Жертва Эми Мун
        На что не пойдешь, только бы избавиться от ненавистного замужества, а заодно и из дома сбежать. Аэлиша решилась на смелый шаг - послужить Змеиному Богу. Хватит с нее измывательств родни и грязных домогательств жениха, навязанного против воли. Но кто же знал, что все пойдет совсем не так как должно было?
        Эми Мун
        Жертва
        Пролог
        Пенька была крепкой и свежей. Девушка еще раз напрягла тело, пытаясь выдрать запястья из колючих пут. Напрасно! Ее палачи были слишком усердны и постарались сделать все, чтобы жертва не имела ни единого шанса ускользнуть. Мелко вдыхая через нос холодный воздух храма, она предприняла еще одну попытку успокоить колотящееся о ребра сердце. По коже волнами бегали ледяные мурашки, вызывая в теле мучительные спазмы. Или это из-за ее неестественно-растянутого положения?
        Зал тонул в полумраке, и два факела, заботливо оставленные в качестве свидетелей ее кончины, бросали на замшелые, обглоданные временем и сыростью, стены причудливые переплетения теней. Они двигались, изгибались в каком-то диком, беззвучном танце, вызывающем в душе бесконтрольную панику, но закрыть глаза она не решалась. Потому что тогда точно бы сошла с ума от безысходности и страха.
        Едва слышное шипение стало громче, и девушка снова затрепыхалась, пытаясь освободить связанные ноги и руки. А вдруг? Обнаженная спина терлась о грубые плиты древнего алтаря, но это было, в сущности, мелочью. Крохотным неудобством, не стоящим внимания. Гораздо больше ее сейчас волновал тихий шорох у подножья ступеней. Веревка больно куснула запястья, вгрызаясь в кожу сильнее. Проклятые узлы. Чем больше дергаешь, тем туже они затягиваются. Ей нужно было сразу вспомнить об этом, а не извиваться на жертвенном камне, как голодная пиявка.
        По ноге скользнуло что-то холодное, и девушка замерла, затаив дыхание. Змеи. Они тут! Они пришли за ней! Гибкая, изящная смерть, не знающая ни жалости, ни пощады. Слух уловил знакомое потрескивание костяных погремушек. Гремучники. Что ж, по крайней мере, она будет страдать не очень долго. А может Единый… Тут девушка зло выдохнула. Единый? Нет! Он последний, кого она вспомнит перед смертью! Если он так добр, как денно и нощно поют в храмах, то разве допустил бы это все? По вытянутым над головой рукам скользнуло длинное тело и короткий треск раздался над самым ухом.
        Она все-таки зажмурилась. Крепко-крепко, до пляшущих перед глазами искр.
        - Шей…ссах…, - губы конвульсивно дергались, с трудом складывая звуки в слова, - Шейссах. Прошу, будь милостив… Даруй б-быструю… быструю…
        - С-с-с, - подсказали десятки тихих голосов.
        Смерть, смерть, смерть. Вокруг нее и на ней. Ох, о чем она думала, на что надеялась тогда, несколько дней наза? Ее планы казались теперь такими по-детски наивными. И все же… Не лучше ли так, чем изо дня в день с ненавистью встречать рассвет и с отвращением дожидаться заката? Горячая капля покинула плен крепко зажмуренных век и защекотала кожу, скатываясь вниз. Все-таки лучше! Погибнуть сейчас и не достаться никому. Она ведь так желала свободы! Но кто же знал, что ее освободит…
        - Смерть! - выдохнула девушка и, не давая себе опомниться, разомкнула ресницы. Крик расцвел в груди и там же умер, не достигнув посиневших от холода губ. Последнее, что она видела перед тем, как погрузиться во тьму, - это необычно большие, желто-зеленые змеиные глаза.
        Глава 1
        5 дней назад.
        - Аэлишка! Да где ж тебя демоны носят!
        От громогласного рева дрогнул весь их домик, от флюгера до сараюшки. Девушка вскочила на ноги и заметалась по чердаку наперегонки с потревоженными воробьями. Когда папенька так орет - дело добром не кончится. Затрещиной наградит или хворостиной поперек хребта перетянет? Ой, только бы за плеть не взялся. С прошлого раза еле очухалась, старой ведьме Юмине последний серебряный кругляш выложила. Мазь против ран и рубцов недешево стоит.
        Мысль «за что» давно уже не бередила голову. Сколько Аэлиша себя помнила, родители рьяно блюли одну из заповедей Единого - держать дитя в строгости. Вот только отдувалась она еще и за своих братьев и сестрицу. Ивимка клякс насадит в домовой книге - трещат волосы у Аэлиши на голове - почто за младшей не уследила? Братья с гулянки придут ободранные да хмельные - на, Алишка-раззява, тумака - чего молчала, когда эти двое гуляк сбегали? В саду работаешь, все видишь… А как не молчать? От матушкиного подзатыльника, да отцовского пинка встал, почесался, и дальше пошел, а вот Вириш и Коргас пощады не знали. С каждым дюймом роста погодки становились все злее и наглее.
        - Аэлишка!!!
        Подпрыгнув от страха, девушка бросилась к лестнице. Осторожно ставя узкие босые ступни на крутую лестницу, принялась спускаться вниз. Думай не думай, а к папеньке идти надо. И побыстрее.
        Отец нашелся в спальне. Окна по случаю небывалой жары были распахнуты настежь, однако проку от этого было ни на грош. Вот уже третью неделю земли от Звездного озера до Игольчатого Хребта изнывали от зноя. Поговаривали, даже в столице днем невозможно было встретить ни одной живой души. Солнце палило так, что булыжники мостовых превращались в раскаленные уголья, по которым нельзя было ступить и шагу. Врали, должно быть… Вот она прыгала по камням, когда посылали к роднику. Горячо, конечно, но терпимо.
        Девушка нервно отряхнула не по росту короткий подол и тихо шмыгнула носом. Бочком пробралась в комнату и стала у самых гобеленов, на почтительном расстоянии от родительской кровати, где на белых и точно прохладных простынях раскинулся ее отец. Широкая грудь его вздымалась тяжело, со свистом и хрипами вбирая и отдавая застойный воздух. В комнате плыл тяжкий запах потного тела, и Аэлиша едва удержалась, чтобы не поднести сжатый кулачок к носу, но вместо этого тихо произнесла:
        - Звали, батюшка?
        Отец лениво оглядел ее с головы до ног и едва заметно шевельнул пухлой рукой.
        - Воды неси. С родника. И живей шевелись.
        Аэлиша тихо выдохнула. Солнце сегодня стало ее заступником. Крупному мужчине тяжко было справляться с жарой, особенно такой злой. Зато и ей прописать оплеуху лишний раз желания не возникало.
        - Как прикажете, - и она тенью выскользнула в коридор. На радостях понеслась к двери, но тут же круто развернулась на пятках и поспешила к лестнице, что вела на второй этаж. Мать, наверное, с Ивимкой на пару киснет. Не спросить их - все равно, что добровольно в петлю голову засунуть. Неделю припоминать станут и точно отправят на кухню в помощь к новой поварихе. Нарочно что ли, выгнали добрую Тойку и взяли злую, как оголодавшая шакалиха, Милину? Девушка вздохнула, и рассохшаяся половица жалобно скрипнула в тон ее печальным мыслям.
        Сестра с матерью и правда обнаружились в детской. Обе развалились на кушетках и были похожи на лакомство, что торговец сластями называл пудинг. Такие же рыхлые и влажные. Только мать была шире Ивимки раза этак в два.
        - Матушка, простите за беспокойство. Отец к роднику шлет и…
        - Неси, - сонно буркнула Омелия, - и с кухни фруктов захватишь.
        Прошептав тихое «как прикажете», Аэлиша бросилась прочь из отчего дома. Именно в этот момент, пожалуй, единственная на многие мили вокруг, она мысленно благодарила Единого и солнце за усердную работу. Можно и лишний раз хоть ненадолго, но представить себя свободной, и на улице погулять, и… Тут Аэлиша даже крепко зажмурилась от удовольствия, морща облупленный нос. Можно к Храму завернуть. А что? Все равно рядом ведь.
        Дорожная пыль легко взлетала из-под босых ступней и ровным слоем ложилась на кожу аж до середины икр. Аэлиша бодро размахивала ведром, вполголоса насвистывая под нос незатейливую песенку-смешинку, в которой богохульный бард призывал Единого скоротать вечерок за чарочкой сивой самогонки. Одернуть проказницу было некому. Жители сидели в своих домах, как тараканы под веником, и не казали на улицу даже мизинца.
        Покосившиеся от времени заборы неторопливо ползли за спину. Вообще-то, если верить слухам, в прошлом Ламорна считалась зажиточным поселением. Со всей Дивирии стекались сюда паломники. Спешили выразить почтение Шейссаху - Божественному Змею, повелителю Земли и Вод, что плещутся на земле и под ней. Но после того как пришла война, а с ней и вера в Единого, Храм опустел, а торговые пути лежали далеко от здешних мест. Теперь жителей Ламорны кормили не священнослужители древнего бога, а собственные руки. Но это, конечно, не могло спасти некогда большое поселение от медленного превращения в дряхлеющую деревню. Молодые сбегали в город, где есть работа и какое-никакое движение в жизни, а семейные люди доживали тут, довольствуясь редкими поездками в близлижайший городок на ярмарки. И она там пару раз побывала. Торговала зерном. Вот только после того, как отец заметил, что молодые мужчины останавливались не столько о ценах выспросить, сколько с ней парой слов перемолвиться, пришел конец ее поездкам. А с ними и надеждам на то, что найдется тот, кто не погнушается взять ее даже без приданного, ведь батюшка не
дал бы за ней и ломаного гроша.
        Аэлиша зло нахмурила брови и зашагала скорее, словно пытаясь сбежать прочь из опостылевшей деревеньки. И зачем отец сюда перебраться решил? Не беден же! Иногда, она будто бы припоминала, что раньше они жили в другом месте, но Аэлиша была совсем крохотной, когда Томасу вздумалось оставить прежнее ремесло купца и осесть здесь. Ее братья родились уже в Ламорне, а следом и сестра под это небо пришла. Ребенком стала последним, но зато любимым. Мать с отцом над ней, как над редким цветочком, тряслись. А вот старшую дочь хуже сорной травы считали…
        Жилая часть селения быстро закончилась, затем мелькнули и пропали остатки опустевших хижин прежних жителей. Пыльная дорога под ногами сменилась вьющейся тропкой, и Аэлиша, не оглядываясь, спешила через поле и негустую рощицу к овражку, в котором прятался источник. Сухая трава длинными колосьями щекотала ноги, а вокруг надрывались ошалевшие от жары цикады. Аэлиша перевела дыхание и зашагала медленней. Сорвала пожухший лист лопуха и накрылась, словно платочком. Так-то лучше. Мучиться головной болью ей вовсе не хотелось.
        Тропинка вильнула и стала спускаться вниз. Сначала едва заметно, а потом все круче. Вообще-то, сюда за водой давно не ходили, ведь сам источник находился около древнего Храма. Да и зачем, когда есть колодцы? Но в этом году засуха была так зла, что выпила даже самые глубокие. Аэлиша знала это, потому как даже староста уже неделю гонял своих работников сюда. Широкоплечие крепыши Сид и Никки таскали полные бадьи так легко, будто те ничего не весили. Встречая ее, плетущуюся с полным ведром, не гнушались помочь. Добродушно подшучивая, выхватывали из рук тяжесть и несли аж до самого дома.
        Девушка улыбнулась. Мало кто в деревне был добр к ней. По пальцам одной руки счесть можно. Остальные обычно делали вид, что ее не существует. Их семейство недолюбливали. Тяжелый нрав отца быстро отпугнул тех, кто рискнул проявить доброжелательность. Особенно к ней.
        Песок и мелкие камушки с тихим шорохом стекали вниз, когда Аэлиша скользила по тропке к журчащему источнику. Руки привычно цеплялись за кустарник и мелкие деревца. Шаг, еще шаг и вот уже в знойном воздухе разливается живительная свежесть. Девушка мысленно вознесла хвалу Шейссаху за оставленную для них воду и тут же попросила у Единого прощение за оплошность. Старые Боги давно канули в прошлое. Им не молились и не возносили хвалу уже много поколений. Где-то в глубине души, на самом ее донышке, Аэлиша тихо жалела об этом. Сказания о Древних Богах, которые в длинные дождливые сезоны она тайком подслушивала на кухне, заставляли сердце то трепетать, как крыло бабочки, то вовсе замирать. Они были такими… такими…
        Нога подломилась и остаток пути Аэлиша проделала на заднице. Юбка безобразно задралась, оголяя исцарапанные загорелые ноги едва ли не до середины бедра. Треск рвущейся материи перекрыл даже звон цикад. Ой! Несмотря на жару ее продрал озноб. Ткань разошлась от подола и до пояса, бесстыдно выставляя Аэлишины тощие прелести на всеобщее обозрение.
        Вот и закончилось ее счастье! Теперь, точно, трепки не избежать… Покряхтывая, Аэлиша поднялась на ноги и обтрясла пыль с платья. Если верить заповедям Единого, то испытания очищают душу, да и в худом можно отыскать что-то хорошее. Пожалуй, единственной радостью можно было считать то, что теперь матушка уж точно выдаст ей другую одежду. Вновь какое-нибудь рубище, но хотя бы более крепкое и, может, не такого ужасного, болотного цвета. Девушка обреченно сдула упавшую на лоб рыжую прядку и пошла подбирать ведро, которое откатилось к траве, что широкой полосой росла по берегу ручейка.
        Немного подумав, сошла с утоптанной площадки и ступила на каменистое дно источника. Прохладная вода ласково защекотала ступни сотней маленьких, нежных ладошек. Стараясь не поскользнуться на замшелых камнях, Аэлиша побрела вверх по течению. Исток живительной влаги, не пересыхающей даже в такую невыносимую жару, находился не где-нибудь, а у самого входа в храм Шейссаха. Местные туда не ходили. Боялись. Может, гнева Древнего Бога за то, что позволили храму прийти в запустение, а может, просто змей, которые в изобилии водились окрест. Поэтому и вытоптали тропку ниже по течению, не рискнули идти ближе.
        Аэлиша внимательно смотрела под ноги, чтобы, не приведи Единый, не потревожить покой шипящих красавиц. Да, в отличие от многих, она страха перед змеями не испытывала. Полозов и ужей спокойно брала на руки, гладила точеное, изящное тельце. Любовалось красотой и хитрым узором гладких чешуек. А от гремучников держалась на почтительном расстоянии и никогда не мешала им своим присутствием. Не тронешь их - не тронут и тебя. Вот и вся наука.
        Берега оврага ушли в стороны, образовывая продолговатую чашу, и перед Аэлишей возникли две статуи, увитые пожухшим от жары вьюнком. Каменные наги. Не пощадило их время и дурость людей. Одна была сколота почти наполовину, а у другой отсутствовала левая рука и часть свернутого кольцом хвоста. Аэлиша называла их стражами. Во всяком случае, на обоих было надето что-то похожее на доспех. Широкий пояс закрывал живот, еще были наплечники и шлем. А больше ничего. Наверное, хвосты они оставляли свободными. И верно - какой прок от негибкого хвоста?
        В паре дюймов от нее по воде скользнула тонкая тень. Полоз. И длинный такой, красавец! Девушка улыбнулась и неторопливо двинулась вперед. Раньше сюда спускались две боковые лестницы из камня. Ведь построен Храм был, как и полагалось для Бога-Змея, под землей. Ручей же был просто ручьем. У его истока, на гладких черных плитах, грелись хозяйки и хозяева этого места. А паломники, в знак своего уважения и преданности, оставляли рядом расписные блюдца со сладким молоком. Красивый обычай. Она порой тоже приносила молока. Тайком от всех.
        На остатках камней, еще свободных от длинных стеблей травы угрелись два молоденьких ужика. Стоило ей приблизиться, как обе змейки подняли увенчанные оранжевыми пятнышками головы и предупреждающе зашипели. Аэлиша улыбнулась. Ужи так пугали не шибко сообразительных врагов. Не обращая на забияк внимания, она подошла к выложенной круглыми гладкими камнями купели и опустила туда ведро. Вода весело булькнула, заливаясь внутрь.
        Вдруг сбоку раздалось знакомое потрескивание. Не только ужи пришли погреться у источника! Стараясь не суетиться, Аэлиша попятилась. Однажды ее кусала змея. Повезло, что гремучник был старым, а она к этому времени уже знала, что делать в случае укуса. От яда избавилась так хорошо и быстро, что рука почти не пострадала. Обошлось все легким отеком и лихорадкой на пару дней. Этот досадный случай научил ее быть еще более внимательной и осторожной. Последний раз окинув взглядом полуразрушенный двор забытого храма, Аэлиша поспешила обратно.
        Глава 2
        Как ни странно, дома аэлишин ободранный вид встретили почти равнодушно. Мать побранила только, но милостиво разрешила перешить что-то из старых нарядов Ивимки. Сестра хоть и была младше почти на девять весен, но девицей была рослой - вся в папеньку. В свои четырнадцать Ивимия могла свалить одной оплеухой иного мальчишку-одногодка и в росте почти сровнялась со старшей сестрой, а по телосложению в кое-каких местах даже обогнала.
        Весь оставшийся день Аэлиша провела на своем уютном, пахнущем сушеными травами чердаке. С любовью колдовала над доставшимся нарядом. Хорошее было платье! Почти новое. Скорее всего, пышные телеса Ивимии, которые росли не хуже дрожжевого теста на пару, перестали помещаться в это замечательное платье прежде, чем сестрица успела его изгваздать. Аэлиша любовно огладила мягкую ткань, чудного изумрудного оттенка, шнуровка на боках была жемчужно-серой, под цвет вставок, как и широкие рукава в три четверти. Но самое главное, что юбка-колокольчик целомудренно прикрывала ногу до щиколотки. Уж теперь злые мальчишки не станут улюлюкать и бросаться непотребными словами ей в спину.
        Как только платье было готово, Аэлиша поспешила сменить одежду. На радостях закружилась на месте, любуясь, как раздувается податливая ткань юбки. Порывистым движением выхвалила из волос заколку, позволяя им разметаться мягкими огненными волнами. Длинные косы Аэлиша не носила - хлопотно чересчур, но стригла не короче середины спины. Встормошив кудри пальцами, девушка мечтательно вздохнула. Вот бы в зеркало посмотреться! Не то, чтобы она хотела полюбоваться собой, но не раз от людей слышала, что Единый дал ей может и не самое красивое, но вполне милое лицо. А подходящий наряд, это всем известно, делает человека еще краше.
        - Аэлишка, - донесся сварливый голос, аккурат около чердачной двери, - хозяева требуют, чтоб ты к ужину явилась.
        Сердце предательски екнуло. Зачем это Милине приказали ее к ужину позвать? Принимать пищу в окружении родных - то еще удовольствие. Бывало это лишь по большим праздникам, и то каждый норовил хоть полсловом, но указать Аэлише на незавидное место паршивой овцы.
        - Сейчас спущусь, - отозвалась девушка. Тщательно прибрав волосы, она еще раз проверила, хорошо ли сидит платье и не грязны ли ногти на руках. Кажется, тут придраться не к чему… Аэлиша тяжко вздохнула и поспешила вниз. Опаздывать было нельзя.
        Войдя в гостиную, девушка замерла на пороге, ожидая приглашения присоединиться к ужину. Украдкой покосилась на собравшуюся за длинным обеденным столом семейку. Несмотря на жару, родители выглядели уж слишком торжественно. Это не могло не насторожить. Матушка грациозно (ну по крайней мере, она так думала), обмахивалась веером, отчего многочисленные рюшки на декольте топорщились и колыхались, а отец прихлебывал вино, и судя по маслянисто поблескивающим глазкам, успел влить в себя не один стакан. Ивимка благополучно утащила на тарелку добрый шмат запеченого мяса и теперь интересовалась исключительно способом его разделки. Братья же бесцеремонно оглядывали Аэлишу с ног до головы. Коргас брезгливо и немного сонно. А Вириш… Девушка поспешила перевести взгляд на фарфоровые безделушки, что стояли на комоде у окна. То, что читалось в глазах ее толстогубого братца, вызывало мерзкое чувство где-то в районе живота.
        - Явилась… Садись давай, - пропыхтел батюшка, отодвигая в сторону ополовиненный стакан.
        Глядя себе под ноги, Аэлиша подошла к столу и заняла свое место рядом с Ивимией. Под благосклонные взгляды маменьки сестрица споро орудовала вилкой и не обращала на Аэлишу внимания. Ивимка не очень придерживалась правил приличия, но родители смотрели на это сквозь пальцы.
        - Да благословит Единый эту пищу, - бросил папенька обыденную фразу, прежде чем самому потянуться за порцией рагу. Дождавшись, пока каждый из семьи нагрузит себе тарелку, Аэлиша потянулась к мясу. Что-что, а готовила Милина обильно и так, что просто пальчики оближешь. Аэлиша никогда не оставалась голодной. Может потому, что у родителей все же имелась некая капля любви к старшей дочери, а может, просто здраво рассуждали, что голодный работник - плохой работник. И если раньше она наивно рассчитывала на первый вариант, то последние годы склонялась ко второму. Отрезав себе порцию от пахнущего пряными травами рулета, Аэлиша осторожно перенесла его на тарелку. Но не успела поднести ко рту и кусочка, как матушка, до этого молча махавшая своим веером, соизволила заговорить.
        - Радуйся Аэлиша, просватали мы тебя.
        Вилка звякнула о край тарелки. Даже Ивимка перестала есть и повернула голову в сторону сестры. Рыжеватые бровки вопросительно изогнулись.
        - Просватали? - пискнула Ивимка, - За кого?
        - Вот и мне интересно, - процедил Вириш.
        Аэлиша сидела ни жива ни мертва. Над шеей словно взмахнули мечом, и девушка ждала, что вот-вот палач опустит руку.
        Матушка мило улыбнулась.
        - За господина Миррока.
        Свист, и Аэлиша ощутила, как острая сталь пронзает плоть, перебивая кости и горло.
        - За Душееда?
        Широкая ладонь отца хлопнула по столу.
        - Ты забываешься, девка! Для тебя он господин Миррок, жених и в будущем дорогой муж! Заруби себе это на носу и впредь не смей открывать свой грязный рот, не подумав!
        Протестующе замотав головой, Аэлиша вскочила на ноги. Стул с грохотом отлетел в сторону.
        - Нет! Нет! Я… Я умру, но не позволю! Не позволю, слышите?!
        Аэлиша метнулась к двери, но кто-то схватил за плечи и руки.
        - На чердак ее! Запереть и не выпускать! - полетел в спину голос отца.
        Девушка трепыхалась и билась, пока братья волокли ее к лестнице. Мир будто разверзся, и она падала вниз в пустоту, где не было ни света, ни воздуха. Отец с матерью не могли выдумать для дочери жестокости хуже.
        Душеед был самым отвратительным и мерзким мужчиной, что девушке доводилось встречать. Тощий, крючконосый, он слащаво обнажал свои лошадиные зубы каждый раз, стоило ей пройти мимо. Вот только в глазах Душееда не было и тени улыбки. Холодно-серые, они будто пытались проникнуть глубоко в душу и вывернуть ее на изнанку. А совсем недавно, на четырнадцатый день рождения Ивимки, пока Аэлиша прислуживала, помогая обносить гостей едой и напитками, гадкий Миррок подождал, пока девушка станет рядом с ним, и сильно ухватил ее за ногу много выше колена. От неожиданности Аэлиша чуть не выронила поднос, за что получила упрек от матушки. А Миррок только оскалил зубы и елейным голосом попросил «милую хозяйку» не сильно бранить «это чудное дитя». Девушка тогда просто сбежала, не в силах находится рядом с Душеедом.
        Когда братья подтащили Аэлишу к лестнице, девушка почти выбилась из сил.
        - Ступай вниз! - рыкнул Вириш на старшего.
        - Запереть велено, - заупрямился тот.
        - Сам сделаю! Ну?!
        Коргас как всегда уступил. Отошел в сторону. Аэлиша опять забрыкалась. Вырывалась и даже попыталась укусить, но ее держали крепко, а когда Коргас скрылся за углом, братец что есть мочи толкнул ее к стене. Затылок впечатался в камень и перед глазами вспыхнули искры, а оплеуха брата добавила к ним черных всполохов. Вириш крепко ухватил сестру за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза.
        - Запомни, дрянь, раз уж такое дело, то мне плевать на запрет отца. Сливки все равно сниму я, а твой будущий муженек будет довольствоваться уже пользованной женушкой! А теперь поцелуй-ка меня на ночь!
        Надавив на челюсть так, чтобы ее рот открылся, Вириш прижался к девушке слюнявыми губами. Пропихнув язык внутрь ее рта, он стал им двигать и шевелить. Это было так гадко и неприятно, что Аэлишу замутило. Сообразив, что руки у нее свободны, девушка что есть силы отпихнула голову брата от своей, напоследок хорошо пройдясь ногтями по колючей щеке. Вириш зло зашипел и вновь ударил ее.
        - Вали на свой чердак, сестричка. Позже зайду, - пригрозил он.
        Аэлиша рванулась наверх. Захлопнула дверцу и тут же бросилась искать что-нибудь тяжелое, чем можно было бы подпереть хлипкую преграду. Отыскав в углу какие-то доски, собрав в кучу все корзинки и притащив даже свой тюфяк, девушка кое-как соорудила нечто похожее на заграждение. Но как бы она не старалась, эта преграда не казалась достаточно надежной против полного силы Вириша. Пусть не с первого, так со второго толчка он просто разнесет все в стороны. В панике Аэлиша бросилась в свой угол, дрожащими руками сдернула с гвоздика швейные ножницы и крепко сжала их в кулачке. Она будет защищаться! Изо всех сил! Не сомкнет глаз всю ночь. Не подпустит никого! Пусть только попробуют, хоть пальцем, то она… она…
        Аэлиша громко всхлипнула и тут же закусила губы. Но подступающую истерику уже было не остановить. Тело содрогалось и дергалось, будто девушка была марионеткой в руках сумасшедшего кукольника. Единый! Где же были ее мозги? Почему она не сбежала, пока могла? Пусть в никуда и наобум, но даже так это было хоть каким нибудь шансом на нормальную жизнь. Без тирана отца и мегеры маменьки, без капризов сестрицы и злых шуток братьев. При воспоминании о Вирише опять подкатила дурнота.
        Брат… Брат! Хотел с ней… Хотел ее… Аэлиша замотала головой, не в силах даже мысленно признаться себе в очевидных намерениях братца. Так вот что значил его странный взгляд! Его щипки и непонятные шутки! Дура, ой дура… Ноги подкосились, и Аэлиша по стене съехала на пол. Так и сидела в своем углу, тихо поскуливая и размазывая по лицу непрекращающиеся слезы. Ее и без того нерадостная жизнь в одночасье превратилась в кошмар. И как из него выбраться Аэлиша совершенно не знала.
        Глава 3
        Утро встретило Аэлишу жуткой ломотой во всем теле и отчаянной головной болью. Всю ночь девушка протряслась, сжимая перед собой ножницы и не спуская глаз с двери. Вириш не обманул. Пришел в самую темную темень. Она чуть не отдала Единому душу, услышав скрип отворяемого засова и тихое потрескивание наваленных около двери корзин. Пытаясь пробраться к ней на чердак, Вириш вполголоса сыпал угрозами и бранью. Какого страху натерпелась бедная Аэлиша - не передать словами. Но или братец и сам боялся поднять лишний шум, или дверь оказалась завалена лучше, чем она думала. Ушел Вириш так же внезапно, как и появился. Все оставшееся до утра время Аэлиша тихо причитала молитвы и давала Единому самые немыслимые обещания, только бы появился шанс сбежать из этого проклятого места.
        Засов опять скрипнул, и Аэлиша машинально вытянула вперед руку. Ножницы ходили ходуном так сильно, что еще немного, и поранила бы сама себя.
        - Заклинила, проклятая… Аэлишка! Спишь что ли?
        Услышав сварливый голос кухарки, девушка чуть не зарыдала от счастья. Со всех ног кинулась разгребать завал. Отбросив в сторону последнюю корзину, потянула дверь на себя. В образовавшуюся щелочку сразу протиснулась сухопарая фигурка Милины. Аэлиша так и кинулась ей под ноги.
        - Милинушка, миленькая, спаси! Меня замуж за… за…, - девушка осеклась под неприязненным взглядом женщины.
        - Беда какая, - выплюнула Милина с ненавистью, - давно пора тебя с родительской шеи спроваживать!
        - Да что ж я вам всем сделала? - прошептала Аэлиша, но кухарка не удостоила ее ответом. Обойдя кругом, как нечто заразное, Милина пошла ставить на полочку поднос с чашкой и миской. Не долго думая, Аэлиша рванулась к выходу. Сбежит! Сейчас вот! Но судьба в который раз решила подшутить над ней. Побег закончился ровно в двух шагах от лестницы на чердак. Чья-то рука перехватила девушку за шиворот и дернула обратно.
        - Куда же ты собралась милая? - зашипел в ухо Вириш, - Сбежать задумала, а?
        Одной рукой он крепко зажал ей рот, а второй пребольно сжал грудь. Аэлиша затряслась от отвращения.
        - Зря ты заперла дверь, сестричка, - хриплое дыхание парня и его пошлые прикосновения заставляли ежиться и протестующе мычать, - Возможно, я был бы добр к тебе первый раз, но теперь… Хочешь отличную новость? Мать с отцом должна через пару дней съездить в город. Не в этой же, - его пальцы оттянули ворот платья, грозясь выставить на показ то, что приличной девушке прятать надо, - не в этой же тряпке тебя Мирроку отдавать. А я уж как-нибудь пропущу поездочку. Повеселимся-я-я…
        Обслюнявив напоследок шею, Вириш поволок Аэлишу обратно. Кухарка, появившаяся в дверях, почтительно склонила голову, пропуская молодого господина. Церемониться Вириш не стал, пихнул сестру внутрь, одарил сальным взглядом и с размаху захлопнул дверь. Торопливые шаги затихли, и чердак вновь погрузился в тишину. А девушка так и стояла, тупо глядя прямо перед собой. И если вчера она хоть и была в отчаянии, но все же робко надеялась на чудо, то теперь в душе царили безнадежность и липкий страх - бежать некуда. И Вириш… Он ведь добьется своего, найдет способ остаться и тогда… Во рту стало горько, и Аэлиша торопливо подбежала к кружке. Сделала пару жадных глотков, а оставшейся водой смочила кусок подола от старого платья и долго долго терла шею и лицо. Кожа уже горела, но она все равно чувствовала на себе его противные губы, а в ушах не смолкал дрожащий от злости и предвкушения голос.
        Оставшийся день Аэлиша помнила урывками. Похоже, она все-таки уснула. Сразу после того, как опять завалила хламом дверь. Очнулась от жары. Телу было плевать на душевные терзания. Оно хотело облегчиться, а еще утолить голод и жажду. Но похлебка, что была в миске, своим запахом доверия не внушала, а воду Аэлиша потратила еще утром. Хорошо хоть ночной горшок как стоял в углу так стоять и остался. До вечера она лежала на тюфяке в состоянии болезненной полудремы. Вечером Милинка опять притащилась с подносом. Бранилась на чем свет стоит, что немощной женщине приходится ухаживать за молодой кобылой. Стиснув зубы, Аэлиша молчала. Этой шакалихе станется ей в воду плюнуть со злости.
        Минула душная ночь, а за ней еще один знойный, безрадостный день. Кожа уже чесалась от грязи и пота, но о мытье нельзя было и мечтать. А жара и не думала спадать. На третью ночь Аэлиша слонялась по чердаку, выискивая места прохладнее. Днем и вовсе не смела шевелиться, тихо вдыхая раскаленный воздух и отчаянно мечтая оказаться где-нибудь, где много воды и совсем нет ни ее семейки, ни уже опостылевшего Миррока. Время от времени девушка касалась теплой стали спрятанных под подушку ножниц. Если Вириш, и правда, удумает притащить сюда свою тушу, то его ждет не самый ласковый прием.
        Однако этим же вечером произошло то, чего Аэлиша не могла представить себе и в самых изощренных фантазиях.
        После вечерней трапезы она принялась снова заваливать дверь. Но не успела приладить на место последнюю корзину, как с улицы донесся неясный гул. Поначалу решила, что это в ушах шумит от жажды и жары, но нет, гул приближался и скоро девушка уловила многоголосое бормотание. Их пес-охранник вяло брехнул несколько раз, подтверждая присутствие гостей у ворот. Позабыв о слабости, Аэлиша подскочила на ноги и поспешила к слуховому оконцу. Беда только, что оно было совсем небольшим и выходило не на дорогу, а во внутренний дворик. Аэлиша привстала на цыпочки и усердно вслушивалась в нестройный гам множества голосов. Кажется, они о чем-то спорили и спорили, надо сказать, долго и очень упорно. Она уже устала стоять, как вдруг все стихло. Пока Аэлиша решала, что же это могло быть, внизу послышался гневный голос отца, ему вторила истерично повизгивающая мать. А еще через минуту засов на двери отскочил в сторону. Кто-то попытался войти, но, встретив преграду, разразился бранью. Отец.
        - Открывай! Живо!
        Помявшись, Аэлиша неуверенно стала разгребать хлам в стороны. Возникший на пороге мужчина был зол, словно песчаный демон. И рожей такой же красный. Его тонкие губы кривились, словно он сдерживал в себе ругательства, а на лбу крупными бисеринами блестел пот. Однако в блекло-водянистых глазах отца притаился страх. Это было так странно, что Аэлиша растерялась и совершенно пропустила тот момент, когда Томас очутился подле нее. Девушка пикнуть не успела, как ее волосы оказались в крепкой хватке мясистых пальцев.
        - Пойдешь со мной, - зло зашипел он, - но если посмеешь хоть вздохнуть лишний раз без моего разрешения - пожалеешь, что вообще на свет появилась!
        Аэлиша поспешно затрясла головой.
        - Шевелись! - и девушку дернули в сторону двери.
        В прихожей собралась вся их семейка вместе с Милиной. На фоне приодетых, надушенных до свербения в носу домочадцев, босая и давно не принимавшая ванну, Аэлиша выглядела особенно жалко. Однако никто и не подумал картинно зажимать нос платочком и закатывать глаза. Все тревожно поглядывали на дверь, и даже братья растеряли всю свою браваду. Коргас был хмур и молчалив больше обычного, а Вириш все посматривал в сторону старшей сестры, словно пытаясь заглянуть в глаза. Отец кивком указал ей на дверь, и схватив за локоть, выпихнул во двор.
        Аэлиша растерянно заморгала, увидев у ворот собравшуюся толпу. Лица у людей были напряженными и серьезными. Возглавляла это мрачное шествие Юминия. Ведьма глянула на Аэлишу из-под густой шапки черных с проседью волос, и пристальный взгляд карих глаз уколол девушку в самое сердце.
        - Больна говоришь?! У-у-у, обманщик! - прокаркала ведьма, и погрозила отцу, как нашкодившему мальчишке. Аэлиша поежилась. Юминия всегда была, что называется, юродивой. Вечно таскала на поясе холщовый мешочек, с потемневшими и отшлифованными временем рунами, вплетала в волосы странные вещи, чаще всего цветные шнурки или крупные бусины, а еще приторговывала микстурами и травами от разнообразных болезней, что особенно не поощрялось церковью. Ибо врачеванием могли заниматься лишь пресвятые братья и только с позволения Его Святейшества и Императорского совета. Но, конечно, не в каждой деревеньке, особенно такой глухой, как Ламорна, имелся свой лекарь. Вот и шли жители к тому, кто сохранил еще остатки древних знаний и лекарские умения. В их поселке это была Юминия, которая сейчас, уперев руки в тощие бока, внимательно разглядывала Аэлишу.
        - Похожа, - решила ведьма, - идем!
        Отец хотел было возразить, но суровая толпа угрожающе качнулась вперед. Испуганная Ивимка разревелась и прытко юркнула за широкую спину маменьки.
        - Что ты опять задумала, карга? - проскрипел Томас сквозь зубы, - Изыди, не пугай детей!
        Юминия не удостоила его ответом. Смело подошла почти вплотную и перехватила недоумевающую Аэлишу за свободную руку. С несвойственной для тощей фигуры ведьмы силой дернула девушку на себя. Удивительно, но отец отпустил. Аэлиша беспокойно оглядывалась, семеня за идущей впереди Юминией. Дорога вела на центральную площадь, но зачем и кому Аэлиша там понадобилась? И что значит это странное «похожа»? На кого? Одно было хорошо, ее семейка не смела подойти ближе, хоть и упрямо тянулась вслед за всеми.
        - Женишка высматриваешь? - пробормотала вдруг Юминия. Девушка от неожиданности сразу и не нашлась, что ответить, ведьма же расценила ее молчание по-своему.
        - А он по тебе уже заскучал, на площади трется. Поцелуешь-то хоть красавца своего?
        Аэлишу передернуло от отвращения. Перед глазами встал образ «красавца» Миррока и его лошадиных зубов. Заметив гримасу отвращения на ее лице, ведьма вновь хрипло рассмеялась. Острые ногти больно впились в Аэлишину ладонь, и Юминия зашагала еще быстрее.
        Дорога пошла в гору, выводя их к главной площади. На которой уже собралось едва ли не полдеревни. В дрожащем от зноя воздухе висело напряжение. Люди выглядели измученными жарой и от того злыми. Ведьма прытко подвела ее к помосту, с которого обычно делались объявления о произошедших новостях, будь то громкая казнь в столице или новость об очередном бастарде императора. Еще раз обернувшись на столпившихся людей, девушка неуверенно начала подыматься. Следом, словно бойкая молодка, взобралась Юминия. Махнула кому-то рукой, и к ним подтолкнули еще двух девушек. Жанну, дочку запойной ткачихи Меланьи, нагулявшей дитя неизвестно от кого, и сироту Нельгу. Девушки были ровесницами Аэлиши, на этом похожесть, о которой толковала ведьма, заканчивалась. Нельга была довольно высокой и очень худой, с двумя приличными и по толщине, и по длине льняными косами и по-детски круглыми голубыми глазами. Жанна пошла в мать, смуглая, черноволосая и крепенькая. Аэлиша же могла похвастать крупными медно-рыжими кудрями и карими глазами, рост ее был средним, и худоба не казалась столь болезненной, как у Нельги.
        По испуганному и недоуменному виду девушек Аэлиша догадалась, что они тоже не совсем понимают, ради чего их привели сюда. Юминия еще раз внимательно оглядела их троих и удовлетворенно кивнула своим мыслям, а потом развернулась к толпе.
        - Жители Ламорны! - неожиданно громкий голос ведьмы заставил девушек одновременно вздрогнуть, - Еще несколько дней такого пекла и посевы превратятся в ничто!
        Народ хмуро молчал. Юминия озвучивала прописные истины. Благополучие целой деревни висело на волоске.
        - Нас ждет голод! А вместе с ним болезни и мор! Мы…
        - Стойте! Стойте!
        Спотыкаясь через шаг и путаясь в длиннополой рясе, к ним спешил старый священник Адам. Распихав в стороны недовольно ворчащих людей, он подобрался к самому помосту и поспешил вскарабкаться на него.
        - Ты! - узловатый палец обвиняюще ткнул в Юминию, - Ведьма! Еретичка! Что за паскудство родилось в твоей, терзаемой демонами, голове?!
        Козлиная бороденка священника тряслась от плохо скрываемого гнева. В ответ ведьма расхохоталась, запрокидывая голову. Худые ее плечи вздрагивали и мелко тряслись.
        - Паскудство?! - отсмеявшись, переспросила она, - Не большее паскудство, чем наживаться на похоронной дани!
        Ошарашенный священник беззвучно открывал и закрывал рот, наглость слов ведьмы была просто невероятной!
        - Да-да, старый скряга! И не надо так пучить свои подслеповатые зенки! Никому и в голову не приходит позаботиться о бедных жителях! Ваша братия только и знает, что считать и пересчитывать требы. А староста? О! Старый Эрге велел спустить на меня собак, стоило появиться у него на пороге! А потом этот боров будет драть с нас налоги в три шкуры, прикрываясь именем Императора! И пока простые люди будут считать каждое зернышко в постном супе, лентяи и бездельники станут жрать королевских креветок в сливочном соусе и запивать все это вином из самой Нивэллы! Так-то!
        Если священник что-то и возражал, то его слова потонули в громогласном реве толпы. Дождавшись, пока страсти улягутся, ведьма продолжила:
        - Единый глух к нашим мольбам! Поэтому уже несколько дней я обращалась к тому, кто способствовал основанию и до одного, хорошо известного всем, времени процветанию Ламорны! Шейссах…
        Тут священник не выдержал и сорвался на такой визг, что девушка прикрыла уши ладошками. Но в голове набатом стучало имя древнего Бога. И кажется, Аэлиша уже знала, зачем она и другие девушки стояли сейчас на шершавых досках помоста.
        - Еретики! Убийцы! Оскверните себя кровью! Вы…, - голос старика сорвался и перешел на невнятный сип.
        - Ты так же глуп, как и твои братья, - припечатала Юминия, - и если бы Церковь так рьяно не уничтожала оставшиеся с древних времен книги, то каждый бы знал - Шейссах приемлет лишь добровольную жертву!
        И Аэлиша, как бы не была шокирована услышанным, не могла уличить ведьму во лжи. Ни одна из жриц Шейссаха никогда за всю свою долгую жизнь не обнажала ритуальный клинок для человеческой жертвы. Люди сами решали послужить или нет змеиному Богу таким образом. И если желание быть замеченным своим Повелителем, было сильнее страха перед смертью, то тогда жрицам давалось право подготовить смельчака к ритуалу. На чистое тело особой краской из хны наносился замысловатый узор в виде чешуек, что покрывал все ноги, руки до локтя и треугольник посередине лопаток, который своими концами захватывал еще и часть плечей. После добровольную жертву располагали на каменном алтаре, связывали и после нескольких молитвенных песнопений, сопровождающихся ударом в гонг, оставляли на милость обитавшим в храме змеям. Если спустя сутки человек оказывался жив, значит, его жизнь была не угодна Шейссаху, а если нет - с почестями сжигали на погребальном костре.
        - Я много молилась, - затараторила Юминия, пользуясь неожиданной немотой священика, - Гадала на рунах и пепле, оставшейся от змей-травы. И Древний откликнулся! Ему угодна жизнь девушки не младше двадцати лет, но и не старше двадцати пяти! А еще девица должна быть свободна от брачных уз!
        - Не позволю…, - просипел священик, - не…
        И голос опять подвел служителя Единого.
        - Каждая из вас вольна уйти, - не глядя на беснующегося от бессилия старика, обратилась к ним Юминия, - Но подумайте, Божественный Змей благословит отважную душу и перенесет в свои подземелья, полные дивных чудес и несметных богатств, а взамен утраченной земной жизни дарует деревне дождь! Одна или многие? Ну же! Решайтесь!
        Аэлиша не видела выражения лиц Жанны и Нельги. Как зачарованная, она смотрела на шепчущую им сладкие обещания ведьму. И в голове у девушки вырисовывался план. Смелый, дерзкий и… глупый. Взглянув на притихшую толпу Аэлиша тут же столкнулась с холодно-серыми глазами Миррока. Недобро прищурившись, он пристально смотрел на нее, и под кожей мужчины ходили желваки.
        - Я согласна, - тихо прошептала Аэлиша в лицо ненавистному жениху. Мужчина не мог ее слышать, но он понял. Ярость его взгляда разбавило злое недоумение, словно у него из-под носа увели то, что Миррок уже считал своим.
        - Я согласна! - уже громче повторила Аэлиша, переводя взгляд на Юминию. Женщина замолчала и уставилась на нее. На губах у старухи зазмеилась плотоядная усмешка.
        - Слушайте все! Она согласна! - крикнула ведьма.
        Что тут началось. Площадь просто взорваламь криками и визгом. К помосту пробился ее отец, и брызгая слюной, пытался что-то прокричать Аэлише, но девушка не слушала. Не могла и не хотела. Она слишком устала от лживых и злых языков своей семейки. И любая, даже самая страшная клятва в их исполнении откровенно разила враньем.
        О нет, с этого момента Аэлиша сама по себе! Она лихорадочно прикидывала, как быстро у нее получится освободиться от пут и сколько придется провести ночей в лесу, прежде чем удастся добраться до ближайшего города. Трудность осуществления этих задач девушку не волновала. По сравнению с лошадиным оскалом Миррока и противоестественными домогательствами Вириша, предстоящие испытания не казались чем-то неподъемным. Змеи ее вряд ли тронут, а веревки она как-нибудь перетрет о камни или просто выдернет запястья. Подумаешь, сдерет немного кожи. Вытерпеть можно. Толпа бесновалась у помоста, но Аэлиша старательно разглядывала босые ступни, пытаясь скрыть лихорадочный блеск глаз. Никто не должен знать, что Шейссах останется ни с чем. Да и являлся ли на самом деле Юминии знак от Древнейшего? Что она там жгла? Змей-траву? Тогда не удивительно, если, нанюхавшись дыма, ведьма услышала голос. Странно, что еще не увидела самого Бога в окружении танцующих жриц и обнаженных наложниц.
        - Идем со мной, жертва… хе-хе…, - проскрипел над ухом голос ведьмы. И Аэлиша пошла. Едва спустилась вниз, как их кольцом обступили люди, которые не пускали недовольных ближе. Священник так и остался стоять на помосте, и девушке даже стало немного жаль этого поникшего, растерянного старика в грубой сутане.
        Глава 4
        Аэлишу уводили прочь от площади, по улице и вниз, прямиком к жилищу ведьмы. Юминия бодрым голосом отдавала указания, что и как делать. Особенно приятно было узнатт, что в хижине ведьмы их дожидается лохань с водой. Действительно, не подавать же на алтарь чумазую, пропахшую потом девицу.
        Ветхий каменный домишко встретил их распахнутой настежь калиткой. Юминия никогда не запирала дом. Красть там было нечего, разве что нитки сушеных грибов и ягод или пучки целебных трав. Пройдя сквозь тесную гостиную, которая служила еще и кухней, а так же чуланом для всякого хламья, они очутились в ведьминой спальне. На полу, действительно, стояла лохань с прозрачной водой. Выгнав во двор всех лишних в такой деликатный момент людей, Юминия велела девушке раздеваться. Сама же в это время чуть ли не с головой залезла в огромный прикроватный сундук и принялась усердно там рыться. Аэлиша только и слышала, что позвякивание стекла или шуршание бумаги. Наконец ведьма вынырнула из глубин этого бездонного хранилища. В руке у нее тускло блестела темная склянка.
        - Волос ниже ресниц быть не должно, - наставительно проговорила старуха.
        Аэлиша покорно опустила голову, пусть делает все, что хочет, лишь бы ничего не заподозрила.
        Прохладная вода приятно бодрила. Юминия заставила вымыться до скрипа. Лохань пришлось наполнять несколько раз. Затем настал черед удаления лишней растительности. Буквально выдрав из рук ведьмы скляночку, Аэлиша клятвенно пообещала, что сделает все сама. И намажет, где нужно, и выдержит, сколько положено. Ибо к ногам Аэлиша хоть и с трудом, но позволила бы прикоснуться, а вот между ними… Ну уж нет! Сама и точка!
        После всех процедур, чистая во всех смыслах, Аэлиша почувствовала себя готовой свернуть горы, ну или на худой конец разорвать предстоящие путы голыми руками. В дверь тихо поскреблись. Ведьма ненадолго скрылась, а после вернулась со свертком.
        - А вот и одежонку принесли… Ишь, стараются! - прицокнула она языком. Еще бы не старались! Аэлиша могла поклясться, что односельчане готовы сейчас даже прыгать голыми у костра, лишь бы пошел дождь.
        Юминия развернула сверток, и девушка нервно сглотнула. Эта одежда мало походила на одежду… И где этот полупрозрачный срам достали? Выкрали в ближайшем борделе? Перспектива бегать по лесу вот в этом слегка пошатнула ее железную уверенность в успехе собственной задумки. Да и в городе показаться невозможно будет… Сразу стражам сдадут. В лучшем случае. Пока Аэлиша раздумывала, как бы намекнуть старухе, что помирать на голом камне алтаря как-то неудобно и самая захудалая тряпка под спину явно не повредит, Юминия усадила девушку на колченогий табурет и принялась рисовать чешуйки. Изрядно облысевшая кисточка щекотала нежную кожу, но Аэлиша терпела.
        Дело двигалось к ночи, и в коморке становилось все темнее. Остаток работы Юминия доделывала уже при свече. Очевидно, медлить с жертвой никто не собирался. Дорисовав последнюю чешуйку на спине, ведьма удовлетворенно хмыкнула:
        - Ему понравится!
        Аэлиша благоразумно промолчала и быстренько одела то, что протянула ей старуха. К сожалению, в тряпке под спину было отказано, но зато ей выдали очень неплохую накидку с капюшоном и вполне сносные туфельки, сделанные из мягчайшего опойка* и украшенные вышивкой и бисером.
        Оставшись довольной видом жертвы, ведьма подтолкнула Аэлишу к выходу. У входа лениво шевелилась толпа. Было уже совсем темно и люди стояли с факелами. Любопытные и местами жадные взгляды прошлись по закутанной до самого подбородка фигуре жертвы. Похоже, кроме дождя народ был серьезно настроен на развлечение. Все-таки жертву богу приносили в Ламорне не каждый день, и ради этого зрелища многие согласны были рискнуть войти в забытый Храм.
        К вящему облегчению Аэлиши, никого из ее семейки не было видно поблизости. Словно угадав ее мысли, Юминия прошелестела:
        - В доме заперлись, никак донос в церковь придумывают. Ничего, не рискнут…
        Люди окружили ведьму и жертву, и в торжественном молчании процессия направилась к храму. На Аэлишу то и дело бросали изучающие взгляды, но никто не пытался заговорить. Девушка тоже помалкивала. В голове царил сумбур. Еще несколько дней назад она этой же дорогой бежала за водой, и вот ее, умытую и разодетую, ведут в Храм Шейссаха. Аэлиша даже тихонько ущипнула себя, чтоб еще раз убедиться, что происходящее не мираж, навеянный жарой. Тропинка становилась все уже, и люди вытянулись в длинную шеренгу. Огненная змея неторопливо ползла к оврагу. Аэлиша и оглянуться не успела, как дорогие туфли ее погрузились в прохладную воду источника. Но, похоже, замочить ноги пришлось лишь ей и Юминии. Остальные же спасались от воды и возможных укусов высокими сапогами.
        Свет факелов выхватил из ночной тьмы статуи стражей. Аэлиша проводила их задумчивым взглядом и повернула голову в сторону входа. От предвкушения заныло под ложечкой - никогда девушка не была внутри. Отваги хватало лишь на десяток робких шагов вниз по устланной землей и корнями лестнице. Люди замедлились, но движение не прекратилось. Пара мгновений, и Аэлиша очутилась внутри. Отблески факелов плясали на старых каменных стенах, украшенных барельефами, посвященными подвигам Божественного Змея. Позабыв об участи жертвы, Аэлиша жадно впивалась взглядом в полуразрушенные картины, но рассмотреть как следует все равно не могла.
        Длинный спуск вывел их в просторный подземный зал. Движение еще более замедлилось. Люди неуверенно озирались, стараясь рассмотреть и запомнить зал в мельчайших подробностях. Да, несмотря на многовековое запустение, тут было все еще красиво. Прямо от лестницы к алтарю вела светлая мраморная дорожка, по бокам от которой возвышались темные, резные колонны. Стены были тоже темные и тоже из мрамора, как и потолок. Кое-где виднелись ниши, в которых стояли каменные статуи нагов и нагинь. Лучше рассмотрев последниз, Аэлиша отметила, что ее наряд еще очень даже целомудрен. Грудь каменных прелестниц скрывал один только лиф. А переход покатых бедер в змеиный хвост был спрятан за широким, подвязанным хитрым узлом поясом, концы которого кокетливо спадали на одну сторону.
        Девушке очень хотелось подойти ближе и в полной мере насладиться работой талантливого мастера, однако ее подтолкнули вперед. Через десяток шагов из тьмы показался алтарь. А за ним… Восхищенный вздох Аэлиши потонул во всеобщем стоне удивления и ужаса. Над алтарем, выдвинувшись прямо из стены, возвышалась огромная статуя самого Шейссаха.
        Мускулистые руки, украшенные защитными браслетами, были разведены над алтарем, словно Древний и впрямь готовился забрать душу жертвы в свои ладони. Прекрасное лицо Бога было спокойным и умиротворенным. Связанные во множество крупных косиц волосы падали на широкую грудь, а высокий лоб был украшен венцом, переплетения которого удерживали три тускло блестящих камня. Один побольше и два поменьше. Свет факелов выхватил их из сумрака, и темно-багровый отблеск множества граней отразился в глазах людей алчным огнем.
        - Проклятье падет на того, кто осмелится осквернить храм Древнейшего, - предупреждающе заворчала Юминия.
        - Это всего лишь статуя, - шикнул на нее Тантос, их деревенский меняла. Однако первый же и отступил на шаг назад.
        Юминия тронула Аэлишу за плечо и кивком указала на алтарь, рядом с которым висел потемневший от времени гонг. Повнимательнее приглядевшись к жертвеннику, девушка нервно сглотнула ставшую вдруг вязкой слюну. Перетереть веревки будет… трудновато. Кольца-змейки, к которым крепились путы, выступали прямо из плоской столешницы. Ладно… Значит, надо попытаться ослабить веревки на запястьях. Благо руки должны были быть связаны вместе. На это намекало одинокое кольцо-змейка с одной стороны алтаря. Аэлиша сделала робкий шажок вперед.
        - Плащ, - прилетел в спину голос ведьмы. Вот старая карга! Неохотно девушка стряхнула с плеч накидку и поспешила лечь на жертвенник. Послушно вытянула руки над головой, сцепив их в замок.
        Ведьма затянула что-то заунывно-тягучее. Подвывала, шипела, сипела. И в то же время не забывала обматывать руки Аэлиши веревками. Девушка незаметно развела кисти, пытаясь оставить небольшой зазор между запястьями, и тут же получила острый укол в районе локтей. Аэлиша вскрикнула, на мгновенья теряя контроль над руками. И ведьма этим воспользовалась в полной мере. Веревка оплела запястья так, что между руками нельзя было провести и шелковой нити.
        - Я… я передумала, - в ужасе пискнула Аэлиша. Вместо ответа ведьма дернула за веревки так, что чуть не вывернула ей руки из плечевого сустава. Громкое «Ай» разнеслось под темными сводами Храма. Запоздалые трепыхания не спасли от участи полного пленения. Ее ноги так же надежно и крепко прикрутили к нижним кольцам.
        - Я передумала! Отпустите! - заголосила на весь храм Аэлиша. Паника вскипала в крови сотней пузырьков и топила в себе уверенность на благополучный исход ее безумного плана.
        Оглушительный гул гонга прокатился по телу вибрирующей волной. Аэлиша прекратила извиваться на алтаре, чувствуя, как от копчика до затылка маршируют ледяные мурашки. В помещении воцарилась оглушительная тишина. Секунда, другая… Нет! Не может быть!
        Едва слышное «Т-с-с-с» заставило людей сбиться в кучу. Вывернув голову, Аэлиша видела нервные и внимательные взгляды, направленные во тьму, что клубилась вокруг.
        Долгую минуту ничего не происходило, и Аэлиша даже тихонько выдохнула, но счастье оказалось недолгим. Шипение повторилось, на сей раз ближе.
        - Он услышал, - довольно прошептала ведьма. Ее словам вторили быстрые шаги удаляющихся сельчан и отчаянные мольбы перепуганной жертвы. А потом явились змеи…
        Глава 5
        Аэлиша приходила в сознание очень трудно. Ощущения были странными. Жертвенник под ней почему-то бугрился и ходил ходуном, а еще был необычно теплым. Девушка приоткрыла один глаз и тут же зажмурилась. Наверное, у нее галлюцинации из-за яда. Статуя Шейссаха куда-то пропала, а вместо нее появились странные светящиеся… пятна?! Она удивленно распахнула глаза. Когда очертания предметов вновь обрели четкость, оказалось, что странные пятна - это не менее странные кристаллы, что гнездами сидели на таком же странном зубчатом потолке и испускали тусклое голубое свечение. Затихший было жертвенник снова дрогнул. Аэлиша перевела взгляд вниз и… Громкий девичий визг заставил светящиеся кристаллы тревожно замерцать.
        Это был хвост! Огромный, толстый змеиный хвост! И он двигался! Не переставая визжать, она вскочила на ноги и, не удержавшись, тут же рухнула обратно. Отползая в сторону, в ужасе отбивалась пятками от сердито бугрящегося змеиного туловища. За спиной послышалось недовольное шипение. Аэлиша глубоко вдохнула для новой порции воплей, но ее рот быстро зажала крепкая ладонь. К спине прижалось что-то горячее и твердое, а над ухом раздалось вкрадчивое:
        - Тиш-ш-ше, глупышка…
        Аэлиша издала стон облегчения, тут есть люди! Но ведь змея тоже тут! Получается они сейчас стоят прямо на ее хвосте? Как же так? Аэлиша застучала ладонью по предплечью чужой руки, тем самым показывая, что желала бы освободиться. Ее отпустили. Не удержавшись на шевелящемся туловище, Аэлиша рухнула на колени. Неизящно перевалилась на бок, в надежде рассмотреть кто же это рядом с ней, да так и осталась таращиться, разинув рот, как последняя дура-деревенщина.
        Нет, этого не может быть! Она для верности зажмурилась и помотала головой. Шейссаха не существует! Не может существовать! Или может?! Она открыла глаза и вновь посмотрела на незнакомца. Сходство со статуей было поразительным! Тот же прямой нос, умный лоб, необычные, слегка раскосые глаза, острый подбородок и высокие скулы. Только статуя выглядела старше… И короны не хватало. А еще косицы! У незнакомца было их всего лишь несколько. Черные сплетения шли от висков к затылку, в то время как у каменного Шейссаха волосы были сплошь заплетены. Глаза скользнули ниже, по литым мышцам груди и крепкому животу. Рубиново-алый пояс, подвязанный совсем так же как у статуй, скрывал переход человеческого тела в змеиное. Ошибки быть не могло, перед ней действительно возвышался наг, во всем своем великолепии.
        - Шей… Шейссах? - с надеждой прошептала она, жадно разглядывая мужчину. Да нет же, Бога! На чьем хвосте она сейчас так бесцеремонно разлеглась… Аэлиша тихо ойкнула, опять попыталась вскочить на ноги и вновь неуклюже шлепнулась на зад. Черные брови мужчины чуть дрогнули.
        - Шейс-с-сах? - задумчиво протянул он, не прекращая очень внимательно изучать ее взглядом, - Откуда ты…
        И тут же осекся. В следующее мгновение Бог лукаво прищурил глаза.
        - Что ж, так тому и быть, - пробормотал он, - Как же зовут тебя, прекрасное создание?
        Аэлиша смутилась. Она и прекрасное создание? Вероятно, у Бога плохо со зрением. Или он… смеется?
        - Аэлиша, - хмуро отозвалась она. Мужчина плавно перетек вправо, словно обходя ее по кругу. Змеиное туловище под ней пришло в движение.
        - Аэлиш-ш-ша, - по ее растрепанным волосам прошлась ладонь. Инстинктивно она пригнула голову, ожидая удара. Шейссах отдернул руку.
        - Мой драгоценный цветок обижш-ш-шали?! - зло зашипел Бог, выныривая из-за ее спины. Она чуть не завизжала по новой. Древнейший изменился. Да еще как! В полумраке пещеры его глаза светились знакомым, желто-зеленым светом, а из-под верхней губы топорщились острые, длинные клыки.
        - Я… я… я, эм… Не трогала цве-цветов, - заикаясь, проблеяла она, лихорадочно прикидывая, где и когда могла попасться на порче растительности. В голову почему-то лез тот несчастный лист лопуха, который служил ей не так давно защитой от солнца. Бог прищурился и коснулся ее скулы черным когтем. Аэлиша могла поклясться, еще минуту назад его руки и пальцы были обычными, человеческими. Сейчас же ногти превратились в когти, а кожа до локтей обросла темной чешуей. Мускулистые плечи Шейссаха тоже обзавелись чешуйками.
        Бог продолжал гипнотизировать ее своим пристальным взглядом, а хвост под ней часто вздрагивал, словно Шейссах нервничал или злился. Слух уловил короткий треск и девушка нервно вздрогнула. Темная чешуя и погремушка… Все указывало на то, что Древнейший носит в своих клыках яд.
        Но кроме растущего в груди страха Аэлиша ощущала еще и удивление. Его глаза! Она вспомнила, что видела именно их, перед тем как потерять сознание на алтаре.
        Вдруг, глубоко вздохнув, Древнейший прикрыл веки. Не в силах сдержать удивления, Аэлиша охнула, когда клыки стали хоть и медленно, но все же втягиваться обратно.
        - Я испугал тебя, Аэлиш-ш-ша, - с явным сожалением протянул Древнейший. - Прости, я не хотел.
        Аэлиша поспешила словить упавшую челюсть. Древнейший извинялся?! Перед ней?!
        - Нет-нет, что ты! О…эм-м-м, о Божественный, - поспешно воскликнула она, - Просто я… Ох, это все так странно! Я… кажется, я не знаю, что думать…и делать… и как себя вести, хм.
        Совершенно засмущавшись она уткнулась взглядом в свои колени. Указательный палец нервно ковырнул гладкие, крупные чешуйки хвоста. Аэлиша поспешно отдернула своевольную руку и спрятала нахалку за спину.
        Сильные пальцы поддели ее подбородок и потянули вверх.
        - Аэлиш-ш-ша, - Бог смотрел на нее мягко и проникновенно, - тебе вовсе не стоит меня бояться. И веди себя как обычно.
        - Но ты же Бог! - выдохнула она, на что Шейссах почему-то едва заметно скривился.
        - Давай поговорим об этом несколько… позже. А сейчас я хотел бы услышать, что такое прекрасное создание делало на жертвенном алтаре. М-м-м?
        И большой палец Древнейшего очень ласково огладил ее по нижней губе, оставляя за собой огненный след.
        - А я… меня… мне… - рассеянно залепетала Аэлиша, чувствуя, как мысли ускользают, оставляя голову пустой и звонкой. Глаза Бога вновь разгорались странным пламенем, а зрачок то вытягивался, то становился вновь широким.
        - Меня замуж хотели отдать, - завороженно прошептала она, не в силах оторвать взгляда от удивительных глаз Древнейшего.
        Бог вдруг резко сократил расстояние между ними и быстро припал губами к ее шее. Аэлиша застыла.
        - Но не отдали ведь, да? - шепчущие губы двигались вверх, заставляя Аэлишу слегка ерзать на беспокойном хвосте. От горячего дыхания мужчины ей и самой сделалось жарко. И этот странный жар почему-то больше всего чувствовался внизу живота.
        Она и не заметила, как длинный хвост неторопливо обвил ее ноги, пряча те в своих кольцах.
        - Нет, не отдали. Я сюда жертвой… вызвалась, - с трудом отозвалась Аэлиша. Теплые ладони легли на талию и Бог почти прижал ее к себе, не прекращая тем временем щекотать легкими поцелуями шею. А она бессовестно млела от уверенных, но осторожный прикосновений Древнейшего.
        - Смерть лучше чем замужество? - ворвался в сознание вкрадчивый голос. Она встрепенулась. В памяти всплыл лошадиный оскал Миррока и похотливый взгляд Вириша. Бог наконец отлепился от ее шеи, но рук так и не разомкнул.
        - Тысячу раз да, - Аэлиша опустила голову, рассматривая его пояс, - объятья смерти привлекали меня больше чем… - тут она поморщилась, - чем объятья суженого.
        - Это он бил тебя? - мрачно осведомился Древнейший.
        - Родители, - честно призналась Аэлиша. Бог издал едва слышное шипение.
        - И все же смерть - весьма отчаянный шаг, цветочек.
        Она опять зарделась. Слышать от самого Божественного Змея ласковые слова было ужасно необычно, но так приятно. Нет, она определенно спит. И очень не хочет, чтобы сон заканчивался!
        - Я хотела сбежать, - прошептала Аэлиша, - Я ведь… я не верила, что… ну…что так все выйдет.
        - Однако ты здесь. И что же теперь?
        Девушка вопросительно взглянула на Древнейшего. Зачем он спрашивает? Разве у нее есть выбор?
        - Это решать Шейссаху, - наконец произнесла она.
        - Значит мне… - Бог проворно намотал на палец ее локон и предвкушающее улыбнулся. - А если я захочу оставить тебя рядом с собой?
        - И сделать жрицей? - с надеждой переспросила Аэлиша.
        - Что-то вроде, - задумчиво кивнул Шейссах.
        Девушка осмотрелась. Ведьма толковала о чертогах, полных дивных чудес. И пусть пока кроме тускло мерцающих кристаллов ничего необычного она не увидела, но наверняка это - лишь начало владений Шейссаха. Да и сам Древнейший… Когда еще выпадет шанс послужить самому Богу? И пусть фанатичной набожностью Аэлиша не страдала, однако прекрасно отдавала себе отчет - на поверхности ей точно придется туго.
        - Это было бы честью, - пробормотала она. Тут наверное, следовало бы поклониться, но вот беда, она все так же полу лежала в кольцах гибкого хвоста, и освобождать ее ноги Бог не спешил.
        - Тебе нужно будет пройти один обряд, - предупредил Древнейший. Аэлиша дернула плечом.
        - Как будет угодно Шейссаху.
        Бог все-таки поставил ее на ноги. Просто подхватил, словно она весила не больше подушки с сеном, и перенес на торчащие недалеко валуны. Почувствовав под ногами твердую землю, Аэлиша благодарно склонила голову.
        - После этого обряда ты должна будешь стать моей.
        Древнейший говорил странные слова. Разве она уже не его?
        - Я стану твоей, о Божественный, - легко произнесла Аэлиша. Желто-зеленые глаза сверкнули торжеством, но через мгновение Древнейший нахмурился.
        - Ты не понимаешь, невинный цветок. Впрочем ладно, разберемся по ходу дела.
        В чем собрался разбираться Бог, Аэлиша спросить не успела. Ее снова подхватили на руки и бережно прижали к широкой и божественной, во всех смыслах, груди. Восторгу Аэлиши не было предела. Ей досталось весьма обходительное Божество. Интересно, он всех своих жриц носит на руках? Эта мысль оказалась неожиданно неприятной. Сердито поджав губы, она покрепче обняла плавно «текущего» Шейссаха за шею. Бог взглянул на нее и красивые губы сложились в нежную улыбку. Аэлиша мысленно застонала и пообещала себе, что станет самой-самой главной и умелой жрицей, и привилегия нежиться в крепких объятьях Шейссаха будет принадлежать лишь ей.
        Тем временем Бог ловко обогнул выступающие из-под земли толстые зубцы камня, так же усеянные тусклыми кристаллами и скользнул в небольшой, темный проход, который она вряд ли бы заметила, даже если бы искала, поскольку он находился в тени. Извернувшись, Аэлиша с интересом наблюдала, как за ними неторопливо вползает длинный хвост.
        - Ты еще с ним поиграешь, любопытная моя, - тихо мурлыкнул ей на ухо Древнейший. От стыда она ткнулась носом в обнаженное плечо Бога. Щеки горели так, что наверняка сейчас могли разогнать мрак тесного коридора. Откуда Шейссах мог знать о том, что Аэлиша осталась весьма заинтригована этой частью божественного туловища?
        Впереди забрезжил свет.
        - Закрой глазки, цветочек, - велел Шейссах. Она послушно зажмурилась, совсем спрятав лицо на мускулистом плече. Однако же пребывать в темноте ей получилось недолго. Бережно усадив ее на что-то мягкое, Бог разрешил смотреть.
        Глава 6
        Аэлиша осторожно приоткрыла глаза и громко вскрикнула, не в силах сдержать разразившуюся в груди бурю восторга и удивления. То, что она увидела перед собой, было по истине фантастическим!
        Пещера, в которой они очутились, оказалась тем самым чудом, о котором толковала ведьма. Она напоминал собой неровную, ступенчатую воронку, центром которой являлся продолговатый водоем. Аэлиша отметила, что вода тут проточная. Небольшой ручеек змеился между камней и впадал в это пещерное озеро, но влага не скапливалась, а куда-то уходила. Над водоемом расположилось внушительное гнездо светящихся кристаллов, что давали мягкое, почти дневное освещение. Однако больше нигде подобных гнезд не наблюдалось, и свет рассеивался, постепенно смешиваясь с мраком. Но Аэлиша могла видеть естественного происхождения колонны, что с присущей природе элегантностью подпирали свод подземного грота. Почва же между ними была сплошь устлана мягким, плотным ковром мха. Кое-где виднелись странные цветы, похожие на крупные, переливающиеся огнями, шарики-одуванчики. Несколько минут Аэлиша только и могла, что восхищенно крутить головой, но потом вскочила и, легко прыгая по неровной, но мягкой почве, спустилась к озерку. Окунула руки в прозрачно-зеленоватую воду и тут же подпрыгнула на месте.
        - Теплая!
        Послышалось тихое шуршание. Шейссах грациозно скользнул в кольцо света и Аэлиша опять ахнула. Ее Бог выглядел слегка иначе, чем она вначале подумала. Тусклое освещение прошлой пещеры не давало возможности полностью оценить внешность Божественного. И сейчас Аэлиша непочтительно и пристально рассматривала лениво ухмыляющегося Древнейшего.
        Черные, как она вначале подумала, волосы на самом деле оказались с чуть заметным вишневым отливом. Хвост же отдавал еле-еле видимой зеленью, а на его поверхности темно-красные чешуйки складывались в тонкий витиеватый узор. Глаза же у Шейссаха сейчас были темно-изумрудными. Без той ядовитой желтизны.
        Бог провел рукой по волосам и легко перебросил густую массу на одно плечо. Аэлиша завистливо вздохнула. Роскошная грива доставала своими кончиками аж до пояса на его бедрах.
        - Это одна из причин, по которой мы здесь, цветочек.
        - Что? - глупо переспросила она, все еще не в силах оторваться от созерцания своего Божества. Ах, ну почему он не обычный мужчина?
        - Горячий источник, - тихо произнес Шейссах, подползая еще ближе. - В нем приятно купаться.
        - Приятно, - покорно согласилась Аэлиша, втайне мечтая, чтобы на нее сейчас обрушился ушат холодной воды. Возможно, тогда бы ей не было так жарко.
        - Очень приятно, - отозвался Бог. Изумрудные глаза становились все ближе, и в какой-то момент горячие ладони Шейссаха обхватили лицо, а мужской рот прижался к ее.
        У Аэлиши подогнулись колени. Древнейший целовал ее! Его губы, твёрдые, но такие нежные, прикасались к ней так, что голова шла кругом! Не раздумывая ни секунды, она спешно приоткрыла рот, позволяя языку мужчины проникнуть внутрь.
        А дальше все вокруг словно прекратило свое существование. Совершенно растеряв всякую почтительность и осторожность, она бессовестно прижималась к мужчине и гладила, торопливо касаясь гладких, будто шелк волос и сильного тела. Как могла, повторяла движения проворного языка, получая в награду едва слышные мужские стоны. Горячие ладони Бога гуляли по ее спине и плечам, оставляя за собой разбегающиеся волны жара. И через некоторое время легкая одежда показалась Аэлише тяжелее самой плотной шерстяной ткани, и она отчаянно мечтала избавиться от невесомого шелка, чтобы всей кожей ощутить жаркое тело Бога.
        - Повторяй за мной, - хрипло зашептал вдруг Древнейший прямо в ее губы, - ул'хашш сай самира…
        Бог шипел непонятные слова, а она, стараясь подражать как можно точнее, торопливо произносила их следом. Их дыхание смешивалось, губы почти касались друг друга, и Аэлиша отчаянно мечтала завершить поскорее эту странную речь и вновь прижаться к губам Древнейшего.
        Как только она произнесла последние слова, Шейссах переплел их пальцы и потянул руку вверх. Аэлиша с молчаливым благоговением рассматривала прижатые друг к другу ладони, между которыми разгоралось нежно-изумрудное свечение. Ярко вспыхнув, оно разбежалось по коже сотней щекотных искорок, следы от которых сложились на тыльной стороне ладони в хитрый узор, напоминающий остролистый цветок.
        Как только след окончательно потускнел, Шейссах подхватил ее на руки и стремительно метнулся под темные колонны пещеры. Она даже не удивилась, обнаружив за одной из них расстеленный кусок мягкой ткани.
        - Сейчас ты станешь совсем моей, - возбуждённо прошептал мужчина, опуская ее на покрывало, - не бойся, больно будет не долго.
        И сильное тело придавило ее сверху.
        - Больно? - испуганно переспросила она.
        - Женщинам, что впервые пробуют мужчину всегда больно, - пробормотал Древнейший, быстро избавляя ее от одежд.
        - Но ведь ты не мужчина!
        Шейссах поперхнулся и как-то странно посмотрел на нее.
        - Ну да, - уверенно продолжила Аэлиша, - чтобы мужчина мог быть с женщиной, он должен устроить свои ноги между ее. Тогда происходит близость. Так священник говорил…
        Такого громкого смеха она ну никак не ожидала услышать. Аэлиша оскорбленно дернулась, пытаясь встать и прикрыть руками обнаженную грудь. Его обидный хохот отрезвил. Что это на нее нашло? Позволить делать с собой такое! Конечно - он Бог, и очень хорош собой, а еще силен и целуется так… Она куснула себя за щеку, отгоняя сладкие воспоминания.
        - Глупыш-ш-шка, - Шейссах перехватил ее руки и, не смотря на возмущенные взгляды, развел в стороны, - мужчину от не мужчины отличает иное.
        - И что же? - сердито буркнула она.
        - Вот это, - ее ладонь потянули вниз, под тяжелые складки пояса. Пальцы коснулись горячей твердой плоти, и Аэлиша мучительно покраснела, осознавая, о чем говорит Древнейший. Голозадых детишек она видела и чем отличается мальчик от девочки знала. А однажды довелось наблюдать мужчину без портков. Пянчужка решил облегчиться прямо на улице, не стесняясь проходящих мимо. Но… У Шейссаха ведь хвост, как же так?!
        - Я покажу после, - зашептал мужчина, верно истолковав ее замешательство, - ты такая вкус-с-сная, не могу сдержаться.
        Аэлиша забилась в крепких руках пуще прежнего. Вкусная?! Ох, это звучит очень и очень плохо!
        - Не убивай меня! Пожалуйста, не убивай! Я совсем не вкусная, правда!
        Новый приступ хохота заставил Бога ослабить хватку. Он смеялся долго и громко, сотрясаясь всем телом. Не по божественному хватался за живот, всхлипывал и утирал глаза. Аэлиша лежала ни жива ни мертва. Шейссах оказался в довесок ко всему еще и с приветом, совсем как ведьма. От этой мысли хотелось выть и плакать. Почему у нее так? За что? Стоит только тихонько порадоваться, что жизнь становится легче, как в то же мгновение жестокая судьба бьет наотмашь в несколько раз сильнее прежнего.
        - Глупышка… Мой цветочек… Ха-ха! Ох, даже настроение пропало. Ха-ха! Фу-у-ух, давненько так не смеялся…
        Аэлиша согласно кивала, незаметно стараясь нащупать рядышком хоть что-нибудь тяжелое. Она будет защищаться! Вириш или Шейссах - без разницы. За свою жизнь она еще поборется! Пока Бог веселился и обзывал ее несмышленышем и дурашкой, рука наконец нащупала что-то твердое и острое. То, что нужно! Резкий взмах и… обломок кристалла сверкнул в воздухе, выбитый одним хлестким ударом. Она с криком схватилась за руку, баюкая охваченное болью запястье. К горлу подступил комок. Напряжение последних дней, проведенных в стенах душного чердака, страх, испытанный на жертвенном алтаре, удивление от увиденного после: все это вдруг резко всколыхнулось и обрушилось на нее отвратительным чувством собственной беззащитности и слабости.
        Аэлиша зажмурилась и тоненько всхлипнула. Щекам стало мокро, а телу так холодно, словно ее голой посадили под самый студеный дождь и ветер.
        Она плакала и плакала, обреченно и зло отпихивала от себя руки Шейссаха, из последних сил мешая Богу опять дотронутся до нее. Сейчас его прикосновения приносили такое же отвращение, как грубые домогательства Вириша и мерзкие поглаживания Миррока.
        Но куда ей было тягаться с Древнейшим? В конце-концов Бог просто прижал ее к своей груди и обвился вокруг нее так, что пошевелиться было просто невозможно.
        - Аэлиша, Аэлиша! - послышался над головой встревоженный голос Древнейшего. Он пытался до нее дозваться и, видимо, не первый раз. - Маленькая моя, прости. Аэлиша!
        Прекратив бесполезные попытки выкрутиться, она замерла. Древнейший гладил ее по волосам, пытался вытереть щеки, но она только ниже опускала лицо.
        - Прости, я не подумал! Забыл, что ты ничего не знаешь… И обидеть я не хотел! Это рефлекс, понимаешь? Знаешь что такое рефлекс? Нет, наверное… Прости. Смотри, больше не болит! С твоей рукой все в порядке, цветочек. Аэлиша!
        Сморгнув остатки соленых капель с ресниц, она покосилась на руку. Запястье действительно не болело. И следа от удара не наблюдалось. Аэлиша осторожно пошевелила пальцами. Работают как надо. Хорошо. Шейссах подхватил ее запястье и осторожно поцеловал.
        - Клянусь, это больше не повторится, цветочек. Моя обязанность беречь тебя. И от себя в том числе, - вздохнул Древнейший.
        Она удивленно посмотрела на печальное лицо Бога. В потемневших изумрудных глазах читалось столько искренней тревоги, что ей стало даже как-то стыдно за устроенный концерт. Похоже, ей действительно не хотели причинить боль.
        - Я совсем не хотел обидеть тебя, - тихо повторил Шейссах, осторожно вытирая ее щеки, - и уж точно не собирался тебя убивать, глупенькая моя.
        - Ты назвал меня вкусной, - надулась Аэлиша.
        - Ты вкусно пахнешь, цветочек. Лишь это я имел ввиду.
        Аэлиша удивленно округлила глаза.
        - Пахну?
        - Да, - Бог плавно перевернулся, укладывая ее обратно на ткань, - очень, очень вкусно пахнешь…
        На языке у Аэлиши вертелось сотня вопросов. Но Древнейший не дал их дожидаться. Мужские губы настойчиво прижимались к ней, а его руки вновь заскользили по телу, разжигая унявшийся пожар. Здравый смысл опять оттеснил тот сладкий дурман, который владел ей ранее. Но одних ее губ Богу было мало, проложив цепочку поцелуев от шеи и вниз, он мягко вобрал в рот напрягшийся сосок.
        - Шейссах! - ее вскрик более походил на стон.
        - Шейсаллех, - зарычал мужчина, вскидывая на нее разгорающиеся глаза, - это мое имя! Запомни!
        - М-м-м, - все, что смогла ответить она, когда мужчина вновь принялся терзать ее грудь. В этот момент она готова была звать его как угодно, лишь бы он не останавливался. Полупрозрачные шаровары с нее попросту содрали, шелк не соперник охваченному страстью Богу. Разорванная тряпочка отлетела в сторону, следом отправился тяжелый пояс. Обнаженный мужчина навалился сверху, раздвигая своими бедрами ее ноги.
        Его рука скользнула вниз, протискиваясь между их телами и стремясь туда, где она решалась прикоснуться только для того, чтобы обмыть себя. И где сейчас клубился мучительный жар и ощущение пустоты. Ладонь накрыла лишенное всякой защиты абсолютно гладкое местечко, и Аэлиша громко застонала, что есть силы цепляясь за напряженные плечи Древнейшего.
        - Какая чувственная, - прохрипел он. Длинный палец проник внутрь, и она чуть не потеряла сознание от нахлынувших ощущений. Бедра сами дернулись навстречу, желая повторить эту порочную ласку. И он повторил. Снова и снова, под ее стоны и собственное, глухое шипение. Но любое его движение лишь разжигало бушующий пожар.
        - Пожалуйста, пожалуйста, - умоляла Аэлиша, сама не понимая чего просит. В какой-то момент его рука исчезла и вместо наслаждения она почувствовала резкую боль.
        - А-а-а! - ее крик перехватили поцелуем. Мужчина замер, позволяя ей пережить боль, и лишь хвост беспокойно метался из стороны в сторону, выдавая нетерпение Древнейшего.
        - Шейсаллех, больно… Отпусти… - шипела она в его губы.
        - Поздно, цветочек. Потерпи.
        Он слегка двинулся, проталкивая свою плоть глубже. Аэлиша ощущала, как трудно растягиваются мышцы, неохотно принимая вторженца.
        - М-м-м, как в тебе хорош-ш-шо, - блаженно шипел мужчина. Девушка прикусила вспухшие губы. Ей было совсем не хорошо! Достигнув предела, он двинулся назад, оставляя ее тело. Но не успела Аэлиша обрадоваться предстоящему облегчению, как мужчина снова толкнулся в нее. А потом обратно назад. И снова - вперед-назад, веред-назад. С каждым новым толчком боль становилась все тише. Исчезая, она уступала место приятному ощущению наполненности. Кажется, ей хотелось именно этого.
        Темп постепенно нарастал. Древнейший уже не щадил ее, резкими движениями проникая внутрь так глубоко, как только мог. Громко вскрикивая, она подавалась на встречу, оплетала ногами сильные бедра и словно оголодавшая, набрасывалась на его рот, раз за разом стремясь выиграть поединок губ и языков. И каждое ее поражение было до того сладким, что незамедлительно хотелось пробовать еще.
        - А-а-ах, - крик вырвался из горла, когда внизу живота все скрутило в упоительных судорогах. Острое, как сотня лезвий, наслаждение, пронзило ее от макушки до пят, заставив выгнуться дугой в могучих объятьях Шейсллеха. Глухо застонав, он крупно вздрогнул всем телом. Мужская плоть увеличилась и Аэлиша почувствовала, как глубоко внутри растекается что-то теплое.
        С блаженным вздохом удовлетворенное божество рухнуло на опустошенную Аэлишу. Нахально умостив ладонь на ее груди, Шейсаллех уткнулся в ее волосы и замер. И только хвост, неторопливо подползал ближе, укладываясь вокруг нее в теплый кокон.
        - Как ты, цветочек? - пробормотал в ее макушку Шейссалех. Аэлиша прислушалась к себе. Сильных моральных терзаний по поводу потери невинности она странным образом не испытывала. Близость Шейсаллеха хоть и смущала, но была более чем приятна. До этого у нее порой возникала тяга к привлекательным мужчинам, которых она видела на ярмарке, но так же быстро влечение исчезало под трудностями и лишениями повседневной жизни. Когда тело в изнеможении - по сторонам смотреть не станешь… Вспомнив о теле, Аэлиша поерзала. Между бедер саднило и слегка жгло. Неприятно, но терпимо.
        - Чуть-чуть неприятно. Ну… там, - краснея, пробормотала она.
        - С тобой я становлюсь слишком забывчивым, - в голосе Бога слышалась улыбка и намек. Вот только на что, Аэлиша не могла понять. Или просто не допускала этой мысли. Мужская ладонь скользнула вниз и уткнулась в стиснутые бедра.
        - Разведи ножки, цветочек мой.
        - А…хм, а можно позже? - робко попросила она. Ощущение дискомфорта грозили новой порцией боли, вздумай Бог повторить близость.
        - Я помогу тебе, глупышка. Уберу боль.
        Кусая и без того искусанные губы, Аэлиша слегка развела колени в стороны.
        - Смелее, - подбодрил ее Шейсаллех, - в такую щелочку не поместятся даже твои тонкие пальчики.
        Бог опять смеялся над ней. Аэлиша метнула на него убийственный взгляд, но была награждена лишь иронично приподнятой бровью. Протиснувшись между ее ног, он по хозяйски накрыл ладонью промежность, и Аэлиша ощутила едва заметное нежное покалывание.
        - Вот и все, - опять улыбнулся Древнейший, - теперь постельные утехи не принесут тебе боли. Разве только приятную.
        Девушка прижала ладонь к животу. Болезненные ощущения и впрямь пропали, словно их и не было. Чудеса! Впрочем, что это она? Это ведь Бог! Аэлиша слегка нахмурилась. Ее представления о том, каким должен быть Божественный Змей были совсем не такими! Мужчина вел себя как-то не по божественному просто. Еще и эта странная просьба на счет имени… А обряд? Разве жрицей делают так? В пустой, хоть и красивой, пещере, всего лишь прошептав пару слов. Ну и закрепив это соитием?
        - Ты каждую жертву так посвящаешь в жрицы? - она даже ойкнула, закрыв рот ладошкой. Вопрос вышел ужасно непочтительным, а недовольству в голосе позавидовала бы самая последняя ворчливая жена. Шейсаллех отодвинулся и посмотрел на нее с изумлением.
        - Да ты маленькая ревнивица!
        Что?! Он еще и рад ее беспокойству? Ах так! Аэлиша пихнула наглого божка в плечи, стремясь освободиться. Хватит, пусть рассказывает, что ей делать, и она пойдет! Молитвы петь или танцы разучивать, чем там вообще жрицы занимаются?
        - Тихо-тихо, моя ревнивая воительница, - ее укрутили хвостом так, что стало ясно - никуда ей не деться. - Этот, хм, обряд… Ты первая.
        - А остальные? - требовательно переспросила она. Хвост вокруг нее дернулся. Ее вопросы доставляли Древнейшему явное беспокойство. Но почему?
        - Остальные… Ну, у меня были женщины, - осторожно начал Шейсаллех, - до тебя, - поспешно добавил Бог, - но сейчас я с тобой… И хочу быть с тобой.
        - А как же другие?
        - Других не будет, - уверенно произнес Шейсаллех. Аэлиша опять задумалась. Слишком уж все… ладно шло. Вот только что прекрасный и сильный Бог нашел в ней? Этот вопрос она и поспешила озвучить.
        - Ты мне предназначена, - улыбнулся Шейсаллех, - я понял это, лишь увидев тебя на алтаре.
        Аэлиша совсем была сбита с толку. Шейсаллех говорил так, словно искренне верил в свои слова. Но разве это возможно? С ней? Пока она старательно решала - верить или нет происходящему чуду, мужчина времени не терял.
        - Я покажу тебе удивительный мир, цветочек, - шептал Древнейший. Его невинные поглаживания от слова к слову становились все откровеннее, - тебе понравится там, обещаю.
        - Мир?
        - Да, мой мир, в котором обитаю я. Нам нужно лишь немного пожить в этих пещерах.
        - Зачем? Разве пристало Богу обитать тут?
        Аэлиша понимала, что задавать такие вопросы не безопасно. Разве жрица не должна слепо доверять своему Божеству? Однако фанатичной веры она что-то не ощущала. Восторг и восхищение? Пожалуй. Аэлиша украдкой взглянула на Шейсаллеха. Он был красив! Даже не смотря на хвост вместо ног. А его ласки… Она неосознанно сжала бедра. Внизу живота вновь потяжелело, а грудь заныла. Бог посмотрел на нее пристальней.
        - Такая любопытная и такая чувственная, - пробормотал он, подтягивая ее ближе, - я поведаю обо всем позже, моя жрица. А пока…
        Шаловливые пальцы пробежались по животу и уверенно проникли во все еще чувствительное местечко. Разум опять предавал тело, и Аэлиша бесстыдно выгнулась, раскрывая бедра и позволяя Шейсаллеху любые вольности. Древнейший не обманул. В этот раз ее ждало лишь удовольствие.
        Глава 7
        Аэлиша прицелилась, согнула ноги и, сильно толкнувшись, прыгнула в ласково мерцающую воду. Брызги полетели во все стороны. Вынырнув, она откинула волосы в сторону и лукаво улыбнулась, втайне довольная, что капли достали даже до Шейсаллеха, что грациозно облокотился на выступ у противоположного берега. Древнейший хмыкнул и поманил ее к себе. Аэлиша сделала вид, что не понимает мужчину. Ей хотелось подурачиться. А как еще развлекаться, если делать тут было в общем-то нечего?
        Стирать не надо. Скудные одежды чистились по щелчку божественных пальцев. Добывать еду - подвластные Древнейшему змеи дружно приносили сладкие коренья, спелые сезонные фрукты и даже ловили мелкое зверье вроде кроликов, лесных голубей, а так же рыбы. Про яйца и говорить нечего. Готовилось все это на костерке между камней. Обычный на первый взгляд огонь не требовал дров, Древнейший просто доставал из своей сумки круглые, темные лепешки с ее ладонь, укладывал на кострище и прикасался пальцем. Те моментально вспыхивали и медленно горели, давая много пламени и не оставляя за собой дыма.
        Аэлиша любопытничала, выспрашивая, зачем Божеству сумка и что это за чудо, но Шейсаллех ограничился скомканным объяснением о божественных потребностях, магии и как ею можно напитать предмет. Мужчина вообще некоторые вопросы обходил стороной. Зато долго и со вкусом рассказывал о своем мире и его обитателях. Оказалось - эти пещеры служат своеобразным коридором между мирами. Шейсаллех время от времени посещал это уединенное место, но в этот раз услышал призыв гонга и решил посмотреть, что происходит. И не зря. Послушные его слову змеи отпугнули людей и он смог беспрепятственно забрать свою жертву. Аэлиша прятала улыбку - меньше всего ее судьба напоминала жертвенную участь. Впрочем, как и жреческую. Скорее уж она походила на наложницу. И, судя по тому, как иногда смотрел на нее Древнейший - наложницу весьма ценную.
        Отгоняя прочь все еще терзающие душу сомнения, девушка старалась принять все, как есть. Кто знает, может Бог проверяет ее на прочность? Что ж, она готова ждать, если это поможет увидеть новый мир. Ей очень хотелось познакомиться с феями и эльфами, полюбоваться на воздушные игры драконов и услышать дивное пение морских сирен.
        Аэлиша развернулась, и поплыла обратно к обрыву, с которого она любила прыгать в воду. Однако едва успела коснуться щербатого камня, как вокруг нее обвился гибкий хвост.
        - Разве моя жрица не знает, что ей может грозить за ослуш-ш-шание? - сильные руки сжали ее талию и повернули, легко притискивая спиной к стене. Аэлиша предвкушающее облизнула губу, глядя в желто-зеленые, полные желания глаза Шейхалесса. Ее Бог обладал весьма пылкой натурой. В кратчайшие сроки он рассказал и продемонстрировал все то, что ему хочется получать от своей жрицы. Пользуясь возможностью, Аэлиша с упоением изучала идеальные формы мужского тела. Теперь ей так же было смешно при воспоминании о том, как серьезно она утверждала, что Шейсаллех не мужчина. Но откуда она могла знать, что его плоть скрывают твердые, гладкие щитки, которые расходятся в нужный момент. Вот и сейчас восставшая мужественность Древнейшего настойчиво терлась о ее живот.
        Аэлиша слегка выгнула спину, от чего грудь призывно выступила из воды, привлекая внимание Древнейшего.
        - Жрица готова умолять о прощении на коленях, мой Повелитель, - томно выдохнула она, опуская ресницы.
        Пальцы мужчины напряглись. О, да. Она успела узнать его маленькие слабости. И без стеснения пользовалась этим. Опять веер брызг и вот уже Шейсаллех с поистине императорским величием возлежит на мелководье, а она покоится на твердой как камень, мускулистой груди. Их губы встретились, начиная любовное состязание. Держись, о Божественный. Она теперь соперник, с которым стоит считаться. Мягко скользнув вниз, Аэлиша атаковала крепкую шею, обласкала трепетавшую жилку пульса и устремилась вниз, отмечая на своем пути тяжело вздымающуюся грудь и подтянутый живот. Каждый кубик пресса был удостоен ее вниманием.
        Хрипло вздохнув, мужчина запустил пятерню в ее влажные волосы, подталкивая вниз. Терпение покидало Древнейшего.
        Губы коснулись отвердевшей плоти, и Аэлиша была вознаграждена протяжным стоном. Язык скользнул по верхушке, слизывая солоноватую каплю. Она не торопилась. Методично и уверенно доводя своего повелителя до стиснутых от удовольствия зубов и метающегося в сладкой агонии хвоста. Эта власть над сильнейшим пьянила до одури. И ей хотелось слышать признание его поражения.
        - Аэлиш-ш-шааа… - голос мужчины шипел и ломался из-за проявившихся клыков. Кожу головы царапнули острые когти, приказывая ускорить темп. Да! То что нужно!
        Несколько сильных, глубоких движений, так, чтобы его плоть доходила аж до горла и теплое семя наполнило рот. Аэлиша сглотнула. Ей очень нравился этот странный вкус.
        - Моя девочка, - задыхаясь, пробормотал Древнейший. И пусть внутри нее все скручивало от желания, но радость от того, что Шейсаллеху хорошо, перебивала возбуждение.
        - Иди сюда, цветочек, - он потянул ее на себя, - я не оставлю свою малышку голодной…
        Не оставил. Сильные пальцы Шейсаллеха имели над ней особенную власть. Наслаждение пришло почти моментально, она слишком завелась, лаская его ртом. Доставив ей удовольствие, Бог подхватил ее на руки и отнес к их спальному месту. Никакой кровати или лежанки там и в помине не было. Спала Аэлиша в мягких кольцах теплого хвоста. Шейсаллех согревал ее всем своим телом и она никогда не страдала от холода.
        Устроившись в нежных объятьях поудобнее, она лениво пыталась словить гладкую погремушку. Шейсаллех играл с Аэлишей, как с кошкой. Дразнил перед самым носом, но в последний момент отдергивал хвост, не давая схватить его.
        - Повелитель… - кончики пальцев мазнули по гладкой чешуе, но она опять промахнулась.
        - Да, цветочек?
        - А мы еще долго будем здесь? - И снова промах. Да что ж такое!
        Древнейший тяжело вздохнул:
        - Не долго, нетерпеливая моя, я же говорил, мне нужно время.
        - Но для чего? Ты все время уходишь от ответа. Это беспокоит…
        Мужчина замолчал. И надолго. Интуиция подсказывала, что Древнейший что-то решает для себя и вполне возможно, что ей сегодня удастся узнать новые подробности.
        - Милая, мне скоро придётся покинуть тебя.
        - Что?! - Погремушка была забыта. Страх, который медленно исчезал, вытравливаемый нежностью и вниманием Божества, вернулся и в одно мгновение вывернул ее душу на изнанку. Подхватившись, она с отчаяньем смотрела на Древнейшего.
        - Глупышка! - в его голосе почему-то чувствовалось удовлетворение. - Лишь на пару дней я оставлю тебя. Не бойся, мои слуги позаботятся о твоем пропитании.
        - Нет! - Аэлиша сама поразилась, как твердо и гневно звучал ее голос. - Ты никуда не пойдешь! Я твоя жрица и имею права быть рядом с тобой! Всегда!
        Брови мужчины поползли вверх.
        - Ого, а у цветочка, оказывается, есть шипы, - Шейсаллех вздохнул и покачал головой. - Нет, маленькая упрямица, это не обсуждается.
        - Обсуждается! Это - обсуждается! Я буду с тобой! Куда ты хочешь уйти? Почему без меня?!
        Внутри все клокотало. Аэлиша вскочила на ноги, сжимая кулачки. Она не понимала, почему он должен покинуть ее? Ради чего? К страху добавилась жгучая ревность.
        - Ты уйдёшь к другой, - прошептала она севшим голосом, - к другой жрице, да?!
        Лицо мужчина потемнело, а в зрачках появились желто-зеленые искры.
        - Аэлиша…
        - Нет! Не хочу слушать! Ты говорил, что будешь со мной. Со мной! Зачем ты уходишь?!
        Она дрожала, хватая себя за плечи. В теплой пещере стало вдруг холодно, и обнаженное тело покрылось сотней мурашек. Все это время она старалась не думать, что будет, если вдруг Бог все же покинет ее. Старалась верить его обещанием. Но сейчас, столкнувшись с возможностью обмана, поняла, что не вынесет его предательства. Предательства не Бога, но мужчины. И это знание пронзило грудь, словно острейший клинок, навек пригвождая сердце лишь к одному существу. К ее Шейхаллесу.
        Возможно, он прочел ее мысли или все понял, взглянув в полные слез глаза. Сильные руки обвили ее плечи, прижали к горячей, нервно вздымающейся груди.
        - Змеи сбрасывают кожу, ты ведь знаешь, - быстро зашептал он, целуя и гладя ее волосы, - раз в сотню лет мне тоже предписано это. Хвост становится длиннее и ему тесно в старой оболочке. Это… весьма болезненно и неприятно. Я могу потерять контроль над собой. И пусть ненамеренно, но причинить тебе вред, цветочек. Поэтому я найду укромную пещерку и пережду там. А после вернусь.
        Воздух постепенно стал возвращаться в легкие, и Аэлиша смогла перевести дыхание.
        - Но… Но ты же Бог! Бог сбрасывает кожу?
        Шейсаллех слегка помрачнел.
        - Считай это обновлением.
        - А-а-а, - что ж, звучало вполне божественно, - но нет, - твердо объявила она, стараясь не показать внутреннего волнения, - я останусь с тобой. И мне совсем не страшно!
        Они еще долго спорили и пререкались. Шейсаллех шипел и покрывался чешуей, злясь ее несговорчивости. Аэлиша не сдавалась, заявляя, что если надо привяжет себя к нему остатками одежды, но не отпустит. Потом грозилась обидиться и уйти куда глаза глядят, пока его не будет рядом. Страх отпустить своего мужчину был так велик, что это давало сил не уступить в словесной дуэли.
        - Ты невероятно упряма, - обессилено простонал Шейсаллех. Ощутив слабинку в его голосе, Аэлиша пошла в наступление. Ласково оплела его шею руками, преданно заглянула в изумрудную зелень глаз. Пальцами запуталась в густых волосах, которые она так любила расчесывать, снова и снова переплетая длинные косицы, по две у каждого виска.
        - Да, упряма. Но лишь оттого, что мне тяжело быть от тебя вдали даже на несколько мгновений.
        - Маленькая подлиза…
        Она была согласна и на подлизу, лишь бы остаться рядом. Покорно вздохнув, Аэлиша потянулась за поцелуем. Пронзительно нежным, медленным. Словно она впервые изучала его рот, преступая через смущение, чтобы тщательно и осторожно обласкать каждый миллиметр чувственных губ и языка.
        Шейсаллех ответил. Он всегда отвечал ей. Теплый хвост скользнул между ног, расталкивая их в стороны и подхватывая ее под бедра. Надавил на поясницу, заставляя выгнуться, демонстрируя всю себя своему мужчине.
        - Как ты прекрасна, - пробормотал Шейсаллех, жадно разглядывая открывшиеся ему виды, - пожалуй, мне нравится спор с тобой. Вернее, его окончание.
        И Древнейший рывком притянул ее к себе.
        Глава 8
        Смена кожи, о которой предупреждал ее Шейсаллех, приближалась. Аэлиша чувствовала это. Мужчина стал нервным. Мог часами беспокойно ползать по пещере, время от времени срывая злость на сталагмитах, так однажды он назвал эти странные каменные пики. Она же в эти моменты вела себя самым смирным образом и незаметно пыталась смягчить гнев своего Повелителя. А уж в этом Аэлише не было равных, ведь учили ее подобному искусству с малых лет всем семейством.
        Вот и сейчас Шейсаллех уже долгое время находился в пещерном озере. Вода бурлила и звенела, беспощадно вспарываемая резкими гребками и ударами сильного хвоста. Она переместила свой взгляд вниз. Два большеглазых полоза застыли у ее ног, а между ними покоилась горсть темно фиолетовых, поддернутых мучнистым налетом слив.
        - Спасибо, - шепнула она. Змеи одновременно показали раздвоенный язык и проворно скрылись между камней. Она же сняла с костра прутик, с насаженной на нее рыбой. Некрупная радужная форель под пряными травами была любимым лакомством Шейсаллеха, так же как и спелые сливы. Аэлиша тщательно омыла фрукты в ручье и разложила лакомства на плотном листе кувшинки, что заменяли им тарелки. Сытый Бог - спокойный Бог. Слегка поразмыслив, она немного подвернула самодельную юбку. А если быть честной - ее остатки. Теперь бедра прикрывала лишь полоска ткани, настолько тонкая, что вздумай Алиша наклониться, то место соединения ее ног оказалось бы обнажено. Еще чуть-чуть подумав, она решительно откинула тряпочку, укрывающую грудь. А удовлетворенный Бог - спокойнее в разы.
        Осторожно ступая босыми ногами по мягкому мху, Аэлиша крадучись приблизилась к пологому берегу и замерла у кромки воды. Вся ее фигура выражала терпеливое ожидание. Шейсаллех будто и не замечал своей жрицы. Он даже не замедлился, хотя наверняка видел ее.
        Девушка внимательно разглядывала ласкающую кончики пальцев воду. Она будет стоять столько, сколько потребуется.
        Время тянулось медленно. Она хорошо изучила все камни под ногами и уже хотела было перенести свой интерес на вон тот занимательный булыжник и сосчитать на нем все белые крапинки, как в нескольких метрах от нее с шумом и брызгами из воды показался Шейсаллех.
        - Корни еще не пус-с-стила, цс-с-свет мой? - силе яда в его голосе позавидовали бы все змеи мира. Не выдавая ни единым движением своей обиды или беспокойства, она мягко взглянула на мужчину. Вода ручьями стекала по гладкому, рельефному телу, лаская каплями каждую впадинку и выпуклость. Волосы напитали влаги и черными трещинами пересекали бледную кожу, а взгляд Божества пылал. Шейсаллех злился, что подтверждали проявившиеся клыки и подрагивающая погремушка, наполняющая своды пещеры сухим потрескиванием.
        - Мой Повелитель, - игнорируя его слова, тихо отозвалась она, - я принесла пищу.
        Мужчина медленно приблизился. Взгляну на угощение, а потом снова на нее. Змеиный зрачок расширился, стоило ему пройтись глазами по обнаженной груди. Как бы невзначай, она переступила с ноги на ногу, еще более оголяя бедро.
        - Еда и доступная женщина, - с отвращением протянул Шейсаллех, - не могла предложить себя более изящно?
        Прогоняя прочь неуместную сейчас обиду, Аэлиша позволила себе едва заметную полуулыбку и еще чуть-чуть качнула бедрами.
        - Говорят, что если в волосах ржавчина, то и скромности от женщины не жди, - покаянно произнесла она фразу, брошенную хмельным отцом в присутствии таких же хмельных гостей. Ну и ее конечно. Томас намекал на Аэлишины медные кудри, очевидно позабыв, что у Ивимии волос тоже отдает рыжиной.
        - А-хш-ш-ш, как остроумно. Но нет милая, это не про тебя.
        Шейсаллех подполз еще ближе. Навис над ней и Аэлиша подавила судорожный вздох. Чуть раздвинувшиеся пластины на бедрах Древнейшего недвусмысленно намекали на то, что мужчина готов принять оба ее подношения. Молниеносный взмах рукой и сливы, описывая дугу, с тихим шлепком ушли под воду, туда же шмякнулась форель. Одно подношение…
        - Догадливый цс-с-светок, - подтвердил ее мысли мужчина. Еще один взмах и она полетела в теплые кольца хвоста. Юбка съехала на пояс, обнажая то, что интересовало мужчину. И пусть нервы звенели от напряжения, передавая свою дрожь в кончики пальцев, но Аэлиша поторопилась призывно развести колени, демонстрируя решимость быть с ним даже если сердце покалывает от страха.
        Шейсаллех бесстыдно осматривал ее, как богатый клиент осматривает предоставленную девочку для утех. Впрочем, сейчас она вела себя именно так. Ладони скользнули по груди и вниз, к бедрам. Глядя на Шейсаллеха из-под полу прикрытых ресниц, Аэлиша ласкала собственное тело. Не только ради желто-зеленого пожара в его глазах. Некоторое время назад ее мужчина стал особенно нетерпелив. Настолько, что желай она Шейсаллеха чуть менее, то посчитала бы его близость грубой и эгоистичной.
        Осторожные движения ее пальцев разбудили огонь, дремавший внутри. Шейсаллех учил ее и этому. Мужчине доставляло удовольствие будить и любовно взращивать ее чувственность, о чем он не раз шептал ей на ухо, помогая ласками познавать собственное тело.
        - Хватит, - сквозь зубы процедил Шейсаллех. Аэлиша распахнула глаза. Покрытые чешуей руки нервно сжимались в кулаки, а широкая грудь вздымалась и опадала словно кузнечный мех. Она не успела заметить, как Древнейший метнулся в ее сторону. В следующее мгновение Аэлиша ощутила себя лежащей на животе. Рывок и ее за бедра вздернули на колени. Слюна сделалась вязкой - знакомая позиция. Она тихо охнула, ощутив в себе его пальцы. Вопреки ее ожиданию, Шейсаллех не торопился приступать к самой близости. Вместо этого мужчина раз за разом проводил увлажненными пальцами между ее ягодиц. Сердце екнуло где-то в горле, когда она поняла, как он собрался взять ее сегодня.
        - Где ш-ш-же твоя с-с-смелость, маленькая жрица? - клык царапнул ухо и Аэлиша дернулась, опасаясь яда. - Ис-с-спарилась?
        Конечно, она могла бы сейчас попросить его остановится, и вполне возможно, ей хотелось на это надеяться, Шейсаллех бы оттолкнул ее и вернулся в озеро или вновь стал бы наматывать круги по пещере, щелчками хвоста сбивая ни в чем не повинные сталагмиты. И Аэлиша даже открыла рот для короткого «Пусти», но вместо этого губы сами шепнули полное предвкушения «Возьми».
        Шейсаллех глухо застонал. Так, словно она ранила его в самое сердце. Твердая плоть вжалась между ее ягодиц, и мужчина подался вперед, протискиваясь в крепко сжатое колечко мышц. Она дышала глубоко и часто, силясь побороть сопротивление собственного тела. Проникнув внутрь полностью, Шейсаллех крепко прижался к ней бедрами и замер на несколько мгновений. Едва Аэлиша привыкла, как мужчина задвигался.
        Она кусала губы, сдерживая тихие стоны. Приятно не было вовсе. Без непривычки даже больно, но вскоре боль сменилась обычным дискомфортом. Шейсаллех быстро перешел к высокому темпу, двигаясь размашисто и резко.
        Бесцеремонно намотав ее волосы на кулак, мужчина потянул ее на себя, вынуждая запрокинуть голову. Вторая его рука отлепилась от бедра и скользнула между широко разведенных ног, щекоча чувствительные складочки острым когтем. Томный гортанный стон огласил своды пещеры. Ему вторило довольное шипение.
        Вспыхнув за долю секунды, Аэлиша уже сама подмахивала бедрами. Нарастающее возбуждение вытесняло дискомфорт, расслабляя тело и делая его мягким и податливым. Мужчина за ее спиной громко застонал и содрогнулся. Плоть внутри нее пульсировала, отдавая семя. Шейсаллех замер. Она тоже не двигалась, втихомолку жалея, что собственная разрядка не настигла ее раньше. За спиной послышался судорожный вдох. Пальцы, теперь уже без когтей, разжались, выпуская из плена ее всклоченные волосы. Посторонившись, очень медленно и осторожно Шейсаллех вышел и перекатился на бок, увлекая ее за собой. В его движения вернулась гибкая плавность, а объятья не грозили ей сломанными ребрами.
        - Цветочек, - Аэлиша вскинула голову. Ядовитая желтизна его глаз померкла, уступая место темно-изумрудной зелени. В которой она ясно видела неподдельную тревогу и боль от осознания собственных действий. И без того светлое его лицо еще больше побледнело.
        - Больно? - горячая ладонь накрыла ягодицы и Аэлиша мысленно поморщилась. Ощущения были не совсем приятными. Но вместо недовольства она лишь улыбнулась.
        - Мне могло бы быть очень приятно, если бы кое-кто не сдался раньше времени.
        Брови мужчины удивленно выгнулись. Нерешительная улыбка коснулась прекрасных губ. Однако так же быстро пропала. Шейсаллех вновь нахмурился.
        - И все же это больше не должно повториться. К такой ласке приучают иначе, а я… - Шайсаллех осекся, и Аэлиша погладила его по плечу. Подумаешь, слегка перестарался, в конце-концов она ведь достигла намеченной цели. Вернулся ее прежний Шейсаллех, ласковый и уравновешенный, хоть пока и весьма встревоженный.
        - Я знаю, что у ядовитых змей смена кожи проходит трудно, - тихо произнесла она, - они злятся и весьма беспокойны, и поэтому рада, что моя затея помогла тебе, Повелитель. И уверена, что ты бы остановился, вздумай я попросить об этом.
        - Ты слишком веришь в меня, цветочек. Но признаюсь, аромат твоего соблазнительного тела успокаивает. Обычно я веду себя намного хуже. Оттого и уединяюсь там, где не могу причинить вред.
        Она даже не хотела представить себе как выглядит это «хуже». Шейсаллех успел пройтись по всей пещере как смерч, круша сталагмиты и выворачивая дерн не хуже пахотного плуга. Змеи пугливо прятались по углам, страшась своего хозяина. Некоторые и вовсе спешили к Аэлише на руки, справедливо полагая, что тут им бояться нечего, ведь как бы не бесновался Шейсаллех, к ней он не подползал ближе чем на несколько шагов.
        - Жду не дождусь, когда я смогу привести тебя в свой дом и украсить, как требует теперь твой статус, - тихо продолжил мужчина, осыпая ее мягкими ласками, - племя арахнов славится своими изысканными тканями. Тебе понравится их шелка и бархат. В моем доме хватит и гномьих драгоценностей и мягких шкур, добытых непревзойденными охотниками - эльфами. Ты будешь удивлена и рада, обещаю.
        - Мне достаточно, что ты рядом, - рассмеялась она, - золото и драгоценности - это прекрасно, но они всего лишь руда и камень. Разве они заменят блеск любимых глаз? А твоя улыбка - для меня она дороже любого золота.
        - Аэлиша, - восторг в его глазах окатил сердце волной щемящей нежности, - ты удивительна в своей искренности. Но все же я бы хотел порадовать тебя и поверь, все сказанное мной не пустой звук. Очень скоро мы ставим эти пещеры. Новый мир ждет.
        Внезапно в голову Аэлиши пришла одна мысль.
        - Повелитель, ты бы мог порадовать меня уже сейчас, - медленно произнесла она, - позволь еще раз взглянуть на мир, в котором я росла. Попрощаться.
        - Там где тебя едва не заморили работой, а после намеревались выдать замуж против воли? И с кем это ты собралась прощаться? - что ж, ее идея явно пришлась не по вкусу вредному Божеству.
        - Ни с кем, - смирно ответила она, - просто хотела постоять на пороге Храма и последний раз глянуть на небо Венарии. И довольно.
        Шейсалех размышлял. Шуршал хвостом и потрескивал погремушкой.
        - Ладно, - нехотя отозвался он после продолжительного молчания, - но только вместе со мной.
        Радостно взвизгнув, Аэлиша полезла целоваться. А вот на счет этого Шейсаллех был совсем не против.
        Глава 9
        Она из последних сил удерживала мечущегося в агонии Бога. Его хвост то вдруг вспучивался страшными волнами, то обессиленным щенком скреб по земле. Под плотно зажмуренными веками мужчины из стороны в сторону метался зрачок. Дрожащими руками Аэлиша стерла холодный пот со лба Шейсаллеха. Тряпка уже была пропитана на сквозь и ей бы не помешало встать и сполоснуть ее в ручье. Как не помешало бы поспать. И поесть. И в туалет хотелось ну просто очень сильно. Но девушка не могла заставить себя отойти и оставить бессознательного Шейсаллеха.
        Смена кожи началась для нее незаметно. Они как раз вернулись с поверхности. Аэлиша долго стояла под разрушенными сводами храма и смотрела на низкие, полные дождя тучи. Раздувшийся ручеек намекал, что моросило уже давно. Легко усмехнувшись, она подумала, что ее жертва все-таки не была напрасной. Дождь пошел или просто так совпало. Шейсаллех все это время ползал внутри коридора, разглядывая барельефы. Когда же ему надоело, то мужчина заявил, что с него хватит промозглого ветра и хмурого неба, и он забирает свою непоседливую жрицу обратно в уютную, теплую пещеру. По возвращению ее потащили к спальному месту и уложили отдыхать. Спорить Аэлиша не стала. Во-первых и сама была не против подремать, а во-вторых и Шейсаллех выглядел довольно усталым.
        Проснулась же она от того, что ее решили поджарить.
        Сперва у Аэлиши возникло ощущение, что ее обложили горячими булыжниками. Только вот камни странно вибрировали. Протерев глаза, она поняла, что твердое - это Шейхалесс. Дрожащий и безумно горячий.
        Лихорадка была жестокой. Время от времени мужчина приходил в себя, и тогда она очень осторожно поила его водой подслащенной фруктовым соком. Осторожно кормила желтком пропеченных на костре яиц, благо тот не успел потухнуть, и теперь Аэлиша тщательно поддерживала маленький огонь, понемногу скармливая ему волшебные лепешки.
        В глазах мужчины читалась благодарность. И боль. Ему приходилось нелегко, но Шейсаллех терпел и даже находил сил на нежную улыбку. Постепенно горячка набирала обороты. И вот уже сколько времени прошло, а ее любимый так и не очнулся. Аэлиша вытерла предстельские слезы и осторожно погладила Шейсаллеха по голове, что все это время покоилась на ее коленях.
        Искусанные губы приоткрылись, обнажая клыки. Его опять знобило. Громкий стон огласил пещеру, и мужчину выгнуло так, что ей почудился хруст позвонков. Кожа над ребрами натянулась и Аэлиша от ужаса закрыла лицо ладонями. Она же лопнет! Но нет. Шейсаллех обмяк, продолжая сотрясаться в судорогах.
        Аэлиша осторожно переложила его голову на мягкий дерн и поспешила вскочить на ноги. Нет, наблюдать за его мучениями дальше было просто не возможно! Она должна, нет, просто обязана помочь! Девушка беспомощно оглядела пещеру. Чем же сбить жар? Те растения, о которых она знала, в пещере не росли. Зато их можно было найти в лесу! Который не так уж и далеко. Ей достаточно просто выбраться на поверхность… Полная решимости, она бросилась к сумке. Прикрылась всем, что осталось от ее одежд, порывшись в сумке, вытащила острый клинок и насадила на вершину кусочек горючей лепешки. Крохотный факел готов. Не тратя более ни секунды времени Аэлиша побежала к выходу. Но не успела нырнуть в темный переход, как дорогу ей перегородило около десятка змей. Гремучники упреждающе шипели и трещали хвостами.
        - Я помочь! Помочь хочу! - Аэлиша присела, заглядывая в черные бусины глаз. - Есть растения, они собьют жар! Нужно лишь несколько корней!
        Ах, если бы она могла передавать мысли змеям так же, как это делал Шейсаллех. Маленькие помощники могли понять ее только если Аэлиша требовалась пища или растение. Раздвоенные языки трепетали над косточкой или шкуркой и змеи стремились прочь, спеша выполнить ее просьбу.
        Но того, что ей нужно сейчас в пещере быть не могло! И Аэлише было просто нечего показать гремучникам.
        - Пустите, - со слезами на глаза просила она, - я вернусь! Я хочу помочь вашему хозяину! Пожалуйста!
        Треск погремушек затих. Змеи качали головами, ласково тыкались острыми мордочками в ее руки. Аэлиша знала - она могла бы встать и пойти дальше. И не один из гремучников не посмел бы ее укусить, свято чтя волю Бога. Вместо этого отважные охранники кидались бы ей под ноги, калечили бы себя, в попытке остановить и вернуть ее назад.
        - Пропустите, пожалуйста, - шептала она, гладя изящные головки, - пожалуйста…
        И ее просьбы были услышаны! Нехотя, но все же они расступились, давая Аэлише пройти. Забыв о благодарности, да и обо всем на свете, она поспешила наверх. Блуждала Аэлиша не долго. Минув несколько пещер, оказалась у прохода, ведущего в главный зал храма. Змеи, встречающиеся на пути, не торопились ее задержать, только останавливались и приподымали головы, почуяв ее приближение. Но потом быстро уползали прочь.
        Крадучись, Аэлиша по стеночке поднялась наверх. Долго вслушивалась, стараясь понять, есть ли рядом люди. Но лишь шорох змеиных тел и глухой стук капель разбавляли царившую тишину.
        Тихие шлепки ее босых ног показались Аэлише оглушающе громкими. Она торопливо миновала мраморный зал и выбралась на поверхность. Стоя под сводами укрытия глубоко вдохнула вечерний воздух. Прохладно. Но небо высокое и чистое. Это хорошо.
        Оставив между камней тлеющую лепешку и оглядевшись, она решила вскарабкаться по склону. Все равно лес располагался за Храмом. Нужды мочить ноги в ручье не было. Цепляясь за траву, и остатки узкой лестницы, Аэлиша кое как взобралась наверх. Распластавшись земле долго и осторожно оглядывалась. Было тихо. Решившись, она вскочила и понеслась к лесу. Ей нужно было успеть! На опушке она сумела перевести дыхание. Кажется удалось! Аэлиша рухнула на колени и поползла по земле, выискивая нужное растение. Скоро сумерки и в темноте отыскать нужное будет почти нереально!
        Страшный удар между лопаток прервал ее лихорадочные поиски. Оглушенная, она ткнулась носом в землю, а сверху на нее навалилась неподъемная тяжесть.
        - Вот это сюрпри-и-из!
        Аэлиша выла и кричала, но трава глушила отчаянные вопли. Вириш! Проклятый Вириш! Но как?! Почему здесь?!
        - Я знал, знал, что ты там прячешься, сестричка! - Его голос срывался на писк от возбуждения, - Маленькая дрянь, сколько шороху навело твое исчезновение! Да у нас пол деревни теперь повернуто на этом придурошном идоле! Ха-ха! Даже алтарь ему соорудили, бестолочи. А ты, су-у-ука… О, как удачно я выбрался прогуляться! Как знал…
        Невдалеке раздался девичий крик.
        - Милый, ты где?! Ау-у-у!
        - Потаскуха демонова, - ругнулся Вириш. Воспользовавшись его заминкой, она что есть сил, лягнулась, пытаясь сбросить тяжелую тушу.
        - Помогите! Помо…
        Удар по затылку оглушил.
        - Заткнись, сука!
        - Милый, вот ты где… А это кто?!
        Аэлиша все-таки умудрилась извернуться. Взгляду предстала слегка растрепанная и помятая дочь старосты. Вот какие прогулки у Вириша! Захотел покувыркаться с девицей. И, Аэлиша была уверена, не просто так. Иначе зачем ему дева старше него самого?
        - За преданное трудишься, - не удержавшись, кольнула она.
        - Закрой рот! - ее встряхнули.
        Как бы не была глупа Фрида, но и до нее стало доходить, кого прижимает к земле любовничек.
        - Же… жертва?! А-а-а! Призрак!
        - Дура, стой!
        Куда там! С громкими воплями девица ломанулась прямиком через кусты, оставляя за собой просеку достойную дикого кабана.
        - Идиотка, - выругался парень, и снова перевел взгляд на Аэлишу, - Это уже перестает быть смешным, сестричка.
        - А по мне так весело, - процедила она, морщась от боли в голове. - Валять под сосной дочь старосты. Зад невесте не исколол?
        - У кого-то прорезался голос? Хорошо. Он тебе понадобится, когда будешь стонать подо мной!
        Аэлиша не знала, откуда у нее взялась смелость. И стойкость не обращать внимания на потные ладони, лапающие ее грудь. Сейчас ей было даже смешно наблюдать за пыхтящим братцем.
        - И это могло возбудить Фриду? Сильно же она в девках засиделась…
        Вириш отшатнулся.
        - … раз такой олух как ты смог развести ей ноги, - закончила с ухмылкой Аэлиша.
        Наглость - это было явно не то, чего ожидал от нее братец. Но познав жизнь без страха и унижений, ее душа словно расцвела, а сердце стало сильнее.
        - Ты… - прохрипел Вириш.
        - Да, я! - все так же нагло улыбаясь, перебила она, - Своими убогими причиндалами ты меня не удивишь. Опоздал, братец!
        Потакая разгорающемуся в его глазах бешенству, Аэлиша демонстративно облизнула верхнюю губу. Конечно, он ударил. Хлесткая пощечина обожгла лицо, но Аэлиша не отвернулась и продолжала с вызовом смотреть на тихо звереющего Вириша.
        - Шлюха, - выплюнул он, - Ты врешь! Мне плевать, где ты пряталась, но мужика, который бы захотел тебя поиметь, там быть не могло!
        Мужчины нет, а вот Бог точно был. Она опять улыбнулась - Вириш все же верил ей. Может интуитивно, а может она была достаточно убедительна в своих словах.
        - А мне плевать веришь ты или нет, - дернула плечом Аэлиша, - но он брал меня всеми способами и во всех позах, что возможно. Так что ты никогда и ни в чем не станешь первым. Тебя обставили, братец.
        Еще одна пощечина. Рот наполнил металлический привкус. Глядя на нее потемневшими от ярости глазами, Вириш процедил.
        - Я не стану довольствоваться объедками. Но первым все же буду. Я первый подпалю костер, на котором ты будешь гореть, сука!
        И, ухватив ее за волосы, он поволок Аэлишу в сторону деревни.
        Глава 10
        Шейсаллех сладко потянулся. Тело приятно ныло, но великолепнее всего было ощущение плещущего через край магического резерва. Сконцентрировавшись, он мысленно проверил все внутренние потоки. Хвост удовлетворенно щелкнул - прекрасно! Сотня лет прошла не зря. Его магический потенциал увеличили свои объемы. Закрыв глаза, Шейсаллех наслаждался струящейся по венам силой. Но через семь ударов сердца к бушующему в груди восторгу добавилось ощущение тревоги. Сперва еле заметное, оно росло так же быстро, как сходящая с гор лавина.
        - Аэлиша!!!
        Пружиной взвившись вверх, он заметался по опустевшей пещере в безнадежных попытках найти ее. Но слишком ослабевший запах девушки не мог врать. Пропала! Его любимая пропала! Первым делом он поднес к глазам запястье. Тонкая вязь рисунка проявилась и вспыхнула бледно зеленым. Жива! Но холод обжигал кожу, питая нерадостные мысли. Его любимая далеко и ей плохо.
        Оглушительным мысленным приказом Шейсаллех созвал младших. Несколько секунд ожидания были невыносимой мукой. Но вот изо всех уголков на его зов, извиваясь и шипя, явились все змеи окрестностей.
        Он заглядывал в их глаза. Легко вскрывал бедные умы, вытягивая по крупицам обрывки воспоминаний. Чуть-чуть, но сердце замедлило свой бег. Она ушла недавно. Память младших еще хранила ее слова почти в неискаженном виде. «Помочь», «Пустите», «Жар», «Вернусь».
        Он чуть не застонал от досады на собственную глупость! Если бы его возлюбленная только знала, что с ним все будет в порядке, если бы только он сказал…
        Но она не знала, и поэтому решилась покинуть безопасные пещеры. Сердце разрывалось от тревоги и щемящей нежности к своей храброй девочке. Ее нужно найти, немедленно! Последнее, что видели младшие, это как девушка убегала в сторону леса. Солнце садилось, потом взошло и снова село. Но скоро снова рассвет.
        Сконцентрировавшись, он мысленно воззвал к Тиршшану. Голову сдавило стальным обручем, но сейчас, полный магических сил, он легко держал сопротивление пространства.
        «Брат! Рад слышать тебя! Как прошла линька?» - Даже мысленно голос Тиршшана звучал весело и беззаботно.
        «Мне нужна помощь. Срочно. Готовь переход».
        «Понял. Уже».
        Что ж, пусть его старший братишка тот еще любитель разгульной жизни, но в чем нельзя было упрекнуть этого лоботряса - так это в умении быстро и без лишних разговоров выполнять действительно важные просьбы.
        Не теряя времени Шейсаллех пополз к точке соединения миров. Змеи сыпанули во все стороны, опасаясь быть раздавленными его хвостом. Сброшенная чешуя так и осталась сиротливо лежать на камнях. Но времени прятать следы не было. Больше всего Шейсаллеха заботила его возлюбленная. Его невеста.
        Кромешная тьма не волновала мужчину. Он хорошо знал, куда следует двигаться. Минуя полузатопленные залы и извилистые, ветвящиеся коридоры Шейсаллех дополз до нужного тупика. Пещера как пещера. Но лишь для того, кто не владеет магией. А в этом истощенном мире ею не владел никто.
        Упершись руками в стену, что была ровнее прочих, он зашипел. Камень под его ладонями замерцал, становясь бледнее и прозрачнее. Сияние ширилось, дюйм за дюймом охватывая всю стену и образовывая вполне сносный проход. Будто за толстым, кривым стеклом Шейсаллех увидел очертания другой пещеры. Что ж, связь установлена.
        Мерно черпая магическую энергию для поддержания прохода в активном состоянии, Шейсаллех кончиком хвоста вычертил на полу руну портала. Знак вспыхну и засветился зеленым.
        Не в силах устоять на месте, он ползал от стены и обратно, кидая нетерпеливые взгляды на равномерно вспыхивающий символ. Брат опаздывал. Неужели его хвост прищемила очередная обворожительная нагиня? Или эльфа? Демонов ловелас… Мерная пульсация руны ускорилась. Потом еще. Пока, наконец, с тихим хлопком не взорвалась, расцветая изумрудной вспышкой. А на месте исчезнувшего знака возник непривычно серьезный Тиршшан.
        - Брат!
        Оба воскликнули одновременно.
        - Ты в порядке, - облегченно вздохнул Тиршшан и уже по-простому приветственно обнял его, похлопывая по спине, - но что случилось?
        Вместо ответа Шейсаллех продемонстрировал брачную метку. Тиршшан присвистнул.
        - Ты попал братишка. Понятно, к чему такая спешка…
        Сочувствующий взгляд злотых глаз взбесил. Шейсаллеху захотелось надрать его тощий хвост, прямо как в детстве.
        - Я люблю ее, - рыкнул он. Тиршшан попятился, примирительно вскидывая ладони.
        - Все-все, понял. Только не надо чешуей обрастать. Остынь.
        - Она пропала! - клыки царапали губу. Шейсаллех трещал погремушкой, как не умеющий себя сдержать юнец, - Моя Аэлиш-ш-ша, мой ц-с-с-с-веток! О, ес-с-с-ли ее коснуться хоть пальцс-с-с-ем…
        Глаза Тиршшана сделались янтарными. Он один из немногих знал о предсказании Оракула.
        - Никто не тронет женщину моего брата. Или умрет!
        Гибкий хвост, более светлый, чем у Шейссалеха, стремительным росчерком прошелся по месту, где ранее была начертана руна перехода. Хлопок, вспышка и на полу очутилась одежда и оружие.
        - Ты прав, - одобрительно кивнул Шейсаллех, разглядывая штаны, - пугать местных неразумно. Чем незаметнее, тем лучше.
        Не прошло и часа, как на поверхность выбрались два мужчины. Несмотря на теплое время года оба в плотных накидках с капюшонами. У каждого за спиной блестел эфесом полуторник.
        - Веди, женишок, - проворчал один. Второй огляделся по сторонам, сжимая левую руку в кулак. Едва заметное свечение вспыхнуло и погасло.
        - Нам туда, - кивнул Шейсаллех в сторону деревни.
        Глава 11
        Аэлиша понуро перебирала кольца ножной цепи. В подвале церквушки, куда ее поместили на время разбирательств, царила сырость и полумрак. Почти как в храме Шейссалеха. Поудобней устроившись на охапке соломы (спасибо, хоть свежей притащили) она горько вздохнула. В груди натужно ворочалась боль, словно сердце вдруг отрастило иголки и стало похоже на ежа. Жрица, демоны ее разбери, помощница криворукая. А если сейчас ее Бог умирает?
        С одной стороны Аэлиша понимала абсурдность этой мысли. Разве Шейсаллех способен умереть? С другой - а кто его знает? Ее возлюбленному было так плохо… Глаза защипало, но слез уже не было. Она выплакала их все. Сразу после того, как всем миром ее притащили к священнослужителю. Ободранную, почти голую. Полупрозрачные ткани бывшей одежды не могли толком прикрыть тело. А подонок Вириш умело нагнетал обстановку, выдвигая одну версию за другой. Мол, и жертвой она не была, и не исчезала никуда. Жила себе в Храме пока ее пользовал любовник. Вот какая история. А ведьма им потворствовала.
        Его слова были чистой ложью, но падкий на грязь народ живо соорудил из собачей брехни пресвятую заповедь. К концу пути женщины плевали ей вслед, подозрительно и зло косясь на собственных мужей, а молодые парни нагло хвали за подол, так и норовя задрать юбку. Только задирать там было и нечего. Ведьма крутилась рядом. Лохматая больше обычного, она зло трясла кулаком, грозясь, что Шейссах покарает неблагодарный люд.
        - Бог отметил ее! - хриплый голос ведьмы походил на карканье осипшей вороны. - Верните то, что пренадлежит Шейссаху!
        Но люди лишь отмахивались. Дождь прошел и чудо забылось. Да и было ли чудо чудом? Где это видано, чтобы Бог возвращал плату?
        Дверь подвала хлопнула. Аэлиша неосознанно прижалась к стене. Если ее опять захотят вывести на площадь… Нет, только не это! Пред глазами слишком детально встало одно из худших мгновений ее жизни.
        Для начала, все в этом же подвале, на соломе, местная повитуха проверила ее на наличие девственности. Прямо при священнике и старосте. Аэлиша сгорала от стыда и отвращения, но сцепив зубы молчала. Молчала она и дальше, когда Эрге угрозами и тумаками пытался заставить ее говорить. Да и что было сказать? О Шейсаллехе она бы не призналась и под пытками.
        Но старый Эрге все же не стал ее сильно калечить. Хитрец знал - Церкви нужен виновник. Только не сдавать же пол деревни? А кто же тогда будет работать на его толстое брюхо? И староста под шумок решил спустить всех собак на Аэлишу, а потом и ведьму. Однако Юминии в деревне не оказалось. На помосте Аэлиша стояла одна. Отрешенно смотрела на беснующуюся толпу. Люди боялись. Те, которые однажды вели ее на алтарь - очутится на помосте рядом. Сочувствующие, они были, хоть и немного - заступится за нее. А остальные - того, что проклятия ведьмы исполнятся.
        Потом на помост вызвали всю ее родню. И каждый поспешил отказаться от нее. Аэлиша равнодушно смотрела на взбешенного отца и поджимающую губы маменьку. Миррок тоже отметился. Таких гадких и лживых слов она и представить себе не могла. Бывший жених не стеснялся в выражениях, расписывая аэлишино распутное поведение.
        - Сидишь, су-у-ука…
        Очнувшись, она подняла голову. Вириш. Пьян. Ох, только не снова! Да когда же по ее душу приедут из Братства?!
        - Сиди, тут тебе и место, дрянь… - шатаясь, братец ходил из угла в угол. От напряжения свело мышцы. Аэлиша внимательно следила за каждым его движением. Пусть говорит, авось побрешет и свалит отсюда.
        - На-надо было тебя спря…тать, - неожиданно заявил Вириш, поворачиваясь к ней. Ох, она знала этот взгляд. Аэлиша еще больше прижалась к стене. Вот сейчас ей лучше бы молчать.
        - Сидела бы на цепи, прямо как сейчас, а я бы трахал тебя каждый день, дрянная ты шлюха!
        Она взвизгнула, когда братец подскочил и схватил ее за волосы. Увернуться не получилось. Не смотря на плотное телосложение двигался парень слишком быстро.
        - Нравилось с ним, да?! - кислый запах перегара бил в нос. Аэлиша извивалась, пытаясь освободиться, но Вириш словно и не замечал. - Ты стонала под ним?! Кричала от наслаждения?! А?! Отвечай! Отвечай, гребаная ты сука!
        Отшвырнув ее прочь, Вириш торопливо схватился за пояс штанов.
        - А, плевать. На всех плевать! На запрет отца, на дуру матушку… на твоего любовничка. Плевать. Хочу! И возьму! Сей..
        Земля под ними вздрогнула. Вириш замолк на полуслове. Так и застыл, держа руки у ширинки. Через секунду послышался глухой «бум» и земля вновь дрогнула. Аэлиша тихонько попятилась, стараясь отодвинуться как можно дальше от прислушивающегося братца.
        - Что за чертовщина там творится? - пробубнил Вириш, застегивая штаны обратно. Метнув на нее упреждающий взгляд он направляясь к лестнице, ведущей наверх.
        Подойти он не успел. Засов вырвало с мясом, врезавшись в стену дверь треснула напополам и осталась болтаться на одной петле. Брата снесло в сторону и знатно приложило об стену. Съехав вниз, он так и остался лежать.
        - Аэлиш-ш-ша!
        Слезы все ж таки нашлись.
        - Шейсалееех, - всхлипнула она и бросилась вперед. Но упала, цепь держала крепко. Мужчина подбежал к ней. Подбежал?!
        Шепча слова утешения, Шейсаллех сдернул с себя плащ и укутал ее в плотную, теплую от его тела ткань. Осторожными касаниями прошелся по лицу, торопливо залечивая синяки и ссадины. А она, не замечая ничего вокруг, зачарованно смотрела на сильные, мускулистые ноги. Ноги! Затянутые в темные замшевые штаны.
        - Любимая моя, цветочек мой, как ты?! Где болит?
        - Ноги…
        - Ноги болят? Тут? Нет? Демоновы цепи!
        - У тебя - ноги… - выдавила из себя Аэлиша, глядя как Шейсаллех рвет металл голыми руками, - А… хвост где?
        Наверное, она глупо выглядела. Шейсаллех даже слегка усмехнулся.
        - Уже скучаешь по нему, цветочек? Не бойся, теперь я способен принимать две формы.
        - Теперь?
        Шейсаллех не успел ответить. В проеме появился еще один мужчина.
        - Брат! Кажется, эти полоумные решили поджечь дом!
        - Брат?!
        Аэлиша застонала, обхватывая голову руками. Да что происходит? Какой брат? Откуда у Бога есть брат?! В голове бушевал такой хаос, что она всерьез задумалась - а не сошла ли часом с ума. Тем временем, мужчина легко сбежал с лестницы. Откинул капюшон и пристально взглянул на нее изумительно янтарными глазами. Точно - брат. Шейсаллех и незнакомец были похожи. Те же лоб, нос и губы. Только челюсть чуть шире и волосы… У мужчины они были золотисто-каштанового цвета.
        - У Бога есть брат, - потрясенно пробормотала она. Желтоглазый нахмурился.
        - Какого еще бога? Твоя невеста тронулась умом, - обратился он к Шейсаллеху. При упоминании о невесте, Аэлиша совершенно точно вознамерилась упасть в обморок. Слишком много потрясений для одного дня. Шейсаллех схватил ее в охапку.
        - Хватит, Тиршшан! - в голосе Бога (или нет?) звучал укор. Приподняв е подбородок, Шейсаллех тревожно оглядел лицо.
        - Цветочек, я все объясню. Только давай сначала вернемся в пещеру, хорошо?
        Аэлиша потрясенно кивнула.
        - А с этим что делать? - подпихнул тот, кто звался Тиршанном, неподвижную тушу братца.
        - Он мертв? - опасливо переспросила она.
        - Без сознания. Но мне не сложно…
        - Нет! - торопливо воскликнула она, - Вириш - подонок, но все-таки мой брат.
        Шейсаллех нахмурился. Отпустив ее подошел к неподвижному телу и склонился над ним.
        - Любовь моя, ты права - это подонок. Но он совершенно точно не связан с тобой кровным родством.
        Аэлиша непонимающе переводила взгляд с Вириша на Шейсаллеха. Не то чтобы она была расстроена или удивлена. Эта новость определенно и на сотую доли не так сильно затронула ее сердце как предыдущие, но все же…
        - Не брат? Но он не мог быть приемным! Я помню беременность матери, хоть была еще крохой!
        - Нет. Наги хорошо чувствуют запахи и могут распознать родственные узы. Погоди-ка…
        Шейсаллех выпрямился и протянул в направлении Вириша открытую ладонь. Несколько шипящих звуков и крохотная искорка, вспыхнув, метнулась в сторону неподвижного парня. Он глухо застонал, но в сознание не пришел. Шейсаллех удовлетворенно хмыкнул.
        - Больше твой так называемый брат не сможет быть с женщиной. И я не стану исправлять это. Он не достоин зваться мужчиной.
        Аэлиша просто поднялась и пошла в сторону выхода. Недостоин, так не достоин. И ей не капельки не стыдно за свое безразличие. Тиршанн жестом попросил ее не спешить на выход.
        - Нагалесса, прошу прощения, но первым пойду я. Люди наверху могут быть не вполне безопасны.
        - Нагалесса - девушка или женщина еще не замужняя, но прошедшая обряд помолвки, - поспешил просветить ее «Бог».
        О да, она отлично помнила этот обряд! Аэлиша метнула в сторону жениха испепеляющий взгляд. Они поговорят. И о многом! Шейсаллех напустил на себя самый смиренный вид, но в его глазах не было и тени стыда или смущения. Он даже нашел наглости попытаться приобнять ее за талию, якобы желая помочь подняться по лестнице. Еще чего! Нахальные конечности липового бога тут же получили ощутимые шлепки.
        - С характером, - хохотнул Тиршшан, - брат, я требую подробного рассказа. И не вздумай сползать с темы.
        - Губу закатай, змееныш бесхвостый, - буркнул обиженный Шесаллех.
        - Ага, как же. А погремушка не отвалится?
        Несерьезная перебранка закончилась, стоило ее конвоирам подойти к двери. Мужчины переглянулись.
        - Цветочек, как только двери откроются - не пугайся. Нам придется ненадолго усыпить окружающих, чтобы не мешали.
        Она согласно кивнула. Ударом ноги распахнув дверь, Шейсаллех выступил вперед. Она толком не вида, но кажется, в него что-то полетело. Мужчина даже не дернулся. Щелчок пальцев, переливчатое шипение и ее слуха достигли многочисленные глухие удары об землю.
        - Избиение нагхалесят, - проворчал Тирршан, - никакой защитной магии.
        - Откуда ей тут взяться? - отозвался Шейсаллех. - Любимая, поторопись. Они будут спать не больше получаса.
        Аэлиша осторожно выглянула из дверного проема. Дворик перед церквушкой был просто устлан людьми. Она вздрогнула. Вооруженными людьми. Вилы, топоры, косы - как они не порезались, толкаясь перед входом. Около которого обнаружились вязанки с сухостоем. Их действительно решили поджечь. Немного масла и веток - и деревянная церквушка превратилась бы в пепелище за пару часов.
        - Но почему они не успели? - потрясенно прошептала она, обходя лежащих вповалку людей.
        - Трусость - только и всего, - Тиршшан брезгливо отпихнул мешающие пройти вилы, - кто решит взять на себя смелость поджечь церковь? И бога в ней, - хохотнув, закончил он.
        Угрожающий взгляд в его сторону зубоскал решил игнорировать. Шейсаллех все-таки пристроил руку на ее талии, и осторожно вел между валяющихся тел. Одно из которых ей было знакомо лучше прочих.
        - Шейсаалех, подожди!
        Аэлиша резко свернула вправо. Мужчина недовольно цыкнул, но проследовал пару шагов за ней.
        - Вот, - она указала пальцем на валяющегося лицом в траве Томаса, - он мне отец?
        Мужчина подошел ближе и присел на корточки.
        - Нет, - лаконично ответил Шейсаллех.
        - А можешь разбудить его?
        Мужчины переглянулись. Молча подхватили упитанную тушу того, кто последние двадцать три года назывался ее отцом, и потащили прочь. Завернув в ближайший переулок они сбросили Томаса прямиком в дорожную пыль. Легкий пасс рукой и мужчина глухо застонал. Шатаясь и упираясь дрожащими руками в землю, он принял сидячее положение и осоловело огляделся по сторонам. Как только его взгляд прошелся по ее лицу, то в мутных глазах вспыхнуло так знакомое Аэлише отвращение и гнев.
        - Ты-ы-ы… тва-а-арь, кха, кха… - Томас схватил себя за горло и выпучил глаза.
        - Еще одно грубое слово в адрес моей невесты и ты сдохнешь, - ровно произнес за ее спиной Шейсаллех. Злость на обман жениха сразу скатилась на несколько позиций, зато чувство досады на собственную мягкотелость возросло настолько же.
        - Невесты?!
        - Ты мне не отец, - вместо ответа произнесла она.
        Лицо Томаса посерело. Короткие пальцы скребли по груди, словно бы мужчина страдал сердцем.
        - Откуда ты… Нет! Не возможно!
        - Кто мои родители? Говори или…, - многозначительный кивок за правое плечо отразился в поросячьих глазках волной паники. Но Томас был бы не Томасом, если бы из его рта вновь не полилась грязная брань. Пришлось Шейсаллеху продемонстрировать свою силу еще раз. И для просветления в «батюшкиной» голове приложить эту голову об стенку ближайшего дома разок другой. Методы ее жениха оказались более чем эффективны.
        Запинаясь и давясь через каждое слово, Томас поведал ей, что она - дочь его когда-то сотоварища по торговле. Вместе они держали в столице лавку, вложившись в это дело поровну. Однако, спустя время прохвост (тут уж Томас не мог удержаться) Бертран вздумал жениться. На беду избранницей стала юная девушка, на которую и сам Томас имел виды. Однако же барышня, что каждый день посещала их лавку, выбрала совсем не его. Томас исхитрялся и так и эдак, но родители не стали неволить свое дитя и через месяц Бертран и Ханна поженились. Томас затаил злобу. Даже то, что Бертран оставил все дело ему, а сам с нуля принялся возводить собственное, не смогли смягчить завистливое сердце. Масло в огонь добавило и то, что очень скоро дела у бывшего товарища резво пошли в гору. Стремясь увеличить свои доходы, Томас женился на Омелии, наследнице и единственной дочери у состоятельной пары из верхнего города. Но ее приданого хватило ненадолго. Торговля хирела, жена была нелюбима, а у Бертрана все шло как по маслу, а вид цветущей Ханны, что носила под сердцем дитя, бередил душу неимоверно.
        Стремясь насолить счастливчику хоть как-нибудь, Томас придумал чудовищный в своей бесчеловечности план. Распродав все, он уехал из города. Выждав пол года, купил двух наемников и приказал выкрасть и принести ему дитя Ханны и Бертрана…
        - Ты! С-с-старый ублюдок! - замолчавший на полу слове Томас побледнел и, закатив глаза, рухнул в обморок. Аэлиша дрожала в кольце сильных, так нужных ей сейчас, рук. То, что она слышала, было слишком чудовищно.
        - Остынь брат! - в голосе Тиршанна сквозила едва сдерживаемая ярость.
        - Пусть закончит, - тихо попросила она, крепче прижимаясь к Шейсаллеху. Только его близость и крепкие объятья помогали ей удержать тело в вертикальном состоянии, а разум в сознании.
        Тиршшан привел Томаса в чувство громкой пощечиной.
        - Продолжай!
        И мужчина не посмел ослушаться приказа.
        Убивать Бертрана и Ханну Томас не хотел, справедливо полагая, что горе от потери ребенка будет несоизмеримо хуже. Наемники были хорошо подготовлены и справились с заданием. Так у маленькой Аэлишы появилась новая семья. А затем Томас перебрался в эту глушь. Аэлиша же с малых лет расплачивалась за то, что ее настоящие родители посмели быть счастливы. Только вот незадача, Вириш, любимый сын, положил на нее, недостойную, грязную девку глаз. Еще не растеряв остатки порядочности, юноша пытался противиться чувствам к собственной сестре, но не так давно, умело заведя разговор с не совсем трезвым батюшкой узнал, что сестренка то и не родная вовсе. Пришлось пригрозить наследством, тем более у Аэлишы уже наметился жених. Который отдал бы приличное состояние, при условии что невеста будет чистой.
        - Вот только планы сорвались, - закончил мужчина, глядя на них исподлобья.
        Ей так хотелось убить его. Своими ногтями разодрать жирную грудь и вырвать оттуда насквозь гнилое сердце, но все, что она смогла - это полный презрения взгляд. А потом Аэлиша просто развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь. Прикоснуться к Томасу было слишком противно, настолько, что даже мысль о мести не смогла заставить ее сделать это.
        И если бы она не была так ошеломлена, то наверняка бы услышала тихое шипение за спиной.
        - Поцелуй вдовы? Ты слишком милосерден…
        - Моя девочка не должна знать.
        - Само собой. И все же - смерть от остановки сердца, да еще и с отсрочкой на пару недель - эта мразь не заслужила.
        - Подобная милость лишь дань уважения доброте моей невесты. Любимая слишком чиста душой, что бы воспользоваться моими силами.
        - Погоди, вспомнишь ты про ее добрую душеньку, когда придется объясняться.
        - Прикуси язык клыком.
        Глава 12
        Ее выдержка закончилась аккурат в нескольких фунтах от последней деревенской постройки. Тихо всхлипнув, она уткнулась лбом в плечо идущего рядом Шейсаллеха. Мужчина тут же разомкнул объятья и мигом подхватил ее на руки.
        - Поплачь, маленькая. Станет легче.
        И она заплакала. Не стесняясь Тиршшана, Аэлиша всхлипывала, судорожно цепляясь за шею Шейсаллеха и пряча лицо в мягкой ткани ворота его рубашки.
        Она оплакивала горе своих настоящих родителей и собственную жизнь, полную зла по прихоти мелочного, подлого человека. Мужчины деликатно молчали, давая ей время справиться с потрясением. Лишь на подходе к Храму она смогла более или менее взять себя в руки. А поплескав в лицо холодной водой из ручья, Аэлиша почти полностью успокоилась. Сил собраться предавала мысль о предстоящем объяснении с Шейсаллехом.
        Вот только в жертвенном зале их поджидал сюрприз. Весело болтая босыми ногами, на алтаре сидела Юминия.
        - Ну наконец-то! - всплеснула руками она. - Нашел свою невестушку, не прошло и года! А ты! - ведьма перевела взгляд на, в который раз ничего не понимающую, Аэлишу. - Не сиделось на месте, да? Беспокойная ты, хе-хе, жертва.
        Оба мужчины внимательно посмотрели на Юминию. Вдруг Шейсаллех коротко кивнул и улыбнулся.
        - Благодарю тебя, почтенная. Твой выбор оказался точен.
        - Он всегда точен, - проворчала колдунья, - ладно уж, мои дела тут закончены, пора и честь знать. И слава Богам! Ламорна мне уже вот тут!
        И ведьма показала пальцем на морщинистую шею. Шейсаллех же не торопился освобождать дорогу.
        - В знак признательности почтенная не откажется принять мой дар?
        - И мой, - выступил вперед Тиршшан. Юминия кокетливо хихикнула.
        - Какие вежливые молодые наги! Чувствуется воспитание деда. Что ж, валяйте - дарите.
        Братья одновременно зашипели, и с их ладоней сорвался рой мерцающих искорок. Аэлиша задохнулась от восторга. Золотистые и нежно-зеленые, они окружили ведьму подвижным коконом сияющих снежинок. Садились на голову, обнаженные кисти рук, плечи… И тут же пропадали, словно таяли. Юминия стояла блаженно прикрыв глаза, судя по всему происходящее ей весьма нравилось.
        - Вот спасибо. Порадовали, так порадовали, - удовлетворенно вздохнула ведьма, когда последняя искорка исчезла, - Я этого не забуду.
        И, не прощаясь, ведьма шустро засеменила к выходу. А недоумевающую Аэлишу поволокли в сторону входа в подземный лабиринт. Ступив под свод знакомой пещеры, она первым делом увидела длинное полотно старой змеиной кожи.
        - Повелитель, - зашипела она не хуже нагини, - не пора ли нам объясниться?
        Тиршшан уселся на камень и принял заинтересованный вид. Но, наткнувшись на два красноречивых взгляда, поспешил опять вскочить на ноги.
        - А я пока, к-хм, прогуляюсь. Портал, что ли, проверю, - пробормотал мужчина и скрылся из вида.
        Проводив его внимательным взглядом, Аэлиша повернулась к Шейсаллеху, что с тоской посматривал в сторону выхода.
        - Я не Бог, - сразу же сдал себя он.
        - Это я уже поняла, - поразительно, как быстро злость на этого обманщика затмила собой все остальные чувства. Шейсаллех взгляну на нее и обречено вздохнул.
        - Шейссах это мой дед. И он тоже не Бог.
        - Все и с самого начала, - процедила Аэлиша, - особенно о том, какого демона я теперь хожу в невестах у непойми кого! Не поторопился ли ты провести обряд?
        Ох, зря это она. Услышав последнее предложение, мужчина моментально покрылся чешуей.
        - Ты моя! Зс-с-сапомни - моя!
        Выглядел Шейсаллех крайне злым.
        - С чего это? - тут же взбрыкнула Аэлиша.
        - Оракул предсказал тебя! И ты наш-ш-шлась! С-с-сздесь и с-с-сздесь стала моей! А можжш-ш-шет, жрица хочет обратно в свой гос-с-степриимный домик?!
        Нет, этого она хотела меньше всего на свете.
        - Угрозы, да? Конечно, как еще заставить девушку делать то, что тебе хочется. Ах да, еще можно обманом, так все поступают. Что ж, ты прав - я принадлежу тебе. Выбора у меня все равно нет, впрочем, как и всегда, - и, опустив голову, она отвернулась. Да, Шейсаллех был лучше во сто крат самой смелой ее фантазии, но то, что и он снизошел до обмана - вот это было обидно!
        Надвигающуюся меланхолию отогнали твердые ладони, что осторожно коснулись ее плеч.
        - Ты… ты так смотрела! - выдохнул Шейсаллех над ее ухом. - В твоих глазах сиял такой восторг. И я не смог отказаться от предложенной роли. А потом просто испугался. За нас. Ведь если бы ты ушла… Я искал тебя более четырех сотен лет, цветочек. Это так долго.
        Аэлиша повернулась и заглянула в потемневшие изумрудные омуты.
        - Четыре сотни?! - поразилась она.
        - Наги живут до двух тысяч лет, любимая, - деликатно, но настойчиво Шейсаллех прижал ее к себе, - мой дед примерно в моем же возрасте покинул ваш мир. Вместе со всеми остальными магическими существами. Единственное, что осталось от них - легенды, что в последствии были искажены временем и людской молвой.
        - Но почему вы покинули наш мир?
        - Магия ушла из него, цветочек. И никто не знает почему. Таким как я с каждым годом становилось все тяжелее подпитывать свой магический резерв. Его словно что-то вытягивало по капле, и наши тела не успевали его восстанавливать. Чтобы не терять свои способности, решено было покинуть этот мир. Наиболее сильные маги придумали способ перехода, который открыл врата в смежный мир. Ушли все, кто захотел. В первую очередь - народы, владеющие магией. Люди тоже, но совсем немного, ведь после нас освободилось столько земель. Переселенцам же было непросто - открытый мир не был пустым. Я не буду утомлять тебя историей войн и трудный переговоров, ты узнаешь их позже, если пожелаешь. Однако нам все же нашлось место под солнцем Архаитэ.
        - Но почему твоего деда считали Богом?
        Шейсаллех вздохнул.
        - Недоразумение, цветочек. Шейссах был одним из пяти магов, что открыли Врата.
        - Пять Богов! - догадалась она.
        - Именно так, умница моя. Люди живут мало, и ваша память быстро искажает события прошлого, особенно под чужим влиянием. У каждого из пятерки сильнейших было множество последователей и не всегда магиков. Видимо, наиболее ушлые и создали культы. К сожалению иные не гнушаются использовать религию для собственной выгоды.
        Аэлиша повернулась и уперлась ладонями в твердую грудь мужчины. Ей хотелось спросить еще о многом, но думать, когда твою шею осыпают поцелуями, а обнаженный живот то и дело поглаживают, весьма не просто.
        Почувствовав, что его отталкивают, Шейсаллех обиженно поджал губы, но наглеть не стал.
        - Ладно. С этим ясно. Но зачем ты вернулся? Здесь же нет магии!
        - Не совсем. Остались крохи и там, где были открыты Врата.
        - В этих пещерах?
        - Именно так. Сюда же я приползаю каждый раз, как наступает пора линьки. Как ты могла заметить - это трудный процесс, к тому же обновляется не только тело, но и магический резерв. Перед сбросом кожи он становится слишком мал, что делает нас уязвимыми. Поэтому каждый наг тщательно ищет уединенное место, где может переждать это непростое время. Однажды, еще когда я был совсем юн, дед показал мне эти пещеры. Едва их увидев, я не раздумывал больше.
        - Как и со мной, - пробормотала Аэлиша. Шейсаллех блеснул зубами, скользящее движение и она вновь в его плену. Вот же!
        - И да, и нет цветочек, - промурлыкающий голос отозвался мурашками по всему телу, - у нагов великолепное обоняние. Но в отличии от оборотней у нас не существует так называемых пар. Половинок, которые зверолюди узнают по запаху. Зато каждый наг может попробовать получить предсказание от Соединяющего Судьбы. Иногда Оракул молчит, но чаще все-таки расщедривается на парочку фраз. Мое звучало так: «Ее запах - ее имя».
        Аэлиша принюхалась к себе, но смогла разобрать разве что запах пота.
        - Надеюсь, мое имя не значит что-то вроде вспотевшая девчонка, - пробормотала она. Шейсаллех тихонько рассмеялся.
        - Айэли Сшаа, в переводе с древнего языка наших прародителей - желанный или милый сердцу цветок.
        Зарывшись носом в ее волосы, Шейсаллех глубоко вдохнул.
        - Ты пахнешь огненным лотосом, мое счастье. Единственным цветком, ароматом которого я могу наслаждаться бесконечно.
        Судорожно облизнув пересохшие губы, Аэлиша потупила взгляд. Шейсаллех готов был приступить к наслаждению вот прямо сейчас.
        - Не думала что тебя возбуждают цветы, - прошептала она, и сама устыдилась хриплости своего голоса.
        - Меня возбуждаешь ты, - ловко подцепив накидку, Шейсаллех отбросил ее в сторону, - а еще меня очень, - шаг вперед, - невероятно, - подсечка и мягкое падение на спину, - безумно, - их одежда испарилась, словно ее и не было, - возбуждает как ты краснеешь… - прошептал ей в губы обнаженный мужчина.
        Аэлиша чуть не застонала от досады. Стоило этому самоуверенному типу пристальней на нее посмотреть, как между ног стало предательски влажно.
        - Тиршшан…
        - Забудь о нем! - рыкнул ее озабоченный любовник. Острые зубы прикусили напрягшийся сосок и как по команде бедра дружно разъехались в сторону, позволяя мужчине устроится удобнее. - До сумасшествия хочется избавить тебя от запаха чужих рук!
        Всхлипнув, она выгнулась, плотнее прижимаясь к возбужденному мужчине. Толчок и глухой стон переплелся с нетерпеливым шипением.
        Мужчина с остервенением терзал ее губы, сжимал до хруста в ребрах, впиваясь пальцами в кожу так, словно опасался, что она сейчас исчезнет. Куда делся ее внимательный, нежный Шейсаллех, умеющий лаской довести до полного исступления? Сейчас он был таким же диким, как и несколько дней назад. Но Аэлиша жадно ловила губами его хриплые стоны, прижималась всем телом, подталкивая его в себя. О, как непривычно и волнительно было ощущать вместо гибкого хвоста сильные, мускулистые ноги и сжимать ладонями крепкие ягодицы. Каждый резкий толчок проносился по венам волной кипучего удовольствия, копился внизу живота разрастающимся огненным пламенем и она просто не сумела выдержать долго.
        - А-а-ах! - ее крик поглотили жадные губы. Резко дернувшись, Шейсаллех задрожал, наполняя ее лоно семенем. Не потрудившись выйти он перекатился на спину и крепко прижал ее к себе.
        - Мой цветочек, - изнеможенно выдохнул он, - пожалуй, я замолвлю словечко о старой фейри перед отцом…
        Старой фейри? Но из утомленного стонами горла вырвалось лишь вопросительное «Ум-м-м»?
        - Та женщина, что привела тебя сюда в качестве жертвы.
        - Ох…
        - Да милая, она одна из переселенцев. В этот мир мы ссылаем тех, кто преступил законы. А охранные заклятия не дают им вернутся или подступится к остаткам магического резерва. Нет худшего наказания, чем ежесекундно ощущать тянущую пустоту вместо согревающей душу силы. И скитаться в двух шагах от источника, не имея возможности самостоятельно взять из него.
        - Эти искорки - ваша магия?
        Шейсаллех приподнялся на локте и с улыбкой провел рукой по ее волосам.
        - Верно. Считай это куском хлеба голодающему. За то, что потрудилась привести тебя ко мне.
        - И как же она узнала, что я - это я?
        - У иных фейри замечательно развит дар предвиденья. И пусть ваш мир выпивает все до капли, но кое-какие отголоски прежних умений, особенно если они были сильны, все равно остаются. Руны - костыли для увядших способностей, помогли фейри понять, что привести тебя в Храм будет очень верным решением, любопытная моя.
        Длинный палец мазнул по кончику ее носа. Аэлиша фыркнула. Шейсаллех явно уверился, что выходка с Богом сошла ему с рук.
        - Ну, раз у Юминии неплохо с предсказаниями, то пожалуй мне стоит догнать ее и расспросить о своих настоящих родителях…
        Глаза Шейсаллеха полыхнули желтым.
        - Ты не посмеешь!
        - Правда? А вот и посмею! Как ты посмел солгать мне!
        Подскочив, она прытко подбежала к накидке и поспешно обмотала ее вокруг нагого тела.
        - Требую справедливости! - нагло заявила она, - Прощение в обмен на встречу с моими настоящими родителями!
        Вопреки ее ожиданиям Шейсаллех не рассердился. Прекрасные губы растянулись в плотоядной усмешке. Лениво поднявшись на ноги вслед за ней, мужчина окинул ее фигурку предвкушающим взглядом.
        - Хочешь поспорить?
        Щеки обожгло румянцем. Она слишком хорошо помнила, чем окончился их спор в прошлый раз.
        - Попросить. Мне это важно, - тихо добавила она.
        - Не успел жениться, а мной уже манипулируют, - вздохнул Шейсаллех, - Так и быть, но учти - только встреча. Моя жена должна жить в моем доме.
        Радостный визг огласил своды пещеры. Аэлиша бросилась обнимать самого чудесного жениха в мире. В двух мирах.
        Эпилог
        Аэлиша, а если быть точнее, то со вчерашнего дня нагхалесида Аэлиша блаженно потянулась. Утро было солнечным, а теплый ветерок, что сумел пробраться под белоснежный балдахин, легонько щекотал обнаженную кожу. Перевернувшись на живот, она еще разочек сладко потянулась и вильнула бедрами, пытаясь сбросить тяжелую руку, что прочно обосновалась гораздо ниже ее поясницы.
        - М-м-м, какая старательная у меня супруга, - мурлыкнул над ухом вкрадчивый голос, - она уже готова исполнить свой супружеский долг…
        Аэлиша со стоном распласталась в теплых кольцах хвоста. Оказывается, свадьба - весьма утомительное занятие! Все утро тебя наряжают и причесывают. Вокруг ползают десятка два юных и не очень нагинь, а командует этим парадом будущая свекровь. К полудню уже хотелось сбежать при виде иголки с ножницами и горько заплакать от слов «Не подходит, несите другое!». Нет, с родственницей ей очень повезло. Мама у Шейсаллеха оказалась весьма милой, хоть, по мнению Аэлиши, уж слишком деятельной нагхалесидой. Будущий свекр и сам жених, не сговариваясь, выставили Аэлишу на передовую, предоставив Шиолшанне ее безвольную кандидатуру для реализации затеи под названием «идеальная невеста». Планы в голове у этой немолодой, но по прежнему прекрасной нагхалесиды менялись быстрее, чем взмах крылышек колибри. Из-за этого порядком измученная невеста едва не опоздала на собственную свадьбу. Зато когда она подошла к ступеням храма…
        Горящие ревностью и восторгом глаза Шейсаллеха с лихвой окупили ее утренние мучения. Аэлиша крепче сжала в пальцах букет огненных лотосов, таких же ярко медных, как ее волосы и расправила обнаженные плечи. Шелковая ткань платья струилась телу, идеально подчеркивая все прелести юной фигуры. Белоснежный подол, состоящий из нескольких расшитых золотой нитью отрезов, провокационно расходился при каждом шаге, позволяя оценить стройность ног и прелесть невесомых, словно сделанных из мерцающего хрусталя, туфелек.
        Вплотную приблизившись к нетерпеливо постукивающему хвостом жениху, Аэлиша скромно потупила глазки.
        - Мать получит выговор, - сквозь улыбку выдавил Шейсаллех, жадно разглядывая кружевное, целомудренно-вызывающее декольте платья, - ты тоже. Но не словами.
        Она вспыхнула и подала жениху руку. Вместе они вошли под своды Ул'хашшана, главного храма Ул'хашш, Богини-Матери, покровительнице семейного очага и любви. И единственное, о чем жалела Аэлиша, все ближе подходя к свадебному алтарю, так это о том, что среди собравшихся нет ее настоящих родителей.
        Шейсаллех исполнил свое обещание и помог разыскать Бертрана и Ханну. Она долго мялась на пороге небольшой, аккуратной лавочки, торгующей различными тканями и нитками. И если бы не Шейсаллех, то никогда бы не решилась шагнуть внутрь. Но ее мужчина был рядом, и она смогла. Увидев лавочницу, она сразу признала в ней мать. Пусть и тронутые сединой, но ее волосы были такими же огненными, как и у Аэлиши. А черты лица! Не требовалось большой наблюдательности, чтобы догадаться о их родственной связи. Вот только глаза у Ханны были темно синие, как глубокие воды океана.
        Аэлише не пришлось объяснятся. Увидев ее, Ханна вскрикнула и лишилась духа, чем безумно напугала и обретенную дочь и несколько покупателей. А потом… Потом была парочка счастливых дней в уютном домике ее настоящих родителей. Аэлиша познакомилась с Лотой младшей сестренкой и ее молодым мужем Георгом, а так же крохотным племянником Риком. Шейсаллех, представленный ее семье в качестве уже супруга, произвел на всех неизгладимое впечатление. Единственное, что омрачало ее радость - просьба мужчины держать в тайне его происхождение. И естественно ни о каком приглашении на свадьбу не могло быть и речи. Она понимала причины такой осторожности. И была очень рада уже тому, что Шейсаллех пообещал навещать ее родителей как можно чаще. А пока, для всех, Аэлиша уезжала обратно на родину мужа. Врать, глядя в честные глаза отца и матери было невыносимо. И так же трудно было скрыть правду, как на самом деле сложилась ее судьба до встречи с Шейсаллехом и кто к этому был причастен. Но она не хотела лишних душевных терзаний для и так измученных сердец. Поэтому безмятежно улыбаясь, рассказывала о выдуманной тетушке, что
нашла ее на пороге дома и растила как собственную дочь. Мать верила фальшивой истории, а вот отец не очень. Но он промолчал. Расставание было полным слез и взаимных обещаний. Не меньше слез пролила и матушка Шейсаллеха, глядя, как ее сын надевает на запястье невесты сверкающий тонкими переплетениями золота свадебный браслет.
        Торжество Аэлиша помнила смутно. Гостей было слишком много. Все же в брак вступал не кто-нибудь, а один из сыновей знатного рода Са'Шаалх. Разнообразие присутствующих рас по началу шокировало, но вскоре Аэлиша уже не обращала внимания на подходящих к ним мускулистых, как бывалые кузнецы, демонов, крохотных и прозрачных до синевы фей, гибких эльфов и прочих и прочих.
        Со свадьбы получилось сбежать лишь к вечеру. Увидев поистине императорских размеров ложе, обрадованная Аэлиша всерьез вознамерилась использовать его по назначению, а именно - уснуть. Но коварный супруг имел на нее совершенно другие планы. Темно-рубиновый свадебный пояс, шурша кистями сполз на пол, туда же отправилась черная, шелковая рубаха жениха, а следом и белоснежное платье невесты. Кружевное белье превратилось в кружевные лоскутки, и Шейсаллех нетерпеливо поспешил на практике продемонстрировать всю глубину эмоций, которые он испытал, увидев ее в столь провокационном платье. Разъяснения длились практически всю ночь. И, как итог, сейчас она безвольно шевелится в теплом коконе его рук и хвоста, не имея сил даже встать.
        - Ты… ненасытный нагхалесид, - простонала она, чувствуя ласкающие пальцы на внутренней стороне бедра.
        - Так и есть, цветочек, - хвост под ней дрогнул и пришел в движение, - и позволь напомнить, ты согласилась разделить жизнь с этим нагхалесидом. А это, хм… лет около полутора тысяч. Примерно.
        Пытаясь спрятать в ладонях довольную улыбку, Аэлиша наигранно застонала.
        - И, кстати, матушка намекнула, что уже готова стать бабушкой. В ближайшие лет пятьдесят.
        Резко повернувшись, Аэлиша обхватила своего мужа за шею и потянула к себе, намереваясь поцеловать эти божественные, нахально улыбающиеся губы. Свадебный ритуал изменил не только продолжительность ее жизни, он дал ей способность родить маленьких нагов, будущих наследников рода Са'Шаалх.
        - Хм, как я могу отказать в просьбе такой… убедительной нагхалесиде, - лукаво улыбнулась она, - ты уверен, что нас не заперли в спальне?
        Шейсаллех громко рассмеялся. Слабое зеленоватое свечение окутало его фигуру и вот уже в шелковом покрывале путается не нажий хвост, а пара стройных, мускулистых ног.
        - Всегда есть балкон, цветочек. А с него легко спустится вниз. Особенно тем, кто все-таки освоил заклинание левитации. Ну что, готова увидеть Радужную Бухту? Или может Черные Фьорды, где гнездятся морские драконы?
        Аэлиша нетерпеливо ухватилась за протянутую ладонь и легко соскочила с кровати. Заглянув в ее глаза Шейсаллех широко улыбнулся.
        - Следующие лет десять будут весьма насыщены, любопытная моя. Поверь мне.
        И Аэлиша верила. Ее Бог всегда держал обещания данные своей жрице.