Второй и Первая Александра Плен
        Первая любовь. Она ворвалась в налаженную спокойную жизнь Сергея, как ураган. Яростный, безумный, свирепый, крушащий все на своем пути. Все, что происходило с ним до этого момента, оказалось не важным - бизнес, планы, увлечения.
        Он и не предполагал, что любовь может быть такой болезненно мучительной, бросающей из одной крайности в другую, одновременно и созидающей и разрушающей.
        Особенно, когда это любовь к невесте его лучшего друга.
        Александра Плен
        Второй и Первая
        Второй
        Неприятно, когда бросаешь надоевшую красотку, а она шлет проклятия тебе в спину и поливает грязью. Еще более паршиво, когда бросают тебя, а ты недоумеваешь, что же сделал не так. А уж совсем фигово, когда любимая девушка даже не догадывается о твоей любви.
        С Вероникой я познакомился год назад, как раз на свой тридцатый день рождения. Наверное, это был подарок от Бога или наказание, как посмотреть. Но тот хмурый осенний вечер стал для меня роковым.
        - Можно, я приведу свою девушку? Познакомитесь! - Веселый Пашкин голос в телефонной трубке не предвещал беды.
        - Приводи, - согласился я легко. - Эта которая уже по счету?
        - Нет, теперь все серьезно, - рассмеялся друг. - Для меня три месяца - большой срок.
        - Ты нереально крут, - фыркнул я и отсоединился.
        Мы соревновались чуть ли не со школы. Какие, сколько и много ли времени потребуется, чтобы затащить в койку. Пока по всем параметрам лидировал я. У двух других моих друзей, Пашки и Лехи, показатели были гораздо ниже.
        И не потому, что я какой-то там супер-пупер мачо, красавец и спортсмен. Хотя ни внешностью, ни телосложением природа не обделила. Просто у меня больше денег. А девушки почему-то падки именно на эту «черту характера» у мужчины.
        Так уж повелось, что последние пять лет дни рождения наша троица отмечает в моем первом ресторане, в котором я работал сначала поваром, потом шеф-поваром и в конце концов стал его владельцем.
        Не верьте тем, кто говорит, что разбогател благодаря исключительным умственным данным или изнурительному самоотверженному труду. Да, я закончил универ и много работал, но… Первый ресторан я купил только благодаря тому, что родители перед отъездом на ПМЖ в Америку оставили мне немаленькое наследство. Я снял все деньги, продал квартиру, дачу у моря и купил ресторан в старом районе. В первые годы упахивался как раб на галерах, одновременно работая и шеф-поваром, и управляющим, и даже иногда барменом, смешивая коктейли за барной стойкой по вечерам.
        Готовить я любил всегда. Когда родителей нет дома неделями, а то и дольше, хочешь не хочешь, а научишься. Мне повезло: необходимость переросла в увлечение, увлечение - в страсть, страсть - в прибыльный бизнес. Сейчас у меня два ресторана в центре, и собираюсь открыть третий на побережье.
        Родители периодически зовут переехать к ним. Сначала я отнекивался, что учусь, потом, что ищу себя, а в последнее время просто выбираю подходящий момент, чтобы сообщить, что не приеду вообще…
        Я увидел ее в отражении огромного зеркала, висящего при входе. Зацепил краем глаза, выходя с коктейлями из-за барной стойки. Себе я всегда смешивал коктейли сам, не доверяя бармену. Она снимала плащ и что-то тихо и быстро шептала Пашке, украдкой зыркая по сторонам, словно маленькая птичка. Я так и остался стоять, как истукан, с бокалами в руках.
        Как думаете, сколько времени нужно для того, чтобы влюбиться? День, месяц, год? Хрен вам! Секунда!
        Говорят, грянул гром среди ясного неба. В тот момент я впервые понял достоверность этой поговорки. Вот она! Женщина, предназначенная судьбой. Словно над ее головой вспыхнул огромный неоновый указатель - ОНА. Единственная. Уникальная. Твоя.
        Я узнал ее в одно мгновение и в то же мгновение понял, что никого, кроме нее, никогда больше не полюблю. Стало до одури страшно. Я тут же старательно затолкал эту стремную мысль обратно, слишком уж она была невероятной.
        Потом, поздней ночью, дома, за бокалом виски, я разобрал ее внешность по молекулам и решил, что ничего особенного в ней нет. Обычная, ничем не примечательная худощавая девчонка, с непонятного цвета волосами, собранными в хвост. Одетая в одежду из стока, с дешевой претензией на моду. Глаза серые, не слишком большие, нос остренький, как у лисички, губы обычные, перламутровая помада им совершенно не подходит. Молчаливая, взгляд робкий, я бы даже сказал, затюканный. Почему же тогда вечером в ресторане она мне показалась самой прекрасной девушкой на свете?
        - Это Вероника. - Голос Пашки выдернул меня из задумчивости. Они, оказывается, уже подошли?
        - Можно Ника, - пискнуло это «недоразумение» и улыбнулось.
        У меня внутри что-то ухнуло вниз. Я холодно кивнул и отвернулся, заказывая бармену лед. Выглядело грубо. Спиной я чувствовал их замешательство, но по-другому не мог - сердце колотилось, как ненормальное, бокалы в трясущихся руках норовили выскользнуть. Через секунду Пашка подхватил девушку и повел к нашему столику, знакомить с Лехой.
        Мне нужно было прийти в себя. Срочно. Со мной что-то происходило. Непонятное, новое и от этого еще более пугающее. «Это пройдет, - мысленно сказал я себе. - Просто временное помутнение». До меня донесся ее тихий смех и циркулярной пилой прошелся по нервам. «Любовь с первого взгляда? Бред!» Но сердце не успокаивалось. Я обернулся и мазнул взглядом по сладкой троице. Все выглядели веселыми и довольными. На столе стояли две перевязанные яркими лентами коробки. Подарки мне? Как омерзительно мило…
        Что ж, пора идти праздновать, а то бедный бармен уже боязливо косится в мою сторону.
        - Ну, и как же вы познакомились?
        После двух бутылок шампанского и четырех коктейлей обстановка немного разрядилась. Принесли горячее, и беседа пошла веселее. Я старался не смотреть на нее. И так каждый раз дергался, когда слышал ее тихий голос. Слава богу, она была молчуньей. То ли стеснялась в незнакомой обстановке, то ли характер был не слишком общительный. Мне это только на руку. Зато Пашка весь аж светился.
        - Представляешь, она писала дипломный проект и ее загнали на нашу стройку! - Он захлебывался от восторга, словно это самое замечательное событие в жизни, которое с ним произошло. - Ника - интерьерный дизайнер. А ты же знаешь, что мы строим. Типовые коробки-скворечники. Вот я и сам сначала не понял, зачем ее прислали.
        Он с нежностью посмотрел на девушку. Меня передернуло, дрожь пронеслась по телу. Слушая вполуха, в общем-то, банальную историю знакомства, я все больше мрачнел. Каждое слово - словно гвоздь в крышку гроба.
        - А как поживает Наточка, твоя прошлая «любовь навеки»? - вырвалось у меня случайно. Или не случайно? Даже Леха, привыкший к моим «закидонам», округлил глаза, а Пашка поперхнулся минералкой. - Видел ее на днях. Прекрасно выглядит. Привет передавала. - Меня несло невесть куда. Какой бы ни была Вероника инфантильной, но такое ей точно не понравится. Вот и отлично.
        За столом воцарилась неловкая тишина.
        - Это было давно, - деланно веселым тоном разрядил ее Пашка, обращаясь к бокалу. - Наталья бросила меня год назад, и сейчас я бы ей сказал спасибо за это.
        Официант принес десерт. Лешка пожелал мне чего-то… Мы выпили, потом опять и опять. Молчавшая до сих пор Вероника решила, наверное, совершить подвиг и произнести целую фразу.
        - Я впервые ужинаю в пустом ресторане. - Она восторженно осмотрела огромный зал. - Это так удивительно и прекрасно… - Ее голос дрогнул и затих, в конце зазвенев, как разбитый хрусталь.
        - И сколько раз в жизни ты ужинала в ресторанах? - не удержался от насмешки я, стараясь не обращать внимания на горящие восхищением глаза. Знаю, пустой сияющий зал производит нехилое впечатление.
        - Два, считая этот, - тихо ответила она.
        Я издевательски рассмеялся:
        - Пашка, что ж ты экономишь на девушке? Наточку, помню, водил ко мне каждую неделю. Да и одета Ника так себе. Сводил бы ее в бутик, одел бы нормально… Тебе не стыдно рядом с ней?
        Леха, сидевший рядом, ощутимо толкнул меня локтем. Я сделал вид, что не заметил. Зато заметил, как у девушки задрожали губы. Она низко опустила голову.
        - У нас все впереди. - Павел обнял ее за плечи и чмокнул в щеку. - Правда, Ника?
        - Да. - Голос у девушки был уже не таким ликующим.
        Нужно еще добавить горечи.
        - А ты представил Веронику родителям? - поинтересовался я мимоходом.
        - Еще нет, - выдавил Пашка. - Собираюсь на днях…
        Я насмешливо фыркнул и отсалютовал ему столовым ножом, зажатым в руке.
        - А Нату познакомил уже через неделю. Он тебе рассказывал, как это было? - Я уставился Нике в лицо и с удовлетворением отметил, как оно побледнело, как напряженно сжались губы, каким затравленным стал взгляд. - Представляешь, он встал на колени… - как ни в чем не бывало продолжал я.
        Пашка резко вскочил из-за стола.
        - Не знаю, что сегодня у тебя за настроение, Сергей, - напряженно произнес он, дергая Нику за собой, - но нам пора. Поговорим, когда протрезвеешь.
        Значит, он решил, что я пьян? Что ж, объяснение не хуже и не лучше многих. Так даже предпочтительнее. Понятнее.
        Зашуршала одежда, хлопнула дверь. Ушли. Леха пошел их провожать, я остался сидеть за столом, сжимая в руках нож. Хотелось что-то расколотить. Дать в морду, получить в морду самому. Испытать физическую боль, чтобы заглушить душевную.
        Хотя… Еще не вечер. Кто знает, как он закончится?
        - Что это было? - вернулся Алексей и сел напротив.
        Я пожал плечами.
        - Осточертело все!
        - Ясно. - Старому другу не нужна была причина. Такого объяснения было достаточно. Периодически у каждого из нас бывали времена, когда «все осточертело». Леха взял бутылку и разлил по стаканам коньяк. - Хочешь напиться?
        - Сейчас это мое самое заветное желание! - искренне ответил я, одним глотком его опустошая.
        За последующий год я прошел все стадии неразделенной любви…
        Отрицание.
        Этого просто не может быть. Да и не любовь это вовсе! Я - первый парень в школе, лучший в универе. За мной бегали все - от городской королевы красоты до дочери мэра. Да стоит мне только щелкнуть пальцами, сюда сбегутся толпы красавиц и будут наперебой предлагать себя. Это не любовь. Умопомрачение, которое скоро пройдет, и будет все как прежде… Не прошло.
        Гнев на нее.
        Да кто она такая?! Бедная невзрачная сиротка, не умеющая постоять за себя. Живущая в обшарпанной коммуналке, которую ей дало наше доброе государство. У нее нет ни вкуса, ни изящества, ни красоты. Она никто. Серая мышь. Робкая, неуверенная в себе, затюканная овечка. Да я бы и не взглянул в ее сторону, если бы Пашка не привел ее ко мне на день рождения. Мы - планеты, вращающиеся в разных галактиках. Я сильный. Я смогу ее забыть, если не буду видеть. Скажу Пашке, чтобы больше не приводил это недоразумение ко мне в ресторан… Не помогло.
        Гнев на судьбу.
        Что за несправедливость?! За что мне это? Чем же я прогневал судьбу, что она дала мне такой «подарочек»? Да заберите его обратно! Я никогда не обижал девушек, а если и бросал их, то всегда после щедрых отступных. С половиной бывших (по крайней мере с теми, кого помню) у меня остались прекрасные отношения. За последний год в моей постели побывали блондинки, брюнетки и рыжие, молчаливые и болтушки, скромницы и соблазнительницы. Но что бы ни происходило на моей огромной кровати, что бы за безумства там ни творились, в сердце сидела тупая ноющая боль, перечеркивающая все наслаждение, - со мной рядом была не она.
        Смирение.
        Ладно, допустим, я влюбился. И пусть я никогда раньше не испытывал подобных эмоций, это ординарное чувство, которое рано или поздно приходит ко всем. Как же жаль, что мы встретились так поздно. Если бы раньше! Я первым бы завладел ею. Затащил в койку, развлекся пару месяцев. Одарил бы подарками и забыл, как мимолетное незначительное событие. Если бы она не была чужой девушкой, а точнее, девушкой моего друга! Иногда мне казалось, что лишь в этом причина моего безумия. Хотя… Если бы мы случайно столкнулись где-нибудь, скорее всего, я бы прошел мимо. Я обращаю внимание только на броских, модно одетых девушек. А по городу перемещаюсь на автомобиле. Так что если бы Пашка ее не привел ко мне, я бы с ней никогда не встретился.
        И принятие…
        В какой-то мере я ощущаю счастье от того, что счастливы они. Меня радует то, что у них все хорошо. Все-таки Пашка мой лучший друг. И это моя судьба, какой бы горькой она ни была. Судьба, которую нужно принять, и жить дальше.
        Я любил незаметно, тихо, без надежды на взаимность. Наши редкие встречи на семейных праздниках или тогда, когда отвертеться не было никакой возможности, надолго выбивали меня из колеи. Я категорически отказывался от приглашений, если и Ника была приглашена. Но Павел, словно специально, тащил меня с собой. Не помогали ни мнимые простуды, ни «завал на работе». Пытаясь не светиться, я старался не смотреть на нее, не разговаривать, не думать, даже не дышать в ее сторону. А если требовалось что-то ответить, мои слова были полны сарказма и насмешек. Простодушный Лешка искренне не понимал, почему я так взъелся на тихую, робкую Нику. А я из кожи лез, чтобы себя не выдать. Ни словом, ни взглядом. И так Светлана, мачеха Пашки, иногда смотрела на меня настолько внимательно, что становилось не по себе.
        Походу, первая любовь станет для меня последней. Что я только ни делал, чтобы от нее избавиться! Даже сходил к психологу, хоть и не верил в их мозгоправные штучки, считая распитую с другом бутылку коньяка лучшей терапией. Представительный мужчина, бравший сто баксов в час за обычный разговор по душам, пояснил, что у меня застарелая детская травма по причине того, что родители не уделяли внимания, а потом и вовсе бросили. Поэтому я никому не доверяю, не подпускаю к себе никого и так далее. А насчет первой любви - посоветовал отвлечься, переключиться на что-то другое. Ха! Как будто до этого времени я не пытался. Но, по его мудрому совету, две недели куролесил по барам, цепляя каждый вечер новую девчонку. Когда их лица слились в одно смазанное пятно, я понял, что и этот способ бесполезен.
        Одно безумство сменяло другое. Последним стал звонок Нине с предложением пожить вместе, попробовать семейные отношения. Я с ней встречался дольше всех, целых полгода, и даже думал, что был влюблен. Нина с радостью согласилась и в тот же вечер приехала с кучей чемоданов. Квартиры в двести квадратов сразу стало мало. Не спасали ни разные спальни, ни три санузла, ни поздние возвращения домой с работы. Раздражало все.
        Выдержал я целых десять дней, показавшихся мне адом. Крики Нины долго звенели в ушах, когда я ее выпихивал обратно.
        Все изменилось в тот момент, когда Павел решил сделать Нике предложение. Эту «сногсшибательную» новость рассказал мне Алексей. Я вдруг понял, что пришел конец. Мне или моему истерзанному сердцу? Видимо, обоим. Пока они были не женаты, я мог хотя бы мечтать. Пашка был очень влюбчивым малым. Каждый год он влюблялся в новую девушку на «всю жизнь» и «до гроба». Я надеялся, что и его теперешняя страсть рано или поздно угаснет. Но если они поженятся…
        Вдруг стало предельно ясно: они не расстанутся никогда. Вся моя жизнь так и пройдет, глядя на них. На их детей, внуков. На их счастье.
        Мне стало тошно до одури. Я пришел домой, запер дверь и вытащил бутылку виски. Потом задумчиво поставил ее обратно. Это не выход. За последний год я напивался чаще, чем обычно. Так и до алкоголизма недалеко. Я не совсем идиот, способен понять, что облегчение, дарованное спиртным, временное. После становится во много раз хуже. И тут, словно мне было недостаточно хреново, позвонил Павел.
        - Она никогда не была на яхте, я хотел бы сделать ей сюрприз, - уговаривал меня друг. - Представь: море, звезды, шампанское. И я с кольцом. - (Я представил и согнулся пополам от боли, словно получил кулаком в живот.) - Ну, пожалуйста. Только у тебя есть яхта.
        - Сними на день в порту, - прохрипел я в айфон, стискивая изо всех сил корпус.
        - Я хочу с ночевкой, и ты видел те яхты - обшарпанные, грязные, - умолял Павел.
        - Ладно, забирай ее к чертям! Я дома, приезжай за ключами.
        - Блин, Серый, ты смеешься? Ты же в курсе, что я не умею ею управлять.
        - Твою мать! - не удержался я. - Ты что, рассчитываешь, что я поеду с вами? Третьим?
        Внутри поднималась неконтролируемая злость. Хотелось послать друга куда подальше, с его кольцом, свадьбой, с его безмятежным восторженным счастьем, таким недоступным мне самому.
        - Серега, возьми одну из своих подружек, - продолжал тарахтеть в трубку Пашка. - Устроим классную вечеринку вчетвером. У тебя же две каюты. Что тебе стоит? В последнее время мы почти не видимся. Ты совсем отдалился. Мы когда в последний раз собирались? Месяц или два назад?..
        Он еще что-то говорил, а я уже понимал, что соглашусь на все. Я не видел ее сорок три дня. Беспросветная тоска сдавливала сердце. И хотя от него и так остались одни ошметки, оно еще могло болеть.
        На яхту пригласил Ольгу, мы с ней как-то встречались пару месяцев. Не потому, что она мне очень нравилась, скорее потому, что она не подумает ничего лишнего и не будет надеяться на большее. Она так же, как и я, предпочитала свободные отношения без обязательств.
        Мы вышли в море после обеда. Отошли на несколько километров от города и бросили якорь. Я закупил продукты, Пашка запасся спиртным. Пока я готовил праздничный ужин, получая от этого какое-то странное, извращенное удовольствие, девчонки валялись на шезлонгах, а женишок готовил сюрприз.
        - Может, все же сделаешь ей предложение наедине? - попытался образумить я его, когда он в очередной раз спустился ко мне на кухню. Он носился как угорелый по моему маленькому судну, раскладывая цветы, обрывая лепестки с роз, пряча подарки и шампанское в их каюте. - Мне что-то не хочется слушать этот бред, - добавил я холодно. - Ты же знаешь, как я отношусь к браку.
        Павел задумался.
        - После ужина мы уйдем с Ольгой вниз, оставим вас наверху, - продолжил я, помешивая соус. Большинство блюд я привез готовыми из ресторана, но с салатами и соусом нужно было повозиться.
        - Ладно, - кивнул он. - Ты, как всегда, прав. Тишина, звезды, ночной город вдалеке… Круто! - И, уже уходя, заметил: - Хреново выглядишь, друг. С тобой все в порядке?
        - Неприятности на работе, подрядчики срывают дату открытия ресторана, никак не могут доделать ремонт. Не бери в голову, - отмахнулся небрежно я.
        - А… Ну, ок. А то я смотрю, похудел вроде…
        - Иди уже, женишок. - Я шутливо пихнул его в спину.
        Пашка весело подмигнул и полез по лестнице, а я тихо выдохнул, боясь, что не переживу этот вечер. А впереди еще свадьба. Может, сломать ногу? Полежу в больничке, отдохну…
        Ужин прошел даже лучше, чем я планировал. Ника почти все время молчала. Или догадывалась, что последует за ужином, или стеснялась меня с Ольгой? Боялась моих насмешек или уверенной в себе красавицы, сидящей напротив нее в коротеньком модельном платье, открывающем бесконечно длинные ноги?
        Поддерживала разговор Оля, за что я ей был искренне благодарен. Надо будет не забыть подарить ей что-нибудь из ювелирного магазина. Она меня здорово выручила, истинно женским чутьем понимая, что нужно делать. Не переходя границу, она брала меня под руку, легко целовала в щеку, ерошила волосы, шутила и смеялась, протягивая мне кусочки фруктов. Со стороны мы казались настоящей парой. Что творилось внутри, оставалось тайной.
        В этот раз я не мучил Нику насмешками и завуалированными оскорблениями. Я устал от всего этого. Устал избегать ее, устал смотреть в сторону. Устал прятать любовь за сарказмом и пренебрежением.
        Как же мне хотелось хоть раз сказать ей, какая она красивая. Как сияют ее глаза, устремленные в небо. Как светится любопытством лицо, когда она смотрит на что-то новое, неизведанное. Каким внимательным и ласковым бывает ее взгляд. И как идет ей сейчас это скромное голубое платье с круглым вырезом. И еще много всего другого, что можно говорить лишь наедине в темной спальне.
        За последний год она стала для меня самой прекрасной женщиной на свете, заслонившей собой мир. Все остальные ушли в тень. Нет, я замечал девушек, привлекательных и не очень, адекватно оценивал их и говорил комплименты, но они были как яркие картинки: плоские, абстрактные, не вызывающие во мне ни душевного отклика, ни интереса.
        Я почти смирился. Оставалось лишь одно, что меня бесило до невозможности, - ее рабское преклонение перед Пашкой. Не знаю, был ли он ее первым мужчиной или нет, но она смотрела на него как на икону. Может быть, повлияло трудное детство? Пашка нам с Алексеем рассказал немного о ее жизни. После того, как ее родители погибли, Нику воспитывала бабушка. В шестнадцать лет она лишилась и ее. Веронику отправили в детдом, где она и прожила до совершеннолетия, потому что взять в семью взрослую девочку никто не захотел. Потом институт, общага, коммуналка.
        Она во всем слушалась Пашку, никогда не перечила. Она больше была похожа на преданную собачонку, чем на невесту. Пашке это нравилось, а я пребывал в бешенстве. Из-за ее унизительной зависимости перед ним, неприкрытого обожания и детской восторженности. И даже если бы мысли о том, что я смогу ее отбить, посетили мою голову, увы - мне никогда бы этого не удалось сделать.
        Поэтому я просто молчал и смотрел на море.
        Ужин подходил к концу. На небе зажигались звезды, я принес кофе и пирожные. Кивком принял хвалебные оды моему кулинарному таланту, холодно заметив, что основные блюда готовил повар. Пора было уходить. Ольга подхватила меня под руку и, махнув на прощание голубкам, потащила вниз.
        Я выдернул руку, как только за нами закрылась дверь каюты. Ольга одним движением расстегнула молнию на платье, и оно с шелестом упало на пол, открывая моему взгляду идеальную фигуру в кружевном белье. Девушка соблазнительно повела плечом, отбрасывая назад длинные волосы.
        - Ты как хочешь, а я собираюсь напиться. - Я отвернулся и достал из шкафа бутылку. - Можешь составить мне компанию.
        - Я лучше лягу спать пораньше, - хмыкнула она. - Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти.
        Хмуро кивнув, я вышел из каюты. Куда податься? Наверху влюбленные, они в любой момент могут спуститься в свою каюту, усыпанную лепестками роз. В другой спит Ольга.
        Я залез в крошечную навигаторную и сел на пол, поджав колени. Бутылку поставил рядом. Сейчас я хотел просто побыть один. Впервые мне не хочется секса с красивой доступной девушкой. Что со мной не так? В глубине души я знал что. Сегодня решается не только судьба Павла и Ники. Моя тоже. Лишь будущее, открывающееся передо мной, не такое светлое и прекрасное, как перед ними. Смешно, я считал себя победителем по жизни, а сейчас скулю, как побитый щенок. Скорее всего, после свадьбы уеду к родителям в Америку. Эта мысль все больше кажется мне заманчивой. Не смогу жить рядом. Придется поддерживать отношения, приходить на дни рождения, крестины, пикники. Можно, конечно, поссориться с Пашкой, разорвать длительную крепкую дружбу. Но жить в одном городе - это сидеть на пороховой бочке, в любой момент ожидая встречи.
        Решено - уеду. Очередной глоток виски заставил закашляться. Жаль бросать процветающий бизнес. Но сердце дороже. За год оно превратилось в рваную истрепанную тряпку, годную лишь на то, чтобы об нее вытереть ноги. Я стал злым, дерганным, озлобленным. Срываюсь по каждому поводу и без повода, вгоняя в панику служащих. Пора это прекращать.
        Не помню, наверное, я заснул там, на полу, скрюченный в три погибели. Потому что, проснувшись, болела не только голова, но и все тело. Было темно и тихо. Предполагаю, знаменательное событие уже свершилось. Меня тошнило, корежило и ломало. Было так фигово, что даже сердечная боль притупилась. Я кое-как доковылял до своей каюты и упал на кровать. Надеюсь, Ольга вовремя откатилась.
        Я открыл один глаз. Голова раскалывалась на тысячу осколков. Мерзкое солнце вгрызалось прямо в мозг, сверля раскаленным буром. С закрытыми глазами я вышел из спальни и попытался на ощупь найти туалет. Только ледяная вода поможет мне сейчас.
        Хватит! В последний раз я потакаю своей слабости. Это все равно ничего не изменит, так зачем же разрушать себя еще и таким способом? Уж лучше сразу головой в море.
        Качаясь, словно за бортом девятибалльный шторм, я прошел через маленький коридорчик.
        - Черт! - рявкнул я и ухватился за чью-то фигуру. Именно она преградила мне путь. Шум рассыпавшихся приборов показался адским громом. - Кто это еще?.. - Я сжал хрупкие плечи и чуть приоткрыл один глаз.
        Ну, конечно! Только ее здесь не хватало! Сияющей, цветущей, пахнущей счастьем и цветами…
        - Сергей, тебе плохо? - обеспокоенно произнесло «мое мучение». - Приготовить кофе? Или крепкий чай?
        - Лучше помолчи. - Я неосознанно обхватил ее крепче и прижал к себе, наваливаясь сверху.
        Боже, как же хорошо… Можно свалить на сон, похмелье, помутнение рассудка. На все что угодно, только бы еще хоть немного постоять вот так, с дергающимся сердцем, дрожью, пробегающей по коже, прижимая девушку к себе, представляя, что она моя. Еще хотя бы минуту, секунду, мгновение…
        Но она уже выпутывается, отталкивает меня, пищит что-то недовольное. Я со вздохом разжал руки и лишь тогда почувствовал, что что-то твердое и острое давно втыкается в живот. Опустил взгляд.
        - Что это? - Я обвинительно ткнул в маленький поднос, зажатый между нами.
        - Я готовила завтрак для Паши и Ольги, - пролепетала Вероника. - Они заказали еще тосты. Вот я и…
        - Что? - тут же взвился я. - Ты служанка?! Пусть сами себе делают тосты, руки не отвалятся.
        - Но мне же не сложно…
        - Хватит строить из себя рабыню! На моем судне слуг нет, так им и скажи. Нет, я сам скажу.
        Пошатываясь, я поднялся на палубу. Ника плелась сзади. Пашка с Ольгой развалились на диванчиках перед накрытым столиком. На Оле было лишь лиловое бикини. Пашка весело рассматривал ее голые коленки и щедро вываливающуюся грудь. Неудивительно, что Нике пришлось сбежать.
        - Утречко, - пробормотал я, взял стоявшую около Ольги чашку и одним глотком ее опорожнил. - Как вы пьете эту гадость?
        - Ника такая простушка, совсем не умеет варить кофе, - весело мурлыкнула Ольга, картинно забрасывая ногу на ногу.
        Я бросил взгляд на Павла. Тот даже не подумал защитить свою невесту.
        - Ей и не нужно уметь - на кухне стоит вполне приличная кофеварка, - отрезал я мрачно. - Я сам чаще варю кофе в ней, чем в турке.
        - Я не смогла ее запустить, - проблеяла овечка, стоящая за мной. - Там столько кнопок.
        - Пашка, ты же знаешь, как ею пользоваться, много раз сам варил.
        Почему-то я был дико зол. Раньше я бы сказал Нике что-то унизительное, вроде ее дремучего невежества, но сейчас притворяться уже смысла нет. Да и устал…
        Павел пожал плечами. Он был расслаблен и доволен. Ночь, видимо, удалась. Против меня, хмурого, задерганного, с диким похмельем, он был похож на довольного султана, которому прислуживают одалиски. Ника неуверенно примостилась рядом, ставя поднос на стол. Краем глаза я заметил блеснувшее в утреннем свете кольцо. Захотелось поднять голову к небу и громко завыть.
        - Поплаваешь со мной, детка?
        Да, я точно должен ей что-нибудь прикупить. Ольга не дура и прекрасно догадалась о своем истинном месте в нашей четверке. Она служила бампером между нами, отвлекала внимание, перетягивала взгляды. Умничка. Почему я не влюбился в нее?
        - А не слишком ли холодная вода, милый? - ответила красавица, вставая и потягиваясь стройным телом. - Конец сентября все-таки.
        Я содрал майку, оставив одни шорты, и направился на корму, бросив через спину:
        - Зачем тогда взяла бикини?
        - Ты меня раскусил, - рассмеялась девушка, ныряя вслед за мной.
        Вода действительно бодрила нереально. И мозги прочищала лучше любого аспирина. Вечер мы все-таки закончили в одной постели, а утром я купил ей брошь с сапфиром. В расчете.
        До свадьбы оставалось две недели. Я изо всех сил держался вдали от бутылки, хотя даже заснуть иногда было невыполнимой задачей. Оставалось с головой погружаться в работу, проводя ночи в ресторанах. Я даже принимался готовить текущие заказы, чем приводил в шок поваров и официантов. Зато руки и голова были заняты.
        Никогда не думал, что меня может согнуть в бараний рог банальная прозаическая любовь, воспетая в романах. Всегда считал себя выше этого. Кому сказать - засмеют. Серьезных увлечений в подростковом возрасте у меня и не было. В школе девчонки сами бегали за мной. Я был сыном богатых знаменитых родителей, и, пусть я их почти не видел, репутация играла свою роль. Наверное, именно это меня и испортило. Говорят, что лучше пережить тяжелую болезнь, вроде свинки или первой любви в раннем возрасте. А чем позже ею заражаешься, тем серьезнее последствия. Я не переболел любовью в юности, поэтому сейчас она меня просто убивала.
        Я не принимал участия в приготовлениях к свадьбе, хотя Светлана периодически пыталась меня подпрячь. Как бы сильно я ни любил Пашкиных родителей, как бы близки мы ни были, я не мог позволить себе лишний раз видеть жениха и невесту. Моим подарком будет предоставление своего лучшего ресторана на целый день, плюс кухня и выпивка. Щедрый подарок, даже для меня. Я дошел до предела, до той степени безумия, которая стирает границы. Я боялся, что, выпив рюмку на свадьбе, я сорвусь и размажу лицо жениха кулаком или, еще хуже, признаюсь всем. Пусть меня поднимут на смех, пусть будет скандал, пусть друзья отвернутся от меня, но я уже не мог держать это в себе.
        Я метался по квартире, как тигр, запертый в клетке. Хотелось выть от тоски, ломать мебель, биться головой о стену. Наверное, я дошел до ручки, потому что в какой-то момент мне пришла в голову дикая мысль - хорошо бы, Пашка исчез. Испарился. Разлюбил Нику, изменил ей, заболел неизлечимой болезнью, попал в аварию, в конце концов. Что угодно, что могло бы их разлучить хоть на время. А потом я что-нибудь придумал бы. Например, позвонил бы Натке, уговорил ее встретиться с Павлом. Они расстались по какому-то пустячному поводу: то ли ей подарок на День святого Валентина не понравился, то ли он опоздал на свидание. Я бы ей даже приплатил, только бы она согласилась.
        Какой же бред лезет в голову! Я ужаснулся своим мыслям и постарался выбросить их из головы, стереть из памяти, но они, как заноза, засели внутри.
        Павел - мой самый близкий друг. Мы неразлучны со школы. Именно его родители заботились обо мне, пока мои разъезжали по гастролям, оставляя на долгие недели единственного сына сначала с бабушкой, потом с няней, а в конце концов и одного. Именно Пашкин отец учил меня рыбачить и ездить на мотоцикле. Именно его мачеха учила меня готовить и гладить себе рубашки.
        Светлана появилась в нашей жизни, когда нам с Павлом было по десять лет, и заменила нам обоим мать. Ее трехлетняя Маринка стала для нас младшей сестрой, куколкой, которую мы баловали нещадно. Я глубоко уважаю и люблю эту семью, и скорее сам прыгну с небоскреба, чем причиню им вред.
        - Ты почему не берешь трубку?! - Лехин голос в телефоне орал так, что у меня заложило ухо и я отодвинул его подальше. - Где тебя черти носят?!
        Я открыл было рот, чтобы объяснить, что забыл поставить телефон на зарядку, и он сдох. Что два дня не выхожу из дома, что попросил охрану внизу никого не пускать ко мне. Что и сейчас не горю желанием разговаривать с другом. Но не успел…
        - Пашка погиб!!! Я целый день не могу до тебя дозвониться!
        - Что?.. - На меня обрушилось небо. - Как?!.
        - Вчера на стройке… В последний день перед отпуском… Поднялся на объект без каски… Хотя она бы ему не помогла…
        До меня доходили отрывистые бессвязные слова. Мой мозг отказывался их понимать. Сильнейший шок забил уши ватой. Этого не может быть!.. Этого просто не может быть…
        - Как она? - прошептал я враз севшим голосом.
        Лешка мой вопрос понял по-своему.
        - Светлана единственная, кто более-менее в порядке. Остальные паршиво. Дядя Коля заперся в гараже, Марина плачет в своей спальне, Ника… - Голос в трубке дрогнул. - Ну, в общем, капец. Я сам не могу до сих пор поверить…
        Он еще что-то говорил, а я стоял парализованный, неспособный даже вздохнуть. У меня словно выдрали с мясом ногу или руку. А вместе с ними еще и огромный кусок сердца.
        Пашка работал прорабом на стройке. Сейчас они возводили высотный жилищный комплекс у моря. Алексей рассказал, что у башенного крана оборвался трос. Павел зашел перед отпуском закончить дела, он шутил, смеялся и, видимо, поэтому был немного рассеянным, раз полез под такелаж. Смерть была мгновенной, его просто разрезало пополам.
        Я просидел на полу, у окна, пока не стемнело. За стеклом гудел город, люди спешили с работы, сигналили автомобили, лаяли собаки, царила обычная повседневная жизнь. И сейчас в этой жизни не было Павла. Я мог не встречаться с ним месяцами, но я знал, что он где-то живет, ходит, ест, спит, разговаривает, смеется или ругается. Я знал, что, если позвоню, он сразу примчится, несмотря ни на что. Что выполнит любую мою просьбу, даже самую дурацкую.
        Я так ему и не сказал, что всегда завидовал ему. Тому, что у него есть семья, отец, мать, сестра. Тому, как его все любят. Какой он веселый, обаятельный, добродушный. Даже его частым влюбленностям завидовал, хоть и подшучивал всегда. Потому что сам был не способен на подобные чувства.
        Наверное, нужно позвонить, хотя я и не представлял, что скажу. Я поднял валявшийся на полу телефон и набрал номер Светланы. Она взяла трубку через почти минуту гудков.
        - Что я могу сделать?
        - Сергей… - Ее голос звучал глухо, но по крайней мере не всхлипывал и не дрожал. Да, это я узнал только сейчас, они с этим горем уже второй день. - Как хорошо, что ты позвонил. Поможешь? У нас тут и так дурдом, я одна на ногах, да еще и…
        - Говори.
        - Надо найти Нику.
        Я замер.
        - Вчера я забрала ее к нам домой после морга, дала успокоительное, и она вроде заснула. Потом я забегалась, а когда сегодня зашла в ее комнату, Ники там не оказалось. Ездила к ней домой, в больницу. В общем, мне некогда ее искать по городу. Я не знаю, где она может быть, и боюсь, как бы чего не случилось.
        - Я понял. Найду обязательно. В каком морге он лежит?
        - При пятой неотложке, но ее там нет. Похороны завтра в десять. Я очень тебя прошу…
        - Да-да. - Я встал и твердо ответил: - Не беспокойся, я привезу ее.
        Я бесцельно колесил по ночным проспектам. Сначала посетил морг и коммуналку. Ни врачи, ни соседи не видели Веронику со вчерашнего дня. Потом бесцельно объезжал знакомые места: парк, набережную, офис, где она работает. Нет, решил я, так не пойдет. Нужно остановиться и подумать, иначе я буду до утра кататься.
        Куда могла пойти убитая горем, ничего не соображающая девушка? Это должно быть связано с Павлом, с его смертью. И в то же время… Да! Мне пришла в голову мысль, кажущаяся на первый взгляд простой. Полгода назад Пашка на стройке повредил руку. Так, фигня, ушиб пальца, трещина в фаланге. Но все равно пару дней провалялся в больнице. Я приходил проведать его и, конечно, встретил там Нику. Это было городское отделение номер три. Павел выписался и больше там не появлялся, но, возможно, затуманенный мозг девушки интерпретировал его «болезнь» по-своему. В конце концов, ехать мне больше некуда.
        - Молодой человек, заберите эту сумасшедшую. - Дежурная санитарка с радостью отвела меня к сидящей на полу в приемном покое девушке. - Она не хочет уходить и просит пустить ее к какому-то Павлу Лунину. Но у нас нет такого.
        - Да, я знаю, - кивнул рассеянно.
        Ника выглядела ужасно. Словно потерянный щенок, она сидела на голом бетоне, поджав колени. Услышав нас, она подняла голову.
        - Операция уже закончилась? - произнесла она, с надеждой вглядываясь в наши лица. Меня она, походу, даже не узнала. - Когда можно будет его увидеть?
        Санитарка многозначительно перевела на меня взгляд и закатила глаза. Я подошел ближе и опустился перед Вероникой на колени. Ее глаза были сухими и блестящими, искусанные в кровь губы казались кровавым пятном на белом лице.
        - Операция закончилась, и Павел уехал домой. - Я мягко обнял ее за плечи и потянул вверх.
        Девушка неуверенно встала.
        - Правда? - Ее глаза распахнулись, в них загорелась сумасшедшая радость. - Он выздоровел? Он дома?
        У меня перехватило горло. Я едва смог выдавить:
        - Да… выздоровел. Есть какое-нибудь успокоительное, чтобы она сейчас заснула и всю ночь проспала? - Я понизил голос, отвернувшись к санитарке. Вытащил из кармана купюру в пять тысяч. Та мгновенно исчезла в кармане женщины.
        - Сейчас, сейчас. Все организуем, - закивала она.
        После укола Ника мгновенно вырубилась. И тогда я уже без проблем взял ее на руки, отнес к машине, положил на заднее сиденье и увез из больницы.
        Я ехал по ночным улицам города, изо всей силы сжимая руль, разрывая кожаную оплетку. На душе было гадко. Я до сих помнил вспыхнувшую сумасшедшую радость от того, что Ника теперь свободна. Каким же мудаком я себя ощущал!
        Очнулся, когда въехал в подземный гараж своего дома. Так даже лучше. Наверное, подсознательно я всегда хотел привезти Нику к себе домой. До этого момента не было случая.
        - Прекрасный случай представился, - хмыкнул я саркастически, ненавидя и себя, и всю эту ситуацию в целом.
        Девушка не проснулась ни когда я ее вез в лифте, ни когда вносил в квартиру. Пока положил ее в гостиной, потом перенесу в гостевую спальню. А сейчас мне нужно выпить. Срочно.
        На часах полночь. Я плеснул в стакан виски и подошел к кушетке. Ника спала беспокойно. Она словно чувствовала, что сон ей навязали насильно, и старалась из него выпутаться. Ее лицо то расцветало улыбкой, то искажалось от страшного горя. Что ей снилось? Какие видения посещали ее?
        Я поставил стакан на пол, опустился на колени, пристально всматриваясь в ее лицо, рассматривая каждую черточку, родинку и ресничку. Крошечные смешливые морщинки у глаз, несколько веснушек, едва заметный шрам на скуле (откуда?). Так близко оно впервые. При наших встречах я всегда отворачивался, боясь выдать свой интерес. Смотрел издалека и украдкой. Сейчас же я перестал себя сдерживать.
        - Какая же ты красивая, - прошептал и провел ладонью по щеке. Обвел подбородок, тронул нижнюю губу.
        Ника изогнулась и потянулась за моей рукой. Ресницы затрепетали, на губах появилась слабая улыбка. У меня дернулось сердце.
        - Паша, Пашенька, - тихонько простонала она. - Где ты?
        - Я здесь, здесь. - Я склонился ближе, ловя ее дыхание. Одной ложью больше, одной меньше. Я и так буду гореть в аду, какая разница за что.
        - Мне сказали, что ты умер, - хныкала она.
        Глаза оставались сомкнуты, но в уголках собралась влага и тоненькой ниточкой прочертила дорожку по виску. Ника словно билась в путах сна, старалась проснуться, но не могла. Ей укололи лошадиную дозу успокоительного, вряд ли ей это удастся.
        - Я не умер… Я здесь, с тобой.
        Услышав мои слова, она мгновенно успокоилась. Слава богу. Около получаса я просто сидел рядом и смотрел, как она безмятежно спит. Как равномерно поднимается и опускается ее грудь, как тихие вдохи и выдохи слетают с полуоткрытых губ.
        Мне казалось, я мог бы так сидеть вечно. Но вдруг Ника опять беспокойно завозилась. Ресницы затрепетали, ее опять начали одолевать видения. Лицо скривилось, девушка захныкала. Я взял ее руку и начал перебирать пальчики, поглаживая каждый.
        - Я люблю тебя, Паша, очень люблю, - прошептала она.
        Я сжал зубы, грудь сдавило так, что стало больно дышать. Сердце - одна сплошная кровоточащая рана. Я склонился еще ближе и хрипло выдохнул:
        - Я тоже тебя люблю, малыш… Спи.
        Ника улыбнулась и снова затихла.
        Нежный пушок на шее, изящный завиток уха. Рассыпавшиеся по подушке волосы, теплое дыхание, запах, от которого сносит крышу. Остались только я и она. В моей комнате, в моей квартире, на моем диване. Одни на целом белом свете.
        Я словно переместился в другую реальность, где мы вдвоем и любим друг друга. Она просто спит. И в полной моей власти.
        Я наклонился и коснулся губами ее губ. Легко, почти невесомо, но и от этого внутренности скрутило узлом. Я с трудом подавил дрожь и закрыл глаза, представляя, как снимаю с нее одежду. Каждый предмет, медленно и подолгу рассматривая, что скрывалось под ним. Сначала сниму туфли, поглажу крохотные пальчики, ноготки, тонкие косточки ступней, узкую щиколотку. Потом расстегну блузку, одну пуговичку за одной. Распахну, открывая взору простой хлопковый бюстгальтер, скрывающий безупречной формы небольшую грудь. Я давно знаю, какая она. Ее трудно скрыть под дешевыми тряпками, и сейчас я рассмотрю каждый миллиметр гладкой нежной кожи. Она идеально ляжет мне в руку, наполняя ладонь, я предвкушаю наслаждение, когда смогу коснуться ее губами.
        Медленно стяну уродливую юбку, обнажая бедра. Я ни разу не видел Нику в купальнике, но мне кажется, что у нее будут стройные и изящные бедра, потому что ноги у нее великолепные. Ее живот нежный и упругий, я обведу его по контуру, едва касаясь кожи, наблюдая, как непроизвольно сокращаются мышцы. Поглажу выступающие тазобедренные косточки и впадину лона. Она слишком худа, но это поправимо.
        За окном взвыла чья-то сирена. Я резко открыл глаза и ошалело уставился на мирно спящую девушку в миллиметре от моего лица. Сердце выскакивало из груди, меня колотило так, что казалось, я сейчас потеряю сознание.
        Я никогда в жизни не думал о насилии. А сейчас почти был готов к этому. Картины, встававшие в моем мозгу, заставили бы покраснеть отъявленного маньяка.
        Что я делаю?! Я сошел с ума? И где моя правая рука?..
        Я резко отбросил себя от дивана и упал на ковер, вцепившись зубами в запястье. И только когда мой рот наполнился кровью, а дикая боль завладела всем моим существом, я смог взять себя в руки.
        Холодный душ, йод, пластырь. В голове пусто. Кровь продолжала сочиться, я обмотал руку полотенцем. Наверное, придется идти в больницу, зашивать.
        Во входную дверь тихо постучали. Я удивленно застыл, бросив короткий взгляд на часы. Два часа ночи. Код от этажа знают всего три человека. Теперь уже два. Интересно, кто этот ночной гость - Светлана или Алексей? Если честно, ни ту ни другого видеть не было никакого желания.
        В проеме двери стояла мачеха Павла. Казалось, она постарела на десяток лет после того, как мы в последний раз виделись. Молодая красивая женщина превратилась в смертельно уставшую тетку.
        Я молча отошел от входа, она шагнула в гостиную. Внимательно обвела взглядом комнату, задержавшись на спящей на диване Веронике. Я облился холодным потом. В голове была пустота, я даже не помню, в каком виде ее оставил! Я мазнул взглядом. Слава богу, и юбка, и блузка были на месте.
        - Значит, ты нашел ее, - произнесла Светлана тихо. - Так я и думала.
        Я смотрел на женщину, заменившую мне мать, и мне было безумно стыдно. И пусть она не знала из-за чего, не знала, что творилось сейчас у меня внутри, казалось, что меня застукали с рукой, засунутой в штаны, перед грязными картинками из «Плейбоя».
        - Прости, я узнал только сегодня. - Голос плохо слушался, то и дело срываясь на хрип. - Мне позвонил Алексей…
        Светлана болезненно скривилась и махнула рукой, прерывая мои оправдания. Действительно. Какая уже разница?
        - Что с рукой? - Она опустила взгляд.
        - Вчера обжегся. На работе.
        - Ясно… - Светлана криво улыбнулась одними губами: - И как сильно ты ее любишь?
        На мгновение сердце перестало биться, я застыл в оцепенении. Я знал, что мачеха Павла проницательная женщина, и подозревал, что если кто меня и раскусит, то лишь она.
        - Так сильно, что на миг обрадовался, когда услышал, что Пашка погиб, - вырвалось у меня раньше, чем я мог хоть что-то придумать нормальное.
        Светлана недоверчиво прищурилась. Не знаю, зачем я это сказал. Может быть, из-за того что с детства привык говорить ей только правду, а может быть, хотел, чтобы она узнала, какой я мудак, и ужаснулась.
        - Сейчас я сделаю вид, что не слышала этих слов, - тихо произнесла женщина, - а ты больше никогда и никому их не скажешь.
        Я угрюмо кивнул.
        - Похороны в десять. Надеюсь, вы будете оба.
        Я кивнул опять. Светлана вышла и тихо закрыла за собой дверь.
        Я еще немного постоял в прихожей, потом несколько раз стукнулся лбом о стену, стараясь привести мысли в порядок. Понял, что не помогло, и пошел на кухню варить кофе. Предстояло еще много чего сделать. Хорошо, что у нас в городе есть круглосуточные магазины. А Ника пусть поспит на диване, не буду переносить ее в спальню. Прикасаться к ней я боялся.
        Утро было пасмурным и безветренным. Море напоминало черную застывшую лаву, не оттеняя свой мрачный цвет даже белыми барашками волн.
        Я стоял у окна и пил третью чашку кофе, раздумывая, будить Веронику или дать поспать еще чуть-чуть. Сам я так и не смог прилечь. На часах было восемь. Я мысленно рассчитывал время на умывание, завтрак, одежду, дорогу до кладбища… Планировал маршрут и где купить цветы. Занимал мысли чем угодно, только бы не думать о главном: Павла больше нет. Ну и еще о том, что случилось ночью.
        Девушка на диване зашевелилась. Я обернулся и постарался придать лицу безучастное выражение.
        - Доброе утро, - удивленно произнесла Ника, садясь и осматривая комнату. - Где…
        Наверное, она хотела поинтересоваться, где она, но запнулась. Я четко увидел момент, когда она все вспомнила, увидел, как ее глаза наполняются болью.
        - Нет, - холодно сказал я, ставя кружку с кофе на подоконник и шагнув к ней, - плакать ты больше не будешь. У нас на это нет времени.
        Губы девушки задрожали. Я схватил ее за руку и потянул за собой в гостевую спальню.
        - Через несколько часов похороны, мы должны успеть и заехать купить цветы и венки. На кладбище будет много народу, и ты должна выглядеть прилично. Я не потерплю истерик.
        Девушка рвано вздохнула за моей спиной. Я не смотрел на нее. Боялся, что если увижу ее горе, то и сам сорвусь. Распахнул двери и шагнул внутрь.
        - Умываться! Чистить зубы и завтракать! - рявкнул я. - Наденешь это. - Я ткнул пальцем на лежащие на кровати наряды - черное платье и такого же размера черный брючный костюм. Рядом стояли две пары туфель.
        - Но как? - прошептала она.
        - У меня хороший глазомер, - буркнул недовольно, развернулся и прикрыл за собой дверь. На самом деле не скажу же я ей, что пригласил из магазина девчонок привезти всю размерную сетку черной одежды. Деньги решают все… Ну, почти все.
        Через полчаса Вероника вошла на кухню. Все-таки выбрала костюм. В нем она казалась еще более худощавой и болезненной, чем обычно. «Не ее цвет», - подумал я рассеянно, рассматривая бледное, ненакрашенное лицо с искусанными губами. Про помаду я совсем забыл, надеюсь, есть что-то у нее в сумочке. Глаза были красными, но сухими. Я кивнул на стол, ставя чашку с чаем. Она робко присела.
        - Я не буду есть, - пискнула девушка, словно извиняясь. - Выпью только кофе.
        - Никакого кофе, только травяной чай, - отрезал я грубо. - Ты хочешь, чтобы тебя скорая увезла с кладбища? Ты едва стоишь на ногах. И завтрак обязателен.
        Я подтолкнул тарелки к ней поближе. Все было в высшей степени скромно и просто: тонкие тосты с маслом, мягкий сыр с зеленью, кленовый сироп, яйцо всмятку.
        - Но… - Ника сглотнула, - я не могу. Просто не могу.
        - Сможешь, - уверенно заявил я. - Пока не съешь - не выйдешь из квартиры. Если опоздаем на похороны, скажу, что из-за тебя.
        - Ты жестокий и бессердечный…
        - Уж какой есть, - небрежно пожал плечами.
        Я приготовил самый легкий завтрак на свете, понимая, что ее желудок далеко не в порядке. Вероника скрипнула зубами, потом нахмурилась, негодующе фыркнула и… взяла первый тост.
        Я незаметно усмехнулся. Сейчас ей нужны приказы. Нужно, чтобы кто-то сильный и уверенный руководил ею и говорил, что делать. Знаю по себе. Помню дикую панику, охватившую меня, когда родители сказали, что вскоре уезжают на ПМЖ в Америку. Что заберут меня с собой, когда наладят там жизнь. Может быть, они считали меня взрослым и самостоятельным, думали, что я привык к их частым отлучкам. Да, я был взрослым, привык жить один, но вот так лишиться родных было жутко. Моя жизнь, пусть и с их бесконечными гастролями, но все же укладывалась в понятие семьи. А если они уедут насовсем…
        Тогда меня спасла Светлана. Она забрала меня к себе, и я жил в их доме почти три месяца. Она говорила: «Почисть овощи». Я чистил. «Пропылесось в комнате». Я пылесосил. Записывала к стоматологу - я шел. И так далее… Я ходил в институт, учился, готовил еду, ел, спал, играл с Пашкиной семьей в покер и монополию, ездил на дачу, жарил шашлыки, ловил с дядей Колей рыбу. И постепенно боль ушла. И, когда родители через год прислали мне приглашение, я отказался. Мне и здесь было хорошо.
        Мы купили четыре белых лилии и огромную корзину красных гвоздик. В машине оглушающе пахло цветами. До тошноты. До головокружения. Бледное потустороннее создание, сидящее рядом, нешуточно меня тревожило, даже притом что в чай я добавил успокоительного. Ника была похожа на привидение, молчала и смотрела прямо перед собой.
        Да я и сам с трудом держал себя в руках. Смерть Павла стала моей самой большой потерей в жизни. Бабушки с дедушками умерли, когда я был совсем маленьким. Их я почти не помню. А родителей я лишился, не лишаясь их насовсем. Вот такой каламбур.
        Я был поздним ребенком. Мама с отцом оттягивали мое появление так долго, как могли. Я вообще не понимаю, зачем им был нужен ребенок, при их-то образе жизни. Отцу было сорок пять, а маме тридцать восемь, когда я родился. Они уже прославились на весь мир. Отец как дирижер, мама как лучшее оперное сопрано.
        - Я сдам костюм в химчистку и верну. - Голос Ники выдернул меня из тяжелых дум. Я повернул голову направо.
        - И зачем мне он? - Я иронично хмыкнул. - Носить?
        Девушка замерла в замешательстве.
        - Но он же такой дорогой… И туфли… Ты не обязан был…
        Пока она опять не начала городить чушь, я прервал ее взмахом руки.
        - Одежда твоя. Я выброшу ее в мусоропровод, если пришлешь обратно. И, кстати, он тебе еще пригодится, если ты не собираешься снимать траур уже завтра.
        Ника оскорбленно вскинула подбородок. Обиделась? Отлично. Злость гораздо лучше апатии и уныния. Что-что, а злость я прекрасно могу вызывать у девушек. Особенно у этой.
        - Тогда я отдам тебе деньги. Сколько он стоит?
        - Ты столько за год не заработаешь, - холодно ответил я и еще для верности добавил: - У тебя есть помада? На твои губы смотреть больно, словно вампир покусал.
        Ника фыркнула и полезла в сумку искать тюбик.
        - Я прекрасно знаю, что не нравлюсь тебе, не нужно лишний раз подчеркивать, какая я некрасивая, - пробурчала она под нос. - И я все равно отдам деньги за костюм.
        Неужели она умеет огрызаться? Никогда не замечал за ней неудовольствия или сердитости. Ника была всегда тихой, милой и улыбчивой. А может быть, она просто была такой с Пашкой? И у нее не было повода для гнева?
        - Коль мы все выяснили, может, ты уже заткнешься и перестанешь мне надоедать? Особенно говоря о своих жалких ненужных копейках.
        Остальную часть времени мы угрюмо молчали. Я оставил машину на улице, у ворот кладбища, открыл дверцу, вытащил корзину с гвоздиками, лилии отдал Нике.
        - Пойдем, нас уже ждут.
        Впереди, в глубине кладбища, маячила толпа. В стороне стояли Алексей и Марина. Они заметили нас и махнули рукой.
        Как же я ненавижу похороны! Эту угрюмую безысходность, черный цвет толпы, застывшие лица. Многочисленные охапки цветов, их яркое великолепие - дурацкая традиция, словно насмешка, издевательство над трагическим событием. Уж лучше вообще без них.
        Я обернулся, чтобы позвать Веронику, и увидел, как та застыла изваянием, словно чего-то испугавшись. Лицо ее побелело, девушка покачнулась, и я едва успел ее подхватить. Мелькнула мысль набрать «103» и вызвать скорую. На всякий случай.
        К нам подошла Светлана и обняла девушку за плечи.
        - Пойдем, попрощаешься, - произнесла она, а затем шепотом, в мою сторону: - Будь поблизости, вдруг что случится.
        Процессия направилась вглубь, к жуткой вырытой в земле яме.
        Это было самое страшное зрелище, которое я видел в жизни. У каждого есть свой собственный ад. Мой - это когда любимая женщина стоит над могилой лучшего друга с мертвым лицом и пустыми глазами.
        Она не рыдала, не билась в истерике, не заламывала руки. Молча стояла у гроба и смотрела куда-то в район Пашкиного живота пустым бездумным взглядом. Выглядело это так страшно, что у меня спина покрылась холодным потом и волоски встали дыбом.
        Какой же я идиот! Неужели я на что-то мог рассчитывать? О чем я думал? Ника никогда не станет моей. Что бы я ни делал, как бы ни старался, я не смогу завоевать эту женщину. Я совсем не похож на Павла, мы с ним были разными, как небо и земля. И если она его любила, мне ничего не светит.
        К черту! Я себя ненавидел так яростно, что выворачивало наизнанку. Мой лучший друг погиб, а я думаю, как бы быстрее затащить его невесту к себе в койку. Что же я за человек?
        Я вспоминал, как обрадовался, когда увидел Нику в своей квартире, у себя на диване, вспомнил, как полез к ней с поцелуями, когда она лежала без сознания. Гореть мне в аду за это.
        Меня била неконтролируемая дрожь. Было так мерзко, что захотелось исчезнуть, чтобы не видеть лица друзей. Они, наверное, по-прежнему считают меня отличным парнем и не знают, какая я сволочь на самом деле. Хочу начать заново. Без багажа прошлого, без груза обязательств, денег, недвижимости, тяжелых воспоминаний. Без этой дурацкой губительной любви. С чистого листа.
        Смогу ли я? Способен ли я еще на что-нибудь толковое? Без своих ресторанов, квартир, машин?
        Решено. Сегодня же вечером куплю билет в первую попавшуюся страну и улечу к чертям, далеко, как только возможно. В голове формировался план. Возьму только паспорт и телефон. Ни копейки лишних денег, ничего. Рестораны оставлю на управляющих. Третий придется закрыть до лучших времен, все равно ремонт не доделан. Родителем до меня дела нет. Друзьям… в ближайшее время не будет. Да и какой я друг? Как оказалось, отвратительный. Я сам по себе. Никому не нужен и мне не нужен никто.
        Начали опускать гроб. Вероника потеряла сознание. Ее окружили женщины, Светлана вызвала скорую. Но мне уже было все равно. Мыслями я был далеко. Чувства притупились. На меня накатило какое-то странное отупение. И, когда последняя горсть земли накрыла могилу, я развернулся и молча ушел…
        Самым дальним рейсом оказался полет в Канкун. С пересадкой в Стамбуле. Ну что ж, Мексика тоже неплохо. Испанского я не знаю, это только добавит трудностей.
        Я выбирал самые облезлые забегаловки. Убогие ресторанчики, которые отжили свой век. Нанимался посудомойщиком, уборщиком, помощником повара. Я не гнушался никакой работы, общался на английском, а спустя несколько месяцев - на ломаном испанском.
        На меня косо смотрели, наверное, думали, что я фрик. Одежда-то на мне была хорошего качества (поначалу), у меня были приличный английский и манеры, я не курил и не пил. Из-за этого я был несколько раз бит местными.
        Я увольнялся, нанимался в другое место. Жил в трущобах, иногда ночевал в парке, на скамейке. Первые месяцы было совсем туго. Наверное, в моем понимании это было искупление. Анафема, которой я сам себя предал. Чем труднее мне было, тем легче становилось на душе.
        А после того, как в очередной забегаловке мне предложили место шеф-повара, я понял - не пропаду. Мои знания и умения остались при мне. Я уволился и опять нанялся помощником повара в другое место. А уже через два месяца владелец обсуждал со мной возможность войти в долю и стать его компаньоном.
        Вечером того же дня я впервые залез в свою почту и увидел десяток писем от Светланы и несколько от Алексея. Друзья меня не забыли, это я отдалился от друзей. Стало стыдно. Я ответил, что жив, здоров и пока возвращаться не собираюсь.
        Прошло еще несколько месяцев. Я почти пришел в норму. Занимался любимым делом, изучал мексиканскую кухню, придумывал новые блюда. Встречался с девушками, спал с ними. Мне казалось, я излечился от любви к Веронике. Все прошло, и слава богу. Время действительно лечит. Родители, узнав, что я в Мексике, звали к себе в гости. Я был не против съездить и в Америку. Конечно, в России накопилось много дел с моими ресторанами, которые мог решить только я. Управляющие слезно просили вернуться и разрулить, но я пока был не готов возвращаться. Может, через годик?..
        - Прекрасный вечер, - прошептала Адель, отвечая на мой поцелуй.
        Я посадил девушку в такси и захлопнул дверь. Вскоре желтая машина растворилась в ночных огнях города.
        Со студенткой Лондонского университета мы познакомились неделю назад. Она прилетела в Мехико на практику по археологии. Смешливая фигуристая шатенка запрыгнула ко мне в постель в первый же вечер после того, как поужинала в нашем ресторане. Я не имел ничего против, даже передумал на следующий день уезжать из столицы. Задержусь еще на неделю.
        За последний год с небольшим я редко оставался в одном городе более чем на три-четыре месяца. Устраивался, ходил по рынкам, пробовал национальные блюда, расспрашивал местных. Я не очень любил острую кухню, что составляла основу рациона, но, как оказалось, Мексика могла порадовать меня не только многообразием использования перца чили.
        Начал с юга, постепенно перемещаясь на север. Следующей остановкой планировался Монтеррей. А дальше, возможно, Чиуауа. Адель, узнав о моем кулинарном путешествии, попросила чуточку задержаться, чтобы поездить со мной. Я был не против. Хорошая девочка.
        Насвистывая, я поднялся в квартирку, которую снимал над рестораном. Включил ноут. Почта пиликнула новыми входящими. Письмо от Светланы. Я невольно заулыбался. Вспомнил, как она прессовала нас на географии. Будущая мачеха Павла работала в нашей школе завучем. А познакомилась с дядей Колей, когда пригласила наших родителей в школу. Моих-то, как всегда, не было, и за нас с Пашкой отдувался его отец.
        Географию мы не любили, справедливо считая этот предмет в жизни не слишком полезным. Где находится та или иная страна, можно было посмотреть на карте. А все остальное - бессмысленное убивание времени. Зато после того, как Светлана стала Пашкиной мачехой, мы возлюбили географию со всей страстью. Попробовали бы мы этого не сделать…
        С недавнего времени я мог вспоминать своего лучшего друга без надрыва и всепоглощающего чувства вины. Неужели я излечился и любовь к его невесте оказалась не такой уж и вечной? Я вспомнил, какой изобретательной была сегодня Адель, и отрыл письмо.
        В начале шли обычные бытовые новости. «Маринка закончила первый курс института на одни пятерки. Коля собрался пристроить к дому веранду и из-за этого начались постоянные скандалы в семье, из-за которых Маринка сбежала жить к своей подружке».
        О! Это уже интереснее: «Вчера была в твоей “Заре”, отмечали с коллегами пятидесятилетие школы. Кухня стала заметно хуже. (Это еще что такое?) В одной из люстр перегорела лампочка, и мы весь вечер пялились на темное пятно в хрустале».
        Я нахмурился. Это, черт раздери, что такое?! И в конце приписка: «Кстати, уговорила Веронику сходить на свидание вслепую. Хватит девочке страдать. Нашла ей прекрасного молодого человека. Наш учитель физики. Недавно приехал из Москвы. Заказала для них столик в той же “Заре” на вечер пятницы».
        Я закрыл крышку ноутбука и рассеянно уставился в окно, механически отметив, что сегодня четверг. Моя первая любовь прошла. Ведь так? «Конечно, прошла», - ответил сам себе. Пусть Вероника идет на свое свидание, пусть встречается с парнями, скатертью дорога. Я-то тут при чем?
        Прошел на кухню, сварил кофе, выпил. Нет, нужно чего-то покрепче. Где-то было пиво.
        Да кому я вру? Рванул в гостиную, открыл ноут и купил билет на ближайший рейс. Пора домой. И с ресторанами какая-то херня творится. Выручка заметно упала, поставщики срывают поставки, лампочка вон перегорела. Неужели управляющий не заметил? Чем они там занимаются без меня?
        Домой я прилетел в пятницу утром. Квартира встретила меня не ласково, словно обижалась на долгое отсутствие. Чужая мебель, незнакомые вещи, забытый вид из окна. Казалось, меня не было лет десять, а не год с небольшим. За недвижимостью присматривала управляющая компания, но внутри было пыльно и сыро. Я открыл окна и впустил мягкий морской воздух. Завтра приглашу клиринговую компанию, а сегодня у меня еще дела. Встреча со старой знакомой.
        Я не знал, что буду делать и что говорить. До дрожи хотелось ее увидеть, посмотреть, что с ней стало за это время. Как жила, что делала, что делает сейчас.
        Это любопытство, простое любопытство.
        Мой первый и самый любимый ресторан «Заря» сиял, как новогодняя елка. Когда я его купил, то оставил первоначальное название. Зачем менять? Жители его знают как «Зарю», да и слово мне всегда нравилось. Это и утренний рассвет, и нежный закат, луч солнца, касающийся моря. В общем, хорошее слово.
        Заехал на стоянку, дружески кивнул парковщику, вытаращившему на меня глаза. Я никого не предупредил, что приеду. Пусть будет сюрприз. Заодно и проинспектирую.
        Ой, чувствую, головы полетят. Но настроение почему-то было приподнятое, а губы сами собой растягивались в улыбке.
        Зашел с черного хода. Толик, наш охранник, поперхнулся. Чем? Надеюсь, не пивом. Я погрозил пальцем и направился в подсобку. Пока есть время, поговорю с Иваном Ивановичем, нашим шеф-поваром. Наплыва клиентов еще нет, не время. До заката еще пара часов, потрачу их с пользой.
        Ивана Ивановича я переманил из Москвы. Он работал в престижном ресторане на Чеховской, правда, су-шефом. Уламывать долго не пришлось, я предложил сходу немалую зарплату и бесплатную квартиру на первое время. Его жена давно хотела перебраться поближе к морю, поэтому проблем не возникло. Толковый шустрый дядька, схватывающий все на лету. Я придумывал блюда, он додумывал им названия. Ржали вместе.
        Биточки «Казачий чуб», котлета «Илья Муромец с богатырями», салат «Кузнечик и Стрекоза». Походу, посетителям, заказывающим подобные изыски, интересно было просто увидеть, что это такое и как выглядит.
        - Заставил ты нас поволноваться, Сергей. - Иван Иванович крепко пожал мою руку. - Мы уж решили, надумал укатить к родителям. Ты перед отъездом был сам на себя не похож.
        - Не-а, - ухмыльнулся я, - изучал мексиканскую кухню. Была мыслишка третий ресторан открыть, с южноамериканским уклоном. Как тут было? Рассказывай.
        В итоге нас за это время посетил весь персонал. Слухи быстро разошлись по «Заре». Забежал управляющий, получил втык за лампочку в люстре. Отмазался, что ему сразу не доложил официант. Тот уже наказан. Сегодня я был добр, поэтому не слишком карал. Возвращение в родной ресторан было сродни возвращению в лоно семьи после долгой разлуки. Даже с родителями не было такой близости.
        Я глянул на часы. Пора. Самое время для романтических свиданий, свечей, шампанского. Именно на это время чаще всего бронируют столики в ресторане, устраивают милые семейные праздники и долгожданные встречи с любимыми. Пятница, вечер.
        Я вошел в главный зал и прислонился к стене, освобождая проход для снующих туда-сюда официантов. Постараюсь быть незаметным. Ну, где же ты, Вероника? Во второй раз тщательно оглядывая зал, я уловил знакомый цвет волос и посадку головы. Немного набок, подбородок и взгляд вниз. Она всегда так делала, когда стеснялась. Тощая, нескладная фигура заставила сердце болезненно дернуться - от Ники осталась ровно половина. Худые плечи, тонкая шея, руки, как палочки, тронешь - сломаешь. Напротив нее сидел ничем не примечательный молодой человек. И смотрел куда угодно, только не на нее.
        Я подошел к столику.
        - Мы еще не решили, что заказать, - произнес… как его там… учитель физики?
        - А я и не официант.
        Вероника резко подняла голову и ошарашенно уставилась мне в лицо. Только бы сейчас ее не съесть вместо ужина. Как бы сейчас она плохо ни выглядела - ненакрашенная, худая, бледная, я, как сумасшедший, не мог оторвать взгляд, - мне она казалась самым вкусным десертом на свете, лучше нежнейшего тирамису, который профессионально готовит Иван Иванович. Язык проглотишь.
        - Откуда ты?.. Сергей… ты же уехал… - растерянно лепетала Ника, запинаясь на каждом слове.
        - Нужно поговорить.
        Я не мог ждать, схватил ее за предплечье и потянул на себя, поднимая на ноги, стараясь делать это как можно более бережно и осторожно, иначе, боюсь, оставлю пару синяков на тощих ручонках. Я кивнул маячившему рядом мальчишке-официанту.
        - Ему бутылку Хеннеси и две фирменные нарезки, - и повернувшись кавалеру, пояснил: - Бесплатно от заведения. А мы пока поболтаем с давней знакомой.
        Мне показалось? Или на лице учителя мелькнуло облегчение? Свидание вслепую не удалось? Мне это только на руку.
        Я потащил Нику в каморку управляющего, которую оккупировал этим вечером. Усадил в кресло, а сам встал напротив, опираясь бедром о столешницу.
        - Значит, ты уже ходишь по свиданиям? Не рановато ли? - Нужно хорошо постараться, чтобы голос звучал строго и осуждающе.
        Вероника побледнела, горло испуганно дернулось. Глаза заметались по комнате.
        - Я не хотела, меня Света заставила…
        Робкий дрожащий голосок заставил поморщиться. Она так и продолжает жить затюканной овечкой?
        - Своего мнения у тебя по-прежнему нет?
        Девушка возмущенно фыркнула и сжала губы, ноздри гневно затрепетали. Значит, все-таки не совсем затюканная.
        - Значит так, - я сложил руки на груди и ухмыльнулся, - если ты решила ходить по свиданиям, то будешь ходить со мной.
        - Что?! - Она поперхнулась воздухом.
        - Ты вообще что-нибудь ела за весь год? - продолжил наседать я. - Похожа на заключенную концлагеря. Кожа и кости.
        - Ела, - буркнула Ника.
        - Я свободен, ты свободна. А так как ты для меня почти что родная, то я буду за тобой присматривать. - Оправдание так себе, на троечку. - Ну и кормить каждый день, я все-таки владелец ресторана. Светлана мне спасибо скажет.
        - Так это Светлана наябедничала?! - Вероника вскочила с кресла и сжала ладошки в кулачки. (Кого она собирается ими напугать? Меня, что ли?) - Я нормально питаюсь, и жалость мне не нужна! Особенно от тебя.
        Ага, жалость. Я едва сдерживаюсь, чтобы не схватить ее в охапку и не утащить в свою пещеру. Зацеловать до смерти, укутать заботой и пуховым одеялом, накормить из рук разными вкусностями, прижать к себе и не отпускать вечность.
        - Не буду я с тобой встречаться! - рявкнула она.
        Я очнулся от задумчивости. Отлично, она умеет повышать голос, значит, нужен просто раздражитель, типа меня. А я ее всегда хорошо раздражал.
        - Будешь, будешь, - ухмыльнулся я. - Но сначала ужин.
        Я взял ее за руку и повел за собой. Еще раньше я попросил оставить мне отдельный кабинет в ресторане. У нас их было немного, только для ВИП-персон. Ника усиленно упиралась, что-то бурча под нос. Но со мной ей было не совладать. Я надиктовал официанту заказ и закрыл за нами дверь.
        - Садись, - кивнул ей на кушетку, - и не трясись ты так, не съем.
        - Но Михаил…
        - Это твой неудавшийся кавалер? - ухмыльнулся я, и Ника кивнула. - Думаю, он будет только рад избавится от навязанной спутницы. Тем более что я полностью оплатил его еду и выпивку.
        Вероника согласно качнула головой, грустно улыбнувшись одними губами. Глупой она не была, не заметить мужского равнодушия смогла без подсказки.
        Принесли салаты. Не зная, что она предпочитает, заказал легкий с тунцом и авокадо. От него ей точно не поплохеет. Ника немного поупиралась, но все же взяла вилку.
        Я завороженно наблюдал за девушкой, получая истинную радость, видя, как Ника ест мою еду, в моем ресторане, на моей территории. И ей нравилось! Я могу точно сказать, кто ест с удовольствием, а кто через силу. Это было заметно по широко распахнутым глазам, блестевшим от наслаждения, кончику языка, трепетавшему между губ, торопливому стуку вилки.
        Я знаю толк в еде, умею готовить, сам люблю хорошо и вкусно поесть, считая себя настоящим гурманом. Для меня еда в рейтинге наслаждений стоит на втором месте после секса. На третьем была рыбалка в море, но сейчас, чувствую, рыбалка плавно уходит на четвертое.
        Официант принес горячее. Карп, запеченный в сметане. Я боялся заказывать мясо, не зная, можно ли Нике тяжелую пищу или нет. Еще стошнит с непривычки. Глядя на выпирающие ключицы и птичью шею, я не рискнул даже налить ей вина. Только теплую минералку без газа.
        - Сколько с меня?
        Я и не заметил, как пролетело время и тарелки опустели. Вероника вытерла салфеткой губы и встала из-за стола.
        - Нисколько. - Я поднялся вслед за ней. Еще раньше официант по моей просьбе принес в кабинет ее вещи - плащ и сумочку. Неужели она достает кошелек? - Ты теперь моя девушка, и это наше первое свидание.
        Ника раздраженно фыркнула.
        - Нравится издеваться? - Она бросила кошелек обратно в сумку. - Ладно, издевайся. Я подожду, пока не надоест.
        - Долго придется ждать. - Я помог ей надеть плащ, открыл дверь и направил в сторону выхода для персонала. - Отвезу домой.
        Девушка досадливо передернула плечами и ничего не сказала. Я и не думал, что будет легко. И так получилось даже лучше, чем рассчитывал. Она не злилась, не ругалась, не плакала. Наверное, все еще считает дурацкой шуткой.
        Через десять минут поездки она удивленно поинтересовалась:
        - Откуда ты знаешь, где я живу?
        - Я все о тебе знаю.
        Не буду же я ей говорить, что частенько, когда становилось совсем невмоготу, когда от желания ее увидеть скручивало внутренности, я приезжал к ее подъезду рано утром и ждал, когда она выйдет на работу. А потом ехал за автобусом или маршруткой до конторы, чтобы еще раз мельком ухватить пару минут.
        - Еще скажи, что ты меня безумно любишь, - насмешливо фыркнула Ника, кривляясь.
        - Да, люблю.
        Конечно, она не поверила. На секунду замолчала, а потом хрипло рассмеялась. Немного грустно, с болезненными всхлипами. Я остановил машину у ее подъезда. На лавочке зависали какие-то подростки. Человек пять.
        - Я провожу.
        - Не нужно. - Она сама открыла дверь машины и вышла.
        Да, трудно придется. Но ничего, я для себя давно уже все решил. Обидно только, что она никак не отреагировала на признание, словно намеренно пропустила мимо ушей.
        - О! Наша невеста прикатила! - донеслось злое от пацанов.
        У Ники напряглись плечи. Я, приобняв ее за талию, пошел со стороны толпы.
        - Еще одного хахаля нашла? Молодец, этот побогаче будет. Клевая тачка, чел!
        Вероника, сжавшись в комочек, почти бегом пронеслась мимо лавочки и залетела в подъезд. Я зашел вслед за ней.
        - Местная шпана. Не обращай внимания. - Голос звучал глухо и сипло. - Они всегда меня задирают… Спасибо, что проводил.
        - Какой этаж? - прервал я ее.
        - Пятый, и лифт не работает. - Девушка уже пришла в себя, голос выровнялся.
        - Тогда веди. - Я кивнул на лестницу.
        Ника пожала плечами и пошла вверх. Я шел следом, смотрел на узкую спину, скрытую под объемным плащом грязно-синего цвета, тот явно ей был велик, и представлял, как я буду ее одевать. Покупать красивые вещи, ходить с ней по магазинам, ждать в примерочной… Боже, какая чепуха лезет в голову! Никогда таким не страдал.
        - Пришли. - Ника остановилась у обшарпанной двери.
        Я пересчитал разнокалиберные звонки, их было шесть. То есть шесть семей живут вместе в одной квартире? Жуть.
        - Нравится? - Она демонстративно повела плечом, словно показывая, в каком убожестве обитает.
        Я огляделся. Облупившаяся краска на стенах, мусор, окурки, грязь на полу коридора, запах нищеты и безысходности…
        - Ты многого обо мне не знаешь. - Я насмешливо улыбнулся. - Я упрям, как буйвол.
        - Скорее, как осел, - буркнула она, насупившись.
        - Меня трудно оскорбить, - парировал я легко. - Слишком уверен в себе. Советую тебе приобрести эту прекрасную черту. Тогда все то, что о тебе говорят люди, не будет тебя затрагивать.
        Я знал, что выгляжу хорошо. Загорелый, подтянутый, в модных джинсах и узкой шелковой рубашке. Знал, какое воздействие оказывает моя улыбка на девушек, но Ника почему-то не поддалась обаянию.
        - Что тебе от меня нужно? - Глаза ее стали серьезными, голос подернулся холодом. - Хочешь переспать со мной?
        - И это тоже, - весело кивнул я. - Но сначала мне нужно, чтобы ты отъелась и перестала громыхать костями. Потом следует тебя приодеть, накрасить, чтобы ты не казалась пугалом, затем переселить из этой дыры куда-нибудь в место поприличнее. Можно даже ко мне домой. У меня прекрасный вид и до твоей работы близко…
        С каждым моим словом голова Вероники опускалась все ниже и ниже. Вообще-то я шутил, но кто знает, может, перегнул палку, и она сейчас расплачется. Но нет. Ника подняла голову, и я увидел блеснувшие злостью глаза.
        - Что еще? - проскрежетала она. - Убирать квартиру? Гладить рубашки? Готовить завтраки?
        - Не откажусь, только вот с завтраками я сам справлюсь, как-никак повар. И с обедами тоже.
        Ника тяжело вздохнула и фыркнула, как жеребенок. Потом улыбнулась и весело заявила:
        - Так мы и до свадьбы дойдем!
        - Да не вопрос.
        Поддерживая легкомысленный тон, я вытащил коробочку из кармана. И открыл крышечку. Ника ошарашенно выдохнула:
        - Это что?..
        - Давно ношу с собой. Купил год назад в Амстердаме, не мог пройти мимо. Знаешь, говорят, что нужно стремиться к цели, что визуализация и все такое… Как думаешь, покупка обручального кольца приблизит меня к цели? К тебе?
        Вероника меня не слышала. Восхищенно пялилась на бриллианты, едва не облизываясь, как кошка, увидевшая полную миску сливок. Нормальная, инстинктивная реакция девушки на красивое кольцо. И это мне нравилось в ней - абсолютная честность, открытость в эмоциях. Если ей грустно - она грустит, если смешно, то смеется. Никакой фальши, наигранности или притворства.
        Наоборот, если бы реакция была другой, было бы странно. Кольцо и вправду было фантастическим. Я не приврал, когда сказал, что не мог пройти мимо.
        - Ну что, берешь его?
        На ее лице проявилась болезненная гримаса. Безумное желание владеть этой красотой боролось с совестью. В конце концов, последняя победила. Да я и не сомневался.
        - Нет. - Она отошла подальше и вымученно отвернулась. - Не могу. Шутка зашла слишком далеко, Сергей. Не знаю, зачем ты носишь такое кольцо в кармане, но не нужно насмехаться… - Ее голос дрогнул.
        - Ладно, - легко согласился я, закрыл коробку и спрятал опять в карман. Казалось, погасло маленькое солнышко, которое держал в руках. - Если передумаешь, я его всегда ношу с собой. На всякий случай.
        Ника только покачала головой, словно не верила своим ушам. Придется долго ее уговаривать. Ничего, справлюсь. Даже интересно, через сколько сдастся.
        Быстро попрощавшись, она открыла дверь и юркнула в темноту коридора. Я немного постоял, осматриваясь, затем отправился вниз. Предстоит еще один разговор. Пока Вероника живет здесь, я должен оградить ее от опасностей, по крайней мере сделать то, что мне под силу.
        - О, женишок появился! - Парни сидели на спинке, стоя ногами на скамейке, в руках у каждого было пиво. - Что-то быстро вы. Успели перепихнуться?
        Я направился в их сторону, не обращая внимания на насмешки.
        - Вы держите этот район? - поинтересовался холодно. - Есть разговор.
        Если шпана, значит, ценит только деньги и силу. Это я могу им дать.
        - Ну, держим, - нагло подтвердил высокий темноволосый парень со сбитыми костяшками. Рабочие руки.
        - Я боюсь за свою девушку. Она пока не хочет переезжать ко мне и некоторое время будет жить здесь, - произнес я, поигрывая ключами от мерса. - Ходит ночью по району одна. Вам же не впадлу присмотреть за ней?
        - И что взамен? - Парень сразу ухватил суть.
        - У меня ресторан в центре, «Заря». Знаете такой?
        - Как же, знаем, - визгливо захохотал справа взлохмаченный мелкий пацаненок. - Только ни разу не были. Не по нам ресторанчик. Фейсами не вышли.
        - Заткнись, малый, - цыкнул на него главарь и вопрошающе уставился на меня.
        - Пятерку в неделю, - ответил я, - и ящик темного. У меня своя пивоварня. Будете подходить к охраннику со стороны стоянки.
        - Заделаемся, что ли, телохранителями? А, парни? - Главный встал и потянулся, словно размышляя. Его прихлебатели завороженно наблюдали, ожидая вердикта. Соглашаться сразу было зазорно.
        - Десятку в неделю, - в конце концов ухмыльнулся пацан и протянул руку. - По рукам?
        Я сделал вид, что размышляю. Парень нахмурился и занервничал.
        - Ладно, по рукам. - Я протянул ладонь и крепко сжал в ответ. - Только чтобы не сачковали. Если с Никой что случится… Ногу подвернет или из лужи окатят - договоренностям конец, я ее сразу заберу к себе.
        «Хрен она согласится, конечно», - подумал я, но припугнуть было нужно.
        - Не вопрос, будет, как у Христа за пазухой. - Темноволосый нагло щелкнул пальцами. - Аванс?
        Я вытащил пятерку. На самом деле, я бы и двадцатку не пожалел, но они не должны считать меня лохом, которого легко раскрутить на бабки.
        - Приходите за зарплатой по субботам, к восьми. - Я пиликнул сигнализацией. - Предупрежу охранника.
        Я ехал домой по ночному городу и глупо улыбался. Прилетев сегодня утром, я и подумать не мог, что день так хорошо закончится. Я наметил перспективы, обозначил цель и даже сообщил ее главной жертве. И пусть она думает, что я издеваюсь, шучу, тешу мужское эго или еще что… Ей не отвертеться. Она сказала, я упрям, как осел. Что ж, она еще не знает насколько. Может быть, зря я вывалил все одним махом, только испугал и насторожил, но… я так устал ждать.
        Я перевел взгляд на брюки и досадливо скривился. Черт, придется помогать рукой, ни о каких других девушках даже речи быть не могло. Это Ника еще не догадывалась, что мы пара, я же давно все решил.
        Нужно позвонить Светлане, поблагодарить. Я же не идиот и понимаю, что лампочка была лишь предлогом. Она знала меня лучше, чем я сам. Она дала мне повод. Повод вернуться к Нике.
        Первая
        Как же я его ненавижу! До дрожи, до красной пелены на глазах. Что он себе возомнил?! Больной на голову богатенький мажор. Захотелось экзотики? У него в постели побывали поочередно первые красавицы города, одна Ольга чего стоит! Павел рассказывал, что она пару лет назад выиграла конкурс красоты и сейчас работает моделью за границей. А он хочет бедную тощую уродину? Любит меня? Бред! Скорее подумаю, что жалеет, хотя на жалостливого самаритянина он совсем не похож. Или же обычное противостояние друзей. Пожелал невесту друга?
        Как всегда, при воспоминании о Павле горло перехватило и стало трудно дышать. У меня не было астмы, но в такие моменты мне казалось, что я на последней стадии заболевания. В голове застучали молоточки, уши заложило. Я подошла к окну, оперлась на подоконник и глубоко задышала, приходя в себя. Сергей стоял у подъезда и разговаривал с местной шпаной. О чем, интересно?
        Плевать! Я отвернулась и оглядела свое жилище. Постаралась представить, что бы увидел этот буржуй, если бы попал сюда. Даже по сравнению с каморкой для персонала, где мы разговаривали, моя комната выглядела убого и жалко. А я всегда, в меру своих сил и возможностей, старалась украсить ее, покупала красивые вещи, выбирала обои, декоративные подушки, рамки для своих картин. Смешно. Что я могла, если одна люстра в его ресторане стоила больше, чем все мои пожитки?
        Я наблюдала за ним в подъезде и на площадке. Следила, когда на его лице появится брезгливая гримаса, подобная той, которая всегда сопровождала его с первой нашей встречи два года назад, когда его надменный царский взгляд падал на мою персону.
        Нет, не появилась, и это странно.
        За стеной опять начали орать соседи. Теперь уже не успокоятся до глубокой ночи. Было слышно каждое слово. Опять он поздно пришел и от него несет дешевыми духами. А их сыну нужен новый спортивный костюм в школу для физкультуры, из старого он вырос, а денег нет.
        Сквозь щели тонкой двери просочился аромат жаренного лука. Баба Вера готовит борщ. Огромную кастрюлю, чтобы хватило четверым на все выходные.
        Замкнутый круг безысходности.
        Я грустно улыбнулась. Сегодня в ресторане я ела восхитительные вещи. На языке до сих пор ощущался вкус нежнейшего десерта. Что-то легкое, творожное, со свежей клубникой. Я пошла туда, поддавшись на уговоры Светланы. После смерти Павла она взяла надо мной шефство, сделав почти что приемной дочерью. Не зная, придется за себя платить или нет и как закончится вечер, взяла отложенные на пальто деньги, собираясь заказать что-то самое простое. Салат и кофе.
        Мы с Павлом редко ходили в «Зарю». Сергей почему-то невзлюбил меня с первого взгляда, и мы избегали встреч с его богатым другом. А мне там безумно нравилось. Пусть я была не слишком хорошим дизайнером, но мое чувство прекрасного трепетало от восторга, когда я смотрела на сияющий зал, хрустальные люстры, высокие окна с тиснеными бархатными портьерами.
        Странный он все-таки. Я ни на секунду не поверила в его так называемую любовь. Мужчины, подобные Сергею, недосягаемы. Я никогда не смотрела на них, тех, которые пролетают мимо на крутых тачках, обрызгивая из лужи. А ты стоишь на остановке, кутаясь в намокший плащ, смиренно ожидая автобуса или маршрутку.
        Я смотрела сквозь, как на витрины с выставленными дорогими украшениями, зная, что ничто из этого никогда не будет моим.
        И на Сергея старалась не смотреть. Мне хватило той первой встречи у него на дне рождения, когда он размазал меня тонким слоем по полу, вытерев об меня ноги. И после, когда Павел начинал превозносить своего лучшего друга, только мысленно кривилась, не веря ни на секунду в его великодушие и доброту. Богачам она не свойственна.
        Родителей я лишилась в четырнадцать из-за банальной аварии. Водитель грузовика на зимней дороге не справился с управлением и протаранил нашу маленькую «ладу». Папа и мама погибли на месте, а я вылетела через окно, отделавшись ушибами и царапинами. Потом жила два года с бабушкой, пока и она не ушла. В шестнадцать меня переселили в приют. Уже почти взрослая самостоятельная девушка. Лучше бы осталась одна, но нельзя. Не положено…
        Первое время, оглушенная свалившимися на меня несчастьями, я ничего не понимала. Подписывала какие-то бумаги, соглашалась со всем, боялась всего. Особенно высокой сильной Алисы, которая забирала у младших еду, мелкие украшения, а главное - была правой рукой директрисы, выполняя все ее поручения. Она меня так запугала, что я перестала спать по ночам, боясь, что придет ко мне и задушит во сне подушкой.
        Она пообещала это сделать, если я вдруг открою рот. Я тогда не поняла, о чем она говорит, но пообещала молчать. Поняла только, когда вышла из детдома.
        Наша семья никогда не была богатой. Мама работала воспитательницей в детском саду, отец - сварщиком на заводе. Единственное, что у нас было - огромная трехкомнатная бабушкина квартира в центре города, в кирпичном сталинском доме, с высокими потолками и лепниной на фасаде, где мы жили вчетвером. Оказалось, что я ее продала по доверенности. Изольда Федоровна, наша директриса, стала моим опекуном и по моему поручению провернула сделку.
        Потом, спустя несколько лет, правда вскрылась. Я была такая не одна. Многие детдомовцы лишились собственности, женщину принялись искать, но она уже была за границей. Мне еще повезло: вместо квартиры дали комнату в коммуналке, так что совсем без жилья я не осталась.
        Первое время было трудно. В институт-то я поступила, но стипендии не хватало даже на еду. Страдать было некогда. Я рисовала курсовые, писала рефераты, продавала собственные пейзажи за гроши на птичьем рынке.
        Времени не было даже на сон, поэтому ни о каких отношениях с парнями речи даже не шло. Да они и не обращали на меня внимания. Запуганное, не опрятное, без макияжа, одетое в секонд тощее пугало.
        Легче стало только на пятом курсе. Последнее полугодие мы почти не учились, писали дипломы. Я нашла работу в дизайнерской студии интерьера. Не самой престижной в городе, но я была счастлива до одури. С первой зарплаты пошла в «Макдоналдс» и набрала себе гору еды. Потом, конечно, меня стошнило, но не суть.
        Но самое главное - на стройке, где писала диплом, я познакомилась с Павлом. Он первым подошел и заговорил. Я была так ошарашена и растеряна, что не поднимала головы весь разговор, отвечая что-то невпопад. От первого свидания отказалась - мне было страшно, неловко и стыдно, но он оказался настойчивым. Шутил, задирал, тормошил. Дарил шоколадки, угощал кофе из автомата, который стоял в их вагончике. Постепенно я привыкла к нему, к его юмору, вниманию, интересу. Мы сходили в кино, потом посидели на набережной, съели по порции мороженого и скромно поцеловались. С этого момента я начала встречаться с самым лучшим парнем на свете!
        Я влюбилась безоглядно и навсегда. Мы были половинками одного целого. Нам нравились одни и те же фильмы, одни и те же книги. Даже реакция на те или иные события, статьи, высказывания политиков была одинаковой. Единственной сферой, где я чувствовала себя неуверенной и разочарованной, была постель. У меня не было никакого опыта, Павел стал моим первым мужчиной. Он говорил, что опыт со временем придет, все наладится. Но увы…
        Втихую я читала книжки о сексуальном образовании, смотрела лекции, но по-прежнему не чувствовала ничего, о чем писали. Было приятно и только. В итоге я научилась притворяться. Стонать, где нужно, вскрикивать, вгонять в кожу ногти, выгибаться мостиком, словно от наслаждения.
        Я безумно любила и мне было достаточно, что получал удовольствие он. Павел стал для меня целым миром, идолом, божеством. Я соглашалась со всем, что он скажет. Его мировоззрение стало моим, а суждения - истиной в последней инстанции.
        В этом была моя ошибка. Как там в Библии, не создавай себе кумира? Я создала и рьяно молилась на него сутками напролет, забыв обо всем.
        Увы, Бог наказал, забрав к себе моего любимого. Потом, долгими ночами лежа в постели без сна, я вопрошала: «За что?» Шептала, стонала, кричала, срывая голос… В чем я провинилась? Когда успела за двадцать четыре года своей жизни?
        Потеря Павла стала для меня самой страшной болью, равносильной собственной смерти. Словно я лишилась последней надежды на счастье и жизнь кончилась. Дальше пустота.
        Не скажу, что я была такой уж набожной. Бабушка да: молитва за столом и каждый вечер перед сном. Воскресенья - в церкви. Все праздники и обряды там же. Живя рядом с ней, я просто не могла остаться в стороне. Тем более что заповеди я и так не собиралась нарушать, ни красть, ни убивать, ни обманывать была не способна. А вдруг есть сила, которая присматривает за нами? Руководит и направляет. Тогда ясно, почему становится легче на душе от самой короткой молитвы и сердце наполняется восторгом от перезвона колоколов.
        Я почти не помнила похорон, не помнила, что делала потом. Очнулась от боли. Я лежала на неразобранном диване в своей комнате, в ворохе скомканных простыней, а надо мной стояла Светлана. Щека горела от пощечины.
        - Что? - Я всхлипнула от несправедливости. - Что ты сделала? Почему?..
        - Мне надоело взывать к твоему разуму, - скривилась она, словно ей было противно на меня смотреть. - Если ты не хочешь жить дальше, то пойди и прыгни с моста! Вперед! У меня есть много других забот, чем кормить тебя с ложечки и подтирать сопли. Всем больно, всем плохо, но ты даже не пытаешься наладить жизнь. Думаешь, Павел хотел, чтобы ты превратилась в это?..
        Она развернулась и направилась к двери. Я ошарашенно смотрела ей вслед.
        - Кстати… - Светлана обернулась и произнесла насмешливо: - Твой отпуск давно закончился, так что тебя уволили. Я оставила на первое время деньги, но больше ухаживать как за немощной старушкой не буду. Пора взрослеть, Вероника.
        И вышла.
        Несколько часов я, в общем, как обычно, рыдала. Потом пришлось встать в туалет. А когда я увидела свое отражение в зеркале, то ужаснулась. Бледная, худая, с грязными слипшимися волосами, в неопрятном халате, я была похожа на бездомную помойную кошку. Стало стыдно. Я с трудом вспоминала, как приходила Светлана. Приносила еду или готовила здесь, кормила меня, умывала, убирала к квартире. Сколько это длилось? Я посмотрела на календарь… с похорон прошло три месяца! С ума сойти! Неудивительно, что меня уволили и что Светлане надоело со мной возиться. У нее дочь, муж, работа в школе.
        Пощечина отрезвила. Это было жестоко, но мне нужна была эта боль. И пусть после нее я не перестала плакать по ночам, но хотя бы взяла себя в руки.
        Началась новая жизнь. Жизнь без Павла. Тоска была такой сильной, что иногда мне хотелось прекратить все. Закончить эту агонию, невыносимое, выматывающее, бесконечное отчаяние. Малодушные мысли. И если бы не вбитые с детства библейские заветы бабушки, что самоубийство - смертельный грех, а жизнь - драгоценный дар, наверное, я бы так и поступила.
        День за днем, неделю за неделей я буквально за шкирку поднимала себя с постели. Заставляла идти умываться, готовить завтрак, убирать постель. Даже нашла работу и что-то там рисовала.
        Говорят, время лечит? Врут безбожно. Сколько должно пройти месяцев, лет, десятилетий, чтобы эта дыра в душе зарубцевалась? Не проходило ни дня, чтобы я не вспоминала Павла. Любая мелочь, будь то зонтик или скамейка у дома, тарелка, чашка, да что угодно, напоминали о нем.
        Я словно выздоравливала после тяжелой продолжительной болезни. Медленно, неуверенно, постоянно срываясь в рецидив. Заново училась ходить, разговаривать, общаться с людьми. Коллеги считали меня странной, нелюдимой и угрюмой. И если бы не редкие удачные проекты, которые таки бывали у меня, я бы не задержалась и на этой работе.
        А на прошлой неделе Светлана позвонила и сказала, что заказала столик в «Заре». И не хотела слушать никаких возражений. «Ты пойдешь на свидание, и точка. Хороший парень, учитель физики. Я не заставляю с ним встречаться или прыгать в койку. Просто развеешься».
        Почему я согласилась? Наверное, хотела еще раз побывать в «Заре», но повода не было.
        И надо же было в тот же день приехать ее хозяину! Сказочное невезение!
        Утром на работу меня провожал один из местной шайки. Если не ошибаюсь, его звали Александром, но все называли его Шуриком. Жил он в нашем доме, но в другом подъезде. Я немного напряглась, когда он отлепился от стены и пошел за мной на некотором удалении. Что происходит? Опять будет требовать денег? Я прижала сумочку к груди и ускорилась. И, уже сев в автобус, смогла расслабиться: Шурик остался на остановке, проводив напоследок странным хмурым взглядом.
        В ООО «Дизайнерские решения от Юноны» я работала чуть меньше года. Не скажу, что сильно продвинулась по карьерной лестнице, удачные проекты присваивала начальница отдела Мария Николаевна, а за неудачные мне платили минималку. Владелица фирмы Юнона Александровна (странное имя ей дали родители, не правда ли?), жена какого-то олигарха, редко заглядывала к нам. Всем заправляла Мария Николаевна, ее родственница, то ли тетка, то ли свояченица.
        Да я и не стремилась чего-то достичь. Чего-чего, а честолюбия у меня не было ни на грамм. Хотя премия бы не помешала…
        В шесть вся наша женская братия засобиралась на выход. За год я так ни с кем и не подружилась. В конторе работало всего десять человек, включая приходящих уборщицу и системного администратора. Сложившийся коллектив, вращающийся вокруг лидера Марии Николаевны. Она делала вид, что заботится о подрастающем поколении, то есть обо мне, но, когда приходило время платить премию, деньги уплывали «более достойным».
        У входной двери я скомкано попрощалась и направилась на остановку. Не успела пройти и несколько шагов, как вдруг услышала громкий гудок. Неосознанно обернулась на звук. Напротив, на другой стороне улицы, прислонившись бедром к закрытой дверце синего кабриолета, стоял Сергей с огромным вычурным букетом цветов в руках. Наверное, эту картину я буду помнить вечно, так она меня поразила. Он словно прибыл из другого мира, другой вселенной, комично и несуразно смотрелся в модном летнем костюме песочного цвета на фоне заброшенной стройки, огороженной разрисованным покосившимся забором.
        Сзади раздались пораженные «ахи». Я отвернулась и опять пошла в сторону остановки автобуса. Раздражающий гудок снова нагло и бесцеремонно нарушил тишину. Да что ж такое! Краем глаза я увидела, что мои коллеги не собирались уходить, слились в кучку и внимательно наблюдали за представлением. Сцепив зубы, красная, как рак, я решительно пересекла улицу.
        - Ты что творишь? - зашипела сквозь зубы. - Зачем устроил спектакль?
        Сергей, не переставая широко улыбаться, впихнул букет мне в руки и наклонился к уху, а чтобы я не отшатнулась, придержал рукой за талию. Со стороны, наверное, выглядело очень романтично.
        - Спектакль не для тебя, милая моя, - прошептал заговорщицки, - это для них.
        - В смысле?
        - Для тех теток, которые сейчас пялятся на нас. У них в голове есть определенный шаблон, как нужно ухаживать. В него входят цветы, «мерседес» и красавец в белоснежном костюме от Армани.
        - Ты не в белоснежном костюме, - нахмурилась я.
        Сергей мягко щелкнул меня по носу.
        - Попалась! Заметь, насчет красавца ты не возразила.
        Я закатила глаза и насмешливо фыркнула.
        - А теперь мы должны сесть в машину и уехать в закат. - Он галантно открыл дверцу. - Не упрямься, не нарушай протокол.
        Что за невозможный человек! Ладно, мы действительно у всех на виду. Представляю, что за допрос устроят мне завтра коллеги. Настроение упало. Я неловко села на переднее сиденье, Сергей закрыл за мной дверцу, лихо перепрыгнул через задние и оказался в кресле водителя. Удивленное «ах» от Марии Николаевны я услышала даже на противоположной стороне улицы. Опустила лицо в букет и вдохнула насыщенный аромат.
        - Куда мы едем? - пробормотала тихо, но Сергей услышал.
        - Свидание традиционное. Сначала ужинать, потом покатаемся вдоль моря и домой.
        - Но я не одета для ресторана.
        Джинсы, кроссовки и старая блузка, моя рабочая одежда, совсем не подходящая для выхода. Вчера я была в платье. Пусть не новом, но все же…
        - Мне все равно, во что ты одета, - ответил Сергей, даже не глянув в мою сторону. - Если стесняешься, можем по пути заехать в какой-нибудь бутик и…
        - Так! Стоп! - Я решительно бросила букет на заднее сиденье и повернулась в его сторону. - Слушай, не знаю, зачем тебе это? - заметив недоуменный взгляд, пояснила: - встречать меня с работы, возить в рестораны, делать вид, что ухаживаешь… Тебя Светлана попросила?
        Еще один взгляд, только насмешливый.
        - То есть мои слова вчера ты пропустила мимо ушей? - хмыкнул он.
        - О том, что якобы ты меня любишь? - Я тяжело вздохнула. - Дурацкая шутка. Даже если тебе так кажется… Я только предполагаю, что ты в это веришь… что меня… - Я опять запнулась и выдавила страшное слово: - любишь… Я-то тебя не люблю. И не полюблю никогда.
        - Никогда не говори «никогда», - парировал он знаменитой цитатой. И добавил серьезнее: - Я не прошу в меня влюбляться сию секунду, лишь ходить на свидания. Пока. А твои слова о том, что я ошибаюсь, что мне кажется… Поверь, я прошел долгий путь, чтобы стопроцентно быть уверенным в своих чувствах.
        «Ладно, - мрачно подумала я, - мне не сложно ездить с ним на ужины, но на большее пусть не рассчитывает». Я была точно уверена, что не полюблю Сергея. После Павла моя душа превратилась в выжженную пустыню. Ну, хоть вкусно поем.
        Мы приехали не в «Зарю», а в какой-то маленький итальянский ресторанчик на набережной. Внутри стояло буквально пять или шесть столиков. Нас усадили за пустующий, у окна. Вид, открывавшийся оттуда, был умопомрачительный. Как можно есть, если перед глазами такая красота: сверкающий в лучах закатного солнца порт с высокими грузовыми кранами, огромными контейнеровозами, маленькими на их фоне юркими буксирами, толкающими здоровенные корабли, словно те ничего не весили.
        Я залипла надолго. Очнулась, когда передо мной поставили пасту с морепродуктами и налили в бокал белое вино. Сергей с непонятной усмешкой смотрел на меня. Интересно, как долго?
        - До тебя было не достучаться, поэтому я заказал для обоих, - произнес он мягко. - Надеюсь, ты ешь пасту?
        - Ем, - смущенно пробормотала я, - я все ем… Ну, кроме мяса с кровью.
        - Договорились, когда буду нам готовить, то для тебя лишь хорошо прожаренный стейк.
        - Почему мы здесь? - Меня нервировали его слова, они предусматривали общее будущее, которого у нас быть не могло, а еще его пристальный, какой-то голодный взгляд. - У тебя же три ресторана?
        - Два, - поправил он меня, - в третьем заканчивают ремонт. В связи с этим у меня к тебе предложение.
        Я не донесла до рта креветку в сливочном соусе: побоялась поперхнуться. Осторожно опустила вилку, внимательно уставилась в блестевшие лукавством глаза и приготовилась слушать.
        - Хочу заказать дизайн кафе в вашем ООО. И ты будешь разрабатывать проект.
        - Но, - я испуганно сглотнула, - мне не дадут… Такая ответственность. И опыта у меня нет от слова совсем.
        - Во-первых, опыт дело наживное, - хмыкнул Сергей. - Во-вторых, если не получится, я готов потратиться на материалы и декор пару-тройку раз для тренировки своей девушки.
        На этих словах я нахмурила брови и сжала губы. Не хотелось опять выглядеть глупо, доказывая, что я не его девушка. Опять отшутится и вгонит в краску. Лучше смолчать.
        - В-третьих, - Сергей очаровательно улыбнулся, - попробует кто-то мне отказать в твоем назначении на должность главного дизайнера. Иначе они вообще не увидят моих денег.
        Я пожевала губами и выдавила неуверенно:
        - Я могла бы сделать проект бесплатно. Пробный, так сказать. Если не понравится, тебе не нужно будет платить за него. Когда сможешь показать помещение?
        - Видишь, ты уже экономишь наш будущий семейный бюджет, - рассмеялся Сергей, а я мучительно покраснела, смутившись. А потом добавил серьезнее: - Нет, дорогая моя, только официально. Тебе нужны имя, слава, портфолио. Ты же не собираешься всю жизнь прозябать в этой замшелой конторе?
        «Собираюсь», - мысленно ответила я, но не произнесла вслух. Стало почему-то стыдно. Взгляд Сергея, понимающий и внимательный, казалось, видит меня насквозь. В основном он шутил, но, когда был серьезен, у меня от его слов мурашки бежали по коже.
        - Я хочу, чтобы ты стала уверенной в себе, - веско сказал он. Я зачарованно уставилась в карие глаза. - Даже если сейчас ты одета в секонд-хенд, живешь в коммуналке и работаешь за минималку. Уверенность не зависит от количества денег в твоем кармане. Или от престижа. Это внутреннее состояние. И отличается это лишь тем, что, когда на тебя смотрят косо, пытаются унизить или оскорбить, это не задевает тебя. Нисколько. Тебе плевать. Потому что ты уверена в себе. Понимаешь?
        Я опустила глаза и покачала головой. О чем он говорит? У него всегда были деньги, машины, квартиры. Были богатые родители, друзья, красавицы-подружки. Он не голодал и не боялся спать, ожидая, что придут душить во сне. У него было все и есть все.
        - Ника, посмотри на меня.
        Я медленно подняла голову. Сергей улыбался.
        - Полгода назад я работал помощником повара в мелкой забегаловке в Мексике. Жил на крыше, ходил в рваных джинсах и питался отходами на кухне. Теперь представь, что я обанкротился и сейчас у меня нет денег. Думаешь, я буду выглядеть и вести себя как-то иначе? Я имею в виду не внешний вид, не одежду или обувь. А поведение, манеру разговора, его тон?
        - Ты это ты, - буркнула я недовольно, - ты таким вырос, у тебя уверенность в собственных силах заложена с детства.
        - Возможно. Ты не знаешь, но у меня тоже есть свои страхи и очень много. Их просто не видно. Я не показываю их. И ты сначала можешь притвориться, что их нет. А потом привыкнешь к этому ощущению.
        Разговор становился все более непонятным и пугающим.
        - Ладно, давай доедай, - произнес мужчина весело. - Боюсь, процесс по превращению тебя в королеву затянется надолго. Ничего, так даже интереснее.
        «Пигмалион доморощенный», - ругнулась я мысленно.
        И зачем ему это? Ах, да! Он же меня «любит»… Пытается сделать так, чтобы не было стыдно водить по ресторанам? Так никто его не заставляет это делать.
        Еда была восхитительна. Почему я не помню, что мы ели, когда ходили в кафе с Павлом? Это было не слишком часто, но было же. Может потому, что Сергей разбирается в кухне на профессиональном уровне? Он же сам готовит, и прекрасно. Поэтому и водит в лучшие места?
        Нет. Только не сравнивать! Я инстинктивно мотнула головой, вытряхивая из нее дурацкие мысли. Как я могу поставить рядом с этим мажором самого дорогого, любимого, доброго, замечательного человека, каким был Павел?
        Настроение поползло вниз. Даже принесенный десерт со свежими фруктами не смог восстановить душевное равновесие. Сергей, заметив мой мрачный вид, больше не донимал вопросами и нравоучениями. Молча расплатился и отвез домой. Странно, но он не выглядел недовольным или расстроенным. Мягко попрощался, быстро чмокнул в щеку, чтобы я не успела отшатнуться, и ушел, улыбаясь чему-то. У меня возникло ощущение, что свидание ему понравилось. Или настроился на длительную осаду? Как бы там ни было, вечером, лежа на диване и анализируя прошедший вечер, я решила, что, в общем и целом, он неплохой человек. А что шпынял меня постоянно и оскорблял, так, видимо, защищался от своих чувств. Конечно, если говорил правду о своей любви.
        Стоп! Совсем запуталась. Спать!
        Утром в офисе меня встретило напряженное молчание и шепотки за спиной. Наша первая красавица, Екатерина Смирнова, все косилась и косилась в мою сторону, по-видимому, не в силах уместить в голове идею, как такая замухрышка, как я, смогла подцепить парня на кабриолете.
        - Это твой брат? - поинтересовалась, остановившись у моего стола.
        Я тихо выдавила:
        - Нет.
        Катя насмешливо заломила бровь.
        - Кто-то решил поразвлечься? Не надейся на что-то серьезное, такие, как он, поматросят и бросят. - И, уже отходя от стола, не удержалась и плюнула ядом: - Быстро же ты забыла своего покойного жениха.
        Сердце пронзила боль. Доказывать, что не забыла Павла, было бесполезно. Все равно вывернет по-своему и додумает, что самой захочется. И решила поступить так, как учил вчера Сергей, - сделать вид, что мне плевать.
        - Почему ты думаешь, что это он со мной развлекается? Может, это я решила сменить обстановку и развеяться? Красавчик, не правда ли? Щедрый и богатый.
        Лицо девушки перекосило от злобы. Она лишь фыркнула и торопливо уселась за свой столик, загородившись монитором. Получилось!
        После обеда меня вызвала в кабинет Мария Николаевна. Лицо начальницы было недовольным. Когда я успела накосячить?
        - В нашу контору поступил заказ на разработку дизайнерского проекта ресторана «Ника», - начала говорить она. Я вздрогнула, сердце заколотилось. Он назвал ресторан именем древнеримской богини победы или моим именем? - Сергей Вышинский, владелец ресторана, настаивает, чтобы им занималась ты. Как я не уговаривала взять более профессионального дизайнера - ни в какую. Он хочет, чтобы ресторан оформляла его тезка. А Ника у нас в офисе одна.
        - Когда мне приступать?
        Мария Николаевна скривилась, словно съела лимон целиком.
        - Завтра с утра поедешь на объект. Все предварительные наброски будешь приносить мне на утверждение, - процедила она сквозь зубы и добавила: - Но знай, если Сергею Александровичу не понравится…
        Наверное, ее последние слова, точнее, явный намек на увольнение, должны были меня напугать, но мне только стало весело. Изо всех сил сдерживая ликование, я отвернулась и вышла из кабинета. Он сказал, что отдаст свой ресторан мне на растерзание, точнее, на тренировку моих способностей. Значит, «Ника»… Еще в детстве я прочитала сборник древнегреческой мифологии. Вероника значила «несущая победу». Почему мама меня так назвала? Не успела спросить. На победительницу по жизни я совсем не похожа.
        Я уселась за свой стол и стала бездумно черкать в блокноте. На душе почему-то было тепло, губы то и дело растягивались в улыбке. Он назвал ресторан моим именем…
        Приятно? Еще как! Через некоторое время я посмотрела на листок. На нем я бездумно изобразила богиню победы с распахнутыми крыльями.
        Ника. Победа, успех, слава, почет, уважение. Я знаю, что будет висеть над входом в ресторан. Крылатая богиня с протянутым лавровым венком над входящими посетителями. Она будет награждать и приносить удачу всем, кто войдет внутрь. Точно!
        Мой любимый преподаватель в институте любил говорить, что настоящий творец придумывает не только интерьер, убранство, украшения, но и историю, то, что оживит это место, заставит его очнуться от спячки, задышать полной грудью. У ресторана будут свои традиции, обряды, негласные культы. Нужно лишь пустить слух, что если потереть лавровый венок, то удача найдет тебя… И крылья! Нужно придумать легенду про крылья!
        Значит, крылья, свобода, полет птиц, чайки… Да, их полно на побережье. В голове выстраивался стройный ряд образов и ассоциаций. Работа отвлекала от мрачных дум. И пусть я пока не видела самого ресторана, разнообразные мысли наполнили голову, а бесконечные зарисовки - блокнот.
        Сергей уже ждал меня после работы с букетом в руках. Если честно, то первый взгляд, который я бросила, выходя из дверей, был устремлен на противоположную сторону улицы. Та же машина, но другая одежда. Я невольно залюбовалась. Узкие потертые джинсы, белоснежная футболка поло, молодежные кеды. Он был похож на беззаботного юного мальчишку, не скажешь, что ему уже тридцать два.
        - Какой красавчик, - благоговейно прошептала Татьяна.
        - Ничего особенного, - фыркнула Катя, выходя вперед, почти на проезжую часть. Вышла и замерла в соблазнительной позе, выставив ногу в разрезе.
        Еще утром я удивилась, когда увидела входящую в офис девушку при полном параде: вечерний макияж, тщательно уложенные локоны, коктейльное коротенькое платьице. Тогда я подумала, что она вечером собралась на свидание, сейчас же я не была уже так в этом уверена.
        Неизвестно чему разозлившись, я быстро направилась к Сергею, загораживая спиной доморощенную модель. Не буду дожидаться, пока он начнет сигналить, привлекая внимание. А что? Причина не хуже многих. Я просто не хочу, чтобы он гудел на всю улицу.
        - Поедем ужинать ко мне? Не хочу хвастаться, но я хорошо готовлю! - Сергей искоса на меня посматривал, не забывая внимательно следить за дорогой. - Думаю, смогу тебя удивить.
        - Не сомневаюсь, но нет, - твердо сказала я. Щеки полыхнули румянцем. И пусть я понимала, что вряд ли во второе свидание он собирался меня соблазнить, но наедине, вдвоем в квартире… Это слишком.
        - Тороплюсь? - усмехнулся он. На щеке, обращенной ко мне, появилась ямочка. Милая. Я резко отвернулась. - Тогда поехали в «Ноктюрн», ты же там ни разу не была?
        - Не была, но очень хочу побывать.
        «Ноктюрн» был вторым его рестораном. Небольшим, с претензией на аристократизм. По крайней мере, я слышала от Павла, что там собирались люди искусства и культуры, бомонд, так сказать. Он находился между центральным театром и выставочным залом, как раз посредине.
        - Спасибо, что дал мне работу, - пробормотала тихо. - Постараюсь не разочаровать. Я уже сделала несколько эскизов.
        - Не спеши, - хрипловато прервал меня Сергей. - Чем дольше ты занимаешься проектом, тем чаще мы будем видеться. Ты же знаешь мой план - влюбить тебя в себя? Я озвучил его в первую нашу встречу. Так что время играет мне на руку.
        Я смущенно потупилась. Что за привычка постоянно вгонять меня в краску?
        На стоянке у «Ноктюрна» яблоку было негде упасть. Казалось, здесь собрались все самые шикарные автомобили престижных марок целого города.
        - Может быть, поедем куда-нибудь в место попроще?.. - робко начала говорить я, опустив глаза вниз, на черную юбку и кофейного цвета блузку. Вырядилась как школьница, честное слово.
        - Что я тебе говорил насчет уверенности в себе? - Сергей галантно открыл дверцу автомобиля и подал руку. Я неуверенно вложила свою. - Вот и потренируешься. Я не собираюсь тебя прятать по дальним занюханным кафе. Ты достойна самого лучшего.
        Тяжело вздохнув, я смирилась. Он прав - потренируюсь. Память зачем-то подкинула воспоминание, что Павел как раз и водил меня по дешевым кафе, кроме ресторана его друга, конечно. Но, во-первых, у него не было столько денег, как у Сергея, а во-вторых, я все равно не замечала, что и где ем, я смотрела только на любимого.
        Сергея узнали мгновенно. Швейцар на входе низко поклонился, менеджер залепетала было что-то о том, что все столики заняты, но сразу же нашлась, вспомнив, что служебный свободен.
        - Он немного неудобно расположен, - склонился к моему уху Сергей, - но ты ведь согласилась потренироваться?
        Не понимая, в чем подвох, я шла куда вели, щеки алели от смущения. Очень хотелось вытереть вспотевшие ладони о юбку, проверить, заправлена ли блузка под пояс, а больше всего - сбежать отсюда подальше. Потому что абсолютно все, кто был в зале, сейчас пялились на нас. Шикарные ухоженные женщины в вечерних платьях, холеные мужчины в костюмах. В их глазах застыло недоумение.
        - Садись. - Сергей отодвинул для меня стул.
        Только теперь я увидела, что маленький служебный столик на две персоны стоит в дальнем углу зала на небольшом возвышении. То есть мы будем на виду у всех? С ума сойти!
        - Наоборот, - словно услышав мои мысли, произнес он, - это мы будем за всеми наблюдать. Так задумано.
        - Можно мне в уборную? - пролепетала я. - Где она находится?
        - Прямо за нами, по коридору налево, - понимающе усмехнулся Сергей. - Я закажу тебе?..
        Быстро кивнув, я побежала приводить себя в порядок.
        - Нет, ты ее видела?.. - начало фразы оборвалось кашлем, когда я вошла в женский туалет. Возле умывальников стояли две расфуфыренные девицы. Они провели меня брезгливым взглядом и вышли.
        Я осталась одна. Отражение в зеркале не порадовало. На меня смотрела взъерошенная перепуганная школьница, с криво заправленной блузкой и мятой юбкой. Без макияжа, прически, украшений и еще без кучи всего другого.
        Зачем он меня сюда привел? Поиздеваться? Ехидный шепоток напомнил, что я сама отказалась ехать к нему домой. Да и вообще, Сергей никогда не настаивал, лишь мягко предлагал. Окончательный выбор всегда был за мной. А если уж совсем честно, то я давно хотела посмотреть «Ноктюрн».
        Что, посмотрела? Я судорожно начала поправлять одежду, стараясь успокоиться. Мне нет никакого дела до этих снобов, мне все равно, что они обо мне думают. В первый раз, что ли? Сколько я выслушала оскорбительных насмешек в институте? И ничего, выжила же?
        И вообще! Я выпрямилась и пригладила волосы. Пусть завидуют! Мой кавалер - лучший мужчина в этом зале. Он пришел со мной и смотрит только на меня!
        Кое-как успокоившись, я вышла из спасительной уборной. И пусть внутри меня еще дрожал страх, на лице это никак не отражалось. С каменным выражением я уселась за наш столик и взяла бокал, только лишь бы занять руки. Сергей с едва заметной улыбкой в уголках губ наблюдал за моим лицом. Отыскав на нем что-то, только ему понятное, он поднял свой бокал.
        - Я горжусь тобой, - хрипловато произнес он. - За нас?
        На последнем слове его голос дрогнул, я нечаянно встретилась с его глазами и замерла, как кролик перед удавом. Скулы Сергея заострились, глаза потемнели, или это что-то с освещением? И пусть тост мне не очень нравился, но я не посмела спорить, особенно когда он так смотрит на меня, словно собирается съесть.
        - За нас… - прошептала я, страстно желая, чтобы скорее принесли еду.
        Я попала в какую-то странную фантастическую сказку. Сергей каждый день забирал меня с работы и отвозил ужинать. На все мои возражения отмахивался стандартным - ты похожа на узника концлагеря и тебя нужно откормить. Если я делала вид, что игнорирую его, он принимался сигналить на всю улицу или вообще медленно ехал за мной до остановки.
        Да, упрямства ему было не занимать. Но и мне тоже. Я постоянно испытывала его терпение на прочность. Одевалась как можно хуже, не красилась, волосы собирала в обычный хвост или ракушку, каждый раз внимательно наблюдая за его поведением. Но он ни взглядом, ни словом не показал, что стесняется меня или брезгует моим обществом. Странно.
        В субботу Сергей пригласил меня в театр. Я отказалась, но сожаление еще долго меня мучило, а досада грызла изнутри, ведь так хотелось пойти. Но Сергея стало слишком много в моей жизни, нужно было передохнуть. А ему сказала, что нужно устроить генеральную уборку и стирку. Да и поработать не мешало бы, особенно сейчас, когда я осмотрела новый ресторан от и до, заглянула в каждую щель и подсобку, обошла несколько раз район, где он находился, осмотрела здание и спереди и сзади, даже покаталась на общественном транспорте вокруг.
        «Ника» была расположена прямо на набережной, но не в центре города, а на окраине. Сергей, рассказывая о том, как покупал здание, смеялся: цена была запредельной даже для окраины. А центр он бы просто не потянул. Огромные панорамные окна смотрели на море. В ресторане было два зала: один большой, другой поменьше.
        - В первом будет что-то вроде столовой, ресторан быстрого питания, - пояснил он. - А второй предназначен для долгих посиделок, он со своей кухней, баром и прочим. Я собираюсь предложить посетителям в том числе и мексиканские блюда. Не зря же я целый год изучал их.
        Очень хотела спросить, почему он уехал и что интересного обнаружил в Мексике. Сама я ни разу не выезжала из страны. Но тогда Сергей подумает, что я интересуюсь его жизнью или еще что похуже…
        Я со всей страстью и рвением взялась за проект. Моя первая самостоятельная работа будет самой лучшей, никакой халтуры, даже при том, что хозяин дал карт-бланш. На два дня я выпала из жизни. Пол моей комнаты, диван и столы покрывали многочисленные наброски и зарисовки.
        Я ничего не слышала и не видела, даже не помню, ела ли в эти дни. Почему-то именно это прегрешение взволновало меня больше всего, а не несделанная уборка или стирка. Утром в понедельник после того, как собрала наброски в папку, я бросилась к зеркалу и осмотрела себя с ног до головы. Вроде не похудела…
        Марии Николаевне наброски понравились. Я внимательно наблюдала за лицом начальницы и заметила, как загорелись ее глаза. Она сделала кое-какие замечания и отдала мне на доработку. Я решила сделать «Нику» в греческом стиле. Белоснежно-золотистой. Золото вообще цвет успеха, богатства и изобилия, цвет солнца. А белый символизирует чистоту, свободу и совершенство.
        Бесконечное море за окном, крики чаек, широко распахнутые крылья богини… Именно так будет выглядеть «Ника».
        Я уселась за свой стол и начала рисовать на компьютере 3D-модель. Рисунки, конечно, это хорошо, но строителям нужны чертежи.
        - Любовная идиллия дала трещину? - томно произнесла Екатерина. Я подняла голову и недоуменно выгнула бровь. - Вышинский заставляет свою девушку работать на него?
        Значит, она разузнала, кто красавчик в кабриолете, который забирает меня с работы. Что ж, это было делом времени. Я пожала плечами и вернулась к программе.
        - Наоборот, - ответила безмятежно, - сказал, что хочет сделать из меня знаменитость.
        - Чтобы стать знаменитостью, нужно иметь талант, - брызнула ядом девушка. - То, чего у тебя нет и не будет.
        - Зато есть богатый кавалер, мне пока достаточно, - не стала спорить я.
        Смирнова зашипела рассерженной кошкой и выскочила из кабинета. Наверное, побежала курить. Странно, я никогда не считала себя стервой, но драконить первую красавицу офиса было забавно. Уроки Сергея дают плоды?
        Вдруг я замерла от ужаса. Боже, что со мной такое? Я за три дня ни разу не вспомнила о Павле! Зато о Вышинском уже сто раз подумала! Предательница, негодяйка, ничтожество. Какая же я дрянь! Прошел всего год, а все мысли в голове о другом мужчине!
        Я всхлипнула и побежала в туалет. Закрылась в кабинке и дала волю слезам. Я корила себя на все лады, обзывала и костерила последними словами. Мне было до ужаса горько и стыдно. Что я за человек? Как я буду смотреть в глаза Светлане, Марине, дяде Коле? Удалось взять себя в руки не скоро. В конце концов, несколько раз умывшись холодной водой, я побрела в кабинет. Ничего страшного не случилось. Я по-прежнему люблю Павла, и уж, конечно, не собираюсь влюбляться в кого-то еще. А то, что за три дня не вспомнила о любимом, так меня захватил проект, я всегда погружаюсь в работу до конца, и Сергей здесь совершенно ни при чем.
        Екатерина, заметив мои красные опухшие глаза, только злобно усмехнулась. Мария Николаевна покачала головой и отпустила домой пораньше. Посоветовала выпить витамины и отдохнуть.
        - Не хватало еще заболеть перед сдачей проекта, - пробурчала недовольно.
        Я быстро собралась и побежала на остановку, втайне радуясь, что сегодня не увижу своего навязчивого кавалера. Сейчас я его ненавидела больше, чем когда-либо.
        - Осторожно!
        У самого подъезда меня подхватил под руку какой-то парень. По-моему, из местной шайки. Я пробормотала благодарность и удивленно огляделась. Остатки пустых мешков, куски дерева, бетона, старые деревянные рамы. Что происходит? У входа в подъезд мужчины в комбинезонах заканчивали устанавливать входную дверь. Металлическую, с магнитным замком.
        - У вас в подъезде сделали ремонт, - пояснил парень, по-прежнему поддерживая меня под локоть. Что они в последнее время вьются около? Провожают на работу, встречают… Чертовщина какая-то. Я тряхнула головой.
        - ЖЭК дал добро? - поинтересовалась угрюмо. - Давно пора. Мы столько прошений писали… Еще бы лифт починить.
        - Так починили, - радостно закивал головой пацан. - И это не ЖЭК.
        - А кто тогда? - нахмурилась я. Он только насмешливо фыркнул, словно поражаясь моей недогадливости.
        Строители сгребли последний мусор и освободили проход. Я осторожно зашла в подъезд. Пахло свежей краской, побелкой и немного сваркой. Исчезли облупленные разрисованные стены, черные закопченные потолки, разбитые окна. Подъезд сиял чистотой. На всех этажах - металлопластиковые стеклопакеты, стены оштукатурены и выкрашены в приятный глазу бирюзовый цвет. Я специально пошла пешком, чтобы все рассмотреть.
        Бабу Веру я встретила на площадке.
        - Вот, - она протянула мне два магнитных замка на кольце, - от входной двери. Всем раздали.
        - Спасибо, - пробормотала я тихо, до сих пор не в силах прийти в себя от потрясения.
        - Ребята молодцы, сделали все за полдня, - продолжала она, как ни в чем не бывало. - Все-таки дошло наше прошение до начальника ЖЭКа. Есть справедливость на свете. Ладно, ключи отдала, побегу к Петровне, похвастаюсь. Лифт работает, так что теперь чаще с подружкой будем видеться.
        Я зашла в комнату, положила ключи на тумбочку и уселась на стул. Что происходит? Какой-то меценат решил сделать доброе дело? Почему тогда только в нашем подъезде, а не во всем доме? Странно… Сергей? Но зачем ему это? Выбрасывать кучу денег на ремонт всего подъезда только ради того, чтобы мне было комфортно? Бред.
        «Нет! - Я схватилась за голову. - Только не сравнивать!» Нельзя сравнивать нувориша, которому некуда девать деньги, и простого работягу, каким был Павел. Но мыслям нельзя так просто приказать, и память не стереть одним нежеланием вспоминать. Она быстро и жестоко подбросила напоминание о том, что Павел лишь однажды вкрутил по моей просьбе лампочку, и то только тогда, когда я подвернула ногу в темном подъезде, идя с работы. А когда лампочка перегорела, сказал, что зачем менять, если мы скоро поженимся и я буду жить у него?
        Вдруг накатила жуткая усталость, как всегда после истерики. Я медленно разделась и залезла под плед. Не хотелось ни рисовать, ни читать, ни смотреть телевизор. Тоска разъедала внутренности заживо, словно их полили кислотой, и ничем на свете нельзя было ее заглушить. Только перетерпеть, сцепив зубы.
        На задворках сознания мелькнула мысль, что сейчас, наверное, Сергей подъезжает к нашему офису. Останавливается напротив и выходит из машины с неизменным букетом цветов в руках. У меня уже целая батарея их на подоконнике. Накопились за прошлую неделю.
        Интересно, он удивится или нет, когда я не выйду вместе со всеми? Зато выйдет Катюша и будет красоваться… Да плевать! Сергей мне никто! И его мнимая «любовь» уж точно не нужна.
        Наверное, я задремала, потому что, когда раздался звонок в дверь, я первое время не смогла сообразить, что происходит и почему на улице темно. Натянув халат, пошла открывать.
        Ну конечно! Кто же еще?! Первым порывом был порыв закрыть дверь перед его носом, перед красивым лицом с ямочками и шикарными розами. Мой любимый человек лежит в земле, а этот… стоит улыбается и делает вид, что все нормально. Меня затрясло от злости.
        - Мария Николаевна сказала, что ты немного приболела. - Сияние его улыбки потускнело. Наверное, рассмотрел мои красные глаза и помятый вид. - Поэтому ужин я привез с собой.
        Я опустила взгляд и заметила огромный бумажный пакет у его ног с логотипом «Зари». Злости почему-то прибавилось.
        - Знаешь, я тебе благодарна за все, но, может, хватит? - Я постаралась, чтобы голос звучал ровно.
        Сергей удивленно выгнул бровь.
        - Чего хватит?
        - Всего этого! - Я сделала полукруг рукой. В него попали и он сам с цветами, и пакет, и часть отремонтированного коридора. Пусть понимает, как хочет. - Я не буду больше с тобой ужинать, встречаться, закончу проект «Ники», и на этом все. Расходимся в разные стороны.
        - Ясно.
        Лицо Сергея застыло, он подхватил пакет и решительно шагнул вперед, входя в коридор квартиры. Мне пришлось быстро отступить, чтобы не впечататься ему в грудь.
        - Твоя комната? - Он безошибочно нашел мою дверь и вошел внутрь.
        Наглец. Я, кипя от возмущения, вошла следом.
        - Чувство вины не заставило себя ждать? Начались сожаления? - Он поставил на стол пакет, положил розы и развернулся ко мне. Ямочек больше не наблюдалось, сейчас он совсем не был похож на беззаботного двадцатилетнего мальчишку. Стало видно, что передо мной серьезный мужчина, с заметными морщинками в уголках глаз и усталым взглядом.
        - Не понимаю, о чем ты, - буркнула я и подошла к дивану. Расправила плед, скрыв от глаз смятое постельное белье.
        - Ну как же… - Жесткие складки появились у губ. - «Павел умер, а я жива. Хожу на свидания, ем в ресторанах, наслаждаюсь жизнью, пока он лежит»…
        - Не смей! - заорала я и прикрыла рот ладонью, испугавшись порыва. И уже спокойнее: - Не смей так говорить о нем.
        - Почему? - Сергей приподнял бровь. - Я тоже близко его знал и поболе твоего. Был лучшим другом почти двадцать лет. Ты думаешь, одной тебе больно?
        У меня задрожали губы. Я отвернулась к окну, чтобы не разрыдаться сейчас перед ним, перед этим ужасным бездушным сухарем. Как он может сравнивать?! Для меня Павел был всем! Моим светом, мечтой, первой и единственной любовью, надеждой на счастье. А для него - лишь другом, одним из многих. Это совсем не одно и то же.
        - Ты думаешь, дядя Коля или Светлана легко пережили потерю? Но они нашли в себе силы жить дальше, быть счастливыми, не забывая Павла. - Сергей бил по самому больному.
        Я всхлипнула, закрыла лицо ладонями и, наконец, разрыдалась. Громко, самозабвенно, с надрывом. А думала, что слез больше не осталось.
        - Уходи, - всхлипывала я, - оставь меня в покое… Почему ты ко мне привязался? Я не хочу тебя видеть…
        Я бессвязно бормотала что-то злое, обидное, гнала его прочь, но он почему-то не слушал. Крепко обнял, прижал мою голову к своей груди. Руки гладили плечи, спину, а у меня не было сил их оттолкнуть. В конце концов я затихла, обессиленная второй за день истерикой.
        - Выплакалась? - как ни в чем не бывало заявил Сергей спокойным голосом. - Тогда ужинать. Я, между прочим, тоже с работы и очень голодный. Иди умойся, я приготовлю. Правда, боюсь, что все остыло.
        Я, как послушная заводная кукла, встала и отправилась в ванную комнату. В нашей коммунальной квартире она находилась в конце коридора, рядом с кухней. Саму ванну давно убрали, остался душ и умывальник. Но так даже лучше, мыть меньше. Все-таки в квартире живут десять жильцов, и не все чистоплотные.
        В голове не было ни единой мысли. Слезы оставили в душе пустоту, вакуум. Словно все чувства, мысли, эмоции засосало в огромную бездонную воронку и не осталось ничего.
        Вернувшись в комнату, обнаружила Сергея за журнальным столиком, в центре стояли большие и маленькие лоточки с ресторанной едой. По краям - мои тарелки с приборами. Смотрю, найти посуду в моем жилище для Сергея не составило труда. Идя сюда, я была стопроцентно уверена, что не смогу проглотить ни кусочка, что просто вежливо посижу рядом. Но, почувствовав запах еды, мой живот издал громкую звучную руладу. Губы Сергея дрогнули в улыбке.
        Буднично, словно делаем так каждый день, мы расселись по разные стороны стола и молча принялись за еду. Салат с авокадо, запеченное с овощами мясо, домашний хлеб. Хрустящий, пышный, ароматный. Я съела все до последнего кусочка. Счастливо вздохнула и откинулась на спинку стула. Хотелось погладить живот и замурлыкать.
        - Есть еще десерт, - улыбнулся Сергей, ямочки опять появились на щеках. - Сиди, я сам.
        Он быстро убрал посуду, профессионально очищая и складывая стопочкой тарелки. Пустые лотки и мусор убрал в свой пакет, взамен доставая маленький, почти крошечный тортик. Чизкейк. Нежный, воздушный, украшенный половинками свежей клубники.
        - Выпросил у шеф-повара, - таинственно произнес Сергей. - Почти что украл.
        - Нет, я больше не могу, - жалобно простонала я, с восхищением разглядывая это произведение искусства.
        - Хорошо, - легко согласился он и закрыл крышку лотка, защелкивая замки, - съешь потом.
        После еды жутко захотелось спать, я не удержалась от зевка, едва успев прикрыть рот ладошкой. Невоспитанный захватчик, забравшийся в мое жилище без приглашения, вдруг вспомнил о манерах.
        - Мне пора, - произнес он, вставая. - Не нужно провожать, я знаю, где выход. До завтра.
        Я еще долго сидела за пустым столом не в силах заставить себя двинуться с места. Нужно было идти на кухню мыть посуду, а также поставить тортик в холодильник, цветы - в вазу или, скорее, в банку с водой, так как вазы давно закончились. Странно, но ужин мне очень понравился, он стал тем самым универсальным лекарством, от которого стало легче. Голова прояснилась. Правда, тело еще было во власти апатии, но это, скорее, следствие истерики. После нее меня всегда одолевает вялость и сонливость.
        В свое время я прочитала кучу книг по психологии. Как пережить потерю, жить дальше и все в таком роде. Не скажу, что они сильно помогли, но некоторые выводы я сделала.
        Сергей был прав. Я действительно испугалась. Чего? Того, что могу забыть Павла, что нарушу себе же данное обещание любить его вечно? Боялась опять полюбить, почувствовать вкус жизни, стать если не счастливой, то хотя бы довольной? И истерика показала, что эта грань все ближе и ближе. А я изо всех сил цепляюсь за прошлое, не желая его отпускать.
        Через неделю Мария Николаевна утвердила проект. Я закончила 3D-модель, предстояло еще перебрать прайсы строительных магазинов, чтобы точно подбить калькуляцию. А то цены на краски, лаки и прочий декор меняются очень быстро. Сергей заверил, что точной сметы от меня не ждет, и поставил маржу аж в двадцать процентов, но я ко всему старалась относиться серьезно.
        Я начала привыкать к его постоянным заездам после работы. Мы ехали ужинать, потом или катались по городу, или обсуждали ремонт. Я иногда ловила себя на мысли, что мы ведем себя как семейная пара, прожившая двадцать лет в браке. Было все - разговоры по душам, смех, шутки, обсуждение работы, совместная еда, прогулки. Не было лишь поцелуев и страсти. Хотя иногда я замечала у Сергея взгляды, от которых мне становилось жарко и хотелось спрятаться под стол.
        А сегодня он не приехал. Я вышла из конторы со всеми вместе. Недоуменно посмотрела направо, потом налево, затем на часы. Десять минут седьмого. Сергея не было. Как же быстро я привыкла к тому, что его машина неизменно стоит напротив входа, а он с букетом в руках ждет меня. Сейчас напротив здания остановился какой-то эвакуатор.
        - Опа! - радостно воскликнула Катерина. - Любовь прошла? А я предупреждала, что это ненадолго.
        Сердце сжалось. Сразу же навалились опасения, сомнения. Он только играет со мной. Как он может любить меня, такую унылую и некрасивую? Значит, обманывал? Еще и Мария Петровна с Лидой встали рядом и принялись петь в оба уха:
        - Не переживай, ничего страшного, бывает. Не ты первая, не ты последняя. - И все в таком роде. От их наигранной жалости стало еще хуже.
        Я почувствовала, как краска заливает щеки, мне было безумно неприятно и стыдно… Пусть я не любила Сергея, но вся эта ситуация напоказ перед коллегами… Я словно стояла голая перед толпой.
        - Мне пора. - Я развернулась и направилась на остановку. Но не успела пройти и пару шагов, как услышала шум и визг тормозов.
        - Успел!
        Радостный вскрик Сергея и хлопок дверью. Я обернулась. Он припарковался на нашей стороне, у входа в контору, грубо нарушив все возможные правила. Мои коллеги еще не разошлись, стояли и ошарашенно хлопали глазами.
        - Прости, я жутко извиняюсь. - Сергей упал передо мной на колени и молитвенно сложил руки, делая брови домиком. - Поставщик не подписывал контракт, тянул до последнего. Не хотел звонить, думал приеду вовремя, но тут еще пробка…
        Я онемела от потрясения - выглядело до ужаса театрально. Что за балаган? Щеки залил румянец, но теперь по другому поводу.
        - Вставай, - прошипела тихо, бросая взгляд на коллег, - что ты творишь?
        Но коллеги почему-то не насмехались, даже наоборот, с благоговением уставились на этого шута.
        - Ничего страшного, - произнесла я громче и с улыбкой, - бывает. Мог бы не спешить, я бы добралась на автобусе.
        - Никакого автобуса. - Сергей встал и отряхнул брюки. - Я даже цветы не успел купить, так что чувствую себя виноватым и обещаю искупить вину.
        Вот жук. Опять устраивает представление. Его очаровательная улыбка растопит любое сердце.
        - Дамы, - он обернулся и поклонился женщинам, - спасибо вам огромное, что задержали Нику до моего приезда, поддержали и успокоили ее.
        - Э-э-э… - Впервые на моей памяти Мария Николаевна растерялась.
        Сергей с лучезарной улыбкой попрощался с коллективом, посадил меня в машину и вырулил на проезжую часть.
        - Зачем было утраивать спектакль? - процедила я сквозь зубы. - Упал на колени как…
        - Нет ничего постыдного в том, чтобы встать на колени перед любимой девушкой, - произнес Сергей весело, пожимая плечами. - Тебя это вознесло, а меня не унизило. И вообще, никогда не сомневайся во мне. Если я не приехал, значит случился форс-мажор.
        Я задумчиво уставилась на красивый профиль. Как же я завидую его смелости, легкости, незамутненной уверенности в себе. Теперь, после его слов, я действительно не понимала, почему ударилась в панику. Почему переживала, что подумают коллеги, абсолютно чужие мне люди.
        Месяц пролетел незаметно. Я ежедневно ездила на стройку, контролировала процесс. Больше всего времени заняло изготовление статуи богини, которая должна быть установлена в центре большого зала. Ника с расправленными крыльями. Богиня победы, богиня удачи. Понятно, что из мрамора ее никто делать не будет. Дорого, да и незачем. Гипсовую модель я покрыла серебристой эмалью, а крылья и венок - золотистой краской. Получилось эффектно.
        Открытие назначили на первое октября. И пусть туристический сезон подходил к концу, Сергей надеялся, что «Ника» успеет себя зарекомендовать. Плюс у ресторана была большая территория и стоянка для машин.
        - Мы открыли бронь на проведение свадеб и кооперативов, - похвастался он. - Уже заняты три выходных подряд.
        Чем ближе было открытие, тем сильнее меня потряхивало. Я знала, что Сергей провел грандиозную рекламную кампанию, сама видела статью в местной газете на всю первую полосу, а интернет был завален логотипом «Ники» - крылатой богиней. И везде присутствовало мое имя как дизайнера проекта. Сергей обещал, что сделает меня знаменитой, и делал это, как я ни сердилась на его самоуправство.
        - Мне неудобно, стыдно, неловко, - умоляла его я. - Один проект - не показатель. И ты не показатель. Ты просто предвзят, потому что… - Я смущенно зарделась, так и не выдавив из себя слово «любовь». - А вдруг посетителям не понравится?
        - Понравится, - отмахнулся он, - ты сделала чудесный интерьер, твои удачные сказки уже ушли в народ.
        Это он о тех легендах, что я придумала о венке и крыльях. Сергей заплатил блогерам, и те разместили в интернете истории о том, что кто-то из знакомых потер венок и на следующий день ему повезло на работе. И еще несколько тому подобных.
        Мне впервые за год выдали премию. И как бы мне ни нужно было зимнее пальто, я решила потратить ее на салон красоты. Платье, пусть и не слишком подходящее, было. Купила год назад для второго дня свадьбы. Розового цвета, укороченное, со вставками из белоснежных кружев. Туфли тоже были и даже золотая цепочка в виде украшения, подаренная Павлом в честь помолвки.
        Странно, но после той памятной истерики, закончившейся ужином с Сергеем, мысли о Павле уже не приносили невыносимой боли, лишь томительную тягостную тоску, даже не всегда завершающуюся слезами.
        За несколько дней до открытия «Ники» курьер привез большую коробку с маркой известного бренда. Я осторожно ее открыла и обнаружила внутри шикарное вечернее платье в греческом стиле в виде длинной белоснежной тоги с золотой перевязью под грудью и переплетенные кожаные сандалии в мягком тканевом мешочке.
        Я неосознанно ахнула. Ткань была нежной словно лебяжий пух. Мягко струилась и перетекала между пальцами, как живая. Неужели натуральный шелк? Это же сколько он стоит?..
        Следом за этой мыслью пришла другая. Да как он посмел?! Он что, думает, я нищенка? Не способная купить себе что-то приличное?! Жалеет меня? Боится, что я опозорюсь перед гостями?! Что ему будет стыдно? Да я вообще могу не пойти на это дурацкое открытие!
        Швырнув платье в коробку, я закрыла ее и отодвинула в угол, с глаз долой. Взяла телефон и принялась искать контакты службы доставки, надеясь, что курьер не успел далеко уйти. Адрес Сергея я знала, отошлю назад, пусть возвращает платье в магазин. Мне не нужны его подачки.
        Злая, как сто тысяч чертей, я запаковала коробку и вручила вместе с деньгами за доставку тому же молодому человеку, который ее мне и принес. Он только удивленно приподнял брови, но не стал расспрашивать.
        Через два часа (ожидаемо!) Сергей стоял на пороге. Со знакомой коробкой под мышкой. Хмурый и недовольный. Молча прошел в мою комнату, обернулся и выжидающе уставился мне в глаза, вопросительно приподняв бровь.
        - Тебе не понравилось платье?
        - Понравилось, - вынужденно буркнула я.
        - Туфли?
        Я раздраженно вздохнула и развела руками.
        - Не могу принять такую дорогую вещь. - (Какой же он непонятливый. Привык общаться со своими корыстными, жаждущими подарков девицами! Но я не такая!) - Ты мне никто, просто работодатель. У меня есть деньги, чтобы купить себе наряд, и я не хочу быть тебе должна.
        С каждым моим словом Сергей все больше мрачнел.
        - И вообще! - подняла я голос. - Признайся, тебе стыдно со мной находиться рядом?! Противно, что я так одета? - Вот, наконец, слова, по-настоящему терзавшие меня, произнесены.
        Сергей криво ухмыльнулся и покачал головой, словно услышал что-то несуразное. Шагнул вперед и, взяв за плечи, легонько тряхнул.
        - Я не стыжусь тебя. Я люблю тебя любую, хоть с одеждой, хоть без нее. Ты можешь прийти на открытие в джинсах и футболке, я глазом не моргну. Все это, - он кивнул на коробку, - нужно прежде всего тебе.
        Я удивленно хлопнула глазами.
        - У тебя в голове куча мусора, одни стереотипы и шаблоны, - продолжал Сергей. - Как нужно выглядеть, что делать и так далее.
        Он медленно оглядел меня с ног до головы. Нет, я не могу ошибаться - в его глазах горело восхищение. Искреннее, яркое, обжигающее.
        - Еще момент… - Он вдруг приблизил свое лицо почти вплотную к моему (я увидела близко-близко умные карие глаза, мелкие морщинки в уголках, длинные пушистые ресницы, которым позавидовала бы любая девушка!) и проникновенно сказал: - Научись принимать подарки. Просто так. За одно спасибо. Они от всей души, без подтекста и жажды получить что-либо взамен. Дарить так же приятно, как и получать. Поверь. - Сергей чмокнул меня в губы и быстро отклонился, чтобы я не успела среагировать.
        Мне вдруг стало стыдно. До слез, до жуткого смущения. Я веду себя как последняя истеричка. Сергей прав: до настоящей, знающей себе цену женщины мне далеко, как до луны.
        Как я могла перепутать его подарок с товарно-денежными отношениями? Можно же было понять по самому подарку. Это платье - лучшее на свете, более подходящего для «Ники» трудно вообразить! Оно идеальное, именно такое, какое нужно. Сколько же времени и сил потратил Сергей, чтобы его найти? Или где-то заказал? И откуда он знает мой размер? Ах да… похороны.
        - Спасибо, - выдавила из себя тихо, - и… прости.
        - А если тебе очень хочется меня отблагодарить, - он хитро подмигнул, - нарисуй мне картину.
        Сергей прошелся по комнате, рассматривая коллекцию пейзажей города, висящую над диваном. Всего пять картин, я их нарисовала еще в студенческие годы. Знаменитые здания, центральная набережная, порт.
        - Забирай любую, - поспешила ответить я, радуясь, что легко отделалась, - можешь даже все.
        - Нет. - Он обернулся и внимательно посмотрел мне в глаза. - Я хочу твой портрет, в этом платье.
        - Э… - Что делать? Придется соглашаться. - Хорошо, нарисую.
        Я никогда себя не рисовала. Всегда считала невзрачной и жалкой. А вот портретов Павла у меня было много. Раньше они висели по всей комнате. После похорон, каждый раз натыкаясь взглядом на его изображение, я заливалась слезами и долго не могла успокоиться. Однажды Светлана собрала все портреты и унесла с собой, сказав, что так будет лучше. Для меня. Разозлившись, я села рисовать новые и… не смогла. Рука дрожала так сильно, что карандаш крошился и рвал бумагу, а текущие из глаз слезы размазывали рисунок.
        Открытие «Ники» было назначено на шесть. Сергей прислал за мной машину. Сам он находился в «Нике» с утра, чтобы контролировать, так сказать, процесс. Я все больше и больше восхищалась им (втайне, конечно). Он совсем не мажор, как думала раньше. Мажор - это тот, кто живет на деньги родителей и не работает сам. Сергей же был страшным трудоголиком. Он не стыдился встать за барную стойку или подменить шеф-повара. Сам ездил на рыбные фермы и чайные плантации. Я была уверена, если будет нужно, возьмется за швабру и помоет пол в ресторане. Грязная работа его нисколечко не унижала. Он вел себя абсолютно одинаково, подписывая миллионные контракты или помогая официантам. Я начала понимать, что он имел в виду, когда говорил о чувстве собственного достоинства.
        Иногда я заканчивала ужин одна, сидела, пила кофе и смотрела, как Сергей профессионально смешивает коктейли, успевая улыбаться посетителям, шутить с ними, обсуждать музыку, политику, погоду. Когда он оказывался за стойкой, со всего ресторана к нему слетались девушки, торопясь занять барные стулья. Видя его в их окружении, я странно себя чувствовала. Что-то царапало внутри. Ревность? Сожаление, что я не такая красивая и ухоженная? Непонимание, зачем ему я, если вокруг него вьется столько красавиц?
        Но уходил из ресторана он всегда со мной.
        На телефон пиликнуло сообщение - машина ждет у входа. Я последний раз посмотрела на себя в зеркало и удовлетворенно выдохнула. Платье было изумительно. Думаю, любая бы замарашка в нем выглядела королевой. Оно струилось по фигуре словно живое, мягко облегая грудь, бедра, ноги, опускалось до переплетенных кожаных сандалий на низкой танкетке. Ставшие вдруг блестящими и пышными волосы были свободно подвязаны золотым шнурком, похожий шнурок шел под грудью и по подолу. И все - больше никаких украшений.
        Премию я потратила на косметический салон. Не думала, что прическа и макияж могут стоить больше зимнего пальто, на которое я откладывала. Оказывается, могут. Зато сейчас даже самый придирчивый взгляд не мог найти во мне изъянов.
        Накинув легкую шаль - все-таки осень на дворе, пусть и теплая, - я вышла из комнаты, чувствуя себя Золушкой, отправившейся на бал. Прав был Сергей, хотя в основном он всегда прав, как это и ни прискорбно, шикарный наряд дал мне то, чего не доставало, - уверенности и смелости. У меня даже плечи распрямились и шаг сделался твердым, раскованным, стремительным.
        Я села в такси и назвала адрес. Как я ни хорохорилась, полностью от страха я не избавилась. Противная мелкая дрожь внутри никак не утихала. Секунду спустя поймала себя на мысли, что отсутствие Сергея в машине кажется противоестественным. Неужели я за этот месяц так привыкла к его ухаживаниям, заботе, постоянному нахождению рядом, что даже короткая разлука кажется ненормальной? Я тряхнула головой, выбрасывая из нее пугающие фантазии.
        На телефон пришло сообщение: «Ты скоро?»
        «Подъезжаю», - написала я в ответ.
        «Встречу на стоянке».
        Он был в смокинге. Настоящем классическом черном смокинге с бабочкой. И выглядел так элегантно и торжественно, что я задохнулась от восхищения. Никогда не думала, что мужчина может иметь такой шикарный вид. Стройный, высокий, худощавый. Безукоризненный. Словно принц из сказки.
        Сергей открыл дверцу и протянул руку, внимательно всматриваясь мне в лицо.
        - Богиня, - глухо произнес он.
        Меня словно изнутри омыло теплой волной. Этих слов мне не хватало. Дрожь утихла. Я положила ладонь на его локоть, и мы направились к центральному входу.
        Приглашена была тьма народу. Большой зал освободили от столов, расставив их по периметру. Скульптура богини победы, стоящая в центре, задавала тон всему. Она была «одета» в короткую ниспадающую мягкими складками тунику, в одной руке держала венок, в другой - красивый изогнутый лук. Я не рискнула оставлять ее обнаженной, все-таки сюда будут приходить и с детьми. Стараясь отрешиться от знакомого до последней черточки интерьера, я постаралась посмотреть на зал чужим взглядом и мысленно согласилась, что ресторан производил впечатление на неискушенного посетителя. Было, конечно, не так изыскано, как в «Ноктюрне», не так помпезно, как в «Заре», но «Ника» позиционировалась как ресторан быстрого питания, почти столовая. А для столовой очень даже неплохо.
        - Дамы и господа, - коротко поклонился Сергей, останавливаясь в центре, - позвольте вам представить Веронику Белову, прекрасную девушку и талантливого дизайнера, создавшую этот замечательный интерьер. Я рад, что именно она занималась «Никой», и рад, что не ошибся, отдав проект в «Дизайнерские решения от Юноны».
        Вот так, несколькими фразами, он сделал комплимент мне и заодно прорекламировал ООО. Я не знала, куда девать глаза. Все пялились, осматривали, оценивали. Щеки пылали от смущения, коленки подкашивались, и если бы не твердая рука Сергея, поддерживающая меня, я бы уже бежала отсюда со всех ног. Как же хорошо, что я надела это платье. Сергей был прав, я еще не научилась держаться на одной уверенности в себе. Мне нужна была внешняя оболочка. А вот он, кажется, даже в рваных джинсах и футболке будет вести себя как король.
        Справа стояла владелица нашего ООО Юнона Александровна с… думаю, мужем. Вот кто-кто, а она смущения не испытывала, самодовольно улыбалась и принимала комплименты. Хотя, я уверена, до сегодняшнего вечера и не знала, что у нее работает какая-то Вероника Белова.
        Сергей настойчиво потянул за руку, и мы стали медленно фланировать по залу, переходя от одной группы гостей к другой, здороваясь, знакомясь, кланяясь. Я почти успокоилась, особенно после того, как поймала несколько восхищенных мужских взглядов и несколько завистливых женских. Оказывается, я могу быть красивой?.. Желанной?.. Привлекательной?
        Странное ощущение, никогда раньше его не испытывала. У меня словно за спиной распахнулись крылья, все стало по плечу, простым и понятным. Люди, ранее казавшиеся небожителями, тот же заместитель мэра или владелец сети строительных магазинов в нашем городе, на самом деле выглядели обыденно и заурядно. Они громко смеялись над шутками, краснели, кашляли, даже икали. Совершенно обычные нормальные люди, ничем не выделяющиеся из толпы. Ну, кроме дорогой одежды, часов и украшений, то есть оболочки.
        Я тряхнула головой. «А всего-то нужно было подобрать роскошный наряд и посетить косметический салон», - хмыкнула мысленно.
        В дальнем углу зала я увидела Светлану с дядей Колей и Мариной. Та, заметив, что я смотрю на них, подмигнула и показала оттопыренный большой палец. Сказочные крылья сразу же схлопнулись. По телу пронеслась дрожь, желудок сжался. Мне стало жутко стыдно, до слез, до паники. Что они подумают обо мне? Осудят, назовут предательницей? Их сын умер, а я стою рядом с Сергеем, в красивом платье, улыбаюсь, принимаю поздравления… Предаю Павла, предаю память о нем.
        Светлана, увидев, как изменилось мое лицо, удивленно приподняла бровь и поманила к себе. Я, выскользнув из объятий Сергея, обреченно поплелась в ее сторону, страшась встретиться с ней глазами, увидеть в них презрение, боль, обиду.
        - Не возражаешь, мы поговорим о своем, о девичьем? - Светлана смотрела почему-то не на меня, а за мою спину.
        - Конечно, - раздался голос Сергея.
        Оказывается, он пошел за мной. Теплые ладони очертили мою талию, немного задержались на бедрах и… исчезли. Стало неуютно.
        Светлана взяла меня за руку и повела к столу. Налила в два бокала апельсиновый сок и один из них протянула мне. Я взяла и тут же поставила его обратно. Не зная, как вести себя с бывшей будущей свекровью, угрюмо молчала, чувствуя всепоглощающую вину. Но почему-то она не выглядела недовольной или раздраженной. Совсем наоборот.
        - Я так рада, что ты встречаешься с Сергеем, - произнесла Светлана с улыбкой.
        - Я не встречаюсь… - залепетала я и запнулась, вовремя сообразив, что фраза «мы с ним просто едим вместе» звучит по меньшей мере странно.
        Женщина внимательно на меня посмотрела и тяжело вздохнула. Ей-богу, как учительница, когда дети не понимают элементарного даже после десятого объяснения.
        - Очень зря… - Она склонила голову набок. - Он подходит тебе больше, чем мой сын.
        - Что? - Я ошарашенно уставилась ей в лицо. В голове стало пусто.
        - То, что я сказала. - Светлана насмешливо изогнула губы и пояснила, как несмышленому ребенку: - Я очень любила Павла, он был прекрасным человеком и замечательным сыном. Добрым, мягким, приветливым. Наверное, он бы стал для тебя хорошим мужем…
        Я, нахмурив брови, слушала ее тихий голос и не понимала. Что она хочет сказать? Что была против нашего брака? Против отношений? Почему же, когда мы встречались, она ни разу не показала своего истинного отношения ко мне? Обида затопила сердце.
        - Что ты имеешь в виду? - Мой голос предательски дрогнул.
        - Только то, что Павел был слабым. Он втайне завидовал своему более успешному другу, восхищался им. И всегда выбирал девушек слабее себя. Таких, чтобы они заглядывали ему в рот, смотрели на него снизу вверх, подчинялись и боготворили его. Лишь Наталья выделялась из общей когорты, но она быстро его бросила.
        - И что? - напряженно поинтересовалась я, начиная злиться. - Разве доброта и порядочность порок?
        - Нет, не обижайся. - Светлана смущенно улыбнулась. - Я только говорю о том, что ты бы никогда ничего не достигла, если бы стала женой Павла. Ему не нужна была успешная женщина, ему нужна была домохозяйка. Скорее всего он бы заставил тебя бросить работу и сидеть дома. Не спорю, - она подняла руки, видя, что я опять собираюсь возмутиться, - возможно, тебя бы устроила жизнь подле мужа, как это устраивает большинство женщин…
        Я всхлипнула и отвернулась, уставившись в темное окно. Я бы все отдала, чтобы быть с Павлом, сделала бы все что угодно и работу бы оставила, если бы он захотел. Только бы он был жив…
        Светлана встала за моей спиной, приблизила губы к моей щеке и произнесла тихо:
        - Оставь прошлое в прошлом. Я не советую тебе забывать Павла. Да ты и не забудешь. Первая любовь навсегда остается в памяти. Например, я очень любила отца Марины, думала, что наша любовь будет длиться вечно… Но… нет-нет, - испуганно затараторила она, когда я дернулась и обернулась, в ужасе округлив глаза, - он не умер. Он просто нашел другую женщину и оставил нас… Банально, да? Тогда я думала, что моя жизнь кончена, но прошло время, я встретила Николая…
        Ее мягкий мелодичный голос убаюкивал, приглушая обиду. Слезы высохли. Я смотрела на свое отражение в окне и неосознанно любовалась им. Я выглядела, как миниатюрная фарфоровая статуэтка, копия богини, стоящей за моей спиной в белоснежной тунике, только без крыльев. Пора признаться честно, мне нравилось то, что сейчас происходит. Нравились комплименты моему таланту, закономерный итог моих трудов и бессонных ночей, нравилось то, что люди будут приходить сюда, смотреть на мое творение, наслаждаться им.
        Но… не знаю… Я запуталась. Неужели Светлана права, и если бы я вышла замуж за Павла, то осталась бы робкой затюканной овечкой? Смотрела на него снизу вверх, считала его божеством, снизошедшим ко мне? Тушующейся и краснеющей от каждого признания. Никогда бы не испытала гордости за свою работу, не почувствовала себя способной творить красоту? Не достигла бы ничего в жизни?
        Нет, не может быть!
        Светлана положила руки на мои плечи и развернула к себе. Ее пристальный взгляд гипнотизировал, проникал в душу.
        - Позволь себе любить, наслаждаться жизнью, быть счастливой, - произнесла она проникновенно. - В тебя влюблен прекрасный человек. - Я вспыхнула от смущения. Светлана продолжала: - Ему не нужна безвольная женщина, незачем преклонение. Он достаточно уверен в себе и ему без надобности подтверждение его мужественности. Он поставит свою женщину вровень с собой. Даже не так, он поднимет ее выше себя.
        - Я не понимаю… - прошептала потерянно.
        - Со временем поймешь. - Светлана ободряюще улыбнулась. - Сейчас просто верь ему. Сергей действительно тебя любит. Это видно всем, кто видит вас вместе. Не сомневайся.
        Она еще раз похлопала меня по руке и направилась к своим.
        Я низко опустила голову, не в силах справиться с волнением. Потом вскинула подбородок и посмотрела в зал. Сергей стоял у стола и разговаривал с каким-то важным человеком в темно-синем костюме. Почувствовав взгляд, он обернулась и сразу же нашел меня глазами. Мальчишеская улыбка преобразила лицо. Какой же он красивый… Успешный, богатый, самоуверенный. Недостижимый, как звезда в небе.
        Я смотрела, как он идет ко мне, и не могла поверить в то, что он меня любит. Светлана сказала, это видно всем. Но не мне. Я по-прежнему слепа и недоверчива. Не хватит одного дня в красивом платье и десятка комплиментов, чтобы стереть, изничтожить кучу психологических комплексов, взращиваемых годами.
        Она сказала: «Верь ему». Как же трудно это сделать. Особенно сейчас, когда вижу, как красавицы оборачиваются ему вслед, неосознанно посылая недвусмысленные намеки глазами, губами, всем телом. Неужели я буду сомневаться всю жизнь? Тогда и отношения начинать незачем.
        И вдруг я поймала себя на мысли, что опять трушу, что не только Павел выбирал меня, но и я выбирала Павла. Не слишком симпатичного, не богатого, жившего с родителями и работавшего на не очень престижной работе. Потому что считала, что не достойна большего, что на меня никто не взглянет. И даже Павла долго не подпускала к себе, не верила в его чувства.
        Вывод: прежде чем поверить Сергею, сначала я должна поверить в себя. А это очень трудно.
        Неотразимый красавец в смокинге остановился в миллиметре от меня. Я почувствовала жар крепкого тела, тяжесть руки, опустившейся на мою талию, древесный аромат одеколона, который мне так нравился, и слабый торфяной запах алкоголя, по-видимому, жутко дорогого. Я вжалась спиной в стол, стоящий сзади, стараясь хоть немного увеличить расстояние между нами.
        Сергей, увидев мой маневр, разочарованно покачал головой.
        - О чем вы говорили? - Он взял с подноса два бокала с шампанским и один из них протянул мне.
        - О своем, о девичьем, мальчикам знать не положено, - произнесла рассеянно, поздно спохватившись о том, что невинная фраза превратилась в кокетливую.
        - Кстати, я так тебя и не поздравил. - Сергей коснулся своим бокалом моего. - Ты большая умница, талантливая и трудолюбивая. Я горжусь тобой, и этот праздник для тебя.
        Мы пригубили шампанское. Я сделала малюсенький глоточек, боясь, что с этими переживаниями мне хватит и грамма алкоголя, чтобы поплыть. Горло перехватило от волнения, и я ничего не смогла выдавить в ответ. Странные слова Светланы еще звучали в ушах, откровенно шокируя.
        - Но хватит прохлаждаться, - бодро произнес Сергей, заставив удивленно сглотнуть. - Я нашел тебе клиента. Бориса Николаевича так впечатлил проект «Ники», что он хочет нанять тебя. Он занимается детскими товарами. Пойдем, познакомлю.
        Не дав мне опомниться, Сергей подхватил меня под руку и повел к тому представительному мужчине в синем костюме, с которым разговаривал ранее. Я выпрямилась, подняла выше голову и нацепила на лицо ослепительную улыбку.
        Второй
        Три месяца! Три долбаных месяца! Да мне памятник уже пора ставить за сдержанность и терпение. Сам не понимаю, как выдерживаю.
        Иногда казалось, что это предел, что еще немного - и я начну выть на луну, как голодный волк. Неужели я перестал быть привлекательным для женщин? Куда делась моя сногсшибательная харизма и обаяние? Или Ника до сих пор страдает по Павлу?
        Когда я так думал, меня охватывал настоящий страх, липкий и безнадежный. Мне казалось, что бы я ни делал, как бы ни старался, я никогда не смогу влюбить ее в себя, буду всю жизнь довольствоваться ее бесстрастным товарищеским отношением и украденными украдкой поцелуями в щеку.
        Ника словно и не замечала моих страданий. С милой улыбкой садилась в машину, ужинала со мной в ресторанах, показывала наброски, советовалась, даже начинала яростно спорить, отстаивая свою точку зрения, если я смел ее критиковать. В основном критика была шуточная, мне неизменно нравилось все, что она рисовала, а если она и заблуждалась, то лишь в нормативных технических вопросах.
        Ее портрет в белоснежной тунике, в которой она была похожа на богиню, я повесил в гостиной. Мягкий таинственный взгляд и нежная полуулыбка встречали меня утром и провожали ко сну вечером. Увы, одного.
        Отдавая портрет, Ника долго мялась и кусала губы, а потом поинтересовалась, что еще может для меня сделать. Не привыкшая к подаркам, в своей милой головке она нарисовала долг высотой с Эйфелеву башню. Я тогда ответил, что она могла бы выйти за меня замуж и закрыть его. Но добился лишь смущения и краски на ее щеках.
        - Дурацкая шутка, - произнесла она расстроенно.
        А я не сказал, что это была совсем не шутка, по крайней мере с моей стороны.
        Я не считал себя благодетелем. Я просто подтолкнул ее, дал шанс. А уже воспользовалась им она сама. Если бы у Ники не было таланта, то и кафе не получилось бы таким модным, и магазин игрушек Бориса Николаевича - таким популярным. На одной протекции далеко не уедешь. Бизнес не любит выброшенных на ветер денег, и Нике не стали бы давать работу ни во второй раз, ни в третий.
        За три месяца Ника стала гораздо уверенней в себе (в противоположность мне). Ей начали давать серьезные проекты, приглашать на консультации. Она стала больше зарабатывать и, как следствие, лучше одеваться. Я и так считал ее самой красивой женщиной на свете, а сейчас она превратилась в ослепительную. Замечая восхищенные мужские взгляды в ее сторону, я стал ловить себя на мысли, что дико ревную. Неприятное чувство. Так и до депрессии недалеко.
        И все равно мне нравилось, что происходило сейчас с нами. Потому что та пропасть, которая была между мной и Вероникой два года назад, и сегодняшние отношения - небо и земля. У меня появилась надежда на совместное будущее, пусть через год, два, пять лет. Это лучше, чем жуткое «никогда».
        Нравилось заново впрягаться в работу, возобновлять бывшие связи, почти утерянные за год, искать новых поставщиков, ездить на фермы, самому тестировать мясо, рыбу, фрукты, зелень. То, от чего я отвык, прохлаждаясь в Мексике. Нравилось забегать на кухню и соревноваться с шеф-поваром, кто круче. Даже иногда стоять за стойкой, подменяя отлучившегося бармена. А может быть, мне просто хотелось покрасоваться перед Никой? Показать, что я не только супермачо, но и руками умею работать?
        Я так и не смог разузнать, о чем они говорили со Светланой на открытии «Ники». После праздника Вероника стала другой. Раньше она смотрела сквозь меня, будто я был чем-то неодушевленным, вроде картины на стене или статуи в углу. Сейчас же ее взгляд сверлил во мне дыры, словно она хотела залезть мне под кожу и узнать, что у меня внутри.
        Пусть залезает. Я желал этого больше всего на свете! Как же хочется, чтобы она сама дотронулась до меня, прижалась, обняла, взъерошила волосы, поцеловала, намекнула, хоть взглядом, хоть жестом, что я тоже ей нравлюсь.
        Но увы. Сейчас Ника сидит напротив, на расстоянии вытянутой руки, а кажется, что на другом конце континента. Красивая, грациозная, далекая, как звезда на небе. Тонкие пальчики неосознанно гладят ножку бокала с белым вином. Кстати, уже вторым. Только сейчас я заметил, что она нервничает, словно готовится к серьезному разговору и набирается смелости.
        Стало тревожно.
        Ника одним глотком опорожнила бокал и решительно отставила его в сторону.
        - Слушай, тебе не кажется, что наш конфетно-букетный период малость затянулся?
        Я вздрогнул и ошарашенно уставился ей в лицо. Что? Что она сказала?
        - Почему ты больше не приглашаешь меня к себе домой на ужин?
        Не верю своим ушам. Готовился услышать совсем другое. Типа ей надоело со мной встречаться, это ни к чему не приведет и она никогда не сможет меня полюбить…
        - Но, - мой голос был похож на скрип несмазанной телеги, - мы только что поужинали.
        Боже! Что я говорю? Идиот!
        - Я бы с удовольствием выпила кофе, - кривовато улыбнулась Ника и покраснела.
        Да, мне пора давать приз за тупость!..
        Я не глядя вытащил несколько купюр из портмоне, бросил на стол. Сердце гулко колотилось в груди, руки дрожали, как у алкаша. Как пацан, честное слово, в первый раз ведущий девушку в пустую, оставленную родителями хату. Из головы вылетели все мысли, остались только те, что ниже пояса.
        Я выставил локоть, Ника вцепилась в него, как за спасательный круг. Мы молча пошли на стоянку, сели в машину. Искоса наблюдая за сосредоточенной девушкой, я поймал себя на мысли, что она не такая уж и смелая, какой хочет казаться. Щеки полыхают, движения суетливые, резкие, дыхание прерывистое.
        Только бы она не передумала и не повернула назад, боюсь, у меня тогда случится самая натуральная истерика… ну, или я ее просто изнасилую… Тоже вариант.
        Ни одной умной мысли в голове. Руки механически ведут машину, поворачивают куда надо, нажимают кнопки. Ника притихла на соседнем сиденье, только пальчики живут своей жизнью, перебирая пуговки на манжетах плаща.
        Парковка, лифт. Надо взять себя в руки, успокоиться, как-то отвлечься, но единственное, на что я способен сейчас, это не наброситься на нее с поцелуями, когда мы стоим на расстоянии полуметра в тесном зеркальном пространстве.
        Еще никогда коридор от лифта до квартиры не казался таким длинным. Я почти уговорил себя не спешить, дать Нике время. И даже если мы просто попьем кофе и посмотрим кино, я буду счастлив. После трех месяцев неопределенности и сомнений хоть какой-то прогресс. Не слишком-то я и уверен в себе, как оказалось.
        У меня оупен. Прихожая, коридор, гостиная и кухня в одном огромном пространстве. Двери только в две спальни и там же - в ванные комнаты. Я прислонился к входной двери, заложил руки за спину и вцепился в ручку, чтобы удержать себя на месте.
        - А она здесь хорошо смотрится. - Ника подошла к своей картине и провела пальцем по резной рамке из красного дерева.
        - Еще лучше смотрелся бы здесь оригинал, - тихо буркнул я.
        Ника застенчиво улыбнулась и двинулась кругом по гостиной, трогая кончиками пальцев то угол дивана, то край журнального столика, то спинку стула. Я, как завороженный, не отрывал взгляда от ее рук. В паху не огонь, там все расплавилось к чертям, как в доменной печи. Тело тряслось как в лихорадке. Похожее состояние было, когда я болел гриппом и почти умирал от сорокоградусной температуры: жутко знобило, мышцы вибрировали, как натянутые струны, перед глазами красная пелена.
        Вероника подошла к двери спальни, бросила на меня косой взгляд и взялась за ручку.
        - Можно посмотреть?
        Дверь скрипнула и отворилась. Вероника и спальня. В мозгу эти два слова мгновенно трансформировались во взрывоопасную смесь, вот-вот рванет. И рвануло. От выдержки ничего не осталось.
        Я резко оттолкнулся от двери и попер на девушку. Неотвратимо, как танк.
        Наверное, было что-то в моем лице, глазах такое, что Ника побледнела.
        - А как же кофе? - пискнула она испуганно.
        - К черту кофе! - остановить меня сейчас могла бы только противотанковая ракета, и то не сразу.
        Девушка отступила спиной вглубь спальни и застыла напротив застеленной кровати. Я с трудом остановился в проеме, отчаянно вцепившись пальцами в короб, буквально вгрызаясь ногтями в мягкое дерево. Прикрыл на секунду глаза. Нет, так не пойдет! Я же обещал себе ее не трогать, не принуждать. Сдерживался же как-то три месяца, и сейчас смогу. Буду рычать от злости, скрипеть зубами, выть от тоски, но я пальцем ее не трону. Никогда.
        - На днях я прочитала книжку, - вдруг произнесла Ника. - Называется «Сто способов соблазнить мужчину». Там есть очень интересные советы.
        Ничего себе! Ее внезапная прямота повергла в шок. Пока я вел себя как самый порядочный на свете джентльмен, другими словами, как дурак, она ждала приглашения домой? Или я чего-то не понимаю, или мир перевернулся с ног на голову.
        Я пристально уставился на девушку. Ее щеки алели, она жутко смущалась, но глаза горели упрямством. Неужели она меня соблазняет? С ума сойти!
        - И какие же? - смог вытолкнуть я из охрипшего горла.
        - Один из них я применила в гостиной, ты не заметил? - Ника кокетливо прикусила губу. (Да я бы и толпу марафонцев, пробегавших мимо, не заметил, так был напряжен.)
        - Увы, - передернул плечами, - чтобы меня соблазнить, тебе ничего не нужно делать. Достаточно дышать.
        Ника ожидаемо засмущалась и опустила голову. Какая же она милая, когда пытается выглядеть женщиной-вамп. Если бы я ее не любил раньше, полюбил бы сейчас только за это ее несмелое, почти невинное соблазнение.
        - И что по плану дальше? - улыбнулся я мягко и сделал шаг в ее сторону. - Ты уже решила, как будешь обольщать?
        Глаза Вероники заметались по комнате.
        - Еще нет… у меня мало опыта…
        Я приподнял бровь.
        - Ну, в обольщении. Может, давай ты меня соблазнишь, а я уже потом?
        Ее вопрос стал спусковым крючком. Реальность смазалась. Я еще помнил, как донес ее до кровати, почти вслепую, на ощупь, бросил на покрывало. Дальше - мрак. Как-то я читал фразу «мозги отключились», раньше я ее не понимал - у меня они работали всегда. Я всегда знал, что делаю, говорю, куда целую, как ласкаю. Но сейчас… Сознание погасло вместе с выдержкой, терпением, планами не спешить и… еще чем-то важным, о чем я думал, когда ехал в машине.
        Остались голые инстинкты. Треск одежды, сдавленное дыхание, стоны, вскрики. И мучительное, почти непереносимое наслаждение, от которого хочется одновременно рыдать и кричать на весь мир от счастья.
        Не знаю почему, но для нас, мужчин, очень важен секс. Особенно секс с любимой женщиной. Это как решающая точка в завоевании, в долгом пути соблазнения, финишная лента в самом важном забеге. Итог, клеймо, присвоение. Есть десятки других способов сказать «моя» - уважение, преклонение, забота, подарки и много всего прочего, но секс все равно стоит на первом месте.
        Осознание того, что она сейчас моя, со мной и подо мной, сводило с ума. Мозги кипят, сердце стучит с перебоями, то замирает, то грохочет так сильно, что кажется, проломит грудную клетку.
        С огромным трудом пришел в себя. Оторвался от ее тела, кожи, ослепительной наготы и поднял голову. Кровать превратилась в первозданный хаос. Сбитая простыня, свернутое в жгут покрывало, разбросанные подушки и полураздетая, взъерошенная девушка внутри этого безобразия.
        Странные, совсем не типичные мысли лезут в голову. И почему мужчина хочет быть сверху, особенно в первый раз? Не только потому, что хочет доминировать, властвовать, подчинить свою женщину. Не дать ей шанса сбежать, улизнуть. Не дать инициативы. Нет. Наверное, хочется оградить ее от всего мира, закрыть своей спиной, защитить от всех опасностей.
        Ну, и доминировать, конечно, тоже.
        - Как-то непонятно… и быстро…
        Голос Ники срывался, она глубоко и часто дышала, словно пробежала стометровку. Глаза горят, щеки полыхают румянцем. Растрепанные волосы, манжеты распахнутой настежь блузки на руках, скрученная на талии юбка, красноватые следы-отметины моих губ на нежной коже. Как же она прекрасна!
        - Сейчас будет медленно и понятно… - пообещал сипло и принялся неторопливо освобождать Нику от остатков одежды. Теперь никакой спешки. Ее тело - драгоценная оправа, воплощение совершенства, гармонии и красоты. И оно полностью в моей власти.
        Я дам ей все, опутаю лаской, спеленаю по рукам и ногам нежностью. Покажу все, чему научился на протяжении всей жизни с десятками безликих женщин, которые были до нее.
        Хочу просыпаться с ней каждое утро, смотреть на нее, сонную, заспанную, мягкую, мою. Целовать, говорить «с добрым утром, как спалось?» Хочу готовить ей завтраки, дарить подарки и обнимать, когда вздумается.
        Я никогда не расскажу ей о своей вине перед Павлом, перед ней. О том, как я был в полушаге от желания смерти моему лучшему другу. Пусть это останется тайной. Я сам искуплю ее. Сделаю ее счастливой, стану самым лучшим мужем, какой только возможен на свете.
        Это будет несложно. Ее так просто любить.
        Первая
        Риск никогда меня не привлекал. Моим девизом были осторожность, сдержанность, рассудительность. Если был хоть малейший шанс проигрыша, я отступала. Но сейчас решила рискнуть. Никогда в этой жизни не будучи смелой, я решила броситься в омут с головой, с разбега, не смотря вниз.
        Решила позволить себе влюбиться. Нет, даже не так, скорее всего, я уже влюбилась. Не представляю, когда это произошло. Может быть, в тот момент, когда краем глаза увидела руку Сергея, тянущуюся меня обнять и опускающуюся вниз, словно он с трудом ее одергивает. Или когда его губы касались щеки мимолетным поцелуем, а в глазах - смесь страха, неуверенности, осторожности, и в то же время упрямства и решительности. А еще желание, неприкрытое, жадное. Даже я со своим посредственным опытом не могла его не заметить.
        За три месяца Сергей ни разу не позволил мне усомниться в нем. Он говорил что думал и делал что говорил. Он ни разу при мне не посмотрел на другую девушку с интересом, не кокетничал, не юлил, не притворялся. В самом начале наших встреч он сказал, что любит, и на протяжении этих месяцев честно и открыто доказывал свою любовь.
        Он толкал меня вверх, тормошил, вгонял в краску откровенными признаниями, заставлял скрипеть зубами, злиться и проклинать его упрямство, испытывать безмерное чувство благодарности, странной иррациональной нежности и еще кучу всего другого, положительного и не очень.
        После слов Светланы я надолго впала в прострацию. Думала, размышляла, анализировала. Нет, ее слова не смогли принудить меня думать о Павле по-другому. Он по-прежнему был для меня идеалом, самым прекрасным человеком на свете. Просто ее слова заставили обратить внимание на Сергея. Раньше я мысленно отмахивалась от всего, что он мне говорил. Особенно о его якобы чувствах ко мне.
        Я не понимала, зачем он со мной возится, кормит ужинами, говорит комплименты, проталкивает по карьерной лестнице, знакомит с важными людьми. Кроме как шефства надо мной по просьбе Светланы или как дань лучшему другу, причин не находила.
        И странно, чем больше я становилась уверенней в себе, тем больше я доверяла Сергею. Какая-то причудливая ненормальная прогрессия.
        Спустя некоторое время, после очередного удачного проекта, меня пригласил на ужин владелец игрового клуба, который я оформляла, наговорил кучу комплиментов, подарил шикарный букет. А я почему-то сказала: «Извините, у меня есть парень».
        Оказывается, я могу нравиться? Могу делать красивые вещи, творить, рисовать? Могу зарабатывать деньги? Удивительно… мне стало все по плечу. Словно я долго спала и наконец проснулась. Мир обрел краски. Рисунки и чертежи получались отличные, на работе хвалили, даже дали собственный кабинет, мне улыбались мужчины, говорили комплименты, провожали заинтересованными взглядами вслед.
        Только с Сергеем все оставалось по-прежнему. Дружеское, ни к чему не обязывающее общение. Мне стало мало.
        С духом я собиралась долго, смешно сказать, даже купила книжку «Сто способов соблазнить мужчину». Читала и смеялась. Особенно мне понравился совет - во всем соглашаться с понравившимся кавалером или посасывать что-то в его присутствии: трубочку, мороженое, палец… Представила - и ужаснулась.
        Выбрала для себя несколько самых безобидных. Один из них - трогать его вещи. Легко касаться пальцами, проводить ладонью, гладить, постукивать. Не знаю, сработало или нет, но колотило меня знатно. Я почти не помнила, что я говорила и делала, придя в его квартиру. Как девственница, честное слово!
        Ночь стала откровением. Я вдруг выяснила, что мое тело может получать удовольствие, что стоны, ранее привычно срежиссированные, вырываются из горла бесконтрольно, что от обычных касаний и поцелуев можно хотеть кричать, рыдать, содрать кожу, мешающую ощутить его ближе, глубже, достать до самого сердца.
        Что кости плавятся, превращаются в кисель, а сердце заходится от нежности, когда видишь мальчишескую счастливую улыбку на красивом сонном лице рано утром.
        И его хриплое «доброе утро» переворачивает все внутри.
        К черту! Пусть все горит синим пламенем, буду жить сегодняшним днем! Не хочу больше терять ни дня из отпущенного нам времени. Хочу получить все быстро и сейчас. Далеко идущие планы, расписанные на годы, которые я строила ранее с Павлом, - пустое. Буду смелой, решительной, буду любить и быть счастливой столько, сколько мне суждено.
        Даже если Сергей меня разлюбит… Жизнь после любви не кончается, теперь я это точно знаю.
        - Я в соседнюю ванную, потом на кухню, готовить завтрак. - Сергей чмокнул меня в щеку и бодро спрыгнул с кровати. - А ты можешь еще поваляться.
        Я завистливо проводила глазами подтянутую худощавую фигуру. Почему он такой энергичный и бодрый? У самой тело ломило от усталости, хотя… скорее приятной, чем болезненной. Не привычно. Странная, едва уловимая дрожь пробегала по телу. Или это шелковая простыня холодила кожу? Стихийно всплывающие воспоминания о прошедшей ночи заставили смущенно спрятать лицо в подушку. Было стыдно перед самой собой. Как теперь смотреть в глаза Сергею? Особенно после того, как стонала, ерзала от нетерпения, умоляла быстрее, сильнее… Словно это была не я, словно внутри проснулась другая женщина - требовательная, страстная, раскованная. Но я ведь не такая?
        Я задумчиво встала, зашипев от слабой боли в мышцах, и поплелась в ванную. Та была под стать спальне - огромная, просторная, оборудованная по последнему слову техники. В зеркале отразилась худощавая обнаженная девушка с гнездом из спутанных волос на голове. Припухшие губы, осоловелые глаза, румянец во всю щеку, краснота на шее, груди, животе.
        Я не узнавала себя. Незнакомка выглядела сытой, довольной и… счастливой?
        Решительно шагнула в душевую кабинку и включила холодную воду. Кое-как приведя себя в порядок, я накинула халат и вышла в спальню. Вдруг заметила на тумбочке со стороны окна знакомую коробочку. Я не видела ее три месяца, с того самого первого свидания, на котором Сергей объявил о своей любви ко мне, а я рассмеялась ему в лицо.
        Открыв крышку, я непроизвольно ахнула. Уже и забыла, какое оно красивое. Словно завороженная надела кольцо на безымянный палец и вытянула руку. Бриллианты переливались миллионами разноцветных искорок в утреннем солнце. Так, что слепило глаза.
        - Тебе идет.
        Испуганно обернулась. Сергей стоял в проеме двери и серьезно на меня смотрел.
        Я попыталась обратить все в шутку:
        - Не боишься, что потащу в ЗАГС? Свяжу по рукам и ногам брачными узами? - Как я ни бахвалилась, дрожащий голос выдавал волнение, мне казалось, все мужчины опасаются брака.
        - Еще один глупый стереотип, - произнес он и двинулся в мою сторону. - Это не ты связываешь меня цепями, это я приковываю тебя к себе этим штампом. Я сделаю что угодно, только бы присвоить и не отпускать тебя никогда. ЗАГС - просто законный способ.
        Он встал сзади меня и обхватил руками. Прислонился лбом к моему затылку и зашептал быстро, прерывисто, судорожно глотая слова:
        - Я люблю тебя, Ника… ты не представляешь, как же сильно я тебя люблю. Ты моя ожившая мечта, мое искупление, прощение, мой билет в рай…
        Его шепот проникал в душу, заполнял каждую клеточку моего тела, поднимал волоски на коже. Мне казалось, я в жизни не слышала ничего более ошеломительного, яркого, заставляющего замирать сердце. Только почему «прощение»? Я попыталась обернуться, но он не дал…
        - Рядом с тобой я становлюсь лучше, жизнь обретает смысл, гармонию. Прошу, никогда не сомневайся во мне. Мне больно от твоего недоверия…
        Я не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться. Только чувствовала спиной, как сильно колотится в груди его сердце. Говорят, мужчины боятся признаний, боятся выглядеть смешными или слишком пафосными. Глупости… Почему я не помню, как признавался мне в любви Павел? Даже когда звал замуж, сказал мимоходом, словно стеснялся важного момента. Словно само собой разумеется, что мы любим друг друга и поженимся. Да, это было правдой, но так хотелось услышать слова.
        - Я обещаю, что всегда буду с тобой, разделю с тобой жизнь, и горе, и радость. Сделаю тебя самой счастливой женщиной на свете. Верь мне. Я так тебя люблю…
        В груди щемило, глаза заволокло слезами. Я не умела красиво говорить, так, как Сергей, торжественно и пылко, была слишком скованна и смущена. Его слова подняли целую бурю в моей душе, и если бы он не нравился мне прежде, думаю, смогла бы влюбиться сейчас, услышав его признание.
        Я медленно повернулась и прижалась солеными губами к его губам, вложив в поцелуй все то, что не сказала.
        Конец