Гордые и одинокие Донна Олвард

        Капитан Ноа Лэреми выздоравливает после тяжелого ранения. Справиться с житейскими проблемами ему помогает очаровательная Лили Жермен. Вскоре между ними вспыхивает чувство, однако оба боятся любви, и у каждого есть на то причины.






        ГЛАВА 1
        Лезвие царапнуло кожу, окрасив пену для бритья в розовый цвет. Ноа выругался, сполоснул бритву, наклонил голову и попробовал еще раз.
        Заново обучаясь самым простым действиям, он чувствовал себя ребенком. Сделав выдох, он провел лезвием по подбородку — все прошло гладко, однако три пореза свидетельствовали о том, что вначале ему не очень везло.
        Ноа старательно гримасничал, чтобы кожа в нужных местах натягивалась. Когда он лежал в госпитале, его брила и даже подстригала молодая медсестра. От него требовалось лишь держать зеркало. Ноа злился, что при одной мысли о необходимости бриться его бросает в пот. Злился на себя. И на весь мир.
        И тут в дверь постучали.
        Должно быть, это Эндрю. Мало кто знает, что Ноа вернулся, и это здорово. Ничего, младший братишка войдет сам. И его не смутит беспорядок.
        Однако стук повторился. Значит, не Эндрю. Может, Джен, невеста брата? Они вдвоем встречали Ноа в аэропорту. Он, конечно, стеснялся ее, но самую малость.
        Когда постучали в третий раз, он раздраженно швырнул бритву в раковину, схватил полотенце и вышел из ванной. Если кто-то, имея две руки, не способен повернуть ручку двери, он, так и быть, поможет ему.
        — Кого там черти принесли?! — рявкнул Ноа, распахивая дверь, и тут же замер.
        Это был не Эндрю. И даже не Джен. На пороге стояла девушка, самая красивая на свете. На миг его взгляд задержался на ее длинных темных волосах, пробежал по нежной щечке и встретился с парой ярко-голубых глаз. Потом Ноа заметил, что она держит картонную коробку. Девушка удивленно вздернула брови, проскользнула мимо него и направилась в сторону кухни. Какого черта?! Она молча поставила коробку на стол и начала распаковывать ее. На его кухне!
        Он захлопнул дверь и пошел к ней. Незнакомка уже вынула из коробки продукты и теперь смотрела на него с нескрываемым интересом. Ноа ощутил, как его щеки багровеют. Меньше всего ему хотелось, чтобы им вот так нагло интересовались. Или, еще хуже, жалели.
        Он нахмурился:
        — Явилась сюда, чтобы пялиться на калеку?
        Первые слова, услышанные Лили от Ноа Лэреми, немало удивили ее. Грубый здоровяк с культей вместо правой руки, он накричал на нее уже в дверях, а потом обвинил в том, что она пришла «пялиться» на него. Но она постоянно имела дело с трудными подростками и поняла по взгляду Ноа, что столь агрессивным образом он защищает себя. Не стоит винить его за это. В конце концов, он впервые видит ее. Лили усмехнулась:
        — Думаешь, я испугаюсь и уйду?
        На долю секунды он остолбенел, но тут же взял себя в руки и грозно поинтересовался:
        — А что, страшно?
        — Нет.
        — Я не привык, чтобы люди приходили без приглашения.
        — А я не привыкла, чтобы на людей кричали, когда они приходят, — немедленно парировала Лили.
        Оставив продукты на столе, девушка прошла в гостиную. Она покосилась на рукав его рубашки, туда, где должна была быть рука, но тут же отвела взгляд, чтобы не «пялиться». Лили сгорала от любопытства: как это произошло? Задать вопрос в лоб — верх неприличия. Ни Джен, ни Эндрю ничего ей не рассказывали.
        Ноа выглядел внушительно: выше Эндрю, стройный и мускулистый. Короткие темные волосы взъерошены, а на подбородке до сих пор красуется пена для бритья. Это заставило ее вновь улыбнуться:
        — Трудно бояться человека, похожего на Санта-Клауса.
        — Черт, — буркнул Ноа, хватая полотенце и поспешно вытирая остатки пены. — Кто ты такая?
        — Я Лили Жермен. — Девушка автоматически протянула руку и мгновенно поняла, что Ноа нечего протянуть в ответ. Она быстро прижала руку к боку и тут же покраснела.
        — Ничего. Я тоже иногда забываю, — спокойно заметил он.
        — Я подруга Джен и Эндрю. Они попросили меня зайти к тебе.
        — Зачем?
        Лили шагнула вперед и посмотрела на него. На мощной челюсти Ноа тут и там чернели случайно пропущенные участки щетины.
        — Джен просила принести тебе немного продуктов. — Поколебавшись секунду, девушка добавила: — Она сказала, что тебе трудно ходить по магазинам, потому что ты не управляешься с...
        Лили запнулась. Меньше всего она хотела задеть его за живое.
        — Одной рукой? — закончил Ноа, недобро глядя на нее.
        Однако нельзя отрицать очевидное: он пока не в состоянии сесть за руль и доехать до магазина.
        — Как-то так.
        Он бросил полотенце на спинку стула и сунул руку в карман джинсов:
        — Давай прямо: я — Ноа Лэреми, и у меня нет одной руки. Нечего ходить вокруг да около, тщательно подбирая слова.
        — Важны не слова, а то, что они значат. — Лили попробовала обнадеживающе улыбнуться. Она была рада, что Ноа заметно расслабился. А он очень симпатичный!
        — Джен заботится обо мне, — сказал Ноа. — Я в порядке. Не стоило приносить мне что-либо.
        Ее улыбка растаяла. Джен не предупреждала, что он может отказаться от помощи и выставить ее за дверь. Наоборот, она уверяла, что Ноа всегда был легким в общении, любящим пошутить парнем. Лили начало казаться, что легче добыть воду из камня, чем переспорить его.
        — Еще я сегодня отвезу тебя в Лейзи-Эл, — начала она.
        — Эндрю заедет за мной.
        — Эндрю отправился в Пинчер-Крик, — напомнила Лили.
        — Тогда Джен.
        — Джен тоже занята, и она попросила меня передать тебе продукты и подвезти до ранчо. Привыкай, Лэреми. Теперь я твой водитель, хочешь ты этого или нет.
        Ноа отправился в ванную, буркнув:
        — Хорошо. Только на сегодня.
        Лили услышала, как он громко хлопнул дверью. Да уж, характер у него... Открыв холодильник, она покачала головой. Внутри нашлись кусочек сыра, бутылка с кетчупом, банка горчицы и молоко, которого хватило бы всего на пару глотков, в пластмассовом кувшине. Лили вздохнула и начала раскладывать по полкам свежие овощи, фрукты, молоко и несколько небольших упаковок мяса. Чем он питается? Несомненно, он что-то ел, потому что в раковине гора грязной посуды. Кругом лежала пыль. Наверняка с уборкой у него тоже ничего не получается.
        Но это все пустяки. Проблема Ноа в другом. Потерять в бою руку и вернуться домой после стольких лет отсутствия... Содержание жилья в чистоте не должно беспокоить его. Ему надо работать, а она, как раз и займется домом.
        Когда он вернулся, Лили убиралась в гостиной. Она взбивала подушку, когда услышала позади себя низкий голос:
        — Не делай этого.
        Девушка выпрямилась и обернулась. Теперь Ноа был гладко выбрит, но кое-где виднелись порезы. У него были темно-синие глаза, настолько темные, что порой казались черными. Глядя на Ноа, стоящего в дверном проеме, она еще раз оценила внушительное телосложение мужчины, который с девятнадцати лет служил в армии. Его грубоватая внешность странным образом воздействовала на нее, и Лили невольно подалась назад. Откуда такие эмоции? Не важно. Сейчас это совсем не вовремя. Она не может заинтересоваться им... Вдобавок ко всему Лили еще не привыкла к его манере просить, поскольку это больше походило на приказ.
        — Почему нет?
        — Потому что я могу сделать это сам.
        — Но не сделал, потому что?.. — поинтересовалась она, прищурившись.
        Он задумался, продолжая в упор смотреть на нее, но и она не отводила взгляд. Лили не обращала внимания на подобные мелочи, ведь она три года проработала с шестнадцатилетними подростками. Кто бы мог подумать, что преподавание в старшей школе станет отличной подготовкой для общения с бывшим солдатом?
        — Потому что мне это не мешало, — бросил Ноа.
        Лили сухо улыбнулась:
        — Не будет мешать и впредь. Я займусь этим.
        Ноа прошел в гостиную:
        — У тебя нет работы?
        Она расправила покрывало на спинке дивана, пытаясь выиграть несколько секунд, чтобы успокоить слишком быстро бьющееся сердце. Что-то произошло в тот момент, когда он сделал шаг к ней. Что-то промелькнуло в его взгляде и заставило ее сердце участить ритм.
        — Я преподаю в старшей школе, — возразила Лили.
        — Ты не намного старше своих учеников, — фыркнул Ноа.
        — Спасибо за комплимент, но вообще-то мне двадцать семь. Я преподаю уже три года.
        — И вот так ты проводишь летние каникулы? Занимаешься благотворительностью? — Последнее слово он произнес с заметным презрением.
        — Это не благотворительность, Ноа. — Она впервые назвала его по имени. Непривычно. Как же тогда называть его? Мистер Лэреми? Или по званию — капитаном? Ни то ни другое не подходит загадочному мужчине, стоящему перед ней.
        — Сколько Эндрю заплатил тебе, чтобы ты приехала сегодня? — Его не терпящий лжи взгляд пронизывал ее насквозь.
        — Нисколько. А попросила меня Джен, помнишь? Приехав сюда, я решила, что неплохо бы немного прибраться.
        — Сколько ты потребуешь с меня?
        Лили смотрела на него, силясь понять, куда делся тот беззаботный веселый парень, о котором говорила Джен. На него так повлияла война или тяжелое ранение, лишившее его руки? Что бы там ни было, она не намерена брать у него деньги.
        — Я ничего не буду требовать.
        — А мне не нужны подачки. — Он замолчал, посмотрел на прибранную гостиную, на бардак на кухне. — Я выпишу тебе чек.
        — Не надо. Это дружеская помощь.
        — Да, но ты подруга Джен, а не моя, а это разные вещи.
        Лили была не согласна. Помогая Ноа, она освобождала Эндрю и Джен от дополнительных забот. Но девушка промолчала, чтобы не вызвать очередной взрыв протеста.
        — Ладно. Пусть будет так. — Она просто не обналичит чек.
        — По рукам, — кивнул Ноа. — Ты отвезешь меня на ранчо, раз уж мне не добраться туда без твоей помощи, и покончим с этим.
        С нескрываемым любопытством она наблюдала как он направился в прихожую, взял сапоги и, сев на табурет, стал обуваться. Ему понадобилось немало времени, но он справился.
        Не оглядываясь, Ноа пнул дверь ногой и вышел из дома. Лили вздохнула и последовала за ним.
        Она дала подруге слово и сдержит его, каким бы упрямым ни был Ноа.

        Оставив его на ранчо, Лили вернулась в дом и продолжила уборку. Ноа не запер дверь — в крошечном городке это было в порядке вещей.
        Она набрала полную раковину горячей воды и стала отмывать гору посуды. Джен позвонила ей вчера вечером и сказала, что в четыре утра ей надо уехать на весь день. Ясное дело, Лили сразу же согласилась подменить ее.
        Джен подружилась с Лили, когда та впервые приехала сюда. Она помогла ей наконец-то почувствовать себя дома. Раньше Лили часто переезжала с места на место — постоянно новые школы, новые одноклассники, новые занятия, новые проблемы. В детстве она мечтала о закадычном друге, но и боялась этого, зная, что рано или поздно ей придется уехать, а друзья останутся.
        Но потом Лили оказалась в Ларч-Вэлли и влюбилась в этот городок и его жителей. У нее были работа, друзья, свободное время, развлечения. Вот только общение с Ноа Лэреми никак нельзя назвать развлечением.
        Она решила, что лучше не обращать внимания на то, что он — высокий красавец, бывший солдат и герой. Он — брат ее друга. Невероятно гордый брат.
        Лили трудилась весь день и полностью вычистила дом. Ей было приятно смотреть на блестящий пол и сверкающую посуду. Она замариновала куриные грудки. Судя по всему, Ноа питался не очень хорошо. Плотный обед ему не повредит.
        Лили перемешивала салат, когда во двор въехал грузовик Эндрю.
        — Ты все еще здесь? — спросил Ноа с порога.
        — Ноа, ну как ты разговариваешь с девушкой?! — воскликнула вошедшая следом Джен.
        — Извини, — пробормотал он, отводя взгляд и покраснев.
        Джен прошла в кухню. Лили ждала, когда Ноа посмотрит на нее. Наконец она дождалась этого и заметила, что он смущен собственной грубостью.
        — Я был резок. Я... я думал, что ты уже закончила.
        — Я готовила ужин, — сказала девушка. — А еще я дала обещание, — добавила она тихо, чтобы никто не услышал. — И сдержу его.
        Это была чистейшая правда. Лили чуть не заплакала, вспомнив, как она была верна Кертису, а он сбежал, не сказав ни слова...
        — Ты дала обещание не мне, — заметил Ноа.
        — Для меня нет разницы. Пойду проверю гриль.
        Выйдя во двор, Лили более или менее успокоилась, но ее мысли по-прежнему были заняты Ноа. Он готов опровергать каждое ее слово, каждый поступок. Пускай. Ее даже восхищало его упорство — это говорило о сильном характере. Интересно, как он собирался справляться здесь один? Ничего путного на ум не приходило. А вот она могла бы делать все по дому, пока он трудится на ранчо. Работы хватит до самого сентября. Оставалось самое сложное — убедить его в том, что ему нужна помощь.
        Вернувшись в дом, Лили увидела стол, накрытый на четверых.
        — Спасибо, Джен, но я пойду. Ужинайте втроем.
        — Никуда ты не пойдешь. Садись, — распорядилась Джен, доставая из холодильника бутылку вина. — Мы приехали, чтобы поговорить с тобой и Ноа кое о чем важном.
        Лили почувствовала недоброе. О чем они собираются поговорить с ним и с ней? Сегодняшний день показал, что у них не может быть ничего общего.
        — И мне нужно остаться?
        — Боюсь, что так. Лил, — ответил Эндрю. — Где штопор?
        Девушка посмотрела на Ноа, чье лицо не выражало ни малейшего удивления. Что бы это ни было, похоже, она одна ничего не знает. Учитывая, как началось ее знакомство с Ноа, ситуация не предвещала ничего хорошего.
        — Посмотри во втором ящике, — откликнулся Ноа.
        Лили выдвинула ящик, нашла штопор и протянула его Эндрю. Он открыл бутылку белого вина, пока Джен доставала бокалы.
        — Я их узнаю, — внезапно сказал Ноа, когда Джен протянула бокал ему.
        — Это — родительские, — согласился Эндрю. — Когда ты попросил подыскать тебе угол, Джен решилa, что неплохо привезти сюда вещи из отчего дома, чтобы ты быстрее привык к новому жилищу.
        — Однако учти, что после свадьбы мы будем жить все вместе, — добавила Джен.
        Она и Эндрю переглянулись, а Лили ощутила беспокойство. Было ясно, что они в восторге от предстоящих событий, но Лили стало неуютно. Тут же всплыли не лучшие воспоминания.
        — Джен, ты не могла бы разложить плов по тарелкам? А я пока сниму грудки с гриля, — попросила она.
        Лили вышла во двор и сообразила, что не взяла посудину для мяса. Обернувшись, она увидела Ноа, протягивающего ей блюдо.
        — Спасибо.
        Девушка пошла к грилю. Ноа следовал за ней, но она старалась не обращать на него внимания.
        — Они что-то замышляют, — прозвучал низкий голос.
        — Согласна.
        — Как думаешь, что это может быть?
        — Понятия не имею.
        — А что с тобой происходит?
        Неужели он заметил? Хм. Лили была слегка смущена.
        Она сосредоточенно раскладывала грудки на блюде.
        — Ничего. Не глупи, — сказала она.
        — Я не глуп, мисс Жермен. Я знаю, что такое запланированное отступление.
        Лили вздохнула. Да, упоминание о свадьбе и вправду расстроило ее. Есть раны, которые не заживают. Но она никогда не рассказывала об этом Джен. Это никого не касается.
        — Я счастлива за них. Они очень сильно любят друг друга.
        Она направилась было в дом, но Ноа задержал ее, взяв за плечо:
        — Я говорю не об Эндрю и Джен. Я имею в виду тебя. На твоем лице многое отражается.
        Лили подняла голову и посмотрела на него. Ноа и впрямь ждал ответа. Если она не поделилась секретом со своей подругой, то уж точно не станет изливать душу грубияну, с которым знакома меньше двенадцати часов.
        — Ты знаешь обо мне ровно столько, сколько надо, — заявила она, осторожно высвободившись.
        — Сомневаюсь, — возразил он, шагая за ней.
        — А я ничего не знаю о тебе, — попыталась сменить тему Лили. — Кроме того, что ты груб по утрам. Да и не по утрам тоже.
        Они остановились на ступенях, так что их глаза оказались на одном уровне. Ее сердце забилось сильнее.
        — Я действительно сожалею о том, что произошло сегодня, — искренне произнес он.
        — Извинение принято.
        — Дело в том, что я никогда не веду себя так. Не знаю, что на меня нашло.
        — Может, ты хотел произвести впечатление? — Она улыбнулась.
        — Я думаю, мой поезд уже ушел. — И Ноа улыбнулся в ответ.
        Когда Лили поняла, что они вот уже несколько секунд улыбаются друг другу, она расправила плечи и сказала смущенно:
        — Пойдем в дом. Ужин готов.
        Все уселись за стол, и Эндрю поднял бокал:
        — Давайте выпьем за то, что Джен сказала «да». За то, что Ноа вернулся. И за то, что Лили всегда с нами.
        Эндрю и Джен были абсолютно счастливы, чему Лили несказанно радовалась.
        — Мы сегодня собрались... — начал было Эндрю. — В общем, Ноа, ты мой брат, и я хочу, чтобы ты был моим шафером.
        — А я хочу, чтобы ты была подружкой невесты, — продолжила Джен, глядя на Лили.
        Лили раскрыла рот от удивления, а Ноа уставился в тарелку.
        Шафер. Подружка невесты. Платья и смокинги. Торт и цветы.
        Идти к алтарю, пусть и не в качестве невесты... Нет, она не сможет сделать это. Но Джен вперила в нее взгляд, не терпящий возражений.
        — Я... я думала, что ты позовешь Люси.
        Лили не была ни на одной свадебной церемонии с тех пор, как ее собственная провалилась. Вот она и нашла оправдание, скрыв истинную причину отказа. Но на сей раз речь идет о лучшей подруге.
        — Люси на седьмом месяце. И я хочу, чтобы это была именно ты.
        — Хорошо, — согласилась Лили, пожав пальчики Джен. — Просто я не ожидала, вот и все. Я же никогда раньше не была подружкой невесты, — пояснила она.
        — А ты, Ноа... — продолжала Джен мягко. — Ты брат Эндрю. Вы одна плоть и кровь. Это будет значить для него очень много. И для твоего отца...
        Лили заметила, как Ноа борется с собой. Ей даже показалось, что его глаза увлажнились. Ее предупреждали, что он никогда не вспоминал о похоронах отца. Да и множество проблем не оставляли ему времени для печали.
        Он откашлялся и кивнул:
        — Хорошо. Я согласен.
        — Замечательно! — обрадовалась Джен, прильнув к плечу Эндрю. — Я же говорила! И еще, Ноа, я думаю, Лили поможет тебе. Правда, Лил? Ноа потребуется смокинг. — Она подмигнула ему. — Женщины лучше знают, что нужно для свадьбы.
        К горлу Лили подступил ком. Конечно, она знает. В ее сердце вонзилась игла боли. Она вспомнила, как Кертис нагло ушел прямо перед произнесением клятв...
        Лили увидела отчаянный взгляд Ноа и поняла, что ее мечты о беззаботных каникулах рассыпались в прах. Во что она впуталась? И чем это закончится?


        ГЛАВА 2
        Джен делилась свадебными планами, а Эндрю рассказывал о новостях с ранчо. Но Лили все больше внимания уделяла Ноа, сидящему справа от нее. Он был сосредоточен на еде и если и говорил, то только о лошадях, с которыми работал, причем обращался исключительно к Эндрю. Лили боялась не справиться с возложенными на нее обязанностями. Это было так неожиданно: ее всего-навсего попросили принести продукты, и вот она уже подружка невесты, которая должна помочь Ноа стать настоящим шафером.
        — Мы назначили дату, — объявила Джен. — Вторые выходные августа.
        — Через полтора месяца?! — изумилась Лили. Джен подлила вина ей и наполнила бокал Ноа.
        — Мы не желаем долго ждать. И еще мы решили, что надо успеть, пока у тебя не начались занятия в школе. Да и у Ноа, как я полагаю, осенью будет много работы... Лили, я хочу попросить тебя кое о чем еще.
        — Кое о чем еще? — Ей с трудом удавалось скрывать волнение. Джен и не подозревает, насколько сложно для Лили быть подружкой невесты.
        — Пожалуйста, займись моим подвенечным платьем, дорогая. Хочу такое, которое идеально подойдет мне, и только мне.
        — О, Джен... — Лили чуть не задохнулась. Ей оказано огромное доверие, ведь подвенечный наряд надевается всего один раз и хранится всю жизнь.
        — Я не знаю никого, кто смог бы справиться с этим лучше, чем ты, — продолжала Джен. — Мы можем выбрать день и съездить в Калгари за материалом.
        Лили ощутила на себе испытующий взгляд Ноа. Единственное свадебное платье, которое она сшила, сейчас висело в ее шкафу белым напоминанием об ошибках прошлого. В течение одного часа она вспоминала о своей неудачной попытке выйти замуж чаще, чем все последние годы.
        — Конечно, я помогу тебе, — ответила она тихо. — Я рада, что ты попросила об этом меня.
        Пока они с Джен обсуждали фасон платья, Лили краем глаза заметила, что у Ноа возникла небольшая проблема. Чтобы разрезать грудку, он отложил вилку и взял в руку нож, но мясо лишь скользило по тарелке, потому что ему нечем было удержать его. Вот в чем, наверное, кроется причина его упрямства. Ему раз за разом приходится с трудом к чему-нибудь приспосабливаться. Даже еда становится для него чем-то вроде маленькой битвы.
        Ноа не потерпит и намека на сочувствие. Но как предложить помощь, не унижая его достоинства?
        Она сделала глубокий вдох и спросила:
        — Хочешь, я помогу тебе?
        Все замолчали. Лили мечтала, чтобы Эндрю и Джен поддержали ее, однако они смотрели на девушку так, будто она только что совершила преступление.
        Ноа взял вилку и попытался отломить кусочек курицы ее ребром. Но грудка была довольно толстая.
        — Я сам. Я не двухлетний ребенок, и меня не надо кормить.
        В его голосе звучала сталь. Впрочем, Лили была готова к этому. Она решила быть честной и говорить с ним прямо.
        — Вовсе нет. Тебе будет легче, когда у тебя появится протез. Ну, а пока нет ничего постыдного в том, чтобы время от времени просить о помощи.
        Он положил вилку и уставился на нее:
        — Не припоминаю, чтобы я просил тебя.
        — Не всегда нужно просить. Достаточно просто не отказываться, когда тебе предлагают помощь.
        Ноа одарил ее таким странным взглядом, что она растерялась. В нем смешались и изумление ее настойчивостью, и благодарность, и гнев, и раздражение, — и все это было пронизано тонкой нитью ранимости.
        Ноа придвинул ей свою тарелку. Абсолютно спокойно, не суетясь, Лили взяла его вилку и нож и порезала остатки грудки на небольшие кусочки. Затем она вернула ему тарелку и принялась доедать плов, будто ничего не произошло.
        — Спасибо, — сказал он тихо.
        Разговор за столом продолжился, но Лили никак не могла забыть тот взгляд.

        После ужина Ноа и Эндрю ушли во двор пить кофе, а девушки начали прибираться в кухне. Вытирая тарелку, Лили посмотрела в окно. Ноа был примерно на дюйм выше брата и шире в плечах.
        — Эндрю так рад, что Ноа приехал сюда на поправку, — сказала Джен, вытирая стол. — Мы были уверены, что он откажется.
        — Почему? Это же его родина. — Лили оторвалась от лицезрения мощной фигуры Ноа и посмотрела на подругу. Лицо той было серьезным.
        — Он упрямый. В этом они с Дрю похожи. Он бы не согласился, если бы Дрю не предложил ему работу. Ноа любит независимость и ненавидит, когда о нем заботятся. — Джен опустила казан в раковину и повернулась к Лили. — Спасибо за помощь. Ты не представляешь, как выручила нас. Заниматься делами и одновременно подготовкой к свадьбе — та еще радость.
        — Летом у меня все равно не так уж много забот. Я решила помогать Ноа время от времени.
        — Не сомневаюсь, — улыбнулась Джен.
        — В смысле?
        — Ты постоянно помогаешь кому-нибудь, Лили. И у тебя это прекрасно получается.
        — Возможно. Но я сомневаюсь, что Ноа это придется по душе. — Она крутила в руках кухонное полотенце. — Он согласится только в том случае, если я позволю ему платить за это.
        — Я же говорила: упрямый, — снова улыбнулась Джен.
        Лили подозрительно посмотрела на подругу:
        — Я не собираюсь брать деньги.
        Джен подошла, положила руку ей на плечо и мягко сказала:
        — Я знаю. Мы могли бы нанять прислугу. Он и сам нанял бы, если бы не был таким гордым. Но это не то, что ему нужно, Лил.
        — Я знаю, — откликнулась девушка. Она вспомнила, как Ноа с трудом натягивал ковбойские сапоги, решительно не желая просить о помощи. — Ему нужен друг.
        — Ему не найти лучшего друга, чем ты. Как и мне.
        Теплые слова подруги заставили Лили отбросить печальные мысли о несостоявшейся свадьбе. Она любила Джен, как сестру.
        — Я могу быть другом. Не беспокойся, я не кручу романы ни с ковбоями, ни с солдатами. — Лили рассмеялась.
        В те времена, когда в отношениях Джен и Эндрю не все было гладко, та нелестно отзывалась о ковбоях. Подруги порой веселились, вспоминая об этом. Однако Лили осознавала, что сейчас не совсем честна с Джен. Что-то в Ноа привлекало ее. И это было нехорошо.
        — Ты и Ноа? — Джен развеселилась. — Да вы два самых упертых человека на свете. Это то же самое, что попытаться смешать воду с маслом.
        Лили выглянула в окно и увидела, как Ноа и Эндрю смеются. От этого смеха что-то вспыхнуло в ее душе. Ноа сидел боком к ней и выглядел полноценным мужчиной, здоровым, сильным, красивым.
        Она тут же отвела взгляд. Нет. Это не важно. Это совсем не то. Джен права, утверждая, что они не пара.
        — В любом случае, — продолжила Джен, не замечая реакции Лили, — ты вела себя с ним так, как надо. Не стоит ходить вокруг да около. Ноа может промолчать или сделать вид, что ничего не заметил, но он непременно оценит твою прямоту.
        Лили взяла вымытый подругой казан и поставила его на полку. Да, она была прямодушна... Однако есть вещи, о которых лучше было бы не упоминать.
        Но это всего на несколько недель. Ничего страшного.

        Ноа схватил большой моток веревки и перебросил через плечо, но уже через несколько шагов швырнул его на землю, негромко выругавшись и пнув разбросанное под ногами сено. По спине стекал пот. Не то, чтобы веревка была очень тяжелой — просто он никак не мог привыкнуть к поведению своего искалеченного тела. Ноа поднял веревку, на этот раз широко расставив ноги, чтобы равномерно распределить вес, и раскачивающейся походкой двинулся к забору.
        Работа на Эндрю доставляла ему удовольствие, но боль все не проходила. Он разнес сено лошадям, нетерпеливо перебирающим ногами в стойлах, и остановился рядом со старым мерином, чтобы погладить того по морде. Эндрю перевез сюда немолодых лошадей, которым требовались уход и ветеринарная помощь, принеся в жертву самое сочное и зеленое пастбище. Ноа восхищался братом, его задумкой создать ранчо «Спасение».
        Но он-то мечтал о карьере солдата и не собирался когда-нибудь поселиться в Ларч-Вэлли. И уж точно не в качестве помощника на ранчо младшего брата. Но это временно. Скоро Ноа Лэреми окончательно поправится и вернется на службу. А сейчас благодаря Эндрю он не сидит без дела и поддерживает форму. Это ускорит процесс выздоровления.
        Хорошо работать весь день на свежем воздухе. Это вылечивает не хуже, чем бесконечные хождения по врачам. Ноа ненавидел, когда его донимали расспросами о том, как именно он получил ранение, когда относились к нему так, будто он может вот-вот развалиться на части. Он допустил ошибку, вот и все. Свою ошибку. И каждый день благодарил Бога, что расплачивается за нее самостоятельно.
        Но люди ничего не замечали. Даже Эндрю и Джен видели в нем сперва калеку, а уже потом — человека.
        Его мысли вернулись к Лили. Вот она, уж точно, воспринимала Ноа по-другому. Он был очень удивлен собственным поведением. С чего это он извинился перед ней за то, что произошло утром, и объяснил, почему так поступил? Он открылся Лили больше, чем кому-либо.
        Ноа не знал, каким окажется его будущее, но уже понял, что, ничего не делая, просто не сможет жить. Армия не разбрасывается кадрами, тем более такими. Но нельзя отрицать, что из-за физической неполноценности его возможности теперь ограниченны.
        Он перекидал оставшееся сено в загон. «Физическая неполноценность...» Ноа ненавидел эти слова. Так же как и другие: «калека», «инвалид». Он постоянно слышал их в свой адрес и был не согласен ни с одним из этих определений, однако ничего лучшего придумать не мог.
        Тяжелее всего Ноа переносил то, что постоянно нуждался в помощи. Дойдя до амбара, он вздохнул и рассеянно почесал зудящую культю — все, что осталось от правой руки. Не так давно он командовал людьми, а теперь не может разрезать кусок курицы...
        — Как дела? — Сладкий голос Лили заставил его обернуться.
        — Что ты здесь делаешь?
        Лили выглядела прекрасно в легком платье, которое делало ее талию невообразимо тонкой. Узенькие бретельки не морщили золотистую кожу, а ветер трепал подол юбки, притягивая внимание к обнаженным ногам, обутым в замысловатые сандалии. Ногти на ногах были покрашены в нежно-розовый цвет.
        — Тебе и вправду не помешало бы научиться здороваться.
        — Ты просто появилась неожиданно. Снова.
        — Все равно нехорошо стрелять в безоружного.
        Ноа рассмеялся, оценивающе разглядывая ее. Она была образцом женственности, и в течение нескольких секунд он делал то, что всегда делают мужчины при виде красивой женщины, — флиртовал.
        Пока не увидел, куда упал ее взор.
        — Ты сегодня в футболке, — мягко заметила Лили.
        Черт, она всегда говорит то, что у нее на уме! Ноа продолжал смотреть ей в глаза. Рано или поздно она все равно увидела бы его культю. Уж лучше сейчас.
        — С длинными рукавами слишком жарко.
        — А это. — Она показала на его искалеченное плечо, конец которого был обтянут тканью.
        — А это вроде как колпачок. Он защищает кожу. Да и смотрится, по-моему, лучше.
        — Болит?
        Прямой, но участливый вопрос тронул его, и он расправил плечи. Лили не отводила взгляд и не испытывала ни малейшего стеснения. Она, казалось, всё понимала, и это подавило внутреннее сопротивление Ноа.
        — Иногда, — признался он. — Но по большей части это лишь фантомная боль.
        Лили кивнула. Ноа не мог поверить, что сказал так много. Что заставляет его обсуждать с Лили Жермен вещи, о которых он раньше предпочитал не говорить? Надо будет разобраться.
        — Мы с Джен сегодня ездили по магазинам. Купили материал для ее платья.
        Его удивило, с какой легкостью она поменяла тему, не собираясь проявлять нелепую жалость, к чему он уже успел привыкнуть, и не лезть с дальнейшими расспросами.
        — Это хорошо.
        — Да.
        Разговор зашел в тупик, и Ноа понял, что снова смотрит ей в глаза. Он никогда не встречал такую женственную и прямолинейную — сильное сочетание — девушку. Но на этом все заканчивается. Лили всего лишь возбуждает его любопытство, не более. А если бы она ему и понравилась, то какая женщина захочет такого мужчину, как он? Возможно, калека — подходящее слово. Его покалечила жизнь.
        — Мне нужно работать, — заявил Ноа.
        — О... Да, конечно.
        Лили отошла было назад, но затем резко приблизилась, словно боялась передумать. Когда она подняла глаза, Ноа заметил, что на ее переносице появилась крохотная морщинка, и у него возникло непреодолимое желание дотронуться до нее. Да, Лили Жермен способна, при желании, стать опасной женщиной.

        — Ноа, постой.
        Последние несколько минут показали, что между ними все стало еще сложнее, и, если они оба собираются участвовать в свадьбе, им необходимо прийти к взаимопониманию. По спине Лили пробежал холодок, когда она представила, как они вместе будут ставить свои подписи, или позировать для фото, или сидеть рядом за столом. Ей нужен союзник, а не недоверчивый незнакомец.
        — В чем дело?
        — Я не хочу, чтобы все зашло далеко.
        Он сдержанно засмеялся:
        — Все и так уже зашло слишком далеко. Моя жизнь уже не будет прежней.
        Лили подхватила:
        — Ты уверен? А я пока мало что понимаю. И даже не знаю, что должна ответить.
        — А у тебя хорошо получается, — заметил Ноа. Его зубы сжались, а глаза потемнели. — Ты очень спокойно говоришь о сложных вещах.
        — Ты показался мне человеком, который ценит прямой разговор, — не дала запугать себя Лили.
        — Да. — Он приподнял бровь, принимая вызов. — А в армии я настаивал на абсолютном повиновении.
        — Ты скучаешь по этому? — Лили тоже вздернула бровь. — Некем командовать? Наверное, работа на Эндрю — совсем не то?
        Ноа издал неопределенный звук и отвернулся. Она тут же подошла к нему, схватила за руку и развернула лицом к себе:
        — Извини. Это было лишнее.
        — Я не только отдавал приказы, но и выполнял чужие. Я же дослужился только до звания капитана. — Он одарил ее слабой улыбкой. — А Эндрю молодец. Он позаботился обо всем, что мне потребуется, до того, как я вернулся в Канаду.
        — Из Афганистана?
        Ноа покачал головой:
        — Из Германии. Большую часть времени я лечился там.
        — Но ведь он не навещал тебя? — Лили представила, что было бы, если бы ее мама наведалась к ней в гости. Наверное, она бы обрадовалась. Девушка поймала себя на мысли, что впервые за долгое время побеспокоилась, как там Жасмин.
        Ноа оттолкнул ее руку:
        — Я рад, что он не приезжал.
        — Как? — изумилась она. — Когда твоя семья рядом, то...
        Но он будто захлопнул створки раковины, прямо как при их первой встрече.
        — Повидаться с родными можно, только если появляется опасность, что это в последний раз, — процедил Ноа. — Поэтому я рад, что Эндрю не пришлось приезжать.
        Лили вдруг почувствовала себя маленькой, ничего не понимающей девочкой.
        Кстати, интересно, как он умудрялся выполнять работу по дому, если весь день проводил на ранчо и возвращался измотанный?
        — Я готова помогать тебе, Ноа. Хотя бы пылесосить пол или отвозить тебя куда потребуется. Зачем беспокоить Джен и Эндрю, когда у меня уйма свободного времени?
        Ноа развернулся на пятках и зашагал обратно:
        — Мне не нужна нянька.
        — Господи, я и не собиралась нянчиться с тобой! — Лили поспешила за ним, зацокав сандалиями по бетонному полу конюшни. — Почему ты решительно отказываешься от помощи?
        — Потому что я должен научиться делать все сам.
        — Но ведь не сразу же.
        Он взял повод, висевший на крюке, повесил его на шею и пошел к одному из загонов. Там свистнул, подзывая Фею, и кобыла рысью подбежала к нему. Накрутив повод на запястье, Ноа открыл калитку и шагнул в загон. Лили — за ним.
        — Тебе катастрофически не хватает домашнего любимца? — поинтересовался он.
        — Я не считаю тебя домашним любимцем.
        Ноа расхохотался. Давно он так много не смеялся.
        Главное — не считать, что это из-за нее.
        Ноа погладил морду Феи, затем ловко взнуздал ее. Все это заняло у него не больше времени, чем при наличии двух рук.
        — Учителя летом не работают? Если тебе нужны деньги...
        — Мне хватает денег, — резко перебила его Лили.
        Держа лошадь за поводья, он приблизился к ней и спросил:
        — Тогда что? Ты испытываешь ко мне жалость?
        — Да ты ведешь себя так, что жалеть тебя просто невозможно.
        — Хорошо. — Хмыкнув, Ноа двинулся к ветеринарной площадке.
        Лили не отставала:
        — Может, так я выражаю свою благодарность.
        — Благодарность за что? — бросил он на ходу.
        О, он просто невыносим! Почему бы просто не принять ее помощь, а не допытываться, зачем ей это надо? Она и сама до конца не понимала зачем. А может, Ноа прав? Вдруг ей жизненно необходимо заботиться о ком-нибудь, иначе она будет чувствовать себя не в своей тарелке?
        Когда Лили отдавала все свое внимание кому-то другому, она меньше думала о собственной жизни, о нескончаемом одиночестве. И, черт бы его побрал, Ноа напомнил ей об этом, пусть и неумышленно. Однако следует более или менее правдиво ответить ему.
        — За служение своей стране.
        Он натянуто улыбнулся:
        — Не стоит. Бывает. Нам всем пришлось несладко. Просто мне досталось больше других.
        Лили знала, что ей из него больше ничего не вытянуть, не захоти он сам поведать о своих ранах.
        — И ты не считаешь, что совершил что-то особенное?
        Он остановился:
        — Знаешь, что я считаю? Мне кажется, тебе просто скучно. Лето, жара, ранчо... И бедная Лили, которой нечем заняться. Вот она и решила поухаживать за калекой Ноа Лэреми ради каких-то ей одной известных целей.
        Лили буквально вскипела. То ли из-за того, что Ноа не ведал, о чем говорил, то ли из-за того, что в его словах была некая доля правды.
        — Хочешь знать, что я поняла, приехав в Ларч-Вэлли? Люди охотно помогают друг другу. Удивительно, не правда ли? Если потребуется, тебе всегда протянут руку. Зачем, по-твоему, Эндрю организовал ранчо «Спасение»? Если ты желаешь заплатить мне — пожалуйста. Я никоим образом не собираюсь ущемить твою мужскую гордость.
        Ноа уже шел дальше, ведя в поводу кобылу, которой не было никакого дела до людского спора.
        — О-го-го!
        — И не только это. Ты еще не думал о том, что тебе понадобится смокинг? Туфли? Как насчет обязанностей шафера? А мальчишник? Об этом ты думал? — Лили удовлетворенно улыбнулась, увидев его равнодушное лицо. — Понятно. Тогда скажи мне: я похожа на женщину, которая мечтает, чтобы на свадебной церемонии ее сопровождал некто в джинсах и сапогах?
        Тут Ноа разозлился. Отлично! Оказывается, совсем нетрудно вычислить его уязвимые места и слегка давить на них.
        — А разве Джен и Эндрю нужен такой шафер? — неумолимо продолжала она.
        — Эндрю сказал, что он рад уже тому, что я просто буду присутствовать.
        — Согласна. Но подумай о Джен. Ты понимаешь, что значит свадьба для женщины, Ноа?
        — Все.
        — Именно, — подтвердила Лили и запнулась, вспомнив о собственном подвенечном платье, от которого у нее так и не хватило сил избавиться. — Любая женщина хочет, чтобы ее свадьба стала сказкой. Днем, когда сбываются мечты.
        Лили от души желала, чтобы у Джен все вышло именно так. Она должна дать подруге то, чего у нее самой никогда не было.
        — Почему ты была довольно молчаливой вчера за столом? — неожиданно полюбопытствовал Ноа, наклонив голову. — Я заметил твою реакцию, когда заговорили о свадьбе. В чем дело?
        Лили оставалось лишь удивляться, насколько резко они поменялись ролями. Теперь ей придется отвечать на его вопросы.
        — Джен — моя подруга. Ради нее я готова на все. Даже стоять здесь и пытаться переспорить такого упрямца, как ты. Я считаю, что это входит в обязанности подружки невесты. Пойми, Ноа, — сказала она, взяв его за руку. — Я — их друг, а ты — член их семьи. Нам следует стать друзьями.
        Замолчав, Лили вдруг поняла, что в последней фразе оказалось больше смысла, чем во всем предыдущем споре. «Друзья» — идеально подходящее слово. Она ощутила тепло его кожи под своими пальцами и подняла взгляд. Его глаза застыли на ее изящно очерченных губах с милой впадинкой посередине.
        Ноа молчал, а у Лили участился пульс.
        Фее надоело просто стоять без дела, и она ткнула Ноа носом, отчего тот потерял равновесие и чуть не упал на Лили.
        Ее груди оказались прижатыми к его торсу. Широко раскрытые глаза Ноа глядели на Лили, и в них явственно читалось внезапное осознание чего-то очень важного. На долю секунды девушке даже показалось, что он сознательно прижался к ней еще крепче. Но вот она моргнула, и Ноа тут же отстранился, причем ухитрился поддержать ее, чтобы она устояла на ногах.
        — Друзья, — произнес он, и она уловила в его голосе нотку сомнения. — Посмотрим, Лили. Посмотрим.
        Ноа удалялся, держа Фею за повод, а Лили наблюдала за отступлением солдата.


        ГЛАВА 3
        Лили подъехала к дому Ноа на своей малолитражке.
        Он появился в солнцезащитных очках и с небольшой сумкой, висящей на плече, в опрятных, хотя и изрядно потертых джинсах и, несмотря на жару, в темной рубашке с длинными рукавами.
        Лили вспомнила, что она почувствовала, оказавшись прижатой к его груди. Ей очень повезло, что они будут постоянно видеть друг друга лишь летом, а затем она вернется в школу и будет думать только о том, о чем надо думать. Интересно, а чем займется он?
        — Заранее спасибо, что подвезла меня. — Ноа открыл дверцу и сел в машину. Его колени уперлись в приборную доску.
        Лили засмеялась:
        — Господи, да ты великан! Рычаг посередине, у тебя между ног.
        Он потянулся к рычагу и облегченно вздохнул, когда сиденье отъехало чуть-чуть назад и ему удалось слегка распрямить ноги. Поставив сумку на пол, Ноа заметил:
        — Да уж, это тебе не «хаммер».
        Похоже, сегодня он в хорошем расположении духа.
        — А мне нравится, — ответила Лили. — Она практичная и экономичная.
        Ноа повернулся и левой рукой попытался захлопнуть дверцу. Со второй попытки он закрыл ее на замок, что подтвердила погасшая красная лампочка.
        — И ты тоже практичная, да? — спросил он, подняв очки на лоб.
        Лили гордилась тем, что у нее есть такая черта характера, но у Ноа вместо комплимента получилось критическое замечание. Как только он пристегнулся, Лили надавила на газ и машина поехала в сторону Мэйн-авеню. Там они должны были свернуть на шоссе и отправиться на север. Она постоянно ощущала на себе его взгляд, однако посмотрела на него, только когда остановилась на светофоре. Лили выдавила из себя улыбку:
        — Я стараюсь.
        — Ты такая... — протянул Ноа, поерзав на сиденье, но тут же осекся и повернулся к окну.
        — Какая? — Ее сердце затрепетало.
        Лили уверяла себя, что ее не интересует, что он думает о ней, но на самом деле все обстояло иначе, хотя знакомы они были совсем недолго. Причем для нее была важна не столько его симпатия, сколько уважение.
        — Забудь.
        — Нет, я хочу услышать. Какая я?
        У Лили были причины настаивать. Она так долго находилась в тени своей матери, что люди видели в ней вторую Жасмин Жермен, такую же неземную, грациозную, изящную. В отличие от дочери Жасмин никогда не испытывала желания обосноваться на одном месте. Веря в то, что лучшее прямо за углом, она переезжала столько раз, что Лили сбилась со счета. А ее дочери требовалась стабильность.
        Мать Лили постоянно порхала, как прекрасная бабочка, а рядом неизменно оказывались красивые мужчины. В компании матери Лили неизбежно отходила на задний план.
        — Я просто хотел сказать...
        Она заметила мелкие красные пятна на его шее. Неужели он смущен?
        Ноа прокашлялся:
        — Ты очень милая, Лили. Твое имя идет тебе.
        Ее щеки запылали. Он считает ее милой?
        Но она не милая. Так можно назвать Жасмин. А Лили — решительная, стойкая.
        — Тебе не понравился мой комплимент?
        — Я не привыкла, чтобы меня называли милой, вот и все, — отозвалась она, не отрывая взгляда от дороги.
        — А как тебя называют?
        Лили сразу вспомнились слова Джен о том, что она заботится о людях.
        — Безотказной.
        Ноа весело согласился:
        — Ну да, ты такая.
        Он что, флиртует? Замечательно! А она-то сомневалась, что Ноа Лэреми способен на нечто подобное.
        — И какая я тебе больше нравлюсь: милая или практичная?
        Что она делает?! Она тоже заигрывает с ним! Что с ней происходит, когда он рядом?
        В машине повисла напряженная тишина. Улыбка исчезла с губ Ноа.
        — Я не думал, что эти два качества — взаимоисключающие. И какое тебе дело до того, что предпочел бы я?
        — Никакого, — поспешно согласилась Лили. В самом деле, они же только друзья. И она, уж точно, не желает ничего большего.
        Однако Ноа, казалось, видел ее насквозь.
        — По-моему, ты можешь быть той и другой одновременно. И ничего плохого в этом нет.
        Лили попыталась улыбнуться. Она не любила, когда о ней судили только по внешности, но то, что Ноа считал ее привлекательной, было очень приятно.
        — Тогда благодарю за комплимент.
        Еще несколько минут они ехали молча. Затем Ноа начал:
        — Лили?
        — М-м-м?
        — Кого, по-твоему, я сейчас вижу за рулем?
        Вот это вопрос! Ее ладони мгновенно вспотели. Ей ничего не нужно от Ноа. Ничего! Она и так зашла слишком далеко, предложив ему дружбу. Он, наверное, хороший человек, но что-то большее?.. Нет уж, извините.
        — Лучшую подругу твоей будущей невестки, — ответила она, протянув руку к панели и включив радио.
        Услышав, как Ноа коротко хохотнул, она недоуменно спросила:
        — Что?
        Он вновь откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза:
        — Если это все, то так даже интереснее.
        Лили пока не очень его понимала.
        — Это хорошо?
        — Очень хорошо. Я никак не могу отвлечься, и только твое присутствие позволяет мне думать о чем-то ином, кроме моих проблем.
        — И с какими же проблемами ты сражаешься, оставшись в одиночестве? — Лили безумно хотелось выяснить, что мучает его. Ведь потеря руки во время боевых действий может стать причиной серьезной психической травмы.
        — Ну, с разными. Что приготовить на завтрак. Какую рубашку надеть.
        — Короче, не мое дело.
        — Слезами горю не поможешь. Что толку говорить об этом? — тихо ответил он, не открывая глаз.
        Лили мельком покосилась на него:
        — Ты устал?
        Приоткрыв один глаз, Ноа кивнул:
        — Немного. Не выспался.
        — Почему?
        — Да все думал. О своем.
        Обычно Лили спрашивала себя, часто ли мучают Ноа фантомные боли, но сейчас она представила его лежащим в постели, в раздумьях, и возникли иные вопросы. Боится ли он вердикта врачей? Или же ему не дают уснуть воспоминания о войне?
        — Беспокоишься, как все пройдет сегодня?
        Он лишь пожал плечами.
        — Что в сумке?
        — В основном бумаги. В армии так же, как и везде: заполните бланк, чтобы заполнить бланк, чтобы заполнить бланк, и так до бесконечности. Вообще-то слишком много вопросов для одного дня, — процедил он сухо.
        — Нам ехать еще более ста миль. Тебе никуда не деться.
        — Я всегда могу отказаться отвечать, — наконец-то улыбнулся Ноа.
        — Но ты не станешь, потому что...
        Лили поддразнивала Ноа, но, заглянув в его темно-синие глаза, она замолчала, и наступила тишина. С огромным трудом девушка оторвалась от созерцания Ноа и вновь уставилась на дорогу.
        — Я и сам не знаю почему, Лили. Я еще ни с кем не говорил об этом.
        Стоит ли радоваться роли его наперсницы? Но ей безумно хотелось узнать истинного Ноа.
        — Мне ты можешь рассказать. Ведь, по большому счету, я совершенно посторонний человек, — предложила она.
        — Я подумаю, — пообещал он. — Все равно меня пока не уволили. Сейчас я нахожусь в подвешенном состоянии.
        Лили совсем забыла об этом. Она ни разу не видела у него дома военную форму.
        — Похоже, они не знают, что с тобой делать.
        — Может, и так, — усмехнулся Ноа. — Дело в том, что им не так уж и важно, что со мной станет. Вот если все сложится хорошо, они будут думать, куда меня пристроить... — Он нахмурился. — Как-то нелепо это все.
        — Почему? — Даже не глядя на него, Лили чувствовала, насколько он расстроен. — Ты был ранен, исполняя свой долг, и имеешь полное право на материальное обеспечение, пока выздоравливаешь, Я права?
        — Ну да.
        — Итак, какие у нас планы на сегодня?
        — Показаться лечащему врачу, потом — психиатру, и напоследок — физиотерапевту. В общем, надо проверить, все ли в порядке с моей головой после ранения.
        Лили была поражена. Он говорит, что у него могут быть проблемы с психикой? Ноа, которого она знала, был абсолютно здоров. Но может, он просто искусно скрывает признаки душевного расстройства? Девушка даже решила, что придумала себе Ноа Лэреми.
        Не в первый раз она ошибается в людях. Кертис, к примеру, оказался совсем другим человеком. Не таким сильным. Не таким решительным.
        Лили отогнала неприятные воспоминания и сконцентрировалась на настоящем моменте. Сегодня еще надо подобрать костюм для Ноа.
        Пока противоречивые мысли занимали Лили, он раскинулся на сиденье, почти упершись коленями в приборную панель, и закрыл глаза. Когда Лили несколькими секундами позже посмотрела на него, он уже спал.
        Ей следует быть очень, очень осторожной. Потому что ей начинает нравиться Ноа Лэреми. Очень нравиться.

        В ожидании Ноа, бегающего от одного врача к другому и ставящего печати на всяких документах, Лили пила кофе и читала книгу в холле больницы. Во второй половине дня они отправились в магазин, где можно было взять напрокат одежду для торжественных случаев. Ноа к тому времени весьма устал от здравоохранительной волокиты.
        — Мы можем сделать это в другой день, — предложила девушка.
        Он вздохнул и бросил стопу бумаг на заднее сиденье:
        — Лучше разобраться с этим сегодня. В следующий раз врачи изведут меня не меньше. Кроме того, если мы прямо сейчас поедем домой, Джен обязательно напомнит нам, как мало времени осталось до свадьбы.
        — Возможно, ты прав. Я постараюсь, чтобы все прошло быстро и без проблем, — согласилась Лили, захлопнув дверцу и направляясь к входу в магазин.
        Внутри их встретил приятного вида мужчина, который, увидев руку Ноа, уставился на него.
        — Нам нужен смокинг, — объяснила Лили.
        Ноа разглядывал костюмы, туфли и другие товары.
        — Вы — жених и невеста?
        — Н-нет... У жениха уже есть костюм.
        — Сэр?
        Ноа отвлекся от изучения серебряных фляжек, выставленных на прилавке, и вытянулся, услышав «сэр». Лили вдруг поняла, что он скучал по этому обращению. Оно было частью его прошлой жизни. Почему же он не хочет надеть на свадьбу военную форму? Но спрашивать об этом Лили не стала. Одно ясно: это либо его собственное решение, либо просьба Эндрю.
        — Вы позволите снять с вас мерку, сэр?
        Ноа и Лили проследовали за продавцом в дальнюю часть магазина. Взяв бланк, он начал было снимать мерки, но заметно занервничал, когда дело дошло до искалеченной руки Ноа. Продавец вспыхнул и сделал шаг назад.
        — Я... Я прошу прощения, сэр. Я не знаю, удобно ли вам... Я имею в виду...
        — Вы имеете в виду, что неудобно вам, — перебил его Ноа.
        Лили поняла, что назревает конфликт. Ноа явно не в духе, и посещение магазина никак не улучшит его настроения.
        Продавец мужественно посмотрел Ноа в глаза:
        — Я просто не хотел случайно причинить вам боль.
        — Ноа. — Лили бросилась вперед, не давая ему разозлиться. — Не стоит обращать внимание. Ему неловко, вот и все.
        — Черт побери, Лили, — тихо прошептал он. — Я сейчас не выдержу.
        — Тогда почему ты не наденешь военную форму?
        — Потому что в день свадьбы я буду не капитаном Лэреми, а братом жениха, — грозно ответил он.
        — Я могу продолжить, сэр?
        Лили наконец нашла выход. Она сама снимет мерки, а продавец лишь запишет данные. Это не должно травмировать Ноа.
        — Я займусь этим, — заявила девушка. — Ноа, мы сделаем это вместе, — добавила она тише, погладив его по здоровой руке. — Хорошо? Кому-то ведь надо измерить тебя.
        Ноа едва заметно дернулся. После того случая на конюшне они старались не прикасаться друг к другу. Внезапно Лили показалось, что она затеяла нечто слишком интимное. Она облизнула губы.
        — Согласен, — резко сказал Ноа.
        Девушка взяла сантиметр из рук продавца и улыбнулась:
        — Я время от времени шью. — Это было не совсем так, но сейчас важно разрядить обстановку. — Поправьте меня, если я буду прикладывать его неверно.
        Ее пальцы заскользили по мощным плечам Ноа. Затем она обмерила его левую руку, а он начал говорить что-то про правый рукав, который можно сделать такой же длины и закрепить булавкой. Потом наступила очередь талии Ноа. Лили почувствовала, как он задержал дыхание, и ей пришлось сказать ему, что это не обязательно. Когда же она дотронулась до пуговицы его джинсов, то сама несколько мгновений не дышала.
        Это было совсем не то, чего она хотела. Тем более после того, как Лили поклялась держать его на расстоянии вытянутой руки.
        — Мне нужно знать объем твоей груди, — спокойно продолжила она, почти прижавшись к нему и продевая сантиметр под мышками. Проделывая такой маневр, Лили слегка задела правый бицепс Ноа. Испытывает ли он боль? Каково это — остаться лишь с частью руки? А под пальчиками Лили глухо билось его сердце. Она не решалась задать Ноа мучающие ее вопросы, так сказать, положа руку на сердце. Вместо этого девушка диктовала продавцу результаты измерений, а он вносил их в бланк.
        — А теперь внутренний шов брюк, — бодро проинструктировал он, не чувствуя, что напряжение между клиентами растет. — Кстати, вам нужно подобрать обувь. У вас какой размер? Одиннадцатый?
        Ноа кивнул. Продавец засеменил на склад за парой туфель.
        — Лили... — послышался низкий голос.
        — Там есть стул. Можешь сесть и переобуться, — заявила девушка.
        Она не желала становиться милашкой, которая всегда готова помочь и на которую обращают внимание, только когда она нужна, а потом выбрасывают за ненадобностью.
        Ноа колебался всего миг. Потом он сел на стул и скинул ботинок с одной ноги пальцами другой. Со вторым пришлось помучиться, и Лили, не выдержав, опустилась перед ним на колени, потянула за пятку, и ботинок соскользнул со ступни.
        — Терпеть не могу этого, — тихо признался Ноа.
        Лили посмотрела на него. Со строптивым Ноа было непросто совладать, но Ноа, начавшего доверять ей, оказалось укротить куда труднее. Меньше чем через неделю он стал принимать от нее помощь, как, например, сегодня. Вспыльчивый, упрямый вояка нравился ей, пожалуй, больше того человека, которого она видела перед собой сейчас. С ним было проще держать дистанцию. Проще направлять свои мысли в нужное русло.
        Появился продавец с парой туфель. Лили взяла их, расшнуровала и поставила перед Ноа, а сама принялась обсуждать с продавцом, какого фасона выбрать смокинг, чтобы он сочетался с костюмом жениха. Она не собиралась делать за него все.
        Обернувшись, она увидела, что щеки Ноа покраснели. Зажав сложенный вдвое конец шнурка пальцами правой ноги, левой рукой он держал другой конец и безуспешно пытался сотворить некое подобие узла.
        — Черт! — наконец не выдержал Ноа, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза. Его челюсть подрагивала.
        — Оставьте нас на секундочку, — шепотом попросила Лили продавца. Тот незаметно исчез, а она подошла к Ноа и присела рядом с ним. — Ноа, — начала она.
        — Не смей, — приказал он таким злобным голосом, что девушка отшатнулась. — Не надо успокаивать меня и говорить, что со временем я привыкну, или что ты там хотела сказать. Я это не переношу.
        Именно это и вертелось у Лили на языке, а посему она решила сдержаться, сказав лишь:
        — Хорошо.
        Через несколько минут негодование Ноа начало стихать. В конце концов, он взял ее за руку:
        — Прости.
        — Тебе не за что просить прощения. — Испытав облегчение, она повернулась к нему, и их колени соприкоснулись. — Нельзя корить человека за то, что он чувствует.
        — То есть, нет ничего страшного в том, что я чувствую себя беспомощным?
        — Подскажи, как мне ответить на этот вопрос, обойдя реестр запрещенных тем? (Ноа вяло улыбнулся.) Почему ты отказываешься от помощи?
        — Потому что я должен сделать это сам.
        — Но почему?
        Он одарил ее чуть ли не яростным взглядом:
        — Потому что так надо.
        — Это имеет какое-то отношение к твоей уязвленной мужской гордости? — Лили сделала попытку разрядить обстановку, но Ноа оставался серьезным. Ну почему он не улыбнется? Ее непреодолимо влекло к нему, несмотря на обещания, данные самой себе.
        — Да, — спокойно ответил он.
        Атмосфера между ними накалилась до предела. Лили не выдержала первой:
        — Так. Спорить будем потом. А то продавец не понимает, что, черт возьми, стряслось. Так ты позволишь завязать тебе шнурки?
        Он кивнул. Она ловко затянула ровный узел. Ноа сидел, сжав зубы и уставившись в стену.
        Лили подозвала продавца и, когда Ноа встал, вновь взяла в руки сантиметр. Вдруг она сообразила, что сейчас ей предстоит измерить внутреннюю сторону его ноги, отчего она почувствовала себя неловко. Девушка улыбнулась стоящему рядом продавцу, видя, что тот заметил ее смущение:
        — Я думаю, здесь вы справитесь лучше меня.
        Он с легкостью выполнил необходимые операции. Лили покосилась на Ноа. Он подвигал бровями вверх-вниз. Конечно же он понял, почему она предложила продавцу снять мерку самому, и теперь дразнил ее. Что ж, его чувство юмора было сейчас как нельзя кстати.
        — Отлично, — подвел итог продавец. — Теперь давайте примерим разные костюмы и выберем лучший. Какого цвета будут жилет и галстук?
        — Белого, — ответила Лили за Ноа, который лишь пожал плечами. — Вот поэтому я здесь. Сам ты никогда не выбрал бы то, что надо, — пояснила она, усмехнувшись.
        — Ну, нашла, чем укорять меня. Последние несколько лет мне вообще не приходилось задумываться о своем гардеробе, — возразил он.
        Продавец перебирал костюмы на вешалках в нескольких метрах от них и наверняка прислушивался к беседе. Ноа наклонился и произнес сценическим шепотом:
        — В тюрьме есть другие заботы.
        Его шутка застала Лили врасплох. Она с трудом удержалась от смеха. Увидев, как округлились глаза продавца, она отвернулась и прижалась щекой к груди Ноа. Он улыбнулся.
        — Да ладно тебе. Ты же знаешь, что его гложет вопрос, как я потерял руку, — прошептал он, на сей раз ей на ухо.
        — Ты ужасен.
        — Был тяжелый день. Прошу прощения, что раскапризничался. Не хочу снова сорваться. Когда обращаешь все в шутку, не так больно. Наверное, мне надо больше смеяться.
        — Тебе кажется, что ты в тюрьме? Ощущаешь себя вырванным из привычной жизни? — Лили смотрела ему в глаза, с изумлением осознавая, что сегодня неплохо узнала Ноа — и с хорошей, и с плохой стороны.
        — Иногда. Как, например, сегодня с туфлями. Или просто когда жизнь проходит мимо. Ведь я был уверен, что меня ждет военная карьера.
        — Вот! Пиджак на четырех пуговицах с белым жилетом и галстуком. — Продавец повесил костюм на крючок в примерочной.
        Ноа взялся за булавку, скрепляющую рукав, но у него никак не получалось отцепить ее. Лили молчала, однако после нескольких неудачных попыток он сам повернулся к ней. Его терпение было на пределе. Самое разумное — поскорее покончить с этим и ехать домой.
        Лили потянулась к булавке и случайно дотронулась до его культи. Вроде бы обычная рука, только вот закутана в трикотаж и заканчивается выше локтя. Интересно, насколько его конечность чувствительна к прикосновениям?
        — Свадьба в августе. Я думаю, нам надо подумать об этой детали. На церемонии ты будешь в пиджаке, а во время банкета будет жарко и тебе придется снять его. Я помогу тебе с булавкой. Сделаю все так, что никто и не заметит.
        Она улыбнулась. Уголки ее рта едва заметно вздрагивали.
        — Ты не обязана делать это.
        — Как раз наоборот. Я подружка невесты и считаю, что это входит в мои обязанности.
        — Я справлюсь сам.
        Лили нахмурилась. Несмотря на то, что сегодня он без нее не справился бы, Ноа Лэреми продолжал стоять на своем.
        — Я буду через несколько минут. — Он скрылся в примерочной.
        Лили и продавец остались ждать.
        Спустя несколько минут, как и обещал, Ноа отдернул занавеску. Лили затаила дыхание.
        Он был великолепен. Синие глаза поблескивали. Темные волосы были немного взъерошены, так как ему пришлось стягивать футболку. Белоснежная рубашка с расстегнутой верхней пуговицей подчеркивала его загар. Пиджак плотно облегал фигуру. Жилет, правда, не был застегнут, а рубашка кривовато заправлена в брюки. В целом Ноа выглядел так, как бывает в конце свадебного банкета, и это еще больше взволновало Лили.
        — Необходим галстук, — сказала она, подходя к нему и застегивая верхнюю пуговицу рубашки. — Без галстука ты будешь выглядеть не так эффектно.
        Его шея была теплой. Лили не покидала мысль, что весь день она занимается тем, чем должна заниматься любимая девушка или жена, но никак не недавняя знакомая, пусть даже будущая подружка невесты. Ноа сглотнул, и его кадык скользнул по кончикам ее пальцев. Она начала завязывать узел на галстуке, с болью вспоминая, когда делала это в последний раз. Боже, она была такой молодой, такой наивной, искренне уверенной, что все пойдет так, как задумали они с Кертисом. Взгляд ее упал на пустой рукав пиджака. У Ноа, несомненно, тоже были свои мечты, которые беспощадно уничтожило ранение и потеря руки.
        — Эндрю поможет тебе в день свадьбы. Боюсь, тут у меня мало опыта, — пробормотала она.
        Ноа не мог опустить подбородок, пока Лили завязывала галстук, и она отметила, что сегодня он гладко выбрит.
        Лили поправила жилет Ноа и застегнула его на все пуговицы. Костюм Эндрю будет выглядеть примерно так же, и теперь она представляла, как хорошо жених и шафер будут смотреться вдвоем возле алтаря.
        Возле алтаря... Ее ладони покрылись холодным потом при этой мысли. Куда бы она ни посмотрела, всюду находила напоминание о своей неудаче. Может, это и к лучшему, что свадьба ее друзей состоится совсем скоро. После она вернется к нелегкому делу вычеркивания из памяти горьких воспоминаний.
        Лили шагнула назад, оценивая внешний вид Ноа. В день свадьбы его рукав будет аккуратно подколот. А она подойдет к алтарю в бледно-розовом платье, которое уже начала шить.
        Затем Лили повернет налево, встанет сбоку от невесты. Сама же она никогда не наденет белое платье. Она не против замужества. Вовсе нет! Просто не всем везет так, как Эндрю и Джен.
        — Ты выглядишь очень красиво, — удовлетворенно заявила она.
        — Даже лучше, чем в военной форме?
        Лили вздохнула. Да уж, жалко, что Ноа отказывается ее надеть. Тогда он покажется ей незнакомцем. А сейчас она не может не думать о том, что он очень красив и невероятно привлекателен.
        — Ты же решил не надевать ее.
        — Это не мой выбор, Лили. — Ноа пристально посмотрел на нее. — Возможно, это моя ошибка, но уж точно не мой выбор. Помни об этом.
        Лили несколько растерялась. Ноа, совершенно очевидно, говорит не о своем ранении, а о том, что происходит сейчас и имеет прямое отношение к ней. Нет уж, спасибо. В ее планы не входят какие-либо отношения с Ноа.
        Однако некая тонкая струна вибрировала в ее душе всякий раз, когда он оказывался рядом.


        ГЛАВА 4
        Будущий шафер скрылся в примерочной, чтобы переодеться. Несколько минут он пытался заколоть рукав булавкой, проклиная весь свет, когда она выскальзывала из пальцев и падала на пол. Не обязательно делать это самому. Достаточно попросить Лили, и она поможет ему в мгновение ока.
        Но на сегодня хватит помощи.
        Когда он вышел из примерочной, Лили встала и подошла к нему, успокаивающе улыбаясь. Ноа ощутил себя совершенно неприспособленным, когда просил ее помочь завязать шнурки. Нет ничего хуже собственной беспомощности, если стараешься произвести впечатление на женщину. А Ноа понимал, что именно так все и обстояло. Он не знал, почему мнение Лили стало ему небезразлично, но...
        — Сэр, прошу вас поставить подпись вот здесь и оплатить залог, — услышал он голос продавца.
        Ноа неохотно отвел взгляд от Лили и проследовал за ним к стойке администратора, где выудил из кармана кредитную карту. Возможно, он был груб с продавцом. Но очень трудно привыкнуть к тому, что все сначала пялятся на твой пустой рукав и только потом смотрят тебе в лицо. Раньше он никогда не выглядел нелепо, а потому славился олимпийским спокойствием.
        Его восхищало то, как Лили смотрела на него, как она прикасалась к нему. Нежность ее пальцев заставляла Ноа снова чувствовать себя мужчиной. Нет, это глупости! Она не хочет его. Их просто-напросто свели друзья. Ей меньше всего нужен человек без руки. Дотронувшись сегодня до его культи, она сблизилась с ним, он не мог ошибиться. Однако Ноа Лэреми не допустит, чтобы война тем или иным образом ворвалась в ее жизнь. Достаточно того, что проклятая война искалечила его.
        И все же он рассказывал Лили такие вещи, которые не решался обсуждать с Эндрю и даже с бывшими сослуживцами, когда общался с ними в Интернете.
        Ноа взял ручку в левую руку и старательно вывел свое имя на бланке и на счете. Затем сердито уставился на кривые буквы: все равно, что детские каракули. Научиться красиво писать левой рукой — тоже задача не из легких.
        Продавец посмотрел на банковскую карту, затем — на подпись. Ноа напрягся, но сдержал эмоции. Он понимал, что продавец всего лишь выполняет свою работу, сравнивая подписи.
        — Раньше я был правшой. Левой пока плохо получается.
        Продавец покраснел:
        — Прошу прощения... Я... Я не знал. Мне нужно сопоставить подписи.
        Лили положила руку на плечо Ноа, Он выдохнул, успокаиваясь. Нельзя винить человека за то, что тот выполняет свои обязанности, даже если это создает проблемы.
        — Все в порядке, — буркнул он.
        Лили заговорила, сжав запястье Ноа:
        — Если хотите, я могу дать номер своей кредитной карты.
        — Не стоит, — заверил продавец и поднял голову. — Все в порядке, сэр.
        Ноа сунул кредитку в карман, и они ушли из магазина. Сев в машину, он облегченно вздохнул:
        — Прости меня за все это. Ненавижу ездить куда-нибудь. Весь день чувствовал себя музейным экспонатом, на который все смотрят. Я даже не могу поставить подпись! Хуже пятилетнего ребенка.
        — Не торопи события. Пройдет немного времени, и у тебя обязательно все получится.
        Ноа горько усмехнулся:
        — Я похож на терпеливого человека?
        — Не совсем.
        Лили завела машину, и они поехали в сторону шоссе.
        — Не хочешь перекусить где-нибудь на обратном пути? Мы не ели весь день, — предложила она.
        — Если я сегодня увижу еще хоть кого-нибудь...
        Лили рассмеялась. Его полный раздражения голос напомнил ей о сериале «Медовый месяц», который в свое время обожала ее бабушка. Но она понимала, что Ноа требуется уединение. Нельзя винить его за то, что сегодня он не может больше находиться среди людей. Интересно, а на свадьбе он не хотел появляться по той же причине? Не желает быть объектом напускной жалости? Не переносит, когда его руку буравят любопытные взгляды?
        — Хорошо. Тогда рестораны отменяются.
        Но ведь еще совсем не поздно. Не стоит везти его домой и бросить там одного.
        — Может, я приготовлю тебе ужин?
        Они остановились на светофоре, и Лили украдкой взглянула на Ноа. Он был слишком напряжен, ему следовало отдохнуть. Отдохнуть от врачей, от городской суеты.
        — У меня дома, — пояснила она. — Ты ведь еще не был у меня дома. Поедим вдвоем, немного выпьем.
        Ноа присвистнул, и одна его бровь поползла вверх.
        — Звучит заманчиво.
        — Тогда это свидание. — Почувствовав, как он теряет дар речи, Лили тут же дала задний ход: — Ну, конечно же это не настоящее свидание...
        Загорелся зеленый свет, и в машине снова повисло молчание. Лили размышляла о том, что ей начинает нравиться эта игра, но ни в коем случае нельзя пропускать точку возврата, иначе пути обратно уже не будет.

        Лили открыла дверь в свою половину двухквартирного дома. Внутри приятно запахло ванилью и цветами. Они прошли по коридору, окрашенному в нежно-желтый цвет. Ноа проследовал за ней в кухню, все больше удивляясь цветовой гамме жилища: тот же желтый оттенок, с шоколадными и терракотовыми пятнами, создавал атмосферу уюта. Он улыбнулся. Если бы вид из окна был немного другой, можно подумать, что они находятся где-нибудь в Латинской Америке.
        — Чувствуй себя как дома.
        Справа от кухни находилась гостиная, в которой доминировали красные тона, разбавленные светло-коричневой мебелью и вишневыми полами. Дойдя до двери, Ноа внимательно посмотрел на картину на стене: желтые, красные и лиловые цветы и бутоны казались живыми.
        — Что-то не так?
        Он обернулся. Лили, одетая в джинсы и голубую футболку, стояла перед ним, держа в руке бутылку вина.
        — Я просто не так представлял себе твой дом.
        Ужин у нее дома не входил в его планы, но мысль о том, что его будут разглядывать посетители кафе, ресторана или чего там еще была ему невыносима. На данный момент лучшей альтернативы Ноа не видел. Лили уверяла его, что это не свидание. Как будто он сам не знал. Она — энергичная и самостоятельная девушка. А он сегодня наглядно показал, что не способен завязать шнурки или написать свое имя. С таким не станешь встречаться.
        — Что ты ожидал?
        Она начала открывать бутылку, а он смотрел на нее. Темные непослушные волосы Лили упали на лицо, и у Ноа возникло непреодолимое желание убрать их, провести ладонью по ее спине... Плохая идея. Он шагнул назад и сунул руку в карман.
        — Что-нибудь другое. Розовый, голубой цвет, например.
        — Я не люблю такие тона, — ответила она, наконец выдернув пробку, и достала два бокала. — А эти дают мне ощущение тепла и уюта.
        — Очень красивый дом.
        — Он не очень большой, но я ведь одна.
        Но не сегодня. Интересно, какой у нее круг общения? Дружит ли она с коллегами? Ходит ли куда-нибудь развлекаться? Может, у нее есть парень? Ноа взял бокал, пробурчал «спасибо» и отпил немного. Внезапно ему в голову пришла мысль, что Лили уже более или менее знакома с ним, а он о ней почти ничего не знает.
        И Ноа понял, что желает знать больше. Возможно, это была армейская привычка, но он хотел иметь полное представление о человеке, с которым общается. А сейчас он даже чувствовал себя неудобно: он был у нее как на ладони, в то время, как она оставалась для него одной большой тайной. Кроме того, он рассчитывал найти в характере Лили серьезный изъян — так проще не увлечься ею.
        — Почему ты приехала в Ларч-Вэлли?
        Лили взяла разделочную доску, достала из холодильника пакет с помидорами и принялась нарезать их:
        — Работа. Я разместила объявление в Интернете, и мне позвонили. В провинции найти работу достаточно сложно.
        — Но очень далеко от дома. Ты же откуда-то с востока, верно?
        Лили на секунду застыла. Ноа задумался было, чем вызвано ее замешательство, но нож тут же снова задвигался вверх-вниз, аккуратно нарезая красную мякоть.
        — Да. Из Онтарио.
        — У тебя есть семья?
        Рука с ножом замерла, Лили подняла голову:
        — Это вопрос из раздела «хочу узнать тебя получше»?
        Ноа усмехнулся, поняв, что выбрал верное направление. Видно, у нее имеются свои грешки. Всегда приятно, когда луч фонаря направлен не тебе в лицо. Он и так уже устал быть центром внимания.
        — Извини, — сказал он. — Просто чувствую себя неудобно, когда в моих личных вещах уже покопались, а я в чужих — еще нет.
        Лили неохотно улыбнулась:
        — Понимаю тебя. Но в моей жизни действительно мало интересного.
        Ноа подошел поближе к плите и стал наблюдать, как на сковороде в шипящем масле поджариваются чеснок и только что выложенные туда же помидоры.
        — Да ладно тебе, — проговорил он. — Колись.
        Она вздохнула, помешивая салат деревянной ложкой:
        — Моя мама живет в Торонто. Бабушка умерла, когда я была маленькой, и с тех пор мы всегда жили вдвоем.
        — Она часто навешает тебя?
        Лили в ответ ухмыльнулась:
        — Нет, она никогда не была здесь. Мы... мы вообще не поддерживаем связь.
        Ноа коснулся ее руки:
        — Я не видел маму с семи лет.
        — Знаю. — Ноа вырос с отцом и младшим братом. Она оценила его доверие, как-никак он поделился с ней сокровенными воспоминаниями детства. — И я очень сожалею о том, что произошло с твоим отцом. Сочувствую, что ты не попал на его похороны.
        Рука Ноа соскользнула с ее запястья, а лицо исказилось от боли. Лили почувствовала себя неловко, поскольку усилила его страдания.
        — Ноа, прости, пожалуйста. Я не хотела.
        Он покачал головой:
        — В некотором смысле я даже рад, что ему не приходится видеть меня таким.
        — Ноа! — Лили была настолько поражена, что немедленно забыла о своем решении не искушать себя прикосновениями к нему хотя бы сегодня и схватила его за руку. — Ты ведь не считаешь, что он стал бы относиться к тебе иначе?
        Он в упор посмотрел на нее:
        — Трудно сказать. Он всегда гордился тем, что я военный. Говорил, что считает престижными только службу в армии и работу на ранчо. И я чувствую, что подвел отца. Я едва смог пересилить себя и прийти на его могилу.
        — Но смог же! Родитель любит свое дитя несмотря ни на что. — Лили сжала его ладонь и улыбнулась.
        И тут же поняла, что для нее самой эти слова звучат фальшиво. Жасмин никогда не одобряла выбор дочери.
        — Это было очень хорошее отступление от темы, но мы говорили о тебе. — Ноа отстранился от нее, взял со стола ложку и стал ворошить и без того уже перемешанный салат. — Значит, ты приехала в Ларч-Вэлли из-за работы. А почему осталась?
        — Я нашла здесь свой дом, — сказала Лили, помолчав. — Я люблю Ларч-Вэлли, люблю свою работу, здесь у меня появились друзья. Что еще надо? — Она решила не упоминать, что о таком доме мечтала всегда. Здесь девушка обрела стабильность. Это успокаивало. Лили была из тех людей, что любят ходить в бакалею и называть продавца по имени. Ей нравилось наблюдать, как растут соседские дети.
        — Да, это место можно назвать домом, — согласился Ноа.
        Лили прикусила губу. Глупо испытывать влечение к нему. Их жизни слишком разные. Но этому влечению невозможно противостоять. Наоборот, каждый раз, когда Ноа сталкивался с новыми трудностями, Лили все больше восхищалась им. Однако совершенно ясно, что он не питает к ней никаких романтических чувств. Один только взгляд его, когда он произнес слово «свидание», сказал все. Ей необходимо спешно отступить, пока он не решил, что она чего-то хочет от него.
        Лили отогнала прочь эти мысли. Если он к ней равнодушен, ей требуется следить только за собой.
        Она поставила на огонь воду для спагетти, отхлебнула вина и решила изменить тему разговора. Пусть прошлое останется в прошлом. Лучше обсудить будущее.
        — Чем ты планируешь заниматься после свадьбы?
        Ноа нахмурился. Когда он улыбался, действительно становился красивым, но сейчас красота его улетучилась.
        — Не знаю. Думаю, смогу договориться о новом назначении. Все равно я вернусь в армию. Чем раньше — тем лучше.
        Лили медленно выдохнула. Почему она так заволновалась? Через несколько месяцев Ноа все равно исчез бы из ее жизни. А зная, что скоро он наденет форму и умчится на далекую военную базу, она сразу же почувствует себя спокойнее.
        — Получается, твое... состояние не является помехой?
        — Все зависит от вердикта врачей. Кто знает, какие ограничения они придумают для меня. Но звание и опыт никто не в силах отнять.
        Вот так. Он не останется. Значит, можно не обращать внимания на всякие там чувства, а просто заниматься своим делом, выполнять обязанности, возложенные на них женихом и невестой. Почему бы не открыться ему и не покончить с этим? Лучше объяснить Ноа, чего именно она боится.
        Но тут Лили обнаружила, что собраться с духом — нелегкое дело. Слова просто застряли в горле.
        — Ну и хорошо, — наконец выдавила она. — Ты вернешься к прежней жизни. Снова станешь капитаном Лэреми, верно? Будешь счастлив, как прежде.
        — Конечно, — согласился он, но Лили увидела в его глазах беспокойство и поняла, что радость Ноа омрачена некими неизвестными ей обстоятельствами.
        — Давай получим удовольствие от подготовки к свадьбе. Ну, ты не задержишься здесь надолго, а я не ищу никакой романтики, так что предлагаю сразу расставить точки над «i».
        Однако, сказав это, Лили вспомнила свои ощущения, когда ее руки касались его сильной груди сегодня днем, вспомнила, как облизнула пересохшие губы, когда Ноа появился перед ней в смокинге. Кого она пытается обмануть? Еще парочка таких ситуаций — и он решит, что она к нему совсем не равнодушна.
        Ноа шагнул вперед и поставил бокал на стойку. Сердце Лили замерло на какую-то долю секунды и забилось чуточку быстрее, словно догоняя пропущенный миг. Он стоял так близко, что ее терзало желание обнять его и прижаться к нему. Она не хотела все усложнять. Но она хотела Ноа, пусть и не желала признаваться в этом.
        — Ты не похожа на женщину, охотно расставляющую точки, — бросил он, и его голос волновал каждую клеточку ее тела.
        — Но это так, — возразила она, понимая, что лжет сама себе.

        Лили взяла коробку с заднего сиденья и закрыла ногой дверцу машины. Эндрю и Джен уже уехали. Сейчас она оставит посылку и тоже отправится домой.
        Дверь в дом была открыта, и она вошла внутрь, восторгаясь переменами, произошедшими здесь с тех пор, как Джен и Эндрю решили пожениться. Кухня была заново покрашена в белый и желтый цвета. Лили прошла в гостиную и поставила коробку на диван. В коробке были всякие украшения, а еще плавающие свечи и шелковые лепестки. Она погладила стоящую на столе хрустальную вазу. На ее свадьбе не было ничего подобного. Все делалось в спешке, все было просто, и...
        Топот ног на ступенях оторвал ее от размышлений. Входная дверь распахнулась, Лили в испуге прижала руку к груди и бросилась в кухню — узнать, чем вызвана суматоха.
        Ноа стоял у раковины, быстро наполняющейся водой из крана, и добавлял туда мыло.
        — Черт, черт, черт, — бормотал он.
        — Ноа!
        Он обернулся, разбрызгивая воду, и отшатнулся, не ожидая увидеть ее здесь.
        — Помоги мне, — велел Ноа, и она немедленно подошла к нему.
        — Ты поранился? — Лили испугалась, что он повредил здоровую руку.
        — Нет. Красавка жеребится, а Эндрю в Калгари вместе с Джен. Я могу все сделать и сам, но... — Он сунул руку в раковину. — Бред! Ты видела когда-нибудь, как человек пытается вымыть руку этой же самой рукой?
        Лили облегченно вздохнула и подошла к нему.
        — Дай сюда. — Она взяла антибактериальное мыло и стала оттирать пальцы Ноа. — Почему ты не воспользовался умывальником в конюшне?
        — Вчера сломался кран, и мы еще не успели починить его.
        Лили усердно намыливала руку Ноа, хотя от его голоса, прозвучавшего прямо над ее ухом, у нее по спине побежали мурашки.
        — Лили?
        — Что?
        — Выше локтя, пожалуйста.
        Она слегка побледнела, но быстро сориентировалась и старательно вымыла каждый дюйм его кожи, не оставив шанса ни одному микробу.
        — Готово. — Лили шумно выдохнула. Даже такое безобидное занятие, как мытье его руки, казалось ей сейчас чересчур интимным. А если честно, она никак не могла забыть их вчерашнюю совместную трапезу.
        — Спасибо. А теперь мне нужна твоя помощь.
        — Моя... моя помощь? — выговорила Лили, заикаясь. Она никогда раньше не помогала при родах и не испытывала ни малейшего желания пробовать. — Ноа, я не знаю...
        Он смотрел на нее сверху вниз, и она почувствовала себя совсем крошечной.
        — Красавка справится сама. Я всего лишь подстрахую ее. Но у меня просто не хватит рук, как бы иронично это ни звучало. Если мне что-нибудь понадобится, ты это подашь, договорились?
        Лили молча кивнула, глядя на свои ноги. На что, черт возьми, она подписывается?
        Девушка заторопилась к конюшне, едва поспевая за Ноа. Когда они дошли до двери, он ободряюще улыбнулся:
        — Расслабься, Лил. Говори тихо и спокойно — это поможет ей. Представь, что у тебя ребенок и ты хочешь... Никакого яркого света, никаких громких звуков — только тишина и спокойствие, поняла?
        Лили моргнула. Ноа и представления не имел, насколько его слова ранили ее. Возможно, сказалась подготовка к свадьбе, а может, и вставшие перед глазами образы беременной Люси и ее мужа Броуди. Она надеялась, что можно забыть обо всем и двигаться дальше, но в последнее время постоянно и повсюду видела одно и то же. Когда-то давно Лили мечтала о детях. Они с Кертисом обсуждали это и сошлись во мнении, что надо окончить школу и найти хорошую работу, а уже потом думать о ребенке. Девчонка и мальчишка... Лили вздохнула. Недостижимая мечта.
        Она вошла в темную конюшню. Было тихо, лишь из дальнего угла, оборудованного Эндрю под ветеринарный отсек, доносился шорох. Ноа зашел туда и наблюдал за кобылой, лежащей на подстилке из соломы.
        — Разве мы не должны что-то делать? — поинтересовалась Лили.
        — Пока нет. Надеюсь, и не придется, — сказал он тихо. — Жаль, что Эндрю уехал. Мы предполагали, что скоро начнется, но не средь бела дня.
        Лили пригляделась. Кобыла лежала на боку тяжело дыша и выпучив глаза. Солома под ней была более темная, и у Лили появилось тревожное ощущение.
        — Ноа... — Она смотрела прямо на пятно, но он лишь улыбнулся.
        — Воды отошли, как это бывает у женщин. Вот и все.
        — Ты же занимался этим раньше. — Может, ему вовсе не нужна ее помощь и она улизнет домой?
        — Я вырос здесь. Конечно, занимался, и не один раз. — Он улыбнулся ей, и вокруг будто посветлело. — Мои лучшие воспоминания детства связаны с этим местом. Мы втроем сидели в конюшне до вечера, пока кобыла жеребилась. А потом отец готовил для нас горячий шоколад. Иногда, если засиживались слишком долго, он разрешал нам не ходить в школу.
        — Он баловал вас.
        — Иногда, но не часто. — Ноа внимательно следил за кобылой. — Я собирался на этот раз вызвать ветеринара. Мы ничего не знаем о кобыле, о том, сколько раз она жеребилась. Джен нашла ее на обочине дороги.
        Лили слышала эту печальную историю.
        Казалось, все шло нормально. Девушка понемногу успокаивалась. Но тут из чрева кобылы появилась одна нога, затем другая. Лили затаила дыхание и ждала. Несколько минут ничего не происходило.
        — Подай мне полотенце, — распорядился Ноа.
        Выполнив его просьбу, Лили стала с интересом наблюдать, как он, напевая что-то вполголоса, обернул с помощью искалеченной руки полотенце вокруг крошечных копытцев, а затем взял их здоровой рукой.
        — Что ты делаешь?
        — Помогаю ей.
        Лили зачарованно смотрела, как Ноа, стоя на коленях, дюйм за дюймом вытягивает копытца.
        — Хорошая девочка, — бормотал он. Его мышцы напряглись, а на лбу выступил пот.
        Когда появилась голова жеребенка, Лили глаз не могла оторвать от прекрасного зрелища.
        — Привет, прелесть. — Ноа провел рукой по мордочке новорожденной. — Посмотри-ка. — Он присел на корточки. — Ты молодец. Почти сама выбралась.
        — Почему они не двигаются?
        Он улыбнулся, и у Лили приятно кольнуло сердце.
        — Они отдыхают. Сейчас кобыла встанет на ноги, и мне еще раз потребуется твоя помощь.
        — Но я ничего не делала. — Девушка стояла в нескольких шагах от Ноа, но почти осязала его ликование и облегчение.
        — Это хорошо, что ты ничего не делала, но кто знает, как оно могло обернуться? Я рад, что ты здесь.
        Лили тоже была рада. Она увидела настоящего Ноа. Сильного, доброго, спокойного и нежного. Она улыбнулась, когда кобыла попыталась встать на ноги и пуповина оторвалась.
        — Как ровно отошло! Чудесно! Подай мне йод, пожалуйста. Вон он. — Ноа аккуратно обработал пуповину. — Отлично. Смотри, с мамой и малышкой все в порядке.
        Последнее слово было произнесено совсем тихо, и она заметила в его глазах предательскую влагу. Лили подбежала к Ноа, испугавшись, что ему больно. Вдруг он перенапрягся? Доктора вряд ли рекомендовали ему принимать роды у кобыл.
        — Ноа, с тобой все в порядке? Ты ничего не потянул?
        Он покачал головой, отстраняясь от нее. Затем взял аптечку и зашагал к выходу:
        — Нет. Я просто понял, что скучал по этому.
        Она поспешила за ним:
        — По ранчо?
        — Обычно я нахожусь там, где все неладно, понимаешь? И я там для того, чтобы исправить это.
        Время от времени она задумывалась о его прошлом, о том, что он видел, будучи солдатом. Если пережитое повлияло на него так, как пишут в газетах или говорят по телевизору, то он, скорее всего, страдает не только физически. Лили стало жаль его.
        — Тебя мучают кошмары?
        — Нет, слава богу. Просто там совершенно иной мир, и мне кажется, я привык к нему, стал черствым. Можно считать эти годы потерянными. Я не поддерживал связь с Эндрю, с отцом. Когда я узнал, что папа болен, у меня не было возможности приехать домой. Теперь уже слишком поздно.
        — Я сожалею о Джералде.
        — Ничего не поделаешь. Надо идти вперед. — Закончив мысль, Ноа стиснул зубы, вспоминая что-то свое.
        Выйдя из конюшни, Лили обернулась:
        — Мы оставим их?
        — Я вымою руку и вернусь. Надо будет кое-что сделать, но только когда вернется Эндрю.
        На кухне Лили приготовила кофе и сделала сандвич. Положив его на тарелку, она опустила руку на плечо Ноа.
        Он коснулся ее ладонью, сладостно согревая. В первый миг девушка хотела высвободиться, но ей не хватило сил сделать это.
        Ноа поднялся со стула, и ее сердце неистово заколотилось.
        Он стоял, все еще держа Лили за руку, и смотрел ей в глаза. В течение нескольких невероятно долгих секунд его выразительный взгляд неумолимо влек ее к себе. Затем их пальцы сплелись.
        — Ноа, — едва слышно выдохнула Лили.
        Он шагнул к ней, сократив расстояние между ними до нуля, наклонил голову, и их губы соприкоснулись.


        ГЛАВА 5
        Губы Ноа были горячими от кофе. Лили просто таяла, прижавшись к его груди и гладя его шею. Ноа обнял ее за талию, прижимая к себе, и поцелуй стал глубже. Прошло много, очень много времени с тех пор, как Лили в последний раз целовала мужчину. С тех пор, как ее охватывала страсть. Ее ресницы задрожали от наслаждения, а руки ласкали его плечи.
        Когда поцелуй прервался, Лили сделала шаг назад, несмотря на то, что безумно желала остаться в его теплых и нежных объятиях. Что уже само по себе являлось причиной держаться от греха подальше.
        — Мы не должны были делать это, — выпалила она.
        Ноа пронизывал Лили пристальным взглядом, и девушка поняла, что, захоти он снова поцеловать ее, она не сможет отказать.
        — Хм, это плохо, — буркнул он.
        Плохо? Она всмотрелась в его лицо. Он не шутил. Но это никак не могло быть плохо. Это было божественно. А посему было ошибкой.
        — Я прошу прощения. — Повеяло арктическим холодом. Его губы сжались. — Я переступил через черту. Сегодня было веселое утро.
        Черт, теперь она обидела его.
        — Не стоит просить прощения. — Лили улыбнулась. — Мы же оба знаем, что между нами ничего не может быть, верно? Просто так вышло. Вот и все. Как ты сказал, это было веселое утро.
        Сказать, что оно было веселым, — не сказать ничего. Она увидела Ноа с неожиданной стороны. Он мог быть спокойным, мягким, заботливым.
        Ноа вздохнул, отвернулся и пошел к раковине налить себе стакан воды.
        — Занимаясь кобылой и жеребенком, я вспомнил, каково это — быть дома. Иногда я чувствую себя здесь чужим. — Он жадно осушил стакан и поставил его на стол.
        — Тебя долго не было. Может, даже слишком долго.
        Он кивнул:
        — Да. Армия стала моим родным домом... в некотором смысле.
        И он хочет вернуться туда. Какая же она дура! Было глупо отвечать на поцелуй. Нужно держаться от него подальше. Она же поклялась не прикасаться к нему! И уж тем более не целоваться с ним. Как сохранить дистанцию между ними и не задеть его чувства?
        — Знаешь, я еще даже не заходил в свою комнату, — неожиданно сказал Ноа. — Я снимаю жилье, а здесь был всего несколько раз, и то Джен пришлось меня уговаривать.
        А у Лили никогда не было дома как такового. Она даже не могла вернуться туда, где жила раньше. У Ноа есть место, где его всегда будут ждать, а он отрекается от него в самый неподходящий момент, когда ему это необходимо. На секунду она забыла о поцелуе, о предстоящей свадьбе, о том, что им следует поддерживать дружеские отношения и не следует увлекаться друг другом... Его слова разбередили старую рану.
        — Я думаю, ты должен подняться наверх. Это же твой дом. Я не понимаю, почему тебе трудно вернуться сюда. Могу поспорить, в твоей комнате все по-прежнему.
        — Я уже не тот мальчик, каким был когда-то.
        — И что? Это ничего не меняет. Эндрю — твой брат. И он очень постарался, чтобы, вернувшись, ты чувствовал себя как дома. Это очень важно для него. Может, даже важнее, чем ты можешь себе представить.
        — То есть ты считаешь, что я неблагодарный? — спросил он, уперев руку в бок.
        Лили задумалась.
        — Не совсем так, — поправила она. — Я считаю, что пока ты видишь все в одной плоскости. И это понятно. Ты многое пережил.
        — Ты думаешь? — Он покосился на искалеченную руку, Лили понимала, что все случившееся с ней не идет ни в какое сравнение с его жизнью, оставившей на нем множество шрамов, видимых и скрытых. А Эндрю помог брату, потому что так поступают в настоящей семье.
        — Ну, мне пора, а тебе надо бы проверить, как там Красавка и ее малышка, — заявила она. — А потом советую заново познакомиться с Ноа Лэреми. Начни с собственной комнаты.
        — И с этим ты мне тоже поможешь?
        Лили убрала оставшиеся продукты в холодильник, старательно избегая коварного взора Ноа. Хватит! Сейчас она уйдет, и этот поцелуй забудется.
        — С самого начала ты крайне неохотно принимал мою помощь, — ответила она, закрыв холодильник и смерив Ноа суровым взглядом. — На сей раз, ты должен сделать все сам.
        — Точно.
        Он направился к двери, ведущей на веранду.
        — Куда ты?
        — Посмотрю на Красавку, как ты посоветовала.
        Лили смотрела ему вслед. Ноа был рассержен. Она жалела, что повела себя резко. Но, с другой стороны, ее интересовало, дошла ли хоть крупица того, что она высказала, до его сердца...

        Эндрю занялся Красавкой и жеребенком, как только вернулся. Когда Джен спросила, как ее назвать, Эндрю снисходительно улыбнулся и перевел взгляд на брата:
        — Откуда у женщин мания давать имена?
        Но Ноа не поддержал его, вспомнив, в какой восторг пришла Лили при виде новорожденной лошадки и свои собственные слова.
        — Прелесть, — сказал он. — Ее зовут Прелесть.
        Эндрю рассмеялся, а Джен обрадовалась.
        Но вот они ушли, и он снова остался один.
        Кто знает, может, Лили права, говоря о том, что ему нужно вспомнить, кто он такой. Его жизнь делилась некоей линией на две части: «до армии» и «в армии». Но где он находится сейчас? Похоже, что ни там и ни там.
        Ноа медленно поднялся по лестнице, ведущей в его старую комнату. Дверь была приоткрыта, он толкнул ее и щелкнул выключателем. Пройдя к окну, он отдернул занавески, впуская внутрь последние лучи солнца. Ноа включил свет и осмотрелся. Ничего не изменилось. Все осталось точно так, как было, когда он девятнадцатилетним юнцом ушел в армию. Поначалу Ноа приезжал домой, получив увольнение, но Эндрю и отец постоянно ссорились, и это доставляло мало радости. Поездки домой стали редкими. И вот, впервые за долгие годы, он оказался у себя.
        Вязаный шарф аккуратно лежал на кровати, на полке по-прежнему красовались его бейсбольные и хоккейные трофеи. На старом комоде стояла фотография, изображающая выпускника учебного лагеря. На следующий день Ноа стал офицером. Было видно, что ни Эндрю, ни Джералд ни к чему не притрагивались, оставив все так, как было. Чего они ждали? Он вернулся совершенно другим. То, что его не забывали, должно было вызвать в его душе положительные эмоции, однако Ноа почувствовал себя еще более чужим. Что случилось с тем молодым парнем? Где он потерял его? В Боснии? В Афганистане?
        Наверное, дело было в том, что этот фермерский домик Ноа пока не мог назвать родным. Он уютнее чувствовал себя в маленьком съемном домишке, рядом с поселком. Сегодня же, когда он помогал появиться на свет живому существу, в его голове что-то начало меняться. Он вспомнил счастливые моменты из детства.
        И с ним была Лили. А он, дурень, взял и поцеловал ее.
        Ноа грузно опустился на кровать, и пружины скрипнули под его весом. Он расклеился от одного ее прикосновения, а в тот момент, когда их губы слились, он был уже не в силах остановиться, потому что мечтал об этом с того дня, как они подбирали ему смокинг.
        Практичная, милая Лили — прекраснейшее создание. И что дальше? Даже если бы он захотел поцеловать ее еще, то не смог бы. Он не допустит, чтобы она увидела его таким, каким он стал сейчас. Ему претила мысль о том, что ее милая улыбка превратится в гримасу ужаса, когда она увидит нового Ноа, искалеченного войной. Можно научиться писать левой рукой, завязывать шнурки или водить машину. Но шрамы не уничтожить, ни телесные, ни внутренние. С этим ничего не поделаешь.
        Ноа поднялся с кровати и стиснул зубы. Один поцелуй — и вот он уже думает о Лили, сидя в своей старой комнате. Похоже, он действительно переступил черту.
        Ноа прислонился к дверному косяку и прикрыл глаза. Свадьба брата уже на носу, и он сумеет поддерживать чисто дружеские отношения с Лили до конца. Пусть свадьба пройдет гладко. Он запрет чувства на замок, иначе ничего хорошего не выйдет. А когда свадьбу отыграют, он решит, что делать дальше.
        — Ноа.
        Он вздрогнул, услышав голос брата. Эндрю стоял у основания лестницы.
        — Привет.
        — Что ты там делаешь?
        Ноа напрягся. Незачем брату знать, что он думает о родном доме и о себе. Да и стоит ли горевать о прошлом? Отца не вернуть. Прожитые годы — тоже. Следует жить настоящим. А думать о будущем пока рано.
        — Да так. Решил посмотреть, где я жил.
        Эндрю кивнул:
        — Есть свободная минутка? Я хочу поговорить с тобой кое о чем.
        — Конечно.
        Ноа еще раз кинул взгляд на дверь спальни и потопал вниз, обулся, и они с братом молча направились к лугу.
        Солнце еще не село. Трава под ногами казалась розоватой, а разбросанные по небу облака приобрели оттенок лаванды. Это было любимое время Ноа — время, когда спадает жара и можно глубоко вздохнуть, ознаменовав конец рабочего дня, время, когда трудно поверить, что он вообще уезжал отсюда.
        — Я рад, что ты оказался здесь сегодня, — начал Эндрю.
        Они остановились на краю луга, любуясь стелющейся по ветру травой.
        — Я не ожидал, что Красавка будет рожать днем.
        Ноа вспомнил, какое облегчение он испытал, застав Лили в доме. Он уже давно не помогал кобыле жеребиться и немного боялся. Сомневался, что справится одной рукой. Но Лили выручила его всего лишь своим присутствием, и он почувствовал себя сильным.
        — Рад стараться.
        — Твоя помощь важнее, чем ты можешь себе представить. Ноа. Этим летом я бы не справился без тебя.
        — Ты бы нанял кого-нибудь.
        — Но ты — член семьи.
        У Ноа возникло неприятное ощущение в груди. Эндрю не смотрел на него, уставившись куда-то вдаль.
        Они оба молчали, и беспокойство нарастало. Наконец Ноа указал на луг:
        — Скоро пора начинать второй покос, тебе не кажется?
        — Доусон займется этим. Слушай, я вытащил тебя сюда, чтобы сказать кое-что.
        Эндрю произнес это совсем безрадостно. Он собирается поговорить о Джен? О ранчо? О Ноа?
        — Ну, давая. — Он сунул руку в карман и уставился на брата.
        Эндрю не отвел взгляд и сказал:
        — Я пригласил на свадьбу нашу мать.
        Ноа чуть не задохнулся:
        — Что?! Нашу мать? Ты хотя бы знаешь, где она сейчас? — Он не видел ее с детства. Она разбила сердце отца, бросила сыновей. Мальчики долго ждали, когда мама вернется домой.
        — Она все это время жила в Гранд-Прейри. Я виделся с ней. Дважды.
        — Но пригласить... — Ноа осекся, поняв, как много это значит для Эндрю.
        На свадьбе будут родители Джен. В такие дни семья должна собраться вместе. Но они — не настоящая семья. Все это может обернуться большой бедой. И если раньше Ноа не придавал особого значения своим обязанностям шафера, то сейчас он в полной мере осознал, как трудно ему придется.
        — Ты уверен, что это хорошая идея? Мне ясно, почему ты ее пригласил, но подумай еще раз. Она ни разу не появлялась в Ларч-Вэлли с тех пор, как уехала отсюда. А у людей отличная память. И ты знаешь это.
        — Конечно, знаю. Но, кроме нее, у нас никого нет. Как я мог не пригласить ее?
        — Это твоя свадьба и твое решение, — заметил Ноа.
        — А как же ты? Ты только что вернулся. Я не хочу расстраивать тебя.
        — А ты и не расстроил. Всего лишь удивил. Для меня она — незнакомка. Ей было плевать на нас все эти годы. И я не думаю, что ситуация изменилась. Но это всего один день. Если ты действительно хочешь, чтобы было так, я справлюсь.
        Эндрю вздохнул:
        — Есть еще кое-что, о чем я должен был рассказать тебе давным-давно, но все не решался.
        — Еще? — Ноа усмехнулся.
        Он полагал, что, стоя рядом с женихом у алтаря, будет думать исключительно о Лили и о своей незадачливой судьбе. Теперь же, вдобавок ко всему, намечается семейная драма.
        — Джералд не был моим биологическим отцом, — сказал Эндрю.
        Ноа был поражен. Джералд вырастил их обоих.
        — О чем ты говоришь? Этого не может быть!
        Брат покачал головой:
        — Может. И это он выгнал маму. Она изменяла ему. Он отказался отдать ей нас обоих, и она ушла, не став судиться с ним.
        — И ты считаешь, что теперь я должен чувствовать себя лучше, зная, что мы братья лишь наполовину? — взорвался Ноа.
        — Тебя только это беспокоит? А как же измена?
        — Я знал об измене. Более или менее. Родители часто ругались... Ты мой брат в любом случае. Меня сводит с ума другое: почему ты молчал об этом?
        Ноа отошел в сторону. Ему требовалось одиночество, чтобы подавить кипящие в душе эмоции. Осталось ли в этом мире хоть что-нибудь на своем месте? Здесь, в родительском доме, вроде бы все было как раньше, но теперь и эта стабильность оказалась иллюзией.
        Впервые за последнее время Ноа физически ощущал свою правую руку, несмотря на то, что ее уже давно не было. Он чувствовал, как пальцы сжимаются в кулак, чтобы с силой ударить по чему-нибудь.
        Он остановился и опустил голову, пытаясь успокоиться.
        — Ты должен был сказать мне, — заявил Ноа.
        — Не торопись, прошу тебя, — спокойно произнес Эндрю, подойдя к брату. — Я сам долго не мог принять это. Я узнал, что Джералд не мой отец, только когда поступил в университет.
        — Давно, — с горечью заметил Ноа.
        — Из-за этого между нами и выросла стена. Я жалею, что так и не успел помириться с ним. Он был хорошим отцом.
        Ноа тихо выругался:
        — Я не знал. Я понятия не имел.
        Эндрю положил руку на плечо брата:
        — Наша мать, пусть и по-своему, но любила отца. Она знала, что с ним нам будет лучше, чем с ней.
        — У тебя было больше времени подумать об этом.
        — Ты прав. Я не рассказывал тебе, потому что сначала хотел полностью разобраться в своих мыслях по этому поводу... Ноа...
        — Что?
        — Ты всегда будешь моим братом. Помни это.
        Шелест травы под сапогами Эндрю становился все тише. Он уходил. А Ноа еще долго стоял на лугу, глядя куда-то вдаль. Он только-только начал возвращаться к обычной жизни и вот теперь почувствовал себя одиноким как никогда.


        ГЛАВА 6
        Розовый пунш еще оставался на донышке чаши.
        Рядом лежала бумажная шляпка, украшенная розовыми, лиловыми и белыми ленточками. На столе громоздились тарелки и всюду валялись крошки. Все, что осталось после веселого девичника. Проводить его как подружке невесты пришлось Лили. И это было замечательно.
        Весь день она выполняла возложенные на нее обязанности, но сейчас, оглядывая пестрый беспорядок, загрустила. У нее девичника не было. Они с Кертисом хотели сбежать, поэтому подготовка к свадьбе проходила тайком, без глупых игр, без пунша, без ленточек и подарков в ярких упаковках. А Кертис обошелся без мальчишника. Сегодня Ноа, Эндрю, Доусон и Клэй устроили игру в гольф в качестве холостяцкой вечеринки. Все очень традиционно. Предсказуемо.
        У Лили пропало желание прибираться сейчас. Она повернулась к грязной кухне спиной и зашагала к лестнице. Надо заняться чем-нибудь еще. Свадьба уже через несколько дней, а она никак не подгонит талию на платье Джен. Лучше поработать над ним, а когда дурные воспоминания окончательно исчезнут, привести дом в порядок.
        Наверху Лили надела подвенечное платье и застегнула «молнию» на спине. Глядя на себя в зеркало, она осторожно расправила корсет. Ее фигура не была точной копией Джен, поэтому платье сидело не очень хорошо, но Лили могла точно сказать, каких именно складок и морщинок не должно быть. Самыми проблемными деталями оказались верхняя юбка из органзы и корсаж. Сейчас платье должна была бы примерять Джен, но они с матерью отвозили подарки с девичника к ней домой. Лили изучала платье, прикидывая, где и что еще нужно подправить. Завтра, на последней примерке, оно должно сидеть идеально.
        Девушка вздохнула. Нет, она не нарушила данное себе же обещание. Если бы у нее имелся манекен, платье было бы на нем. Когда Лили поклялась никогда не надевать свадебное платье, она не это имела в виду. Честно говоря, клятва эта была опрометчивой, вызванной болью и разочарованием.
        А ее подвенечное платье так и висит в шкафу. То самое, на которое ушло очень много сил и времени.
        Лили долго смотрела на закрытую дверцу шкафа, потом сняла платье Джен, повесила его на вешалку и убрала в шкаф. Когда она расправляла юбку, чтобы та висела ровно, то не удержалась и покосилась на полиэтиленовый чехол, в котором было спрятано ее собственное платье. Хоть одним глазком взглянуть на него... Нет! Не стоит искушать судьбу.
        Лили очень хорошо помнила тот день. Вот она спешит на самолет, вот регистрируется в отеле, вот, как во сне, надевает подвенечное платье. Вот она расстроена, так как некому помочь ей уложить волосы, надеть самодельное ожерелье из горного хрусталя. Вот она уже не печалится, а волнуется — ведь в дверь постучал Кертис.
        Лили достала чехол с платьем из шкафа, аккуратно положила его на кровать и расстегнула молнию, будто открывая ящик Пандоры.
        Она сама сшила платье, просмотрев ради этого массу журналов, и накопила денег на материал, работая вместо матери в выходные. Она провела пальцем по легкому шифону и улыбнулась, вспомнив, как ей пришлось покупать его тайком от Жасмин. Они с Кертисом строили большие планы. Он собрал достаточно денег, чтобы они могли добраться до Лас-Вегаса и пожениться, как только ей исполнится восемнадцать.
        Лили прикусила губу и извлекла платье из чехла, В то время она очень хорошо шила и подумывала открыть собственный магазинчик, а Кертис работал бы со своим отцом. Она мечтала, как будет учить шитью свою дочь...
        Девушка расстегнула «молнию» и надела платье. Затем дернула замок «молнии» вверх, выдохнув, чтобы он прошел до конца. В груди платье было тесновато, но в целом ее фигура мало изменилась с тех пор, когда восемнадцатилетняя Лили Жермен была полна надежд.
        Она подошла к зеркалу и оглядела свое прекрасное творение. Тоненькие бретельки поддерживали простой, без украшений, корсаж. Юбки, нижняя атласная и верхняя из кружевного шифона, смотрелись великолепно.
        Лили приподняла копну своих волос и придержала их одной рукой, продолжая смотреть в зеркало.
        — Это платье Джен?
        Она подпрыгнула на месте от неожиданности, наступив на подол. Волосы рассыпались по плечам.
        — Ноа!
        — Ты, должно быть, не слышала, как я стучал.
        Лили приложила руку к груди, крайне смущенная:
        — И ты вошел?
        — Дверь была не заперта. Я увидел твою машину и понял, что ты дома. Твои гости разбежались? — Он нерешительно шагнул в комнату, не дожидаясь ответа. — Очень красиво.
        Его комплимент тронул Лили и в то же время, будто полоснул ножом по сердцу.
        — Ты мог бы стучаться громче, — резко бросила Лили.
        Она не желала, чтобы Ноа лез в ее дела. Услышав стук, она хотя бы успела переодеться в джинсы. Никто не должен видеть ее в этом платье. Тем более мужчина, вкус губ которого она не может забыть.
        — Извини. Я хотел показать тебе кое-что.
        В его взгляде не было ни капли ехидства. Лили выдохнула и позволила себе расслабиться:
        — Показать мне кое-что?
        Ноа кивнул и весело улыбнулся, отчего сразу стал выглядеть на несколько лет моложе.
        — Я хотел пригласить тебя прокатиться.
        Лили тут же поняла, откуда взялась эта мальчишеская улыбка.
        — У тебя наконец-то появился грузовик?
        — Ага.
        — И ты хочешь похвастаться?
        — Ага.
        — А покатать Эндрю и Джен было недостаточно? — Лили охотно воспользовалась возможностью отвлечь его внимание от своего вида.
        — Вчера я впервые сел за руль, а сегодня отвез ребят на гольф. По дороге домой решил заскочить к тебе.
        В голосе Ноа слышалась гордость, и Лили была рада за него. Многие вещи он не мог делать самостоятельно, и это сильно ущемляло его. Девушка прекрасно понимала, что каждый шаг в его выздоровлении означает приближение к нормальной жизни. А она сейчас стоит напротив Ноа в платье, которое никогда не должно было увидеть белого света. Зачем она только достала его?!
        — Поедем со мной, Лили.
        Что-то в его голосе взывало к ней. Будто она ему нужна. Лили никогда никому не говорила об этом, но ей очень нравилось быть нужной. Пусть даже это приблизит ее разлуку с Ноа.
        Она сцепила пальцы в замок, борясь с противоречивыми чувствами.
        Поездка на грузовике вместе с Ноа — прекрасная альтернатива уборке и примерке белых платьев.
        — Только позволь мне переодеться, — тихо сказала Лили.
        Надо немедленно снять и убрать подальше это одеяние невесты. Было крайне глупо доставать и примерять его. А теперь еще и юбку придется пришивать.
        — Тогда я подожду, — откликнулся он.
        Когда шаги Ноа удалились, она дважды вдохнула и выдохнула, приводя в порядок нервы, Ноа заглянул к ней как друг, как кто-то с кем можно провести время, вот и все.
        Что плохого в том, если она будет проводить время в его обществе? Не стоит беспокоиться о том, что Ноа влюбится в нее. И так ясно, что этого не произойдет.
        А лучше всего — надо перестать думать. Совсем. Лили потянула застежку, но через несколько дюймов та застряла. Девушка закрыла глаза, велела себе успокоиться и подергала «молнию» вверх-вниз. Бесполезно. Она втянула живот, как только могла, но и это не помогло. Здорово попалась!
        Лили подошла к двери и позвала:
        — Ноа? Ты еще здесь?
        — Да, — послышалось из кухни, и она облегченно вздохнула:
        — Похоже, у меня тут проблема.
        Он появился у основания лестницы и посмотрел вверх. Сегодня Ноа надел черную футболку и потертые облегающие джинсы. Тут Лили вспомнила о его увечье и сообразила, что ему, вероятно, будет трудно справиться с застежкой.
        — У меня «молнию» заело.
        — Какая досада! — усмехнулся Ноа.
        Он еще и дразнится! Как бесчеловечно. А откуда у него на щеках ямочки? Раньше ока не замечала их, а сейчас эти две маленькие впадинки издевались над ней.
        — Помоги. Пожалуйста.
        — Ну, раз уж ты так мило попросила...
        Он двинулся по лестнице наверх, и по спине Лили побежали мурашки. Ноа всего-навсего согласился помочь ей с платьем, но видеть, как он поднимается к ней в спальню... Она облизнула губы кончиком языка.
        Ноа остановился прямо перед ней. Чтобы посмотреть ему в лицо, Лили пришлось закинуть голову. В его глазах появилось нечто новое. Они потемнели и словно затягивали в свои сети. Лили немедленно ощутила желание, поражающее своей силой.
        — Повернись, — властно и в то же время нежно распорядился он, и она послушно подставила ему спину, перебросив волосы через плечо. Пальцы Ноа вертели застежку. — Подкладка попала под замок, — констатировал Ноа. — Я не справлюсь одной рукой, а рвать платье не стоит.
        Лили чуть было не ответила, что это не имеет значения, но тогда пришлось бы объяснять, что это не платье Джен, а она не хотела дальнейших расспросов.
        — Что, если ты отогнешь подкладку, а я попробую поводить замочком вверх или вниз? Ты будешь моими глазами, подскажешь мне, куда двигать, — предложила она.
        Он взялся за ткань, а Лили отвела руку назад и нащупала замок.
        — Давай вверх, — сказал Ноа.
        Он стоял почти вплотную к ней, и она ощущала жар его тела. Каждая ее клеточка бурно реагировала на его близость.
        Ляли потянула застежку вверх, чувствуя, что та немного подалась.
        — Вниз... Стоп. Теперь снова вверх.
        Она повиновалась его указаниям, пока его рука не легла на ее пальцы и не потянула замок вниз. «Молния» разошлась до конца, до самой талии.

        Ноа сосредоточился на «молнии», стараясь не смотреть на прекрасную шею Лили. Ему ужасно хотелось поцеловать ее, тем более, что он видел, как она трепещет от его прикосновений. Ему самому стало жарко, и усилием воли он заставил себя не переводить взгляд с «молнии» на участок нежной кожи, не скрытый тканью.
        Ноа был потрясен, увидев Лили в подвенечном платье. А то, что Лили сшила его своими руками, лишь добавляло ему очарования. Раньше он никогда не задумывался о женитьбе, но вдруг начал оценивать прелесть свадьбы. Ноа понятия не имел, зачем Лили надела платье Джен, но был уверен, что на церемонии у Эндрю просто челюсть отвиснет.
        Прямо как у него сейчас, когда им, наконец удалось расстегнуть «молнию», и его взору открылась полоска кремово-розовой спины Лили. То, что она была без лифчика, только подлило масла в огонь.
        Платье разошлось, обнажив соблазнительно белые трусики-бикини. Чуть выше копчика виднелись две крошечные ямочки. У Ноа возникло желание дотронуться до них пальцем. Прикоснуться к коже, источающей аромат ванили и миндаля. Ему никогда не доводилось снимать с женщины подвенечное платье. А теперь, когда его тело обезображено, он не имеет права претендовать на Лили. Она постоянно давала ему понять, что он не интересует ее как мужчина. Стоит ли винить ее? Нет. Даже на роль любовника он претендовать не может. Есть вещи, на которые женщина не способна закрыть глаза.
        Он сделал шаг назад и сунул руку в карман. От греха подальше.
        — Ну вот. Совсем как новое. Я подожду тебя внизу.

        Когда Ноа ушел, Лили бросила платье на пол и резво натянула джинсы, бюстгальтер и легкий свитер. Совсем как новое... Если бы он только знал...
        Как же она хотела, чтобы Ноа прикоснулся к ней, спустил с ее плеч бретельки, хотела повернуться к нему и оказаться в его теплых объятиях.
        Но он ушел, и ей оставалось только благодарить Бога, что она не посмела дерзнуть и осуществить свои желания. Какая глупость! Она готова поспорить, что он не желает ее так страстно, как она его.
        Надо перестать думать о Ноа как о потенциальном любовнике. Ларч-Вэлли — всего лишь временная остановка на его жизненном пути, а она просто оказалась рядом. Но Лили не могла выкинуть его из головы. И, уж точно, думала о нем не как о шафере на свадьбе своей подруги...
        Сейчас он ждет ее, чтобы прокатить на машине, а ее тело до сих пор звенит от его прикосновений. У нее нет сил ехать с ним куда-то. Но если она откажется, Ноа сразу поймет, как сильно повлияла на нее его помощь с платьем. Так что надо спускаться вниз и вести себя так, будто ничего и не было. Она взяла резинку и забрала волосы в хвост. Ничего. Они покатаются, и она забудет об этом минутном одностороннем сексуальном влечении. И не обидится на него за то, что он ушел, не поцеловав ее.
        Что ни делается, все к лучшему. А поцелуй не привел бы ни к чему хорошему.
        Когда она спустилась, Ноа стоял на веранде и глядел на запад, на длинную горную цепь.
        — Извини, что долго, — сказала Лили.
        — Ничего. А я вот любуюсь видом, — ответил Ноа, не поворачиваясь. Он оперся локтем о перила. Волосы его блестели на солнце. — Как прошел девичник?
        — А сам как думаешь? Толпа женщин, болтающих о всякой всячине, я о том, как хорош розовый цвет, — улыбнулась она. — Тебе бы не понравилось.
        — Я тебя удивлю. Не вижу ничего плохого в скоплении женщин и еды в одном месте.
        Лили снова робко улыбнулась, припомнив, как его пальцы скользили по ее спине.
        — Ноа Лэреми, вы заигрываете с подружкой невесты своего брата.
        Он помолчал с минуту, словно придумывая, что бы ответить. Ответ, однако, был совсем не таким, какой она ожидала:
        — День был долгий. Я хочу немного развлечься.
        — И потому приехал ко мне?
        — Да. Да, Лили. Я приехал к тебе.
        Лили стоило больших усилий оставаться спокойной.
        — Ты, должно быть, очень рад, что сможешь сам сидеть за рулем, — заметила она, пытаясь сменить тему. От его признания ее сердце билось чаще. — Теперь тебе не придется терпеть мой стиль вождения.
        — Ты неплохо водишь, — заметил Ноа, искоса посмотрев на нее, а затем снова направил взор на возвышающиеся вдали горы. — Но я рад, что больше не буду обузой вам с Эндрю.
        — Никто из нас не возражал.
        Ноа сжал кулак:
        — Даже если и так, я не люблю быть обязанным.
        Ее уже не обижала его жажда независимости — теперь она восхищалась этой чертой его характера, несмотря на то, что временами из-за упрямства Ноа с ним невозможно было иметь дело. По крайней мере, у него есть цель, и он идет к ней.
        — Итак, куда мы едем?
        Он наконец повернулся к ней:
        — В горы. Я уже месяц любуюсь ими, но так и не, побывал там. Работа, свадьба, врачи...
        Лили хотела было сказать, что Ноа стоило только попросить — и она отвезла бы его туда, но решила не портить ему настроение:
        — Тогда поехали.
        Лили взяла сумочку и заперла все двери. Не важно, как долго она живет в Ларч-Вэлли или насколько здесь можно доверять людям. Это привычка, оставшаяся от жизни в большом городе.
        Ноа подошел к кабине грузовика и открыл дверцу. Самый обычный грузовик, небольшой, не очень новый. Но это ничего не значило. Ноа требовались свобода и независимость. Машина и он прекрасно подходили друг другу.
        Он запрыгнул на водительское сиденье и завел двигатель. Лили осмотрела кабину. Все, что обычно находится справа от руля, располагалось слева, в непосредственной близости от его здоровой руки. Для простоты управления на руле была закреплена круглая рукоятка, Ноа повернулся к ней, и, увидев его лицо, полное мальчишеского счастья, она рассмеялась. Сейчас он походил на подростка, которому отец впервые доверил машину.
        — Круто, — резюмировала она, закрепляя ремень безопасности.
        — Мне тоже нравится. — Ноа отпустил педаль тормоза и выехал на дорогу. — Всего пара улучшений — и я способен управлять машиной.
        Он повернул, съехав на мощеную дорогу. За окном проплывали пастбища, фермы, холмы, местами поросшие деревцами. Ноа кивнул на магнитолу:
        — Послушаем музыку?
        Лили нажала на кнопку воспроизведения. Несколько минут хорошей музыки, пока они едут на север, не помешают. Очень удобно. Не надо придумывать тему для разговора, чтобы заполнить неловкую паузу. Ноа выглядел счастливым. Лили решила устроиться поудобнее, немного сползла с сиденья и скрестила ноги.
        Возле Лонгвью они свернули на дорогу, ведущую в Национальный парк. Дома встречались все реже. Бывало, они проезжали целые мили, не видя ни души. Когда они уже поднимались в горы, дорога пошла на северо-восток. Вокруг свободно бродили дикие животные. Один раз им довелось полюбоваться на стадо толсторогов на скалах. Внезапно Лили вспомнила о Красавке:
        — Как поживает жеребенок?
        Ноа бросил на нее быстрый взгляд и улыбнулся так, что ей сразу стало теплее.
        — Она в порядке. Ее мама — тоже.
        — Эндрю дал ей имя? — Лили надеялась, что малышку не будут называть просто «жеребенком». Она заслуживала настоящего имени.
        — Я дал.
        Лили показалось, что щеки Ноа слегка порозовели.
        — Ты? Ты дал имя маленькой лошадке?
        — Удивлена?
        — Да. — Она откинулась на спинку сиденья, довольно улыбнувшись. — Так как ты назвал ее?
        — Прелесть.
        Лили засмеялась:
        — Красавка, Прелесть. Имя подходит, конечно, но немного сентиментально для старого солдата, ты не считаешь?
        Они уже были на вершине горы, и Ноа остановил машину:
        — Значит, ты видишь во мне только старого солдата?
        Он больше не улыбался. Наверное, она задела Ноа за живое. Или его беспокоит что-то другое?
        — Не знаю. Иногда, — бросила она.
        Он заглушил двигатель, выпрыгнул из машины и захлопнул дверцу, оставив Лили в кабине.
        Что с ним? Явно что-то более серьезное, чем увечье. Лили вылезла из грузовика и пошла к краю смотровой площадки, к Ноа. Она колебалась. Теперь он казался неприступным. Она уже начала привыкать к перепадам его настроения. Если Ноа пригласил покататься ее, а не Эндрю и Джен, значит, тому есть причина.
        Подойдя, она положила руку ему на плечо:
        — В чем дело?
        Ноа был очень напряжен. Получил плохие известия? Или обиделся, что она назвала его старым солдатом?
        — Ноа, что случилось? Выздоровление идет не так, как должно?
        Он покачал головой:
        — Нет, не в этом дело.
        — Тогда в чем?
        Ноа посмотрел на нее:
        — Ты все знаешь об Эндрю? О наших родителях?
        — Я знаю, что ваша мама ушла, когда вы были детьми, и вас воспитывал отец.
        Он кивнул, однако по выражению его лица Лили поняла: у истории есть продолжение.
        — Это связано с твоими родителями?
        — Я не уверен, что стоит рассказывать тебе.
        Она взяла его за запястье:
        — Если бы ты не был уверен, не привез бы меня сюда. Так что выкладывай.
        Ноа вздохнул:
        — Я же говорил, что ты практичная. — Он, казалось, оттягивал момент признания.
        — Говори, Ноа. Тебе сразу станет легче.
        — В тот день, когда родилась Прелесть, Эндрю поведал мне пару интересных вещей. Одна из них заключается в том, что Джералд не был его отцом. Мы братья только наполовину.
        Лили старалась не показать, насколько она шокирована. Джен ничего ей не рассказывала, а местные жители говорили об Эндрю не иначе как о сыне Джералда Лэреми. Но скрывать правду от Ноа. Тем более сейчас, когда семья для него так важна!
        — Это что-то меняет для тебя?
        — Конечно! — Он вырвал свою руку. — Нет, не совсем. Я не знаю.
        — Что именно меняет?
        — Эндрю знал об этом давно и не удосужился сообщить мне. Если бы я...
        — А, ну да, — Лили прекрасно понимала, что сейчас творится в его голове, поскольку сталкивалась с этим сама. — «Если бы я только...», верно? Но никакого смысла в этом нет, потому что прошлое не изменить. — Это она тоже отлично знала. Так же как знала, что забыть легко только на словах. — Это меняет твое отношение к Эндрю?
        — Конечно нет! — Ноа сделал шаг назад. — Он мой брат.
        — Если так, ты сможешь принять и все остальное. Со временем.
        Ноа побрел прочь, пиная сапогом мелкие камешки:
        — Эндрю и Джен пригласили на свадьбу нашу мать.
        От изумления Лили раскрыла рот:
        — Она же бросила вас, когда вы были детьми!
        — Да.
        — Когда ты в последний раз видел ее?
        — Мне было семь лет.
        — О, Ноа...
        Теперь все ясно. Эта свадьба и так стала для него серьезным испытанием. Лили с самого начала поняла это. Ноа не очень-то любит быть на виду и терпеть не может, когда за его спиной обсуждают его руку, а точнее, то, что от нее осталось.
        В чужом городе это неприятно, но в Ларч-Вэлли, где все знают про всех всё, это настоящий кошмар. И каково ему будет стоять возле алтаря, когда на него будет смотреть мать, которую он не видел с детства?
        — Тебе страшно?
        — Страшно? — Ноа поморщился. — Почему мне должно быть страшно?
        — Страшно увидеть ее. Это можно понять, — Лили коснулась рукой его плеча.
        — Она для меня даже больше чем незнакомка, Лили. Я знаю, почему она ушла. Ненависть к ней исчезла уже давно. Собственно, я и решил стать военным, чтобы начать новую жизнь.
        Ноа опять смотрел вдаль, и Лили ощущала, как между ними снова вырастает стена.
        — Я приехал сюда не за тем, чтобы говорить о матери.
        — А для чего?
        — Потому что сегодня был очень тяжелый день, и под конец я подумал...
        Он запнулся и отвел глаза.
        — Подумал... — подбодрила она осторожно, затаив дыхание.
        — Единственное, что имеет хоть какой-то смысл для меня, — это ты.


        ГЛАВА 7
        Лили оторвала взор от зеленых изгибов долины, распростершейся внизу. Вероятно, они с Ноа не такие уж и разные. Они оба знали, чего не хотят от жизни, и в конечном итоге нашли выход: он — в армии, она — в Ларч-Вэлли. Сейчас Ноа оказался в тяжелом положении. Его жизнь уже не будет в точности такой, как раньше. Его отец умер, остался лишь Эндрю, который скрывал от брата семейный секрет на протяжении долгих лет. Лили даже не знала, стоит ли ей радоваться, что Ноа выбрал ее в качестве доверенного лица. Как сейчас поступить? Может, опять сменить тему?
        — Холостяцкая вечеринка с ребятами прошла неудачно? — наконец спросила она.
        — Все было так, как я и ожидал. — Его ответ прозвучал довольно резко.
        — И что было не так?
        — Эндрю обожает гольф. Я думал, будет весело. Посмеялись бы, попили бы пива, съели бы по бифштексу в гольф-клубе.
        — Но?.. — подтолкнула она.
        Все говорило о том, что Ноа расстроен.
        — Но я ощущал себя идиотом. Ездил на гольф-каре, подносил клюшки, смеялся, когда надо, но все время размышлял о том, как Эндрю мог в течение стольких лет знать и молчать. К тому же я всего лишь следил за игрой.
        — И ты чувствовал себя бесполезным?
        — Да.
        Лили стало горько. Ноа — умный, талантливый, проницательный. И он стал ненужным только из-за того, что физически не способен ударить по мячу какой-то дурацкой клюшкой.
        — Эндрю должен был предусмотреть это, — грозно заявила Лили. — Я знаю, знаю, — продолжила она, не давая ему перебить ее. — Это его свадьба. Но надо же немного думать. Вдобавок ко всему ты был потрясен его признанием.
        Ноа удивился:
        — Ты защищаешь меня?
        — Ну кто-то же должен этим заниматься, так?
        Он тут же притянул ее к себе и прижал к груди, в которой билось сильное и честное сердце.
        — Спасибо, — прошептал Ноа. — А то я почувствовал себя эгоистом.
        Она глубоко вздохнула, наслаждаясь его ароматом и теплом:
        — Ты? Эгоист? Не смеши меня.
        — Еще какой. В последнее время думаю только о себе.
        — Ты имеешь на это право.
        — Люди теперь говорят со мной иначе, смотрят на меня по-другому. Именно поэтому я колебался, когда Эндрю попросил меня быть его шафером. Сегодня я в полной мере ощутил, каково мне придется в церкви. На виду у всех.
        — Ты делился своей проблемой с Эндрю?
        — Нет. Я решил оставить все как есть.
        На смотровую площадку въехал автобус, нарушив идиллию. Ноа убрал руку со спины Лили, и они вернулись к грузовику, остановившись возле капота. Теплый ветер трепал ее волосы, выбившиеся из хвоста.
        — Так ты позвал меня с собой...
        — Чтобы поговорить.
        На лице Лили появилась улыбка. Сейчас они стали гораздо ближе. Ноа хочет поговорить. Поговорить с ней. Пусть тогда объяснит почему.
        — Почему я, Ноа? Почему не Эндрю, не Джен? — тихо спросила Лили не дыша.
        Из автобуса вывалилась группа туристов, которым не было дела до Ноа и Лили: они стали фотографироваться возле знака, обозначающего самую высокую точку Канады. Ноа не обратил на них никакого внимания и сказал:
        — Иди сюда.
        Сильная рука обняла ее, макушкой она касалась его подбородка. Это было чудесно — чувствовать себя желанной и защищенной.
        — Я поделился с тобой, потому что доверяю тебе, Лили. Не знаю почему. Может, потому, что ты выросла не здесь. Может, потому, что ты всегда говоришь правду.
        Лили закрыла глаза. Она действительно не врала ему, однако об очень многих вещах умолчала. Впрочем, об этом не знал никто, даже Джен. А ближе Джен у нее никого не было.
        Но она тоже доверяет ему. Ноа никогда не осудит ее. Это так же верно, как то, что эта свадьба станет тяжелым испытанием для них обоих.
        — Я тоже не люблю свадьбы, — призналась Лили, и у нее на душе стало легче. Рядом с ним она могла не притворяться.
        — Правда? — Ноа наклонил голову, будто пытаясь заглянуть ей в глаза.
        — Не люблю.
        — Но ты помогаешь Джен, и шьешь для нее платье, и выглядишь веселой.
        Как объяснить ему, что иногда приходится надевать маску? Что женщина, которую он видит, не настоящая Лили?
        — Джен — моя лучшая подруга. Я не хочу перекладывать свои проблемы на нее точно так же, как ты не желаешь расстраивать Эндрю. А если честно, удовольствия мало. Сегодняшний девичник стал для меня одним из самых сложных мероприятий в жизни.
        — Значит, мы подходим друг другу!
        — Как ты думаешь, они представляли, через что нам придется пройти, когда просили нас помочь им?
        — Я считал, что все женщины грезят свадьбой. Ах вот в чем дело.
        Лили могла бы рассказать ему о платье и о боли, которая никогда не пройдет. Но не сейчас. Не все сразу.
        — Моя мама никогда не была замужем, — начала она. — Своего отца я не знала. Она всегда была... свободная, что ли. Еще в детстве я возненавидела свадьбы. Мне часто приходилось носить букеты на свадебных церемониях. Мама была портнихой. Работа приносила ей немалый доход. Она шила чудесные платья, но не для себя. Они висели на вешалке, белые, кружевные, блестящие, и все, о чем я мечтала, когда смотрела на них, — чтобы она надела такое платье, вышла замуж и мы перестали бы кочевать с места на место. Но она утверждала, что любить надо сильно и многих.
        Ноа прошептал:
        — Тебе всегда было очень одиноко.
        — Возможно. Каждый раз приходилось привыкать к новому дому, новой школе, новым друзьям. Поэтому я полюбила Ларч-Вэлли. Первый раз в жизни я почувствовала себя по-настоящему дома. И ради Джен надену розовое платье и понесу цветы — потому что здесь я нашла свою семью.
        — А я?..
        — Тебе нужен друг. И ты — член семьи Эндрю.
        — Я не хочу быть для тебя обузой.
        — Ты никогда не был для меня обузой. — Ее сердце сбилось с ритма. — Знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя, Ноа? Нет в тебе никакой ущербности. Ты сильный, решительный мужчина, и ты обязательно вернешься к жизни, которую любишь.
        Тут Лили сама испугалась того, что сказала. Но ведь она с самого начала знала, что он собирается вернуться на военную службу.
        Она повернулась, чтобы видеть его лицо. Несколько мгновений они не отводили взгляды друг от друга. Оба знали, что между ними возникло нечто большее, чем дружба. И понимали, что рано или поздно произойдет неизбежное.
        — Итак, — тихо произнесла Лили. — Мы оба справимся. Ты будешь улыбаться, а если не получится, посмотришь на меня и вспомнишь, что я терпеть не могу розовый цвет и запах лилий.
        — Договорились.
        Она неохотно отстранилась.
        По дороге домой Лили думала только о том, как хорошо ей было рядом с Ноа, и о том, что она была почти готова рассказать ему, почему на самом деле боится свадеб.

        Лили стряхивала со стола крошки шоколадного пирожного, когда к ней подошел Ноа. Репетиция свадебного торжества подходила к концу; гости уже расхаживали с чашками чая или кофе. Весь день Лили была занята подготовкой.
        И все это время она думала о Ноа.
        — Хочешь уехать отсюда? — Его голос прозвучал прямо у ее уха.
        — Я не могу. Еще не все закончилось, — ответила она и попыталась успокоить забившееся быстрее сердце.
        — Мне нужна твоя помощь кое в чем. Я подожду.
        — У-ух... Загадки, загадки, — улыбнулась она.
        Принарядившийся Ноа нравился ей гораздо больше: на нем были не привычные джинсы и футболка, не парадный смокинг, который он наденет завтра, а брюки цвета шоколада и легкая желто-коричневая рубашка. Правый рукав был закатан и закреплен булавкой. Она собрала тарелки и искоса посмотрела на него:
        — Могу я поинтересоваться, как вы закатали рукав, мистер Лэреми?
        — Полагаю, вы не поверите, если я отвечу, что зубами.
        — Забавно. Но нет, не поверю, — фыркнула Лили. — Кстати, с тобой гораздо проще общаться, если ты ворчишь.
        — Видно, я теряю навыки.
        Миссис О'Киф, мать Джен, вытирала стаканы, когда Лили зашла в кухню и налила себе чашку чая. Горячий напиток расслаблял, и она, невольно прислушавшись к разговору мамы и дочки о грядущей свадьбе, заскучала по собственной матери. Ей не хватало субботних вечеров, когда Жасмин заваривала чай и пекла печенье. Потом они сидели с альбомами для рисования, придумывали фасоны. Жасмин всегда учила дочь, что нужно быть отважной и искать приключений. Но результат первого же приключения девушки оказался крайне неудачным.
        — Лили.
        Голос Джен прервал нить ее воспоминаний, и она натянуто улыбнулась:
        — Что?
        Подруга отобрала у нее пустую чашку:
        — Тебе пора домой. На свадьбе нам не нужна выдохшаяся подружка невесты.
        — Но я хотела помочь тебе.
        — Все равно уже почти все готово. И мама здесь. И я совсем не устала. — Джен просто светилась от счастья. — Ты и так много сделала. Платье... — Губы ее задрожали, однако Джен сдержала слезы. — Платье просто шикарное. Будь у меня дома в два, хорошо?
        — Хорошо. Буду.
        Лили выглянула из окна. Ноа залезал в грузовик, но остановился, всматриваясь в дом, словно искал ее. Она взяла сумочку, пожелала всем спокойной ночи и направилась к своей машине. Затем поехала домой.
        Но на полпути Лили повернула на юг и направилась в маленький домишко, где ее ждал Ноа. Он просил помочь. Что бы это ни значило, Лили не могла отказать.

        Грузовик Ноа был припаркован на подъездной дорожке, и Лили поставила машину прямо за ним. Он говорил, что ему нужна ее помощь «кое в чем». Учитывая тот факт, что свадьба уже завтра, Лили очень не хотела, чтобы это «кое-что» было связано всего лишь с его костюмом.
        Ноа сидел на ступенях заднего крыльца, положив руку на колено, и смотрел вдаль.
        — Хороший вечер, — сказала она.
        — Мы пережили его.
        — С единомышленником легче.
        Лили улыбнулась и присела рядом с ним, вспоминая сегодняшнюю репетицию. Ноа стоял вместе с Эндрю возле алтаря, пианист исполнял рапсодию Рахманинова, Лили шествовала к ним, а священник показывал ей, куда именно шагать. Все происходило по сценарию и выглядело довольно глупо. Ноа смотрел на Лили, заставляя ее улыбаться. Мама Джен делала отметки на торцах скамей, прикидывая, как рассадить приглашенных. Утром Кристин, местная цветочница, доставит в церковь цветы. Все было организовано, как хотела Джен...
        Осталось пережить свадьбу. Лили вздохнула.
        Заметив это. Ноа придвинулся к ней, обнял и прижал к себе с такой силой, что ее голова оказалась у него под мышкой.
        Не только она боится предстоящей церемонии. Завтра им обоим предстоит серьезное испытание.
        — Сегодня был тяжелый день, — тихо проговорил он.
        — Завтра будет еще тяжелее. Сначала — церемония, а потом — вечеринка и танцы.
        — Да.
        — Так в чем дело? — Она не шевелилась, радуясь мгновениям, проведенным в его объятиях. — Ты говорил, тебе нужна моя помощь. Проблемы с костюмом?
        — Нет, костюм в порядке. Рукава подогнали еще в магазине. Остается только надеть его. Дело в... — Ноа колебался. — Дело в танце.
        — О, понимаю.
        Он немного повернул голову, и его дыхание согрело ее макушку.
        — Раньше я и не думал об этом, но сегодня услышал, как Джен говорила, что Эндрю будет танцевать с ее матерью, а она — со своим отцом, и подумал, что и я должен буду кое с кем танцевать.
        — Но если не хочешь, то объясни все Джен, и она сделает для тебя исключение.
        — У меня по-прежнему две ноги, Лил. И я не желаю никаких поблажек.
        — Как будто я это не знаю! — Упрямство Ноа сводило ее с ума, но она не могла не восхищаться этой чертой его характера. Он действительно прилагал неимоверные усилия, чтобы обходиться без чьей-либо помощи.
        — Нам с тобой придется танцевать, Лил.
        — Все будет хорошо, не беспокойся, — заверила она.
        Однако Ноа убрал руку с плеча девушки, встал и пошел в дом, оставив ее зябнуть на пороге.
        Лили поежилась. Он честно попросил о помощи, а она отмахнулась от него.
        Она встала и последовала за ним. Ноа стоял посередине гостиной, как всегда отгородившись от всего мира и от Лили.
        — Извини, Ноа, я не хотела.
        Ноа повернулся и увидел Лили. Она и вправду думает, что он стесняется своей руки? Может быть, это к лучшему. Они были знакомы уже несколько недель, и он знал, что она боится этой свадьбы не меньше его самого. А у нее должны остаться только приятные воспоминания. Она заслужила это. Внезапно ему стало безразлично, как он выглядит, что там скажут люди, — Ноа мечтал лишь о том, чтобы танец с ним понравился ей.
        — Я не могу поддерживать тебя, как принято, — признался он. — И не хочу изобретать что-нибудь на глазах у сотни людей.
        — Что ты предлагаешь?
        — Потанцевать сейчас.
        — Сейчас? — Лили шагнула вперед.
        — Сейчас, — ответил Ноа, в свою очередь сокращая расстояние между ними. — Чтобы никто не видел. Только я и ты. — Он глубоко вдохнул, подавляя желание рассказать ей, чего именно он так боится, поведать обо всех своих сомнениях по поводу того, что он уже сделал и что ему еще предстоит.
        Проблема заключалась в том, что он собирался предложить ей все и боялся, что она его за это не поблагодарит. Как уговорить ее не обращать внимания на его безобразные раны, если он сам с трудом смотрит на свое отражение в зеркале? Спрятать искалеченную руку невозможно, однако другие последствия того злосчастного утра в пустыне Ноа пока успешно скрывал.
        — У меня нет правой руки, и я... Я хочу, чтобы завтра все прошло гладко. Черт, — выдохнул Ноа и отвел взгляд, не в силах выносить жалость, которую видел в ее глазах. — Я отдал бы все что угодно, лишь бы держать тебя двумя руками, здесь и сейчас.
        После нескольких мгновений тишины он услышал звук шагов Лили, щелчок выключателя стереосистемы, а затем — спокойную музыку. Каждый мускул его тела напрягся. Он представил, как они одновременно переставляют ноги и Лили прижимается к нему.
        А потом он ощутил ее руку на своей спине.
        — Тогда танцуй со мной, Ноа.
        Она подставила правую ладонь, и он положил на нее пальцы своей левой руки, притянув Лили ближе. Но не вплотную — он не мог это сделать, поскольку ранение давало о себе знать даже больше, чем в то утро, когда он очнулся в Кандагаре после боя.
        Однако Лили сама нежно прильнула к нему.
        Он впервые подумал, что с протезом он сможет поддерживать ее, как и должен мужчина.
        Они начали двигаться в такт музыке, покачиваясь. Если бы это было много лет назад, правой рукой он поглаживал бы ее спину или поигрывал с ее волосами. Сегодня он не в состоянии сделать ни то ни другое. Сегодня Ноа испытывал к Лили большее влечение, чем когда-либо к какой-либо женщине, но мог только перемешаться с ней по кругу в центре гостиной. Сегодня он собрался было рассказать ей о своих ранах, показать шрамы, но это только отпугнет ее. И ему оставалось лишь молиться, чтобы музыка играла как можно дольше.

        Эмоции в душе Лили били ключом. Как только вокал и гитарные аккорды наполнили комнату, их пальцы переплелись.
        Ноа мог легко отказаться от традиционного танца с подружкой невесты. Но вместо этого он готов был оказаться в центре внимания десятков людей, что противоречило его принципам. Она была так рада! Кружиться с ним в танце — самая сладостная вещь на свете.
        Пораженная собственной смелостью, Лили медленно провела пальцами по искалеченной руке Ноа. От ее прикосновения он слегка вздрогнул, а она, задержав дыхание, переместила кончики пальцев на шею Ноа. И снова вниз, желая знать о нем все.
        — Лили, — прошептал он, но она перебила:
        — Я не хочу притворяться, будто этого не существует. Это часть тебя.
        — Это лишь часть части, — с горечью уточнил он, продолжая танцевать.
        Но она посмотрела ему в глаза, которые сейчас были почти черными, и согласилась:
        — Да, Ноа. Только часть. Почему ты не хочешь поделиться ею со мной?
        Несколько секунд он подбирал слова.
        — Потому что я хотел бы стать совершенным ради тебя.
        У Лили задрожали колени. Жизнь, такая спокойная, такая размеренная, рушилась. Ураган чувств уносил ее в неведомую, но желанную страну.
        — Ты и так совершенен, Ноа, — прошептала она, обхватив ладонями его лицо.
        Музыка смолкла. Ноа обнял Лили за талию и крепко прижал к себе. Наклонив голову, он прильнул к ее губам, и все проблемы показались им далекими, как звезды.


        ГЛАВА 8
        — Джен, ты прекрасна!
        Лили любовалась подругой, которая просто сияла, стоя в центре спальни. Когда щелкнул фотоаппарат, Лили поспешно вытерла слезинку счастья. Сегодня можно в любой момент попасть в кадр, поэтому не стоит давать волю эмоциям, зато улыбаться надо как можно чаще.
        Джен взяла ее за руку:
        — Ты тоже. Платье такое красивое! Я даже не знаю, как тебя отблагодарить.
        Лили обняла ее.
        — Ты потрясающе выглядишь, и ты счастлива, — прошептала она. — Это лучшая благодарность.
        Она повернулась и взяла букеты, лежащие на кровати.
        — Теперь ты готова. У меня кольцо, у тебя букеты, а снаружи сюрприз.
        — Сюрприз? — Джен подбежала к окну. — О, Лили!
        Та улыбнулась:
        — Негоже невесте ехать в церковь на моей старой машине. Нужно что-то необыкновенное. Правда, скоростью мой сюрприз не блещет. Так что пора выдвигаться.
        Восторженно хохотнув, Джен выбежала на улицу, придерживая фату.
        Лили последовала за ней, держа в руке косметичку и маленькую коробочку с кольцом. Джен любовалась экипажем, запряженным парой вороных коней.
        — Где ты его взяла?
        Лили рассмеялась:
        — Это от нас с Ноа.
        — Вы... — Джен замолчала. — Вы настоящая пара.
        Лили покачала головой, сдерживая ликование оттого, что их назвали парой. Она дала кучеру знак, и тот помог невесте забраться в экипаж.
        — Нет, мы вовсе не пара, — ответила она, устраиваясь на сиденье. Не стоит рассказывать Джен, как все запуталось. Особенно после прошедшей ночи. Воспоминания о тех минутах, о его губах, о его сильной руке, обнимающей ее, до сих пор приводили Лили в восторг. — Мы друзья, не более того. Ты же этого хотела, — напомнила она подруге. Незачем той знать, что они целовались. И не однажды. Все и так достаточно хрупко.
        Кучер дернул поводья, и вороные рванули с места.
        — Кроме того, — продолжила Лили, — сегодня твой день. Твоя свадьба. Я и Ноа не должны занимать твои мысли.
        — Не могу поверить, что это наяву, — призналась Джен. — Прошло столько лет. Я уже думала, что мы упустили свой шанс.
        Лили улыбнулась, приказав себе забыть о собственной несостоявшейся свадьбе. У подруги все пройдет прекрасно. Она не сомневалась в этом.
        — Волнуешься? — спросила она.
        — Немного. Я не знаю почему. Я всю жизнь мечтала об этом.
        — Просто думай о том, кто ждет тебя у алтаря, — посоветовала Лили, поправив свое розовое платье.
        Рядом с Эндрю будет стоять Ноа. Тот самый Ноа, который танцевал с ней, целовал ее прошлым вечером до тех пор, пока она не почувствовала, что вот-вот взорвется от желания.
        Ноа...
        — О, Лили, послушай!
        Звенели колокола, дул приятный теплый ветерок. Улыбка Лили померкла. Она ни за что не станет завидовать подруге, но это просто нечестно: ее обманули на одной свадьбе, а в разгар подготовки к другой она влюбилась в того, в кого нельзя было влюбляться.
        Как только они подъехали к церкви, колокольный звон прекратился. Фотограф припарковался позади экипажа и вышел из машины.
        — Дайте мне пару минут, чтобы присмотреть место для фото, — попросил он.
        Родители Джен ждали на ступенях церкви.
        Лили вышла из экипажа, прихватив букет невесты, которая спустилась, осторожно придерживая юбку и демонстрируя белые атласные туфельки. Лили поправила корсаж Джен, затем проделала то же самое со своим корсажем. По желанию подруги они обе были в платьях без бретелек, и Лили вдруг почувствовала себя слишком женственной. Что подумает Ноа? Как он посмотрит на нее, когда она ступит на ковровую дорожку?.. Прошлой ночью поцелуем все и завершилось. Лили, запинаясь, извинилась за все, а Ноа стоял в центре комнаты, не шевелился и выглядел невозмутимым. Или ей только казалось, что он невозмутим?.. Что он скажет, когда возьмет ее под руку, выходя из церкви? А потом фотографии вместе с ним и...
        Лили внезапно ощутила легкое головокружение. О нет, это никогда не случится! Она не может влюбиться в Ноа. Они и познакомились-то совсем недавно. Ноа все равно вернется на военную службу. Во всем виновато очарование предсвадебной суматохи. А он просто поцеловал ее, вот и все.
        Лили глубоко вздохнула и направилась к церкви. Она улыбнулась друзьям Эндрю. Клэю и Доусону, которые, сменив привычные джинсы на вечерние костюмы, выступали сегодня в роли швейцаров.
        Лили повернулась к Джен, которая уже держала своего отца под руку, и поправила фату подруги.
        — Увидимся там, — шепнула она улыбаясь.
        Ступив на ковер, Лили сжала свой букет так, что пальчики ее побелели.
        У алтаря стояли жених и шафер, но Лили видела только Ноа, его темно-синие глаза, в выражении которых было что-то настолько интимное, что она тут же вспыхнула. «Ты прекрасна», — казалось, говорили они. Девушка моргнула, не понимая, почему ей хочется плакать.
        Ноа был так красив, так высок, так горд!
        И вот она уже становится с другой стороны алтаря и, пытаясь дышать ровно, поворачивает голову к двери. Появляется прекрасная невеста.
        Заиграла музыка, и гости встали, приветствуя Джен, женщину, которую все любили. Лили не смогла сдержать улыбку, когда взгляды жениха и невесты, полные любви и надежды, встретились.
        Что-то заставило ее взглянуть на Ноа. Его бровь удивленно изогнулась. Он переводил взор с Джен на Лили, словно спрашивая. Она надеялась, что Ноа не вспомнит, не заметит, что это не то платье, в котором он видел ее. Но он не просто видел, он трогал застежку и бретельки. От воспоминаний по спине Лили побежали мурашки.
        Священник произнес молитву и спросил, нет ли у присутствующих возражений против свадьбы. Лили замерла. Ее сердце бешено колотилось, и она до боли стиснула розы и душистый горошек. На этом месте когда-то закончилась ее сказка. Она прикусила губу, стараясь держать себя в руках, но все было тщетно. Шквал эмоций, злые слова, слезы... Ей не суждено было произнести клятву, надеть обручальное кольцо и насладиться первым свадебным поцелуем. Все закончилось в один миг: «Если кому-либо известна причина, по которой эти двое не могут... Да».
        Но сегодня все шло своим чередом. Лили держала букет Джен, пока та произносила клятву, пока они с Эндрю скрепляли свой брак поцелуем.
        Лили немедленно вспомнила, как таяла, прижавшись к Ноа, как нуждалась в продолжении. Она взглянула на Ноа и поняла, что он тоже все помнит.
        Запел хор, и молодые поставили свои подписи. Настала очередь Лили и Ноа. Он держал ее цветы, пока она расписывалась, стараясь не думать о том, как сексуально он выглядит в костюме и с букетом в руках. Затем Ноа передал ей цветы, их пальцы соприкоснулись, и словно электрический ток пробежал от кончиков пальцев к сердцу. Лили завороженно наблюдала, как он облизнул губы.
        Ноа тоже подписался. Она заметила, что на этот раз подпись получилась гораздо аккуратнее. С каждым днем он справляется с проблемами все лучше. С каждым днем он все ближе к своей прежней жизни.
        Церемония была окончена. Под пение хора и рукоплескания гостей молодые, а также Лили и Ноа двинулись к выходу из церкви.
        Он взял ее за руку, наклонился и сказал:
        — Ты выглядишь потрясающе.
        Лили улыбнулась:
        — Спасибо. Ты тоже.
        На лице Ноа появилась ответная улыбка, которая, однако, тут же погасла.
        — Лили, по поводу прошлой ночи...
        — Давай просто забудем об этом, — предложила она. День и без того тяжелый, а он еще хочет обсудить, что произошло прошлой ночью. — Почему бы нам не насладиться праздником? Мы же единомышленники, помнишь? — Она подмигнула ему. — Думаю, стоит забыть о ненависти к свадьбам, хотя бы пока ты присутствуешь на одной из них.
        — Так ты просто используешь меня, чтобы пережить этот день?
        Если бы он только знал! Но чего, собственно, она хочет? Уж точно, не стать его женой. Однако при мысли об этом все ее тело пронзила резкая боль. Лили жаждала спокойствия и понимания.
        — Давай просто получать удовольствие. — Лили увидела, что к ним направляется фотограф, и схватила Ноа за руку. — Мы друзья, и ты мне нравишься. Даже очень, если ты еще не заметил. — Она дерзко улыбнулась. — На этом остановимся и будем веселиться. — Если он и заметил в ее голосе нотку отчаяния, то виду не подал.
        — Согласен. Тем более я давно не веселился.
        — Видимо, настало время.
        — Мисс Жермен! Мистер Лэреми! Могу я сфотографировать вас?
        Фотограф отдавал распоряжения, расставляя две пары на ступенях церкви. Он сделал общие снимки братьев, Лили и Джен. Далее много раз сфотографировал молодоженов. Лили и Ноа, как и остальные гости, наблюдали за съемкой. Лишь одна женщина стояла поодаль. Лили вгляделась в черты ее лица. Сходство было, пусть и незаметное сразу.
        — Это она, Ноа? — прошептала Лили. — Вон там, возле кустов.
        — Да, это она. — В его голосе слышалась сталь.
        — Ты говорил с ней?
        — И что бы я сказал? Просто поздороваться — недостаточно. А больше ничего не придумаешь.
        Лили крепко сжала его руку:
        — Ты прав.
        Эндрю позвал их, и Ноа подмигнул ей:
        — Веселье, говоришь? Ну так пойдем.
        Фотографу были нужны фотографии подружки невесты и шафера. Для этого он отвел их в тень тополя. Ноа прислонился к стволу дерева, а Лили к его правому плечу, закрывая пустой рукав. Сначала она колебалась, но он улыбнулся:
        — Все хорошо.
        Ноа обнял ее, но фотограф предложил ему взять букет, а Лили в это время обхватила его запястье.
        — Здорово пахнешь, — прошептал он, и она улыбнулась:
        — Это душистый горошек.
        — Никаких лилий?
        — Нет, слава богу. Не знаю, о чем думала моя мама, давая мне такое имя.
        — Оно прекрасное, экзотичное, сладкое.
        — Я надеюсь, вы лишь флиртуете, мистер Лэреми?
        — Надеюсь, вы правы, мисс Жермен.
        Это к лучшему, подумалось ей. Никаких признаний в любви или надежд на оные. Лишь твердая вера в то, что это временно. И не стоит забывать, что Ноа ни слова не сказал о любви к ней. Значит, можно не беспокоиться...
        — Лили, уже все.
        — Ой, да? Извини. — Она взяла у него букет и улыбнулась. — Надо что-нибудь выпить.
        — Сейчас поищу. Я мигом.
        Когда Ноа возвратился, пиджак его был перекинут через плечо. Лили затрепетала.
        — Поехали? — предложил он. — Мы можем воспользоваться моим грузовиком.
        — Ничего не имею против.
        Они дошли до парковки, и Лили забралась в кабину. Перед тем, как закрыть за ней дверцу, Ноа ухмыльнулся:
        — Хорошие туфли. Надеюсь, не хрустальные?
        Лили вспыхнула. Она конечно же не любила розовый цвет, но тут устоять не смогла. Туфельки были без украшений и на прозрачных двухдюймовых каблуках. Фантастично и очень женственно. Она полюбила их в тот самый момент, когда впервые примерила.
        — Конечно нет.
        Ноа запрыгнул на место водителя.
        — Итак, Золушка, сейчас мы отвезем тебя на бал, — бросил он, заводя двигатель.
        Лили отвернулась к окну, чтобы он не видел ее пылающих щек. Она действительно чувствовала себя Золушкой, которая после бала останется ни с чем.

        Праздник был в разгаре. Лили освежила макияж и, выйдя из туалета, увидела в углу Ноа, беседующего со своей матерью, Джули Рейд. Лили остановилась, посчитав, что ей лучше не вмешиваться. Но тут же решила, что хочет быть рядом с ним.
        Джули положила руку на пустой рукав сына, и он не убрал ее, не отстранился. Лили прониклась сочувствием: мать и сын встретились впервые за более чем двадцать лет, причем не в домашней обстановке. Как бы отреагировала она, если бы Жасмин явилась сюда?
        Но вот Ноа заметил ее и улыбнулся. Лили расправила плечи и подошла.
        — Вот ты где! — Она взяла его за руку. — Танцы вот-вот начнутся.
        — Лили, это моя мама, Джули Рейд. — Ноа помолчал, не зная, как представить девушку, а затем сказал: — Это Лили, подружка невесты.
        — Здравствуйте, — ответила женщина, робко улыбнувшись.
        Ноа вежливо извинился перед матерью, взял Лили за руку и увел в гостиную.
        — Как все прошло? — спросила она.
        — Думаю, нормально. Мы чужие друг другу, и оба это знаем, так что проблем не возникло. Если честно, я рад, что она здесь. Это хорошо для Эндрю. И возможно, для меня тоже.
        Объявили первый танец, Лили и Ноа замерли возле стола, наблюдая, как вперед вышли Джен и Эндрю, сияющие от счастья.
        Молодожены решили отказаться от традиционного танца для родителей и смешали пары: Эндрю и миссис О'Киф, Джен со своим отцом, а еще Ноа и Лили.
        — Вот и оно, — сказал он напряженно.
        В памяти Лили всплыла прошлая ночь, незабываемая и прекрасная. Ноа взял ее за руку, но оставался на месте. Лили шагнула к нему.
        — Ноа, — прошептала она.
        — Что? — Он одарил ее холодным, суровым взглядом, и она поняла, как ему сейчас тяжело, несмотря на вчерашнюю репетицию. Или как раз из-за нее?
        — Потанцуй со мной, Ноа.
        Продолжая смотреть ему в глаза, она положила руку ему на талию и сразу же ощутила жар его тела.
        Ноа начал танец, она продолжила, по-прежнему глядя на него. Напряжение постепенно проходило.
        — Спасибо тебе за все, Лили.
        — Я же обещала.
        Он слегка улыбнулся:
        — Да, обещала.
        — И я всегда выполняю обещание, помнишь?
        Он дотронулся пальцем до ее щеки:
        — Помню. Даже когда я не желал делать это, ты не отступила.
        — В противном случае ты лишился бы партнерши.
        — Я лишился бы подруги. Не важно, что она носит розовое.
        — Как жестоко с вашей стороны напоминать об этом, мистер Лэреми, — принялась кокетничать она.
        — А что не так с розовым? Этот цвет идет тебе.
        Лили молчала.
        — Просветишь меня? — Ноа наклонил голову, с любопытством глядя на нее.
        Лили отчетливо помнила тот момент, когда она рыдала в номере, а Жасмин помогала ей снять подвенечное платье. «Зачем ты надела белое? — с пренебрежением спросила она. — Розовый цвет идет тебе гораздо больше. А белый, он такой предсказуемый».
        Тогда это почему-то ужасно ранило Лили.
        — Лил? — Его голос стал мягче, но по ее щекам уже текли слезы. Она всхлипнула и поспешно смахнула непрошеную влагу.
        — Не говори ничего, пожалуйста, — тихо попросила девушка. — Улыбайся и танцуй.
        Когда музыка стихла, Лили вырвала руку из его ладони и ушла прочь.


        ГЛАВА 9
        Лили несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Сегодня она упорно боролась с воспоминаниями, но были моменты, когда они охватывали ее. Она твердила, что все давно прошло, однако шрамы, оставшиеся после того ужасного дня, давали о себе знать.
        Сейчас уйти нельзя. Невесте еще предстояло бросить букет, и только потом молодые отбудут в короткое свадебное путешествие. Негоже подружке невесты покинуть праздник раньше их. Кроме того, как она сможет объяснить свой уход? Никому не надо знать, что весь этот день стал для нее горьким напоминанием о разбитых мечтах и разрушенных надеждах. А если прибавить к этому шафера...
        Играла бодрая музыка, и гости танцевали. Лили подошла к чаше с пуншем и налила сладкий розовый напиток в пластиковый стаканчик. Не прошло и нескольких секунд, как Ноа оказался рядом.
        — Что случилось?
        Она отпила глоток и уставилась на танцующих. Дело было в том, что Лили слукавила, сказав, что хочет от него только одного — приглашения на танец. Однако она и сама не знала, чего именно хочет, когда находится рядом с ним.
        — Ничего.
        — Лили...
        — Не обращай внимания, Ноа. Это не важно.
        Глядя на ее профиль, Ноа чуть не задохнулся от нежности. Лили была прекрасна. Она уложила волосы так, что прическа казалась кружевной. В темных локонах мерцали крошечные жемчужинки. Кожа отсвечивала розовым, искушая его. Он протянул руку и прикоснулся к обнаженному плечу девушки, мечтая поймать ее взгляд. И не зря. В момент, когда кончики его пальцев дотронулись до нее, она обернулась и посмотрела ему в глаза.
        Его палец скользнул по ее руке едва касаясь, словно легкое дыхание.
        — Что ты делаешь? — прошептала она так тихо, что он не расслышал слова, но понял все по губам и улыбнулся.
        «Соблазняю тебя», — пронеслась в голове мысль, но Ноа тут же постарался избавиться от нее. Прошлой ночью они целовались. Но соблазнение — это другое. Соблазнение требует завершения начатого. А он знал, что не сможет этого сделать. Нет, нельзя заходить слишком далеко. В его жизни и без того слишком много нерешенных вопросов, слишком много отложенных проблем. К чему усложнять ее еще больше?.. Но и отойти от Лили он не мог.
        — Хочешь, чтобы я прекратил?
        — Я...
        Ее растерянность лишь придала ему уверенности. Прошлой ночью Лили убежала из его дома, и он решил, что был излишне напорист. Но сейчас, видя, как вздымается и опускается грудь Лили, уже не сомневался в ее чувствах к нему.
        Ноа обвел глазами толпу гостей. Неподходящая обстановка, чтобы ухлестывать за подружкой невесты. Нет, не ухлестывать. Это поверхностно, а его отношение к Лили — нечто совсем другое.
        Она провела пальцем по его руке. Поглаживание, которое означало, что ему не надо останавливаться.
        И внезапно Ноа забыл о совершенных им ошибках, о том, что не совсем поправился, что ему еще предстоит решить, чем заниматься в дальнейшем. Сейчас он хотел жить одним моментом. Думать только о прелестной женщине, чья рука прикоснулась к нему и чьи ресницы застенчиво опустились.
        — Я могу отвезти тебя домой?
        Наградой за смелый вопрос явилось то, что она подняла голову и посмотрела ему в глаза:
        — Нам пока нельзя уезжать.
        Ноа сделал шаг назад. Возможно, он что-то недопонял.
        — Но позже — конечно. — Лили улыбнулась.
        — Дай мне знать, когда наступит время, — кивнул он.
        Им придется разойтись, разговаривать с гостями, а не смотреть в глаза друг другу. Ноа взглянул на часы.
        — Я пойду к Клэю, — сказал он. — Развлекайся.
        Он оставил Лили и направился к Клэю, стоящему у стола. Придется поговорить о том, чем они будут заниматься, пока не вернется Эндрю. Не так интересно, конечно, как общение с Лили, но необходимо.

        Когда букет был брошен и молодожены прошли под рисовым дождем, Лили направилась к главному столу и стала укладывать бокалы для вина в коробку.
        — Что ты делаешь?
        Она подпрыгнула, услышав голос Ноа, тем более, что сейчас как раз думала о нем. Он стоял очень близко, и она ощущала тепло его тела. Ее пальцы задрожали, и она с трудом уложила последний бокал.
        — Джен попросила меня упаковать хрусталь.
        — Значит, теперь ты готова?
        Лили закусила губу. Она не должна соглашаться. Ее может подвезти кто угодно. Она слишком увлеклась Ноа.
        Но, взглянув на его красивое лицо, она поняла: ничто не имеет значения. Она жаждет быть с ним. Эти его юмор и понимание помогли ей пережить сегодняшний день.
        И она доверяла ему.
        — Да, я готова.
        Иначе и быть не могло. Она едет с Ноа... Однако она все еще сомневалась.
        Они отправились на парковку. Позади слышалась музыка, нарушавшая вечернюю тишину. Лили любила это время суток больше всего. Небо еще не совсем потемнело, оставляя на западе оранжевую полосу, переходящую в розовый и голубой. На востоке только начинали появляться первые звезды. Подойдя к грузовику Ноа, они замедлили шаг.
        Слова казались неуместными. Ноа открыл дверцу и подержал коробку с бокалами, пока Лили забиралась в кабину. То, что сейчас происходило между ними, было слишком хрупким, и слова могут все испортить.
        Ноа сел в машину, завел мотор и поехал к дому Лили.
        Когда грузовик затормозил, Лили поняла, что не хочет идти к себе одна. Не хочет подниматься по лестнице, снимать платье и оставаться в одиночестве с кучей ненужных мыслей в голове. Не хочет испытывать послесвадебное разочарование, которое уже набирает силу. Она стала доверять Ноа и желала провести эту ночь только с ним, и ни с кем больше. Когда Ноа находился рядом, он занимал ее мысли, а если его не было, ей становилось холодно. Он прикасался к ней так, как давно уже никто не прикасался. И все же она была не совсем уверена, стоит ли завершать начатое.
        — Хочешь зайти? Я приготовлю кофе.
        Она взглянула на лицо Ноа, подсвеченное огоньками приборной панели. Туго затянутый ранее узел галстука сейчас был ослаблен, смокинг расстегнут. Лили вспомнила тот моменг, когда он вышел из примерочной, слегка смущенный. Но тот образ мерк в сравнении с тем, что она видела сейчас.
        Она не готова так сильно хотеть его!
        Молчание словно связывало их невидимой нитью. Наконец глаза Ноа потеплели, и он ответил:
        — Я не против.
        В доме было темно. Лили направилась в кухню и включила свет. Ноа, необычайно красивый и высокий в своем смокинге, вошел вслед за ней. Лили стала готовить кофе. Ее руки тряслись, по коже бегали мурашки. Разумно ли она поступила, пригласив его сюда? Она боялась оставаться в одиночестве, однако оказаться наедине с Ноа еще опаснее. Это была не просто жажда страсти, которую можно утолить. Лили требовалось больше. Но что значит «больше»? Все? При этой мысли она выронила ложку. За все эти годы она ни разу не задавала себе такой вопрос.
        Лили подняла ложку и достала сахарницу. Может, все дело в свадьбе? Хорошо бы убедить себя в этом. Свадьбы сводят людей с ума, как говорят. Так что сперва нужно избавиться от чар этого дня. Первый шаг — снять платье.
        — Ты не возражаешь, если я переоденусь?
        Ноа шагнул, загораживая проход:
        — А что, если возражаю?
        Лили попыталась было возмутиться, но сладкая дрожь пробежала по ее телу.
        Еще один шаг — он протянул руку, обнял ее за талию и притянул к себе:
        — Ты прекрасна.
        — Ноа...
        Но его не остановил ее слабый протест.
        — Прекрасна. Как клубника со сливками.
        Его рука двинулась вверх. Лили не могла дышать, не могла думать. Ноа наклонился, дотронувшись губами до ее губ.
        — Нежная. И сладкая. — И его язык коснулся нижней губы Лили, пробуя ее на вкус.
        Она была беззащитна перед его мягким напором. Ее рука трепала волосы Ноа, наклоняя его голову ниже. Она отвечала на его поцелуи, наслаждаясь сладостью шампанского и торта, терпкостью пунша и соблазнительным вкусом самого Ноа.
        Страсть стала столь сильной, что воздух исчез из ее легких. Ноа прижался к ней, она оперлась о кухонную стойку. А поцелуй продолжался. Голова Лили была запрокинута. Губы Ноа скользнули к ее шее и стали подниматься вверх, осыпая поцелуями.
        Когда он дотронулся до мочки ее уха, она тихо застонала, и они замерли. В этот момент Лили пришла в себя. Все происходит слишком быстро. Они должны остановиться. Для нее все закончится болью в сердце.
        На нее вновь нахлынули воспоминания того дня: часовня в Лас-Вегасе, Кертис, их родители, разбитые надежды. И она заплакала. Тихо и горестно. Все, что ей требовалось, — это свой уголок. И она думала, что нашла его в Ларч-Вэлли.
        Но Ноа изменил привычный уклад ее жизни. Он изменил все. Больше не было удовлетворения. А он способен подарить ей всего лишь несколько поцелуев.
        — Лили... — встревожено произнес он. — Лили, не плачь. Не надо плакать.
        Он прижал ее голову к своей рубашке, пахнущей крахмалом и одеколоном. Лили вовсе не собиралась плакать сегодня. Она всегда держала все в себе. И наконец устала пребывать в созданной ею же тюрьме. Когда она в последний раз была честна перед собой? Когда она в последний раз позволяла кому-либо увидеть ее такой, какова она на самом деле?
        — Что такое? — прошептал он, и от его теплого дыхания Лили вздрогнула. — Расскажи мне.
        Она вздохнула. Как можно объяснить ему парой слов, что она влюблена в него? Что, когда она рядом с ним, вся ее жизнь переворачивается с ног на голову?
        — Я не знаю, смогу ли я.
        — Это связано с платьем, в котором я видел тебя?
        — Я должна была догадаться, что ты вспомнишь, — прошептала Лили, пытаясь бороться с потоком слез. Не хочется рассказывать ему о Кертисе, но лучше сделать это сейчас. — Когда ты увидел его и подумал, что это платье Джен...
        — Но ведь это не ее платье. — Он прижался подбородком к ее лбу. Это успокаивало. — Я понял, когда увидел Джен в церкви. Оно — твое?
        — Да, — кивнула она, всхлипнув.
        Ноа молчал.
        Лили отстранилась и посмотрела ему в глаза. В глаза, которые видели так много. Она знала, что после всех войн и сражений, которые он пережил, ее прошлое выглядит пустячным.
        — Это глупо, — шепотом сказала она, положив руку ему на грудь. — Посмотри на себя, на то, через что ты прошел. Мое горе ничтожно по сравнению с этим.
        — У каждого свой путь. И если твой отличается от моего, это вовсе не значит, что твоя жизнь менее важна. Или менее трудна. Так ты расскажешь мне, что произошло? Вы развелись?
        Следовало ожидать такого умозаключения.
        — О, Ноа, это было так давно.
        Он снисходительно улыбнулся:
        — Я, как ты знаешь, упрям.
        Он взял девушку за руку и потянул за собой в гостиную, сел на стул и посадил ее себе на колени. Лили осторожно прильнула к нему, обвила рукой его шею и посмотрела на него, внимательно изучая каждую черточку его лица. Ноа был прекрасен. Не только внешне, но и внутренне. Упрямый, иногда колючий, но за этим легко разглядеть нечто большее.
        — Когда мне было восемнадцать, я сбежала, собираясь выйти замуж. Его звали Кертис. Мы планировали свадьбу несколько месяцев. Дождались моего дня рождения, я стала совершеннолетней. Он учился на первом курсе университета, а я, как раз заканчивала школу.
        Ноа не задавал никаких вопросов, просто крепко держал ее, поглаживая руку. Лили чувствовала себя спокойно и в безопасности у него на коленях. Ноа был не просто привлекательным парнем, который ей понравился. За несколько недель они стали друзьями. Лили почему-то делилась с ним вещами, которые никому и никогда не доверяла. И было очень приятно, что она наконец нашла человека, которому можно рассказать все. Лили удивлялась сама себе. Она не хотела, чтобы кто-нибудь в Ларч-Вэлли расспрашивал ее о чем-либо. Но сейчас проще поведать об ошибках прошлого, чем о своих истинных чувствах.
        — Кертис накопил денег. Его семья была богаче, чем наша, поэтому за билеты на самолет и за номер в отеле платил он. Моя мама была портнихой. Она научила меня всем премудростям, а я тайком купила материал и сшила подвенечное платье.
        Его рука замерла.
        — Ты сама сшила это платье? Удивительно!
        — Я с удовольствием придумывала фасоны и уже тогда почти полностью обшивала себя. — Тут Лили сообразила, что в течение нескольких лет ей в голову не приходило ничего нового. Оказалось, она соскучилась по тем временам, когда воплощала свои идеи в нарядах. Подвенечное платье Джен — исключение. Она вздохнула. — В тот день многое изменилось, Ноа. — Лили уселась поудобнее и продолжила: — Мы поехали с ним в Вегас. Но в часовне, перед началом церемонии, когда настал момент для возражений против брака, открылась дверь. На пороге стояли родители Кертиса и моя мать.
        — И они отменили свадьбу.
        — По закону мы могли их не спрашивать. Мне исполнилось восемнадцать, я была достаточно взрослой. Но родители Кертиса, которые всегда относились ко мне хорошо... — Она вздрогнула, вспомнив, какой униженной и ничтожной чувствовала себя тогда. — Они сказали, что я не та девушка, на которой можно жениться. Встречаться — это другое дело. Я думаю, они так и не поняли, насколько серьезно у нас все было. Я была, по их мнению, никем. А Кертиса ждало большое будущее.
        — А что сказал он?
        Лили горько усмехнулась:
        — Мы рассчитывали, что по окончании университета он будет работать вместе с отцом. Я бы шила и открыла маленький магазинчик. Наш план рухнул, как только его отец заявил, что сыну не видать места в его фирме, если мы поженимся.
        — И он ушел?
        — Без раздумий. Ушел с родителями, а я осталась одна возле алтаря.
        — Он не любил тебя.
        Было очень больно слышать правду из его уст. А чего она ожидала от Ноа? Не любви конечно же. Он тоже уйдет, как и Кертис. А она опять останется одна.
        — Я знаю. Уж поверь мне, — откликнулась Лили.
        — Когда человек любит, он ни за что не уйдет.
        Внезапно ее сердце забилось с новой силой. Неужели Ноа готов пожертвовать ради нее самым сокровенным?
        — А твоя мать?
        Вопрос оторвал ее от мечтаний. Лили цинично рассмеялась. Мама тоже была хороша. Много пережившая женщина была совершенно равнодушна к слезам своей дочери.
        — О, моя мама назвала их кучкой снобов и сказала, что это к лучшему. Мне пришлось выслушать многочасовую лекцию о том, какая я глупая и что я слишком молода, чтобы доверить свою судьбу одному человеку, когда впереди у меня целая жизнь, полная приключений. А мне не нужны были приключения.
        — И всем было плевать на твое разбитое сердце.
        — Да, — согласилась она.
        — Теперь я понимаю, почему ты не любишь свадьбы.
        — Я ничего не говорила Джен. Я понимаю, что у нее и Эндрю все по-другому. Они любят друг друга, и я счастлива за них. Но... Кертис тоже говорил, что любит. И так легко бросил меня. Я не верю в вечную любовь. По крайней мере, в то, что это случится со мной.
        Лили посмотрела ему в глаза. Может быть, Жасмин все-таки права? Сколько времени потратила Лили, оплакивая несбывшиеся мечты, вместо, того чтобы придумать себе новые? Когда у нее в последний раз были отношения? У нее наконец-то появился дом, но он был пуст. Впервые за долгое время она дала волю чувствам и теперь стоит на грани повторения той же ошибки.
        — Моя мама всегда говорила, что жизнь слишком коротка, чтобы любить всего один раз. Она назвала меня предсказуемой и банальной, когда я сказала, что не хочу жить так, как живет она.
        — Она счастлива?
        Вопрос удивил Лили. Была ли Жасмин счастлива? Она всегда утверждала, что да. Ее мать любила свободу, любила жить одним моментом. Любовники приходили и уходили. Некоторые нравились Лили, и она втайне надеялась, что один из них станет ей отцом. Но этого так и не произошло. Счастлива ли мама сейчас? Лили не в курсе. Если не считать традиционных открыток на дни рождения и Рождество, она не общалась со своей матерью уже много лет.
        И ей стало стыдно. Она вздохнула:
        — Я не знаю. — И спросила его: — А твоя мама? Она показалась тебе счастливой?
        — Нет. Она провела всю жизнь в поисках счастья. Но так и не нашла его. Ни с моим отцом, ни со своим вторым мужем. Я уже не сержусь на нее. Хотя очень трудно простить тех, кто причиняет нам боль. Тех, кому мы доверяли, а они нас предали. — Ноа помолчал, затем продолжил: — Она слабая женщина, Лили. — В темноте его глаза казались почти черными. — А ты — сильная.
        Еще никто не называл ее сильной. Надежной — да. Готовой помочь — да. Но никто и никогда не мог разглядеть в ней то, что увидел Ноа. Лили, рассказывая ему о своем прошлом, ожидала, что Ноа отступит. Но вместо этого он разрушил последний барьер между ними.
        И Лили стало страшно. Потому что Ноа уйдет, как уходили все. Что же делать? Выходить замуж? Она не представляла себя женой военного. А дети? Что будет с детьми, которым придется переезжать вместе с ними с базы на базу, меняя школу за школой? Она знала, каково это.
        Она встала, вытирая слезы.
        — Я, наверное, выгляжу ужасно. Сейчас вернусь. Налей себе кофе.
        Прежде чем Ноа успел ответить, Лили взбежала по лестнице к себе в комнату.
        Ноа не будет с ней вечно. Она должна помнить об этом.
        Скоро он окончательно поправится, а через несколько недель и она выйдет на работу.
        Теперь, когда свадьба позади, следует сделать перерыв. Так будет лучше для всех.


        ГЛАВА 10
        Сегодня был явно не его день. Работа заняла больше времени, чем предполагал Ноа. Фея больно лягнула его в правый бок, когда он отводил ее в стойло, и искалеченная рука до сих пор ныла. Вдобавок ко всему, он смог заснуть только к утру.
        Он лежал, думая о Лили, прокручивая в голове все, что она сказала ему, размышляя о ней, о свадьбе брата, об армии и о своем будущем, пока все не перемешалось. От этого Ноа проснулся лишь еще более озадаченным.
        Чего она ждет от него? Дружбы? Чего-то большего? Лили сама не доверилась ему, и пришлось поднажать на нее. С ним такого раньше не случалось. Если Ноа и встречался с женщинами, то только для того, чтобы убить время, чтобы не скучать и не быть одному, но он никогда не любил. На это не было времени. Он никогда не тешил себя надеждами, которым не суждено сбыться.
        Но Лили совсем другая.
        Он поморщился, пытаясь открыть пачку макарон. Она так легко преодолевает барьеры. А прошлой ночью... Прошлой ночью он забыл обо всем, кроме того, что безумно желает ее.
        Он неудачно разорвал упаковку и порезал палец.
        — Черт!
        Ноа отшвырнул упаковку, сунув палец в рот, и макароны рассыпались по всей кухне.
        Он и без того был зол и очень устал, а сейчас не в состоянии даже наклеить пластырь. Иногда Ноа чувствовал, что, делая два шага вперед, совершает один назад, продвигаясь к цели совсем не так быстро, как хотелось бы. Почему самыми сложными вдруг оказываются самые простые вещи?
        — Ноа!
        Голос Лили заставил его повернуться. Она стояла на крыльце, заглядывая в кухню через стеклянную дверь. Он вынул палец изо рта, и на нем тут же выступила кровь. Ноа схватил полотенце со стола и замотал им палец.
        — Подожди. — Прибираться времени не было, и он выключил газ и пошел к двери.
        Сегодня Лили была одета в джинсы и облегающую медно-красную майку. На ногах — блестящие сандалии. Однако выглядела она не менее привлекательно, чем вчера, в вечернем платье и жемчугах.
        — Заходи.
        Она шагнула внутрь и открыла свою сумочку.
        — Ты забыл это, — тихо сказала она, доставая его галстук.
        Ноа уставился на него, вспоминая, как снял галстук и прижал Лили к себе.
        — В магазине его потребуют вернуть вместе с костюмом. — Она помахала галстуком, выводя его из ступора.
        Он протянул было руку, собираясь взять его, но сообразил, что нельзя заляпать белый галстук кровью.
        — Что случилось? — Лили положила галстук на стол, схватила Ноа за руку, сдернула кухонное полотенце и взглянула на палец. — Ты порезался.
        — Всего лишь картонной упаковкой. Ничего серьезного.
        — Где у тебя лейкопластырь? Я помогу.
        — Я сам. — Он отдернул руку, не желая выглядеть беспомощным, Ноа развернулся и отправился в ванную. Она не должна делать за него все на свете. Господи, он и сам может позаботиться о себе! Он достал аптечку из-под раковины и открыл ее зубами. Таким же образом Ноа оторвал кусок лейкопластыря и попытался обмотать им палец.
        Лента смялась и склеилась. Он отгрыз еще кусок, испортил и его. Ноа выругался и прислонился к раковине тяжело дыша.
        Прошлой ночью он чувствовал себя нормальным человеком. Прошлой ночью он был уверен в себе и мог справиться с чем угодно. А сегодня не в состоянии заклеить порез. Нельзя разочаровывать Лили. Она и так многое пережила.
        Черт! Если он оттолкнет ее сейчас, она решит, будто ее прошлое встало между ними непреодолимым барьером. Что же делать? Он не может любить ее так, как она этого хочет. Так, как она заслуживает.
        — Ноа...
        От неожиданности он слишком резко обернулся и задел раненой рукой дверной косяк.
        Жгучая боль пронзила его, и он чуть не упал на колени. Лили, прекрасная, женственная Лили моментально среагировала и поднырнула под левое плечо Ноа, принимая на себя всю тяжесть его тела.
        — Пойдем-ка присядем, — сказала она, отводя его в столовую и подставляя стул.
        Ноа рухнул на него, закрыв глаза и стиснув зубы, чтобы не заплакать от боли. Ему казалось, что болит не культя, а вся рука. Он ощущал даже пальцы, которых давно не было.
        Фантомная боль. Время от времени с ним случались такие приступы, иногда от удара, а иногда — просто так. Сегодня он вымотался, и боль была особенно жестокой, она пульсировала и отдавалась звоном в ушах.
        — О, Ноа, чем я могу помочь? — Голос Лили, охваченной паникой, доносился справа, и Ноа с трудом открыл глаза:
        — Ты не виновата. Сегодня трудный день. Я просто был неосторожен.
        Холодный пот проступил у него на лбу. Он не собирался демонстрировать ей себя в таком виде. Последствие увечья превращало его в ничтожество. Чаще всего он справлялся. Но бывали случаи, когда боль заставала его врасплох, и тогда приходилось терпеть и ждать. Это происходило, если он был подавлен или просто переутомлялся. «Следи за собой, прислушивайся к своему телу», — советовали врачи.
        Если бы все было так просто. Сейчас его тело кричало и роптало.
        — Принести какое-нибудь лекарство? — предложила Лили.
        Ноа покачал головой. Любое лекарство, как правило, в этом случае бесполезно.
        Он увидел на ее лице выражение беспомощности. Сколько раз он сам чувствовал себя так же, когда его солдаты получали ранения, а он ничего не мог с этим поделать. И вот Ноа Лэреми оказался на их месте.
        Ледяные и огненные кинжалы, казалось, пронзали его плечо, и он заскрежетал зубами. Лили доверилась ему и поведала свою историю. Может ли он довериться ей и показать свои шрамы?
        — Давай попробуем приложить лед. Надо же что-то делать, — настаивала она.
        Ноа задержал дыхание, и мышцы его свело. Он наконец сообразил, как справиться с болью, и Лили вполне способна помочь.
        — Надо снять судороги. Там, в аптечке, есть упаковка.
        Лили ушла в ванную, а Ноа попытался закатать рукав. Но утром шел дождь, и он надел рубашку с длинными рукавами, что усложнило задачу. Вернулась Лили и поставила коробочку на пол.
        — Закатай, — велел Ноа.
        Она попыталась, но до конца обнажить руку не получилось.
        — Нужно снять рубашку, — решила она.
        — Нет, — процедил он.
        Боль усиливалась.
        — Да! — Девушка принялась расстегивать пуговицы.
        — Лили, нет, — слабеющим голосом произнес Ноа.
        Он не в состоянии поднять левую руку, чтобы остановить ее, однако не желает демонстрировать свое обнаженное тело. Это отвратительное зрелище... Лили теперь будет смотреть на него иначе — как на мужчину, покрытого уродливыми шрамами. Она тут же забудет того Ноа, с которым танцевала, с которым целовалась.
        Но вот Лили расстегнула последнюю пуговицу и распахнула рубашку.
        И увидела.
        И закричала.
        Он представил, что открылось ее взору. Болезненные багровые отметины, морщинистые шрамы от осколков. Монстр.
        — О, Ноа... Я не знала. — Она задыхалась. — Почему ты не сказал мне?
        — Я не хотел, чтобы ты видела.
        Ноа не был человеком, который способен прослезиться. Он не плакал ни в госпитале, ни на могиле отца, ни когда впервые за более чем два десятка лет встретился с матерью. Но сейчас он не сдержал слезы, глядя на Лили, которая стояла перед ним, зажав рукой рот. Слезы, горячие и горькие, капали с его ресниц.

        Лили пришла в ужас при виде его изуродованного тела. Бог мой, какую боль он испытал тогда! Пострадала не только рука. Багровые шрамы покрывали его грудь и живот. Она посмотрела на Ноа. Он плакал. Плакал! Она видела боль и стыд на его лице. Но ему нечего стыдиться. Для Лили шрамы являлись его медалями, признаками его силы, его самоотверженности, его жертвенности.
        Она всхлипнула, вытерла собственные слезы и молча шагнула вперед, сняла с Ноа рубашку и положила на стул. В голове проносилось множество вопросов о том, как это произошло, однако девушка боялась задавать их. Не все шрамы видны, поняла она. Самые страшные даже не начали затягиваться. Те, которые искалечили его душу.
        — Что дальше? — с трудом выговорила она.
        Ноа поднял левую руку и стянул с культи колпачок, в первый раз демонстрируя ей себя целиком. Лили прикусила губу, оценив этот жест полного доверия. Ее крайне тронул его поступок. Она вспомнила, как танцевала с Ноа, вспомнила его слова о том, что он хочет стать совершенным ради нее...
        — Просто дай мне упаковку, — сказал он.
        Лили протянула ему коробочку. Он вытащил из нее специальную ленту, сунул один ее конец под мышку и стал наматывать на руку, чувствуя, как тепло разливается по мышцам, снимая спазмы.
        Лили подвинула стул ближе к нему и села. Затем взяла пустую коробку и поставила ее на стол.
        — Я понятия не имела, — ласково произнесла она, давая понять, что увиденное не имеет для нее никакого значения.
        — Ты и не должна была, — заметил Ноа. — Никто не должен был.
        — Почему?
        Он посмотрел ей в глаза. Его взгляд бросал вызов, однако в нем была видна и боль.
        — А ты как думаешь? Это отвратительно. Я весь в увечьях и шрамах. Никто не должен видеть меня таким. — Ноа отвернулся. — Ни одной женщине не нужен такой мужчина.
        Лили сочувствовала ему. Ноа всегда казался ей очень уверенным в себе. Да, трудности существовали, но он был полон решимости преодолеть их. Однако рано или поздно все тайное становится явным. Как она могла не заметить этого раньше? Он достаточно умело скрывал все. И только сегодня она увидела настоящего Ноа — не человека, обезображенного шрамами, а человека с мужественным сердцем.
        — Ты думал, мне станет противно?
        — А разве нет?
        — Нисколечко.
        И это была правда. Шокировали ли ее его раны? Да. Все произошло слишком неожиданно. Но было ли ей противно? Вовсе нет. Она думала лишь о том, через какие страдания он прошел.
        Лили сняла ленту с его руки:
        — Чем еще я могу помочь?
        Ноа не ответил, и Лили нежно взяла его за подбородок и приподняла голову. Затем она прижалась к его лбу и закрыла глаза. Тело Ноа напряглось. Она знала, что он будет сопротивляться, но была готова ждать сколько угодно.
        — Что я могу сделать, Ноа? — почти прошептала Лили. Она обхватила ладонями его щеки и поцеловала в губы, едва касаясь их. Сколько времени он держал это в себе?
        — Мне массаж помогает.
        Не раздумывая, Лили принялась разминать и растирать мышцы. Она с интересом рассматривала искалеченную руку, а сама массировала плечо, переходя к культе и обратно. Ноа закрыл глаза, и она чувствовала, как он постепенно расслабляется и успокаивается.
        Солнце клонилось к закату, и в комнате стало темнее. Руки Лили задвигались медленнее, легли на другое плечо, помассировали шею. Она давно мечтала беспрепятственно прикасаться к Ноа и теперь с наслаждением изучала его мускулистое, упругое, красивое тело. Закончив с левым плечом, на которое в последнее время ложилась вся тяжесть повседневной работы, девушка встала перед Ноа. Он поднялся со стула и потянулся за рубашкой, подцепив ее пальцами.
        Ноа уже хотел одеться, однако Лили остановила его:
        — Пока не надо.
        Кончиком пальца она дотронулась до каждого его шрама, каждой багровой отметины. Неожиданно в ней проснулось благоговение. Каким нужно быть человеком, чтобы преодолеть все то, через что он прошел, и вернуться домой таким же сильным и мужественным? Каждый шрам значил для нее больше, чем Ноа мог себе представить. Любовь, которую она испытывала до этого, не шла ни в какое сравнение с теми чувствами, что захлестнули ее сейчас.
        — Как это произошло? — наконец спросила она, посмотрев на Ноа.
        — Мина, оторвавшая мне руку, была начинена шрапнелью. Меня покромсало.
        Какие ужасы он видел? Лили могла только догадываться, каково там, на театре военных действий.
        — Ты ничего не рассказывал мне о том дне.
        — А зачем? — Его голос был тихим и глухим. — Это случилось рано утром. Еще до рассвета. Уже довольно долго было спокойно. Все произошло очень быстро. Я как раз спал. Ну, быстро натянул форму, схватил винтовку. Трое из моих ребят прижались к земле. Я поспешил на помощь. Потом рванула мина. А я забыл надеть бронежилет. — Желваки на его скулах заходили. — Глупая, непростительная ошибка. Я же офицер, а не какой-нибудь новобранец.
        Лили неожиданно осенило. Он, похоже, винит себя за то, что допустил ошибку.
        — А твои ребята?
        — Отслужили без единой царапины и вернулись домой. Вроде даже раньше меня.
        — Значит, ты спас их.
        Ее руки лежали на его поднимающейся и опадающей груди, и от этой близости пульс зачастил.
        — Нет, — процедил Ноа.
        — А если бы ты надел жилет, это изменило бы что-нибудь?
        Он долго молчал и наконец заговорил:
        — Думаю, нет. Уж точно, не спасло бы руку. Но так я хотя бы жил без этих шрамов, без вечного напоминания о моей ошибке.
        Лили наклонилась и прижалась губами к одному из шрамов, закрыв глаза и мечтая разгладить его.
        — Не надо притворяться, Лили. Я видел твое лицо.
        — Я и не притворяюсь. — Она подняла голову. Ноа заслуживает правды. — Что бы тебе ни показалось, ты ошибаешься. Я не испытываю к тебе отвращения, Ноа. Я восхищена.
        — Восхищена? — Он прокашлялся и отступил от нее. — Не смеши меня.
        Лили кивнула и начала говорить чистейшую правду необычайно мягким тоном. Так она еще никогда ни с кем не говорила.
        — Я восхищаюсь тобой. Твоей силой, твоим мужеством. Мне очень больно осознавать, что ты скрывал от меня кое-что. — Девушка провела пальцами по изуродованной коже и улыбнулась, почувствовав, что он резко втянул в себя воздух. — Ты прекрасен, Ноа.
        — Лили...
        В ее горле встал комок, так что она с трудом могла продолжить.
        — Ты действительно прекрасен, — прошептала Лили. И замолчала, понимая, что не должна хотеть его, но он нужен ей больше чем воздух. Больше, чем что бы то ни было.
        Ноа обнял Лили и прижал ее голову к своему плечу. Как такое могло случиться? Он любит ее. Он никогда никого не любил. А Лили просто ворвалась в его жизнь. Однако она всегда говорит то, что думает. Значит, все это — правда.
        И ему крупно повезло, что первым человеком, которого он полюбил, оказалась она. Неожиданно то будущее, о котором он мечтал ранее, стало скучным и унылым.
        — Я люблю тебя, Лили.
        Он понятия не имел, почему произнес именно эти слова, но они легко дались ему.
        Лили вырвалась из объятий Ноа и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Но в них не было радости, горько отметил он. Ноа увидел смятение. И испугался. Неужели он ошибся, считая, что она всегда говорит правду?
        — Ты не можешь любить меня. — Ее голос разорвал тишину, и она покачала головой.
        Ноа стиснул зубы, буквально уничтоженный тем, что заветные слова, впервые в жизни произнесенные им, не получили должного отклика.
        — Я могу любить тебя. И я люблю тебя. Но решай сама, поверить мне или нет. — Это прозвучало сухо и холодно.
        Именно поэтому он никогда не вступал в серьезные отношения. В армии Ноа Лэреми знал, что от него требуется и что он получит взамен. В любви все не так. Она непостоянна и непредсказуема. Как сейчас.
        — Если тебе лучше, то я пойду.
        Лили была белее полотна. Ноа удивился, как же все хрупко в их отношениях, как все повернулось на сто восемьдесят градусов в мгновение ока. Через несколько секунд Лили уже была за дверью.
        Он не удерживал ее.
        Нельзя заставить кого-либо любить тебя. Нельзя силой заставить остаться. Его родители — отличный тому пример.
        Глупо думать, что все могло сложиться иначе.


        ГЛАВА 11
        Лили смотрела на капли дождя, стекающие по стеклу. Она помешивала горячий шоколад и время от времени отпивала маленький глоток. На подносе валялись крошки от печенья.
        Ноа сказал, что любит ее.
        Она обхватила голову руками. Этого не может быть! Он не должен! Вот она влюблена в него, однако не сомневается, что это излечимо. Лили была уверена, что с его стороны это всего лишь дружба, подкрепленная несколькими поцелуями. Но не любовь. Какое будущее их ждет?
        Ноа уже женат. На армии, Она знала это с самого начала. И с каждым днем убеждалась все больше, видя его стремление выздороветь, выслушивая его рассуждения о планах на будущее. Лили прекрасно понимала, что Ноа не может любить одновременно и ее, и армию. Эту битву ей не суждено выиграть.
        Но все изменилось два дня назад, когда она увидела его шрамы и поняла, насколько сильны ее чувства к нему.
        Когда в дверь позвонили, она подпрыгнула, расплескав шоколад на скатерть. Возможно, это Джен. Они с Эндрю уехали в Монтану всего на несколько дней. Звонок зазвенел опять, и Лили встала, надеясь, что Джен не будет задавать вопросы по поводу того, почему подружка разгуливает в пижаме средь бела дня.
        Но, открыв дверь, она обнаружила на пороге Ноа, одетого в парадную форму. Лили замерла, ошеломленная увиденным. Солдат с гордой осанкой, с беретом на темных коротких волосах и с медалями на груди. Нет, не может быть! Или все же может?
        — Впустишь меня?
        Лили молча отступила в сторону, распахнув дверь. Что он делает здесь? В голове промелькнула паническая мысль: вдруг он сейчас объявит о своем отъезде? Но еще рано. Или уже пора? Неужели он пришел, чтобы попрощаться?
        Она закрыла дверь, и Ноа протянул ей букет душистого горошка, темно-розового и фиолетового.
        — Никаких лилий, — тихо произнес он. — И ничего розового.
        Лили приняла цветы и внимательно посмотрела на него. Как он запомнил, из чего был составлен букет подружки невесты? Это неожиданно тронуло ее.
        — Я поставлю их в воду, — ответила она, натянуто улыбнувшись.
        Ноа снял берет и участливо посмотрел на Лили:
        — Ты в порядке?
        Лили покраснела. В пижаме, с кое-как собранными в хвост волосами она, должно быть, выглядела ужасно. Ни грамма косметики на лице. Она была уверена, что под глазами у нее темные круги, потому что ночью почти не спала. Однако Ноа совершенно не обязательно знать, что она сохнет по нему.
        — В порядке. Просто сегодня серый, дождливый день.
        — Ты уверена?
        — Уверена.
        Лили отправилась на кухню в поисках вазы для цветов, пока Ноа разувался. Она воспользовалась этими секундами, чтобы убрать со стола поднос с крошками и бросить в стиральную машину испачканную шоколадом скатерть. Услышав его шаги, она поспешно сдернула резинку и заново собрала волосы в хвост.
        Если он пришел попрощаться, пусть поскорее сообщает об отъезде и уходит.
        — Ты в форме.
        Господи, ну зачем говорить всякие глупости! Это же очевидно. Однако Ноа слегка улыбнулся:
        — А ты в пижаме.
        Он подошел к ней вплотную, так что Лили пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо. Она пообещала себе соблюдать дистанцию, но сейчас все выглядело так, будто она выпрашивает у него поцелуй, что, впрочем, было недалеко от истины.
        Ноа прикоснулся большим пальцем к уголку ее рта:
        — А вот тут у тебя шоколад.
        В месте прикосновения стало горячо, и Лили резко вдохнула. Желание начало пульсировать внутри, и ей пришлось упорно повторять про себя слово «шоколад», только чтобы не думать о его руке на ее губах.
        — Я испекла печенье, — пролепетала она. — Хочешь?
        — Нет, спасибо.
        Что он делает здесь? Почему в форме? Это конец? Если так, то где благословенное облегчение? Почему мысль о том, что Ноа возвращается к привычной жизни, порождает пустоту в душе?
        Затянувшуюся паузу первой нарушила Лили:
        — Так почему ты в форме?
        — Я был на похоронах, в Драмхеллере.
        — Это тот погибший солдат, о котором сообщали в новостях? — осенило ее.
        Ноа кивнул.
        О гибели молодого капрала писали в газетах, да и по телевизору показывали подготовку к похоронам. Однако Ноа ничего не говорил ей, и она решила, что он незнаком с погибшим. Но дело было даже не в этом. Лили поняла, что он упорно скрывает от нее армейскую сторону своей жизни. Так же, как скрывал свои шрамы.
        — Ты не упоминал о нем.
        — А зачем?
        — Ты знал его?
        — Он служил во втором батальоне. Я был капитаном в том же полку. Я был обязан пойти.
        Капитан в том же полку. Конечно же его мотив — долг, тот самый долг, который заставит его вернуться в армию. Лили обрадовалась, что не ответила согласием на его признание. А как ей хотелось этого! Пугающие до смерти слова уже вертелись тогда у нее на языке. Но в конце концов стало бы только хуже. Однако прощаться с Ноа не менее больно.
        Ноа никоим образом не похож на Кертиса или на ее отца, которого она никогда не видела. Если он уйдет, то по веским причинам, а не из-за слабости характера. Ноа покинет ее, потому что он сильный, потому что у него есть свои убеждения.
        — Извини, — пробормотала Лили, отворачиваясь. Она взяла со стола кружку с остывшим шоколадом и вылила его в раковину, после чего сполоснула кружку. — Тебе, наверное, тяжело.
        — Это всегда тяжело. Но близким гораздо тяжелее.
        Вот и еще одна причина, по которой лучше расстаться с ним сейчас, после всего нескольких недель знакомства. Кроме того, Лили не сомневалась, что Ноа будет счастлив только в привычной обстановке. Армия стала его Большим Приключением. А Лили не желала оказаться за бортом, в стороне от мира, в который он не хотел ее впускать. За все это время она ни разу не видела Ноа в форме. Может, он и сказал, что любит ее. Может, он считает, что это действительно так.
        Но любовь заставляет людей делиться сокровенным. А Ноа никогда не делился с ней своим миром.
        И не просил ее поделиться своим.
        — Проходи, присаживайся. — Лили прошла в гостиную, заняв единственное кресло и предоставив ему диван.
        Было бы слишком большим соблазном устроиться рядом с ним. Ей непременно захочется прикоснуться к нему, подсесть поближе. Затем она потеряет контроль над собой. А в кресле Лили чувствовала себя в относительной безопасности.
        Ноа присел на краешек дивана, положив берет на колено. Именно так Лили представляла себе офицеров, приносящих плохие вести. Тишина. Почему бы просто не покончить с этим, и все, а то она уже начала волноваться. Но не стоит выдавать себя, демонстрируя тщательно скрываемые эмоции. Следует собраться и успокоиться.
        — Я раньше никогда не видела тебя в форме. — Она скрестила руки на груди. — Ты рад, что скоро вернешься на службу?
        Ноа сдвинул брови, будто разгадывая загадку:
        — Немного. Лили, я пришел, чтобы...
        — Ты здорово выглядишь, — перебила она его и выдавила из себя улыбку. — Могу поспорить, ты не можешь дождаться, когда окажешься в армии. Ведь свадьба позади, а ты быстро поправляешься.
        Ноа приосанился. Лили поняла, что он уже не собирается продолжать фразу, которую было начал.
        — Да, врач сказал, что скоро будет готов протез.
        — Это чудесно.
        Лили попыталась представить Ноа с искусственной рукой, но не смогла. Для нее он навсегда останется человеком с пустым рукавом, в потертых джинсах и запыленных ковбойских сапогах, а не незнакомым мужчиной в превосходно сидящей военной форме. Она даже не знала, как разговаривать со столь официально выглядящим суровым офицером.
        — Ты не узнал, когда возвращаешься на службу?
        И вновь по лицу Ноа ничего нельзя было понять. Лили оставалось лишь удивляться, как ему это удается. Она часто читала его, как открытую книгу, хотя и бывали моменты, когда он очень удачно скрывал свои эмоции. Она затаила дыхание в ожидании ответа.
        — Не терпится избавиться от меня?
        Если бы все было так просто! Она засмеялась, но безрадостно. Избавиться от него? Никогда. Но, если это произойдет само собой, без ее участия, она будет только рада.
        — Ты четко дал понять, что эти месяцы были лишь временной остановкой. Твоя настоящая жизнь — в армии.
        — Ну да.
        — И что теперь? Ты разузнал, какая именно служба тебя ожидает?
        Ноа резко поднялся, подошел к камину и встал спиной к ней. Сердце Лили заколотилось сильнее. Ее внимание почему-то сосредоточилось на четких линиях его военной формы, золотых полосках на рукаве, ярко горящих на темно-зеленом фоне. Пусть он лучше уйдет. Теперь Ноа стал совсем другим. Она даже заскучала по тому ворчливому, но улыбчивому парню, с которым общалась в течение нескольких недель. А вдруг тот, кто стоит перед ней сейчас, и есть настоящий Ноа? А прежний — лишь плод ее фантазии?
        — У меня есть несколько вариантов, — ответил он. Затем повернулся, зажал берет под мышкой. — Лили, по поводу того, что я сказал той ночью...
        — Тебе не надо ничего объяснять. — Она попыталась улыбнуться, однако ей было слишком больно. — Это была тяжелая ночь. Я понимаю.
        — Ты думаешь, я лукавил?
        Ей не хотелось, чтобы он взял свои слова обратно. Но еще больнее слушать его вранье. Те слова не могут быть правдой. Она, похоже, совсем не знает его.
        — Это была очень эмоциональная ночь, Ноа. Для нас обоих. Да и все время, что мы знакомы, тоже.
        Для Лили это именно так и было. Она вовсе не хотела влюбляться. Глядя на Ноа сейчас, она только укреплялась в своем решении. Ей не по силам быть женой военного. Невозможно стать счастливой, зная, что муж держит в тайне от тебя большую и самую важную часть своей жизни. А ей требовалось полное слияние. Она мечтала войти в мир Ноа, а не становиться придатком к нему. Лили слишком долго прожила в тени своей матери и не собиралась повторять этот печальный опыт. Она постоянно будет одна, будет ждать его, скучать по нему, беспокоиться, где же он. А Ноа, вернувшись, не поделится с ней ничем. Такое существование погубит их чувства, даже если это любовь.
        — С тех пор, как ты ушла, я много думал. О тебе, об армии, о жизни...
        — Ноа... — Лили встала, не зная, куда он клонит, но чувствуя, что ей не понравятся его слова.
        Он шагнул к ней и схватил ее за руку:
        — Я люблю тебя, Лили. Я сам не ожидал, что когда-нибудь скажу это, но скрывать больше не могу.
        Ноа прижал ее ладонь к своей щеке. Лили растерялась. Она не знала, стоит ли верить ему. Предположим, Ноа любит ее. Но она хочет больше. Она хочет все.
        — Ты всегда была честна со мной, с самого первого дня, когда заявила, что я веду себя как ребенок, отказываясь от помощи. Я никогда не смогу как следует отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала. Никогда.
        Лили была задета. Что же это получается? Любовь из благодарности? Ей не нужна такая любовь.
        — Ты ничем мне не обязан.
        — Это никак не связано, поверь, Лили. Разве ты не видишь? — не сдавался Ноа. — Я понимаю, это неожиданно, но ты... То, что ты говорила, то, как ты касалась моих шрамов... Лили, это было необыкновенно. Ты необыкновенная. Конечно, ты боишься. Но я не отпущу тебя.
        Она моргнула, боясь сделать шаг ему навстречу. Ноа прошел через многое, что-то они преодолели вместе. И Лили хотела быть радом с ним. Однако достаточно ли этого, чтобы начинать совместную жизнь?
        Ноа снова взял ее за руку:
        — Ты выйдешь за меня, Лили?
        Лили не ощутила того прилива эмоций, который обычно сопровождает предложение руки и сердца. Она почувствовала лишь разочарование и страх. Синие глаза Ноа были полны надежды, прикосновение его руки было нежным. Но во что превратится ее жизнь? Здесь она нашла свой дом, здесь наконец успокоилась. А с Ноа придется бросить работу, которую она любит, постоянно переезжать с места на место и каждый раз начинать все сначала. Новая работа, новые люди. Она начнет все больше замыкаться в себе. Жизнь мужа будет протекать в армии, а что станется с ней?
        — Я не могу, — ответила Лили, повернулась и ушла в кухню, пытаясь скрыться от его умоляющего взгляда.
        На мгновение она увидела все это с другой стороны и спросила себя; разве быть женой военного не лучше, чем потерять Ноа навсегда? Но эти мысли растаяли так же внезапно, как и появились. Ларч-Вэлли — ее дом, ее опора. А в жизни солдата нет ничего стабильного, и шрамы Ноа служат тому доказательством.
        Лили остановилась возле кухонного стола и закрыла лицо руками. Потрясенный, Ноа застыл посреди гостиной. Почему они не могли остаться друзьями? Почему ей понадобилось влюбляться и все портить? Лили зажмурилась и вспомнила лицо Ноа, искаженное болью, когда она впервые увидела его шрамы. Она объяснила ему, что эти шрамы ничего не значат, что от этого он не перестает быть настоящим мужчиной. Лили хотела помочь Ноа, дать ему сил. Но любовь означает большее. Любовь — это когда ты думаешь о себе в последнюю очередь.
        Она всхлипнула. Образ Ноа в военной форме еще долго будет стоять у нее перед глазами. В глубине души Лили всегда знала, что армия для него на первом месте. Если попросить его остаться, он будет винить ее за это так же, как она винила бы его, если бы он уговорил ее уехать отсюда.
        Лили открыла глаза и сказала то, что должна была сказать. Слова разрывали ее сердце на части.
        — Ноа, мне жаль, но так будет лучше. Я не смогу сделать тебя счастливым. Я уверена в этом.
        Его глаза заледенели, а челюсти сжались от пронзившей душу боли. Он смотрел на Лили, пока она не опустила взгляд.
        — Ты не такая, как я думал, — произнес Ноа голосом, полным разочарования. Затем надел берет и направился к двери.
        Лили последовала было за ним, но ее остановил резкий окрик:
        — Не стоит. Я уйду сам.
        Несколько секунд спустя послышался щелчок. Ноа аккуратно закрыл дверь, а не захлопнул со злости. И в этом было больше осуждения, чем в его словах.

        Ноа уже все решил для себя, и отказ Лили никак не мог повлиять на это решение.
        Он облокотился на ограду, наблюдая за Красавкой и Прелестью. Глупые девчачьи имена, но они подходили кобылам. Ноа надвинул шляпу на лоб, прикрываясь от полуденного солнца. Теперь его дом снова здесь. Здесь он вырос, среди полей и конюшен. Простор, солнце, мир и спокойствие.
        Подошел Эндрю, похлопал брата по спине и встал рядом.
        «Семейная жизнь как раз для него», — подумал Ноа. Эндрю выглядел как никогда довольным. Он наконец нашел то, что ему нужно, и был абсолютно счастлив. А старшего брата раздирали противоречивые чувства.
        Дома у Лили Ноа повел себя не так, как хотел. Он должен был сказать ей правду. Так он планировал, но все пошло наперекосяк. Ему было известно, чего боится Лили. Ей был нужен дом. Мать постоянно таскала ее за собой туда-сюда. Девушка успела привязаться к Ларч-Вэлли. Но вот он, чертов гордец, пожелал, чтобы она согласилась выйти за него на любых условиях. И ничего не объяснил ей. А любит ли она его? Может, и любит. Только не так сильно, как он.
        Молодая кобылка скакала по загону. Он показал ее брату:
        — Хороша, не правда ли?
        — Угу.
        Эндрю наклонился, сорвал травинку, сунул ее в рот и принялся методично жевать. Потом спросил:
        — Ты уверен, что хочешь именно этого?
        Ноа кивнул:
        — Уверен.
        Он не в состоянии вернуться к своей прежней жизни. Это физически невозможно. Да он уже и не хотел возвращаться. Пора остаться дома и выкинуть из головы все, что напоминает об армии.
        Широкая улыбка озарила и без того довольное лицо Эндрю.
        — Здорово! Это здорово, брат. Пошли. Обрадуем Джен. Кстати, она наверняка уже приготовила обед.
        Пока они шли к дому, Ноа прикидывал, чем может заниматься Лили в воскресенье днем. Он много размышлял о том, что произошло между ними. Солнце, свежий воздух и физический труд помогали рассуждать трезво. И он наконец понял: Лили можно читать, как раскрытую книгу. Она не способна притворяться.
        И она не притворялась, отвечая на его поцелуй. Трепетное прикосновение к каждому его шраму, дрожь в ее голосе, когда она говорила, что он прекрасен... Все это было по-настоящему.
        Единственным подходящим объяснением ее отказа было то, что она до смерти боялась кочевой жизни и одиночества.
        Но он-то решил не возвращаться в армию еще до того, как сделал ей предложение. Ноа был счастлив поселиться в родных местах. Настало время вернуться туда, где он и должен жить. Со своей семьей.
        И теперь Ноа собирался направить все свои силы на то, чтобы бороться за Лили. Пусть она не думает, что он сдался. Что он ушел. Так же, как Кертис.
        Он ни за что не отступится.


        ГЛАВА 12
        Джен пришла в восторг от новости и горячо обняла Ноа. Затем она принялась разливать по тарелкам суп и раскладывать сандвичи. Они только уселись за стол и стали обсуждать будущее их ранчо, как в беседу вмешался рокот мотора. Джен встала, подошла к окну, посмотрела на Ноа, затем на дверь:
        — Это Лили.
        Ноа перестал жевать, во рту у него пересохло. Он не видел Лили с того дня, как она отвергла его предложение. Он предпочел бы встретиться с ней наедине, а не в присутствии людей, которые ничего не подозревали о том, что произошло между ними.
        — Лили! Входи, у нас как раз ленч. Хочешь присоединиться?
        Лили переступила через порог и замерла от удивления, увидев Ноа. Она почувствовала себя неловко. Ноа опустил взгляд, с тоской вспоминая, как она смотрела на него раньше.
        — Лили, — тихо произнес он.
        Она резко отвернулась и через силу улыбнулась.
        — У меня совсем нет времени. Я просто завезла всякие вещи с вечеринки. — Лили вручила жене Эндрю коробку.
        Ноа заметил, что ее рука немного дрожит.
        — Спасибо, Лил. Спасибо, что не поленилась заехать.
        Мгновение неловкой тишины. Неестественно застывшая улыбка Лили. Зря он пришел сюда.
        — Не за что. Здесь гирлянды и украшения для стола. И что-то еще. Я подумала, пусть они будут подарком на память.
        Эндрю вскочил и вызвался отнести коробку наверх.
        — Я думаю, вам обоим будет интересно узнать, что Люси родила этой ночью, — добавила Лили.
        Ноа внимательно смотрел на ее лицо. Она по-прежнему не смотрела на него, ее щеки налились румянцем. Как-то раз Лили сказала, что брак и дети — это не для нее. Сейчас он представил, как бы она была прекрасна с ребенком на руках. С его ребенком.
        — Да?! Мальчик или девочка? — воскликнула Джен.
        — Мальчик. Назвали Александром. Я встретила Броуди в кафе сегодня утром. Он — гордый папочка.
        — Мальчик! — Джен восторженно посмотрела на Эндрю. — Теперь у них прибавится забот. А назвали-то в честь отца Люси.
        — Ну, это же его первый внук! — засмеялся Эндрю.
        Ноа отодвинул стул, взял свои тарелку и отнес их в раковину. Эндрю и Джен, Броуди и Люси... У всех жизнь удалась. Но только не у него. Он был доволен, что принял правильное решение, оставив армию, но без Лили этого было мало.
        — Оставлю вас наедине, — тихо сказал Ноа.
        Без лишних слов он проскользнул мимо Лили и вышел за дверь. Он не станет мучить ее своим присутствием. Но это еще не конец. Он добьется своего.

        С печалью в сердце Лили смотрела, как он уходит. Она не ожидала встретить Ноа здесь в воскресенье. Они больше не обменивались короткими взглядами, он не приветствовал ее улыбкой. Было очень трудно жить без него, хотя девушка уверяла себя, что так будет лучше.
        Сегодняшняя непродолжительная встреча повергла ее в еще большее расстройство, если вообще можно расстроиться больше. Она знала, что было бы глупо ждать от него приветливой улыбки после последнего безрадостного разговора. Лили понимала неловкость ситуации и откланялась, как только Джен и Эндрю начали рассуждать, что надо бы навестить Люси. Ей хотелось хоть что-то исправить. Нехорошо, если они расстанутся на недоброй ноте, если он запомнит ее такой, какой она была в тот дождливый день.
        Лили нашла Ноа в подсобке конюшни. Он протирал и без того уже чистые полки. Она молча встала на пороге, наблюдая за его монотонными движениями.
        — Ноа.
        Он вздохнул и обернулся, положив уздечку на полку. Ни улыбки, ни приветственного огонька в глазах.
        — Чем я могу помочь тебе, Лили?
        От его резкого тона слова застряли в горле.
        — Для начала мог бы перестать ненавидеть меня.
        Лили заметила, как он вздрогнул. Его взгляд несколько смягчился.
        — Я не ненавижу тебя.
        — Я рада. Потому что мне не нравится, как мы расстались. Мы же были друзьями. Я хочу вернуть наши добрые отношения. — Лили боялась, что расставание навсегда станет для нее закономерностью. Они с Кертисом никогда не виделись с того злополучного дня А Ноа слишком дорог ей, чтобы так просто потерять его. Необходимо исправить сложившуюся ситуацию.
        — Стоит ли? — Он снова взял уздечку и повесил ее на крюк.
        — Ноа, прошу тебя, не вспоминай обо мне плохо, когда вернешься в армию. Может, это звучит патетично, но мы вместе пережили очень много. Я хочу, чтобы ты помнил все это, а не нашу последнюю встречу.
        — Я не возвращаюсь в армию.
        — Не возвращаешься... Что ты хочешь сказать?
        Лили почувствовала, что бледнеет. Но тогда что означала его военная форма в тот проклятый день и его слова?.. Ее колени подогнулись от нахлынувших эмоций. Ноа не шутит? Он остается в Ларч-Вэлли? Лили ощутила радость, которая, впрочем, тут же исчезла. Она же отказала ему...
        Разве он заявил, что уезжает, когда пришел к ней? Неужели она сделала опрометчивый вывод, исходя из его внешнего вида? Или его комиссовали из-за ранения?
        Ответа опять не было. Ноа не просветил ее. Он не доверяет ей. Все по-прежнему. Все тщетно.
        — Я сам отказался. Теперь буду работать на ранчо с Эндрю. Буду стаптывать ковбойские сапоги вместо армейских.
        Свет в подсобку почти не пробивался, но Лили видела, что говорит он совершенно серьезно.
        — Но... но... — запиналась она. Армия была для Ноа всем. Он сам так говорил. И у нее тогда не возникло никаких сомнений. — Когда ты пришел ко мне.
        — Ты ясно дала мне понять, что не приветствуешь мое предложение.
        От его твердого взгляда ее начала колотить легкая дрожь.
        — Но ты был в форме, — упиралась Лили.
        — Я вернулся с похорон.
        — Ты никогда даже не намекал, что подумываешь остаться. — Она прислонилась к дверному косяку, потому что ноги уже совсем не держали ее.
        Он холодно улыбнулся:
        — Разве это имеет значение? Я все решил задолго до этого.
        Бросить армию? Чушь! Вся его жизнь там. Он солдат до мозга костей.
        — Но почему? Армия — все для тебя. Ты говорил мне, что она — твой дом. — Лили засунула руки в карманы джинсов. Ее так и подмывало приблизиться к Ноа, но она знала, что не имеет на это права.
        — Армия компенсировала многое, чего мне не хватало в мирной жизни. На долгие годы она стала моей семьей. Но в конце концов я понял, что гожусь только на службу при штабе. — Он махнул рукой. — Я не могу сидеть в кабинете, Лили. Я буду несчастлив. Мне нужен свежий воздух, нужно дышать. Я не смог бы вернуться к своим друзьям, своим солдатам. А здесь Эндрю, Джен. Я люблю это место, всегда любил, даже когда был далеко. Думаю, я начал понимать это, когда мы помогали Прелести появиться на свет.
        Это были уважительные и серьезные причины, но Лили расстроилась, что ей не нашлось места в этом списке. В груди росла пустота. Никогда в жизни она не чувствовала себя настолько лишней.
        — Значит, ты не возвращаешься на службу, — констатировала девушка.
        — Нет.
        — Ты мог бы сказать мне это тогда. — Она покачала головой, не зная, расплакаться ли ей от радости, что Ноа остается, или же бояться того, что он попросит у нее больше, чем она сможет дать. Лили понимала, что это неправильно, однако каждый раз, когда она слышала слово «свадьба», в ней просыпался страх.
        — А это что-нибудь изменило бы?
        Спокойный вопрос поразил Лили, словно стрела.
        Изменило бы? Дала бы она иной ответ, если бы он сразу сказал, что решил поселиться в Ларч-Вэлли? У нее бы осталась работа, друзья, ее жизнь. Никаких переездов, никаких недель одиночества в ожидании мужа. Тут она представила себя стоящей перед церковью в подвенечном платье, и ее охватила паника.
        Ноа перепрыгнул через козлы и подошел к Лили. От его близости она чуть не задохнулась. Ее пальцы так и норовили прикоснуться к нему, схватить его за майку и притянуть к груди.
        — Я пытался объяснить тебе, но ты не захотела выслушать. Ты так боялась, так яростно отталкивала меня, что я понял...
        — Понял что? — Она осмелилась посмотреть ему в глаза.
        Ноа стиснул зубы. Его взгляд упал на ее губы, и ей показалось, что он чуть наклонился. В глазах его светилось сочувствие.
        — Понял, что ты слишком боялась ответить «да».
        Очарование момента рассеялось, и Лили вздернула брови:
        — Откуда я знала, что ты остаешься? Да, я боялась! Ты просил меня бросить мой дом, мою работу! Жизнь, которую мне удалось построить здесь!
        — Я просил тебя разделить свою жизнь со мной, Лили.
        Девушка отвернулась, глубоко вдохнула и выдохнула несколько раз, пытаясь успокоить безумно колотящееся сердце. Она отчаянно хотела разделить свою жизнь с мужчиной, но всегда все шло не так. Любовь — это одно. И она любила Ноа. Как можно не любить его? Но брак — это абсолютно другое. Это значит вверить свою жизнь другому человеку навсегда. Или пока тебе не вернут ее обратно.
        — Ты боишься. — Ноа подошел ближе и повернул ее к себе. — Мысль о свадьбе пугает тебя до смерти, я знаю. Знал это, когда делал тебе предложение. Думаешь, мне не страшно? Ты даже не представляешь, как мне было трудно признаться тебе в любви!
        — Спасибо за одолжение! — Лили грозно посмотрела ему в глаза.
        Почему она постоянно чувствует себя обузой? Ей надо всего лишь, чтобы он тоже поделился с ней своей жизнью. Если бы он только понял это!
        — Не говори так! — выкрикнул Ноа. — Это неправда!
        — Я не могу позволить себе любить тебя. Разве ты не видишь?
        Он потряс ее руку:
        — Взгляни на меня, Лили. Меня всегда беспокоило, как мой недостаток может повлиять на наши отношения. Как лучше вести себя с тобой. — Ноа отпустил ее руку и пригладил волосы. — Черт, — добавил он уже тише. — Я не представлял даже, как мне держать тебя во время танца. Не говоря уже о занятиях любовью.
        Лили даже прослезилась от его признания. Она догадывалась о подобных опасениях.
        — Ты думаешь, это имеет значение?
        — Это беспокоило меня, но я все равно сделал тебе предложение. Потому что считал, что ты доверяешь мне. Но я понял и нечто совсем другое. И касается это не меня, а тебя. Не важно, буду я служить в армии или останусь на ранчо. Главное, что боишься ты.
        Лили почувствовала, как на ее шее затянулась петля. Ну конечно, она боится. Она никогда не хотела влюбляться так сильно. Не хотела отдавать себя целиком и полностью в руки одного человека. Она поклялась себе в этом. И постоянно твердила, что любые отношения временны. И чувствовала себя в безопасности, думая так. Но теперь оказалось, что Ноа — это навсегда, и она испугалась.
        — Тебя устраивает любовь без обязательств. Лил. Меня это тоже устраивало в свое время. Поселившись здесь, я мечтал поскорее поправиться и вернуться на службу.
        — Что же изменилось? — спросила Лили, не обращая внимания на свои мокрые щеки.
        — Ты изменила меня. Ты заставила меня взглянуть на вещи иначе. Я рассказывал тебе такое, что не доверил бы никому и никогда. Ты не только помогала мне, когда я нуждался в этом, но и не сомневалась, что я справлюсь сам, как это было, когда мы принимали роды у Красавки. — Ноа провел рукой по ее щеке. — С тобой я вновь стал чувствовать себя мужчиной.
        — Ноа, не... — Она запнулась.
        — Ты сомневаешься в брачных узах, Лили. Ты не веришь в любовь. В вечную любовь. — Он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб. — В любовь, которую я готов дать тебе.
        Лили наслаждалась теплом его губ и с трудом заставила себя отойти. Неужели он прав?
        — Может, и не верю, — призналась она и прижала ладони к пылающим щекам, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить то, что наболело. — Может, я не верю в нее, потому что никогда не встречала ее.
        И тут Лили словно озарило. Вот в чем дело! Именно поэтому Жасмин никогда не оставалась долго с одним мужчиной. Поэтому она переезжала с места на место. Ее мать искала, но не находила человека, которого безоговорочно могла бы назвать своей второй половинкой. Поэтому Жасмин столь легкомысленно отнеслась к отношениям Лили и Кертиса, утверждая, что они не были настоящими.
        И она оказалась права. Права, потому что настоящая любовь ждала Лили здесь, и предмет этой любви стоял перед ней. Но Лили боялась, что не даст ему того, чего он ждет. Она без памяти любила Ноа, но страшилась одного: когда-нибудь он поймет, что совершил ошибку, и все закончится. Его любовь не будет вечной.
        Она выбежала из подсобки. Ей требовались свет и свежий воздух. Она должна найти слова, чтобы объяснить Ноа, чего хочет. Ведь если она и выйдет за него замуж, то только на своих условиях.
        Оставалось лишь найти в себе силы и сказать ему.
        Его сапоги простучали по бетону. Лили вытерла глаза, отчаянно пытаясь не обращать внимания на растерянность. Она сможет. Всхлипнув, девушка расправила плечи. Она произнесет эти слова. Она попросит то, чего заслуживает. Так, как никогда никого не просила. Ноа остановился в дверном проеме позади нее.
        И она повернулась к нему, к человеку, которого полюбила и будет любить всегда.
        — Ноа, я люблю тебя.
        В ту же секунду он крепко прижал Лили к себе и поцеловал ее волосы. Она обняла его в ответ, зная, что этот момент станет отправной точкой их новых отношений. Любовь послужит фундаментом для всего остального.
        — Но ты должен выслушать меня. — Лили отстранилась и положила руки ему на плечи — так, как не осмелилась бы всего несколько недель назад. — Мы не можем продолжить вот так. Ты прав: я боюсь. Я ужасно боюсь, потому что не могу жить, оставаясь в стороне.
        — Я вижу, — ответил он, слегка приседая, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Я знаю, что ты заботливая, сочувствующая, забавная, самоотверженная...
        — Но это только снаружи. Я рада, что всем нравятся эти черты моего характера. Ноа, я всегда помогала другим. Единственный раз в жизни я сделала что-то для себя, сбежав с Кертисом. И то мне не повезло. Сейчас настал момент, когда я просто обязана проявить свой эгоизм.
        Она смотрела ему в глаза, моля Бога дать ей смелости сказать то, что она должна.
        — Я поняла, почему мама все время переезжала с места на место. Она искала человека, с которым хотела провести всю жизнь, но так и не нашла. О, Ноа, я хочу разделить свою жизнь с тобой. Но ты со мной так и не поделился своей. Иногда я чувствую себя оставленной за бортом. И мне кажется, я не знаю тебя.
        — Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой, — возразил он, однако Лили почувствовала, будто ее кольнули в сердце.
        — Я знала Ноа, который вернулся домой, Ноа, который был ранен, и Ноа, который изо всех сил старался приспособиться к новой жизни. Я поведала тебе так много о себе, потому что доверяла... И это было непросто. Ведь я боролась со своей любовью, не хотела любить тебя. Потом мне стало казаться, что, когда ты уедешь, мое сердце не пострадает.
        Как же она ошибалась! В тот вечер, когда Лили увидела его полуобнаженным, все изменилось. И именно тогда она начала понимать, как мало на самом деле знает о Ноа, о его мечтах и надеждах.
        Лили взяла его за руку, понимая, что иначе у нее не хватит сил продолжать.
        — Увидев тебя в форме, я подумала, что ты пришел попрощаться. Но ты сделал мне предложение, и у меня появилось очень много вопросов. Когда ты вернешься в армию? Где мы будем жить? Чем ты будешь заниматься? Как я смогу обустроить свою жизнь? Но тебя это не волновало. Тебе все и так было ясно. Ты ни разу не удосужился поделиться со мной тем, что считал очень важным для себя. Даже деталями того дня, когда ты потерял руку... Так... Просто наброски. Большего ты не позволил мне увидеть. — Ей было трудно говорить. — Я не смогу так жить, Ноа. Не смогу! Я недостаточно сильна для этого. Или недостаточно уверена в себе. Если я буду с тобой — то до конца и полностью.
        Ноа сделал шаг назад, ошеломленный услышанным. Неужели он поступал так? Держал ее вдали от своей жизни? Он обсуждал с Лили свои планы? Свои сомнения по поводу возвращения в армию? Свое стремление остаться в родных местах? Нет. Сейчас, под летним солнцем, Ноа понял, что, делая предложение Лили, он просто попросил ее умчаться с ним в неизвестность, к чему она конечно же не была готова.
        Он заглянул в ее широко раскрытые глаза, полные печали:
        — Ты права. Я требовал от тебя слишком много. Я просил тебя разделить свою жизнь со мной, не желая при этом поделиться с тобой своей.
        Лили кивнула.
        Ему было трудно объяснить, что он чувствует сейчас. Но он любит Лили. И готов сделать все что угодно, лишь бы она снова улыбалась. Это — самое важное.
        — Я думал, что ты не любишь меня, понимаешь? — начал Ноа. — Я постоянно твердил себе, что ты не сможешь полюбить меня. Мне было неведомо, чего ждать от будущего. Однако счастлив я был только рядом с тобой. Но когда пришло время решать, чего я хочу, я повел себя как последний эгоист. Всю свою взрослую жизнь я был женат на армии. И внезапно этого стало недостаточно. Мне была нужна ты. Все остальное перестало для меня существовать, и поэтому я не заметил, что закрыт для тебя. Прости, Лили, прости меня, пожалуйста. Я никоим образом не хотел, чтобы ты оказалась вне моей жизни.
        — Ты оставил армию из-за меня? — едва слышно прошептала она.
        Он провел рукой по волосам, взъерошив их.
        — Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя ответственной за мои решения. Я оставил ее не из-за тебя, а ради тебя. Потому что ты продемонстрировала мне, что в жизни может быть нечто большее. Ты подарила мне шанс начать все сначала.
        Он провел пальцем по ее щеке, губам, а затем по шее.
        — Я никогда не любил прежде. Гладя на родителей, я был уверен, что не хочу никакой любви. Даже сейчас моя мама одинока. Я видел, как мучился отец, когда она ушла. Лили, ты никогда не верила в вечную любовь. Можешь не верить. Просто верь в меня. Я не обману тебя. Обещаю.
        Лили не сдержала слез счастья и разрыдалась на груди Ноа:
        — Я поняла, что люблю тебя, той ночью, когда мы танцевали и ты сказал, что хочешь стать совершенным ради меня.
        — Накануне свадьбы?
        — Да. — Она улыбнулась, прижалась к груди Ноа и вдохнула его неповторимый запах. — Когда я говорила тебе «нет», это было самым трудным делом в моей жизни.
        — Труднее, чем быть брошенной у алтаря? — В его голосе слышалось удивление.
        Она кивнула и взглянула ему в лицо:
        — Гораздо. Я не любила его так, как тебя, Ноа. Я очень сильно люблю тебя, иначе ты никогда бы не услышал от меня того, что я сказала сегодня.
        Любовь к Ноа сделала Лили сильнее. Дала ей мужество бороться за ту жизнь, о которой она мечтала.
        Ее сердце бешено колотилось. Его глаза вопросительно глядели на нее. В них Лили увидела вызов, и ей это понравилось.
        Логика уступила место чувствам, и она опустилась перед Ноа на колени и поцеловала его руку.
        — Ноа, — произнесла она, и ее звонкий голос разнесся по окрестностям. — Женись на мне, Ноа. Возьми меня в жены, невзирая на все мои грехи, все мои слабости, все мои шрамы. Я люблю тебя, Ноа. Больше, чем это возможно. Не важно, где мы будем жить. Главное, чтобы мы были вместе.
        Он потянул ее за руку, поднимая с колен.
        — Лили, — нежно сказал Ноа. — После всего, что ты сделала для меня, я не могу не любить тебя.
        На ее глазах выступили слезы.
        — Это означает «да»?
        Он залился счастливым смехом:
        — Конечно да. Я беру тебя в жены. И чем скорее, тем лучше. Будь я проклят, если упущу тебя еще раз.
        И Ноа обнял ее, скрепляя помолвку поцелуем.
        — Ни за что не отпущу, — пробубнил он, не прекращая поцелуя.
        Звук шагов прервал их, послышались возгласы изумления. Лили и Ноа обернулись и увидели Джен и Эндрю, двигающихся в их сторону. Джен остановилась и прикрыла рот рукой:
        — Дрю! Они же... Да?
        Лили коротко хохотнула. Ноа по-прежнему крепко прижимал ее к себе.
        Джен подбежала к ним, все еще не веря своим глазам:
        — Когда это произошло?
        Лили засмеялась в полный голос, наслаждаясь удивлением подруги.
        — В тот день, когда ты попросила меня привезти ему продукты, — призналась она.
        — Теперь Лили нужна подружка невесты, — заметил Ноа, и его лицо озарила улыбка, которую она обожала.
        — Вы женитесь? Бог ты мой! — Джен обняла Ноа, уже второй раз за день, затем шагнула назад и помотала головой, будто до сих пор не верила им. — Я с радостью возьму на себя эту обязанность.
        Эндрю подошел к жене и обнял ее за плечи.
        — Это правда? — спросил он радостно.
        Лили кивнула, а Ноа добавил:
        — Но мне пришлось постараться.
        Эндрю задорно рассмеялся, а Джен обняла Лили.
        — О, ребята! — протянула она, вытирая глаза. — Лили, только подумай: теперь ты сошьешь подвенечное платье для себя! Это чудесно!
        Лили покосилась на Ноа. Джен понятия не имеет о платье, которое висит в шкафу. Пора расстаться с ним. Пора окончательно забыть о прошлом и смотреть только в будущее, наполненное мечтами, которые обязательно сбудутся.
        — Твое платье было последним, Джен, — заявила Лили, стиснув руку своего новоиспеченного жениха. — Я думаю, для этой цели мы просто проедемся по магазинам.
        Две пары принялись живо обсуждать свадебные планы, но Джен вдруг прервала разговор.
        — Минутку, — сказала она, повернувшись к Лили. Ее взгляд стал подозрительно серьезным. — Кажется, кто-то говорил не так давно, что не крутит романы с ковбоями.
        Лили встала на цыпочки, чтобы поцеловать Ноа в щеку, но в последний момент он увернулся и поймал ее губы для краткого, но сладкого поцелуя.
        Лили улыбнулась, прижавшись к плечу Ноа.
        — Тебе ли не знать, подружка, как это бывает, — заметила она, глядя на своего любимого. — Я думаю, мне просто не попадался такой ковбой, как этот.

        КОНЕЦ.