Чэпл-Хил Диана Морган

        # Уютные аудитории Школы Права, раскинувшиеся неподалеку от аристократических особняков городка Чэпл-Хил, стали трамплином для многих блестящих юриди­ческих карьер.
        Двух ее выпускников - очаровательную Натали Парнелл и красавца Джордана Бреннера связывает обещание сохранить навеки любовь... Но трагедия преграждает им путь к счастью. После аварии Натали впадает в глубокую кому, шансов выбрать­ся из которой у нее мало. И тогда могу­щественное местное семейство завлекает ее жениха в свои сети, а алчность делает его заложником чудовищных тайн.
        Но Натали борется... Она вернется в этот тихий городок и лицом к лицу встретится с изменником.
        КАК МНОГО ЖЕНЩИНА ДОЛЖНА ВЫНЕСТИ, ЧТОБЫ ПРОСТИТЬ. ЧЕМ СМОЖЕТ ПРЕНЕБРЕЧЬ, ЧТОБЫ ВЕРНУТЬ МЕЧТУ?
        Диана Морган
        Чэпл-Хил
        ПРОЛОГ
        Моторная лодка, сделав крутой вираж, проскочила между двумя мирно покачивавшими на воде каноэ и устремилась прямиком к противоположному берегу. Рокот мотора означал, что учебный год подошел к концу, и наступает пора выпускных торжеств.
        Сержант Вольфер опустил бинокль, оглядел озеро и покачал головой. Толпы отпущенных на каникулы студентов заполнили берег, и целая флотилия лодок бороздила воду. Занятия закончились с неделю назад, экзамены остались позади, и в воздухе запахло праздником. Сержант подошел к патрульной машине и вытащил, насколько хватило, шнур микрофона через окно. Он видел, как моторка неслась почти по воздуху, задрав кверху нос. Затем, с шумом и брызгами плюхнувшись обратно, как будто ее сбросили с высоты футов в сто, она пулей рванула вперед, едва не задев спортсмена-серфиста.
        - Боже милосердный, - проворчал Вольфер. Он включил рацию и ждал, пока ему ответят. - Слушай, Сара, скажи Джерри, чтобы остановил этих чертей, пока они кого-нибудь не укокошили.
        Вольфер огляделся вокруг в поисках потенциальных жертв.
        - Эй, там! - попробовал позвать он. Кричать было бесполезно. Тарахтение мотора заглушало его голос, исключая возможность переговоров. - Подонки, - выругался он.
        Моторка продолжала метаться по озеру, словно участвовала в гонках с препятствиями.

«Ну погодите, доберусь до вас - задушу своими руками», - подумал сержант.
        Он посмотрел в сторону причала, туда, где стоял полицейский катер.
        - Давай, Джерри, перехвати их.
        Прищурившись, Вольфер еще раз оглядел озеро, стараясь не упустить ни одной мелочи, и вдруг заметил крошечный ялик, стоявший слева от него на якоре. Едва ли эти оголтелые в моторке видели его. Он сам едва-едва разглядел их.
        Сощурившись под лучами бьющего в лицо солнца, сержант заметил, что в ялике кто-то шевелится. На дне лежал человек, нет, кажется, их было двое - молодая длинноволосая женщина и парень. Вольфер поднял бинокль и сразу же их узнал. «А, ну разумеется, знакомая парочка, голубки. - Он рассмеялся. - Наверное, наконец получили дипломы. - Сержант опустил бинокль. - Без них тут станет скучно». Уголком глаза он увидел, как отходит от берега патрульный катер. Он поднес микрофон ко рту, но не успел ничего сказать, как моторка крутанулась на этот раз до того неожиданно и резко, что чуть не перевернулась. Сердце у Вольфера ушло в пятки, но каким-то чудом проклятая посудина снова встала ровно на воду и пролетела ярдах в тридцати от ялика.
        Двое студентов ничего не заметили. Одной рукой молодой человек осторожно наливал в стакан шампанское, в то время как другой придерживал девушку за талию. Она же, уютно примостившись возле него, изящным движением обхватила его за шею, притянув голову к своей. Они целовались долго, с наслаждением, и хмельной запах шампанского смешивался со вкусом их поцелуя.
        - Я тебя люблю, - сказали они в один голос и рассмеялись. С коварной улыбкой юноша просунул руку ей под рубашку и коснулся груди. Она поцеловала его и спросила:
        - А что если за нами следят?
        - Начнем процесс против вторжения в частную жизнь.
        Она вздохнула и откинулась назад:
        - Без году неделя, как получили юридические дипломы, а уже собрались возбуждать процесс. - Она улыбнулась. - Пожалуй, я лучше займусь возбуждением противоположного пола. Итак, на чем мы остановились?
        Они снова поцеловались, прильнув друг к другу так тесно, будто предстояла разлука на годы.
        - Честно говоря, я бы предпочла заняться любовью дома в постели, а не на глазах у всего света, - сказала девушка, но глаза ее при этом смеялись.
        - Разве за нами подглядывают? И потом, ты что, забыла старую поговорку - любовь слепа. Правда, любить тебя мне нравится только с открытыми глазами.
        - Когда у нас будет свой дом, я сделаю зеркало на потолке, - пошутила она.
        - Когда у нас будет свой дом… - повторил он следом за ней, но в голосе его слышалась неуверенность.
        Взгляд ее неожиданно стал сердитым, и она высвободилась из его рук.
        - Так, - сказала она резко, - опять крутишься.
        Он отвел глаза и посмотрел в сторону берега. Мимо пронеслась моторка, но он не обратил на нее внимания.
        - Послушай, - продолжала девушка, голос у нее был чуть низковатый, но певучий, и в нем чувствовался характер, который заставлял к ней прислушиваться. - Ведь у нас был уговор. Разве ты не знал, что нам предстоит испытание соблазном? Нет уж, мы едем на запад, дорогой.
        Он все еще о чем-то думал.
        - Решено, на запад... защищать невинные души от злодеев.
        Она выпрямилась, закинула ногу на ногу и посмотрела на него теперь очень серьезно.
        - Можно сказать и по-другому. Пусть нам не удастся изменить мир, и мы знали об этом с самого начала, но мы сможем хоть чем-то помочь людям.
        Усмехнувшись, он подхватил за ней:
        - Мы восстановим справедливость и укрепим американский порядок.
        Девушка не засмеялась.
        - Ты помнишь, о чем мы читали на прошлой неделе? Индейцев подпаивают и натравливают на землевладельцев. Они до того запуганы, что сдают пастбища под арахисовые посадки.
        Кроме того, там нанимают незаконных мигрантов, которые работают за нищенскую плату. Там совсем нет юристов, ближайший шериф в тридцати милях, а о телефоне никто и не слышал. Нам понадобится твоя портативная пишущая машинка, недорогой джип - а главное, много упорства. Ну так вы едете со мной, коллега?
        Молодой человек продолжал смотреть вдаль, избегая ее взгляда.
        - Спускайся на землю, - приказала она и постучала костяшками пальцев по его лбу. - Ау, есть кто-нибудь дома?
        - А?
        - Ты, кажется, не слышал ни одного моего слова.
        Но он слышал и решительно произнес:
        Меня снова вызывал мистер Райкен.
        Это имя заставило ее насторожиться.
        - Так я и знала. Твой задумчивый вид говорит сам за себя. Значит, ты решил продаться, не так ли?
        - Он хочет, чтобы мы оба еще раз обдумали предложение работать в его фирме.
        - Мы? А я, вероятно, буду служить интерьером при выгодной сделке.
        - Едва ли. Ведь именно тебе фирма несколько лет выплачивала стипендию.
        - Самое главное, что ты - предатель. - Она презрительно фыркнула и отодвинулась от него. - Слушай, если сомневаешься, то соглашайся, лучше места не найдешь. У Райкена очень престижная фирма.
        - И крепкие связи в политических кругах.
        - Крепче не бывает, - согласилась она.
        Они оба замолчали, и молодой человек, запустив руку в старенькую корзину для пикников, достал кусок жареного цыпленка. Он впился в него зубами и снова заулыбался.
        - Мм, отличный цыпленок. Готовила, естественно, не ты?
        - Недостаток умения на кухне я с легкостью восполняю в спальне, - ответила она с достоинством. - А ты, правда, проголодался? - спросила она, и голос ее смягчился.
        Он откусил еще и кивнул.
        - Вообще-то да. Твоя соседка всегда была отличной кухаркой. Цыпленок грандиозный.
        - Она готовила полдня специально для сегодняшнего праздника. Если этот вечер можно будет назвать праздником. Думаю, Райкен предпримет решающую попытку.
        - Опять вездесущий мистер Райкен. - Он высоко поднял стакан с шампанским. - За мистера Джуда Райкена, неутомимого инициатора всех городских начинаний, ангела-хранителя университета и неутомимого покровителя искусств в Чэпл-Хиле, а также бесстрашного борца в судебных залах, в особенности, когда его подопечные в состоянии оплачивать неподъемные счета.
        Он сделал глоток в тот самый миг, когда моторка снова оказалась в опасной близости от них. Ялик закачался на взбаламученной воде, юноша вскочил и закричал вдогонку уносящейся моторке:
        - Эй, вы, потише! - Моторка еще раз резко крутанулась, и влюбленных накрыло волной. Девушка успела вовремя нагнуться, но его захлестнуло водой. - Ну вы, идиоты, - заорал парень, - я на вас в суд подам!
        - Редкая правовая грамотность. - Она залилась звонким легким смехом, который он так любил.
        Он понимал, что выглядит сейчас очень смешным, с мокрыми слипшимися волосами и стекающими по лицу ручьями, и все же не мог сдержать ярости.
        - Эти гады могли нас убить! Их кто-то сюда подослал. Чуть не натворили беды.
        - Это было стихийное бедствие, - сказала она важно. - Само провидение почувствовало, что тебе требуется холодный душ.
        Он наклонился, набрал в руку воды и плеснул в нее. Девушка вскрикнула, отшатнулась, но брызги все же долетели. Она решительно отряхнулась и заявила:
        - Кажется, несколько минут назад мы оба нуждались в холодном душе.
        - Трусиха. Побоялась заняться любовью с открытыми глазами.
        - Нам помешали. - Она строго взглянула на него, не желая подхватывать игривого тона. - Я хочу знать, что ты ответил Райкену.
        - И всего-то?
        - Хватит вилять. - Она повернулась к воображаемому собеседнику. - Ваша честь, свидетель уходит от прямого ответа. Я требую немедленного признания и очень надеюсь, что оно не принесет счастья знаменитому Джуду Райкену.
        Он потянулся за полотенцем.
        - А как насчет меня? Я не имею права на счастье?
        Взгляд, который она бросила на него, был до того пронзительным, что наверняка расколол бы любого свидетеля. Однако он не смутился и, немного задрав кверху подбородок, молчал.
        - Мы же договорились, - продолжала она тихо. - Если ты все еще сомневаешься... я понимаю, только… - Она отвернулась и посмотрела вдаль. - Только не рассчитывай, что я останусь в этом городе еще хотя бы на день. Завтра я уеду. С тобой или без тебя.
        Перевесив руку через край лодки, он лениво болтал ею в воде. Он слишком хорошо ее знал, чтобы быть уверенным - она не удерет в Аризону без него, как и то, что и он сам не примет против ее воли даже самого завидного предложения.
        - Ты уверена, что сердишься на меня, а не на Джуда Райкена. Пойми, он использует последнюю возможность, чтобы уговорить меня остаться в Чэпл-Хиле. Как ты можешь обвинять человека за то, что он хочет заполучить самого великого молодого юриста со времен Кларенса Дарроу? - Он подмигнул ей. - На его месте я вел бы себя точно также. - Она не отвечала, задумчиво глядя на берег, и он снова взялся за цыпленка. - Кстати, совсем забыл, он ведь придумал дополнительную приманку.
        Она не смогла скрыть любопытства и вопросительно посмотрела на него.
        - Он говорит: если мы останемся, фирма сделает за нас первый взнос за квартиру. Что скажешь? Заманчиво, не так ли?
        На ее лице появилось упрямое выражение. - Мне все равно не интересно.
        - Пожалуй, нам все же надо будет показаться на вечеринке.
        - Можешь идти один. Мне надо укладываться. Хочу успеть на утренний рейс в Аризону.
        На этот раз он насторожился.
        - Если бы я не знал тебя как облупленную, то подумал бы, что ты о чем-то умалчиваешь.
        - О чем именно?
        - Не о чем, а о ком, - поправил он. - О господине по имени Джуд Райкен. - Он заметил, что она заволновалась, и торжествующе поднял кверху палец. - Если бы я был ревнивцем, то наверняка бы решил, что ты неравнодушна к этому человеку.
        - А если и так? - ответила она, и в голосе ее послышалось кокетство. - Он весьма привлекательный мужчина.
        - Староват для тебя, не находишь?
        Она пожала плечами.
        - Не слишком. Ему всего лишь к пятидесяти.
        - Слегка за пятьдесят.
        - Самое большее. И потом он богат, умен, образован, преуспевающ, уж не говоря о его утонченном южном воспитании и изысканном вкусе.
        - Все равно он тебе в отцы годится. - Продолжать дальше она не захотела. Джуд Райкен заменил ей отца, и так продолжалось все три года, пока она училась на юридическом факультете. Однако то, что она относилась к нему как к отцу, совсем не означало, что и он питает к ней отцовские чувства. Одна дочь у него уже была, и едва ли ему хотелось обзавестись второй. Конечно, она ни в чем не была уверена, но подсознательно что-то ее настораживало.
        - Сегодня вечером я никуда не иду, - неожиданно объявила она. - И ты тоже.
        Он не обратил внимания на ее слова.
        - Я в последний раз спрашиваю: ты готова пожертвовать собственным домом на берегу озера ради временного жилья над салуном «Призрачная надежда» в Окади, штат Аризона?
        - Да. - В одном единственном слове прозвучала железная решимость.
        - Все же советую еще подумать. Не будь такой упрямой.
        Ей начал надоедать этот разговор, который, как она подозревала, не был таким уж несерьезным.
        - Ты не пойдешь работать на эту престижную чопорную фирму. Ты никогда... я никогда… - Лицо девушки утратило вдруг насмешливое выражение и стало просящим. - Ведь не пойдешь, правда?
        Ее слова повисли в тишине, которую он умышленно не нарушал, чтобы доиграть сцену до конца. Потом на лице его засияла улыбка.
        Она потянулась и схватила его за руку, как раз в ту секунду, когда он подносил ко рту недоеденного цыпленка.
        - Говори, что ты ему ответил! И перестань меня дразнить. Я тебя знаю.
        Он бросил кости в пластиковый пакет и спокойно посмотрел на нее.
        - Я сказал ему, что получил куда более выгодное предложение из Оглала Сиу. Офис без электричества, на обед жаркое из гремучих змей, плюс возможность постоянно спать на свежем воздухе, любуясь звездами...
        Девушка с облегчением вздохнула и обняла его за шею.
        - Поедешь один? - спросил она.
        - У меня был план пригласить коллегу юриста разделить со мной постель. Если, конечно, эта особа согласна принять предложение руки и сердца.
        - Эту руку я сейчас сломаю. - Она цепко, но стараясь не причинить ему боли, схватила его за локоть. - Не смей больше никогда так шутить со мной, слышишь?
        Молодой человек поцеловал ее, они снова опрокинулись в лодку, и мир перестал существовать для них. Им мешало только какое-то крошечное насекомое, назойливо вившееся над ними. Жужжание становилось все громче и стало раздражать. Он попробовал отмахнуться, но девушка прижималась к нему все теснее, и глаза его снова закрылись. Все исчезло в этот миг кроме них двоих. Впереди была целая жизнь, будущее, полное надежд и высоких стремлений.
        Но надоедливое жужжание не прекращалось, видимо, насекомое все же решилось на них напасть.
        - Интересно, в аризонской пустыне водятся пчелы? - Он поцеловал ее в шею и, улучив мгновенье, поднял голову кверху. Ленивое блаженство на его лице сменилось ужасом. Он открыл рот, но, не успев крикнуть, увидал, как на полной скорости в них врезается моторка, и через несколько секунд все закружилось и замелькало. Он услышал, как с треском ломалась тонкая обшивка ялика, словно кто-то разбивает яичную скорлупу гарпуном.
        В следующее мгновенье ему почудилось, что чья-то огромная мощная рука бьет его по лицу. Тело его с силой ударилось о воду, и некоторое время он ничего не ощущал. Потом он неподвижно лежал на воде. Ему казалось, что он парализован и сейчас утонет. Затем послышались голоса и замелькали другие лодки.
        Перед глазами все плыло, но ему мерещилось, что он видит ее, что она рядом. Теряя сознание, он почти коснулся ее, но тут кто-то подхватил его под руки и потащил. Он сопротивлялся, хотел достать до нее, но силы его покинули, и он только рассеянно подумал удалось ли подобрать и ее.
        Это была его последняя отчетливая мысль. Потом опустилась черная тьма, и он впал в забытье.

1
        Шейла Райкен рассеянно опустила куриную грудку на сковороду, и кипящее масло брызнуло ей на руку. Она даже не почувствовала жжения и лишь заметила, что капли застывающего жира оставляют следы на коже. Вместо того чтобы кинуться к раковине и подставить руку под струю холодной воды, она неподвижно стояла, терпя саднящую боль.
        Выпускные торжества завершились, и всюду на территории университета студенты укладывали пожитки, чтобы отправиться на долгожданные каникулы. Казалось, воздух пропитан каким-то особым, характерным для разгара лета умиротворением. Теперь, когда экзамены были позади, даже походки у студентов стали ленивыми. К дверям жилых корпусов подкатывали родительские фургоны и, загрузившись огромными чемоданами и полными книг картонными коробками, увозили их владельцев домой, в глухие провинциальные уголки.
        Кому-то еще предстоит вернуться сюда осенью, чтобы провести в Чэпл-Хиле следующий учебный год, а кто-то смело шагнет навстречу жизненным испытаниям. Шейле не грозило ни то, ни другое. Она никуда не уезжала, а следовательно, и возвращаться ей было некуда. Из окна кухни своей двухкомнатной студенческой квартирки она поглядывала на здание Райкен Холла, где размещалось общежитие юридического факультета. Это монументальное строение еще в начале двадцатых передал в дар университету ее дед. Где-то там, внутри, на втором этаже, собирает вещи Джордан Бреннер, чтобы на этот раз навсегда уехать из этого прелестного, овеянного романтикой городка. Всего через неделю он потащится в Богом забьггую индейскую резервацию, да ко всему прочему не один. С ним поедет и Натали, Шейлина соседка.
        Ужасная досада, - Шейла вздохнула и сердито стукнула рукой по столу, - и это с его способностями, вместо того чтобы заняться делом в юридической фирме моего отца, иметь жалованье в десять раз выше того, на которое он согласился, и мою постель на ночь, - подытожила она с горечью.
        Наконец она пустила на руку ледяную струю и дождалась, пока боль не утихла.
        Было время, когда Джордан Бреннер принадлежал ей. Интересно, если бы у нее была возможность начать сначала, смогла бы она поступить иначе? И что именно сделала бы по-другому? В самом деле, не прятать же ей было Натали на три года в чулан, хотя порой ей в голову приходила даже такая нелепая мысль. Бессчетное число раз Шейла возвращалась в мыслях к событиям недавнего прошлого, и постепенно они стали представляться ей частичками незамысловатой и скучной картинки-головоломки. И головоломка решалась легко. Как ни крути - каждому отведено свое место. Эти двое так и так встретились бы в оживленном студенческом городке, и Джордан все равно втрескался бы в Натали. Лицо Шейлы напряглось. Но кто ожидал, что этому суждено было случиться прямо в отцовском офисе? Эта пилюля оказалась самой горькой.
        Она положила на сковороду очередной кусок цыпленка и, все больше хмурясь, смотрела на зашипевший жир.
        - Так что же нам теперь делать, а, папочка, - протянула она, - ты же всегда приходишь на выручку, когда мне плохо.
        Шейла с размаху плюхнулась на одну из стоявших вдоль стен картонных коробок, не думая о том, что в них могло оказаться что-нибудь бьющееся. Возле одной из коробок аккуратной стопкой лежали поваренные книги Натали, и она, как рассерженный ребенок, поддала их ногой. Верхняя книга шлепнулась на пол, и из-под ее обложки выпорхнуло множество исписанных листков. Шейла подобрала мятую линованную тетрадную страницу и сразу узнала один из своих любимых семейных рецептов - цукаты из батата с персиками и зефиром. Грустная улыбка пробежала по ее лицу. Да, она и в самом деле потратила немало времени, пытаясь обучить Натали готовить этот десерт. Но Натали, коренная северянка, так и не сумела освоить его.
        Что и говорить, готовка не относилась к любимым занятиям Натали, куда больше ее прельщало катание на лодке. А уж до чего Джордан любил брать ее с собой на озеро! В их южный городок весна обычно приходила рано, и эта парочка не упускала ни одного уик-энда, чтобы, наспех покидав в корзину завтраки и дюжину учебников права и взяв напрокат небольшую лодку, дотемна не болтаться по воде. Трудно было изобрести более восхитительный и умиротворяющий способ постигать науки. Порой Шейла, изобретая какой-нибудь повод, шла на пристань и оттуда высматривала их вдалеке, у самого горизонта. Легкое суденышко покачивалось на воде под яркими лучами ласкового солнца, а двое влюбленных голубков, тесно прижавшись друг к другу, заталкивали в свои головы юридическую премудрость, а в желудки - отвратительную стряпню Натали... Время от времени два профиля сближались настолько, что она торопилась закрыть глаза, пока между ними виднелся крохотный промежуток неба... Иногда Шейла недоумевала, как они ухитрились закончить юридический факультет, так ни разу и не свалившись в воду.
        Неужели всего три лета минуло с той поры, когда Джордану Бреннеру нравилось катать по озеру Шейлу Райкен? Да, это было забавно. Она всегда ненавидела эти дурацкие лодки, в которых надо скрючившись сидеть под лучами нещадного солнца, к тому же у нее в памяти не удерживались слова, обозначавшие ту или иную часть лодки, слова, которые так лихо употреблял Джордан. И все же она терпела, терпела, потому что хотела заслужить расположение Джордана Бреннера. А Джордан Бреннер любил лодки.
        Временами Шейле приходило в голову, что Джордана интересует не столько она, сколько отцовская яхта «Дориец». Пожалуй, не многое на этом свете было столь же дорого ее отцу, как эта посудина, и он ревниво охранял свою собственность. Стоило кому-нибудь подняться на борт 6ез его особого разрешения, как он мгновенно об этом догадывался. Неважно - был это один неверно завязанный узел на канате, случайно оказавшийся не на месте спасательный жилет или грязный след на безукоризненно отдраенной палубе - ничто не могло укрыться от его всевидящего ока. Лодку он не доверял никому и никогда - пока не появился Джордан.
        - На этого парня я готов положиться во всем, - как-то раз заявил он Шейле во время обеда. Дело было как раз три года назад, они сидели вдвоем в столовой, и Шейла едва успела поднять глаза, чтобы заметить, что в комнату входит Джордан. Уже тогда, несмотря на легкомысленные джинсы, спортивные тапочки и куртку, в нем безошибочно угадывалось спокойное достоинство. У него были густые каштановые волосы, карие с золотистым оттенком глаза, строгие и правильные черты лица, которые едва заметная горбинка на носу делала еще более выразительными. В общем, он ничем не отличался от любого успешно преодолевающего университетский курс студента, и разве что твердый взгляд да легкая стремительная походка сразу выдавали очень уверенного в себе человека.
        Таков уж был Джордан. Всегда вежлив, всегда почтителен, но и всегда целеустремлен и сосредоточен на собственных заботах. Все вокруг были убеждены, что из него получится блестящий юрист. Удобно расположившись на одном из обитых парчой стульев, Джордан с достоинством ожидал, пока появится экономка. К тонкому обхождению в доме Райкенов он приспособился с поразительной легкостью. Взгляд его вскоре перестал задерживаться на хрустальной люстре и на богатых зеркалах, украшавших стены столовой. Спокойно развернув салфетку, он приготовился, чтобы ему подали обед. Если Джордан и услышал относившиеся к нему замечания, то он этого не показал.
        Мистер Райкен оторвал взгляд от отбивной на ребрышке и улыбнулся.
        - А, Джордан, я как раз говорил о тебе.
        Джордан заулыбался в ответ.
        - Надеюсь, только хорошее? Если речь идет о деле Франклина, то я снял копию перед уходом и оставил у вас на столе.
        Шейла кокетливо наклонила голову, подставляя ему щеку для поцелуя.
        - Опаздываешь, - пожурила она его.
        - Но мы вас прощаем, - добродушно перебил ее мистер Райкен. - Сверхурочная работа - достойное оправдание.
        - И причем единственно возможное с точки зрения моего отца, - пошутила Шейла.
        - Откровенно говоря, я пришел не из конторы. Я снова был в «Ассоциации Старших братьев», - признался Джордан, хотя и знал, что Шейла не одобряет его работы в этой благотворительной организации, полагая, что практика под руководством Джуда Райкена, к тому же оплачиваемая, куда полезнее для него. - У меня сложности с Марти.
        В крутящихся дверях появилась с подносом в руках Луиза. Джордан положил себе на тарелку ломтик ростбифа, батат, немного засахаренных абрикосов и зеленой фасоли с миндалем, затем, взяв со стола хрустальный графин, наполнил стакан вином и принялся за еду. Он ухаживал за Шейлой уже два месяца и чувствовал себя у них как дома. У нее вызывало восхищение то, как ему без усилий удалось прорвать незримую оболочку, которая окутывала высокопоставленный клан Райкенов. Оставаясь всегда любезным, Джордан никогда не бывал скован. Он не считал необходимым соблюдать ненужные с его точки зрения формальности, что позволяло собеседнику чувствовать себя с ним легко, давая ощущение, что они знакомы дольше и ближе, чем на самом деле.
        - Кто этот - Марти? - поинтересовалась Шейла, несмотря на то, что ей это было совсем неинтересно. Она не понимала, зачем Джордан печется о неудачниках, от которых все равно не добиться толку. У него слишком неравнодушное сердце, и его следует закалить, сделать более черствым. Впрочем, именно этим она и занимается.
        - Марти - мать-одиночка, и у нее бездна всяких проблем, - пояснил Джордан, сделав глоток вина.
        Шейла насторожилась, и ее аккуратно подведенные бровки медленно поползли вверх.
        - Так Марти женщина? Я полагала, что «Старшие братья» берут на себя заботы только о младших братишках.
        - Как правило. Но иногда они делают больше, а эта девушка попала в настоящую беду. Она в тюрьме, и специальная комиссия почти приперла ее к стенке, а она взяла да и послала их всех подальше. И я ее не осуждаю.
        Шейла и Джуд обменялись взглядами.
        - Ты жалуешься неделями на эту комиссию. Неужели они всегда бывают не правы? - Спросила Шейла, зная, что наступает ему на больную мозоль.
        - По-моему, ты занялся весьма не6лагодарным делом, - поддержал ее отец.
        Свирепый взгляд Джордана заставил его осечься. Из всех, кого знала Шейла, Джордан был единственным человеком, который держался с Джудом на равных.
        - Думаю, у этой девчонки все будет нормально, - решительно заявил он, - она не робкого десятка, и мне это нравится. Я в нее верю.
        - Hy, конечно, - согласилась Шейла, и голос ее стал сладким, как патока.
        Она-то плевать хотела на несчастную девчонку, но инстинкт, который прививали ей с рождения, сработал молниеносно. Шейла твердо усвоила, что бессмысленно требовать от мужчины того, чего тебе нужно, действуя напрямик. Тончайшее искусство убеждать, осторожно подталкивать к цели, пуская в ход лесть, она усвоила в совершенстве, и мужчины, делая то, чего она добивалась, полагали, что руководствуются исключительно собственными побуждениями. Шейлин взгляд стал ласковым.
        - Я понимаю, как это все для тебя важно, и восхищаюсь, что ты не жалеешь времени, чтобы помочь тем, кому трудно. - Она немного помолчала, давая Джордану возможность расслабиться, и на ее лице появилось выражение собачьей преданности. - Но я так беспокоюсь за тебя, милый. У тебя накопилась уйма дел. В первую очередь - учеба! Диплом юриста даст тебе возможность оказывать помощь большому числу тех, кто в ней нуждается.
        - Я понимаю, - ответил Джордан, вонзая нож в ростбиф. Он снова обратился к Джуду, словно пропустил мимо ушей слова Шейлы. - К сожалению, в деле имеются отягчающие обстоятельства.
        - Ну хорошо, что же натворила эта негодница? - решил поинтересоваться Джуд и потянулся к стакану с вином. - Обчистила пару-тройку карманов?
        Джордан мрачно ухмыльнулся.
        - Это были бы цветочки.
        - Так что же тогда?
        - Отцеубийство.
        Шейла остолбенела, а Джуд поморщился.
        - Газеты уже наделали шуму?
        - Не упоминая имени, она несовершеннолетняя.
        - Это немного облегчает положение, - сказал Джуд, - и хорошо, что пока в нее не вцепились газеты, больше шансов выиграть дело.
        Джордан смело посмотрел на него и заявил: - Ей понадобится адвокат.
        В глазах Джуда промелькнуло мимолетное любопытство, но через секунду лицо его стало каменным.
        - Есть полно защитников-добровольцев.
        Он поднес ко рту стакан и сделал глоток.
        - Нужен хороший адвокат.
        Наступила тишина. Даже Луиза предпочла выйти из столовой, а уж Шейла и подавно сочла неуместным вмешиваться в решающую схватку. Схватку между двумя мужчинами.
        После затянувшейся паузы обед продолжился, но Шейла знала, что за внешней бесстрастностью отцовского лица скрывается лихорадочная работа мысли. Он взвешивал все «за» и «против», и совсем не последнюю роль играла здесь она. Шейла была далеко не уверена, что и Джордан думает о ней, его она пока не так хорошо знала. Но спорить и, тем более, просить, он был явно не намерен. «Ну что ж, победа за Джорданом, - отметила она про себя недовольно. - Он становится самонадеянным».
        Но она ошиблась. Целеустремленность Джордана заставила его уже забыть о Джуде Райкене. Нет, это вовсе не было тактическим ходом или почти не было. Ему от природы свойственно умение сосредоточиться на одной задаче до такой степени, что все прочее мгновенно утрачивало смысл. А сейчас он задумал помочь обиженной жизнью девчонке, которой не на кого положиться, кроме него. И неважно, разозлится Джуд, останется равнодушным или будет спорить. Какое это имеет значение для Джордана? Он сам найдет способ, во что бы то ни стало помочь Марти. Потому что он так решил. А еще потому, что он знает, что значит быть обездоленным.
        Первые семнадцать лет жизни Джордана Бреннера прошли в Бакстоне, в Северной Каролине, жалком городишке в горах на границе с Теннеси. Младший из семерых детей, в четыре года он стал дядей, и, когда кончал среднюю школу, число его племянников и племянниц перевалило за пятнадцать. Он был круглым отличником в классе, где было двадцать семь учеников, и получил право произнести прощальную речь на выпускном вечере.
        Положение младшего ребенка в семье давало ему по крайней мере одно преимущество. У его родителей и без него хватало помощников к тому времени, как он подрос, и они могли позволить младшенькому вкусить неслыханной роскоши. Когда стало ясно, что он хорошо успевает в школе, они решили, что у него есть будущее, и постановили отправить его в Чэпл-Хил. Джордану не первому в семье предстояло получить образование - трое из его братьев окончили сельскохозяйственный факультет в Гринсборо, а одна из сестер стала врачом-физиотерапевтом и работала теперь в больнице графства. Но Чэпл-Хил без сомненья относился к самым престижным университетам в масштабах всей страны. Джордан даже не помышлял о том, чтобы когда-нибудь стать его студентом, и опасался, что его могут и не принять, но и оставаться в Бакстоне навсегда ему не светило. Его семейство приняло его незаурядность как подарок судьбы. Они все на него рассчитывали. Они создали вокруг него особую атмосферу. А если бы он не уехал, его возможности были бы крайне ограничены.
        И вот, когда пришло время, получив стипендию университета штата Северная Каролина, он покинул отдаленные предгорья и, сияя от счастья, отправился в обитель знаний. Когда отцовский пикап въехал в город, Джордан застыл от восторга. Чэпл-Хил с его солидными краснокирпичными зданиями, подстриженными газонами, цветочными клумбами и мощенными камнем дорожками, напоминал декорацию для фильма, и его возвышенно интеллектуальная атмосфера показалась ему необыкновенно привлекательной. Город протянулся вдоль одной единственной главной улицы, но на ней оказалось больше книжных магазинов, чем во всем его родном графстве. Некоторые из них, как он с восхищением отметил, были еще и маленькими кафе. Пройдясь туда-сюда по Франклин-стрит, он уловил слова, произнесенные на трех разных языках, и только поздно вечером встретил студента, который, как и он, был уроженцем Северной Каролины.
        Джордан как можно скорее постарался избавиться от деревенского говора. У него, конечно, сохранилось мягкое южное произношение, но это уже была культурная речь образованного южанина, начисто лишенная теннессийской гнусавости. На следующий день после приезда он решил, что займется юриспруденцией, и получил в канцелярии экземпляр программы юридического факультета. И количество лет, которые он рассчитывал провести в Чэпл-Хиле, выросло с четырех до семи. То, что его выбор пал на изучение права, объяснялось желанием помогать людям, неспособным себе помочь. Тем, кто нуждался в защите. И этому он хотел научиться здесь, в этом идиллическом царстве, которое словно окружала невидимая крепостная стена. Редкие счастливцы процветали за ней, а прочим оставалось лишь наблюдать за ними, прижавшись носами к стеклу. Уж он-то сумеет воспользоваться выпавшей ему удачей, чтобы приоткрыть двери другим. Он о них не забудет. Потому что он сам один них.

        Луиза появилась вновь и подала следующее блюдо, к которому все сидящие за столом приступили, так и не произнеся ни слова. Шейла почувствовала, что молчаливый уговор пересидеть не нарушая тишины, становится опасным. Кажется, эти двое слишком упрямы, чтобы растопить пробежавший между ними холодок отчуждения, требуется немного женского лукавства.
        - О, Господи, - проговорила она, тряхнув головой и откидывая упавшую на глаза прядь светлых волос. - Все что, так и будут играть в молчанку? Мне скучно сидеть, уткнувшись в тарелку.
        Джуд Райкен взглянул на свою дочь и нахмурился. Она опустила глаза, а он перевел взгляд на Джордана.
        - Отцеубийство? - переспросил он, будто и не прошло двадцати минут. - Как же обидел ее отец, что ей захотелось убить его?
        - Изнасиловал. - Лицо Джордана было по-прежнему бесстрастным, однако тон, каким он произнес это слово, не оставлял сомнений относительно его намерений. Он будет помогать этой девушке независимо от того, нравится это Джуду Райкену или нет.
        Джуду Райкену это не нравилось, и он не скрывал недовольства.
        - Неинтересно, - отрезал он и окликнул Луизу, - подавайте десерт и кофе.
        Джордан продолжал внимательно за ним наблюдать.
        - Почему?
        Вновь стало тихо, но на этот раз как-то по-другому. На этот раз молчание должно было дать понять двадцатилетнему идеалисту, что юношеское стремление творить добро не имеет перспективы и никаких объяснений тут не требуется. Джуд допил вино и попросту перестал обращать внимание на Джордана.
        Шейла осторожно наклонилась к нему и коснулась его руки.
        - Дело такого рода может навредить репутации фирмы Райкена, Дэвиса и Хилза, объяснила она, ухитряясь одновременно проливать свое умело дозированное обаяние на Джордана и пронзая взглядом отца. - Пойми, моя радость, изнасилование да еще с кровосмешением в придачу, может попортить папочкину физиономию.
        Свирепый взгляд Джуда должен был заставить дочь замолчать. Но ей было безразлично. Она успела все сказать.
        Большой ореховый торт был подан и разложен по тарелкам сервиза от Тиффани, и постепенно Шейла поняла, что Джордану не до смеха. Пока они с отцом сосредоточенно ели торт, изо всех сил стараясь не глядеть друг на друга, Джордан сидел, сложив перед собой руки и не притрагивался к десерту. Шейла впервые в жизни заметила, что Джуд чувствует себя неуютно и попыталась вмешаться вновь.
        - Эй, Джордан, на тебя смотрит торт, испеченный по любимому маминому рецепту. Ты что, не хочешь даже попробовать?
        Джордан взглянул на нее, но так ничего и не ответил.
        Джуд поддержал дочку:
        - Слушай, Джордан, ну что ты надулся, это на тебя не похоже. Лучше ешь торт. Уверен, ты такого не пробовал.
        Джордан немного удивился:
        - Я вовсе не дуюсь, просто думаю.
        - Тем лучше. Но почему ты все-таки не ешь?
        Джордан помотал головой.
        - Я сыт, спасибо. Надеюсь, вы меня извините, мне надо еще поработать. - Не произнеся больше ни слова, он поднялся из-за стола и вышел из комнаты. Отец и дочь, замерев от удивления, прислушивались к звуку удаляющихся шагов. Входная дверь открылась, закрылась, и шаги затихли в темноте.

2
        Судебный процесс по делу Марти, подопечной Джордана, так и не состоялся. За три дня до слушанья между обвинителем и защитником было заключено особое соглашение. Местная газета отозвалась на событие несколькими скупыми строками, стыдливо уместив их где-то возле лучшего кулинарного рецепта недели.
        В маленькой статейке говорилось, что молодая девушка (фамилия не упоминалась, ввиду несовершеннолетия последней) не заявила протеста по обвинению в убийстве отца. Учитывая смягчающие обстоятельства, судья приговорил ее к заключению в колонию для малолетних правонарушителей.
        Вот и все. История, вместившая в себя кровосмешение, изнасилование, месть и убийство, вместо того чтобы занять целиком первую полосу местной газеты, была сведена к абзацу в три строки, казавшемуся совсем ничтожным по соседству с рецептом завитков из ветчины.
        Шейла, ожидая телефонного звонка Джордана, с тревогой пробежала глазами заметку. Он не звонил две недели с того злополучного обеда, а она не решалась разыскивать его. Она не сомневалась, что Джордан очень недоволен тем, как закончилось дело Марти. Тогда, после обеда у Райкенов, Джордан обратился к прессе, и сенсационный заголовок в газете заставил общество заговорить вслух о кровосмешении и нищете.

        ЛИБЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТСКИЙ ГОРОД ВЗБУДОРАЖЕН СКАНДАЛОМ. СТУДЕНТ ЮРИДИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА РАЗОБЛАЧАЕТ КОРРУПЦИЮ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОРГАНОВ

        Но вместо расследования ее отец попросту замял дело. Следствие было вовремя прихлопнуто ради того, чтобы сохранить приличия, не потерять лицо, а и не нарушать пусть немного пестрого, но в целом благостного образа города.
        Если раньше Джордан не догадывался, что в руках ее отца сосредоточена подобная власть, то теперь он это знает наверняка. Длинная рука Джуда Райкена разрушила юношеские мечты и указала на бесплодность усилий романтического толка.
        - Он вернется. - Джуд Райкен полулежал в просторном кожаном кресле, зажав в зубах сигару, и говорил, не отрывая взгляда от «НьюЙорк таймс», которую ежедневно получал по почте Можешь не сомневаться. - Вид у него был не менее внушительный, чем обычно, несмотря на домашние брюки и спортивную рубашку, которые он надевал в редкие часы отдыха. Небольшая гостиная была обставлена дорогой удобной мебелью, просторные кресла и диван обтянуты мягкой коричневой кожей, на низком столике тикового дерева серебряный поднос с графином и двумя стаканами для бренди. Вдоль одной стены до самого потолка высились полки с книгами и журналами, напротив стоял музыкальный комбайн, включавший все виды современной аудио - и видеотехники: огромный цветной телевизор, проигрыватель для компакт-дисков и собрание видеокассет. В углу находился встроенный бар, а над камином изящно расположились семейные портреты и фотографии Райкенов.
        Свернувшись калачиком на толстом французском ковре, Шейла глядела на портрет матери. От нее она унаследовала цвет глаз, менявшийся временами от светло-орехового до карего, и мягкие пепельные волосы, свободно падавшие ей на плечи. Держалась она всегда с достоинством, а одевалась элегантно, но строго, никогда не следуя причудам, которым были подвержены ее сверстники. В свое время мать внушила ей, что классическая, не поддающаяся модным веяньям одежда, всегда к месту, и она успела в этом убедиться сама. Пожалуй, внешне ее мать могла считаться настоящей южанкой. Уйдя с последнего курса женского колледжа в Виргинии (разумеется, с благословения родителей), она вступила в выгодный брак и родила хорошенькую дочку, которую воспитывала в соответствии с собственными правилами, и стала хозяйкой образцового светского дома. Но Шейла всегда знала, что ее мать несчастлива и чего-то в их красивой и налаженной жизни не хватает. Мать начала пить - сперва понемногу и всегда в компании, дальше больше и больше, а потом не проходило дня, чтобы она не опустошила бутылку. Пить она, конечно, старалась тайком, но в семье
это знали и притворялись, что не замечают.
        В конце концов она ушла - а может, это Джуд вышвырнул ее? Оставила дочку и мужа и переехала в Калифорнию. Вскоре они получили известие о том, что она скоропостижно скончалась, но для них она все равно уже была мертва. А их налаженная, но искусственная жизнь продолжалась, но и время увы, не сгладило образовавшейся пустоты.
        Вглядываясь в женственную осанку матери, Шейла пыталась внушить себе, что Джордан внезапно появится в дверях с извинениями и дюжиной роз в руке. Но ее фантазия растаяла подобно дыму отцовской сигары.
        - Он вернется, - сказал Джуд, - все возвращаются.
        - Да, раньше все возвращались, - ответила она отцу. - Но на этот раз я не уверена. - Она тяжело вздохнула, желая привлечь к себе его внимание. - Джордан не такой как все.
        Последняя фраза заставила Джуда оторваться от чтения. Кажется, он задумался над тем, что сказала Шейла.
        - Разумеется, не такой, - подтвердил он, и если в его тоне и послышалась ирония, то лишь самую малость. Затем он опять погрузился в газету, а Шейла вздохнула еще тяжелей.
        - Если бы он не стал работать на тебя, ничего бы не случилось, - добавила она, - ты во всем виноват.
        - Можешь думать, как тебе угодно.
        Шейла начинала терять терпение.
        - Нет, это тебе так угодно. И, как всегда, ты добиваешься того, чего хочешь.
        Джуд Райкен отвечал, не отрываясь от газеты:
        - Если бы твой мальчик не упрямился и не торговался со мной...
        - Торговался? О чем ты говоришь? Это было похоже на провокацию. Ты сам заставил его...
        Джуд был непоколебим:
        - Как угодно, - повторил он выводящую ее из терпения фразу.
        - Ты обманщик, - прошипела Шейла и, резко выпрямившись, уперлась глазами в газетную стену, - ты вмешался, чтобы манипулировать им. Но я хочу знать, почему ты решил использовать его и зачем?
        Наступила долгая пауза, которую прерывал лишь шелест страниц.
        - А ты хотела, чтобы он встрял в весьма сомнительное дело?
        - Конечно, нет, но...
        - Ну вот и я не хотел. Так чего ты теперь жалуешься?
        - Ты решил за него. Он вправе делать свой выбор.
        Джуд оглядел комнату, словно что-то высматривая.
        - Ты знаешь, чего тебе надо? - спросил он с необычной для него прямотой.
        Шейла насторожилась.
        - Ты о чем?
        - Меня интересует - не влюбилась ли ты в этого молодого человека? Ты хочешь выйти за него замуж?
        - Н-не знаю, в смысле я не уверена... Он не… - Она запнулась, смутившись.
        - Вы были близки?
        Ее чуть было не бросило в краску, но поскольку она могла не лукавя ответить отрицательно, ей удалось сохранить выдержку.
        - Нет, - ответила она с достоинством.

«А почему, собственно? - вдруг подумала она с удивлением. - Джордан, конечно, очень привлекательный парень. Просто она не достаточно давно с ним знакома, вот и все».
        Но, отвечая на свой вопрос, Шейла понимала, что лжет себе. Она уже переспала с двумя ухажерами, зная и того и другого не больше недели. Но в этот раз что-то остановило ее, некое отсутствие цели, направления, что ли. Да, это, пожалуй, да плюс еще одно совсем неловкое обстоятельство - дело в том, что Джордан ни разу не настаивал всерьез.
        Джуд продолжал внимательно за ней наблюдать.
        - Он не тот, кого бы тебе хотелось, не так ли?
        - У него великолепные способности, - не отступала Шейла. - Он умный, честолюбивый, и я уверена, что он влюбится в меня, стоит мне захотеть. - Она нахмурилась, сама того не желая. - Если бы еще можно было избавить его от либеральных причуд... я старалась, но, выходит, это требует больше времени.
        - Времени у тебя достаточно, Шейла. И ты знаешь не хуже меня, что изменить его невозможно.
        - Ты хочешь сказать, что мне следует отказаться от него. - Он промолчал, но она и не ждала ответа. Ярость охватила ее. - Как ты посмел! - закричала она. - Когда ты перестанешь все решать за других, вмешиваться в чужие жизни? Если бы я захотела расстаться с Джорданом Бреннером, то сделала бы это сама!
        Она смотрела на отца, и на искаженном от злости лице неожиданно появилось сомненье. А ведь отец, возможно, прав, черт бы его побрал! Джордан красив и талантлив. Все кругом уверены, что его ждет прекрасная карьера, да и к ней он явно неравнодушен. И все же он остается чужим, у него свои интересы, и совсем нелегко сбить его с толку. Конечно, нужно время… но времени-то больше не осталось. Джуд, как всегда, опередил события.
        Разговор закончился как обычно. Шейла задумалась и замолчала, а Джуд снова принялся за газету. Прежде чем она опять заговорила, прошло несколько минут.
        - Теперь уже поздно. Он ушел. А я не уверена, что хочу вернуть его, - закончила она твердо, так, будто решила все сама.
        Заявление ее было встречено шуршанием газеты, вновь теплившимся огоньком сигары, облачком дыма, поднявшимся из-за страниц, да еще вечным «как угодно».

        Джордан Бреннер сидел один в своем крошечном кабинетике в юридической фирме Джуда Райкена, раздумывая - звонить или не звонить его дочери. Он не видел ее две недели. Перед ним на столе стоял стакан бурбона, и он неторопливо отхлебывал из него. Шейла, разумеется, поняла, в чем дело. И, конечно, должна знать - то, что между ними начиналось, кончено.
        Он попросил ее отца о помощи, и тот помог. Помог не так, как хотелось Джордану, но Марти по крайней мере выпустили из тюрьмы. Джордан поморщился. Он продолжал работать на Райкена и делать вид, что ничего не случилось. Он полагал, что не потерял работу, поскольку никто не приказал ему уволиться. «Я ведь лучший студент на юридическом факультете, - подумал он достаточно самодовольно, - и то, что у нас получилось небольшое недоразумение, вовсе не означает, что следует прервать обоюдовыгодное соглашение». Джордан поморщился. Он хотел спасти звено и потерял всю цепь. И ничего никогда не изменится. Система продолжает работать, не допуская скандала, чтобы ничего не выплыло наружу. Все части механизма хорошо притерты. Система живуча. Сделав еще глоток бурбона с целью дать хотя бы временный наркоз чувству долга, он еще больше засомневался, что систему когда-нибудь действительно удастся изменить. Она напоминала живой и дышащий организм, нуждающийся в подбадривании, успокоении и частой смене повязок с целебной мазью для заживления ран. И раны всегда затягивались, и система продолжала действовать без особых
потерь. Он достал бутылку бурбона из коричневого бумажного пакета и высоко поднял ее.
        - За Джуда Райкена, любителя порядка! От спиртного в голове приятно загудело, и Джордан налил себе еще. Он до того старался не промахнуться мимо стакана, что даже не услышал, как открылась входная дверь. Шаги, которые становились все ближе, были такими легкими, а ощущения его настолько притупились от сознания своей вины и действия алкоголя, что он не сразу заметил молодую женщину, которая остановилась прямо передним.
        - Привет! - Голос у нее был звонкий и немного насмешливый. - Ау, где ты?
        Он поднял глаза. И остолбенел. Длинные, длинные волосы, темные, мягкие и пушистые. Ясные зеленые глаза, в которых светится ум. На девушке ладно сидел ярко-синий костюм с золотыми пуговицами, подчеркивающий изящество ее фигуры. Джордан попробовал выпрямиться в кресле, потому что не хотел, чтобы она заметила, чем он занят.
        - Я Натали Парнелл, - представилась она. Ее поведение было начисто лишено южной манерности, с которой ему приходилось сталкиваться всю жизнь. - А ты, похоже, пьян?
        Он смущенно улыбнулся. Он не был пьян, так, слегка под хмельком.
        - Я трезвый, - сообщил он, стараясь не терять достоинства, и неожиданно его слова прозвучали так высокопарно, что он расхохотался. - Видишь ли, я праздную, а рабочий день закончен.
        Улыбка девушки была быстрой, как ртуть.
        - Я никому не скажу, - пообещала она, присаживаясь прямо на край его стола. Двигалась она легко и свободно, и он успел заметить, какие у нее стройные ножки, пока она скрещивала их, устраиваясь поудобнее. - А что ты празднуешь?
        Сердце Джордана отчего-то странно забилось. Он почувствовал себя четырнадцатилетним мальчишкой, которого только что представили рано повзрослевшей красавице.
        - Н-ну... праздную встречу с тобой. «Нормально, - подумал он. - Очень лихой ответ и в то же время игривый).
        На этот раз Натали не улыбнулась. Она задумчиво разглядывала его.
        - А ты, похоже, дерьмо, - сказала она с плохо скрываемым удовольствием. - Будь любезен, налей и мне.
        Он огляделся вокруг в поисках стакана, похвалив себя за умение обходиться с женщинами. Не найдя подходящей посудины, кроме слегка помятого картонного стаканчика, он наполнил его бурбоном и с поклоном протянул его девушке.
        - Рад услужить вам, миссис Парнелл.
        Она чуть отхлебнула и поморщилась.
        - Мисс.
        Он откинулся в кресле и постарался больше не глазеть на нее. Ничего не получилось. Чувство юмора и природное женское обаяние Натали были столь притягательными, что ему казалось, он пьянеет от одного ее присутствия.
        - Может быть, я могу быть вам полезен?
        - А? Ну да, конечно. Ты сбил меня с толку.
        Она подняла бумажный стаканчик и ослепила его тысячеваттной улыбкой, которая, пожалуй, растопила бы айсберг. Джордану померещилось, что он уже умер и сразу попал в рай.
        - Я пришла, чтобы поговорить с мистером Райкеном. Он мне назначил на сегодня, но я слишком поздно приехала в город. Придется прийти завтра...
        - Все уже ушли. Я тут заканчивал дела, объяснил Джордан. - Но, если хочешь, я дам тебе домашний телефон мистера Райкена. Раз он тебя ждал, думаю, не рассердится.
        - Правда? Очень мило с твоей стороны. Она отхлебнула еще немножко и поставила стаканчик на стол. - Вообще-то я не любительница спиртного, - созналась она, слегка пожимая плечами. Блестящие волосы упали ей на щеку, и она откинула их назад.
        - Можешь звонить отсюда, - предложил Джордан, не отрывая от нее глаз.
        - Спасибо.
        Он снял трубку и стал нажимать на кнопки.
        - Ты что, зазубрил номер наизусть?

«Было дело», - подумал он. Последние воспоминания о Шейле таяли в его сознании. Шейла Райкен становилась его прошлым. Натали Парнелл - будущим. Он хотел было сделать ей предложение сразу, прямо здесь, но все же подумал, что пока рановато.

3
        Натали Парнелл представляла собой прелестное чуть курносое юное создание. Недавняя выпускница Вассарского колледжа, она бывала иногда немного застенчива, но непосредственность не мешала ей соблюдать правила хорошего тона, и она умела очаровывать людей, не прилагая больших усилий. Хотя внешне это не всегда было заметно, в ней таилась энергия и напористость. Она точно знала, чего хочет, но ее определенность не раздражала людей, а, скорее, заставляла их стараться ей угодить. Она никогда не ходила вокруг да около, и, если ее манеры казались порой резковатыми, то этот недостаток с лихвой возмещали искренность и открытость. Она явилась, словно вспышка молнии, и вмиг ослепила Джордана Бреннера.
        Целый год он добивался ее, но она вела себя, как нимфа, которая не подпускает к себе охотника ближе, чем на шаг. Ко второму курсу юридического факультета он сумел убедить ее, что он и есть тот единственный парень на свете, с которым она может быть счастлива, и Натали влюбилась в него с той же решимостью, с какой делала все остальное.
        Незаконнорожденная дочь Франсинн Парнелл, она родилась в небольшом фабричном городишке Перт, к северу от Нью-Йорка. Натали рано поняла, что ее мирок совсем крохотный. Родственников у них не было, так как мать - сирoта, а отец - заезжий молодец, погибший во Вьетнаме. Натали делала попытки узнать хоть что-то о своей родословной, но, порывшись в библиотеках, вскоре поняла бессмысленность подобной затеи. Жил, правда, некогда в их краях Джордж Парнелл, который владел таверной милях в трех от города на старой почтовой дороге. Однажды Натали даже сходила туда, но нашла лишь обгоревшие развалины. В старой вырезке из местной газеты говорилось что-то о возможном поджоге с целью незаконного получения страховки, но для Натали все это означало лишь утрату последней надежды найти единственного родственника.
        Натали любила ездить на велосипеде на городскую окраину, туда, где висел знак, обозначавший границу их города. Долгие годы она думала, что этот знак несет в себе некий особый смысл. Автобусная остановка казалась единственной ниточкой, связывающей ее с остальным миром. В течение дня три автобуса прибывали и три отходили. Натали было видно их из узеньких окошек городской школы. Первый подкатывал утром, во время урока английского. Это означало, что день начался. Исподтишка она наблюдала, как автобус заворачивает на дорогу за Песчаным озером и берет курс к югу, в сторону Олбани, проездом через центр Нью-Йорка со всеми остановками. «Со всеми остановками! - говорила себе Натали. Вот маршрут, которому я должна следовать».
        Через три минуты после ленча мимо школы проходил второй автобус, а за ним, точно по расписанию, следовал третий и последний, и это совпадало с концом школьных занятий.
        Спустя одну тысячу девятьсот пять автобусов, Натали стала лучшей выпускницей городской средней школы Перта и покинула ее на одной тысяче девятьсот шестом. Он отвез ее в Вассар, где в первый же год обучения она получила телеграмму, извещавшую о том, что ее мать умерла от сердечного приступа. Теперь Натали осталась совсем одна на свете. Все, что оставалось от их родного гнезда и имущества, ушло на плату за обучение и жилье, и к тому времени, как ее приняли на юридический факультет, деньги у нее кончились.
        Вот тут-то Джуд Райкен и пришел ей на помощь. Оценки у нее были только отличные, и она успела поработать в местной общине в качестве преподавателя, обучая эмигрантов английскому. Вышло у нее, правда, небольшое недоразумение с властями из-за закрытия дневного центра по оказанию помощи неимущим, но в целом она представляла собой великолепную кандидатуру для получения полной стипендии юридического факультета, которая ежегодно выплачивалась фирмой Райкена, Дэвиса и Хилза. Пройдя предварительную проверку, ее прошение легло на стол к Райкену, и он отнесся к нему с невиданным участием. Он внимательно всмотрелся в ее фотографию, предварительно рассмотрев школьные документы и результаты тестирования. С виду она была явно приятной девушкой. Быть может, чуть легкомысленна, но все они такие в этом возрасте. Кроме того, в этом году фирме как раз неплохо иметь женщину-стипендиатку. Зачем надо, чтобы их обвиняли в консерватизме и склонности к дискриминации женщин. Общественному мнению лучше сделать уступку, не стоит дразнить гусей. Джуд Райкен еще разок взглянул на фотографию, снял трубку и набрал номер. Он
хотел послушать, как она разговаривает, прежде чем принимать окончательное решение. Он ожидал услышать обычное в таких случаях «благодарю вас, сэр, я очень надеюсь, что вы окажете мне помощь», а вместо этого на него посыпались сотни вопросов. Она хотела знать, почему ей придется ехать именно в Чэпл-Хил, какой процент их выпускников работает в судах, сколько чернокожих женщин было принято за последнее время, какие методы преподавания используются на факультете, сколько необходимо сдавать экзаменов и письменных работ, сколько среди профессоров выпускников данного университета, каков процент студентов из Северной Каролины и других южных штатов... Джуд Райкен всего через несколько секунд, к собственному удивлению, обнаружил, что уже ей отвечает. Прошло, наверное, минут десять, прежде чем он осознал, что уговаривает ее. Вместо того чтобы быть просительницей, которой следовало завоевать его расположение, она сама делала выбор.
        Джуд решил, что должен непременно встретиться с этой девушкой, и потому, чтобы организовать собеседование, заплатил из своего кармана за авиабилеты для нее. И однажды вечером она позвонила к нему домой как ни в чем не бывало - в голосе не было даже тени смущения.
        - Я здесь, - сообщила она весело, после того как назвала себя. - Я у вас в офисе, но, как понимаю, опоздала. Встретимся сегодня, или сейчас слишком поздно? Я могла бы прийти сразу.
        Он пригласил ее прийти «сразу». Судя по ее голосу, она была решительной, храброй и не боялась авторитетов. И Джуд Райкен растерялся. Сам того не желая, он оделся тщательнее, чем обычно, и велел Луизе поставить на стол дополнительный прибор.
        От внимания Шейлы, все еще размышлявшей о том, бросила бы она Джордана Бреннера или нет, если бы он не бросил ее, не могло ускользнуть то, что отец заметно оживился. Натали Парнелл показалась ей вполне симпатичной, но, поскольку было уже ясно, что она получит стипендию юридического факультета, Шейле стало лень казаться гостеприимной. Она заметила, что отец ест с меньшим, чем обычно, аппетитом и, кроме того, занят тем, чем вообще почти никогда не занимался. Джуд болтал. Он рассказывал о Чэпл-Хил, об университете и о том, какая прекрасная жизнь ожидает здесь Натали.
        Он во всем находил понимание у Натали. у него была яхта, а она обожала бывать на воде, у него был прекрасный удар в теннисе, а она играла в теннисной команде. Он любил шахматы, а она вошла в полуфинал турнира мастеров. Он однажды сумел добиться отмены смертной казни в Верховном Суде, а она читала и перечитывала отчет об этом деле, используя его как материал для курсовой работы.
        Беседа струилась как шампанское, которое открывал Джуд. Шейла поняла, что ее отец околдован. Едва ли заклятие окажется долгим, но наблюдать за ним любопытно. Она его видела таким впервые. Хорошо развитое чутье безошибочно вызывало вполне естественную ревность, но она не собиралась противодействовать, по крайней мере пока. Натали никого не обидела, и Шейла даже почувствовала облегчение от того, что отец для разнообразия выбрал кого-то другого объектом своего внимания.
        Шейла была необычно молчалива, в то время как Джуд и Натали болтали без умолку. Она понимала, что отец продает Натали нечто более вещественное и полезное, чем юридический факультет. Он продавал себя. И по мере того как продолжался вечер, она все отчетливее сознавала, что в ее присутствии здесь не нуждаются. Впервые в жизни она чувствовала себя не на месте, и, хотя ощущение само по себе было не из приятных, оно допускало некую особую степень свободы. Ей не надо было взвешивать каждое слово. Ей вообще не надо было произносить слов.
        Вот что удалось этой девушке. Причем она сама даже об этом не подозревала. А вообще-то их высокопарные разговоры сводились к банальным истинам вроде той, что надо помогать людям и усовершенствовать мир.
        Долгий вечер еще не успел подойти к концу, как юридический факультет обрел в лице Натали новую студентку, а Шейла Райкен соседку по квартире. Последняя идея, разумеется, принадлежала ее отцу. Поскольку он так и так платит за двухкомнатную квартиру, расположенную практически на территории университета, будет очень разумно, если туда вселится Натали.
        Натали посмотрела на Шейлу с неподдельным дружелюбием:
        - Надеюсь, ты не против? - спросила она. - Я никого здесь не знаю, и мне будет намного легче, если найдется не только жилье, но и кто-то, с кем можно поговорить. - В глазах ее промелькнула усмешка. - А если я буду тебя допекать, ты всегда сможешь выставить меня вон.
        Но Шейла уже знала, что Натали ей не надоест. Она ей нравилась. Она просто не могла не нравится, так почему бы не дать Натали попробовать?
        - Я буду ужасно рада, если мы будем жить вместе, - ответила она любезно, сознавая, что говорит правду.
        - Спасибо, - Натали просияла и повернулась к Джуду: - Если это и есть южное гостеприимство, то мне оно по душе.
        На протяжении трех последовавших за тем лет Натали, с готовностью воспользовавшись своим новым положением, сумела зарекомендовать себя как лучшая студентка юридического факультета за всю его историю и влюбиться в Джордана Бреннера.
        Шейла отнеслась к подобному ходу событий сдержанно. Она ничего не могла с этим поделать, а если и могла, то упустила момент. И все же, хотя время шло, она иногда не без досады думала о том, как сложились бы ее отношения с Джорданом, если бы отец тогда не вмешался. Правда, горькие мысли она всегда старалась спрятать поглубже.
        Когда наконец Джордан и Натали получили дипломы, они были настолько помешаны друг на друге, что Шейла превратилась в какую-то пусть и доброжелательную, но тень из прошлого, и надо сказать, что ее доброжелательность постепенно таяла. Было нелегко находиться рядом с двумя влюбленными, в то время как она все еще одинока, тем более что одна из двоих ее лучшая подруга, а другой - раньше принадлежал ей. Почти принадлежал. Хуже того, ее отец так и не преодолел привязанности к Натали. Он, правда, совсем не возражал против того, что Натали по уши влюбилась в Джордана. Ему как будто было даже приятно наблюдать за их романом с высоты своих лет. А сейчас он опекал их обоих, пытаясь оставить работать у себя. Шейла помотала головой, выкладывая кусочки жареного цыпленка на бумажное полотенце. Пожалуй, будет большим облегчением, когда наконец они уедут из города. Может быть, тогда и ее жизнь наладится.

4
        Для Джордана Бреннера несчастный случай на озере обошелся незначительными травмами. Но жизнь Натали висела на волоске, и, с помощью множества приборов, в организме лишь начинался медленный процесс восстановления. Хотя сигналы мозга свидетельствовали о том, что Натали Парнелл жива, сама она не осознавала того, что происходило.
        Она дышала благодаря аппарату: через одну трубку поступал кислород, другая подавала глюкозу. Кормили ее искусственно, а шансы когда-либо вывести ее из комы равнялись одному на тысячу.
        И все же Джордан Бреннер ни на минуту не отходил от нее. Три недели он провел возле ее постели. Его собственная боль и изуродованное лицо не имели значения. Его планы тоже не имели значения. Разбитые мечты и будущее без надежды - вот все, что у него осталось. С той минуты, когда произошла трагедия, он держался мужественно, стараясь не терять самообладания. Позвонив в департамент по делам индейцев в Аризоне, он сообщил, что немного задерживается, и будет у них через две-три недели. Родные приехали его навестить и утешить. Сначала родители, которые были настолько измучены невзгодами, что он не мог взвалить на их плечи дополнительный груз. Затем по одному все братья и сестры. Но в общем-то, чем они могли ему помочь? У каждого были свои заботы, свои печали. Жизнь Джордана в Чэпл-Хил была для них чужой, и они предлагали ему свою любовь и поддержку, сознавая, что ему предстоит жить дальше, оставшись один на один со своим горем.
        За вещами Натали приехали грузчики. Джордан забыл предупредить, чтоб не приезжали. Коробки упакованы, но отправить их некуда. Некуда отправить и саму Натали, если она выздоровеет. «Когда она выздоровеет», - сердито поправил он себя.
        Ей будут необходимы частная сиделка, врач, который бы приходил на дом, множество лекарств и аппаратов. У него, конечно, оставалась университетская страховка, но этого недостаточно. Прошло всего три недели, а счет за лечение достиг суммы в
180000 долларов, а конца этому не было видно. Рассчитывать Джордан мог только на одного человека, и тот не замедлил явиться.
        Джуд Райкен вошел в больничную палату, где лежала Натали в четверг вечером, и увидел, что Джордан читает ей вслух. Он был изможден, нестрижен, на похудевшем лице пробивалась щетина. Глаза у него покраснели, а сбивчивая речь свидетельствовала о том, что он не спал много суток.
        Голос его немного подрагивал, когда он дочитывал последние несколько строчек стихотворения.
        Джуд подождал, пока Джордан закончит, и лишь потом обратил на себя его внимание.
        - Это был Лоуренс Ферлингетти, я не ошибся?
        - Да, - ответил Джордан, - мы с Натали всегда читали друг другу вслух.
        Джуд Райкен похлопал его по спине.
        - Как я понимаю, она любила Ферлингетти?
        - Она его ненавидит. - Джордан против воли улыбнулся. - Мне казалось, если я буду все время его читать, она выйдет из терпения, очнется и швырнет книгой об стену.
        Райкен не засмеялся.
        - Я бы очень хотел, чтобы так и случилось.
        Джордан покачал головой.
        - Я, кажется, все еще не верю, что это наяву.
        Джуд посмотрел на неподвижно лежавшее на постели тело, стараясь не выказывать никаких эмоций. То, что он увидел, было ужасно. Толстый слой бинтов стягивал плечи девушки, голова ее была наполовину обрита и тоже перевязана, кожа стала землистой и рыхлой, волосы потускнели и свалялись. Ее опутывали разнообразные трубки и, несмотря на мерцающие огоньки приборов, она казалась скорее мертвой, чем живой.
        Джуду было ясно, что чудовищная ситуация не разрешится сама собой. Кто-то обязан что-то предпринять, и очевидно, что это не Джордан. Он в шоке, пусть сам и не осознает этого. Джуд знал, что сегодня именно ему предстояло быть сильным, и не во имя кого-то, а в первую очередь во имя Натали. Он привык к тому, что люди на него полагались, он всегда был к этому готов. Ему внушали с детства, что он должен быть сильным, и он никогда не сомневался, что надо употребить эту силу, если рядом кто-то оказывался слабее его. А значит, если вмешаться осторожно и разумно, то ничего дурного не будет. Следует просто все толково организовать. Люди бывают благодарны, когда узнают, что он для них сделал. Он положил руку на плечо Джордану. Он принял решение.
        - Идем, сынок, нам надо кое-что решить.
        Он открыл дверь. - Спустимся в холл.
        Джордан не желал оставлять Натали, но Джуд настаивал.
        - Ее состояние быстро не изменится. Так сказал доктор. - Он помог Джордану подняться. - Пошли, нам с тобой надо позаботиться о ее будущем.
        Джордан как во сне шел вслед за Джудом по коридору, пока они не оказались в небольшом больничном конференц-зале, обставленном дешевой пластиковой мебелью и освещенном слепящими лампами дневного света. Их ожидало четверо мужчин. Один из них врач, одетый в зеленую хирургическую форму, на трех других - темные деловые костюмы. Врач был знаком и Джордану и Джуду. Он занимался Натали с того дня, как ее доставили в клинику. Звали его доктор Майкл Лейн, и, когда они вошли, он выжидающе поднял на них глаза. Остальные трое не смотрели на Джордана, они молчали, уставившись на стол, вокруг которого сидели. Джуд важно кивнул доктору, стараясь не глядеть на людей в костюмах. Он предложил Джордану сесть и сам выдвинул для него стул. Расположившись рядом, он обратился к нему так, будто в комнате кроме них никого не было.
        - Я ходатайствовал перед государством об установлении официальной опеки над Натали. У нее нет родственников. Я взял на себя смелость полагать, что она бы одобрила мое решение.
        Джордан тупо кивнул.
        - Да, конечно, спасибо вам за все. Когда ей станет лучше, нам надо будет побыть какое-то время здесь, в городе. Доктор говорит, ей будет необходима физиотерапия, она очень помогает в таких случаях.
        Джуд вопросительно взглянул на доктора Лейна. Доктор ничего не ответил, и Джордан тоже посмотрел на него.
        - Я ведь вас правильно понял, да, доктор Лейн?
        - Н-не совсем, пожалуй, - Доктор поискал глазами поддержки у Джуда, на тот долго молчал.
        - Думаю, Джордан готов выслушать правду, - наконец произнес он. - Это нужно не только ему, но и… - Он посмотрел на мужчин в костюмах и не стал продолжать.
        Доктор Лейн взглянул на Джордана в упор, надеясь, что этого достаточно. Он думал, что юноша сможет прочитать его мысли. Ему захотелось скорее выложить все, как есть, тогда всем стало бы легче: «Послушай, дружок, мозговая смерть у нее не наступила, на может наступить в любую минуту. Она уже никогда не будет здорова. Уезжай далека и постарайся ее забыть. Никогда не возвращайся в этот город. Начни новую жизнь. Но только не жди чуда. Чуда не случится. Ее песенка спета».
        Но, разумеется, ничего такого позволить себе он не мог, а потому предпочел ограничиться стандартной докторской ложью.
        - Результаты магнитно-резонансного исследования обнадеживающие, - начал он. И замолчал.
        Магнитно-резонансное исследование было совершенно не при чем. Ее череп был сплошь в трещинах и повреждениях. Сотрясение было до того сильным, что оставалось удивляться, что не произошло смещения мозга. А еще поразительно, что не пострадало лицо. Прелестное юное лицо, которое продолжало существовать только благодаря целой армии приборов. И он прекрасно понимал, что произойдет, если их отключить. Да, она продолжает жить, но ей не выйти из комы, возможно, никогда.
        - Она не умрет, - продолжал доктор Лейн. - Но шансов, что она будет жить нормальной жизнью мало.
        Лицо Джордана осталось равнодушным. Наконец вмешался Джуд:
        - Она уже никогда не выздоровеет, - сказал он. Опять положив руку на плечо Джордана, он слегка сжал его, словно желая вернуть юношу к действительности.
        Джордан по-прежнему не реагировал.
        - Я прав, доктор?
        Доктор Лейн мялся.
        - В определенной мере. Конечно, такой как прежде она не будет. Даже если удастся вывести ее из комы, память не восстановится.
        Последние слова привлекли внимание Джордана. Повернувшись, он посмотрел на доктора с осуждением:
        - Раньше вы мне об этом не говорили.
        Снова вмешался Джуд.
        - Твое состояние не позволяло доктору говорить откровенно. Но сегодня ты должен был все узнать. Не только ради Натали, но и ради себя самого. Она может остаться такой навеки.
        Джордан хорошо расслышал его слова, но по-прежнему не хотел верить. Он в отчаянии озирался вокруг, желая убедиться, что и остальные слышали, что сказал Райкен. В их глазах он увидел жалость и сочувствие, и сердце его лихорадочно заколотилось.
        Джуд снова крепко сжал его плечо.
        - Есть такой санаторий, Святого Иуды. Ты слышал о нем?
        Доктор подошел поближе, встал возле Джордана и добавил:
        - Лучший в штате. У них работают частные врачи, на одного больного четыре человека персонала, пациенты находятся под круглосуточным наблюдением. В любое время можно вызвать и частную сиделку. Лучшего ухода нет нигде.
        Это было уже слишком, несчастный Джордан запинаясь проговорил:
        - Но... мы должны быть в Аризоне через три недели. Мы думали пожениться в Таксоне.
        Казалось, что его слова вязнут в тишине. Неожиданно Джордан расхохотался.
        - Я, наверное, похож на сумасшедшего, да?
        Он взглянул через стол на трех мужчин в костюмах. Те продолжали молчать.
        - Я... мне надо сходить домой взять кое-что. Завтра опять приедут грузчики, - обратился он к Джуду.
        Джуд дружески похлопал его по спине.
        - Думаю, тебе пора отсюда уйти. Будет лучше, если ты уедешь подальше отсюда. Ты уже три недели без сна.
        - Я совсем не хочу спать.
        - Возьми себя в руки, сынок. Сейчас половина одиннадцатого. Ты не должен оставаться в больнице. Хорошенького понемножку.
        Джуд помог Джордану подняться и повел его к выходу. За дверью, прислонясь к стене, ждала Шейла. Увидев их, она мгновенно выпрямилась. Лицо ее выражало участие, она взяла Джордана за руку и ласково поцеловала в щеку.
        - Проследи, чтобы он выспался, - распорядился Джуд.
        Райкен наблюдал, как они медленно пересекли холл. Шейла поддерживала Джордана под локоть. Когда случилось несчастье, его дочь словно ощутила прилив сил. Джуд чувствовал, что он может на нее положиться. Он ведь и сам не спал ночами. Теперь Шейла дожидалась его, как бы поздно он ни возвращался, и терпеливо выполняла бесконечные мелкие поручения, подчас опережая его прось6у.
        Джуд тяжело вздохнул и прислонил голову к дверному косяку. Он правильно сделал, что посоветовал Джордану уехать. Джордан рехнется, если будет все время помнить о том, что Натали лежит без сознания в своем заточении совсем близко отсюда. И все же оторвать Джордана от Натали - значит, окончательно похоронить надежду вернуть ее к жизни.
        Конечно, Джордан ни при каких условиях не согласился бы работать в его фирме. Что же касалось его собственных побуждений, то Джуд не обманывал себя. Джордан талантлив и наверняка преуспеет, но интересовал-то его вовсе не Джордан. Оставить Джордана при себе, означало быть поближе к Натали. Прелестной и недоступной Натали, которая была для него слишком молода, но которая возбуждала его и, когда ей хотелось, флиртовала с ним.
        Теперь все кончено. Джуд вдруг почувствовал себя с старым и каким-то странно беспомощным, а быть беспомощным он ненавидел больше всего на свете. Это противоречило всему, во что он верил.
        Светловолосая Шейлина голова едва доставала Джордану до плеча. Ее длинные распущенные волосы касались его руки.

«А они интересная пара, - вдруг с раскаянием подумал Джуд. - Может, Шейла была права, и я напрасно взял на себя так много тогда, три года назад».
        Джуд постарался отогнать непрошеные воспоминания. Внезапно пришедшая идея захватила его.
        Шейла и Джордан. Его дочь и жених Натали.
        А почему бы, собственно, и нет? Шейла все еще не нашла никого, кто бы ей подходил. Джордан сейчас слаб и уязвим. Он как раз в том состоянии, которое, как хорошо знал Джуд, делает человека послушным.

«Может, не будешь лезть не в свое дело», посоветовал внутренний голос. Он посоветовал внутреннему голосу заткнуться и в раздумье закусил губу.
        Его размышления были прерваны назойливым покашливанием доктора Лейна. Он обернулся и еще раз оценивающе посмотрел насидевших в комнате людей.
        - Если вы, господа, будете настаивать, чтобы этот мальчик выступал как свидетель..
        Он сел, чтобы его слова прозвучали более весомо. - Если вы будете затягивать дело и не примете решения к концу недели, вам это дорого обойдется, я имею в виду не только деньги...
        Ответом ему была тишина. Ни один из троих мужчин так и не нарушил молчания. Двоим из них молчать, видимо, было приказано.
        Наконец один заговорил. Это был адвокат, и он защищал сыновей двух других. Их сыновья нанесли Натали Парнелл тяжелейший ущерб, и выдвинутые против них обвинения вполне могли поставить крест на их жизнях. На адвокате был синий в елочку костюм, и время от времени он поигрывал карманными часами. Сейчас он взглянул на часы так, будто ему было очень важно знать, который час.
        - Каковы ее шансы выжить? - задавая вопрос, адвокат перевел взгляд с Джуда Райкена на доктора.
        Доктор поднял глаза на Джуда, ожидая, что тот заговорит первым. Затем опять посмотрел на двоих безмолвствовавших, сжавшихся от вины и беспокойства людей, затем снова перевел взгляд на адвоката в елочку.
        - То, что я скажу, не должно выйти за пределы этой комнаты.
        Райкен кивнул.
        - Я дал вам обещание, доктор.
        Лейн вспоминал слова, которые они отрепетировали с Джудом. А еще он подумал о том, как нужны ему сейчас деньги. Очень много денег. И он, конечно, получит их от того, кто станет распорядителем имущества Натали Парнелл. Будь он проклят, этот Джуд Райкен, но он и в самом деле неправдоподобно великодушен. Доктор Лейн подумал о сумме чека, выписанного на его имя, и поморщился. Пожалуй, с точки зрения суда, подделать счет за медицинские услуги то же самое, что подделка подписи или уничтожение официальных документов. Впрочем, обманывая, он не чувствовал угрызений совести, а вот необходимость шарить по ящикам в поисках документов была унизительной. Но он назвал свою цену, а Джуд Райкен ее удвоил. Лейн любил, когда все получалось так складно, что не подкопаешься: будто в удачно выпавшем пасьянсе - карты ложились одна к другой. Просто одна, правда, всего лишь заменялась другой, того же размера, веса и качества. Разве удастся кому-то об этом узнать?
        - Доктор Лейн! - поторопил его Джуд.
        Доктор крепко сцепил пальцы. Выждав немного, он собрался с духом, в упор посмотрел на двух отцов, которые теперь заметно нервничали, набрал побольше воздуха и выпалил прямо в лоб:
        - Девушка при смерти.
        Стало еще тише. Двое сидевших в углу мужчин посмотрели на доктора, стараясь не выдать волнения, но он заметил в их глазах страх. Джуду Райкену даже не надо было читать их мысли, чтобы узнать, чего они сейчас очень боятся.
        Эти люди были не только отцами преступников, но и владельцами моторки, покалечившей Натали Парнелл. Райкен не случайно упомянул о ней как об орудии убийства. Следовательно, их сыновья и были убийцами. И, если Натали умрет, мальчишек обвинят в непредумышленном покушении на ее жизнь.
        - Сколько ей осталось?
        - Трудно сказать. - Доктор опять взглянул на Райкена. - Пока трудно сказать. Аппараты можно будет отключить на следующей неделе. У нее здоровое сердце, и она может сейчас дышать самостоятельно, но мозг пострадал настолько… - Он замолчал в ожидании следующего сигнала Райкена - так они договорились накануне вечером.
        Райкен не реагировал. Он сидел и внимательно рассматривал троих мужчин. Все молчали.
        - Спасибо, доктор, - произнес он наконец, не поднимая глаз на Лейна.
        Тот был ошарашен. Он, конечно, почувствовал облегчение, но не был уверен, что все кончено. Самое важное пока не сказано. Удар ниже пояса не нанесен. По какой-то причине Райкен этого не захотел. Лейну следовало с большим чувством пояснить, что у пациентки только что обнаружено еще одно осложнение. Лейн не мог поверить, что Джуд отказался от последнего козыря. Но он был врач, а не юрист, а Джуд Райкен знал, что делает. Разве не Джуд спас его после той глупой истории, когда он попался пьяный за рулем. Не быть бы ему сейчас врачом, если бы не Джуд Райкен.
        - Благодарю вас, доктор Лейн, - повторил Джуд твердо. - Достаточно.
        Доктор Лейн медленно поднялся, вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
        Джуд, крепко сжав руки, буквально пронзал взглядом, острым, как лазерный луч, трех своих оппонентов. Пора было переходить к делу. Он протянул руку, взял желтый листок бумаги для заметок, написал несколько цифр и подвинул его на противоположный край стола.
        Адвокат взял листок, рассмотрел сперва сам, затем показал клиентам.
        - Страховая компания никогда на это не пойдет.
        Райкен заговорил теперь мягко, но в его вкрадчивом тоне звучала угроза. Он холодно улыбнулся.
        - Думаю, могу смело сказать, что мы не намерены втягивать в это дело страховую компанию. Они нас задержат, а я вынужден напомнить вам еще раз, что крайний срок истекает к концу недели.
        Немного подавшись вперед, адвокат произнес:
        - Предельный срок устанавливается судом, сэр. Я не вижу причины ограничивать столь деликатное дело временными рамками.
        Райкен был непреклонен.
        - Время, сэр, - самое главное. У Натали Парнелл его очень мало. Так почему его должно быть много у вас?
        Адвокату оставалось только кивнуть в знак согласия.
        - Открывайте ваши карты, мистер Райкен.
        Обычно Джуд любил немного помедлить, прежде чем нанести смертельный удар. Но на этот раз игра не доставила ему удовольствия. Он не чувствовал радости от только что одержанной победы. Он хотел, чтобы все закончилось как можно быстрее. Слишком много близких ему людей сейчас страдало.
        Джуд не смог подавить тяжкого вздоха, и вдруг понял, что уже не играет.
        - Санаторий Святого Иуды очень дорогой.
        - Мы намерены оплачивать лечение независимо от того, во сколько оно обойдется. Адвокат на мгновенье заколебался, а затем добавил: - Но только до тех пор, пока она дышит...
        Джуд сделал вид, что не расслышал последних слов.
        - Пожизненного содержания хватит, чтобы заплатить за лечение. А вы, господа, выплатите ей содержание.
        Адвокат поджал губы, и рот его вытянулся в плотную маленькую линию. Он посмотрел на Джуда:
        - Сколько?
        - Сколько? - повторил Джуд. - Вы уже сказали мне, сколько. Эти господа готовы оплачивать лечение Натали Парнелл независимо оттого, во что оно обойдется им.
        - А обойдется оно?.. - опять спросил адвокат.
        Джуд протянул ему сложенный пополам листок бумаги.
        Все трое всматривались в него в течение нескольких минут, как будто решали сложное уравнение, а не разглядывали самые обычные цифры. Адвокат хорошо подготовил клиентов. Мужчины сохраняли спокойствие.
        Видимо, торговля предстояла долгая. Джуду было достаточно один раз взглянуть на их лица, чтобы понять - сыгран лишь первый раунд. Но у него осталась одна зацепка - срок, который он определил им до конца недели. И этот срок был очень близок, быть может, ближе, чем им казалось. Джуду предстояло, употребив тончайшие способы давления и использовав до конца силу убеждения, чтобы закончить переговоры сегодня же. Но он набрался терпения и наблюдал за тем, как адвокат снова разглядывает свои карманные часы.
        Было десять сорок вечера. Он не знал, во сколько он отсюда уйдет, но знал, с чем.
        И, как всегда, все вышло так, как он задумал.

5
        Знакомые улочки студенческого городка зловеще петляли, когда Джордан, сидя в машине рядом с Шейлой, печально возвращался домой. По этим тротуарам они бродили тысячу раз вместе с Натали. Каждый угол был чем-то памятен, каждый дом стал свидетелем их бессчетных ночных прогулок, каждая ступенька Райкен-Холла была связана с прошлой жизнью, которая так внезапно оборвалась. Оттого что все здесь было точно таким, как прежде, но только без нее, становилось еще больнее. Когда они проезжали мимо винного магазина, Джордан резко затормозил. Шейла едва успела ухватиться за приборную доску, чтобы удержаться на сиденье.
        - Если ты надумал совершить самоубийство, Джордан Бреннер, то в следующий выделывай смертельные трюки без меня.
        Шейла повернула голову и посмотрела на Джордана. Три года мысль о нем не давала ей покоя. Для нее в общем-то по-прежнему оставалось загадкой, что помешало им тогда понять друг друга. Разумеется, его сердцем завладела Натали. Но они с Джорданом так и не объяснились, и ощущение какой-то недосказанности, незавершенности не проходило. Ей было интересно - чувствует ли это и он. Вот они сидят вдвоем в машине, и трагедия Натали Парнелл тяжким бременем легла на их плечи. Последние несколько недель были сплошным кошмаром. Но сейчас Шейла поняла, что надо действовать, настало время решать. Джордан подавлен и измучен, его надо утешить. Шейле показалось, что он готов смириться с тем, что случилось. Натали уходила из его жизни.
        Джордан вышел из машины и направился в магазин. Шейла поспешила за ним. Он взял с полки самую большую бутылку бурбона и поставил на прилавок. Шейла впервые за три года тронула его за руку.
        - Это не выход.
        - Мне нужен анестетик, - ответил Джордан, - чтобы снять боль.
        - Боль не пройдет, милый, просто ненадолго притупится.
        Шейла взяла его теперь обеими руками за плечо и повернула к себе лицом. Она забыла, каким он был сильным. Джордан попытался отвернуться, но она храбро зажала его лицо между своих ладоней, и пальцы ей оцарапала щетина.
        - Мне надо отупеть, - ответил он и коснулся ее пальцев, - у меня не осталось живого места.
        Шейла сама не знала, как это у нее получилось, но, не успев подумать, она поднялась на носочки и поцеловала его в лоб. Старое, глубокое, затаенное чувство проснулось и завладело ею, но она постаралась быстро взять себя в руки. Стоявшая на прилавке бутылка виски послужила хорошим предлогом, и, опустив руки, она потянулась за ней.
        - Думаю, хватит на двоих, чтобы залить горе?
        Джордан невесело кивнул.
        Шейла опустила голову, ей не хотелось навязываться. Ей надо было, чтобы ее пригласили.
        - Ты возражаешь против компании?
        - Да нет, - ответил он, и в голосе его слышалось равнодушие.
        Забрав у нее бутылку, он пошел к машине, предоставив ей самой расплатиться. Шейла поняла, что Джордан не отдает себе отчета в том, что он делает, и все же прямой отказ был бы обиднее. Пожалуй, отказа она бы не вынесла. Она оставила деньги на прилавке и бросилась вслед за ним.
        Три года миновало с тех пор, как она последний раз была в комнате Джордана. Идя за ним через холл, она заметно разволновалась, но он, похоже, ничего не заметил. Здесь ничего не изменилось. Стены приятного светло-кремового оттенка увенчивала красивая лепнина. Тяжелые деревянные двери комнат едва умещали имена студентов всех предыдущих выпусков. Шейла обернулась и поглядела через пустынный коридор на противоположную стену, где в тусклом свете свисавших с потолка больших круглых плафонов виднелся портрет ее деда.
        - А, вот и Судья, - произнесла она, удивляясь, что совсем забыла про то, что он висит тут, и радуясь, что есть за что уцепиться, чтобы нарушить тишину.
        Джордан обернулся.
        - А, ты о портрете. Смешно, я его перестал замечать. - Он молча смотрел на портрет. - Натали всегда говорила, что он напоминает ей жертву Аль Капоне.
        Шейла скривилась при имени Натали, но, мгновенно справившись с собой, бодро ответила:
        - Пожалуй, Натали угадала. - Она подвела Джордана поближе к портрету и всмотрелась в него попристальней. - Его прозвали Железнобокий, а я называю его просто Судья. - Она отошла чуть в сторону и чуть не наступила Джордану на ногу. - Ой, извини.
        Он не шелохнулся. Шейла подняла голову и взглянула на него. Джордан смотрел на нее так, будто видел впервые. У него был беспокойный и голодный взгляд. Она не была убеждена, что верно его понимает, но точно знала, как ей себя вести дальше.
        - Что, Джордан? - спросила она вкрадчиво.
        Он закрыл глаза, покачал головой, но отвечать, видимо, передумал. Шейла видела его насквозь. Он все же не был готов к встрече с действительностью, во всяком случае, пока. Надо попробовать разговорить его, пожалуй, сейчас главное - заставить его не молчать.
        - Если бы я помнил, что он имеет отношение к тебе, я бы защищал его от всех нападок, которым он подвергался целых три года.
        Шейла поспешила подхватить его насмешливый тон.
        - Вы хотите сказать, сэр, что честь нашей семьи была под угрозой?
        - Поверь, Шейла, ни один безумец не рискнул бы угрожать вашей семье.
        - Что ты имеешь в виду?
        Джордан попытался выкрутиться.
        - Не имеет значения.
        Он впервые улыбнулся, и Шейла подумала, что это хороший знак.
        - Звучит довольно зловеще, - сказала она с напускной подозрительностью.
        Джордан все еще улыбался, но сейчас его улыбка стала ехидной.
        - Так что же?
        - Боюсь, ты можешь неправильно понять.
        - Да ладно, говори, я не обижусь. - Она игриво толкнула его плечом. Чувствуя, что болезненные воспоминания продолжают владеть им, она действовала не спеша.
        - Ну же, Джордан?
        Он приблизился к картине, и Шейла последовала за ним. Когда они подошли совсем вплотную, она заметила на стене под рамой необычный и явно неуместный предмет. Кто-то прикрепил здесь небольшую записку, нарисовав на ней направленную кверху стрелку. Шейла прочитала вслух написанные на бумажке слова:

«Вы бы купили подержанную машину у этого человека?»
        Она повернулась, услыхав, что Джордан усмехнулся. Он смущенно пожал плечами, но она тут же расхохоталась.
        - Черт тебя подери! Хотела бы я взглянуть на папочкино лицо, если бы он это увидел. Пожалуй, ту же надпись можно сделать подпортретом дяди Джорджа у нас в гостиной.
        - Записку приклеила Натали.
        Слова Джордана заставили Шейлу похолодеть. Ее рука небрежно касалась его талии, но теперь она резко ее отдернула.
        - Пошли, пора заняться тем, зачем мы сюда приехали, - сказал он, повернулся и пошел к себе в комнату, на ходу открывая бутылку.
        Шейла собралась с духом, опасаясь, что при виде знакомой маленькой комнаты на нее снова нахлынут воспоминания. Но сейчас все здесь выглядело по-другому. Постель была не прибрана, обивка на стареньком диванчике совсем протерлась и кое-где порвалась, а все свое остальное имущество Джордан успел уложить в картонные коробки. Перекошенные жалюзи на окне закрывали вид на лужайку. Джордан включил верхний свет, и комната стала еще неприглядней.
        - Я бы хотела виски со льдом, - начала было Шейла, но, не успев договорить, увидела, что он уже поднес ко рту бутылку. Обратив на нее внимание, Джордан перестал пить и поставил бутылку прямо на пол, рядом с горой упакованных коробок.
        - Все стаканы уложены, - смущенно извинился он.
        Шейле Райкен было сейчас не до правил хорошего тона, она и без того знала, что нужно, чтобы как следует надраться, и без колебаний приступ ила к делу.
        Сперва они почти не разговаривали. Джордан неподвижно смотрел в стену, а Шейла смотрела на него. Она чувствовала себя сейчас непривычно безрассудной, и это начинало ей нравиться. Она всегда была такой осмотрительной, расчетливой, хитрой. Умела планировать. И вдруг осторожность куда-то подевалась. Она сидела рядом с Джорданом Бреннером, пьянела и гадала, произойдет ли что-то сейчас между ними. Теперь она точно знала, чего хочет, пускай даже это будет иметь ужасные последствия. В конце концов черт с ними, с последствиями.
        С каждым следующим глотком мысли ее делались все более разнузданными. Она старалась удержать в себе новообретенную свободу, позволяя алкоголю взять верх над здравым смыслом и логикой. Она еще раз украдкой взглянула на Джордана. Он выглядел ужасно. Шейла соскользнула с дивана и встала возле него на колени.
        - По-моему, у меня в глазах двоится, и я вижу двух Джорданов, - проговорила она и засмеялась.
        Джордан не улыбнулся.
        - Знаешь, что сказала мне Натали, как раз перед тем, как умерла?
        Шейла в ужасе отпрянула.
        - Что значит - умерла? Она не умерла. Не смей говорить так!
        Он глотнул еще виски.
        - Она все равно что умерла.
        Он встал и в приступе отчаянья швырнул бутылку об стену.
        Расплескавшийся бурбон окатил их обоих. В следующее мгновенье Джордан рухнул на пол и уткнулся лицом ей в колени.
        - Ты должен забыть ее, Джордан, - крикнула Шейла. - Прошло три недели. Она может остаться такой навсегда... Доктор сказал...
        - Знаю, знаю, знаю, что он сказал. Меня тошнит от докторов.
        Он вытянул руки и, обняв ее, крепко стиснул. Шейла чувствовала, что растущее напряжение готово выплеснуться наружу вместе с болью.
        - Видеть ее такой непереносимо.
        Его руки судорожно вцепились в нее, но она сидела спокойно и нежно обнимала его. Она гладила его по голове, целовала то в затылок, то в щеки, чувствуя на губах вкус его слез.
        - Хорошо, что она не чувствует боли, и сердце у нее очень крепкое.
        - Знаю.
        Осторожно она попробовала заговорить о другом, не прекращая гладить его по голове.
        - Джордан... может, тебе не надо возвращаться в больницу...
        - Как ты можешь так говорить? У нее, кроме меня, никого нет.
        Он не двигался, продолжая искать у нее утешения.
        Шейла плотнее прижала к себе его голову.
        - Я уверен, Натали слышит, когда я с ней говорю, - сказал он, и голос его дрогнул. - Она чувствует, что я рядом.
        - Ты не можешь этого знать.
        Он помолчал несколько секунд, затем тело его сотрясли рыдания, и Шейлино сердце сжалось. Если бы она знала, как облегчить ему непереносимую боль, - и она снова подумала о единственном доступном ей способе утешить его. Его руки вцеплялись в нее все сильней и сильней.
        - Я больше так не могу, - выкрикнул он, мне не вынести этого.
        - Ш-шш, успокойся, родной, я здесь. Шейла легла навзничь на диван и потянула его за собой. Она провела рукой по его спине, с удовольствием ощущая под пальцами его крепкие мышцы. Она отдавала себе отчет в том, что не слишком красиво вот так подловить его, но ей стало наплевать. Она достаточно долго была одинока, а теперь и он был одинок. - Тебе надо жить, - прошептала она, - у тебя вся жизнь впереди.
        - Я должен быть рядом с ней.
        Приподняв его голову; Шейла заставила его посмотреть на нее.
        - Ты обязан смириться с правдой. - Он был теперь совсем близок, совсем доступен. Врачи говорят, только время решит. Но все же вполне вероятно... вполне, что Натали не выкарабкаться.
        Джордан бросил на нее дикий, полный тоски взгляд, но ничего не ответил. Спиртное и бессонница сделали свое дело. Изможденный рассудок начинал сдаваться. Ему необходимо хоть ненадолго укрыться от навалившегося кошмара, а Шейла готова ему помочь. Она хотела ласкать его, хотела, вобрав в себя его боль, облегчить страдания. Она знала, как сделать его счастливым. Ей только нужен был шанс.
        Сейчас, когда они лежали, заключив друг друга в объятия, все стало казаться совсем простым. Шейла без устали целовала его, ее нежные губы касались его щек, подбородка, лба.
        - Я здесь, с тобой, Джордан. Успокойся. Я больше не позволю тебе страдать.
        Он снова заплакал. Он был слаб и беспомощен. Наконец силы покинули его. Он закрыл глаза.
        - У нас с тобой все впереди, - продолжала нашептывать Шейла, лаская его. - Ты сильный, ты мужественный, Джордан Бреннер. Я разглядела сразу, что ты такой, в тот день, когда мы впервые встретились. Ты одолеешь беду. Ты борец, и ты победишь. - Она перестала ласкать его и слегка приподняла его подбородок так, чтобы он мог ее видеть. - Я помогу тебе снова стать сильным, но ты должен мне поверить, должен успокоиться.
        Наступила тревожная тишина, как бывает, когда после вспышек молний ожидают раскатов грома.
        Шейла смотрела на его лицо, зажатое между ее ладонями, глаза его сейчас были широко открыты и в упор смотрели на нее. Она потянулась и поцеловала его опять, теперь уже в губы. Шейла не знала, чего ждать, и сердце ее лихорадочно забилось. Поцелуй продлился мгновение, потом несколько мгновений, потом она решилась посмотреть на него. Джордан видел ее, действительно видел, впервые за три года. Он теснее прижался к ней. Она не закрывала глаз. Она должна была видеть, как все случится, чтобы поверить, иначе будет похоже на сон, но так...
        Алкогольные пары окутывали их обоих, словно очень приятное на ощупь и очень удобное покрывало. Медлительные и плавные движения пришли на смену трезвым мыслям. Джордан поцеловал ее, а она прильнула к нему, затрепетав оттого, что на этот раз первым был он. Но все же поцелуй был не слишком уверенный, и он отпустил ее, ожидая поддержки.
        Шейла увидела его смущение и боль, ей хотелось кричать от охватившего ее желания, но она оставалась внешне спокойной и бездействовала. «Он сам должен решиться на следующий шаг, - подумала она, - больше я его не стану подталкивать, иначе моя победа не будет ничего стоить».
        Ее взгляд стал зовущим и ласковым. Она ждала. Потом это случилось. Она ощутила на губах его глубокий и сильный поцелуй, в то время как он все сильнее сжимал ее в своих объятиях. Губы ее зазывно раздвинулись, но глаза она не закрыла.
        Его ладони скользнули по ее бедрам, но в них чувствовалась неуверенность. Она прильнула к нему, пытаясь придать ему решимости. Теперь его руки лихорадочно двигались по ее одежде, будто он искал что-то и не мог найти. Шейла хотела сама расстегнуть пуговицы на блузке, но удержалась. Надо, чтобы он сделал все сам.

«Он должен хотеть меня сейчас, - думала она, - должен. Я ему нужна, очень нужна».
        Время остановилось, когда она увидела, как он расстегнул верхнюю пуговицу, приоткрыв верх шелкового светло-розового лифчика. Она почувствовала облегчение. Еще мгновение, и он будет принадлежать ей. С немым восторгом она наблюдала, как он раздевает ее, и наконец закрыла глаза.
        Не без удивления она ощутила, что и ее желание нарастает. Лежа перед ним совершенно обнаженная и доступная, она протянула к нему руки и в порыве подлинного вожделения притянула его к себе... Задрожав от его первого прикосновения, она наслаждалась его ласками. Ее руки запутались в его одежде, и он позволил ей раздеть себя.
        А потом ей казалось, что она тонет, и его лицо всплывало над ней, искаженное какой-то невиданной страстью, названья которой она не находила. «Не имеет значения, - убеждала она себя, - он здесь, и он со мной. Завтра все будет по-другому. Но в это мгновение он принадлежит мне одной».
        Потом он овладел ею почти бессознательно, как будто все было предрешено с самого начала, и тела их слились. Шейла, крепко сжав веки, подавила рыдания, но слезы все же побежали по ее щекам. Теперь все случилось. Она ощущала в себе его плоть и прижималась к нему все теснее, так тесно, как только могла. И в вихре охватившего его желания он прошептал ее имя:
        - Натали.

6
        Около пятидесяти громоздившихся одна на другой картонных коробок ожидали погрузки. Вся мебель без труда уместилась возле стены небольшого дома, и Шейла наблюдала, как два добровольца из Армии спасения с легкостью расправляются с тем, что осталось от их с Натали университетских лет. Забрасывая в кузов своего грузовика вертящийся стул Натали, они совершенно не раздумывали о том, как много с ним связано. Вот на этом стуле Натали ужасно любила крутиться туда-сюда, когда ей надо было всерьез о чем-нибудь поразмыслить.

«Интересно, может и Джордан сиживал на нем, устроив Натали у себя на коленях», - подумала Шейла. Но она постаралась отогнать непрошеную мысль. Сегодня увозят мебель Натали, завтра увезут ее саму. А Джордан Бреннер, должно быть, сейчас где-то на полпути в Южную Америку. Удачно, что ее отец сумел так ловко все организовать. Еще раз спасибо тебе, папа. Всегда он умеет придумать и устроить все наилучшим образом. Джордан отправился на работу в Корпус мира, в какую-то Богом забытую глушь, где нет ничего, кроме глиняных хижин и змей. Обычно, чтобы устроиться в Корпус мира, требовалось несколько месяцев, но ее отец кое-кому позвонил, нажал на некие рычаги... «Как угодно», - вспомнила она и усмехнулась. Она снова взглянула на грузчиков, как раз когда они подхватили ее диван.
        - Прощай, юность, - произнесла она, и взгляд ее скользнул по коробкам Натали, на большинстве которых было крупными буквами написано название города Таксона, в штате Аризона. Шейла, поежившись, отвернулась. Пока она стояла, наблюдая, как грузчики расправляются с частицами ее прошлого, к грузовику Армии спасения подкатил отцовский «бентли» с шофером за рулем. Джуд, выйдя из машины, приблизился к одному из рабочих и протянул ему бланк, который, вероятно, надо было заполнить. Это было так на него похоже! В минуты сильных потрясений у ее отца всегда оказывались под рукой бумаги, которые необходимо было срочно подписать.
        Джуд пожал руку бригадиру и подошел к дочери. Она заметила, что он чем-то озабочен. «Что еще?» - подумала она с тоской. После той безумной ночи с Джорданом, пожалуй, ничто не могло ни удивить ее, ни расстроить. Но, вероятно, она все же ошибалась.
        - Шейла, есть одна новость. Нам надо поговорить. - Он взглянул на рабочих и жестом велел ей войти в дом. - Без свидетелей.
        Единственным подходящим местом была сейчас кухня, потому что всю мебель из комнат успели вынести на улицу. Шейла подумала, что увереннее всего она себя чувствовала всегда именно в этом помещении. Как-то так получалось, что ее отец безошибочно выбирал место, когда ему надо было сообщить ей нечто важное. Однако сейчас он сначала подошел к холодильнику, затем к раковине, как будто искал, где ему будет удобнее. Это означало, что он намерен сообщить дочери нечто из ряда вон выходящее. Была середина рабочего дня, а Джуд Райкен никогда не позволял себе радости простого человеческого общения между рассветом и закатом.
        Она ждала, пока он начнет, но, кажется, на ее памяти у отца впервые возникли сложности с тем, чтобы выбирать нужные слова. Привычная сдержанность юриста на его лице сменилась растерянностью. Похоже, ему было не до шуток, и Шейла со страхом подумала, что к добру или к худу, но ей предстоит наконец-то увидеть настоящего Джуда Райкена. Она судорожно глотнула.
        Ей еще ни разу не удалось заранее угадать, о чем собирался говорить с ней отец, но сейчас она почувствовала, что дело касается чего-то очень личного, не предназначенного для посторонних ушей. Она уставилась на него широко раскрытыми глазами.
        - Что-нибудь насчет Натали?
        Джуд имел обыкновение соблюдать между собой и собеседником стратегическую дистанцию, но сейчас он подошел очень близко и, положив руки ей на плечи, заглянул глубоко в глаза.
        Она хотела отвернуться, вдруг испугавшись, но он зажал ее подбородок между большим и указательным пальцами, повернул ее лицом к себе, и их взгляды встретились.
        - Что случилось, папа?
        Глаза Джуда Райкена оставались серьезными.
        - Ты отвезла сегодня Джордана в аэропорт, не так ли?
        Шейла кивнула.
        - Вы стали с ним очень близки после того, что случилось.
        Она не сразу поняла, к чему он клонит. Вопрос был достоин искушенного юриста. Не конкретный, но с намеком.
        - Мы с ним дружны. - Она попыталась поддержать его игру, но Джуд, похоже, был настроен серьезно, и Шейла сдалась. - Думаю, мы были друг другу нужны. - Она снова спрятала глаза. - Слишком тяжело было выносить все это в одиночку.
        - Тяжело выносить в одиночку... тебе? - Он снова взял ее за подбородок. - Или ему?
        Она хотела ответить, что обоим, но, видимо, ей не надо было ничего отвечать. У Джуда уже был готовый ответ. Шейла сжалась, ожидая, чтобы он поскорее все выложил.
        - К чему ты клонишь?
        Джуд отпустил ее. Этот символический жест означал, что она должна подумать сама.
        - Джордан очень способный парень, - сказал он, - и будет глупо, если он упустит свои возможности.
        - С каких пор ты забеспокоился о Джордане Бреннере? - закричала она, не сдержавшись.
        - С тех же, что и ты.
        Шейла отвернулась. Джуд попал в самую точку. Присяжные могут быть свободны. Она виновна, и остается только просить о снисхождении.
        Джуд снова положил руки ей на плечи. Теперь его прикосновение призвано успокоить ее. Он давно не был с ней ласков, и она немного расслабилась. Ей, как никогда, сейчас нужен отец.
        - Ты знаешь, Шейла, что я желаю тебе только добра. Когда умерла твоя мама, нам было тяжело обоим. Я очень старался заботиться о тебе.
        Шейла посмотрела на его накрахмаленную белую рубашку, стараясь изо всех сил удержаться от слез.
        - Ты всегда делал, что мог.
        - Нет, не всегда. - Он замолчал, и Шейле показалось, что он думает о той старой истории с Джорданом. - Но я хочу все исправить.
        Он обнял ее, крепко прижав к себе, и его жест показался Шейле сердечным и искренним. Отец с ней. И неожиданно она почувствовала огромное облегчение от того, что он на ее стороне. Тому, чью сторону принимал Джуд Райкен, победа была обеспечена.
        - Я знаю, как важно для тебя иметь собственную семью, Шейла. - Джуд улыбнулся. Помнишь твой кукольный дом с греческими колоннами?
        - Мой плантаторский дом? - Шейла тоже не смогла сдержать улыбку. У нее остались такие теплые, чудесные воспоминания о тех днях. Она любила играть под отцовским письменным столом, когда он работал, чувствуя там себя в безопасности. - Какой только крошечной мебели не было в домике, и еще тоненькие шторки и искусственные цветы. - Она испытующе смотрела на него, силясь угадать, к чему он ведет.
        - Ты забыла самое важное.
        Сердце у нее застучало, она ждала, чтобы он продолжил.
        - Там жил маленький мальчик, так ведь? По-моему, ты называла его...
        - Адам, - прошептала она.
        - Да, Адам. - Кажется отец и вправду помнил имя. - Адам, - повторил он еще раз.
        Кровь 6росилсь ей в голову.
        - Ты что, забыл, что у меня не может быть детей?
        Когда ей исполнилось четырнадцать, у нее обнаружилось тяжелое гормональное расстройство: она оказалась единственной девочкой в девятом классе, у которой все еще не начались месячные. Последующее лечение показало, что помочь способно разве что чудо. Шейла посмотрела на отца в упор, стараясь не показывать глубоко скрытую горечь.
        - Зачем тебе понадобилось сегодня вспоминать об этом?
        - Затем, что Джордан сейчас держит путь в никому неведомую перуанскую деревушку. И у тебя появился отличный повод вернуть его обратно. - Джуд на секунду запнулся. - Разумеется, если у тебя есть желание вернуть его обратно. Все зависит именно от тебя.
        - Ничего не понимаю.
        Джуд кивнул. Он огляделся, чтобы лишний раз убедиться, что их никто не слышит, но из предосторожности все же подошел к двери и прикрыл ее. Вернувшись, он опять крепко сжал ее руки.
        - Послушай, Шейла, мне совсем нелегко сказать тебе то, что я собираюсь. Но прежде, чем ты ответишь, я хочу, чтобы ты поняла. По-моему, у тебя появилась возможность получить то, что ты хочешь.
        - Я все равно не понимаю, папа, но я попытаюсь… - Голос ее немного дрожал, но в душе забрезжил робкий призрак надежды, с которой не хотелось расставаться.
        - В общем так, дочка… - Он сделал паузу, чтобы еще раз собраться с мыслями и выбрать самые подходящие слова, затем заговорил так, будто на нем лежала ответственность за некий сверхсекретный проект. - Натали беременна.
        Шейлина реакция на эту невероятную новость была заторможенной. Она, ничего не понимая, уставилась на отца.
        - У нее должен быть ре6енок, - повторил Джуд.
        - Ребенок? - Шейла продолжала оторопело глядеть на него, стараясь сосредоточиться.
        Джуд не стал продолжать, видимо желая дать ей время подумать.
        - Но это невозможно!
        Джуд решил теперь рубануть с плеча:
        - Доктор сказал, ее состояние позволяет надеяться, что она выносит ребенка.
        Неожиданно до Шейлы дошел смысл его намеков. На нее словно нашло озарение, все оказалось предельно ясным, и она, глубоко потрясенная, вырвалась из рук отца.
        - Это безумие. Я не пойду на подобную низость. Это подло. Это ребенок Натали. Он принадлежит ей и Джордану!
        Джуд наблюдал за ней, ожидая, чтобы захлестнувшие ее чувства выплеснулись наружу. Как обычно, он выждал, зная, что ей надо дать сначала успокоиться, а затем продолжать. Правда, две минуты показались ему очень долгими.
        - Ваша близость с Джорданом была полной, если я правильно понял?
        Шейла стала немного спокойнее, но все еще возбуждена.
        - Я понимаю, на что ты намекаешь, но ни за что не поддамся на твои уговоры. Одно дело обмануть подружку, совсем другое украсть у нее ребенка!
        Джуд снова превратился в опытнейшего юриста и пустил в ход непревзойденную силу убеждения.
        - У Натали не осталось ни малейшего шанса выжить. Ребенок отнимет у нее последние силы. Это дитя никогда не узнает своей матери. - Он выдержал паузу, прежде чем нанести последний, сокрушительный удар. - Вспомни, как ты сама росла, лишившись матери в раннем детстве.
        Это был запрещенный прием, и, хотя Шейла это отлично понимала, он безошибочно сработал. Глубоко затаившаяся боль всколыхнулась вновь.
        - Ребенок вправе иметь свою семью, и именно ты можешь сделать так, чтобы у него появилась семья.
        - Ребенок? Я? - Все это звучало неправдоподобно. Прошло уже много лет, с тех пор как ей объяснили, что у нее никогда не будет собственных детей, и за это время она постепенно смирилась со своей трагедией. Конечно, всегда оставалась возможность взять ребенка на воспитание, но Джуд, судя по всему, имел в виду совсем другое. Шейла опустила голову, чтобы отец не мог видеть ее лица. Он всегда умел читать ее мысли, и это помогало ему решать за нее. Ей нужно было хотя бы несколько минут, чтобы суметь во всем разобраться самой. Ребенок. Сердце у нее до того сжалось, что ей показалось, оно вот-вот остановится. Крохотное, забавное существо в ползунках, которое будет любить ее, зависеть от нее и которое будет обожать она...
        - Если это будет мальчик... могу я... могу я назвать его Адамом? Я всю жизнь мечтала, чтобы у меня был сын, которого будут звать Адамом.
        Джуд подошел к своей дочери, и Шейла позволила ему себя обнять. Она вновь почувствовала, какой он сильный и могущественный, какая он для нее опора, и закрыла глаза, упиваясь его восхитительной надежностью. «Джуд Райкен дел не проигрывает, - говаривал он, - для того и работает». У Шейлы не должно быть сомнений в том, что он всегда сумеет ее защитить и все устроить.
        - Адам - превосходное имя для мальчика, - сказал он.
        Шейла улыбнулась.
        - Я буду звать его Адам Райкен Первый.
        Ее последнее замечание обескуражило Джуда. Очевидно, она все же не могла взять в толк, что именно он намеревался сделать. Ладно, у нее еще будет время. Самое главное, что теперь он уверен, - Шейла готова иметь ребенка.
        - Да, - отозвался он, - звучит красиво. Они еще раз обнялись, и размечтавшаяся Шейла принялась болтать о детской, об игрушках, одежках и бело-голубых обоях.
        - У него будет все, что надо, - заверил ее отец, после того как ее прежде запретные мечты о материнстве расцвели пышным цветом. Сейчас ее лицо было полно жизни, глаза сияли, щеки разгорелись. Она не выглядела так хорошо уже много недель.
        - Адам Райкен, - повторила Шейла, - восхитительное имя. - Она посмотрела на отца: - Ты уверен, что тебе нравится?
        Джуд рассеянно кивнул, но он уже не слушал ее. Он думал сейчас о Джордане Бреннере, вернее, о том, как и когда лучше преподнести ему новость. Пожалуй, это была труднейшая часть задачи, и время здесь было решающим фактором. Если Джордан узнает сейчас - весь его план полетит к черту, потом - может быть будет слишком трудно подгадать. И он в конце концов остановился на том, что Джордан должен получить телеграмму через три месяца, в точно выбранный день.
        Все вышло именно так, как он решил.

7
        Семь лет спустя
        Чэпл-Хил пережил семь весен, почти не изменившись. Вечно юные студенты приезжали в город полные надежд и покидали его через четыре года полные юношеской самонадеянности. И хотя товары в магазинах подорожали, ценные бумаги подешевели, свободный дух учености продолжал витать над Чэпл-Хилом, ставя его в особое положение. В городе поднялось несколько новых зданий, а один из множества разношерстных книжных магазинов закрылся, но ничто не могло изменить неподвластного времени изящества краснокирпичных зданий с колоннами, широких, окаймленных деревьями улиц и мягкой прелести свежего весеннего воздуха.
        Джуд Райкен стал теперь президентом торговой палаты, казначеем яхт-клуба и подумывал о государственном посте.
        Зять работал в его фирме, жил в двух шагах от него, внук ходил в детский сад, расположенный в десяти минутах ходьбы от его офиса.
        Наступил самый подходящий сезон, чтобы подготовить лодку, снова заняться гольфом и обдумать возможность провести отпуск в Европе. Дела в фирме шли неплохо, двое молодых юристов, которых он взял на работу, трудились без устали, и в данный момент Джуд с аппетитом поглощал незамысловатый завтрак, сидя за рабочим столом и наслаждаясь проникающими сквозь окно солнечными лучами. Кофе был сварен именно так, как он любил, ореховую булочку с утра испекла и принесла ему дочь Шейла, а в воскресной газете были напечатаны статьи его любимых журналистов.
        Джуд полюбил работать по воскресным дням, когда все уезжали на уик-энд. Именно в эти часы, когда его никто не дергал и не мешали телефонные звонки, ему лучше всего удавалось сосредоточиться. Он успевал внимательно просмотреть бумаги, а иногда позволял себе просто посидеть и почитать газету. Его рабочий кабинет не уступал в роскоши его дому, и он этим гордился. Тратил деньги он с не меньшим удовольствием, чем делал, и чересчур просторное помещение, арендуемое фирмой, лишний раз об этом свидетельствовало. Посетители входили на верхний этаж административного здания через затененные стеклянные двери, за которыми их встречали обшитые панелями стены, приглушавшие звуки толстые серые ковры - свидетельство богатства и власти. Его собственный кабинет занимал самое большое помещение, и главным его украшением служил отличной работы стол красного дерева, расположившийся напротив четырех широченных окон. Возле двери был уголок для посетителей с удобным обитым темно-красной тканью диваном и низким столиком из толстого темного стекла.
        Время от времени Джуд поглядывал в окно, любуясь мирным пейзажем. В парке школьники играли в футбол, и он наблюдал за ними, думая о том, до чего упорядоченной теперь стала его жизнь. Он был одним из немногих людей, которые с чистой душой могли сказать, что им не о чем беспокоиться, и он принял все меры предосторожности, для того чтобы эту восхитительную жизнь и впредь ничего не нарушило. Это давало ему чувство глубочайшего удовлетворения. Он сам создал свой мир. Он сам сделал выбор, сам действовал, просчитывая каждый шаг. Совершенство не бывает случайным.
        Солнце отбрасывало сквозь деревья пятнистую тень на фотографию его внука в серебряной рамке. Джуд улыбнулся и на мгновенье, одно мимолетное мгновенье, в его памяти промелькнуло воспоминание о настоящей матери ре6енка.
        Не то чтобы это было важно, но в такой красивый, будто с картинки весенний день, Натали Парнелл, которой сейчас был тридцать один год, по-прежнему лежала в коме, ничего не зная ни о весне, ни о резвящихся на зеленой лужайке детях. Для нее время перестало существовать. Для нее семь лет было все равно, что семь минут.

        В ста милях от офиса Джуда яркие весенние лучи тоже пытались проникнуть в окно сквозь закрытые шторы, отсчитывая время, как солнечные часы, на белоснежной простыне, накрывающей пролежавшую последние семь лет в кровати Натали.
        Сестра Тереза запоздала открыть шторы. Она была новенькая, и глаза у нее еще оставались мечтательными, даже после того как она, приняв постриг, стала работать в больнице. Она забыла о правилах обращения с пациенткой из 521 палаты. Она не хотела ее будить, та ведь так мирно спала.
        Молодая монахиня вышла в прохладный коридор санатория Святого Иуды и остановилась, удивившись собственным нелепым мыслям. Интересно, что заставило ее подумать, что пациентка спит, ведь несчастная девушка без сознания.
        - А я почему-то подумала, что разбужу ее, - произнесла она вслух, засмеялась и снова вошла в комнату. - Доброе утро, дорогая, - нараспев сказала она.
        Подойдя к окну, она широко раздвинула шторы, позволив очень яркому свету упасть на худое, бледное лицо Натали. Сестра Тереза посмотрела на неподвижно лежавшую девушку и быстро прочитала молитву, прося Мадонну избавить бедняжку от страданий.
        Девушка казалась удивительно спокойной и хрупкой. Наверное, лицо у нее раньше было красивым - четко очерченный овал, прямой нос и аккуратный рот говорили об этом, но сейчас трудно судить наверняка. Она была похожа на тень кого-то, кто некогда существовал, но ныне странное неподвижное тело казалось не принадлежавшим никому, а без искры Божьей подлинной красоты не бывает. Волосы у девушки были гладкие и ровно подстриженные до подбородка, чисто вымытые и блестящие, и романтической, склонной к фантазиям юной монахине показалось, что пациентке стоит лишь открыть глаза и улыбнуться, чтобы снова стать очень красивой.
        - Бедняжка, - сказала сестра, привычно перекрестившись, - не живешь и не умираешь. Для тебя земля превратилась в чистилище, несчастное создание.
        Возле двери стояло ведро и швабра, и сестра Тереза не стала больше терять времени. Ей надо успеть убрать за утро еще тридцать комнат. Но, протирая пол, она не могла удержаться, чтобы не поглядеть краешком глаза на бедную молчаливую девушку, которая, как всегда, лежала, бессильно вытянув белые руки вдоль тела.
        - Твою комнату убирать легче, чем другие, - протирая пол под кроватью, говорила сестра. - Одному Богу известно, как я молилась, чтобы ты устроила тут беспорядок. - Она посмотрела еще раз на ту, что звалась когда-то Натали Парнелл, и улыбнулась: - Святой Иуда не случайно не давал тебе умереть все эти годы.
        Она кивнула с убежденностью, рожденной верой.
        В следующую минуту добрая сестричка прислонила швабру к кровати и пошла сменить воду в туалет, находившийся в коридорчике возле палаты. Она наполнила ведро, но неожиданно остановилась, прислушиваясь к странному звуку, сама не понимая, что ее беспокоит. Закрутив кран, сестра Тереза насторожилась. Может, кому-то из пациентов срочно требуется помощь? Она подождала еще несколько секунд, потом пожала плечами и наполнила ведро до краев.
        Вернувшись к Натали, она поставила тяжелое ведро на пол и потянулась за шваброй. Швабра, вместо того чтобы стоять, прислонившись к кровати, упала. Без лишних раздумий сестра нагнулась за ней, и ей показалось, что она видит, как что-то зашевелилось. Она хотела набрать воздуха, но спазм сдавил ее горло.
        - О, Матерь Божья, будь благословен Святой Иуда...
        Она кинулась вон из комнаты, пронеслась через холл, оставляя позади удивленных пациентов и врачей, и, добежав до кабинета Матери-настоятельницы, распахнула дверь. Без стука влетев туда, она заставила настоятельницу удивленно вскинуть на нее глаза.
        - Она пошевелилась! Я видела! Пошевелилась!
        И без того невозмутимая настоятельница делалась еще невозмутимей в ответственных случаях.
        - Кто? - только и спросила она. - Объясните спокойно.
        - Пятьсот двадцать первая. Девушка в коме.
        - Это исключено.
        Сестра Тереза почти что плясала от радости.
        - Нет, Матушка, случилось чудо!
        Мать-настоятельница поднялась с большим достоинством, желая лично проверить, насколько правдоподобен сей невероятный рассказ.
        Две монахини направились через холл к 521 комнате, причем одна из них двигалась куда медленнее, чем другая. Возле коридорчика, ведущего к двери, уже собрались люди, и настоятельнице, напустившей на себя вид, означавший, что она не потерпит здесь всяких глупостей, пришлось пробивать себе дорогу локтями. Она несколько минут понаблюдала за Натали, повернулась и отдала приказ:
        - Немедленно пошлите за доктором Шварцем! - Потом перекрестилась и, обращаясь к сестре Терезе, спросила: - Вам известно, почему наше заведение носит имя святого Иуды?
        Сестра Тереза кивнула:
        - Он покровитель безнадежных больных.

8
        К тридцати двум годам Джордан Бреннер был весьма преуспевающим юристом. За семь долгих лет, миновавших с того дня, когда Натали Парнелл впала в коматозное состояние, он добился многого, отказавшись от благородных намерений решить социальные проблемы. Юношеский пыл и идеализм потеснили условности корпоративной и супружеской жизни. Справиться с горем Джордану помогла его недолгая служба в Корпусе мира. Владевшее им жестокое отчаяние утихло за год, что он провел в дикой горной местности. Работа, конечно, не избавляла целиком от болезненных воспоминаний, но отодвигала их в глубины сознания. Заперев их на замок как можно крепче, Джордан старался не позволять им вырываться наружу.
        Существовавшая вне времени деревня, с ее примитивным укладом, оказалась очень подходящим местом, чтобы укрыться от мира. Ничто здесь не было связано с прежней жизнью. Сильное физическое и умственное напряжение помогли ему не сойти с ума. Джордан и сам понимал - это именно то, что ему необходимо, и был благодарен тому, кто сумел ему быстро помочь.
        Да уж, Джуд Райкен, непревзойденный мастер все устраивать, стал для него большой поддержкой в несчастье. И хотя методы Джуда представлялись не всегда порядочными идеалисту Джордану, он все же не возражал против его вмешательства. Джуд был рядом во время тяжких испытаний. Именно он решил, что Джордану не вынести затяжного судебного процесса. Если бы ему пришлось годами бывать в суде, снова и снова возвращаясь к случившемуся, то его возвращение к нормальной жизни произошло бы с большим опозданием, а возможно, не состоялось бы вовсе.
        Ничего не могло быть страшнее для Джордана, чем напоминание о роковом дне, а уж суд бы никак не позволил ему о нем забыть.
        Приходилось воспользоваться советом Джуда Райкена, пускай это и означало предать кое-какие идеалы. Джордан был вынужден думать о собственном здоровье и подорванных нервах. И он в конце концов сдался, отказавшись от права начать процесс. Разнообразные механизмы были пущены в ход, чтобы все быстро урегулировать. Настолько быстро, что Джордан совсем запутался, оформляя документы. Изможденный жестокой бессонницей, он сам стал казаться себе бумагой, которую передают из учреждения в учреждение, перестав не только понимать, но и заботиться о том, что давал ему подписывать Джуд. Больше всего ему хотелось просто исчезнуть, и к тому времени, как все было закончено, Джордан понял, что Джуд Райкен сумел пустить в ход все свои связи, чтобы добиться самого быстрого соглашения сторон в истории Северной Каролины.
        Спустя ровно четыре недели после несчастного случая, Натали было разом выплачено содержание в размере 12 миллионов долларов. Джордан, не смотря ни на что, был доволен, хотя, как всегда, если за дело брался Джуд, газеты безмолвствовали. Лишь маленькое объявление в конце раздела деловой хроники, помещенное по соседству с некрологами, сообщало об окончании связанных с происшествием юридических процедур. Составленное по стандартной для подобных сообщений форме, оно было набрано до того мелким шрифтом, что, читая его, приходилось всматриваться в каждую букву. Фамилии виновных не упоминались. Это означало, что не следовало привлекать внимания к сыну известного судьи, а также называть другого юнца, чей отец владел сетью автомобильных магазинов. Лишь одно имя было названо - имя истицы. Истицы, которая не только не заявляла претензий, но и вообще понятия не имела о разбирательстве.
        Джордан с туповатым облегчением прочитал заметку в день, когда его самолет взял курс на Южную Америку. Смяв газету в комок, он крепко держал ее в руке в течение всего полета. Пройдя через таможню, он заглянул в нее последний раз, тяжело вздохнул, выбросил в мусорный бак и пошел к автобусу.
        И все же сухие короткие фразы крохотной заметки в чэпл-хилской газете терзали его, отравляя душу. Преследовали смеющиеся наглые лица мальчишек, погубивших его жизнь. Он подумал опять о могуществе Джуда Райкена и от этого почувствовал себя совсем ничтожным и беспомощным. Не больно он сам отличался от Марти, бедной девчонки, которой он попробовал помочь, и чьи проблемы свелись к папке, сданной в архив в угоду системе, которая обездолила ее. А теперь так же, как от Марти, избавились и от него, Джордана Бреннера.
        Натали карета скорой помощи перевезла на больничную кровать, где ей суждено остаться вечно. Вечно! Справедливость восторжествовала, все должны быть довольны.
        Отрывистые газетные слова преследовали Джордана, как навязчивая мелодия. Остановившись на полпути к автобусу, он огляделся вокруг и через секунду уже бежал назад к мусорному баку, чтобы достать газету.
        Расправив смятую страницу, Джордан оторвал статейку форматом один на два дюйма. Он должен был непременно иметь ее при себе, как напоминание о том, что все действительно кончено. Нехотя бредя к автобусу, он перечитывал и перечитывал скупые строки, пока они не прожгли ему память навеки.

        ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ

        Натали Парнелл, ставшей жертвой несчастного случая на воде, присуждена компенсация в сумме 12000000 долл. государственной страховой кампанией штата Северная Каролина. Право выплачивать содержание поручено фирме Райкена, Дэвиса и Хuлза.

        Только и всего, и никакой статьи о двух пьяных мальчишках, которые вели себя подобно животным. Никакого редакционного комментария о необходимости более строгого закона об использовании моторных лодок. Никаких соболезнований в адрес обреченной провести остатки дней в санатории Святого Иуды девушки.
        Такова стоимость услуг Райкена, Дэвиса и Хилза, лучшей юридической фирмы в городе.
        Джордан бережно спрятал заметку в отделение бумажника, где лежала фотография Натали.
        Но время - это особое лекарство, и оно действует, даже если сам больной противится выздоровлению. Джордана умело изолировали от привычной для него жизни. Ближайший телефон находился от его деревни не ближе, чем в двухстах милях, почта приходила туда раз в месяц, а припасы доставлялись вертолетом, потому что дороги по полгода бывали непроходимыми. Говорили крестьяне по-испански - этот язык был знаком Джордану, хотя здесь входу был местный диалект. Готовясь к работе на Юго-западе, они с Натали ходили на занятия.

«Испанский полезно знать», - говорила Натали, и Джордан, не споря, просидел целый семестр вместе с новой подружкой на уроках, так и не сознавшись, что он давно им свободно владеет. А еще тем первым летом они прослушали на пару трехнедельный курс по ирригационной технике и отправились потом в Аризону на семинар по аграрному развитию засушливых районов, а затем неделю спускались на плоту вниз по реке Колорадо. Джордан вспомнил те сельскохозяйственные занятия. Натали настаивала, чтобы он научился ездить верхом и пахать на волах. Он ухитрился свалиться столько раз, что в конце концов она застигла его распростертым на спине тащившего его в амбар животного. Ночью в этом амбаре они занимались любовью.
        Вначале воспоминания не желали отступать, теснились в голове и преследовал и его на каждом шагу, и Джордан пытался с ними бороться, работая до изнеможения. Со временем он научился принимать их как часть жизни, которая была прекрасной, но кончилась. Он даже снова пробовал улыбаться, и оказалось, что у него получается. Пускай улыбка и выходила порой натужной. Боль никуда не делась, но он научился прятать ее в надежный и удобный футляр и доставал лишь, когда было можно.
        А потом пришло сообщение, что на свет появился его сын. И он через два дня улетел, чтобы вернуться с обновленной надеждой в мир, который прежде покинул. У него не было времени свыкнуться с новой мыслью, чтобы облегчить себе возвращение. Сегодня он еще находился в глинобитной хижине на высоте в тысячу миль над уровнем моря в Перу, а завтра входил в офис Джуда Райкена в Чэпл-Хиле, штат Северная Каролина.
        Невзгоды закалили Джордана, и резкая перемена не испугала его, хотя жизнь снова преподнесла сюрприз. У него родился сын. Сын. Новый человек явился на свет. Он никогда не заменит той, что Джордан потерял, но это было новое начало, проблеск света во тьме.
        Джуд Райкен поджидал его. Опытный, уверенный и, как всегда, готовый протянуть руку помощи. Шейла тоже оказалась здесь точно такая же, какой он ее запомнил. Теплая и понимающая. Счастливая и готовая сделать счастливым его. Мать его ребенка.
        Нет, конечно, она не могла заменить Натали. Но Натали не было.
        Через две недели они поженились, без лишнего шума оформив гражданский брак в присутствии ближайших членов семьи.
        А дальше все встало на место, будто было запланировано заранее. Джордан поступил в фирму Джуда. Они с Шейлой купили просторный, удобный дом в фешенебельной части города. И Джордан поверил, что жизнь в самом деле продолжается, хотя это была именно та жизнь, которую они с Натали когда-то отвергли.
        Но Натали больше не было.
        Бежали, сменяя друг друга, заполненные до краев дни в устроенном, красивом доме Бреннеров, и Джордан становился все известнее как юрист, а Шейла как лучшая жена и хозяйка в городе.. Джордан очень много трудился и, хотя бесконечное сидение над бумагами и заранее отрепетированные баталии в залах судебных заседаний превратились в сплошную рутину, убеждал себя, что это и есть зрелость и опытность. Ему все казалось, что взяв следующую высоту, он сделает передышку и отдохнет, но этого так и не случилось.
        Бесконечной юридической текучке сопутствовали бесчисленные светские мероприятия, на которых Шейла чувствовала себя как рыба в воде, но для Джордана они были еще одной вынужденной ролью. Интриги и грязь, связанные с работой юриста, перемежавшиеся с фальшивой изысканностью высшего общества, заставили человека, который когда-то был Джорданом Бреннером, потеряться в суете.
        Покорно разъезжая между домом, офисом и модными вечеринками, он ощущал себя участником, но не игроком. С виду блестящий молодой юрист, счастливый муж и отец, он вел себя соответственно, когда было необходимо, но с каждым часом становился все более и более равнодушным.
        Шейла вначале ни о чем не подозревала. Джордан был ее рыцарем в сияющих доспехах, ее воплотившейся мечтой. Собственные фантазии влияли на нее куда больше, чем лю бые слова или поступки Джордана, а благодаря ее усилиям, их брак постепенно становился прочнее.
        Рабочий день Джордана был очень длинным. У него почти не оставалось свободного времени, но это не тревожило Шейлу. Она знала, что значит быть юристом на примере отца, а потому не ожидала другого от мужа. Правда, ей было невдомек, что для Джордана работа предлог, чтобы удрать из дому. Утро понедельника было желанным освобождением от светских раутов, которые Шейла исправно планировала на выходные дни.
        Он понимал, что у него нет причин жаловаться. Шейла была превосходной женой. Она была восхитительной женщиной, она отлично вела хозяйство, не упуская из виду ничего, что требовало внимания, и Джордан был уверен, что одежда у него всегда будет чистой, еда горячей и умело приготовленной, а дом, куда всегда можно с удовольствием вернуться, красивым и уютным. Он старался отогнать неблагодарную мысль, что то же смогла бы обеспечить ему нанятая за деньги экономка. Шейла как могла старалась стать ему хорошим товарищем. Она знала, как выслушать мужчин, преданно глядя им в глаза, чтобы они острее чувствовали собственную значительность. Она всегда красиво одевалась и держала наготове запас дорогого шелкового белья, чтобы ублажить мужа после утомительного рабочего дня. Они почти никогда не ссорились, потому что Шейла всегда была готова уступить, сгладив все углы, давая ему ощутить себя хозяином положения.
        Джордан корил себя за то, что не испытывает ни радости, ни благодарности за все, что имеет. Он понимал, что прежде у него было что-то еще, что-то совсем другое. Была та, что умела его зажечь, заразить энергией и заставить почувствовать полноту жизни. Вспоминать Джордан себе запретил, а сравнения навевали грусть и были бессмысленны. Убедив себя, что опыт означает умение довольствоваться тем, что есть, он покорно брел по своей налаженной и совершенно невыносимой жизни. За исключением драгоценных, но редких минут, которые он проводил с Адамом, существование Джордана напоминало неисчерпаемую реку лицемерия. В первый же год их супружества он понял, что вполне способен спокойно закрывать глаза на то, что делает Шейла, и к концу шестого года только тем и занимался.
        Шейла второй раз подряд председательствовала на ежегодном собрании, посвященном благотворительному фонду Аклэндского художественного музея. Официальный обед в честь торжества состоялся в галерее эпохи Возрождения. Стоя на небольшой, ярко освещенной сцене, она обратилась с короткой речью к нарядно одетой толпе. Именно такие события она очень любила. Она была в центре внимания, на ней новое розовое вечернее платье, а ее представительный, преуспевающий муж, гордый за нее, сидел в центре одного из столов. Шейла любезно поблагодарила собравшихся, неназойливо упомянув о том, что пожертвованные ими деньги найдут достойное применение, и в конце позволила себе пошутить насчет тайных связей художников Возрождения с их патронами. Все охотно смеялись, и Шейла, тая от удовольствия, обвела глазами нарядное помещение и остановила взгляд на муже.
        Джордан не смеялся. Она всмотрелась внимательней и поняла, что он дремлет. Видимо, он отключился как раз посередине ее выступления. Она быстро закруглилась, и публика зааплодировала, разбудив Джордана. Тот вечер стал началом конца Шейлиного идеального замужества. Приходилось признать, что оба они только делают вид. Все сошлось одно к одному - поздние задержки Джордана на работе, его равнодушие к сборищам, которые устраивала жена, его занимавшие целый день воскресные прогулки с Адамом, но всегда без нее... Наконец она поняла, что разделяющую их пропасть непонимания невозможно преодолеть с помощью приятной улыбки и любезного обращения.
        Джордан был несчастлив, и его несчастливость начинала отражаться на Шейле. Она устала отдавать себя без остатка, ничего не получая взамен. Джордан много работал и делал все, что от него требовалось. Но ей чаще и чаще казалось, что его нет рядом.
        В тот вечер, после церемонии Джордан поспешил улечься в постель, надев полосатую фланелевую пижаму и нацепив на нос очки для чтения. Когда вошла Шейла, он держал перед собой приключенческий роман, вопреки здравому смыслу надеясь, что жена не захочет возвращаться к допущенной им во время обеда оплошности. Он не опасался упреков, Шейла никогда и ни в чем не упрекала, но она могла начать приставать к нему, искусно изображая из себя обиженную, а он был совсем не в настроении поддаваться на ее игру. Шейла медленно раздевалась и, бросив исподтишка взгляд на ее кружевной пояс и черные чулки, Джордан без труда угадал ее намерения. План был тщательно продуман, отметил он про себя. Этот ее гарнитур обычно его возбуждал, но сегодня ему хотелось только заснуть. Он поглубже уткнулся в книгу, понадеявшись, что она поймет намек. Но ему, увы, не повезло.
        - У меня создалось впечатление, что не всем пришлась по душе моя шуточка насчет сексуальной жизни художников, - промурлыкала Шейла, медленно скатывая чулок с красивой ноги, - тебе не показалось, дорогой?
        Джордан не поднял головы.
        - Э-э. - Вот и все, что он ответил.
        Шейла небрежно отбросила чулок, и он, отлетев, задел его руку. Джордан убрал его с напускным безразличием и не переставал читать, пока она, усевшись возле него, не захлопнула книгу.
        - Я задала тебе вопрос. - В ее голосе послышались вкрадчиво-стальные нотки, говорившие о том, что лучше обратить на нее внимание.
        Джордан взглянул на нее как ни в чем не бывало:
        - Ты о чем, милая?
        Ей хотелось испепелить его взглядом, но, сдержав раздражение, она сделала новую попытку подступиться к нему.
        - О моем выступлении. Кажется, я сказанула пошлость, или ты не слышал?Джордан пожал плечами. Это становилось опасным. Срочно передумав, он решил, что секс в данной ситуации спокойнее, так как не требует слов.
        - Слышал, - ответил он и, потянув ее к себе, поцеловал в шею. Сигнал обычно срабатывал - любовью они могли заниматься всегда, эго была хоть и слабая, но искренняя попытка возместить недостаток подлинной близости. В постели им было проще убедить друг друга, что их брак надежен. Не безупречен, разумеется, но надежен. Жизнеспособен. Оба они образованные, хорошо воспитанные люди, умеющие вести себя достаточно корректно; у них приятный дом и приятная жизнь. Ну разве реально желать большего?
        Но, кажется, сегодня Шейла что-то задумала и отказывалась дальше притворяться. Нахмурившись, она вывернулась из его рук.
        - Ты, действительно, слышал, что я сказала?
        - Ну конечно.
        Джордан мягко улыбнулся, но улыбка получилась кислой оттого, что она отодвинулась от него еще дальше.
        - Я сделал что-нибудь не так? - спросил он, пробуя выиграть время.
        Шейла задумалась.
        - Нет, ты всегда говоришь и делаешь то, что нужно.
        Джордан беспомощно развел руками, и его жест означал - «вот я весь перед вами».
        - Я делаю все ради тебя, - наконец сказал он.
        - В самом деле? - спросила с горечью Шейла, и глаза ее стали очень грустными.
        На этот раз Джордан был озадачен.
        - Ну и для Адама, разумеется.
        Она обиженно отвернулась.
        - Я не уверена.
        Джордан не был настроен всерьез разбираться в причинах ее недовольства. Он работал изо всех сил. Он слушался ее во всем. Чего еще она требовала от него? Он чувствовал, что начинает злиться, но быстро справился с досадой. Он видел, что ей плохо, и ему было искренне жаль ее... Джордан старался понять ее, поддержать... полюбить. Но правда, страшная правда заключалась в том, что последнее ему никак не удавалось. Он всегда относился к ней дружески, но никогда до конца не мог ее понять и не ей отдал свое сердце.
        Шейла продолжала дуться, и Джордан решил испробовать более легкомысленный тон.
        - Что я слышу, кажется, здесь попахивает ревностью? Я полагал, что, по Фрейду, именно мне следует противопоставить себя сыну. Разве не нам с Адамом положено сражаться за тебя?
        - Ловко ты хочешь выкрутиться. - Она нервно теребила край простыни.
        Джордан, взяв ее за руку, приложил к своей груди.
        - Ты права, твой соперник спит в соседней комнате.
        Шейла сдалась, и они поцеловались, постаравшись вложить в поцелуй как можно больше искренности. Они были вместе достаточно давно, чтобы успеть хорошо узнать повадки друг друга, и с облегчением приступили к привычным ласкам.
        Джордан как раз начал снимать с Шейлы пояс, когда дверь спальни с шумом распахнулась и в комнате появился Адам. Джордан резко сел и посмотрел на сына.
        - Эй, дружище, ты почему не спишь?
        Адам тер глаза. Он стоял, натянув на себя старенькое детское одеяльце.
        - Вы что, деретесь с мамой?
        - А что, похоже? - спросил Джордан и озадаченно взглянул на Шейлу, которая быстро натянула на себя простыню.
        Адам пожал плечами.
        - Не знаю, мне приснился сон про чудовище, и я испугался. Ты не поспишь со мной?
        Шейла торопливо сказала:
        - Не обижайся, Адам, но ты уже большой мальчик. Ты прекрасно знаешь, что никаких чудовищ не бывает. Пожалуйста, ложись в кровать и постарайся уснуть.
        Джордан, не дав ей закончить, вскочил с постели и взял сына за руку.
        - Пошли, я прогоню чудовище, сейчас найду мое невидимое ружье.
        И он увел Адама, оставив Шейлу одну.
        Она, молча вытянувшись на кровати, ожидала, пока вернется. Нетерпение ее нарастало, и через полчаса, войдя на цыпочках в комнату Адама, обнаружила их обоих сладко спящими в обнимку.
        Шейла вздохнула. Фрейд ошибся, по крайней мере в их случае. Она всегда занимала второе место после Адама, а сегодня Джордан дал ей понять, что и на него ей не всегда следует рассчитывать. Адаму в жизни ее мужа принадлежало первое, второе и третье места, а ей оставалось разве что четвертое.
        Шейла не хотела понять, что единственным существом, способным доставить Джордану радость, когда все вокруг казалось мрачным и беспросветным, был сынишка, живой и очень забавный шестилетний паренек, обожавший отца и мечтавший быть во всем на него похожим. У Адама такие же как у Джордана темно-карие глаза и блестящие темные волосы. Это очень подвижный, крепкий ребенок, который обожал, как и Джордан, целыми днями торчать на яхте. Если Джордан был с Адамом на озере, он становился счастливым человеком.
        Но однажды, ранней весной в воскресный полдень, даже прогулки с сыном по озеру оказалось недостаточно, чтобы сердце Джордана перестало ныть от беспокойства. В тот день он получил записку от тестя. Джуд просил его вернуться домой не позже пяти. Дело было срочным и касалось Натали Парнелл.
        Яхта, на которой они шли с Адамом, теряла скорость, а его сын терял терпение.
        - Пап, мы отстали, - Адам с силой тянул Джордана за руку. - Пап, ну пожалуйста, давай быстрей.
        Подул хороший ветер, но парус уже повис, и, когда Джордан наконец почувствовал, что яхта замедлила ход, в лицо ему плеснула вода. Это привело его в чувство, он посмотрел на сына и не успел оглянуться, как в лицо ему вновь полетели брызги.
        Адам деловито зачерпывал ладонями воду, готовясь к очередному нападению.
        - Эй, что ты придумал, ты маленький разбойник, не смей!
        Джордан спохватился слишком поздно, шея и грудь уже намокли, и он увидел, что сынишка всерьез на него рассердился.
        - Ты заснул.
        - Мне надо было кое о чем подумать, сынок, прости.
        Адам все еще сердился. Он снова полез за водой, и Джордан закрыл лицо руками, чтобы защититься.
        - Не смей!
        - Из-за тебя все пропало!
        - Не смей больше брызгаться!
        Но Джордан знал, что ему в самом деле не помешает холодный душ. Мысли его сейчас были далеко, в мире, который существовал параллельно его собственному, но до сегодняшнего дня не влиял на него. Мир воображения и воспоминаний, мир, состоявший из прошлого и того, что не свершилось. Джордану казалось, что тот мир совсем рядом, за углом, и очень реален. Он всегда мог укрыться в нем, если хотел, так, чтобы никто об этом не догадывался. Адам никак не мог успокоиться.
        - Смотри, пап, мы еще можем догнать вон ту яхту, ну давай же!
        Джордан, стряхнув с себя оцепенение, взглянул на сына.
        - Может, попробуешь сам?
        - Ты, правда, разрешаешь?
        Адам был сыном своего отца. Он любил честное соревнование и хотел всегда быть победителем. Характер его рано сформировался, желания были всегда определенны, а главное, в нем рано выработалось чувство юмора, и как раз это было, пожалуй, всего милей Джордану. Мальчишка точно знал, над чем стоит посмеяться. А Джордан очень нуждался в смехе, который возвращал его на землю.
        Джордан взглянул на другие яхты.
        - Похоже, сегодня нам не выиграть гонку, Адам.
        - Неправда, у нас еще есть шанс!
        Джордан увидел, как старательно сын натягивает канат своей детской, но крепкой ручкой. Джордан помог ему стать по ветру. Парус надулся, яхта взлетела на волну и с шумным плеском спустилась вниз.
        Джордан невольно заулыбался, когда мальчик вышел на дистанцию. Они снова могли соревноваться.
        - Все нормально, сынок. - Он взъерошил парнишке волосы и вздохнул. - Теперь держи левей.
        Через несколько секунд они уже обогнали несколько небольших парусников. Их яхту сконструировал и построил сам Джордан, и она была создана, чтобы побеждать.
        Яхта неслась вперед, гонимая попутным ветром, и Джордан неожиданно ощутил волнение. Он захотел выиграть. Выиграть не ради победы, а ради сына. Он был счастлив сознанием, что между ним и мальчиком существует настоящая солидарность. Только рядом с Адамом он испытывал подобное ощущение и от всей души хотел отплатить сыну тем же.
        Их яхта пришла седьмой из тридцати, но главным для Джордана было то, что они добивались победы вместе. По дороге домой, сидя за рулем, он не мог удержаться, чтобы не взглянуть несколько раз на сына.
        - Ты чего, пап?
        Вначале Джордан задумавшись ничего не ответил, но ребенок не отставал.
        - Да ничего, Адам, просто размышляю.
        Остановив красный БМВ на подъездной дорожке, Джордан увидел, что на веранде их дома стоит его тесть. Приземистый квадратный дом из красного кирпича с белой отделкой выходил окнами на широкий, тщательно подстриженный газон. Расставленные на веранде среди подвесных горшков с фуксиями и восковым плющом деревянные складные стулья придавали ему уютный и в то же время элегантный вид.
        Увидев деда, Адам выскочил из машины прежде, чем Джордан успел заглушить мотор.
        - Привет, дедушка!
        - Эй, будь осторожен, молодой человек, всегда дожидайся, чтоб корабль причалил!
        Адам пронесся по дорожке и угодил прямо в объятия Джуда.
        - Мы пришли седьмые!
        - Седьмые? - Джуд взглянул на Джордана. - Всего лишь седьмые? Вы ведь всегда были первыми. Что стряслось с чемпионами Чэпл-хилского яхт-клуба? Вы добиваетесь, чтобы нас исключили?
        Многозначительный взгляд Джордана заставил его замолчать. Джордан был не в настроении шутить, он хотел скорее узнать, в чем дело.
        Джуд взял Адама за руку и протянул ему игрушку.
        - Смотри, я привез тебе лодку на подводных крыльях, - сказал он гордо и заметил, как загорелись глаза у ребенка.
        - Ракета! - закричал мальчик. Схватив игрушку, он тут же пустил ее по полу и побежал вслед за ней в дом.
        В холле он наткнулся на Шейлу, которая поймала его за воротник и отпустила лишь после того, как он поблагодарил деда.
        - Спасибо, дед, ты всегда что-нибудь придумаешь! - Мальчик сиял. - Мама, можно мне пойти наверх поиграть?
        Шейла кивнула.
        - Я тебя позову, когда будет готов обед. Она приветливо улыбнулась и, в знак одобрения, похлопала сына по спине. Глядя на нее, Джордан неожиданно отметил, как сильно она изменилась за то время, что они были женаты. Когда он увидел ее впервые, это была привлекательная, но простоватая студенточка, - сейчас же перед ним стояла холеная зрелая женщина, которая следила за собой, не жалея сил. Ее пепельные светлые волосы были модно подстрижены и уложены, идеально подпиленные ногти покрыты ярким лаком, а одежда тщательно подобрана. Поджидая отца и мужа к воскресному обеду в семейном кругу, она надела легкие черные брюки с шелковой блузкой навыпуск, пропустив вокруг шеи тонкую нитку жемчуга.
        Трое взрослых молча ждали, пока уйдет Адам и лишь потом перешли в гостиную. В комнате был полумрак, предзакатные солнечные лучи отбрасывали тень на белый ковер и французскую мебель в деревенском стиле, обитую бледно-зеленым плотным шелком. Никто не садился; подойдя к бару, Шейла потянулась за начатой бутылкой мартини. Она подняла ее и оценивающе взглянула на содержимое.
        - Пожалуй, лучше взять лед, - произнесла она.
        - Мне не надо, - сказал Джордан, - я не хочу.
        - Ах да. Я забыла. - Она заметно волновалась. - Ты же не пьешь перед обедом. Шейла перевела взгляд на отца. - Он терпеть не может аперитивов - говорит, они напоминают ему о ворчливых домохозяйках и замотанных мужьях.
        Джордан взглянул на Джуда и передумал.
        - Я выпью «Кровавую Мери», - произнес он ровным голосом, словно не слышал слов жены.
        Шейла была удивлена.
        - Так ты все же надумал выпить?
        Чуть помедлив, она достала банку с томатным соком и налила немного в стакан.
        - Побольше льда и лимона, - скомандовал Джордан. - Водки не перелей.
        - Томатный сок смягчает вкус водки, объяснила Шейла отцу. - Я правильно понимаю, дорогой? - обратилась она к мужу.
        Джордан не ответил. Шейла подала ему стакан.
        - Ты бы сел, милый.
        - Не хочется.
        Джуд поддержал дочь:
        - Сядь, Джордан, прошу тебя.
        Джордан присел на светло-зеленый подлокотник дивана.
        Шейла протянула Джуду охлажденный мартини и, налив второй себе, подошла поближе к двум мужчинам, которые сидели сейчас напротив друг друга. Райкен набрал побольше воздуха и, решив обойтись без предисловий, сказал:
        - Мне сегодня позвонили из санатория, насчет Натали.
        Джордан напрягся и подался вперед. Какой бы страшной ни оказалась правда, он хотел ее знать.
        - Она не умерла? - коротко спросил он.
        - Нет, не умерла.
        Джуд выжидал, и Джордан не мог скрыть облегчения, которое озарило его лицо. Он по-прежнему держал в руке стакан, но, видимо, совсем об этом забыл, так ни разу и не пригубив напитка.
        - Врачи считают, что мозг начал функционировать.
        - То есть?
        - Больше я ничего не знаю. Сестра Агнесса не стала объяснять подробно. Возможно, что это еще ни о чем не говорит.
        Шейла следила за Джорданом, надеясь по его реакции угадать, что он сейчас чувствует. Ее одолевали дурные предчувствия. Не случайно бутылка мартини начала пустеть еще до того, как Джордан вернулся домой.
        Джуд продолжал очень серьезно.
        - Я понимаю, что тревожу старые раны, но думаю, я не вправе ничего скрывать от тебя и от Шейлы.
        - Я ценю это, Джуд. Что еще?
        Джуд бросил мимолетный взгляд на дочь.
        Джордан следил за ним глазами и, повернув голову, тоже посмотрел на жену, которая, как могла, силилась улыбнуться.
        - Но во всяком случае появилась слабая надежда, я правильно тебя поняла, папа?
        Джуд не отвечал. Он поставил свой стакан на стол и посмотрел на Джордана в упор.
        - Я перевожу Натали в больницу - сюда, в город. Если ей станет лучше, мы ей понадобимся, кроме нас троих у нее никого нет.
        Шейла замерла. Сердце у нее готово было выпрыгнуть из груди, но она изо всех сил старалась сохранять выдержку.
        - Правда чудесно, милый?
        Джордан ее не слышал. Стакан, медленно выскользнув у него из руки, упал на пол. Красная струйка побежала по белому ковру и маленькой лужицей застыла у ног его жены.
        - Джордан, осторожней! - в ужасе вскричала Шейла.
        Упав на колени, она стала поспешно промокать салфеткой пятно.
        - Прямо на новый ковер! - прошипела она. - Теперь не отойдет никогда... никогда!

9
        Инспектор Вольфер сочувственно смотрел на лежавшую перед ним на кровати сплошь окутанную трубками девушку. Наверное, она была когда-то хорошенькой. Сейчас бедняжка выглядела очень худой и бледной, но четко очерченный овал лица и правильные черты навели его на мысль, что она в свое время даже могла быть манекенщицей или фотомоделью.
        Ожидая, пока доктор закончит осмотр, он с интересом оглядел палату, до отказа набитую медицинскими приборами, которые поддерживали жизнь пациентки и регистрировали функции организма.
        Сверхсовременная техника привела его в восхищение. Звуковые сигналы находившегося слева от него аппарата, совпадавшие со вспышками зеленой лампочки, заинтересовали его, и он посмотрел на часы, чтобы определить, сколько раз в минуту пропищит прибор. Он догадался, что сигнал фиксирует частоту пульса девушки, и сделал вывод, что сердце у нее работает нормально.
        Доктор Парат наконец оставил больную и заинтересовался прикрепленной к кровати табличкой. Инспектор подошел поближе.
        - Девяносто шесть фунтов, четыре и две десятые унции по сравнению с девяносто пятью, пятнадцатью и тремя десятыми унций, - произнес Парат.
        Вольфер покачал головой. А он-то еще считал, что у него наметан глаз, чтоб не упустить ни малейшей подробности. Кажется, этот доктор способен измерить расстояние между большими пальцами пациента, лишь бы дать интервью телевидению.
        Доктор Льюис Парат был знаменитостью. Вольфер с женой видели его в шоу Донахью всего пару недель назад. В сорок пять он стал одним из крупнейших светил в области нейропсихиатрии, издав несколько книг, в которых описал исключительные случаи из своей практики. Он помогал больным, впавшим в кому, парализованным и даже сумел вывести одну женщину из кататонического состояния.

«Мало того, что этот парень здорово преуспел на врачебном поприще, - подумал Вольфер, - так он теперь еще и сумел стать писателем». Инспектор не читал ни одной книги доктора, но его жена обожала их и говорила, что они заставили ее снова поверить в чудеса.
        В комнате неожиданно появился еще один врач, и Вольфер с интересом поглядел на него. Инспектор определил, что на вид ему примерно тридцать два и что он, скорей всего, старший ассистент этой больницы. Волосы у него начали редеть, и он зачесывал их назад, чтобы скрыть лысину. Что-то в нем было подозрительное. Это казалось, конечно, смешным, но инспектор повидал на своем веку столько пьяных водителей, что их хватило бы наверное, чтоб заполнить целую тюрьму, а у ассистента именно такой вид - у него лицо алкоголика. Чутье у Вольфера на них колоссальное, пожалуй, лучшее в их графстве. Оно-то, собственно, и помогло стать ему старшим инспектором. Он наблюдал, как два врача обмениваются рукопожатием.
        - А-а, вы, должно быть, доктор Парат. - Ассистент тряс руку великому человеку с невероятным воодушевлением. Оба они не обращали внимания на полицейского инспектора, который скромно ждал в углу.
        - Работать вместе с вами большая честь, сэр, - произнес молодой доктор. - Я сегодня всю ночь читал «Из глубин». - Он сделал выразительный жест рукой. - Невероятная история!
        Доктор Парат великодушно улыбался.
        По шоу Донахью Вольферу уже была знакома эта его ангельская улыбка. Наверное, доктор брал уроки на телевидении.
        - Да, - скромно ответил Парат, - не исключено, что следующее чудо произойдет здесь, с мисс Парнелл.

«Парнелл?» - Вольфер насторожился. Фамилия прозвучала, как взрыв ракеты. Да, фамилия казалась удивительно знакомой. Она прямо-таки была у него на слуху. Память на имена у инспектора великолепная, но фамилии девушки он не мог связать с какой-либо ситуацией. Может, он все же что-то путает. Пока он все это обдумывал, доктора продолжали беседовать. Вольфер прислушался повнимательней.
        - По-моему, главное чудо в ее случае заключается в том, какой уход сумели ей обеспечивать в санатории на протяжении семи лет. У них современнейшее оборудование, функциональные кровати, массаж и самое основное новейшие энтероскопы для искусственного питания. За весь период она потеряла всего тридцать процентов веса. Я думаю, мы можем уверенно говорить, что они смогли поддержать ее организм в состоянии длительной реанимации. Я уже начал ускорять стимуляцию.
        Вольфер попытался задать вопрос. Он чуть было не поднял руку, как в школе, но замер, подумав о том, каким он должен выглядеть дураком.
        Молодой врач продолжал информировать старшего коллегу.
        - Мы провели ряд тестов, слава Богу, кажется, нет указаний на необратимые повреждения мозга. И, клянусь вам, у пациентки учащаются периоды возвращения сознания. Взгляните на ее энцефалограмму.
        Вольфер в напряжении ждал, как вдруг у него в мозгу словно рванула вторая ракета. Воспоминания, разом нахлынув, превратили обрывки в стройную картину. Одну руку инспектор положил на плечо Парата, а пальцем другой ткнул прямо ему в лицо.
        - Катастрофа по вине моторной лодки, сказал он и направился к кровати. - Все. Вспомнил. - Он вслух разговаривал сам с собой. - Там были два парня. Два идиота в скоростном глиссере. Боже правый, я вижу все, как будто это было вчера. Могу поклясться, что они буквально разрубили надвое тот маленький ялик. Треск раздался такой, что его, наверное, услыхало полгорода. - Вольфер взглянул на докторов и произнес с выражением:
        - Те двое были похожи на настоящих дьяволов. - Потом он перевел взгляд на лежавшую в постели Натали. - Бедная девочка! Сколько лет прошло! - Он снова обратился к мужчинам. - Одного из мерзавцев на этой неделе застукали пьяным за рулем. Четвертый раз. - Вольфер сердито нахмурился. - Надеюсь, теперь ему не уйти от ответа.
        - Вы хорошо знали больную? - наконец обратился к нему с вопросом доктор Парат.
        Инспектор кивнул.
        - Можно сказать, что мы были знакомы, но прятались друг от друга. - Размышления Вольфера перенесли его на семь лет назад. Да, теперь вспомнил все, точно. Она со своим дружком почти каждую неделю бывала в суде. И всегда приходила, когда дело касалось моих клиентов. - Он поглядел на врачей, и до него начало кое-что доходить. - А вам известно, кто был ее парнем?
        Инспектор перевел взгляд с одного вежливого лица на другое. Его вопрос, видимо, не вызвал у докторов интереса. Наконец старший нарушил молчание.
        - Прошу простить меня, я не представился. Я хотел кое-что узнать у вас. Меня зовут доктор Парат, а это доктор Лейн.

«Доктор Лейн? Доктор Лейн?» - Вольфер снова напряг память и разглядывал, не стесняясь, молодого человека, пожимая тому руку. Ему показалось, что Лейн раздражен, и это его мгновенно насторожило.
        - Вы собирались рассказать нам о друге девушки, - напомнил доктор Парат.
        - А, ну да. За ней тогда ухаживал Бреннер. Знаете, кто он сейчас? - Собеседники смотрели на него растерянно. - Зять Джуда Райкена.
        - Неужели?

«Эти двое медленно соображают», - решил Вольфер. Нет, он, наверное, не случайно стал старшим инспектором. Он все примечает. Все запоминает.
        - Думаю, вам бы не помешало с ним потолковать, - посоветовал он.
        Доктор Парат согласно кивнул.
        - Поскольку несчастный случай произошел на ваших глазах, не могли бы вы рассказать мне о нем поподробнее?
        Вольфер был польщен. Все-таки эти болтуны отнеслись к нему серьезно. Может, они хоть что-то теперь узнают, раз они наконец прекратили поздравлять друг друга со своими великими достижениями. Ему известно куда больше, чем они думают. А этот доктор Лейн все равно подозрительный тип. Пересказывая подробно происшествие на озере, инспектор сообщил врачам, как долго Натали держалась на воде, прежде чем до нее сумели добраться. Он точно запомнил, сколько ушло времени, чтобы доставить ее на берег. Эти сведения содержались и в его рапорте, который лежал перед доктором Паратом, но тому даже не понадобилось в него заглядывать. Еще Вольфер помнил, как вызвал «скорую» раньше, чем случилось несчастье. У него тогда было предчувствие, и оно, увы, оправдалось.
        Доктор Парат, кажется, остался весьма удовлетворен.
        - С момента катастрофы, до того как Натали Парнелл была доставлена в больницу... прошло меньше восьми минут. - Он пробежал глазами записи. - Вас следует поздравить, сэр. Если бы не ваша сообразительность, она бы тут сейчас не лежала.
        Так, теперь они и его собирались принять в клуб выдающихся людей. Но в глубине души Вольфер был доволен: хорошо, что они хотя бы способны разглядеть талант.
        Парат выжидал, желая убедиться, что старший инспектор Вольфер удалился на порядочное расстояние, и лишь потом обратился к Лейну:
        - Мне бы хотелось побеседовать с интернами, которые занимались больной.
        Лейн рассмеялся.
        - Вероятно, в своей книге вы решили отвести достойное место каждому, но боюсь, что тех людей давно здесь нет.
        Парат нахмурился.
        - История болезни подписана, но я никак не могу разобрать фамилию дежурившего в тот день врача. И еще. Есть в ней некое несоответствие. Натали Парнелл увезли из вашей больницы в конце лета, но я не могу отыскать четыре месяца. У меня получается, что она попала в санаторий Святого Иуды в январе.
        Лейн пожал плечами.
        - Возможно, ошибка в карте. Уверяю вас, что отсюда ее увезли в конце лета. Надеюсь, вы меня извините, но мне пора на обход. - И Лейн стремительной походкой направился к двери.
        В коридоре он наскочил прямо на инспектора Вольфера.
        - Ох, извините. - Он хотел быстро обойти настырного полицейского, но тот остановил его.
        - Кое-что не дает мне покоя. - Вольфер уставился на Лейна. - Не было случая, чтобы я забыл подробности, а вот ваше лицо выпадает из общей картины.
        - Если вы не возражаете, шеф, то я пойду. Мне еще надо навестить полдюжины пациентов до обеда, я и так опоздал. - Лейн улыбнулся. - Надеюсь, вы не обидитесь.
        Вольфер смотрел, как развевается белый халат на удаляющейся спине доктора.

«Врачи! - думал он. - Возомнили, что им позволено вытворять что угодно!»

10


«Чудеса современной медицины должны совпадать с желанием пациента положительно воспринять прогноз».
        Доктор Лейн отложил рукопись Парата и проследовал за ним к постели Натали Парнелл.
        - Думаете, она сможет сосредоточиться?
        Парат кивнул. Он наклонился совсем близко к уху больной.
        - Добрый день, Натали. Вы меня помните? Я - доктор Парат. Мы вчера уже беседовали. - Он терпеливо ждал. - Сегодня вторник, одиннадцатое мая, мы в Чэпл-Хиле, штат Северная Каролина, на дворе погожий весенний денек. Вы меня слышите, Натали? Сожмите мне руку, если можете.
        Он вложил свою руку в ее ладонь и не ощутил ответного движения. Парат поднял глаза на Лейна.
        - Вчера мне казалось, она немного шевелила рукой. Я не уверен, сигналы мозга были настолько слабыми, что это могла быть ошибка.
        Лейн смотрел на экран монитора.
        - Соберитесь, Натали, - продолжал Парат. - Пальцы вашей правой руки должны чувствовать мое пожатие.
        Парат представлял себе, что молится. Он не чурался подобного приема в работе, полагая, что таким образом его энергия передается желаемому объекту.
        - Ну, пожалуйста, Натали, попытайтесь. Вы сможете снова стать нормальным человеком. Одно слабое движение заставит заработать все нервные окончания. Сперва одно, потом второе, а там - пятое, десятое и так далее. Главное - сделать первый шаг.
        Голос смотревшего на экран доктора Лейна звучал бесстрастно.
        - Ничего не происходит.
        - Приборы не всемогущи, доктор. Ее душа рвется на свободу. Уверен, она меня слышит. Слух у нее не пострадал. - Парат попробовал громче: - Натали, вы меня слышите? Ну постарайтесь, поднимите пальчик.
        Доктору Лейну показалось, что стрелка прибора дернулась. Сердце его замерло.
        - Что-то происходит. Кажется, мозг реагирует. Она явно способна думать.
        - Да, - подтвердил Парат, широко улыбаясь и продолжая приободривать пациентку, она сейчас думает о том, как пошевелить пальцами правой руки. Продолжайте, Натали Парнелл. Пошевелите вашей ручкой! Вы можете, у вас обязательно получится!
        - Сознание снова уходит, но показатели хорошие, - сказал Лейн, стоя возле монитора.
        Парат согласно кивнул и мягко прошептал имя Натали.
        - Отлично, завтра попробуем еще раз.
        Подойдя к экрану, который с интересом разглядывал Лейн, он убедился, что и энцефалограмма свидетельствует о том, что в последние несколько минут мозг пациентки функционировал.
        - Посмотрите, - Парат указал на едва заметный подъем на ленте энцефалограммы. Я как раз тут говорил о весне, о хорошей погоде. Весна всегда прекрасно действует на людей.
        Лейн был настроен недоверчиво.
        - Возбуждение могло быть вызвано голосом, вы ей шептали прямо в ухо.
        Парата немного раздражал скептицизм Лейна.
        - Важно было и то, что я говорю. Я наблюдаю это не в первый раз. - Он обернулся и посмотрел на свою пациентку. - Ну пошевелите пальцами для меня, пожалуйста. Ну хотя бы одним пальчиком.
        Лейн бросил на коллегу взгляд, призывающий того успокоиться, но Парат не внял. Лейн снова рассеянно посмотрел на экран.
        Последовавший затем эпизод стал впоследствии вступлением к следующему бестселлеру доктора Льюиса Парата.
        Стрелка прибора вдруг бешено заскакала под безразличным взглядом Лейна.
        Он чуть не подпрыгнул от удивления:
        - Боже милостивый!
        В глазах доктора Парата светилась убежденность.
        Кривая биотоков давала резкие зигзаги.
        - Натали очень старается, - произнес он и едва успел подлететь к ее кровати, заметив, что четвертая стойка летит на пол. Осколки стекла и брызги раствора глюкозы разлетелись по комнате.
        Доктора Парата сначала чуть самого не хватил паралич. Он смотрел на Натали Парнелл, и теперь уже его мозг оказался неспособен реагировать на то, что он только что увидел.
        Доктор Лейн застыл с открытым ртом возле прибора, и лицо его побелело от ужаса.
        - Черт побери, - только и прошептал он, роняя ленту энцефалограммы.
        Парат кружил по палате, издавая нечленораздельные звуки, которые гулко разносились по коридорам больницы.
        - Рука, - заорал он. - Видите ее руку?
        Рука свесилась с постели, и игла четвертой капельницы свободно болталась, выскочив из разбитой бутылки с раствором.
        Доктор Парат все еще продолжал плясать, когда на шум прибежала взволнованная сестра.
        Не отдавая себе отчета в том, что произошло, она заметила лишь беспорядок и доктора Парата, который почему-то не обращал внимания на осколки на полу.
        - Пациентка выдернула четвертую иглу, - фыркнула недовольно сестра, наклоняясь, чтобы отсоединить трубку.
        - Ну да, - весело подтвердил доктор Парат. Он присел на край кровати, сияя от счастья. - Разве это не замечательно?

11
        - Пап, а где Кома?
        - Что? - остановившись на красный свет, Джордан рылся в портфеле, пытаясь отыскать там какие-то бумаги. Было уже около девяти утра, Адам опаздывал в школу, а сам он спешил к себе в офис.
        - Где находится - что?
        - Кома, папа. Я ее не нашел на карте.
        Джордан продолжал перебирать документы.
        - Может, ты хочешь сказать - Такома?
        Светофор переключился, и он, отпустив сцепление, нажал на газ.
        - А это далеко?
        - Да, сынок, очень далеко.
        - Ясно, - кивнул головой Адам.
        Джордан оглянулся на сына, который сидел на заднем сиденье, держа на коленях пластмассовую коробку с завтраком и тетрадь. На голове у него была маленькая бейсболка. Если дело касалось Адама, Джордан улавливал малейшие колебания в его настроении. Когда ребенок был грудным, часто именно Джордан первым бежал на его малейший писк. Джордан научился читать мысли сынишки, как открытую книгу. Сейчас чутье подсказывало ему, что мальчика что-то беспокоит или огорчает.
        - Что-нибудь не так, сынок?
        Паренек напряженно выпрямился и тщательно подбирал слова:
        - У нас что, неприятности?
        - Неприятности? Какие еще неприятности?
        - Я слышал, как мама говорила деду, что если какая-то тетя приедет к нам из Комы, то она может нас обидеть.
        У Джордана перехватило дыхание, он судорожно глотнул слюну, но постарался ответить как можно беспечней:
        - Думаю, ты ее неправильно понял.
        - Нет, правильно. Она так и сказала, и дед согласился.
        - Неужели? - Джордан был счастлив, что школа Адама уже показалась из-за угла. - Эй, погляди, вон там на велосипеде - не твой дружок?
        Не успел он остановить машину возле детской площадки начальной школы, как Адам устремился к приятелю.
        Джордан подавил тяжелый вздох и окликнул сына:
        - Эй, малыш, ты ничего не забыл? - Он помахал сыну, и тот послал ему воздушный поцелуй. Видимо, мальчик успел забыть, о чем они только что говорили, к счастью, пока его больше интересовали друзья. Он убежал, не оглянувшись.
        Красный БМВ двинулся вдоль улицы по направлению к офису, до которого от школы было не больше пяти минут, а Джордан Бреннер, проделавший этот путь столько раз, что мог бы проехать здесь и с закрытыми глазами, обнаружил, что грезит. Грезы его были связаны с Натали Парнелл. Она сидела возле него в машине, ехидничая насчет его костюма и особенно насчет шелкового галстука. Джордан распустил галстук - не в воображении, а на самом деле, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и с наслаждением почувствовал, как шею обдувает прохладный ветерок.
        У поворота на Честер-стрит, где на углу и располагался офис их фирмы, торчала пожарная каланча, возле которой он сбавлял скорость каждый день вот уже семь лет.
        - Дьявол! - Джордан спохватился, проскочив поворот. Он резко тормознул в надежде подать назад, но было поздно. Мотор заглох, и сзади стали сигналить. Его машина застряла посреди улицы, мешая проехать остальным, но он не делал попытки завести ее. Посмотрев направо, он представил себе на сиденье смеющуюся над его неловкостью Натали.

«Думаешь, ты водишь лучше, - мысленно обратился он к ней, - ха-ха, помню, как ты водила свою развалюху, твой старик «шевроле» каждый день получал новую ссадину». Джордан улыбался, когда наконец резкий сигнал прервал его мечтания.
        Он включил зажигание и повернул на 180 градусов, но отнюдь не в сторону офиса. Сегодня он туда не пойдет. Сегодня он покончит с тем, что не дает ему покоя больше месяца. Он поклялся не приходить в больницу. Он дал обещание Джуду и Шейле дождаться приглашения. Но этот месяц стал для него настоящим кошмаром.
        - Да что там месяц, - сказал Джордан громко, - семь лет!
        Семь лет мысли о той, что была когда-то его невестой, преследовали его. Семь лет он не находил в себе мужества поехать в санаторий Святого Иуды. Семь лет его жизнь была земным адом. Все смешалось, превратив его существование в пытку, - сочувствие к Натали, сожаление, что он сам не утонул тогда, и презрение к себе.
        Все уговаривали его не ходить в больницу. Все уверяли, что бессмысленно мучить себя понапрасну, и убеждали, что он поступает правильно. Джордан недовольно скривился. Они не понимали, о чем говорят.
        Наконец он поступит правильно. И все же, когда он подъехал к больничной автостоянке, решимости у него поубавилось.
        Чего он боялся? Вернее, что он боялся увидеть? Он заранее знал ответ, прекрасно понимал, что именно все эти годы удерживало его от поездки в санаторий Святого Иуды.
        Он жил воспоминаниями. Для него Натали Парнелл оставалась по-прежнему девушкой двадцати четырех лет, с чудесными волосами и живыми зелеными глазами. Как она выглядит сейчас? Узнав это, он потеряет единственную ниточку, связывавшую его с прошлым.
        И все же пробил час истины. Действительность хватала его за горло, бежать было некуда.

        Доктор Парат держался исключительно сердечно и был рад его видеть.
        - Мне передали, что вы возражали против моего появления здесь.
        Ответ Парата прозвучал решительно и в то же время любезно:
        - Чепуха, ну что вы такое говорите? Разве вы не получили моего письма?
        - Письма? Э-э, нет, возможно, я его не заметил, или каким-то образом… - Джордан запнулся. Он почувствовал, что его начинает бить дрожь.
        Парат поднялся, и протянул ему стакан воды.
        Джордан, не притрагиваясь, поставил стакан на стол и спросил:
        - А у вас не найдется чего-нибудь покрепче?
        Доктор Парат рассмеялся, залез в стол и достал оттуда бутылку бурбона.
        - Держу только для медицинских целей, как вы понимаете, - пошутил он, и глаза его стали озорными. Он налил немного Джордану, и тот выпил одним глотком. - Ну что, вам получше?
        Джордан кивнул.
        - Да, помогло. - Он даже смог теперь улыбнуться. - Кажется, я впервые в жизни с утра взял в рот спиртное. Могу наконец представить себя на Шейлином месте.
        - Простите, не понял?
        Джордан неопределенно помотал головой, набрал побольше воздуха и приготовился задать свой вопрос. Но доктор Парат умел читать в мыслях.
        - Натали в сознании, но вы наверняка представляете себе все по-другому. Ее реакции не всегда совпадают с желаниями. Я знаю, что вас не надо убеждать в том, что видеть ее пока невозможно.
        Голос Джордана срывался. - Каковы ее шансы?
        - Пока трудно судить. Описано немало подобных случаев. Ее физическое состояние вполне удовлетворительно, она получает хороший уход. Двигательная активность восстанавливается. Что же до умственной - делать выводы преждевременно. Она может выздороветь полностью, но может вернуться в прежнее состояние. Частичный паралич, к сожалению, остается вполне реальной возможностью.
        Парат почувствовал, что его объяснения выходят за рамки дозволенного. Он наговорил слишком много. Он не на телевидении, напомнил он себе и снова перешел на вполне дружелюбный, но бесстрастный докторский тон. И сделал он это ради Джордана.
        - Я не хочу пугать вас, мистер Бреннер, но вы должны знать правду. - Доктор поднялся и подошел к двери. - Пожалуйста, оставьте номер вашего телефона.
        - Да, конечно, и прошу вас позвонить сразу, если будут новости... любые новости, - попросил Джордан.
        Яркое солнце больно ударило ему в глаза, когда он вышел на улицу. Он разволновался просто оттого, что побывал там, где была сейчас Натали. Словно пьяный, Джордан брел к машине. Ему с трудом удалось забраться на сиденье. Неподдающиеся контролю чувства нахлынули на него, сковав жестокой судорогой. Беспомощно упав на руль, Джордан Бреннер впервые за семь долгих лет не выдержал и разрыдался.
        Он не заметил, что всего в нескольких дюймах от него, стоя под большим дубом, за ним безотрывно наблюдала Шейла. Она выжидала, опасаясь, что он заметит ее, пока он не завел машину и не уехал.
        Убедившись, что он уже далеко, она вошла в здание больницы, чтобы продолжить дежурство у постели своей бывшей соседки и подруги Натали Парнелл, не прекращавшееся уже месяц.

12


«Интересно, сейчас ночь?» - Натали сомневалась. У нее звенело в ушах, а во рту была ужасная сухость - хотелось пить, смутно осознала она.
        - Мам! - попробовала она прокричать в темноту, но губы не желали слушаться. Потом ей захотелось моргнуть, но и этого не получилось.
        Все было очень странно, но, во всяком случае, глаза ее были открыты, что создавало приятное ощущение комфорта.
        Она попробовала оглядеться вокруг, но глаза смотрели в одну точку и не желали двигаться. Ей не хотелось мириться с таким положением, и она сделала еще одну попытку, правда, опять оказавшуюся тщетной. Глаза не желали ей подчиниться, словно больше не были частью ее организма. Натали никак не могла понять, в чем дело, и решила, что ей снится сон. А, ну разумеется, раз она видит сон, то придется положиться на воображение. Кое-что она все же видит. Значит, надо сосредоточиться, и тогда... Она попробовала сконцентрировать взгляд на том, что ее окружало. Но все было окутано странной темной дымкой, сквозь которую поступали неясные очертания предметов. Ей казалось, что она лежит в диковинном клубке из длинных запутанных нитей, похожих на паутину. «Алиса в стране чудес», - подумала она.
        Что-то замелькало возле ее лица - наконец-то отчетливо. Натали всмотрелась и различила слева от себя большую зеленую муху. Муха металась вверх и вниз, будто попала в стеклянный колпак лампы и хотела выбраться наружу. Насекомое ритмично попискивало. Натали снова попробовала моргнуть, и у нее опять не получилось. Кому-то было, видимо, нужно, чтобы она не могла закрыть глаз. Да, вероятно, в этом все дело. «Они. не хотят, чтобы я закрывала глаза, но если я не смогу их закрыт, то мне не удастся никогда больше поспать.» Ее стало охватывать беспокойство, лишь недостаток сил мешал ей разволноваться еще больше. Маленькое упрямое зеленое насекомое, летавшее туда-сюда, подобно метроному, тоже по-своему успокаивало ее, позволяя взглянуть на ситуацию трезво, ибо, как ей, было известно, все явления должны иметь разумное объяснение. Она постарается, постарается изо всех сил снова закрыть глаза. Опять неудача. Мозг дал глазам команду закрыться, а веки не послушались. Инстинктивно она захотела дотронуться до глаз, но руки не желали отрываться от кровати.
        У Натали начинался приступ паники, и она увидела, что мушка в лампе заметалась яростней, будто ей передавались ее собственные ощущения.

«Я вижу сон, - напомнила она себе твердо. - Я вижу сон, и, значит, я должна заснуть, а если я засну, то проснусь утром, И все будет нормально. Я должна спать. - Когда она так подумала, мушка успокоилась. - Но как же мне спать с открытыми глазами?» Она снова испугалась и снова увидела, как задергалась за стеклом мушка. А затем нестройным хором завыли еще какие-то существа с металлическими голосами. Ей хотелось кричать от ужаса, сопротивляться, но она не могла. Потом послышался другой звук, до нее донеслись голоса, и Натали различила приближающиеся шаги.
        Да, кто-то шел к ней. Тот, кто ее спасет. Шаги были уже совсем рядом. Слепящий луч ударил из угла, он осветил ее укрытие, превратив тени в восхитительные, насыщенные краски. Знакомая фигура вышла из света.

«Мама! О, мама! Я так рада, что ты пришла. - Теперь она знала, что о ней позаботятся. Окно закрылось. - Мне было холодно, мама. Очень холодно и одиноко», - Натали снова казалось, что она куда-то проваливается. Маленькая мушка стала двигаться все медленнее и медленнее, а она, глядя на нее, старалась себя успокоить. Она устала... Очень устала.
        Кто-то еще склонился над ней. Теперь уже не мама. Это был мужчина, который целовал ее в лоб, в воздухе сладковато запахло утренним лесом, напоенном хвоей, сосной и свежестью. Он накрыл ее одеялом почти до подбородка, и ей почудилось, что ее накрыла теплая морская волна. «Папа, это ты, папа. Я же знала, что ты обязательно вернешься и останешься со мной».
        - Доброй ночи, Натали, - расслышала она его голос.
        Она улыбнулась в ответ, и он осторожно прикрыл ей веки.
        - Поспи еще, - пробормотал он, - и знай, что я о тебе позабочусь.

13
        Группа врачей, сестер, санитарок и секретарей собралась в коридорчике напротив застекленной стены отдельной палаты Натали Парнелл.
        Доктор Парат, по прозвищу «Кудесник», проходя мимо них, с удовлетворением ощущал на себе восхищенные взгляды своих новых друзей и соратников. Он чувствовал себя победителем, приближаясь к своей пациентке, которая в эту минуту сидела в кровати.
        Еще его называли ангелом-хранителем, но в душе он сознавал, что как раз это совсем не соответствует действительности. Он был скорее блудным сыном, вечно перебегавшим от пациента к пациенту в поисках более интересного случая, который мог принести ему еще большую известность. Парат занимался только теми больными, которые представляли для него интерес и были чем-то вроде наркотика. Ему требовалась новая доза, как только действие предыдущей начинало ослабевать. Главное, чтобы описанный им в очередной раз случай украсил список бестселлеров. На этот раз, по заверению издателя, его книге суждено стать настольной даже в тех домах, где вообще не покупали книг. Этой предназначено быть великой, той, к которой он шел всю свою профессиональную жизнь.
        Как правило, доктор Парат появлялся на сцене, когда у пациента совсем не оставалось надежды на исцеление, как спустившийся с небес святой. Последнее сравнение принадлежало его бывшей жене и было высказано ею, как раз перед тем, как она его навсегда покинула.
        А Льюис Парат ничего не почувствовал. Его безумие достигло той степени, когда он мог безразлично наблюдать, как от него уходит жена, с которой он прожил десять лет. В общем-то ему всегда не хватало времени для супружеской жизни. Он нуждался в жене, как нуждается хирург в операционной сестре, но, если бы у него и не было помощницы, Парат бы от операции не отказался.
        Собственно, Нэнси и была такой сестрой. Все годы, что он учился на медицинском факультете, она поддерживала его, выслушивала, помогала приобретать умение обращаться с больными, которое так важно иметь врачу и которым часто пренебрегают студенты.
        Она готовила для него великолепную еду, трудилась бессчетное число часов, чтобы платить за квартиру, и еще больше часов дожидалась его возвращений домой. В первый год интернатуры он нередко ночевал в больнице по нескольку суток подряд. Но такова была участь всех студентов-медиков, и Нэнси не роптала. Она верила, что наступит день, когда они смогут переехать из жалкой квартирки в Соммервиле в большой загородный дом возле Чистого озера. Это была ее мечта. Большой красивый дом в одном из лучших районов Бостона или Кембриджа, а в нем пятеро славных детишек.
        Доктору Льюису Парату было вполне по силам помочь этой мечте воплотиться. На пятом году женитьбы он был главным нейрохирургом центральной больницы штата Массачусетс. А спустя еще восемь публикаций в научных журналах, ему предлагали на выбор Нью-Йорк, Бостон и Чикаго.
        Он отдал предпочтение Бостону, и решение было продиктовано тем, что именно там он мог заниматься вопросами, которые его интересовали. Там родилась первая книга. Она была посвящена пациенту, находившемуся десять месяцев в коме, которого он лечил, рискнув использовать совершенно новый метод электрохимической стимуляции.
«Отважный и самоотверженный молодой врач из Бостона», как написала о нем «Нью-Йорк таймс». «Бостон глоб» придумала еще более броское коммерческое название - с ее легкой руки его прозвали «Кудесником», и прозвище с тех пор приклеилось к Парату навсегда.
        Теперь «Кудеснику» понадобилось покинуть родную больницу на несколько месяцев. Сотрудники устроили в его честь прощальный вечер, уверенные, что он сумеет заслужить их заведению еще большую славу, и он не сомневался, что и в честь его возвращения вечер тоже состоится. Как раз после одного из таких мероприятий Нэнси и оставила его.
        Парат даже не мог точно вспомнить, после какого именно. То ли в связи с выходом очередной книги, то ли по случаю спасения еще одного пациента. А может, дело было в очередном жертвователе в фонд госпиталя - на таких вечерах он тоже всегда бывал в центре внимания. Не исключено, что эго произошло после того, как он появился в
«Шестидесяти минутах». Его выступление по телевидению еще больше возвысило Парата в глазах коллег, издателя, пациентов.
        Но только не в глазах Нэнси. Чем большего успеха он добивался в профессии, тем она становилась недовольнее. Он продолжал все откладывать с детьми, говоря, что у него нет для них времени. Между тем Нэнси исполнилось тридцать, и число детей в ее мечтах уменьшилось с пяти до двух. Вместо большого дома у них была собственная очень дорогая квартира. У Нэнси - своя спальня, а у Парата - своя. Третья пустовала, и она часто говорила, что если бы он задерживался у нее подольше, может у третьей появились бы хозяева.
        Но он не прислушался. Он вечно спешил. После очередного достижения устремлялся к следующей вершине. Нэнси стала звать его блудным сыном, и он не спорил. Но он-то знал больше. Он знал, что он наркоман, и ему это нравилось. Он относился к своей слабости с любовью и страстью, которых никогда не знала его жена. Когда она уходила, он взглянул на нее, пожелал ей успеха и пошел прямо на работу.
        И вот он, кажется, дождался звездного часа. Не было ни одной газеты в стране, которая бы не хотела узнать имени его новой пациентки. Но Парат знал, как держать прессу в напряжении. Пусть сперва обдумают вопросы, а он пока выстроит сюжет, возбудив любопытство сильнее, а затем передаст рукопись издателю, чтобы в ней и открыть все тайны. Доктор Парат был кудесником не только в области медицины. Он любил писать, потому что в книгах мог себя выразить, и временами ему приходилось обуздывать свой темперамент, чтобы герой всех его книг оставался правдоподобным, не превращался в супермена. Все-таки он создает нехудожественные произведения. Надо оставаться скромным. Правда сама по себе вполне заслуживала внимания.
        Он отнюдь не был святым и знал это. Он обожал славу, он купался в ней, он стремился быть всегда на виду, и люди охотно давали ему такую возможность. У них не было выхода, они от него зависели. А он еще ни разу их не подвел.
        Частью платы за излечение была его растущая слава. Больные излечивались, а он о них писал. Разумеется, с их согласия, но они всегда соглашались.
        Но с последней пациенткой он отчего-то не был в себе уверен. Девушка была необычная, и он испытывал к ней уважение. Шестое чувство подсказывало ему, что она не захочет привлекать к себе внимания. Здесь надо действовать осторожно. Он сомневался, что она даст ему разрешение на публикацию, во всяком слу чае, сейчас.
        А оно ему было необходимо как воздух, предыдущая порция славы сходила на нет, его книги не было в последнем списке бестселлеров. Он нуждался в очередной дозе, и Натали Парнелл была его наркотиком.
        Возле Натали стояла сестра, держа стакан, из которого девушка пила через соломинку. Увидев доктора Парата, Натали оттолкнула ее руку. Говорила она шепотом.
        Еще раз - здравствуйте.
        Парат бодро улыбнулся.
        - Мне приятно, что вы запомнили меня. Натали снова взялась за соломинку и попила еще немного. Глотательный рефлекс восстанавливался, и доктор Парат был доволен. Значит, она сделала еще один шаг в направлении к исцелению.
        - Я почти ничего не помню, - сказала она с усилием, делая паузу после каждого слова.
        Она еще попила, потом вздохнула.
        - Ужасно хотелось пить.
        Доктор Парат жестом показал ей, чтобы она не смущалась.
        - Ну конечно, может быть хотите еще?
        Натали отрицательно покачала головой.
        - Где я сейчас?
        - Я вам вчера уже объяснял, - вкрадчиво сказал доктор.
        - Объясните еще раз.
        Парата рассмешил ее тон. Не девушка - огонь. Она приказывала. Даже оставаясь в полном неведении, желала сохранить контроль за тем, что с ней, и где она. Только такая девушка могла продержаться столько лет. Внутри у нее сгусток энергии, который управляет ею. Можно себе представить, какой из нее выйдет юрист, когда она встанет на ноги. А Парат убежден, что это произойдет даже быстрее, чем он предсказывал.
        - Вы в больнице, а я вас лечу.
        - А как я сюда попала?
        Ее память, когда дело касалось недавних событий, была совсем зыбкой. Парат повторял все это третий раз за неделю. Правда, он не был уверен, что ей на самом деле очень важно знать то, о чем она спрашивает. Возможно, она применяла обычные юридические трюки. Она еще не была готова узнать правду - по крайней мере пока.
        - Я уже объяснил вам вчера, что вы попали в аварию.
        - Вчера в аварию? - Натали казалась озадаченной.
        - Нет, не вчера.
        Натали говорила медленно и тщательно выбирала слова.
        - Но вы же только что сказали, что авария случилась вчера.
        Все заулыбались, а доктор Парат расхохотался.
        - Это старый судебный прием, мисс Парнелл.
        Она с усилием подвинулась в постели, но от помощи сестры отказалась. Она устроилась удобней, и ее лицо выражало удовольствие. Ей было приятно, что она проявила подобную смекалку.
        - Вы помните какие-нибудь законы?
        Она пожала плечами.
        - Помню, что мне хотелось стать юристом, когда я кончу учиться.
        - В университете?
        Натали посмотрела на него удивленно.
        - Нет, что за чепуха. - Она задумалась на мгновенье, явно силясь все вспомнить. - Не в университете, в школе.
        Люди в холле принялись переговариваться, и Натали почувствовала беспокойство. Если что-то здесь было не так, если тут была какая-то тайна, то она хотела ее узнать, а вовсе не быть ее предметом. Она заметила, что доктор одним взглядом заставил всех замолчать.
        - Прошу всех соблюдать полную тишину, благодарю вас.
        Натали чувствовала, что Парат тщательно взвешивает каждое слово, и это заставило ее забеспокоиться еще сильнее. Она решила нарушить молчание первая.
        - Сколько я, дол... долго?.. - спросила она. Парат смутился.
        - Простите, я не понял. Вы спросили, как долго?..
        Натали утвердительно кивнула.
        - А, вы наверное хотели спросить, сколько времени вы находитесь здесь, в больнице?
        Она имела в виду другое, но поняла, что он пока чего-то недоговаривает. Пожалуй, на него можно положиться. Собственно, пока ей ничего другого просто не оставалось.
        Доктор Парат взял ее руки в свои перед тем, как продолжить.
        - Вы здесь уже почти четыре недели, Натали. - Он помедлил, тщательно обдумывая следующее слово. - Я уверен, что врач обязан говорить пациенту правду, и клянусь, что никогда не солгу вам, но я имею право считать, что вы пока не готовы кое-что услышать. Вы согласны поверить мне?
        - Я буду вам верить, - сказала девушка и добавила с подозрением, - но только пока.
        Многие заулыбались, а кто-то не удержался от смеха. Натали внимательнее всмотрелась в лица, желая понять, что она сказала смешного.
        Доктору Парату девушка нравилась. Очень нравилась. Он ею просто восхищался. Она была на редкость хороша. Выдержка у нее была просто потрясающая, и она сумела сохранить изящество, пройдя через немыслимые испытания, что выглядело совершенно неправдоподобным.
        - Юная леди, у вас есть все, чтобы окончательно выздороветь, - объявил он.
        - От чего?
        Парат был озадачен.
        - От... несчастного случая.
        Натали старалась, как могла, сдерживать любопытство, но ей было необходимо все знать. Ей твердили про катастрофу, но умалчивали о том, с чем она была связана. Где все это случилось? Когда? Наверное, ее покалечили четыре недели назад. Был ли с ней кто-то еще? Ей казалось, что с ней должен был быть еще кто-то, о ком она очень беспокоилась. И что, выходит, только она выжила?
        Она решила временно отступить.
        - Я очень устала.
        Натали скользнула под простыню, и толпа снаружи стала рассасываться. Корреспондент, стоявший возле кровати, дописал что-то в блокноте и собрался уходить, но задержался, услышав, что Парат задал еще один, последний вопрос.
        - Натали, прошу вас, скажите - сколько вам лет?
        Ответом ему было молчание.
        - Натали, сколько вам лет?
        Она повернулась набок, но не для того чтобы уснуть, а с целью выиграть время.
        Образы, похожие на сны, теснились в сознании, они могли быть и реальными, и воображаемыми. Ей было сложно отделить одно от другого. Она представляла себе автомобильную катастрофу. Она видела, как горит ресторан на окраине города. Кто-то, имевший к ней отношение, поджигал его изнутри. Другой человек плыл. Может, ее отец? Кто был ее отец? Где ее мать?
        Что-то не совпадало. Странно, что матери нет с нею рядом в такой момент. Ее мать обязательно оказалась бы здесь. Она всегда приходила на выручку, если Натали было трудно.
        - Мама, мамочка, где ты?
        Доктор Парат с болью следил за ее муками. Она заплакала.
        - Натали, что случилось?
        Слезы текли по ее щекам, и Натали как ребенок обняла подушку.
        - Мама, я хочу к маме!
        Она плакала долго, упрямо и отказывалась отдать доктору подушку, даже в обмен на его раскрытые навстречу ей объятия.
        Парату оставалось лишь дать ей возможность плакать, пока не уснет. Но когда она притихла, видимо начиная дремать, доктор задал еще один вопрос.
        Он наклонился совсем близко и прошептал ей на ухо еще раз:
        - Натали?
        - Что? - Она всхлипнула и повернулась к нему лицом. Ее лицо было мокрым И опухшим. Она вытерла глаза тыльной стороной ладони и ждала, чтобы он спросил снова.
        - Натали?
        Она подняла на него глаза, полные грусти. Сейчас она напоминала ему ангела с разбитым сердцем.
        - Сколько вам лет?
        Похоже было, что она никогда по-настоящему об этом не задумывалась.
        - Мне... мне - Она запнулась и напряженно задумалась.
        - Сколько вам лет?
        Он ждал очень долго.
        Натали думала над его вопросом. Ей было сложно сразу ответить. Как ни странно, она не знала точно - может ей десять? Нет, она должна быть старше. Она знает алгебру, геометрию. Читала Китса, и... да, Шекспира, и еще ей нравились Джейн Остин и сестры Бронте.
        - Так, мне скорей всего семнадцать, - сказала она с гордой улыбкой. - Да, точно, семнадцать. Я уезжаю в колледж осенью изучать право. - Она снова замолчала, чтобы подумать. - Нет, это глупость; я хотела сказать - преподавать английский, да, верно, английский.
        Парат кивнул и погладил ее по голове, когда она засыпала.
        - Отлично, Натали, мы здорово продвинулись за последний месяц. - Он взглянул на сестру и корреспондента, которые все еще оставались в комнате. - Да, здорово, - повторил он, обращаясь на этот раз к ним.
        Корреспондент выглядел озадаченным, и доктор пояснил:
        - На прошлой неделе ей было десять, мы прожили семь лет за семь дней. - Парат очень хотел, чтобы до них дошло. - Осталось всего семь.
        - Семь? - переспросил журналист, - вы, наверное, имели в виду четырнадцать? Ей ведь сейчас тридцать один, если я не ошибаюсь?
        Доктор Парат обвел их всех довольным взглядом.
        - Сейчас ей семнадцать. - Он подошел опять к Натали, чтобы накрыть ее одеялом, и его рука, помимо желания, потянулась к ее волосам. Он погладил ее по голове. - Доброй ночи, Спящая красавица, - сказал он с нежностью, и добавил скорее уже не для нее, а для корреспондента, - тебе осталось повзрослеть совсем чуть-чуть.

14
        Доктор Лейн мерил шагами свой кабинет, чтобы успокоиться. Сегодня за ленчем он позволил себе выпить, хотя много раз клялся никогда этого не делать в операционные дни. Но сегодня можно. Сегодня Натали Парнелл заговорит. Сегодня опять начнутся вопросы, которые, всплывая один за другим, непременно коснутся недостающих кусков ее жизни, и речь, конечно, зайдет и о том, о чем доктор Парат еще не спрашивал, - пока не спрашивал.
        Но Лейн не боялся вопросов Парата. Он боялся вопросов, которые она сможет задать сама, если ее память окончательно восстановится.
        Лейн осматривал Натали Парнелл на прошлой неделе и был огорчен тем, что увидел. За прошедшие семь лет рубец сгладился, но был заметен куда лучше, чем он надеялся.
        Не исключено, что ему повезет, и из-за травмы, которую она перенесла, ее память так и останется неполноценной. Но это, если повезет. Тогда она может решить, что шов лишь след какой-то операции, воспоминания о которой навсегда утонули в глубинах затуманенного сознания.

«Да, хорошо, если повезет», - подумал Лейн, стараясь припомнить, какие медицинские манипуляции могли бы объяснить наличие шва на таком месте.

«Будь он проклят, это Джуд Райкен!» подумал он.
        Джуд фотографировал ее. Идиот-юрист, обуреваемый жаждой как следует ободрать страховую компанию, фотографировал Натали Парнелл, и на снимках того времени у нее не было никакого рубца в нижней части живота. По всему кабинету Лейна были разбросаны книги, раскрытые наугад и так оставленные, чтобы вновь и вновь перечитывать нужные места.
        Подняв один из тридцати томов, в беспорядке сваленных на полу возле стола, он открыл его на закладке и пробежал глазами главу о восстановлении памяти восемнадцатый раз на этой неделе.
        Сведения показались ему не более утешительными, чем тогда, когда он обратился к ним впервые. Полное восстановление возможно, и то, что больная находится сейчас здесь, в Чэпл-Хиле, делает его весьма вероятным. «Черт побери, лучше бы она выздоравливала где-нибудь подальше!» - с досадой подумал Лейн.
        Он продолжал читать описание сходных случаев, и везде в глаза ему первым делом бросались два слова: «знакомая обстановка».
        Знакомая обстановка ускоряет восстановительные процессы в памяти. Чем больше вокруг примет прошлой жизни, которые воздействуют на восприятие, тем выше вероятность возбудить деятельность дремавших многие годы нейронов.
        Лейн налил себе еще виски и посмотрел туда, где лежала другая книга, не имеющая отношения к медицине. Это был толстый юридический журнал со статьей, посвященной проблемам судебной ответственности врача за профессиональный проступок.
        Статью Лейн уже выучил наизусть. Но не исключено, что ему придется испытать то, о чем она написана, на собственной шкуре, если у Натали Парнелл окончательно восстановится память.

«Если!» - Лейн захохотал и сделал хороший глоток бурбона. Этой девушке еще предстоит здорово поднапрячься. Но она, судя по всему, вполне на это способна! Более волевой пациентки ему не приходилось встречать за всю свою врачебную практику.
        - Будь ты проклят, Райкен, - пробормотал он опять, - за твое небольшое одолжение, я теперь заплачу кровью.
        Однако помощь Райкена не была столь уж незначительной, и он это отлично знал. Он вполне мог лишиться лицензии на медицинскую практику. И чем бы он тогда занимался? Сидел до конца жизни в подвале какой-нибудь занюханной провинциальной больницы, проводя лабораторные исследования? Лучше умереть стоя, чем жить на коленях.
        Зазвонил телефон, и он снял трубку.
        - Доктор Лейн? - раздался голос Парата. - Вы не забыли обо мне?
        Лейн собрался с мыслями, прежде чем ответить. Нет, он не забыл, где ему следовало быть в этот час. Он просто не хотел там сейчас находиться. Он был нетрезв и опасался, что от него несет спиртным.
        - Да, я сейчас буду.
        Он подошел к умывальнику, чтобы, освежив лицо, скрыть хотя бы внешние признаки похмелья. Как правило, это ему удавалось, но сегодня нервы, видимо, были на пределе. Ладно, зато вечером, дома, он достанет заветную бутылку и в полной безопасности надерется до бесчувствия.
        Пока он готовился к дневному обходу, его осенила совершенно невероятная идея. Ему надо убить Натали Парнелл, и все разрешится само собой. Но это уже походило на бред. Он врач, а не убийца. Однако на мгновение ему все же показалось, что он нашел выход, - пусть ненадолго, но нашел.

        Франческа Луккези лихо катила по коридору в инвалидном кресле новейшей конструкции и чуть не налетела на доктора Парата, когда тот выходил из палаты Натали.
        - Извините, доктор, я хотела навестить вашу пациентку.
        Она сделала попытку объехать его, чтобы побыстрей оказаться в палате у Натали, но Парат опередил ее, схватив кресло за подлокотники и повернув к себе.
        - Вы что, не заметили надписи «Просьба не беспокоить»? - Он пальцем указал на табличку на двери Натали. - Не беспокоить, вам понятно, Луккези?
        Франческа была хорошенькой двадцатисемилетней девушкой и к мужчинам относилась благосклонно. Откинув со лба непослушные, вьющиеся крупными кольцами черные пряди, она, дерзко улыбаясь, погладила доктора по щеке.
        - Ваше слово - закон, Кудесник! А когда мне можно будет навестить Спящую красавицу?
        - Когда я разрешу, и ни минутой раньше!
        Доктор Парат начал было решительно разворачивать ее кресло, как неожиданно помешала чья-то опустившаяся ему на плечо рука.
        - Если вы не против, доктор, я сама выберу себе друзей.
        Перед ним во всей красе стояла Натали Парнелл, и именно она помешала ему действовать. Она набрала за последнюю неделю еще пять фунтов, волосы ее были аккуратно причесаны, а на щеках начинал проступать легкий румянец.
        - Если вы не против, доктор, я сама выберу себе друзей, - повторила она.
        Доктор Парат решил перейти в наступление.
        - Интересно, что это вы здесь делаете, почему вы не в постели? По-моему, я вам строжайше наказал не выходить в коридор.
        Натали прислонилась к стене.
        - А мне сегодня захотелось прогуляться. Я просидела взаперти больше месяца. Если уж на то пошло, то я вообще забыла, как там, на воле.
        - Так будет продолжаться, пока вы постепенно ко всему не привыкнете. А когда я говорю «привыкнете», - то имеется в виду, что я, доктор Парат, под этим подразумеваю, именно это.
        Натали поклонилась ему.
        - Слушаюсь, ваше Величество. Но разве вы никогда не слышали о правах пациентов?
        - Правах пациентов? А что это такое?
        Натали указала на него пальцем.
        - Согласно статье семьдесят три положения об ущемлении прав человека, больной, находящийся в стадии выздоровления, имеет право ходатайствовать, чтобы ему разрешили покинуть лечебное заведение, и получить ответ в течение двадцати четырех часов. Если по истечении указанного срока вышеназванное учреждение оспорит названное право, больной может… - Натали запнулась и дотронулась до своей головы. - Что это Я сейчас произнесла?
        Франческа расхохоталась.
        - Ты насмотрелась на Перри Мейсона по телевизору, да?
        Доктор Парат находился под сильным впечатлением от только что услышанного.
        - Может, вы наконец поверите мне, когда я опять скажу, что вы закончили юридический факультет?
        - Иногда я сама себе напоминаю книгу, которую когда-то прочитала, но полностью забыла.
        Франческа показала пальцем в сторону своей палаты.
        - Меня зовут Франческа Луккези, я из семьсот двадцать шестой, мы почти соседи, но только Муссолини, который сейчас здесь с нами стоит, никого к тебе не пускает. Он думает, я на тебя окажу дурное влияние, или что-нибудь еще в этом роде.
        Парат прислушался, ожидая, что ответит Натали.
        - Я Натали Парнелл.
        - Знаю, я о тебе читала. Ты - знаменитость. Местные остряки не могут решить, как тебя называть, - «Спящая Красавица» или «Рип-ва-Винкль в юбке».
        - Что? - Натали поразилась. - Обо мне пишут в газетах?
        Парат не успел остановить Франческу, и она мгновенно выхватив из под сиденья своего кресла газету, уже протягивала ее Натали.
        Парат знал, что рано или поздно это должно было случиться. Но он хотел, чтобы все было заранее подготовлено, а не вот так, в коридоре. Он сделал попытку как бы между прочим перехватить газету, но ему не хватило ловкости, и Натали уже цепко держала ее. Парат все же решил потянуть, но, обнаружив у себя в руке нижнюю половину первой страницы, почувствовал, что его охватывает паника.
        Он не узнавал сам себя. Может, она не заметит? Натали, прищурившись, смотрела на него поверх оставшегося у нее в руках обрывка газеты. Он видел, как беспокойно забегали ее глаза. Затем ее взгляд, вначале упав на заголовок, скользнул на число.
        Ее словно ударило громом. 14 июля 1987! Не может быть. Она снова взглянула на газетную строчку, потом на испуганное лицо врача, чтобы удостовериться, что эти цифры в действительности напечатаны, а не привиделись ей. Чем внимательнее она вглядывалась в цифры, тем больше они ее завораживали. Она ощутила слабость, и ей почудилось, что она снова не может двигаться... 1987 - ослепила ей глаза непереносимым неоновым лучом напечатанная крупным шрифтом дата. Она зажмурилась, и перед ней замелькали один за другим: 1981... 1982... 1983... 1984... 1985... 1986. . 1987...
        Франческа ничего не заметила.
        - Тут как раз про тебя, - пояснила она спокойно, - на шестой странице, правая колонка. - Она улыбнулась. - Хоть и не на первой, но, мне кажется, если пишут целый месяц, то это здорово! Может, ты подойдешь для шоу Опры Уинфри?
        Натали онемела, но, взяв себя в руки, все же попыталась заговорить. У нее было ясное, хотя, возможно, и подсознательное ощущение, что, если она не будет сейчас двигаться, думать, отвечать, то провалится снова в черную бездну, в которой пробыла бесконечно долго.
        - Для чего? - переспросила она, плохо расслышав последние слова Франчески, из-за того, что ее занимало лишь число 1987... Все это не могло происходить наяву.
        Франческа развеселилась.
        - Опра Уинфри, ты что, не знаешь Уинфри?
        Натали отрицательно помотала головой.
        - Я мало смотрю телевизор, хотя, помню, «Даллас» мне нравился. - Она снова взглянула на цифры, потом опять на Парата. Похоже, я пропустила кое-какие серии, - договорила она через силу и осеклась.
        Доктор Парат шагнул к ней, но она отпрянула, предусмотрительно выставив вперед ладони, чтобы он не мог подойти.
        - Не беспокойся, - не унималась Франческа, - мне «Даллас» тоже нравится. Я. тебе расскажу с любого места, если ты пропустила.
        Натали вдруг с удивлением взглянула на Франческу.
        - Расскажешь с любого места? - Она истерически захохотала, и доктор Парат схватил ее за руку.
        - Натали, ну пожалуйста, пойдемте в палату, прошу вас! - Он знал, что потрясение такой силы может оказаться пагубным для нее. Все может вернуться обратно, если не проявить осторожность. Она нетвердо стояла на ногах, но отказывалась двинуться с места. Парат попытался потянуть ее за руку, больше ничего не говоря, но беспокойный взгляд выдал его.
        Натали вела себя, будто глухая.
        - Какая я была глупая, как я не поняла...
        - Не поняли чего, Натали?
        Газета выпала из ее рук. Она смеялась, сама того не желая, и смех ее был далеко не радостен. В голове у Парата сработал сигнал тревоги. Он чувствовал себя очень неуверенно, понимая, что ситуация требует от него чрезвычайной осмотрительности.
        Натали перестала смеяться. Ее глаза стали спокойными, и она понимающе кивнула:
        - Кажется, я начинаю соображать, - произнесла она. Натали сосредоточенно думала, будто вспоминала что-то самое важное для нее. - Да, это последнее, что я ясно запомнила, перед тем как случилось несчастье.
        Парат был готов в любую минуту подхватить ее на руки и отнести в палату, но он понимал, что вот-вот наступит решающий для нее момент, и боялся помешать.
        - Чудесно, а теперь давайте войдем к вам в палату, и вы все мне расскажете.
        Он обнял ее за плечи и увел из коридора.
        Она вновь засмеялась, сбросив его руку.
        - Вам надо сесть, Натали, прошу вас.
        Но Натали не желала садиться. Она судорожно рылась в памяти.
        - Это было в самом начале лета, в восьмидесятом, - сказала она.
        Ее ненормальная веселость постепенно стихла, и она вдруг заулыбалась.
        Парат не впервые сталкивался с подобной реакцией, и она ему очень не нравилась. Затишье перед бурей. Дальше обязательно последует истерика. Взяв шприц, он набрал в него пять кубиков успокаивающего, прикидывая, будет ли достаточно такой дозы.
        - Весна подошла к концу, - продолжала Натали неторопливо.
        - Да.
        Неожиданно вид у нее стал взволнованным. Парат похолодел. Он сделал знак Франческе, чтобы та молчала.
        Натали заметив его жест, немедленно выказала раздражение. Она обрела право быть подозрительной и недовольной. Они ей говорили неправду. Сейчас не лето 1980. Сейчас на семь лет больше.
        Доктор Парат спросил мягко:
        - Так что вы такое вспомнили, Натали? Теперь спокойствие покинуло ее окончательно, грозовые тучи надвигались стремительно, и Натали Парнелл решительно бросилась навстречу действительности.
        - Что такое, Натали?
        Девушка дрожала. На лбу у нее выступили крупные капли пота. Сознание ее судорожно впитывало только что ставший для нее очевидным факт.
        Прошло гораздо больше времени, чем ей говорили прежде. Ясно, почему ей не давали ни журналов, ни газет, и телевизор был под запретом. Только книги, старые книги были доступны.
        Она сердито взглянула на Парата.
        - Почему вы мне не сказали сразу?
        Он не ответил.
        - Прошло семь лет! - В голосе ее слышались мольба и отчаяние.
        Он старательно взвешивал каждое слово:
        - Да, Натали, семь лет.
        Ей вдруг снова захотелось хохотать, потому что то, о чем она подумала, казалось нелепым до абсурда.
        Доктор Парат принял решение - пора было положить этому конец.
        - Натали, я очень прошу вас успокоиться.
        На этот раз его слова возымели действие. Натали, видимо, решила, что лучше не спорить, ей надо было узнать кое-что важное.
        - Франческа, - обратилась она к новой знакомой, оборвав смех до того резко, что та растерялась, - у меня к тебе вопрос.
        Франческа взглянула на нее, растерянно пожимая плечами:
        - Спрашивай, конечно.
        - Он может показаться тебе необычным.
        - Ты разговариваешь с Франческой Луккези, я и сама необычная.
        Натали, видимо, окончательно пришла к выводу, что лучше вопроса, чем тот, который она собралась задать, ей не придумать, - ибо по нелепости он мог сравниться разве что с той сценой, которая здесь разыгралась. Натали посмотрела на Франческу с подчеркнутой серьезностью. Пожалуй, пауза получилась немного длинноватой, но зато доктор Парат успел ввести ей успокаивающее. Эффект наступил почти мгновенно. Ей едва хватило времени задать свой вопрос, прежде чем она заснула.
        - Будь добра, скажи… - Франческа и доктор Парат наклонились, чтобы лучше расслышать ее последние слова, едва шевеля губами, она спросила:
        - Кто застрелил Дж. Р. Эвинга?[Персонаж телесериала «Даллас»]

15
        Адам Бреннер, глядя в окно светло-голубого «мерседеса», заметил, что Шейла проскочила перекресток, и сердито воскликнул:
        - Ты забыла повернуть, мама! Папа всегда здесь поворачивает!
        - Да, солнышко, но сегодня тебя везет в школу мама, а не папа. И мы поедем, как привыкла я, - сказала Шейла, понимая, что совершила ошибку и будет вынуждена объехать целый квартал. Она уже и так опаздывала, и новый тренер по теннису в клубе, скорее всего, успел составить расписание; умирающие от безделья дамы наверняка выстроились в длинную очередь, и для нее может не остаться времени. Впрочем, сегодня ей почему-то было безразлично - не так интересно, как прежде. Теннис терял для нее привлекательность. В клубе она теперь частенько предпочитала выпивать, и нередко как следует. Кроме того, там появился новый инструктор, который вчера на площадке бросил на нее весьма недвусмысленный взгляд.
        - Мам, ты опять не туда!
        - А? Я задумалась.
        - А задумываться - то же самое, что видеть сны, только днем?
        - Ну, скорее, мечтать. Ты о чем-нибудь мечтаешь, солнышко?
        - Я мечтаю, чтоб меня следующий раз опять вез в школу папа. Он никогда не забывает повернуть, где надо. - Адам рассмеялся, видимо, подумав о чем-то своем.
        - Ты что, Адам?
        Он захохотал еще громче.
        - Нет, вообще-то он очень много забывает. Вчера забыл мою коробку с завтраком, и Бобби Келлер поделился со мной сандвичем.
        - А с урока музыки на прошлой неделе он случайно не забыл тебя забрать? - поинтересовалась Шейла.
        - Нет, не забыл, но опоздал. Миссис Маккей заставляла меня играть гаммы все время, пока я ждал. Я думал, он никогда не придет.
        - А где же был папа?
        - Папа сказал, у него было важное дело в Коме. - Он посмотрел на мать. - Наверное работал, да?
        Шейла напряглась, подумав о том, где сейчас, скорее всего, находится ее муж.
        - Да, милый, конечно, у него важная работа, - ответила она машинально, почти не слушая его.
        - Папа последнее время много занят, да, мам?
        - Угу, - согласилась Шейла, и у нее неприятно засосало под ложечкой.
        Вдруг Адам, подпрыгнув от нетерпения, закричал: - Осторожней, мама!
        - Что? - Шейла испугалась. Она нажала на тормоза, и машина резко дернулась.
        Адам посмотрел на нее сердито.
        Ты опять чуть не проскочила поворот.
        Вид из приемной здания, где расположилась фирма Райкена, Дэвиса и Хилза, напоминал фотографию из рекламного проспекта агентства по продаже недвижимости. Построенное почти на границе университетской территории, оно одновременно соседствовало и с одним из торговых центров, что, впрочем, никак не влияло на не подвластную времени атмосферу тихого и красивого квартала, а лишь создавало ощущение благополучия и процветания.
        Жилой квартал, на который выходили окна кабинетов, состоял из старых домов с круглыми мансардами и цветочными клумбами перед входными дверьми. В отдалении виднелось поблескивающее в лучах солнца озеро. Шейла приходила сюда с детства, и служащие хорошо ее знали. Женщина-администратор встретила дочь босса вежливой улыбкой.
        - Мой муж у себя?
        - Пока нет, миссис Бреннер. Он предупреждал, что его не будет все утро, и просил, чтоб его не искали.
        У Шейлы сделался недовольный вид.
        - А отец, он уже приехал?
        - Да, мэм. Если хотите, я узнаю… - Но она не успела закончить, потому что Шейла, зашипев как разъяренная кошка, уже проскочила мимо нее - …Готов ли он вас принять. - Договорила она растерянно.
        Администраторша кинулась к телефонной трубке и, набрав внутренний номер, поторопилась предупредить секретаршу Райкена.
        - Лиза? Ведьма идет...
        - Спасибо, что позвонила. - Лиза едва успела положить трубку, как в приемную уже влетела Шейла.
        - Доброе утро, миссис Бреннер. Ваш отец говорит по телефону с клиентом. Может, я пока сварю вам кофе?
        Шейла прошла мимо нее прямо в кабинет, будто вовсе не слышала, что девушка обратилась к ней.
        Джуд Райкен мрачно наблюдал за своей дочерью, которая без колебаний первым делом направилась к бару.
        Прикрыв рукой телефонную трубку, он сказал:
        - Лапочка, не рановато ли прикладываешься...
        - Самое время!
        Убрав руку, он ответил собеседнику:
        - Не стоит торопиться с выводами. Мы готовы начать действовать, но поверьте, никогда не стоит предвосхищать вопрос, который пока не задан...
        Шейла кипела от возмущения.
        - У меня вся жизнь летит к черту, а его, видите ли, волнует - во сколько я выпью первую рюмку.
        - Я беспокоюсь… - Он забыл на этот раз прикрыть микрофон. - Да нет, Лейн, я не вам, Шейле. - Он подавил вздох. - Да, она здесь. Райкен протянул трубку дочери. - Он хочет поговорить с тобой.
        - Почему со мной?
        Райкен пожал плечами.
        - Он расквасился. Постарайся приободрить его, прошу тебя, лапочка!
        Шейла недовольно поднесла трубку к уху:
        - Что там еще стряслось? - Она посмотрела на Джуда, который явно не одобрял ее тона, и Шейла, состроив участливую мину, заговорила с напускной любезностью: - Ну перестаньте, доктор Лейн, чего вам-то печалиться? Я уверена, как только Натали окрепнет, она непременно пожелает как следует отдохнуть, а мы уже постараемся отправить ее куда-нибудь подальше. - Услышав в ответ взволнованные слова Лейна, она убрала трубку подальше от уха, а когда он наконец замолчал, сказала серьезно: - Я вовсе не шучу, поверьте.
        Доктор Лейн не унимался, и Шейла, посмотрев на отца, трагически закатила глаза. Но, похоже, Джуду было не до смеха. У Лейна стал совсем странный голос, когда он бормотал что-то о здоровье Натали. Она еще послушала, пока он окончательно ей не надоел, а потом положила трубку, даже не простившись.
        Джуд тяжело вздохнул:
        - Он очень расстроен.
        - Он очень пьян. - Она взглянула на часы. - Сейчас всего половина одиннадцатого, а он уже успел нализаться.
        - Надеюсь, он не сядет за руль, если бы не его грех, он, собственно, и не влип бы во всю эту историю.
        Шейла рассмеялась.
        - Ты хочешь сказать, что у всех, кто тебе хоть чем-то обязан, всегда случаются неприятности?
        Джуд зло посмотрел на дочь.
        - Сегодня, моя милая, я не потерплю ваших упреков. Имейте в виду, что мне предстоит очень напряженный день.
        Подойдя к бару, он вылил то, что она собиралась выпить, назад в бутылку.
        - Я не хочу, чтобы ты последовала примеру Лейна.
        - Хватит об этом. Все рушится.
        - Не преувеличивай, ничего страшного не происходит.
        - Ты всегда был излишне самонадеян. Шейла стояла, уперев руки в бока. - Тебе известно, где находится сегодня с утра один из твоих ведущих юристов?
        - Он в больнице.
        - Опять! - Шейлин голос срывался на крик. - Он снова там! Он за ней шпионит, подбирается ближе и ближе, ходит кругами, заглядывает в окно.
        - Вполне естественно.
        - Будет вполне естественно, если в один прекрасный день они с Натали отберут у тебя внука.
        - Он твой сын, - сказал Джуд тоном, не терпящим возражений, - и твой долг твердо об этом помнить.
        Шейла плюхнулась на красный диван и положила ноги на подлокотник. Слезы подступили к глазам, но она очень старалась сдержаться. Плакать - последнее дело. Она собралась с силами и сказала с горечью:
        - Он был моим сыном. - Она испытующе посмотрела на отца. Раньше он никогда не обращал внимания, когда она так говорила, но сегодня, судя по его лицу, ему стоило огромного труда не потерять терпения. - Он сын Натали и... Джор-да-на. - Имя мужа она произнесла по слогам, будто по одному вколачивала гвозди в стену.
        - Никто не собирается забирать у тебя Адама. Все семь лет его жизни для него существовали только мы трое. Неужели ты полагаешь, что Натали может как ни в чем ни бывало выйти из не6ытия, а Адам, доверчиво протянув ей ручку, пойдет за ней? Ему нужна мать. А ты, моя милая, и есть его мать.
        - Нет. Я соучастница преступления и имею шанс пойти под суд. - Она в упор посмотрела на отца. - Лейн сядет за служебное преступление, а ты, папочка… - Она помедлила для большего эффекта, с удовольствием подметив, что ее слова угодили в цель. - …Насколько я понимаю, попадаешь под статью о похищении детей.
        - Уверяю тебя, Шейла, то, что я сделал, не имело ровно никакого отношения к похищению детей. Я всего-навсего помог несчастной девушке, позволив увезти ее в закрытую частную клинику на четыре месяца, что весьма положительно повлияло на состояние ее здоровья. За ней наблюдал всего один врач, но уход был весьма тщательный.
        Шейла насмешливо фыркнула.
        - Сомневаюсь, чтобы помощь, выразившуюся в краже новорожденного ребенка, следствие сочло смягчающим обстоятельством.
        - Ребенка родила ты. - Джуд произнес эти слова с нажимом, показывая пальцем на ее живот. - Родила в Европе, пока Натали находилась в клинике. - Джуд кивнул с очень уверенным видом. - Перенести роды Натали не смогла бы ни при каких обстоятельствах, и история ее болезни - прямое тому доказательство. Таким образом, ни о каком ребенке не могло быть и речи. Она бы умерла.
        Он поднял руки кверху, и его жест означал, что разговор окончен. Однако Шейлу его доводы не убедили.
        - Думаешь, ты все до того ловко устроил, что и не подкопаешься?
        Райкен снова кивнул.
        - Как опекун, я был обязан обеспечить ей самый лучший уход. Что я и сделал.
        - А потом украл у нее ребенка!
        Джуду Райкену не были в диковинку истерики у него в кабинете. У клиентов, бывших не в ладах с правосудием, частенько сдавали нервы. Его дочь не представляла собой исключения. Он взял себя в руки и начал сначала:
        - Ты ошибаешься. У меня вовсе не было намерения никого и ничего красть. Я всего лишь выполнил долг опекуна по отношению к Натали Парнелл и, следовательно, вынужден был считаться с обстоятельствами. В той ситуации, о которой ты упомянула, я действовал предусмотрительно, вызвав родного отца ребенка и возложив именно на него заботу о сыне.
        Шейлин взгляд пронзил его насквозь.
        - Ну и хитрая же ты бестия.
        Лицо Джуда осталось бесстрастным, но в душе он был доволен.
        - Видишь ли, моя дорогая дочь, ни один суд в этой стране не рискнет предъявить мне иск за намерение соединить отца с единокровным сыном, тем более учитывая, что я был движим любовью и стремился сделать всем только добро, а тебе - в особенности.
        Однако Шейла позволила себе усомниться в его бескорыстии.
        - А ты, папа? Чего хотелось тебе?
        - Чего хотелось мне? - Джуд очень старался, чтоб его ответ прозвучал теплее и доверительней. Он открыто посмотрел на дочь и улыбнулся: - Мне очень хотелось иметь внука, а ты не могла, да и не можешь подарить мне его... Так что… - Джуд отвернулся.
        - Ты решился украсть чужого.
        Кажется, Шейле все же удалось вывести его из терпения.
        - Может, хватит цепляться? - Он встал и хотел пойти к бару, но передумал и, нахмурившись, повернулся к дочери.
        - Доктор Лейн заверил меня тогда, что у Натали практически нет шансов выжить.
        - Тебе надо было измерить содержание алкоголя у него в крови, прежде чем верить.
        Райкен не стал спорить.
        - Возможно, ты права. Но поверь, я сделал единственно правильный выбор. Можешь на меня положиться, неприятностей я не допущу.
        Шейла, закрыла глаза.
        - Ладно, если уж ты такой предусмотрительный, говори, как будем выкручиваться?
        - Послушай, во-первых, не исключено, что Натали так и не оправится окончательно. Но предположим, она выздоровеет, как по-твоему, на кого она может опереться, к кому прийти? Ты была ее соседкой и ближайшей подругой. Несчастный случай произошел семь лет назад. Сколько старых друзей у нее осталось? - Он приложил указательный палец к большому в виде кружка, что, вероятно, должно было означать ноль. - Ей понадобишься в первую очередь ты и, конечно, я.
        - Напрасно ты так уверен. Если я не ошибаюсь, у нее в запасе четверть миллиона долларов?
        - За деньги не купишь близких людей, без которых нельзя обойтись, а мы будем все время с ней рядом. Но сейчас главное не Натали. Главное - Джордан. В нем всколыхнулись старые чувства. Но на него опасно слишком сильно давить, можно получить сдачи. - Джуд помолчал. - Как твой отец и человек, у которого дороже тебя никого нет, я обязан посоветовать тебе быть возле него. Он очень нуждается в понимании и поддержке.
        - Может быть, ты и прав, - тихо ответила Шейла. Она опять подошла к бару и, повернувшись к отцу спиной, плеснула чего-то себе в стакан.
        - Если ты сумеешь стать другом им обоим - тебе нечего бояться. Я прошу, чтобы ты дала мне слово, что позвонишь в больницу и навестишь Натали.
        Шейла глотнула неразбавленного джина.
        - Нет, - коротко ответила она, не поворачивая головы.
        - Но почему? Ты же видела ее раньше, разве нет?
        - Она тогда еще была без сознания.
        Но, если ты придешь, ей будет проще...
        Вот именно. - Голос Шейлы задрожал, но она взяла себя в руки. - Ты считаешь, что я своими руками должна помочь ей отобрать у меня все самое дорогое? Хочешь, чтобы я сама себя распяла?
        - Ей-Богу, я тебя не понимаю, Шейла. Даже если ее память окончательно восстановится, она никогда не узнает про Адама, ну откуда она может узнать?
        - Тем более. Зачем мне самой нарываться?
        - Если ты не пойдешь в больницу - это будет некрасиво выглядеть.
        Шейла долго смотрела на отца, и чувство протеста начинало переполнять ее, словно река, готовая вот-вот выйти из берегов.
        - Ты продумал все до мельчайших подробностей, ведь правда? Все решил и расписал за меня. Хорошо, милый папа, я подумаю. - Она допила джин и со стуком поставила стакан на стол. Потом закрыла лицо руками. - Но большего пока обещать не могу.
        - Ты - моя дочь, - сказал Джуд, откидываясь на спинку кресла. - Не раздумывай долго. Что у тебя сегодня?
        - Сегодня не смогу, у меня через полчаса теннис. Я уже и так опоздала.
        - Разве у тебя не было занятия вчера?
        - Ага. - Взяв пустой стакан, она поднесла его ко рту, словно хотела выцедить последние несколько капель, затем подошла к отцу и небрежно его поцеловала.
        - Пока, папа. И спасибо за все.
        Райкен нахмурился, - ему послышались в ее голосе ядовитые нотки. Нет, пожалуй, она скорее была чем-то озабочена и рассеяна. Конечно, его дочь временами бывает неуравновешенной, но на этот раз ее удалось легко успокоить, что собственно, он и предвидел.
        - Поцелуй за меня внука, - крикнул он ей вдогонку.
        Когда Шейла ушла, он нажал на кнопку:
        - Лиза? Соедините меня с доктором Паратом… - Он поколебался секунду, - …И позвоните в теннисный клуб, узнайте - не взяли ли они нового тренера.

16
        - У вас частичная потеря памяти. - Доктор Лейн присел на край кровати Натали. - Это абсолютно типичное явление для пациентов, находившихся в коматозном состоянии.
        Натали задумалась.
        - Вчера доктор Парат сказал, что я закончила юридический факультет. А всего неделю назад я думала, что мне семнадцать.
        - А две недели - что десять. - Доктор Лейн встал и подошел к окну, чтобы обдумать, что говорить дальше. - Вам сейчас тридцать один.
        - Не могу себе представить. - Натали помотала головой.
        - И тем не менее придется, - твердо сказал Лейн. - А как только вы поверите - мой совет - начинайте без промедления нормальную жизнь. Я бы на вашем месте как следует попутешествовал, надо вспомнить то, чего вы недополучили. Насколько мне известно, у мистера Райкена имеется еще весьма значительная сумма, которая принадлежит вам.
        - У кого?
        Лейн вел себя очень беспокойно. Вначале он устремился к двери и, выглянув наружу, убедился, что вокруг никого нет, затем снова подошел к Натали.
        - У Райкена, - повторил он, - у Джуда Райкена. Он был назначен вашим опекуном.
        Лицо Натали выражало недоумение.
        - Мне стыдно, но я совсем ничего не помню.
        - Ничего, вспомните.
        - Я что-то неправильно понимаю, да, доктор?
        Чутье, на которое Натали с каждым днем полагалась все больше и больше, подсказывало ей, что здесь какой-то подвох.
        - Неправильно? Да нет, все нормально. Доктор Лейн вздохнул и улыбнулся ей. - Как вы себя сегодня чувствуете?
        Пожалуй, наконец-то в его голосе звучала заботливая интонация, которая, как ей казалось, непременно должна присутствовать в разговоре врача с пациентом. Доктор был явно не слишком хорошо воспитан, к тому же Натали не нравилась его привычка нервно расхаживать по палате, произнося отрывистые фразы. Натали прилегла, оперлась на локоть и направила на него указательный палец другой руки.
        - Вчера я узнала, что потеряла семь лет жизни. Сегодня мне, видимо, предстоит пройти урок истории, и потому вы сейчас здесь.
        Лейн рассмеялся.
        - Вы прирожденный юрист. Нет, я здесь не потому. Доктор Парат скоро придет и все с вами обсудит. Но все же это моя больница, И я, а не Парат, заведую отделением, в котором вы находитесь. - Лучше было бы… - он запнулся, поняв, что речь его становится все более бессвязной. Обернувшись, он заметил, что Натали на него очень пристально смотрит.
        - Договаривайте, - похоже, Натали была способна быстрее сосредоточиться, чем он.
        - Видите ли, когда вас привезли сюда после аварии... то... так сказать, были кое-какие трудности.
        Она удивленно вскинула на него глаза:
        - Трудности?
        Лейн пожалел, что выпил с утра всего одну порцию виски.
        - Вы пострадали в результате аварии на воде, ваша лодка столкнулась с моторкой, и вы сильно ударились головой. Пришлось утрясать вместо вас кое-какие вопросы.
        - Понятно. - Натали согласно кивнула и приготовилась слушать дальше. - Вопросы какого рода?
        Лейн не успел ответить, потому что в палату вошел Парат в сопровождении старшего инспектора Вольфера.
        Вольфер просиял, увидев, насколько лучше выглядит сейчас Натали.
        - Привет! - поздоровался он. - Помните меня?
        Натали улыбнулась в ответ.
        - Мне кажется, я видела вас здесь на прошлой неделе.
        - Ага, верно, я заходил поглядеть на вас. Только думал, вы не заметили.
        - Я многое замечаю. - Произнося эти слова, она покосилась на доктора Лейна.
        Доктор Парат решил поддержать разговор.
        - А вы, случайно, не помните чего-нибудь еще про инспектора Вольфера?
        В ответ Натали, любезно улыбнувшись, лишь пожала плечами.
        - Все в порядке, не огорчайтесь, зато я много чего помню про вас, - приободрил ее Вольфер.
        Доктор Парат обратился к доктору Лейну:
        - Мы договаривались встретиться сегодня утром, я вас повсюду искал.
        - Извините, доктор Парат, но я задержался на обходе. А сейчас мне пора в операционную, надеюсь, вы все на меня не обидитесь. - Он двинулся к выходу, но Вольфер перегородил ему дорогу. Было заметно, что полицейский сделал это нарочно, чтобы заставить Лейна еще сильнее разволноваться. Впрочем, Лейн и так был очень неспокоен, хотя и напустил на себя равнодушный вид. - Я могу быть вам чем-то полезен, инспектор?
        - Нет, нет, что вы. - Вольфер отступил на шаг, чтобы дать Лейну пройти в дверь.
        Доктор Парат обратился к Натали:
        - Я подумал, вам будет приятно познакомиться с человеком, который спас вам жизнь.
        - Ну, не стоит, - смутился Вольфер.
        Натали пожала ему руку.
        - Я вам от души признательна, сержант. Доктор Парат рассказывал мне, что вы предвидели несчастный случай и заранее вызвали «скорую».
        - Сейчас я старший инспектор, - поправил ее Вольфер, - меня уже давным-давно никто не называл сержантом.
        - Сержантом? - с любопытством переспросил Парат. - Вы что, назвали его сержантом?
        Натали посмотрела на него виновато:
        - Простите, инспектор, я не хотела вас унизить, у меня как-то само вылетело...
        - Неважно - так мне даже больше нравится. Для вас я привык быть сержантом, - он засмеялся, - и терпеть ваши ехидные штучки.
        Натали смотрела на него смущенно, понимая, что Вольфер имеет в виду события семилетней давности. Вероятно, он намекает, что она не всегда вела себя достаточно корректно по отношению к человеку, который впоследствии стал ее спасителем. Она виновато сказала:
        - Простите, что в предыдущей жизни я вам грубила.
        - Ваши манеры изменились к лучшему, заверил ее Вольфер, - такой вы мне нравитесь куда больше, чем когда вы с Джор...
        Доктор Парат предостерегающе поднял руку.
        - Пока достаточно, инспектор, этой молодой даме необходимо еще немного окрепнуть.
        Вольфер кивнул и пошел к двери.
        - Я еще зайду, - сказал он.
        Именно в это мгновение в комнату Натали на предельной скорости вкатилось кресло Франчески Луккези. Вольфер не успел отскочить и, споткнувшись, чуть не упал ей на колени, но все же сумел удержаться на ногах, извинившись за неловкость.
        Однако Франческа была, скорее, довольна.
        - А-а, рада приветствовать блюстителя порядка, - проговорила она нараспев, - в котором часу вы сегодня заканчиваете работать?
        Натали расхохоталась.
        - Забудь о нем, Франческа, у него дома трое детей и собака. - Она внезапно замолчала, заметив на лицах Парата и Вольфера недоумение.
        - Что побудило вас это сказать, Натали?
        Натали выглядела не менее удивленной, чем ее собеседники, она вздрогнула и еще раз огляделась вокруг.
        - Само выскочило, я отчего-то решила, что у сержанта… - Она не закончила фразы.
        Доктор Парат пришел в восхищение.
        - Вы начали вспоминать, и это прекрасный признак.
        Вольфер напустил на себя суровость:
        - Я вам не сержант, девушка, я старший инспектор Вольфер и просил бы не забываться.
        - Я постараюсь.
        Вольфер лукаво подмигнул ей.
        - Да, заодно, я хотел бы внести маленькое уточнение - детей у меня не трое, а семеро. Франческа изумилась:
        - Семеро детей?
        - Увидимся позже. - Вольфер уже взялся за ручку двери, но доктор Парат снова задержал его, протянув папку для бумаг.
        - Я подумал, вам может понадобиться экземпляр, шеф. Мне не удалось установить, по какой причине отсутствуют четыре месяца.
        Вольфер взял папу. Когда он ушел, они расхохотались.
        - Семеро детей, - повторяла Франческа, жизнь не стоит на месте. Мужчина многого может добиться за семь лет, да? Ах, мужчины, мужчины, - продолжала она, покачивая головой, - думаешь, что знаешь его как облупленного, и вдруг на тебе - семеро детей!
        Доктор Парат наблюдал за Натали, лицо которой стало задумчивым, она, вероятно, обдумывала то, что нечаянно сказала.
        - Честно говоря, не знаю. Я ни разу не была достаточно долго знакома ни с одним муж чиной. - Она взглянула на Парата, и ей показалось, что он прячет от нее глаза.
        - Нам пора начинать урок истории, - заявил он, направился к двери и настежь открыл ее для Франчески, - если вы не против, я бы хотел остаться с Натали наедине.
        Франческа послушно поехала к выходу.
        - Увидимся сегодня, - сказала она, обращаясь к Натали.
        - Эй, погоди секунду! - Франческа повернула голову, и Натали взглянула на нее заговорщицки. - Это сделала случайно не Люси Эвинг? Она его просто ненавидела за..
        Засмеявшись, Франческа отрицательно покачала головой и больше ничего не сказала.
        Доктор Парат плотно закрыл за ней дверь и подошел поближе.
        - Итак, приступим к занятиям. Вы уверены, что готовы?
        Натали очень волновалась. Доктор Парат взял ее руку в свою.
        - Я обещаю касаться лишь того, что, как мне кажется, вам совершенно необходимо знать именно сейчас. Остальное вы постепенно восстановите в памяти сами. Договорились?
        Натали согласно кивнула.
        - Да, но вначале вы должны мне сказать самое главное.
        - Что вы имеете в виду?
        Она откинулась на подушку и посмотрела в потолок.
        - Мне необходимо знать ответ немедленно.
        - Я готов сказать все, что знаю.
        Она помолчала еще мгновенье и, собравшись с духом, спросила:
        - Я была влюблена?
        Парат улыбнулся.
        - У нас имеется немало записей, содержащих сведения о вашем прошлом. Некоторые из них исчерпывающи, в других есть пробелы. Похоже, когда вы попали в больницу… - Он колебался.
        Натали села на кровати и ждала.
        - Я слушаю?
        Доктор Парат судорожно соображал, что ответить. Он предполагал поговорить сегодня о ее матери. Хотел коснуться средней школы, колледжа. Что же касается юридического факультета университета, то он полагал разумным вспомнить лишь кое-какие даты, учебные предметы, а через день-два, возможно, мимоходом упомянуть о соседке Натали по квартире.
        Он выбрал частичный компромисс.
        - Так что же все-таки помните вы сами? - осторожно начал он.
        Натали думала долго и напряженно. Она забыла все о несчастном случае, юридический факультет был полным провалом, о давних друзьях или соседях у нее не осталось и тени воспоминания.
        - Кажется, кое-что всплывает. - Она отвернулась. - Когда-то у меня был мальчик, его звали Деннис.
        - Деннис? А фамилия?
        - Деннис Бреннер.
        Парат с интересом переспросил:
        - Бреннер?
        - Э-э… - Натали собиралась с мыслями. - Бреннер, да именно так, Деннис Бреннер. - Она улыбнулась Парату. - Мой первый друг, в школе.
        - Вы уверены? Две недели назад, когда вы считали, что вам семнадцать, вы называли его Паркером.
        Натали еще чуть-чуть подумала.
        - Да, Паркер, ну конечно, вспомнила - Джордан Паркер.
        Парат молчал, ожидая, что она поправится.
        - Деннис Паркер, - наконец подсказал доктор. - Он был вашим другом в старших классах.
        Натали с вниманием следила за тем, как доктор помогает ей вернуться в дни ранней юности, прошедшие в штате Нью-Йорк. Она очень любила велосипедные прогулки, участвовала в викторинах и была отличной гимнасткой - не раз побеждала в соревнованиях на кольцах и разновеликих брусьях. Училась она отлично, а вместо обеда любила, удрав из школы, выпить кока-колы в кафе напротив. Там еще была рядом чистка Кэмбелла и пиццерия Дино, а кегельбан находился на третьем шоссе, за городом. Они с Деннисом часто играли в кегли.
        - Значит... один раз я была влюблена, - сказала Натали.
        - Да, однажды вы были влюблены. - Парат ждал, чтобы она продолжила сама.
        Натали чувствовала, что Парату очень интересно узнать что-нибудь еще о ее первой любви, но, увы, больше память ничего не сохранила.
        Однако доктор продолжал внимательно глядеть на нее, и она пришла к выводу, что, скорей всего, упустила что-то очень важное.
        - А другого парня, о котором вы тоже упомянули, вы помните?
        - Другого? - Натали удивленно вскинула брови. - Какого еще другого?
        - Ладно, его мы оставим на следующий раз.
        Натали вздохнула с облегчением.
        - Должен вам сказать - ваши успехи просто блестящи. Думаю, пора присоединять адаптационную психотерапию. Вполне можно говорить о том, что вы являетесь объектом весьма необычного и ответственного эксперимента. И психотерапевт сумеет помочь вам вывести некоторые ощущения из подсознания.
        Натали не возражала.
        - Вы, конечно, правы, порой меня охватывают самые нелепые чувства, - заметила она, будто сама себе удивляясь. - Иногда я бываю счастлива, от того, что мне возвратили жизнь, а в следующее мгновенье меня охватывает ярость, потому что мне пришлось такое перенести.
        Доктор Парат сочувственно улыбался:
        - То, что вы только что сказали, - лишний раз свидетельствует о том, что у вас все прекрасно. Я должен обсудить кое-какие вопросы со специалистами и сделать соответствующие распоряжения.
        - Хорошо, - согласилась Натали, но потом добавила: - Мне бы хотелось поговорить с человеком, который будет со мной работать. Мне кажется, здесь очень важна психологическая совместимость, а не одно искусство врача.
        Доктор Парат снова не мог скрыть восхищения. Его последняя пациентка была на удивленье красива и умна.
        - Думаю, вы рассуждаете очень разумно. Он сжал ее руку в знак одобрения и, подойдя к двери, спросил: - Вам хочется поскорее отсюда выписаться?
        Натали энергично замотала головой. Другие больные, наверное, стремятся вернуться домой, в семью, но для нее домом стала больница. Она ничего другого не помнила, а здесь ей было хорошо. Мир, который открывался за стенами этого здания, был чужим, неуютным и неприветливым, во всяком случае, так ей казалось. Она предпочитала оставаться здесь столько, сколько будет возможно.
        Но у доктора Парата, оказывается, были другие планы.
        - На следующей неделе мы прогуляемся по городу. А завтра я хочу попытаться устроить для вас одну встречу, если вы не возражаете.
        - С кем?
        - С Шейлой Райкен.
        Нет, Натали не возражала.
        - Ладно, готовьте кресло на колесах, попутешествуем.
        Почему бы и нет? Она не помнила женщины, которую так звали, но ей уже говорили, что когда-то у нее действительно была соседка по квартире. Так почему, собственно, не верить? А потом, может эта Шейла встряхнет ее память.
        - Отдохните немного, - посоветовал доктор.
        - Только после того, как я выясню очень важную вещь.
        Парат уже усвоил, что переубеждать Натали бессмысленно. Если ей требовалось что-то немедленно выяснить, значит ей требовалось именно это, и никакая сила не могла ее заставить сейчас не задать вопроса.
        - Кто стрелял в Дж. Р. Эвинга? - спросила она.
        Запрокинув назад голову, он от души расхохотался.
        - Не имею ни малейшего представления, - сказал он и, трясясь от смеха, вышел в коридор.

        Старший инспектор Вольфер, поставив патрульную машину прямо около въезда на больничную стоянку, терпеливо просидел в ней целых четыре часа. На переднем сиденье возле него лежала обертка от биг-мака и несколько слипшихся кусочков хрустящего картофеля. Из радиоприемника доносилась музыка в стиле кантри, а потрепанный экземпляр «Спортс иллюстрейтед» валялся прямо под ногами.

«Четыре часа - время немалое, чтобы увидеть много интересного, - думал он, - даже если это и не то, что тебе нужно». В два тридцать довольно большая компания сестер собралась в машине скорой помощи, чтобы посмотреть мыльную оперу; без десяти три - доктор Кесслер, самый знаменитый гинеколог в городе, вышел на лужайку, находившуюся под окнами его кабинета, и принялся забрасывать шары для гольфа в консервную банку; в четыре двадцать пять ординаторов выползли на улицу через запасной выход рентгеновской лаборатории, чтобы устроить перекур.
        А в общем-то ничего необычного не произошло. Пока. Еще раз скользнув взглядом по стоянке, Вольфер раскрыл папку, в которой лежала больничная карта с именем Натали Парнелл на обложке. Он посмотрел ее раз пять и собрался заняться тем же в шестой.

«Целых четыре месяца, - произнес он вслух, - куда могла провалиться девочка?» Ее наверняка отвезли в частную клинику, но недавняя проверка даже не навела их на след. Нахмурившись, Вольфер пролистывал толстую подшивку, пока не наткнулся на справку о выписке - подпись на ней была совсем неразборчивая. Кто-то все-таки должен знать - когда и почему?
        Не успел Вольфер положить карту назад в папку, как человек, которого, собственно, он тут и дожидался почти полдня, появился из бокового выхода и направился к машине. Он ступал нетвердо, будто примеривал каждый шаг.
        - Как всегда прячем бутылку, а, Лейн?
        Вольфер следил за ним без отрыва. Он точно знал, как все будет. Если алкоголик начал пить с утра, он не остановится до вечера.
        Сейчас было уже больше пяти, и доктор Майкл Лейн, неуверенно подойдя к машине, с трудом залез в нее, тронулся с места, едва не задев заднее крыло стоявшего рядом
«мерседеса», и выехал со стоянки на улицу.
        - Господи! - воскликнул потрясенный Вольфер. - И этот парень сегодня оперировал?
        Вольфер ехал за ним, держась на расстоянии метров в двести. К счастью, машина Лейна шла теперь ровнее, а движение не было особенно оживленным.
        - Ну, давай, Лейн, - пробормотал Вольфер, - сделай-ка какую-нибудь глупость.
        Похоже, что Лейн услышал его и решил послушаться. На следующем углу он совершил незаконный левый поворот и проскочил знак «стоп».
        Вольфер, просияв, включил фары, сирену и с нескрываемым удовлетворением произнес:
        - Есть, попался! Опять.

17
        Вернувшись домой в половине первого ночи, Джордан, осторожно отперев дверь, постарался прикрыть ее за собой как можно тише. В гостиной было темно, и он прошел на цыпочках, мягко ступая по ковру, очень надеясь избежать скандала.
        Но на этот раз ему не повезло.
        - Я не сплю. - Шейла неожиданно включила свет, не дав ему незаметно проскользнуть. На ней был купальный халат, небрежно стертая косметика размазалась по лицу, и Джордан с первого взгляда заметил, что она сильно пьяна.
        Он посмотрел на нее с огорчением.
        - Почему ты не ложишься?
        - Жду тебя.
        Он вздохнул и поставил на пол портфель.
        Он так и не сумел притерпеться к ночным стычкам с Шейлой, которые затягивались глубоко за полночь.
        - Я слишком устал, чтобы ссориться.
        - А ты всегда слишком устал... чтобы делать, что угодно.
        Джордан насторожился.
        - Прошу тебя, ложись в постель.
        - В чью постель? - зло прошипела она: - В твою или мою?
        - Ш-шш... ты разбудишь ребенка. - Джордан начал подниматься по лестнице наверх.
        - Может, и ему уже пора знать, что родители не спят вместе?
        Сердце у Джордана оборвалось, он растерялся, не зная, что ответить, и молча продолжал медленно подниматься по ступеням.
        Шейла посмотрела на него мстительно.
        - Ты все еще любишь ее, не так ли?
        Он спиной чувствовал ее взгляд. Ясно, что сейчас все начнется сначала, и она нарывается на ссору, которую он не в состоянии выдержать. Ему невыносимо ей лгать, причинять боль. Пусть она оскорбляет его как угодно, лишь бы оставила в покое. Сердце его заныло от жалости. Он виноват больше, чем она, и готов в этом признаться. Она изо всех сил старалась быть образцовой женой, но, чем больше она хотела ему угодить, тем сильней раздражала. Он просто ничего не мог с собой поделать. Она любила его когда-то, как умела, и он делал все, чтобы полюбить ее. Она была ему опорой, она утешала его, когда он отчаянно нуждался в сочувствии, и она была матерью его ребенка. И при всем том, Шейла так и не сумела завоевать его сердце в отличие от Натали, которая совсем не прилагала к этому усилий. Джордан давно оставил бесплодные попытки выкинуть из головы Натали. Он понимал, что очутился в ловушке и что только мысли о ней приносят ему хотя бы слабое успокоение. Жить с Шейлой стало невыносимо, но и уйти от нее было нельзя. А она знала, что он ее никогда не бросит, будучи порядочным человеком. Год за годом он давал себе
слово, что еще постарается и станет наконец преданным мужем, и год за годом они все больше отдалялись друг от друга. Вначале она находила утешение, работая в своих общественных комитетах, потом - в развлечениях, а теперь, когда даже спасительное притворство, к которому они так долго с успехом прибегали, перестало помогать, - в бутылке. Дольше было уже бессмысленно цепляться за зыбкую надежду, что их отношения улучшатся. Они оба отлично знали, что теперь ничего не склеить, и Джордан каждый раз отчаянно проклинал себя, заметив в глазах жены страх. Он не мог ничем помочь ей. Он не мог помочь самому себе. Он даже испытал облегчение, узнав о ее первой измене, и не без удивления понял, что не имеет ничего против, тем более что она проделала все осторожно, так, что никто не узнал. Это было забавно - он не смог скрыть, что совсем не ревнует, ни капли, а его безразличие огорчило его самого только потому, что он видел, как оно огорчает ее.
        Он почти добрался до лестничной площадки, умудрившись не вымолвить ни единого слова, но Шейла не желала сдаваться.
        - Отвечай, черт тебя подери, ты ее по-прежнему любишь?
        Джордан похолодел, но все равно ничего не ответил, подумав, что Шейла заходит слишком далеко. Она может крутить романы, сколько ей вздумается, но и он вправе жить в мире воображения, где у него осталось подлинное счастье и настоящая любовь.
        - Джордан!
        Шейла направилась к лестнице, но потеряла равновесие и, зацепившись за ножку журнального столика, упала на колени, всхлипывая как ребенок.
        Джордан, разрываясь между чувством вины и состраданием к ней, подбежал и помог ей подняться. Она была совсем не в себе, и он повел ее в спальню.
        - Ну давай же, Шейла, давай ляжем спать. - Я хочу спать с тобой, - бормотала она. Он не ответил. Осторожно взяв ее на руки, он понес ее вверх по лестнице и, войдя в комнату, уложил в постель. Она тихонько всхлипывала, пока он раздевал ее. Когда он уже повернулся, чтобы уйти, Шейла окликнула его:
        - Джордан? - Голос у нее был жалкий, но менее пьяный.
        Он замер в дверях.
        - Что, Шейла?
        Темную комнату насквозь пропитала тишина. Присмотревшись, он увидел, что дверь детской открыта, а возле его ног валяется плюшевый медвежонок. Джордан поднял игрушку и начал машинально поглаживать уютного зверя, ожидая, что скажет Шейла.
        - Пожалуйста, не бросай меня никогда. Сердце его вновь сжалось от боли. Мгновение он смотрел на нее, вновь думая о том, можно ли ее любить, или хотя бы относиться к ней с пониманием и нежностью. Но ответ был ему ясен заранее, и его охватило ощущение безысходности.
        - Ох, Шейла, Шейла, - прошептал он. - Я ужасно виноват перед тобой, ты этого не заслуживаешь.
        Она долго смотрела на него сквозь слезы, а потом ответила:
        - Так же как и ты.
        Признание камнем придавило их обоих. Шейла, отвернувшись к стене, жалобно всхлипывала, и Джордан, приблизившись к ней, все же решился ее обнять. Сперва она хотела его оттолкнуть, но затем повернулась к нему лицом и обвила его руками за шею. Он поглаживал ее по плечу, сам не понимая, как можно сидеть вот так с ней рядом, не чувствуя совсем ничего, подобно истукану, и ненавидеть себя за черствость, а ее за то, что сделала его таким.
        В конце концов она отпустила его, впав в тревожную дремоту, и он тихо ушел к себе, по-прежнему не выпуская из рук сынишкиного медвежонка. Джордан плотно закрыл дверь своей комнаты, включил свет и, посадив мишку на ночной столик, почувствовал облегчение. Ночные скандалы стали слишком частыми, и он ужасно от них устал. Самое страшное, что Шейла потом почти ничего не помнила или помнила лишь отдельные эпизоды, и очередная омерзительная сцена в точности повторяла предыдущую.
        Достав из кармана бумажник и ключи, он положил их на секретер, как делал всегда, перед тем как лечь спать, потом так резко сбросил ботинки, что они отлетели в угол, повесил пиджак на спинку стула, рывком расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и, сняв ее через голову, кинул на пол.
        Джордан потер усталые глаза и уже хотел забраться в постель, но вдруг снова что-то вспомнил. Он сходил за бумажником и, взяв его, тщательно обыскал все три отделения, пока не нашел то, что ему было нужно. Помятый маленький клочок газеты запрятался за библиотечное удостоверение. Рядом лежала небольшая пожелтевшая фотография, сделанная когда-то во время карнавала. Бережно достав и то и другое, он перечитал заметку, которую спрятал семь лет назад.
        Пробежав глазами знакомые строки несколько раз, он медленно, будто совершая ритуальное действо, свернул ее в маленький плотный комок и, прицелившись, бросил в мусорную корзину.
        Прощайте воспоминания, - произнес он вслух и заставил себя взглянуть на фотографию.
        На него смотрела Натали Парнелл, Снялись они в день, когда сдали экзамен по адвокатуре. Натали нарочно изобразила на лице глупую улыбку, и он грустно усмехнулся.
        Джордану хотелось узнать, что будет, если он покажет ей эту фотографию теперь. Вспомнит ли она тот день? А если да, то кинется ли к нему на шею? С этими мыслями он и заснул, и всю ночь ему снилось, что возле него лежит Натали, и он всей душой желал лишь - одного никогда не проснуться.

18
        Франческа держала в руке вырезанный из журнала портрет очень странного человека, а Натали вглядывалась в него, напряженно думая.
        - Только не говори ничего. Мне кажется, я видела его совсем недавно. Это вице-президент Соединенных Штатов.
        Франческа, рассмеявшись, взглянула на портрет еще раз.
        - Он смахивает на моего последнего мужа, Эрни.
        Доктор Парат улыбнулся ей, а Натали была явно заинтригована.
        - Может, он мой последний ухажер, тот с кем я попала вместе в катастрофу? Но, если это он, то я, должно быть, уже никогда ничего не вспомню.
        Франческа похлопала ее по коленке.
        - Нет, глупышка, это Пи-Ви Херманн.
        Натали недоуменно пожала плечами. Она утомилась, больше часа разглядывая лица последних знаменитостей. Парат закрыл иллюстрированный журнал.
        - Я думаю, на сегодня интеллектуальной разминки достаточно, можно переходить к физической.
        Натали недовольно насупилась. Почему-то физиотерапия представлялась ей чем-то похожей на средневековые пытки.
        - Не убеждена, что мне очень хочется. - Она поежилась и низко опустила голову. Собственное бессилие было ей ненавистно, но вид противных пластин, проводов, кнопок внушал непреодолимое отвращение.
        - Когда-то же надо начать, - сказал Парат дружелюбно, но стальные нотки в его голосе не оставляли ни малейших сомнений относительно его решимости. Он умел быть обходительным, но, когда было надо, мог сделать так, чтобы его слушались беспрекословно. Натали кисловато улыбнулась и кивнула в знак согласия.
        - Можно я пойду с тобой? - попросила Франческа.
        Ни в коем случае, - ни секунды не раздумывая, ответила Натали.
        Ну, не артачься, возьми меня для храбрости, я не упаду в обморок, честное слово.
        Я куда больше боюсь, что ты будешь смеяться.
        Франческа весело подмигнула ей.
        Ни в коем случае, детка. Честное благородное.
        Ну ладно, договорились.
        Через несколько минут они уже входили в странное, напоминавшее гимнастический зал помещение, вдоль стен которого протянулись параллельные брусья, а посередине стояли загадочные приспособления, вполне оправдавшие ее самые худшие опасения. Натали, лишь мельком взглянув на все это, решительно отрезала:
        - Ни за что.
        - Ничего, - успокоил ее доктор, - мы будем привыкать постепенно. - И на его лице появилась хорошо заученная улыбка.
        Натали была ужасно недовольна, но Парат захохотал, и она немного успокоилась.
        - Дайте мне передышку, - попросила она.
        - А я и собирался, - ответил он, подходя к вмонтированному в стену телевизору. Он включил его, и, к своему удивлению, Натали увидела видеозапись упражнений, выполняемых под громкую рок-музыку. Дверь открылась, и в зал почти вбежала шустрая, симпатичная с виду девушка в белом халате.
        - А, вы как раз вовремя, меня зовут Лесли Смит, и я буду с вами работать. Давайте без церемоний, если вы не против? Я - Лесли, а ты - Натали, обычно это помогает.
        Натали постаралась произнести слова приветствия как можно радушнее, но, видимо, у нее получилось не очень убедительно.
        Лесли Смит рассмеялась.
        - Я понимаю, что ты не горишь желанием заниматься здесь, - сказала она спокойно и уверенно, - но поверь, многие приспособления очень скоро станут твоими лучшими друзьями.
        Натали выразительно закатила глаза. Лесли жестом попросила доктора удалиться. Он понял намек и исчез за двойными дверями, оставив Натали наедине с Франческой и физиотерапевтом. Натали чуть снова не впала в панику, но Лесли не спускала с нее глаз.
        - Я представляю, как ты себя сейчас чувствуешь, - произнесла она, - но это обязательно пройдет, и ты поймешь, что твои успехи в этом зале позволяют тебе снова стать уверенной в себе, поверить в свои силы.
        Лесли подкатила кресло Натали к параллельным брусьям. Натали, недоверчиво оглядываясь на нее, осторожно поднялась. У нее было ощущение, что она разучилась плавать, а ее вот-вот бросят в воду.
        - Нагнись немного вперед, Натали, - посоветовала Лесли, - тебе будет легче. - Натали повиновалась, и действительно - двигаться ей стало легче, но Лесли остановила ее. - Жди моей команды, один шаг - одно движение руки, не старайся делать сразу много, будем восстанавливаться потихоньку каждый день.
        Сообщение о том, что пытки ей предстоят ежедневно, заставило сердце Натали испуганно екнуть, но она храбро сделала следующий шаг, крепко вцепившись в брусья. Первые несколько шагов в общем-то дались без особого труда, последующие потребовали значительно большего напряжения. Натали показалось, что сила ее убывает, но пока она не хотела сдаваться. Собственные ноги вдруг показались ей резиновыми и перестали слушаться - больше ей не удалось продвинуться ни на дюйм. Стиснув зубы, она собрала всю свою волю и шагнула последний раз. Усилие доконало ее окончательно, на лбу выступил холодный пот, руки стали скользкими, теперь она не могла уверенно держаться за брусья.
        - На сегодня вполне достаточно, - начала говорить Лесли, но не успела закончить, как Натали отпустила руки и беспомощно рухнула вниз. Лесли умело подхватила ее, но Натали расплакалась, униженная собственной слабостью.
        - Олимпийские игры не в этом году, сообщила ей Лесли, - я думаю, ты успеешь подготовиться.
        Натали выдавила из себя жалкий смешок и, вытирая слезы, упала в свое кресло.
        - Хотела бы я взглянуть на физиономию Парата, когда пойду отсюда на своих ногах.
        Франческа, которая все время наблюдала за ними молча, залилась смехом.
        - Позови меня на представление, я куплю билет.
        Натали осознала значение того, что с ней произошло, лишь оказавшись снова в своей палате. Она ходит! Делает шаги! Она, Натали Парнелл, снова научилась ходить, и теперь ей ничто не помеха. Она вдруг поняла, что хочет как можно скорей снова очутиться в ненавистном зале, потому что он помогает ей вновь обретать свободу, которой она была так долго лишена.
        Немного отдохнув, успокоенная тем, что добилась успехов, она заснула глубоким мирным сном.
        Натали попросила разрешения опять позаниматься на следующее же утро, сразу после завтрака. Для начала, чтобы почувствовать себя увереннее, она снова позанималась на брусьях, потом попробовала ходунки и наконец смогла уверенно стоять сама. К тому времени, когда она без опоры сделала первые шаги за пределами своей комнаты, она была в себе уверена. И, хотя немного волновалась, недели через две она решила себя испытать. Вообще говоря в то утро опасения ее были напрасны еще и потому, что вдоль всего коридора выстроились застывшие от любопытства при виде Спящей красавицы, которая вышла из своего убежища, пациенты и персонал. Каждый из них был готов, если понадобится, тут же прийти ей на помощь. Рядом с ней гордо ступала Лесли, а Франческа Луккези, прикрывая тыл, не уставала подбадривать ее.
        Это было великое событие. Слух распространился по больнице со скоростью света, и в коридоры и холлы высыпали все, кто оказался в это мгновение в стенах больницы. Перед Натали мелькало столько людей, что Джордан стал для нее лишь одним из многих, но, когда она оказалась совсем близко от него, ноги ее вдруг устали, и она неожиданно упала в объятия доктора Лейна, который стоял как раз рядом с ним.
        Джордан, не раздумывая, кинулся ей на помощь, и пока все аплодировали, дотронулся до нее и понял, что близок к безумию. Ее подстриженные волосы коснулись его руки, на мгновение вернув давно забытое ощущение, которое он столько лет был не в состоянии испытать. Он вспомнил, как ее шелковистые пряди падали ему на лицо, когда они занимались любовью, и подавил тяжкий вздох. Она стала сейчас другой, но все же это была Натали. И пускай ее роскошные волосы были ровно подстрижены, а глаза перестали лучиться как раньше, но она с каждым днем явно хорошела. Она все еще была бледной, двигалась с усилием, но в ней чувствовалась прежняя стать. Видимо, не существовало силы, способной заставить поблекнуть ее красоту, и Джордан с еще большей убежденностью подумал, что ничто и никогда не смогло бы его заставить ее позабыть.
        Но Натали так и не заметила его. Смущенно пожав плечами, она пошутила над собой:
        - А ведь когда-то я была отличной гимнасткой!
        Все засмеялись, посыпались поздравления, ей вновь зааплодировали - Натали Парнелл была на верном пути. За два месяца она сделала невиданные успехи. Еще немного, и она сможет вернуться в настоящий мир, начать все с начала. Когда она возвращалась к себе, Джордан смотрел ей вслед. Это было все равно что спокойно наблюдать, как она снова исчезает из его жизни. Лейн взглянул на него.
        - У меня такое ощущение, что мимо меня только что прошла инопланетянка, - пролепетал Джордан.
        Доктор дружески похлопал его по плечу.
        - Вам лучше выкинуть ее из головы, у вас теперь другие заботы, а она должна идти своей дорогой, какой бы трудной она не была.
        - По-вашему, я могу просто ее не заметить? Даже не сделать попытки...
        - Попытки? - Лейн удивленно взглянул на него. - О какой попытке вы говорите, она больше не ваша невеста. Смиритесь с тем, что она для вас потеряна. Для нее сейчас главное восстановить в памяти то, что происходило ней за последние тридцать лет. Она забыла родную мать, а вы хотите, чтобы она вспомнила те несколько лет, что вы были вместе.
        Джордан был ошеломлен. Он никак не ожидал услышать такие жестокие слова от врача.
        - Простите, - продолжал Лейн, - быть может, я говорю с вами излишне откровенно, но вы должны знать правду, нельзя жить прошлым.
        Джордан с трудом сдерживал ярость. Кто он такой, чтобы давать ему советы? К счастью, доктор Лейн оставил его в покое, сославшись на то, что ему пора на операцию, и Джордан, сердито глядя ему вслед, услышал, как к нему приветливо обращается доктор Парат:
        - Она восхитительная женщина. Иногда я просто не верю своим глазам. Семь лет просуществовать на грани жизни и смерти, и после этого так мужественно себя вести - это не поддается воображению!
        Джордан немедленно оживился:
        - Натали всегда была необыкновенная, умела бросать вызов судьбе, думаю, она потому и выжила. - Он не скрывал восхищения. - Она совсем не изменилась.
        Доктор Парат решил не темнить:
        - Ее пора выписывать.
        - Так быстро? - Джордан заволновался. Пока она здесь, в больнице, он по крайней мере может видеть ее. - Я хочу сказать, ей же пока трудно ходить...
        - Ходить она начнет лучше с каждым днем, паралича у нее не было. Вначале она очень боялась покинуть больницу, и это вполне естественно, но мне удалось внушить ей, что у нее еще все впереди, и тогда она решила, что, чем быстрей она сумеет стать самостоятельной, тем будет лучше. Я немного беспокоился, но сегодня, когда она шла, подумал, что не мог даже мечтать о том, чтобы это произошло так быстро.
        Джордан почувствовал себя загнанным в угол.
        - Но... куда ей идти?
        Доктор Парат с интересом рассматривал его. Джордан не мог скрыть своих чувств к Натали. Да, собственно, ему было бы безразлично, если доктор и заметил его волнение. Пожалуй, сейчас он бы скорее обрадовался, если бы о его любви узнали все вокруг.
        - Натали решилась смело взглянуть в лицо будущему, а не оглядываться в прошлое. Она думает вернуться на юридический факультет и начать все сначала.
        - И что вы думаете о ее планах?
        Доктор засмеялся.
        - Сомневаюсь, что она бы меня послушалась, если бы я захотел ее остановить. Да и зачем мне вмешиваться? Она человек самостоятельный, обойдется без моих советов.
        - А это не опасно?
        - Полностью избежать риска, после того что она перенесла, невозможно. Внезапное сильное потрясение способно всколыхнуть ее память, подобно бурной реке, прорывающей плотину, и это несет в себе опасность. Может наступить кататония, рецидив коматозного состояния, нет, я не хочу сказать, что это непременно ей угрожает, но - все возможно.
        - А Натали знает?
        Доктор Парат кивнул.
        - Она хочет использовать свой шанс.
        Парат прислонился к стене и заговорил о другом. - Я, собственно, решил с вами потолковать, потому что хочу, чтобы вы помогли ей.
        У Джордана бешено заколотилось сердце. - Помог? Чем? Рассказал вам еще о ее прошлом?
        - Я хочу, чтобы вы повидались с Натали.
        - Вы имеете в виду, что я с ней должен поговорить?
        - Вы значили очень много для нее, а она для вас.
        Джордану оставалось задать один, последний вопрос, и, набрав побольше воздуха, он рискнул:
        - Она что-нибудь вспомнила про нас?
        Парат отрицательно покачал головой.
        - Натали специально просила меня не касаться того, о чем она сама пока не помнит. Полагаю, она опасается спутать зрительные образы с их словесным выражением. Если она спросит - я ей скажу.
        Джордана колотило от страха. Он сунул руки в карманы, чтоб было не очень заметно.
        - Я очень много думал о том, что мне сказать Натали. Но я все же надеялся, что вначале она сама вспомнит...
        - Я понимаю, как вам тяжело. Если хотите, я подожду здесь пока вы… - Он показал рукой на палату Натали.
        - Вы думаете... прямо сейчас?
        - Если вы готовы.
        Едва ли Джордан мог бы ощущать себя менее готовым к встрече, чем сейчас. Он медленно прошел больничным коридором - мимо докторов, сестер, больных - и остановился напротив двери Натали. Интересно, как ему сле дует себя вести, - вежливо постучать или, сразу вломившись, сказать:

«Привет, это я, Джордан Бреннер. Мы были когда-то без ума друг от друга, собирались уехать в Аризону и там пожениться. Но потом это несчастный случай все испортил. Ты на семь лет отключилась, а я сделал ребенка твоей соседке, и мне пришлось на ней жениться».
        Джордан осторожно вошел. Робко потоптавшись у двери, он увидел, что Натали сидит к нему спиной. Читая, она одновременно делала упражнение, которое, кажется, называлось «ножницы». Скрещивая ноги, она поочередно закидывала их одну за другую. Ее движения заставили его с болью вспомнить о том, какие она выделывала трюки на кольцах в гимнастическом зале, когда они учились.
        Немного освоившись, он огляделся и усмехнулся про себя. Помещение, в котором он находился, напоминало, скорее, комнату студенческого общежития, а не больничную палату. Одна стена была густо увешана фотографиями. Каких только лиц тут не было - от портретов Рональда Рейгана, Майкла Джексона, принцессы Дианы, Майкла Дж. Фокса, Мика Джаггера в возрасте лет сорока и Джеральдин Ферраро до старого снимка полного состава персонажей «Далласа». Джордан обратил внимание на то, что портрет Кристины, невестки Дж. Р. Эвинга, были отмечен двумя восклицательными знаками, жирно нарисованными красным карандашом с обеих сторон возле головы.
        На полу около стула набралась стопка книг, изданных, главным образом, за последние лет пять, а рядом валялась раскрытая на фотографии, запечатлевшей взрыв
«Челленджера», подшивка «Лайфа». Но больше всего, пожалуй, бросался в глаза яркий туристический проспект Иорданского озера. На картинке были изображены люди, катающиеся на лодках, водных лыжах и просто наслаждающиеся жизнью.
        Подпись под картинкой гласила: «Чэпл-Хил - южная сторона рая».
        Джордан, застыл около двери, почти не дыша наблюдал за Натали. Сейчас она была причесана немного по-другому - убрала волосы за уши, но у них все тот же чудесный оттенок и блеск, и он ощутил в кончиках пальцев желание дотронуться до них прямо сейчас.
        - Ну, так ты войдешь или нет? - спросила она, повернувшись.
        Сердце у Джордана вначале замерло, а потом пустилось в бешеный галоп.
        - Как ты узнала, что я здесь?
        Она показала на зеркало над умывальником, и он заметил ее отражение.
        - Спасибо, что помог мне сегодня не упасть.

«Она заметила его!»
        - Ну так, пожалуйста, заходи, я рада тебе.
        Наконец Натали обернулась и взглянула на него.
        - Сегодняшнее небольшое представление я устроила, чтобы доставить удовольствие врачам и сестрам. - Натали встала и подошла к нему. Она ходила совершенно нормально.
        - Но мне показалось, тебе трудно двигаться...
        Она хитро улыбнулась.
        - Это была моя маленькая шутка. Ходить мне теперь совсем не трудно, я просто захотела упасть в объятия доктора Лейна.
        Джордан ощутил укол ревности:
        - Зачем?
        - Он мне не нравится, и мне кажется, он испытывает те же чувства по отношению ко мне. - Она как-то странно ухмыльнулась. - Он ненавидит дотрагиваться до меня.
        - Получается, тебе хотелось его позлить?
        Джордан вздохнул с облегчением.

«Да, передо мной Натали», - подумал он, и на душе у него потеплело. Она всегда любила его дразнить, правда, вовсе не потому, что недолюбливала. Она обожала рисовать рожи в его учебниках или подсовывать ему маленькие дурацкие стишки, которые он нечаянно находил во время экзаменов. Не говоря уж о той истории, когда она ночью столкнула его в озеро во время выпускного вечера. Это было всего за несколько дней до беды. Он надел лучший и единственный деловой костюм, а Натали затряслась от смеха сразу, как только он в нем появился, и столкнула его из лодки прямо в воду.
        Почему она так поступила?
        Потому что ей так захотелось.
        Потому что в этом костюме, по ее словам, он сразу стал типичнейшим «белым воротничком», а потому срочно нуждался в купании. Мокрый и сердитый, он залез назад в лодку и теперь потянул за собой в озеро ее, а она брыкалась и визжала. На ней были ярко-розовая футболка и туго обтягивающие бедра джинсы, и, когда она вынырнула, фыркая и отряхиваясь, он ощутил такой приступ желания, что не смог сдержать себя.
        Они обнялись, и она приникла к нему, окутанная теплым ночным воздухом, а он принялся стаскивать с нее вымокшую одежду. Потом они любили друг друга под луной прямо в воде, то ли позабыв о предосторожностях, то ли попросту наплевав на них.
        Непереносимая боль пронзила его насквозь, когда он вспомнил ту, последнюю близость.
        - Что с тобой? - Натали отделяло от него всего несколько шагов. Она рассматривала его, как музейный экспонат. - Эй, ты где там? - Она окликнула его, увидав, что он задумался.
        - Ну как ты? - Вот все, что смог из себя выдавить Джордан.
        - Ты что, тоже врач на обходе? Может, тебя послал доктор Лейн, чтобы кое-что выяснить?!
        - Боюсь, что нет. Похоже, доктор Лейн сам не всегда знает, о чем говорит.
        Натали удивленно вздернула бровь.
        - Итак, ты не от доктора Лейна? В таком случае, я надеюсь, ты сохранишь в тайне мое прохладное отношение к нему. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь в этой больнице считал меня неблагодарной.
        - Можешь мне доверять, Натали. - Он с наслаждением произнес ее имя вслух, к тому же обращаясь к ней самой. И все же Джордана не оставляло ощущение, что он умирает медленной смертью. Он хотел закричать на нее. Хотел броситься к ней и произнести что-то вроде этого: «Разве ты не помнишь, как мы любили готовиться к экзаменам у меня в комнате, как мы сотни раз ходили вдвоем на озеро? А разве ты забыла, как лежала на моей руке, и мы болтали, и до рассвета занимались любовью?»
        - Что? - вдруг спросила Натали. - Ты что-то сказал?
        Джордан испугался.
        - Прости, я растревожил тебя. Может, сходить за доктором?
        - А, значит ты искал доктора Лейна? Только не говори ему ничего. Ладно? Джордан успокаивающе поднял руку.
        - Не скажу. Твоя тайна умрет со мной.
        - Точно? - не отступала Натали.
        Джордан пошел к двери, открыл ее и с бьющимся сердцем ответил:
        - Клянусь.

19
        Франческа оказалась рядом с комнатой Натали как раз, когда Джордан выходил от нее. Она остановилась около двери и с интересом следила за ним, пока он не скрылся за углом.
        - Что за тип? - Она вошла, держа под мышкой новую пачку картинок. - Эго какой-нибудь загадочный красавец из твоего овеянного тайной прошлого?
        Натали, стряхнув с себя оцепенение, улыбнулась ей.
        - Один из многих, как мне кажется.
        - Наверное, ты будешь потрясена, когда вспомнишь всех парней, которые у тебя были в колледже.
        - Я была бы счастлива, если бы смогла хотя бы сейчас завести роман и не забыть о нем на следующий же день.
        - А я всегда забываю, - сказала Франческа простодушно; она посмотрела на Натали, и они дружно захохотали.
        - Итак, что у нас сегодня по плану? Очередная фотовыставка? - Франческа протянула ей фотографию Мадонны. Натали посмотрела на нее, и на ее лице ничего не отразилось.
        - Это что, реклама нижнего белья? Франческа прищелкнула языком.
        - Лапочка, я думаю мы сделаем так - ты полежи, а я тебе расскажу историю этой красотки.
        Натали терпеливо слушала, а Франческа показывала ей примелькавшиеся за последние семь лет лица. Натали все равно путала Пи-Джи Хермана с Джесси Хелмсом, Ричарда Никсона с Сидни Гринстритом. И заявила: такая новость, как то, что второстепенный артист Рональд Рейган ныне является президентом страны, способна заставить ее снова надолго лишиться чувств.
        Вскоре все эти имена и лица вновь превратились для Натали в какую-то безликую массу, и она утомленно откинулась на подушку.
        - Перерыв, - сказала она, - я проголодалась и обалдела.
        - Осталась еще одна, последняя. Ну, пожалуйста.
        Натали тяжело вздохнула.
        - Я никогда в жизни не видела этого человека, клянусь. - Она присмотрелась. - Ну намекни хотя бы - это парень или девушка?
        - Угадай.
        - Это Майкл Джексон, который стал белым; Род Стюарт, неожиданно начавший плясать; или последняя супермодель.
        - Мимо - это Бой Джордж.
        Натали недоуменно пожала плечами.
        - Не понимаю, он что, специально подчеркивает свою принадлежность к мужскому полу, чтобы ни у кого не осталось сомнений?
        Франческа кивнула. Она отложила фотографии в сторону и хотела что-то сказать, как вдруг увидела, что Натали сидит, уткнувшись лицом в ладони.
        Она ласково погладила ее по голове.
        - Ты обязательно все вспомнишь, не огорчайся.
        - Бог его знает, но я стараюсь.
        - А ты перестань стараться, и все само получится. Это как с сексом - расслабься и получай удовольствие.
        Сравнение Франчески насмешило Натали.
        - Иногда у меня бывают озарения, как вспышки света, а иногда я вдруг вижу какое-нибудь лицо, предмет, место и совсем не узнаю. - Натали глубоко задумалась. - А бывает, я вижу, как кто-то проходит мимо, и мне начинает казаться, что я вроде должна его знать.
        - Как того парня, который недавно отсюда вышел?
        - Да, как его. - Она помолчала и посмотрела на дверь. - Он тоже не любит доктора Лейна, - добавила она, - любопытно.
        У Франчески с доктором Лейном не было никаких проблем, точно также, как и с прочими представителями мужской половины человечества.
        - Лейн - неплохой жених, хирурги - будь здоров, какие обеспеченные. Мне кажется, он к тебе неравнодушен, Натали.
        - Ко мне? Почему ты так решила?
        - От Луккези не ускользнет ничего. Я за ним наблюдала. Он все время за тобой следит; мне кажется, это - страсть.
        - Совсем не обязательно. Между прочим, я собираюсь проверить, что пишет обо мне доктор Парат, - не перестаю ощущать себя подопытным кроликом.
        - Правильно, может тебе придется предъявить ему судебный иск. Ты же юрист. Не позволяй ему так обращаться с тобой. Ты для него очередной бестселлер. Думаю, ты должна потребовать у него через суд проценты от гонорара.
        - Да, насколько я помню, по закону такое возможно. И тем не менее, я никак не могу поверить, что закончила юридический.
        - Но ты его закончила, и обязательно все вспомнишь. А когда вспомнишь, то я тебя найму, чтобы ты разобралась с моими разводами.
        - Я юрист, который не помнит законов.
        - Точно как мой последний адвокат. - Франческа рассмеялась, сняла телефонную трубку и, нажимая на кнопки, быстро спросила: - Тебе хочется грибов и перца?
        Натали издала стон.
        - Опять пицца, мы уже ели ее вчера... - Она показала на мусорную корзину, где все еще валялись остатки. - …И половину выбросили.
        - Ну и что? А ты разве не заметила, какой красавчик-рассыльный ее приносит. Он на последнем курсе юридического.
        - А ты не думаешь, что тебе пора остановиться?
        - Никогда, - решительно заявила Франческа. - Мне двадцать семь, я дважды была замужем, милочка, но намерена попасть в Книгу рекордов Гиннесса!
        Натали дотянулась до нее и заставила положить телефонную трубку.
        - Не морочь голову, мы говорили о еде. Я хочу один раз поесть вкусно.
        - Вкусно? - Франческа заинтересовалась. - В ресторане?
        Натали улыбнулась.
        - Причем в модном, я же семь лет не была в ресторане. Не могу больше жевать вареную курицу и запивать ее теплым молочком.
        - Я знаю отличное место. «Лa Серената», рядом с торговым центром.
        Натали призадумалась.
        - Все хорошо, только вот где взять денег?
        - Лапочка, деньги должны волновать тебя меньше всего. Мы обеспеченные женщины. По моему, тебе пора вызвать твоего юриста и велеть ему раскошелиться. - Франческа откинулась на спинку стула, и заложив руки за голову, заметила: - Тебе придется много чего купить.
        - М-м да, надо подумать; у меня где-то должен быть документ. - Натали перебрала бумаги в ящике и нашла одну, на которой была крупно написана фамилия. «Джуд Райкен» - прочитала она и поцеловала бумажку на счастье. - Пора обратиться в банк.

        Свой рабочий стол Джордан Бреннер поставил так, чтобы сидеть спиной к окну и не отвлекаться. Но сегодня он сидел спиной к столу и рассеянно смотрел на озеро. Его кабинет стал его убежищем, единственным местом, которое обставил и устроил по своему вкусу он сам, а не Шейла. Это был обычный кабинет, с гладкими белыми стенами, обставленный современной датской мебелью - простой, удобной и светлой.
        Но именно здесь было полно мелочей, которые особенно ему дороги и которые он никогда не уносил туда, где жил вместе с женой. Все эти вещицы имели отношение к той области бытия, которая принадлежала ему одному, и потому находились здесь. Он очень любил одну фотографию, сделанную в день его первого приезда в Чэпл-Хил, на которой он выглядел еще совсем мальчиком с горящими от восторга глазами; другая, и тоже любимая, семейная, была сделана в Бакстоне и не давала ему позабыть о том, откуда он родом. Он держал здесь несколько книг о яхтах, которые ему нравилось листать, устав от дел, и маленький перуанский флажок - напоминание о Корпусе мира. Работая, он всегда старался сосредоточиться, чтобы избавиться от ненужных мыслей, но сегодня ему хотелось быть рассеянным, хотелось плавать на лодке с девушкой, чей снимок был сейчас у него в руке.
        Загудел телефон. Потом еще раз, но Джордан не обращал внимания. Через несколько секунд в комнату вошла Кэролайн.
        - Простите, я подумала, вы ушли. - Она заметила, что он задумался. - Звонит миссис Бреннер.
        Не говоря ни слова, Джордан повернулся к столу и дотянулся до телефонной трубки.
        - Да. Привет, это я. Слушаю, Шейла.
        - Я хотела попросить у тебя прощения за вчерашнюю ночь. Я очень сильно разволновалась... ну ты понимаешь, о чем я, из-за Натали.
        - Да, да... все нормально. - Нет.
        На Шейле Бреннер был теннисный костюм, и она сидела в телефонной кабинке с закрытой дверью. Когда солнце вышло из-за облаков и нагрело стеклянные стенки, ей стало очень жарко. Снаружи ее поджидал тренер по теннису. Она сделала ему знак рукой, чтобы он не торопил ее.
        - Я очень распсиховалась и налетела на тебя. Прости.
        - Не стоит. - Джордан тяжело вздохнул, не понимая, чего она от него добивается. Он даже не очень хорошо помнил, о чем они говорили прошедшей ночью.
        Шейла поняла, что Джордан ее почти не слушает. Она прекрасно знала, что он обладает способностью полностью уйти в себя и не замечать того, что творится с ним рядом. А сегодня он, видимо, был именно в этом состоянии. Она почувствовала, что дверь телефонной кабинки приоткрылась, и на нее подул легкий ветерок. Это было так же приятно, как прикосновение широкой сильной ладони, которая коснулась ее шеи.
        Она убрала руку тренера, но улыбнулась.
        - Давай сегодня поужинаем вместе? - сказала она в трубку.
        - Да, конечно, - согласился Джордан по прежнему безразлично. В семь. Договорились. Увидимся, пока.
        - Пока.
        Шейла повесила трубку, удовлетворенная. Конечно, Джордан не станет отзывчивей, но она выполнила свой долг, сделала, что могла. Извинение есть извинение. Сильные руки уверенно притянули ее и на шее отпечатался поцелуй. Она кокетливо оттолкнула тренера.
        - Не сейчас, дорогой. Никогда нельзя слишком торопить женщину.

20
        - Лиза? Пришла мисс Натали Парнелл, она к мистеру Райкену.
        Натали переминалась с ноги на ногу. Она чувствовала себя не очень уверенно, но скорее не от физического напряжения, а от волнения.
        - Я зайду в другой раз, если он сейчас не может меня принять.
        Положив трубку, женщина-администратор указала рукой налево:
        - Вон в ту дверь, потом повернете направо и увидите последний кабинет в конце коридора.
        Натали, с опаской ступая по ковру, прошла вдоль пустынного холла. «Прямо как Дороти во дворце у Волшебника Изумрудного города», - подумала она. Наконец она добралась до секретарши Райкена Лизы, которая проводила ее в самый большой угловой кабинет на этаже.
        Натали с интересом оглядела полки, полные книг по юриспруденции, и массивный письменный стол красного дерева, который стоял прямо напротив широкого окна. На толстой папке, лежавшей сверху на высоком металлическом сейфе, она сумела различить свое имя.
        Райкен стоял к ней спиной возле окна и смотрел на улицу. Его поза, вероятно, должна была лишний раз подчеркнуть, что здесь все подчиняется только ему. Лишь убедившись, что Натали ждет уже несколько минут, он повернулся и посмотрел на нее. Он предполагал, что она выглядит сейчас лучше, много лучше, чем тогда когда он видел ее последний раз, и все же она опять его удивила. Волосы ее подросли и доставали почти до плеч, она подстригла их помоднее, и прическа шла ей. Светло-голубой элегантный костюм подчеркивал цвет глаз, а на ногах изящно сидели новые красивые туфли.
        - Вы выглядите восхитительно, - сказал Райкен, указывая на стул, стоявший напротив его стола, и, выйдя из-за него, сам сел напротив. - Доктор Парат говорил, что вы выздоравливаете быстро, но я все же не думал, что настолько. Как я понимаю, вы пока в реабилитационном отделении больницы?
        - Да, спасибо, что прислали мне денег. Я очень удачно прошлась по магазинам на прошлой неделе.
        Райкен рассмеялся.
        - Это ваши деньги, Натали. Вы очень состоятельная женщина. Мы приумножаем ваш капитал осторожно и с умом.
        - Я знаю, но все еще не могу поверить.
        Джуд кивнул.
        - Не сомневайтесь, вы это заслужили. Я просил Лизу открыть для вас текущий счет в банке. Вам надо будет подписать несколько бумаг, и вы, естественно, можете продолжать пользоваться адресом нашей фирмы, пока у вас нет своей квартиры.
        - Мне трудно найти слова благодарности, мистер Райкен.
        - Прошу вас, зовите меня по имени. Я давно считаю вас членом нашей семьи. Я столько лет принимаю участие в вашей судьбе, что вы для меня совсем как дочка.
        Натали чувствовала себя смущенной, все это было так неожиданно.
        - Спасибо, я вам очень признательна. Собственно, вам я обязана тем, что осталась жива. Мне говорили, я чуть не утонула.
        - Случилось настоящее чудо. Я даже не мог мечтать о том, чтобы вы сидели рядом со мной, как сейчас.
        Натали немного смутилась оттого, что Райкен так сильно расчувствовался.
        - Какие у вас планы на будущее? Хотите путешествовать? Вы знаете, у меня потрясающий туристический агент, если вам понадобится помощь, не стесняйтесь - звоните.
        Натали была тронута его заботливостью.
        - Вы очень любезны, но, честно говоря, я к вам пришла, чтобы попросить совсем о другом одолжении.
        - Разумеется, все что угодно.
        - Доктор Парат, наверное, рассказывал вам о том, что случилось с моей памятью?
        Райкен кивнул.
        - Я хорошо знаком с историей вашей болезни. Как ваш опекун, я обязан быть в курсе дела.
        - Как мне сказали, я получила диплом юриста перед тем, как попала в аварию.
        - Вы были лучшей студенткой на факультете.
        - Если бы я могла поработать в юридической фирме хотя бы делопроизводителем доктор Парат думает, это бы способствовало восстановлению моей памяти, - я и решила узнать: может быть, вам нужна помощь, или вы знаете в городе других юристов, которые... - Она внезапно замолчала, испугавшись собственной смелости.
        Райкен успокаивающе поднял руку, желая показать, что она не должна просить.
        - Очень разумная идея. - Он вспомнил, как семь лет назад ему хотелось, чтобы Натали работала на него. «Натали и Джордан - ирония судьбы», - пронеслось у него в голове. - Я не только не возражаю, я просто настаиваю, чтобы вы работали именно здесь, если доктор Парат не против.
        Он встал и, подойдя, взял ее руки в свои.
        - Я уже говорил. Натали, я чувствую ответственность за вас, как за родную дочь.
        - Спасибо за доброту. Когда нет собственных родителей, очень важно звать, что у тебя есть кто-то, на кого можно положиться.
        Райкен заглянул ей в глаза.
        - Вы были и остаетесь очень важной частью моей жизни, - сказал он.



«Ла Резиденс», ресторан в самом центре города с европейской кухней, но и с достаточным выбором типично южных блюд, был любимым местом отдыха Джуда Райкена. Именно сюда он приглашал самых старых своих клиентов, особенно если проигрывал их дела, что, вправду сказать, случалось с ним крайне редко. Сегодня он был здесь с Шейлой и Джорданом. Джуд чувствовал себя, как дома, и мог расслабиться. Разговор то и дело возвращался к нескольким текущим проблемам, которыми сейчас занимался Джордан, и новым парусам, которые купил для своей яхты Джуд. Джордан положил на стол салфетку, и пока официант наливал кофе, надумал показать Джуду кое-какие бумаги, достав их из портфеля, стоявшего возле его стула.
        - Эти господа не первый раз устраивают такое. Целая история - меняют условия контрактов, потом надувают поставщиков.
        Райкен слушал вполуха. Его зять обычно хорошо справлялся с работой, хотя в последнее время стал позволять себе частые отлучки. Джуд много раз заходил и не заставал Джордана на месте. Он ничего не сказал зятю, но несколько раз ему приходилось его выгораживать. В общем-то это была невысокая плата за то, чтобы Джордан смог выкинуть из головы свое прошлое. Ему пора понять, что Натали теперь не та девчонка, которую он когда-то любил. Ее рассудок помутился, и она на семь лет отстала от него в развитии. Он теперь слишком взрослый и сложившийся человек, чтобы возвращаться назад. Будет лучше, если он сам во всем разберется, а потом Натали уедет, и все будет кончено.
        Джуд Райкен не сомневался: раз Джордан женат на его дочери - никакая сила не в состоянии тут чего-то нарушить. У них растет ребенок, и идет нормальная удобная жизнь - здесь, в Чэпл-Хиле. А Натали Парнелл совершенно не в силах оторвать его теперь от всего этого, да, впрочем, скорей всего, и не собирается. Джуд успокоено улыбнулся своим мыслям.
        У тебя есть доказательства? - обратился он к Джордану.
        Джордан достал из портфеля ксерокопию.
        - Вот - очень убедительный документ. Оригинал в сейфе.
        Шейлу их разговор бесил до слез. Она отдала официанту пустой стакан из-под бренди, взамен взяв полный.
        - Вы оба, по-моему, вообще не способны говорить ни о чем, кроме дел фирмы.
        - Понимаешь, меня очень забавляет то, чем я сейчас занимаюсь, даже иногда смешит. Ну просто настоящая комедия «плаща и шпаги», - попробовал объяснить Джордан.
        Джуд улыбнулся.
        - Но я вас позвал сегодня сюда действительно не для этого. Нам надо кое-что обсудить.
        Шейла вздохнула.
        - Я хотела просто отдохнуть, но с вами каши не сваришь. Ну почему вы всегда такие серьезные?
        Райкен внимательно посмотрел на них обоих.
        - Потому, что дело очень серьезное и касается Натали Парнелл.
        Шейла поставила на стол стакан, а лицо Джордана стало суровым.
        - Я принял ее в фирму.
        Шейла не могла выдавить из себя ни слова.
        - А это разумно? - еле выговорил Джордан.
        - Доктор Парат вначале не был уверен не хотел оставлять ее без присмотра. Но Натали обязательно хочет чем-то заняться и попросила меня сама.
        - Не могу поверить, - пробормотала наконец Шейла.
        - Нет, это правда, я согласился. Она будет работать у нас временно, пока не сможет вернуться к юридической практике, - делопроизводителем.
        - Делопроизводителем? - изумился Джордан. - Натали - делопроизводителем?
        Джуд объяснил им, зачем Натали нужно работать, и рассказал о том, как он сумел все организовать.
        - Она поживет еще в реабилитационном отделении больницы и постепенно вернется к нормальной жизни.
        - Зачем ты это сделал? - Шейла не могла успокоиться.
        - Вам пора взглянуть правде в лицо, - ответил Райкен, обращаясь к ним обоим.
        - Но… - Шейла в бессильной ярости смотрела на отца.
        - Вполне понятно, что Джордан сохранил по отношению к Натали глубоко затаенные чувства. Ей принадлежала очень важная роль в его жизни. Такое не проходит бесследно. Кстати, Джордан, я говорил с доктором Паратом, и он объяснил мне, что для человека, оказавшегося в твоем положении, вполне естественно идеализировать прошлое. Ты, конечно, можешь по-юношески фантазировать, воображать, что могло бы быть, если бы случилось не так, а эдак. Но у тебя давно своя жизнь, в которой нет места для Натали, и самое разумное, что ты можешь сделать для всех, кого это касается, - смириться.
        - По-моему, именно так я и поступил.
        - Не уверена, - не удержалась Шейла.
        Райкен не обратил внимание на слова дочери и опять заговорил с Джорданом.
        - Ты считаешь, что я вмешиваюсь не в свое дело, не так ли?
        - Да.
        Шейла закрыла глаза и, поднеся руку ко лбу, произнесла:
        - О, Боже, я чувствую, дело принимает серьезный оборот, уж не собираетесь ли вы подраться?
        Джуд взглядом попытался заставить ее замолчать.
        - Тебе случайно не надо пойти попудрить нос, детка?
        Шейла стукнула стаканом о стол так резко, что бренди выплеснулось на скатерть, но все же, послушавшись, поднялась. Подойдя к отцу, она сердито прошептала ему на ухо:
        - Ты не мог придумать чего-нибудь поумней, чем швырять прямо в объятия моего мужа его старую подружку?
        Шейла, как фурия, проскочила мимо соседних столиков, и Райкен, выждав, пока она скроется из виду, снова повернулся к Джордану.
        - Может, я и излишне предусмотрителен, но я знаю свою дочь и знаю тебя, - сказал он твердо.
        - Мы с Шейлой должны решать сами. Джуд кивнул.
        - Согласен, но мне кажется, вы обходите острые углы. - Он посмотрел в сторону дамской комнаты. - Она успокоится, поверь мне, Джордан. Я желаю вам обоим только добра.
        - А как насчет Натали? Чего вы желаете ей?
        - Натали очень одинока. Мы все за нее в ответе и обязаны ей помочь.
        - С этим трудно не согласиться.
        - Я уверен, ты достаточно мужественный человек, чтобы все перенести достойно.
        - Допустим, а как насчет Шейлы?
        Райкен усмехнулся:
        - Не стоит недооценивать мою дочь. Она выносливей, чем ты думаешь, - как и ее старик. - Джуд, сделав официанту знак, что пора подавать кофе, приступил к нему как ни в чем не бывало. Он считал, что они обо всем договорились.
        Джордан, увы, не чувствовал себя столь уверенно. Отодвинув недоеденное сладкое, он оперся локтями о стол и уткнул голову в руки. Изо всех сил он старался одолеть охватившее его отчаяние, понимая, что ему достанет мужества, для того, чтобы одолеть любые напасти, но только не для того, чтобы забыть Натали.
        Впервые за семь лет он почувствовал себя самим собой, ему захотелось снова жить, а не существовать. Черт с ним, что он виноват. Он устал чувствовать себя виноватым, он снова хотел почувствовать себя молодым и безответственным и впредь наслаждаться каждой отпущенной ему минутой.

21
        - Один телефонный звонок, и доктор Майкл Лейн - на свободе! - Вольфера ошеломило это известие. - Я знаю, что значит иметь связи, но разве не я старший инспектор полиции? Кто может быть главней меня в моей конторе?
        Доктор Парат с интересом слушал его, сидя за письменным столом и попивая кофе.
        - А кто звонил?
        - Джуд Райкен. - Вольфер дал ему время допить, а потом положил перед ним конверт. - Откройте и прочтите.
        В конверте оказались фотокопии погашенных банковских чеков.
        - Это чеки Парнелл, которые вы просили меня достать. Оплата за медицинское оборудование. - Вольфер ткнул пальцем. - Даты на чеках примерно совпадают с днями, когда Натали Парнелл покинула эту больницу в тысяча девятьсот восьмидесятом году. Подписаны они все Джудом Райкеном. Я не смог узнать, где она пробыла четыре месяца. Единственное, о чем можно догадываться - у него была веская причина, чтобы поместить ее потом в Святого Иуду.
        - Я так и думал, - ответил доктор Парат, - спасибо за помощь, инспектор.
        - А зачем вам понадобилась моя помощь, доктор? - Вольфер подался вперед и тревожно посмотрел ему в глаза.
        - Простите, - ответил Парат, и в его голосе зазвучала типично докторская интонация, - но пока у меня нет прямых доказательств, я не в праве делать никаких выводов.
        Вольфер не желал сдаваться.
        - Если вы что-то знаете - нечего скрывать, выкладывайте. Не случайно же вам понадобилось мое вмешательство. Вы явно что-то заподозрили.
        - Явно.
        - И не говорите - что.
        - И не скажу, пока не буду твердо уверен. Инспектор Вольфер оценивающе поглядел на него.
        - Я тоже знаю кое-что еще, доктор.
        - Что именно?
        Вольфер протянул ему пачку бумаг. Это был полный финансовый отчет, включающий все расходы Натали Парнелл.
        - Райкен не взял положенных ему тридцати процентов.
        Парат широко раскрыл глаза от удивления.
        - Он что, не брал платы за свои услуги? Вольфер утвердительно кивнул.
        - Мне надо работать лет десять, чтобы сколотить такой капитал. А он даже не притронулся!
        Парат поднес к глазам фотокопии чеков.
        - Он оплатил медицинское оборудование?
        - Так точно, - подтвердил Вольфер. - Мне осталось только выяснить, куда это оборудование было доставлено. Вот тогда я узнаю, где Натали Парнелл провела четыре месяца.

        Пока Лиза, секретарь Джуда Райкена, показывала Натали Парнелл помещение фирмы, Джордан Бреннер прятался у себя в кабинете.
        - Вот здесь кофеварка, тут пакетики с чаем - мы все по очереди хозяйничаем. Расписание на стене. - Лиза повела Натали по коридору, прихватив с собой кофейник. - Я вот там, в конце коридора, с мистером Райкеном. Дэвис - рядом, соседняя дверь. Хилз и Браун на пенсии, но они приходят раз в неделю. Вот здесь ксерокс, бумага, а это библиотека, где тебе, собственно, и придется проводить большую часть времени. Мы пока еще по старинке много работаем с бумагами, но скоро все у нас будет в памяти.
        Натали удивленно посмотрела на нее.
        - В памяти?
        - Мистер Райкен наконец раскошелился и закупил целую кучу персоналок.
        - Персоналок? А что это такое?
        Лиза остановилась и с удивлением на нее взглянула.
        - Как я понимаю, по части компьютеров ты не сильна. - Она повела Натали в приемную Джордана, где его секретарша работала на компьютере.
        - Вот это и есть персоналка, - сказала она, показав на экран.
        Натали пришла в полный восторг, когда Кэролайн, помощница Джордана, показала ей, как набрать на экране документ, а потом распечатала его на лазерном принтере.
        - Просто нажимаешь вот здесь на несколько кнопок - и готово, - объяснила она.
        - Невероятно! - восхитилась Натали, на которую все это произвело грандиозное впечатление. - Я бы, наверное, только и делала, что играла в эту игрушку.
        Кэролайн дружески пожала Натали руку, когда их друг другу представили.
        - Добро пожаловать! Вас приветствуют Райкен, Дэвис и две дуры, которые предпочитают длинный рабочий день и низкую зарплату, но зато цветы по праздникам. - Она сделала выразительный жест, широко раскинув руки. - Ну кто рискнет сказать, что нас здесь не ценят!
        Неожиданно дверь, возле которой стояла Кэролайн, приоткрылась, и из нее выглянул Джордан:
        - Вы закончили письмо, Кэролайн? Я уже… - Он увидел Натали и обомлел.
        Натали вначале немного испугалась, а затем, узнав его, заулыбалась.
        - А, привет, приятная встреча, - произнесла она.
        Она протянула ему руку, и Джордан, взяв себя в руки, бодро с ней поздоровался. Выглядела она сейчас великолепно - волосы подросли и стали почти такими же, какими он их помнил, лицо было свежее и оживленное. На ней был новый костюм - раньше она таких никогда не носила, а умело наложенная неяркая косметика оттеняла природную красоту.
        Лиза поспешила познакомить их:
        - Натали Парнелл, а это, как ты, вероятно, догадываешься, Джордан Бреннер.
        - Добро пожаловать, Натали, - произнес Джордан, - я слышал, что Джуд взял на работу нового э-э... делопроизводителя.
        - Спасибо. Если вам потребуется помощь, пожалуйста, обращайтесь ко мне, - скромно ответила Натали.
        Все замолчали, и Лиза увела Натали.
        - Пошли, я покажу тебе твое рабочее место.
        Они двинулись дальше по коридору, а Джордан, застыл на месте, как зачарованный, смотрел им вслед. Кэролайн поднесла бумагу почти что к самому его носу.
        - Будьте добры, распишитесь, где стоят точки. - Джордан не шелохнулся. Он не слышал, что говорит Кэролайн, продолжая смотреть в ту сторону, куда ушла Натали. Кэролайн растерянно пожала плечами. - Ну ладно, не расписывайтесь, мне-то что?
        - А?
        Она протянула ему бумагу, он торопливо поставил свою подпись и вновь выглянул в коридор, но Натали там уже не было.
        Начиная с этого дня и до конца недели, Джордан изо всех сил старался избегать встреч с Натали Парнелл, но она притягивала его к себе, как магнит, и он все чаще стал искать предлог, чтоб увидеться с ней. Будто ненароком он наталкивался на нее; то и дело наведываясь в архив, он с наслаждением смотрел, как она читает; когда она садилась за компьютер, он не упускал возможности остановиться рядом и показать ей один-два приема; если Натали было трудно дотянуться до какой-нибудь книги в библиотеке, то почему-то тут же обязательно оказывался Джордан и помогал ей достать то, что ей было нужно; если он варил себе кофе, то непременно предлагал и ей чашечку. Он только и делал, что вертелся у нее под ногами.
        Но Натали успели предупредить - он был женат, да причем на дочери босса. А с Ведьмой шутки плохи - одна секретарша потеряла работу, всего лишь недостаточно любезно с ней поговорив, и Натали соблюдала осторожность.
        Да ей, собственно, было безразлично - для нее Джордан просто один из начальников, которому в любое время могла понадобиться справка. Она относилась к нему точно так же как к другим, а Натали с неподдельной доброжелательностью относилась ко всем. Кому бы что ни понадобилось - она оказывалась тут как тут. Если у Кэролайн бывало слишком много работы, она принималась помогать ей и Джордану. Натали это было не сложно, к тому же она знала, что ей многому предстоит научиться вновь, и не хотела тратить время попусту. Она была счастлива вновь оказаться среди людей, быть кому-то полезной, общаться. Но столь безоблачная ситуация была противоестественной, а следовательно, не могла продлиться долго, и в один прекрасный день в библиотеке случилось непредвиденное.
        - Джордан!
        Он читал важное для него дело и не поднял головы, когда Натали принесла ему кофе. Увлекшись и быстро делая заметки, Джордан забыл, где находится. Натали никогда не отвлекала его понапрасну, когда они учились, а, собственно, и сейчас ничего не изменилось. На мгновение Джордан забыл, что он не студент и сидит не в университетской библиотеке.
        - Джордан! - повторила она. Он отмахнулся.
        - Погоди, солнышко.
        Поставив чашку, она сердито спросила:
        - Как вы меня только что назвали?
        Джордан Бреннер оторвался от книги и увидел, что на него смотрит прежняя Натали, и ее взгляд предвещает бурю. Она всегда смотрела именно так перед тем, как они ссорились.
        - Я вам не солнышко, - сказала она железным голосом.
        - Что?
        - Я вам никто. - Натали Парнелл схватила его за галстук. - Запомните, для вас я не просто Натали, я - мисс Натали Парнелл. Не солнышко, не лапочка и ничего похожего. Мисс Парнелл - запомнили?
        Джордан запомнил. Сердце его отчаянно колотилось, ему хотелось схватить ее и поцеловать, ему хотелось выложить ей все. Но он не мог, а значит, оставалось лишь принести извинения.
        - Простите, мисс Парнелл, - мямлил он, - я задумался. Вы меня удивили, я думал... - Он запнулся. Он не мог ей сказать, что он думал.
        - Кофе? - спросила она, подвигая ему чашку и все еще не отпуская его галстук.
        Джордан взглянул на нее и впервые за все время дал себе волю. Уж он-то хорошо знал, как ее разозлить. Семь лет назад ему это всегда удавалось - сработает и сейчас. Натали ужасно не любила, когда ее уличали в рассеянности. Глянув сверху вниз на свой кофе, Джордан произнес с несчастной улыбкой:
        - Я понимаю, что в такую минуту спрашивать, где сахар...
        Глаза у Натали расширились, и она мигом отскочила от него. Какое-то неотчетливое, мимолетное видение мелькнуло в ее памяти.
        - Что с вами? - спросил Джордан, удивившись.
        - Все нормально.
        Она смотрела на него явно озадаченная - может, он хотел ей о нем-то напомнить? Может, они когда-то уже были знакомы.
        - Натали! - Он взял ее за руку, и от его прикосновения у нее по спине неожиданно пробежала дрожь. С ужасом она поняла, что ей хочется, чтобы он касался ее.
        Она сама не знала, что и подумать, и он увидел в ее глазах замешательство. Но Натали быстро овладела собой и прошептала:
        - Да нет, все в порядке, о чем это мы... а, да… - Она покраснела. - Я прощаю вас на этот раз, мистер Бреннер. Но, если подобное повторится, мне... мне придется пожаловаться начальству. - Она стремительно выскочила из комнаты, и Джордан увидел, как волосы разлетаются у нее за спиной.

        Натали предвидела, что с Джорданом Бреннером у нее начнутся сложности. Он был типичный начальников зять.
        Подбирая документы для его последнего дела, она уже почти злилась, что ей приходится на него работать. После того происшествия в библиотеке, он стал наваливать на нее все больше и больше работы, давая поручение за поручением. Если она не печатала для него бумаги на компьютере, то он заставлял ее раскапывать старые дела, которые определенно не могли понадобиться ему раньше, чем через несколько месяцев. Он уверял - все, что он ей поручает, не терпит отлагательства, а Кэролайн только посмеивалась.
        - Никуда не денешься, Натали, парень приклеился к тебе намертво.
        - А я, видимо, к нему.
        Кэролайн расхохоталась.
        - Я не то имела в виду. Не сомневайся, ты ему нравишься и даже очень.
        Натали насторожилась.
        - Ты ненормальная.
        - Не могу понять, неужели ты сама не замечаешь? - Кэролайн покачала головой. - Пожалуй, любовь действительно слепа, от прописной истины никуда не денешься.
        - Сомневаюсь, - парировала Натали, - насколько я знаю, очень многие предпочитают заниматься этим с открытыми глазами.
        - Что ты имеешь в виду? - озадаченно спросила Кэролайн. - Влюбляются или занимаются любовью?
        Натали не отвечала не потому, что не знала, как ответить. Она неожиданно поймала себя на том, что думает сейчас о лодке, о маленькой лодке с тонкой обшивкой и стареньким парусом, и ей очень нравилась эта лодка, она сама не знала почему.
        - Что за нелепая ассоциация, - сказала она вслух.
        - Ты о чем?
        - Я только что представила себе что-то очень странное, мне показалось, что я плыву в лодке. - Она растерянно повела плечом и улыбнулась: - Ладно, пора работать.
        А работы становилось с каждым днем все больше и больше. День за днем Натали заставляла себя заново изучать право. Поначалу она совсем не могла ничего вспомнить. Потом постепенно отдельные мелкие детали заставили ее мозг заработать, и у нее появилась уверенность, что в один прекрасный день она снова будет юристом. Ну, а пока ей приходилось по-прежнему вести образ жизни амбулаторного больного.
        Это было в общем-то, скорее существование - без настоящего дома и без настоящих дел, кроме психологической адаптации и физиотерапии в больнице и работы в фирме. И Натали недоставало уверенности, что и у нее все когда-нибудь устроится как у всех. Жизнь в безвоздушном пространстве, состоявшая из медицинских процедур, с туманным прошлым и отсутствием будущего, начинала ее страшить. У нее не было родных и друзей, никого, с кем бы она могла серьезно поговорить, разве что доктора да психотерапевты, и она с нарастающим раздражением ощущала, что очень от них устала. Ее жизнь была искусственной, а ей все сильней и сильней хотелось обыкновенной, но такой, чтоб принадлежало ей одной. Ей все время казалось, что она чья-то собственность, которая доставляет удовольствие, оправдывает ожидания, помогает добиваться успехов в работе. «Вот бы заставить все эти белые халаты в один день побывать на физиотерапии, сдать анализы и сходить на рентген», - как-то подумала она, тупо просидев очередной вечер у телевизора. Теперь она отчаянно хотела от всего этого избавиться, и невозможность так поступить порой доводила ее до
отчаяния.
        Хуже всего бывало именно вечерами, когда ей совсем нечем заняться, нечем даже для вида прикрыть бессмысленность подобной жизни, кроме разве бессчетных порций пиццы, которую они заказывали на пару с Франческой. Часто, стоя у окна, Натали смотрела на сгущающуюся над улицей темноту, вновь и вновь пытаясь понять, за что судьба отняла у нее семь лет. Не было никого, кто бы мог по-настоящему понять ее, потому что в целом свете, пожалуй не нашлось бы ни одного человека, побывавшего в эдакой переделке, и это усугубляло ее тоску.
        Лейн больше ее не тревожил. Он стал относиться к ней немного иначе, не только как к пациентке, но и как к человеку - возможно, оттого, что ее память частично восстанавливалась.
        Натали теперь помнила довольно многое из своего прошлого. Начиная с отрочества, события выстроились в последовательную цепочку. Дни перед выпускными экзаменами в колледже виделись особенно ясно, а вот дальше начинался про вал. Ей упорно казалось, что ей двадцать один, и осенью она начнет учиться на юридическом. Но она тем не менее надеялась, что, когда осень действительно наступит, все станет на место.
        Все, чем Натали занималась на работе, ей в общем-то нравилось, кроме того, что было связано с Джорданом Бреннером. И она решила, что с этим человеком придется серьезно поговорить. Задания, которые он ей давал, становились слишком трудными. Она подозревала, что это лишь способ заставить ее задерживаться подольше, чтобы вновь начать к ней подступаться, но она не была полностью уверена. Он никогда не пытался на нее набрасываться, и, самое странное, ее не оставляло странное чувство, что они когда-то были знакомы.
        Дело явно шло к развязке, она эта поняла, когда он дал ей поручение, вынудившее ее задержаться и принести бумаги к нему в кабинет, после того как рабочий день кончился. Она могла, конечно, и отказаться, но не стала, решив наконец с ним объясниться.
        Натали подошла к его кабинету, держа в руках документы, которые он затребовал, и постучала.
        - Мистер Бреннер, можно войти?
        Дверь свободно открылась, и она заглянула в кабинет. Там никого не оказалось.

«Ну что за ерунда, - подумала она. - Сказал, что не может уйти, не получив бумаг». Она сердито помахивала ими как веером, не понимая, в чем дело. Хотел остаться с ней наедине, и вот вам, здрасьте, - оставил ее одну.
        Натали решила, что лучше всего над собой посмеяться, потому что она почувствовала себя ужасно разочарованно. «Похоже, мне самой хотелось его увидеть, - подумала она с изумлением, - а он меня надул».
        - Может, объявили войну, и его призвали? - сказала она громко. - В таком случае, войне между полами - конец.
        И все же ей стало досадно. Больше часа она репетировала все то, что собиралась ему выложить. Конечно, и завтра ее чувства не изменятся, но запал пройдет, и речь не получится столь выразительной.
        - Вот то, что вам было нужно так срочно получить. Следующий раз займитесь своей работой сами, Джордан Бреннер. - Подойдя к столу, она сердито бросила на него бумаги. - Подошьете сами. - Повернувшись на каблуках, чтобы уйти, Натали заметила краешком глаза предмет, который неожиданно привлек ее внимание. На столе, в тонкой рамке, стоял маленький портрет Адама. Взяв его в руки, она улыбнулась. - До чего славный мальчишка, - сказала она, рассматривая пытливую мордашку ребенка, - и очень похож на отца.
        Натали еще немного полюбовалась фотографией.
        - Так и быть. Джордан Бреннер, прощаю вас. Будем считать, что вы пошли домой к сыну, который имеет полное право вас видеть. Но прощаю только потому, что влюбилась с первого взгляда... в вашего мальчика.

22
        Франческа рассердилась на Натали, потому что та задержалась и поздно принесла пиццу.
        - Я здесь чуть не умерла с голоду, - ворчала она.
        Натали с извинениями протянула ей кусок. Рассказывая о Джордане Бреннере и его сыне, Натали сердито сжала кулаки:
        - Признаться, я готова была поколотить этого парня.
        - Если он еще раз заставит тебя работать сверхурочно, пошли его подальше. Хоть у него и симпатичный малыш, сам он становится все более навязчивым. - Она взглянула на Натали. - Правда, как я понимаю, он и сам симпатичный, а?
        Натали поморщилась.
        - И зачем только я тебе сказала, что это именно он сюда приходил.
        - Но ты уже все равно сказала, а он, и правда, очень приятный.
        - Да, и еще очень женатый - на дочери Джуда Райкена.
        Франческа быстро проглотила кусок.
        - Не думай, пожалуйста, что ты меня очень удивила. Оба мои мужа были женаты, что им совершенно не мешало жить со мной.
        Натали напустилась на нее:
        - У меня нет ни малейшего желания разрушить чью-то счастливую семью, а его - в особенности. Это не для меня. И потом, я ни за что не причиню страданий мальчику.
        - А-а, - протянула Франческа, - теперь у меня не осталось сомнений - у тебя все серьезно.
        - Да, - с чувством ответила Натали и снова показала кулак, - вот что я припасла для него. А теперь прошу тебя - поговорим о чем-нибудь другом, хватит о мужчинах. По-моему, всегда можно найти, о чем интересно поболтать.
        - Ну, что касается меня, то мне больше не о чем.
        - Предупреждаю тебя, Луккези, еще одно слово - и вот этот кусок пиццы полетит прямо тебе в физиономию.
        Франческа засмеялась.
        - А парень тебе все равно нравится, не отпирайся.
        Натали высоко занесла руку с недоеденным куском пиццы и прицелилась в подругу. Ошметок расплавленного сыра упал на пол.
        Франческа от неожиданности подпрыгнула и в недоумении уставилась на Натали, но та не смеялась.
        - Я что, обидела тебя? - спросила Франческа испуганно.

        Следующий день на работе начался для Натали сравнительно легко, главным образом потому, что Джордан Бреннер с утра отправился с сыном на яхте, и, таким образом, у нее появилась возможность не бегать без остановки туда сюда, выполняя его поручения. Ее приняли в фирму в качестве делопроизводителя, а она все чаще чувствовала себя домашней прислугой Джордана Бреннера. Натали сама себя прозвала Золушкой, поскольку целыми днями слышала: «Натали, пожалуйста, сделайте это да найдите то». Видимо, ей оставалось только встретить добрую фею, пока он не заставил ее убрать у него в кабинете.
        - Ей-богу, он иногда очень странно на тебя смотрит, - сказала ей Кэролайн, когда они все вместе перекусывали.
        - Почему странно?
        Лиза только что доела свой сандвич и вытирала рот салфеткой.
        - Я здесь уже давно, и тоже должна тебе сказать, что у сухаря Бреннера такой вид, будто ему дали пыльным мешком по голове.
        - А может, на него что-нибудь свалилось?
        - А может, он сам с крыши свалился? Он последнее время стал такой милый.
        Натали не верила своим ушам, слушая их болтовню.
        - Что ты сказала - переспросила она, - милый?
        - Ну да, - подтвердила Кэролайн, - милый, ведет себя, как ребенок.
        - Совершенно верно, именно как ребенок, как мальчишка, - согласилась Лиза.
        Натали больше не могла их слышать.
        - Да замолчите вы обе, или, может, мы говорим о разных людях?
        - Мы о Джордане Бреннере, - сказала Кэролайн, - он стал значительно мягче, с тех пор как ты тут появилась. И я думаю, причина может быть только одна. - Она многозначительно посмотрела на Натали.
        Натали пожалела, что сейчас у нее под рукой нет пиццы, чтобы пригрозить Кэролайн.
        - Кэролайн Брэди, сейчас же заткнись и не смей больше даже упоминать ничего из того, что ты тут наговорила. Не хватает только, чтобы обо мне и о женатом мужчине сплетничали на работе.
        Лиза усмехнулась.
        - Женат-то он женат, да только на бумажке.
        - Это была непредусмотренная женитьба, - пояснила Кэролайн.
        Обе девушки захихикали, и Натали по очереди посмотрела на них обеих.
        - Понимаешь, я тут как-то просматривала старые папки и наткнулась на... не знаю, как выразиться.... очень личные что ли справки, - сказала Лиза.
        Кэролайн фыркнула:
        - Объясни ей как следует.
        Лиза огляделась, чтобы убедиться, что никто ее не слышит, прежде чем ответить.
        - Шейла Райкен родила до замужества.
        - Я не хочу больше слушать, - обрезала ее Натали.
        - А, что, собственно, все равно все знают, весь город. Она разгуливала всюду с младенцем, совершенно не обращая внимания, есть у него отец или нет.
        - Она отбывала в такое знаешь ли длительное путешествие, а вернулась уже с Адамом, - сказала Лиза.
        - А где был в это время Джордан?
        - Он работал в Корпусе мира, добровольцем, в перуанских джунглях, где живут одни индейцы. Могу себе представить его физиономию, когда краснокожий почтальон, ни о чем не подозревая, протянул ему телеграммку.
        Натали задумалась. Джордан Бреннер - в Корпусе мира? Она улыбнулась. Может, в нем есть что-то, чего она не сумела разглядеть?
        - А потом вдруг - бах-трах, и - женат, - не унималась Лиза.
        - Что? - переспросила Натали. - Ну, по крайней мере он поступил по-мужски, - добавила она, сама не понимая, что говорит, - не так как мой отец.
        Девушки смутились. Они уставились на Натали, которая тоже смотрела на них, но явно не замечала.
        Вдруг Натали приложила руку ко рту. У нее закружилась голова и засосало под ложечкой.
        - Простите, я, кажется, сказала глупость.
        - Тебе нехорошо?
        - Что? - она пошатнулась, судорожно глотая воздух. - Кружится голова... очень кружится, но я начинаю вспоминать что-то очень важное.
        Натали вдруг представила себе мать, но не такой, какой она ее видела на фотографиях, которые показывал ей доктор Парат. Нет, теперь это были ее собственные воспоминания, и ей показалось, будто ей при жизни позволили заглянуть в рай.
        - Я вижу мою маму так же ясно, как вас, - прошептала она.
        Кэролайн и Лиза обменялись недоуменными взглядами.
        Натали понимала, что должна объяснить им свое поведение, но неожиданно Лиза сама решила разложить все по полочкам.
        - До чего же я глупая - только сейчас, наконец, поняла, кто ты. Ну, теперь все ясно, сказала она, хлопнув себя по лбу. - Надо же, слышала, как Джуд целый месяц только об этом и твердит, и читала все бумаги!
        - Ты о чем? - На этот раз не поняла ничего Кэролайн.
        - Она же и есть жертва несчастного случая с моторкой. Я угадала?
        Натали покачала головой.
        - Боюсь, что ты знаешь оба мне больше, чем я сама.
        - Только то, что было в газетах, ой, не могу поверить, что это, и правда, ты.
        - Только тело, но не разум, - улыбнулась Натали.
        Кэролайн ужасно обрадовалась.
        - А зато ты сейчас вспомнила свою мамочку, и все из-за нас. Ну, какой дурак сказал, что сплетничать - грех?
        Лиза посмотрела на Натали очень сочувственно.
        - Ты сейчас ничего себя чувствуешь?
        - Даже лучше, чем ничего.
        Натали все радостнее улыбалась, потому-то воспоминания о матери наводняли ее память, словно русло пересохшей реки. Она отчетливо увидела некоторые события из своей прошлой жизни: рождественские праздники, путешествия, обеды за кухонным столом и еще - ссоры, шумные детские ссоры, которые всегда заканчивались миром, - мама уступала.
        Кэролайн и Лиза пришли в сильное волнение.
        - ГосподиБоже! - воскликнулаКэролайн. - Ну прямо как «Сибилла» или «Три лика Евы».
        - Я не сумасшедшая, - объяснила Натали, - у меня амнезия - потеря памяти.
        - Из-за катастрофы? - заинтересовалась Лиза и, не удержавшись, спросила: - А саму аварию ты помнишь?
        Натали поспешно замотала головой.
        - Нет, не помню. Совсем ничего не помню.
        - А почему бы тебе не сосредоточиться и не вспомнить, - посоветовала Кэролайн, - ты хотя бы старалась?
        Но Натали не пришлось стараться. Неожиданно подсказанная ей только что мысль привела память в движение. Ей показалось, что в голове у нее то ли начался прилив, то ли зажурчали быстрые речки с водоворотами, которые, превратившись в бурный поток; впадали в озеро, а потом захлестывали лодку, ту самую с тонкой обшивкой и стареньким парусом, а в ней оказался юноша, который отчаянно боролся с ветром.
        - Деннис? - Натали снова ощутила дурноту.
        Лиза подхватила ее под руку.
        - Эй, ты уверена, что нормально себя чувствуешь? Может, тебе вредно так стараться вспоминать?
        Они подождали, пока Натали пришла в себя.
        - А кто такой Деннис? - опять не удержалась Кэролайн.
        Лиза укоризненно покачала головой. Натали успокоилась и улыбнулась.
        - Все нормально, Лиза. - Она посмотрела на Кэролайн. - Деннис Паркер - моя первая любовь.
        - Так он и попал с тобой в катастрофу?
        - Понимаете, я не смогла вспомнить, как все это случилось, да и, честно говоря, этого Денниса я тоже не очень-то хорошо помню. - Посмотрев на обеих девушек, она добавила: - Надеюсь, на сегодня достаточно, представление окончено.
        Но, увы, она ошиблась. Натали сумела открыть источник воспоминаний, и вырвавшиеся на волю образы не отпускали ее.
        Лиза заметила ее волнение.
        - Что такое, Натали, еще что-нибудь?
        - Да нет, ерунда, какие-то странные видения, бессвязные и бессмысленные. - Натали сейчас нужен был покой. Ей необходимо было побыть одной. - Сейчас все пройдет, честное слово. Я скоро вернусь. - Она поднялась и вышла из комнаты.
        Оставшись одна, она прислонилась к стене. Ей казалось, если она не позволит вырваться на волю теснившимся в ее мозгу видениям, то у нее просто лопнет голова. И потому Натали оказалась совершенно не готовой, когда Адам Бреннер неожиданно выстрелил в нее из своего игрушечного пневматического ружья. Но он как следует прицелился и...
        - Бах!
        Натали чуть не подпрыгнула до потолка. Отшатнувшись от стены, она с перепугу тяжело опустилась на пол.
        - Тетя, эй, тетя...
        Семилетний Адам Бреннер стоял над ней с озабоченным видом и, показывая на свое ружье, говорил:
        - Оно же ненастоящее.
        Натали с облегчением вздохнула, увидав причину своего испуга.
        - Ненастоящее? Да, тогда уже легче. Я думала, ты меня застрелишь.
        Она поднялась и заставила себя выпрямиться, выстрел из этого ружья оказался в своем роде полезен, как бывает порой полезна пощечина. Выделившийся адреналин вернул ей энергию.
        - Простите, что я в вас стрелял. Я играл в ковбоев и индейцев.
        - Ладно, дружище, считай, что ты пристрелил настоящую живую индианку.
        - Как?
        - А вот так, я - индианка, по крайней мере частично. Я полукровка.
        Адам очень удивился.
        - Вы что, дразнитесь?
        - Даю честное слово. Тебе нужны доказательства? Пошли, они там, у меня в столе.
        - Доказательства? У вас там что скальпы, и всякое такое...
        Натали засмеялась.
        - Прости, скальп у меня как раз всего один. Но у меня есть талисман. - Она взяла его за руку и повела за собой по коридору.
        - А какой?
        - Это такая кукла, которая может вызвать духов.
        Они как раз успели завернуть за угол именно в то мгновение, когда из кабинета Джордана вышла Шейла. На ней была кожаная юбка и белая атласная блузка с подложенными плечами.
        Кэролайн только что закончила печатать письмо, но, увидев Шейлу, снова уткнулась в компьютер, сделав вид, что никак не может бросить совершенно неотложное дело.
        Шейла снова заглянула к Джордану:
        - Не забудь, мы сегодня приглашены к Розенбергам. - Для большего эффекта она немного выждала. - Прошу тебя, Джордан, не опаздывай на этот раз, Рэм Розенберг - член отборочного комитета.
        Она оглядела приемную:
        - Адам? - позвала она.
        Кэролайн продолжала печатать.
        - Кэролайн, где Адам?
        Секретарша пожала плечами.
        - Он, наверное, пошел прогуляться.
        Шейла взглянула на нее с раздражением.
        - Я же просила вас приглядеть за ребенком!
        Кэролайн подавила тяжкий вздох. Она здесь работает не нянькой. У секретаря и без того полно дел. Она чуть было не открыла рот, чтоб объясниться, но тут, к счастью, появился Джордан и спас ее.
        - Я его отыщу, - сказал он и быстро пошел по коридору.
        Шейла свирепо поглядела на Кэролайн, которая была целиком погружена в работу. Девушка третий раз подряд перепечатывала одно и то же письмо, понимая, что в воздухе пахнет грозой.
        - Это твоя кукла? - спросил Адам у Натали.
        Они сидели за ее столом, и она только что сделала ему индейский головной убор из цветной бумаги. Два бумажных пера торчали у него в волосах.
        Натали протянула ему куклу.
        - После удачной охоты племя устраивает празднество, чтобы отблагодарить духов. Индейцы использовали каждую часть убитого животного, ничего не выбрасывали. Из шкуры шили одежду, мясо съедали, из костей делали инструменты и украшения.
        - А это что, кукла духов?
        - Индейцы с помощью таких кукол вызывали духов, - объяснила Натали.
        - А сейчас в ней тоже есть дух?
        - Иногда мне так кажется. - Натали улыбнулась.
        Невдалеке послышался голос Джордана.
        - Адам! - позвал он.
        - Он здесь, мистер Бреннер.
        Джордан заглянул в комнату.
        - Тебя ищет мама. - Увидев головной убор, он улыбнулся, - Я смотрю, вы здесь делаете шляпы - у вас не найдется размера побольше?
        Натали немного смутилась.
        - Она индианка, папа!
        - Неужели? - удивился Джордан.
        - Ну да, у нее прапрабабушка была из племени шоу-менов.
        Джордан захохотал.
        - Ты имеешь в виду шаейннов?
        Натали изумило, что Джордан с полуслова угадал, что хотел сказать его сын.
        - Да, совершенно верно, вы очень догадливы. Может, вы тоже наполовину индеец?
        - Если мой папа индеец, значит, и я тоже, - обрадовался Адам.
        Наступила немного неловкая пауза. Натали с Джорданом смотрели друг на друга, не находя, о чем говорить дальше. Джордан от смущения поправлял бумажные перья на голове Адама.
        Тишину нарушил Адам.
        - Эй, пап, а тебе, правда, тоже хочется такую?
        Адам вопросительно смотрел на Натали, чтобы понять, готова ли она сделать подарок его отцу.
        - Я бы не отказался.
        Не прошло и минуты, как с помощью Натали Джордан стал как две капли воды похож на лихого вождя племени шайеннов.
        - Добро пожаловать в наш вигвам, белый брат, - пошутила она. Адам был ужасно доволен.
        - Вот здорово! Пошли, постреляем в ковбоев, - закричал он и выскочил в коридор, паля что есть силы из своего игрушечного ружья.
        - Убивать ковбоев - оказывается, вот чему вы учили здесь моего сына!
        - Что поделаешь, - правда жизни.
        Они снова замолчали. Натали, глядя на него, думала, какой он смешной в этом головном уборе. Неожиданно яркие вспышки света снова озарили ее память, замелькав еще стремительней, чем в прошлый раз.
        Ей казалось, что мысли ее путаются, она не могла выделить главного из всплывающих в сознании разрозненных картинок, и снова Деннис Паркер, почему-то все время Деннис Паркер, представлялся ей. Но ведь он не при чем, но тогда кто же это?
        - Нет!
        - Нет? - удивился Джордан. - Чего нет?
        Натали явно не замечала его.
        - Что с вами, Натали?
        Он произнес ее имя, и она вздрогнула. Почему собственно ей сейчас было это так важно?
        - Натали! - повторил Джордан.
        Теперь его образ отчетливо всплыл в ее сознании.
        - Как странно, - громко сказала она, - мне вдруг представилось, что когда-то давно я вас уже знала.
        - Мне пора идти. - Ей показалось, что он неожиданно ужасно испугался, а это уже было совсем непонятно.
        - Простите меня, - произнесла Натали, чувствуя себя ужасно глупо, - я сегодня очень многое вспомнила... а потом все снова как-то ускользнуло...
        Джордан поглядел на нее с выражением, которое невозможно было описать словами, и она отвернулась, окончательно растерявшись.
        Почему она собственно посвящает чужого человека в свои личные трудности? Она снова взглянула на него.
        - Я просто подумала, что знала вас...
        - Правда?
        - Я не уверена. - Натали понимала, что, вероятно, говорит в эти минуты не менее странные вещи, чем чувствует.
        - Все нормально, - сказал он, - я зайду к вам попозже.
        Беспокойно оглядываясь, он неловким движением смахнул с ее стола книгу. Они одновременно нагнулись, чтобы ее поднять, но он дотянулся первый, и ее рука легла на его руку.
        На этот раз вспышка, ясная как день, а не смутная, как ночное видение, но пока мимолетная, пронзила ее сознание. Она увидела Джордана Бреннера. Он сидел в юридической библиотеке. Нет, не здесь, не в фирме. Это была совсем другая библиотека. Она была больше, чем здешняя, более старая и более людная, а еще к ней вел проход, длинный и темный, словно пещера, где Джордан, обняв ее, горячо целовал.
        Натали опустила глаза и увидала, что ее ладонь по-прежнему покоится на его руке, а он, не двигаясь, ждет, чтобы она первая отпустила его.
        Натали заметила, что густые темные волосы упали ему на лоб, а разгоревшиеся глаза выражают чувство более сильное, чем простое участие. На голове у него все еще - покачивались дурацкие бумажные перья. Они стояли на коленях, касаясь друг друга. Ее рука сильнее сжала его руку. Он не шелохнулся, хотя она чувствовала, о чем он сейчас думает.
        Ей ужасно хотелось, чтобы он до нее дотянулся, обнял и поцеловал. Ей просто необходим был кто-то, кто бы заключил ее в крепкие объятия. Но должен ли это быть Джордан Бреннер?
        Вдруг Натали стало очень одиноко. У нее не было никого и ничего, ни дома, ни семьи, ни даже собственного адреса. Она жила одним мгновением, и, возможно, потому сиюминутность бытия была для нее такой важной.
        А потом Натали вспомнила, что у него есть жена, мать Адама.
        - О, нет, - прошептала Натали и с облегчением убрала руку, напор чувств и воспоминаний ослабел.
        Джордан все еще стоял на коленях, а она поднялась.
        - Простите меня, - попросила она, - я и сама не понимаю, о чем подумала.
        - 3наю, - коротко ответил Джордан. Он встал, положил книгу на стол и, грустно взглянув на нее напоследок, вышел из комнаты.
        На Джордане все еще красовался индейский убор, когда его увидала Кэролайн, которая как раз выбрасывала перепечатанные ею семь раз подряд письма. Опасаясь, что в приемной вот-вот снова появится Шейла, предупредительная секретарша сумела вовремя сдернуть бумажные перья с его головы.

23
        - Можно спросить вас, доктор Парат, почему я помню отдельные разрозненные эпизоды? Иногда мне кажется, что меня раздробили на мелкие кусочки.
        Они беседовали в маленькой, но удобной комнате Натали в реабилитационном центре. Натали даже удалось сделать свое жилище довольно уютным, украсив его разными славными штучками, которые постепенно скапливались, пока она выздоравливала. Их было немного, но все же у нее накопились картинки, которые ей принесла Франческа, появился маленький радиоприемник с часами, и еще нарядное дорогое покрывало от Лауры Эшли, которое ей преподнес Джуд Райкен.
        - А вы просто радуйтесь, что начинаете вспоминать, - ответил доктор. - Все придет в свое время.
        - Все?
        - Надеюсь. - Доктор Парат выключил магнитофон и пощупал пульс Натали, которая лежала сейчас на кровати. Вид у него был озабоченный, и еще немного поколебавшись, он наконец решился поговорить с ней прямо. Не отпуская ее запястья, он сказал: - Мне необходимо узнать у вас кое-что важное.
        - Пожалуйста.
        - Вопрос весьма деликатный.
        Натали почувствовала, что пульс ее учащается, она видела: доктор Парат очень взволнован и не уверен в себе.
        - Спрашивайте, что вам надо доктор, не стесняйтесь.
        - Молодец, девочка, - сказал он, все еще подбирая нужные слова. Затем, решившись, он повернул ее руку ладонью к себе и указал на тоненький маленький шрам.
        Натали, тоже взглянув на него, пожала плечами.
        - Наверное, несчастный случай? - предположила она.
        Доктор Парат улыбнулся и кивнул.
        - Я видел не раз такие шрамы, могу утверждать наверняка что вы порезались, хозяйничая на кухне.
        Натали хотела вспомнить, но не могла.
        Теперь доктор Парат чуть приподнял ее левую голень и указал на еще один шрам, на стопе.
        - Уверен, мама отругала вас за то, что бегали босиком.
        Натали засмеялась.
        - Что все это значит? История ранений и ссадин в жизни Натали Парнелл?
        Доктор не засмеялся, хотя обычно охотно реагировал на ее шутки. Сейчас ему, похоже, было не до смеха.
        Он еще раз взглянул на нее и, медленно дюйма на три закатав кверху ее рубашку, показал что-то внизу живота.
        - А вот этот рубец произвел на меня потрясающее впечатление. Я восхищен искусством хирурга - его почти невозможно разглядеть. Техника превосходная.
        - Аппендицит?
        - Нет, ваш аппендикс при вас.
        Натали продолжала гадать дальше.
        - Желчный пузырь?
        - Внутренние органы у вас в полном порядке.
        - Может, я споткнулась и упала на что-нибудь острое?
        - Нет, здесь не несчастный случай, разрез был сделан специалистом. - Достав папку для бумаг, он показал ей медицинскую карту. - Я надеюсь, вы готовы меня выслушать.
        Натали не могла понять, к чему ей следует быть готовой, но, на всякий случай, насторожилась.
        - Когда вы впервые попали в эту больницу, вас очень тщательно обследовали.
        - Понимаю.
        - Более чем тщательно. - Он взял карту и перелистал страницы. - Такого шва у вас не было, когда семь лет назад вас привезли сюда. Я знаю, что говорю, потому что у нас есть фотографии сделанные Джудом Райкеном для его фирмы, которые понадобились, чтобы уладить юридические вопросы.
        Натали задумалась.
        - Со мной могло что-то случиться в санатории.
        - В записи о вашем поступлении в санаторий этот рубец уже упомянут. В промежутке между пребыванием в больнице и санаторием вы подверглись операции. - Он замолчал, чтобы дать ей подумать. - Натали, я рассказываю это сейчас потому, что хочу попробовать сделать так, чтобы вам удалось побыстрей все вспомнить самой.
        Натали начинала понимать, что он настроен серьезно, куда серьезнее, чем бывало прежде. Она посмотрела на рубец и потрогала его пальцами. Он был гладкий на ощупь и почти незаметный, как едва видимые карандашные штрихи. Она посмотрела на доктора.
        - А при какой операции делают подобный разрез?
        - Вот я и хочу загипнотизировать вас и узнать.
        Натали издала забавный смешок.
        - Загипнотизировать... меня? Я думала, гипноз - это просто фокус.
        - Нет, иногда он бывает очень полезен.
        - Только вы должны обещать, что не заставите меня кукарекать.
        На этот раз он засмеялся, но лицо его осталось серьезным.
        - Если вы не против, на сеансе будет присутствовать доктор Роузен. Я говорил с ней сегодня, она поддерживает мою идею.
        - Договорились. - Натали доверяла Барбаре Роузен, психологу больницы.
        - Натали, - предупредил доктор, - вы должны понять - я намерен вторгнуться в область вашего подсознания, поэтому некоторые воспоминания, вырвавшись наружу, могут явиться для вас полной неожиданностью.
        - Что это значит?
        - Как вам известно, я очень много работал с людьми, перенесшими коматозные состояния.
        Натали ждала. Доктор Парат тщательно взвешивал каждое слово.
        - Если уж вы решились, доктор Парат, то договаривайте до конца.
        - Совершенно справедливо, - покрепче сжав сложенные перед собой руки, он принялся объяснять: - я убежден, что пациенты, находящиеся в коме, могут слышать.
        - Могут слышать? Даже будучи без сознания?
        - Слух работает, шум проникает в ухо, раздражает барабанную перепонку, слуховой нерв посылает сигнал мозгу, а мозг как магнитофонная пленка регистрирует звуки. Так вот, я хочу прокрутить назад именно эту пленку.
        Натали призадумалась.
        - Семь лет потеряны, к чему знать, что мне пришлось услышать за все прошедшие годы? Я же все равно спала.
        Доктор Парат помолчал. Он еще с минутку подумал, но потом решительно сказал:
        - Перенесенные травмы всегда чреваты отдаленными последствиями, причем не только физическими, но и умственными. Как я полагаю, первой травмой такого рода стал несчастный случай...
        - А второй - эта странная операция? - спросила Натали.
        - Да.
        Натали искала и не находила причины для отказа.
        - Может, я ходила во сне, или что-нибудь в этом роде? Я семь лет провела в постели, так ведь? Может, я упала с кровати и разбилась?
        - А может быть, мы все же попытаемся узнать точно?
        - Я понимаю, но все же, что подозреваете вы?
        На доктора Парата ее вопросы и подковырки произвели впечатление, и он решил немедля перейти к делу.
        - Вы должны довериться мне. Я даю вам слово, что не наврежу вам, не причиню боли. Мне очень важно знать, что вы слышали.
        Его тон ее озадачил.
        - Что я слышала - о чем и когда?
        Парат отвернулся.
        - Если мне когда-нибудь понадобится юрист, Натали, то вы будете первой кандидатурой. Доктор Роузен спустится с минуты на минуту. А пока вы можете меня еще поспрашивать, если хотите.
        - Я ничего не понимаю, но согласна послушаться вас.
        - Хорошо. Только запомните - после сеанса я не стану будить вас, вы проспите целую ночь и можете увидеть множество самых странных снов или подумать, что вам что-то мерещится. Я оставлю магнитофон около вашей кровати, если вы очнетесь, пожалуйста, запишите на пленку все, что сможете запомнить, ладно?
        Натали кивнула.
        - Давайте начнем, - сказала она, - но запомните, вы обещали - никакого кукареканья.

        Инспектор Вольфер сидел в приемной доктора Парата уже два часа. Когда доктор наконец, появился, было заметно, что он взволнован. Достав бутылку, он налил себе почти полный стакан виски и залпом выпил.
        - Ну так что у нас там, доктор? Не тяните. - Что у нас там? - Он помотал головой и набрал воздуха. - То, что у нас получилось, войдет в анналы техники гипноза.
        - Это грандиозно, доктор, но меня куда больше интересует то, что входит в анналы закона и порядка. Ну что она вам рассказала?
        - Она сама ничего не рассказывала, но удалось узнать немало.
        - А как?
        - Находясь в коме, Натали Парнелл многое слышала, но не вникая в смысл. Но она запомнила достаточно. И, судя по всему, мы с вами натолкнулись на врачебное преступление, похищение ребенка, подделку документов, шантаж и еще кучу всяких прелестей. Лучше даже не думать. - Парат посмотрел на лежавшую перед ним историю болезни Натали: - То, что девушка жива, - самое настоящее чудо.
        - А не означает ли это, что я могу добавить к вашему списку предумышленное убийство?
        Доктор Парат задумался над тем, что сказал Вольфер и покачал головой.
        - И да, и нет. - Посмотрев на инспектора, он нахмурился. - По сути дела - история Натали Парнелл только первая часть преступления.
        Вольфер взволнованно подался вперед: - А где вторая?
        - Хороший вопрос.
        Парат начал подробно объяснять, как он гипнотизировал Натали, и Вольфер слушал его с нарастающим нетерпением. Число совершенных кем-то злодеяний произвело на него сильное впечатление, но, пожалуй, больше всего его поразила вероятность того, что Натали Парнелл дала жизнь ребенку.
        - Если я не ошибаюсь, где-то должен быть семилетний мальчик, ее и Джордана Бреннера?
        Вольфер присвистнул и откинулся в кресле. Он мгновенно принялся разрабатывать в уме самые разные версии, не исключив и того, что существует некий злодей, который занимается продажей новорожденных детей.
        - Возможно, мы имеем дело с врачом, который ворует и тайком продает детей, - сообщил он, в ту же минуту подумав о докторе Лейне - но не исключены и другие варианты.
        - Собственно, я подумал о том же, и именно поэтому мы не можем сказать Натали правду. Во всяком случае, пока. Такая новость способна добить ее окончательно.
        Решая дилемму, двое мужчин не знали, что подсознание Натали само начинает расшифровывать тайну.
        Доктор Парат оказался прав, хотя Натали Парнелл находилась в коме, она многое слышала из того, что происходило вокруг нее в течение последних семи лет. Ее организм пострадал, и каждая травма отпечаталась в глубинах подсознания, не оживавших даже во сне.
        Но сейчас все изменилось. С помощью гипноза доктор Парат выпустил на волю призраки, таившиеся в самых потаенных отделах мозга, которым раньше не давала вырваться из укрытия плотная оболочка. Он сумел разрушить укрытие, и видения выпорхнули наружу, как бабочки из коконов.
        После сеанса Натали Парнелл не проснулась, и воспоминания на пути к сознанию вторгались в мир ее снов. Сны становились правдивыми, как сама действительность.
        В комнате появился человек, и она узнала его.
        - Я знаю вас, - попыталась сказать Натали, но слова никак не желали слетать с языка, существуя пока лишь в мыслях.
        Комната вдруг исчезла, и Натали очутилась в другом месте. Она разглядела, что симпатичный юрист, Джордан Бреннер, сидит в своем кабинете. Кабинет почему-то был в клубах пара и повсюду кишмя кишели насекомые. Натали видела их странные щyпальцы и нити паутины.
        Гигантский жук пытался вонзить изогнутое острое жало прямо ей в шею, а она никак не могла отогнать его.
        К ней приблизился Джордан, но, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, насекомое оттолкнуло его. Другие, более мелкие мошки вились и громко жужжали, но она услыхала, что он выкрикнул ее имя:
        - Натали-и-и-и!
        Потом она плыла по воде. Кровать покачивалась посреди озера, и во рту у нее был шланг, который наполнял ее водой. Ее живот постепенно увеличивался в размерах, и она точно знала, что потом он раскроется.
        К ней обращался Джордан:
        - Я... просто не могу больше выдержать... видеть тебя каждый день... говорить с тобой и знать, что ты меня не слышишь...
        Натали смотрела на него сквозь переплетение странных нитей и трубок.
        - Я слышу тебя, это ты меня не слышишь, - ответила она.
        Джордан взглянул на нее.
        - Если бы ты только могла подать мне знак...
        Натали не ответила. Пыталась заговорить, но не могла.
        Джордан покачал головой.
        - Я уезжаю, мне надо самому во всем разобраться... я люблю тебя, Натали.
        - Джордан...
        Она лежала совсем беспомощная, душа ее рвалась к нему, и Джордан наклонился, чтобы ее поцеловать.
        Но оказалось, что это не Джордан. Когда он подошел ближе, она увидела, что это врач, но почему-то одетый в халат и колпак пекаря.
        Кругом собирались люди, тоже мельтешившие и гудевшие как насекомые. Они кого-то ждали, только она не знала - кого.
        - Я, наверное, оши6лась, - произнесла Натали.
        - Нет, ошибка исключена, живот у вас полный.
        Она увидела свой живот, который высился перед ней словно гора.
        - Я, наверное, выпила слишком много воды из озера.
        Доктор рассмеялся.
        - Это не вода, моя милая, посмотрите внимательней.
        Она снова оглядела себя и поняла, что доктор прав, дело вовсе не в том, что живот полон воды - перед ней был красивый, огромный именинный торт.
        - Я начинаю оперировать.
        Натали испугалась.
        - Сейчас, прямо при всех?
        - Да, сейчас. Я должен прооперировать вас здесь, перед публикой.
        - Прошу всех оставаться на местах, пока не закончится представление, - крикнул доктор и огляделся вокруг.
        - Где музыканты? - спросила она.
        - Это не обязательно, - пояснил доктор. - А теперь не шевелитесь. Сейчас начнется небольшой концерт.
        Но тут представление окончилось, и толпа зааплодировала.

«Не успело начаться - и сразу конец», с недоумением подумала Натали.
        Все рукоплескали стоя.
        Натали с любопытством поглядела на зеленое небо у себя над головой.

«Непонятно, - это они хлопают, или я слышу водопад?»
        Сквозь плеск воды, похожий на хлопанье в ладоши, Натали расслышала тонкий звук слабой сирены.
        Она снова увидела, как вокруг доктора столпились люди и с любопытством разглядывают именинный торт, который он поднял на руки.
        Они совсем не обращали внимания на Натали. Только Джуд Райкен подошел близко и улыбнулся ей, но улыбка у него получилась недобрая.
        - Ты все еще жива?
        Натали улыбнулась в ответ.
        Он оглядел стоявших вокруг людей.
        - Она все еще жива!
        Подошел доктор и пощекотал ее, но ей почему-то совсем не было щекотно.
        - Мы совершили ошибку.
        - Заткнитесь.
        Теперь торт держала в руках медицинская сестра. Ладно, хоть она-то была за нее рада, раз уж Джуд и доктор сердились.
        - Поздравляю, Натали, - сказала она и показала ей торт.
        - Он очень красивый, - прошептала Натали и потянулась к нему, но ее рука повисла в вязкой пустоте.
        Больше она ничего не видела и, проснувшись через минуту, удивилась, что держит перед собой вытянутые руки, хотя то, к чему она тянулась, исчезло.
        Она была в испарине с головы до ног, сердце ее судорожно билось, а простыни сползли с кровати на пол.
        Натали оглядела комнату, надеясь, что вид знакомых предметов поможет ей поскорее очнуться.

«Сон, - поняла она, - это был дурной сон». Натали хотела пойти переодеться, потому что ее одежда насквозь пропиталась потом, но вдруг заметила на ночном столике магнитофон. Поколебавшись немного, она осторожно взяла его в руки и постаралась последовательно восстановить в памяти то, что видела. Картины были не реальными, но все же, видимо, символическими.
        Она включила запись и медленно заговорила:
        - Я плыла на обитой кожей кровати по озеру, кругом жужжали насекомые, а Джордан Бреннер прощался со мной.
        Задрожав, Натали, выключила магнитофон.
        Она вспомнила про гипноз. А она-то считала, что это пустяки, и не верила, что у доктора Парата что-нибудь получится. Однако у него получилось, и сейчас она была в этом совершенно уверена.
        Снова включив магнитофон, она продолжала: - Был день рожденья. - Она остановилась, чтобы подумать. - Нет, не день рожденья, но праздник. - Она улыбнулась. - Все были счастливые. И это я подарила им счастье.
        Пленка продолжала крутиться.
        - Да, да, именно я сделала их счастливыми, - повторила Натали. Она стерла пот со лба - было зябко и неприятно. - Я была чем-то переполнена, слишком много съела и..
        Нет, что-то тут не то. - Она быстро вспомнила: Я пила воду, и мой живот раздулся, я страшно растолстела и почему-то решила устроить вечеринку, а потом подумала, что у меня в животе именинный торт. А потом пришел кондитер, разрезал его, и из живота вылилась вода.
        Натали выключила магнитофон и посмотрела на свои руки. Получалась полная бессмыслица. Она встала с постели и пошла переодеваться.
        Ей вдруг стало очень жарко, и, наклонившись к умывальнику, она открыла кран с холодной водой и насторожилась - ей показалось, что она слышит какой-то шум.
        Она внимательно вслушалась, но кроме звука льющейся воды ничего не услыхала. Решив, что ей померещилось, Натали принялась споласкивать лицо водой.
        Как только она опускала лицо вниз, звук повторялся, и она решила немного побыть в такой позе, чтобы получше различить звук, и это немного помогло. Звук повторился.
        Она внезапно обрадовалась, гордая тем, что начинает разбираться в воспоминаниях. Это пищала та тоненькая сирена из сна! Только, кажется, это была не сирена. Звук напоминал крик ребенка.
        Она снова подняла голову, и звук затих. Натали подождала немного, но ничего не произошло. Снова наклонившись, она услышала отчетливый крик. Горячая волна бросилась ей в лицо и побежала вниз по рукам. Открыв кран, она застыла на месте, ожидая, что теперь уж точно услышит плач младенца. Но было тихо. Ее охватила тревога, как бывает перед рассветом, когда сознание затуманено, и в полудреме сны вторгаются в реальную жизнь, заставляя поверить, что сбудутся.
        В это мгновение Натали поняла, что ее сон необычен. Он показался ей вдруг очень правдоподобным, до того правдоподобным, что она почти поверила, что все это было в действительности.
        Bытepeв лицо полотенцем, она в последний раз включила магнитофон.
        - Насчет торта, - сказала она, поколебавшись с минуту. - Мне показалось, он двигался... я думаю - это был ребенок. - Она еще секунду подумала и улыбнулась. - Я думаю, это был мой ребенок.
        Нажав на кнопку, Натали снова забралась в постель, чувствуя себя очень вялой и думая о том, какой все-таки странный она видела сон. Ей было любопытно, пригодится ли запись доктору Парату или окажется сплошной чепухой.
        Она закрыла глаза и снова начала дремать. Но перед тем как окончательно провалиться в сон, она снова подумала, что отчетливо слышала крик новорожденного.
        Нет, это определенно был ее ребенок. Больше она не сомневалась.

24
        Адам Бреннер, с трудом удерживая в руках поднос с гамбургерами, хрустящим картофелем и банками кока-колы, возвращался к своему столику в
«Скатерти-самобранке», и чуть не наскочил на Натали.
        - Ого! Чуть не опрокинул на меня целый обед, а, дружище?
        Адам поднял голову и, узнав ее, расплылся в довольной улыбке.
        - Привет, Натали.
        - Тебе помочь?
        - Не, я сам справлюсь.
        Натали пошла за ним следом.
        - Ты что, работаешь здесь, Адам?
        - Я пока учусь в школе, - объяснил мальчик. По его тону можно было понять, что это и дураку ясно.
        - В хоккей играешь?
        Адам вовремя успел поставить на стол поднос, потому что кока-кола уже съехала на самый край.
        - Сейчас летние каникулы.
        К ним подошел Джордан Бреннер.
        - Ну и удивительное совпадение - из всех забегаловок вы тоже выбрали именно эту.
        - Здесь целых десять стоек.
        - И всегда рады вас приветствовать, - улыбнулся Джордан.
        - Да, очень рады.
        - А она, что тоже с нами поест? - обрадовался Адам.
        - Я не хочу вам мешать, - сказала Натали. Джордан успокаивающе махнул рукой.
        - Оставайтесь, но только при одном условии - если вы позволите мне угостить вас.
        Натали согласилась, и они, поболтав о том, о сем, заговорили о последнем деле, которым занималась фирма, - Натали пообещала, что поможет Джордану подготовить документы.
        Она продолжала пополнять свой гардероб, и Джордан похвалил ее, сказав, что она всегда очень красиво одевается на работу, а Натали была приятно удивлена, что он заметил.
        Адам пролил кока-колу. Натали тихонько вытерла его, пока Джордан строго отчитывал сына.
        - Ничего страшного. - Натали смяла мокрую салфетку и ловким движением бросила ее в стоявшую у стены мусорную корзину.
        На Адама ее меткость произвела хорошее впечатление.
        - Отличный бросок, ты что, баскетболистка?
        - Не исключено, что я играла в университетской команде.
        - Вполне возможно, - подтвердил Джордан.
        - Вы думаете? - спросила Натали. Она ответила ему, чтобы поддержать разговор, но почему-то задумалась.
        Вдруг очень яркая вспышка озарила ее сознание, ей показалось, что она видит, как Джордан Бреннер сидит, положа руку на борт маленького ялика.
        - Вы хорошо себя чувствуете!?
        - А? - Натали странно на него посмотрела. - Вы, кажется, часто ходите на яхте?
        - Э-э, да, я люблю лодки, - ответил Джордан и неожиданно смутился.
        Папа - самый лучший спортсмен на озере, - подал голос Адам.
        - Ну-у, раз ты так считаешь... Повернувшись к Натали. мальчик спросил:
        - Натали, а ты любишь лодки?
        Вопрос был по существу. Он был задан настолько прямо, что Натали стало не по себе. Она долго и серьезно размышляла, а потом покачала головой.
        - Нет.
        - Нет? - почему-то с обидой переспросил Джордан.
        - Я хочу сказать, может быть… в общем, сама не знаю.
        Адам посмотрел на нее с любопытством.
        - Либо ты что-то любишь, либо нет, правда, пап?
        Джордан ничего не ответил. Он в упор смотрел на Натали н, ждал, что она ответит.
        - Нет, не думаю, что я когда-то особенно любила плавать на лодках, но не исключено, что мне приходилось.
        Джордан посмотрел на часы.
        - Ну, нам с вами пора снова отправляться на работу. - Он посмотрел на Адама. - Мама заберет тебя через несколько минут и отвезет на плавание.
        - Плавание, здорово! - И Адам понесся вприпрыжку из ресторана, а следом за ним вышли Джордан и Натали.
        Добежав до входа в здание, где находилась фирма, он оглянулся, чтобы убедиться, что отец близко, и пулей влетел в вертящуюся дверь.
        - Перестань, - крикнул Джордан, увидев, что мальчик повис на двери и катается, как на карусели, а Натали с удовольствием смотрела, как он забавляется.
        Джордану его баловство совсем не нравилось.
        - Осторожней, Адам, это не игрушка... Адам!
        Мальчик стоял теперь уже в холле, и они, заглядевшись на него, вошли в одну и ту же секцию двери.
        - Ох!
        - Простите!
        Дверь внезапно остановилась, и они очутились в ловушке. Натали почувствовала, как рука Джордана нечаянно скользнула по ее спине, и он ее не отдернул.
        - Эй! - позвал он сына.
        Адам веселился - он пристроил свое игрушечное ружье между дверью и стеной, ловко зажав Джордана и Натали между узкими створками.
        - Все, попались, вы в плену у великого вождя, Адама-Медведя, - вопил он, не обращая внимания на то, что внутри и снаружи начинает собираться публика. Подошел дежурный и попытался вытащить ружье, но оказалось, что это не так просто. Махнув рукой Натали и Джордану, он показал, чтоб они не волновались и проявили терпение.
        Джордан все еще держал руку на талии На тали. Наклонив голову, он притянул ее к себе очень сильно и прошептал прямо в ухо:
        - Если бы сейчас мы оказались здесь совсем одни, я бы поцеловал вас.
        - Ага, получилось! - выкрикнул Адам.
        Дверь подалась, и они чуть не вывалились в холл.
        Джордан продолжал обнимать ее, и глаза его блестели.
        Натали, взглянув на него, легонько оттолкнула от себя.
        Вероятно, то, что он только что ей сказал, должно было ее поразить, и ей было непонятно, почему она осталась спокойна. Это напомнило ей о... она сама не знала о чем.
        Всего в нескольких метрах от них стояла, наблюдая всю сцену, Шейла Бреннер.
        - Привет, мам! - весело сказал Адам. - Гляди, кого я поймал, настоящую индианку.
        - Скорее, любительницу индейцев, - сказала она ехидно и зло посмотрела на Джордана.
        Джордан подошел к жене, но не улыбнулся.
        - У Адама через пятнадцать минут плавание. Я думаю, нам всем пора по делам. У меня много работы.
        - Ты вернешься сегодня к ужину? - спросила, сощурив глаза, Шейла.
        Джордан не расслышал ее вопроса - он уже шел к лифту.

        Серебристый «бентли» Джуда Райкена плавно подкатил к «Лa Резиденс». Было шесть тридцать вечера, а ему необходимо вернуться в фирму к семи. Но ничего, не поделаешь, работа подождет.
        Морис, метрдотель, встретил его у входа. Посетители начинали потихоньку скапливаться у стойки бара, и несколько знакомых дружески его поприветствовали.
        Джуд кивнул им в ответ и поторопился заняться делом. Морис провел его через зал, и он увидел, что в дальнем углу официант собирает осколки разбитых тарелок. На столе, возле стакана с мартини, лежала открытая дамская кожаная сумочка. Джуд, взяв ее, сунул под мышку.
        Он посмотрел на дверь женского туалета, на которой была вывешена табличка с надписью «Временно закрыто».
        - Она там? - спросил он.
        Метрдотель кивнул.
        Перед тем как зайти, Джуд достал из бумажника чек на сто долларов и сунул в руку Морису.
        - Мне надо побыть с ней несколько минут наедине.
        Не считая нужным постучать, Джуд Райкен осторожно проскользнул внутрь и увидел перед собой рыдающую дочь. Вид у нее был ужасный - волосы растрепались, под глазами размазалась тушь, а на перекрученных чулках зияли дыры. Держав руке зажженную сигарету, она стряхнула пепел прямо на пол.
        Он положил руку ей на плечо, но она не обратила на него внимания. Джуд заметил, что она очень пьяна.
        - Шейла!
        - Убирайся вон, а меня оставь в покое.
        Джуд, сохраняя спокойствие, сел рядом с ней. Он убрал волосы с ее лица и протянул ей платок.
        - Как я понял, ты устроила там недурное представление. Ты, видимо, хотела перебить всю посуду в этом заведении?
        - Хотела, - всхлипнулаШейла. - А ты что, опасаешься за репутацию нашей семьи? язвительно спросила она.
        Джуд пропустил ее слова мимо ушей.
        - Я рад, что у Мориса хватило ума позвонить мне, а не Джордану. - Взяв руками за голову, он повернул ее лицом к себе. - Ты бы взглянула в зеркало! Бог знает, на кого ты стала похожа!
        У меня и жизнь ни на что не похожа.
        - Возможно, но по крайней мере до сегодняшнего дня это касалось только тебя. - Джуд не выпускал ее. - Публичных скандалов я не потерплю.
        Шейла захохотала и вырвалась из его рук.
        - Ты не потерпишь! Ты же уверен, что все обязаны тебе подчиняться.
        - В чем дело, Шейла, - холодно спросил Джуд. - тебя что, бросил твой красавец-теннисист?
        Неожиданно Шейла так завизжала, что напугала его.
        - Вон отсюда! Отстань от меня!
        Джуд и не думал уходить. Он сделал еще одну попытку найти с ней общий язык.
        - Что случилось, солнышко? Мне ты можешь сказать?
        - Я теряю его, - тихо ответила Шейла: голос ее вдруг дрогнул, и она закрыла глаза.
        - Понятно, - Джуд кивнул, - ты отыгрываешься на мне, потому что не можешь ничего сказать Джордану.
        Райкен положил обе руки на плечи дочери и немного ее встряхнул.
        - А теперь выслушай меня, и повнимательней.
        Она попыталась отвернуться, но он не дал ей.
        У нее был до того жалкий вид, что на мгновение его охватила досада. Досада не на нее, а на себя самого от того, что он не доглядел, позволил всему этому так далеко зайти. Он всегда и за всем следил и сейчас понял, что надо поскорей брать все в свои руки.
        Он заговорил мягко, чтоб успокоить ее:
        - Джордан поведет себя разумно, если только ты дашь ему возможность. Он не станет разбивать семью - ради Адама. Разве не так?
        Шейла глядела на отца безумными глазами.
        Если когда-нибудь он узнает правду...
        - Он не узнает. - Джуд едва удержался, чтоб не ударить ее. - И не жди, чтобы мужчина вернулся к тебе, если ты докатилась до подобного. Ни Джордан, ни теннисист не придут.
        Его последние слова добили ее. Съежившись, она уткнулась ему в плечо.
        - Ради всего святого, Шейла, соберись. Сделай что-нибудь, чтобы твоему мужу самому захотелось к тебе вернуться.
        - А как насчет Натали?
        Джуд понимающе усмехнулся.
        - Если тебя это утешит, то знай, с Натали у меня была долгая беседа. Она собирается снова поступать на юридический факультет, в Нью-Йорке.
        Шейла посмотрела на него, и в голосе ее прозвучала надежда.
        - Она что, хочет уехать на север?
        - Да, и кроме того, я знаю там много фирм, которые с моей рекомендацией тут же возьмут ее на работу.
        - Почему ты не говорил мне?
        Джуд откинулся на спинку стула и сказал:
        - Джордан вот-вот станет совладельцем фирмы.
        Шейла вздрогнула.
        - Совладельцем? Ты ему говорил, он знает?
        - Пока нет, я собираюсь сообщить ему сегодня, перед концом рабочего дня. Мы устраиваем в его честь небольшое торжество, сюрприз.
        - А мне можно пойти?
        Джуд покачал головой.
        - Не слишком разумная идея. Если ты умная жена - то сама позволишь ему сообщить тебе хорошую новость и изобразишь на лице удивление.
        Шейла просияла.
        - Гениально.
        - Молодец. А теперь умойся, и Эд отвезет тебя домой.
        Шейла бросилась к отцу и поцеловала его в щеку.
        - Ох, папа, папа, чтобы я без тебя делала?
        - Ты мне веришь, дорогая?
        - Да, как всегда... как было и будет.

25
        Джордан Бреннер вышел из кабинета Джуда Райкена. Лиза взглянула на него, стараясь не улыбнуться. Все уже все знали, и Джордан, разумеется, остался последним.
        - Добрый вечер, мистер Бреннер, - сказала она.
        - А, да, добрый вечер.
        Лиза смотрела ему вслед. Убедившись, что он уже не услышит, она сняла трубку внутреннего телефона и соединилась с Кэролайн.
        - Идет.
        Кэролайн успела вовремя передать дальше.
        - Эй, идет, ш-шш, приготовьтесь.
        - Всего доброго, Кэролайн, до завтра.
        Кэролайн встала и произнесла.
        - Может, заглянете в зал, мистер Джордан, перед тем как уйти?
        - Что еще...
        - Сюрприз!!!
        Он не успел оглянуться, как в руке у него оказался стакан шампанского, и отовсюду посыпались поздравления. Его похлопывали по спине, жали руку и пропели почти целиком «Лучшего парня».
        Сейчас здесь собрались все сотрудники. Джуд Райкен, конечно, был главным, он поднял тост за него, тоже похлопал по плечу и попросил сказать несколько слов.
        Джордан поблагодарил всех присутствующих, отделавшись обычной в таких случаях короткой речью. Когда наконец он сумел как следует оглядеться вокруг, то заметил, что в зале не хватает одного человека. Здесь не оказалось Натали. Немного обидевшись, он все же забеспокоился, что, возможно показался ей сегодня, слишком назойливым, когда они застряли в двери.

«Черт побери, - подумал он. - Ведь она меня когда-то любила и, похоже, готова опять полюбить».
        - Ты не забыл, что есть еще один человек, которому, я уверен, будет очень приятно узнать эту новость, - сказал, подойдя к нему, Джуд.
        - Да, - согласился Джордан, - но я скажу ей все сам.
        - Я мечтал об этом дне долгие годы, Джордан.
        - Я тоже, - не сразу ответил Джордан, чувствуя на сердце тревогу.

        Натали работала допоздна, а Джордан ждал ее все это время у себя в кабинете. Он нарочно дал ей дополнительное поручение, чтобы она задержалась. Он хотел, чтобы к тому времени, как она закончит, никого кругом не осталось.
        Он сидел и спокойно ждал, обдумывая, что ей сказать, попивая шампанское. Когда бутылка опустела, он подошел к холодильнику, достал еще одну и, взяв второй стакан, пошел к Натали.
        Он так и не решил окончательно, что скажет ей. Конечно, можно попробовать открыть ей правду, но он все же боялся. Он подошел к двери и, приоткрыл ее, увидел, что она сидит к нему спиной, читая дело. Она показалась ему сейчас до того красивой, что у него даже защемило сердце. Он вдруг вспомнил, сколько времени они провели вместе в университетской библиотеке. У нее всегда была привычка, вырвав листок из тетради, складывать бумажные самолетики и долго вертеть их в руках. Иногда это получалось у нее совершенно бессознательно, и она лишь удивлялась, заметив, что держит что-то в руке. Если самолет получался такой, что мог летать, она подбрасывала его в воздух, и он, никем не замеченный, пролетал по библиотеке, потому что студенты сидели, уткнувшись носами в книги.
        Сейчас Натали опять занималась тем же.
        Джордан наблюдал, как она снова и снова складывает бумажку, пока наконец сама не заметила самолетика в своей правой руке. Она удивилась, будто не поняла, как он попал к ней, а потом рассмеялась, приготовившись его запустить. Она подбросила его в воздух, а Джордан, подхватив на лету, в считанные доли секунды отправил обратно, и самолетик, задев ее нос, приземлился на открытую книгу.
        Натали расплылась в довольной улыбке и засмеялась, видимо решив, что у нее в этот раз получился самолет-бумеранг. Она бросала его снова и снова, и он опять летел к Джордану, который, притаившись возле двери, не выдавал себя.
        Джордан снова забросил самолетик ей на колени.
        Натали засмеялась беспечным смехом, который он всегда так любил, но лицо ее почему-то вдруг погрустнело.
        Джордану ужасно хотелось продолжить игру, но сейчас он позволил самолетику упасть.
        - Хм, два раза их трех - не так плохо.
        Подавив смешок, Джордан приблизился к ней, поднял бумажную игрушку и положил к ней на стол.
        - Вы давно там стоите?
        - Не очень, мне нравится смотреть на вас.
        Он подошел ближе, поставил на стол два стакана, вытащил пробку из бутылки и налил шампанского.
        Натали подумала, что он уже немного выпил. Ее не покидало ощущение, что она не должна быть тут с ним сейчас - на душе стало тревожно. Наконец она захлопнула книгу и принялась убирать стол.
        Джордан удивленно на нее взглянул.
        - Что это значит? - спросил он.
        - Вы, кажется, принимаете сегодня поздравления?
        - Какие?
        - Вы же теперь совладелец фирмы? Джордан усмехнулся.
        - Да, вроде, а что?
        Натали выключила настольную лампу.
        А разве вы не этого добивались?
        - И да, и нет.
        - То есть?
        Джордан оглядел комнату, подошел к окну и посмотрел на темнеющий вдали город.
        - А разве не понятно? - спросил он, повернувшись к ней.
        - Объясните. - Натали понимающе улыбнулась.
        Джордану теперь стало легче говорить с ней откровенно.
        - Я никогда не узнаю, почему стал совладельцем - потому что я этого заслуживаю или потому что я зять Джуда Райкена.
        - Это не имеет никакого значения.
        - Не имеет значения?
        Натали подошла к нему. Он все еще стоял у окна к ней спиной.
        - Возможно это не мое дело, - сказала она, - но, по-моему, у вас есть два выхода. Первый - беспокоиться о том, что вы сказали, но это все равно бесполезно.
        Джордан прислушался.
        - А второй?
        Натали говорила быстро и убежденно.
        - Второй - использовать новое положение, чтобы что-нибудь изменить.
        - Что изменить? Вы имеете в виду здесь, в фирме, или вообще?
        Он жестом показал на ночное небо так, как будто кроме него за окном ничего не было.
        - Вы прежняя идеалистка, как я понимаю?
        - Простите, вы о чем?
        Джордан рассмеялся и отпил шампанского.
        - За идеализм и убежденность! Вы всегда относились к тому, что делали, очень серьезно.
        Натали посмотрела на него как не умалишенного.
        - Вы о чем, мистер Бреннер?
        Больше он не мог выдержать.
        - Я прошу, Натали, зовите меня Джорданом, а не мистером Бреннером. Мы же одногодки. У нас одинаковое образование, мы люди одного круга... Ну прошу вас, зачем формальности?
        Натали была смущена. Она хотела одновременно выскочить за дверь и упасть в объятия этого мужчины.
        - Очень поздно.... Джордан. - Она отступила. Но он остановил ее, успев встать в дверном проеме.
        - Выслушай меня. - Он обратился к Натали, смотревшей на него широко открытыми, полными недоумения глазами. - Когда к тебе последний раз притрагивался мужчина?
        - Не понимаю?
        Джордан дотянулся до нее и взял за плечи.
        - Семь лет не знать мужчин - не слишком долго? Ты была влюблена до того, как все это случилось?
        Натали задрожала. Она попробовала оттолкнуть его, но он держал ее крепко.
        - Вы, может быть, переработались, мистер... мистер Джордан?
        - Нет, со мной такого не бывает. Я знаю предел своих возможностей.
        Натали засмеялась.
        - А как тогда называется то, чем вы сейчас занимаетесь?
        - Пока я не превышаю своих полномочий.
        - Какого рода? - Глаза Натали были сейчас ярко-синими и огромными, и в них светилась неземная красота. Он не мог дольше выдержать испытания.
        - А вот такого. - Он сделал попытку поцеловать ее, но она отвернулась, и его губы коснулись только ее щеки.
        - Вы женаты.
        - А вы красивы.
        Натали смутилась, но не двинулась с места, и Джордан, почувствовав себя увереннее, с наслаждением отметил, что она начинает немного дрожать.
        - Слушайте, мне кажется, я понимаю, почему вам трудно, - сказала она, едва дыша.
        - Понимаете? - Он все еще обнимал ее.
        - Да, я поняла сразу, в первый день, когда мы встретились здесь. Вас беспокоит вовсе не то, заслужили ли вы свою долю как владелец фирмы, - все дело в том, что вы вообще не уверены, что вам надо работать именно здесь.
        Она храбро взглянула на него, внимательно изучая его лицо. Джордан застыл от изумления. Он не представлял себе, что она нисколько не утратила проницательности. Теперь он видел перед собой прежнюю Натали Парнелл, свою утраченную любовь, бывшую невесту - и единственный шанс на возможное счастье.
        - Я пока еще сама не знаю, кто я такая, Джордан. Но, мне кажется, что и вы тоже.
        Джордан чуть не лишился дара речи.
        - Что?
        - Кто вы такой, - повторила она мягко. Он пришел в полнейшее замешательство.
        Натали глядела на него, и в. ней явно боролись какие-то чувства.
        - Кто вы такой? - повторила она опять едва слышно.
        Он пошел плечами, стараясь побороть растерянность.
        - Я - Джордан Бреннер, новый совладелец фирмы...
        - Нет! - воскликнула Натали до того громко, что оба они удивились. - Прекратите сейчас же, я думаю, вы поняли, о чем я.
        Джордан подумал, что он вот-вот рехнется.
        - Значит, вы хотите знать, кто я такой, сказал он. - Он осторожно притянул ее к себе. Она не сопротивлялась. - Натали...
        Натали начинала отвечать на его ласку. Чье-то незнакомое лицо из прошлого смешалось в ее сознании с лицом Джордана.
        - Деннис... я хочу сказать Джордан... Джордан поцеловал ее в затылок.
        - Деннис был твоим школьным дружком. Он теперь женат, и у него трое детей, он живет в Тинеке, в Нью-Джерси.
        Натали насторожилась и посмотрела ему в глаза.
        - А откуда ты это знаешь, тебе сказал доктор Лейн?
        Джордан больше не мог бороться с собой. Он провел пальцем по ее лицу и поцеловал ее в губы. Он почувствовал запах меда и росы и подумал, что сейчас умрет, если она оттолкнет его.
        Натали его не оттолкнула. Они целовались вначале осторожно, но потом она прижалась к нему, он растворился в ней, и все годы безнадежности и боли сразу куда-то исчезли.
        Натали дрожала. Ее руки обвили его шею, ему так хотелось, чтобы она забыла о горечи, печали и потерях.
        - Нельзя, - прошептала она, но не шелохнулась, и он ее не отпустил.
        - Разве? Поройся в памяти, Натали.
        Он снова поцеловал ее. Все, все вернулось - страсть, упоение, легкость, с какой она возбуждалась от его прикосновений. Он не отпускал ее долго-долго, наслаждаясь тем, что вновь обрел, и молясь, чтобы она тоже вспомнила его. Но к ней воспоминания не возвращались, для Натали сегодня все начиналось сначала.
        Джордан сделал последний шаг к свободе, которой он так упорно добивался.

26
        Когда Джордан выходил из машины, Шейла стояла в дверях в черном шелковом белье, держа в руке стакан.
        - Браво победителям! - поприветствовала она его.

«О нет, только не сейчас». - Он сразу понял, что она пьяна. Опять.
        - Мой муж получает повышение по службе и даже не звонит, чтобы мне рассказать? Может, ты приехал домой попраздновать? С кем же ты отмечал радостное событие?
        - Довольно! - Он хотел пройти мимо нее, но она загородила дверь и съездила ему по физиономии так сильно, как только смогла.
        - Я еще жива, ты, скотина, и тебе придется со мной считаться!
        - Дай мне войти. - Джордан попробовал протолкнуться мимо нее, но она не пускала его на лестницу. - Уйди с дороги!
        - Не уйду, пока не выслушаешь меня.
        До чего он устал от этих сцен, а сегодня ему особенно не хотелось, чтоб все началось сначала. Он устало посмотрел на нее.
        - Ну ладно, Шейла, в чем дело?
        Она улыбнулась.
        - Это уже лучше.
        Джордан сел на ступеньку, а она устроилась рядом и взяла его за руку.
        - Я подумала, - сказала она, и интонация ее стала теперь более мягкой, - нам с тобой надо быть больше вместе, только вдвоем. Нам есть, о чем поговорить. Если бы мы могли провести какое-то время совсем одни, может быть, все снова бы наладилось. Я знаю, у нас получится. Я приняла решение - отправляю Адама в частную школу.
        - Что?
        - Да, я позвонила в школу Святой Анны для мальчиков.
        - Святой Анны?
        - Да, знаешь, - это прекрасная школа в Норс-Хилз, где учатся мальчики Сары Грегор.
        Джордан оторопело посмотрел на нее.
        - Она идиотка.
        Шейла рассмеялась, и он отвернулся, чтобы не чувствовать ее дыхания.
        - Ей там очень нравится, и она предлагает нам...
        - Она предлагает? - Он зло усмехнулся.
        - Какого черта, кто-то еще будет мне предлагать избавиться от собственного сына?
        В ее голосе послышались властные нотки.
        - Этой осенью Адам уезжает в частную школу, решено окончательно.
        - Да пошла ты. - Он схватил ее и хотел ударить, но вовремя удержался. - Ты не посмеешь никуда отправить Адама! Забудь об этом!
        Но Шейла привыкла добиваться того, чего хотела, и последнее слово всегда оставалось за ней. Сегодняшний разговор не представлял собой исключения. Она посмотрела на Джордана и улыбнулась омерзительной улыбкой.
        - А ну-ка попробуй, помешай мне.
        Ее слова врезались в его сознание. С него было достаточно.
        - Я ухожу спать - один, поняла, один.
        Джордан не заметил, что за ними наблюдают сверху два маленьких глаза. Адам, спрятавшись за перилами лестницы, слышал каждое их слово.
        Из глаз его текли слезы, а лицо исказилось от ужаса. Остаток ночи он проплакал, зарывшись с головой в одеяло. Он не знал точно, что происходит, но понимал: что-то очень плохое, и отчаянно просил, чтобы отец пришел ему на выручку.

        В эту же ночь Адам приснился Натали. Не Джордан, не Деннис, не лодки и не дни рождения. Ее сознание наводнили дети. И особенно один ребенок. Она проснулась от беспокойства. Магнитофон доктора Парата стоял на ночном столике, она включила его и продолжила прежнюю запись:
        - У меня повторяются сны о детях, и особенно, об Адаме Бреннере. В этот раз он взбирался со мной на гору, мы были связаны веревкой. Потом он неожиданно соскользнул и упал, но веревка осталась, и он висел, но это было не опасно, колья, которые я вбила в гору, держали крепко. Потом склон горы превратился в стену огромной комнаты, а я оказалась привязана к ним той же веревкой, что спасла Адама Бреннера. Люди вытягивали веревку из моего тела...
        Натали нажала на кнопку. Она неожиданно почувствовала неловкость и страх. Она снова легла, и ей показалось, что веки ее стали тяжелее, и она снова уплывает в тот же самый сон. Только теперь из нее вытаскивали эластичные трубки. Она была привязана к кровати, и люди, стоявшие рядом, смеялись над ней. Они продолжали вытягивать трубку, пока что-то тяжелое не застряло в ней.
        Тянуть стали сильнее, но ничего не получалось, они вытащили Натали из кровати. Ей было странно стоять посреди больничной палаты и видеть предметы, которые, как она знала, ей не принадлежали.

«Я сплю», - поняла она. Пол у нее под ногами был очень холодный, а потом стал теплее и даже слишком горячий. Натали перешла опять на более прохладное место.
        Возле ее двери остановилась женщина, которую она тут же узнала.
        - Мама?
        Женщина улыбнулась.
        - Ты чудесно выглядишь, Натали.
        Она посмотрела вниз, на красивое длинное платье, в которое была одета.
        - Сегодня выпускной вечер, скоро придет Деннис.
        - Знаю, - ответила мама, - я тебе принесла вот это.
        Она протянула ей красивый кулон.
        - Мама, зачем, это же твой изумруд.
        - Твоя бабушка подарила мне его, когда я кончала школу, перед самой смертью. Я хочу, чтоб он был у тебя.
        Натали испугалась:
        - Потому что ты тоже должна умереть?
        - Что? Что значит умереть? Эй, Парнелл, ты в уме?
        - Мама, не уходи!
        - Эй, это я - Франческа. Где ты там, Натали?
        - Не уходи! Не уходи!
        Франческа трясла подругу за плечи.
        - Ты что, бредишь?
        Натали очень огорченно посмотрела на Франческу.
        - Произошел несчастный случай.
        Франческа огляделась вокруг.
        - Несчастный случай? Где?
        - Мне надо попасть в больницу.
        Франческа заволновалась.
        - Ты и так в больнице.
        - Где моя мама?
        - Кто?
        - Моя мама. Она попала в автомобильную катастрофу. В какой она палате?
        - Все нормально, Натали. Тебе снится сон. Проснись.
        - Нет! Нет!
        - Сестра, - закричала Франческа, - сестра, скорее!
        Оглядевшись, Натали увидела, как накрытое простыней тело матери везут на каталке через больничный холл.
        - Мама, ой, мама!
        - Сестра, скорее сюда!
        Доктор Парат примчался вместе с ординатором, и вдвоем они смогли уложить Натали в постель.
        - Она что, сомнамбула? - спросила Франческа.
        - Галлюцинации, - коротко ответил Парат, - надо дать не очень сильное успокаивающее, - распорядился он.
        Теперь Натали мерещилось, что она совсем проснулась, но не может двигаться. Она посмотрела на себя сверху вниз и увидела, что ее живот вздымается кверху.
        - Господи, у меня будет ребенок!
        - Здесь? Сейчас? - Франческа обмерла.
        Парат цыкнул на нее.
        - Тихо, она вас все равно не понимает.
        Он посветил на нее лампой и проверил зрачки.
        - Ого, я никогда не встречал такого...
        Натали стала отбиваться и кричать. Парат, сестра и ординатор вынуждены были ее удерживать.
        Натали была близка к истерике.
        - Я не могу двигаться, что вы со мной делаете!
        - Вам так будет лучше, мы боимся, что вы себе навредите. - Доктор Парат успел дать ей успокаивающее, но оно еще не подействовало. - Я побуду с ней, пока она не перестанет сопротивляться.
        Но Натали Парнелл не собиралась сдаваться.
        - Вы не имеете права поступать так со мной, это мое тело, мой ребенок.
        Франческа стояла возле ее постели:
        - Она что, родит - прямо сейчас, здесь?
        Парат выразительно посмотрел на нее.
        - Будьте добры удалиться, мисс Луккези!
        Натали увидела, что Франческа уходит.
        - Мой ребенок, она взяла моего ребенка!
        Натали вырывалась. - Верните мне моего ребенка!
        Франческа потрясенно глядела на Натали.
        - Какой ребенок?
        - Мисс Луккези! Пожалуйста, уйдите!
        Натали кричала вслед Франческе голосом, разрывающим сердце:
        - Шейла... Шейла!
        Франческа повернулась и заметила в глазах Натали тоску, волшебную силу притяжения матери к ребенку.
        - Верните... мне... моего... ребенка! - Натали начала проваливаться в настоящий сон успокаивающее подействовало.
        Парат подождал пять минут, перед тем как с ней заговорить.
        - Натали, это доктор Парат. Вы меня слышите?
        Она была очень слаба, но смогла узнать его. Дружелюбный тон успокаивал ее.
        - Я вас слышу.
        - Вы знаете, где вы?
        - Да, в моей комнате.
        - Хорошо. - Парат улыбнулся. - А какой сегодня день?
        Едва шевеля губами, но вполне разборчиво, Натали ответила:
        - Среда.
        - Да, точно. А сколько вам лет?
        - Тридцать один.
        Доктор Льюис Парат выглядел совершенно счастливым, он посмотрел на сестру и ободряюще похлопал Натали по плечу, прежде чем уйти и дать ей возможность заснуть полноценным, спокойным сном.
        Он был уже почти у самой двери, когда она позвала его.
        - Доктор Парат? - спросила она дрожащим голосом. - Вы можете мне кое-что сказать?
        - Я попробую, а что именно? - спросил он осторожно.
        - Вы можете мне сказать, где мой ребенок!
        Лицо доктора помрачнело. Он не хотел отвечать ей сейчас лишь потому, что не был уверен на сто процентов. Он был уверен на девяносто девять, а ему ужасно не хотелось скрывать от нее ответ.
        - Спите, пожалуйста, мы поговорим обо всем утром.
        - Вы обещаете?
        Он колебался довольно долго, понимая, что ее юридическое чутье в полном порядке.
        - Да, - ответил он твердо, - обещаю. - Он вышел из комнаты совершенно потрясенный.

«Думаю, Натали, я могу вам сказать, где ваш ребенок. Я даже готов рискнуть ради этого моей жизнью и репутацией», - подумал он.

27
        За окном еще только всходило солнце, когда доктор Парат, сидя у себя в кабинете, протягивал инспектору Вольферу чашку кофе.
        - Значит, вы полагаете, что знаете теперь ответы на все вопросы? - Вольфер с почтением поглядел на страницу медицинской книги, полную схем строения мозга.
        - Нет, но я уверен, что Натали знает, и считаю, что вам пора включиться. Несколько часов назад эта история превратилась из пусть необычного, но чисто медицинского случая в запутанное дело, требующее вмешательства закона. Боюсь, что здесь всплывет такое, о чем даже подумать страшно, а не то что произнести вслух.
        - Вы говорите так, будто ночью вас посетил Джуд Райкен.
        - А ведь вы это сами предсказывали, - рассмеялся Парат, - похоже, этого господина вы знаете как свои пять пальцев.
        - Джуд Райкен - стреляный воробей, голыми руками его не возьмешь. Но на этот раз, кажется, он сам себя перехитрил. Так что поглядим, кто кого одолеет, - мы его, или он нас.
        Нельзя сказать, чтобы доктора Парата вдохновила подобная перспектива.
        - Думаю, нам предстоит повоевать. - Он вздохнул и потер глаза. - Уверен, он помешает мне опубликовать книгу.
        - Наверняка. У вас ничего не получится, если вам будет препятствовать такой классный юрист, как Джуд Райкен. Но что вы теряете - бестселлер? У вас их и без того целая куча, и обязательно появятся новые.
        С последним утверждением Парату было трудно не согласиться.
        - Вы же не можете одновременно заступаться за Натали и издавать книгу. Спрашивается, что важнее - Натали Парнелл или успех? Вам надо решиться, то и другое одновременно исключается.
        - Во мне идет непрекращающаяся борьба.
        - При чем тут борьба - не пишите на этот раз книгу. Дайте возможность этой женщине вернуться к нормальной жизни. Зачем делать ее несчастье достоянием публики?
        - И тогда Джуд Райкен спокойно выходит сухим из воды.
        Парат помрачнел.
        - Ничего подобного. Четыре пропавших месяца, украденный ребенок и рубец на животе у Натали Парнелл - это не пустяк. - Вольфер придвинулся к Парату и в упор посмотрел на него. - Давайте поступим благородно, доктор, не делайте шуму, и Натали получит назад своего сына.
        - Вы не знаете этого наверняка.
        Вольферу его реакция показалась неожиданной.
        - Если вы сможете убедить меня в том, что Шейла Райкен украла ребенка, то я могу поклясться, что верну его Натали.
        Доктор помолчал, а потом, горестно вздохнув, произнес:
        - Прости-прощай, лучший бестселлер.
        Вольфер встал и похлопал Парата по плечу.
        - Вы мужик что надо, доктор!
        - Чего не скажешь о Райкене.
        - Ничего не поделаешь, он тоже человек, и у него есть свои слабости. - Подойдя к двери инспектор остановился, и почесал в голове. - И все же здесь есть одна загвоздка, которая не дает мне покоя.
        - Что еще?
        - Ведь этому типу ничего не стоило добыть для своей доченьки любого младенца на черном рынке и узаконить усыновление, не говоря уж о том, что она могла взять на воспитание ребенка, вообще не нарушая закона. Ума не приложу, зачем ему понадобилось лезть из кожи вон, чтобы своровать сына Парнелл?
        Доктор Парат умоляюще посмотрел на него, поднял руки кверху и замотал головой.
        - Довольно. Я думаю мы зададим этот вопрос тем, кто в состоянии на него ответить.
        - Миссис Бреннер, - согласился Вольфер.
        - Совершенно верно. - Парат взглянул на часы. Стрелки показывали всего шесть тридцать. - Я позвоню ей часа через два, а пока попытаюсь хоть немного вздремнуть.
        - Приятного сна, доктор, а я пока загляну в одно заведение. - Он мрачновато ухмыльнулся: - Как по-вашему, если я вежливо попрошу Джуда Райкена позволить мне порыться в его личном шкафу, а потом полистать папки на буквы «П» и «Р», он позволит?
        - Желаю удачи, инспектор. И спасибо за все.
        Наконец Вольфер решил дать ему отдохнуть и вышел в коридор. Поравнявшись с дверью Натали, он задержался, чтобы взглянуть, как она. Осторожно приоткрыл дверь, он, к своему удивлению, обнаружил, что ее кровать пуста. В темной комнате царил ужасный беспорядок, а магнитофон, который все время стоял на ее ночном столике, исчез.
        Вольфер снова с удивлением поглядел на часы.

«Неужели она так рано уехала на работу?» - подумал он.
        Кто-то вдруг дотронулся до его плеча, и от неожиданности он чуть не подпрыгнул до потолка. Обернувшись, инспектор вздохнул с облегчением.
        - Никогда больше так не поступайте, мисс Парнелл.
        - Не обижайтесь, я собиралась на работу и вдруг увидела вас.
        - На работу? в шесть утра? Не рановато?
        - Только не для юриста. Мне надо кое в чем разобраться на месте, в офисе. Провести небольшое расследование.
        Вольфер расхохотался, но быстро успокоился, и мысль его лихорадочно заработала.
        - Расследование - я не ослышался? Забавно, что вы употребили именно это слово. Дело в том, что я собираюсь заняться тем же и там же.
        Натали посмотрела на него подозрительно.
        - Там же?
        - Думаю, нам по пути. Вы что-то заподозрили, Натали? Может, мы сможем оказаться друг другу полезны? Могу я подвезти вас в этот, э-э, офис. - Он указал рукой на выход.
        Натали согласно кивнула.
        - Можно спросить вас, инспектор Вольфер? - обратилась она к нему.
        - Все, что угодно.
        - Почему меня не покидает дурацкое ощущение, что вы следите за мной?
        - Слежу? Нет, вы меня не правильно поняли. Я же сказал - нам по пути. В котором часу сотрудники обычно приходят на работу?
        - Как правило, около восьми. - Она взглянула на настенные часы в холле. - У нас еще куча времени.
        - Что значит у нас? - не понял Вольфер.
        Натали не ответила. Опередив его, она распахнула дверь. Вольфер понял, что совершил ошибку. Он напрасно посвятил ее в свои планы, но как иначе ему добраться до этих папок? Теперь надо постараться сделать так, чтобы они не попали в руки к ней самой. Когда они уселись в полицейскую машину и поехали в центр города, Вольфер стал лихорадочно соображать, чем ему лучше заняться, чтобы прокормить семью, после того как Джуд Райкен сживет его со свету.

        Шейла Райкен сидела у себя в гостиной, нервно покусывая заусенец, пока доктор Парат просматривал какие-то записи. Отхлебывая понемногу кофе, она искоса поглядывала на него. Инспектор Вольфер, скромно забившись в угол, разглядывал развешенные по стене семейные фотографии. Показав на ту, где с удочками в руках стояли Джордан и Адам, с гордостью поглядывая на лежавшего у их ног крупного окуня, он спросил:
        - Который из них поймал здоровенную рыбину - Джордан или ваш сынок?
        Шейла не ответила. Она все еще не пришла в себя после вчерашнего. Подняв голову, она посмотрела на Парата и, глядя ему прямо в глаза, спросила:
        - Как себя чувствует Натали?
        - Нормально. - Взяв чашку, он отпил кофе. - Осталось только раскрыть одну тайну.
        Шейла похолодела.
        - Тайну?
        - Объяснить загадочное стечение обстоятельств, если вам так больше нравится, - ответил Парат и изобразил на своем лице самую лучшую из хорошо отработанных улыбок. - Кофе отличный.
        Он тоже посмотрел на семейные фотографии и, заметив среди них небольшой портрет Адама, подошел и стал его разглядывать.
        - Удивительно похож на отца.
        - Да, - Шейла улыбнулась и, не поднимая головы, смахнула прилипшую к юбке ворсинку. - Копия.
        Парат все не унимался.
        - Тот же рот, подбородок, нос ... разве только глаза и волосы… - Доктор покачал головой и хотел продолжить, но прежде посмотрел на Вольфера, чтобы понять, заметил ли тот, как умно и тонко он действует. - А у кого-нибудь в вашей семье были голубые глаза и прямые волосы?
        Шейла пожала плечами.
        - Возможно, у моего деда, - ответила она равнодушно.
        Доктор Парат вернулся на свое место и сел. Он помолчал. Следующий вопрос, который он намеревался задать, был решающим, и ему важно выбрать подходящий момент. Он сделал очередной глоток кофе, покосился на Вольфера и произнес:
        - А Натали никогда не говорила с вами о ребенке?
        Растерявшись, Шейла сделала вид, что не поняла вопроса.
        - О ребенке? Она что, упоминала о каком-то ребенке?
        - Ну да, уверяет, будто помнит, что у нее был ребенок, - не дрогнув, сообщил Вольфер, наконец оторвавшись от фотографии. - Бедная девочка, слава Богу, у нее начинает восстанавливаться память. Скоро она, наверное, вспомнит все, да доктор?
        - Думаю да, - кивнул Парат. - А пока затвердила, что был ребенок, - и все тут. Мы обнаружили у нее на теле рубец, который говорит о том, что она, возможно, действительно перенесла кесарево. И я подумал, что вы единственный человек, который способен пролить свет на эту загадку.
        Шейла встала и отвернулась. Ее лицо стало белым как мел.
        - Э-э, видите ли, мне бы не хотелось касаться столь деликатной темы. Много лет назад я дала Натали слово молчать.
        - Да, но учитывая столь необычные обстоятельства... Ведь в интересах Натали узнать правду. Уверен, она бы со мной согласилась.
        Шейла задумалась, потом повернулась, улыбаясь до того застенчиво, что показалась им искренней.
        - Вы меня убедили, - сказала она, и по очереди поглядела на обоих мужчин. - Да, у нее действительно был ребенок. Еще до того как они познакомились с Джорданом. Натали отдала его на воспитание, потому что не хотела, чтоб он узнал.
        Доктор Парат внимательно наблюдал за Вольфером, и, когда тот едва заметно кивнул, произнес:
        - Благодарю вас, миссис Бреннер. Я тронут вашей откровенностью. - Он помедлил. Еще один вопрос, если не возражаете, - когда у нее родился этот ребенок?
        Шейла насторожилась, глаза у нее беспокойно забегали:
        - Я затрудняюсь сказать точно, собственно я не знаю...
        Парат не сдавался.
        - Меня интересует только одно - это произошло в старших классах школы?
        - Видите ли, как сказать; насколько я знаю, все случилось как раз перед тем, как она приехала сюда, в Чэпл-Хил. Да, да, летом перед поступлением в университет. - Она сосредоточилась, а потом кивнула: - Да, верно, она была беременна, когда кончала колледж.
        - Еще раз спасибо, миссис Бреннер. Поверьте, все останется между нами.
        - Да, спасибо, - подал голос Вольфер. Он снова взглянул на фотографию Адама. - Славный у вас паренек. - Он посмотрел на нее приветливо. - Знаете, что я вам скажу, - он удивительно напоминает мне одного человека.
        - Да что вы? - На лице Шейлы вновь появилась деланная улыбка.
        Вольфер сдержанно кивнул.
        - Надеюсь, мы еще встретимся.
        Когда посетители наконец ушли, Шейла облегченно вздохнула. Слава Богу, отец успел предупредить ее. Старый добрый папочка - для него не существует неожиданностей. Но все же ей стало не по себе, и она отправилась прямиком к бару. Было только начало девятого, но сегодня она сделала для себя исключение. Положив в стакан кусок льда, Шейла налила себе утренний коктейль, чтобы заглушить ощущение вины и неотвратимости надвигающегося возмездия. Ей показалось, что даже стены теснее сдвигаются вокруг нее. Если у Натали восстановится память, то в ее жизни не останется ничего, кроме пустоты. Она тоже взглянула на фотографию Адама. Да сходство с отцом просто поразительное. Нос, овал лица, уши... но улыбка, волосы - это, безусловно, досталось от матери.

28
        Спать Джордану почти не пришлось. Жена снова напилась и всю ночь провела между спальней и ванной. К утру вид у нее был ужасающий. Вставая, он с трудом восстанавливал расписание на сегодня. В десять встреча с представителями «Комптрел корпорейшн» насчет спорных закладных. В одиннадцать надо быть в суде на предварительном слушании и, может быть, выкроить время для ленча... нет, пожалуй, не получится. Сразу после полудня разбирательство по делу о реставрационных работах в Чэпл-Хиле. Он перекусит на скорую руку, просматривая записи. Джуд настоятельно просил закончить все сегодня же к пяти. Иначе рассмотрение в суде отложится до пятницы.
        А ведь до этого еще надо отвести Адама в школу. К счастью, сегодня он поднялся рано и успеет доделать то, что не успел из-за вечеринки по случаю его повышения. Теперь он совладелец фирмы... Но это уже не имеет значения. Важно было только одно - как-то заполнить образовавшуюся у него внутри пустоту. После вчерашнего он думал только о своей любви к Натали.
        Не надеясь сосредоточиться, Джордан разложил бумаги на обеденном столе. В голову ничего не лезло. Все эти дела, контракты, депозиты каким-то мистическим образом смешались в груду ничего не значащей макулатуры. Отшвырнув их, он принялся за кофе.
        Да, пришло время взглянуть правде в лицо. Его работа, его женитьба - все это не имело больше никакого значения, все, кроме Натали. Это было ясно как день. Потерять ее во второй раз он не мог.
        Только она одна существовала для него опять в целом мире, она - и ничего больше. Остальное было совершенно неважно, разумеется, кроме Адама, но его он даже в мыслях не желал связывать с тем фарсом, в который превратилась его семейная жизнь.
        Как попало покидав бумаги в портфель, он добрался до офиса. Галстук у него болтался незатянутым вокруг шеи, воротничок рубашки небрежно торчал сзади из-под пиджака.
        Кэролайн и Лиза пили кофе, когда Джордан, без обычного приветствия, промчался мимо них в туалет, чтобы вымыть руки. Они проводили его изумленными взглядами, потом посмотрели друг на друга. Сообразив, что лучше не подворачиваться ему под руку поскорее разошлись по рабочим местам.
        Дверь кабинета захлопнулась с таким грохотом, что Кэролайн, разбиравшая записи телефонных звонков, подскочила на стуле. Секретарша тяжело вздохнула. Только один человек мог довести хозяина до такого состояния. Хоть бы у Шейлы хватило ума не попадаться ему на глаза. Да, сегодня денек явно обещал быть не легким.
        Швырнув портфель через комнату к самому окну, Джордан резким движением сорвал с себя пиджак и набросил его на вешалку.
        В этот момент раздался голос Натали Парнелл:
        - Доброе утро, адвокат. - Она сидела в его кожаном кресле, положив ногу на стол. И не улыбалась.
        - О, привет. - Радостная улыбка озарила его лицо. - Как я рад тебя видеть! - Джордан обошел стол, чтобы поцеловать ее, и неожиданно получил пощечину. Он отпрянул, ошарашенный.
        - За что?
        - Подлец! - Натали зло посмотрела на него. Джордан был совершенно сбит с толку.
        - Если я позволил себе...
        - Мы ведь должны были пожениться!
        Отступив назад, он уставился на нее, судорожно пытаясь собраться с мыслями. Ее лицо пылало гневом, а он никак не мог сообразить, что же надо ей сказать.
        - Ты... ты вспомнила?
        Натали перегнулась через стол, держа в руке старую папку.
        - Это было спрятано, и спрятано хорошо. Кто-то хотел быть совершенно уверен, что я никогда не увижу этих бумаг. Но я все-таки нашла их. - Она подняла папку и помахала ей перед его носом. - Между прочим, предполагалось, что и ты ее не увидишь, - добавила она язвительно. - Эта маленькая папочка лежала в сейфе Джуда Райкена в архиве корпорации.
        Джордан изменился в лице.
        - Архив? Как ты туда попала?
        - Один мой приятель, имени которого я не назову, умеет открывать сейфы. Как настоящий специалист, он ухитрился вскрыть его за полчаса.
        Натали умолчала о том, что она сделала две ксерокопии содержимого, положив одну назад в досье. А оригинал теперь у старшего инспектора Вольфера. Если Джуд сам не захочет огласки или Вольфер с доктором Паратом не сочтут необходимым учинить формальный иск, все так и останется. Они договорились, что достаточно просто пригрозить. Райкен, скорее всего не посмеет возбудить дело, он знает, что виновен и что у них есть доказательства. Натали понимала - ей не выдержать длинного изматывающего процесса, даже мысль о газетной шумихе с фотографиями на первых страницах была непереносима. Нужно все закончить быстро и тихо.
        - У меня и ключа от этого сейфа не было, сказал Джордан. - Теперь, правда, он полагается мне, как совладельцу. Если бы ты подождала, я бы провел тебя в архив на законных основаниях.
        - Я не могла больше ждать. Ни единой секунды. - Натали откинулась на спинку кресла, обмахиваясь папкой как веером. - Видишь ли, ты и Джуд поставили меня в очень сложное положение. - Рывком выпрямившись, она взглянула на него со злостью. - Как ты мог так поступить со мной?
        - Мы хотели помочь тебе, - оправдывался Джордан, - доктор Парат считал, что это может вернуть тебе память.
        - Понимаю. Как это мило с его стороны. А ты взял роль исполнителя...
        На это возразить было нечего. Выражение лица Натали постепенно смягчалось.
        - Я была в полном смятении, ничего не понимала, но меня тянуло к тебе, Джордан. Внезапно ее лицо опять стало холодным. - А ты этим воспользовался.
        - Но и со мной творилось что-то несусветное.
        - Ты должен был сказать мне правду. - Натали была тверда. - А так я чувствую себя полной дурой. Быть куклой, которой манипулируют! За какую идиотку ты, должно быть, меня принимаешь.
        Джордан смотрел, как она встала и подошла к окну. Солнце осветило ее волосы, создавая неуловимый световой эффект. Глядя на ее прямую, напряженную спину, он чувствовал, как она страдает. Все его существо рвалось к ней. Ведь это действительно была Натали, женщина, которую он любил, его молитвы были услышаны. Она вспомнила, она наконец все вспомнила, он сможет поговорить с ней, и она поймет. Но ничего не получалось. Похоже, теперь-то все и запуталось окончательно. Он подошел к ней.
        - Ты имеешь полное право сердиться. Но если бы ты только знала, через что я прошел... - Джордан замолчал, боясь, что у него сорвется голос. Натали не шевелилась. - Я не смог устоять перед нахлынувшими чувствами, я ничего не соображал. - Он осторожно обнял ее. Казалось, она не обратила на это внимания, по крайней мере вначале. А он все говорил, и его полные боли слова успокаивали ее.
        - Натали... Я так люблю тебя.
        Она поежилась. Сильный запах «Хвойного аромата» щекотал нос, и она прижалась к нему. Нелепо, но такой пустяк как запах, всколыхнул столько воспоминаний. Да, теперь она вспомнила, от него всегда так пахло.
        - Ты все еще поливаешь себя «Хвойным ароматом», так ведь называется твой одеколон? - прошептала она.
        - Ты и это помнишь?
        - Да. - Она закрыла глаза. - Да, я действительно помню. - Натали задумалась, и в ее памяти стали всплывать отдельные картинки.
        Джордан спрятал лицо в ее волосы.
        - А помнишь, как ты обзывала меня?
        Этого она не могла припомнить. Как бывает иной раз с машиной: мотор несколько раз провернулся, задрожал, чихнул и заглох. В ее сознании мелькали даже не сами картинки, а как бы отражения их. Это было похоже на моментальные снимки.
        - Попытайся, Натали, попытайся вспомнить, - шептал Джордан. - В самом углу юридической библиотеки, самый последний стол. Помнишь, ты всегда садилась туда, чтобы видеть, что делают остальные.
        Зажигание включилось, мотор заработал. Отдельными вспышками замелькали картинки из прошлого. Библиотека, стол. Затем возник бар, куда они ходили после занятий. Вот улица, вход в кафе, господи, как же оно называлось?
        Джордан пришел на помощь.
        - Попробуй вспомнить кафе «У очага». Мы с тобой часто ходили туда прямо из библиотеки.
        Натали улыбнулась. Возник еще один снимок. Это был Джордан. Таким она впервые увидела его. Он что-то пил, И ей не понравилось, как он одет.
        - У тебя еще цел тот уродливый твидовый пиджак с заплатами на локтях? - внезапно спросила она.
        Джордан засмеялся:
        - Нет, ты ведь грозилась сжечь его... А помнишь, что произошло, когда я все-таки его надел?
        Натали очень напрягалась, но тщетно. Она тоскливо вздохнула.
        - Нет. Ничего не получается.
        - Ну, попытайся. Помнишь, ты подошла к двери, а там стоял я в твидовом пиджаке, чтобы подразнить тебя. У тебя в руках были ножницы. Ты схватила меня за рукав и...
        Натали засмеялась:
        - Отрезала эти дурацкие заплаты и сделала из них прихватки для чайника.
        - Вот до чего тебе отвратителен мой вкус. Все новые воспоминания обрушивались на нее, возникали новые кадры, новые сцены, и она улыбнулась.
        - Да, я помню. О, Джордан, у меня ведь сохранились эти заплатки. Я спрятала их в голубую фетровую коробку.
        - Я тоже сохранил все, что ты дарила мне. - Он обнял ее, крепко прижимая к себе. - Пришло время вернуть тебе все долги.
        Натали расслабилась в его объятиях. К ней подступили воспоминания, возвращая наконец всю прожитую жизнь, Она как бы путешествовала во времени, свободно попадая в любой отрезок прошлого. Воспоминания больше не выглядели отдельными эпизодами или отрывками, а стали уже целыми историями с началом и концом. Все они были связаны друг с другом, все обрели свой смысл. Потрясенная, она едва стояла на ногах, но Джордан крепко держал ее.
        - Спокойней, прошу тебя. Пожалуй, это слишком для тебя...
        - Нет, нет, Джордан! Я вспоминаю! Наконец вспоминаю! Все встает на свои места!
        - А о нас ты что-нибудь помнишь? - спросил Джордан. Унять дрожь в голосе ему не удалось.
        - Да, помню. - Натали повернулась и уголком глаза увидела его лицо. - Ты всегда был нервным и скованным.
        - Что? Только это ты и помнишь?
        - У тебя была привычка складывать книги в правом углу стола как-то по-особому. Ты бесился, если кто-нибудь передвигал их хотя бы на дюйм.
        - Только в самом начале. Я действительно сначала жутко волновался. Сама ведь знаешь, как действует атмосфера юридического факультета.
        - Да, знаю, - повторила она машинально.
        - Знаешь? Это хорошо. Выходит, ты все-таки замечала меня. А мне ведь казалось, что я потратил уйму сил, чтобы привлечь твое внимание.
        Натали засмеялась.
        - Неужели кто-то мог пройти мимо мистера «Порядок»? Тетради у тебя были всегда так аккуратно разложены, а эти твои ручки...
        - Ох, и не напоминай.
        - У тебя всегда было на всякий пожарный случай три ручки. Верно? - Она обернулась и посмотрела на него, внимательно вглядываясь в лицо, некогда такое любимое. Потом ее взгляд упал на его стол, и она улыбнулась. - Как, мистер Бреннер! Деловые бумаги разбросаны по всему столу. Да тот ли это Бреннер, которого я когда-то знавала?
        Джордан поцеловал ее, и она закрыла глаза.
        - Я сильно изменился с тех пор, Натали. Ты излечила меня.
        - Я?
        - А ты помнишь, как?
        Натали покачала головой.
        - Мы были на озере. На мне был новый костюм, который, конечно, тебе не нравился, и ты...
        - Спихнула тебя в воду, - закончила Натали с ноткой триумфа в голосе. И засмеялась тем серебристым смехом, который всегда так очаровывал его. - Да. А потом… - Она замолчала, глаза ее затуманились от воспоминаний о том, что произошло. - О, Джордан...
        Он прижал ее к себе.
        - Я люблю тебя. Ты помогла мне увидеть мир другими глазами. Весь первый год ты насмехалась надо мной и доводила меня до бешенства. Ты не хотела встречаться со мной, видеть меня, разговаривать со мной, даже не допускала меня в свою группу на занятия. - Он улыбнулся ей. - Но я ведь завоевал тебя в конце концов, правда?
        - Да, - прошептала она, глядя ему в глаза. - Все так и было. Когда я сдалась, то сдалась окончательно.
        - Так что мой изысканный вкус в конце концов покорил тебя?
        Она покачала головой, пытаясь смахнуть слезы:
        - Нет. Все дело в заплатках.
        - Что?
        - Да. Я поняла, что пришло время действовать. - Она наклонила голову. - На самом деле ты интересовал меня гораздо больше, чем тебе казалось. Я решила, что ты должен стать свободней и что я именно тот человек, который может тебе помочь.
        - Понятно. И тебе это удалось?
        - Не знаю. А ты-то как думаешь?
        - Ты влюбилась в меня.
        - Разве?
        - Опять издеваешься надо мной?
        - Что ты имеешь в виду?
        К этому времени Джордан уже весь пылал. Ведь это была прежняя Натали. Если б только и он смог стать прежним Джорданом. Он собрал всю свою смелость.
        - Я просто вынужден был похоронить свои чувства на это время. Несчастный случай разрушил тогда все.
        Натали отстранилась от него.
        - Что же все-таки произошло? Расскажи мне. Я хочу получить ответ.
        Джордан Бреннер понял, что сможет вернуть Натали, только приняв ее условия. Ему придется сказать всю правду. Это был единственный выход из того кошмара, в котором оба они жили до сих пор.
        Усевшись на свое место, он привычным жестом показал ей на кресло для клиентов. Покачав головой, Натали пригласила его сесть рядом с собой. Улыбнувшись, Джордан встал и обошел стол. Когда она приготовилась внимательно слушать, он начал.
        - После несчастного случая доктора сказали, что у тебя нет шансов выжить. - Он вздохнул. - Я чувствовал себя таким беспомощным, таким несчастным, глядя на тебя. Я был совсем один. У меня никого больше не было. Общежитие опустело. Мои пожитки были собраны. Предполагалось, что мы с тобой отправимся в... - Он поглядел на нее выжидающе.
        Натали продолжила за него. Взяв досье, она начала читать: - «Директору Департамента по делам индейцев в Таксоне, штат Аризона: уведомляем Вас, что Натали Парнелл перенесла тяжелую травму и в настоящее время находится в состоянии комы в больнице...» - Обведя широким жестом комнату, она взглянула на Джордана. - Ты действительно собирался бросить все это и отправиться за мной в индейскую резервацию в самом сердце пустыни?
        После небольшой заминки Джордан ответил: - За тобой я поехал бы и на Северный полюс.
        Натали скептически оглядела его тщательно обустроенный кабинет.
        - Не слишком похоже на Северный полюс.
        - Я был вне себя от горя. - Он вздохнул с досадой. - Ты могла бы все-таки попытаться понять.
        - Попытаться понять?
        - Да, черт возьми. - Джордан резко поднялся и хлопнул ладонью по столу, заставив Натали вздрогнуть. - Я был одинок и почти безумен. Я приходил к тебе каждый день. Ты была без сознания, но я надеялся, что может быть, ну вдруг ты все-таки что-то слышишь. Мне казалось, что ты различаешь мой голос. И я стал читать тебе Эмили Дикинсон, Элизабер Баррет, даже Ферлингетти - читал и читал до одури.
        - Ненавижу Ферлингетти. - Натали смотрела, прищурясь от любопытства. - Всегда ненавидела Ферлингетти!
        Джордан рассмеялся, покоряясь ее обаянию. Только она могла всегда добиться от него чего угодно просто взглядом.
        - Да, конечно. Я прекрасно знал это. Потому-то я и читал его тебе каждый день, надеясь, что наконец ты не выдержишь, сядешь и дашь мне по физиономии. Как же мне хотелось, чтобы так случилось!
        Натали молчала, уставившись себе в колени. Джордан знал, что сейчас наступит самое тяжелое.
        - Как я уже говорил, я был беспомощен и напуган. - Он запнулся. - Я нуждался в поддержке. - Он остановился, но затем все же продолжил. - Шейла оказалась рядом. Она была, как спасательный круг для утопающего. И я ухватился за него.
        Он смотрел на нее, моля о понимании. Но Натали не выказывала никаких чувств.
        - Расскажи мне о Шейле.
        Он поежился в своем кресле.
        - Да что там особенно рассказывать. Она всегда была тут как тут, была готова мне помочь.
        - А как насчет меня? - Спросила Натали. - Мне она тоже хотела помочь?
        Джордан зажмурился.
        - Не помню.
        - Почему же? - Резко спросила она. - Разве ты тоже был без сознания?
        Он не засмеялся.
        Натали продолжала наступать:
        - Расскажи мне о той ночи с Шейлой. Это была только одна ночь, или?..
        - Единственная, - быстро заверил ее он. Мне было очень скверно, а она оказалась возле меня.
        - А потом?
        Джордан взглянул на нее.
        - Джуд Райкен знал, в каком я состоянии. Он понимал, что я не смогу начать работать на него. Связавшись с нужными людьми, он получил для меня место в Корпусе мира. В тот день, когда тебя увезли из больницы, я отправился в Южную Америку. Должен был пробыть там два года, но Джуд, сообщил мне о рождении Адама.
        - Адам, значит, родился до твоего возвращения? - Она смотрела на него пристально.
        - Да. - Ответил Джордан, задумавшись. Шейла даже не говорила мне, что беременна. Думаю, она не хотела, чтобы я чувствовал себя связанным. Ты можешь не верить, но я сам уговорил ее выйти за меня замуж.
        Натали скептически усмехнулась.
        - Вот как!
        - Да. Адам объединил нас. Шейла понимала, что я никогда не буду любить ее так, как любил тебя. Но мне казалось, что со временем я смогу привязаться к ней. - Он отвернулся. - Это была непрочная основа для брака.
        - Как все это похоже на тебя, Джордан Бреннер. - Она покачала головой, глядя на него. - Хотя, возможно, именно за это я и полюбила тебя.
        - Ты думаешь, я поступил правильно? - спросил он с надеждой.
        - Нет. - Решительно ответила Натали. - Я говорю о твоей наивности, когда дело касается женщин. Они могут крутить тобой, как хотят.
        - Но не могут заставить любить их. Только ты можешь. Вот и вчера вечером ты опять добилась этого.
        Натали растерянно молчала. Тишина, наполненная и надеждой, и сомнением нависла над ними. На ее прелестном лице отражалось смятение, в глазах стояли слезы.
        Медленно, очень медленно она встала, подошла к нему и вытянув дрожащую руку, погладила по щеке. Джордан зарылся в ее ладонях, страстно целуя их. Натали закрыла глаза и с легким стоном опустилась к нему на колени. Он обхватил ее, пытаясь прижать к себе как можно крепче.
        - Прошлым вечером все получилось так естественно. Я была страшно смущена. Я не понимала, что со мной происходит.
        Джордан целовал и целовал ее, отдавшись нахлынувшему чувству. Она опять была с ним, опять принадлежала ему, и он никогда ее больше не отпустит. Но Натали отстранилась от него.
        - Я все брошу прямо теперь, - проговорил он, прижимаясь к ней. Она ответила на поцелуй, хотя что-то в ней уже изменилось, и это насторожило его.
        - Мы не можем вернуться в прошлое. Но теперь я понимаю, как могла бы любить тебя.
        - Натали! - Сердце стучало у него в горле, мешая говорить.
        Она покачала головой.
        - Мне очень жаль, Джордан, но этого никогда больше не повторится.
        Он притянул ее к себе с отчаянной настойчивостью.
        - Я никогда не переставал любить тебя.
        Глядя на него очень печально, она поцеловала его в щеку.
        - Я знаю. - Натали отстранилась от него, потом встала, поправляя юбку. Джордан пытался удержать ее, но все уже было решено. Помертвев, он наблюдал, как она направляется к двери. Но что-то остановило ее. Она смотрела на него внимательно и очень серьезно.
        - Что такое, Натали? - спросил он, быстро подходя.
        - Джордан... У нас когда-нибудь был ребенок?
        Все поплыло у него перед глазами.
        - Что? У нас? Мы же учились. Разве ты могла допустить, чтобы кто-то встал между тобой и твоим юридическим дипломом - даже я, не говоря уж о ребенке.
        Натали кивнула. Он был прав. Она бы не пошла на это. И все-таки, ведь она была влюблена, безумно влюблена. Воспоминания подняли в ней такую бурю чувств, что она вынуждена была ухватиться за спинку стула, чтобы удержаться на ногах.
        - О, Господи...
        - Что с тобой? - Он подхватил ее. - Ты что-то вспомнила?
        - Тогда, на озере...
        Она не могла продолжать, что-то судорожно вспоминая. Они занимались любовью много раз, но в ту ночь были особенно неуемными, и свободными, и беспечными. Она начала с бешеной скоростью подсчитывать. Адам родился спустя ровно девять месяцев после той ночи. Схватив досье, Натали взглянула на свидетельство о рождении. Джордан узнал его.
        - Эй, подожди-ка. - Он взял у нее папку.
        - Это же не твое досье. Это Шейлы.
        Натали попыталась отнять у него бумаги, но он был проворнее. И все-таки она потребовала:
        - Отдай сейчас же, Джордан! Отдай!
        Он поднял папку высоко над головой, понимая, что в ней находится что-то, о чем он просто обязан знать. Им и так хватало тайн на протяжении долгого времени.
        - Нет, не отдам.
        Он вернулся к столу, сел и открыл досье. Натали наблюдала за ним с ужасом и облегчением одновременно. Вот сейчас он получит последнее доказательство. Это была медицинская карта Шейлы Райкен. Ее отец аккуратно хранил все документы. Теперь Джордан держал их в руках.
        А Натали, собственно, это было не нужно. Она вспомнила время, проведенное со старой подругой, прелестной Шейлой Райкен, на юридическом факультете. Сколько же раз они секретничали друг с другом, обсуждая факультет, друзей и поклонников, секс и проблему предохранения от беременности... впрочем, Шейлу последнее не заботило. Она не раз говорила, что вообще не способна забеременеть.
        Джордан замер в своем кресле, дойдя до записей гинеколога.
        - Она не могла забеременеть, - сказал он вслух, потрясенный. Трудно было собраться с мыслями, но странное сочетание ярости и облегчения преобладало над всем. Натали внимательно наблюдала за ним.
        - Мне действительно жаль, что ты узнал. Хотя, с другой стороны, я даже рада.
        Он недоверчиво взглянул на нее.
        - Ты права, я всегда был идиотом, когда дело касалось женщин.
        - Шейла была моей лучшей подругой. Все, вероятно, выглядело естественно и разумно, наверное так?
        Джордан все еще никак не мог прийти в себя.
        - Я все равно люблю Адама. Я не могу поверить, что она усыновила его только затем, чтобы женить меня на себе.
        Печально глядя на него и покачав головой, Натали усмехнулась.
        - Ты так и не понял! - В ее взгляде была любовь. - Ты все-таки очень наивен, Джордан Бреннер.
        - Что ты имеешь в виду? - Он не понимал, о чем она говорит. - Пожалуйста, объясни.
        Натали не отвечала. Пусть сам до всего докопается.
        Но он все прочел на ее лице. Грусть в глазах. Знакомый наклон головы. Твердо сжатый рот. Внезапно, как вспышка молнии, пришло озарение.
        - Ты хочешь сказать, что Адам… - Он был слишком потрясен, чтобы продолжать. Это было просто невероятно. - О, Боже мой! - Ему хотелось плакать, кричать, но он мог только смотреть в одну точку, потрясенный, счастливый и ошарашенный одновременно. Наконец он смог выговорить: - Адам наш с тобой сын?
        Она взглянула на него, и последние сомнения развеялись.
        - В ту ночь, на озере, после выпускного вечера...
        - Да.
        Джордан начал считать по пальцам месяцы.
        Девятый пришелся как раз на палец с обручальным кольцом.
        - Да, - повторил он, оглядываясь на Натали. - Адам родился через восемь месяцев после той ночи с Шейлой. - Он поиграл кольцом, а потом уставился на него со злостью. - Ее план удался...
        Натали покачала головой.
        - Не вполне...
        - Почему?
        Натали вздрогнула и отвернулась.
        - Потому что не произошло того, чего от меня ожидали. Я не умерла.
        Джордан шагнул к ней:
        - Я думаю, нам надо все как следует обсудить.
        Натали согласилась:
        - То кафе, куда мы любили ходить, «У очага», где на полу лежали опилки и всегда пахло пивом... оно ведь находится на Мезон-стрит, да?
        - Там все как было - опилки и прочее...
        - Натали направилась к двери, сказав со свойственной ей решительностью:
        - Встретимся там в полдень.
        - Куда ты сейчас пойдешь?
        - Все равно, только бы вон отсюда.
        - Что ты собираешься делать?
        - Что придется.
        - Обещай, что встретишься со мной в полдень, - окликнул ее Джордан.
        - Никаких обещаний. - С этими словами Натали закрыла дверь и, не попрощавшись, прошествовала мимо Лизы и Кэролайн.
        Секретарши переглянулись, а затем уставились на дверь кабинета, пытаясь понять, что там происходит.
        А там происходило нечто важное. Сначала Джордан попытался собраться с мыслями. Слишком уж неожиданно все выяснилось. Впрочем, неожиданен был и тот несчастный случай, который почти разрушил его жизнь - почти. Но все-таки жизнь не кончена. Может статься, она еще только начинается. Он потянулся к телефону и набрал номер. После продолжительных гудков ему все-таки ответили.
        - Привет, Шейла!
        Ее досье лежало перед ним на столе, и он перечитал медицинское заключение, ища в нем поддержку своей готовности сказать то, что давно накопилось. Глубоко вздохнув, он безоглядно вступил в свое будущее.
        - Сегодня не вернусь к ужину...
        Он ожидал услышать обычное возмущение, на вечер были приглашены гости.
        - Да. Не забыл... но я вообще больше не приду домой. - Последовало изумленное молчание. - Да, ты поняла меня правильно. Я больше никогда не вернусь - ни домой, ни к тебе. Совершенно верно, больше никогда.
        Медленно опуская трубку, он все еще слышал голос Шейлы, зовущий его. Джордан протер глаза. Потом снял обручальное кольцо, которое носил семь лет, и бросил его на стол.
        Оно так и лежало там, когда он вышел.

29
        Шейле никак не удавалось опьянеть, хотя она очень старалась. День еще не начался, а она уже потеряла в жизни все. Жалость к себе захлестнула ее.
        Посмотрев на молчавший, будто умерший телефон, она тяжелым, долгим взглядом уставилась на фотографию Джордана с Адамом и, кривляясь, отдала им честь:
        - Счастливого пути, мальчики! Привет.
        Она опять принялась за спиртное. Нужно было успеть приготовить несколько порций мартини. Вдруг кто-нибудь забежит. Может, Джордан заскочит упаковать свои вещи, или заявится отец с очередной душеспасительной беседой, а может, комиссар полиции - с ордером на ее арест за кражу ребенка. Сегодня все могло случиться.
        Она смешивала очередной коктейль, когда в дверь резко постучали.

«Так скоро?», - подумала она, с трудом плетясь к двери. Когда она наконец туда добралась, постучали снова. Кого там черт принес? Отец всегда стучал один раз, властно, как умел только он. Нет, разумеется, это не он.
        Она сделала еще один большой глоток и закрыла глаза, наслаждаясь. Шейла любила это состояние и нуждалась в нем - только так она могла расслабиться и забыться.
        Снова послышался настойчивый стук. Она не пошевелилась. Это может быть муж... бывший муж. Но Джордан открывал ключом, он стучал, только если руки у него были заняты бумагами. Шейла знала, что больше он не принесет домой работу, по крайней мере сегодня.
        Стучали все громче и громче. Может, если не отвечать, они уйдут. Потом послышался голос, зовущий ее:
        - Шейла!
        Она насторожилась. Голос показался знакомым.
        - Открой, Шейла. Я знаю, что ты дома.
        Натали внимательно оглядывалась вокруг.
        Маленький велосипед, валяющийся на боку, обруч, бейсбольная бита. Вздохнув, она подняла велосипед. На нем была табличка, на которой коряво от руки было написано -
«Собственность Адама Бреннера». Типичный мальчишеский велосипед. Глаза у нее наполнились слезами.
        Натали отвернулась и взглянула на водителя такси, терпеливо ждавшего ее возле дома.
        - Я задержусь только на минуту.
        Она подняла обруч и опять вздохнула.
        - О, Адам, как я люблю тебя...
        Дверь приоткрылась. Натали взяла себя в руки и повернулась, готовая сделать то, что, по ее мнению, должна была сделать.
        Перед ней в дверях своего дома стояла Шейла Бреннер. Она была в ночной рубашке, и, когда Натали подошла поближе, то почувствовала запах алкоголя.
        Она сразу перешла к делу:
        - Рано или поздно, Шейла, нам придется посмотреть правде в лицо.
        Шейла отступила, давая ей возможность войти.
        Натали понимала, какую боль испытывает сейчас ее бывшая подруга. Шейла была похожа на раненое животное, ждущее смерти. Но Натали не жаждала отмщения. Она хотела только правды.
        - Не бойся меня.
        Шейла еще отступила и облокотилась на каминную полку.
        - Чего ты хочешь?
        Натали попыталась улыбнуться.
        - Я же твоя подруга. Неужели ты забыла?
        Шейла чуть не потеряла равновесия. Она с ужасом уставилась на Натали.
        - Ты все вспомнила?
        Натали молчала. Она ждала, что Шейла хоть как-то выразит свое горе, вину, сожаление или хотя бы начнет защищать себя. Но Шейла сказала только:
        - Ты действительно вспомнила?
        - Да, я помню все.
        Шейла опустилась на каменный порожек камина. Подняв голову, она наблюдала, как Натали разглядывает дом.
        - Это сон, - сказала Натали. - Я попала в чей-то чужой сон. Это… - Она обвела рукой комнату. - Вот значит во что превратился Джордан Бреннер. Едва ли он бы так жил, если бы...
        Шейла закончила за нее:
        - Если бы женился на тебе.
        Натали прошлась по комнате.
        - Вот какой у тебя дом, Джордан Бреннер. Типичный провинциальный средний класс. - Она поглядела на фотографию Адама с отцом в лодке. - Хотя бы что-то не поддается изменению. Ты наконец поборола свою морскую болезнь и тоже плаваешь, Шейла?
        Шейла побелела. Она поняла, что Натали действительно все помнит, и ее охватил панический страх.
        - Никогда. Я до сих пор ненавижу все это.
        - И даже яхту твоего отца?
        Шейла запнулась, перед тем как ответить.
        - Я бы потопила ее, если б могла. При первом же удобном случае.
        - Охотно верю. Я теперь точно знаю, что ты можешь сделать все что угодно.
        Шейла судорожно вздохнула.
        - Что ты хочешь?
        - Сама не знаю. Может, я просто хотела увидеться с тобой в память о прошлом. Ты и Джордан это все, что у меня было в жизни.
        - И я отобрала его у тебя, так что ли?
        - Думаешь, я обвиняю тебя? - резко спросила Натали. - Нет, на самом деле я рада, что ты была рядом с ним тогда. В конце концов он не остался один. Но с другой стороны… и ты ведь не осталась одна.
        Теперь Натали видела все очень ясно. Единственное, чего Шейла добивалась в жизни, - заполучить мужчину, а Джордан как нельзя лучше подходил для этого. У Шейлы даже когда-то был с ним роман. Правда, давным-давно. Впрочем, она уверяла, что он ей совершенно безразличен. Но теперь-то стало очевидно, что это не так. Она не любила терять и брала все, чего ей хотелось - любой ценой.
        - Ты просто воспользовалась им, правда?
        Хотя Натали говорила вслух, слова предназначались только ей самой.
        Шейла попыталась было возразить, но Натали остановила ее.
        - Ты обвела меня вокруг пальца, также как и всех остальных. Ты, конечно, любила мужчин, но только соответствовавших твоим стандартам. Особенно тех, которые устраивали твоего отца. А ему безусловно было приятно видеть тебя рядом с Джорданом. Ну, разве не так?
        Шейла отвернулась. Ей вдруг представилось, что она вся начинена взрывчаткой, а рядом с запальным шнуром стоит Натали и поигрывает спичками. Охрипшим голосом она еле выдохнула:
        - Я любила Джордана.
        Но Натали ей не верила.
        - Никогда ты никого не любила. Кроме разве что своего отца. И именно он решил, что ты должна выйти за Джордана Бреннера.
        Спичка коснулась запала, огонь медленно пополз по шнуру, превращая Шейлу Бреннер в Шейлу Райкен.
        - Никто и никогда не распоряжался мной.
        - Ложь! Джуд всегда управлял тобой. Он управлял всеми. Он безраздельно владел нами, пока не совершил ошибку. Одна маленькая неточность в таком прекрасном сценарии.
        Подойдя к Шейле, Натали опустилась на колени и указала на себя:
        - Я осталась жива.
        Наступило долгое молчание. Запал горел уже в полную силу, и пламя приближалось все ближе к динамиту. Катастрофа была неизбежна. Натали знала все. Да хоть бы и нет, Шейла все равно рассказала бы ей правду. Больше не было необходимости что-либо скрывать. Ведь она потеряла Джордана. А сын Натали ей никогда не был нужен. Он не был ее ребенком. Он был только средством заполучить Джордана.
        Но теперь все пошло прахом.
        Запал продолжал гореть.
        - Ты все еще любишь Джордана? - Шейла не могла удержаться, чтобы не спросить.
        Натали улыбнулась, улыбка вышла горькой и печальной.
        - Что ты имеешь в виду, говоря «все еще»? Может, для тебя это и были семь долгих лет, а для меня все случилось только вчера.
        Шейла Райкен, которая так стойко держалась все это трудное время, во всем полагаясь на отца, потому что ей не на кого было больше надеяться, начала судорожно всхлипывать.
        - Мне так жаль...
        Натали поглядела на нее с участием.
        - Я знаю. Я верю тебе.
        Но Шейла была безутешна.
        - Я никогда не вышла бы за Джордана, если бы думала, что все так сложится. Вы оба значили для меня гораздо больше, чем ты думаешь. А я разбила ваши жизни. Ты никогда не простишь меня.
        - Ты говоришь искренне?
        Это была правда. Натали поверила ей. Она протянула Шейле руку, но та не увидела ее. Она закрыла лицо руками.
        - Мне нечего тебе прощать.
        - Нет, есть. Я поступила ужасно. Чудовищно.
        Шейла остро ощутила запах тлеющего шнура. Посмотрев на Натали, она собрала остатки мужества, чтобы договорить всю правду до конца.
        - Ведь у тебя должен был быть ребенок.
        Шейла уже не могла остановиться.
        - Ты была беременна, когда произошел несчастный случай. Доктора не обнаружили этого вовремя. Джордан уехал. Никто ничего не знал.
        - Тут ты ошибаешься. Кто-то знал. И этот кто-то знал об этом до того, как Джордан уехал, и сделал все, чтобы благополучно избавиться от него до тех пор, пока не родится ребенок. Тебя посвятили только после того, как доктор Лейн согласился перевезти меня в другую больницу. Вы с отцом должны были приехать туда позже, чтобы присутствовать при родах и моей предполагаемой смерти.
        Шейла была вне себя.
        - Отец мне лгал! - Она смотрела Натали в глаза. - Он заставил меня поверить, что ты умираешь. Они надеялись продлить тебе жизнь только до рождения ребенка.
        - И я его родила.
        - Да, - сказала Шейла, кивая головой как заведенная. - Джордан вернулся уже после рождения Адама. - Она замолчала, опустив голову. - Я убедила его, что ребенок мой.
        Наступила тишина, прерванная гудком машины.
        - Это Адам, - пробормотала Шейла, вытирая глаза. - Вчера он остался ночевать у приятеля.
        Хлопнула входная дверь, и, подпрыгивая, вбежал Адам.
        - Мам, мам, посмотри, что Стив продал мне вчера.
        Увидев Натали, он остановился. Потом радостно кинулся к ней.
        - Привет, Натали!
        Дрожащим голосом, стараясь улыбаться, Натали поздоровалась с ним. Она разжала его руку, чтобы посмотреть, что в ней.
        - О, да это старая бейсбольная карточка Реджи Джексона. Настоящая находка для коллекционера.
        - Да! - Адам был очень горд. - Ты разбираешься в бейсболе?
        - Немного. Я хорошо помню имена игроков команды «Янки» из Нью-Йорка тысяча девятьсот восьмидесятого года. Знаешь, я ведь и сама - янки, я же из Нью-Йорка.
        Адам улыбнулся.
        - Ты ведь еще побудешь у нас? У меня целая куча старых карточек и...
        Тяжело вздохнув, Натали покачала головой.
        - Нет, Адам. Боюсь, нам придется попрощаться... навсегда.
        - Навсегда? - переспросила Шейла. Она наблюдала за разговором Адама с Натали с нарастающим страхом и сейчас просто оцепенела. Адам тоже растерялся.
        - Как же так? А я-то думал, что ты собираешься работать у моего папы.
        - Как насчет поцелуя на прощание?
        Натали протянула руки, и Адам кинулся к ней, зарывшись в нее своей взъерошенной головенкой. Oнa опустилась на пал, гладя его по спине и прижимая к себе.
        - Я всегда буду скучать по тебе, Адам. - Она попыталась подняться. - Всегда и везде.
        Глаза у нее были закрыты, но все равно слезы почему-то катились по щекам и падали на его темные растрепанные волосы.
        Наконец она поднялась, прикрывая лицо ладонью, и Адам выбежал из комнаты. Проводив его взглядом, Натали повернулась к Шейле.
        - Он славный мальчик. Заботься о нем как следует.
        Шейла никак не могла сообразить, что же происходит.
        - Ты в самом деле уезжаешь?
        - Я никогда не вернусь.
        - Не понимаю.
        Натали попыталась объяснить.
        - Адам не принадлежит мне. Теперь он твой сын.
        Качая головой, Шейла стала медленно отступать и в конце концов опустилась на обтянутый шелком диван. Она ощутила невероятное облегчение, хотя и понимала, что это несправедливо. Чувство вины давило ее, не давая дышать. Должен же быть какой-то выход из этой мучительной ситуации. Она поглядела на Натали новыми глазами.
        - Что же ты собираешься делать?
        Натали взглянула на бывшую подругу. Шейла так постарела за это время.
        - Я уеду отсюда. Попрощайся за меня с Джорданом.
        С этими словами Натали Парнелл навсегда вышла из жизни Шейлы Райкен. Шейла наблюдала, как за ней закрывается входная дверь. Она даже подбежала к окну, чтобы убедиться, что это не сон. Все обстояло именно так, Натали садилась в ожидавшую ее машину. Такси отъехало от тротуара и двинулось вниз по улице, увозя ее подругу прочь - навсегда.
        Но запал продолжал гореть.

30
        Войдя в бар, куда он так часто в свое время наведывался, Джордан Бреннер погрузился в воспоминания. В конце зала стоял дубовый стол. За последние пятьдесят лет он так густо покрылся росписями и инициалами влюбленных, что каждой новой паре, вероятно, нелегко было отыскать свободный дюйм. Джордан, бросившись к нему, заглянул под столешницу. Так и есть, давным-давно, не найдя места сверху, Натали отыскала его с обратной стороны.
        Крупными печатными буквами там было выведено: «Н. П. любит Дж. Б. 1980». Он нежно потрогал буквы, и воспоминания нахлынули на него с новой силой.
        - Мистер Бреннер?
        Джордан резко повернулся. Совсем рядом, в углу, сидели доктор Парат и старший инспектор Вольфер, жестами приглашая его подсесть к ним.
        Поначалу он решил, что это простое совпадение, но быстро сообразил, что так не бывает.
        - Я должен поблагодарить вас, доктор, начал Джордан, подходя к ним, и улыбнулся, произошло просто невероятное, - ведь Натали вспомнила почти все.
        - Знаю, - ответил доктор Парат, - я это предвидел, мне и раньше случалось наблюдать подобное. Ей требовался толчок. В данном случае положительную роль сыграло сочетание гипноза и знакомой обстановки. Но если бы я догадывался о том, что знаю теперь, я был бы более осторожен.
        Переведя взгляд с одного на другого, Джордан почувствовал, что они чего-то не договаривают.
        Он взглянул на Парата.
        - Скажите, вы говорили с доктором Лейном? Я пытался дозвониться ему все утро, но..
        Вольфер прервал его.
        - Доктору Лейну пришлось спешно покинуть город. Боюсь на какое-то время он исчезнет. - Он ухмыльнулся и добавил: - Если не навсегда.
        - Понятно. - Джордан внимательно посмотрел на них, потом вздохнул. - Полагаю, вы оба считаете меня полным идиотом.
        - Напротив, мистер Бреннер. - Доктор говорил мягко. - Откуда вы могли знать? Спрашивается, мог ли кто-нибудь вообще догадаться? Джуд Райкен обдумал все до мелочей.
        - На семь лет вперед.
        - Теперь все позади, - сказал Вольфер. - Все закончилось сегодня. Пришло время поговорить начистоту.
        Ища поддержки, он взглянул на доктора Парата, а затем вновь обратился к Джордану.
        - Все, что я собираюсь рассказать вам, чистая правда. Но я никогда не смогу предъявить доказательств. Договорились?
        - Выопоздали, инспектор. - Джордан улыбнулся. - Мне и так уже все известно.
        - Все? - Вольфер оглядел его с ног до головы.
        - Все, - подтвердил Джордан. - Я знаю, кто действительно является матерью моего сына, и кто вскрыл сейф моего тестя сегодня утром. - Он мрачно поглядел на Вольфера. - Я достал бы для вас эти бумаги, если бы вы попросили.
        - Райкен успел бы их сжечь, - ответил ему инспектор с уважением. - В данный момент мы находимся в безвыходном положении.
        - В безвыходном положении? - Джордан пожал плечами. - Я бы сказал, что опережаю вас на несколько ходов. Кстати, это ведь Натали попросила вас здесь с ней встретиться?
        - С ней? - Переспросил доктор Парат. - Нет, только с вами.
        Они с Вольфером переглянулись. Инспектор сказал:
        - Я получил телефонограмму, в которой со06щалось, что я должен встретиться здесь с вами в полдень. Полагаю, мы можем заказать еду, а Натали подойдет.
        В этот момент в дверь распахнулась, и в ярких лучах солнца возник силуэт женщины. Доктору показалось, что он узнал ее. Его лицо вытянулось, когда он увидел, кто это на самом деле.
        - Франческа? Почему вы не в больнице? Вас же должны выписать только утром!
        У Франчески навернулись на глаза слезы, и она потянулась за салфеткой.
        - Я пришла вместо Натали. Она велела передать, что ненавидит прощаться. И... в общем… - Франческа махнула рукой. - Она уехала.

        Примерно в тоже время в деловой части города в юридической фирме Джуда Райкена все шло кувырком. Пока Лиза и Кэролайн, разыскав необходимые бумаги в кабинете Джордана, переносили их на стол к Джуду, последний пытался успокоить по телефону своего самого старого и выгодного клиента.
        - Постановление суда можно оспорить... завтра... я обещаю, - говорил Джуд, судорожно роясь в кипе бумаг. Он с облегчением вздохнул, наконец найдя нужную. - Я нашел документ, Логан. Обещаю заняться этим немедленно.
        Лиза пыталась кивками привлечь его внимание к ежедневнику Джордана, тыкая пальцем в пометку возле двух часов дня.
        - О, туда я поеду утром. Да, да, утром в девять. Сам, лично. - Джуд, бросив трубку, схватил ежедневник. - Немедленно разыщите Алэна, а я пока просмотрю дела Джордана и постараюсь в них разобраться. Может быть, нам удастся отложить слушание.
        Кэролайн вбежала, держа в руках еще одну папку. Вдруг Джуд, вопреки своему правилу, заорал на нее:
        - Где, черт возьми, Джордан?
        - Его нет. Он ушел, не сказав, когда вернется, и вернется ли сегодня вообще. А вот это я нашла у него на столе. - Она протянула Джуду обручальное кольцо.
        Он смотрел на кольцо не в силах вымолвить ни слова.
        - Боюсь, мы потеряли одного сотрудника, - нарушила молчание Кэролайн.
        Не успела она договорить, как в дверь ворвалась Шейла.
        - Полагаю, у тебя будут еще потери, папа.
        - Шейла? - Джуд был ошарашен. - Где твой муж? Он устроил настоящий бедлам у себя в кабинете.
        Его дочь окинула обеих секретарш ледяным взглядом.
        - Не будете ли вы так любезны оставить нас одних?
        Джуд жестом отослал их.
        - Только на одну минуту, - крикнул он им вдогонку, - и принесите из кабинета Джордана всю папку по Чэпл-Хилу. Срочно.
        Лиза и Кэролайн выскочили, оставив дверь открытой. Шейла резко захлопнула ее. Затем повернулась к отцу. Лицо ее напоминало каменную маску.
        - Я должна поговорить с тобой.
        - Не сейчас, Шейла. Неужели ты не видишь, что я и так не знаю, за что хвататься.
        - Нет, сейчас же! - крикнула Шейла.
        Зазвонил внутренний телефон. Голос Кэролайн произнес:
        - Два часа. Соединяю с мистером Логаном.
        Не успел Джуд начать говорить, как Шейла разъединила его, нажав пальцем на кнопку.
        Джуд взбесился.
        - Это же важный клиент!
        - Никуда он не денется. - Тон Шейлы был презрительным. Она с вызовом смотрела на отца.
        - Ну, хорошо, говори. - Он откинулся в кресле и стал ждать с нескрываемым раздражением. - Что у тебя за дело, которое не терпит отлагательства? Твой клуб нуждается в очередном денежном пожертвовании, или кто-нибудь забыл пригласить тебя на прием?
        Усмехнувшись, Шейла покачала головой.
        - Ну, разве не смешно? Ты все всегда знаешь лучше меня.
        Райкен вздохнул. Он оглядел груду бумаг у себя на столе.
        - У меня нет времени для твоих истерик. Я жду.
        - Случилась беда. Неужели тебе на всех плевать? Не случайно моя мать ушла от тебя перед смертью!
        Это был коварный ход - она достигла цели. В ответ Джуд с остервенением накинулся на нее.
        - Твоя мать была несчастная алкоголичка, не способная выносить никаких трудностей. И ты, моя дорогая, в настоящий момент очень напоминаешь мне ее. Ведь ты опять пила? И это после вчерашнего скандала. У меня нет слов.
        - У тебя нет слов? - Шейла была вне себя, огонь вплотную приблизился к взрывчатке. - А как насчет меня? - истерически кричала она. - А как насчет всех остальных, кроме Джуда Райкена, который царствует в одиночку в своей империи?
        Джуд покачал головой.
        - Если ты явилась сюда, для того чтобы обвинять меня в своих неудачах...
        Шейла не могла остановиться, голос ее срывался.
        - А почему, собственно, нет? Ты разбил мою жизнь!
        - Я бы сказал, что ты и сама приложила к этому достаточно старания.
        - Мне было с кого брать пример.
        Зазвонил внутренний телефон.
        - Это мистер Логан, он говорит, что вас прервали, - сказала Лиза.
        Райкен снял трубку.
        - Через минуту соединяйте.
        Он поглядел на Шейлу:
        - У тебя все? Мне необходимо немедленно заняться более важными проблемами.
        Шейла уставилась на него, ее глаза горели, ненависть и негодование кипели в ней до того яростно, что она не знала, как совладать с ними. Она помедлила, но только одну секунду.
        - Я решила сказать Джордану правду об Адаме.
        Джуд оторопел, но, тут же взяв себя в руки, презрительно процедил:
        - Сумасшедшая.
        - Почему? Потому что не желаю больше лгать?
        - Ты собираешься все окончательно разрушить?
        Внезапно Шейла увидела отца в совершенно ином свете. Впервые в жизни Джуду приходилось защищаться. Сейчас ему было, что терять. Она ощутила свою власть над ним, сообразив, как опасна для него правда. Она хотела растоптать его также, как он растоптал людей, которых она любила.
        Шейла взяла себя в руки.
        - Я поняла, - она медленно оглядела отца, проверяя словно его выдержку, - где твое слабое место.
        - Слово «слабое» в моем словаре отсутствует.
        - Также как и слово «правда».
        Джуд слегка забеспокоился:
        - Ты действительно сделаешь это?
        - А почему бы и нет? Я уже разрушила жизни трех ни в чем не повинных людей.
        - Ты дала Адаму дом и семью.
        - Я украла его у матери. Я заставила Джордана жениться без любви, и все это из-за тебя. - Шейла замолкла.
        Динамит был готов взорваться.
        - Сегодня утром у меня была Натали. Она все вспомнила.
        - Она подозревает что-нибудь относительно Адама?
        Шейла покачала головой.
        - Я сказала ей правду.
        - Кошмар! - проговорил Джуд, откидываясь назад и закатывая глаза. - Беда никогда не приходит одна.
        - Не-ет, - произнесла Шейла нараспев. - Беда длилась семь долгих лет.
        Она ждала ответа, но вместо этого Джуд схватился за телефон.
        Он больше не слушал Шейлу. Он уже планировал, соображал, прикидывал.
        - Еще можно кое-что поправить. У меня еще есть козыри. - Он снял трубку. - Лиза? Немедленно соедините меня с доктором Лейном.
        Наконец он взглянул на Шейлу.
        - Мы должны остановить ее. Она не получит моего внука. Он мой.
        Шейла глядела на него в отчаянии.
        - Я не позволю тебе разрушить жизнь Адама.
        Райкен с угрозой уставился на нее. Ее мысли, ее чувства не имели для него ровно никакого значения.
        - Ты ничего не скажешь Джордану! Ты меня поняла? Неизвестно, что он выкинет. Он может возбудить против нас дело.
        - Что ты волнуешься? - Сказала Шейла. Твои руки как всегда чисты. Ведь это я присвоила чужого ребенка.
        Он даже не слушал. Опять зазвонил телефон. Раздался спокойный голос Лизы:
        - Мистер Райкен, я пробовала дозвониться до доктора Лейна. Похоже, что номер отключен. Я звонила домой, но и там никто не отвечает. Хотите, я соединюсь с больницей и выясню, не уехал ли он?
        Райкен быстро ответил:
        - Нет, спасибо. Принесите мне документы, которые я просил. - Он положил трубку и начал говорить уже более спокойно. - Дорогая, я хочу, чтобы ты вернулась домой и немного отдохнула. Забудь об этом разговоре. Доктора считают, что Натали пока не совсем в норме. Позволь мне самому разобраться, хорошо?
        Глядя через стол, Джуд видел, как Шейла стала поднимать руку. Она держала пистолет, и он был направлен прямо ему в сердце.
        - Больше я не позволю тебе причинить ей зло, - сказала она, не дрогнув. Джуд не испугался, но разозлился еще больше.
        - Ты сумасшедшая. Немедленно убери пистолет.
        - Натали была моим единственным другом. Ты уничтожил все, ты сломал мою жизнь. Но я ни за что не позволю тебе снова вмешиваться в ее жизнь и позабочусь о том, чтобы ты не получил Адама.
        Шейла подняла пистолет и спустила предохранитель. Он звякнул, становясь на место, когда она прицелилась ему между глаз. Райкен усмехнулся:
        - У тебя не хватит смелости.
        Он был прав. Пропади он пропадом, но он был прав.
        Внезапно огонь, совсем было достигший взрывчатки, затрепетал и погас. От него осталось лишь огромное черное облако, обволакивающее все вокруг.
        Медленно, очень медленно Шейла опустила пистолет.
        - Ты прав, - сказала она равнодушно. - У меня не хватает мужества пристрелить тебя. - Она повернулась на негнущихся ногах и словно во сне вышла из кабинета.
        Пистолет беспомощно повис в ее руке. Он был заряжен.

«Он все еще опасен, но хотя бы уже не направлен на меня», - подумал Райкен.
        В ту же минуту Лиза и Кэролайн влетели в его кабинет. Пока они торопливо раскладывали новые бумаги по его столу, он успел взять себя в руки. Очередная Шейлина истерика не выбьет его из колеи. Он взялся за телефонную трубку.
        - Джон, извините, что заставил вас ждать. Как я уже говорил, у нас есть все основания доказать наличие сговора...
        Звук выстрела, который невозможно было спутать ни с чем, заставил его замолчать.
        Он дернулся, сердце его бешено застучало.
        Телефонная трубка выпала из руки.
        Лиза открыла дверь и закричала:
        - О, Боже мой! Боже мой… - Ее голос надломился, и она разрыдалась.
        Джуд попытался встать, но не смог. Ноги не держали его. Впрочем, спешить было некуда. Он только что потерял все...

31
        Джордан никак не думал, что заезженная фраза «гор багряное величье» имеет над собой совершенно реальную почву. Но, петляя на взятой напрокат машине по узкой дороге между нависающими с обеих сторон уступами, он понял, что это так. За окном завывал ветер, сильный ветер, но звук его не был пугающим, просто казалось, что в этих местах обитает вполне дружелюбно настроенное привидение.
        Адам сидел рядом с отцом, на нем были новые джинсы и майка с аппликацией индейского вождя во всю грудь. На заднем сиденье лежала ковбойская шляпа, а ее владелец в сотый раз принимался играть с радиоприемником, но попадал все время на одну и ту же станцию, которая непрерывно передавала музыку в стиле западного кантри.
        - Сколько еще, пап? - снова пристал он к Джордану.
        - Десять минут, - ответил тот терпеливо и показал на пристроенную над рулем карту.
        Адам, приподнявшись, заглянул ему через плечо и засиял, увидев, что до конца черной линии, которую прочертил отец, остался совсем маленький кусочек. Из Рэпид-Сити они выехали почти час назад и двигались сейчас к югу в направлении городка под названием - Кастр.
        - Ну что, приехали? - беспокойно спросил Адам спустя десять минут.
        На этот раз Джордан со спокойной душой мог ответить утвердительно. Перед глазами то и дело мелькали бензоколонки, закусочные, а движение становилось все более интенсивным. Наконец они въехали на главную улицу Кастра, вдоль которой выстроились в ряд двух - и трехэтажные дома в викторианском стиле, напоминавшие кадры старого кинофильма.
        - Ух ты, - выдохнул Адам, на которого они явно произвели недурное впечатление.
        Джордан принялся высматривать место, чтобы поставить машину и решил остановиться возле перехода.
        Они вышли на улицу, вдохнули сухой прохладный воздух, и им показалось, что время повернуло вспять, - особенно если представить себе, что кругом нет машин. Перед ними был салун, почта, парикмахерская и бильярдная. По тротуару вразвалку, неторопливо прохаживались, сдвинув на затылок стетсоновские шляпы, одетые в джинсы и ковбойские сапоги мужчины.
        - Красиво, да, пап!? - восхищенно воскликнул Адам.
        Джордан похлопывал его по плечу и, ничего не отвечая, рассеянно озирался по сторонам. Взгляд его остановился на здании, над входом в которое протянулась написанная от руки вывеска «Юридическая консультация».
        - Может подождешь минутку у машины, а Адам?
        Адам недовольно посмотрел на него, но голос отца был тверд. Многое изменилось всего за несколько недель. Они впервые в жизни были так долго только вдвоем, пока ехали в Северную Дакоту, и стали понимать друг друга еще лучше, чем прежде.
        Юридическая консультация, судя по всему, была самым оживленным местом в городе. Сквозь широкое окно она напоминала пчелиный улей. С виду всем, кто находился внутри, было не больше тридцати, и они как один были в джинсах, майках и сапогах. Джордан оглядел себя с головы до ног - ну что ж, по крайней мере одет он, кажется, как надо. Он подошел ко входу, осторожно приоткрыл дверь и оглядел переполненное людьми помещение. Здесь не было ничего, кроме грубых металлических столов, на которых стояли телефонные аппараты и лежали груды бумаг. Делопроизводство, видимо, велось по старинке, и единственным техническим новшеством был копировальный аппарат далеко не последнего образца.
        Обведя взглядом присутствующих, Джордан увидел Натали. Она убежденно что-то доказывала человеку в потертом комбинезоне, который кивал в ответ и время от времени прерывал ее речь вопросами. Она выслушивала его внимательно, чуть наклонив голову набок, и наконец протянула ему несколько папок, которые держала в руке, пока они разговаривали. Они попрощались, и мужчина направился к двери. Отступив, Джордан позволил ему пройти.
        Натали подошла к свободному столу и, усевшись, углубилась в работу.

«Да, это она», - подумал Джордан. Ему с ней никогда не было просто. Он постоял еще минуту, любуясь на родное до боли лицо и длинные закинутые за плечи волосы, и у него как всегда перехватило дыхание. Он достал бумажник и вынул из него визитную карточку. Не произнеся ни слова, он положил ее на стол, прямо перед ней. Натали все равно не подняла головы. Она посмотрела на карточку. И застыла.
        Джордан ждал, едва сдерживая напряжение. Наконец она подняла глаза и увидела его. Ее лицо осталось совершенно бесстрастным.
        - 3дравствуйте, - произнес Джордан. - Меня зовут Джордан Бреннер, я представляю фирму Бреннер и Бреннер. До меня дошли слухи, что вам нужны служащие...
        Он замолчал. Натали смотрела на него так, будто перед ней был призрак.
        - Я бы хотел предложить свои услуги, - все же закончил он.
        - Почему? - спросила Натали, взяв визитную карточку, и по ее лицу пробежало легкое недоумение.
        Голос Джордана дрогнул.
        - Один человек когда-то сказал мне: «Зачем нужна сила, если ты не можешь ее с толком употребить?»
        - Я согласна, - сказала она едва слышно, и уголки ее рта чуть тронула улыбка. Она поднялась, и он, потянувшись к ней, взял ее за плечи и заглянул в самую глубину глаз. Они постояли так совсем недолго, но в этот миг им показалось, что, кроме них, вокруг нет никого.
        Взяв за руку, он повел ее за собой, и она, ни о чем не спрашивая вышла за ним на улицу.
        - Что-то я… - начала было она, но тут ее взгляд упал на Адама, стоявшего напротив них, в лихо сдвинутой на затылок ковбойской шляпе. Он засиял, увидев ее.
        - Натали! - закричал он и бросился к ней. Натали опустилась на колени и протянула руки ему навстречу.
        Адам стрелой подлетел к ней и обнял за шею. Она тоже обняла его и прижимала к себе все крепче и крепче, словно твердо решила больше никогда не отпускать от себя.
        Джордан подошел к ним, нагнулся и, обхватив одной рукой Натали, другую опустил на плечо сына. Натали и Адам разомкнули руки, и тогда все они застыли в долгом и теплом объятии.
        Заметив в глазах Натали слезы, Джордан ласково коснулся ее щеки, но она, покачав головой, счастливо улыбнулась.
        Они сидели втроем долго-долго на тротуаре крохотного западного городка, но никто их не потревожил.
        Теперь они были дома.

        notes
        Примечания


1
        Персонаж телесериала «Даллас»