Во власти женщины Виктория Паркер
        Соблазн — Harlequin #125
        Миллиардер Никандро Карвальо одержим идеей кровной мести: глава элитного клуба «Ку виртус» Антонио Мериси когда-то жестоко расправился с его родителями. Ник решает соблазнить дочь Антонио, Олимпию, не предполагая, что совсем скоро ему самому предстоит стать объектом для ее экспериментов.

        Виктория Паркер
        Во власти женщины

        Victoria Parker
        THE ULTIMATE REVENGE
        Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.
        Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A.
        Иллюстрация на обложке используется с разрешения Harlequin Enterprises limited. Все права защищены.
        Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.
        Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
        The Ultimate Revenge
                «Во власти женщины»
                        Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

        Глава 1
        Говорят, что человек не может вызвать ураган.
        Никандро Карвальо мог. Он десять лет планировал его, и сейчас наступил решающий момент.
        «Зевс. Я доберусь до тебя и разрушу твою жизнь. Как ты разрушил мою».
        Члены клуба «Ку виртус» слетелись в Занзибар для участия в ежегодном собрании. В роскошном ресторане «Бараттза» было так жарко, что белая рубашка, словно вторая кожа, прилипла к телу Ника, а по лицу стекали струйки пота. И все же он решительным шагом шел сквозь толпу миллионеров, направляясь к хорошенькой Петит Ку, стройной брюнетке, одетой в красное платье от-кутюр. Стильное платье привлекало, но в то же время предупреждало мужчин: «Смотрите, но не притрагивайтесь!» Это было непреложное правило.
        Будто Никандро когда-либо следовал правилам.
        Со всех сторон раздавались приветственные возгласы, но Ник лишь кивал в ответ, ни на секунду не останавливаясь.
        Он твердо шел к своей цели еще с тех пор, как был Никандро Сантосом — запуганным семнадцатилетним подростком, спрятавшимся в грязном трюме баржи, направлявшейся в Нью-Йорк. И продолжал идти к своей цели, когда стал Никандро Карвальо, отгородившимся от того, кого унижали на улицах Бруклина, и отправившимся работать на стройку, чтобы поначалу хотя бы обрести крышу над головой. Его поступь не пошатнулась, когда он купил свою первую недвижимость, затем — вторую, а потом заработал столько денег, что смог привезти из Бразилии своего деда. Благодаря своей решительности он стал сказочно могущественным и богатым человеком, и тогда его благосклонно приняли в члены закрытого клуба «Ку виртус». Но он вступил в этот клуб с единственной целью — разрушить его изнутри.
        Поэтому он был здесь. И это было только начало. Десять лет он готовил свой план. Он хотел вернуть себе империю «Сантос» — свое наследство, украденное у него вместе с родителями.
        Ник с трудом сдержал свой гнев, закипавший внутри. Он должен держать себя в руках, иначе у него ничего не выйдет.
        — Эй, Ник, зачем такая спешка?
        Голос Нарцисо ворвался в его мысли, и на этот раз Ник повернулся, взглянув на своего друга, стоявшего возле бара с бокалом виски в руках. Он был одет во фрак, а на голове его красовался золотистый венок.
        Ник почувствовал, как слегка разжался обруч, стягивавший его грудь, и улыбнулся:
        — Привет, Император Нарцисо! Dios, зачем ты надел эту штуку?
        — Сам не знаю, но в ней я чувствую себя королем.
        Ник покачал головой:
        — Да уж, конечно.
        Это был элитный, престижный и прославленный клуб для джентльменов. Вступить в него было большой честью. Но этим клубом владел лживый и подлый убийца-Зевс. Но это не будет долго продолжаться. Скоро Ник откроет всем правду и растопчет Зевса своими ногами.
        — Как поживает твоя супруга?  — спросил Ник.
        — Замечательно. Она прекрасна, как всегда,  — ответил Нарцисо.  — Не желаешь ли выпить со мной?
        Ник хотел сразу отказаться, но сдержал себя. Ведь он давно не видел своего друга и тоже хотел перемолвиться с ним парой слов.
        Они ушли в игровой зал, в глубине которого нашли укромный столик. Через десять минут они уже сидели с бокалами виски в руках и вокруг них вился крупье, одетый в красную ливрею. Ник небрежно бросил на игровое поле пятитысячедолларовую фишку и взглянул на Нарцисо, приготовившегося сделать ставку.
        — Двадцать тысяч долларов на семнадцать черное,  — невозмутимо подтвердил крупье.
        Ник присвистнул.
        — Ты столь безрассуден в отсутствие своей жены?
        — Я чувствую себя счастливым. Ведь именно она приносит мне счастье и удачу.
        Да, его товарищ все еще купался в крепком коктейле регулярного секса и эмоций. Ник надеялся, что это продлится как можно дольше. Но когда-нибудь это должно было кончиться, Ник это знал.
        — Послушай,  — сказал Ник.  — Тебе не кажется странным, что мы никогда не видели таинственного владельца «Ку виртус»?
        Нарцисо не стал притворяться, что он не понимает, о ком говорит Ник.
        — Может быть, он не любит, когда вторгаются в его личное пространство, как, впрочем, все мы?
        Белый шарик закрутился в черной лунке под номером 17, и по залу пронесся гул голосов. Но Ник не обратил на это внимания. В своих мыслях он всегда возвращался к одному и тому же — к Зевсу.
        — Может быть, ему не нравится светское общество,  — предположил Нарцисо.  — Ты думал об этом? Ходят слухи, что он связан с греческой мафией. Может быть, в него когда-то стреляли. Может быть, он немой или просто застенчивый. За последнее время я слышал о нем множество невероятных историй.
        Ник, конечно, тоже знал об этих слухах. Вернее, он сам их распускал.
        — Но разве тебя не волнует, что «Ку виртус» может быть криминальной организацией?  — спросил Ник невинным голосом.
        Нарцисо пожал плечами:
        — Может быть, в самом начале он и был связан с какой-то темной историей, но сейчас совсем другое дело. Слухи распускают те, кто завидует этому клубу или имеет какие-то другие мотивы.
        Да, у Ника были «другие мотивы».
        — И все же я хочу видеть его.  — И он хотел, чтобы Нарцисо знал об этом.
        — Зачем? Что тебе нужно от Зевса?
        Разрушить его мир. Заставить его страдать так же, как страдали его родители, как страдал он сам и его дед. Этот старик, которого Ник так любил, был его единственным родным человеком.
        — Ты хочешь мне что-то сказать, Ник?
        Он вздрогнул. Проблема была в том, что он не хотел втягивать в свои дела Нарцисо.
        — Да нет, ничего.
        Скривив губы, Нарцисо недовольно кивнул.
        — И каким образом ты добьешься встречи с этим загадочным, недоступным Зевсом?
        Глотнув виски, Ник взглянул на Петит Ку, за которой он стал ухаживать еще вчера. Она скромно стояла возле дверей, но каждый, кто взглянул бы в ее томные, с поволокой, глаза, сказал бы: «Какая сладкая штучка!» У них была романтическая прогулка по пляжу, во время которой Нику удалось снять отпечатки ее пальцев с бокала шампанского. А когда он нежно обнял ее за талию, то секретный электронный ключ, спрятанный в складках ее красного платья, оказался у него в руках. Ему оставалось только пообещать ей ночь любви в ее номере, но он не сдержал свое слово и теперь надеялся, что она к нему больше не подойдет.
        Проследив за его взглядом, Нарцисо фыркнул:
        — Ну конечно, в это дело втянута женщина. Мне нравится твой образ действий, Карвальо, хотя я думаю, что виски слегка затуманило твои мозги.
        Ник рассмеялся, и опьяняющее предчувствие разлилось по его венам. Но, взглянув в глаза своего друга, он перестал улыбаться.
        А как отнесется к нему Нарцисо и их общий приятель Ризард, когда они узнают о том, что он уничтожил «Ку виртус»? Когда он отнимет у них возможность общаться с самыми могущественными в мире людьми, заключать с ними сделки?
        — Кстати, о слухах,  — пробормотал Нарцисо таким тоном, от которого у Ника сжалось все внутри.  — Я слышал, что Голдсмит сделал тебе предложение.
        Ник чуть не поперхнулся виски.
        — Откуда ты знаешь?
        Нарцисо взглянул на Ника так, словно у него выросла вторая голова:
        — Неужели Голдсмит действительно верит в то, что ему удастся заполучить в качестве своего зятя могущественного Никандро Карвальо, всемирно известного магната в сфере недвижимости? Со мной поделился этой новостью отец. А я ответил ему, что Голдсмит сильно заблуждается.
        Ник почувствовал раздражение. Об этом ему сейчас меньше всего хотелось говорить. Но молчание затягивалось, и Нарцисо нахмурил брови:
        — Не надо говорить мне о том, что ты действительно рассматриваешь возможность жениться на Элоизе Голдсмит.
        — Да, рассматриваю.
        — Ты шутишь, Ник!
        — Тише! Даже если ты сейчас ослеплен хорошим сексом и чувствами — ах, прости, я хотел сказать, если ты нашел вечное блаженство,  — прошептал Ник без всякого сарказма,  — это не значит, что я готов подписать себе смертный приговор. Для меня идеальный брак — брак по расчету.
        Нарцисо покачал головой:
        — Элоиза Голдсмит. Ты с ума сошел.
        — Я опаздываю на встречу.  — Допив виски, Ник встал. Стул с шумом опрокинулся на пол.
        — Зачем? Она серая мышь. Ты умрешь с ней со скуки через неделю.
        Конечно. Ведь он никогда не полюбит ее, но зато у него будет нежная и заботливая мать для его детей. Была лишь одна причина того, почему Ник собирался идти к алтарю в двадцать девять лет.
        «Бриллианты Сантоса».
        Бизнес-империя, которую создавали целые поколения. Это была любовь его прадеда, радость и гордость его деда, и Голдсмит должен был отдать компанию после того, как Ник женится на его дочери. Ник не был сильно воодушевлен этой идеей, но он обещал себе рассмотреть ее, когда отомстит Зевсу. Он хотел вернуть «Бриллианты Сантоса» своему деду. Это было самое малое, что он мог сделать для старика.
        — Извини,  — сказал Ник.  — Я спешу на встречу. Сгораю от предвкушения.

        Кровь стучала в его висках, когда Ник осторожно приложил электронный ключ к секретной панели, умело спрятанной на двери. Но эту панель он нашел без труда. Когда в тяжелые годы своей юности он скитался по улицам Бруклина, он познакомился с некоторыми криминальными личностями, охотно обучившими его кое-каким ловким трюкам. И все же его сердце сильно билось, пока секретное устройство распознавало отпечатки пальцев. Но вот наконец на панели вспыхнула зеленая лампочка, и Ник оказался во внутренних покоях Зевса.
        Кованые светильники в марокканском стиле бросали зловещие тени на длинный коридор и золотили белые стены. Пол был покрыт изысканной мозаичной плиткой в глубоких янтарных и бронзовых тонах, будто окрашенных прикосновением Мидаса. Дверные ручки и замки отливали золотом. Деревянные двойные двери с искусной резьбой виднелись в конце коридора, и, когда Ник приблизился к ним, до его слуха донесся какой-то слабый звук — то ли вздох, то ли шепот. Кажется, кому-то снился дурной сон, если он правильно понял. И этот «кто-то» — определенно женщина.
        Любовница? Жена? Но ведь этот злобный и нелюдимый человек мог содержать и гарем.
        Крепко сжав золотую ручку двери, Ник осторожно повернул ее, и дверь открылась под его нажимом. Переступив порог, он присвистнул, увидев роскошные покои. Он взглянул на кровать, стоявшую на возвышении. К ней вели мозаичные ступеньки. Над кроватью висел полог из тончайшего шелка, и он был плотно закрыт, лишь один уголок его был приподнят, будто приглашая взглянуть на то, что было внутри.
        Сняв ботинки, Ник оставил их возле двери и неслышно приблизился к кровати. Внезапно комнату озарил яркий свет, и затем раздался удар грома. Ник понял, что это гроза, но его сердце все же подпрыгнуло к горлу. Под пологом, среди пышных подушек и груды шелковых, белых с золотом, простыней угадывался силуэт спящей женщины.
        Ник наблюдал за ней, желая убедиться в том, что она крепко спит. Стряхнув с себя оцепенение, Ник стал осматривать покои, бродя между мягких диванов, осененных глубокой тенью кофейных деревьев. У него возникло ощущение домашнего уюта, словно гостю предлагали здесь быть хозяином, одним из богатейших шейхов Среднего Востока. Наконец в самой дальней комнате он нашел то, что искал. Там стоял широкий, обитый кожей рабочий стол с грудой папок и бумаг.
        Ник вдруг почувствовал страх. Он боялся не найти здесь того, что искал. Боялся никогда не встретиться с глазу на глаз с Зевсом. Или Антонио Мериси.
        Антонио Мериси и был Зевсом. Это имя давало ему неприкосновенность, будто он был божеством, а не человеком из плоти и крови, которого можно было убить. Ник давно и безуспешно пытался выяснить, есть ли у Мериси еще какой-нибудь бизнес, кроме «Ку виртус». Он хотел пробить брешь в банковских счетах этого человека. Испортить его репутацию. И посмотреть, как рушится его империя. Зевс был виновен в смерти его родителей и должен был гореть в аду.
        Стараясь сдержать охвативший его гнев, Ник встал возле стола и взял верхнюю папку, лежавшую на кипе бумаг.
        «Мерпия Инк». Крупнейший торговый дом в мире.
        «Эрос Интернэшнл». Мультимиллиардное предприятие. Этот человек был не просто богат, он был одним из самых богатых людей на планете. И брешь, которую Ник собирался пробить в его финансах, была бы лишь каплей в море.
        Ник почувствовал, что падает духом. С трудом справившись с отчаянием, он еще раз взглянул на стол и увидел другую папку.
        «Карвальо».
        Рука его потянулась к ней… и замерла. Раздался резкий голос:
        — На твоем месте я не стала бы это делать. Руки вверх, отойди от стола и не двигайся, иначе я выбью тебе мозги.
        Проклятие! Ведь только что появилось нечто интересное. И все же его губы искривились в усмешке при звуке хрипловатого и сексуального женского голоса. Непринужденно вскинув руки, Ник медленно стал поворачиваться назад. Он не верил в серьезность происходящего.
        — Ну, ну, querida[1 - Дорогая (исп).], давай не будем драться…
        Звук взведенного курка мгновенно дал ему понять, что дело действительно серьезное. Этот звук хорошо ему запомнился тринадцать лет назад. Спина Ника напряглась, словно ожидая пули, готовящейся пронзить его.
        — Оставайся на месте. Я не разрешила тебе двигаться.
        Тон был таким холодным и властным, что дрожь пробежала по его телу.
        — Как скажешь,  — ответил Ник, понизив голос, отчего он стал завораживающим и сексуальным.  — Хотя я хотел бы взглянуть на тебя. Особенно если ты так же красива, как и твой голос.
        Ник мог поклясться, что глаза этой особы расширились от удивления.
        — Кто ты такой и как ты проник в мое жилище?
        Внезапно Ник почувствовал нелепость ситуации.
        Переступив с ноги на ногу, он слегка повернул голову:
        — Я взгляну на тебя, чтобы мы могли поговорить как взрослые…
        Резкий свист разрезал воздух, и Ник увидел в стене дырку от бесшумной пули. Она вошла в картину с изображением волка, в трех футах над его головой.
        Смешно. Это был оборотень, человек-волк. Так его прозвали в «Ку виртус».
        В воздухе запахло порохом, и прошлое соединилось с настоящим, вызвав у Ника тошнотворное чувство. По его спине потекли струйки пота, а горло сжалось, лишив его на секунду возможности говорить.
        — Хороший выстрел, querida.  — Но Ник не мог понять, почему она не позволяет ему повернуться, взглянуть на нее.
        — Да, прекрасный, не сомневайся. А теперь ты будешь делать то, что я тебе велю.
        Ник отчетливо понял, что сопротивление бесполезно. Но голос… Боже, она могла читать ему самый скучный роман на свете, но он бы упивался звуками, срывавшимися с ее губ.
        — Если ты хочешь взаимопонимания, то будет лучше, если ты перестанешь целиться мне в голову.
        — Тебе знаком звук заряженного пистолета. Кто ты такой? Вор? Преступник? Сумасшедший?
        Dios! Почему сегодня все считают его сумасшедшим?
        — Просто загадочная личность, как и твой любовник. Или он твой босс?
        — Мой… босс?  — воскликнула она с таким возмущением, что стало ясно: ни один мужчина не может властвовать над ней.
        Теперь настал черед Ника удивляться.
        — Ну хорошо, любовник.
        В ответ она раздраженно хмыкнула:
        — Послушай, о ком ты говоришь? Кого ты называешь моим боссом? Кого ты ищешь?
        — Зевса, конечно. Кого же еще?
        В комнате возникла гробовая тишина. Ник воспользовался минутной паузой: он любил брать быка за рога.
        — У меня с ним назначена встреча. Здесь, сейчас. Поэтому, если вы найдете его, я буду вам очень благодарен.
        В ответ раздался смех. Он был прерывистым, но таким задорным и призывным, что Нику стало весело.
        И кто же она такая, черт возьми?
        — Встреча, говоришь? Не думаю. И со мной не надо шутить, приятель. Поэтому я ухожу и оставляю тебя со своими друзьями.
        Неизвестно откуда появились трое вооруженных мужчин. Ради бога, зачем пистолеты? Почему не ножи? Ник терпеть не мог пистолеты.
        — Ах, довольно, querida, это нечестно. Трое против одного?
        — Желаю удачи. Если выживешь, мы снова встретимся.
        Уличная жизнь научила Ника многому. Теперь он должен был придумать, как вести себя с этой странной женщиной.
        Глава 2
        Пии не нужно было уходить. Оставлять его со своими охранниками. Она думала, что скоро услышит о том, что его сдали полиции или отправили на самолете в Тимбукту, но вместо этого она стояла теперь в комнате охранников и смотрела на огромный экран, на котором был изображен всемирно известный миллиардер, запертый в ее подвале!
        У стоявших рядом с ней охранников был глуповато-виноватый вид.
        — Не могу поверить в это!  — выдохнула Пия.  — Я чуть не убила Никандро Карвальо!
        Все внутри Пии задрожало: Никандро был в ее спальне. Может быть, видел спящей. Она была почти обнаженной, когда он проник в ее комнаты. Но больше всего ее шокировало то, что она прострелила свою любимую картину. С изображением человека-волка. В этом было что-то мистическое. Учитывая то, что она сама дала ему это прозвище.
        — Он сам виноват! Зачем он забрался сюда?
        Охранники вздрогнули при крике Джована, но Пия привыкла к его громогласному голосу.
        — Интересно знать, как он пробрался сюда,  — сказала Пия, обращаясь к своим охранникам, которые покраснели под ее строгим взглядом.  — Выясните это. Кто-то подставил меня сегодня, и я хочу знать кто.
        Лица мужчин стали серыми.
        — Да, мадам.
        Стараясь не смотреть на экран, она недовольно обратилась к Джовану:
        — Разве ты не понял, кто он такой, когда набросился на него? Обещай мне обращаться с ним помягче.
        — Помягче?  — повторил Джован изумленно, и ей достаточно было взглянуть через комнату, чтобы понять почему.
        У одного охранника был синяк под глазом и разбитый нос, другой болезненно вздрагивал при каждом движении, а у третьего что-то случилось с дикцией.
        — Парень дрался, как лев! Я сразу же узнал этого красавца, но все равно хотел его уложить. Он мог нанести тебе вред, Пия! Ну и что, что он богат? Не так давно арестовали миллиардера, у которого на зад нем дворе было зарыто тридцать два трупа!
        — Ну, хорошо, успокойся.  — Если он будет продолжать заводить себя, он может вернуться в подвал и разделаться с Карвальо.  — Он будет сдан в полицию, и с ним разберутся.
        Пия знала по собственному опыту, что такое голод, беспомощность и ощущение ненужности. И она ни за что не хотела бы вновь вернуться в этот ад. Карвальо же, благодаря своей решительности, без всякой посторонней помощи восстал из пепла, и это восхищало ее.
        — Если с ним будет что-то не так, сообщи мне об этом.  — Пия вдруг почувствовала неуверенность. Интуиция подсказывала ей, что этот мужчина скрывает в себе гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд.
        — Люди не пишут в своем резюме «серийный убийца» или «грабитель», Пия.
        Верное замечание. Пия нахмурила брови:
        — Я упустила нечто важное. Да, действительно. Сначала он проник в мою комнату, затем стал рыться в бумагах, лежавших на моем рабочем столе, а потом…  — Она облизала верхнюю губу.  — Его внимание привлекала папка «Эрос Интернэшнл», разве это не странно?
        Компания в последнее время терпела убытки, и это было подозрительно. Хотя, честно говоря, Пию это мало волновало. Ее больше беспокоили слухи, которые грозили разрушить ее репутацию.
        Может быть, именно этот человек вставлял ей палки в колеса? Он пытался выведать тайную информацию о Зевсе, о клубе и о ее бизнесе, и он же обливал ее грязью и распространял о ней ложь?
        — Выключи экран. Я пойду к нему.
        Пия желала узнать ответ, а его можно было получить лишь единственным способом. Но все же она надеялась, что была не права. Возможно, было еще какое-то объяснение тому, почему он вскрыл дверь и проник сюда. Да, действительно. Пусть ее посчитают глупой, но она не хотела, чтобы Никандро Карвальо был причиной ее нынешних бед.
        — Что?
        — Ты слышал меня.
        Когда Джован отпустил своих людей, она еще раз взглянула на Никандро Карвальо и даже не дрогнула. Словно вид двухметрового бразильца с окровавленной губой был для нее обычным явлением. Она умела быть невозмутимой.
        Пия потерла предплечья, будто почувствовав слабый отзвук боли. Ей захотелось накричать, наброситься на Джована за то, что он так крепко привязал Ника. Наверное, она сама привязала бы своего телохранителя, перестав владеть собой, и посмотрела бы, как он наслаждается этим.
        — Ты специально привязал его так, чтобы нарушить циркуляцию крови?  — спросила она, внутренне вздрогнув от своего прерывистого голоса. Но не из-за Джована. Он был для нее словно старший брат, и она не церемонилась с ним. Однако ей совсем не хотелось выплескивать свои чувства перед персоналом.
        — А кого это волнует?  — спросил Джован.
        Это волновало Пию по какой-то неведомой причине. Но она не собиралась говорить Джовану об этом. Так же как не собиралась признаваться в том, что иногда тайно наблюдала за Накандро Карвальо в последний год. В нем было нечто притягательное. При взгляде на его красивое смуглое лицо и матовую кожу у нее кружилась голова.
        Пия была высокой женщиной, и все же его рост, его широкие накачанные плечи заставляли ее чувствовать фарфоровой куклой. И хотя сейчас он находился в плену, вид у него был гордый и величественный, как у воина-титана, что никак не соответствовало образу мальчика, родившегося в трущобах. Ник совершенно не стыдился своего нищенского происхождения, и это было достойно уважения. У нее никогда не получалось избавиться от негативного опыта прошлого.
        Его волосы, свободно спадавшие на лоб, были темно-каштановыми. Наверное, они вились, когда были влажными, и очаровательно путались, спадая ему на плечи. Глаза его были почти черными в своей глубине, а ресницы — густыми и длинными.
        Резкий голос Джована прервал размышления Пии. Повернувшись, она увидела огромное тело, заслонившее собой экран наблюдения.
        — Он сам во всем виноват, Пия. Позволь мне разобраться с ним. Пожалуйста!  — Мускулы его лица дрогнули.
        — Нет. Он что-то хочет.  — Пия вновь прокрутила в памяти их короткий разговор.  — И думаю, это «что-то» может дать ему только Зевс, иначе зачем ему было врать о назначенной с ним встрече?
        Джован что-то грозно проворчал.
        — И что же ты хочешь сделать с ним?  — гневно спросила она.
        Ее охранник нахмурил брови, и на его лице отразилось крайнее волнение. Точно таким же было его лицо при их первой встрече. Он подхватил ее на руки, когда она неподвижно лежала перед входом во дворец ее отца. Тогда Пие было шестнадцать лет, и она даже не знала о том, что у нее есть отец.
        — Честно сказать, не знаю.
        — Я хочу сама выслушать его.
        Джован фыркнул:
        — Желаю удачи. Он крайне заносчив и дерзок.
        — В этом мы похожи. Я не верю в совпадения, Джован. Чутье подсказывает мне, что именно он распространяет лживые слухи вокруг Эроса, значит, он не успокоится, пока не получит то, чего хочет. Поэтому я пойду к нему. И поговорю с ним.
        — Пия, пожалуйста, остановись. Это слишком рискованно.
        — Когда я боялась риска? Мне кажется, что он будет молчать до тех пор, пока не найдет того, кто стоит за клубом «Ку виртус».
        — Долго же ему придется ждать.
        — Достаточно долго. Поэтому я выведу его на чистую воду. Попробую выяснить, чего он ищет. Зачем он рискует своей репутацией, своим бизнесом и состоянием, затевая опасные игры с клубом. Он должен знать, что Зевс сломает его.
        — Но ты сама подвергаешь себя опасности. Выставляешь на всеобщее обозрение. А вдруг он поймет, что ты и Зевс — одно и то же лицо? Что твой отец мертв?
        Пия непроизвольно прижала руку к груди, чувствуя, как бешено бьется сердце.
        — Не поймет. Он мужчина. Все мужчины предсказуемы, и он не увидит ничего дальше моих грудей. Женщины для таких людей предназначены лишь для того, чтобы ублажать мужчин или рожать им детей. К счастью, мало кто знает о том, что Антонио Мериси имел дочь, но мое существование все же не является секретом для всех. Если он будет обращаться к правильным источникам, он узнает о том, что я существую.
        В клубе джентльменов были установлены правила, согласно которым руководство мог осуществлять только Мериси. И все же сейчас это делала Пия. Ее судьба решилась в тот момент, когда отец увидел ее в бессознательном состоянии на руках у Джована. Она стала наследницей Антонио и увеличила его состояние в четыре раза в первые два года жизни под роскошной крышей дворца.
        Она была хозяйкой самого эксклюзивного клуба в мире — одинокой и вынужденной постоянно скрываться ото всех.
        — Если интуиция меня не обманывает. И если я хочу выжить, мне нужно иметь верное оружие. Выключи экран, Джован.  — Ее тон был властным, не терпящим возражений.  — Я пойду к нему.
        Экран потух, став непроницаемо черным, и через секунду раздался тихий стук в дверь. Вошла Кларисса Найт — одна из девушек клуба. Ее щеки были залиты румянцем.
        Пия с отвращением произнесла:
        — О, Кларисса, наверное, он обещал подарить тебе целый мир или по крайней мере постоянное место в своей кровати?
        При этих словах Кларисса взглянула вниз, и Джован поднял с пола маленькую пластинку — сенсорную клавиатуру. По выражению его лица можно было понять, что шутить с ним не стоит.
        Это было устройство по распознаванию отпечатков пальцев.
        Гнев Пии улетучился так же быстро, как и возник. Она не собиралась расспрашивать Клариссу, каков он в постели. Ей слишком хорошо было знакомо ощущение униженности и бесполезности.

        Беспорядочность мыслей рассеивалась, и Ник покачал головой. Открыть опухшие глаза также было трудным делом. Ник быстро понял, что действительно оказался в тяжелой ситуации. Запястья его были крепко стянуты веревками, врезавшимися в кожу. Ну, у него были истории и похуже.
        С трудом выпрямив шею, он поднял голову, чтобы оглядеться вокруг.
        Комната была пустой и темной, лишь тонкий луч лунного света проникал сквозь единственное маленькое окно, освещая туфельку на высоком каблуке, которая нетерпеливо стучала в пол. Ник думал, что это у него стучит в висках от боли. Мгновенно забыв обо всем, он поднял глаза вверх и увидел женщину. Высокие черные каблуки на толстой подошве. Скульптурные икры и загорелые лодыжки. Прозрачные чулки, обтягивающие длинные-длинные ноги и исчезающие под черной короткой и узкой юбкой.
        Его мысли вновь сделали неожиданный поворот, когда он попытался вспомнить, когда в последний раз занимался сексом. Его сильное и здоровое тело всегда требовало сексуального удовлетворения, но в последние месяцы он не испытывал этой потребности. И не удивительно, что сейчас он мгновенно возбудился.
        — Добрый вечер, мистер Карвальо.
        Его кожа тут же покрылась испариной.
        — А, моя маленькая воительница. Меткий стрелок.
        — Да, это я. Как вы себя чувствуете?
        Во рту у Ника мгновенно пересохло, словно он оказался в жаркой пустыне. Ник облизал губы и хрипло произнес:
        — Гораздо лучше, когда я увидел вас, querida. Не можете ли вы подойти ко мне поближе? Не бойтесь меня.
        — Так волк говорил овечке,  — бросила Пия.  — Вы так же сладко рассуждали, когда добывали доступ в мой дом, мистер Карвальо? Или в прошлый раз вы не были так самоуверенны?
        — Зовите меня Никандро, будьте добры. Ведь сейчас я полностью в вашей власти.
        Ник представил, что соблазняет ее. Сначала он широко расставит колени. Затем прижмет к себе, ощутив ее груди и острые соски. Он так хотел полностью ей овладеть, но не мог к ней прикоснуться. Это было мучительно.
        — Ну, хорошо, Никандро.
        Пия произнесла его имя с легким акцентом — итальянским или греческим. Темные вьющиеся кудри и карие глаза прекрасно подошли бы к этому хрипловатому сексуальному голосу.
        — Это хорошо, что мы будем разговаривать друг с другом на «ты». Может быть, ты расскажешь мне, что делал в моих комнатах. Я тебя очень внимательно слушаю. Надеюсь, будет интересно.
        — Сначала скажи, как тебя зовут, и я объясню, что я здесь делал.
        — Меня зовут Олимпия Мериси.
        Ник чуть не вздрогнул.
        — Ах. Младшая жена, да?  — Почувствовав разочарование, Ник нахмурился. Разве это его должно волновать?
        — Меня никто никогда не будет звать женой. Ангелы запляшут в аду, если я подчинюсь какому-нибудь мужчине.
        Ник скоро исправит это.
        — Ты можешь называть меня дочерью.
        Все остановилось, словно кто-то нажал «паузу» на драме, которой можно было назвать его жизнь. У Зевса есть дочь — похоже, судьба решила преподнести Нику сюрприз.
        Ник еще раз попытался развязать узлы на веревках, пока вновь не обрел дар речи.
        — В таком случае надеюсь, что не слишком сильно побил охранников твоего отца. Мне бы хотелось лично извиниться перед ним.  — Если бы Ник был Пиноккио, то его нос вырос бы сейчас до невероятных размеров.
        — Очень благородно с твоей стороны,  — сказала она с сарказмом.
        — Я тоже так думаю. Я очень порядочный человек.
        — Это незаметно. У меня старомодный взгляд на вещи. Я считаю, что соблазнять мою работницу и проникать в мой дом непорядочно.
        Ник насмешливо взглянул на нее:
        — Ты слишком щепетильна, querida. Я просто проявил любопытство, вот и все.
        Маленькая плоская черная коробочка, со свистом прорезав воздух, упала возле его ног.
        Ах. Черт возьми.
        — Я думала, что такое высококлассное оборудование может использовать лишь сотрудник ЦРУ. Сильно сомневаюсь в том, что ты купил эту штуку в отделе электроники местного супермаркета.
        Ник пожал плечами. Он забыл о том, что был крепко привязан к стулу. Боже, какая боль!
        — Будем считать, что у меня есть друзья в высших кругах.
        — В Белом доме?
        — В Бронксе.
        Пия рассмеялась весело и заразительно.
        — Любой нормальный человек попросил бы о встрече. Ты слышал о том, что существует телефон?
        — Веришь мне или нет, я предпочитаю личный контакт…
        — О да, я верю тебе,  — вспыхнув, прервала его Пия.  — Зачем? Зачем ты пришел сюда? Чего ты хочешь?
        — Встречи с самым могущественным и загадочным человеком. Один час аудиенции с твоим отцом.
        — Это невозможно,  — решительно заявила Пия, не медля ни секунды.
        Она явно была деловым и предельно откровенным человеком. Наверное, глупо, но он поверил ей. Похоже, эта женщина не любила тратить время зря. Будто время было для нее самой драгоценной вещью.
        Задумавшись над этим, Ник засомневался:
        — Его здесь нет?
        — К сожалению, нет. Он очень далеко уехал.
        Ее тон был каким-то странным. Ему грозила опасность? Возможно. Учитывая то, кем был ее отец.
        — Жаль.
        Ник решит, что ему нетрудно будет провести несколько дней или недель в обществе этой женщины. Он сможет внедриться в ее жизнь, найти слабые места и соблазнить ее, уложив с собой в постель. Зевс страшно разозлится, когда узнает, что Ник соблазнил его драгоценную дочь. Это была прекрасная идея, и ее надо было серьезно обдумать.
        — Ты хочешь обсудить с ним дела бизнеса или личные вопросы?  — поинтересовалась она.
        — И то и другое.
        — Я поговорю с ним насчет тебя или могу отдать ему твою записку. Можешь быть уверен, что я сохраню конфиденциальность.
        Пия стала медленно приближаться к нему, и Ник завороженно ждал. Его сердце громко стучало, и вскоре ее силуэт прояснился. Он увидел тонкую талию, а затем глубокий треугольный вырез ее черной рубашки, под которой скрывалась перламутрово-белая кожа. Олимпия почувствовала, как вскипела ее кровь.
        Она медленно приближалась к Нику, и его тело напрягалось с каждым ее шагом…
        Пия села, скрестив ноги и подперев кулаком подбородок. Эта картина была очень сексуальной. Ник почувствовал себя юношей, который никогда раньше не встречался с женщинами.
        — Ты, оказывается, невероятно красивая, а к тому же блондинка.
        Ее глаза весело блеснули.
        — Ставлю вам «пять», мистер Карвальо. А кого вы ожидали увидеть?
        — Гречанку.  — Это было единственное слово, которое он смог вымолвить. Эта женщина выглядела так, будто только что сошла с экрана. Густые светлые волнистые волосы были зачесаны наверх и уложены в узел — как у Грейс Келли. Но Олимпия Мериси излучала опасность и страх. Эта женщина не желала подчиняться мужчине или покоряться своей сексуальности.
        Красота ее была фантастической, почти нереальной. Бледная гладкая кожа, мерцавшая, словно жемчуг, высокие скулы, о которых мечтает любая супермодель, огромные голубые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, и полные, чувственные губы, накрашенные темно-красной помадой.
        Ее смело можно было назвать Афродитой, настолько она была похожа на богиню. Она таила в себе опасность,  — но разве не это так возбуждало его? Такая женщина не была создана для брака — нет, ее нельзя было брать в жены, черт возьми. Эта женщина была создана для плотских утех.
        Втянув в себя воздух, Ник молча стал молиться о том, чтобы эта вспышка страсти прошла так же внезапно, как и возникла.
        — А твоя мать… Норвежка? Шведка?
        Пия слегка вздрогнула, скривив рот. Он понял, что затронул больной вопрос.
        — Француженка,  — сказала она таким холодным тоном, что мурашки пробежали по его коже.
        Ник пожал плечами. Для влюбленных расстояние не помеха. А Европа совсем недалеко. Ее неудовольствие без слов говорило ему о том, чтобы он больше не расспрашивал ее о матери. Ник знал, что в некоторых случаях не стоит вступать в битву с женщинами. Поэтому он так и сделал сейчас. Ну, хорошо…
        — Пожалуйста, прости меня за то, что я вторгся к тебе, querida. Лучше скажи: что мучило тебя во сне, Олимпия?  — Ник сам удивился своему вопросу, ведь раньше он никогда не заботился о женщине.
        — Просто болела голова.
        Изящная и грациозная, словно балерина, она встала и повернулась к нему спиной. Без сомнения, чтобы успокоить свои нервы. Ник пожирал ее глазами и чуть не взорвался при виде ее упругих ягодиц и идеально ровных швов на ее черных чулках.
        С каждой секундой в паху у него возрастало напряжение. Она была самой сексуальной женщиной в его жизни. Он жаждал ощутить ее. Прикоснуться руками к ее телу, насладиться ее кожей. И он сделает это. Не было такой женщины на свете, которую он не смог бы затащить к себе в постель.
        Обогнув кресло, Пия встала перед Ником.
        Ник сжал зубы, стараясь подавить в себе сексуальное напряжение. Эрекция до сих пор причиняла ему неудобство, но теперь она стала мучительной.
        Олимпия слегка наклонилась к нему — может быть, для того, чтобы заглянуть в его глаза. Нику хотелось впиться в ее губы, прямо здесь и сейчас. Если бы только крупный черный бриллиант, обрамленный множеством белых камней, не блистал меж ее округлых грудей!
        Ник дернулся, словно вновь получив удар от охранника. Он почувствовал, как внутри у него закипает гнев, ненависть и боль. Адреналин наполнил его кровь, и Ник, напрягая широкие плечи, медленно опустил руки и стал незаметно распутывать веревки, стягивавшие его запястья.
        Ему захотелось сорвать эту платиновую цепочку с ее шеи. Точно так же, как сделал это союзник Зевса, сорвав драгоценное украшение с безжизненного тела матери Ника.
        O Coracao da Tempestade. Сердце шторма. «Бриллианты Сантоса».
        Он не мог оторвать от них глаз. С ними было связано столько воспоминаний! Столько сердечной боли и страданий!
        Мысль о том, что эти украшения были бездумно разобраны на отдельные части, разрывала его сердце. Ник предполагал, что, когда Зевс продавал драгоценности Сантоса, он мог оставить у себя несколько бриллиантов, чтобы подарить своей любимой дочке в качестве трофея.
        Знала ли она, как попали к ее отцу эти бриллианты?
        Ник содрогнулся, покрывшись холодным потом. Dios, знала ли она, что они омыты кровью? Если она знала, то он превратит ее жизнь в ад.
        Сердце Ника так больно сжалось, что ему показалось: он сейчас умрет. Ему потребовалась огромная сила воли, чтобы сохранить спокойствие.
        К счастью, Пия распрямилась перед ним, и настороженность, блеснувшая в ее сузившихся синих глазах, свидетельствовала о том, что она четко оценивает силу своего противника.
        Но Ник уже не был связан.
        Веревки в конце концов спали с его рук, и он собрал остатки своих сил, чтобы не двигаться и сохранять невозмутимость. Время сейчас было бесценным, и он не собирался тратить его, чтобы споткнуться при первом же препятствии.
        Ник осторожно прочистил горло и произнес глубоким, проникновенным голосом, чтобы рассеять ее сомнения:
        — Прошу прощения, querida, я не слишком быстро сейчас соображаю. Я должен сам поговорить с твоим отцом. Эта тема весьма деликатная.
        Олимпия отступила назад, и ногти Ника больно вонзились в его ладони. Он едва сдержал себя, чтобы не прыгнуть к ней, не схватить ее за тонкую талию и не овладеть ею прямо здесь.
        Вместо этого он продолжал ровным голосом — словно сердце его не рвалось из груди:
        — Не думаю, что ты сможешь решить этот вопрос. Надеюсь, ты меня понимаешь.
        Она явно разозлилась. Слово «нет» ей вряд ли приходилось слышать.
        — Тогда ничем не могу вам помочь, мистер Карвальо. Если вы не доверяете мне и не желаете объяснить, зачем вы сюда проникли, ваше членство в клубе будет пересмотрено. Я могу…
        — Однако,  — продолжал Ник, будто не услышав ее,  — если у меня будет возможность поближе познакомиться с тобой, я могу и передумать. Проведи со мной несколько дней, bonita. И я сделаю все, чтобы мы с тобой поладили. Я докажу, что я не так уж плох, как тебе показалось.
        Скрестив руки на своей упругой груди, Пия изогнула свою черную бровь.
        — Вы считаете меня дурочкой, мистер Карвальо. Путь к моему отцу не лежит через мою постель.
        Она была умна и красива.
        — Это не совсем так, но я гарантирую, что ты получишь удовольствие от этого приключения. Признайся, что ты сама хочешь этого.
        — Настолько же, насколько хочу прыгнуть с вышки без парашюта.
        Он усмехнулся. Несмотря на то, кем был ее отец, она все же нравилась ему. Интересно, знает ли она о происхождении бриллианта, который висит у нее на шее, ведь ни одна женщина в мире не согласилась бы носить драгоценность, которая таила в себе худшие предзнаменования. Ярость его предков. Странно, Ник никогда не верил во что-то подобное. До сих пор. Потому что его словно кто-то вел к ее соблазнению, чтобы он мог осуществить свою месть.
        Ник хотел вернуть себе эту драгоценность. И он вернет ее себе. После того, как овладеет этой женщиной. Сорвет бриллианты с ее шеи, медленно и нежно лаская ее так, что она никогда этого не забудет.
        Казалось, Ник забыл об остатках морали.
        — Я добьюсь тебя в мгновение ока,  — заявил он. Ему придется нелегко, ведь она была крепким орешком — вздорная, своевольная и независимая женщина.
        — Ты никогда не получишь меня, Никандро.
        К тому моменту, когда она сказала эти прощальные слова, Ник окончательно распутал веревки и, стремительно вскочив, бросился к двери. Он ее опередил, упершись ладонью в гладкую деревянную панель. Если она и испытала шок, то быстро справилась с собой — и просто замерла на месте, как ледяная скульптура, взглянув на него так, будто он был тараканом.
        — Хочешь поспорим?  — спросил он. Его голос был мягким, но в то же время решительным.
        От нее повеяло таким холодом, что он почувствовал его даже сквозь тонкую рубашку.
        — Тебе кто-нибудь говорил, что ты чрезвычайно высокомерен?
        — Мне часто говорили это. Но я не люблю слушать комплименты, Олимпия. Наверное, как и ты. А ты все же потрясающе красива, querida.
        Он и правда не мог оторвать от нее глаз.
        — Оставь это, Ромео. Ты известен всем своими безудержными желаниями и прихотями, но, боюсь, со мной это не пройдет.
        Ник поверил бы ей, если бы медленно не провел пальцем по ее обнаженной руке. Он почувствовал, как она затрепетала. Невероятно, но ее тихий вздох и дрогнувшая бровь были признаком того, что она сама не ожидала от себя такой реакции.
        — Ты напугана. Может быть, даже ошеломлена. Боишься, что я докажу тебе твою неправоту? Или боишься, что будешь наслаждаться каждой минутой близости со мной?  — Он нападал на нее, но это был единственный способ игры с умной женщиной. Он точно знал, на какие кнопки нужно было нажимать.
        — Я никого не боюсь. Меньше всего — тебя.
        Этот высокомерный ответ повис в воздухе, вызвав у Ника еще одну улыбку.
        — Докажи это. Проведи со мной две недели. Если ты выиграешь и не окажешься со мной в постели, я перестану искать встречи с твоим отцом и добровольно выйду из клуба «Ку виртус». Обещаю.
        Пия прищурила свои огромные синие глаза.
        — И ты не дашь мне исчерпывающего объяснения? Ведь я понимаю, что ты желаешь встретиться с Зевсом не просто потому, что хочешь взглянуть ему в глаза. Я хочу знать, зачем тебе нужна эта встреча.
        Нику пришло в голову, что в какой-то степени она работает на своего отца. Возможно, замещает его на этой неделе. Наверное, она уже догадалась о том, что он был причиной неурядиц, возникших недавно в клубе.
        — Конечно, я скажу тебе все, что ты хочешь знать. Однако, если ты проиграешь и я овладею тобой, ты устроишь мне встречу с Зевсом и проведешь меня к нему.
        Два дня — и она сдастся. Максимум три. Ник был уверен.
        Долгие секунды она просто смотрела на него, и он бы дорого отдал за то, чтобы узнать, о чем она думает.
        Наконец Пия тяжело вздохнула, словно у нее действительно не было выбора. Будто Ник загнал ее в угол своим отказом дать ей объяснение, и ей ничего не оставалось делать, как следовать за ним.
        — Хорошо. Договорились. Зевс будет в Париже восемь дней. Если ты выиграешь, я обещаю тебе, что устрою с ним встречу. Даю слово.
        Обворожительная улыбка заиграла на ее чувственных губах. Она была такой спокойной, такой уверенной в себе, что могла и выиграть. Ему было ее почти жаль.
        — Но если ты проиграешь, ты встанешь передо мной на колени, Никандро.
        — Если я проиграю, я покорюсь тебе с наслаждением, Олимпия.
        Они смотрели друг другу в глаза. Никто не отводил взгляд. Стали разгораться крошечные язычки пламени, и достаточно было чиркнуть спичкой, чтобы вспыхнул огромный костер.
        — Значит, мы заключили сделку… Ник…
        Даже то, как она промурлыкала его имя, растянув букву «н», возбудило его.
        — Да, прекрасную сделку. А каждая сделка должна быть скреплена печатью, не так ли?
        Не давая ей времени опомниться, он медленно наклонился и приник к ее губам. Это было самое лучшее место для начала войны, и его тело молило хотя бы об одном поцелуе, одном прикосновении.
        Прикоснувшись к ее губам, он стал жадно их целовать. По телу его пробежали мурашки, и он еще ближе придвинулся к ней. Соски ее уперлись в его грудь, и он обнял ее за талию, облизывая языком края ее губ.
        Голова у Ника кружилась, будто эта женщина околдовала его, и ему хотелось сейчас только одного: раздвинуть ее губы языком. Она была сладкой, как кофейный ликер, и если она впустит его внутрь…
        Через несколько секунд он отпрянул назад. Нахмурился.
        Невозмутимая, бесстрастная — она не пошевелилась, стоя перед ним, и кожа ее была холодна как лед. Ее кроваво-красные губы тоже были холодны. Даже ее синие глаза смотрели совершенно безучастно.
        Ник испытал шок.
        — Ты словно лед, querida.
        Подняв подбородок, она улыбнулась ему. Но эта улыбка была не только холодной — она была печальной.
        — Да, так может показаться… querido. Ах, Никандро, ты действительно не представляешь, с кем ты затеял игру?
        Взявшись за ручку двери, она широко распахнула ее, и Ник, посторонившись, неловко наступил на черную плоскую коробочку, которую она недавно бросила ему. Неожиданный звук — хруст раздавленной пластмассы — мгновенно привел его в чувство.
        — Подожди, Снежная королева. Петит Ку ни в чем не виновата. Обещай, что ничего ей не сделаешь.
        — Никаких обещаний. Хорошего вечера, Никандро.
        В опустевшем пространстве вокруг него раздался отчетливый стук ее высоких каблучков. Она ушла.
        Глава 3
        Войдя в свои комнаты, Пия плотно закрыла за собой двойные двери, и ей захотелось стукнуть кулаком по резным дубовым панелям. Хуже того, она подняла пальцы к уголку своих губ, чтобы еще раз насладиться воспоминанием о поцелуе.
        От старых привычек действительно трудно было избавляться, потому что впервые за много лет она осуждала себя, и это не предвещало ничего хорошего. Внезапно она поняла, что ей не надо было соглашаться на предложение Никандро. Это была плохая, очень плохая идея.
        — Пия?
        Она подскочила на месте, затем виновато покраснела, как глупая школьница, которая поцеловалась в первый раз с давно обожаемым ею мальчиком и внезапно попалась на глаза родителям.
        — Откуда ты пришла? Я думал, ты повела нашего грабителя в его комнату.
        Джован с тревогой смотрел на нее. Он сидел прямо, в напряженной позе, на краешке ее дивана, покрытого золотистым шелковым одеялом.
        — Моя миссия выполнена.
        Пия видела, что он хотел спросить, все ли с ней в порядке, но он молчал. Джован не любил видеть ее слабой и растерянной. Ведь она должна была быть машиной, лишенной эмоций.
        На одну секунду ей вдруг захотелось поцеловать Ника в ответ. Почувствовать его тепло, которое растопило бы лед внутри ее. Но Пия понимала, что если она поддастся этим желаниям, то потом будет горько жалеть об этом, и он никогда не заманит ее к себе в постель.
        Он использовал ее, чтобы добраться до Зевса. До клуба «Ку виртус». Он не знал о том, что находился в обществе Зевса почти весь вечер. Если бы это не было так унизительно, она бы рассмеялась. «Извини, Ник, но я уже получила уроки любви». Теперь Пия легко могла справиться с любым соблазном и возвести вокруг себя защитные стены. Ее так долго использовали ради славы и благосостояния Мериси, что с трудом приобретенное чувство самоуважения стало лететь ко всем чертям, тем более что отец нисколько не поддерживал ее после ее неудачного романа.
        «Женщины — глупые создания, но у них очень уязвимые сердца, Олимпия. Ты думаешь, он хотел твое тело? Заинтересовался твоей душой?  — насмехался над ней отец, будто сама мысль о том, что Пию можно полюбить лишь за то, что она — просто Пия, была смехотворной.  — Истинное влечение можно испытывать лишь к деньгам и власти. Не верь ни одному мужчине. Даже мне».
        И то, что сейчас ее холодное тело отозвалось на ласки Ника, было похоже на жестокое проявление рока.
        А теперь ей придется взять Ника с собой в Европу на несколько дней, так как график ее работы невозможно было изменить. Но она никогда не поддастся его чарам. Она не будет сводить с него глаз. И у нее будет масса времени для того, чтобы раскрыть его и понять, чего он хочет.
        Пии становилось плохо при мысли о том, что она может потерять все свое состояние, нажитое великим трудом.
        — Ты выглядишь усталой,  — сказал ей Джован.
        Да, она устала. Да, это лишь очередное непозволительное проявление слабости. Поэтому вместо того, чтобы лечь в постель, Пия направилась в свой рабочий кабинет, высоко подняв голову.
        — Со мной все в порядке. Не надо так беспокоиться.
        Это была неправда. Джован беспокоился о ней, и Пия была бесконечно благодарна ему за это.
        — Позвони Лоуренту в Париж и скажи ему, что я нашла для него новую консьержку. Затем вели Клариссе Найт упаковать вещи и прийти ко мне в офис. Она давно хотела перебраться поближе к своей матери, и это прекрасная возможность. Если повезет, она скоро найдет себе милого друга, и мистер Карвальо останется лишь в ее воспоминаниях. Только надо сделать так, чтобы он не видел, что она уезжает.
        — Ты смягчаешься с возрастом, Пия,  — сказал Джован.
        — Эта девушка слишком податлива, чтобы находиться в кругу игроков «Ку виртус», которые ничуть не лучше ястребов, жаждущих женской плоти. Но ей нужны деньги, чтобы я могла отправить ее домой, вот сейчас я этим и займусь.
        Это было не совсем так. Ей горько было осознавать, что Никандро использовал эту девушку. Пия крайне разочаровалась в нем, а это было чрезвычайно глупо, потому что она возвела его на пьедестал, исходя лишь из того, что прочитала о нем. Значит, она испытывала к нему чувства.
        — Конечно, займешься. Девушка очень нуждается в тебе. Ты не любишь в этом признаваться, но я знаю: тебе нравится помогать другим,  — заметил Джован.
        — Нет, не нравится.
        — Ну, хорошо, не нравится. Велишь проводить мне его в аэропорт?  — спросил он безо всякого энтузиазма, когда подошел к столу, где Пия хаотично перекладывала бумаги с одного места на другое.
        Она устроила этот бардак, чтобы уклониться от ответа, и это не осталось незамеченным.
        — Нет.  — У Олимпии не хватило духу сказать Джовану о том, что их нужно проводить в аэропорт обоих, вместе, и это было настолько нехарактерно для нее, что Пия почувствовала страх.  — Я объясню позже. Иди, или ты не успеешь позвонить Лоуренту.
        Странно, ей достаточно было взглянуть в глаза Ника, чтобы в ее мыслях сразу возник образ «человека-волка». Князя ночи. На секунду, когда Ник сидел привязанный в комнате, на его лице отразилась такая злоба, что она почувствовала панику впервые за много лет.
        Почему же в его красивых глазах вспыхнула такая ненависть? Равнодушие она могла бы понять, но ненависть? Очень сильная эмоция, делающая его чрезвычайно опасным.
        Сначала Пия подумала, что такая реакция связана с ее бриллиантами — единственным подарком ее отца. Это был первый и последний раз, когда отец проявил к ней свои чувства. И это была единственная вещь, которой она дорожила. Но Никандро смотрел на эти бриллианты с ненавистью. Взгляд его был ужасен. Пия не могла понять почему. Да, большие черные камни были чрезвычайной редкостью. Но Никандро смотрел на них с нескрываемым отвращением.
        Потерев ноющий от боли лоб, Пия решила, что разгадать этого мужчину почти невозможно.
        — Джован, прежде чем ты уйдешь, скажи, как зовут того частного сыщика, к которому мы иногда обращались.
        Он застыл в дверях, ведущих в холл, и, повернувшись, пристально взглянул на Олимпию через плечо:
        — У нас есть несколько сыщиков. Это либо Мэйсон, строго придерживающийся закона, либо Мак-Кей, готовый пойти на все ради своей выгоды.
        Еще один жулик. Прекрасно. В последнее время ее тревожили слухи о том, что клуб «Ку виртус» связан с греческой мафией. Должна ли она благодарить мистера Карвальо за это? Она отблагодарит его, конечно. Ударом колена в челюсть. Когда у нее будут доказательства его вины.
        «Не надо быть такой глупой, Пия. Ты все еще надеешься, что есть разумное объяснение всему этому — объяснение, никак не связанное с Никандро Карвальо?» Она не могла ответить на этот вопрос и ненавидела себя за это.
        — Тогда пусть будет Мак-Кей. Попроси его исследовать историю фирмы «Бриллианты Сантоса». Ты, наверное, не помнишь, каким образом и когда мой отец стал владельцем этой компании?
        Джован застыл. Выражение его лица оставалось непроницаемым.
        — Джован? Ты слышишь меня?  — Пия ни разу не видела его таким. Почти напуганным.
        Он быстро кивнул:
        — Да, прости… отвлекся. Нет, понятия не имею.
        Он также никогда ей не лгал.
        — Наверное, это не столь важно, но все же давай раздобудем информацию.
        — Никаких проблем,  — пробормотал он тихо, с запинкой, и Пия вдруг почувствовала, что надвигается гроза, которая могла разрушить его жизнь.
        Пия надеялась лишь на то, что была не права.
        Как только дверь за ним закрылась, она бросила бумаги на стол, упала в кресло и обессиленно раскинулась на нем. Она не могла вспомнить, когда в последний раз лежала так: откинув голову, уставившись в потолок. Ведь ей все время приходилось позировать перед другими людьми. Она вспомнила о том, что когда-то была одинокой и заброшенной девушкой, живущей в подвале и вздрагивавшей от громких звуков, раздававшихся сверху сквозь шаткие деревянные перекрытия.
        В следующую секунду, словно кто-то невидимый стукнул тяжелым кулаком по ее столу, Пия вскочила с кресла, выпрямив спину, и открыла свой компьютер, мысленно отогнав неприятные воспоминания.

        Ник проснулся с ощущением теплого и благоуханного африканского утра и совершенно неуместного желания, от которого он страдал всю ночь.
        Под его дверью лежала записка:

        «Я вылетаю в двенадцать пополудни в Северную Европу по делам бизнеса. Если ты по-прежнему желаешь присоединиться ко мне, будь готов к одиннадцати.
        Олимпия Мериси».

        Присоединиться к ней? «Не думаю так, querida». Разве он похож на карманную собачку? Потом она захочет, чтобы он лаял по команде.
        Dios, он отвратительно себя чувствовал.
        Он должен был спать, как дитя, после сокрушительной победы, но в результате недосыпа он встал с постели с больной головой и мрачным настроением. Это испортило ему прекрасное утро. Он принял душ и попрощался с Нарцисо и Ризардом, совершенно не думая о своих слегка припухших губах. Возможно, они сочтут, что это постаралась страстная Петит Ку. Именно в таком виде его повели в комнаты Пии.
        Один из вчерашних охранников, с огромным синяком под глазом, неохотно пропустил его внутрь.
        — Ты слишком рано пришел,  — сказала Пия вместо приветствия, когда он широким шагом прошел в комнату, готовый послать ее к чертям.
        Он не заметил ни гладких волос, уложенных в узел на голове, ни ее нежной кожи, ни красиво подведенных глаз, ни соблазнительных, чувственных губ. Он не проявил никакого интереса к черному деловому костюму, изящно облегавшему ее фигуру и подчеркивавшему ее высокую грудь.
        Ее охранник поставил возле своих ног чемодан.
        — Когда ты прибываешь в Занзибар?  — спросил Ник, уставившись на раскиданные по полу вещи.
        — В пятницу — тогда же, когда и ты.
        — У тебя слишком много багажа для трех дней, bonita. Ты везешь с собой кухонную раковину?
        — На этот раз — нет. Это — Джован,  — сказала она, указав ему на громадного мужчину.
        — А Джован — это?..  — На секунду Ник почувствовал вспышку ревности. Это было ужасно.
        Боже, он был сам не свой. Что она сделала с ним?
        — Мой охранник.
        Ах да, понятно.
        — И друг.
        Конечно. У матери Ника тоже было множество так называемых «друзей». И пару из них он искренне любил. Особенно того парня, который брал его с собой на футбольные матчи. Ник так и не мог вспомнить его имя. И это было странно, потому что у него была хорошая память на имена.
        Ник обнаружил, что все еще смотрит на Джована.
        — Он не поедет с нами. Мы не договаривались.
        — О, прошу прощения,  — сказала Пия невинным голосом, хотя дьявольские огоньки плясали в ее глазах.  — Зевс настоял на этом. Ведь ты не хочешь перечить ему?
        Ник едва сдерживал себя.
        — Хорошо. Но только не он. Похоже, я ему не нравлюсь. А ты ему слишком нравишься.
        — Ты такой наблюдательный, Никандро.  — Наклонившись к нему так близко, что он почувствовал ее теплое дыхание, она произнесла заговорщицким шепотом: — Он собьет тебя с ног в один момент, если ему что-то не понравится. Поэтому веди себя прилично.
        Ник громко усмехнулся. В ответ Пия несколько раз очаровательно моргнула.
        — Да, теперь я понял. Он будет оберегать тебя от соблазна.
        Значит, Пия боялась остаться с ним наедине.
        Но его не так-то просто было сбить с ног. Однажды он убежал от дюжины полицейских, когда украл булку на завтрак, потому что был страшно голоден. Этого парня он тоже проведет.
        Желание, мучившее его прошлой ночью, вновь разгорелось с новой силой, когда Пия, тепло улыбнувшись, пожала своим плечиком. Она была такой прекрасной!
        Олимпия Мериси не была Снежной королевой. Нужно лишь немного тепла, чтобы растопить ее сердце. Ник действовал слишком быстро, подстегиваемый нетерпением и любопытством, а ему необходимо было прежде все хорошенько продумать.
        Он проник сюда с определенной целью, но теперь он почти уже забыл об этом. Сейчас для него самым важным было одно: завоевать доверие Пии, вовлечь в свою игру.
        — Ты что-то хочешь? Ты пришел слишком рано.
        — Нет. Я просто хотел поскорее увидеть тебя.  — И это была правда, черт возьми, однако Ник не собирался паниковать по этому поводу.  — Давай позавтракаем. Я голоден.
        — Пия?  — произнес Джован, и тон его недвусмысленно говорил о том, что он мгновенно уберет Ника, если только она этого захочет.
        — Пия…  — повторил Ник, глядя в ее огромные чарующие глаза.  — Очень красиво звучит.
        Он увидел, как она занервничала.
        — Зови меня Олимпия.
        Эти слова были произнесены крайне высокомерным тоном.
        — Зачем же. Если он зовет тебя Пия, почему же я не могу делать то же самое? Если, конечно, полным именем буду называть тебя только я. В знак нашей дружбы.  — Он облизал свои губы, чтобы напомнить ей о том, что все же сумел поцеловать ее.
        Пия вздохнула. О да, она хотела его, и это было замечательно. Она сжала кулаки, опустив руки, и Ник, увидев это, мгновенно понял, что она жаждет стукнуть его.
        Торжество Ника длилось недолго. Перестав улыбаться, он почувствовал приступ паники. Неужели он серьезно решил, что сможет с легкостью соблазнить ее? Нет, у них всего лишь есть уговор на восемь дней. А после этого она будет вольна делать все, что захочет. Ему же нужно было только одно: встретиться с Зевсом.
        Пия все еще смотрела на него, и в ее прекрасных синих глазах читалось раздражение, которое уже через несколько секунд сменил неприкрытый гнев.
        — Мне придется отказаться от завтрака, Никандро,  — с яростью прошипела Пия.  — После столь неучтивого замечания у меня пропал аппетит.
        Это был крутой поворот. Они оба напряглись, застыв в неловких позах. И внезапно Ника осенило. Он нашел ключ к Пии Мериси. Эту женщину можно было расслабить лаской. Распустить ее волосы, снять с нее платье, расстегнуть бюстгальтер — помочь ее страсти заявить о себе.
        Протянув руку, Ник провел пальцем по ее гладкой щеке — и почувствовал, что она напряглась, как натянутая струна.
        — Ах, querida. Я просто хотел пробудить в тебе желание, вот и все.  — Он приложил свой большой палец к ее нижней губе, словно поцеловав ее.  — До встречи.
        С этими словами Ник вышел из комнаты, а Пия осталась стоять на месте, глядя ему вслед.
        Глава 4
        Высоко подняв голову, Пия направилась к роскошному «мерседесу», ожидавшему ее возле заднего выхода из «Бараттзы», и грациозно уселась на кожаное сиденье, с трудом сдерживая кипевший внутри гнев. Она удивлялась сама себе, почему не бросилась вслед за Ником в его комнату и не разорвала его на мелкие клочья.
        Неужели на нее так подействовали его флюиды? Ник намеренно хотел унизить ее? Знал ли он, с каким трудом ей удалось добиться того, чтобы ее серьезно воспринимали в обществе? Конечно, не знал. Наверное, он считал ее коварной распутницей, исполняющей прихоти своего отца и втайне жаждущей самоутверждения.
        Она могла представить себе, что сказал бы ее отец, если бы увидел, как она целуется с Ником. Внутри у нее все сжалось при мысли об этом.
        «Ты женщина, и тебе нужно много трудиться, чтобы завоевать уважение окружающих. Стремление к блуду не принесет тебе ничего хорошего, Олимпия».
        Поэтому ей следует держаться невозмутимо в присутствии своего персонала. Она должна быть холодна как лед. Пия хотела, чтобы Ник воспринимал ее серьезно. Знал о том, что она — самостоятельная и успешная женщина.
        Но сейчас ей оставалось лишь сглотнуть свой гнев и молча страдать.
        Было бы гораздо легче, если бы она смогла отменить свою поездку в Северную Европу, но в это время года ей непременно надо было отправиться туда. Наступала зима, и требовалось немедленно приняться за ремонт отеля.
        Да, в ближайшие дни Нику станут известны некоторые ее интересы, и это было неизбежно. А она тем временем будет разыгрывать роль маленькой избалованной наследницы.
        Поставив кейс на пол, Пия откинула крышку стола и, установив на нем компьютер, стала просматривать свежие биржевые сводки. Краем глаза она заметила мужчину, вышедшего из отеля. Он направился к ней таким неспешным шагом, словно у них была масса времени. Она почувствовала, что по телу ее пробежала дрожь. Это был гнев? Раздражение?
        Пальцы Пии нервно стали стучать по клавишам. Но как она ни старалась успокоиться, ей не удавалось совладать с собой.
        И сейчас она смотрела в окно, не сводя глаз с высокого красивого мужчины. Он шел, перекинув пиджак через плечо, одетый в брюки и тонкую черную рубашку, плотно облегавшую его узкую талию и широкую грудь, и ветер играл в его волосах.
        Сердце Пии подпрыгнуло, поднявшись к самому горлу. Это был Ник. С царственной осанкой, но с видом плейбоя, с небрежно уложенными волосами, в огромных дизайнерских темных очках и модных ботинках. Он чем-то напоминал ей князя тьмы.
        Пия не любила вспоминать своих прежних любовников, но инстинкт сейчас подсказал, что секс с Никандро будет унылым. Никандро искал только наслаждений, и это отталкивало ее.
        Дверь открылась, и Ник уселся рядом с ней на кожаное сиденье — непринужденно и элегантно. От него исходил запах свежести после принятого душа и тонкий аромат дорогого одеколона. Боже, ей надо успокоиться, иначе она взорвется. Пия испытывала подобное впервые. Ей было так жарко, будто ее жгли на костре. Даже одежда казалась ей очень тесной, она сдавливала ее грудь, как стальной обруч.
        «Дыши, дыши глубже»,  — мысленно твердила она себе.
        — Дорогая Пия. Куда мы направляемся в этот прекрасный день?
        Услышав свое имя, слетевшее с его губ, и вполне невинный вопрос, заданный глубоким, чувственным голосом.
        Резко повернувшись, Пия крикнула:
        — Как… как ты посмел?
        Ник нахмурился, но не сказал ничего, просто оглядел кожаный салон машины, словно ответ скрывался в подставках для чашек или кармашках для газет.
        — Я что-то сделал не так?
        Он внимательно взглянул на компьютер, и Пия представила, о чем он подумал. Наверное, он решил, что она нашла какие-то доказательства его злодейства, поэтому набросилась на него. О, как хотела бы она их найти!
        — Я думаю, наш разговор был бы гораздо более приятным, если бы ты сказала мне, в чем проблема, querida.
        — Проблема, Никандро, в том, что ты унизил меня перед моим персоналом! Как ты посмел вчера меня поцеловать в присутствии людей, уважение которых я таким трудом завоевала? Ты выставил меня шлюхой!
        Ник повел бровью. Затем губы, которые виделись ей в грезах, искривились в дьявольской насмешке.
        — Ты это серьезно?
        Пия продолжала с гневом смотреть на него, и тогда до Ника дошло.
        — Похоже, ты не шутишь.
        — Зачем? Зачем ты это сделал?
        Отвернувшись, Ник покраснел и явно смутился, и ей очень важно было знать, почему.
        — Неужели я так уязвила твое самолюбие, что ты решил мне отомстить?  — язвительно бросила она.
        — Нет, это не так,  — с жаром произнес он.
        Его искренность поразила ее.
        — Я не думал, что это на тебя так подействует. Я…
        — Что?
        Ник не закончил фразу, но его растерянность была очевидной. А еще… эти точеные загорелые скулы, на которых горел румянец, заставили ее внутренне содрогнуться. Не понятно почему, но он явно переживал.
        Возникло неловкое молчание, и Пия заерзала на сиденье. Она не знала, что ей делать дальше.
        — Больше не поступай так безрассудно, хорошо? Никто не знает о том, что мы с тобой заключили договор. Я приложила немало усилий сил, чтобы завоевать уважение окружающих.
        — Значит, ты все же работаешь на своего отца?  — Ник бросил на нее внимательный взгляд.
        — Да, женщины способны быть самостоятельными, Ник. Я хорошо выгляжу и дорого одеваюсь, поэтому ты решил, что я живу за счет своего отца?
        Казалось, Ник смутился.
        — Я думаю, что нашел одну из твоих «горячих точек».
        — Ты очень догадлив.
        — Но все же мне нужно от тебя кое-что другое.
        Пия всплеснула руками:
        — Ты снова за свое! Смотришь на меня и думаешь только о сексе?
        — Мне кажется, я не смогу выиграть!  — прорычал он и, крепко выругавшись, откинулся на спинку сиденья.
        — Чем скорее ты это поймешь, тем будет лучше,  — съязвила она.
        Пия почувствовала себя гораздо лучше. Для нее было открытием, что яростный спор может принести облегчение.
        Ник вскоре успокоился и с улыбкой взглянул на нее:
        — Наверное, ты скажешь, что мне известно множество «избалованных принцесс», и ты будешь права. Ты меня прощаешь?
        Он говорил, как маленький мальчик. Пия могла поклясться в том, что он был любимым ребенком своих родителей, хотя семья его была небогатой, и ее плохое настроение мгновенно улетучилось.
        — Прощаю.
        — Хорошо,  — сказал он, взглянув в окно на белый песчаный пляж, простиравшийся по другую сторону дороги.
        Нику показалось, что они проехали много миль, прежде чем он прикоснулся к ее колену кончиками пальцев. Это прикосновение было таким легким, что Пия, наверное, не заметила ничего. Он гладил ее колено и вдруг почувствовал, что она дрожит.
        — Пожалуйста, прекрати. Ты всегда так нагло ведешь себя?
        Не успела она это сказать, как он отнял свою руку и задумчиво взглянул на нее. Боже мой — она хотела, чтобы он снова гладил ее.
        Ник пожал широкими плечами:
        — Бразильцы — очень эмоциональные люди, querida. Мы откровенно выражаем свои чувства, увидев что-то красивое, и выражаем свой восторг посредством объятий или поцелуев. Разве вы, греки, ведете себя иначе? Или ты выросла с матерью во Франции?
        Пия молчала. В правилах всегда бывают исключения, и каждый раз, когда кто-то упоминал ее мать, ее охватывал ужас.
        Через секунду она обнаружила, что снова стучит по клавиатуре своего компьютера.
        — Что же там такого интересного, что ты предпочитаешь смотреть в монитор, а не разговаривать со мной?
        Она покачала головой:
        — Ты слишком много о себе думаешь.
        Он что-то пробормотал, и Пия, подняв глаза, взглянула на его крепкую загорелую шею и бьющуюся жилку в расстегнутом вороте рубашки. Она почувствовала тепло, исходившее от него. И на нем было не так уж много одежды. При мысли об этом сердце ее забилось чаще и волна тепла разлилась внизу живота.
        Ник был невероятно красив. Черты его лица были точеными: изысканно подчеркнутые скулы, рельефный подбородок. Его губы казались словно вырезанными из камня.
        — Это «Мерпия инк»?  — спросил он, наклонив голову так, чтобы лучше видеть экран.
        Пия поспешно загородила собой компьютер, со злостью взглянув на него.
        — У тебя мерзкая привычка шпионить, Никандро.
        Он поднял свою черную бровь:
        — На этот раз я не шпионю, а просто интересуюсь.
        — Боже, ты невыносим.
        Пия не любила разговаривать о работе, и это не имело ничего общего с какой-либо секретностью или ее потребностью в уединении. Иногда она просыпалась в холодном поту, думая о том, что действительно ни на что не способна. Пия отчаянно боялась оступиться и продемонстрировать всем, что она не великий бизнесмен, как считал ее отец, а полное ничтожество.
        «Я посвятила всю свою жизнь тысячам дел, заниматься которыми никогда не хотела. И я никогда не выбрала бы себе такую работу, если бы у меня была свобода выбора».
        Пии вдруг стало стыдно. Ей был дан шанс начать новую жизнь, за что некоторые люди продали бы свою душу. И она должна была быть благодарна за это. И все же иногда ей хотелось, чтобы эта круговерть на минуту остановилась, и она смогла бы свободно вздохнуть.
        Никандро смотрел на нее так пристально, что она смутилась, но все же понимание того, что он не сможет прочитать ее мысли, немного успокаивало ее. Но ведь он уже видел папку «Мерпия инк» на ее столе.
        Тяжело вздохнув, она повернула монитор к Нику, чтобы он легко мог видеть его.
        — «Мерпия инк». Теперь понятно. Ну конечно же отец назвал эту фирму в честь тебя. Он назначил тебя управляющей?
        Стиснув зубы, Пия молила небо о том, чтобы совладать с собой. «Мерпия инк» была ее детищем. Ее гордостью и радостью. Ее первым бизнесом, которым она стала заниматься в двадцать шесть лет.
        — Можно и так сказать,  — бросила она.
        Красивые глаза Ника расширились, он восхищенно присвистнул.
        — По слухам…
        Пия чуть не подпрыгнула на месте, услышав эти слова.
        — Не надо верить слухам, Никандро,  — раздраженно проговорила она.  — Это очень опасное дело.
        Взгляд, который он бросил на нее, показался Пии безжалостным.
        — В каждом домысле есть доля правды, querida. Я в этом не сомневаюсь.
        Если Никандро сам распространял эти слухи, то у него не было никаких доказательств.
        — «Мерпия инк»,  — продолжил он, и голос его был жестким, как сталь.  — По слухам, этой фирмой владеет мужчина, обладающий гениальным умом.
        — Действительно?  — сказала она, будто это было новостью.  — Могу поспорить с тобой. Скорее, это комбинация упорной работы, некоторой доли удачи и прекрасного чутья. Мое же чутье редко подводит меня, Ник. Могу я звать тебя Ником?
        Его самоуверенность мгновенно испарилась.
        — Конечно, bonita,  — сказал он, протягивая руку и убирая прядь волос с ее лица. Этот жест был таким нежным, что внутри у нее все сжалось.  — А что твое чутье подсказывает насчет меня?
        — Что ты чрезвычайно опасный мужчина, и мне придется закрываться в спальне на ночь.
        Он наклонился, но Пия отодвинулась от него, и двигалась все дальше, пока не оказалась зажатой в углу, на кожаном сиденье. Ник всем телом навалился на нее, и ей стало трудно дышать.
        — Однажды ты откроешь мне дверь. Однажды ты будешь молить меня о поцелуе. Однажды та растаешь… только для меня.
        Учитывая жар, который от него исходил, она не удивилась бы этому. «Пожалуйста, не надо снова меня целовать. На этот раз мне некуда бежать, и я не уверена, что смогу сопротивляться».
        Он запустил руку в ее волосы, и, почувствовав его пальцы, она затрепетала. Голова у нее закружилась, но Пия с трудом собрала волю в кулак.
        — Ты испортишь мне прическу, Ник.  — И это все, что она сумела ему сказать?
        Он пригнулся к ней ближе, она чувствовала его дыхание на своем подбородке. Поцеловав ее в самое чувствительное место, под ухом, он прошептал:
        — Однажды. Очень скоро.
        А затем Ник отодвинулся от нее.
        — Так куда мы направляемся? Ты говорила о Северной Европе? Или об Англии?
        Пия еще не пришла в себя, и резкая смена темы разговора застала ее врасплох.
        — Направляемся?..
        Он злорадно усмехнулся, сверкнув зубами, будто прекрасно понимал, какое воздействие он оказал на нее.
        — Да, querida. Куда мы направляемся в этот прекрасный солнечный день? Куда ты меня везешь? Где я буду иметь удовольствие проводить с тобой время?
        О да, Ник умел красиво говорить. В глубине души ей хотелось, чтобы он пожелал провести с ней время лишь потому, что восхищался ею, но думать так было очень глупо. Пия напомнила себе о том, что каждое слово, которое он произносил, каждый сделанный им шаг имели скрытый подтекст. Она защищала сейчас не только «Ку виртус», но и свою собственную жизнь.
        — Нет, мы отправляемся не в Англию,  — сказала она, успокаиваясь и мысленно возводя вокруг себя защитные стены.  — В Финляндию. Норвегию. В самую северную часть континентальной Европы.
        — Зачем?  — Ник вскинул голову, широко раскрыв глаза, и на его лице отразился ужас.  — Какого дьявола ехать так далеко на север в это время года?
        Она не сказала ему, что это было самое прекрасное место на земле, где воздух был таким хрустящим и чистым, что мог смыть копоть многомиллионных городов и грязного прошлого. Она не сказала ему и о том, что надеялась погасить огонь, который постоянно разгорался между ними.
        — Увидишь.  — Это было все, что она сказала.
        Глава 5
        — Добро пожаловать в Ледяной Замок.
        Ник открыл глаза. Пия впервые заговорила с ним с тех пор, как они покинули Занзибар. Он не сразу пришел в себя, но когда проснулся окончательно, то вздрогнул.
        Перед ним был отель, сделанный изо льда.
        — Разве нормальный человек захочет провести свой отпуск в холодной Финляндии?  — с недоумением спросил Ник.
        На самом деле он до сих пор не мог понять, почему он поехал вслед за ней сюда, а не увез ее на тропические острова, где они могли бы наслаждаться уединением и теплом.
        Он огляделся вокруг. Лед, снег, лед и еще раз лед. Но разве им не предоставят чувственный пушистый мех и теплые комнаты с пылающими каминами? Это было бы идеально для соблазнения.
        — Почему бы нам не провести здесь выходные?
        — Но разве это не пытка — сорокаградусный мороз?
        Ник ненавидел холод. Он напоминал ему о смерти. О тех бесконечных минутах, в течение которых он наблюдал, как умирают его родители.
        — Ведь это Финляндия, а не Антарктика. Здесь немного теплее.
        При этих словах Пия надела кремовую шерстяную шапочку и спрятала руки в теплые рукавички. Теперь она выглядела как двадцатилетняя горнолыжница с альпийского курорта.
        Двери внедорожника распахнулись, и Пия грациозно выскочила из машины. Ник последовал за ней, и его мгновенно пронзил леденящий холод, заморозив в жилах кровь. Изо рта его пошел густой пар.
        — Теплее, говоришь? Может быть, для полярных медведей.
        — Полярные медведи обитают за полярным кругом.
        — Я люблю пошутить,  — сказал он.
        — Ах да. Это еще одна твоя черта, не заслуживающая восхищения.
        Ник усмехнулся, взглянув на нее через капот машины:
        — Мне не стоит в тебя влюбляться, иначе нарвусь на неприятности.
        Ник вновь напомнил себе о цели своего путешествия с этой дерзкой красоткой. Когда он затащит ее к себе в постель, он останется невозмутимым. А это означает, что его совсем не завлекут эти большие синие глаза.
        — Похоже, неприятности — это то, что тебе нужно. Ты в этом хорош.
        Обогнув машину, Ник нагнулся к ней и пробормотал:
        — Да, я во многом хорош. Я излучаю необыкновенное тепло, Снежная королева. Кстати, это твоя естественная среда обитания? Может быть, сегодня ночью из моего гардероба выскочит лев?
        Она оттолкнула его:
        — Если только ты напьешься. Недалеко отсюда находится бар, и там продают только водку. Это место как раз для тебя.
        Очевидно, она знала о нем больше, чем он о ней.
        — Ты следила за мной, Пия? Когда помогала с «Ку виртус»?
        Ник подумал, на каких деловых встречах она могла присутствовать.
        Слегка покраснев, Пия отвернулась от него и стала смотреть на огромные сосны, тихо покачивавшиеся на ветру. Ник только что заметил их. Серебристые сумерки отбрасывали тени на нежный овал ее щек и переливавшуюся, как жемчуг, идеально гладкую кожу. Он не мог оторвать от нее глаз. Он чувствовал каждый ее вздох, видел, как вздымаются и опускаются ее полные груди.
        — Иногда мне приходится следить за каждым, и не принимай это лично на свой счет.
        — Приходится?  — спросил Ник таким тоном, что она вздрогнула.  — Значит, на тебе лежит огромная ответственность за несколько компаний?
        Ник с трудом верил в это. Он сравнивал ее со своей матерью, и это беспокоило его. Наследница, почти не появляющаяся в офисе, но каждый вечер пропадавшая в клубе. Но Пия, казалось, относилась к этому гораздо более серьезно. Когда они вылетели с Занзибара, она ни минуты не переставала работать. Ее телефон постоянно звонил, и Пия разговаривала с кем-то холодным, уверенным тоном, который вызывал у Ника внутреннюю дрожь. Он с трудом сдерживал желание сорвать с нее одежду.
        Ник явно недооценивал ее. Может быть, его уверенность в том, что он без труда заманит ее к себе в постель, была напрасной?
        Пия язвительно усмехнулась, будто прочитав его мысли. Он не любил, когда кто-то видел его насквозь. Поэтому в следующие несколько дней он должен быть загадочным, как ее отец, и не говорить ничего, что могло бы сорвать их встречу в Париже.
        — «Ку виртус» отнимает у меня некоторое время, что и говорить,  — сказала она неспешно, словно тщательно подбирала слова.
        «Не будет отнимать, когда я покончу с ним, поэтому тебе придется изменить свою карьеру»,  — чуть было не произнес Ник, но она так быстро переключила скорость, что он резко откинулся на заднее сиденье.
        — У тебя есть два варианта ночевки.
        — Я даже не надеялся на то, что ты предоставишь мне выбор, querida.
        Пия покачала головой, будто он был несносным мальчишкой.
        — Ты будешь ночевать либо в одном из домиков, либо внутри отеля, на ледяной кровати.
        На ледяной кровати? Черт возьми.
        — Но кто меня согреет?  — спросил он низким, чувственным голосом.
        Ник почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь, и решил, что это произошло из-за него, а не из-за зверского холода, царившего в этом богом забытом месте. Ему надо было набраться мужества.
        — Я пришлю тебе горничную с дополнительными одеялами, и предупреждаю тебя, Карвальо, что к сотрудницам отеля прикасаться нельзя. Пожалуйста, не вынуждай меня увольнять еще одну девушку.
        Ах вот как. Ему не понравилось упоминание о том, что именно из-за него была уволена Петит Ку. Он целое утро безуспешно пытался дозвониться ей, но девушка исчезла.
        — В чем дело, Ник?  — спросила Пия, и сладкий голосок совсем не сочетался с яростным огнем, вспыхнувшим в ее глазах.  — Беспокоишься о своей маленькой подружке?
        Боже, она, кажется, читает его мысли. Ника успокаивало лишь понимание того, что она ревнует его. Замечательно.
        — Неужели слухи о том, что твоя фирма связана с греческой мафией, сделали тебя такой подозрительной?
        Она язвительно рассмеялась:
        — Какое богатое воображение у людей. Заверяю тебя, что фирма никогда не была связана с мафией, и тот, кто распускает эти слухи, ответит мне за это, когда я найду его.
        — Ответит тебе, а не Зевсу?
        — И Зевсу, конечно, тоже. А если ты думаешь, что я злая, значит, ты еще ничего не понял.
        — Злая? Ты просто сладкая кошечка, bonita.
        — Если будешь приставать ко мне, ты почувствуешь мои когти,  — процедила она сквозь зубы.
        Ник усмехнулся:
        — Обещания, обещания…
        Двери особняка открылись перед ними, и Пия мгновенно преобразилась. На лице ее засияла улыбка, как у маленькой девочки, проснувшейся в рождественское утро. При виде этой улыбки ему показалось, что за спиной у него выросли крылья.
        Ник увидел ледяные своды, поддерживаемые колоннами, высеченными изо льда. В прозрачном холле стояли кресла и диваны, и это были настоящие произведения искусства. Должно быть, на их изготовление было потрачено немало времени и сил.
        Глаза Пии засияли так, что у Ника перехватило дыхание.
        — Стены, мебель, даже стаканы сделаны только изо льда или прессованного снега. Еще используется особый скрепляющий раствор, наподобие жидкого цемента.
        — Ты любишь это место, да?  — спросил он.
        Кончиками пальцев Пия погладила гладкую поверхность ледяного стола.
        — Я люблю искусство, а это место — круглогодично действующий арт-проект. Мне нравилось смотреть, как здание планировалось и строилось, как вырезалось изо льда, приобретало форму. Здесь дышится легко, в отличие от загазованного города. Это место для меня волшебное. Когда оно тает весной, я всегда ощущаю печаль, но, когда оно восстанавливается, вновь возвращаясь к жизни, для меня это словно…  — Она сглотнула комок в горле.  — Возрождение.
        Заметив, что он внимательно смотрит на нее, Пия нахмурилась:
        — У меня сосулька висит на носу?
        Ник не понял, что случилось с ним, но, обхватив ее за талию, он прижал ее к себе и поцеловал в маленький холодный нос. Как и прежде, Пия осталась недвижимой. Она почти не сопротивлялась, но казалось, что внутри у нее была сосредоточена такая энергия, которая могла выплеснуться при малейшем толчке.
        Через некоторое время его охватило беспокойство, что ей станет плохо от недостатка кислорода, поэтому он отпустил ее.
        — Тебе лучше?
        Нежный румянец окрасил ее щеки, но нахмуренные брови говорили о том, что она не доверяет ему.
        — Да, спасибо тебе.
        — Пожалуйста,  — сказал Ник охрипшим голосом, желая снова ощутить ее в своих объятиях, прижать крепче к себе.  — Так, значит, мы здесь — единственные гости?
        — Боюсь, что да. Другие посетители приедут через неделю или две.
        Она еще дальше отступила от него.
        — Полагаю, что нам надо идти спать?
        — Пока нет. Ночь еще только началась. Поставим свои сумки и пойдем в бар. Согласен?  — Когда она кивнула, он улыбнулся ей в ответ своей самой обворожительной улыбкой:
        — Конечно!

        Горячий ежевичный сок согрел руки, и Пия, откинув голову назад, стала смотреть на ночное небо и считать звезды. Она сбилась и начала снова считать. Ей надо было сделать что-то, чтобы отвлечься от мужчины, сидевшего очень близко от нее и источавшего мощные волны феромонов.
        Но разве мог быть сексуальным мужчина, который пил водку так, словно это была минеральная вода?
        Ей надо было вывести его за дверь, пока он не сведет ее с ума и не разрушит бар. Внезапно она почувствовала, что что-то дрогнуло в воздухе.
        — Подожди… смотри.
        — Я смотрю.
        — Нет, ты смотришь на меня.  — Это начинало ее раздражать. Зачем ему нужна холодная и несговорчивая неврастеничка, как она? Неужели он действительно ею интересуется?
        Над ними засияли бледно-зеленые отблески, а затем волнами стали расходиться темно-красные пылающие облака. Сердце Пии радостно забилось, и она почувствовала, что все еще жива.
        — Dios, беру свои слова обратно. Это потрясающе, Пия. Я слышал о северном сиянии, но это…
        — Аврора — богиня утренней зари, а Борей — бог северного ветра.
        Ник кивнул в ответ:
        — Греки знали в этом толк.
        Пия едва сдержала улыбку. Взглянув на него краем глаза, она молча выругала себя.
        Ник сидел, развалившись рядом с ней, откинув голову назад, и волнистые черные волосы спадали ему на шею. Он был несказанно красив. В его глазах, устремленных на небо, светился восторг, и Пия содрогнулась от желания прикоснуться к его полным губам. Почему лишь от одного взгляда на него у нее возникало такое непреодолимое желание? Она так хотела, чтобы он снова обнял ее!
        Ощутив, что он поймал ее взгляд, она мгновенно возненавидела себя, а он в ответ улыбнулся ей одной из тех своих улыбок, которые оказывали такое непостижимое воздействие на ее внутренние органы.
        — Какие планы на завтра?  — спросил Ник.
        — Я собираюсь поехать в те места, где будут построены теплые домики. Это займет целое утро.
        — У нас это займет целое утро.  — Его тон был властным, не терпящим возражений.
        Но она проигнорировала его.
        — Боюсь, что хаски не очень дружелюбно воспримут тебя. Они почуют угрозу, человек-волк. Это очень проницательные существа.
        — Никогда не понимал, почему меня так называют,  — сказал он.
        От нее не скрылось то, что он перевел разговор на Зевса. Ее поражала его проницательность и способность мгновенно реагировать.
        — Может быть, Зевс видел в тебе хищника.
        — Это имеет отношение к греческой мифологии?
        — Клуб основал мой прадед, а он был очарован мифами и легендами, что не мешало ему быть успешным бизнесменом.
        — А твой отец считает себя богом, Пия?
        Голос его был таким жестким, что скамья, на которой они сидели, казалось, пошатнулась под ними.
        Считал ли отец себя богом?
        — Понятия не имею.  — Иногда Пия даже представить себе не могла, что творится у него в голове.
        — Ты хочешь сказать, что вы не были близки?
        Пия заерзала на сиденье.
        — Скорее, я отвечу «нет».  — Ей так не хотелось обсуждать эту тему, что она стала молиться о том, чтобы Ник прекратил расспросы.
        — Я говорю об эмоциональной близости, querida, и ты прекрасно понимаешь это. Поход в зоопарк, когда ты была еще девочкой с косичками. Праздничный ужин в честь успешной сдачи экзаменов. А теперь — совместные посиделки за бутылочкой вина, когда вы смеетесь, вспоминая те прекрасные дни. Я говорю о близости, которая возникает между дочерью и отцом.
        Пия почувствовала резкую боль — будто кто-то ударил ее в солнечное сплетение. Она согнулась пополам, притворившись, что поправляет застежку на сапоге. Она не могла понять, почему ей вдруг стало так больно, ведь отец дал ей то, что необходимо для жизни.
        Выпрямившись, она допила остатки ежевичного сока.
        — У нас ничего этого не было,  — сказала она. И сразу же пожалела о своих словах. Они прозвучали так жалко. И ей не стало легче оттого, что в глазах Ника вспыхнуло сочувствие. Эти карие глаза могли растопить ее сердце.
        — Есть ли у тебя братья или сестры?  — спросил он.
        Пия едва сдержала вздох отчаяния. Она не знала, долго ли еще она это выдержит. Каждое его слово, каждое его прикосновение имели под собой скрытые мотивы. И даже его тепло, его искренность. А ей хотелось, чтобы он действительно интересовался ею. Какая она дура.
        — Нет ни братьев, ни сестер. А у тебя?
        — Я тоже — единственный ребенок в семье. Я мечтал об этом, но мать… Cкажем так, у нее отсутствовал материнский инстинкт.
        — Значит, ты не был с ней близок?  — Пия не сразу поняла, что сказала это вслух.
        Топнув ногами, она резко встала со скамьи.
        — Мне пора спать. Тебе не нужно завтра со мной ехать, поэтому грейся в своей кровати. Оставь меня, пожалуйста. Я хочу побыть одна.
        — Мне мало радости спать на льду. А для тебя, похоже, это как гроб для вампира.
        Он произнес эти слова с улыбкой, явно стараясь придать им шутливый тон.
        Пия бросила на него испепеляющий взгляд:
        — Ты смеешься?  — Хотя в какой-то степени он был прав. Ей нужен был холод, чтобы заморозить в себе чувства, которые он вызвал в ней, и погасить огонь, который он зажег в ее крови.
        — Я все же не пойму, что побуждает тебя спать в главном корпусе на ледяной кровати. Поверь мне, если бы ты знала, что это такое — ночевать на улицах…
        — Ощущения,  — тихо сказала она, взглянув через двери на Ледяной Замок, и в глазах ее мелькнуло отчаяние.
        — Ах,  — язвительно произнес Ник, и его резко изменившийся голос заставил ее взглянуть на него.  — Ты напоминаешь мне тех знаменитостей, участвующих в телевизионных шоу, в которых им приходится выживать. Но они никогда не поймут, что такое настоящий голод: изматывающий, непереносимый. Поэтому, если ты пытаешься что-то доказать…
        Ник продолжал говорить, и его тон становился все более жестким и циничным. Пия с трудом произнесла, тяжело роняя слова:
        — Может быть, я делаю это не только потому, что желаю испытать определенные ощущения, но и потому, что я уже там была. Может быть, я хочу ощутить холод, вгрызающийся мне в спину, чтобы быть благодарной судьбе за то, что она послала мне удачу и что каждый день теперь у меня есть теплая постель. А это, мистер Карвальо, я никогда не считала само собой разумеющимся.
        Пия не могла поверить в то, что сказала ему это.
        «О, не надо, Пия. Глубоко внутри ты хотела, чтобы он об этом знал. Что у тебя, как и у него, были очень тяжелые дни, что у вас есть нечто общее».
        Ник заморгал, уставившись на нее:
        — О чем ты?
        — Первые семнадцать лет моей жизни я жила бедно. Поэтому не смей осуждать меня!
        — А где был твой отец?
        — Понятия не имею. Я ничего не знала о нем, пока мне не исполнилось семнадцать лет. А теперь, прости, я пойду спать.  — Голос ее дрожал, и она ненавидела себя за это.
        — Эй, кошечка…  — сказал он, поднявшись со скамьи, и направился к ней, широко раскинув свои сильные руки.
        Пия попятилась назад:
        — Не надо.
        Ник сжал кулаки, затем провел рукой по волосам.
        — Хорошо. Но позволь мне поехать с тобой завтра утром. Мне хотелось бы посмотреть окрестности. Обещаю тебе больше не говорить о твоем отце — оставим прошлое. Я просто хочу провести с тобой время, договорились?
        Она промолчала.
        Глава 6
        Пия уехала без него.
        Ник лишь тяжело вздохнул от досады. Как только ему удавалось немного разговорить ее, она еще больше отдалялась, а ему оставалось лишь винить себя за это. За последние несколько лет он научился терпеливо ждать. Но сейчас он хотел, чтобы она сдалась. Ему нужно было добраться до Зевса и разрушить «Ку виртус». И все же… он хотел провести с ней время.
        Черт возьми, она интриговала его. Он хотел знать, как работает ее мозг, что движет ею. Почему она не знала своего отца до семнадцати лет.
        Так много вопросов, не имеющих никакого отношения к его задаче отомстить Зевсу! Невидимые нити тянули Ника к ней, когда она находилась рядом с ним.
        Он выглянул в окно, взглянув на низкое серое небо, и подумал, что скоро пойдет снег. Успеет ли она вернуться домой? Поймав себя на этой мысли, Ник покачал головой. Сегодня утром он был сам не свой. Мог ли он представить себе, что будет беспокоиться из-за нее? Это его несказанно удивило. А когда он представил себе ее друга Джована, закутанного в меховой тулуп и сидящего на деревянных санях собачьей упряжки, у него возникло желание напиться до чертиков.
        «Осторожно, Ник. Ревность сведет тебя с ума».
        Да, так могло случиться, черт возьми.
        Он был похож на несчастного мужа, ждущего свою жену. Ник вспомнил своего отца. Он также был одержим своей женой и часто нервничал из-за ее вечерних задержек. Он был одержим, злился, когда ее не было дома, и приходил в ярость, когда она игнорировала его. Ник считал его неуравновешенным и злобным человеком.
        Нарцисо как-то спросил его, почему он не женится на Элоизе Голдсмит. Но разве мог он жениться после того, как столько лет наблюдал за отношениями родителей? Ник не хотел себе такую судьбу.
        Отогнав от себя тяжелые мысли о прошлом, он сунул ноги в сапоги, а руки — в теплые рукава куртки. Он не будет сидеть здесь и ждать, когда Олимпия Мериси соизволит почтить его своим присутствием.
        Плотно закрыв за собой дверь домика, Ник отправился к главному корпусу. Тропинка уже была запорошена свежим снегом. Он проклинал отсутствие Интернета в своей комнате, и большие клубы пара вылетали из его рта.
        Гостиная обдала его волнами теплого воздуха, наполненного ароматом крепкого кофе. В дальнем углу холла сидел приближенный Пии, оживленно разговаривавший с другим мужчиной, и при виде его Ник умиротворенно вздохнул. Усевшись, он поставил перед собой ноутбук. Он просмотрел почту и почувствовал, что ему хочется выпить. Но вместо этого он набрал номер своего деда.
        — Никандро!  — Мгновенно этот хрипловатый голос избавил его от напряжения.
        — Как ты, старичок?
        — Хорошо, хорошо, мой мальчик. Только что смотрел футбол. Парни не умеют красиво проигрывать. Ну нельзя же плеваться сквозь зубы!
        Ник громко рассмеялся:
        — Ты строг, Аво.
        — Как там, в Занзибаре?
        — Жарко.  — За двадцать четыре часа он успел вторгнуться в чужое жилище, быть схваченным, побитым, привязанным к стулу и познакомиться с самой потрясающей женщиной в мире.  — А вообще рассказывать нечего.  — Иначе у деда будет сердечный приступ, и тогда наступит очередь Ника заботиться о нем.
        — Ты возвращаешься? Я собрался сегодня съездить к Лили, но останусь дома, если ты приедешь.
        Ник представил себе красивое лицо старика и его серебристые волосы.
        — Нет, дед. В этом нет необходимости. Поезжай к Лили — порадуй себя. Я сейчас в Норвегии. Минус пятьдесят на улице, если нам повезет.
        — Что? Какой черт тебя занес в Норвегию?
        Ник усмехнулся, потому что сам задавал себе точно такой же вопрос.
        — Забыл, откуда ты родом, мой мальчик? Бразилия — страна футбола и самбы. Сантосам нужно тепло. А что в Норвегии? Женщина?
        Сердце Ника больно сжалось. Боже, он так скучал по этому старику.
        — Да, Аво. Женщина.
        — Должно быть, особенная женщина, если Никандро Карвальо последовал за ней.
        Особенная? Да, возможно. Но это не имело значения.
        — Ты прав, особенная. Если бы только я мог возродить твое величие. Надеть на твои пальцы «Бриллианты Сантоса», пока я не потерял тебя.
        От одной этой мысли у Ника сжались губы и защипало в глазах. Деду оставалось жить недолго, может быть, всего несколько лет, и Нику надо было спешить. Он хотел сделать подарок человеку, который нянчился с ним и растил его, когда мать не могла это делать. Но разве сейчас это имело значение? Ник все еще любил мать. Ее потрясающе красивое лицо, обворожительную улыбку.
        Однажды она пришла на футбольный матч — на высоких каблуках, с длинной сигарой в руке, в огромных черных очках, скрывавших половину ее лица,  — и стала орать на судью: «Снимите этого грязного подонка со спины моего сына!» — после чего Ник, попросил ее не приходить на матчи, дабы не отвлекать игроков. И в этом не было никакой лжи: у матери была роскошная фигура.
        Из зеркала на Ника смотрело его отражение, задумчивое и печальное, и еще один образ из прошлого возник перед ним, словно живой: ему четырнадцать лет, мать забирает его из школы и, подняв искусно подведенную бровь, спрашивает его, потерял ли он уже свою невинность. Он вспыхивает, заикается и говорит ей, чтобы она заткнулась.
        Это была яркая, энергичная, жизнерадостная женщина, которая совсем не заслуживала смерти. Ника охватила такая боль, что он застонал и вынужден был закашляться, чтобы скрыть стон.
        — Ник, мой мальчик, что случилось? Ты что-то недоговариваешь?
        Тревога, прозвучавшая в голосе его деда, вернула Ника к действительности. Закрыв глаза, он прочистил горло.
        — Ничего, Аво. Все хорошо. И все будет хорошо. Как и всегда было.
        Услышав тяжелое дыхание, Ник понял, что ему не удалось скрыть своего напряжения.
        — Что я тебе все время говорил, Никандро? Подними голову, иди вперед. Не оборачивайся, не смотри назад, иначе ты упадешь.
        Невероятно. «Ты также говорил мне о том, что на все вопросы рано или поздно находятся ответы, люди получают по заслугам. Поэтому я выстоял, и я иду вперед».
        — Не беспокойся, Аво. Я тебе скоро позвоню.
        — Нет, Никандро, мой мальчик, подожди. Обещай мне, что ты вернешься целым и невредимым.
        — Конечно, Аво. Пока.
        Окончив разговор, Ник крепко сжал телефонную трубку и невидящим взглядом стал смотреть вдаль — на блиставшие от инея ели. На снежные вихри, набегавшие с востока. На темные тучи, обещавшие шторм. Стихия разыгралась во всей своей грозной красоте.
        Ник нахмурился, взглянув на сгущавшуюся мглу. «Где ты, querida? Не исчезай на этот раз. Ты нужна мне».
        Почувствовав присутствие Джована рядом с собой, Ник сунул руки в карманы.
        — Она должна была вернуться еще несколько часов назад.
        На него смотрели черные глаза.
        — Будто ты переживаешь за нее. Я слежу за тобой, Карвальо. Ты не тот человек, за которого себя выдаешь.
        Никандро холодно улыбнулся:
        — Интересно, как это — хотеть женщину, которая не хочет тебя?
        — Да ты ведь сам знаешь,  — хмыкнул Джован, отходя от него.
        Ник сжал кулаки. Неужели Пия сказала своему другу, что притяжение между ними одностороннее? Но больше всего его разозлило то, что этот мужчина, возможно, был прав, и сердце Ника больно сжалось при мысли о том, что Пия вообще не хочет его.
        Однако он не мог заставить себя не волноваться из-за нее. Он очень хотел, несмотря ни на что, чтобы она снова была здесь. Рядом с ним.

        Пустынное ледяное пространство, подернутое синей дымкой, и оранжевые лучи солнца, поднимавшегося над горизонтом. Глубоко вздохнув, Пия постаралась подавить в себе беспокойство, кольнувшее ее изнутри. Или это было чувство вины оттого, что она уехала без Ника?
        «Мне хочется посмотреть окрестности… провести с тобой время…»
        Его слова звучали искренне, но Пия в душе все равно не верила Нику.
        — Надвигается буря, мисс Мериси. Нам надо возвращаться в замок. Или через лес, или вокруг озера.
        — Минуту,  — сказала Пия проводнику Дэнелу, сделав еще один снимок ровного участка земли.  — Это идеальное место, тем более близко от реки, где водится семга.
        Она сделала достаточно снимков. Проблема была в том, что она не желала возвращаться. Только не сейчас. Ей хотелось подольше побыть вдали от Ника, от его магнетических чар, насладиться красотой северного пейзажа.
        — Мисс Мериси, пожалуйста. Нам надо возвращаться назад.
        Пия закрыла глаза, вдохнув ледяной воздух, и направилась к саням.
        — Дорогу выбирай сам.
        — Мы поедем вокруг озера.
        Усевшись в сани, Пия укуталась теплым пледом. Вокруг царила звенящая тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием полозьев по снегу и пыхтением бегущих хаски. Вдыхая воздух, напоенный запахом сосновой смолы, Пия закрыла усталые глаза под мерное покачивание саней. Должно быть, она задремала, потому что вдруг очнулась от резкого толчка и испуганного визга собак.
        Пия резко выпрямилась:
        — Что случилось?  — Ей в лицо полетели мокрые комья снега. Волосы мгновенно намокли от воды.
        Дэнел пытался справиться с упряжкой, а яростный снег бил ему в лицо.
        — Внезапно разразилась буря. Держитесь. Мы попытаемся укрыться в лесу.
        Вцепившись в края саней, Пия почувствовала страх. «Не паникуй. У тебя были худшие времена».
        Сани резко повернули вправо, и Пия чуть не вылетела из них. Вокруг ничего не было видно, а затем все произошло так быстро, что у нее закружилась голова.
        Сани на что-то напоролись. Треск ломающегося дерева был настолько громким, что у нее заложило уши. Дэнел что-то кричал ей сквозь снежную мглу, но его голос заглушал ураганный ветер. А затем ее подбросило вверх, словно тряпичную куклу, и она упала на что-то твердое. Острая боль пронзила ее тело.
        Из горла вырвался крик. «Хорошо, что я не взяла с собой Ника»,  — это была последняя мысль, мелькнувшая в голове Пии, и свет померк в ее глазах.

        Все. С него хватит. Ник не мог больше молча сидеть и ждать.
        Выскочив из главного здания, он бросился к домику администратора, почти ничего не видя от мокрого снега. Он рывком открыл дверь.
        — Надо отправить кого-нибудь на поиски Пии, через час уже совсем стемнеет. Ее слишком долго нет.
        — Нам некого послать…
        — Я поеду сам. Дайте мне карту и внедорожник. Я умею управлять машиной на льду.
        — Я уверен, с ней все в порядке, сэр.
        — Делайте то, что я вам сказал. Быстро.  — Голос Ника был настолько грозным и властным, что румяный администратор мгновенно побледнел, и лицо его покрылось капельками пота.
        Ник вдруг представил себе, что могло с ней случиться, и пришел в ужас.
        Глава 7
        Кровь стучала у Пии в висках, голова болела, но хуже всего было то, что она по-прежнему не могла согреться. У нее возникло ощущение дежавю: ее схватили за руку, связали и бросили на кровать.
        — Нет, нет, пожалуйста, оставьте меня!
        Яркий белый свет проникал сквозь ее закрытые глаза. Голоса. Крик ее матери. Пия знала, что у матери истерика, помутнение разума от опиума, и эта паника передавалась и ей.
        Карл заорал:
        — Нам надо бежать: они пришли за нами!
        Пия услышала, как выдвигаются ящики, и у нее подкосились колени. Дилеры пришли взять деньги за наркотики.
        — Это она виновата, черт возьми, твоя бестолковая дочь. Ни на что не способна. Она не отнесла деньги.
        Нет, нет! Когда она пришла, чтобы отдать деньги, они захотели получить от нее не только выручку, и она убежала.
        — Давай отведем ее к Мериси, пусть он заплатит алименты за все семнадцать лет, а мы исчезнем.
        Пия замерла, прижав ухо к замочной скважине, и земля зашаталась у нее под ногами. Алименты. У нее был отец?
        — К Зевсу? Нет, Карл, он убьет меня.
        Голос матери дрожал. Пия пришла в ужас.
        — Он не знает.
        Убьет ее? Это было хуже, чем этот кошмар.
        Пия стала царапаться в дверь, ломая ногти. «Не оставляй меня здесь, мама. Возьми меня с собой. Пожалуйста, я исправлюсь. Я буду хорошей — делай, что хочешь. Только, пожалуйста, возьми меня с собой».
        А потом они ворвались в комнату Пии, схватили ее, а она извивалась и царапалась, пытаясь укусить руку, которая так больно вцепилась ей в плечо.
        — Нет, нет, оставьте меня!
        Большая рука ударила ее по щеке, но Пия продолжала царапаться и шипеть, словно разъяренная кошка, спасающая свою жизнь. И лишь когда холодная игла проткнула ее руку и леденящая жидкость проникла в кровь, Пия затихла, перестав чувствовать боль.

        Она лежала на его кровати — бледная, полуобнаженная, прикрытая теплым одеялом — и говорила что-то отчаянным и отрывистым голосом. Ник понял, что ее мучают воспоминания.
        Ник не мог стоять на месте. Он ходил взад-вперед по комнате, слушая ее прерывистое дыхание и крики. Ему надо было раньше найти ее. Еще один час на озере, в ледяном плену — и она бы умерла. Переохлаждение было очень сильным, и если она не успокоится и не позволит поставить себе капельницу…
        Боже, Пия казалась такой беззащитной. Ник не понаслышке знал о том, что это такое — ощущение парализованности.
        — Сделайте что-нибудь, ради бога!
        Мужчина, назвавшийся главным из двух медиков, еще раз попытался удержать ее руку, но это ему не удалось. Пия была охвачена страхом, ее тело страшно напряглось, и вену на руке невозможно было найти.
        Она плакала, вспоминая свою мать, потом заговорила о Мериси, Зевсе,  — и этот кошмар был настолько личным, что Ник не мог больше это терпеть. Она не должна раскрывать свою душу в таком болезненном состоянии перед совершенно незнакомыми людьми.
        — Она бредит и не понимает, что говорит и что делает.
        Ник увидел серебристые капельки пота, выступившие на ее виске, когда она, совершенно обессилев, повернулась к нему и взглянула ему прямо в глаза:
        — Пожалуйста, не надо… делать это со мной.
        И эта душераздирающая мольба, вырвавшаяся из уст такой женщины, как Пия, была последней каплей, переполнившей чашу его терпения.
        — Стоп! Остановитесь! Ее сердце может не выдержать!
        — Ее надо быстрее согреть. Внутривенное вливание — самый действенный способ. Если мы не сможем найти у нее вену…
        — И это все? Больше ничего нельзя сделать?  — Голос Ника звучал так, будто он проглотил лезвие бритвы.
        — Единственный выход — если вы ляжете вместе с ней. И крепко обнимете ее. Возможно, на это уйдет больше времени, но это поможет.
        Отлично. И почему он сам не догадался об этом?
        — Это надо было сделать еще десять минут назад,  — проскрежетал Ник сквозь зубы. Одним резким движением он скинул с себя пиджак и бросил его на кресло.
        — Мы не думали, что возникнет такая проблема,  — сказала второй врач.
        Высокая рыжеволосая женщина уставилась на его руки, когда он рывком расстегнул манжеты на рубашке и сорвал ее с себя. Скинув ботинки, Ник стал снимать с себя брюки, а врач не сводила глаз с его накачанных бицепсов и широкой груди.
        Сдерживая дрожь, причиной которой могло быть лишь то, что он полночи провел на сорокаградусном морозе, Ник уставился на Пию, лежавшую на кровати с закрытыми глазами.
        Раздеваться догола или нет?
        Сейчас она ничего не осознавала, после пробуждения она может испугаться, обнаружив себя в его объятиях. Она подумает, что он воспользовался ее беспомощностью. А он совсем этого не хотел.
        — Оставить ли на ней трусики и бюстгальтер?
        — Они из очень тонкой ткани, поэтому не имеет значения.
        — Теперь ваша помощь не нужна. Вам нечего смотреть,  — прорычал Ник, грозно взглянув на врачей.
        Он проводил их до двери, с досадой отметив про себя, что рыжеволосая девушка пожирает его глазами. Ну почему Пия не смотрела на него так? Тогда, возможно, она не уехала бы без него этим утром, а он не позволил бы ей подвергать опасности свою жизнь.
        Закрыв за врачами дверь, Ник вернулся к кровати. Осторожно откинув одеяло, Ник залез под него. Он старался ни о чем не думать, не представлять себе ее округлых форм. Слава богу, что он оставил на ней нижнее белье, иначе ему сложнее было бы справиться с собой. Нельзя медлить ни секунды, его тепло должно проникнуть в ее тело, сохранить ее жизнь.
        Внезапно Ник остановился. Что он делает? Спасает дочь человека, отнявшего жизнь у его родителей и чуть не убившего его самого. Он мог бы сделать то же самое с Зевсом, заставить его испытать такую же боль. Око за око, зуб за зуб. Но он не поступит так бесчеловечно.
        Не колеблясь, Ник просунул руку под плечи Пии и крепко прижал ее к себе. Он думал, что она будет сопротивляться или хотя бы пробормочет что-то в знак протеста. Но вместо этого он услышал удовлетворенное мурлыканье. Она, как котенок, прижалась к нему, будто пытаясь проникнуть в его тело, где было тепло, уютно и безопасно. Где можно было спокойно уснуть.
        Обняв ее за плечи, Ник положил ее голову к себе на грудь, ближе к шее, и нежно обхватил ее ноги своими ногами. Они превратились в единое целое. Странно, но такое ощущение близости он никогда прежде не испытывал. Оно было более интимным, чем секс.
        Ник лежал рядом с Пией, крепко обнимая ее, гладя волосы, уткнувшись носом в мокрые пряди и вдыхая ее запах, наполненный нотками жасмина и гардении. Он пытался также не думать о том, как она жила до семнадцати лет. Когда он сам играл в футбол с друзьями и ходил на речку с дедом Аво, не беспокоясь ни о чем, Пия жила в настоящем аду. Ник представлял, как ее собственная мать заставляла ее принимать наркотики и подвергала насилию, и ему хотелось рычать и кусаться. И отец Олимпии, должно быть, взял ее к себе, чтобы позаботиться о ней…
        Ему невыносимо было даже на секунду подумать о том, что он может испытывать благодарность к человеку, повинному в смерти его родителей. Сердце его разрывалось при мысли об этом. И все же он был рад тому, что Пия была вырвана из этой среды, иначе ей незачем было жить.
        — Именно поэтому ты так стараешься для Зевса?  — прошептал он, поцеловав ее волнистые волосы.
        Но все-таки он потопит Олимпию вместе с ее отцом. Сердце Ника сжалось при этой мысли. Он очень долго шел к этому, чтобы сейчас сдаваться под наплывом эмоций. Она возненавидит тебя. Да, возненавидит.
        Он вздрогнул, когда Пия что-то тихо пробормотала.
        — Защити меня,  — выдохнула она.
        Что она говорит? Она работала так усердно для того, чтобы отец ее защищал?
        Мысли вихрем закрутились в его голове, и Ник, зажмурив глаза, напряг свою волю, заставив себе не думать ни о чем.
        Пия всхлипнула, и он крепче прижал ее к себе:
        — Спи, querida. Я смогу тебя защитить.
        Глава 8
        Пия в который раз пыталась выбраться из сумрачных глубин сна, но вновь и вновь ее засасывало в темный омут. Сначала она различала тьму и лунный свет, затем — проблеск полуденного солнца, но кости ее так болели, что она вновь обессиленно откидывалась на жесткий матрас.
        Но только не в этот раз. В чувство ее привел дразнящий запах дорогого одеколона. И легкое прикосновение чьих-то мягких волос к ее щеке. Она вздохнула с облегчением. Ей показалось, что она спала целую вечность. Заставив себя открыть глаза, Пия увидела золотистые лучи солнца, проникавшие в окно.
        Разве когда-нибудь она была такой разнеженной, такой умиротворенной? Никогда…
        Пия быстро вскочила на кровати. Взгляд ее упал на Ника, лежавшего рядом с ней, и при виде его — такого сильного, мужественного и все-таки такого уязвимого — в ней пробудилось горячее желание. Его лицо было расслабленным, будто только во сне он обретал покой, и черные ресницы лежали на щеках изысканными полукружиями.
        Ее охватило непреодолимое желание прикоснуться к его мускулистой груди, к его плоскому накачанному животу, к его бедрам, прикрываемым лишь трусами…
        И вдруг до нее дошло. Он был практически голый. И она тоже!
        — Ник?!  — Схватив простыню, Пия прижала ее к груди и отодвинулась на край кровати. Что он сделал с ней?  — Ты… ты змей!
        Сладко потянувшись, словно огромный лев, греющийся на солнышке, Ник заморгал, будто сгоняя туман со своих глаз. Пия сидела и смотрела на него, силясь понять, как же она оказалась в его постели. Окончательно проснувшись, Ник радостно взглянул на нее:
        — Ты очнулась?
        Пия ущипнула себя за руку, чтобы проверить, не снится ли ей все это.
        — Я бы сказала, что это глупый вопрос, но на самом деле я понятия не имею.  — Может быть, она все еще спала, и это был сон.
        Он широко улыбнулся:
        — Ах, этот острый язычок, который я так люблю. Ты действительно проснулась, bonita. Скажу тебе откровенно: ты заставила меня изрядно поволноваться.
        Ник посмотрел на ее кружевной бюстгальтер так, что ей мгновенно захотелось принять душ. Холодный или горячий, все равно. И почему, когда она находилась рядом с ним, ей все время казалось, что она играет в русскую рулетку?
        — И не вздумай решить, что условия нашего договора изменятся!  — По крайней мере, она надеялась на это.
        Веселая искра блеснула в глазах Ника, когда он, игриво склонив голову, перевернулся на другой бок.
        — Я не обманываю тебя, querida. Ты умоляла меня об этом.
        — Я… я… умоляла? Только не это.
        Подняв бровь, Ник призывно облизал языком свои губы.
        — Я отказывал тебе снова и снова, но разве ты слушала меня?  — Он покачал головой.  — Нет.
        Постучав пальцами по смятой простыне, он слегка задел рукой ее бедро. Задрожав всем телом, Пия схватила одеяло, чтобы прикрыть свои ноги, но Ник лежал на них, не шевелясь. Он лишь улыбался своей неподражаемой обворожительной улыбкой, от которой у нее таяло все внутри.
        «Мне холодно, Никандро.  — Он прекрасно имитировал ее голос.  — Пожалуйста, ляг со мной в постель. Ты ну-у-ужен мне. Пожалуйста».
        Она чуть не задохнулась, разозлившись на себя за свое собственное поведение. Ник откинул одеяло и придвинулся к ней ближе, словно крадущийся хищный волк с голодными глазами. Пия взглянула вниз и увидела его длинные пальцы, распростертые на ее животе, а в следующую секунду эти пальцы сжали ее талию.
        Ее кожа мгновенно покрылась жаркой испариной, а дыхание участилось.
        — Иди сюда, моя прекрасная Олимпия. Поцелуй меня. Точно так же, как прошлой ночью.
        Она не верила ему, и горло ее сжалось от возмущения. Но взгляд его не был расчетливым и пронзительным, как прежде, и этот невинный радостный вид был для нее совершенно неожиданным, хотя она знала, что у него есть скорпионий хвост.
        Мало того, она чувствовала себя такой одинокой, что хотела видеть его возле себя.
        — Что ты сделал со мной?  — спросила она дрожавшим голосом.
        Она злилась на себя за то, что не могла ничего вспомнить. Она чувствовала себя беспомощной и беззащитной, и хуже всего — обманутой. С этой мыслью она вскочила с кровати и растянулась на полу. Поднявшись на ноги, она отправилась к двери.
        Ник на четвереньках перелез через кровать, с порочным блеском в глазах. Пия облизнула пересохшие губы.
        — Ах, ты хочешь, чтобы я преследовал тебя?  — Он произнес это слово с игривой ноткой.
        — Нет!
        Ник театрально вздохнул, будто у них это все уже было.
        — Это значит «да».
        — Нет, действительно нет! Что с тобой случилось?  — Он был таким веселым! Совершенно не похожим на искусного соблазнителя, которым она его считала.
        А его тело… Воплощение сексуальности и силы. Ник был похож на греческого бога. Широкие плечи и накачанные мышцы, узкие бедра и длинные атлетические ноги, покрытые темными волосами.
        Неожиданно Ник прижал Пию к стене и запустил руки ей в волосы.
        — Напомнить тебе, Пия? Напомнить тебе вкус моих губ?
        Это плохая идея. Действительно плохая.
        Обхватив ее голову, Ник склонился к ней. Он поцеловал край ее уха, нежно прикусил мочку и прошептал:
        — Ты помнишь, bonita?
        — Не думаю… что это у нас когда-то было.  — Ей показалось, что она стоит у входа в какой-то неизведанный мир. Ощущения были пугающими и волнующими одновременно.
        Между ними словно пробежал электрический ток. Ник отпрянул назад и взглянул в ее глаза. Они стояли так и смотрели друг на друга, ее груди касались его широкой груди при каждом вздохе, который она делала. Боже, помоги ей. Она хотела этого. Его. Его поцелуев. Прямо сейчас.
        — Ты сводишь меня с ума, Пия,  — прошептал он, напряженно вглядываясь в ее глаза. Его прерывистое и горячее дыхание обжигало кожу.
        Нагнувшись, он поцеловал ее, и Пия, закрыв глаза, почувствовала приступ паники. Она не знала, как реагировать на это. Затем Ник провел языком по краю ее губ, и она открыла их, пропуская его. В этот момент она не знала, что будет дальше. Она просто разрешила ему проникнуть глубоко в ее рот, и это было необыкновенно эротично. Ник зарычал от удовольствия. Обхватив одной рукой ее ягодицы, а другой — плечо, он крепче прижал ее к себе. Пия никогда не испытывала таких ощущений.
        Она прильнула к нему всем телом, облизнув его язык своим языком. Из груди вырвался стон. Это был самый горячий, самый страстный, самый чувственный поцелуй в ее жизни. Ник не только проник в ее рот, он проник в ее душу.
        Еще крепче обняв Пию, он заставил ее тело покориться себе, а она ужасалась тому, что так хотела его. Ник начал говорить, и речь его была искусной.
        — Я хочу ощутить, почувствовать каждую ямочку, каждый изгиб твоего прекрасного тела.  — При этом он гладил пальцами ее руку, отчего по коже бегали мурашки. А затем он обхватил руками ее груди, все еще прикрытые кружевным бюстгальтером. Шепча слова ей в губы, он придвинулся вплотную, упершись в нее своим членом. Пия издала протяжный и громкий стон, когда горячая плоть натолкнулась на препятствие. Ник не мог войти в нее, и ее охватило отчаяние.
        — Ты сдашься, Пия?
        Еще один поцелуй. Еще один сильный толчок.
        — Я хочу довести тебя до оргазма. Я сделаю все… Все, чтобы попробовать тебя. Хотя бы раз.
        Она вскрикнула, прижавшись к нему.
        — Тебе нравится это, Пия? Ты хочешь ощутить меня внутри себя? Я войду глубоко и твердо.
        Теперь Ник оказался прижатым спиной к стене, а она с жаром целовала его, запустив руки в его густые волосы, поднявшись на цыпочки, чтобы его большой твердый член упирался прямо в ее кружевные трусики. Ее охватила страсть, которой она от себя не ожидала. Его запах, его сильное тело были невероятно притягательными. И когда он сжал ее волосы одной рукой, а другой обхватил грудь, в глазах Пии потемнело.
        Ник застонал. Пия почти кончила. Она перестала владеть собой.
        По ее коже пробежал холодок, и, почувствовав себя невероятно униженной, Пия вырвалась из его рук.
        — Ты лед и пламень, Пия,  — выдохнул он, вздымая свою широкую грудь.
        — Ты… Ты…  — Это все, что она могла сказать!
        — Ты хорошо целуешься?  — спросил Ник, все еще тяжело дыша.  — Да, я знаю. Иди сюда, и мы попрактикуемся.
        Пия вдруг испугалась его взгляда. Будто он имел какие-то магические способности, а злобным ли он был магом или добрым, она еще не поняла. Но она почувствовала, что он закабалит ее, привяжет к себе, если она сейчас отдастся ему.
        Никогда!
        — Ты человек-волк, и этот ранг очень низкий.
        Густо покраснев, Ник надменно поднял бровь.
        — Ты не говорила этого, когда целовала меня, querida.
        — Я вспомнила снежную бурю. Когда это случилось? Вчера? Как я оказалась здесь?
        Ник прижал руку к животу, будто испытав сильную боль.
        — Я тебя нашел.
        Ник поехал ее искать?
        — А ты нашел Дэнела?
        — Да. Он не так пострадал, как ты. И с собаками тоже все в порядке, они укрылись в лесу.
        — Хорошо. Это… хорошо.  — Ей больно было даже думать об этом.
        Значит, Ник их спас. Но…
        — Но как я оказалась в твоей постели?
        Ник стиснул зубы, и его взгляд омрачился.
        — Переохлаждение было настолько сильным, что ты умерла бы, если бы я не лег с тобой в постель и не согрел тебя своим телом.
        Пия пошатнулась, едва устояв на ногах. Смутные воспоминания, словно окутанные дымкой, стали всплывать в ее сознании. Он спас ее жизнь. Сначала нашел ее, потом согревал всю ночь. И его прикосновения были такими нежными, заботливыми.
        В глазах Пии показались слезы. Наверное, столкновение со смертью сделало ее такой чувствительной.
        Ник оттолкнулся спиной от стены.
        — Я сделал то, что должен был сделать,  — коротко сказал он.
        Пия видела, как он буквально по частям собирает остатки своего самоконтроля.
        — Должен?  — тупо повторила она, заставив себя стоять прямо, высоко подняв голову.
        Нагнувшись, он поднял с пола свою рубашку, брошенную впопыхах. Расправив смятый воротник, он наконец-то взглянул в ее глаза и язвительно усмехнулся. Сердце Пии больно сжалось.
        — Тебе нетрудно было бы выиграть наш спор, когда я находилась в таком состоянии.  — Ее голос вновь стал дерзким.
        Не удостоив ее ответом, он просто молча стал одеваться, будто желая как можно скорее выйти из комнаты.
        Ощущение счастья и радости мгновенно покинуло Пию, и вместе с тем к ней вернулась способность трезво мыслить.
        — Я много говорила? Сказала что-то… интересное?
        Покраснев, она вновь вспомнила события прошлого. Неужели Ник узнал, откуда она родом? Ей стало жутко стыдно. Он мог использовать эту информацию ей во вред. «Но он не знает, что ты Зевс. Он не мог догадаться об этом».
        — Ты была без сознания, Пия, и не сказала ничего интересного, уверяю тебя.  — Ник произнес это не глядя на нее, и она поняла, что он от нее что-то скрывает. Но разве он не уверял Пию в том, что никому не раскроет ее секреты? Может ли она положиться на него?
        — Пия!
        Пия почувствовала головокружение и поняла, что сейчас упадет.
        — Боже! Какой же я идиот. Ведь тебе нельзя вставать с постели. Ты несколько дней тяжело болела.
        — Твоя забота очень трогательна,  — сказала она, скрывая свою растерянность за язвительным тоном.
        Подхватив ее на руки, будто она была пушинкой, Ник понес ее к кровати, шлепая босыми ногами по деревянному полу.
        Накрыв ее одеялом, он сказал:
        — Тебе больше нельзя переохлаждаться. Сегодня ты будешь спать в моей кровати, а завтра утром, когда рассветет, я отвезу тебя куда-нибудь, где тепло.
        — Если я буду спать в твоей кровати, то ты будешь спать на диване, и еще скажу тебе, что я не собираюсь ехать туда, где тепло. Сначала мне нужно съездить в Мюнхен, затем…
        — Меня это не волнует, даже если ты договорилась встретиться с королевой Англии в Букингемском дворце. Мы заключили с тобой сделку. Я приехал сюда, а теперь твоя очередь выполнять мои желания. У меня есть дела в Барселоне, поэтому мы поедем в Барселону.
        Ей не понравился его тон. Он был властным, непререкаемым.
        — А если я откажусь?
        — Тогда ты нарушишь условия нашего договора, и я буду считать, что ты проиграла.  — Голос Ника звучал спокойно.
        — Какие условия?  — Она натянула одеяло до носа. Немного поздно, конечно, но ее гордость была растоптана, и ей нужна была помощь.
        — Проводить со мной время.
        Слегка приподнявшись, Пия упала на подушки и закрыла глаза. В его словах был смысл. Ей ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Она все еще не выяснила, кто распускал слухи о клубе.
        — Ладно. Я отменю свою встречу в Мюнхене,  — сдавленно произнесла она.
        — Ты сказала это так, будто наступает конец света. Ты никогда не отменяла встреч?
        — Нет.
        Ник застыл на месте, не успев засунуть руку в рукав пиджака. Волосы его были спутаны, ведь Пия ворошила их пальцами.
        — Ты когда-нибудь остановишься? Хотя бы на мгновение.
        — Нет. Зачем мне это?
        — Чтобы жить. Радоваться жизни. Встречаться с друзьями. Быть счастливой.
        — А я живу. Я счастлива.
        — Пия и счастье были несовместимыми понятиями, не ври мне.
        Ей вдруг захотелось ударить его.
        — Ты можешь говорить это себе, а я тем временем пойду в гостиную. Мне нужно подготовиться к перелету в Испанию.
        Барселона.
        Это была страшная ошибка. Налицо были все признаки трагического конца. Пии показалось, что она играет главную роль в шекспировской комедии.
        Так почему же она сидит здесь и ждет, когда он перевернет следующую страницу?
        Глава 9
        Включив пятую скорость, Ник помчался по прибрежной дороге, ведущей к Барселоне. Справа от него блистали на солнце синие воды Балеарского моря, а слева, прижавшись к сиденью, сидела женщина, сводящая его с ума.
        Обвинения, брошенные им Пии, до сих пор звучали в его мозгу. «Ты когда-нибудь остановишься? Живи. Общайся с друзьями. Будь счастливой».
        Аво тоже частенько твердил о том, что внуку надо остановиться, радоваться жизни. Ник не мог вспомнить, когда же в последний раз он был счастливым. До вчерашнего дня. Он испытал радость, когда Пия пришла в сознание. Ник никогда не забудет лица Пии, когда она подумала, что он раскрыл ее прошлое. Она так испугалась, что щеки ее побледнели.
        Да, конечно, он хотел надавить на нее — найти что-то, что могло бы уничтожить ее отца. Но вместо этого он просто смотрел в ее прекрасные синие глаза — и испытывал лишь одно желание: успокоить, утешить, приласкать. Она никогда не простит его, но вряд ли они когда-либо встретятся после того, как он повидается с ее отцом. Ник вернется в Нью-Йорк и женится на дочери Голдсмита, отдав «Бриллианты Сантоса» в руки своего деда. Пия — сильная женщина. Она закроет эту главу в своей жизни, снова встанет на ноги и двинется дальше.
        Ник тяжело дышал, крепко сжимая руль. Костяшки его пальцев побелели.
        Это не значит, что Пия останется ни с чем. «Мериси» была похожа на спрут, и щупальца ее были раскинуты по всему миру. И сколько у этой компании было на самом деле филиалов и дочерних предприятий, Нику было неведомо. Он знал только одно: «Ку виртус» должен быть уничтожен. В Колизее должна состояться гладиаторская битва между Сантосами и Мериси, чтобы всему миру стало известно о том, что Зевс — мошенник. Ник жаждал встретиться с этим человеком. «Ку виртус» в конце концов рухнет под его нажимом, и к тому времени, как они приедут в Париж, большинство членов покинут клуб, чтобы никогда больше в него не возвращаться. Нику не терпелось взглянуть в глаза этого человека, когда месть состоится.
        Черт возьми, ему так нужна была эта встреча. Но для этого ему надо было затащить Пию в постель.
        Однако почему его мучают угрызения совести? Ведь она хотела его так же, как и он ее. Взаимное удовольствие им было гарантировано, а если влечение между ними и раньше было сильным, то теперь оно превысило все пределы.
        Вдали показалась Барселона, ее прекрасные готические шпили, и Ник мельком взглянул на свою спутницу.
        Окно машины было открыто, и волосы Пии развевались на ветру. Лицо было свежим и румяным после долгого сна в самолете. Большие темные очки прикрывали ее глаза, а на губах играла улыбка.
        — Ты знаешь, если у тебя отнять ноутбук, телефон и охранников, то ты будешь выглядеть на двадцать лет, querida.
        Пия удивленно подняла бровь:
        — А на сколько лет я выгляжу сейчас?
        — Серьезная и хмурая, ты выглядишь на сорок по меньшей мере.  — Ник слегка преувеличил, но ему хотелось разозлить ее.
        — Ах, милый мой! Я думала, ты хочешь заманить меня в постель, а не сбросить с крыши!
        Откинув голову, Ник весело рассмеялся. Он не помнил, когда в последний раз женщина смешила его.
        — Значит, чтобы я не думал о тебе плохо, ты должна сказать, сколько тебе лет.
        — Разве тебе никто не говорил, что женщин не спрашивают об их возрасте?
        — Моя мать обычно платила мне, чтобы я говорил своим друзьям, что она на десять лет моложе своего реального возраста. Ей хотелось выглядеть девочкой, а не взрослой женщиной.
        — Ты говоришь о своей матери в прошедшем времени. Ты потерял ее?
        Ник ощутил ее внимательный взгляд.
        — Да. Давно. Отца я тоже потерял.
        Ник снизил скорость, так как они въехали в город и он увидел детей, бегающих по улицам. Он внимательно следил за дорогой, но вдруг почувствовал, как палец Пии погладил его ухо, затем — подбородок. Ник вздрогнул.
        — Мне очень жаль, Ник. У твоей матери, похоже, было отличное чувство юмора. Ты, должно быть, очень тоскуешь по ней.
        «Даже больше, чем ты представляешь. И я должен благодарить за это твоего отца».
        Жажда мщения с новой силой охватила Ника, и ему потребовалась вся сила воли, чтобы сдержать себя. В воздухе повисло неловкое молчание. И почему-то ему захотелось, чтобы Пия вновь погладила его.
        Но вместо этого она сказала:
        — Ну, если твоя мать права, то когда-нибудь я почувствую себя столетней старухой.
        — Но не сегодня.
        — Нет,  — тихо произнесла она.  — Не сегодня. Это место такое… красивое. Потрясающее.  — Она подняла руки вверх, и Ник представил себе, как холодный ветерок обдувает ее ладони.
        — Если я скажу тебе, сколько мне лет, ответишь ли ты честно на один мой вопрос?
        — Конечно,  — заверил он ее.
        — Мне двадцать восемь лет.
        Боже, как она молода. Такого он не ожидал. Ей пришлось рано расстаться с детством и быстро повзрослеть. Так же, как ему.
        — Итак…  — начала она, крепко сжав ручку дверцы.
        Эта пауза заставила его насторожиться.
        — Ты когда-нибудь имел деловые отношения с Антонио Мериси, моим отцом?
        — Нет.
        — У нас с тобой никогда не будет секса, Ник.
        Голос ее был решительным, но он уловил в нем оттенок горечи. Она хотела его, но с этой чертовой сделкой, которую они заключили… Он начал понимать, что был слишком самонадеян.
        — Почему ты не скажешь, зачем ты хочешь встретиться с ним, в чем заключается проблема? Я постаралась бы решить ее. Это самое малое, что я могу сделать после того, как ты…
        — Спас твою жизнь, Пия? И согревал тебя в своих объятиях целую ночь?
        Остановившись на перекрестке, Ник взглянул на нее. Она смотрела в окно, на тротуар, прижав руку ко рту. Как много он отдал бы за то, чтобы узнать, о чем она сейчас думает.
        — Ты не сможешь решить эту проблему,  — сказал он, всем сердцем желая, чтобы это было не так.  — Я не хочу сейчас обсуждать твоего отца, Пия. Ни сегодня, ни завтра. До нашего путешествия в Париж. Забудь о нашем пари, querida. Забудь на два дня. Здесь, в этом городе, мы будем лучшими друзьями. Ты хочешь посмотреть достопримечательности — я покажу их тебе. И мы пойдем гулять. Зайдем в ресторан, попробуем изысканные каталонские блюда. Будем наслаждаться теплом и солнцем. Давай радоваться жизни, Пия.
        — Что ты сказал?  — Прищурив свои синие глаза, Пия холодно взглянула на него поверх своих черных очков.  — Я чувствую какой-то тайный замысел.
        Рассмеявшись, Ник покачал головой:
        — И почему ты такая подозрительная?
        Она состроила недовольную гримасу:
        — Я не буду заниматься с тобой сексом, Никандро.
        Ник невинно подмигнул ей:
        — Ты можешь говорить это себе сколько угодно, bonita.

        Ник был похож на ребенка, получившего новую игрушку, и, как только чемодан Пии коснулся пола в его роскошном пентхаусе, он сразу же повел ее в город. Они бродили по средневековым улочкам и площадям, любуясь невероятными архитектурными произведениями Гауди. Вокруг было полно кафе, и, когда Ник угостил ее ванильным латте, Пии показалось, что этот эспрессо имеет терпкий вкус Ника. Пия наслаждалась каждой минутой. Ей нравилась бурлящая жизнь вокруг нее, в этом городском хаосе было нечто очаровательное.
        Ник был превосходным гидом. Веселым, непринужденным, задорным. Он увлекал ее во все новые места.
        Они остановились возле фонтанчика с питьевой водой. Пия решила зачерпнуть немного живительной влаги, и брызги намочили ей ноги.
        Увидев ее туфли будто впервые, Ник всплеснул руками:
        — Сними их, querida. Взгляни на свои бедные ножки! Им тяжело!
        Опустившись перед ней на колени, Ник снял с нее туфли.
        Пия нахмурилась:
        — Что ты делаешь?
        — Играю роль сказочного принца.
        — Но разве он не надел туфельку?
        Ник небрежно махнул рукой:
        — Какая разница.
        Затем, улыбнувшись, он снял свои черные очки. Пия могла поклясться, что ее мир в этот миг перевернулся.
        Черные волнистые волосы, разворошенные ветерком, падали на его лоб и касались поднятого воротничка ярко-розовой рубашки поло. Белые хлопковые брюки плотно обтягивали его стройные, мускулистые бедра, и Пия, увидев бугор между его ног, сразу же вспомнила, как он прижимался к ней…
        — О… Как хорошо,  — прошептала она, когда Ник стал массировать ее ступни.  — Продолжай. Еще… Сильнее.
        Он прорычал, не поднимая головы от ее ног:
        — Если ты не перестанешь так сладострастно стонать, я подниму тебя, прижму к стене, и слово «сильнее» обретет совершенно другое значение.
        Сейчас Пия, кажется, разрешила бы ему это. Закрыв глаза, она откинула голову, упиваясь новыми ощущениями. Никто прежде не массировал ей ступни. Пия выгибала спину, мурлыча, как кошка.
        — Боже, посмотри на себя. Ведь это пытка. Нам надо идти.
        Нет! Не останавливайся.
        — Я пойду босиком?
        — Садись ко мне на спину, и мы отправимся в магазин и купим тебе удобную обувь, а также одежду для прогулок.
        Пия не знала, что больше всего шокировало ее. То ли просьба сесть на него верхом, то ли предложение купить ей одежду и обувь.
        — Я сама могу себе все купить, спасибо большое, а если я въеду в супермаркет у тебя на закорках, то как это будет выглядеть?
        Ник взглянул на нее так, словно она сказала какую-то глупость:
        — А кого это волнует? Ведь ты можешь порезать ступни, а эту дрянь я тебе не позволю больше надеть.  — Он кивнул на ее туфли. Затем, присев на корточки, скомандовал: — Садись!
        Взглянув на его широкие плечи, Пия сглотнула.
        — Мне вряд ли хватит смелости…  — пробормотала она, подобрав юбку и украдкой оглядевшись вокруг.  — Я вешу целую тонну. Могу сломать тебе спину.
        — Ты легкая, Пия.
        Этот командный тон заставил ее вздрогнуть.
        — Ну хорошо. Ты сам попросил.
        Вцепившись руками в его плечи, она не очень ловко подпрыгнула. Ник удержал ее, не дав упасть, обхватив своими большими руками ее бедра.
        — Приятное ощущение,  — сказал он низким, бархатистым голосом, когда она оказалась у него на спине.
        Страшно смутившись, Пия уткнулась носом в его шею, когда он понес ее на закорках по улицам — так непринужденно, будто делал это каждый день! Прохожие, глядя на них, улыбались и говорили что-то вроде «О!» или «Молодцы!», будто они были юной парочкой, желающей всем показать свою любовь. И скоро Пия обнаружила, что улыбается в ответ, обхватив руками широкие плечи Ника и наслаждаясь ощущением его горячего тела. Уткнувшись носом в его шею, она вдыхала его терпкий мужской запах и видела, как набухает бугор в его паху.
        — Тебе нравится?  — спросил он.
        — Божественно.
        В ответ Ник что-то проворчал. Ее сердце трепетно забилось. Ей нравилось, как он реагировал на нее. Он не скрывал своего трепетного отношения, и она еще крепче прижалась к нему. Она так долго мечтала о нем, представляя его в своих фантазиях, что решимость к сопротивлению потихоньку таяла. А что, если она сдастся? Откроет ему свое истинное «я», свою настоящую жизнь?
        Оказавшись в постели Никандро, она могла лишиться всего. Ради преходящего сиюминутного удовольствия она могла потерять «Ку виртус». Старейшие члены клуба мгновенно свернут ей шею, когда узнают, что ими правит женщина.
        Возможно, Ник действительно просто ищет встречи с Зевсом. Ведь у нее нет никаких доказательств, кроме того, что он проник в ее офис в поисках какой-то информации. Ведь это не значит, что он виновен во всех ее проблемах, не так ли?
        «Теперь убеждаешь себя, Пия?» Может быть, и так, но, если он хотел причинить ей неприятности, тогда зачем он спас ей жизнь, согревая ее всю ночь в своих объятиях? Почему приказал ей спать в самолете, переживая за нее? Почему стал показывать ей город, наслаждаясь каждой минутой? Почему массировал ее ноги? Посадил ее к себе на спину, чтобы она не поранила ступни.
        Ничего не понятно.
        Погруженная в свои мысли, она не заметила, как они подошли к витрине магазина. Ник остановился.
        Пия хотела спрыгнуть.
        — Отпусти меня.
        — Не хочу,  — сказал он.  — Мне нравится ощущать тебя на себе, Пия.
        Пия склонила голову и поцеловала его в ямочку под ухом.
        — Спасибо за скачку, парень.
        Теперь Ник казался Пии совсем не тем мужчиной, которого она встретила в Занзибаре,  — расчетливым волком, имевшим тайные планы. Этот мужчина был реальным. И, боже правый, она хотела его. Хотела довериться ему всей душой.
        Ник осторожно опустил ее на теплый каменный тротуар. А затем, повернувшись, обхватил ее лицо руками и поцеловал в ответ — нежно, в губы.
        — Всегда готов к твоим услугам, bonita.
        Как только они переступили порог магазина, продавцы-консультанты обступили Ника. Через час Ник отвел ее в примерочную с кучей вещей, и Пия сняла с себя свой тесный деловой костюм. Взглянув на кучу вещей и не зная, с чего начать, она услышала детский восторженный вскрик и поняла, что это имеет отношение к Нику. Отодвинув край ширмы, она украдкой стала наблюдать за происходящим в зале.
        Стоя на одной ноге, Ник подбрасывал другой ногой футбольный мяч, и этим действием он привлек к себе внимание маленького мальчика. Ник ни разу не уронил мяч на пол. Когда он ловко закинул мяч к себе на спину, а потом перекатил его на шею, весь магазин замер в восхищении. Через секунду он уже подбрасывал мяч головой, и мальчик прыгал на месте, хлопая в ладоши от восторга.
        Пия почувствовала, что глупо улыбается, и сердце ее стало таять в груди.
        Наверное, Ник будет хорошим отцом.
        В детстве у нее не было никаких авторитетов, никакого порядка, никакой гармонии. Властный мир Антонио Мериси так привлекал ее, что она готова была сделать все, чтобы оказаться в нем. Так и случилось. Но теперь, оглядываясь назад, она поняла, что, вырвавшись из рук анархии и хаоса, она оказалась во власти деспотизма. Ник же был блестящим сочетанием безрассудства и контроля. Он мог быть властным и доминирующим в один момент и озорным и веселым — в другой. Пия завидовала женщине, которая станет его женой.
        Раздался звук разбитого стекла, и на пол упала дорогая тяжелая хрустальная ваза.
        Ник зажмурился, втянув голову в плечи. Маленький мальчик захихикал, поймав строгий взгляд матери. А Пия? Она прижала руку ко рту, чтобы громко не рассмеяться.
        Опустив свои широкие плечи и виновато усмехнувшись, Ник стал извиняться перед работниками магазина. Он чуть не покраснел. Пия не могла понять, почему он так переживает, ведь все любили его, а он мог не только заплатить за разбитую вазу, но и десять раз купить этот магазин.
        Отложив несколько вещей, которые ей явно не подходили, Пия надела простую белую футболку, джинсы, свободный блейзер и кожаные туфли. И, совершенно непроизвольно, она стала вынимать шпильки из своих волос. Понравятся ли Нику ее распущенные волосы? Даже когда она была больна, ее волосы были заколоты.
        «Что происходит с тобой, Пия? Что он делает с тобой?»
        Когда она вышла из примерочной, подавив свои смятенные чувства, Ник со своим партнером по преступлению сидели на полу, прислонившись к стене, и увлеченно обсуждали известных футболистов.
        Пия откашлялась.
        — Мальчики, что вы здесь натворили?
        — Ничего себе! Какая она красивая. Это твоя девушка?
        Теперь настала очередь Пии покраснеть. А Ник продолжал сидеть возле стены, не сводя с нее глаз.
        Наконец он вскочил на ноги.
        — Хотелось бы, чтобы она была моей девушкой. Думаешь, она согласится?  — спросил он мальчишку.
        — Конечно. Ведь ты такой классный.
        — Я тоже так думаю,  — уверенно произнес Ник, отчего у Пии округлились глаза. Он обошел вокруг нее, внимательно разглядев ее со всех сторон.  — Ты выглядишь поразительно юной, сногсшибательно красивой. Я никогда не видел такой прекрасной женщины.
        — Ох.
        — Потеряла дар речи? Боже, неужели настал конец света?
        — Иногда мне хочется стукнуть тебя.
        Склонившись к ней, Ник тихо прошептал ей на ушко:
        — Давай обуздывать свое влечение. Ведь здесь вокруг люди. А я хочу тебя так, что с трудом владею собой.
        Ощутив его руку на своей талии, Пия словно растаяла.
        — Твоя восхитительная задница создана для джинсов, ты знаешь об этом?
        Она почувствовала, как он играет локоном ее волос, и голова у нее закружилась.
        — Ты наконец-то распустила свои роскошные волосы, Пия. Что ты делаешь со мной?
        Когда он обошел вокруг нее, она уставилась на его рот, а он усмехнулся.
        — Хочешь попробовать, Пия?  — спросил он своим низким сексуальным голосом.
        Пия решила сменить тему:
        — Где ты научился так играть в футбол? Ведь ты не профессионал.
        Взгляд Ника потух. В глазах появилась такая боль, что Пия едва устояла на ногах.
        — Ник? Я что-то не то сказала?
        — Я был профессионалом. Давно.
        О боже, не удивительно.
        — Так что же случилось?  — тихо спросила она.
        Повернувшись к ней спиной, Ник направился к кассе.
        — Травма. Пойдем.
        Она хотела спросить его, как, почему и когда это случилось, но что-то подсказало ей, что он лишь еще больше замкнется. Должно быть, это было для него ужасным событием. Его мечты разрушились.
        Ник оплатил счет, бросив на нее предостерегающий взгляд, чтобы Пия не смела спорить с ним. Ей никто ни разу не покупал подарки. Ник велел отвезти все покупки в его пентхаус в отеле. Их было слишком много, но ее мысли были заняты совсем другим: она думала о его разбитых мечтах, но боялась расспрашивать его о прошлом.
        Когда они вышли из магазина, Ник взял спутницу за руку, и на этот раз Пия не отняла ее. Она сторонилась его целый день, но сейчас почувствовала, что он нуждался в утешении. Его рука была сильной и теплой, а пожатие — нежным, будто он был очень благодарен ей, но, когда они оказались на просторной улице, Ник вновь обрел свой самонадеянно-дерзкий вид.
        — А теперь пойдем в город,  — сказал он.  — Ужин и клуб — наше первое свидание.
        Пия споткнулась о невидимый камешек на тротуаре.
        — Свидание? Разве у друзей бывает свидание?
        Обняв ее за талию, Ник понимающе подняв одну бровь.
        — Друзья, которые жаждут друг друга раздеть каждую минуту?
        — Сегодня нам не придется раздеваться.
        Ни в коем случае. Однажды она доверилась мужчине, и это чуть не погубило ее.
        Его глаза цвета виски ярко вспыхнули.
        — Ты можешь твердить это себе сколько угодно, querida.
        И она будет твердить, черт возьми, но не отступит ни на шаг!
        Глава 10
        На землю стали опускаться сумерки. Воздух пропитался солью Балеарского моря.
        Пия затихла, и Ник, нахмурившись, подумал, что единственной причиной ее молчания могло быть то, что он назвал их сегодняшний ужин невинным словом «свидание».
        И все же он держал руку Пии в своей горячей руке, не отпуская ее, и вполне понимал, что они выглядели как два влюбленных голубка. Они вошли в самый лучший бар в городе.
        Склонившись к Пии, Ник прошептал:
        — Ведь раньше у тебя были свидания, да?
        Боже, конечно. Джинсы так бесподобно сидели на ней, что кровь бросалась ему в голову и приливала к паху. Повседневная одежда ей очень шла. Он увлекся властной женщиной в деловом костюме, но сейчас она стала похожа на соседскую девочку, с которой с удовольствием разговорился бы любой прохожий.
        — Конечно, были,  — ответила Пия немного вызывающе, из чего Ник заключил, что свиданий у нее было не так уж много. Интересно.
        Когда, выпрямив спину, она подняла подбородок, Ник искренне рассмеялся. Если она думает, что этот ледяной вид смутит его, то она глубоко ошибается.
        — Никандро! Как давно ты не был у нас, amigo!
        Увидев Тулио Барроса, лучшего шеф-повара на планете, темноволосого маленького толстяка, Ник улыбнулся:
        — Да, ты прав, друг мой. Рад видеть, что здесь ничего не изменилось.
        Одна стена представляла собой голую скалу, три других были выложены простым кирпичом. Массивные столы из темного дерева, резные тяжелые стулья, кремовая плитка на полу, заманчивые ароматы кухни — все это создавало непередаваемую атмосферу тепла и уюта. Недаром этот бар славился по всему миру.
        При появлении Ника раздались возгласы: «Как поживаешь? Как твой бизнес? А что это за красавицу ты привел?»
        Крепко обняв Пию за талию, Ник стал здороваться с присутствующими. Он почувствовал, как напряглось ее тело, когда Тулио стал отпускать ей комплименты со всей своей испанской горячностью, а затем указал им на маленький уединенный столик в углу зала:
        — Садитесь за мой стол. Я принесу вам сангрию и самые лучшие блюда, которые я приготовил сегодня.
        Пия внимательно оглядела столик. Ник еще крепче обнял ее.
        — Пытаешься прикинуть, как тебе сесть подальше от меня?
        Она надула губы.
        — Да.
        Ник усмехнулся:
        — Я не позволю тебе сделать это. Садись.
        Бросив на него испепеляющий взгляд, Пия направилась к столику, а Ник последовал за ней. Он уселся таким образом, что колени их соприкоснулись. Ник почувствовал себя в своей стихии: он ощущал ее тело, видел весь зал и ее прекрасное лицо, освещенное приглушенным светом.
        Тулио налил им вино в высокие бокалы, и Пия стала пить через соломинку, ритмично двигая своими полными губами. Потом она приступила к еде.
        Брюки вдруг стали тесными для Ника, и он едва сдержал бразильское ругательство: она ела так, будто занималась любовью со своей едой. Она смаковала и наслаждалась каждым кусочком. И это было самой соблазнительной картиной, которую Ник когда-либо видел.
        Пия медленно и эротично облизывала кусочки. Ему страстно захотелось самому попасть в ее горячий влажный рот. Ник попытался вспомнить, когда же у него в последний раз был страстный секс, но ему это не удалось. Он хотел продолжить их разговор насчет того, сколько свиданий у нее было, но, глядя на ее соблазнительные губы, он задал совсем другой вопрос:
        — Сколько у тебя было любовников?
        Ник ждал ее ответа, и ему показалось, что железный обруч стянул его грудь… Однако он сделал ошибку, задав этот вопрос сейчас, когда Пия была так сосредоточена на еде. Подавившись куском, Пия склонилась вперед, и Ник стал стучать по ее спине, и вскоре она вновь смогла дышать. Лицо ее посинело.
        — Ты хочешь моей смерти? Это не твое дело!
        Ник сочувственно погладил ее по спине и прошептал ей в ухо:
        — Это означает, что у тебя не было любовников. Ты девственница, bonita?
        — Нет!
        Все посетители ресторана разом взглянули на них, а Пия ударила его кулаком под столом. Затем яростно прошептала:
        — Скажи мне, ради бога, где ты видел двадцативосьмилетнюю девственницу?  — Выпрямив спину, она фыркнула.  — У меня были любовники.
        — Хорошие любовники или «так себе»?
        Широко открыв глаза, она покачала головой:
        — Ты вообще когда-нибудь думаешь, о чем говоришь?
        — Значит, ничего особенного.  — Ник усмехнулся.
        — С чего ты взял?
        Ник внезапно вспомнил о том, как она застыла тогда, в Финляндии, когда была возбуждена до предела. Он никогда в жизни не оставлял женщину неудовлетворенной.
        Ее щеки покрылись горячим румянцем.
        — Я знаю, когда женщина близка к оргазму, querida. Если бы я прикоснулся к тебе, ты взорвалась бы.
        Ее синие глаза потемнели от гнева. Ему показалось, что из них посыпались искры.
        — Вау, Ник, поразительная наблюдательность. Только я думаю, что я не создана для этого. Меня это не волнует.
        Dios, не удивительно, что она так долго сопротивлялась ему.
        — Ты говоришь о сексе? В нем нет ничего аморального или запрещенного в этой стране.
        Пия перекатывала во рту кусочек мяса, а Ник следил за каждым ее движением.
        — Странно, слово «невинность» вряд ли сочетается с тобой, однако порой ты мне кажешься невинной. Тебя надо многому научить, Пия.
        — И ты предлагаешь себя в качестве учителя? Ты считаешь своей гражданской обязанностью показать Олимпии Мериси, что такое хороший оргазм?
        — Ах, querida, уверяю тебя, что есть способы испытать не один, а несколько оргазмов за одну ночь.  — Наклонившись, Ник поцеловал ее в нежный изгиб подбородка, а затем прошептал ей на ухо: — К тому времени, когда я закончу с тобой, ты сама все увидишь.
        Ее роскошные груди высоко поднялись, и Пия судорожно втянула в себя воздух.
        — Мне кажется, у тебя чересчур раздутое самомнение, Никандро. Тебе не надо верить всему, что говорят женщины.
        Ее голос был ледяным, и от холода, исходившего от нее, по коже Ника пробежали мурашки.
        — Позволь мне высказать предположение. Какой-то подлец разбил твое сердце, Пия?  — Это была просто догадка, но ведь Пия — желанная добыча для тех, кто знал ее отца. Она богатая наследница.  — Либо мужчины боятся тебя, либо они охотятся за деньгами твоего отца. Это так?
        Глаза ее потемнели от гнева и боли, и Нику показалось, что кто-то нанес ему удар в живот.
        — Можно и так сказать,  — ответила она тем ледяным тоном, который он не слышал уже несколько дней.
        — Что случилось, Пия?  — тихо спросил Ник, понимая, что лучше не давить на нее.
        Ему была ненавистна мысль, что какой-то мужчина обидел ее. Он нежно погладил ее по руке. Затем, похоже, Пия пришла к какому-то решению, потому что, вскинув голову, она произнесла:
        — Я лишь на минуту перестала владеть собой. Я поверила лживым словам, которые он мне говорил. Я доверилась ему. Но однажды, когда у нас было свидание, я случайно услышала, как он хвастается своим друзьям о том, что он окручивает дочь Зевса, чтобы проникнуть в «Ку виртус», а она так податлива, что он может жениться на ней хоть завтра.
        Сердце Ника сжалось. Неудивительно, что она постоянно отстраняется от него, подавляя их взаимное влечение. Ее использовали, и она считала, что Ник поступит так же. Так ли это было на самом деле? Да, именно так.
        Из раздумий его вывел ее резкий голос.
        — А ты знаешь, что сказал мне мой отец? Он сказал: «Не доверяй ни одному мужчине, Олимпия. У них всех есть тайные планы. Ты хочешь, чтобы люди серьезно воспринимали тебя как женщину? Тогда не веди себя как шлюха».
        Слово «женщина» она произнесла так, будто в этом было что-то постыдное. Это слово звенело в его голове. Черт возьми, это уже не имело никакого отношения к их сделке.
        — Если ты наслаждаешься любовью и близостью с мужчиной, это не значит, что ты шлюха, Пия. Ты такая красивая и страстная, и если ты будешь подавлять в себе свои желания, не выпускать их наружу, то они в конце концов умрут в тебе. Занятие любовью дает тебе ощущение жизни. Ты чувствуешь, что живой. И этого не стоит стыдиться.
        — Ты говоришь мне как человек, который хочет затащить меня в постель ради встречи с Зевсом, или как друг?  — с горькой усмешкой спросила она, повторив его собственные слова.  — Как друг, который совершенно бескорыстен?
        — Как друг. Поверь мне.  — Странно, но это было правдой.  — Забудь о том, кто я есть и почему мы с тобой сейчас сидим здесь, в этом кафе. У тебя был неудачный роман, причинивший тебе страдания, но это не значит, что тебя теперь ожидает холодное и одинокое будущее. Это был твой последний любовник?
        — Да,  — тихо сказала Пия, растерянно оглядев зал. Ее взгляд переходил с одной влюбленной парочки на другую.
        Ник с трудом сглотнул комок в горле и, протянув руку, сжал ее пальцы. Он сжимал их до тех пор, пока она не взглянула на него.
        — Когда ты отстраняешься от людей, подавляешь в себе свои чувства, это не делает тебя сильнее, Пия. Ты становишься слабее от этого, потому что делаешь это из страха.
        Ее светлые брови приподнялись, будто то, что он ей говорил, было сущим бредом.
        — Ты красивая, чувственная женщина, Пия, и ты не должна быть одна. В тебе столько огня! И не важно, что будет между нами, обещай мне, что ты запомнишь это. Сделай еще попытку. Не все мужчины лжецы и подлецы, и…  — Ник затих.
        «И я в том числе»,  — хотел сказать он, но это было бы откровенной ложью. Ирония судьбы заключалась в том, что женщина, с которой он не был честен, была той самой женщиной, которую он хотел больше всего. Нику хотелось убить того гада, который разрушил ее сердце, но ведь сам он чуть не сделал то же самое. Он хотел воспользоваться ее именем, ее статусом, использовать ее ради достижения своей цели.
        Откинувшись на стуле, Ник закрыл глаза. Может быть, ему надо было найти другие способы, чтобы добраться до Зевса. Он был так близок к осуществлению своей цели. После стольких лет усилий ему оставалось сделать шаг, чтобы встретиться лицом к лицу с человеком, отнявшим у него родителей, лишившим его наследства, разрушившим его жизнь.
        И почему эти мысли так терзают его? Почему он так страстно ее хочет? Почему ее счастье для него важнее его собственного?
        Черт возьми, почему все так неправильно?

        Пия сидела за стеклянным столиком в пентхаусе Ника, раскрыв перед собой ноутбук, и смотрела на потрясающе красивое ночное небо, усыпанное яркими звездами. Полная луна проливала туманный свет на сверкающий огнями город, расцвеченный неоновыми рекламами.
        Ник отстранился от нее. Со вчерашнего вечера, когда они были в ресторане. Он перестал ее соблазнять, окружать своим вниманием.
        Пия часто ловила на себе его пристальный взгляд, в котором читалось такое желание, что ей хотелось выпрыгнуть из кожи, но в остальном он был безупречно вежливым, как истинный джентльмен. Может быть, у него какие-то неприятности. Может быть, враги строят ему козни или что-то еще. Вряд ли он способен на глубокие душевные тревоги.
        Пия думала, что он отменит их поход в музей Пикассо, запланированный на это утро, но это даже не пришло ему в голову. Ник также не отменил мероприятие на вечер — их последний вечер в Барселоне — и повел ее в свой «самба-клуб» в старом городе. Если бы месяц назад кто-то сказал ей, что она будет сидеть здесь, как глупая школьница, влюбленная в одноклассника, она ответила бы ему, что он сошел с ума. Но так оно и было.
        Ведь ни один мужчина не смотрел на нее так, как смотрел Ник. В его глазах горел огонь, обжигавший ее кожу. Воздух между ними накалился до предела, и Пия чувствовала, что готова сделать для него все, что он пожелает.
        Сигнал о пришедшем письме отвлек ее внимание, и она взглянула на экран компьютера.

        «Никаких новостей. Ничего, что могло бы свидетельствовать о причастности Карвальо к шумихе, раздутой вокруг «Ку виртус». Он выглядит чистым. Завтра утром попытаюсь раздобыть новую информацию.
        Будь осторожна, Пия.
        Дж.».

        Осторожна? Пия следовала правилам, думала головой, не допускала эмоций. Но с Ником ее чувства выплеснулись наружу.
        Ее мысли прервал мелодичный звонок, сообщавший о том, что приехал лифт. Двери открылись, и из них вышел Ник, вернувшийся с утренней пробежки. Его мускулистое тело было покрыто потом.
        Боже, помоги ей! Один взгляд на него — и ее мгновенно кинуло в жар. Волосы Ника были влажными, несколько густых прядей прилипло ко лбу. Капли пота стекали по вискам и повисали на квадратном подбородке.
        Непроизвольным движением потерев рукой мускулистый живот, Ник вгляделся в ее лицо:
        — Снова работаешь, querida?
        — В клубе возникли некоторые проблемы.  — Пия внимательно взглянула на него, но он и бровью не повел при упоминании «Ку виртус».
        — Пусть твой отец разбирается с этим, Пия,  — предложил Ник твердо и решительно.
        Она чуть не сказала ему, что такой возможности у нее нет.
        — Мы уезжаем через двадцать минут. Я быстро приму душ.
        Ник был воплощением мужской сексуальности, и при мысли о том, что ей придется еще одну ночь лежать одной на его огромной кровати в гостевой комнате, представляя себе, как он целует ее, как его твердый член входит в нее, становилось невыносимо тяжело.
        Уперев руку в бедро, Ник не двигался с места, просто смотрел куда-то вдаль через ее левое плечо. И когда Пия вгляделась в его лицо, она увидела боль в его глазах.
        — Все в порядке, Ник?
        Он наконец-то взглянул на нее, и его губы дрогнули, будто он хотел что-то сказать. Что-то очень важное. И Пии показалось, что она стоит на краю скалы и сейчас сорвется вниз. Ник, сжав кулаки, повернулся и пошел в ванную комнату.
        Пия сделала глубокий выдох — она даже и не знала, что перестала дышать,  — и обессиленно откинулась на спинку кресла.
        — Кстати,  — сказал Ник, дойдя до двери ванной.  — На твоей кровати лежит коробка. Она пригодится тебе, когда мы пойдем в клуб.
        Встав с кресла, Пия едва сдержала себя, чтобы не броситься в свою комнату, как ребенок в рождественское утро. На огромной кровати с балдахином лежала коробка из дизайнерского бутика. Черная, перевязанная широкой золотистой лентой с изысканным узлом.
        Дыхание Пии слегка участилось, и она потерла руками джинсы. Подарок. Ник купил ей подарок. Пия подняла крышку и судорожно всхлипнула, а в глазах вдруг защипало от слез. На черной подкладке лежало красное платье из тончайшего шелка. Дрожащими пальцами Пия погладила вышивку, украшавшую лиф. Вынув платье из коробки, она встряхнула его, и юбка взлетела вверх, как облако. Когда она надела его через голову, нежный шелк прикоснулся к ее телу.
        Странно: она могла купить себе сотню подобных платьев, но ей никогда не хотелось выглядеть красиво для кого-то. Это платье было невероятно дорогим — по крайней мере, для нее. Потому что это был подарок мужчины, который ее любил. Должен был любить.
        Пия поняла: настало время признаться себе в том, что она тоже любила Ника. Единственное, чего она не могла понять: хватит ли у нее сил сдаться ему. Отдать ему свое тело и открыть, кто она есть? Пойти на столь рискованный шаг?
        Задумавшись, она подняла одну ногу и постояла так секунду, словно фламинго. Затем, нагнувшись, надела одну красную туфлю, потом — другую. Схватив шкатулку с драгоценностями, она открыла крышку, и сердце ее забилось при виде большого черного бриллианта каплевидной формы. В памяти сразу всплыл тот день, когда отец подарил его ей. Никакого нежного поцелуя в щеку или ласковых слов, но она знала, что отец по-своему любит ее, и этого было достаточно.
        Подняв цепочку, Пия стала любоваться бриллиантом, переливающимся на свету, но вдруг ее настроение омрачилось: она вспомнила Занзибар. Тогда в глазах Ника вспыхнула такая ненависть, что ей стало страшно.
        Вздрогнув, она украдкой посмотрела в сторону двери, ожидая, что Ник уже вышел из душа. Наверное, в бриллиантах Сантоса таилась какая-то нераскрытая тайна. Пия поспешно положила камень обратно в шкатулку. Может быть, у Ника имеются какие-то мистические предубеждения против черных бриллиантов, поэтому он так странно отреагировал тогда, увидев его?
        Выйдя в коридор, она отчетливо услышала звук льющейся воды, и этот звук потянул ее за собой. Она пошла к ванной комнате, предназначенной лично для него. Сквозь стеклянную загородку, над которой поднимался густой пар, она увидела Ника, и сердце ее больно сжалось. Уперев руки в черную кафельную плитку, он стоял под струями горячей воды, обессиленно опустив голову. У него был несчастный вид.
        Словно почувствовав ее присутствие, Ник поднял голову. Вода лилась ему на лицо, и он протер рукой глаза.
        — Пия?
        Он был таким красивым! Широкие плечи, узкая талия, с ямочками внизу спины, а ягодицы были безупречной формы и невероятно сексуальными. Пия почувствовала, что тело ее покрылось испариной. Все внутри ее загорелось огнем, и струйка пота потекла между грудей.
        — Ты купил платье до того, как разбил вазу?  — спросила она, и голос ее дрогнул, когда она предстала перед ним.
        — Прежде чем я разбил эту вазу за две тысячи евро? Да. Тебе понравилось? Я имею в виду платье.
        — Да, очень. Спасибо.
        Ник едва заметно кивнул:
        — Пожалуйста. Я очень рад.
        Она не могла отвести от него взгляд. Она могла лишь думать о том, не сбросить ли с себя его подарок, не войти ли к нему и не сделать ли то, о чем она грезила целую неделю. Ник стоял, повернувшись к ней спиной, и не шевелился. Может быть, он думал о том же, что и она? И был так же возбужден?
        — Уходи… сейчас же.
        — А если я не хочу?
        Оттолкнувшись от кафельной стены, Ник прорычал:
        — Я не буду заниматься с тобой любовью, Пия.
        Пии показалось, что ее осыпали золотом, будто она выиграла джекпот.
        Он не хотел ее использовать. Так, как это делал Этан. Теперь она это поняла. И теперь она хотела его больше, чем всегда. Он никогда не причинит ей боль ради своих корыстных целей.
        Пия улыбнулась, но сказала только одно:
        — Ты можешь продолжать говорить это себе, сколько угодно… querida.
        Глава 11
        — Я изменил свое мнение.
        Услышав голос Ника, Пия оторвала взгляд от величественного католического собора, мимо которого ехал их лимузин, и сразу же прокляла себя за это. Один взгляд на Ника — и внизу живота у нее заныло так, что она даже нагнулась. Она безумно хотела его.
        Ник был одет в вечерний синий костюм, его черные волосы переливались в приглушенном свете, и завитки волос соблазнительно падали на лоб и затылок. Галстука на нем не было. При виде его загорелой шеи у Пии ослабели колени.
        — Изменил свое мнение? Насчет чего?  — спросила она, едва сдержав в голосе дрожь.
        — Сегодня ты невероятно красива. Я тебя такой никогда не видел.
        — Ты говоришь так всегда, когда я надеваю новое платье.
        Ник ухмыльнулся:
        — Это прерогатива мужчины, querida. Ты будешь сегодня танцевать со мной?
        Ник вел себя так, будто он находился в глубоком раздумье и его раздирали противоречивые мысли. Он явно не хотел об этом говорить, но это не значило, что Пия ничего не слышала.
        — Да, я хочу танцевать. Но предупреждаю тебя, что я не умею это делать.
        — Я научу тебя танцевать самбу за пять минут. Или румбу. Поверь мне, твое тело создано для танцев.
        Ник положил свою теплую ладонь на ее колено и стал водить пальцем по коже. Пии показалось, что пространство между ними наэлектризовалось до предела. Ее сердце бешено застучало, и она поняла, что хочет ощутить его внутри себя. Она хотела это так сильно, что не могла спокойно сидеть на месте. Наверное, она не сможет дышать, если он не будет прикасаться к ней.
        Заерзав на сиденье, Пия сказала первое, что пришло ей в голову:
        — Тот клуб, куда мы сейчас едем,  — это твой клуб?
        — Да. Барселона — один из моих самых любимых городов, и однажды мой друг, актер, посетовал на то, что в этом городе нет хорошего танцевального клуба. И тогда я открыл его. И дал ему название — «Красивая страсть».
        Машина остановилась перед роскошным ночным клубом, к дверям которого вела длинная красная дорожка. Перед заведением толпились люди.
        — Красивое название. Здесь бывают знаменитости?
        — Все зависит от того, кто приезжает в город.
        Дверца машины открылась, и до них донесся гул толпы. Ник первым вышел из машины — он был воплощением мужской элегантности — и подал ей руку. Пия посмотрела на него тупо, стараясь не замечать томительного ощущения внизу своего живота.
        — Пия?
        О боже! Глубоко вдохнув, она дала ему свою руку, и он повел ее в фойе, под яркие вспышки фотокамер. Она будто в забытьи кивала кому-то. Наверное, они гадают, кто она такая. Возможно, Ник и привык бывать у всех на виду, но она обычно оставалась за сценой.
        — Ник,  — с яростью прошептала она.  — Это не очень хорошая идея. А если люди узнают тебя? И станут выяснять, кто я такая?
        Он пожал плечами так беззаботно, что она чуть не ударила его.
        — Кто я такой — знают только мои работники, а я им плачу очень хорошо, чтобы они держали язык за зубами. В этом клубе привыкли к известным посетителям.
        Ник обнял ее за талию, и Пия почувствовала, как напряжение стало медленно ее отпускать.
        «Давай, Пия. Ведь ты не хочешь расставаться со своими ночными грезами, которые никогда не станут реальностью?» Нет. Она хотела наслаждаться каждой секундой.
        Ник повел ее к одному из столиков, стоявшему на возвышении в уютной нише, и Пия уселась на бархатный диван. Раздались звуки бразильской самбы.
        — Что ты будешь пить?  — спросил он, нагнувшись к ней, и в его глазах цвета виски читалось желание.
        — На твой вкус. Я не хочу сегодня принимать никаких решений. Я хочу просто… чувствовать.  — Голос ее звучал свободно и раскованно.
        Ник заказал фирменный коктейль, и через несколько минут им подали его в высоких бокалах для шампанского. Пия, не задумавшись, сделала большой глоток, запрокинув голову, и чуть не поперхнулась.
        — Вау! Крепкий напиток. Обжигает горло.
        — Для стойких женщин,  — прошептал Ник, в дьявольской усмешке скривив свои чувственные губы.  — Это смесь джина, шампанского, лимонного сока и сахара.
        Пия почувствовала, как алкоголь ударил ей в голову. Все вокруг исчезло, и Пия видела лишь спутанные черные пряди его волос, смутные тени, скользившие по его аристократическому лицу. Когда Ник поймал ее взгляд, он надменно поднял бровь, и она отвела глаза, но почти не смутилась.
        Ник сам предложил ей наслаждаться ощущением близости, нежности. Жаждать прикосновений своего любовника. У нее никогда этого не было. Этан заставил ее чувствовать себя ненужной и бесполезной.
        Пия взглянула на пару, танцевавшую самбу, и внимательно пригляделась к их поведению. Мужчина заправил прядь волос за ухо своей подруги, поцеловал ее в подбородок, в кончик носа, приник к ее шее. И больше всего на свете она хотела бы сейчас испытать такую же близость с Ником.
        — Ты так смотришь на них, Пия. Что творится в твоей хорошенькой головке?
        Она не отвечала… В горле у нее застрял комок.
        — Может быть, ты хочешь танцевать?
        — Сейчас или никогда.
        Пия вышла на залитый ярким светом танцпол, и прежде, чем сообразила, как нужно двигаться, Ник был уже возле нее, взяв на себя ведущую роль. Быстро и жестко он обнял ее за талию, и ее груди уткнулись в его грудь. Затем он сжал ее правую руку в своей руке — и этот молчаливый жест свидетельствовал о том, что он не даст ей упасть, не отпустит. Это был прекрасный момент, и, когда Пия взглянула в его глаза, она увидела в них страстное желание.
        — Вот так, querida. Расслабься. Повинуйся мне. Слушай музыку, пусть она пройдет сквозь твое тело.
        Пия вцепилась в его сильные плечи, и Ник стал двигаться с такой мужской грацией, что на него обратились все взоры. Он обнял ее за талию, и бедра их двигались в такт друг другу, описывая цифру «8». Пия никогда не испытывала такой близости с другим человеком.
        Она прижалась к нему, тяжело дыша, ее груди налились, став тяжелыми, соски затвердели и уткнулись в кружево бюстгальтера.
        Ник пристально смотрел на нее.
        Это было все равно что танцевать с дьяволом. Все его движения приглашали к сексу, каждое прикосновение таило в себе опасность, горячее тело манило к себе.
        И только тогда она заметила. Ник был не единственным, кто смотрел на нее.
        — Люди смотрят на нас,  — выдохнула она.
        — И мужчины завидуют мне, querida. Не говоря уж о том, что возбуждаются.
        Он держал ее крепко, но нежно, и вдруг ее тело задрожало от неконтролируемого приступа желания.
        — Ник?  — О боже! Это был совершенно новый уровень сексуального напряжения.
        Их тела так тесно соприкоснулись. Теперь ее щека была прижата к его щеке, и от запаха его кожи у Пии закружилась голова. Ей представилось, что он раздевает ее и укладывает в постель и они танцуют уже совсем под другую музыку.
        Словно в забытьи, Пия поднялась на цыпочки и прижалась к нему губами. Мгновение Ник колебался, но в следующую секунду запустил руку в ее распущенные волосы и стал ласкать ее рот языком. Он целовал ее так страстно, что она чуть не упала в обморок.
        Пия прижалась к нему, почувствовав его эрекцию, и стала гладить его рукой.
        — Боже, Пия, ты убиваешь меня,  — простонал он в ее полуоткрытые губы, лаская ее тело.
        Его прикосновения были подобны электрическому току. Пия готова была отдать контроль Нику, чтобы он взамен дал ей то, в чем она сейчас нуждалась больше всего.
        — Я хочу тебя, Ник. Очень хочу…  — прошептала она, уткнувшись носом в его подбородок, и последние остатки сомнений растаяли в невероятном желании, исходившем от него.  — Возьми меня,  — взмолилась она.  — Возьми.
        Это было так глупо. Так безрассудно. Так неотвратимо. Буря противоречивых чувств отразилась на его лице.
        Но затем сердце ее радостно забилось.

        В лимузине было темно. Лишь уличные огни мелькали в салоне. Ник пытался сдержать себя, но через секунду она уже сидела у него на коленях. Ведь это было непреодолимое физическое притяжение. И он отчаянно хотел ее с первого же дня знакомства.
        Его твердый член упирался в ее влажные кружевные трусики, а его губы прижимались к ее губам. Желание было таким острым и нестерпимым, что ему показалось, будто его сердце не выдержит. А ведь до дома еще оставалось десять минут езды.
        В ушах Ника раздался звук рвущейся ткани, и он тихо застонал, оторвав от своей груди ее жадные руки.
        — Пия, остановись, или, клянусь, ты будешь на полу через десять секунд.
        Похоже, слово «остановись» она понимала совсем не так, как он, потому что ее губы коснулись его груди, а язык облизал его плоский бронзовый сосок. Ник сдавленным голосом запротестовал, но вмиг замолчал, почувствовав, что она расстегивает его брюки. Ему надо остановить ее. Но, черт возьми, он этого не хотел. Он хотел лишь ощущать на себе ее руки, ее пальцы, сжимающие его твердый пульсирующий член.
        Не в силах совладать с собой, Ник опустил глаза. Это была большая ошибка. Он увидел ее язык, лизнувший его пупок, а затем двинувшийся вниз…
        — Пия,  — грозно прорычал он.
        — Я мечтала об этом с тех пор, как увидела тебя, привязанного к моему креслу,  — произнесла она приглушенным чувственным голосом, который сводил его с ума. Осыпая поцелуями его член, она горячо выдохнула: — А ты хочешь меня?
        — Боже, да, да!
        Ее горячий влажный язык облизывал его набухшую головку, и это нежное прикосновение разжигало его кровь. Затем ее рот широко открылся — и в глазах у Ника померкло.
        — Пия…
        Ник стиснул зубы. А Пия стала посасывать член, облизывая языком самые чувствительные места. Ник вскричал, затем прикусил губы, чтобы сдержать крик.
        — Пия… остановись.
        Рука его непроизвольно сжала ее волосы, и он стал побуждать ее любить его сильнее, быстрее, глубже… Ник забыл обо всем на свете, откинув голову на кожаное сиденье и испытывая необыкновенное наслаждение.
        Хорошо, что люди не могли видеть то, чем они занимались на заднем сиденье лимузина. Стекла машины были затемненными.
        — Пия… это слишком… Я сейчас…
        Его тело содрогнулось в мощном оргазме. Его сердце стучало в висках, хриплое дыхание наполняло сгустившийся воздух. Ник собирался с силами, чтобы вновь обрести способность говорить.
        — Это было потрясающе. Ты потрясающая.  — Обняв Пию за плечи, он усадил ее на колени, уткнулся носом в ее волосы и крепче прижал к себе.  — Я хочу раздеть тебя, уложить тебя в свою кровать, ощутить в своих объятиях. Я хочу услышать, как ты кричишь от страсти, и это не имеет ничего общего с нашей сделкой. Отмени свою деловую встречу, Пия, проведем этот вечер вдвоем.
        Ник решил найти другой способ добраться до Зевса, не используя ее.
        Она откинулась на спинку сиденья, и он увидел, как ее смущение медленно сменялось радостью.
        — Правда?  — прошептала она, и в голосе ее прозвучала радостная надежда.
        — Каждое слово — правда.
        Просияв, она поцеловала его медленно и нежно. Ник продолжал ее обнимать, наслаждаясь ощущением близости, которое он никогда прежде не испытывал. Но с самого начала он понял, что эта женщина перевернет весь его мир. Она была непредсказуемой, и это нравилось Нику, но и пугало его.
        Пия сжала его плечи, впившись в них своими серебристыми ноготками, и, как только он успел повалить ее на широкое кожаное сиденье, машина остановилась.
        — Ну вот. Самое подходящее время.
        Нависнув над ней, Ник наслаждался тем, как она выгибает спину, запрокинув голову, демонстрируя ему свое полное подчинение. Он прекрасно знал, чего она хочет: чтобы он доставил ей несказанное наслаждение.
        Приподнявшись, она обхватила его лицо руками.
        — Я хочу тебя, Ник. Очень хочу. Возьми меня, покажи мне, что я должна делать.
        — Сначала расслабься.
        Она рассмеялась, и смех ее был чудесным.
        — Сними с меня напряжение. Растопи лед внутри меня. Заставь меня чувствовать себя живой, хотя бы раз.

        «Я хочу его, ужасно хочу». Это было прекрасное желание, охватившее Пию с невероятной силой. Ничего подобного в прошлом она не испытывала.
        Она не будет думать о завтрашнем дне, будет жить настоящим. Завтра она выдаст ему Зевса, и они откровенно поговорят обо всем.
        Пия вздрогнула, услышав звонок лифта. Когда двери лифта закрылись, Ник обнял ее за талию и стал целовать в губы.
        — Обхвати меня ногами, bonita, позволь мне почувствовать тебя.
        Она сделала то, что он велел, прижавшись бедрами к его телу. Дрожь пробежала по ее спине, когда она ощутила ногами его твердые ягодицы. Уткнувшись носом в ее шею, Ник осыпал поцелуями ее грудь, колыхавшуюся под лифом платья.
        — Я хочу видеть тебя.
        Поставив Пию на пол, он спустил красные бретельки с ее плеч.
        — Я хочу тебя так, что готов съесть тебя живой.
        Разум Пии замутился, и не успела она опомниться, как шелковое платье красной лужей растеклось по полу. Отступив назад, Ник стал любоваться ее полуобнаженным телом, освещенным яркими светильниками. Она хотела прикрыть себя рукой, ведь она не была такой загорелой и стройной, как все его любовницы.
        — Боже, Пия, взгляни на себя. У меня просто перехватывает дыхание.
        Пия осторожно подняла голову, и то, что она увидела в глазах Ника, растопило остатки льда в ее сердце: восхищение, жгучее желание. Он провел пальцем по ее ключице, затем — вдоль ложбинки между ее грудей, потом по животу и вниз по трусикам.
        Томительный стон вырвался из его груди.
        — Ты убиваешь меня, прямо здесь. Повернись.
        Тон Ника был повелительным, хотя и невероятно нежным. Взглянув на него из-под опущенных ресниц, она послушно повернулась к нему спиной, упершись руками в зеркальную стену. Никогда Пия не чувствовала себя такой сексуальной, такой соблазнительной, такой возбужденной.
        — Боже, помоги мне!  — прорычал он.  — Мне кажется, я снова сейчас кончу.
        Она рассмеялась и взглянула на его отражение в зеркале. В глазах Ника горел страстный огонь. Затем, опустившись на колени, он стал целовать швы на ее чулках. Его губы были нежными и мягкими, и Пия задрожала всем телом.
        Зеркало запотело от ее горячего дыхания. Она видела, что ее взгляд затуманивался, когда Ник поднимался выше и выше… Пока не достиг лона.
        — Ник?  — Ее ноги ослабели.
        Пия широко расставила ноги, и он проник рукою в ее лоно и погладил ее там, где она была горячей и влажной.
        — О боже, Ник!
        — Ты на грани,  — прошептал он, целуя ее шею.  — Но я не позволю тебе кончить, Пия. Запрещаю тебе это. Ты должна подождать.
        — Я ненавижу тебя,  — с обожанием прошептала она.
        Его приглушенный смех был прерван звонком лифта. Ноги Пии подкосились.
        — Вау, bonita! О нет, не падай!  — Подхватив Пию на руки, Ник прижал ее к груди и понес через холл к своей спальне. Там он положил ее на середину своей огромной кровати, покрытой атласным покрывалом.
        — Ты великолепна,  — сказал он, и его голос был хриплым от страсти.
        Ник разделся перед ней полностью. Он показался ей неимоверно высоким. Его улыбка была хищной, как у волка, и красивое лицо горело страстью. Остатки разума покинули Пию, когда он, на миг взяв себя в руки, погладил большим пальцем набухшую головку, глядя при этом ей в глаза.
        Ник играл с ней, как с музыкальной игрушкой, и она возбудилась так, что боялась взорваться. Это могло случиться в любую секунду.
        — Как ты думаешь, что я сначала сделаю, querida?  — Ник развязал шелковый поясок на ее трусиках, и они свободно повисли на ней.
        Пия застонала.
        — Мне кажется, ты готова играть со мной, Пия,  — прорычал он, покрывая поцелуями ее ключицы и шею.
        Она изогнулась и, почувствовав его язык на своих губах, замерла от наслаждения.
        — Я жду от тебя любви, которую ты мне обещал,  — взмолилась она.  — Пожалуйста, Ник.
        — Боже, Пия, ты вся горишь.
        Опрокинув ее на матрас, Ник навис над ней, схватив ее за плечи, а затем вошел в нее одним мощным глубоким толчком. Она почувствовала небывалое блаженство. Их взгляды встретились. Его глаза цвета виски смотрели в ее ярко-синие глаза, и дыхание их слилось воедино. В этот момент они стали настолько близки, что слезы выступили на ее глазах.
        И в этот момент Пия поняла, что сильно заблуждалась. Одной ночи ей будет недостаточно, она всегда будет мечтать об этом мужчине. Взглянув на нее сверху вниз, Ник убрал влажную прядь волос с ее лба, и этот жест был очень нежным. Пия уткнулась в его шею.
        — Нет, не делай этого. Не прячься от меня.
        — Я…
        Когда она снова взглянула на него, он начал медленно двигаться — специально медленно, чтобы раздразнить ее. И лишь когда она в изнеможении стала извиваться под ним, он вошел в нее глубже, ускорив толчки. Пии так хотелось прикоснуться к его коже, почувствовать его твердые, гибкие мускулы под своими ладонями, но Ник одной рукой сжимал ее запястья, закинув руки ей за голову, а другой рукой гладил ее щеки и шею, сжимал набухшую грудь.
        — Ник, Ник…  — вновь и вновь повторяла Пия, и это, казалось, еще больше возбудило его.
        Однако он замедлил свои движения, словно хотел продлить ей удовольствие.
        — Еще одна минута — и ты взлетишь.  — Его голос дрожал, руки были нетвердыми, потому что он едва сдерживал себя. И тогда она поняла, что он тоже близок к финальной точке.
        — Ник… пожалуйста.
        — Ты так прекрасна,  — прошептал он, продолжая двигаться в бешеном ритме.
        Пия подняла голову, умоляя поцеловать ее, и он дал ей то, чего она хотела,  — засунул свой язык ей в рот, глубоко войдя в нее мощным толчком.
        — Ник!
        — Теперь кончай.
        Она испытала такое острое наслаждение, что ее разум затмился и сладостный крик вырвался из груди. Дыхание Пии прервалось, в глазах потемнело. Поцелуи Ника были страстными, почти отчаянными. Он обнимал ее так, будто она была самой великой драгоценностью в мире, о которой он мог только мечтать, и Пия чувствовала себя нужной и желанной просто потому, что была самой собой.
        Из его груди вырвался крик, и Пия приникла к его губам, чтобы полнее ощутить его наслаждение. Ник обессиленно опустился на нее всем своим тяжелым телом, и она почувствовала себя любимой и защищенной.
        Пия всхлипнула от наплыва эмоций. Ник обнял ее крепко, как могущественный бог. Это была кульминация потрясающей ночи, и Пии хотелось навсегда остановить это мгновение.
        Глава 12
        Пия улыбалась, вспоминая о том, каким был с нею Ник.
        В один момент он мог быть властным и доминирующим, а в следующий момент становился веселым и непринужденным, и его шутливые прикосновения, его улыбка заставляли ее смеяться вместе с ним. Он и не думал что-нибудь ей говорить, когда прижимал ее к стене или ублажал, стоя перед ней на коленях. Пия даже не представляла, что любовью можно заниматься в таких разнообразных позах.
        Отзвуки блаженной ночи все еще струились по ее венам, но темные тучи уже стали сгущаться вокруг нее. Настало время вернуться в реальный мир, заняться работой, сказать Нику правду о том, кто она есть.
        Высвободившись из его объятий, Пия соскользнула с кровати, слегка поморщившись от сладкой боли. Она велела себе не оглядываться назад, смотреть только вперед. И все же она не могла сдержаться и взглянула на кровать, где лежал красивый высокий темноволосый мужчина, который вознес ее на небеса.
        С тяжелым сердцем, накинув на себя мягкий махровый халат, она побрела на кухню, чтобы сварить себе кофе. Через десять минут она уже сидела за стеклянным столиком с чашкой кофе в руках, поставив перед собой компьютер и открыв блок c субботним выпуском финансовых новостей. Листая страницу за страницей, Пия вдруг увидела имя… Ника.
        «Акции Голдсмитов выросли после известия о предстоящей свадьбе Никандро Карвальо».
        Пия стала судорожно перелистывать страницы, переходя от ссылки к ссылке. У нее возникло тягостное чувство, что она летит в пропасть, без всяких крыльев, и черная пустота скоро поглотит ее. Наконец она нашла страницу о светской жизни Нью-Йорка, и горло ее сжалось так, что она не смогла дышать. Сердце ее билось, как бешеное, и она не сразу могла прочитать все слова.

* * *
        «Карвальо был замечен в Барселоне с загадочной блондинкой.
        Наследница Голдсмит покинула особняк «Фортуна» под прикрытием темноты. Чтобы никто не видел ее слез?
        Никандро Карвальо в своем ночном клубе в Барселоне с новой любовницей. Кто же она?»

        — О боже мой!  — выдохнула Пия, прижав руку ко рту, и слезы затуманили ее глаза, отчего ужасная фотография, где они были запечатлены с Ником, стала расплывчатой и дрожащей. На фото она была похожа на проститутку. Она выглядела шлюхой, как и называл ее отец. А эта девушка — та девушка, на которой собирался жениться Ник,  — выглядела такой несчастной, такой потерянной в окружении алчных журналистов, снимавших ее на беспощадные фотокамеры.
        Разве она не получила урок? Разве прошлое ничему ее не научило? Она годилась лишь на то, чтобы ее использовали. Захлопнув ноутбук, Пия рывком вскочила с кресла, с шумом опрокинув его на пол, и помчалась через холл к его спальне, с яростью вытирая слезы. Она не собиралась плакать перед ним.
        Раздался звонок ее телефона, и она застыла на месте. Ночью про телефон она даже не вспоминала. Раньше такого с ней никогда не случалось. Ей не надо было смотреть на экран телефона. Ей не надо было отвечать. Потому что она знала, кто это звонит.
        — Пия? Скажи, что ты получила мое сообщение. Скажи, что ты уже не с ним.
        Она почувствовала такую ненависть, что чуть не задохнулась.
        — Пия, ты слышишь меня? Не могу поверить в то, что он еще жив. Я здесь, Пия. В особняке Сантоса. Я здесь! А ты где, черт возьми?
        — В постели с врагом. А где же еще?
        Глава 13
        «На Эйфелевой башне, в понедельник, в шесть часов вечера.
        Зевс будет там».

        Должно быть, это было его прощание Пии.
        Ник поднялся на лифте на самую верхнюю площадку Эйфелевой башни и подошел к перилам. Перед ним раскинулся Париж во всей своей красе. Триумфальная арка, Марсово поле, неспешно текущая Сена… Париж… Город любви. Он сжал железные перила, и костяшки его пальцев тут же побелели. Ветер трепал его волосы, ледяными иголками колол кожу. Теплое черное пальто Ника с поднятым воротником не могло спасти его от холода.
        Пия наверняка увидела фото, размещенные во всех новостях. Во всех этих чертовых статьях о его предстоящей женитьбе. В данный момент он готов был послать Голдсмита ко всем чертям.
        «Ну хорошо, Ник, признайся себе: ведь за «Бриллианты Сантоса» ты готов продать душу дьяволу».
        Закрыв глаза, он прижал руку к своему накачанному животу, пытаясь уменьшить боль от невыразимой тоски. Одна ночь с Пией не могла сравниться ни с чем. Он даже представить себе не мог, что его жажда мести разрушится под наплывом чувств, и теперь его взгляды на жизнь были поколеблены, а будущее казалось неопределенным и туманным.
        — Привет, Никандро.
        Его сердце замерло.
        Мгновенно мелькнула мысль о том, что Пия нарушила свое слово. Зевс не придет. Но Пия никогда не нарушает своих обещаний. Это было для нее делом чести. И тогда Ник все понял, взглянув на ее точеную фигуру. Зачесанные вверх волосы, строгий черный костюм, длинное кремовое кашемировое пальто, сжатые губы, холодные глаза.
        Снежная королева снова вернулась.
        В его памяти мгновенно всплыли обрывки разговоров, деловые бумаги и небывалая властность, столь редкая для женщины. Все это, как кусочки калейдоскопа, соединилось в целостную картину, и он понял все.
        Боже, он был так слеп.
        Ник на миг потерял дар речи.
        — Добрый вечер, Олимпия. Или мне называть тебя Зевсом?
        — Называйте меня, как хотите, мистер Карвальо.
        Его улыбка была горькой, земля пошатнулась под его ногами.
        — Антонио Мериси мертв?
        — Да.
        Тринадцать лет он стремился к тому, чтобы Антонио Мериси испытал хотя бы десятую часть той боли, которую испытали его дед и родители. Но такого исхода он никак не ожидал. И как он мог подумать, что Зевс мертв, если имя его не сходило с уст людей?
        Ник думал, что почувствует что-нибудь: гнев, злобу, ненависть. Но он словно онемел.
        — Он умер от сердечного приступа четыре года назад. Сейчас я владею его компаниями, ставшими теперь моими, а также клубом «Ку виртус».
        Догадавшись, что сейчас за этим последует, он прямо взглянул в ее глаза и увидел в них ледяной холод.
        — Должна ли я тебя благодарить за то, что клуб мой рушится под напором скандальных слухов, Никандро?
        — Да.
        — Не ты ли обрушил акции «Эрос Интернэшнл»?
        — Я.
        — Ты хотел разрушить мою жизнь, Никандро?
        — Да.  — Не было смысла все это отрицать. Каждое ее слово было правдой.  — Только я не знал, что это была «твоя» жизнь, Пия.
        — О, не надо. Давай представим, что мой отец здесь и он отвечает за свои грехи. Что я тебе сделала? Какое преступление совершила в отношении тебя, почему ты мстишь мне, завладев моим телом и разрушая мой мир?
        — Это лично тебя не касается…
        — Будь честен, Ник.  — Огонь расплавил лед в ее глазах, и они стали ярко-синими.  — Ты сделал это личным, когда твои губы коснулись меня. Ты сделал это личным, когда овладел моим телом.
        Закрыв глаза, Ник сглотнул. Он хотел возразить ей, но разве в этом был бы толк? В глубине души он понимал, что она была права. Только она не знала всей правды.
        — Ты права, конечно. В тот момент, когда я увидел тебя и узнал, что ты — дочь Зевса, я был охвачен лишь одним желанием. Уничтожить его и отнять у тебя то, что он отнял у меня.
        — И что же мой отец у вас отнял, мистер Сантос?
        — Всю мою жизнь.
        — Но вы ведь сейчас стоите передо мной, живой и невредимый.
        И только сейчас Ник осознал, что она сказала. «Сантос».
        — Почему?..
        — Когда я лежала в твоих коварных объятиях, Джован наводил о тебе справки. Я попросила его выяснить, что произошло с «Бриллиантами Сантоса» в Занзибаре. Я не могла забыть твой взгляд, когда ты смотрел на мое ожерелье… В нем сквозила такая ненависть.
        Пия безоглядно доверяла Джовану. Стала верить Нику. И вдруг земля была выбита у нее из-под ног. И теперь она не могла верить ни одной живой душе.
        — Он сказал, что понятия не имеет, что случилось с «Бриллиантами Сантоса». А выяснилось, что он тогда был там.
        Ник нахмурился:
        — В особняке? Нет.  — Он решительно покачал головой.  — Я бы узнал его.
        Но узнал бы? За тринадцать лет человек мог сильно измениться. Ник смутно помнил, как выглядела комната в особняке Сантоса. А когда он дрался с зеленоглазым Отелло в Занзибаре, у него не было времени думать о том, что в прошлом у Пии с Джованом могла быть какая-то связь.
        — Он был там. Он думал, что ты погиб в тот день.
        Нику показалось, что ее голос дрогнул, но Пия даже не смотрела на него, оставаясь все такой же ледяной и невозмутимой. Ее смех, ее улыбки, огонь в ее глазах и радость в ее душе — все это исчезло безвозвратно, и в этом виноват был только он.
        От ненависти к себе у Ника пересохло горло. И когда же он стал таким? Он с трудом узнавал себя. Он стал жестоким и безжалостным, и все оттого, что столько лет его неотвязно преследовала мысль о мести.
        — Я знаю, что мой отец нечестно поступил с твоими родителями. Я знаю, что они погибли в тот день, и я… искренне сочувствую тебе. Я сожалею о том, что все это случилось. Но больше я ничего не знаю. Джован тогда находился снаружи, почти до самого конца, и он не знает, что произошло внутри. Ему было приказано стоять возле дома, и он исполнял свой долг. Может быть, он хотел бы попросить прощения.
        Голос Пии сорвался, она больше не могла говорить. Только что она выяснила, что ее отец был жадным и безжалостным жуликом. Человеком, пославшим своих стражей отнять имущество у своего должника, проигравшего ему в фальшивой сделке. А все потому, что он хотел заполучить «Бриллианты Сантоса». Наверное, она даже не подозревала о том, что ее отец был связан с греческой мафией. И стоило ли сейчас удивляться тому, что она снова стала ледяной, как Снежная королева?
        Сердце Ника наполнилось болью и состраданием. Сделав шаг вперед, он обнял руками ее лицо.
        — Пия. Bonita. Мне так жаль…
        Она отшатнулась, и он увидел, как в ее глазах вспыхнула ярость.
        — Пожалуйста, не прикасайся ко мне. Я даже не знаю, кто ты такой.  — Прикусив губу, она на секунду закрыла глаза.  — Я понятия не имею, с кем я спала. Что было ложью, а что было правдой.
        Ник видел, как она страдает, и ему стало невыразимо больно.
        — Пия, пожалуйста… позволь мне все объяснить.
        — Нет, я… Джован ждет внизу, возле башни, в черном лимузине, если хочешь с ним поговорить, а я искренне желаю тебе счастья в браке…
        Ее грудь дрогнула, будто она попыталась сдержать рыдание, и сердце Ника чуть не разорвалось от боли.
        Затем она прошептала:
        — Прощай, Ник.
        Высоко подняв голову, Пия повернулась и ушла.
        Глава 14
        Париж окутывала ночь.
        Возле двери номера стоял чемодан Пии, и она, убрав в него оставшиеся деловые бумаги, рывком застегнула молнию. Ее сердце разрывалось от боли и гнева, а ненависть к себе была так сильна, что ее невозможно было превозмочь. «Ку виртуса» больше нет. Это было единственное обещание, которое она дала отцу, и она не смогла его выполнить.
        Пия бросилась на кровать, окутанную сумеречной мглой.
        Ах да, ее отец. Блестящий наследник греческой мафии. Феноменально богатых, неприкасаемых криминалов.
        И она не знала об этом, черт возьми.
        Но откуда она могла знать? Да, он был холодным, жестким, но она искренне считала его порядочным человеком. Он взял ее к себе, спас ее жизнь, и столько лет она старалась отблагодарить его, завоевать его уважение. Но все это было бесполезно. Пия по-прежнему ощущала себя никчемной. А сейчас это возмутило ее до предела. Как он смел считать ее «дрянью», когда сам был таким?
        Громкий стук в дверь заставил Лию подняться с кровати, и она, надев на себя пальто, направилась к выходу. Нужно было ехать в аэропорт.
        Дверь рывком открылась, и она едва удержалась на ногах. На пороге ее двери стоял Ник. Невероятно красивый, в том же черном пальто и с той же болью в глазах. Он казался очень усталым. Истощенным душевно и физически.
        Сердце Пии снова защемило. Она не могла себе представить, что Никандро Карвальо может выглядеть таким потерянным. Он всегда был веселым, уверенным в себе, но не сейчас.
        Ей вдруг захотелось обнять, утешить его, погладить по черным волнистым волосам. Но ведь этот человек использовал ее.
        Почуяв беду, Пия вскинула голову и словно издалека услышала свой голос:
        — Что ты делаешь здесь, Ник? Вряд ли я могу чем-то тебе помочь.
        Может быть, ему нужна была только она? Пия не знала. До сих пор она не могла поверить в то, что так легко поддалась его чарам.
        — Можно я зайду на несколько минут, Пия?
        Увидев, что она колеблется, он умоляюще взглянул на нее:
        — Позволь мне поговорить с тобой, querida. Мне нужно объясниться. Насчет Голдсмита в том числе.
        Оставив дверь открытой, она прошла в гостиную и встала возле окна, скрестив руки, чтобы сдержать желание дотронуться до него. Сквозь сумрачный свет она увидела, как Ник вошел в комнату нетвердой поступью, будто уже не был уверен в своем месте в мире.
        Пия вновь преисполнилась ненавистью к своему отцу. За то, что он разрушил жизнь Ника. Отнял у него родителей, мечты. Она вспомнила о том, какая радость была у него на лице, когда он играл с мальчиком в магазине! При мысли об этом ей вновь захотелось плакать.
        Ник подошел к ней ближе и прислонился к столу.
        — «Ку виртус»,  — решительно сказал он, и она никак не ожидала от него это услышать.
        — Ах да. Слухи привели к тому, что клуб скоро закроется.
        — Если мы не примем мер, он действительно прекратит существование.
        — Благодаря твоим усилиям члены клуба больше не доверяют мне, они не представляют, кто я такая.
        — Да, именно в этом кроется ответ, Пия. Ты должна раскрыться перед всеми. Мы должны спасти клуб.
        — Мы?  — Пия с горечью рассмеялась.  — Никаких «мы», Никандро, и я не могу раскрыть себя. Но разве сейчас это имеет значение?
        — Старинные правила клуба гласят, что только Мериси мужского пола может им руководить.  — Пия почувствовала отчаяние.
        — Мое прошлое ужасно, ты прекрасно знаешь об этом. Послушай, я не виню тебя ни в чем. Или, скорее, виню, но не испытываю к тебе ненависти, я понимаю твою мотивацию. Но я не хочу тебя больше видеть. Поэтому, если это все, что ты хотел сказать…
        — Пия, послушай меня.
        Он снова был прежним властным Карвальо. Услышав этот командный тон, она задрожала всем телом.
        — Старинные правила клуба стали архаикой. И отменить их может женщина, под руководством которой клуб расцвел. Ты имеешь право изменить законы, Пия. Встань перед ними, покажи себя. Опровергни слухи, растопчи их! Гарантирую, что из клуба никто не уйдет. Ты убедила себя в том, что ты плохая. Ты стыдишься своего прошлого. И твой отец поддерживал в тебе эти чувства. Он не говорил тебе, что ты должна гордиться собой, не побуждал тебя высоко держать голову.
        Ник был страшен в этот момент. Даже его тело вибрировало от гнева, он едва владел собой.
        Нахмурившись, Пия слушала его, с трудом постигая смысл слов.
        — Разве ты не понимаешь? Проклятый лицемер все еще руководит тобой из могилы. А ведь ты одна из самых богатых, самых успешных женщин в мире.
        Потрясенная, она моргала. Ник был прав. Пия никогда не прекращала работать, но, каких бы успехов она ни достигла, этого всегда было мало. Так почему бы ей не гордиться собой? Забыть о прошлом и двинуться дальше?
        — Ведь ты разрешила женщинам вступать в клуб, не так ли?  — спросил он, прорвавшись сквозь ее мысли.
        — Да. Я пыталась сделать клуб современным. Но это было нелегко.
        — Ты сильнее и благороднее всех мужчин, которых я знаю. С тобой никто не может сравниться.  — Ник придвинулся к ней ближе, выступив из тени, и на лице его отразилось восхищение.  — Я так горжусь тобой.
        О боже.
        — Не говори этого,  — срывающимся голосом произнесла Пия.  — Не вынуждай меня думать, что ты переживаешь за меня. Я не вынесу этого.
        Ник сделал к ней еще один шаг и обнял ее лицо. Его руки дрожали, когда он гладил пальцами ее щеки.
        — Я не лгал тебе ни в чем, Пия. Ни одну женщину я не хотел так, как тебя. Ты для меня очень много значишь.
        Пия уткнулась носом в его руку: ей так отчаянно хотелось ощущать его прикосновения, так хотелось поверить ему. Это грозило ей страшной опасностью.
        — Тебе надо идти.  — Она старалась говорить твердо, но ее голос дрогнул, и Ник услышал это.
        Сердце Пии разрывалось. И почему она влюбилась в мужчину, который безжалостно использовал ее? Который собирался жениться на другой женщине через десять дней?
        — Пия…  — Ник нежно поцеловал ее в висок.
        И вдруг слова потоком полились из нее:
        — Я очень жалею, что ты потерял своих родителей. Я очень жалею, что мечты твои были разбиты в ту ночь. Я очень жалею, что Зевс разрушил твою жизнь. Но я рада,  — я так рада — что ты нашел в себе силы выстоять, не сломаться и начать новую жизнь!
        Слезы показались на его глазах.
        — Пия…
        — Иди к своей красавице невесте. Будь счастлив.
        Он дернулся, будто она ударила его, и запустил руки в свои волосы.
        — Я не давал согласия жениться на ней! Dios, Пия. Я не стал бы проводить с тобой ночь, если бы был обручен. Но я вел переговоры с Голдсмитами о слиянии компаний, это правда.
        Пия знала об этом.
        — Ты любишь ее?  — прошептала она, потому что выговорить это громко ей было больно.
        Пия вдруг почувствовала себя такой уязвимой и беззащитной.
        — Нет, я не люблю ее, Пия. Я просто хочу заполучить «Бриллианты Сантоса». Я хочу подарить их своему деду, пока он еще жив. Я обещал.
        Пия нахмурилась, стараясь понять, что он имеет в виду. Но прежде, чем она открыла рот, чтобы спросить, о чем он говорит, он вскинул руки со всей своей горячностью, которую она так любила.
        — Черт возьми, я так хочу обнять тебя! Овладеть тобой прямо сейчас. Мое сердце готово взорваться, когда я прикасаюсь к тебе, целую тебя, вижу твою улыбку, слышу твой смех — и знаю, что это может кончиться в любую минуту. Пия…
        Он бросился к ней, рывком привлек ее к себе, запустил руки в волосы и впился губами в ее рот. Поцелуй был жадным и страстным.
        Пия попыталась оттолкнуть его, но вдруг оставила свои попытки. Она ощутила себя живой — впервые с тех пор, как ушла от Ника. Скоро они упали на кровать, отчаянно лаская друг друга. И затем Ник вошел в нее — медленно и властно — и стал двигаться яростными толчками, будто хотел избавиться от своих эмоций, излив их на ее тело.
        — Не могу поверить, что такое может быть,  — прошептал он, уткнувшись носом в ее шею и вдыхая ее запах.
        Это нельзя было назвать занятием любовью или сексом. Ник вытягивал ее душу из тела, прощаясь с ней.
        — Пожалуйста, скажи мне, что тебе не больно.
        И тогда Пия заплакала и прижалась к нему, чтобы он не видел слез, стекавших по ее щекам.
        — Нет, мне не больно. Ты никогда не сможешь причинить мне боль,  — выдохнула она.
        Они одновременно испытали оргазм, и это была ярчайшая вспышка, но затем огонь погас, словно его никогда и не было.
        Когда Пия проснулась, она была одна. Ник ушел, снова оставив в ее сердце холодную пустоту.
        Глава 15
        Аво постучал по плечу внука, и Ник вернулся к реальности. Хотя он мог поклясться, что все еще ощущал ее нежную кожу, ее дразнящий запах на своих губах.
        Ник надеялся, что это пройдет, ведь миновало уже десять дней. Он знал, что страсть может быть испепеляющей, но, что она затмит его разум, он предположить не мог.
        Повернувшись, он подал рюмку коньяка Маттео Сантосу, а сам залпом осушил свой бокал.
        — Тебе пришла посылка, только что принесли. Открой ее.
        Ник даже не взглянул в сторону массивного старинного стола, стоявшего в кабинете Голдсмита.
        — Нет. Пусть ее откроет Элоиза.
        Женщины любят подарки, а Элоиза нисколько не скрывала то, что выходила замуж по расчету. Ее привлекало богатство Ника и та роскошная и спокойная жизнь, которую он мог ей дать.
        Ник взглянул на тяжелые портьеры, загораживавшие окна, и подумал, каким же мужем он будет. Разве порядочно было жениться на одной женщине и в то же время мечтать о другой?
        — Это не свадебный подарок.
        — У тебя вдруг появился дар предвидения, Аво?
        Он догадался, что за этим последует. Понял, что этого больше не избежать. Аво загнал его в угол.
        — Я гораздо старше тебя, мой мальчик, поэтому ты ничего от меня не утаишь. Мне хотелось бы знать, что с тобой происходит, потому что ты выглядишь так, будто кто-то приставил револьвер к твоей голове, а я слишком стар, что снова спасать тебя.
        — А я и не прошу сейчас меня спасать.  — Ник поморщился, почувствовав отвращение к себе. В нем боролись гнев и сожаление, и это убивало его.
        — Неправда, черт возьми. Я спас тебя. Велел тебе подняться и снова пойти, не позволив победить этим ублюдкам. Велел тебе найти то, ради чего стоило жить…
        — И я нашел.
        — Да.  — Дед горько рассмеялся.  — Месть. Я прекрасно понимаю, что двигало тобой, мой мальчик. И я позволил тебе с этим жить, даже тебя ободрял. Поэтому ты сделал сначала один шаг, потом второй. Затем четвертый, затем десятый.
        Голос деда едва слышно дрогнул, но Ник почувствовал это своим нутром.
        — Поэтому ты продолжал жить — есть, спать, просыпаться. Поэтому я тебя не потерял.
        Глаза старика увлажнились, а сердце Ника дрогнуло. Впервые с тех пор, как он покинул Пию.
        — Спасибо тебе за это, Аво,  — сказал он срывающимся голосом.
        — Ты действительно мне благодарен?  — строго спросил дед. Слеза скатилась по его щеке.
        Его голос был сдавленным от нахлынувших чувств, и Ник сам еле слышал его.
        — Я хотел всего лишь вернуть тебе то, что ты потерял. «Бриллианты Сантоса». Утраченную империю Сантос.
        — Это отговорки. Ведь ты не такой, как твой отец!
        Над небом Нью-Йорка сгущались тучи, словно силы небесные грозили наказать людей за их грехи.
        — Я не хочу обсуждать моего отца,  — сказал Ник. Он не мог вспоминать тот день. Ему ненавистны были эти воспоминания.
        — Но я хотел бы обсудить.
        — Пожалуйста, не надо,  — взмолился Ник.
        — Я потерял свою дочь, Никандро, и ты не можешь вернуть ее. Ты действительно думаешь, что деньги и бриллианты могут спасти души, возродить сердца, вернуть любовь?
        Ник мучительно задумался над этими словами. Любовь была радостью и счастьем, а не зависимостью, граничившей с сумасшествием. Когда находился с Пией в Барселоне, ему было хорошо. Невероятно хорошо. И только когда он расстался с ней, он почувствовал себя словно в аду.
        Пия…
        Ее имя стучало в его мозгу. Невероятно, но он ушел от единственной женщины, которую по-настоящему любил. И разве «Бриллианты Сантоса» стоили того?
        — Нет, я сказал тебе!  — в давящей тишине комнаты разнесся голос Аво.  — Это невозможно. Поэтому я снова спрашиваю тебя: что мы здесь делаем?
        — Голдсмиты владеют «Бриллиантами Сантоса», и их дочь — подходящая жена.
        — Для многих, не сомневаюсь. Но для тебя? Безумец! А что касается «Бриллиантов Сантоса», то кому они нужны? Оставь их в покое и начни новую жизнь.
        Закрыв глаза, Ник склонил голову.
        Ему вдруг стало ясно, что он цеплялся за «Бриллианты Сантоса», как за спасительную надувную лодку, отчаянно пытаясь завершить игру. Иначе все его усилия могли оказаться напрасными.
        «Пия… У тебя останется Пия на всю жизнь»,  — словно прошептал ему тихий внутренний голос. Если только Пия захочет общаться с ним после того, что он сделал с ней! Ник до сих пор не мог поверить в то, что овладел ею, как животное, в Париже. И он не удивится, если она больше никогда не захочет разговаривать с ним.
        — Я боюсь,  — сказал Ник. Он не хотел превратиться в монстра, как его отец.
        — Другая сторона страха — это свобода, мой мальчик. Только тогда, когда мы перестаем бояться, мы способны начать новую жизнь. Позволь мне увидеть тебя счастливым, пока я еще живой. Ведь эта женщина для тебя — самый дорогой человек на свете, не вздумай ее потерять.

        Пия стояла перед двойными дверями, ведущими в конференц-зал.
        Вокруг огромного стола сидели члены клуба «Ку виртус». Один стул был свободен, и Пия обрадовалась этому. Она не знала, хватило бы ей сил совершить задуманное, если бы Ник был здесь. Сегодня утром газеты пестрели фотографиями счастливой пары, появившейся на вчерашнем банкете. Ник и его будущая супруга выглядели вполне счастливыми.
        Пия ненавидела его за то, что он вновь пробудил в ней ощущение ненужности и одиночества. Она поверила, что он полюбил ее настоящую. Но ведь она не имела благородного происхождения, как его невеста. Он зол на то, что она имеет над ним такую власть. Он ясно дал понять ей это в Париже.
        Пия думала, что он все-таки испытывал чувства к своей невесте, ведь ничего не изменилось даже после того, как она отправила ему посылку. Несколько дней она мучилась, не в силах принять решение. Разум твердил ей, что не стоит жалеть Ника. Но сердце преисполнялось ненавистью к ее отцу, поставившему Ника в это ужасное положение. В конце концов чувства победили, и она отправилась к деду Ника.
        Пия не смогла сдержать улыбки, вспомнив об этом. Все еще красивый в свои семьдесят с лишним лет, седовласый старик сказал ей, что она «храбрая», и поцеловал на прощание. Он крепко обнял ее со слезами на глазах, когда она вынула свое ожерелье — «Бриллианты Сантоса» — из бархатной шкатулки и протянула ему. Единственный подарок, который подарил ей отец. Но Пия все сделала правильно. Она вернула старику его вещь и тем самым исправила грехи прошлого.
        Аво заморгал, когда она передала ему записку для Ника. Она переписывала ее несколько раз, чтобы он не смог прочитать между строк ее чувства. Пия просила его поинтересоваться у Голдсмита, каким количеством акций «Бриллиантов Сантоса» он владеет.
        Теперь настало время подумать о будущем.
        Высоко подняв голову, Пия сделала глубокий вдох, и двойные двери зала медленно раскрылись перед ней. По залу пронесся изумленный шепот, и Пия почувствовала шок, охвативший всех присутствующих. Теперь все будет по-новому. Она больше не будет прятаться. Она проклинала Ника за его предательство, его ложь, но разве сама она не прибегала ко лжи, руководя этим клубом?
        Пия не хотела больше быть Олимпией Мериси. Да, несмотря ни на что, она все еще любила своего отца. Он спас ей жизнь, дал ей будущее, но за двенадцать лет она выполнила свой долг перед ним.
        Пия стояла перед высоким кожаным креслом — роскошным троном, который она собиралась отвергнуть.
        — Добрый вечер, леди и джентльмены,  — сказала она, увидев обращенные на нее взоры.  — Позвольте представиться. Я — Зевс. И я надеюсь, нам есть что обсудить.

        Она не видела Ника. Даже не взглянула в сторону пустого кресла, где он обычно сидел. Ник специально попросил Нарцисо и Ризарда оставить это кресло пустым, чтобы не отвлекать ее. Хотя Пия сейчас не нуждалась в поддержке. Она была отважна и сильна, как львица. Она нуждалась в любви. Она нуждалась в нем. И Ник хотел убедить ее в этом.
        Он выпутался из этой свадебной западни и теперь думал только о Пии. Он хотел прожить с ней всю жизнь. Он хотел подарить ей счастье. И для этого пришел сюда.
        Ник видел, как Пия овладела вниманием аудитории, в которой воцарилась завороженная тишина. Она объявила о том, что старые законы отменяются и наступает новый день. Женщины получают право голоса, и теперь они, наравне с мужчинами, могут внести свой вклад в развитие «Ку виртус». Пия упомянула жену Ризарда, Тиффани, сидевшую рядом со своим мужем. Выпрямив спину и широко раскрыв глаза, Тиффани с благоговением слушала ее.
        Все мужчины в зале не могли оторвать от нее глаз, завороженные властной силой, исходившей от нее. И вместо того, чтобы откланяться и уйти в завершение своей речи, Пия пошла по кругу, чтобы пожать руки присутствующим. Этим жестом она как бы говорила о том, что, невзирая на прошлое, она будет управлять клубом достойно и честно.
        Когда двери наконец закрылись за ней, она даже не взглянула в ту сторону, где стоял Ник. Он не знал, что ему делать: кинуться к ней, сжать ее в объятиях или ласково с ней заговорить?
        Прислонившись спиной к двери, Пия закрыла глаза, застыв от изнеможения. Но Ник знал, что она справится с собой. Он верил в нее.
        — Ты была превосходна, querida.
        Она так резко вскинула голову, что ударилась ею о дверь. Ник стиснул зубы, чтобы не улыбнуться.
        — Что… что ты делаешь здесь?
        Оттолкнувшись от стола, Ник опустил руки. Он сильно нервничал.
        — Разве у тебя сейчас…  — Она взмахнула рукой, словно ища подходящее слово, и направилась в дальний конец зала.  — Разве у тебя не медовый месяц? Почему ты не в постели с женой?
        Ник едва сдержал порыв догнать ее и сжать в своих объятиях. Dios, как она была красива!
        — Куда ты пошла?
        — Подальше от тебя. Ты ответишь на мой вопрос?
        — Люди проводят свой медовый месяц лишь тогда, когда женятся, Пия.
        Услышав это, она остановилась. Ник решительно направился к ней.
        — Ни с места, человек-волк. Иди к своей невесте и оставь меня!
        — Dios, у меня нет невесты!  — Пока.
        — Да? Она поняла, что выходит замуж за волка в овечьей шкуре?
        — Нет. Она узнала, что я люблю другую.
        — И кто же ей это сказал?
        — Я.
        — А, понимаю. Когда ты получил мою записку, ты понял, что все это — мошенничество, и решил избавиться от нее. Бедная женщина, наверное, ты разбил ее сердце.
        — Я не разбивал ее сердца! Я… Минутку. Записку? Какую записку? И о каком мошенничестве ты говоришь?
        Пия поджала пухлые губы.
        — Разве ты не получил от меня записки сегодня утром?
        — Нет. Ты писала мне, Пия? О чем?
        Ник разволновался. Схватив ее за плечи, он прижал ее к стене.
        — Я не скажу, пока ты не объяснишь мне, зачем ты сюда пришел.  — Толкнув его в грудь, она вывернулась от него.  — Почему твоя свадьба не состоялась?
        Выпрямившись, Ник обнял ее лицо руками и нежно поцеловал в висок.
        — Потому что однажды я встретил потрясающую женщину, самую прекрасную женщину в мире. Я хотел использовать ее, чтобы отомстить одному человеку, поэтому решил заманить ее в свою постель. Но должен был признаться, даже самому себе, что она украла мое сердце.
        Она слегка изогнула бровь.
        — Тогда почему…
        — Почему я оставил тебя тогда в твоей кровати, когда мое сердце разрывалось от боли?
        — Да.
        — Потому что я не хотел повторения того, что было у моих родителей. Мой отец был помешан на матери. Он безумно ее ревновал. И именно он выстрелил первым тогда, в той комнате, Пия. Он убил мою мать.
        Ее глаза расширились от удивления.
        — О боже…
        — Мой отец потерял бриллианты Cантос в мошеннической сделке, заключенной в «Ку виртус»,  — ты кое-что знаешь об этом. Но ты не знаешь того, что это были деньги моей матери, ведь она была наследницей состояния Сантос. Мой отец даже изменил фамилию, чтобы главенствовать над ней. Он и минуты не мог прожить без нее, но это была нездоровая любовь. Он часто следил за ней, когда она куда-нибудь выходила. Но чем больше он давил на нее, тем больше она сопротивлялась, а ведь она была своенравной и беспечной женщиной. Такой непредсказуемой, Пия. И все это…
        — Я в детстве тоже была такой. Своенравной и непредсказуемой,  — сказала она, взглянув на расстегнутый ворот его черной рубашки.
        — Я знаю, bonita,  — ответил Ник, обняв ее за шею и притянув к себе.  — Твоя мать жива?
        — Нет, она умерла от передозировки наркотиков два года назад. Я видела ее в последний раз, когда она оставила меня возле дома моего отца. Он дал ей пятьдесят тысяч долларов, чтобы она больше никогда не появлялась. Я даже признательна ему за это.
        В голосе Пии прозвучала боль.
        — У моих родителей были свои проблемы,  — продолжил Ник.  — Существует легенда насчет ожерелья «Сердце Шторма». Согласно поверью, только Сантосы могут его носить, иначе они навлекут на себя гнев богов. И то же произойдет, если Сантосы разрушат свой союз. Чепуха, конечно… Но когда я увидел ожерелье на твоей шее… Оглядываясь назад, я могу сказать, что внутренний голос тогда шепнул мне: ты предназначена для меня. Ожерелье привело меня к тебе, Пия.
        Она просияла, взглянув на него, и его сердце замерло от счастья.
        — Мне кажется, что тобою владела не только жажда мести, Ник.
        — Да, я знаю. Нашим отцам есть за что ответить.
        Ник поднял Пию на руки и понес к большому кожаному креслу. Усевшись в него, Ник посадил ее к себе на колени, заправил локон ей за ухо и продолжал:
        — Когда мой отец проиграл свое состояние твоему отцу, и к нам пришли люди Мериси, чтобы захватить особняк, а также ожерелье, между моими родителями разгорелась страшная ссора. Я вернулся с улицы и не понял, что происходит, но мой отец уже не владел собой. Он становился все более возбужденным. Мать плакала и кричала.  — Закрыв глаза, Ник вспоминал эту страшную сцену.  — Тогда отец выхватил револьвер из кармана охранника, взвел курок и… выстрелил ей прямо в сердце. Затем выстрелил еще раз. В комнате началась паника, и один из охранников убил его. Одна из пуль попала мне в спину, и я целый год лежал в больнице, утратив способность ходить.
        — О, Ник… Мне так жаль.
        — Мне надо было зачем-то жить, Пия. И я решил отомстить твоему отцу. Ведь это он, как я считал, вложил пистолет в руку своего охранника, это он спустил курок. Жажда мести стала смыслом моей жизни. Я хотел отомстить ему и вернуть себе «Бриллианты Сантоса». Этим я жил, пока не встретил тебя.
        — Теперь я понимаю, почему ты собирался жениться на ней.
        — Я просто не хотел такого безумного брака, который был у моих родителей. Но я кое-что упустил. Ведь я совсем не такой, как мой отец. Я не похож на него.
        — Нет, не похож,  — улыбнулась Пия.
        — Но знаешь ли ты недостатки спокойного брака, Пия? Никакой страсти, никакого обожания. Сердце не бьется при одном взгляде на любимого человека. Не трепещет в груди.  — Взяв ее руку в свою большую ладонь, Ник поцеловал ее пальцы, один за другим. Он жаждал целовать так все ее тело.  — Я так скучал по тебе, Пия. Мне казалось, что я умру без тебя.
        — И я скучала по тебе,  — дрожащим голосом сказала она, целуя его.  — Очень скучала.
        Душа Ника воспарила в небо.
        Но… Минуточку.
        — И все же…  — прорычал он, вдруг разозлившись на нее,  — ты готова была допустить, чтобы я женился на другой женщине?
        Подняв одну бровь, Пия дерзко взглянула на него:
        — Я дала тебе выбор. Дала тебе то, чего у меня никогда не было. После смерти отца я думала, что стала свободной. И вместо того, чтобы стыдиться себя, я должна была гордиться собой, своими достижениями.
        — Ты права, черт возьми.
        Она наклонилась к нему ближе:
        — Ты ворвался в мою жизнь, как ураган. Благодаря тебе я узнала, что существует другая жизнь за пределами моей золотой клетки. И возвращаться вновь во тьму мне было страшнее, чем выйти на свет. Поэтому я решила раскрыть тебе факты, и выбор тогда будет за тобой.
        — Какие факты?
        — Голдсмит пытался обмануть тебя. Он владеет лишь сорока двумя процентами фирмы «Бриллианты Сантосы», Ник.
        — Что? Грязная тварь! Я набью ему морду. Но… подожди… а кто владеет оставшейся частью?
        На губах ее заиграла удовлетворенная улыбка.
        — Ты.
        — Но я тогда должен был знать об этом, querida.
        — Если только твой дед не сказал тебе о том, что сегодня утром, в восемь часов, я переписала на тебя пятьдесят восемь процентов акций. «Бриллианты Сантоса» вернулись к тем, кому они по праву принадлежат. И ожерелье я тоже отдала Аво.
        — Не могу поверить в это. Если ты поступила так, значит, ты меня любишь.
        Обняв лицо Ника руками, она поцеловала его мокрые от слез щеки.
        — Конечно, люблю. Всем сердцем. И я удивляюсь, почему ты не догадался о бриллиантах. Ведь ты должен был знать, что акционеры всегда владеют бриллиантами. Разве ты не видел это в Занзибаре?
        Он бессильно пожал плечами:
        — В Занзибаре я видел только тебя.
        Она рассмеялась, затем всхлипнула и прижалась к нему, обхватив его плечи руками.
        — Выходи за меня замуж, Пия,  — взмолился Ник.
        Она еще крепче обняла его.
        — Я подумаю об этом,  — сказала она.
        И хотя ее тон был игривым, он понял, что ей требуется время, чтобы подумать. Ведь она не могла положиться полностью на него после всего, что он сделал.
        — Что я могу дать тебе, Пия, чего у тебя еще нет?
        Нежно и ласково она поворошила волосы Ника, отбросив непослушную прядь с его лба.
        — Свое сердце и улыбку.  — Ее голос сорвался, и она нежно поцеловала Ника в губы.  — Только ты способен рассмешить меня, только ты способен доставить мне такое удовольствие в постели. Только ты можешь избавить меня от чувства одиночества. Разве ты не понимаешь?  — прошептала она.  — Ты нужен мне, и я готова все отдать, чтобы быть всегда рядом с тобой.
        Ник с трудом сглотнул.
        — Правда?
        — Да. И может быть… когда-нибудь… у нас будет ребенок, который обязательно научится играть в футбол.
        Ник погладил ее полные груди сквозь шелковую кофточку, и Пия, откинув голову назад, застонала. Ник жаждал сорвать с нее одежду. Прямо сейчас.
        — Я все это сделаю, Пия,  — пообещал он, расстегивая ее кофточку и прижимаясь, чтобы она почувствовала его эрекцию.
        — Да?  — спросила она, слегка задыхаясь.
        — Конечно. Могу начать прямо сейчас.
        — В конференц-зале?!  — воскликнула Пия, сделав вид, что ужаснулась. Но вспыхнувшие щеки выдали ее.  — Тогда я больше никогда не смогу проводить здесь совещания.
        — Ну, может быть, у тебя есть спальня наверху? Я не в силах сдвинуться ни на шаг. Десять дней я томился без тебя и теперь не расстанусь с тобой ни на секунду.
        — У меня наверху апартаменты. Отнеси меня туда.
        — О, я отнесу тебя, Пия. Я вознесу тебя на облака, потом верну на землю. И так будет каждый день в нашей жизни.
        Эпилог
        Год спустя

        Раздувая белые паруса, яхта мчалась по волнам океана.
        — Хорошая яхта, правда?  — улыбнулся Ник, взглянув на Нарцисо, стоявшего рядом с ним.
        — Я так рад за тебя, дружище. Скоро Пия сделает из тебя настоящего человека. Ты и так уже стоишь перед ней на коленях.
        Сжав руку, Ник погладил пальцем широкое платиновое обручальное кольцо, несказанно радуясь тому, что он наконец-то его надел.
        Пия не сразу согласилась выйти за него. Ник понимал, что ей нужно было время для того, чтобы убедиться: она может доверять ему. А потом они вместе занимались корпоративными мероприятиями, преобразовывая «Ку виртус». Закрытый архаичный мужской клуб широко раскрыл свои двери и принял в свои члены успешных деловых женщин. И все благодаря Пии, ее мужественному сердцу.
        И только после этого Ник стал настаивать на том, чтобы она стала госпожой Сантос.
        — Кто стоит на коленях?  — спросила Пия, возникшая позади Ника. Она прижалась к нему.
        Ник, склонив голову, вдохнул запах ее бархатистой кожи.
        — Я встану. Чуть позже, bonita.  — Взяв Пию за руку, он потянул ее к лестнице, ведущей на нижнюю палубу, где находилась их роскошная каюта.  — Или мне называть тебя Афродитой?  — Он присвистнул, восхищенно взглянув на ее заалевшие щеки.
        — Если бы я не был женат…  — пробормотал Нарцисо, как всегда подшучивая над ним.
        — То я бы привязал тебя цепью в трюме,  — бросил ему Ник.  — И…
        Ник заметил, как Нарцисо благоговейно погладил округлый живот своей жены.
        — У тебя ожидается пополнение в семье, приятель?
        Нарцисо подмигнул Нику:
        — Через двадцать две недели! Кстати, Пия… Ник говорил, что хочет иметь много детей. Так много, чтобы они могли составить футбольную команду.
        — Что?  — Пия чуть не поперхнулась.
        Ник изо всех сил старался сохранить серьезное лицо.
        — Я ничего такого не говорил, хотя это было бы здорово.
        Они решили повременить с рождением ребенка, но Ник догадывался, что ей хотелось зачать ребенка уже в медовый месяц. Поэтому он готов был исполнить ее желание уже сегодня ночью.
        Пия еще больше покраснела.
        — Я обожаю тебя,  — прошептал он, поцеловав ее локон, заправленный за ухо.
        — Я тоже тебя люблю так, что боюсь, не сон ли это.
        — Не бойся, querida. Я всегда буду с тобой.
        Он нашел ее губы и целовал долго и нежно, пока не услышал, как дамы тихо вскрикнули. Тогда он оторвался от нее.
        Яхта входила в порт. Вдали виднелась аллея, освещенная факелами, ведущая к роскошному особняку, возвышавшемуся на зеленом холме.
        Первым дар речи обрел Ризард:
        — Я не видел в Атлантике ничего подобного.
        Это был их новый проект. Они нашли заброшенный город на острове, овеянный легендами, и построили на этом месте современный десятизвездочный курорт для членов клуба «Ку виртус». Именно здесь они решили сыграть свою свадьбу. И яхты, выстроившиеся возле причала, свидетельствовали о том, что гости уже приехали. Среди них были Аво и Лили, улыбающиеся и полные жизни.
        Собравшись в банкетном зале, все подняли бокалы с шампанским.
        Взяв за руку Пию, Ник сказал:
        — Я хочу выпить за мою жену, миссис Олимпию Карвальо Сантос,  — за то, что она сделала меня самым счастливым человеком в жизни. И хочу выпить за всех вас, спасибо, что вы приехали сюда, чтобы отметить с нами этот знаменательный день.
        Воздух наполнили возгласы «Поздравляем, поздравляем!». Шампанское полилось рекой. Перед Ником и Пией забрезжил рассвет их новой жизни.
        notes

        Примечания

        1
        Дорогая (исп).