясь кистью, любимые мужские черты была счастлива, сознавать, что он жив, здоров, рядом. Ей хотелось открыть перед ним свою душу, мир любви и счастья в котором она нашла ему место рядышком с собой, считая его единственным мужчиной.
        Эн с детской наивностью ждала Рождество.
        Когда после выписки Алекс приехал к ней домой, то был ошеломлён, увидев свой портрет, на котором лежала печать большой любви. В который раз понимая, что Эн, та единственная без которой нет смысла жить.
        То, что Алекс в преддверие Рождества рядом, Эн расценивала подарком судьбы. Они готовились к Сочельнику, суетясь с ужином.
        Квартира Эн была насыщена запахом ели, свечей, во всем было некое таинство. За окном падал снег, Москва сияла в иллюминации, была картинка настоящей сказки. И они в ней главные герои.
        Ненадолго Эн покинула Алекса, говоря, что хочет сделать сюрприз.
        Он находился в комнате, когда Эн его буквально застала врасплох. Он смотрел на неё с немым восхищением.
        Она стояла перед ним в необыкновенно красивом вечернем платье, волосы были распущены, тем самым подчёркивали тонкие линии лица, делая молодую женщину более утончённой и грациозной, настоящей богиней.
        У него сразу же защемило сердце. Глядя ей в глаза Алекс видел в них желание быть с ним рядом. Её томный взгляд сводил его с ума.
        Эн протянув к нему руку, коснулась плеча. Его тело трепетало от вожделения. Они стояли рядом на уровне их дыхания. Их глаза смотрели в глаза, напротив, с любовью и нежностью.
        Эн обвив руками своего любимого мужчину, прижавшись к нему, под шёпот слов:
        - Люблю, люблю, люблю… - сливалась с ним воедино, боясь, выпустить из своих объятий.
        Он, подавая для поцелуя свои влажные трепещущие губы, шептал:
        - Эн! Ты моё сердце! Больше никогда тебя не оставлю одну в этом мире. Он только для нас с тобой…
        Та, бросая слезу, прошептала:
        - И я тебя никогда никому не отдам. Ты мой! Я твоя!

        Приподняв её подбородок, разглядывая любимое лицо, Алекс прижался губами, поедая алые мягкие сладкие женские губы. Их поцелуй был долгим и страстным. Слившись в одно целое, они упали на постель, прогревая холодный шёлк покрывала своими горячими телами. Эн притянула его к себе, и они буквально растворились друг в друге, отогревая сердца и души пылкими ласками и горячими поцелуями, открывая новую страницу в истории их любви…

        …Как часто они мечтали об этой встрече. И Рождество явило чудо, подарив им эту ночь. Теперь они всегда будут вместе. Он и она…

        Конец