Тот, кто не со мной Лилиан Пик

        Элиза отчаянно влюбилась в красавца Лестера Кингса. Вот только он всеми силами старался избавиться от романтичной девушки. При каждом удобном случае Лестер унижал Элизу, да еще вздумал познакомить со своим приятелем Говардом, который подыскивал себе хорошенькую жену. Не на шутку оскорбленная маневрами Кингса, Элиза решила поквитаться с ним по-своему…
        Лилиан Пик
        ТОТ, КТО НЕ СО МНОЙ
        Дровосек, пощади это древо!
        Не тронь ни одной его ветви!
        Оно в юности кров мне давало,
        Теперь я защитить его должен.

    Джордж Поуп Моррис
        Глава 1
        Была суббота, и часы на городской ратуше пробили половину первого. Люди торопливо проходили мимо магазина, они были слишком заняты мыслями об обеде, чтобы глазеть, как обычно, на радиоприемники, телевизоры и прочую аппаратуру, выставленную в витрине.
        Элиза вынула из-под прилавка свою сумочку и открыла дверь в офис, находившийся в задней части магазина. Ее босс, Фил Поллард, сидел за столом и проверял накладные на полученные товары. Он взглянул на нее, его круглое розовое мальчишеское лицо с гладкими щеками расплылось в милой улыбке.
        - Идешь домой?
        Элиза кивнула, думая о том, что он выглядит моложе своего возраста, несмотря на раздавшуюся фигуру, и знала, поскольку это касалось ее - она работала у него продавщицей неполный день,  - что он старается использовать это преимущество. Он никогда не оставлял надежды, что сможет убедить ее выйти за него замуж.
        - Хорошо, тогда до понедельника. Желаю приятно провести выходные. Займешься чем-нибудь особенным?
        Тон его был легким, но оттенок горечи не ускользнул от внимания Элизы. Однажды полушутливо он сказал ей, что постоянно боится того, что как-нибудь она придет в магазин, а на пальце у нее будет обручальное кольцо. Но Элиза знала, что шансы на это так же малы, как и на то, что однажды на экваторе разразится снежная буря. В ответ на его вопрос она покачала головой.
        - Просто буду лениться - конечно, после того, как сделаю внушение своим домашним и заставлю братца и папу прибрать в доме.
        - Что ж…  - Фил мысленно уже вернулся к работе.  - Если тебе станет совсем скучно, позвони мне. Мы могли бы поехать покататься на машине.  - Он с надеждой улыбнулся, как будто думал, что на этот раз она действительно воспользуется его приглашением.
        Элиза закрыла за собой дверь в магазин, резко оборвав перезвон колокольчика, висевшего при входе. Несколько мгновений помедлила, чтобы с гордостью оглядеть витрину, которую сама оформляла, почти с отвращением стараясь не смотреть на собственное отражение, которое таращилось на нее из толстого стекла. Она носила совсем простую одежду, а ее волосы длиной до плеч были неопределенного, какого-то безликого светлого цвета. Она очень мало внимания уделяла своей внешности. «Мне не для кого особенно наряжаться»,  - обычно говорила она себе, когда время от времени в ней прорывалось чувство неудовольствия. Она закрыла свое сердце, заперла и повесила огромный амбарный замок, чтобы не ощущать проходившего мимо времени и неприятного чувства, начинавшего глодать ее каждый раз, когда она видела девушек на пять или шесть лет моложе себя, которые уже обзавелись мужьями и первыми детьми.
        Глядя сквозь свое отражение в глубь витрины, она позволила глазам остановиться на стереоприемнике, который давно мечтала купить. «Вот если бы только,  - думала она, отворачиваясь от витрины, чтобы продолжить свой путь к автобусной остановке,  - я смогла уговорить папу разрешить мне поставить его в гостиной». Она уже несколько месяцев пыталась заставить его изменить свое решение, но он был непоколебим. Пока она ждала в очереди и отсчитывала деньги на проезд, в ее ушах так и звучал голос отца: «Дорогая, об этом не может быть и речи. Ты же знаешь, как много мне приходится работать дома - я ведь проверяю домашние задания учеников, готовлюсь к лекциям. Я бы не выдержал такого шума». Овдовев, он лишился всех радостей жизни, кроме работы в колледже и сада.
        Элиза направилась по дорожке к дому, на ходу вынимая из сумочки ключ и проходя мимо машины брата, которая, как всегда, стояла перед гаражом. Она отперла дверь, надеясь, что кто-нибудь из ее мужчин накрыл на стол.
        Вешая пальто, она вполуха прислушивалась к возбужденным голосам, доносившимся из гостиной. В этом не было ничего необычного, потому что отец часто спорил с братом. Потом она прислушалась повнимательнее, различив еще один, третий мужской голос - приятный, уверенный,  - и говорил он так запросто и легко, как будто находился среди старых друзей.
        - Элиза!  - услышала она крик брата и нервно поправила волосы, открывая дверь в гостиную. Три пары глаз устремились на нее - отца, брата и незнакомого ей человека.
        Он был высоким, с правильными чертами лица, его глубоко посаженные проницательные голубые глаза, которые сейчас были теплыми и улыбчивыми, все же ясно говорили, что лучше не становиться их владельцу поперек дороги. Манеры у него были вальяжные, и он смотрел на девушку так, будто знал ее с детства.
        - Привет, Элиза,  - сказал он.  - Помнишь меня?
        Она пристально вгляделась в его лицо, пытаясь определить знакомые черты, пошарила в недоумении по самым темным закоулкам памяти и наконец наткнулась на ответ.
        - Вы… вы не Лестер Кингс?
        - Он самый,  - ответил за него брат.  - Ты что-то не сразу его признала.
        - Ей это вполне простительно, Роланд,  - сказал отец.  - Ведь прошло уже, дайте-ка вспомнить… семнадцать лет с тех пор, как они виделись в последний раз. Как будто так, да, Лестер?
        - Совершенно верно, мистер Леннан. Ей тогда было… э-э-э… девять лет.  - Он приподнял брови.  - Верно, Элиза?
        - Да. А вы с Роландом были тогда для меня «стариками» в свои семнадцать!
        Лестер засмеялся и пошел ей навстречу.
        - Давай пожмем друг другу руки по этому поводу.  - Она вложила свои пальцы в его ладонь.  - Счастливое воссоединение,  - провозгласил он и притянул ее к себе.  - Можно? На правах старой дружбы?
        Она залилась румянцем и подставила ему щеку. Лестер нахмурился, притворяясь обиженным:
        - Как? Меня, кажется, собираются надуть? Подсунуть мне кое-что второго сорта?
        Роланд засмеялся:
        - Лестер, она же просто разыгрывает из себя твою маленькую сестренку.
        - Да? В таком случае, думаю, мне остается только играть роль старшего брата и удовольствоваться этим.  - Его губы прикоснулись к ее щеке.
        - Она изменилась, Лестер?  - поинтересовался мистер Леннан.
        Лестер пробежал глазами по ее лицу, заметив, что красиво очерченные брови сошлись на переносице от смущения, полные губы искажает затаившаяся в уголках рта гримаска неудовольствия, а в глубине серо-голубых глаз скрыт намек на глубокую тоску.
        - Не узнать,  - ответил он.  - Если бы я встретил ее на улице, прошел бы мимо.
        Элиза вырвала у него свою руку. Хотя он смягчил эти слова добродушной улыбкой, она поняла, что явно не проходит по его требованиям. Ее за эти несколько секунд успели оценить и в результате поставили «неудовлетворительно».
        Она заставила себя улыбнуться в ответ.
        - А ты тоже изменился.
        - Да? И каким образом?
        - Стал лучше.
        Он откинул назад голову и засмеялся вместе со всеми.
        - Это значит,  - сказал он, когда они перестали смеяться,  - что в прошлом у меня было немало недостатков. Скажи, в чем я стал лучше? Внешне? Манеры изменились?
        Она рассмотрела его, склонив голову набок.
        - Да, внешне. Раньше ты носил очки.
        - А, да, теперь я ношу контактные линзы. Это тебя и обмануло, правда?
        - А манеры - ну, пока еще рано об этом говорить, не правда ли? Я помню, что ты часто досаждал мне раньше. Ты был таким властным. И всегда надо мной смеялся.
        - Клянусь честью, ты слишком хорошо обо мне думала в старые времена! Но теперь правда постепенно всплывает наружу.
        - Может, пообедаешь с нами, Лестер?  - спросил мистер Леннан.
        Кингс вопросительно посмотрел на Элизу.
        - Пожалуйста, оставайся, Лестер,  - сказала она.  - Правда, у нас только холодное мясо и салат, но…
        - «Только»? Да это же моя любимая еда,  - пошутил он.  - А ты точно не против, Элиза?  - Она увидела его насмешливую улыбку и поняла, что за этим последует. И она не ошиблась.  - Я думал, ты по-прежнему ненавидишь мой характер и хочешь поскорее от меня избавиться.
        - Я пока что не решила. Через несколько недель посмотрим.  - Она остановилась в дверях.  - Или ты здесь просто проездом?
        - Нет. Дедушка прислал мне сигнал «SOS». Его фирма в таком ужасном состоянии из-за плохого управления, что он попросил меня приехать и помочь ему выбраться из этого. Так что я бросил свою работу, и вот я здесь.
        - Значит, ты приехал сюда надолго?  - нахмурилась Элиза.
        - Значит. Не надо делать разочарованное лицо,  - рассмеялся он.  - Все-таки мы с тобой старые друзья.
        - Ты был другом Роланда,  - ответила она тихо.  - Мы с тобой никогда не дружили.  - Прежде чем закрыть за собой дверь, она заметила, что его глаза холодно блеснули.

        После обеда они расположились в гостиной перед ревущим камином, который, по утверждению мистера Леннана, был им необходим, несмотря на эффективное центральное отопление. «Быть может, я кажусь старомодным,  - говаривал он,  - но камин приносит в дом уют и тепло».
        Тепло - вот в чем, видимо, больше всего нуждался сейчас Гарольд Леннан. После смерти жены, произошедшей пять лет назад, он окружил себя непроницаемой пеленой бесстрастности, которая, как догадывалась его дочь, скрывала под собой внутреннюю неисцелимую тоску. Его склонность к примирению с неизбежным - что бы ни послала судьба, все ладно - была, как подозревала дочь, бальзамом для его страдающей от острой боли души, от боли, причиненной страшным ударом, который нанесла ему судьба.
        Но, словно по иронии создателя, эта потеря, казалось, сплотила семью гораздо крепче и надежнее, чем это было бы возможно в присутствии жены и матери. Иногда Гарольд поглядывал на своих детей с насмешливым отчаянием.
        «Они ни за что не уйдут от меня,  - частенько говаривал он.  - Мы - три одиноких человека, слитые воедино. Видимо, не судьба мне стать дедушкой».
        - А где ты сейчас живешь, Лестер?  - спросил Роланд.
        - В одной дыре, собственно, это пара комнат, которые предложил мне знакомый дедушкиной экономки. Пока сойдет, а потом перееду к деду.
        - А миссис Деннис все еще работает у него?  - спросил мистер Леннан. Лестер кивнул.  - Они оба такие неуживчивые, мне казалось, что рано или поздно они неизбежно поссорятся раз и навсегда.
        Лестер рассмеялся.
        - Насколько я смог понять, вначале у них было много столкновений, но похоже на то, что миссис Деннис взяла над ним верх и теперь полностью всем распоряжается. Дед считает, что он хозяин в доме, а миссис Деннис отлично знает, что хозяйка - она!
        Лестер взглянул на Элизу, которая свернулась калачиком в кресле, подогнув под себя ноги. Голова ее покоилась на подушке, и она не отрываясь смотрела на желтые языки пламени, которые яростно извивались в камине.
        - Кстати, о хозяине, Элиза,  - сказал он и подождал, чтобы она повернула к нему голову. Взгляд у нее был отстраненный, и он наклонился вперед и поводил рукой перед ее лицом.  - Ты меня слышишь?
        Она улыбнулась:
        - Я слышала каждое слово - все, о чем вы говорили.
        - Это уже другое дело,  - отозвался ее брат.  - Иногда с этой девушкой совершенно невозможно общаться. Она живет в своем собственном мире.
        - Так вот, о хозяине,  - повторил Лестер, глядя на Роланда.  - Она сама зарабатывает себе на жизнь?
        - Конечно!  - Теперь Элиза уже совершенно очнулась, и ее взбесило то, что брат говорит за нее, словно она слишком тупа, чтобы самой отвечать на вопросы.  - Неполный рабочий день в магазине электроприборов.
        Лестер, казалось, был озадачен.
        - В магазине? А разве у тебя нет никакого специального образования?
        - Да, секретарские курсы. Я сначала работала в офисе при магазине, а потом мистер Поллард попросил, чтобы я помогала ему обслуживать покупателей.
        - Да, нам очень выгодно, что она там работает,  - сказал Роланд.  - Она покупает вещи со скидкой. Видел бы ты, какое дорогое оборудование наверху, в ее комнате.
        Лестер улыбнулся, и в глазах у него появился намек.
        - Может быть, она как-нибудь пригласит меня к себе в гости?
        - Не выйдет, Лестер. Она не такая.
        Лестер долго изучающе смотрел на девушку. Смутившись, она отвернулась от его пристального взгляда.
        - Да,  - сказал он безразлично.  - Вижу, что не такая. Но ведь это не из-за того, что у тебя не хватает предложений, да, Элиза?
        - Одно предложение у нее есть. Ее начальник, Фил Поллард, довольно регулярно предлагает ей руку и свое состояние - у него еще два или три процветающих магазина в других городах.
        - О?  - Лестер задумчиво посмотрел на нее.  - И почему же она не соглашается?
        - По многим причинам,  - вмешался отец.  - Ему уже за пятьдесят, он всего на несколько лет моложе меня.  - Он вышел.
        Лестер засмеялся и подколол ее:
        - И это лучшее, что тебе предлагают, Элиза?
        - Она холодна как лед, Лестер. Она не интересуется мужчинами.
        - Поэтому и мужчины не интересуются ею.  - Его глаза уничтожающе скользнули по ее простой одежде и ненакрашенному лицу. Было ясно, что, закончив осматривать ее, он вынес приговор - она полностью лишена физической привлекательности, во всяком случае для него. Она взбила подушку, на которую опиралась головой, и прижалась к ней горящей щекой.
        Он поднялся и подошел к застекленной двери на террасу.
        - А, так вот куда ушел твой отец, Роланд. Что он собирается делать в саду в феврале?
        - У него там много дел. Он увлекается садоводством и, если делать там нечего, все равно что-нибудь придумает!
        Лестер погрузился в воспоминания.
        - В таком случае очень хорошо, что в доме сейчас нет маленьких детей, которые играли бы в крикет на лужайке. Помните, как мы по очереди играли, передавая друг другу биту и мячик?
        - Да, в свое время мы разбили несколько стекол, помнишь?  - Роланд повернулся к сестре, которая даже не пошевельнулась в кресле.  - И… чуть не разбили кое-кому голову. Помнишь тот знаменитый случай, когда Элиза попала под мяч?
        - Боже мой, даже вспомнить страшно,  - подмигнул Лестер.
        - Я тебе подавал, помнишь?  - продолжал Роланд.  - Ты как раз занес биту, чтобы отбить мяч, а Элиза пробегала прямо перед тобой, и бита со всего размаху попала ей по голове.
        - Она полетела через всю лужайку, да так и осталась лежать там. Как она кричала! Мне показалось, что я ее убил или, во всяком случае, проломил ей голову! Но как ни странно, врач не нашел у нее никакой серьезной травмы,  - подхватил Лестер.
        - Она ведь так и не простила тебя за тот случай. Тебе это известно?
        Лестер подошел к камину и остановился, глядя на девушку сверху вниз. В ее глазах играли отблески пламени.
        - Это правда, Элиза? Ты меня так и не простила?
        Она кивнула:
        - А когда после этого ты стал дразнить мен «крикетным мячом», я тебя и вовсе возненавидела.
        Роланд тоже подошел к ним.
        - Но однажды настал день, когда она отыгралась за все. Ты обхватил ее голову и притворился, будто посылаешь ее мне вместо мяча.
        - Да, конечно, я помню. Она извернулась и укусила меня, маленькая злобная чертовка. Ее зубы так глубоко вонзились, что чуть было не пришлось накладывать швы на рану.
        Он следил за ее реакцией, но она молчала, глядя на догорающие угли. Лестер, сунув руки в карманы, склонил голову к ней и спросил полушутливо:
        - А что, она теперь всегда такая молчаливая и покорная?
        Роланд кивнул:
        - Да, кажется, теперь ее уже ничего не вдохновляет.
        - Ничего?  - переспросил Лестер.  - Совсем ничего, Элиза?  - Его усмешка была многозначительной.  - Это можно считать вызовом?
        Она, не шевелясь, смотрела на него неподвижным взглядом.
        - Держу пари,  - продолжал он.  - Она изменилась еще больше, чем я думал. Где та маленькая вред ная злючка, которую я знал? Я помню, как она визжала всякий раз, когда ей что-то не нравилось. Она была маленьким ужасом, правда, Роланд?  - Он улыбнулся, заметив по ее глазам, как в ней растет раздражение.  - Я даже помню, как однажды сказал, что совсем не завидую тому, что у тебя есть сестра, и что я не хотел бы быть ее братом ни за какие коврижки.
        Оба захохотали, и она невольно почувствовала себя вновь переброшенной в детство. Она снова была маленькой девочкой, а они - двумя мальчишками, сводившими ее с ума своими издевками. Они были старше ее, сильнее и умнее, а она была беспомощной разъяренной малышкой, совсем беззащитной перед их мужской грубостью. И ей хотелось искусать их, чтобы отплатить за все обиды. Она густо покраснела и закусила губу. Лестер усмехнулся, и она почти услышала его мысли: «Наконец-то хоть какая-то заметная реакция».
        Роланд наклонился, чтобы раздуть огонь, и взял пустое ведерко. Сказав, что скоро вернется, он вышел на улицу за углем.
        Лестер уселся в кресло, и некоторое время стояла тишина. Свежеподброшенный в огонь уголь зашипел, и пламя снова рванулось вверх, сине-зеленое и желтое, как будто вне себя от радости, что его вернули к жизни.
        - Значит, злобный маленький тигренок превратился в тихую ручную мышку - какое разочарование!
        Эта насмешка, сказанная как будто в заключение рассказа о маленькой девочке, возмутила ее и вырвала из привычной бесстрастности. Но она лишь слегка повела плечами, словно для того, чтобы сбросить досадный груз.
        Лестер продолжал все тем же провокационным тоном:
        - Значит, ты так и не простила меня за то, что я тогда с тобой сделал? Даже если учесть, что это бы ла случайность.  - Он пристально смотрел на нее.  - А теперь я тебе кое-что покажу. Подойди сюда, Элиза.
        Его повелительный тон возмутил девушку, и какое-то мгновение она не двигалась с места. Потом, опять чувствуя себя ребенком, которым командует ненавистный друг ее брата, она медленно выбралась из глубокого кресла и встала на коврик рядом с Лестером. Она откинула назад волосы обеими руками и постаралась разгладить складки на юбке.
        Он поднял правую руку, повернув ее тыльной стороной.
        - Присмотрись повнимательнее. Это шрам, видишь? Тот самый, который оставили твои зубы много лет назад. Это не был несчастный случай. Это повреждение было нанесено мне умышленно одной мстительной маленькой чертовкой по имени Элиза Леннан. Так что теперь я уже не могу ее забыть, понимаешь? Хочется мне или нет, придется объяснять всем и каждому, кто спросит, в том числе моей жене, когда она у меня появится, моим детям и внукам. Это напоминание о тебе, покуда я жив.  - Он притянул ее и заставил сесть на ручку кресла.  - Так вот, почему же я должен простить ее за умышленно нанесенную рану, если она до сих пор не может меня простить за тот случайный удар?
        Элиза дернулась, стараясь отойти от него, чтобы избежать ответа на вопрос, но он крепко держал ее за запястье. Она беспомощно покачала головой.
        - Прости, Лестер, я же не знала… Но…  - Она снова посмотрела на шрам и нахмурилась.  - Но ведь я уже ничем не могу помочь тебе, разве не так?
        - Нет, ты никак не сможешь заставить этот шрам исчезнуть, это правда. Но… Так, у меня появилась одна мысль.  - В глазах его что-то блеснуло.  - Кое-что ты все-таки можешь сделать, чтобы эта рана затянулась.  - Он понизил голос до шепота, злорадного, торжествующего, сводящего ее с ума.  - Ты можешь его поцеловать.
        Она затаила дыхание и уставилась на него.
        - Ты не можешь говорить это серьезно.
        Он увидел, что она колеблется, и поднес свою руку к ее губам.
        - Давай. После стольких лет, что я ношу твою отметину на руке, думаю, я заслужил что-то вроде извинения или возмещения, акт послушания, нанесение бальзама - от тебя, которая и стала причиной моей раны.
        Охваченная нелепым чувством вины, она двинулась, как будто под гипнозом, и потянулась к его руке, но как только ее пальцы прикоснулись к его плоти, до нее дошло, что происходит: он снова стал противным другом ее старшего брата, который смеется и издевается над ней, как и раньше. И она почти попалась в его ловко расставленную ловушку.
        В ужасе от того, что чуть было не послушалась его повеления, рассерженная тем, что готова была унизиться из-за того, что произошло между ними столько лет назад, она в ярости отдернула руку и выбежала из комнаты, захлопнув дверь и слыша за спиной ироничный, почти злобный смех.

        По воскресеньям Элиза расслаблялась. Она готовила обед и убиралась, а остаток дня проводила, почти ничего не делая.
        Отец много раз говорил, что ей необязательно ходить на работу. С двумя довольно приличными зарплатами, которые приносили в дом они с братом, он был готов давать ей любые деньги на личные расходы.
        Но Элиза каждый раз упорно отвергала роль домашней хозяйки на полный день. К тому же она не хотела финансовой зависимости от отца, к которому была очень привязана.
        Обед уже закончился, и она собиралась подняться к себе наверх, когда внезапно позвонили в дверь. Удивившись, что кто-то заявился к ним в воскресный полдень, она пошла открывать.
        - Здравствуй, Лестер,  - безрадостно поприветствовала она мужчину, стоявшего на пороге, и отодвинулась, чтобы дать ему пройти. Она не могла понять, почему пульс ее так тревожно участился только из-за того, что к ним зашел Лестер Кингс.
        - Привет, Элиза, а Роланд дома?
        - Наверху в своей комнате. Хочешь подняться к нему?
        Ее голос звучал ровно и бесстрастно, и улыбка Лестера испарилась, как только он увидел ее безжизненное лицо. Нахмурившись, он резко спросил:
        - Какая у него комната? Та же, что и раньше?
        Элиза снова кивнула, и он бегом устремился вверх по лестнице. Она последовала за ним и зашла в свою спальню. Следующие полчаса она слушала их возбужденные голоса и бесшабашный смех с такой сильной завистью, что это ее напугало.
        Раньше она никогда не ощущала потребности в компании друзей. По природе она была склонна к одиночеству, унаследовав эту черту от отца. Она всегда чувствовала дистанцию между собой и другими девочками своего возраста. Внутри ее что-то препятствовало свободному обмену мыслями и словами, смеху, который, казалось, был существенной частью жизни ее сверстниц. А теперь, как только в ее жизни вновь появился Лестер Кингс, все начало меняться. И эта мысль наполнила ее страхом - и дурными предчувствиями.
        Элиза вздохнула и сказала себе, что это глупо. Она собиралась послушать пластинки, но теперь настроение исчезло. Вместо этого она сидела и смотрела в окно, наблюдая, как ее отец работает в саду и как голые ветки яблонь, все еще порабощенные парализующей дланью зимы, окоченело качаются на ветру. Ее эмоции были как эти застывшие ветки, их рост и цветение сдерживались жестким самоконтролем, которым она их стиснула и не отпускала ни на минуту. Внутри у нее была такая же мертвая зима, и если там и были какие-нибудь почки, которые могли бы позже распуститься, то она их не замечала.
        Дверь комнаты Роланда открылась. Он крикнул:
        - Элиза, ты у себя?  - Потом постучался и вошел, Лестер шагал за ним по пятам.  - Мы идем гулять. Пойдешь с нами?
        - А куда?
        - В твой любимый лесок рядом с Дауэс-Холл.
        - Ладно, сейчас, только соберусь.
        - Я так и знал, что ты согласишься. Я же тебе сказал, Лестер, видишь? Она обожает это место.
        Роланд вышел, Элиза взяла с туалетного столика расческу и пробежалась по волосам. Лестер молча стоял, прислонившись к стене, и наблюдал за девушкой. Ей хотелось, чтобы он вышел. Она слегка припудрила щеки и быстро отвернулась от своего отражения. Ей было бы легче, если бы он болтал, может, даже подшучивал над ней - что угодно, только бы не стоял так, беспощадно препарируя ее взглядом.
        Ее куртка висела в шкафу, Элиза полезла за ней, и ей захотелось спрятаться там, пока Лестер не уйдет. Она обернулась к нему и резко спросила:
        - Что, тебе что-нибудь не нравится во мне?
        - Раз уж ты сама спросила, то на правах старого друга семьи я могу откровенно ответить на твой вопрос - да, мне многое в тебе не нравится. Но я не поэтому на тебя так смотрел. Я просто пытался понять суть твоего характера.
        - И что ты усмотрел?
        - Не знаю. Ты остаешься загадкой - пока.
        Он отошел, пропуская ее вперед, и стал спускаться за ней по лестнице. Роланд ждал их внизу.
        Они шагали по улице, которая вела к окраине, перешли через мостик, нависший над железнодорожной линией, и вскоре уже карабкались по холму к полям. Лестер шел с такой уверенностью, что сразу становилось ясно: он, как и его спутник, знает каждый дюйм в этих местах.
        Они направились к аллее из тополей и пошли по ней втроем рука об руку, Роланд был в середине. С обеих сторон аллеи за широким рядом деревьев простирались поля, слева от них было поместье, теперь лежавшее в руинах, а впереди уже виднелись рощи, которые составляли всю привлекательность Дауэс-Холл. Прежний владелец давно умер, и окрестные жители надеялись, что нынешние хозяева продадут поместье тому, кто сможет восстановить дом, а также примыкающие к нему поля и лес в их первозданной красоте.
        Народ мог в любой момент беспрепятственно ходить в поместье, не по разрешению нынешних владельцев, а просто по установившемуся обычаю и по небрежению - в целости не осталось ни одной изгороди.
        - Я помню, когда мы сюда приходили еще ребятами,  - сказал Лестер, оборачиваясь взглянуть на старый особняк, мрачный и обветшалый, с разбитыми окнами, двери которого, поскрипывая, качались на ветру,  - тогда еще дом был великолепным. А теперь - только посмотрите на него.
        - Старик умер,  - отозвался Роланд.  - А его родня уже много лет дерется за владение.
        Лесная полоса была длинной и узкой, со всех сторон ее окружали поля. Между деревьями петляла старая тропа, твердая и утоптанная в летнюю засуху, а в зимние дожди совершенно непролазная.
        - А вот дерево, на которое мы всегда лазили.  - Лестер подошел к старому грабу и похлопал его по стволу.  - Вот еще и ступеньки сохранились. Ну как, Элиза? Полезешь первой?
        Она засмеялась, и его взгляд на мгновение задержался на ее лице.
        - Помню, как она однажды застряла в ветвях,  - заметил Роланд.  - Я пытался ее снять, а она визжала изо всех сил и кричала, что не хочет, чтобы я снимал, а хочет, чтобы это сделал ты.
        - Да, помню,  - задумчиво проговорил Лестер, все еще не спускавший с Элизы глаз.  - Я все-таки ее снял, кстати, частью убеждениями, частью грубой силой. После этого она вцепилась мне в руку и так и держалась всю дорогу до дома. Ты помнишь, Элиза?
        Она слегка покраснела и кивнула.
        - Это, наверное, было еще до того, как началась полоса невезения, и она стала всерьез меня ненавидеть.  - Он вызывающе улыбнулся ей, но она ничего не ответила.
        Они двинулись дальше, и Элиза сказала:
        - Я помню, как ходила гулять с вами. Я слушала, о чем вы болтали, пыталась понять, но это было просто непостижимо для меня!
        - Ничего удивительного,  - сказал Роланд.  - Если я правильно помню, мы большей частью обсуждали политику и философию, да, Лестер?
        Тот кивнул:
        - Нам в те времена казалось, что мы знаем ответы на все вопросы. И я помню, как она,  - тут он указал на Элизу,  - все время смотрела на нас снизу вверх и спрашивала: «А что это?» или «А как это?» А мы, естественно, никогда не снисходили до ответа. А еще она всегда настаивала, чтобы идти между нами и держать нас за руки вот так.  - Он схватил ее руку и сжал в своей.  - И просила нас покачать ее.  - Он усмехнулся Роланду.  - А что, может покачаем, как в старые времена?
        - Нет уж, Лестер, спасибо,  - засмеялся Роланд.  - Я из этого уже вырос, да и она тоже!
        Элиза отняла свою руку у Лестера и засунула ее в карман куртки. Он негромко поцокал языком и сказал:
        - Я-то подумал, что мы с тобой будем держаться всю дорогу до дома за руки, как раньше.
        Элиза засмеялась, и он посмотрел на нее улыбаясь. Она тоже улыбнулась ему, чувствуя, как кровь ринулась вскачь по венам, и все ее эмоции вдруг проснулись от долгого, долгого сна. Ей показалось, что птичья песня зазвучала громче и солнце засияло ярче в чистом высоком небе.
        - А твои родители все еще живут в Ньюкасле, Лестер?  - спросил Роланд через голову Элизы, которая все еще шла посередине.
        - Да. После того как я получил диплом, мне повезло - я нашел работу недалеко от дома, так что я жил вместе с ними.
        - А Нина живет по соседству, да? Очень удобно!
        - Очень,  - подтвердил Лестер. Друзья обменялись улыбками.
        Элиза резко взглянула вверх. Сгусток страха пронзил ее броню, как пуля.
        - А кто это Нина?  - спросила она, с ужасом ожидая ответа.
        - Моя невеста,  - ответил Лестер.
        Глава 2
        Когда они вернулись домой с прогулки, Элиза приготовила чай. Отец пришел из сада, и они чаевничали при свете камина. Девушка свернулась калачиком в своем любимом кресле, а мужчины вели разговор. Она не пыталась участвовать в нем. Вместо этого она смотрела на языки пламени, которые плясали и жадно лизали поленца, подброшенные в огонь ее братом.
        На лице Элизы отражались грустные мысли. Она не могла понять, почему солнце, которое, как ей казалось, только начало всходить над миром, вдруг снова зашло окончательно и безвозвратно. Она чувствовала, что утратила что-то, чем она даже еще не владела, о чем даже не знала, и это чувство мучило ее.
        Мужчины говорили об Альфреде Кингсе, дедушке Лестера.
        - Значит, он позвал тебя, чтобы ты вытащил его фирму из этого хаоса?  - говорил Гарольд.  - Не знаю, в курсе ты или нет, но у твоего деда в здешних местах репутация старого мошенника.
        Элиза подлила чаю отцу и взглянула на Лестера, вопросительно приподняв брови. Он кивнул, она наполнила чашку и подала ему, он улыбнулся ей, пробормотав слова благодарности. Девушка почувствовала, как сквозь нее прошла теплая волна, которая, она знала, была не от пламени, ревущего в печке и методично уничтожающего поленья.
        - Я уже поговорил тут кое с кем,  - сказал Лестер.  - И у меня есть некоторое представление о настроениях местных обитателей. Но у меня совершенно другие методы, не как у деда, и я уж точно не собираюсь идти по его стопам.
        - Что у него никогда не получалось,  - сказал Гарольд,  - так это удерживать своих лучших служащих. На работе - ты ведь знаешь, что я преподаю в колледже геодезию?  - я слышу всякие новости о виноградниках от своих студентов, и самые лучшие говорят, что ни за что не стали бы работать у старого Кингса, как они его зовут, даже если бы он платил им целое состояние.
        Лестер покачал головой, глядя в огонь:
        - Я этого не знал. Но уверен, что у него очень плохие отношения с подчиненными. Похоже на то, что он постоянно мешал своему менеджеру по строительству и заказывал товары, которые были не нужны, или заказывал их не ко времени - так что они начинали получать строительные материалы - плитку, цемент и тому подобное - задолго до того, как их нужно было использовать. Потом, в бухгалтерии у него большой беспорядок, потому что он старался все делать сам.
        Элиза собрала чашки с блюдцами на поднос и отнесла его на кухню. Она помыла посуду и поставила в сушилку. До нее доносились голоса мужчин, и она знала, что они слишком поглощены беседой, чтобы заметить се отсутствие.
        Она пошла наверх в свою спальню и закрылась там. Сев на кровать, огляделась - в этой комнате она жила с самого детства. На полке стояли книги, стол, когда-то заваленный детскими книжками, тетрадками, комиксами и кукольной одеждой, теперь гордо держал на себе, среди дамских журналов и рекламных листовок, транзисторный приемник, переносной телевизор и дорогое аудиооборудование.
        Она облокотилась на подоконник и стала смотреть в сад, вспоминая, как они с братом когда-то шаркали подошвами и зарывались в землю каблуками, летая туда-сюда на качелях. Она помнила, как Лестер всегда мучил ее, раскачивая так сильно, что ей приходилось визжать изо всех сил, чтобы он прекратил. Иногда он залезал на верхнюю перекладину и свешивался оттуда, лягаясь ногами и угрожая прыгнуть и приземлиться ей на голову, если она сейчас же не слезет с качелей.
        Элиза отвернулась от окна и вздохнула. Эта комната составляла весь ее мир, центр ее существования, точку опоры, вокруг которой вращалась ее жизнь. Здесь она могла быть собой, расслабиться и успокоиться. Это было ее убежище, ее святилище, и в качестве такового она ни с кем не хотела его делить.
        Она переоделась в черные брюки и старый полосатый свитер, который, как ей казалось, садился больше с каждой стиркой. Но ей было все равно, как она выглядит. Она не станет спускаться до ужина, а к тому времени Лестер уже уйдет.
        Девушка причесала волосы, чтобы они распушились вокруг щек, и натянула широкий голубой ободок, чтобы они не мешали. Она не могла понять почему, но в ее внешности, казалось, произошли явные перемены к лучшему. Она пожала плечами и отвернулась от зеркала.
        Выбрав пластинку, Элиза осторожно поставила ее на проигрыватель и вынула дорогие качественные наушники из груды листовок, под которыми они были погребены. Осторожно надев наушники на голову, она скинула туфли и растянулась на кровати, заложив руки за голову, закрыла глаза и нырнула в волшебный мир стереофонического звука.
        Она лежала так некоторое время, поглощенная музыкой, завернувшись в покрывало, из восхитительных тонов и созвучий. Вдруг что-то насторожило ее, какой-то тревожный звоночек прозвучал в мозгу. В комнате кто-то был. Она затаила дыхание и открыла глаза. Возле кровати стоял Лестер, засунув руки в карманы, слегка расставив ноги, и смотрел на нее. На его лице не было улыбки, в глазах не было даже обычного насмешливого блеска, к которому она притерпелась еще с детства. Вместо этого он смотрел на нее с такой бездной сочувствия, которая поразила и напугала ее. Ей много легче было сносить его насмешки и поддразнивания, чем его жалость.
        Она села, спустив ноги на пол, сняла наушники и наклонилась, чтобы остановить проигрыватель. Лестер опустился на кровать рядом с ней. Теперь он улыбался.
        - Я постучал, но ты не ответила, тогда я воспользовался правом старого друга и вошел.  - Он посмотрел на наушники.  - Значит, ты достигла, чего хотела,  - теперь ты полностью и бескомпромиссно закрылась от всего мира.  - Он покачал головой.  - Знаешь, ты самая необычная женщина, которую я встречал. Этакая маленькая мышка - запряталась в свою норку, смотришь оттуда на жизнь, стоишь в стороне, ни в чем не участвуешь. Где живость и азарт, которыми всегда отличалась вредная младшая сестра моего старого друга Роланда?
        Ее взор затуманился.
        - Их больше нет. Я встретилась с жизнью лицом к лицу и с разочарованием узнала о ней всю горькую правду.
        - Бог мой! Ты так говоришь, будто какой-нибудь испорченный плейбой нанес тебе неисцелимую сердечную рану! Это так?
        - Нет, ничего подобного. Если бы со мной такое случилось, то я хотя бы пожила немного полной жизнью.
        Он усмехнулся.
        - Сколько горечи, а ведь ей всего двадцать шесть!  - Он сменил тон.  - Боже правый, девочка, да ты еще не начинала жить. Это ты в себе разочарована, а не в жизни. Ты заперлась в замке, который сама создала, недотрога.  - Он лениво окинул ее оценивающим взглядом.  - Тебе следует всегда так одеваться.
        Элиза покраснела и опустила глаза.
        - А теперь, надо думать, ты станешь советовать мне пользоваться косметикой, чтобы скрыть прыщи.
        - Лучшая косметика - счастье и хорошие отношения с представителем другого пола. Это тебя совершенно изменит.
        - Спасибо большое,  - кисло сказала она.
        Он засмеялся:
        - Просто советую, как старый друг. Нет, ну серьезно, Элиза. Хороший парень смог бы разрешить все твои проблемы.
        Она нахмурилась:
        - Когда хороший парень - как ты это называешь - появится, я его даже не узнаю, а если бы и узнала, я ему буду не нужна.
        - Да перестань ты, пожалуйста. От твоего самоуничижения меня просто тошнит!
        - Ну извини, я тебя сюда не приглашала.
        Он открыл было рот, чтобы возразить, но, увидев в ее глазах тоску и одиночество, мягко сказал:
        - Снова мы готовы подраться, а ведь разве мы не старые друзья?  - Она натянуто ему улыбнулась. После недолгого молчания он сказал: - Мне очень жаль - я слышал про твою маму. Тебе, наверное, ее очень не хватает.  - Она кивнула, не зная, каким потерянным сразу стал ее взгляд.  - На твои плечи свалилось столько обязанностей - следить за домом, за отцом и за братом…
        - Некоторые женщины в моем возрасте уже имеют мужей и двоих-троих детей. Мне не на что жаловаться.  - Она взглянула на него и снова увидела жалость в его глазах.
        Что ей сделать, чтобы убедить этого человека, что ей не нужно его сочувствие, что она более чем довольна своей жизнью в таком виде, как сейчас?
        - А твоя невеста… Нина… Какая она, Лестер?
        Казалось, он тут же смутился и расстроился из-за ее вопроса.
        - О,  - сказал он,  - у нее светлые волосы, она хорошенькая, не очень высокая. Учится на медсестру в большой больнице в Ньюкасле.
        - А когда вы собираетесь пожениться?
        - Не сейчас. Она сначала хочет получить образование.
        Элиза снова посмотрела на него, пораженная.
        - Ты говоришь, она только учится на медсестру? Значит, ей не так много лет?
        Ему явно было не по себе, и он уперся взглядом в ковер.
        - Ей восемнадцать.
        - Восемнадцать? Лестер, но ведь тебе - тридцать, четыре!
        - И что?  - У него в глазах появилось воинственное выражение.
        - Получается, что она на шестнадцать лет моложе тебя.
        И тут он напустился на нее:
        - И что из этого? Ты что, думаешь, я не умею считать?
        - Извини. Просто я удивилась, вот и все.
        - Ладно, ты меня тоже прости, что я вспылил. Но правда, меня и самого иногда тревожит, что я настолько старше ее.
        Элиза не могла придумать, что сказать. Совершенно ясно, что для него это было настоящей проблемой и он постоянно и безуспешно пытался осмыслить ее, так что бессмысленно было предлагать ему банальные утешения.
        Лестер встал и начал беспокойно бродить по комнате. Вдруг наклонился, вынул что-то спрятанное за подушку на кресле.
        - Кукла? Кажется, я ее где-то видел раньше!
        - Наверняка видел - ведь это ты мне ее подарил!
        - А, теперь вспомнил - я старался загладить свою вину за то, что задал тебе трепку. Мне пришлось потратить на нее все карманные деньги за шесть или семь недель.  - Он поправил на кукле платье.  - Она где-то потеряла руку.
        - Да. Я… я так на тебя рассердилась, что оторвала ей руку в первый же день, как ее получила.
        Она посмотрела на него полным раскаяния взглядом и увидела, что он шокирован и не может в это поверить.
        - Так ты меня действительно ненавидела!  - воскликнул он и бросил куклу на кресло, будто ему было невыносимо прикасаться к ней. Затем подошел к столу и уставился на музыкальный центр.  - Значит, это и есть твой волшебный ковер-самолет, который уносит тебя от реальности в мир фантазий?
        Она проигнорировала насмешку в его словах.
        - Это самая современная модель. Смотри,  - показала она ему,  - вот это настройка, кнопка для радио, здесь встроенный микрофон, а это - показатель уровня звука при записи.
        Лестер смотрел на нее, и она уловила странное выражение в его взгляде. Она отвернулась, смутившись, не зная того, что ее энтузиазм вызвал на ее щеках привлекательный румянец и сделал глаза непривычно яркими.
        - Давай,  - потребовал он,  - расскажи-ка мне побольше.  - Он взял в руки наушники.  - Почему ты слушаешь в наушниках, если у тебя есть два превосходных усилителя?
        - Ну во-первых, из-за папы, он много работает дома и не выносит шума… А во-вторых…  - Она запнулась. Как ему объяснить, чтобы не слишком выдать себя?
        Лестер, казалось, почувствовал, что в ней происходит борьба, и терпеливо ждал. И Элиза сказала, надеясь, что он не станет смеяться над ней, как в детстве:
        - А во-вторых, потому, что это так замечательно - слушать музыку в наушниках.  - Она осеклась.
        - Продолжай,  - попросил ее Лестер.  - Расскажи, в чем тут дело.
        Подбодренная его явным интересом, она заговорила, правда, с трудом, как человек, который был заперт много месяцев в одиночестве и теперь постепенно привыкает общаться с другим человеческим существом.
        - Это… это охватывает все тело. Ты закрываешь глаза и… реальный мир исчезает. Возникает ощущение чистой радости.  - Она украдкой бросила на него взгляд и увидела, что его лицо совершенно серьезно. Он не смеялся над ней, поэтому она набралась мужества и продолжала: - Это трудно объяснить. Кажется, что это твоя личная музыка и она становится частью тебя. Ты чувствуешь взаимодействие между своей душой и музыкой и находишься в полном безбрежном единении с ней.  - Она снова замолчала.
        - Я тебя понимаю, продолжай.  - Он сказал это так тихо, что она почти не расслышала его.
        - И хочется слушать музыку в одиночестве. Одиночество в данном случае очень важно, потому что, если в комнате есть еще кто-то, удовольствие пропадает. Я всегда боюсь, что меня прервут.
        Лестер кивнул, как будто бы все понял.
        - Наверное, это немножко похоже на наркотик,  - задумчиво произнес он.  - Чувствуешь себя опьяненным или успокоенным, в зависимости от того, что слушаешь. А когда музыка кончается и ты выныриваешь из этого состояния, это все равно что вернуться к реальности из сна.
        Она кивнула, удивившись, как хорошо он ее понимает. Его тон слегка переменился.
        - Но это тоже верх эгоизма. Весь остальной мир может катиться к черту, потому что ты думаешь только о себе. Ты гедонистка до мозга костей, не так ли?
        Элиза нахмурилась, не зная, что и думать. Он словно держал перед ней зеркало, и ей не нравилось то, что она в нем видела. Она подала ему наушники.
        - Почему бы тебе не послушать самому, чтобы понять, о чем я говорила?
        - Я не одиночка, как ты. Я существо общественное. Мне нравятся те, кто меня окружает - мужчины,  - он усмехнулся,  - и женщины.
        Он заметно разрядил обстановку, и, как Элиза догадывалась, намеренно. Посмотрев на наушники, он вдруг согласился:
        - Ладно уж, пожалуй, можно и попробовать. А что я буду слушать?
        - «Шехерезаду» Римского-Корсакова. Знаешь, наверное?
        - Да, и очень хорошо. То есть ты собираешься потрясти меня до основания и вызвать во мне бурю страсти?  - Он нахально усмехнулся.  - Ну хорошо, давай. Включай свой магнитофон. Только не удивляйся, если не сможешь меня удержать в рамках приличий к тому времени, как я закончу слушать!
        От взгляда, который он при этом на нее бросил, сердце ее странно подпрыгнуло, и она отодвинулась, пытаясь выйти из сферы действия притягательного магнетизма, исходившего от его тела, который так тревожил и волновал ее.
        Он растянулся на кровати и подложил одну руку под голову, как делала она. Он закрыл глаза и, казалось, отключился от окружающего. Элиза сидела в изножии кровати и пыталась воспроизвести музыку по памяти. Время от времени она бросала на Лестера взгляд, стараясь определить его реакцию. Но по выражению его лица ничего не могла понять - оно было совершенно серьезным и полностью расслабленным. Глядя на его черты - красиво очерченный рот, сардонически изогнутый, даже когда он был спокоен, густые крутые брови и намек на высокомерие во всем его лице,  - она почувствовала такой прилив нежности к нему, что это почти повергло ее в панику.
        Он открыл глаза и улыбнулся. Затем вздохнул и снял наушники.
        - Как и султан в этой сказке, я укрощен, но теперь все во мне бурлит от эмоций.  - Он попытался поймать ее за руку, схватил и притянул ее ближе.  - В любовной музыке была такая страсть… А эта история принца и принцессы, которые поют друг другу о своей любви. У них прелестный дуэт, ты не находишь?  - Она кивнула.  - Когда слушаешь такие вещи,  - продолжал он,  - разве тебе не хочется сразу же тоже полюбить, чтобы дать волю своим страстям? Или ты просто используешь музыку для сублимации своих желаний?  - Он сел на кровати и опустил ноги на пол, насмешливо улыбаясь.  - А может, у тебя вовсе нет никаких желаний?  - Элиза отдернула руку, и он засмеялся: - В чем дело? Разве тебе не нравится, что я пытаюсь пробиться через твою защиту? Надо сказать, защита у тебя крепкая. Такая неуязвимая, что даст отпор любому мужчине, можешь мне поверить.
        Таким образом, он снова дал ей отставку, как непривлекательному, нежеланному существу, как совершенно пустому месту. Хотя про себя она готова была признать, что так оно и есть, тем не менее то, что он отверг ее, глубоко ее уязвило.
        - Где ты все это взяла?  - Он указал рукой на стереооборудование.
        - В магазине. Мистер Поллард разрешает мне покупать все со скидкой.
        - Раз он занялся продажей этого оборудования, я так понимаю, он тоже этим увлекается?
        Она кивнула:
        - Да, у него дома есть совершенно замечательные вещи такого рода.
        - Он вроде бы имеет к тебе слабость? А почему ты не выходишь за него замуж? Подумай о том, сколько удовольствия тебе может доставить его стереотехника!
        - Хочешь сказать, стоит выйти за него из-за его техники?  - Они вместе рассмеялись.  - Вот это будет современная разновидность брака по расчету!
        Они снова засмеялись, и Элиза поймала себя на ощущении, совершенно для нее незнакомом,  - ощущении духовной близости. Внезапно она почувствовала себя страшно уязвимой. Он, казалось, проник за ограждения, которые она выставила, даже без особых усилий, словно снял ставни с забитого досками дома и внутрь пролился солнечный свет. Внутри у нее что-то зашевелилось, как у человека, оживающего после продолжительного пребывания без сознания. Лестер Кингс больше не был другом детства - логически мыслящим, равнодушным, бесстрастным юношей, на которого она смотрела как на еще одного, своего брата. Это был незнакомый мужчина, который ворвался в ее личную жизнь, украл ее одиночество и расправился с ее самодостаточностью.
        Она запаниковала. Каким-то образом ей нужно снова закрыть перед ним свой мир. Она схватила с полки пластинку, поставила на проигрыватель и включила его. Надев наушники, снова легла на кровать и уплыла прочь вместе с музыкой. Прежде чем закрыть глаза, она увидела, как он взял журнал и стал его бегло просматривать.
        Она надеялась, что Лестер поймет ее намек и уйдет, но он явно никуда не собирался. Через некоторое время она открыла глаза и обнаружила, что он внимательно смотрит на нее. Это обстоятельство шокировало Элизу. Сердце забилось в унисон с волнами возбуждения, которое охватило все ее существо.
        Она стала подниматься, широко раскрыв глаза, в которых застыло изумление. Сняла наушники, словно пытаясь расслышать его слова, но он молчал. Журнал, который он просматривал, упал на пол. Он поднял его, положил на стол и вышел.
        Элиза села, уже больше не в состоянии погрузиться в музыку. Он ушел, и ей сразу захотелось вернуть его обратно. Она почувствовала, как внутри у нее шевельнулся страх, будто ее безопасности что-то угрожало, словно само основание, на котором стояла ее жизнь, начало двигаться у нее под ногами и земля разверзала под ней трещины, как во время землетрясения. Он превратил ее уединение в одиночество, и оно обратилось против нее, угрожая поглотить ее и пугая.
        Глава 3
        Отдел пластинок, о котором Фил Поллард мечтал уже несколько лет, наконец стал реальностью. В магазине были установлены кабинки для прослушивания, оснащенные наушниками, и на следующее утро прибыла первая партия виниловых дисков. Элиза помогла своему начальнику распаковать их и выставить на специально сделанный для них стеллаж.
        Фил сказал ей, пока они работали:
        - Сегодня ко мне придет молодая женщина. Если она мне понравится, я поставлю ее в отдел пластинок. Она знакомая моего соседа, кажется, работала в Лондоне, но сейчас ей нужно место поближе к дому. Кстати,  - он доверительно понизил голос,  - ее зовут миссис Хилл, но она вдова - ее муж умер вскоре после тога, как они поженились. Автомобильная авария.  - Он печально покачал головой.
        Элиза тут же представила себе раздражительную женщину средних лет, но Клара Хилл, как оказалось, совершенно не подходила под это описание. Это была молодая - моложе тридцати, как показалось Элизе,  - очень милая и энергичная женщина. Фил сразу же проникся к ней симпатией и взял на работу.
        Когда Клара вышла из его кабинета после собеседования, Элиза спросила у нее:
        - Когда вы приступаете к работе?  - ожидая услышать: «На следующей неделе», но вместо этого Клара сказала:
        - Прямо сейчас, с этой минуты. Как я сказала мистеру Полларду, я горю желанием работать и готова приступить немедленно!
        Клара Хилл, как вскоре выяснилось, была чрезвычайно общительной особой, и даже Элиза, которая обычно была скована и застенчива в обществе незнакомых людей, заметила, что отвечает ей с такой же теплотой.
        Когда Элиза уходила на обед, Фил окликнул ее:
        - Ты знаешь, что внук старого Кингса снова вернулся в наши края? Поговаривают, что он будет управлять бизнесом старика.
        - Да,  - ответила Элиза,  - знаю, он заходил проведать нас в выходные.
        Фил быстро взглянул на нее, и Элиза засмеялась, догадавшись, что мысленно он уже почти выдал ее замуж за Лестера.
        - Он приходил в гости к моему брату, не ко мне. Да и все равно, он обручен.
        Фил улыбнулся с видимым облегчением, потом снова нахмурился и спросил:
        - А ты слышала, что старик Кингс купил поместье Дауэс-Холл?
        На этот раз нахмурилась уже Элиза.
        - А уж если Альфред Кингс завладеет чем-нибудь,  - продолжал Фил,  - это может означать только одно - он будет там что-нибудь строить.
        В горле у Элизы застрял ком.
        - Но ведь он не сможет этого сделать, ему придется получить разрешение на строительство, а местные власти ему в этом откажут, правда ведь?
        Фил покачал головой:
        - В том-то и беда - у них уже есть разрешение. Скорее всего, Альфред Кингс объявил владельцам, что покупает поместье только с этим условием, так что они подали запрос на получение разрешения, и дело в шляпе. Конечно, это увеличило цену, но старина Кингс даже глазом не моргнул, такой он богач.  - Фил пожевал губами.  - Если бы я только знал, как остановить старого черта.
        - Но,  - сказала Элиза, все еще не желая принимать эту новость как свершившийся факт.  - Мы ходили туда гулять в воскресенье, и Лестер был с нами. Если они собираются там строить, он бы сказал об этом.
        - Необязательно. Зачем он будет тебе рассказывать о своих делах?
        «Действительно,  - подумала Элиза,  - мне незачем об этом рассказывать. Но он мог бы сказать об этом брату». Вечером, как только Роланд пришел домой, она с пристрастием его допросила. К ее ужасу, он все подтвердил.
        - Это правда, Элиза, но Лестер велел мне не рассказывать тебе. Наверное, он не хотел тебя расстраивать.
        Она воскликнула с сарказмом:
        - Надеюсь, ты не хочешь этим сказать, что Лестер Кингс вдруг стал тактичным? Гораздо более вероятно, что, зная, как я люблю этот лес, он просто не хотел неприятностей.
        - Ну,  - брат неприязненно смерил ее взглядом,  - он сегодня вечером придет, так что лучше мне предупредить его заранее, чтобы он был готов к твоему нападению, да?
        - Он опять сюда придет?  - спросила, она, крайне изумившись.  - Зачем?
        - Чтобы позвонить от нас своей девушке. Он говорит, что ему неудобно звонить из той дыры, где он живет, потому что телефон в холле и ему кажется, что хозяйка подслушивает каждое его слово. Да и вообще,  - с вызовом бросил он, у него опять появился тон старшего брата,  - почему бы ему и не прийти к нам? Он мой друг и может приходить, когда захочет. Он же ко мне приходит, а не к тебе.  - И с этим убийственным замечанием он оставил ее.
        Но приходил ли Лестер к ней или нет - не важно; она решительно была настроена увидеться с ним и была уже наготове, когда он вошел. Элиза набросилась на него, как участник демонстрации, который пытается одолеть особенно упрямого и могучего полицейского. И как она обнаружила, с тем же успехом.
        - Я узнала от Роланда,  - накинулась она на него,  - что ты и твой дед намерены начать строительство в поместье Дауэс-Холл, в том числе в лесу.
        - Ну и что?
        - Это варварство! Как ты можешь даже думать о том, чтобы вырвать с корнем эти деревья и уничтожить всю эту красоту, и только для того, чтобы положить в карман побольше денег? Ты что, не можешь вести строительство в полях вокруг поместья и оставить лес в целости?
        Он тихо ответил:
        - Лес оставить невозможно. Он составляет часть поместья и находится прямо посередине той площади, которую мы намерены застроить. Да и вообще, при той цене на землю, которую мы заплатили, мы просто не можем себе позволить не вырубить этот лес.
        - Когда мы ходили на прогулку в воскресенье, почему ты Роланду сказал, а мне нет? Ты что, боялся?
        Он презрительно рассмеялся:
        - Кого боялся - тебя? Я тебе ничего не сказал, дорогая Элиза, потому что знал, что у Роланда хватит здравого смысла, чтобы рассматривать это дело в практическом ключе, а вот ты тут же начнешь раздувать из мухи слона. И я оказался прав, как видишь.
        Она резко повысила голос в отчаянной попытке заставить его понять свою точку зрения:
        - Против тебя будут все местные жители. Ты же не считаешь, что они станут спокойно сидеть и смотреть, как уничтожают деревья, они попытаются что-нибудь предпринять, чтобы остановить вас.
        - Они не смогут нас остановить. Нам уже дали лицензию на разработку земли. Нам с дедом принадлежит полностью все поместье, так что мы можем делать там, что хотим.
        - Люди обратятся в суд, они добьются официального запрета.
        - Ах вот как? Это не так просто, как ты думаешь. И потом, у меня есть свои методы обращения с такими людьми, которые ставят эстетику выше насущных потребностей, можешь иметь это в виду.
        - Ты просто самый настоящий вандал!  - воскликнула она, почувствовав свое поражение и скатываясь до оскорблений.  - Ты безжалостный варвар, тебе приносит удовольствие разрушение!
        Лестер обменялся снисходительной улыбкой с Роландом.
        - Снова вспомнила детство. Знает, что проиграла, и пытается смягчить горечь тем, что обзывает меня. Если тебе это доставит удовольствие, давай продолжай, оскорбляй меня дальше. Меня это нисколько не беспокоит.  - В ее глазах он заметил злость, увидел, как кулаки ее сжались, и иронически усмехнулся: - Еще минута - и ты начнешь меня тузить, как в детстве, когда я слишком сильно тебя доставал.
        Она побледнела от его насмешки.
        - Если и так, в этом будет не моя вина, а целиком твоя. Ты меня до этого доведешь. Ты такой… такой самоуверенный, такой… такой презрительный и высокомерный, такой чертовски надменный! Ты, видимо, совершенно уверен, что во всем прав, да?
        Тут вмешался Роланд, зная непредсказуемый запальчивый нрав сестры:
        - Помимо музыки, Лестер, этот лес - ее единственное утешение.
        Но вмешательство Роланда, как оказалось, только ухудшило дело.
        - Утешение?  - едко переспросил Лестер.  - Да какое ей утешение в ее возрасте нужно? Лучше заведи себе друга - если сможешь. Сделай что-нибудь, вернись к жизни.  - Он с презрением посмотрел на нее.  - Знаешь, если бы семнадцать лет назад мне кто-нибудь сказал, что ты вырастешь такой безжизненной, ледяной, безразличной ко всему куклой - хотя это слово содержит и положительное значение, которое к тебе никак не относится,  - я бы посмеялся ему в лицо.
        Его точно рассчитанное оскорбление вызвало в Элизе гнев, который никогда в жизни она еще не испытывала ни к одному живому существу на свете, и она знала, что, если он не перестанет ее провоцировать, она уже не сможет сдерживаться.
        - Спасибо за немногие, но тщательно продуманные комплименты, Лестер Кингс.  - Она задохнулась от возмущения.  - Они прозвучали так оскорбительно, как только ты можешь произнести. Совершенно очевидно, что ты-то уж нисколько не изменился, даже если я стала другой. Ничего удивительного, что я ненавидела тебя со всеми твоими потрохами еще тогда. Я на самом деле так и не простила тебе того, как ты со мной обращался, когда мы были детьми.  - Она вдруг ощутила боль в ладонях от впившихся в них ногтей.  - Если это вообще возможно теперь я ненавижу тебя даже больше, чем ненавидела тогда.  - Ей было досадно, что голос ее задрожал.  - Зачем тебе вообще было возвращаться? Почему бы ты не мог остаться там, где ты был, в сотнях миль отсюда? Почему тебе не убраться опять туда?
        Он засунул руки в карманы и улыбнулся Роланду.
        - Она говорит, что ненавидит меня.  - Взгляд его снова метнулся на нее.  - Отлично, Элиза, значит, ты меня ненавидишь. Так пойди и оторви вторую руку у той куклы, что я подарил тебе. Мне это ничем не повредит, а ты, я уверен, получишь от этого огромное удовлетворение!
        Она снова оказалась откинутой назад в прошлое и закричала в отчаянии от своей беспомощности в лицо его равнодушию и самообладанию. Она чувствовала, как ярость кипит в ней и переливается через край, и сделала безумное движение руками в его направлении. Он же, оставаясь спокойным и невозмутимым, стоял на месте.
        Роланд выбросил вперед руку, чтобы удержать ее, Элиза развернулась и в бешенстве бросилась вверх по лестнице, успев услышать, как Лестер с нарочитым удивлением сказал:
        - Боже правый, я, кажется, вернул ее к жизни!
        Она бросилась в темноте на кровать, схватила подушку, избила ее и потом, всхлипывая, зарылась в нее лицом.

        К тому времени как Элиза успокоилась, настал вечер. Она протянула руку и включила настольную лампу. Отец должен сейчас уже дожидаться своей обычной чашки чая. Она пошла в ванную и сполоснула лицо холодной водой. Вернувшись в спальню, припудрилась и взглянула на себя. Зрелище было не очень, к тому же она не могла скрыть отчаяние и опустошенность в глазах.
        Она уныло причесалась и отвернулась от своего тусклого образа в зеркале. Когда она спускалась по лестнице, Лестер был уже в прихожей. Он разговаривал по телефону со своей невестой.
        - Это прекрасно, дорогая,  - говорил он.  - Но ты могла бы написать хоть несколько строчек, прислать хотя бы открытку - все лучше, чем ничего. Что? Да, конечно, я на тебя не буду сердиться. Но давай постараемся, чтобы этого больше не было.
        Элиза ступила на последнюю ступеньку, когда он говорил:
        - Нет, не из моей конуры, из дома одного друга, Роланда Леннана. Я тебе о нем рассказывал. Это мой очень старый приятель. Да, мы с ним примерно ровесники.  - Элиза постаралась прокрасться мимо него, когда его рука внезапно метнулась и схватила ее за запястье.  - Нет, дорогая, он живет не один, у него есть отец и сестра.  - Элиза попыталась вырваться, но Лестер держал ее крепко.  - Какая из себя его сестра?  - Он усмехнулся.  - Нет, она не старше своего брата. Она моложе нас с ним - лет на восемь, кажется.
        Элиза снова попыталась освободиться. Но он силой вынудил ее стоять рядом.
        - Внешне какая? Ну знаешь, она тут стоит рядом со мной. В общем, просто проходу мне не дает.  - Его наглая усмешка заставила Элизу сделать отчаянную попытку высвободиться, но его хватка только стала крепче.  - Она, э-э-э, довольно высокая. Нет, ниже меня. А волосы - сейчас посмотрю - волосы светло-русые. Что? Мышино-серые? Да, пожалуй, это очень хорошее определение - и не только цвета волос, но и ее самой.  - Он довольно легко справился с ее резким толчком, когда она опять попыталась вырваться.  - У нее сверкающие глаза.  - Его нахальный взгляд опустился ниже.  - Грудь так и ходит от волнения…
        - Лестер,  - просипела она,  - отпусти… меня… сейчас же.
        Он проигнорировал ее мольбу.
        - Хорошие ножки и такая фигура, знаешь,  - ну, лучше оставлю это на волю твоего воображения. Собственно, если брать в целом, она потрясающая. Да, я специально. Хочу, чтобы ты меня ревновала. Положила ли она на меня глаз?  - Он поднял взгляд и посмотрел на нее со злорадством.  - Да, я бы сказал, положила. Я практически уверен, что, как только я отойду от телефона, она тут же на меня набросится.
        Элиза подняла кисть, которую цепко держали его пальцы, поднесла к губам и открыла рот, чтобы вонзить зубы в его плоть. Он с ужасом догадался, что она намерена сделать, и с силой вонзил ногти в ее руку. Потом с сердитым жестом отпустил ее, махнув, чтобы уходила, и повернулся к ней спиной.
        Доведенная до крайнего возмущения, она пошла на кухню, потирая запястье, которое теперь было все в синяках. Она готовила чай, когда в дверях появился Лестер. Он облокотился о дверной косяк и уставился на нее.
        - Ты ведь снова чуть было не сделала это, правда?  - сказал он.  - Ты чуть не укусила меня - на этот раз в другую руку. За все эти годы ты так и не растеряла своих ужасных привычек.
        - А что ты думал, я буду делать? Целовать тебе руку?
        - Ты могла бы встретить совершенно неожиданный ответ, если бы сделала так. И куда более приятный, могу тебя уверить,  - мечтательно протянул он,  - чем тот, который ты получила сейчас. Попробуй вести себя как остальные девушки и увидишь, что получится.
        Она разлила по чашкам молоко и чай.
        - Если бы я это и сделала, то выбрала бы, уж конечно, не твою руку. После того как ты оскорбительно разговаривал обо мне со своей невестой…
        - Оскорбительно? Да ты должна была быть польщена. Да я так тебя разрекламировал, что это сделало бы честь любому самому популярному политику.
        - Только все это была одна ложь, и ничего, кроме лжи.  - Она отвернулась.  - Ты все это говорил только для того, чтобы она тебя ревновала. Видимо, ты очень боишься, что теперь, когда она в Ньюкасле, а ты у нас на юге, может получиться так - с глаз долой, из сердца вон.
        Он медленно выпрямился, подошел, встал у нее за спиной и положил руки ей на талию.
        - Элиза, послушай совета старого друга. Первое - держи свой нос подальше от чужих личных дел. Второе, не показывай своей неопытности и бестолковости в делах с противоположным полом. И третье,  - он повернул ее к себе,  - как следует, внимательно, посмотри на себя. Поверь мне, с мужской точки зрения, у тебя есть все, что надо. Все дело в твоем настроении - вот что тебе мешает. Сделай с этим что-нибудь, и у тебя будет любой мужчина, какого ты захочешь.
        Она вырвалась от него, потому что не могла вынести прикосновения его рук.
        - Если бы я захотела мужчину - а я этого не хочу,  - я могла бы заполучить его вот так.  - Она щелкнула пальцами.
        - Ах да, твоего босса. Подожди-ка, он же… Насколько он тебя старше? Лет на двадцать пять? Тебе придется постараться, чтобы…
        - Может, оставишь меня в покое?
        Он пожал плечами и пошел в гостиную к Роланду и его отцу. Элиза не без труда собралась с мыслями и последовала за ним, неся поднос.
        - Так, значит, это правда, Лестер,  - говорил мистер Леннан,  - все эти слухи о вырубке леса в поместье Дауэс-Холл.
        Роланд тревожно взглянул на сестру, когда она раздавала чашки с чаем, но Лестер даже не поднял на нее глаз. Он просто взял чашку и сказал:
        - Да, это правда. Жаль, согласен, но…
        - Не говори об этом моей дочери. Она сживет тебя со свету, если узнает.
        - Элизе придется смириться с этим, как и остальным местным жителям.  - Он бросил быстрый взгляд на се окаменевшее лицо.  - Такова цена прогресса.
        - А Фил Поллард знает об этом?  - спросил Роланд у Элизы.
        - Да.  - Она с вызовом устремила на Лестера враждебный взгляд.  - Он сказал, что, если это окажется правдой, он постарается придумать, как остановить тебя.
        - Пусть попробует. Ничего у него не выйдет.
        - А почему ты в этом так уверен? Уж если Фил Поллард задумает что-то, он обычно добивается своего.
        Лестер усмехнулся:
        - Вот как? В таком случае у него все еще есть надежда на твою руку и сердце?
        Элиза заставила себя сдержать возмущение, потому что, если бы она ввязалась в перепалку, это расстроило бы отца. Лестер, казалось, понимал, какую борьбу со своим темпераментом она выдерживает, потому что его насмешливый взгляд сменился широкой язвительной ухмылкой. Роланд посмотрел сначала на одного, потом на другую, потом, боясь, что мир будет опять нарушен, спросил:
        - А разве он не может обратиться к закону - попробовать получить судебный запрет, например?
        - Пусть попробует,  - повторил Лестер.  - Во всяком случае, у меня есть подозрение, что некоторые деревья больны. Я внимательно осмотрел вязы - они гниют под корой. Если так, их придется срубить в любом случае, причем чем быстрее, тем лучше, пока болезнь не распространилась.
        Гарольд Леннан умиротворяюще взглянул на свою дочь.
        - Что поделать, Элиза. Будет там строительство или нет - все равно твой любимый лес обречен. Придется тебе найти другое место для прогулок.  - Он вздохнул.  - Надо строить дома, потому что людям нужно где-то жить, и нам всем придется пойти на какие-то жертвы ради этого.
        - Я не согласна,  - ответила Элиза.  - Для этого есть поля в государственной собственности.  - Она посмотрела на Лестера: - Почему вы не можете ограничить строительство ими?
        - Я уже объяснял почему. Потому что лес проходит прямо посередине.
        Элиза устала спорить, собрала пустые чашки на поднос и пошла на кухню мыть посуду. Через несколько минут Лестер просунул голову в дверь.
        - Спокойной ночи, Элиза, моя милая подружка,  - сказал он. Девушка ничего не ответила. Он пожал плечами, скорчил гримасу Роланду и ушел.

        На следующее утро Элиза сказала Филу Полларду:
        - Насчет леса все правда. Кингсы собираются его срубить. Я получила подтверждение из самых первых уст - от самого Лестера Кингса.
        - Ах, значит, они уже все решили?
        Элизе показалось, что мысленно он уже засучил рукава для борьбы.
        - Вот именно. Мы устроим митинг и выставим несколько плакатов в главных точках города. В типографии напротив сделают с дюжину экземпляров, если я их как следует попрошу.
        Пока Клара обслуживала посетителей - по утрам торговля всегда шла вяло,  - Элиза помогла Филу сочинить плакат.
        - Нужно сделать их побыстрее,  - сказал Фил.  - Не доверяю я этому старому хитрюге Кингсу.
        - Но против нас не только старик,  - заметила Элиза.  - Внук у него такой же бессовестный. Вчера вечером он заявил, что выполнит все, что задумал. Он пытался оправдать свое решение тем, что якобы у деревьев появилось какое-то заболевание, из-за которого их все равно придется срубить.
        - Блеф, и ничего больше,  - хмыкнул Фил.  - Не верь ни единому их слову. Но это значит, что времени у нас теперь еще меньше, чем я думал.
        - А где будем собирать митинг - в лесу?
        - Хорошая мысль. Прямо на месте событий. Люди прочувствуют прелесть этого места и поймут, за что они борются.
        Плакаты были готовы на следующее утро. Один Фил выставил в своей витрине, потом проехал по городу и раздал остальные своим приятелям - владельцам магазинов, оставив один себе, чтобы вывесить в окне своего дома, и еще один отдав Элизе, которая пообещала сделать то же самое.
        Роланд запротестовал, когда увидел плакат в окне своей гостиной.
        - Ты не можешь его там оставить, Лестер же наш друг.
        - Твой друг, а не мой,  - поправила она его.
        - Когда он придет к нам, что я ему скажу?
        - Вали все на меня. Если он станет ко мне приставать по этому поводу, я ему отвечу.
        Но Лестер не стал приставать к ней. Каждый раз, когда он заходил к Роланду, Элиза убегала наверх и запиралась в своей комнате. Она пыталась убедить себя, что не избегает его, а делает это ради мира и спокойствия.
        День, на который был назначен митинг, оказался серым и прохладным. Небо низко нависло над головами, и не было даже намека на прояснение. Плакаты вызвали достаточный интерес, и, если какой-нибудь посетитель спрашивал Фила про митинг, он долго убеждал того прибавить свой голос или хотя бы имя к манифестации протеста.
        Вскоре после обеда начался дождь, мелкий, пронизывающий, который явно намеревался продолжаться до темноты и еще дольше. Элиза надела плащ, натянула ботинки и стала шарить в шкафу в поисках зонта. Роланд ждал ее в прихожей.
        - Ты идешь?  - с надеждой спросила она его.
        Он презрительно рассмеялся:
        - Ты затеяла безнадежную игру. Ты что, думаешь, Лестер не знает, как справиться с такими вещами? У него и раньше такое случалось. Вчера вечером он говорил мне, что у него найдутся на это свои методы.
        - Он удивится, насколько серьезно настроены местные жители,  - возразила Элиза.  - Если у него есть мозги, он передумает и не станет рубить деревья.
        Роланд пожал плечами:
        - Иди, развлекайся. Это хотя бы вывело тебя из спячки. Тебя вытащили из спальни и оторвали от твоего драгоценного магнитофона, ты вернулась обратно на землю.  - Он посмотрел на ее ботинки.  - В буквальном смысле этого слова.
        Элиза фыркнула:
        - Спасибо за поддержку, братец. Если бы в этом деле не был замешан твой замечательный друг Лестер, ты бы тоже был с нами.
        Он только еще раз пожал плечами и попросил:
        - Закрой дверь. Ветер ледяной.
        Элиза вышла под проливной дождь. Фил ждал ее в конце дороги, чтобы подбросить до места, и она с благодарностью села к нему в машину.
        - Надеюсь, дождь не напугает людей,  - пробормотал он, глядя сквозь залитое водой ветровое стекло.
        Когда они приехали, под деревьями стояла маленькая группка людей, тщетно пытавшихся укрыться от дождя под голыми ветвями. Элиза открыла зонтик и держала его над пожилой дамой, переминавшейся с ноги на ногу под вязом.
        Люди шли к месту собрания тонкой струйкой, а не валили толпами, как надеялись Элиза с Филом. Через десять минут под шум дождя, ударявшего в ковер прошлогодней листвы, Фил Поллард начал свою речь. Говорил он гладко и убедительно, и с самого начала ему удалось завладеть вниманием толпы. Но Элизу беспокоило то, что, в конце концов, его проповедь была обращена к тем, кто и так был на его стороне,  - иначе они бы сюда не пришли.
        Вдруг девушка с удивлением заметила знакомую фигуру, стоявшую возле одного из деревьев, и затаила дыхание.
        Что здесь делает Лестер? Он взглянул в ее сторону, но и виду не подал, что узнал,  - ее лицо было холодным и застывшим, как маска.
        «Разве он не понимает,  - подумала Элиза в тревоге, хотя после она укоряла себя за эту непростительную слабость,  - что, если бы активисты в толпе узнали его, как одного из клана Кингсов, они могли бы напасть на него? И тогда,  - в растерянности спрашивала она себя,  - на чьей стороне оказалась бы я?» - и запретила себе даже рассуждать о возможности подобного выбора.
        Собрание единогласно решило получить консультацию юриста и узнать, каким образом можно остановить строителей.
        Толпа двинулась обратно к дороге. Машины одна за другой отъезжали от обочины и уносились прочь.
        Фил отвез Элизу домой.
        - Хорошее было собрание,  - заметил он, пока они ехали.  - Надеюсь, это даст Альфреду Кингсу пищу для размышлений. Кстати, ты не заметила, что вокруг слонялся его внук? Что он там делал? Шпионил за нами?
        - Скорее всего,  - горько ответила Элиза.  - Думаю, теперь он доложит обо всем деду. О чем мы говорили, и какое решение было принято.
        В этот вечер Элиза мыла посуду, а отец помогал ей, когда зазвонил телефон. Подошел мистер Леннан. Разговор был коротким.
        - Да, она здесь,  - услышала Элиза его слова, потом он положил трубку. На кухню он вернулся мрачным.  - Это Лестер звонил. Он был, по-моему, очень раздражен. Сейчас он придет сюда к тебе.
        Элиза попыталась подавить холодок страха, который побежал у нее по спине, и беспечно пожала плечами:
        - Наверное, это по поводу сегодняшнего митинга.
        - Как все прошло?  - спросил отец.
        Она рассказала ему, на чем они порешили, и он заявил, что вполне солидарен с ними, но вряд ли это чем-то поможет. Ее стало немного злить, что в последнее время он ни во что не хочет вмешиваться.
        Он сказал тоном человека, готового к поражению:
        - Ты ведь не перевоспитаешь Альфа Кингса, сама знаешь. Что бы там ни происходило - он все равно продвигается вперед и делает что хочет. Этим он и прославился на всю округу. И Лестер точно такой же.
        Элиза шла по лестнице, когда прозвенел звонок. Девушка застыла от ужаса.
        - Роланд!  - крикнула она.  - Открой дверь.
        Но он сказал ей:
        - Сама открой. Я сейчас не могу. Наверное, это Лестер. Скажи ему, что я спущусь через пару минут. Развлеки его, пока я не приду.
        - Развлечь его?  - Элиза посмеялась бы над этим, если бы не была так напугана. Звонок настойчиво требовал внимания, и она заставила себя спуститься по лестнице, все больше замедляя шаг, и открыть дверь. В дом стремительно вошел Лестер. Он был бледен от злости, и она повернулась, чтобы кинуться к себе наверх, но его рука метнулась и схватила ее за плечо.
        - Не убегай,  - сказал он таким голосом, что внутри у нее все замерло.  - Я хочу с тобой поговорить.
        Он втолкнул ее в гостиную, закрыл за собой дверь и прислонился к косяку, отрезая все пути к отступлению.
        Глава 4
        - Если ты по поводу митинга, Лестер,  - жалобно заговорила Элиза, сама ненавидя себя за свою робость,  - иди к Филу Лолларду. Он…
        - Это не по поводу митинга,  - сказал он сквозь зубы.  - Это по поводу того, что случилось в результате митинга.
        Она нахмурилась и неуверенно откинула назад волосы. Покачав головой, она сказала:
        - Тогда я ничего об этом не знаю.
        - Ах, не знаешь? То есть ты пытаешься убедить меня, что это не ты и не твой драгоценный босс подговорили кучку молодых хулиганов пойти к дому моего деда и бросать камни ему в окна, пока не разбили все одно за другим?
        Совершенно потрясенная, она пробормотала:
        - Нет, конечно нет. Ты же был на митинге. Ты слышал, что там говорилось. Ты же знаешь, что мы ничего такого не хотели.
        - Я не утверждаю, что это случилось во время митинга. Я говорю, что вы отдельно побеседовали с ними - а может быть, даже подкупили их - потом, когда толпа разошлась.
        - Ты что, на самом деле считаешь, что мы могли так низко опуститься?  - Она пожала плечами.  - Хорошо, думай что хочешь. Ты сам так неразборчив в средствах, что, по-твоему, и все остальные такие же. Но уверяю тебя, мы не пользуемся такими методами, как ты и твой дед.
        Она видела, что ее слова только разожгли его гнев еще больше, а не убедили его в их невиновности. Она вздохнула.
        - Я могу только повторить, что я не в ответе за то, что натворили эти ребята, и Фил Поллард здесь тоже ни при чем. Но,  - она вздернула подбородок, я полностью на их стороне. Жаль, что я сама до этого не додумалась. Я могла бы даже пойти с ними и подбадривать их криками.
        Роланд стал рваться в закрытую дверь, и Лестер отодвинулся, чтобы дать ему войти. Брат услышал ее последнее замечание.
        - Не глупи, Элиза,  - сказал Роланд, искренне обеспокоившись, увидев мрачное выражение лица своего друга.  - Ты же знаешь, что ты ничего подобного ни за что не сделала бы.
        - Ах, не сделала бы? Почему же? Давай скажи - что у меня не хватит на это пороху! Я знаю, какого ты обо мне мнения.  - Она перевела взгляд на Лестера.  - И твое мнение я тоже знаю. И вы не правы, оба. Вы смеетесь надо мной, называете мышкой - это говорит только о том, как плохо вы меня знаете. У меня тоже есть решимость, и я вас предупреждаю, если вы будете на самом деле вырубать деревья, я не стану отвечать за то, что случится с домами, которые вы построите на том месте, где сейчас стоит лес!  - Она протиснулась мимо брата и кинулась наверх по лестнице, оставив обоих мужчин в изумлении.
        На следующий день, как обычно после воскресного обеда, она поднялась в свою комнату и надела наушники. Но бесполезно, она не могла сосредоточиться на том, что слушала. Элиза отложила в сторону кучу пластинок, надела брюки, натянула темную куртку и крикнула отцу, что идет гулять.
        Она пошла в сторону леса, через железнодорожную линию, вверх по холму. Тропинку в лесу развезло после вчерашнего ливня. Отпечатки лошадиных копыт, которые остались на земле после ранней утренней прогулки, были до краев наполнены водой.
        Земля скользила под ногами, и Элиза пожалела, что забыла надеть сапоги. Сунув руки в карманы, она брела под деревьями. Их ветви переплетались у нее над головой, образуя ажурный свод из черных линий на фоне неба. Она думала, как заставить Лестера изменить свое решение. Если бы она напомнила ему, как в детстве они любили приходить в этот лес, лазать по деревьям, жевать сандвичи, сидя на ветке и прижимаясь спиной к твердому шершавому стволу,  - прислушался бы он к ее призывам с большим сочувствием? Удастся ли ей затронуть в нем струнку сострадания, убедить его оставить это место в неприкосновенности?
        Она бродила, про себя называя деревья по имени. Вон там стоит рябина, крепкая и стройная; вот - береза, ее ветви даже в это время года тонкие и грациозные. Там высится бук, на который они любили карабкаться, и дуб, на котором они качались. А вот и граб, на котором она когда-то застряла, и Лестеру пришлось спасать ее и снимать с его разлапистых ветвей. Были там и вязы, якобы зараженные болезнью, как утверждал Лестер, но, на ее неопытный взгляд, с ними все было в порядке.
        На землю уже начал спускаться легкий туман, придавая этому месту немного загадочный вид, деревья, казалось, двигались, как призраки, будто они уже умерли и стали частью прошлого. Слышался неуверенный птичий щебет, будто пернатые тоже были полны дурных предчувствий, ощущая приход темноты и разрушения.
        Элиза поежилась и повернула в сторону дома, оглянувшись напоследок, чтобы бросить прощальный взгляд. Сердце ее гулко бухнуло, когда ей показалось, что в сгущающемся тумане маячит фигура мужчины среди деревьев. Он брел, склонив голову, и, казалось, пришел сюда, как и она сама, чтобы пропитаться особой атмосферой этого места, блуждая в лабиринтах своей памяти. Но пока она смотрела, иллюзия растворилась в тумане. Она вздохнула, упрекнула себя за не в меру разыгравшееся воображение и пошла домой.
        Вечером заглянул Лестер. Элиза читала. Он пересек комнату и присел на ручку ее кресла. Она не могла вынести его близости и попыталась подняться, но его рука удержала ее. Он был в циничном расположении духа, и она чувствовала это.
        - Как сегодня наша храбрая, неустрашимая, отважная Элиза Леннан? Девушка не из трусливых, как она сама заявила вчера, маленькая мышка, которая превратилась в большую опасную тигрицу.  - Он приподнял пальцем ее подбородок и повернул ее лицо к себе.  - Если я останусь здесь сидеть, не разорвет ли она меня на части своими клыками?
        Элиза отпрянула.
        - Ах, заткнись!  - грубо выпалила она, думая, что он сейчас же отойдет. Но он остался на месте. Она посмотрела на него с подозрением.  - Чего ты добиваешься?.. Хочешь меня задобрить, уговорить, чтобы я согласилась, что ты прав и что лес надо истребить ради прогресса?
        - Уговорить тебя? Такое никому не нужное ничтожество, как ты? Да мне на тебя жалко слова тратить.
        «Что ж, хорошо,  - подумала Элиза,  - он опять надо мной издевается, друг старшего брата, такой самоуверенный, взрослый мужчина, он заносчиво ставит на место маленькую серую мышку».
        - Спасибо, Лестер,  - сказала она, не поднимая глаз.  - Других комплиментов я от тебя и не ждала.
        Ну почему его насмешки всегда так точно попадают в цель? Почему ему всегда удается так больно ранить ее? И почему она ему это позволяет?
        Девушка уткнулась в журнал, игнорируя присутствие Лестера, который стоял, как обычно засунув руки глубоко в карманы брюк, и пристально смотрел на нее.
        - А что ты читаешь?
        Напуганная внезапной переменой в его голосе, она взглянула на него. Голос стал мягким, добрым, почти извиняющимся, словно бы старший брат внезапно понял, что у его сестренки есть чувства и она тоже человек. И он улыбался.
        - Это все про электронику? Ты же девушка. И ты пытаешься понять технические характеристики аудиотехники?
        - А что тут такого?  - Она, как всегда, заняла оборонительную позицию.  - Мне это помогает объяснять покупателям особенности тех товаров, которые я им продаю.
        - Боже, какая невероятная добросовестность!  - Это замечание было высказано с искренностью, без тени сарказма. И она покраснела от первого за все время настоящего комплимента, которым он ее наградил.
        Вошел Роланд, и Лестер сказал:
        - Скоро твоя сестра столько будет знать про технику, что сможет открыть собственный магазин.  - Они засмеялись.  - Придется мне заглянуть как-нибудь в лавочку Фила Полларда и проверить ее знания. И если это случится, Элиза, то обещаю тебе - я буду самым привередливым покупателем, какой только у тебя был!
        Роланд пригласил его сесть, но он отказался и беспокойно бродил туда-сюда по гостиной. Остановившись спиной к занавескам на окнах, он посмотрел на часы, как будто только что принял какое-то решение.
        - Роланд, ты не против, если я сейчас позвоню Нине? Последнее время она мне не пишет, и я хочу знать почему.
        - Она, наверное, занята, Лестер,  - сказал Роланд, стараясь найти объяснение, которое развеяло бы тревоги друга.  - Ты же знаешь, сколько у медсестер работы.
        - Хорошо, допустим, она занята, но, черт возьми, ведь она, в конце концов, помолвлена со мной!
        Элиза пошла наверх. Ей невыносимо было бы слушать, как Лестер говорит с девушкой, на которой собирается жениться.
        Она сидела на кровати и читала, пытаясь не замечать голоса Лестера, но он говорил так громко и напористо, что она невольно прислушивалась.
        - Да, я знаю, ты мне говорила, что вы часто видитесь, но я думал, что так надо по работе. В конце концов, ведь это естественно, что медсестры все время работают с докторами… Но почему ты не говорила мне, что вы вместе куда-то ходите? Не хотела меня расстраивать? Очень благородно! Хорошо, значит, ты разрываешь нашу помолвку? Давай. Считай, что это свершившийся факт. Пришлешь мне обратно кольцо? Нет уж, спасибо, оставь его себе на память о моей любви!
        Трубка с грохотом была брошена на место, и воцарилась глубокая, мертвая тишина. «Как мне теперь быть?  - подумала Элиза.  - Пойти к нему вниз? Посочувствовать?» Нет, этого она сделать не могла.
        Она слышала, как Роланд сказал:
        - Иди сюда, старина. Налью тебе чего-нибудь выпить.
        Элиза сидела, уставившись на ковер невидящими глазами. В комнате под ее спальней слышались голоса, время от времени прерываемые длинными болезненными паузами. Через некоторое время она поняла, что уже темнеет. Ей придется спуститься вниз, ничего не поделаешь: пора подавать вечерний чай. Она бесшумно спустилась. Было совсем тихо, и она решила, что Лестер уже ушел. Открыв дверь гостиной, девушка остановилась. Он стоял в комнате, один, безнадежно глядя в догорающий в камине огонь. Она попятилась, но он окликнул ее скрипучим резким голосом:
        - Ради бога, заходи, не скребись там, как идиотская мышь.
        Плечи у него были сгорблены, дыхание хрипло вырывалось из груди, а глаза наполнились горечью и болью.
        Элиза отважилась сказать:
        - Мне так жаль, Лестер…
        - Только не нужно меня жалеть. Что ты в этом понимаешь? Ты, с твоим жалким мышиным характером. Ты ничего не знаешь и никогда не узнаешь.  - Он повысил голос: - И перестань смотреть на меня так, словно у меня умерли все родственники!
        Вошел Роланд и стал переводить взгляд с одного на другую. Он увидел побледневшее лицо сестры и злые глаза друга.
        Элиза упала в кресло. Она говорила себе, отчаянно пытаясь сдержать слезы: «Ему сейчас больно, его обидели, и он не может с этим справиться. Поэтому он обижает меня. В этом все дело».
        Он продолжал тем же злым, жестким тоном:
        - Просто меня бросила девушка, вот и все. Вокруг полно других женщин, и я могу вполне восполнить эту потерю.  - Он встал перед ней.  - Вот ты, например. Ты как-то укусила меня, на всю жизнь оставив метку. Почему бы мне не отплатить тебе тем же и не оставить шрам на твоем сердце?
        Он схватил ее за руку, чтобы вытянуть из кресла, но она стала отбиваться.
        Роланд остановил его, умоляюще проговорив:
        - Лестер, приятель…
        Тот оставил Элизу и упал в другое кресло, прикрыв глаза рукой.
        Девушка смотрела на него с таким всепоглощающим состраданием, что оно вытянуло из нее жизненную энергию и оставило ее слабой и безвольной. Всем своим существом она хотела утешить его… У нее закружилась голова от силы этого чувства, но оно прошло, и ей стало страшно при мысли о том, что оно значило.
        Брат выдворил ее из комнаты.
        - Но, Роланд…  - мягко запротестовала она.
        - О, да пусть остается,  - проворчал Лестер.  - Не бойся, я ее не трону. С этого момента женщины для меня - это чистый яд, строго запрещенный к применению в любом виде и форме.
        Роланд многозначительно сказал:
        - Элиза, ты поставила чайник. Не заваришь ли нам чаю?
        Войдя на кухню, девушка поняла, что шатается. С трудом она взяла себя в руки и приготовила напиток. Роланд отнес две чашки в гостиную. Еще одну Элиза подала отцу, а свою выпила у себя в комнате. Некоторое время спустя она услышала, как за Лестером закрылась входная дверь.

        На следующее утро, когда Элиза пришла в магазин, Клара была там одна.
        - Привет, жизнерадостно сказала она.  - Только что звонил мистер Поллард, сказал, что едет в другой магазин на встречу с торговым представителем. Так что ты остаешься за главного.
        Ничего хуже этого поручения и придумать было нельзя. Элиза плохо спала, и, даже когда ей удалось задремать, во сне ее преследовало лицо Лестера, унылое и несчастное. Неужели он действительно настолько любил Нину, этого ребенка? Или просто его гордость была сильно уязвлена тем, что она его отвергла?
        Элиза вошла в кабинет, повесила свое пальто и сняла чехол с пишущей машинки. Она печатала до того времени, когда пришла пора пить кофе, и оставила Клару обслуживать тех нескольких посетителей, которые заглянули в магазин.
        А когда Элиза мыла кофейные чашки в маленькой кухне позади магазина, она услышала, как какая-то женщина разговаривает с Кларой возбужденным голосом. Оставив посуду сушиться, она подошла к двери кабинета и прислушалась. То, что она услышала настолько ее поразило, что она немедленно вошла в торговый зал.
        Посетительница повернулась к ней.
        - Какой ужас,  - сказала она.  - Вы слышали - они прямо сейчас собираются вырубить лес в Дауэс-Холл!
        Элиза побледнела:
        - Откуда вы знаете?
        - Я живу совсем рядом,  - пояснила посетительница.  - Они там так шумят и развернули такую деятельность, что только глухой их не услышит. И безо всяких предупреждений. Ведь вчера очень много людей собралось на митинг протеста, да?
        - Я тоже была там,  - сказала Элиза и добавила: - Кажется, никакого проку от этого нет…
        - Это все старый Альфред Кингс. Подлому старикану никак нельзя доверять,  - отрезала женщина, забирая покупку и принимая сдачу, протянутую ей Кларой.
        - Могу догадаться, почему он так сделал,  - заметила Клара.  - Чтобы избежать всяких затруднений с адвокатами и все такое. Ведь мистер Поллард сказал, что попытается заставить суд выдать запрещение, чтобы строительство не причинило никакого ущерба общественной собственности.
        - Хитрый старый дьявол,  - фыркнула женщина, выходя за дверь.  - Уж он-то всегда придумает какой-нибудь обходной путь.
        Клара посмотрела на Элизу.
        - Не надо так расстраиваться! Это еще не конец света, даже если они и срубят несколько деревьев.
        Элиза покачала головой. Она не могла бы объяснить даже Кларе, к которой успела проникнуться доверием, что для нее означала новость о вырубке деревьев.
        - Эта женщина могла ошибиться,  - успокаивающе предположила Клара.  - Она ведь просто слышала шум.
        - Хотела бы я, чтобы ты была права, но что-то мне подсказывает, что это не так. Если бы ты только видела, в каком настроении был вчера Лестер Кингс…  - Она покачала головой.  - Сейчас он способен на все, что угодно…  - Она чуть не добавила: «Даже на убийство», но сдержалась.
        - Расскажи поподробнее,  - попросила заинтригованная Клара.
        - Ну, даже не знаю, имею ли я право тебе говорить, но главное - никому не рассказывай.  - Клара торжественно пообещала, что не расскажет.  - Вчера вечером он говорил по телефону со своей невестой, и она разорвала помолвку.
        Тень скользнула по лицу Клары, будто история чужих страданий всколыхнула в ней память о собственной утраченной любви.
        - Тогда я понимаю, как он сейчас себя чувствует,  - тихо пробормотала она.
        Но Элиза видела все это в другом свете. Она вспоминала только его дикие жестокие слова, его отказ от всех женщин на свете, пренебрежение ее сочувствием. Она не могла быть так великодушна к нему, как Клара, во всяком случае не сейчас, когда он хладнокровно и беспощадно уничтожал лес, который с детства был частью ее жизни и с которым было связано столько памятных событий беспечных летних дней.
        В обеденный перерыв Клара предложила:
        - Ты иди, Элиза. Я же вижу, ты никак не можешь перестать думать об этом лесе, я побуду здесь, пока не приедет мистер Поллард.
        Элиза благодарно улыбнулась ей и пошла. Она шагала торопливо, сердце ее колотилось от быстрой ходьбы и беспокойства. Она пересекла железнодорожную линию и, уже когда взбиралась на холм, услышала тот шум, о котором говорила женщина в магазине. Раздавался вой механизмов, гудели моторы грузовиков, люди пытались перекричать рев машин. Она миновала развалины старого дома и подошла к лесу.
        Послышалась целая серия криков, глухой стон, как будто кто-то умирал, и треск и раскалывания. Огромный ствол, прорезав воздух, рухнул на землю и слегка подпрыгнул, как тело, упавшее с большой высоты. Рухнул и остался лежать на месте, поверженный и мертвый. Элиза вцепилась в свой шарф сведенными судорогой пальцами, глаза уставились в одну точку, дыхание стало прерывистым и тяжелым. Поблизости, растянувшись на земле, лежали еще два гиганта, им уже нельзя было помочь, они были подрублены под самый корень, и только короткие пни показывали, где они стояли раньше. Были и молодые деревца, вырванные динамитом из земли целиком, и их корни беспомощно торчали вверх, как молящая рука, взывающая к спасению.
        Она смотрела, задыхаясь, как электропилу приставляют к стволу огромной старой березы. Визг заработавшего инструмента наполнил ее невыразимым ужасом, как будто это ее собирались сейчас спилить. Она зажмурилась, когда зубья пилы врезались в ствол. С другой стороны березы двое мужчин направляли движение пилы, и она чувствовала, словно каждый удар по дереву мучает ее собственную плоть.
        Взор Элизы в ужасе обратился в другую сторону - там что-то рубили. Ее горло пересохло, когда она поняла, что собираются сделать эти двое. Они рубили сучья на грабе - том самом, откуда Лестеру пришлось снимать ее, когда она застряла. Они собирались свалить граб! Элиза сделала судорожное движение вперед, ее ноги двинулись сами собой. Ей нужно было во что бы то ни стало остановить их, она не должна допустить, чтобы они погубили это дерево! Она завизжала, перекрывая лязг машин:
        - Прекратите, прекратите!  - и кинулась к ним.
        Ей что-то крикнули, но она не обратила на это внимания. Она была как в лихорадке, ей нужно было спасти жизнь этому дереву…
        У нее за спиной прогрохотали тяжелые шаги, чья- то рука схватила ее за плечо, рывком заставив остановиться.
        - Да что же ты такое делаешь?  - закричал Лестер.  - Ты что, захотела погибнуть?! Ты разве не знаешь, что, если сейчас пойдешь туда, это будет самоубийством?!
        Он грубо потянул ее к опушке леса, но она закричала:
        - Мне все равно!  - и стала вырываться.  - Убийца!  - яростно кричала она.  - Ты убиваешь деревья…  - Она вырвалась из его цепких пальцев и запетляла среди деревьев, теперь уже в истерике, совершенно потеряв контроль над собой.
        Послышались крики, кто-то схватил ее за шею, так, что Элиза чуть не задохнулась, и ее безжалостно потащили назад, повернули, и она оказалась лицом к твердой мужской груди. Снова послышался звук рубки, стон, потом звук, будто что-то надломилось, и еще оглушительный, невыносимый удар о землю, когда огромное дерево упало навзничь.
        Чуть пониже своего уха она слышала буханье сердца Лестера, чувствовала жестокую силу его руки на своей шее. Потом он отпустил ее. Его гнев был страшен. Он прокричал рабочим, чтобы те остановились. Затем он схватил ее подбородок, сжав его до синяков, и уставился прямо ей в глаза, заставляя смотреть ему в лицо.
        - Ты… сейчас… уйдешь отсюда… Элиза, и ты… больше не станешь… заходить на эту площадку. Если я увижу тебя поблизости от этого места, можешь быть совершенно уверена, что я вызову полицию и тебя арестуют! Ты меня слышишь?
        Она не отвечала. Он опустил руки на ее плечи и встряхнул ее, стараясь добиться ответа, чтобы убедиться, что она все поняла.
        - Элиза, ты меня слышала?
        Она заставила себя кивнуть. Лестер отпустил ее, и ее голова упала на грудь, как у новорожденного младенца, словно она стала слишком тяжела для ее шеи. Девушка с трудом подняла ее и уставилась на него, как будто никогда раньше в жизни не видела этого мужчину. В защитной каске, в темно-синей подпоясанной рабочей куртке и толстых резиновых сапогах с заправленными в них брюками он показался ей незнакомцем, холодным, безжалостным незнакомцем.
        Элиза побрела прочь и начала неудержимо всхлипывать. Дойдя до поворота дороги, она обернулась. Он стоял на том же месте, глядя ей вслед, и при виде его сердце девушки подпрыгнуло. Она пошла дальше, пока лес и Лестер совсем не скрылись из виду. Лязг машин затих вдали, и настала тишина, как раньше. По дороге домой она говорила себе, что плачет из-за деревьев, хотя в душе знала, что отчасти это было из-за Лестера.

        Как обычно, тем вечером Элиза была у себя в комнате и пыталась читать, но мысли ее все время отвлекались от книги. Она поставила пластинку, но не смогла разобрать ни одной ноты. Она была возбуждена, огорчена и боялась, что придет Лестер.
        Резкий звук дверного звонка заставил ее вздрогнуть, будто она дотронулась до голого электрического провода и ее ударило током. Она слышала, как Лестер спросил Роланда:
        - Где твоя сестра?
        - Наверху,  - был ответ.
        - Отлично,  - натянуто произнес Лестер, затем послышались его шаги по лестнице - он перескакивал сразу через две ступени.
        Он вошел к ней без стука и предупреждения. Она резко подняла голову и посмотрела на него. Бесполезно протестовать, говорить, что он должен был спросить разрешения,  - он здесь, и с этим надо смириться. Она не выдержала и отвела взгляд, но тон и слова ее были воинственными:
        - Если думаешь, что я намерена просить у тебя прощения, то ты ошибаешься.  - Она вздернула подбородок.  - Это ты должен извиниться.  - Его брови поползли вверх. Она выпалила: - За убийство, которое ты инициировал и в котором сам принимал участие. За убийство этих деревьев!
        - Ах вот оно что. Теперь я уже убийца, это вдобавок ко всем моим остальным «достоинствам». Спасибо.  - Он засунул руки в карманы и оперся спиной о ее шкаф.  - Что ты собиралась сделать сегодня утром? Устроить сидячую забастовку? В мелодраматическом отчаянии броситься под колеса одного из грузовиков? Или сесть на полянке и ждать, пока какое-нибудь дерево упадет на тебя, и таким образом совершить последний благородный героический акт?
        Элиза процедила сквозь зубы:
        - Я должна была догадаться, что ты отнесешься к этому цинично.  - Она смотрела на него, закипая от злости.  - Твоя беда, Лестер Кингс, в том, что ты полностью лишен чувств и эмоций. Ты бесчувственный, беспощадный и эгоистичный.  - Она тяжело дышала, пытаясь найти в памяти еще какие-нибудь уничижительные прилагательные, чтобы завершить его описание.
        - Продолжай,  - попросил он.  - Мне очень полезно послушать, какого ты обо мне высокого мнения. Это переполняет меня гордостью за себя.
        - Хорошо, продолжу. К чему удивляться, что твоя подружка тебя бросила - на ее месте я бы сделала то же самое. Ты холодный, черствый и бессердечный!
        Он медленно подошел к ней.
        - Достаточно! Давай-ка проясним одну вещь. Тебе не светит оказаться на ее месте. Ни одна женщина больше не будет допущена ко мне так близко. А ты в особенности.
        Она не могла поднять на него глаза, чтобы он увидел, сколько в них страдания.
        - Ты получаешь настоящее удовольствие, делая людям больно,  - промямлила она, весь ее пыл уже иссяк.  - Особенно мне.
        - А что, по-твоему, еще я должен делать с женщиной, которая не пропустит ни одного дня, чтобы не напомнить мне, как она меня ненавидит? Броситься ей на шею и признаваться в любви?
        «Ненавидит?  - подумала она.  - Если бы ты только знал, Лестер, если бы ты только знал…»
        - Позволь кое-что тебе сказать, Элиза. Чувства у меня есть, и сердце тоже на месте, во всяком случае то, что от него осталось после моей бывшей невесты. Думаешь, мне самому нравится стоять там и смотреть, как падают деревья? Думаешь, у меня не осталось никаких воспоминаний, и, когда они валятся одно за другим, у меня не возникает ощущения, что часть меня уходит навсегда?
        - Но, Лестер,  - прошептала она,  - почему же тогда?..  - Потом она вспомнила.  - Вчера днем это не тебя я видела в лесу, в тумане?..
        Он посмотрел вниз, задирая кусочек ковра мыском ботинка.
        - Да. Я тебя тоже там видел. Не стал с тобой говорить. Хотелось побыть одному, и мне показалось, что ты была настроена так же.
        - Тогда, Лестер…  - взмолилась она. Надежда затопила ее.  - Если ты тоже так к этому относишься, почему ты не можешь остановить…
        - Об этом не может быть и речи.  - Он выпрямился.  - Земля принадлежит деду. Мой дед постановил, что там должны быть построены дома. Я работаю у него и должен выполнять его указания. И вообще…  - Голос его изменился, стал отдаленным и сдержанным.  - Посмотри правде в глаза: если бы мы, Кингсы, не стали там строить, то кто-нибудь другой пришел бы и сделал то же самое. Это место было обречено.
        - Но, Лестер, ради прошлого…
        - Прости.  - Он вновь стал жестким. Она поняла, что проиграла.  - В бизнесе нет места для сантиментов. Прошлое не вернешь, Элиза. Теперь главное - будущее. Людям нужны дома, и мы должны предоставить им кров.
        Он стоял, глядя на нее сверху вниз, так близко, что она могла до него дотронуться. Но, несмотря на это, он был совершенно недосягаем.
        - Ну давай, скажи, что ненавидишь меня.
        Он снова решил вывести ее из себя и добился своего.
        - Пожалуйста - я тебя ненавижу.
        Он подошел к стулу, взял с него куклу, которую подарил ей много лет назад, и сунул ей под нос:
        - Разорви ее на части. Оторви ей руки и ноги. Представь, что это я. Давай выплесни все наружу. Это сразу принесет тебе облегчение.
        Она увидела его злорадную улыбку, схватила куклу, чтобы запустить в него, но он быстро выскочил в коридор и скрылся за дверью. Она все равно швырнула куклу, и та стукнулась о деревянную панель и упала на пол, разбросав в стороны руки и ноги, как ветви упавшего дерева.
        Элиза пробежала через комнату, подняла куклу, сильно встряхнула ее, потом опомнилась и уставилась на потрепанную игрушку с пустым взором невидящих глаз, на ее розовое с белым клетчатое платьице… Затем отчаянным движением с любовью прижала ее к щеке.
        Глава 5
        Несколько следующих недель Элиза почти не видела Лестера. Она решила оставаться в комнате каждый раз, когда он приходил к Роланду, а сам он никогда не заглядывал к ней.
        После его предупреждения она больше не осмеливалась ходить в лес. И каждый раз, когда она пыталась припомнить, как лес выглядел раньше, ей представлялись деревья, какими она видела их в последний раз - изуродованными, как тела жестоко замученных людей.
        Как-то вечером она стояла наверху, на лестничной площадке, услышала, как Лестер что-то говорит про «строительство», и решила, что все уже закончено и лес в поместье Дауэс-Холл стал частью истории. Ее неприязнь к Лестеру возродилась с еще большей силой, как будто он сам, а не его дед был причиной всех бед.
        Глубокие чувства, которые она испытывала каждый раз, когда он оказывался рядом, и искренняя ненависть за все, что он сделал, разрушив то, что так много для нее значило, порождали внутри ее такой конфликт, который, казалось, никогда не сможет разрешиться, пока их пути пересекаются. Однако при этом она знала, что, если он уедет, часть ее самой уйдет с ним навсегда. Одним только своим присутствием он непреднамеренно уничтожал все преграды, которые она так старательно возводила между собой и миром, и Элиза знала, что теперь она уже никогда не сможет снова стать той самодостаточной отшельницей, в которую позволила себе превратиться до того, как он снова вошел в ее жизнь.
        Когда Филу Лолларду сообщили о вырубке деревьев, он пообещал, что Альфред Кингс еще не раз услышит об этом деле. Но Элиза знала - в душе Фил смирился с тем, что Альфред Кингс и его внук обошли его и всех тех, кто присоединился к нему в своем протесте.
        Однажды утром Элиза увидела, как Клара просматривает только что привезенную партию пластинок.
        - У меня прямо слюнки текут,  - посетовала Клара.  - Так жаль, что мне не на чем слушать музыку. Некоторые пластинки просто фантастические. Не то чтобы у меня был уж очень взыскательный вкус, но все равно…  - Она вздохнула и стала расставлять диски на полках.
        - Почему же ты мне не сказала?  - спросила Элиза.  - Я бы тебя давно уже пригласила послушать пластинки у меня дома.
        - Боже мой, но у меня нет твоего пристрастия к классической музыке. Шопен, пожалуй, самая высокая ступенька, до которой я доходила в классике.
        - У меня есть и более легкая музыка среди моих «тяжеловесов», как ты могла бы их назвать.  - Она задумалась на минуту.  - Ты сегодня занята?
        - Ну занята, конечно, ничегонеделанием.  - Клара нахмурилась.  - Моя жизнь теперь стала пустой и бесцветной.
        - Ну, тогда,  - весело подбодрила ее Элиза,  - заходи ко мне в гости сегодня вечером.
        - Ты делаешь это из жалости?  - В глазах Клары появилась тень подозрения.
        - Да,  - не колеблясь, ответила Элиза, зная, что именно такого ответа Клара и ждет.
        Лицо Клары сразу же прояснилось, и она рассмеялась, ее жизнерадостность немедленно вернулась к ней.
        - Решено. Во сколько?
        - Часов в семь?
        - Отлично,  - сказала Клара.  - Буду у тебя в семь.
        После этого торговля пошла очень бойко. Зашла женщина купить пластинку для своего сына. Он велел прослушать диск в наушниках, прежде чем покупать, объяснила она. Клара посадила ее в одну из кабинок для прослушивания.
        Зашел мужчина купить магнитофон, и Элиза, проводив его на второй этаж в отдел техники, показала ему пару моделей. Он купил второй из показанных ему магнитофонов, и она заметила, что ей хотелось бы, чтобы все посетители были такими же нетребовательными, как он. Мужчина вышел очень довольный комплиментом, сказав на прощанье, что пришлось бы еще поискать такого терпеливого и знающего продавца, как она, и что он скоро снова к ним зайдет.
        Фил, который услышал эти слова, со смехом сказал:
        - Скоро ты станешь такой умной, Элиза, что мне, пожалуй, придется поднять тебе зарплату!  - Он возбужденно перелистал пачку писем на столе.  - Ты… э-э-э… сегодня вечером занята, да?
        - Простите, мистер Поллард, да.
        - Свидание?  - спросил он, не глядя на нее.
        Услышав волнение в его голосе, она почувствовала к нему жалость.
        - Клара зайдет ко мне в гости.
        В его улыбке ясно читалось облегчение, и она оставила его обслуживать очередного клиента..
        В обеденный перерыв Элиза решила съездить в центр. Она посмотрела на часы, думая, что автобус запаздывает, когда прямо возле нее затормозил микроавтобус. Сбоку на нем было написано: «КИНГС, строительство». Внизу буквами помельче шло: «Живите как короли в домах «Монарха» - этот рекламный слоган Альфред Кингс использовал уже много лет, потому что считал его очень остроумным.
        Водитель высунулся в окно.
        - Хочешь, подвезу тебя домой, Элиза?
        - Нет, Лестер, спасибо.  - Она отошла подальше от обочины.  - Я еду в город.
        - Я тоже туда же, давай залезай.
        Он открыл ей дверцу. Элиза так недолго колебалась, что посторонний человек вообще ничего бы не заметил. Но не Лестер.
        - В чем дело, боишься садиться в машину к незнакомому мужчине?  - Он снова подтрунивал над ней.  - Не бойся, я буду вести себя прилично. Ты что, забыла - я же покончил с женщинами раз и навсегда.
        Она села и неловко замерла на сиденье. Из-под обшивки вылезли все пружины, и она чувствовала каждую кочку на дороге.
        - Извини, что машина в таком состоянии,  - сказал он, посмотрев на покрытый грязью пол, и усмехнулся.  - Если бы знал, что придется подвозить тебя,  - сказал он с преувеличенной вежливостью,  - я бы велел кому-нибудь из рабочих помыть ее.
        Она не стала обращать внимания на его насмешки и с деланным равнодушием спросила:
        - А строительство уже началось?
        - Нет. Сейчас мы делаем фундаменты, прокладываем коммуникации, трубы ну и все такое - газ, электричество - и строим подъездные пути.
        - Вот как,  - сказала она без интереса.  - Все… все деревья уже вырубили?
        - Нет. Нет, не все.
        - А… а граб?
        - Да, его спилили.  - Он бросил на нее беглый взгляд.  - Прости, его нельзя было никак спасти. Но когда архитектор делал планировку, ему удалось оставить несколько деревьев для украшения, пару дубов и березы.  - Он улыбнулся, глаза смотрели сквозь ветровое стекло.  - Мы намеренно оставили в живых несколько деревьев, чтобы у моей подруги Элизы остались приятные воспоминания о прошлом.
        - Ты мне не друг,  - буркнула она. Ответа не последовало, и ей показалось, что он не расслышал, но, когда она украдкой взглянула на него, он хмурился.
        - Спасибо,  - сказал он с горечью и остановил микроавтобус.  - Все, дальше я не поеду. Извини.  - Он наклонился и открыл ей дверцу.
        - Но,  - возмутилась Элиза,  - отсюда далеко пешком идти до магазина.
        - Ничего, тебе не повредит.
        Она выскочила на дорогу и хлопнула дверцей, за которой исчезло его злорадно усмехавшееся лицо.

        Роланд был внизу как раз в то время, когда пришла Клара. Элиза предупредила его, что к ней сегодня зайдет друг. Он этому очень удивился.
        - Не знал, что у тебя есть друзья. Мужчина или женщина?
        - Женщина, Конечно,  - фыркнула она.
        - А-а-а. Просто спросил. Я подумал - может, Фил Поллард наконец сделал прорыв.  - На этой едкой ноте их разговор закончился.
        Теперь он смотрел на подружку своей сестры, в глазах его что-то мелькнуло, словно бриз всколыхнул спокойные воды озера. Элиза заметила это.
        - Клара,  - представила она,  - это мой брат Роланд. Роланд - моя подруга Клара Хилл.  - И злорадно добавила: - Миссис Хилл.
        Глаза Роланда сразу потухли, как будто при солнечном затмении.
        - А-а,  - протянул он и прибавил чопорно: - Как поживаете?
        Клара не заметила обмена намеками между братом и сестрой, пожала ему руку и улыбнулась:
        - Прошу, зовите меня Кларой.
        - Как пожелаете,  - ответил он, уходя в себя, отвернулся и вышел из столовой.
        - Прости, у моего брата совсем нет светского лоска,  - громко сказала Элиза.  - Ведь он заплесневелый старый холостяк и совершенно не умеет вести себя с женщинами.
        Дверь столовой захлопнулась с громким стуком.
        Элиза проводила гостью к себе в спальню. Клара с интересом огляделась.
        - Это твое укромное местечко? Очень мило. Мне нравятся твои занавески.  - Она подошла к окну и потрогала пальцами разноцветную материю.  - Где ты их покупала?
        - На рынке,  - ответила Элиза.  - Очень дешево для такого хорошего материала.
        - Надо мне тоже туда съездить,  - сказала Клара и посмотрелась в зеркало трюмо.  - Как у меня волосы растрепались.  - Она взяла расческу. Можно?
        Элиза кивнула.
        - Если не боишься смешения разных пород!  - Она смотрела, как Клара расчесывает свои длинные блестящие черные волосы.  - Жалко, что мои волосы не такого цвета.  - Она приподняла несколько своих прядок.  - Какие-то мышиные!
        Клара внимательно осмотрела ее.
        - Тебе нужно поменять прическу. Можно, я попробую?  - Элиза не успела еще ничего ответить, как Клара зачесала ей волосы назад и спустила передние пряди вниз, так, что кольца завивались вокруг ее подбородка.  - В следующий раз, когда помоешь волосы, уложи их так. Тебе очень идет. И почему бы тебе не пользоваться помадой другого цвета? Дай я посмотрю.  - Она склонила голову набок.  - К твоему цвету лица больше подойдет светло-розовая, а не эта ужасная оранжевая, которой ты красишься.  - Она засмеялась.  - Придется над тобой поработать, моя девочка. Ну ладно, а где пластинки?
        Они просмотрели всю коллекцию Элизы и отложили несколько дисков, которые собирались послушать. Затренькал дверной звонок, и Элиза подпрыгнула как ужаленная. Клара взяла у нее из рук пластинки.
        - Нет, так их можно разбить. Хорошо, что в магазине ты не занимаешься пластинками. У тебя на все такая сильная реакция. Каждый раз, как зазвонит колокольчик у двери в магазине, ты бы роняла из рук пластинку!
        Элиза рассмеялась от смущения. Даже Кларе она не могла бы рассказать, почему так подпрыгнула.
        - Это приятель Роланда,  - небрежно пояснила она.  - Лестер Кингс.
        Клара уставилась на нее:
        - Тот самый Лестер Кингс - твой злейший враг? То есть тебе приходится быть с ним вежливой, при этом чувствуя, что ты готова разорвать его на части.
        - Ну, ты несколько преувеличиваешь, хотя…
        - Как я тебя понимаю,  - сказала Клара, смеясь.  - Ну хорошо, а теперь давай поставим вот эту.
        Клара наслаждалась музыкой с той сосредоточенностью, которую испытывает всякий, кто слушает музыку через стереонаушники. Она смотрела в пространство, утратив связь с реальностью, когда отворилась дверь. Вошел Лестер. С трудом она сфокусировала внимание и уставилась на него. Затем, пораженная, посмотрела на Элизу. В глазах ее был вопрос: «Как, ты позволяешь ему входить к тебе в комнату без разрешения?»
        Элиза нахмурилась, глядя на Лестера:
        - Что тебе нужно?
        - Ничего.  - Он усмехнулся и привалился плечом к стене.  - Так, просто дружеский визит.  - Он взглянул на Клару, которая снимала наушники.  - Простите, что прервал.
        Клара улыбнулась:
        - Ничего.
        Он посмотрел на Элизу, приподняв брови:
        - Ты не хочешь представить нас друг другу?
        - Прости. Клара, это Лестер Кингс, друг моего брата.  - Она подчеркнула последние слова, и Лестер бросил на нее насмешливый взгляд.  - Лестер, это Клара Хилл. Она работает со мной в магазине.  - И прибавила с прежним злорадством.  - Миссис Хилл.
        Но пояснения по поводу замужнего статуса Клары, казалось, не оказали на него никакого действия. Он туг же включил особенно теплую свою улыбку - Элиза подумала: «Мне он так никогда не улыбался» - и пожал протянутую руку Клары.
        - Вы тоже поклонница хорошей аппаратуры, миссис Хилл?
        Клара покачала головой:
        - Просто расстраиваюсь, что продаю столько пластинок, а сама не могу их послушать. Вот Элиза меня и пожалела. И пожалуйста, зовите меня Кларой.
        - Тогда называйте меня Лестер.
        «Держу пари,  - ядовито подумала Элиза,  - пытается ее обворожить своими чарами. Вот и верь после этого его заявлениям, что с женщинами покончено навсегда!» Ее недовольная гримаска привлекла его внимание, и он присел рядом с Кларой на кровать.
        - И как вам нравится работа в магазине?  - Он одобрительно окинул взглядом ее фигуру.
        Клара ответила на явную лесть в его глазах усмешкой:
        - Прекрасно, просто прекрасно.
        Элиза отвернулась. «Он флиртует с ней,  - подумала она,  - совершенно отвратительно. Он ведь знает, что она замужняя женщина».
        - С мистером Поллардом очень приятно работать. Разве Элиза не говорила вам?
        - Ах да, Фил Поллард.  - Он развалился на кровати и оперся головой о стену.  - Элизин дружок.
        - Ты прекрасно знаешь, что он мне не дружок!
        Клара переводила взгляд с одного на другую.
        - Впервые об этом слышу.
        - Нет, Клара, правда, это не так. Просто…
        - Просто он положил на нее глаз,  - злобно подхватил Лестер.
        - Но, Элиза, не староват ли он для тебя?
        - Ах, какое это имеет значение в наше время, в нашем веке?  - цинично заметил Лестер.  - В наши дни мужчине столько лет, на сколько он себя чувствует. Не так ли, Элиза?  - Она услышала в его вопросе издевательскую нотку и повернулась к своей подруге.
        - Ну просто он часто приглашает меня… пойти с ним куда-нибудь. Но он вовсе не мой «дружок».  - Она обратила полный яда взор на Лестера.  - У меня нет друга-мужчины, и я в нем не нуждаюсь.
        - Тебе было бы очень, очень полезно, Элиза, завести себе какого-нибудь мужчину,  - сардонически рассмеялся Лестер.
        Клара посмотрела на него с интересом:
        - Лестер, а у вас есть подруга?
        Лицо его затуманилось, а потом прояснилось, словно ничего и не было.
        - Нет.
        - Тогда,  - радостно продолжала Клара,  - почему бы вам двоим не подружиться?
        Элиза в недоумении уставилась на нее и увидела озорство в ее усмешке. Как она могла так ее предать? Лестер лениво поднялся и обнял Элизу за плечи. Она попыталась выкрутиться, но он удержал ее.
        - Она меня ненавидит,  - сообщил он.  - Не проходит дня, чтобы она мне не напомнила об этом либо словом, либо делом.
        - Но,  - отметила Клара,  - всегда есть возможность, что ненависть превратится в любовь.
        - Никогда.  - Лестер убрал руку.
        - Он,  - сказала Элиза, не в состоянии окончательно изгнать горечь из голоса,  - очевидно, согласен с давней пословицей: «Обжегся на молоке, дуешь на воду». Видишь ли, Клара, его бросила девушка, с которой они были обручены.
        Клара обратилась к Лестеру, лицо ее было серьезно.
        - Но почему из-за этого вы должны цинично относиться к любви?
        Лестер не ответил. Лицо его было бесстрастным.
        - Любовь двух людей,  - мягко продолжала Клара, глядя в пространство, словно пытаясь рассмотреть что-то в тумане,  - двух людей, которые имеют глубокие и постоянные отношения,  - это самая замечательная вещь на свете.
        Лестер поднялся и вышел.
        - О боже,  - заволновалась Клара,  - надеюсь, я его не обидела?
        Элиза с горечью рассмеялась:
        - Да его невозможно обидеть. У него нет чувств, которые ты могла бы оскорбить или затронуть.
        Клара посмотрела на нее так, словно пожалела за неопытность.
        - Поверь мне на слово, Элиза, мужчины тоже люди. И у них есть такие же чувства, как у нас. И Лестер не исключение.
        Потом Элиза отвела Клару в гостиную, а сама отправилась готовить чай для всех. Лестер вошел на кухню и присел на край стола.
        - Значит, ты завела себе подругу?
        - Да.  - Она обернулась к нему.  - И тебе нет необходимости с ней флиртовать. Я же тебе сказала, что она миссис Хилл.
        - А я случайно узнал, что она вдова,  - парировал он, прищурившись.  - Мне дед все рассказал. Он знал ее мужа. Значит, теперь она потенциальная невеста.
        - Как ты ужасно выражаешься,  - с отвращением произнесла Элиза.  - Как это характерно для тебя.
        Лестер так резко соскочил со стола, что тот скрипнул.
        - Ты не можешь обойтись без того, чтобы критиковать меня? Если тебя послушать, все, что я делаю,  - плохо, плохо, плохо!
        Он широкими шагами вышел из кухни, крикнул Роланду, что уходит, и захлопнул за собой входную дверь.
        Элиза застыла с закрытыми глазами, в ужасе от того, что она наделала. Она не могла поверить, что Лестер на самом деле такой ранимый. Неужели на него так глубоко повлиял разрыв с невестой? Может быть, он еще не вполне оправился от своего неудавшегося романа? Ей хотелось побежать за ним вслед и извиниться.
        Затем маятник качнулся в другую сторону, и она подумала, ища оправданий своему неласковому обращению с ним: «Он столько раз обижал меня раньше. Теперь, для разнообразия, я его обидела. Пусть знает, каково это».
        Но в этой мысли она не нашла себе достаточного утешения. Она вдруг поняла - словно в темноте вспыхнула спичка - простую истину, что, когда женщина делает больно мужчине, которого любит, она делает больно прежде всего себе.
        Роланд был уже в гостиной, когда Элиза принесла туда поднос с чаем. Он читал, молчаливый и насупленный.
        - Что с ним-то такое?  - удивилась Элиза, почувствовав сострадание к Кларе, которая изо всех сил пыталась скрыть свое смущение.
        Когда спустился отец, он сразу наполнил комнату своим солидным, успокаивающим присутствием, и напряжение испарилось. Он поговорил с Кларой и с интересом выслушал ее ответы на свои вопросы, и они все втроем поддерживали разговор до тех пор, пока Клара не ушла домой. Потом, когда Роланд вытирал посуду, Элиза между прочим спросила, понравилась ли ему ее новая подруга. Он был уклончив.
        - Она, кажется, несколько беспечна.
        - О чем ты говоришь?
        - Разве ее муж не станет беспокоиться, что уже так поздно, а ее нет дома?
        Элиза засмеялась. Ей удалось одурачить брата.
        - У нее нет мужа. Она вдова.
        Она резко присела, чтобы подхватить чашку, которую он вытирал, но не успела - та упала на пол и разбилась вдребезги.

        На следующее утро Элиза извинилась перед Кларой за поведение брата.
        - Боюсь, он немного грубоват по отношению к женщинам.
        Клара пожала плечами, не поднимая глаз:
        - Ничего.
        - Он в компании всегда такой неразговорчивый. У него и работа такая.
        - А чем он занимается?  - лениво спросила Клара.
        - Бухгалтер. Младший партнер в фирме на другом краю нашего городка. Работа прибыльная, но очень скучная.
        Клара кивнула без особого интереса. Элиза была несколько обескуражена ее небрежной манерой и собралась пойти в кабинет, чтобы напечатать ответы на письма, пришедшие с утренней почтой.
        Клара мыла кофейные чашки, когда резко открылась дверь в магазин и вошел Роланд. Элиза, которая в этот момент все еще стояла за прилавком, побледнела. Она подумала, что-нибудь случилось с отцом.
        - В чем дело?  - спросила она, дотрагиваясь рукой до горла.
        - Ни в чем,  - раздраженно ответил брат. Элиза расслабилась. Он заглянул в кабинет за прилавком.  - А старина Поллард здесь?
        - Нет. А зачем он тебе нужен?
        - Он мне не нужен. А где Клара?
        - Кла-а-ара? На кухне, посуду моет. А что?
        - Нужно ее увидеть.
        - Но Роланд…
        - Слушай, Элиза, я ушел с работы всего на полчаса. Мне вообще не следовало приходить.  - Он посмотрел на часы.  - У меня осталось всего пятнадцать минут, а мне еще нужно минут десять на дорогу. Где Клара? Ради бога, имей хоть немного такта, Элиза. Мне некогда сейчас объяснять.
        Она махнула рукой:
        - Пройдешь через кабинет, потом первая дверь налево.
        Он последовал ее указаниям. Пять минут спустя он опрометью выскочил из кухни, пробежал через офис, через торговый зал и выскочил за дверь. И только перед тем, как закрыть ее за собой, он вспомнил про Элизу и махнул ей на прощанье.
        Элиза разинула рот. Никогда в жизни она еще не была так поражена. Тут вернулась из кухни Клара, щеки ее пылали, глаза блестели.
        - Можешь мне ничего не рассказывать, если не хочешь,  - сказала Элиза, хотя любопытство выпирало из нее, как начинка из вспоротой подушки.
        - Конечно, хочу, еще как. Он… он пригласил меня сегодня погулять с ним вечером. Я сказала «да».  - Щеки Клары вспыхнули еще ярче.
        - Но Роланд никогда прежде не обращал внимания на женщин. Я даже думала, что он вообще не знает об их существовании.
        Клара засмеялась, и смех ее звучал счастливо.
        - Все знают, какого мнения сестры о своих братьях. Но их братьям нравятся чужие сестры, а не свои.  - Она с беспокойством посмотрела на Элизу.  - Ты ведь не против?
        - Против? Боже мой, ну конечно нет. Я… я…  - Она покачала головой, не в силах выразить свои чувства словами.
        Клара снова засмеялась:
        - Тебе нечего сказать. Хорошо, давай так это и оставим.
        Элиза прошла в кабинет и принялась печатать. Она работала механически, так как была потрясена. Ее брат ведет девушку гулять! Роланд заинтересовался женщинами! Она снова и снова повторяла про себя эти слова, но они отскакивали от нее, как град от асфальта.
        Клара, еще более оживленная, чем обычно, просунула голову в кабинет.
        - Посетитель, Элиза. Спрашивает тебя.
        - Меня? Почему меня?  - Она вынула гребешок и быстро провела им по волосам. Если он спрашивает ее, наверное, какой-то важный человек. Она быстро закрыла сумочку и вышла в торговый зал.
        - Привет,  - сказал Лестер.
        Это был уже второй шок за день, и она почувствовала, что ей нужно немедленно присесть. Но вместо этого она напустила на себя деловой вид.
        - Чем я могу вам помочь?  - спросила она своим самым любезным и приветливым тоном продавщицы.
        Лестер стоял, облокотившись на прилавок, сжав руки перед собой. У него на лице играла сардоническая усмешка, пока он осматривал девушку с ног до головы, и Элиза заметила, что он в своей рабочей одежде и в измазанных грязью сапогах. Единственное, чего недоставало,  - защитной каски, наверное, оставил ее в микроавтобусе.
        Судя по всему, он был в очень веселом настроении.
        - Самая деловая продавщица,  - негромко произнес Лестер, и она поняла, что он снова ее провоцирует.  - Да, пожалуй, вы мне можете помочь. Кстати… э-э… не должны ли вы обращаться ко мне «сэр»?  - Он видел, как она сжала губы, а в глазах вспыхнули злые огоньки. Он снова улыбнулся.  - Я пришел купить кое-что из аппаратуры.
        Элиза сумела сдержать свое изумление.
        - Она продается наверху. Пожалуйста, следуйте за мной.
        Его тяжелые сапоги прогрохотали за ней по узкой лесенке на второй этаж.
        - Что именно вас интересует?  - спросила она, стараясь говорить спокойно и придать своему лицу выражение профессионального интереса.
        - Не будь такой напыщенной, Элиза, и поговори со мной как человек, а не как чертов робот.  - Губы его улыбались, но не глаза.
        - Так что же вас интересует?  - спросила она прежним голосом.
        Он сказал отрывисто:
        - Мне нужен стереопроигрыватель.
        - Вы имеете в виду звуковоспроизводящее устройство?
        Он приподнял брови, когда она употребила правильный термин.
        - Да.  - Теперь он стал таким же деловым, как и она, и таким же отстраненным, как любой другой посетитель.  - Что вы можете мне предложить? Мне нужно что-нибудь качественное.
        - Вы готовы потратить на покупку крупную сумму?  - Тон ее был строго официальным.
        - Да, но в пределах разумного.
        Она провела его через весь зал и показала проигрыватель, стоящий на полке.
        - Это лучшая модель из тех, которыми мы располагаем. Я знаю, что у него хороший звук, потому что сама его проверяла.
        - А мне можно проверить?  - Он посмотрел на нее, и это был взгляд постороннего.  - Вы не могли бы мне продемонстрировать, как он работает?
        - Да, конечно. Я полагаю, у вас дома есть усилитель?
        Он кивнул, глядя, как ее быстрые пальцы подсоединяют проигрыватель к демонстрационному усилителю и двум колонкам.
        - Умница.
        Она резко обернулась на его изменившийся голос и увидела в его глазах насмешку. Но в них было еще и искреннее восхищение. Она вспыхнула.
        - Что вы хотели бы послушать? Что-нибудь из классики?  - Голос ее вдруг зазвучал резко.  - Или из популярной музыки?
        - На ваш вкус.
        Она выбрала симфонию Чайковского, и он прокомментировал:
        - Вижу, в музыкальном отношении вы отдаете предпочтение вещам романтическим, если вспомнить еще и «Шехерезаду».
        - А что в этом дурного?  - спросила она уже с раздражением.
        - Ничего. Просто мне показалось, что вы совершенно отвергаете романтику, как я отвергаю женщин. В конце концов, ваш образ жизни трудно было бы назвать романтичным, не правда ли?
        Она сдержалась, чтобы не ответить ему резкостью, и поставила пластинку на проигрыватель. Музыка наполнила большой зал. Слушая се, Элиза украдкой бросала на Лестера взгляды. Он стоял - далекий, погруженный в себя. Через некоторое время он сказал ей, что этого достаточно.
        - Теперь я хотел бы послушать еще пару проигрывателей с тем, чтобы сделать окончательный выбор.
        Она вздохнула и посмотрела на часы. Скоро настанет время обеденного перерыва, но Лестер был покупателем - и важным клиентом, судя по тому, какие деньги он готов был заплатить за аппаратуру,  - так что ей пришлось запастись терпением и безропотно обслуживать его.
        Она неправильно соединила что-то и громко цокнула языком. Он неторопливо подошел к ней.
        - Что тут такое? Я предупреждал, что если я когда-нибудь приду в этот магазин, то окажусь очень требовательным покупателем.
        - Ну давай еще раз повтори,  - пробормотала она еле слышно. Потом, жалея, что отступила от официального тона, извинилась.
        Лестер улыбнулся и взял у нее из рук отвертку.
        - Давай я сам.  - И подсоединил проигрыватель к усилителю, пока она стояла и смотрела.
        - Спасибо,  - буркнула она, не желая смотреть на него.
        Когда она подключала уже четвертый проигрыватель, внизу послышался голос Фила Полларда.
        - Где Элиза?  - спросил он у Клары.
        Она посмотрела на Лестера. Тот хмурился.
        - Наверху,  - услышали они голос Клары,  - Показывает аппаратуру покупателю.  - Затем она понизила голос, думая, что они ее не услышат.  - Там Лестер Кингс.
        За этим последовал возмущенный возглас.
        Лестер подошел к Элизе поближе и облокотился на прилавок. К тому времени как Фил появился на втором этаже, Лестер глазел на нее с выражением, близким к благоговению.
        - Перестань немедленно,  - прошипела она ему, но выражение его лица, словно он умирает от любви к ней, не изменилось.
        - Здравствуйте, мистер Поллард,  - сказала девушка, стараясь выйти из-под обстрела глаз Лестера, но работа, которой в тот момент она занималась, не позволяла ей этого сделать.
        - Привет, Элиза,  - ответил тот, злобно глядя на покупателя.
        Лестер медленно повернул голову, чтобы посмотреть на Фила, улыбнулся, потом, словно он не мог снести того, что его отвлекают от созерцания Элизы больше чем на несколько секунд, снова перевел на нее взгляд. На этот раз он уперся взглядом не только ей в лицо. Он намеренно стал рассматривать ее тоненькую фигурку под бледно-голубым платьем и, когда услышал, как тяжелое дыхание владельца магазина перешло в задыхающийся от гнева хрип, придвинулся к ней поближе.
        Фил Поллард несколько минут походил бесцельно среди аппаратуры, притворяясь, будто что-то ищет, затем, словно терпение его лопнуло, спустился по лестнице.
        Когда они остались вдвоем, Элиза повернулась к Лестеру. Она открыла было рот, чтобы шепотом обругать его, но он поднял руку, предупреждая ее, одним этим жестом сразу напомнив ей об их статусе: его - важного клиента, ее - покорной продавщицы. Прошло еще не меньше двадцати минут, прежде чем он окончательно принял решение взять тот, первый проигрыватель, который она ему демонстрировала. К этому времени она чувствовала, что стала нервной и несдержанной, в то время как Лестер оставался все таким же спокойным и собранным, как в первую минуту, когда вошел в магазин.
        Он расплатился чеком и отнес проигрыватель в машину, которая была припаркована у обочины. Затем вернулся в магазин купить несколько пластинок.
        С огромной благодарностью и облегчением Элиза передала его Кларе, и, пока ей пришлось обслуживать других покупателей, она вынуждена была слушать, как они вместе смеются, болтают и вообще как он ухаживает за молодой женщиной, которая теперь станет, видимо, подругой ее брата.
        Она попыталась вести борьбу со своими чувствами, но проиграла и целиком отдалась всепоглощающей ревности. Когда наконец подошло время обеденного перерыва, Лестер все еще был в торговом зале. Он стоял спиной и не видел тех уничтожающих взглядов, которые бросал на него владелец магазина. Элиза знала, что Фил Поллард не мог ничего поделать с его затянувшимся визитом, потому что в это утро он оставил в их магазине больше денег, чем другие покупатели оставляют за месяц.
        Уходя домой, Элиза бросила «пока» Филу и Кларе, но проигнорировала Лестера, хотя он повернулся на звук ее голоса. Она прошла мимо остановки, где обычно ждала автобуса, потому что меньше всего на свете ей хотелось, чтобы внук Альфреда Кингса предложил подвезти ее.
        Когда микроавтобус фирмы Кингсов действительно медленно проехал мимо и водитель окликнул ее по имени, она отвернулась и уставилась в витрину магазина. Наконец машина резко отъехала от обочины, шумно газанула и на большой скорости укатила.
        В тот же день Элиза мыла дома голову, когда зазвонил телефон. Она накинула на плечи полотенце и сбежала вниз взять трубку.
        - Элиза?  - спросил хорошо знакомый ей голос.  - Это твой требовательный покупатель.
        - А,  - сказала она.  - Что тебе надо, а то я как раз голову мою, и вода течет с волос прямо на телефон и на ковер.
        Он заметил, что ему это кажется очень забавным, и, если бы он сейчас был не на строительстве и за дверью его не ждала бы очередь с полдюжины человек, он специально занимал бы ее разговором полчаса, не меньше. Затем он продолжил:
        - Тот проигрыватель, который ты продала мне сегодня утром…
        - А что, что-нибудь случилось?
        - Понятия не имею. У меня же еще и времени не было его послушать, разве не ясно?
        Она извинилась и сказала, что совсем забыла о том, что он теперь так много работает. Он пропустил ее сарказм мимо ушей.
        - Но сегодня вечером я собираюсь его опробовать. Ты не хочешь прийти ко мне и послушать, как он работает?.. Элиза, ты меня слышишь?
        Она медленно перевела дыхание.
        - Да, конечно. Ты имеешь в виду…
        - Я имею в виду, что хочу пригласить тебя в свою дыру послушать вместе проигрыватель, который ты мне продала сегодня утром. А что, по-твоему, еще я мог иметь в виду?
        Она вспылила:
        - Ты прекрасно знаешь, что мне бы и в голову не пришло подумать то, о чем ты сейчас говоришь!  - Она понимала, что возмущение ее явно преувеличено, и была рада, что их разделяет такое расстояние, что она может скрыть свое истинное состояние.  - Но это… это очень мило с твоей стороны пригласить меня. А во сколько?
        - Я заеду за тобой около восьми. Хорошо?  - Выдержав паузу, он добавил: - Теперь иди, высуши волосы и постарайся выглядеть красиво, если, конечно, у тебя получится.  - И он повесил трубку.
        Она закусила губу. Вот характерное для Лестера Кингса «прощание» с сестрой своего лучшего друга!
        Когда Роланд вернулся домой, он сообщил:
        - Я сегодня вечером веду Клару гулять. Она тебе сказала?
        Элиза кивнула, а увидев выражение лица брата, осмелела и преподнесла ему свою новость о том, что в отместку идет на свидание с его другом. Он отступил на шаг с видом человека, который получил оглушительный удар.
        - Ты идешь в гости к Лестеру? Что ты там забыла?
        Элиза пожала плечами:
        - Он меня сам пригласил.  - Она не стала ничего объяснять, злорадно предоставив ему самому обо всем догадываться.
        Нахмурив лоб, он неуверенно провел рукой по своим густым светло-русым волосам.
        - Я-то думал, что он завязал с девушками.
        Она еще раз уклончиво пожала плечами и с важным видом поднялась к себе.
        После вечерней трапезы Роланд уехал на своей машине за Кларой. Элиза никогда раньше не наблюдала в его действиях такой решимости и целеустремленности. Это была та сторона его натуры, которую до сих пор он тщательно скрывал, как она догадалась, и для которой раньше просто не было случая проявиться.
        Когда мистер Леннан услышал о том, что его дети внезапно погрузились в пучину светских удовольствий, он ничуть не обеспокоился.
        - Интересно,  - сказал он, услышав про приглашение Лестера,  - оправился ли он уже от своей разорванной помолвки?
        - Он сказал, что полностью отрекается от женщин, так что не думаю, что он оправился,  - ответила Элиза.
        - Отрекается от женщин?  - рассмеялся отец.  - В его-то возрасте? Он еще передумает. Встретит какую-нибудь хорошую девушку, она сведет его с ума, и он еще будет гадать, что же он такого нашел в той, первой.
        «Отец говорит так,  - печально размышляла Элиза,  - будто Лестер еще не встретил замечательное существо, которое «свело его с ума». Она знала, что сама-то она не производит на мужчин ни малейшего впечатления, а уж на Лестера и подавно, и так оно всегда и будет.
        Она вытащила из шкафа платье, которое купила к Рождеству и так ни разу и не надевала с тех пор. Оно было абрикосового цвета, с длинными рукавами, довольно обтягивающее, застегивалось до горлышка, на воротничке были тонкие белые штрихи и такие же на поясе и на манжетах. Элиза уложила волосы, как посоветовала ей Клара, завив концы вперед, так что они красиво обрамляли ее лицо. Накрасилась чуть больше чем обычно, сунула ноги в новые белые туфли, переложили свои вещи в белую сумочку, затем села на кровать и стала размышлять, зачем она так старается. «Я ведь не увижу никого, кроме Лестера. И какая ему разница, как я буду выглядеть?»
        Когда она открыла ему дверь, он шагнул в дом и замер, как пораженный насмерть.
        - Вы… Элиза Леннан?
        Она покраснела от его скрытого комплимента - получалось, что в его глазах Элиза Леннан никак не могла выглядеть привлекательной, как бы ни старалась.
        - Простите, но это я. Да.  - Она закрыла дверь, и внезапно ей захотелось побежать наверх в свою комнату и содрать все это с себя. Да что на нее нашло, зачем она так нарядилась? Что он может поду мать - что она хочет его пленить?
        - Пойду возьму плащ,  - скучным голосом заявила она, чувствуя, как все то возбуждение, которое поддерживало ее весь день, внезапно иссякло.
        Она крикнула отцу, что они уходят, тот посмотрел на них с верхней площадки лестницы и сказал, что желает им хорошо повеселиться.
        - Мы же просто идем послушать музыку,  - заметила Элиза, когда они шли к машине.  - Не знаю, что он имел в виду.
        Лестер ничего не ответил. Из-за его странного молчания она почувствовала себя неловко. Это могло значить только одно - что ее явное желание угодить ему смутило его, и ей пришлось приложить максимум усилий, чтобы сесть в машину, вместо того чтобы кинуться обратно в дом.
        По дороге он почти ничего не говорил, только сделал пару замечаний по поводу того, что скоро будет весна и дни становятся длиннее.
        Миссис Картер - женщина, сдававшая Лестеру комнаты,  - одобрительно осмотрела Элизу с ног до головы. Затем взглянула на своего постояльца с многозначительным, понимающим видом. Он притворился, что ничего не заметил, и подтолкнул Элизу к лестнице.
        - Сначала налево,  - сказал он.  - Это моя гостиная. А следующая дверь - в спальню.
        Быстрыми движения он убрал несколько книг из кресла и предложил ей присесть. Потом снял пиджак и бросил его на стул возле окна. На Лестере были темно-синие узкие брюки, рубашка из блестящей желтой ткани и галстук в цветочек.
        Элиза взяла книгу и открыла ее, чтобы спрятав застенчивость. Это был учебник по строительству Она услышала смех и поняла, что Лестер стоит воз ле ее кресла и протягивает ей стакан. Она отложила книгу и взяла предложенный напиток.
        Лестер сел на кушетку, вытянув длинные ноги и опираясь головой на подушки.
        - Теперь решила изучать строительное дело, чтобы стать строителем, как изучала аудиоаппаратуру, чтобы стать первоклассной продавщицей?  - Элиза зарделась от его комплимента, и он продолжил: - Я был приятно поражен девушкой, которая обслуживала меня в магазине - такой терпеливой и знающей - сегодня утром.  - Он стал изучать содержимое своего бокала.  - Если бы она не кинулась опрометью прочь из магазина во время обеденного перерыва и к тому же еще не отказалась бы от того, чтобы ее подвезли, я мог бы сказать ей все это раньше.
        Она пожала плечами, стараясь сделать вид, что не придает его похвалам никакого значения.
        - Это моя работа.
        Во время долгого молчания, последовавшего за этим, она тщетно пыталась придумать какую-нибудь тему для разговора, просеивая свои мысли, как детектив в поисках ценной улики, но не нашла ничего, что могло бы ей помочь. Но его это, казалось, совершенно не волновало. Он даже закрыл глаза. Ей захотелось крикнуть: «Посмотри на меня, видишь, я же здесь, перестань меня игнорировать, как будто я вообще не существую!»
        «А что бы он стал делать,  - подумала она, мучимая собственной неумелостью и неопытностью,  - если бы я была привлекательной, интересной для него и полной шарма?»
        Он сказал, не открывая глаз:
        - Значит, у Роланда появилась подружка?
        - Откуда ты знаешь?  - спросила она, голос ее звучал как-то странно - тонко и сипло.
        - Он позвонил мне на работу на случай, если я заеду к нему в гости сегодня вечером.
        Значит, Лестер пригласил ее к себе, чтобы вечер не был долгим и скучным. Он, видимо, решил, что даже ее общество лучше, чем полное одиночество.
        - Твой брат, похоже, довольно сильно запал на Клару,  - небрежно заметил он.
        - Да.  - Она нахмурилась.  - Не могу этого понять.
        Он громко захохотал и открыл глаза.
        - Твое замечание - свидетельство полного незнания жизни? Или это результат того, что ты сомневаешься в привлекательности Клары? Или для тебя сюрприз, что твой брат наконец начал проявлять признаки интереса к противоположному полу?
        Она улыбнулась ему в ответ:
        - Думаю, последнее.
        - Невероятно, что его мужская сущность скрывалась в глубинах души годами. Затем пришла симпатичная молодая особа и, даже не стараясь особенно, внезапно пробудила в нем такую страсть, что он тут же очнулся от спячки и устремился за ней, как животное в поисках брачного партнера.
        Она с улыбкой согласилась с его речью, но заметила:
        - Больше всего меня поражает то, что они едва сказали друг другу пару слов.
        Он наклонился вперед, поставил локти на колени и зажал бокал между ладонями.
        - Дорогая моя девочка,  - сказал он нежно,  - совершенно ясно, что ты ничего не знаешь о жизни. Может, ты сама так и не считаешь, но…  - Он покачал головой.  - Что касается секса, ты полностью невежественна и, если можно так сказать, совершенно неразбужена.
        Она сгорбилась в кресле и отвернулась от него. Почему он так с ней разговаривает? Когда он перестанет ее испытывать и мучить, говоря правду ей в лицо?
        - Тебе нужен приятель. Мужчина.
        Она рывком повернула к нему голову, и в глазах ее был страх.
        - Нет уж, спасибо!
        - Я же не говорю, что ты этого хочешь, я говорю, что тебе это нужно.  - Он задумчиво принялся изучать ее.  - И я знаю одного человека, который тебе как раз подойдет.
        Что же будет дальше? Наполовину со страхом, наполовину с надеждой она ждала.
        Глава 6
        Его зовут,  - медленно произнес Лестер,  - Говард Биль.
        Она прижалась щекой к подушке и закрыла глаза, чтобы скрыть свою боль. А чего она ожидала - что Лестер Кингс сделает ей предложение?
        - Он геодезист, хорошо зарабатывает, у него отличная машина, живет… один… в большом доме, спроектированном хорошим архитектором.  - Он помолчал.  - И он сейчас ищет женщину, которая жила бы с ним под одной крышей.  - Он подождал от нее ответа, но не получил его.  - Как тебе эта идея?  - Снова никакого ответа.  - Я могу устроить вам встречу. Думаю, будет несложно вас познакомить.  - Она не шелохнулась.  - Если уж твой брат украл единственную подругу, которая у тебя была за всю жизнь,  - безжалостно продолжал он,  - и помимо этого, скорее всего, таким образом нашел себе жену, ты же не захочешь теперь оставаться в одиночестве, всеми брошенная, а?
        Элиза наконец пошевелилась, стараясь скрыть свою боль под маской гнева.
        - Я же сказала тебе,  - процедила она,  - мне не нужен приятель. Я и так вполне счастлива.
        - Да, вид у тебя очень счастливый,  - язвительно заметил он.
        - Если ты для этого пригласил меня сюда и будешь об этом говорить весь вечер, то я лучше пойду.  - Она встала.
        Лестер тоже поднялся.
        - Хорошо, переменим тему. Иди сюда и смотри, как я буду подсоединять провода в этой дорогой игрушке, которую купил у тебя сегодня утром.
        Он взял из ящика с инструментами отвертку и начал подсоединять провода к усилителю, затем к двум колонкам, которые стояли в противоположной стороне комнаты.
        - Не надо так пристально инспектировать мою работу, хорошо? Естественно, я сейчас соединяю, что называется, «на живую нитку». Потом, когда будет больше времени, я все сделаю как следует.
        Она улыбнулась, обрадовавшись, что разговор ушел от личных дел в сторону, где она чувствовала себя компетентной и была как рыба в воде.
        - Пока я этим занимаюсь,  - сказал он через плечо,  - просмотри новые пластинки, которые я купил.
        Она так и сделала, восклицая от удовольствия.
        - То есть ты хочешь сказать,  - поинтересовался он, обращаясь к задней части колонки,  - что ты одобряешь мой музыкальный вкус? Значит, наконец во мне нашлось что-то, что тебе нравится? Клянусь, он выпрямился и отложил в сторону отвертку,  - это нужно отпраздновать. Давай за это выпьем.
        Он снова наполнил ее бокал и сунул ей в руку.
        - Давай выпьем за будущее - за меня в моей одинокой холостяцкой дыре и за тебя - в отдельном доме, построенном хорошим архитектором.
        Элиза отодвинула стакан от губ и начала было сердито опускать его, чтобы поставить на кофейный столик. Лестер предостерегающе поднял руку.
        - Хорошо, давай тогда просто - за нас.  - Он одним глотком проглотил содержимое своего бокала. Девушка не спеша потягивала напиток. Каждый ждал, чтобы другой заговорил первым.
        Он хмурился и пристально смотрел ей в глаза, словно искал что-то, ответ на вопрос, который он даже не задал.
        - Ты выбрала пластинку?  - спросил он наконец несколько неожиданно.
        Она протянула ему диск:
        - Вот эту. Бетховен. Пятый фортепьянный концерт.
        - Больше известен под названием «Император».  - Он осторожно вытряхнул пластинку из обложки, поставил на проигрыватель и сделал звук погромче. Опустившись на кушетку, он похлопал по месту рядом с собой. Элиза села и обратила все свое внимание на музыку.
        - Хорошо звучит, да?  - спросил он через некоторое время.
        - Ты имеешь в виду музыку или сам аппарат?  - поинтересовалась она ехидно, словно не понимая его.
        - Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду качество воспроизведения звука. В музыкальном отношении качество не требует комментариев.
        В конце второго фрагмента Элиза сказала:
        - Я почти уверена, что в некоторых местах есть искажение звука.
        - Да, мне и самому так показалось.
        - Думаю, я знаю, как это исправить.
        - Да?  - Он махнул рукой в сторону проигрывателя.  - Тогда давай. Он в твоем распоряжении. Что ты собираешься делать?
        - Надо отладить положение звукоснимателя.  - Она взглянула на него.  - Ты не против?
        - Нет, нисколько. Преклоняюсь перед специалистом.  - Его сарказм прошел мимо нее, и она осто рожно стала подкручивать маленькое колесико сбоку от головки проигрывателя.
        - Теперь должно быть лучше. Я увеличила вес головки на полграмма.
        - Вот как?  - Его глаза светились насмешкой, но улыбка была снисходительной.  - Давай посмотрим, будет ли разница.
        Они прослушали концерт до конца.
        - Превосходно,  - похвалил Лестер.  - Теперь ни капли искажений, да? Итак, сколько я должен механику за его бесценные услуги?
        - В нерабочее время расценки у меня выше,  - усмехнулась она.
        - Неужели? Но это на удивление наглое заявление для такой скромной серой мышки.  - Он подошел к ней.  - Может быть, стоит показать ей, что такого рода наглость может сделать с мужчиной? С ее невинностью она вряд ли себе это представляет.
        Он встал перед ней и начал медленно вытаскивать руки из карманов: Она попятилась назад и нервно подпрыгнула, когда кто-то громко постучал в дверь.
        - Не бойся,  - сказал Лестер.  - Это не Рок, который требует, чтобы его впустили. Это миссис Картер с какими-нибудь закусками, которые тебе, кстати, судя по твоему нервному состоянию, будут очень кстати.
        Он открыл дверь своей хозяйке. Та вошла, победно неся перед собой поднос и осторожно поставила его на кофейный столик. Он был весь уставлен блюдами с сандвичами, пирожными, чайными чашками, и посреди всего этого великолепия возвышался кофейник с горячим кофе.
        - Это очень мило с вашей стороны,  - поблагодарила Элиза, пораженная количеством еды, которая им предназначалась.
        - Да что вы, моя дорогая,  - отмахнулась миссис Картер.  - Думаю, вы уже проголодались.  - Она подмигнула Лестеру и удалилась с хитрой улыбкой.
        - Я просил ее не беспокоить нас,  - сказал Лестер.  - Но она настаивала на своем. На самом деле она пришла только для того, чтобы проверить состояние поля боя. Так что ее замечание насчет того, что мы «проголодались», относится, видимо, к той бешеной активности, которую, по ее мнению, мы тут развили.  - Он пригласил Элизу присесть и угощаться.  - Я впервые привел сюда девушку, поэтому она так пристрастно тебя рассматривала - старалась выяснить, насколько крепки твои моральные устои,  - он откусил кусочек от сандвича,  - и определить степень свободы, которую ты можешь позволить своему кавалеру, прежде чем наденешь на палец колечко. Она явно составила о тебе правильное мнение.  - Он протянул тарелку с пирожными Элизе, и она взяла одно.  - Этим объясняется то, что, выходя, она мне подмигнула со знанием дела. Теперь она будет считать меня мужчиной, на котором поставлен крест. Она уже считает меня женатым человеком - женатым на тебе.
        Элиза пролила кофе, и ей пришлось искать в своей сумочке бумажные салфетки, чтобы промокнуть лужицу.
        - О, не стоит беспокоиться,  - продолжал Лестер.  - Утром я лишу ее этих иллюзий. Просто поясню ей, что я не из тех, кто женится.
        - А вот это,  - сказала она, подавая ему кофе и старательно избегая смотреть в глаза,  - еще хуже. Это отношение по типу «поматросил и бросил».
        - Вот именно,  - ответил он.  - Теперь это будет мой принцип и мой лозунг.
        Элиза сидела спокойно, глядя ему в глаза.
        - Нет никакой необходимости отпугивать меня, Лестер. Я никогда и не мечтала попасть в категорию девушек, из которых ты выбираешь своих подружек. Поверь, тебя я меньше всего представляю в роли моего мужа, даже если вдруг он у меня и появится когда-нибудь.
        Он молча, сосредоточенно пил кофе. Через некоторое время он сказал:
        - Ты ведь умеешь печатать? Секретарша моего деда увольняется: она будет ухаживать за своей дочерью, которая сейчас беременна и может родить в любой день. Я вот тут подумал - не сможешь ли ты иногда приходить ему помогать, ну там, ответить на письма и все такое.  - Он посмотрел на нее, приподняв брови.
        - Наверное, я могла бы,  - ответила она, подумав.  - Если только у меня будет оставаться время на домашние дела и все остальное.
        - Хорошо,  - сказал он.  - Спасибо, я ему передам.  - После небольшой паузы он сообщил: - Я тебе говорил, что комната, которую дед ремонтировал для меня, уже готова? Скоро я туда перееду.
        - Надеюсь, она будет удобнее, чем эта.
        - Наверняка, причем во всех отношениях. Эта старая сплетница, моя хозяйка, не будет больше за мной подсматривать и знать, какие женщины ко мне приходят и сколько времени они у меня проводят.
        Заметив ее плохо скрытое раздражение, он улыбнулся, поддразнивая:
        - После того как я перееду, я смогу каждый вечер приглашать к себе новую девушку, если мне так захочется.
        - Не думаю, что твой дед это одобрит.
        - Вот тут ты ошибаешься. Он измеряет ценность мужчины, его положение в жизни по тому, насколько у него длинный список подруг, и по тому, как он «ладит с женщинами», по его выражению. В молодости он сам был не святой, так что яблоко от яблони недалеко падает!
        - Мне казалось, ты говорил, что с женщинами завязал навсегда?
        Он лениво усмехнулся:
        - Завязал - но в единственном числе.
        Элиза вскочила и подошла к новому проигрывателю.
        - Так странно,  - сказал Лестер, приблизившись к ней,  - если бы ты была моей подругой, я никогда не знал бы, кого ты любишь больше - меня или проигрыватель.
        Девушка нервно съежилась, стараясь не смотреть на него, и не двигалась, пока он не отошел.
        - А Нина любит музыку?
        - Не могу тебе сказать. У меня не было случая выяснить это.
        - Наверное, был слишком занят другими делами, да?  - Она заставила себя говорить равнодушным тоном.
        - Как ты догадалась?  - Он сардонически усмехнулся, покопался на полке с пластинками и поставил новый диск.  - Вот что я хочу послушать.
        Чистые струистые ноты фортепьяно вплыли в комнату, и сердце Элизы сжалось от боли.
        - Узнаешь?  - мягко спросил Лестер. Она кивнула и слушала, пока музыка не кончилась, замерев вдали, в полной вопросов тишине.
        - Это «К Элизе».
        - Да. Написана Бетховеном девушке, которую он любил. Их роман был прекрасным - но недолгим.  - Он положил пластинку обратно в конверт.  - Как и я сам, Бетховен привык к прерванным любовным романам.
        - Давно она у тебя?
        - Несколько лет.
        - Почему ты ее купил, Лестер?  - Голос ее сорвался.
        - Трудно сказать. Может быть, просто мне вспомнилась девочка, которую я когда-то знал и которая укусила меня так сильно, что у меня до сих пор остался шрам.  - Он улыбнулся и поставил пластинку на место.  - Я так часто слушал ее, что конверт уже весь истрепался.
        В глазах Элизы загорелась надежда, как огонек свечи.
        - Скоро, наверное, я ее уже выкину,  - невнятно пробормотал Лестер.  - И не стоит, покупать новую.
        Огонек мигнул и угас.
        - Спасибо, что дал мне послушать ее,  - поблагодарила она бесцветным голосом, все полученное удовольствие испарилось.  - Мне пора идти, а то тебе придется меня выкинуть, как эту пластинку.
        Он посмотрел на часы:
        - Так скоро? Ты же разочаруешь миссис Картер.
        - Она обречена на разочарование в любом случае, разве нет?
        - Только не говори это так, будто тебя это огорчает.
        Она вымученно улыбнулась:
        - Ты ведь не единственный, кто не настроен жениться, не забывай об этом.
        - Я начинаю думать,  - сказал он, подавая ей пальто,  - что кофе, выпитый тобой, должно быть, содержал немного уксуса.
        - Спасибо, что пригласил меня сюда. Мне все очень понравилось.
        - А теперь скажи мне правду.
        Она повернулась к нему лицом.
        - Да, мне правда, правда понравилось.
        Лестер отвез ее домой. По дороге она предложила:
        - Если хочешь, я помогу тебе с переездом.
        - Какую помощь ты имеешь в виду?  - спросил он, не глядя на нее, сосредоточив внимание на огоньках едущих навстречу машин.
        - Ну там, вещи упаковать, книжки, все такое.
        - Спасибо, на это, пожалуй, ты сгодишься.
        Он затормозил около ее дома.
        - Может, зайдешь?  - спросила Элиза, надеясь, что он откажется.
        - Хорошо.
        - Не думаю, чтобы Роланд уже вернулся.  - Лестер вылез из машины.  - А папа, наверное, наверху у себя в комнате.
        Дойдя за ней до двери, он шагнул в прихожую. Они стояли, глядя друг на друга, и она не знала, что ей делать дальше.
        - Проходи в гостиную,  - наконец предложила она, надеясь, что он скажет, что ему пора идти. Но он принял ее приглашение. Она села в кресло и думала, что он последует ее примеру, но он встал перед ней, взял ее за руку и заставил подняться.
        В его глазах Элиза увидела странный блеск, который встревожил ее.
        - Не посвятить ли нам ее в тайны прощального поцелуя?
        Она отпрянула от него, насколько позволяла его крепкая хватка.
        - Нет, спасибо.
        - Имея в виду, что она может завести приятеля буквально в любой день…
        - Нет, не может.
        - Я думаю,  - продолжал он неумолимо.  - Что пора дать ей небольшой урок.  - Он притянул ее к себе. Она стала сопротивляться, но его это ничуть не охладило, он только сильнее прижал ее к себе. Одной рукой он обнял девушку за талию, другую положил ей на затылок, приближая к своему лицу. Его губы приникли к ее рту в холодном слабом поцелуе.
        Поцелуй продолжался, все еще нежный, все еще слабый, и она вдруг поняла, что перестала сопротивляться и все больше и больше уступает ему, а он всем телом прижимается к ней.
        До нее дошло сквозь туман восторга, что поцелуй его изменился, что он требует ответа, который выдаст ее заветный секрет - любовь к нему,  - то, что она должна была удержать в тайне любой ценой. Он ни за что не должен догадаться об этом, никогда в жизни.
        Она убрала руки с его плеч и уперлась ему в грудь, пытаясь оттолкнуть его, в то же время извиваясь всем телом, стараясь оторваться от его губ.
        - Что ты собираешься делать,  - задыхалась она, пятясь от него,  - проверить мои моральные устои, как миссис Картер, хочешь посмотреть, как далеко я могу зайти, пока не получу колечко на палец?
        Он стоял перед ней, с бледным лицом, дыша глубоко и размеренно.
        - Может быть, я тот мужчина, у которого нет женщины,  - сказал он,  - но, боже мой, даже я не стал бы тратить время, пытаясь добиться отклика от куска мрамора. А это, друг мой, и есть тот эффект, который ты на меня оказываешь. Посмотри на мою руку.  - Он вытянул ее вперед.  - Не дрожит. Проверь мой пульс - он ровный, мерный и неторопливый, как тиканье часов.
        Она зажала уши руками.
        - Ты не только оскорбляешь меня!  - закричала она.  - Ты жесток! Ты говоришь мне, говоришь прямо в лицо о том, что я не в состоянии возбудить в мужчине желание, что я абсолютно неинтересна как женщина!  - Голос ее сорвался.  - Как будто я сама не знаю! Как будто я этого не знаю!  - Она отвернулась, закрыла лицо руками и зарыдала.
        Он не шелохнулся.
        - Элиза, посмотрим правде в глаза, мы с тобой совсем не подходим друг другу, верно? Ты относишься ко мне с отвращением и видишь меня все время совершенно не таким, какой я есть на самом деле, как будто смотришь на мое отражение в кривом зеркале. А мои чувства к тебе…  - Он пожал плечами, словно дальше просто не о чем было и говорить.
        - Они просто не существуют,  - прорыдала она,  - давай, скажи уж. Я переживу.
        - Спасибо,  - ответил он колко,  - что подсказала мне как раз то слово, которое я искал.  - Наступила минутная тишина.  - Спокойной ночи, Элиза.  - И он вышел.
        Через некоторое время вернулся Роланд. Он застал ее сжавшейся в комок в кресле, взгляд ее был тяжелым и застывшим, рукой она поддерживала голову. Но он ничего не заметил. Она подняла веки и взглянула на него. Брат был в состоянии эйфории. Он бросился на диван.
        - Привет! Хорошо провела время?
        Она кивнула:
        - А ты?
        - Превосходно.  - Он уставился в пространство и снова унесся в прошедший вечер.  - Замечательная девушка. Хочу на ней жениться, Элиза.
        - Что хочешь?
        - Я собираюсь на ней жениться.
        - А она… знает об этом?
        - Нет еще. Скоро я ей скажу.
        Элиза прижала ладони к щекам. События разворачивались стремительно, она просто не успевала за ними.
        - А откуда ты знаешь, что она согласится?
        - Согласится.
        Это говорил ее брат, ей это не снилось. Он на самом деле сидел здесь, откинув голову на диванную подушку, с мечтательной улыбкой на лице, глаза его сияли любовью к девушке, которую он впервые встретил всего лишь позавчера.
        Не сердце заныло от зависти.
        - Только не откладывай этого надолго, понял? А то твой друг Лестер вышел на поиски жертвы - он ищет себе новую подругу.
        Она увидела, как брат нахмурился и блеск потух в его глазах.
        - Но Лестер не сможет так поступить.  - Он умоляюще посмотрел на нее.  - Правда ведь?
        Элиза вышла из комнаты, бросив на ходу:
        - Я бы ему не доверяла ни на грош.
        Она поднималась по ступеням, ненавидя себя, отчаянно желая взять назад свои слова, и слышала, как брат тихо сказал:
        - Завтра. Спрошу ее прямо завтра.

        - Говорят, вчера вечером ты ходила на свидание,  - заметила Клара, когда утром Элиза появилась в магазине.  - С самим великим Лестером Кингсом.
        - Да это было никакое не свидание. Я слушала его новый стереопроигрыватель..
        - А-а.  - Молчание, последовавшее за этим, повисло как знак вопроса.
        Элиза сняла пальто и спросила:
        - А как ты провела время с моим братом?
        - Все было… просто замечательно, спасибо. Мы много разговаривали. Было очень весело.
        Элиза глянула на нее, удивившись сдержанным ответам. Потом до нее дошло, что они обе играли в одну и ту же игру,  - обе пытались утаить правду, однако, судя по выражению лица Клары, ее секрет был много счастливее, чем ее собственный.
        - Сегодня я снова его увижу,  - добавила Клара, и голос ее прозвучал почти виновато.
        Элиза подошла к ней.
        - Клара,  - застенчиво сказала она.  - Я рада, очень рада.  - Они обнялись.  - Для меня это так же замечательно, как и для Роланда.
        - Мне только жаль,  - проговорила Клара,  - что у тебя такой убитый вид. Что-нибудь случилось?
        - Все отлично, не беспокойся за меня. Просто продолжай быть счастливой, может быть, что-нибудь от твоего счастья перепадет и мне!
        После обеда Элиза решила не обращать внимания на гнев Лестера и пойти посмотреть на лес в Дауэс-Холл, вернее - печально поправилась она - на земельное владение Дауэс-Холл. Раз подлые подрядчики уже сделали самое страшное и исчезли оттуда, почему она должна держаться подальше от этого места?
        Переодевшись в брюки, свитер и куртку, она натянула сапоги и отправилась на прогулку знакомым путем. Она слегка поколебалась при мысли о тех переменах, которые застанет там, и попыталась решительно вытеснить из головы воспоминание о лесе, каким он был когда-то.
        Элиза перешла через железнодорожный мост, забралась на холм и зашагала по дороге, которая когда-то была обсажена огромными вязами. Большинства из них уже не было, пропали и руины старого дома. Там, где раньше начиналась опушка леса, теперь стоял большой рекламный щит. Черными буквами на нем было написано: «Живите как короли в домах «Монарх». Над словом «Монарх» были нарисованы две маленькие короны - торговая марка Кингсов. Рядом стоял микроавтобус фирмы, в нем никого не было.
        Там, где раньше между деревьями петляла тропинка, теперь пролегала дорога. Там, где когда-то стояли деревья, теперь были бетонные фундаменты строящихся домов. Вместо жимолости и терновых кустов лежали груды земли и кирпичей, были свалены доски, куски труб и мешки с цементом, заботливо накрытые от дождя брезентом.
        Заляпанный грязью грузовик пронесся мимо Элизы по дороге, и ей пришлось отступить, чтобы дать ему проехать. Водитель, на котором была защитная каска с двумя коронами впереди, усмехнулся при виде ее и восхищенно присвистнул.
        Несколько деревьев пощадили, как и говорил Лестер: кипарис, вяз и пару берез. Повсюду были наставлены строительные вагончики. На одном из них было написано «Начальник строительства. Управляющий», видимо, он принадлежал Лестеру. Она решила не рисковать и поспешно прошла мимо, но тут же замерла, охваченная моментальной паникой при звуке его голоса.
        Он стоял неподалеку и разговаривал с человеком, который внимательно рассматривал чертежи домов,  - Лестер скользил по листу указательным пальцем, показывая ему что-то. Он был так поглощен разговором, что наверняка не видел ее.
        Элиза сочла разумным исчезнуть из его поля зрения, пробралась среди куч строительного мусора и укрылась под защитой наполовину возведенной стены. В этот момент она увидела мужчину, который полусидел, полулежал, привалившись к кирпичной кладке. Он курил, и было похоже, что он решил устроить себе неофициальный перерыв. Увидев девушку, он неторопливо поднялся. Выражение его глаз должно было предупредить ее, что надо бежать, но от страха ноги ее приросли к земле. Он раздавил каблуком сигарету. Его черные волосы лоснились от жира, лицо заросло щетиной, словно он несколько дней не брился. Он подошел к Элизе, слегка опустив голову, в его пронзительных глазках был голодный блеск.
        - Привет, красотка. Зашла поболтать?
        Она сделала один нервный шажок назад, и в этот миг он сжал руку на ее предплечье. Она рванулась, но тщетно.
        - Перестаньте!  - попыталась закричать она, но вместо этого издала каркающие звуки и дико оглянулась в поисках помощи. Мужчина прижал ее к недостроенной стене. Со стороны дороги послышался топот бегущих ног, заскрипел гравий под тяжелыми сапогами, и суровый голос приказал:
        - Убери руки от этой девушки, Вейман!
        Мужчина немедленно подчинился.
        - А ты, Элиза,  - Лестер мотнул головой,  - уходи отсюда.
        Но Элиза не могла пошевелиться. Ноги ее не слушались. Лестер резко произнес:
        - Вейман, ты уволен.
        - Но послушайте, босс,  - заныл мужчина.  - Я же ничего не сделал…
        - Иди в офис и получи расчет.
        - Поимейте жалость, босс, не надо так сурово. У меня жена…
        - О ней ты должен был подумать до того, как начал приставать к этой девушке.
        - Но, Лестер,  - начала было Элиза, и он резко обернулся в ее сторону.  - Со мной все в порядке…
        - А ты не вмешивайся.  - Затем он снова повернулся к рабочему: - Давай, Вейман. Две недели выходного пособия. И это гораздо больше, чем другие компании заплатили бы тебе при подобных обстоятельствах.
        Элиза заметила отвратительное выражение, мелькнувшее на лице рабочего, и отшатнулась от него, как будто ей нанесли физическое оскорбление. А Лестер тем временем ушел вперед и ничего не видел. Она следовала за ним на некотором расстоянии, надеясь незаметно ускользнуть, однако у него, по-видимому, были другие планы.
        - Я хочу с тобой поговорить, Элиза,  - сказал он, отпирая дверь своего домика и заходя внутрь.
        - Лестер, я пойду домой.
        Он повторил ледяным тоном:
        - Элиза, я хочу с тобой поговорить.
        Она пожала плечами и обиженно прислонилась к перилам. Рабочего в офисе держали недолго, и, выйдя оттуда, он посмотрел на нее с откровенным вожделением.
        - Спасибо, что заступилась за меня, крошка. Жаль, что нас прервали, да? Но будем надеяться, в другой раз нам повезет больше, м-м?  - Он сделал неприличный жест и ушел.
        Лестер позвал ее в домик. Она встала в дверях, надутая и недовольная, засунув руки в карманы куртки.
        - Закрой дверь,  - сказал он. Элиза послушалась и закрыла - ногой.
        Руку он положил на угол шкафчика для документов, в пальцах сжимал карандаш.
        - Так. Теперь расскажи мне, зачем ты пришла. Ведь я внятно сказал тебе, чтобы ты и близко не подходила к стройплощадке.
        Она виновато пробормотала:
        - Просто посмотреть.  - А потом она вдруг восстала, возмущенная его допросом: - А почему мне нельзя сюда прийти? Я раньше приходила сюда гулять в лесу почти каждый день, пока вы со своим дедушкой его не уничтожили. Куда мне теперь пойти?
        - Можешь гулять, где тебе захочется, черт возьми!  - сердито заорал он.  - Только не на стройке! Это частная собственность, которая принадлежит нам с дедом!
        - Но ведь вы не можете совсем не допускать посторонних на свою стройку. Людям же нужно будет сюда прийти и посмотреть качество домов, прежде чем они их купят.
        - Совершенно верно, но эти люди приходят сюда на законных основаниях. И ты к ним не относишься. Приходя сюда, ты нарушаешь наши права собственности. Ты отвлекаешь людей от работы. При найме я не интересуюсь их прошлым или подробными сведениями об их жизни, меня интересует только их рабочий потенциал. Мы не можем гарантировать, что среди них не попадется парочка негодяев, как ты убедилась на собственном опыте.  - Он постучал карандашом по ладони, и улыбка его стала оскорбительной.  - Я, конечно, слышал о женщинах, которые специально крутятся вокруг строительных площадок, как маркитантки, но мне казалось, что ты не из их числа, впрочем…  - Его глаза сверкнули пошлым намеком.  - Я могу и ошибаться.
        Его издевка наконец дошла до нее, и она густо покраснела. Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, потом она сказала:
        - Если тебе верить, я на мужчин вообще не имею никакого воздействия, так что тебе не стоит волноваться, что я их отвлекаю.  - Нервный стук карандаша начал ее раздражать, и она с горечью выпалила: - Хотя, конечно, я забыла, ведь это касается не всех мужчин, правда? Это ведь конкретно на тебя я не произвожу впечатления!
        Лестер уронил карандаш, но поднимать его не стал. Он поставил оба локтя на шкафчик для документов, откинулся назад и стал рассматривать ее так внимательно, будто она была чертежом строящегося дома.
        Элиза продолжала:
        - Вот в чем ты всех превосходишь - так это в оскорблениях в мой адрес.  - Она пнула карандаш ногой.  - Причем применяешь свой патентованный метод. Я должна была уже давно к нему привыкнуть, но…  - Она быстро взглянула на него, надеясь, что он пропустил это мимо ушей, но он, конечно, все слышал.
        - Значит, мои оскорбления тебя огорчают, да?  - медленно протянул он.  - А вот это для меня сюрприз.
        Она молчала, боясь еще чем-нибудь себя выдать. Потом она еще раз пнула карандаш, так что он отлетел в другой угол комнаты, и направилась к двери.
        - Я так понял, ты мне что-то хотела сказать?  - смиренно спросил он.
        - Ты мне не запретишь приходить на стройку,  - вспыхнула она, замечая растущий гнев в его глазах.
        - Есть способы,  - сказал он неприятным голосом,  - предотвратить появление на стройке посторонних - например, собаки для охраны. Так что если у меня не будет другого выхода - ты знаешь, что тебя ожидает. И мне ужасно не хотелось бы извлекать тебя из челюстей этих монстров. Так что передай это всем своим сторонникам и товарищам по протесту, поняла? Они могут нарваться на большие неприятности.
        Она нахмурилась, не веря ему:
        - Тебе не позволят завести на стройке собак!
        Увидев его насмешливую улыбку, она поняла, как глупо было думать, что чье-либо возмущение может заставить его изменить свои планы. Он отнесся бы к ним с нескрываемым презрением.
        Девушка вышла, хлопнув дверью с такой силой, что задрожали стены.
        Глава 7
        Элиза решила не спрашивать брата, как продвигаются его отношения с Кларой. Отпор, который она наверняка получит в ответ, ей сейчас выслушивать не улыбалось. Кларе она тоже ничего не сказала. Но судя по сияющим глазам своей коллеги, Элиза решила, что все идет хорошо.
        Хотя частично в глубине души она была возмущена, что ее дружба с Кларой так резко оборвалась, другая, более благосклонная часть ее натуры радовалась тому факту, что ее брат после стольких лет строгой холостяцкой жизни так легко и уверенно нашел женщину, с которой желал бы разделить свою жизнь.
        Гарольд Леннан, похоже, уже принял в расчет, что его сын нашел себе подругу. И его совершенно не беспокоило то, что в один прекрасный день он захочет обосноваться отдельно, со своей семьей. Он уже и раньше не раз говорил, что, если когда-нибудь его дети решат уехать от него, он не станет стоять у них на пути и сможет сам о себе позаботиться.
        Вечером Элиза, как обычно, была одна. Вдруг зазвонил телефон. С внезапным волнением она узнала голос.
        - Это Лестер. Завтра я переезжаю из своей дыры. Ты обещала помочь мне, помнишь? Придешь?
        - Конечно, Лестер. Когда - днем иди вечером?
        - Наверное, на целый день.  - Он цинично прибавил: - Если ты не пригодишься, хозяйке хоть будет о чем потолковать потом со своими товарками,  - и повесил трубку.
        Она сама нашла дорогу к квартире Лестера. Она специально оделась попроще, натянула старые черные брюки и кофточку без рукавов. Ее впустила в дом хозяйка, и брови ее поползли вверх.
        - Но мистера Кингса нет дома, милая.
        - Да, я знаю, он сейчас будет. Я пришла помочь ему собрать вещи.
        - Ах вот как, дорогуша?  - Ее интонация была тонко рассчитана, так, чтобы в ней был легчайший намек на скандал, и Элиза ответила на ее провокацию слишком поспешно, за что потом ругала себя:
        - Он сказал, что ему понадобится помощь, а мы с ним, знаете, старые друзья…
        - Друзья? Вот как, дорогая?  - Снова в голосе послышался скрытый намек, но на этот раз Элиза не поддалась. Она взбежала вверх по ступеням, стараясь как можно скорее скрыться от пристального взгляда.
        Ее встретил хаос. В гостиной стояли два чемодана и еще один - в спальне. Туда была поспешно набросана его одежда, без внимания к порядку и сохранности содержимого. Он, как видно, понятия не имел о том, что чем аккуратнее сложены вещи, тем больше их может войти в чемоданы.
        Элиза вещи вынимала по одной и старательно перекладывала их, оставляя при этом гораздо больше пустого места. Она завернула хрупкие украшения в мягкую одежду, и в пустые углы засунула книги. К тому времени как Лестер повернул ключ в замке и бегом стал подниматься по лестнице, она уже упаковала два больших чемодана с одеждой и набила коробки и ящики книгами и разной личной мелочью.
        Он замер в дверях, одним взглядом оценивая сделанное, ею.
        - Ты, наверное, немало потрудилась, чтобы так хорошо все уложить,  - сказал он, подходя к ней.  - Значит, ты на самом деле решила мне помочь? Большинство женщин, которых я знаю, просто сидели бы в комнате и ждали, пока я приду, а потом неторопливо поднялись бы и пошли на кухню и стали бы готовить чай, пока я занимался бы всем этим!
        Она зарделась от его комплимента и улыбнулась:
        - Ты явно знаком не с теми женщинами.
        - Ты чертовски права. Так что мне придется из кожи вон лезть, чтобы сохранить эту.  - Он приобнял ее за талию, но она быстро отошла от него на безопасное расстояние.
        - Знаешь, тебе осталось не так уж мало. У тебя столько книг! Надо освободить вон те две полки над камином. Ты не мог бы этим заняться?
        - Вы что, отдаете мне приказания на моей собственной территории, юная леди?
        - Да.  - Она улыбнулась.  - Давно пора кому-нибудь взять тебя в руки. Хаос, который встретил меня, когда я сюда вошла, чуть не заставил меня развернуться и убежать.
        Когда он протянул к ней руки, она и на самом деле развернулась и убежала. В спальню. Она попыталась расчистить столик, заваленный бумагами, и вдруг ее взгляд выхватил что-то блестящее. Похоже на снимок. Она осторожно извлекла его из-под завала. Это действительно оказалась фотография. В уголке наискосок была надпись, сделанная аккуратным женским почерком: «Лестеру. С вечной любовью, Нина».
        Пока Элиза разглядывала прекрасное лицо, правильные черты, идеальный нос и рот, глаза, невинные и в то же время лукавые, сердце ее упало. Она подумала с несчастным видом: «Чего удивляться, что он был так убит их разрывом. Такой девушке стоит только поманить пальцем, и любой мужчина, даже Лестер, побежит к ней по первому ее приказанию».
        - Да,  - сказал он, стоя в дверях.  - Я так и думал, что ты ее найдешь. Хорошенькая, да, моя бывшая невеста? Вот только постоянства ей не хватало.  - Его глаза смеялись.  - Но ведь женщины все неверные существа. Думаю, и ты тоже не исключение. Или как?
        Она проигнорировала его вопрос и положила фотографию на стол, склонившись над бумагами и пытаясь навести хоть какое-то подобие порядка.
        - Нет, конечно, ты не можешь знать,  - продолжал Лестер.  - У тебя пока еще не было случая это выяснить.  - Он снова стал циничным, и с этим, как она с удивлением поняла, ей было справиться гораздо легче, чем с его внезапной искренностью.  - Ни один мужчина пока еще не мог проверить твое постоянство. Если верить Роланду, у тебя никогда не было настоящего приятеля. Я нахожу это весьма поразительным.  - Он растянулся в полный рост на постели и потянул ее вниз присесть рядом с ним.  - А ты разве не боишься быть наедине с мужчиной - волокитой, который публично объявил о своем отречении от женщин, но тем не менее готов получить от них то, что ему нужно? Или ты на самом деле так невинна, что даже не подозреваешь об опасности, которая таится в такой ситуации?
        Элиза неуверенно улыбнулась, не зная, что сказать. Не было никакого сомнения в том, что она имела полную ясность по поводу того, какой опасности - и опасности, мучительно манящей,  - подвергается, оставаясь с ним наедине. Но ее единственной защитой от него - и от себя - был ее покров невинности, и она торопливо облачилась в него и кивнула.
        Он недоверчиво усмехнулся:
        - Ты что, серьезно?  - И осторожно потянул ее к себе.  - Ты искушаешь меня продемонстрировать тебе на деле, какие опасности тебе могут грозить. В конце концов, кто сделает это лучше, чем старый друг семьи, кто нагляднее покажет тебе все сладострастные радости плоти?  - Его взгляд оценивающе бродил по ее телу.  - Нет никакого сомнения,  - тихо продолжал он,  - что тебе что-то нужно, какой-то катализатор, чтобы ты превратилась в живое существо, в женщину, вместо того чтобы быть только приставкой к радиоаппаратуре.
        Его насмешка ужалила Элизу. Она отдернула руку и резко выпрямилась. Как юный Лестер любил мучить ее на качелях, так же взрослый Лестер мучил ее сейчас.
        - Я пришла помочь тебе упаковать вещи,  - ядовито сказала она,  - а не получить от тебя урок соблазнения. Впрочем, мы друг на друга действуем, как наждак, да?  - И она продолжила свою работу.
        Какое-то время он лежал и смотрел на девушку. Почувствовав, что не может больше этого переносить, она встала и вышла из комнаты. Скоро он присоединился к ней, и они молча упаковывали вещи. Завершив этот огромный труд, Лестер отвез ее домой. Когда она открывала дверцу машины, он сказал:
        - Я тебе благодарен и говорю это искренне.  - Он протянул руку и преградил ей путь, чтобы она не вылезла из машины.  - Скажи мне кое-что. Зачем ты это сделала? У тебя была какая-то причина?
        - Конечно нет. Не было у меня никакой причины. Я это сделала просто потому, что тебе нужна была помощь, вот и все. Ну может, еще ради старой дружбы. В конце концов,  - она все-таки выбралась наружу и теперь стояла на тротуаре,  - мы ведь когда-то были друзьями, правда ведь?

        Лестер позвонил через несколько дней, и Элиза спросила его:
        - Как прошел твой переезд? Без особых сложностей?
        - Да, все благодаря превосходной упаковке. Миссис Деннис помогла мне разобрать вещи на месте и похвалила твою работу… Э-э-э… ты помнишь, я упоминал парня по имени Говард Биль?
        - Да,  - ответила она, облизнув губы.  - А что?
        - Он хочет с тобой познакомиться. Можно, мы с ним заедем?
        - Но, Лестер, я думала, ты говоришь несерьезно. Ты же прекрасно знаешь, что я не хочу…
        - Он стоит сейчас рядом со мной, Элиза.  - Его тон предупредил ее, что отступать уже поздно.  - Мы будем минут через десять.
        Он отключился, а Элиза осталась стоять, тупо глядя на трубку. Наконец она медленно положила ее на место и оглядела себя: старые черные брюки, растянутый черный свитер. Ну и что? Она же не намерена производить на этого человека впечатление. Если ее внешность отпугнет его, тем лучше.
        Она прибралась в гостиной, взбила подушки, подобрала журналы и газеты, валявшиеся на полу, и побежала наверх. Мужчины приехали раньше чем через десять минут. Она услышала звонок в дверь. Открыл отец.
        Элиза причесалась и слегка припудрилась. Когда она спустилась, они стояли в прихожей. Лестер внимательно наблюдал за ней, лицо его совершенно ничего не выражало. Потом она увидела человека, которого он привез с собой.
        Он был среднего роста, такого же солидного сложения, как, вероятно, и его счет в банке. Процветание и успех крепко пристали к нему, придавая напыщенный вид и заставляя его выглядеть старше своего возраста. Ему должно было быть не больше тридцати пяти, но выглядел он как человек, чьи взгляды и ценности ближе к людям предпенсионного возраста.
        Он смело посмотрел на Элизу, которая тихонько стояла рядом с Лестером и ждала, пока их представят друг другу. Даже если бы сердце ее не принадлежало целиком и полностью Лестеру Кингсу, она все равно не стала бы забивать себе голову, думая об этом флегматичном, скучном человеке.
        Но Говард Биль сиял, словно ему только что предложили очень выгодную сделку по сходной цене. Он, похоже, был доволен девушкой, которую Лестер Кингс представлял ему как потенциальную супругу. Они пожали друг другу руки и перешли в гостиную, но выражение лица Элизы не переменилось. Она продолжала оставаться апатичной и равнодушной. Когда все расселись, она даже не сделала попытки завести разговор.
        Говард попытался побеседовать с ней, но она давала односложные ответы. И чем больше раздражался Лестер, тем больше она входила в роль туповатой необразованной девушки. Один раз, когда Говард прикуривал, она глянула на Лестера и сверкнула неожиданной, намеренно нахальной улыбкой, потом снова замкнулась в своей угрюмости. Лестер сцепил руки, словно душил кого-то, словно ему доставило бы немалое удовольствие, если бы в его руках оказалась ее шея.
        - Не хотите ли чашку чая?  - спросила Элиза, выговорив впервые законченное предложение.
        Лестер посмотрел на Говарда, который с радостью согласился - возможно, подумала Элиза, для того, чтобы хоть ненадолго избавиться от ее невыносимого присутствия. Она приготовила чай и внесла его на подносе в комнату.
        - Я отнесу чашку чая твоему отцу,  - сказал Лестер, становясь перед ней и усмехаясь с видом победителя. Она нахмурилась, не зная, как поступить. Пока Лестер будет наверху общаться с ее отцом, ей придется вести хоть сколько-нибудь вразумительный разговор с этим человеком.
        Как только Лестер ушел, Говард пересел к ней поближе. Он принял у нее из рук чашку чая и вынул записную книжку.
        - Так как нам придется узнать друг друга получше…  - начал он, и Элиза была поражена тем, что он оказался настолько толстокожим, что ее полное отсутствие интереса к нему принял за поощрение.  - Нужно решить, в какой день нам лучше встретиться.
        - О, я, право… не знаю, может быть…
        - Так как дни становятся длиннее, полагаю, лучше всего подойдет вечерняя прогулка на машине, тогда мы с вами сможем обо всем поговорить и обсудить положение вещей.
        «Ради всего святого,  - подумала Элиза,  - какое положение вещей?»
        - А не могли бы мы…  - сказала она вслух, заколебалась, но решила пойти ему навстречу и продолжила: - Не могли бы мы сходить на концерт?
        - Это совсем не в моем духе. У меня нет музыкального слуха. Для меня настоящая мука - слушать музыку.
        Вернулся Лестер, усмешка у него на лице выдавала, что он услышал, как Говард отверг то, что было для нее дороже всего.
        - Лучше какое-нибудь шоу - чтобы было ярко, много танцев, движения. Не говоря уж о девочках, на которых можно посмотреть.  - Он кинул скользкую улыбочку в сторону Лестера.  - Вот это я люблю. Знаешь, что я лучше сделаю - посмотрю в газетах, что где идет, и позвоню тебе.
        Элиза сказала еле слышно, беспомощная перед его непроницаемой бесчувственностью:
        - Как хотите.
        Он самодовольно кивнул. Она почувствовала, что, если бы даже она ему сказала: «Нет, спасибо», реакция его была бы такой же, потому что за толстую стену его самодовольства и чванства не просочилось бы осознание того, что она вообще может ему отказать.
        Вскоре после этого Лестер заявил, что им пора идти. Он задержался в прихожей, когда Говард уже вышел за дверь и направился к своей машине.
        - Тебе обязательно надо было притворяться умственно отсталой?  - прошипел он.
        - Я тебя не просила его приводить,  - резко ответила она.  - А если ты решил действовать как самопальное бюро знакомств, не моя вина, что твои маневры оказались безрезультатными.
        Говард опустил стекло машины и громко откашлялся. Лестер понял намек.
        На следующий день Фил Поллард взял телефонную трубку и подозрительно посмотрел на Элизу.
        - Тебя спрашивает какой-то мужчина,  - сказал он, хмурясь, затем с некоторой надеждой прибавил: - По-моему, брат.
        Она покачала головой и, опасаясь услышать голос Говарда, осторожно сказала:
        - Элиза Леннан слушает.
        - Откуда я знаю,  - спросил ее голос, от которого сердце запрыгало в груди,  - что я разговариваю не с мышкой?
        Она засмеялась и от облегчения заговорила с ним неожиданно тепло:
        - Ах, Лестер, это ты.
        Фил тут же резко повернул голову в ее сторону, в его глазах появилось прежнее подозрение. Она слегка отвернулась, в какой-то детской наивной уверенности, что так их разговор никто не подслушает.
        - Ты так рада меня слышать,  - сказал Лестер,  - что даже оживаешь при звуке моего голоса? Я так тронут.
        - Дело не в этом,  - торопливо ответила она.  - Я просто подумала, что это звонит…
        - А в чем дело?  - спросил Лестер, понижая голос.  - Твой босс что, ревнует? Надо мне почаще звонить тебе на работу, а лучше даже самому заезжать. Вот тогда он действительно начнет волноваться. Он решит, что я за тобой ухаживаю.
        - Я прекрасно отдаю себе отчет в том,  - заговорила она прямо в трубку, почти касаясь ее губами,  - что, даже если бы я была самой последней женщиной на земле, ты не начал бы за мной ухаживать. А теперь, может быть, скажешь мне, в чем дело?
        Он так громко засмеялся, что ей пришлось отнести трубку подальше от уха.
        - Наконец маленькая мышка начала показывать характер. Может, у меня сложилось о ней неправильное мнение?
        - До свидания, Лестер,  - отрезала она и собралась положить трубку.
        - Подожди минуту,  - настойчиво остановил он ее.  - Дай я хоть скажу тебе, зачем звонил. Секретарша моего деда ушла с работы, чтобы помогать дочери с новорожденным младенцем, как я тебе и говорил. Ты не могла бы сделать мне одолжение, помнишь, ты обещала?
        - А когда?
        - Если можно, сегодня днем. Ну пожалуйста.
        - Хорошо,  - вздохнула она.
        - Я еще не освобожусь к тому времени, чтобы подвезти тебя, так что не могла бы ты доехать на автобусе? А потом я сам отвезу тебя домой.
        Элиза согласилась и повесила трубку. Она увидела немой вопрос в глазах Фила и поняла, что ей придется все объяснять. Ему не понравилось то, что он услышал.
        - Ты ведь не хочешь сказать, что на самом деле поедешь помогать этому старому подлецу Кингсу? Я-то думал, что ты была против него и их возмутительного осквернения природы, как и я. Или,  - продолжил он, насторожившись от ревности,  - его внучок умудрился тебя переубедить и привлек, на свою сторону?
        - Нет, конечно, мистер Поллард.  - Говоря это, она почувствовала сильный укол совести, заметив боль и обиду в его глазах.

        Запах лака, которым щедро был покрыт пол, ударил в нос Элизе, когда экономка открыла дверь в резиденцию Альфреда Кингса.
        - Миссис Деннис?  - спросила девушка, заходя в дом.
        - Да, это я, голубушка,  - ответила экономка улыбаясь.  - А вы Элиза Леннан. Я помню вас, голубушка, когда вы были еще маленькой девочкой. Вы с мистером Лестером и вашим братом все время шалили у нас в лесу, лазили вместе по деревьям и рвали штанишки.  - Она покачала головой.  - А теперь их все порубили, те деревья. Я просила мистера Кингса, чтобы он этого не делал.
        Они вошли в гостиную. С красиво подобранными по цвету коврами, великолепными светильниками на стенах, изысканным оформлением и роскошной мебелью, эта комната давала ощущение комфорта, и только ее обитатель вносил какую-то фальшивую ногу в атмосферу. Он хорошо смотрелся бы во времена короля Эдуарда: с высоким стоячим воротничком, в жилете, застегнутом на все пуговицы под пиджаком, и тяжелой золотой цепью для часов. Сам человек был гибким и жилистым, в зорких глазах притаилась хитринка, а волосы его были седыми и редкими. Он не выглядел на свои годы, а его голова, казалось, работала ничуть не хуже, чем у людей в два раза моложе его.
        Когда миссис Деннис ввела Элизу в комнату, Альфред Кингс сидел развалившись на диване. Сигарета, которая, судя по многочисленным окуркам в пепельнице, была далеко не первой, свисала с его сморщенных губ, от табачного дыма у девушки запершило в горле. На подлокотнике опасно балансировал бокал пива. Руками с узловатыми пальцами и венами, ставшими выпуклыми и заметными из-за возраста и тяжелой работы, которую когда-то, в давно прошедшие дни, ему приходилось выполнять, он держал перед собой утреннюю газету.
        Заметив гостью, он опустил газету и махнул Элизе рукой, приглашая садиться.
        - Очень рад вас видеть, дорогая,  - сказал он.  - Чашечку чая или бокал чего-нибудь покрепче?  - Судя по тому как он ей подмигнул, ей рекомендовалось выбрать именно последнее.  - Это пойдет вам на пользу, а?
        Элиза улыбнулась и вежливо отказалась. Она жалела, что не может ему прямо сейчас сказать, что пришла работать и ее вовсе не надо развлекать. Ей хотелось бы опустить предварительные светские условности.
        Миссис Деннис оставила их, и Элиза провалилась в подушки глубокого удобного кресла. Альфред заново наполнил свой бокал из бутылки, стоявшей на столе, поднял в ее честь и выпил, почмокав губами и облизнув край уже пустого бокала.
        - Мне вообще-то нельзя это пить,  - усмехнулся он.  - Доктора говорят - ни в коем случае, и старушка Деннис тоже твердит, что ни-ни, но пусть только попробуют меня остановить, посмотрим.
        «То же самое,  - подумала Элиза,  - он, наверное, говорит, когда ему рассказывают о протестах против вырубки леса в Дауэс-Холл». Он, казалось, был из людей такого сорта, которых сопротивление только бодрит, которые любое противодействие воспринимают как личный вызов и которые смотрят на любое препятствие, встречающееся на их пути, как на барьер, который нужно преодолеть,  - черта характера, унаследованная его внуком в полной мере.
        - Значит, Лестер все же смог вас уговорить прийти и помочь нам? Да, у него есть подход, у моего мальчика, умеет он обращаться с женщинами, прямо как его старый дедушка в молодые годы!  - Он усмехнулся.  - Только в его возрасте я был уже женат и с кучей ребятишек!
        Нервничая, Элиза посмотрела на часы. Время шло, и она пыталась придумать, как бы повежливее сказать ему об этом.
        - Ах,  - вздохнул старик,  - раньше все было по-другому. Работодатель все выжимал из своих рабочих. Тогда еще не было всяких новомодных штучек в строительстве.  - Он поудобнее устроился на диване.  - А ты знаешь, детка, что если человек опаздывал на работу на пять минут, то с него вычитали плату за пятнадцать минут? Если шел дождь, все равно он должен был работать, а не то потерял бы оплату за день. А теперь,  - с отвращением заметил он,  - их балуют. Вот мой внук, например, и он такой же - слишком уступчивый,  - я ему говорил об этом.
        - Я сморю, у дедушки появился увлеченный слушатель.
        Элиза вздрогнула при звуке голоса Лестера, но Альфред Кингс не пошевелил ни одним мускулом. Он даже не повернул к нему головы. Тот стоял в дверях, улыбка слегка смягчала циничную складку губ. Он был в рабочей одежде, там и сям заляпанной грязью. Облокотившись о притолоку, он переводил взгляд с одного на другую.
        - Заходи, приятель,  - пригласил его дедушка.
        - Если я пройдусь по священному ковру в этих сапогах,  - сухо ответил Лестер,  - то миссис Деннис меня со свету сживет.
        Дед оглушительно захохотал:
        - И это, мой мальчик, будет такой опыт, который ты никогда не забудешь!
        Лестер спросил у Элизы, приподнимая брови:
        - Я так понимаю, ты к работе еще не приступала?
        Она вспыхнула от предположения, что ее обвиняют в безделье.
        - К работе?  - переспросил старик с крякающим смехом.  - Да вы, молодежь, и понятия не имеете, что такое работа. Знаешь ли ты, голубушка,  - при этих словах Лестер завел глаза к потолку, как бы говоря: «Ну все, старика опять понесло»,  - сейчас с рабочими на стройке обходятся так, словно они члены королевской фамилии. Теперь им даже не надо самим добираться до работы - их привозят в фирменных автобусах на строительную площадку. Больше того,  - он потряс пальцем,  - оплату им считают с того времени, как они сели в автобус, а не с того, как они приехали на стройку, как раньше бывало. Теперь рабочим оплачивают праздники - раньше, когда я сам еще был работягой, такого никогда не делалось. А им ко всему этому еще положен отпуск и зимой, а не только летом!
        - Элиза пришла сюда работать,  - осторожно напомнил ему Лестер, но он мог бы с тем же успехом промолчать, потому что его высказывание не произвело никакого эффекта на красноречие дедушки.
        - И я тебе еще вот что скажу, деточка. Все эти разговоры о «свободном дне» для учебы в техникуме… В старые добрые времена ребятам приходилось заниматься этим в свое свободное время, вечерами, когда они уже смертельно уставали от целого дня на работе. А теперь у них такая малина - это записано в условиях договора, это обязательно, они все этим пользуются,  - и днем их обязаны отпускать с работы. И при этом они ничего не теряют из зарплаты.  - Он покачал головой, не заметив, как Лестер осторожно выманил Элизу из комнаты.
        Когда она выходила, он все еще продолжал разговаривать сам с собой:
        - В наши времена строителю платили только за то, что он делал, и он делал то, за что ему платили. А теперь…  - Голос его замер вдали.
        Стол в комнате, куда Лестер привел Элизу, был завален папками и чертежами, на стульях лежали внушительные стопки бумаг. Даже пол не избежал этой участи. На нем были набросаны вскрытые конверты, письма и журналы, связанные со строительным бизнесом.
        - Это мой кабинет. Но так как я здесь бываю совсем редко, мы сюда же поставили и стол для машинистки.  - Он улыбнулся ей.  - Ну, не волнуйся так. Говорю тебе, ты не очень часто будешь обременена моим присутствием.
        Она неуверенно спросила:
        - А кто будет давать мне работу? Ты или дедушка?
        Он с насмешливой улыбкой ткнул себя в грудь.
        - Но,  - сказала она, глядя на него с упреком,  - ты же мне сказал, что помощница нужна твоему дедушке.
        - А если бы я тебе сказал, что помощница нужна мне, ты убежала бы за милю, да?
        - Значит, ты завлек меня сюда под фальшивым предлогом?
        Он отвернулся так, чтобы она не могла видеть его лица.
        - Я пригласил тебя сюда, потому что фирме,  - он сделал ударение на этом слове,  - нужна помощь и по доброте сердечной ты согласилась прийти. Я полагаю, это вполне пристойный предлог. А теперь,  - сказал он, слегка прищурив глаза,  - давай пока отложим в сторону нашу обычную вражду, забудем про личные разногласия и займемся делом, а?
        Она извинилась, сняла пальто и села за машинку.
        - Это старая развалина,  - заметил он, нажав пару клавиш,  - но пока еще работает. Вроде бы.
        Элиза открыла ящик стола и нашла там карандаш и блокнотик.
        - Мне это понадобится?
        Он сидел на краю ее стола, лицом к ней, просматривая охапку писем.
        - Что? Да, это пригодится. Я буду тебе диктовать ответы на эти письма.
        В следующие полчаса она стенографировала то, что он диктовал. Лестер говорил так бегло, что к своему огорчению она заметила, что почти не успевает, и ей пришлось несколько раз переспрашивать. Каждый раз он высокомерно улыбался ей и говорил преувеличенно медленно и чересчур внятно в течение нескольких минут, а потом снова набирал скорость.
        В конце он поцокал языком:
        - Если бы я был твоим постоянным начальником, я бы послал тебя в подготовительный класс, чтобы ты поднабрала скорости.
        Она бросила карандаш, как избалованное дитя и начала подниматься со стула.
        - Если я тебе не гожусь…
        Лестер склонился вперед и схватил ее за плечи подталкивая вниз.
        - Уверяю тебя, моя славная Элиза, ты мне вполне, вполне подходишь.
        Она вспыхнула и насупилась, подозревая в его словах двойной смысл, но его лицо ничего не выдавало.
        - Это все?
        - Пока да.
        Все время, пока она печатала, Лестер сидел в комнате. Закончив, она спросила, не хочет ли он прочитать отпечатанное. Он прислонился к ее столу, просмотрел письма одно за другим, взглянул на ее лицо, раскрасневшееся от старания, и улыбнулся:
        - Очень хорошая работа, ни одной ошибки. Все знаки препинания на месте.
        Его похвала заставила Элизу просиять, и она не смогла удержаться. Он наклонился к ней и взял ее за подбородок, вынуждая глядеть ему прямо в глаза.
        - Клянусь, когда ты так выглядишь,  - прошептал он,  - ты просто неотразима.
        Их глаза встретились, и само время замерло. Она облизала губы и попыталась заговорить.
        - Даже для тебя?  - прошептала она.
        - Даже для меня,  - шепнул он ей в ответ.
        С усилием они разъединили взоры, и он вернулся к своему столу. Она сидела, выкручивая пальцы, спиной к нему.
        - Это все?  - спросила она наконец.
        - Да, спасибо, это все.  - Он говорил коротко и отрывисто.  - Если ты подождешь несколько минут, я тебя подвезу домой.
        - Нет, ничего, я могу доехать и на автобусе.
        Он стоял у своего стола, читая письмо, и не обратил внимания на ее ответ. Она надела пальто и снова присела.
        Он бросил письмо на стол.
        - Готова?
        Они вышли черным ходом.
        - Я не попрощалась с твоим дедушкой,  - спохватилась Элиза.
        - Могу тебя заверить, что он этого даже не заметит.
        Она не могла понять, почему он говорит так раздраженно.
        - Боюсь, придется взять микроавтобус. Моя машина сейчас в починке.
        Элиза открыла дверцу для пассажиров и устроилась на неудобном жестком сиденье. Когда они влились в поток машин на главной улице, Лестер спросил странным голосом:
        - Как там наш друг Поллард поживает? Он уже примирился со строительством жилья как с неизбежной прозой жизни?
        - Сомневаюсь. Он все еще сердится, когда об этом заходит речь.
        Лестер кинул на нее быстрый взгляд:
        - А ты? Ты уже с этим примирилась или вид растущих домов до сих пор вызывает у тебя святую ярость?
        Она нахмурилась, не понимая, к чему он клонит, но все же кивнула.
        - И ты все равно согласилась пойти помочь мне, вернее моему деду, с письмами?
        Она безрадостно засмеялась:
        - А, я понимаю, что ты имеешь в виду. Ирония судьбы, да?
        - Да,  - сухо откликнулся он.  - Если только это не мои магнетические чары, перед которыми ты не смогла устоять.
        На это она отвечать не собиралась и спросила:
        - Когда тебе понадобится моя помощь в следующий раз?
        - Значит, ты по-прежнему готова сотрудничать с врагом?
        Она быстро посмотрела на него, не понимая, серьезно он говорит или нет, но он улыбался. Что он пытается доказать - что она слишком легко соглашается действовать в разрез со своими принципами? Элиза стала бороться с совестью, которая отчаянно пыталась доказать ей, что он прав.
        - Значит, тебе больше не нужна моя помощь?  - взорвалась она, слишком поздно поняв, что ее вспышка раздражения немедленно докажет ему, что его злая насмешка попала прямехонько в цель.
        - Нужна, конечно, еще как.  - Голос его сделался совершенно шелковым.  - Ты для меня просто незаменима.  - Он прикрыл ладонью ее руку, Элиза отодвинулась. Тон его стал прежним, нормальным.  - Я скажу тебе, когда приходить. Дня через два, наверное.  - Затормозив возле ее дома, он спросил:
        - Роланд сейчас у себя, как думаешь?
        - Прости, но в последнее время я не знаю, где он бывает. Раньше я бы, конечно, сказала без колебаний «да», а теперь…
        - Завел подружку и стал непредсказуем? Хорошо, попозже я загляну на минутку, вдруг он дома.
        Девушка выскочила из микроавтобуса.
        - Элиза… Спасибо за помощь.
        Она слегка улыбнулась ему через плечо и вошла в дом.
        После ужина отец поднялся к себе, как и всегда. Элиза обратилась к Роланду:
        - Лестер сказал, что, наверное, заедет к тебе сегодня вечером.
        - О, как некстати. Клара сегодня придет.
        «Клара,  - с горечью подумала она, моя посуду,  - должна была быть моей подругой, а не Роланда. Лестер назвал ее «единственный друг, который у тебя был за всю жизнь». Теперь я потеряла не только ее, но и брата. Раньше это было бы для меня не важно. А теперь придется заново учиться переносить свое одиночество».
        Пришла Клара и сразу внесла с собой в дом веселость. Глядя на подругу с братом, Элиза поняла, насколько сильно оба влюблены. Вскоре дверной звонок возвестил о прибытии Лестера.
        - Привет всем.
        Роланд протянул руку;
        - Что-то давно тебя не видел, Лестер.
        - Ты сам был занят, и весьма приятными делами, так ведь?  - Он огляделся в поисках, куда бы сесть, потом направился к креслу.
        Элиза, запиравшая за ним дверь, успела занять кресло первой, и он шутливо прижал кулак к ее подбородку. Затем он присел на подлокотник и улыбнулся парочке на кушетке.
        - Должен сказать, что очень приятно видеть моего старого друга Роланда в обществе дамы его сердца.
        - Одобряешь?  - спросила Клара, улыбнувшись.
        - Всем сердцем,  - последовал убедительный ответ.  - Хотя сам я отказался от женщин до конца моих дней, я тем не менее рад видеть другого мужчину, который влюблен в женщину, а та любит его так же сильно, как и он ее.
        Элиза шевельнулась рядом с ним, и он посмотрел на нее, однако она решительно отвернула от него лицо.
        - Элиза, знаете ли,  - сказал он, улыбнувшись,  - тоже завела себе приятеля. Она разве не говорила?
        - Нет, не говорила!  - Клара была поражена до глубины души и выпрямилась на диване, высвободившись из объятий Роланда.  - Элиза, почему ты мне ничего не рассказываешь? Кто он? Ты, Лестер?
        Он издал короткий сардонический смешок.
        - Я? Ты, верно, шутишь! Она ни за что не стала бы со мной встречаться, даже если бы больше мужчин на свете не осталось! Ведь так, Элиза?
        Она обдала его яростным взглядом, зная, что он специально переигрывает слова, которые она когда- то сказала ему.
        Роланд с Кларой смотрели на них с отстраненным интересом преданной парочки, которые, будучи погружены в собственную любовь, не в состоянии понять, как это остальные могут пребывать не в таком же экстазе, как они сами.
        - Ее приятеля зовут…  - интригующе начал Лестер, вставая и принимаясь шагать по комнате.  - Говард Биль. Он геодезист.
        - Вот это новость, Элиза,  - сказал Роланд, поудобнее обхватывая при этом талию Клары.  - А папа знает?
        - Нет, конечно. Там и рассказывать нечего. Мы с ним познакомились только вчера вечером. По милости Лестера.
        - Я так понял, что он тебе понравился, да, Элиза?
        Она взглянула на Лестера и наткнулась на его циничную усмешку.
        - Понравился? С чего это ты взял? Да он просто напыщенный осел!
        - Но, Элиза, дорогая моя.  - Улыбка Лестера стала невыносимой.  - Какое это имеет значение? У него куча денег. Он мог бы дать тебе все, что ты только пожелаешь. Например, самую лучшую на свете аудиоаппаратуру…
        - Которую он ненавидит.
        - И что с того? Он вполне может позволить себе иметь в доме звуконепроницаемую комнату, чтобы ты могла наслаждаться музыкой, не беспокоя его…
        Она обернулась к нему:
        - Когда - и если - я выйду замуж, я выберу себе кого-нибудь, с кем у меня были бы схожие вкусы. И вообще, чего ты добиваешься - зачем ты пытаешься меня уговорить выйти за него? Ты считаешь, что мне только это и нужно?!  - вскричала она, борясь с подступающими слезами.  - Материальная обеспеченность, животные удовольствия?!  - Доведенная до состояния невыносимой зависти при виде парочки на кушетке, она вскочила на ноги. Ее голос сорвался на визг: - Вы все считаете, что я только того и хочу, чтобы продаться кому-нибудь подороже?!
        Из-за слез она не видела лица Лестера и бросилась вон из комнаты, понимая, что Роланд и Клара смотрят ей вслед, открыв рты от такого непривычного для нее всплеска эмоций.
        Ее убежищем была спальня, а утешением - подушка, которую она прижала к щеке. Она сама не знала, почему плачет, просто осознавала, что не может сдержать слез и при этом чувствует, как страшная внутренняя боль отступает. Боль от неразделенной любви. Наконец Элиза затихла. Она лежала ничком, эмоционально выпотрошенная. Вдруг она напряглась - кто-то осторожно поднимался по лестнице. Наверное, это Клара идет ее утешить. Дверь отворилась, и вошел Лестер.
        Она приподняла голову и воинственно спросила:
        - Что тебе нужно?
        Он тихо ответил:
        - Посмотреть, как ты.
        - Я не больная. Со мной все в порядке. Уходи.
        Он молчал, глядя на нее. Уже стемнело, и вечернее небо, озаренное заходящим солнцем, пылало на западе, оттеняя скученные облака, постепенно скрывавшие солнце.
        - Включить тебе свет?
        - Нет, спасибо.
        - Скажи мне…  - Он подошел к окну.  - Чем тебе не нравится Говард Биль?
        Она поколебалась. Зачем он ее спрашивает? Зачем он ее все время проверяет?
        - Я… я знаю, что не смогу его никогда полюбить.  - Она устало поднялась и спустила ноги на пол, приглаживая волосы и прижимая тыльную сторону ладони к пылающей щеке.  - А когда я выйду замуж - если вообще выйду, мне нужна будет любовь, чтобы я могла ее отдавать и получать, такая любовь, какая была у моих родителей.
        Он медленно отвернулся от окна и облокотился на подоконник. В темноте она не видела его лица.
        - Не обманывай себя, Элиза. Такого нет на свете. Если такой мужчина, как Говард Биль,  - надежный, уверенный в себе, цивилизованный - может предложить тебе стабильное будущее без материальных проблем, то с твоей стороны просто глупо отказывать ему.  - И он горько закончил: - А любовь? Она у тебя будет!
        - Как ты можешь так говорить?  - закричала она.  - Стоит только посмотреть на Роланда и Клару, чтобы понять, как ты заблуждаешься.
        - Им повезло даже больше, чем они думают.  - Он подошел и подсел к ней на кровать, засунув руки в карманы.  - Я наблюдаю за ними совершенно бесстрастно, и меня это совсем не увлекает. Теперь у меня есть к этому иммунитет, Я просто сижу на обочине и смотрю на других. И ничего не чувствую.
        - Ты циник. Ты позволил себе раскиснуть.
        - Ну и что, пусть. Зато больше никто не сможет сделать мне больно.
        Она отчаялась. Ей так хотелось быть такой, как другие девушки, которые могут дать понять мужчине, что любят его, не говоря этого прямо. Она вынудила себя спорить с ним, потому что знала, что так нужно. Ради любви, которую она к нему испытывала, она должна попытаться убедить его, что не все так плохо и не все еще потеряно.
        - Из-за того, что девушка - всего лишь одна девушка - предала тебя, ты позволил себе превратиться в бессердечного, безжалостного…
        Однако он неправильно понял ее намерения и сердито прервал:
        - Ну вот, ты опять завела свою шарманку. Снова давай монотонно перечислять все мои недостатки и дурные черты. Да я все уже знаю, что ты про меня думаешь, ты мне это говорила уже столько раз, что сейчас можешь заткнуться!
        Стало совсем темно. Некоторое время он молча стоял, глядя в окно. Затем он увидел лежавшую на стуле куклу, равнодушную и безжизненную. Он схватил ее и поднес к окну. Ее абрис четко вырисовывался на фоне сумерек. Пожав плечами, он бросил ее обратно на стул и вышел.
        Глава 8
        На следующее утро Фил Поллард спросил Элизу, как она себя чувствует после экскурсии по территории врага.
        - Никаких повреждений? Боевых ран?
        Девушка улыбнулась. Она не могла рассказать ему, что те раны, что она получила, невидимы и неизлечимы.
        - Пока ты была у Кингсов в офисе, ты не нашла никаких материалов, которые помогли бы нам в наших попытках саботажа?
        - Нет,  - засмеялась она.  - Ничего такого, что могло бы нам помочь. Только всякие сроки поставки материалов, и почему такое-то оборудование не подвезли в условленное время, и как это задерживает график строительства.
        Клара, которая слышала их разговор, крикнула из торгового зала:
        - Вы видели в местной газете сообщения, что у Кингсов многое пропадает со стройки? И что они подозревают кого-то в воровстве?
        - А что у них пропадает?  - поинтересовался Фил Поллард, поглощенный оттачиванием карандаша.
        - Ну, медные трубы, мешки с цементом, доски и все такое прочее. Конечно, это очень странно, потому что кто бы это ни делал, он явно делает это специально, чтобы помешать строительству.
        Элиза села за пишущую машинку.
        Саботаж - слово, которое только что употребил сам Фил. Ее сердце упало. Она взглянула на его профиль. Он, не зная этого, беззаботно просматривал каталог новых поступлений. Она начала печатать и вдруг в ужасе вспомнила, что Лестер недавно спрашивал о ее отношении к строительству. Элиза почувствовала, что ей стало жарко от унижения. Значит, он подозревает ее в краже! Неужели он так плохо о ней думает? Ее пальцы барабанили по клавишам, отчаянно пытаясь силой ударов заглушить ответ на этот вопрос.
        Позже в тот же день ей позвонил тот, кого она так боялась услышать.
        - Это Говард. Я полагаю, сегодня вечером вы свободны, Элиза? Я обнаружил, что в городском театре идет хорошая пьеса, и купил два билета.
        Его фамильярность с ней уже после первого знакомства, его убежденность в том, что она уже целиком принадлежит ему и что он может вести ее куда захочет, а она будет повсюду покорно за ним следовать,  - все это довело ее гнев до точки кипения. Однако она слегка убавила огонь и равнодушно ответила:
        - Да, я могу сегодня с вами пойти.
        - Хорошо. Я зайду в семь. До свидания.
        Он повесил трубку. К его приезду Элиза надела самую простую свою одежду и причесала волосы так, чтобы они висели скучными некрасивыми прядями. Она не станет его поощрять - ни внешностью, ни поведением.
        Но Говард даже ничего не заметил. По дороге они говорили о повседневных делах, он сказал что-то насчет приятной погоды и ни в коей мере не был смущен ее краткими ответами. В театре они сидели на самых дорогих местах и ели самые дорогие конфеты, какие только оказались в буфете, а в антрактах пили в баре самое изысканное вино. По дороге домой они говорили о пьесе, вернее говорил Говард, а Элиза слушала. Она не смогла бы сейчас подавать внятные реплики. Она смотрела пьесу и, следуя инстинкту, выглядела грустной или смеялась всегда в нужных местах, но в памяти у нее ничего не осталось.
        Он проводил ее до входной двери, наклонился вперед, схватил за плечи и коротко поцеловал в губы. Затем сообщил ей, что скоро они снова увидятся.
        Элиза подумала, что прощальный поцелуй был тоже запланированным действием - частью плана, одобренного после того, как ситуация была должным образом взвешена, оценена и финансово рассчитана.
        Роланд крикнул из своей комнаты, что звонил Лестер, когда она уходила. Спрашивал, не придет ли она завтра и не напечатает ли то, что он оставит ей на столе.
        Она заглянула к брату.
        - Ты сказал ему, что я ушла с Говардом?
        - Нет. Он не спрашивал.
        Элиза подумала, что после всего, что она говорила ему про Говарда Биля, это даже к лучшему.

        Миссис Деннис провела ее прямо в офис.
        - Вы хотели видеть мистера Кингса?  - спросила она.  - Мистер Лестер еще не приезжал.
        Элиза поспешно заверила экономку, что работа уже ждет ее в офисе.
        Она сняла толстую вязаную кофту и взялась за дело. Вскоре в кабинет неторопливо забрел Альфред.
        - Услышал, как вы тут печатаете - сказал он, ходя кругами по комнате, просматривая груды бумаг.  - Вы только посмотрите на это,  - пробормотал он себе под нос.  - Сколько он тут гвоздей поназаказывал и сколько краски.  - Он покачал головой.  - Надо будет ему сказать, чтобы был поэкономнее. Пустая трата денег и больше ничего.
        Элиза вынуждена была прекратить печатать, чтобы было слышно, что он говорит.
        - В старые времена,  - мечтательно произнес он, набивая трубку,  - я велел своим рабочим обходить все дома, строительство которых мы закончили, вставать на карачки и собирать все погнутые гвозди.  - Он ощерился в усмешке.  - Знаешь, что я потом делал? Я велел им выравнивать их молотком и использовать заново! Всегда бери как можно больше и давай как можно меньше - вот мой девиз!  - Он запыхал трубкой, и Элизу затошнило от неприятного запаха.  - Вот мой внук, он уже воспитан по новым правилам, все в бизнесе делает по-другому. Их с самого начала теперь учат, что правильно, что неправильно. А я - мне до всего приходилось доходить самому, все доставалось тяжким трудом.
        Миссис Деннис крикнула:
        - Мистер Кингс, ваш чай готов. Спросите юную леди, не желает ли она тоже испить чайку?
        Но Элиза вежливо отказалась и смотрела, как старик уходит к себе, с плохо скрываемым облегчением. Она открыла окно, чтобы выветрился едкий табачный дым, и снова села за работу. Она почти уже закончила, когда зашел Лестер. Услышав о рассуждениях своего деда, он рассмеялся.
        - Это его любимая тема - как было в старые времена и как сейчас. Ему трудно смириться с этими переменами, отчасти потому он и завел свой бизнес в такой тупик, что вынужден был звать меня на помощь. Теперь законодательство в области строительства обязательно для всех, это парламентский закон. Так что, когда в следующий раз будешь смотреть на строящийся дом…  - Он потрепал ее по волосам.  - Только, пожалуйста, не понимай это как открытое приглашение на строительную площадку фирмы «Кингс»…  - Он улыбнулся ей, пока она с некоторым недовольством приглаживала себе волосы.  - Помни, что размер досок, толщина стен, даже угол наклона ступеней и прочее - все это устанавливается по вышеупомянутому закону.
        - Значит, строитель не может сам решать даже такие вещи?
        - Не может, ни в коем случае, Больше того, он должен представлять все свои калькуляции местному строительному инспектору на утверждение. Он должен принимать во внимание такие вещи, как нагрузка на пол и нагрузка на стену при сильных порывах ветра - все в целях безопасности.
        - Я начинаю понимать,  - медленно сказала она,  - почему твой дед передал тебе все дела. Ты так много всего об этом знаешь, да?
        - Если это комплимент, пусть даже и завуалированный,  - он поклонился,  - то большое спасибо. Но зная твое мнение обо мне, это, скорее всего, просто констатация факта, чем выражение восхищения. Я прав?
        Она посмотрела вниз, себе на руки, и не стала отвечать.
        - Но ты тоже кое-чему учишься, да? Если я буду продолжать обучать тебя основным требованиям в строительном бизнесе, ты уже скоро будешь так много знать, что нам с дедом придется подумать о том, чтобы взять тебя к себе партнером.  - В глазах его появилась насмешка.  - Но это тебе не подойдет, да? Ты скорее согласишься повернуть процесс вспять и снести те дома, которые мы построили, а на их месте насажать деревья!
        Лестер рухнул на стул, бросив на стол защитную каску. Запустив пальцы в свои густые темно-русые волосы, он небрежно бросил:
        - Когда я вчера звонил тебе, ты куда-то уходила. Это для тебя нехарактерно. Где ты была? У Клары?
        - Нет.  - Она провела указательным пальцем по клавишам машинки, радуясь, что сидит к нему спиной.  - Я встречалась с Говардом.
        - А мне показалось, что он тебе не понравился,  - резко сказал Лестер.
        - Так уж получилось. Он просто как танк! Заставил меня…
        - Но ты же всегда могла сказать «нет, спасибо».
        - Ну, вот не сказала.  - В ее голосе зазвучала обида.  - Я сказала «да».
        - Значит, когда он сделает тебе предложение, ты скажешь «да», оправдываясь тем, что он тебя «как танк, заставил»?
        Она промолчала.
        - Ну а на этот раз он тебе понравился больше?
        - Нет. Если это возможно, то даже меньше. Он… он меня поцеловал.
        Лестер встал, подошел к ней и облокотился на стол, глядя на нее в упор. Вопрос его прозвучал мягко:
        - И тебе это понравилось?
        Она вздрогнула.
        - Нет. Мне было очень противно.
        - Возможно, ты просто холодна.
        Она неуверенно ответила:
        - Я… я не знаю…  - Элиза знала, что в ее глазах сейчас видна тревога.
        Медленно он протянул руку и коснулся ее лица, его губы дотронулись до ее губ. Она не отпрянула, даже не шелохнулась. Наконец он поднял голову и отнял руку.
        - Нет, ты не холодна. Что угодно, но только не это.
        Он вернулся к своему столу и, как ни в чем не бывало, уселся за него. Элиза попыталась собраться и начала печатать, принуждая себя выглядеть такой же спокойной и деловитой, как и он. Зачем он это сделал? Чтобы еще раз доказать ей, как мало она влияет на его чувства?
        Выждав некоторое время, он заметил:
        - Через десять дней Пасха. Я еду на север повидаться с родителями.
        Она перестала печатать и, повернувшись к нему, сказала банальность:
        - О, это будет очень мило.
        - Для кого - тебя или меня?
        - Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
        - А ты что будешь делать на Пасху, Элиза? Останешься дома? Или пойдешь куда-нибудь с Говардом?
        Она пожала плечами:
        - Наверное. Пока не знаю.
        - Несомненно,  - заметил Лестер, и его цинизм приковал ее к стулу,  - это будет зависеть от того, насколько сильно он на тебя надавит, и от того, станет ли он использовать снова свою «танковую» технику.
        Элиза ничего не ответила. Он резко встал.
        - Ты уже все закончила?
        - Нет еще. А что?
        Он снова надел каску и сдвинул ее на затылок.
        - Мне надо идти. Ты сможешь сама доехать домой?
        - Конечно.
        Он махнул ей рукой и ушел.
        Элиза продолжала работать автоматически, ее технический навык перевесил эмоции, и она довела дело до конца. Накидывая на плечи кофту, девушка рукавом случайно задела корзину для бумаг и повалила ее на пол. Все содержимое рассыпалось. Она поцокала языком, присела и стала горстями запихивать мусор назад в корзину. Глаза ее выхватили несколько слов на клочке бумаги. Почерк немного знакомый, красивый, явно женский, казалось, это часть письма, которое, видимо, было разорвано в клочья злой рукой. «Милый Лестер,  - было написано там.  - Я пишу, чтобы спросить тебя…» На этом письмо обрывалось, оставив Элизу в муках любопытства.
        Все еще стоя на коленях, она стала лихорадочно искать другие обрывки, пока по частям, как головоломку, не собрала все письмо воедино.

        «Милый Лестер,  - говорилось в нем.  - Я пишу, чтобы спросить тебя, не сможешь ли ты принять меня назад. Пожалуйста, поверь мне, я говорю правду, я никогда не переставала любить тебя и отдала бы все, что у меня есть, чтобы снова увидеть тебя, чтобы ты снова прижал к себе и любил меня, как раньше. Ты не мог бы приехать к нам на север, чтобы мы могли с тобой обо всем поговорить? Пожалуйста, напиши мне поскорее и, пожалуйста, скажи: «Да». Я скучаю по тебе каждый час, каждую минуту, мой дорогой. Твоя навсегда, навсегда, Нина».

        Медленно, опустошенно Элиза собрала бумажные клочки и бросила их в корзинку для бумаг, глядя, как они летят и падают, словно гигантские хлопья снега.
        Что ж, она узнала самое худшее. Бывшая невеста по-прежнему его любит и хочет вернуть. Скоро они увидятся, это ясно, когда он поедет на север к родителям. И какое тогда имеет значение, что он разорвал это письмо? Раз она живет с ними по соседству, все равно они неизбежно встретятся.
        Элиза вспомнила, как красива Нина и в каком отчаянии находился Лестер в тот вечер, когда узнал о разрыве их помолвки. Сомнений быть не могло: желание Нины будет исполнено - она получит Лестера обратно.

        Элиза была дома одна. Она стояла у окна в гостиной, глядя, как уходит за горизонт закатное солнце в широком, усыпанном облаками небе. Раскачиваемые ветром ветви деревьев возле мостовой поднимались и падали, как будто пытаясь отчаянно стряхнуть с себя набухшие почки, которые сплошь покрывали их.
        Ее беспокоила нервозность, скребущаяся внутри, как собака, требующая к себе внимания. Стены дома окружали ее тело, словно тюрьма, и душили ее. Она чувствовала острую тоску по лесу, которого уже не было, по шороху листьев, треску сучьев, птичьим песням, запаху прелых листьев после дождя.
        Чувство утраты, обездоленности вернулось к ней, а вместе с ним и яростная ненависть, еще сильнее прежней, к тем, кто был в этом повинен. Если бы деревьям позволили выжить, они сейчас тоже были бы покрыты почками, в их поднятых к небу ветвях жила бы надежда, обещание будущего лета.
        Она вспомнила о ворах на строительной площадке. В местной газете говорилось, что кражи участились и стали более дерзкими. Ей хотелось быть уверенной в том, что Фил Поллард непричастен ко всему этому. Ведь не может быть, чтобы такой честный и открытый человек был способен на такие поступки. Но другой голос твердил: «Любой, кто настолько возмущен строительством домов в поместье, может оказаться способным на все, лишь бы затормозить процесс строительства».
        Нервозность ее стала совершенно невыносимой. Элиза решила пойти прогуляться. Она надела синюю куртку и заткнула штанины брюк в высокие белые сапоги. Из дома она вышла, повинуясь какому-то импульсу. «Иди к стройке,  - твердил ей внутренний голос.  - Поброди вокруг и постарайся найти улики, которые помогли бы узнать личность ночного вора. Тогда Фил Поллард будет свободен от подозрений».
        Поместье казалось вымершим. Она этого и ожидала. Вор постарается скрываться как можно дольше. Он не станет бродить повсюду так, словно у него есть полное право находиться на стройке. Возможно, он даже приехал на фургоне и оставил его где-нибудь поблизости, чтобы нагрузить его тем, что удастся украсть.
        Фургон! Элиза сразу подумала о фургоне Фила Полларда, на котором тот обычно доставлял товары на дом покупателям. Но она постаралась избавиться от этой мысли. Для такой сложной операции наверняка нужен опытный, матерый преступник. А уж кем бы ни был Фил Поллард, но преступником его назвать никак нельзя.
        Ветер бушевал и гудел в недостроенных домах, взметая древесные стружки, бросался на мешки с цементом, наваленные целыми курганами и накрытые брезентом. Он разметал ее волосы, заигрывал с ее курткой, надувая ее, как воздушный шарик.
        Элиза осторожно пробиралась по битым кирпичам и пустым трубам, направляясь под укрытие только что законченного дома. Она заглянула внутрь и восхитилась расположением комнат и их отделкой, потом подошла к дому с другой стороны и, встав на цыпочки, заглянула на кухню. Оборудование, которое уже было там установлено, оказалось дорогим. Она позавидовала тем, кто имел достаточно денег, чтобы купить себе такой дом. Когда она брела по участку земли, который в свое время превратится в сад, ей вдруг стало не по себе: дом стоял как раз на том самом месте, где когда-то рос граб - ее любимый граб.
        Она широкими шагами вернулась к фасаду. Когда она выходила из-за стены, что-то насторожило ее. Острое чувство дикого, примитивного страха пробралось мурашками вверх по позвоночнику. Послышались глухие шаркающие шаги, звук которых, подхваченный и усиленный порывами ветра, заставил ее задрожать от головы до пят.
        Она уставилась в сгущающуюся тьму. Наконец глаза ее нащупали силуэт собаки, восточноевропейской овчарки, которая стояла в нескольких ярдах и неподвижно смотрела на нее. Глаза пса были блестящими и угрожающими, голова опущена, уши насторожены, все тело напряжено в застывшем ожидании.
        От паники дыхание Элизы превратилось в резкие судорожные вздохи, она была парализована страхом и не могла пошевелиться. Собака зарычала и оскалилась, шерсть встала дыбом.
        «На помощь, на помощь»,  - слабо пронеслось в мозгу девушки. Она невольно оторвала свои глаза от собачьих и уперлась прямо в другую пару глаз - Лестера. Он стоял у двери своего маленького офиса, глядя на них, ожидая, когда собака - его сторожевой пес - ринется в бой.
        Он, наверное, с самого начала знал, что Элиза здесь, шел за ней по пятам, смотрел, что она делает, ждал, пока она стащит что-нибудь. Истерический всхлип при мысли о том, что он настолько не доверяет ей, потряс ее тело. Собака, ожидающая малейшего движения, чтобы броситься на нее, прыгнула.
        Когда ее лапы коснулись плеч Элизы, та завизжала изо всех сил и перекувырнулась в воздухе, со всей силы шлепнувшись боком о землю. Собачьи клыки вонзились в ее куртку, ища, за что уцепиться покрепче, потом пес потянул и оторвал рукав напрочь. Челюсти вцепились в ее капюшон, собака, рыча, стала рвать его из стороны в сторону. Затем животное бросилось на девушку снова, пытаясь вцепиться зубами ей в шею, Элиза подняла руки вверх и закричала.
        Послышались торопливые шаги. Кто-то крикнул. Собака приподняла голову и прислушалась. Мимо них со свистом пролетел кирпич, не задев пса, но напугав и заставив убежать. Чьи-то руки попытались помочь Элизе подняться, но она сама с трудом встала с земли и вырвалась от него.
        - Уходи!  - истерически заорала она.  - Это была твоя собака, сторожевая собака! Ты ее натравил на меня, ты ее специально спустил, чтобы она на меня бросилась и разорвала на части!
        - Ты не в своем уме, Элиза. Ты думаешь, я способен на такое?
        - Ты? Да ты способен на все, даже на убийство. Уходи, я тебя ненавижу!
        Он выбросил вперед руки, схватил ее и привлек к себе. Она яростно сопротивлялась, но поняла, что физической силой он ее превосходит. Тем не менее она продолжала бороться, и он рывком прижал ее к своей груди, пытаясь успокоить. Элиза поняла, что победа осталась за ним, в отчаянии отыскала его руку, схватила ее и поднесла к зубам. Он, поняв, что она делает, страшно выругался, схватил ее за волосы другой рукой и с такой силой отдернул ее голову назад, что девушка закричала. Но таким образом ему удалось освободить руку, за которую она собиралась его укусить.
        - Женщина, приди в себя! Ты в истерике, ты сама не понимаешь, что творишь!
        Ослабевшая от внезапного упадка сил, она отшатнулась от него и замерла, опустив голову, с трудом переводя дыхание. В ее глазах стояли слезы от боли, которую он только что ей причинил, дернув за волосы. Она поднесла руку к лицу, и все ее тело содрогнулось от рыданий. Он грубо обнял ее и снова притянул к себе. Она поддалась, потому что у нее больше не было сил сопротивляться. Он прижал ее голову к своей груди, все ее тело в это время тряслось - она постепенно отходила от страшного шока. Через несколько минут крупная дрожь унялась, и девушка осталась стоять, прижавшись к нему.
        Лестер тихо сказал у нее над головой:
        - Ты сама-то понимала, что делаешь? Ты поняла, что снова хотела меня укусить?  - Он приподнял ее подбородок, она почти не видела его лица в темноте, но ей показалось, что он улыбается.  - Тебе не достаточно того шрама, который у меня уже есть от твоих зубов, тебе действительно кажется, что к нему надо прибавить другой, свежий?
        - Прости меня, Лестер, прости меня,  - только и смогла пролепетать она и снова притулилась у него на груди.
        Он подержал ее так, прижимая к себе, еще несколько минут, гладя по волосам. Затем нежно оторвал ее от себя и повел в свой офис. Она шла низко нагнув голову. Он включил свет и посадил ее на стул, нашел для себя другой.
        - Жалко, что здесь у меня нечего дать тебе выпить.  - Он оглядел пыльную комнату, деревянные полки, заставленные толстыми папками.  - Ты можешь послушать меня, Элиза? Я хочу, чтобы ты правильно все поняла. Я хочу, чтобы тебе было совершенно ясно, что собака, которая на тебя напала, не является - повторяю, не является - сторожевой. Это была бродячая собака, которая здесь ошивается уже некоторое время. Мне она казалась совершенно безобидной, и я не стал ее прогонять. Но этот страшный ветер и твое внезапное появление, видимо, почему-то сделали ее агрессивной.  - Она сидела молча, опустив голову вниз.  - Ты мне веришь?
        Она нехотя пробормотала:
        - Видимо, придется поверить.
        Он посмотрел на ее одежду.
        - Что стало с твоей курткой! Прости. Я тебе новую куплю.
        Она подняла голову, в глазах ее был упрек.
        - Я сделаю это,  - резко сказал он,  - не потому, что признаю за собой вину за нападение на тебя собаки. Просто у меня есть чувство ответственности, потому что все произошло на этой стройке и еще - из-за нашей былой дружбы.
        Она обратила внимание на то, как он осторожно подбирает слова, подразумевая, что теперь они больше не друзья. «Что ж,  - горестно сказала она себе,  - это правда, разве нет?»
        Последовала длинная пауза, затем он спросил, словно бы принуждая себя:
        - Мне кое-что нужно знать, Элиза. Почему ты бродила здесь, по поместью?
        - Я знаю, что ты думаешь!  - возмутилась она.  - Что я собиралась что-нибудь здесь утащить. Так вот, ты ошибаешься.
        - Я так не думал, Элиза.  - Он говорил с ней очень мягко.  - Но зато я думаю, что ты можешь кого-то прикрывать. Это так?
        Она не ответила.
        - Я думаю,  - продолжал он,  - что нельзя исключать также того, что ты можешь состоять с ним в заговоре.  - Он наклонился вперед, чтобы взять ее за руку, но она отдернула ее.  - Прости, Элиза, но я должен был это сказать.
        - Ты считаешь, что теперь я стала вести преступную жизнь и произвожу серию краж, имеющих целью затруднить или вовсе остановить твое строительство?
        - Не ты сама, Элиза, а Фил Поллард и его приверженцы. При твоей поддержке и одобрении.
        Она снова начала плакать, не в силах больше сдерживаться. Из-за того, что он так плохо о ней думал, что он так мало ее знал, что мог подозревать ее в таких вещах…
        Но тем не менее она не могла как следует защититься, потому что не была уверена насчет Фила Лолларда. Наконец она встала, собираясь уходить.
        - Тогда почему ты не пойдешь в полицию? Пусть меня арестуют, как ты когда-то мне грозился! Они выбьют из меня правду, наверняка. При твоем содействии!
        Он сощурил глаза и посмотрел на нее тяжелым взглядом, и она догадалась, что ее упрямство все больше и больше свидетельствует против нее. Но с этим она уже ничего не могла поделать. Она попала в ловушку, которую сама же и расставила.
        - Я отвезу тебя домой,  - коротко бросил он, но она уже бросилась бежать и вскоре была за пределами поместья.

        В последующие дни Элиза вернулась к старым, затворническим привычкам. Она закрывалась в своей комнате и искала утешения в музыке. Она надевала наушники и забывала про весь мир. Но теперь у нее это получалось хуже. Ее мысли беспрестанно возвращались к Лестеру, и музыка превращалась в бессмысленный набор звуков, в серию бессвязных отрывков.
        Как-то вечером, за несколько дней до Пасхи, Роланд позвал ее к телефону.
        - Мужчина,  - сообщил он, передавая ей трубку.
        Она надеялась, что это звонит Лестер, чтобы попросить ее еще раз поработать у него, но это оказался Говард.
        - Завтра вечером,  - сказал он,  - думаю, вы будете свободны? Если будет хорошая погода, мы можем поехать покататься на машине.
        Снова он говорил так, словно она только и ждала, что он ее пригласит. Но она уняла свое раздражение, как мать, имеющая дело с капризным ребенком, и с неохотой согласилась. Он заедет за ней, сказал он, договариваясь о встрече с расторопной деловитостью, ровно в семь. Она почти ожидала услышать от него, что он письменно подтвердит их встречу, и ей пришлось быстро повесить трубку, чтобы не засмеяться.
        Элиза лениво поставила очередную пластинку и автоматически надела наушники. Стараясь отогнать мысли о Лестере, она внимательно вслушивалась, и ее чувствительное ухо уловило неполадку в аппаратуре. Ей показалось, что начал появляться какой-то посторонний шум, ей это не понравилось, и она сняла наушники. Даже проигрыватель предал ее.
        На следующий день она сказала об этом Филу Полларду.
        - Ты говоришь, громкие шумы? Наверное, где-нибудь соединение отошло. Сегодня вечером занеси его в магазин, я посмотрю.
        - Только не сегодня вечером, мистер Поллард.
        - Почему?  - резко спросил он.  - У тебя свидание?
        - Да.  - Она почувствовала себя неловко.
        - С кем же? С Лестером Кингсом?
        - Боже мой, конечно нет,  - рассмеялась она.  - С другим человеком.
        - А это…  - Он запнулся, не зная, как сказать.  - Серьезно?
        - Я… я не думаю.
        - А-а.  - Голос его звучал сердито.  - Хорошо, тогда приноси завтра вечером.
        - Я правильно услышала,  - позже спросила у нее Клара,  - что ты сегодня идешь на свидание? Это тот самый Говард Биль, о котором говорил Лестер?
        - Тот самый.  - Элиза скорчила рожицу.
        - Но если он тебе не нравится, зачем себя мучить и ходить к нему на свидания?
        - Потому что мне никак не удается придумать серьезную причину для отказа. Я знаю, что это, должно быть, звучит глупо, но…
        - Ты одинока. Хорошо, но не стоит пытаться нарушить свое одиночество, вступая в отношения с тем, кого ты не можешь выносить. Тогда тебе очень трудно будет выпутаться из такой ситуации, милая. Есть мужчины, которые вообще не понимают отказов, даже если ты будешь выпихивать его из своего дома и кричать: «Нет». У меня такое чувство, что твой Говард может оказаться как раз такого сорта.
        - Он не мой, Клара.
        - Тогда скажи ему «нет» прямо сейчас, и дело с концом.
        Элиза вспомнила про совет Клары, когда Говард заехал за ней вечером. Он торопил ее сесть в машину и на огромной скорости увез за город. Всю дорогу он изрекал банальности типа того, что «весна - самое приятное время года», и делал шутливые замечания о «забавах молодых людей», при этом застенчиво посматривая в ее сторону.
        Свернув в пустынную сельскую местность, он притормозил у края дороги.
        - Полагаю, пора,  - начал он,  - подумать о нашем будущем. Нам обоим известна причина нашего знакомства.  - Элиза была рада, что он не употребил слово «дружба», иначе бы он просто осквернил это понятие.  - Мы оба ищем брачного союза и оба заинтересованы друг в друге. Я предлагаю заключить помолвку на испытательный срок, затем мы поженимся. Я также предлагаю, чтобы все это было сделано в кратчайшие сроки. Мне нужна хозяйка, мне нужна жена…  - Элиза заметила нотку превосходства.  - И вам нужно, чтобы кто-то заботился о вас и содержал, когда вы станете старше. Что вы на это скажете?
        А что она могла сказать? Клара велела ей: «Скажи ему «нет», и дело с концом».
        - Ну, я… я не уверена…  - Что с ней такое? Это было не похоже на отказ.  - Я не уверена…
        - Не уверены, что я даю вам достаточно времени? Но мне казалось, что вы не менее, чем я, горите желанием найти брачного партнера. Наверняка мне нет нужды говорить о моем финансовом состоянии и рассуждать о том положении, которое я могу вам обеспечить, дом и так далее…
        Ей захотелось закричать: «А как же любовь?» - но она только сказала:
        - Вам ведь не нужен сейчас определенный ответ? Мне хотелось бы подумать несколько дней…
        Он вздохнул:
        - Хорошо, если вы желаете играть в скромницу. Но я должен дать вам понять совершенно определенно, что я не намерен ждать долго.  - Он завел мотор.  - Вот что я вам скажу, когда мы в следующий раз встретимся, я покажу вам мой дом. Тогда у вас будет наглядное свидетельство превосходства моего образа жизни.
        Говард остановился у дома Элизы. Она предложила ему кофе, но он отказался. Под лампочкой в холле он схватил ее за плечи и поцеловал. Его губы показались ей такими же омерзительными, как и в прошлый раз, и ей пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы сдержаться и не оттолкнуть его. Когда она провожала его на крыльце, вниз по ступеням сошел Лестер, произнеся с сарказмом:
        - Какая трогательная сцена! Элиза провожает своего друга. Счастливчик!
        - Что ты здесь делаешь?  - с горечью спросила она, сердце ее защемило.
        - Я зашел сюда с единственной целью пошпионить за твоей личной жизнью,  - усмехнулся он.  - Зачем же еще? У меня же только злобные мотивы, сама знаешь.
        - Ой, замолчи,  - простонала она и пошла на кухню, чтобы приготовить вечернюю чашку чая для отца.
        Он последовал за ней и встал в дверях.
        - Я должен тебе новую куртку.
        - Ничего ты мне не должен.
        - Хорошо, тогда так. Я желаю купить тебе новую куртку.
        - Спасибо, не надо.
        - Так что же,  - продолжал он так, будто она ничего и не говорила.  - Когда мы пойдем ее покупать?
        - «Мы»?
        - Ну да, мы. Я же за нее плачу и хочу посмотреть, на что уйдут мои деньги. Если только,  - с намеком продолжил он,  - ты не хочешь, чтобы я дал тебе открытый чек, как мужчины выдают своим любовницам.
        Она покраснела от такого грубого оскорбления и отвернулась.
        - Завтра днем?  - бесцветным голосом спросила она.
        - Я за тобой заеду,  - сказал он и вышел, ухмыляясь.

        Когда Лестер позвонил, Элиза была уже готова. Он не стал выходить из машины, просто крикнул ей. Девушка выбежала на улицу, он перегнулся через сиденье и открыл дверцу.
        - На свидание приходишь минута в минуту,  - иронично заметил он.  - Чего еще может желать Говард от жены?
        - Поэтому ты и познакомил нас?  - поинтересовалась она.  - Решил, что мы идеально подходим друг другу?
        - Ну,  - сказал он, оглядываясь через плечо и отъезжая от края тротуара,  - это слишком сильно сказано, но, несомненно, он в состоянии дать женщине все, что ей нужно.
        - Кроме одной жизненно важной вещи.
        - Ты что, опять будешь говорить о любви? Если да, то забудь. Это миф.
        Она в раздражении отодвинулась от него к самому краю.
        - Ты собираешься выйти за него замуж?
        - Я… я не знаю.
        Он резко повернул голову к ней.
        - Но ведь ты не можешь серьезно об этом думать после всего, что ты о нем говорила?  - Он подождал ответа, но тщетно.  - Так, значит, деньги, положение в обществе, всевозможные удобства - собственно, все, что ты раньше с таким презрением отвергала,  - значит, все это в конце концов победило?
        - Да не то чтобы,  - медленно проговорила она.  - Просто… Впрочем, не важно.
        - Тогда в чем же дело? В его «танковом» напоре?
        Она пожала плечами. Как сказать ему, что она боится общаться с Говардом, потому что он как будто имеет над ней какую-то власть, он тащит ее за собой на прицепе, как паровоз - вагоны?
        - Скажи же, Элиза.  - Его голос стал удивительно нежным.  - Я тебя слушаю.
        Она покачала головой:
        - Тебе бы я стала изливать свою душу, в последнюю очередь. Ты никогда не принимаешь меня всерьез.
        - А вот в этом, моя дорогая Элиза,  - он положил руку на ее ладошку, которую она держала на коленях,  - ты ошибаешься. Я к тебе отношусь очень серьезно, особенно когда ты говоришь, что ненавидишь меня.
        Она уныло скользила взглядом по витринам модных магазинов и супермаркетов, которые они проезжали.
        - Пока не забыл,  - прервал Лестер ее размышления.  - Мне завтра очень кстати была бы помощь. Не сделаешь мне одолжение? Я на дару дней еду на север, ты знаешь, и мне нужно привести дела в порядок перед отъездом.
        Ее сердце подпрыгнуло от радости. Этой просьбы она ждала.
        - Да, я тебе помогу.
        - Хорошо. Встретимся на месте. Приготовься к тяжелой работе, часа на два. Так, где мы с тобой будем покупать куртку?
        - Я подумала - не заехать ли к Уилфреду Френли. У него обычно бывает хороший выбор.
        - К старине Френли? Он все еще держит магазин? Я думал, он уже давно на пенсии.  - Лестер задумчиво смотрел перед собой, заезжая на стоянку.  - А он не был, кстати, на вашем митинге протеста в тот день в лесу?
        - Что-то у тебя слишком хорошая память.
        - Да ну?  - усмехнулся он.  - Давай выходи из машины.  - Он пихнул ее, и вовсе не слабо, так что она кубарем выкатилась из микроавтобуса.
        В магазине царил полумрак, как будто владелец экономил на электричестве. Прилавок был деревянный, темно-коричневый. В зале не было никаких современных приспособлений, и вся атмосфера была такой, словно двадцатый век еще не наступил. Однако одежда была на удивление современной, хорошего качества, и выбор был широкий.
        Лестер облокотился локтем на прилавок, задумчиво скрестил ноги в тяжелых сапогах и стал нетерпеливо барабанить пальцами по деревянной стойке.
        - Да, сэр,  - негромко проговорил низкий угодливый голос.  - Чем могу вам помочь?
        - Эта дама желает выбрать себе куртку.
        Уилфред Френли, монументальных размеров и опытный в суждениях, с задумчивым видом вышел из-за прилавка и спросил Элизу, что именно ей нужно. Рукой он обвел весь магазин с его содержимым:
        - Пожалуйста, дорогая, пройдите, посмотрите, что вам понравится. Примерьте все, что вам приглянется. На всех вещах есть ценники.
        - Так как платить буду я,  - сказал Лестер,  - не старайся гнаться за дешевизной. Выбирай самое лучшее. А то Говард тебя бросит.
        Элиза кинула на него недобрый взгляд, но он только усмехнулся. Других покупателей в магазине не было.
        - А скажите, мистер Френли,  - начал Лестер, и в глазах его загорелся боевой огонек.  - Каково ваше мнение о строительстве в поместье Дауэс-Холл, которое ведет фирма «Кингс»?
        Мистер Френли осторожно и безо всякой необходимости переставил несколько коробок с носовыми платками, выставленными на прилавке. Глаза его, хитрые и проницательные, быстро зыркнули по рабочей одежде Лестера.
        - А вы сами оттуда, сэр? Вы как-то связаны с этой фирмой?
        - А-а-а… да. Я возглавляю строительство.
        Глаза Уилфа Френли впились ему в лицо.
        - Вы, случайно, не внучок мистера Кингса, сэр?  - При этих словах лицо его вдруг расплылось в широкой улыбке.  - Ну конечно. Я помню вас еще вот таким пацаном. Вы весь были в царапинах, да, если я вас ни с кем не путаю. Вечно лазили на эти деревья, и вам всегда доставалось от вашей матушки.  - Тут его улыбка испарилась.
        Лестер догадался, почему это произошло, и подхватил тему:
        - Жаль,  - отозвался он, выводя старика на открытый бой,  - что пришлось их все срубить, да?
        - Да, очень жаль,  - осторожно откликнулся Френли и окинул профессиональным взглядом Элизу, которая в этот момент натягивала на себя куртку с капюшоном.  - Хотя…  - Улыбка снова заиграла на его лице.  - Я тут как раз на днях говорил своей женушке, как вы там хорошо все застроили.
        Элиза застегнула «молнию» доверху, и Лестер придирчиво оглядел ее.
        - Красный. Мне нравится. Он тебе идет. Как-то оживляет тебя, знаешь, придает тебе что-то такое… Будешь брать?
        Она неуверенно проговорила:
        - Вообще-то она немного дороговата.
        - Я же тебе сказал, что это не имеет значения.  - Он вынул свой бумажник.
        - Лестер, ты не против, если я присмотрю себе заодно и брюки, раз уж я здесь? Мне нужны новые брюки.
        - Красные,  - с надеждой подсказал он.  - Чтобы сочетались с курткой?
        - Да, у нас есть брюки, мисс,  - сообщил мистер Френли.  - И красные тоже есть. Они будут очень хорошо смотреться с курткой, как верно заметил джентльмен.
        Лестер снова повернулся к старику:
        - Значит, вы считаете, что мы хорошо там ведем строительство?
        - Знаете, ведь бывают поместья плохие, а бывают хорошие. Ваше вот хорошее.  - Он уже проникся этой темой.  - Во-первых, дома высокого качества, это видно даже на глаз. Лучше, чем ваш дедушка строил в свое время, если позволите мне так сказать. Потом, они довольно далеко друг от друга. И несколько деревьев даже уцелело.
        - И мы планируем посадить еще деревья, чтобы заменить те больные вязы, которые пришлось срубить.  - Лестер резко повернулся к Элизе, чтобы посмотреть, слышала ли она его последние слова, и улыбнулся, увидев в ее глазах удивление.  - Что ж, Мистер Френли, приятно сознавать, что вы ничего не имеете против нашего строительства. Но кое-кто имеет на нас зуб, и мне очень хотелось бы узнать, кто именно.
        - Да, я читал в местных газетах, у вас там были какие-то неприятности с ворами.
        «Сейчас Лестер,  - сердито подумала Элиза, кладя на место брюки и беря другие, чтобы их примерить,  - попытается выманить у него какие-нибудь догадки по этому поводу».
        - Я помню,  - сказал мистер Френли,  - что в тот день на митинге была шумная кучка каких-то юнцов.
        - Да,  - мрачно подтвердил Лестер.  - Мой дедушка тоже их запомнил, у него были на это причины. После митинга они разбили все окна у него в доме. Вы полагаете… э-э-э… что это могут быть они… что их кто-то мог подкупить?
        «Сейчас он вложит эти слова в уста старика»,  - подумала Элиза, таращась в широкую равнодушную спину Лестера. Она подошла к прилавку и протянула брюки.
        - Возможно, вы и правы,  - забормотал мистер Френли.  - Весьма вероятно; - Он взял у Элизы брюки.  - Вы берете эти, мисс? Красные, под цвет куртки. Вы сделали правильный выбор.
        - Вот это да,  - заметил Лестер.  - Это событие, которое бывает раз в жизни. Она действительно послушала моего совета!
        - Считать ли их вместе с курткой, мисс?  - спросил мистер Френли.
        Элиза открыла было рот, чтобы сказать: «Нет, отдельно», но Лестер опередил ее:
        - Да, пожалуйста, я расплачусь.
        - Но, Лестер,  - запротестовала Элиза.  - Я совсем не хотела…
        Он махнул рукой, чтобы она замолчала, и подал мистеру Френли пачку банкнотов. Тот взглянул на него, благодушно улыбаясь:
        - Вы, наверное, собираетесь…
        - Нет,  - твердо ответил Лестер.  - Не собираемся. Мы просто хорошие друзья.
        Элиза резко отвернулась, а мистер Френли только и произнес: «О!» - но произнес он это так, что девушка разозлилась.
        Лестер пошутил, помогая ей сесть в машину:
        - Ну, теперь все начнут чесать языками. Я купил тебе одежду. Если весть дойдет до Говарда, он вполне может вызвать меня на дуэль!  - Он выехал на главную дорогу.  - Что ж,  - тихо продолжил он, и в голосе его послышался странный вызов,  - тогда пусть победит сильнейший.
        Глава 9
        В тот же вечер Элиза надела свой новый наряд. Она вынуждена была признать, что Лестер оказался прав - красный цвет действительно придавал ей «что-то такое». Никто, даже сам Лестер, не мог отмахнуться от нее, как от мышки, в таком наряде. Она пожалела, что он не видит ее сейчас. Роланд подбросил ее к Филу Полларду и занес к нему ее проигрыватель, прежде чем ехать дальше к Кларе.
        Фил вытаращил на нее глаза и открыл рот.
        - Вот это да!  - Он вскрыл проигрыватель на прилавке.  - Сейчас посмотрим.  - С осторожностью и уважением, типичным для фанатика музыкальной аппаратуры, он перевернул проигрыватель и снял нижнюю крышку.  - Придется откручивать плату и смотреть, что там внизу.  - Он стал вглядываться в спутанный лабиринт проводов и деталей, приподнимая их и слегка дергая пальцами.  - А, нашел, вот этот провод отошел. Это и было причиной шума. Сейчас исправлю.
        Через двадцать минут проводок был припаян на место и проигрыватель вновь собран.
        - Ну вот видишь, совсем недолго, да?  - Он посмотрел на нее, и в глазах его смешались надежда и сомнение.  - Ты сейчас домой или?..
        - Домой.
        - Тогда… Мы могли бы прокатиться на машине и где-нибудь выпить кофе. На полчасика всего, а, Элиза?  - В голосе его вдруг послышалась такая мольба, что у нее не хватило духу ему отказать. Она кивнула.  - Вот хорошо, просто здорово! А потом я отвезу тебя домой.
        Его машина стояла у обочины. Он открыл багажник и опустил туда проигрыватель. Пока Элиза ждала на мостовой, чтобы он открыл ей дверцу, мимо них проехал микроавтобус фирмы «Кингс».
        «Нет,  - страстно взмолилась она про себя, вглядываясь в лицо водителя.  - Только бы не Лестер. Пусть это будет не Лестер».
        Микроавтобус притормозил и остановился в нескольких футах позади машины Фила. Водитель смотрел на нее так, словно не верил своим глазам.
        «Нет!  - хотелось закричать ей.  - Это совсем не то, что ты думаешь, Лестер. Я не заодно с Филом. Мы с ним не составляем одну команду. Мы не причастны к кражам на твоей стройке. Пожалуйста, поверь мне, пожалуйста!»
        Но микроавтобус уже отъезжал от края дороги, а она так и не сказала ни слова. Проезжая мимо машины Фила, Лестер окинул ее таким взглядом, что ей показалось, будто ее разорвали на много мелких клочков, как то письмо, и развеяли по ветру.
        Фил покатал ее, они выпили кофе в приятном придорожном отельчике по дороге домой. Она поблагодарила его, когда он внес проигрыватель в дом, а Фил в свою очередь искренне поблагодарил ее за то, что составила ему компанию.
        - Может, еще как-нибудь съездим покатаемся?  - с надеждой спросил он.
        - Было бы очень мило,  - ответила она, придавая голосу искусственный энтузиазм.
        Позже, когда зазвонил телефон, она уже знала, кого услышит, и покрылась испариной, снимая трубку.
        - Элиза?  - Суровый тон Лестера означал самое ужасное.
        - Да,  - прошептала она.
        - Можешь завтра не приходить помогать мне в офис. Вообще, мне больше не потребуются твои услуги. Я пришлю тебе твою зарплату и найду кого-нибудь другого для этой работы, кому можно будет больше доверять.
        Он повесил трубку раньше, чем она успела что-нибудь ответить. Через два дня он уехал.

        Говард сдержал обещание. Он пригласил Элизу на ужин, а потом предъявил ей свой дом, как фокусник, вытаскивающий кролика из шляпы. С первого взгляда было ясно, что будущая хозяйка всей этой роскоши должна быть утонченной и изящной, чтобы вписаться в такое дорогое окружение.
        Что ее поражало, когда она бродила по дому, в должном порядке восхищаясь всем увиденным, так это почему он решил, что она обладает этими качествами? Или он слеп и не видит, что по своей природе она не в состоянии находиться среди этих вещей?
        Они вернулись в гостиную с огромным, до полу, окном, выходящим на задний, невероятной опрятности сад. Говард сунул ей в руку бокал с напитком и попросил сесть. Как ей понравился дом? Ему хотелось узнать ее мнение, он так гордился своим жилищем, как будто построил его собственными руками. Элиза щедро расхвалила дом, не догадавшись, что он примет это как знак ее согласия принять его в качестве мужа. То, что он именно так это понял, дошло до нее внезапно, когда он взял у нее из рук пустой бокал и сел совсем близко к ней, придвинувшись вплотную.
        Он обнял ее, откидывая назад на подушки, и начал ласкать, так же методично и внимательно, как все, что он делал. Это было лишенное страсти, механическое занятие, которое требовало от нее только терпения и стоической выдержки. В качестве первого опыта в познании мужских желаний, это было ужасающе и отвратительно.
        Но она смотрела на это по-другому. Она подумала, что смогла бы ответить ему, но чего-то не хватает в ней самой. Она начала отчаиваться. Наконец, к ее бесконечному облегчению, он остановился.
        - Что ж, хорошо,  - пропыхтел он, прикладывая платок к взмокшему лбу.  - Всему свое время.
        По ее просьбе он отвез ее домой. Когда она не пригласила его зайти, он сказал:
        - Скоро нам уже нужно будет покупать кольца. Надо сделать наши отношения официальными.
        Элиза сделала отцу чашку чая, и он спустился из своей комнаты. Выглядел он усталым, однако, тяжело опустившись в кресло, он заметил, что дочь его сама испытывает какие-то страдания и что она не меньше его нуждается в утешении.
        - Что случилось, малышка?  - Он говорил намеренно обыденным тоном, чтобы не создалось впечатление, что он выуживает у нее признание.
        Она покачала головой.
        - Ты уезжала с Говардом? Ну и как? Чем вы занимались?
        Она пожала плечами:
        - Были у него дома.  - Затем наступила краткая пауза.  - По-моему, он пытался продать его мне с собой впридачу, как очень выгодное спецпредложение.
        Отец засмеялся, словно обрадовавшись случаю разрядить напряжение.
        - Папа,  - произнесла Элиза и замолчала. Она посмотрела на его лишенное эмоций лицо, успокоилась и продолжила: - Он хочет жениться на мне.  - Снова пауза.  - А я не знаю, что ему сказать.
        Отец помолчал, прежде чем ответить. Молчал он, правда, так долго, что говорить снова пришлось ей:
        - У него очень красивый дом, много денег, хорошее положение. По натуре он кажется мне верным, солидным, надежным…  - Тут голос изменил ей.
        Наконец заговорил отец:
        - Это все, конечно, прекрасно, моя милая, но ведь замуж выходят не за кирпичи и известь и не за деньги. Ты выходишь замуж за человека, а не за его положение в обществе или имущество. Ты должна спросить себя - подходите ли вы друг другу в интеллектуальном плане, есть ли у вас общие интересы, перестает ли мир существовать, когда вы вместе? Ты знаешь, о чем я говорю, Элиза. Привлекателен ли он для тебя физически? Когда ты не с ним, есть ли у тебя ощущение, что ты живешь только наполовину?
        Она так отчаянно трясла головой в ответ на все его вопросы, что он перестал их задавать и вынес вердикт:
        - Тогда ответ такой - нет, три тысячи раз нет.  - Он подался вперед, сложив перед собой ладони.  - Послушай, Элиза, ни в коем случае не думай, что я хочу, чтобы ты уехала от нас. Этот дом принадлежит тебе, так же как и мне. Не думай также, что я хочу тебя здесь удержать. Если ты когда-нибудь найдешь человека, которого полюбишь - именно полюбишь,  - ты так же свободно можешь идти, как птичка, которая порхает в небе и летит, куда ей вздумается, когда приходит ее время.
        - Но папа… Мне кажется, я не стану хорошей женой ни одному мужчине.  - Она спрятала лицо в ладонях, стараясь не видеть стоявшее перед ее глазами лицо Лестера.
        Отец подошел к ней и положил руку ей на голову.
        - Дорогая моя девочка, ты говоришь совершеннейшую чепуху. Ты такая же нежная и любящая, такая же добрая и отзывчивая, как твоя мама. Она была самой замечательной женщиной - и женой,  - какую только может найти мужчина.
        - Прости,  - прошептала она.  - Прости, что сваливаю на тебя свои беды. Но спасибо, что выслушал - и за то, что помог.
        Он наклонился и поцеловал ее в макушку. Идя к двери, он заметил:
        - Так для того отцы и существуют, разве нет?

        На следующий день вечером Элиза была у себя в спальне, потерянная для мира, в стереонаушниках, плотно прижатых к ушам, когда вошел Роланд, тащя за собой Клару.
        - Мы помолвлены,  - заявил он, когда Элиза освободилась от шнуров и проводов.  - Мы объявляем об этом официально.
        Девушки обнялись и засмеялись, а Роланд продолжил:
        - Мы хотим устроить вечеринку, чтобы отпраздновать это. Так, запросто - напитки и закуски.  - Он с надеждой посмотрел на сестру.  - Завтра. Я знаю, надо было предупредить заранее, но, как ты думаешь, мы управимся?
        Клара держалась за его руку.
        - Я же тебе сказала, дорогой, что еду я обеспечу.
        - Клара, давай займемся этим вместе,  - предложила Элиза.
        На том они и порешили - что Клара приедет пораньше и поможет с приготовлениями.
        - А кто придет?
        - Некоторые коллеги Роланда,  - ответила Клара,  - и их партнеры. Пара моих друзей. А ты сама, Элиза? Тебе же тоже нужен будет кавалер. Может, пригласим Лестера?
        - Он уехал,  - отрезала Элиза.
        - Да все равно,  - пожал плечами Роланд,  - они заклятые враги, так что это даже к лучшему. А как насчет Говарда?
        Элиза состроила гримасу.
        - Но тебе нужен спутник, Элиза.
        - Да, нужен,  - засмеялась Клара,  - иначе я представляю, что получится. Она в разгар вечеринки выскочит за дверь и закроется у себя в комнате.
        - Хорошо,  - ворчливо согласилась Элиза.  - Тогда, наверное, придется пригласить Говарда.
        Когда она ему позвонила, он с готовностью согласился:
        - Я привезу что-нибудь выпить. Я тут как раз подумал: а что, если нам объявить о своей помолвке одновременно с ними?
        Она почувствовала себя загнанной в ловушку. Снова он шел напролом, как танк, он подбирался все ближе и ближе.
        - А… э-э… нет, пока не надо, Говард.
        - Что значит - пока не надо? Сколько ты еще собираешься ходить вокруг да около, притворяясь, что можешь еще ответить мне «нет», когда я прекрасно знаю, что ты скажешь «да»?
        - Нет… просто,  - приходилось соображать быстро,  - просто это Роланд с Кларой устраивают вечеринку, это их помолвка, и, мне кажется, получится не очень хорошо, если мы примажемся к ним, понимаешь?
        Он вздохнул:
        - Ну как хочешь. Тогда устроим нашу вечеринку чуть позже.
        На следующий день Клара приехала вскоре после обеда.
        - Посмотри, какое кольцо подарил мне твой чудесный брат.
        Два бриллианта сверкали в красивом платиновом обрамлении.
        - Какая прелесть!  - воскликнула Элиза.  - Вообще, у моего брата хороший вкус не только в этом.
        - А это уже грубая лесть. Но я обожаю комплименты. А теперь давай за дело… Мне так хочется,  - сказала она вдруг, пока они вместе работали,  - чтобы ты тоже была так же счастлива, как я. Мне так хочется сделать для тебя то же, что сделала ты для меня.  - Когда Элиза озадаченно на нее посмотрела, она пояснила: - Жалко, что у меня нет брата, с которым я могла бы тебя познакомить!
        Элиза засмеялась:
        - Тогда уж мы действительно все жили бы одной большой счастливой семьей!
        - А есть кто-нибудь, кто тебе нравится, за кого ты хотела бы замуж?
        Элиза ответила с осторожным смешком:
        - Наверное, я вообще не из тех, кто выходит замуж, Клара. Ведь для этого нужны двое, не забывай! Мне кажется, во мне есть что-то такое, что замораживает мужчин. У меня просто нет того, что их привлекает в женщинах.
        - Перестань недооценивать себя, дорогая.  - Подруга легонько хлопнула Элизу по спине.  - Подожди, тетушка Клара еще займется тобой. Ты сама себя не узнаешь.  - И потом тихонько прибавила: - Я ведь думала о себе то же самое - пока не встретила моего мужа. Когда ты встречаешь человека, за которого хочешь выйти замуж, ты каким-то образом находишь в себе необходимые качества, о которых ты даже не подозревала.
        - А тебе все еще больно говорить о нем, Клара?
        Та покачала головой:
        - Теперь уже нет. Наша совместная жизнь была прекрасной, но очень недолгой. Когда он умер, мне показалось, что наступил конец света, но теперь…  - Она просияла.  - Я все рассказала Роланду, и он все понял. Я еще раз скажу, и никто меня не остановит,  - У тебя прекрасный брат, Элиза!
        Они вместе пошли наверх, смеясь. Клара надела желтое платье без рукавов, купленное специально по этому случаю, подкрасилась, причесала длинные черные волосы и повернулась к Элизе.
        - Что ты наденешь?
        - Кое-что, что висит у меня в шкафу. Уже несколько месяцев. У меня не было случая надеть это раньше.
        - Значит, пора это проветрить. Давай покажи тетушке Кларе.
        Элиза покопалась в шкафу и вынула оттуда платье.
        - М-м-м… выглядит вполне заманчиво,  - заметила Клара.  - Примерь.
        Ткань была легкой, меланжевой, из вкраплений красного, серого и желтого. Платье было с длинными рукавами, застегивалось высоко, до самой шеи, облегало ее по фигуре, особенно на талии, где оно еще стягивалось широким серебристым поясом, юбка спадала вниз несколькими широкими складками.
        - Ух ты!  - оценила Клара.  - Очень эффектно. Так заведет Говарда, что он сразу же сделает тебе предложение.
        Взгляд у Элизы стал испуганным.
        - Тогда я лучше уберу его подальше!
        Клара рассмеялась:
        - И не думай даже! Ты никогда еще не выглядела лучше. Теперь надо заняться лицом.
        Через десять минут Клара отступила на шаг и полюбовалась результатом своих усилий.
        - Ты просто совсем другая девушка. Никогда ведь не знаешь, может, кто-то из друзей Роланда увлечется тобой и выхватит тебя прямо из-под носа у Говарда!
        Гости начали постепенно собираться, и Гарольд Леннан неловко топтался на заднем плане. Элиза заметила в его глазах надежду улизнуть и успокаивающе улыбнулась ему.
        Она шепнула, полная сочувствия, потому что разделяла его пристрастие к одиночеству:
        - Пап, иди наверх, если хочешь. Роланд с Кларой не будут возражать.
        Он выглядел трогательно обрадованным.
        - Ах, дорогая, если ты думаешь, что они не обидятся… Я ведь никогда не был светским львом.  - Он двинулся к лестнице, бросив через плечо: - Если я понадоблюсь, позовите меня.
        Пришел Говард, флегматичный, как всегда. Перешагнув порог, он сразу вытащил из-под пиджака две бутылки. Клара растопырила руки навстречу им, вскричала:
        - Манна небесная!  - и исчезла с ними на кухне.
        - Здравствуй, Элиза,  - сказал Говард и поцеловал ее. В глазах его было некоторое удивление, но вместе с тем похвала и одобрение. Он как бы про себя положительно оценил такой уместный наряд для роли хозяйки вечера, которую ей впредь предстояло играть в его доме, став его женой.
        После этого, куда бы она ни пошла, он следовал за ней. Даже когда она уходила на кухню, он ждал возле двери. Элиза никак не могла от него избавиться.
        Клара встала на цыпочки и прошептала Роланду на ухо:
        - Ты не мог бы помочь своей бедной сестре? Говард не отходит от нее ни на шаг, куда бы она ни пошла. Попроси Роба подойти сюда,  - она указала на молодого человека, сидевшего в одиночестве,  - чтобы он послужил отвлекающей приманкой.
        Роланд кивнул и крикнул:
        - Элиза, можно тебя на минутку!  - и не успел Говард понять, что происходит, она уже шла за своим братом.
        Роланд что-то шепнул Робу, который в ответ усмехнулся и пододвинулся, давая Элизе место рядом с собой. Она втиснулась в узкое пространство, чувствуя, словно проглотила язык от смущения, но была готова сделать что угодно, чтобы только сбежать от своего преследователя.
        Роб начал шептать ей на ухо, как конспиратор. В основном это была всякая чепуха, но она постаралась принять заинтересованный вид, слушала его внимательно и даже время от времени смеялась его шуткам. Но этой уловки надолго не хватило. Повелительная рука опустилась ей на плечо, как длань полицейского, который хочет ее арестовать.
        Роб взглядом выразил ей сочувствие. Он спрятал лицо за пустой стакан и скорчил ей рожицу.
        - Я сделал все, что мог,  - тихо шепнул он.  - Теперь давай сама. Прости, подружка.
        Он встал и отошел, оставляя ее на волю судьбы. Говард же вцепился в нее, как ребенок, который ни за что не хочет расстаться с любимой игрушкой.
        Зазвонил телефон, трубку взял Роланд. Он прошел через всю комнату и негромко сообщил ей:
        - Это Лестер. Он приехал на день раньше, я позвал его к нам.  - Увидев ужас на лице сестры, он совершенно неверно истолковал его как неодобрение и извинился немного снисходительным тоном: - Я не мог его не позвать, Элиза. Потом, это же мой праздник, и он будет моим гостем, а не твоим.
        Теперь ее напряжение достигло предела. Через болтовню и смех она чутко прислушивалась к шуму мотора каждой машины, подъезжавшей к их дому. Когда наконец у дома притормозил автомобиль и остановился, у нее возникло безумное желание бегом кинуться к себе в спальню и запереться там.
        Но твердая рука Говарда, сжимающая ее плечо, удержала ее. Прозвенел звонок, она сжала повлажневшие ладони и попыталась встать. Но как только она поднялась со своего места, открылась дверь в гостиную, и она снова упала на стул.
        Глаза Лестера быстро обежали комнату и остановились на ней. На лице его не было улыбки, не было и радости от того, что он снова видит ее. Она инстинктивно поняла, что он до сих пор еще подозревает ее в сотрудничестве с Филом Поллардом.
        Говард двинулся вперед, чтобы занять стул, освобожденный Робом. Стакан его вновь был полон, и Элизе пришло в голову, что он пьет больше, чем следовало бы.
        Роланд вытащил Лестера на середину комнаты.
        - Вот еще один мой друг,  - прокричал он, перекрывая смех и гул голосов.  - Лестер Кингс. А вам всем предстоит самим познакомиться друг с другом.
        - Лестер!  - Клара протянула к нему руки, и он обнял ее.
        - Поздравляю,  - сказал он, целуя ее в щеку, и все захлопали.
        - Ух ты, мне нравится твой прикид, Лестер,  - восхитилась она пестрой рубашкой, которая была на нем надета.  - А галстук какой?  - Она отвела глаза.  - Он меня просто ослепляет!  - Она указала рукой на широкий, украшенный резьбой ремень.  - Только посмотрите на него. Настоящий денди!
        - А что случилось, Лестер? Может быть, тебе удалось найти новую подружку?  - пошутил Роланд.
        - Ни за что в жизни!  - воскликнул Лестер.  - Я же говорю, с женщинами я завязал.
        Все засмеялись. Роб воскликнул:
        - Тогда ты пошел не тем путем, Лестер. Да в таком наряде они будут гроздьями виснуть у тебя на шее.
        - Тем приятнее мне будет,  - и он с издевкой в глазах поискал взглядом Элизу,  - сбрасывать их и швырять в сторону, одну за другой.
        - У нас тут появился свой Казанова,  - прокричал один из гостей.  - Дамы, будьте бдительны, закройте свои сердечки на замок и держитесь подальше от этого жестокосердного буки!
        Человек, о котором все это говорилось, внимательно слушал то, что Роланд шептал ему на ухо, его задумчивый взгляд остановился сначала на Элизе, потом на Говарде, стоявшем рядом. Пока он слушал, глаза его сузились от злобного удовольствия, и он кивнул.
        Он подошел к ним, засунув большие пальцы в углы карманов. Было похоже, что он готов вынуть воображаемый меч из ножен и сражаться на дуэли до смерти со своим противником, который теперь ему известен.
        Он встал на выложенном плиткой возвышении возле камина, добавляя еще пару футов к своему и без того гигантскому росту, и уперся плечом в стену.
        - Привет, Элиза,  - начал он, лаская ее взглядом.  - Скучала без меня, сладкая моя?
        Она ярко зарделась, подозревая его в самых ужасных намерениях. Говард, который как раз отпивал из своего бокала, поперхнулся. Лестер даже не попытался ему помочь. Он подождал, пока тот откашляется, и продолжил:
        - Ты куда-нибудь ходила развлекаться во время праздников, радость моя?
        Она пожала плечами, зная, что ответ ему не нужен. Этот вопрос был только прологом к тому, что должно было последовать дальше.
        - Нет, не ходила? Ну чему же тут удивляться. Ты знаешь, Говард,  - его взгляд садистски уперся в соперника,  - я знаю эту девочку почти так же хорошо, как самого себя, но чего я никогда не мог понять, так это почему такая симпатичная девчонка должна прятаться ото всех.  - Он склонился к его уху и проговорил фальшиво-доверительным тоном: - А ты знаешь, чем она больше всего любит заниматься?
        Говард тупо покачал головой в знак отрицания.
        - Слушать музыку - классическую музыку.  - Он сделал паузу, и Говард мигнул.  - Но это еще не все, дорогой ты мой. Она слушает ее в наушниках, растянувшись на своей кровати,  - ну, во всяком случае так я заставал ее каждый раз, когда поднимался к ней в спальню, а это было нередко.
        Он снова выдержал паузу, пока Говард заливался багровым румянцем, переваривая эту информацию. Элиза посмотрела на говорящего так, словно хотела добраться до его шеи и покрепче сжать ее обеими руками. Она не могла отрицать его заявлений, потому что, по сути, это была правда. Но он представлял все в таком контексте, который придавал простым фактам совершенно ложный смысл.
        - Ты знаешь,  - тихо сказал Лестер, приподнимая ей пальцем подбородок тем жестом, который вполне мог быть следствием их близости,  - тебе могло показаться, что эта девочка - просто маленькая серая мышка, но поверь мне на слово, а я узнал это на собственном нелегком опыте, что за этой маской скрывается яростная тигрица. Однажды она меня укусила. Шрам остался до сих пор. Я мог бы тебе его показать, но,  - он отпустил ее подбородок, оглянулся и понизил голос,  - в данных обстоятельствах это было бы весьма неловко.
        - Лестер!  - Она должна была это прекратить.  - Замолчи, пожалуйста! Ты прекрасно знаешь, что все, что ты говоришь…
        - Не предназначено для посторонних ушей. Хорошо, милочка, я буду хранить наш с тобой секрет.
        - Лестер, я тебя умоляю!  - Это был крик из глубины души, и он должен был добраться до его чувства сострадания, но сейчас казалось, что у него и в помине не осталось подобных душевных качеств.
        - А эти шмотки, которые я тебе недавно купил, дорогуша. Ты их уже носишь?  - Он расплылся в дьявольской усмешке.  - Ты знаешь, оказывается, теперь все об этом говорят. Старик Френли всем немедленно разболтал, что мы… э-э-э… гуляли вместе и что я накупил тебе подарков. А согласно сплетникам, если мужчина делает это для женщины, ну!..  - Он рассмеялся, как будто эта мысль доставляла ему удовольствие.  - Так что теперь уже общеизвестно, что у нас с тобой роман. И все это вместе, и плюс те слухи, которые распускала про нас моя бывшая хозяйка,  - в общем, наша с тобой репутация порядком подмочена!
        Впечатление было такое, что Говарду стало трудно дышать. Он пробежался трясущимся пальцем по внутренней стороне воротничка рубашки и слегка ослабил галстук, как будто тот его душил.
        Элиза сказала вне себя от возмущения:
        - Этого не может быть, Лестер. Ты все это сам выдумал.
        - Уверяю тебя, моя сладкая,  - он старался говорить с ней как можно фамильярнее,  - я тебе говорю чистую правду. Спроси миссис Деннис - она рассказала мне про эти сплетни, как только я приехал сегодня домой.
        Говард встал, шатаясь из стороны в сторону, как будто он только что перенес сокрушительный удар. Удаляясь, он невнятно бормотал:
        - Пожалуй, пойду чего-нибудь выпью.
        Как только он ушел, Элиза схватила Лестера за руку, но он тут же стряхнул ее пальцы.
        - Прости, радость моя, меня кто-то зовет.
        Он достиг своей цели - победил своего оппонента, практически сразил его наповал словами. Приз мог бы достаться ему, стоило только попросить. Но он просить не собирался. Вместо этого он повернулся к ней спиной, лениво прошелся по комнате и завязал оживленный разговор с симпатичной рыжеволосой девушкой, сидевшей поодаль в одиночестве.
        «Что же,  - пыталась успокоить себя Элиза,  - во всяком случае, он сослужил мне хорошую службу - избавил от постоянного надзора Говарда». Она украдкой скосила глаза в сторону, чтобы проверить, смотрит ли на нее Говард, но тот опустошал бокал за бокалом, как человек, решившийся утопить горе в вине. Она воспользовалась этим шансом и скрылась на кухне, ликуя от своего нежданного освобождения, как узник, который взобрался на тюремную стену и выпрыгнул на свободу.
        Она варила кофе и была так поглощена этим занятием, что не услышала звука шагов у себя за спиной. Но что-то ее насторожило - она поняла, что за ней кто-то наблюдает.
        «Только бы не Говард, хоть бы не он». Она резко обернулась. Это был Лестер. Она улыбнулась с видимым облегчением. Но он не улыбнулся ей в ответ. Налет фамильярности в его обращении совершенно исчез, словно его и не было. Выражение его лица было холодным, глаза такими же, и он сказал:
        - Должен поздравить тебя с тем, как ты выглядишь. Никогда еще ты не казалась мне такой привлекательной.
        Она покраснела.
        - Спасибо. Но это в основном заслуга Клары.
        - Да, мне тоже показалось, что здесь не обошлось без ее мастерства.  - Он пристально всмотрелся в нее.  - Но в тебе появилось еще что-то, что никакое количество косметики не могло бы тебе прибавить.  - Она молчала, сосредоточившись на приготовлении кофе.  - Можно подумать,  - небрежно продолжал он,  - что ты как будто влюбилась. Так?
        На этот вопрос она не могла ответить.
        - Как там наш Фил Поллард?
        Теперь она поняла ход его мысли.
        - В выходные мы не видимся. Он мой начальник, а не друг.
        - Разве? Ты на прошлой неделе куда-то ходила с ним. Я вас видел.
        - Знаешь,  - решительно ответила она,  - мы ездили с ним по делу.
        - Ну конечно.  - Своей циничной усмешкой Лестер хотел показать, что не верит ни единому ее слову. Он загородил ей проход.
        - Прости меня, пожалуйста. Я хочу отнести этот поднос в другую комнату.
        Он не сдвинулся с места.
        - Я сам отнесу. Отдай его мне.
        Элиза попыталась отцепить его пальцы, которые коснулись ее, схватившись за края подноса, но она не могла избежать взгляда, с которым встретились ее глаза. В нем был вопрос, какое-то сообщение; она попыталась его прочитать, но оно было на языке, который ее никогда никто не учил понимать. Она была прикована к месту, она двигала губами, шепча его имя, спрашивая, будто он пытается ей сказать. Она чувствовала, что для нее важнее всего на свете узнать это. Но сардонический изгиб рта остановил ее с такой же силой, как если бы он ударил ее наотмашь по лицу.
        Униженная оттого, что позволила себе вообразить какие-то чувства там, где их никогда не было (ведь не была же она так глупа, чтобы поверить, будто он пытается сказать ей взглядом, что любит ее?), она отдала ему поднос, и он признал свою победу насмешливым поклоном.
        К тому времени как они присоединились ко всем остальным, Элиза уже вернула себе присутствие духа.
        - Спасибо,  - холодно произнесла она, принимая от него поднос,  - но я могла бы легко донести его и сама.
        Он приподнял бровь в ответ на ее неблагодарность и лениво отошел. Она обошла комнату, предлагая гостям кофе, но все это время мозг ее был занят тем, что старался разгадать молчаливое послание в глазах Лестера.
        Роланд позвал ее и протиснулся через всю комнату, таща за собой Клару.
        - Они хотят выпить за нас, Элиза. Тебе не кажется, что надо позвать папу? Он может расстроиться, что мы его не пригласили на вечер.
        Она кивнула, поставила поднос и осторожно обвела взглядом комнату в поисках Говарда. Однако тот с кем-то разговаривал, и она послала его собеседнику молчаливую, но горячую благодарность. Тем не менее, поднимаясь по лестнице, она несколько раз оглядывалась назад, не в силах поверить, что Говард не идет за ней по пятам.
        Постучав в дверь к отцу, она вошла.
        - Пап,  - сказала она и запнулась. На краю стола сидел Лестер и что-то говорил.
        Увидев ее, он приподнял бровь:
        - Ты ведь не меня здесь ищешь?
        - Конечно, не тебя.
        - Я так и подумал. Я тебе никогда не нравился до такой степени, чтобы ты стала меня преследовать, правда ведь?
        Гарольд Леннан засмеялся:
        - Никогда не суди по первому впечатлению слова или поступки женщины, Лестер. Когда она говорит «нет», это значит «да», когда она говорит «уходи», это значит «иди ко мне».
        Элиза нахмурилась. Отец слишком близко подобрался к истине, и ей стало не по себе.
        Но Лестер только покачал головой:
        - Только не эта девушка. Она что думает, то и говорит, разве не так, Элиза?
        - А вот тут ты ошибаешься, мой мальчик. И моя дочка ничем не отличается от остальных женщин.
        - Папа,  - Элиза поспешила поменять тему,  - тебя хотят видеть внизу. Там собираются пить за здоровье Роланда и Клары.
        - Хорошо,  - схватившись обеими руками за край стола, он тяжело поднялся на ноги.  - Видит бог, я долго ждал, чтобы мой сын наконец обручился.
        Они все спустились вниз, впереди шла Элиза.
        - Только надеюсь,  - проворчал Гарольд,  - что хотя бы дочка не заставит меня так долго ждать, прежде чем найдет парня по своему вкусу.
        За счастливую чету был провозглашен тост, но этого, очевидно, было недостаточно. Начав поднимать бокалы, гости, казалось, никак не хотели угомониться и требовали все новых тостов.
        - Кто следующий? За хозяйку дома?
        Клара поддержала предложение:
        - Да, давайте выпьем за Элизу.
        - Кто этот счастливчик?  - спросил Роб, хитро подмигивая Элизе и указывая глазами на Говарда.
        - Давайте,  - сказала Клара, намеренно глядя на Лестера,  - кто готов произнести тост? Вот у нас тут стоит симпатичная добрая юная леди и ждет. Кто выступит?
        Говард стал совершенно буйным в своих попытках занять место рядом с ней, которое принадлежало ему по праву, но давление со стороны толпящихся гостей все еще держало его в плену.
        Лестер злобно смерил его взглядом и усмехнулся, глянув сверху вниз на Элизу.
        - На нас все смотрят, дорогая, так что улыбайся повеселее.
        Сзади раздался взрыв смеха, и кто-то сказал, давясь от хохота:
        - Наконец и Казанову прибрали к рукам. Давайте же выпьем за него и за ту умницу, которой это удалось.
        И все выпили за Лестера и Элизу. Но она не хотела уступать им.
        - Лестер, скажи им правду,  - поднимаясь на цыпочки, умоляюще шептала она ему в ухо.
        - Пей, девочка,  - шепнул он в ответ.  - Не порти всем веселья.
        И она нехотя выпила. Затем кто-то предложил тост за отца будущего жениха, и Гарольд улыбнулся, терпеливо и добродушно перенося интерес к собственной скромной персоне. Когда все кончилось, Элиза немного отодвинулась от Лестера. Он не пытался удержать ее.
        - Я пошел к себе, милая,  - сказал Гарольд на ухо дочери.  - Ты не против?
        Она ласково подтолкнула его, и он с благодарностью вернулся в уединение своей комнаты.
        Весь остаток вечера Элиза ходила среди гостей, разыгрывая радушную хозяйку, что, по крайней мере, держало ее вдали от Говарда, хотя он преследовал ее почти все время. Когда она временами все же позволяла себе мельком глянуть на Лестера, он каждый раз смотрел на нее и сардонически улыбался, видя ее тщетные попытки избавиться от своего преследователя.
        Собственно говоря, выходка Лестера, направленная на то, чтобы отпугнуть Говарда от Элизы, сбить его со следа, не попала в цель. Он только стал еще настойчивее. Элиза не могла этого понять, но получилось так, что намеки Лестера на их связь заставили Говарда еще больше почувствовать себя собственником в отношении ее.
        Когда вечеринка подходила к концу, он все еще лип к ней, как мокрый лист к забору. Остальные уже начали расходиться, а он явно не торопился. Элиза ушла на кухню мыть посуду, но он маячил в дверях. Она вытерла руки, выдумала какой-то предлог, что-то насчет того, что ей нужно переговорить с Роландом, протиснулась мимо него в коридор, но он прыгнул вперед, схватил ее и втолкнул обратно на кухню.
        Его руки сцепились у нее за спиной.
        - Теперь ты попалась,  - прорычал он.  - На этот раз не улизнешь.  - Он стал неразборчиво что-то бормотать в ее волосы.  - Значит, ты не такая уж невинная малышка, какой притворялась, а? Ты ведь пыталась меня провести, строила из себя такую скромницу, а? Я тебя отучу играть со мной!
        Он безуспешно пытался прикоснуться губами к ее рту, но ее тактика уверток распалила его еще больше. Он начал бешено ласкать ее. Он был неловок, у него ничего не получалось, и, когда он прижал ее силой к столу, она вся скорчилась и стала выворачиваться, и умудрилась единственно своей настойчивостью высвободить одну руку, и воспользовалась этим, чтобы залепить ему оглушительную оплеуху.
        Он тут же отпустил ее, лицо у него было красным, грудь тяжело вздымалась. Он не мог связно говорить от гнева. Прижав руку к пылающей пунцовой щеке, он вылетел из кухни, тяжело протопал по коридору и выскочил из дома, громко хлопнув дверью.
        Элиза сползла в кресло и закрыла лицо. Ее колотила дрожь. Когда кто-то вошел, она даже не подняла глаз.
        - Что случилось?  - спросил Лестер.
        Она невнятно пробормотала, все еще пряча лицо:
        - Это все твоя вина. Все, что ты наговорил про нас, как будто у нас с тобой роман…
        - Но ты же сама хотела от него избавиться. Роланд мне сказал.
        Она вздернула голову:
        - Избавиться от него - да. Но все получилось наоборот. Он затащил меня сюда и… и хотел надругаться надо мной!
        Лестер нахмурился, но, когда она сказала с явным оттенком гордости о том, что влепила ему пощечину, он усмехнулся:
        - А, значит, маленькая мышка снова превратись в тигрицу! Вот, это глубоко спрятанная в тебе агрессивность. Держу пари,  - и в глазах его появился азартный охотничий огонек,  - какой-нибудь мужчина в один прекрасный день приручит тебя.
        Элиза встала, пошатываясь.
        - Все равно.  - Она смягчила тон и посмотрела на него.  - Спасибо, что пытался помочь мне. Это правда. Я на самом деле хотела от него избавиться.
        В его взгляде, который стремился встретиться с ее глазами, возникло озадаченное выражение, и теперь уже была его очередь расшифровывать послание без слов, направленное ею. Он поднял руки, прикоснулся к се лицу и прошептал:
        - Ты так на меня смотришь, как будто хочешь, чтобы я поцеловал тебя. Ты об этом знаешь?
        Она покачала головой и ждала. Он обнял ее, склонил к ней голову, и поцелуй, который он подарил ей, затронул драгоценный ларец чувств в ее груди - он резко раскрылся, и все содержимое высыпалось. Она ответила на прикосновение его губ, как любая другая девушка, которая любит. Она приникла к нему, уступая, и в ответ на ее страсть он прижал ее ближе к себе и обнимал так нежно, как никогда до этого. Она не отпрянула, не отшатнулась от него, как сделала бы раньше. Она целиком отдалась наконец-то экстазу наслаждения быть в объятиях мужчины, которого она любит, и мысли плыли в ее мозгу, как обрывки облаков в ясном небе: «Если он так меня обнимает, значит, он должен, должен любить меня».
        Но он поднял голову, освободился из ее объятий и отстранил ее от себя.
        - Спокойной ночи, Элиза,  - тихо произнес он и пошел домой.
        Она упала на стул, чувствуя свое поражение. Вот, она попыталась сказать ему, что любит его, об этом говорили ее губы и руки. Но он предпочел не обращать на это внимания. В безысходной тьме ее отчаяния возник тонкий лучик света, как солнце, когда оно пробивается сквозь густую завесу туч. Она не холодная. В ней были тепло и страсть, как во всякой женщине, потому что в объятиях Лестера она ожила. Но солнечный свет превратился в тень, когда она вспомнила, с чувством унижения, твердость и окончательность его отказа.
        Глава 10
        Через несколько дней после вечеринки Элиза спросила у брата:
        - Когда Лестер ездил к родителям, ты не знаешь, он виделся с Ниной?
        Роланд опустил книгу, выражая неудовольствие от того, что его беспокоят:
        - Да, виделся. А что?
        Она постаралась, чтобы голос звучал равнодушно:
        - Просто интересно, восстановили ли они помолвку.
        - На это я могу ответить точно. Нет.
        - Откуда ты знаешь?
        Он вздохнул и отложил книгу, уже примирившись с тем, что так скоро сестра от него не отстанет.
        - Он мне рассказал, что Нина попыталась с ним увидеться. Ты же знаешь, она живет по соседству с его родителями. Но он отказался. Его мать пыталась с ним спорить, заставить его передумать. Потом и Нинина мама за него взялась.  - Он расхохотался.  - Просто большая веселая семейная вечеринка.
        - А потом что?
        - Да ничего. Он был непоколебим. Сказал, что больше не желает иметь ничего общего с женщинами. Точка.
        Элиза облизнула губы.
        - Поэтому он и приехал на день раньше?
        - Да. Не мог больше переносить всей этой шумихи. А теперь Нина всячески его донимает, звонит ему через день. Он с ней довольно грубо разговаривает, чтобы она отстала, но это не помогает. Она не унимается.
        Роланд стал переворачивать страницы, стараясь найти место, где читал.
        - Так что еще посмотрим, сможет ли она наконец сломить его и заставить переменить решение. Я лично в этом сомневаюсь.
        - Значит, он говорил серьезно. Насчет того, что теперь женщинам нет места в его жизни.
        - Похоже на то.
        Вошел их отец. Он поцокал языком, услышав, о чем они говорят.
        - Вы опять про Лестера? Ни за что не поверю, что такой симпатичный парень, как он, сможет избегать уз брака до конца жизни, раз мир полон коварных незамужних женщин.
        Элиза знала, что он просто шутит, но все равно стала настаивать:
        - Конечно, папа. Он так решительно настроен.
        Но Гарольда это не убедило:
        - Не верь. Знаешь, что я думаю? Хочешь, скажу? Я думаю, что он уже встретил ту, которая нравится ему больше всех.
        Сердце ее начало учащенно биться.
        - Но, папа, он же не проявляет симпатии ни к одной девушке.
        Роланд опустил книгу:
        - Это точно. Я наверняка знаю, что подружки у него сейчас нет.
        - Можете спорить, сколько хотите, только поверьте мне на слово - а уж я-то получше вашего знаю человеческую природу,  - у него в сердце есть тайная любовь, где-то в глубине души он хранит женский образ.
        Ей захотелось закричать: «Ты ошибаешься, это неправда, в его жизни нет никакой женщины!» Но она промолчала и затаила свое горе и сомнения глубоко внутри.
        В конце следующей недели Элиза вышла из магазина и стояла на остановке, ожидая автобуса. Она была тяжело нагружена сумками и устала. К тому же она пребывала в глубокой депрессии. С того вечера, когда состоялась вечеринка, Лестер и близко не показывался около их дома. Она часами пыталась угадать причину его столь длительного отсутствия. Даже Роланд, казалось, был этим удивлен.
        Когда она увидела приближающуюся машину, сердце ее радостно сжалось от мысли, что ее подвезут до дома и что она сможет сидеть рядом с ним и разговаривать. И только когда он почти поравнялся с очередью на автобус, она поняла, что он не собирается тормозить. Он ее даже не видит. Ничего удивительного - на переднем сиденье рядом с ним сидела девушка, и Элиза сразу ее узнала.
        Значит, Нина все-таки сотворила чудо и добилась, чего хотела,  - она переломила его сопротивление, и они снова вместе. Казалось, ей удалось невозможное. Под ее непрерывным давлением он, видимо, сдался и пригласил к себе.
        В автобусе по дороге домой Элиза горестно смотрела в окно. Фотография этой девушки не лгала. Хотя она видела ее только мельком, Нина показалась ей такой же привлекательной в жизни, как и на фото. Лестер наверняка поначалу отказывался принять ее обратно, просто чтобы потешить свою гордость. Но поскольку гордость была удовлетворена, он явно смягчился и согласился снова с ней обручиться.
        Заходя в дом, Элиза говорила себе, что не может его за это винить. Какой мужчина может долго говорить «нет» такой прекрасной девушке?
        Когда вечером зазвонил телефон, она не торопилась отвечать на звонок. Она знала, что это звонит не Лестер.
        Да, и на самом деле это оказался Говард. Он что-то начал бормотать о том, как он виноват и что он сожалеет о том, что случилось, и не согласится ли она пойти с ним куда-нибудь?
        - Мне хочется тебя увидеть, Элиза. Я обещаю вести себя пристойнее в следующий раз.
        Голос у него был действительно извиняющийся, что ее удивило, но его желание помириться нисколько ей не польстило. И уж тем более совсем ей не хотелось с ним встречаться. Она начала отказываться, но оборвала себя. А почему бы, правда, не сходить с ним куда-нибудь? Может, Лестер был прав. Глупо будет упустить такую возможность - выйти замуж за солидного, обеспеченного, надежного человека, который может обеспечить ей комфортное существование. Единственное требование, которое ей трудно будет удовлетворить,  - это то, чего всякий муж вправе требовать от жены. Но даже к этому, угрюмо сказала она себе, она привыкнет быстрее, чем сейчас думает.
        - Хорошо, Говард, пойдем.
        Он искренне поблагодарил се, и они договорились о времени. Когда она клала трубку, позвонили в дверь.
        - Привет, Элиза,  - сказал Лестер, держа под руку девушку, стоявшую рядом с ним.
        - Привет, Лестер,  - сказала она с совершенно пустым лицом.
        Нина улыбнулась ей, глаза ее горели в предвкушении теплого приема, который она ожидала получить у друзей жениха. Лестер представил их друг другу:
        - Нина, моя бывшая невеста.
        Нина послала ему ослепительную улыбку.
        - Ну, не такая уж и бывшая, мой дорогой.
        После этого в глазах ее появилась придирчивая оценка Элизы, ее немодной одежды, ненакрашенного лица, неприбранных волос.
        - Элиза и есть та девушка, Лестер, которую ты тогда описывал по телефону как «потрясающую»?  - Она весело рассмеялась.  - А ты знаешь, в тот момент я действительно в это поверила!
        - Вот как?  - На лице его не было никакого выражения.  - Теперь ты сама видишь, что я просто шутил, не правда ли?
        Элиза провела их в гостиную.
        - Где Роланд?  - коротко спросил Лестер.  - У себя в комнате?
        Он убежал наверх, прежде чем Элиза успела ответить.
        - Какой у вас милый дом,  - сказала Нина, оглядываясь.
        - Нужно его немного подремонтировать.
        - Да… э-э-э… конечно, это нельзя назвать… современным домом, пожалуй,  - небрежно заметила Нина.  - Хотя я полагаю, что построен он прочно.
        - Очень,  - отрезала Элиза, хмурясь и отворачивая лицо, чтобы соперница не видела ее выражения. Стоит ли ей так свысока ко всему относиться? Понимает ли Лестер, что она за человек? Хоть она и красавица, характер этой девушки никак не увязывался с приземленным цинизмом Лестера.
        - Мы с Лестером,  - говорила между тем Нина,  - подыскивали домик в том поместье, которое он сейчас строит. Мне все они показались прехорошенькими, так красиво отделаны. Если все будет в порядке, один из них, наверное, успеют приготовить для нас.
        «Успеют?» - хотела переспросить Элиза. «Да, к нашей свадьбе»,  - ответила бы ей красавица, и этих-то слов Элиза как раз совсем не хотела услышать.
        - Может быть, чаю?  - спросила она лишенным жизни голосом.
        Нина похлопала себя по животу:
        - Ах, дорогая, пожалуй, нет, спасибо. Мы так славно покушали только что у Лестера дома. Миссис Деннис такая милая и так хорошо готовит, вам не кажется?
        - Я, собственно, не знаю,  - сказала Элиза.  - У меня не было случая это выяснить.
        Нина засмеялась, и выражение ее лица стало отчетливо злорадным. Она утонула в подушках, откинувшись назад, и терпеливо стала ожидать возвращения своего жениха. Ожидание не затянулось.
        Роланд сошел вниз вслед за Лестером. Все были представлены друг другу, и Роланд произнес:
        - Лестер мне сказал, что вы приехали на выходные, Нина. Надеюсь, вам удастся удачно распорядиться этими несколькими днями вне больницы.
        Элиза нахмурилась. С чего это он решил быть таким тошнотворно вежливым?
        - Да, непременно.  - Она улыбнулась Лестеру.  - В последнее время я просто с ног сбилась, бегая по палатам. Теперь я надеюсь, что меня повозят по окрестностям, будут развлекать, прежде чем я вернусь обратно в мой круговорот. Не так ли, любимый?
        - Да,  - неопределенно сказал Лестер.  - К сожалению, у меня свободного времени не так много, но я уделю тебе, сколько смогу.
        Нина по-хозяйски взяла его под руку и уставилась на него:
        - Ах, какой у меня замечательный жених!  - Она повернулась к Элизе: - А у вас есть друг?  - Она уничижительно скользнула по ней глазами, заранее предполагая отрицательный ответ.
        - Да,  - ответила Элиза, с вызовом переводя взгляд на Лестера.  - Его зовут Говард.  - Лестер тут же ощетинился, как рычащая собака, затем его губы цинично скривились.
        - Значит, вы помирились?
        - Завтра мы идем с ним гулять.
        Нина счастливо рассмеялась:
        - Совсем как мы, Лестер. Мы ведь тоже недавно помирились, правда ведь, дорогой?
        Он даже не стал утруждать себя ответом. И так было очевидно, что они помирились.
        - Идем, Нина.  - Он потащил ее к двери.
        Когда они отъезжали от дома, вернулся Гарольд.
        - Кто это чудное видение в машине у Лестера?
        - Это Нина,  - ответил Роланд.  - Его бывшая невеста.
        - «Ну, не такая уж бывшая, правда, мой милый?» - передразнила Элиза серебристый голосок Нины. Потом ядовито продолжила: - Она снова восстановлена в своем статусе «невесты», причем полностью. При этом на ее собственных условиях, если судить по тому, как Лестер потворствует каждому ее капризу.
        - Ты меня удивляешь,  - заметил Гарольд.  - Вряд ли это в его характере. Он не кажется мне человеком, который станет потворствовать женским прихотям.
        - Ты не всегда правильно судишь о людях, папа,  - устало возразила Элиза, поднимаясь к себе наверх.
        - Это ты так считаешь, милая барышня,  - пробормотал он.
        Позже зазвонил телефон. Подошел Роланд.
        - Элиза!  - крикнул он.  - Это Лестер. Он тебе звонит, а не мне.
        - Да?  - сказала она в трубку голосом, полным нескрываемой усталости.
        - Это правда, то, что ты сказала насчет Говарда?
        - Конечно. Почему бы нам не встречаться с ним?
        - После всего, что ты говорила о нем, после того, как два дня назад ты дала ему отставку?
        - Я передумала. Я ведь имею на это право, разве нет?
        - Будучи женщиной,  - резко ответил он,  - и при этом на редкость глупой, конечно, имеешь. Но это может значить только одно - что ты все-таки решила выйти за него.
        - Да!  - закричала она, и слезы наполнили ее глаза.  - Ты же тоже передумал насчет Нины, ты тоже решил в конце концов на ней жениться, так что…
        Ей послышалось, что он сказал что-то типа «чертова Нина», но она решила, что ошиблась. Ведь эта девушка, наверное, была где-нибудь поблизости от него, держала его за руку, возможно.
        - Не надо так орать,  - с упреком сказал он.  - Я не глухой.
        «Может, ты и не глухой, Лестер Кингс,  - захотелось ей крикнуть во весь голос,  - но зато ты слеп, слеп, слеп…»
        - Хорошо,  - прорычал Лестер.  - Можешь делать из своей жизни что тебе нравится. Выходи за него. Насладись его земными благами. А также - его любовью!  - и бросил трубку.
        Она встретилась с Говардом. Она даже вытерпела его поцелуи, огромным усилием воли делая вид, что отвечает на них. Казалось, он был удовлетворен достижениями этого вечера.
        - Надо купить кольца,  - сказал он, глядя на нее,  - Как ты считаешь?
        Она знала, что он проверяет ее, пытаясь наконец получить определенный ответ на его предложение.
        - Да,  - выдавила она, опустив глаза и внутренне сжавшись, чтобы перенести страстный поцелуй, который, она знала, последует после ее окончательного согласия. Застыв в его объятиях и призывая на помощь всю свою выдержку, она смогла не отпрянуть от него, когда он жадно прижался губами к ее рту.
        Она закрыла глаза. Танк полностью накрыл ее, сровнял ее с землей, вдавил все ее чувства в пыль и этим лишил ее остатков контроля над собственной судьбой. Говард окончательно победил. Он отвез ее домой.
        - Когда поедем за кольцами? На следующей неделе?
        «Почему бы и нет?» - подумала Элиза. Откладывать не было причин.
        - На следующей неделе, пообещала она, выходя из его машины.
        На следующее утро, когда Элиза приехала в магазин, Фил Поллард был в своем кабинете. Клара поманила ее, сделала гримаску и прошептала:
        - Он в ужасном настроении. Смотри, осторожнее.
        Было так непривычно видеть Фила в дурном расположении духа, что Элиза сразу занервничала, когда открыла дверь в его кабинет. Он обернулся, как только она вошла.
        - Доброе утро, мистер Поллард.  - Голос ее прозвучал неестественно бодро.
        Фил коротко кивнул ей, продолжая просматривать кипу счетов, лежавших у него на столе. Она сняла чехол с пишущей машинки и села за нее. Молчание стало невыносимым, и она почувствовала себя виноватой, хотя для этого не было никаких причин.
        - Значит, ты теперь недолго будешь у нас работать.
        Это было сказано так резко и так раздражительно, что она крутанулась на стуле и уставилась на Фила. Он же не мог еще услышать о ее помолвке с Говардом, потому что она даже еще не ответила тому окончательно.
        Она поинтересовалась, что он имеет в виду. Он смотрел в стол.
        - До меня дошли слухи…
        - Насчет чего?
        - Я кое-что покупал вчера у Уилфа Френли, и он мне рассказал, что вы с…
        Она перебила его:
        - С Лестером Кингсом?  - и засмеялась, таким образом делая предмет разговора недостойным даже обсуждения.  - Да, я сама об этом слышала, но это полная чушь.
        Он ее не слушал.
        - Ты так долго притворялась, что ты на моей стороне, даже приходила на митинг протеста… Как ты только могла перейти в лагерь врага? Дошла даже до того, что завела с ним роман…  - Он покачал головой.  - И ты, именно ты… Я понять не могу, как это могло произойти.
        - Мистер Поллард, послушайте, меня, это все неправда!
        Наконец он посмотрел на нее, увидел серьезность в ее лице, услышал искренность в голосе и, казалось, начал ей верить. Но на лице его было написано упрямство, и в глазах снова появилось недоверие. Она не смогла как следует убедить его.
        Надеясь окончательно успокоить его, она спросила:
        - Вы в последнее время бывали в поместье? Вы видели, как красиво и эстетично там все сделано?
        Он проворчал:
        - Бывал там? Да я там, можно сказать, живу. Я там торчу почти постоянно. Я твержу себе все время, что это безумие, но у меня по-прежнему каждый раз болит сердце, как только представлю, как все это выглядело бы сейчас, весной…
        Элиза вернулась к работе. Она только теряет время, пытаясь убедить его. И вдруг она вспомнила его слова: «Я торчу там почти постоянно». Она задержала дыхание. Значит, Лестер был прав? Фил Поллард мстит семье Кингсов? Он хладнокровно занимается саботажем? Но ей не верилось, что он на это способен. Это было совсем не в его характере. Ведь он такой честный, прямолинейный… или нет?
        В тот вечер разразилась буря. Элиза, как обычно, была у себя в комнате. Отец работал, Роланд собирался на свидание с Кларой. Дом молчал. Она слушала пластинку. Это была «Шехерезада». Но в этот раз волшебство музыки не захватывало ее.
        Она была беспокойна, взволнована, мучима страшными предчувствиями надвигающейся беды. Когда она сняла наушники, злясь на саму себя, в дверь настойчиво позвонили. Это был не просто звонок, это был непрекращающийся крик о помощи, он звенел и звенел, пока дверь не открыли. Она услышала знакомый зловещий голос:
        - Где твоя сестра?
        Элиза узнала голос и узнала интонации. Она испугалась. Она слышала, как тяжелые ботинки прогрохотали по лестнице, дверь распахнулась, и в комнату ворвался Лестер. Он был в рабочей спецовке, значит, приехал прямо со стройки. И он был вне себя от злости. Подойдя к ее кровати, он протянул руки и схватил ее за плечи. Он безжалостно затряс ее, железные пальцы так вдавились ей в тело, что оставили синяки.
        - Вели своей шайке прекратить это! Скажи своим вандалам, чтобы они перестали нам мешать. Все, вы меня убедили, Я понял, что вы никогда не простите нас за то, что мы начали строительство в этом чертовом лесу.  - Он еще раз сильно встряхнул ее напоследок и убрал руки. Потом вдруг уронил голову на грудь.  - Хорошо, я все понял. Я ненавижу себя и своего деда. А теперь пора прекратить это опасное безумие!
        Ошеломленная, с пульсирующей болью в голове, она подняла на него обезумевшие, перепуганные глаза и хрипло проговорила:
        - Я не понимаю, о чем ты говоришь.
        Он наклонился над ней, в лице его появилось нечто зловещее.
        - «Я не понимаю, о чем ты говоришь»,  - жестоко передразнил он ее.  - Я тебе скажу, о чем я говорю. Я имею в виду дом, уже почти полностью законченный, отделанный внутри, с мебелью, с оборудованием - мы собирались его открыть для осмотра как образец…  - Он вдруг остановился, словно пораженный какой-то мыслью.  - Тот самый дом, который ты так тщательно осматривала в ту ночь, когда на тебя бросилась собака…
        Она прошептала:
        - Дом на том месте, где раньше стоял граб?
        - Тот самый. Который ты должна ненавидеть.  - Он остановился.  - Я вижу, ты и сама уже все знаешь. Мне продолжать?
        Она еле выговорила:
        - Пожалуйста.
        - Теперь в этом доме нет стекол - все разбиты. Краской - по великолепной иронии купленной в нашем магазине красок - испачканы все стены внутри, в каждой комнате. Все кухонные приспособления выломаны и разбиты, почти вся мебель разломана на кусочки. Что, мне продолжать?
        Она прижала руки к щекам, расширив глаза от ужаса при страшной мысли. Она вспомнила: «Я там часто бываю» - так сказал Фил.
        - Прости, Лестер,  - едва смогла прошептать она.  - Я ничего об этом не знаю.
        - Ой, только не надо строить из себя невинную овечку. Я знаю, ты к этому причастна, несмотря на то что ты снова спуталась с Говардом Билем - возможно, только для прикрытия. Перестань покрывать Фила Полларда. Он ведь и есть преступник? Нанял шайку бандитов, он стоит за всем этим. При твоей преданной, любящей поддержке.
        Она посмотрела на него с недоумением.
        - Любящей поддержке?
        - Ты вовсе не такая чистая и безыскусная, как хочешь выглядеть, перестань притворяться, что между вами ничего нет, когда я отлично знаю…
        Она прижала ладони к щекам.
        - Прекрати!  - Она чуть не зашлась в истерическом смехе от иронии всего происходящего. Сегодня утром Фил Поллард обвинял ее в связи с Лестером. А теперь Лестер обвиняет ее в том же самом, только с Филом.
        Он воспринял ее восклицание как признание причастности. Он продолжал, немного тише:
        - Теперь этим будет заниматься полиция. До сих пор я не хотел ее вмешивать, потому что…  - Он замолчал, но она знала, что он собирался сказать дальше. Он продолжал: - Потому что всем станет об этом известно. Теперь все изменилось. Прости, Элиза, но я вызываю полицию.
        Она умоляюще посмотрела на него. Если бы она могла убедить его отложить звонок в полицию хоть на немного, она могла бы успеть переговорить с Филом, упросить его прекратить, может быть, убедить его в бесплодности его действий.
        - Пожалуйста, Лестер, прошу тебя, подожди,  - прошептала она.  - Еще хотя бы несколько дней.  - Но по его безжалостному взгляду она поняла, что молит его напрасно. В его взгляде читалась одновременно жалость и омерзение.
        - Неужели ты так безумно влюблена в этого мужчину, что попытаешься убедить меня не прибегать к совершенно обоснованной в данном случае помощи полиции с целью пресечь его преступные действия?
        Она встала.
        - Это не Фил, Лестер! Клянусь, это не он!  - Она схватила его за руку, чтобы заставить выслушать себя, но он яростно оттолкнул ее, вышел из комнаты, спустился и хлопнул дверью.
        На пороге стояли отец и Роланд.
        - Что такое случилось?
        Она без сил опустилась на кровать, глядя на них, но не видя.
        - Лестер приходил. Он… он…  - Она не смогла продолжать. Бросившись на постель лицом вниз, вцепилась в подушку и зарыдала отчаянно и беспомощно.

        На следующий день Фил не пришел в магазин. Элиза даже не смела думать почему. Она была подавлена и молчалива, время от времени ловила на себе изумленный взгляд Клары. Однако та ни о чем ее не спрашивала, видимо догадываясь, что, если бы она это сделала, Элиза просто разрыдалась бы. Так медленно ползли утренние часы. В глубине сознания Элизы затаился невыразимый страх. Каждый раз, когда звякал колокольчик у входа в магазин, она думала: «Это полиция!» Каждый раз, когда она слышала, что Клара разговаривает с посетителем, она думала: «Это не полицейский ли расспрашивает ее про меня?»
        Наступило время обеда, но ее так и не пришли арестовывать. Она спросила Клару:
        - Хочешь помогу тебе в магазине сегодня после обеда?
        - Нет, милая, я сама справлюсь. Иди домой и отдохни хорошенько.
        Но Элиза не могла отдыхать. Она взялась за домашние дела, надеясь, что это даст выход ее беспокойству. Но из этого ничего не получилось. Она поймала себя на том, что весь день настороженно прислушивается, не раздастся ли роковой звонок в дверь, который возвестит о приходе полиции. Ей не приходило в голову, что, даже если бы они и пришли, ее невиновность была бы довольно скоро доказана, после первого же допроса. Но из-за того, что Лестер считал ее виновной, она сама считала себя таковой.
        Вечером она осталась одна. Роланд ушел к Кларе, а у отца были вечерние занятия в колледже. Элиза стояла у окна, утомленная постоянным напряжением, полная нервного возбуждения, которое не хотело ее отпускать. Она смотрела на дождь, который впитывался в землю, и поеживалась, чувствуя прохладу апрельских сумерек. Низко и мрачно нависали тучи, и небо потемнело раньше времени.
        Она не могла больше оставаться одна в доме, где ей нечем было заняться, кроме как бороться со своими страхами. Она изгонит этого демона вины, она пойдет на стройку. Элиза побежала наверх и надела новую красную куртку и брюки, натянула сапоги и заправила в них штанины. Плотно завязала шнурок капюшона под подбородком и вышла из дому.
        Зачем, спрашивала она себя, шлепая по лужам и слизывая капли дождя, попадавшие ей на губы, она вышла из дому в такой вечер? Дождь шел сплошной пеленой, воздух был наполнен паром, все тонуло в тумане. Прохожие смотрели на нее с интересом, восхищаясь цветом ее одежды и твердостью походки. К тому времени, когда Элиза добралась до входа в поместье, она уже перестала искать причину своего внезапного решения прийти сюда. Наверное, это был инстинктивный порыв или женская интуиция, но, как бы то ни было, место манило ее.
        Она остановилась и прислушалась, в тихом влажном воздухе ничего не было слышно, кроме ее собственного дыхания. Все вокруг замерло в ожидании, в жуткой удушающей тишине, которая давила и страшила ее. Тишина заставила ее быть осмотрительной, она осторожно озиралась по сторонам, вспоминая, как в последний раз входила в лес накануне того дня, когда деревья были повалены.
        Воображение играло с ней злые шутки, наполняя это место призраками деревьев, которые вернулись потребовать назад землю, принадлежавшую им веками. По спине ее прошла холодная дрожь. От приступа страха волосы встали дыбом. Как памятник невозвратным прошлым временам, перед ней высился дом, построенный на месте старого граба, дом, который был варварски разгромлен кем-то, кем овладело бешеное желание мести.
        Она заглянула в окна и отшатнулась, увидев хаос, царивший там. Тот, кто в состоянии был причинить такое разрушение, был опасен, его нужно было избегать и бояться. Она отвернулась, подавляя дрожь, не в силах вынести этого зрелища. В вагончике, где располагался кабинет Лестера, не было ни признака жизни, ни огонька.
        Но что-то привлекло ее взгляд, и она застыла от ужаса. Она заметила какое-то движение, услышала какой-то приглушенный шум. Или это шутки сумерек, дождя и тишины? Она уставилась на темный силуэт вагончика, напрягая зрение, чтобы проникнуть сквозь серую завесу дождя. Она затаила дыхание. Там кто-то был - мужчина - он пытался влезть в дом!
        Послышался легкий звон разбитого стекла, и она побежала на этот звук. Бездумный, безрассудный инстинкт толкнул се на это действие, и, только когда она оказалась на близком расстоянии от преступника, она поняла свою ошибку. Вместо того чтобы бежать прямо навстречу опасности, ей нужно было броситься бежать за помощью. Но было уже поздно.
        Глава 11
        Она резко затормозила, собираясь развернуться и кинуться в сторон у дороги. Но мужчина уже увидел ее. Он спрыгнул с подоконника и подошел к ней, слегка нагнув голову, воротник его пальто был поднят, грязный красный шарф обвязан вокруг шеи. Его злобные глаза уничтожающе оглядели ее. И когда ухмыляющаяся физиономия оказалась прямо у нее перед носом, она сразу же поняла, кто преступник.
        - А, так это ты был,  - прошептала она.  - Это ты тут все разгромил и тащил все со стройки…
        - Очень догадливая, да?  - зарычал он.  - А ты та маленькая птичка, из-за которой меня уволили. Я тебе за это кое-что должен, лапуля.  - Он коварно оглянулся по сторонам.  - Мы тут совсем одни. Никто нам теперь не помешает. Сейчас я тебе за все отплачу - прямо здесь!
        Он прыгнул на нее, схватил и, оттащив назад, прижал к земле. Она упала с гулким звуком, завизжала и стала бороться, стараясь высвободиться, она дралась ногтями, ногами и вопила во весь голос.
        - Лестер!  - верещала она.  - Лес…тер!
        Но Лестера здесь не было, и никто не услышал ее призыв.
        Рука зажала ей рот, Элиза вцепилась зубами в ладонь со всей силой и яростью животного. Он закричал от боли, но его хватка не ослабла. Его руки постепенно пробирались, медленно, беспощадно, убийственно, к ее горлу.
        Внезапно раздалось громкое рычание. Четыре лапы и тело, покрытое грязной шерстью, прыгнули на спину мужчине. Зубы, ужасные и острые, вонзились в его куртку, вцепились в нее, стали рвать и, наконец, добрались до тела.
        В панике мужчина откатился вбок, оставив Элизу в покое. Она быстро вскочила, не дыша, с завороженным испугом наблюдая, как собака атакует человека.
        С титаническим усилием, порожденным стремлением выжить, мужчине удалось тяжело подняться и встать на ноги. Затем он бросился со всех ног бежать через груды строительного мусора, щебня, через поля, собака преследовала его по пятам, клацая зубами, Рыча, лая и не отставая от него.

        Крики, рыки и тяжелые шаги наконец затихли и совсем смолкли вдали. Элиза снова была одна в зловещей тишине дождливой ночи. Только ее тяжелое дыхание нарушало это молчание, смешиваясь с шорохом дождя, который падал на насквозь промокшую землю, отскакивал от кирпичей, досок и серого брезента.
        Она оглядела себя, расставив в стороны руки, как будто боясь оскверниться грязью, которая толстым слоем покрывала ее одежду. Руки и ноги у нее тряслись, зубы стучали, и, когда наконец внятные первые мысли выступили из охватившей ее бури эмоций, она сразу стала думать, что ей теперь делать.
        «Лестер,  - подумала она.  - Надо сказать Лестеру». Она развернулась, скованная, как ходячая кукла, и, тяжело ступая ногами, с которых капала грязь, через стройку выбралась к дороге.
        До дома Альфреда Кингса она добиралась дольше, чем предполагала, но всякий раз, когда ноги ее подгибались, она вспоминала про Лестера и снова шла вперед. Когда она тащилась по садовой дорожке к парадной двери, та показалась ей такой же далекой, как ворота рая. Пошарив пальцами по стене в поисках звонка, нащупала и позвонила. Твердые решительные шаги послышались за дверью в ответ на ее звонок, и они показались ей самым сладким звуком из всех, которые она слышала.
        - Ах, моя милая,  - воскликнул озабоченный сострадательный голос, обволакивая ее теплом еще прежде, чем она переступила порог.  - Входи, входи скорее.
        Элиза стояла, перепачканная и беспомощная, на коврике у входной двери. Она слышала, как миссис Деннис позвала:
        - Мистер Лестер, мистер Лестер, идите сюда скорее!
        Дверь наверху открылась. Послышался голос:
        - Что-то случилось, миссис Деннис?  - Лестер перегнулся через перила.  - Элиза!  - Он чуть не кубарем скатился вниз по лестнице.  - Господи боже, что с тобой случилось? Скажи, что случилось!
        Но она только покачала головой, не в силах говорить, поднимая руки в призывном, беспомощном жесте. Он протянул к ней руки, и она оказалась в его объятиях. Невзирая на ее состояние, он обнял и крепко прижал к себе ее все еще дрожащее тело.
        - А теперь скажи мне,  - настойчиво попросил он суровым голосом.  - Скажи мне, что с тобой произошло.
        Она пробормотала, приникнув головой к его груди:
        - Там был мужчина - он влез на стройку. Я ему помешала, и он… он на меня набросился. Я думаю… мне кажется, он хотел меня задушить.
        - Ах, господи, какой ужас!  - простонала миссис Деннис.
        - Кто это был?  - Он приподнял ее лицо за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза.  - Кто это был? Скажи мне правду, Элиза. Это был Фил Поллард?
        - Нет,  - прошептала она.  - Не Фил Поллард. Но я его узнала. Я не помню, как его зовут, но это был тот рабочий, которого ты уволил в тот день, когда я была на стройке.
        - Ты имеешь в виду Веймана? Который приставал к тебе?
        Она кивнула:
        - Это он все разгромил. Он практически признал это.  - Она, заикаясь, рассказала ему, как он сбил ее с ног, хотел ее убить, как потом овчарка, которая тогда набросилась на нее, появилась откуда ни возьмись.
        - Так пес спугнул Веймана? Какой молодец! А где теперь Вейман?
        Он недобро рассмеялся, когда она рассказала ему, что в последний раз видела его убегающим со всех ног через поля от преследующего его по пятам пса.
        - Ах вы, бедная моя деточка,  - снова простонала миссис Деннис.  - Давайте снимем с вас эти грязные вещички. Мистер Лестер, помогите, а не то она простудится и умрет.
        Он немного отстранил ее от себя, развязал на ней капюшон и расстегнул «молнию» куртки. Она стояла, не сопротивляясь, как ребенок, которого раздевают после прогулки, потом он передал ее в руки миссис Деннис.
        - Их уже не отстираешь, Лестер!  - застонала Элиза, невольно выдавая этим, как дороги были ей вещи, которые он купил.  - А ведь это твой подарок.
        - Ничего страшного, любовь моя,  - сказал он, как отец, утешающий расстроенного ребенка.  - Я куплю тебе другие.
        - А брюки, мистер Лестер?  - спросила миссис Деннис.
        - Уже все равно,  - пробормотала Элиза.
        Но Лестер сказал:
        - Элиза, может, наденешь пока мои брюки? Мы их обвяжем вокруг пояса ремнем, а снизу подвернем. Согласна?  - Она кивнула, и он улыбнулся.
        - Хорошо, что в наши дни в ходу одежда «унисекс»! Миссис Деннис,  - повернулся он к экономке,  - мои синие вельветовые в рубчик. Вы их не принесете?
        Женщина торопливо удалилась. Он взял Элизу за руку и повел ее в гостиную. Включил свет, и она остановилась у двери.
        - У меня ботинки слишком грязные. Миссис Деннис будет…
        - Миссис Деннис не будет. Садись на кушетку.  - Он поднял ей ноги по очереди и снял ботинки. Отдуваясь, вошла миссис Деннис, покраснев от быстрой ходьбы, и подала брюки.
        - Надевай их, Элиза, а я пока позвоню в полицию. Миссис Деннис тебе поможет.  - Он вышел.
        Экономка задвинула шторы, взяла грязные ботинки и брюки, которые Элиза бросила на пол. Брюки Лестера были ей слишком длинны, но широкий кожаный ремень не давал им спадать. Миссис Деннис встала на колени и подвернула их.
        - Думаю, ты сможешь влезть в мои шлепанцы, деточка,  - сказала она.
        - Пожалуйста, ни о чем не беспокойтесь, миссис Деннис.
        - Какое тут беспокойство! По сравнению с тем, что ты пережила, никакого тут беспокойства нет. Пойду принесу их.
        Элиза сидела одна в тишине комнаты и, закрыв глаза, слушала, как Лестер разговаривает с полицейскими. Он дал им подробное описание мужчины, который напал на нее. Чуть позже войдя в комнату, он протянул ей пару розовых шлепанцев, отороченных мехом.
        - От миссис Деннис с любовью.  - Он помог ей натянуть их на ноги.  - А это от меня. Надевай. Может, у тебя зубы перестанут стучать, как клавиши пишущей машинки!
        Она натянула толстый белый, крупной вязки свитер и упивалась его теплом. Он был ей велик, и они оба рассмеялись, когда рукава повисли у нее с запястий. Лестер подвернул их.
        - А теперь садись,  - сказал он, тихонько подтолкнув ее, чтобы она послушалась.
        - Прости меня, Лестер,  - прошептала она.  - Что я доставила тебе столько хлопот…
        - Помолчи, пожалуйста!
        Она расширила глаза, удивленная грубостью его голоса.
        - Если бы я только мог добраться до этого… этого подонка…  - Он подошел к буфету.  - Налью тебе чего-нибудь выпить.
        - Нет, спасибо, Лестер.  - И она застенчиво добавила: - Но я не отказалась бы от чашки чая.
        - Конечно.  - Он подошел к двери.  - Миссис Деннис, у нас там есть чай?
        - Разумеется, мистер Лестер,  - донесся ее голос из кухни.  - Принесу буквально через минуту.
        Он стоял на коврике перед камином, глядя на Элизу со странным выражением лица. Это была смесь сострадания, извинения - и чего-то еще, что она не могла бы определить. Жалость, может быть, или - она даже моргнула от этой мысли - какая-то братская забота?
        Она честно сказала, желая окончательно снять подозрения с невиновного:
        - Видишь, Лестер, никакой это был не Фил Поллард. А я с самого начала знала, что это не он.
        Тот прошелся по комнате.
        - Да,  - скованно признал он.  - Ты права, это оказался не Фил Поллард. Надеюсь, он в курсе, какого превосходного адвоката имеет в твоем лице.  - Налив себе выпить, он уставился в бокал.  - Прости, что я его подозревал. Я знаю, какого ты о нем высокого мнения…  - Он внезапно замолчал.
        Элиза не стала ему ничего объяснять. Она не сказала: «Он для меня значит ничуть не больше, чем Говард Биль». К чему? Он все равно ей не поверит.
        Лестер сел рядом с ней на диван и взял ее руку в свою, ее пальцы сразу же сцепились на его ладони. Она набрала воздуху, чтобы сказать что-нибудь уместное, светское, но безнадежность и уныние остановили ее. Она прошептала дрожащим, срывающимся голосом:
        - Лестер, о, Лестер…  - и отвернулась от него, чтобы уткнуться в подушку, но он грубо дернул ее, прижал к себе и обнял.
        Несколько благословенных минут она оставалась счастливая и успокоенная в его объятиях, радуясь его близости и его прикосновению,  - пока до нее не дошло, что таким образом она выдавала с головой, насколько сильно его любит. А этого она поклялась себе не выдавать ему ни за что на свете.
        Она собралась с остатками духа, последними крохами решительности, каплями энергии и стала бешено вырываться, пытаясь освободиться из его объятий. Когда он понял, чего она добивается, то сразу ее отпустил и встал. Глаза его почернели от гнева.
        - В чем дело? Что-то во мне так отвратительно для тебя? Наверное, то, что меня зовут не Фил Поллард? Или не Говард Биль? Это поэтому каждый раз, когда я подхожу к тебе близко или касаюсь тебя, ты от меня шарахаешься, как будто я болен какой-то постыдной заразной болезнью?
        Она не отвечала. Как она скажет ему правду? Разве он сам не давал ей понять много раз, и словом и делом, как мало она для него значит?
        - Будь я проклят, если позволю женщине обращаться со мной с презрением! Особенно женщине, которую я люблю.  - Он схватил ее за руку, рывком поставил на ноги и заключил в свои объятия.  - Ты постоянно твердишь, что ненавидишь меня, но, богом клянусь, я заставлю тебя полюбить меня! Даже если на это уйдет вся моя оставшаяся жизнь, я заставлю тебя полюбить меня!
        Он прижался к ее рту своими губами. И его губы, его руки были такими же злыми, как его слова. Пока ее опьяненный от счастья рассудок снова прокручивал его слова - что он ее любит,  - она ответила на его требования с радостью и без оглядки. Он вел ее обратно, к пульсирующей, бурлящей жизни, выманивая из нее тепло и страсть, которых он жаждал вкусить и о которых она не подозревала до самого этого момента.
        Наконец он оторвался от нее и заглянул ей в глаза.
        - Это правда, Элиза? Значит, это не Фил Поллард…
        - Или Говард Биль, или кто-нибудь еще.
        - Когда же это случилось, любовь моя?
        Она пожала плечами и засмеялась.
        - Не помню, так давно. Наверное, когда я тебя укусила, тогда.  - Она подняла его руку и поцеловала шрам, который оставила ему в детстве.  - А ты?
        Он улыбнулся:
        - Наверное, с тех пор, как я ударил тебя по голове!  - Он приблизил губы к ее голове и поцеловал ее в то место, куда много лет назад пришелся удар.
        Они посмеялись, опьяненные открытием их взаимной любви.
        - Но, Лестер, почему же ты мне ничего не говорил?
        - Я думал, что ты по уши влюблена в Фила Полларда. Я думал, и был не прав, что поэтому ты все время его прикрывала.
        - Но когда ты поцеловал меня в ту ночь, после праздника, разве ты уже обо всем не догадался?
        - Милая моя, сначала я дерзнул лелеять в себе надежду, потом я говорил себе не быть дураком, потому что мне казалось, что ты просто искала тогда у меня утешения и нежности после грубых попыток Говарда овладеть тобой.
        - А я думала, что ты любишь Нину.
        - С того момента, как снова встретил тебя,  - уже нет.
        - Но ты ведь был так расстроен, когда она разорвала вашу помолвку.
        Он нежно поцеловал ее.
        - Оскорбленная гордость, любимая, и больше ничего.
        Она оттолкнула его, внезапно кое-что вспомнив.
        - Но ведь вы с ней снова помолвлены. Она мне сама сказала.
        Он притянул ее к себе.
        - Значит, она сказала тебе неправду. На прошлой неделе она просто сама навязалась мне. У нее были выходные, сказала она, я же не мог просто взять и выгнать ее, правда? Но поверь мне, как только позволили приличия, я немедленно посадил ее в поезд на Ньюкасл. Спроси миссис Деннис.
        Тут упомянутая дама как раз отворила дверь, держа в руках нагруженный поднос.
        - Ах вот, значит, как? Очень мило!  - Они разорвали объятия.  - Не смотрите на меня,  - сказала она, широко улыбаясь.  - Продолжайте. Давно уже пора мистеру Лестеру жениться, да еще на такой милой юной леди!  - Она с сомнением посмотрела на поднос.  - Наверное, вам сейчас не до этого?
        - Очень даже до этого, миссис Деннис.  - Элиза с трудом выбралась из объятий Лестера и взяла у нее поднос.
        - Миссис Деннис,  - прошептал ей Лестер, когда она собралась уходить,  - только не говорите пока деду, хорошо? Нам нужно немножко побыть наедине.
        - Не беспокойтесь, мистер Лестер. Ни слова не скажу. Да он спит как сурок в соседней комнате!
        Они выпили чаю, поели пирожных, а когда закончили, Элиза сказала:
        - Лестер…
        Он в ожидании поднял голову.
        - Я кое-что сделала - кое-что очень глупое - позавчера.  - Она замолчала.
        Он обнял ее одной рукой, улыбнувшись, и притянул к себе.
        - Это ее первое признание с тех пор, как мы помолвлены. Должно быть, что-нибудь интересное.  - Он ждал.  - Ну продолжай, дорогая. Ты уже раздразнила мой аппетит, теперь я не могу дождаться, чтобы услышать, что ты такого ужасного сделала.
        Его шутливый тон прибавил ей мужества, но она не поднимала на него глаз.
        - Я… я помолвлена с Говардом.
        - Ты - что?  - Он весь затрясся от смеха.  - Да это шутка года! Элиза Леннан, в определенных кругах известная как «серая мышка», которая никогда не общалась с мужчинами за всю свою жизнь, заключает помолвку сразу с двумя!  - Он посерьезнел.  - Тебе придется все ему рассказать. Нет, лучше я сам, доставь мне такое удовольствие. Я же сказал в свое время: пусть победит сильнейший.
        - И он победил.  - Она поцеловала его, и он отплатил ей щедрой мерой.
        - Лестер,  - сказала она, изучая узор у него на галстуке, словно стараясь запомнить каждый завиток.  - Я все-таки не могу понять, зачем тебе нужно было знакомить меня с Говардом, если ты на самом деле хотел сам на мне жениться?
        Он заставил ее посмотреть ему в глаза.
        - Ты все еще сомневаешься во мне? А я скажу тебе зачем. Затем, что я был реалистом. Я думал, что, если я тебе не нужен, я могу хотя бы сделать для тебя что-нибудь хорошее и предоставить тебе богатого мужа. Ну разве это была не самая большая жертва с моей стороны! Но когда я увидел, как он тебя целует, и представил себе, что он будет касаться тебя, спать с тобой, моя жертвенность тут же превратилась в муку, а потом и в невыносимую ревность. Боюсь, я сделан не из того материала, из которого делают мучеников. Но тебе нужно вспомнить, Элиза, что дня не проходило без того, чтобы ты, так или иначе, не показывала мне, как ты меня ненавидишь.
        - Но, милый, я так говорила просто потому, что любила тебя.
        Он уставился на нее, потом хлопнул себя ладонью по голове.
        - Вот это да! Какая глупость, какая извращенная женская логика! Она меня любила, поэтому она мне говорила, что меня ненавидит! А как, интересно, я мог догадаться, что в твоей интерпретации глагол «любить» заменяется на глагол «ненавидеть»!
        Она покачала головой, не в состоянии объяснить это. Она не могла ему сказать: «Я так боялась, что если скажу тебе о своей любви, то потеряю тебя навсегда». «Ведь есть такие вещи,  - убеждала она себя,  - которые невозможно объяснить мужчине так, чтобы он понял, даже такому, которого любишь».
        - Лестер, где мы будем жить?
        - А где ты предлагаешь?
        - Пусть это будет… Тот дом, где когда-то рос граб!
        Он засмеялся и поцеловал ее.
        - Я так и знал, что ты это скажешь. Пусть это будет наш дом. Я его заново отремонтирую, мы отделаем его, как нам хочется. Сами можем выбрать мебель и все остальное. Как тебе это?
        Она кивнула, прижимаясь к его груди.
        - Завтра же пошлю туда бригаду рабочих. Что до меня, любимая,  - мягко продолжил он,  - чем быстрее мы туда въедем, тем лучше.
        После долгой паузы, когда они наконец оторвались друг от друга, он проговорил:
        - Кстати, дорогая, в полиции мне сказали, что завтра хотят получить твое заявление. Ты сможешь опознать Веймана?
        - Легко.  - Она усмехнулась.  - Я укусила его - за руку. Я смогу узнать следы от своих зубов!
        Лестер откинулся на подушки и зашелся смехом. Успокоившись, он заметил:
        - Думаю, ты еще полжизни будешь ходить и кусать мужчин.  - Потом взглянул на свой собственный шрам.  - Веймана ты тоже пометила на всю жизнь?
        - К несчастью, я в этом сомневаюсь. Я не смогла как следует прокусить его грубую кожу!
        - Ты маленькая кровожадная девчонка!  - Зазвонил телефон, и Лестер потащил ее за собой.  - Пойдем со мной, вместе поговорим. Я не могу выпускать из виду мою тигрицу. А то она будет рыскать здесь и выискивать, во что бы вонзить свои клыки!
        Он взял трубку.
        - Роланд? Да, я знаю, где твоя сестра. Она здесь. Я ей завладел - навсегда. Что я имею в виду? Я имею в виду, что мы собираемся пожениться. Нет, я не пьян, совершенно трезв как стекло, насколько, конечно, может быть трезв мужчина, который только что сделал предложение руки и сердца и получил согласие от любимой девушки. Спасибо.
        Он прикрыл трубку рукой и сказал:
        - Роланд передает свои поздравления, говорит, что Клара тоже очень за нас рада.  - Он снова заговорил в трубку: - Мне тебе многое надо рассказать, но могу сейчас говорить по телефону, но, поверь мне, у твоей сестренки день сегодня выдался непростой. Приключениям не было конца. Кстати, представляешь, она мне рассказала, что укусила еще одного человека.  - Он поднес трубку к уху Элизы, и она услышала раскаты смеха. Потом Лестер сказал Роланду: - В твоей сестре уживаются две женщины - она отчасти мышка, отчасти тигрица. Наверняка это сделает нашу совместную жизнь захватывающей, потому что каждый вечер, когда я буду возвращаться с работы домой, я не буду знать, кто из них ждет меня!  - Он снова засмеялся и стал слушать, что ему говорят, потом повернулся к ней: - Твой отец только что узнал новость. Он очень рад и говорит, что давно уже знал о твоем секрете. Жаль, что он вовремя не рассказал мне. Тогда мы могли бы обойтись без многих душераздирающих событий!
        Потом он снова заговорил с Роландом:
        - Понимаешь, Роланд, если честно, она сейчас одета в брюки - в мои брюки,  - представляешь, уже. Если она с этого начинает, что дальше будет! Да, привезу ее домой в целости и сохранности.  - Он положил трубку и протянул руки к Элизе. Она прижалась к нему.
        Зарывшись лицом в ее волосы, Лестер проговорил:
        - Теперь давай начнем с тобой все заново.  - Он страстно поцеловал ее, отвел в гостиную и закрыл дверь.