Украденная ночь Триш Мори

        Услышав несправедливые обвинения в свой адрес, гордая Марина ушла от Бахира. Несколько лет она не видела своего любимого. Но однажды они встретились вновь. Что принесет им вторая попытка соединить свои судьбы?
        Для возрастной категории 16+
        Мори Триш
        Украденная ночь
        Глава 1
        Бахир аль-Кадир ненавидел проигрывать. Человеку, которому за систематический срыв банка был закрыт вход во многие казино по всему миру, каждый проигрыш давался нелегко. Наблюдая, как еще одна стопка фишек исчезает со стола для рулетки, он ощутил горький вкус поражения, и темное облако отчаяния повисло над его головой.
        Вот уже три ночи подряд он тщетно пытался вырваться из черной полосы неудач, но, похоже, конца ее не было видно. Леди Удача покинула его как раз в тот момент, когда он хотел поднять себе настроение в казино. Возможно, он посмеялся бы над такой иронией, но на смех уже точно не осталось никаких сил.
        Ставя последнюю стопку фишек на черное, Бахир все же умудрился выдавить из себя улыбку и взглядом подал крупье знак о готовности. И пусть он уже спустил сумму, равную валовому продукту небольшой страны! И пусть взмок от напряжения! Никто из этих стервятников, собравшихся вокруг стола, не догадается, как же ему паршиво…
        Крупье продолжал зазывать возможных игроков, прекрасно зная — таковых не будет. Один за другим все они вышли из игры, чтобы теперь стать свидетелями самого невероятного — проигрыша знаменитого Шейха Рулетки.
        Отточенным движением крупье закрутил колесо рулетки и отправил шарик вращаться в противоположном направлении.
        Слабая искорка надежды загорелась снова. Ведь на этот раз точно будет победа? Ведь правда?..
        Пока шарик вращался, внутри Бахира все сжалось от напряжения. Пот уже струился ручейком по его спине, но он сделал усилие над собой, и его улыбка стала более беспечной, а весь облик более непринужденным.
        — Ставок больше нет!  — огласил крупье.
        По мере того как колесо замедляло движение, все взгляды устремились на перепрыгивающий пронумерованные ячейки шарик. Наконец шарик приземлился в одну из ячеек, но по инерции подпрыгнул один, потом два раза и внезапно юркнул в другую сторону.
        Бахир хорошо знал это чувство, которое на протяжении уже трех ночей преследовало его. Надежду вырвали из него с корнем. Ведь это была его последняя ставка в эту ночь, и везение должно было вернуться! Конечно же он должен был отыграть хотя бы малюсенькую частичку удачи, чтобы доказать себе — волшебный дар не покинул его!
        Красное — это все, на чем он мог сфокусироваться, когда рулетка практически остановилась. Не важно, какой номер, просто красное…
        Все закончилось. Он проиграл. Опять…
        Он поблагодарил крупье, и, игнорируя перешептывания шокированных ротозеев, решил выйти отсюда с гордо поднятой головой и видом человека, который проиграл сумму, равную стоимости чашки кофе. Что, черт возьми, с ним произошло?
        «Последний раз, когда я переживал что-то подобное, было…» Он резко прервал поток мыслей. Как бы не так! Самое последнее, о чем нужно было думать в эту ночь, это о ней!
        В конце концов, именно она и была тем самым проклятым поводом, почему он находился здесь.
        — Пожалуйста, монсеньор,  — услышал он бархатистый голосок у себя над ухом и, обернувшись, увидел похожего на акулу Марселя, служащего казино, который был приставлен к нему. До последнего момента он был идеальным сопровождающим, соблюдавшим дистанцию и контролировавшим выражение своего лица, на котором невозможно было заметить и тени самодовольства, которое он, безусловно, испытывал. За время пребывания Бахира за столом он вообще ничем не напоминал о своем присутствии.  — Шейх аль-Кадир, вечер не обязательно должен закончиться сейчас. Если вы пожелаете, казино может предоставить вам кредит, чтобы вы могли и дальше развлекаться.
        Бахир пристально посмотрел на него. Возможно, вежливое выражение лица Марселя ничего бы ему не сказало, если бы только не зловещий огонек в глазах, от которого по коже побежали мурашки. Неужели они думали, что он и дальше собирается проигрывать? Секундное сомнение вспыхнуло в нем, но оно сразу было подавлено.
        За последние годы Бахир выиграл достаточно, чтобы не переживать из-за миллиона… или даже десяти, спущенных просто так. Его волновали совсем не деньги. Мучил проигрыш. В голове молотками стучало одно слово — «неудачник»!
        Несмотря на это, он улыбнулся:
        — Спасибо, но нет.
        Марсель догнал его на середине комнаты:
        — Но ночь только начинается.
        Бахир посмотрел вокруг. Так действительно можно было подумать. Хрустальные люстры, шикарная обстановка, великолепные женщины, и ни одного окна, чтобы определить время суток. Здесь немудрено потерять счет времени. Он взглянул на наручные часы и понял: за стенами этого заведения его уже ожидает дневной свет.
        — Для кого-то — возможно.
        Но Марсель не унимался. Ему явно будет вручена премия, если он задержит свой трофей хотя бы ненадолго.
        — Мы увидим вас сегодня вечером, шейх аль-Кадир?
        — Возможно.
        «А может, и нет».
        — Я позабочусь, чтобы из отеля вас забрал лимузин. Быть может, сначала вы пожелаете поужинать и посмотреть шоу? Конечно же все за счет заведения. Как вам восемь часов?
        Бахир остановился и пальцами с силой сжал переносицу, чтобы хоть как-то отвлечь свое внимание от нарастающей в нем бури. Уже не в первый раз он радовался, что отказался от необыкновенно щедрого предложения казино — остановиться в их отеле. Безусловно, в этом были огромные преимущества. Одно из них: возможность приходить и уходить тогда, когда захочется…
        Он уже собирался сказать Марселю, куда тот может засунуть свои лимузин и шоу, как вдруг в другом конце комнаты словно возникла яркая вспышка — медового цвета кожа, черные как смоль локоны, собранные алмазным зажимом…
        На секунду Бахир перенесся в другое время, в другое казино. И, черт побери, к другой женщине… к той самой, которую здесь он надеялся позабыть. Он почувствовал прилив тепла от быстро забившегося сердца и молниеносно заполняющее его чувство пустоты. В надежде, что все воспоминания исчезнут, он тряхнул головой.
        — Шейх аль-Кадир?
        — Уходи, Марсель!  — рявкнул он.
        И на сей раз эта полосатая акула, проронив «спокойной ночи», испарилась в море вечерних платьев и фраков.
        «Это не она,  — заключил Бахир, взглянув туда второй раз.  — Даже ничего общего». Квадратная челюсть, тяжелые брови, губы, похожие на два красных слизняка, обрамляющих рот. А кожа… совсем не бархат, а скорее грубое сукно. Да и вообще, каким образом она могла здесь оказаться? Он оставил ее с сестрой в Эль-Джираде. И уж точно она ни за что не покинула бы свою семью сразу после всех тех неприятностей, через которые им пришлось пройти, чтобы спасти ее от Мустафы.
        Но в то же время, зная Марину…
        Он выругался, направляясь к выходу. Что за чертовщина с ним сегодня происходит? Мысли о ней — последнее, что ему сегодня нужно. Нет, не так! Для полного счастья ему уж точно сегодня не хватало мыслей о ее бархатистой коже… Она все так же притягивала его как магнит, невзирая на прошедшее время и полную ненависти пропасть, которая теперь лежала между ними. Марина исчезла из его жизни, но он все еще очень хорошо чувствовал связь с ней каждой клеточкой своего тела.
        Сколько уже прошло? Три года? Или больше?
        Эти глаза сирены… Завораживающий взгляд, который стал холодным и колючим в тот самый миг, когда она поняла, кто был один из ее спасителей.
        Несмотря на время и рождение двух детей, ее тело было такое же стройное и гибкое, как и раньше…
        Будь проклята эта женщина!
        Он не станет думать о ее стройном теле и шелковой коже! В этом нет смысла. В прошлом или в настоящем — от нее шли одни неприятности. Марину можно было сравнить с самой опасной азартной игрой: ты уже проиграл, хотя игра еще и не началась.
        На выходе дворецкий кивнул и пожелал ему спокойной ночи, хотя ночное небо уже сменило цвет на бледно-серый. Бахир надеялся: освежающий утренний воздух подействует как бальзам на его разгоряченную кожу и расшатанные нервы и это принесет хоть какую-то надежду…
        Забравшись в ждущий его лимузин, Бахир отстегнул бабочку и привалился к спинке сиденья, уставший от мира и обеспокоенный своей жизнью. Он думал, казино взбодрит его, но удача отвернулась от него и оставила тонуть в этом болоте.
        Он рассеянно смотрел в окно сквозь набережную, усаженную пальмами, поверх моря в белых барашках. Монако — бесспорно очень красивая страна, и совершенно обоснованно притягивает богатых и знаменитых, как и тех, кто жаждет ими быть. Но сейчас Монако и весь юг Франции казались Бахиру утратившими новизну, пустыми и совершенно бессмысленными.
        Нет, здесь точно для него ничего не было.
        Ему надо было уезжать. Но куда? В Лас-Вегас? Нет, бессмысленно. Казино в Штатах предлагали лучшие условия для своих клиентов. А в Макао ему были бы сейчас совсем не рады, после последней серии блистательных выигрышей.
        В его голове внезапно вспыхнуло недавнее воспоминание о дюнах пустыни и золотом, горячем, тяжелом солнце, неумолимо опускающемся к мерцающему горизонту.
        Пустыня…
        Он выпрямился, как будто проснулся. А в следующий момент подумал, что сходит с ума. Последнее посещение Эль-Джирада воссоединило его с тремя старыми друзьями: Золтаном, Кадаром и Рашидом. Также оно принесло и две краткие вылазки в пустыню. Но ни одна из них не принесла ничего, кроме вкуса пустыни. Тогда они мчались спасти сначала принцессу Аишу, а потом ее сестру Марину из лап мерзкого Мустафы.
        Первую гонку через дюны с тремя друзьями он нашел довольно волнующей. Чего нельзя сказать о следующей, хотя лошади были такие же стремительные, компания такая же приятная, а закаты и рассветы такие же великолепные. Все путешествие испортила встреча с Мариной — после долгих лет разлуки. Он поклялся больше никогда в жизни ее не видеть, но из всех женщин в мире Золтан, к сожалению, выбрал в жены именно ее сестру.
        Возможно, возвращение в пустыню вылечит его. Возможно, солнце пустыни выжжет Марину из его головы, а живительный воздух ночной пустыни развеет все мысли о ней раз и навсегда.
        И возможно, не просто какая-то пустыня… Возможно, просто пришло время возвращаться домой?
        Дом…
        Как давно он не думал о пустыне как о доме? Как давно он ни одно место не называл домом?
        Почему бы и не поехать сейчас? Он никуда не торопится. На этот раз он может позволить себе впитать цвет и текстуру пустыни, не торопясь наблюдать и поглощать ее абсолютную власть, вдыхать ее нетронутый воздух. И более того, в пустыне уж точно не будет ярких вспышек в переполненном зале, никаких намеков о былых временах и других женщинах…
        Впервые за несколько дней Бахир свободно вдохнул и отметил про себя: нужно будет узнать расписание вылетов и забронировать билет, как только он выспится. Череда безумных ночей была позади. Наверняка и полоса неудач тоже осталась позади. Хуже уже точно быть не может!
        В кармане завибрировал мобильный телефон. Вытаскивая его, он подумал о том, кто же может звонить в такой ранний час. Но, взглянув на дисплей, совсем не удивился. Поднеся телефон к уху, сказал:
        — Золтан, что случилось?
        Наблюдая, как рассвет меняет окраску с серого на розовый, Бахир слушал и понимал: полосу неудач он еще не преодолел.


        Глава 2
        — Бахир,  — настаивал его друг,  — просто послушай.
        — Что бы это ни было, я не хочу слушать. Мой ответ — нет!
        — Но она не может ехать домой одна. Я этого не позволю.
        — Я думал, Мустафа отдыхает в тюрьме, разве нет?
        — Так и есть, но однажды я уже недооценил его. Больше такого не сделаю. Так что, если и остался хоть кто-то преданный ему, я не ручаюсь за безопасность сестры Аиши.
        Бахир провел рукой по волосам.
        — Попроси Кадара.
        — У Кадара срочные дела в Стамбуле.
        Он хмыкнул:
        — Великолепно! А Рашид?
        — Ты же знаешь Рашида. Он словно испарился. И никто не знает, когда и где он снова покажется.
        Он, должно быть, спит. Бахир ущипнул себя изо всех сил, но так и не проснулся. Этот кошмар был не во сне.
        — Послушай, Золтан, это не обязательно должен быть кто-то из нас! Неужели нельзя приставить к ней кого-нибудь из дворцовой охраны?
        — Все заняты.  — Пауза.  — К тому же Аиша просила, чтобы это был именно ты.
        Бахир медлил. Ему понравилась новоиспеченная супруга Золтана. Сначала он сомневался, но сейчас не мог и представить лучшей партии для своего друга. При любых других обстоятельствах он ни секунды не раздумывая выполнил бы то, что она просила. Но Аиша сама даже не представляла, о чем его просила…
        — Аиша ошиблась.
        — Но ты же знаешь Марину!
        — Это и есть причина, почему я говорю «нет».
        — Бахир…
        — Нет! Неужели недостаточно того, что я согласился поехать с тобой спасать ее? Не дави на меня, Золтан. Почему бы тебе самому не сопровождать Марину, раз ты считаешь это необходимым?
        — Бахир,  — послышался нерешительный голос его друга,  — что-то не так?
        — Все в порядке!  — «Все не так!» — Послушай, Золтан, у нас была причина для расставания. Марина ненавидит меня, и, раз уж мы говорим откровенно, я тоже от нее не в восторге. Пусть она твоя свояченица, но ты не знаешь ее, как знаю я. Как и все доступные женщины, она безответственная и никогда и пальцем не пошевелит, чтобы сделать что-нибудь для другого. Марина избалованная и своевольная, и, если ей не дают то, чего ей так хочется, она все равно это берет, невзирая на последствия. Если и этого недостаточно, то ведет себя как настоящая шлюха. Я не хочу больше с ней связываться.
        — Боже мой, Бахир, я же не прошу тебя жениться на ней! Все, что от тебя требуется,  — это просто благополучно доставить ее домой.
        — А я говорю тебе: найди еще кого-нибудь.
        На другом конце провода наступила тишина.
        — Знаешь, Бахир,  — наконец сказал его друг,  — если бы я не знал тебя…
        Бахир был готов взорваться:
        — То что?
        — Ну, любой, кто не знает тебя так же хорошо, как я, скорее всего подумал бы… Ты обеспокоен тем, что тебе придется провести какое-то время с Мариной.
        — Уж не хочешь ли ты сказать, что я боюсь?
        — А может, это действительно так?
        — Ты просто не понимаешь, Золтан. Даже если я возьмусь за это, вряд ли она сама согласится. Разве ты не слышал: Марина ненавидит меня? Если бы ты побеспокоился спросить сначала ее, то уже бы это знал.  — Опять воцарилась многообещающая пауза, и Бахир почувствовал проблески надежды — он все-таки смог найти выход из этого сумасшествия.  — Так что попробуй спросить ее. Она даст тебе такой же ответ, как и я: нет! Если ты действительно волнуешься за ее безопасность, тебе придется найти другую няньку.
        — А что, если она согласится?
        Бахир громко рассмеялся:
        — Ну уж нет! Марина ни за что не согласится!
        — А если вдруг? Ты возьмешься за это?
        — Этого не произойдет.
        — Отлично! Если она откажется, тогда я найду еще кого-нибудь, ну а если нет, тогда это будешь ты!
        — Золтан, это невозможно…
        — Спорим?
        — Она не согласится.
        Этого не произойдет. Бахир знал наверняка — она хочет видеть его еще меньше, чем он ее. Особенно после того, как они расстались…
        — Я это точно знаю.
        — В таком случае,  — сказал Золтан,  — тебе не о чем беспокоиться.

        — Ни за что!
        — Марина!  — воскликнула Аиша в тот момент, когда ее сестра резко встала с садовой скамейки, на которой они обе сидели.  — Просто выслушай.
        — Это бессмысленно,  — ответила Марина, стремительно удаляясь.
        Аиша поспешила за ней:
        — Мы с Золтаном не хотим, чтобы ты возвращалась домой одна. Надеюсь, ты это понимаешь? Кто-то должен проводить тебя. Это самое малое, что мы можем сделать.
        — Со мной все будет в порядке. Это не так далеко.
        — Точно так же ты думала, когда направлялась сюда, помнишь?
        Марина покачала головой:
        — Мустафу посадили. На этот раз я полечу на частном самолете. Ничего плохого просто не может произойти.
        — Конечно, ты полетишь на самолете, но на этот раз не одна!
        — Прекрасно! Наймите мне телохранителя, раз так надо, но я не поеду с Бахиром! С меня хватило, когда я обнаружила его рядом с шатром Мустафы. Если бы я не знала, что обо мне все беспокоятся, я бы не раздумывая вернулась бы.
        И все это никак не было связано с мурашками, пробежавшими по ее телу, когда она увидела Бахира в числе своих спасителей. Или с огнем, горевшим в его глазах, прежде чем этот взгляд стал бесчувственным и холодным как лед.
        Аиша внимательно посмотрела на сестру.
        — Ты не была такой расстроенной, когда вернулась во дворец. Как ты его назвала? Отголосок прошлого? Я всегда думала: все, что у вас было в прошлом, совсем несерьезно.
        Несерьезно?
        Марина начала играть с цветками росшего рядом жасмина, наполняющего воздух пьянящим ароматом. Пытаясь обуздать свои руки, она крепко обхватила себя и, покачав головой, сказала:
        — Вы все были так рады, когда меня спасли! Как я могла испортить эту радость? Кроме того, я думала, что больше никогда его не увижу. Да и он тоже был рад, когда все закончилось.  — Заметив вопрос в глазах сестры, она добавила: — Разве он не улетел в Монте-Карло в тот же день? Так что не оставалось никаких шансов, что мы встретимся опять во дворце.
        — Марина, я даже и не подозревала…  — Аиша просунула руку под крепко сжатыми руками сестры, прижала ее к себе и увлекла глубже в душистый сад.  — Что случилось между вами?
        «А что не случилось?»
        Марина опустила голову под прессом болезненных воспоминаний.
        — Все — и ничего. Все закончилось ничем.  — Она нахмурилась. Нет, не так. Теперь у нее был Шакир…  — Я была глупа. Наивна. Поднялась слишком высоко и, как это водится, упала.
        — Хорошо. То есть у вас случился роман, который плохо закончился?
        На этот раз уже Марина сжала руку сестры.
        — Извини, Аиша, ты не все понимаешь… Но ты права. Я встретила Бахира в казино, увидела его глаза в толпе — все банально…  — Она сосредоточенно посмотрела на сестру: — Но влечение было таким сильным… Уже в тот момент я знала — мы проведем вместе ночь. Одна ночь превратилась в неделю, а неделя в месяц, и так далее. Все было так безрассудно и страстно, и казалось, никогда не закончится. Знаешь, я действительно думала, что люблю его. В какой-то момент я вообще решила: он и есть тот самый, единственный…  — Она вздохнула, глядя в пустоту: — Но я очень ошибалась.
        — О, Марина, мне так жаль! Я понятия не имела…
        — По-другому и быть не могло! Мы редко виделись, и в то время у нас было мало общего. Тебя полностью устраивала семья, в то время как я все время восставала против нее. Поняв, что являюсь лишней, я просто решила наслаждаться жизнью.
        — Лишняя принцесса,  — еле слышно проговорила Аиша, вспоминая совсем другой разговор.
        — Ты что-то сказала?
        Аиша с улыбкой покачала головой:
        — Нет. Забавно, насколько мы с тобой разные. Но иногда я завидовала твоей свободе и возможности выбирать любовников. Порой мне даже хотелось быть такой, как ты,  — своевольной бунтаркой. Но, полагаю, любая позиция имеет свои оборотные стороны.
        — Аминь,  — вздохнула Марина.  — А сейчас ты замужем за его лучшим другом. Мир тесен, не правда ли? Тот, кто в свое время прогнал тебя навсегда, вдруг оказывается на пороге твоего дома. Аиша, я не могу ехать с ним. Не заставляй меня!  — Слезы покатились по ее щекам.  — Боже, какая неразбериха!
        — Он, похоже, причинил тебе очень много боли.
        — Он ненавидит меня!
        — Ты в этом уверена? Он же принимал участие в твоем спасении.
        — Я сомневаюсь в том, что он хотел этого. Просто так было надо, вот и все.
        Аиша кивнула:
        — Они действительно очень близки. Как братья. Но что касается ненависти… Иногда сгоряча люди говорят глупые вещи, но на самом деле они совсем не имеют это в виду.
        Марина крепко сжала губы, пока пыталась подобрать нужные слова, она больше не могла скрывать то, что так ее мучило:
        — Бахир ненавидит меня. И даже если он забыл, насколько сильно это чувство, то непременно вспомнит, когда узнает правду.
        Аиша остановилась, в ее глазах был страх.
        — Какую правду?
        Глаза Марины были красными от слез, душа мрачнее, чем в самые тяжелые моменты ее жизни.
        — Правду о его сыне.
        Ее сестра открыла от удивления рот:
        — О нет, Марина! Шакир — сын Бахира?!
        Та лишь кивнула в ответ.
        — Но ты всем сказала, что не знаешь, кто его отец…
        Марина поднесла руку к губам.
        — Так было проще. Да и все сразу поверили.
        — Мне так жаль!
        — Не стоит сокрушаться. У меня была репутация ветреной девицы, которая пришлась очень кстати. Было легко скрыть правду и притвориться, будто все это не важно.
        — Даже от Бахира?
        — Он и не подозревает.
        Аиша остановилась.
        — Я думаю, ты должна лететь вместе с Бахиром!
        Марина отпрянула:
        — Я не полечу с ним! Я не хочу с ним встречаться.
        — Но ты должна ему все рассказать!
        Она покачала головой:
        — Он не захочет этого знать.
        — У него есть на это право. И ты ему об этом расскажешь. У тебя нет выбора.
        — Он не захочет слушать. Он никогда не хотел иметь детей.
        — Значит, он думал об этом?  — Аиша взяла сестру за плечи.  — Я скажу Золтану, что мы договорились.
        — Нет! Я рассказала тебе все только для того, чтобы ты поняла, почему я не могу с ним видеться. Иначе я бы ни за что не рассказала.
        Ее сестра грустно улыбнулась:
        — Ты все рассказала, так как прекрасно знаешь, что тебе нужно делать. Тебе просто надо было услышать подтверждение от кого-нибудь еще.

        Посадка на борт частного самолета Эль-Джирада не стала легче от осознания того, что Аиша права. Марина видела, как приземлился самолет, и знала, что Бахир находится на борту. Как Золтан уговорил его, было совершенно непонятно. Но Марина была уверена: он точно не рад этому.
        — У тебя все получится,  — сказала Аиша, заключая старшую сестру в объятия.  — Я уверена, ты сможешь.
        Марина слегка улыбнулась в ответ, всем сердцем желая поверить ей, и помахала на прощание, перед тем как подняться по крытому трапу самолета. Ноги ее были как ватные, живот сжался от напряжения. По велению судьбы она должна будет находиться с Бахиром в замкнутом пространстве салона самолета один на один.
        Но надо было через это пройти. В течение более чем трех лет она мучилась вопросом, стоит ли рассказать Бахиру о существовании Шакира. Сначала было проще ничего не говорить — слишком сильна была боль от их разрыва и заявления Бахира никогда не иметь детей. Она и решила: не стоит рассказывать Бахиру о существовании ребенка. К тому же он заявил ей, будто больше никогда не хочет ее видеть.
        Когда появилась на свет Хана, ей было о чем подумать, и вопрос с Бахиром она легко проигнорировала. Мать-одиночка двоих детей… Так зачем все усложнять с отцом одного из них?
        Но в последнее время, наблюдая, как ее сын превратился из младенца в мальчика, у нее появился серьезный повод задуматься, чего бы хотел сам Шакир.
        Она проглотила ком опасений, застрявший в ее пересохшем, как пустыня, горле. Может быть, ради Шакира она должна все рассказать?
        «Боже, пожалуйста, пусть это будет не напрасно».
        Марина улыбнулась приветствовавшей ее бортпроводнице. Зайдя в прохладный салон, она увидела Бахира, стоявшего к ней спиной около стеллажа с журналами. Он не обратил никакого внимания на ее появление.
        Как ей хотелось быть такой же равнодушной! Но при одном взгляде на него ее сердце замирало, по коже бежали мурашки. Она кляла свое тело за такую реакцию, но не могла отвести взгляда. Черт побери! Когда же она сможет смотреть на него и не думать о сексе? Бахир каким-то магическим образом вызывал в ее памяти воспоминания о скомканных простынях, сплетенных телах и жарких ночах, наполненных грехом…
        Он обернулся, когда бортпроводница вела ее по проходу к креслу. Вспышка негодования в его взгляде вернула Марину на землю.
        — Бахир,  — произнесла она в знак приветствия.
        — Принцесса,  — отрывисто сказал он, поклонившись, и продолжил рассматривать журналы.
        Удивительно, что ему удалось выдавить из себя хоть одно слово,  — его челюсти были настолько крепко сжаты, что казалось, они не разожмутся никогда.
        Бортпроводница весело болтала, пока усаживала Марину в ее широкое кожаное кресло, но Марина не слышала ни слова.
        Она была полностью поглощена ошеломившей ее реакцией Бахира.
        Ах, вот что она получит? Игру в молчанку? Было понятно, что Бахир был возмущен ее присутствием, точно так же, как и она — его. Также было ясно: он не в настроении даже для кратких разговоров.
        Что ее полностью устраивало. До тех пор, пока она не найдет подходящие слова, чтобы сообщить ему: он — отец.

        Бахир попытался сосредоточиться на деловом журнале, подобранном на стеллаже, но печатные слова воспринимались как бессмысленные каракули, и он отшвырнул его в сторону. Безнадежно. Какого черта он на это согласился? Хотя разве он дал свое согласие? Просто позвонил Золтан и сообщил: все устроено, и Марина готова с ним ехать. Если бы он отказал, то выглядел бы слабаком. Уж лучше было выглядеть слабаком…
        Потому что прямо сейчас, когда бортпроводница укладывала ручную кладь Марины и помогала ей комфортно устроиться, а Бахир пытался принять абсолютно равнодушный вид, все его внимание было в плену только что увиденного. Эти чертовы глаза, кошачьи, соблазнительные, с огромными зрачками… Выступающие ключицы, видневшиеся в вырезе прекрасно сидящей кружевной блузки, подчеркивающей округлые формы, и обнимающий ее покачивающиеся бедра украшенный камнями ремень.
        Его ноздри раздувались от ярости. Он взял свой ноутбук, решив переключить внимание на что-то другое. Потому что теперь, помимо того что весь его разум был заполнен мыслями о Марине, он еще и чувствовал ее запах. Бахир хорошо помнил его. Смесь жасмина, плюмерии и горячей, распутной женщины.
        Он заерзал в кресле и захлопнул ноутбук. Самолет уже буксировался к взлетно-посадочной полосе. Сколько лететь в Пизу? Три часа? Четыре? Он был готов взреветь.
        Слишком долго…

        Как подобрать слова, чтобы рассказать человеку, что он стал отцом? Не так-то просто. Особенно когда этот человек сидит через проход от тебя и при этом похож на гремящую грозовую тучу. В любой момент, как ей казалось, можно было увидеть молнию…
        И как подобрать нужные слова?
        «Извини, Бахир, разве я никогда не говорила тебе о твоем сыне?», «Поздравляю, Бахир! Ты — отец трехлетнего мальчика. Я, должно быть, запамятовала…»
        Самолет остановился перед разбегом, и она посмотрела на Бахира. Закрытая поза, мрачное выражение лица. Как, даже если подобрать слова, она сможет рассказать ему о сыне, когда он даже смотреть в ее сторону не хочет? Неужели он так сильно ее ненавидит? И сколько еще будет ненавидеть, когда узнает правду?
        Моторы завывали, готовясь к взлету, словно бы вторя ее нервам, натянутым как струна.
        Марина закрыла глаза и, заставляя себя расслабиться, позволила ускорению самолета вдавить ее еще глубже в кресло. Вой моторов перешел в визг, а когда самолет оторвался от земли и пошел стрелой в небо, и вовсе превратился в рев.
        Теперь торопиться некуда. Их ждал четырехчасовой перелет и два часа езды до ее дома в самом северном районе Тосканы. Разве обязательно рассказывать все сейчас? И испортить хрупкое временное перемирие, которое, казалось, наступило между ними? Бахир не будет молчать, когда все узнает. Он станет невыносимым. Возможно, это будет и обоснованно… Но зачем делать их совместное пребывание труднее, чем оно уже есть?
        Нет, впереди еще полно времени. Она расскажет обо всем, но потом.
        Позже.

        Прошел час с момента взлета, когда появились новости. Целый час бесконечной, мучительной тишины, когда в воздухе все больше и больше накапливалось напряжение от всего недосказанного. Единственный, кто мог немного его разрядить, так это изредка появляющаяся улыбающаяся бортпроводница, которая предлагала закуски и напитки.
        Но на этот раз она пришла вместе со вторым пилотом, и на их лицах не было и тени улыбки.
        — Так постарайтесь облететь ее,  — сказал Бахир, выслушав печальное сообщение. Он очень ждал скорейшего окончания этого путешествия и не желал мириться с задержками, независимо от их причин.
        — Это невозможно,  — объяснил второй пилот.  — Центр бури прямо по курсу. Есть большая опасность обледенения, если мы будем продолжать движение. Авиадиспетчер приказывает всем покинуть зону опасности.
        — И что это значит?  — спросила Марина.  — Мы что, не попадем в Пизу вообще?
        — Пока нет. Мы приземлимся в ближайшем аэропорту, который сможет принять нас. Скоро начинаем снижение. Будьте готовы к тому, что нас может немного потрясти, так как мы заденем края этой штуки. Рекомендую вам пристегнуть ремни безопасности.
        Обычно Бахир не испытывал дискомфорта от долгого сидения. Он мог не менять положения много часов напролет, когда ему сопутствовала удача в игре. Но сейчас он не мог высидеть и секунды! Бахир вскочил в тот же момент, как они ушли. Боже, разве недостаточно того, что ему надо было провести около шести часов в ее компании! А теперь получается, что еще больше!
        Он запустил руки в волосы. И вот она, сидит рядом, подобрав ноги под себя, и эти чертовы глаза, которые просто приглашают грешить…
        — Пилот просил не отстегиваться.
        Он старался игнорировать ее, насколько это возможно. Это проблема, с которой можно столкнуться в самолете. Здесь просто недостаточно места, чтобы оградить себя от того, кто тебя бесит. И сейчас Бахиру хотелось срочно уйти отсюда, подальше от этой женщины, которая раздражала его.
        Кроме того, никакую турбулентность нельзя было сравнить с тем, что происходило внутри его. Бахир повернулся и зашагал по салону, измеряя его десятками абсолютно бесполезных шагов, но все равно никак не мог ослабить напряжения.
        В этот момент он понял, как должен чувствовать себя загнанный в клетку лев, который не может найти выход, как бы ни старался, сколько бы раз ни возвращался по своим же следам.
        — Пилот просил…
        — Я знаю, что он просил!  — рявкнул он, совершенно не нуждаясь в замечаниях от таких, как она.
        — А, хорошо. А то я подумала: у тебя проблемы со слухом. Надо было догадаться: все дело в сообразительности.
        — О да. У меня есть проблемы, которые связаны только с тобой!
        Она моргнула, изображая невинность:
        — Что-то не так?
        И тут терпение его кончилось. Бахир быстро подошел к ней, сжал подлокотники ее кресла, и его лицо оказалось ровно напротив лица Марины. Он чуть не хмыкнул от удовольствия, увидев, как она вздрогнула и вжалась в кресло. Он был рад, что застал ее врасплох. И, как ни странно, был рад узнать: она не настолько равнодушна к его присутствию, как пытается показать.
        — Чего ты добиваешься, а?
        В нескольких сантиметрах от него ее чайные глаза раскрылись настолько широко, что в них можно было утонуть. Бахир смотрел в них, понимая всю опасность для себя. Однажды он уже утонул в них, в их обещаниях и убедительности. Но это было раньше, а сейчас он не позволит этому случиться вновь, независимо от того, какие удовольствия они обещали…
        — Я не понимаю, о чем ты.
        Не веря, он покачал головой:
        — Так я тебе объясню. Я спрашиваю о том, как мы здесь очутились. Ты и я. Я ясно сказал Золтану, что не хочу в это ввязываться и что ты никогда не согласишься. И вот мы здесь вдвоем. Как, по-твоему, это получилось? Быть может, ты дала свое согласие? В таком случае я задаю себе вопрос: что заставило тебя так поступить? О чем ты думала?
        Марина нервно сглотнула, пытаясь всячески скрыть от него свое состояние, но он не упустил ни одной детали. Еле заметное движение шеи и подбородка. Он умел отлично видеть любые малейшие изменения в выражении лиц и прекрасно понимал язык тела своих оппонентов. Этот навык сослужил ему хорошую службу не в одной игре в покер. Он понял: Марина что-то скрывает. Неужели она могла подумать, что у них может быть еще один шанс? Неужели она решила: раз он приехал со всеми остальными в лагерь Мустафы, это что-то значило? Что он готов принять ее обратно?
        Она подняла на него глаза — сама невинность:
        — Ты думаешь, я хочу быть здесь? Запертой в тысячах метров от земли с тобой и твоим отврати тельным настроением?
        В словах Марины не было ответа, и он сказал бы ей об этом, если бы его не отвлек локон ее волос…
        — Кто-то должен был согласиться,  — прорычал Бахир и поднял руку.  — И это был не я.
        Она вздрогнула и задержала дыхание, когда его пальцы приблизились и нежно отбросили ее волосы назад. А он удивился, почувствовав знакомую дрожь ее тела, на которую, к его беспокойству, ответило его собственное.
        Бахир резко поднялся и отвернулся от нее, потирая руки, в надежде избавиться от нежелательного ощущения.
        — Неужели ты думаешь, что мне больше нечем заняться, как быть нянькой у избалованной принцессы?
        — Ну что ты,  — услышал он за спиной.  — Я уверена, казино просто ждет, чтобы его обобрал знаменитый Шейх Рулетки. Я и представить не могу, с каким трудом ты утащил себя оттуда.
        Его руки сжались. Совсем не нужно было напоминать ему, почему сейчас он не за игорным столом.
        Бахир медленно повернулся:
        — Будьте осторожны, принцесса.
        Она вскинула подбородок:
        — Уже второй раз ты обращаешься ко мне по титулу! Неужели прошло столько времени, что ты забыл мое имя? Или просто не можешь заставить себя произнести его?
        — Неужели прошло столько времени, что ты забыла? Я сказал: больше никогда не хочу видеть тебя!
        — Может, тебе стоило об этом подумать, когда ты оказался у моего шатра в ту ночь?
        — Ах, вот в чем дело! Но почему это должно что-то менять? Или ты просто хотела поблагодарить меня?
        — Поблагодарить? За что?
        — За то, что я спас тебя от Мустафы.
        — Ты сам себя обманываешь, Бахир. Ты был там не из-за меня. Ты просто решил прокатиться за компанию с друзьями. Приключения маленького мальчика, чтобы почувствовать вкус к жизни. Так что не ожидай, что я упаду на колени и буду благодарить тебя.
        Внезапно его охватили воспоминания — Марина на коленях…
        Это временно отключило его мозг, как в тот раз, когда это сделали ее рот и озорной язычок… Не то чтобы она благодарила его в тот раз. Она больше пробовала его, облизывала своим язычком. Пожирала его. На самом деле это он должен был ее благодарить…
        Бахир тряхнул головой, задаваясь вопросом: сможет ли он когда-нибудь избавиться от этих воспоминаний? Не будет ли он по ним скучать бессонными ночами, если они исчезнут?
        — Мне не нужны твои благодарности. Все, что я сделал той ночью, случилось из преданности к Золтану и моим братьям. Это была всего лишь обязанность.
        — О, это очень благородно с твоей стороны.
        — Не думай, что я поменял свое мнение. Ты себя обманешь, если так. Все, что у нас было,  — закончено.
        — Я прекрасно помню, что ты сказал. Это ты обманываешься! Я вовсе не жажду, чтобы ты передумал! После всего, что ты мне сказал и как со мной обращался, я никогда не приняла бы тебя! Даже если бы ты был последний мужчина на земле!
        Он сел в свое кресло.
        — То есть мы понимаем друг друга, и это просто необходимость, и довольно неприятная.
        Она свирепо посмотрела на него:
        — Наконец-то ты сказал что-то, с чем я могу согласиться.
        Ее согласие не принесло ему никакого удовлетворения. Настроение Бахира полностью отражало темнеющее небо, ледяной дождь, бьющийся в иллюминаторы, и буйный ветер, разрываемый крыльями. И, независимо от погоды, гадкое чувство тошноты — оттого, что ничего не наладится.


        Глава 3
        Самолет приземлился в маленьком аэропорту на западном побережье Турции — там, где скалистый берег граничит с морем. Когда они вышли из самолета, их встретил завывающий ветер. И хотя была середина дня, Марину поразили сумерки, окутавшие местность. После прохождения всех таможенных формальностей машина быстро повезла их из аэропорта.
        Марина поправила волосы, растрепанные ветром, и внимательно посмотрела назад на удаляющийся аэропорт.
        — Может, нам лучше было остаться на борту самолета?  — озабоченно спросила она.  — Тогда мы бы взлетели сразу, как только погода наладилась бы.
        Черные длинные волосы в художественном беспорядке, ресницы с капельками дождя на них — все это делало ее моложе. Мягче. Почти такой же, какой она просыпалась после ночи любви… Не хватало только улыбки и голодного блеска в глазах.
        — Принцесса, разве вы не слышали последнего сообщения пилота?  — спросил Бахир, пытаясь выкинуть из головы мысли о растраченных впустую, давно ушедших днях и ночах.  — Аэропорты по всей Европе закрыты. Мы сегодня никуда не полетим.
        — Но мои дети… Я обещала им, что сегодня буду дома.
        Бахир отвернулся. Его совсем не задела вдруг проснувшаяся в Марине материнская забота о детях. Если они так много значили для нее, так почему она впервые упомянула о них? И вообще, почему оставила их дома? Хотя это было правильно, учитывая тот случай с Мустафой… Но разве она могла предугадать подобное? И уж точно детки заслуживали того, чтобы присутствовать на свадьбе тети и коронации Золтана.
        — Мы вылетим на рассвете,  — сказал он.
        Они молча проехали маленький городок, выглядевший заброшенным,  — все жители попрятались от бури. Ставни окон были закрыты наглухо, а торговые тенты так сильно трепал ветер, что казалось, они вот-вот сорвутся и улетят.
        — Так куда мы едем? Почему не могли остаться в самолете?
        — В самолете осталась команда. Это, в конце концов, собственность Эль-Джирада. Они не могут его покинуть. Здесь, на побережье, есть маленький отель. Очень эксклюзивный. Тебе там будет намного комфортнее.
        — А тебе?
        — Речь сейчас не обо мне.
        Даже если комфорт и был в этом отеле, то, скорее всего, иллюзорный. Роскошь? Да. Пушистые шелковые ковры, великолепные детали отделки и интерьера — от красочной византийской плитки до золотого набора кранов, украшенных изумрудами размером с перепелиное яйцо.
        Но комфорта здесь было не найти. Так же как и невозможно было спать. Даже сейчас, когда, казалось, эпицентр бури остался позади, молнии все продолжали сверкать через богато вышитые шторы, освещая комнату электрическим белым светом. Атмосфера в комнате оставалась очень тяжелой даже после окончания шторма, а накрахмаленное постельное белье не давало телу расслабления.
        Марина долго смотрела на дверь, ведущую на террасу с видом на море.
        Как только они приехали, она сразу же заперлась в своем люксе, отчаянно желая оградить себя от этого мужчины. Он был просто невыносимым в самолете, сначала угрюмым и явно обиженным, а потом, когда узнал о задержке полета,  — открыто агрессивным, как будто это она была во всем виновата.
        А может, так оно и есть на самом деле? Ведь это она согласилась на его сопровождение…
        Во всяком случае, сейчас Марина нашла прибежище в своей комнате, наслаждаясь личным пространством и одиночеством. Она позвонила Катрионе, чтобы сообщить ей о задержке рейса. Спокойно поговорила со своими детьми, пообещав им, что скоро она будет дома, поцелует, обнимет и будет щекотать их животики до тех пор, пока им не надоест хохотать.
        Шторм давно прошел, а Марина все никак не могла заснуть. Никак не получалось разобраться в борьбе, происходящей внутри ее.
        Ненавидела ли она Бахира? Ненавидела за то, как он быстро выкинул ее из своей жизни, будто отрезал кусочек фрукта. Может, она для него больше ничего и не значила? И все же… Один только его вид заставлял животный инстинкт тут же включиться. Даже сейчас ее тело горело от желания…
        Она настолько распутна? Блудливая принцесса, ищущая только развлечений?
        Боже, как же жарко! Казалось, матрас обнимал ее, вбирая жар ее мыслей. Марина приподнялась, и капелька пота скатилась по ее шее.
        Какое же это убежище? Все, что ей удалось сделать, так это сменить одну тюрьму на другую. Через несколько часов она опять будет сидеть с ним в самолете, и пытка продолжится…
        Еще одна вспышка молнии осветила комнату, и ее взгляд опять устремился на дверь. Наверное, теперь ее можно попробовать открыть, не опасаясь, что она будет сорвана с петель. И скорее всего, на террасе будет прохладнее, а ветер унесет хотя бы часть жара с ее кожи и остудит простыни.
        Марина выскользнула из кровати и потянулась за пеньюаром, и только в этот момент вспомнила, что он лежал где-то на дне ее чемодана. Она уже хотела пойти за предоставленным отелем халатом, который ждал ее в шкафу, но мысль о махровой ткани на и так разгоряченной коже остановила ее.
        Через долю секунды она решила — халат ей вовсе не нужен. Было три часа ночи, и она всего лишь собиралась выйти на темную террасу. Надолго она там не задержится, ей просто нужны прохладные капли дождя на коже и глоток свежего воздуха.
        Ветер ослабел, но ей все равно пришлось придерживать дверь, чтобы она не распахнулась. Марина крепко закрыла ее за собой, но шум волн, разбивавшихся о берег, заглушил этот звук. Ветер играл ее волосами и задувал под ночную сорочку, гладя ее ноги и освежая разгоряченное тело.
        Она задрожала, но не от холодных брызг дождя, а от приятного прикосновения ветра к коже. И пошла навстречу береговому ветру, пока не достигла балюстрады, откуда открывался вид на море.
        Береговая линия была покрыта плотным слоем танцующей, ярко-белой пены на фоне чернильно-черного моря, а во влажном воздухе чувствовался сильный привкус соли. Вдали грохотал шторм, периодически освещая мир молниями.
        Дикая волна, разбившись о прибрежные камни, обдала ее брызгами, и на секунду она задержала дыхание, почувствовав, как электрический разряд словно прошел по телу. Поддавшись острому ощущению, она раскинула руки и засмеялась. И почувствовала себя свободной, какой всегда и стремилась быть. Какой она была, пока Бахир не украл ее сердце.

        Он следил за ней из дверного проема, где стоял уже более часа, наблюдая за стихией. Он не сразу заметил ее, любые звуки уносил ветер или заглушал шум разбивающихся волн, но вскоре краем глаза засек какое-то движение.
        Видение женщины в длинном белом ночном одеянии. Но это была не просто какая-то женщина, а Марина. Призрак из прошлого двигался по террасе: обнаженные руки и ноги, черные развевающиеся волосы…
        Бахир наблюдал, как, благодаря стараниям ветра и дождя, ночная сорочка прилипла к ее телу, обтягивая пышную грудь, небольшой выпуклый животик и изгиб сладкого холмика… Обтягивая все те места, которые он отлично помнил и на которые сразу отреагировало его тело.
        Ветер сражался с ее одеянием, высоко задирая легкую ткань и оголяя ноги, и Бахир почувствовал еще большее возбуждение от мысли, что она все так же ничего не носит под ночной сорочкой.
        Зачем она надела белое? Такое девственное и невинное… Кого хотела обмануть?
        Она была далеко не девственница. Она была чародейка. В постели Марина вела себя как распутница, голодная и ненасытная. Гибкая, податливая, она и двигалась с изяществом балерины. Бахир понимал: ему надо немедленно уходить, пока есть такая возможность, пока он не натворил ничего такого, о чем потом пожалеет.
        Но он не мог сдвинуться с места, даже не мог отвернуться. Он стоял и смотрел, как ее обдало брызгами разбившейся о камни волны. Смотрел, как она, раскинув руки, неистово рассмеялась. Смотрел, как ее белое одеяние стало абсолютно прозрачным…
        Бахир знал: у него нет выбора и он пойдет к ней…

        Ее одеяние, мокрое от брызг, растрепанные волосы, прилипшие к телу, соленая кожа — она знала, что скоро будет себя ругать за такое безрассудство. А ведь надо было просто попытаться заснуть.
        Но впервые за долгие месяцы Марина чувствовала себя живой, пробудившейся, раскрепощенной…
        Приподняв промокшие волосы от шеи, она обернулась. В этот момент молния осветила террасу, принеся с собой отрезвляющее осознание — Марина здесь не одна.
        — Бахир,  — вырвалось у нее.
        Опуская руки, она отпрянула назад, в брызги. Может, она и попробовала скрыться, но выражение его лица загипнотизировало ее. Искаженная гримаса, которая рассказывала о внутреннем сражении с демонами, итогом которого стал проигрыш. Его темные, бездонные глаза заворожили ее, а через мокрые пятна на белой рубашке проступала загорелая кожа.
        Она почувствовала на губах вкус морской соли… или может, его плоти? Даже отсюда Марина чувствовала жар, исходивший от его тела, зовущего ее, обещая бесконечное удовольствие…
        — Что?  — тихо спросила она, когда ветер немного утих.
        — Ты тоже не могла заснуть,  — заключил он, не отвечая на ее вопрос.
        — Мне было жарко.
        Он пожирал ее глазами, медленно и томно, и те искры, которые она в них увидела, растопили огонь под ее кожей. И даже ночной ветер не смог его потушить. Взглянув на свое тело, Марина поняла, как она сейчас выглядела. Обнаженной. Абсолютно голой.
        Она обняла себя руками, тщетно пытаясь закрыться.
        Она никогда не была скромной с Бахиром. Быть может, и сейчас скромничать не стоило. Он все это видел и раньше. Но она изменилась — стала матерью, и беременность оставила свои следы на ее теле. Заметит ли он? Хотя это не важно. Но все же…
        Их взгляды снова встретились, и Бахир просто сказал:
        — Мне тоже жарко.
        И она прекрасно знала — он говорит не о погоде.
        Бахир подошел ближе. Настолько близко, что ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него.
        — Тебе лучше уйти,  — сказал он.
        — Лучше,  — согласилась она.
        Последнее, что ей было нужно,  — это оказаться в ловушке на террасе с человеком, которого она не прекращала желать…
        Но Марина не сдвинулась с места, даже когда ветер подтолкнул ее в спину и похлопал мокрой тканью по ногам, как бы поторапливая ее уйти, пока еще было время.
        — Тебе лучше уйти,  — повторил он громовым голосом.  — Но…
        Она взглянула на него:
        — Но что?..
        — Но я этого не хочу.
        Она сглотнула и закрыла глаза. Часть ее хотела бы никогда не слышать от него этих слов. Другая же часть, распутная, которая принадлежала ему навсегда, была рада услышать подобное.
        — Я хочу тебя,  — сказал Бахир.
        Открыв глаза, она почувствовала, как его руки приподняли ее подбородок и прикоснулись к лицу.
        Бежать было уже поздно. Даже если бы она вспомнила хоть часть причин, почему это стоило бы сделать.
        Взглянув на Бахира, Марина увидела такое страстное желание в его взгляде, что оно переполнило ее душу. Уже давно никто не смотрел на нее вот так! Точнее, никто никогда не смотрел на нее так, кроме Бахира. Но все это давно в прошлом…
        — Это ошибка,  — сказала она.
        Остатки логики пытались вразумить ее, в то время как его рука скользила по ее лицу.
        — А это…  — его пальцы гладили ее кожу,  — тоже ошибка?
        И Марина отдалась его прикосновению, оставляющему на коже след из искр. То же самое она почувствовала и в самолете, когда Бахир убрал локон с ее лица, заставив гореть щеку…
        Его рука привлекла ее голову к его зовущим губам. И Марина смирилась с тем, что некоторые ошибки должны быть совершены…

        Ветер дул в спину, словно подталкивая ее в объятия Бахира. Их губы встретились в первом, драгоценном прикосновении.
        Это было как возвращение домой. Даже лучше. Как возвращение в тот дом, в который и не надеялся вернуться. Дом, который, как думала Марина, она утратила навсегда.
        — Бахир,  — почувствовав знакомый вкус и запах, приветственно прошептала она.
        Этого объединяющего момента легкого соприкосновения их губ оказалось достаточно только на мгновение. Застонав, Бахир притянул ее к себе и слился с ней в поцелуе.
        Она поддалась, и ее руки легли на его крепкую грудь вбирая пальцами упругое тело, ногтями врезаясь в плоть, как будто ища подтверждения — он настоящий и все это происходит в действительности.
        Да, он был настоящий и такой желанный…
        Его дыхание и губы на ее шее, горячая плоть под ее пальцами — все это было так желанно! И когда его рука обхватила грудь, и он большим пальцем начал поглаживать ее напряженные соски, она почувствовала, что вот-вот вспыхнет.
        Он заменил руку ртом, хватая губами грудь и облизывая сосок через тонкую ткань одежды. Никогда еще шелк не был так приятен на коже…
        На них обрушились морские брызги. Облака расступились, открывая полную луну, и Марина вцепилась в его голову, чтобы удержаться и не упасть от его чувственного натиска.
        Но когда его руки скользнули по ее спине и обхватили ее сзади, Марина почувствовала, что ее колени долго не выдержат.
        — Бахир!  — вскрикнула она.
        Он уже знал, что ей нужно. Как когда-то, он инстинктивно понимал ее желания.
        Прижав ладони к ее щекам, Бахир целовал ее до тех пор, пока она не была окончательно одурманена и его собственное дыхание не сбилось. Оторвавшись от нее, он произнес голосом, полным желания:
        — Только одна ночь. Это все, о чем я прошу.
        Она прекрасно понимала, о чем он говорит. Он не изменил своего решения и не хотел, чтобы она навсегда вернулась в его жизнь. Бахиру не нужна ее любовь. Но он предлагал ей эту ночь, или то, что от нее осталось.
        Соглашаться ли ей?
        Если бы она была сильнее, как ее младшая сестра Аиша, которая приручила своего собственного могущественного шейха!
        Итак, перед ней выбор: либо эта ночь с ним, с принесенными в жертву принципами и гордостью, либо — ничего. Но гордость и принципы никогда не заставят ее сердце биться так быстро, как взгляд или нежное прикосновение. Они не отправят ее в рай, по дороге посещая все заманчивые места. И вообще, что такое гордость и принципы по сравнению с раем?
        Одна мучительно короткая ночь рая. И через несколько скоротечных часов им нужно будет вернуться в аэропорт, чтобы продолжить полет.
        Стоит ли это все того?
        О да!
        А завтра она расскажет Бахиру про их сына, и уже будет не важно, захочет ли он ее увидеть вновь или нет. Завтра у нее будет эта единственная, украденная ночь…
        Она посмотрела в его глаза и увидела в них нетерпение, настойчивость и полыхающее желание, которое перекликалось с ее собственным.
        — Только одна ночь,  — согласилась она, и в этот же момент Бахир подхватил ее, как пушинку, на руки и понес в свой номер.

        Он аккуратно положил ее на кровать, которая выглядела так, как будто шторм прошелся и по ней тоже. Его кровать была зеркальным отражением кровати, оставленной в ее номере: покрывало валялось на полу, подушки, казалось, вот-вот закончат свой век, после несметного количества ударов. И ей немного польстила мысль — она может быть причастна к тому жару, который не давал ему заснуть…
        Стоя у края кровати и разглядывая ее, Бахир расстегнул рубашку и отбросил ее на пол. Влажная золотистая кожа засияла в свете луны. Затаив дыхание, Марина наблюдала, как к рубашке вскоре присоединились брюки и шелковый лоскуток, называемый нижним бельем.
        Теперь Бахир стоял перед ней во всем своем великолепии, абсолютно голый, гордо демонстрируя свою эрекцию.
        Во рту у нее пересохло, когда он опустился на одно колено рядом с ней на кровати.
        — Ты красивый,  — сказала Марина.
        Не то чтобы это был какой-то сюрприз, она просто констатировала факт. Она считала его красивым всегда, не важно, одет он или раздет, но больше всего он ей нравился вот таким.
        Его глаза сверкали в бледном лунном свете, когда он дотронулся рукой до подола ее сорочки и улыбнулся:
        — А ты… На тебе слишком много одежды.


        Глава 4
        Скользя руками по телу Марины, Бахир освободил ее от одежды, а затем стал осыпать поцелуями глаза, нос, рот, плечи и грудь. С каждым прикосновением его нежных пальцев, волшебным поглаживанием руки и горячим поцелуем ее возбуждение возрастало, пока незваная слеза не скатилась по щеке.
        Это было и мучительно больно, и приторно-сладко одновременно. Сколько раз она мечтала о такой ночи! Мечтала, как он вернется к ней, признав свою ошибку, вымаливая прощение. Мечтала сотни раз, представляя разные сценарии…
        Мечтала о волшебной ночи, когда Бахир вернется и попросит прощения, скажет, что он был не прав, и признается ей в любви. А она возьмет его руку и приложит ее к округлившемуся животу, сообщая — это их созданный в порыве любви ребенок.
        Так продолжалось до тех пор, пока она не поняла — Бахир никогда не вернется и никогда не будет ее искать. Все кончено.
        — Ты сама красота,  — услышала она и, открыв влажные глаза, увидела его на коленях перед собой. Его взгляд полон обожания. Затаившись, она ждала, заметит ли он изменения в ее теле, появившиеся из-за материнства.  — Такая красивая,  — повторил он.
        Она протянула руку, чтобы привлечь его к себе и уже покончить с этим отчаянным желанием:
        — Займись со мной любовью, Бахир.
        Он удивил ее, взяв руку и поцеловав ладонь:
        — Обязательно, но сначала…  — Отпустив ее руку, он провел руками по внутренней поверхности ее бедер, разводя их в стороны, и склонился вниз.
        У нее захватило дух, когда она поняла его намерения, и это было не только от предвкушения удовольствий. У них так мало времени! Марина думала — он будет брать свое столько раз, сколько сможет. Но она никак не ожидала, что он захочет дарить наслаждение и ей.
        — Бахир!  — воскликнула она, когда он обнял ее за бедра и раскрыл их.  — Пожалуйста…
        Но ответом на ее просьбы было горячее прикосновение его языка к ее расщелине, от которого Марину выгнуло дугой и она вскрикнула:
        — О боже!
        А его язык, каждым своим движением, творил чудеса, отправляя ее в небытие и не давая возможности прийти в себя. Этот мужчина точно знал, что и когда ей нужно.
        — Пожалуйста!  — вскрикнула она, не владея собой и уже не зная, что ей нужно.
        Но он знал…
        И вот все закончилось миллионом ярких цветных вспышек.
        «Он всегда был лучшим,  — подумала она, когда дрожь оставила ее тело.  — Ничего не изменилось».
        Он страстно поцеловал ее, когда она спустилась на землю. Она почувствовала свой вкус на его губах, вкус горячего секса, страстного желания и его острого вожделения. И это вожделение влилось в нее. Сильнее, чем когда-либо, она захотела ощутить его внутри себя.
        — Боже, ты такая сексуальная,  — услышала она, когда он оторвался от нее.  — Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу!
        Марина улыбнулась ему, но в затуманенном мозгу скользнула мысль о предохранении. Она уже открыла рот, чтобы сказать об этом, как он потянулся к прикроватному столику и, взяв бумажник, достал из него упаковку, которая немедленно была вскрыта зубами:
        — Хотя бы кто-то из нас должен быть ответственным.
        Она моргнула, и туман, застилавший реальный мир, рассеялся.
        — Что ты сказал?  — спросила она в неуверенности, что расслышала правильно.
        Он раскатал презерватив по всей длине, обуздав с помощью латексных границ сопротивляющуюся эрекцию.
        — Я сказал…  — он наклонился над ней, хватая горячими губами ее отвердевший сосок и пристраиваясь между ее ног,  — счастье, что хоть кто-то из нас может сейчас соображать.
        Она замерла, и вся магия, созданная его губами, была сведена на нет едким подтекстом его слов.
        — Ты считаешь меня безответственной?
        — Я этого не говорил,  — ответил он, прикусывая сосок другой груди.
        — Нет, сказал!  — сказала она, отодвигаясь от него и пресекая его попытки войти в нее.  — Ты это и имел в виду — ты ответственный, потому что подумал о предохранении. Ты сказал — я должна быть счастлива, что ты подумал об этом.
        — Это не важно!
        — Нет, важно, если ты действительно так думаешь.
        — Марина, перестань. Я ничего такого не имел в виду…
        — Но получается наоборот! Ты действительно думаешь, что я безответственная, только потому, что ты первый сказал о предохранении? Ты думаешь, я не побеспокоилась бы?
        — Хватит, Марина! Ты не пример для подражания в безопасном сексе.
        — Полагаю, ты являешься этим примером?
        — Не у меня двое незаконнорожденных детей! Я посчитал, ты будешь счастлива не забеременеть третьим.
        Кровь прилила к ее голове от жестокой несправедливости его слов.
        — Да как ты смеешь?!  — закричала она, извиваясь всем телом под ним, отталкивая его и колотя кулаками, отчаянно пытаясь вырваться.  — Как ты смеешь говорить о моих детях и о моей безответственности? Слезь с меня!
        — Послушай!  — сказал он, хватая ее за запястье.  — Да что, черт возьми, с тобой происходит?
        Она сверкнула глазами:
        — Все очень просто. Вся проблема в тебе! Я говорила тебе — это ошибка. Я знала. Очень жаль, что я сразу не поняла, насколько она велика.
        — Я бы не беспокоился на этот счет,  — процедил он сквозь зубы, откатываясь и позволяя ей выбраться из постели и подхватить с пола сорочку,  — этого больше не повторится.
        Она натянула через голову мокрую сорочку, обнаружила, что надела ее наизнанку, безразлично пожала плечами и направилась к выходу:
        — Даже не сомневайся.

        Если перелет сюда был просто невыносимым, то перелет в Пизу оказался пыткой. Атмосфера была настолько напряженная, что на этот раз даже стюардессы почувствовали это напряжение и старались оставлять их наедине как можно дольше.
        В отчаянии Марина отложила книгу. Казалось, полет не закончится никогда. Уже который раз она пыталась прочитать один и тот же отрывок, но даже не могла уловить суть.
        Но как что-то может уложиться в мозгу, и так переполненном отвращением и самобичеванием? Она ненавидела себя за то, что поддалась вчера чарам Бахира. Что позволила ему забрать остатки логики, основывающейся на ее мудрости и жизненном опыте, с такой же легкостью, с какой он снял одежду с ее тела.
        Она ненавидела себя за то, что вообще допустила его к себе.
        А когда она вспоминала, как она пребывала в забвении в его постели, ей вообще хотелось свернуться калачиком и умереть. Как вообще она теперь будет смотреть на себя в зеркало?
        Но одно Марина знала точно: она больше никогда не посмотрит на него.
        Она слышала, как он ерзает в кресле, ворчит и бормочет время от времени. И чувствовала волны гнева, исходящие от него. Даже его теплый, мужественный запах, казалось, содержал нотку возмущения.
        К тому времени, как они приземлились, ее нервы были натянуты до предела. Марине было уже все равно, что Бахир является отцом ее ребенка и что она собиралась ему об этом сказать. Теперь она хотела лишь одного — чтобы он исчез.
        — Дальше я сама,  — сказала она, не посмотрев на него, когда ее багаж укладывали в багажник ожидающей у здания аэропорта машины.  — У меня есть водитель. Ты можешь идти.
        Она что, пытается отделаться от него?
        — Нет, так дело не пойдет, принцесса.
        Она зыркнула на него впервые с того момента, когда вылетела из его комнаты этим утром, и он понял, что совершил ошибку, упомянув ее титул. И вообще — чем больше они держали дистанцию, тем лучше было для них обоих.
        — Я должен проводить тебя домой.
        — Я никому не расскажу, если ты этого не сделаешь.
        — От тебя это не зависит,  — сказал он, бросая свою небольшую дорожную сумку в багажник рядом с ее чемоданами, перед тем как кивком разрешить шоферу закрыть его.  — И от меня это тоже не зависит. У меня есть уговор с Золтаном, и он должен быть выполнен.
        — Но не надо…
        Он открыл для нее заднюю дверцу:
        — Садись.
        — Но я не хочу, чтобы ты…
        Он наклонился к ее уху настолько близко, что любой, кто сидел за столиками уличного кафе, мог подумать — он шепчет ей на ушко слова нежности.
        — Неужели ты думаешь, что я хочу быть здесь? Здесь дело совсем не в том, что я о тебе думаю. Это совсем не личное. Это просто обязанность, принцесса. Я подписался на это и, значит, выполню.  — Он отошел от нее и громко произнес: — Как-нибудь в другой раз, принцесса. Я знаю, как вы торопитесь увидеть своих драгоценных детишек.
        Уже не говоря о том, как он хотел бы все это скорее завершить.
        Ее колдовские глаза сузились.
        — Ты прав, это обязанность,  — сказала она.  — Я забыла об этом на секунду.  — И прошипела: — Только потом не говори, будто я тебя не предупреждала.
        Он даже не удосужился спросить, что она имеет в виду. Он не хотел этого знать. Захлопнув за ней дверцу, перекинувшись несколькими словами с водителем и дав ему выходной, Бахир взял ключи и сел за руль. Он ни за что не сел бы с ней на заднем сиденье! Быть может, сумасшедшие итальянские автострады отвлекут его, и он сможет подумать о чем-то более нормальном.
        Он направился на север в сторону Генуи и свернул на дорогу, ведущую в район северных тосканских гор, где жила Марина. Все это время она сидела не шелохнувшись, пытаясь скрыть свой гнев за темными очками. Как же она отличалась от той женщины, которая красовалась в его постели прошлой ночью!
        Что же случилось? В чем проблема? Неужели таким образом Марина решила ему отомстить за все те годы, что он ее игнорировал? Неужели она так обиделась тогда, что до сих пор искала возможность отомстить ему? И не погнушалась даже без всякой причины остановить его в тот самый момент, когда он уже почти вошел в нее?
        Какие еще могут быть причины? Она додумала — мол, он хотел назвать ее безответственной! Навряд ли можно обидеться на это. Боже, средства массовой информации всего мира периодически использовали это слово по отношению к ней! И в принципе небезосновательно. Это точно нельзя было расценить как оскорбление. Ведь в доказательство этому у нее был не один, а два незаконнорожденных ребенка!
        Движение на автостраде было довольно напряженное, но мощный автомобиль довольно быстро оставлял километры позади, и вскоре они повернули на более узкую дорогу, ведущую к горному району. Это было неожиданно. Он предполагал: она живет где-то рядом с городом, там, где смогла бы веселиться ночи напролет. Но теперь у нее были дети. Наверняка ее ответственности хватало на то, чтобы оставлять их с няней, которая присматривает за ними во время длительных загулов легкомысленной мамаши.
        Скорость значительно снизилась после того, как они свернули с автострады. Дорога теперь пролегала вдоль плодородной речной долины, окруженной пиками гор, и через живописные деревушки, где многие дома выступали на дорогу и тем самым оставляли водителей в полном неведении, что же там, за поворотом.
        Бахир еле увернулся от очередного медленно движущегося трактора. Абсолютно точно это место не подходило для нормальной жизни. Но может, Марина редко бывала дома?
        Он посмотрел в зеркало заднего вида — она все так же сидела, откинувшись на спинку кожаного сиденья, пряча глаза за темными очками. Но ничто не могло спрятать напряжение, которое выдавали ее крепко сжатые губы.
        Она устала. Неудивительно после прошлой ночи…
        Но ему было ее не жалко. Совсем. По крайней мере, она получила хоть какое-то облегчение. Чего нельзя было сказать о нем. Он так и пылал в изнеможении до самого утра, думая о ней, лежащей в его постели, такой роскошной, пьянящей и… распутной.
        — Ты меня слышишь?  — услышал Бахир голос сзади.  — Здесь надо повернуть налево.
        Он резко крутанул руль, иначе окончательно пропустил бы поворот.
        — Еще далеко?  — спросил он.
        Дорога, проходящая у подножия горы, уже сузилась почти до одной полосы, и он увидел знак, предупреждающий о заносах.
        — Несколько километров. Уже близко.
        Он хотел огрызнуться, но направил все свои усилия на то, чтобы скорее покончить с этой неприятной обязанностью.
        На автостраде эти несколько километров пролетели бы совсем незаметно — благодаря мощности и техническому совершенству автомобиля. Но на этой узкой козьей тропе, с ее изогнутыми и совершенно непросматривающимися поворотами, было невозможно ехать быстро. Казалось, подъем не закончится никогда.
        С визгом шин Бахир вошел в еще один резкий поворот, почти вплотную прижимаясь к горе и расходясь в нескольких миллиметрах с проезжающим навстречу автомобилем.
        Он выдохнул, радуясь, что ему удалось избежать столкновения. Как, черт возьми, ее сюда занесло? Вся эта деревенская местность совсем не подходила той богатой, своевольной, дикой и распутной Марине, которую он знал раньше.
        В то же время он понимал, почему любой, кто не был влюблен в разгульную жизнь, захотел бы жить здесь. По мере их подъема виды становились все более впечатляющими, хребет за хребтом, долина за долиной, обрамленная еще более высокими пиками. И все это на фоне гряды серо-зеленых гор вдалеке.
        — За следующим поворотом,  — наконец сказала она.  — Въезд слева.
        И снова его ожидал сюрприз, когда он повернул на дорогу, усыпанную гравием.
        Каменная вилла стояла прямо на склоне хребта. По ее стенам, выкрашенным в желтый цвет, ползла цветущая алыми цветами бугенвиллея.
        Бахир вышел из машины и огляделся. Почувствовав на плечах тосканское солнце, он отметил про себя: оно намного мягче солнца в пустыне. Или просто на такой высоте всегда было прохладнее?
        Она не стала дожидаться, когда он оценит всю местность, и открыла свою дверцу.
        — Так здесь ты живешь?  — спросил Бахир, вытаскивая ее вещи из багажника.
        Она хотела их забрать, но он крепко держал чемоданы, и она опять сжала губы.
        — Да, это мой дом,  — вздохнула она, поняв, что он собирается выполнить свой долг до конца.
        Марина стала спускаться по лестнице сбоку от дома, которая привела их к причудливо вымощенной террасе и крытой беседке. Отсюда вид был еще лучше. На другой стороне долины виднелась маленькая, красочная деревушка на фоне густой зелени садов и лесов. Земля перед ними утопала в пышной зелени, постепенно, по мере удаления, меняя оттенки на серые.
        Из дома послышались шаги, визг и крики: «Мама, мама!» Дверь распахнулась, и двое темноволосых ребятишек, смеясь, выскочили на лужайку.
        — Мама!  — закричал мальчик, бросившись со всей силы на свою мать.
        Сразу вслед за ним то же самое повторила и малюсенькая девчушка.
        Бахир почувствовал ком в горле и весь сжался от напряжения, когда она присела и крепко обняла их. Так вот какие ее дети! Одно дело было знать о них, другое — увидеть.
        Он отвернулся, ожидая, когда горячая встреча закончится. Бахир не хотел семью. И уж точно не хотел быть причастным к ее семейному счастью, особенно после всех тех мужчин, в постелях которых она побывала.
        — Наконец-то ты дома, слава Небесам!  — услышал он чей-то голос и, обернувшись, увидел женщину лет за сорок, вытирающую руки об испачканный мукой передник, которая смотрела не на радостную встречу мамы и детей, а на него. Она вопросительно подняла бровь, прежде чем повернуться к Марине и спросить: — Обед почти готов. Где его сервировать?
        Марина поцеловала детей и, взяв их за руки, встала:
        — Бахир, это Катриона, наша няня, экономка и ангел-хранитель. А это,  — сказала она, посмотрев вниз,  — мои дети, Шакир и Хана. Бахир любезно согласился проводить меня домой,  — сказала она им.  — Поздоровайтесь с нашим гостем, дети.
        Любезно согласился? Не совсем. Но в этот раз ему ничего не оставалось, как просто посмотреть на них. Ни один из детей не проронил ни слова. Девочка вцепилась в мамину юбку и, засунув большой палец в рот, смотрела на него огромными глазами, не выражавшими никакого восторга.
        Но мальчик… Малыш смотрел на него с подозрением и вызовом, как будто был готов встать на защиту своей матери сию секунду. И его глаза были Бахиру настолько знакомы…
        — Я не останусь,  — внезапно сказал он, осознавая, что выглядит глупо, все еще держа в руках ее чемоданы, как вышколенный посыльный.
        Бахир отнес чемоданы к двери, поставил их и отошел. Дальше Марина справится и сама.
        — Ты должен остаться,  — сказала Марина, выдавливая из себя слова.  — Оставайся на обед.
        — Нет, я…
        — Ты должен…  — тихо, но твердо сказала она.
        В ее словах не было никакого приглашения, а скорее утверждение.
        Что-то внутри подсказывало ему — пора бежать, и бежать без оглядки.
        Но он не мог бежать…
        Няня-экономка наблюдала за ним. Марина стояла рядом, такая хрупкая, что казалось: если подует ветер, то ее сдует. И единственное, что может ее задержать, так это двое настороженных детей — большеглазая девочка и мальчик, который смотрел на него черными глазами…
        И Бахир понял.
        Его глазами…
        Высокогорный воздух, казалось, сгустился вокруг него — пока не стало трудно дышать.
        — Нет,  — пробормотал он,  — не может быть…
        Он лишь смутно осознал — Катриона забрала детей в дом и закрыла дверь, оставляя Марину, изможденную и бледную, стоять рядом с ним.
        — Это правда,  — прошептала она.  — Шакир — твой сын.


        Глава 5
        — Этого не может быть!  — Слова сорвались с его губ как ракета — такие же смертоносные и решительные. Уверенными шагами, которые должны были унести его от этого дома, Бахир двинулся через широкую террасу. Но они точно не смогли бы спасти его от этого кошмара.  — Нет. Этого не может быть!
        — Мне очень жаль,  — услышал он голос позади себя.  — Это, должно быть, шок для тебя.
        Бахир развернулся:
        — Шок? Так вот как это называется? Когда тебе сообщают, что ты отец мальчика, которому… Сколько ему там? Два года? И ты вдруг узнаешь о его существовании. Это ты называешь шоком?
        — Шакиру два месяца назад исполнилось три года.
        Он больше ничего не хотел слышать. В его мозгу мелькали даты, календари и все, что он знал о сроках беременности. Три года и два месяца плюс еще девять месяцев беременности, если, конечно, она говорила правду. Как близко к той дате, когда они виделись последний раз… Но мальчик не мог быть его сыном! Это невозможно.
        Хотя… как объяснить его глаза?
        Яростно глотая ртом воздух и хватаясь за голову, Бахир метался по краю террасы, пытаясь найти ответ и не находя никакого другого, кроме «это невозможно». Но невозможно было вернуться назад и не слышать того, что она сказала. Невозможно просто стереть эти слова из памяти, как бы он этого ни хотел.
        Неужели это правда? Выходит, у него уже три года был сын, а она даже не удосужилась сообщить ему! Так почему же она это сделала сейчас? Если только…
        — Так чего же ты хочешь, Марина?  — спросил он, подходя к ней.  — Что тебе нужно? Деньги? В этом причина? Тебе нужны деньги, чтобы поддерживать этот дом и свой образ жизни, потому что настоящий отец ребенка бросил тебя и ты решила свалить свою ошибку на меня? Ты всего лишь хочешь получить деньги?
        Она уперла руки в бока:
        — Шакир — не ошибка! Не смей называть нашего ребенка ошибкой!
        Он указал в направлении дома:
        — Этот ребенок не мой! Это невозможно.
        — Почему же? Потому что так сказал великий и непогрешимый Бахир?
        — Потому что я предохранялся! Я всегда предохраняюсь.
        — А незапланированные беременности случаются только с такими безответственными, как я? Так, по-твоему?  — усмехнулась Марина.  — Послушай себя, Бахир!
        — Я никогда не хотел ребенка!
        — Я тоже не планировала, но этот малыш появился, несмотря ни на что, несмотря на все наши предосторожности! Так иногда случается. Может, твой азартный ум поймет лучше, если я скажу так: мы сделали ставку на контрацепцию — и мы проиграли. Вышел детский номер.
        Он фыркнул. Что вообще она могла знать о ставках? О выигрышах и проигрышах? Ничего — по сравнению с ним.
        — Итак, у тебя есть сын. Но я не могу понять, почему ты так отчаянно пытаешься повесить его на меня? Ты, которая начала порхать от одного мужчины к другому сразу же, как мы разошлись.
        Она вздрогнула, как будто он физически ударил ее, ужаленная его правдивыми словами. Но, гордо подняв голову, Марина продолжила схватку:
        — Я не понимаю тебя, Бахир. Как ты можешь сомневаться? Ты знаешь, это правда. Я видела тот момент, когда ты узнал себя в нем.
        — Да, сходство есть,  — пожал он плечами, подбирая объяснение.  — Случайность, не более того. Нельзя быть уверенным, что ребенок мой.
        — Я уверена, Бахир,  — сказала она.  — Я узнала о беременности в тот самый день, когда пришла к тебе, когда ты решил выгнать меня из своей жизни навсегда.
        — Ты была тогда беременна?
        — Только что узнала. Я нервничала. Боялась. Но в то же время была рада. И я подумала… точнее, очень надеялась, ты будешь хоть немного рад.
        — Но все же ничего мне не сказала!
        — А зачем? Ты заявил мне — тебе не нужна моя любовь. Пожелал, чтобы я убиралась из твоей жизни! Тебе не нужна семья, и ты не хочешь детей. Зачем бы я стала что-либо говорить, когда уже было поздно?
        Он закрыл лицо руками, согнувшись под тяжестью сегодняшних открытий и уже окруживших его воспоминаний. Особенно воспоминаний о том ужасном дне, который он всеми силами пытался вы рвать из своей памяти…
        — Так это я во всем виноват?! Ты не сообщила мне о ребенке, и все равно это моя вина?
        Вздохнув, Марина ответила:
        — Дело совсем не в том, кто виноват. Я просто объясняю тебе, почему ничего не сказала тогда. Ты бы точно не поблагодарил меня в тот день за такое известие. Тебе настолько претила одна только мысль о детях, что я решила не открываться тебе. К тому же я не хотела рисковать. Не могла рисковать, зная, на что ты можешь меня толкнуть…
        Бахир моргнул, поняв, что она имела в виду. Она думала, он будет настаивать на аборте? Это она хотела сказать?
        Он мысленно перенес себя в тот мрачный день, который стал казаться ему еще более ужасным после этих новостей. День, который стал еще более отравленным — после ее появления со светящейся, загадочной улыбкой на губах. Он почти ненавидел ее в тот момент. И когда она спросила, думал ли он когда-нибудь создавать семью, его прорвало…
        Бахир думал — он знает ее, они понимают друг друга.
        Живи каждым днем. Наслаждайся, пока можешь. Развлекайся и двигайся дальше…
        И ему было хорошо. Но оказалось, Марина такая же, как и все женщины, требовательная и приставучая.
        «Ты когда-нибудь думал о детях?» — спрашивала она.
        «Я люблю тебя»,  — сказала она.
        Произнося эти слова, она уже знала о беременности.
        Боже, как же невыносимо мерзко от одного воспоминания об этом дне!
        И если бы она тогда все ему рассказала, как бы он отреагировал? Потребовал бы избавиться от ребенка? Боже… Он действительно не знал. Он даже не рассматривал такую возможность. Никогда не хотел детей. Но, увидев этого мальчика…
        Бахир выругался. Иногда лучше совсем не думать.
        — Так зачем ты объявила об этом сейчас?  — спросил он, чувствуя, что его уже тошнит от всех уловок и вранья.  — Зачем надо было ждать почти четыре года? Хотела меня огорошить?
        Она покачала головой, а он попытался не замечать ее прекрасных локонов, обрамляющих лицо. Как они двигались в такт движениям ее тела и играли в лучах солнца.
        — Я вообще не собиралась тебе ничего говорить,  — сказала она.  — Никогда. И была рада, что ты не знаешь. Ты сказал — больше никогда не хочешь меня видеть! Так зачем было все усложнять? Вот как я решила. Но недавно кое-что случилось… и…
        — Что же?
        — Ты вдруг появился с Золтаном и компанией в лагере Мустафы. Я этого совсем не ожидала, особенно после твоих слов.
        Он прошипел, стиснув зубы:
        — Я помогал Золтану и Аише. Я бы помог любому на их месте.
        Она грустно улыбнулась:
        — Спасибо, что все мне разъяснил, но я и не питаю никаких иллюзий на этот счет, поверь мне. Я понимаю, это твой долг по отношению к твоим братьям пустыни. Просто, увидев тебя, я поняла: мой долг — рассказать тебе о сыне. У тебя есть право отца знать о его существовании. Это единственная причина, почему я согласилась сесть с тобой в один самолет.
        — Так вот как все было?
        На ее лице появилась еле заметная улыбка.
        — Неужели ты предполагал, будто я хотела, что бы ты сопровождал меня домой? Ты последний человек, с кем я поехала бы! Да и ты чувствуешь то же самое по отношению ко мне. Но у меня не было выбора… Как еще я могла тебе все рассказать?
        Он глубоко вдохнул:
        — То есть Золтан тоже в курсе? Весь мир уже знает, а я — нет?
        — Нет. Насколько мне известно, он ничего не знает. Только Аиша в курсе. И я рассказала ей только потому, что это была ее сумасшедшая идея. Она предположила: поскольку мы были знакомы, нам будет очень комфортно путешествовать вместе. Я пыталась ее отговорить, но в итоге пришлось рассказать ей, почему ничего из этого не выйдет.
        — Но потом ты согласилась!
        — Аиша убедила меня в том, о чем я давно думала сама. Я решила все рассказать тебе.  — Она склонила голову.  — Правда, уже на борту самолета я все никак не могла подобрать слова. Ты был такой злой, а я боялась… Оказалось проще ничего не говорить. Проще отпустить тебя после приземления в Пизе и забыть о моих намерениях… Но ты сел за руль,  — она пожала плечами.  — В общем, ты все узнал. Но дело не только в тебе.
        — Что ты имеешь в виду?
        — Я сделала это ради Шакира. Ради нашего сына.
        Он посмотрел на дом:
        — Ты думаешь, ему до этого есть дело?
        — Сейчас, возможно, нет, но в дальнейшем… Однажды он захочет узнать больше о своем отце. Выяснить, какой он человек. Возможно, он даже придет к тебе, чтобы познать себя и найти свое место в этом мире. Ты должен быть к этому готов.
        — И это все, что тебе нужно?
        — Разве этого недостаточно для человека, который не хочет ребенка и не хочет знать мать этого ребенка? Но теперь ты знаешь. Так что решай сам — захочешь ли ты сказать своей семье. И предположим,  — Марина скрестила руки на груди,  — если они захотят познакомиться с ним или увидеть фотографию, скажешь мне об этом…
        — Они тебя не побеспокоят,  — мрачно и уверенно заявил он.
        — Не сомневаюсь.
        Вздохнув, Бахир бросил взгляд на виллу:
        — Замечательный дом! Это отец тебе купил? Для детей?
        Удивленная его вопросом, она моргнула и покачала головой:
        — Нет. Он принадлежит моему хорошему другу.
        «Хорошему другу? Отцу девочки?» — мелькнула у него мысль.
        — Удобно,  — заметил он.
        — Можно и так сказать.
        Бахир замешкался, думая, что еще можно сказать:
        — Ну, тогда все?
        — Все.  — Обнимая себя за талию и смотря на него пустыми глазами, ответила Марина.
        Это было похоже на отставку, которую Бахир с радостью принял:
        — Мне надо идти. Я не останусь на обед.
        — Да, конечно,  — бросила она, как будто ничего другого и не ожидала. Как будто с нетерпением ждала, когда же он уйдет.  — Спасибо, что проводил меня домой. Извини, не буду провожать тебя до машины. Мне надо идти к детям.  — И она быстро пошла прочь.

        Ему дали от ворот поворот.
        Бахир сидел в заведенной машине, стоявшей на усыпанной гравием подъездной дорожке. Теперь все, что надо было сделать,  — это снять машину с ручника, тронуться и поехать вниз по склону. И он сможет навсегда забыть об этом неприятном происшествии.
        Именно так Бахир и собирался поступить, когда Марина спокойно ушла. Раз она смогла так спокойно закончить эту схватку, значит, и он сможет! Но он не мог… Потому что на этот раз он уходил не только от нее, но и от него. От мальчика. От своего сына.
        Достаточно было посмотреть в его глаза, и уже не нужно было никаких тестов на определение отцовства. Бахир увидел свои глаза у этого мальчика, точно такие же, какие увидел у своего новорожденного брата, когда тот лежал на руках у матери, глазея на него. И в тот момент отец, потрепав младенца за щечку, сказал ему — младший брат выглядит абсолютно так же, как выглядел сам новорожденный Бахир. Те же самые черные глаза, которые смотрели на него из каждого зеркала.
        Он задумался о своем новорожденном брате, празднике, который закатил отец в честь его рождения, о том времени, когда смерть похитила его вместе с остальными. Задумался об амулете, который нашел в пакете адвоката, о том самом амулете, который был надет на шею его брата, когда он умер…
        И потом Бахир задумался о мальчике, который сейчас находился в этом доме.
        Он никогда не хотел детей. Не хотел семью. Не хотел рисковать больше ничем столь дорогим для него. И до последнего времени все получалось. Он ничего не терял, а если и терял, то только деньги.
        Но похоже, теперь у него был сын, который жил в этом доме. Если принимать во внимание возраст девочки, хозяином дома был мужчина, появившийся сразу после того, как Бахир и Марина расстались. Неужели он хочет, чтобы мальчик рос под этой крышей? Чтобы все его расходы оплачивал очередной любовник матери? Нет, это Бахир должен обеспечивать своего сына и деньгами, и домом!
        Возможно, он и распрощался с мыслями о своей собственной семье, но он совсем не собирался менять свои жизненные принципы.
        Он — бедуин до последней капли крови. А семья для бедуинов — это самое главное. Разве мог он уйти? Конечно нет! Марина словно подарила ему ребенка и сразу же украла его. Запудрила ему мозги. Сообщила всю историю, как простую формальность. Как будто его роль на этом закончилась…
        Бахир не мог с этим смириться.
        Он не хотел детей, это правда. Но теперь был этот мальчик, Шакир…
        И будь проклята удача, шанс или случайность! Будь проклят тот факт, что теперь он неразрывно был связан с женщиной, с которой больше не хотел иметь ничего общего.
        Нет. Он просто не может уйти.

        Закрыв за собой дверь, Марина в изнеможении прислонилась к ней. Сделав глубокий вдох и вытирая слезы, она пыталась прийти в себя, прежде чем присоединиться к детям за обедом, иначе они захотят знать, что случилось и почему мама плачет…
        Боже, если бы еще одну секунду она провела рядом с ним, то превратилась бы в ходячий фонтан! Последней каплей было напоминание о матери Ханы.
        Она выполнила свою обязанность. Бахир теперь знал правду. Теперь его поведение зависит только от него самого. Марина не сомневалась: он притворится, что сегодня вообще ничего знаменательного не произошло.
        Она еще раз тщательно вытерла глаза и щеки.
        Пора двигаться дальше. Пора искоренить в себе надежду, что когда-нибудь Бахир передумает. Он уже достаточно ясно объяснил — в лагере Мустафы он оказался только потому, что там были Золтан и его друзья.
        Бахир остался в прошлом. Ему не было места в ее жизни ни последние четыре года, ни сейчас, и не будет никогда. Пора уже принять это.
        Слышно было, как Катриона накрывает на стол. Пора кормить детей. Это вызвало у Марины улыбку.
        Это Бахир проиграл, когда отвернулся от своего ребенка, но никак не она!

        Когда они уже заканчивали обедать, послышался стук в дверь. Холодок предчувствия прокатился по ее спине. Неужели…
        — Я открою,  — сказала Катриона, наблюдая за ней и не упуская ничего.
        — Нет,  — сказала Марина, вставая со своего места.  — Я сама.
        — А если это… он?
        Марина выдавила из себя улыбку. Катриона ни о чем ее не спрашивала с того момента, как она вернулась, хотя по ее глазам было видно, что у нее полно вопросов. Вопросов, которые женщина никогда не станет задавать, пока дети не будут крепко спать и появится время, чтобы все обсудить.
        — Тогда он в любом случае захочет видеть меня.
        Опять послышался стук в дверь, на этот раз более громкий и настойчивый. И что-то подсказало Марине — она уже знает, кто ожидает за дверью.
        — Ты уверена?  — убирая тарелки со стола, спросила Катриона, стараясь сделать вид, что ничего не происходит.
        Простая, деревенская женщина обладала настоящим талантом сглаживать острые края. Марина поняла это, когда они вдвоем в течение нескольких месяцев ухаживали за Сарой, когда до самого последнего момента она держала на себе все хозяйство.
        — Да, не беспокойся. Я сейчас вернусь. Скорее всего, это кто-то из деревни.
        Открывая тяжелую деревянную дверь, Марина прекрасно знала, что обманывает себя, так как любой житель деревни стучался в другую дверь, расположенную со стороны кухни.
        — Бахир,  — сказала она, выходя и закрывая за собой дверь.
        Предчувствие быстро переросло в страх. Один только его взгляд подсказал ей — она должна поставить как можно больше барьеров между ним и детьми. Уходя, он был похож на побежденного, на побитую собаку. Но сейчас перед ней стоял совсем другой человек, как будто даже более высокий и сильный, чем когда-либо, с холодным, непроницаемым взглядом и волевым подбородком. Он походил на воина. И казалось, настоящая битва между ними еще не началась.
        У нее пересохло во рту. Бахир вернулся явно не для того, чтобы пообедать.
        — Что-нибудь еще?
        — Можно и так сказать,  — холодно ответил он, отчего кровь в ее жилах застыла.  — Я пришел за сыном.


        Глава 6
        Марина застыла, с трудом выдавив лишь одно слово:
        — Нет!
        — Видишь ли,  — продолжил Бахир,  — не хочу быть просто абстрактным отцом. Если ребенок мой, как ты заявляешь, то у меня есть определенные обязанности по отношению к нему. Я должен быть уверен — мой сын ни в чем не нуждается, его любят и заботятся о нем.
        — У него все в порядке!  — Наконец Марина, собрав все силы, смогла дать отпор: — Разве он похож на обделенного или страдающего ребенка? Что ты пытаешься доказать, Бахир? Что ты на самом деле хочешь?
        — Я уже сказал. Я хочу своего сына!
        Она оглянулась, в надежде, что Катриона и дети не слышат, как они ругаются.
        — Незачем кричать,  — предупредила она его и двинулась через террасу.
        — Ты меня слышишь?  — повторил он более спокойным, но не менее угрожающим тоном.  — Я хочу своего сына.
        — Нет. Это сумасшествие. Ты просто зол. Ты нападаешь, потому что хочешь отомстить. Твои слова нельзя воспринимать всерьез.
        — Я говорю вполне серьезно. Ты должна была предполагать: узнав о существовании сына, я захочу участвовать в его воспитании!
        Ее ошибка. Ни на секунду в ее мозг не закрадывалась мысль о таком повороте дела. Это было слишком фантастично, просто невозможно…
        — Ты никогда не хотел детей! Я даже боялась сказать тебе о беременности. А сейчас ты хочешь принимать участие в его воспитании?
        — Теперь это не важно, потому что ребенок существует. Этот ребенок здесь, и он мой!
        — Но ты не можешь просто так прийти и требовать его, как будто он какая-то посылка, какая-то собственность, которую ты можешь забирать — в зависимости от того, чья сейчас очередь.
        — Почему нет?
        — Потому что он не посылка, чтобы передавать его из рук в руки! Он — ребенок. И я не позволю тебе забрать моего сына!
        Бахир язвительно засмеялся:
        — Твой сын? Коротковата у тебя память! Не так давно ты утверждала — мальчишка мой.
        — Он твой сын, но ты не отец в полном смысле этого слова.
        — А как можно быть отцом, даже не зная о существовании ребенка?
        — Ты не хотел знать. Ты не хотел детей.
        — Но мальчик здесь!
        — Этого мальчика зовут Шакир!
        Он хмыкнул:
        — В этом мне тоже не позволили участвовать. Что еще ты решила за нашего ребенка? Может, уже выбрала школу для него? Может, подыскала для него невесту из богатой и влиятельной семьи?
        — Не будь глупцом!
        — Глупо спрашивать то,  — сказал он, и его лицо исказилось,  — что настоящий отец ребенка должен уже знать. Нужно было спросить меня, принимая такие решения.
        Она покачала головой:
        — Я думала, тебе это все не интересно и не важно…
        — И поэтому ты даже решила не сообщать мне, что он родился!
        Гордо вскинув голову, Марина ответила:
        — Ты больше не хотел меня видеть! И, насколько я поняла, ни при каких обстоятельствах!
        — Это,  — посмотрел он на нее с осуждением,  — и есть та ничтожная причина, из-за которой ты решила не сообщать мне о существовании моего сына? Поэтому ты три года скрывала его от меня? И видимо, это дает тебе право забрать его навсегда, а мне предложить только какие-то символические родительские права.  — Отвернувшись от Марины, Бахир пошел вдоль балюстрады, смотря, как крутой склон уходит вниз и перетекает в долину, а за ней превращается в горы.  — У тебя нет такого права!  — повернувшись к ней, сказал он.  — А теперь настало время отца заняться воспитанием сына. Я хочу забрать мальчика домой.
        — Домой?  — Она покачала головой. Когда они были вместе, то жили либо в съемных апартаментах, либо в отеле при казино.  — Я не знала, что у тебя есть дом.
        — Я хочу поехать в дом своего отца в Джакбаре и хочу, чтобы мальчик поехал со мной. Я покажу ему землю, где вырос его отец.
        Джакбар? Марина резко выдохнула. Бахир совсем бы ее не удивил, если бы сказал — хочет поехать с ним в Монте-Карло и обучать его азартным играм. Но в Джакбаре не было ничего, кроме бесконечной пустыни…
        — Ты хочешь забрать его в пустыню? Ты что, спятил? Он же еще ребенок!
        — Он мой сын, и пустыня — его дом.
        — Нет, его дом здесь! Единственный дом. Кроме того, ты ничего не знаешь о детях! Даже если бы к ним прилагалась инструкция по воспитанию, ты бы все равно не сумел бы все сделать правильно. Я не отдам тебе его и не позволю никуда везти!
        — Тогда у тебя нет выбора. Мы пойдем в суд, раз ты этого желаешь. Представь себе заголовки газет, пока все будут наблюдать за нашей битвой за опеку над ребенком: «Разгульная принцесса украла ребенка». Твой отец будет очень гордиться своей старшей дочерью.
        Картина была слишком ясная… Впервые, начиная с ее мятежных юношеских лет, отношения между отцом и дочерью стали понемногу налаживаться. Король все никак не мог понять обстоятельства, в результате которых его дочь-принцесса стала матерью не одного, а двух внебрачных детей! Конечно, в этом была и ее вина, потому что она никак не хотела раскрыть правду… Но все же их отношения вышли на более приличный уровень.
        И теперь этим зарождающимся отношениям угрожали? Это слишком нечестно!
        — Я не воровала Шакира!
        — Нет. Но ты украла три года жизни моего сына у меня! Его первые шаги, первые слова, первую улыбку… Ты отмечала его дни рождения? Надеюсь, ты насладилась…  — Бахир впился в нее взглядом,  — за нас двоих.
        Его обвинения достигли цели. Марина никогда и не задумывалась, что все те этапы жизни малыша, которыми она действительно наслаждалась и отмечала, по сути были преступлением по отношению к отсутствующему отцу Шакира.
        — Но ты же не хотел ребенка!  — Ее голос дрогнул, как и ее оборона.
        — Ты не дала мне выбора!
        — Я пыталась. Неужели ты не помнишь тот день?
        — Припоминаю, как ты спросила, хочу ли я ребенка? А я сказал — нет. Но не помню, чтобы ты что-то говорила о своей беременности.
        Туго накрутив на палец локон, Марина надеялась физической болью хоть немного перекрыть эмоциональную. Но все было тщетно.
        — Мы можем что-нибудь придумать,  — пробормотала она, пытаясь найти решение.  — Ты мог бы навещать Шакира иногда на выходных или брать его на целый день. Каждый вторник в Фивиццано открывается рынок. Деревня находится у подножия горы. И есть прекрасный пляж в Специи. Это недалеко.
        — А еще есть суд в Риме, где я получу полную опеку над сыном, когда расскажу им, какая ты никчемная мать.
        Неужели он говорит серьезно? Бахир действительно подаст в суд?
        Она открыла рот от удивления, пытаясь понять, как далеко он способен зайти. Но кого он пытается обмануть? Неужели Бахир действительно представляет себя в роли отца?
        — Неужели ты действительно думаешь, что суд будет на твоей стороне и отдаст опеку человеку, который провел большую часть своей жизни в казино за рулеткой? Человеку, у которого даже нет собственного дома? Будет очень трудно найти что-то позитивное в репутации даже знаменитого Шейха Рулетки. Суд тебя просто высмеет!
        Он отмахнулся от ее слов, как отмахиваются от назойливой мухи.
        — Так, может, проверим? Кому из нас есть что терять в случае публичной огласки?
        — Ну, ты и сволочь!  — заключила Марина.
        Сразу было понятно, на ком из них все это отразится сильнее. Она не могла допустить разоблачения и следующего за ним неизбежного копания в грязном белье. Также она не могла допустить, чтобы всплыла правда о Хане, потому что она пообещала это Саре…
        Боже, а если отнимут и Хану? Что, если у нее заберут обоих детей?
        Слезы навернулись у нее на глаза. Почему он с ней так поступал? Неужели так велико желание мести? Неужели он так сильно ее ненавидит?
        — Ты не сделаешь этого,  — прошептала Марина.  — Ты не сможешь.
        — Конечно сделаю, если ты и дальше не будешь подпускать меня к ребенку.
        — Бахир, пожалуйста!  — сказала она, встряхнув головой.  — Не надо. Ты не можешь его забрать! Он тебя даже не знает.
        — А кто в этом виноват? Уж точно не я. Он поедет со мной в пустыню. Я научу его ездить верхом и охотиться. Передам ему знания его предков-бедуинов.
        — Но он еще малыш! Ему только три года! Шакир слишком мал для такого путешествия.
        — Я сам родился в шатре в пустыне. Я там вырос. Так почему же он мал для жизни бедуина?
        Больше это выдержать было невозможно. Марина не просто находилась в шоке, она была полностью выбита из колеи. А теперь еще эти последние новости, которые повергли ее в шок. За все месяцы, проведенные с Бахиром, он ни разу не упоминал о своем происхождении. Но разве у них было время для разговоров? В заоблачных далях их отношений ничего не имело значения, кроме их собственного чувственного мира, наполненного только наслаждением. И только теперь, когда их отношения остались в прошлом, Марина по крупицам могла составить представление о его происхождении.
        Но это не означало, что он может забрать ее сына!
        — Не делай этого. Ты же не думаешь, что ты можешь забрать у меня Шакира и увезти его в какую-то пустыню? Ты вообще ничего не знаешь о детях! Малыш просто перепугается. И с моей стороны, это будет совершенно безответственно — отпустить его с тобой.
        Бахир ничего не ответил, взвешивая ее слова, лишь только стиснул зубы и свирепо посмотрел на нее. Нельзя было терять ни секунды.
        — Понимаешь,  — продолжала Марина,  — у тебя ничего не получится. Он с тобой не поедет. Это будет просто бесчеловечно по отношению к ребенку!
        — Хорошо,  — наконец кивнул Бахир.  — Пусть будет по-твоему. Я хочу, чтобы вы оба были собраны завтра к десяти утра.
        — Оба?..
        — Конечно,  — ответил он, поглядывая на часы, как будто внезапно устал от разговора.  — Если возможны такие проблемы, если ребенок действительно никуда со мной не поедет, то тогда ты должна поехать с нами!
        — Нет, Бахир!  — замотала она головой, получив новый шок, не успев оправиться от предыдущего.  — Это не то, что я имела в виду.
        — А я, наоборот, думаю, это прекрасное решение.
        — Ты забыл про Хану!
        — Нет, девочка здесь ни при чем,  — пренебрежительно сказал он, показывая — тема закрыта.  — Она останется.
        — Я никуда не поеду без Ханы! Я никого из детей не оставлю.
        — С каких это пор? Чудесная мать без зазрения совести бросила детей дома, чтобы как следует погулять на свадьбе их тети.
        — Считаешь, мне нужно было вытащить больных детей из постели, чтобы отвезти их на свадьбу за сотни километров отсюда?
        — Шакир был нездоров?
        — Они оба болели ветрянкой. Я вообще не собиралась ехать на свадьбу. Меня уговорила Катриона. Все самое худшее было позади, и она сказала, что справится. Но сейчас…
        — Что сейчас?
        Если бы тогда она никуда не поехала! Оставшись дома, Марина не встретила бы на пути Мустафу и ее не надо бы было спасать, сопровождать домой, и весь этот кошмар вообще бы не произошел…
        Она глубоко вдохнула. Но все произошло, и теперь нужно было как-то все разрешить, найти путь, чтобы не позволить Бахиру командовать парадом. Такой путь, который позволил бы вывести его на чистую воду.
        — Вот что я тебе скажу, Бахир. Мы — семья: Шакир, Хана и я. Поэтому я не оставлю свою дочь, тем более я только что вернулась. Или она едет с нами, или никто из нас никуда не поедет! А если тебе это не нравится, то забудь о своих планах относительно Шакира. Встретимся в суде. Не думай, что у тебя все легко получится, я буду сражаться за свои права!
        — И будешь рассказывать свои запутанные и грязные истории прессе?
        — Посмотрим, кому достанется опека, когда все узнают, что у тебя ничего нет!  — не сдавалась Марина.  — Что ты просто игрок, у которого даже нет дома и вся твоя жизнь — это казино! Кто в здравом уме сможет отдать опеку над ребенком игроку? Что за отец из него выйдет? Так что подавай в суд, если ты считаешь это нужным! И не думай, что ты можешь вот так легко принимать решения, касающиеся моей семьи!

        В итоге они поехали все вместе, даже Катриона, которая любезно предложила сопровождать их. Катриона была не просто нянькой, за что Марина была ей несказанно благодарна. Прошлой ночью у них с Катрионой состоялся откровенный разговор, во время которого Марина все ей рассказала.
        Бахир хмыкнул, загрузив последние сумки и чемоданы и получив от нее пакет с гостинцами для детей.
        — Что ты сказала мальчику?  — спросил он.
        — Я им сказала, что мы едем на каникулы. А что, ты думал, я им скажу?
        — Ты не сказала ему, кто я?
        — Ты не думаешь, что это немного преждевременно? Может, для начала тебе нужно познакомиться с ним поближе?
        В этот момент подошли Катриона и дети. И Марина предоставила ему наблюдать, как женщина пристегивает непоседливых детишек в креслах и сама садится рядом с ними на заднее сиденье автомобиля. Такое добавление к их группе одновременно и удивило, и порадовало Бахира. Будет кому присматривать за девочкой.
        — Куда мы едем?  — спросил мальчик, когда Бахир сел за руль.  — Как называется это место?
        — Джакбар,  — ответил он, посмотрев на малыша в зеркало заднего вида и замечая бледные отметины на его золотисто-оливковой коже. У девочки были точно такие же, которые виднелись из-под ее темной челки и на щеках. Если бы он заметил их раньше, то подумал бы, что это комариные укусы. Получается, Марина говорила правду о ветрянке. А ведь сначала он не знал, верить ли ей.
        — А это далеко?  — спросил мальчик.
        — Мы приедем туда к ужину,  — ответила его мама.
        — Так долго?
        — Не забывайте, сначала мы полетим на самолете.
        — Я люблю самолеты,  — сказал Шакир, пока машина спускалась с горы.  — Мне нравится, когда они взлетают. Вуффф!  — И его рука взмыла в воздух.
        Девочка весело хихикнула и, вытащив большой палец изо рта, повторила движение брата.
        — Вуффф!  — И раздался новый взрыв смеха.
        Бахир поймал осторожный взгляд Марины, как будто спрашивающий, сколько он сможет это выдержать. Улыбнувшись, он прижался к обочине, пропуская голубой автобус, который ехал навстречу. Без девочки он как-нибудь обойдется, но будь он проклят, если позволит Марине считать — он не сможет быть настоящим отцом своему собственному ребенку! Может, он и игрок, но зато профессиональный, который выигрывает миллионы. Разве из-за этого он будет плохим отцом? Ему будет доставлять удовольствие доказывать своему сыну — он тот самый отец, который ему нужен.
        Если вчера вечером Марина смогла удивить его, доказывая свою правоту, то он тоже в долгу не останется.
        А ведь она его действительно удивила! Бахир даже не ожидал, что она будет так отстаивать свою точку зрения. Он видел, как ее аргументы рушились под тяжестью вины, как она была почти побеждена и он уже поймал ее мертвой хваткой… Но когда он сказал, что девочку никто не приглашал, Марина превратилась в какую-то львицу, защищающую маленького львенка и готовую пойти на все ради этого. А почему? Что было особенного в этой девочке? А может, ее отец был настолько важен для Марины? Это он владелец ее итальянской виллы?
        Бахира передернуло при мысли о другом мужчине, занимающемся любовью с Мариной, в то время как его сын без присмотра лежал в кроватке рядом…
        Вот и все ее уверения в вечной любви!

        Около шести часов они приземлились в Сузе, столице Джакбара.
        — Сегодня мы останемся здесь,  — сказал Бахир, когда они добрались до частной виллы на усеянном пальмами курорте. Сотни танцующих фонтанов освежали воздух брызгами.  — Завтра мы выдвигаемся в пустыню, так что можете вдоволь накупаться в бассейне. В пустыне воды будет маловато.
        — А куда ты идешь?  — спросил Шакир с детской непосредственностью.  — Ты что, не пойдешь плавать?
        — Шакир!  — вмешалась его мама.  — Это невежливо — задавать столько вопросов.
        С другой стороны, ему понравилось, что мальчик оказался смелым и не боялся задавать ему вопросы.
        — Все в порядке,  — сказал Бахир, пожив руку на голову мальчику. На голову своего сына…
        И его сразу же охватили воспоминания о собственном отце, который точно так же клал руку ему на голову. Его длинные одежды, развевающиеся на горячем ветре пустыни, обожженное солнцем, морщинистое лицо и глаза, светящиеся любовью. На секунду Бахир даже забылся…
        Отбросив воспоминания, он увидел, как его черноглазый сын сосредоточенно изучает его.
        Бахир улыбнулся:
        — Мне надо кое-что подготовить к следующему утру, чтобы наш поход стал для тебя самым запоминающимся на свете. Возможно, я даже успею вернуться и присоединиться к вам.
        — Мы на самом деле пойдем в поход?
        — Да. Точно так же, как я ходил, когда был маленьким.  — Хотя шатры, которые заказал Бахир, отличались от тех черных, низких палаток, которые были у него в детстве. Марина никогда не скажет — он не смог обеспечить сына комфортабельным жильем. Посмотрев на нее, стоящую тихо в стороне, он заметил что-то похожее на страх в ее глазах.  — Мы же хотим, чтобы у нас были идеальные каникулы?


        Глава 7
        Вернувшись, Бахир нашел всех у маленького детского бассейна: дети плескались на мелководье, а женщины смотрели за ними, готовые прийти на помощь в любой момент.
        Секунду он наблюдал за сыном, но взгляд его приковала Марина. На ее прекрасном стройном теле, оттеняя золотистую кожу, красовался красный купальник. Волосы были собраны в пышный, длинный хвост, который спускался по ее спине тяжелым шелковым жгутом.
        Сейчас на ней было надето больше, чем две ночи назад, когда она лежала в его кровати — обнаженная и такая доступная… Этот кусочек ткани просто акцентировал его внимание на том, что находилось под ним: на каждом великолепном изгибе, на каждой опьяняющей округлости и завораживающей впадине. И сила этого влечения была настолько велика, что Бахира бросило в жар.
        Проклятье!
        Подняв глаза и встретившись с ним взглядом, она замерла. В воздухе витало предвкушение. Но предвкушение чего? Ведь это она сбежала от него той ночью…
        Хорошо, один из ее внебрачных детей был его сын. Он бы мог взять на себя ответственность за Шакира. Но опять забеременеть вскоре после рождения первого ребенка? Неужели она ничему не научилась?
        Это уже попахивало просто беспечностью.
        Не потому ли ее глаза, когда она смотрела на него, светились как две неоновые вывески над дешевым ночным клубом, предлагавшим своим посетителям все мыслимые и немыслимые плотские наслаждения? Может, она просто не могла себя контролировать? Может, она смотрела так на каждого мужчину?
        Бахир выругался про себя. Она не имела права так смотреть на него! Он сжал полотенце в руках и, бросив его на соседний шезлонг, быстро пошел к краю бассейна. Ему срочно нужно охладиться, и совсем не из-за жары.
        — Бахир!  — ныряя в воду, услышал он своего сына. Но продолжил плыть без остановки.

        Марина сидела с сыном на краю бассейна, ожидая, когда Бахир закончит наматывать бесконечные круги. Она была совсем не против такого длительного заплыва. Во-первых, это дало ей возможность прикрыться саронгом. Что-то в том, как он смотрел на ее тело, подсказало ей: она должна защититься от его нескромного взгляда. Во-вторых, она просто получила небольшую передышку. Необходимое время для восстановления дыхания.
        Она совсем потеряла рассудок, когда увидела его в одних плавках и почувствовала на себе такой же взгляд, как и две ночи назад, перед тем как его голова склонилась между ее ног…
        Какое счастье, что он нырнул в бассейн, а то бы она так и продолжала стоять, уставившись на него и сгорая от желания!
        Прорезая воду мощными руками, Бахир создал сильное волнение на поверхности воды. И когда он подплывал к краю бассейна, на котором сидела Марина, она подумала — перевернувшись, Бахир поплывет в другую сторону. Но вместо этого, сделав последний гребок, он по инерции проскользил до края бассейна.
        Он подплыл к ним. Капельки воды слетали с его волос при каждом движении головы, он глубоко дышал, пытаясь восстановить дыхание. В это время их сын радостно прыгал на краю бассейна.
        — Ты так быстро плаваешь,  — сказал он с восхищением и почтением, которые практически разбили Маринино сердце.
        У Шакира никогда не было кумиров. И даже никакого мужчины, который мог бы стать для мальчика примером для подражания. Она закусила губу, осознавая всю тяжесть своей вины.
        Подтянувшись, Бахир легко вылез из бассейна, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвернуться и не глазеть на него.
        — Спорим, у тебя получится быстрее?  — ответил он малышу, вытирая лицо полотенцем.  — Хочешь, посоревнуемся прямо сейчас?
        Шакир расстроенно покачал головой.
        — Я…  — смутился он и признался: — Я не умею плавать.
        — Почему?  — Слова, адресованные ребенку, звучали заботливо, но вопросительный взгляд был направлен на мать.
        Она взяла сына за руку:
        — Шакир очень испугался, когда ему было два года. И мы решили немного подождать, прежде чем продолжать уроки плавания.
        Бахир опустился перед сыном на колени и, заглядывая ему в глаза, сказал:
        — Так вот в чем дело.  — Он оглянулся на бассейн и продолжил: — А не хочешь ли ты попробовать прямо сейчас? Даже не сомневаюсь, ты и не заметишь, как обгонишь меня.
        Глаза мальчика широко раскрылись, и Марина увидела в его взгляде смесь азарта и страха.
        — Ты меня будешь учить?
        — Конечно,  — ответил он,  — но только в том случае, если ты этого хочешь.
        Шакир неуверенно посмотрел на мать.
        — Может, в детском бассейне?  — предложила она, пытаясь поддержать малыша.
        — Но, мама!  — ответил мальчик, распрямив спину.  — Там нельзя плавать по-настоящему. Все это знают.
        — Не переживай,  — сказал Бахир, ведя мальчика к мелкой части бассейна.  — Я о нем позабочусь.
        Марина напряженно наблюдала за ними. Откуда Бахир может знать, как заботиться о ребенке? Он ничего не знает о детях!
        Но она увидела, как Шакир, держась за бортик, начал активно работать ножками, а его отец стал показывать, как держаться на воде. Уверенность мальчика росла с каждой минутой. И ей пришлось признать: Бахир действительно может неплохо заботиться о малыше. К концу урока Шакир уже сделал несколько неуверенных хаотичных гребков, пока Бахир поддерживал его.
        Марина наблюдала за совместным занятием отца и сына, и ее все больше охватывало жуткое чувство вины — это она не давала им встретиться! Но, помимо чувства вины, в ней расцветало еще что-то — нежное и драгоценное, то, что она пока не могла понять…
        — Ты видела, мама?  — спросил Шакир, подбегая к своей матери, завернутый в мягкое полотенце и постукивая от волнения зубами.  — Я плыл!
        — Конечно, я видела, Шакир!  — ответила она, обнимая его.  — Я тобой очень горжусь!
        — И завтра у меня будет еще один урок перед отъездом.
        — Я не уверена, будет ли у нас достаточно времени…
        — У нас будет время,  — сказал Бахир, подходя к ним.
        Опять он стоял перед ней в одних плавках, но на этот раз весь мокрый. Она сглотнула, стараясь не обращать внимания на волосы на груди, образовывавшие замысловатые завитки и узоры. Но как Марина ни старалась, от ее внимания не ускользнуло то, как эти завитки объединились в одну темную линию, которая спускалась ниже, к пупку, и дальше, к великолепно сидящим плавкам…
        — Все в порядке,  — добавил он.
        Она подняла на него глаза, ее лицо горело. Всеми силами она старалась не терять мысли.
        — Спасибо,  — сказала она, вставая, когда Шакир побежал рассказывать своей сестре и Катрионе, собирающей вещи, о своих подвигах.  — Это было очень хорошо с твоей стороны.
        Он пожал плечами:
        — Мальчик должен уметь плавать.
        — Но откуда ты знал, с чего начинать? Ведь у тебя нет опыта общения с детьми.
        — Меня учил мой отец.  — И прежде чем Марина осознала его откровение, Бахир продолжил: — Что с ним случилось? Почему он так боялся?
        Она сжала руки, наблюдая сына, показывающего Хане, как надо плавать, размахивая ручками в воздухе.
        — Шакир уже почти освоился в воде, когда один мальчишка, местный задира, прыгнул в бассейн в тот момент, когда сын опустил голову под воду. Я думаю, мальчик просто хотел его напугать, но Шакир двинулся, и тот приземлился прямо на его спину. Шакир тогда нахлебался воды и чуть не утонул.
        Она содрогнулась, вспомнив тот день, ту панику, когда тренер вытащил бездыханное тело Шакира из воды, и она в ужасе смотрела, как он делал ему искусственное дыхание и откачивал воду из его легких — до тех пор, пока малыш не закашлялся.
        Марина почувствовала, как он застыл рядом с ней, и, обернувшись увидела его холодные, задумчивые глаза:
        — И тогда бы я никогда не познакомился с моим сыном.
        — Да,  — сказала она, осознавая — в ее длинном списке проступков появился еще один пункт.  — А теперь извини меня, но я должна пойти помочь Катрионе с детьми. Тем более что утро у нас начнется очень рано.
        Он смотрел, как она уходит, как ее волосы, заколотые в виде хвоста, покачиваются из стороны в сторону при каждом ее шаге, как двигаются ее бедра под саронгом, который она надела поверх купальника.
        Бахир наблюдал за тем, как она удалялась, и ненавидел себя за то, что не может оторвать взгляда.
        «Она точно колдунья»,  — подумал он.

        Утро и правда началось очень рано, но Шакир все равно успел получить урок плавания перед отъездом. Сев в машину, которая направлялась прямиком из города к необъятным просторам пустыни, мальчик только и делал, что говорил о том, что скоро сможет обогнать Бахира.
        Но вскоре монотонное движение автомобиля по пустынному шоссе усыпило обоих детей. Катриона прикорнула рядом.
        — У тебя хорошо получается,  — сказала Марина, когда машина неслась по широкой, плоской равнине, обрамленной красными горами, встающими из каменистой пустыни по обеим сторонам.
        — Хорошо получается что?
        — Общаться с Шакиром и управлять его амбициями.
        Он пожал плечами, загорелые руки спокойно держали руль.
        — Хорошо быть амбициозным.
        — Я просто удивлена — ты так добродушно к этому относишься.
        — Он ребенок с нормальным детским мировоззрением — нет ничего невозможного, можно достичь всего и даже звезду с неба достать. Я когда-то был таким же. Когда-то давно…
        Его слова пробудили в ней интерес.
        — Когда-то? То есть ты так больше не думаешь?
        — Скажем так, в связи с жизненными обстоятельствами я понял, что есть вещи, которые тебе просто не даны. И не важно, насколько сильно ты их желаешь.
        — Что ты имеешь в виду?
        Он улыбнулся:
        — А ты ругаешь нашего сына за то, что он задает много вопросов.
        — Извини.  — Марина умолкла, но не из-за его мягкого упрека. Ее удивило использование словосочетания «наш сын».
        Не «мальчик», не «мой сын», а «наш сын»…
        Ей понравилось, как это звучало в исполнении Бахира. Эти слова зажгли свечу надежды — не все так уж плохо, возможно, они смогут обойтись и без драки за опеку? Найдут компромисс ради их сына? Ты ему нравишься,  — озвучила она свои размышления.  — Особенно после уроков плавания. Мне кажется, ты его покорил.
        — Вот и хорошо. Он мне тоже нравится.  — Бахир оторвался от дороги и посмотрел на нее, на этот раз его взгляд был наполнен уважением.  — Ты хорошо его воспитала. Он отличный мальчишка!
        Мерцающий огонек внутри ее разгорелся еще сильнее. Но она знала — это ненадолго. Рано или поздно она сделает что-нибудь такое, что напомнит Бахиру о ее грехах, и стена враждебности опять встанет между ними. Но сейчас было очень приятно получить перемирие.
        Пикник они организовали в малюсеньком оазисе с небольшим колодцем и несколькими пальмами, закрывавшими от солнца полуразвалившееся пристанище из сырцового кирпича.
        — Жарко,  — сказал Шакир, выбираясь из прохлады автомобиля и вдыхая разгоряченный воздух пустыни.
        Но жара не остановила его, и он помчался догонять свою сестру, бегающую вокруг колодца.
        — Здесь кто-то раньше жил?  — спросил Шакир, когда наконец-то приземлился на коврик для пикника, тяжело дыша, и указал на разваливающуюся хижину: — В этом домике?
        — Нет,  — ответил Бахир,  — Это пристанище для пастухов и других путешественников, проходящих мимо. Укрытие от песчаных бурь, место, где можно укрыть коз и овец в самые холодные ночи.
        Глаза Шакира широко раскрылись.
        — А ты когда-нибудь видел песчаные бури?
        — Да. Когда был маленьким. Песок закрыл солнце, и стало так темно, что я не мог ничего видеть на расстоянии вытянутой руки.
        — Ты сюда тоже приехал на каникулы?
        — Нет, я вырос здесь. Точнее, недалеко отсюда.
        Шакир посмотрел вокруг:
        — Как можно жить здесь, в пустыне?
        Его отец улыбнулся:
        — Когда мы приедем в лагерь, я покажу тебе.
        — А мне покажешь?  — спросила Хана, замирая от восторга и не желая ничего упускать.  — Пожалуйста.
        Марина внимательно наблюдала за выражением лица Бахира.
        — Мне бы тоже хотелось знать,  — поддержала она девочку.  — Мы сгораем от любопытства.
        На этот раз Бахиру ничего не оставалось, кроме как кивнуть в ответ:
        — Конечно.
        — Зачем ты так делаешь?  — спросила Марина позже, когда они убирали вещи в машину.  — Почему ты подробно отвечаешь на вопросы Шакира, но не можешь выдавить из себя и слова, когда тебя спрашивает Хана?
        — Я не понимаю, о чем ты.
        — О том, как ты ее игнорируешь.
        — Я сказал — не надо брать девочку.
        — А я сказала — либо мы едем все вместе, либо никто из нас не поедет.
        — Ну, ты получила что хотела. Она же здесь?
        — Так не обращайся с ней, как будто ее нет. Она сестра Шакира, нравится тебе это или нет.
        — А мне не нравится!  — Бахир сел за руль и хлопнул дверцей.
        В этот момент она ненавидела его всеми фибрами своей души. Не то чтобы ему было все равно. Ему просто не нужно было от нее ничего, кроме ее сына. И она уже почти сожалела о том, что поехала сюда. Приятное впечатление от общения отца и сына испарялось. Своим поведением Бахир вбивал клин между двумя детьми.
        Это было так нечестно, так несправедливо! Хана уже успела сильно настрадаться за свою короткую жизнь. Она тоже заслуживала счастья.
        Чувствуя, что нужно сгладить ситуацию и как-то свести на нет его безразличие, Марина поймала девчушку, бегущую к машине за братом, и, крепко сжав, закружила ее в воздухе. Хана хихикала и извивалась, пытаясь вырваться, но Марина крепко держала ее.
        — Я люблю тебя, Ханочка,  — ласково сказала она,  — никогда не забывай об этом, хорошо?
        На секунду малышка остановилась и, приложив маленькие ручки к щекам Марины, поцеловала ее. Ее иссиня-черные глаза торжественно смотрели на нее.
        — Я тоже тебя люблю, мамуля.  — Она засмеялась и вырвалась на свободу.
        «Очень мило»,  — подумал Бахир, наблюдая за сценой в боковое зеркало, понимая — все это разыграно для него и все это неискренне.
        Что Марина могла знать о любви? Она такая же непостоянная и переменчивая, как ветер в пустыне,  — меняет свое направление абсолютно без причины, от одного мужчины к другому.
        Нет, она ничего не знает о любви!

        Когда машина начала подниматься в гору, Шакир и Хана с восторгом наблюдали, как табун горных козлов бросился врассыпную. Перед ними открылся вид на очень привлекательный оазис, в котором находился лагерь, состоявший из большого количества палаток.
        — Ух ты! Ты здесь живешь?  — раздался голос Шакира с заднего сиденья.
        — Нет,  — ответил Бахир.  — Мы переезжали с места на место. Но этот лагерь совсем недалеко от того места, где мы останавливались.
        Туда он точно не поедет, потому что теперь это место превратилось в заброшенную часть пустыни. Там витало множество воспоминаний и печальный ветер разносил плач множества потерянных душ…
        — Твоя семья здесь?  — озабоченно спросила Марина.
        Бахир обернулся и увидел наполненный страхом взгляд, пальцы Марины нервно теребили кулон на шее. Боится, что они заметят семейное сходство и выпустят кота из мешка раньше, чем Шакир будет готов узнать правду о своем отце? Или вдруг они похитят у нее Шакира и оставят здесь навсегда?
        Она может не беспокоиться. В лагере были только те люди, которых пригласил его старый друг Ахаб, чтобы организовать их пребывание. Люди из оставшегося племени, которые умудрялись жить простой жизнью бедуинов, несмотря на зов современного мира.
        Простая жизнь бедуинов… То, от чего он отвернулся сам.
        — Нет. Они не здесь.  — Бахир смотрел, как с ее выразительного лица ушло напряжение.
        Какой замечательный профиль! Темные, обрамленные густыми ресницами глаза, пухлые, грешные губки. Почему Марина так красива?
        Он отвернулся, не зная, как ответить на свой же вопрос.
        Когда они приблизились к лагерю, там началась суета. Не такая сумасшедшая суета, как в Нью-Йорке, и не такая оживленная, как в Монте-Карло. Это была суета бедуинов, где каждое движение имело свое назначение и было почти поэтическим. Одетые в длинные одежды фигуры ритмично сновали через пески и собирались около своего автомобиля. Ими управлял очень старый человек.
        «Ахаб»,  — понял Бахир с удивлением и остановил автомобиль.
        У Ахаба больше не было той горделивой осанки, он стал хилым и осунувшимся, лицо сморщилось от старости, а волосы стали белее песка. И это опять заставило Бахира задуматься, как давно он не приезжал на свою родину. Долгие годы отсутствия, которые даже невозможно было сосчитать…
        — Ахаб,  — сказал он, выходя из машины и вдыхая родной воздух, пропитанный запахом трав и жареного мяса. Воздух, который всколыхнул воспоминания, прежде чем он обнял костлявое тело своего старого друга.  — Как я рад тебя видеть!
        — Ты приехал,  — сказал старик, и из его глаз покатились слезы.  — Наконец-то ты вернулся домой.
        Какое-то тяжелое чувство внутри мучило Бахира, накатывало на него волнами.
        В этот момент Марина и Катриона помогали детям выйти из машины, а Ахаб, улыбаясь, глядел на них сквозь слезы радости.
        — Добро пожаловать,  — произнес он, после того как Бахир представил их. Взгляд Ахаба задержался на Шакире чуть дольше, и это сразу подсказало Бахиру — старик сразу же увидел сходство малыша с ним.  — В вашу честь готовится большой праздник, но сначала я покажу вам ваши шатры, а потом мы спокойно сядем и выпьем чаю.
        Хана и Шакир визжали от восторга, когда вошли в шатер, в котором им предстояло жить. Низкие кровати были усыпаны пестрыми подушками, пол покрыт ковром с изображением детской карты лагеря, на которой нашлось место и шатрам, и людям, и верблюдам.
        Марина хотела сама завизжать, как маленькая девочка, когда увидела, что за шатер был предоставлен ей. На стенах шелковые гобелены, на полу мягчайшие ковры, на прикроватных деревянных столиках бронзовые лампы. А кровать? Это взрослый вариант мечты каждой маленькой девочки! Декорированная роскошными тканями в сочных красках, окруженная прозрачным балдахином. Кровать, подходящая для гарема и слишком большая для одной…
        Она задумалась: «Как это, должно быть, замечательно — проснуться в такой кровати, в шатре бедуинов посреди пустыни, в объятиях любовника-бедуина после неописуемой ночи любви».
        Детишки вихрем ворвались к ней и с удовольствием начали исследовать каждый предмет. Шакир издал возглас радости, когда увидел ее кровать, и с разбегу нырнул в щель между шторами балдахина. За ним с ликованием последовала Хана, которая отчаянно старалась завершить свой прыжок, бесплодно болтая маленькими ножками.
        Засмеявшись, Марина подхватила визжащую девочку и прыгнула на кровать рядом с Шакиром. Дети прижались к маме, и какое-то время они так и лежали, обнявшись и переводя дух.
        «Нет,  — подумала Марина, поцеловав детей и уткнувшись носом в их волосы.  — Такая большая кровать совсем не бесполезна в нашем случае».
        А потом они отправились осматривать лагерь. Дети весело бегали от одного шатра к другому, а за ними следовала гурьба местных ребятишек.
        Но больше всего их очаровали животные: верблюды и лошади, которые были теперь скорее развлечением, а не транспортом, и стадо местных черных коз с маленькими козлятами. Хана была в таком восторге от козлят, что ее просто невозможно было оттащить от них.
        Вскоре Ахаб торжественно поприветствовал их на чайной церемонии, вручая каждому из гостей по чашке чая, что означало предложение искренней дружбы. Особая честь была оказана детям. Ахаб надел на обоих по цепочке с кулоном в виде глаза.
        — Что это?  — шепотом спросила она у Бахира.
        — Амулет,  — сдавленно ответил тот, не веря своим глазам.  — Он призван отгонять от них злых духов и оберегать.
        Малыши приняли подарки со всей торжественностью, которую предполагала данная церемония. Как только официальная часть была закончена, Хана и Шакир сразу же вернулись к своим играм с другими ребятишками.
        День плавно перетек в вечер, и они собрались вокруг костра под вечерним небом. Три музыканта наигрывали мелодии на струнных инструментах и отбивали такт в барабаны. Начался пир: бесконечное количество мясных блюд с пряностями, жареные овощи, на десерт лукум с запахом розы в сочетании с густым сладким кофе.
        «Идеальный вечер»,  — подумала Марина, наблюдая, как ее дети обзаводятся новыми друзьями и весело с ними играют. В воздухе стоял запах дыма от костра, а песни, казалось, заполняют все пространство вокруг.
        Наблюдая, как Бахир разговаривал с Ахабом, она невольно задумалась о том месте, куда он их привез. Задумалась о его семье. Почему они не приехали сюда, чтобы увидеть его? Почему он никогда не рассказывал о своем прошлом?
        Ее мысли были прерваны приземлившейся на ее колени Ханой, которая была уже не в силах играть. Глаза девочки слипались от усталости.
        Марина поудобнее усадила Хану на коленях и, убирая волосы с ее лица, спросила:
        — Ты устала, милая? Хочешь, я уложу тебя спать?
        — Нет,  — ответила малышка, потирая глаз кулачком.  — Не устала.
        — Хорошо,  — сказала Марина и улыбнулась, нежно покачивая девочку на руках.
        Та в тот же момент заснула. Марина наклонилась и поцеловала Хану в щеку, вспомнив в этот момент о ее матери и страстно желая, чтобы она была сейчас здесь с ними. По ее щеке покатилась слеза.
        «Мать и дитя»,  — подумал Бахир, одним ухом слушая, что ему говорил Ахаб, полностью поглощенный наблюдением за Мариной со спящим ребенком на руках. Даже сейчас, прижимая к груди совершенно чужого ему ребенка, она была неимоверно сексуальна. Как ей это удавалось? Она могла мгновенно зажечь в нем страсть.
        Он кивнул в ответ на слова Ахаба, но все его внимание было приковано к Марине. Вот она грациозно поднялась, держа на руках малышку. Казалось, будто на руках она держит пушинку. В это время Катриона наконец-то отловила неугомонного Шакира.
        — Вы что, уже уходите?  — спросил Ахаб, поднимаясь со своего места.
        — Детям пора спать,  — ответила Марина.  — У них был тяжелый день.
        — Я побуду с ними,  — сказала Катриона.  — А ты возвращайся.
        Бахир встал.
        — Я могу помочь?  — спросил он, совершенно не понимая, чем может помочь.
        Прижав ребенка еще крепче к груди, как бы показывая, что она ни за что не доверит свое сокровище ему, Марина ответила:
        — Мы справимся, спасибо.
        — Значит, вы скоро вернетесь?  — спросил Ахаб.
        — Возможно.
        — Принцесса Марина — прекрасная мать,  — сказал Ахаб, когда маленькая группа удалилась к шатру.  — Ее дети делают ей честь.
        И как бы Бахира ни возмущало присутствие девочки, он не мог не согласиться.

        — Ты уже навестил их?  — спросил старик, поднявшись, чтобы подбросить хворосту в огонь.
        Ни с чем не сравнимые звуки струнного уда разносились в пустынном воздухе, как поэма на ветру.
        Вопрос Ахаба застал Бахира врасплох. Ему не надо было спрашивать, о ком он говорит.
        Он пожал плечами более беспечно, чем на самом деле себя чувствовал:
        — Разве в этом есть смысл?
        Старик задумчиво кивнул:
        — Ты должен. Они очень долго ждали твоего возвращения.
        Бахир ничего не ответил, прекрасно понимая — старик был прав. Воссоединение с родной землей означало воссоединение с семьей. Но чем ближе он оказывался к тому, что было для него дорого, тем больше чувствовал смятение. Что он может им сказать? Что бесцельно прожигал годы своей жизни, играя во всех притонах мира?
        Нет. Бахир просто повесил голову и положил руку на костлявое плечо старика — в надежде, что тот поймет его.
        В этот момент послышался легкий шелест ткани и чистый воздух пустыни дополнил сладкий запах. Он вдохнул его. Марина вернулась. И Бахир успокоился. Теперь он мог не бояться наводящих вопросов старика, получив передышку для борьбы с демонами своего прошлого.
        «И я разберусь с ними»,  — думал он, пока Ахаб расспрашивал Марину о детях. И Бахир отключился, поглощенный мыслью о предстоящей борьбе. Он обязательно их навестит, когда-нибудь…
        Он так много им задолжал.

        Было поздно. И музыканты, и Ахаб ушли. От костра остались только тлеющие угольки.
        Марина знала — ей тоже надо идти спать. Но луна была как огромная, золотая жемчужина, висевшая в небе и превращающая пустыню в медовую преисподнюю. Весь воздух был наполнен ожиданием. Ожиданием чего, она не знала. Но казалось, никто из них не хочет и не может сделать ни одного движения, чтобы встать, уйти и разрушить это хрупкое очарование момента.
        Ей пришло на ум: когда они были вместе, они не делали ничего настолько простого. Тогда они проводили время в казино и клубах, занимались любовью в номерах самых роскошных отелей мира, но никогда вот так просто не сидели и не смотрели на догорающий костер под огромной луной пустыни.
        «Он такой красивый в лунном свете»,  — подумала она, украдкой взглянув на Бахира.
        Черты его лица были освещены мерцающим свечением — лица, которое все еще заставляло ее кровь кипеть, настолько мужественное и красивое, что ей пришлось отвернуться. Она вздохнула и посмотрела на луну, словно пытаясь впитать ее блеск, желая поглотить безмятежность этого момента. Задавая себе вопрос: почему это мгновение случилось с ними только сейчас, когда уже слишком поздно?
        Она закрыла глаза. Сейчас, совершенно непонятно для чего, судьба опять свела их вместе. Они должны были найти путь, чтобы двигаться дальше, ведь теперь у них был ребенок.
        Скоро она пойдет спать. Она бы вообще не вернулась, если бы Катриона не сказала: Марине слишком рано ложиться спать. И еще что-то было во взгляде Бахира… Приглашение? Просьба? Не важно что, но это притягивало ее как мотылька к огоньку.
        И бояться было нечего. Ничего не произошло, просто они поняли — можно сидеть в молчании рядом с костром и внимать звукам ночной пустыни.
        «Что-то есть в этой женщине»,  — думал Бахир, наблюдая, как она с закрытыми глазами подставила свое лицо луне. Что-то стихийное, чего он никогда раньше, до той грозовой ночи, в ней не замечал. Когда она шла по террасе и радостно танцевала, попав в брызги волн…
        Что-то, что заставило его задуматься: а знал ли он ее по-настоящему?
        Он всегда думал: Марина та женщина, с кем можно хорошо провести время. Такой она была тогда, дикой и распутной в постели, дающей ровно столько же, сколько и забирающей. Но сейчас в ней появилось что-то другое. В Марине открылись глубины, о которых он даже не подозревал. И это имело отношение к материнскому инстинкту.
        Она была матерью его ребенка.
        Он посмотрел на ее поднятое к луне лицо, разглядывая благородный профиль, высокий лоб, аккуратно вздернутый носик, длинные черные ресницы и губы.
        Он должен был задать себе вопрос: почему он вообще дал ей уйти? Отпустил ее в чужие объятия и чужую постель?
        Она вздохнула и повернулась к нему, слишком быстро, чтобы он мог опустить глаза и скрыть то, о чем она не должна была знать.
        — Красиво,  — вымолвила Марина.  — Я о луне.
        — Да,  — ответил он, не в состоянии оторвать от нее глаз.
        Где-то вдалеке ухнула сова. Огонь потрескивал, выбрасывая вверх искры. В наполненном ожиданием небе низко висела огромная луна…
        Он мог поцеловать ее прямо сейчас, под этой луной. Воздух наэлектризовался ожиданием, казалось, вся пустыня замерла и ждет.
        У него не было права заставлять пустыню ждать.
        Марина наблюдала, как он приближался. Она почувствовала его запах, теплое дыхание на своей щеке, увидела его черные глаза. Она знала, Бахир собирается поцеловать ее, и у нее были сотни поводов, чтобы отказать ему.
        Но сейчас она так и не смогла вспомнить ни одного.


        Глава 8
        Вкус его губ был смесью сладкого кофе, обещаний, раскаленного желания и ни с чем не сравнимого вкуса мужчины.
        — Ничего не выйдет,  — сказала она, когда остатки логики пробрались через туман желания, напомнив — такое уже было и ничем хорошим не закончилось.
        Он попытался убедить ее губами, и на какое-то мгновение Марина засомневалась, отдаваясь поцелую.
        Потрескивая, догорал огонь, где-то рядом тихо фыркнул верблюд.
        — Пойдем ко мне,  — промурлыкал он, прижимая Марину к себе и прикасаясь горячими губами к ее шее.
        — Нет,  — прошептала она, отворачиваясь от него и жалея, что не сделала этого сразу.  — Я не могу.
        Но Бахир не отпустил Марину. Наоборот, одной рукой он дотронулся до ее пылающей груди, большим пальцем поглаживая затвердевший сосок.
        — Давай на этот раз доведем все до конца, Марина.
        Она втянула воздух, собирая всю свою силу в кулак и, прижав ладони к его щекам, аккуратно оттолкнула его лицо от своего.
        — Бахир,  — сказала она, медленно покачав головой.  — Наше время прошло. В этом нет смысла.
        Ее слова были встречены выражением полного неверия на его лице. Такое впечатление, будто он их не понял.
        — Чего ты хочешь, Марина?
        Она поднялась и расправила свою одежду, разглаживая воображаемые складки, пока пыталась найти ответ на его вопрос:
        — Я хочу, чтобы Шакир знал своего отца. И возможно даже, чтобы у него с ним были хорошие отношения.
        Шакир? В эту минуту Бахир даже не думал о мальчике. Он думал о женщине, которая могла вывернуть его наизнанку одним только взглядом, которая была то горяча, то холодна…
        — А мы? Как насчет нас?
        — Если это возможно, я бы хотела, чтобы мы остались друзьями.
        Друзьями!
        Марина хочет с ним дружить? Как они вообще могут быть друзьями? Неужели она этого не понимает?
        Он посмотрел на мерцающую луну, и ему захотелось завыть от злости и разочарования.
        — Уже поздно,  — сказал Бахир.  — Я провожу тебя до твоего шатра.

        Спал он плохо. Его мучили отрывки беспорядочных снов, наполненных бесконечной и бессмысленной погоней за чем-то недосягаемым, вечно ускользавшим из поля его видимости…
        На следующее утро, наклонившись над раковиной, Бахир пытался смыть холодной водой следы бессонной ночи со своего лица. Уже дважды Марина довела его до высшего накала. И дважды оставила мучиться, без разрядки…
        Когда это она научилась говорить «нет»? Она, которая раньше настолько жаждала секса, что даже не носила нижнего белья, чтобы в самый ответственный момент оно не стало помехой. И ни разу не отказывалась от секса с ним за все то время, что они были вместе.
        Неужели она думала, что после всего этого они смогут превратиться из любовников в друзей? Кого она хотела обмануть? Только не его! Может, Марина пыталась обмануть себя?
        — Все собрано,  — раздался голос Ахаба позади него.  — Мы можем выезжать, как только все будут готовы, Бахир.
        Он обернулся и поблагодарил старого друга, мысленно настраивая себя на еще один день в компании Марины. Возможно, день, проведенный в Расплавленном ущелье, где будет много всего необычного, отвлечет его.
        Он посмотрел на себя в зеркало, вытирая остатки воды с лица. Трудно было не заметить следы усталости. Ему нужно отвлечься. Но разве об этом можно было говорить, когда он увидел немного подавленную Марину, сидящую с детьми на заднем сиденье, и Катриону на пассажирском, рядом с ним.
        «Интересно»,  — подумал Бахир, садясь за руль. Получается, Марина была настроена держаться от него подальше. Может, это потому, что и для нее не так-то легко оставаться «просто друзьями»?
        Они отправились колонной через пустыню по ровной, широкой дороге, окруженной хаотично разбросанными валунами. Полдюжины автомобилей, заполненных почти половиной всего клана, выехали провести день в горах.
        Раз уж Марина пряталась от него — значит, все так и есть. И Бахир сосредоточился на радости своего сына, отвечая на его вопросы относительно их поездки. Он даже отвечал на вопросы девочки, не дожидаясь напоминаний Марины. И сам себе улыбнулся, когда, посмотрев в зеркало заднего вида, увидел — она это заметила.
        Что ж, он может поиграть и в такую игру, раз она того хочет. Он может принять ребенка, которого Марина зачала с кем-то другим, если это поможет переубедить Марину…
        Колонна продолжала свое движение по каменистой пустыне — к горам, маячащим вдалеке. Они проехали соленое озеро и вспугнули аистов, которые взвились вверх черно-белым облаком, закрывая утреннее солнце. На вершине песчаной дюны заметили пустынную лису с заостренными ушками, которая внимательно следила за их передвижением и, когда они подъехали слишком близко, повернулась и исчезла.
        Бахир испытывал удовольствие, что его сын в восторге от всего этого. Как будто он сам стал опять маленьким мальчиком, только…
        «Только не это»,  — подумал он. Слишком поздно уже говорить, что он не хочет детей.

        Она наблюдала в зеркале за его глазами, мысленно аплодируя ему, когда он что-то объяснял Шакиру, и подбадривая его, когда он наконец заметил вопрос Ханы и доходчиво на него ответил. Хана слушала его, засунув пальчики в рот, со всей внимательностью, на которую способна двухлетняя девочка. В свою очередь, Марина почувствовала радость, слушая его ответ, потому что ей не надо было вступаться за свою дочь.
        Бахир ответил на ее вопрос точно так же, как он отвечал Шакиру. Для человека, которому не нужны были дети, он показывал необыкновенный интерес к сыну, о котором Марина даже и помыслить не могла. И, невзирая на свое заключение относительно Ханы, он делал неимоверные усилия, чтобы девочка не чувствовала себя ненужной.
        Марина думала о том, услышал ли ее Бахир прошлой ночью, понял ли ее просьбу остаться друзьями? Не надо было вчера так засиживаться. Не надо было позволять ему целовать себя. Но, может быть, ее просьбы разрушили какую-то стену? Может, они все-таки смогут быть друзьями?

        Ущелье было словно спрятано, и ничто не выдавало его. Все вышли из машин и отправились по тропе, которая вела к широкой и извилистой расщелине в горах. Дети и взрослые стремились скорее войти в ущелье, и совсем не для того, чтобы устроить пикник. Вскоре Марина увидела, в чем было дело. Петляя между скалами, тропинка становилась все уже и уже, а стены по обеим ее сторонам — все выше и выше.
        Когда они углубились в ущелье, цвет камней стал меняться от выгоревшего на солнце белого до сотни других оттенков, начиная от медового и карамельного. Создавалось впечатление, будто кто-то растопил камень и вылил его обратно разными слоями. А затем они увидели стены, переливавшиеся чистейшими цветами пурпурных и ярко-зеленых оттенков.
        — Ух ты!  — воскликнул Шакир, когда Бахир попросил их посмотреть наверх, где все цвета, которые они только что видели, сливались и играли на свету.
        Хана стояла позади своего брата, задрав голову вверх и созерцая всю красоту широко открытыми глазами. Вытащив пальцы изо рта, она улыбнулась и сказала:
        — Симпатично.
        Марина увидела, как Бахир при этом слегка сдвинул брови. Но когда он перевел взгляд на нее, то поднял одну бровь, ожидая ее реакции. Улыбнувшись, она ответила:
        — Удивительно.
        И он сразу улыбнулся ей в ответ. Эта улыбка словно электрическим разрядом пробежалась по ее спине. И Марина затрепетала от нежеланного удовольствия, задумываясь, когда наступит время, когда она не будет вспыхивать от одного его взгляда.
        Неужели она обманывала себя прошлой ночью? Сможет ли она просто быть другом мужчине, который мог перевернуть все с ног на голову в ее жизни?
        Марина проглотила ком бесплодного желания.
        Они оба изменились за прошедшие годы. И хотя они были совсем разными людьми, при этом оба стали родителями Шакира. Поэтому, ради сына, они должны наладить дружеские отношения.
        Из ущелья они вернулись воодушевленные и немного запыхавшиеся. В тени скалы было накрыто место для обеденного пикника. Шакир и Хана похватали первые попавшиеся куски с подносов и побежали играть со своими новоиспеченными друзьями.
        — Куда это они?  — спросила Марина, делая несколько шагов в ту сторону, куда побежали дети.
        — Все будет хорошо, не волнуйся.
        Она сделала глубокий вдох, с усилием удерживая себя на месте. Было очень тяжело смотреть, как Хана носилась, когда она обещала хорошенько заботиться о ней. Дома, в Тоскане, Марина знала, откуда ждать опасности. Здесь же, в пустыне, все было ново и незнакомо для нее. Даже во время короткой поездки к отцу в Джемейю у них не было времени, чтобы просто выйти за пределы дворца, не говоря уже о том, чтобы вот так открыто бегать по пустыне.
        — Но пустыня опасна.
        — Так и есть, принцесса. В пустыне всегда есть скрытая опасность.
        Его слова заставили ее посмотреть в черные глаза, ища ответ на вопрос, что же он имел в виду. Бахир абсолютно прав. Опасность в пустыне таилась везде…
        И самой главной опасностью сейчас был Бахир…
        Она отвернулась и продолжила следить за беготней детей, которые сейчас изображали стаю журавлей, увиденную ими ранее. Хана, малюсенькая, драгоценная Хана бежала позади всех, хлопая в ладоши и улыбаясь.
        — Это, по-твоему, должно меня успокоить?
        — Может, тебе просто дать девочке больше свободы?  — ответил он.  — Ты так трясешься над ней, будто она сделана из стекла. Почему ты не даешь ей быть просто ребенком?
        — Ты не понимаешь.  — Марина покачала головой.  — Хана особенная.
        — Я это вижу,  — хмыкнул он.
        Она посмотрела на него:
        — Ты просто ее не любишь.
        — А разве я должен? Я просил, чтобы ты ее не брала. Она не моя дочь.
        — Ах, вот в чем дело? То есть людьми считаются только те, кто родился от твоего семени?
        — Ты знаешь, я не хотел детей. Мне было достаточно одного подарка, и без его сестры.  — Он пожал плечами: — Но она ничего. Миленькая, в своем роде.
        Она повернула голову. Неужели он заметил что-то в Хане, кроме того, что она не его дочь?
        — Она прекрасна,  — сказала Марина, вспоминая Сару, лицо которой всплывало перед ее глазами каждый раз, когда она смотрела на дочь. Хана была миниатюрной копией Сары. Даже ее смех был похож на смех ее подруги.
        — Не то чтобы она очень похожа на тебя…
        Острый сигнал опасности пробежал по всему ее телу, прогоняя прочь отличное настроение. Каким-то образом ей удалось хмыкнуть.
        — Возможно,  — сказала Марина, начиная двигаться в сторону всех остальных,  — это потому, что она похожа на своего отца.
        «Кто он?» — хотел спросить Бахир.
        Он был одновременно неудовлетворен ее ответом и раздражен тем, как Марина отвернулась и пошла, горделиво выпрямив спину и высоко подняв подбородок. Кто же этот замечательный мужчина, если его дочь такая особенная? Где он сейчас и чем занят? Наверное, он сейчас с женой, а Марина воспитывает его ребенка в итальянском имении, которое он предоставил им.
        Кем бы он ни был, одна вещь была абсолютно ясна для Бахира: его сын никогда не будет жить в доме чужого мужчины!
        Он проводил ее взглядом до места пикника, к группе из нескольких женщин, среди которых была и Катриона. Вот они обменялись несколькими фразами и посмотрели в сторону играющих детей. Бахир тоже переключил свое внимание на детей и увидел, что теперь они все усаживались в круг, а один из старших мальчиков рисовал палкой на песке картинки. Бахир знал: сейчас он им будет рассказывать историю…
        Когда-то и сам он вот так же сидел в кругу и слушал своего кузена, который рассказывал о первых бедуинах. О том, как они создали в своем воображении верблюда, зверя с мягкой поступью, несущего их через зыбучие пески пустыни. И как они были разбужены устрашающим звуком, а выглянув из шатров, увидели первых верблюдов, желающих им служить…
        Теперь его маленький сын слушал, открыв от удивления рот. И когда Бахир услышал его смех, он опять почувствовал этот тяжеленный груз на своих плечах, который не давал ему спокойно дышать.
        Поднялся ветер, и ему показалось: в шорохе песка, пронесшегося мимо, он услышал голоса своих братьев, матери, отца и всех людей из его клана, которые звали его.
        Он обхватил голову руками и побежал прочь от болтовни женщин и тихого бормотания мужчин, от смеха детей. Но единственное, от чего Бахир желал действительно избавиться,  — это от призраков прошлого.
        Неужели они не понимают? Он пока не готов с ними встретиться…

        Марина следила за Бахиром, чувствуя всю его боль.
        — Как вы думаете, с ним будет все в порядке?  — спросила она присоединившегося к ним Ахаба.  — Может, кому-то лучше пойти с ним?
        Старик, прищурившись, посмотрел ему вслед:
        — Некоторые вещи мужчина должен делать сам.
        Она взглянула на него: «Что бы это могло значить? О чем старик недоговаривает?»
        — Но ему плохо,  — сказала Марина.
        — Эта рана была нанесена ему очень давно. Возможно, только сейчас он начинает чувствовать боль…
        — А что произошло? Это как-то связано с его семьей?
        — Бахир сам вам расскажет,  — ответил старик, грустно кивнув.  — В свое время.

        После бесцельного шатания по пустыне Бахир опять оказался в ущелье, где цветные стены, такие древние и наполненные мудростью мира, уходили далеко в небо. Мудростью, которая избегала его и которую он не мог разгадать. В ущелье опять запел скорбный ветер, заставивший его удалиться и подойти к месту пикника под скалами. Он шел бессмысленными кругами, совсем не понимая, что с ним происходит.
        Именно в эту минуту Бахиру и пришло в голову — его жизнь бесцельная и бессмысленная.
        Марина была права.
        Если посмотреть правде в глаза, чем он на самом деле занимался? Играл. Какой был от него толк? Никакого. Конечно, можно было бы сказать, что выигрыши и были его основным занятием. Он выигрывал деньги. В доказательство у него были стопки фишек и большое количество вкладов, которые могли покрыть любые его расходы. Но что он делал помимо этого? Приносил ли он кому-нибудь пользу?
        «Боже»,  — подумал он, внезапно устав от самокопания.
        Он думал, поездка в пустыню поможет поднять его дух. А в результате… Ну и что, что у него не было дома? Он ему и не нужен! Зачем было истязать себя тем, что он не мог изменить, да и надо ли было?..
        Бахир хорошо делал свое дело. Он был лучший. Играя в рулетку, он был единственным, кто так рисковал и столько выигрывал. Разве это само по себе не достижение?
        В пустынном воздухе раздался плач ребенка. Он обернулся на звук и увидел усталых детей, возвращавшихся к месту пикника.
        До него донесся крик Марины.
        — Хана!  — звала она, ее голос наполнен страхом.
        В ответ раздался пронзительный крик девочки, рассекавший воздух пустыни, как лезвие бритвы. На этот раз Бахир уловил, откуда исходил звук. Девочка упала на каменистую почву и не шевелилась.
        На долю секунды он подумал — она просто упала и ударилась, пока догоняла остальных, и вот-вот поднимется… Но тут его внимание полностью сосредоточилось на уродливом черном маленьком пятне, грозно направляющемся к девочке.


        Глава 9
        — Хана!  — заорал он, бросаясь к ней.  — Хана, вставай! Скорее!
        Но ребенок оцепенел от страха, глядя на паукообразное насекомое с высоко задранным хвостом, которое неумолимо приближалось и было готово в любой момент вонзить свое жало.
        Когда все поняли, что происходит, воздух наполнился паническими и предупреждающими криками. Бахир бежал изо всех сил, сокращая расстояние между ним и ребенком, не обращая внимания ни на кого. Он смотрел только на девочку.
        — Мама!  — всхлипывала малышка, отползая на четвереньках назад и не отрываясь смотря на приближающуюся опасность.
        «Почему она не убегает? Ей надо бежать. Ведь она еще слишком мала, чтобы выжить после укуса скорпиона, а я не смогу добежать до нее вовремя»,  — все эти мысли мелькали в его голове, пока он бежал к ней. Казалось, секунды тянутся очень медленно, и вот он совершил отчаянный прыжок, вырвал девочку прямо из лап смертельной опасности, прокатившись кубарем по каменистой почве.
        Какой-то момент Хана пребывала в шоке и не издала ни звука, но, когда он встал на ноги, она пришла в себя и завопила еще громче, чем раньше, выражая свой протест и пытаясь освободиться.
        И несмотря на то, что кто-то из подбежавших мужчин палкой отбросил скорпиона на безопасное расстояние, Бахир все равно не мог выпустить девочку из рук, пока эта штука ползала где-то рядом.
        — Хана!  — кричала Марина, подбегая к ним.
        Ее красивое лицо было совсем бледным…
        Девочка потянулась к ней, и запыхавшаяся Марина схватила ее на руки и крепко прижала к груди, целуя в макушку.
        — Боже, Хана! Все хорошо. Теперь все в порядке.  — Глазами полными слез она посмотрела на Бахира и произнесла дрожащим голосом: — Я старалась не паниковать. Я думала о том, что ты мне сказал, и заставила себя не нестись к Хане по первому требованию, как обычно делаю. Но потом я увидела это рядом с ней на песке.  — Она вздрогнула, укачивая ребенка на руках.  — Если бы ты не успел…
        Он проклинал себя за глупый совет:
        — Мне не надо было ничего тебе говорить! Если бы я сразу понял, насколько все серьезно, я бы прибежал раньше.
        Марина подняла на него свои огромные глаза, в которых можно было легко утонуть.
        — Спасибо тебе!
        Бахир начал отряхиваться, чтобы хоть чем-то занять свои руки. Единственное, что он хотел в этот момент,  — это заключить ее трепещущее тело в объятия, даже вместе с ребенком, и успокоить.
        — У нее могут быть царапины,  — сказал он.  — Я старался держать ее подальше от земли, но все равно пару раз она могла приложиться.
        К ним подбежал Шакир, глаза его светились от восторга.
        — Научишь меня так делать?  — спросил он, и Бахир был готов рассмеяться.
        — Возможно, но позже,  — ответил он.
        На сегодня им уже хватило восторгов. Кроме того, он должен был еще кое-что закончить… Но сначала нужно вернуть всю эту компанию назад.
        — Мне кажется, нам сейчас лучше отправиться домой.

        Обратный путь они совершили в тишине.
        Оба малыша, утомленные впечатлениями, заснули через пять минут после отъезда. Катриона тоже сонно смотрела в окно и заснула задолго до их прибытия в лагерь.
        На этот раз Марина сидела на пассажирском сиденье рядом с ним и разглядывала его расслабленные руки, лежащие на руле. И она, в свою очередь, чувствовала себя расслабленной, пытаясь понять мужчину рядом с ней. Мужчину, которого совсем не интересовала девочка, но он рисковал своей жизнью, чтобы защитить ее. Заблуждаться относительно его действий Марина явно не могла. Укус скорпиона может быть опасен даже для взрослого человека. А уж ребенок возраста Ханы не выживет ни при каких условиях, ведь медицинская помощь находилась очень далеко.
        Она посмотрела на заднее сиденье, на мирно спавших детей и тихо сказала ему:
        — Сегодня ты спас ей жизнь.
        Он пожал плечами, как будто это ничего не значило, как будто такое он совершал каждый день:
        — Я был ближе всех, вот и все.
        — Возможно. Я тебя уже поблагодарила, но не уверена, что этого достаточно. Спасибо еще раз.
        Он посмотрел на нее:
        — Я бы сделал то же самое для любого ребенка, попавшего в беду.
        — Я знаю, просто я также знаю — тебе не нравится Хана. В то время как Шакир…
        Он сурово посмотрел на нее, нахмурив брови:
        — Ты думаешь, я спас бы своего сына, а чужого ребенка оставил бы погибать страшной смертью?
        — Нет.  — Марина затрясла головой.  — Я не это имела в виду. Я просто была удивлена твоим поступком, ведь это не твой ребенок оказался в опасности. В особенности после твоего заявления относительно Ханы…
        Он покачал головой, продолжая смотреть на дорогу:
        — Значит, тогда это не было так важно.  — В его словах она услышала укор, которым он поставил жирную точку на этом разговоре, не дав ей сказать то, что она хотела.
        То, что должна была сказать.
        Спасение Бахиром Ханы напомнило ей ее собственное спасение от хитрого Мустафы, который сначала похитил ее сестру Аишу, чтобы претендовать на престол Эль-Джирада. А когда его планы рухнули, он похитил Марину, чтобы сорвать восхождение на трон его сводного брата Золтана. Марина же пыталась свести на нет роль Бахира в ее спасении, пыталась убедить себя — он был там только потому, что его три друга — Золтан, Кабар и Рашид — ожидали этого.
        Но вот он опять спас ее. Конечно, Бахир спас Хану, но при этом, сам того не зная, сохранил обещание Марины, данное умирающей Саре.
        Она вздохнула:
        — Извини. Получилось, я обидела тебя. Спасибо тебе за то, что ты участвовал в моем спасении от Мустафы. Мне просто жаль, я очень запоздала с этим…
        Последнее, что она ожидала в ответ на свои слова, так это улыбку. Ей был виден его профиль, взгляд устремлен на дорогу, но она абсолютно точно видела, как поднялись уголки его губ и на щеке появилась еле заметная ямочка.
        — Что? Принцесса, вы меня действительно благодарите за то, что все это время я просто веселился в компании своих друзей? Как ты там нас назвала? Веселыми мужчинами, ищущими приключений?
        Марина в шоке откинулась на спинку сиденья. Боже, неужели она действительно так сказала? Просто чудо, что после такой неблагодарности с ее стороны Бахир спас Хану!
        — Ты должен простить меня… Я просто была очень зла на тебя.
        — Все в порядке.  — Его ответ прозвучал так, как будто это ничего не значило.  — Я знаю все о злости.
        Марина почувствовала какую-то необъяснимую боль. Но расспрашивать Бахира она не стала, так как вдалеке показался лагерь.
        Автомобиль подъехал к бедуинскому лагерю, с его пышными шатрами для гостей. И это опять вызвало у нее массу вопросов. Бахир решил взять Шакира с собой в пустыню, и все это было организовано в их честь.
        — Как ты все это организовал?
        — Ты о пикнике?
        — Нет. Я говорю о нас, обо всем этом в центре пустыни, ведь ты не жил здесь много лет! И вдруг решаешь — мы все едем в пустыню. И, как по мановению волшебной палочки, здесь вырастает целый лагерь! Разве это возможно?
        — Хруст купюр здесь слышен издалека,  — пожал он плечами.
        — Но так быстро! В одну секунду ты решил, что мы едем, а в другую все это нас уже ждет?
        — Не совсем так. Я собирался ехать сюда сразу, как доставлю тебя домой, так что уже успел сделать несколько звонков и наладить контакты. Когда я отыскал Ахаба, то стало намного проще. Он сразу раздобыл нужные мне шатры. Именно Ахаб предложил остановиться вместе с его кланом, который один из последних сопротивлялся наступлению цивилизации. Вся жизнь в нем строится согласно традиционным канонам.
        — Мне нравится,  — сказала Марина.  — Все люди очень дружелюбные.
        — Таковы бедуины,  — гордо ответил Бахир. Это было весьма неожиданно, так как уже долгое время он не отождествлял себя с бедуинами.  — Посетители — это почетные гости. Я даже и не предполагал, что еще остались кланы, живущие по таким простым канонам.
        — Но люди вашего клана жили точно так же?
        Повисла пауза. Наконец он сказал:
        — По большей части.
        — И ты вырос здесь? Пас коз, сидел ночью у костра и слушал истории, наблюдая за звездами, а твой отец учил тебя плавать?
        Бахир словно почувствовал спустившийся на него груз пыльного прошлого.
        — Миллион лет назад,  — произнес он хриплым голосом.
        — А где твой клан сейчас?  — спросила она, когда они въезжали в лагерь во главе колонны.  — Где твоя семья? Я спрашивала Ахаба, но он сказал — ты сам мне расскажешь.
        Он остановил машину, но не стал вылезать, ожидая, когда пассажиры на заднем сиденье окончательно проснутся.
        Бахир понял — время наконец-то пришло.
        Весь день он это чувствовал. Весь день его долг призывал его. Как объяснить ей, как утолить ее любопытство? Ведь хрупкие слова не могут объяснить всей бренности мира…
        Отстегнув ремень и положив руку на ручку дверцы, он посмотрел на нее:
        — Я собираюсь навестить их, после того как мы распакуемся. Может, тебе присоединиться? Может, тогда ты поймешь?
        А надо ли? В его приглашении было что-то недосказанное, а в глазах стоял вызов. Что это означало? Сначала ей показалось — что-то совсем плохое, он скрывает какую-то страшную тайну о своей семье. Может, они отреклись от Бахира, когда он превратился в игрока и стал посещать все казино мира?
        Но теперь он говорил о том, чтобы навестить их…
        Может, они согласились с ним увидеться? Может, они уже узнали от Ахаба о своем внуке?
        — А Шакир?
        — Нет. Ему нельзя. Слишком рано…
        Волна облегчения пробежала по ней.
        — Не переживай,  — сказал он.  — Наверное, это плохая идея.
        — Нет,  — ответила она.  — Я пойду с тобой!

        «Плохая идея,  — окончательно решил Бахир, когда они ехали по каменистой тропе к гряде скалистых голубых холмов.  — Не надо было брать ее с собой».
        Но Марина хотя бы перестала задавать вопросы и теперь тихо сидела рядом с ним и смотрела вперед. Очень скоро она получит ответы на все свои вопросы и даже больше. Это особо ничего не изменит, но она хотя бы сможет приблизиться к тому, чтобы кое-что понять…
        И если поймет, сможет простить его?
        Когда вдалеке показался один из хребтов, поднимающихся из долины, кровь в его жилах начала пульсировать с удвоенной силой, распространяя по всему телу жар. Кожа покрылась испариной, на лбу выступили капельки пота, он прилип спиной к сиденью.
        Еще один хребет. Он был здесь всего лишь один раз в жизни, очень давно, еще подростком, но все равно отлично помнил зазубренную линию гор на фоне неба и прекрасно знал, куда надо ехать.
        Но что-то помимо памяти направляло к его дому.
        Дом. Если такое понятие вообще можно применить к бедуину. Жизнь без прописки — стиль жизни, а вся пустыня — это твой двор. Твоя семья и твой клан и являлись твоим домом. И как это ни странно, но вся его семья была среди мертвых.
        И они все равно звали его…
        Что он им скажет? Что они хотят услышать?
        Автомобиль добрался до каменистого склона. У подножия он остановил машину и поставил ее на ручной тормоз.
        — Почему мы остановились?  — неуверенно спросила Марина, оглядываясь по сторонам.  — Что это за место?
        Он прекрасно знал — она не найдет ответов на свои вопросы. Вокруг не было ничего, кроме песка, каменистой почвы и изредка попадающегося чертополоха. Но Бахир не мог подобрать нужных слов. Скоро она сама все поймет.
        — Подожди здесь,  — попросил он, ничего не объясняя и оставляя заведенным двигатель, чтобы продолжал работать кондиционер.  — Я недолго.
        Не дожидаясь ее ответа, он вышел из машины в горячий сухой воздух и сильно захлопнул дверцу обеими руками. Смотря на дорогу, исчезающую за вершиной, он уже предчувствовал сцену, которая ожидала его. Набрав побольше воздуха в легкие, он заставил себя оторваться от машины и с тяжелым сердцем отправился наверх.
        Добравшись до вершины, Бахир остановился и какое-то время смотрел на тихую долину, где в малюсеньком оазисе когда-то было раскинуто несколько черных шатров и где дюжина ребятишек, весело смеясь, играла в салки. Когда-то все здесь было полно жизнью…
        А теперь здесь не было ничего, кроме мрачного ветра, поднимавшего песок в скорбном танце вокруг нескольких неровных линий из плоских белых камней, врытых в каменистую почву.
        Его семья…
        Ветер окружил Бахира, когда он подошел ближе, как будто заключая в тюрьму и показывая его как трофей белым камням.
        Он стоял у одного из двадцати шести простых, истерзанных ветром и песком камней, поглощенный чудовищностью произошедшего. Охваченный жутким чувством вины, что здесь должен быть еще один плоский белый камень…
        Бахир упал на колени и положил руку на один из камней. Камень был теплый, как будто живой.
        — Отец,  — сказал он, и несколько слезинок упали на высушенную землю.  — Я вернулся домой.

        Сколько в пустыне считается «недолго»? Бахир не возвращался уже по меньшей мере минут тридцать. Марина больше не могла сдерживать гнетущее беспокойство.
        Почему он до сих пор не вернулся? Что его задерживало?
        Он поднялся на вершину, а потом стоял и смотрел вниз на что-то. Все в его облике говорило о том, что он подавлен. А потом Бахир исчез и оставил ее томиться в ожидании разгадок. Быть может, если она поднимется на вершину, то сможет что-нибудь увидеть?
        Марина нагнулась к водительскому сиденью и выключила двигатель. Выйдя из машины, она вдохнула сухой воздух, который, казалось, забрал всю влагу из ее легких. Легкий ветерок играл кончиками ее волос и слегка подбрасывал подол ее тоненькой туники, пока она шла вверх по дороге.
        «Какое грустное место»,  — подумала она, подрагивая от предчувствия.
        Добравшись до вершины холма, Марина увидела его — совсем недалеко, стоящим на коленях. На какой-то момент она даже успокоилась, что нашла Бахира. Но когда заметила белые плоские камни, торчащие из земли рядом с ним, ее сердце сжалось.
        — О нет, Бахир,  — прошептала она, понимая: хуже быть не может.  — Только не это!
        Через секунду она опустилась рядом с ним на колени перед одним из камней.
        — Кто они?
        — Моя семья,  — глухо ответил Бахир.  — Позволь тебе представить.  — И, указав на один из камней, добавил: — Это моя мать. А это,  — он указал на другой камень,  — мой отец. А дальше мой кузен, мой дядя, моя тетя, ее мать. Они все здесь…
        — А это кто?
        — А это мой младший брат, Джамиль. Ему было три. Он был такого же возраста, как и Шакир сейчас.  — Его голос дрогнул, когда он произнес имя их сына.
        Впервые за все это время Марина посмотрела на него и увидела слезы, стекающие по щекам. Сердце ее наполнилось болью.
        — О, Бахир!
        — Всего их двадцать шесть,  — сказал он, как бы подводя итог.  — Весь наш клан. Кроме одного.
        — Все, кроме тебя.
        — Я был в школе в Англии,  — сказал он безучастно.  — Гордость семьи. Избранный. Тот, на кого были возложены все надежды и мечты,  — тряхнул он головой.  — Мне было двенадцать. Как мне потом стало известно, в пустыне нашли больного путешественника и привели его в лагерь, чтобы помочь. Но он умер, а за ним слегли и все остальные: старые, молодые, сильные — болезнь не сделала исключений. Только спустя две недели после похорон меня смогли разыскать и рассказать, что произошло.
        — Бахир,  — тихо произнесла Марина и, не зная, что еще можно сделать в такой ситуации, чтобы поддержать человека, обняла его за плечи. Несмотря на жару, ей показалось, что он был холодным.  — Мне очень жаль…
        Он посмотрел на небо, черты лица его обострились.
        — Я должен был быть здесь. Были каникулы, а я всегда возвращался домой на каникулы. Но на этот раз меня позвал в гости одноклассник. Я раньше никогда не отмечал Рождество и видел восторг других детей, которые торопились домой на праздник, за подарками. Я прекрасно знал — родители будут настаивать, чтобы я вернулся домой, поэтому решил сказать им, будто меня задержали учителя, чтобы подтянуться по некоторым предметам. Я передал им, что не смогу приехать домой.  — Бахир опустил голову на грудь.  — То есть солгал им. Я должен был быть здесь, с ними! И сейчас я должен быть похоронен под одним из этих камней.
        Наконец она поняла весь ужас его жизни, осознала мучавшую Бахира боль. Поняла, почему он стал таким. Его буквально разрывала на части вина перед семьей. Они погибли, а он выжил…
        Марина сжала его плечи, пытаясь хоть чуть-чуть передать ему свое тепло и прогнать холод прошлого, который полностью завладел им.
        — Они бы хотели, чтобы ты выжил, и не винили бы тебя! Никто бы не винил тебя.
        — Неужели ты считаешь, что я не виноват? Я солгал близким. Меня не было здесь, когда я должен был быть! И за мои грехи мне придется вечно жить с этим.
        — Бахир, ты не должен винить себя!
        — А кого еще?  — Он с силой втянул воздух, и она почувствовала, как страдания с двойной силой накинулись на него.  — Я поклялся в тот день, когда меня сюда привезли, что у меня никогда не будет детей! Чтобы не было даже возможности оставить их ни с кем и ни с чем… Ни с чем, кроме чувства вины…
        Казалось, она впитывала боль, которая буквально сочилась из его пор, и из-за этого страдала вместе с ним.
        — Ты решил, у тебя не будет детей, так как не хочешь, чтобы они страдали так же, как ты. Как страдаешь и по сей день.
        Бахир покачал головой.
        — Нет!  — взревел он и, прежде чем подняться на ноги, приложил руки ко лбу.
        Слегка пошатываясь, он удалялся от простого кладбища к оазису с пальмами, где солнечный свет смягчался листьями и крошечный родник поддерживал жизнь травяного ковра. Она последовала за ним, чувствуя свою полную беспомощность и удрученность, не зная, что сказать или сделать. Ощущая только, как разрывалось ее сердце, когда увидела — упав на колени, Бахир стал брызгать себе на лицо водой из небольшого пруда. Он сел на корточки, в глазах пустота.
        — Они страдали. Не я. Я спокойно жил. Я поехал в гости к другу, смеялся и играл, и даже не имел понятия о том, что происходит здесь, в пустыне. Одним махом я лишился всего, лишился всех! Я должен был быть с ними!  — кричал он.  — Лучше бы я был здесь!
        Он зажмурился, его лицо скривилось в гримасе, и из глаз покатились слезы. Ей было больно видеть, как горе переполняет его.
        И Марина не нашла ничего лучше, кроме как опуститься на колени рядом с ним, обнять его и целовать соленые от слез щеки и глаза.
        Он прижался к ее груди и позволил ей целовать свое искаженное мукой лицо и гладить волосы. Он позволил Марине утешать его, пока его тело содрогалось от всхлипываний и мучительные крики нарушали покой пустыни, а теплый ветерок кружил вокруг них и кутал в свое легкое одеяло…
        Но вот незаметно ветер перешел от ласки и утешения к желанию. И он уже тоже целовал Марину, ища губами ее губы. Сначала поцелуи были очень робкими и нерешительными, но потом стали жадными, как будто человек давно голодал и впервые за много дней увидел еду и накинулся на нее.
        Она даже не пыталась остановить его, напротив, отвечала на его горячие поцелуи и ищущие руки. Марина и не собиралась его останавливать. Он так много потерял в жизни! И единственное, чем она могла помочь ему,  — это предложить свое тело в качестве утешения…
        Бахир нежно уложил ее на траву. В его поцелуях чувствовалось полное отчаяние, которое разрывало ей сердце и заставляло ее плакать о нем, плакать о том мальчике, которым Бахир был когда-то и который считал, что он предал свою семью. Который потерял все, даже не имея возможности попрощаться. Желая хоть как-то сгладить его страдания и уменьшить боль, она вложила всю душу в свой поцелуй. Она хотела подарить ему надежду…
        Он взял все без остатка. Его рука скользнула вниз, и в следующий момент она почувствовала, как легкая ткань ее одежды поползла вверх по ее ногам. Марина немного приподнялась, чтобы помочь ему. Освободив плечи Марины от одежды, он посмотрел на нее взглядом, полным звериного, отчаянного желания.
        А пока он наслаждался зрелищем, она сняла бюстгальтер и трусики и упала на травянистый берег, предлагая себя ему.
        Со стоном он сорвал с себя рубашку, брюки и нижнее белье, оголяя красивые мускулы и золотистую кожу. Теперь он уже неистово целовал ее, прижимаясь всем телом к ее обнаженной коже и упираясь своим естеством ей в живот, удобно устраиваясь между ее ног.
        Прогнувшись под ним, Марина прошептала:
        — Бахир…
        Он ответил хриплым рычанием и толчком бедер, наполняя ее таким блаженством, что по ее щеке скатилась слеза.
        «С Бахиром всегда было замечательно,  — подумала она.  — Он всегда был лучшим». Но точно не могла вспомнить момента, чтобы ей когда-то было настолько хорошо…

        Они лежали в лучах заходящего солнца, превратившего пустыню в золотое море.
        — Я никогда их не оплакивал,  — сказал он, крепко прижимая ее и гладя по волосам.  — Я не мог. Мне было слишком стыдно. Я был слишком зол.
        — Все в порядке,  — сказала она, всем сердцем жалея мальчишку, который даже не мог позволить себе расплакаться.
        — Нет,  — вздохнул Бахир, убирая руку от ее волос и прикладывая к своему лбу.  — Не в порядке. В тот день, когда ты пришла, я был очень зол…
        — Тсс,  — сказала она и приложила палец к его губам.  — Это не важно. Я все понимаю.
        Он взял ее руку, обвивая длинными пальцами, и прижал к губам:
        — Нет, есть еще кое-что. Когда моя семья погибла, школа позволила мне обучаться дальше. Там посчитали — нет смысла отправлять меня домой, ведь там меня никто не ждал. Мне нашли приемную семью. Араб, работающий в Лондоне в финансовой сфере, который утверждал, что является моим дальним родственником. Жестокий человек. Он бил меня палкой, если я не был лучшим в классе и не сдавал на отлично экзамены. Он готовил меня в свои преемники. Я ненавидел его.  — Бахир покачал головой.  — Мне надо было бежать, но требовались деньги. Как раз тогда я и начал играть и довольно быстро понял, что обладаю талантом. Когда приемный отец узнал, чем я занимаюсь, наказания стали еще более жестокими, но это только обозлило меня и подогрело мое желание сбежать. К шестнадцати годам я наконец накопил такую сумму, что мог больше никогда не возвращаться к нему. В тот день, когда ты пришла ко мне, в то самое утро, меня разбудили голоса моих предков. Они снились мне всю ночь… И во сне я увидел себя двадцать лет назад, на этом самом месте, когда мне раскрыли правду — никого из моих любимых больше нет на этой земле.
        — Неудивительно, что ты был так расстроен в тот день.
        — Это еще не все. В то утро я получил пакет от адвоката, в котором было письмо, сообщающее о смерти моего приемного отца. К нему были приложены кольцо моего отца, цепочка моей матери и амулет, который был на шее моего младшего брата Джамиля, когда он умер. Все эти годы вещи моей семьи хранил мой приемный отец. Он никогда и словом не обмолвился об их существовании! И я был так зол и на него, и на свою семью — за то, что они уготовили для меня такую участь… И на себя — за то, что солгал и веселился с другом в тот момент, когда должен был быть здесь. В тот момент я ненавидел всех и себя в том числе… И тут появилась ты и стала говорить что-то о семье.  — Бахир тряхнул головой.  — Я бросился на тебя потому, что ты ворвалась в мой кошмар и заговорила о тех вещах, о которых я тогда и слышать не мог.
        Он вздохнул полной грудью, с души его упал огромный камень тайн прошлого. А Марина осознала весь ужас своих ошибок. Ну почему она так опрометчиво выбрала именно этот день для того, чтобы рассказать ему о своей любви и поделиться восторгом, что они случайно зачали ребенка!
        Приподнявшись на локтях, она прильнула к нему:
        — Мне очень жаль. Я не знала… Я даже и предположить не могла.
        — А откуда тебе было знать? Ведь я никогда не говорил об этом! Я похоронил прошлое под злостью настолько глубоко, что казалось, оно никогда не сможет всплыть. Но такой день настал…
        Она покачала головой, не веря своим ушам.
        — Меня считали избранным,  — с горечью сказал Бахир.  — Я был надеждой всего клана, у меня нашли способности, особенно в математике, поэтому и отправили учиться в Англию. Это было большой редкостью для моего народа. Все надеялись, я принесу благосостояние всему клану. Все гордились мною: и мать, и отец…  — Он отвернулся и покачал головой: — И вот как я им отплатил! Стал аферистом, никудышным человеком… И даже то, что я закончил школу и оплачивал учебу в университете своими выигрышами, меня совсем не оправдывает. Какой смысл в высшем образовании, когда все направлено на рулетку? Какой толк от моей спасенной жизни? Что хорошего я им сделал?
        — Ну а что ты мог сделать?  — сказала она, поглаживая его густые волосы.  — Ничто не вернет их. Что ты мог сделать?
        — Я должен был чего-то достичь, помимо славы в каждом игорном доме мира!
        — Ты все потерял.  — Марина продолжала накручивать на пальцы его волнистые волосы.  — И может быть, поэтому и начал играть,  — размышляла она вслух, пытаясь собрать все кусочки мозаики его жизни воедино.  — Потому что деньги — это не люди. Деньги можно выиграть и проиграть, а потом опять выиграть. И боль от их потери временная. На самом деле, здесь нет никакого серьезного риска.
        Он посмотрел на Марину, слегка нахмурившись, как будто она говорила на неизвестном ему языке и он ее не понимал.
        — Я не хотел детей. Никогда не хотел семью.
        — Я знаю. Я все понимаю.
        — Но мне нужен Шакир. Мне нужен мой сын.
        Она кивнула, но ничего не могла ответить. Бахир притянул ее к себе:
        — И еще мне нужна его мать.


        Глава 10
        — Выходи за меня замуж,  — сказал он, прежде чем она могла осмыслить его предыдущее заявление. Прежде чем ритм ее сердца мог немного успокоиться.
        — Бахир, я…
        — Неужели ты не видишь, что в этом есть смысл? Шакиру нужен отец. Я никогда не думал о семье, это правда, но я не могу игнорировать то, что произошло. И мой отец бы так гордился внуком и был бы так рад, что я в жизни сделал хоть что-то хорошее!
        — Но жениться…
        — Я не хочу быть воскресным папой. Я хочу быть с сыном каждый день. Постараюсь быть ему хорошим отцом. Кроме того, нам хорошо вместе, Марина, ты же знаешь. Ради Шакира мы можем постараться.
        Ради Шакира…
        Какая ирония! Именно по этой причине она решила сказать ему о существовании их сына, а теперь он использовал тот же самый предлог, чтобы убедить ее выйти за него замуж.
        Но разве этого было достаточно?
        Для Шакира — да. А Хана? Взять ответственность за Шакира — это одно, но думал ли он том, что еще повлечет за собой женитьба? Что ему придется стать отцом и для Ханы? А как насчет любви? Получается, в этой договоренности не было места для любви. Неужели вместе со своей семьей он потерял способность любить?
        — Я не знаю,  — неуверенно ответила она, раздираемая внутренним конфликтом, чувствуя горячее поглаживание его длинных пальцев, которые задержались на чувствительной коже бедра.  — Это серьезное решение. Мне нужно время подумать. А ты должен решить, действительно ли этого хочешь.
        — Ты права,  — сказал он, притягивая ее голову к себе и нежно целуя в губы.  — Мне нужно время, чтобы убедить тебя.
        Пока они занимались любовью, пустыня превратилась из золотой в серебряную от света восходящей луны, а пустынный ветер гладил их кожу как нежнейший шелк. На этот раз они любили друг друга более размеренно.
        Никуда не торопясь и используя сладкое время для убеждения, Бахир пробовал, исследовал и заново открывал для себя Марину, поэтому, когда они вновь соединились, их тела и чувства были на самом пике.
        И только когда они возвращались обратно в лагерь, она почувствовала теплую струйку его соков в нижнем белье и поняла: никто из них не подумал о защите.
        Пораженная, она посмотрела на него: «Как мы могли быть такими беспечными, такими безответственными?» На секунду в ее голове проскочила и другая мысль: «Может, это часть плана Бахира по завоеванию моей руки?»
        «Но нет,  — продолжала размышлять она, вспоминая кладбище и сильнейшее горе Бахира.  — Здесь не может быть никакого запланированного соблазнения. Это просто был недосмотр. Довольно глупо, но будем надеяться — обойдется без последствий».

        Бахир поддержал свои слова действиями. В следующие несколько дней он показал себя великолепным отцом для Шакира. Он научил его распознавать следы на песке и отличать верблюда от лошади, а лисицу от дикой козы. Марине нравилось смотреть, как он учит их сына всяким интересным вещам, которых больше нигде кроме пустыни не встретить. Даже к крошечной Хане он проявлял интерес, когда та шла за ним и Шакиром, желая присутствовать при всех чудесных открытиях.
        Марина надеялась: его недовольство по отношению к Хане постепенно уходит. Казалось, спасение девочки от скорпиона установило между ними некую связь…
        Но самые убедительные аргументы он приберегал для их занятий любовью. Очень умело Бахир использовал свое мощное орудие убеждения и был невероятно изобретателен в нахождении причин, по которым им необходимо было остаться наедине. Совсем не так, как в тот безрассудный вечер в пустыне, он очень внимательно относился к предохранению.
        Каждый раз, когда они встречались, он спрашивал — не определилась ли она со своим решением! А Марина в ответ каждый раз качала головой и просила его еще подождать.
        «Не надо торопиться»,  — сказала она себе и ждала от него тех главных слов, которые очень хотела услышать.
        Сама она никак не могла набраться смелости, чтобы произнести их вслух, вспоминая, как однажды он швырнул их обратно ей в лицо.
        Бахир оплатил и сам помогал строить новый колодец, упорно работая до седьмого пота наравне со всеми. Заказал новые книги для ребятишек, чтобы они могли учиться читать и писать прямо здесь, не уезжая от своих родителей в школу в далекой Сузе.
        Он стал совсем другим человеком по сравнению с тем, которого она знала раньше, с кем веселилась несколько лет назад. Этот человек, казалось, нашел цель своей жизни. И особенно это было заметно, когда он надевал бедуинскую одежду и смешивался со своим народом. Он научился смеяться и жить и, возможно, даже любить…
        И ей хотелось провести всю свою жизнь рядом с ним.

        — Он предложил мне выйти за него,  — созналась она Катрионе, когда в один прекрасный вечер они готовили детей ко сну.
        Сразу после этого Марина собралась на свидание. Бахир приготовил сюрприз, сказав, что ее ждет что-то особенное, и она вся томилась предчувствием…
        Женщина улыбнулась и обняла ее:
        — Я чувствовала, что-то происходит, ты вся просто сияешь от счастья. Ты уже сказала ему «да»?
        — Думаю ответить сегодня. Правда, придется оставить детей с тобой на несколько часов, если ты не против. Бахир задумал что-то особенное для нас сегодня.
        Катриона пожала ее руку:
        — Конечно. С детишками все будет в порядке. Ты только подумай, как они обрадуются, когда ты утром объявишь им новость. Детям нужен отец. Ты уже рассказала ему про Хану?
        Марина покачала головой, вдевая большие золотые кольца в уши. Это была тема, из-за которой она сильно переживала: не отвернется ли Бахир от Ханы, узнав, что она не ее дочь?
        — Еще нет. Я не хотела нарушать обещание, данное Саре, пока сама не буду уверена в том, что делаю. Но я расскажу ему об этом, чтобы не было недопонимания. Я думаю, Сара бы этого хотела.
        Катриона улыбнулась и пожелала ей удачи, крепко обняв:
        — Я так рада за тебя, Марина. Если кто и заслуживает счастья, так это ты.

        Он был уверен, что сегодня она скажет «да». И не хотел рисковать. Ему доставили роскошный шатер с бассейном и установили его на хребте с видом на долину с пальмами. Неожиданное сокровище в пустыне, реликвия, оставшаяся со времен динозавров. И Бахир приберегал ее для особого случая. Сегодня и был такой случай…
        Бахир обозревал окрестности и радовался своей сообразительности, уверенный — сегодня она не сможет сказать ему «нет». Внутри этого богато декорированного и меблированного шатра, на усыпанной подушками кровати и в бассейне с кристально чистой прохладной водой он собирался штурмом взять ее чувства и убедить ее выйти за него.
        Почему она тянула с решением, оставалось для него загадкой. Было понятно — они должны пожениться! Это единственно правильное решение.
        Да, он ужасно обращался с ней в прошлом, просто отвратительно. И он знал об этом. Но теперь же она знала почему. Если Марина до сих пор не простила его, так почему готова делить с ним постель? Ей хотелось, чтобы ее уговаривали?
        Ожидая машину, которая должна была привезти Марину, он улыбнулся, глядя на созданное им посреди пустыни любовное гнездышко. Он добьется ее руки сегодня. Он создал для них идеальное место, куда они могли сбежать в любой момент, когда захочется.
        Бахир даже нашел кольцо с изумрудом, размером с птичье яйцо, вокруг которого сверкали бриллианты. Он нашел для них идеальный дом в том же регионе Италии, поскольку она очень любила его, только немного ближе к Пизе, чтобы им было легче путешествовать между их двумя домами — Джакбаром и Италией.
        Ожидая ее приезда, Бахир меланхолично просматривал портфолио с недвижимостью, но, услышав звук мотора и увидев свет фар, он быстро спрятал брошюру под кипу полотенец и еще раз осмотрелся.
        Все было идеально.
        Сегодня вечером он не проиграет. Сегодня Марина даст свое согласие.

* * *
        Ей показалось — она видит мираж. Они проехали много километров от лагеря, и было видно только луну. Неожиданно впереди появилось странное красное сияние. По мере приближения она поняла — это был шатер, унизанный разноцветными фонарями, а перед ним их ожидала одетая во все белое высокая фигура.
        Бахир…
        Его вид в традиционной одежде взбудоражил воображение. Он был похож на шейха из древних времен, такой высокий, с идеальной выправкой. Он так хорошо смотрелся в европейской одежде лучших дизайнеров! А теперь Марине казалось: традиционное бедуинское одеяние выглядело на нем еще лучше.
        Она ощутила приятное предчувствие и порадовалась, что уделила себе намного больше внимания, чем обычно. Сегодня Марина надела платье из золотого шелка, богато вышитое сложными узорами и украшенное крошечными драгоценными камнями, которые переливались при каждом ее движении. Она чувствовала: сегодняшний вечер будет особенным.
        Сегодня Марина согласится на его предложение. Сегодня она согласится выйти замуж за этого человека.
        Машина остановилась у шатра, и Бахир открыл дверцу. Она оперлась на его руку и вышла из машины, и его глаза вспыхнули, согревая ее изнутри.
        — Добро пожаловать в мой шатер,  — сказал он в следующий момент.  — Ты великолепно выглядишь,  — и он кивнул водителю, что тот может уезжать.
        Только сейчас она заметила позади него бассейн. Свет от цветных ламп переливался в воде и уводил дальше, где между отвесными скалами раскинулась долина с раскачивающимися на ветру массивными пальмами.
        — Что это за место?  — спросила Марина, делая шаг к крутому обрыву.
        — Долина пальм,  — ответил он, обнимая ее сзади и утыкаясь носом в ее шею.  — Говорят, она существует со времен динозавров. А мне кажется, Вселенная оставила ее в качестве подарка для тебя.
        Она вздохнула, а он согревал губами ее кожу, и она уже ощущала опьяняющий эффект его ласки.
        — А шатер и бассейн?
        — А, это… мой подарок тебе.
        Его ладони, прижатые к ее животу, стали плавно перемещаться по ее телу. Одна направилась по направлению к груди, обхватывая одну из них. Другая спустилась вниз живота. Марина тихо застонала, когда он сильнее прижался к ней сзади.
        — У меня есть кое-что вкусное,  — сказал он.  — Конфеты, шампанское или сладкий чай со специями, если хочешь.
        — Нет, не хочу,  — сказала она, думая о том, что должна рассказать ему про Хану.  — Я кое-что должна сделать сначала…
        — Я надеялся, ты тоже будешь так настроена,  — прошептал он и поднял ее на руки.  — Я тоже не могу дождаться.
        Марина хотела остановить его и заставить поставить себя на землю, но он уже целовал ее, и она не могла больше контролировать себя. Что изменится, если она все ему объяснит после того, как они займутся любовью?
        А потом Марина объявит ему свое решение — она выйдет за него замуж!

* * *
        Бахир был мастером убеждения, решила она какое-то неопределенное время спустя, когда лежала, запыхавшись, в бассейне и ждала, когда он вернется с обещанным чаем. Даже если бы Марина явилась сюда с отказом, сейчас бы она была убеждена в абсолютно противоположном.
        Постель, на которую он ее уложил, была всего лишь закуской. То, что он придумал потом, оказалось праздником чувственного удовольствия, головокружительным банкетом, свидетельствующим о том, что лучше и быть не может.
        Марина улыбнулась. Ее мужем станет человек, который превратил занятия любовью в искусство. Как ей повезло!
        То, как Бахир занимался с ней любовью, как боготворил ее тело, наверняка означало, что он любит ее хотя бы немного. В противном случае она сделает так, что он ее полюбит. Когда они поженятся.
        Марина вздохнула, нежась в воде, отражавшей звездное небо,  — еще один блаженный момент. Заниматься любовью в бассейне под открытым небом похоже на рай, но больше нельзя было откладывать на потом разговор о Хане.
        Она оденется и расскажет ему все за чаем. И когда Бахир будет все знать, она ответит ему «да».
        Каждой мышцей своего тела она чувствовала усталость после их ночи любви, когда заставила себя выйти из бассейна и потянулась за одним из плюшевых полотенец, лежавших на столике рядом.
        Но вся стопка полотенец соскользнула на землю, и вместе с ней упало что-то еще. Брошюра по недвижимости. Охваченная любопытством, она обернулась полотенцем и начала читать.
        — Ты уже вышла из воды?
        Оглянувшись, она увидела его с подносом в руках, на котором стоял красиво декорированный чайник, две малюсенькие чашечки и подозрительно выглядящая коробочка.
        — Я почти уснула в бассейне. А потом я хотела с тобой поговорить. А у меня это получается лучше одетой. Что это?  — спросила она, поднимая брошюру так, чтобы он мог ее видеть.  — Это было рядом с полотенцами.
        — Ну…  — Он выглядел немного недовольным, наливая в чашки сладко пахнущий напиток.  — Я приберегал это на потом, когда ты согласишься выйти за меня.
        По ее спине побежали мурашки. Теперь понятно, что это за коробочка на подносе…
        Несмотря на то что сюда Марина пришла как раз дать ему утвердительный ответ, что-то в этом последнем сюрпризе ее беспокоило. Почему он собирался покупать такой дом практически рядом с тем местом, где она жила в Тоскане? Или он не собирался жить с ней, когда они поженятся? Какого рода брак предполагал Бахир?
        — Ты так уверен, что я скажу «да»?
        Он улыбнулся по-мальчишески, и она сразу увидела в нем своего сына.
        — Конечно, ты согласишься.
        Марина опять посмотрела на брошюру, чтобы хоть как-то скрыть заливавшую лицо краску. Почему опять все вдруг стало непонятно?
        — Но я не понимаю. Зачем тебе нужен дом рядом с Пизой?
        Он придвинулся к ней и стал показывать фотографии виллы. Обширная вилла расположилась на плодородных землях в пятнадцати минутах езды от Пизы, ее дополняли бесконечный бассейн, теннисный корт и конюшня.
        — Прекрасно, правда?
        Что-то в его голосе насторожило ее.
        — Замечательно,  — сдержанно ответила она.
        — И это все в твоем распоряжении.  — Бахир обнял ее за плечи и продолжил, когда она, нахмурившись, посмотрела на него: — Ведь ты же говорила, у меня даже нет дома, помнишь? И если брать в расчет, что у меня есть сын, которому нужна крыша над головой, ты была абсолютно права.  — Он указал на надпись, сделанную мелким шрифтом, которую она еле смогла разобрать в приглушенном свете: — Посмотри, где это находится. Я знаю, тебе там нравится, потому и выбрал этот регион. Просто ближе к аэропорту в Пизе, чтобы перемещения из Джакбара и обратно у нас не отнимали много времени. Я подумал, мы будем часто ездить в Джакбар.
        Она подняла руку и отодвинулась:
        — Подожди. Что ты имел в виду, когда сказал — Шакиру нужна крыша над головой?
        Он нахмурился:
        — Нет, это не обсуждается. Я не позволю своему сыну жить в доме, который принадлежит этому мужчине!
        — Какому мужчине? Ты о чем?
        — Я про отца Ханы. Он там жить не будет!
        Что-то щелкнуло в ее мозгу. Она не могла поверить тому, что только что услышала:
        — Что ты сказал?..
        — Я сказал, мой сын не будет жить в доме, который принадлежит отцу Ханы. Я его отец! И отныне я сам буду обеспечивать его полностью.
        — С чего ты взял, что мы живем в доме отца Ханы?
        — Ты думала, я не догадаюсь, что это за «хороший друг»? Ведь это же понятно! Этот тип был рад спрятать свою ошибку где-то вдали от людских глаз.
        Марину пошатнуло от его слов, будто он ударил ее. Она подозревала, Бахир подумает о худшем, когда сказала, что дом принадлежит другу. Но Марина и представить не могла, что он сможет состряпать вот такую историю.
        — Я не думала, что ты считаешь кого-то из моих детей «ошибкой».
        — Ты ведь не отрицаешь — это его дом?
        — Лишь только потому, что это глупо! Может, вот это тебя убедит.  — И она отчетливо проговорила каждое слово: — Этот дом не принадлежит отцу Ханы! Доволен?
        Бахир кивнул головой, как будто это не имеет значения:
        — Это не важно, он тебе больше не понадобится.  — И, помахав в воздухе брошюрой, добавил: — Я организую переезд до вашего возвращения из пустыни.
        Марина приложила ладонь ко лбу, судорожно пытаясь вспомнить, в какой момент она оступилась и провалилась в параллельный мир, где Бахир полностью руководил ее жизнью. Может, когда в исступлении выкрикивала его имя или когда отмокала в бассейне? Сейчас был самый подходящий момент для того, чтобы открыть правду.
        Но она совсем не так планировала рассказать ему о Хане…
        К тому же почему она вообще что-то должна объяснять?
        — Нет, ничего подобного ты не сделаешь. У Шакира уже есть дом. И он в нем счастлив. Мы все в нем счастливы. Мне очень жаль, что тебе пришлось потратить столько сил на покупку дома, когда такой необходимости совсем нет. Мы не собираемся переезжать!
        Бахир с отвращением фыркнул и зашагал мимо бассейна к тому месту, где скала обрывалась перед долиной с пальмами.
        — В чем проблема?
        Только этого не хватало!
        — Ты думаешь, это я создаю проблемы?  — возмутилась Марина.
        — Если дом настолько важен для вас, то для этого должна быть причина! А если вилла не принадлежит отцу Ханы, тогда кому?  — Бахир взглянул на нее с осуждением: — Кому-то из твоих любовников?
        Марина с возмущением выдохнула. Ведь она собиралась рассказать сегодня о Саре и о ее завещании относительно Ханы! Как хорошо, что она ничего не рассказала! Может, сейчас она увидела настоящего Бахира? Он снял свою маску, которую носил всю эту неделю?
        — Какие любовники? Что ты говоришь?
        — Ладно, хватит изображать невинность! После меня у тебя однозначно были любовники. Уж с твоим-то аппетитом…
        — Даже если и так… А как насчет тебя? У тебя были женщины за последние… Ах да, четыре года! Или ты дал обет безбрачия в мою честь? Как трогательно! Для мужчины с твоим аппетитом!  — парировала она.  — Почему-то я очень сомневаюсь!
        — Любовницы были,  — процедил он сквозь зубы. Конечно были! Точнее, был секс. Но их было далеко не столько, как предполагает Марина. Но ей об этом знать не обязательно.  — Я хотя бы могу это признать.
        — Что ты хочешь, Бахир? Подробного описания всех деталей моей жизни после того, как ты меня вышвырнул? Нет! Ты потерял право знать об интимных подробностях моей жизни, когда прогнал меня и сказал, что больше никогда не хочешь меня видеть!  — Взгляд ее потух. Она закрыла лицо руками и вздохнула: — И теперь мы знаем, почему ты так сказал, не так ли? Почему ты прогнал меня из своей жизни…  — Она покачала головой, жалобно посмотрев на него огромными глазами.  — Боже, Бахир, что происходит? Зачем ты так поступаешь? Почему мы ссоримся?
        На долю секунды он задумался.
        Как они дошли до такого? И что же он на самом деле хотел? На что рассчитывал?
        — Я хочу знать правду.
        Марина тихонько засмеялась:
        — Правду? Теперь все понятно. Может, действительно тебе пора узнать правду. Может, на этот раз ты в нее поверишь. Я люблю тебя, Бахир, всем сердцем и душой. И никого другого у меня не было. Не существует.
        — Такие же слова ты сказала отцу Ханы?
        Она не ответила. Просто подняла на него глаза и быстро сказала:
        — Я хочу домой.
        Но ей было не отвертеться!
        — Я видел тебя. Через месяц после расставания я видел тебя в Монте-Карло. На тебе было красное платье, которое я тебе подарил и которое я очень любил с тебя снимать. И ты была с мужчиной…
        Она закрыла глаза и повторила:
        — Я хочу домой.
        Бахир устало вздохнул и посмотрел наверх. Звезды спустились ближе к горизонту. Через несколько часов начнется рассвет, и сейчас что-либо исправить уже не получится.
        — Одевайся!  — хрипло сказал он и посмотрел на нетронутую коробочку на подносе.
        Ночь подавала такие надежды — и так плохо закончилась… И все из-за того, что он так опрометчиво положил эту несчастную брошюру туда, где Марина могла ее найти. Но почему она так бурно реагировала, когда он упоминал отца Ханы? Почему не хотела признаться в этом романе?
        — Я отвезу тебя обратно в лагерь. Поговорим об этом позже.
        — Нет,  — сказала она, быстро натягивая одежду.  — Я хочу домой. Хочу оказаться как можно дальше от тебя.
        Он коснулся рукой ее плеча:
        — Марина, не надо…
        — Не трогай меня!  — Она передернула плечом.  — Не смей меня и пальцем трогать!
        — Марина!
        Она повернулась к нему:
        — Знаешь, что самое смешное?
        — Скажи мне, если считаешь нужным,  — сухо ответил он.
        Она подхватила туфлю с песка и нацепила на ногу.
        — Я даже не знаю отца Ханы. Правда, смешно?
        — Что ты такое говоришь?
        — А ты сам догадайся, Бахир,  — ответила она, ища вторую туфлю.  — Ты ведь знаешь, с кем я сплю и как часто.
        — Марина…
        — А вот и еще кое-что! Посмеешься от души, обещаю! Хана — владелица дома. Не ее отец и не какой-то там мифический любовник из твоего длинного списка.  — Она удивленно подняла брови: — Но ты не смеешься, Бахир. Разве это не смешно?
        — Как Хана может быть владелицей?
        — Очень просто. Ее мать оставила ей этот дом. А теперь увези меня из этой адской дыры и доставь нас с детьми в Сузу! Мы едем домой.

        Ему совсем не было смешно. По дороге в лагерь Марина тупо смотрела в окно, вглядываясь в кромешную тьму, а Бахир чувствовал, как мир, который он знал, трещит по швам и готов вот-вот рухнуть.
        И он никак не мог собрать все воедино. Несмотря на все усилия, пазл не складывался.
        Она призналась ему в любви и в следующий миг оказалась в объятиях другого… Или нет?
        Она родила его сына и не моргнув глазом решила еще кого-то осчастливить. Или все было не так?
        Все это время она жила на вилле одного из своих любовников. Но она сказала, что этот дом принадлежит Хане…
        Боже! Эти предположения и были причиной его жестокого обращения с Мариной. Именно они вызывали его негодование. Как он возмущался тем, как она быстро завела другого любовника! И это возмущение настолько заполнило ядом его мозг, что была отравлена и эта ночь…
        А если все его предположения неверны…
        Ее слова звучали у него в ушах: «Дом Ханы. Ее мать». Отец, которого она ни разу не встречала. Что все это значит? Машина взревела в тишине пустыни, когда его осенила догадка: «Если только Хана совсем не ее дочь».
        Другого объяснения и быть не могло! Почему он был так слеп все это время? Ведь девочка совсем не похожа на Марину!
        Хотя Бахир знал причину своей слепоты. Ему всего лишь надо было доказать себе — он не совершал ошибки много лет назад! Поэтому он и видел только то, что сам придумал. Хотел обуздать свои чувства к Марине. Хотел защитить себя от самого серьезного проигрыша в жизни.
        А сейчас он потерял все.
        Он потерял Марину.

        За окном царила кромешная тьма. Говорить было не о чем. А если Бахира и мучило любопытство, то он не подавал и виду. Впрочем, это полностью устраивало Марину. Ей совсем не хотелось сейчас рассказывать ему в подробностях, как Хана стала владелицей виллы. Пусть сам придумает себе объяснение, он это хорошо умеет!
        Кроме того, она чувствовала себя слишком гадко для того, чтобы говорить. Все ее глупые, бессмысленные мечты и надежды рухнули и разбились в одночасье. Марина уставилась в окно, наблюдая, как постепенно ночное небо начало менять свою окраску, слой за слоем снимая темную вуаль и готовясь встретить первые нежные тона рассвета. Они, в свою очередь, заставили материнское сердце волноваться.
        О чем она думала? Все эти бессмысленные, бесплодные часы, проведенные с Бахиром… Она позволила себя соблазнить, вообразив себе — это приведет ее к счастью.
        Какой же дурой она была! Полной идиоткой.
        Машина преодолела последний подъем, и вдалеке, там, где должна была гореть в этот час только пара фонарей, они увидели яркие огни.
        — Что это?  — спросила она. Сильное беспокойство и нехорошее предчувствие овладели ею.
        — Лагерь,  — ответил он.
        Ее беспокойство моментально переросло в страх. Ей не надо было уезжать!
        Когда они остановились, подняв облако пыли, их встретила заплаканная Катриона с прижатым к груди Шакиром, который в недоумении смотрел на окружающую их суету.
        — Хана,  — вскрикнула Катриона.  — Мы не можем ее найти…


        Глава 11
        Кровь застыла в жилах Марины, когда она выскочила из машины и побежала в их шатер, чтобы своими глазами убедиться — постель Ханы была пуста.
        Боже! Она не должна была уезжать. Зачем она это сделала? Почему так долго не возвращалась?
        — Когда она пропала?  — спросила она, забирая Шакира у расстроенной Катрионы. Ей надо было прижать сына к груди, убедиться, что хотя бы он в целости и сохранности.  — Где ее уже искали?
        — Прости меня,  — заплакала обезумевшая от ужаса Катриона.  — Должно быть, она выскочила из шатра, пока я спала. Я не знаю, когда это случилось.
        — Она не могла далеко уйти!  — твердо сказала Марина, всем сердцем на это надеясь.
        — Наши люди опять просматривают каждый шатер. Некоторые ушли в пустыню — на тот случай, если она все-таки пошла туда.
        — Нет!  — воскликнула Марина, падая на стул и крепко прижимая Шакира к груди.
        То, как мать держала его, совсем не нравилось Шакиру, и он пытался вырваться от нее, но она не отпускала. Мысли о Хане, бродящей где-то в полной темноте пустыни, внушали ей страх и ужас.
        — Я найду ее,  — как будто во сне, услышала она голос Бахира.
        — Зачем я только уехала?  — сказала она, качая на руках сына.  — Я не должна была этого делать. Мне нельзя было оставлять детей!
        Он наблюдал за Мариной. Она стала белой как полотно, ее руки крепко обнимали их сына. Все это зрелище произвело на Бахира такое впечатление, что он физически почувствовал ее боль.
        — Я найду ее,  — повторил он вполголоса, уже больше для себя.
        После всего, что натворил сегодня, он просто обязан это сделать!

        Когда Бахир вышел из шатра, весь лагерь был наполнен суетой. Все прекрасно понимали опасность ситуации.
        «Далеко она уйти не могла,  — решил он, бросая яркое арабское седло на спину лошади.  — Но в какую сторону она пошла?»
        Если что-нибудь случится с Ханой, Марина никогда не простит себя за то, что уехала от детей, а он не сможет простить себя за то, что увез ее…
        Небо уже светлело. Обещание нового дня несло в себе и угрозу в виде палящего солнца, и одновременно благословение.
        Его лошадь, чувствуя беспокойство хозяина, фыркала и била копытом, показывая свое нетерпение скорее отправиться в путь.
        «Куда мог пойти ребенок?  — думал Бахир, вглядываясь в теперь уже посветлевшие песчаные дюны.  — Куда могла пойти Хана?»
        Бахир уже почти добрался до вершины ближайшего холма, когда услышал странное, немного беспокойное блеяние козы. Что-то в этом звуке было не так. Он развернулся и поехал обратно, чтобы взглянуть поближе на стадо в загоне.
        Когда он приблизился, черные бедуинские козы и овцы бросились от него врассыпную. И тут Бахир увидел боязливо косившуюся на него старую козу, лежащую на боку, а рядом с ее теплым брюхом ютились два маленьких козленка и малюсенький ребенок. Ребенок лежал абсолютно неподвижно…
        Хана!
        Видимо, он в полный голос произнес ее имя, потому что она проснулась и сразу расплакалась, не понимая, где находится. Бахир взял девочку на руки и прижал к себе.
        Какое же это счастье! Девочка нашлась и была жива и здорова.
        — Все хорошо, Хана. Сейчас я отнесу тебя к маме,  — говорил он тихим голосом, поглаживая ее спинку, как это обычно делала Марина.  — Она очень беспокоится и переживает, что ее не было рядом с тобой. Я виноват. Это я ее увез. Мне не следовало этого делать.
        Девочка немного успокоилась. Она свернулась на его руках в комок и крепче прижалась к нему, почувствовав себя в безопасности.
        — Если бы что-нибудь с тобой случилось,  — сказал он, гладя Хану по волосам и прижимая ее головку к своему плечу,  — я бы себе этого никогда не простил! Ты знаешь, у тебя необыкновенная мама, и она заслуживает намного больше, чем я могу ей дать. Намного. А тебе нужен отец, который будет тебя защищать.  — Хана шмыгнула и потерла кулачком глазки, а он поцеловал ее черные кудряшки.  — Когда ты уедешь, Ханочка, я буду очень по тебе скучать. И все произошло по моей собственной глупости. Из-за того, что с самого начала я не понял, насколько драгоценна твоя мама… Из-за того, что ревновал ее к каждому столбу и не понимал, насколько сильно люблю. Но теперь уже поздно…
        — Хана,  — торжественно произнесла девочка, выделив для себя самое важное из этого разговора.  — Ханочка.
        Он улыбнулся, несмотря на тоску, снедавшую его изнутри. Самый главный шанс в его жизни упущен, и он идет к своему бесцветному, бессмысленному будущему. К тому, что заслужил.
        — Ты самая…  — сказал он, дотрагиваясь до кончика ее симпатичного носика,  — замечательная Ханочка на свете!
        Она хихикнула в ответ, и Бахир опять нашел в себе силы улыбнуться.

* * *
        «Козы!  — вдруг осенило Марину.  — Кто-нибудь искал ее там?»
        Она поцеловала сына и оставила его Катрионе, которая миллион раз пообещала, что не сведет с мальчика глаз.
        Хана обожала маленьких козлят! Кто-нибудь догадался заглянуть туда? Марина побежала по пескам — ей показалось, она слышит детский плач. А затем Марина увидела Бахира, стоящего к ней спиной и держащего на руках Хану. Он гладил ее по спинке и пытался успокоить. И тут до нее донеслись его слова.
        — Я виноват…  — услышала она обрывки его фраз,  — …заслуживает намного больше.
        «Это правда»,  — подумала Марина, зная — она должна оставаться непреклонной и не позволить этой душещипательной сцене разрушить ее решение вернуться домой. А ведь она так мечтала, чтобы у Бахира с Ханой были именно такие отношения! Почему же это произошло только сейчас, когда уже все потеряно?
        Марина уже собралась двинуться к ним, когда услышала:
        — И все произошло по моей собственной глупости. Из-за того, что с самого начала я не понял, насколько драгоценна твоя мама.
        Она замерла и слушала дальше всю его речь о ревности и любви, и о том, что уже поздно…
        Резко вдохнув, Марина, должно быть, издала звук, потому что Хана подняла голову и закричала, протянув ручки к ней:
        — Мама!
        Она побежала к своей малышке и подхватила ее на руки, крепко прижав к себе:
        — Хана, ты меня так напугала! Зачем ты пошла к козам?
        — Коза,  — сказала Хана, указывая на малюсеньких козлят, сосущих молоко у матери.
        Марина посмотрела на Бахира и улыбнулась:
        — Спасибо.
        Он слегка качнул головой. Очень формально. Сдержанно. Как будто уже смирился с ее отъездом.
        — Я организую ваше возвращение домой.
        Марина знала: они должны вернуться. Она уже решила. Но слова Бахира заставили ее сомневаться.
        — Спешки нет,  — ответила она, он посмотрел на нее, и в его глазах мелькнуло замешательство,  — Хане нужен отдых, нам всем он нужен.
        Как по команде Хана зевнула и положила голову на плечо матери.
        Он кивнул и повернулся, чтобы уйти:
        — Конечно, как скажешь. Мне надо сказать, чтобы прекратили поиски.
        — И, Бахир…
        Он остановился, но на этот раз не обернулся.
        — Мы можем поговорить, когда Хана уснет? Я собиралась сказать тебе вчера вечером… В общем, я должна тебе кое-что объяснить.
        Он покачал головой:
        — Ты ничего мне не должна. Во всяком случае, после того, что я сделал, что сказал тебе…  — Нотка отчаяния, от которой сжалось ее сердце, прозвучала в его безжизненном тоне.
        — Приходи ко мне в шатер после того, как сообщишь всем, что Хана нашлась. Я расскажу тебе о своей подруге Саре,  — Марина посмотрела на дремлющую девочку,  — родной матери Ханы.

* * *
        Хана уже спала, когда он приподнял полу шатра, в котором спали дети, и увидел Марину. Она сидела и наблюдала за спящей девочкой, будто боялась, как бы та снова не пропала. Видимо, почувствовав его приход, но не повернувшись и не посмотрев на него, она жестом пригласила его войти и сесть на край кровати.
        — Сара была моей подругой,  — начала Марина, когда он присел рядом.  — Я видела ее несколько раз в казино, мы перебросились парой фраз, но настоящее общение началось, когда мы с тобой… разошлись.  — Она взглянула на него с грустной улыбкой.  — Видишь ли, она поддержала меня в то тяжелое время… Ну, ты понимаешь… Сара предложила мне переехать к ней, когда узнала о моей беременности, и нянчилась со мной, как с ребенком. Она всегда мечтала о детях. Она хотела стать матерью больше всего в своей жизни! Но у нее была онкология, и она не была уверена даже в том, сможет ли зачать. Потом у меня родился Шакир, и она все-таки решилась попробовать. У нее не было мужчины, и она нашла какого-то неизвестного человека, от которого забеременела. Я так и не узнала его имени и подробностей.  — Она шмыгнула носом, и он заметил блеск слез в ее глазах.  — Во время очередных анализов выяснилось — болезнь начала прогрессировать. Ей предложили сделать аборт, так как химиотерапия, в которой она нуждалась, убила бы ребенка, но она отказалась. Малыш был настолько желанен, что Сара решила сохранить его, даже понимая — это
может стоить ей жизни. Когда на свет появилась Хана, Сара сказала — это самый счастливый день в ее жизни. Она уже умирала… Врачи ничего не могли сделать…  — Голос ее дрогнул, и слезы покатились по щекам, а ему так захотелось хоть как-то унять ее боль.  — Сара,  — продолжила Марина,  — предложила мне удочерить девочку.
        — У нее не было близких?
        — Родители, в силу своей морали, отвернулись от дочери, когда узнали — она работает в казино. Сара поддерживала связь только со своей бабушкой. Когда умерла ее бабушка, она оставила Саре приличную сумму, на которую та и купила дом в Тоскане. Сара называла его своим убежищем. А когда родители заявили, что деньги должны принадлежать им, она просто ответила: их больше нет. Ну, видимо, те и решили — дочь проиграла всю сумму в казино.  — Марина вздохнула и посмотрела на свои руки.  — Сара оставила дом Хане. Она хотела, чтобы у девочки был дом, чтобы он был у всех нас — у Сары, у Шакира и у меня. И никто даже и не удивился, когда я спустилась с тосканских гор с еще одним ребенком на руках.  — Она усмехнулась: — Распутная принцесса опять показала свою безответственность.
        Чувство вины пожирало Бахира. От стыда он повесил голову, только сейчас осознав: все предположения относительно аморального поведения Марины были абсолютно несправедливы.
        — Я обещала Саре, что никому не расскажу о нашем секрете. Только Катриона и юристы знают об этом.  — Она покачала головой.  — Сара не сказала мне, кто отец Ханы, а я и не спрашивала. Сара опасалась родителей и того, что они могут сделать, если узнают правду. Поэтому я ей пообещала, что сама буду заботиться о Хане.
        Он должен был это предположить, должен был догадаться! Ведь это было так очевидно!
        — Так ты даже и не знаешь, похожа ли она на своего отца?
        На этот раз Марина улыбнулась, охваченная воспоминаниями о своей подруге:
        — Она просто копия Сары. Она прекрасна.
        — Я так ошибался,  — пробормотал Бахир, понимая — этих слов совсем недостаточно, они не смогут даже частично загладить его вину перед этой замечательной и доброй женщиной, которая приняла чужого ребенка и воспитывала как своего.  — Мне так жаль, Марина…
        Она пожала плечами и еле заметно улыбнулась:
        — В тот день, когда ты видел меня в казино, в подаренном тобой красном платье, нас было четверо. Это был день рождения Сары, и она уговорила меня пойти с ней и надеть это красное платье, пока оно еще было мне впору.  — Огонек на стене моргнул от ее вздоха.  — Я не хотела идти, не хотела веселиться, не хотела случайно натолкнуться на тебя. Но ты говорил что-то насчет Макао… И потом — это был день рождения Сары, а мне так хотелось, чтобы она была счастлива! Она этого заслуживала. Я даже не помню, кто был тот мужчина. Я его видела первый и последний раз в жизни. В тот вечер я очень рано ушла домой. Одна…
        Боже! Он обхватил голову руками.
        — Ты, наверное, ненавидишь меня,  — простонал Бахир.  — И я понимаю тебя. Я сам себя ненавижу за то, что наговорил тогда тебе. За свои ядовитые мысли и слова.
        — Но почему ты оказался там той ночью, когда сказал, будто едешь в Европу? Зачем ты вернулся?
        Он горько улыбнулся:
        — Я искал тебя. Я хотел…  — Он вспомнил ту ночь и месяц сожалений и самобичевания, предшествующий ей.  — Хотел извиниться перед тобой.  — На этот раз ему удалось выдавить из себя самоуничижительный смешок.  — Вся моя жизнь теперь состоит из извинений перед тобой за такое ужасное отношение.
        — Ты вернулся, чтобы найти меня?
        — Целый месяц я думал о том, что сказал тебе тогда в гневе. Старался выкинуть все из головы, но не мог простить себя. Я думал — если найду тебя и объяснюсь, возможно, ты поймешь и даже простишь меня. Но мой гнев вспыхнул с новой силой, когда я увидел, как ты смеешься и улыбаешься, как будто меня и на свете нет. Очень глупо было предполагать, что ты примешь меня обратно. Боже, как все запутано!  — Бахир встал и провел руками по волосам.  — Прости меня, Марина. Я знаю, это не утешит тебя, но я никогда не прощу себя за то, как поступил с тобой.
        — Ты искал меня, чтобы извиниться?  — Она никак не могла уложить это в своей голове.
        Бахир приехал и хотел вернуть ее? Это было уже слишком…
        Она закрыла лицо руками, и слезы наполнили ее глаза.
        И в следующую минуту Марина почувствовала, как его сильные руки сжали ее плечи.
        — Прости меня,  — хрипло прошептал он, слегка покачивая ее, точно так же, как совсем недавно — Хану.
        — Я хочу ненавидеть тебя. Я уже была готова уйти навсегда. А теперь ты говоришь, что любил меня. Теперь, когда уже поздно…
        Он поставил Марину на ноги и заботливо стал вытирать слезы с ее щек:
        — Тебе лучше без меня. Лучше поехать домой и забыть о том, что мы когда-то были знакомы. Тебе лучше ненавидеть меня.
        — Но я не могу!  — процедила она сквозь зубы.  — Я пыталась снова и снова, но, черт побери, я не могу!
        — Старайся. Вспомни все гадости, какие я делал и говорил. Я — плохая ставка, Марина. Мне никогда не стать достаточно хорошим для тебя. Ты заслуживаешь лучшего.
        С этими словами он развернулся и пошел прочь, но она настигла его.
        — Я не хочу лучшего,  — запротестовала Марина.  — Мне нужен ты, Бахир. Я люблю тебя. И никогда не прекращала любить тебя. И ты сказал Хане, я слышала. Ты сказал, что любишь меня…
        Он замер:
        — Ты… слышала?
        — Да, когда ты говорил об этом Хане. А теперь я хочу, чтобы ты сказал мне. Неужели я этого не заслуживаю?
        Он взглянул в ее глаза, почти обнадеженный, но отчаяние опять заполнило его душу:
        — Для чего? В этом нет смысла, Марина. Я и так принес много бед. Я не причиню тебе больше вреда.
        — Я хочу услышать эти слова, Бахир. Если тебе на самом деле жаль меня, то скажи то, что я мечтала услышать так давно! Ты должен сделать это для меня.
        На этот раз он сомневался всего лишь мгновение:
        — О любовь моя, моя сладкая, сладкая любовь! Я люблю тебя, Марина, и ненавижу себя за всю ту боль, которую причинил тебе.
        Она прижалась к нему, надежда и облегчение волнами сменяли друг друга. Наконец-то прозвучали те слова, которые он жаждал услышать:
        — Я прощаю тебя. Если тебе это поможет…
        Он прижал ладони к ее щекам, и в его взгляде она прочла что-то похожее на беспомощность и… надежду?
        — Но почему ты прощаешь меня? Ведь мне нет прощения!
        — Потому что я люблю тебя, Бахир. И всегда любила тебя, неужели ты не понимаешь? Никого другого не было и быть не могло.
        — Но ты слишком хороша для меня! Ты заслуживаешь лучшего.
        Она внимательно посмотрела на него:
        — Слушай, Бахир, как ты думаешь, почему я согласилась взять Хану? Только по доброте душевной? Конечно, я была готова на все ради Сары, но для меня это тоже было выгодно, потому что никому из мужчин не хотелось связываться со мной, матерью двоих внебрачных детей. Неужели ты не понимаешь? Дети защищают меня. Я использовала дом Сары в качестве убежища. Именно там я могла спрятаться от мира. Точно так же я поступила с тобой,  — призналась она.  — Ты ведь думал, у меня есть другой или даже другие. Я позволила тебе обманываться. А ты был готов верить всему самому плохому насчет меня. Поэтому было легче не открывать тайны. Уж прости. Я использовала Хану в качестве защиты от тебя, использовала ее как причину, чтобы ненавидеть тебя. Меня устраивало, когда ты думал, будто у меня есть кто-то еще. Я пыталась защититься от того, что чувствую к тебе, если вообще это могло быть защитой.
        — Тебе не нужна защита,  — сказал он, притягивая ее к себе, гладя ее волосы.  — Тебе нужен тот, кто сможет защитить тебя. Ты не должна быть одна. Марина, ты заслуживаешь любви.
        Она вдохнула воздух, смакуя его теплый мужественный запах:
        — Ты прав, Бахир. Я заслуживаю того, чтобы быть любимой. И поэтому должна сказать тебе…  — Она почувствовала, как его сердце замерло на секунду.
        — Сказать что?
        Она улыбнулась ему в ответ:
        — Ты очень осчастливишь меня, если станешь моим мужем.
        Он отодвинулся от Марины и внимательно взглянул в ее глаза:
        — А ты все еще пойдешь за меня? Даже после всего, что я сказал и сделал?
        — Только если ты на самом деле этого хочешь. Если ты примешь нас всех: меня, Шакира и Хану. И пообещаешь любить нас вечно. Пообещаешь, что мы будем настоящей семьей.
        Бахир вздохнул, запрокидывая голову к своду шатра, а потом посмотрел на нее:
        — Что я сделал такого особенного, чтобы заслужить тебя? Разве когда-нибудь удача была настолько благосклонна ко мне? Конечно, Марина, я женюсь на тебе! Я буду твоим мужем и обещаю: ты никогда не пожалеешь об этом!
        — Я знаю,  — ответила она и потянулась за долгожданным поцелуем.  — Я ставлю на это.


        Эпилог
        Свадьбу они сыграли дважды. Один раз в Джакбаре, в пустыне, соблюдая все традиции. Церемония из музыки, пира и празднеств длилась три дня. А второй раз — в Джемейе. На этот раз это была смесь западной и восточной культур. Праздник проходил во дворце отца Марины, там, где прошло ее детство.
        Шакир торжественно нес кольца. Взгляд его темных глаз был полностью сконцентрирован на золотой подушечке с кольцами.
        За ним следовала Хана, одетая в воздушное белое платьице, в ее черные волосы были вплетены цветы, а на крошечные ручки надеты перчатки. В одной руке она держала очаровательный букетик цветов, а другая ручка была спрятана в ладони ее прекрасной тети Аиши, которая шептала малышке ободряющие слова, когда та делала неуверенные шаги по проходу.
        Марина наблюдала за робкой поступью девочки со сладко-горестной улыбкой, вспоминая в этот момент о Саре, думая о том, как ее не хватает здесь сейчас и как бы она гордилась своей подросшей малышкой.
        Отец прервал ее мысли, сказав — им пора двигаться к алтарю, и Марина взглянула на Бахира и стоящих рядом с ним его друзей — Золтана, Рашида и Кадара.
        Сам Бахир внимательно наблюдал за Ханой, и в его глазах играла улыбка. Но вот он поднял глаза, и их взгляды встретились, и сразу знакомая дрожь пробежала по всему ее телу до самых кончиков пальцев. Отец нежно похлопал ее по руке и сказал:
        — Ты выбрала себе хорошего мужа.
        — Я знаю, папа,  — ответила она, продолжая приветственно кивать гостям.
        — Хотел тебе сказать,  — продолжил он тихим, серьезным тоном,  — что я горжусь тобой, Марина. И хотя у нас в прошлом было много разногласий, но я хочу, чтобы ты это знала.
        На этот раз она взглянула на него и удивилась, увидев слезы, застывшие в его глазах.
        — О, папа!  — Продолжая двигаться по проходу, она потянулась и поцеловала его в щеку.  — Я тоже люблю тебя.
        Отец просиял от гордости и еще крепче сжал ее руку.
        — Две дочери замужем,  — сказал он, передавая ее руку Бахиру,  — за прекрасными людьми. О чем еще можно мечтать?
        Марина внимательно посмотрела на мужчину, с которым она собиралась провести всю свою жизнь, и таинственно улыбнулась, оставляя все свои эмоции на потом, когда праздник будет окончен и они останутся вдвоем.
        Сердце ее ликовало, когда они произносили клятвы. Шакир протянул подушечку с кольцами, и Бахир надел на ее палец кольцо, состоящее из трех золотых разноцветных, сплетенных между собой колец: белое золото — символ бескрайних песков пустыни, желтое — солнца, а красное — символ рассвета, обещания нового дня.
        Поднеся ее руку к своим губам для поцелуя, он нежно прошептал:
        — Я люблю тебя.
        Этот неожиданный жест в ту же секунду унес ее за сотни километров, в уединенное место, подальше от всей этой толпы и пристальных взоров.
        И он вновь преподнес ей сюрприз, когда церемония была закончена. Прежде чем двинуться по проходу за Шакиром, Бахир сначала подхватил Хану и взял за руку саму Марину, чем вызвал спонтанные аплодисменты. Восторженная Хана, сидя у него на руках, хихикала и тоже хлопала в ладоши.
        Марина задумчиво взглянула на него:
        — Но что это все…
        — Это мы с Шакиром придумали, правда, Шакир?
        Их сын обернулся и, улыбнувшись, кивнул:
        — Мы же теперь семья.
        — Точно,  — ответил Бахир.  — Мы — семья. Мы все делаем вместе.
        Вскоре официальный прием перерос в праздник. И казалось, абсолютно все были на танцполе — Марина с Бахиром, Золтан с Аишей, даже Шакир танцевал с Ханой до тех пор, пока у них не закружились головы и они со смехом плюхнулись на пол. Лишь Рашид и Кадар наблюдали за ними со стороны, а Золтан с Бахиром присоединялись к ним во время перерывов.
        — Похоже, Золтан задал новую моду,  — сказал Бахир, показывая золотое кольцо на своем пальце.  — Уже двое из четверых женаты. Кто следующий?
        Кадар и Рашид внимательно посмотрели друг на друга.
        — Не смотрите на меня!  — одновременно сказали они.
        Бахир с Золтаном рассмеялись:
        — Не зарекайтесь!
        — Над чем смеетесь?  — спросила Марина, когда они с Аишей подошли к мужчинам.
        Бахир приблизился к ней и по-хозяйски обнял свою новоиспеченную жену за стройную талию, чтобы сразу пресечь любые попытки пригласить ее на следующий танец.
        — Мы с Золтаном гадаем, кто же из этих двух джокеров поставит на женитьбу.
        — Никаких шансов,  — поднял руку Рашид.  — Останусь плейбоем на всю жизнь.
        — К тому же,  — добавил Кадар,  — все лучшие женщины разобраны.
        — Что правда, то правда,  — сказал Бахир, увлекая жену на танцпол, за ними последовали и Золтан с Аишей.
        — Я тебе говорил,  — проговорил Бахир, притягивая жену к себе и заключая в объятия,  — какая ты сегодня красивая?
        Марина улыбнулась:
        — Ну, раз десять всего лишь, не больше.
        — Конечно, этого совсем не достаточно! Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, а сегодня в особенности.
        — Потому что ты делаешь меня самой счастливой, Бахир.
        Они слились в поцелуе. Золтан с Аишей кружились рядом, полностью поглощенные своими нежными чувствами к друг другу.
        Посмотрев на них, Бахир улыбнулся:
        — Мне кажется, Шакир и Хана будут очень рады, когда на свет появится малыш Аиши. Им втроем будет веселее играть.
        В ответ он получил загадочную улыбку:
        — Вчетвером.
        — Они ждут двойняшек? Золтан не говорил…
        — Нет. Не двойняшек. Но скоро родится еще один ребенок. Еще один друг для Шакира и Ханы.
        Бахир перестал танцевать, сердце его замерло, и он посмотрел на нее, отодвинувшись на расстояние вытянутой руки:
        — То есть… Ты? Мы?..
        Она засмеялась:
        — Да, Бахир, у нас будет малыш!
        — Но… когда? Как же?..
        Она нежно улыбнулась и вернулась в его теплые объятия.
        — Помнишь тот день в пустыне? Твоя семья послала нам благословение в виде ребенка.
        Бахир привлек Марину к себе, обнимая и целуя ее в лоб. Радость постепенно заполняла его и наконец, переполнившись, разлилась и раскрасила мир в яркие краски. Спустившись с небес на землю, он нежно приподнял ее подбородок и, заглянув в глаза, увидел слезы.
        — Ты сделала меня самым счастливым человеком на земле, Марина. Ты вернула мне то, что, как я думал, потеряно безвозвратно. Ты вернула мне семью. Я так тебя люблю…
        — Потому что я люблю тебя, Бахир. И всегда буду любить.
        Он не мог найти слов для ответа, не мог подтвердить сказанное. И поэтому ответил ей поцелуем. Отныне он будет доказывать свою любовь каждый день их долгой совместной жизни.