Невинная соблазнительница Виктория Паркер
        Любовный роман - Harlequin #491
        Случайно застигнутая в двусмысленной ситуации с миллиардером Данте Витале, Ева Сен-Джордж рискует лишиться не только доброго имени, но и успешного бизнеса. В безвыходной ситуации Ева вынуждена согласиться на роль фиктивной невесты циничного бизнесмена…
        Виктория Паркер
        Невинная соблазнительница

        A Reputation to Uphold
                
        


        Глава 1
        Прижав телефон к уху, Ева Сент-Джордж безуспешно пыталась расслышать брата сквозь шум светского раута. Она надеялась, что потрескивание в трубке вызвано помехами на линии, а не завыванием пурги в занесенной снегом Швейцарии.
        - Пожалуйста, Финн, только не сегодня. Черт! - Она пробиралась сквозь гудящий рой увешанных драгоценностями женщин и одетых в смокинги мужчин, представлявших деловую и финансовую элиту города. Спеша к выходу, Ева не сводила взгляда с высоких дубовых дверей самого престижного зала приемов Лондона. - Финн, подожди минуту.
        Стены и потолок просторного помещения украшали шестиметровые баннеры с гирляндами хрустальных сердец - эмблемами фонда борьбы с раком груди, который поддерживали Ева и Финн. Раз в год брат и сестра в память о матери устраивали благотворительный бал для сбора пожертвований. В нынешнем году обстоятельства впервые разлучили их, и это приводило Еву в отчаяние.
        Она толкнула ладонями тяжелые двери и вышла в вестибюль Королевского центра конференций.
        - Теперь слушаю. Где ты?
        - Прости, сестренка, мне очень жаль. В Швейцарии все аэропорты закрыты. Я обещал заплатить полмиллиона пилоту частного самолета, но ему не дают разрешения на взлет.
        Ева закрыла глаза от пронзившей висок боли:
        - О господи.
        - Ты не растеряешься, я знаю.
        Заметив кушетку в маленьком алькове, Ева без сил опустилась на нее:
        - Финн, они ждут нас обоих. Я не смогу… - Она осеклась на полуслове и глубоко вздохнула. Конечно, сможет, хотя перспектива выступить с речью перед сотнями людей, втайне надеющихся, что «Дива» опозорится, ей совсем не нравилась. Оказавшись порознь в этот день, они словно бы предавали память матери. Однако меньше всего ей хотелось огорчить Финна или внушить ему чувство вины. - Ладно, не беспокойся. Я справлюсь.
        - Уверен, - сказал он с некоторым сомнением в голосе. - В конце концов, тебе же удалось произвести впечатление на Пруденс Вест, будущую герцогиню Уилтширскую. Поздравляю, кстати.
        Ева потерла виски, стараясь унять боль и переключиться на новую тему.
        - Спасибо, Финни. Пруденс без ума от моих платьев.
        - Неудивительно. Любой, у кого есть хоть капля вкуса, сразу увидит звездный почерк. Свадьба в Вестминстерском аббатстве? - Он сделал паузу и продолжил с восхищением: - Моя маленькая сестричка выходит на королевский уровень. Я горжусь тобой.
        Ева улыбнулась и подумала, как соскучилась по нему. Финн был единственным здравомыслящим членом их семьи. Точнее, он мыслил настолько здраво, насколько это доступно профессиональному автогонщику.
        Она облокотилась о прохладную стену:
        - Спасибо, что веришь в меня. Надеюсь, в аббатстве соберется целая толпа аристократок, чтобы оценить мой дизайн. Потом я с удовольствием сяду придумывать модели, которые удовлетворят и их фантазии. Но когда еще придет это время… Отец тоже здесь - крутится среди стаи бывших жен, готовых убить друг друга. Честно, Финн, он даст сто очков Генриху Восьмому. По-моему, он уже пьян и выглядит полным дураком. Почему отец не может вести себя прилично хотя бы в этот день?
        - Выше нос и не обращай внимания.
        - Тебе легко говорить, - пожаловалась Ева и вздрогнула от неприятного предчувствия. - Я столько сил положила, чтобы добиться успеха, но, если сегодня что-то пойдет не так, мое лицо украсит страницы желтой прессы по всей стране.
        - Послушай… - Финн перевел дыхание, и ее нервы натянулись до предела: дело плохо, если даже невозмутимый брат обеспокоен. - Я действительно переживаю, ведь этот день так много значит для тебя. Я отправил тебе…
        Мимо прошла группа гостей, Ева отвернулась к стене. Перед глазами оказалась фреска с сюжетом Благовещения, которую она восприняла как хороший знак. Отправил - что?
        - Он не будет навязываться, но поможет, если понадобиться.
        «Мне не нужна помощь, за которую потом приходится дорого платить. Нет, спасибо».
        Постойте-ка… Он? Сердце больно сжалось в груди.
        - Кто он? Тебя не слышно.
        - Я… попросил Витале… заменить меня.
        Ангел на фреске перед глазами Евы мгновенно превратился в Люцифера с рогами и копытами.
        - Данте? Никогда… Отзови его.
        - Что значит - отзови? - с мрачным смешком спросил Финн. - Несмотря на скандальную репутацию, он не цепной пес, Ева.
        - Как бы не так, - прошептала она, задыхаясь. Гормоны будто взбесились. - Грубый, надменный… зверь.
        - Эй, он славный парень и ни разу не подвел меня. Данте не добился бы мирового признания, если бы мурлыкал как кот. Ты совсем не знаешь его.
        Ева знала достаточно, но не собиралась делиться с Финном: зачем ей лишние вопросы. Она сделала несколько глубоких вдохов. Грудь вздымалась, рискуя выпасть из глубокого декольте шелкового платья цвета вишни. Ева прижала ладонь к животу, надеясь унять боль, но пальцы дрожали, а желудок крутило, как барабан стиральной машины на полных оборотах.
        - Я думала, он в Сингапуре, обустраивает очередной дорогущий универмаг, как будто не хватает тех, что уже есть. - Брат не подозревал, что Ева пользовалась полученными от него сведениями о Данте Витале, чтобы надежно затаиться, если тот осчастливит Лондон своим визитом.
        Невероятно. Сколько ей тогда было лет? Она отогнала непрошенные мысли.
        - Он снова собирается… - В трубке затрещало, голос почти пропал. - У меня нет слов…
        - Финн! Где ты? Господи, я готова убить тебя. Слышишь? Задушу собственными руками. Никогда не прощу…
        Нелепая ложь, потому что Ева была готова простить брату все. А вот найдет ли она в себе силы помириться с Данте?
        Связь оборвалась. Сам того не зная, Финн только что подлил масла в огонь. Закрыв глаза, Ева заставила себя дышать. Какой у нее был выбор - выстоять или рухнуть с высоты десятисантиметровых каблуков супермодных туфель, на радость папарацци? Ева еще раз напомнила себе, зачем она здесь. Конечно, она произнесет речь, даже если Финна не будет рядом. Она взрослая женщина, которая без посторонней помощи добилась успеха и только что подписала самый важный контракт в карьере. Ева не позволит ни пьяному отцу, ни его бывшим женам, ни Данте Витале стать свидетелями ее провала.
        Ей потребовалось много лет, чтобы вернуться к жизни после трагической смерти матери. К счастью, время стерло следы прошлых ошибок. Больше ей не придется по утрам любоваться скандальными фотографиями на страницах таблоидов. Никогда. Отныне на страницах прессы будут красоваться только ее творения. Ева докажет всем, что представляет интерес не только как дочь знаменитостей - рок-звезды восьмидесятых и модного дизайнера.
        Расправив плечи и гордо подняв подбородок, она вернулась в бальный зал, окунувшись в гул великосветских разговоров и атмосферу флирта. Не обращая внимания на призывные жесты отца, Ева направилась прямо к стойке бара и попросила бокал газированной воды. Она почти убедила себя, что справится.
        Вдруг Еву словно молнией ударило - теплый мускусный аромат окутал ее словно кашемир. За спиной раздался завораживающий низкий голос с едва заметным итальянским акцентом.
        Всплеск адреналина, легкое головокружение.
        - Ты сегодня пай-девочка, правда, Ева?
        Кожа покрылась мурашками. Ей стоило огромных усилий держаться прямо и вдыхать достаточно кислорода, чтобы не упасть в обморок.
        - Событие заслуживает того, Данте, - сказала Ева, гордясь тем, что голос почти не дрогнул. «Отвечать ударом на удар».
        С вежливой улыбкой, с трудом отрывая каблуки от пола, она заставила себя повернуться и обомлела. Дыхание сбилось, когда она встретила умный, проницательный взгляд глаз цвета жженого янтаря. Черты лица надменного итальянца отвечали высоким канонам классической мужской красоты, темные густые волосы волной падали на загорелый лоб. Ева нервно теребила ремешок сумки, заставляя себя отвести глаза от цинично изогнутого, чувственного рта. В юности она мечтала узнать вкус его поцелуев!
        Красота Данте почти смертельна, думала она, оглядывая атлетическую фигуру, облаченную в безупречный, самый дорогой вечерний костюм. Ева облизнула губы:
        - Какой приятный сюрприз.
        - Не уверен, - сказал он, внимательно изучая ее лицо.
        Ему не откажешь в наблюдательности. Мысль о том, что Данте догадывается о ее смятении, испугала Еву: с ним давно покончено, ее уже не интересует этот человек.
        Ради справедливости приходилось признать, что его темный магнетизм действовал безотказно. Она не сомневалась, что каждая женщина в огромном зале с вожделением провожала итальянца глазами. Тем хуже для них. Однако над ней он больше не властен. Однажды ее невинное юное сердце было растоптано, и с тех пор Ева твердо усвоила разницу между сексуальным влечением и любовью. Ей не нужно ни того, ни другого, будь то Данте или другой мужчина.
        Ева сжала в пальцах холодный хрусталь и приподняла бокал, приветствуя кого-то из бывших заказчиков.
        - Послушай, не знаю, что Финн наговорил тебе, но я не нуждаюсь в суфлере. Я взрослая девочка. А ты иди-ка домой к очередной любовнице.
        Широко известный деловой хваткой, финансовой прозорливостью и неутомимой страстью в постели, Данте был принципиальным любовником на одну ночь. Исключение составляла только его жена Наталия. Если Еве не изменяла память, она продержалась целых две недели - почти столько же, сколько одна из бывших пассий ее отца.
        Самое страшное, что Ева когда-то была так безнадежно влюблена в него, что согласилась бы и на одну ночь. Но Данте предпочитал томных кареглазых брюнеток со смуглой кожей. Неудивительно, что он ни разу не взглянул в ее сторону до тех пор, пока она в прямом смысле не встала у него на пути. Но даже тогда…
        Ева залилась краской, вспомнив нанесенную ей обиду.
        - Извини, но мне надо общаться с гостями. - Она успела сделать два шага на негнущихся ногах, когда сильная рука обхватила ее талию и вернула на прежнее место.
        Ева вздрогнула от непрошенного всплеска чувств. Данте тряхнул головой, откинув упавшую на глаза темную прядь. В глазах был приказ остановиться. Он заказал бармену порцию виски, удерживая Еву возле медного поручня в кольце рук. Как только пальцы тронули тонкий шелк платья, жар отхлынул от ее лица куда-то в низ живота.
        - Твой наряд не слишком откровенен? Это благотворительный бал, а не ночная тусовка. - Данте залпом осушил рюмку и поставил ее на полированное красное дерево стойки.
        - С моим платьем все в порядке. - Она была одета как монахиня по сравнению с тем, что обычно носили его подружки. - Зачем ты пришел, Данте? Добрые намерения Финна мне понятны, он не знал, что было между нами. - Она покачала головой. - Почему ты не отказался, тем более что не можешь вынести меня дольше пяти секунд?
        Данте смерил ее долгим равнодушным взглядом, как будто бросил в лицо кубики льда из стакана.
        - Я здесь только ради Финна, моего друга. Как ты справедливо заметила, у меня есть более интересные занятия, чем нянчиться с легкомысленной девчонкой. Но ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я нарушу слово.
        Ева на мгновение закрыла глаза:
        - Люди взрослеют, меняются.
        - Нет. - Он придвинулся чуть ближе, смущая Еву. - Особенно если фотографии этих людей способны парализовать город. - Только Данте мог с циничной усмешкой превратить комплимент в оскорбление. Он окинул ее многозначительным взглядом, и Ева прокляла свое согласие позировать для рекламы. - Из-за тебя на Пиккадили-Серкус образовалась дикая пробка. Тебе нравится, когда весь мир глазеет на твое тело?
        - Это всего лишь рекламный плакат! - опешила Ева.
        Данте только отмахнулся, а Ева вздохнула. Какой смысл спорить с человеком, который видит все в черно-белом цвете? Она промолчала, надеясь, что он отстанет.
        - Иди домой, Данте. За мной не нужно присматривать.
        - Сомневаюсь, - сказал он, кивая на ее бокал с газированной водой. - Хорошо еще, что не успела надраться.
        Ева задохнулась. Неужели она была влюблена в этого человека?
        - Ты живешь в прошлом и не знаешь меня.
        - Неужели?
        Одного слова, произнесенного с убийственной интонацией, достаточно, чтобы она поняла - он не имеет представления, чем она занимается. Последний год Данте провел в Сингапуре, до этого жил в Италии. Конечно, он встречался с Финном, но вряд ли расспрашивал о ней. Впрочем, с нее довольно инсинуаций. Ева уже открыла рот, чтобы рассказать о своем бутике и заказе от будущей герцогини…
        Неожиданно Данте фыркнул, как норовистый конь.
        - Чем же ты живешь, Ева? - Его глаза хищно блеснули, но голос звучал мягко и нежно. - Обеспечиваешь утренние газеты горячими сплетнями? Теперь, когда я вернулся в Лондон, интересно, чем меня завтра удивят заголовки?
        Ева крепче вцепилась в сумочку и гордо подняла подбородок, готовая дать безжалостный отпор.
        - Уверен, что Финн просил оказать мне именно такую поддержку? Осыпать оскорблениями, даже не зная, чем я занималась последние годы? Подорвать мою уверенность в себе, прежде чем я выйду к микрофону? Ну и ну! Обязательно расскажу брату, как ты справился с задачей. А теперь убери свои грязные руки и проваливай. Разве не так ты обычно расстаешься с женщинами?

        Данте напрягся, чувствуя, как зачастил пульс, однако ему потребовалась всего секунда, чтобы убедить себя - боль в ее глазах ему только почудилась. Он опустил руки. На него повеяло эротичным ароматом духов, когда она повернулась с грацией балерины и двинулась прочь сквозь толпу безвкусно наряженных меценатов - вишневый фейерверк на фоне блеклых туалетов. Вероятно, роль организатора благотворительного вечера заставила Еву выбрать броский наряд. Данте отвел взгляд от сексуального изгиба ее бедер и заказал еще порцию виски. Ему казалось, что атмосфера в зале накалялась, готовая разразиться скандалом.
        Черт возьми! Ева права: он не справился с миссией. Он должен был предложить Финну найти другого человека.
        Красоту Евы называли безупречной, но он не мог согласиться. В прекрасных зеленых, как нежный мох, глазах под длинными ресницами таился порок. Как он ошибался, считая, что воспоминания больше не тревожат его! Он не забыл нежный вкус кожи с легким оттенком миндаля, наводившим на мысль о девичьей невинности. Но это была всего лишь опасная уловка. Не обманывали только эротичные изгибы ее великолепного тела. Его вдруг захлестнула горячая волна вожделения.
        Ева Сент-Джордж. Своевольный ребенок. Несбыточная сексуальная фантазия любого мужчины с горячей кровью.
        Он быстро опрокинул вторую порцию виски. Крепкий янтарный напиток обжег горло и обострил не дававшую покоя обиду. Ему не стоило трогать Еву. Данте не прощал женщинам только одного - отказа. Первым уходил он. Правило было нарушено только однажды. Сколько раз он твердил себе, что хотел лишь утешить Еву в ночь смерти ее матери, но рассудок почти изменил ему. Он был близок к тому, чтобы овладеть ею… прямо в беседке у бассейна.
        Сегодня она снова испытывала боль. Он читал это в ее глазах. Что ни говори, Ева любила мать, ее горе было неподдельным. Вспомнив о Финне, он снова оглядел многолюдный зал. Надо забыть прошлое, выполнить обещание и уйти. В конце концов, он может вести себя вежливо хотя бы двадцать минут.
        Оставив на стойке пятидесятифунтовый банкнот, Данте шагнул в толпу. Он быстро заметил Еву благодаря яркому платью. Ее тонкие пальцы сжимали бокал с шампанским, а просящие поцелуя губы соблазнительно улыбались очередному поклоннику.
        «Ты не знаешь меня, - сказала она ему. - Люди меняются». Как бы не так! Пятнадцать лет он напрасно надеялся, умолял, просил Бога, чтобы его столь же своевольная мать образумилась. Поэтому, когда Финн начинал расхваливать любимую сестру, Данте быстро менял тему. Финн не мог быть объективным, а Данте не хотел лишать друга иллюзий.
        Он двинулся через зал, рассекая нарядную толпу, минуя официантов в строгой черно-белой униформе, разносящих гостям канапе и напитки. Приглушенные звуки классической музыки немного сняли нервное напряжение. Когда Данте добрался до Евы, она в одиночестве сидела в кресле за большим столом. Он опустился в соседнее кресло, выхватил из ее пальцев бокал с шампанским и поставил на поднос проходящего мимо официанта.
        - Это снова я.
        Она резко повернула голову, локоны медового цвета рассыпались по обнаженным плечам.
        - Ты что, не понимаешь намеков? Я в порядке. Ты… мне… не нужен.
        Он лениво откинулся назад:
        - Нет.
        В ее глазах сверкнула злость, но она сразу взяла себя в руки, не желая устраивать сцену.
        - Что ты вообще здесь делаешь? Мне говорили, ты целиком поглощен новым проектом в Сингапуре.
        - Ерунда. Ничто не может захватить меня целиком.
        Ева облокотилась на спинку кресла, грациозно сложив руки. Ее великолепная грудь приподнялась, давая возможность Данте любоваться нежными полушариями в глубоком вырезе платья. Если она хотела привлечь его внимание, ей это удалось.
        - Как я могла забыть? - насмешливо протянула Ева. - Решила, что в бизнесе ты более постоянен.
        Данте отвел глаза от ее груди:
        - В Сингапуре я добился успеха: два универмага за двенадцать месяцев и роскошная торговая галерея.
        - Но ты, похоже, разочарован. Этого мало?
        - Мне всегда мало.
        Теперь он нацелен на магазин в престижном Найтсбридже, который должен стать бриллиантом в короне торговой империи Витале. Данте мечтал о нем почти десять лет. Оставалось только доказать продавцу, что Данте - самый достойный покупатель. Но Якатани, упрямый японский бизнесмен, желал, чтобы магазин достался семейному человеку, а этот корабль уплыл уже четыре года назад под флагом измены.
        В нем закипела прошлая обида, и Данте до боли жал пальцы в кулак. Увидев, что Ева заметила его жест, Данте разжал ладонь.
        - Что дальше? Зачем ты вернулся в Лондон? - слегка нахмурила лоб Ева.
        - Почему бы нет? - нарочито небрежно пожал плечами Данте.
        - Должна быть причина, по лицу вижу.
        Данте отвел глаза, уверенный, что Ева оставит тему, если он промолчит. Пауза затянулась. Данте всем существом старался противостоять эротическим вибрациям, исходившим от сидящей рядом женщины. Ему даже нравилось подавлять возбуждение, проверяя свою выдержку. Он принялся разглядывать роскошную вазу в центре стола. Раскрывшиеся бутоны белых роз были обернуты прозрачной фольгой, а стебли оплетены жемчужными нитями. Неожиданно он представил, как окутывает жемчугом обнаженное тело Евы, ее длинные ноги, бедра, горячее и влажное лоно… Никогда с ним такого не случалось. Щеки вспыхнули, ему показалось, что он застонал.
        - Данте, ты не болен?
        Он помедлил и лениво обернулся:
        - Нет.
        - Ты не ответил на мой вопрос.
        Данте опешил, вспоминая, когда последний раз кто-то посмел требовать от него ответа. Впрочем, от непредсказуемой Евы можно ожидать чего угодно. Он резко одернул манжеты, ярко сверкнули бриллиантовые запонки. Вряд ли Ева помешает его планам. Ее имя мелькало на страницах светских сплетен, а не в колонках деловых новостей, ко торые читали его клиенты. Надо же говорить о чем-то.
        - Почему Лондон? - Он сделал эффектную паузу, желая больше заинтриговать, и наконец не без самодовольства произнес заветное слово: - «Хэмптонз».
        - Не может быть! - выдохнула Ева.
        Данте решил, что она имитирует интерес, как опытная соблазнительница. Тем не менее он гордо улыбнулся. Сделка уже почти состоялась. Скоро он станет владельцем.
        - «Хэмптонз» - самая роскошная сеть магазинов, - восхищенно протянула Ева.
        Данте не удивился ее реакции. Для женщин вроде Евы магазины подобны райскому саду, а шопинг может вызвать оргазм. Он почти физически ощутил ее обнаженное тело, изгибающееся, как лук, под его ласками, губами…
        Громкий женский голос вторгся в сладкие грезы, Данте вздрогнул. Утомительная работа и долгое воздержание дают о себе знать. Ему необходимо срочно заняться сексом, и Ева здесь ни при чем.
        - Дамы и господа! Прошу приветствовать соучредительницу нашего фонда - Еву Сент-Джордж.
        Послышались аплодисменты. Данте увидел, как кровь отхлынула от щек Евы.
        - Ева? Что с тобой? - забеспокоился он.
        - Все нормально, - ответила Ева ровным голосом. Она снова, в который раз, ввела его в заблуждение.
        - Не сомневаюсь. - Данте глянул на красивую распорядительницу, ожидавшую на подиуме. Если верить записке, которую та сунула ему в руку, сегодня вечером ему предлагается индивидуальное эротическое шоу. - Покажи им, Ева Сент-Джордж, принцесса прессы.
        В этот момент она впервые открыто взглянула ему в лицо. В ее глазах сверкала неприязнь. Неужели она еще злится после того, как он просидел с ней рядом целых десять минут? Что ей надо?
        Все гости ждали, наблюдая за ними.
        - Все будет хорошо, - сказал он, впервые с удивлением заметив ее короткие неухоженные ногти. - Иди.
        - Послушай, Данте, если я попрошу об одной-единственной вещи, ты сделаешь?
        Он насторожился: женщины и услуги - рискованное сочетание. В жизни надежны только три вещи: собственность, власть, контроль.
        - Проси.
        - Уходи. Прямо сейчас. Пожалуйста.

* * *
        Спускаясь на дрожащих ногах с подиума, Ева с трудом сохраняла видимость спокойствия. Она не представляла раньше, как можно в одно и тоже время плакать и смеяться, но теперь поняла. Все, что требовалось, - это выйти на сцену в полном одиночестве и перед сотнями людей излить душу.
        Она справилась!
        Слегка оглохшая от грома аплодисментов, она спустилась в зал, на ходу пожимая протянутые руки. Краем глаза увидела, что отец призывно машет ей. У нее возникло искушение подойти, но на нем висела Клэр - жена номер шесть. Ева сделала вид, что не заметила: не хотела, чтобы вздорная женщина испортила приподнятое настроение. Она направилась прямиком к тяжелым парчовым занавесям, скрывающим выход на террасу. Ева предпочла бы горячий душ и восемь часов сна, но о том, чтобы сразу уйти, не могло быть и речи. Придется ограничиться десятиминутной передышкой. Она пробралась сквозь толпу и выскользнула за дверь, плотно прикрыв ее за собой.
        Еву окутал терпкий морозный воздух. Напряжение сразу спало. Она с облегчением подумала, что все закончилось, дело сделано. Большое достижение для девочки, которая всегда избегала большого скопления народа. Мама могла бы ею гордиться. Охватив себя руками, чтобы немного согреться, она подняла голову и замерла, любуясь алмазами звезд на темно-синем бархате небосклона. Выбрав самую яркую звезду, она произнесла слова, которые повторяла каждый год в эту ночь: «Мне не хватает тебя, мама. После стольких ошибок я двигаюсь вперед. Чего бы ни стоило, я стану такой, какой ты хотела меня видеть, клянусь».
        Закрыв глаза, Ева мысленно вернулась в прошлое, когда мать учила ее аккуратными стежками пришивать жемчужины к плотному шелку, чтобы создать платье чьей-то мечты, наполнив его романтикой, красотой, любовью. Пускай ей самой суждено остаться сторонней наблюдательницей чужого счастья, но, по крайней мере, она унаследовала от матери талант и призвание.
        Данте. Какое счастье, что он ушел. Она задрожала, вспоминая его взгляд, острый как нож…
        - Ева.
        Она стремительно повернулась, вскинув руки к груди, чтобы не выскочило сердце:
        - Данте, почему ты здесь? Я же просила…
        Он стоял в глубокой тени - напряженный, с мрачным лицом, сунув руки в карманы брюк.
        - Назовем это компромиссом, ведь я дал слово Финну, что буду рядом, если понадоблюсь.
        «Ты был нужен однажды, но предпочел уйти». С тех пор прошло пять лет, но в ее голове крутились все те же мысли: «Обними меня, ласкай, люби…»
        - Мне никто не нужен. - Она не узнала свой голос, звучавший холодно и отчужденно.
        Ни слова в ответ. Данте молча смотрел в сад, окутанный туманной дымкой, но окружавшая его аура опасности интриговала и возбуждала ее все сильнее. Наконец он повернулся, сделал шаг и приблизился почти вплотную. В темноте Ева не видела выражения лица, но жар его тела привел ее в смятение.
        - Ты сказала хорошую речь, Ева, - произнес он с теплой искренностью в голосе, напомнив Еве человека, которого она знала когда-то. И которого больше не существовало. - Мама могла бы тобой гордиться.
        «О господи! Главное - не расплакаться».
        - Спасибо. - Голос сорвался против ее воли. Если он не уйдет сию же минуту, она за себя не ручается…
        С тяжелым, долгим вздохом, как будто он все понимал, Данте обнял ее. Прошлое оттеснило настоящее. Без колебаний и сожалений Ева уткнулась лицом в его шею, вдыхая терпкий запах одеколона и наслаждаясь чувством защищенности в объятиях сильных рук. Его пальцы поглаживали обнаженную спину. Он молчал, но был рядом, когда она нуждалась в нем.
        Нет - нет. Зачем он ей? Она обойдется без мужчин. Так было до сих пор и будет впредь. Они предают и уходят, доставляя только страдания и боль.
        «Надо сейчас же вырваться», - приказала себе Ева, но там, где был леденящий холод, теперь щекотало ухо горячее дыхание Данте. Ее охватила дрожь. Игнорируя голос рассудка, Ева запустила пальцы в его густые волосы и прижалась теснее. Данте издал низкий стон, когда ее грудь уперлась в твердые мышцы, а сердце бешено стучало прямо в ребра. «Это неправильно, - думала Ева. - Я не нужна ему. Разве однажды он не проучил меня?»
        Она слегка отстранилась. Ладони скользнули вниз вдоль атлетических плеч. Но, ощутив под пальцами рельефную мускулатуру великолепного тела, Ева уже не могла побороть вожделение. Она горела, словно в огне, желая продолжения…
        Его губы совсем рядом - непреодолимое искушение дотронуться, почувствовать вкус. Возможно ли, что его поцелуй так же сладок, как когда-то? Ева коснулась уголка чувственного рта. Тело Данте напряглось, будто превратилось в сталь. В воздухе явственно слышался треск электрических разрядов. Тогда Ева поняла свою ошибку: его сексуальное притяжение за прошедшие годы выросло в сто раз, сделав Данте еще опаснее, чем она предполагала.
        Словно прочитав мысли, Данте охватил руками ее талию так, что она едва не задохнулась, без усилий поднял над полом и прижал к себе. Она едва расслышала слова, которые он бормотал ей в ухо:
        - Не можешь справиться с собой, Ева? Чего ты хочешь на этот раз? Одну ночь со мной? Или взять тебя прямо здесь?
        Она решила, что ослышалась. Не может быть! Стыд и обида сдавили горло, но она произнесла с отчетливым презрением:
        - Даже не мечтай, Данте.
        Громкое покашливание за спиной подействовало как звон разбитого стекла. Данте разжал руки, Еву отбросило назад. Каменная кладка стены оцарапала спину.
        Ее отец и Клэр стояли на ступенях и с садистским наслаждением наблюдали за ними.
        - Что же здесь происходит? - промурлыкала Клэр.
        Ева до боли сцепила пальцы. Что сказать? Данте стоял с каменным лицом. Он был в бешенстве.
        - Я как раз спрашивала Ника, - с невинным выражением продолжала Клэр, глядя прямо на Еву - куда делся красавец мужчина? Хотела первой поздравить его.
        Ева почувствовала, как Данте замер. Происходило что-то страшное и непонятное. Инстинкт подсказывал, что она попала в ловушку, которая вот-вот захлопнется.
        - Поздравить? - переспросила она.
        Холодные голубые глаза Клэр источали яд.
        - Разве ты не знаешь? Данте помолвлен с моей школьной подругой Ребеккой Стэнфорд.
        Ева заморгала. Данте снова собирается жениться? Невероятно!
        - Что?
        - Представь, вчера она навестила меня после возвращения из Сингапура.
        Задохнувшись, Ева едва устояла на ногах, но Клэр продолжала вбивать гвозди в ее гроб:
        - Мы мило пообедали с Пруденс Вест. Слышала, она заказала тебе платье… Поздравляю.
        Взгляд Данте жег Еве затылок. В эту минуту она ненавидела его. Годы упорного труда, в течение которых она работала по восемнадцать часов в день, чтобы создать бренд Евы Сент-Джордж, - все насмарку из-за одного взгляда на этого дьявола во плоти!
        - Надеюсь, она простит тебя, Ева. Нехорошо соблазнять чужого жениха.
        Ева сжала руку Клэр, понимая, что дрожью выдала волнение.
        - Послушай, ты неправильно поняла. Данте всего лишь… - Она замолчала. Кто? Друг? Клэр не поверит. Надо вспомнить последние слова - что она могла услышать? О господи! Данте грозил взять ее прямо здесь… - Ничего особенного не случилось.
        - Мне так не кажется. Не волнуйся - рот на замке. Но мой долг предупредить тебя.
        Краем глаза она заметила, что Данте опустил глаза на ее грудь и скрипнул зубами. Прежде чем она проследила за его взглядом, Клэр добавила:
        - Ты не сняла микрофон.


        Глава 2
        Стремительным движением Данте сорвал спрятанный в кружевном вырезе платья пластмассовый шарик микрофона, бросил на каменные ступени и со злостью раздавил каблуком.
        - Пожалуйста, скажи, что мне снится кошмарный сон, - прошептала Ева, выпрямляясь и упрямо поднимая голову навстречу надвигающейся катастрофе.
        Данте остановил ее движением руки, дожидаясь, пока схлынет ярость и он сможет трезво оценить ситуацию.
        Ник Сент-Джордж покорно последовал обратно в зал за торжествующей женой. Данте проводил удалявшуюся пару презрительным взглядом. Как этот бесхребетный ловелас мог позволить злобной стерве унизить дочь? Ему еще предстояло выяснить, чем грозит Еве громкий скандал. Что же касается его самого, то он готов поспорить на свой «ламборгини», что в течение пяти минут Ребекке сообщат об «измене». Легкое беспокойство тут же улетучилось: в очередной раз ему предстоит утешить женщину старым испытанным способом.
        Ева расправила на бедрах узкое платье:
        - Я ухожу. Мне надо подумать. Не имеет смысла возвращаться к гостям. За это время Клэр уже успела распять, четвертовать и повесить меня. - Она наклонилась, чтобы поднять брошенную у стены сумочку.
        Пульс Данте участился до тысячи ударов в минуту, когда его глазам предстала роскошная грудь в глубоком вырезе платья. «Господи, она смертельно опасна».
        Он отвел взгляд, только когда Ева выпрямилась и, прошелестев шелком платья, прошла мимо него к ступеням.
        - Отлично сработано, Данте, вероятно, ты уничтожил меня. На балу в честь моей матери!
        Данте заморгал:
        - Я уничтожил тебя? Не прошло и сорока минут, как мы встретились, а ты успела повергнуть мою жизнь в хаос. - «Уже не впервые. Ты бьешь без промаха».
        Остановившись на верхней ступеньке, Ева возмущенно воскликнула:
        - Что я тебе сделала? Скажи Ребекке правду. Я… была расстроена. Ради Финна ты пытался утешить и… обнял… по-братски.
        По-братски? Эрекция до сих пор давала о себе знать.
        - Братья не целуются с сестрами, - резко заметил он.
        В тусклом освещении ему, вероятно, показалось, что Ева покраснела. У Данте почти не оставалось сомнений, что она нарочно соблазняла его. Как прежде. Она достаточно искушена, чтобы знать, к чему ведут поцелуи. Еще бы минуты три, и он взял бы ее прямо у чертовой стены. Прекрасное экзотическое растение: нежный, завлекающий, трепетный афродизиак. Ева умела завести его. Коварная сирена действовала безошибочно.
        - Не знаю, что на меня нашло. Ты мне неинтересен и будь уверен: скорее ад замерзнет, чем я снова дотронусь до тебя.
        От этих слов в душе у Данте вдруг шевельнулась глупая обида.
        - Скажи Ребекке, что ненавидишь меня, - продолжала Ева. - Ведь это чистая правда. Обещаю, очаровательная невеста с восторгом бросится обратно в твою нагретую постель!
        Данте чуть не рассмеялся:
        - Похоже, мысли о моей постели не покидают тебя, Ева.
        Она вскинула голову:
        - Ошибаешься, но, по крайней мере, ты мог бы сообщить о предстоящей женитьбе. - Ее резкие слова странным образом противоречили тону, в котором слышались боль и отчаяние. - Я была застигнута врасплох и, как глупая рыба, только разевала рот, когда услышала новость от Клэр.
        - Внешние приличия важнее всего, не так ли? - заметил Данте с сарказмом.
        Они оба знали, что это правда. Неблагоприятная пресса - угроза для сделки, открывавшей ему путь к вершине, если Данте не найдет выход. А что до Евы…
        Стуча по каменным ступеням высоченными каблуками суперсексуальных босоножек, Ева спускалась к нему, захлебываясь нервной скороговоркой:
        - Будь уверен, они подумают самое худшее. Решат, что ты и я… Представят меня как охотницу за чужими женихами, разрушительницу брачных союзов! Не самая лучшая реклама для моего бизнеса, не правда ли, Данте?
        - Поэтому нам надо поговорить, - решительно заявил он. Как можно принимать решения, если он не знает, что поставлено на карту? Его мозг все еще не мог переварить то, что он недавно услышал.
        - Значит, Клэр сказала правду? Ты шьешь свадебные платья и получила заказ от будущей герцогини?
        Ева резко остановилась, вскинув руки:
        - Почему это тебя так удивляет?
        Действительно, почему?
        - Может быть, потому, что я представлял, как ты напиваешься на вечеринках до потери памяти, а потом спишь до полудня? Что твое имя по-прежнему наводняет желтую прессу? Говорят, это отнимает много сил. - Данте равнодушно пожал плечами. Вспоминая скандальные фотографии Евы, он вдруг подумал о матери: она возникла перед его глазами - полуобнаженная, волосы растрепаны. Она что-то говорит ему заплетающимся языком, дыша в лицо перегаром. За ее спиной каждый раз новый мужчина. - Честно признаюсь, - продолжал он с горечью, чувствуя, как от подступающей тошноты сжимается желудок, - не думал, что ты способна поработать хотя бы один день. Я удивлен. Вот и все.
        Ева полоснула его взглядом, как лазером, разнеся в клочья привычную самоуверенность. Данте опешил, услышав, как она четко выговорила:
        - Убирайся, Данте. Оставь меня в покое. Иди соблазняй свою невесту. Надеюсь, вы оба будете счастливы… в аду.
        Ева прошагала мимо него и ступила на выложенную булыжником дорожку, ведущую через сад. Данте повернулся на каблуках, глядя ей вслед. Чем больше времени он проводил с ней, тем сильнее его терзало беспокойство. Она была самой дерзкой, непокорной, возбуждающей женщиной, какую ему доводилось встречать. Так что же он замер в нерешительности?
        - Чертова баба, - проворчал он, бросаясь вдогонку. Мягкий свет фонарей окутывал ее удалявшийся силуэт туманной дымкой. Мысли исчезли, но вожделение только усилилось. - Постой!
        Его окрик заставил ее замереть.
        - Твоя спина!
        Непроизвольно он протянул руку и коснулся пальцами глубоких свежих царапин, располосовавших нежную жемчужную кожу. Она вздрогнула всем телом и отшатнулась:
        - Не смей дотрагиваться до меня.
        Данте напрягся: десять минут назад она не возражала. Как и пять лет назад. Но к прошлому возврата нет.
        - Надо обработать раны на спине, Ева.
        - Какое твое дело? Если ты не расслышал, повторяю: я могу сама о себе позаботиться.
        Она права. Ей не нужна помощь. Принцесса прессы Ева Сент-Джордж знала правила игры. Не надо забывать, что она только что произнесла перед сотнями людей речь, посвященную горячо любимой матери, - на такое эмоциональное выступление способны лишь сильные люди.
        - Иди домой, Данте. - Гордо распрямив плечи, Ева небрежно произнесла: - Ты уволен.
        - Уволен? - мрачно усмехнулся Данте.
        - Миссия по оказанию братской помощи выполнена. По правде говоря, ты омерзителен. Надеюсь, мы больше не увидимся.
        Данте задохнулся от злости, не понимая причины. Фактически она делала ему одолжение. Он наклонился к ней так близко, что мог разглядеть крохотные веснушки на вздернутом носике, и пробормотал:
        - Полностью разделяю твою надежду, дорогая.
        Он не кривил душой. Эта женщина напоминала ему цианид, смертельная сила которого с годами многократно возросла.
        - Отлично, - сказала Ева, шагнув назад.
        Данте успел подхватить ее за локти, не давая упасть. Время остановилось. Он смотрел в прекрасное лицо и мысленно укладывал на мягкий ковер травы, зеленой, как ее глаза, обнимал гибкое тело, ласкал упругую грудь. Данте мечтал поцеловать ее по-настоящему, смять губами упрямый рот. Он мог поклясться, что слышал стук ее сердца, такой же отчаянный, как его собственный. Как и он сам, Ева дрожала от возбуждения и желания. Значит, она солгала: она все еще хотела его. Больше чем когда-либо. Его мысли путались. Данте почти утратил контроль над собой, и в этот момент она вырвалась из его рук:
        - Оставь меня!
        Он опешил. Ее способность обуздывать свою сексуальную энергию привела бы в замешательство любого.
        - Знаешь, дорогая, в следующий раз выбери для своих развлечений дурачка, не знакомого с твоими штучками. Несмотря на свою репутацию, я не тащу в постель всех женщин подряд, а игра «горячо-холодно» вызывает у меня отвращение.
        Ему показалось, что Ева готова ударить его, и, как ни странно, он желал этого.
        - Я не стала бы спать с тобой, даже если от этого зависела бы судьба человечества, - прошипела она и круто развернулась на каблуках.
        Данте задохнулся от ядовитой смеси ярости, отчаяния и неудовлетворенного желания.
        - Ева, я не закончил. Не смей уходить.
        Она не просто ушла - промаршировала мимо. Данте подавил желание броситься за ней. Ситуация должна оставаться под контролем. Его контролем. Всегда.
        Он еще долго не двигался с места, вдыхая терпкий морозный воздух, пока злость не погасла, но осталось гнетущее душу сомнение и вопрос, который он раньше задал Еве: «Интересно, чем меня завтра удивят газеты?»

        Серый рассвет лениво пробивался сквозь неплотно задернутые серебристо-серые шторы на окнах. Взглянув последний раз на заголовки воскресной прессы, Ева потянула край стеганного одеяла, чтобы не видеть ворох газет на паркетном полу. Накрывшись с головой, она спряталась в лавандовом уюте мягкой постели и закрыла глаза, пытаясь стереть слова, отпечатавшиеся в памяти, как на надгробном памятнике ее карьеры.
        «Будущая герцогиня грозит лишить Сент-Джордж королевской милости».
        «Неужели Дива взялась за старое?»
        «Берегитесь, невесты! Ева вышла на охоту».
        - Спасибо, Данте Витале. - Ева откинула жаркое одеяло. Может, стоит подать на Данте в суд? С другой стороны, о чем она думала, целуя его? Разве нанесенного им пять лет назад оскорбления не хватило на всю оставшуюся жизнь?
        - Довольно!
        Она вспомнила спасительное правило - идти только вперед, не сожалея о прошлом. Настало время подумать о новой стратегии. Взглянув на часы, Ева застонала. Стрелка еле ползла. Всего лишь без четверти девять - еще рано звонить Пруденс. Будущая герцогиня оставила вежливое сообщение на автоответчике, но Ева вернулась слишком поздно, чтобы перезвонить ей. Впрочем, она была готова услышать приговор: «Я больше не нуждаюсь в ваших услугах». Ева хорошо знала, насколько безжалостной может быть пресса, а Пруденс в ее положении вряд ли хотела рисковать.
        Ева с трудом проглотила комок в горле. Скольких еще клиенток она потеряла? Что будет с бизнесом? Когда Ева только начинала, она отвечала лишь за себя, но теперь обязана думать о персонале: швея Кейт должна кормить двух маленьких сыновей, а у ассистентки будет нервное расстройство, если она потеряет работу. Нечего и говорить о колоссальной арендной плате за бутик на первом этаже.
        Надо убедить Пруденс Вест не отменять заказ, и другие последуют ее примеру. Для этого Ева должна будет рассказать всю правду…
        Резкая трель звонка заставила ее вздрогнуть. Начиная с семи утра телефон звонил уже раз пятьдесят, как в день смерти матери. Ева прижала пальцы к вискам:
        - Убирайтесь все!
        «Принцесса прессы» - так назвал ее Данте. Два слова обладали магической силой. Ева и вправду чувствовала власть папарацци над собой. Эти кровопийцы не знали пощады. Им не нужна правда - только сенсация. Когда-то она по наивности пыталась донести и свою версию событий, но каждый раз они искажали слова до неузнаваемости, представляя ее распутной и коварной дьяволицей.
        Звонок трещал. Ева ждала, когда включится автоответчик.
        - Ева, послушай. - Низкий голос Данте заполнил комнату. - Я припарковал машину напротив твоего дома. Здесь полно репортеров. Предупреждаю, если ты не ответишь…
        Ева потянулась к трубке беспроводного телефона в изголовье широкой дубовой кровати, пообещав себе, что будет сдержанна и спокойна.
        - Что?! - рявкнула она. - На что ты еще способен, Данте? Мало ущерба, который ты уже причинил?
        - Я? - с изумлением переспросил он. - Разве я создал тебе такую репутацию? И не говори мне про ущерб после того, как я вынес тридцатиминутную истерику бывшей невесты.
        - Бывшей? - повторила Ева, мгновенно повеселев и с ужасом понимая, что Данте пробуждает в ней самые низменные качества. Она тяжело вздохнула: - Ты хотя бы любил ее?
        «Где его хваленый интеллект? Неудивительно, что он не уживается с женщинами».
        - При чем здесь любовь?
        - Действительно. - Ева иронично подняла брови. - Да будет тебе известно, люди чаще всего вступают в брак именно по этой причине.
        - В твоем мире - может быть, - буркнул Данте. - Открой, нам надо поговорить. Я вижу только один выход из сложившейся ситуации.
        - Не хочу тебя видеть. Будет только хуже.
        - Поверь, хуже некуда.
        Ну уж нет. Она может убить его за вчерашние непростительные слова, или он увидит ее опухшие от бессонницы глаза, или… Но самое страшное - не это.
        - Не хочу давать новую пищу этим волкам, - сказала Ева. Как объяснить его визит Пруденс?
        Она услышала в трубке глубокий вздох, и ее бросило в жар. Что с ней? Откуда такая реакция на этого циничного и жестокого человека?
        - У меня есть надежный план, - прошептал Данте низким, бархатным, чувственным голосом.
        - Неужели? - Ева была заинтригована против воли. - Хочешь совершить чудо?
        - Решай сама. Другого выхода нет - или я, или ничего.
        Ева уже открыла рот, чтобы сказать «Ничего», но остановилась, подумав о бизнесе, Кейт, аренде. Если Данте обуздает прессу, стоит его выслушать, - все и так потеряно. Она глянула на свою старую уютную пижаму, не делающую чести модному дизайнеру:
        - Ладно, дай мне пять минут.
        - Три, - сказал Данте, отключая связь.
        Открыв рот, Ева уставилась на телефон, потом швырнула его на кровать. Она теряла драгоценные минуты.
        - Мерзкий, грубый, лживый змей, - бормотала она. - Я рехнулась.

        Подтянув узел светло-серого шелкового галстука и расправив лацканы черного пиджака, Данте приготовился к боевым действиям. Кровь играла в жилах, наполняя мышцы энергией. Высокий, властный, сильный, уверенный в себе, он легко и решительно отогнал папарацци от Евиной двери.
        Данте был доволен, что Ева еще не сделала заявления - у него были свои планы на мисс Сент-Джордж. Чем скорее он убедит ее принять его предложение, тем лучше. Зная ее упрямство, он готовился к серьезной схватке, но инстинкт хищника предсказывал победу.
        Почему она не торопится открыть ему? Страшное подозрение закралось в душу, превратившись почти в уверенность: она не одна, развлекается с кем-то в постели и поэтому не вышла к репортерам. Как он раньше не подумал? Для человека, просчитывающего каждый шаг, он поступил до странности неосмотрительно. Особенно если учесть, что от исхода сегодняшней встречи зависит успех будущей сделки. Если Ева…
        Спина взмокла от пота при мысли, что сейчас он увидит в ее кровати мужчину. Сердце Данте скрутила нестерпимая боль.
        Когда внутри щелкнул железный засов, Данте сделал несколько медленных глубоких вдохов.
        В дверях стояла Ева, очаровательно заспанная, растрепанная, с припухшими глазами. Она напомнила Данте давнишний эпизод, когда, оставшись ночевать в доме Финна, он впервые случайно увидел ее, юную, грациозно спускавшуюся утром по лестнице в кухню. В огромных наушниках, не замечая ничего вокруг, она прошла мимо него в очень короткой ситцевой пижаме, почти не оставлявшей простора для воображения. Интересно, в чем она спит сейчас?
        Данте заставил себя сосредоточиться на цели. В двад цать семь лет Ева выглядела прекрасно как никогда. Густые волосы цвета меда каскадом спадают на обнаженные плечи. Изящный светло-розовый топ подчеркивает белизну груди, а длинная, похожая на цыганскую малиновая юбка мягкими складками окутывает стройные бедра. На самое большое потрясение для Данте - ее босые ступни и перламутровый лак на ноготках. Как будто Ева ступает по облаку… И снова аура невинности, которую, как он знал, она умело имитирует.
        - Ты развлекаешься в постели? - спросил он грубо и уточнил, чтобы было понятно: - Ты с кем-то спишь?
        - Мне, наверное, послышалось?
        - Нет. - В конце концов, от ее ответа зависел успех его плана. Если по квартире бродят толпы любовников… Кстати, тот рок-певец все еще с ней? От него постоянно несло перегаром. Они составляли прекрасную пару. Данте заскрежетал зубами. - Просто ответь на мой вопрос, Ева.
        В ответ на агрессивный тон Ева приподняла светлую бровь:
        - И тебе с добрым утром. - Рука уперлась в дверь, как будто Ева собиралась захлопнуть ее перед его носом. - Вижу, у тебя хорошее настроение сегодня.
        Данте улыбнулся: неудачное начало переговоров.
        - Будет лучше, если ты ответишь.
        Ева подняла глаза к потолку, стараясь взять себя в руки.
        - Нет, я не… - начала было она, потом выпрямилась во весь рост. - Какое тебе дело до моей личной жизни?
        - Очень большое, если судить по газетам, - сказал Данте, проходя мимо нее в прихожую. Он не слишком-то поверил ей, но решил пока не допытываться. - Разве ты не знаешь? Мы теперь новая «золотая пара».
        - Мне хватило заголовков. - Ева засмеялась глухим невеселым смехом.
        - Тогда тебя ждет настоящее удовольствие. - Данте двинулся вперед, не дожидаясь приглашения, и оказался в уютной светлой гостиной.
        Кремовые занавески на высоких окнах смягчали холодный блеск декабрьского утра, а мягкие золотистые диваны вокруг кофейного стола перед мраморным камином как будто приглашали прилечь с книгой. На стенах с грубой полотняной обивкой развешаны зеркала в красивых рамах и многочисленные гравюры, большей частью изображавшие невест в свадебных платьях разных эпох. Сделанное со вкусом эклектичное оформление не кричало о богатстве, скорее создавало легкую романтичную атмосферу. Обилие милых безделушек заставило Данте поежиться.
        - Так и не привыкла к порядку, - заметил он.
        Еву и ее мать всегда окружал артистический хаос, что приводило Финна в бешенство. Садясь в кресло, можно было уколоться парой швейных булавок.
        - Расстреляй меня, - огрызнулась Ева.
        В этот момент Данте заметил в углу комнаты манекен с наколотым свадебным платьем из тонкого тюля. У него, знатока торгового ассортимента, перехватило дыхание, когда он подошел ближе: в швы лифа были вшиты маленькие жемчужины.
        - Ручная работа? - усомнился он.
        - Конечно. На это ушла целая неделя.
        В своей профессии он ежедневно имел дело с тысячами роскошных женских туалетов, но это…
        - Великолепно. Похоже, ты унаследовала талант матери. Она знала толк в деталях, подборе ткани. - Данте почувствовал, что Еву удивил комплимент, но он не смог удержаться, настолько его поразил безупречный вкус, легкий стежок, изысканный узор. - Почему ты мне не сказала о своем успехе, о бутике?
        Она фыркнула:
        - Да ладно, Данте. Разве тебя интересует моя жизнь?
        Он знал, что заслужил упрек. Данте сожалел о том, что не прислушивался к восторженным похвалам Финна в адрес сестры. Ничего не зная о Еве, он впал в заблуждение. Зато этим утром, игнорируя скандальные заголовки, он проштудировал газеты в поисках информации о деловых достижениях Евы. Она создала свой маленький модельный бизнес по дизайну и пошиву свадебных платьев с нуля! Данте был изумлен. Куда же делось немалое наследство, полученное от матери? Неужели Ева, прогуляв его за несколько лет, взялась за ум?
        Он было решил, что первоначальный капитал предоставил Финн, но убедился, что Ева сделала все сама, взяв кредит в банке. Успехом она обязана только тяжелому труду. Впервые он почувствовал к ней уважение.
        - Теперь ты знаешь, - сказала она. - Только избавь меня от поздравлений, касающихся Пруденс. Она уже оставила сообщение. Не думаю, что еще хоть одна дама королевской крови решится заказать платье у разрушительницы браков.
        Горестные ноты в голосе больно ранили его сердце. Данте было хорошо известно, каково работать день и ночь ради почти недосягаемой цели. В двадцать три года он начал борьбу за спасение разваливающейся империи Витале. Шансов почти не оставалось до тех пор, пока отец не передал ему бразды правления. Еще полгода Данте трудился без сна и отдыха, чтобы дела медленно пошли в гору. Данте, как никто, знал цену упорству, отчаянию, злости.
        - Тем не менее попробую вернуть заказ, - упрямо заявила Ева.
        Данте одобрительно улыбнулся:
        - Почему в бутике опущены жалюзи?
        - Я открываюсь только в последнее воскресенье месяца. Надо поговорить с клиентами до того, как сделаю заявление для шакалов из прессы.
        - Прежде мы должны уточнить нашу историю. - Тон Данте не предполагал возражений.
        Ева нахмурилась:
        - Нашей истории не будет, Данте, только правда. Если это не спасет, подожду, пока уляжется скандал. Найду чем заняться.
        Уверенный тон не обманул Данте. Ей нужна эта работа так же, как ему - «Хэмптонз». Якатани не продаст магазин холостяку, но для японца не менее важна репутация нового владельца. Недостатка в претендентах не было.
        Данте подошел к окну и оглядел улицу. Приличное место для бутика, но Мейфэйр или Бонд-стрит были бы лучше. Он вздохнул, настало время раскрыть карты. Ему давно не приходилось объяснять кому-либо свои поступки.
        - У меня была договоренность с Ребеккой. - Данте замолчал, давая Еве время осмыслить признание.
        - Какая же? - Ева явно была заинтригована.
        - Мне нужна невеста, чтобы заполучить «Хэмптонз».
        Заключив стратегическую сделку, он превратит «Витале» в крупнейшую розничную торговую сеть в мире. Отцу не останется ничего, кроме как признать старшего, внебрачного сына законным наследником. Данте докажет старику, что достоин носить имя Витале. Его больше не будут считать позорным пятном на благородном имени с тысячелетней историей из-за «нечистой крови» матери. Никакие препятствия не остановят Данте.
        Данте запустил пятерню в густые волосы:
        - У меня не было намерения жениться на этой женщине. - Одной попытки семейной жизни достаточно, чтобы дать зарок. - Я столкнулся с ней пару недель назад в Сингапуре. - Данте знал Ребекку еще по Кембриджу: в те дни эффектная брюнетка отчаянно флиртовала с ним.
        На этот раз для заигрывания она выбрала не тот день и не того мужчину. Данте, хоть и скучал, легко преодолел искушение - она его не возбуждала. Однако чтобы отвлечься, он выслушал ее историю. Выяснилось, что Ребекка по уши в долгах и на грани отчаяния. Сработал острый, как у акулы, охотничий инстинкт, и Данте немедленно обернул ситуацию в свою пользу. Так был заключен деловой союз.
        - Вижу, тебе очень нужен «Хэмптонз», - тихо заметила Ева.
        Ее мягкий хрипловатый голос окутал его теплой волной, растапливая холодок нервного напряжения. В ту же секунду стремительно накатило непреодолимое желание рвануться к ней, коснуться мягких округлостей груди, откинуть назад густую волну золотистых волос, прижаться губами к стройной шее, целовать…
        Но это невозможно по целому ряду причин: даже если забыть ее вздорный характер и весьма сомнительную мораль, Финн никогда не простит ему приставаний к своей маленькой сестренке. Речь может идти только о бизнесе. Данте заставил себя сосредоточиться на цели.
        - Мне нужна эта сделка, Ева, но шансов почти не осталось. Ребекка уверена, что даже обнимая таких, как ты, я скомпрометировал себя и опозорил ее в глазах друзей. - Он не упомянул, что она привела его в ярость, намекнув, что рассчитывала на любовь.
        Повернув голову, Данте заметил, что Ева заталкивает под диванную подушку бумаги. Подозрение, что она прячет что-то, рассеялось, когда она, поерзав, удобно устроилась на диване, подобрав под себя длинные стройные ноги. В домашнем окружении Ева выглядела совсем по-другому: соблазнительная, уютная и… Данте решительно одернул себя.
        - Все считают, что у вас любовный союз?
        - С ее слов, не с моих, - уточнил он.
        - Что ты собираешься делать?
        Скрестив руки на груди, Данте пристально посмотрел на Еву, и она тревожно нахмурилась.
        - Уже сделал.
        - Не сомневаюсь, ведь ты человек действия. Не хочешь поделиться?
        Данте проигнорировал сарказм - скоро она будет благодарить его. Он мысленно вернулся к событиям сегодняшнего утра, когда Ребекка закатила истерику прямо в его офисе. Он готов был предложить ей еще миллион, не сомневаясь, что за эти деньги она простит ему все, но, взглянув на заголовки газет, поступил иначе. Он не мог бросить в беде Еву. Деловую репутацию не купишь за деньги, а в скандале замешаны они оба. Кроме того, Данте обязан Финну: тот не раз выручал его. Значит, надо помочь Еве так, чтобы Якатани тоже остался доволен.
        Конечно, оставались сомнения. Данте не доверял Еве. Годится ли она на роль жены, которую одобрит придирчивый японец? Даже если в последнее время ее имя не мелькало в скандальной хронике, Еву могли скомпрометировать порочащие сексуальные связи. Данте обвел глазами романтическую обстановку гостиной. Что-то не сходилось. Ева по-прежнему оставалась загадкой. Он задумчиво провел ладонью по подбородку. Его план просто обязан срабо тать, даже если придется принудить Еву играть по правилам - его правилам.
        - Я представил прессе трогательную историю, которая растопила их циничные сердца. Очень достоверную.
        Все еще хмурясь, Ева смотрела на огонь в камине. Казалась, ее мысли витали где-то далеко.
        - Достоверную? - тихо переспросила она.
        - Да… любовь моя, - ответил Данте, споткнувшись на непривычном слове. - Как ты понимаешь, есть только одна причина, которая оправдывает разрыв помолвки: безумная страсть. Я придумал для прессы романтическую сказку.
        - И кто же героиня вымышленного романа?
        Данте изогнул губы в полуулыбке, от которой, как он неоднократно убеждался, у женщин подгибались ноги. И они падали на шелковые простыни его постели.
        - Ты, дорогая.


        Глава 3
        Стремительно вскинув голову, Ева на секунду оглохла от шума крови в ушах.
        - Что?! Ты спятил?
        Сказка. Она… и Данте?
        Он небрежно пожал широкими плечами, и темные шелковые лацканы пиджака зашуршали по белоснежной крахмальной рубашке.
        - Все безупречно, - сказал Данте.
        Он действительно был безупречен с головы до ног: от густых вьющихся волос до модных туфель ручной работы. Снаружи - наслаждение для глаз, но внутри… Почти как несъедобный рождественский пирог.
        Ева хватала ртом воздух, пытаясь вернуть дар речи. Как он посмел?
        А он просто стоял перед ней с легкой полуулыбкой, предназначенной для массового поражения женщин, от которой она таяла, как от ядерной атаки. Данте вопросительно поднял темную бровь, как будто ожидая благодарности. За что, собственно?
        - Давай внесем ясность. Ты сказал прессе, что влюблен в меня. - Она ткнула в себя пальцем, потом указала на него. - Чтобы спасти свою сделку?
        - Да. И твой заказ на свадебное платье будущей герцогини.
        Ее негодование сразу улеглось. Поверит ли Пруденс Вест такой истории? Для влюбленной женщины накануне свадьбы с избранником это выглядит достаточно правдоподобно.
        - Но ведь нам придется делать вид, что мы - пара, - с ужасом произнесла Ева. Невозможно. Выше ее сил. Плохо уже то, что он вошел в ее жилище, где она укрывалась от суеты и волнений внешнего мира, нарушил покой, разбудил унизительные воспоминания о прошлом. Но самое ужасное то, что он намерен отныне везде сопровождать ее - женщину, которую когда-то отверг. - Да кто нам поверит?
        - Уже все поверили. - Его жесткий тон не оставлял сомнений. Данте приготовил ей место рядом с собой в поезде, несущемся прямо в ад!
        - Даже не удосужился спросить меня, - возмутилась Ева. В конце концов, она хозяйка своей жизни, черт побери. - Это… наглость!
        Данте выпрямился, заслонив свет и выдавив из комнаты воздух. Ева задыхалась.
        - Я взял ситуацию под контроль и нашел решение. А что ты делала все утро? Красила ногти и переписывала календарь светских мероприятий?
        - Не можешь удержаться от оскорблений, да?
        Когда в ответ Данте равнодушно пожал плечами, Ева не на шутку рассердилась. Почему он не хочет воспринимать ее всерьез?
        - Если хочешь знать, я тоже искала выход. Конечно, мой бизнес мал, как муха, по сравнению с гигантским слоном твоей империи, но это все, что у меня есть, и успех заработан тяжелым трудом.
        Для Евы бизнес стал единственной опорой в мире неопределенности, и она готова была бороться за него. Однако имитировать отношения с Данте значило плыть в неизвестность, а она еще не собиралась тонуть.
        - В чем же тогда проблема? - Данте не скрывал раздражения.
        - Мне не нравится твой план, - заявила Ева, понимая, что не объяснит причины, не посвятив его в историю свой жизни. - Это вранье.
        Данте в изумлении раскрыл темно-янтарные глаза:
        - Вот уж не подумал бы, что ты так наивна. Хочешь добиться успеха, Ева? Учись блефовать. Хочешь спасти бизнес? Стань безжалостной.
        Ее безжалостность до сих пор проявлялась в торговле с поставщиками за несчастные два процента оптовой скидки. Ева предпочитала вести честную игру и ненавидела ложь. Вероятно, в этом виноваты прочитанные в детстве сказки или пресса, без оснований обвинявшая ее в алкоголизме, распутстве, употреблении наркотиков, а может, бесконечное вранье отца у постели больной матери. В любом случае ей казалось, что предложение Данте… пачкает ее.
        Скорее всего, по этой причине ее кожу словно покалывали тысячи крохотных иголок. Присутствие Данте, наполняющего комнату темной, возбуждающей и внушающей страх аурой, здесь ни при чем. Но как она скроет необъяснимое влечение к нему на публике, если ей придется играть роль…
        Она ухватилась за подлокотник дивана так, что побелели костяшки пальцев:
        - А что скажет Финн?
        Данте впервые немного смутился:
        - Я объясню, и он поймет, что это в наших общих интересах. Мне нельзя потерять «Хэмптонз», а ты рискуешь лишиться деловой репутации. Нет другого выхода.
        Почему еще один универмаг столь важен для него? Неужели власть имеет такое значение? Амбиции ей понятны, но ведь Данте и так один из самых богатых людей в мире. Про него говорят, что за час он может обратить один доллар в миллион. Конечно, искушение воспользоваться его властью в своих целях велико. Потеряв клиентов, она не сможет заплатить аренду за следующий месяц, лишится всего, за что боролась столько лет.
        Сработает ли его план? У Евы голова шла кругом. Послушать Данте, так все выглядит легко и просто, но жизнь научила ее не доверять простым решениям. В них всегда таился какой-то подвох.
        - Ребекка знает правду. Что помешает ей продать газетчикам свою историю в следующее воскресенье? Мы будем выглядеть глупо.
        Данте взглянул на нее с сожалением, давая понять, что просчитал все на два шага вперед.
        - Поверь, Ребекка первой узнала о нашем романе.
        - У нас не было времени для любовного романа. Я вчера увидела тебя впервые за много лет.
        - Вот именно. Нам хватило одного взгляда, и прежние чувства вернулись. Настоящая любовь не проходит, - промурлыкал он, рассматривая безделушки на антикварном столике.
        Еве нечего возразить - у Данте есть ответ на все ее аргументы. И тем не менее…
        - Вряд ли Ребекка счастлива. - Ева была готова поспорить на свою лучшую швейную машинку, что та по уши влюблена в Данте, а женщины с разбитым сердцем непредсказуемы и способны на импульсивные, нелогичные поступки…
        Она непроизвольно до боли сжала пальцы в кулак, борясь с воспоминаниями.
        Данте погладил пальцем перламутровую полированную поверхность шкатулки. Ева вздрогнула, явственно представив нежное прикосновение к своей коже.
        - Она потеряла чувство реальности, - мрачно заметил он. - Мне нужны деловые отношения, а не головная боль.
        В этот момент Ева задумалась, что, вообще, она нашла в этом человеке? Почему ее тело так жаждет его прикосновений? Он же чудовище!
        - Если бедняжка влюблена в тебя, мне почти жаль ее. - Ева вспомнила невыносимую боль, которую испытала, когда Данте, не задумываясь, ушел от нее.
        - Не трать напрасно жалость. - Он бережно поставил шкатулку на стол. - Женщины не способны на любовь, если к ней не прилагается чек на миллион долларов.
        - Господи, как можно быть таким циником! - «Неужели он думает так обо всех женщинах?»
        - Я реалист, дорогая.
        - Но мне ты веришь?
        - Нет. - Небрежный тон Данте противоречил исходившему от него напряжению. - Глупо доверять кому-либо в деле такой важности.
        - Как мило. - Ева откинулась на подушку дивана.
        - Разница в том, что ты можешь потерять столько же, сколько я. Тут речь не о деньгах.
        Хорошо подмечено! Разве его доверие так уж важно, даже если она мечтала об этом всем сердцем. Но ее сердце всегда вело себя глупо в отношении Данте. Он прав, надо сосредоточиться на бизнесе. Сама она не справится с катастрофическими последствиями скандала, но вместе у них больше шансов.
        - Ладно, что от меня требуется?
        Уголки его губ тронула победная улыбка, такая же опасная, как все, что было связано с ним. Но Данте поторопился - она еще не дала согласия.
        - Будем вместе появляться на вечеринках. Несколько раз поужинаем с Якатани. Ты будешь изображать мою любящую, преданную невесту.
        Сказка. Как от удара по голове, все поплыло перед ее глазами. Казалось, безжалостная рука сжала ее сердце, невидимые пальцы сдавили горло, вызывая удушье. Однако, зная, что острый, проницательный взгляд Данте отмечает каждое движение, Ева с усилием выдавила смешок:
        - Увы, вот и первая проблема: я не играю в преданность. - Это была чистая правда. Ева избегала привязанности к кому-либо. Честно говоря, у нее никогда ни с кем не было заслуживающих упоминания отношений.
        - Конечно же, - усмехнулся Данте. - Свободная и независимая Ева. Как я мог забыть?
        Ехидное, презрительное замечание полоснуло ее словно ножом, вскрыв еще одну глубокую рану. Собрав остатки сил, Ева вздернула подбородок и небрежно пожала плечами. Данте безразлично, почему она так болезненно принимает его план, ведь он здесь только затем, чтобы спасти свою сделку: Ева - всего лишь инструмент для достижения цели. Но ее жизнь имела строгие ограничения. Сценарий был давно написан одним из лучших онкологов мира. Когда Ева услышала заключение «высокая степень риска», она поняла, что навсегда лишена счастья любить, иметь семью. После смерти матери она поняла, насколько тяжело терять родного человека, и решила, что не вправе подвергать близких такому же испытанию. Впрочем, тогда жертва не казалась ей такой уж невыносимой. Ева почти не сомневалась, что любовь - не более чем плод юношеского воображения.
        Она навсегда запомнила день, когда отец ушел из семьи после того, как ее матери назначили очередной курс химиотерапии. Либби Сент-Джордж посвятила ему двадцать лет жизни, родила двоих детей, удерживала от запоев, подпевала вместе с фанатами на его рок-концертах и одновременно строила собственную карьеру. А он бросил ее, когда она больше всего нуждалась в нем.
        Тогда Ева сама подобрала осколки их хрупкой жизни: отменила поступление в школу дизайна, чтобы поддержать мать, и в течение двух мучительных лет ухаживала за умирающей женщиной. Все это время ей приходилось прятать газеты с фотографиями пьяного отца в обнимку с очередной длинноногой брюнеткой. Если расплата за любовь и преданность - разбитое сердце, то уж лучше прожить жизнь, полагаясь только на себя.
        Голос почти не изменил ей, когда она насмешливо произнесла:
        - Ты прав, Данте. Свободная и независимая. Поэтому я не смогу изображать влюбленность. Даже не представляю, как это делается. А что касается влечения… - Она смолкла, понимая, что ей не потребуется прилагать больших усилий, чтобы это имитировать.
        Данте, как хищник к добыче, двинулся к ней через комнату. Она задыхалась от растерянности и страха. Каждый его шаг отзывался болезненным ударом сердца, толчками гнавшим по венам горячую кровь, пока мир не померк перед глазами. Наклонившись и опершись сильными руками на спинку дивана, Данте замкнул пространство вокруг нее. Голова Евы закружилась от волнующего аромата его одеколона.
        - Сомневаешься?
        - Смогу, наверное, если очень постараюсь, - пробормотала Ева, через силу заставляя себя делать вдохи и выдохи. «Оттолкни его, оттолкни!» - шептал рассудок.
        - Не лги, Ева. Я слышал стук твоего сердца в другом углу комнаты.
        Он прав. Сколько еще продлится эта пытка?
        Ева смотрела на его чувственные губы, не в силах пошевелиться. Ее плоть как будто расплавилась, стала мягкой, податливой, таяла от вожделения.
        - Тебе пора, Данте. Время вышло. - Ева была очень близка к тому, чтобы совершить непростительную глупость, вторую за последние двадцать четыре часа. Она чувствовала на лице его теплое дыхание. Данте легко коснулся скулой ее щеки, и Еву против воли охватила сладкая истома, по телу прокатилась волна наслаждения, откликнувшись жаром в низу живота. Она судорожно глотала воздух.
        - Ах, Ева, химическая реакция между нами могла бы взорвать небольшую страну.
        - Разве? - моргнула Ева. «Что он сказал? Неужели чувствует то же, что я?» Ей было не до смеха, хотя в другое время она бы оценила иронию судьбы. Она мечтала о нем все эти годы, а он страстно желал ее теперь, когда время ушло. - Взрывы убивают, Данте.
        - Согласен, - промурлыкал он и коснулся губами ямки между ее шеей и плечом. Ева опустила дрожащие ресницы. - Надо соблюдать осторожность.
        Он тронул мочку ее уха. Ева едва сдержала готовый сорваться стон. Она должна устоять перед искушением: плата за удовольствие - боль.
        - Ева…
        Шепот казался интимной лаской. Когда она была молода и наивна до глупости, ей казалось, что Данте вкладывал в ее имя особый смысл, как будто считал единственной и бесценной. Не задумываясь, она тронула кончиками пальцев его лицо, повернула к нему голову. Их дыхание смешалось. Ее губы ждали поцелуя. Однако Данте быстро провел по ним кончиком языка и отпрянул:
        - Нужны еще доказательства? - В его потемневших янтарных глазах мерцали горячие искры. Точно так он смотрел на нее вечером в саду, когда подхватил и прижал к себе. Почему-то ей показалось, что ему неприятна ее близость.
        Однако теперь все предстало в ином свете. Данте хотел ее так же, как она его. Ева вдруг почувствовала больше уверенности. Она уже не страдающая от неразделенной любви маленькая девочка, а взрослая женщина, примирившаяся с прошлым хозяйка жизни. Теперь они могут играть на равных. Ей не нужны ни любовь, ни страсть, особенно если речь идет о мужчине, в совершенстве владеющем искусством соблазнения и расставания. Еве достаточно известно о тянувшимся за ним шлейфе разбитых сердец, она насмотрелась фотографий Данте с роскошными брюнетками, чтобы не стать очередной жертвой.
        Разве она не способна сохранить голову на плечах, если согласится принять участие в мыльной опере? Вчера она оказалась слишком уязвимой после выступления перед спонсорами, думая о Финне, вспоминая мать. Сегодня она стала другой. Ей надо спасти бизнес, сохранить репутацию. Ради этого она готова сыграть роль возлюбленной Данте: несколько выходов в свет, два-три ужина в деловой атмосфере - и дело сделано. Все счастливы. Просто не стоит акцентировать внимание на словах «волшебная сказка» или «романтическая любовь», раздувать ожидания до вселенских масштабов. И никаких поцелуев-объятий.
        - У нас чисто деловые отношения, так ведь? - уточнила Ева.
        - Не сомневайся, - ответил Данте низким, бархатным голосом, при звуке которого по ее телу прокатилась дрожь в семь баллов по шкале Рихтера.
        Чтобы избежать неприятностей, лучше держаться от него подальше. Испытывая бодрящий прилив адреналина, Ева уперлась ладонями в грудь Данте и толкнула изо всех сил. Он не шелохнулся.
        - Ты что, каменный истукан? Оставь меня. Ты все объяснил.
        - Значит, твой ответ…
        - Да. Я согласна.
        - Отлично. - Данте встал во весь рост. Плотный шелк дорогущего костюма будто обтекал сильное мускулистое тело. Как ни в чем не бывало он с непроницаемым видом направился к двери. - Надевай пальто. Мы едем.
        Ева посмотрела с подозрением: ей совсем не понравился командный тон. Какие могут быть деловые встречи в воскресенье утром?
        - Что значит - едем? Куда?
        - В ювелирный магазин. Я куплю тебе самый крупный бриллиант, подобного которому ты еще не видела, дорогая. Волшебная сказка начинается.


        Глава 4
        Быстро скользя пальцами по экрану планшета, Данте отвечал на электронное сообщение, одновременно, прижимая к уху трубку другого телефона, на беглом французском давал указания директору своего офиса в Париже. При этом он остро чувствовал присутствие женщины рядом.
        Тихая, сдержанная Ева произнесла лишь несколько слов с тех пор, как они вышли из ее квартиры. Ее молчание заставляло Данте нервничать. Он дорого бы дал за то, чтобы узнать, о чем она думает. Даже чувственное желание отошло на второй план. В отношениях с Евой он явно недооценил важный фактор - ее удивительную притягательность.
        Если утренний наряд - маленький топ и цыганская юбка - показался ему на редкость манящим, что говорить о туалете, в котором она вышла к нему из спальни? На ней были обтягивающие черные брюки и высокие сапоги на невысоких каблуках. Поверх белого облегающего высокую грудь пуловера она накинула темно-изумрудный замшевый жакет - самый сексуальный из тех, что ему доводилось видеть. Живой и глубокий цвет идеально подходил Еве, подчеркивая ее темперамент.
        Жак, исполнительный директор европейского подразделения, напрасно ждал ответа - Данте не мог сосредоточиться и в раздражении оборвал связь. Почему эта женщина так заводит его? Почему его тело так бурно реагирует на малейшее прикосновение? Ева сидела рядом, хмуро глядя в окно лимузина и покусывая ноготь безымянного пальца.
        - О чем задумалась?
        Не поворачивая головы, она сказала:
        - Не понимаю, зачем ты покупаешь мне обручальное кольцо, если свадьбы не будет.
        - Все должны верить, что будет. Не забывай, я разорвал помолвку из-за безумной любви к тебе. Якатани увидит кольцо на твоем пальце. - Данте пожал плечами, стараясь сохранить небрежный тон. - Когда все закончится, можешь оставить его себе в знак моей признательности.
        Ева бросила на него яростный взгляд и спросила с отвращением:
        - Ты говоришь это всем женщинам?
        - Я очень щедрый человек, дорогая.
        Данте часто дарил своим подругам драгоценности на прощание, но не как залог любви. Даже Наталия, которую отец назначил ему в жены, сама выбрала кольцо из коллекции Витале. Почему же он взялся лично сопровождать Еву? Судя по выражению лица, это не доставляло ей удовольствия. Ответ был очевиден: даже если бы он дал ей неограниченный кредит, она бы не воспользовалась им. Данте хорошо знал упрямый и независимый характер Евы. По крайней мере, ее честность достойна уважения. Другая пошла бы на любую хитрость, имитируя влюбленность, только чтобы заполучить его. Это приводило Данте в бешенство. Он не сомневался, что его внешность привлекала женщин, но неотразимым делал запах больших денег - самый сильный афродизиак.
        Глаза Евы сверкнули ярче, чем отблеск зимнего солнца на полированном капоте машины.
        - Постой-ка. У меня осталось обручальное кольцо матери.
        - Нет.
        Тон исключал возражения, но Ева настаивала:
        - Почему? Зачем напрасно тратить деньги?
        Данте с трудом сдерживал негодование:
        - Это не трата, а гарантия. Вдруг кто-нибудь узнает его? Твой отец, например, или его ядовитая жена.
        - Ты прав. Хороший аргумент.
        Данте в комичном ужасе расширил глаза и прижал руку к сердцу:
        - Повтори еще раз, дорогая. Я не ослышался? Позволь мне записать эти слова, я поставлю их на телефон вместо мелодии вызова.
        - Не смешно, - буркнула Ева, отворачиваясь с непроизвольной улыбкой, которая мгновенно погасла при воспоминании о Клэр. - Не доставлю ей такого удовольствия.
        - Которая она по счету?
        - Шестая.
        Данте не мог взять в толк, почему Ник Сент-Джордж снова и снова возвращался в банку со скорпионами под названием «брак». Правда, за несколько коротких встреч Данте составил о нем впечатление как об очень слабовольном человеке. Впервые он задумался о том, каким ударом был уход отца для Евы, обожавшей мать. Данте непроизвольно смягчил тон:
        - Он не должен был допустить вчерашней сцены.
        - Ты не знаешь его, так что оставь мнение при себе! - неожиданно рассердилась Ева. - Он не отвечает за поступки жены.
        Данте не верил ушам - она защищала отца.
        - Как скажешь, - примирительно сказал он. - Она получила большое удовольствие от ситуации, в которую ты попала, но теперь сама села в лужу.
        Ева хмыкнула:
        - Ненадолго. Когда мы расстанемся, я снова стану посмешищем.
        - Почему же?
        - Перестань, Данте. Все решат, что ты бросил меня ради новой свеженькой красотки. Это же очевидно.
        Данте на секунду показалось, что Еву мучают комплексы. Если говорить о красоте, ей нет равных. Что она имеет в виду?
        - Свеженькой? Да я не встречаюсь с женщинами моложе… - Он замолчал, пытаясь вспомнить, когда в последний раз занимался любовью… и с кем. Неудивительно, что его терзает сексуальный голод.
        - Продолжай.
        - Мои увлечения не зависят от возраста. Главное, чтобы не нарушались правила. - Его правила. С женщинами за двадцать было проще: условия их вполне устраивали - хороший секс и щедрый подарок при расставании. - В любом случае я старше тебя. - Данте торопился закончить обсуждение щекотливой темы до того, как потеряет контроль и усадит Еву себе на колени. Тогда она поймет, какой возраст, способ и позу он предпочитает.
        - У мужчин все по-другому: чем они старше, тем аппетитнее. Только посмотри на Джорджа Клуни или Шона Коннери.
        - Любишь старичков? - Он чуть не задохнулся от чувства, очень похожего на ревность. - Но тебе только что исполнилось двадцать семь!
        Ева резко повернулась, вглядываясь в его лицо:
        - Ты помнишь мой день рождения?
        Пятое ноября. Как он мог забыть?
        - Ночной бал и маскарад в честь твоего восемнадцатилетия.
        - Ты пришел с темноволосой актрисой-француженкой. Она прыгнула в бассейн и чуть не заработала воспаление легких. Как ее звали?
        Данте не помнил.
        - Речь не об этом. Уверяю тебя, что наш разрыв никого не удивит. Сообщим прессе о непреодолимых разногласиях и решении остаться друзьями.
        - О какой дружбе ты говоришь, если мы ненавидим друг друга? - фыркнула Ева.
        - Разве?
        - Вожделение не в счет, - заметила Ева. - Это другая тема. Мы заключили сделку.
        «Сколько она продержится без секса? - прикинул Данте. - Если сегодня ее аппетит сравним с моим, то к среде она проголодается, в пятницу будет умирать от голода, а в воскресенье…» В памяти отчетливо всплыла сцена, которая не стерлась из памяти за годы: Ева в объятиях своего рок-певца, его липкие руки сжимают ее ягодицы, а дышащий перегаром рот ласкает шею. Всего лишь пару часов спустя после того, как Данте делал то же самое. Он почувствовал на языке едкую горечь. Что за создания эти женщины? Почему им мало одного мужчины? Но разве отец не повторял ему с той самой минуты, когда Данте пятнадцатилетним подростком вошел в его дом, что его мать - такая же шлюха, как все?
        Данте сделал несколько глубоких вдохов, чтобы снять стресс, и убедил себя, что он спокоен как всегда. Только Ева способна вывести его из равновесия. Стараясь говорить уверенно и сдержанно, он повернулся к ней:
        - Пора обсудить правила.
        Она насторожилась:
        - Правила?
        - Да, - коротко кивнул Данте. - Никаких вызывающих нарядов, никакого алкоголя. Но самое главное… ты мне не изменяешь, поняла?
        Ева в недоумении захлопала ресницами:
        - Не… изменяю?
        - Сохраняешь мне верность душой и телом. - Данте хотел, но не смог остановиться и продолжил со злым ехидством: - Когда шум уляжется и мы разойдемся, можешь спать с кем хочешь, но до того не предашь меня, иначе горько пожалеешь. Не хочу выглядеть рогоносцем. Поэтому никаких дружков, никакого секса.

        Воздух в машине казался густым, липким и застревал у Евы в горле. Они молча обменялись взглядами. На мгновение ей почудилась боль в глазах Данте, но иллюзия быстро рассеялась. Этот мужчина был олицетворением холодной решимости и безжалостного расчета. Если ему не нравилось, что она может спать с другими, то уж никак не из ревности, а лишь потому, что это уязвляло его гордость.
        - Это требование человека, привыкшего снимать женщин на одну ночь, супружеская жизнь которого не выдержала и двух недель? - Она не скрывала горечи. - Тем не менее я не подведу тебя. Весь смысл спектакля в том, чтобы защитить репутацию, а не опорочить. Знаешь, я сыта по горло твоими язвительными уколами - я не сплю с кем попало и никогда не спала.
        Она не сказала ему всей правды. Если бы только он знал…
        Данте следил за ее лицом, стараясь определить степень искренности, и наконец кивнул. Пусть не поверил ей до конца, но начало положено.
        - Обещай, что будешь тоже соблюдать эти условия, - потребовала Ева.
        - Хорошо, - неохотно согласился Данте.
        - Ты, кажется, обиделся? Зато теперь представляешь, что я чувствую. Мы слишком мало знаем друг друга, чтобы делать выводы. Предлагаю заключить перемирие, согласен?
        Ева понимала: чтобы пройти это испытание, она должна добиться компромисса. Может, они все-таки станут друзьями? «Вряд ли, - одернула она себя. - Ведь он считает меня гулящей девкой, танцующей в кабаках ночи напролет».
        Значит, ей придется изменить его мнение и доказать, что она не взбалмошная Дива, какой рисует ее пресса.
        - Послушай, Данте… - начала было Ева, но в этот момент машина плавно притормозила возле внушительного черно-белого фасада самого дорогого ювелирного магазина Лондона. Она с облегчением вздохнула, увидев темные окна. - Какая жалость. - Ее вздох был исполнен притворного разочарования. - Закрыто.
        - Хорошо, - невозмутимо отреагировал Данте. Автомобиль снова двинулся вперед, завернул за угол и остановился перед большой черной дверью.
        - Служебный вход?
        Данте кивнул, не скрывая самодовольной улыбки. Он явно наслаждался ситуацией.
        К ним уже спешили охранники, выскочившие из подъехавшего джипа, который, как теперь поняла Ева, сопровождал их. Они встали по обе стороны тяжелой, похожей на сейфовую двери, медленно распахнувшейся навстречу. Еве казалось, что перед ней разворачиваются события фильма ужасов, и в этот момент потерявшая рассудок главная героиня обреченно вступает в обитель зла.
        - Пойдем, - сказал Данте, выходя из машины и протягивая руку Еве, которая замешкалась, с трудом заставляя себя отлепиться от кожаного сиденья. Она понимала, что ведет себя глупо: упирается, будто сам дьявол ведет ее к алтарю, а речь идет всего лишь о покупке фиктивного обручального кольца.
        - Да-да. - Она изобразила улыбку, которой позавидовал бы сам Чеширский кот. Однако когда Данте нежно сжал ее руку, лаская пальцем нежную кожу, Ева оценила очередной приступ дрожи в десять баллов.
        Им навстречу с улыбкой, столь же широкой и ненатуральной, как ее собственная, вышел полный седовласый мужчина:
        - Большая честь видеть вас снова, сэр.
        - Доброе утро, Эдвард, - приветствовал его Данте.
        «Они хорошо знакомы, - подумала Ева. - Я могла бы сразу догадаться. Вероятно, здесь он покупал фиктивное обручальное кольцо Ребекке». Вспыхнув от оскорбленного самолюбия, она захотела провалиться сквозь землю. Скорее всего, ее отец тоже покупал обручальные кольца всем своим женам в одном магазине с хорошей скидкой для постоянного клиента.
        Пока Эдвард со сдержанным достоинством вел их в недра своего логова, Ева безуспешно пыталась освободить ладонь из пальцев Данте. Тогда свободной рукой она дернула его за рукав и яростно прошептала:
        - Пойдем в другой магазин. Этот человек подумает, что ты серийный жених!
        - Ну и что?
        «Действительно, что? - спросила себя Ева. - Если ему безразлично, стоит ли беспокоиться?» Вместо возмущения она испытывала странное возбуждение.
        - Ты прав. Кому какое дело, если в течение недели ты приводишь сюда уже вторую невесту?
        Они вошли в большой зал с широченными черными бархатными диванами. Красную обивку стен украшали картины на альковные темы, зеркальная поверхность столов отражала свет низких хрустальных люстр. Вся обстановка создавала впечатление чувственной роскоши - провокационной и одновременно романтичной. У Евы закружилась голова.
        - Мне нужен бриллиант, Эдвард, - почти скомандовал Данте, заставив Еву вздрогнуть.
        Она без сил опустилась на мягкий диван, повинуясь его жесту. Вопросительно глянув, Данте сел рядом. Слишком близко.
        - Самый красивый бриллиант в мире для самой красивой женщины.
        - Конечно, сэр. - Эдвард бережно поставил перед ними небольшой лоток.
        У Евы дрожали ресницы. Не поднимая глаз, она сделала глубокий вдох, пытаясь понять, что действует на нее так сильно. Комната? Данте?
        - Ева? - забеспокоился Данте.
        Ее дурманил терпкий аромат его одеколона, и, когда он склонил голову, Ева, повинуясь древнему инстинкту, подалась навстречу, не в силах побороть трепет желания. Данте коснулся губами чувствительной ямочки у основания шеи, нежно прикусил мочку уха. Волна нестерпимого жара захлестнула Еву с головы до ног.
        - Ты первая женщина, которую я привел сюда, - прошептал он. - Обычно я заказываю у Эдварда партию ювелирных украшений для розничной продажи. Тебе нечего стесняться, дорогая.
        Ева немного отстранилась и посмотрела в его прекрасные, темные, сиявшие искренностью глаза. Пусть он только несколько минут спустя отреагировал на ее упрек, но это хороший знак, не так ли?
        - Ладно. - Ева напомнила себе о цели визита и немного успокоилась: несколько дней пытки, но потом ее ждет свобода. Она повернулась к улыбавшемуся Эдварду и миниатюрной, похожей на эльфа ассистентке за его спиной.
        - Мадам что-нибудь понравилось?
        Ева взглянула на россыпь огромных бриллиантов. Овальные, квадратные, в форме сердца - они слились для нее в одно сверкающее пятно. Она не заметила ценников. Как узнать, сможет ли Данте вернуть покупку?
        - Нет, - решительно заявил Данте. - Слишком простые.
        Эдвард согласно кивнул, взял лоток и развернулся на каблуках.
        Ладонь Данте скользнула между ее плотно сдвинутых бедер. Ева едва сдержала крик и чуть не упала с дивана. Она могла поклясться: сексуальной энергии Данте достаточно, чтобы воспламенить всю нацию.
        - Расслабься. - Его бархатный голос ласкал слух. - Ты слишком напряжена. Выбери то, что подскажет сердце.
        Еще лоток, бархатные подушечки, бриллианты. Сердце твердило ей только одно: «Беги, спасай свою жизнь».
        - Сам выбирай. Мне все равно.
        Пальцы Данте свирепо впились в ее колено.
        - «Шаррт», - приказал он ледяным тоном, от которого у Евы снова забурлила кровь.
        Ассистентка тихо вскрикнула, а глаза Эдварда загорелись охотничьим азартом. «Шаррт».
        Ева чувствовала, как наэлектризована атмосфера. Перед Данте появилась черная как ночь бархатная подушечка. Одного взгляда на ее содержимое хватило, чтобы у Евы остановилось сердце.
        Голос Эдварда долетал словно бы из другой реальности:
        - Потрясающий бриллиант с изумрудной огранкой желтой короны и ступенчатой огранкой белого павильона. Общий вес составляет тридцать восемь и одну десятую карата. Один из самых редких бриллиантов в мире, сэр.
        Данте взял кольцо, поднял руку Евы, мягко распрямил сжатую в кулак ладонь. Она не сопротивлялась, с трудом веря в происходящее, только пыталась совладать с дрожью, спиралью поднимающейся от ступней к животу. Данте убедился, что платиновая оправа легко скользнула по безымянному пальцу.
        - Прекрасно подходит, - удовлетворенно заметил он.
        Кольцо было идеальным, начиная с прохладной платиновой оправы до огромного великолепного камня густого желтого оттенка в окружении белых бриллиантов. Оно и вправду словно явилось из волшебной сказки о прекрасных принцах и принцессах. Такое кольцо мужчина дарит женщине, которую безмерно любит. Это украшение не для нее. Щедрый, лишенный смысла жест, пустой и холодный, как ее желудок, сжимавшийся каждый раз, когда она глядела на кольцо.
        Завтрак. Вероятно, она просто умирает с голоду - вот в чем причина!
        - Мы берем его, - сказал Данте.
        - Нет! - Ева непроизвольно вцепилась в его бедро, напрягшееся от ее прикосновения. Она проигнорировала ответный всплеск адреналина, уже через секунду вспомнив, что должна исполнять роль.
        - Ох, - поправилась она с напускной игривостью, - я имела в виду… это слишком. Ты не должен доказывать мне свою… - Она не смогла произнести слово «любовь». Откровенная ложь. Ева ненавидела ложь, но теперь вынуждена жить в атмосфере притворства. - Не надо.
        Данте посмотрел на нее с восхищением, будто номинировал на премию «Оскар», и, положив ладонь сзади на шею, притянул к себе, однако через мгновение, опалив дыханием ее губы, он прошептал достаточно громко, чтобы все услышали:
        - Мне ничего не жаль для хозяйки моего сердца, дорогая.
        Восхищенный вздох со стороны привел Еву в чувство. Она закрыла глаза. Данте был великолепен в своей роли. Никогда еще Ева не испытывала к нему такой ненависти. Или испытывала? Конечно, это уже было, когда он бросил ее в беседке у бассейна, обещав вернуться. Клялся, что не оставит, а сам призраком растворился в ночи. Точно так же отец бросил ее мать.
        Злость придала ей силы. Ева повернула голову и прошептала ему в ухо:
        - Ты пожалеешь об этом, Витале.
        Сложив губы в неотразимую сексуальную улыбку, Данте схватил ее за руку и почти сдернул с дивана.
        - Пришлите мне счет, Эдвард.
        Он потянул ее к выходу. Ева решила, что при других обстоятельствах он охотно ударил бы ее дубинкой по голове, прежде чем взвалить на плечи как законную добычу. Она не возражала - ей хотелось побыстрее убраться отсюда.
        Ева испытала облегчение, когда на улице морозный декабрьский воздух обжег лицо. Она бросилась к распахнутой дверце автомобиля. Неожиданно твердая рука преградила путь, и перед ней возникла высокая фигура Данте.
        - Готова?
        Что угодно, лишь бы поскорее убраться отсюда. Где были ее мозги, когда она позволила втянуть себя в эту безумную затею? «Несколько дней пытки, потом - свобода». Главное помнить, что рядом с ней хищник, который выслеживает жертву, а потом бросает.
        - Давно готова. Если ты думаешь, что я еще раз пойду на это…
        В этот момент чувственные губы накрыли ее рот в страстном поцелуе, лишив способности мыслить. Казалось, жар охватил все клетки ее тела, сделав послушной игрушкой в его руках. Земля ушла из-под ног, сердце перевернулось в груди от прикосновения горячего языка. Еву сжигал демонический огонь желания. Едва сохраняя равновесие, она поднялась на цыпочки, смутно чувствуя непривычно тяжелый вес на пальце, запустила ладони в густые темные волосы Данте, ощутила сексуальный, грешный, напоминающий о горьком шоколаде вкус его губ. Таким Данте оставался в ее памяти, но только теперь в нем было больше силы, власти, больше страсти… Ева с трудом переводила дыхание под его долгими нежными поцелуями.
        Может, она сама прижалась к нему, может, Данте шагнул к ней, но вдруг они стали неразделимым целым: ее грудь упиралась в стальные мышцы его груди, руки обнимали ее так крепко, будто он не собирался отпускать, будто страстно хотел ее.
        Данте разомкнул объятия так же стремительно, как до этого атаковал. Ева пошатнулась, удерживая равновесие. Перед глазами мелькали искры.
        - Прекрасно, дорогая, - произнес Данте тоном, от которого жаркая лава в клетках ее тела мгновенно превратилась в кусочки льда. - Именно то, что надо. Теперь можно не сомневаться в заголовках завтрашних газет. И давай больше не будем жаловаться, что приходится имитировать страсть.


        Глава 5
        Возмущенный голос Евы мог бы больно ударить по барабанным перепонкам, если бы Данте не держал телефонную трубку на расстоянии от уха.
        - Ну что, ты доволен, Витале? История повторяется - мое фото снова на первых страницах газет!
        - Доброе утро, дорогая.
        - Я тебе не «дорогая». Ты подставил меня!
        На самом деле он подставил сам себя, обрек на долгую ночь физической пытки. Поднявшись с кресла с холодным бокалом в руке, он встал возле широкого окна своей штаб-квартиры в Лондоне. Великолепная картина предпраздничного Мейфэйра - престижного района города - немного помогала снять напряжение, теснившее грудь. Что случилось с Принцессой прессы? Почему она не торжествует, снова оказавшись в центре внимания? Казалось, ей ненавистна газетная шумиха.
        - Что за проблема, Ева? План сработал, не так ли? Пресса осаждает твой дом? Нет. Конечно, репортеры не пожалели красок, чтобы смачно описать вчерашнюю сцену, но не будем забывать, что ты прекрасно подыграла мне.
        Впрочем, это мягко сказано: Ева - колдунья, посланная, чтобы погубить его!
        - Любая бы подыграла, оказавшись в руках такого эксперта. Только взгляни!
        Данте посмотрел на фотографию, занимавшую всю первую страницу: длинные стройные ноги и каскад густых локонов медового цвета, рассыпавшихся по спине. Такое впечатление, что еще секунда - и она отдастся ему прямо на тротуаре.
        - Я приклеена к тебе как пластырь. У Финна будет сердечный приступ. Надеюсь, ты поговорил с ним, объяснил, что все это… ложь.
        - На этом снимке, Ева, между нами нет лжи.
        - Я говорю не о вожделении, а о помолвке.
        Данте мерил шагами просторное помещение офиса.
        - Мне не удалось связаться с Финном - линия не отвечает. - Зная друга, Данте не сомневался, что тот не теряет зря время в заснеженной Швейцарии, а вовсю развлекается с очередной красоткой. По крайней мере, хоть один из них получает удовольствие.
        - Господи, надеюсь, с ним все в порядке. - В голосе Евы звучало искреннее беспокойство, странно задевшее Данте.
        Надо отдать Еве должное, она любила Финна всем сердцем. В юности взаимная преданность брата и сестры вызывала у Данте зависть. Когда после смерти матери он переступил порог богатого дома Примо Витале, законные сыновья отца не скрывали ненависти. Не то чтобы это волновало Данте. Детство, проведенное в нищете, среди пьяного разгула, закалило, озлобило его, укрепило в решимости покорить мир. Сводные братья представить не могли, что именно Данте спасет Витале от банкротства. Теперь он держал в руках бразды правления и мог разрушить их мир по прихоти.
        - Данте, ты слушаешь? - Глубокий, волнующий голос Евы приятно обволакивал натянутые нервы.
        - Я здесь, дорогая. Мы говорим о человеке, способном двигаться со скоростью молнии. Вряд ли снег собьет его с курса. Если хочешь, я свяжусь со своим управляющим в Цюрихе, и он наведет справки о команде.
        - Правда? Буду тебе благодарна.
        - Хорошо. Теперь, когда вопрос решен и ты успокоилась…
        - Не успокоилась и еще не закончила разговор.
        Ну вот. Началось. Каждый произнесенный хрипловатым, эротичным голосом слог посылал сексуальный импульс, возбуждал желание.
        - Похоже, к тебе вернулась способность говорить.
        - Главное, вернулась способность думать. Прежде всего… больше никаких поцелуев, - сказала Ева, слегка задохнувшись.
        Прекрасное предложение, невыполнимое по двум причинам. Во-первых, шоу должно продолжаться. Во-вторых, он не мог удержаться от искушения. Как хорошо, что через неделю «Хэмптонз» окажется в его руках, а Ева вернет себе заказ Пруденс Вест! Можно будет спокойно улететь в Азию. С глаз долой - из сердца вон.
        - Ты слушаешь?
        - Очень внимательно, - пробормотал Данте, прокручивая электронную почту в поисках сообщения от Якатани.
        - Не верю и прошу не отвлекаться. Пусть я всего лишь женщина, но требую, чтобы ты принял к сведению то, что я скажу.
        - Что именно? - Продолжая просматривать ленту, Данте поморщился и стер, не читая, послание от сводного брата Лацио.
        - Больше никаких букетов с фальшивыми любовными записками. Ни-ка-ких! - Ее голос задрожал, заставив Данте оторваться от монитора. Через секунду Ева уже справилась с собой и твердо продолжила: - Сейчас мой бутик напоминает цветочную выставку в Челси.
        - Не любишь цветы? - удивился Данте. В его представлении женщины обожали цветы всех размеров и расцветок. Может, она предпочитает нижнее белье? Его захлестнула новая волна вожделения. Никогда в жизни он не дарил любовницам белье и не собирается делать исключение для той, которую даже не видел обнаженной. Зачем терзать воображение…
        - Ненавижу, - отчеканила Ева. - С недавнего времени.
        - С каких же пор?
        - С сегодняшнего утра.
        Данте откинулся на спинку кресла, оценивая ситуацию. Ева не хотела его кольца, его поцелуев, теперь ненавидит цветы, которые он прислал. Данте не привык к отказам. Впрочем, решил он, если Еве неприятны его ухаживания, то это ее проблема, а не его.
        - Теперь, когда все улажено, мне надо работать. Увидимся в среду на ужине с Якатани?
        Оставить ее одну? На два дня?
        - Боюсь, не получится, дорогая. До тех пор, пока не получу «Хэмптонз», готовься быть… липким пластырем.

        Ева разгладила ладонью плотный шелк облегающего платья и поморщилась, отмечая тяжесть в левой стороне груди. Это все гормоны. Сексуальное возбуждение не покидало ее: сначала кольцо, потом цветы, не говоря уж о поцелуях. Она была на грани нервного срыва. К тому же этот человек не желал оставлять ее одну!
        В понедельник Данте настоял на ужине в ресторане модной гостиницы, где половину вечера говорил по телефону с русским олигархом. Во вторник он повел ее на премьерный спектакль шотландской балетной труппы, который мог бы доставить наслаждение, если бы не поцелуй на красной дорожке под вспышки фотокамер и не испепеляющий жар вожделения, терзавший ее от начала до конца представления. Наконец, усвоив урок, утром она составила такой плотный график встреч с клиентами, что Данте вынужден был отступить.
        Оставалось пережить сегодняшний ужин: Якатани, Данте, Ева. Легко. Без посторонних. Без поцелуев. Если повезет, то сделка совершится. Она будет свободна.
        Ева положила руку на живот. Он болел с утра до вечера. Гормоны. Поцелуи. Попробовав раз, она ждала их, хотела снова ощутить прикосновение грешных губ. Какое унизительное чувство, если вспомнить, что Данте сделан из того же теста, что ее отец, а их отношения - лишь притворство!
        Однако этому демону удавалось дурачить всю британскую прессу. Их фотографии ежедневно украшали первые страницы газет. Ева хоть и злилась, но признавала, что лучше уж читать репортажи о романтической любви Дивы, чем о скандалах, как раньше. Даже Пруденс Вест согласилась встретиться с ней в пятницу, чтобы обсудить заказ. Ева понимала, что должна играть свою роль до конца.
        Схватив с дивана длинное пальто из ворсистого бархата, она поглядела на часы. Как только маленькая стрелка остановилась на единице, Ева услышала грохот подъехавшей машины. Дом задрожал, как если бы рядом был аэропорт. Выключив свет, она выглянула в окно и увидела ярко-красный «ламборгини», припаркованный напротив бутика. Дьявольски сексуальная машина распахнула челюсти, Данте легко поднялся с низкого сиденья. Сердце Евы бешено стучало, ноги подкашивались, когда она смотрела на мужчину, пересекавшего улицу с неподражаемой грацией черной пантеры - стремительной, смертельно опасной, невероятно эротичной.
        Ева наконец поняла его намерения.
        - Нет, нет! - В квартире царил хаос.
        Схватив рубиново-красный винтажный клатч, она ринулась к двери, распахнула, сделала шаг и уперлась прямо в грудь Данте.
        - Не терпелось увидеть меня, дорогая? - ухмыльнулся он, удерживая ее за плечи.
        - Ты мне нужен как дыра в голове. - Прижимая к груди сумочку, Ева быстро отступила, подальше от искушения. - Идем. Иначе опоздаем на великое событие.
        Горящим взглядом он смерил ее с головы до ног, задержавшись на изгибе бедер, на изящных щиколотках. У Евы закружилась голова.
        - А где… - В глазах Данте сверкнула ярость. - Где кольцо?
        О господи!
        - Забыла. Очень торопилась. Подожди минуту.
        - Забыла?
        Еве послышалась обида.
        - Что особенного? Кольцо запуталось в волосах в постели… - растерянно пролепетала она и, покраснев, осеклась.
        - Ты… не снимала его в постели?
        - Так получилось! - Ева готова была провалиться сквозь землю. - Наверное, соскользнуло во сне. Я найду. - Она поспешила в спальню, но остановилась, услышав за собой шаги. - Стой здесь, я сейчас…
        Ева вернулась. В спальне кольца не было.
        - Проверю гостиную, - сказала она, глядя в мрачное как туча лицо.
        - Я знаю, как мало оно значит для тебя, но как можно потерять кольцо за один день? Сегодня оно нужнее всего!
        Вероятно, Еве только почудилась, что он обижен. Данте был зол как черт. Он включил свет и оглядел комнату - мотки ниток на ковре, все поверхности завалены швейными принадлежностями.
        - Ты надеешься найти его здесь?
        - Не сомневайся. Разве не бывает, что ты кладешь вещь куда-то, чтобы не потерять, а потом забываешь?
        - Представь, со мной такого не случается.
        Через несколько минут Данте присоединился к поискам. Вдруг Ева вспомнила и ринулась к мраморной каминной полке, чуть не столкнувшись с Данте, который шарил под подушками, обследуя диван. У нее упало сердце.
        - Стой!
        Он замер.
        - Вот оно. - Дрожащим пальцем Ева указала на камин. - Вспомнила. Я же сказала, что найду.
        Дрожа от страха, Ева молилась, чтобы Данте ушел. Он не должен увидеть бумаги с результатами медицинского обследования. Наверняка потребует объяснений, а она не сможет солгать. Не дай бог, расскажет Финну или отцу. Надо срочно отвлечь его внимание.
        - Пойдем, я умираю от голода, - сказала она, почти толкая Данте к двери. - Куда, кстати, мы идем?
        - В «Такуми», - ответил Данте, с подозрением глядя на нее.
        - Кажется, читала в газетах, - тараторила Ева. - Какой-то необыкновенный звездный ресторан.
        - Новый проект Якатани, вернее, его сына. Такуми - знаменитый мишленовский шеф-повар - просто взял страну штурмом. Сегодня торжественное открытие.
        Ева резко остановилась:
        - Я полагала, будет неформальный ужин: я, ты, Якатани.
        - Мы приглашены на важное событие, - раздраженно заметил Данте. Ева не возражала: лучше так, чем подозрительность. - Это большая честь. Деловые переговоры, конечно, предстоит вести в приватной обстановке.
        На этом ее роль закончится.
        - Надеюсь, ты воздержишься от поцелуев на красной дорожке? - Глупая просьба с ее стороны. Судя по выражению его лица, она только что взмахнула красной тряпкой перед быком.


        Глава 6
        Длинная очередь из лимузинов выстроилась на подъезде к уходящей в небо башне Дратон, сияющей темным стеклом на берегу Темзы. Данте наблюдал за Евой, разглядывающей чудо современной архитектуры.
        - Похоже на ракету, не находишь?
        По мнению Данте, здание напоминало фаллос: он заметил, что, начиная с субботы, когда эта маленькая ракета ворвалась в его жизнь, ему во всем чудились эротические символы. Подумать только, никогда еще он не проводил столько времени с одной женщиной. Обручальное кольцо на ее пальце - символ прав на Еву - согревало душу и возбуждало плоть. Мысль о том, что Ева спала с его кольцом, касаясь им своей жемчужной кожи, только усиливала желание. Другая женщина давно уже лежала бы в его постели, но Ева, сестра лучшего друга, была неприкосновенна, каким бы горячим и упоительным ни представлялся секс с ней. Однако была и дру гая причина: Ева что-то утаивала от него, скрытничала, увиливала.
        От этой мысли градус сексуального желания пошел вниз. Он не заметил похожих симптомов у бывшей жены. Возможно, его это не сильно беспокоило. Однако Ева слишком много значила для будущей сделки.
        Служащий парковки распахнул дверцу автомобиля. Обойдя кругом, Данте подал руку Еве.
        - Ого, аттракцион неслыханной галантности, - усмехнулась она.
        Данте не знал, что подействовало больше: ее чувственный улыбающийся рот или просьба избавить от поцелуев. Его охватило непреодолимое желание устроить настоящее шоу. Чертовское упрямство заставляло еще раз убедиться, что Ева хочет его столь же страстно, как он ее. Он рывком поднял ее с сиденья и, зная, что объективы всех фотокамер направлены на них, прижал гибкое тело к груди. Ева вцепилась пальцами в лацканы его пиджака и, подняв огромные зеленые глаза, в ужасе прошептала:
        - Что ты делаешь?
        - Не на красной дорожке, как ты просила.
        Засверкали яркие вспышки. Данте не сомневался, что тысячи глаз увидят его триумф. Почти опрокинув Еву на ярко-красный корпус машины, он дал волю поцелуям, которые она вряд ли забудет. Способность мыслить вернулась только через несколько долгих секунд, и разгоряченный Данте понял, что совершил роковую ошибку. Ева отвечала ему с такой страстью, словно от этого зависела ее жизнь, волшебные мгновения навсегда отпечатались в его памяти. Надо было срочно возвращаться к истинной цели спектакля, к «Хэмптонз».
        Данте все еще чувствовал вкус ее губ, когда стеклянная кабина лифта возносила их на сорок второй этаж. Ева не поднимала глаз, а Данте боролся с искушением снова наброситься на нее. Он сумел наконец взять себя в руки, но едва не сорвался снова, когда она сбросила с плеч длинное бархатное пальто.
        Обтягивающее безупречную фигуру платье из золотистого шелка от высокого распахнутого ворота до узкого разреза вниз от колена воплощало изысканную восточную элегантность. Широкий расшитый розовыми хризантемами пояс был скреплен на спине большим бантом.
        Наряд чувственно-экстравагантный и в то же время целомудренный.
        Данте не сразу обрел дар речи:
        - Ева, дорогая, ты выглядишь…
        - Как? - насторожилась она.
        - Умопомрачительно.
        Лицо Евы вспыхнуло. Данте удивился: неужели раньше ей не делали комплиментов? Трудно поверить, ведь за ней тянулся длинный шлейф бывших любовников. К счастью, его размышления были прерваны появлением Такуми.
        Через зал, где знаменитости из мира кино и телевидения, завсегдатаи светских приемов, дегустировали суши и сашими, их проводили к столику Якатани в VIP-зоне. Склонив голову перед пожилым человеком, Ева произнесла слова приветствия на японском, поразив Данте как громом. Но это был лишь первый сюрприз за вечер. Каждый раз, когда разговор касался их свадьбы, Ева застенчиво краснела. Якатани был очарован ее кажущейся невинностью, однако чем больше Данте наблюдал за ней, тем больше подозревал в притворстве.
        Повернувшись к хозяину - невысокому седому человеку, столь же умному, сколь богатому - Данте спросил:
        - Скажите, я правильно понимаю, что вы заинтересованы в быстрой сделке?
        - Чем быстрее, тем лучше. Пора отойти от дел. Жена говорит, что хочет увидеть мужа раньше, чем гробовщик. Судите сами. - Он обвел рукой роскошный ресторан. - У моих детей другие интересы.
        - Прекрасный бизнес. Вы, должно быть, гордитесь сыном.
        - Невероятно.
        Данте уловил в голосе искреннее восхищение и подавил зависть.
        - Не скажете ли, с какими проблемами мне предстоит столкнуться?
        - Обычные трудности: найти арендаторов, обучить персонал. Человек с вашей репутацией легко справится, Витале.
        - Новая кровь, - раздался голос Евы. Она прислушивалась к мужскому разговору, но смотрела на невестку Якатани, сидевшую рядом с младенцем на руках.
        - Что ты сказала, дорогая?
        Ева подняла голову:
        - Извините. Когда вы сказали - арендаторы… - Она явно не решалась продолжать.
        Данте по опыту знал, как бывает обидно, если твое мнение никого не интересует.
        - Говори. Мы хотим послушать.
        - Мне кажется, вам нужна новая кровь. Сочетание традиции и дерзкой новизны, особенно в отделах для женщин. Проблема в том, что аренда слишком высока для начинающих дизайнеров. Лондон мог бы дать шанс молодым и талантливым, но это им не по карману.
        Данте широко раскрыл глаза.
        Якатани одобрительно улыбнулся.
        - Что ты предлагаешь, Ева?
        Ева оживилась:
        - Бесплатная аренда на шесть месяцев, чтобы они попробовали себя, а потом ушли в свободное плавание или начали оплачивать торговые площади, если сумеют заработать. Прежде чем вас прошибет пот, - Данте уже давно горел как в огне, - при словах «бесплатная аренда», подумайте о таких преимуществах, как уважение коммерческого сектора, честь открытия новых талантов, привлечение новых клиентов, а также удовлетворение от того, что вы помогли начинающему бизнесу. Все в выигрыше, - закончила Ева и снова повернулась к младенцу. Ее глаза светились нежностью и… грустью.
        Ева осторожно коснулась ладонью мягкой щеки ребенка, пригладила темные волосы на макушке. Словно чувствуя, что Данте наблюдает за ней, она взглянула на него… почти с любовью? Невозможно. Женщины всегда глядели на него с вожделением, как на олицетворение секса, власти, богатства. Данте не хотел задумываться. Ева - прирожденная лицедейка, вот и все.
        Глаза Евы потухли, она опустила голову:
        - Извините, мне надо в дамскую комнату.
        Голос Якатани заставил Данте оторваться от созерцания длинных медовых локонов и грациозного движения бедер удалявшейся женщины:
        - Она уже готова. Вам не придется долго ждать, Витале.
        - Ждать чего? - поднял брови Данте.
        Японец рассмеялся, будто они обменялись шуткой, смысл которой ускользнул от Данте.
        - Это окончательно решило вопрос в вашу пользу. Остается обсудить детали сделки. В пятницу я улетаю в Токио на две недели, так что время дорого.
        Данте откинулся на стуле. Теперь он был в своей стихии.
        - Утром в пятницу я тоже лечу на Восток, на Фанг-Тон.
        - Слышал, это волшебное место и самое роскошное из частных владений в мире.
        Инстинкт хищника подсказал Данте, что победа близка.
        - Вы должны увидеть собственными глазами. Будьте моим гостем в эти выходные. Еве будет приятно познакомиться с вашей женой. Посвятим один час бизнесу, а потом будем отдыхать. Уверен, что вы влюбитесь в мой уголок рая.
        - Буду счастлив принять приглашение.
        Данте широко улыбнулся, не сомневаясь, что в понедельник «Хэмптонз» станет его собственностью.

        Первые снежинки кружились в воздухе, укрывая землю пушистым ковром. Мелькая в свете уличных фонарей, они напоминали Еве блеск хрусталя, сияние бриллиантов, вспышки фотокамер. Перед глазами все еще стояли картины сегодняшнего вечера: очаровательный мальчуган на руках у матери, неотступный мрачный взгляд Данте. Когда они шли к выходу, светская красавица, одна из бывших любовниц, поцеловала его в щеку, напомнив Еве о том, какие воздушные замки она строила когда-то по своей наивности. Она чувствовала себя хрупкой, как снежинки, целующие лобовое стекло машины и тающие…
        - …Мы договорились вылететь в десять часов утра, - докладывал Данте. - Заеду за тобой в восемь. Теплый климат пойдет тебе на пользу.
        Теплый климат? Ева недоуменно вскинула голову и заметила, что машина остановилась возле ее бутика.
        - Что ты сказал?
        - Ты слышала хоть слово?
        - Прости, я устала и все прослушала.
        - Тебе давно пора отдохнуть, дорогая. Якатани принял приглашение погостить на моем острове в эти выходные. Вылетаем утром в пятницу.
        - Я не могу. У меня назначена встреча с… - Она вовремя остановилась. Ей предстояли переговоры с Пруденс Вест. Данте настаивал на том, чтобы пойти с ней, но Ева была против. Она плохо соображала в его присутствии. Кроме того, речь шла о ее бизнесе, и она сама должна была спасать его. - С клиентом.
        - Ева, - в голосе Данте звучало раздражение, - если ничего не случится, «Хэмптонз» будет моим. Вопрос решится в эти выходные.
        Целых два дня? Нет-нет. Она не выдержит.
        - Я никуда не полечу, Данте. У меня встреча в половине десятого.
        - Отмени.
        Ева сделала глубокий вдох. Они заключили сделку. Она согласилась помочь Данте получить «Хэмптонз», но сколько можно терпеть его постоянный контроль?
        - Не могу и не хочу. Почему бы тебе не отменить полет?
        - Не устраивай сцену, Ева. Я не могу нарушить обещание.
        - Ах, так? А я, значит, могу? То есть мое слово ничего не значит? Хоть на секунду прекрати думать только о себе. - Она ткнула пальцем в направлении бутика: - Вот все, что у меня есть. Ты приумножаешь миллионы, а у меня только этот маленький магазин.
        - Значит, ты отказываешь мне ради клиента, с которым можешь встретиться в другой раз? Я знал, что тебе нельзя доверять!
        - Мне можно доверять! Но мы заключили обоюдный договор. Ты не поставил меня в известность. Для меня нет ничего ужаснее, чем провести с тобой выходные, но я готова, однако настаиваю на компромиссе.
        У нее все похолодело внутри от одной только мысли: двое суток поцелуев и объятий, мечты о невозможном.
        Данте посмотрел на нее как на сумасшедшую:
        - Что?
        - Ты когда-нибудь слышал слово «компромисс»?
        - Не припоминаю, - ядовито заметил Данте. - Вероятно, иностранное?
        - Мне казалось, ты говоришь на нескольких языках. - Она проигнорировала усмешку. - Компромисс - это когда стороны идут на взаимные уступки, чтобы достичь согласия. Я не принуждаю тебя, но со своей стороны готова перенести встречу на девять часов. Ни минутой раньше. Если тебя заинтересовало мое предложение, ты знаешь, где меня найти. - На этом она вышла из машины с гордо поднятой головой.
        В прихожей Ева едва успела скинуть пальто, когда услышала резкую трель телефонного звонка. Она подняла трубку:
        - Слушаю, Данте.
        - Согласен на компромисс. Половина двенадцатого тебя устроит? - От волнения в его голосе появился милый акцент.
        Ева закрыла глаза - мозг предупреждал об опасности, сердце требовало идти дальше.
        - Да.
        - Ты поедешь со мной? - Голос немного охрип.
        - Поеду. - Тишина в трубке нервировала ее. - Спокойной ночи, Данте.
        - Чао, дорогая, - нежно прошептал он.
        Зачем он играет с ней как кошка с мышкой? Уж лучше оставался бы надменным и равнодушным. К чему комплименты, когда никого нет рядом? Желание выслушать ее мнение, будто ему интересно? Все ложь. Данте отменно играет свою роль.
        Но только один его многозначительный взгляд - и ей снова восемнадцать, мама здорова, жизнь прекрасна, потому что Данте ворвался в ее мир как комета, взбаламутив душу, пробудив желание. Каждый его взгляд, каждое слово рождали в голове прекрасные фантазии о вечной любви и гармонии, где Данте был ее первым и последним возлюбленным, ее Вселенной.
        Вдруг все начало рушиться. Мать боролась со смертельной болезнью. Окружавшие семью ложь и предательство быстро вернули Еву в реальность, где женщины не представляли ценности. Данте взлетел на вершину успеха. Ева знала о его коротких связях с роскошными томными брюнетками, с которыми она не могла соперничать.
        Она не сдержала долгого стона. Достаточно было одного прикосновения его теплой руки, когда гроб матери опускали в могилу, чтобы забыть обо всем на свете. Осталось единственное желание, чтобы он был ее первым, хотя бы на одну ночь.
        Воспоминания доставляли страдание, потому что Ева не находила ответа на мучительный вопрос: почему после желанного, страстного поцелуя он остановился, а потом и вовсе исчез? Чем она его разочаровала?
        Позже еще одна попытка физической близости окончилась провалом. Еве не надо было других доказательств: она не создана для секса. А когда узнала, что входит в группу высокого риска, приняла окончательное решение избегать мужчин.
        Однако вернулся Данте - единственный мужчина, пробуждавший в ней страсть. Но если пять лет назад он не захотел ее, о чем мечтать сейчас, когда она сломлена, измучена страхами, сути которых сама не понимает. Почему же, лежа без сна, каждую ночь она представляет себя в его объятиях, почти физически ощущает, как он занимается с ней любовью?
        Невозможно. Слишком поздно.
        Еще несколько дней - и конец притворству. Пройдет время, она успокоится. Сейчас надо подумать о спасении бизнеса - это единственное, что у нее осталось. Она сделает все по-своему, как умеет. Она скажет Пруденс Вест правду.


        Глава 7
        Стройная, изысканная и сексуальная, как ее владелец-миллиардер, белоснежная суперяхта скользила между мангровыми зарослями, вспенивая воду за кормой.
        Легкий бриз трепал Еве волосы, крем от загара освежал кожу. Сидя в шезлонге, она наслаждалась красотой тропического пейзажа: за бортом возвышались изрытые временем скалы с ползущими вверх цветущими лианами. Солнце на безоблачном небе щедро дарило тепло. Рай на земле.
        - Тебе удобно? - спросил Данте.
        - Да, очень, - улыбнулась Ева, стараясь разрядить обстановку. Она чуть не опоздала к самолету, что неудивительно - еле держалась на ногах после безумной недели. Но оставалось потерпеть еще пару дней.
        Скрестив руки на широкой груди, Данте стоял, небрежно облокотившись на стойку руля. Отведя глаза от олицетворения мужского совершенства, Ева глотнула из бокала свежевыжатый сок и неосторожно пошутила:
        - Остается позавидовать тому, как живет другая половина человечества.
        Данте поджал губы:
        - Тебя с детства окружало богатство, Ева. Могла бы жить так же, если бы не прокутила наследство матери.
        Ева вцепилась в край шезлонга так, что побелели пальцы.
        - Откуда ты знаешь о наследстве? - вспыхнула она. За кого он ее принимает? Прокутила наследство? Ей потребовалась вся сила воли, чтобы выдержать его презрительный взгляд.
        - Финн рассказал.
        - Удивительно в таком случае, что ты ничего не знал о моем бизнесе.
        Ей показалось, что Данте смутился.
        - Это было давно. Я поинтересовался, на какие средства ты живешь. Больше мы о тебе не говорили.
        Ева порадовалась, что солнечные очки закрывают пол-лица и он не видит разочарования в глазах. На что она надеялась? Она его никогда не интересовала.
        Воцарилась напряженная тишина. Яхта обогнула скалу.
        - Господи! Это твой остров?
        Лазурные волны набегали на песок, тонкий и белоснежный, как сахарная пудра. Уютный пляж окружали высоченные пальмы. Их широкие листья слегка покачивались от морского бриза. Чуть дальше, среди пышной тропической зелени возвышался роскошный особняк с панорамными окнами во всю стену.
        - Никогда не видела ничего более величественного и… драматичного.
        - Добро пожаловать на Фанг-Тон.
        После самого длительного перелета в своей жизни Ева оказалась в другом мире, другом измерении. Она почувствовала прилив вдохновения. Данте получит «Хэмптонз», даже если это будет стоить ей жизни. Взамен Ева хотела только одного - уважения. Тогда она забудет прошлое и сможет наконец двинуться вперед. Ей дан последний шанс. Она вернется домой и сделает все, чтобы больше никогда не видеть Данте.
        Яхта плавно подошла к пирсу, на котором, приветствуя господина, выстроилась охрана и весь персонал. Ева почувствовала тревожное волнение - ей предстояло несколько дней играть непривычную роль идеальной хозяйки, когда сама она далека от идеала. Необходимость притворяться всю прошедшую неделю и без того далась ценой мучительного напряжения.

        Пролетели два долгих жарких дня морских прогулок, купания, подводной охоты в прозрачных водах Адаманского моря, переходивших в ночные пиршества, танцы, смех. Вечером в понедельник, проводив на пирсе Якатани с женой, Данте был полон самых радужных надежд. Зная, что Ева ждет его, он стремительно взлетел по мощеным ступеням к дому. Достав из холодильника бутылку шампанского и прихватив два хрустальных бокала в платиновой оправе, он вышел на обращенный в сад-джунгли затененный балкон. Влажный воздух благоухал пряным ароматом тропических растений.
        Одного взгляда на Еву хватило, чтобы у Данте привычно перехватило дыхание.
        Стоя у перил и глядя в темную глубину сада, она задумчиво теребила жемчужную сережку. На матовой нежной коже выступила легкая испарина. В тонкой белой блузке и юбке до колен она походила на безгрешного ангела.
        Данте поставил запотевшую бутылку на маленький стол и кашлянул, чтобы привлечь внимание. Ева повернулась к нему.
        - Не томи меня, - нетерпеливо выдохнула она. - Что он сказал?
        Данте не мог поверить, что ее интерес был искренним, и на всякий случай бросил равнодушно:
        - Подписываем договор через две недели.
        В зеленых глазах вспыхнул огонь триумфа.
        - Победа! - крикнула Ева и бросилась ему на шею. Впрочем, может, он сам обхватил ее за талию и закружил. - Я так рада за тебя!
        Данте спрятал лицо в ее волосах, вдыхая мягкий ромашковый запах - чистый и невинный. Его захлестнула волна эмоций. Крепко прижимая к себе гибкое тело, он старался отогнать давнее, навязчивое воспоминание и вопрос, на который не находил ответа: почему она бросилась в объятия другого мужчины спустя всего лишь несколько часов после того, как они расстались у бассейна? Почему так отчаянно умоляла его провести с ней ночь, если сгодился бы любой? Не стоило даже спрашивать Еву, потому что она, без сомнения, будет отрицать очевидный факт. Каким дураком она могла бы выставить его!
        Возбуждение сразу схлынуло. Он отпустил ее и сделал шаг назад. Что бы ни было в прошлом, сейчас Ева заслуживала благодарности.
        - Ты произвела великолепное впечатление на Якатани, дорогая. Он пригласил нас погостить у него в Японии когда захотим.
        Ева смущенно покраснела:
        - Боже мой. Как ты выкрутился?
        - Никак. У меня на уме было дело поважнее - поблагодарить тебя.
        - Спасибо, - ответила она с грустной улыбкой.
        Данте не понимал причин этой меланхолии, но очень хотел ее развеять.
        - Ладно, - поспешил сказать он, - давай отпразднуем. Я приготовил бутылку лучшего шам панского. - Он разлил янтарный напиток по бокалам. - За будущее «Витале» - крупнейшей розничной сети в мире!
        - Поздравляю, Данте. Надеюсь, ты будешь счастлив.
        Счастлив? У него слишком хорошая память для этого: годы самоотверженного труда, чтобы достичь вершины и оправдать имя Витале. Кто бы мог подумать, что незаконнорожденный сын совершит невозможное…
        Ледяные пузырьки пощипывали язык, щекотали горло. Данте краем глаза наблюдал за Евой, обнимавшей пальцами высокий бокал.
        - Почему ты не пьешь?
        - Не люблю алкоголь, но с удовольствие поддерживаю твой тост.
        Данте изумленно поднял брови:
        - Брось, Ева. Я редко бывал в Лондоне, но твои проделки облетели все газеты мира: бесконечные фотографии, где ты вместе с… - он почему-то не мог произнести слово «любовник», - Ван Хорном, другие мужчины рядом, пьянство, разгул, эксклюзивные клубы. - Данте почти кричал, потому что перед ним была уже не Ева, а его собственная мать: покачиваясь, она стояла в дверях с очередным сожителем за спиной. Данте затыкал уши руками, чтобы не слышать стоны наслаждения и боли из соседней комнаты…
        Он почувствовал привкус желчи на языке.
        - Представляю, как это выглядело, - задумчиво произнесла Ева, возвращая его в реальность. - Поверь, хорошо представляю, но не виню прессу, которая ради сенсации искажала каждый шаг. Я сама позволила превратить меня в Диву. Знала, на что шла. Вернее, думала, что знаю. Мне кажется, я… потерялась. Искала что-то… но не понимала, что именно.
        Падший ангел. В отличие от его матери, Ева нашла силы порвать с прошлым и теперь, как и он, жила только работой. Достойно восхищения. Но его смущали необъяснимые противоречия в поведении Евы, которые он не мог разгадать.
        - Папарацци по-прежнему преследуют тебя?
        - Они всегда рядом. Только здесь впервые я свободна от них. - Она подняла в улыбке уголки губ, вызвав у Данте неудержимое желание поцеловать их. - Но теперь ты не спускаешь с меня глаз. - Она поставила бокал с шампанским на стол. - Как говорится, из огня да в полымя.
        - Мучит жар?
        - Угадал, - слегка задохнулась Ева.
        Всю неделю она героически боролась с собой. Силы были на пределе.
        Впрочем, Данте страдал не меньше. Влажными тропическими ночами, лежа без сна, он представлял, как в спальне напротив Ева раскинулась на шелковых простынях. Его кольцо на пальце… Он злился на себя: почему, не простив предательства, он все еще безумно желает ее?
        - Ладно. - Усевшись на ступеньку лестницы, Ева скинула черные лодочки на каблуках и сунула ноги в теннисные туфли. - Ты обещал прогулку в джунглях. Завтра утром я уезжаю, и мы должны назначить день, когда официально объявим о разрыве.
        Данте поперхнулся от неожиданности - он еще не был готов отпустить Еву. Бокал замер на полпути к губам.
        - Не будем пока думать об этом. У меня еще две недели до подписания контракта, а тебе нужно время, чтобы удержать мисс Вест.
        Ева заметно вздрогнула и тряхнула головой так, что густые медовые локоны закрыли лицо. Данте встревожился:
        - Ева, что ты скрываешь от меня?
        Она повернула голову. Огромные глаза смотрели решительно и упрямо.
        - Утром в пятницу у меня была встреча с Пруденс Вест. Она отменила заказ на свадебное платье. Я потеряла работу.
        - Что? Почему ты отправилась на переговоры без меня? - «Почему эта женщина отказывается от помощи?» - Я бы не допустил…
        - Мой бизнес касается только меня, - спокойно сказала Ева.
        Она встала, не торопясь спустилась по лестнице и пошла по узкой дорожке между увитых лианами деревьев и густых зарослей папоротника.
        Данте показалось, что земля качнулась под ногами. Он испытал непонятное волнение, почти не покидавшее его с той минуты, когда Ева вернулась в его жизнь. Он рванулся за ней, догнал и, схватив за руку, повернул к себе:
        - Тем не менее ты приехала сюда, хотя я уже ничем не мог помочь тебе. Два дня исполняла роль идеальной хозяйки, обворожила Якатани. Почему?
        - Сдержала свое слово и помогла заполучить «Хэмптонз», о котором ты мечтал. Почему бы не выиграть хоть одному из нас?
        Вероятно, Данте испытал бы меньший шок, получив пулю между глаз. Для него в жизни никто не делал ничего даром. Он не мог скрыть растерянности. Впрочем, глядя на Еву, облизнувшую пухлые губы, Данте не сомневался в одном: поцеловать ее для него важнее, чем сделать следующий вдох. Только вот Ева наверняка в этот момент думала о другом.

        Ева не променяла бы последнюю неделю ни на какие блага. Высокая цена, если вспомнить, что ее карьера, бизнес, вся жизнь висели на волоске. Она испытывала невероятное блаженство, видя, как презрение в глазах Данте сменилось искренним восхищением. Но, кроме того, на острове Данте предстал перед ней в новом свете: железной волей он удерживал бьющую через край энергию. Это завораживало. Прежде чем совершить непоправимую глупость и броситься ему на шею с мольбой о поцелуе, она отступила и двинулась дальше по тенистой дорожке.
        Потеряв заказ герцогини, Ева оказалась на краю банкротства. Будущее зависело от того, как быстро она сможет вернуться в Лондон и, разорвав фиктивную помолвку, взять ситуацию под контроль. Ей предстояло заново построить жизнь такой, какой она была до вторжения Данте Витале. От этой мысли по спине пробежали мурашки.
        Данте вышел наконец из ступора и зашагал рядом с ней. Когда он заговорил, в голосе звучала мрачная решимость:
        - Я компенсирую потерю заказа. Это самое меньшее, что могу…
        Ева вспыхнула:
        - Не продолжай. Не возьму у тебя ни копейки. Я сама приняла решение. Кроме того, у меня было твердое намерение рассказать герцогине правду…
        - Правду? - поперхнулся от изумления Данте.
        Ева резко остановилась и успокаивающе подняла руку. Она предусмотрительно не дотронулась до него, чтобы не провоцировать. Одного взгляда на Данте было достаточно, чтобы ее бросало в жар.
        - Не волнуйся, пожалуйста. В последнюю минуту я поняла, чем это грозит тебе, и не призналась. - Ева помнила, как сидела в гостиной Пруденс Вест, принимая поздравления с помолвкой. Слова застревали в горле, когда она произносила фальшивые фразы о своих чувствах к Данте, нарушив данное себе обещание не лгать.
        Все притворство оказалось напрасным, потому что решение уже было принято. Ева не сомневалась, что на герцогиню повлияло ее окружение, не в последнюю очередь - бывшая невеста Данте Ребекка. Оскорбленная женщина способна на жестокую месть, а Данте не думал ни о чем, кроме заветного приза. Какое ему дело до чьих-то растоптанных чувств?
        - Я хочу сказать, что либо выплыву без посторонней помощи, либо…
        Данте заметался перед ней как разъяренный тигр:
        - Другими словами, потеряв заказ, ты рискуешь утонуть? Почему ты отказываешься от моих денег? Что ты за человек, Ева? Сначала кольцо, потом цветы, теперь деньги? Я что, недостаточно хорош для тебя?
        «Недостаточно хорош? Да он сам понимает, что говорит?»
        - Успокойся. Ничего личного. Я бы отказалась от любой помощи. Банки обещали дать кредит. - Она надеялась, что переговоры не прервутся, когда станет известно о ее разрыве с Данте. Страшно представить, какие могут быть последствия. - Справлюсь, ведь до сих пор мне удавалось.
        - Кредиты? - Данте угрожающе сжал кулаки и пнул ногой корягу так, что она взмыла в воздух.
        - Один или два, - пробормотала Ева, отводя взгляд. Если бы он знал, о каких астрономических суммах шла речь, он бы сам взвился.
        Высокая атлетическая фигура Данте угрожающе нависла над ней.
        - Если я правильно понял, ты растратила на гулянки более восьми миллионов и осталась ни с чем?
        Ева поняла, что на этот раз ей не удастся избежать болезненной темы.
        - О чем ты говоришь, Данте? На несколько клубных карт и пару вечеринок? Только тебе могла прийти в голову такая мысль.
        - Куда же делись деньги?
        Ева почувствовала первые признаки мигрени и потерла виски:
        - Отец снова и снова перезакладывал наш дом, пока мы почти не потеряли его. Я не могла этого вынести, ведь мама так любила и гордилась им. Смешно, но сейчас я почти не бываю там - не могу смотреть, как очередная жена сдирает шелк со стен комнат. Когда отец женился в четвертый раз, мое наследство… машина… лошадь - все ушло за долги.
        - Черт возьми! Ты продала даже любимую кобылу, чтобы отец остался жить в доме? Как же Финн допустил? - Данте задыхался от возмущения, и Ева не сдержала улыбки.
        - Он тогда участвовал в «Формуле-1». Когда вернулся, очень разозлился, но было поздно. Впрочем, он не знает и половины того, что произошло. Не вздумай ему рассказать. Я сама решила выкупить для отца дом. Для тебя не секрет, как дорого обходятся бывшие жены.
        - Знаю, - поморщился Данте. - Мне хватило одной попытки. Не хочу вспоминать.
        Ева понимала, что не стоило развивать тему, но не удержалась. Она испытывала почти физическую боль, представляя жену Данте. Вероятно, томная брюнетка обладала редкими достоинствами, если Данте повел ее к алтарю.
        - Ты любил ее? - Голос Евы сорвался.
        - Любовь - удел слабых и зависимых. - Смех Данте был злым. - Я не отношусь к этой категории.
        Конечно нет. Он всегда воплощал неукротимую силу и власть.
        Данте провел ладонью по лицу, запустил пальцы в густые волосы:
        - Ева, пойми, я не могу спокойно наблюдать, как ты тонешь.
        - У тебя нет другого выхода, - упрямо заметила она.
        - Только скажи, чего ты хочешь. Давай, оплачу аренду, куплю дом в престижном районе Лондона в бла годарность за то, что ты помогла заключить сделку.
        Ева только недоуменно развела руками:
        - Это твой единственный ответ на все? Деньги?
        Данте небрежно пожал плечами, но, похоже, слова задели его. Он действительно не сомневался, что женщинам нужны только его деньги. Сердце Евы наполнилось состраданием. Сколько раз она сама мечтала, чтобы за скандальным имиджем отца, за творческой репутацией матери, даже за славой бесстрашного автогонщика Финна люди увидели ее - Еву. Ей хотелось человеческого общения, а вместо этого ее просили достать пропуска на престижные показы мод, познакомить с знаменитым братом или рассчитывали оказаться рядом на фотографии. Подумать только, ведь все это время гордый Данте Витале испытывал похожие чувства. Забыв осторожность, Ева коснулась пальцами его щеки, обняла ладонью упрямый подбородок. Он должен услышать ее слова.
        - Ох, Данте, мы встретились, когда ты был беден. - «И я полюбила тебя тогда». - Мне от тебя ничего не надо.
        Сдвинув брови, Данте пристально смотрел ей в лицо завораживающими янтарными глазами, пытаясь определить, насколько она искренна. Вероятно, у него возникли сомнения, потому что взгляд вдруг стал горячим, тяжелым, пронзительным. Воздух вокруг словно раскалился.
        - Ты сейчас лжешь, Ева, и сама это знаешь. Ты чего-то хотела от меня тогда и хочешь до сих пор. - В его голосе звучали страстные, пугающие интонации.
        Ева отдернула руку и осторожно отступила назад. Ее сердце стучало так громко, будто рядом топало стадо слонов. Ева понимала - надо бежать, спасаться, но его взгляд удерживал на месте, а угрожающая поза не оставляла сомнений в намерениях. Через мгновение он обхватил ее талию сильными руками и привлек к себе.
        - Отпусти меня! - задохнулась Ева, упираясь ладонями в мощные плечи. Игра твердых муску лов под пальцами откликнулась трепетом в низу живота, всплеском сексуального влечения.
        Чувственные губы Данте изогнулись в легкой усмешке.
        - Повтори это так, чтобы я поверил, дорогая, - прошептал он низким, волнующим голосом.
        «Господи, ну почему он так неотразим?»
        Ева собрала последние силы:
        - От-пус-ти…
        Он не дал ей договорить. Легко прикусил ее пухлую нижнюю губу, потом накрыл поцелуем рот. Ева в изнеможении закрыла глаза. Мир для нее померк, но она сделала еще одну попытку:
        - Взрыв. Вспомни. Нельзя забывать об опасности… Данте ласкал ее шею, и Ева окончательно утратила способность мыслить. Его небритый подбородок коснулся гладкой кожи ее щеки - эротичное покалывание сводило с ума. Большие ладони сжали ее ягодицы, и Данте резким движением тесно прижал ее к себе и начал дразнить долгими нежными поцелуями. Ева ощутила его твердую плоть, упиравшуюся ей в живот, и повернула бедра так, чтобы лучше чувствовать эрекцию. Она не сдержала сладострастного стона. Данте ответил низким горловым звуком. Казалось, их окутала густая аура плотского вожделения.
        - Я хочу тебя, Ева.
        Мысль о том, что в диких джунглях она подверглась нападению безжалостного хищного самца, должна была вызвать у Евы панику, желание вскарабкаться на самое высокое дерево, однако она испытывала небывалый прилив жизненных сил. Он искренне желал ее, а она мечтала отдаться ему, стать добровольной жертвой темной первобытной страсти. Пусть в первый и последний раз.
        Ей нечего опасаться за сердце - она уже не наивная девочка. Главное, чтобы он не остановился, потому что она не переживет, если он оставит ее.
        - Ты целуешься как обольстительная сирена.
        Разве? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о том, что ждет нежную сирену в недрах его царства. Если бы Ева не балансировала на грани сексуального помешательства, она бы рассмеялась. Что, если она снова разочарует его? Господи, что за мысли лезут в голову?
        - Данте, мне надо… паковать вещи. Я улетаю завтра рано утром… - «И боюсь не оправдать ожиданий».
        Но это ее последний шанс познать глубину настоящей страсти.
        Властным движением Данте подхватил ее на руки. Ева обвила ногами его бедра так, что кружевные трусики уперлись в длинный, напряженный фаллос. У нее непроизвольно вырвался умоляющий возглас.
        - Сейчас твое место в моей постели, дорогая.


        Глава 8
        Прижимаясь всем телом к мощному торсу, Ева целовала Данте в шею, щеки, пока он нес ее вверх по широкой лестнице особняка. Когда она запустила пальцы в густые вьющиеся волосы, он пробормотал сквозь сжатые зубы:
        - Господи, Ева!
        Неловко споткнувшись, он остановился на верхней площадке, чтобы утолить сексуальную жажду глубоким поцелуем, и крепче обнял Еву. Она молилась только о том, чтобы он не переставал целовать ее, не давая времени на раздумья. Похоже, Данте разделял ее желание быстрее добраться до постели. Не мешкая, он продолжил путь дальше по коридору к спальне. Только когда захлопнулась дверь, он позволил Еве скользнуть вдоль длинного мускулистого тела и встать на ноги. Задыхаясь, они не прерывали нетерпеливых ласк. Еве казалось, что ее тонкие пальцы белошвейки слишком медленно расстегивают рубашку, пока она не рванула ее в стороны.
        - Мучит голод? - усмехнулся Данте.
        - Умираю, - откликнулась Ева.
        У нее должно получиться. Она сделает все, что он захочет. Она прочитала достаточно любовных романов, чтобы представлять себе, как люди занимаются сексом. Всю неделю ей удавалось играть трудную роль с талантом и достоверностью, достойными «Оскара». Энтузиазм компенсирует отсутствие опыта, которого у нее не больше, чем у монахини, но ни за что на свете она не разочарует его, как в прошлый раз.
        Ева разгладила ладонью мягкие волоски на его груди:
        - Ты такой горячий. Просто полыхаешь.
        - Все для тебя.
        Данте скинул брюки на пол и отодвинул ногой. Ева отвела взгляд, зная, что выдаст себя, вспыхнув как дурочка. Он расстегнул молнию на ее юбке, легко соскользнувшей вниз. Его пальцы пробрались под резинку трусиков. Данте почувствовал новый прилив возбуждения: Ева ничем не напоминала его прежних худощавых женщин. Он смял ее губы, не в силах сдерживать себя.
        - Обещаю, что в следующий раз не буду торопиться, но я слишком долго ждал. - Дрожащими пальцами он развязал тонкий поясок ее блузки. - Я так хочу тебя, Ева.
        Ева закрыла глаза, зная, что это всего лишь слова, но они звучали как музыка. Она впитывала их как в юности, когда каждый его самый маленький жест был наполнен для нее глубоким смыслом.
        - Я готова, - еле слышно шепнула она.
        Данте справился наконец с пуговичками, распахнул и бережно спустил блузку с ее плеч. Теперь она стояла перед ним обнаженная, не считая тонкого кружевного бюстгальтера. Прежде чем Данте добрался до него, Ева жадно прильнула губами к его рту, заставляя забыть обо всем. Он подтолкнул ее к кровати. Ева напряглась, чувствуя, как от нервного спазма свело живот. Она непроизвольно передернула плечами, чтобы сбросить его руки, но, к счастью, Данте даже не заметил этого. Они рухнули на простыни, и Данте накрыл ее восхитительно тяжелым телом.
        - Ева, что ты делаешь со мной? Ты лишаешь меня рассудка.
        Он ласкал ее с безумной страстью - его руки были везде, пальцы перебирали густые локоны, гладили живот, сжимали ягодицы. Наконец Ева почувствовала его горячий, массивный, пульсирующий член. Она раздвинула ноги, надеясь…
        Но когда ладонь Данте легла на ее грудь, у Евы перехватило дыхание, она замерла, все похолодело внутри. Она только в этот момент поняла свою ошибку: надо было во всем признаться. Но он бы ни за что не поверил. Ее сковал страх. Поздно, слишком поздно.
        Не отрываясь от ее губ, он напряг мощное тело и вошел в нее одним сильным толчком. Еве показалось, что раскаленная игла пронзила ее насквозь и достигла сердца. Выгнув спину, она не сдержала отчаянного крика. В глазах потемнело. Оторвавшись от губ Данте, она судорожно глотала воздух, боясь потерять сознание.
        Постепенно боль отошла, уступив место ощущению тепла и радости. Ева испытывала удовлетворение: свершилось то, о чем она мечтала. Она расслабилась, обмякла, погладила ладонями плечи Данте. Под ее руками мышцы были тверды, как камень. Насторожившись, она открыла глаза. Сердце ее остановилось.
        Ужас. На лице Данте отражался непередаваемый ужас.
        - Данте? - пролепетала она дрожащим голосом.
        - Нет! - Он разразился потоком брани с итальянским акцентом. - Нет! Невозможно! - Влажные пряди прилипли ко лбу. Он приподнялся над Евой, лишив ее тепла и надежной защиты горячего тела.
        - Останься! - Она не могла поверить, что история повторяется. - Пожалуйста, Данте!
        Прошлое нахлынуло обидными воспоминаниями. Она снова лежала на кушетке в беседке у бассейна почти без одежды, второпях сброшенной на пол. «Останься со мной в эту ночь!» Ей было бы достаточно его объятий, пусть даже без секса, чтобы унять нестерпимую боль утраты. Но он повернулся и вышел, оставив ее одну, несчастную и потерянную. Прошли недели, месяцы, годы, прежде чем к ней вернулся вкус к жизни.
        На его лице застыло то же самое выражение - озадаченное, виноватое, будто он только очнулся. Данте передернул плечами, с трудом стряхивая оцепенение.
        - Господи, Ева… я не могу. - Те же сказанные годы назад слова, после которых он ушел и не вернулся.
        Ева толкнула его ладонями в грудь:
        - Убирайся, Данте. Оставь меня.

        В полном смятении чувств Данте пытался взять себя в руки. Он бережно укутал одеялом свернувшуюся калачиком Еву и молча стоял над ней, закрыв глаза, испытывая чудовищную боль и раскаяние. Он причинил Еве страдания. Впервые в жизни Данте утратил самообладание в атавистическом желании овладеть этой женщиной, стереть из ее памяти всех, кто был до него. Он набросился на Еву как дикий неандерталец. Данте задохнулся, как от нокаута, когда снова бросил взгляд на красное пятно, расплывшееся на белых шелковых простынях.
        Девственница!
        Как он мог так обойтись с ней? К горлу подступала тошнота. Данте прошлепал босыми ногами в ванную комнату, покрутил золоченые ручки кранов, и горячая вода хлынула в джакузи бурлящим потоком, наполняя комнату влажным паром. Достав из шкафчика флакон с гелем, купленным специально для Евы, он вылил на ладонь несколько капель благоухающей цитрусом и гарденией жидкости, потом опрокинул в воду все содержимое флакона.
        Данте вернулся в спальню, поднял обмякшее тело Евы и крепко прижал к себе.
        - Данте? - Она сделала слабую попытку освободиться, потом закинула руки ему за шею и спрятала лицо у плеча. - Что ты делаешь?
        Медленно и бережно Данте опустил ее в ванну, со страхом ожидая болезненного вскрика. Ева подняла на него взгляд. В зеленых глазах сияла улыбка.
        «Она ожидала, что я брошу ее, - подумал Данте. - Полагала, что ничего не значит для меня». Для этого были основания. Разве собственная мать не упрекала его в равнодушии? Не говорила, что он холоден, как отец, и недостоин любви?
        Виновато нахмурив брови, Данте смотрел, как Ева согнула ноги, прижав колени к груди. Ее белый бюстгальтер намок.
        - Дорогая, я не снял с тебя…
        - Ничего, у меня есть другой, - пробормотала Ева, взбивая вокруг себя душистую густую пену.
        - Давай расстегну…
        - Нет!
        Данте проглотил комок в горле: Еве неприятны его прикосновения.
        - Почему ты мне не сказала?
        Она трогательно и печально покачала головой. Данте показалось, что пол покачнулся под ногами. Он словно увидел прежнюю, юную девушку. Время повернуло вспять, как будто не прошло пяти лет.
        - Думала, ты не поверишь.
        В нем ожили забытые чувства, захотелось сделать что-то невообразимое: забраться в ванну, обнять и укачивать ее, как маленькую, смывая кровь и боль. Но она не позволяет ему дотрагиваться. Данте будто прирос к полу, понимая, что не вправе думать о своих желаниях, и стойко переносил скрутившую его душевную боль.
        - Со мной все в порядке. Честно. Через мгновение все уже прошло. Твоей вины здесь нет, - успокоила Ева.
        Воспоминание сверкнуло как молния. Данте напрягся. Конечно, это только его вина. Он сжал кулаки:
        - Этот мерзавец сказал, что имел тебя шесть раз в воскресенье. - Гнусная ложь, в которую Данте поверил.
        Ева резко вскинула голову:
        - Кто это был?
        - Подожди… - Данте нервно потер лоб. Вид обнаженной Евы сводил его с ума, лишал способности трезво мыслить. Однако что-то необъяснимо тревожило его - на ней по-прежнему был белый кружевной бюстгальтер. - Дай мне десять минут.
        - Куда ты? Скажи немедленно!
        Несмотря на упрямо поднятый подбородок, который красноречиво указывал, что Ева не пустит его обратно, Данте вылетел за дверь. У себя в спальне он быстро принял душ, надел черные шорты и кинулся обратно, почти уверенный, что Ева заперлась. Однако дверь была приоткрыта. Данте вздохнул с облегчением, увидев Еву в махровом банном халате. Она расчесывала волосы у туалетного столика. Бросив щетку на столик, она повернулась к нему, зло сверкая глазами:
        - Ты здесь только потому, что я хочу услышать правду. Потом можешь уходить.
        - Как ты? Может, примешь обезболивающее?
        - Я в полном порядке. Мне надо знать, кто и что наплел тебе про меня.
        Данте неловко потер шею:
        - Ван Хорн. В ночь после похорон твоей матери. После того, как мы… расстались у бассейна.
        Наступила зловещая тишина. В памяти Данте продолжали звучать издевательские слова Ван Хорна. Он готов был убить соперника.
        Данте ожидал взрыва негодования, но зеленые глаза Евы затуманила боль.
        - И ты… поверил?
        - Да. Каждому слову, - признался Данте. - Он сказал, что уже несколько недель трахает тебя.
        - Недель? - изумилась Ева. - Несколько недель, Данте? И ты поверил, что у меня было время и желание втайне заниматься с пьяницей сексом в грязных гостиничных номерах, в то время как моя мать умирала? Когда я бросила все, чтобы не отходить от ее постели ни днем, ни ночью?
        Данте кивнул, впервые за многие годы испытывая нечто похожее на стыд:
        - Я не подумал об этом. Просто пришел в ярость.
        - Пусть даже ты разозлился, но как ты мог подумать такое про меня? Я попросила тебя провести со мной ночь… - Ужас отразился в ее глазах. - Ты решил, что мне нужна одна ночь с тобой, чтобы потом спать с этой скотиной? Это… омерзительно. Ведь ты не мог так думать обо мне.
        - Именно так и думал, Ева.
        Она в отчаянии закрыла глаза. Данте бросился к ней через комнату, но Ева остановила его, вытянув навстречу раскрытые ладони:
        - Не понимаю. Неужели ты считаешь всех женщин подлыми изменницами?
        Данте опешил. Действительно, с самого начала жизнь сводила его не с лучшими из женщин. Отец постоянно напоминал, что его мать не была олицетворением добродетели. Любовницы не скрывали, что их ослепляет блеск его богатства. Не мудрено, что Данте стал циником. Однако Ева напомнила, что появилась в его жизни до того, как он разбогател. С первого дня знакомства и до злополучного дня Данте считал ее ангелом. Что же случилось? «Ты испугался», - подсказала ему совесть.
        Глядя ей в глаза, Данте сказал:
        - У меня были основания поверить ему. Не прикидывайся невинной овечкой, Ева. В те дни для меня ты оставалась прежде всего младшей сестрой моего друга Финна, и я вернулся, чтобы сказать, что мы не можем быть вместе. Что же я увидел? Ван Хорн не только обнимал тебя - вы просто-таки приклеились друг к другу. Похоже, ты не теряла времени и быстро нашла мне замену.
        Ева побледнела и отшатнулась, словно от пощечины. Зеленые глаза потухли, она кивнула:
        - Я была как во сне: плохо понимала, что происходит. Ты… исчез. Он обнял меня и поцеловал. - Она протянула руку, увидев, как Данте изменился в лице, но рука повисла в воздухе. - Когда я очнулась, то оттолкнула его. Зачем он солгал тебе?
        - Разве непонятно? Хотел заполучить тебя. Напомню, что на фотографиях он постоянно был радом с тобой весь следующий год.
        Ева вцепилась побелевшими пальцами в ворот халата, словно прячась.
        - Мы были в одной тусовке - вечеринки, концерты. Он приставал ко мне, преследовал, все хотел затащить в постель. - Она опустила голову, уставилась в пол.
        - Между вами что-то было? - с усилием произнес Данте.
        Ева отступила назад, к широкому панорамному окну. В теплых лучах закатного солнца густые пряди ее волос вспыхивали золотыми бликами.
        - Спустя примерно год после того, как ты… исчез. - Она смотрела в сторону.
        Данте был уверен, что это совпало с его женитьбой.
        - Я решила, что настало время, и попробовала.
        - Что значит - попробовала, Ева? - Он кивнул в сторону постели. - До сих пор ты оставалась девственницей, как при нашей первой встрече. - Недаром его, знакомого с самыми темными сторонами жизни, манил ее ореол невинности.
        - Я старалась, но он сказал… - Она бессильно прислонилась головой к оконному стеклу и закрыла глаза.
        В отчаянии Данте до боли сжал кулаки:
        - Ева?
        - Фригидная. Удивился, что мужики хотят меня. Моя грудь… - Она залилась краской смущения.
        Данте заставил себя улыбнуться, поощряя ее продолжать.
        - Дело в том, что мне неприятны прикосновения к груди. До сегодняшнего дня я не предполагала, что так болезненно реагирую на это. В общем, все было ужасно. Теперь я готова признать, какую глупость собиралась совершить. Он был мне не нужен. Я хотела…
        - Чего, моя дорогая?
        - Теперь уже не важно.
        По страдальческому выражению лица он видел, чего стоило Еве признание, и не сомневался, что он первый, кому она открылась. Как ни мучительна ее исповедь, но Данте понимал, что для Евы важно выговориться и снять тяжесть с души.
        - Пожалуйста, расскажи мне все.
        Растирая пальцами виски, Ева решилась продолжить:
        - Я виновата, Данте. Он был прав, когда обвинил меня в притворстве. Но я сама не ведала, что творю. Без злого умысла. Ты бы видел его искаженное злобой и ненавистью лицо…
        Данте чувствовал, как его захлестывает слепая ярость.
        - Он тронул тебя? Обидел? Причинил боль? - Он тяжело дышал, безуспешно пытаясь удержать рвавшиеся с языка проклятия. - Подонок! Убью его!
        С расширившимися от страха глазами Ева бросилась к нему, вцепилась в плечо:
        - Нет! Не вздумай! Он только ругался, поверь, Данте. Он даже не мог… - Она опустила глаза и выразительно посмотрела на его пах: - Ну, ты понимаешь.
        - У него не встал, да?
        Склонив голову, Данте ждал, пока Ева отведет взгляд от бугра, вздыбившего его шорты.
        - Позволь сказать тебе важную вещь. Он использовал обычную уловку мужчины, который пьян и накачан наркотиками до такой степени, что не держится на ногах и уж тем более не может заниматься сексом.
        Данте был благодарен судьбе за такой исход событий. Ева чувствовала бы себя дешевкой, отдавшись такому мужчине. Но главное, Данте хотел, чтобы она принадлежала только ему. Мысль о том, что ее может тронуть другой, вызывала бешеный протест. Ева - его женщина!
        Он тряхнул головой. Его? Что это с ним?
        - Почему же ты остановился в ту ночь у бассейна? Я тоже разочаровала тебя? - опасливо прошептала Ева.
        Данте коснулся ладонью болезненно пульсирующего под тканью шорт бугра:
        - Ты так думаешь?
        «Как такое могло прийти ей в голову? Господи, что я сделал? Не ведая того, обидел ее, а потом Ван Хорн довершил начатое».
        - Нет, дорогая. Тогда тебя сломило горе. Это было бы неправильно.
        Страх быть отвергнутой подавлял страстную натуру Евы, и Данте понимал, что только он может вернуть ей уверенность. Он лишил ее невинности, но теперь в его силах сделать так, чтобы эта ночь не осталась в ее памяти как ночь боли. Скорее черти запляшут в раю, чем он допустит такую несправедливость.
        Он шагнул к ней и развязал пояс халата. Ева предстала перед ним во всем великолепии. Данте не представлял, что кружевной белый бюстгальтер и трусики возбудят его больше, чем откровенные стринги или символичная ленточка на бедрах.
        - Разве это - признак разочарования? - спросил он, обнимая Еву за тонкую талию и привлекая к себе так, чтобы она почувствовала мощную эрекцию. Дрожь возбуждения волной пробежала по ее телу. - Ты самая сексуальная женщина на свете. Поверь, я знаю, что говорю. Никогда и никто не вызывал у меня такого безумного вожделения.
        Ева кивнула. На нежных полушариях груди выступила легкая испарина.
        - Я должен был тебя раздеть. - Его низкий голос завораживал. - Это желание постоянно жило во мне, похожее на бомбу с часовым механизмом, готовым сработать от неосторожного прикосновения и рвануть в любой момент. Настало время взрыва. Обещаю, что ты забудешь этого подонка. Ты будешь помнить только меня, только то, что делали с тобой мои руки, горячий язык, мой огромный, твердый… - Он наклонился и прошептал ей в ухо грубое слово, зная, как она взовьется. - У тебя по ночам бывают эротические фантазии, Ева?
        Она ахнула, как будто задохнулась. Данте без труда угадал ответ. Продолжая обнимать ее одной рукой, он перехватил ее левое запястье, поднес ладонь к губам и прихватил губами безымянный палец с кольцом, замечая, как вспыхнули щеки, веки отяжелели и сомкнулись. Он повернул ладонь, и огромный желтый бриллиант заиграл волшебным светом, как символ власти Данте, свидетельство его собственности. Сердце сжалось от мысли, что наступит день, когда, вернув бесценный перстень, Ева покинет его. Данте утешил себя, решив, что сожаление вызвано лишь тем, что он у нее первый.
        - Ты ведь не снимаешь ночью мое кольцо? Думаешь обо мне?
        - Да, - еле слышно выдохнула Ева.
        Она покачнулась и бессильно опустилась на бедро Данте, которое он успел просунуть между ее ног, чтобы она не упала. Прижав к себе трепещущее тело, Данте почувствовал, как влажный жар ее лона опалил кожу. Она была готова принять его, но Данте не спешил. На этот раз он возьмет ее медленно и сделает это так, чтобы первая ночь наслаждений навсегда осталась в ее памяти.
        Ева вцепилась ему в плечи, запустила пальцы в волосы:
        - Мне нужно…
        - Что, дорогая? - Данте прикусил нижнюю губу, поцеловал упрямый рот. - Только скажи, я сделаю все, что захочешь.
        Она опустила глаза, и Данте сразу понял.
        Почему ей неприятны прикосновения к груди? Возможно, это как-то связано с трагедией ее матери. Он решит проблему, но не сейчас. Позже.
        - Не будем торопиться, - успокоил он. - Не снимай бюстгальтер, если не хочешь. Я не трону тебя там.
        - Так можно? - сказала она, глядя на него огромными зелеными глазами, сияющими благодарностью.
        - Конечно, - подтвердил Данте, зная, что для этого потребуется все его самообладание. Ради нее он готов на любые жертвы. - Успокойся. Найду чем заняться. Доверься мне.
        Он тронул языком ее живот и пробежал губами ниже, вызывая у Евы стоны наслаждения. Пальцы скользнули под резинку трусиков. Данте не терпелось попробовать ее на вкус, но прежде, чем он успел встать перед ней на колени, Ева подняла к нему лицо для поцелуя. Его поцелуя. Только его. В голове у Данте крутилось одно слово: «Моя, моя, моя».
        Всего одну ночь Ева будет принадлежать только ему.


        Глава 9
        Ласками и поцелуями Данте снова и снова искушал Еву, доводил до грани безумия, пока она не утратила чувства реальности. Охваченная огнем желания, она не ощущала своего тела. Когда они упали наконец в кровать, на темном бархате неба сияла полная луна. Ева в изнеможении раскинулась на шелковых подушках, сердце рвалось из груди, кровь горячо пульсировала в жилах. Опираясь на локти, Данте навис над ней всем своим длинным мускулистым телом на пределе сексуального желания, сдерживаемого невероятным усилием воли. Ева завороженно смотрела в потемневшие от страсти глаза своего кумира, воплощавшего первобытную мужскую силу. Она осторожно коснулась рукой стальных мышц груди, плоского живота, сомкнула пальцы вокруг горячего шелковистого фаллоса.
        Данте втянул воздух сквозь сцепленные зубы, вздрогнув от ее прикосновения.
        - Нет, дорогая, - шепнул он, отводя ее руку, - дай мне еще минуту. Я перестаю соображать, когда ты трогаешь меня.
        - Не думай ни о чем. Я хочу тебя сию секунду. - Она сжала ладонями твердые ягодицы, подталкивая к соитию. Еве не терпелось почувствовать его глубоко внутри себя, чтобы слиться в единое целое. Ей нужен только Данте.
        - Ева, - прохрипел он, впиваясь в ее рот.
        Его руки гладили спину, сжимали талию, бедра, но не касались груди. Соски болезненно напряглись, и Ева неожиданно испытала желание сбросить бюстгальтер, освободиться, устранить тонкую преграду между ними. Но тогда он увидит, догадается… Нельзя, чтобы он знал. Она сдержала порыв, угадывая шестым чувством, что Данте тоже что-то скрывает от нее. В нем таился хищник - темный и опас ный. Его вкрадчивые повадки необъяснимо возбуждали Еву. Неудержимая мощь, обузданная железной волей, - вот сущность Данте Витале.
        Обрывки мыслей улетучились, как только Данте снова перешел в наступление. Рука скользнула от колена вверх вдоль бедра к заветной ямке, влажной от его ласк. Но теперь Ева была готова. Она прижалась к нему, подставляя губы, дразня языком. Ее самые смелые эротические фантазии отступали перед умопомрачительной реальностью.
        - Ева… Ева… - шептал Данте, заставляя ее сердце трепетать. Он приподнял ладонью ее ягодицы, прижимая к себе так, чтобы она почувствовала всю мощь напряженного члена.
        Ева со стоном выгнулась ему навстречу, задыхаясь от невероятных ощущений.
        - Не торопись, дорогая, - уговаривал Данте, но его голос предательски дрожал, а дыхание участилось. - Только удовольствие. Ты такая маленькая. - На бронзовой коже выступила испарина, будто он опасался причинить ей боль.
        - Возьми меня… пожалуйста. - Она изнемогала от желания испытать это блаженство, чтобы хранить в памяти, как драгоценную реликвию.
        Осторожно, будто она соткана из тончайших французских кружев, Данте начал медленное погружение в горячее лоно. Боясь пропустить даже момент священнодействия, которого Ева ждала всю жизнь, она отвела кончиками пальцев влажную прядь с его лба и поглядела в темные глаза, отмечая, как затуманился взгляд, отяжелели веки, когда наконец он вошел в нее. От переполнявших чувств навернулись слезы, и в ту же секунду ее охватила паника. Она получила то, о чем мечтала, но ее сердце оказалось под угрозой: их соитие было слишком похоже на акт любви. Легко представить, что она сохранила себя для первой брачной ночи с Данте. Только для него. Но такие фантазии неуместны в этой постели. Подобными иллюзиями может тешить себя наивная девочка, а не женщина, перенесшая боль утраты и знающая, что ей грозит.
        - Скажи, если тебе больно.
        Ева приподняла бедра, напрягла внутренние мышцы, удерживая его в себе.
        - Ты великолепен, Данте. Мне так хорошо. Я хочу… всего тебя. - «Ты был нужен мне всегда - твое сердце, душа… Нет, нет! Это прошло. Остались только вожделение, секс».
        - Ева! - Крик вырвался из груди Данте.
        Он звал ее, и Ева с силой притянула его, одарила сводящим с ума поцелуем. Она закинула лодыжки ему за спину, вложив в объятие всю страсть, жар, нетерпение. Еще одно неимоверное усилие, и тела сомкнулись, как две половинки целого. Ева испытала ни с чем не сравнимое облегчение. Откинувшись на подушки, она уткнулась лицом в его шею, вдыхая возбуждающий аромат первобытной мужской силы.
        Время как будто остановилось, пока они лежали, не двигаясь, не размыкая объятий.
        Жаркое дыхание Данте щекотало шею.
        - Ты даришь райское блаженство, Ева. Ты моя, моя, - шептал он в извечном стремлении покорять и утверждать право собственности.
        - Твоя. - Ева повторяла заветное слово, не боясь выглядеть глупой. Во всяком случае, в этот миг, самый восхитительный в ее жизни, она принадлежала Данте. Одним поцелуем этот мужчина способен потрясти ее мир.
        Дыхание ее сбилось, когда Данте накрыл губами ее рот.
        Данте начал движение бедрами вверх-вниз, сначала очень медленно, заботясь только о ее удовольствии. Он целовал лицо, прикусывал шею, ласкал бедра и ягодицы.
        - Ты хоть представляешь, что делаешь со мной, Ева?
        В охрипшем голосе явственно звучал итальянский акцент, от которого жар в крови Евы разгорелся до критического уровня. Она дрожала от приближавшегося оргазма, мышцы туже сжимали бархатистый пульсирующий стержень внутри ее лона, тугая спираль возбуждения закручивалась все сильнее.
        - Данте, Данте… - бесконечно повторяли ее губы в ритме движений, которые становились все быстрее, как будто шепот разжигал его страсть. Впервые в жизни Ева ощущала свою неотразимую женскую власть.
        - Говори со мной, - просила она. - Хочу слышать твой голос. - Упираясь ногами в шелковые простыни, она рвалась ему навстречу, постанывая, когда влажный ствол касался клитора, словно иголками щекоча и покалывая тело.
        - Не спеши, дорогая, - безуспешно пытаясь сохранять контроль, уговаривал Данте, но Ева не знала удержу. В нетерпении она прихватила зубками его нижнюю губу, сбив ритмичное скольжение, и Данте издал низкий, почти звериный рык. Он прижал ее запястья к подушке. - Сколько страсти, - возвышаясь над ней, бормотал он сквозь стиснутые зубы, - никогда не испытывал ничего подобного. - Его голос звучал глуше, он перешел на итальянский. Поток нежных бессвязных незнакомых слов сводил Еву с ума.
        - Данте… - Как будто разряд молнии пронзил ее насквозь, и Ева изогнулась дугой, неподвижно застыв на пике эротического блаженства.
        Откуда-то издалека донеслись слова Данте:
        - Боже мой, Ева… - Его пальцы гладили губы, стройную шею. - Иди ко мне, иди… - В его голосе звучал приказ. Данте коснулся набухшего клитора. - Сейчас.
        Закрученная в ней до отказа пружина рванула, ослепив яркими всполохами огней. Волны блаженства накатывали одна за другой, мешая вздохнуть. Еву сотрясала дрожь, такая сильная, что ей стало страшно. Как никогда она нуждалась в защите Данте. Ева обняла его, прижалась изо всех сил, невразумительно бормоча, что он единственный, самый лучший, самый…
        - Ева, - выдохнул Данте, и его мощное тело содрогнулось в оргазме.
        Ее охватил восторг от того, что она сумела доставить ему удовольствие, но одновременно сердце стонало от единственного желания - чтобы это мгновение длилось вечно, чтобы Данте не размыкал объятий, не отпускал ее. Если бы эта ночь не кончалась! Напрасные мечты. Завтра она вернется домой и будет жить воспоминаниями.
        Ева старалась удержать в памяти мельчайшие ощущения. Она тихо вздрагивала, будто медленно осыпаясь разноцветными лепестками конфетти. Теплая влажная плоть между ногами пульсировала, посылая сладкие волны по всему телу. Прижимаясь друг к другу, они обменивались успокаивающими поцелуями и ласками.
        Наконец Данте легко провел ладонью по ее щеке. Нежное касание резко контрастировало с неожиданно деловым тоном, будто страстный любовный акт всего лишь приснился ей.
        - Спи, моя дорогая. Мне надо заняться делами.
        - Хорошо, - прошептала Ева со вздохом, когда Данте приподнялся, лишая ее тепла и защиты сильного тела, оставляя одинокой и опустошенной.
        Усталость брала свое, и Ева уже проваливалась в сон, когда услышала громкое ругательство. Она открыла глаза и встретилась с разъяренным взглядом Данте.
        - Что, Данте? - ахнула она в ужасе от первой мысли, которая пришла в голову: он сожалеет о случившемся.
        Данте вскочил с кровати и стоял, прекрасный в своей наготе, как античный бог. Ева почувствовала новый всплеск желания.
        - Ты предохраняешься? - выпалил он. - Принимаешь таблетки?
        С вершины райского блаженства Ева рухнула прямо в ад.

        Подобрав с пола шелковые шорты, резкими от злости движениями Данте натягивал их на длинные ноги, краем глаза замечая, что Ева быстро одевается по другую сторону кровати. Схватив с кресла белую блузку, она спрятала от него прекрасное тело, все еще сияющее от испарины после самого эротичного любовного акта, который ему довелось пережить.
        Он знал, что эта женщина его погубит. Куда делся ореол невинности, когда она упала на шелковые простыни? Думал ли он, что встретит коварную соблазнительницу, способную пробудишь бурлившую в венах темную, неудержимую страсть. Это была Ева.
        Могло ли случиться, что он, Данте, - приблудный сын и наследник Витале, - настолько утратит контроль над собой, что забудет о предохранении. Виной тому Ева.
        Злость отравляла кровь, пеленой застилала глаза. Одно прикосновение к этой женщине - и он потерял рассудок. Никогда Данте не испытывал такого мощного оргазма. Забавная шутка об опасности взрыва обернулась против него. От детонации отказали клетки мозга. Вряд ли бы Данте заметил, если бы волна цунами прошла над его головой. Что говорить о маленьком кусочке защитного латекса. Ева вынудила его проявить непростительную слабость - состояние, которое Данте ненавидел. В результате он оказался ничем не лучше своего отца.
        - У тебя сейчас безопасный период или… - как можно небрежнее спросил Данте, чувствуя, как болезненно свело внутренности в ожидании ответа.
        Ева горестно нахмурила брови и покачала головой:
        - Пожалуй, самый опасный.
        Данте заметил ужас в глазах Евы. Неудивительно, ведь она хотела провести с ним всего одну ночь. Ей нужен был только секс. Интересно, что чувствовала его мать, когда узнала, что беременна? Может, тоже испытала отчаяние?
        Данте не мог вынести взгляда Евы. Он метался по комнате, стараясь не встречаться с ней глазами, безуспешно пытаясь найти решение. Хваленая предусмотрительность изменила ему.
        - Давай не будем горячиться. Нельзя, чтобы история повторилась снова. Какие шансы? - Он остановился, упершись руками о прикроватный стол.
        - Достаточно высокие.
        Данте задохнулся в приступе позднего раскаяния: он не только лишил Еву невинности, но и не смог защитить ее. Как он допустил? Возможно, родится ребенок, которого Ева совсем не желает. Данте казалось, его внутренности свернулись узлом, как клубок ядовитых змей.
        - Повторение истории? - тихо спросила Ева. - О чем ты?
        Ни с кем в жизни Данте не собирался делиться постыдной историей своих родителей. Такая мысль даже не приходила в голову, но в этот момент пьяные откровения матери пришли на ум и, прежде чем он опомнился, слова слетели с пересохших губ:
        - Мой отец лишил мать невинности, удовлетворяя похоть. Просто использовал. Он погубил ее репутацию и бросил, когда она была беременна мной. - Данте закрыл глаза, вновь переживая предательство.
        - Боже мой, Данте. Страшно представить, что испытала твоя мать.
        Он часто думал, как мать пережила это. Испугалась? Ведь она знала, что ей придется в одиночестве перенести беременность, потом одной растить ребенка. Удивительно, как Ева сразу уловила суть. Он поднял голову и вгляделся в прекрасное побледневшее лицо Евы, на котором ярким пятном выделялись алые, припухшие от его поцелуев губы. Наверное, ей тоже страшно. Как иначе?
        - Но это совсем не значит, что история повторится, - мягко успокоила она. Неужели пыталась утешить его? - Я не похожа на твою мать, а ты не похож на отца.
        Все правильно, Ева совершенно другая. Данте помнил, что в юности прежняя Ева мечтала о детях. Просто не мог понять, которая Ева перед ним сейчас. Впрочем, это не имело значения, потому что он сполна заплатит за ошибку.
        - Ты останешься здесь до тех пор, пока мы не будем знать точно, - решительно заявил Данте. Может, даже слишком жестко, если судить по удивленно поднятым бровям Евы. - Если ты… - Он сделал паузу, ожидая, что при одной только мысли о повторной женитьбе его колючей проволокой скрутит злость. К удивлению, его захлестнула теплая волна радости: Ева будет принадлежать ему, никто не посмеет ее тронуть. Однако в ту же секунду в памяти Данте всплыло мучительное воспоминание об измене Наталии. На месте обнаженной жены, лежащей на ковре перед камином в обнимку с другим, он представил Еву. Данте явственно слышал ее обвинения в том, что он холодный, бесчувственный, грубый, что ей приходится искать утешение в чужих объятиях во время его бесконечных деловых разъездов. Однако вместо досады, которую он испытал при виде Наталии, одна только мысль об измене Евы…
        Ревность железным обручем сдавила сердце, ядом пробежала по венам. Данте собрал волю в кулак. Он будет играть по своим правилам и найдет способ удержать Еву возле себя. Брачный контракт, который он заставит ее подписать, не оставит ни единой лазейки. Одно неверное движение - и он заберет ребенка, увезет на другой конец света. На сей раз все будет под контролем. Черный туман перед глазами рассеялся. Данте снова взглянул на Еву. Ее лицо выражало недоумение и растерянность. Она нервно теребила пальцами пуговицы блузки на груди.
        Данте вздохнул с облегчением. Все встало на свои места. Ева родит ему наследника. У него будет сын, которому он передаст заработанное тяжелым трудом богатство.
        - Данте, это несерьезно. Я должна вернуться. Меня ждет работа.
        Данте уже полностью владел собой. Он расправил плечи и улыбнулся. Никто не мог сравниться с ним в способности убеждать, искушать, соблазнять. Ева не устоит и примет его условия.
        - Я отвечаю за свои слова, Ева. Если ты забеременеешь, мы поженимся прямо здесь, на острове. Никто ничего не заподозрит.
        До тех пор, пока он не будет совершенно уверен, он не спустит с Евы глаз.


        Глава 10
        Несколько секунд Ева пыталась осмыслить сказанное. «Поженимся?» Она и Данте? Впрочем, чему тут удивляться? Такова его природа. Он всегда на два шага опережает события, как будто видит будущее и стремиться управлять им.
        - Давай не будем торопить события. Если я… беременна, мы успеем все обсудить, хорошо?
        В лунном свете Данте походил на Принца Тьмы. Он смотрел на Еву со странной улыбкой, сочетавшей опасную смесь хладнокровной решимости и обезоруживающей искренности.
        Ева отступала назад, пока не уперлась спиной в раму окна. Она не сводила завороженного взгляда с высокой атлетической фигуры.
        - Оденься, пожалуйста, - попросила она, чувствуя, как в ней поднимается жаркая волна желания. Неужели тело совсем уже неподвластно ей?
        Улыбка Данте приобрела хищный оттенок, как будто он без труда читал ее мысли. Ева быстро повернулась и, дернув за ручку, распахнула окно на веранду. Густой, насыщенный ароматом тропических растений полуночный воздух полился в комнату.
        «Выйти замуж за Данте? Невероятно». Но главное, у нее, возможно, будет ребенок.
        В любом случае придется распрощаться с мечтой о скромной церемонии в маленькой, увитой плющом церкви, окруженной цветущими кустами роз в утренней росе, забыть о дизайнерском подвенечном платье с рукавами до локтя и кружевной воздушной аппликацией. Этого не будет!
        У Евы защипало глаза от подступивших слез, и она крепко зажмурилась:
        - Поверь, Данте. Что бы ни случилось, тебе не придется жениться на мне. Я ужасный человек.
        - Знаю, дорогая, - сухо согласился Данте. - Не огорчайся. Так даже… интереснее.
        Ева слабо улыбнулась:
        - Интересно - не значит хорошо.
        Плеск набегавшей на песок морской волны музыкой звучал в ее ушах. Ева шагнула на веранду и поспешила к винтовой лестнице в сад, совсем как Золушка, убегающая с бала до того, как часы пробьют двенадцать. Что бы ни случилось, Данте не должен узнать ее секрет.
        - Ева!
        - Не сейчас, Данте. - Она шлепала босыми ногами по прохладным плитам ступенек. Железные перила впивались в ладони.
        - От чего ты прячешься, Ева?
        «От жизни, от правды». У нее еще есть шанс спастись. Никто не догадается, ни Данте, ни Финн. Она не допустит, чтобы близкие страдали. Она спрыгнула в мягкий, золотой от лунного света песок, слыша за собой шаги Данте.
        - Мне надо побыть одной, понятно?
        - Нет, не понятно! - рявкнул Данте, настигая ее у кромки воды. Он схватил ее за руку и повернул к себе: - Обещай, что останешься здесь и выйдешь за меня, если у нас будет ребенок.
        - Не могу остаться. У меня две свадьбы на Рождество - это первое. Второе - не хочу выходить замуж. Ни за кого! Никогда!
        Еве показалось, что ее накрыла тьма, будто луна скрылась за черным облаком. Ее охватила дрожь. Взгляд Данте пугал ее.
        - Почему? - спросил он с нескрываемым сарказмом. - Не понимаю твоей логики. Не может быть, чтобы женщина, сохранившая невинность, живущая в ореоле романтики, не мечтала о браке.
        Циничное выражение на лице Данте подлило масла в огонь, который, по правде говоря, давно сжигал Еву. У нее не было больше сил сдерживаться, и, не задумываясь, она выплеснула накопившееся негодование:
        - Я видела столько предательства, боли, разбитых сердец, что хватит на десять жизней. У меня нет желания посвятить себя человеку, чье понятие верности сводится к одной женщине в каждом городе. Мой отец считал нормальным удовлетворять похоть с кем попало, в то время как его жена умирала, а дети страдали!
        Сердце Евы грозило выскочить из груди. Однако ей показалось, что Данте смотрел с пониманием: черты лица смягчились, хватка ослабла.
        - Господи, как я сразу не понял? - Данте поднял голову к небу и тяжело вздохнул. - Ева, не все мужчины слабаки. - Он взглянул ей в глаза и ткнул себя пальцем в грудь: - Я не такой, как твой отец.
        - Слабак? - Голос Евы предательски дрогнул. - Этим теперь оправдываются измена и предательство?
        - Только слабый человек бросает жену и детей в трудное время.
        Ева уперла руки в бока:
        - А может, тот, кому скучно с одной и той же женщиной? Я говорю о тебе и о Финне.
        - Ты ничего не знаешь обо мне, Ева, - рассвирепел Данте, глаза сверкали, ноздри раздувались. - Не суди раньше времени. Я никогда не лгал насчет моих намерений, никого не обманывал. Если хочешь знать…
        Ева удивленно моргнула: ошибки быть не могло - красивое лицо Данте исказилось от боли.
        - Знать - что?
        - Я никогда так не поступлю с тобой, Ева. - В его словах было столько искренности, что Ева готова была поверить, но сомнения продолжали терзать ее. Она не похожа на его прежних женщин. Как скоро ему надоест жена, которая не снимает бюстгальтер даже во время любовного акта? Что, если она вообще лишится груди? Будет ли она желанна? Конечно нет.
        - Обещаю, между нами не будет лжи и глупые эмоции никогда не заменят здравый смысл.
        «Глупые эмоции?» Очень типичное для Данте замечание.
        - Ценю твое честное признание, но брак ничего не решит.
        - Ты должна хорошо запомнить одну вещь, Ева, - отчеканил Данте с лицом чернее тучи. - У моего сына никогда не будет сомнений в том, что я его отец. Он будет носить мое имя.
        Ева немного растерялась. Казалось бы, Данте произнес обычные слова, но вложил в них столько силы, столько душевной агонии. Вдруг ее осенило: собственный отец не признавал Данте до тех пор, пока обстоятельства не заставили это сделать. Когда умерла мать Данте? Как ее смерть отразилась на нем? Неудивительно, что он пытается заглянуть в будущее и видит его в самом мрачном свете. История повторяется.
        Ева дотронулась до него:
        - Обещаю, если я беременна, ребенок, он или она, будет носить твое имя. Клянусь…
        Данте отшатнулся, и ее рука бессильно упала.
        - Прости, но я не верю в обещания. Все серьезнее, чем простое упрямство. Нам надо сохранить деловую репутацию. Подумай о Финне. И неужели счастье и благополучие нашего ребенка для тебя ничего не значат? Мы поженимся!
        Ева закрыла глаза - ей нечего возразить. Если не заключить официальный брак, то Данте в глазах общества будет выглядеть подлецом, а она… Страшно подумать. Ева представила себе заголовки газет: «Дива опорочена!», «Кто настоящий отец ребенка?». Финн задушит Данте собственными руками. Но главное, ребенку нужен отец. Если она беременна, им придется пожениться.
        - Ладно. Но не забывай, теперь весь вопрос в «если». Ужасно! - Она прижала ладони к сведенному судорогой животу и глубоко вздохнула. Как случилось, что самая прекрасная ночь в ее жизни закончилась катастрофой?
        - Неужели брак со мной так отвратителен, Ева? - Данте постарался произнести слова небрежно, но Ева услышала глубоко спрятанную обиду. - Или тебе не хочется носить моего ребенка?
        - Нет! - мгновенно отреагировала она, испытывая сердечную муку, и в отчаянии запустила пальцы в волосы. - Нет.
        - Поделись со мной, дорогая, - умоляющим тоном попросил Данте. - Должна же быть причина. Я не могу понять. Передо мной то коварная Дива, то прежняя, юная и прекрасная Ева. Помню, ты говорила, что хотела бы иметь детей - двух мальчиков и девочку.
        Ева замерла.
        - Я… так говорила? - Она была рада тому, что в темноте не заметен горячий румянец, вспыхнувший на щеках.
        - Да, - подтвердил Данте.
        Острая, сладкая боль пронзила ее грудь. Если бы Ева была одна, легла бы, свернувшись калачиком, охватив себя руками в ожидании, когда пройдет приступ. Откуда-то взялись силы, чтобы выстоять и даже ответить Данте:
        - Той Евы… больше нет. - Конец иллюзиям. Ее окружает реальный мир.
        Зная, что проявляет трусость, она отвернулась и посмотрела на набегавшие волны, сверкающие серебром в лунной дорожке.
        - Давным-давно я приняла решение отказаться от личной жизни… - Она замолкла, мучаясь от необходимости раскрыться - только так она могла заставить его изменить решение. - Есть большая, очень большая вероятность, что я заболею. Как моя мать… и бабушка.
        Влажный воздух плотно окутал ее, мешая вздохнуть. Наконец она услышала его голос, глухой, как ночь, и мягкий, как бархат. Он был полон понимания и сочувствия.
        - Это все объясняет. Наконец я вижу настоящую Еву.
        Ева крепко зажмурила глаза.
        - Финн знает? - спросил Данте.
        - Нет. Он не должен волноваться. Мамина болезнь стала для него тяжелым испытанием. - Она перекинула через плечо тяжелую копну волос. - Прошу, не говори ему.
        Наступила тишина. Ева боялась повернуть голову и взглянуть на Данте. Что она увидит в его глазах? Жалость? Или облегчение от того, что не связал жизнь с женщиной, ждущей приговора судьбы.
        Ее спину опалил жар, будто Данте подошел ближе, и она чувствовала волны, исходившие от его могучего тела. Но он не дотронулся до нее, хоть ее сердце молило о прикосновении. Все, чего хотела Ева, - это замереть в его объятиях и услышать, что все будет хорошо. Проявление слабости? Ведь она знала, что бесполезно ждать помощи от других.
        - Посмотри на меня, дорогая.
        Ева не решалась.
        - Данте… - Голос ее дрожал от слез. - Прости меня. Я сама виновата, не подумала о предохранении. - Господи, почему она уступила соблазну? - Я не могу допустить, чтобы ребенок пережил то, через что прошла я сама.
        Прикосновение теплых пальцев к плечу заставило Еву вздрогнуть.
        - Посмотри на меня, - настойчиво потребовал Данте, поворачивая ее лицом к себе. - Я не твой отец, Ева, и ненавижу слабость. Клянусь, что никогда не оставлю своего ребенка. - В его голосе звенела неподдельная искренность. - У меня хватит силы и власти, чтобы защитить его от любых невзгод. И я никогда не предам тебя. Ты мне веришь?
        Ева слабо кивнула, потрясенная его горячностью.
        - Ответь!
        Слова сами слетели с губ:
        - Я тебе верю. - Она не сомневалась. В эту секунду, как никогда в жизни, ей нужно было прильнуть к нему, поцеловать, разгладить резкие морщины боли, пересекавшие высокий лоб.
        Почему он так странно смотрит на нее? Будто не может справиться с переполнявшими эмоциями. О чем думает? Она бы все отдала за то, чтобы прочитать его мысли. Может, Данте сожалеет о сегодняшней ночи?
        Данте отвел с ее щеки влажный локон. Его лицо ближе наклонилось к ней, еще ближе. Сердце Евы замерло в ожидании поцелуя. «Пожалуйста, - молила она, - люби меня, покажи, что я желанна, позволь мне поверить…»
        Теплые губы коснулись ее лба. Нежно. Успокаивающе. Первый поцелуй, который вызвал у нее протест, как ожог, как пощечина.
        - Останься, пока мы не будем знать точно, дорогая.
        - Не могу. Бутик едва держится на плаву. У меня несколько заказов, которые надо закончить.
        Данте разочарованно опустил плечи. Можно подумать, он не хочет отпускать ее. Как бы не так!
        Было время, когда Ева мечтала выйти замуж за Данте, и в мечтах она рожала ему ребенка - крепкого здорового малыша с темными кудряшками и глазами цвета янтаря. Но ей даже в голову не приходило таким образом поймать его в сети, привязать к себе. Наивная дурочка - она жила в сказке.
        Подняв голову к усыпанному бриллиантами небу, она выбрала самую яркую звезду. «Я совершила роковую ошибку, мама! Не устояла перед искушением. Ведь для тебя не секрет, что он всегда был моей слабостью».
        Одинокая слеза скатилась по щеке.
        - Ах, Ева, - прошептал Данте, подхватил и крепко прижал ее к горячему телу. Она обняла его за шею, спрятала лицо на груди. Данте понес ее в дом. Объятия сильных рук окончательно сломили сопротивление. Медленные долгие ласки снова обессилили ее тело. Данте заставил ее забыть страхи, наполнил тело кипящей жизненной силой. Когда Ева в очередной раз содрогнулась от оргазма, она дала обещание остаться с ним еще на один день.


        Глава 11
        Облокотившись о косяк двери, Данте сложил руки на груди и глубоко вздохнул, успокаивая бешеный стук сердца.
        Он обнаружил ее в кухне.
        Ева инспектировала содержимое шкафов. Локоны цвета меда струились по спине. Данте ел глазами полуодетую фигуру: белый бюстгальтер под прозрачной сорочкой и кружевные трусики с розовыми бантиками.
        Ева Сент-Джордж, а в скором будущем - Ева Витале, в чем Данте не сомневался.
        Поздно ночью он получил из Лондона брачный контракт, зашел в спальню Евы и обнаружил пустую кровать. Кровь застыла в жилах.
        Успей он подумать, сразу бросился бы в кухню. Сколько раз в доме ее родителей он заставал Еву в коротенькой пижамке среди ночи возле холодильника в поисках чего-нибудь сладкого. Он ощущал тогда невероятную сексуальную энергию, исходившую от нее - юной, счастливой, беззаботной.
        Разительный контраст с той Евой поразил Данте, когда вечером на пляже перед ним предстала встревоженная, испуганная женщина. Ева замкнулась в себе, задор и веселое упрямство сменились уязвимостью и печалью. У Данте душа болела за нее.
        Тихий, немного фальшивый мотив популярной песенки, который вдруг замурлыкала Ева, прервал его размышления. Встав на цыпочки, она эротично выгнулась, протягивая руки к верхней полке.
        - Ага!
        Данте понимающе улыбнулся и подался вперед, чтобы насладиться великолепным зрелищем. Его пульс угрожающе участился, когда, открыв банку шоколадного крема, Ева запустила туда десертную ложку. Закрыв глаза, она слизнула сладкую массу и застонала от наслаждения. Этого оказалось достаточно, чтобы страстное желание вспыхнуло с непреодолимой силой. Данте издал низкое горловое рычание.
        Время будто замедлилось. Ева медленно повернула голову, увидела его и подпрыгнула от неожиданности, выронив банку из рук.
        Данте рванулся вперед, но не успел. Раздался звон разбитого стекла. Густой шоколад вперемешку с осколками разлетелся по полу возле его ног.
        - Господи… - Ева прижала ладони к груди. - Ты до смерти напугал меня!
        Стараясь успокоиться, Данте отвел взгляд от ее маленьких босых ног.
        - Ты довольна, сладкоежка?
        Ева покраснела:
        - Не очень.
        - Тогда я знаю, что тебе понравится, - улыбнулся он. Данте осторожно обошел шоколадную лужу и протянул руки: - Иди ко мне.
        После секундного колебания Ева сделала движение навстречу. Он легко подхватил ее и усадил на мраморную поверхность стола в центре просторной кухни. Решительно отказавшись от помощи, за пять минут навел порядок. Потом открыл один из многочисленный шкафов. Когда дверцы распахнулись, Ева удовлетворенно вздохнула:
        - Холодильник.
        - Чего бы тебе хотелось, моя девочка? Чем тебя угостить?
        Она соскользнула со стола и встала рядом:
        - У тебя есть ореховое суфле, или… шоколадный торт, или… - Она взглянула на него зелеными, как чистый изумруд, глазами. Нежность? Не может быть! Мать утверждала, что Данте бессердечен, как и его отец. Никто не никогда не полюбит его.
        - Ты слышишь меня?
        - Извини, отвлекся. Что ты сказала?
        - Ты по-прежнему предпочитаешь тирамису?
        - Конечно. - Он сгреб все три десерта, радуясь, что холод остудил горячие ладони. - Где устроим пир?
        - У меня на балконе. Оттуда потрясающий вид.
        - Не боишься москитов?
        - Риск - моя стихия, - откликнулась Ева, а Данте снова подумал о нависшей над ней угрозе. Откуда у нее силы, чтобы переносить страх неизвестности в одиночестве?
        Двадцать минут спустя они наслаждались десертом, сидя на мягких подушках дивана-качелей, слушая плеск волн и тихий шелест пальм. Над морем занималась заря. Облизывая холодные, с привкусом кофе губы, Данте размышлял о том, как подобраться к Еве и решить наконец вопрос с бюстгальтером. Вдруг она издала короткий смешок:
        - Помнишь ту ночь, когда я уговорила вас с Финном отвезти меня в ночной магазин за мороженым?
        Тут же нахлынули воспоминания: Ева смотрит на него огромными умоляющими глазами из-под пушистых длинных ресниц.
        - Это обернулось катастрофой, - продолжала она. - Финна остановили за превышение скорости. Он отбился от штрафа, пообещав, что отец споет на свадьбе полицейского…
        Данте чувствовал, как спадает внутренне напряжение.
        - Помню. Как будто это было вчера.
        - Целый час мы искали магазин, и что же?
        - У них кончилось мороженое.
        - Точно. Не могу поверить, что ты это помнишь. - В ее волшебных глазах застыл вопрос, но через мгновение Ева отвела взгляд.
        Решив, что ему почудилось, Данте вернулся к теме:
        - Отец все-таки спел на свадьбе?
        - По-моему, да. Мама заставила его. - Ева нахмурила брови. Ложка с лакомством застыла в воздухе. - Помню, он смотрел на нее с таким раздражением.
        - Может, тебе казалось? Не можешь простить измены.
        - Наверное, ты прав. Сколько нарушенных обещаний, сколько лжи. Даже мне приходилось обманывать маму. Я сжигала газеты, чтобы она не видела фотографии его женщин, говорила, что он на гастролях, - все что угодно, лишь бы избавить от душевных страданий. Она отдала ему всю себя, а он предал ее и нас, своих детей. Но мне все равно стыдно за мои уловки.
        - Ты делала это из любви к матери, дорогая. Я знаю. - Он убрал золотистую прядь с ее лба, провел пальцами по бледной щеке, а когда она уткнулась лицом в его ладонь, не удержался и коснулся губами лба, стирая горестную морщинку. - Может, отец любил ее по-своему, но он слишком слаб, чтобы быть свидетелем ее мучений. Столько боли… - Он осекся, подумав о Еве. Он понял, как отчаянно она нуждалась в его поддержке, и дал себе слово, что будет рядом с ней. Всегда.
        - Мне было тяжело, но я же не сбежала.
        - Ты сильная и выбрала другой способ заглушить боль - бесконечные, до одурения вечеринки с незнакомыми людьми, не способными обидеть тебя. Может, поэтому ты решила переспать с Ван Хорном. Ничего не чувствовала, а значит, твоему сердцу ничего не грозило.
        Ева широко открыла глаза:
        - Конечно, в этом причина. Я никогда больше не встречала тех людей.
        - У меня сохранилось столько добрых воспоминаний о вашем доме: любовь, смех. - Он сам был лишен такого счастья. - Не забывай той светлой поры, Ева.
        Его собственное детство оставило тяжелые воспоминания, но Данте не хотел, чтобы Ева знала об этом.
        - А что твой дом? - вдруг спросила она, словно читая его мысли.
        Данте собирался уйти от ответа: меньше всего ему хотелось пробудить сострадание в ее отзывчивом сердце, но, промолчав, он рисковал оттолкнуть Еву. Данте перевел задумчивый взгляд на далекий горизонт, где в розовой дымке море сливалось с небом.
        - Помню резкие перепады настроения матери, разбитые водочные бутылки… - Он инстинктивно сжал в побелевших пальцах ложечку и приготовился отразить поток жалостливых восклицаний.
        - Теперь я понимаю, почему ты отобрал у меня бутылку вина на дне рождения, когда мне исполнилось восемнадцать. - Ева легко шлепнула его по руке. - Твоя мать и мой отец составили бы прекрасную пару.
        У Данте отлегло от сердца. Он забыл, с кем разговаривает. Ева прежде всего думала о других и точно знала, когда разрядить атмосферу шуткой. Он не удержался от улыбки.
        - Любой был бы предпочтительнее моего отца, погубившего ее.
        Почему это раньше не приходило в голову? Данте знал, что Примо Витале одним ледяным взглядом мог уничтожить человека.
        - Может, она топила горе на дне бутылки? - Ева свела брови. - Думаешь, поэтому мой отец много пьет в последнее время?
        - Ему нечем гордиться. Он живет с чувством вины. На благотворительном вечере от стыда боялся даже взглянуть на тебя.
        Ева растерянно моргнула:
        - Боже мой, я не могу простить его, а он мучается. Как помочь ему?
        - Ты уже сделала что могла. - Данте подумал, что все его попытки спасти собственную мать ни к чему не привели. - Он сам себе судья.
        Ева тронула кончиками пальцев его локоть, и Данте мгновенно напрягся. Их взгляды встретились. Воздух вибрировал, создавая между ними невидимую, но ощутимую связь. Пульс Данте зашкаливал от ее близости, от прикосновения обнаженного бедра. Бушующий в нем жар требовал сжать ее в объятиях и овладеть быстро и страстно здесь же, на балконе. Но у Данте возникла другая мысль: Ева была возбуждена, утратила бдительность, и этим надо было воспользоваться.
        Очень осторожно он коснулся пухлой нижней губы, провел большим пальцем по изящному изгибу шеи и скользнул под бретельку кружевного бюстгальтера.
        - Ты когда-нибудь снимаешь его, Ева?
        - Конечно. - Дрогнувшей рукой она заправила за ухо длинный локон. - Когда принимаю душ.
        - Объясни, почему ты скрываешь такую красоту?
        - Намекаешь на то, что моя грудь на экране монитора вызвала транспортный коллапс на Пиккадилли-Серкус?
        Данте вспомнил насмешливый упрек, брошенный Еве на благотворительном вечере.
        - Тебе это не понравилось.
        - Конечно нет. Никто не ожидал, что это выльется в унизительный скандал. Но я откликнулась на просьбу Фонда больных раком груди и не жалею: в результате фонд получил миллионные пожертвования.
        - Неудивительно! - Полуобнаженная грудь Евы воспламенила бы любого. - Но это половина правды. - Данте догадывался о причине, но хотел, чтобы Ева сама призналась в знак полного доверия.
        - Честно? Все началось из-за мамы. Некоторые вещи помню отчетливо - хирургические операции. Не знаю, как объяснить, но… я испытывала ее боль.
        - Вы были очень близки.
        - Мне было страшно. А когда… - Ее горло сжалось. - Я никому не рассказывала, но, думаю, ты должен знать.
        Данте затаил дыхание, вжался спиной в мягкую подушку дивана. Он ждал.
        - Два года назад я испытала шок: обнаружила небольшую припухлость. И тут началось! Консультации онкологов, тесты, анализы, биопсия…
        - Господи! - Ему не терпелось обнять Еву и не отпускать. Никогда. Но ради нее он должен оставаться сильным. - Рядом никого не было?
        - Конечно нет. Зачем? - Она покачала головой. - К счастью, опухоль оказалась доброкачественной. Напрасные опасения.
        Напрасные? Да она могла умереть от страха. У Данте прервалось дыхание от одной только мысли. Надо знать Еву! Не хотела тревожить Финна, близких людей…
        - Короче говоря, - натянуто улыбнулась она, - с тех пор не переношу, когда трогают, а это… - она приспустила кружевную чашечку на левой груди и показала белую полоску шрама, - напоминание. Поэтому я всегда ношу бюстгальтер - привычка, от которой трудно избавиться. Но в последнее время, когда ты смотришь, целуешь, когда мы занимаемся сексом, у меня странные ощущения. Хочется, чтобы ты дотронулся, но я боюсь… Не могу расслабиться.
        Данте до боли сжал челюсти. Специалисты, тесты, биопсия.
        - Во время медицинского осмотра прикосновения врачей - холодные, назойливые… - он запнулся, - болезненные?
        Склонив голову, Ева теребила кружевной подол.
        - Немного.
        Данте закрыл глаза. Понятно, что другой реакции быть не может, если до сих пор она не испытывала ничего, кроме боли. Неожиданно его посетило видение - заветное место, которое он не показывал ни одной живой душе.
        - У тебя есть с собой бикини?
        Ева растерянно моргнула от неожиданной смены темы:
        - Да.
        - Отлично. Уже почти рассвело. Хочу показать тебе кое-что. Встретимся внизу через полчаса.
        - Разве тебе не нужно работать?
        Империя Витале составляла смысл его жизни. За пятнадцать лет у Данте не было ни одного выходного, но ради Евы он сделает исключение.
        - Не сегодня.
        Она ответила ему обворожительной улыбкой, осветившей прекрасное лицо. Данте дорого бы дал, чтобы всегда видеть ее такой.
        - Вспомни, Ева. Твоя мама, бывало, смеялась и говорила: «Смысл жизни не в том, чтобы ждать, когда минует гроза. Надо научиться танцевать под дождем».


        Глава 12
        Впервые за много лет Еве хотелось танцевать. Возможно, потому, что Данте Витале предпочел провести этот день с ней. В маленьком узком каноэ им едва хватило места. Он не взял с собой даже телефон. Однако главной причиной ее радостного возбуждения было другое - Ева была счастлива. Воспоминания об этом дне надежно и навсегда сохранятся в ее сердце. Жизнь кипела в ней, и Ева была готова к любым, самым рискованным приключениям.
        Она даже рискнула предаться несбыточным мечтам, чего не позволяла себе долгие годы: она может стать матерью, выйти замуж за Данте и навсегда избавиться от одиночества.
        После ночи любви Данте постоянно гладил ее живот, как будто предвидел рождение ребенка. Непроизвольно она делала то же самое и ловила себя на том, что придумывает для малыша имя или мысленно рисует узор крестильной рубашонки. Ева понимала абсурдность фантазий, и ей становилось страшно. Однажды она позволила себе витать в облаках, и тем страшнее было падение. Нельзя ожидать от Данте больше, чем он мог дать. В памяти всплывали его слова: «Любовь для слабых и зависимых. Я не отношусь к их числу».
        Их связывала лишь взаимная чувственная страсть, вожделение. Насытившись, Данте уходил в кабинет работать или возвращался в свою спальню. Ева чувствовала силу его эмоций, только когда они занимались любовью, и, как наркоман, стремилась увеличить дозу наслаждения, понимая, что она может оказаться смертельной. Она не пыталась сопротивляться и ненавидела себя за слабость. Однако сегодняшний день принадлежал ей, и Ева не хотела потерять ни минуты.
        Сидя сзади, Данте энергично работал веслами, и каноэ, рассекая воду, летело в сторону высокой скалы. Ева заметила впереди маленькую расщелину и тихо ахнула, когда они очутились под ее сводами в кромешной темноте.
        - Не боишься? - спросил Данте.
        - Нет. Я люблю темноту.
        - Посмотрим, что скажешь, если ударишься головой о каменный выступ, - усмехнулся он, потом громко, вызвав гулкое эхо, приказал: - Свет!
        Мягкое сияние из-под воды осветило своды огромной пещеры.
        - Боже, волшебная сказка, - выдохнула Ева, - невозможно поверить, что природа миллионы лет создавала эти огромные, похожие на люстры кристаллы… - Она указала на висящие над головой сталагмиты. - А лазурное прозрачное озеро!
        Данте засмеялся низким, волнующим смехом. Ева впервые слышала его смех. Он наклонился вперед и заставил ее низко нагнуть голову:
        - Рискуешь перевернуть лодку.
        - Ты называешь это лодкой?
        - Ну что же. Ты сама напросилась.
        Прежде чем Ева опомнилась, Данте сделал резкое движение, и они оба с плеском плюхнулись в воду, такую теплую и нежную, что Еве не хотелось всплывать на поверхность. Однако горячие сильные руки уверенным движением обняли ее за талию и вытолкнули наверх. Глотая влажный воздух, Ева протерла глаза.
        - Ты в порядке? - В голосе Данте явно звучало беспокойство.
        Понимая, что обманывает себя, Ева припомнила другие маленькие, незаметные детали, свидетельствующие о том, что Данте небезразличен к ней.
        В одно мгновение Данте развернул ее спиной и тесно прижал к себе:
        - Взгляни туда.
        В дальнем конце пещеры через узкую щель пробивался солнечный свет.
        - Если следующие двадцать минут будешь беспрекословно подчиняться мне, в награду покажу тебе земной рай.
        - Беспрекословно? - насторожилась Ева, испытывая странное возбуждение.
        - Клянусь, что не причиню тебе боли.
        - В обмен на рай? - У Евы немного кружилась голова, но она не колебалась ни секунды. - Согласна.
        Данте вздохнул с облегчением. Прижимаясь к нему, Ева чувствовала, как напрягся его член, и не испытывала ни малейших сомнений насчет его дальнейших шагов. Данте подвел ее к широкому каменному выступу и легко приподняв над водой, поставил на твердую поверхность, потом сам стремительно выпрыгнул на камень. С замиранием сердца Ева ждала приказаний.
        - Не оборачивайся. Закрой глаза. - Стоя за ее спиной, Данте горячим мускулистым телом подталкивал ее вперед. Через несколько шагов они остановились. У Евы подкашивались ноги.
        - Можно открыть глаза?
        - Нет. Доверься мне. - Данте поднял ее руки и прижал ладони к шершавой поверхности скалы. Потом его пальцы осторожно развязали узел бикини на ее шее.
        - Дыши глубже, - скомандовал он, и Ева вдохнула всей грудью свежий запах матери-земли, застилавший рассудок наркотическим туманом. - Не бойся своего тела. Дай ему волю.
        Дрожа от возбуждения, Ева почувствовала, как опустилась ее тяжелая грудь, когда Данте полностью разделся. Потом влажная ткань плотной повязкой легла ей на глаза. Она не испытывала страха, только кровь сильнее бурлила в венах.
        - Что ты чувствуешь? - прошептал Данте.
        - Жар, словно из преисподней. Он окутывает меня - горячий и влажный.
        - Еще? Говори еще… - Голос Данте предательски дрожал.
        - Ступни вязнут в мягком сыпучем песке, руки покалывает шершавая поверхность камня, а теперь… - Она задохнулась. - Твои горячие ладони ласкают живот, пальцы проникают под резинку трусиков. - Ева в изнеможении оперлась на скалу всем весом. - Ты снимаешь их.
        - Медленно опускаю вниз мокрую, прилипающую к телу ткань. Длинные ноги возбуждают меня, но что может быть эротичнее твоих бедер, округлых ягодиц… - Данте шире раздвинул рукой ее бедра и принялся ласкать обнаженную шелковистую кожу. Его пальцы, губы, язык, казалось, не пропустили ни сантиметра прекрасного тела, пока Ева не потеряла ощущение реальности.
        - Вот так, моя девочка. Отдайся мне.
        Ева кусала губы - его просьба запоздала. Она уже давно мечтала об этом - с первой минуты их знакомства.
        На секунду ее охватила паника, но через мгновенье страх сменился наслаждением, и Ева глубже вжала тяжелую грудь в его ладонь.
        - Господи, Ева, ты самая прекрасная и соблазнительная женщина на свете. Совершенство! - Он провел ногтями вниз от шеи вдоль позвоночника, и Ева откинула голову и, наклонившись ниже, прогнула поясницу. Не задумываясь, она протянула назад руку, коснулась его живота, обвила пальцами мощный ствол - горячий, твердый. Какую муку он, должно быть, испытывает, сдерживая себя!
        Данте уклонился от прикосновения:
        - Нет, дорогая. Сейчас твое время получать удовольствие.
        Он неуверенно сжал подушечками пальцев набухший сосок, вызвав у Евы стон наслаждения. Данте действовал осторожно, искушая, соблазняя, и следил за ее реакцией. Он едва дотронулся до маленького шва на левой груди. Ева замерла, ожидая болезненного укола, но, к удивлению, его не последовало.
        - Ты смелая, - нашептывал Данте. - Не думай о прошлом, не заглядывай в будущее. Пусть этот шрам напоминает о том, какая ты сильная. Никогда не сдаешься. Живешь в полную силу.
        - Мне страшно, - сквозь нахлынувшие слезы пробормотала Ева.
        - Страха больше не будет, - уверенно заявил Данте, положив большую ладонь ей на живот.
        Он продолжал ласкать Еву, пока мир не растворился в невероятных ощущениях, которые он дарил ей. Прежде болезненные прикосновения к груди теперь доводили ее до умопомрачения. Ева больше не могла лгать себе - душой и телом она принадлежала Данте Витале. Так было всегда и будет впредь. Но вместо рвущихся из сердца слов «Я люблю тебя», она все-таки прошептала: «Я сдаюсь!»


        Глава 13
        Медленно приходя в себя, Ева обнаружила, что сидит на коленях Данте под сводами пещеры. Она безвольно прижалась головой к его плечу, пока он завязывал лямки бикини у нее на спине и на шее. Ей не хватало воздуха, голова плыла, но, вдыхая полной грудью, она ощущала лишь его запах: солоноватый аромат моря с оттенком бергамота. Покончив с тесемками, Данте обнял ее и начал укачивать бережно, будто бесценное сокровище. Ева заставила себя опомниться. Одно дело отдать Данте свое сердце, но совсем другое - рассчитывать на взаимность. Она не хотела навязываться, и, не дай бог, зависеть от Данте или нуждаться в нем.
        Ева передернула плечами, освобождаясь из стального кольца его рук. В глубине ее души таилась надежда, что Данте удержит ее, но он раскрыл объятия.
        - Сможешь сама встать? - с улыбкой спросил он.
        Данте легко поставил ее на ноги и поддерживал, пока Ева не убедилась, что без его помощи сохраняет устойчивость.
        Данте грациозным атлетическим движением вскочил и отряхнулся. Только тут Ева заметила, что песок в пещере черного цвета. Вулканическая порода. Она фыркнула. Как же иначе? Данте не согласился бы на меньшее.
        - Подожди здесь, - велел он и скрылся за выступом скалы.
        Через мгновение вернулся Данте с промокшей спортивной сумкой в руках.
        - Прямо со дна озера?
        В ответ он улыбнулся интригующей улыбкой, от которой у Евы снова подкосились ноги, и протянул фляжку. Ева с наслаждением сделала глоток прохладной свежей воды.
        - Я обещал показать тебе земной рай, - сказал Данте, кивнув на расщелину в скале, и сделал приглашающий жест рукой. - Идем, дорогая. - Он положил ладонь ей сзади на шею и подтолкнул.
        Ева почувствовала, как мурашки пробежали по коже от прикосновения уверенной руки, а сердце бешено колотилось от предвкушения чего-то необычного.
        Спотыкаясь на неровной поверхности, она двигалась по узкому проходу в сторону источника света. За поворотом луч солнца неожиданно ослепил ее, но слух уловил журчание воды, чириканье и шорох крыльев взлетевшей птицы, шелест листьев под легким ветерком. Жесткий песок под ногами сменила нежная травка. Ева заслонила глаза ладонью и ахнула.
        Как будто Бог огромной ложкой вычерпал часть скалы, создав уголок неземной красоты. Водопады низвергались с высоких уступов в лазурные воды озера, окруженного пышной зеленью деревьев с экзотическими плодами. Берега пестрели яркими цветами. Огромная бабочка едва не коснулась крыльями ее лица.
        - Фантастический мир. Не представляла, что такое существует, - прошептала потрясенная Ева и отвернулась, сдерживая подступающие к глазам слезы восторга.
        Взяв ее за подбородок, Данте заставил Еву взглянуть ему в лицо:
        - Не прячь от меня эмоции, дорогая.
        - Ты приводил сюда… - Она оборвала себя, вдруг испугавшись, что Данте соблазнял этой красотой десятки женщин.
        - Только тебя, - признался он, наклоняясь и срывая цветок. В лучах солнца его шелковистые лепестки казались прозрачными.
        - Похож на орхидею.
        - Знаю, ты не любишь цветы.
        - Кто тебе сказал? - Ева смутилась, вспомнив собственные слова, брошенные в Лондоне неделю назад. - Я была зла на тебя. Одно дело - когда ты поручаешь секретарше завалить мою квартиру букетами, другое…
        - Что? - Данте нарочито медленно отогнул пальцами чашечку бюстгальтера, вложил стебель в ложбинку груди, сжав нежные полушария в ладонях, поцеловал маленький шрам, раз, потом еще…
        У Евы закружилась голова.
        - Когда это твой цветок, - едва выдохнула она, сгорая от желания прижаться к нему. «Не повторяй ошибок, - шептал внутренний голос. - Он лишь соблазняет тебя». Ева поймала взгляд Данте, и ей показалось, что он готов сделать признание. Но Данте выпрямился, расправив плечи, давая понять, что ожидания беспочвенны.
        - Ты произнесла - «фантастический мир». - К Данте вернулась непринужденная уверенность. - Это главная причина, заставившая меня купить остров. Его девственная красота пробудила во мне странные чувства. Представь, холодный, бесчувственный и, как считают, самый жестокий человек на земле владеет такой красотой. Забавно, не находишь? - Он повернулся к ней с хищной грацией черной пантеры.
        Еве показалось, что ответ важен для него.
        - Так может думать тот, кто совсем не знает тебя, - сказала она. Удивительно, что романтика не чужда циничному, расчетливому Данте. Но разве он холодный? В нем бурлит вулканический огонь.
        - Ошибаешься. Эта женщина хорошо изучила меня.
        - Бывшая жена?
        Данте нахмурился, словно отрицая догадку, но потом небрежно кивнул. Ева впилась ногтями в ладонь: она терзалась ревностью, хотя для этого не было оснований. Несчастной женщине можно только посочувствовать.
        - Почему ты женился на ней?
        - По настоянию отца. Он мечтал соединить две старинные итальянские семьи. Я долго сопротивлялся: брак был обречен с самого начала.
        - Действительно… - Ева подумала, что их с Данте отношения холодными не назовешь.
        Данте отвернулся и присел у воды, опустив в озеро руку. Он резко сменил тему:
        - Местные называют это место «водопадами мечты» и верят, что загаданное здесь желание обязательно сбудется.
        - Ты веришь?
        - Чтобы желания сбывались, надо работать.
        Ева вздохнула:
        - Вот почему ты трудишься день и ночь. Фамильная черта Витале. Чего тебе не хватает? Денег? Власти? Разве недостаточно того, что имеешь?
        - Богатство меня не интересует. Тут вопрос самоутверждения.
        - Но ты уже на вершине успеха. Чего еще хочешь доказать? Может, это как-то связано с твоим отцом?
        Данте скривился, словно от боли:
        - Он не стоит моих усилий.
        Но ведь он женился, чтобы угодить отцу.
        Ева села рядом с ним на траву:
        - Это правда, что после смерти матери ты ушел жить к нему?
        Данте только кивнул в ответ.
        Она немного выждала, прежде чем задала следующий вопрос, осторожно подбирая слова:
        - Когда ты познакомишь нас? Вполне можно допустить, что он станет дедушкой.
        Вскинув голову, Данте обжег ее яростным взглядом:
        - Запомни, Ева, я не позволю моему ребенку и тебе приближаться к нему.
        На память Евы пришли слова Данте: «Клянусь, что никогда не оставлю своего ребенка. У меня хватит силы и власти, чтобы защитить его от любых невзгод». Она облизнула пересохшие губы:
        - Он… жесток?
        - Только на словах, - процедил сквозь зубы Данте. - Но, поверь, лучше бы он бил меня.
        Ева закрыла глаза, представив на минуту, каким оскорблениям подвергался Данте, и ее пробрала дрожь.
        - Ты с ним встречаешься для деловых переговоров?
        - Да. Но он не контролирует меня. Вся власть в моих руках. Навсегда.
        Какой тяжелой была его юность среди чужих людей, унижавших его достоинство, какое страшное испытание прошел, ежеминутно борясь за независимость! Неудивительно, что Данте похоронил в себе все чувства, кроме злости, помогавшей выжить. Ева нежно отвела темную прядь с его лба.
        - Ах, Данте! Теперь я вижу настоящего тебя, - повторила она его фразу. Разве она сама не переживала отчаяние, доказывая миру, что она не легкомысленная Дива, дочь знаменитых родителей, а талантливая творческая личность? Всей душой переживая за Данте, Ева прошептала: - Поверь, кроме тебя, я не знаю ни одного человека, сумевшего подняться на вершину славы. Помни об этом и гордись. - Ева наклонилась и поцеловала его в уголок рта. - Обещай, что больше не позволишь отцу подавлять тебя. Будь выше! Ты достоин большего.
        Их взгляды встретились. Казалось, на мгновение они остались одни в целом мире и произошло что-то важное - возникла магическая связь. Еву охватил безотчетный страх. Второй раз в жизни, оставаясь беззащитной, она отдавала ему сердце и силы, внушая, заклиная, вселяя уверенность.
        - Неужели тебе никогда не хотелось чего-то более важного, чем власть, деньги, успех? - наконец рискнула спросить она.
        - Ради чего еще стоит жить, Ева?
        Неожиданно сильный порыв ветра взметнул ее волосы. Подобрав под себя ноги, Ева сжалась в комок, обняв колени руками. Ей должно хватить смелости задать самый главный вопрос:
        - Ради любви?
        Глаза Данте потухли.
        - Любовь не для таких, как я, - жестко ответил он.
        Ева кивнула, чувствуя, как все похолодело внутри. Какая же она дура! Лгала себе, думая, что сможет выйти замуж и не желать большего - его сердца. Ведь это единственное, о чем она мечтала. Конечно, ей хотелось родить ему ребенка, разделить с ним брачное ложе, но без любви оно скоро станет таким же холодным, как с первой женой. Сердце снова будет разбито на тысячу осколков. До боли кусая губы, Ева спросила:
        - Зачем ты привел меня сюда, Данте?
        - Знал, что тебя поразит красота этого места, - легко признался он, не подозревая о буре в ее душе. - Хочешь, подарю его тебе.
        - Подаришь? - «Как прощальный дар любовнице?»
        - На свадьбу.
        - Похоже, ты не сомневаешься, что я беременна?
        - Нет, - пожал плечами Данте.
        - Ты действительно хочешь ребенка, Данте?
        - Очень. Иметь наследника - моя давняя, заветная мечта.
        При слове «наследник» Ева вздрогнула - ее будто озарило.
        - Так вот почему ты женился на Наталии? Не только чтобы угодить отцу.
        - Конечно. Зачем же еще?
        Значит, в то время, как Ева в мыслях примеряла свадебное платье, на уме у Данте был наследник. Данте заманил ее в ловушку, словно играя на волшебной дудочке, сначала чтобы получить универмаг «Хэмптонз», а потом ради продолжения династии. Что же предлагалось ей взамен? Секс и остров?
        - Вероятно, это имеет определенную цену? - неожиданно для себя спросила Ева, желая в отместку побольнее уколоть его.
        - Несколько миллионов, - легко согласился Данте. - Можно устроить. Если хочешь, изменения будут внесены в брачный контракт уже к вечеру.
        Время остановилось. Ева с трудом заставляла себя дышать, а Данте спокойно любовался озером, думая об империи Витале. Может, она слишком бурно реагирует? Надо быть реалистичнее? Невероятно!
        - Ты уже составил бумаги? - Она повысила голос. - Деловое соглашение?
        Данте посмотрел на нее с недоумением, подняв темную бровь:
        - Сегодня утром. А в чем дело?
        Изумленная Ева резко отшатнулась. Она доверила ему секреты, поделилась страхами, раскрыла сердце, а он оставил ее ночью одну в постели, чтобы подготовить брачный контракт.
        - Как можно быть таким бесчувственным? Бессердечным?
        Данте дернулся, как от пощечины, но Еве было все равно:
        - Разве ты не доверяешь мне?
        - Дело не в доверии, Ева. Он обеспечит тебе финансовую независимость…
        - Мне не нужны твои деньги, Данте! - крикнула она, вскакивая. - Я никогда не выйду замуж за человека, который не верит мне. Это не сделка. Никто не будет контролировать мою жизнь.
        Негодуя, Ева понимала, что Данте не виноват в том, что полагается только на юридический документ. Жизнь преподнесла ему жестокий урок. Слишком хорошо он знал цену предательства.
        В одно мгновение Данте оказался рядом. В глазах полыхала ярость.
        - Запомни, Ева. Если ты беременна, мы поженимся. У тебя нет выбора.
        - Как бы не так! Здесь ты бессилен, Данте. Будет ребенок или нет, но я никогда не выйду за тебя! - крикнула Ева в отчаянии. Слова рвали ей горло - ведь она мечтала об этом замужестве, но не такой ценой.
        Тем временем грозовые тучи заволокли небо. Упали первые капли дождя.
        - Мы уже обсуждали необходимость брака! - рявкнул Данте.
        - Представь, мне вдруг стала безразлична репутация, за которую я так долго боролась. Пусть меня принимают такой, какая есть. Гораздо важнее, как я отношусь к себе. А Финну скажу, что это моя ошибка.
        Земля дрогнула от громового раската. Сверкнула молния. Дождь усиливался, охлаждая пылавшее лицо Евы.
        - Ты нарушила обещание и после этого требуешь, чтобы я доверял тебе?
        - Прости меня и пойми: дело не в имени и не в повторении истории. Я не твоя мать, а ты совсем не похож на своего грубого, бесчестного отца. В тебе есть и честь, и достоинство.
        Данте недоуменно развел руками:
        - Тогда почему ты отказываешься выходить за меня?
        Ева прижала ладони к груди:
        - Мне нужна любовь. Я хочу, чтобы свадьба прошла в маленькой церкви, где я произнесу клятву верности, не сомневаясь, что мой муж любит меня без всякой корысти. Пусть все будет как в сказке. С тобой это невозможно.
        Мучительная гримаса исказила лицо Данте. Он не скрывал обиды.
        - Всего одна ночь, Ева, но ты получила ее, хоть и пять лет спустя.
        - Прости. - Дрожащей рукой она стянула с безымянного пальца тяжелое обручальное кольцо. Скользя по мокрой траве, сделала шаг вперед, вложила перстень в его ладонь. - Я сообщу тебе сразу, когда буду знать. У меня остались номера твоих телефонов.
        - Хорошо, - сказал Данте, подбрасывая кольцо высоко в воздух и ловя на лету. Его губы изогнулись в прежней циничной усмешке.
        Ева поблагодарила мать-природу за проливной дождь, обрушившийся ей на голову и скрывший струящиеся по щекам слезы.
        Желтый бриллиант снова взлетел в воздух, сверкнув яркими гранями, но Данте уже отвернулся и шагнул в сторону. Сердце Евы будто раскололось пополам, когда она услышала легкий всплеск - несбыточные надежды, мечты о красивой сказке навсегда утонули вместе с кольцом в темной глубине озера.


        Глава 14
        Прошло две недели…

        Стоя перед тяжелой дубовой дверью, Данте холодными пальцами оттянул на шее узел душившего его шелкового галстука и расстегнул верхнюю пуговицу белой сорочки. Он снова спрашивал себя, что мешает ему постучать в ее дверь. Холод, проникавший до костей и сковавший душу, не имел ничего общего с пушистым снегом, укрывшим землю белым одеялом и скрипевшим под кожаной подошвой дорогих ботинок.
        Данте погибал. Первый раз в жизни он испытывал страх. До позднего вечера он метался по городу, не замечая праздничного оживления в канун Рождества. Набрав в грудь воздуха, он поднял наконец руку, стукнул молоточком, замер в ожидании. Чтобы жить дальше, ему необходимо было увидеть ее один только раз.
        Дверь широко распахнулась, и… сердце остановилось. Она стояла перед ним очаровательно взъерошенная, немного заспанная.
        Ева Сен-Джорж. Еще более неотразимая в свои двадцать семь лет. Роскошные медовые волосы пышной копной обрамляли прекрасное лицо. Тонкое трикотажное платье цвета голубиного крыла облегало женственные формы гибкого тела. Босые ноги с перламутровым лаком на ноготках делали ее похожей на ступающего по облаку ангела. Данте теперь знал, что окружавший ее ореол невинности не был притворством. Он на секунду закрыл глаза.
        - Здравствуй, Данте.
        При звуке нежного, с хрипотцой голоса его пульс подскочил до ста шестидесяти ударов. Он взглянул ей в лицо и впервые заметил усталую бледность щек, темные круги вокруг век.
        - Господи, Ева! Ты здорова?
        Она вскинула на него огромные зеленые глаза:
        - Я хотела спросить тебя о том же.
        Данте шагнул через порог. Непроизвольно протянул руку, чтобы коснуться ее лба. Ева резко отшатнулась:
        - Просто очень устала. Работаю день и ночь…
        - Поздравляю. Слышал, ты теперь шьешь для принцессы Арунтии.
        Ева выдавила улыбку:
        - Мы познакомились на благотворительном ужине. Она пришла в восторг от моих набросков. Ко мне вернулись многие бывшие клиенты.
        - Горжусь тобой.
        - Спасибо. - Ева прижала ладонь к животу с легкой гримасой боли. Понимая свою бестактность, Данте не удержался от вопроса:
        - Тебе уже известно?..
        Ева отрицательно покачала головой. Данте захлестнули противоречивые эмоции: сожаление, что она не носит его ребенка, отчаяние, что никогда не увидит ее снова, облегчение, что сможет сделать признание, которое не вызовет сомнений в искренности…
        - Я должен тебе кое-что сказать, Ева. Удели мне двадцать минут.
        Она слегка покраснела, вспомнив эпизод в пещере. Но в этот раз Данте не думал о сделке. Он был предельно честен и открыт.
        - Клянусь, что после этого уйду и никогда не потревожу тебя. - Ожидая ответа, Данте чувствовал, как от нервного напряжения по спине стекают холодные струйки пота.
        Ева в раздумье потерла виски и отступила, впуская в прихожую.
        - Ладно. Двадцать минут.
        Закрыв за собой дверь, Данте последовал за ней, отводя взгляд от эротичной линии бедер.
        Низкая напольная лампа мягко освещала уютное, эклектичное убранство гостиной. Возле рождественской елки у окна стояла открытая коробка с украшениями. В камине трещал огонь, и запах разогретой смолы смешивался с терпким ароматом хвои.
        - Уже поздно. Извини, что помешал, но я хочу, чтобы ты знала. Мы встречались с Якатани…
        - Не сомневаюсь, - сказала Ева, поджимая ноги и уютно устраиваясь на диване. - Рада за тебя.
        - Я не подписал контракт на покупку «Хэмптонз».
        Длинные ресницы затрепетали. Ева смотрела на него с удивлением.
        - Почему?
        Две недели Данте терзал себя вопросом, как ему удалось так все запутать. Настал момент истины. Он присел на край стола напротив Евы: не слишком близко, но и недалеко, чтобы смотреть ей в глаза.
        - Потому, что ты права. Семья моего отца, вынужденная принять меня, не скрывала ненависти. Помнишь, мы говорили, что твой отец топил свою боль в вине?
        Она кивнула.
        - Для меня таким лекарством была фамилия Витале. Последние пятнадцать лет я работал день и ночь, доказывая, что не хуже их, и порочная кровь моей матери ничего не значит. «Хэмптонз» должен был стать бриллиантом в моей короне. - Он остановился, чтобы перевести дух. - Но все изменилось. Я ре шил, что лучше докажу, чего стою, тебе, моя прекрасная, верная, бескорыстная Ева. Ты заслуживаешь это в тысячу раз больше, чем отец. Для меня ты важнее Витале. Никогда тебе не придется стыдиться меня или лгать ради меня.
        - Ты… сказал ему правду? - боясь поверить, прошептала Ева. - Сделал это ради меня?
        Данте стоило огромных усилий, чтобы не броситься к ней, прижать к себе, не выпускать из объятий. Но сначала он должен был открыться, иначе боль невысказанного убьет его. Страх вдруг ушел.
        - Я все сделаю для тебя, Ева.
        Ева взволнованно дышала, но не опускала глаз. Ее взгляд, словно ключ, отворил его душу. Данте уже не мог остановить поток слов.
        - Я готов пожертвовать всем, что имею, за один день с тобой. Продам душу, ради твоего счастья. Если заболеешь, отдам за тебя жизнь. - Он осекся. - Но я не в силах заставить тебя полюбить меня. Это единственная причина, мой ангел, по которой я предложил тебе подписать брачный контракт. Не потому, что не доверял, но хотел покрепче привязать к себе: боялся, что случится неизбежное…
        По щеке Евы скатилась одинокая слеза, и она вытерла ее ладонью.
        - Неизбежное? О чем ты?
        - В мечтах ты всегда была моей, с самого начала, но я со стыдом понимал, что не заслуживаю тебя, поэтому так рассчитывал, что ты забеременеешь. Ведь это был повод удержать, но не ради ребенка, а ради тебя самой.
        - Не могу поверить, - прошептала Ева. - Ты сказал - с самого начала?
        - Помнишь, что я говорил тебе у Эдварда, когда покупал обручальное кольцо? Мне не терпелось надеть его на твой палец. Все слова, цветы, поцелуи - все искренне, от чистого сердца.
        Ева сделала непроизвольное движение ему навстречу.
        - Когда я увидел тебя впервые, ты казалась мне ангелом. Я поклялся, что переверну земной шар, но ты будешь моей. В ту ночь у бассейна… ты сломалась от горя. Я мог… но это было бы неправильно. И ты просила подарить тебе одну ночь, но мне мало было и миллиона ночей.
        Ева горестно прижала ладони к груди. Глаза ее снова наполнились слезами. Вспыхнувшая было в душе Данте надежда погасла. Не в силах сдержаться, он наклонился к ней, сжал ее пальцы в горячей ладони, повернул к себе ее лицо, глядя прямо в глаза:
        - Ты должна знать, почему я говорю это, Ева. Мое сердце, пусть безответно, принадлежит тебе. Если понадоблюсь - один телефонный звонок. Я брошу все и буду рядом. Обещай, что позовешь.
        - Ох, Данте.
        - Дай слово!
        - Обещаю, - пробормотала Ева сквозь слезы.
        Данте вздохнул с некоторым облегчением.
        - Не плачь, ты разбиваешь мне сердце. - Он поцеловал ее в лоб, чувствуя, как непривычно защипало глаза, и прошептал: - Я всегда буду любить тебя, Ева. - Он встал и повернулся, чтобы уйти.
        - Нет! - крикнула Ева. Вскочив, она сжала в ладонях его растерянное лицо, запустила пальцы в густые кудри и потянулась к губам. - Не бросай меня. Я не могу без тебя. - Она бросилась целовать его, пока, наконец, он не ответил ей.
        Данте вышел из ступора, обхватил ее талию сильными руками, поднял с дивана и тесно прижал к себе. Ева таяла от блаженства. Как она страдала, мечтая о нем день и ночь!
        Оторвавшись от ее губ, задыхаясь, он спросил:
        - Ева, дорогая… что это значит?
        - Ох, Данте! - Она отвела с его лба темную прядь, чтобы взглянуть прямо в изумленные глаза. - Я люблю тебя. Ты - моя страсть, мое наваждение с первого взгляда. Через десять минут после знакомства я уже представляла, что стою рядом с тобой в подвенечном платье.
        Данте недоверчиво покачал головой:
        - С первого взгляда? Вспомни, Ева, ты просила меня об одной ночи… - Он снова опустился на стол.
        - Потому что не решилась просить о большем. Но я хотела, чтобы ты был моим первым мужчиной. Только ты. - Ева все еще казалось, что это просто сон. Неужели Данте любит ее? Похоже, он тоже не мог поверить ей до конца. - Ты не замечал?
        - Даже в голову не могла прийти. Думал, для тебя это просто сексуальное приключение. Я не верил в любовь.
        - Как же так? Ты разбил столько сердец.
        - Женщин завораживало мое богатство, Ева. Спроси мою бывшую жену, почему она согласилась на предложение отца выйти за меня замуж? Ведь спустя несколько недель она уже спала с моим сводным братом Лацио.
        - Тогда мне понятен твой цинизм.
        - После свадьбы я видел ее два-три раза. Саботировал все попытки сблизиться. Когда увидел Наталию в объятиях брата, испытал что-то вроде облегчения. Теперь я понимаю, что у нее не было шансов соперничать с тобой. Я больше не держу зла. Надеюсь, она счастлива с Лацио.
        - Почему ты не рассказал мне раньше? - Она откинулась на подушки дивана.
        - Моя мать часто повторяла, что я похож на отца - холодный, мрачный, бессердечный. Она была деморализована и, вероятно, глядя на меня, думала о нем.
        - Ты не холодный, Данте. В тебе столько огня! И тайна, которая влечет, интригует и возбуждает меня. Но я вижу и другую, секретную сторону твоей души. Ты поддержал меня в день похорон моей матери, научил доверять своему телу, а сегодня открыл сердце, не ожидая ничего взамен, лишь для того, чтобы предложить мне помощь. Я горжусь тобой и не знаю никого, более достойного любви.
        - Ева? - неуверенно произнес он, наклоняясь к ее губам. - Повтори еще раз…
        - Я люблю тебя, - задыхаясь, прошептала Ева.
        Данте достал что-то из внутреннего кармана пиджака и, протянув руку, разжал ладонь.
        - Данте! - Ева смеялась и плакала одновременно. - Как ты мог бросить его в озеро? Я чуть с ума не сошла от злости.
        - Стыдно вспомнить. Я думал, что потерял тебя навсегда, и вернулся за кольцом, как только ты покинула остров. - Он надел перстень ей на палец, и желтый бриллиант заиграл яркими огнями. - Испугался, что любовь лишит меня того единственного, чего ценил в жизни, - контроля. Я должен был уйти первым, пока еще был в силах. - Он прижал ее руку к груди, чтобы она почувствовала торопливые удары его сердца. - Выходи за меня замуж, Ева. Будь моей. Без всяких условий. Даже если не хочешь ребенка. Только ты и я.
        Слезы брызнули из глаз Евы с новой силой. Сбылась ее мечта. В глазах Данте сияла любовь. Но что он сказал про ребенка?
        - Погоди, возможно, я уже…
        - Ты же сказала…
        - Я все не решалась сделать тест. Боялась, что беременность не подтвердится. И я почти готова была подписать контракт. Пропадала без тебя…
        - А я без тебя, - признался Данте, целуя ложбинку у шеи, где бился пульс. Ева дрожала, чувствуя, как нарастает его возбуждение. Она прижалась к нему лицом, впитывая эротичный мужской аромат.
        - Теперь мы можем узнать результат вместе, правда?
        - Позже, - пробормотал Данте, подхватив ее на руки. - Сейчас мы займемся другим. - Прижимая к себе драгоценную ношу, он нес ее в спальню.

* * *
        - Ты еще не ответила мне. Которым из криков «Да-да-да!» ты выражала согласие стать моей женой? - спросил Данте, обнимая Еву. Они лежали рядом в полном изнеможении после умопомрачительного секса. Никогда в жизни Данте не испытывал такого счастья.
        - Всеми пятьюдесятью. Твой метод уговора действует безотказно.
        Все дело в ней. Только с Евой он чувствовал себя ненасытным, неутомимым, всесильным.
        - Я старался, - усмехнулся Данте, лаская ее грудь, - но мне бы хотелось услышать еще раз. - Он перекатился на спину, увлекая Еву за собой.
        Засмеявшись, она устроилась сверху, накрыв их с головой одеялом.
        - Я люблю тебя, - сказала она.
        - Я тоже люблю тебя. Навсегда! - выдохнул Данте, пока жар вожделения не лишил его дара речи.
        - Полночь. С Рождеством, мой дорогой! - прошептала Ева возле самых его губ.
        Данте больше не настаивал на ответе. Согласие было написано на ее прекрасном лице. Он знал - ничто не разлучит их до конца дней.