Золушка для герцога Кэрол Мортимер

         Золушка не обязательно теряет туфельку. Джейн Смит, рыжеволосая воспитанница четы Салби, сама слетела с лестницы навстречу прекрасному принцу. Хок Сен-Клер, десятый герцог Сторбридж, единолично управлял поместьем, не находя женщины, достойной носить титул герцогини. Зеленоглазая красавица в желтом платье, с которой он так неожиданно столкнулся, была очаровательна. Герцог и оглянуться не успел, как Джейн поселилась в Малберри-Холле, его доме. Своенравная и по-детски наивная, она очень отличалась от столичных охотниц за титулом. Благородный красавец Хок тоже нравился Джейн. Но что может быть общего у герцога и дочери священника?
         КЭРОЛ МОРТИМЕР
         ЗОЛУШКА ДЛЯ ГЕРЦОГА
        Глава 1


        1816 г., особняк Сен-Клер, Лондон
        — Женитьба не входит в мои ближайшие планы, Хок. И уж тем более на малолетней девице, которую ты милостиво соблаговолил мне выбрать! У нее молоко на губах еще не обсохло!
        Хок Сен-Клер, десятый герцог Сторбридж, восседал за широким письменным столом с обитой кожей столешницей в библиотеке городского особняка Сен-Клер, внимательно вглядываясь в красное от злости лицо своего младшего брата. В темно-карих глазах Себастьяна полыхал пожар открытого неповиновения.
        — Я просто сказал, что тебе уже давно пора подумать о выборе супруги.
        Лорд Себастьян Сен-Клер почувствовал, как румянец на его щеках разгорается еще сильнее под беспощадным взглядом старшего брата. Но недовольство Хока никоим образом не сказалось на его твердом решении — никто и никогда не заставит его ни силой, ни уговорами вступить в нежеланный брак.
        Хотя держать оборону было трудновато, признался себе Себастьян, особенно под пронзительным взглядом брата. Под ледяным взглядом этих глаз цвета расплавленного золота, взглядом, от которого у камердинера герцога выступали слезы на глазах, а пэры королевства начинали дрожать как осиновые листья, стоило Хоку занять свое место в палате лордов.
        — Даже не пытайся говорить со мной в таком снисходительном тоне, Хок, это не поможет! — Себастьян рухнул в резное кресло, уставившись на брата поверх стола. — Или ты решил перевести все свое внимание на меня, потому что Арабелла не сумела найти подходящую партию в свой первый сезон? — лукаво прищурился он, прекрасно зная, что их восемнадцатилетняя сестра упорно отклоняет все предложения руки и сердца, которые поступили за последние несколько месяцев.
        А еще он знал, что Хок ненавидел роль сопровождающего младшей сестры. Настроенные на брак дебютантки и их амбициозные мамаши воспринимали появление герцога Сторбриджа на балах и приемах как открытое приглашение к преследованию! Пока Хок в своей неотразимой манере высокомерной холодности не дал понять, что ни одна из молодых женщин не отвечает стандартам, установленным им самим для его будущей герцогини.
        — Мы не Арабеллу обсуждаем! — поджал губы Хок.
        — Тогда, быть может, нам обсудить ее? Или Люсьена? — Себастьян ввернул в разговор имя их брата. — Или тебя самого, Хок? — язвительно продолжил он. — В конце концов, именно ты являешься герцогом, и не ты ли из нас четверых более всего нуждаешься в наследнике?
        Герцогу Хоку Сен-Клеру исполнился тридцать один год, его рост составлял более шести футов, и он обладал могучими плечами и атлетической фигурой, к вящей радости и гордости его портного. Сегодня он был одет в черный облегающий сюртук, светло-серый жилет, чуть более светлые бриджи и отполированные до блеска ботфорты. Густые черные волосы с золотистыми прядями уложены с обычной элегантностью, под широким умным лбом горят золотистые глаза, высокие скулы, прямой нос спускается к тонкой бескомпромиссной линии рта на квадратной челюсти. Весь его вид говорит о надменном и неуступчивом характере.
        Даже не имея титула, Хок был человеком, с которым считались в обществе. Став герцогом Сторбриджем, он приобрел чудовищную силу.
        Последний аргумент нисколько не смутил Хока.
        — Мне кажется, за последние месяцы я дал вам всем ясно понять, что мне еще предстоит встретить женщину, способную справиться с нелегкой ролью герцогини Сторбридж. Кроме того, — продолжил он, не позволив Себастьяну высказать свое мнение по этому поводу. — У меня уже есть два прямых наследника в лице моих младших братьев. Хотя, учитывая ваше недавнее поведение, я вряд ли буду счастлив видеть тебя или Люсьена в качестве следующего герцога Сторбриджа. — Он бросил на Себастьяна сердитый взгляд, который тот благополучно проигнорировал.
        — Если кто-то из нас с Люсьеном и станет следующим герцогом Сторбриджем, ты этого не увидишь, Хок, можешь не сомневаться!
        — Очень смешно, Себастьян, — презрительно фыркнул герцог. — Но, поразмыслив над... над событиями последнего месяца, я осознал, что вел себя несколько беспечно, не позаботившись о вашем с Люсьеном будущем.
        — Последнего месяца? И что же мы с Люсьеном сделали за последний месяц такого, что бы в корне отличалось от... А! — внезапно осенило его. — Возможно, ты намекаешь на очаровательную, недавно овдовевшую графиню Морфилд? — не дрогнув, бросил он вызов брату.
        — Джентльмен никогда не называет имени дамы, Себастьян, — неодобрительно прищурился Хок. — Но теперь, когда ты вынес этот инцидент на рассмотрение, я действительно намекаю на ваше недостойное поведение в отношении некой леди, нашей общей знакомой. — В голосе Хока сквозил холод.
        Себастьян растянул губы в широкой улыбке. Чувствовалось, что ему и в голову не пришло оправдываться.
        — Уверяю тебя, что никто — и тем более сама графиня — не принял наших ухаживаний всерьез.
        Хок свысока посмотрел на брата:
        — Тем не менее, имя дамы трепали в нескольких клубах, в том числе и в моем. Многие из ваших друзей делали ставки на то, кто из вас первым изгонит графа Уитни из спальни гра... этой леди.
        Себастьян и бровью не повел.
        — Только потому, что все они знали: мы оба абсолютно не в курсе интереса друг друга к леди. Конечно, если бы ты соблаговолил поделиться с нами, что и сам метишь в ту же постель, мы с Люсьеном непременно отступились бы и оставили бы вас с Уитни один на один! — Он с вызовом посмотрел на брата.
        Хок поморщился, словно от невыносимой боли:
        — Себастьян, я уже предупреждал тебя о... бестактности этого разговора!
        — Значит, весь сыр-бор разгорелся из-за того, что мы с Люсьеном нечаянно наступили тебе в прошлом месяце на пятки? — Себастьян не мог скрыть своего веселья. — Или все-таки на другую часть тела? Хотя мне кажется, — поспешно продолжил он, не давая Хоку возможности сделать ему очередной выговор, — что тебя уже несколько утомило... обаяние этой леди?..
        Ноздри герцога затрепетали, выдавая его недовольство подобным поворотом беседы.
        — После ваших с Люсьеном ухаживаний за этой дамой я счел за лучшее отдалиться от нее, чтобы не раздувать скандал еще сильнее.
        — Если бы ты не скрывал от нас своих пристрастий, скандала вообще можно было бы избежать, — равнодушно пожал плечами Себастьян. — Но уверяю тебя, Хок, я не собираюсь жениться исключительно для того, чтобы утешить твою обиженную гордость!
        — Это же нелепо, Себастьян...
        — Нет, Хок. — Все веселье Себастьяна как рукой сняло. — Если ты обдумаешь ситуацию, то поймешь — это ты выглядишь нелепо, в своей попытке выбрать мне жену.
        — Напротив, Себастьян. Я действую исключительно в твоих интересах, я в этом искренне уверен. Я фактически уже принял приглашение от сэра Барнаби и леди Гвендолин Салби как от своего, так и от твоего имени.
        — Насколько я понимаю, это родители моей предполагаемой невесты?
        Хок поджал губы:
        — Да, Оливия Салби дочь сэра Барнаби и леди Салби.
        Себастьян насмешливо покачал головой и встал:
        — Какое бы приглашение ты ни принял от моего имени, боюсь, тебе придется отказаться от него.
        Он двинулся в сторону выхода из библиотеки.
        — Что ты делаешь? — помрачнел Хок.
        — Ухожу. — Себастьян с жалостью посмотрел на брата. — Но прежде чем уйти, я готов сделать тебе ответное предложение, Хок... — Он остановился у дверей.
        — Предложение? — Упрямство брата так глубоко обеспокоило его, что — вопреки его всегдашнему самообладанию — Хок едва сдерживал себя.
        Себастьян кивнул:
        — Как только ты женишься — удачно и счастливо, конечно, — я обещаю серьезно подумать над тем, чтобы и самому сунуть голову в мышеловку!
        Он тихо прикрыл за собой дверь и зашагал прочь.
        Хок тяжело откинулся в кресле. Несколько секунд он неотрывно взирал на закрытую дверь, потом потянулся к графину и от души плеснул себе бренди.
        Герцог взял себе за правило никогда не посещать деревенские приемы после закрытия сезона и роспуска палаты лордов на лето. Он согласился провести неделю в Норфолке у Салби по одной-единственной причине — свести Себастьяна с юной девушкой, которая, как он надеялся, может стать его женой.
        Его личное знакомство с сэром Барнаби было шапочным — обедали несколько раз в клубе вместе, не более. Во время сезона Хок не имел чести познакомиться с женой и дочерью этого джентльмена — Салби не получили приглашения на те три бала, куда Хок сопровождал Арабеллу, — но он навел справки и узнал, что после смерти отца Оливия Салби унаследует «Маркхам-парк» и окружающие его тысячу акров земли. Для Себастьяна, как младшего брата герцога, это был бы идеальный вариант.
        — Вот ты где, Джейн. Хватит стоять столбом на ступеньках, девочка. — Леди Гвендолин Салби, увядшая красавица лет сорока с лишним, едва сдерживала недовольство, глядя на то, как объект ее внимания остановился на широкой лестнице, не решаясь ни спуститься вниз, ни подняться наверх. — Нет, не спускайся сюда. Вернись в мою комнату и принеси мне шаль, пока гости не начали собираться. Шелковую, с желтыми розочками. Похоже, погода собирается меняться, Салби, — обеспокоено повернулась она к дородному супругу, стоявшему рядом с ней в просторном холле в ожидании приглашенных.
        Джейн видела, что сэр Барнаби, который был на двадцать лет старше своей жены, чувствует себя очень неуютно в сорочке с высоким воротом и туго завязанном галстуке. Желтый жилет невероятно растянулся в попытке охватить объемистый живот, коричневый сюртук и кремовые бриджи были не в состоянии скрыть этого натяжения.
        Бедный сэр Барнаби, думала Джейн, покорно идя наверх за требуемой шалью. Она знала, что ее опекун предпочел бы оказаться далеко отсюда, где-нибудь на просторах своего поместья в компании управляющего и в старой удобной одежде, а не торчать в холодном холле «Маркхам-парка» в ожидании гостей, которые вот-вот соберутся в их доме на недельное развлечение.
        — Захвати и мой белый зонтик, Джейн! — прокричала ей вслед Оливия, копия своей матери в юности, с округлой фигуркой, голубыми глазками и золотыми кудряшками, причудливо уложенными вокруг пригожего невинного личика.
        — Леди не подобает так кричать, Оливия. — Леди Гвендолин явно была шокирована поведением дочери. — Что подумает герцог, если он тебя услышит? — Она принялась энергично обмахиваться веером.
        — Но вы-то кричали, мама, — недовольно надула губки Оливия.
        — Я хозяйка дома. Мне можно кричать. Джейн улыбнулась, продолжая подниматься по лестнице. Она знала, что абсолютно лишенная логики перебранка между матерью и дочерью продлится еще несколько минут. Последнюю неделю во время подготовки к приему гостей споры — временами весьма горячие — стали постоянным явлением, и в большинстве из них фигурировал «герцог» или «его светлость». Поскольку герцог Сторбридж будет почетным гостем Салби на этой неделе — о чем постоянно твердили прислуге, которая беспрестанно мыла, чистила, скребла и полировала «Маркхам-парк», подготавливая его к приему «его светлости, герцога».
        Джейн не надеялась, что ее включат в какое-либо из предстоящих мероприятий, она наверняка даже не увидит блистательного герцога. Ведь она всего лишь бедная родственница Джейн Смит. Дальняя родня, которую Салби просто пожалели и милостиво предложили кров, когда ей было десять лет.
        Когда сэр Барнаби и леди Гвендолин впервые привезли ее сюда, «Маркхам-парк» показался ей огромным и пустынным, ведь все свое детство она провела в крохотном домике приходского священника на южном побережье, с любящим вдовым отцом и Бесси, престарелой, по-матерински доброй экономкой.
        Но Джейн утешила себя тем, что «Маркхам-парк» по крайней мере, недалеко от моря. Временами, когда неусыпное око леди Салби давало сбой, она убегала на изрезанный волнами берег и наслаждалась его дикой, неприрученной красотой.
        Джейн очень скоро открыла для себя, что Норфолк особенно хорош зимой, когда море, казалось, ярится и сражается против всех запретов самой природы, как и ее внутреннее естество, стремилось сразиться против постоянно ужесточающихся светских ограничений, которые накладывались на нее. Ибо детскую и классную комнаты она делила с Оливией только до шестнадцати лет, а по достижении этого возраста ее перестали считать ровней Оливии, и она превратилась скорее в горничную и компаньонку избалованной барской дочки.
        Джейн задержалась у зеркала в спальне леди Салби и окинула критическим взглядом свое отражение. Да, такие, как она, нынче не в моде. Она высока, ноги у нее длинные, фигурка худенькая. Ей хотелось бы сказать, что у нее интересные золотисто-каштановые локоны, но и это неправда — она являлась обладательницей ярко-рыжих, пламенеющих волос. И, несмотря на чистую кремовую кожу, ее носик щедро усыпан отвратительными веснушками. Плюс зеленые глаза. Ужас, да и только.
        К тому же ни одно из платьев, которые подбирала ей леди Гвендолин Салби, не шло ей, потому что наряды неизменно были пастельных тонов. В данный момент она была в бледно-розовом, совершенно не подходящем к ее рыжим волосам платье.
        Конечно, весьма сомнительно, что Джейн когда-нибудь встретит мужчину, который захочет жениться на ней. Если только местный викарий не сжалится и не предложит ей руку. А поскольку он немолодой вдовец с четырьмя неуправляемыми детишками младше восьми лет, Джейн очень надеялась, что он этого не сделает!
        Она со вздохом взяла с туалетного столика шаль, заметив, что шкатулка с драгоценностями леди Салби не убрана в верхний ящик.
        Но стоило Джейн услышать стук колес кареты, подъезжающей к «Маркхам-парку» по покрытой гравием дорожке, она тут же забыла о шкатулке.
        Наконец-то приехал герцог и его брат лорд Себастьян Сен-Клер? Или кто-то из других гостей Салби?
        Любопытство заставило Джейн подбежать к окошку и выглянуть наружу. Огромным экипажем с четверкой самых красивых черных коней, которых Джейн доводилось видеть, управлял грум в черной ливрее. Двое других слуг, тоже в черном, сидели сзади, на дверке кареты красовался герцогский герб.
        Значит, это действительно герцог.
        Похоже, он любит черный цвет, подумала Джейн и, поддавшись искушению, осторожно отодвинула парчовую штору, дабы получше разглядеть самого герцога, когда он будет выходить из кареты.
        Грум проворно спрыгнул на землю и распахнул дверку, и сердечко Джейн по неизвестной причине вдруг забилось быстрее. И не просто забилось, оно неистово затрепетало, недовольно отметила Джейн.
        У нее перехватило дыхание, стоило обутой в сапог ноге встать на нижнюю ступеньку кареты. За ногой последовало мощное туловище, затем и склонившаяся голова, и вот взгляду явился весь герцог Сторбридж — он ступил на гравиевую дорожку, выпрямился, взял у слуги шляпу и поднял свою надменную голову, оглядывая окрестности.
        Боже, какой он высокий! — это первое, что пришло Джейн в голову. За этой мыслью последовала другая — такого красивого мужчину она в жизни не видела. Густые черные волосы, широкие плечи, атлетическое телосложение. На вид ему, по меньшей мере, лет тридцать. Черты лица суровые, как и подобает могущественному герцогу, но в этой суровости просматривалась такая строгая мужская красота, что сердце Джейн остановило свой бег.
        Она стояла словно завороженная, не в силах оторвать от него взгляда.
        Высокий лоб говорил не только о надменности, но и об уме, но вот цвет его глаз, с неприкрытым презрением оглядывающих окружающую местность, остался для Джейн загадкой. Резко очерченные губы поджались, черные брови удивленно поднялись, когда он увидел, как хозяйка дома поспешно спускается к нему по ступенькам, вместо того чтобы терпеливо ждать внутри особняка, когда слуга объявит о его прибытии.
        — Ваша светлость! — Леди Салби присела перед герцогом в низком реверансе, удостоившись в ответ лишь высокомерного кивка. — Какая честь! Я... Но где же ваш брат, лорд Сен-Клер, ваша светлость? — В голосе леди Салби послышались неподобающие даме визгливые нотки, когда она поняла, что в карете больше никого нет.
        Джейн не расслышала ответ герцога, до нее долетел только рокот его глубокого голоса, объясняющего хозяйке причину отсутствия брата.
        О боже! Все идет не по плану. То есть не по плану леди Салби. А расстроенную леди Салби лучше не злить и поторопиться вниз с шалью, за которой она послала Джейн минут десять тому назад.
        Джейн зашла в комнату Оливии за зонтиком, а затем поспешила к широкой лестнице. Снизу доносился гул голосов — сэр Барнаби развлекал гостя разговором.
        Леди Салби не раз выражала надежду на то, что Оливия произведет впечатление на младшего брата герцога, лорда Себастьяна Сен-Клера, и вот теперь молодой лорд не приехал. Леди Салби наверняка начнет бушевать и капризничать, а когда такое случается, даже слуги при первом удобном случае удирают от нее на кухню. Но Джейн знала, что ей не удастся уйти, пока она не поможет Оливии переодеться к обеду и не уложит ей волосы.
        Обычно Джейн разрешалось сидеть с семьей за обедом, но сегодня утром леди Салби поставила ее в известность, что, пока у них гостят посторонние, она должна есть внизу с прочими слугами.
        Это не стало для Джейн ни ударом, ни тяжким испытанием, учитывая то, что в ее гардеробе насчитывалось всего несколько платьев. Ни одно из них не подходит для обеда с герцогом, уныло думала она, спускаясь вниз по лестнице. И если она успеет доставить шаль и зонтик, пока герцог беседует с хозяином и хозяйкой, возможно, ей удастся избежать отповеди за нерадивость и опоздание.
        Джейн так и не поняла, как это произошло. Она просто почувствовала, что лестница уходит у нее из-под ног и, вместо того чтобы бежать вниз по ступенькам, она летит над ними!
        Или, по крайней мере, полетела бы, если бы пара сильных рук не удержала ее за плечи.
        Вместо этого она врезалась в твердый неподвижный объект. Джейн почувствовала, что ее нос зарылся в нежные складки безупречно отглаженного, белоснежного галстука, а в ноздри ворвался запах одеколона и чистого мужского тела с едва различимой примесью дорогих сигар.
        Джейн попыталась принять вертикальное положение и заглянуть в аристократически высокомерное лицо и глаза. В глаза, цвет которых она не могла разглядеть из окна спальни леди Салби. А цвет этих глаз оказался очень странным. Не карие, не ореховые, но цвета чистого, расплавленного золота с темным коричневым ободком. Они делали его похожим на огромную хищную птицу. Завораживающую, большую и опасную хищную птицу...
        Хок поджал губы, явно не ожидая этой физической атаки. Он два дня провел в своей карете, без сомнения комфортабельной, подверженной тряске на ямах и колдобинах ужасных английских дорог, и теперь ему хотелось лишь одного — чтобы его проводили в отведенные ему покои и предоставили горячую ванну, прежде чем он спустится вниз и будет представлен гостям перед обедом.
        Харчевни, в которых он останавливался на обед, и постоялый двор, в котором он провел предыдущую ночь, не отвечали его требованиям. А несколько минут назад хозяйка дома, женщина, с которой он до сегодняшнего дня не был знаком, продемонстрировала такое отсутствие манер и воспитания, что была готова чуть ли не сама подать ему руку и вывести его из кареты.
        Два дня перед отъездом из Лондона Хок долго и напряженно раздумывал над тем, стоит ли вообще ехать в «Маркхам-парк». Эти мысли одолевали его всю дорогу, и глупый инцидент, когда прислуга Салби в буквальном смысле слова упала ему прямо в руки, только подтвердил справедливость его опасений.
        — Мне так жаль, ваша светлость, — выдохнула горничная, обеспокоено поглядывая вниз, в холл, где сэр Барнаби и леди Гвендолин вели беседу с лордом и леди Тиллтон. Эта пара прибыла вместе со своим сыном Саймоном в тот самый момент, когда Хок отправился наверх в сопровождении лакея, который теперь осмотрительно отступил в сторону и с невозмутимым видом ожидал окончания сцены.
        Хок прищурился, его губы превратились в тонкую линию, стоило ему уловить страх и смятение в затуманенном взоре зеленых глаз горничной, вновь обратившихся к нему. Он определенно не привык к тому, чтобы кто-либо, и уж тем более прислуга, вот так налетал на него, но девушка, должно быть, просто споткнулась, а он, поднимаясь вверх по ступенькам, оказался на пути ее падения. Незачем ей так его бояться!
        Хотя похоже, что взгляд, брошенный ею на сэра Барнаби и леди Гвендолин, говорил о другом — вовсе не его недовольства она опасалась...
        Поняв это, Хок еще плотнее сжал губы. Во время их нечастых встреч за обедом он всегда находил сэра Барнаби человеком приятным, живым и веселым компаньоном, значит, горничная тряслась от страха перед леди Салби. Именно хозяйка способна отругать ее за неуклюжесть.
        — Мне вправду очень жаль, ваша светлость! — Девушка нагнулась, чтобы поднять что-то с лестницы. Видимо, она обронила это во время их столкновения. — Я... О, мне так жаль, ваша светлость! — Девушка похолодела от ужаса, сообразив, что ткнула герцога в живот только что поднятым зонтиком.
        Вторая неожиданная атака заставила Хока сделать резкий вздох, и он подумал — а не предсказывает ли это, каким будет все его недельное пребывание в этом унылом, неинтересном Краю болот, где и похвалить-то нечего, включая доставку почты. Его письмо, в котором сообщалось, что его брат Себастьян не сможет приехать, явно не было доставлено в поместье, в результате Хоку пришлось лично объясняться с хозяином и хозяйкой и передавать им извинения Себастьяна.
        После неблагопристойного поведения леди Салби у входа в дом и того факта, что Оливия Салби на деле оказалась обычной жеманной мисс одной из тех, которые раздражали и без меры утомляли Хока, он начал подумывать, что, может быть, Себастьян был прав в своем отношении к семейству Салби. Жаль, что интуиция Хока его подвела.
        Джейн застонала, увидев на лице герцога признаки неудовольствия. Она не только чуть не сбила его с ног на лестнице, но вдобавок ко всему едва не проткнула ему живот зонтиком!
        Хвала Господу, ни леди Салби, ни Оливия этого не видели. Они все еще разговаривали внизу с Тиллтонами. Но это дело времени, одна из них может в любой момент поднять голову и стать свидетельницей этого ужасного происшествия.
        Джейн с мольбой посмотрела на терпеливо стоявшего рядом лакея, молчаливого свидетеля их столкновения, но тут же поспешила отвести взгляд. Вид у Джона действительно был невозмутимый, но в глазах слуги явно горели веселые огоньки.
        — Не соблаговолите ли пожаловать сюда, ваша светлость? Я покажу вам ваши покои. — Джон отступил в сторону, приглашая герцога обойти удрученную Джейн и возобновить подъем.
        Напряжение Джейн несколько спало. Гость стал подниматься по лестнице, и она с благодарностью улыбнулась лакею, но тут же еще раз наткнулась на взгляд герцога — проходя мимо, он, прищурившись, пристально посмотрел на нее.
        Улыбка девушки поблекла, она судорожно прижала к груди зонтик с шалью, не в силах сдвинуться с места под этим завораживающим, пронзительным взором. Время, казалось, остановилось. Он окинул ее взглядом с головы до ног, поджал губы и продолжил подъем по парадной лестнице. Джейн судорожно дышала, глядя ему вслед, ее грудь быстро поднималась и опускалась, а щечки пламенели.
        — Ради бога, Джейн! Я просила шаль с розовыми розочками, а не с желтыми! — Похоже, леди Салби наконец-то заметила ее. — Это невыносимо! Девчонка не в состоянии понять даже самых элементарных распоряжений! — объявила она чете Тиллтон.
        Джейн развернулась и побрела назад под язвительным взглядом Оливии. Она прекрасно поняла распоряжение леди Салби, которым хозяйка дома намеренно поставила ее в неловкое положение. Но перечить леди Салби было бессмысленно. Особенно в присутствии посторонних.
        Джейн покраснела еще сильнее, когда увидела, что герцог остановился по пути в свои комнаты, в этот раз на галерее, опоясывающей холл на уровне второго этажа. Его верхняя губа была презрительно поджата, ибо он стал свидетелем резкой отповеди леди Салби.
        — Ваша светлость! — Подойдя к нему, Джейн склонила голову в вежливом поклоне, после чего проскользнула мимо и устремилась дальше по коридору. Она знала, что ее раскрасневшиеся щечки выглядят просто чудовищно на фоне рыжих волос, а веснушки на носу становятся при этом еще ярче.
        Как могла она быть настолько неловкой, настолько неучтивой, настолько неповоротливой?
        Куда подевалась ее грация, где ее манеры? — ругала себя Джейн, присаживаясь на краешек огромной, со столбиками и балдахином, кровати леди Салби. Шаль и зонтик она положила рядом на покрывало и прижала холодные ладошки к горящим щекам. Ее всю трясло.
        Господи, какой ужас! Это было слишком ужасно, чтобы выразить словами. Ей хотелось убежать в свою комнату и просидеть там, на широком подоконнике до тех пор, пока прекрасная черная карета с герцогским гербом и знатным гостем не укатит обратно в Лондон.
        — Что ты здесь делаешь, Джейн? — Ошеломленная леди Салби остановилась у двери своих покоев, и Джейн виновато вскочила на ноги.
        Глаза леди Салби подозрительно пробежали по комнате, брови сердито сошлись у переносицы, стоило ей увидеть шкатулку с драгоценностями на туалетном столике. Джейн собиралась вернуть ее на место, когда приходила за шалью, но с приездом герцога совсем забыла сделать это.
        — Ты копалась в моих вещах?! — взорвалась леди Салби. Она пересекла комнату и заглянула в шкатулку, проверяя ее содержимое.
        — Нет, конечно же, нет! — Джейн не поверила своим ушам.
        — Ты уверена? — сверкнула на нее глазами леди Салби.
        — Абсолютно уверена, — кивнула Джейн, пораженная подозрительностью своей попечительницы. — Наверное, Клара забыла ее убрать.
        Леди Салби еще раз смерила ее взглядом, поставила шкатулку в ящик стола и с грохотом задвинула его.
        — Где моя шаль, девочка? И зонт Оливии ты тоже не принесла, — бросила она ей обвинение.
        — А он мне потребуется, когда я буду сопровождать леди Тиллтон и лорда Саймона Тиллтона в розарий, — высокомерно улыбнулась Оливия.
        Джейн даже не заметила, когда Оливия выросла у дверей. Стараясь не смотреть в самодовольное лицо хозяйской дочки, она поспешно подала ей зонтик, но внутренне все еще не могла прийти в себя после резкого обращения леди Салби.
        Как леди Салби вообще могла заподозрить ее в подобных вещах? Насколько Джейн было известно, в шкатулке хранилось всего несколько ценных украшений, принадлежащих семейству Салби, и личные бумаги, не представляющие для Джейн никакого интереса.
        — Очень плохо, что лорд Сен-Клер не смог прибыть вместе с его светлостью, — рассеянно пробурчала леди Салби, когда Оливия отправилась на прогулку в сад. — Придется заново организовывать весь обед. Но инфлюэнца есть инфлюэнца. Да к тому же герцог сам заинтересовался Оливией, — с довольным видом добавила она. — Разве это не лучшая партия для нашей малышки?
        Джейн была уверена, что от нее не ждут никаких подтверждений — леди Салби просто размышляет вслух, строя в своей голове новые планы.
        Но молчание Джейн вовсе не означало, что у нее нет собственного мнения по поводу предполагаемого союза Оливии с герцогом Сторбриджем. Прежде всего, думала она, смешно даже предполагать, что такой заносчивый господин, как герцог, прельстится — не говоря уже о браке! — миленькой, но эгоистичной Оливией.
        — Почему ты все еще здесь, Джейн? — саркастически поинтересовалась леди Салби. — Разве ты не видишь, что мои нервы на пределе? Возможно, у меня случится один из приступов головной боли, и я весь вечер буду не в состоянии присоединиться к гостям!
        — Прислать вам Клару? — предложила Джейн. Горничная леди Салби, женщина в годах, приехала в этот дом из Ярмута двадцать пять лет тому назад вместе с Гвендолин Симмонс, когда та вышла замуж за сэра Барнаби, и только она одна могла совладать с хозяйкой, когда на нее нападал «один из приступов головной боли».
        А случалось это, надо отметить, регулярно, причем боль как рукой снимало после пары стаканов бренди сэра Барнаби. И принимала его леди Салби исключительно в медицинских целях, — не смогла сдержать улыбки Джейн.
        — Не вижу ничего смешного, Джейн. — Леди Салби рухнула на кушетку и драматично прижала руку ко лбу. — Лучше отправляйся к себе в комнату и переоденься к обеду. Ты же знаешь, что я не выношу опозданий!
        Комментарий леди Салби относительно переодевания к обеду привел Джейн в замешательство.
        — Разве вы не велели мне сегодня есть вместе с прислугой?
        — Ты вообще слышишь, что я тебе говорю, девочка? — В голосе леди Салби послышались резкие нотки. Она с недовольным видом взирала на Джейн. — Герцог прибыл без брата, и за столом осталось тринадцать человек. Так что придется тебе присоединиться к нам. Но баланс, между дамами и господами все равно будет нарушен. Это никуда не годится, но ничего, до завтра обойдемся, пока не приедут остальные гости.
        Джейн побледнела, поняв, о чем толкует леди Салби.
        — Вы имеете в виду, что, поскольку лорд Сен-Клер отсутствует за столом, вы желаете вывести меня, чтобы за столом было равное число обедающих.
        — Да, да, именно это я и имею в виду! — Женщина нахмурилась. — Что с тобой такое, девочка?
        Джейн с трудом сглотнула, представив, что сидит за одним столом с грозным герцогом Сторбриджем. После их злополучного столкновения на лестнице он наверняка не захочет видеть ее снова!
        Как выразилась леди Салби, это никуда не годится!
        — Но у меня нет ни одного подходящего наряда...
        — Что за чушь, девочка! — Кровь бросилась в лицо леди Салби, пухлые, припудренные щеки покраснели от мысли, что на ее пути возникли новые препятствия. — Как насчет моего желтого платья, которое Клара подогнала под твою фигуру? Оно вполне годится, я в этом уверена, — безапелляционно провозгласила леди Салби.
        Сердце Джейн упало при воспоминании о ярко-желтом наряде. Леди Гвендолин приобрела его для себя, но, решив, что оно ей не подходит, отдала Джейн.
        — Я буду чувствовать себя неуютно среди ваших гостей...
        — Меня совершенно не волнует твой комфорт! — Волнение леди Салби усилилось, а вместе с ним и яркость краски на щеках. — Ты сделаешь то, что тебе велят, Джейн, и присоединишься к нам за обедом! Это понятно?
        — Да, леди Салби. — Джейн стало дурно. Она развернулась и послушно побрела к двери.
        — Хорошо. А теперь пришли мне Клару. — Леди Салби вновь опустилась на подушки и прикрыла глаза. — И скажи ей, что мне потребуется ее лекарство, — слабым голосом бросила она вслед девушке.
        Лишь оказавшись в коридоре, Джейн дала волю чувствам. Ее охватывало отчаяние при мысли о том, что она спустится вниз в этом кошмарном желтом платье. И предстанет в таком виде перед надменным, но поразительно красивым герцогом Сторбриджем.


        Глава 2


        — Это такая новая светская игра? Или вы просто обдумываете, какие развлечения можете предложить мне тет-а-тет сегодня вечером? — иронически усмехнулся Хок, обращаясь, к женщине, которая стояла — скрывалась? — за кадкой с растением. Этот фикус не слишком надежное укрытие, знаете ли, — добавил он, не дождавшись ответа на свои язвительные выпады.
        Настроение Хока ничуть не улучшилось, когда он спустился в салон, чтобы встретиться с прочими гостями дома. Вода в ванной была горячей, но ее оказалось слишком мало для его нужд. Камердинер Долтон тоже остался недоволен тем, как его разместили в доме. Разнервничавшись, порезал герцогу щеку при бритье, чего с ним не случалось ни разу за всю его долгую преданную службу.
        Однако через несколько минут герцог немного развеселился. За вежливым разговором со своей старой знакомой, леди Эмбридж — дамой, по правде говоря, не первой свежести, — он заприметил похожее на призрак желтое существо, которое перебежками передвигалось от одного громадного растения в горшке к другому. Похоже, оно желало остаться незамеченным, но добилось совершенно противоположного эффекта.
        Хок тут же извинился перед леди Эмбридж, пересек зал и встал рядом с растением, за которым в данный момент скрывалось эфемерное создание.
        Одного взгляда герцогу хватило, чтобы понять — перед ним та самая девушка, которая сначала врезалась в его грудь, а потом ткнула его зонтиком в живот. Выходит, она не служанка, удивился Хок. Но его удивление затмило странное поведение девушки.
        — Вы вполне можете покинуть свое укрытие, знаете ли, — посоветовал он.
        — Я бы предпочла этого не делать!
        — Вы только привлекаете к себе внимание, прячась за кадками, — счел своим долгом сообщить ей Хок.
        — Думаю, это вы привлекаете внимание к нам обоим, беседуя со мной! — раздраженно бросила она.
        Хоку пришлось признать, что девушка права. Он был самым высокопоставленным гостем в доме и самым ярким пером в шляпке леди Гвендолин Салби, а значит, все взгляды были тайком направлены на него, хотя гости усердно делали вид, что поглощены беседой друг с другом.
        — Может, если бы вы объяснили мне, отчего прячетесь за рядом этих нелепых растений в кадках?..
        — Не могли бы вы просто уйти и оставить меня в покое? Пожалуйста, ваша светлость! — виновато добавила она, вспомнив, с кем разговаривает.
        Хоку вдруг стало смешно.
        А ведь в последнее время он редко находит повод даже для улыбки, не говоря уже о том, чтобы посмеяться вместе с женщиной. Ох уж эти женщины, все они хищницы. Он открыл это для себя в последние десять лет, унаследовав титул герцога после того, как его родители в одночасье погибли в дорожной катастрофе.
        — Но вы не можете скрываться весь вечер, — вздохнул он.
        — Я могу попытаться!
        — Но зачем вам это? — Любопытство не давало герцогу покоя.
        — Неужели вы не понимаете? Его брови взлетели вверх.
        — А что я должен понимать?
        — Платье, — трагическим тоном произнесла девушка. — Вы ведь заметили мое платье?
        О да, трудно было не заметить такое неистово желтое пятно на фоне постельных тонов, которые предпочитали прочие дамы, кроме Оливии Салби, которая была в девственно-белом. Желтый цвет абсолютно не подходил к ярко-рыжим волосам девушки, но...
        — Умоляю вас, уйдите, ваша светлость!
        — Боюсь, что не могу.
        — Почему?
        Хок не собирался признаваться себе в возникшем в нем интересе, который сам находил беспрецедентным. Он бросил на девушку еще один взгляд. Ее платье выглядело особенно безобразным на фоне рыжих волос и полыхающих огнем щек.
        — Ваша модистка не говорила вам, что желтый не подходит... э-э-э... вашей индивидуальности?
        — Платье заказывала не я, я леди Салби. — В голосе девушки послышались раздраженные нотки, которых раньше он не замечал. — Я уверена, что любая уважающая себя модистка никогда не оденет рыжеволосую клиентку в желтое, превратив ее в огромный кусок фрукта. Весьма неаппетитного фрукта!
        На этот раз Хок не сумел сдержать смеха, отчего все головы сидящих поблизости гостей тут же повернулись к нему и, в их глазах разгорелось любопытство.
        Джейн заметила эти взгляды, и ей захотелось только одного — чтобы герцог ушел.
        Надев это платье, Джейн поняла, что выглядит оно хуже, чем она предполагала, а желтая лента в волосах, на которой настояла леди Салби, сделала ее внешность еще более нелепой.
        Но Джейн знала, что леди Салби превратит ее жизнь в настоящий ад, если она не спустится к обеду, и у нее не осталось выбора, как только надеть ненавистное платье, завязать ленту и выйти в гостиную. Единственное для нее спасение — это постараться быть как можно более незаметной, пока не начнется обед. А за столом, может статься, ее платье не будет так сильно бросаться в глаза.
        Но Джейн не приняла во внимание излишнее любопытство и нежелательное внимание герцога Сторбриджа. А смеяться — над ней! — в данных обстоятельствах было просто жестоко.
        — Вам действительно лучше выйти, знаете ли, — протянул герцог. — Я уверен, что в этом зале не осталось ни одного человека, который не заметил бы, как я беседую с цветком!
        Джейн поджала губы, признавая правоту герцога. Последние пять минут все взгляды были прикованы исключительно к важному гостю, разговаривавшему — и веселившемуся — с пышной зеленой кроной в кадке. Девушке хотелось затеряться на фоне растительности. Задача, по правде говоря, практически невыполнимая, когда на тебе слишком яркая одежда, но Джейн вполне могла бы справиться с ней и протянуть время до обеда, если бы не явный интерес к ней герцога Сторбриджа.
        Ей ничего не оставалось, как последовать его совету и покинуть свое убежище, и вновь испытать унижение, заметив, что герцог даже не попытался скрыть своего отвращения, осматривая ее с ног до головы — от желтой ленты в волосах до кружевной оборки у туфелек.
        — Боже правый, это еще хуже, чем я полагал, — поморщился он.
        — Вы немилосердны, ваша светлость. — От возмущения ее щеки раскраснелись еще больше.
        — Боюсь, что так, — высокомерно кинул он. Глаза Джейн распахнулись от изумления.
        — И вы даже не извинитесь?
        — А какой в этом смысл? — Герцог пожал плечами. Безупречно сидящий вечерний наряд выгодно подчеркивал и ширину его плеч, и мускулистость подтянутого тела. — Вы ведь и так наверняка сочли меня помехой?..
        Джейн судорожно вдохнула.
        — Напротив, ваша светлость. Помехой являюсь именно я!
        Взгляд Хока мельком скользнул по кремовым грудкам в низком вырезе платья — удивительно пухлым грудкам, если учесть общую хрупкость и худобу девушки, — и вернулся к ее личику. Такие лица сейчас не в моде, подумал он. Но от зеленых глаз в окружении густых черных ресниц оторваться было просто невозможно. Маленький носик, как и следовало ожидать, усыпан веснушками, рот немного широковат, но губки полные, чувственные, подбородок заострен.
        Да, она не обладает красотой смазливых блондинок, что нынче в моде, — именно эта приторная миловидность и отталкивала его в Оливии Салби! — но телосложение и цвет волос этой юной леди намекали на то, что она не утратит своей привлекательности даже в старости.
        Все это промелькнуло в голове Хока за считанные секунды, что само по себе было удивительно.
        Для герцога Сторбриджа женщины давно стали обычным предметом удобства — тем, чем можно насладиться в редкие часы, свободные от многочисленных обязанностей герцога.
        Его связь с графиней Морфилд была краткой и не удовлетворяла его в физическом плане, еще раз убедив Хока в том, что полученное от любовницы удовольствие совершенно не соответствует усилиям, потраченным на ее завоевание.
        Как ни странно, Хок был уверен: если эту молодую женщину — а она была намного моложе, тех дам, которых он обычно заводил в качестве любовниц, — хорошо одеть и соответствующим образом причесать, то она в определенной ситуации будет достойна его внимания.
        В этом случае даже мысли об этом надо было гнать прочь, и придерживаться в отношениях с ней благопристойной дистанции. Он до сих пор понятия не имел, кто она такая. Она на несколько лет старше обычных «жеманниц», яркой представительницей коих является Оливия Салби. Из разговора с леди Салби он понял, что она проживает в их доме, однако в каком качестве, Хок так и не уяснил. По его сведениям, Оливия Салби была единственным ребенком, значит, это не дочь сэра Барнаби.
        Может, это дочь леди Салби от предыдущего брака? Но Хок не находил никакого сходства между пухленькой, поблекшей леди Салби и яркой рыжеволосой девушкой, стоящей перед ним.
        Но если это незамужняя, знатная дама, Хок не мог взять ее в любовницы, несмотря на его внезапно вспыхнувший к ней интерес. И чем раньше, тем лучше.
        Но не успел он придумать благовидный предлог и откланяться, как к ним подлетела недовольная леди Салби:
        — Вижу, вы уже познакомились с подопечной моего мужа, Джейн Смит, ваша светлость! Дорогая Джейн прибыла к нам от дальнего родственника сэра Барнаби, нищего викария, — фыркнула она, бросая испепеляющий взгляд на объект своего монолога. — Ты прекрасно выглядишь в этом наряде, Джейн.
        Брови Хока взлетели вверх, настолько неискренне прозвучал этот комплимент. Они обменялись скептическими взглядами, с юной леди, которую, как он теперь знал, звали Джейн Смит. Джейн Смит? Это слишком тривиальное имя ни в коей мере не подходило такой яркой девушке.
        — Мисс Смит, — официально поклонился он ей и, услышав колокольчик, созывающий гостей к обеду, обратился к леди Салби. — Не позволите ли вы мне сопроводить подопечную сэра Барнаби к столу?
        Леди Салби, как хозяйка дома, ожидала, что эта привилегия выпадет ей, но по какой-то необъяснимой причине — и вразрез своему решению держаться подальше от Джейн Смит — Хоку вдруг захотелось насолить хозяйке.
        Однако он быстро поменял свое решение. Наверное, с его стороны было не совсем мудро открыто высказать предпочтение бедной девушке, ибо леди Салби была готова убить взглядом изумленную до глубины души Джейн.
        Джейн Смит не замедлила подтвердить его точку зрения:
        — Вы не должны, ваша светлость, правда. Хок внимательно всмотрелся в лицо девушки.
        Щечки ее побледнели, а в зеленых глазах плескалось отчаяние. В отличие от всех прочих дам, встречавшихся Хоку на его пути, Джейн Смит определенно не желала участия герцога Сторбриджа. Не желала, чтобы он выделял ее из всех. Ее зеленые глаза молили его не делать этого!
        — В таком случае... леди Салби? — Он подал ей руку, вежливая улыбка затронула только губы, но не растопила ледяной холод его глаз.
        — Конечно, ваша светлость! — Она обворожительно улыбнулась герцогу, положила пухлую ладошку на его согнутую в локте руку и зашагала по залу впереди своих гостей.
        Джейн стояла и смотрела им вслед, ее сердечко гулко билось в груди. Она знала, что ее ждет возмездие, леди Салби дала ей это понять взглядом, прежде чем грациозно приняла руку герцога.
        Почему герцог вообще предложил препроводить Джейн к столу? Он, самый важный титулованный гость Салби, как никто другой должен был знать — по этикету эта привилегия полагается самой леди Салби. Поступи он иначе, это стало бы настоящей сенсацией!
        Но как Джейн хотелось принять его предложение! Как бы ей хотелось — несмотря на его жестокие насмешки — выйти из зала рука об руку со знатным герцогом Сторбриджем! Он был так красив, так силен и привлекателен, что Джейн не сомневалась — эти завораживающие черты лица будут преследовать ее сегодня ночью во сне.
        — С какой целью ты выставила себя на всеобщее посмешище, Джейн? — выросла рядом с ней Оливия. Девушка прикрыла губы веером, чтобы никто из гостей не заметил ни ее язвительного тона, ни презрительного выражения на кукольном личике. — Мама ужасно разозлилась за то, что ты преднамеренно соблазняла герцога.
        — Но я не делала ничего такого... — задохнулась от возмущения Джейн.
        — Не лги, Джейн! Мы все видели, как ты, словно последняя дурочка, беззастенчиво флиртовала с мужчиной. — Оливия поджала губки и стала очень похожа на свою мать. — Мама будет очень сердиться, если твое поведение хоть чем-то заденет герцога, — предупредила она Джейн. — Кстати, в этом платье ты выглядишь просто кошмарно, — отрезала она и направилась прочь, чтобы принять руку Энтони Эмбриджа, внука леди Эмбридж.
        Обед, как Джейн и предполагала, стал самым несчастным событием в ее жизни. Лорд Тиллтон, который сидел слева от нее, постоянно пытался водрузить свою руку ей на бедро, пока она не положила этому конец, вонзив в его запястье острые коготки. Справа от Джейн восседала тугая на ухо престарелая дама. Эта леди непрерывно болтала, но, к счастью, ее монолог не требовал отклика, поскольку Джейн была уверена, что, даже если она и попыталась бы ответить, ее бы все равно не услышали.
        К тому же герцог совершенно не обращал на нее внимания, отчего Джейн становилось еще хуже. Леди Салби и Оливия, как два неусыпных стража, охраняли его с двух сторон, словно он был драгоценнейшим из призов.
        К тому времени, когда леди Салби дала дамам знак удалиться и оставить мужчин на рюмочку бренди, голова Джейн разрывалась от боли. Больше всего на свете ей хотелось сбежать в свою комнату, распустить волосы и остудить разгоряченный лоб ледяной водой в надежде избавиться от стучащего в висках молота. После выпада Оливии она не сомневалась, что конфликт с леди Салби неизбежен, но Джейн надеялась хотя бы на небольшую отсрочку.
        — Думаю, ты поступаешь мудро, Джейн. — Леди Салби на секундочку отвлеклась от беседы с леди Тиллтон и коротко кивнула в ответ на просьбу Джейн покинуть гостей из-за головной боли. — В сущности, я полагаю, для всех будет лучше, если ты посидишь у себя, пока мы не убедимся, что ты не заразна.
        Джейн побледнела, услышав неприкрытое оскорбление — это и есть обещанная кара? — подобрала подол своего платья и выбежала из гостиной.
        «Что ты не заразна».
        Леди Салби не могла высказаться яснее, давая Джейн понять, что она считает само присутствие Джейн опасным источником инфекции для ее гостей, но в особенности для герцога Сторбриджа!
        Такого скучного вечера Хок не мог припомнить. Через две минуты в обществе слащавой леди Салби и эгоистичной Оливии ему стало ясно, что хозяйка дома является воплощением всего, что он ненавидит, — узколобая сплетница, которая с неистовой силой пытается взобраться вверх по социальной лестнице и у которой нет в запасе ни одного доброго слова для кого бы то ни было, а ее дочурка лет эдак через двадцать — если не раньше! — станет точной копией матушки.
        Но яства, поданные на стол, в отличие от компании оказались выше всяких похвал. Каждое последующее блюдо превосходило предыдущее, и Хок начал уже подумывать, не переманить ли повара Салби к себе.
        Встреча с Джейн Смит не выходила у Хока из головы. Хотя, оглядываясь назад, он решил, что повел себя немудро — благородному герцогу Сторбриджу не следовало вовлекать в разговор юную незамужнюю леди, которой он не был представлен официально. Она являлась подопечной сэра Барнаби и, значит, несмотря на дурное отношение леди Гвендолин, имела свои собственные амбиции и не могла не искать выгодной партии.
        Его подозрения подтвердились, когда в начале обеда он понаблюдал за ней из-под прищуренных век. Она беззастенчиво флиртовала с Джеймсом Тиллтоном, мужчиной, у которого уже имелось две любовницы в разных концах Лондона, постоянно поворачивалась к нему и полностью игнорировала несчастную даму, сидящую от нее по другую руку, хотя та пыталась вежливо поддерживать с ней беседу.
        — Каково ваше мнение, Сторбридж?
        Герцог обратил внимание на сидящего напротив него джентльмена и отхлебнул глоток изумительного бренди.
        — Полностью с вами согласен, Эмбридж, — ответил Хок, не совсем представляя, о чем идет речь. — Прошу простить меня, господа. — Он поднялся на ноги, прихватив с собой бокал бренди. — Хочу подышать свежим воздухом Норфолка, который нам так нахваливала наша хозяйка.
        Он пересек зал, открыл французское окно и шагнул на залитую лунным светом террасу, оставив позади банальные разговоры.
        Как он переживет здесь еще шесть дней? — устало вопрошал себя Хок. Может, сказать, что у Себастьяна случился «рецидив», и сбежать, изобразив заботливого брата? Проблема, однако, заключалась в том, как устроить завтра получение несуществующего письма, но это пустяки по сравнению с перспективой умереть от скуки к концу недели.
        Хок сделал глубокий вдох, и в голове у него тут же прояснилось. Воздух Норфолка, надо отдать ему должное, действительно оказался бодрящим. Может, все-таки следует приобрести имение в Норфолке.
        После знакомства с Оливией Салби его матримониальные планы относительно этой юной особы и брата Себастьяна определенно рухнули. Он слишком сильно любил своего младшего брата, чтобы связать его жизнь и жизнь всего семейства Сен-Клер с этой жеманной куклой, не говоря уже о ее амбициозной мамаше. Это было бы...
        Хок заметил краем глаза движение слева от него в саду, окутанном лунным светом, — более темное пятно в тени высоких кустов свидетельствовало о том, что он не единственный, кто желает приобщиться к природе Норфолка. К нему присоединилась лиса. Или, быть может, барсук.
        Но движущаяся тень была слишком высокой. Нарушитель его спокойствия явно шествовал на двух ногах, причем вдоль живой изгороди в направлении калитки, ведущей на пляж.
        Значит, это человек. Возможно, женщина. На пути к романтическому приключению? Или здесь кроется нечто более серьезное, например контрабанда? Хок был уверен, что в Норфолке она до сих пор процветает не меньше, чем в Корнуолле.
        Хотя в Глостершире Хок исполнял роль мирового судьи, здесь он не считал нужным вмешиваться в чужие дела. Однако все его чувства обострились, стоило ветру подуть посильнее, приподнять полы темного плаща и явить его взору более светлое платье.
        Ярко-желтое платье?..
        Неужели это Джейн Смит крадется тайком на пляж? А если да, то с какой целью?
        Хок еще раз повторил себе, что это не его дело. Джейн Смит — незамужняя подопечная сэра Барнаби, и Хоку следует держаться от нее подальше все оставшееся время, а то как бы самому не попасть в мышеловку нежданного супружества — дорога, которой он не намеревался следовать, пока все его братья и сестра не будут счастливы в браке, и уж тем более он не пойдет к алтарю с нищей подопечной незначительного пэра. Когда настанет время, Хок возьмет себе в жены женщину соответствующего воспитания и положения, такую, которая обеспечит герцога Сторбриджа наследниками, но не будет предъявлять требований ни на его время, ни на его чувства.
        Преследовать Джейн Смит, девушку, из-за которой он уже и так повел себя несвойственно своему характеру, было бы в высшей мере неразумно. Лучше присоединиться к прочим господам и забыть о ее существовании.
        Но безумство, овладевшее им тем вечером, когда он из любопытства завел с Джейн Смит разговор, не покинуло герцога. Вместо того чтобы вернуться в дом, Хок вдруг обнаружил, что спускается по лестнице в сад, со стаканом бренди в руке и одной-единственной целью — посмотреть, куда это Джейн Смит пошла так поздно ночью одна.
        И зачем.


        Глава 3


        — Вы плачете, потому что ваш возлюбленный не пришел на свидание или потому что у вас еще нет возлюбленного?
        Джейн застыла, узнав глубокий, с ленивыми интонациями голос герцога Сторбриджа, раздавшийся откуда-то сверху и из-за спины. Она сидела под дюной, положив голову на колени, и смотрела, как волны неистово бьются о берег, по щекам ее катились слезы. Капюшон упал, и распущенные волосы языками пламени развевались по ветру.
        Она плотнее завернулась в плащ, прежде чем ответить герцогу:
        — Причина моих слез вас не касается, ваша светлость.
        — А если я решу, что касается?
        — Не стоит себя утруждать. На самом деле я бы предпочла, чтобы вы удалились и оставили меня в покое. — Она была слишком несчастной, чтобы думать о вежливости. Даже в отношении прославленного герцога Сторбриджа.
        — Вы приказываете мне удалиться, Джейн? Снова? — усмехнулся он.
        Джейн не заметила, как он подошел и уже стоит рядом с ней под укрытием дюны, наверняка испортив свои вечерние туфли. Она была слишком несчастна, слишком подавлена, чтобы думать об этом. В конце концов, она не звала его сюда.
        — Да, ваша светлость, — коротко кивнула она.
        — Боюсь, что это невозможно, Джейн. — Он вздохнул и, не обращая внимания на дорогую одежду, опустился на песок рядом с ней. — Это было бы слишком не по-джентльменски — найти юную леди в состоянии депрессии и просто уйти прочь, оставив ее здесь одну, куда каждый может пожаловать и попытаться воспользоваться ситуацией.
        Джейн озадаченно уставилась на него в темноте:
        — Даже если она просит вас об этом? Даже если она не леди? — Девушка отвернулась, чтобы он не увидел, как гнев приходит на смену горючим слезам.
        — Все дело в платье, Джейн? — Теперь в его голосе сквозили нотки нетерпения, и он продолжил с презрением: — В таком случае вам достаточно взглянуть на леди Салби, несколько секунд поговорить с нею, чтобы понять — не платье делает леди.
        Джейн всхлипнула, то ли от слез, то ли от смеха.
        — Разве это речь джентльмена, ваша светлость!
        Герцог снова вздохнул:
        — После прибытия в Норфолк мне очень трудно оставаться джентльменом.
        Джейн скосила на него глаза. Луна резко очертила его аристократический профиль, высокие скулы, сильную, мужественную челюсть.
        В этот вечер он был одет в безукоризненно черный костюм и белую рубашку с высоким воротом, шейный платок завязан идеальным узлом, под сюртуком — светло-серый атласный жилет. Но сильный ветер взъерошил густые черные волосы, придав ему вид, удалого пирата, и он, как ни странно, перестал походить на высокомерного и неприступного герцога Сторбриджа, который прибыл сегодня днем в «Маркхам-парк».
        Но она не должна забывать, кто он на самом деле, — решительно напомнила себе Джейн. И, несмотря на ее пронзительное чувство одиночества, несмотря на всю его симпатию к ней и сочувствие, через неделю он вернется к своей вельможной жизни в Лондоне, а она останется здесь, под тиранией леди Салби.
        Одной мысли об этом хватило, чтобы слезы вновь потекли рекой.
        — Ну, хватит, Джейн, — повернулся к ней герцог. — Что случилось? Не все так плохо...
        — Откуда вам это знать, ваша светлость? — Горе и отчаяние придали ей сил, девушка подняла голову и открыто посмотрела на него. — Вас ведь не заставляют чувствовать себя нежеланным и низким, когда вы точно знаете, что на самом деле заслуживаете большего!
        Хок уставился на нее во все глаза. В этот момент луна выглянула из-за тучи и осветила растрепанные рыжие волосы, ярко сияющие зеленые глаза и полные чувственные губки.
        Боже правый, как ему захотелось поцеловать эти губки!
        И не просто поцеловать, а жадно впиться в них!
        Это неконтролируемое желание шокировало Хока. Он уже лет десять не испытывал ничего подобного. С того самого дня, как он стал герцогом Сторбриджем, все его слова и поступки были тщательно вымерены, он взвешивал и обдумывал все возможные последствия.
        Но сейчас герцог мог думать только о том, как бы поцеловать Джейн Смит, прижать ее хрупкое тело к своему, положить его под себя, упиваться ее губами, зарыться руками в роскошный костер распущенных волос, а потом исследовать округлости ее пышных кремовых грудок, осиную талию и чарующий изгиб ее бедер. С еще большим потрясением Хок понял, что для него Джейн ни нежеланна, ни низка. Напротив, он не мог припомнить, когда в последний раз желал женщину так горячо, так страстно, как желал эту девушку!
        Пораженный до глубины души внезапной жаждой овладеть Джейн Смит и попробовать ее на вкус, Хок сумел сдержать себя. Он вскочил на ноги и попятился от нее.
        — Тогда я оставлю вас, Джейн.
        — Надеюсь, я не обидела вас, ваша светлость?.. — поморщилась она, тоже вставая. Плащ упал, и он увидел, что на ней по-прежнему это кошмарное желтое платье. Подул ветер, и тонкая материя облепила фигурку девушки.
        — Я ничуть не обижен. — Обычно такой холодный и непробиваемый, Хок сейчас был напряжен, словно струна, и изо всех сил пытался не смотреть на Джейн. На его скулах играли желваки. — Я просто признаю свое вторжение...
        — Я не...
        — Не подходите ко мне, Джейн! — процедил Хок сквозь плотно сжатые зубы, когда она протянула к нему руку. Горячечность тела, жар в паху — все говорило о том, какой опасный поворот приобретает эта ситуация.
        Неужели он так долго обходился без теплой женской ласки — краткая, физически не удовлетворяющая его связь с графиней Морфилд не в счет, — что теперь был готов наброситься на беззащитную девушку? Неужели это расплата за годы самоограничения и вынужденного одиночества, которые он унаследовал вместе с титулом герцога Сторбриджа? Если так, то это невыносимо, и Хок дал себе слово сразу по возвращении в Лондон заняться утомительными поисками любовницы.
        Джейн замерла, пораженная предупреждением герцога. Он тоже считает, что она недостойна его внимания, потому что является сиротой, дочерью нищего приходского священника? Что она недостойна даже элементарного, вежливого обращения со стороны великого и могучего герцога Сторбриджа?
        — Тогда идите, ваша светлость. — Она гордо взглянула на него, дерзко запрокинув голову. — И я смею заверить вас, что не потревожу вас своим нежелательным обществом до конца вашего пребывания в «Маркхам-парке»!
        — Джейн, вы меня неправильно поняли...
        — Я так не думаю, ваша светлость!
        — Джейн, оставь это выканье с титулом в таком пренебрежительном тоне!
        — Ну, уж нет, не дождетесь! — Она вышла за все рамки, за все разумные границы, горя желанием обидеть его так же, как он обидел ее.
        — Джейн, ты играешь с огнем, — прохрипел герцог, крепко прижав руки к бокам.
        — С огнем, ваша светлость? — язвительным эхом отозвалась Джейн. Она устала, очень устала. Последние двенадцать лет она только и делала, что подчинялась, ей не дозволялось иметь собственное мнение, иметь собственные желания. — Что вы знаете об огне? Вы, такой холодный, заносчивый, смотрящий на всех свысока! Что вы делаете, ваша светлость? — задохнулась она, когда герцог метнулся к ней, обвил руками ее талию и неистово притянул к себе.
        — Хок, Джейн. — Теперь его лицо находилось в нескольких дюймах от ее лица, его дыхание обжигало ей щеку, черты лица стали хищными в лунном свете. — Меня зовут Хок, — хрипло пояснил он.
        Она вопросительно уставилась на него.
        Хок?
        Герцога Сторбриджа назвали именем хищной птицы?
        Опасной хищной птицы. Заворожено разглядывая герцога. Джейн изумленно припомнила свое первое впечатление о нем.
        — Это причуда моей матери. — Герцог говорил серьезно, прижимая Джейн к своему сильному телу.
        Но Джейн сейчас не волновало, как он получил это странное имя. Ее занимало лишь то, что герцог Сторбридж — надменный и равнодушный герцог Сторбридж — держит ее в своих объятиях, ее мягкие округлости, словно впечатались в его стальные мускулы, а его глаза неотрывно глядят на ее губы.
        Весь вид могущественного высокородного герцога Сторбриджа говорил о том, что он собирается поцеловать ее!
        Это невероятно.
        Невообразимо...
        И все же Джейн могла вообразить это. Могла представить его четко очерченные губы на своих губах. Жадные, требовательные, заявляющие права на нее. Ибо каждая женщина, которую герцог Сторбридж решит поцеловать, познает всю его пылкость, всю его страсть, обычно скрываемую от приятелей, не правда ли? Джейн не проведешь, она ясно видит эту страсть в блеске его глаз. Так же ясно, как чувствует его мускулистое тело, к которому он ее неистово прижимает...
        — Тебе не следовало приходить сюда одной, Джейн. — Взгляд герцога, этот пронзительный золотой взгляд блуждал по ее побледневшему личику изучающе, жадно. — Не следовало, Джейн! — Он начал склоняться к ней.
        На несколько бесконечных секунд Джейн обмерла, ее губки бессознательно распахнулись в ожидании его губ.
        Поцелуй.
        Один поцелуй.
        Ее первый в жизни поцелуй.
        Она ведь не слишком многого просит? Просит исключительно для себя? После долгих двенадцати лет без ласковых прикосновений, без человеческого тепла? — подумала девушка.
        Но инстинкт подсказывал ей, что Хок Сен-Клер, великий и могущественный герцог Сторбридж, не остановится на одном поцелуе, он потребует большего, гораздо большего. Он был мужчиной, который готов снова и снова брать, ничего не давая взамен.
        — Нет! — Она повернула голову, дабы уклониться от его поцелуя, и одновременно попыталась избавиться от его стальной хватки, но достигла противоположного эффекта — еще теснее, более интимно прижалась к нему. — Нет! — повторила она, до смерти опасаясь страсти, обуявшей герцога и не желавшей отпускать его. — Так нельзя! Прошу, Хок, так нельзя...
        Ее мольбы проникли сквозь пелену вожделения, сковавшего тело Хока, и заставили его остановиться. Он словно очнулся, не в силах поверить в происходящее.
        Эта женщина — девушка — была подопечной хозяина дома. Незамужней подопечной!
        Он неожиданно отпустил ее и сделал шаг назад. Челюсти его были сжаты, глаза сияли расплавленным золотом.
        — Тебе не следовало приходить сюда одной, Джейн, — хрипло повторил он.
        Она судорожно сглотнула.
        — Нет, не следовало. Но я не думала, что кто-то может отправиться за мной...
        — Не думала, Джейн? — Голос Хока задрожал. — Ты уверена, что твое раздражение вызвано не тем, что на твой призыв откликнулся не тот мужчина?
        Она удивленно уставилась на него:
        — Не тот мужчина? Я не понимаю...
        — Разве не Джеймс Тиллтон должен был присоединиться к тебе сегодня вечером? — осведомился герцог.
        — Лорд Тиллтон?! — Джейн задохнулась от незаслуженного обвинения. — Лорд Тиллтон мне неприятен! Он вел себя недостойно в отношении меня во время обеда — до такой степени недостойно, что в итоге мне пришлось поцарапать ему запястье, чтобы он прекратил лапать меня под столом. Кроме того, он женатый человек! — насупилась она.
        Губы Хока изогнулись в язвительной усмешке.
        — Вечеринки в летних домах, такие как эта, печально известны ночными рандеву женатых людей — но не друг с другом!
        — Правда, ваша светлость? — В ее голосе сквозили ледяные нотки. — И чью постель вы решили сегодня почтить своим высоким присутствием?
        Хок не мог не признать, что даже теперь, в гневе, мисс Джейн Смит была прекрасна и соблазнительна. Похоже, годы пребывания под опекой властной леди Салби несколько подавили живую натуру девушки, но она никуда не делась, она проявлялась в том, как Джейн бросала ему вызов, в том, как бесстрашно она перечила ему. Две вещи, с которыми герцог Сторбридж сталкивался крайне редко, если вообще сталкивался.
        Джейн Смит отличалась от прочих женщин тем, что видела в нем не только герцога. Она видела за титулом мужчину, и именно к этому мужчине взывала ее красота. Взывала так громко, что Хок на секунду забыл об осторожности, не дававшей сбой в течение последних десяти лет.
        Это не могло — не должно было — случиться вновь!
        — Я не собираюсь укладывать никого в постель здесь, в «Маркхам-парке», — презрительно фыркнул он, отметив, что Джейн напряглась, ведь этим небрежным заявлением он отвергал и ее чары. — А теперь, если позволите, я хочу извиниться перед Салби перед тем, как отойти ко сну. — Он поклонился и собрался уходить.
        — Даже прежде не извинившись передо мной, ваша светлость?
        Хок медленно повернулся и, прищурившись, оглядел ее напряженную фигурку и с вызовом поднятый подбородок.
        — За то, что я чуть не поцеловал вас?..
        Она окинула его пренебрежительным взглядом:
        — За то, что ложно обвинили меня в заигрывании с лордом Тиллтоном!
        Мог ли Хок ошибиться, наблюдая за происходящим за столом? Может, Джейн действительно не заигрывала с Тиллтоном, а, напротив, сражалась с его нежелательным вниманием? Вниманием к молодой женщине, чья судьба явно не заботила ее опекунов, не говоря уже о защите?
        — Если я ошибся...
        — Ошиблись!
        — Если я ошибся, то извиняюсь. — Хок коротко кивнул. — Но на будущее я советую вам не приходить сюда одной. В следующий раз вы можете оказаться в гораздо более опасной ситуации, чем нынешним вечером.
        — До сих пор дюны служили мне надежным укрытием!
        Пока не вторгся Хок, подумала она.
        Пока он не обнял ее и не захотел поцеловать.
        Но за это она не просила у него извинений...
        Джейн была великолепна. Хок признавал это, хотя и решил больше с ней не общаться. Ее распущенные волосы летели по ветру, в широко распахнутых глазах горел вызов, соблазнительные губки упрямо поджаты.
        Все это свидетельствовало о том, что из нее получится прекрасная любовница. Что эта женщина способна ответить страстью на его внутреннюю страсть, которую он так тщательно скрывал от посторонних глаз и до которой Джейн, сама того не ведая, сумела достучаться.
        Джейн Смит представляет собой угрозу для ледяного спокойствия герцога Сторбриджа, — вынес он вердикт.
        Но еще большую угрозу Джейн Смит представляет для того мужчины, коим он остается в глубине души, для пылкого Хока Сен-Клера.
        — Теперь вам здесь уже не укрыться, — холодно и безжалостно отрезал он. — Спокойной ночи, мисс Смит. — Он развернулся и на этот раз уже не стал оглядываться назад. Твердым и решительным шагом он направился обратно в «Маркхам-парк».
        Джейн смотрела ему вслед и понимала, что герцог Сторбридж сегодня лишил ее не только надежного прибежища, ее дюн. Когда он коснулся ее, когда чуть не поцеловал ее, он разбудил внутри ее голод, желание, о существовании которого она и не подозревала, желание, которое делало ее груди тугими и тяжелыми, разжигало огонь меж ее ног, заставляло забыть об осторожности и думать только о том, что она может встретить ответную страсть в его поцелуе. В этот момент ей захотелось лечь с ним рядом прямо здесь, на песок дюн, и избавить его от высокомерной холодности герцога Сторбриджа, раздевая, изучая, целуя, лаская...
        На этом фантазии Джейн внезапно оборвались. Потому что она понятия не имела, что следует за поцелуями и ласками!
        Она помнила наставления леди Салби своей дочери Оливии перед началом ее первого сезона: — После свадьбы леди может иметь столько любовников, сколько пожелает, но до свадьбы — ни одного! Сначала надо надеть кольцо на палец. Означает ли ее распутное влечение к герцогу Сторбриджу, что она, Джейн, все-таки не леди, коей всегда себя считала?..
        — Вы посылали за мной, леди Салби?
        На следующее утро Джейн смиренно стояла перед опекуншей в ее частных покоях. Сама леди Салби сидела за столиком и читала корреспонденцию.
        Леди Салби обожгла девушку взглядом ледяных голубых глаз и только потом соизволила ответить:
        — Ты уже полностью оправилась от головной боли, Джейн?
        И тон, и манеры хозяйки дома казались на удивление мягкими, и это насторожило Джейн. Она ожидала горячую отповедь за «беззастенчивый флирт» с герцогом Сторбриджем, как выразилась Оливия. Никакие вкрадчивые интонации не могли обмануть Джейн, она всегда была настороже.
        — Вполне оправилась, благодарю вас, леди Салби.
        Хозяйка изящно склонила голову набок:
        — Хорошо спала?
        — Урывками. — Как Джейн и ожидала, ее сон наводнили образы — не герцога Сторбриджа, а мужчины, который обнимал ее и приказывал называть его Ястребом. Эти образы были настолько эротичными, что девушка очнулась посреди ночи, судорожно хватая ртом воздух, разгоряченная, дрожащая всем телом, ее соски затвердели и отзывались болью на каждое прикосновение материи, а между ног было непривычно мокро.
        — В самом деле? — Леди Салби откинулась на спинку стула, ее красивое лицо вдруг стало жестоким и беспощадным, глаза превратились в щелки. — Не из-за того ли, что ты спала не одна?..
        От таких обвинений Джейн побелела как полотно. Не могла ведь леди Салби неправильно истолковать реакцию Джейн на вчерашние заигрывания лорда Тиллтона, как это случилось с герцогом?
        Или она намекает на самого герцога?..
        Щеки девушки залила краска. Слишком мало времени прошло с тех пор, как она видела его в эротических снах.
        — Не утруждай себя ответом, Джейн, — припечатала леди Салби прежде, чем Джейн сумела собраться с мыслями и опровергнуть обвинение. — Я не желаю выслушивать скабрезные подробности...
        — Нет никаких скабрезных подробностей... — прервала ее шокированная Джейн.
        — Я сказала, что не желаю слушать! — Теперь женщина взирала на нее с неприкрытой неприязнью. — Вполне достаточно того, что, несмотря на все наши усилия, на всю заботу и внимание, которыми мы окружали тебя последние двенадцать лет, ты выросла точно такой же, как твоя распутная мать!
        Кровь отхлынула от лица Джейн.
        — Моя... моя мать?
        Леди Салби поморщилась от отвращения:
        — Твоя мать, Джейн. Женщина, на которую ты похожа. То есть начисто лишенная морали и...
        — Да как вы смеете?! — Когда горничная вызвала ее к леди Салби, Джейн знала, что ей придется выслушать недовольное бурчание хозяйки, но она не была готова к этой желчной атаке на свою мать и на нее саму. — Моя мать была доброй и хорошей...
        — Кто поведал тебе об этом, Джейн? — саркастически усмехнулась леди Салби. — Этот глупый викарий, который женился на ней? — Она презрительно покачала головой. — Джозеф Смит — как, видимо, и всякий мужчина, в чьих жилах течет алая кровь! — не видел ни одного изъяна в своей красавице Джанет. Но я знала. Я всегда знала, что она всего лишь бесстыжая потаскуха! — Ее глаза лихорадочно блестели. — И в итоге я оказалась права, разве нет? — Леди Салби вскочила на ноги, ее лицо исказила ярость.
        Джейн отступила назад, отрицательно качая головой. Она не могла поверить в те ужасные вещи, которые леди Салби говорила о женщине, умершей сразу после ее рождения.
        — Моя мама была милой и красивой...
        — Твоя мать была шлюхой! Соблазнительницей и прелюбодейкой!
        — Нет! — Джейн отшатнулась, словно ее ударили.
        — О да! — с презрением сверкала на нее глазами леди Гвендолин. — А ты точная ее копия, Джейн. Я предупреждала Салби, когда он настаивал на том, чтобы мы взяли тебя к себе в дом. Я говорила ему, что может произойти, — что ты опозоришь нас так же, как нас опозорила Джанет. И прошлой ночью мои опасения подтвердились.
        — Но прошлой ночью я не сделала ничего такого, за что мне было бы стыдно! — бросилась на свою защиту Джейн, ошеломленная словами леди Салби и шокированная ее ненавистью, открыто написанной на лице.
        — Джанет тоже ничего не стыдилась. — Леди Салби трясло от ярости, дикий блеск в глазах усилился. — Она даже не извинилась, когда выяснилось, что она выходит за легковерного пастора на третьем месяце беременности!
        У Джейн земля ушла из-под ног. Она чуть не упала замертво. Ее мать выходила за отца беременной? Она носила Джейн?
        Но это не делало ее мать ни шлюхой, ни прелюбодейкой. Это означало лишь то, что, как и многие другие пары до и после них, ее родители поспешили принести брачные клятвы при сложившихся обстоятельствах. Джейн далеко не первый ребенок, появившийся на свет через шесть месяцев после бракосочетания...
        Она покачала головой:
        — Это касается меня, и только меня, а я...
        — Я ждала подобных слов, — испепелила ее взглядом леди Салби. — Ты ничем не лучше ее. Ты не задумываешься о том позоре, который навлекла на наше семейство своими распутными действиями.
        — Но я ничего такого не сделала...
        — Ты определенно сделала что-то — Леди Салби стояла, прижимая кулаки к бокам. — Камердинер герцога сообщил дворецкому Брауну, что они сегодня уезжают, и....
        — Герцог уезжает? — эхом повторила Джейн. Удивительно, как сильно эта новость расстроила ее. Она будто разваливалась на части, оказавшись в эпицентре бесконечного ночного кошмара.
        — Не строй из себя невинность, Джейн Смит, — насмешливо произнесла леди Салби. — Вчера мы все стали свидетелями того, как ты строила герцогу глазки — завлекала его в свою постель, явно намереваясь расставить ему ловушку и вынудить жениться. Но если ты надеялась на это, то напрасно. Судя по его поспешному отъезду, все твои усилия пошли прахом. Герцог не тот человек, которого можно куда-то заманить — и уж тем более к алтарю с такой распутной обманщицей, как ты! Ты злая, испорченная, ненавистная девчонка, Джейн Смит! — Леди Салби уже билась в истерике. — Пригрели змею на груди! Вы только поглядите на выражение ее лица! Похоже, тебя нисколько не заботит, что ты окончательно и бесповоротно лишила Оливию шанса стать герцогиней Сторбридж!
        Учитывая вчерашние комментарии герцога в адрес леди Салби, Джейн очень сомневалась, что у Оливии вообще был даже призрачный шанс выйти за герцога. Эта фантазия родилась в воспаленном воображении леди Салби после того, как Себастьян Сен-Клер не ответил на их приглашение.
        — Чтобы тебя сегодня же не было в этом доме, Джейн, — объявила леди Салби. — Сегодня же, поняла меня?
        — С превеликим удовольствием. — После этого разговора, после всего того, что леди Салби наговорила о ее матери, Джейн не могла остаться здесь ни на день, ни на час, ни на секунду дольше, чем это необходимо.
        — И не думай приползать обратно, если, как и твоя мать, ты обнаружишь, что беременна! — презрительно фыркнула леди Салби. — У нас наивных священников нет, никто тут на тебе не женится, Джейн. Ни один влюбленный идиот не поведет тебя к алтарю, чтобы дать имя твоему незаконнорожденному отпрыску!
        Джейн вдруг притихла, вся боль несправедливых обвинений леди Салби поблекла, все эмоции покинули ее, она стояла и смотрела на нее, словно через длинный серый тоннель.
        Леди Салби ядовито прищурилась, увидев, что Джейн настолько шокирована, что не может даже скрыть этого.
        — Ты не знала об этом?! — Леди Салби торжествовала, наконец-то она сумела пробить брешь в хладнокровном спокойствии Джейн. — Даже после ее смерти Джозеф Смит не смог замарать память своей драгоценной Джанет и рассказать, что он не был твоим родным отцом!
        — Он был моим отцом! — Пальчики Джейн сжались в кулаки. — Он был... — Злые слезы застили ей глаза. Зачем эта женщина говорит о ее родителях такие ужасные вещи?
        Она никогда не знала своей матери, но отец был для нее воплощением добра и душевного тепла. Он не стал бы вести себя так с нею, не будь он ее родным отцом!
        Или стал бы?..
        — Определенно нет.
        Леди Салби смотрела на нее с восторженным сожалением.
        — Твоя мать соблазнила твоего настоящего отца, богатого и знатного джентльмена, завлекла его в постель в надежде на то, что он потеряет голову и бросит женщину, которая уже была его женой. Но он отказался сделать это, даже когда Джанет забеременела!
        — Я вам не верю! — в отчаянии затрясла головой Джейн. — Вы просто хотите сделать мне больно...
        — Я сделала тебе больно, Джейн? Надеюсь, что так, — обрадовалась леди Салби. — Ты очень похожа на Джанет, знаешь ли. Та же дикая красота. Тот же непокорный нрав.
        И Джейн внезапно поняла, что последние двенадцать лет леди Салби делала все, чтобы сломить в ней этот нрав. Она старалась уменьшить ее физическое сходство с Джанет, одевая Джейн в безвкусные наряды. Леди Салби питала к Джейн такую же неистовую ненависть, какую до этого питала к ее матери...
        — Джанет была испорченной и упрямой, — бездушно продолжала она. — Стоило ей пошевелить пальцем, как мужчины кидались исполнять любую ее прихоть. Но она совершила роковую ошибку, выбрав не того любовника, — фыркнула леди Салби. — Эта ошибка быстро поставила ее на место, когда он, не раздумывая, вычеркнул ее из своей жизни, как только она поведала ему о будущем ребенке. О тебе, Джейн.
        — Вы лжете! — с нажимом повторяла Джейн. — Я не знаю почему, не знаю, что Джанет сделала вам, но я знаю, что вы лжете!
        — Неужели? — Леди Салби с усмешкой протянула руку к столу и выудила из кипы бумаг один листок. — Может, тебе стоит прочесть вот это, Джейн? — Она заманчиво потрясла листочком перед ее лицом. — Тогда ты наконец-то поймешь, кем и чем была твоя мать!
        — Что это? — Джейн настороженно посмотрела на письмо. Кто мог написать леди Салби сейчас, через двадцать два года после смерти Джанет?
        — Письмо написано самой Джанет двадцать три года тому назад и адресовано ее любовнику.
        Но, конечно же, не отослано. Разве могла она отправить его, если ее любовник уже был женат? — презрительно фыркнула леди Салби.
        — Откуда оно у вас? — Джейн потрясла головой, прогоняя наплывающую дурноту.
        Леди Салби засмеялась:
        — Загляни в прошлое, Джейн, на двенадцать лет назад. Ты ведь помнишь, что я была вместе с Салби, когда он приехал забрать тебя после смерти Джозефа Смита? Конечно, помнишь, — удовлетворенно кивнула она, увидев, как Джейн передернуло при этом воспоминании. — Просматривала вещи Джанет, я нашла письма, которые она писала любовнику, но не отсылала. Низкие, отвратительные письма...
        — Писем было больше одного? — оцепенела Джейн.
        — Их четыре. И в каждом Джанет рассказывает своему любовнику о ребенке, которого они зачали в грехе...
        — Отдайте их мне! — Джейн вырвала листок из пухлой ладошки леди Салби и крепко прижала к груди. — Вы не имеете права читать письма моей матери. Не имеете права! Где остальные?
        Она подошла к письменному столу, лихорадочно покопалась в бумагах и без труда нашла еще три письма, написанные тем же почерком. Письма, которые леди Салби явно читала перед приходом Джейн.
        — Сэр Барнаби знает об этих письмах?..
        — Конечно, нет! — в очередной раз фыркнула леди Салби. — Все эти двенадцать лет я хранила их втайне от него. Как ты думаешь, почему я так разволновалась, застав тебя вчера рядом со шкатулкой?
        Потому что она прятала там письма Джанет! — поняла Джейн.
        — Как вы смеете! — набросилась она на опекуншу. — Вы недостойны даже, притрагиваться к вещам моей матери, не говоря уже о том, чтобы читать ее личную корреспонденцию!
        Леди Салби отпрянула от этого яростного натиска, прижав ладонь к пышной груди:
        — Не приближайся ко мне, злобная, злобная девчонка!
        — Я и не собираюсь к вам приближаться, — заявила Джейн. — Не хочу марать о вас руки. Я изо всех сил пыталась полюбить вас, но так и не смогла. В этом доме один сэр Барнаби был добр ко мне. Теперь мне остается только жалеть его, добросердечного, любящего человека, взявшего в жены дурную, мстительную женщину.
        — Убирайся прочь, ужасное создание!
        — О да, я уйду, можете не сомневаться. — Джейн направилась к двери, высоко подняв голову. — Будьте, уверены, я не замедлю покинуть этот дом, как только соберу те немногие вещи, которые действительно мне принадлежат, включая письма матери!
        Джейн спешила по коридору в свою крохотную спальню, радуясь тому, что сможет теперь покинуть «Маркхам-парк».
        Не важно, что готовит ей будущее — куда она пойдет, что будет делать, чтобы выжить, — хуже, чем в «Маркхам-парке», ей уже не будет. Не может быть ничего хуже этих двенадцати кошмарных лет, прожитых в доме леди Салби.


        Глава 4
          На следующий день Хок поднялся чуть свет, оделся и пошел на конюшню. Поездка на лошади по песчаному пляжу оказалась на удивление приятной, настроение его заметно улучшилось, соленый бриз развеял паутину, окутавшую его мозг.
        Он даже позволил себе вспомнить о Джейн Смит. Недаром говорят — утро вечера мудренее. В свете наступившего дня вчерашнее происшествие стало казаться ему полным бредом, как и внезапная страсть, нахлынувшая на него.
        Вернувшись в дом Салби, Хок окончательно воспрянул духом. Оказывается, в его отсутствие ему пришло письмо от поверенного из Лондона, Эндрю Виндхама. Это был всего лишь еженедельный отчет, но Салби не могли этого знать, а потому безропотно встретили заявление Хока о том, что срочные дела требуют его личного присутствия и ему придется немедленно покинуть их гостеприимный дом.
        Но не раньше, чем он примет ванну, со вздохом удовлетворения подумал Хок. Он сел, взял стоявший у ванны кувшин, с удовольствием опрокинул горячую воду себе на голову и вымыл волосы, радуясь тому, что через час он окажется вдали от «Маркхам-парка». Пришедшее от Эндрю письмо поистине было подарком подарок судьбы!

        Завтра он уже будет в Малберри-Холл. В своем любимом Глостершире. И благополучно забудет о том, как временно потерял контроль над самим собой вчера вечером с Джейн Смит...
        Хок решительно прогнал от себя образ Джейн с ее колдовскими зелеными глазами, вышел из ванной, обмотав одно полотенце вокруг талии и взяв второе, чтобы вытереть голову. Сейчас он позвонит Долтону, чтобы тот помог ему одеться и побриться перед дорогой. Он даже не станет откладывать отъезд и ждать, пока Долтон уложит багаж во вторую карету, лишь бы поскорее оказаться подальше отсюда!
        Решение не видеться и не говорить с Джейн Смит перед отъездом, подумал он, — это не трусость с его стороны, а простая самозащита. Страсть следует испытывать к любовнице, а не к молодой незамужней женщине-сироте, дочери бедного деревенского пастора, которая наверняка думает о замужестве, а не о любовной связи.
        Он обернулся. В дверь коротко постучали. Он открыл и не поверил своим глазам. В комнату ворвался объект его размышлений — лицо полыхает, глаза горят, шикарные рыжие волосы растрепаны.
        — О! — Джейн Смит резко остановилась и еще более покраснела, когда увидела, в каком виде встречает ее Хок.
        Его первым порывом было схватить и натянуть лежавший на стуле халат. Но потом он подумал — а зачем? Он пребывал в своих личных покоях, и его уединение грубо нарушила Джейн Смит. Так почему его должна волновать его нагота и ее явное смущение по этому поводу?
        Он презрительно приподнял бровь:
        — Надеюсь, у вас имеются веские причины, чтобы врываться в мои покои?
        Джейн смотрела на него, не отрываясь. Его плечи выглядели широкими и сильными в идеально сшитых сюртуках, но его обнаженное тело оказалось еще более впечатляющим. Руки мускулистые, темные волосы курчавятся на загорелой груди и спускаются вниз, скрываясь под полотенцем...
        Пораженный взгляд девушки вернулся к его лицу. Только что вымытые и еще не уложенные волосы на голове пребывали в полном беспорядке и тоже завивались, падая на лоб и придавая ему озорной, мальчишеский вид.
        Несколько минут назад разговор с герцогом был для Джейн делом жизни и смерти, теперь же она не могла даже вспомнить, о чем хотела поговорить с ним!
        — Джейн! — позвал он. Его брови взлетели еще выше.
        — Я хочу, чтобы вы взяли меня сегодня с собой, ваша светлость! — выпалила Джейн, припомнив, наконец, цель своего визита.
        После встречи с леди Салби она пошла в свою комнату и прочитала письма матери. Они были вовсе не «низкие» и не «отвратительные», просто письма женщины, которая изливает свое сердце возлюбленному, рассказывает о ребенке, коего она носит в своем чреве, — ребенке, зачатом в любви, — и которая уверяет его, что любит их нерожденное дитя так же сильно, как любит этого мужчину. Все четыре письма матери начинались одинаково: «Любимый мой», а заканчивались словами «Твоя навеки, Джанет».
        Джейн долго плакала над строчками этих посланий. Она думала о Джанет. О Джозефе Смите, к которому ее мать испытывала искреннюю привязанность, но которого никогда не любила так, как любила своего женатого избранника. О настоящем отце, которого Джейн никогда не видела.
        Но слезы высохли, и Джейн вспомнила о своей клятве сегодня же покинуть этот дом. И о том, что герцог тоже собирается сегодня уехать из «Маркхам-парка» нынче утром. Возможно, если его попросить, то он, быть может, возьмет ее с собой.
        Герцог Сторбридж.
        Только сейчас, с мокрыми взъерошенными волосами и с полотенцем вокруг мускулистых бедер, он вовсе не был похож на герцога Сторбриджа!
        — Вы хотите, чтобы я взял вас с собой?.. — мягко, недоверчиво промурлыкал он, ни взглядом, ни выражением лица не выдав своего мнения, на сей счет.
        — Если вы не против, ваша светлость, — кивнула она.
        «Если вы не против»!
        Эта девушка без объявления врывается в его спальню, полностью пренебрегая правилами приличия, а потом спрашивает, не может ли она уехать с ним сегодня!
        С какой целью?
        Да, вчера вечером Хок действительно повел себя неосмотрительно, когда обнял Джейн и попытался поцеловать ее. Но это не дает ей права думать, что он захочет продолжить отношения. И уж определенно было бы глупо с ее стороны полагать, что он пожелает взять ее с собой при отъезде!
        Его губы изогнулись в презрительной усмешке.
        — Джейн, вы ведь не впали в заблуждение, посчитав, будто я хочу сделать вас своей любовницей!
        — Нет, конечно же, нет! — отпрянула она, ее личико побледнело, глаза загорелись зеленым призывным огнем.
        И на этот призыв Хок не мог не ответить, хотя и был настороже относительно ее истинных намерений. Он попросту не мог противостоять ему.
        Он снял полотенце с плеча и рассеянно вытер голову.
        — Тогда что вы от меня хотите, Джейн?
        — Просто уехать сегодня с вами в вашей карете. У меня есть немного сбережений, так что если нужна оплата...
        — Нет, мне не нужна оплата, Джейн! Никакого рода! — В его голосе послышались ледяные нотки. — Потому что вы со мной никуда не поедете. — Он раздраженно бросил полотенце на кресло и надел-таки халат. — Сколько вам лет, Джейн? — поинтересовался он, туго затягивая пояс на талии.
        Она в оцепенении взирала на него.
        — Сколько?.. Двадцать два года, ваша светлость.
        — В самом деле? — Хок кивнул. — Значит, вы достаточно взрослая, чтобы знать, что нельзя врываться в покои джентльмена без объявления, а потом, застав его полураздетым, требовать от него взять вас с собой!
        — Я вовсе не хочу, чтобы вы брали меня с собой, ваша светлость, — возразила Джейн. — Я просто хочу разделить с вами карету на пути отсюда. — А еще ей хотелось повернуть время вспять и дождаться его разрешения войти, а не вторгаться к нему без приглашения. Так они избежали бы неловкого положения, и им не пришлось бы смущаться.
        Хотя герцог отнюдь не выглядел тогда смущенным. Даже в одном черном шелковом халате он не растерял крайней самоуверенности. Похоже, это у него врожденное и ничто не способно смутить его.
        Впрочем, ему нечего стыдиться, подумала Джейн, припомнив его подтянутое, стройное тело, а уж перед такой мускулистой грудью, которую ей довелось увидеть несколько минут тому назад, ни одна женщина не устоит. Тем более та, которая бесстыдно мечтала о нем всю предыдущую ночь.
        Джейн почувствовала, как ее соски напряглись и приподняли мягкий муслин коричневого платья, грудь учащенно поднималась и опускалась в корсаже. Ей вдруг стало трудно дышать, по низу живота вновь разлилось тепло.
        Она не верила обвинениям леди Салби в распутности ее матери. Из писем было понятно, что Джанет любила только одного мужчину: настоящего отца Джейн. Но, глядя на герцога Сторбриджа — на Хока, она не могла не задаться вопросом, а не является ли она сама распутницей. Она видела Хока во сне. В жарком эротическом сне. И вот теперь ее тело отвечает непривычной болью на его физическое присутствие.
        — Вы понятия не имеете, о чем просите, Джейн!
        Она подняла голову и встретилась взглядом с горящими золотыми глазами:
        — Уверяю вас, я не стану для вас обузой и постараюсь не причинить никакого беспокойства...
        Хок невесело рассмеялся, оборвав ее тираду:
        — Поверьте мне, Джейн, вам даже стараться не придется!
        Он испытывал к девушке сильное физическое влечение. Влечение мощное, необъяснимое.
        Черт побери, он может вновь потерять над собой контроль, очутившись с ней в одной карете, и взять ее прямо там, на сиденьях!
        — К чему такая спешка, Джейн? Что произошло вчера вечером, отчего вы решили покинуть этот дом?
        Она отвернулась, не желая, чтобы он прочел ответ в ее глазах.
        — Я не могу больше оставаться под одной крышей с леди Салби. Вот и все.
        Что бы ни произошло у Джейн и леди Салби, это не его дело, твердо напомнил себе Хок. Да, леди Салби ему не нравилась, он считал ее женщиной претенциозной и ядовитой, но она была женой официального опекуна Джейн, и Хок не имел никакого права вмешиваться в их отношения.
        Если Джейн покинет дом опекуна с герцогом Сторбриджем — холостым мужчиной, то герцог Сторбридж, то есть он, вне всякого сомнения, будет вынужден жениться на ней.
        А Хок не собирается этого делать!
        Он отвернулся от выразительных зеленых глаз, в которых вновь загорелась мольба.
        — Нет, Джейн. Боюсь, ваша поездка со мной в моей карете сегодня невозможна. Какая бы ссора у вас ни вышла с леди Салби, вам придется с ней помириться.
        Умом Хок понимал, что дает девушке единственно правильный совет в данных обстоятельствах, но в душе сам ненавидел себя за это.
        Но разве у него есть выбор? Никакого.
        Он уловил глубокое разочарование Джейн, прежде чем она успела отвернуться от него, и сделал резкий вздох:
        — Возможно, если вы расскажете мне, что вас так расстроило...
        — Спасибо, нет, ваша светлость. — Она гордо расправила плечи. — Мне остается только пожелать вам доброго пути.
        Девушка направилась к выходу.
        — Джейн!
        — Прощайте, ваша светлость, — ответила она спокойным, полным достоинства голосом.
        Хок пересек комнату широким, уверенным шагом и положил ладонь на закрытую дверь.
        — Джейн, разве вы не понимаете, что вам не пристало путешествовать со мной наедине?
        — Прекрасно понимаю, ваша светлость...
        — Джейн, я уже просил вас не называть меня «ваша светлость» таким презрительным тоном! — Хок схватил ее за плечи обеими руками: — Я вижу, что вы расстроены, Джейн, — смягчился он. — Но печаль быстро пройдет, не так ли? Я уверен, что леди Салби не хотела быть с вами жестокой...
        — Вы ничего не знаете! — Джейн с вызовом взирала на герцога, сжав руки в кулачки. — Она злая, жестокая женщина, которая дурно обходится со всеми, кого считает ниже себя. Вы бы даже с собаками не стали обращаться так, как она обращается со мной!
        Она вырвалась из мертвой хватки герцога, выскочила из его спальни и поспешила в свою комнату, кожей ощущая, как Хок глядит ей вслед.
        Пусть герцог отказался подвезти Джейн в своей карете, но это никак не повлияло на ее решение убраться отсюда вон. Она и дня здесь больше не останется!
        Ей бы только добраться до Лондона, а там она сядет в общественный дилижанс и доедет до Сомерсета, где найдет Бесси, старую экономку отца, которая наверняка уже отошла от дел и проживает с сыном в деревне в двух милях от родного дома Джейн.
        Бесси познакомилась с отцом и матерью Джейн еще до ее рождения. А домашние слуги частенько знают о своих хозяевах такое, о чем хозяевам хотелось бы умолчать. Джейн давно поняла это, занимая в доме Салби неопределенное положение — ни член семьи, ни служанка.
        Возможно, Бесси знает о возлюбленном Джанет гораздо больше, чем леди Салби сумела выудить из личных писем матери Джейн.
        Перестав рыдать над трогательными посланиями матери — посланиями, которые она так и не отправила своему женатому любовнику, — Джейн приняла решение. Возможно, ее настоящий отец не хотел, чтобы Джейн появилась на свет, возможно, он бессердечно прогнал свою любимую прочь, как только узнал о ее положении, но это не значит, что ребенок не может сам явиться к нему и заявить свои права!
        Как человеку женатому, ему, конечно же, будет неудобно предъявить миру дочь двадцати двух лет от роду, но думал ли он о Джанет, когда отказался от нее и от их нерожденного дитя?
        Нет, насколько известно Джейн.
        Да, герцог не взял с собой Джейн сегодня утром. Но если понадобится, Джейн дойдет до Лондона пешком!
        * * *
        — Еще вина, ваша светлость? — Подавальщица на постоялом дворе, в котором Хок решил остановиться на ночь, в ожидании заказа топталась у стола с кувшином.
        Хок рассеянно кивнул. Он почти не притронулся к еде, поданной вместе со спиртным.
        Герцог покинул «Маркхам-парк» сразу после удручающего разговора с Джейн, но не испытал чувства облегчения оттого, что наконец-то избавился от неприятной компании — в особенности от леди Салби. Он не мог забыть о загнанном взгляде Джейн. По мере того как расстояние между герцогской каретой и «Маркхам-парком» увеличивалось, преследовавшие его призраки сгущались. И вот теперь, десять часов спустя, чувство вины за то, что он предоставил Джейн ее судьбе, терзало его все сильнее.
        Но взять ее с собой означало скомпрометировать и ее, и себя.
        Может, именно этого она и добивалась?
        Но он так не думал. Ее отчаяние казалось ему слишком искренним и всеобъемлющим, слишком сильно она желала оказаться как можно дальше от злобных нападок леди Салби.
        Хок не сомневался, что причиной этих нападок стал он сам. Он помнил, как вчера хозяйка пришла в ярость, как только он обратил на Джейн внимание. А планы леди Салби относительно ее дочери, Оливии, и его самого стали очевидны во время бесконечного, мучительного обеда, когда леди Салби села от него по одну руку, а по другую посадила свою дочь.
        Но Хок терзался из-за обвинений, которые сам бросил в лицо Джейн предыдущим вечером относительно ее заигрываний за столом с лордом Тиллтоном. Обвинений беспочвенных, теперь он знал это точно.
        Хок не имел чести видеть Джеймса Тиллтона вчера перед сном, но сегодня нарочно разыскал его, когда прощался с гостями дома, и заметил на запястье этого джентльмена полукруглые отметины. Отметины, очень похожие на следы от аккуратно подстриженных ноготков. Аккуратно подстриженных ноготков Джейн.
        К тому же Джейн не была похожа на сладкоголосую сирену-искусительницу, когда ворвалась нынче утром в спальню Хока, — она не пыталась ни увлечь его, ни соблазнить, чтобы вынудить его взять ее с собой. Только бледные щечки и загнанный взгляд отчаявшегося человека.
        Черт возьми, он ничего не мог поделать!
        И все же то, что он не предпринял абсолютно никакой попытки, не сделал ничего для Джейн, не давало Хоку покоя...
        — Принести вам чего-нибудь еще, ваша светлость?
        Он поднял глаза на встревоженную подавальщицу. Девушка, видимо, решила, что постоялец недоволен едой, приготовленной на их постоялом дворе.
        — Нет. — Он со вздохом кивнул, когда она предложила ему убрать со стола почти нетронутое блюдо. — Может, еще один кувшин вина... И еще... — окликнул он ее, когда она отошла. — Пришлите ко мне моего слугу, как только тот объявится, хорошо?
        К вящей досаде Хока, из-за стремительного бегства из «Маркхам-парка» ему пришлось выехать одному, без Долтона, и тот до сих пор не мог нагнать его во второй карете с вещами хозяина.
        Что так его задержало? Может, у него есть новости о Джейн? Может, камердинер доложит, что после отъезда герцога она была счастлива и улыбалась...
        Нет, не будет этого, мысленно осадил себя Хок. Это так же невероятно, как если бы Долтон заявил ему, что леди Салби вдруг превратилась в леди Учтивость и Воплощение Красоты! Оставь надежду на добрые вести из «Маркхам-парка», Хок. Ты просто пытаешься усмирить свою совесть, ведь Джейн просила тебя о помощи, а ты бросил ее.
        Что теперь она предпримет? Будет ли по-прежнему упорствовать в своем желании, покинуть свое единственное прибежище, дававшее ей кров на протяжении последних двенадцати лет? Если да, то куда она отправится? И к кому?
        — Ваша светлость?..
        Погруженный в свои раздумья, Хок не заметил появления Долтона. Он расплылся в улыбке при виде дружеского лица прежде, чем заметил на этом лице удивление — обычно он не был столь фамильярен со своим камердинером.
        — Долтон, — посерьезнел он. — Надеюсь, вы добрались без приключений?
        — Э... не совсем так, ваша светлость. — Слуга явно чувствовал себя не в своей тарелке. Это был невысокий худенький мужчина средних лет, с годами его светлые волосы поредели, голубые глаза приобрели водянистый оттенок. И глаза эти слуга сейчас усердно отводил.
        Хок удивленно приподнял бровь:
        — Нет? — Он задал этот вопрос исключительно из вежливости. Обычно Долтон решал все вопросы, возникающие в пути, самостоятельно, не ставя в известность своего хозяина.
        Долтон продолжал усердно смотреть в сторону, не желая встречаться взглядом с пронзительными глазами хозяина.
        — Нет, ваша светлость. Я... не могли бы мы обсудить это наверху, в вашей комнате, ваша светлость? — неловко добавил он, когда на пороге выросла подавальщица со вторым кувшином вина.
        Брови Хока полезли на лоб. Такого необычного поведения Долтона он не мог припомнить.
        — Как видишь, я еще не закончил трапезу.
        — Да, ваша светлость. — Долтон пожевал нижнюю губу. — Просто мне действительно нужно поговорить с вами наедине. Если вы не против, ваша светлость! — Он неуверенно повел плечами.
        — Оставь нас, пожалуйста, — приказал Хок девушке, которая продолжала топтаться поблизости, возможно в ожидании заказа Долтона. — А теперь, будь любезен, поведай мне, в чем причина твоего замешательства, Долтон? — сказал он, когда подавальщица ушла.
        Слуга тяжко вздохнул и поморщился:
        — Я бы предпочел показать вам, ваша светлость.
        — Да что случилось, Долтон?! — Хок удивленно покачал головой и встал из-за стола. — Ты обнаружил на одном из моих сюртуков пятно, которое никак не отстирывается? Или потертость на сапоге? — Долтон славился тем, что иногда впадал в отчаяние и по поводу более мелких происшествий.
        — Боюсь, все не так просто, ваша светлость. — Долтон с похоронным видом распахнул перед герцогом дверь.
        — Может, колесо от, кареты отвалилось? — Хок продолжал подсмеиваться над слугой, поднимаясь вверх по лестнице в свой номер.
        — Нет, ваша светлость. — Камердинер вздохнул, топая по ступенькам следом за своим хозяином.
        — Бога ради, парень, может, ты прекратишь темнить и скажешь, наконец, в чем тут...
        Хок открыл дверь своей комнаты и пораженно застыл на пороге, увидев фигуру в плаще и шляпке, кротко стоявшую посреди скудно обставленного помещения.
        Джейн Смит взмахнула ресницами, и на него уставились зеленые глаза, в которых не было ни намека на кротость.
        — Что все это значит? — процедил сквозь зубы Хок. Он не помнил, когда в последний раз был так зол. Если вообще такое случалось.
        Долтон вошел в комнату и встал перед герцогом.
        — Я оставил карету без присмотра всего на пару минут, ваша светлость. Когда ходил за ланчем в дорогу. Его кухарка приготовила, — разразился он оборонительной речью, с умоляющим видом взирая на хозяина. — Мисс Смит, должно быть, проскользнула в карету, пока я был в доме. Вы же знаете, что я всегда езжу снаружи, ваша светлость, с Тейлором, и мы с ним только час назад выяснили, что у нас пассажирка, когда сильно похолодало, и мы остановились, чтобы я мог взять плащ. Мисс Смит пряталась среди ваших сундуков, ваша светлость, — с несчастным видом закончил он.
        Хок действительно знал о привычке Долтона ездить вместе с кучером на облучке. Его камердинер начинал страдать от качки, как только садился внутрь, даже на самый короткий промежуток времени.
        Но это не значило, что Джейн Смит имела право находиться тут.
        На постоялом дворе.
        Снова в его спальне.
        — Похоже, это входит у вас в привычку, мисс Смит, — ледяным тоном объявил он.
        — Видимо, так, ваша светлость, — не дрогнула она.
        Взбешенный Хок сделал глубокий вздох — он узнал этот непокорный взгляд, бросающий ему вызов.
        — Мне следует выпороть вас и немедленно отправить обратно в «Маркхам-парк»!
        — Добро пожаловать, ваша светлость, — гордо подняла она подбородок.
        Его губы превратились в тонкую линию.
        — Я не собираюсь пороть вас собственноручно, Джейн. — Он бросил на слугу стальной взгляд из-под сведенных бровей.
        При мысли о том, что хозяин может приказать ему выпороть девушку, на лице Долтона отразилось неприкрытое замешательство. Джейн попыталась сдержать смех, но не смогла.
        — Не дразните мистера Долтона, ваша светлость, это слишком жестоко. — Она покачала головой. Тяжкий груз ненависти леди Салби к Джейн постепенно исчезал с каждой милей, отделявшей девушку от «Маркхам-парка». И пусть будущее несло с собой неизвестность и определенный риск, но так хорошо и легко на сердце у Джейн не было уже много лет.
        — Отчего вы решили, что я дразню его? — приподнял брови герцог.
        — Может, оттого, что я на пару дюймов выше мистера Долтона — и, вероятно, сильнее его? — Искорки смеха все еще плясали в ее зеленых глазах, без содрогания встретивших тяжелый взгляд герцога.
        Не то чтобы она не понимала бессильной злости высокородного господина — покинув «Маркхам-парк», он наверняка решил, что навсегда отделался от нее.
        Сверкающие золотые глаза пробежали по ней с головы до ног и устремились на слугу.
        — Мисс Смит не останется, — вынес он вердикт.
        — Мисс Смит определенно останется. — В подтверждение своих слов Джейн подняла руку, развязала шляпку, сняла ее, положила на кресло и обратила все свое внимание на плащ. — Может, не в этой самой комнате, — снизошла она до послабления, насмешливо склонив голову. — Но я уверена, что у хозяина гостиницы найдется еще один номер, в котором я смогу переночевать. — Ее плащ присоединился к шляпке на кресле.
        — И что потом? — с каменным видом поинтересовался герцог. — Вы собираетесь пройти пешком остаток пути до места своего назначения?
        — Если потребуется, то да. — Джейн отважно уселась на краешек кровати под балдахином и с вызовом посмотрела на него.
        Он поджал губы:
        — Вы, вне всякого сомнения, самая невыносимая, упрямая...
        — Думаю, вы можете удалиться, чтобы и далее не лицезреть разгневанного герцога, мистер Долтон. — Джейн тепло улыбнулась нервно переминающемуся с ноги на ногу слуге.
        Наверное, было нехорошо с ее стороны впутывать камердинера герцога в свой побег из «Маркхам-парка», но она не устояла перед возможностью незаметно пробраться в карету. А тот факт, что мистер Долтон решил сесть рядом с кучером, означал, что никто не обнаружит ее как минимум несколько часов. А потом уже будет поздно как камердинеру, так и герцогу возвращать ее обратно в «Маркхам-парк» сегодня вечером.
        И никакой разъяренный герцог Сторбридж не заставит ее вернуться даже завтра.
        — Да, можете оставить нас, Долтон, — холодно повторил ее распоряжение Хок. — Пока, — раздраженно добавил он.
        — Ступайте вниз и поешьте, мистер Долтон. — Джейн снова одарила камердинера ободряющей улыбкой. — Я скоро присоединюсь к вам.
        — Не припомню, чтобы я уполномочивал вас выдавать распоряжения моим слугам.
        Теперь, когда мистер Долтон вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь, Джейн снова обернулась к герцогу:
        — Вы просто измучили несчастного человека...
        — Мисс Смит!
        — Ваша светлость? — изогнула она темно-рыжую бровь.
        Хок понял, что гнев его нисколько не улегся с тех пор, как он вошел в комнату и неожиданно застал ее тут. Напротив, ему хотелось поставить ее на ноги и хорошенько встряхнуть.
        Долгие часы он терзался мыслью, что оставил Джейн на милость злобной леди Салби, а ее уже не было в «Маркхам-парке», она ехала следом за ним, уютно устроившись во второй карете!
        Его глаза превратились в щелки, стоило ему увидеть ее улыбку.
        — Полагаю, вы поздравляете себя с тем, что так ловко проигнорировали мой приказ?
        Джейн не сказала бы, что «поздравляете» было подходящим словом, но она была довольна собой, ведь она успешно выбралась из «Маркхам-парка».
        — Вряд ли я помнила о ваших приказах, когда нынче утром забиралась в вашу карету...
        — Я уверен, что нет! — отрезал он.
        — Однако, — продолжила Джейн, как ни в чем не бывало, — не могу отрицать, что я рада оказаться вдали от дома Салби.
        Герцог сжал губы:
        — Вы хоть понимаете, что ваше исчезновение не останется незамеченным? Как и факт моего отъезда, тем же утром? Думаете, люди Салби сочтут это простым совпадением? Сэр Барнаби наверняка отправит кого-нибудь на поиски.
        Джейн вспомнила, как леди Салби обошлась с ней сегодня утром, выставив ее из своего дома.
        — Отчего-то мне так не кажется, ваша светлость, — уверенно покачала она головой.
        — Джейн, неужели вы не понимаете, что поступаете безрассудно?
        Герцог в несколько шагов одолел разделявшее их расстояние и навис над девушкой.
        — Вы молодая женщина, одинокая и не замужем. Если кто-нибудь увидит вас со мной в этой гостинице...
        — Не стоит беспокоиться, ваша светлость. — Джейн хотела, было встать и отодвинуться от него. Близость герцога немного смущала ее. — Если потребуется, мистер Долтон согласится подтвердить наше с ним родство. Я в этом уверена.
        — И сколько времени вы провели с Долтоном в карете? — насупился Хок.
        Джейн повернулась к нему, решив, что герцог в очередной раз обвиняет ее в заигрывании с противоположным полом, но увидела в завораживающих золотых глазах только безрадостный юмор.
        Напряжение покинуло ее, она расслабила плечи.
        — Час или около того. Но мне кажется, я ему понравилась и он выдаст меня за свою племянницу, если возникнут вопросы.
        — Нисколько не сомневаюсь. — Хок выпрямился и почувствовал, что гнев его потихоньку стихает. Долтон непременно выразит протест, если его хозяин попытается выгнать Джейн, на ночь глядя. Поддержки от него не жди, на этот счет Хок не питал никаких иллюзий.
        Как герцог Сторбридж, он знал, что должен немедленно отправить Джейн обратно к ее опекунам — не настоять на этом было бы настоящим безумием. Но с другой стороны, отчаянное желание Джейн сбежать от этих опекунов нынче утром и его отказ помочь ей весь день терзали его слишком сильно, чтобы теперь требовать ее возвращения к ним.
        — Вы голодны, Джейн? — устало вздохнул он.
        — Умираю с голоду! — призналась она.
        — Хорошо. — Он натянуто кивнул. — Мы пообедаем...
        — О, благодарю вас, ваша светлость.
        Джейн встала и подошла к нему, взяла его руки в свои и посмотрела на него сияющими зелеными глазами.
        — Спасибо. Спасибо вам! — Она осыпала его руки поцелуями и с теплой признательностью прижалась щекой к одной из них.
        Хок застыл, почувствовав ее прикосновения. Ему потребовалась вся его воля, чтоб не вырвать свои руки из ее ладошек, когда ее щека нежно коснулась его кожи. О, какая сладостная это была нежность! И какая чувственная!
        Его большой палец словно обрел собственную волю и невольно потянулся к этому шелковистому теплу, и Хок не стал сопротивляться. Он позволил пальцу коснуться розовых пухлых губок, которые распахнулись в ответ на его прикосновение. Тепло ее дыхания ласкало его кожу, зеленые глаза доверчиво взирали на него.
        Хок балансировал на острие кожа. Его взгляд не мог оторваться от нежных раскрывшихся губок, он отчаянно сражался с желанием попробовать их на вкус. Попробовать на вкус всю ее. Он не сомневался, что ему, как невольному спасителю, не будет отказа ни в чем.
        Но если он воспользуется благодарностью Джейн, кем он станет? Презренным типом, ничем не лучше тех людей, от которых она пытается убежать!
        — Прекратите, Джейн! — прохрипел он, рывком избавившись от ее рук. — Предлагаю вам подождать здесь, пока я не разыщу Долтона и не распоряжусь насчет покоев для моей подопечной...
        — Вашей подопечной, ваша светлость?.. — эхом отозвалась Джейн, в полной уверенности, что она неправильно расслышала его слова.
        Он неодобрительно поджал губы:
        — Я не могу придумать иного объяснения тому, что молодая незамужняя леди путешествует одна в компании герцога Сторбриджа. Я уверен, что Долтон, с его новоявленной любовью к отговоркам, без труда измыслит причину, почему у вас нет горничной, — сухо продолжил он. — Может, выдумает неожиданную болезнь, из-за которой она не смогла сопровождать вас в Глостершир?
        — В Глостершир? — Джейн замерла, у нее голова пошла кругом. — Но я думала... Разве вы не возвращаетесь обратно в Лондон, ваша светлость? — выдавила она.
        — Нет, Джейн, — с усмешкой заверил он ее. — Малберри-Холл, родовое гнездо герцога Сторбриджа, находится в Глостершире. Я планировал провести там остаток лета. А поскольку я не намерен позволять вам путешествовать куда-либо без сопровождения, вам придется составить мне компанию.
        Шокированная услышанным до глубины души, Джейн не нашла слов, чтобы возразить.
        Она была уверена, что герцог Сторбридж едет в Лондон, где она сможет купить билет на общественную карету до Сомерсета. А там уж она попадет в теплые, успокаивающие объятия Бесси.
        Но вместо этого ей придется отправиться с герцогом — мужчиной, который уже пробудил в ней эротические фантазии, — в его поместье в Глостершире...


        Глава 5


        — Вы сегодня необычайно тихи, ваша светлость.
        Единственным ответом на мягкое замечание Джейн стал скрежет зубов герцога.
        Этот звук она слышала вот уже несколько раз за те два часа, пока они делили карету герцога на пути к его родовому поместью в Глостершире. Джейн этот звук раздражал. Странно было слышать его от человека столь выдержанного и благовоспитанного. Может, он, и сам не замечал своей привычки?..
        А еще ее удручало молчание, которое он хранил с того самого момента, как они расстались вчера вечером после ужина в общей гостиной постоялого двора.
        Конечно, за трапезой они много спорили, ибо Джейн упорно не желала ехать с герцогом в Глостершир. Герцог тоже не шел на уступки и был тверд как скала, особенно после того, как она отказалась поделиться с ним своими планами на будущее. Оставить ее в придорожной гостинице, чтобы она могла самостоятельно продолжить свой путь в Лондон, он тоже не хотел. Этот вариант он даже не рассматривал.
        Джейн подумала, что напряжение между ними несколько спало, когда герцог вынудил ее уступить и согласиться с его планами перед лицом единственной альтернативы, которую он ей предложил, — вернуться в «Маркхам-парк» под крыло своих опекунов! Это было еще хуже, чем отправиться с герцогом в его поместье в Глостершире!
        Да, расстались они довольно холодно, но Джейн немного смягчилась, когда обнаружила, что мистер Долтон заказал для «подопечной» герцога не только вторую спальню, но и дополнительные услуги. Дочь хозяина постоялого двора должна была исполнить роль временной горничной Джейн, и к тому же ей приготовили горячую ванну.
        Хорошенько выспавшись, Джейн поднялась на рассвете с твердым намерением извлечь из сложившейся ситуации максимальную пользу. В конце концов, Глостершир был гораздо ближе к ее настоящему месту назначения — Сомерсету, чем Лондон, хотя герцог об этом не подозревал...
        Джейн умылась. Вскоре Мэри, дочь хозяина, принесла ей завтрак на подносе. Таким образом, у нее не было возможности повидаться с герцогом до того, как они сели в карету и тронулись в путь.
        Как Джейн и ожидала, внутри карета оказалась столь же роскошной, как и снаружи, ее внутреннее убранство располагало к максимальному комфорту. Даже солнышко выглянуло из-за туч, чтобы подбодрить их. И путешествие могло бы стать приятным, если бы не тягостное молчание герцога.
        И, конечно же, не этот зубовный скрежет!..
        Джейн рискнула посмотреть на герцога из-под опущенных ресниц и тут же поняла причину скрежета зубов: его челюсти были так крепко сжаты, что кости грозились рассыпаться!
        За прошедшие два часа она несколько раз пыталась завести с ним разговор. Сделала замечание насчет погоды, затем пустилась в объяснения, что зеленое платье, которое было на ней сегодня, — самое ее любимое, — это подарок сэра Барнаби к прошлому дню рождения. В обоих случаях ответом был сердитый взгляд, и больше она не отважилась вовлекать герцога в беседу.
        — Я чем-то раздосадовала вас нынче утром, ваша светлость? — подалась она вперед.
        — Разве я не велел вам — раз сто уже! — не называть меня «ваша светлость» через каждое слово! — мрачно взглянул он на нее.
        Выражение его лица было настолько свирепым, что Джейн поежилась.
        — Я не знаю, как еще называть вас, ваша... сэр... — поспешно призналась она, при этом он так сильно выдохнул через нос, что это было похоже на непристойное фырканье.
        — Разве я не просил вас называть меня Хоком? — еще больше помрачнел он.
        — Просили, — кивнула Джейн. Ее щеки зарделись от воспоминания, при каких обстоятельствах это произошло. — Наедине с вами это вполне годится, но при посторонних вряд ли.
        — Надеюсь, вы заметили, что в данный момент мы тут одни, без посторонних! — огрызнулся он.
        Герцог понимал, что ведет себя невежливо, если не сказать грубо. Но он ничего не мог с собой поделать. Как он и подозревал еще вчера, когда Джейн умоляла его подвезти ее в своей карете, путешествие с ней один на один в закрытом пространстве кареты было для него настоящей пыткой!
        Нынче утром девушка выглядела такой счастливой. Совершенно не похожей на то забитое создание, с которым он столкнулся два дня тому назад на лестнице в «Маркхам-парке». Неужели прошло всего два дня с тех пор, как она в буквальном смысле слова ворвалась в его жизнь? Ему казалось, что гораздо больше! Сегодня ее глаза горят от возбуждения, щеки розовеют, на губах постоянно играет довольная улыбка.
        Чуть раньше, бросив замечание по поводу теплой погоды, она сняла дорожный плащ, явив взору герцога бледно-зеленое платье. Это платье подчеркивало теплый кремовый оттенок ее кожи, а собранным вокруг головы рыжим локонам придавало дополнительную яркость. Объяснение по поводу того, что наряд подарен ей сэром Барнаби, только укрепил мнение Хока об этом джентльмене; похоже, безупречный вкус лишь единожды подвел сэра Барнаби, двадцать пять лет тому назад, когда он выбирал себе жену!
        Но пока Джейн сидела напротив Хока, такая умиротворенная и красивая, он не мог не заметить, что платье открывало довольно значительную часть ее прелестных грудок. Эти кремовые полушария заманчиво покачивались каждый раз, когда карету подбрасывало на выбоине, тело Хока тут же реагировало на эти покачивания, и он начинал нетерпеливо ерзать на сиденье.
        Хок знал, что его лондонский портной испытывал особое удовольствие, плотно подгоняя его одежду под широкие мускулистые плечи, тонкую талию и могучие бедра, но в данный момент Хоку хотелось бы иметь на себе бриджи более свободного покроя!
        Джейн, святая наивность, несмотря на свои двадцать два года, не понимала причины его дискомфорта.
        — Вы смеете упрекать меня за молчание, Джейн? — возобновил он свои нападки.
        Краска бросилась в лицо Джейн, стоило ей осознать причину его обвинений. Вчера вечером за обедом герцог всеми способами стремился выведать у нее причину столь внезапного отъезда из «Маркхам-парка» и цель ее визита в Лондон. Но Джейн не поддалась на его уловки.
        Ну, как она могла рассказать герцогу Сторбриджу — человеку, который, без сомнения, знал всю свою родословную за несколько веков, — что она едет в Лондон, а оттуда — в Сомерсет, ради того, чтобы узнать, кто ее настоящий отец? Поэтому, к вящему недовольству герцога, упрямо хранила молчание относительно своей поездки в Лондон.
        Ее собственное молчание — вот что стало причиной его недовольства!
        — Я не упрекаю вас, ваша светлость. — Джейн оставила без внимания его недовольное фырчанье. — Я просто отметила, что нынче утром вы крайне необщительны.
        — В отличие от многих, Джейн, я не чувствую нужды тратить каждую минуту бодрствования на пустую болтовню о вещах несерьезных — или даже хуже, неуместных.
        Она глубоко вздохнула, отметив про себя, его нарочито обидный тон.
        — В таком случае, ваша светлость, возвращайтесь к своему уединению. — Она отвернулась и невидящим взглядом уставилась в окошко, пытаясь сдержать подступившие слезы.
        Может, она была не права, не доверившись ему?
        Если бы он был просто Хоком Сен-Клером, мужчиной, с которым она беседовала среди песчаных дюн два вечера тому назад, тогда, возможно, она и поговорила бы с ним о своих личных проблемах. Но она не может забыть, что он еще и герцог Сторбридж, богатый и знаменитый пэр королевства, человек, которому она не должна рассказывать о связи своей матери с женатым мужчиной, в результате чего Джейн и явилась на свет.
        И не важно, насколько сильно неудовольствие герцога, — она не должна, и все тут!
        Сердце Хока сжалось в груди, когда он увидел слезы на глазах Джейн. Слезы, вызванные его несдержанностью.
        После смерти матери десять лет тому назад единственным постоянным созданием женского пола в его жизни стала младшая сестра Арабелла. В детстве Арабелла была очаровательным ребенком, но, став взрослой девушкой, в ее первый столичный сезон, показала себя настоящей упрямицей, действующей наперекор двум старшим братьям, в результате чего леди Хаммонд, тетя и патронесса Арабеллы, объявила ее абсолютно неуправляемой, слегла в постель и осталась в Лондоне, сняв с себя таким образом тяжелую обязанность сопровождать Арабеллу на все балы в этом сезоне.
        Учитывая тот факт, что Джейн вообще сидит с ним, в его карете, подумал Хок, эта девица может быть не менее настырной, когда доходит до дела. Она просто идет к цели, не прибегая к конфронтации, столь любимой его братьями и сестрой. Несомненно, эту сдержанность в ней воспитал острый язычок леди Салби. В лучшем случае к Джейн относились у Салби как к бедной родственнице, в худшем — ставили чуть выше служанки, в чем Хок имел возможность лично убедиться в день своего приезда в «Маркхам-парк».
        — Похоже, я должен перед вами извиниться, Джейн, — тяжело вздохнул он.
        Она удивленно взглянула на него, зеленые глаза блестели еще ярче от едва сдерживаемых слез.
        — Извиниться, ваша светлость?
        На этот раз он решил проигнорировать ее официальное обращение.
        — У меня настроение... неприветливое, — кивнул он. — Но я не должен был срываться на вас.
        — Даже если я причина этого дурного настроения? — невесело улыбнулась Джейн.
        — Это не так. По крайней мере, не совсем так, — добавил он, заметив в ее глазах скептическую усмешку. — У вас ведь нет братьев и сестер, так, Джейн?
        — Нет, ваша светлость, — едва слышно выдохнула она.
        Что заставило Джейн отпустить ресницы и крепко сжать руки на коленях? Он всего лишь спросил о братьях и сестрах, которых у нее не было, но отчего-то этот вопрос лишил ее боевого духа.
        Мало того, что Хока раздражал упрямый отказ Джейн обсудить с ним ее последний разговор с леди Салби, теперь он чувствовал себя неловко из-за того, что и сам стал причиной ее страданий.
        Он покачал головой:
        — Джейн, вы не представляете себе, как вам повезло, что вы одна у родителей. — Хок внимательно следил за реакцией девушки — если таковая вообще последует — на его замечание.
        Но за те несколько секунд, пока Хок предавался размышлениям, Джейн удалось совладать с собой и захлопнуть раковину. Теперь на ее лице был написан лишь холодный интерес.
        — Повезло, ваша светлость? Он поморщился:
        — У меня два младших брата и еще более юная сестра — и все они, похоже, пытаются состарить меня раньше времени!
        Джейн улыбнулась, представив себе эту картину.
        — Каким способом, ваша светлость?
        — Всеми доступными способами! — Он вновь поморщился.
        В этот момент у него был вид человека, обремененного семейными обязанностями, и он был настолько не похож на высокомерного герцога Сторбриджа, что Джейн не смогла сдержать улыбки.
        — Расскажите мне о них, — предложила она. Он откинулся на сиденье.
        — Люсьену двадцать восемь лет. С тех пор как он оставил военную службу после поражения Бонапарта, он стал замкнутым и мрачным. Себастьяну двадцать шесть. Он ввязывается во все скандальные истории, какие вы только можете себе представить, а некоторые вам лучше и не представлять. — Он состроил гримасу. — Что касается Арабеллы... Моей сестре восемнадцать, и недавно она принимала участие в своем первом лондонском сезоне.
        В последнем высказывании было столько чувства, что Джейн поняла — герцог ожидал гораздо большего от первого сезона леди Арабеллы.
        — Она ведь совсем молоденькая, ваша светлость. Я уверена, у нее еще будет немало выгодных предложений руки и сердца. — Джейн попыталась успокоить герцога. Она не сомневалась, что леди Арабелла Сен-Клер, сестра герцога Сторбриджа, являлась весьма завидной невестой.
        Губы герцога изогнулись в печальной улыбке.
        — Вы неправильно поняли меня, Джейн, — возразил он. — Моя сестра получила нескончаемое количество предложений за последние несколько месяцев — но она отклонила их все!
        Тот факт, что герцог позволил сестре поступить подобным образом, говорил сам за себя. Похоже, попреки его первому высказыванию о своих родственниках, он относился к ним терпимо и даже потакал их желаниям.
        Джейн пожала плечами:
        — Может, леди Арабелла не сумела полюбить ни одного из претендентов...
        — «Полюбить», Джейн? — с презрением оборвал он ее. — Какое отношение любовь имеет к браку?
        — О, но... — Она прикусила нижнюю губу, оставив восклицание неоконченным. Что тут скажешь, ведь даже ее собственная мать вышла замуж не по любви, а с целью дать имя будущему ребенку.
        Неужели в этом и состоит суть всех браков? — подумала Джейн. Простая необходимость обзавестись потомством, чистой воды долг, а не любовь?
        Интересно, герцог Сторбридж будет искать себе супругу, следуя тому же принципу? Выберет женщину, чтобы та подарила ему законнорожденных детей, наследников титула, а сам тем временем будет содержать в городе любовницу и продолжать вести вольную жизнь?
        Неужели все мужчины высшего света поступают так?
        Если да, то Джейн рада, что не принадлежит к этому обществу.
        За свои двадцать два года Джейн слишком хорошо поняла, что значит быть нелюбимой, и не собиралась всю свою жизнь провести в эмоциональном вакууме. Но уж лучше остаться старой девой, чем страдать в браке без любви!
        Кроме того, кто захочет теперь жениться на ней? На дочери женщины, которую бросил женатый любовник, узнав о ее беременности!
        — Джейн?..
        Джейн вздрогнула и вымученно улыбнулась герцогу.
        — Похоже, ваши братья и сестра не так уж и плохи, ваша светлость.
        — Просто вы их не знаете, — вновь поморщился он.
        Хок заметил, что выразительные глаза Джейн то и дело затуманиваются печалью, хотя и не понимал ее причины. И еще он был уверен, что она скрывает от него гораздо больше, чем причину ссоры с леди Салби. И что Джейн не собирается выдавать ему свой секрет, он тоже не сомневался. Даже недолгое его знакомство с девушкой показало — Джейн почти так же нуждается в личном пространстве, как и он сам.
        Хок внимательно посмотрел на нее:
        — Но скоро узнаете. По крайней мере, с Арабеллой вы встретитесь, — добавил он, нахмурившись. Отчего-то его не радовала перспектива знакомства Джейн с красивым и нелюдимым Льюисом или проказником Себастьяном.
        Вопреки тому, что мог подумать Себастьян во время их разговора на прошлой неделе, Хок обожал своих младших братьев. Но он знал их гораздо лучше, чем, возможно, им бы хотелось. И мысль о том, что один из этих красавчиков может увлечься наивной и прелестной Джейн, не давала ему покоя.
        Девушка озадаченно уставилась на него:
        — Каким образом, ваша светлость?..
        — Уже лето, сезон подошел к концу, и моя сестра Арабелла, само собой разумеется, вернулась в Малберри-Холл.
        Глаза Джейн превратились в блюдца. Леди Арабелла будет в поместье Малберри-Холл, когда они туда приедут? Она уже там, с нетерпением ожидает прибытия старшего брата?
        Но как герцог собирается объяснить Арабелле присутствие Джейн, которая так долго ехала с ним в одной карете без дуэньи?
        — Конечно, — тихо признала Джейн, густые ресницы легли на кремовые щечки. — Я... — Она облизала внезапно пересохшие губы. — Как вы собираетесь объяснить леди Арабелле мое присутствие, ваша светлость? — В зеленых глазах загорелась тревога. — Она ведь знает, что я не ваша подопечная.
        Черные брови Хока сошлись у переносицы.
        — Почему бы просто не сказать ей правду, Джейн? Что вы упросили меня взять вас с собой.
        Джейн пораженно вытаращилась на него. Она не задумывалась над тем, какое объяснение герцог даст своим слугам. А если и задумывалась, то сочла, что никто из прислуги, работающей и проживающей в поместье Сторбриджей, не отважится поставить под сомнение поступки герцога. Но молоденькая и своевольная сестра вряд ли с готовностью примет Джейн, девушку, явившуюся из ниоткуда и даже без сопровождения!
        Ага... наконец-то ему удалось стряхнуть с Джейн эту холодность, безмерно раздражавшую его, и вытащить ее из раковины, в которую она спряталась несколько минут тому назад, с удовлетворением отметил Хок. Обидно, конечно, но по ее оцепенению он понял, что она раздумывает над мотивами его решения взять ее в Малберри-Холл. И над тем, к каким выводам придет его сестра относительно этих мотивов.
        До вступления в титул герцога Сторбриджа Хок был таким же отчаянным сорвиголовой, как и Себастьян, — долгие годы он пировал и буянил со своими шальными друзьями. Но последние десять лет наложили на Хока отпечаток и внесли в его жизнь изменения. Он стал холоден и сдержан и, как отметит Себастьян несколько дней тому назад, не выставлял свою личную жизнь напоказ. И если Джейн заподозрила его в том, что он способен привезти свою любовницу в Малберри-Холл — семейное гнездо Сен-Клер, дом, где сейчас находится его сестра, — это никуда не годится. Абсолютно неприемлемо. Неприемлемо настолько, что Хок даже решил — пусть Джейн помучается немного своими подозрениями. — Оставьте этот озабоченный вид, Джейн, — поддел он ее, привалившись к спинке сиденья. — Никто, включая мою сестру, не посмеет поинтересоваться, какую роль вы будете играть в моем доме.
        И какую же? — спросила себя Джейн. У нее голова пошла кругом. Неужели она неправильно поняла герцога вчера вечером, когда он настоятельно требовал, чтобы она продолжила путь под его протекцией? Не намекает ли он сейчас на то, что в оплату проезда она станет его любовницей, несмотря на все его предыдущие заверения?
        — Бросьте, Джейн. — Он подался вперед и взял обе ее ладошки в одну руку. — Там, в дюнах, два вечера тому назад, вы не сочли мои... ухаживания отталкивающими.
        По правде сказать, Джейн не видела в герцоге Сторбридже ничего отталкивающего. Более того, его прикосновение вновь пробудило в ней страстное желание, которое она испытала среди песчаных дюн. И о повторении, которого мечтала все это время.
        Этот мужчина — Хок — разбудил в ней страсть, о существовании которой она и не подозревала, и даже теперь она чувствовала, как ее тянет к нему, как завораживают ее его пронзительные золотые глаза.
        Это надо немедленно прекратить, в свою очередь внушал себе Хок. Надо отпустить руки Джейн, отодвинуться от нее подальше, прежде чем объяснять, какую роль он приготовил ей в Малберри-Холл.
        Но, глядя на распахнутые мягкие губки, ощущая нежность ее кожи под своими пальцами, он был охвачен непреодолимым желанием, притянуть ее к себе, обнять и попробовать на вкус. Его тело отзывалось на это желание беспокойным трепетом и сильной пульсацией. Два вечера тому назад он твердо противостоял этому желанию, но сейчас уступил ему. Взгляд его затуманился, он без труда пересадил ее — такую легкую, такую невесомую — к себе на колени, а руки тем временем гладили ее тело, губы впились в ее губки.
        Предчувствия не обманули его. Губы ее оказались мягкими и нежными, гладкая кожа обнаженных рук походила на атлас. Он положил ладонь ей на затылок и еще крепче прижался к ней губами.
        Его тело охватил огонь, горячий, жгучий, он силой проник в ее рот языком и ощутил влажный жар.
        Ее кожа источала аромат экзотических цветов, смешанный с сексуальным возбуждением, давая Хоку понять, что Джейн вовсе не против его внимания, что она отвечает страстью на страсть, бушующую у него внутри.
        Он застонал, упиваясь ею и вкушая нектар ее губ. Его рука несколько раз нежно прошлась по стройной спинке и властно накрыла ее грудь.
        Джейн опьянела от поцелуев Хока. А потом она словно умерла и попала на небеса — его рука легла на ее грудь, на одну из тех самых грудок, которые налились и стали тяжелыми от его поцелуев. У нее перехватило дыхание, когда он коснулся затвердевшего соска, между ее ног разлилось уже знакомое тепло.
        Джейн понятия не имела, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они оказываются в постели, — из советов леди Салби своей дочурке Оливии она знала только, что, выйдя замуж, надо будет просто лежать и мучиться, если муж пожелает ее. Но это — быть в руках Хока, ощущать его поцелуи и такие интимные прикосновения — вовсе не было мукой! Напротив, она обессилела от желания!
        Означало ли это, что Джейн действительна не достойна брачного ложа? Из писем матери ее возлюбленному Джейн поняла, что Джанет наслаждалась их интимными отношениями. Неужели Джейн тоже одна из тех распутниц, которые действительно наслаждаются занятиями любовью?
        Нет, этого не может быть!
        Она не такая!
        Даже сквозь безумную страсть и горячечное биение пульса, сквозь жажду уложить Джейн на сиденье и взять ее прямо здесь, в карете, Хок почувствовал — уловил — тот момент, когда Джейн перестала принимать его ласки.
        В то же самое время он знал, что, если он хочет удержать власть как герцог Сторбридж, если хочет стать опекуном Джейн, именно он должен положить этому конец. Причем раз и навсегда.
        Он поднял голову и посмотрел на Джейн сверху вниз, его губы изогнулись в жестокой ухмылке, взгляд стал тяжелым, насмешливым.
        — Видишь, Джейн, насколько я был прав, предупреждая тебя об опасном положении, в которое ты ставишь себя, решив путешествовать наедине с джентльменом в его карете? — сказал он девушке, безвольно лежащей в его руках. Он поднял ее и пересадил обратно, на противоположное сиденье.
        Она побледнела словно полотно, глаза широко распахнулись.
        — Вы... вы поцеловали меня только потому, что хотели преподать мне урок, ваша светлость?
        Хок решил не показывать, как сильно ранит его обида в ее глазах и ее дрожащие губки.
        — Отчасти, — холодно признался он. — Но я также хочу, чтобы вы знали, не важно, какого мнения вы до этого придерживались... — голос его стал ледяным. — Герцог Сторбридж не нуждается в шантаже, чтобы заманить привлекательную девицу из провинции в свою постель. Мне не надо никого принуждать, такие женщины сами идут прямо ко мне в руки! — насмешливо добавил он.
        Джейн задохнулась от возмущения, хоть и знала, что герцог прав. Она действительно из провинции, и она — в мгновение ока — упала в его объятия!
        — Вы ведь думали, что у меня это на уме, не так ли, Джейн?
        Его голос стал еще более ледяным. В эту секунду он был с ног до головы надменным и самодовольным герцогом Сторбриджем, таким, каким Джейн увидела его во время их первой встречи, — глаза превратились в щелки, не предвещая ничего хорошего, резко очерченные губы поджались в жестокой усмешке.
        Джейн гордо вскинула голову и стойко встретила его взгляд. Она уже достаточно хорошо изучила герцога, чтобы понять — для людей трусливых, неспособных противостоять его диктату, у него припасено лишь презрение.
        — Я не собиралась прыгать в вашу постель, ваша светлость.
        — Все говорит об обратном, Джейн! Ее брови взлетели вверх.
        — Я не лгунья, ваша светлость. Герцог иронически покачал головой:
        — Разве никто не говорил вам, что самообман худший вид лжи, Джейн?
        Джейн так и подмывало протянуть к нему руку и пощечиной стереть довольную ухмылку с насмешливо изогнутых губ, которые совсем недавно целовали ее!
        — Не советую вам делать этого, Джейн, — предупредил ее герцог, увидев, что ее ладошка непроизвольно сжалась в кулак. — Вы и без того внесли достаточно неудобств в мое мирное существование, чтобы добавлять в список оскорблений еще и удар по лицу!
        Девушка тяжело дышала от возбуждения.
        — Смею напомнить вашей светлости, что именно вы, а не я приняли решение, что я должна сопровождать вас в Глостершир!
        — Так и было, — коротко кивнул он. — Решение, о котором я уже начал жалеть, уверяю вас!
        Джейн покраснела от негодования:
        — Это нетрудно исправить, ваша светлость.
        — Если вы вновь предлагаете отпустить вас одну в Лондон...
        — Предлагаю.
        — ...то я рекомендую вам выбросить эту идею из головы, Джейн, — продолжил Хок ледяным тоном, не обратив внимания на ее реплику. — Летом в Лондоне остаются одни развратники и проходимцы, которым до смерти скучно в деревне. Подобные мужчины сочтут вас не более чем лакомым кусочком, отведают и тут же исчезнут!
        Грудь Джейн быстро поднималась и опускалась.
        — Вам это известно по собственному опыту, наша светлость? — бросила она ему вызов.
        В глазах Хока блеснула, ледяная насмешка.
        — Будь оно так, Джейн, вы бы уже не сидели напротив меня в этой карете невинной девушкой!
        — Вы слишком самоуверенны, сэр!
        — Я честен, Джейн, — отрезал он. Хок нисколько не сомневался, что Джейн и дня бы в Лондоне не продержалась. Какой-нибудь искушенный подлец — да взять, к примеру, его братьев Себастьяна и Льюиса! — попытался бы соблазнить ее и затащить в постель.
        Джейн ужасно хотелось опровергнуть обвинения герцога. Но как она могла это сделать, если до сих пор помнила о его поцелуях и ощущала его руку, ласкающую ее грудь?..
        И, судя по его ухмылке, он об этом догадывался.
        — Вам нечего добавить, Джейн? — поддел он ее. — В таком случае, прежде чем мы прибудем в Малберри-Холл, я хочу, чтобы вы пообещали мне не пытаться уехать в Лондон, пока у меня не появится время отвезти вас туда.
        Ее глаза распахнулись. Она не поверила своим ушам.
        — Вы собираетесь отвезти меня в Лондон, ваша светлость?
        — Собираюсь, — раздраженно бросил он. — Ближайшие дни я буду, занят делами поместья, но после этого смогу съездить с вами в Лондон. Другими словами, Джейн, я не желаю слышать, что вы даже думаете продолжить ваше путешествие в одиночку!
        Джейн нахмурилась. Как он догадался? Неужели она чем-то выдала свои намерения?
        — Обещайте же, Джейн! — Он наклонился вперед и схватил ее за запястье, прищуренный взгляд впился в ее личико.
        Мысли Джейн неслись вскачь. Если она даст герцогу слово, она должна будет сдержать его. Разве она не уверяла его, что она не лгунья? Но она не собиралась задерживаться в Лондоне, а герцог Сторбридж, сам того не подозревая, вез ее в направлении настоящего места назначения...
        Будет ли ложью с ее стороны дать ему такое обещание, если Лондон не являлся конечной целью ее поездки?
        Возможно.
        Но не совсем.
        Чистая игра слов, Джейн это знала. Но герцог не оставил ей выбора.
        Потому что она не хотела, чтобы герцог Сторбридж отвозил ее, куда бы то ни было.
        В Сомерсете ее ждали дела личного характера и приватный разговор с Бесси, а свидетели ей не нужны. Тем более такие, как высокомерный герцог Сторбридж!
        Она холодно кивнула:
        — Обещаю вам, ваша светлость.
        — Что обещаете, Джейн? — подозрительно прищурился он.
        Ей стало смешно от его подозрительности.
        — Обещаю, что не сделаю попытки отправиться в Лондон, пока вы не сможете отвезти меня туда.
        Хок испытующе вгляделся в лицо Джейн. Отчего-то ее обещание не казалось ему искренним. В чем-то она его обманывала.
        Но он не знал в чем.


        Глава 6


        — Прежде чем представлять меня леди Арабелле в качестве ее новой компаньонки, вы могли бы потрудиться сообщить об этом мне, ваша светлость!
        Дверь библиотеки распахнулась настежь, чуть не слетев с петель, и на пороге выросла Джейн Смит. Девушка твердым шагом пересекла комнату и остановилась перед широким письменным столом, за которым сидел герцог.
        Некоторое время тому назад он оставил двух юных леди за чашкой чаю, пребывая в твердой уверенности, что совместное чаепитие позволит девушкам получше узнать друг друга и подружиться. После того как он официально представил их друг другу, у него появилась возможность сбежать от них и спрятаться в своей библиотеке!
        Ряды книг в кожаных переплетах вдоль стен, два уютных кресла у камина, графин бренди в пределах досягаемости — эта комната всегда была его убежищем, где он мог провести несколько часов в полном уединении, занимаясь делами поместья.
        Очевидно, никто не предупредил Джейн Смит, что герцога ни в коем случае нельзя тревожить, если он закрылся в библиотеке. Либо, что более вероятно, Джейн сообщили об этом, но она предпочла проигнорировать эту информацию!
        — Вам нечего сказать в свою защиту, ваша светлость? — набросилась она на него с обвинениями.
        Хоку было что сказать и по этому поводу, и по многим другим, но вертевшиеся на языке слова были явно не предназначены для нежных ушек Джейн!
        — Возможно, вам будет интересно, Джейн... — чересчур елейным голоском проговорил Хок, откидываясь на спинку кресла и глядя на Джейн из-под опущенных век, — что вы — единственный человек из всего моего окружения, который осмеливается разговаривать со мной в таком неуважительном тоне. — В последних словах уже зазвучали ледяные нотки.
        — Правда, ваша светлость? — Девушка явно храбрилась, но щеки ее еще больше зарделись, выдавая внутреннее замешательство. — Вы меня удивляете!
        — Неужели?
        Хок медленно поднялся и легко обогнул стол, губы его изогнулись в удовлетворенной усмешке, когда Джейн невольно отступила на два шага.
        — Думаю, вы снова обманываете себя, Джейн, — насмешливо протянул он.
        Так ли это? — подумала Джейн, сбившись с дыхания. Вполне возможно. Но совсем недавно она испытала настоящее потрясение — когда карета проехала через внушительные железные ворота и еще целых пятнадцать минут катилась до Малберри-Холл. Карета неторопливо ползла по бесконечной аллее, окаймленной многочисленными тисами, мимо проплывали мирно пасущиеся стада, и вот перед ними распахнулся широкий внутренний двор и вырос залитый полуденным солнцем особняк Малберри-Холл.
        Пока герцог помогал ей выйти из кареты, Джейн осматривала здание, завороженная его величественностью. Дом был выложен из мягкого песчаника, по переднему фасаду располагались, казалось, сотни окон, над громадными дубовыми дверями нависал широкий балкон.
        Одна из створок распахнулась, едва начищенный до блеска сапог герцога коснулся каменных ступеней, ведущих к дверям, престарелый дворецкий тепло поприветствовал своего хозяина и поинтересовался, хорошо ли тот добрался. Джейн продолжала смотреть вокруг широко открытыми глазами, уверенная, что весь «Маркхам-парк» лишь прелюдия, хитроумно устроенное фойе Малберри-Холл!
        Выделенная ей спальня тоже стала для нее приятным сюрпризом, после комнатушки размером со шкаф, которую она занимала в «Маркхам-парке» последние двенадцать лет. Сверкающие полировкой полы, стены теплого солнечного цвета, кровать с балдахином из дамаста того же золотистого оттенка, что и портьеры на двух окнах, которые, как выяснилось, выходят на раскинувшийся внизу парк.
        Джейн пребывала под очарованием всего, что ее здесь окружало, когда она спустилась вниз, и лакей проводил ее в гостиную, где герцог и его сестра собирались пить чай.
        И тут герцог все испортил, объявив своей сестре, что, поскольку леди Хаммонд заболела, Джейн будет исполнять роль ее компаньонки. Компаньонки, в которой, как не замедлила сообщить Арабелла Джейн сразу после ухода герцога, она абсолютно не нуждается.
        С первого взгляда было видно, что леди Арабелла и герцог Сторбридж близкие родственники. Леди Арабелла оказалась девушкой очень высокой, на несколько дюймов выше Джейн, а аристократические черты ее лица, резкие и грубоватые у герцога, у нее как бы смягчились и делали ее поразительной красавицей.
        Джейн хватило одной-единственной минуты в компании леди Арабеллы, чтобы понять — у юной красавицы и герцога сходство не только внешнее. Девушка унаследовала ту же высокомерную манеру поведения!
        Девушка поджала губы, припомнив неловкость, которую она испытала во время их разговора.
        — Мне очень жаль, если мой тон обидел вас, ваша светлость... — начала она, вновь обращаясь к герцогу.
        — О да, Джейн. Да, — мягко заверил он ее. — И сколько раз я должен указывать, что мы не на публике?..
        Он мог указывать на это, сколько ему заблагорассудится, но после приезда в родовое поместье герцога, после того, как Джейн увидела, с каким пиететом относятся к нему домашние, Джейн еще полнее осознала лежащую между ними пропасть социального неравенства.
        И то, что они сейчас не на публике, а совершенно одни в его личном кабинете, она тоже сознавала. Но сознавала иначе... Особенно теперь, когда он встал с кресла и остановился перед огромным письменным столом из красного дерева.
        Поскольку стоило ему подняться, стало очевидно — герцог не ожидал посторонних. Он снял с себя и синий сюртук, и голубую жилетку, которыми Джейн недавно восхищалась, ослабил шейный платок. Учитывая недавнее происшествие в карете, Джейн находила близость этого безупречного красавца более чем волнующей!
        Хок прищурился, заметив, как заалели щечки Джейн.
        — Что-то тревожит вас, Джейн?..
        — Если не считать, что вы не поставили меня в известность о том, что я буду компаньонкой вашей сестры? — заявила она язвительным тоном.
        Хок насмешливо улыбнулся, сложив руки на груди. Он с удовлетворением заметил, что Джейн поспешила отвести взгляд.
        — Насколько я помню, обсуждение вашей предполагаемой роли в Малберри-Холл было... прервано...
        Наградой ему послужил яркий румянец, вспыхнувший на ее щеках.
        — Все это очень хорошо, ваша светлость, — передернула она плечиком. — Однако моя предполагаемая роль стала для леди Арабеллы не меньшей неожиданностью, чем для меня!
        Улыбка Хока тут же угасла.
        — Моя сестра чем-то расстроила вас? Джейн нахмурилась, услышав резкие нотки в его голосе, ее внутреннее напряжение немного спало. Теперь перед ней вновь был герцог Сторбридж, а не волнующий кровь Хок Сен-Клер.
        Но, будучи герцогом, он ожидал беспрекословного подчинения, поняла она...
        Джейн пустилась в объяснения, тщательно подбирая слова:
        — Леди Арабелла имеет полное право выразить свое недовольство по поводу того, что ей деспотично навязывают в компаньонки абсолютно незнакомого человека...
        — И как она выразила это свое недовольство?
        Мягкий, вкрадчивый тон герцога не обманул Джейн. Она уже знала, к чему ведет этот холодный блеск в глазах и заигравшие на скулах желваки. Кому-то явно не поздоровится. В данном случае леди Арабелле.
        — Скажите, Джейн, — подбодрил он ее все тем же вкрадчивым тоном, — каким образом моя сестра выразила свое недовольство вами?
        Теперь, очутившись прямо перед герцогом, лишенная покоя и равновесия, Джейн поняла, что ей ужасно не хочется обсуждать с ним этот вопрос. По правде говоря, ей надо было самой успокоиться и обуздать свой норов, прежде чем врываться к нему в кабинет.
        Но теперь было уже слишком поздно. Герцог навис над ней, вынуждая ее ответить, темные брови подняты в обманчиво ленивом ожидании.
        Она гордо вскинула голову:
        — Я не утверждала, что леди Арабелла озвучила свое недовольство. Просто мне кажется — хотя леди Арабелла и не сказала этого напрямую, — что ваша сестра видит во мне скорее... вашу шпионку, ваша светлость, — запинаясь, закончила она.
        Хок, казалось, заполнил собою всю комнату и взглянул на нее свысока.
        — Мою шпионку, Джейн? — повторил он. — Отчего бы это моей сестре полагать, что я хочу приставить к ней шпионку? Если только... — Он замолчал и с мрачным видом обернулся к распахнутой двери. — Черт возьми, что еще замыслила эта девчонка?
        — Ваша светлость?..
        Глаза Хока сверкнули, руки сжались в кулаки, он резко развернулся на каблуках и подошел к окну, уставившись в него невидящим взором.
        — Оставьте меня, Джейн. Возвращайтесь в гостиную и скажите леди Арабелле, что я желаю ее видеть. Сейчас же. Немедленно. Вы поняли меня, Джейн? — рявкнул он, поворачиваясь к ней.
        — Я... с какой целью, ваша светлость?
        Хок замер, разглядывая гордо поднятый подбородок Джейн, упрямую линию рта и ярко сверкающие зеленые глаза, встретившие его разъяренный взгляд без тени замешательства.
        Ни с чем подобным Хок еще не встречался. Джейн постоянно перечила ему, и это было так необычно, особенно здесь, в Малберри-Холл, где все его желания исполнялись прежде, чем он успевал озвучить их.
        Конечно, этот новый опыт казался ему забавным в некоторых ситуациях, но только не теперь, когда речь идет о его младшей сестре! Такого он не потерпит!
        — Цель моего приглашения леди Арабеллы вас не касается, Джейн, — приподнял он бровь.
        — Но вы решили вызвать ее именно после моих слов! — раздраженно фыркнула Джейн. — Я не могу от чистого сердца передать леди Арабелле ваше распоряжение, если вы намерены подвергнуть ее несправедливым упрекам или обойтись с ней жестоко... — Она замолчала, встревоженная тем, как помрачнело лицо герцога.
        У нее перехватило дыхание, когда он медленно подошел к столу, оперся о крышку огромными кулачищами и наклонился вперед настолько, что оказался всего в нескольких дюймах от ее лица, глаза его опасно сверкали, ноздри дрожали, рот превратился в тонкую линию.
        — Я понятия не имею, Джейн, — ни малейшего понятия! — повторил он вкрадчивым тоном с ледяными нотками, — какие мои действия или слова за наше недолгое знакомство заставили вас поверить или даже подумать о том, что я якобы могу — как вы там выразились? — о да, могу подвергнуть свою сестру «несправедливым упрекам или обойтись с ней жестоко». Вы ведь именно так сказали, не правда ли...
        — Прекратите, ваша светлость! — выкрикнула она, взбешенная этим вкрадчивым мягким тоном.
        Потому что никакой мягкости в эмоциях герцога сейчас не было. Напротив, внутри его бушевала такая ярость, что его могло разорвать на куски!
        — Если вы желаете накричать на меня, ваша светлость, так сделайте это! Но только ради всего святого, не играйте со мной, как кошка с мышью... — Она прервала свою тираду, услышав его мрачный хохот. — Я сказала что-то веселое, ваша светлость? — обиделась она.
        Хок покачал головой. Это просто невероятно! Уж на кого Джейн Смит походила меньше всего, так это на запуганную мышь!
        Эта молодая женщина бросала ему вызов, прекословила ему, игнорировала его распоряжения — и все же что-то останавливало его, не давало ему послать ее к дьяволу, прогнать с глаз долой. Ну не мог он сказать ей, чтобы она избавила его от своей компании и никогда больше не показывалась ему на глаза, и точка!
        — Оставьте меня, Джейн, — устало велел Хок. Он выпрямился и сел в кресло. — Просто уйдите... пока я еще нахожу ваше поведение забавным!
        Джейн колебалась, продолжая нерешительно смотреть на него, хотя было понятно, что он открыто, указал ей на дверь.
        Она хотела пригладить взъерошенные перышки леди Арабеллы, побеседовав с герцогом о мудрости его решения, но вместо этого лишь еще больше раздосадовала его светлость.
        — Вы все еще здесь, Джейн? — холодно сверкнул он на нее глазами.
        Джейн прикусила нижнюю губку и медленно пошла к двери, отчаянно пытаясь отыскать слова, которые помогли бы сгладить неприятное впечатление от этого разговора и разрядить ситуацию, ведь отчасти она сама создала ее — хотя и не предполагала, что леди Арабелла станет держать при себе свое мнение относительно присутствия в их доме Джейн, когда встретится с братом!
        И все же Джейн первая подняла этот щекотливый вопрос, невольно настроив герцога против сестры.
        — Ваша светлость?.. — Она замешкалась у порога, оглянувшись на него. Хок склонил голову и прижал ладони к вискам, погрузив пальцы в густые темные волосы.
        Он устало вздохнул и медленно поднял голову:
        — Да, Джейн?
        Она судорожно сглотнула:
        — Возможно... возможно, если вы заверите леди Арабеллу, что я пробуду у вас недолго?..
        — Но мы понятия не имеем, как долго, не так ли, Джейн? Вы ведь дали мне обещание относительно продолжения вашего пути, помните?
        Да, герцог действительно взял с нее слово. Джейн неохотно кивнула, признавая этот факт, вышла из библиотеки и закрыла за собой дверь — гораздо тише, чем распахнула ее.
        Но ведь она поклялась ему не уезжать без него в Лондон...
        — Пожалуйста, присаживайся, Арабелла. — Хок показал жестом на стул перед письменным столом, когда минут через десять в комнату ворвалась его сестра.
        Однако она не торопится, подумал герцог. Вот как она относится к его распоряжениям! Она их ни во что не ставит! Дальнейшие действия сестры только подтвердили его подозрения — вместо того, чтобы покорно занять указанное ей место, сестра удобно устроилась в кресле у нерастопленного камина.
        Чем он прогневил Бога? Чем заслужил появление в его жизни двух столь упрямых созданий? Одна протестует, открыто, другая более сдержанно, но, тем не менее, тоже не собирается уступать.
        Арабелла смерила его холодным взглядом, стоило ему сесть напротив нее:
        — Я не могу не задаться вопросом, по каким причинам ты привез сюда мисс Смит, Хок.
        Он ожидал атаки сестры, заметив вызов в ее карих глазах, но к открытому бою все же не был готов.
        Хок насупился, но решил временно проигнорировать неуважительный тон, которым сестра высказывалась о Джейн. И о нем самом...
        — Тебе не понравилась мисс Смит? Арабелла спокойно встретила его взгляд:
        — Я этого не говорила. Меня просто интересует пристойность...
        — Я настоятельно рекомендую тебе оставить этот разговор, Арабелла! — резко оборвал ее Хок. — Достаточно сказать, что присутствие здесь Джейн носит абсолютно невинный характер.
        В глазах Арабеллы — тех самых глазах, которые заставляли мужские сердца таять — да, даже сердца ее троих братьев! — отразилось презрение.
        — И я должна поверить, что мисс Смит явилась сюда исключительно с тем, дабы развлекать меня?
        — Да, таковы факты! — начал закипать он.
        — Неужели?..
        Разговор принимал обидный для Джейн поворот — причем с точностью повторял ее собственные тревоги, — и все же Хок восхищался, даже втайне восторгался тем, что младшая сестра не склонила перед ним голову.
        Но это восхищение вовсе не означало, что Хок позволит восемнадцатилетней девчонке диктовать ему свои условия!
        — Я пригласил тебя сюда не затем, чтобы обсуждать Джейн Смит, Арабелла, — примирительно проговорил он.
        — Очень сомневаюсь; что ты пригласил меня! — возразила Арабелла. — Хотя мисс Смит всеми силами пыталась превратить твой приказ в приглашение, — язвительно добавила она.
        Хок покачал головой:
        — Вернемся к Джейн позже. Сейчас я желаю поговорить о тебе, Арабелла. Ты две недели провела одна в Малберри-Холл. Чем ты занималась все это время?
        — Ты забыл, что Люсьен пробыл здесь несколько дней после того, как привез меня, — отмахнулась Арабелла. — Кстати, говоря о Люсьене...
        — Мы не о нем говорим, — перебил ее Хок.
        — А следовало бы, — огрызнулась сестра. — Ты виделся с Люсьеном в последние дни, говорил с ним?
        — Мы несколько недель не виделись. А что? — нахмурился Хок.
        — Он, кажется, изменился, — вздохнула Арабелла. — Стал более жестким. Даже циничным.
        — Война и не такое с людьми делает, Арабелла, — пожал плечами Хок. — Я уверен, что это просто временное... отклонение. Мы говорили о тебе, Арабелла... — твердо напомнил он.
        Арабелла несколько секунд холодно взирала на него, а потом отвернулась, небрежно поведя плечиком.
        — Мне пришлось вернуться к чтению и вышивке, чтобы хоть как-то развлечься.
        Он кивнул.
        — И насколько я понял со слов Дженкинса, ты также каждый день каталась верхом по поместью, так? Без своего грума?
        — И что с того? — взвилась Арабелла.
        Она любила всех своих братьев и восхищалась ими. Может, Себастьяна обожала чуть больше, ведь он был ей ближе по возрасту. Люсьен, который стал неразговорчивым и замкнутым после службы в армии, был ее надежным защитником. Но Хок — такой высокий и широкоплечий, вечно занятый делами поместий Сен-Клер и надменный на публике — Хок был братом, чьего одобрения Арабелла постоянно искала, братом, которому ей неизменно хотелось угодить.
        А она знала, что не угодила ему в свой первый сезон...
        Но Хок был герцогом Сторбриджем. Куда бы он ни пошел, на него обращались восхищенные и уважительные взгляды, и Арабелла понимала, что добрую половину предложений о вступлении в брак во время ее пребывания в Лондоне она получила из-за того, что он был ее братом, из-за его титула. Вторая половина поклонников, возможно, была искренне увлечена ею, но Арабелла решила, что отдаст руку только тому, кого она будет любить и уважать не меньше своих братьев, и поэтому не смогла ответить ни на чьи чувства.
        Впервые за всю свою недолгую жизнь Арабелла поняла, что по-настоящему разозлила старшего брата. Но она надеялась поговорить с Хоком, когда он вернется в Малберри-Холл, объяснить ему причину своих отказов. И вот теперь, вместо того чтобы побыть со старшим братом наедине, Арабелла находит его в компании незамужней женщины умопомрачительной красоты!
        Что должна была подумать она, Арабелла, по поводу этого? Что должна была она подумать о мисс Джейн Смит?
        По мнению Арабеллы, Хок лишь подлил масла в огонь, объявив эту женщиной ее компаньонкой!
        Хок вяло махнул рукой:
        — Я просто пытаюсь завести с тобой разговор, Арабелла... — Он замолчал, услышав ее резкий смешок. — Что тебя так развеселило?
        Недобрый огонек в его глаза подсказал Арабелле, что самому ему не до смеха!
        Она раздраженно поднялась с кресла:
        — Я уверена, что ты вполне способен распознать усмешку, когда слышишь ее, Хок. Мы оба прекрасно знаем, что ты никогда не «заводишь разговоров» просто так! — Она принялась вышагивать туда-сюда у камина. — Что бы ты там ни припас для меня, Хок, пожалуйста, не мучай меня, произнеси это и прекрати ходить вокруг да около!
        Хок наблюдал за сестрой из-под опущенных ресниц. Как же она сейчас была похожа на свою мать, и горящими щечками, и сверкающими глазами. Бледно-лимонное платье с нежным кремовым кружевом — идеально подходило к золотым локонам Арабеллы, а его крой еще раз напомнил ему, что она уже давно не маленькая девочка, которую надо холить и лелеять.
        — Хорошо, Арабелла, — протянул он. — Я хотел узнать, не встречаешься ли ты с кем-нибудь во время своих конных прогулок?
        — Не встречаюсь ли я с кем-нибудь? — Она озадаченно нахмурилась. — Что?.. А! — На губах девушки заиграла понимающая улыбка. — Ты интересуешься, не познакомилась ли я с каким-нибудь неженатым джентльменом, выезжая одна, без сопровождения?
        Хок скривил губы:
        — Да, такая возможность приходила мне в голову.
        — Хок, если ты подозреваешь, что я завела любовника, почему бы, не сказать об этом прямо?
        Он услышал, как голосок сестры дрогнул, хотя она и старалась держать себе вызывающе. Хок явно довел Арабеллу до слез.
        Он вздохнул:
        — Я не бросаю тебе таких обвинений, Арабелла...
        — Разве нет?
        Хок поджал губы, услышав ее насмешливый тон. Черт побери, он ведь герцог Сторбридж, и он больше ни секунды не намерен терпеть неуважение к собственной персоне!
        — Нет, Арабелла, — заявил он, вставая. — Однако отныне я запрещаю тебе кататься верхом одной.
        — Ты запрещаешь мне, Хок? — не поверила своим ушам Арабелла.
        — Я запрещаю тебе, — категорически повторил он. — В будущем, если ты пожелаешь проехаться на лошади без грума, тебя может сопровождать мисс Смит...
        — К дьяволу твою мисс Смит! — в ярости топнула ножкой Арабелла.
        — Она не моя мисс Смит, Арабелла, — осадил ее Хок.
        — Ну уж и не моя — и никогда не будет моей! Хок со свистом втянул воздух сквозь сомкнутые зубы и снова заговорил:
        — Я желаю, чтобы ты была добра с мисс Смит, Арабелла...
        — Ты можешь желать всего, что тебе угодно, Хок, но желания не всегда исполняются, знаешь ли.
        Хок насупился, услышав это язвительное замечание.
        — В данном конкретном случае я рекомендую тебе отложить свои эмоции в сторону, Арабелла, и сделать так, чтобы мисс Смит почувствовала себя дорогой гостьей во время ее пребывания у нас.
        Арабелла иронически приподняла бровь:
        — Ты как будто бы утверждал, что нанял ее на работу?..
        Хок стрельнул в нее глазами:
        — Она должна быть твоей компаньонкой, да. Но, прежде всего она гостья герцога Сторбриджа!
        Сестра хотела, было что-то сказать на это, но, увидев его ледяные сверкающие глаза, сочла за благо промолчать.
        — Хорошо, Хок. — Она церемонно кивнула. — О, я чуть не забыла... — Она остановилась у порога, как и Джейн некоторое время тому назад.
        — Да? — насторожился Хок. Он заранее предчувствовал, что ему не понравится то, что скажет Арабелла!
        — Я договорилась о небольшом званом ужине с танцами в малом бальном зале. Он состоится через три дня! — с триумфом заявила сестренка.
        «Малый» бальный зал легко вмещает как минимум человек тридцать... — прикинул герцог.
        — И насколько он небольшой, твой званый ужин, Арабелла? — поморщился он.
        Улыбка Арабеллы стала еще шире.
        — Думаю, человек на двадцать пять... нет, на двадцать семь, включая вас, с мисс Смит. — Она развернулась и собралась, было уйти, но вновь обратилась к брату: — И еще... сегодня утром леди Памела Крофт прислала записку. Говорит, что брат приехал к ней с визитом. Значит, всего двадцать восемь человек.
        Хок напрягся при упоминании брата ближайшей соседки.
        — Ты, случайно, не имеешь в виду графа Уитни?
        — Насколько я помню, у леди Памелы всего один брат, — кивнула она, вопросительно приподняв брови.
        Хок прекрасно это знал. Но еще он помнил, что в последний раз они встречались вскоре после того, как Хок узурпировал место графа Уитни в спальне графини Морфилд! У них и без того всегда были напряженные отношения, а теперь и вовсе разладились.
        Неужели Арабелла знала про это, как Себастьян и, возможно, Люсьен?.. Довольный вид сестры говорил о том, что такая возможность не исключается!
        — И еще одна вещь, Хок...
        — Ради бога, Арабелла, или уходи, или оставайся! — перебил он ее. — Но только прекрати стоять на пороге, это неприлично!
        — Значит, тебе неинтересно, что, пока мы с тобой тут беседовали, я случайно увидела, как мисс Смит прошла мимо окна библиотеки? Ах, видимо, тебе это все же интересно! — язвительно промурлыкала сестра, когда Хок резко поднялся из-за стола и выглянул в окошко. — Возможно, это мне надо выступить в роли дуэньи для мисс Смит?..
        Хоку пришлось приложить все свои силы, что бы сдержаться и не ответить резкостью на провокацию Арабеллы.
        Да, он, конечно, сам подставил себя под удар, когда привез сюда Джейн, но это не умаляло его злости.
        Почему Джейн ушла из дому?
        Куда она могла направиться?
        Насколько ему известно, Джейн незнакома данная местность, так почему же она вообще вышла на улицу так скоро после приезда?


        Глава 7


        Джейн насмешливо приподняла бровь, глядя на хозяина дома через длинный стол:
        — Похоже, ваше сегодняшнее интервью с леди Арабеллой прошло не совсем гладко, ваша светлость?
        У Джейн не было возможности поговорить с герцогом после его встречи с сестрой, хотя она видела, как он беседует с дворецким, когда возвращалась с прогулки.
        Ее замечание относительно его сестры было вполне уместным, учитывая, что они ужинали вдвоем в «семейной столовой» Малберри-Холл, как назвал ее Дженкинс. Леди Арабелла и тетя герцога, леди Хаммонд, прислали свои извинения.
        То, что Джейн и герцог сидели на противоположных концах длинного стола на двенадцать персон, лишь увеличивало расстояние между ними, которое и без того становилось все больше и больше с момента приезда в Глостершир.
        Сегодня вечером герцог выглядел, как обычно, безупречно в черном вечернем наряде и белоснежной рубашке, но Джейн казалось, что его безупречный вид лишь подчеркивает неуместность муслинового платья, которое было на ней в день побега из «Маркхам-парка» и которое она надела на ужин. Ничего другого у нее попросту не было.
        — Моя беседа с Арабеллой, как вы точно подметили, Джейн, действительно прошла не слишком гладко. — Уголок его рта нервно дернулся. — Вы всегда были такой ершистой мисс, Джейн? — устало добавил он.
        Джейн всей кожей ощущала молчаливое присутствие Дженкинса, который бесшумно прислуживал им, убирая со стола пустые блюда.
        — Подобное поведение не приветствовалось, — отстраненно ответила она.
        — Надо думать. — Хок осознал, насколько глупо прозвучал его вопрос. Достаточно вспомнить, как обращались с Джейн ее опекуны. В то же самое время по взглядам Джейн, которые она кидала в сторону Дженкинса, он понял, что ей неудобно вести беседу в присутствии дворецкого. — Это все, Дженкинс, спасибо. — Он отпустил слугу, как только была подана говядина с овощами. — Я позвоню, если нам что-то понадобится.
        Если подобный поворот событий и удивил дворецкого, он не подал виду. Даже бровью не повел, просто церемонно поклонился и вышел.
        Хок вздохнул:
        — Прискорбная ситуация, которая сложилась между мной и Арабеллой, показывает, как мало у меня опыта общения с капризными барышнями, Джейн.
        — Вы меня удивляете, ваша светлость.
        Хок успел заметить насмешливый огонек, мелькнувший в зеленых глазах.
        — С барышнями, с которыми я состою в родственных связях, Джейн!
        — Конечно, ваша светлость, — холодно кивнула она. — Но если дело только в этом, тогда, может быть, проблема разрешится сама собой, если вы забудете, что леди Арабелла ваша сестра?..
        Хок не забыл об исчезновении Джейн из дому сегодня днем. Он просто ждал подходящего момента, чтобы затронуть эту тему...
        А пока он просто покачал головой:
        — Не уверен, что понял вас, Джейн. Может, Арабелла в данный момент и не питает ко мне теплых чувств, но она, несомненно, моя сестра!
        — Несомненно, ваша светлость, — сухо бросила Джейн.
        — Отчего же мне почудилось осуждение в ваших словах, Джейн? — приподнял он бровь.
        — Понятия не имею, ваша светлость, — невинно захлопала она ресницами. — Но насколько я поняла леди Арабеллу, в восемнадцать лет ей хочется, чтобы с ней обращались как со взрослой, а не как с ребенком. Ребенком, которому требуется компаньонка, к примеру...
        Хок поджал губы, услышав эту отповедь.
        — Но Арабелла действительно еще ребенок, Джейн, и сейчас она ведет себя как избалованный, капризный ребенок.
        — Которому недавно несколько молодых людей сделали предложение? И вы собирались дать согласие на брак ребенка?
        — Вы обижаете меня, если считаете, что я был бы счастлив, прими она предложение ради самого предложения, Джейн, — встал на свою защиту Хок.
        — Ваша светлость, — продолжила свои рассуждения девушка, — нельзя сегодня ожидать, что леди Арабелла примет предложение и согласится выйти замуж, а завтра обращаться с ней как с неразумным дитем. Более того, дитем, которому следует указывать, что ему делать, а что нет, и когда.
        Хок глубоко вздохнул, проглотив грубый ответ. Одна его половина понимала, что он сам напросился на этот разговор, доверившись Джейн, другая удивлялась, что он вообще на это решился...
        С тех пор как он взял на себя роль главы семейства Сен-Клер, Хок ожидал, что младшие братья и сестра будут уважать его желания и беспрекословно подчиняться ему. Однако за последние недели Хоку уже дважды приходило в голову, что он не очень преуспел в этом. Сначала Себастьян отверг саму идею своей женитьбы — не говоря уже о браке с девушкой, которую подобрал ему Хок. Сегодня Арабелла наотрез отказалась исполнять его приказания.
        Но, тем не менее, герцогу было неприятно, что именно Джейн указывает ему на это! Он смерил ее высокомерным взглядом:
        — Я не считаю, что я обращаюсь со своими родственниками свысока, Джейн.
        — Правда? — Джейн кивнула, показывая, что все понимает. — Может, только если дело касается «неудобств, нарушающих ваше мирное существование»?..
        Хок поднял бокал красного вина, ощутил острое желание выпить. Прищурившись, он смотрел через длинный полированный стол на женщину, которая нарушила его мирное существование в первую же их встречу.
        Сегодня Джейн выглядела особенно мило. Сияющие рыжие волосы были уложены на голове короной из завитых локонов, несколько соблазнительных кудряшек спускались на шею и лоб, на кремовой шейке не было никаких украшений — может, Джейн было нечем украшать ее? — а простой крой платья выгодно подчеркивал идеальную фигурку.
        Соблазнительную фигурку, от которой Хок никак не мог оторвать свой взгляд.
        — Похоже, вы несправедливо упрекаете меня в том, будто я и вам указывал, что вам делать, Джейн. — Голос его сел до хрипоты.
        — Только что мне не делать, сэр!
        — Вы намекаете на то, что я не позволил вам безрассудно сбежать в Лондон?
        — Я, ваша светлость, намекаю на то, что в свои двадцать два года я достаточно взрослая, чтобы самой принимать решения! — В ее глазах блеснуло предостережение.
        Но Хок не собирался остерегаться.
        — Даже если эти решения неправильные?
        — Даже тогда!
        Он задумчиво уставился на нее:
        — Скажите мне, Джейн, вы ездили с Салби в Лондон во время сезона?
        — Да... ездила, — ответила она с опаской.
        — И вы познакомились с кем-то во время этой поездки? Может, с каким-то молодым человеком? — Он нахмурился. — Может, именно поэтому вы так стремитесь туда? Чтобы разыскать его?..
        Джейн одарила его грустным взглядом:
        — Я ни с кем не знакомилась в Лондоне, ваша светлость. Я выходила из дому, только чтобы пройтись по магазинам, и то в качестве носильщика для Оливии!
        Хоку еще раз напомнили, что в доме Салби Джейн являлась скорее служанкой, чем подопечной, и ее присутствие за обеденным столом Салби два дня тому назад было исключением из правил. Он отхлебнул вина.
        — Куда вы ходили сегодня днем, Джейн? Джейн замерла.
        — Я полагала, что имею право гулять по окрестностям, ваша светлость?
        «Я слишком напряжена, — подумала Джейн. — Может, потому, что не просто гуляла по окрестностям Малберри-Холл, но ходила на конюшню, чтобы выспросить у одного из грумов, как далеко отсюда находится Сомерсет и как долго туда добираться!»
        Что и сделала — причем так ловко, что грум даже не догадался об ее истинных намерениях; по крайней мере, Джейн от всей души надеялась на это.
        Хотя, если герцог Сторбридж начнет его расспрашивать, правда непременно вскроется!
        — Разве я утверждал обратное? — смягчился Хок.
        — Вы намекнули на это! — припечатала Джейн. На несколько секунд Хок утратил дар речи и молча взирал на нее. Внутри у него разрастался гнев. Эта ситуация, с упрямой Арабеллой с одной стороны и своенравной Джейн с другой, не просто испытывала его нервы на прочность, она становилась невыносимой!
        — Значит, вы находите мою тревогу о вас неприемлемой, Джейн? — Его мягкий тон ничем не выдавал бушующего в груди пожара.
        — Да!
        Хок втянул воздух сквозь зубы и резко поднялся:
        — В таком случае можете ступать на опасную тропу, когда пожелаете! Я больше не стану спасать вас от вашей же беспечности! — Герцог взял из буфета графин с бренди и стакан, развернулся на каблуках и решительным шагом направился к двери, прекрасно понимая — если он сейчас же не уйдет, то он либо поцелует Джейн, либо отшлепает ее!
        — Хок?..
        Он не позволит — не может себе позволить! — чтобы его вернули обратно. Ему нужно срочно оказаться как можно дальше от Джейн. И чем дальше, тем лучше. Ничто не свернет его с пути, ни неуверенные нотки в ее голосе, ни то, что она наконец-то снова назвала его по имени. Он знал, чувствовал — если он не выйдет из комнаты прямо сейчас, он совершит нечто такое, что Джейн сочтет еще более неприемлемым, чем просто его самонадеянность, на которую она так горько сетовала.
        Он задержался у двери только с тем, чтобы сообщить ей:
        — Я забыл сказать вам о званом ужине, который устраивает моя сестра через три дня, Джейн. — Его губы изогнулись в ироничной усмешке. — Та самая сестра, которой я, по-вашему, имею привычку отдавать распоряжения, что ей делать и когда!
        Джейн судорожно сглотнула. Она ни разу не видела герцога таким разъяренным и понимала, что взбесила его именно она, Джейн.
        Она облизала губы:
        — Я...
        — Я сообщу той самой сестре, что вы нуждаетесь в новом платье, — продолжил он ледяным тоном. — И умоляю вас, Джейн, даже не думайте перечить мне! — процедил он сквозь зубы.
        — Но...
        — Неужели вы не можете для разнообразия поверить, что я делаю это для вашего же блага, не для моего? — взорвался он.
        Она гордо вскинула голову:
        — Это аргумент всех диктаторов!
        В глазах Хока полыхнуло пламя, но они тут же превратились в холодные льдинки.
        — В один прекрасный день, Джейн, — в один прекрасный день вы зайдете слишком далеко! — выдавил он через силу. — И в тот день вы узнаете, на что я способен, клянусь вам!
        Он развернулся и вышел из комнаты, пока не потерял контроль над собой и не преподал ей этот урок прямо сейчас. Оставив Джейн с неприятным ощущением того, что ее планы продолжить путь и Сомерсет могут начать осуществляться гораздо раньше, чем она себе это представляла...
        — Вы так любите лошадей, Джейн? Или у вас имеются иные причины постоянно наведываться в мои конюшни?..
        Джейн виновато вздрогнула, услышав у себя за спиной голос герцога, и так резко повернулась к нему, что поскользнулась и потеряла равновесие.
        У нее не было времени заметить, как хорош герцог в рабочей одежде — приталенный коричневый жакет и обтягивающие бриджи над до блеска отполированными сапогами. Мир перевернулся вверх тормашками, и она повалилась на спину.
        К счастью, стойло, в которое она заглянула, недавно вычистили и постелили там свежую солому, и этот сладко пахнущий ворох принял Джейн в свои объятия. Она лежала распростертая на спине, со сбившимся дыханием и взирала на онемевшего герцога Сторбриджа.
        Однако он не надолго утратил дар речи.
        — Вы делаете мне приглашение, Джейн? Или просто вам срочно захотелось прилечь? — Он вошел в стойло и посмотрел на нее сверху вниз, его тяжелые веки опустились, не позволяя разглядеть выражение глаз.
        Поэтому Джейн не могла разобрать, пребывает ли герцог в своем обычном ироничном настроении, или ей следует принять его первый вопрос всерьез...
        Учитывая его внезапный уход с ужина вчера вечером, Джейн решила, что он просто иронизирует!
        Глаза ее раздраженно сверкнули, она села.
        — Я не упала бы, если бы вы коварно не подкрались ко мне со спины! — съязвила она.
        — Прошу вас, не вставайте, Джейн, — лениво протянул Хок, когда она предприняла попытку подняться. — После мокрых дюн, в которых мы когда-то повстречались, конюшня кажется куда более уютным местом для беседы, — заверил он ее, усаживаясь рядом на солому.
        И внутренне поежился. Если кто-то из грумов это увидит, он всерьез решит, что герцог Сторбридж повредился умом. И будет прав!
        — Для беседы, ваша светлость? — насторожилась Джейн, нарочито обирая с рукава соломинки.
        Еще несколько соломинок запутались в ее огненных волосах, но Хок решил, что сейчас не совсем подходящее время сообщать ей об этом. И уж тем более вынимать их самому...
        Кроме беспокойного движения и легкого похрапывания лошадей в это время дня конюшня была местом очень тихим и уединенным. Конюхи почистили стойла, покормили и прогуляли лошадей, и теперь заняты другими делами поместья.
        А значит, они с Джейн здесь абсолютно одни и никто не прервет их разговор.
        Хок почувствовал, как его охватывает знакомое желание обнять и поцеловать ее. Желание, которому Хок не поддался вчера вечером, внезапно покинув столовую, но сможет ли он, повторить сей героический поступок? Он не был в этом уверен! Возможно, он поступил глупо, предложив ей остаться здесь.
        Он вообще не сумел бы разыскать ее, не скажи ему Дженкинс, что «мисс Смит ушла из дому полчаса тому назад и направилась к конюшням». Грум сообщил, что она и вчера была тут, и Хока начало терзать любопытство, зачем она уже дважды за столь короткое время приходила сюда.
        К несчастью, его привело сюда не только любопытство. Хок понял это, глядя на немного растрепанную Джейн, ее горящие щечки и распахнутые губки.
        — Ваша светлость?..
        Он мрачно взглянул на нее:
        — Джейн?..
        — Вы сказали, что хотите поговорить со мной.
        — Правда? — Хок поморгал глазами, но это не помогло. Очаровательное видение не исчезло, он не мог оторвать глаз от влажных губ Джейн.
        Сердце Джейн тревожно забилось, когда она проследила направление взгляда герцога. Тревогу тут же сменила горячая волна, разлившаяся по ее телу, стоило этому взгляду скользнуть вниз, к округлым выпуклостям ее груди в вырезе простого муслинового платья.
        Она слышала его тяжелое дыхание, чувствовала, как оно обдает нежным жаром ее кожу. Когда только он успел приблизиться к ней? Она не заметила, как он придвинулся, но теперь определенно был гораздо ближе, чем секунду назад.
        Джейн заворожено взирала на него, очарованная золотым блеском его глаз. Он подвинулся еще ближе. Она опустила глаза, губы ее распахнулись, когда он поднял руку и коснулся ее щеки. Мягкая подушечка большого пальца погладила ее губы так эротично, что ее зеленые глаза распахнулись и потемнели.
        Хок долго смотрел в эти изумрудные озера.
        — Боже правый, Джейн... — простонал он.
        Его губы нашли ее губы, руки обвили хрупкую фигурку и прижали ее к себе.
        Несмотря на неопытность, Джейн сумела по достоинству оценить его широкие плечи, мускулистую грудь, подтянутый живот, сильные бедра...
        И эти решительные губы — губы, которые так часто неодобрительно поджимались или изгибались в ироничной усмешке, — эти губы теперь наслаждались ее губами, упивались ими, заставляя сердце Джейн, бешено биться в груди, превращая ее тело в полыхающий факел, выгибающийся ему навстречу.
        Ему не следовало целовать ее, раздраженно бранил себя Хок, вжимая Джейн в солому. Но тепло ее тела, ее собственный чарующий запах поймали его в свои сети, из которых он не мог выбраться.
        Он лег на ее грудь и продолжил поцелуй. По тому, как тело Джейн изогнулось ему навстречу, как ее руки, проникнув под жакет, гладили его спину через тонкую материю рубашки, по всему этому он понял — Джейн возбуждена не меньше его, пусть даже из-за своей невинности она не знает, что делать с этим возбуждением.
        Хок тоже не знал, куда это их заведет. Ему просто хотелось потрогать ее, попробовать ее на вкус. Его губы начали спускаться вниз, по нежной шейке к полушариям груди, пальцы действовали быстро, умело, расстегивая пуговицы ее платья. Вскоре он уже выпустил на свободу ее груди, прикрытые лишь тонкой рубашкой.
        Его завороженный взгляд остановился на розовых бутончиках сосков, просвечивающихся через ткань, и пальцы принялись ласкать эти бутончики. У Джейн перехватило дыхание, и она изогнулась дугой.
        Это было уже слишком. Джейн оказалась слишком сильным искушением для Хока, чтобы отвергнуть его. Он мимолетно заглянул ей в глаза, опустил голову и взял один из сосков в рот. Язык прошелся по съежившемуся шарику, он впился и него — жадно, неистово. Он слышал, как она стонет от удовольствия, чувствовал, как ее ногти конвульсивно вонзаются в твердые мускулы его спины, как руки крепче прижимают его к себе.
        Хок накрыл ладонью вторую грудь Джейн, ощущая, как она наливается тяжестью от его прикосновения. Большой палец принялся гладить за твердевший бутончик соска в том же ритме, как он сосал его близнеца.
        Он напрягся от возбуждения, бедра свело от острой жажды взять ее всю, без остатка, проникнуть в жар, который ждет его внутри ее, и подарить им обоим наслаждение, которого они оба страждут.
        Он должен немедленно остановиться — отодвинуться от нее, пока страсть не накрыла их с головой и не лишила разума. Но он не смог совладать с собой, когда почувствовал, что руки Джейн расстегивают пуговицы на его жилете и рубашке и пробираются под ткань.
        Ни одна женщина в мире не прикасалась к Хоку настолько невинно и в то же время настолько эротично. Неопытность Джейн в физическом плане сметала все границы и правила, ее пальцы трогали, гладили, ногти впивались в его мускулы, распаляя жар в его чреслах, делая его практически невыносимым.
        Он хотел взять ее. Сейчас же. Здесь, на душистой соломе. Он страстно желал овладеть ею. От ее прикосновений, от сладкого, дурманящего запаха женщины его чувства будто пробудились от спячки.
        Уже после первого прикосновения Хока Джейн поняла, что теряет голову, и не могла отвергнуть ее сейчас, когда его рука оставила ее грудь и подняла ее платье почти до талии. Он гладил ее бедро от колена до жаркого местечка, скрывающегося между ее ног. Ее бедра призывно поднялись ему навстречу, стоило ему коснуться ее интимного местечка, сжимая его, лаская, пробуждая наслаждение, о котором Джейн не мечтала даже во сне.
        Она задохнулась и без сил рухнула на солому, пока рот, губы и язык Хока продолжали играть с ее грудью, а его пальцы гладили ее. Ее голова беспокойно металась из стороны в сторону, внутри нарастало напряжение, ноги раздвинулись в ожидании, жар потаенной пещерки обратился неистовым пламенем.
        — Я говорю ему, нет, не видал я герцога тута нынче утром. А ты, Том? Видал его где-нибудь на поместье? — Голос старшего конюха ворвался в разгоряченный мозг Хока, возвращая его в реальность.
        Герцога словно окатили ушатом ледяной воды. Он резко поднял голову. По испуганному выражению лица Джейн он понял — она тоже услышала, что они больше не одни.
        Он мрачно смотрел на нее сверху вниз — платье помято, юбка задрана вверх, лиф расстегнут. Мокрая рубашка прилипла к груди, соски все еще напряжены от прикосновений его губ, языка, рук.
        Он застонал от отвращения к себе, упав на солому рядом с нею и уставившись в деревянный потолок.
        Боже правый! Несколько секунд тому назад, до того, как раздались посторонние голоса, он был готов заняться с Джейн любовью. Взять ее прямо здесь, на конюшне, как будто она была какой-то дворовой девкой, с радостью отдающейся своему патрону.
        Забудь, драгоценный Хок, о том, что слуги могут усомниться в твоем здравомыслии, — ты и сам теперь в нем сомневаешься! — подумал герцог.
        — Хок...
        — Тише, Джейн! — прошипел он, накрыв ее губы своими пальцами. Он наклонил голову, внимательно прислушиваясь. Войдут ли старший конюх и Том, один из грумов, которого Хок привез с собой из Лондона, в конюшню, чтобы поискать его здесь?
        — Не-а. Я б его увидал, если б он был тута, — уверенно заявил Том. — Иди-ка ты к мистеру Дженкинсу, скажи ему: мы знать, не знаем, где он.
        Послышался звук удаляющихся шагов, входная дверь с грохотом захлопнулась.
        Хок вздохнул с облегчением. Ушли. Но еще несколько секунд он продолжал держать руку на губах Джейн на случай, если Джек и Том передумают и все-таки решат проверить стойла.
        В то же время он понял, что не зря принял меры предосторожности, чтобы Джейн ненароком не выдала их местоположение. В ее зеленых глазах полыхало яростное обвинение, было без слов понятно, что именно скажет Джейн, когда заговорит! И поделом.
        Черт побери — Джейн не только невинная девушка, он привез ее сюда, в Малберри-Холл, чтобы защитить ее от таких вот нежелательных покушений!
        Он медленно убрал руку, встал и отошел подальше, насколько это позволяло пространство стойла.
        — Это было ошибкой, Джейн. Прискорбной ошибкой. — Он провел дрожащей рукой по густым черным волосам. — Мне не следовало...
        — Да уж, вам определенно не следовало! — выдохнула Джейн, поспешно вставая и судорожно сжимая лиф платья.
        Несколько секунд она смотрела на него, потом внезапно развернулась и бросилась прочь из конюшни.
        И от него...


        Глава 8


        — Джейн, ты выглядишь просто чудесно! — Два дня спустя Арабелла с удовольствием разглядывала Джейн, преобразившуюся в новом платье, в котором она собиралась идти нынче вечером на званый ужин. Лицо девушки горело от возбуждения.
        К огромному облегчению Джейн, она не видела герцога Сторбриджа после постыдного происшествия на конюшне, он постоянно был занят делами поместья.
        Все, что касалось времени, проведенного с ним наедине, смущало Джейн. Ее смущала распутность ее ответной реакции. Очевидность этой ответной реакции, когда она заметила, что чуть не оторвала пуговицу на рубашке герцога в отчаянном желании добраться до его тела. А когда она увидела, что сама раздета едва ли не догола, и осознала, насколько интимными были ласки герцога, то пришла в ужас. Она была так сильно оскоблена и унижена тем, что позволила герцогу зайти слишком далеко, что в тот момент была способна лишь запахнуть лиф расстегнутого платья и вылететь из конюшни с такой скоростью, будто сам дьявол несся за ней по пятам.
        Не герцог, нет. Он не был дьяволом, преследующим ее. Джейн преследовало доказательство собственной распущенности.
        Видимо, герцог тоже был шокирован ее поведением. В последующие дни он даже не обедал с дамами.
        Стремясь оградить себя от общения с Джейн, Хок с еще более неиссякаемой энергией занялся хозяйственными делами: ходил по округе, проверял скот или урожай в полях вместе со своим управляющим, нимало не заботясь о состоянии одежды и обуви. Как и о состоянии Долтона, в которое он мог впасть при виде барского платья. Однажды вечером Джейн стала свидетелем последнего — Долтон с несчастным видом вышел из покоев герцога, удрученно разглядывая хозяйский жакет и сапоги, все в пятнах грязи.
        К счастью, по долгим отлучкам брата леди Арабелла вскоре поняла, что Джейн ему нисколько не ближе, чем она сама, и стала сперва неохотно, а потом со все большим удовольствием проводить время с Джейн. Единственным неприятным моментом для Джейн было то, что теперь сбежать из Малберри-Холл и продолжить путешествие в Сомерсет представлялось теперь затруднительным.
        Иногда ей приходило в голову, не специально ли леди Арабелла почти не оставляет Джейн свободного времени. Может быть, герцог, заподозрив что-то неладное из-за ее походов на конюшню, велел сестре присматривать за ней? Но поскольку Арабелла обращалась в льдинку при упоминании имени герцога, Джейн пришла к выводу, что ошибается.
        Единственное распоряжение брата, которое Арабелла приняла всей душой и с энтузиазмом, — это покупка нового наряда для Джейн. Чтобы осуществить эту покупку, девушки посетили ближайший городок, а на следующее утро отправились туда повторно, чтобы подогнать платье по фигуре.
        — Разве я не говорила тебе, что кремовый шелк с более бледным кружевом идеально тебе подойдет? — с удовлетворением констатировала Арабелла.
        Да, Арабелла уверяла ее в этом. А поскольку опыт выбора ткани и фасона у самой Джейн совершенно отсутствовал, она с радостью отдалась на волю Арабеллы.
        Одного взгляда в зеркало Джейн хватило, чтобы понять — она полностью преобразилась. Кремовое, шелковое платье с завышенной талией, приспущенными плечами и рукавами-фонариками, казалось, обволакивает стройную фигурку Джейн. Прическу с модными кудряшками и свободно падающими на шею локонами сегодня вечером ей делала камеристка Арабеллы.
        Трудно поверить, что она видит перед собой ту же девушку, которая сидела за праздничным столом в «Маркхам-парке» в чудовищном желтом платье, думала Джейн, глядя на свое отражение. А ведь прошло всего несколько суток!
        — Интересно, что скажет Хок, увидев тебя? — весело проворковала Арабелла.
        Джейн и сама об этом думала, хотя, возможно, по другим причинам!
        Сегодня она выглядела элегантно — даже мило, наряд делал ее статной и стильной, придавал зрелости, которой до сих пор не наблюдалось. Полная противоположность желтому чудищу, в котором она походила на кусок неаппетитного фрукта!
        Настроение портила лишь терзавшая ее мысль о том, что, несмотря на все ее протесты, герцог решил сам оплатить ее новый наряд.
        Но могло ли быть иначе, ведь у Джейн почти не было денег? Сэр Барнаби положил ей небольшое содержание, и Джейн удалось скопить кое-что, но она не была уверена, хватит ли ей этого даже на проезд до Сомерсета, не говоря уже о приобретении дорогого платья и перчаток.
        Заверения Арабеллы, что герцог не заметит этой покупки среди ее собственных колоссальных расходов, не принесло Джейн облегчения, ведь она принимала этот дар из рук мужчины, который был о ней не слишком хорошего мнения.
        — Я чем-то расстроила тебя, дорогая? Почему ты хмуришься? — Арабелла взяла руки Джейн в свои и с тревогой заглянула в зеленые глаза. — Или несчастной тебя делает упоминание о моем высокородном братце?
        — Скорее всего, ответом на последний вопрос будет «да», Арабелла, — внезапно прозвучало у них за спиной. Девушки обернулись и увидели герцога — Арабелла удивилась, у Джейн упало сердце. — Ну и ну! — протянул он, стоя на пороге. — Я не уверен, что Малберри-Холл или его гости достойны присутствия двух таких очаровательных леди.
        Щечки Джейн зарделись, ее бросило в жар, когда золотые глаза принялись разглядывать ее. К ее счастью, Арабелла подошла к брату и с победоносным видом улыбнулась ему, тем самым, избавив Джейн от необходимости отвечать на насмешливое высказывание герцога.
        — Разве я не расстаралась, Хок? — сияла Арабелла. — Разве Джейн не красавица?
        — Ты очень хорошо потрудилась, Арабелла, — сухо признал он.
        По правде говоря, он был более чем потрясен красотой Джейн, он был убит наповал. Кремовое платье с изысканным кружевом наполняло ее нежную кожу внутренним сиянием, глаза сверкали незамутненным зеленым светом, а кремовая лента в волосах еще сильнее разжигала рыжий огонь.
        Он заметил, что в последние два дня Джейн избегала встреч с ним, отводила глаза и тихо покидала комнату, стоило ему появиться. Хок знал, что получает по заслугам. Знал и скрывался от ее холодности в библиотеке, когда не работал в поместье.
        К несчастью для него, сегодня вечером Джейн выглядела красивой и уверенной в себе юной леди. Такой красивой, что Хок не мог оторвать от нее взгляда.
        Он прокашлялся.
        — Я принес кое-что для Джейн.
        Он протянул жемчужное ожерелье и серьги, надеясь, что они послужат им знаком примирения.
        Похоже, в последние дни Арабелла была слишком занята организацией приема и нарядом Джейн, чтобы заметить холодность, сквозившую между ним и Джейн. Но как только мероприятие останется позади, сестра непременно осознает это, Хок даже не сомневался в этом.
        Он уныло улыбнулся:
        — Но теперь, когда я увидел, насколько Джейн прекрасна, я подумал: не будет ли это излишним, как позолота на лилии?..
        — О нет, Хок! Жемчуг — идеальный выбор! — радостно захлопала в ладоши Арабелла. — Ты согласна со мной, Джейн?
        Джейн стояла и смотрела на ожерелье и серьги, такие восхитительные и хрупкие в больших, но изящных руках герцога.
        Откуда, интересно, эти украшения? — подумала она. Герцог ведь не купил их специально для нее?.. Если это так, принять драгоценности от него было бы неприлично.
        — Из всех маминых украшений эти лучше всего подойдут Джейн, — одобрила выбор брата Арабелла.
        Джейн перевела ошеломленный взгляд с жемчуга на герцога. Тот стоял с невозмутимым видом. Ожерелье и серьги его матери? Бывшей герцогини Сторбридж?
        Она решительно покачала головой:
        — Вы очень добры, ваша светлость, но я даже представить не могу, что надену на себя вещи столь... дорогие для вашего семейства.
        Хок испытующе посмотрел на Джейн. Ее зеленые глаза превратились в бездонные озера. Она отказывается надеть украшения, потому что они принадлежали другой женщине? Или из-за того, что это он их принес? Неужели Джейн так сильно обижена на него, неужели он настолько противен ей, что она даже не может принять его извинения?
        Хотя Джейн избегала его после инцидента на конюшне, Хок радовался, что девушки проводят вместе много времени, и был благодарен Джейн за искренний интерес к его младшей сестре. Поэтому, припомнив, что никаких драгоценностей у Джейн нет и надеть ей сегодня нечего, он подался импульсу и принес ей жемчуг.
        Но одного взгляда на потрясенное выражение лица Джейн хватило, чтобы понять — он вновь совершил ошибку...
        — Брось, Джейн, это же на время, — раздраженно успокоил он ее, проходя вслед за ней в спальню. — Повернись спиной, чтобы я мог застегнуть ожерелье, — приказал он, злясь и на свое поведение в отношении Джейн, и на ее опекунов, которые ни во что ее не ставили.
        Хок не сомневался, что в «Маркхам-парке» Джейн не страдала ни от холода, ни от голода, голой она тоже не ходила. Но теперь, когда он получше узнал Джейн — не слишком ли хорошо?.. — он понял, что эмоциональная холодность Салби стала для девушки с ее темпераментом, куда большим испытанием, чем отсутствие еды или одежды.
        В тот злополучный день он пошел за Джейн на конюшню, чтобы поделиться с ней своими планами относительно ее будущего. Он хотел навести справки и, быть может, разыскать других, более добрых родственников Джейн. Тогда он так ничего ей и не сказал, а потом их отношения уже не располагали к беседам личного характера.
        Ответа на свой запрос Хок пока не получил, но, как только это случится, он не сможет и дальше оттягивать разговор о ее судьбе. И верит Джейн ему или нет — вряд ли первое! — он руководствуется исключительно заботой о ней.
        Причем это дело не терпит отлагательств, мрачно признал он, особенно после того случая на конюшне!
        Джейн подозрительно покосилась на герцога, застывшего перед ней в ожидании. Она не знала, как ответить на его приказание. Ее отказ надеть украшение расстроит не только герцога, но и Арабеллу. За последние дни девушки очень сдружились, и, если Джейн откажется принять жемчуг матери Арабеллы, это может поставить эту дружбу под удар.
        Герцог сам разрешил эту дилемму, решительно взяв Джейн за обнаженные плечи и развернув ее спиной к себе.
        Джейн напряглась. Через несколько мгновений пальцы герцога коснутся ее шеи, когда он будет застегивать замок.
        Его руки сомкнулись, чтобы повесить ей на шею нитку жемчуга, и у девушки перехватило дыхание. Невесомое прикосновение этих длинных, изящных пальцев обожгло ее оголенную кожу, она невольно вздрогнула и затрепетала, пока он убирал с ее шейки пушистые локоны.
        Будь они наедине, Джейн уже давно повернулась бы к нему лицом и заявила, что она и сама способна застегнуть замок. Но они были не одни. Арабелла стояла поблизости молчаливым свидетелем их возможной беседы.
        Джейн оставалось надеяться, что герцог не попытается надеть на нее и серьги...
        Не важно, что с тех пор, как герцог поцеловал се, прошло уже два дня. Не важно, что все это время они почти не разговаривали. Джейн знала, что она утратит над собой контроль, если герцог не перестанет до нее дотрагиваться.
        Отчего одно лишь его прикосновение заставляет ее переживать подобные эмоции? Прикосновение мужчины, который вызывал в ней из-за его высокомерия и заносчивости такое чувство антагонизма, что она постоянно с ним спорила?
        Джейн не хватало опыта, чтобы самой ответить на эти вопросы. Задать их она тоже никому не могла — ей не с кем было поделиться, некому было довериться. Не могла же она в самом деле рассказать Арабелле о том, какой огонь разгорался у нее внутри, стоило герцогу дотронуться до нее! Хок целую вечность возился с замком — или Джейн просто так показалось? У нее закружилась голова, стало трудно дышать...
        — Ну вот, — произнес он, справившись, наконец, с ожерельем, и сделал шаг назад, подальше от волнующей близости Джейн.
        — О, оно тебе идеально подходит! — Арабелла взяла Джейн за руки и с любопытством окинула ее взглядом. — У тебя безупречный вкус, Хок! — добавила она, впервые за долгое время искренне улыбаясь брату.
        Однако ответить на эту улыбку Хок не успел — Джейн повернулась к нему лицом, и все его внимание переключилось на нее.
        Желтоватые жемчужины уютно устроились на соблазнительном возвышении ее груди, выглядывавшей из низкого выреза платья. Груди, которая поднималась и опускалась при ее дыхании, заставляя Хока сжимать челюсти до зубовного скрежета. Он никак не мог оторвать взгляда от этих мягких полушарий!
        Какой он мрачный! — с испугом подумала Джейн, дотрагиваясь одной рукой до жемчужин.
        — Может быть... — начала она севшим от волнения голосом. — Может быть, ваша светлость, мне не стоит надевать ожерелье вашей матери, возможно, это явится оскорблением ее памяти?
        — Надеюсь, вы понимаете, Джейн, что нас с Арабеллой обижают подобные подозрения! — возмутился герцог. — Как заметила Арабелла, жемчуг идеально дополняет ваш наряд, — добавил он и поспешно отвернулся от девушки, предлагая руку сестре. — Идем, Арабелла. Пора спускаться вниз, встречать твоих гостей.
        Джейн наклонила голову:
        — Я скоро присоединюсь к вам. Я... мне еще надо надеть серьги, — она, запинаясь, придумала на ходу объяснение и, увидев, что Арабелла собирается возразить, добавила: — Я быстро, уверяю вас, Арабелла.
        — Смотрите, не задерживайтесь, Джейн, — бросил герцог, выводя сестру из спальни.
        Джейн подождала, пока они скроются за дверью, и присела перед туалетным столиком.
        Жемчуг действительно чудесно смотрелся с новым платьем и новой прической Джейн, но отражение в зеркале не радовало девушку. Она видела перед собой полную дурочку.
        Когда герцог дотронулся до нее, и его дыхание обожгло ее шею, она сделала одно открытие. Его холодность обижала и ранила ее, но это не главное. Джейн вдруг поняла — она влюблена в герцога Сторбриджа!
        Этот мужчина подходил Джейн еще меньше — если такое вообще возможно! — чем ее настоящий отец — ее матери...


        Глава 9


        Хок — как и некоторые другие мужчины — заметил Джейн в тот момент, как она появилась на самом верху роскошной лестницы. Гости уже прибыли и теперь кружили по холлу, смеялись и болтали с друзьями, с которыми не виделись несколько недель, а то и месяцев.
        Джейн замерла на мгновение, растерянно поглядывая вниз. Похоже, ее ошеломила перспектива встречи с таким количеством людей, потом Хок увидел, как она расправила плечи, решительно подняла подбородок и начала медленно спускаться по ступенькам.
        Сегодня вечером она была великолепна. Цвет платья подчеркивал кремовый оттенок ее кожи, а из-за рыжего костра волос на фоне прочих женщин она выделялась, как яркая экзотическая бабочка среди бесцветных мотыльков.
        Хок извинился перед гостями и направился через весь зал к Джейн, не обращая внимания на брошенные в его адрес реплики. Он видел и слышал только Джейн, и больше никого.
        Но вдруг его глаза превратились в узкие щелки — несмотря на стремительность его движений, другой мужчина успел опередить его. Соперник уже взял Джейн за руку и подносит к губам ее пальчики!
        Джастин Лонг, граф Уитни. Последний мужчина, которого Хок пожелал бы видеть рядом со своей подопечной!
        Мужчина, который в их последнюю встречу выразил неудовольствие по поводу того, что ему пришлось уступить Хоку свое место в спальне графини Морфилд.
        Уитни, как всегда, сразу же вычислил среди всех гостей единственную незнакомую ему юную леди! Юную леди, которая, несомненно, будет польщена вниманием такого невероятного красавца, как граф Уитни.
        Будет ли Джейн польщена?.. — подумал герцог.
        Этому мужчине в годах было что предложить, и не только свахам и мамашам высшего света. О да, поместья Уитни процветали, но высокородных дам привлекал, прежде всего, сам Джастин Лонг. Интересный голубоглазый блондин с бесконечным списком похождений, казалось, бросал вызов в равной степени и молодым девушкам, и пожилым леди.
        Уитни овдовел двадцать лет тому назад, когда его жена и маленький сын скончались от инфлюэнцы, и с тех пор не проявлял ни малейшего желания повторить свой брачный опыт. Но при этом он беззастенчиво пускал в ход свою красоту, а его бессердечное отношение к женщинам вошло в легенды.
        А Джейн сегодня выглядела очень желанной... Хок устремился к ним, поджав губы.
        — Уитни, — холодно поприветствовал он соседа.
        Уитни окинул его насмешливым взглядом:
        — Сторбридж.
        Ироничный тон графа взбесил Хока.
        — Графиня вас нынче не сопровождает? — жестоко поддел он его, но тут же понял, что совершил ошибку. В глазах соперника заплясали бесовские искорки. Упоминать при Джейн имя женщины, которая была их общей любовницей, было верхом неприличия.
        — Я полагал, теперь это ваша привилегия?.. — усмехнулся граф.
        Глаза Хока превратились в две золотистые льдинки.
        — Я не видел графиню несколько месяцев, — сказал он и натянуто добавил: — Я не знал, что вы уже представлены моей подопечной, мисс Джейн Смит...
        — Вашей подопечной? — Граф удивленно приподнял брови и с любопытством посмотрел на Джейн. — В таком случае, не будете ли вы так любезны, представить нас друг другу сейчас, Сторбридж? — проговорил он, не сводя взгляда с Джейн.
        Слишком дерзкого взгляда, по мнению Хока. Но, будучи хозяином званого вечера, он был обязан соблюдать правила этикета.
        — Джейн, могу я представить вас Джастину Лонгу, графу Уитни? — процедил он. — Уитни — это моя подопечная, мисс Джейн Смит.
        — Милорд. — Джейн вежливо кивнула. — Как жаль, что графиня не смогла прийти с вами нынче вечером, — непринужденно добавила она.
        Глаза графа злорадно сверкнули.
        — Вы неправильно поняли, моя дорогая, — протянул он. — Сторбридж упоминал не мою графиню.
        — О! — окончательно смутилась Джейн.
        И не без оснований, подумал Хок. Его прищуренные глаза бросили Уитни вызов — пусть объяснит, чья же тогда это графиня — или чьей она была!
        Уитни одарил Джейн очаровательной улыбкой, проигнорировав намеки хозяина:
        — Надеюсь, вы простите меня за невольное оскорбление, которое я мог нанести вам своими импульсивными действиями, мисс Смит? Я думал, что это вечер для друзей и старых знакомых, без лицемерных формальностей, делающих вечера в высшем свете скучными и невыносимыми.
        По правде говоря, Джейн немного удивилась, но нисколько не оскорбилась, когда красивый, утонченный мужчина подошел к ней и завел беседу. Она так нервничала, спускаясь по лестнице, что испытала несказанное облегчение, когда с ней заговорили!
        Но когда она увидела, с каким презрением смотрит герцог на графа, она поняла, что, по меньшей мере, один гость сестры ему не нравится и он не одобряет его присутствия в своем доме.
        И что это за графиня, о которой мужчины говорили с таким вызовом?..
        — Я не обижена, милорд, — заверила она графа, мягко, но решительно отнимая у него руку. — И я никогда не бывала в свете, а потому понятия не имею, скучно там или нет.
        — Не бывали? — удивленно распахнул глаза граф. — Где вы прятали мисс Смит, Сторбридж? — с усмешкой обратился он к герцогу.
        — До недавнего времени мисс Смит проживала с родственниками в деревне, — чуть помедлив, ответил герцог.
        — Правда? — Граф никак не мог избавиться от ироничного тона. — И в какой части страны это было, мисс Смит? — спросил он Джейн, прищурив глаза.
        — Это не имеет никакого значения, Уитни, особенно теперь, когда она поселилась здесь, в Глостершире, с моей семьей, — отрезал герцог.
        Пристальный взгляд графа тревожил и смущал Джейн. Его проницательные голубые глаза шли вразрез с лениво-насмешливым видом, который он на себя напускал.
        — Конечно, — сухо кивнул граф. — Я проявил вежливое любопытство, только и всего. — Он пожал плечами.
        Несмотря на то, что поместья графа и его бизнес процветали, Хок всегда считал его мотом и бездельником — человеком, который проводил время в Лондоне если не за игровыми столами, то в постели скучающей супруги какого-нибудь пэра.
        Это определенно не тот мужчина, который, по мнению Хока, имел право проявлять интерес к невинным девушкам, подобным Джейн!
        Хок взял руку Джейн и решительно положил ее на свой согнутый локоть:
        — Думаю, пора идти к столу.
        Он холодно кивнул гостю и повернулся к нему спиной. Хок с такой категоричностью сжимал руку Джейн, что девушке не оставалось ничего другого, как только идти с ним.
        — Держитесь подальше от графа Уитни, Джейн, — шепнул Хок, как только они отошли от неприятного гостя. — Мало того, что он слишком стар для вас, этот мужчина — настоящий распутник. Постель, а не алтарь — вот цель его общения с женщинами!
        Джейн утратила дар речи — и оттого, что герцог вновь раздавал приказы, и оттого, с каким презрением он высказал ей свое предупреждение. Послушать его, так она нарочно привлекла к себе внимание графа!
        Может, она действительно неопытна в отношении с мужчинами, подумала Джейн, но это не значит, что она не в состоянии распознать неприличный флирт, если с ним столкнется. А граф, как ни странно, нисколько с ней не флиртовал, по крайней мере, до появления герцога. Джейн охватил гнев. Да как он смеет вновь проявлять свой деспотизм!
        К тому же она заметила, что гости Арабеллы начали обращать внимание на их излишне эмоциональную беседу с герцогом.
        — Вы ошибаетесь, ваша светлость, — невозмутимо проговорила Джейн, придав лицу непринужденное выражение, чтобы обмануть любопытные взгляды. — Я думала, все титулованные джентльмены обязаны жениться и обзавестись потомством, разве нет?
        Он смерил ее высокомерным взглядом:
        — Может, вы не заметили, Джейн, но я еще не сделал этого.
        — Это потому, что вы слишком заняты, я в этом убеждена.
        — Мои поместья...
        — Я не о поместьях, ваша светлость. Его черные брови взлетели вверх.
        — Тогда о чем, Джейн?
        Ее губы изогнулись в язвительной улыбке, в зеленых глазах загорелся вызов.
        — Я полагаю, причина того, что вы все еще не женаты в возрасте... тридцати лет?..
        — Тридцати одного, — с опаской поправил ее Хок. Судя по ее невинному выражению лица, его ожидает очередная печально известная отповедь, подумал он.
        — Точно, — кивнула Джейн. — Я полагаю, причина того, что вы все еще не состоите в браке в столь зрелом возрасте, кроется в следующем — вы слишком заняты чужой жизнью, чтобы наладить свою...
        Во второй — а может, в третий? — раз со времени знакомства с Джейн Хок не сумел сдержать смеха, вызванного своеобразным чувством юмора этой женщины.
        И на этот раз в его адрес!
        Неожиданный взрыв хохота снял напряжение, которое не покидало его с тех пор, когда он увидел Джейн в компании Уитни.
        — Туше, Джейн, — протянул он.
        — Всегда к вашим услугам, ваша светлость, — не осталась она в долгу.
        — Я нисколько в этом не сомневался. — Он кивнул, все еще улыбаясь. Слава богу, после стольких дней смущения и подавленности Джейн вновь становилась сама собой. — Возможно, теперь вы позволите мне проводить вас к столу, Джейн?
        Она приподняла бровь:
        — Разве на приеме нет другой, более достойной леди, страждущей заполучить внимание герцога Сторбриджа?
        Да, Хок знал, что леди Памела Крофт, самая высокородная дама в зале и старшая сестра Уитни, наверняка ожидала, что эта честь выпадет ей.
        Но в отличие от вечера в «Маркхам-парке», состоявшегося почти неделю назад, когда предложение Хока провести Джейн к столу пресекла сама Джейн, сегодня Хок, как и Уитни, не чувствовал необходимости подчиняться диктату общества. В «компании старых друзей» он мог хоть раз поступиться правилами этикета.
        — Возможно, — отмахнулся он. — Но я предпочитаю вас, — добавил он немного рассеянно. Он заметил, что Арабелла приняла предложение графа Уитни провести ее к столу и вид у того был очень самодовольный. Чертов граф!
        Сначала Джейн. Теперь Арабелла.
        Не придется ли Хоку весь остаток вечера посвятить тому, чтобы отгонять этого мужчину то от одной, то от другой?
        — Вы уверены, ваша светлость? — Голос Джейн немного сел.
        — Абсолютно уверен, Джейн, — заверил он ее, неохотно отводя взгляд от Арабеллы и Уитни.
        Дрожащая рука Джейн легла на локоть герцога, ее лицо пылало под удивленными взглядами гостей, пока хозяин дома вел ее, никому не известную девушку, в столовую для приемов.
        Она не могла не заметить и прищуренный взгляд графа, внимательно следившего за ними. Проницательные голубые глаза неотрывно преследовали Джейн. И если она не ошибается, без намека на распутные намерения.
        За ужином она несколько раз ловила на себе взгляд графа, но сознательно игнорировала его. Один раз граф даже улыбнулся ей с видом заговорщика, как будто предлагал ей вместе посмеяться над помпезной формальностью пира. Джейн не ответила на его улыбку, обратив все свое внимание на лорда Крофта, сидевшего по ее левую руку.
        Герцог, конечно же, расположился во главе стола, Арабелла, как хозяйка дома, сидела на другом конце. Арабелла посадила Джейн между лордом Крофтом и его сыном Джереми. Оба мужчины были интересными и приветливыми собеседниками, и Джейн чувствовала себя с ними легко и непринужденно. Джереми стал особенно внимателен к ней, когда выяснилось, что детство Джейн прошло в Сомерсете. Он завел с ней беседу о тех местах, которые сам помнил по своим детским визитам туда.
        Но в то же время Джейн кожей ощущала интерес графа Уитни к своей персоне. Он восседал напротив нее, внимательно слушал ее разговор с Джереми, но не делал попыток вступить в него...
        Хок никак не мог сосредоточиться на сдержанном юморе леди Памелы. Он все время с насупленным видом следил за Джейн. То, что другие мужчины, в том числе граф Уитни и Джереми Крофт, внимательно рассматривают ее, заставляло его брови мрачно сходиться у переносицы.
        — Мисс Джейн Смит стала центром внимания вечеринки, не так ли? — бросила для затравки леди Памела.
        — Что? — резко повернулся к ней Хок.
        Леди Памела насмешливо выгнула бровь, заметив его раздражение.
        — Я сказала, что мисс Джейн Смит покорила моего мужа, очаровала моего сына, привела в восторг моего брата и заворожила герцога Сторбриджа, — усмехнулась она.
        — Не выдумывайте, Памела.
        — Я не выдумываю. — Она медленно покачала головой. — Возможно ли, чтобы непреклонный герцог Сторбридж наконец-то выбрал себе невесту?..
        «Невесту»?
        Неужели леди Памела имеет в виду Джейн?..
        — Не смешите меня, Памела, — раздраженно припечатал он. Как вообще она могла подумать, что он серьезно строит планы насчет Джейн! Джейн Смит моя подопечная, а не будущая невеста.
        — Правда? — усмехнулась Памела. — В таком случае, Хок, я рекомендую тебе не пожирать ее глазами, иначе другие люди придут к тому же выводу, что и я.
        — Вы намеренно провоцируете меня, Памела. — Хок опустошил бокал и дал знак снова наполнить его.
        — К тому же и вина ты сегодня пьешь гораздо больше обычного, Хок. — Подруга матери и вот уже тридцать лет его ближайшая соседка, леди Памела никогда не стеснялась высказывать ему свои соображения.
        Хок обнажил зубы в невеселой улыбке:
        — Когда мне потребуется ваш совет, Памела, я попрошу его у вас, будьте уверены!
        — Будь, уверен, Хок, ты получишь совет, просишь ты его или нет! — рассмеялась она.
        Хок безнадежно покачал головой, понимая, что спорить с Памелой бесполезно — после смерти его матери она добровольно взяла на себя роль его родительницы.
        Неужели она права насчет того, как он смотрит на Джейн? Неужели он действительно «заворожен» и «пожирает ее глазами»?..
        Конечно же, нет!
        Надо признаться, ему действительно не нравилось внимание Уитни к Джейн, да и поведение сына Памелы его раздражало, но ведь это не причина утверждать, будто он питает к девушке куда более личный интерес, чем приличествует попечителю?
        Нет, само собой, разумеется, нет, усердно убеждал он сам себя. Он просто волнуется за Джейн, только и всего. Она юна и невинна, она понятия не имеет, как опасны для таких непорочных девушек типы вроде Уитни.
        Именно этот пробел в ее знаниях и решил устранить Хок, поспешно пробираясь к Джейн после ужина, когда она вместе с другими гостями направилась в малый бальный зал.
        К несчастью для Джейн, долгое созерцание того, как Джереми Крофт и граф Уитни ловят каждое ее слово, лишь распалило гнев Хока.
        — Полагаю, будет лучше, Джейн, если остаток вечера вы воздержитесь от флирта с присутствующими мужчинами младше шестидесяти лет! — припечатал Хок, испепеляя ее взглядом.
        Джейн открыла от удивления рот и побледнела от неожиданной атаки герцога. Она только что поздравила себя с тем, что отлично ориентируется в запутанных лабиринтах отношений высшего света, и вдруг герцог обвиняет ее в обратном! Она, не дрогнув, встретила его взгляд:
        — Я еще не успела пофлиртовать с вами, ваша светлость!
        — И не пытайтесь, для вашего же блага! — В его золотых глазах вспыхнуло предупреждение.
        — Вы угрожаете мне, ваша светлость? — с вызовом посмотрела она на него.
        На его скулах заиграли желваки.
        — Я пытаюсь помочь вам, Джейн...
        — Оскорбляя меня?
        — Советуя вам.
        — В таком случае я ошиблась, ваша светлость Поскольку ваш совет прозвучал как настоящее оскорбление! — возмутилась Джейн.
        Ноздри герцога затрепетали.
        — Вы...
        — Простите, что прерываю тет-а-тет с вашей подопечной, Сторбридж, но, может, вы позволите мне пригласить мисс Смит на танец? — прервал его граф Уитни.
        Хок бросил на соперника враждебный взгляд, собираясь заявить, что не видать ему позволения на танец с Джейн как своих ушей. Как и на все прочее, что ее касается!
        — Мне не требуется разрешение герцога, милорд, — опередила его Джейн и, не удостоив Хока даже взглядом, взяла графа под руку и пошла с ним на площадку для танцев.
        Хоку ничего не оставалось, как беспомощно стоять и смотреть, как граф Уитни берет Джейн за руку и вводит ее в танец.
        — Я так рада, что Джейн наслаждается вечеринкой! — прощебетала рядом с ним Арабелла.
        Хок собрался, было отчитать младшую сестру — кто, как не хозяйка приема, должна открывать бал!
        — Уитни — не тот человек, с которым можно развлекаться!
        Арабелла несколько секунд внимательно разглядывала брата, и хитрая улыбка заиграла на ее губах.
        — Итак, леди Памела оказалась права, заявляя, что ты питаешь слишком сильный интерес к своей подопечной, — с удовлетворением промурлыкала она.
        — Я...
        — Признаюсь, я была удивлена, когда услышала, каким словом леди Памела охарактеризовала Джейн, — продолжила, как ни в чем не бывало Арабелла. — А я и не знала. Когда Джейн успела стать твоей подопечной, Хок? — выгнула она светлую бровку.
        — Не делай вид, будто ты не понимаешь, Арабелла, — отрезал он.
        — А я и не делаю, — покачала головой сестра. Хок раздраженно фыркнул:
        — Я представил так Джейн ради ее же блага. Нехорошо, если наши друзья и соседи — и весь высший свет — поймут, что незамужняя молодая женщина, которая не связана с нами кровными узами, проживает в Малберри-Холл под протекцией герцога Сторбриджа.
        — Может, стоило подумать об этом прежде, чем везти ее сюда?..
        — Будь у меня выбор, я не привез бы к нам Джейн... — Хок замолчал, осознав, что его второй раз за вечер вынуждают проявить несдержанность. Уж в чем, в чем, а в несдержанности герцог Сторбридж никогда не был замечен. По крайней мере, до тех пор, пока Джейн не ворвалась в его жизнь.
        — Если бы у тебя «был выбор», Хок? — эхом повторила любопытная Арабелла. — Ты никогда не рассказывал мне, как познакомился с Джейн и почему привез ее в Малберри-Холл. Возможно...
        — Мне кажется, сейчас не время обсуждать это, Арабелла.
        — А оно когда-нибудь наступит? Хок поджал губы:
        — Нет.
        — Я так и думала. — Арабелла пожала печами. — Но ты должен признать, что граф Уитни украсит список побед Джейн...
        — Ничего такого я не признаю!
        Арабелла повернулась к танцующим парам:
        — Они чудесно смотрятся друг с другом, не правда ли?..
        Хок проследил за взглядом сестры, его глаза вновь превратились в щелки, когда он увидел Джейн, которую граф Уитни уверенно вел в танце.
        Арабелла была права: Джейн и Уитни прекрасно смотрелись вместе. Она немного ниже его, он блондин, она рыжеволосая, движения их в равной мере легки и грациозны. И когда танец позволял, они непринужденно беседовали друг с другом.
        Хок насупился. Какую тему для разговора могли найти эти два столь непохожих человека...


        Глава 10


        — Давно вы уже... подопечная герцога Сторбриджа, мисс Смит?
        Джейн попала под очарование «малого» бального зала, как называла его Арабелла. Дюжины свечей освещали зал, и танцующие пары отражались в многочисленных зеркалах с завитушками. Через открытые в сад двери дул теплый бриз.
        Вопрос графа вернул ее в реальность, и Джейн нахмурилась:
        — Почему вы спрашиваете, милорд?
        — Может, потому, что леди Арабелла говорила о вас как о своей компаньонке, а герцог представил вас как свою подопечную. Интересно, кто из них ошибается?..
        Джейн невольно сбилась с ритма, но граф тут же подстроился под ее шаг, ловко замаскировав ее промах.
        — Может, никто из них не ошибается, милорд, — после некоторой паузы проговорила она. — Почему я не могу быть одновременно и подопечной герцога, и компаньонкой Арабеллы?
        — Можете, — согласился с ней граф. — Но ни одно из описаний не говорит о том, кто вы на самом деле. — Веселье покинуло красивое лицо графа, и он смотрел на нее сверху вниз с той же напряженностью, которая весь ужин не давала Джейн покоя.
        Джейн сумела выдержать этот взгляд и грустно улыбнулась:
        — Я никто, милорд. Никто абсолютно.
        — Единственное, в чем леди Арабелла и герцог сходятся во мнении, — это ваше имя... Джейн Смит?
        Джейн до крайности раздражала манера графа задавать слишком личные вопросы.
        — Прошу прощения за бестактность, Джейн, но я не могу представить, чтобы любящая мать с фамилией Смит окрестила свою дочь именем Джейн, — покачал он головой.
        — Тогда, возможно, она меня не любила! — припечатала Джейн, все еще пытаясь примириться со своими чувствами в отношении матери, после того как она узнала, что Джанет вышла замуж за мужчину, который не был отцом ее ребенка. Она умерла при родах, — бесцветным голосом пояснила она, поскольку граф продолжал выжидательно смотреть на нее.
        На лице его тут же отразилось огорчение.
        — Прошу вас простить меня, если я ранил ваши чувства, Джейн. — Он вздохнул. — Мои жена с ребенком тоже умерли много лет тому назад.
        Это объяснение тут же растопило доброе сердечко Джейн. Возможно, в этом крылось объяснение безрассудных поступков этого мужчины, подумала она. — Вы не ранили меня, милорд, — заверила она его севшим голосом.
        — Можете называть меня Джастином, Джейн, — протянул он.
        — Я бы предпочла не делать этого, милорд, — твердо отвергла она его предложение.
        Граф сокрушенно покачал головой:
        — Похоже, вы не являетесь частью той фальши, из которой состоит мир высшего света, Джейн?..
        Может, потому, что она вообще не является частью этого мира, подумала Джейн. Она всего лишь самозванка, которую терпят только из-за герцога Сторбриджа.
        Она полоснула графа взглядом:
        — Вы уже второй раз за вечер высказываетесь неуважительно о ваших собратьях, милорд.
        Он улыбнулся, но улыбка вышла невеселой.
        — Возможно, по большей части оттого, что я именно так о них и думаю...
        — Почему?
        Граф пожал широкими плечами: — Я сомневаюсь, что вы поймете причину моего цинизма, Джейн.
        — Может статься, если вы объясните мне эту причину?..
        Открытое и честное выражение лица Джейн позабавило графа.
        — Прошлое не станет менее болезненным, если о нем поговорить, Джейн. И разговорами не заставишь высший свет простить прошлые ошибки, — добавил он.
        — Даже если человек искренне раскаивается?
        — В этом-то и проблема, Джейн. Видите ли, я ни в чем не раскаиваюсь.
        — Тогда вы не можете ожидать прощения.
        — Вы всегда видите все в черно-белых тонах, Джейн? — покачал он головой.
        Она кивнула:
        — Надеюсь, мой отец — священник — вырастил меня человеком честным.
        — Так и есть. Но отсутствие фальши и коварства необычно для любой женщины, Джейн, не говоря уже о такой молоденькой, как вы.
        — В самом деле, милорд? — сухо отреагировала Джейн.
        — О да. — Его улыбка стала насмешливой. — Но может, ваша честность проистекает из того факта, что вы не стремитесь стать моей графиней...
        — Определенно не стремлюсь, сэр, — удивленно распахнула она глаза.
        Граф восхищенно поцокал языком.
        — Вы еще больше заинтриговали меня, Джейн!
        — Уверяю вас, я не собиралась делать этого, без обиняков заявила Джейн.
        — Может, поэтому я и нахожу вас интересной, — поддел он ее.
        Джейн немного отодвинулась назад, чтобы посмотреть на него.
        — Вы флиртуете со мной, милорд?
        — Вообще-то... нет, Джейн, не флиртую, серьезно заверил он ее. — Как ни странно, мне хочется защитить вас. Этого чувства я не испытывал с тех пор, как... — Он внезапно умолк и нахмурился. — Отчего это происходит, Джейн, как, по-вашему?
        — Понятия не имею, милорд. — Джейн утомил этот таинственный разговор, но еще больше ее раздражало то, что герцог стоял у стены и не сводил с нее неодобрительного взгляда. Как будто он боялся, что в любую минуту она может сделать и сказать что-то, что обидит или оскорбит его самого или его гостей.
        Танец кончился, и она присела перед графом в реверансе:
        — Простите меня, милорд. Думаю, мне надо выйти на улицу, подышать свежим воздухом. — Она направилась к одному из французских окон.
        — Прекрасное предложение, — увязался за ней граф.
        Джейн с недовольным видом повернулась к нему:
        — Я не предлагала вам присоединиться ко мне, милорд.
        — Я прекрасно это понимаю, Джейн, — беспечно признал он.
        — Но вы все равно решили пойти со мной, — натянуто улыбнулась она.
        — Да, решил. — Он склонил голову и легко коснулся ее руки. — Видите ли, я не готов оставить свой... интерес к вам, Джейн.
        — Но я не пытаюсь заинтересовать вас, милорд!
        — Вы повторяетесь, Джейн, а мне бы не хотелось, чтобы вы стали такой же нудной и предсказуемой, как все прочие мои знакомые дамы. — Он поморщился от отвращения.
        На террасе было гораздо прохладнее. Солнце уже село, и сад погрузился в предзакатные сумерки.
        Но Джейн не стала терять времени на разглядывание красот окружающей природы, она повернулась лицом к лицу с графом, решительно приподняв подбородок.
        — Мне абсолютно безразлично, милорд, находите ли вы меня нудной или интригующей.
        — Откровенно говоря, я уже давненько не беседовал так долго со столь юной леди. Откуда вы взялись, Джейн? — повторил он свой вопрос. — Кто ваша семья?
        — Я уже говорила вам, что я никто...
        — Но я не верю вам, Джейн. Смиты есть в Озерном крае, в Кенте и Бедфорде. Не родня ли вам кто-то из них?.. Предупреждаю вас, Джейн, — мягко добавил он, — вы только обострите мой интерес, если попытаетесь остаться загадкой...
        Джейн оцепенела от ужаса. Не хватало, чтобы еще один любопытный нос сунулся в ее жизнь!
        — Оставьте меня, сэр, — проговорила она. Дыхание ее стало тяжелым.
        Граф несколько секунд внимательно всматривался в нее, потом на лице его заиграла волчья улыбка.
        — Я уже сказал вам, Джейн, что не готов сделать это.
        Ее глаза распахнулись, стоило его пальцам прикоснуться к ее руке. Она вдруг сообразила, что они абсолютно одни на этой пустынной террасе.
        Она поступила глупо, позволив графу пойти с ней, запоздало поняла Джейн. Правда, выбора он ей не оставил, но все же...
        — Отбросьте этот встревоженный вид, Джейн, — усмехнулся он. — Вы действительно слишком молоды для меня, чтобы влюбиться в вас. Но может, это вы ожидали романтического приключения при луне...
        — Ожидала ли этого Джейн, вряд ли, но я определенно этого не желаю! — раздался разъяренный голос — голос герцога Сторбриджа! — и Джейн почувствовала, как ее вырвали из рук графа и прижали к мускулистой груди.
        В голубых глазах графа сверкнул огонек вызова.
        — Вы намерены окончательно испортить Джейн все веселье, Сторбридж? — поддел он хозяина дома.
        «Веселье»? До появления герцога в их беседе не было ни веселья, ни флирта!
        Или герцог думает иначе?
        Одного взгляда через плечо на ледяное выражение лицо Хока было достаточно, чтобы понять — да, именно так он и думает!
        Хок втянул воздух сквозь зубы, испепеляя соперника взглядом.
        — Я не давал вам разрешения называть ее по имени!
        — Может, леди сама позволила мне эту вольность? — усмехнулся граф.
        Хок поджал губы:
        — Как вам уже объясняли, Джейн не разбирается в тонкостях высшего света. Она невероятно наивна, Уитни, когда речь заходит о таких мужчинах, как вы, — многозначительно добавил он.
        Джейн ощущала себя рядом с Хоком нимфой, хрупкой и легкой, словно пушинка, ее яркие кудри касались его подбородка. Но поскольку в последний раз он наблюдал эту хрупкую нимфу стоящей слишком близко от графа Уитни, он был не в настроении оценивать ее женские чары.
        — О таких мужчинах, как я? — вкрадчиво повторил граф. — Знаете, Сторбридж, я вызывал на дуэль и за меньшее оскорбление!
        Репутация графа как отчаянного дуэлянта была известна не только Хоку, хотя дуэли давно уже не поощрял ни высший свет, ни Корона.
        Хок, прекрасный фехтовальщик и стрелок, сам никогда не принимал участия в дуэлях, но для графа Уитни был готов сделать исключение!
        — Да? — разъярился он, отодвигая Джейн в сторону с линии атаки.
        Граф встал лицом к лицу с Хоком, глаза его превратились в голубые льдинки.
        — Назовите время и место, и мои секунданты свяжутся с вами...
        — Прекратите, в самом деле! — раздраженно перебила его Джейн. — Вы же не собираетесь и вправду вызвать друг друга на дуэль по столь пустяковому поводу? — Она не могла поверить в происходящее.
        По мнению Хока, Уитни хотел обнять Джейн и поцеловать ее, а это уже далеко не «пустяковый повод». Он был готов не просто убить, а разорван, соперника на клочки.
        — А как еще мы можем уладить это, Джейн? язвительно поинтересовался он у Джейн, не отрывая взгляда от графа.
        — Уладить что? — задохнулась она от изумления. — Вы оба ведете себя словно малые дети, а не титулованные господа!
        — Дорогая моя Джейн, именно так титулованные господа и решают свои разногласия, — сухо осадил ее граф.
        — Я предупреждал, чтобы вы не называли мою подопечную по имени! — напомнил ему Хок.
        Граф презрительно изогнул бровь:
        — Вы оставляете эту привилегию за собой, да, Сторбридж?
        Хок сжал руки в кулаки:
        — Объясните свое замечание, будьте так любезны!
        — Не объясняйте ни это замечание, ни какое-либо другое! — скомандовала Джейн, упершись одной рукой в грудь герцога, другой в грудь графа, лицо ее горело от злости, глаза полыхали зеленым огнем. — Я никогда в жизни не встречала подобной глупости! Вы не станете называть время и место, — велела она герцогу. — А вы, милорд... — она повернулась к Уитни, — вы не станете вызывать герцога на дуэль за упоминание о вашей репутации, которую — я в этом нисколько не сомневаюсь — вы зарабатывали с удовольствием и которой вы до сих пор наслаждаетесь!
        Уитни расплылся в улыбке:
        — Как хорошо вы меня поняли за столь короткое время, милая Джейн. Но все же... — посерьезнел он, — никуда не годится, когда один джентльмен бросает тень на репутацию другого, клевещет на него...
        — Не думаю, что это можно назвать клеветой. Ведь это чистая правда, — отрезала Джейн.
        — Из уст леди это звучит как правда, — пошел на уступки граф. — Но из уст другого джентльмена — это чистой воды оскорбление, — заверил он девушку. — А Сторбридж умышленно оскорбил меня, я в этом уверен. — Он смерил Хока презрительным взглядом прищуренных глаз.
        — Пусть так, — не отступала Джейн, — но я категорически запрещаю вам продолжать этот бред.
        Хок посмотрел на Джейн. Она стояла между ним и Уитни, упершись в них ладошками и не давая им сойтись. Абсолютно бесполезный жест, ведь они были на несколько дюймов выше ее, двое мужчин, которым не составит труда отодвинуть ее в сторону и продолжить спор.
        Причиной того, что никто из них не решился на этот шаг, была сама Джейн. Она была прекрасна в ярости. Рыжие волосы, казалось, потрескивают, словно костер, глаза превратились в горящие изумруды, обычно полные губки сжались в тонкую линию, соблазнительные грудки взволнованно вздымались и опускались.
        Герцог заглянул в глаза Уитни и увидел, что тот тоже с юмором смотрит на маленькую мегеру, и которую превратилась разъяренная Джейн.
        Она и впрямь думала, что способна удержать, двоих мужчин от драки. И она «категорически» запрещала им дуэль!
        Это было слишком. Для обоих. Джейн растерялась, когда сначала герцог, а потом граф разразились хохотом.
        Хохочут? Только что они готовы были драться на дуэли, а теперь вместе хохочут?
        Несколько секунд назад Джейн чуть не умерла от страха — она боялась, что герцога либо убьют, либо посадят в тюрьму за убийство Уитни. Эти перспективы наполняли ее ужасом.
        А теперь вместо того, чтобы драться на дуэли, эти мужчины смеются. И возмущенное выражение личика Джейн, похоже, лишь еще больше веселило их. Граф в буквальном смысле слова сложился пополам, положив руки на колени, смеялся он так заливисто и от души, что не мог отдышаться. У герцога от хохота на глазах выступили слезы.
        Джейн стояла, уперев кулачки в бока, разозленная этим неожиданным приступом веселья.
        — Может, когда у вас, джентльмены, кончится истерика, один из вас или оба сразу объясните мне, в чем причина смеха?
        — Боюсь, что в вас, Джейн. — Граф первым пришел в себя, выпрямился, достал из кармана платочек и промокнул уголки глаз. — Вы так храбро стояли между нами, что были похожи на наседку, разнимающую своих цыплят!
        — Вы смеялись надо мной? — не поверила своим ушам Джейн, переводя взгляд с графа на герцога и обратно.
        — Это непростительно, я знаю, Джейн. Но это чистая правда, — заверил ее граф с улыбкой на губах.
        На щеках Джейн загорелись два ярко-красных пятна.
        — Вы смеялись надо мной? — с обидой проговорила она. — А вы себя-то со стороны видели? Не понимаете, насколько глупо вы сами выглядели несколько минут тому назад? Насколько...
        — Достаточно, Джейн, — резко оборвал ее Хок.
        — После вашего недавнего поведения даже не смейте пытаться приказывать мне, что делать, а что нет, ваша светлость! — набросилась на него Джейн.
        — Она бесценна, Сторбридж, — с восхищением проговорил Уитни. — Настоящий алмаз!
        Настроение Хока сразу переменилось, последний комментарий графа пришелся ему не по душе.
        — Послушайте, Уитни...
        — Только не это! Не начинайте снова! — взорвалась Джейн, ее пальчики сжались в кулачки. — Жаль, что я помешала вашей дуэли. Как бы мне сейчас хотелось, чтобы вы проткнули друг друга шпагами... Простите меня, господа. — Она резко развернулась на каблучках и пошла к лестнице, ведущей в залитый лунным светом сад.
        Хок успел схватить ее за запястье:
        — Куда это вы надумали пойти?
        — Я не думаю, я иду — в сад! — с вызовом огрызнулась она.
        — Я не собираюсь стоять и смотреть, как вы уходите в темноту, Джейн...
        — Я не советовала бы вам пытаться остановить меня, ваша светлость!
        На несколько секунд их глаза встретились, потом Джейн подняла ножку и ударила каблучком в подъем ноги Хока! От неожиданности он отпрянул и ослабил мертвую хватку. Джейн тут же воспользовалась этим, высвободила руку и зашагала прочь, бросив на прощание презрительный взгляд на герцога.
        — Великолепно! — выдохнул граф, с обожанием глядя ей вслед. — Просто великолепно!
        Хок вспыхнул от гнева:
        — Держитесь от нее подальше, Уитни!
        — Думаю, это решать леди, не так ли? — поддел его Уитни. — Если только, как я уже сказал, у вас есть преимущественное право?..
        Хок сделал резкий вздох:
        — Она моя подопечная...
        — Вы уже говорили, — кивнул граф. — Но, судя по недавней сценке, у леди имеются свои взгляды на этот счет.
        Хок не мог этого отрицать.
        — Имеются, — неохотно признал он. — Но я также могу вас заверить, что она на все сто процентов человек здравомыслящий!
        Граф приподнял, светлую бровь:
        — Надеюсь, Сторбридж, вы не намекаете, что она выживет из ума, если увлечется мною?
        — А если и так? Уитни пожал плечами:
        — Я уже говорил вам, что буду счастлив встретиться с вами в указанное время в указанном месте...
        Хок в этом не сомневался. Но он знал: несмотря на то, что наговорила здесь Джейн несколько минут тому назад, она никогда не простит ему дуэли с графом Уитни, причиной которой станет она сама.
        Даже думать об этом смешно и нелепо.
        — Я думаю, Джейн этого не одобрит, — произнес он бесцветным голосом.
        — И это вас беспокоит? — усмехнулся граф.
        — А вас это удивляет? — прошипел герцог.
        — А знаете, Хок, — улыбнулся Уитни, — я все еще помню те времена, когда вы были маркизом Малберри, парнем с сомнительной репутацией. Пока не превратились в заносчивого герцога Сторбриджа.
        — То есть? — насторожился Хок.
        — То есть, может, вам тоже стоит иногда вспоминать об этом, — пожал плечами граф.
        Хок покачал головой:
        — Не понимаю, о чем вы.
        Но он все понимал.
        Десять лет тому назад жизнь Хока была гораздо проще. Как маркиз Малберри, он был всего лишь наследником герцога, буйным мятежником, которому сам черт не брат. Вот и Себастьян сейчас такой.
        Но все это происходило в другой жизни. И с другим человеком. Теперь он герцог Сторбридж, со всеми прилагающимися к титулу обязанностями. Он больше не может делать, что душе угодно, не задумываясь о последствиях.
        — По-моему, ваша Джейн Смит уникум, Сторбридж. — Граф кивнул в направлении сада, куда так внезапно сбежала Джейн. — Такую женщину надо ценить... Полагаю, нынче вечером я видел на ней жемчуг, жемчуг вашей матери, если я не ошибаюсь? — подметил он.
        — Что, если так? — ощетинился Хок.
        — Простое любопытство, только и всего. — Граф равнодушно пожал плечами. — Но будьте уверены, Хок, если вы не объявите Джейн своей, это сделает другой счастливчик.
        — Но не вы! — скрипнул зубами Хок. Граф невесело усмехнулся:
        — Нет, не я. Хотя, мне думается, даже наша драгоценная Джейн не отказалась бы стать графиней Уитни.
        — А мы все знаем, насколько преданы вы были своей графине! — презрительно фыркнул герцог.
        — Потише, Сторбридж. — Глаза графа яростно сверкнули в темноте. По его взгляду было понятно, что он задет за живое. — Не думайте, что я не в состоянии понять, что такое любовь, только потому, что не любил свою жену...
        — Ну, если только понять, — уступил Хок. — А почувствовать? Мне так не кажется.
        — Я любил, Сторбридж, — холодно отреагировал граф. — Так сильно, что теперь не могу испытать любовь ни к одной другой женщине! Я...
        — А, вот ты где, Хок, — прозвенел голосок Арабеллы, выпорхнувшей на террасу. — И граф Уитни тоже, — расцвела она. — Отсутствие двух таких достойных джентльменов заставляет дам испытывать острую нехватку в кавалерах! — Она игриво стукнула графа веером по руке.
        Последнее, о чем сейчас думал Хок — так это о роли вежливого хозяина для гостей Арабеллы.
        — Если вы пообещаете мне танец, я согласен вернуться в зал, леди Арабелла, — протянул граф в ответ на ее отповедь.
        — Хок?..
        — О, мне кажется, у вашего брата имеются... неотложные дела по поместью. Он решит их и тоже к нам присоединится. — Граф положил руку Арабеллы на свой согнутый локоть. — Так ведь, Сторбридж? — добавил он, с вызовом взглянув на герцога.
        Хок невозмутимо встретил его взгляд, понимая, что Уитни намекает на Джейн.
        — Хок?.. — несмело проговорила Арабелла в затянувшейся тишине. — Разве это не может подождать до утра?..
        — Сомнительно, да, Сторбридж? — усмехнулся граф.
        Хок еще раз бросил в сторону графа неприязненный взгляд и обратился к сестре:
        — Я присоединюсь к вам, как только смогу, Арабелла.
        Не мог же он, в самом деле, вернуться к танцам, зная, что Джейн бродит одна по темным аллеям!
        — Ну, хорошо, — нехотя согласилась сестра, раздраженно обмахиваясь веером.
        — Похоже, наш танец начинается, леди Арабелла? — Граф улыбнулся и увлек девушку туда, где начал играть квартет музыкантов, нанятый на вечер.
        Хок подождал, пока граф с сестрой скроются в зале, и, прищурившись, вгляделся в сад. Ни на лужайках, ни у живой изгороди не было заметно ни малейшего движения.
        Где спряталась Джейн? Вновь на конюшне? Или где-то еще?


        Глава 11


        Джейн скорее ощутила присутствие герцога и темноте летнего домика, чем услышала его шаги у себя за спиной. Совсем недавно она в ярости сбежала сюда.
        В ярости? Она была не просто в ярости, она была ослеплена гневом.
        — Явились вновь посмеяться над моими страхами? — проговорила она, не оборачиваясь.
        — «Страхами», Джейн?.. — эхом откликнулся он.
        Джейн не стала зажигать света, когда пришла сюда. Ей хотелось укрыться в спасительной темноте. Щеки ее горели, ведь она чуть было не вы дала свои чувства к герцогу — и перед ним самим, и перед циничным графом Уитни!
        Она повернулась, высоко подняв упрямый подбородок и глядя на темный силуэт, который вырисовывался на фоне двери.
        Арабелла показала Джейн этот летний домик только вчера, девушки задержались здесь, чтобы выпить на террасе в жаркий полдень по бокалу лимонада.
        Единственная комната, такая светлая и просторная в свете дня, вечером была наполнена тенями.
        Джейн поежилась:
        — Мне не хотелось, чтобы вас посадили в тюрьму или повесили за убийство другого человека.
        Его зубы сверкнули в темноте.
        — Если бы меня самого не убили на дуэли, Джейн.
        Конечно же, именно этот страх терзал ее больше всего. Страх, который Джейн чуть не выдала, а вместе с ним и свою любовь к этому мужчине. И этот страх она не собиралась обнаруживать и сейчас.
        — А была такая возможность? Он пожал плечами:
        — Уитни известный фехтовальщик. Джейн едва сдержала охватившую ее дрожь.
        — Тогда было вдвойне глупо так вызывающе вести себя с ним, — сказала она, не думая о последствиях.
        — Правда, Джейн? — Хок вошел в домик и закрыл за собой дверь.
        Джейн хотела сделать шаг назад, но она сдержалась. Она решительно не желала показывать ему, что их тет-а-тет очень тревожит и волнует ее.
        — Да, очень глупо, ваша светлость, — повторила она.
        — Вам не холодно, Джейн? — внезапно поинтересовался он охрипшим голосом, вместо того чтобы ответить на ее выпад.
        — Может, совсем немного, — призналась она, нахмурившись. — Но я не собиралась здесь задерживаться... — Она умолкла, увидев, что герцог присел на корточки у камина и разжег огонь. Желто-оранжевые язычки пламени весело лизнули поленья и осветили его резкий профиль.
        — Вот. — Он медленно поднялся и посмотрел на нее. — Так лучше, правда, Джейн?
        Так было определенно теплее. Уютнее. Более интимно. Но ни одно из этих определений не подходило под слово «лучше» после того, что случилось, когда они с герцогом последний раз остались наедине.
        — Джейн? — позвал он, золотые глаза испытующе всматривались в ее поднятое личико.
        Пламя, потрескивавшее в камине, не шло ни в какое сравнение с тем пожаром, что полыхал в груди Джейн, когда она смотрела на герцога. Пульс ее бешено бился. Сердце колотилось так сильно, что ей казалось, он обязательно услышит его. Ладони стали влажными, а дыхание непрерывным.
        — Гораздо лучше, ваша светлость, — вновь кивнула она.
        Хок увидел, как ее розовый язычок пробежался по губам, она судорожно сглотнула, мягкие полушария груди вздымались и опускались при каждом вдохе и выдохе.
        Герцог несколько бесконечно долгих тревожных минут разыскивал Джейн в темноте, пока не набрел на летний домик, но теперь, когда он нашел ее, он задался вопросом — а мудро ли он поступает, оставаясь с ней тут наедине.
        Летний домик располагался в веселой рощице в дальнем конце обширного сада, окружавшего Малберри-Холл, в отдалении от главного здания. В детстве он с братьями и сестрой частенько прятался тут от надоедливых взрослых.
        Так же как сейчас они с Джейн сбежали сюда от других взрослых...
        — Разве тебе не понравилось, Джейн, как двое мужчин вызывают друг друга на дуэль из-за тебя? Это ведь, наверное, приятно, — поинтересовался он.
        — Из-за меня, ваша светлость? — удивилась она. — А может, из-за какой-то другой женщины, вашей общей знакомой? Этой графини, например?
        Глаза Хока расширились от удивления, столь неприкрытой была атака Джейн. Хотя чего еще можно было ожидать от такой прямолинейной особы?
        Она хитро улыбнулась:
        — Ага, судя по вашему угрюмому молчанию, мое предположение недалеко от истины. Графиня была и вашей любовницей, и любовницей графа?
        Хок замер.
        — Не думаю, что это подходящая тема для обсуждения, Джейн...
        — Почему? — широко распахнула она глаза. — Или графиня — дама замужняя?
        — Она вдова, — насупился герцог. Джейн озадаченно нахмурилась:
        — Граф сообщил мне, что он тоже вдовец. А вы неженатый джентльмен. — Она пожала плечами. — Не понимаю, в чем проблема?..
        Хок раздраженно уставился на Джейн:
        — Проблема в том, Джейн, что незамужняя юная леди, такая как вы, не обсуждает с мужчиной его любовниц — бывших любовниц!
        — Почему нет?
        — Да потому что так не делается, Джейн!
        — Может, так и не делается в утонченном обществе, к которому вы принадлежите, ваша светлость, и о котором граф отзывается с таким презрением, — иронично усмехнулась она. — Но когда я была совсем малышкой, мой отец время от времени обсуждал со мной подобные проблемы, касающиеся его прихожан. Больше ему было не с кем их обсудить.
        — Я не прихожанин вашего отца, Джейн! — вспыхнул Хок.
        В душе он жалел, что вообще встретил графиню Морфилд, — не говоря уже о том, что их связь оказалась короткой потому, что в постели с ней он не испытал никакого физического удовлетворения!
        Герцог не сомневался, что Уитни сегодня вечером вел себя так вызывающе именно из-за этой недолгой связи. Граф дал понять — он обиделся на то, что Хок проявил внимание к графине, в результате чего она променяла графа на герцога.
        — Нет, вы не его прихожанин, — печально вздохнула Джейн, глядя на огонь в камине. Интересно, что отец сказал бы по поводу такого человека, как Хок Сен-Клер, могущественный герцог Сторбридж?
        Ее отец — ее обожаемый отец — не относился к людям высшего света, он был простым священником. И все же в его приходе имели место и алчность, и ревность, и инцест, и адюльтер, и даже убийство. Может, подобные разговоры и не для ушей маленькой девочки, но в отсутствие жены, с которой можно поделиться своими тревогами, отец Джейн временами беседовал обо всем этом с ней, своей дочкой.
        — Каким был ваш отец, Джейн?
        Она вздрогнула, услышав в его голосе мягкую заинтересованность.
        — Он был хорошим человеком, — бросилась она на его защиту. — Хорошим, добрым, любящим человеком!
        — Качества, которыми я, на ваш взгляд, не обладаю! — криво усмехнулся он.
        — Неправда, ваша светлость! — задохнулась Джейн.
        — Разве добрый человек запретил бы вам продолжить путешествие и привез бы вас сюда, Джейн? Разве добрый человек воспользовался бы отсутствием защитника? — Он покачал головой, отрицая собственную доброту. — Похоже, за шесть дней нашего знакомства, Джейн, я доказал вам, что не обладаю ни одним из качеств, которые вас так восхищали в вашем отце!
        Джейн покачала головой:
        — Я не думаю так о вас, ваша светлость. Он внимательно всмотрелся в ее личико:
        — Тогда как вы думаете обо мне, Джейн? Розовый язычок снова пробежался по пухлым губкам.
        — Я... я вижу в вас человека. Сильного, надменного, влиятельного человека, который ожидает — требует — беспрекословного повиновения.
        Хок печально улыбнулся ее описанию:
        — Вы не повинуетесь мне, Джейн.
        — Может, поэтому вы здесь, со мной, а не с графиней?..
        У Хока перехватило дыхание. Именно по этой причине он был здесь, с Джейн, а не с какой-то другой женщиной. Джейн бросала ему вызов. Перечила ему. Не слушалась его. Возбуждала его.
        Когда он смотрел на это красивое личико, на полуоткрытые пухлые губки, заглядывал в неведомые глубины ее глаз, когда он чувствовал бешеную страсть в своем теле, он понимал, что допустил ошибку, последовав за ней сюда.
        — Джейн... — Он не заметил, как шагнул к ней навстречу... или она шагнула к нему, но кто-то — либо он, либо она — должен был сделать это. Его руки сомкнулись вокруг нее, губы жадно впились в ее губы.
        Она была сама податливость и сладость, ее губы с готовностью раскрылись под его губами, страсть захватила его с головой, когда ее тонкие пальцы запутались в его волосах, а полные грудки и стройные ножки прижались к его груди и ногам.
        Хок никогда не испытывал подобного вожделения. Жажды обладания. Владения. Это желание пульсировало в паху, заставляя его прижимать ее к себе с неистовой силой.
        Между ними было слишком много одежды слишком много слоев ткани между телом Джейн и его телом. Между ощущением ее шелковистой обнаженной кожи.
        Хок застонал, чувствуя, что она эхом вторит его желаниям, ее руки пытаются проникнуть под сюртук, пальцы жадно расправляются с пуговицами его жилета и рубашки, касаются его горящей кожи и опускаются вниз.
        Ее прикосновения — это слишком. Вся Джейн — это слишком. Хок целовал ее жадно, неистово, упивался ее сладостью, его ненасытный язык грубо ворвался в ее горячий рот.
        Исследуя. Завоевывая. Заявляя на нее свои права.
        Потому что Джейн принадлежала ему. Ему.
        Она принадлежит этому мужчине, с трепетом подумала Джейн, словно приклеившись к его груди. Хок продолжал целовать ее, даже когда взял на руки и понес к кушетке, нежно уложил на нее и поспешно прилег рядом, вжав ее в подушки своим сильным, мускулистым телом. А его язык и губы продолжали делать свое дело.
        В этот момент Джейн стало безразлично все — все, кроме губ Хока и его рук на ее теле. Она выгнула спину, когда он принялся расстегивать ее платье и снимать его с нее. Теперь она осталась лишь в чулках и нижней рубашке и в экстазе прикрыла глаза, почувствовав, как его язык прошелся по покрытой шелком груди, а потом Хок взял и рот сосок и жадно потянул за него, а язык все обходил и обходил кругами ее затвердевший сосочек.
        Но она тоже хотела к нему прикоснуться. Она стащила с него сюртук, за ним последовали жилет и рубашка, и Джейн растворилась в истинном наслаждении от прикосновения к его обнаженному телу. Ее пальцы легко пробежались по его мускулистой груди, по покрывавшим ее волоскам, ноготки время от времени задевали за горы мышц.
        Его прерывистое дыхание сказало Джейн, что ее ласки тоже доставляют Хоку удовольствие, и она осмелела. Теперь она сознательно трогала его, чувствуя, как он невольно вздрагивает.
        До Хока Джейн никогда не ласкала обнаженное мужское тело, но теперь, когда начала экспериментировать, стараясь выяснить, что доставляет ему наибольшее наслаждение, она вдруг ощутила власть над его телом, которое становилось твердым и дрожало от ее прикосновений.
        Хок со стоном откинулся назад, почувствовав на себе руки Джейн, ее язык. Ее руки гладили его грудь, заставляя мускулы отвердевать и содрогаться от ее прикосновений. Прикосновений еще более возбуждающих, учитывая ее неопытность. Хок смотрел на нее в свете огня, на игру пламени в ее волосах, избавившихся от шпилек и упавших на его обнаженную грудь. Он дрожащей рукой дотронулся до этого рыжего костра, пальцы конвульсивно впились в гладкий шелк, когда ее поцелуи стали опускаться ниже, следуя за полоской волос от груди к пупку.
        Он резко втянул воздух через сомкнутые зубы, когда она запустила язычок в нежную ямку, этот застенчивый жест чуть окончательно не лишил его контроля над собой.
        Джейн подняла на него глаза, потемневшие от желания.
        — Я сделала тебе больно?..
        Он коротко хохотнул, надсмехаясь сам над собой, и повернулся так, что она оказалась под ним.
        — Джейн, если ты будешь продолжать «делать мне больно», я не отвечаю за последствия!
        — Значит, тебе нравится, когда я так тебя трогаю?.. — улыбнулась она.
        — Слишком нравится, Джейн, чтобы позволить тебе продолжить.
        — Я не понимаю...
        Откуда ей понять? Откуда ей знать, что одного взгляда на нее, лежащую здесь, на кушетке, было достаточно — волосы разметались по подушкам, губки распухли от его поцелуев, в одних чулках и шелковой рубашке, которая не скрывает напрягшихся сосочков, стройные ножки повернуты к нему. Это само по себе соблазн, а ее губы и руки на его теле — искушение, которому невозможно противостоять.
        — Позволь мне показать тебе, Джейн, — простонал он. Хок спустил тонкие бретельки ее рубашки, полностью обнажив грудь. — Что ты чувствуешь, когда я делаю так, Джейн? — Он склонил голову и легко пробежал языком по чувственному сосочку, и ее тело тут же отреагировало, задрожав. — А так? — Он переместился к другому соску и вновь ощутил ее дрожь. — А если так?.. — Его рука скользнула вниз, подняла рубашку и принялась гладить нагие бедра.
        Глаза ее закрылись, стоило Хоку первый раз дотронуться до ее атласных складочек, уже налившихся и влажных от вожделения, ноги ее раздвинулись, пропуская его пальцы.
        Хок гладил ее нарочито медленно, обходя по кругу заветный бугорок, но не дотрагиваясь до него, давая ей время привыкнуть к ощущениям, ожидая, пока Джейн не выгнется ему навстречу, и уже потом можно будет следовать дальше. И вот мягкая подушечка большого пальца принялась ритмично двигаться по бугорку.
        Джейн, которая несколько секунд назад потерялась в изумительном море удовольствия, теперь широко распахнула изумленные глаза и уставилась в сосредоточенное лицо Хока. Ее затрясло, словно в лихорадке, жаркий огонь разлился по всему телу.
        Она сама почувствовала, какая она вся мокрая и скользкая, когда один палец Хока скользнул внутрь нее, медленно, вопросительно, и тут же вышел обратно. И вновь вошел и вышел, и еще раз, и еще, подушечка пальца продолжала свои ласки — то неистово, то нежно.
        Неистово и нежно. Неистово и нежно.
        Каждый раз Джейн была на грани того, чтобы открыть для себя что-то новое, неведомое, но Хок отступал, становился ласковее, и вскоре боль между ее ног и в сосках стала невыносимой.
        — Пожалуйста... — выдохнула она, наконец, дико изогнувшись. — Пожалуйста, Хок! — Она приподнялась на подушках, подставляя свою грудь для его ласк. — Я хочу... мне надо...
        — Я знаю, что тебе надо, Джейн! — с триумфом выдохнул он. Хок опустил голову, взял в рот один из сосков и принялся неистово сосать его, гладить языком, покусывать. Рука его перестала быть нежной, он ритмично входил и выходил из нее и ощутил первые судороги ее удовольствия.
        — Хок... — задохнулась Джейн. — Хок!.. — Она упала на спину, руки впились в кушетку, по телу прошла волна наслаждения, начавшаяся как пожар между ее бедер и охватившая все тело, сжигая все на своем пути.
        — Да, Джейн! Да! — прохрипел он, переключен внимание на другую грудь и продолжая ласкать ее, пока Джейн не испытала всю силу сладострастия.
        Невероятного. Удивительного. Волшебного сладострастия.
        Джейн без сил откинулась на подушки. Она и не подозревала о существовании подобного наслаждения. Не подозревала, что именно это происходит между мужчиной и женщиной. Не догадывалась, что интимная близость может закончиться таким экстазом.
        Так всегда бывает между мужчиной и женщиной? Так было и между матерью и ее любовником? Если да, то теперь Джейн понимает, как Джанет могла поддаться на его ухаживания. Ведь она сама только что поддалась на ухаживания Хока!..
        Делает ли это ее такой, как описывала леди Салби? Неужели она и впрямь распутница и прелюбодейка?
        — Что с тобой, Джейн? — спросил Хок, увидев, как тень легла на ее лицо — то самое лицо, которое несколько секунд назад светилось изнутри. Но теперь на него пала тень — тень чего? Смущения оттого, что она не сумела сохранить над собой контроль? Или сожаления о произошедшем?
        Ни то ни другое Хоку не нравилось.
        Он взял ее личико в свои ладони и притянул его к себе. Но она крепко зажмурилась и не открывала глаз.
        — Посмотри на меня, Джейн, — приказал он, но безответно. — Джейн! — снова позвал он.
        Джейн до боли впилась зубками в нижнюю губу и решительно не открывала глаз.
        — Думаю, будет лучше, если вы оставите меня, ваша светлость...
        — Как смеешь ты устанавливать между нами расстояние, обращаясь ко мне таким ледяным тоном! — разозлился он. — Джейн, посмотри на меня, немедленно! — Он взял ее за плечи и принялся трясти.
        Разве она сможет посмотреть теперь ему в глаза? Вдруг она посмотрит в это лицо — жестокое, надменное лицо, которое она так любит, — и увидит в нем разочарование, отвращение, а именно это и будет там написано, стоит ему припомнить ее распутные мольбы дать ей еще удовольствия!
        — Посмотри на меня, Джейн! — снова велел Хок, почувствовав, как она все дальше уходит от него.
        Несколько минут назад он мог поклясться, что Джейн жаждет его внимания, его ласк, но теперь он сомневался в этом. Джейн не осмеливается даже взглянуть на него — как будто один его вид противен ей.
        Неужели Джейн просто уступила ему, поддалась на его поцелуи и ласки, потому что у нее не хватило сил отвергнуть его? Или, хуже того, потому, что она считала себя обязанной ему за помощь в побеге от жестокой и бессердечной леди Салби?
        При мысли об этом Хок, и сам испытал приступ отвращения.
        Он внезапно отпустил ее, сел на кушетке, отвернулся и уставился в огонь, который недавно окутывал обнаженное тело Джейн покрывалом соблазна.
        Он принудил Джейн? Джейн уступила Сторбриджу, герцогу, потому что так было надо, капитулировала перед Хоком, мужчиной, потому что желала его столь же страстно, как и он ее?
        О да, Джейн бросала ему вызов, не слушалась его приказов, когда это ее устраивало, но, может, она не сумела сделать это теперь? Может, его напор и сила вожделения, вынудили ее сдаться?
        Наверняка так и было, подумал он, припомнив, как холодно и отстраненно она назвала его «ваша светлость», стоило ей только пройти пик наслаждения. Наверняка она пребывает в шоке и испытывает отвращение при воспоминании об этом.
        Он резко поднялся и принялся одеваться, стоя спиной к Джейн. Надел помятую рубашку и дрожащими пальцами стал застегивать пуговицы.
        — Думаю, что мне действительно лучше оставить вас, Джейн, — еле выдавил он.
        Она уставилась на напряженную спину Хока и непривычно растрепанные темные волосы с золотыми бликами огня. Видимо, он понял, что волосы растрепались, потому что несколько раз провел по ним рукой, приглаживая, прежде чем надеть жилет и сюртук. И тут он повернулся к ней.
        Джейн сжалась в комочек под его яростным взглядом. Губы его превратились в тонкую линию, на скулах играют желваки, золотые глаза сверкают холодно и надменно. Сейчас он ничуть не походил на страстного и нежного любовника.
        Но она не хотела показывать своей слабости. Таким уж характером наградила ее природа — она ни перед кем не склоняла головы и тем более не склонит перед высокомерным герцогом Сторбриджем.
        — Сделайте одолжение, возвращайтесь к гостям вашей сестры, ваша светлость, — сказала она, опуская стройные ножки на пол. — Надеюсь, вы поймете, если я не присоединюсь к вам?
        Она знала, что должна подобрать свое платье — ее прекрасное платье из кремового шелка, которое с таким пренебрежением было отброшено в сторону! — и прикрыться им, но упрямство не давало ей сделать этого. Хок только что лицезрел ее во всей обнаженной красе, чего уж теперь строить из себя невинную мисс?
        Даже если она таковой и является. Или являлась...
        Джейн понимала, что ей никогда не быть прежней наивной девушкой после того, как Хок ввел ее в мир физической близости и удовольствия.
        Она заставила себя заглянуть в его высокомерные глаза:
        — Передайте, пожалуйста, Арабелле, что у меня голова разболелась и я ушла к себе, хорошо? — Голос ее сел, головная боль, на которую она ссылалась, уже становилась реальностью под мрачным взглядом Хока. — Думаю, нам лучше не возвращаться в дом вместе после столь долгого отсутствия, — добавила она.
        Хок знал, что злые языки, присутствующие сегодня на балу, не упустят случая посплетничать о том, что Джейн вышла из зала в компании графа Уитни, а вернулась обратно под руку с герцогом Сторбриджем. Он кивнул:
        — Я извинюсь за вас перед Арабеллой. Но не задерживайтесь здесь, Джейн. Я не единственный мужчина, увлекшийся сегодня вашей красотой, добавил он с осуждением, которого не в силах был сдержать.
        Ее глаза изумленно распахнулись на долю секунды, но в них тут же заиграла насмешка.
        — Полагаю, одного любовника за вечер вполне достаточно для любой женщины!
        У него потемнело в глазах от мысли, что Джейн может одарить своей красотой и ласками кого-то еще. Это было немыслимо. Невыносимо.
        Она принадлежит ему, черт побери!
        Он скрипнул зубами.
        — Если вы действительно хотите, чтобы вас никто не увидел сегодня вечером, я предлагаю вам подняться в комнату через черный ход.
        Как служанке, подумала Джейн. А впрочем, кто же она еще? Если она здесь просто из жалости? Временная компаньонка леди Арабеллы?
        И случайная любовница герцога Сторбриджа?..
        Она горделиво подняла голову:
        — Думаю, что нет, Хок. — Она нарочно обратилась к нему по имени. — Я не собираюсь вести себя как девушка на побегушках и возвращаться к себе по черной лестнице после тайного свидания с хозяином дома!
        Он стал темнее тучи:
        — Я не думаю о вас как о служанке, Джейн...
        — Тогда не предлагайте, чтобы я вела себя как служанка!
        Стоило им выпутаться из сети физического желания, и они опять спорят, мрачно подумал Хок. Но как Джейн вообще могло прийти в голову, что он относится к ней словно к прислуге Малберри-Холл! Это ведь нелепо! И ужасно досадно!
        — Именно вы взяли на себя эту роль, Джейн. Я вам ее не навязывал, — возразил он.
        Глаза ее яростно сверкнули.
        — Вы намекнули на это, ваша светлость!
        — Нет, Джейн, ни на что я не намекал, — вздохнул он. — Но кто я такой, чтобы перечить женщине, когда она что-то решила?
        — Вы надменный герцог Сторбридж!
        — Вне всякого сомнения, — протянул он, коротко кивнув. Он был уверен, что Джейн намеренно провоцирует его на ссору. Еще одну ссору с ним... — Думаю, будет лучше продолжить беседу до тех пор, пока ваш воинственный пыл не поутихнет.
        — А я так не думаю! — припечатала Джейн, вставая за платьем.
        У Хока перехватило дыхание, он не мог оторвать взгляда от ее лихорадочных движений.
        Джейн понятия не имела, насколько она прекрасна. Рыжие локоны свободно спускаются почти до талии, шелковая рубашка не скрывала полных грудок и соблазнительного изгиба бедер, пока все это не исчезло под платьем. Но это зрелище еще долго стояло перед глазами Хока, тело вновь отреагировало сладостной болью и пульсацией и паху. Сегодня ночью он вряд ли обретет покой на одиноком герцогском ложе.
        Так было с их первой встречи, со вздохом признал он. В «Маркхам-парке» она постоянно сталкивалась с ним, сперва раздражая его, а потом, веселя на пути в Малберри-Холл, она стала больше чем, раздражающим фактором, и даже работа, в поместье которой накопилось немало к моменту его возвращения, не помогала ему забыть о Джейн. Стоило ему вернуться в свои комнаты, и мыслями он вновь возвращался к Джейн, а потом добавились воспоминания о том случае на конюшне. Какой уж тут отдых. Но нынче вечером, почувствовав Джейн на вкус и приласкав ее, он ни за что не заснет!
        — Как скажете, Джейн, — проговорил он. Но до сих пор именно так все между нами и происходило, разве нет?
        Неужели он и правда в это верит? — ужаснулась Джейн. Неужели он действительно верит, что она отказалась бы от него и ушла прочь, будь у нее выбор?
        Она любила этого человека. Любила как Хока Сен-Клера. Любила как герцога Сторбриджа.
        Вот в этом и состояла настоящая проблема.
        С Хоком Сен-Клера у нее еще была надежда, пусть и призрачная, что в один прекрасный день он ответит на ее любовь. Но с герцогом Сторбриджем — человеком, который должен выбрать себе жену согласно своему социальному статусу и воспитанию, — с этим мужчиной у нее нет никаких шансов. Ведь Джейн даже не знала, кто ее настоящий отец, и не отвечала требованиям, предъявляемым к будущей герцогине.
        Она выдавила из себя ироничную усмешку:
        — Как скажете, — и коротко кивнула. — Не смею задерживать вас ни на секунду дольше. Возвращайтесь к гостям сестры.
        — Не смейте говорить со мной в таком тоне! — сверкнул он глазами.
        Джейн язвительно усмехнулась:
        — Мне очень жаль, ваша светлость. — Она присела перед ним в реверансе. — На один краткий миг я поверила вам, когда вы сказали, что не видите во мне служанку!
        Хоку хотелось встряхнуть ее. Перекинуть через колено и отшлепать.
        Но еще больше ему хотелось обнять ее и снова заняться с нею любовью! Но на этот раз дойти до конца. Погрузиться в ее сладострастные глубины и сгореть в ее огне.
        Однако, поскольку он не мог позволить себе первые две вещи, так как они непременно привели бы к третьей, ему ничего не оставалось, как только развернуться и решительным шагом уйти прочь.
        Джейн постояла немного, чтобы удостовериться, что герцог больше не вернется, упала на кушетку и залилась горючими слезами, такими жаркими, что они, казалось, могут прожечь ей кожу. Она навсегда потеряла Хока, навсегда оттолкнула его от себя своим распутным поведением!


        Глава 12


        ^ —^ Входите, Джейн, и закройте за собой дверь. На следующее после приема утро Арабелла долго не спускалась вниз из своих покоев. Джейн сидела в гостиной и завтракала в одиночестве, когда одна из служанок сообщила ей, что герцог желает немедленно видеть ее у себя в библиотеке. Джейн задержалась за столом, допивая чай и раздумывая над тем, с какой целью герцог хочет встретиться с ней так скоро после их вчерашней ссоры.
        Может, с тем, чтобы сообщить, что настало время покинуть его дом?
        Немедленно?
        Если так, то их мнения совпадают. Она и сам пришла к тому же выводу за долгую бессонную ночь...
        Высокий, солидный, надменный мужчина, который задумчиво стоял у окна — в черном идеально сидящем костюме, волосы аккуратно зачесаны высокий лоб открыт, руки сложены за спиной, мало походил на вчерашнего страстного любовника в помятой одежде и с растрепанными волосами.
        Как и она не походила на полуобнаженную женщину с распущенными кудрями, которой он доставил незабываемое удовольствие! По крайней мере, Джейн очень на это надеялась.
        Она вопросительно приподняла рыжую бровь в ответ на его затянувшийся замораживающий взгляд:
        — Я вошла, сэр, и закрыла за собой дверь... Хок судорожно вздохнул, услышав явную насмешку в ее голосе.
        — Предупреждаю вас, Джейн, даже не пытайтесь злить меня нынче утром!
        — Исполняя ваши приказания? — невинно округлила она глаза.
        Хок поджал губы, увидев, как Джейн изображает наивную покорность. Да она самая непокорная женщина из всех, которые попадались ему на пути!
        — Сейчас не время для шуток, Джейн, — заверил он ее.
        — Почему?
        Ее брови взлетели еще выше. Джейн грациозно пересекла комнату, уселась в кресло перед пустым камином, аккуратно расправила платье, скромно сложила руки на коленях и подняла на него зеленые глаза.
        — Тогда для чего сейчас время, ваша светлость?
        Хок крепко сжал руки у себя за спиной, сдерживая себя изо всех сил, чтобы не подойти к Джейн, вытащить ее из кресла и как следует встряхнуть.
        Как он и предполагал, отдохнуть и поспать ему не пришлось. Всю ночь его преследовал, терзал, изводил образ обнаженной Джейн.
        В итоге он сдался, оставив всякую надежду на сон, оделся, пошел на конюшню, оседлал своего любимого жеребца Габриеля и несколько часов скакал по округе. Утренняя прохлада привела его в чувства — если не вернула разум — и избавила от мучительных воспоминаний о полуобнаженной Джейн.
        И вот теперь все вновь вернулось, хотя она сидела здесь перед ним с таким видом, с каким его старая нянюшка отчитывала его за детские проказы. Но ничто не помогало — с каким бы выражением лица ни сидела перед ним Джейн, перед его внутренним взором всплывал образ чувственной прекрасной женщины.
        Губы его превратились в тонкую линию, ноздри затрепетали. Он не позволит этим воспоминаниям отвлечь его от главной цели.
        — Я решил, что пришла пора обсудить, почему вы так внезапно покинули дом своих опекунов.
        Джейн настолько удивила тема разговора, что она не сразу нашлась что ответить. Она думала, была уверена, — что он позвал ее, чтобы обсудить события вчерашнего вечера. Приготовилась к этому, допивая чай в гостиной. Даже сочинила не сколько реплик.
        Но на заданный ей вопрос она не могла найти ни одного ответа! И ответила вопросом на вопрос:
        — «Почему», ваша светлость?..
        — Почему, — с непроницаемым видом кивнул он, высокомерно глядя на нее.
        — Но вы знаете почему, ваша светлость, — нахмурилась Джейн.
        — Нет, Джейн, не знаю, — возразил он. — Насколько я помню, вы просто сказали, что не можете больше находиться под одной крышей с леди Салби.
        И это была правда, но не вся. Было еще кое-что, что вынудило Джейн бежать из «Маркхам-парка». Причины, которыми она не могла поделиться с этим мужчиной, сверлившим ее ледяным взглядом золотых глаз. Ибо в данный момент он являлся надменным и самонадеянным герцогом Сторбриджем.
        — Я сказала правду, — заверила она его.
        — Но чем вызвано это ваше состояние, Джейн? — Он двумя шагами преодолел разделявшее их расстояние и навис над девушкой.
        — Это мое личное дело...
        — Нет, поскольку вы проживаете в моем доме!
        — Это нетрудно исправить, сэр! — Джейн вскочила на ноги, не в силах оставаться на месте, но оказалась не готова к тому, что герцог будет так близко. Ее рука задела его руку, когда она попыталась пройти мимо него, и Джейн, словно молнией ударило, электрический разряд пробежал от пальчиков до груди.
        Герцог схватил ее за запястье, не давая ускользнуть от него:
        — Обсудим ваш отъезд из Малберри-Холл чуть позже, Джейн, — сухо заявил он. — Но для начала я бы хотел — я требую! — полного объяснения причин вашего побега из «Маркхам-парка»!
        «Для начала»? Значит, Хок намерен вскоре выдворить ее вон? Может, он уже все приготовил, и она уедет, как только ответит на его вопросы?..
        Из-за того, что произошло между ними вчера вечером? Или есть другие причины?..
        Она вопросительно заглянула в его глаза. Они оставались холодными и непроницаемыми.
        — Что случилось, сэр, отчего вам срочно потребовалось поговорить со мной на эту тему? — с опаской поинтересовалась она.
        Со времени их знакомства Хок ни на минуту не сомневался в проницательности Джейн.
        — Сегодня утром я получил известие о реакции ваших опекунов на ваше исчезновение.
        — Я не исчезала! — Щечки Джейн вспыхнули огнем. — Я просто оставила дом, где никогда не была желанной!
        — Так ли, Джейн?
        — Так, ваша светлость, — раздраженно кивнула она. — Я... отпустите мою руку. Мне больно.
        Он презрительно фыркнул и разжал пальцы. Хок отвернулся, понимая, что если он этого не сделает, то может причинить Джейн еще большую боль.
        Он был в ярости. Ему хотелось ударить кого-нибудь, забить до смерти. Все равно кого. Даже Джейн. Особенно Джейн — за то, что она поставила его в такое ужасное положение.
        — Не важно, желанны вы там были или нет, Салби ваши опекуны, — проговорил он, по-прежнему стоя к ней спиной. — Может быть, не слишком заботливые и внимательные...
        — «Может быть»? — взвилась Джейн. Хок кивнул:
        — Вас кормили и одевали, Джейн. Не все сироты без гроша за душой могут похвастаться таким к ним отношением.
        — И я должна быть благодарна им за это? — вспыхнула Джейн. — Должна поклониться им за каждый кусочек еды, который клала в рот за эти двенадцать лет?
        — Да! — Герцог вновь схватил ее за руку. — Признаюсь, леди Салби мне тоже показалась презренной особой. Я не сомневаюсь, что она обращалась с вами неподобающим образом, но это не оправдывает ваших собственных действий!
        Джейн уставилась на него непонимающим взглядом, напуганная необоснованным приступом ярости. Она и раньше видела герцога в гневе, но такого никогда не было. Ледяная ярость — вот что обуревало им сейчас.
        — Не оправдывает моих собственных действий? — медленно повторила Джейн. — Что я такого сделала? — Она озадаченно потрясла головой. — Как отреагировали мои опекуны на мой внезапный отъезд, ваша светлость? Что именно вы узнали? И от кого?
        — Не важно, от кого...
        — Важно, ваша светлость! — выкрикнула она. — Вы явно меня в чем-то обвиняете, и мне кажется, несправедливо с вашей стороны разговаривать со мной в подобном тоне, не назвав мне имени моего обвинителя.
        Несколько долгих секунд он с удивлением разглядывал девушку, потом вдруг отпустил ее руку, резко развернулся, подошел к окну и замер там, спиной к комнате. И к Джейн.
        — Сразу после нашего приезда сюда я послал записку Эндрю Виндхаму, своему поверенному в Лондоне, и попросил его, навести справки — выяснить, если удастся, что предприняли опекуны после вашего исчезновения. Я чувствовал — и, видимо, небезосновательно, — что будет неправильно укрывать вас здесь, даже не попытавшись разузнать, не прочесывают ли Салби округу в поисках вас.
        — Не прочесывают, будьте, уверены! — усмехнулась Джейн. — И вы не имели права делать такие запросы...
        — Еще как имел! — скрипнул он зубами, поворачиваясь к ней. — Черт побери, Джейн, Салби могли обследовать пруды и бегать по лесам в поисках твоего трупа!
        Джейн насупилась.
        — Ну и как, бегали? — ехидно поинтересовалась она после некоторого молчания. Тревога упорно не желала отпускать ее.
        Он напряженно пожал плечами:
        — В отчете, который я получил сегодня утром, сказано, что после вашего исчезновения у леди Салби случился нервный срыв, и ей пришлось переехать к брату в Грейт-Ярмут на свежий воздух, — мрачно сообщил ей герцог.
        — Вы хотите сказать, что причиной нервного срыва леди Салби стала я? — Джейн вернулась к ироничному тону.
        — Вы сомневаетесь в информации, добытой моим поверенным?
        — Нисколько, — устало покачала головой Джейн. — Кого бы вы ни наняли, ваша светлость, этот человек должен безупречно исполнять свои обязанности, это как пить дать. Но я сильно сомневаюсь, что леди Салби могла испытать что-то кроме ликования, когда избавилась от моего нежелательного присутствия в ее доме!
        В комнате повисло молчание.
        — Возможно, — проговорил затем герцог. — Но мне дали понять, что не только ваше исчезновение стало причиной ее нервного срыва, но и потеря драгоценностей.
        Джейн открыла рот от изумления. Драгоценности леди Салби? Неужели Хок говорит о тех немногих камешках, что имелись у ее опекунши? О бриллиантовых серьгах и колье, которые ей подарил сэр Барнаби на свадьбу двадцать пять лет тому назад?
        Но какое отношение они имеют к Джейн?
        — Некоторые украшения леди Салби пропали в тот день, когда вы, Джейн, уехали из «Маркхам-парка» — бесцветным голосом сообщил герцог.
        Глаза ее широко распахнулись, личико побледнело. Хок говорит, что... Неужели он обвиняет ее в...
        — Мне ничего не известно об их исчезновении! — взорвалась Джейн, не веря своим ушам. — Хок, ты же не веришь, что я...
        — Во что я верю и во что не верю, совершенно не важно, Джейн, — уклонился он от ответа.
        Она сжала руки в кулачки:
        — Это важно для меня! Хок покачал головой:
        — Факт остается фактом — вы и драгоценности леди Салби исчезли из их дома в один и тот же день. Об этом было заявлено властям, был выписан ордер на их розыск и ваш арест. Вы понимаете, что это значит, Джейн?
        Джейн прекрасно понимала, что все это значит. Но объявление в розыск и предстоящий арест за кражу драгоценностей леди Салби меркли по сравнению с тем, что Хок не верил ей. Он не поверил, когда она сказала, что ничего не знает об исчезновении этих проклятых драгоценностей леди Салби...
        Хок еще больше разозлился, почувствовав замешательство Джейн. Если она полагает, что этот разговор доставляет ему довольствие...
        — Я помню, как вы были расстроены в тот день, Джейн, — немного смягчился он. — Я не сомневаюсь, что леди Салби обидела вас чем-то...
        — Да как вы смеете! — возмутилась Джейн. Щечки ее вновь залились краской, в зеленых глазах полыхал гнев. — Как смеете вы стоять здесь, передо мной, судить и обвинять меня со слов женщины, которая в нашу последнюю встречу излила на меня столько ненависти?
        — Дело не только в обвинении леди Салби, Джейн, — мягко проговорил он.
        — Кто еще обвиняет меня? — со злостью поинтересовалась она.
        — Мисс Оливия Салби...
        Джейн фыркнула, прервав герцога:
        — Они с матерью из одного теста сделаны, ее обвинение не в счет.
        — Тут вы ошибаетесь, — возразил Хок. — Уверяю вас, свидетельство Оливии Салби против вас имеет такую же силу, как и любое другое. А Оливия Салби утверждает, что за день до вашего внезапного побега она зашла в покои матери вместе с нею, и они обе застали вас у шкатулки с драгоценностями леди Салби.
        Джейн припомнила события недельной давности. В тот день гости съезжались в дом Салби. В тот день прибыл и сам Хок...
        Она пошла наверх за шалью леди Салби и заметила шкатулку на туалетном столике, но потом забыла о ней — отвлеклась на появление шикарной черной кареты герцога Сторбриджа.
        Затем последовало столкновение с герцогом на лестнице и замечание леди Салби по поводу того, что она взяла не ту шаль, и Джейн поспешила вернуться в спальню, чтобы забрать нужную. К смущению Джейн, герцог стоял на верхней галерее и слышал отповедь леди Салби.
        Джейн также помнит реакцию леди Салби, когда та вскоре ворвалась в свою спальню и увидела, что Джейн замешкалась в ее комнате, а шкатулка тем временем стоит на туалетном столике. Оливия маячила у нее за спиной.
        Джейн смутилась, а Оливия просияла, когда леди Гвендолин с подозрением поинтересовалась у Джейн, не заглядывала ли та в шкатулку.
        Но на следующий день Джейн узнала причину беспокойства леди Салби, ведь та призналась, что скрывала в шкатулке письма матери Джейн к ее женатому любовнику...
        И теперь Хок — мужчина, который занимался с Джейн любовью накануне вечером, — поверил обвинениям двух мстительных женщин, а не ей...
        — Джейн, я не смогу даже попытаться помочь вам, если вы не будете откровенны со мной, — доказывал ей герцог.
        Джейн взяла себя в руки, стараясь ни в коем случае не показывать, как ей больно оттого, что он не верит в ее полную невиновность.
        — Не припоминаю, чтобы я просила вас о помощи, ваша светлость.
        — Вы предпочитаете арест и тюрьму? — Хока бесило ее упрямое нежелание довериться ему.
        — За то, чего я не совершала? — усмехнулась она.
        Хок был местным мировым судьей. И лучше Джейн знал, как работают законы. А с двумя такими свидетелями, как леди Салби и ее дочь, принимая во внимание внезапный побег Джейн из «Маркхам-парка», ее обвинят, не успеет она глазом моргнуть. Суд станет простой формальностью.
        Герцог подошел к Джейн, взял за плечи и встряхнул, чтобы заставить ее посмотреть на него.
        — Разве вы не понимаете, Джейн? Абсолютно не важно, виновны вы в преступлении или нет!
        — Очень даже важно! — с чувством заверила она его, ее глаза теперь сверкали не только от гнева, но и от слез. — Мне ничего не известно о пропаже драгоценностей леди Салби! Ничего! — с нажимом повторила она. — Я знаю только то, что леди Салби ненавидит меня, как прежде ненавидела мою мать...
        — Вашу мать, Джейн? — переспросил Хок, когда она внезапно замолчала. — Вы вроде бы говорили, что она умерла при родах?
        — Так и есть. Но... — Джейн вновь прикусила язычок. Не надо ему ничего знать. Достаточно, что он считает ее воровкой и лгуньей, не стоит добавлять к списку грехов ее незаконное рождение. — Леди Салби знала мою мать, — продолжила Джейн, тщательно взвешивая каждое слово. — Она сказала, что мама ей не нравилась, что она не одобряла решение сэра Барнаби взять надо мной опекунство.
        Джейн побледнела, когда в голову ей пришла одна мысль. Ее словно током ударило. Неужели это правда?
        Письма матери подтвердили заявление леди Салби, что она встречалась с женатым мужчиной.
        Двадцать три года тому назад сэр Барнаби был уже два года как женат на леди Салби. Леди Салби ненавидела и презирала Джейн, она сама ей об этом сказала, как ненавидела и презирала ее мать.
        Может ли такое быть, чтобы любовником матери был сэр Барнаби! Что Джейн — его незаконнорожденная дочь?
        Это бы многое объяснило, в том числе и то, что Джейн отдали под опекунство человека, о котором ее приемный отец никогда даже не упоминал, не говоря уже о том, что Джейн вообще ни разу не видела его до того дня, как они с леди Салби приехали за ней в Сомерсет двенадцать лет тому назад.
        Может, ей не надо было никуда бежать, чтобы найти своего настоящего отца? Может, она все это время жила с ним под одной крышей?..
        Конечно, трудно представить пухлого сэра Барнаби безумно красивым любовником из писем матери. Тот человек вскружил матери голову, и она надеялась, что ее ребенок будет похож на него. Но с другой стороны, двадцать три года тому назад сэр Барнаби, наверное, выглядел иначе...
        — Джейн?
        Она рассеянно посмотрела на Хока. На высокомерного герцога Сторбриджа.
        — Я немедленно покидаю Малберри-Холл.
        — Нет, Джейн! — отрезал Хок. Его разозлил ее отсутствующий вид. О чем она могла так глубоко задуматься? Что могло быть важнее той ужасной ситуации, в которой она оказалась?
        И что бы там ни говорила Джейн, как бы она ни отстранялась от происходящего, ситуация была поистине ужасающей. Против нее выдвинуто обвинение в краже, выписан ордер на ее арест, и никакие уверения Джейн в ее невиновности не смогут отменить этот ордер.
        Но, как могущественный герцог Сторбридж, Хок имел определенное влияние.
        — Я желаю помочь вам, Джейн...
        — Я уже говорила вам, что я не просила вас о помощи, ваша светлость, — холодно перебила его Джейн.
        Хок внимательно всмотрелся в нее. Неужели она и впрямь не осознает всей серьезности своего положения?
        — Я и сейчас ее не прошу, ваша светлость. — Она попыталась стряхнуть его руки со своих плеч. — Отпустите меня, сэр, — приказала она, когда ей это не удалось.
        Он раздраженно покачал головой:
        — Джейн, если вы покинете Малберри-Холл, не заручившись моей поддержкой, вас немедленно арестуют и посадят в тюрьму.
        — Я готова рискнуть.
        Его руки соскользнули с ее плеч, он сделал шаг назад:
        — Тогда вы полная идиотка, Джейн!
        — Лучше я буду полной идиоткой, чем стану и дальше жить под протекцией герцога Сторбриджа! — в сердцах выпалила она.
        Хок отшатнулся, как будто она ударила его по лицу. Так вот как она к нему относится! Неужели Джейн так сильно презирает его после того, что произошло между ними вчера, что готова скорее сесть в тюрьму, чем принять его помощь?
        Он судорожно вздохнул и заговорил снова:
        — Джейн, я советую вам на время забыть о своей ненависти ко мне и сосредоточиться на возникшей проблеме. Я могу походатайствовать за вас перед сэром Барнаби. Я нахожу его человеком добрым и разумным и уверен, что...
        — Нет! — Джейн резко оборвала увещевания герцога. — Я сама побеседую с сэром Барнаби, когда вернусь в «Маркхам-парк».
        — Вы собираетесь вернуться туда? — не поверил ей герцог.
        Да, Джейн действительно намеревалась сделать это.
        Она надеялась найти ответы на вопросы о своем прошлом в Сомерсете, но, похоже, эти ответы может дать ей сэр Барнаби. Он вполне может оказаться ее настоящим отцом...
        Джейн необходимо вернуться в «Маркхам-парк», чтобы защитить свое доброе имя. И обвинить леди Салби в том, что она лжет.
        Ибо Джейн все больше склонялась к мысли, что леди Салби вообще не теряла своих драгоценностей. Она просто воспользовалась побегом Джейн и опорочила ее имя, а драгоценности сама куда-нибудь припрятала.
        Джейн подняла глаза на герцога и увидела, что он ей не верит. Губы ее изогнулись в невеселой улыбке.
        — Да, я действительно возвращаюсь обратно.
        — Джейн, вы не можете...
        — Я должна вернуться, — решительно заявила она.
        Не важно, поедет она в «Маркхам-парк» или нет, оставаться в доме герцога ей было невыносимо.
        К мужчине, который только что разбил это сердце, когда отказался поверить в ее невиновность...
        Хок внимательно посмотрел на нее. Судя по выражению ее лица, ему не удастся переубедить ее ни доводами, ни лестью.
        — Если вы настаиваете на таком развитии событий...
        — Настаиваю!
        — Тогда я еду с вами.
        — Нет, не едете! — тряхнула она головой. — Я благодарна за ту помощь, которую вы мне оказали, но, что бы ни ждало меня впереди, я должна сама с этим разобраться. Вы понимаете, Хок, я не хочу, чтобы вы вообще меня куда-либо сопровождали! — поспешила добавить она, увидев, что он готов вновь возразить ей. — Как вы неоднократно говорили... — на ее губах заиграла самоуничижительная улыбка, — именно мои импульсивные действия вынудили вас взять на себя роль моего защитника. Я снимаю с вас эти обязательства.
        Он удрученно покачал головой:
        — Разве я не объяснял вам, Джейн, что все не так просто?
        — Видите ли, ваша светлость, наш разговор прояснил для меня некоторые вещи, — загадочно проговорила она.
        Хок поморщился. Ну почему она так упряма, почему не желает прислушаться к его словам?
        — Может быть, вы и правы, Джейн. Может, нам стоит поговорить об этом попозже, когда вы обдумаете ситуацию?
        — Может быть. — Она неопределенно повела плечиком, коротко кивнула герцогу и направилась к выходу.
        Хок в задумчивости наблюдал, как она пересекает кабинет, такая грациозная, голова горделиво поднята.
        Долго ли Джейн удастся сохранить эту грацию, не говоря уже о гордости, если леди Салби настоит на своем и ее посадят в тюрьму?..


        Глава 13


        — Джейн?..
        Стараясь не обращать внимания на подкативший к ней двухколесный экипаж — и его возницу, Джейн решительно шагала по аллее, которая должна была вывести ее на дорогу в Лондон.
        — Это вы там под шляпкой, Джейн? — повторил голос.
        Она с грустной улыбкой повернулась к экипажу и посмотрела на недовольное лицо красавчика Джастина Лонга, графа Уитни. Тот сидел наверху, и сам управлял парой резвых серых коней.
        — Да, это я, сэр, — сухо признала она, продолжая свой путь.
        — Какого беса вы бродите по округе без сопровождения? — неодобрительно поинтересовался он.
        — Из нашего вчерашнего разговора я поняла, что вы не тот человек, которого интересуют правила приличия, сэр, — усмехнулась она.
        — От некоторых правил никуда не деться, Джейн, — раздраженно фыркнул он. — Юная леди не должна гулять по сельской местности без провожатого — одно из них. Вы... Джейн, может, вы прекратите маршировать, как на параде, и скажите мне, какого дьявола вы здесь делаете?
        — Дышу свежим воздухом? — предположила она, продолжая «маршировать».
        Светлые брови сошлись у переносицы над голубыми глазами.
        — Мой вопрос — не приглашение к упражнению в остроумии, Джейн.
        Джейн и сама это знала. Просто, если бы она не ответила ему иронически, она наверняка залилась бы слезами, которые грозили прорвать плотину с тех пор, как она час назад собрала свою маленькую сумку и покинула Малберри-Холл.
        А плакать ей не хотелось — стоит начать, и она уже не остановится.
        — Джейн, разве я не велел вам прекратить этот жуткий марш? — строго напомнил ей граф.
        Джейн резко остановилась на аллее и развернулась к нему, щечки ее вспыхнули.
        — Я больше не подчиняюсь вашим приказам, сэр, как и приказам герцога Сторбриджа!
        — А-а!
        Джейн еще больше покраснела под его понимающим взглядом.
        — Что вы имеете в виду, милорд? — возмутилась она.
        — Поссорились с молодым герцогом, да? — смешливо поинтересовался граф.
        — Какое вам дело, если и так? — сверкнула ни него глазами Джейн.
        — Только то, что я бы не отказался по присутствовать при этом необычном событии, — невесело усмехнулся граф.
        — Потому что вы все еще в обиде за то, что он увел у вас графиню?
        Граф от души расхохотался:
        — Скажите, что вы с герцогом поссорились не по поводу дорогой Маргарет!
        — Нет, — припечатала Джейн, глубоко оскорбленная его насмешками. — А теперь, если позволите, милорд, мне пора идти... Что вы делаете? — нахмурилась она, когда он закрепил вожжи, выпрыгнул из экипажа и встал рядом с ней, удивительно красивый в голубом жакете под цвет глаз, облегающих бриджах и до блеска отполированных ботфортах.
        — Дорогая моя Джейн, — протянул граф, — вы ведь не думаете всерьез, что даже граф Уитни, встретив вас совершенно одну на этой захолустной дороге, просто возьмет и продолжит свое путешествие в Лондон, как будто ничего не случилось?
        Именно на это Джейн и рассчитывала. Хотя упоминание о Лондоне заставило ее передумать...
        Она выдавила улыбку:
        — Если вы действительно желаете помочь мне, сэр, вы предложите мне место в вашем экипаже и подвезете меня до Лондона.
        Брови Уитни вновь сошлись у переносицы, он с любопытством уставился на Джейн:
        — А что потом, Джейн? Ваш опекун в очередной раз вызовет меня на дуэль? Или вы, как одна из чертовых мамаш высшего света, оберегающих своих дочурок, заявите, что я скомпрометировал вас и теперь обязан жениться?
        — Я ничего такого не планирую, милорд! — задохнулась она от возмущения. — И меня не интересуют требования мамаш высшего света. Герцог и я — наши пути разошлись. Я уверена, его больше не волнует моя судьба.
        — Послушайте меня, моя дорогая Джейн. Я уверен, что вы очень плохо знаете герцога Сторбриджа. — Он с жалостью посмотрел на нее.
        Джейн в свою очередь озадаченно уставилась на него.
        — Да он очарован вами, маленькая вы глупышка!
        Джейн не отрицала; что герцог находил ее привлекательной — это было бы невозможно после событий вчерашнего вечера! — но он не был очарован ею. Если бы Хок питал к ней какие-то чувства сродни любви, подумала она, он поверил бы ей сегодня утром, когда она сказала ему, что непричастна к исчезновению драгоценностей леди Салби, разве нет?
        — Уверяю вас, вы ошибаетесь, милорд, — произнесла она бесцветным голосом.
        — А я уверяю вас, что нет, не ошибаюсь, — тепло улыбнулся он ей.
        Граф несколько минут молча разглядывал Джейн, потом коротко кивнул:
        — Ладно, Джейн, ради вас я нарушу свое жизненное кредо и позволю женщине прокатиться со мной.
        Ее личико вспыхнуло от удовольствия.
        — О, благодарю вас, милорд! Вы не пожалеете о своем решении, обещаю! — поклялась она, подбирая юбки, чтобы забраться в открытый экипаж графа.
        — Поверьте мне, Джейн, я уже жалею! — пробормотал граф, с хмурым видом усаживаясь рядом с ней и берясь за вожжи.
        Джейн была несказанно счастлива, когда серые кони двинулись вперед. Теперь, когда граф согласился подвезти ее до Лондона, его сарказм больше не трогал ее. Хотя у нее, похоже, входит в привычку раскатывать в каретах неженатых мужчин, со вздохом подумала она! Очень красивых неженатых мужчин.
        — Я могу передумать, если вы не оставите этот самодовольный вид, Джейн! — пригрозил ей граф.
        Джейн тут же опустила голову и застенчиво взглянула на него из-под шляпки.
        — Так еще хуже! — Брови графа взлетели вверх. Она успокоилась и рассмеялась:
        — Вам трудно угодить, милорд!
        — Неужели?.. — Он ловко управлялся с лошадьми, не сводя с нее пытливых глаз.
        — Да... — Джейн стало не по себе от этого взгляда. Выражение его лица было слишком серьезным, без малейшего намека на флирт. Ее улыбка потухла. — Почему вы так смотрите на меня, милорд?
        Он резко отвернулся:
        — Не важно, Джейн.
        Джейн внимательно изучала его несколько секунд.
        — Мне кажется, сэр, вы совершенно не такой, каким вас видят другие люди... — задумчиво проговорила она.
        — Что вы имеете в виду, Джейн? — удивленно взглянул он на нее.
        Она покачала головой:
        — Вы заставляете людей поверить в то, что граф Уитни — кокетливый мерзавец, и больше ничего.
        — Но Джейн Смит в это не верит? — усмехнулся он.
        — Я знаю, что это не так, милорд, — кивнула она. — В вас чувствуется доброта — именно она заставила вас помочь мне сейчас, — но вы не желаете показывать ее посторонним.
        — Вы слишком проницательны для леди столь нежного возраста, Джейн Смит.
        — Мне уже говорили об этом, милорд.
        — Сторбридж, без сомнения, — хмыкнул граф. — Вот бедолага! Похоже, вам удалось сбросить его с пьедестала безупречного превосходства.
        — Не такого уж и безупречного, милорд, — покачала она головой, — учитывая то, что вы двое совсем недавно делили одну любовницу!
        Граф разразился хохотом:
        — Вот это откровенность, Джейн! Она пожала плечами:
        — Я просто констатирую факты. Породили их вы с герцогом.
        Граф на несколько минут отвлекся на лошадей.
        — Знаете, Джейн, — серьезно заявил он, снова взяв под контроль своих резвых скакунов, — давайте отложим этот разговор до тех пор, пока я и вы не сможем уделить ему полного внимания.
        Что касается Джейн, она вполне могла бы продолжить путешествие в тишине. Ее единственной заботой было добраться до Лондона и оттуда направиться прямиком в Норфолк. Беседа о Хоке причиняла ей боль. Обсуждение его недавней любовницы с предыдущим любовником графини напомнило Джейн о ее собственном нескромном поведении с Хоком накануне вечером.
        А оттуда недалеко, и до их утреннего разговора.
        Мог ли сэр Барнаби быть ее настоящим отцом? Все свидетельства указывают на это — неизвестный сэр Барнаби назначается опекуном Джейн, леди Салби ненавидит Джейн и ее мать.
        Возможно, ее приемный отец поступил неразумно, отдав при таких обстоятельствах опекунство сэру Барнаби, но, может статься, у него не было выбора, больше оставить Джейн ему было просто некому.
        Нет, ошибку совершил сам сэр Барнаби. Не стоило вводить незаконнорожденную дочь в свой дом, не говоря уже о том, чтобы вынуждать жену и законного ребенка принять ее...
        — Это дорога не в Лондон, милорд! — встрепенулась Джейн, когда они проехали мимо таблички, указывающей, что Лондон находится в противоположной стороне.
        Граф спокойно кивнул, соглашаясь со своей попутчицей:
        — Нехорошо, чтобы вы, женщина без сопровождения, ехали со мной в Лондон, Джейн.
        — Мне решать, куда я поеду и с кем я поеду, милорд! — взорвалась Джейн.
        — Нет, Джейн, — твердо осадил он ее.
        — Куда вы меня везете? — потребовала она ответа, хотя и так уже знала его. Местность вокруг поместья Сторбриджа была ей знакома...
        — Я уверен, что вы находите причины отъезда из Малберри-Холл весомыми...
        — Они таковыми и являются!
        — Допускаю, — мрачно согласился он. — Но отчего-то я сильно сомневаюсь, что Сторбридж с вами согласен.
        — Мне казалось, вы не боитесь великого и могучего герцога Сторбриджа! — презрительно заметила Джейн.
        — Не боюсь, Джейн, — мягко заверил он ее. — Меня пугаете вы, — загадочно добавил граф.
        — Я? — эхом повторила Джейн. Отчаяние захлестнуло ее с головой, когда на горизонте появились очертания Малберри-Холл.
        — Вы. Разве вы не страшитесь того, что может с вами случиться, когда вы окажетесь в Лондоне, одна и без защиты?
        — Конечно, нет!
        — Вот почему вы пугаете меня, Джейн, — мрачно сказал он. — Вы слишком, невинны, Джейн.
        — Я не так невинна, милорд, — заверила она его, прекрасно понимая, что вчера вечером она отдала свою невинность Хоку Сен-Клеру, герцогу Сторбриджу.
        Граф резко потянул за вожжи и остановил своих рысаков, потом повернулся к Джейн, и она покраснела под его испытующим взглядом.
        — Сторбридж вчера занимался с вами любовью? — спросил он, наконец, охрипшим голосом.
        — Это не ваша забота, сэр... — задохнулась Джейн.
        — Теперь моя, Джейн! Я так решил!
        — Я найду другой способ добраться до Лондона, — заявила она и собралась, было выйти из экипажа.
        Не успела она и глазом моргнуть, как граф уже стоял с ее стороны экипажа, а его стальные пальцы крепко вцепились в ее руку.
        — Вы никуда не поедете, пока я не докопаюсь до истины.
        — Может, вы не заметили, но я не просила вас о помощи, милорд! — раздраженно бросила Джейн, сверкая глазами.
        — По-моему, я не просил вашего разрешения, — ухмыльнулся он.
        — Господи, защити меня от таких защитников и помощников, как вы! — закатила она глаза.
        — И Сторбридж? — невесело улыбнулся граф.
        — Я не желаю больше ни говорить о герцоге Сторбридже, ни видеть его!
        — Очень жаль, — пожал плечами граф.
        — Почему? — подозрительно покосилась на него Джейн.
        Граф смотрел куда-то вдаль мимо раскрасневшейся девушки.
        — Потому что, если я только не ошибаюсь, он вскоре присоединится к нам, — с нажимом проговорил граф.
        Джейн резко обернулась и увидела в отдалении всадника. Кровь отхлынула от ее лица, когда она узнала его. Граф Уитни не ошибся! Это был не кто иной, как Хок, герцог Сторбридж!
        Он изумления Джейн не могла пошевелиться, молча, наблюдая за тем, как наездник и лошадь стремительно приближаются к ним. Когда же Джейн разглядела свирепое выражение лица Хока, она бессознательно подвинулась поближе к графу Уитни.
        Хок остановил черного рысака всего в нескольких футах от них, живо спрыгнул на землю и решительным шагом направился к беглянке.
        — Ну вот, веселье начинается, — буркнул граф.
        «Веселье»? Джейн никогда еще так сильно не хотелось отказаться от «веселья»!
        Хок никогда в жизни так не злился. Ярость наполняла его. Овладела им. Захватила с головой. Он не видел ничего, кроме Джейн, стоявшей рядом с графом Уитни. Человеком, которого Хок уже зачислил своим врагом.
        Когда Хок понял, что Джейн в очередной раз сбежала, — после того, как Арабелла сообщила ему, что нигде не может найти Джейн, ни в доме, ни в поместье, и поделилась своими страхами, что девушка могла уйти, не попрощавшись, — он бросился в комнату Джейн, чтобы лично убедиться в ее исчезновении.
        Арабелла оказалась права. Комната была пуста, остались лишь перчатки и новое кремовое платье, в котором она была на приеме, а на туалетном столике лежал жемчуг его матери...
        Найти Джейн в компании такого человека, как Уитни, — для Хока это было просто невыносимо! Не договорилась ли она с ним заранее?
        — Итак, — скрипнул он зубами, встав в нескольких дюймах от парочки. Руки его сжались в кулаки, безумный взгляд метался между бледным личиком Джейн и вызывающе насмешливым лицом графа Уитни.
        — В самом деле, — саркастически протянул Уитни. — Как видите, Сторбридж, невзирая на протесты нашей леди, я в целости и сохранности вернул вашу птичку в гнездышко. Хок крепко сжал челюсти.
        — До того, как вы соблазнили ее, или после?
        — О, конечно же, первое, — усмехнулся граф. — Последнее, похоже, я могу оставить за вами.
        Прищуренный взгляд Хока скрестился с непреклонным взглядом голубых глаз.
        — Объяснитесь!
        Уитни пожал широкими плечами:
        — А в этом есть нужда?
        Никакой нужды в этом не было. Просто Хоку было интересно, что побудило Джейн рассказать о вчерашних событиях такому мужчине, как Уитни.
        Что не оправдывает его собственного поведения, с отвращением к себе подумал Хок. Он воспользовался наивностью юной девушки, которую обещал защищать. Девушки, которая теперь вынуждена искать защиты от него.
        Но неужели Джейн не понимает, что Уитни — последний человек, к которому она может обратиться за помощью?
        — Прекратите самобичевание, Сторбридж, — сухо проговорил Уитни. — Признайте хоть раз в своей строго упорядоченной жизни, что вы повели себя как любой другой мужчина при виде такого лакомого кусочка, как Джейн.
        — Вы немедленно прекратите говорить о Джейн в подобном тоне! — сверкнул глазами Сторбридж.
        — Неужели? — пошел в атаку Уитни. — Могу ли я указать вам на то, что Джейн была готова уехать со мной в Лондон, лишь бы не оставаться тут с вами?..
        Хок прекрасно осознавал выбор Джейн. Она предпочла неопределенность намерений Уитни относительно ее проживания с ним, Хоком, под одной крышей в Малберри-Холл. И этот выбор ставил его в невыносимое положение.
        Джейн на время парализовало появление Хока, случившееся сразу после того, как она сообразила, что граф Уитни везет ее вовсе не в Лондон, а обратно в Малберри-Холл.
        Но тут — видимо, так всегда происходит при встрече этих двоих людей! — их разговор начал принимать нелепый оборот.
        — Я не уезжала с вами, милорд, просто приняла предложение подбросить меня до Лондона, — напомнила она графу. — Что касается вас, ваша светлость, — повернулась она к Хоку, — по-моему, утренние события аннулировали мои предыдущие обещания относительно того, что я буду ставить вас в известность о своих передвижениях.
        — Еще и утренние вдобавок к вечерним? — округлил глаза граф. — А вы времени зря не теряете, Сторбридж!
        — Вы...
        — Прошу вас, господа! — осадила их Джейн, увидев, что беседа быстро перерастает во взаимные оскорбления.
        — Всегда к вашим услугам, Джейн, — ухмыльнулся граф.
        — Прекратите эти намеренные провокации, милорд! — строго посмотрела на него Джейн.
        — Да? Ну и ладно, — согласился он под испепеляющим взглядом Джейн.
        Девушка повернулась к герцогу:
        — А вы прекратите вести себя так, словно вам небезразлично, что со мной будет дальше!
        Вести себя так, словно ему небезразлично? Хок помрачнел, словно туча. Черт побери, только вчера он занимался с этой женщиной любовью — и ему, естественно, небезразлична ее судьба!
        Тот факт, что сегодня они вновь поругались и в результате этой ссоры, Джейн сбежала из Малберри-Холл, не отменял — не мог отменить — существовавшего между ними притяжения.
        — Я желаю, чтобы вы вернулись в Малберри-Холл, Джейн, чтобы мы могли обсудить это как двое взрослых людей.
        — Вы желаете? — фыркнула Джейн. — Теперь мне важны только мои желания, ваша светлость. А я не испытываю ни малейшего желания возвращаться в Малберри-Холл с вами — ни сейчас, ни в будущем.
        — Бедный, бедный Сторбридж! Неужели ваша попытка применить силу убеждения, как вчера вечером, так и нынче утром, была настолько неуклюжей? — поддел его граф Уитни. — Я считал вас куда более искушенным любовником.
        Если разговор продолжится в том же русле, ему придется-таки прибегнуть к физическому насилию! — подумал Хок.
        Его терпению приходил конец и из-за упрямого отказа Джейн вернуться с ним в Малберри-Холл, и из-за нежелательного присутствия Уитни при их ссоре.
        — Может, Джейн все-таки была права, оставив вас в поисках более опытного... защитника, — продолжал издеваться Уитни.
        — Прекратите нести вздор, сэр! Вы не хуже меня знаете, что наши пути пересеклись совершенно случайно! — возмутилась Джейн.
        — Случайности неслучайны, уверяю вас, Джейн... — Граф не сводил прищуренного взгляда с молодого соперника. — Кто-то должен заставить Сторбриджа ответить за его поведение!
        — Объяснитесь, сэр!
        Джейн почувствовала, как бледнеет, и медленно повернулась к Хоку. Мрачные предчувствия мурашками пробежали по спине, стоило ей увидеть ледяной взгляд золотых глаз, направленный на графа.
        В этот момент он не был ни надменным герцогом Сторбриджем, ни ее любовником Хоком Сен-Клером. Он был человеком, способным на хладнокровное убийство...
        Граф Уитни выглядел так же непреклонно.
        — Уверен, нам обоим известно, насколько недобропорядочно вы вели себя в отношении Джейн...
        Джейн даже не поняла, что случилось дальше. Хок двигался настолько стремительно, что не успела она опомниться, как граф Уитни уже лежал, распростершись на земле, а кровь на щеке указывала на то место, куда Хок ударил его.


        Глава 14


        — Что ты наделал, Хок! — едва слышно выдохнула Джейн, опускаясь на колени рядом с графом. — Вам больно, сэр? — Она нежно коснулась его руки. — Могу я...
        — Я ударил и сбил его с ног, и поделом! — проскрежетал зубами герцог, хватая Джейн за предплечье своими сильными пальцами.
        — Отпустите меня! — Она попыталась стряхнуть его руку. — Как вы смеете? — Джейн резко встала на ноги. — Мало того, что вы ужасно вели себя со мной сегодня утром, теперь вы напали на беззащитного человека, который был так добр, что помог мне сбежать от этой несправедливости!
        Ярко горящие щечки Джейн и обвиняющий взгляд ее зеленых глаз говорили Хоку о том, что Хок совершил тактическую ошибку, ударив Уитни, пусть и по заслугам. Этим поступком он еще раз убедил Джейн в своей беспринципности и жестокости.
        Уитни подлил масла в огонь, издав протяжный сгон.
        — Похоже, вы сломали мне челюсть, Сторбридж! Хок перевел ледяной взгляд на графа:
        — Если бы я сломал вам челюсть, вы бы не могли разговаривать — и это было бы благом для всех нас!
        — Какая холодность, сэр, а ведь я чуть не потерял сознание! — Уитни снова застонал. — Разве он не холодный и не бесчувственный, Джейн? — обратился он к девушке, которая снова присела рядом с ним и положила его голову себе на колени.
        — Очень холодный и очень бесчувственный, сэр, — заверила его Джейн, бросив на Хока еще один уничтожающий взгляд.
        И пропустила тот момент, когда Уитни заговорщически подмигнул Хоку через ее левое плечо!
        Да он прикидывается, черт подери! — осенило Хока. Изображает из себя смертельно раненного, дабы добиться симпатии Джейн! И преуспел в этом!
        — Думаю, вам придется отвезти меня в Малберри-Холл и вызвать доктора, Сторбридж, — прошептал граф, уютно устроившись на колене Джейн, только его глаза иронически сверкнули, когда Джейн погладила его лоб.
        Этого движения оказалось достаточно, чтобы в душе Хока вновь закипели разнообразные чувства, и самое сильное из них — желание вторично ударить Уитни!
        — Не поможете мне забраться в экипаж, Сторбридж?.. — простонал притворщик.
        — Помогите же ему, Хок, — поторопила герцога встревоженная Джейн. — Надо как можно скорее приложить к его лицу холодный компресс. Хок? — начала терять терпение Джейн.
        Хок вынужден был помочь графу подняться на ноги и довести его до экипажа.
        — Грубейшая ошибка с вашей стороны, Сторбридж, — прошептал Уитни так тихо, что Джейн, которая в этот момент огибала экипаж, чтобы помочь ему с другой стороны, не могла расслышать его. — Неужели вам никто не говорил, что военные трофеи всегда достаются проигравшим, если речь идет о женщине?
        Хок поджал губы:
        — Джейн не военный трофей!
        — Может, в этом и заключается ваша ошибка... Герцог приподнял бровь:
        — Да вы...
        — Разве я не говорил вам, что Джейн «дороже всех жемчугов на свете»?.. — мягко напомнил ему граф.
        Хок не успел ответить. Граф вновь изобразил на лице невыносимое страдание, сел в экипаж и позволил Джейн позаботиться о нем.
        — Вам придется привязать вашу лошадь, Хок, и вести экипаж, — распорядилась Джейн, удобно устраивая голову графа у себя на плече.
        Возвращение в Малберри-Холл не входило в ее планы, но в сложившихся обстоятельствах у нее попросту нет выбора, горестно вздохнула она.
        Что нашло на Хока? Отчего он набросился на графа? Граф, конечно, вел себя, как обычно, вызывающе, но это не значит, что надо размахивать кулаками! Она не удивится, если граф в очередной раз вызовет герцога на дуэль.
        Господи, да пусть они уже переубивают друг друга, и дело с концом!
        — Что, скажите на милость?.. — Арабелла будто приросла к лестнице, спускаясь в холл, увидев, как троица входит в дом — посередине граф Уитни, Джейн поддерживает его с одной стороны, герцог с другой. — С графом произошел несчастный случай?.. — Побледневшая Арабелла поспешила вниз по ступенькам.
        — Произошла встреча с кулаком вашего брата, леди Арабелла, — сухо отреагировал граф, обнимая Джейн за плечо и тяжело наваливаясь на нее.
        Заявление гостя повергло Арабеллу в шок.
        — Хок?..
        — Не беспокойтесь, леди Арабелла. Уверяю вас, что дорогая Джейн уже утешила меня, — сказал граф. — Хотя бренди наверняка ускорит выздоровление, — хитро подмигнул он.
        — Джейн?.. — встала в тупик Арабелла.
        — Не тревожьтесь, Арабелла. Рана графа несерьезна, я уверена.
        Джейн все больше убеждалась в этом, чем ближе они подъезжали к Малберри-Холл. Лицо графа не распухло, на нем появилось лишь небольшое пятно.
        Джейн стала догадываться, что граф разыграл это представление, чтобы вернуть ее обратно в Малберри-Холл!
        Она посмотрела на Хока из-под опущенных ресниц. По его презрительному взгляду она поняла, что он верил в игру графа не больше, чем она сама.
        Герцог отошел от соперника. Джейн тоже выбралась из-под руки графа, и ее подозрения подтвердились, когда он и без ее поддержки остался, крепко стоять на ногах.
        — Похоже, пришла пора продолжить мое путешествие, — сказала она.
        — Путешествие куда, Джейн? — Арабелла никак не могла прийти в себя от этого беспорядочного калейдоскопа событий. Тут она заметила дорожный плащ и шляпку Джейн. — Ты действительно покидаешь нас?
        — Я...
        — Нет, Джейн никуда не идет, — мрачно ответил за нее Хок.
        Джейн посмотрела на него, но его лицо оставалось безжизненным и непроницаемым. Было непонятно, о чем он на самом деле думает.
        — Вы решили сами выдать меня властям?
        — Властям? — переспросил граф, выздоравливая на глазах. — Что это еще за бред, Сторбридж? — повернулся он к герцогу.
        Взгляды Джейн и Хока встретились.
        — Я думаю, что его светлость, герцог Сторбридж, намерен арестовать меня за кражу драгоценностей. Не так ли, ваша светлость? — с вызовом бросила Джейн.
        — «Арестовать»?.. «Драгоценности»?.. — будто во сне, повторила Арабелла. — Хок, что ты натворил? — набросилась она на брата.
        Ну почему все, включая Джейн, верят, что он способен на любое злодеяние — включая хладнокровную выдачу Джейн английской полиции?
        — Ты ведь ошибаешься, Джейн? — нахмурилась Арабелла. — Я видела жемчуг матери на туалетном столике в твоей комнате час тому назад...
        — Мне обвиняют в краже не этих драгоценностей, — устало вздохнула Джейн. — Говорят, я украла драгоценности моей опекунши из Норфолка.
        — Опекунши из Норфолка?.. — поразился Уитни. — Мне кажется, вы утверждали, будто Джейн ваша подопечная, Сторбридж?
        — Да, мне выпала эта сомнительная честь, — насупился герцог.
        — По-моему, сегодня утром я освободила вас от этой временной неприятной повинности! — заявила Джейн.
        Хок прищурился и, тяжело дыша, уставился на нее.
        — А, по-моему, вы намеренно извращаете мои слова, Джейн.
        — И когда же я извратила ваши слова? Когда вы обвинили меня в краже украшений леди Салби? Или когда предложили передать эти украшения вам, чтобы вы могли вернуть их и уговорить сэра Барнаби снять с меня обвинения? И вы утверждаете, ваша светлость, что я не так вас поняла и извратила ваши слова? — В ее глазах сверкала не только ярость, но и слезы.
        — Да, черт побери... — Хок прикусил язык, когда в холле появился Дженкинс. — Думаю, нам лучше перейти в гостиную, если мы хотим продолжить этот разговор, Джейн.
        — Но мы не собираемся ничего продолжать, ваша светлость, — горячо заверила она его. — С меня довольно оскорблений...
        — Вы недавно из Норфолка, Джейн? — бесцеремонно вмешался в разговор граф Уитни.
        — Да, сэр, — озадаченно посмотрела на него Джейн.
        Уитни задумчиво покачал головой:
        — Когда вы беседовали за ужином с моим племянником, вы говорили, что ваш дом находится в Сомерсете, я это отлично расслышал...
        — Дом моего детства — да, милорд. Но я давно не живу там. С тех пор как двенадцать лет тому назад умер мой отец и, меня отослали к... к знакомым матери. — Джейн побледнела под зеленой шляпкой, словно полотно.
        — И этих знакомых зовут сэр Барнаби и леди Гвендолин Салби, Джейн? — не унимался граф.
        Хок бросил на графа вопросительный взгляд. Этот мужчина знаком с Салби? Похоже, что да, судя по тому, как он поморщился при упоминании о них.
        Хотя Хок все равно не одобрял жадного взгляда, каким Уитни пожирал Джейн...
        — Дженкинс, накрой в гостиной стол для чая, хорошо? — распорядился Хок.
        — Чай! — с отвращением фыркнул граф.
        — Чай, — категорично повторил Хок. — На четверых, — сухо добавил он, увидев, что граф и Арабелла не собираются их покидать.
        Арабелла подошла к Джейн, оставив Уитни с Хоком. На лице Джейн было написано, что она не желает никуда идти, и подчиняется с неохотой.
        — Что вы знаете о Салби, Уитни? — поинтересовался Хок, когда девушки отошли от них на некоторое расстояние.
        Уитни даже не услышал его, он сверлил взглядом спину Джейн.
        — Кто она, Сторбридж? — спросил он, наконец. От притворства и флирта не осталось и следа.
        Хок пожал плечами:
        — Я знаю о ее прошлом не больше вашего. Голубые глаза яростно полыхнули в сторону Хока.
        — Но это правда, что она подопечная сэра Барнаби Салби?
        — Да. — Хок напряженно кивнул.
        — Боже правый!.. — простонал Уитни.
        Хок испытующе посмотрел на графа. Почему эта информация так взволновала его? Насколько он знал, за все двадцать лет ничто и никто ни разу не взволновал капризного Джастина Лонга, графа Уитни. Хок чувствовал, что даже враждебность графа к нему, вызванная как будто их соперничеством за сердце графини Морфилд, скорее наигранное, чем истинное недоброе чувство.
        — По вашему ответу я понял, что вы знакомы с Салби?
        — По крайней мере, я достаточно знаю леди Салби. Я бы ей даже свою собаку не доверил, не то, что юную барышню нежного возраста, такую как Джейн! — заверил его граф.
        Хок поджал губы, припомнив, что в одном из разговоров Джейн и сама выразилась примерно так же о своих опекунах.
        Джейн...
        Хок вспомнил, как беспомощно метался по дому, узнав, что Джейн ушла, и, если бы не своевременное вмешательство графа Уитни, он мог бы опоздать. Она добралась бы до Лондона и навсегда растворилась в людской толпе...
        — Я должен поблагодарить вас за... за благополучное возвращение Джейн в Малберри-Холл, — выдавил он из себя.
        — Очень больно было? — насмешливо посмотрел на него граф.
        Хок приподнял брови:
        — Уж побольнее, чем мой удар по вашей челюсти, можете не сомневаться!
        — Не сомневаюсь, — поморщился Уитни, трогая скулу.
        Джейн понятия не имела, о чем так оживленно беседуют эти два джентльмена по пути из холла в гостиную. Все ее внимание было обращено на Арабеллу, которая засыпала ее вопросами об обвинениях, выдвинутых против Джейн ее настоящими опекунами.
        — Но это наверняка простое совпадение, Джейн? — нахмурилась Арабелла. — Я достаточно хорошо узнала тебя за последние дни и ни на секунду не могу поверить в то, что ты взяла драгоценности леди Салби!
        Абсолютная вера Арабеллы в невиновность Джейн еще раз подчеркнула недоверие Хока!
        В гостиной Джейн постаралась оказаться от него как можно дальше. Она встала у камина, а Хок у окна.
        Никто не проронил ни слова, пока Дженкинс не принес чай, и Джейн воспользовалась этим временным затишьем, чтобы избавиться от плаща и шляпки. Она тряхнула головой, и волосы пламенным потоком разлились по ее плечам.
        — Какое вы имеете отношение к Салби, Джейн? — прорезал тишину резкий голос графа Уитни.
        Она вздрогнула, глаза ее расширились от удивления.
        — Мне кажется, я уже говорила, что они были знакомыми моей матери, сэр.
        — Вашей матери, которая умерла при родах? Джейн невесело улыбнулась:
        — У меня всего одна мать, сэр.
        И два отца, могла бы добавить она, но промолчала. У герцога и без того сложилось о ней дурное мнение, нечего добавлять к нему еще и повесть о незаконном рождении. Она повернулась к нему, такому тихому и молчаливому:
        — Если, как вы утверждаете, сэр, вы не намерены немедленно отдать меня под арест...
        — Не намерен! — взорвался герцог. Джейн спокойно кивнула:
        — Тогда каковы ваши ближайшие планы на мой счет, ваша светлость?
        — Мне нужно поговорить с вами наедине, Джейн, — сказал он.
        — Поговорить? — приподняла она бровь. — Но о чем, ваша светлость?
        Хок судорожно вздохнул:
        — Давайте начнем с холодности, с которой вы продолжаете обращаться ко мне, Джейн!
        По вспыхнувшим щечкам Джейн было понятно, что она поняла его намек на причину, по которой он пытается отказаться от формального обращения.
        Девушка неопределенно повела плечами:
        — Мне кажется, так будет лучше, ваша светлость.
        — Лучше для кого?
        — И для вас, и для меня! — предостерегающе сверкнула она глазами.
        Если бы не Уитни и Арабелла, Хок не стал бы терять времени и показал ей, насколько он не согласен с ее мнением! Вчера вечером они с Джейн делили близость, которая обычно приберегается для брачного ложа, и ее нынешнее ледяное отношение к нему просто невыносимо!
        — Эта формальность между нами неприятна мне, Джейн, — заверил он ее.
        — Тогда, может, она нужна мне, ваша светлость! — Джейн вновь испепелила его взглядом.
        — Что происходит, Хок?.. — нерешительно вставила Арабелла.
        Он еще несколько секунд выдерживал мятежный взгляд Джейн, потом повернулся к сестре:
        — У меня не было возможности обсудить этот вопрос с Джейн, Арабелла, а пока я этого не сделаю, я полагаю, будет... неблагоразумно с моей стороны выкладывать новости остальным.
        — Какие новости? — напряглась Джейн. — Что вы считаете меня воровкой и лгуньей?.. — Она замолкла на полуслове, когда Хок решительным шагом пересек комнату, схватил ее за плечи и в ярости встряхнул. — Хок!.. — задохнулась она. — Хок, ты делаешь мне больно!
        — Как и ты, мне! — скрипнул он зубами. — Черт побери, Джейн, я не считаю тебя ни воровкой, ни лгуньей!
        — Но...
        — Я не верил в это сегодня утром и не верю теперь!
        — Но...
        — Советую поймать его на слове, Джейн, — лаконично вставил граф Уитни.
        — Да замолчите вы!
        — Не вмешивайтесь, Уитни!
        Они оба выпалили это одновременно, не сговариваясь, и Джейн теперь жадно вглядывалась в эти золотые, опасно сверкающие глаза, похожие на глаза хищной птицы.
        — Я не понимаю... — потрясла она головой. Его рот превратился в тонкую линию на суровом лице.
        — Может, ты лучше поймешь меня, если я скажу, что желаю как можно быстрее сделать тебя своей герцогиней?
        Джейн почувствовала, как бледнеет, не в силах поверить своим ушам.


        Глава 15


        Хок, герцог Сторбридж, хочет жениться на ней? Все его поведение с вечера их близости говорило об обратном — он даже видеть ее не мог!
        Если так, то почему заносчивый герцог Сторбридж делает сейчас подобные заявления...
        Заносчивый, но безупречно благородный герцог Сторбридж!
        Может ли быть, что, несмотря на то, что она сирота, несмотря на отсутствие у нее социального статуса, Хок чувствует себя обязанным — вынужденным по законам чести сделать ей предложение?
        В первый момент после его заявления счастье накрыло ее с головой, кровь вскипела от предвкушения, что он ответил взаимностью на ее любовь, в груди поселилась надежда. Но эта надежда почти сразу переросла в сердечную боль.
        — Я не могу поверить, что вы действительно хотите взять в жены девушку, обвиняемую в воровстве, — невесело усмехнулась она.
        — Я не обвинял вас, Джейн! — с каменным лицом заявил он.
        — Нет? — печально посмотрела она на него. — Утром мне так не показалось.
        — Вы неправильно поняли содержание нашего разговора, Джейн, и не дали мне шанса объясниться.
        — Я не разрешаю вам даже думать о браке между нами, ваша светлость. — Она решительно высвободилась от его рук, которые уже не так крепко держали ее. — Я не могу... не должна... выходить за вас, даже если вы останетесь последним мужчиной на земле!
        — Молодец, Джейн, режь его, — вставил граф Уитни.
        Хок проигнорировал его реплику. На его скулах ходили желваки.
        — Почему, Джейн?
        Она с каменным выражением молча посмотрела на него.
        Хок и помыслить не мог, что Джейн может попросту отказать ему!
        Он тридцать один год ждал, чтобы сделать этот шаг. Ловко избегал разнообразных ловушек, которые расставляли ему молодые особы и их мамаши. И вот теперь, когда он наконец-то дозрел до предложения руки и сердца, Джейн отказывает ему без колебаний.
        Хок сделал шаг назад:
        — Прошу прощения, если я обидел вас, упомянув о возможности брака между нами, — натянуто проговорил он. — Уверяю вас, я не хотел вас расстраивать.
        Джейн высоко подняла голову:
        — Ваши извинения приняты. А теперь, если вам больше нечего мне сказать, я пойду.
        — Мне есть, что сказать вам, Джейн. — На этот раз к Джейн обратился граф Уитни.
        Джейн повернулась к нему и смерила графа насмешливым взглядом:
        — Надеюсь, вы не собираетесь звать меня замуж, милорд?
        — Вряд ли! — ужаснулся граф. — Однако мне хотелось бы побольше узнать о ваших опекунах...
        — Зачем? — насторожилась Джейн. Граф пожал плечами:
        — Мне кажется, я когда-то знал леди Салби. Если до брака, ее звали Гвендолин Симмонс, то это точно она.
        Настороженность Джейн выросла еще больше.
        — Да, именно так ее звали до брака с сэром Барнаби, — неохотно признала она.
        Ей не хотелось говорить ни о леди Салби, ни о сэре Барнаби. Ей хотелось просто уйти, покинуть это место — оказаться как можно дальше от Хока!
        Она покачала головой и потянулась за плащом и шляпкой.
        — Мне кажется, этот разговор никуда не приведет, милорд. Если позволите...
        — Джейн, мне нужно знать... Вашу маму звали Джанет?
        Джейн обомлела. Застыла в движении. Не могла вздохнуть. Зеленые глаза — словно озера, наполненные болью. Она медленно, ох как медленно, повернулась к графу Уитни:
        — Откуда вам известно имя моей матери, сэр?..
        — Боже правый... — выдохнул граф, и его лицо — это прекрасное лицо, которое кружило головы дамам на протяжении тридцати лет, — стало белым как снег. — Ты дочь Джанет! — Он поискал у себя за спиной опору и крепко вцепился в спинку стула, так что суставы побледнели. — Я думал об этом... я обратил вчера на тебя внимание, потому что ты как две капли воды похожа на нее. Те же рыжие волосы и горящие зеленые глаза. — Он усмехнулся сам себе. — Но, видишь ли, Джейн, я столько лет искал ее в других. В бесчисленном количестве женщин. Но ни одна из них не была Джанет...
        Хок приблизился к Джейн и мрачно взглянул на бывшего соперника:
        — Вы не видите, что расстраиваете ее, Уитни? Но граф смотрел только на Джейн.
        — Я расстраиваю тебя, Джейн? Да? — Он взял ее руки в свои.
        Джейн с волнением всмотрелась в его лицо:
        — Как... когда вы знали мою маму?
        — «Когда», Джейн? — хрипло повторил граф. — Хотите узнать точную дату и час нашей последней встречи? Или вас интересует только месяц и год?..
        Джейн облизала пересохшие губы:
        — Прошу вас, милорд, просто скажите, что вам известно о моей матери!
        — Хок, мне кажется, Джейн лучше присесть, — вмешалась Арабелла. — Ей плохо...
        — Нет, мне не плохо, Арабелла, — поспешно заверила она ее. — Я просто... Прошу вас, милорд, — повернулась она к графу. — Скажите, что вам известно о моей матери.
        В ее голосе прозвучало столько тоски, что у Хока сжалось сердце. А ведь девушка всего лишь хотела узнать — просто узнать! — что-нибудь о матери, которая умерла, даруя ей жизнь.
        Он даже не понял, почему разговор стал таким напряженным. Он, как и Арабелла, знал, чувствовал только одно — если эта ситуация продлится, сердце Джейн может не выдержать.
        — Разлей чай, Арабелла, — посоветовал он сестре. — Горячего и крепкого для Джейн, и побольше сахара.
        Граф поморгал глазами, словно очнулся ото сна.
        — Да, Джейн, ты должна выпить чаю. — Он подвел девушку к одному из кресел и усадил ее в него.
        — Может, мне это тоже не помешает, — мягко добавил он, присаживаясь на стул напротив нее. Он по-прежнему не сводил с Джейн взгляда и крепко сжимал ее ладошки. — Ты и вправду очень похожа на нее.
        Хок с тревогой наблюдал, как Джейн высвобождает руки, чтобы взять у Арабеллы чашку с чаем. Щеки ее начали приобретать нормальный цвет, стоило ей отхлебнуть горячего сладкого напитка. И все это время Джейн неотрывно смотрела на графа. Как будто она не решалась выпустить его из виду. Как будто она боялась, что он может исчезнуть, закрой она глаза.
        Этот жадный взгляд Джейн на графа заставлял сердце Хока судорожно сжиматься в груди.
        Джейн аккуратно поставила, пустую чашку на поднос.
        — Прошу вас, расскажите все, что вы знаете о моей маме, милорд, — вновь попросила она.
        — С чего начать? — задумался граф, забыв про чай, стоявший перед ним на столе. Он смотрел на Джейн как завороженный. — Я поверить не могу... это просто невероятно, после стольких лет встретить дочь Джанет. Я... прости меня, Джейн. Я отвлекся. Скажи, что тебе уже известно о ней...
        — Отец говорил, что она была хорошей, доброй и красивой, — грустно улыбнулась Джейн.
        — Так и было, Джейн, — кивнул граф. — О да именно такой она и была.
        — А леди Салби заявляла, что она не была такой. Что она была дикой и порочной. Что своим распутным поведением она опозорила семью и друзей...
        — Ведьма! — Граф взволнованно вскочил на ноги, лицо его омрачилось. — Ты не поверила ей, Джейн?
        — Я не хотела верить, сэр... — пожала она плечами.
        — Но ты не должна, Джейн! — возразил граф, и руки его сжались в кулаки. — Гвендолин Симмонс — леди Салби... — он поморщился от отвращения, — злобная, мстительная женщина, настоящая змея. Она всегда завидовала красоте Джанет. Душевному теплу, которое с легкостью притягивало к ней людей. Тому, что со дня нашей встречи я любил Джанет больше жизни... — добавил он с болью в голосе.
        Джейн уставилась на него. Джастин Лонг, граф Уитни, когда-то любил Джанет?..
        Хок тоже во все глаза смотрел на графа. Уитни был на двадцать лет старше его. К тому времени, когда Хок вступил в высший свет четырнадцать лет тому назад, он уже заслужил репутацию отпетого ловеласа. Этот человек никогда по-настоящему не выходил за рамки дозволенного, но всегда балансировал на грани. Говорят, что графиня умерла от разбитого сердца, а не от инфлюэнцы, которая, как утверждают, забрала ее жизнь и жизнь их маленького сына.
        Если мать Джейн умерла при родах двадцать два года тому назад, когда Уитни уже был женатым человеком и, как он уверяет, любил Джанет...
        Хок внимательно всмотрелся в Джейн. Что она поняла из разговора с графом? Девушка была не настолько удивлена, как можно было ожидать. Более того, она спокойно восприняла заявление Уитни о том, что он любил ее мать...
        — Может быть, нам лучше уйти и оставить их одних, Хок? — тихонько позвала Арабелла. — Похоже, у них очень личный разговор.
        — В этом нет нужды, Арабелла, — тепло отозвалась Джейн. — Напротив, мне кажется, эта информация не помешает вам обоим, — добавила она, скосив глаза на Хока.
        Что было в этом взгляде? Хок не мог понять. Определенно опасение. Но что еще?..
        Уитни с трудом собрался с мыслями.
        — Сначала, Джейн, я должен поведать тебе о Гвендолин Симмонс — о ее одержимости. Мною. — Он поморщился, увидев озадаченный взгляд Джейн. — Мне было двадцать четыре, когда она приехала в Лондон на свой первый сезон. Боюсь, в то время я был занят только собой. Заводил интрижки с замужними дамами, безудержно флиртовал со всеми новыми дебютантками. — Он удрученно покачал головой. — Я был очень тщеславен, Джейн.
        — Вы были холосты, и вам было всего двадцать четыре, милорд, — встала она на его защиту.
        — Это не оправдание, Джейн, — заверил он ее. — Видишь ли, Гвендолин Симмонс приняла мой интерес близко к сердцу и уже мнила себя графиней. — Он вздохнул. — Мои намерения относительно ее были, конечно же, несерьезными. Я просто играл с ней. Отрабатывал свои навыки обольщения. Но Гвендолин стала... очень настойчивой. Она начала преследовать меня. Где бы я ни появился, она тоже была там — рядом со мной, жеманничала, строила глазки и надоела мне хуже горькой редьки. В конце концов, мне пришлось обойтись с ней жестоко, ради ее же блага. — Он нахмурился. — Она плохо восприняла отказ.
        — Могу себе представить.
        Леди Салби всегда была женщиной жадной, она обожала командовать людьми, и вдруг такой поворот! Джейн как наяву видела перед собой картинку, описанную графом.
        — Нисколько не сомневаюсь, Джейн, — поморщился граф. — К несчастью, отец начал осуждать мое беспутное поведение и решил, что мне пора угомониться, найти себе жену и стать более достойным наследником графа.
        — И вы сделали это? — спросила Джейн.
        — Сделал, — кивнул граф. — Я окинул взглядом дебютанток сезона и выбрал ту, которая, по моему мнению, не доставит мне особых хлопот. Не слишком красивая история, да, Джейн?
        — Гордиться тут нечем... да, милорд. Он рассмеялся, но как-то невесело.
        — Теперь я вижу, что ты истинная дочь Джанет! Она сказала мне то же самое, когда я признался ей, почему взял в жены Беатрис, — пояснил он в ответ на вопрошающий взгляд Джейн.
        Джейн уже понимала, куда приведет эта история, но все еще не была полностью уверена, какую роль сыграл граф в жизни Джанет. В ее собственной жизни... Граф вздохнул:
        — Гвендолин вернулась обратно в Норфолк и только через пять лет вновь показалась в высшем свете Лондона, уже в качестве леди Салби, сопровождающей сестру своего мужа. — Он помрачнел. — К тому времени я состоял в браке уже пять лет, и у меня был маленький сын. Я не горжусь тем, что случилось потом, Джейн. Но я... стоило мне взглянуть на Джанет, и я понял, что пропал! Она была сама красота, Джейн. Прекрасные рыжие волосы, изумрудные глаза. Ее переполняла радость жизни. Меня тянуло к ней так, как ни к кому и никогда. И — о, чудо! — ее тоже потянуло ко мне. О, мы несколько недель мужественно пытались отрицать свои чувства друг к другу, бороться с ними, но это было невозможно. При каждой нашей встрече и притяжение, и любовь лишь усиливались. Мы были словно две половинки единого целого, и отрицать это было... Мы не смогли, Джейн, — простонал он. — Мы стали любовниками...
        — Остановитесь, милорд! — с трудом выдохнула Джейн, когда вновь обрела дар речи. Вы говорите... — Она судорожно сглотнула. — Джанет была сестрой сэра Барнаби?
        — Его младшей сводной сестрой от второго брака отца. — Графа очень удивил вопрос Джейн. — Но ты ведь должна знать это, Джейн! Разве ты не говорила, что сэр Барнаби был твоим опекуном целых двенадцать лет, после смерти твоего отца?
        Да, она это говорила. И все эти годы она верила — ее заставили поверить, — что она всего лишь дальняя бедная родственница Салби!
        Ребенок, которого им навязали и которого они взяли в свой дом из милости, лишь потому, что ей больше некуда было пойти, никто не хотел ее брать...
        Сэр Барнаби был ее дядей? Родным дядей? По крови? Старшим братом Джанет?
        — Выпей, Джейн.
        Она словно сквозь туман посмотрела на герцога, который стоял перед ней и протягивал стакан с каким-то напитком, похожим на бренди. По его глазам она увидела, что он тоже понял, как ее обманывали все эти годы. И ему было жаль ее.
        Сначала обязательства.
        Теперь жалость.
        Не этих чувств она ждала от него.
        Но она была уверена: как только вся история выйдет наружу, даже этих чувств у него к ней не останется!
        — Спасибо вам. — Она приняла у Хока стакан и отхлебнула. Да, это действительно оказался отменный бренди. Девушка крепко сжала бокал, как будто он придавал ей сил продолжить разговор. — Я не знала об этой связи, милорд.
        — Ты не знала?.. Но как такое может быть? Как ты могла не знать, Джейн?
        В ее улыбке сквозила грусть.
        — По одной простой причине — никто не удосужился сообщить мне об этом.
        — Но ведь не имело никакого смысла это скрывать, Джейн, — разозлился граф.
        — Имело, если вы знаете леди Салби. — Из груди Джейн вырвался тяжелый вздох. Она была уверена, что инициатором обмана стала именно леди Салби. Что сэр Барнаби, человек кроткий и мягкотелый, который всего лишь желал тихой и спокойной жизни, был слишком слаб, чтобы бороться со своей волевой женой.
        Неужели леди Салби способна на это? Джейн была уверена — да, способна.
        — Боже правый! — воскликнул граф. Он наконец-то понял, насколько несправедливо обошлись с Джейн.
        — Да уж, — кивнула Джейн, соглашаясь с ним. Граф побледнел, будто его лицо присыпали мелом.
        — Джейн, Джанет была счастлива со своим священником?
        — Я думаю, она... была довольна, — осторожно ответила Джейн. — Сэр, вы говорили, что помните точную дату и время вашей последней встречи с моей мамой?..
        — Так и есть, Джейн, — заверил он ее.
        — И когда?.. Он нахмурился:
        — Джейн...
        — Ради всего святого, ответьте ей, Уитни! — Хок не выдержал и вмешался в разговор. Он не мог сказать, что понимает все, о чем здесь говорят, но видел, что Джейн испытывает нестерпимую боль.
        — Я... Но... — Граф потряс головой. — Джанет было всего девятнадцать лет, и то, что я женат, мучило ее. Я сказал ей, что оставлю Беатрис, что мы с ней уедем за границу, и будем жить там вместе. Но Джанет и слышать об этом не желала. Она настаивала на том, что я должен остаться с женой и сыном, а ей нужно уйти. В последнюю нашу встречу, она сообщила мне, что мы больше не увидимся, что она... выходит замуж за викария, молодого человека, которого знала с детства, и уже не появится в высшем свете.
        — Уитни! — рявкнул Хок, увидев, что Джейн побледнела.
        — В последний раз я видел Джанет в десять часов утра 10 ноября 1793 года. — Голос Уитни дрогнул. — Я пытался сделать так, как хотела Джанет. Пытался наладить жизнь с женой и ребенком. Но не смог. Я не смог, Джейн! Я любил Джанет, без нее я был словно наполовину мертвым. И вот я в отчаянии отправился в Норфолк за новостями. Сэра Барнаби дома не оказалось, встретила меня леди Салби. Она с превеликой радостью сообщила мне, что я опоздал, что Джанет умерла! Она умерла, подарив жизнь ребенку священника. Тебе, Джейн. — Он жадно уставился на девушку.
        Хок больше не смотрел на Уитни, он наблюдал, как лицо Джейн загорается изнутри от радости, потом в ее глазах появляются слезы, превращая их в две ярких звезды.
        — Она солгала, милорд, — сказала Джейн графу.
        — Джанет не умерла?.. — поразился Уитни.
        — О да, она умерла. Но леди Салби солгала, — с нажимом повторила Джейн. Она встала, вся такая мягкая, тонкая, хрупкая, совсем не похожая на ту своенравную молодую особу, которую знал Хок. — Мне кажется, у меня в сумочке есть кое-что, что принадлежит вам, — это все объяснит... — Она одарила Уитни дрожащей улыбкой.
        — Принадлежит мне, Джейн?.. — Уитни никак не мог прийти в себя.
        — О да, мне так кажется, — заверила она графа, не сводя с него сияющих глаз.
        Сердце Хока вновь сжалось в груди, когда он увидел, что в зеленых глазах Джейн горит любовь. Но к другому мужчине.
        — Письма, милорд, — мягко продолжила она.
        — Письма, Джейн? Для меня? От Джанет? — догадался Уитни.
        Она кивнула.
        — Подождете минутку, милорд? Я сейчас их принесу.
        — Я... да, конечно.
        Уитни был сбит с толку не меньше Хока. Он внимательно наблюдал за тем, как Джейн пересекает комнату. Вот она остановилась, помедлила у двери и повернула к ним лицо, все еще освещенное внутренним светом.
        И вновь она обратилась к Уитни:
        — Джанет покинула вас не потому, что ей так хотелось, милорд. Она была вынуждена это сделать.
        — «Вынуждена»?.. — как во сне повторил граф.
        — Вынуждена, милорд, — кивнула Джейн. — Возможно, это поможет вам понять... осознать... Думаю, содержание писем шокирует вас меньше, милорд, если я скажу вам, что Джанет была на третьем месяце беременности, когда выходила замуж за Джозефа Смита. Что не его ребенка она родила перед смертью. Видите ли, милорд, я родилась 2 мая 1794 года.
        Джейн развернулась, взмахнув юбками, и скрылась за дверью.
        Хок будто завороженный смотрел, как граф Уитни — отпетый повеса, человек, который последние двадцать лет не скрывал, что живет исключительно в свое удовольствие, — бледнеет на глазах, уставив неподвижный взгляд в то место, где только что стояла Джейн.
        — Хок, может ли быть?.. — Арабелла незаметно подошла к брату. — Граф — отец Джейн, Хок?
        Именно к такому выводу пришел и сам Хок!


        Глава 16


        — Теперь вы рады, ваша светлость, что я не стала рассматривать ваше предложение о браке? — поддела герцога Джейн чуть позже, когда они остались наедине в одной из малых гостиных Малберри-Холл.
        Ей было больно осознавать всю порочность и жестокость леди Салби. Эта дама была такой в прошлом, осталась такой и теперь. Но боль немного утихла, когда она узнала, что отец не отказался ни от нее, ни от ее матери. Он просто не знал о существовании Джейн.
        Она оставила графа Уитни — своего отца — в большой гостиной и увела с собой герцога и Арабеллу. Графу наверняка захочется побыть одному, когда он будет читать обращенные к нему письма своей возлюбленной, подумала она.
        К несчастью для Джейн, у порога библиотеки Арабелла сбежала от них, заявив, что ей нужно срочно переговорить с кухаркой по поводу ланча, и оставила Джейн на съедение молчаливому Хоку, надменному герцогу Сторбриджу. Вот почему она щебетала так наигранно весело.
        — Хотя, может статься, практика вам не помешает, ваша светлость, — сухо продолжила Джейн, не получив никакого отклика. — Все прошло не слишком гладко, знаете ли, — добавила она, и он наконец-то приподнял брови на мрачном, но прекрасном лице. Хоть какая-то реакция!
        Герцог — а в данный момент он был с головы до пят высокомерным герцогом Сторбриджем! — глубоко вздохнул, прежде чем уточнить.
        — И в чем же проявилось это «не совсем гладко», Джейн? — холодно поинтересовался он.
        — Вы хотите это узнать, чтобы избежать этих ошибок в будущем, ваша светлость?
        — Да, Джейн, — надменно кивнул он.
        — Хорошо. Во-первых, не стоит делать предложение в присутствии третьих лиц. Это очень неромантично и может смутить всех присутствующих.
        — Во-вторых... — она набрала в грудь побольше воздуха, — каковы бы ни были ваши намерения, большинство женщин любого возраста и темперамента хотели бы почувствовать себя хоть немного любимыми, когда им делают предложение.
        На его скуле заиграли желваки.
        — Вы верите в это, Джейн?
        Пронзительный взгляд золотых глаз стал нестерпимым, и Джейн сделала вид, что разглаживает складки на платье.
        — О да, я так думаю, ваша светлость. — Она кивнула, тряхнув кудряшками.
        — А в-третьих, Джейн?.. — Он оставил свое место у пустого камина и подошел к Джейн, сидящей на кушетке. Она уголком глаз видела мускулистые ноги, обтянутые темно-желтыми бриджами.
        — В-третьих?.. — вопросительно посмотрела она на него.
        Ей не следовало этого делать! Лучше было бы не видеть, как близко от нее стоит Хок. Теперь она каждым нервом, каждой клеточкой тела ощущала его близость. Его мужественность. Его физическое присутствие. Все ее чувства обострились.
        — О да. В-третьих. — Джейн попыталась сконцентрироваться на предмете разговора и не дать себя очаровать — заворожить — его близостью. Она облизала губы, которые вдруг стали сухими и непослушными. — В-третьих, ни одна женщина не будет счастлива, принять предложение от мужчины, который делает его из чувства долга, а не по любви.
        — Мне казалось, мы уже закрыли тему любви во второй части ваших советов, Джейн, — вкрадчиво проговорил он.
        Ее ресницы затрепетали от этой знакомой ей вкрадчивости.
        — Я не собиралась давать вам советы, ваша светлость!
        — Нет? — Его темные брови снова взлетели вверх. — Тогда, может быть, вы просто хотите мне помочь, чтобы в дальнейшем меня никто не отверг так, как вы?
        — Я не отвергала вас, Хок... ваша светлость. — Руки ее задрожали от возбуждения, и она поспешила сложить их вместе, чтобы он не заметил этого. — Вы не были искренним, делая мне предложение.
        — Неужели?
        — Нет! — сверкнула она глазами. — Вы просто мнили себя обязанным, связанным чувством...
        — Чувством долга? — подсказал он.
        — Да, чувством долга! — выпалила она. — Хотя я не представляю, как вы собирались объяснить вашей семье, не говоря уже о высшем обществе, что вашу будущую жену обвиняют в краже, — продолжила она, немного успокоившись.
        — Да как-нибудь уж справился бы, Джейн, — поджал он губы.
        Она нетерпеливо мотнула головой:
        — В любом случае вы были бы вынуждены забрать обратно свое предложение, как только узнали бы о моем... моем незаконном родстве с графом Уитни.
        Ответом ей послужила тишина, и Джейн решила, что наконец-то сбила с Хока спесь.
        Иначе и быть не могло. Все его сомнения рассеялись. Она и впрямь незаконнорожденная дочь Джанет Салби и графа Уитни!
        Ее сердце до сих пор сжималось от боли при воспоминании о том, с каким видом граф взял письма Джанет. Как он прижал их к груди, будто это была сама Джанет. Как по лицу его покатились слезы, стоило ему прочесть первые строки. — Джейн?
        Она с трудом сглотнула. Она не выдержит, если Хок будет добр с ней. Только не сейчас! Она и так уже на грани истерики!
        Она любила этого человека всеми фибрами своей души. И мимолетно — ох как мимолетно — получила предложение стать его женой.
        Неужели он не понимает, что быть наедине с ним для нее настоящая пытка? Страшнее которой и придумать невозможно?
        — Посмотри на меня, Джейн.
        Она на секунду прикрыла глаза, сердце бешено колотилось в груди. Она чуть не погибла, когда в последний раз посмотрела на него, и не была уверена, что сможет пережить еще один его взгляд, не бросится в его объятия и не станет умолять оставить ее в его жизни в любом качестве, в каком он только пожелает!
        — Джейн, я настаиваю, посмотри на меня!
        Ее глаза внезапно сверкнули изумрудами, когда она резко подняла голову:
        — Вы настаиваете, сэр?
        Несмотря на всю серьезность ситуации, Хок почувствовал, как невольно дрогнули уголки его губ при виде ее разгневанного личика. Он специально злил ее...
        Хок насмешливо поклонился ей:
        — Не позволите ли вы мне теперь сказать несколько слов в свою защиту, Джейн?
        — В защиту, ваша светлость? — не поняла она.
        — Определенно, Джейн. Ибо вы утверждаете, что я не оправдал ваших надежд сегодня утром.
        — О, но... — Она кивнула, совершенно сбитая с толку. — Продолжайте, ваша светлость.
        — Благодарю вас, Джейн. — Герцог присел рядом с ней на кушетку и тут же ощутил тепло, исходящее от нее ноги. — Во-первых, вы неверно истолковали мои намерения во время нашего утреннего разговора.
        — Когда вы обвинили меня во лжи и воровстве?
        Он поджал губы, услышав ее приторный тон:
        — Когда я сказал, что сочувствую вам и понимаю вас, если вы в сердцах пытались отомстить леди Салби, прихватив с собой из «Маркхам-парка» ее украшения!
        — Вы считаете, ваша светлость, что быть злобной мстительницей лучше, чем лгуньей и воровкой?
        — Почему вы упорно продолжаете перевирать мои слова, Джейн? — Хок начал терять терпение. — Вы в такой спешке покинули «Маркхам-парк» из-за того, что узнали о существовании этих писем к Уит... к вашему отцу, написанных вашей матерью, так ведь, Джейн? — мягко поинтересовался он, припомнив, с каким отчаянием она молила его взять ее с собой.
        Он не сомневался, что Гвендолин Салби способна на подобное жестокосердие. Как и в том, что он намерен лично разобраться с Гвендолин Салби при первой возможности!
        — Я узнала гораздо больше, ваша светлость. — Голос Джейн оставался бесцветным. — Пока леди Салби не поставила меня в известность, я понятия не имела, что Джозеф Смит не мой родной отец. Что я незаконнорожденная дочь моей матери от ее женатого любовника!
        О да, Хок лично разберется с Гвендолин Салби!
        Он судорожно вздохнул:
        — Сегодня утром, Джейн, я получил новости о действиях Салби после вашего исчезновения и был очень зол на ваших опекунов, которые после жестокого обращения с вами — я только сейчас начинаю осознавать всю глубину этой жестокости! — могли потребовать вашего ареста за то, что вы якобы похитили у леди Гвендолин безделушки, которые наверняка и ценности никакой не представляют! — Хок в волнении встал. — Неужели вы думаете, что я так плохо разбираюсь в людях? Что я не разобрался в вас?
        Джейн еле дышала, взирая на него непонимающим взглядом. Неужели он и вправду не поверил, что она похитила украшения у леди Салби? Неужели он злился не на нее, а на Салби?
        На ее тетю и дядю?..
        Она все еще не могла поверить, что сэр Барнаби был ее родным дядей, леди Салби тетей, а Оливия двоюродной сестрой.
        Двенадцать лет Джейн мечтала о семье. О родных душах. Но теперь, когда она узнала правду, она предпочла бы остаться в неведении.
        А Хок, герцог Сторбридж, должен быть счастлив, что она отказалась выйти за него...
        Она удрученно покачала головой:
        — Разве вы не видите, ваша светлость, что я отвергла ваше предложение ради вас, а не потому, что мне так хотелось?
        — Ради меня, Джейн?.. Она тяжело вздохнула:
        — Меня обвиняют в воровстве, а теперь вы узнали, что я к тому же незаконнорожденное дитя Джанет Салби и графа Уитни.
        — Я — герцог Сторбридж и могу жениться, на ком сочту нужным! — На его виске судорожно билась жилка. — На ком пожелаю, Джейн! На той, которую люблю! — воскликнул он.
        Джейн сглотнула:
        — Я... на той, которую... любите, ваша светлость?
        — Клянусь, Джейн, если ты не прекратишь... — Он прикусил язык и тяжело задышал, стараясь взять под контроль свои эмоции. — Да, я люблю тебя, Джейн! Люблю с того самого момента, как ты налетела на меня на лестнице в «Маркхам-парке».
        — О, но...
        — Я влюбился в тебя сразу, как только увидел тебя в том чудовищном желтом платье. Любил тебя позже, в тот вечер, когда ты стояла среди дюн и ветер трепал твои роскошные рыжие волосы, а луна отражалась в твоих глазах. Я любил тебя, когда ты ворвалась в мою спальню на следующий день. И любил тебя еще сильнее, когда ты вечером появилась на постоялом дворе. — Он позволил легкой улыбке коснуться его губ. — Я любил и боготворил тебя, когда держал тебя в своих руках и занимался с тобой любовью. Как Уитни с его Джанет, я любил в тебе все, в каждый миг каждого дня с той самой секунды, как впервые увидел тебя, Джейн!
        Этого не может быть! Хок признался ей в любви — и не один раз, а несколько!
        — Хок, я...
        — Не перебивай меня, пожалуйста, — оборвал он ее. — Позволь мне сделать из себя полного и окончательного идиота, встать перед тобой на колени и молить тебя передумать! — Он опустился перед ней на одно колено, взяв ее ладошки в свои руки. — Ты выйдешь за меня, Джейн? Простишь ли ты меня, забудешь ли неуклюжую попытку первого предложения руки и сердца? Поверишь ли, что я не хотел обидеть тебя? Что я просто хотел заявить на тебя свои права как можно быстрее? Что, когда сегодня утром я узнал о твоем побеге, моим первым и единственным желанием было вернуть тебя обратно в Малберри-Холл и никогда больше не отпускать от себя? Джейн, согласишься ли ты стать моей женой, моей герцогиней?
        Хок любит ее! Он по-настоящему любит ее! Больше ничто не имеет значения. Ничто!
        — Я тоже люблю тебя, Хок! — Она бросилась в его объятия, и они оба упали на ковер у камина. Джейн устроилась на его груди и посмотрела на него сверху вниз, личико ее сияло. — Я полюбила тебя еще до нашей встречи на лестнице — я видела из окна, как ты подъезжал. И чуть не лишилась чувств! И с тех пор я не переставала любить тебя. — Она улыбнулась. — Я очень, очень люблю тебя, Хок!
        — О, Джейн... Джейн! — Он со стоном запустил пальцы в ее волосы и притянул ее к себе для поцелуя.
        Этот поцелуй сильно отличался от тех, что были раньше. Хок упивался ею, вкушал ее, а потом предъявил на нее свои права и завоевал.
        — Я распутная, раз хочу тебя таким бессовестным образом? — спросила Джейн некоторое время спустя, когда руки Хока сомкнулись вокруг ее талии, как стальное кольцо.
        Хок засмеялся. Его грудь задрожала под ее мягкой щечкой.
        — Желать и любить так, как мы любим, друг друга, — не значит быть распутными, Джейн. Ты любишь и даришь тепло, моя дорогая Джейн, и, если это означает, что ты распутна, я благодарю за это Бога!
        — Я рада, — счастливо вздохнула Джейн. — Но, знаешь, я не уверена, что герцогу Сторбриджу приличествует валяться на ковре с компаньонкой его сестры!
        На этот раз грудь Хока сотряслась от настоящего хохота.
        — Так как после свадьбы я намерен частенько предаваться этому занятию, придется выпустить для слуг новый указ — никто не должен входить в комнату, когда мы одни, не постучавшись и не получив разрешения!
        Он снова потянулся к ее губам, и Джейн едва смогла отдышаться, когда поцелуй прервался.
        — Может, и хорошо, что мы любим друг друга...
        — «Хорошо»? — иронично повторил Хок, перекатившись так, чтобы она оказалась под ним. — Это здорово, Джейн! Это просто чудо — любить и быть любимым!
        — Ну-у... Да. Но...
        — Почему у меня такое чувство, что мне не понравится продолжение?.. — Хок стал серьезным, его взгляд — напряженным. — Джейн, какое бы препятствие на пути к нашему счастью ни мерещилось тебе, я настоятельно советую тебе выбросить его из головы. Теперь, когда я знаю, что ты тоже любишь меня, я никому и ничему не позволю встать между нами. Мы непременно поженимся.
        — Но меня все еще обвиняют в краже драгоценностей леди Салби...
        — Можешь спокойно оставить леди Салби мне, — заверил он ее. — К тому же мне кажется, что у твоего отца, графа Уитни, тоже найдется, о чем потолковать с этой леди!
        — Но это как раз меня и волнует, Хок. — Джейн с тревогой посмотрела на него снизу вверх. — Как можешь ты... как может герцог Сторбридж, жениться на незаконнорожденной дочери графи Уитни? Может, будет лучше, если мы будем просто...
        — Даже не думай об этом, Джейн! — резко перебил он ее. — Не унижай и не умаляй нашей любви, предлагая что-либо, кроме законного брака! Даже ради меня не делай этого, Джейн, — предупредил он. — Я герцог Сторбридж, а твой отец граф Уитни. Мы что-нибудь придумаем.
        И Джейн поверила ему. Всецело. Полностью. Ибо он был всемогущим герцогом Сторбриджем. И она любила его.
        Хок, герцог Сторбридж, и приемная дочь графа Уитни, Джанет Джастин Лонг (из церковных записей в Сомерсете они узнали, что на самом деле полное имя Джейн — Джанет Джастин, первое — по матери, второе — по отцу), обвенчались месяц спустя в церкви Святого Георга на Ганновер-сквер. Присутствовали все Сен-Клеры и Уитни и весь высший свет, и все хорошо приняли герцога и его герцогиню.
        — Ты все еще веришь в то, что «любовь не имеет никакого отношения к браку»? — поддела Джейн мужа, устраиваясь у него на коленях в карете, которая везла их в свадебное путешествие.
        — Шалунья! — рассмеялся Хок. — Я был смешон и надменен, когда говорил это.
        — Так и есть, — согласилась с ним Джейн, покрывая его лицо поцелуями. — О, Хок, как бы мне хотелось, чтобы все на свете были так же счастливы, как мы с тобой!
        — Мне тоже, любовь моя, — заверил он ее, зная, что держит свое счастье в руках. И делиться им ни с кем не намерен!
        — Семья моего отца просто чудо, — улыбнулась ему Джейн. — А Арабелла мне как сестра...
        — А Себастьян с Люсьеном как братья, я надеюсь? — прорычал он.
        Джейн рассмеялась:
        — Себастьян просто душка... кстати, ты не спрашивал Люсьена, где он разбил себе руку? — нахмурилась Джейн, припомнив, как расстроилась Арабелла, увидев ссадины на пальцах брата.
        Высокий, темноволосый и необычайно красивый, лорд Люсьен Сен-Клер был шафером своего старшего брата.
        — Говорит, что о стену поцарапался, — тоже нахмурился Хок.
        — И ты ему поверил? — округлила глаза Джейн.
        — Конечно же, нет, — поморщился Хок.
        В прошлом месяце ему так и не довелось поговорить с братом по душам.
        Хоку предстояли свадебные хлопоты — заручившись благословением Уитни, он не собирался откладывать дело в долгий ящик. А еще надо было съездить в Норфолк, навестить леди Гвендолин и сэра Барнаби — неприятный разговор у них вышел, если не сказать больше!
        А еще была Джейн!
        Хок согласился с Уитни, что графу и Джейн лучше пожить до свадьбы в соседнем поместье, у ее тети, леди Памелы Крофт. Это позволило Джейн получше узнать отца и его родственников, а Хоку давало возможность каждый день видеться с Джейн. Беседовать с ней. Гулять. Заниматься с ней любовью!
        Хок не думал, что может полюбить Джейн еще сильнее, но время показало, что он ошибался. Джейн стала для него смыслом всей жизни.
        Но сегодняшнее появление Люсьена на их свадьбе с разбитой рукой и с вызывающим выражением на лице определенно стало тревожным сигналом.
        «Однако это дело потерпит до нашего возвращения из шестинедельного свадебного путешествия по Европе», — решил Хок.
        — Я непременно побеседую с Люсьеном, когда мы приедем обратно. — Он крепко обнял свою молодую жену. — Нет, Джейн, я запрещаю тебе говорить или думать о других мужчинах, кроме меня, по крайней мере, во время медового месяца!
        — Вы запрещаете мне, ваша светлость?.. — повторила она.
        Хок надолго запечатал ее губы поцелуем.
        — Я запрещаю тебе, Джейн, — с вызовом повторил он. Противоположное сиденье манило его к себе. Было что-то такое в Джейн и их уединении в карете!..
        Озорной огонек заплясал в зеленых глазах Джейн, которая уже догадалась о его намерениях.
        — Я склоняюсь перед вашей властью, ваша светлость, — промурлыкала она, глядя на него обманчиво-наивным взглядом из-под опущенных ресниц.
        Хок засмеялся, пересаживаясь на сиденье напротив:
        — Я не сомневаюсь, что ты собираешься вскружить мне голову, Джейн!
        Джейн посмотрела в лицо мужчины, которою она любила больше жизни.
        — Вы уже недовольны своей распутницей, ваша светлость? — Она вновь назвала его официальным титулом, что неизменно выводило его из себя. И приводило к занятиям любовью!
        — Никогда, Джейн! — с чувством заверил ее Хок, еще крепче прижимая к себе и целуя в губы.
        Его герцогиня.
        Джанет Сен-Клер.
        Но, прежде всего, его ненаглядная Джейн.