Не будем дружить Юлия Николаевна Николаева
        Наши родители мечтали, что мы будем лучшими друзьями, а когда вырастем, возглавим общее дело. Возглавить получилось, дружить - нет. Наши с Максом отношения строятся на том, кто над кем сильнее поиздевается. Только, заигравшись, мы поставили под угрозу семейный бизнес. И чтобы спасти его, нам придётся не только подружиться, но и… пожениться.
        Глава 1
        Надя
        - Это еще что за фигня?! - распахнувшая дверь, кажется, готова была слететь с петель, я же осталась стоять на месте с чашкой кофе в руках. Правда, подумала: может, поставить ее подальше? Вдруг Максу придет в голову посудой швыряться?
        - Ты про что? - невинно взмахнула ресницами.
        - Про то письмо, что я получил сейчас по электронке.
        Неспешно пройдя к столу, я села за него, поставив чашку на резиновую круглую подставку.
        - Это, Максим Владимирович, условия по договору, который вы обещали подписать.
        Макс полминуты смотрел на меня, опершись ладонями на мой стол, потом процедил:
        - Я не соглашался подписывать договор, по которому обязан сверкать голым задом на обложке журнала.
        - Вы невнимательно читали, Максим Владимирович, - улыбнулась я, - на ваш зад никто не посягает. Может, обсудим детали, когда вы ознакомитесь с полным текстом?
        Макс сузил глаза, впиваясь в меня взглядом, я ответила улыбкой, сделав неспешный глоток кофе. Невкусный, блин, кофейню на углу закрыли на ремонт, теперь приходится обходиться обычным растворимым. Кто вообще этот напиток кофе назвал? Он даже отдаленного отношения к нему не имеет.
        - Я прочитаю, Надежда Дмитриевна, уж не сомневайтесь, - и развернувшись, покинул мой кабинет, закрыв дверь.
        На всякий случай я выждала еще пару минут и только потом откинулась на спинку кресла. Оно того стоило. Если уж Макс соизволил прийти в мой кабинет, значит, разозлился жутко. А это в свою очередь значит: я его опять уделала.
        Правда, расслабляться совсем не спешила, потому что мой дорогой друг детства активно участвует в нашей негласной битве, так что, наверняка, уже обдумывает какую-то пакость.
        До полудня было спокойно, а потом позвонила секретарша Макса и попросила зайти к директору в кабинет.
        Я направилась, наблюдая, как основной поток течет в сторону выхода: начался обед. Макс об этом знает, потому и вызвал, чтобы задержать меня. Мелко мстите, товарищ директор.
        Когда я вошла в кабинет, Макс сидел, что-то изучая в ноутбуке. Вынуждена признать, несмотря на то, что он молод и легкомысленен, в роли директора смотрится хорошо, да и дела ведет неплохо. Ну а я… Я-то просто богиня рекламы, тут не поспоришь.
        - Вызывали, Максим Владимирович? - задала вопрос. Макс, бросив взгляд, указал на стул.
        - Я изучил договор, Надежда Дмитриевна, - заметил мне, оторвавшись от монитора, - связался с их представителями, обсудил кое-какие детали… В общем, договор подписан.
        - Замечательно, - улыбнулась я, - значит, скоро вы будете блистать на обложке журнала?
        - Мы будем блистать, Ельцова.
        - Я Остапенко, - поправила по инерции, потом только спросила, - что значит мы?
        - Я подумал и решил, что на обложку нужен не только мужчина, но и женщина. И вы как главная женщина в нашей фирме составите мне компанию в этом увлекательном деле.
        Я еще немного похлопала глазами.
        - Что… Как?.. - пытаясь осмыслить сказанное им, я дара речи лишилась, Макс расплылся в победной улыбке, а я чуть не рявкнула «какого…», но вовремя взяла себя в руки, решив, что такого удовольствия ему не доставлю. Потому спокойно спросила. - Могу я ознакомиться с деталями?
        - Конечно, я отправил их на вашу почту, Надежда Дмитриевна.
        Скрипнув зубами, я стиснула пальцы в замок.
        - В таком случае я могу идти, Максим Владимирович?
        - Идите, Надежда Дмитриевна. И в следующий раз думайте, прежде чем выкидывать подобные фортели.
        Ну вот, не выдержал, а я только со стула встать собралась. Откинувшись на спинку, сложила на груди руки.
        - Между прочим, если бы вы меня выслушали, то поняли бы, что это отличный пиар-ход.
        - Не сомневаюсь. И в чем же его гениальность?
        - В том, что сейчас любой может узнать, как Максим Данилов проводит свой досуг, а именно прожигает жизнь в клубах, заливаясь алкоголем и меняя девиц. Между прочим, не самый лучший образ для руководителя. Как считаете, многие захотят иметь дело с таким субъектом?
        - Не строй из себя мою мать, - разозлился Макс, переходя на ты. Что было вполне естественно, на вы мы общались в двух случаях: когда находились на переговорах и когда издевались друг над другом.
        - Я передам тете Ире эти слова.
        - Кто бы сомневался. Ябедой была, ей и осталась.
        - Самовлюбленный эгоист.
        - Язвительная стерва.
        Уууу, я бы его сейчас за уши оттаскала, как в тринадцать, когда он мне в сумочку лягушку подложил.
        - Если мы закончили обмен любезностями, - елейно улыбнулась, - то я пойду работать.
        - Идите, Надежда Дмитриевна.
        До дверей я дошла неспешной походкой, а уж потом понеслась к себе разъяренной фурией, сметая все на пути. Ну Макс, ну погоди у меня.
        И уже в кабинете, успокоившись, прочитала, на что мы с Максом, собственно, подписались. Крупная рекламная кампания была оговорена мной давно. Известный журнал с огромной аудиторией, я заливалась соловьем, чтобы выбить у них интервью для Макса, ну и фотосессию заодно. Он-то рассчитывал на кресла и костюмы, я тоже об этом думала, пока мой дорогой друг не пошутил надо мной, засунув в папку несколько презервативов. Я открыла ее на переговорах, да так, что презервативы разлетелись по столу. Я краснела, как рак, в то время, как Макс заметил, качая головой:
        - Насыщенная у вас личная жизнь, Надежда Дмитриевна.
        В общем, сам напросился, потому я и предложила журналу сделать его фото с голым торсом. Между прочим, это еще скромно, могла и похлеще придумать. Но все-таки честь фирмы надо блюсти. Потому тематика у нас вроде как ЗОЖ. Пусть покажет себя сторонником здорового образа жизни, а то эти его ночные похождения по клубам уже начали портить имидж компании. Я устало откинулась на спинку кресла. Только вот поддерживать имидж придется не ему одному, но и мне.
        Макс
        Когда за Ельцовой закрылась дверь, я развалился в кресле, вытягивая ноги. Да, она меня с утра выбила из колеи, но я быстро нашел способ ей отомстить. Ну вот нормальная вообще, рекламная кампания здорового образа жизни? Да еще с голым торсом. Нет, конечно, стесняться мне нечего, с фигурой все в порядке, тренажерку посещаю постоянно, да и вообще, если без ложной скромности, парень я, что надо. Только вот на фига нужно, чтобы на мое голое тело пялились тысячи глаз? Ельцова считает, интервью поможет создать хороший имидж, может, она в чем-то и права, но без обнаженки можно было обойтись. Ладно, теперь будет расхлебывать вместе со мной.
        Я задумчиво покрутил кольцо на безымянном пальце и тут же поморщился, убирая руку. В одном Ельцова права: пью я и впрямь больше обычного. А все из-за Маринки. До сих пор не могу понять, почему она ушла. Все было хорошо, год отношений, я даже предложение сделал, кольца обручальные вон купили, а потом в один миг: нам надо расстаться. Вот с какого? Самое обидное, она это объяснила тем, что я ее не люблю. Я. Ее. Не. Люблю. Вот так, стукнуло в голову, и все. Я, блин, жениться собрался. Если бы не любил, зачем жениться? Этот вопрос я и задал. А Маринка начала глупости пороть: это привычка, мне так удобно, что она у меня и кухарка, и уборщица, и любовница, и главное, именно когда мне это надо. Да я ей сто раз говорил: найми домработницу, не парься. Но нет, у нее же какие-то заморочки. Самовлюбленным эгоистом назвала, как и Надька. У баб, видимо, общие критерии на этот счет. Короче, поссорились, разбежались. Думал, остынет, вернется, поймет, что глупость делает. Ведь реально хорошо жили, что ей надо-то? Квартира, машина, поездки за границу, денег не жалел никогда. Так нет, не вернулась. Два месяца уже
прошло, а от нее вообще тишина. Узнал, что она в Индию уехала за просветлением. А у меня вот свой способ: клуб и алкоголь. Правды ради, я туда хожу только по выходным, так что Надька загнула насчет моего морального облика, не настолько все плохо. Да я даже кольцо не снимаю, чтобы меньше клеились. Хотя для некоторых это не играет роли. Но вот что меня сейчас меньше всего интересует, так это бабы. Даже на одну ночь. От женщин вообще одни проблемы. Если бы мир мог функционировать одними мужчинами, мы бы уже давно отделились от этого змеиного клубка, и пусть они там друг друга ядом поливают. Все-таки я не понимаю женщин. Однозначно, нет.
        Надя
        Домой я входила уставшей. Из-за выходки Макса пришлось дополнительно все обговаривать с журналом, я закинула удочку об отмене моей персоны, но рыбка не клюнула. Идея Макса казалась им чуть ли не гениальной. А вот мне отнюдь. Макс следит за собой, проводя несколько вечеров в тренажерке, предлагая фотосессию, я брала это в расчёт. Он красив, харизматичен и умеет подать себя, это бесспорно. А вот я… Ну обычная девчонка, среднего роста, скорее худая, чем стройная, лицо простое, ни тебе пухлых губ и рокового взгляда. Волосы светлые от природы, с детства ношу длину ниже плеч, но всегда строго заплетена или в хвост, или в косу.
        Бросив сумочку на тумбу у входа, я придирчиво осмотрела себя в зеркале. Косметикой пользуюсь редко, разве что для корпоративов или деловых ужинов, и то умеренно. С другой стороны, выгляжу естественно. К тому же, мне всего двадцать шесть, могу себе позволить, прятать морщины пока неи необходимости.
        Из комнаты выглянул Олег, видимо, недоумевая, где я застряла. Увидев его отражение в зеркале, я улыбнулась.
        - Чего не заходишь? - поинтересовался муж, приближаясь и обнимая сзади. Я пожала плечами, разглядывая его. Отстранившись, обернулась. Легко поцеловав в губы, стянула балетки. Туфли на каблуках ношу редко, во-первых, тяжело, во-вторых, Олег с меня ростом и чувствует себя неуютно, если я возвышаюсь над ним.
        Мы прошли в кухню, муж стал хлопотать с чаем, я разглядывала его спину, думая, как сообщить, что его жена скоро будет сверкать на обложке известного журнала в одном бикини? Вряд ли Олег оценит сей факт. Он двигался, привычными движениями доставая чай в коробочке, ополаскивая кипятком заварник, засыпая листья, заливая водой. Он всегда был такой: правильный. Мы познакомились на первом курсе, учились на одном факультете. Олег не был талантлив, но был старателен, и на фоне остальных своей старательностью вылезал. Он скрупулезно учил предметы, сдавал экзамены, проходил практику. Встречаться мы начали после первого курса, оказавшись как раз на практике в одной газете. Поначалу я относилась к нему только как к другу, но Олег настойчиво продолжал меня добиваться, и я сдалась. С ним было спокойно и хорошо. Он меня не контролировал, не запрещал бегать по клубам и вечеринкам, которые сам не любил, помогал вытягивать предметы, на которые я беспечно забивала. К концу пятого курса Олег сделал мне предложение, и я согласилась. Родители были против, папа не терял надежды, что я выйду замуж за Макса (хотя идея
приказала долго жить давным-давно), а мама… Мама считала, я выхожу замуж слишком рано.
        - Мы четыре года вместе, - усмехнулась я, услышав эти слова.
        - Ну и что? Олег хороший мальчик, но ведь ты его не любишь.
        Тут я даже обиделась.
        - Откуда такие выводы? - спросила, потерев нос. Мама, вздохнув, села рядом и взяла меня за руку.
        - Помнишь, у нас собака была? Гайка?
        - Ну, - настороженно спросила я, не понимая, к чему она клонит.
        - Ты ведь совсем маленькая была, когда мы ее взяли. Боялась, пряталась. А Гайка приходила спать к тебе в ноги каждый день. Пока ты, наконец, не привыкла и не стала воспринимать этот факт как данность.
        Мама замолкла и вернулась к посуде, а я пыталась осмыслить данную информацию в контексте предстоящей свадьбы.
        - Ты намекаешь, что Олег как собака? - решила уточнить. Но мама, не желая продолжать разговор, спешно убежала в гостиную.
        В общем, я злилась. И потому решила выйти замуж непременно. Что и сделала. Не знаю, что там мама говорила про любовь, но я ни разу не пожалела. На свадьбу мы получили в подарок от моих родителей квартиру, я устроилась в отцовскую фирму, Олег в рекламное агентство. Потом папа ему помог открыть своё, небольшое, но все же лучше, чем работать на дядю. С детьми решили повременить, занявшись карьерой. Семейная жизнь текла тихо и спокойно. Семейная, не моя. Если Олегу хватало его работы, то я рвалась реализовать свой потенциал рекламиста, как могла. А ещё было много тусовок, вечеринок, выставок, я вела активную социальную жизнь. Что Олега к ней не привлечь, поняла ещё в институте. Ну не того склада характера человек, что поделаешь. Многие удивлялись моему выбору, считая, что я могла найти кого-то лучше, я никогда никому ничего не объясняла. А истина была проста: мы с Олегом принимали друг друга такими, какие есть, не пытаясь переделать. И именно этот факт помогал нашему браку быть крепким. Когда знакомые разбегались и разводились спустя три года совместной жизни, я только сочувствовала, слушая, как мне
повезло с Олегом. И я действительно считала: повезло.
        Муж поставил передо мной чашку горячего чая на блюдце, положил рядом конфетку, это у нас вроде ежевечернего ритуала. Иногда мне кажется, он знает мои привычки лучше меня.
        - Тяжелый день? - спросил, садясь рядом, кладя руки на стол. Такой уютный, такой родной.
        - Вроде того.
        - Макс доставал? - о нашей многолетней вражде Олег, конечно же, знал, относился снисходительно. Как и большинство вокруг. Кажется, только мы с Максом серьезно участвовали в этой войне.
        - Да нет, просто дел много, у нас рекламная кампания запускается.
        - Расскажешь?
        Мужу, конечно, как рекламисту интересно. Я пила чай, рассказывала, и все никак не могла выдать главное: что моделями будем мы с Максом.
        - ЗОЖ нынче популярен, - заметил Олег, - хорошая идея. Ты у меня молодец.
        Я вяло улыбнулась, муж встал, потягиваясь.
        - Пойду поваляюсь с планшетом, что-то устал сегодня.
        Он ушёл, я кинула взгляд на часы: половина девятого. Время детское, а мне тоже ничего не хочется. Приняв душ, завалилась рядом с Олегом с книгой по маркетингу. Муж уснул первым, с планшетом на животе. Отложив его, я улеглась рядом, погасив свет, смотрела в потолок и думала о предстоящих съемках. Надо с кем-то об этом поговорить. И конечно, на ум пришла Ленка, любительница позировать на каждую камеру, которую видит. Уж она мне подскажет, как себя вести.
        Глава 2
        Макс
        Время до съемок пролетело неожиданно быстро. Если честно, думать о них было некогда. Надо раскручивать фирму, выходить на более высокий уровень продаж, а для этого искать партнеров, вести переговоры. По-хорошему, нужен был кто-то новый, большой и щедрый, чтобы рывком перетянуть нас на следующую ступень. Но пока такого не находилось. Я бы даже сказал, старые-то партнеры работали с ленцой, о новых и речи нет. То ли период такой, то ли Ельцова права, и я умудрился образом клубного мальчика испортить впечатление.
        Отец был мной недоволен, на обеде в ресторане ел молча, кидая хмурые взгляды, обозначавшие что-то вроде «когда же ты возьмешься за ум» и «я вообще-то возлагал на тебя большие надежды». Хотя он прекрасно знает, что я делаю все возможное. Ну сорвался, с кем не бывает? Отец бы, конечно, ответил, что с ним. И что на подобные срывы я не имею права, потому что на меня возложена ответственность. В общем, мы нашли бы, что друг другу сказать, потому ели молча, обмениваясь взглядами. Аппетит стремительно пропадал, зато появлялось желание послать все к чертовой матери. Нужно было на ком-то отыграться, и конечно, когда позвонила секретарь, чтобы напомнить, что через два часа эта дебильная съемка, я сразу понял, на кого выльется мой нерастраченный гнев.
        В съемочном павильоне я сразу попал в руки толпы девушек, так что и впрямь успел почувствовать себя звездой. Меня привели в комнатушку с зеркалом, закиданную всяким тряпьем, и выдали мой сценарный костюм: шорты по колено. Ну отлично, хорошо хоть не обтягивающие плавки. Такого бы я не выдержал, терпеть не могу боксеры, в них же элементарно неудобно! Потом пришлось отмахиваться от желающих меня подкрасить. Тут я стоял насмерть, чем очень их огорчил.
        Место съёмки представляло собой кусок белого полотна, только угла между стеной и полом не было, этот участок был закругленным. Везде софиты, крутятся люди. Фотограф оказался мужчиной и даже не геем, на первый взгляд. Он доступно объяснил концепт и что требуется. Маринка пару раз таскала меня по фотосессиям, так что я особенно не напрягался, будучи уверенным, что справлюсь. Фотограф предложил сделать несколько пробных кадров, я подозрительно спросил, где моя напарница. Не удивился бы, если бы Ельцова умудрилась меня облапошить, слившись-таки, но одна из девочек заверила, что она скоро будет. Вот и отлично, не мне же одному страдать. Впрочем, я довольно быстро освоился перед камерой, даже позировать начал, получив одобрение фотографа. Надеюсь, он все же не гей.
        Сначала я увидел тонкую девичью талию, которую, казалось, можно всю обхватить руками, потом шикарную задницу, длинные стройные ноги, вернувшись взглядом вверх, пробежал по спине, наблюдая, как девушка перекидывает волосы на одно плечо, открывая татуировку на лопатке. Причудливый цветок, я не задержался на нем взглядом, ещё раз с удовольствием осмотрев фигуру девчонки, и только через пару секунд понял, кто передо мной. Ельцова! Я часто заморгал, не веря сам себе. Она же, повернувшись, стояла, обхватив себя руками, словно пытаясь прикрыться. И ее можно понять, на ней было изумрудное бикини, которое почти ничего не скрывало. Я помимо воли опустил взгляд на ее грудь, небольшую, красивую, округлую, высокую… плоский живот с впалым пупком, плавный изгиб бедра, узкая талия. Я отвернулся, выдыхая. Я, что, реально сейчас пялился на Ельцову? На эту глупыху с косами, которая постоянно тыкала меня локтем в бок? Надо признать, это было давно, но наши отношения вроде как застыли в том возрасте. Да мне бы и в голову не пришло посмотреть на Ельцову как на женщину. Но она, блин, женщина, и не просто женщина, а
сексуальная, красивая. Так, стоп. Это ж Надька, Макс, выдохни и возьми себя в руки. Так я и сделал. Резко обернулся, натягивая улыбку, и тут же почти впечатался в Ельцову. Точнее, она впечаталась в меня, потому как ниже ростом, а без каблуков достает только до груди. Я ощутил ее дыхание на теле и дернулся, отстраняясь. Ельцова вымученно улыбнулась, продолжая закрывать себя руками. Я почувствовал себя неловким подростком и разозлился. Злость возвращала уверенность, внезапно пошатнувшуюся осознанием того, что Надька женщина. Напомнил себе про обед, укоризненные, почти разочарованные взгляды отца, и разозлился еще больше. Вот так лучше, привычней. Улыбнувшись, вздернул бровь, разглядывая подругу детства.
        - Ельцова, - сказал насмешливо, - ты руки к себе приклеила, что ли?
        Она вспыхнула, опуская руки, посмотрела с вызовом.
        - Сделаем несколько совместных кадров, - вступил фотограф, отвлекая нас и объясняя, чего хочет.
        Мы оказались одни на белом полотне, рядом друг с другом. Она явно нервничала, хотя и старалась держаться. Не думал, что Надька настолько пай-девочка, подумаешь… Мы же не голые, в конце концов. Поняв, что она может стоять так до бесконечности, я притянул ее к себе за талию, наверное, резче, чем стоило, потому что она, не ожидая этого, снова впечаталась мне в грудь, на этот раз успев выставить ладони. У неё были холодные пальцы, обжигающе холодные, я поморщился.
        - Ты, что, замерзла? - спросил, наклоняясь к ее лицу, второй ладонью накрывая шею сзади, чувствуя, как быстро бьется венка под моей рукой. Глаза у Ельцовой были серые с темными крапинками, на носу и щеках россыпь едва заметных веснушек, их, наверное, и видно только с такого расстояния, когда глаза в глаза… Надька замерла, словно окаменела, таращится, дышит часто, приоткрыв губы, и это вдруг тоже показалось мне… сексуальным. Черт, мне пора снять девчонку в клубе, если уже на Ельцову вставать начинает. Хитро улыбнувшись, я наклонился к ее уху и шепнул:
        - И это все, на что ты способна? - кажется, она окаменела ещё больше, а от уха по шее к руке понеслись мурашки.
        Надя
        Я не могла понять, что со мной творится. Даже когда надела этот дурацкий купальник, так не волновалась, и когда фотографа увидела, и полотно. А вот когда увидела Макса… Точнее, его спину, широкую, сильную, с перекатывающимися мышцами, сама не знаю, почему, но заволновалась. А вот он вёл себя обычно: как придурок. Язвил, ухмылялся и чувствовал себя совершенно свободно. Даже успел сделать несколько кадров. Я велела себе собраться, шагнула на полотно, а Макс, схватив, прижал к себе. От него вкусно пахло, а ещё у него были горячие руки, слишком горячие. Тело под ними плавилось, а когда он наклонился к моему уху и прошептал эти слова… одновременно появилась злость и нехватка воздуха, словно он его весь выкачал, забрал себе. Ну нет, так просто я не сдамся. Не зря же Ленка мне целую лекцию зачитала, как себя вести. Я подняла на него глаза, оказавшись почти губы в губы и непроизвольно опустила взгляд на его. Никогда не видела Макса так близко. У него такие ярко-зеленые глаза, как ненастоящие. И губы пухлые, верхняя как будто очерчена. В ухе серьга, маленькое серебряное колечко. Макс смотрел внимательно,
изучающе, что ли, я, улыбнувшись, запустила руку ему в волосы, проводя по ним, взъерошивая, наблюдая, как его изумрудные глаза словно темнеют. Злится, что не победил? Черта с два, Макс, я не уступлю. Второй рукой провела по его груди вверх, по плечу, обвила шею. Макс казался таким большим на фоне Олега, сильным и притягательным. Понимаю, почему на нем девицы пачками виснут. Рука Макса перешла на поясницу, притягивая к себе вплотную, тело к телу, кожу к коже, и я выдохнула с трудом. Все это было слишком странно. Казалось, прошла вечность, а на деле пара мгновений. Потом фотограф сказал:
        - Давайте, ребята, покажите мне страсть.
        Мы выдохнули одновременно, словно перед прыжком в воду, и бросились в бездну. Я слышала щелчки фотоаппарата, голоса, видела мелькающий свет, но все фоном, на первом плане был Макс. Его руки, прикосновения, взгляды. Я реагировала неправильно, ругалась на себя, заставляя быть раскрепощенной. Ловила его взгляд, совсем уже потемневший, и думала: после съемки он меня точно убьёт. Но тут его губы оказались у моей шеи, руки на животе, а сам он прижался сзади. Съемки это тяжелая работа, чертовски тяжелая. Я с трудом держала голову, ловя себя на желании положить ее на плечо Макса. И все же сделала это, повернув к нему лицо. И мы оба почему-то застыли, да так и стояли, пока фотограф не крикнул:
        - Отличная работа, ребята! - и хлопнул в ладоши, возвращая в реальность, отбрасывая нас друг от друга. Я кинулась к халату, ища в нем спасение.
        - Это все? - задала вопрос.
        - Да. Кадров достаточно, целый час снимали. Вы отлично смотритесь вместе.
        Я взглянула на Макса, он стоял молча, скрестив на груди руки. Неужели уже час прошел? Обалдеть можно. Поймав очередной взгляд Макса, сбежала переодеваться. Надеюсь, он не будет убивать меня прямо сейчас?
        Макс не появился. Более того, когда я, приведя себя в порядок, вышла из здания, его машины уже не было. Уехал. Надеюсь, не вынашивать очередной план мести, судя по всему, фотосъемка его таки довела.
        На работу я решила не возвращаться, отправилась домой. Олег позвонил в шесть, сказал, что задержится. Я уселась на диван, пялясь в планшет.
        Тут позвонила Ленка.
        - Ну рассказывай, уделала ты красавчика?
        Ленка видела Макса один раз на фотографии, но с тех пор зовёт его так. Заставить говорить иначе бесполезно, я пыталась.
        А вот вопрос поставил в тупик. А уделала ли? Можно ли вообще говорить о таком? И вспомнив руки Макса на своём теле, тут же почувствовала волну мурашек. Что это за хрень такая?
        - Подруга, ты там жива? - услышала Ленкин голос.
        - Жива, - буркнула в ответ, - да мы просто пофоткались и разошлись. Даже не разговаривали.
        - Ясно. Ну посмотрим, не прошли ли мои уроки даром. Журнал через две недели выйдет?
        - Угу.
        - Олегу не сказала?
        - Не могу.
        - Да брось, он у тебя мировой муж. Ну подумаешь, пообжималась с парнем для фото. Тем более, это же не какой-то левый чувак, а красавчик. Он же тебе почти брат.
        - У меня и так есть брат, - недовольно протянула я, - а Макс это… Макс.
        - Ну да, гад и заноза в заднице, можешь не продолжать, я помню, какого ты о нем мнения. Чем заниматься будешь?
        - Не знаю. Олег задержится. Я сижу в интернете.
        - Интернет от тебя никуда не убежит. Пошли посидим. Тут новый бар открылся на Стремянной, а мне оценить не с кем.
        - Даже не знаю, я так устала…
        - Ты всегда усталая, жду тебя через час там. Бар называется «Спрингфилд».
        И трубку повесила, негодяйка. Тяжело вздохнув, я пошла одеваться. Ленка поди вырядится, ну и пусть. Я обошлась джинсами и просторной футболкой с одним рукавом, вполне сойдёт. Волосы завязала в хвост, на ноги балетки. Через час входила в бар, Ленка помахала мне рукой, вставая из-за маленького столика. Подруга надела короткое платье, туфли на высоком каблуке, раскрас боевой. Ленка в вечном поиске того самого единственного и неповторимого, правда, кроме этих двух пунктов там ещё список из тринадцати, поэтому поиски затянулись. Но Ленка не отчаивается, веря в удачу. Пить я не хотела, подруга раскрутила на коктейль, за ним был второй, потом третий, а потом мы предсказуемо оказались в клубе. Это Ленкина стандартная программа. Пить я отказалась, но танцевать пошла. Подруга же зависла у барной стойки. Я успела станцевать три песни и отправилась ее искать. Нашла там же, где оставила, но в компании. Точнее, Ленка бессовестно целовалась с каким-то парнем. Такое за ней тоже водилось, к сожалению. Я протиснулась к стойке с намерением оторвать подругу от очередного мужчины на ночь, но замерла изваянием, потому
что это был Макс.
        Если честно, я растерялась. До этого я только слышала о репутации Макса, что он постоянно зависает в клубах и вокруг него вьется много женщин. Ну посмотрела в интернете фото, но сейчас он стоял в паре метров от меня, целуя Ленку, и я чётко видела, как его рука сжимает ее бедро, пробравшись под подол короткого платья. И что теперь делать? Надо подойти и разнять их, вот что. Но на это почему-то не хватило смелости. Попялившись ещё секунд двадцать на то, как Макс целует мою подругу, я пошла к бармену. Немного храбрости можно занять у рюмки текилы, которую я бодро опрокинула в себя. На три выпитых коктейля она легла более чем благостно, в том плане, что придала того самого задора. Ударив ладонями по барной стойке, я отправилась к парочке с твёрдым намерением их разлучить. Только оказалось, что их нет.
        - Вот блин, - я ругнулась, бросаясь к выходу, это единственное, что пришло мне в голову. Успела вовремя, Макс быстрым шагом вёл Ленку к стоянке такси. Я настигла их, когда он открыл дверцу перед моей подругой, схватила ее за руку, рявкнув:
        - А ну стоять!
        Они замерли оба и уставились на меня в недоумении. Потом Ленка заморгала и захихикала, как полная идиотка. Алкоголь начисто вышибал ей мозги.
        - Надь, да все хорошо, - попыталась она начать, но я снова рявкнула:
        - Молчать! - и запихала подругу в такси. Быстро пройдя к водителю, назвала ее адрес, сунув крупную купюру.
        - Сдачи не надо, - сказала толстому усатому дядьке, - проследите, чтобы она в парадную зашла.
        Он, кивнув, отбыл, а я повернулась к Максу. Тот удивленно смотрел на меня, не пытаясь что-либо сказать. А я была на него очень зла. Схватив за руку, потащила в ближайший двор и, пихнув на скамейку, склонилась, ставя руки на спинку по сторонам от него.
        - Я, блин, для чего кручусь, договариваясь с крупным журналом о фотосессии и интервью? Для чего пытаюсь создать тебе статус серьёзного молодого предпринимателя? Чтобы ты продолжал таскаться по клубам, бухать и снимать телок?!
        Макс смотрел, хмурясь, сжимал губы, но молчал, пока я не договорила. А потом резко встал, потянув меня за руку, заставив выпрямиться.
        - Ты много на себя берёшь, Ельцова, - процедил, отпихнув меня в сторону, - тебя не касается, как я провожу вечера и с кем сплю. И ещё вопрос, кто из нас портит имидж фирмы. Это ты, - выделил он, - пьяная таскаешься по клубам, и это твоя, - ещё одно выделение, - подруга готова раздвинуть ноги перед первым встречным. Мне о тебе по подруге судить?
        - Да как ты смеешь?! - я даже остолбенела на мгновенье. - Я вообще-то замужем!
        - Ну некоторым это не мешает.
        Я размахнулась, чтобы дать ему пощёчину, но Макс перехватил мою руку.
        - Неотесанный хам, - выплюнула я.
        - Выскочка, - бросил он, снова отталкивая меня, и развернувшись, молча ушел. Ну ничего себе, вечерок!
        Ругнувшись, я пнула ногой скамейку. Так, ладно, надо успокоиться. Вызвать такси и поехать домой к мужу под крыло. Но поступила я совсем не так. Вернувшись к клубу, зарулила внутрь, сразу направляясь к стойке. Бармен меня узнал, улыбнулся.
        - Давай-как ещё текилы, - шлепнула я ладонью по стойке. Первую рюмку выпила, почти не почувствовав. Следом была вторая, и третья, потому что… ну не знаю, бог любит троицу? Короче, три мне казалось лучше, чем две, и выпив их, я отправилась на танцпол.
        Танцевала до одурения, пока часть алкоголя не выветрилась. Нужна была передышка и свежий воздух. Выбравшись на улицу, я оказалась среди кучек куривших. Отойдя в сторону, устало выдохнула, посмотрела на часы: половина второго ночи. Точно пора баиньки. Вот тут он и вылез. Пьяный парнишка лет двадцати пяти.
        - Привет, красавица, - заулыбался мне, - составишь компанию?
        - Извините, я уже ухожу, - улыбнулась по возможности нейтрально, решив его обойти. Он схватил меня за руку.
        - Не убегай так быстро, мы ведь ещё не успели познакомиться.
        - Пустите, - я попыталась выдернуть руку, но вместо этого оказалась в кольце, парень, притянув, обхватил меня сзади.
        - Да не кипишуй так, я же ничего плохого не делаю, - засмеялся он мне в ухо.
        Изловчившись, я заехала ему локтем в живот, и парень просто отлетел в сторону. Ничего себе, как я умею! Но обернувшись, поняла: это вовсе не я. Это Макс.
        Глава 3
        Макс
        Я многое могу стерпеть, конечно, но Ельцова сегодня перешла все границы! С какого она вообще лезет с нравоучениями, тем более, даже не зная, что к чему. Пошла к чёртовой матери! Маленькая стервозная выскочка. Всегда такой была, даже когда мелкая хлопала глазками, умиляя окружающих. Я просто ушел, бросил ее во дворе, сбежал подальше. Как и днём. Днём я тоже сбежал. Просто не мог представить, что мы сейчас с ней встретимся и будем разговаривать, как ни в чем не бывало. Мысленно за этот час фотосессии я поимел Надьку даже не знаю, сколько раз. Конечно, это ничего не значит, ну кроме того, что мое воздержание затянулось. Мы с Маринкой расстались два месяца назад, а я даже на ночь никого не снял за это время. Все, как дурак, чего-то ждал. И вот результат: возбудился на фотосессии рядом с подругой детства. Которую я, к тому же, терпеть не могу. Высокомерная заноза. Считает, что все знает лучше всех. Что она лучше всех, у неё же все идеальное, блин! И работа, и семья, и она сама!
        Даже не заметил, как пролетел мимо клуба, тормознул через пару кварталов возле круглосуточного магазина. Может, пива взять? Наверняка, из-под полы продадут. Вместо этого вышел с бутылкой минералки. Ух, дрянь, Ельцова! Обломала мне весь вечер: не расслабился, не выпил, сексом не занялся. Вместо этого брожу по ночному городу злой, как черт. Даже жаль, что завтра не рабочий день, уж я бы на ней отыгрался. Выпив полбутылки воды, вышел на набережную, постоял, глядя на темную воду, тут меня и настиг звонок Игоря. Из головы совсем вылетело, что я вообще-то не один в клуб пришёл, а с другом. Просто склеил сразу эту девчонку на баре и тут же потерял его из вида.
        - Ты в клубе, дружище? - спросил Игорь, когда я ответил. - Или уже развлекаешься?
        Ага, на полную катушку.
        - А ты?
        - Тут ещё.
        - Жди, скоро буду.
        Бросив бутылку в урну, я направился к клубу, сунув руки в карманы джинс. Часы на площади показывали двадцать пять минут второго. Столько времени вечера, и все в пустую. А возле клуба стало веселее. Я заметил Надьку, к которой активно приставал пьяный тип. Народ вокруг присматривался, но не встревал, хотя было видно, что помощь девчонке не помешает. Когда этот гад ее обхватил, я прибавил скорость и рывком оттащил его от Ельцовой. Правда, немного прогадал, он был с двумя дружками, которые сразу бросились на подмогу. Особой силой они не отличались, да к тому же были пьяны, но все же их было трое. Ельцова благоразумно затихла в стороне, хоть ума хватило не лезть. Пару раз я схлопотал нехило, даже звездочки увидел, но тут подоспела охрана. Точнее, я ее увидел и понял: надо удирать, если не хочу, чтобы вместо фотографий, сделанных сегодня для журнала, в сети блуждали фото с пьяной Надькой и подравшимся мной. Да уж, директора из нас с ней, мягко говоря, те ещё. Быстро схватив Ельцову за руку, я ринулся к стоянке. Она молчала и не сопротивлялась. Даже когда я ее в салон пихнул и сам упал рядом, называя
свой адрес.
        Нам повезло, уехали. Я смотрел в окно, изредка косясь в сторону Ельцовой, даже в полумраке было видно, как она хмурится и размышляет. Повернувшись ко мне, сказала:
        - Спасибо.
        Я криво ухмыльнулся, но тут же поморщился. Кажется, неплохо меня отделали.
        Надька, перегнувшись между сиденьями, попросила водителя включить свет. Салон залило желтой рябью, режущей глаза. Ельцова рассматривала мое лицо с таким выражением, словно мне полбашки снесло из пистолета.
        - У тебя бровь разбита, - заметила мне, - на скуле ссадина.
        - Красавец?
        - Макс, - она посмотрела укоризненно, - отец тебя убьет в воскресенье.
        Я нахмурился.
        - А что у нас в воскресенье?
        Ельцова вздернула брови в удивлении.
        - День рождения моей мамы, ты, что, забыл?
        Я и впрямь забыл. И наверное, мне должно быть стыдно, но не было. У наших семей слишком много всяких дат, как отдельных вроде дней рождений, так и совместных. Наши отцы подружились еще в институте, учились на одном курсе, матери вообще закадычные подружки, выросли на одном горшке. Этот факт, наверное, тоже в какой-то из дней отмечается. В детстве мне казалось, наша жизнь состоит из постоянных посиделок у Ельцовых или с Ельцовыми. Все праздники отмечались вместе. Я честно пытался отвоевать у предков право не ходить на них. Борьба была долгой и кровопролитной. В итоге мы сошлись на том, что я праздную с ними Новый год, их дни рождения и круглые даты Ельцовых. Скрипя зубами, я согласился, хотя для меня Ельцовы вовсе не были семьей, как для предков. Но круглые даты случаются не так часто, и это малая кровь по сравнению с обычным графиком их встреч. Если честно, я вообще не понимал, зачем они что-то празднуют. И так постоянно торчат друг у друга, да они даже дома построили на соседних участках, и между ними имеется калиточка. Нет, самим фактом дружбы я восхищаюсь, все-таки столько лет вместе, только бы
меня не впутывали в эти вечные праздники Ельцовых-Даниловых.
        - Я расскажу дяде Вове, как все было, он поймёт, - вернула меня Надька в реальность.
        Я только рукой махнул. Такси остановилось возле моего дома, я запоздало подумал, что надо было сначала ееотвезти, потом ехать самому. Ладно, не маленькая.
        - Макс, давай я поднимусь, обработаю раны, - схватила она меня за руку. Я посмотрел с удивлением. Мается. Ясно: чувствует себя обязанной. На этом можно было бы сыграть, но сейчас не было ни сил, ни желания. Хочет отблагодарить, пусть, мне не жалко.
        - Пошли, - кивнул ей, вылезая из машины.
        Надя
        Я не знала, где живет Макс, оказывается совсем недалеко от меня, всего-то три квартала. Новенький дом в стиле сталинок, я думала, он футурист, странно, что его потянуло на классику. Мы молча прошли к лифту, поднялись на пятый, последний этаж. Пока Макс искал ключи и открывал дверь, я буравила взглядом его спину. Было неловко. С одной стороны, понимала, что какие бы ни были отношения, мы знаем друг друга сто лет, и его поступок даже логичен в чем-то, с другой… чувствовала себя обязанной, особенно после того, как наорала во дворе. Вот и напросилась помочь, чтобы загладить вину. Макс, кажется, это понял, но не отказал и даже язвить не стал. Сильно его, видать, по голове стукнули.
        Квартира была отделана по евростандарту, высокие потолки с лепниной, дорогая мебель, но ничего лишнего, тут чувствуется склонность к минимализму, хотя строгости нет.
        Макс, кинув ключи на тумбу, сразу прошёл в гостиную, а из нее в кухню, отделенную барной стойкой.
        - Пить хочешь? - спросил, вытаскивая из холодильника сок. Я кивнула. После выпитого и танцев в горле пересохло. Макс разлил сок в два стакана. Я пила, осматриваясь, не зная, что сказать. Чувствовала себя все более неловко. Я вдруг поняла, что по сути знаю о Максе совсем мало. Поступив в институт, и я, и он сократили возможность встреч, избегая многочисленные домашние посиделки. Когда разговор заходил о Максе, я тактично улыбалась, даже не прислушиваясь.
        - Ну давай, - прервал он затянувшееся молчание, - обрабатывай, сейчас аптечку принесу.
        Вернулся с коробкой и без футболки, плюхнулся на диван, я разместилась рядом, доставая перекись и вату и стараясь не пялиться на его голое тело. Поднявшись, нависла над ним, рассматривая лицо, аккуратно повернув к свету.
        - Ну что, жить буду? - хмыкнул Макс.
        - Скула разбита довольно сильно, - заметила ему, промокая ватку.
        - Я видел в зеркале. У одного из них была печатка, должно быть ей рассек.
        Закусив губу, я подумала, что Макс вполне мог сам обработать раны, зачем я вообще приперлась? Но теперь уж придётся доводить начатое до конца. Я аккуратно промокнула ссадину, Макс поморщился, шикая.
        - Очень больно? - отстранив ватку, я подула на рану, наклонившись ближе. Потом перевела взгляд на Макса, он смотрел исподлобья, тяжело. Кажется, запас его терпения на сегодня исчерпан. Я принялась спешно обрабатывать дальше, дуя, убирая кровь, потом обработала зелёнкой. В целом, вышло не так плохо, бровь и ссадина заживут быстро, но синяк на скуле, наверное, ещё долго будет радовать глаз.
        - Ну вот и все, - я отстранилась, держа в руках тюбик с зеленкой.
        - Спасибо, сам бы я, скорее всего, забил на это дело и лёг спать.
        Я перевела взгляд на часы: три ночи! Олег, наверное, переживает. Телефон был на вибро, лежал в сумочке, а она осталась в прихожей. Так и есть: девятнадцать пропущенных.
        - Муж волнуется? - услышала смешок Макса. Обернулась, набирая Олега, и замерла: Макс стоял, прислонившись плечом к стене и скрестив на груди руки. Костяшки на правой саднили, про них я забыла. Но сейчас они меня меньше всего интересовали, потому что взгляд невольно скользнул по телу Макса, я отвернулась, поймав себя на том, что краснею.
        - Господи, Надя, ты где? Все в порядке? - раздалось на том конце телефона.
        - Прости, не слышала, мы с Ленкой пошли в бар, а оттуда в клуб, я сейчас выезжаю домой.
        - Хорошо, милая, я жду.
        - Не волнуйся, ложись.
        Повесив трубку, бросила телефон в сумку и стала обуваться.
        - А у тебя не ревнивый муж, - услышала голос Макса.
        Пожав плечами, ответила:
        - Просто он уверен во мне.
        Хотела открыть дверь, но защёлка не поддавалась. Вдруг почувствовала совсем рядом Макса, его рука легла на мою, а я почему-то вздрогнула.
        - Ельцова, - проговорил Макс мне на ухо, а у меня побежали мурашки и дыхание перехватило, - ну это такой же замок, как у моих родителей. Ты так и не научилась его открывать? Легко двигаешь в сторону, и все.
        Он двинул щеколду, коснувшись грудью моего голого плеча, и я снова вздрогнула. На площадку почти выскочила, бросив «до скорого», понеслась к лифту.
        Кажется, наши отношения с Максом, такие привычные и устаканенные, внезапно дали трещину. Все из-за этой фотосессии, будь она проклята! И кто вложил в мое сознание мысль, что это хорошая идея - раздеть Макса?! В итоге я в три часа ночи у него дома отрабатываю ему раны. Маразм, да и только.
        Олег спал, когда я пришла. Видимо, нанервничался, пытаясь дозвониться, а теперь уснул. Я присела на край кровати у его ног, разглядывая лицо в тусклом свете уличного фонаря, долетающего в комнату. Мой муж. Я как будто впервые попробовала эти слова на вкус, осознала их. У нас с Олегом все было так ровно, гладко, само собой разумеющееся, что мне всегда казалось: значит, это правильно.
        Никаких скандалов, упреков, претензий. У нас все хорошо. Всегда все хорошо. Разве не это счастье?
        Макс ходячая катастрофа. То бухает, то дерётся, то баб меняет… С таким с ума сойдешь через месяц. А мы с Олегом реально идеальная пара, две половинки. Он за меня не дрался, но до этого просто не доходило. Мы не ругаемся, потому что проще поговорить спокойно и все обсудить, прийти к решению, которое устроит обоих. Олег мой единственный мужчина, во всех смыслах, я не знаю, что там в романах пишут про то, как все внутри задрожало, или бабочки эти пресловутые тоже на каждой странице… бедные чешуекрылые, все их пытаются в живот запихать.
        К чему я вообще про это подумала? Олег, засопев сильнее, отвернулся. Сегодня просто день такой, решила я. Завтра будет легче.
        Легче не стало. Выпитое вчера дало о себе знать. Голова болела, хотелось пить, и меньше всего хотелось вылезать из кровати. Как в тему, зарядил дождь, небо, затянутое тучами, нависало за окном серым куполом. Олег, добродушно посмеиваясь, принёс мне чашку кофе с бутербродом, стакан воды и таблетку.
        - Ленка твоя, поди, вообще без сознания, - заметил, разглядывая меня. Кстати, надо бы позвонить подруге. Зная ее тягу к приключениям, не удивлюсь, если ее еще куда-нибудь занесло. Часы показывали десять утра, и я бессовестно решила, что могу поспать, укутавшись с головой, свернулась клубочком. Закрыла глаза и почему-то вспомнила Макса. Даже не так, не просто Макса, а весь вчерашний день, прошедший практически под его эгидой. Бррр! Все, выкинуть из головы, спать, спать, спать!
        Но выкинуть не получалось, спать тоже, и я потопала в ванную. Контрастный душ привёл в чувство, а Олег уже и завтрак приготовил.
        - Что бы я без тебя делала, - сказала ему с набитым ртом. Он рассмеялся.
        - Какие планы на день?
        - Приходить в себя, желательно в горизонтальном положении.
        - А я думал с Витькой пива выпить.
        - Сходи, - кивнула, облизывая вилку, - все равно от меня проку сегодня мало.
        Олег, снова рассмеявшись, стал убирать посуду, а я отправилась в постель.
        Ленка позвонила около трёх, сопела, стонала и ругалась.
        - Ты какого черта оторвала меня от этого красавчика? - спросила в итоге.
        - Чтобы ты не натворила глупостей, о которых будешь жалеть.
        - Секс это не глупости, а осознанный акт получения удовольствия. Ты же замужняя женщина, должна понимать, как мне одиноко и грустно.
        - Как я тебя пойму?
        - Могла бы просто посочувствовать. Ты можешь заняться сексом, когда захочешь.
        - Жизнь не вокруг секса вертится.
        - Не вокруг. Но так говорят те, у кого он есть, или те, у кого нормального мужика не было.
        - Какие философские мысли посещают тебя похмельными утрами.
        - А что ещё остаётся, если мужика под боком нет? А мог быть, - обиженно засопев, подруга попрощалась и положила трубку.
        А я задумалась. Почему не сказала ей, что это был Макс? Она его не узнала, факт, что неудивительно. С Ленкой мы дружим пять лет, познакомились на концерте, и завертелось. А Макса вне работы я вижу только в новогоднюю ночь и по особо торжественным случаям, в обычной жизни ему места нет. Видела она его один раз на фото, окрестила красавчиком… и во второй раз бросилась ему в объятья. Очень мило. Я на мгновенье представила, что они бы поехали к Максу и… Ой нет, только его в постели представлять не хватало! Похмелье на мне плохо сказывается.
        А Ленка просто дура, как она найдёт хорошего парня, если бросается в постель к первому встречному. Да ещё оправдывая себя нелепыми рассуждениями о сексе. Ну приятно, да, но не стоит того, чтобы голову терять. Все эти кипящие страсти, крики и дикие стоны - выдумки киношников и романистов, а глупые женщины ведутся и ждут чего-то небывалого…
        А, к чёрту все, спать!
        Олег вернулся поздно, я сквозь сон слышала, как он осторожно укладывается рядом. Аккуратно поцеловав в висок, устроился на своей половине, стало тихо, и я провалилась в глубокий сон.
        Маме исполнялось сорок пять, и главной шуткой была, конечно, про бабу ягодку. Правда, мама этого не слышала, и хорошо, не думаю, что она оценила бы. Да и в свои сорок пять она получше многих выглядит, с хорошей фигурой, прической, изысканным макияжем. Естественна, красива, самодостаточна. Я любовалась ей, наблюдая, как мама приветствует гостей. Ужин был рассчитан на двадцать семь человек. Не так уж мало, кстати, это только более-менее близкие, с кем общаются. К семи все расселись по местам, наш столик был на шестерых, но два места пустовали. Конечно, Макс опаздывал, кто ещё? Я невольно бросала взгляды на вход, ожидая его появления. Вот почему ему всегда надо все портить? Ведь знает, что опаздывающих не любят, да и его предки будут недовольны…
        Под эти мысли он и вошёл в зал, не один, на его руке висла высокая фигуристая брюнетка. Откуда он ее взял? Ещё вчера ночью никакой брюнетки не было. В его квартире, по крайней мере, не наблюдалось признаков жизни существа женского пола. Или он решил притащить на юбилей к моей маме очередную подругу на ночь? Очень мило с его стороны.
        - Все в порядке? - наклонился к моему уху Олег, я перевела на него взгляд. - Ты так сжала бокал, что он сейчас треснет.
        - Просто задумалась, - улыбнулась я, делая глоток и переводя взгляд на вновь прибывших. К ним уже подскочил официант и вёл к нашему столику. Мама, блин, тоже хороша. Знает ведь, что мы с Максом друг друга терпеть не можем, неужели, из почти тридцати человек нельзя было найти кого-то другого?
        Парочку провожали взглядами, возможно, из-за того, что они опоздали, а может, из-за откровенного декольте девушки, которое демонстрировало большую красивую грудь. Я, невольно опустив взгляд на свой вырез, поморщилась, на мне такие платья смотрятся, как на корове седло…
        - У Макса новая подружка? - тихо спросил Олег, я внезапно разозлилась.
        - Почему ты меня об этом спрашиваешь? Я, что, им учет веду?
        Муж посмотрел с недоумением, но промолчал, тем более, что парочка подошла к столу. Я со странным злорадством оценила синяк Макса, который он тщетно скрывал солнечными очками. Снять их таки пришлось, потому он и предстал перед нами во всей красе. Рядом сидела женатая пара, лет на пять нас старше, дочь маминой подруги с мужем. Последний присвистнул, пожимая Максу руку.
        - Защищал честь дамы? - пошутил, бросив плотоядный взгляд на спутницу Макса, я покосилась в сторону Олега, но встретила в его глазах абсолютное равнодушие к этой модели. Все-таки он у меня лучший. Вот что правда.
        Макс, усмехнувшись, перевёл на меня взгляд, говоря:
        - Вроде того, - и добавил, - привет, Ельцова.
        - Я Остапенко, - поправила по инерции, Олег подал ему руку.
        - А это Инга, - представил Макс брюнетку, отодвигая стул и помогая ей сесть, - мы вместе учились в институте, потом она уехала в Лондон, и вот приехала на несколько дней.
        Инга… какое дурацкое имя. В Лондоне она живет, ну и сидела бы там, чего притащилась? И сразу к Максу в постель прыгнула, что время терять, ненадолго же.
        - Вы встречаетесь? - не удержалась я, вышло против воли с ехидством.
        Глава 4
        Макс
        Инга позвонила в воскресенье с утра. Хорошая девчонка, красавица, умная, лучшая у нас на потоке была, потом укатила в Лондон, умудрилась в Кембридж устроиться. Мы всегда дружили, безо всяких там намеков, хотя они могли бы быть. Ингу ни один мужик мимо не пропустит, взглядом да задержится. Она мне нравилась, но… как-то не сложилось. Может, поэтому мы до сих пор в дружеских отношениях. Она могла встретиться только вечером, а у меня этот дурацкий юбилей. Нет, я очень люблю тетю Наташу, но кого я там знаю кроме своих предков да Надьки? Сказать честно, мне их и так за глаза хватает. Особенно Ельцовой. О ней мне помогает не забыть синяк под глазом, который с утра отливал сине-желтым и отчетливо намекал, что к вечеру не пройдет, и вообще, он со мной надолго. Я уже видел, как мать в ужасе хватает меня за руки, уверенная, что я чудом избежал смерти, а отец недовольно поджимает губы и хмурится, коротко бросая, что я в очередной раз повел себя безответственно. По его мнению, я вообще самый безответственный человек на Земле, и возможно, виноват даже во второй мировой войне, и не волнует, что меня на свете не
было, да и отца тоже. Хотя в чем-то он прав. Управлять компанией оказалось намного сложнее, чем я предполагал. Только через полгода я более-менее вник, что к чему, научился крутиться в этой сфере, вести себя, расставлять акценты, улавливать обстановку вокруг. Наши с Ельцовой предки основали свой бизнес в конце пресловутых девяностых. Говорят, им повезло, хотя знаю: они крутились, как могли, пропадая на работе. Директорское кресло поделили с помощью монетки, выиграл мой. Занимается наша фирма поставкой и установкой оборудования для фитнес-центров. Начинали отцы, правда, с бань и саун, потом разрослись, поймав социальные настроения. Сейчас наша фирма стабильно занимает свое место на рынке, но стабильность не всегда хороша. Еще пару лет такой стабильности, и мы начнем терять позиции. Нам нужен новый виток, и вот отец решил, что пора мне вливаться в семейный бизнес. Я знал, что Ельцова подалась к предкам сразу после института, три года трудилась, кстати, чтобы стать начальником пиар-отдела, все-таки родители не дураки, чтобы посадить девочку после института в руководящее кресло. Следует признать, работать
она умеет. Научилась. Я же, если честно, в кресло директора не особенно стремился. Понимал, что не избежать, но не хотел. Давил груз ответственности, надежд, которые на меня возложил отец, когда я еще только вылез из утробы матери и орал на весь роддом. Уверен, он уже тогда представлял, как я буду сидеть на переговорах, ведя его детище к вершинам успеха. Разочаровал я отца быстро. Во-первых, не обнаружив особенных талантов, да и тяги к знаниям. Во-вторых, пойдя учиться не на экономический, а на программирование и информационные технологии. В-третьих, устроившись не к нему, а в компанию, занимающуюся настройкой оборудования для железных дорог. Писал им программы и был доволен жизнью. До главы отдела дорос, пока отец не поставил вопрос ребром. Бросить семейный бизнес не хватило духу, и я сел в директорское кресло, сижу в нем целый год, и главным достижением считаю, что мы все еще на плаву.
        Вот так меня занесло мыслями от разглядывания невинного синяка. Настроение стремительно падало, но тут позвонила Инга. Мне хотелось ее увидеть, после окончания института мы ни разу не встречались. Но она могла только вечером, и я решился на отчаянный шаг, позвонил тете Наташе и практически умолял выбить еще одно место. Я знал, Надькина мать меня любит, и она уступила. Вот так мы с Ингой оказались вместе на банкете. Она знала, куда предстоит идти, потому оделась соответствующе. И честно сказать, глядя, какими взглядами ее провожают мужчины, я испытал что-то сродни гордыне. Ну да, она красива, эффектна, держится уверенно, мы отлично смотримся вместе, хоть и не пара.
        Ельцова недовольно стрельнула глазами, как и вторая девушка за нашим столиком. Тоже предсказуемо. Еще и спросила с ехидством, не встречаемся ли мы. Ответить я не успел, Инга, рассмеявшись, сказала:
        - Я была влюблена в Макса все институтские годы, но он совершенно не обращал на меня внимания.
        - Серьезно? - скривилась Ельцова, я уставился на Ингу, задав тот же вопрос. Она кивнула.
        - Была уверена, ты просто делаешь вид, что не понимаешь, потому не навязывалась. Но потом догадалась, что ты, Макс, из тех кто вообще мало что замечает, тебе надо все разжевать и в рот положить. Типичный программист.
        Я усмехнулся, сделав глоток воды. Неужели Инга была в меня влюблена? И неужели она права насчет моей недальновидности? Вот и Маринка тоже пыталась все что-то до меня донести, намеки, полунамеки… Неужели сложно прямо сказать? Могли бы избежать многих проблем.
        - И до сих пор влюблены? - вернул в реальность голос Ельцовой. - Если да, то вы ему лучше об этом скажите, до Макса до сих пор все долго доходит.
        Вот стерва. Плеснуть бы в неё воду, посмотреть, как она будет хлопать глазами, смешно открывая рот, пытаясь отряхнуться. Потом вскочит, побежит в туалет, кидая в мою сторону ругательства. Нет, мелко это. Вода высохнет. То ли дело вино. Но поливать Надьку я не стал, началась торжественная часть, все поздравляли тетю Наташу, говорили банальности, хотя многие от души, она радовалась, как ребенок, краснела, улыбалась. Хорошая она, и в кого Надька такая вредная выросла?
        Было скучно, хорошо, что Инга пошла, мы много болтали, вспоминали студенчество, рассказывали, кто чем живет сейчас, жил последние годы. Я уже думал, что так тихо-мирно по-стариковски все и закончится, но вечер тянулся и тянулся. Я пил вино и томился. А потом Инга вдруг шепнула мне на ухо:
        - Давай сбежим отсюда, - и рука ее скользнула по моей шее, а потом зарылась в волосах. Может, я и тугодум, но кое-что понимаю совершенно четко. И если это не предложение продолжить вечер в интимной обстановке, убейте меня на месте. Я перевел на нее взгляд: глаза блестят, на пухлых губах соблазнительная улыбка. Я бы даже сказал, многообещающая. А я колебался, сам не знаю, почему. Позавчера вон тискал незнакомую девицу в клубе, а теперь… Да к черту сомнения. Я свободный мужик с репутацией плейбоя, совершенно, кстати, незаслуженной. Телок клеит Гарик, а свечусь с ними везде почему-то я. Вот и выходит, что я девиц пачками в постель укладываю.
        - Ну так что? - Инга вопросительно вздернула бровь, я кивнул. Пора уже двигаться дальше, сколько можно, честное слово.
        Надя
        - Ты не увлекалась вином? - тихо спросил Олег, наклонившись к моему уху. Я только отмахнулась. Четвертый бокал за два часа, тоже мне увлеклась. Мамка счастлива, вечер идет, как надо. Цветами ее вон завалили, папа смотрит влюбленными глазами. Чудо. А мне почему-то маетно. На месте не сидится. Слоняюсь по залу, болтаю со всеми подряд. Я как раз с дядей Вовой и мамой стояла, когда подрулил Макс со своей фанаткой с грудью четвертого размера. Уходить собрался. Его отец тут же губы поджал и Ингу окинул таким взглядом, что стало понятно: она ему не нравится. Надо же, хоть один нормальный мужик в зале кроме Олега. Девушка, кстати, даже смешалась немного.
        - Синяк где заработал? - спросил дядя Вова, я стыдливо потупила глаза.
        - Защищал девичью честь, - хмыкнул Макс.
        - Уверен, что там было что защищать?
        Тут я покраснела, хотя понимала, что слова не относятся ко мне напрямую. Макс только глаза закатил, предпочитая не комментировать.
        - Завтра вместе пообедаем, - заметил дядя Вова безапелляционно, Макс кивнул.
        - Теперь я могу идти?
        - Можешь. Только сначала станцуй с Надюшей.
        - Чего? - мы сказали это одновременно, я еще глаза вытаращила. Мама разулыбалась.
        - Ой, точно, ребята, помните, вы танцевали на новый год, когда были маленькими?
        - Вы нас заставляли, - процедила я, делая глоток вина.
        - Почему не сделать матери приятное? - посмотрел на меня дядя Вова. - Давайте, один танец, и можешь ехать по своим… - тут он еще раз окинул Ингу взглядом и, не закончив фразу, ушел куда-то. Девушка краснела и злилась, я делала вид, что мне все равно. Хотя было приятно, чего уж там. Зависть плохое чувство, рядом с такой, как Инга, она неизменно возникает. А я обычный человек, и самооценка у меня скачет от «жалкой уродины» до «занебесной красотки» по несколько раз на дню.
        Тут заиграла медленная композиция, мама с улыбкой свела наши с Максом руки, и ничего не оставалось, кроме как отдать ей свой бокал. Мы вышли на середину зала, словно пара идиотов. На нас все смотрели, я поймала сочувственный взгляд Олега. Макс прижал меня к себе чересчур резко, практически впечатал.
        - Поосторожней, - буркнула я, отстраняясь и поднимая на него глаза. Танцевали мы, как пенсионеры, моя рука на его плече, его на моей талии, вторые руки сжимали, покачивая ими в такт. Макс смотрел куда угодно, только не на меня, и был ощутимо зол. Это радовало, люблю, когда он злится, а я нет. Это вроде маленького выигрыша в нашем бесконечном споре.
        - Чего лыбишься? - процедил он, бросив на меня взгляд. - Я тебе за это отомщу.
        - Я тут при чем? Танец твой папа предложил.
        - Я бы мог уже ехать в такси с сексапильной красоткой, а не кружить тебя в танце под древнюю мелодию.
        - Не всем мечтам суждено сбываться.
        Он сжал мою ладонь, я поморщилась.
        - Мелко, Макс, мелко.
        - Слушай, Ельцова, - он прижал меня за талию к себе, видимо, даже не заметив этого, поймав мой взгляд, посмотрел хитро, - ты вроде знатная танцовщица.
        - Не смей, - угрожающе прошептала я, но он только ухмыльнулся, резко отстраняя меня и крутя вокруг своей оси. Я на мгновение зажмурилась, но танцевать вслепую совсем неудобно, потому глаза пришлось открыть. Макс знал, на что давить. Танцевала я отвратительно, грациозностью не то что не пахнет… даже медведь лучше двигается. Макс, вспомнив об этом, решил устроить показательное выступление. Закончив вращение, он прижал меня спиной к своей груди, покачиваясь в такт музыки, язвительно шепнул на ухо:
        - Надо же, ты ещё не упала.
        А я наступила ему каблуком на туфлю, чтобы не расслаблялся.
        Слабо охнув, он прошептал:
        - Ты за это поплатишься.
        Развернув, притянул к себе и, подняв за талию, начал кружить. Я зажмурилась, подумав, что когда он меня отпустит, точно грохнусь. Макс стал опускать как-то вдруг. Его руки пошли вверх по моему телу, случайно ладонь скользнула по груди, и я слабо охнув, оказалась на полу в его объятиях, а по телу пробежал разряд. Мы замерли, глядя друг другу в глаза, тяжело дыша, и это было слишком странно. И смотрел Макс странно, и дышать было трудно, словно воздух в легких закончился. Его взгляд пронзал насквозь, я смотрела в глаза и не видела, не слышала ничего вокруг. А потом раздались аплодисменты. Они вернули в реальность внезапно, я даже не сразу поняла, где нахожусь. Стояла, растерянно озираясь. Первой увидела маму и тут же сбежала к ней.
        - Отличный танец, милая, - расцеловала она меня, - и все-таки вы с Максом чудесно смотритесь вместе.
        - Мам, - сердито ответила я, - перестань. Я замужем, если ты забыла. И такой, как Макс, никогда не смог бы меня заинтересовать.
        - Почему?
        - Потому что он бабник и раздолбай.
        - Спасибо за лестное мнение, - раздалось сзади. Обернувшись, я увидела Макса со все той же Ингой. - Я попрощаться подошёл, теть Наташ. Вечер чудесный.
        - Не обращай на Надины слова внимания, - мама его поцеловала, - и спасибо, что пришёл.
        Макс отбыл, а я заметила, не удержавшись:
        - Мне иногда кажется, ты бы предпочла, чтобы Макс был твоим ребёнком.
        Мама весело рассмеялась.
        - Глупышка, - обняла меня, - просто я считаю, ты к нему несправедлива.
        Фыркнув, я отправилась искать Олега, он мирно сидел за столиком, ковыряясь в телефоне.
        - Танцевать ты не умеешь, - констатировал с улыбкой, я плюхнулась на стул, внезапно вспомнив касание Макса, и снова почувствовала дрожь, пробежавшую по телу. Глубоко выдохнув, сказала:
        - Поехали домой, проведём вечер вместе.
        Олег удивленно вздернул брови, я продолжила:
        - Устроим романтический ужин из того, что найдем в холодильнике, выпьем вина, займемся любовью.
        Сама не знаю, почему, но эти слова звучали странно, как-то неуместно, что ли, для нас с Олегом. Но мне это было необходимо, почувствовать себя желанной, любимой.
        - Хорошо, поехали, - пожал Олег плечами.
        Дома она ушёл в душ, я нарезала фрукты, открыла вино. Подумав, надела сорочку. Олег, увидев меня, ещё больше удивился.
        - К чёрту вино, - сказала я, - иди ко мне.
        И мы занимались любовью, я очень старалась, чтобы ему было хорошо, но сама… сама ничего не чувствовала. А потом, стоя в ванной и глядя на своё отражение, думала: я никогда не чувствовала с Олегом вот такой странной дрожи, чтобы выбивало дыхание и ноги подкашивались. Как Макс это делает? Почему я на него так реагирую? Нет, неправильные вопросы. Макса вдруг стало слишком много в моей жизни, это нужно исправить. Вернуть, чтобы стало, как раньше, отмотать назад. Не зря мы по разным этажам разбежались: чтобы друг друга не прибить. Вот и продолжим держать дистанцию.
        Но проваливаясь в сон, я все же подумала: интересно, он сейчас с этой Ингой?
        Макс
        Инга начала целовать меня уже в такси. Я отвечал с удовольствием, пока моя рука, скользнув, не сжала ее грудь. Нет, девушка была совсем не против, но я вспомнил долбанный танец, и как случайно, опуская Надьку на пол, коснулся ее груди. Вспомнил, как она вздрогнула всем телом, как рвано выдохнула, глядя на меня. И возбудился! Я, блин, возбудился от этого воспоминания, целуя другую, совершенно охренительную, девушку! Красивую, сексуальную, раскрепощенную, дерзкую… Предсказуемую. До Маринки у меня было много женщин, я, и правда, менял их, не особенно запариваясь, не искал постоянства. И все они были такими, как Инга. А Ельцова… Как божий одуванчик, каждая эмоция на лице отражается. Я видел: она возбудилась от моего прикосновения. И сама как будто офигела. Я тоже офигел, если честно, так и стояли, как два дурака. Даже растерялся немного. Но потом все вернулось на свои места. Не надо забывать, что на милые одуванчики часто бывает аллергия. Вот и Надька такая же… ядовитая.
        - Все в порядке? - Инга, оторвавшись от меня, посмотрела в глаза.
        - Да, - кивнул я, небрежно притягивая ее.
        Привёз Ингу к себе, она с порога принялась расстегивать мою рубашку, не оставляя вариантов развития событий. Вскоре мы оказались в спальне, она в одном нижнем белье, я в брюках. Целовал, слушал стоны и понимал: я ее не хочу. То есть тело, конечно, реагирует, как надо, но головой не хочу. А прерываться вроде как некрасиво, она уже лежит подо мной полуголая… Не могу же я сейчас встать и сказать: слушай, что-то я передумал. Может, вина выпьем, поболтаем, как в старые добрые времена? Она мне бутылку о голову разобьёт, однозначно. Я всерьёз прикинул, выдержит ли моя голова подобный удар, но тут Инга, оторвавшись от поцелуя, уставилась на меня.
        - Что? - спросил я.
        - Ты вообще хочешь? Такое ощущение, что весь вечер витаешь где-то в облаках.
        Вздохнув, я сел на кровати. Бабник и раздолбай устал, он хочет чашку горячего сладкого чая и баиньки. Честное слово, жизнь дерьмо, бабы зло. Маринка полностью меня выпотрошила, Ельцова усиленно добивает. Привел красивую женщину домой и даже не могу с ней сексом заняться.
        - Пойдем выпьем, что ли? - все же предложил я.
        На самом деле Инга умница. Мы поболтали пару часов, сделав вид, что ничего такого не было, выпили бутылку вина, а потом я отправил ее на такси в аэропорт, она улетела в Лондон ночным рейсом.
        Я оставался на серой унылой родине, и сам был серый и унылый. И даже понимал, почему Маринка от меня уехала просветление в Индию искать.
        Ельцова мне на глаза не попадалась, и слава богу. У меня и так передозняк общения с ней. Вечера я проводил в спортзале, выходные валялся дома, таким образом назвать меня бабником и раздолбаем можно было бы только в припадке белой горячки. В таком режиме прошло две недели: работа-тренажерка-дом, я даже начал подумывать о том, чтобы начать по утрам бегать. Так как погода стояла благоприятная, то решился попробовать, ещё не зная, какой выбрал день. Пробежав неспешно километров пять, шёл в сторону дома, завернул в газетный ларек купить воды и замер с открытым ртом. Потому что с витрины гордо взирал я сам, прижимающий к себе Надьку в бикини. Я ругнулся, чем привлёк внимание продавщицы. Бросив на меня взгляд, она отвернулась, потом снова уставилась и вдруг выдала:
        - Это вы! - и даже журнал схватила, ткнув пальцем в мое изображение.
        - Не я, - ответил на всякий случай и попросил этот журнал. Дамочка протянула его мне, рассматривая с нескрываемым интересом. Заплатив, я поспешил к дому, на ходу открывая журнал. Нашёл интервью и присвистнул, останавливаясь. Фотограф постарался на славу. Фотки были просто шикарные. Только вот рекламы здорового образа жизни в них читалось куда меньше, чем секса. Секс просто струился со страниц, каждый наш с Надькой взгляд, поза, - все кричало: займись сексом, как это делаем мы, молодые, красивые и, видимо, ведущие здоровый образ жизни. Я представил, как возможные партнёры сидят за утренним кофе, пролистывая журнал, натыкаются на эти фото и с криком: «Я должен немедленно вложить в них деньги», бегут к телефону. Ох, сомнительно, очень сомнительно.
        В офисе был через пятьдесят минут, вышел на этаж ниже и потопал в кабинет Ельцовой. Я хочу видеть ее лицо, когда положу перед ней журнал. Открою на самом откровенном фото: я обнимаю ее сзади, одна рука на ее ключице, вторая на животе, ниже пупка, она смотрит в сторону, я что-то шепчу ей на ухо. Наверное, рассказываю о новом оборудовании, которое мы теперь сможем закупить на деньги спонсоров. Это охренеть, как романтично и сексуально. Я был зол. Всю эту долбанную фотосессию с голыми торсами и прочей хренью придумала Ельцова. Обалденный пиар-ход, мать его.
        Кабинет находился в самом конце коридора, в противоположной стороне от моего, этажом ниже. В какой-то момент мы решили, так будет надежней, меньше шансов на случайную встречу и на очередную пакость, как следствие.
        Я распахнул дверь, не стучась. Надька сидела за столом, зарывшись руками в волосы, локти на той самой фотографии, которая мне так приглянулась. Подняв на меня глаза, вздохнула и выдала:
        - Олег меня прибьёт.
        На мгновение мне стало ее жаль. Хоть я и не понял смысла сказанной фразы. Ее муж прекрасно знает и меня, и наши с Надькой отношения. Или это из-за того, что она полуголая красуется на обложке? Она опять опустила голову вниз, светлые волосы свесились, прикрывая лицо.
        - Ты, что, не утверждала фотографии? - поинтересовался я, не удержавшись. Надька снова подняла на меня взгляд.
        - Я это Вере поручила.
        - Так вот кому надо сказать спасибо за нашу откровенную фотосессию. Надо было сразу с журналом «Максим» договариваться, чего уж.
        Надька посмотрела с удивлением.
        - А ты-то чего злишься?
        Я уставился на неё, открыв рот: серьёзно, она считает, все нормально? Подойдя, поставил руки на стол, наклоняясь к девушке.
        - Я, блин, директор крупной компании, ты и впрямь считаешь, что эти фотографии выставляют и меня, и фирму в выгодном ракурсе? Если это и принесет успех, то только в том, что мне бабы начнут пачками названивать и томно в трубку дышать.
        - А ты и рад будешь, - не удержалась Ельцова.
        - Я буду рад, если это безобразие исчезнет с лотков, - ткнув пальцем в фотографию, я удалился, не желая вести дальнейший разговор. Поднялся на этаж выше и, пока шёл по коридору, собирал взгляды и шепоты наших дам. Зуб даю, они уже успели прикупить журнал. Анька, секретарь, при моем появлении резко накрыла что-то папкой и уставилась в глаза, пытаясь не переводить взгляд ниже.
        - Уволю, Аня, - рыкнул я, проходя в кабинет. Рухнул в кресло, с тоской вспоминая времена, когда я был начальником отдела айти, носил растянутые свитера и рваные джинсы и никому в голову не приходило считать меня секс-символом. То есть я, конечно, пользовался успехом у женщин, но они могли хотя бы фантазировать, что у меня под одеждой. А теперь при встрече со мной будут видеть это фото. Даже если не хотят. Вот же напасть, честное слово. Как бы нам, наоборот, не лишиться поставщиков и спонсоров благодаря такой рекламе. Раздался звонок по внутреннему телефону: Анька. Девчонка она молодая, но расторопная и старательная. Я сам взял ее на работу и ни разу пока не пожалел.
        - Максим Владимирович, - деловито начала она, - вы просили напомнить, что днём у вас обед с родителями.
        Я почти выругался вслух. Убью Ельцову! Убью, убью, убью! Причём надо сделать это сейчас, потому что днём меня заживо сожрут предки. Может, взять ее с собой? В конце концов, кто у нас богиня маркетинга? Пусть сама расхлебывает и объясняет отцу, на хрена она все это затеяла. Идея внезапно пришлась по душе.
        - Спасибо, Ань, принеси мне кофе, пожалуйста.
        Выманить Надьку на обед возможно только обманом, по доброй воле она в этот капкан не пойдёт.
        Дождавшись двенадцати, я спустился на этаж (что-то зачастил сюда, однако) и протопал к ее кабинету. На этот раз заглянул, постучав. Надька пялилась в монитор, даже не пытаясь делать вид, что чем-то занята.
        - Поговорила с мужем? - поинтересовался я. Надо же с чего-то разговор начать. Ельцова молча покачала головой, не отрывая взгляда от монитора.
        - И он не звонил?
        Снова качание. Я вздохнул, стараясь сделать это как можно жалостливее.
        - Пойдем поедим, что ли.
        Тут Надька все-таки оторвала взгляд от экрана, уставившись на меня.
        - Обсудим это… недоразумение, - кивнул в сторону лежащего на столе журнала. Ельцова, немного подумав, встала.
        - Пойдём, - вздохнула, беря сумку.
        В ресторан мы приехали первыми. Надька выбору удивилась.
        - А что, в соседнем кафе нельзя было поесть?
        Пока я думал, что ответить, в зале появились родители. Ельцова, увидев их, икнула, посмотрев на меня, прошипела:
        - Ты все подстроил!
        - Ты кашу заварила, расхлебывать ее один я не собираюсь.
        - У, зараза, - Надька метнула взглядом по сторонам, а потом взяла и больно ущипнула меня за бедро.
        - Тебе, что, десять? - обиженно спросил я, ответить Ельцова не успела, подошли родители. Дамы обменялись поцелуями, мужчины скупыми рукопожатиями. Наконец, расселились и сделали заказ. Ничто не предвещало беды, как говорится. Отец, расстелив на колени салфетку, совершенно будничном тоном сказал:
        - Ну что, рассказывайте.
        Мы одновременно с Надькой схватились за стакан с водой, дернули каждый на себя и замерли. Через секунду оба отпустили и уставились на отца. Надька затараторила:
        - Дядь Вов, это рекламная кампания, неожиданный пиар-ход.
        - Неожиданный, это мягко сказано, - заметил он.
        - На самом деле, мы с Максимом, - ну конечно, и меня приплела, - все продумали, - Надька начала заливаться соловьем и не умолкала, пока нам заказ не принесли. Я ее почти не слушал, но восхищался, как ловко она зубы заговаривает, а! Несла Ельцова всякий бред, а закончила неожиданно:
        - У нас уже переговоры намечаются с крупным поставщиком из-за границы! Пока не буду рассказывать, чтобы не спугнуть удачу.
        Я уставился на нее, она улыбнулась, хоть и нерешительно. А мне хотелось рявкнуть: что ты мелешь, идиотка? Отец же потом из меня душу вытрясет этими выдуманными поставщиками.
        - Ладно, посмотрим, - выдал на все это отец и перевел разговор на другую тему. Я обалдел. Вот так просто? Да я Ельцову готов на каждый обед таскать в таком случае.
        Мы посидели довольно мирно, когда отец ушёл в туалет, мама, наклонившись, заговорщицки сказала:
        - А мне фото понравились, вы на них чудесно выглядите.
        Мама в своём репертуаре, что тут скажешь.
        Наконец, мы распрощались и отправились к выходу. Я дотерпел до машины и, тронувшись с места, спросил:
        - А теперь, Надежда Дмитриевна, объясните мне, где вы собрались брать заграничных поставщиков?
        Глава 5
        Надя
        День заядлого неудачника, наверное, должен выглядеть именно так. Наконец, открыли кофейню, и я неслась в неё, окрылённая желанием выпить вкусного кофе. Взяла с собой, шла, радуясь выглянувшему солнышку, а потом увидела в витрине газетного ларька журнал. Нет, не так. Журналы. Один и тот же выпуск красовался на боковой створке, заполняя ее всю. А на нем я и Макс, полуголые и такие… Я даже слов подобрать не могу. Журналы я увидела в тот момент, когда сделала глоток. Поперхнулась, кофе пошёл назад и попал на свитер мимо проходящего парня.
        - Простите, - промямлила, не отрывая взгляда от ларька, парень проследил за ним и присвистнул, снова посмотрев на меня. Почему-то покраснев, я ринулась к ларьку. Купила журнал и понеслась в офис, забыв про кофе.
        А потом орала на Веру, которая согласовала такие откровенные фотографии. Вера, чуть не заикаясь, что-то мямлила, а я орала, понимая, что она по сути не виновата. Виновата я, что упустила из вида, потому что не хотела видеть это снова, вспоминать фотосессию и свои ощущения тогда, да ещё и фотографии отбирать, ага, как же!
        Но сейчас я думала, как быстро Олег увидит это безобразие? И все его коллеги, и друзья… Мама с папой, боже мой! Я же выгляжу, как шлюха!
        Потом Макс прибежал со своими обвинениями, вытащил на обед с его предками, даже не предупредив, заставил оправдываться, а сам молчал в тряпочку! Гад, гад, гад! Я несла полную чушь с уверенным лицом, разбираться будем потом. Дядь Вова отличный мужик, но в бизнесе он неумолим. Не зря ему досталось директорское кресло, это же человек-ответственность! Кое-как уболтав его и не успев выдохнуть, оказалась под очередным обстрелом Макса. Ух, как я на него зла!
        - Ну и где ты собираешься искать заграничных поставщиков?
        - Искать их будешь ты, - огрызнулась в ответ, - это твоя работа.
        - Офигеть! Наплела моему отцу хрени, а я расхлебывай.
        - А зачем ты меня потащил на этот обед?
        - Потому что ты втравила меня в дебильную фотосессию!
        - Нет, не я! - я повернулась к нему, Макс сжимал руль, так и не заведя машину, испепеляя меня взглядом. - Это была твоя идея приплести меня!
        - А обнаженка тоже моя идея? - рявкнул он, разворачиваясь телом в мою сторону.
        - А кто издевался надо мной в студии, провоцируя? - не осталась я в долгу.
        - Ты все это придумала и сама не проконтролировала!
        - А ты… - начала я, но запнулась, потому что в пылу наших споров мы оказались лицом к лицу, и я даже ухватила его за воротник рубашки. Смотрела в глаза, отмечая, что синяк прошел, но вот на таком расстоянии еще можно разглядеть остатки. Стало как-то тихо, неуютно, и от его взгляда, и оттого, что я продолжаю сидеть так близко, не отводя свой. Напряжение разливалось в воздухе, а потом… зазвонил телефон. Он разрезал тишину так резко, что, подскочив, я почти отпрыгнула, вжимаясь в дверцу подальше от Макса. Он только хмуро меня разглядывал, доставая телефон. Сняв трубку, наконец, отвернулся. Я не слышала его разговора, пялилась в окно, мы по-прежнему стояли у ресторана. А я думала, почему все вдруг стало не так? Раньше у нас с Максом все было предельно ясно и понятно. Мама говорила, мы с ним деремся с тех самых пор, как это вообще стало возможным. В песочнице я кидалась в него песком, он бил меня пластиковым ведром по голове. Потом пошли щипки и дерганья за косу. Постоянные перепалки, которые в возрасте лет восьми-десяти неизменно заканчивались драками. Когда мы стали старше, издевательства стали более
изощренными. Например, Макс облил меня краской, когда я шла на свидание, а я налила ему клея в волосы. Ещё он писал мне записки от имени парня, который мне нравился (учились мы в одной школе), а когда на дискотеке я подошла к этому мальчику, тот только посмеялся надо мной. А я за это заставила Макса щеголять по школе в одних трусах, подговорив одного мальчишку утащить его шорты, пока тот был в душевой.
        Активная фаза наших препирательств прошла, когда мы поступили в институты. Стали меньше видеться, а при встречах обходились язвительными выпадами или маленькими незапланированными пакостями. Год назад Макс пришёл на место отца, и наша войнушка возобновилась как-то сама собой. Казалось, мы не перестанем получать удовольствие от этой игры, но в последнее время все не так. Точнее сказать, все изменилось как раз после этой дурацкой фотосессии. Только я не могу понять, что же конкретно произошло, а то бы уже все исправила и вернула наши отношения в нормальное русло.
        - Охренеть, - услышала я Макса, трубку он повесил и посмотрел на меня.
        - Что там?
        - Не поверишь, - завёл машину, мы наконец тронулись с места, - кажется, реклама все же имеет успех, Анька говорит, ей позвонило несколько человек, желают общаться.
        Я захлопала глазами, глядя на него.
        - Ты серьезно?
        - Нет, блин, шучу. Неужели люди настолько примитивны, чтобы повестись на эту порнуху?
        Я внезапно покраснела, потому что мы с ним все-таки были частью этой порнухи.
        - Может, им твоё интервью понравилось.
        - Ага, и твоя задница, - хмыкнул Макс, вновь заставив покраснеть. Это вроде комплимента моей пятой точке или как? Я отвернулась к окну, Макс стал кому-то звонить.
        - Анька, - услышала я, - всех записывай, я скоро буду.
        Вот как можно называть секретаря Анькой? Анна Сергеевна она вообще-то, что за фамильярности? Может, они не просто коллеги? Я бросила на Макса подозрительный взгляд, но тут же мысленно себя одернула. Какое мне вообще дело, с кем он спит или не спит? В конце концов, он свободный мужчина, может делать, что хочет. Интересно, почему он расстался со своей девушкой? Надоела? Нет, нет, Надя, не интересно. Тебе вообще не интересно ничего, что касается Максима Данилова.
        Вскоре мы были у офиса. Аня поймала нас у лифта, глаза у неё были большие и немного испуганные.
        - Максим Владимирович, - зашептала она, заходя с нами в лифт, - там американцы.
        - Чего? - мы уставились на девушку в непонимании.
        - Представители какой-то американской компании. Вы сказали, что подъезжаете, вот я и побежала сюда предупредить. Там с ними Алена из бухгалтерии, чаем поит.
        - Ельцова, а ты не ясновидящая случаем? - усмехнулся Макс, косясь на меня, но тут же посерьезнел. - Узнала хоть, кто что?
        - В общих чертах. Они представляют известного американского фитнес-тренера. Он хочет у нас в городе открыть сеть фитнес-центров под своим именем и увидел интервью с вами. Но сам этот дядька сейчас не здесь, там его представитель.
        Мы с Максом переглянулись, я подумала: поставка и установка оборудования в сеть новых фитнес-центров по всему городу - это же шаг на новый уровень, такой гигантский шаг, что даже поверить сложно, что нам такой шанс выпал. Самое главное теперь его не профукать.
        Лифт, звякнув, остановился на моем этаже, я сделала шаг, выходя из лифта, обернулась, встретившись с Максом взглядом, сказала:
        - Удачи.
        Он изогнул бровь, продемонстрировав удивление, но промолчал. А я пошла к себе, размышляя, сложится или нет. Теперь все зависит от Макса.
        Он сам пришёл в мой кабинет, был уже конец рабочего дня, я собиралась уходить.
        - Ну что? - спросила, наблюдая за взбудораженным взглядом.
        - Ельцова, это гениально. Хоть и подленько.
        - Что именно?
        - То, что мы с тобой сыграли на низменных чувствах людей. Притянули к себе внимание голыми телами, а в итоге нами заинтересовались.
        - Американцы?
        - Не просто американцы, Ельцова! - Макс сел на край моего стола. - Этот мужик гуру фитнеса, правда, на пенсии, у него сеть по всей Америке, Европе, вот и до нас добрался. Приехал осмотреться, а тут наш журнал. Представитель сказал, мы его очень заинтересовали, мол, нестандартный подход и все такое. Завтра у нас с ним встреча в офисе.
        - Если он захочет с нами сотрудничать, мы одним махом перепрыгнем больше половины наших конкурентов.
        - Да! Это имя, бренд! Работа с ним выведет нас на новый уровень! Это не по задрипанным качалкам оборудование устанавливать.
        - Ладно, не торопи события, пока еще ничего не ясно, - я направилась к выходу, он за мной.
        - Давай до дома подвезу, - предложил, стоя за моей спиной, пока я закрывала дверь. Ключ вдруг застрял в скважине, не желая поворачиваться. Или это меня заклинило. Мотнув головой, я дернула ключ и вытащила, так-то лучше. Повернувшись, уткнулась взглядом в рубашку Макса.
        - Поехали, - кивнула ему, сама не зная, зачем. Словно отказаться значило расписаться в собственном бессилии перед Максом, проиграть противостояние.
        Ехали мы молча, я назвала адрес, он удивился:
        - Так мы живем недалеко друг от друга.
        Я пожала плечами, не зная, что на это сказать. Начинала нервничать, из-за Макса, американцев, Олега, который ждет меня дома. Правда, оказалось, он и сам только приехал. Когда Макс тормознул во дворе, Олег закрывал машину. Я вылезла, муж посмотрел с удивлением, усмехнулся. Я застопорилась на месте, Макс тоже вылез. Мы стояли втроём, разглядывая друг друга, пока Олег не заметил:
        - Хорошо смотритесь, жаль, ты не в купальнике.
        Я вспыхнула.
        - Олег… - начала, было, как вдруг Макс сказал:
        - Это Верка постаралась, из рекламного, Надя ей дала проект вести, а она фотографу наболтала не то, и вот что вышло.
        Я бросила на него взгляд: Макс врет. Стоит и врет, пытаясь меня выгородить. Зачем?
        - Мы сами в шоке пребываем с утра. Вместо рекламы здорового образа жизни у нас такое, - Макс рассмеялся, Олег, вдруг улыбнувшись, покачал головой.
        - А почему ты не сказала, что будешь сниматься? - спросил, обнимая за плечи. - Я думал, что только Макс.
        - Так все в последний момент решилось. Верка прилетела с выпученными глазами, нужна ещё модель, что делать было? Вот Надьку и припахали, - улыбнулся Макс. Мне же оставалось только уткнуться Олегу в плечо и молчать, потому что я совершенно не видела причин такого поведения. И даже немного боязно было, сейчас как возьмёт и все перевернет вверх тормашками, а мне опять разгребай.
        - Ладно, я поехал домой, день был тяжелый, - Макс пожал Олегу руку и, не глядя на меня, сел в машину. Мы проводили его взглядом, потом направились к подъезду. Дома я рухнула в кресло, а Олег вдруг подошёл, присев на корточки, положил руки мне на колени.
        - Знаешь, Надь, я обалдел, когда увидел тебя такой…
        - Какой такой?
        - Ну… Дерзкой, что ли, не знаю. На этих фото ты совсем другая, не скромная милая девочка, - он усмехнулся, глядя на меня, - мне нравится.
        Я уставилась на мужа в изумлении. Он, встав, потянул меня, пришлось подняться. Олег начал целовать, я отвечала, но без особой охоты.
        - Ты можешь быть со мной такой? - шепнул муж на ухо, я отстранилась.
        Мягко улыбнувшись, словно извиняясь, сказала:
        - Я очень устала, прости, - и ушла в ванную. Стояла под струями воды и думала, я не могу быть такой с Олегом, и причина этого проста и ужасна: там, на фотосессии, я вышла такой потому, что рядом со мной был Макс.
        Макс
        Дурацкая пословица про нет худа без добра была в самый раз. Наша с Ельцовой битва, в результате которой мы красуемся в журнале в качестве секс-символов компании, дала качественный результат. Я мерил шагами кабинет, поглядывая в окно, это было бессмысленно, окна выходили во двор. Но я все равно выглядывал, нервничая. Если переговоры пройдут успешно, мы заключим договор, о котором не могли даже мечтать. Придётся приложить много сил, чтобы его потянуть, но зато какой рывок! Отец будет гордиться, факт. Поморщившись, я немного ослабил узел галстука. В детстве я пытался заработать похвалу отца любой ценой, виделись мы мало ввиду его постоянной занятости, а потому каждая встреча была для меня одновременно радостью и испытанием. Мне нравилось проводить с ним время. Отец есть отец, мужчина, тот, на кого равняешься, на кого хочешь быть похожим. Только вот я не дотягивал. С самого детства не дотягивал. Плохо учился, был лентяем, увлекался «глупостями», думал не о том, - список разрастался с каждым годом. К окончанию института я смирился с тем, что одобрения от отца не получу, потому продолжил жить так, как
хотелось мне. Но когда встал вопрос о семейном бизнесе, согласился возглавить. Жалко терять такое детище, отдавать его в чужие руки. И сидя в директорском кресле, выслушивая, где я ещё успел налажать, я подспудно хотел одного: сделать так, чтобы он мной гордился. Детские комплексы продолжают жить в нас, взрослых, если мы не разгребаем их в себе. А я не разгребал. И поэтому сейчас, когда такая удача заглянула в нашу фирму, нервничал особенно сильно, надеясь, что не упущу шанс доказать отцу, что я на что-то способен.
        Американец прибыл без опоздания. По-русски он не говорил и не понимал, потому с ним был переводчик и тот самый представитель, что заходил вчера. Последний тоже был американцем, однако изъяснялся на русском вполне сносно, хоть и с чудовищным акцентом.
        Наша главная надежда на лучшее будущее оказалась среднего роста мужчиной лет шестидесяти пяти, с седыми волосами до плеч, загорелый до черноты, он улыбался во все зубы, а они белели так, что вполне могли ослепить, если смотреть на них пару минут. Одет американец был в лёгкие брюки и футболку, и в свои годы выглядел отлично, демонстрируя накачанную фигуру и силу. Звали его Джим Фостер, и он сразу предложил называть его Джимми, что для меня было чересчур, хотя я старательно улыбался.
        Мы разместились в переговорной, и Джим начал разливаться соловьем о своих планах, переводчик пересказывал мне их на русском. Вообще-то, я знал английский, но не настолько хорошо, чтобы с ходу понять монолог, произнесенный со скоростью пулеметной очереди. Я внимательно кивал, кидая взгляд на часы. Ельцова опаздывала, что не красило ни ее, ни нашу компанию. Выговор ей сделать, что ли, когда появится? Я сосредоточился на Джиме, впрочем, ничего нового не услышал, ещё вчера мне все рассказал его помощник Дэвид. Несколько вопросов у меня было, начал я с того, который меня мучил уже сутки.
        - Почему вы выбрали нас, Джимми? - хочет фамильярности, пусть, мне не жалко. Фостер оживился и снова затараторил. Он вообще оказался на удивление жизнерадостным, я на его фоне выглядел пришибленным древнерусской тоской. Я слушал переводчика, кивая и крутя ручку. Фостер реально купился на интервью. Ему понравился наш подход к рекламе, нестандартность мышления. И особенно понравилось, что для фотосессии были выбраны не какие-то модели, а представители компании, семейная пара.
        Я кивнул, а потом спросил:
        - Какая семейная пара?
        Переводчик задал ему вопрос раньше, чем я сообразил, что ляпнул лишнее.
        - Вы и девушка с обложки, - переводил он мне очередную пулеметную тарабарщину, - в интервью вы говорите, что это семейный бизнес, и вы с этой девушкой руководители компании. Мистер Фостер пришёл в восторг от такого подхода. Для него очень важны семейные устои и ценности, и одним из критериев стал как раз тот факт, что компанию возглавляет молодая семейная пара.
        Я нервно сглотнул, понимая, что вот прямо сейчас нахожусь на волоске от того, чтобы профукать многомиллионный контракт. Бизнес у нас семейный, конечно, только не в том плане, в каком решил этот улыбчивый американец. Если я скажу ему правду, он чего доброго передумает. А может, нет? Подумаешь, ерунда какая, главное, показать ему, что он сделал правильный выбор, что мы не подведем. Надо рассказать правду, а потом переключиться на презентацию. Но я молчал, нервно крутя кольцо на безымянном пальце. Лишиться контракта не хотелось, а уверенности в правильности действий не было. И я поступил, как настоящий руководитель: продемонстрировав белизну своих зубов, перешёл к презентации. Фостер кивал, радуясь все больше и больше, я даже подумал, может, он сидит на чем-то, чего его так распирает?
        После презентации мы ещё минут тридцать обсуждали рабочие моменты и пришли к выводу, что подходим друг другу идеально. И когда уже собрались жать руки, раздался стук в дверь, и показалась Ельцова. Как вовремя, мать его!
        Надя
        Я опаздывала, опаздывала катастрофически. Такого со мной не случалось никогда, и первый раз выпал, как специально, именно на сегодня, когда у нас переговоры с американцами. А главное, причина моего опоздания была ужасна: я проспала.
        Вечером, после душа, когда я появилась в кухне, закутанная в халат, Олег поставил передо мной чашку чая с таким видом, словно ничего не произошло, хотя я очевидно некрасиво себя повела. И это вдруг меня разозлило. Раньше мне казалось, здорово же, что мы не ругаемся совсем. Значит, понимаем друг друга, принимаем, предупреждаем всякие мелочи ещё до того, как они могут внести разлад в наши отношения. Но сейчас, глядя на привычную чашку чая и привычное выражение лица Олега, я впервые подумала: может, дело вовсе не в том, что мы идеальная пара? А в том, что мы просто привыкли друг к другу, наладили жизнь так, чтобы не мешать, не скандалить, но ведь этого мало? Должно быть что-то ещё? Иначе откуда во мне сейчас странное желание запустить эту чашку в стену? Я ведь чай пью только дома, вечером, вот эту самую чашку, заботливо поставленную Олегом. Я вообще чай не особенно люблю, просто когда-то муж проявил заботу, а я подумала, чего бы не принять? Выпью, хоть и не хочется, он же старался. И вот так эта чашка чая вошла в мою жизнь, став ритуалом. Я оглядела кухню и поняла: вся моя жизнь наполнена ритуалами,
привычками, механическими действиями, о которых я даже отчета себе не отдаю. И самое главное, половина из них мне не нужна! Я бросила взгляд на мужа: он будет сидеть напротив, пока я не выпью чай, потом уйдёт в комнату с планшетом и остаток вечера проведёт там. Если, конечно, мы не решим заняться сексом. А мы не решим, я уже дала ему это понять. Что за странный выпад, кстати, с его стороны? Это на него журнал так подействовал?
        Посильнее запахнув халат, я начала пить чай. Поскорее влить его в себя, остаться одной, подумать. Ровно через три с половиной минуты я отставила пустую чашку, Олег, поднявшись, поцеловал меня в макушку и ушёл в комнату со словами:
        - Пойду новости почитаю.
        Впервые я заметила эту цикличность. Он ведь тоже смотрит на эту чашку чая, ожидая, когда она закончится, чтобы с чистой совестью удалиться в комнату.
        Сейчас я была даже рада его уходу. Хотелось побыть одной, попытаться переосмыслить что-то в своей жизни. Занималась этим я до трёх ночи, варила кофе, вытащив пыльную турку из дальнего ящика, там же нашлось несколько упаковок кофе, привезенных из разных стран, все запечатанные. Сидела с чашкой на подоконнике, смотрела на ночной двор, прислонившись лбом к прохладному стеклу. В итоге уснула в гостиной на диване с книгой в руках, а, проснувшись, поняла, что катастрофически опаздываю! Олег обычно уезжал рано, я просыпалась минут через тридцать после его ухода. А тут… Будильник не поставила, да ещё полночи не спала, вырубилась так, что хоть из пушки пали, не услышу! Краситься было некогда, я влезла в брюки и блузку и понеслась на работу, предварительно вызвав такси. Как-то так вышло, что права я не получила, а жила в получасе ходьбы от работы, потому предпочитала ходить пешком, чтобы не торчать пробках. Но сегодня определенно надо было спешить, тем более, что все пробки я благополучно проспала.
        Войдя в переговорную, сразу поняла, что дело близится к финалу. Мужчины жали руки, американец сиял, как новенький самовар, а вот Макс был сосредоточен, так что понять, срослось или нет, не представлялось возможным. Естественно, все взгляды обратились в мою сторону. Американец, явно спортсмен, несмотря на годы, в отличной форме, хоть и полностью седой. Увидев меня, заулыбался ещё больше, радостно воскликнув:
        - А вот и Надежда! Очень рад!
        Я нацепила ответную улыбку и ответила ему на английском. Мы перекинулись парой общих фраз, за это время я приблизилась к столу и замерла рядом с Максом. Кажется, все неплохо, только почему он так напряжен?
        - Сейчас я отбываю, - вещал тем временем Джим Фостер, - но уверен, мы скоро увидимся снова. Как насчёт неформального обеда?
        - Это было бы замечательно, - закивала я, а американец заметил:
        - Вы очень красивая пара.
        Я заморгала, переводя взгляд на Макса. Кажется, Фостер не совсем верно понял, кто есть кто. Но Макс поступил неожиданно. Улыбнувшись, схватил меня за талию, прижимая к себе, и заметил:
        - Я тоже так считаю.
        Уверена, мои глаза напоминали в этот момент чайные блюдца. Я уже, было, открыла рот, чтобы спросить, не сошёл ли он с ума, но почувствовала легкий щипок. Макс при этом продолжал улыбаться, и я сочла за благо промолчать, делая вид, что все так, как надо. Делегацию мы проводили, рука Макса все это время покоилась на моей талии, что немного нервировало. Когда за ними закрылась дверь, я, резко развернувшись, прошипела:
        - Это что за спектакль?
        Макс, тяжело вздохнув, ответил:
        - Боюсь, Ельцова, нам придётся пожениться.
        Похлопав глазами, я выдала первое, что пришло на ум:
        - Я замужем, - поняв, какую глупость сморозила, рявкнула, - что тут произошло?
        Макс, усевшись в кресло, устало закрыл глаза, складывая на груди руки.
        - Этот Джимми в восторге, - начал говорить, не открывая глаз, - больше всего ему понравилось, что бизнес семейный, он на эту тему распинался минут десять.
        - И? - не поняла я.
        - И все. Ах, да, он решил, что семейный - это наш с тобой, что мы муж и жена.
        - Ты… Ты же объяснил, что это не так?
        Макс вздохнул, я, пройдя, развернула кресло, поставив руки на подлокотники, уставилась на него, он соизволил открыть глаза.
        - Ты, что, не сказал ему правду? - спросила, чеканя каждое слово.
        - Я собирался.
        - Но?
        - Но растерялся, а потом уже было поздно.
        - Что значит поздно?
        - То и значит, Ельцова, что ты тут нависла? - он встал, заставляя меня отодвинуться. - Я хотел сказать, а потом подумал, вдруг этот чокнутый америкос передумает, узнав правду? Терять такие деньги и перспективы из-за какой-то глупости…
        - Глупости? Макс, брак это не глупость! Как ты собрался разыгрывать спектакль? Вся фирма знает, что я замужем, что мы с тобой друг друга на дух не выносим! А ты хочешь играть семейную пару!
        - Если все грамотно устроить, никто ни о чем не догадается. Подпишем договор с америкосами, а дальше уже без разницы. По сути, нам и встретиться с ним надо будет пару раз вместе.
        - Он нас завтра пригласил на неформальный обед!
        - Ну и отлично, пара обедов, и дело в шляпе.
        - Ты вообще понимаешь, что несёшь? - я была зла и растеряна одновременно. - Как мы с тобой будем разыгрывать влюблённых? Это нереально! Позвони этому Джимми и расскажи все, как есть!
        - Тогда контракт нам точно не светит. Надо было сразу говорить, теперь уже поздно.
        Я рухнула на стул, головой бухнувшись на руки.
        - Ты меня с ума сведешь, Данилов, - выдала в итоге.
        - Надька, пойми! Мы не можем упустить такого клиента! Сама подумай, какой это шанс для нашей компании.
        Я подняла на него глаза. Макс смотрел умоляюще. Умеет ведь, когда надо.
        - Ладно, - выдохнула в итоге.
        - Молодец, Ельцова! - он уселся в кресло. - Значит, так, в напарники возьмём Аньку, она человек надежный, если что, прикроет.
        - Ты уже и план придумал? - язвительно поинтересовалась я.
        - Я работаю по ситуации.
        - И что у нас на повестке?
        - Завтрашний обед. Наверняка, Джимми будет выспрашивать, как мы познакомились, и прочий бред. Нужно все обсудить, чтобы не было проколов.
        Только тут я осознала, насколько все не просто. Даже пара встреч может обернуться крахом, если мы облажаемся. Легче всего засыпаться на мелочах, это все знают, и мы непременно засыпемся. Это я и сказала Максу. Он только отмахнулся.
        - Попытаться-то можно. Вдруг повезёт?
        - Хорошо, - кивнула, вставая, - но чтоб ты понимал: я делаю это ради компании и родителей.
        - Ну уж не ради меня, это я знаю, - хмыкнул он.
        - Я иду работать, вечером будем обсуждать все остальное.
        Честно сказать, работала я с трудом, то и дело возвращаясь мыслями к авантюре, которую мы затеяли. Макс, конечно, смотрит только на перспективы, совершенно не думая о том, что будет, если Фостер вдруг разорвет с нами контракт. О нас пойдёт дурная слава, это пагубно скажется на всём бизнесе, в который родители вложили столько сил. Они нас убьют и правильно сделают. Какие из нас с Максом предприниматели, когда я сдуру устроила откровенную фотосессию, а он подписал нас на фиктивный брак. В большом бизнесе, куда Данилов намылился, так дела не делаются. Ох, чувствую, огребем мы с этим американцем по самое не балуй.
        Кстати, неплохо бы узнать о нем побольше, а то Макс восторженно скачет вокруг этого Фостера, заглядывая в белозубый рот, а что за человек перед нами - большой вопрос. Пробивать информацию на потенциальных клиентов или поставщиков было привычно, позвонив, кому надо, я попыталась сосредоточиться на текущих делах, но вместо этого снова стала думать о нашей с Максом легенде. В принципе, обыграть ее несложно: мы вместе росли, наши родители заколачивали бизнес, мы выросли, полюбили друг друга и встали вместе у руля. Я поморщилась. Заветная мечта наших предков выглядит именно так. Только вот сбыться ей не суждено.
        Когда мы дрались в детстве, они смеялись, уверенные, что потом-то все поменяется. Не поменялось. А они все ждали, пока я замуж не вышла. Тогда-то и поняли, что не всем мечтам суждено сбываться.
        Ладно, это лирика. В какой момент мы с Максом могли сойтись? Лучше позже, тогда общих воспоминаний будет меньше. Можно оставить вражду, так даже эффектней выйдет. Положим, до института мы постоянно ругались, потом студенчество и несколько лет почти не виделись. А сошлись… сошлись, когда он занял директорское кресло. А что, вполне. Скажем, любовь у нас вышла бурная, жить друг без друга не можем, поженились через полгода, и вот наслаждаемся. Пожалуй, это лучший вариант, тогда и врать придётся только по последнему году, а прошлое обсудить в общих чертах.
        В пять я пришла к Максу, Аня, сделав большие глаза, прошептала:
        - Ну вы и авантюристы, Надежда Дмитриевна!
        Кисло улыбнувшись, я прошла в кабинет. Макс лежал на диване, закинув руки за голову, волосы взъерошены, узел галстука спущен.
        - Ну что, жена, - усмехнулся, посмотрев на меня, - план есть?
        Я изложила свои мысли, и Макс с ними согласился. Еще час мы обсуждали детали, выдумывая всевозможные вопросы, которые может нам задать Фостер. Под конец у меня уже голова гудела.
        - Пора по домам, - подытожил Макс, вставая и потягиваясь, я поднялась следом. Он начал воевать с галстуком, пытаясь ровно его подтянуть.
        - Да, с костюмами ты не дружишь, - усмехнувшись, забрала у него из рук галстук, расправив, аккуратно подтянула наверх. И замерла, подняв на Макса глаза, он смотрел неожиданно серьёзно, и это пугало. Мы не должны так смотреть друг на друга, не должны.
        Глава 6
        Макс
        Я вдруг вспомнил, что последний год мне завязывала галстук Маринка. Я до этого его вообще не носил, даже на торжества ходил без него. Но тут положение вроде как обязывало. Первая попытка завязать галстук грозила закончиться его разрезанием с чудовищной жестокостью. Маринка хохотала до слез. Она тоже не умела завязывать галстуки, но открыв интернет, навострилась за несколько раз. И целый год я не знал проблем, пока она не сбежала в Индию. Хорошо ей там постигать высшие смыслы. А я вот стал медитировать на галстуки. Повешу его дома на спинку стула, сяду напротив и смотрю, смотрю. Настраиваюсь, так сказать, чтобы он, этот галстук, понимал: сегодня победа будет за мной. В общем-то, приспособился, но вот развязывать его точно не стоило. Надька тоже стала смеяться, а потом, раз, и легко вернула на место. Конечно, у неё муж, она ему поди не один галстук повязывала. Я вдруг посмотрел на неё как-то иначе, не как на придурошную подругу детства, с которой всю жизнь на ножах, а как на молодую женщину, которая уже до хрена лет в браке. Кажется, она сразу после института выскочила. Я тогда думал, залетела, но
нет. Выходит, по любви? Олег мне не нравился. Было в нем что-то такое… неправильное. Или правильное, если точнее. Он весь был такой правильный, что волей-неволей подумаешь, что что-то не так. Правда, я видел-то его за эти годы считанные разы: в основном, на новогодних застольях. Но мне упорно казалось, что они с Надькой земля и небо. Она рядом с ним становилась такой же правильной, прямо до тошноты, и нос задирала больше обычного. Так и хотелось по нему щёлкнуть, чтобы спесь сбить. А сейчас, стоя рядом с ней, я понял, что никогда не воспринимал ее жизнь всерьёз. Сам вот жениться собирался, детей заводить, бизнес поднимать, все же серьезно, а Надька… ну она в моей жизни, как кусок детства, непосредственная, смешная, язвительная до невозможности. Я ее с другой стороны и не рассматривал никогда. А сейчас рассмотрел. И это странно было, непонятно. И вообще, чего мы стоим, как истуканы, глядя друг на друга?
        - Спасибо, - сказал, отходя на пару шагов, трогая узел. Надька, кивнув, улыбнулась, неловко как-то. Когда постоянно ругаемся, легче, там все понятно.
        - Поехали, подвезу тебя домой, - сказал, беря телефон, она снова кивнула.
        Дорога прошла в молчании. Быстро попрощавшись, Надька выскользнула из машины и направилась к подъезду. Я ещё некоторые время пялился на дверь, а потом поехал домой.
        Чувствовал себя усталым до чертиков. Принять душ и спать завалиться. Завтра надо быть бодрячком.
        С Фостером договорились на ужин. Я зашёл за Надькой в шесть, она явно нервничала. Только этого не хватало.
        - Успокойся, - заметил, идя рядом к лифтам, - он же не будет нам кричать «горько».
        - Очень смешно, - она поправила блузку, я невольно проследил за ее руками и вспомнил, как обнимал Ельцову на фотосессии за талию, и какой она казалась мне тогда хрупкой. Сейчас этого ощущения не было: привычная Надька, маленькая вредина.
        В ресторан мы входили под руку, предварительно долго обсуждая, как лучше: под или за. Я предлагал второй вариант, потому что мы молоды и влюблены, а Надька стояла на смерть на первом. В итоге мы поругались и теперь шли по залу раздраженные, ее рука покоилась на моем локте, и я боролся с желанием ее сбросить. Фостер был в компании переводчика, нам обрадовался, впрочем, он, кажется, радуется всему вокруг. Первый раз вижу человека, на которого Россия производила бы такое благостное впечатление.
        Мы расселись, заказали ужин, и Фостер начал сыпать вопросами: где мы познакомились, как давно вместе, как нам пришло в голову организовать такую фотосессию, давно ли мы женаты, как нам вести вместе дела… казалось, конца и края не будет этим вопросам. Между ними я вставлял свои, что заставляло Джимми хоть на какое-то время отвлекаться от наших персон. О себе он рассказывал охотно, и, кстати, интересно. Оказывается, в юности Джим был хиппи, путешествовал по Америке стопом и вёл соответствующий образ жизни. А потом занялся спортом, тоже спонтанно, сначала йога, потом силовые, ну и пошло-поехало. Подрабатывал тренером, создал что-то вроде своей школы, и она имела успех. Потом уже пошли фитнес-центры. Короче, мужик оказался интересный. Надька слушала его истории, неприлично раскрыв рот, не скрывая удивления, время от времени восклицая по-английски:
        - Великолепно!
        Я даже один раз ее ущипнул за ногу, делая страшные глаза, но она только отмахнулась. Как ее муж я даже был почти готов приревновать к этому американцу, так беспардонно очаровавшему молоденькую девушку. Но ее неподдельный восторг сыграл нам на руку, Фостер, наслаждаясь такой реакцией, расслабился и проникся к нам ещё больше.
        - Когда я увидел обложку журнала, - говорил он, - случайно, проходил мимо, первой мыслью было: какая красивая гармоничная пара. Я купил журнал, чтобы посмотреть на вас, и неожиданно заинтересовался интервью. Работая, я предпочитаю всегда отталкиваться от человека, важен контакт, некое единение. И вы мне безусловно нравитесь. Представляете, вы знакомы всю жизнь, а вместе всего год! И могли не сойтись, если бы не стечение обстоятельств. Такие знаки ведут нас по жизни, я ловлю их постоянно, доверяюсь вселенной, и потому уверен, что у нас с вами все получится. Думаю, мы можем приступить к обсуждению контракта. Завтра у вас будет время?
        Монолог переводчика был ровным, даже монотонным, и на фоне жестикулирующего эмоционального Фостера выглядел забавно. А он, оказывается, из этих, просветленных: следуй за вселенной, лови знаки судьбы… На самом деле, я не против, тем более, если его вселенная решила, что пора Фостеру заключить с нами контракт. Он протянул мне руку, я потянулся, чтобы пожать ее и случайно задел Надькин бокал с вином. Тот, опасно качнувшись, завалился на бок, от души плеснув на белую блузку красным. Ельцова, вскрикнув от неожиданности, схватилась за салфетку, а я мучительно соображал, что делать. С одной стороны, как муж я должен ей помочь, с другой, оттирать пятно на ее груди… Не думаю, что Надька оценит. Но поймав взгляд Фостера, я потянулся к Ельцовой со словами:
        - Милая, давай помогу.
        Надя
        Я же говорила: засыпемся! Говорила, говорила, говорила! А так все хорошо начиналось.
        Фостер меня просто очаровал, шикарный мужик! Вот умеют ведь люди жить, постоянно в движении, что-то делают. Я таким завидую. У меня в институте были устремления, но Олег доходчиво объяснял, почему им сейчас не место и не время, или почему это глупо, неперспективно, и так далее. А вот сейчас, слушая этого залетного гостя, я думала, что надо просто действовать, делай, что должен, и будь, что будет. Сколько я могла совершить опрометчивых поступков, о которых бы жалела или нет? Ведь пока не попробуешь, не узнаешь. Этому Фостеру впору секту создавать, вон меня как проперло от одного разговора.
        И тут, когда все казалось бы шло к благополучному завершению, Макс пролил вино. Да ещё так неудачно забрызгав меня. Я растерянно смотрела на пятно, понимая, что замывать его бесполезно, и тут Макс совершенно серьёзно полез ко мне с салфеткой. Я подняла на него глаза, он от моего взгляда стопарнулся, но потом настойчиво потянулся дальше, кося глаза в сторону Фостера, очевидно, пытаясь тем самым показать, что вот сейчас самое время играть большую любовь. Я откинулась на спинку стула, предоставляя ему поле для деятельности. Даже интересно стало. Макс заморгал, переводя взгляд с меня на мою грудь, а я приподняла брови, как бы предлагая не медлить. Ох, поплатишься ты у меня за это! Кашлянув, Макс стал аккуратно оттирать пятно, тщетно стараясь не касаться моей груди. Через полминуты он констатировал, отводя глаза:
        - Кажется, блузку не спасти.
        - Неужели? - саркастично спросила я, складывая на груди руки. - Жаль, но я рада, что ты хорошо провёл время. Это переводить не надо, - кинула переводчику, он кивнул. Макс вымученно улыбнулся, Фостер затрещал на английском. Предлагал пойти застирать пятно в туалет.
        - Думаю, я дотерплю до дома, - ответила с улыбкой, - все равно уже расходимся. Макс одолжит мне пиджак, чтобы дойти до машины, правда, милый? - последние слова я произнесла на русском, Макс закивал, как болванчик, вскакивая и хватая свой пиджак со спинки стула.
        - Мы ещё не уходим, - остудила я его пыл, он уселся на место, держа пиджак в руках, Фостер разглядывал нас с недоумением.
        А я говорила! Он явно что-то заподозрил, вон как вглядывается. Можно сколько угодно продумывать ответы на вопросы и репетировать их, но одна маленькая случайность сломает все.
        Наконец, мы покинули ресторан, распрощались до завтра, Макс, сев за руль, хмуро наблюдал за тем, как Фостер грузится в автомобиль.
        - Мне кажется, он что-то заподозрил, - выдал в итоге.
        - Неужели? - усмехнулась я. - Наверное, его смутило, что мой муж краснеет и бледнеет, касаясь меня.
        Макс поморщился.
        - Извини. Я не знал, как себя вести.
        - Это было заметно даже повару из кухни.
        Он покусал губы, выезжая с парковки.
        - Мы должны сделать так, чтобы его сомнения развеялись.
        - А если он наведёт о нас справки?
        - Черт! - буркнул Макс. - Надеюсь, ему это не придёт в голову.
        - Может, и не придёт. Ни одному нормальному человеку не придёт в голову, что кто-то разыгрывает семейную пару, чтобы втереться к нему в доверие и получить контракт.
        - Фостер нормальный? Ты слышала ту фигню, что он заливал про вселенную? Такой шизик может решить: пролитое вино - тоже знак вселенной, что ему вообще в голову придёт - неизвестно.
        - Ладно, твои предложения?
        - Пока у меня нет предложений. Завтра с утра что-нибудь придумаем.
        - Окей, босс, - хмыкнула я, Макс тормознул в моем дворе, удобно все-таки жить в центре, все рядом.
        По лестнице поднималась, не торопясь. Олегу про нашу авантюру я не рассказывала, но про то, что к нам проявили интерес американцы, говорила. И про ужин с ними. Но вот сказать, что я изображаю жену другого мужчины, да ещё и Макса!.. Не смогла.
        Олег привычно встретил меня в прихожей, увидев пятно, засуетился, заставляя снять блузку. Я наблюдала за ним, думая: вот, ни капли смущения, сомнения, а Макс вёл себя, как идиот… совершенно неестественно.
        - Это все Макс, - пожаловалась мужу, тот нахмурился.
        - Опять шуточки?
        - Нет, случайно.
        - А, с него бы сталось, переодевайся, я брошу в стирку.
        - Думаешь, вино отстирается?
        - Конечно.
        Иногда я теряюсь: кто из нас хозяйка. Олег спокойно убирает, стирает, готовит, для него это трудностей не составляет. А я часто ленюсь, зная, что можно переложить эти обязанности на него.
        Приняв душ, я уселась на табурет в кухне и получила свой чай. Посмотрела в кружку, на напиток, струящийся дымок и поняла: не могу так больше. Нам с Олегом нужна встряска!
        Встав, потянула его за руку, он посмотрел с удивлением, я повела его в комнату. Толкнула на кровать, чем, кажется, удивила еще больше, скинув халат, осталась в одной сорочке. Олег хотел другой меня? Я постараюсь ему ее дать, тем более, сейчас я сама чувствую необходимость в этом.
        Потом я лежала в комнате, слушая спокойное дыхание мужа, и думала: не то. Не могла объяснить, что не то, но понимала, я ждала чего-то другого, и дело не только в сексе. И вообще, ощущение, словно ничего и не было. Хотя я старалась, честно. Странно это как-то звучит.
        Перевернувшись на бок, подмяла под ногу одеяло и уставилась в темную стену. Что-то происходило со мной, но я не могла понять, что, и только чувствовала, что эти изменения внутри нарастают.
        На работу я надела старую любимую юбку, выудила ее из гардероба, изрядно его разрыв. Юбка носилась на талии, расклешалась, была чуть ниже середины бедра. Немного не по дресс-коду, но ничего. Сверху традиционно блузка. Колготки? Чулки! Вот так, сегодня я дерзкая.
        К Максу я входила в десять тридцать, застала его в взбудораженном состоянии.
        - В общем, так, Ельцова, - начал он сразу, таща меня к своему столу, - я все придумал. Чтобы Фостер избавился от ненужных сомнений и окончательно утвердился в своём мнении, он должен увидеть, как мы целуемся.
        - Чего? - так неприлично у меня челюсть ещё не отваливалась.
        - Один поцелуй, Ельцова! - он даже пальцем показал, глядя чуть ли не умоляюще.
        - Макс, - сказала я твёрдо, - я не буду с тобой целоваться, даже если мне предложат миллион долларов.
        - Но то же не для меня, для дела! Мы с Анькой все продумали. Она даст знать, когда Фостер приедет, мы займем позиции, она постучит в дверь и сразу ее откроет, а тут мы с тобой, вуаля! - он по-клоунски развёл руки в разные стороны. Я свела их вместе и сказала:
        - Только через мой труп.
        - Ельцова…
        - Я все сказала.
        - Хорошо. Один поцелуй, или я звоню твоему мужу и рассказываю всю правду про фотосессию… и про то, что ты мою жену изображаешь, уверен, он тоже не догадывается.
        Я знала, что Макс обязательно использует свой хороший поступок в пользу себе и в ущерб мне.
        - Я тебя задушу, - сказала серьезно. Тут влетела Анька.
        - Объект в лифте, - шепнула и удалилась, не до конца прикрыв дверь, видимо, чтобы мы слышали, как Фостер придёт.
        - Один поцелуй, - шепнул Макс.
        - Давай обойдемся без поцелуя? - зашипела я в ответ. - Просто отскочим в разные стороны, он же не дурак, поймёт, что к чему.
        - А если нет? Надо действовать наверняка. Если тебе станет легче, я тоже не в восторге от происходящего.
        - Да, это существенно улучшает настроение.
        - Они пришли, давай целоваться.
        - Нет, будем действовать по моему плану, - прошептала я.
        - Не строй из себя девственницу! - шипел Макс. - Ты, в конце концов, замужняя женщина.
        - Вот именно! А ты хочешь…
        Договорить я не успела, потому что Макс, резко подхватив меня за бёдра, усадил на стол, а сам, пристроившись между моих ног и обхватив руками, стал целовать.
        Макс
        Надька выбесила. Честное слово, когда я задался целью возвести нашу компанию на недосягаемую высоту, она упрямится из-за такой ерунды. Наверное, я действовал слишком резко, но времени было в обрез. Первой мыслью, когда я ее подхватил, была: она в чулках! Край кружева кокетливо выглянул из-под короткого подола юбки. Вот же, а ещё скромницу корчит! А потом… одной рукой я обхватил ее за шею, второй надавил на поясницу, притягивая к себе, и почти напал на ее губы. Они были мягкие и вкусные, без помады или дурацких липких блесков. Целовать их было приятно, ещё бы Надька отвечала! Все дело завалит! Я легонько ущипнул ее, и она вцепилась в мои плечи, подаваясь вперёд, ответила. И это было кайфово! Я сам не понял, как увлекся, как моя рука скользнула на ее бедро, под юбку. А Надька вместо того, чтобы остановиться, обхватила меня ногой, вдавливая в себя. Это снесло крышу окончательно. Возбуждение накатило волной, и я оторвался от Надьки вовсе не оттого, что услышал какой-то там стук или увидел Фостера. Да я вообще ни хрена не видел и не понимал в тот момент! Смотрел Надьке в глаза, тяжело дыша, ловя ее
такое же рваное дыхание и растерянный взгляд. Она подрагивала, и я понимал: вовсе не от холода или напряжения. Губы у Надьки стали словно ярче после поцелуя, и я не мог отвести от них взгляда, до того хотелось снова поцеловать ее. А потом она оттолкнула меня, соскочив со стола, растерянно уставилась на Фостера, хитро поглядывающего на нас, на Аньку, изо всех сил старающуюся держать непроницаемое лицо, и на меня. Быстрым растерянным взглядом.
        - Извините, - пролепетала и выскочила из кабинета. Я с трудом поборол желание броситься за ней. Фостер, покачав головой, заметил, мягко улыбаясь:
        - Надеюсь, это не вредит рабочему процессу?
        Я даже не понял, о чем он. Потом все же заставил взять себя в руки, улыбнулся, здороваясь.
        - Простите за эту неловкость, - сказал в ответ, но он только замахал руками.
        - Я все понимаю, молодость, страсть. Что ж, приступим к договору?
        Мы обсуждали рабочие моменты, а я думал о том, что вся эта инсценировка была не нужна, Фостер не передумал и не улетел первым рейсом в свою Америку, занеся нашу компанию в черный список.
        Теперь вот перед Надькой неудобно. Я осознавал, что мой организм отреагировал нормально. Нормально для молодого мужчины, который три месяца не занимался сексом, а потом усадил на стол сексуальную девчонку в чулках и пристроился между ее ног! Тут никакие мысли о футболе не помогут. Но ладно я, она ведь тоже возбудилась, это было очевидно. И вот это неудобно. Она замужняя женщина, это Надька верно заметила. Теперь будет себя накручивать. Надо перед ней извиниться и договориться делать вид, что ничего не было. Это-то мы умеем.
        А ещё надо пойти с Игорьком в клуб и сделать то, что давно было пора: снять напряжение, - а то уже на подруг детства набрасываться начинаю. Черт, как же некрасиво вышло.
        Я еле дождался, пока Фостер свалит. Две трети времени он сыпал историями о былом. Приходилось слушать, улыбаться, кивать. Даже отвечать что-то. Наконец, он отбыл, и я сразу же помчался к Ельцовой. Кабинки был закрыт. Вера, ее помощница, сказала, что Надежда Дмитриевна уехала по делам, по каким, не сообщила, когда вернётся - тоже. Я набрал ее номер: абонент не абонент. Ну что за ребёнок, в самом деле! Делает из мухи слона, ничего страшного не произошло.
        На мгновение я вспомнил, как она меня целовала, как вжимала ногой в себя, как я провёл большим пальцем по полоске кожи вдоль чулка… И почувствовал, что опять возбуждаюсь. Блин, да что же это такое! К черту Ельцову, к черту всех! Даже Фостер подождёт со своими знаками судьбы. Мне срочно нужно расслабиться.
        Однако пришлось работать, в конце концов, двенадцать часов дня не самое лучшее время отправляться бухать и снимать девчонок. Хотя Игорек готов в любое время дня и ночи. И все же, пришлось терпеть до вечера.
        Ельцова так и не объявилась, я зло решил: детский сад, пусть сама со своими заморочками разбирается, и отправился в бар на встречу с другом. Пил с осторожностью, то ли трехнедельная трезвость сказывалась, то ли не хотел портить полученный благодаря статье имидж. Так что в клуб я входил навеселе, но вполне соображая, что происходит. Народу было немного, а ждать не хотелось. Окинув взглядом зал, я наметил цель: стройная брюнетка с большой грудью и почти наверняка маленькими принципами. Короткое платье, длинные ноги, высокие каблуки, томный взгляд (ну наверное, томный, если я правильно понимаю, что женщины вкладывают в это понятие). Подходя к ней, чувствовал себя странно. За год отношений отвык кадрить девиц на одну ночь. Последний опыт был неудачным, склеил подругу Ельцовой. Я поморщился: опять она. Везде пролезет, даже в собственной голове нет от неё покоя.
        Я сел рядом с девушкой на высокий табурет. Заказал себе выпить, она уже цедила какой-то яркий коктейль. Отсалютовал ей бокалом. Все это делал на автомате, вспоминая нехитрую процедуру обольщения. Хотя ещё вопрос, кто кого тут обольщает. К чему вообще все эти дурацкие прелюдии, когда обоим понятно, чем все закончится? И тем не менее, я потратил добрые часа полтора, прежде чем мы сели в такси до моего дома. Я не стал медлить и полез ее целовать в машине. Наговорился в баре, спасибо. Девчонка была не против. Отвечала уверенно, гладя меня руками. Я повёл рукой по бедру, обнаружил, что она в чулках, и сжал зубы, потому что опять вспомнил Ельцову, сидящую на моем столе.
        Мне не приходилось заниматься сексом на рабочем месте, да как-то и желания не возникало, но сегодня… Блин! О чем ты думаешь, Макс?! Ты снял телку и везёшь ее домой, вот там и имей ее хоть на столе, хоть под столом.
        Этим я и занялся. Не щадил ни ее, ни себя, часа три не вылезали из постели, фигурально выражаясь, потому что до постели мы не добрались. А когда добрались, то просто уснули.
        Проснулся я от звонка, настойчиво так трезвонили, и было понятно: они меня из-под земли достанут. В постели я был один, но порадоваться этому не успел. Когда вышел в коридор, обнаружил на пороге Надьку, а открыла ей дверь моя ночная девица, притом из одежды на ней было одно полотенце.
        Глава 7
        Надя
        Аня, секретарь Макса, действительно стоящий человек. Она нашла меня через мужа. Так как я телефон отключила ещё в полдень и решила не включать до самого понедельника, Аня правдами и неправдами достала номер Олега. Я сидела в кухне с пустой кружкой в руках и пялилась в стену, когда муж принес телефон, с удивлением сказав, что звонит секретарь Максима.
        - Что случилось? - спросила я, взяв трубку.
        - Слава богу, Надежда Дмитриевна! Хоть вы ответили! У Максима Владимировича телефон выключен, у вас тоже, вашим родителям я боялась звонить.
        - Ань, ближе к делу, - я устала потерла висок. Что там ещё случилось?
        - Фостер звонил около пяти вечера. Максим Владимирович уже уехал. Американец пригласил вас на выходные за город. Недалеко, на залив, сказал, километров шестьдесят от города. Я обещала вам дозвониться, а вы все недоступны! Что делать-то?
        - Он номер оставил?
        - Да, просил кого-то из вас перезвонить ему.
        - Диктуй, - вздохнула я, подтягивая к себе блокнот с ручкой.
        Повесив трубку, уставилась на цифры. Опять Макс накосячил, а я разгребать должна. Где его носит? Почему недоступен? Нет, правда, где он может быть?
        Я сглотнула, невольно вспомнив сегодняшнее утро. Нет, не хочу, не могу. Забыть, стереть, вычеркнуть. Сосредоточиться на деле, подумаешь, тело меня предало, прямо как в дурацких романах, которые я периодически почитываю. Я всегда относилась к этой фразе с усмешкой, как тело может предать, ты же им управляешь. Но сегодня Макс выбил почву у меня из-под ног. У меня никогда не было… так. Порывисто, напористо, страстно… Я крепко зажмурилась, пытаясь отогнать воспоминания. Все это отвратительно само по себе и отвратительно вдвойне, потому что связано с Максом.
        Так, стоп. Фостер, вот кем надо заниматься, а на самокопание у меня будет ещё целая ночь.
        Разговор с Джимом занял пять минут. Он радушно приглашал и почти настаивал, я мучительно искала причины отказаться. И не находила. Повесив трубку, подвела итог: завтра в одиннадцать утра мы с Фостером встречаемся возле нашего офиса, откуда отчалим за город в снятый им коттедж. Шикарно. Что я скажу Олегу?
        Муж валялся на диване, глядя сериал. Я нырнула ему под руку и тут же почувствовала себя лживой предательницей, оттого прильнула, обнимая. Мне надо было почувствовать себя в безопасности, а ощущение спокойствия это как раз по части Олега.
        - Чего там у вас случилось? - спросил муж, не отрываясь от экрана.
        - Американцы, - вздохнула я, - супер выгодное предложение, но столько с ними возни. У них совсем другое представление о работе. Вот пригласили нас с Максом завтра за город, - сказав это, я вдруг подумала: а если Олег изъявит желание поехать со мной? Но такая идея его не посетила.
        - Съезди, - сказал мне, - развеешься заодно, дело-то ненапряжное, зато укрепит отношения. Что, они правда, такие богатые?
        Я рассказала вкратце о Фостере, и Олег ещё раз заметил, что стоит поехать.
        - Это большая удача, не упускайте ее.
        Ох, знал бы ты, что мы с Максом творим, пытаясь ее не упустить…
        В течение вечера я несколько раз набирала Макса, но все безуспешно. Ехать к нему ночью не сочла благоразумным, а утром, собравшись, отправилась к его дому. Пусть собирается, сразу двинем. Я была почти уверена, что он вчера веселился в клубе, и скорее всего, будет мучаться плохо скрываемым похмельем.
        В парадную попала случайно, как раз выходила женщина с ребёнком. Это хорошо, номер квартиры Макса я не помню. А вот дальше… дверь мне открыла девица в полотенце. Следом появился Макс в трусах, заспанный, волосы всклокочены, глаза, как щелки. Правда, мое присутствие его взбодрило.
        - Надя, - хрипло сказал он, отодвигая девицу, той такое обращение не понравилось, но она сочла благоразумным смолчать, - что ты здесь делаешь?
        - Фостер, - коротко сказала я, стараясь не смотреть ни на него, ни на его подругу, мне приглянулся торшер, и я стала разглядывать причудливо сотканный абажур. - Если тебе ещё нужен контракт, приводи себя в порядок, у тебя сорок пять минут.
        Макс немного растерялся, затоптался на месте, а я, сняв кеды, прошла в гостиную. Хотела сесть на диван, но, кинув взгляд на девицу, передумала и принесла себе стул.
        - Макс, - протянула тем временем она, - а это кто?
        - Это… Надя, - ответил он, я вкрадчиво добавила, глядя на девушку:
        - Жена. И если ты не хочешь остаться без своих наращенных волос, советую быстро одеться и удалиться так тихо, чтобы я поверила: тебя тут никогда не было.
        Девица хлопала глазами с наращенными ресницами, а я думала: что Макс в ней нашёл? Ну серьезно? Ничего натурального, интеллекта ноль. Хотя для секса ни первое, ни второе не играют роли.
        Девушка с оскорбленным видом перевела взгляд на Макса, не найдя в нем подмоги, поджав губы, ушла в комнату.
        - Что там Фостер? - спросил Макс с мучением. Кажется, он начинает считать, кто-то послал ему Джимми за грехи.
        - Пригласил нас с тобой на залив загород. Типа барбекю-вечеринка, или как она там называется. В одиннадцать встречаемся у нашего офиса. Давай, муженёк, поторопись.
        Макс, чертыхнувшись, умчал в ванную. Его подружка восприняла мои слова всерьёз, удалилась тихо, но с гордо поднятой головой. Тоже мне, честь и достоинство нации. Прыгает в постель к первому встречному. Зуб даю, Макс даже не помнит, как ее зовут.
        - Надька! - раздался крик, я вздрогнула.
        - Что? - прокричала в ответ.
        - Принеси полотенце, будь другом. В комоде под телевизором.
        Немного похлопав глазами, я отправилась на поиски полотенца, а найдя его - в ванную. Вода уже не шумела, я постучала, тут же приоткрылась дверь, чуть не треснув меня по носу, и показалась рука Макса. Хмыкнув, я сунула ему полотенце и вернулась в гостиную. Вроде бы у нас все нормально. То есть вчерашний инцидент забыт, мы общаемся в обычном ключе. То, что надо. И тут появился Макс, в я мысленно чертыхнулась, потому что он был в одном полотенце на бёдрах.
        Макс
        Душ помог взбодриться. Башка болела, и я предпочёл бы всем Фостерам мира свою кровать и сон. Но вместо этого надо ехать за город. Надеюсь, моя ночная подруга додумается удалиться, объясняться с ней никакого желания. Как ее зовут? Ой, нет, даже не буду пытаться вспомнить. Хорошо ее Надька приложила. Пай-девочка, а когда надо, может одним взглядом и тоном голоса опустить ниже плинтуса. Я сам был почти готов удалиться вслед за девицей.
        Выйдя в гостиную, встретился с Ельцовой взглядом, она пробежала по мне совершенно равнодушными глазами, отвернулась, полоснув-таки холодом. Ну все в норме, значит. Быстро натянув легкие брюки и футболку, предстал пред ее очи, заметив:
        - Двадцать семь минут.
        - Поздравляю. Ты во всем такой быстрый? - она прошла в прихожую и стала обуваться, оставив меня злиться. Язва, а.
        - Как поедем? - задала вопрос.
        - Я не водитель сегодня.
        - У меня даже машины нет.
        - Значит, на такси.
        Вскоре мы были на стоянке перед офисом. Фостер прибыл вовремя, вместе с переводчиком, компаньоном, которого звали Эдди, и парой лет сорока, русские, как выяснилось позже, знакомые Эдди. К заливу мы ехали на семиместной «Хонде», и это было одно из худших путешествий в моей жизни. Похмелье, немного отступившее после душа, набрало силу. День с утра обещал быть жарким, что для нашего города редкость, но видимо, Фостер как-то договорился со вселенной. Климат-контроля в машине не наблюдалось, кондиционера тоже, так что пришлось ехать, открыв окно. От запаха бензина подташнивало, как и от езды в целом. Я мечтал о том, как упаду в тени дерева и умру. Был готов и даже желал этого. Ельцова протянула мне бутылку минералки. Впервые я подумал о ней настолько хорошо. Моего благодарного взгляда из-за солнечных очков она не увидела, но тот факт, как отчаянно я пил воду, был ярче всех взглядов и слов.
        - Спасибо, - все же шепнул, оторвавшись от бутылки, она только отвернулась, поморщившись. Ну да, не по ее уровню ездить с похмельными типами в семиместных машинах без кондиционера.
        Коттедж был шикарным, даже бассейн в нем имелся, наполненный чистой водой. Жаль, я не догадался взять плавки. Как-то неожиданно для меня все сразу оказались при деле: Надька с Эдди резали овощи, семейная пара с переводчиком скрылись в доме, а мы с Фостером занялись шашлыками. Джим начал болтать в привычном режиме, его трескотня отдавалась болью в виске. Ко всему прочему, Надька с этим Эдди чему-то очень радовались, то и дело раздавался ее смех, и я стал так часто коситься в ту сторону, что заболели глаза.
        - Макс, - заметил Фостер, посмеиваясь, - глупо ревновать Надежду. Уверен, к этому нет никаких поводов.
        - Никого я не ревную, - буркнул я, переведя взгляд на мясо и понимая, что уже минут пятнадцать не обращал на него внимания, то и дело отвлекаемый Надькиным смехом. Фостер только посмеивался надо мной, я покрутил шампуры, втянул запах и понял, что чертовски хочу сожрать этот жирный кусок свинины, вот хоть прямо с шампуром.
        Наконец, все собрались на террасе за общим столом. Мы с Надей сели рядом, и этот гад Эдди уселся с другой стороны от нее, продолжая болтать. Стали разливать вино, я взял стакан, чисто в лечебных целях. И поймал укоризненный взгляд Ельцовой. Я бы тоже мог так смотреть на неё, сидит рядом с живым мужем и беспечно флиртует с этим америкосом. Эдди-Эдди, съел медведя.
        Шашлык и бокал вина меня расслабили, вернули физически в более-менее нормальное состояние, и я немного подобрел. Очки пока не снимал, но иногда улыбался. Потом мы отправились на залив. Надька не намеревалась прекращать беседу с Эдди, но я взял ее за руку, заставив вздрогнуть и наконец обратить на меня внимание. На Эдди посмотрел так, что он все понял и смылся, хотя взгляд из-под солнечных очков вряд ли был заметен. Но мысленно я послал его далеко, и он это почувствовал. Наверное, тоже со Вселенной на короткой ноге.
        - Ты чего? - прошипела Надька, когда мы, замыкая шествие, отправились по дороге к заливу.
        - Пытаюсь изображать из нас мужа и жену, а то ты, кажется, забыла расклад вещей.
        Ельцова промолчала, шла рядом, руку не забирала, но я чувствовал, как она напряжена. На заливе все стали фотографироваться, и мы с Надькой тоже, чтобы не выделяться. Строили рожи, делая селфи. Я уже успел забыть за три месяца одиночества, что это за зверь такой. Маринка любила фоткаться, где ни попадя, и меня фоткать. Вот вам моя нога, вот его рука, а это ключица, торчащая из-под кофты. И бесконечные фотографии жрачки. Когда она все это есть успевала, интересно?
        Я так задумался, что на всех фото получился с одним и тем же выражением лица, весьма дебильным, кстати. Ну и ладно, все равно эти фотки уже завтра будут удалены. Надя вдруг повернулась и поцеловала меня в щеку. Не то что поцеловала, сделала вид, вытянув губы трубочкой и слегка коснувшись щеки. Я так офигел, что повернулся к ней и оказался губами у ее губ, даже дыхание почувствовал. Надька часто заморгала, видимо, от неожиданности, я мысленно чертыхнулся. Теперь не поцеловать ее будет слишком странно со стороны. И поцеловал, легко так, обхватив верхнюю губу, и почти сразу отстранился, с улыбкой чмокая в нос. Положив руку на плечо, повернулся к Фостеру:
        - Ну что, может, ещё по шашлыку?
        И мы двинули в сторону коттеджа. Надька так и шла рядом под моей рукой, и я был этому рад, такое положение позволяло не смотреть ей в глаза, потому что за поцелуй было неловко. Сразу вспомнился и вчерашний стол, ее взгляд, чулки эти несчастные… И вообще, я, кажется, слишком серьезно отношусь к нашей игре, ни о чем Фостер не догадывается, зуб даю.
        Остаток дня мы с Ельцовой избегали друг друга, стараясь делать это так, чтобы со стороны никто не догадался. Белые ночи вовсю набирали силу, темнело медленно, все сидели у бассейна и травили байки, попивая вино. А я вдруг подумал: как же мы обратно поедем, если все под градусом? И задал этот вопрос.
        - О, так мы же остаёмся здесь с ночевкой, - радостно ответил Фостер, и мы с Надькой переглянулись.
        Мы с Надькой переглянулись, я сделал знак, она кивнула в ответ. Через пять минут мы были в доме.
        - Уедем на такси, - тут же предложила Ельцова, - до города недалеко.
        - Кто сообщит об этом Фостеру?
        - Тоже мне проблема, - хмыкнула она, - должен же он понимать, что у нас могут быть дела.
        Плохо Ельцова знала Фостера. Я успел понять: если этот чудо-тренер вбил себе что-то в голову, то будет стоять до последнего.
        И оказался прав: Фостер искренне не понимал, зачем нам куда-то ехать на ночь глядя, когда место такое прекрасное, и компания, и вообще. Надька пыталась что-то говорить, я молчал, с интересом наблюдая, как тает ее уверенность. Наконец, она перевела на меня беспомощный взгляд, я только рукой махнул. Я-то уже смирился с тем, что мы будем ночевать тут. Только не подумал о том, что спать нам придется в одной комнате. Фостер распахнул перед нами дверь со словами:
        - Спокойной ночи, надеюсь, вам тут понравится, - и удалился, подмигнув. Комната была небольшая, все ее убранство составляла кровать, шкаф и тумбочка.
        Мы с Ельцовой снова переглянулись. Закрыв дверь, она сложила на груди руки.
        - Ты спишь на полу, - сказала безапелляционно.
        - Чего? - искренне возмутился я. - Это ты не смогла отказаться от ночевки, так что сама и спи на полу.
        - Я хотя бы попробовала! Ты же только молчал и улыбался.
        - Я посылал ему импульсы.
        - Видимо, не те и не туда.
        - Слушай, Ельцова, ну мы же взрослые люди, кровать большая, если очень страшно, положи между нами подушку.
        - Страшно? - фыркнула она. - Чего мне бояться?
        - Ну раз нечего, то и вопрос решён.
        Надька зло засопела, но промолчала. Я, сладко потянувшись, стянул футболку и брюки, откинув одеяло, с размаху прыгнул на кровать, она заскрипела, но выдержала.
        - Ребёнок, - фыркнула снова Надька и добавила, - отвернись.
        Я отвернулся. Честно. К окну, в котором отражался Надькин силуэт. Даже глаза закрыл, правда, ненадолго. Не удержался, наблюдал, как она стянула брюки, оставшись в трусиках, майку не сняла, а жаль. Впрочем, и увиденное мне понравилось.
        Нырнув под одеяло, погасила лампу, стоящую на прикроватной тумбе, и положила между нами подушку. Смешно, ей-богу. Она думает, я на неё посягать буду? А если буду, то подушка меня остановит?
        Мы лежали и смотрели в потолок, сон не шёл, за окном и в комнате было довольно светло. Надька лежала, укрывшись одеялом по грудь, положив сверху руки. Интересно, она после секса тоже в простыню закутывается? О чем я вообще думаю?
        Тут, словно в тему, за стеной послышался ритмичный скрип кровати, сопровождаемый стонами. Русская парочка. Я покосился на Надьку, лежит, как панночка из Вия, бледная, не шевелится. Повернувшись на бок лицом к ней, я приподнялся на локте, говоря:
        - Надо бы нам тоже.
        Она уставилась на меня, ещё больше раскрыв глаза. Я с трудом сдерживал смех.
        - Сама подумай, если мы их слышим, то и Фостер тоже. Не странно ли, что мы с тобой не последуем примеру этой парочки?
        - Ты что сейчас имеешь в виду? - напряженно спросила Надька.
        - Давай немного попрыгаем на кровати и постонем.
        Оно того стоило! Надо было видеть взгляд Ельцовой в этот момент! Не выдержав, я рассмеялся, падая на кровать, она, наконец, поняла, что я шучу.
        - Придурок! - толкнула меня в бок, отворачиваясь в другую сторону. Отсмеявшись, я улёгся на живот и заснул. Спалось мне удивительно хорошо. Я даже забыл о том, что нахожусь в коттедже, а не в собственной постели.
        Проснувшись, потянулся, переворачиваясь на бок и тут же наткнулся взглядом на спящую Ельцову. Она спала на боку лицом ко мне, обнимая одеяло, закинув на него ногу. Я невольно скользнул по ней взглядом, задержавшись на попке, и почувствовал возбуждение. Вот черт! Отвернулся, но это не помогло, надо идти в душ, пока Ельцова не проснулась и не обнаружила меня в таком виде. Я снова взглянул на неё. Во сне Надька была какой-то другой, такой милой, беззащитной, хрупкой. Вот все они такие, кажутся хрупкими, а сами сожрут и не подавятся.
        Тихо встав, я нашёл в шкафу полотенце и отправился искать душ. Он оказался на этаже и был свободен. Через пятнадцать минут я входил в комнату взбодрившимся. И первое, что увидел: Надьку в брюках и лифчике. Охнув, она прикрылась футболкой, которую держала в руках. Вот ведь, притащила ещё запасную одежду, умная какая.
        - Отвернись, - прошипела мне. Я послушно отвернулся, закрывая дверь и думая о том, что можно опять в душ отправляться. Да как же так, с чего вдруг Ельцова стала объектом моих желаний? Притом мимо моей воли. Да она даже не в моем вкусе. Я люблю, когда у девушки есть, за что подержаться. А Надька тростинка, от ветра уносит поди.
        - Я готова, - сказала она, я повернулся. Стоит, хмуро разглядывает, как будто я опять в чем-то виноват.
        - Разрешите предложить вам руку, - я выставил локоть, она только глаза закатила. Внизу сновал Эдди, грелся чайник. Кофе, подумал я, вот что нужно.
        - Терпеть не могу растворимый, - буркнула Надька.
        - А придётся, - ответил я, делая глоток с удовольствием. Подумаешь. Надька сделала такое лицо, что я прошептал, не удержавшись:
        - Снобка.
        - Придурок, - ответила она.
        Дальше мы сидели молча, я изредка поглядывал на неё и вдруг вспомнил, как мы однажды всей семьей завалились к Ельцовым утром. Мне тогда лет десять было. Надька пила какао с таким видом, словно это последняя на земле кружка с данным напитком. Я тайком, пока не видят предки, толкнул ее под локоть, и она все вылила на себя. Вот Надька тогда орала, набросилась на меня и стала мутузить, предки еле оттащили.
        Почему-то сейчас, вспомнив эту историю, я невольно улыбнулся. Поймав Надькин взгляд, улыбку убрал.
        - О чем ты думал? - спросила она, я отмахнулся, а Ельцова вдруг сказала. - Вспоминал, как какао на меня пролил?
        Честно, я малость офигел. Вот как она поняла? Этот вопрос я и задал. Надька усмехнулась, пожимая плечами.
        - Я тоже вспомнила.
        Это было странно. У нас с Надькой вдруг обнаружилось общее прошлое. То есть оно всегда было, конечно, но сейчас это прошлое как будто связало нас по-новому. Ну я так думал, а Надька, коварно улыбнувшись, встала и словами:
        - Время отдавать долги, - вылила мне свой кофе на брюки.
        Я вскочил, скорее, от неожиданности: напиток успел остыть, но сам факт! Вот ведь Ельцова, мстительная заноза!
        Мы стояли друг напротив друга, и тут в дверях появилась русская парочка, Светлана и Егор.
        - Кофе пролил? - ахнула женщина, тут же бросаясь к мойке, отмотав от рулона тряпку, намочила ее и… передала Надьке. Та взяла по инерции, а потом уставилась на Светлану, хлопая глазами.
        - Оттирай, все отмоется, - женщина подтолкнула Ельцову ко мне.
        А я едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Руки в боки упёр и смотрел на неё с улыбкой, мол, давай. За что боролась, как говорится. Мы почти зеркально повторяли ситуацию в ресторане, но я знал наверняка: Надька ни за что на свете не прикоснется к моим брюкам в области ширинки.
        Тут появилась остальная компания, и чтобы спасти ситуацию, я, подмигнув Светлане, сказал:
        - Она меня в комнате ототрет, - и закинул Ельцову на плечо, та только охнуть успела, цепляясь за меня.
        - Макс, ты очумел? - пролепетала вслух.
        - В комнату, дорогая, извините нас, - обратился к остальным и, хлопнув Надьку по попе, пошёл к лестнице. Ельцова молчала до второго этажа, потом прошептала сердито:
        - Может, пора меня отпустить?
        - В комнату придём и отпущу.
        Мы зашли в комнату, я, не рассчитав, скинул с себя Надьку слишком резко, и она, ойкнув, ухватилась за меня, тяня за собой. Я бросил ее на кровать, и сам оказался сверху, успев в последний момент выставить руки по сторонам от девушки, а то бы придавил ее. Она вдруг замерла, глядя на меня, а я подумал: ничем хорошим это не кончится.
        Надя
        Макс сумасшедший. От него не знаешь, чего ожидать в следующую минуту. Раньше я думала, это из-за нашей войнушки, но теперь вижу: он такой по жизни. Перекинул через плечо и потащил, вот ведь придумал! И все бы ничего, но потом он бросил меня на кровать и сам оказался сверху, не специально, а потому что я в него вцепилась, испугавшись. И снова оказался так близко, провокационно близко. Смотрел в глаза, и в голове мелькнула мысль: как тогда. Только я сама не поняла: когда тогда? Никогда мы не были с Максом в таком положении. А он все не отстранялся, я даже не заметила, что по-прежнему держусь за его плечи. И глаза у него такие затягивающие, а ещё почему-то очень хочется на губы посмотреть, и дышать тяжело. Отстранись, Макс, отстранись, пожалуйста, это уже не смешно! Я зажмурилась, чтобы не видеть его темнеющих зелёных глаз, закусила губу. Почему я молчу? Почему ничего не делаю?
        И тут Макс сам отстранился, вставая. Я ещё немного полежала с закрытыми глазами. Когда открыла, Макс пялился в окно. Так, Надя, возьми себя в руки. Быстро сев и отправив футболку, я сказала:
        - И что теперь?
        - Теперь, Ельцова, придётся-таки прыгать и стонать, - хмыкнул он, поворачиваясь ко мне. Оперся на подоконник, складывая на груди руки.
        - Вот ещё, - фыркнула я, - не собираюсь я стонать. Это вообще не показатель.
        - Чего? - не понял он.
        - Ну… Не все стонут, когда сексом занимаются.
        Макс вздернул брови в удивлении.
        - Ни разу не встречал таких. Ельцова, ты серьезно, что ли? Может, ты фригидная?
        - Сам ты фригидный. Необязательно кричать и громко стонать, чтобы получать удовольствие.
        - Даже не знаю, кого мне больше жаль: тебя или твоего мужа.
        - Не надо оскорблений! Твои девицы, поди, и стонут только, чтобы тебе польстить. А нормальные девушки…
        Договорить я не успела, Макс, оказавшись возле в два шага, упёрся ладонями в стену рядом с моей головой.
        - Не говори о том, чего не знаешь, Ельцова. У меня с женщинами все в порядке, и ты бы стонала и кричала, если бы я тебя… - тут он запнулся, видимо, поняв смысл того, что собирался сказать.
        А мне от его слов стало жарко, по телу пробежал импульс, и я испугалась. Испугалась происходящего всерьёз. Если раньше были невинные шуточки, то теперь все изменилось. И я наконец нашла в себе силы признаться: близость Макса порождала желание. Такое тягучее, сильное, оно прошибало низ живота, заставляло сердце стучать быстрее, наполняло виски тяжестью, голову туманом. А ещё я понимала: если бы у Макса в голове перемкнуло, и он бы проявил инициативу, мне было бы крайне трудно устоять. И это пугало больше всего. Такого помутнения рассудка с Олегом не было, все так спокойно, понятно… и должно таким остаться. Нужно только потерпеть ещё немного, скоро будет подписан договор с американцами, и мы с Максом разбежимся по разным концам коридора, по разным этажам, как обычно. Я даже оставлю игру в нашу войну, просто сократим отношения до минимума, и жизнь наладится, непременно наладится.
        Макс отстранился, потирая лоб. Буркнув:
        - Извини, - вышел из комнаты.
        А я глубоко выдохнула. Спустилась следом не сразу, минут через десять, приведя чувства в порядок.
        Оказалось, внизу новый сюрприз: в среду Фостера пригласили на какой-то благотворительный ужин, и он предложил составить ему компанию. В четверг он улетает в Америку, но через пару недель вернётся, чтобы посмотреть, как идёт обустройство его новой сети фитнес-центров. Ну и отлично. Значит, осталось пережить званный ужин, а дальше уже мы не будем видеться, может, разок-другой пообедаем, это я переживу.
        Домой ехала без настроения, нацепив солнечные очки, делала вид, что сплю. Сама думала, как я теперь буду смотреть Олегу в глаза? Ведь по сути мои мысли и желания - это уже измена. Когда я ему вчера позвонила, он с таким пониманием отнёсся к ситуации, а я тут… и главное, вроде сказать-то нечего.
        Дорогой, меня возбуждает Макс. То есть он ничего не делает по отношению ко мне, и вообще, он-то меня по-прежнему терпит с трудом, а я смотрю на него и возбуждаюсь. Господи, бред какой! И все равно на душе неприятно от осознания собственной неправильности. Если уж хотеть - то мужа. А я, выходит, его не хочу? Я поняла, что окончательно запуталась в ситуации. И в себе тоже. Винила во всем Макса, конечно же, кого ещё?!
        Он меня в эту дурацкую историю втравил, заставил жену изображать, целовал, обнимал. Ему-то хорошо, у него девиц море, а мне каково? Ненавижу его!
        Высадили нас у офиса, как только машина уехала, я, не прощаясь, отправилась в сторону дома. Решила: надо рассказать Олегу все, как есть. Он умный, он придумает, что сделать. Зашла по ходу в кофейню, немного посидела, попила кофе, пялясь на прохожих. Домой пошла длинной дорогой, заглянула в пару магазинов, неожиданно оказалась в отделе нижнего белья и купила откровенный комплект. Так-то я ношу обычные хлопчатобумажные трусики и удобные бюстгальтеры, а тут вдруг захотелось чего-то эдакого. Потом зашла в пекарню, купила домашнего хлеба. Больше по пути ничего не встретилось, и стало ясно: оттянуть ещё разговор не получится. Вот прямо сейчас зайду и все расскажу, и, открыв дверь парадной, я решительно потопала по ступенькам.
        Только вот оказалось: говорить не с кем, Олега не было дома. Я рухнула на диван, вытягивая ноги, не понимая, хорошо это или плохо. С одной стороны, удалось избежать неприятного для меня разговора, с другой, не уверена, что снова наберусь смелости.
        Ещё немного подумав, решила: надо действовать иначе. Да, может, Макс порождает во мне непривычные сильные желания, но надо направить их в нужное русло: в наши с Олегом отношения. Все семьи рано или поздно переживают кризисы, видимо, сейчас черед нашей. Надо сделать так, чтобы он прошел мягко и быстро. Я стану для Олега ещё лучше, чем была, окружу заботой и лаской, и это поможет переступить через мои навязчивые мысли о Максе.
        Таким выводом я была довольна. Позвонила Олегу, он был с Витькой в баре, обещал вернуться часа через два, и я принялась за дело. Приготовила обед, новое белье постирала и высушила. Сбегала в магазин за бутылкой вина. И стоя на кассе с белым сухим, вдруг подумала: а ведь я люблю красное. Всегда его предпочитала, но Олег покупает белое, и я пью его. А ещё не уверена, что он знает о том, что я люблю красное. Развернувшись на пятках, вернулась в отдел вина и прихватила бутылку красного, а почему, собственно, нет?
        Дома накрыла стол, зажгла свечи, надела новое белье и волосы распустила. Уф, как это все непривычно, даже волнительно! Услышав, как хлопнула входная дверь, вышла в прихожую, надеясь, что не сильно заметно, как я волнуюсь. Олег застыл с открытым ртом. Окинув меня взглядом, сглотнул и спросил:
        - Это что?
        - Не что, а кто. Это жена твоя, - улыбнулась ему.
        Ещё поглазев, он повернул голову в сторону кухни, лицезрел стол.
        - У нас, что, какой-то праздник?
        - Нет. Просто соскучилась по тебе за выходные.
        Олег растерянно моргал, так и не разувшись. Я приблизилась к нему, обняв за плечи, потянулась за поцелуем. Муж ответил, хотя и неуверенно. Кажется, его все эти перемены пугают. Ничего, привыкнет, они же к лучшему.
        - Давай вернёмся к ужину позже, - прошептала ему на ухо, тяня за собой. Сделав пару шагов, Олег остановился.
        - Надь… - сказал неуверенно. - Это все так… здорово, хотя и неожиданно. Но… если честно, я жутко устал. Вчера весь день работали, у нас новый проект, и сегодня до обеда, заскочил с Витькой пива выпить, а сам с ног валюсь. Я бы в душ и отдохнуть.
        Я стояла, открывая и закрывая рот, покачивая головой, не зная, что сказать. И чувствовала себя полной дурой. На фига я вырядилась? Стою тут полуголая, а Олегу все равно. Может, я и впрямь фригидна, как сказал Макс? Тощая скелетина, так он меня в детстве обзывал. Кто на такую позарится? Даже муж вон и то не хочет.
        Я поняла, что сейчас расплачусь, но нашла силы сначала прошмыгнуть в ванную и закрыться. Включив воду, смотрела на своё отражение, глотая слезы. Накрасилась ещё, как будто это спасёт. Набрав в руки воды, принялась растирать лицо, не переставая рыдать. Тени и тушь расползались по покрасневшему лицу темными подтеками.
        - Так-то лучше, - прошептала, стягивая белье. Хотелось разорвать его на кусочки, но я просто бросила комплект на стиральную машину. Долго принимала душ, потом стояла, завернувшись в халат, рассматривала себя. И не нравилась. Раньше мне все было понятно, а теперь… кто эта Надя, что смотрит в зеркало? Я ее не знаю.
        Олег спал, раскинув руки в разные стороны, спал спокойным крепким сном. Мне стало обидно за себя. Может, я из-за ерунды расстроилась, но все же это слишком. Взяв подушку, ушла и устроилась на диване в гостиной.
        Утром мы встали вместе. Сидели, пили чай, поглядывая друг на друга.
        - Прости, - вздохнул Олег, - я был не прав. Дико устал и боялся облажаться, а в итоге все ещё больше испортил. Прости, Надюш.
        Он положил свою руку на мою, погладил. Я улыбнулась, подумав, как все у него просто. У нас. Ведь раньше я бы взяла и забыла. Ну случилось, с кем не бывает. Извинился же. А сейчас внутри жгло, хотелось вырвать руку, но я улыбалась, продолжая смотреть на него.
        - Все хорошо, Олег, правда.
        И он уехал на работу. Я тоже не спеша собралась, решив по возможности не встречаться с Максом. Он этому не противился. И вообще, объявился только во вторник вечером, и то, как объявился - через Аню. Напомнил, что завтра после работы мы идём на благотворительный ужин с Фостером. Как будто я могла забыть.
        Я взяла с собой платье и туфли, чтобы переодеться после рабочего дня. Встретились мы с Максом на стоянке, он окинул меня взглядом, но ничего не сказал. Однако настроение у него явно было хорошее. В ресторане он улыбался и постоянно шутил, общаясь с людьми. Девушки поглядывали с интересом, и я в какой-то момент даже взяла его под руку, чем удивила.
        - Мы семейная пара, - напомнила ему.
        - Фостер ещё не приехал, можно пока побыть холостыми.
        - Может, ещё сексом в туалете займёшься? - разозлилась я. Макс насмешливо выгнул бровь.
        - Знаешь, Ельцова, я думал-думал и понял, почему ты такая вредная.
        - И почему?
        - Тебе нужен качественный крышесносный секс, тогда все гормоны встанут на место.
        - Да пошёл ты, - я отпихнула его в сторону, Макс рассмеялся.
        Тут у него зазвонил мобильный. Разговор длился пару минут, по лицу не было понятно, важный или нет.
        - Фостер не приедет, - сказал мне, убирая телефон, - отравился в обед, валяется теперь в постели.
        - Вот же! - буркнула я. - Знала бы, не пришла.
        - Да брось, отличный вечер, и не надо ничего разыгрывать, - он подмигнул мимо проходящей девушке, она улыбнулась в ответ.
        - Знаешь, я, пожалуй, поеду домой.
        Макс пожал плечами, и я двинула на выход, вызывая такси. Вернусь домой, приму ванну, поваляюсь в одиночестве. Олег сегодня допоздна на работе, новый проект забирает все время.
        Я ехала, прижавшись лбом к стеклу, глядя на яркие огни вывесок. На светофоре перевела взгляд на машину рядом и увидела… мужа. Выпрямившись, заморгала, словно не веря. Он был не один, рядом сидела девушка. Я хорошо видела ее длинные темные волосы, которые она откинула рукой за спину, тянясь к Олегу. А потом они поцеловались.
        Глава 8
        Макс
        Вечер обещал быть интересным. Обычно я не таскаюсь по таким мероприятиям, мне лично никакой выгоды, а тратить время впустую ни к чему. Но раз так сложилось… Оказывается, благотворительные ужины пользуются спросом, кормят бесплатно, а ещё много симпатичных девушек. Последние мне необходимы. Я даже рад, что Ельцова домой уехала, стало проще. После выходных наши отношения ни на что не похожи, да их и нет вовсе, до сегодняшнего вечера мы ни разу не пересеклись и не поговорили.
        Договор с Фостером подписан, работа кипит, нужно радоваться, а на душе как-то маетно. И пошутить не над кем, Ельцова смотрит букой, но я все же ввернул пару слов, она только разозлилась и уехала. Тяжело стало с ней общаться, и не только из-за ее поведения.
        Вчера валялся дома и наткнулся на фотки с залива. Вместо того, чтобы удалить, сидел и пялился, как идиот. Надька на них такая нежная вышла, совсем девчонка. Улыбается, ямочки на щеках, так и хочется их погладить. Маразм какой. Взял и удалил фотографии, и сам на себя разозлился. И злился все три дня, потому что понял: мне ее не хватает. Последнее время мы были вместе, и я к этому привык. Мне даже нравилось. С одной стороны Надька почти родная, все-таки выросли вместе. С другой, теперь на неё можно любоваться как на женщину. Чего уж там, пора признать, что я ее хочу. Как подумаю, что сожму ее, такую тоненькую, в своих объятьях… Я, конечно, шутил, называя ее фригидной, ещё не забыл, какая она была, сидя на столе. Просто ее муженёк ни на что не способен. Вот мне бы ее в постель на пару дней…
        Что тогда было бы, я не успел додумать, потому что увидел Надьку, она вошла в зал такая растерянная, что я даже испугался на мгновение. Быстро преодолев пространство, нас разделяющее, схватил ее за руку.
        - Что-то случилось? - спросил, заглядывая в глаза.
        Надька, закусив губу, выдохнула и прошептала:
        - Олег мне изменяет.
        Вот я почему-то совсем не удивился. Никогда он мне не нравился, этот ее тихоня-муж. Но как можно изменять Надьке, это мне непонятно. Ладно, не о том сейчас. Я вывел ее из зала за руку, потащил на улицу, она не сопротивлялась, шла следом, поникшая, такую Надьку я ещё не видел.
        Для меня она с детства пример человека, который всегда в бою, которого ничем не сломаешь. Это я в ней ценил, и теперь хотелось свернуть ее муженьку шею за то, что он сломал мою Надю. В смысле, привычную мне, такую, какой я себе ее представлял. Усадив ее в машину, выехал со стоянки. Только куда ехать не представлял и поехал прямо.
        - Посидеть хочешь где-нибудь? - спросил ее, она молча покачала головой. Ну супер. Утешитель из меня, откровенно говоря, слабый. Минут двадцать я ездил по городу, а потом привёз ее к себе домой. К родителям не решился, все же дело такое. Надька ничего не сказала, молча шла за мной. Дома я усадил ее на диван и налил коньяка. Она, безропотно приняв бокал, залпом выпила. Поморщилась, отставляя бокал. И вдруг заговорила, водя пальцем по стеклу.
        - Я увидела его машину на светофоре, он с какой-то девицей целовался. Позвонила, а он сказал, что весь в работе, дел невпроворот, - Надя горько усмехнулась. Я сел рядом, рассматривая руки, думал, что сказать. Хотелось как-то утешить, но как, я не знал, и потому чувствовал себя ещё хуже.
        - Как вы вообще сошлись? - спросил в итоге. Надька бросила быстрый взгляд, усмехаясь.
        - В школе я считала себя уродиной, - сказала вдруг, а я даже офигел, и не столько от самого факта откровений, сколько от такой глупости. - В институте первый год чувствовала себя неловко, не верилось, что я могу нравиться ребятам.
        Мне хотелось спросить: ты, что, дура? Посмотри на себя в зеркало. Да ты же всегда была самая красивая! В нашей компании уж точно, красивая и неприступная. Я то был уверен, что она это понимает. Боже, я знал, что бабы дуры, но чтобы настолько…
        - Олег, он был другом, - рассказывала Ельцова, - сумел как-то пробить броню, - Надька посмеялась, качая головой, - он вообще упорный. Во всем: в учебе, в карьере, в любви… Мы дружили, много времени вместе проводили, вот как-то само собой все и случилось.
        Я немного помолчал.
        - Знаешь, Надь, - сказал в итоге, - я не очень знаю, что говорят в таких случаях, но по-моему, он просто идиот.
        Надька улыбнулась, грустно, и все равно красиво.
        - Может, дело не в нем, а во мне? Вот ты смеялся, что я фригидная… может, так и есть. Не зря же Олег не хочет меня и любовницу завёл.
        - Олег твой просто… - я чуть не выругался, Надя заставила меня замолчать, прикрыв рот пальцами. Посмотрела в глаза, а я вдруг понял: ее повело с коньяка. Бухнул я от души, а она поди ничего не ела с обеда. Но тут Ельцова провела по моим губам подушечками пальцев, неотрывно наблюдая за своими действиями, и я почти отключился. Сглотнул, пытаясь скрыть прокатившуюся по телу волну. Что она творит? А Надька вдруг сказала, убирая руку:
        - Поцелуй меня, Макс.
        Надя
        Я сама не поняла, как эти слова слетели с губ. Все происходящее в принципе казалось нереальным, я была словно Алиса, летящая в кроличью нору: до дна ещё далеко, но вокруг что-то происходит. Алкоголь притупил ощущение боли и обиды, развязал язык и сделал свободней. Я не хотела, чтобы Макс ругался на Олега, я просто не хотела сейчас ничего слышать о нем. Нужно было отдохнуть, забыться, а потом уже думать, что делать и кто виноват. И я прикрыла Максу рот, а потом, не удержавшись, провела пальцами по губам. И сказала… то, что сказала.
        Я почему-то была уверена, он этого не сделает. Макс и впрямь остолбенел в первый момент, а потом приблизился к моему лицу, рукой обхватил за шею, большим пальцем проведя по щеке, наклонился ближе. В губах закололо от предстоящего ощущения, я приоткрыла рот, неосознанно, Макс раздул ноздри, сглотнув. Наклонился ещё ближе, а я отвернулась.
        - Извини, - сказала, вставая, - я сама не понимаю, что говорю.
        Он встал следом, глядя как-то странно.
        - Наверное, мне лучше уйти, - отвела я взгляд.
        - Куда? - спросил он, вышло хрипло, откашлявшись, Макс повторил вопрос. Идти было некуда. Домой я не готова, к разговору с родителями тоже. Ленка снимает комнату в коммуналке, туда мне точно не с руки.
        - Номер сниму, - пожала плечами. Макс покачал головой.
        - Останешься у меня, - сказал, я подняла глаза. - Пойдём.
        Он проводил меня до комнаты.
        - Это гостевая, - пояснил, пропуская внутрь, - белье застелено чистое. Располагайся. Где ванная, ты знаешь.
        Он ушёл, но быстро вернулся со своей футболкой.
        - Вот, - протянул мне, - в ней будет удобно спать.
        И снова ушёл, ничего больше не сказав. Я приняла душ и легла в постель, прислушиваясь. В квартире стояла тишина. Времени десять вечера, вряд ли Макс лёг спать. Впрочем, меня это не касается, я и так чуть не натворила дел.
        За несостоявшийся поцелуй было стыдно. За собственную слабость. И немного за то, что не решилась пойти до конца.
        А ещё было больно, боль была какая-то тупая, глухая, спрятанная далеко внутри, выскакивающая иногда со словами и воспоминаниями.
        Я лежала и думала: любил ли Олег меня? Может, любовь прошла с годами? Мы ее сами уничтожили. Или ее не было совсем? Просто я была удобной, выгодной.
        Если честно, папа всегда считал, что у Олега это брак по расчету. Вслух не произносил, но мысль я уловила. Мама думала, я просто привыкла к Олегу. И теперь я путалась, не в силах понять: была ли любовь, и где она? Вспоминала первое время нашего общения, разговоры, встречи. Неискушенной, мне казалось, что так оно и происходит, ходили за ручку, целовались, первый секс… Потом отношения, отношения, отношения. Ну да, страсти не было, но я считала это нормальным. Олег казался идеальным: всепонимающий, необидчивый, всегда поможет… удобный. А я какой для него была? И сколько времени он мне изменяет?
        Я вспоминала годы брака, искала момент, когда все надломилось, переменилось, ведь он должен был быть. Искала и не находила. Наши отношения от первого до последнего дня были одинаковы. Почти как день сурка. Неужели мы никогда не любили друг друга? А если нет, то какая она тогда - любовь?
        Я заснула. И снилось мне, что я бреду в белом тумане, как ёжик из сказки Козлова, и ничего вокруг не видно, и только иногда вылетают из этого тумана очертания: Олег, целующийся с девушкой в машине, мама, гладящая мне руку, собака Гайка, с громким лаем выпрыгивающая из тумана, пугающая.
        Потом туман рассеялся, и я увидела нас с Максом, только нам было лет двенадцать, и он тащил меня, я была без сознания, и моя рука, свисающая вниз, качалась одновременно смешно и страшно. Макс бежал, спотыкаясь, задыхаясь, испуганное лицо, тяжелое дыхание, испарина.
        Я смотрела на него и думала: это было. Когда-то давно, словно в другой жизни…
        Проснулась я, как от толчка. Открыв глаза, резко села на кровати. Девять утра. Черт, надо же на работу собираться! Вчерашний офисный костюм я оставила в кабинете, туда доеду в платье и переоденусь, не надо будет заходить домой.
        Эта мысль вызвала облегчение. Я не была готова встретиться с Олегом сейчас. Интересно, а Макс где, почему не будит?
        Спрыгнув с кровати, я выскочила в гостиную и застыла, встретившись взглядом с тетей Ирой, матерью Макса. Она как раз несла ко рту чашку с чаем, да так и замерла. Макс, обнаружившийся у стойки с чайником в руке, тоже замер. Первой отмерла тетя Ира. Отставив чашку, быстро встала.
        - Что ж, мне пора.
        - Мама, - начал, было, Макс, но она замахала руками, двигаясь к прихожей.
        - Считайте, меня здесь не было, отдыхайте, детки. Я ничего не видела.
        Сияла она при этом, как новенький самовар, и улыбку скрыть не могла.
        - Мама, - снова начал Макс, но тети Иры и след простыл.
        - Ты понимаешь, что она подумала? - спросила я, придя в себя вместе с закрывшейся дверью.
        - Уж не дурак. Решила, мы тут сливаемся в объятиях.
        - Немедленно позвони ей и скажи, чтобы ничего не говорила моим предкам, - я ринулась к Максу. Он послушно достал телефон, тетя Ира ответила почти сразу.
        - Это не то, что ты подумала, - сказал Макс, я, встав на кресло, чтобы быть выше, и прижавшись с другой стороны трубки, слушала.
        - Я вообще ничего не подумала, сынок.
        Ага, конечно, знаем мы вас.
        - Мам, только не рассказывай ничего Ельцовым. Пожалуйста.
        - Хорошо. Наташа звонила вчера, говорила, Олег Надю искал, она ночевать не пришла… Наташа с Димой волнуются. Так что пусть Надюша им позвонит, как освободится.
        Я мысленно простонала. Телефон я вчера выключила, Олег, видимо, искал меня и дошёл до родителей. Об этом я не подумала. Они теперь, наверняка, в панике. Максу, само собой, не догадались позвонить, зная наши отношения.
        Пока я думала, тетя Ира, ещё что-то прощебетав, отключилась. Макс убрал телефон от уха, посмотрев на меня, я так и стояла в кресле, да ещё ведь в одной его футболке и трусиках. Резко отстранилась, продолжая на него смотреть. Макс окинул меня долгим взглядом сверху вниз, задержавшись на ногах, и я почувствовала себя абсолютно голой. Это ощущение вместе с неловкостью подарило возбуждение, глядя на Макса, я тяжело выдохнула и подумала: надо спасаться.
        - На работу пора, - пискнула и хотела слезть с кресла, но, поскользнувшись, чуть не упала.
        Макс подхватил меня под попу, я обняла его за голые плечи. Кожа у него была горячая, я невольно скользнула по ней ладонями и только потом перевела взгляд на Макса. Сейчас его глаза казались слишком темными, а взгляд заставлял кожу покрываться мурашками.
        Мы так и стояли, глядя друг на друга, Макс, криво усмехнувшись, вдруг сказал:
        - Это предложение или как вчера?
        Наверное, я должна была смутиться, но вместо этого сделала то, что хотелось: поцеловала его.
        Макс
        Что у неё в голове - загадка. Вчера она просит себя целовать и отворачивается, сегодня целует сама. Что я должен думать? Нашла во мне орудие мести, отвечая мужу той же монетой? Ищет утешения? Я понимал одно: происходящее неправильно. Просто потому, что это я и Надька - уже два таких факта, которые перевешивают любые доводы. В довесок ещё ее муженёк, будь он неладен.
        Но вот она меня поцеловала, а я не смог оторваться, остановиться. Не смог и не захотел, сминал ее губы, стараясь сдерживаться, но понимая: нежностью не пахнет. Да какая к черту нежность? Я ее так хочу, что тело сводит, думать не могу. Руки сами скользнули по ее коже, чувствуя, как разбегаются мурашки, я прижал Надю к себе так, что, кажется, она сломается. И все-таки разорвал поцелуй, тяжело дыша, уставился в ее мутные блестящие глаза, опустил взгляд на губы: припухшие. Какие же они вкусные!
        - Надь, - сказал хрипло, и она губу закусила, точно решила добить меня, - если это шутка, то пора заканчивать, потому что ещё чуть-чуть, и я не смогу остановиться.
        Эти слова подействовали на неё неожиданно: она тяжело вздохнула, прижимаясь ко мне, обхватывая ногами ещё сильнее, вызывая волну возбуждения.
        - Так не останавливайся, - шепнула мне на ухо, и это сорвало последние тормоза. Потом будем разбираться, как это случилось и что делать дальше. Сейчас есть только Надя и я.
        Сам не помню, как мы оказались в моей комнате, как я стянул с неё футболку. Кажется, ее кожа горела от моих прикосновений. Надя притягивала меня, подаваясь навстречу, а я медлил, изучая губами ее тело, сводя этим с ума нас обоих. А потом она прошептала:
        - Макс, пожалуйста… Я больше не могу.
        И все, в висках застучало, импульсы понеслись по телу, и мы с Надькой соединились в единое целое, перестав существовать на какое-то время.
        Но реальность это реальность. Когда все закончилось, и я отдышался, уткнувшись носом в ее ключицу… Нет, не так, когда надышался ей, уткнувшись носом в ее ключицу, поднял голову, встретив ее взгляд, сразу понял: легко не будет.
        Будет дико неловко, потому что единое целое снова развалилось на Ельцову и меня, а мы ни фига не умеем сосуществовать вместе. Потому я просто встал и ушёл в душ, ну не голым же, лёжа на ней, вести разговоры.
        Черт, вот если бы все было иначе. Надька была бы просто знакомой или незнакомой, и я бы наслаждался тем, как мне от неё крышу сносит. А сносило знатно: от ее поцелуев, желания, стонов. Что она там болтала тогда на даче про крики? А сама… От воспоминаний я снова возбудился. Представил, что Надька могла бы стоять сейчас рядом со мной, смешно втянув шею, когда я направлю на неё воду. Я бы нашёл, чем с ней заняться. Блин, все эти мысли совершенно не помогают!
        Душ пришлось принять контрастный. Надьку в комнате я не обнаружил, но услышал, как она прошмыгнула в ванную. Посмотрел на часы: е-мое, рабочий день в самом разгаре. Мобильный оповестил, что Анька звонила двенадцать раз. Надеюсь, ничего не случилось.
        - Вы где пропадаете? - спросила обеспокоенно. - Все в порядке?
        - Да, в течение часа буду, - я говорил, прижав трубку к уху и доставая рубашку, - все нормально?
        - В целом, да. Просто вас потеряли. Надежды Дмитриевны тоже нет, мобильный отключен.
        - Надежда Дмитриевна тоже приедет в течение часа. Мы тут вместе были… на встрече.
        - Поняла. Тогда ждём, всего доброго.
        Когда я вышел из комнаты одетым, Надька стояла в гостиной, облаченная во вчерашнее платье.
        - На работу надо, нас уже ищут, - буркнул я, окинув ее взглядом и отвернувшись. Надька молча кивнула.
        Ехали мы тоже молча, молча разошлись по этажам. В общем, полная лажа. Когда-нибудь нам придётся проговорить. Я честно выждал пару часов, занимаясь делами. А потом пошёл к ней. Нужно просто расставить точки над и, иначе мы совсем не сможем общаться, а нам волей неволей приходится делать это.
        Возле ее кабинета замешкался, но, собравшись с силами, постучался и открыл дверь. Что бы я ни рвался сказать, делать этого сейчас не стоило: Надька сидела в кабинете с мужем.
        Я невольно окинул его взглядом и понял: она ему все высказала. Даже интересно, как он оправдывался?
        Мой отец был уверен: этот парень женился не на Надьке, а на ее деньгах. Я вспомнил, как папа говорил это незадолго до свадьбы. Но Надька казалась счастливой, и я не придавал этим словам значения. А сейчас подумал: тихушник вроде него вполне мог. Ельцова ещё такая дура была, что считала себя некрасивой. Кто только вдолбил ей эту мысль?
        Сейчас Олег сидел, как будто сжавшись, теребя в руках салфетку. Точнее, не теребя, а разрывая на маленькие кусочки. Надька сидела суровая и непробиваемая. Я бы сам ее испугался, ну окажись на его месте. Правда, поймав мой взгляд, она все же немного смутилась.
        - Извините, - выдал я, закрывая дверь. Замер в коридоре, ловя себя на мысли, что хочу подслушать их разговор. По-детски? Может быть. Ну а чем я не ребёнок? Просто взрослый.
        - Значит, развод, - услышал Олега, - Надя, может, ещё подумаешь? Я ошибся, не спорю, но все понял.
        - Ошибся три года назад? И все три года ошибался несколько раз в неделю? Олег, не смеши меня. Наши отношения себя изжили. Будем смотреть правде в глаза: мы друг друга не любим и никогда не любили. Да, у нас были хорошие отношения, но это не отношения мужа и жены. Скорее уж, брата и сестры.
        - Ты так говоришь… на себя не похожа. У тебя… У тебя кто-то есть?
        И я затаил дыхание, ожидая ее ответа.
        Глава 9
        Надя
        Олег додумался позвонить секретарю, и та сделала ему пропуск, даже не сообщив мне. Уволю к чёртовой матери. Когда в дверь постучали, я была уверена, это Макс, а уж точно не муж. К этому я готова не была. Но работать надо с тем, что имеем, потому я велела себе собраться. Олег был растерян и встревожен.
        - Надя, что случилось? Почему ты не ночевала дома, отключила телефон? Я не знал, что думать. Родителей твоих поднял, перепугал. Где ты была?
        Я смотрела на него и думала: интересно, он эту речь подготовил и заучил? Теперь все в нем: каждый жест, взгляд, слово - казалось ложью. Я не спорю, мы сами виноваты в том, что так вышло, но я, по крайней мере, никогда ему не врала, не обманывала, не… изменяла?
        Макс. Самая моя большая проблема на протяжении всей жизни. Что я натворила? Что теперь делать? Так, стоп, отложим самобичевание, и так все утро им занимаюсь. Сейчас вопрос в другом. Посмотрев на Олега, спросила:
        - И как давно ты мне изменяешь?
        Он нелепо замер, часто, растерянно моргая, словно не понимая. Но я видела: понимал, и не просто понимал, а испугался. Все-таки за столько лет худо-бедно я его изучила.
        - Ты… С чего? Откуда… - Олег выдохнул, сложив пальцы у переносицы, потёр ее. Он всегда так делает, когда пытается собраться с мыслями.
        А мне вдруг стало больно от осознания того, что вот это все, такое родное, такое мое, теперь уже в один миг стало чужим. А может, оно моим и не было никогда, может, так только я считала.
        - Откуда знаешь? - спросил Олег, усевшись на диван, в глаза не смотрел, стыдился.
        - Видела тебя с ней. Это она - твой новый рекламный проект, что отнимает столько времени и сил?
        - Надя…
        Нет, я даже слушать не буду объяснения и оправдания. Не сейчас, по крайней мере.
        - Как давно вы с ней? Отвечай честно, если хочешь сохранить какие-то остатки моего уважения.
        Олег вздохнул, сложив пальцы в замок.
        - Три года.
        Я выронила ручку, которую держала в руках для успокоения. Она покатилась по столу и свалилась на пол. Мы молча наблюдали за ее падением.
        Три года. Я-то думала, это так… лёгкая интрижка на стороне, вызванная кризисом наших отношений. А тут вон что. Тут уже не кризис, а самое настоящее дно.
        Я как-то сразу вспомнила вечера, когда он задерживался, говоря, что работает, как увиливал от секса. Или не увиливал. Сначала с ней спал, потом со мной. Мерзость-то какая.
        - Гад ты, Олег, - сказала просто, он затараторил:
        - Надюш, ты должна меня простить. Сейчас я понимаю, что это ошибка, когда вот сижу тут и вижу, что могу тебя потерять. Думал, ты всегда рядом, не ценил. А Оля… Сам не знаю, привычка, не больше. Дай мне шанс, Надя.
        - Я подаю на развод.
        Олег как-то даже съёжился, и мне стало его жаль. На мгновение. А потом я подумала: нечего жалеть. Иногда правильно поступить больно, но не поступить правильно ещё больнее.
        Тут снова постучали. И на этот раз Макс, за разговором с Олегом я успела отвлечься от томительного ожидания его прихода, которым была охвачена все утро. Сердце екнуло: пришёл! Вот чему оно радуется? Макс, увидев Олега, тут же ретировался.
        - Значит, развод, - сказал муж, возвращая меня в реальность, - Надя, может, ещё подумаешь? Я ошибся, не спорю, но все осознал.
        - Ошибся три года назад? И все три года ошибался несколько раз в неделю? Олег, не смеши меня. Наши отношения себя изжили. Будем смотреть правде в глаза: мы друг друга не любим и никогда не любили. Да, у нас были хорошие отношения, но это не отношения мужа и жены. Скорее уж, брата и сестры.
        Я говорила в этот момент то, что думала, чувствовала. До этого словно не понимала очевидного, а сейчас прозрела.
        - Ты так говоришь… на себя не похожа. У тебя… У тебя кто-то есть?
        Я почувствовала, что начинаю краснеть, и зло ответила:
        - Не равняй всех по себе. Нет у меня никого. Раньше вот ты был, теперь и тебя нет.
        - Брось, Надь, ты никогда меня не любила.
        - Что?! - я просто обалдела от такого заявления.
        - Ты же сама это сказала. Ну да, любви нет, но есть другое: уважение, взаимопомощь, терпение. Мы с тобой идеальная пара…
        - А мне нужна не идеальная! - не выдержала я, вставая. - Потому что меня эта идеальна жизнь задолбала, вот здесь она у меня сидит, - я провела ребром ладони по горлу, - хочу, чтобы по-настоящему все было, ярко, честно, эмоционально!
        Олег помолчал. Мне было интересно, понял ли он, что я имею в виду. А он встал и сказал:
        - Хорошо, я все уяснил, - и пошёл к двери.
        Вот так спокойно, словно мы обсуждали, что будем есть на ужин. И ушёл молча, не попрощавшись. Некоторое время я пялилась на дверь, словно не веря, потом поняла: надо выйти. Схватив сумку, отправилась в кофейню. Сидела со стаканом у окна, пялилась на прохожих.
        Как все запуталось в один миг! Ещё вчера днём у меня была семья, сегодня муж уходит к любовнице, а я… переспала с другом детства. С Максом Даниловым я переспала! И самое ужасное, что это было просто нереально круто. Я думала, умру, сердце не выдержит, и все. И стонала, и кричала, и спину царапала, да чего я только не делала! Макс нереальный, он буквально забросил меня в новый неизведанный мир, и если бы между нами все не было так сложно… но все слишком сложно. Такой балласт прошлого просто так не скинешь, да и вообще, отношения у нас очень неоднозначные. Зачем он приходил, что хотел? Обсудить произошедшее? Предложить сделать вид, что ничего не было?
        До шести я маялась этими вопросами. Из домашних никто не звонил, что тоже вызывало опасения. Тетя Ира теперь растрепала маме про то, что видела утром. Напридумывали-поди опять, а на деле все совсем-совсем не так.
        Но сложнее всего оказалось с Максом. Потому что он не пришёл. К концу рабочего дня стало ясно, что он просто забил, и мне тоже надо. И вообще, я сейчас домой поеду, начинать новую жизнь буду. Олега, надеюсь, в квартире нет, все-таки мне нужно время, чтобы все разложить по полочкам. А уж потом мы сможем поговорить спокойно.
        И тут вместе со стуком появился Макс. Я уставилась на него, надеясь, что ничто не выдаёт меня, ибо сердце снова скакнуло.
        - Подвезти тебя? - кашлянув, спросил он, я пожала плечами, вставая. До машины мы добрались молча, почти наверняка, ему было так же неловко, как мне. Стоило бы начать разговор, да хоть о чем-то заговорить, о погоде вот, но я не могла себя заставить. Макс тоже молчал. Зачем я вообще согласилась с ним ехать? Только в машине Максим спросил:
        - Как с мужем?
        - Будем разводиться, - снова пожала я плечами. Он, кивнув, потянулся к кнопке включения двигателя, но не нажав, спросил, не глядя на меня:
        - Может, у меня переночуешь?
        Тело на эти слова откликнулось, словно волна побежала, я закусила губу. Отказаться и уйти домой, отказаться и уйти домой. Прекратить этот балаган. Но вместо этого я в который раз пожала плечами. Снова кивнув, Макс начал выезжать со стоянки.
        До его дома мы ехали в той же тишине, я смотрела в окно, теребя ремешок сумки, Макс хмурился, постукивая по рулю пальцами. Молча мы шли до парадной, ехали в лифте, заходили в квартиру.
        Но в мыслях я металась из стороны в сторону. Зачем я сюда приехала? Это ошибка, большая ошибка. Мы даже диалог не можем начать, что уж говорить об остальном. Все ещё больше запутается и усложнится.
        Я шла следом за Максом, когда он вдруг резко развернулся. Я часто заморгала, замерев, глядя на него.
        - Я так не могу, Надь.
        Ну вот, начинается. Чего я только мучилась. Сейчас он скажет, что все было ошибкой, и…
        Но вместо этого Макс притянул меня и начал целовать.
        Макс
        Я попробовал ее и теперь не мог остановиться. Думал, надо поговорить, обсудить, посочувствовать там, если что, не знаю… Но как только мы оказались в квартире, набросился на неё. Я реально весь день думал об этом моменте и теперь даже представить не мог, что, если бы она отказалась ехать ко мне?
        Сам не заметил, как руки потянулись к пуговицам ее блузки, расстегивал их непослушными пальцами, не отрываясь от Надьки, пока наконец не стянул блузку, отбрасывая в сторону. Понимал: в этот раз до спальни мы не дойдём. Надька, тяжело дыша, принялась за мои пуговицы, а потом рванула полы рубашки в разные стороны. Вот же черт, это возбуждает! Она прижалась лбом к моему лбу и проговорила:
        - Макс… Это неправильно.
        - А когда у нас было правильно, Ельцова? - хрипло ответил я, дурея от ее близости, хватая и заваливая на диван.
        А потом мы отправились в душ, и она действительно смешно втягивала шею, стоя под струями воды, брызгалась, улыбалась. Правда, я, не удержавшись, снова притянул ее к себе, и снова ничего не осталось кроме нас двоих. Вечер кончился невозможно быстро.
        Мы лежали в постели, вымотанные, но довольные, говорили о всякой ерунде. Я навис над Надькой, всматриваясь в ее лицо, и она вдруг нахмурилась.
        - Что? - напрягся я. Мы оба понимали: когда-то настанет момент, и придётся что-то решать с происходящим, но я хотел хоть немного продлить это безмятежное волшебство, происходящее между нами. Если она сейчас начнёт выяснять отношения… додумать я не успел, потому что Надька вдруг сказала:
        - Знаешь… Такое ощущение, что… - и тут же замотала головой, закрывая глаза.
        - Что? - повторил я. Она посмотрела в упор.
        - Как будто мы с тобой уже целовались когда-то. - Я замер, сглотнув. Да ладно, этого не может быть. Не может она помнить. - Ты вот так же смотрел на меня, а я лежала. Как будто, - добавила Надька, смутившись, - бред, конечно, не знаю, откуда эти мысли.
        Я сел на кровати, разглядывая ее. Потом заговорил:
        - Помнишь, когда тебе было двенадцать, ты упала с дерева и получила сотрясение мозга? - спросил ее. Она кивнула.
        - Я тогда очень испугался. Видел, как ты полетела спиной вниз. Подбежал, а ты без сознания. Я тебя на руки взял и потащил домой.
        - Как? - нахмурилась Надька. - Меня же сосед принёс, мама говорила.
        - Он мне встретился, когда я из парка на нашу улицу вышел. Перехватил тебя… потом как-то так вышло, что никто не понял, что я тебя нес, а я промолчал.
        Надька села рядом, прикрываясь одеялом, это было так мило, что я улыбнулся.
        - Спасибо, - сказала, глядя на меня.
        - Это не все. Ты, между прочим, тяжёлая была, хоть и худая. Я пару раз останавливался, клал тебя… в общем, в один из таких моментов и поцеловал.
        Я посмотрел на неё исподлобья, было интересно, как Надька отреагирует. Она непонимающе похлопала глазами, потом спросила:
        - А зачем?
        Я упал спиной на кровать, она повернулась ко мне лицом. Инстинктивно провёл пальцами по ее голой спине вниз, чувствуя, как появляются мурашки. Охренеть можно, Ельцова в моей постели!
        - Потому что был влюблён в тебя, - сказал просто. Эти слова возымели забавный эффект: Надька захлопала глазами ещё больше, неуверенно улыбаясь.
        - Это, что, шутка? - спросила в итоге. Я пожал плечами.
        - Тогда я этого не понимал. Тянуло к тебе, но не мог признаться даже себе, что ты мне нравишься. И вдвойне тебя доводил из-за этого. Потом мы разбежались по институтам и стали меньше видеться. Все вроде прошло само собой. Ну кроме войнушки, - я усмехнулся, а Надька плюхнулась рядом со мной, смеясь и прикрывая лицо руками. Я вопросительно вздернул бровь, да, не такой реакции я ожидал. Отсмеявшись, она повернулась ко мне.
        - Макс… Да ведь ты же был самым красивым мальчиком в школе! По тебе все девчонки сохли!
        - И? - не понял я, куда она клонит.
        - Ты все школьные годы меня обзывал, дёргал, принижал, потому что я тебе нравилась? А я из-за тебя считала себя непривлекательной.
        Лучше бы она меня ушатом холодной воды окатила. Я вспомнил наш разговор после благотворительного ужина, когда она рассказывала о себе, и мне стало ещё хуже: это я, оказывается, причина ее заниженной самооценки. Глупый пацан с дебильными шуточками!
        - Я был уверен, мое мнение ничего не значит, - сказал растерянно. Она улыбнулась.
        - Ты меня жутко бесил, но твоё мнение было важно, потому что я должна была быть наравне с тобой.
        - Надька, - я притянул ее к себе, отбрасывая одеяло, чтобы чувствовать кожей ее кожу, - мы два идиота.
        - Ещё каких, - она снова улыбнулась, сама меня целуя. В этом был особенный кайф, в ее желании быть со мной.
        Ночь пролетела отвратительно быстро. Я бы предпочёл, чтобы она не кончалась вообще. Утром нас опять ждёт неловкость, сомнительные разговоры, нужно будет что-то решать. Почему нельзя, чтобы всегда было вот так: обнимать ее и ни о чем не думать, чувствовать тепло и кайфовать от того, что мы вместе.
        Проснулся я от взгляда. Вот просто почувствовал сквозь сон, что кто-то на меня смотрит. Глупость, конечно, потому что понимал, что нахожусь в своей квартире, а Надька вот она, спит у меня на плече. И все-таки было неуютно, и я открыл глаза. Видение не сразу оформилось в человека, пришлось проморгаться и потереть глаза. А потом я рывком сел, так что Надька, откатившись, тоже проснулась. Напротив кровати, прислонившись к стене, стояла Маринка, скрестив руки и разглядывая нас с Надькой.
        Надя
        Если это не кошмар, тогда что? Я голая в кровати Макса, а напротив его девушка. Правда, я не сразу поняла, что к чему. Сначала, Макс, сев на постели, растерянно проговорил:
        - Марина?..
        Как будто ждал, что она от этих слов исчезнет, как видение. Но она не исчезла, стояла, рассматривая нас с насмешливой улыбкой.
        - Ты… - промямлил Макс. - Как ты здесь? Откуда?
        - Помнится, ты сам мне оставил ключи, - усмехнулась девушка, - клялся в любви, говорил, что я могу вернуться, если передумаю, а ты будешь ждать.
        Я вспыхнула, глядя вниз. Вот стыд-то! Позорище!
        - Это было три месяца назад, - заметил Макс.
        - Быстро же прошла твоя любовь, - хмыкнула Марина, приблизившись к нему, погладила по щеке, - ладно, милый, я не сержусь, я понимаю, ты мужчина и тебе нужна разрядка.
        А вот это уже за гранью! Я вскочила, путаясь в одеяле, выбежала в гостиную. Схватив свои вещи, спряталась в ванной и стала быстро одеваться.
        - Ненавижу, ненавижу, ненавижу, - цедила сквозь зубы. Собравшись, открыла дверь и тут же наткнулась на Макса.
        - Надь, - начал он, было, а я только выпалила:
        - Ненавижу! - и оттолкнув, выскочила и быстро покинула квартиру.
        Пару кварталов просто шла вперёд, пытаясь унять злобу. Макс звонил, скинув, я выключила телефон. Остановившись, вызвала такси. Не знала, куда ехать, и поехала к родителям. И всю дорогу унимала клокочущую злость, приказывая себе: не думать, не думать, не думать!
        Отца дома не было. Хоть официально от дел нашей фирмы он отошёл, но куковать дома не собирался и открыл небольшой строительный магазин. Жили они условно за городом, но совсем рядом, километров десять от КАД. Магазин он открыл в соседнем поселке, и тот стал пользоваться спросом, потому папа частенько там зависал, хотя мог перепоручить часть дел кому-то, но ему было интересно.
        Мама мне удивилась, молча пропустила в дом, только смотрела с затаенным любопытством.
        - Чаю будешь? - спросила, когда я села за стол. - Я оладьев нажарила.
        - Давай, - кивнула я без охоты.
        Вскоре мама поставила передо мной чашку чая и тарелку с оладьями. Тут же появились сметана и варенье. Мама смотрела, усиленно делая вид, что все нормально. Зуб даю, тетя Ира ей все рассказала, только новости у меня совсем другие. Вздохнув, я отложила оладушек и заявила:
        - Олег мне изменяет.
        Мама недоуменно вздернула брови, точно не поняла, потом ахнула, округляя глаза:
        - Да ты что?!
        - Три года. По крайней мере, это тот роман, о котором я знаю.
        Мы немного помолчали, я ела, мама осмысливала услышанное.
        - И что теперь? - спросила аккуратно.
        - Развод, - пожала я плечами.
        - Правильно! Он тебя не заслуживает! Нужно ещё с папой поговорить, чтобы фирму у него забрать.
        - Это ещё зачем? Фирма принадлежит Олегу и…
        - Основана она целиком на деньги папы, а тебе своя рекламная компания не помещает. Уж больно он хорошо устроился. Ладно, дочка, это уже детали, пусть они тебя стороной обойдут, папа с адвокатом разберутся.
        - Мам, мне не нужна эта фирма.
        Мама замахала руками.
        - Ну а что у вас с Максом?
        Я устало вздохнула, снова отложив оладушек. Кажется, ни измена, ни развод не интересовали ее так, как Данилов. Точнее, я и Данилов.
        - Просто я узнала об измене, а Макс был рядом. Видеть Олега я была не готова, вас тоже, вот он и предложил переночевать у него.
        - Вы же друг друга терпеть не можете.
        Вот я не я, если это не вопрос с намеком.
        - Мам, все-таки Макс не настолько козел, чтобы издеваться надо мной в такой ситуации.
        - Значит, между вами ничего не было?
        Я закатила глаза.
        - Нет! И вообще, у твоей дочери брак рушится, а ты опять со своим Максимкой!
        - Прости, милая, но я считаю, что ваш развод к лучшему. Ты ведь никогда его не любила. И не спорь, - сделала она жест на мое желание высказаться. - Что тобой двигало, меня не касается, но это точно не любовь. Поверь мне. Иначе бы ты сейчас не чай пила, а рыдала в подушку, грозясь его убить.
        И не прыгнула бы в постель к другому, мысленно добавила я. И поняла: мама права. Не любила я Олега. Мы были неплохими друзьями в начале, последнее время напоминали, скорее, соседей, чем пару. Мне было удобно, стабильно, не надо думать обо всей этой дребедени вроде поисков парней, мужей, нервничать из-за внешнего вида, желания понравиться, и так далее. Большой пласт жизни был устроен, хоть вот так, но был. А теперь… ох, нет, даже думать не хочу.
        - Значит, с Максимом совсем никак? - снова спросила мама, да ещё так робко, что я опять закатила глаза.
        - Отстаньте вы со своим Максимом, - встала, отодвигая тарелку, - и вообще, к нему девушка вернулась, так что у него там все в ажуре.
        Развернувшись, поднялась на второй этаж в свою комнату. Точнее, в ту, что была моей, когда я тут жила. Родители не стали ничего менять, оставив все, как есть. Ночевала я в ней последние годы редко, даже в новогоднюю ночь мы с Олегом, бывало, уезжали домой. Сейчас тут ничего не говорило обо мне той, какой я была, все плакаты и прочая мишура, присущие юному возрасту, убраны.
        Упав на кровать, подумала: может, разрыдаться? И не стала, потому что из-за Олега не хотелось, а Макс этого недостоин. Не буду о нем думать. Вот вообще! И телефон не включу. Интересно, он догадается, что я к родителям уехала? Должен, не дурак. И что, приедет после рабочего дня? Нет, мне это неинтересно. Совершенно неинтересно.
        Он не приехал. И я, как дура, плакала в подушку, понимая, как для меня это было важно. Когда Макс успел влезть ко мне в сердце, что я рыдаю из-за него? Ненавижу. Приедет - убью.
        Но он не приехал и на утро. Когда я спустилась вниз, услышав голоса, замерла, но тут же вздохнула, едва скрыв разочарование: на кухне сидели папа, мама и тетя Ира. При моем появлении они замолчали, а я скривилась, подходя к ним.
        - Необязательно замолкать, когда я вхожу, даже если вы обсуждаете нас с Олегом.
        - Я уже нанял адвоката, - заметил папа, обняв меня, - он займётся разводом, свяжется с Олегом, тебе не о чем волноваться.
        - Спасибо, пап.
        Я была рада, что не придётся заниматься этим самой, но все происходящее было так странно, непонятно. Был человек, нет человека в моей жизни. Может, мы с Олегом больше вообще не увидимся? Разве это нормально?
        Отец нас оставил, мы пили чай, тетя Ира поинтересовалась:
        - Наташа сказала, девица Макса вернулась?
        - Угу, - буркнула я, делая вид, что мне все равно. Тетя Ира недовольно цокнула. Это интересно. - А чем она вам не угодила?
        - А чем там угождать. Окрутила Максимку, пыль в глаза пустила, а сама через год сбежала. Он, бедный, мучился, между прочим.
        - Ну считайте, отмучился, получил ее обратно, - съязвила я.
        - Да это же не девка, недоразумение! Строит из себя не пойми кого, а сама… и Макс даром ей не нужен, она за его счёт устроилась, как королева, и деньги из него сосала. Он-то щедрый, не думает, что она им пользовалась. А потом скучно стало, вот и рванула прочь. А может, кого побогаче нашла, только не выгорело, вот она к Максимке и вернулась. Но ничего, я с ним поговорю.
        Я слушала, думая о том, как вышло, что Макс связался с девицей подобного рода? И год с ней прожил, даже жениться собирался. Может, просто она тёте Ире не нравится, вот та и преувеличивает.
        - Главное, что Макс ее любит, - сказала, пытаясь выглядеть равнодушной. Эти слова неприятно отдались в груди.
        - Любит! Глупости, да она просто затуманила ему голову, он же такой доверчивый.
        Ладно, дальнейший разговор не имеет смысла. Тетя Ира до сих пор воспринимает Макса как ребёнка. А уж я знаю, что он далеко не ангел.
        Выходные я провела у родителей, валялась в гамаке, пыталась читать, даже на озеро сходила, купаться рано, но места красивые. Правда, все портило ожидание. Я даже телефон включила, но он не звонил. И не приехал. И я поняла: Макс сделал выбор, и это не я.
        Домой я уехала рано утром в понедельник, и наконец, оказалась в квартире. Кажется, не была тут вечность. И самое странное: в ней ничего не изменилось. Словно Олега не было никогда. Я даже в шкаф заглянула, чтобы убедиться: свою одежду он забрал. Села на диван, уставилась в стену, вытянув ноги.
        Вот я и дома, даже чаю налить некому. Внезапно навалилась тоска, нет, я не хотела, чтобы Олег вернулся или оказался сейчас рядом с неизменной кружкой чая, я чётко понимала, что одним махом мой настоящий муж стал бывшим и начинал отступать в прошлое, неумолимо стираемое настоящим днём. И как так вышло, что в этом настоящем мне не хватало одного совершеннейшего придурка, которого я всю жизнь терпеть не могла?
        И поневоле вспоминалась наша войнушка, разные ее моменты, а потом слова Макса, сказанные той ночью. Неужели, и правда, в детстве мы самозабвенно дрались, а на самом деле испытывали друг к другу симпатию, в которой боялись признаться? Зато сейчас он с легкостью признаётся в чувствах, а потом возвращается к бывшим девушкам. Ненавижу его. Просто ненавижу за то, что он поломал всю мою жизнь.
        Рабочий день я провела в кабинете, даже на обед не пошла, боясь столкнуться с Максом. Раз уж он не объявился, значит, говорить не хочет, а мне тем более нечего ему сказать. Да и не могла представить, что увижу его, что придётся поддерживать беседу. Специально просидела в кабинете до половины восьмого, чтобы стопроцентно не встретиться. Наверняка, Макс уже дома, со своей Мариночкой. И что он в ней нашёл? Я нажала кнопку лифта, он поехал вниз, остановившись этажом выше. Там-то кто ещё остался? Уборщица, наверное. Но когда двери лифта расползлись, я увидела Макса.
        Глава 10
        МАкс
        Я же специально сидел до половины восьмого, чтобы избежать случайной встречи с Надькой! Это, что, насмешка судьбы? Понимал, что должен с ней поговорить, но также понимал, что пока не готов. Не потому, что жалею, нет, ни хрена я не жалел о произошедшем, но все стало сложно. И дело не только в Наде, Маринка, будь она неладна…
        Ельцова, кажется, остолбенела не меньше моего и всерьёз думала отпустить лифт, но в последний момент шагнула внутрь с каменным выражением лица. И сразу повернулась ко мне спиной. Я стоял, рассматривая ее затылок, волосы, затянутые в тугой хвост на макушке, совсем как в школе, она тогда часто так ходила. Ещё у неё была светло-голубая блузка и темно-синяя юбка. Как сейчас помню, как смотрел на неё в коридоре, хотел подойти, а вместо этого пробегал мимо, дергая за хвост. Тогда мне это помогало, сейчас, боюсь, Ельцова не оценит.
        - Надь, - все же сказал я и получил в ответ:
        - Нам не обязательно разговаривать, - при этом она даже голову не повернула. Отчеканила холодно, стоя ко мне спиной. Тут и лифт приехал. Я шёл за ней к выходу, наблюдая за хвостом, который качался при каждом шаге, и думал, может, стоит ей сказать все, как есть? И сам не знал, а как есть? Я должен что-то решить, но не могу.
        На капоте моей машины сидела Маринка, закинув ногу на ногу, в коротких шортах и майке, красивая, сексуальная. И совершенно не интересная мне сейчас.
        Удивительно, я ведь реально первый месяц дико переживал, второй - скорее по привычке, третий и вовсе забыл о Маринке, потому что Надька и Фостер заняли все мои мысли. Каждый по-своему.
        Хорошо Фостеру, он в Америке, я бы тоже сейчас был не прочь куда-нибудь укатить.
        Надька Маринку, конечно, видела, и я только поморщился, понимая, что не прибавляю себе плюсов. Моя бывшая подруга, спрыгнув с капота, подошла и потянулась с поцелуем, я успел отвернуться, так что он пришёлся на щеку.
        Надька шла все той же уверенной походкой прочь, и конечно, не видела ни меня, ни Маринку, ни поцелуй. Я вдруг подумал: вот так уверенно она возьмёт и уйдёт из моей жизни. Перестанет отвечать на выпады, закончит нашу войнушку, все закончит между нами. И хрен я с этим что сделаю.
        - Может, в торговый центр? - поинтересовалась Маринка, усаживаясь на переднее сиденье. Я покосился недовольно.
        - Думаешь, мне охота после рабочего дня шататься по магазинам?
        - Брось, Макс, мы ненадолго.
        Я поехал в «Галерею». Проще было согласиться, чем пререкаться.
        - Давно ждёшь? - задал вопрос. Все-таки я на полчаса позже вышел.
        - Не очень. Макс, я останусь сегодня у тебя? А то у Ирки уже неудобно.
        Я сжал руль. Очень хотелось сказать нет, но в итоге молча кивнул.
        Маринка родом из Вологды, приехала в наш город шесть лет назад, само собой, снимала жильё. Познакомились мы на работе. Я тогда заканчивал деятельность айтишника, а она пришла в фирму секретарем, роман закрутился быстро, через два месяца Маринка уже жила у меня, работу бросила, занималась, как она говорила, нами. Пока мы ей не надоели, и она не укатила в далекую Индию. Жаль, просветление ее так и не настигло.
        Когда мы, наконец, оказались дома, я мечтал только о душе и кровати. Но Маринка пошла в наступление, прижав к стене и начав целовать.
        - Я устал, - сказал коротко. Она тут же опустилась на колени, расстегивая брюки.
        - Марин, - я поднял ее за плечи, - давай договоримся: мы не пара. Я ещё ничего не решил.
        Она только глазами хлопала. Я смотрел на неё и думал: что я в ней нашёл? Ну симпатичная, горячая, но больше ничего. Не особенно умна, жадная, зацикленная на себе.
        Отстранившись, отправился в комнату, когда услышал:
        - Это из-за твоей Надьки?
        «Твоей» почему-то было приятно слышать, только вот она не моя. Я обернулся, Маринка добавила:
        - Вы же вроде друг друга терпеть не могли? Или от ненависти до любви один шаг? И даже муж не помеха оказался?
        Врезать бы ей сейчас за то, что Надьку унижает, но я молча ушёл в комнату, закрыв дверь. Рухнул на кровать и уставился в потолок, да сам не заметил, как уснул.
        Следующий день был копией вчерашнего, только Надьки в лифте и Маринки на капоте не было. Первой не хватало, второй был избыток. Я представил, как она сейчас встретит меня в квартире, и понял: не хочу.
        Потому поступил, как решительный мужчина - поехал к родителям.
        Отец был у Ельцовых, мама хлопотала по дому. Увидев меня, совсем не удивилась. Сложив на груди руки, сказала:
        - Я все знаю, Надя рассказала.
        Я застыл. Неужели Ельцова настолько с ума сошла, чтобы предкам все поведать? Но тут мама добавила:
        - Маринка твоя вернулась.
        Я перевёл дух, проходя к столу.
        - А у вас тут кормят? - спросил, поцеловав ее. Мама, покачав головой, кивнула на стул и принялась подогревать ужин.
        - Максим, - сказала, поставив передо мной тарелку с пловом и усевшись напротив. - Почему ты не прогнал эту девицу в шею?
        - Мам… - начал я, но она прервала меня.
        - Только не надо считать меня за дуру. Надя сказала, что просто ночевала у тебя, но мы с Наташей все видим. И уж точно не из-за Олега она ночью плакала. Мне стыдно за тебя, сын.
        - Надя плакала? - я так и застыл с вилкой в руках.
        Стало как-то слишком неприятно, кольнуло в груди. Совесть это, что ли? Я представил плачущую Надьку, почему-то она в моих мыслях прижимала к себе подушку. Видение было таким ярким, что захотелось врезать самому себе. Она из-за меня плакала. А из-за мужа нет, растеряна была, подавлена, но не плакала. Это что-то значит?
        - Максим, - вырвала мама из мыслей, заставив посмотреть на неё, - ответь мне, почему ты выбрал эту девицу вместо Нади?
        Вздохнув, я отложил вилку и сказал:
        - Марина беременна.
        Мама как будто не удивилась.
        - А ты уверен, что это твой ребёнок?
        - Мам, - снова протянул я, она снова перебила.
        - Максим, да ты же святая простота, дальше своего носа не видишь. Она девять месяцев может с животом из подушки проходить, ты не поймёшь.
        - Мам, я не настолько дебил.
        - Настолько, милый мой! Профукал Надьку, как пить дать!
        - Да с чего ты взяла, что мне вообще нужна Ельцова? - разозлился я.
        - Матери не ври! В глаза посмотри и скажи: любишь Надьку?
        - Мам…
        - Быстро: да или нет.
        - Да, - бросил я, не подумав, и сам обалдел от сказанного.
        Любить это же не за хвост дергать, это совсем иначе. А я так просто взял и сказал, что люблю. И даже внутренних противоречий не испытал.
        - Молодец, - мама похлопала меня по руке, я уставился на неё, - Надька тебя тоже любит.
        - Она так сказала?
        - Да кто ее спрашивать будет? - отмахнулась мама. - Главное, ее вернуть.
        - Мам, Маринка беременна. Я не могу бросить ребёнка.
        - Пусть докажет, что он твой. И зачем бросать? Купим ей квартиру, назначим месячное жалование.
        - Ребёнок должен расти в семье, - твёрдо сказал я. Мать вздохнула. Мы помолчали.
        - И что ты думаешь делать?
        - Не знаю.
        Мы ещё помолчали, а потом мама сказала:
        - Иди-ка ты отдохни.
        И я пошёл, принял душ, залёг на кровати с книгой, но не читал, думал о Наде. Чем она сейчас занимается, интересно? Сидит в квартире тоже в одиночестве? Как все нелепо. Я должен с ней поговорить. Но что скажу: моя бывшая беременна, а я не знаю, то ли мне на ней жениться, то ли с тобой быть. Лучше бы Надька была беременна, честное слово. Господи, что за мысли в голову лезут? На мгновение я представил Ельцову с гигантским животом и даже усмехнулся. А потом испугался. Не того, что такое могло быть, а как раз того, как спокойно об этом думаю. Когда Надя убежала, а я вернулся к Маринке и она выдала эту новость, я был совершенно не готов. И сейчас не готов. Я не против детей, нет, но я не хочу иметь их с Маринкой. Головой понимаю, что брак наш вряд ли можно будет назвать счастливым, но ведь ребёнок не должен страдать из-за того, что у него такие родители?
        Как она вообще залетела, блин! Забыла таблетку принять. Как?! Будильники, напоминалки на что? Если такая дура, на лбу напиши, чтобы всегда помнить.
        На самом деле понимал, что Маринка не виновата, я сам виноват. В любви клялся, обещал ждать, просил остаться. А тут ещё ребёнок…
        Мне же хотелось одного: схватить в охапку Ельцову и уехать подальше. Ну что за невезуха такая, а?
        Утром позвонил Фостер. Я немного напрягся, потому как был уверен, что он в Америке, да и с чего ему звонить мне в девять утра в среду? Оказалось, он летит куда-то через Москву, решил денёк провести в столице. Счастливый человек, этот Фостер. Предложил приехать к нему вместе с Надей.
        - Она, скорее всего, не сможет, - ответил ему, - а я с удовольствием.
        Вселенная, или кто там, но в лице Фостера я нашёл ещё один способ сбежать от проблем: махнуть в Москву.
        Позвонил Аньке, велел заказать билет часа на два, раньше никак не успеть. Даже домой заезжать не стал, сразу рванул в аэропорт. Регистрация шла полным ходом, я перешёл в зал ожидания и упал на ближайший стул, закрывая глаза. Так и просидел, пока не объявили, что началась посадка пассажиров на рейс. Никогда не боялся самолётов, а в этот раз и вовсе уснул, придя в себя, только когда стюардесса потрогала за плечо.
        Фостер обещал дождаться меня где-нибудь недалеко от вокзала, куда я домчал на скоростном поезде. Вскоре уже входил в кафе. Джима увидел сразу, хотя он сидел спиной ко мне. Направился к столику, Фостер обернулся, а я замер на месте: напротив него сидела Надька.
        Надя
        Есть люди, которым невозможно отказать. Фостер из таких. Когда он позвонил и сообщил, что проездом в Москве и хочет увидеться, я вежливо отправила его к Максу, а Фостер начал болтать про то, что ему нужно обсудить что-то именно со мной. И я, как дура, помчалась на ближайший рейс.
        Оказалось, Фостеру просто скучно. Я рассказывала о том, как идут дела, но он все время перебивал меня, переводя тему разговора. Я уже жалела, что приехала, даже злилась, неужели всерьёз считает, что раз он платит, мы должны перед ним бегать на цыпочках? Хотя понимала: должны.
        Но вот когда появился Макс, я просто остолбенела. Каким ветром его сюда занесло? Фостер же дал понять, что Данилова не будет. Джим радостно пожимал руку Максу, не замечая, что мы оба выглядим, как статуи. Наконец, я отмерла и остервенело принялась резать заказанный кусок мяса. И не сразу вспомнила: для Фостера мы с Максом муж и жена. Подняла на Данилова взгляд, он смотрел исподлобья. Потом, вздохнув, натянув улыбку, сел рядом, прижав к себе и чмокнув в щеку.
        - Привет, милая, - сказал мне, я только бросила на него уничижающий взгляд.
        - Влюблённые в ссоре? - улыбнулся Фостер, а я вдруг поняла: он говорил с Максом и знал, что тот приедет. И меня вытащил специально. Под ложечкой неприятно засосало, что, если Джим таки узнал правду? И сейчас прижмёт нас к стенке. Очная ставка, так сказать.
        - С чего вы взяли? - спросила, как можно дружелюбнее улыбнувшись.
        - Понял по разговору с Максимом и, простите уж, подумал, что вам не помешает романтический день в этом чудесном городе.
        Только иностранец может сказать петербуржцу, что Москва чудесный город. Хотя я к ней спокойно отношусь, но желанием шататься тут не горю вовсе. Только, кажется, придётся, да ещё и с Максом. Боже, откуда ты такой взялся, Фостер, купидон несчастный?
        К нам подошёл официант, Макс заказал себе вина. И все. Интересный выбор. Выпить, впрочем, не мешает, так что я сделала тот же заказ. Фостер улыбался, надеясь, видимо, нас ослепить белизной своих зубов.
        Разговор не клеился. Я ждала, когда же Джим отправит нас с Максом в романтическое приключение, а сам улетит, но он вновь спутал планы, предложив скататься в «Москва-сити». Естественно, никому не пришло в голову ему отказать.
        А потом была Красная площадь, ЦУМ, храм Христа Спасителя, в общем, к тому моменту, когда часы показывали десять вечера, я была изрядно пьяной и уставшей. С Максом мы держались рядом, но отстраненно, хорошо хоть не надо любовь разыгрывать, раз уж мы в ссоре. Сейчас отправим Фостера домой и разойдемся в разные стороны.
        На самом деле, я то и дело смотрела на Макса, ловила его то задумчивый, то хмурый взгляд в сторону, пару раз он рассмеялся, и я подумала, что у него красивая улыбка.
        Думала вот это все и заливала вином, чтобы было не так тяжело. Когда я успела влюбиться в Макса? В этого охламона, друга детства, который дергал меня за косы? В невыносимого парня, с которым вела войну с пелёнок? И которого сейчас хотелось обнять и не отпускать, а вместо этого я должна довольствоваться тем, что смотрю исподтишка, как он смеётся. Без вина, сами понимаете, смотреть было бы тяжелее.
        Наконец, мы проводили Фостера до гостиницы, в которой он решил заночевать, дабы отдохнуть и улететь полным сил. Распрощавшись, подождали, пока он скроется за дверью, потом посмотрели друг на друга. Я была достаточно пьяна, чтобы взгляд не отводить. А вот Макс отвернулся.
        - Трус, - бросила, разворачиваясь и шествуя по дороге, даже не понимая, в какую сторону.
        - Ты куда собралась? - крикнул Макс, я показала ему средний палец.
        - Без тебя разберусь.
        - Надька, - он меня перегнал, останавливая, - давай вызовем такси и поедем в аэропорт.
        - С тобой я никуда не поеду.
        - Да ты себя видела? Ты же пьяная!
        - Между прочим, имею право! - огрызнулась я, он страдальчески вздохнул.
        - Надь, мы едем в аэропорт.
        Я просто пошла дальше.
        - Ельцова, - крикнул Макс зло, - остановись!
        - А то что? - крикнула я в ответ, даже не обернувшись.
        Услышала, как он чертыхается, а через мгновенье оказалась в невесомости. То есть мне так показалось, на самом деле, это Макс перекинул меня через плечо.
        - Ты что творишь? - завопила я. Он, не отвечая, дошёл до отеля и зарулил внутрь под удивленным взглядом швейцара.
        - Номера есть? - спросил на ресепшн, не обращая внимания на мои вопли и на то, что я его колочу.
        - Макс, я с тобой… - тут я увидела Фостера, он сидел неподалёку с журналом и смотрел на нас огромными глазами. И я обреченно расслабилась, опуская руки.
        До номера Макс донёс меня, как труп, я наблюдала за его ногами, которые делали шаг за шагом, за своими болтающимися руками и думала, как же я вообще попала в такую ситуацию?
        У нужной двери Макс замешкался, но вскоре я приняла вертикальное положение и, оглядевшись, осмотрела просторный номер с… двуспальной кроватью.
        - Это что? - указала на неё пальцем. Макс вздохнул.
        - Не мог же я взять нам разные номера. Мы же все-таки муж с женой. А Фостер с таким интересом за нами наблюдал…
        - Ты спишь на полу, - сказала я, шествуя к кровати, - и в этот раз никаких уступок.
        А потом рухнула головой в подушку и сразу вырубилась.
        Голова не болела, и это было первое, за что я поблагодарила небеса, проснувшись. Потом воспоминания полезли в голову, хотя им там никто не был рад, и я распахнула глаза. Передо мной было окно, завешенное плотными шторами. Я медленно перевернулась на другой бок и увидела Макса, он спал на полу на одеяле. Я села, дав себе возможность спокойно на него попялиться, когда ещё такой шанс выпадет?
        Макс был очень милым, спал, раскинув руки в разные стороны, волосы растрепаны, выражение лица, как у мальчишки, а не взрослого мужчины.
        Почему он выбрал ее, пронеслась следом ещё одна непрошеная мысль, и я, тихо встав, отправилась в душ. Сейчас освежусь и сбегу, и пусть Макс сам разбирается и с Фостером, и со всем тем враньем, из которого состоит его жизнь.
        Однако моим планам не суждено было сбыться. Когда я вышла из душа тихо, как мышка, Макс уже сидел на кровати, сонный и недовольный.
        Я замерла, он спросил:
        - Сбежать хотела?
        - Тебе-то что?
        - Ничего. Ты, как обычно, в своём репертуаре.
        - Что? - уставилась я на него.
        - Сбегаешь, - пожал он плечами. Я чуть не задохнулась от возмущения.
        - Это я сбегаю? - сделала шаг к нему. - Может, это я переспала с тобой, а потом вернулась к своему бывшему, даже ни слова не сказав? Я веду себя, как свинья, пытаясь спихнуть ответственность на другого? Ещё скажи, это я тебя соблазнила!
        На этих словах я была уже возле Макса и ткнула его пальцем в грудь.
        - Ты ходила передо мной в одной футболке, а потом ещё запрыгнула сверху. Я, между, прочим, живой человек!
        - Живой, когда дело доходит до секса, а в остальном ты - безответственный и отвратительный.
        - А ты высокомерная зазнайка! - вскочил он.
        - А тебе это во мне нравится! - выпалила я, не подумав, и замерла. Макс вдруг кивнул.
        - Нравится. Мне в тебе все нравится, Надь, и я просто не знаю, что с этим делать.
        На самом деле он знал. Потому что притянул и поцеловал. Я говорила себе: вот сейчас, ещё чуть-чуть и отстраняюсь, ещё минутку, вот-вот…
        А потом мы лежали, выравнивая дыхание, смотрели в потолок. Он повернул ко мне лицо, я, ответив взглядом, больно ущипнула его за руку.
        - Ай, - взвизгнул Макс, - за что?
        - Сам подумай.
        Он вдруг рассмеялся, потирая руку.
        - Знаешь, я и это в тебе люблю. Мне кажется, я в тебе люблю все.
        Я нервно сглотнула, глядя на него. Если это не признание в любви, то что? Сердце томительно заныло.
        - Тогда почему? - почти прошептала. Макс, нахмурившись, сел, глядя перед собой.
        - Все сложно, Надь. Маринка беременна.
        Бог мой! Я вот чего угодно ожидала, но не этого. Села рядом, глядя на него. Мы молчали, пока я наконец не спросила:
        - Ты хочешь жениться на ней?
        Макс уронил голову на руки, а подняв, выдал:
        - Я бы предпочёл жениться на тебе, Ельцова, если уж надо на ком-то.
        - Идиот, - обиделась я, - ну что за шутки?
        - Я серьезно, - он посмотрел на меня, - я вот вчера весь день за тобой наблюдал и понял, что ты меня жутко бесишь.
        - Очень мило, - фыркнула я.
        - Нет, правда. Но ещё я понял, что не могу представить, как это ты не будешь мне глаза мозолить, выпады свои делать, издеваться. И не будешь так смотреть, как вчера смотрела.
        Я покраснела. Была же уверена, что он не видел, как я пялилась на него весь день.
        - Короче, Ельцова, - усмехнулся Макс, - мы по ходу влипли по-крупному.
        Мы снова замолчали. Я думала, как было бы хорошо, если бы не было этой Маринки, и ничего не мешало бы нашему с Максом внезапно обрушившемуся чувству. Но она была, а ещё был пока не родившийся ребёнок. И Макс прав: это серьезно.
        - Извини, что спрашиваю, - не удержалась я, - но ведь вы не виделись три месяца, ты уверен, что ребёнок твой?
        Он усмехнулся.
        - Она была у врача, сказала, срок семнадцать недель, фото с узи показывала… Там реально человек уже, Надь, - он так растерянно на меня взглянул, что мне стало его даже жаль.
        - А ты не допускаешь, что она могла его и во время ваших отношений… нагулять? - я все-таки запнулась, и слово ещё такое дурацкое подобрала.
        - Честно? Не думаю. Может, я, конечно, полный идиот, который не видел дальше своего носа… - поймав мой взгляд, он добавил. - Извини. Ну тест на отцовство я проведу, конечно.
        Ладно, положим, Маринка и впрямь умудрилась от него забеременеть, но почему пропадала столько времени? Почему не вернулась сразу? Эти и множество других вопросов крутились на языке, но я молчала. В конце концов, кто я вообще, чтобы лезть в эту историю? Кто? Та, кого Макс любит, он это сказал. Ну или почти сказал. Или я сама опять надумала себе, а на деле ничего нет?
        Есть ребёнок. Вот с этим надо как-то смириться и от этого плясать. И Макса можно понять, он хочет дать малышу нормальную семью. Наши родители к этой стороне жизни относились всегда с особым вниманием, пытаясь заложить, что семья - это главное.
        Но ведь он не любит эту Маринку!
        Я устало потёрла лицо руками, потом посмотрела на Макса, он рассматривал меня со странной непривычной нежностью. И я решила спросить.
        - Так где она пропадала столько времени?
        Макс вздохнул.
        - Говорит, на первую задержку внимания не обратила, думала, акклиматизация и все такое, признаков не было никаких… на второй додумалась сделать тест. Потом уехала в Вологду к родителям. Через месяц решилась приехать.
        - Решилась, - фыркнула я, вспомнив ее наглость, - между прочим, могла бы вести себя и получше, учитывая, что ты мог ее за дверь выставить.
        - Ну она такая да, - грустно усмехнулся Макс, - напористая и прямая… Именно это мне в ней нравилось…
        Тут он осекся, и мы замолчали. Я подумала вдруг, ну куда я лезу? Он ведь был в неё влюблён, они почти поженились, теперь у них будет ребёнок. Да, произошёл конфликт, разбежались, но такое бывает…
        И стало даже как-то стыдно за все произошедшее сейчас. Словно я на чужую территорию лезу, может, кто-то мне тут и рад, но только не мое это место. Да и какая из нас с Максом пара? Ему нужна такая как эта Маринка, прямая и напористая.
        Встав с кровати, я начала одеваться. Макс молча следил за моими действиями. Наверное, ждал, что я что-то скажу. Но у меня не осталось сил на слова. Правда, когда я сделала шаг к дверям, он все же вскочил, оказавшись рядом, стал всматриваться в мое лицо, как будто пытаясь запомнить каждую черточку.
        - Не хочу тебя терять, Надь, - сказал мне.
        Я улыбнулась, поцеловала его в щеку, легко так, почти невесомо.
        - Все будет хорошо, Макс, - и ушла.
        Там, дома у родителей, когда я плакала, думая, почему он не приехал, я ничего не знала. Может, он и решал, как поступить, взвешивал все за и против… Но он не приехал и ничего не сказал мне. И по большому счету, данный факт является лучшим ответом на все вопросы.
        Я улетела ближайшим рейсом, как дура, размазывала слезы, пялясь в окно иллюминатора. Вот так странно все кончилось, даже не успев начаться. Глупость какая, Макс всю жизнь был у меня перед носом, родители с маниакальной настойчивостью пытались нас свести, и… никакого эффекта. А теперь в одно мгновенье стало поздно.
        Я написала заявление на отпуск за свой счёт, точнее, просто договорилась с бухгалтерией, что все документы оформим после возвращения. Мне нужно было время, и я в кои-то веки решила его себе дать. Бросить все и… запереться дома.
        Родителям сказала, что уезжаю отдохнуть, они отпустили меня с потаенной грустью в глазах. Правда, спрашивать ни о чем не пытались, за что им спасибо.
        Я валялась дома, ела то, что приносила служба доставки, смотрела фильмы и… думала о Максе.
        Правильно ли я поступила, что отпустила его? Может, надо было побороться за своё счастье? И следом приходила злость. А он борется? Ни разу не позвонил, не написал, он просто смирился с тем, что все за него решили. Так же и с директорским креслом было, отец ему сказал, Макс повозникал немного, но сел в него. Это у него характер такой, и вообще он просто слабак. Самый натуральный. Да и умом особо не блещет, ему только в тренажёре сидеть да легкодоступных девок клеить. С ним и поговорить не о чем.
        На самом деле, я утрировала и сама понимала это. Думала, если о нем только с плохой стороны мыслить, легче станет. Но видимо, это как-то не так работает.
        Дни шли, пролетела неделя, а я все так же валялась дома, всеми забытая. Но в один из вечеров оказалось, что не всеми, потому что вдруг раздался звонок в дверь.
        Первой шальной мыслью была: Макс! И хотя потом я подумала, что это невозможно, все равно смотрела в глазок с замиранием сердца. Но там был, конечно, не Макс. На лестничной клетке стоял Олег.
        Немного подумав, я открыла дверь.
        - Привет, - сказал он неуверенно, - можно зайти?
        А я подумала: почему бы и нет?
        Мы прошли друг за другом в комнату, я рухнула на диван, Олег замер у проема, разглядывая меня. Наконец, сказал:
        - Хреново выглядишь.
        Тоже мне, Америку открыл.
        - Родители, наверное, в ужасе.
        Я хмыкнула.
        - Для родителей я в отпуске. Ты зачем пришёл? Или скажешь, мимо проезжал?
        Олег вздохнул.
        - Надь, мы можем поговорить по-человечески?
        Я посмотрела на него. А вот правда, можем? Наверное, можем. Я отчетливо видела, что нам с Олегом уже нечего делить. Даже интересно, что он скажет? А еще вдруг стало интересно: счастлив ли он? Ведь его размеренная жизнь, как и моя, в одночасье ушла в небытие.
        - Садись, - кивнула ему, Олег сел в кресло, я рассматривала его. Тот же Олег вроде, мой муж. Мой, да не мой. У меня никого моего нет, не осталось. Может, не в них дело, а во мне, раз первый ушел к любовнице, а второй женится на бывшей подруге?
        - Ты счастлив? - спросила его. Олег, бросив взгляд, вздохнул, пожимая плечами. Отвёл глаза, почесав бровь. Не хочет говорить, потому что тема щепетильная. Боится обидеть или задеть. Все-таки за годы брака я успела его изучить. А ещё видела, что в нем что-то изменилось, держится увереннее, плечи распрямил, одевается иначе, взгляд тоже другой. Может, вот этот Олег настоящий? А со мной он был таким, каким было удобно ему и мне?
        - Зачем ты пришёл?
        Он кашлянул.
        - Ты… Ты такая из-за развода?
        Я в удивлении вздёрнула брови.
        - Такая это какая?
        - Ну… Разбитая, потерянная… Я виделся с адвокатом, он обмолвился, что ты просто не в себе. И я подумал…
        Ну спасибо! Это я перед отпуском заезжала подписать бумаги. Это же мой адвокат, он должен мои интересы блюсти, а не рассказывать всем подряд, что я впала в депрессию. Я посмотрела на Олега. Вот даже странно, раньше, если меня обижали, я бежала к мужу за советом и утешением. И сейчас он вот, сидит напротив, сам прискакал… от своей любовницы.
        - Ты меня утешать приехал? - хмыкнула я, не удержавшись.
        - Надя…
        - Ну давай, - откинувшись на спинку, я сложила на груди руки, - приступай.
        Он только вздохнул.
        - Видимо, я ошибся насчёт твоих переживаний…
        - Олег, - я выпрямилась, - я оставила тебе фирму, не стала поднимать скандал, просто дала нам шанс тихо-мирно разойтись. Ты зачем сейчас пришёл? Надеялся на возвращение? А этой своей Оле-Ане рассказал?
        - Надя…
        - Я двадцать шесть лет Надя! И знаешь что скажу тебе: меня от вас, мужиков, уже дико тошнит!
        И тут, словно решив подтвердить свои слова, я бросилась в туалет, потому что желудок внезапно скрутило. Так как ела давно, то закончилось все быстро.
        - Это ещё что за хрень, - пробормотала, вытирая рот туалетной бумагой. Выйдя из туалета, прошла в ванную под встревоженным взглядом Олега.
        - Съела что-то не то, - сказала ему, умываясь.
        - Надя, - позвал он, я бросила на него взгляд в зеркало, - а ты не в положении?
        Я так и замерла, глядя на Олега, не убирая ладоней от лица. Первой реакцией было: ты, что, идиот? Но потом в голове понеслись числа, и я растерянно уставилась в одну точку. Задержка! Господи, у меня задержка!
        Мой вид был красноречивей любых слов, потому Олег и задал следующий вопрос:
        - Этот ребёнок от меня?
        Я снова посмотрела на него в зеркало, вообще слабо понимая происходящее. А потом снова вернулась к датам и событиям. Ещё посмотрев в одну точку, повернулась к нему.
        - Сходи, пожалуйста, в аптеку, - произнесла, не глядя.
        Олег тут же ушёл. Пройдя в комнату, я села на диван. Так, Надя, перво-наперво, не паниковать. Подумаешь, задержка, такое бывает от стресса. А стошнило меня потому, что не ела ничего с утра и разнервничалась от разговора с Олегом. Такое тоже бывает. Наверное. Во всем виноват стресс, однозначно. А если нет? Господи, что же тогда делать? И я вдруг отчётливо поняла все метания Макса, правда, загнаться сильно не успела, вернулся Олег.
        Взяв тесты, я молча прошла в туалет, кажется, их делают с утра для более точного результата, но ждать я не могла. Тесты были с мгновенным результатом, и уже через пару секунд я смотрела на две полоски на маленьком экранчике. Усмехнувшись, отложила тест и взяла второй, потом третий. Больше Олег не купил. На всех было две полоски. Две полоски, вашу мать!
        Стук в дверь заставил вздрогнуть. Я открыла, Олег смотрел вопросительно.
        - Ну что там?
        - По…Положительный, - я даже заикнулась.
        Олег кивнул, вид тоже, кстати, у него был несколько ошарашенный. А потом взглянул и спросил:
        - Надя, а кто… отец?
        Глава 11
        Макс
        Тест подтвердил мое отцовство.
        Маринка в принципе нормально отнеслась к данной просьбе, да и вообще была спокойна, так что результат меня не удивил.
        Мама только головой покачала, тяжело вздохнув, она-то до последнего надеялась, что у меня появится достойный повод избавиться от Маринки. Мама ее сразу не взлюбила. Считала приживалкой, но я-то знаю, что не все так плохо. Не спорю, моим деньгам Маринка была рада и пользовалась ими охотно, но все-таки я тоже ей был небезразличен.
        Только все эти аспекты уже не играли для меня существенной роли. Я медленно осознавал мысль, что через полгода стану отцом, понимал, что жизнь моя изменится самым существенным образом, и… Ничего не чувствовал. Может, потому, что ребенка еще не было, а Маринкин живот только начинал расти, и она умело прятала его под одеждой.
        Но вот если ребенка в моей жизни не было совсем, то Маринки было слишком много, чересчур много. Она жила в моей квартире, постепенно превращая ее в «нашу». Точнее, пытаясь это сделать, потому что нас с ней тоже не было. Я пропадал на работе, по вечерам шатался, где угодно, лишь бы не ехать домой. И думал, что это все нелепо. Не могу же я всю жизнь бегать от нее. В выходные бесстыдно уехал на дачу к Игорю, сказав Маринке, что у меня командировка в Москву. Она, конечно, не дура, понимает, что никакой командировки нет. Но также понимает, что сейчас нужно выждать, дать мне свыкнуться с новыми обстоятельствами.
        И вот я сидел в своем кабинете возле остывшей чашки кофе и пялился в стену. В голове крутилась мысль о том, что раз уж я сделал выбор в пользу ребенка, то надо взять себя в руки и начать строить семью с Маринкой. Жениться там, и вообще… Мысль о вообще не внушала оптимизма. Я поморщился, сделав глоток.
        Раздался стук, из-за двери появилась Анькина голова.
        - Я ухожу, Максим Владимирович, - сказала девушка, неуверенно улыбнувшись. Анька тоже понимает, что что-то не так, смотрит с сочувствием постоянно, словно я чужой ребенок, которого хочется пожалеть, но как-то неловко.
        - Иди, Ань.
        Попрощавшись, она ушла, я перевел взгляд на часы. Шесть. Ну и что, опять куда-то ехать? По-моему, даже Гарик перенасыщен нашим с ним общением. Я ослабил узел галстука, а потом и вовсе стянув его, бросил на стол, откинувшись в кресле, взъерошил волосы. И подумал: как же мне все это надоело.
        Нет, правда. Всю жизнь я кому-то что-то пытаюсь доказать, сделать, как лучше, а в итоге… А в итоге хорошо было, когда я этого не делал. Хорошо было, когда я работал сисадмином, там все было знакомо, интересно, ясно. А вот это все, это не мое. Костюмы эти, переговоры, сделки… Какой из меня директор нафиг?
        Я осмотрел кабинет. Здесь ведь даже ничего моего нет, все отцовское. И цвет стен, и мебель, даже кресло это дурацкое, в котором я теперь почти живу. Только вот зачем - непонятно.
        Поднявшись, я прошел к дверям, выключив свет, закрыл кабинет и поехал домой. Впервые более чем за неделю.
        Маринка хлопотала с ужином, мне удивилась, но вроде бы обрадовалась.
        - Руки мой, почти готово, - сказала, убегая обратно в кухню.
        Я пошел в ванную, мыл руки, думая, как быстро она вернулась к прежней жизни. Может, все-таки просветление настигло? И она поняла, что то, от чего она бежала, на самом деле ей и нужно. И что упреки в том, что она мне когда надо любовница, когда надо домработница или кухарка, это глупости, потому что именно в этом и есть ее предназначение?
        Щас, черта с два. Кто угодно мог так решить, но только не Маринка. Потому что она не такая.
        Но когда я пришел в кухню, оказалось, что она именно такая. И стол накрыт, и паста в тарелке, и даже вина мне налила бокал, а сама сок потягивает. И при этом выглядит на пятерку: и макияж, и прическа. Идеальная женщина, идеальная жена.
        Я накрутил спагетти на вилку, съел. Маринка заботливо поинтересовалась:
        - Вкусно?
        А я подумал: надоело. Отложив вилку, сказал:
        - Марин, давай не будем это фарс разыгрывать.
        Она захлопала глазами с длиннющими ресницами.
        - Макс, ты о чем?
        Ну вот, еще решила дуру из себя построить.
        - Чего ты от меня хочешь? - спросил я прямо. - Вот когда ты ехала сюда, чего ждала?
        Она вздохнула.
        - Уж точно не того, что найду тебя в постели с этой твоей…
        - Ты же понимала, что за три месяца в моей постели точно кто-то окажется?
        - Но не она же!
        - А что с ней не так?!
        Маринка шумно выдохнула, словно призывая себя к терпению.
        - Макс, это же Надя Ельцова. Подруга детства. Которую ты терпеть не можешь, - эти слова были произнесены с явным сарказмом. - Считаешь, я дура? Мы с тобой год прожили, и об этой Ельцовой я слушала рассказы каждый вечер. Не надо иметь большого ума, чтобы догадаться: если она оказалась в твоей постели, одним разом это не ограничится.
        - И? - не понял я.
        - И ничего, - вскочив, Маринка подошла к окну. Поглазев на улицу, повернулась. - Я понимаю, что мой поезд ушел, и что ты со мной только из-за ребенка. И в отличие от тебя, стараюсь сделать хоть что-то для того, чтобы между нами появилось взаимопонимание.
        Эти слова меня вдруг рассмешили.
        - Какое взаимопонимание, Марин? - не выдержал я. - Мы с тобой не видимся даже.
        - Можно подумать, это я от тебя бегаю.
        Я устало вздохнул, закрыв глаза. Она права. Бегаю я. А если не бегать, то что?
        И тут впервые я отчетливо увидел это самое что и понял: я не смогу. Вот что ни говори, не смогу.
        - Мы расходимся, Марин, - сказал спокойно, открыв глаза. Она смешно открыла рот, хлопая глазами.
        - Как это? - задала наконец вопрос.
        - А вот так. Никакой семьи из нас не получится. Кого мы обманываем? Я не против принимать участие в жизни ребёнка, я куплю тебе квартиру, буду давать деньги, только вот жить с тобой я не буду.
        Она, наконец, перестала хлопать глазами. Отвернулась, о чем-то думая, потом усмехнулась, качая головой.
        - Мне прямо сейчас уезжать? - посмотрела, на мгновение став такой знакомой моей Маринкой, в которую я был влюблён год назад. Я даже застыл, вспомнив нашу с ней жизнь. И подумал: если бы она не сбежала, мы бы узнали о беременности, поженились и сейчас ждали бы мелкого совсем с другими чувствами. И на было никакой Ельцовой, бури внутри меня не было бы, ничего!
        И я подумал: как же хорошо, что Маринка сбежала! И от этой мысли стало легко и ясно.
        Поднявшись, я сказал:
        - Живи тут, пока я все не устрою, - и пошёл.
        - А ты куда? - услышал в спину, но только махнул рукой.
        Как куда? Исправлять ошибки, пытаться починить то, что сломал. Остаётся надеяться, что у меня ещё есть шанс.
        Я знал, что Надя уехала, но все равно приехал к ее дому. Окна были тёмными. Позвонил в домофон, не получив ответа, вернулся в машину. Немного подумав, набрал тетю Наташу. Та ответила почти сразу. Поздоровавшись, я спросил:
        - Когда Надя вернётся, не знаете?
        После секундной заминки тетя Наташа ответила:
        - Она здесь, у нас, приехала полчаса назад.
        - Я скоро буду, - сердце екнуло, - только ей не говорите.
        И бросив трубку, завел двигатель.
        Надя
        Мама была удивлена моему внезапному приезду, и внешнему виду тоже. Осмотрев, задала вопрос:
        - Ты, что, заболела?
        А беременность - это болезнь, интересно?
        Я села за стол и, вздохнув, сказала:
        - Мам, я беременна.
        Она так широко открыла глаза, что я немного испугалась, как бы ей плохо не стало.
        - От кого? - спросила, не выдыхая.
        Ладно, врать не имеет смысла.
        - От Максима.
        Дальше последовал глубокий выдох, полный облегчения. Она даже глаза закрыла, так и стояла, ещё руку к сердцу приложив.
        - Слава богу, - сказала наконец. В голосе ощущалась радость, улыбка скользнула по губам, хотя мама тут же скроила серьёзную мину.
        - Думаешь? - хмыкнула я. - Не уверена, что Макс так же скажет.
        - Он не в курсе?
        - Пока нет. И позволь, я сама ему сообщу.
        - Конечно, милая. Но… что же будет?
        Я пожала плечами.
        - Двоеженство у нас запрещено, так что вполне возможно, что ничего. Как говорится, кто первый, того и тапки.
        - Надежда! - Мама всплеснула руками, но вместо нравоучений, выдала. - Он ведь любит тебя.
        Так она это сказала, что сразу захотелось поверить, сердце пропустило стук.
        - С чего ты взяла?
        - Он сам сознался Ире. Прямой ответ на прямой вопрос.
        - Серьезно? - внутри снова екнуло, но я тут же скисла. Толку-то, если он на другой женится. Не скажет же он ей, слушай, Марин, тут такое дело, Надька тоже беременна, так что я, пожалуй, лучше на ней женюсь.
        А, чертовщина какая! Даже думать не хочу. Если честно, вообще ничего не хотелось, просто побыть немного в тишине и спокойствии, и родительский дом в этом плане, я надеялась, мне поможет.
        Мама смотрела с настороженностью, но ласково.
        - Надюш, в любом случае, переживать не за что. Вырастим малыша нашего. Это ведь такое счастье!
        Подойдя, она обняла меня, я прижалась головой к ее груди, мама погладила по волосам.
        - Девочка моя… - отстранившись, она заглянула в глаза, - если бы вы не были такими упрямцами и слушались родителей, то давно были бы счастливы.
        Я только головой покачала.
        - Умеете вы, мама, поддержать в сложной жизненной ситуации.
        - Дуреха, - поцеловав в макушку, она добавила, - вот что, сходи прогуляйся, я как раз приготовлю ужин. Может, тебе к нам перебраться?
        Вопрос был неожиданным, но не лишенным смысла. Правда, по соседству Даниловы, и видеться с Максом мы будем чаще… Боже, это ведь его ребёнок, так что нам придётся видеться, хочу я этого или нет.
        А я не хочу, убеждала я себя, гуляя по парку. У него своя жизнь, у меня своя. Хотя на самом деле, конечно, хотела. И понимала: вернусь домой и буду, как мазохистка, расспрашивать о нем. Как он там, интересно, со своей Мариной?
        Несознательно я вышла к тому дереву, с которого упала, получив сотрясение мозга. Как я вообще на него взобралась? Дети совершенно не знают страха… А если мой ребёнок тоже упадёт с дерева и получит сотрясение? Боже, я с ума сойду. Тут же в голове всплыло ещё миллион «а если», и я даже присела, наконец, осознав: я стану мамой! Всерьёз!
        Прислонившись к дереву, закрыла глаза, качая головой и смеясь. С ума сойти можно!
        И вспоминала своё лицо, и лицо Олега, когда он ждал ответа на вопрос. Испуганный такой был, даже захотелось сказать, что он отец, и посмотреть на реакцию. С Олегом я принимала таблетки, но перестала, когда узнала о его измене, точнее, просто забыла о них, потому что было не до того. И нате вам, как все сложилось!
        Олег, узнав, что его не ожидает в скором будущем счастливое отцовство, сбежал, даже предлог не стал выдумывать.
        Я сидела, отупело глядя на тесты, а потом поняла: одной мне не осилить данный факт, и вызвав такси, отправилась к родителям.
        Шелест листвы успокаивал, я сидела, прислонившись к дереву, и мысли постепенно уходили, я задремала, и во сне мне слышались шаги, приоткрыв глаза, увидела Макса. Подумала: какой чудный сон, но тут он рухнул возле меня, и я наконец поняла: все на самом деле!
        - Макс, - протянула, выпрямившись, разглядывая его, - как… Откуда ты?..
        - Твоя мама сказала, что ты вернулась.
        - И? - сощурилась я.
        - И я приехал сюда, чтобы… у меня к тебе предложение, - он вздохнул и встал на одно колено, - я был полным дураком, когда думал, что смогу прожить без тебя. Ельцова, выходи за меня замуж.
        Я смотрела на него в изумлении. Может, это все еще сон?
        - Ты на мне решил потренироваться, что ли?
        Макс обиделся.
        - Я, между прочим, серьезно жениться собрался.
        - На Маринке?
        - На тебе я женюсь! - рявкнул он.
        - Я ещё не согласилась.
        - Да я даже спрашивать не буду.
        - Что? - посмотрела я с возмущением. - Тогда я отказываюсь.
        - Надька, не беси меня, - погрозил он, а потом притянул и нежно поцеловал. Дать бы ему по шее, но я, кажется, все еще пребывала в состоянии шока от происходящих событий. И позволила себя целовать, потом и вовсе втянулась, обняв Макса, зарывшись руками в его волосы. Как же мне его не хватало! Неужели он и правда решил бросить Маринку и… ребёнка?
        Оторвавшись, я спросила:
        - А как же ребёнок?
        - С ним все в порядке. Я решил, что в состоянии обеспечить его и подарить отцовскую любовь на расстоянии.
        - Ты непроходимый эгоист.
        - Точно, - кивнул он, - кстати, как насчёт того, чтобы занять мое место в фирме?
        - В смысле?
        - Я решил уволиться.
        Тут я вообще обомлела.
        - Макс, а ты случайно головой не ударялся?
        - Просто мне надоело делать то, что хотят другие. И вообще, я никогда директором быть не мечтал.
        - А отцу ты сказал?
        - Ну… Забежал, перед тем как сюда идти.
        Я засмеялась, отстраняясь и опираясь спиной на дерево.
        - Макс, ты сумасшедший.
        - Это значит, что ты выйдешь за меня?
        Я немного на него посмотрела, еле сдерживая улыбку. А потом кивнула, потому что действительно хотела сделать это.
        - Только, боюсь, твоё место в фирме занять я не смогу.
        - Не прибедняйся, все ты сможешь.
        А я снова рассмеялась, качая головой. Ох, Макс, ты даже не представляешь, о чем я сейчас говорю. Мой смех навёл его на какие-то мысли, потому что он спросил:
        - Ты новую пакость придумала?
        А я, не переставая смеяться, сказала:
        - Увидишь, Макс, непременно увидишь.
        Эпилог
        Макс
        Меня предупреждали о многом. Мама с папой вообще любители предупреждать. Туда не ходи, это не бери, то не делай, с этим не общайся. Но, блин, почему никто не предупредил, что дети - это… это вот так! Да у меня слов нет даже, чтобы это описать.
        Когда Ельцова, загадочно улыбаясь, говорила про пакость, она не уточнила, что это пакость такого масштаба!
        Потащила меня к озеру, мы сидели на берегу, кидая камешки в воду, словно дети, и я даже кайф словил от этого. Подумать только, мы ещё десять лет назад могли так сидеть, влюблённые, счастливые… беременные?!
        Когда она повернулась ко мне и просто сказала:
        - Макс, я жду ребёнка, - и добавила, - твоего ребёнка, - я не смог всерьез это воспринять.
        Но глядя в Надькины глаза, поостерегся задавать глупые вопросы. Только смотрел и думал: вот это я влип! Но где-то в глубине души чувствовал радость, странную, непонятную. А ещё мозг лихорадочно высчитывал, сколько теперь нужно будет денег, ведь скоро у меня появятся дети. Именно во множественном числе.
        Сейчас эти две девчонки носились по дому, сметая все на своём ходу. Пока я отлавливал Катю, залезшую на письменный стол, Оля взобралась на спинку кресла и съехала по ней вниз. Свалившись на пол, расплакалась так, что лицо стало почти фиолетовым, а Катька стояла над ней и спрашивала:
        - Оль, че плачешь, Оль?
        А я рвал на себе волосы, и это не фигурально выражаясь.
        Я стал понимать, почему отец постоянно пропадал на работе, выдержать подобное и остаться в здравом уме - невозможно.
        Главное, Надьке этого не говорить, а то она меня прибьёт. Она-то считает себя нормальной, а по-моему, у женщин вместе с плацентой часть мозга выходит. И это помогает им выжить в их сумасшедшинка мамском мире.
        Оля перестала плакать и с радостью размазывала по стене пластилин. Катя занималась тем же на полу. Я обреченно махнул рукой, главное, что тихо. Через два часа сдам Катьку Маринке, Надька вернётся через три, и наступит благодать, можно будет лечь на диван и радоваться тому, что не сдох.
        Нет, вообще-то я их очень люблю. Правда-правда. Но столько женщин на одного меня - перебор. Это мелким только два, что дальше-то будет?
        Вечером, уложив Олю, Надька с размаху прыгнула в постель, заваливая меня и целуя. Это немного примеряло с действительностью. Я очень боялся, как же все сложится, но в итоге все хорошо. Маринка с Катькой живут в Питере, я купил им квартиру и принимаю активное участие в жизни дочери.
        С Надькой мы поженились через полгода после тех событий. С предками даже не разругались, как ни странно, потому что я все-таки покинул директорское кресло. Правда, не сразу, только закрыв договор с Фостером. Работаю начальником отдела программирования в крупной компании.
        Надька, как можно догадаться, мое место в родительском детище не заняла, сейчас там сидит директор, нанятый со стороны. Впрочем, ему забот мало, после такого крупного зверя, как Фостер, только сливки собирать. Кстати, с Джимом мы до сих пор общаемся, каждый его приезд в Россию не проходит без встречи.
        Оля от него в восторге, подозреваю, он учит тайком ее всем этим штукам, которые можно делать со вселенной. Ну или кормит мороженым, что в ее возрасте равносильный факт.
        Я даже решился и рассказал ему правду. А Фостер, старый лис, совсем не удивился. Наверное, зря мы считали его таким наивным. Он, конечно, обо всем догадался довольно быстро, но, как Джим сказал, наблюдать за нами было интересно.
        А я вот думаю, он просто сразу разглядел, что мы с Надькой созданы друг для друга, и помог нам понять это. Да знаю я, что звучит наивно и глупо, но все равно, вспоминая его в разговоре, неизменно мысленно добавляю:
        - Ну Фостер, ну купидон эдакий!
        Конец