Поверь и прости Холли Престон
        В юности так легко наделать ошибок. На веселой вечеринке в честь окончания колледжа Ринна познакомилась с весьма привлекательным мужчиной. Опьяненная незнакомыми чувствами и изрядной долей алкоголя, девушка потеряла контроль над собой. И в результате она - мать-одиночка, и даже не знает, как зовут отца ее ребенка и где его искать!
        Ринне пришлось забыть о нарядах и развлечениях. Маленький сынишка стал смыслом ее жизни. Со временем все наладилось, Ринна устроилась на хорошую работу и смогла обеспечить себе и своему ребенку достойное существование.
        Но Судьбе, как известно, виднее. И она приготовила Ринне неожиданную встречу…
        Холли Престон
        Поверь и прости
        Глава 1
        - Ой, мама! Смотри! - Намотав на спиннинг леску с пойманной рыбкой, Энди резко обернулся, чтобы показать улов. В свои четыре года он был типичным мальчишкой: впечатлительным, озорным и непоседливым.
        - Энди, осторожно! - закричала Ринна. Она постаралась скрыть усмешку, когда трепещущая рыбка шлепнулась на золотые кудряшки Дженнифер Мартин.
        Как и следовало ожидать, шестилетнюю Дженнифер это разозлило, и она тут же запустила в Энди комком грязи. Прежде чем Ринна успела добежать до них, началась настоящая битва.
        - Эй, ребята! Хватит, прекратите! - строго сказала. Ринна, растаскивая их в стороны. Она бросила рыбку в ведерко Энди и принялась снимать рыбью чешую с волос Дженни.
        Месяцы, что она работала здесь, в поместье «Мартин Оукс», обучая дочь Джонатана Мартина, несколько отстающую от своих сверстников, складывались на зависть удачно, Они оказались полезными для Ринны. Ринна стала для Дженнифер не просто учительницей, а близким человеком: она добровольно взяла на себя обязанности по воспитанию ребенка, лишенного материнской ласки. Стараясь совместить обучение девочки и своего сына с игрой, она устраивала ежедневные прогулки. Но рыбная ловля, видно, не принадлежала к ее удачным педагогическим находкам.
        - Вы только посмотрите на себя, - укоризненно произнесла Ринна, изо всех сил сдерживая смех. Оба ребенка, забрызганные грязью, напоминали героев комических фильмов. - Миссис Мэкки задаст вам.
        - Это она виновата, - Энди кивнул на Дженнифер, - она в меня грязью бросалась!
        - Нет, он! Он нарочно уронил на меня эту рыбу!
        - Ну-ну, в чем это вы оба извалялись? - послышался голос дедушки Дженнифер. Опираясь на трость, худой, подтянутый мужчина с шапкой седых волос, прихрамывая, приближался к пруду, с трудом скрывая смех.
        - Дедушка, смотри! Смотри, что я поймал! - Энди вновь продемонстрировал рыбку.
        Мистер Мартин не был ему родным дедом, но Энди привык называть его «дедушкой», как это делала Дженнифер. Ринна не возражала, хотя считала, что сын должен быть более почтительным к взрослым.
        - Ну и рыбку ты поймал, Энди! Она ведь особенная. Умеет показывать фокусы, - сказал мистер Мартин и громко рассмеялся.
        - Правда? - В голосе Энди прозвучало сомнение, но глаза его округлились в предвкушении чего-то необычного.
        - Точно, - кивнув головой, с серьезным видом подтвердил старик. - Хочешь убедиться?
        Когда Ринна впервые появилась на ферме, мистер Мартин не производил впечатления человека, способного смеяться над проказами детей. Это был чудной старик, ему не хватало терпения даже с собственной внучкой, не говоря уж о других детях. Ринна, не обращая внимания на его подчас резкие замечания, мало-помалу буквально втянула старика в повседневные игры детей и приучила сопровождать их на прогулках. Теперь он относился к ним с почти юношеским благоговением. Даже артрит стал причинять ему меньше беспокойства.
        - Смотри, - сказал он, сжав рыбешку возле жабр. Защитная реакция тут же заставила небольшого ершика ощетиниться острыми спинными плавниками.
        - Ухты! - воскликнул Энди.
        - Вот тебе и «ух ты». - Ринна собрала рыболовные снасти и направилась по берегу вверх. - Время обеда, а вас еще нужно отмыть.
        - Я провожу их, - вызвался мистер Мартин. - Дэвид сегодня утром сказал, что вы хотели взглянуть на Стального Кинжала. Почему бы вам не отправиться на пастбище сейчас, пока дети будут есть?
        Стальным Кинжалом звали чистокровного жеребца, новичка в конюшнях «Мартин Оукс». Трэвис, старший из трех сыновей мистера Мартина, купил его недавно и привез домой. Семья Мартинов надеялась, что жеребец выйдет в победители на следующих скачках на приз «Трипл Краун», и Ринна всю последнюю неделю пыталась выкроить время, чтобы самой убедиться в достоинствах лошади.
        - Дэвид сейчас занят, но Кинжала вы найдете на южном пастбище, - подсказал ей мистер Мартин.
        Ринна быстро нашла скакуна. Опершись на верхнюю перекладину изгороди, она с восхищением стала наблюдать за ним. Наконец-то сможет исполниться заветная мечта семьи Мартинов, подумала она.
        Конь был великолепным: правильной формы голова с ясными глазами, мощные покатые плечи, широкая грудь, короткий сильный круп, стройные задние ноги и, наконец, гармонично развитые бедра с удлиненными мышцами. Подняв уши, животное напряженно вслушивалось. Ринна поняла, что этот лоснящийся серый жеребец мог бежать очень быстро, сохраняя силы даже на длинных дистанциях, - главное требование для настоящей скаковой лошади. Наклонившись, она проскользнула под перекладиной и осторожно приблизилась к жеребцу. Для двухлетки ведет себя вполне прилично, заключила она, погладив его по холке.
        От ее прикосновения дрожь побежала по телу коня, но он не двинулся с места, а лишь слегка шевельнул хвостом. Он был крупнее, чем положено для двух лет, уже достигал более полутора метров в холке: его загривок доходил Ринне до плеча. Она постаралась тихим голосом успокоить скакуна и провела рукой сверху вниз по его передним ногам в поисках изъянов. Конь игриво ткнулся в нее мордой, что было совсем нехарактерно для настоящего рысака.
        - Спокойно, - пробормотала Ринна, поглаживая мягкую шерсть на его морде.
        Ноздри коня раздувались, она чувствовала на себе его дыхание. Непрошеные воспоминания об отце и другой скаковой лошади, крупном, поджаром жеребце по кличке Бравый Воин, обожгли ее словно огнем. В какой-то момент образы прошлого так ярко озарили все вокруг, что ей показалось, будто она вновь во Флориде и ранним утром скачет верхом по покрытым росой лугам.
        Ринна зажмурила глаза, безуспешно пытаясь унять боль воспоминаний. Она, юная и беззаботная, училась в колледже и работала вместе с отцом тренером скаковых лошадей, вспоминала сейчас она. Те годы, полные любви и упорного труда, навсегда останутся лучшими в ее жизни. Ринна не видела отца и скакуна по кличке Бравый Воин уже четыре года и вряд ли увидит их когда-нибудь. Они часть ее жизни, ее прошлого, к которому она отрезала все пути, когда сбежала в Кентукки, сбежала одна, ожидая рождения ребенка.
        Продолжая гладить коня, Ринна устремила взор на расстилающиеся перед ней бескрайние луга, покрытые волнистыми зарослями пырея. Именно здесь, в этом тихом уголке, для нее и ее сына началась новая жизнь. Но она ничего не забыла. Даже сейчас, когда боль должна была бы притупиться, она не в состоянии забыть человека, ставшего отцом ее ребенка. Они познакомились на вечеринке почти пять лет назад. Угрюмое выражение его смуглого лица, его взгляд навсегда врезались в ее память, постоянно терзали ее.
        Все началось знойным флоридским вечером. В тот день, получив диплом об окончании колледжа, Ринна отправилась на вечеринку со своей подругой Шелли Роббинс. Ринна знала, что приятели Шелли отличались буйным нравом, но даже самое смелое воображение не могло нарисовать ей картину того, что происходило на этой вечеринке.
        Не успев переступить порог, она поняла, что окунулась в совсем непривычную для себя атмосферу. В гостиной горел яркий свет, из стерео колонок неслась громкая музыка. Над остальной, неосвещенной частью дома витали загадочные тени. Помещение было до отказа набито людьми; парочки из разных комнат поочередно, отправлялись к бассейну. Одни обнявшись, танцевали, другие, расположившись в темных уголках, занимались тем, что совсем не напоминало танцы. Ринна с уверенностью могла сказать, что висящая пелена дыма своим происхождением обязана не только обычным сигаретам.
        - Шелли, - прошептала она, - по-моему, нам лучше уйти. Эта вечеринка не для нас.
        - Не дури, - одернула ее подруга. - Все будет нормально. Только взгляни, сколько здесь симпатичных мужчин.
        - Шелли, ведь мы никого не знаем, - заметила Ринна.
        - Подумаешь, познакомимся. Люди из мира скачек всегда найдут общий язык. Смотри, вон Джек Картер. - Шелли указала пальцем на сына соседей, владельца скаковых лошадей. - Раз уж он здесь, то нам сам Бог велел.
        - Какое мне дело до Джека Картера, - не уступала Ринна. - Дело в нас. Из мира скачек они или нет, они - люди не нашего круга.
        - Послушай, Ринна, мы живем не в средние века. Хватит корчить из себя пуританку, пора бы для разнообразия немного расковаться. Что плохого, если ты немного повеселишься?
        - Курить травку - не значит быть раскованной, - ответила Ринна. - Как и отбиваться от заигрываний всяких пьяниц. - Она злобно посмотрела в сторону высокого блондина, который, проходя мимо, ущипнул ее.
        - Тогда уходи, - сказала Шелли, подмигивая блондину. - Ступай домой пешком, вот и развлечешься. Я остаюсь и собираюсь отлично провести время.
        Ринна вздохнула, сбежать отсюда совсем не так просто. Чтобы попасть сюда, им пришлось проехать в машине Шелли более шестидесяти миль от Окалы до Тампы.
        - Шелли…
        - Хватит, Ринна, это же, в конце концов, вечеринка. Ты ведь не ждала, что здесь будут угощать молоком с печеньем? Никто не сделает тебе ничего дурного. А ты ведешь себя так, словно кто-то собрался лишить тебя невинности.
        Эта неприступность Ринны служила предметом постоянных насмешек Шелли. Глупо, конечно, но Ринна начинала чувствовать себя виноватой в том, что, учась в колледже, не позволяла никому даже дотронуться до себя. По понятиям их студенческого городка, провозгласившего культ секса, она принадлежала к неудачливому меньшинству, а, по мнению Шелли, так и вовсе была ненормальной.
        Шелли втиснула ей в руку бокал:
        - Держи, может, это поможет тебе.
        Ринна с тревогой посмотрела на бокал. Она не привыкла пить. И к тому же ее отец очень неодобрительно относился к алкоголю.
        - Что это?
        - Пунш из шампанского, что еще? Выпей и прекрати занудничать. Честно, Ринна, не знаю, зачем ты вообще пошла со мной. Тебе следовало остаться дома с твоими глупыми лошадьми.
        Шелли повернулась и направилась в глубину комнаты к какому-то мужчине. Ринна смотрела ей вслед, чувствуя себя наивной и глупой девчонкой. Она тоже не понимала, зачем пришла сюда. И, вздохнув, вновь посмотрела на бокал с пуншем. Напиток, в котором есть клубника, безобиден, попыталась уговорить она себя, делая большой глоток. Пунш был шипучим, как кока-кола, вкуса шампанского она не ощутила. В духоте переполненной людьми комнаты он показался ей освежающим и вкусным. Она быстро допила его и вновь наполнила бокал.
        Весь следующий час Ринна сидела около чаши с пуншем и наблюдала за людьми в комнате, это было ее любимым занятием. Причиной тому стала многолетняя привычка судить о достоинствах и недостатках скаковых лошадей, а кроме того, ей просто нравилось следить за поведением людей, запоминать их характерные черты. Потом она легко могла воспроизвести их лица, они надолго оставались в ее памяти.
        Внимание Ринны привлек мужчина в дальнем конце комнаты. Было в его внешности что-то интригующее, хотя на первый взгляд он казался ничем не примечательным: тяжелая квадратная челюсть, орлиный нос и шапка густых темных волос, в беспорядке спадающих на лоб. Наверно, он постоянно убирает волосы со лба, чему через секунду она и получила подтверждение, когда, не прекращая разговора с собеседниками, он бессознательным движением отбросил пряди назад.
        Ринна вновь наполнила бокал и продолжила наблюдать за ним. Он был на голову выше всех присутствующих, его широкие плечи и мощный сужающийся книзу торс плавно переходили в узкие бедра. Выглядел он старше остальных, вероятно, ему было около тридцати. Судя по загорелому лицу, большую часть времени он проводил на свежем воздухе.
        Хотя грубоватые черты сами по себе привлекали внимание, еще что-то неуловимое выделяло его из толпы. В нем таились некий магнетизм и, безусловно, чувственность, от которой, наверное, женщины сходили с ума. Ринне нравилось, как он двигается: мягко и пластично - ни одного лишнего движения.
        Он чем-то напомнил ей Джона Уэйна. Правда, она не смогла бы точно объяснить чем именно, так как внешне он мало походил на покойного актера, исключение составлял лишь его рост. Высокий, в простых брюках и рубашке с открытым воротом, поджарый, с прекрасно развитыми мышцами. Чем больше она смотрела на него, тем больше он напоминал ей Джона Уэйна, хорошо известного своим многочисленным поклонницам под прозвищем Герцог.
        Наблюдая за ним, Ринна принялась за новую порцию пунша. Напиток казался ей теперь изысканным, но от него разыгрался аппетит. Зря она отказалась от обеда.
        - Привет, крошка, - обратился к ней какой-то тип, сидевший рядом за стойкой бара. - По гороскопу мне сегодня выпало познакомиться с крутой девицей в красном. Как насчет того, чтобы вместе доставить радость Венере?
        На Ринне было одолженное у Шелли платье из красного шелка. Оно доходило ей до колен и подчеркивало плавные изгибы фигуры, по бокам на платье были разрезы, обнажавшие красивые, стройные ноги. Она казалась себе весьма привлекательной в этом платье, поскольку ее обычный костюм состоял из джинсов, сапог для верховой езды и грубых рубашек.
        Она отбросила назад длинные светлые волосы, взяла со стойки бокал и отошла в сторону. Не хватало ей терпеть всякую чушь, тем более что это она слышала тысячу раз. Ринна начала искать Шелли, но тут новый кавалер схватил ее за руки. Они закружились в танце по комнате, и в Ринне все сжималось всякий раз, когда он наступал ей на ноги.
        Отделавшись, наконец, от него, она прошла в угол комнаты и вступила в беседу мужчин о лошадях. Оказалось, что они тренеры, недавно завершившие сезон скачек во Флорида-Дауне. Один из них работал с двухлеткой, показавшей на пяти фурлонгах[Фурлонг - единица длины в английской системе мер, равная 201,168 м.] 58,
        секунды - феноменальный результат. Окунувшись в привычную атмосферу, Ринна окончательно расслабилась.
        После очередных двух бокалов пунша она уже не могла понять, почему раньше испытывала напряжение. Шелли как всегда права: она вела себя глупо. Никто тут не делает ничего дурного. Более того, все прекрасно проводят время.
        Комната приобрела фантастические очертания, витавшее марево напоминало пушистые белые облака, а музыка звучала мягко и приятно. Она начала отбивать ногой ритм в такт музыке. Хорошо бы еще раз потанцевать, но только, чтобы ей не наступали на ноги. Ринна огляделась, пытаясь отыскать Джека Картера, и заметила, что Герцог сидит один на диване.
        Он разглядывал темную жидкость в своем бокале, но, похоже, мысли его витали где-то далеко, он размышлял о чем-то своем и весьма важном. Совсем недавно, танцуя с Шелли, он тоже выглядел озабоченным. Он едва замечал свою партнершу, Ринне это было дико; ей казалось, что на такую девицу, как Шелли, невозможно не обратить внимания. И она решила сообщить ему, что он напоминает ей Джона Уэйна.
        Пройти в другой конец комнаты оказалось совсем не просто. У Ринны кружилась голова, вероятно, от жары или от голода, а присутствующие постоянно натыкались на нее. Когда ей удалось добраться до симпатичного незнакомца, перед глазами у нее все плыло. Она хотела сесть на диван рядом с ним, но не рассчитала и плюхнулась ему на колени. Выражение его лица при этом заставило ее глупо ухмыльнуться.
        - Прошу прощения, - сказала она. - Не могу понять, с чего я такая неуклюжая.
        - Вероятно, вы опьянели.
        В его усмешке было мало веселья. Голос звучал низко и хрипловато. Он слегка растягивал слова, и, хоть убей, Ринне никак не удавалось вспомнить, в какой части страны принята такая манера говорить. Услышав его замечание, она нахмурилась.
        - Не выдумывайте! Я не пью. - Она подняла свой бокал. - Это всего лишь пунш.
        Брови незнакомца поползли вверх, он легонько ударил по ее бокалу своим и выпил его содержимое до конца.
        - А это виски, и я изо всех сил стараюсь набраться.
        Ринне это показалось смешным, и она снова хихикнула.
        - Вы, правда?..
        - Правда, что?
        - Хотите набраться?
        - Кажется, да, - произнес он с неуверенностью и нахмурился. - Думаю, да, хотя это не решит моих проблем, а утром я буду сожалеть об этом.
        - У вас будет болеть голова, - заявила Ринна, вытягивая руку, чтобы убрать прядь волос у него со лба. В необъяснимом порыве она провела пальцем по его подбородку, затем коснулась губ. Не понимая причин своей храбрости, она поцеловала его. Этот легкий, дружеский поцелуй длился всего мгновение. - Мне хотелось познакомиться с вами.
        Его глаза сузились, и он долго и пристально смотрел на нее, словно впервые заметил.
        - Понимаю. Вы всегда так настойчиво знакомитесь?
        - Нет. - Она рассмеялась. Никогда еще не чувствовала она себя так хорошо. Какая прекрасная вечеринка! - Мне просто показалось, что с вами нужно знакомиться именно так.
        - Знаете, - сказал он, поставив свой бокал и обнимая ее, - таким маленьким девочкам, как вы, небезопасно так поздно выходить из дома.
        Ринна просияла. При росте в пять футов восемь дюймов она была выше всех мальчишек в классе. Ее никто никогда не называл «маленькой». Этот человек проницательнее других.
        - Тогда защитите меня от большого злого волка.
        - Милая моя, - сказал он, растягивая слова. - Я и есть тот самый большой злой волк.
        Ринне это тоже показалось забавным, и она снова засмеялась. У него отличное чувство юмора. Известно всем, что Джон Уэйн был самым безобидным человеком на свете. Да что там, она бы доверила ему свою жизнь. Ведь он настоящий герой.
        - Нет. - Ринна решительно покачала головой. - Неправда. Вы - Герцог.
        Он склонил голову набок и внимательно посмотрел на нее.
        - Мне незнакомы правила этой игры, но я постараюсь по ним играть. Вы ходите, чтобы я им стал?
        Ринна снова отрицательно покачала головой:
        - Нет, вот еще. Вы и так он.
        - Тогда кто же вы сегодня?
        - Меня зовут Ринна. - Она произнесла свое имя по слогам. - И я знаю, что имя это звучит довольно необычно.
        - Итак, Ринна, кажется, вы слегка перебрали, а это еще опаснее, чем выходить на улицу, когда стемнеет.
        - Я не пьяная. Трезва, как стеклышко, - стала настаивать Ринна. Ей вдруг отчетливо стала понятна причина такого ее непринужденного поведения. - Все дело в клубнике. Она волшебная. Я поела волшебных ягод и чувствую себя великолепно.
        Его брови от удивления поползли вверх.
        - Клубника?
        - Да. Мне так весело здесь, - хихикая, заявила она, обнимая его за шею. - Вы так прекрасны, Герцог. Рада, что мы познакомились. А вы?
        - Милочка, я просто восхищен. - Он начал слегка поглаживать ее по спине. Ей было так хорошо от этих ласкающих прикосновений, что спина ее непроизвольно выгнулась. - Чертовски приятно поверить в это.
        Ринна улыбнулась. Он отличался от всех ее знакомых мужчин. Такой забавный, симпатичный и совсем не самонадеянный. Она поставила свой бокал и расстегнула пуговицы на его рубашке, чтобы убедиться, растут ли у него на груди волосы, как у Джона Уэйна. Ей пришлось подолгу возиться с каждой пуговицей. Пальцы ее дрожали.
        - Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что делаете, - сказал он, и лицо его приобрело странное выражение, - ведь вы играете с огнем, смотрите, милая моя, как бы не обжечься.
        В его глазах промелькнуло что-то, чему ее затуманенный рассудок никак не мог подобрать подходящего названия.
        - Я точно знаю, что делаю, - заявила она, с радостной улыбкой, потому что ей наконец удалось расстегнуть его рубашку.
        - Точно?
        - Точно. - Ринна провела рукой по густым темным волосам на его груди и захихикала. Ей никак не удавалось вспомнить, росли ли волосы на груди у Джона Уэйна. Да и какое это имеет значение, он и так похож на него.
        - Ну, раз вы точно знаете, что делаете, думаю, пора поднести огонь к фитилю, - пробормотал он, привлекая ее к себе.
        Поначалу это замечание показалось Ринне несколько странным, она никак не могла, понять, что ее встревожило. Но по мере того, как она все явственнее ощущала тепло его дыхания на своей шее, его слова вылетели у нее из головы. Легкая дрожь пробегала по спине. Она прильнула к нему.
        - Вы очень красивая женщина, Ринна. - Его губы продолжали ласкать ее шею, он все крепче прижимал ее к себе.
        - Благодарю, - прошептала она. Никто, кроме отца, не говорил ей, что она красивая. Неудивительно, ведь она всегда одета в костюм для верховой езды. Сейчас она была вдвойне благодарна Шелли: во-первых, что та привела ее сюда, и, во-вторых, что одолжила свое платье.
        - Потанцуем?
        - Ммм?.. - сонно переспросила она.
        - Давайте потанцуем.
        Ринне совсем не хотелось танцевать. Так приятно было сидеть рядом с ним на диване, но, повинуясь руке незнакомца, она послушно последовала за ним.
        Они танцевали один танец, за ним другой, третий. Ринна выпила еще несколько бокалов пунша, смеясь и поддразнивая его упоминанием о волшебной клубнике, пока он пил свой очередной коктейль. Затем они снова танцевали, она точно не помнила сколько, но, судя по всему, достаточно долго. Он почти ничего не говорил, да и она старалась помалкивать. Ей все труднее и труднее становилось шевелить губами, она только хихикала и, прижавшись к нему, покачивалась в такт музыке.
        Она понимала, что уже поздно, что ведет себя довольно странно и что ей надо бы быть поосторожней, но ничего не могла с собой поделать. Она способна была думать лишь об одном - о том, что ей не хочется покидать его объятий, она не может заставить себя оторваться от его крепкого тела.
        Каждый раз, когда она прикасалась к нему грудью, она чувствовала, как под тонкой тканью твердеют ее соски. Дрожь наслаждения сотрясала ее тело, когда его рука оказывалась на ее бедре, а затем медленно ползла вверх, поглаживая спину. Шелковая ткань платья лишь усиливала странное возбуждение от его прикосновений.
        - Мне жарко, - услышала она свой голос сквозь пелену нахлынувших на нее ощущений. Наклонив голову, она попыталась отбросить с шеи свои густые светлые волосы. - Вам жарко, Герцог?
        - Я весь горю, дорогая, - пробормотал он, целуя мягкий изгиб ее груди, которая была наполовину обнажена от резких движений.
        Ринна хихикнула и смущенно поежилась.
        - Пойдемте куда-нибудь… - Она хотела добавить «где прохладнее», но сил закончить фразу ей не хватило.
        - Конечно, мы найдем что-нибудь, - сказал он, продолжая двигаться в такт музыке. Потом начал потихоньку направлять ее к выходу. Когда они проскользнули в пустую комнату, губы их встретились. Сначала мягко, а затем все настойчивее он стал целовать ее.
        Ей смутно послышался щелчок замка, и она поняла, что они находятся одни в спальне. Что-то неясное, похожее на такой же щелчок, прозвучало где-то в укромных уголках ее сознания. Что он делает? Что делает она?
        Но замешательство и смущение покинули ее, как только его губы коснулись ее шеи и проделали путь дальше вниз к ее груди. Его дыхание тяжелыми толчками билось на ее коже, терзало ее, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Страстное желание, какого она еще никогда не испытывала, словно струя раскаленного металла, растекалось по ее телу.
        Ринна не сопротивлялась, когда он снял с нее платье и уложил на кровать; без одежды ей стало прохладнее. Почувствовав прикосновение его тела, она поняла, что оба они полностью обнажены, но ураган ощущений, вызванных его поцелуями, заставил ее забыть обо всем.
        Его губы обжигали ее и без того горящую кожу, наполняя неизведанными доселе восхитительными чувствами, от которых трепетало все внутри. Прикосновения его мозолистых рук были подобны вспышкам молнии, грозившей испепелить Ринну своим адским огнем, в пламени которого билось ее нестерпимое желание.
        Она услышала свой крик, крик наслаждения, когда пламя разгорелось еще сильнее, превратившись в пылающий костер. В какой-то момент она почувствовала боль, но ее тут, же захлестнул поток новых ощущений. Тело ее выгнулось, и интуитивно, просто подчиняясь желанию наслаждаться, она стала совершать движения в едином ритме со своим партнером.
        - Боже мой, - хрипло прошептала она, - ты великолепен.
        Его движения становились все быстрее и быстрее, ей стало казаться, что бушующее пламя вот-вот уничтожит ее. И вдруг, вырвавшись откуда-то из глубины, пьянящая истома начала наполнять ее ослабевшие члены, а огонь, утратив силу, продолжал тлеть, постепенно превращаясь в слабо мерцающий отблеск полного удовлетворения.
        - Клубника действительно оказалась волшебной, дорогая.
        Ринна слышала его тихое бормотание, но от усталости не могла разобрать слов. Тело ее наполнилось свинцовой тяжестью, голова шла кругом. Ей не хотелось шевелиться, не хотелось ни о чем думать. Притаившись в его объятиях и закрыв глаза, она почувствовала успокаивающую прохладу его руки, легким движением которой он убрал волосы с ее лба. Последним, что она запомнила, прежде чем уснуть, был его нежный поцелуй.
        Ринна проснулась от подступившей тошноты. Сначала она не могла понять, где находится. В глаза бил яркий свет, она огляделась, стараясь вспомнить. Во рту пересохло, язык казался распухшим, шум в голове» мешал сосредоточиться. Она приподнялась на кровати, и ее глаза расширились от ужаса, когда она заметила лежащего рядом с ней обнаженного мужчину. Тогда Ринна все вспомнила, и внутри что-то оборвалось.
        Быстро одевшись, нетвердой походкой она вышла из комнаты и отправилась на поиски Шелли. В гостиной повсюду вповалку лежали люди. Из колонок по-прежнему неслась музыка. Ее подруга спала, устроившись на стуле. Ринна посмотрела на часы и растолкала Шелли.
        - Пошли, - прошептала она. Ей хотелось скорее убежать и где-нибудь спрятаться, но Шелли была не в состоянии сдвинуться с места. Кое-как Ринне удалось дотащить ее до машины. Когда они выехали домой в Окалу, серая предрассветная дымка уже клубилась в небе. Меньше чем через час отец Ринны встанет и начнет заниматься с лошадьми.
        Шелли удалось немного прийти в себя лишь после того, как ее вырвало на обочине дороги, где они ненадолго остановились. За рулем сидела Ринна. Ни она, ни Шелли, ни словом не обмолвились о вечеринке; обе думали лишь о том, как попасть домой, прежде чем проснутся родители. Отец Ринны вот уже несколько лет работал у отца Шелли, готовя его лошадей для скачек. Они жили в доме, предоставленном в их распоряжение Гленном Роббинсом. Это было маленькое, уютное строение, расположенное рядом с конюшней. Ринне удалось проскользнуть внутрь, не потревожив отца.
        Ей показалось, что она проспала всего несколько минут, когда раздался тихий стук в дверь ее спальни. Она знала, что это отец. С тех пор как умерла мать, вот уже десять лет каждое утро они поднимались вместе. Сегодняшний день не стал исключением. Ринна с трудом встала с кровати и набросила халат.
        Лес Уилльямсон, высокий, крупный мужчина, с волосами песочного цвета, заметно поредевшими в последнее время, вскоре должен был отметить свое шестидесятилетие. Ринна была поздним ребенком, она появилась на свет, когда он меньше всего этого ожидал. Но, даже оставшись один, он не прекращал проявлять отеческую заботу о дочери. Человек он был замкнутый, верил в высокие идеалы и исповедовал строгую мораль. Стоит ему узнать, что она натворила, это убьет его.
        Насупив брови, отец посмотрел на нее и подавил улыбку.
        - Похоже, чашечка кофе тебе не повредит, - заметил он после короткой паузы.
        Ринна утвердительно кивнула. Последовав за ним в кухню, она опустилась на стул.
        - Голова раскалывается.
        - Неудивительно. - Отец суетился, стараясь производить как можно меньше шума. - Сколько же ты выпила?
        От одного упоминания об алкоголе все начало переворачиваться у нее внутри. Услышав звук упавшей на пол чашки, она вздрогнула.
        - Слишком много. Понимаю, это звучит глупо, но я не представляла, что пунш из шампанского может так ударить в голову.
        Отец рассмеялся и, бросив на нее извиняющийся взгляд, начал собирать с пола осколки чашки.
        - Он любого свалит с ног. Он вкусный, пьешь не замечая. Никогда не забуду своего первого похмелья, - заявил он, - я перебрал виски и после этого мучился целых три дня.
        - Скорее бы забыть о похмелье, - пробормотала Ринна. И обо всем остальном, хотелось добавить ей.
        - Ты задержалась допоздна. Было весело?
        Ринна почувствовала, как краска стыда заливает ее лицо. Всю жизнь отец оберегал ее, старался наставить ее на путь истинный.
        - Извини, если разбудила тебя.
        - Ты меня не разбудила, дорогая. - Он присел рядом с ней и в задумчивости стал потягивать кофе.
        Ринна старалась погасить досаду. Тот мужчина тоже называл ее «дорогой».
        - Знаешь, Ринна, - продолжал отец, - полученный опыт образумит тебя лучше, чем все мои лекции.
        Ринне пришлось стиснуть зубы, чтобы подавить приступ тошноты. Он прав, с горечью думала она, тысячу раз прав. Собственный опыт - лучший из учителей. К сожалению, зачастую учитель весьма суровый.
        - В следующий раз будешь знать свою норму, - сказал отец, усмехнувшись. - Тебе чертовски многому еще предстоит научиться.
        Она утвердительно кивнула и сделала глоток обжигающего кофе в надежде, что он немного успокоит ее. Некоторое время они сидели молча. Отец накрыл ладонью ее руку, и Ринне полегчало.
        - Дорогая, вся эта суматоха со скачками в Даунсе, да и твоими выпускными экзаменами в колледже… у меня не было случая сказать, как я горжусь тобой. Знаю, сколько тебе пришлось потратить сил, чтобы сдать их. Твоя мать тоже гордилась бы тобой, - добавил он, в его голосе слышалась боль утраты.
        Ринна смутилась, заметив слезы в его глазах. Лес Уильямсон не был сентиментальным и никогда не показывал чувств, но боготворил свою жену. «Прошу тебя, не надо! - хотелось крикнуть Ринне. - Пожалуйста, не говори так!»
        - Ты носишь ее имя и достойна ее памяти, Ринна. Чтобы вспомнить, какой прекрасной женщиной была твоя мать, мне достаточно взглянуть на тебя.
        - О папа, - прошептала она, всем сердцем переживая то, что произошло на вечеринке. Когда она заплакала, отец обнял ее и попытался утешить. «Я была с мужчиной, папа, - хотелось ей крикнуть. - Я была с мужчиной, но даже не знаю его имени!» Ей пришлось прикусить губу, чтобы не произнести этого вслух. Страшно подумать, что произойдет, если отец узнает.
        - Ну ладно, - сказал он, когда она немного успокоилась. - Давай займемся лошадьми. Можешь взять сегодня Храброго Воина. Не помню, говорил я тебе, что Гленн подумывает о том, чтобы продать его? Я твержу ему, что жеребец - прирожденный чемпион, а он, и слушать не хочет.
        Жеребец по кличке Храбрый Воин имел дурную привычку кусать других лошадей. Он не отличался злобным характером, но привычка его явно всех бесила. Заняв место в первых рядах на старте, он частенько вытягивал морду и кусал рядом стоящую лошадь. Он напоминал большого ребенка, которому никак не удается повзрослеть. Отец и Ринна подумывали использовать специальный мундштук, который не позволял бы жеребцу кусаться.
        - Зачем же его продавать, - заметила Ринна, заставляя себя переключиться на предстоящую тренировку. - Ты сказал Гленну о мундштуке?
        - Нет, хочу сначала сам его попробовать. Между прочим, ты слышала о пожаре в Лэйкленде?[Лэйклендом называлась территория в Южной Флориде, где размещались конюшни и беговые дорожки.] Там только что начался сезон скачек. Несколько лошадей удалось спасти, но конюшни «Оукс» лишились большинства своих чистокровок. Ведется расследование.
        Пожар - беда для всех, кто связан с лошадьми. Когда в конюшне находятся сотни ценнейших животных, в первую очередь стараются спасти от пожара их. Но, несмотря на все предосторожности, иногда случаются настоящие трагедии.
        - Думаю, нам повезло, что мы не отправили Воина, - сказала Ринна.
        - Славу Богу. Какой ужас, подумать страшно об этой трагедии.
        Отец вылил остатки своего кофе в раковину.
        - Ринна, ты, кажется, очень расстроилась из-за вчерашнего вечера.
        - Да, - произнесла она, отворачиваясь, чтобы скрыть от него слезы.
        - Голубушка, одна ошибка - еще не конец света. Подумаешь, ну, перебрала слегка. На ошибках учатся, чтобы не повторять их.
        Следующие три месяца эти слова придавали Ринне сил. Она вновь и вновь повторяла их, заметив, что стала часто уставать, затем у нее начались приступы тошноты, причиной которых она считала, являлся затянувшийся желудочный грипп. Ринна отметала мысль о беременности - ведь она была с мужчиной один-единственный раз. Врач подтвердил ей эту вероятность, множеством примеров, удивляясь, что она отказывается ему верить.
        - Это общее заблуждение, дорогая, - сказал он, - за которое многим женщинам потом приходится расплачиваться.
        Горький смысл слов врача не ускользнул от Ринны, но она не сразу поняла, что относятся они именно к ней. Услышав от врача подтверждение, что она действительно беременна, Ринна осторожно попыталась навести справки о незнакомце с вечеринки, затем осторожность была забыта, и наконец, она принялась в отчаянии разыскивать его, повсюду.
        Хозяин дома, где проходила вечеринка, не вспомнил даже ее, не говоря уж о высоком, темноволосом мужчине.
        - Меня тогда больше интересовали женщины, милочка, - заявил он ей, когда она связалась с ним по телефону. - А ты, какая из себя?
        Шелли тоже не запомнила его.
        - Он напоминал тебе Джона Уэйна, но не был похож на Джона Уэйна. Хватит, Ринна, прекрати.
        Она описывала его вновь и вновь в надежде, что Шелли вспомнит что-то, что поможет ей найти отца своего ребенка. На всех ипподромах, где они участвовали в скачках, она справлялась о нем, пыталась отыскать среди лиц в толпе его смуглые черты. Ринна не представляла, что сделает, если найдет его. Так далеко она не заходила. Ей только хотелось узнать имя этого человека.
        Через два месяца ей пришлось признать свое поражение, и тогда она решила с приходом осени подыскать себе место учительницы. Она продолжала работать вместе с отцом. До шестого месяца ей удавалось скрывать от него свою беременность. Но однажды утром, когда она не смогла натянуть на себя самые широкие брюки, Ринна решила, что пришло время рассказать обо всем отцу. На всю жизнь запомнится ей его реакция.
        - Ты беременна? - прорычал он, и его лицо стало пурпурным. - Ты беременна и даже не знаешь, кто отец. О Боже, Ринна. Как ты могла? Как ты могла запятнать ее имя?
        - Папа, - ответила она, - постарайся, пожалуйста, понять. Это была ошибка. Я совершила ошибку. Я совершила ошибку.
        - Ошибка? Ты опорочила память матери, а говоришь, что совершила ошибку?
        - Папа, пожалуйста, - взмолилась она, слезы струились по ее лицу.
        - Я должен идти, - сказал он. Он вдруг сразу постарел, плечи ссутулились, морщины глубже врезались в лицо. - Мне нужно заниматься лошадьми.
        - Я помогу тебе, - с жаром предложила она, готовая на все, лишь бы заставить его забыть о ее вине.
        - Нет! - резко оборвал ее отец. - Я не нуждаюсь в помощи. Не могу смотреть на тебя и вспоминать ее.
        - Папа, пожалуйста, попробуй понять, - повторила Ринна, когда отец открыл дверь.
        Он обернулся и взглянул на нее. Ей показалось, что она увидела незнакомого человека. Отвращение в его взгляде смешалось с разочарованием и отчаянием.
        - Не называй меня так, Ринна, - он осекся, произнеся ее имя. - Не называй меня
«папа». У меня больше нет дочери. Я больше не хочу тебя видеть.
        Ринна была ошеломлена. Она понимала, что он расстроится и будет в гневе, но что он возненавидит ее, этого она никак не ожидала. Проплакав остаток утра, днем она упаковала вещи и, взяв все свои деньги, покинула дом. Одной из черт, унаследованных ею от отца, была гордость, доходившая порой до упрямства. Она не могла больше оставаться здесь. Пришло время взрослеть.
        На автобусной станции она взяла билет до Лексингтона в штате Кентукки, именно туда покупал билет мужчина, стоявший перед ней в очереди в кассу. Три дня она провела в гостинице, пытаясь разобраться, что ей делать дальше. Настало время взглянуть правде в лицо: она беременна и должна находиться под наблюдением врачей. А она одна, в чужом городе. На следующий день Ринна поселилась в доме для матерей-одиночек. Дальше все было просто. Она купила дешевое обручальное кольцо, во избежание лишних вопросов при заключении контракта на работу использовала слово
«миссис» вместо «мисс» и получила должность учительницы в школе Прайс для детей с дефектами в развитии.
        В школе Леоны Прайс она проработала четыре года, и все это время, выбиваясь из сил, одна воспитывала Энди. Во время летних каникул Ринна обычно работала учительницей в семьях, получая таким образом, прибавку к своим скудным доходам. Этим летом, по рекомендации мисс Прайс, она занималась с Дженнифер Мартин. Дженнифер относилась к категории детей с легкой задержкой развития, для которых очень важны индивидуальные занятия. Уже сейчас прогресс стал, заметен настолько, что не исключено, что ребенку не придется возвращаться осенью в специальную школу.
        Странно, думала Ринна, что она попала сюда, в «Мартин Оукс», в семью людей, связанных с лошадьми и скачками. Словно вновь дома очутилась. Работать с Дженнифер было скорее удовольствием, и, кроме того, у Ринны установились прекрасные отношения со всеми членами семьи. Ей доставляли радость их разговоры о чистокровных лошадях, скачках, забегах. Старый мистер Мартин, хотя и вмешивался во все дела, высказывая свое мнение по любому вопросу, вплоть до воспитания детей, фактически передал бразды правления поместьем своим сыновьям. Похоже, Дэвид знал лошадей лучше других. Джонатану большее удовольствие доставляли его занятия живописью. После смерти жены он полностью посвятил себя искусству. Старший, Трэвис, находился сейчас в Саратога-Спрингс, где занимался закупками лошадей. Ринна пока не познакомилась с ним, но рассчитывала сделать это в самое ближайшее время. По словам Дэвида, Трэвис был самым страстным лошадником в семье.
        Большой серый жеребец стал нетерпеливо стучать копытом и, ткнувшись мордой, вернул Ринну к действительности. Она вновь потрепала его по лоснящейся шерсти. Сколько лет она не ездила верхом, а этот конь, видно, отлично подготовлен.
        Прежде чем она осознала, что делает, Ринна ухватилась за гриву и через секунду уже сидела верхом. Она немного проедется по пастбищу. Просто хочется испытать забытое восхитительное ощущение ветра в волосах во время скачки. Ничего страшного не случится, просто оба они получат удовольствие.
        Реакция коня не заставила себя ждать - он тут же рванулся вперед. Ринна крепче вцепилась в гриву, низко пригнувшись к его шее и прижав ноги к бокам. Ей показалось, что они стали одним целым, когда легко, длинными скачками конь понес ее по покрытому цветами лугу. Он действительно оказался резвым. На какое-то время она вновь очутилась во Флориде, забыв обо всем на свете, даже о том, что скачет на чужом, дорогом коне и, возможно, подвергает его опасности.
        Внезапно, почувствовав, как напряглись его мышцы, Ринна поняла, что конь готовится совершить прыжок через изгородь. Она стала тянуть его за гриву, пытаясь остановить, но на полном галопе сделать это оказалось совсем не просто, жеребец не реагировал на ее попытки. В гигантском скачке его передние ноги оторвались от земли. Пытаясь облегчить ему прыжок, Ринна еще ниже пригнулась к шее животного и, что было сил, стиснула каблуками бока.
        Она поняла, что сейчас упадет. Остаться верхом на лошади, совершающей прыжок через препятствие, довольно трудно. Одно дело сам прыжок, но совсем другое - приземление: без седла и узды усидеть практически невозможно. Нет, она не боялась падения. Она падала с лошадей столько раз, что для нее это было равносильно падению с высокого стула. Только бы не перелететь через шею коня, или хуже того - как бы он при прыжке не повредил передние ноги.
        Словно сквозь сон до Ринны донесся скрежет тормозов. Машина пронеслась мимо них как раз в тот момент, когда они преодолели изгородь. Ноги коня опустились на землю, и она почувствовала, что падает. Через мгновение она уже сидела на пыльной дороге. Оставшись без седока, конь замедлил бег и начал крутиться на одном месте, тряся головой, словно удивляясь произошедшему с ней. Он не хромал и не получил никаких травм.
        Она поднялась с земли, отряхнула джинсы и собралась извиниться за то, что так испугала незнакомого человека, который с яростным видом сейчас направлялся к ней. Ведь она практически свалилась ему на голову.
        Но в следующий момент слова извинения застыли у нее на губах. Кровь отхлынула от лица, когда она увидела мужчину, которого запомнила навсегда. У нее подкосились ноги. На секунду ей показалось, что она вот-вот начнет истерически хохотать. Перед ней стоял человек, тревоживший ее сны на протяжении последних четырех лет, - отец ее ребенка.


        Глава 2
        Ринна закрыла глаза, стремясь вычеркнуть этот образ из своего сознания. Неправда, думала она, невозможно! После стольких лет, после всего, что ей пришлось пережить, судьба не может быть так жестока к ней. Это дурной сон. Ее воображение сыграло с ней шутку.
        - Черт побери, что это вы себе позволяете? - прозвучал его вопрос.
        Нет, воображение тут ни при чем, поняла Ринна. Пусть этот голос дрожит от ярости, но это тот же хриплый голос, та же протяжная манера говорить. Да, это он. Боже, это действительно он. От страха ее сердце бешено заколотилось. Она почувствовала, как покачнулась, и ее окутала полная тьма.
        Резкая боль в руке, там, где он с силой схватил ее, вернула Ринну к действительности.
        - Ах вы, проклятые хиппи! - кричал он, толкая ее впереди себя по направлению в дому. - Или как вы там себя зовете! Я разрешил вам разбить лагерь на своей земле и терплю ваши выходки, но, черт побери, я не позволял касаться моих лошадей!
        Сквозь туман Ринна вспомнила, как мистер Мартин и Джонатан беседовали о группе студентов колледжа, расположившихся лагерем на границе их владений. Они называли себя «дети вигвама», и этот человек, видимо, счел ее одной из них. Но Ринна была слишком потрясена, чтобы разубеждать или спорить с ним. Она не сопротивлялась, пока он тащил ее к дому, и пыталась мысленно собрать воедино обрывки его фраз. Он назвал «Мартин Оукс» своей землей. Его земля? Кто же он такой?
        - Чарли! - крикнул он конюху, бегущему навстречу. - Накинь узду на Экскалибура и отведи его в стойло. Теперь, когда он понял, что изгородь ему не помеха, этот чертов жеребец покроет всех кобыл на ферме. И позови Дэвида.
        Ринна в замешательстве моргала глазами, пока они поднимались по ступенькам особняка. Он так крепко держал ее за руку, что ей ничего не оставалось, как бежать за ним сломя голову. Почему он упомянул Экскалибура? Она скакала на Стальном Кинжале, или, по крайней мере, так думала. Ей вдруг стала понятна горькая ирония происходящего, и что-то похожее на первые признаки истерики шевельнулось внутри. Она перепутала лошадей. А мужчина, оказавшийся отцом ее ребенка, был не кем иным, как Трэвисом Мартином. Внезапно она начала хохотать.
        - Рад, что вам это кажется смешным, - пробормотал он, втолкнув ее внутрь с такой силой, что дверь затряслась на петлях. - Через несколько минут вам будет не до смеха.
        - Трэвис, что, черт возьми, происходят? - Джонатан замер на пороге. - Что случилось? С Дженни все в порядке?
        Вслед за ними в дверях появился Дэвид, и тут же из-за угла показался мистер Мартин.
        - Боже, Трэвис, отпусти ее, - приказал старик. - Разве ты не видишь, что делаешь ей больно?
        - Проклятье, ты прав, я делаю ей больно, - отпарировал Трэвис, подталкивая Ринну к кабинету. - Ей еще повезло, что я не свернул ей шею. Что касается Дженнифер, то с ней все в порядке, - сообщил он, поворачиваясь к Джонатану, - но я только что поймал эту женщину, когда она перескочила через изгородь на Экскалибуре. Я вызываю полицию. На этот раз мы подадим жалобу.
        - Полиция? Зачем полиция? - воскликнул Джонатан. - Они не станут ее арестовывать.
        - Посмотрим!
        - Трэвис, - еще строже сказал мистер Мартин. - Ты причиняешь Ринне боль. Отпусти ее сейчас же.
        Они говорили в один голос, перебивая друг друга, но вдруг крики умолкли, и наступила полная тишина. Ринна прекратила свой истерический смех и теперь бесстрастно поглядывала на трех мужчин. Она отмечала каждую мелочь, но внутри нее словно все застыло, словно она не являлась участницей происходящего. Трэвис медленно отпустил ее руку.
        - Ринна?
        Сквозь оцепенение Ринна почувствовала на себе его пристальный взгляд и, подняв голову, посмотрела на него. Его лицо, так хорошо ей знакомое, выражало крайнее изумление. Под насупленными бровями в серых со стальным блеском глазах застыл немой вопрос. Выбившаяся прядь волос спадала на лоб. Привычным нетерпеливым движением он отбросил ее назад.
        - Это Ринна Уилльямсон, учительница Дженнифер, - сказал мистер Мартин.
        - Учительница? - переспросил Трэвис.
        - А этот буйный маньяк - мой сын, Трэвис. - Гордость, звучавшая в голосе старика, смягчила резкость его слов. - С вами все в порядке, дорогая?
        Ринна утвердительно кивнула и потерла запястье там, где пальцы Трэвиса впились в ее нежную кожу.
        - Спасибо, - ответила она, - все в порядке.
        Но это было не так, далеко не так. Она упала с лошади, встретила человека, которому в блаженном неведении пять лет назад отдалась, подверглась грубому обращению с его стороны - и все это в течение каких-то десяти минут.
        - Прошу извинить меня. - Трэвис все еще казался смущенным. Он хмуро смотрел на нее. - Вам следовало сказать, кто вы на самом деле.
        Ринне его невинное замечание показалось нелепым. Что ей следовало сказать? «А, привет! Извини, что взяла твою лошадь, по-моему, мы уже встречались?» Или: «О, привет! Помнишь меня? Мы провели вместе ночку пять лет назад!»
        - Прошу прощения, что без спроса взяла коня, - пробормотала она. - Я поступила глупо и безответственно.
        - Экскалибур прекрасна преодолевает препятствия, - впервые заговорил Дэвид. - Мы все знали, что его прыжок через изгородь - лишь вопрос времени. А Трэвис взбесился, потому что Экскалибур его любимая верховая лошадь. Кстати, Чарли сказал, что вы скакали без седла. Почему вы не говорили нам, что вы опытная наездница?
        Потребовалось несколько секунд, прежде чем Ринна поняла, что Дэвид обращается к ней с вопросом. Нахмурившись, она пыталась собраться с мыслями.
        - Я ездила верхом очень давно, - удалось ей, наконец, выдавить из себя. - Думаю, мой сегодняшний поступок объясняется минутным порывом.
        - Хорошо, что вы наткнулись на Экскалибура, а не на Стального Кинжала. - Дэвид повернулся к брату. - Трэвис, Стальной Кинжал - самый мерзкий конь из всех встречавшихся мне. Ему легче лягнуть, чем подчиниться. Не понимаю, что ты в нем нашел.
        Ринна вспомнила, как несколько дней назад Дэвид рассказывал ей, что Трэвис купил Стального Кинжала на призовых скачках после того, как владелец отказался от беспокойного животного. Трэвис заметил что-то необычное в этом коне, поверив в его чемпионское будущее.
        - Конечно, по характеру он не подходит для нашей конюшни, но ведь происхождением он из Кентукки, - заявил мистер Мартин, явно гордясь репутацией своей фермы. В мире скачек его лошади были известны послушным, даже образцовым поведением. - Только почему его не было на южном пастбище? Я послал Ринну туда.
        - Я перевел Кинжала на тренажный круг еще с утра, - объяснил Дэвид. - Хотел начать с ним работать. А поскольку Экскалибуру надо было порезвиться на просторе, я и отправил его туда.
        - Похоже, ему удалось порезвиться, - хмыкнул мистер Мартин.
        - Да, конечно, - пробормотал Трэвис, продолжая, нахмурившись смотреть на Ринну. Затем тихо заметил: - Ринна, какое необычное имя.
        На подобное замечание ей приходилось отвечать тысячи раз.
        - Меня назвали так в честь матери.
        - Вы всегда жили в Кентукки?
        - Что? - В смятении Ринна прикоснулась рукой ко лбу. Почему он спрашивает об этом?
        - Откуда вы родом?
        - Откуда? - повторила она. - Я жила во Флориде.
        Ринна понимала, что ей нужно сбросить с себя охватившее ее оцепенение, но, по-видимому, полное безразличие является чем-то вроде защитной реакции, предохраняющей от истерики. Происходящее по-прежнему не умещалось в ее сознании. В течение пяти лет она пыталась узнать, кто он, отец ее ребенка, а он все время находился в нескольких милях от нее. Она два года учила его племянницу в школе. Совпадение просто невероятное.
        - А когда мы решили, что Дженнифер нужна учительница? - через некоторое время спросил Трэвис. - Кажется, у нее лишь небольшая задержка в развитии.
        Всем этот вопрос показался пустяковым замечанием, но Ринна ощутила в тоне, которым он был задан, скрытую враждебность. Его слова прозвучали холодно и резко. Удивившись произошедшей в Трэвисе перемене, она взглянула на него. Лицо его будто было вырублено из камня.
        - Мы решили это в конце учебного года, - обратился к нему Джонатан. - На последнем родительском собрании Ринна посоветовала найти Дженнифер учителя на лето. Нам повезло, что она оказалась свободна и смогла сама взяться за дело.
        - Да, нам очень повезло, - тихо заметил Трэвис.
        - Да мы же говорили тебе об этом, - продолжал Джонатан. - Когда ты закончил регистрацию Принслека, помнишь?
        Принслеком звали жеребца, которого владельцы «Мартин Оукс» в этом году официально зарегистрировали как элитного производителя. Хотя этот конь и не выиграл приз
«Трипл Краун» для трехлеток, уступив всего полкорпуса, на четвертом году жизни он становился победителем множества скачек с крупными призами. Ринна по газетам внимательно следила за результатами сделки по регистрации, которая принесла владельцам скакуна несколько миллионов долларов, и пресса не скрывала, что это спасло «Мартин Оукс» от финансового краха. В отличие от других ферм «Оукс» представляла собой частную компанию и полностью зависела от доходов, получаемых на скачках. Пожар в Лэйкленде, в котором погибло большинство чистокровных лошадей, подкосил их.
        - Вероятно, ты был очень занят и забыл, - заметил Джонатан. - Но Дженни делает поразительные успехи.
        - Да, - сказал Трэвис, - конечно, успехи поразительные.
        Слово «да» в его устах не прозвучало утверждением, и это снова насторожило Ринну. Почему он злится? Ведь все неприятности выпали на ее долю. Он даже не узнал ее. Или узнал? Его удивило ее имя, когда ее представили. Странным показался и его вопрос о том, откуда она родом. Неужели он догадался и намеренно провоцирует ее? Ринна посмотрела на Трэвиса, стараясь по его лицу определить, узнал ли он ее. Ее встретил холодный, злобный взгляд, испугавший Ринну больше, чем его ярость несколько минут назад. Под ледяным взглядом этих серых глаз она вздрогнула, словно попала в порыв холодного ветра.
        Неожиданно, словно нарочно решив усилить путаницу, в комнату вбежала Дженнифер, а следом за ней Энди. Очевидно, им удалось ускользнуть от миссис Мэкки, на них все еще была грязная одежда.
        - Отдай мой грузовик! - кричал Энди, пробегая совсем близко от столика с дорогим хрусталем.
        - На, на, на… - дразнила его Дженнифер. - Ты меня не поймаешь.
        - Эй, ну-ка! - Джонатан вытянул руку, остановив Дженнифер, а мистер Мартин задержал Энди.
        - Как тебе не стыдно! - прикрикнул на дочь Джонатан. - Прекрати дразнить Энди. Отдай ему грузовик.
        Дженнифер улыбнулась и вернула мальчику игрушку.
        - Все равно ты не смог меня поймать, - заявила она.
        - Нет, смог.
        Мистер Мартин усмехнулся:
        - Этот маленький постреленок - сын Ринны. - Он с нежностью потрепал мальчика по волосам. - Энди, познакомься, мой старший сын Трэвис.
        - Привет, Энди. - Трэвис с улыбкой приветствовал малыша, хотя жест отца явно вызвал его удивление. Дружелюбность Трэвиса удивила Ринну.
        - Привет. - Энди вытер руку о свои грязные штанишки и протянул ее, как его учили.
        Трэвис пожал запачканную ручонку.
        - Я должен называть вас «мистер» или «дядя», как дядю Дэвида и дядю Джонатана? - с наивной прямотой спросил Энди.
        - Можешь называть меня дядя Трэвис.
        - Хотите увидеть мою волшебную рыбку? Я поймал ее в пруду. А Дженни ничего не поймала.
        - Конечно, ты же сорвал с крючка моего червяка, - с жаром принялась объяснять Дженни.
        Трэвис засмеялся и вытянул руку, чтобы потрепать мальчика по волосам, как это недавно сделал мистер Мартин.
        - С удовольствием взгляну на твою волшебную рыбку. Что она умеет?
        Ринна не слышала ответа Энди. Оцепенение, охватившее ее, после того как она обнаружила, кем на самом деле оказался Трэвис, отступило, когда она перевела взгляд с отца на сына. Теперь ею овладела паника, и она смотрела то на одного, то на другого. Руки ее дрожали. Энди не был похож на нее, но вместе с тем ее радовало, что он не унаследовал и резких черт своего отца. Теперь она отчетливо увидела, что Энди был точной копией деда. Почему она не замечала этого раньше? Те же широкие скулы, те же глубоко посаженные голубые глаза, те же черты лица. От страха сердце ее сжалось. Ведь она ничего не знает о Трэвисе Мартине. Как он поступит, узнав, что Энди его сын? Неужели попытается отобрать у нее ребенка?
        - Энди, милый, - запинаясь, сказала она, стараясь побыстрее удалить его из комнаты, прежде чем все заметят сходство. Ведь оно очевидно, и к тому же Трэвис пристально рассматривал своего сына. - Ты весь в грязи. Пойдем в ванную.
        - У-у-у, мам! Дедушка сказал, что мы снова пойдем на рыбалку. - Энди повернулся к старику. - Правда? Ведь ты сказал, что мы можем пойти на рыбалку?
        - Да, сказал, - со вздохом признался мистер Мартин. - Но вот что я еще тебе скажу. Сначала найди миссис Мэкки и помойся. Ты же не хочешь своим видом распугать всю рыбу?
        - Можно, я тоже пойду, дедушка? - взмолилась Дженнифер. - Мне тоже хочется поймать рыбку.
        - Да, да, можешь тоже пойти, но чтоб без драк!
        Ринна схватила Энди за руку, собираясь выйти, но мистер Мартин остановил ее:
        - Пусть этим займется Тельма. У вас был нелегкий день.
        Нелегкий? Это слово не подходит. Ринне не верилось, что человек может подвергнуться выпавшим на его долю испытаниям и при этом не сломаться. Сейчас, когда оцепенение отступило, ей казалось, что внутри нее котел эмоций готов вот-вот взорваться. Она сжала руки в кулаки, стараясь усмирить дрожь. Во что бы то ни стало надо успокоиться.
        - Кто бы мог подумать, папа, - сказал Трэвис, когда дети покинули комнату. - Удивлен, что тебе хватает терпения возиться с детьми.
        Старик улыбнулся.
        - Надо благодарить за это Ринну. Она не дает мне ворчать на них. - Он рассмеялся, заметив, как брови Трэвиса в удивлении поползли вверх. - Не будь циником, Трэвис. Все меняется, особенно когда человек стареет. Те пилюли, что прописали мне доктора, и вполовину не помогли мне так, как эта возня с детьми. Чувствую, как я молодею. - Мистер Мартин перевел взгляд на Ринну и нахмурился. - Ринна, с вами действительно все в порядке? Вы очень бледны.
        Ринна попыталась придумать причину своей внезапной озабоченности. Но ничего иного, кроме того, что ей вместе с Энди поскорее нужно покинуть этот дом, прежде чем ее секрет будет раскрыт, не шло на ум. Ей хотелось раствориться, исчезнуть.
        - Со мной все в порядке. Немного болит рука, вот и все.
        Ринна прижала руку ко лбу. Как же все запуталось! Она должна уехать. Должна собрать вещи, должна подготовить Энди.
        - Если вы не возражаете, я пойду наверх, - пробормотала она. - Мне нужно кое-что сделать перед тем… - в голове теснились какие-то обрывки мыслей. - Мне нужно кое-что сделать.
        Мистер Мартин еще больше помрачнел.
        - Вы плохо выглядите. Вам необходимо отдохнуть.
        - Де… ти, - запинаясь, высказала она вслух свои путающиеся мысли. - Я должна подготовить Энди…
        - Не беспокойтесь о детях. Тельма и я займемся ими. - Наблюдая за ней, мистер Мартин выглядел все более озабоченным. - Вы упали, Ринна. Вы уверены, что не ранены?
        Настойчивость, с которой он проявлял заботу о ней, подсказала Ринне, что ее поведение граничит с помешательством. В надежде, что физическая боль приведет ее в чувство, она стиснула руки, при этом ее длинные ногти вонзились в ладони с такой силой, что ей потребовалось усилие, чтобы устоять на ногах.
        - Да, спасибо. Пожалуй, я немного отдохну.
        Повернувшись, она поймала на себе взгляд Трэвиса. И хотя взгляд этот был лишен каких-либо эмоций, у нее появилось ощущение, что он бросает ей обвинение. Весь его вид говорил о том, что он не испытывает к ней ни капли жалости.
        - Извините. - Ринна поспешно отвела от него глаза и со всех ног бросилась бежать вверх по лестнице.


        Глава 3
        Следующие полчаса Ринна металась по комнате, хватая свои вещи и пытаясь кое-как рассовать их по чемоданам. Она думала лишь об одном: надо скорее покинуть этот дом. Содержимое ящиков туалетного столика она высыпала в коробку. Затем разбросала по кровати, вынутые из гардероба вещи. Запихнув часть вещей в чемодан и с трудом, закрыв крышку, она остановилась, чтобы перевести дух. К тревоге примешивалось чувство страха. Не обращая внимания на усиливающуюся головную боль, Ринна вновь принялась за дело, продолжив свои метания по комнате.
        Наконец она остановилась и с силой ударила кулаком по ящику комода. От боли в руке глаза ее сразу наполнились слезами. Но она знала, что плачет совсем не поэтому. За какие-то несколько часов на ее долю выпало столько страданий - было от чего прийти в отчаяние. Эти слезы накопились в ней за долгие годы, и теперь пришло время дать им выход.
        Слезы жалости струились по лицу Ринны. Она оплакивала девушку, лишенную невинности незнакомцем, порвавшую из-за этого с отцом; оплакивала все то хорошее, что ждало ее, сложись все иначе. Когда слезы иссякли, не чувствуя ничего, кроме опустошенности, она вытерла лицо и бросила на себя взгляд в зеркало. На нее смотрела безумная женщина. Ее длинные светлые волосы растрепались и торчали во все стороны. Пряди прилипли к вспотевшему лицу. Вокруг глаз размазалась тушь, а обычно румяное лицо стало белым как бумага. Темно-карие глаза лихорадочно сверкали.
        Ринна пригладила волосы, присела среди разбросанных по кровати вещей и постаралась сосредоточиться. Пять лет назад она сбежала, не думая о последствиях, теперь же она взрослая двадцатишестилетняя женщина и должна заботиться о своем ребенке. Решение покинуть «Мартин Оукс» созрело. Она вынуждена уехать, но на вещи надо смотреть реально. Во-первых, ей некуда ехать. Поступив сюда, она сдала свою квартиру. Следовательно, ей даже негде остановиться. Ей придется снять новую квартиру, а при ее материальном положении пройдет немало времени прежде, чем найдется что-то приемлемое.
        А, кроме того, не следует забывать о Дженнифер. Перед этим ребенком у Ринны не просто обязательства педагога. За последний месяц она стала девочке почти матерью, а поскольку это помогало учебе, она позволяла этим отношениям крепнуть. Поэтому она не может, бросив все, уехать сейчас, не подготовив ребенка.
        В задумчивости покусывая губы, Ринна, наконец, приняла решение. Она уведомит Джонатана, что через две недели уедет. За это время она сможет найти квартиру, а возможно, и другую работу. Конечно, новая работа не даст столько денег, сколько обучение Дженнифер, но иного выхода нет.
        Ринна понимала, что ей придется нелегко. Если она будет работать не дома, необходимо найти кого-то, кто присмотрит за Энди во время ее отлучек. Может, мисс Прайс подыщет кого-нибудь из студентов? Леона Прайс, конечно, не оставит ее в беде, но Ринне не хотелось - хоть в чем-то зависеть от своей директрисы. И потом, пришлось бы давать объяснения, которые только усугубят ее прошлую ложь.
        Ринна встала и начала раскладывать по шкафам вещи. Две недели. Этот срок казался ей пожизненным заключением. Все это время ей предстоит избегать Трэвиса, если она не хочет, чтобы он ее узнал. Смятение в первые моменты их встречи заставило ее воображение разыграться; впрочем, по нему нельзя было сказать, что он вспомнил ее. Ведь в тот злополучный вечер, когда она представилась Трэвису, он уже был здорово навеселе. И потом, она всего лишь раз назвала ему свое имя.
        Она постаралась убедить себя, что даже если Трэвис и вспомнит ее, нет доказательств, что Энди его ребенок. Только она заметила сходство своего сына с дедом, и то лишь потому, что знала, кто его отец. В мире тысячи детей с голубыми глазами и широкими скулами. Нет, Трэвис никогда не догадается, что Энди его сын пока она сама не скажет ему об этом, а в ее намерения это, конечно, не входило.
        Два часа спустя Ринна отправилась на поиски Джонатана. Она приняла душ, переоделась в легкое летнее платье и усилием воли взяла себя в руки. Прежде чем сделать первый шаг, она глубоко вздохнула и изобразила на лице подобие улыбки. Ей предстоит самое трудное дело из всех, выпадавших на ее долю, но она должна пройти через это.
        В такое время Джонатан обычно работал в своей студии. Проходя через переднюю, Ринна услышала доносившиеся из кабинета голоса и остановилась. Она сразу узнала хрипловатый голос Трэвиса. После его слов раздался смех, значит, все мужчины там. Момент для разговора с Джонатаном оказался неудачным.
        Она повернулась, собираясь отправиться на поиски детей, но ее окликнул мистер Мартин:
        - Ринна! Заходите, дорогая.
        Секунду она колебалась. Пусть ей не хочется встречаться с Трэвисом, но она не может невежливо вести себя с остальными. Набрав в легкие побольше воздуха, она вошла в кабинет.
        - Вы чувствуете себя лучше после отдыха? - осведомился мистер Мартин.
        - Спасибо, все в порядке, - ответила Ринна, усаживаясь на предложенный ей стул. Она заметила, что Джонатана нет в комнате. Нужно скорее найти его. Ладно, она недолго побеседует с ними и потом, извинившись, уйдет. - Джонатан у себя в студии?
        - Нет, - сказал мистер Мартин. - Разве вы не помните? У него сегодня деловая встреча в галерее.
        - Ах да, я забыла. - Сердце Ринны упало.
        Теперь ей не удастся так легко уйти. Она беспокойно заерзала на стуле. Она старалась не смотреть на Трэвиса, но ее взгляд постоянно натыкался на него. Он тоже переоделся, отметила она. На нем были простые брюки и рубашка с открытым воротом, подчеркивающие его стройную фигуру. Но внимание Ринны привлекли его сапоги: темно-коричневого цвета, с острыми носами, на высоких каблуках; впереди на голенищах разноцветными нитками вышит орел. Хищник, готовый схватить свою добычу, - это, по иронии, как нельзя лучше соответствовало происходящему.
        - А где дети? - спросила она, поспешно отводя взгляд от сапог. Дело доходит до смешного.
        У нее уже стали возникать видения.
        - Их Тельма кормит обедом. Мы поймали еще несколько рыбок. Энди собирается держать их в аквариуме, и я не могу его отговорить. Маленький дьяволенок! Он и Дженни опять возились в грязи, - мистер Мартин произнес эти слова и, улыбнувшись, обратился к своему старшему сыну: - Знаешь, Трэвис, он напоминает мне тебя в этом возрасте - одни и те же выходки.
        Трэвис повернулся к отцу:
        - Все четырехлетние мальчишки немного дьяволята, - сухо заметил он и после короткой паузы добавил: - Думаю, мы не состоим в родственных отношениях.
        Сердце Ринны тревожно сжалось. Она стала уговаривать себя, что это лишь невинное замечание. Он ни о чем не догадывается. Он не вспомнил ее. Она была в этом уверена, но от страха стала судорожно сжимать и разжимать кулаки.
        - Мне будет не хватать его, когда он осенью вернется в школу, - продолжал мистер Мартин. - Я очень к нему привязался. Он для меня теперь как член семьи.
        - Похоже, ты весьма привязан и к вдове Уилльямсон, папа, - сказал Трэвис, пристально глядя на Ринну. - Удивлен, что ты еще не убедил Джонатана или Дэвида жениться на ней.
        Все знали, что мистер Мартин очень хотел, чтобы его сыновья поскорее устроили свою личную жизнь и обзавелись потомством, которому предстояло унаследовать поместье. Приехав сюда, Ринна не раз становилась свидетелем разговоров мужчин. Касались они одной и той же темы и отличались лишь тем, что проходили в шутливой форме, а иногда мистер Мартин прямо заявлял сыновьям о том, что пора завести семью, но фраза, брошенная сейчас Трэвисом, никоим образом не напоминала доброжелательный тон их обычных бесед. Достаточно было взглянуть на Дэвида и убедиться, что даже ему претила грубость брата. Услышав его слова, он поперхнулся глотком вина.
        Ринна с шумом втянула в себя воздух. Стало очевидным, чего добивается Трэвис. Он любым способом намерен унизить ее. Но зачем?
        - Чем ты занимался там, на севере, Трэвис? - спросил Дэвид, откашлявшись. - Брал уроки грубости?
        Трэвис лишь улыбнулся в ответ. Его отец, помрачнев, пожал плечами и махнул рукой.
        - Я надеялся убедить жениться на ней тебя, Трэвис, - попытался обратить все в шутку мистер Мартин. - Но теперь, познакомившись с тобой поближе, она сама этого не захочет. Сначала ты напугал ее до полусмерти, а теперь грубишь. Что с тобой творится?
        - Ничего, папа. Я постараюсь быть вежливым с миссис Уилльямсон. Мне пока не удалось так хорошо узнать ее, как тебе. Наша первая встреча была короткой и весьма… нешаблонной.
        - Тогда, думаю, ты должен извиниться перед ней, - настаивал мистер Мартин.
        Трэвис улыбнулся Ринне.
        - Похоже, мне снова придется заглаживать свою вину. Я прошу прощения за свою грубость. У меня был долгий и… необычный день.
        Ринна поняла, что он отнюдь не выглядит раскаивающимся и его ничуть не тронула серьезность отца. Она постаралась убедить себя, что ее подозрения необоснованны. Ведь Трэвис прав, их встреча действительно была короткой и нешаблонной. Ее угораздило свалиться с его коня. Но беспокоило ее, не сказанное им, а то, как он говорил. Да уж, выдался денек…
        - Послушай, Трэвис, - обратился к сыну мистер Мартин, - не помню, говорил я тебе, что кузина Люси выходит замуж в сентябре?
        Дальше их разговор протекал без участия Ринны, и она вновь попыталась убедить себя, что двусмысленность Трэвиса ей померещилась. Он ведь извинился перед ней… Просто она слишком нервничает - все время думает об их мимолетной связи, и ей остается только уповать на то, что он о ней не вспомнит.
        С наигранной улыбкой Ринна слушала беседу мужчин. Свадьба кузины Люси стала предметом спора между ними, и поскольку Трэвис, казалось, забыл о ее присутствии, Ринна попыталась расслабиться. Когда заговорили о лошадях, она заерзала на стуле. Вероятно, сейчас она сможет, извинившись, уйти.
        - На днях я случайно встретил Леса Уилльямсон, - сообщил отцу Трэвис. - Он сейчас работает с жеребцом Ганна Роббинса по кличке Бравый Командир.
        Эти брошенные мимоходом слова для Ринны прозвучали как раскат грома. Она почувствовала, что внутри у нее все тревожно сжалось. Проклятье, откуда Трэвис Мартин знает ее отца? В подобное совпадение трудно поверить. Но ее вдруг осенило, что все члены этой семьи связаны со скачками и лошадьми. Ее отец был уважаемым человеком в той среде. Конечно, Трэвис должен его знать, они все должны его знать.
        Ей вдруг нестерпимо захотелось узнать, как живет отец. Расспросить о его здоровье. Они так давно не виделись, а ведь у него частенько пошаливало сердце. Так, ничего серьезного, но он много работает, много курит и постоянно пьет кофе. Следит ли он за своим здоровьем? Ринна затаила дыхание в надежде получить хоть какие-то обрывки информации.
        Но в этот момент неожиданно к ней обратился Дэвид:
        - Уилльямсон. Послушайте, Ринна, Лес Уилльямсон вам не родственник?
        Ринна медленно выдохнула. Ей нравился Дэвид. Он младше ее всего на пару лет, но в нем сохранились почти детская наивность и при этом особое обаяние, заставлявшее многих испытывать восхищение и доверять ему. Ах, если бы он только знал, какую нестерпимую боль он ей причинил своим невинным вопросом.
        - Уилльямсон довольно распространенная фамилия, - попыталась уклониться от ответа Ринна.
        - Ну не странное ли совпадение, - заметил Трэвис. - Мартин тоже довольно распространенная фамилия. Хотя, Дэвид, у миссис Уилльямсон эта фамилия по мужу.
        Сказав это, он бросил на Ринну испытующий взгляд. К своему ужасу, она поняла, что разговор далеко не закончен. От нехорошего предчувствия внутри у нее все похолодело.
        - Конечно, ты прав, - сказал Дэвид, подходя к буфету, чтобы вновь наполнить бокал. - Я не подумал об этом. - Через секунду Ринна с удивлением обнаружила, что он протягивает ей бокал с жидкостью янтарного цвета. - Прошу вас, Ринна. Извините, что не предложил раньше.
        - О нет, благодарю. Я не пью, - сказала она. И это было чистой правдой. С той самой ночи она не притрагивалась к спиртному, но слова отказа прозвучали совсем неестественно. Она чувствовала, что близка к истерике. Ринна стиснула лежащие на коленях руки и провела языком по запекшимся губам. Не надо обращать внимания на Трэвиса. Она просто обязана игнорировать его присутствие. Почему он все время следит за ней?
        - Ну, херес не в счет, - заявил мистер Мартин. По предписанию врачей он выпивал перед обедом бокал хереса для аппетита и теперь повсюду превозносил его достоинства. - От него вам сразу станет лучше. Вы все еще плохо выглядите.
        - Послушай, папа, - вмешался Трэвис, - не надо ничего навязывать. Возможно, у миссис Уилльямсон есть веские причины испытывать неприязнь к спиртному.
        - Прошу прощения, дорогая, я не подумал, - быстро извинился старик. - Конечно, если вы предпочитаете не пить…
        Ринна вновь попыталась изобразить на лице улыбку. Одно из двух - либо она ведет себя глупо, придавая чрезмерное значение словам Трэвиса, либо он очень хитер. От нее ждали объяснения.
        - Нет, никаких особых причин у меня нет, Я выпью немного.
        Она взяла бокал и притихла, надеясь, что разговор возобновится без ее участия. Упоминание об отце расстроило ее. А вдруг ее узнают? Что ей тогда делать? Эти мысли окончательно выбили ее из колеи.
        - Думаю, у нас найдется клубничное бренди, миссис Уилльямсон, - не унимался Трэвис. - Возможно, вы предпочитаете именно этот напиток?
        Ринна вздрогнула. Трэвис сидел на стуле и с улыбкой смотрел на нее. Улыбку его никак нельзя было назвать радостной, скорее это циничная ухмылка. Ринну охватила паника.
        - Клубничное бренди? - в недоумении переспросил мистер Мартин. - Можно поискать.
        - Нет, не надо, спасибо, - быстро сказала Ринна. Неужели Трэвис понял? Неужели он вспомнил? Боже, ведь она была уверена, что он не узнал ее.
        - Тогда, может, шампанского? - предложил Трэвис. Улыбка исчезла с его лица, в глазах появилось суровое выражение.
        Ринна сжала в руке бокал, стараясь успокоить, бешено бьющееся сердце.
        - Нет, нет, спасибо, - пересохшими губами пролепетала она. - Я ненавижу шампанское.
        - Правда? Странно. - Трэвис положил ногу на ногу и пристально посмотрел на нее. Затем отсалютовал ей бокалом, точно так же, как в тот злополучный вечер. - Мне показалось, что вы должны любить его, особенно с клубникой. Ведь эти ягоды обладают волшебными свойствами, не так ли?
        Ринна словно онемела, сидела как истукан. Она еще сильнее сжала ножку бокала. Он все знает. Он узнал ее и старается заманить ее в ловушку.
        - Знаете, Ринна, - смеясь, включился в разговор Дэвид, - мой брат считает себя знатоком женских вкусов. Но на этот раз ты ошибся, старина, - обратился он к брату. - Возможно, кому-то и нравится шампанское с клубникой, но это совсем не значит, что все женщины любят его.
        Еще несколько секунд, показавшихся Ринне вечностью, Трэвис не отводил от нее взгляда, затем повернулся к Дэвиду.
        - Да, полагаю, ты прав, - сказал он. - На этот раз я ошибся. Не могу понять, с чего я вообразил, что у миссис Уилльямсон подобные вкусы.
        Ринна сжалась, словно загнанный зверек, к которому подбирается охотник, решивший поиграть со своей жертвой, перед тем как нанести ему смертельный удар. Трэвис продолжал наступать:
        - Вы слишком молоды для вдовы, миссис Уилльямсон. Ваш муж давно умер?
        - Несколько лет назад, - пробормотала она.
        - Ну, надо же. Несчастный случай?
        - Нн… нет, - запинаясь, произнесла она, уставившись на свой бокал. Обычно, когда речь заходила о ее муже, люди выражали сочувствие и далее не касались этой темы. - Нет, он погиб в Белфасте.
        - Так он был военным? Не знал, что мы посылали войска в Северную Ирландию. Сам я был во Вьетнаме. Ужасное место. Джунгли, кишащие насекомыми, жарко, как в пекле.
        Трэвис, по всему видно, не такой, как другие. Он не знает, когда нужно тактично промолчать.
        - Нет, - сказала Ринна. - Он не был военным. Он… он был журналистом.
        Неужели все незамужние женщины с детьми стараются выставлять своих вымышленных мужей героями? - подумала Ринна. Когда родился Энди, ее легенда была вполне логичной. Она выдумала ее, опираясь на происходившие в то время события. Думала: вот Энди подрастет, и она расскажет ему о трагической судьбе его отца. Сейчас это прозвучало глупо.
        - Вы уверены, что ваш муж был отцом вашего ребенка?
        - Что?! - переспросила ошеломленная Ринна.
        - Я спрашиваю, вы уверены, что ваш муж являлся отцом ребенка? По сообщениям прессы, единственный американский журналист, погибший в Северной Ирландии, похоронен десять лет назад.
        В комнате воцарилась напряженная тишина, трое мужчин удивленно смотрели на нее. Ринна почувствовала, как ее сердце начало колотиться с удвоенной силой. Как она могла совершить такой непростительный промах? Зачем она позволила загнать себя в угол? Она лихорадочно начала придумывать логичное объяснение своей грубой ошибке.
        - Разве я сказала Белфаст? Я имела в виду Бейрут. - Она надеялась, что исправила свой промах, хотя эти два места и расположены в тысячах миль друг от друга. - Я плохо запоминаю названия иностранных городов.
        Эта отговорка, видимо, прозвучала для них совершенно неубедительно, Ринна чувствовала себя полной идиоткой.
        - Мне эти названия тоже плохо даются, - сочувственно улыбаясь, сказал мистер Мартин. - Он был знаменит?
        - Мой муж? Нет. Нет, его почти никто не знал. Он работал на небольшую газету во Флориде.
        - Его смерть наверняка явилась для вас ужасным ударом, - вступил в разговор Дэвид. - Помню, когда умерла жена Джонатана, ему пришлось нелегко. Все произошло так внезапно.
        - Да, мне было тяжело. - Ринна поставила бокал. Ее удивило, что Трэвис отошел к буфету, чтобы вновь налить себе вина. Он, наверно, не оставит ее в покое своими расспросами. Она решила уйти, раскрыла, было, рот, чтобы попрощаться, но в этот момент к ней обратился мистер Мартин:
        - Ваша мать была кельтского происхождения?
        Беседа о ее корнях казалась странной и неуместной, но она не могла оставить его вопрос без ответа: старик был добр к ней все два месяца.
        - Да, как вы догадались?
        - Вы говорили, что вас назвали в ее честь, и хотя я никогда не слышал имени Ринна, для меня оно звучит по-шотландски. - Он повернулся к Трэвису. - Ты бывал в Ирландии и Шотландии, там оно, наверное, встречается чаще?
        Ринну этот вопрос застал врасплох - она не ожидала, что старик вновь втянет Трэвиса в разговор, и уж совсем не ждала, что вопрос коснется ее имени. Затаив дыхание, она напряженно ожидала ответа Трэвиса.
        Похоже, Трэвис тоже чего-то ждал: он откинулся на спинку стула и смотрел ей прямо в глаза.
        - Никогда не слышал этого имени.
        Ринна недоверчиво посмотрела на него. Он лжет. Он вспомнил ее. Теперь она абсолютно уверена в этом.
        - Вы не похожи на шотландку, - продолжал мистер Мартин. - Скорее на шведку, только глаза у вас другие. У них такой необычный карий цвет, почти золотой.
        - Я похожа на отца, - выдавила из себя Ринна.
        - Видимо, Энди тоже похож на отца, - бросил Трэвис. - На вас он совсем не похож.
        Ринна так крепко сжала кулаки, что суставы ее пальцев побелели.
        - Нет, он н-не похож, - заикаясь, произнесла она, - совсем не похож на своего отца.
        Трэвис насупил брови.
        - Довольно странно, правда? Я имею в виду, что по законам генетики ребенок должен быть похож на кого-то из родителей. Вероятно, вы просто забыли, как выглядел его отец. Наверное, он слишком долго пробыл в Бейруте.
        Да, он все понял. Ринна решила, что сейчас он поведает остальным о том, что было между ними, но тут вмешался Дэвид:
        - Трэвис, раз уж речь зашла о генетике, когда мы займемся скрещиванием Роелмейден?
        - Дэвид, - прервал его мистер Мартин, - и я, и Трэвис не раз говорили тебе, что скрещивать надо лучших с лучшими. А эта кобыла, которую ты хочешь скрестить с Принслеком, совсем не из лучших.
        - Папа, думаю, она даст хорошее потомство. У нее неплохие гены. Я изучил их родословные. Гены Принслека дадут потомству выносливость, а Роелмейден ведет свое происхождение от Сэра Келси. Тебе прекрасно известно, какой это резвый конь.
        - Дэвид, она не выиграла ни одной скачки, и ее отец никогда не брал крупных призов. И потом, она довольно болезненная.
        Этот спор мог продолжаться целыми днями - так всегда спорят владельцы лошадей. Ринна хорошо знала, что у каждого из них существует на этот счет собственная теория. Но на этот раз она не прислушивалась к спору, впрочем, как и Трэвис. Он смотрел на нее, и в его взгляде презрение смешивалось с насмешкой. Своей улыбкой он бросал ей вызов. На секунду она зажмурилась. Да, он все понял.
        - Трэвис, ты идешь с нами? - спросил мистер Мартин. - Дэвид приготовил нам сюрприз.
        - Я лучше останусь и еще поболтаю с миссис Уилльямсон, - ответил Трэвис. - Уверен, ее не интересуют исследования Дэвида, а сам я уже видел бумаги.
        Отчаяние парализовало Ринну, она словно приросла к креслу, и мысли, одна страшней другой, лихорадочно проносились в голове. Что ему нужно от нее? Она должна уехать, и как можно скорее. Нужно было сделать это несколько часов назад. Оставшись, она накликала на себя беду. Она вскочила со стула, чтобы пойти за Энди.
        - Сядьте, миссис Уилльямсон.
        Его повелительный тон заставил ее остановиться. Они остались в комнате вдвоем.
        - Я сказал - сядьте. Теперь мы немного поболтаем. Итак, чего вы хотите?
        - Чего я хочу? - переспросила она, в отчаянии стиснув руки. Она хочет уехать, больше ничего.
        - Пора прекратить эту игру, Ринна. Я знаю, кто ты такая. И хочу знать, что ты здесь делаешь. Неужели ты ожидала, что я поверю, будто ты случайно оказалась в
«Мартин Оукс»?
        Он прав. Глупо продолжать играть в загадки. Глупо пытаться убедить его, что она не спланировала эту встречу. Ринна вызывающе посмотрела на него.
        - Но это действительно произошло случайно.
        Смех его был так же циничен, как и его улыбка.
        - Хватит, Ринна. Я не такой дурак, каким ты меня считаешь. Своей игрой в невинность тебе удалось обмануть остальных, но ввести в заблуждение меня тебе не удастся.
        - Я не знала, - ответила она. - Я и представить не могла, что ты живешь здесь. Я даже не знала твоего имени…
        Последние слова она произнесла почти шепотом. И сейчас ей было трудно признаться, что она спала с мужчиной, не узнав его имени.
        - В ту ночь ты прекрасно знала, кто я такой. И прекрасно знала это, когда приехала сюда.
        - Нет, правда не знала, - продолжала настаивать она. - Я не знала твоего имени, не знала, кто ты такой, и на той вечеринке я не знала никого. Я приехала с подругой.
        - Ты и твоя подруга оказались весьма общительными. На той вечеринке все знали друг друга, Ринна.
        - Шелли кое-кого знала, - попыталась защищаться она. - Я… я же была знакома только с Джеком Картером.
        - Моя фотография обошла тогда все газеты. Весь мир слышал о пожаре в Лэйкленде, а ты не знала моего имени? Да там весь вечер все только и говорили об этом.
        - Я услышала о пожаре на следующий день, - сказала она. - Отец рассказал мне о нем, но даже тогда я не догадывалась, что ты имел к нему отношение. Я не читала газет.
        - Ах, Ринна, ты великолепная актриса. Помнится, и в тот вечер у тебя неплохо выходило. Кажется, ты играла тогда в игру под названием «Кто есть кто». Должен признаться, твой подход уникален. Ни одна женщина не может так восхитительно лгать, как ты, или так умело прикидываться простодушной. Теперь, полагаю, ты скажешь, что, узнав меня сегодня, ты собиралась уехать?
        - Да, это так, - быстро сказала она. - Я собиралась уехать.
        - Серьезно? Ты уже упаковала вещи?
        - Я думала… я… хотела… повидаться с Джонатаном и заранее предупредить его, что оставляю свое место.
        - Как ты заботлива.
        Ринна резко вскинула голову. Пусть это оказалось невероятным совпадением, но всего лишь совпадением, не больше, а он ведет себя с ней так, словно у нее было все заранее продумано.
        - Что именно ты хочешь этим сказать? - резко спросила она.
        Трэвис засмеялся:
        - Хочу сказать, что не верю тебе. Сколько тебе нужно денег?
        - Денег? - эхом прозвучал ее вопрос. Ринна вдруг вспомнила о проведенных в лишениях годах. Просто унизительно, что он подозревает ее в корысти. Он ведет себя с ней, как с заурядной проституткой.
        - Денег, - сухо повторил он. - Полагаю, это слово легко понять? Оно не иностранное, как Белфаст или Бейрут. Оно должно быть тебе известно. Сколько ты хочешь?
        Оскорбленная несправедливостью его обвинений, она вспылила:
        - Думаю, полмиллиона долларов могли бы меня устроить, - со злостью сказала она.
        - Ты уверена, что тебе нужны только наличные? Почему бы тебе не потребовать замужества? Или даже ты признаешь, что одной ночи страсти для подобного шантажа недостаточно?
        - Замужества? - не веря своим ушам, воскликнула Ринна. - Ты полагаешь, что я приехала сюда шантажом принудить тебя жениться на мне?
        - А зачем тебе появляться здесь через столько лет? Теперь я богат. Я привел в порядок нашу ферму, а кроме того, газеты не делают секрета из того, что я недавно зарегистрировал элитного жеребца-производителя, и это сделало меня мультимиллионером. Прекрасная возможность для женщины, решившей поправить свои дела.
        - Поправить свои дела! - Ринна повторяла вслед за ним, словно заезженная пластинка, и это раздражало ее. С каждой секундой ее гнев нарастал, пока не стал подобен раскаленному шару, обжигающему ее внутренности. - Поправить свои дела? Да знаешь ли ты, что мне пришлось пережить из-за проведенной с тобой ночи? Я совершила всего одну ошибку в жизни и с тех пор каждый день расплачиваюсь за нее. Из-за той ночи я лишилась родного дома, отца, и пять ужасных лет я не переставала задавать себе вопрос, кто ты такой, отец Энди… - Ринна прикусила губу и сразу умолкла, поняв, что чуть не выдала себя.
        - Ну, продолжай, - сказал Трэвис. - Очень интересно. Ты лишилась родного дома, отца и собиралась что-то сказать об отце Энди.
        Ринна нервно теребила обручальное кольцо, снова и снова поворачивая его вокруг пальца, пока не поняла, что он внимательно наблюдает за ней. Она положила руки на колени и стиснула их.
        - Н-н-ничего, - запинаясь, произнесла она. - Это неважно.
        - Неважно? Странно, с чего тебе упоминать о том, что неважно? - съязвил он, продолжая смотреть на нее, словно коршун на добычу. - Ну-ка, расскажите мне об отце Энди, миссис Уилльямсон, или скорее мисс Уилльямсон. Нам обоим прекрасно известно, что ты не вдова. Ты даже не была замужем. Это все обман, так ведь?
        Вне себя от ярости Ринна подняла на него глаза. Он добивается скандала.
        - Да, - бросила она, - да, я не замужем и ни когда не была. И тебе, черт побери, прекрасно известно, кто отец Энди. Его отец - ты.
        В ту же секунду она пожалела о сказанном. Но Трэвису, ни за что не отобрать у нее Энди. Она его мать. Закон на ее стороне. Она оглядела окружающую ее роскошную обстановку. Энди - законный наследник «Мартин Оукс». Разве он не заслужил большего, чем то, что ему может дать она? Разве он не заслуживает наследства?
        - Боюсь, я недооценил тебя, Ринна. Ты очень хитра, но я знаю, что Энди не мой ребенок. - Уверенность его тона на какое-то мгновение смутила Ринну. Она ждала, что дальше он поведает о своей неспособности к деторождению или что-то в этом роде. - Я не был у тебя первым. Ты вполне уже могла быть беременна в ту ночь.
        - В ту ночь я была девственницей, - тихо ответила она, чувствуя, как краснеет. Обсуждать свои добродетели с этим человеком просто унизительно, но она должна заставить его поверить. Тем более что оскорбить ее еще сильнее ему уже все равно не удастся.
        - Брось, Ринна. Мужчина способен это определить. Я бы заметил. Или ты собираешься прибегнуть к банальной истории о девственницах, сохранивших невинность после близости с мужчиной?
        - Я ни к чему не собираюсь прибегнуть, - ответила она, - и не собираюсь оправдываться перед тобой. Веришь ты этому или нет - Энди твой ребенок.
        - Прекрасно, допустим, я был у тебя первым. Но неужели ты думаешь, я поверю, что был последним? Неужели ты надеешься убедить меня, что Энди появился на свет после нашей случайной близости?
        Ринна гордо вскинула голову.
        - Энди твой сын, - тихо повторила она.
        - Если Ринна говорит правду, - произнес появившийся в дверях мистер Мартин, - ты поступишь, как подобает мужчине, и женишься на ней, Трэвис. Мой внук не останется незаконнорожденным.
        В ужасе Ринна обернулась. Она чувствовала, как краска стыда заливает ее лицо. Достаточно, что она унизила себя, оправдываясь перед Трэвисом, не хватало еще втянуть в это мистера Мартина. Ведь он настоящий джентльмен и некоторых вещей просто не приемлет. Например, незаконнорожденных детей.
        - Я не подслушивал, - попытался он оправдаться, заметив ее смятение. - Я просто хотел взять кое-какие записи, чтобы показать их Дэвиду. - Затем повернулся к Трэвису. - Итак?
        В этом единственном слове, обращенном к сыну, звучал гнев, но Трэвис, как, ни в чем не бывало, откинулся на спинку стула и вытянул длинные ноги.
        - Не стоит волноваться, отец. Я готов поступить, как подобает порядочному человеку, но учти, что она лжет.
        Трэвис повернулся к ней и снова улыбнулся. Ринне показалось, что от этой улыбки на нее повеяло ледяным холодом.
        - Сейчас существуют анализы, способные с высокой степенью достоверности доказать отцовство, - заявил он. - Но они же, конечно, могут его и опровергнуть. Мне договориться с врачом?
        Вид, с которым он это сказал, заставил Ринну решиться на любые испытания, лишь бы доказать правоту. Когда все выяснится, она, естественно, не выйдет за него замуж, но ему придется признать Энди своим ребенком и предоставить средства на его воспитание и образование. Ринна не двигалась с места, глядя ему прямо в лицо.
        - Да, - сказала она. - Да, договаривайся.
        Мистер Мартин несколько секунд молча, стоял на месте, затем резко повернулся и направился к выходу.
        - Пора обедать, - бросил он, выходя из комнаты.
        Ринна удивленно посмотрела ему вслед. Как ей присутствовать на их семейном обеде после того, что произошло?
        - У тебя хороший опыт, - словно читая ее мысли, сказал Трэвис. Он тоже направился к выходу, собираясь покинуть комнату, но у двери на секунду остановился. - Должен признать, Ринна, действуешь ты безупречно. Но сейчас можешь прекратить заламывать руки, как та страдающая дама из поговорки. Тебя здесь никто не видит.
        Ринна взглянула на него и убрала руки в карманы. Неужели это тот человек, которого боготворит Дэвид, тот самый, который с нежностью смотрел на Энди?
        - Почему ты так поступаешь? Почему стараешься оскорбить меня?
        - Говоря откровенно, мисс Уилльямсон, потому что считаю вас хитрой потаскушкой, которая вспомнила о когда-то проведенной со мной ночи и, решив, что я дойная корова, нарочно приехала сюда, втерлась в доверие к отцу и интригами пытается женить меня на себе.
        Ринна, потеряв над собой всякий контроль, ударила его по лицу. В ужасе она увидела, как красный отпечаток ее руки медленно проступает у него на щеке. Трэвис не шелохнулся, ни один мускул не дрогнул на его лице.
        - У тебя ничего не выйдет, - сказал он. - Анализы тебе не помогут.
        - О, еще как помогут, - в ее голосе звучала твердая уверенность. - Жду - не дождусь их результатов.


        Глава 4
        Забыв от ярости об унижении, остаток вечера Ринна не могла успокоиться. Но как только начинала жалеть о вынужденном поспешном признании и желании уехать, она вспоминала поведение Трэвиса в кабинете, его обвинения… Она докажет, что не лжет!
        На следующее утро, сидя в лаборатории с Энди - у него брали кровь на анализ, - она чувствовала себя тем чудовищем, которым считал ее Трэвис. Она редко посещала врачей вместе с сыном, с самого рождения он, почти не болел. Поэтому теперь при виде иглы он расплакался. Крепко держа его и стараясь, успокоит, Ринна с болью думала о причинах, заставивших ее пойти на это. Для кого она это делает: для себя или для сына?
        Сердце ее разрывалось, когда малыш влез ей на колени, захлебываясь от рыданий. Он прижался к ней и начал сосать палец, из которого взяли кровь. Ей тоже хотелось расплакаться от чувства вины перед ним. Даже младенцем Энди никогда не сосал пальцев. Правда, затем пластырь, наклеенный медсестрой на его ранку, стал знаком отличия за мужество, которым мальчуган хвастался перед Мартинами.
        В тот же вечер внимание Ринны привлекла маленькая ранка на руке Трэвиса, откуда и у него взяли кровь. На нем была та же рубашка, что и вчера; рукава, закатанные выше локтей, обнажали загорелые руки, натренированные годами тяжелых занятий с лошадьми. В какой-то момент Ринну вновь охватила паника. А что, если результаты анализа окажутся отрицательными? Что ей тогда делать?
        Вдруг она заметила насмешливый взгляд серых глаз Трэвиса. Ринна гордо вскинула голову. Нет, этого не будет. Энди - его сын. На этот счет нет никаких сомнений. И все же чувство тревоги не покидало ее. Она сидела как на иголках.
        Все последующие дни Ринна старалась вести себя так, словно ничего не произошло. Она часами занималась с Дженнифер и Энди, ходила с ними на прогулки, играла и делала упражнения. Иногда к ним присоединялся мистер Мартин! Время от времени Ринна ощущала на себе его недоуменный, озабоченный взгляд. Она готова была поклясться, что он тоже задается вопросом: не является ли ее присутствие здесь рассчитанным ходом и хитрой уловкой? Но это ничуть не трогало ее.
        Отношение Трэвиса к ней, напротив, изматывало. Он прекрасно обращался с Энди и делал это, по-видимому, совершенно искренне, с ней же вел себя цинично и грубо. Парадоксальность ситуации ставила ее в тупик. Ринна старалась избегать его, после того вечера в кабинете они ни разу не оставались вдвоем, но однажды меж ними вновь вспыхнула ссора.
        За обедом насмешками и едкими замечаниями Трэвис пытался навязать остальным свое отношение к ней. Мистер Мартин старался сгладить неловкости, от души жалел Ринну. Дэвид и Джонатан, может, о чем-то и догадывались, но не подавали вида. Дэвид лишь переводил недоуменный взгляд с Трэвиса на Ринну и хмурился. Но скорее всего оба брата оставались в полном неведении о событиях последних дней. Ринну это радовало: достаточно того, что обо всем известно мистеру Мартину и Трэвису, не хватало еще втянуть в это Дэвида и Джонатана.
        Три дня, проведенных в напряженном ожидании, окончательно выбили Ринну из колеи. Скорее бы все это кончилось, и она навсегда покинет «Мартин Оукс» и человека, который доводил ее до безумия. Трэвис признает Энди своим ребенком, она с сыном уедет и заживет спокойной жизнью.
        Ее напряжение достигло предела, когда, ближе к вечеру, ее пригласили в кабинет. Трэвис весь день отсутствовал. Догадываясь, где он находится, Ринна никого ни о чем не спрашивала. Как только он вернулся домой, они закрылись с отцом в кабинете. Оттуда доносился приглушенный шум их голосов - они о чем-то ожесточенно спорили.
        Трэвис был в кабинете один, когда туда вошла Ринна: он сидел за огромным дубовым письменным столом. На этот раз он был в костюме, однако галстук не завязанным болтался вокруг шеи, а рубашка была расстегнута. Когда он поднял голову и посмотрел на нее, на лицо ему упала тень от лампы, заострив черты его смуглого лица. Или просто он не побрился? Темневшая на лице щетина делала его похожим на коршуна.
        Ринна села напротив и сложила руки на коленях.
        - Ты хотел меня видеть?
        - Да, - ответил он, бросая на стол толстый конверт. - По-видимому, я должен принести вам извинения, мисс Уилльямсон. Очевидно, в одном вы не солгали…
        Догадавшись, что в конверте находятся результаты анализа, Ринна не стала брать его. Она смотрела в глаза Трэвису и молчала - пусть он сам сообщит ей обо всем.
        - Энди - мой сын.
        Странно, но от этих слов она не испытала триумфа, появилось лишь странное чувство облегчения. Ринна глубоко вздохнула и закрыла глаза, шепча про себя слова благодарности.
        - Похоже, ты удивлена, - холодно продолжал Трэвис. - Ты ожидала другого?
        Его высокомерие выводило Ринну из себя. Но на этот раз, когда она надменно взглянула на него, насмешка играла в ее улыбке.
        - Да, удивлена, но не результатами анализа. Я поражена, что ты поверил им. Почему ты не оспорил их? Известно, что в лабораториях иногда происходят ошибки.
        Зачем она это делает? Зачем вновь навлекает на себя подозрения? Он и без того считает ее интриганкой, даже назвал хитрой потаскухой. Но Ринна знала, почему задает эти вопросы. - Причиной стала ее острая неприязнь к нему. Ей нужно, чтобы он признал свою неправоту. Ей недостаточно, чтобы он просто извинился.
        Трэвис откинулся на спинку стула и нахмурился.
        - Видишь ли, я и в самом деле подверг сомнению результаты анализа.
        Ринне показалось, что он ударил ее по лицу. От возмущения она оцепенела. Он не мог даже извиниться, не нанеся ей при этом оскорбления!
        - Ну и?
        - Результаты окончательные. - Похоже, это заявление его ничуть не волновало. Он вышел из-за стола, чтобы налить себе вина. - Хочешь выпить?
        - Нет, - отказалась Ринна. Как он смеет издеваться над ней! Ведь страдания выпали на ее долю. - Я не пью.
        - Даже в честь праздника? - горькая усмешка появилась на его губах, и с притворной беспечностью он облокотился на буфет. - Уверен, ты не откажешься выпить за свой предстоящий брак.
        Упади в этот момент на пол булавка, в наступившей тишине она произвела бы впечатление оглушительного взрыва. Ринна не могла прийти в себя от изумления. Замерев, она, молча, моргала глазами.
        - Брак? - удалось ей, наконец, выдавить из себя. - Ты, наверное, шутишь. О каком браке ты говоришь?
        - Наш брак, любовь моя. От всей души имею честь пригласить тебя стать свидетелем церемонии обмена супружескими обетами между «миссис» Ринной Уилльямсон и мистером Трэвисом Мартином, которая состоится в ближайшую пятницу в дворцовом саду поместья
«Мартин Оукс». - Он поднял свой бокал и отвесил церемонный поклон, чем вызвал в ней еще большую ярость. - Как думаешь, ты успеешь подготовиться, моя зардевшаяся невеста?
        - Ты шутишь. - Ринна не верила своим ушам. Это неправда. Брак? Видимо, это новая уловка - он хочет отыграться на ней за все. От потрясения Ринна слабо усмехнулась. - Ты шутишь. Мы не можем пожениться.
        - А почему?
        Ринна вцепилась руками в подлокотники кресла. Ее бесил его самоуверенный тон.
        - Прекрати! - злобно крикнула она. - Прекрати говорить со мной в подобном тоне. Ты прекрасно знаешь почему. Думаю, меньше всего тебе хотелось бы жениться на мне.
        - Истинная, правда, Ринна. - Видимо, его забавляло ее негодование. Он закрыл графин с вином и повернулся к ней. - Ты ведь позволишь называть тебя просто Ринна. В сложившейся ситуации не до глупых условностей.
        - Мне все равно, как ты меня называешь, - бросила она, - давай ближе к делу.
        Он стал медленно смаковать вино, пристально смотря на нее, и это еще сильнее взбесило Ринну.
        - Да, к делу. Как я уже сказал, ты абсолютно права, Ринна. Мне меньше всего хочется жениться на тебе. Но, к сожалению, другого выбора у меня нет.
        - Меня это не удивляет.
        - Ерунда, ты очень удивлена. А я-то думал, ты обрадуешься такому повороту событий. Ты ведь добилась своего. Разве ты приехала сюда не с тем, чтобы выйти за меня замуж?
        Повисла напряженная тишина, они пристально смотрели друг на друга - две сильные личности, готовые начать схватку. Мысль о том, что он считает ее способной на низость, бесила Ринну. Нет, она будет держать себя в руках. Следует во всем разобраться.
        - Если ты говоришь правду, - ответила она, усилием воли заставляя себя сохранять спокойствие, - с какой стати мне было ждать пять лет, чтобы заставить тебя жениться на мне?
        - Все просто. Я лишь недавно стал богатым. А что за радость выходить замуж за бедняка?
        - Ты с такой настойчивостью пытаешься сделать из меня золотоискательницу, - съязвила она. - Не возражаешь, если я спрошу, почему ты играешь мне на руку? С какой стати тебе делать такую глупость? Если мы поженимся, то все это станет моим, - она обвела рукой комнату. - Уверена, все это стоит более полумиллиона наличными.
        - О, ты ошибаешься, Ринна. - Тоже стараясь сохранять невозмутимость, он протянул ей другой конверт. - Вот здесь брачный договор. Сожалею, что приходится просить тебя об этом, моя дорогая, но, прежде чем мы обменяемся обетами в супружеской верности, ты его подпишешь.
        В его тоне не было раскаяния. Каждое слово, каждый жест свидетельствовали об этом. Вне себя от ярости Ринна взглянула на конверт. Она ни в чем не виновата. Доказано, что Энди его сын, а он по-прежнему считает ее подлой.
        - В чем проблема, Ринна? Ты расстроена. Разве все не складывается так, как ты планировала?
        Бессмысленно продолжать попытки защищаться. Она положила бумаги на письменный стол.
        - Это безумие. Зачем ты это делаешь? Зачем предлагать мне эти нелепые условия?
        - Все очень просто. Я хочу материально обеспечить Энди, - ответил он.
        - Так обеспечь, - бросила она ему. - Ты можешь это сделать, и, не женившись на мне.
        Он легкой походкой подошел к письменному столу, взял статуэтку лошади и долго рассматривал ее.
        - Да, полагаю, это возможно. Думаю, я смог бы по-другому обеспечить Энди. Давай разберемся, возможно, я и тебе смогу дать денег.
        Ринна внимательно посмотрела на него. Неужели он действительно этого хочет? Она только одного хочет - покинуть это место и жить своей жизнью.
        - Мне достаточно небольшой суммы. Мне много не надо.
        - Ты становишься такой покладистой, когда дело доходит до наличных. - От него вдруг повеяло холодом, и это испугало Ринну. Каждая черточка его лица источала враждебность. Под его пронзительным взглядом по ее спине побежали мурашки. - Так я и думал. Запомни, Ринна, я не намерен давать тебе денег, ни сейчас, ни в будущем, никогда.
        Ринна чувствовала тщетность своих усилий, он снова неправильно истолковал ее мотивы.
        - Трэвис, я совсем не то имела в виду, мне не нужны полмиллиона. Это шутка. Ты вывел меня из себя. Предоставь мне достаточную сумму, чтобы иметь возможность дать образование Энди в колледже, и я тут же уеду. Для себя я не прошу ничего. Я не хотела, чтобы так случилось. Я приехала сюда не…
        - Твое смирение очень трогательно, Ринна, - оборвал он ее, - но я не верю, ни одному твоему слову. Как я уже сказал тебе на днях, твоя цена за одну ночь страсти неприемлема.
        - Так же, как и брак с человеком, которого я ненавижу! - отпарировала она, больше не контролируя себя. Что ей сделать, чтобы убедить его? - Сколько я должна повторять тебе, что мне не нужны твои деньги? Если ты мне не веришь, можешь положить их в банк, я к ним не притронусь!
        Трэвис хрипло засмеялся.
        - Хорошо, Ринна. Оставим в стороне твои мотивы, но как ты предлагаешь дать Энди мою фамилию? Ты ведь хочешь, чтобы я признал его своим сыном, не так ли?
        Ринна, до этого ходившая взад и вперед по комнате, резко остановилась. Наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки.
        - Подай официальное ходатайство об усыновлении.
        - Ага, и этим сообщить всему Лексингтону, а потом и всему свету, что Энди родился вне брака. А что с ним после этого произойдет через несколько лет? Он невинное дитя. Каково ему придется с ярлыком незаконнорожденного?
        В последние дни Ринна старалась не думать об этом висящем над сыном ужасном проклятии. Энди - ее сын, ее плоть и кровь, и она должна защищать его. Клеймо бастарда испортит ему всю жизнь. Не испытывая больше ярости, скорее перестав вообще что-либо чувствовать, она села на стул и постаралась собраться с мыслями. Меньше всего она ожидала, что ей придется размышлять о замужестве.
        - Если я подам официальное ходатайство об усыновлении Энди, не женившись на тебе, - спокойно продолжал Трэвис, - то с таким же успехом мы можем опубликовать в разделе объявлений газеты, обстоятельства его рождения. Если же мы поженимся, то будет вполне логичным, что я собираюсь усыновить его.
        Ринна поняла, что потерпела поражение. Пусть ей ненавистна сама мысль о браке с ним, но она вынуждена признать, что в его последних словах заключен здравый смысл.
        - Нельзя ли как-нибудь по-другому?
        - Нет. Это самый простой путь. Мы сделаем вид, что страстно влюблены друг в друга, поженимся, и я усыновлю Энди. Через некоторое время, но не слишком быстро, между нами возникнут непримиримые расхождения, и мы разведемся.
        Впервые она взглянула на него без злобы, как на обычного человека. В ней шевельнулось нечто похожее на жалость, когда она заметила, каким он выглядит уставшим.
        - Но тебе, как и мне, совсем не хочется этого делать Трэвис, - тихо сказала она. - Ведь это твой отец вынудил тебя поступить так, верно? Перед этим вы с ним долго спорили.
        - Мой отец - старый человек, Ринна. - Со вздохом он снова взял со стола статуэтку, повертел в руках, поставил на место и взглянул Ринне в глаза. - Ты дала ему то, чего он всегда хотел, - внука, наследника «Оукс». Конечно, он хочет этого брака, но ему никогда не удалось бы заставить меня сделать то, чего я не хочу сам. Это было моим решением.
        Ринна не отводила от него взгляда, стараясь найти объяснение его странному поведению.
        С какой стати такому человеку, как Трэвис Мартин, предлагать ей подобный банальный выход; из положения? Неужели ради Энди? Да, ребенок ему небезразличен. Между отцом и сыном сразу возникло теплое чувство, но трудно поверить, что он пожертвует свободой ради искупления прошлых грехов. Ведь совсем недавно он даже не подозревал о существовании Энди.
        - Трэвис… - Она сделала паузу, не сумев подобрать нужных слов. Ей ненавистен этот выбор, но предложенный им путь является единственным разумным решением. Больно признавать, что он прав, но она не настолько упряма, чтобы не разобраться и не оценить возможные перспективы. Нельзя причинять Энди боль. Если она станет настаивать, чтобы Трэвис признал его своим сыном вне брака, в дальнейшем Энди придется нелегко. Но пока Трэвис не сделал ей официального предложения. Что она должна сказать?
        - Не пытайся разжалобить меня своим притворным простодушием, Ринна. Я знаю, чего ты хочешь, меня не так легко провести. Старайся - не старайся, ты ничего не получишь, когда уедешь отсюда.
        Ринна почувствовала прилив ярости, какой еще не испытывала никогда. Но она сдержалась и вежливо улыбнулась.
        - Конечно, ты прав, Трэвис. Следовало понять, что мне не удастся провести тебя. - Она сгребла со стола бумаги и подписала их. - Надо быть идиоткой, чтобы отказаться. Но я уверена, мне удастся найти способ получить кое-что и для себя. Не забывай, такая изощренная интриганка, как я, может быть весьма изобретательной. Мне положен экземпляр договора?
        Трэвис улыбнулся, хотя, судя по нахмуренным бровям, ее слова резанули его ухо. Она уже была готова дрогнуть под его пристальным взглядом, заявив, что пошутила, но он не дал ей этого сделать.
        - Да, с удовольствием вручу тебе копию, как только ее заверит нотариус.
        - Прекрасно. - Ринна направилась к выходу, но, взявшись за ручку двери, резко остановилась и повернулась к нему. - У меня есть всего один вопрос, Трэвис. Как ты мог убедиться, я очень хорошо умею притворяться. Ну, а как же ты? Сможешь ли ты сделать вид, что мы пылаем друг к другу безумной страстью?
        Трэвис посмотрел на нее, и ей стало не по себе, он буквально обжигал ее взглядом.
        - Это вызов, Ринна? Поверь, когда мне надо, я могу убедить кого угодно в чем угодно.
        На следующее утро Ринна получила подтверждение его словам. Она провела бессонную ночь и опоздала к завтраку. Мистер Мартин, Джонатан и Дэвид уже сидели за столом.
        - Ринна и Трэвис? - донесся до нее голос Дэвида. - Невероятно! Они едва перемолвились парой фраз после приезда Трэвиса.
        Ринна застыла в дверях, чувствуя, как ее лицо багровеет от смущения. Еще бы, это действительно невероятно. Лучше сказать, в это невозможно поверить. Как потом они объяснят остальное? Но в этот момент в комнату вошел Трэвис.
        - И это лишний раз свидетельствует, Дэвид, - сказал он, подходя к Ринне и обнимая ее за талию, - что поведение человека не всегда указывает на его истинные чувства. Уверяю тебя, не смотря на наши маленькие размолвки, Ринна и я влюблены друг в друга. Правда, любимая?
        Вилка Джонатана зазвенела, ударив по тарелке, а Дэвид с открытым от удивления ртом уставился на Ринну, ожидая ее ответа. Ринна бросила взгляд на мистера Мартина, ища его поддержки, но тот улыбался во весь рот. Ведь он не так стар и дряхл, чтобы не разгадать этой игры!
        - Да, - заставила себя произнести Ринна, слегка улыбнувшись, когда Трэвис крепко прижал ее к себе. Теперь вряд ли имело смысл возражать ему.
        - Хорошая новость, не правда ли? - громко сказал мистер Мартин. - Вы с Ринной прекрасная пара. Думаю, вам удалось уладить ваши разногласия?
        - Да, отец. Нам все удалось уладить. Более того, мы достигли полного согласия. Наш брак будет образцовым. - Трэвис убрал прядь длинных светлых волос Ринны и нежно поцеловал ее в шею. - Правда, милая?
        Это становится смешным, думала Ринна. Не переигрывает ли он, называя ее «дорогой» и «любимой», целуя ее? Стоит лишь вспомнить его оскорбления! Ладно, она тоже сыграет в эту игру. Ринна притворно поежилась в его объятиях и улыбнулась ему:
        - Ты уже позавтракал, дорогой? - нежно спросила она. - Позволь мне налить тебе кофе. Если можно, я, не откладывая в долгий ящик, приступлю к своим обязанностям.
        На лице Трэвиса мелькнуло удивление, но он быстро овладел собой и привлек ее к себе. Стороннему наблюдателю могло показаться, что она сама вынудила его обнять ее, и хотя последовавшая многозначительная фраза была произнесена тихо, все услышали ее:
        - Ах, любовь моя, к сожалению, есть кое-какие супружеские обязанности, с выполнением которых нам придется повременить. Ведь ты не возражаешь… повременить?
        Ринна почувствовала, как краска заливает ее лицо. Ей захотелось ударить его, но вместо этого она освободилась от его объятий и подошла к буфету, чтобы наполнить тарелки. Когда она собиралась сесть с другой стороны стола, напротив него, он легонько хлопнул рукой по стоящему рядом с ним стулу.
        - Нет, нет, любовь моя, садись рядом. Не стесняйся. Могут подумать, что ты меня боишься.
        Стиснув зубы, она села и немного отодвинула от него свой стул, но Трэвис быстро обнял ее за плечи, привлекая к себе. Черт возьми, что он пытается доказать? Неужели это еще один способ унизить ее? Ринна незаметно попыталась освободиться от его объятий. Все напрасно, его рука стальным обручем сжимала ее.
        - Итак, - откашлявшись, спросил Джонатан, улыбаясь им, - когда наступит этот счастливый день?
        - В пятницу. - Пальцы Трэвиса нежно гладили шею Ринны так, будто он не мог себя сдерживать, затем он взглянул ей в глаза. Окружающим это могло показаться проявлением его нежных чувств. - Незачем тянуть, раз уж мы поведали всем о наших истинных чувствах друг к другу.
        Ринне пришлось сжать губы, чтобы не выложить всю правду. Все, что говорил Трэвис, звучало безупречно, но нельзя было не заметить скрытого подтекста. Получалось, что они ждут - не дождутся поскорее улечься в постель. Он как-то обвинил ее в том, что она может хорошо притворяться. Очевидно, настоящим профессионалом все же является он!
        - Так быстро? - удивился Дэвид. - А как же быть с тренировками Стального Кинжала? Придется отложить? Ведь у вас будет медовый месяц.
        - Если ждать подходящего момента, мы никогда не поженимся, - ответил Трэвис. И это было правдой. Ведь он - владелец чистокровных рысаков и занят ими круглый год. - Мы решили отложить медовый месяц. А, кроме того, - добавил он, начав снова гладить шею Ринны, - у нас здесь есть все необходимое.
        Что он говорит? Кипя от возмущения, Ринна бросила на него злой взгляд. Если он еще раз сделает намек на постель, она опрокинет ему на голову тарелку. На помощь пришел мистер Мартин:
        - Мы позаботимся, чтобы они потом обязательно поехали в свадебное путешествие, Дэвид. - Очевидно, желая переменить тему беседы, он откашлялся и продолжал: - Какое вчера было время у Кинжала? Не слишком ли ты загонял его?
        - Хм! Мы с трудом заставили его бежать галопом, - сказал Дэвид. - У этого коня капризный норов, мне с таким не приходилось сталкиваться. Не знаю, Трэвис. Ты опытный тренер. Это всем известно, но Кинжал уже проиграл большинство важнейших скачек для двухлеток. Ты уверен, что не настало время вернуть его на круг? По-моему, он не тянет на кандидата в участники «Трипл Краун». Нам очень повезет, если он возьмет пару крупных призов в следующем году.
        - Я собираюсь в августе выставить его в Санфорде.
        - Ты, наверное, шутишь, - воскликнул Джонатан. - Осталось всего три недели.
        Ринну удивило заявление Трэвиса. Стальной Кинжал совсем недавно участвовал в скачках, и если его так быстро выставить вновь, можно загнать. К тому же к скачкам в Санфорде допускаются лишь сильнейшие двухлетки. Плата только за участие составляет несколько тысяч долларов - достаточно крупная сумма, чтобы рисковать ею ради ненадежной лошади.
        Очевидно, мысли Дэвида совпадали с ее.
        - Думаю, победы этой лошади так и останутся несбыточной мечтой, - сказал он. - У нее, конечно, есть потенциал, но Санфорд…
        Трэвис в задумчивости нахмурился.
        - Возможно, ты и прав. Поживем - увидим. Я все равно намерен выставить его в Санфорде.
        Прозвучавшая в его словах убежденность заставила остальных сразу смолкнуть. Дэвид пожал плечами:
        - Тебе решать. Вы не голодны, Ринна? - после короткой паузы спросил он. - Вы не дотронулись до еды.
        - О! - Ринна была так захвачена беседой, что забыла о еде. Она взяла вилку.
        - Надеюсь, это не предсвадебное волнение, - сказал Трэвис, посмотрев на нее с притворным беспокойством. Затем взял из ее рук вилку. - Позволь мне помочь тебе. Я совсем не хочу, чтобы моя невеста погибла от истощения.
        Эта насмешливая заботливость вновь разозлила Ринну. Почему ему так легко удается выводить ее из себя?
        - Я справлюсь сама, - бросила она, отодвигая тарелку.
        - Ну, ну, любовь моя, - проворчал он, взяв ее руку в свою. - Не надо привередничать в еде. Что люди подумают?
        Ринне стало досадно, что она позволила ему спровоцировать себя. Она бросила на Трэвиса насмешливый взгляд.
        - Боже, я об этом не подумала, - нежно пролепетала она. - Ты простишь меня?
        Трэвис улыбнулся:
        - Конечно, дорогая. Я все понимаю.
        - После этого и не верь рассказам о хамелеонах, меняющих цвет, - громко рассмеявшись, сказал Джонатан. - Похоже, любовь сыграла с тобой злую шутку, мой старший брат. Куда подевались твои сумрачность и недовольство?! Но, как бы мне, ни хотелось оставаться свидетелем случившихся с тобой перемен, я должен идти в студию. Ринна, вы сможете заниматься с Дженни на этой неделе?
        - Да, конечно, Джонатан. То, что я… я… - ей было трудно произнести это вслух. Ее напускная храбрость исчезла. Рука Трэвиса жгла ее, словно огнем, - выхожу замуж за Трэвиса, отнюдь не причина менять наши с Дженни планы. Я по-прежнему буду заниматься с ней.
        - Отлично, - послышался голос Дэвида, - мне нужно в конюшню. Трэвис, ты идешь?
        - Через минуту. - Трэвис взглянул на нее, и по выражению его лица она поняла, что он намерен еще сильнее накалить обстановку. - Я не могу уйти, не попрощавшись с Ринной.
        Она чуть не взорвалась от возмущения, когда он поднес ее руку к своим губам. Чувствуя, что ее терпение истощается, Ринна изо всей силы под столом ударила его ногой. Ей захотелось закричать от боли, когда ее нога, обутая в легкую сандалию, шмякнулась о его тяжелый сапог.
        Трэвис лишь слабо улыбнулся.
        - Каждая секунда, проведенная в разлуке с тобой, любовь моя, покажется мне вечностью. До вечера.
        Ринна едва сдержалась, чтобы не наброситься на него.
        - Да, до вечера, - язвительно ответила она.
        Он оставил без внимания, ее издевательский тон с той же беспечностью, с какой встретил ее удар ногой под столом.
        - Прошу тебя, доешь, пожалуйста, свой завтрак. Тебе понадобятся силы.
        Одарив ее очередной ухмылкой, в сопровождении хихикающего Дэвида Трэвис направился к двери.
        - Джонатан прав, - заявил ему младший брат, - ты действительно сражен. Если бы не видел своими глазами, никогда бы не поверил.
        Я тоже, подумала Ринна, но должна терпеть. Будь у нее выбор, она бы предпочла теперешнему, противному до тошноты, поведению его цинизм, с которым столкнулась вначале. Но почему, же остальные не видят, что за всем этим кроется? Мистер Мартин, так тот весь просто сиял.
        - Я тоже должен идти, - сказал он. - Я предупредил Трэвиса, что сообщу о свадьбе нашим родственникам. Предстоит разослать множество приглашений. - Он сделал паузу. - Рад, что вы и Трэвис пришли к согласию. В данной ситуации - это единственно верное решение.
        Ага, все-таки он разгадал эту хитрость.
        - Я знаю, - тихо сказала она. - Благодарю вас за понимание и поддержку. Вам это, наверное, далось нелегко.
        - Энди - мой внук. Это стоит того. - Старик направился к двери, но вдруг резко обернулся. - Он хороший человек, Ринна, порядочный, хотя иногда немного резковат. Подождите, и он переменится.
        Что он этим хотел сказать? - задавалась вопросом Ринна. У него это прозвучало так, словно он говорил о коне, а не о собственном сыне. Вздохнув, она отправилась на поиски детей и обнаружила их на крыльце. Дженни и Энди раскрашивали картинки.
        Потом Ринна занималась с Дженни, но ее больше волновало, как сообщить Энди о своем предстоящем замужестве. Какой будет его реакция?
        Однако Энди пришел в восторг.
        - Дядя Трэвис будет моим папой? - спросил он, когда Ринна, наконец, сказала ему. - Ух, ты! Вот здорово! Тогда, наверное, он пойдет со мной на рыбалку вместо дедушки.
        Удивительно, но лицо Дженни отнюдь не выражало радости. Она, наоборот, скривила губы.
        - Как же так, разве вы не выходите замуж за моего папу? - выпалила она. - Тогда бы и у меня была мама.
        - О, Дженни. - Ринна обняла ребенка. Она так была озабочена реакцией Энди, что совсем не подумала, как подействует ее сообщение на девочку. - Я по-прежнему люблю тебя. Я всегда буду любить тебя, несмотря ни на что. Я буду тебе тетей. Я знаю, - прошептала Ринна, - когда-нибудь и у тебя будет мама. Но, видишь ли, мы с твоим папой не можем пожениться. Мы не влюблены друг в друга.
        Дженни на секунду задумалась.
        - А в дядю Трэвиса вы влюблены?
        Ринна подумала, что в данном случае ей простительно солгать.
        - Да. Да, мы любим друг друга. И у нас будет семья. Дядя Трэвис, Энди и я, но мы останемся жить здесь.
        - Так вы не уедете?
        - Нет, мы не собираемся уезжать, - заверила ее Ринна, - по крайней мере, сейчас. И когда ты пойдешь в школу, я тоже буду здесь. Ведь это здорово, правда? А так мне бы пришлось уехать, когда начнутся занятия в школе.
        Если ее брак с Трэвисом продлится так долго, мысленно добавила Ринна. Пора готовить Дженни к тому, что она должна будет уехать. Этот ребенок полностью зависит от нее, но сейчас Ринна хотела просто подбодрить девочку.
        - Тьфу, школа, - послышался голос Энди. - Мам, я не хочу ходить в школу. Хочу остаться дома и играть. Когда дядя Трэвис станет моим папой, он, наверное, разрешит мне остаться дома.
        Дженни, в свои шесть лет более «умудренная» житейским опытом, презрительно посмотрела на Энди.
        - Если не будешь ходить в школу, останешься дурачком.
        - Не-а! - возразил Энди. - Это девчонки дурочки.
        - Энди! - резко одернула его Ринна. Где он такого нахватался? Она его этому не учила!
        - Ничего, - сказала Дженни. - Ведь он мальчишка.
        Наверное, все дело в возрасте, подумала Ринна. Для четырехлетнего мальчика и шестилетней девочки ссоры и споры вполне естественны. Она со вздохом вновь раскрыла учебник, но Дженни начала делать ошибки. Слова, которые они уже разобрали, - Дженни прекрасно справлялась с их чтением, - на этот раз никак не давались ей. Ринна поняла, что девочка до сих пор расстроена. Неужели известие о свадьбе так действовало на нее? Надо успокоить ребенка.
        - Дженни, - сказала Ринна, вдохновленная пришедшей ей в голову мыслью. - Хочешь, ты станешь подружкой невесты на свадьбе и будешь нести цветы? Я бы очень хотела, чтобы мы шли вместе во время церемонии, для торжества мы купим тебе новое платье.
        - Правда? - просияв, спросила девочка.
        - Конечно, - ответила Ринна. Без сомнения, Джонатан согласится на это. А если Трэвис не захочет потратиться, она купит девочке платье на свои деньги. - Ты будешь главным действующим лицом после невесты.
        Дженни пришла в неописуемый восторг.
        - Вот здорово! - радостно сказала она.
        - Ну, вот и замечательно, - продолжала Ринна, - давайте оставим занятия на сегодня. Выбирайте, что будем делать.
        - Пойдемте смотреть жеребят! - воскликнул Энди, забывая обо всем на свете, включая свадьбу.
        - Да! - подхватила Дженни. - Пошли.
        Ринна улыбнулась. Этого следовало ожидать. Дети могли часами наблюдать за родившимися в этом году жеребятами, которые обычно резвились на пастбище. Они могли часами в восхищении смотреть на них. У Дженни был пони, но она мечтала о настоящем коне, в этом желании не отставал от нее и Энди. Они вечно просили конюхов позволить им проехаться на настоящем рысаке, а те только отмахивались от них. Ринна старалась держать их подальше от пастбища.
        - Хорошо. Но недолго.
        Пока Дженни и Энди, подойдя к изгороди, пытались подозвать жеребят, Ринна смотрела на дорожку, где Трэвис и Дэвид работали со Стальным Кинжалом. Трэвис, очевидно, не подозревал о ее присутствии, но она его прекрасно видела. Издали она наблюдала, как он седлает коня, и живо представляла, как поглаживанием сильных рук и мягкими возгласами старается успокоить норовистое животное.
        Жеребята не обращали на ребят никакого внимания, им это надоело, и они побежали к сараю посмотреть на недавно родившихся котят, Ринна пошла за ними. Вдруг Дженни заметила появившегося из-за небольшого холма Трэвиса, идущего в их направлении.
        - Дядя Трэвис! Дядя Трэвис! - крикнула она и бросилась ему навстречу, а Энди следом.
        Трэвис с улыбкой сгреб малышей в охапку и поднял их на руки.
        - Что вы оба здесь делаете? Разве вы не должны заниматься?
        - Я не должен заниматься уроками, - ответил Энди. - Это Дженни надо делать уроки.
        - Нет, не надо, - возразила Дженни. - Я буду подружкой невесты на свадьбе.
        - Ага, а еще вы будете моим папой, - добавил Энди.
        - Да, Энди, это так, - мрачно сказал Трэвис. - Ты этого хочешь?
        - Еще бы! - воскликнул мальчуган, прильнув к нему и обнимая ручонками за шею. - Конечно. Мы сможем вместе ловить рыбу.
        Трэвис засмеялся и опустил детей на землю.
        - Если только ты пообещаешь не провалиться в пруд.
        - Я не провалюсь, - заверил Энди.
        - Хоть бы ты сам куда-нибудь провалился, - пробормотала себе под нос Ринна. И тут же поняла, что Трэвис слышал ее. Она почувствовала себя виноватой. Зачем она это сказала? Не в ее привычках говорить гадости.
        Трэвис с удивлением посмотрел на нее и нахмурился.
        - Еще раз доброе утро, любовь моя. Ты скучала по мне?
        - Нет, конечно, - бросила ему Ринна, все еще испытывая стыд за свои слова. Почему этому человеку так легко удается вызывать у нее раздражение?
        - Правда? - Он с беспечным видом облокотился на изгородь и стал внимательно наблюдать за ней. - Должно быть, мне показалось. Наверняка ты хоть немного да скучала?
        - Ни капли, - упорствовала Ринна, удивляясь себе самой: зачем она принимает участие в этом смехотворном обмене колкостями? Ведь ясно, что он дразнит ее. Она заглянула ему в глаза и улыбнулась. - Едва ли ты дал мне основания скучать по тебе. По правде говоря, мне доставит больше удовольствия держаться от тебя подальше.
        - Даже так?! - Трэвис оттолкнулся от изгороди, и в его глазах заиграли странные огоньки. - Еще один вызов, Ринна? Полагаю, мне пора исправлять положение.
        Прежде чем она успела понять, что он задумал, Трэвис заключил ее в объятия и начал целовать. Его губы настойчиво и требовательно искали ее губы, и когда он еще теснее прижал ее к себе, Ринна вдруг почувствовала, как ее тело стало наполняться теплом. Она быстро оттолкнула его от себя. С раздражением она почувствовала, что дрожит. Зачем он это сделал? Нет нужды разыгрывать этот спектакль перед детьми.
        - Ого! - воскликнул Энди. - Ребята, вы теперь все время будете заниматься этими глупостями?
        От замечания сына Ринна еще больше смутилась. Энди и Дженни начали хихикать, и она почувствовала, как краснеет.
        - Они влюблены, - тоном, не допускающим возражений, заявила Дженни. - Они должны это делать.
        - Ведь это просто отвратительно, верно, Энди? - послышался голос появившегося перед ними Дэвида. Он улыбался, в руках у него была уздечка.
        - Точно, - согласился Энди.
        - Когда-нибудь, молодой человек, вы откажетесь от своего утверждения. - Трэвис приблизился к Ринне. Его рука обвила ее талию, он улыбнулся ей. - Не правда, ли, дорогая?
        - Да, - ответила Ринна, заставляя себя улыбнуться ему в ответ. Все это граничит с бредом. Она должна взять себя в руки. Трэвис намеренно пытается вывести ее из себя. И он преуспел в этом. Никому, кроме него, еще никогда не удавалось заставить ее терять голову. Потому-то ее ответная реакция на его объятия испугала ее. Она никак не ожидала, что он начнет целовать ее, он застал ее врасплох. Иначе как объяснить, что у нее по спине вдруг побежали мурашки, а сердце стало бешено колотиться? Так всегда бывает от неожиданности. Как ей выдержать оставшиеся до свадьбы дни? И что еще важнее - как она собирается выдержать несколько месяцев замужества?


        Глава 5
        В пятницу на рассвете солнце светило нестерпимо ярко. Уж лучше бы разразилась гроза, подумала Ринна, раздвинув занавески на окнах своей спальни. По крайней мере, это больше бы соответствовало ее мрачному настроению. Настало время расплатиться за все, и это ее пугало. Всю неделю ее эмоции были подобны качающемуся маятнику: то ее охватывала дикая ярость, то она чувствовала странное умиротворение. Трэвис на людях держал себя так, будто они безумно влюблены друг в друга, наедине с ней он становился грубым и язвительным. Это смущало и выводило ее из себя. Она не знала, как вести себя, что отвечать ему.
        Ринна стояла, прижавшись лицом к оконному стеклу. Она почувствовала, как от страха у нее засосало под ложечкой, когда окинула взглядом сад, где меньше чем через час ей предстоит стать миссис Мартин. Она выходит замуж за незнакомца, незнакомца из прошлого. Правильно ли она поступает? Можно ли выходить замуж без любви, выходить за человека, которому она не доверяет, чье отношение к ней пронизано ненавистью и подозрительностью?
        Но отступать поздно. Тельма Мэкки не покладая рук трудилась всю неделю. Перед Ринной открывалась живописная картина. Стоящие рядами стулья перевиты разноцветными лентами и украшены цветами; широкая плюшевая дорожка тянется к навесу из цветов, где Ринне предстоит дать свои супружеские обеты. На покрытых кружевными скатертями столах расставлены тарелки с затейливыми узорами; в углу сада, рядом с тихо журчащим фонтаном, музыканты настраивают инструменты. С расходами не посчитались. Воистину, это будет значительным событием, подумала Ринна, заметив среди первых гостей несколько репортеров.
        Женщины в элегантных платьях и мужчины в смокингах, потягивая коктейли и оживленно беседуя, прохаживаются по саду среди гигантских дубов и ив. Некоторые пары сидят на причудливо изогнутых стульях, другие направились через сад к фонтану. Повсюду царит оживление: до Ринны доносился веселый смех. Все возбуждены и радостны - все, кроме нее. Боже, как ей пройти через это испытание? Она кажется себе куском дрожащего желе.
        Ринна повернулась к зеркалу и провела рукой по своему бледно-розовому платью. Она очень долго взвешивала, стоит ли платить такие огромные деньги, и, в конце концов, купила его. Она должна выглядеть достойно в день свадьбы, а шифоновое платье безупречно: строгого покроя, с собранным в складки воротником и вшитой сатиновой лентой. В талии платье перехвачено такой же лентой, отделяющей облегающий лиф от юбки, мягкими складками спускающейся чуть ниже колен. Ринна надела в тон к платью туфли на высоких каблуках, подчеркивающие ее длинные стройные ноги, которые у нее сейчас подкашивались.
        Невестам свойственно нервничать в день свадьбы, но с ней творится что-то неописуемое, наверняка все заметят ее необычайно яркий румянец. Она буквально горит. Ринна в третий раз припудрила лицо. Глубоко вздохнув и в очередной раз, причесав волосы, она добавила к своему наряду широкополую соломенную шляпу. Теперь я отвечаю всем канонам красавицы из южных штатов, с иронией подумала Ринна, крепко сжимая в ледяных руках букет из глициний и мелких бутонов чайной розы. Ах, если бы она действительно могла чувствовать себя настоящей невестой…
        Раздавшийся стук в дверь испугал ее, Ринна вздрогнула и обернулась.
        - Войдите, - дрожащим голосом произнесла она.
        - Ринна, вы восхитительны! - Это был мистер Мартин в белом смокинге, лацкан которого украшал букетик цветов. Дело рук Тельмы, догадалась Ринна.
        - Благодарю вас. - Она не сходила с места и внимательно смотрела на него.
        - Вы нервничаете, дорогая?
        - Почему вы так решили? - улыбнулась она.
        - Если вы будете так сильно сжимать в руках цветы, от них ничего не останется до того, как вы спуститесь вниз.
        - О! - Она отложила букет и сняла шляпу. У нее остается в запасе еще несколько минут, прежде чем она спустится в ад. Куда ей девать руки? - Похоже, я немного нервничаю.
        - Как все невесты, - сказал он, улыбаясь. - Я вам кое-что принес. Знаете поговорку: старый друг лучше новых двух. Так вот, эта старинная вещь принадлежала моей жене.
        Он протянул ей нитку жемчуга. Ринна с трепетом посмотрела на нее: длинная, прекрасные, крупные жемчужины, одна к одной.
        - Какие красивые, мистер Мартин!
        Он вложил ожерелье ей в руку.
        - Я никогда не мог справиться с этой застежкой, вам придется надеть их самой.
        - Я не могу этого принять, - запротестовала Ринна, не отводя глаз от жемчужин. - Это фамильная драгоценность.
        - Именно поэтому она ваша. Теперь жемчужины принадлежат вам как жене Трэвиса. По традиции нашей семьи они переходят к жене старшего сына.
        - Мистер Мартин, я не… - Она умоляюще посмотрела на него, ища его понимания. Что подумает Трэвис, если она примет жемчужины? К сожалению, ответ на этот вопрос ей слишком хорошо известен. Но вряд ли она сумеет объяснить это мистеру Мартину. Ведь Трэвис - его сын. - Когда-нибудь Трэвис женится на той, кому… я… Трэвис и я… этот брак просто…
        - Я прошу вас, возьмите их, Ринна, - прервал он ее. - Примите их, доставьте радость старику. И я хочу, чтобы вы были в них на свадебной церемонии, - на счастье. У вас ведь нет старинных драгоценностей для такого случая, правда?
        Как ей потом пришлось убедиться, он был суеверен. Таким же, как и Тельма, настоявшая, чтобы в ее букете были маленькие цветы голубого цвета. От суеверий и предрассудков мистера Мартина и Тельмы голова шла кругом.
        - Может, я просто одолжу их у вас на время? - предложила Ринна.
        - Ладно, все устроится. - Он протянул ей томик Библии в белом переплете. - Тельма упросила меня передать его вам. Книга была с ней во время ее свадьбы. Говорит, что нужно держать ее под букетом цветов, на счастье.
        Глазами, полными слез, Ринна взглянула на Библию. Если бы они только знали, что эта свадьба - фарс!
        - Благодарю вас, - пробормотала она.
        - Жемчуг вы ведь тоже наденете?
        Ринна не может разочаровать его, но и принять ожерелье она тоже не может. Она умоляюще посмотрела на него.
        - Ринна, - тихо произнес он, - эти жемчужины сейчас в руках ее законной владелицы. По семейной традиции они перейдут к жене Энди.
        Энди всего четыре года, он слишком мал, чтобы думать о подобных вещах, но Ринна утвердительно кивнула головой, понимая, о чем он говорил. Возможно, она и не жена Трэвису в обычном смысле этого слова, но ведь Энди - его сын.
        - Я постараюсь, чтобы с ними ничего не случилось, - сказала она, заставив себя улыбнуться. - Благодарю вас.
        - Это я благодарю вас, Ринна, - сказал мистер Мартин.
        Меньше чем через полчаса она испытывала еще большее смятение, но откладывать выход больше было нельзя. Она и так дотянула до последнего и теперь застыла на пороге перед дверью на террасу.
        Застыла на пороге новой жизни? Ах, если бы это действительно было так!
        Ее час пробил. Видимо, ничто уже не сможет предотвратить этого замужества. Ни ей, ни Трэвису уже не отступиться; она достаточно сильная натура, чтобы не лишиться чувств, и рыцарь - на белом коне не примчится ей на помощь. С улицы доносились звуки свадебного марша, исполняемого оркестром.
        Ринна набрала в легкие воздуха и, хотя ей хотелось куда-нибудь спрятаться, шагнула наружу, где все было залито солнечным светом. В ту же секунду над толпой пронесся тихий шепот. Часть гостей видела ее впервые, и многие обменивались впечатлениями о женщине, которой предстояло стать миссис Мартин. Она обрадовалась, что не пожалела денег на платье. По крайней мере, выглядит она достойно.
        - О, тетя Ринна! - воскликнула Дженни, бросившись ей навстречу. Она держала корзинку, наполненную розовыми лепестками, большая часть которых от резкого движения тут же высыпалась. - Какая вы красивая!
        - И ты тоже, - ответила Ринна, автоматически вытягивая руку, чтобы поправить ленту на платье девочки. Платье было из того же материала, что и ее, но детского покроя. Кроме Марши Прентисс, ее свидетельницы, на венчании с ее стороны будет только Дженни. Ринна так решила. Ей некого было приглашать. Тельма и мистер Мартин пытались уговорить ее изменить свое решение, но она оставалась непреклонной, не давая никаких объяснений. Отца она вряд ли могла пригласить, он не простил и никогда не простит ее, а кроме него других родственников у нее не было. Со своей единственной подругой, Шелли Роббинс, они давно расстались.
        - Ты готова? - поинтересовалась Марша Прентисс.
        Ринна взглянула туда, где в проходе между рядами стульев, в ожидании, вместе с братьями стоял Трэвис. Непроизвольно ее руки стали дрожать. Трэвис выглядел великолепно: смуглый, длинноногий красавец, одетый в серый смокинг, но весь его вид не сулил ничего хорошего.
        - Всегда готова!
        Дженни шла впереди, рассыпая перед Ринной розовые лепестки. Разодетый по случаю праздника Энди сидел рядом с мистером Мартином в первом ряду, задрав ноги на стул. Энди - ее сын, ее жизнь, ради него она готова на любые жертвы.
        - Привет, мам, - громко сказал Энди. - Давай скорей. Дедушка не разрешает, есть торт, пока вы не поженитесь. Он не хочет, чтобы я испачкался.
        Раздался приглушенный смех. Ринна остановилась и поцеловала сына. Как это похоже на Энди: ничто его не смущает, даже пышное торжество.
        - Веди себя хорошо, - прошептала она ему.
        И вновь набрав в легкие побольше воздуха, Ринна направилась дальше вдоль прохода между рядами стульев. Боже, что она делает? Поздно, твердила она себе с каждым новым шагом, слишком поздно.
        У алтаря ее взгляд встретился с взглядом Трэвиса. Почему он так холодно и враждебно смотрит на нее? Почему так суровы и безжалостны его серые глаза? Из последних сил заставляя себя сохранять спокойствие, Ринна улыбнулась. Ее рука дотронулась до висящей на шее нитки жемчужин, словно это прикосновение могло добавить ей недостающего мужества, а может быть, и немного удачи - хотя она совсем и не верит в приметы.
        - Можно приступать? - улыбнувшись, спросил священник.
        Взяв ее за локоть, Трэвис кивнул головой.
        - Приступайте.
        Во время венчания Ринна пребывала в странном оцепенении. Она ощущала тепло прикосновения Трэвиса, взявшего ее ледяную руку, слышала его хрипловатый голос, повторяющий супружеские обеты, почувствовала, как у нее на пальце оказалось кольцо. Она машинально произнесла требуемые клятвы, не слыша того, что говорит. Все приняло неясные очертания, словно это происходило не с ней. Словно это не она выходит замуж. Девушка, стоящая у алтаря, дающая клятвы в вечной верности, совсем не Ринна Уилльямсон. Это кто-то другой, посторонний. Внезапно все закончилось, и Трэвис склонился, чтобы поцеловать ее.
        - Улыбайся, - услышала она его шепот, и он обнял ее, чтобы в таком положении позировать репортерам. - Если тебе трудно, думай о жемчуге.
        От этих слов Ринну охватила дикая ярость. Не проходит и минуты, чтобы он не бросал ей обвинений и не делал злобных выпадов.
        - Спешу сообщить, что их мне дал твой отец.
        - Конечно, ты не взломала сейф, чтобы их украсть, - ответил он, улыбаясь репортерам. - Тебе не потребовалось много времени, чтобы привести угрозу в исполнение, правда?
        Ринна стиснула зубы, чтобы окончательно не выйти из себя. Ему ведь прекрасно известно, что ее угроза стала лишь язвительным ответом на его грубость.
        - Ну и что же ты предлагаешь делать?
        - Только то, что необходимо, любовь моя. - Она почувствовала, как он предостерегающе пожал ей руку. За ними наблюдало множество людей. - Давай поприветствуем гостей.
        Их окружила толпа, каждый спешил со своими поздравлениями. Трэвис не отпускал ее от себя; представляя собравшимся, он то и дело обнимал и целовал ее, пока ей не стало казаться, что она сходит с ума. Он очаровал всех гостей и бесспорно являлся хозяином положения. Не понимая, как ей это удается, Ринна продолжала улыбаться.
        Из многочисленных родственников Мартинов Ринна знала лишь кузину Люси, да и ту понаслышке. Ринна выпила несколько предложенных Трэвисом коктейлей. Они танцевали, затем резали свадебный торт, ели его, и все это время она находилась в каком-то оцепенении.
        Стемнело. Ринна чувствовала, что ее терпение истощается. Ноги гудели, мышцы лица онемели от постоянной необходимости улыбаться и отвечать на банальные замечания. Но праздник находился в самом разгаре. Гости танцевали и веселились, а сколько было выпито шампанского! Дженни и Энди, перепачканные и выбившиеся из сил, уснули на диване. Ринна с удовольствием бы присоединилась к ним, но рядом вдруг очутилась кузина Люси:
        - Должно быть, вы в восторге, - сказала она. - Все как в сказке.
        - Да, - вежливо ответила Ринна.
        - Гувернантка получает богатого наследника. - Собеседница глупо ухмыльнулась. - Подумать только, а я никогда не верила любовным романам.
        Ринна нахмурилась. Эта женщина ей почему-то не нравилась. Она вспомнила, что Трэвис ее тоже не любил, впервые она разделяла его мнение.
        - Я не гувернантка, кузина Люси, и я не получила Трэвиса, а вышла за него замуж.
        - Ну, учительница, какая разница. - Люси пожала плечами и продолжала: - Нет, правда, дорогая, как вам удалось заманить в западню моего милого кузена? Он ведь такой повеса. Большинство женского населения Лексингтона годами пыталось добиться его расположения. В том числе и я. Вы ведь знаете, мы только дальние родственники.
        - Нет, - сказала Ринна. - Я не знала.
        Люси вновь хихикнула, перебрала, очевидно, шампанского.
        - Теперь это неважно. Мы тогда были детьми. Господи, как же я любила его, а он вечно возился со своими вонючими лошадьми. Тьфу. Ненавижу лошадей. Знаете, ведь я в сентябре выхожу замуж. За Тома. Постойте, а где он? - Она огляделась вокруг, словно ей вдруг стало не хватать ее жениха. - Вы уже, видимо, с ним познакомились. Он - банкир. Владеет крупнейшим банком в Лексингтоне.
        - О! - воскликнула Ринна.
        - Но теперь-то вы скажете, как вам удалось заполучить Трэвиса? Да так быстро! Не успели мы узнать, что вы здесь работаете, и вот тебе - уже вышли замуж! Любовь с первого взгляда?
        - Что-то в этом роде. - Ринне пришлось прикусить язык, чтобы не сказать какую-нибудь гадость. Кузину Люси не касаются ее отношения с Трэвисом. Ей хотелось посоветовать ей это, но вряд ли стоило грубить гостье.
        - Боже, Трэвис такой великолепный мужчина. У вас будет отличная брачная ночь! - Насмешки Люси стали раздражать Ринну. - Готова поспорить, что вы ждете, не дождетесь остаться с ним наедине.
        - Да. - Улыбка застыла на лице Ринны. Она почувствовала нечто вроде облегчения, заметив в толпе направляющегося в их сторону Трэвиса. Может, он избавит ее от необходимости выслушивать кузину Люси.
        - Извините, кузина Люси, - произнес Трэвис, церемонно поклонившись Ринне. - Позвольте мне украсть невесту.
        Ринна чуть не лишилась сознания, когда он взял ее на руки.
        - Что ты делаешь? Сейчас же отпусти меня!
        - Пришло время сыграть финал этой пьесы, любовь моя.
        Именно это больше всего и волновало ее. Каким будет этот финал?
        - Трэвис, если ты не прекратишь издеваться…
        - То, что ты сделаешь? Разведешься со мной?
        Не обращая внимания на ее протесты, он пронес ее через толпу к винтовой лестнице, ведущей в спальни.
        - Будь любезен, скажи, что ты намерен делать? - требовательно спросила она.
        - Скоро увидишь, - пробормотал он, останавливаясь на первой ступеньке. - Небольшая дань традициям.
        Он опустил ее вниз и поцеловал, она опешила, хотя ей давно следовало заподозрить неладное. На этот раз его объятия не были столь непорочны, как во время церемонии, а поцелуи отнюдь не напоминали те невинные поцелуи, которыми он выводил ее из себя во время праздника, - он буквально впился в нее губами. Рука Трэвиса скользнула по ее спине, и, достигнув бедра, он еще плотнее прижал Ринну к себе, затем рука вновь поползла вверх, и он стал гладить ее волосы. Пытаясь освободиться от его объятий, Ринна почувствовала, что задыхается. Толпа подвыпивших мужчин криками выражала свое одобрение.
        - Отлично, любовь моя, - прошептал он, отрывая губы. - Все выглядело прекрасно, ты вела себя вполне правдоподобно.
        - Черт возьми, тебе отлично известно, что я сопротивлялась! - заявила она, краснея. К ее ужасу, аплодисменты и крики в толпе лишь усиливались.
        Дэвид открыл бутылку шампанского.
        - За Трэвиса и Ринну! - воскликнул он, высоко поднимая бокал. - За наследников! Пусть их сыновья будут сильными и здоровыми.
        - И пусть это произойдет скорее, - присоединился к нему Джонатан.
        От стыда Ринна была готова провалиться сквозь землю. Но это был еще не конец.
        Трэвис взял из рук Дэвида протянутый бокал с шампанским и сделал глоток.
        - Да, пусть это произойдет скорее, - сказал он, поднося бокал к ее губам.
        Ринна чуть не поперхнулась. Ну, это уж слишком! Он заходит чересчур далеко. Помимо воли она сделала глоток. В толпе послышались новые возгласы одобрения. Трэвис швырнул бокал на каменные ступеньки. Хрупкий хрусталь разлетелся на тысячи осколков. Прежде чем Ринна успела опомниться, он вторично поцеловал ее с еще большей настойчивостью, заставляя ее тело подчиниться своей воле. Затем вновь легко подхватил на руки и устремился вверх по лестнице.
        - Желаю удачи, мой мальчик! - крикнул кто-то.
        Ринна прижалась к плечу Трэвиса, чтобы скрыть от окружающих яркий румянец. Никогда еще она не испытывала подобного унижения. Последнюю неделю он дразнил ее, но это… это стало верхом оскорбления. Ярость закипела в ней с новой силой, когда он, словно язычник, похитивший женщину, ударом ноги распахнул дверь комнаты и резко захлопнул ее за собой. Снизу все еще доносились одобрительные возгласы.
        Эта типично мужская комната отличалась огромными размерами, напоминая скорее студию, чем спальню, и была, по крайней мере, в три раза больше ее собственной. Одна стена целиком представляла собой большое окно, выходящее на террасу. Сквозь тонкие занавески, колышущиеся от легкого ветерка, в комнату лился лунный свет. Значительное пространство занимал громадных размеров камин, около которого стояли журнальный столик и несколько стульев. На богато отделанной старинной дубовой мебели играли блики, отражаясь от поверхности, приобретшей от времени матовый оттенок. Обстановка: массивный шкаф, широкий секретер, кровать с пологом на четырех резных стойках - все несло на себе отпечаток богатства.
        В обычных обстоятельствах Ринна отметила бы для себя все, до мельчайших деталей. Но сейчас она будто ослепла. Трэвис бесцеремонно опустил ее на пол и отошел, начав развязывать галстук.
        - Черт бы тебя побрал! - сдавленным голосом крикнула она, задыхаясь от гнева. - Как ты смеешь унижать меня?
        - Извини, любовь моя, но это часть сделки.
        На секунду Ринна лишилась дара речи. Его наглость переходит все границы! В жизни не встречала она более несносного человека: самодовольного, циничного, привыкшего повелевать.
        - Как ты смеешь! Как ты…
        Он вздохнул.
        - Вот уже третий раз ты произносишь одну и ту же фразу. Ближе к делу, Ринна. Я устал, и мне не до бабских истерик.
        Истерик? Истерик! Неимоверным усилием воли она заставила себя немного успокоиться, вернуть способность говорить. Но каждое слово давалось ей с трудом.
        - Ведь там, внизу, каждый думает, что мы сейчас занимаемся любовью.
        Трэвис на мгновение перестал расстегивать рубашку, затем небрежно бросил запонки на туалетный столик.
        - Молодожены обычно занимаются подобными вещами в первую брачную ночь.
        - Они не занимаются этим, когда внизу находится толпа в несколько сотен человек, - крикнула Ринна. - И потом, мы не обычные молодожены.
        - Потише, Ринна. - Он так быстро повернулся, что у нее зарябило в глазах. - Время для наших непримиримых противоречий еще не наступило.
        Не отдавая себе отчета, она повернулась, чтобы уйти. Черт возьми, она не останется здесь, плевать ей, замужем она или нет.
        - Проклятье! Куда это ты собралась?
        Нотки приказа в его тоне заставили ее остановиться. Она с вызовом посмотрела на него, не отпуская ручки двери.
        - К себе.
        - Разве ты не заметила, дорогая? - сказал он, величественным жестом обводя рукой окружающую обстановку. - Ты уже у себя. Это твоя комната.
        Ринна упрямо затопала ногами.
        - Я не останусь здесь. Не останусь с тобой в одной комнате.
        - Думаю, у тебя нет выбора. Мы женаты, помнишь? - Их взгляды встретились. Затем Трэвис вздохнул. - Послушай, день был долгим. Мы оба устали, и этот спор ни к чему. Почему бы нам не лечь?
        Не веря своим ушам, Ринна заморгала глазами. Неужели он думает, что она ляжет с ним в одну постель?
        - Позволь спросить, где ты отводишь мне место для ночлега? Разве ты не заметил, что здесь только одна кровать?
        - Зато широкая, - спокойно сказал он.
        - Какое это имеет значение? - скрипя зубами, произнесла она.
        - Вот именно. - Его насмешливая манера бесила Ринну. Он обращается с ней, как с ребенком, готовым вот-вот разрыдаться по пустякам. - Честно говоря, Ринна, мне наплевать, где ты будешь спать. Если хочешь, можешь устраиваться на полу, на стульях, на туалетном столике или на кровати. Можешь вообще стоять всю ночь, но ты останешься в этой комнате и прекратишь орать, хотя бы ради Энди. А теперь, с твоего разрешения, я намерен лечь спать.
        Итак, ей предложен «выбор», но хуже было то, что он вновь оказался прав. Придется продолжать разыгрывать этот спектакль ради Энди. В пылу гнева она этого не учла. Едва сдерживая ярость, Ринна начала возиться с застежкой жемчужного ожерелья. Подняв руки, чтобы снять его, она неподвижно стояла, пока Трэвис не отвернулся. После этого без единого слова положила жемчужины на туалетный столик.
        - А как же кольцо? - ехидно спросил он. - Его ты не собираешься вернуть?
        Ринна впервые посмотрела на массивное кольцо, которое он надел ей на палец. Оно было старинным, как и ожерелье, еще одна фамильная драгоценность. Несколько крупных бриллиантов сверкали на массивной полоске золота. Она начала снимать его, и в этот момент прозвучал резкий смех Трэвиса.
        - Не стоит так беспокоиться, Ринна. Прошу только, не вздумай закладывать его.
        Ринна напрягла волю, чтобы не отвечать на его колкости. Она устала от бесконечных споров. В замешательстве она огляделась вокруг. Что ей делать? Даже если бы она и решилась лечь в постель, неужели ей предстоит спать одетой?
        Словно читая ее мысли, Трэвис повернулся к ней:
        - Тельма во время церемонии перенесла сюда твои вещи. Они в гардеробе.
        Похоже, все в этом доме только и делают, что строят ей козни. Тельма, мистер Мартин, Дэвид, Джонатан - она не ожидала, что все они станут так усложнять ее и без того нелегкое положение.
        - Она проявила заботу. Разве ты забыла, что нас считают влюбленными? - Он схватил с кровати что-то белое и бросил ей. - Еще одно проявление заботы.
        В руках у Ринны очутилось одеяние из тонкой, как паутина, материи: длинная, прозрачная ночная рубашка из тончайшего шелка, с голубой ленточкой на лифе, имеющем глубокий вырез. Не ожидая подобного, Ринна покраснела, неужели он думает, что она не наденет?
        - Ванная за той дверью. - Видимо, он решил, что она все же собирается ее надеть. У Ринны созрел план. Раз уж ей предстоит спать в одной комнате с Трэвисом, то уж, конечно, она не наденет эту ночную рубашку. Она отложила ее в сторону, подошла к гардеробу и стала рыться в нижних ящиках. Когда родился Энди и ей приходилось до поздней ночи укачивать его, она надевала фланелевый халат. Удобный и теплый, он укрывал ее с головы до пят. В какой-то момент она заколебалась, вспомнив о жаре на улице. Стояла середина лета. Она просто изжарится во фланелевом халате.
        Ну и пусть! Если дело касается Трэвиса Мартина, ее упрямство пересилит здравый смысл. Схватив халат, Ринна захлопнула за собой дверь ванной. Она быстро разделась, накинула на себя халат и застегнула его до самого подбородка. Ей бросилось в глаза, что ее зубная щетка тоже оказалась здесь. Она стояла рядом с щеткой Трэвиса на шкафчике для лекарств. Тельма потрудилась на совесть, принеся сюда все ее пожитки, вплоть до ночного крема. А здесь ли ее бигуди? Ее волосы были волнистыми от природы, но еще девчонкой она купила бигуди и с тех пор не расставалась с ними. У нее вошло в привычку ничего не выбрасывать.
        Выходя из ванной, она с силой захлопнула за собой дверь. С толстым слоем белого крема на лице, с торчащими во все стороны бигуди, она, небось, похожа на пришельца из космоса. Злорадное чувство шевельнулось в ней, когда Трэвис поднял голову и посмотрел на нее.
        Он лежал на кровати и потягивал из бокала темно-янтарную жидкость. На нем был короткий халат бордового цвета, перехваченный в талии поясом. Распахнутый ворот обнажал широкую грудь, покрытую густыми, темными волосами. Ринна подумала, что сейчас от удивления у него отвиснет челюсть, но он быстро подавил улыбку, и лицо его осталось бесстрастным. Комичность момента сразу исчезла.
        - Давай раз, и навсегда договоримся, Ринна, - сказал он, поставив бокал и поднимаясь с кровати. - В мои планы не входит исполнение всех супружеских обязанностей. Возможно, это удивит тебя, но, несмотря на, то, что произошло между нами пять, дет назад, я не склонен заниматься с тобой любовью. Скажу больше, ты можешь догола раздеться, это меня ни капли не тронет.
        Говоря это, он приближался к ней. Ринна чувствовала себя загнанным в угол зверьком. Она боялась пошевелиться под его пристальным взглядом, сердце ее бешено колотилось.
        - Но если бы мне захотелось заняться с тобой любовью, - он провел пальцем по ее щеке, оставляя след в толстом слое крема, - подобное вряд ли отпугнуло бы меня.
        Все произошло внезапно: его руки грубо схватили ее, его пальцы зарылись в ее волосах, от чего бигуди посыпались на пол; его губы твердо и требовательно стаде искать ее рот. У Ринны перехватило дыхание. Несмотря на отчаянное сопротивление, Ринна почувствовала, трепет, распространявшийся от поясницы к бедрам и превратившийся в тугой узел где-то в глубине нее. Что с ней? Казалось, будто тлеющий огонь заполняет каждую клеточку ее тела.
        Она не успела до конца разобраться в своем чувстве, потому что Трэвис вдруг отпустил ее и отошел в сторону. Ринна осталась стоять на месте не в силах пошевелиться от унижения. Неужели он почувствовал? Этим поцелуем, он уничтожил ее.
        - Спокойной ночи, Ринна. - И Трэвис погаси свет.
        Она словно окаменела, смогла лишь дотронуться рукой до своих губ. После поцелуя они казались припухшими. Точнее сказать, она испытывала сладостное чувство, вызванное полным страсти поцелуем. Сердце по-прежнему бешено стучало, а дыхание оставалось прерывистым. Своими объятиями он вызвал в ней желание! Она хотела его. Отрицать это бесполезно. Чувство отвращения к себе появилось у нее. Ну что она за женщина?
        Ринна медленно подошла к стулу и опустилась на него. Справа было окно, выходящее на террасу. Перед ней открывалась панорама залитого лунным светом поместья «Мартин Оукс»: невысокие волнистые холмы, простирающиеся вдаль насколько хватало взгляда, темные пространства, покрытые травой, несколько лошадей, мирно пасущихся на лугу. Снизу до нее доносились звуки все еще продолжающегося праздника, праздника по случаю ее замужества.
        Ринна закрыла глаза и постаралась проглотить появившийся в горле комок. Нет, она не станет плакать. Она не позволит себе плакать. Подняв подбородок, она долго смотрела в окно, теребя пальцами золотое кольцо на левой руке.
        Начало светать, когда Трэвис бросил бесплодные попытки уснуть и встал с кровати. Ринна по-прежнему сидела на стуле, но теперь она крепко спала, уронив голову на плечо. Ее глаза припухли от слез, на лице сохранились остатки крема. В застегнутом до самого подбородка халате, она покрылась испариной. Черт, где она его раздобыла? Рисунок на материале изображал желтые вьющиеся стебли, а подол и рукава окаймляли кружева. В нем она выглядела невинной девушкой. Не удивительно, что ей удалось обвести вокруг пальца его отца, братьев и даже Тельму Мэкки. Они все обожают ее.
        А что, если он заблуждается на ее счет? Его удивило, когда она вернула ожерелье. Ведь оно стоит целое состояние.
        Трэвис внимательно смотрел на нее, словно пытаясь по ее лицу, пока она спит, прочесть ее истинные намерения. Она упряма, таких упрямых женщин ему еще не приходилось встречать. Она проспала всю ночь на стуле, а утром у нее будет здорово болеть спина. Не давая себе отчета, Трэвис взял ее на руки. Она слегка пошевелилась во сне, но, когда он перенес ее на кровать, она прижалась к подушке, и по ее ровному дыханию стало понятно, что она продолжает крепко спать. Прилив чувств чуть было не заставил его убрать выбившуюся прядь волос с ее лба.
        Подавив в себе этот порыв, Трэвис отвернулся и стал одеваться. Внешний вид обманчив, особенно если дело касается такой женщины, как Ринна. Перед тем как выйти из комнаты, он еще раз взглянул на нее. Затем внезапно вернулся, схватил с туалетного столика жемчужное ожерелье и бросил его в ящик комода. Проклятье! За выпавшие на ее долю неприятности она его заслужила.


        Глава 6
        Проснувшись, Ринна не могла понять, где она находится. В глаза ей бил яркий солнечный свет, окружающая обстановка казалась незнакомой.
        Она лежала на постели в комнате Трэвиса. Последнее, что она помнила, - она задремала, сидя на стуле. Как же она очутилась на кровати? Еще больше ее волновало, был ли он рядом с ней? Неужели они провели ночь вместе? От этой мысли ей стало не по себе. Обычно Ринна спала очень крепко и имела привычку во сне раскидываться на кровати. Затаив дыхание, она долго лежала, боясь пошевелиться.
        Наконец с чувством облегчения она поняла, что одна, Трэвис ушел. По крайней мере, она сможет спокойно одеться. Ей нужно обдумать сложившуюся ситуацию. Согласившись выйти замуж, она забыла о таких интимных подробностях, как общая спальня и постель. Прежде всего, ей необходимо найти место, где она сможет спать одна. От долгого сидения на стуле ее шея нестерпимо болела. Она сильно вспотела в своем фланелевом халате, а волосы от попавшего на них крема стали сальными.
        Отложив решение волнующих ее проблем на некоторое время, Ринна проскользнула в ванную и долго стояла под струями горячей воды. Она намылилась с ног до головы, наслаждаясь легким покалыванием, распространявшимся по телу. Вновь почувствовав прилив энергии, она насухо вытерлась и отправилась на поиски джинсов. Она очень задержалась. Ей уже давно пора быть внизу. Дженни и Энди, наверное, уже донимают Тельму, которая, скорее всего, занята уборкой после вчерашнего праздника.
        Когда Ринна открыла дверцу шкафа, к ее ногам упала связка жемчужин. Наверное, это Трэвис положил ожерелье сюда. Она точно запомнила, что оставила его на туалетном столике. Очень странно. Неужели он хотел, чтобы она взяла его себе? А если так, то зачем ему это нужно?
        Она не смогла найти этому логического объяснения. Оставив размышления о причинах его столь странного поступка, Ринна положила ожерелье на полку и, достав одну из своих старых рубашек, быстро оделась. Она вернет жемчуг потом, есть две вещи, на которые она никогда не согласится: она не будет спать с Трэвисом Мартином и она ничего от него не примет.
        Дженни и Энди совсем не донимали Тельму. Их вообще нигде не было видно. Казалось, что дом опустел. Ее поразила тишина. Не могут же все до сих пор спать?
        - Тельма! - окликнула Ринна, толчком открывая дверь кухни.
        Экономка протирала крышку кухонного стола. Должно быть, она поднялась с рассветом. От вчерашнего приема не осталось и следа. Судя по тому, какой здесь царил порядок, можно было подумать, что свадьба Ринне приснилась.
        - Доброе утро, - улыбнулась ей Тельма. Ее лицо выражало немой вопрос. - Сегодня вы прекрасно выглядите. Вы хорошо провели ночь?
        Прежде чем ответить, Ринна откашлялась, поняв, насколько трудно ей теперь станет общаться с окружающими.
        - Да, благодарю вас.
        - Мистер Трэвис поднялся рано, - продолжала Тельма. - Мы думали, он будет долго спать. Для нас было неожиданностью увидеть его за завтраком. Он просил не беспокоить вас, сказал, что вы очень устали.
        Не требовалось много воображения, чтобы понять, что имелось в виду. Невольно Ринна покраснела.
        - Очень мило с его стороны. Спасибо вам за ночную рубашку, Тельма. Она просто великолепна.
        Женщина просияла. Ее щеки порозовели, и, чтобы скрыть смущение, она начала возиться с кастрюлей.
        - Не стоит благодарности, - ее голос звучал заговорщически. - Мистер Трэвис тоже поблагодарил меня, но сказал, что она вам не очень пригодилась.
        Неужели он так сказал? В другой ситуации Ринна бы разозлилась, но вспомнив, как выглядела в своем халате, она подавила улыбку.
        - Да, действительно, не очень пригодилась, - не солгав, ответила она, - но все равно она очень красивая, и я благодарю вас.
        Тельма продолжала суетиться возле плиты, ее румянец стал еще заметнее. Видимо, она стеснялась своего любопытства. Впервые она не нашлась, что сказать.
        - Прошу прощения, - произнесла Ринна, - мне нужно найти детей.
        Экономка взглянула на нее, обрадовавшись перемене темы.
        - Дженни и Энди собирают с мистером Чарльзом чернику. Сегодня я хочу на десерт приготовить пирог; свежие ягоды нужны для вкуса. Хотя я немного волнуюсь за мистера Чарльза - бродить по лесу с малышами. Вы же знаете, у него артрит.
        - Пойду, поищу их, - успокоила ее Ринна. В дверях она столкнулась с Трэвисом. На секунду Ринна замерла. Что ей сказать? Стоит ли выговаривать ему за его пошлые намеки, сделанные Тельме? И вдруг ей бросилось в глаза выражение его лица.
        - Ринна.
        Это единственное произнесенное им слово накутало ее. Инстинктивно она поняла: что-то случилось. Что-то серьезное. Она пыталась догадаться по его лицу. Страх парализовал ее.
        - Ринна, - снова сказал он тихо. - Не знаю, как тебе сообщить об этом, но твой отец находится в больнице в Луисвилле. У него инфаркт.
        Она почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Нет, это невозможно. Только не ее отец! Он никогда не болел. Лес Уилльямсон - несгибаемый человек. Это шутка, злая шутка. Непонятно зачем, но Трэвис лжет ей. Но где-то в глубине души она понимала, что это правда. Ей просто трудно поверить в случившееся, хотя она всегда ожидала подобного: у ее отца было слабое сердце, и он много курил. Все поплыло у нее перед глазами, ноги подкосились.
        Ринна почувствовала, как Руки Трэвиса обхватили ее, она слышала, как он что-то говорит, но никак не могла заставить свое тело повиноваться. Перед глазами стоял сплошной туман.
        - Его доставили в больницу сегодня утром. Доктор случайно увидел в газете заметку о нашей свадьбе и позвонил мне, - мягко произнес Трэвис. - Ринна, он сейчас в реанимации. Он хочет тебя видеть.
        - А как же Энди? - все, что удалось ей произнести.
        - Не беспокойся об Энди. Тельма и мой отец присмотрят за ним. Нам надо спешить.
        Ринна не помнила, как собиралась в дорогу. Оглушенная, она, молча, сидела на кровати, а Тельма и Трэвис складывали ее вещи в чемодан. Один раз она встала и подошла к гардеробу, но не смогла вспомнить для чего.
        Ринна не помнила и того, как они добрались до Луисвилля. Ей не пришло в голову спросить Трэвиса, почему он находится рядом с ней и ведет машину, почему у него такое озабоченное выражение лица. Все произошло слишком быстро: случайная встреча в «Мартин Оукс», ее замужество, внезапная болезнь отца. Почему именно сейчас? Почему судьба обрушила на нее все сразу?
        Она думала об одном: ее отец умирает. У больницы, перед тем как выйти из машины, Трэвис взял ее за руку.
        Они вместе вошли внутрь. Перед входом в реанимационное отделение он остановил ее:
        - Ринна, побудь здесь, а я сообщу, что мы приехали.
        Она кивнула, тупо глядя на огромные двери входа в отделение. Через минуту Трэвис вернулся в сопровождении врача.
        - Миссис Мартин?
        К кому он обращается? Ринна нахмурилась. Ах, да, ведь это она. Она теперь миссис Мартин.
        - У вашего отца тяжелый инфаркт миокарда. Он очень слаб. Не буду скрывать от вас ничего: боюсь, выкарабкаться ему не удастся. Хотя он человек - упрямый, и это может ему помочь.
        Да, ее отцу трудно отказать в упрямстве. Она тоже такая. Эти двери выглядят так зловеще. Что она обнаружит за ними?
        - Он не перестает спрашивать о вас. Когда войдете, постарайтесь не нервировать его. Если он не станет отвечать вам, учтите, что ему ввели успокоительное.
        Ринна вновь кивнула головой и направилась к дверям. Отец слаб. Ему ввели успокоительное. Но она не ожидала увидеть своего отца в том состоянии, в каком он предстал перед ней. К его телу было подведено бесчисленное количество каких-то трубок. Он был бледен, как простыня, которой был укрыт до самого подбородка; его когда-то рыжие волосы стали совершенно седыми. На лбу выступили капельки пота, через трубку в носу подавали кислород. Наверху экран монитора регистрировал ритм сердца. Рядом аппарат нагнетал какую-то жидкость. Тут же лежал прибор для искусственного дыхания.
        Ринна села на стул рядом с кроватью. Трэвис опустил ей руку на плечо, сначала неуверенно, затем усилил нажим, как бы предлагая ей поддержку и утешение.
        - Папа, - прошептала она. Голубые глаза Леса Уилльямсона на секунду открылись. Их покрывала пелена.
        - Ринна?
        - Да, папа, это я. - Она взяла его руку. Казалось, ему потребовалась вся сила воля, чтобы вновь открыть глаза. Затем он с облегчением произнес:
        - Ринна.
        - Молчи, папа, - сказала Ринна. - Доктор сказал, что тебе нужно беречь силы.
        Отец кивнул, но продолжал говорить, хотя усилия, с которыми ему давалось каждое слово, уносили частицу его жизни.
        - Я хочу знать… ребенок?
        - Энди? - спросила она, едва сдерживая слезы. Она не может плакать, только не сейчас и не здесь. - С Энди все в порядке.
        - Мальчик?
        - Да, прекрасный мальчуган.
        - Как и мой отец… - Дальше его слова было трудно разобрать, но Ринна поняла. Она назвала сына в честь своего деда по отцу. - На кого… на кого он похож?
        - У него светлые волосы и голубые глаза. - Она улыбнулась, но радости в ее улыбке не было. - Думаю, его волосы становятся немного рыжими, как и твои, а характер у него просто ужасный.
        Лес Уилльямсон слабо улыбнулся.
        - Дьяволенок, да?
        Ринна начала рыться в сумочке.
        - Да, настоящий дьяволенок. У меня есть его фото. Хочешь, оставлю его тебе?
        Кивок его головы был едва заметен. Наверху, там, где стоял монитор, послышались тревожные сигналы.
        - Миссис Мартин, Миссис Мартин, боюсь, вам необходимо уйти, - тихо сказала медицинская сестра. - Частота сердечных сокращений мистера Уилльямсона усиливается. Не стоит его волновать.
        Трэвис легким движением руки помог Ринне встать.
        - Пойдем, Ринна, твоему отцу необходим отдых.
        Ринна на мгновение заколебалась: может ли она остаться рядом с отцом или ей надо повиноваться?
        - Папа, я должна уйти, но буду рядом. Здесь, рядом с тобой. Я скоро приду к тебе снова.
        Лес Уилльямсон не ответил. Он с трудом дышал, но в руке он продолжал сжимать фотографию внука.
        В сопровождении Трэвиса Ринна перешла в комнату для посетителей. Несколько минут оба не решались заговорить. Наконец Трэвис сказал:
        - Хочешь кофе?
        - Нет. - Она смотрела на него отсутствующим взглядом.
        - Ринна, позволь мне принести тебе что-нибудь. Как насчет чая?
        Она покачала головой.
        - Нет, спасибо, ничего не надо.
        Прошло несколько часов, но для Ринны время остановилось, она не знала, сколько провела здесь: несколько дней, недель, а может быть, всего несколько мгновений. Ей все было безразлично. Трэвис держал ее руку в своей, тепло его прикосновений придавало столь необходимое ей мужество.
        Во время следующего посещения Ринна сжала руки отца, словно хотела этим вдохнуть в него частицу жизни, частицу мужества, переданного ей Трэвисом.
        Да, именно Трэвис помог ей пройти через это. Она не помнила, когда осознала, что не может обойтись без его поддержки. Возможно, это произошло, когда в машине он взял ее за руку, а может быть, когда положил руку ей на плечо у постели отца. Она знала одно: без него ей пришлось бы еще труднее.
        Но что бы она, ни делала, казалось, жизнь покидает Леса Уилльямсона. Тревожные сигналы монитора звучали все чаще и чаще. Менялись дежурившие около него медицинские сестры, появлялись и исчезали врачи, что-то тихо ей говоря. Ринна молила, чтобы к отцу вернулись силы, молила о провидении и всепрощении. Трэвис все время был рядом с ней. Он крепко обнял ее, когда они увидели, как дежурная бригада врачей стремительно ворвалась в реанимационное отделение и через некоторое время покинула его, безнадежно покачивая головами. Ринна в волнении стала ходить из угла в угол, но Трэвис подвел ее к стулу.
        - Поешь немного супа. - Он поднес ложку к ее губам. Эта заботливость резко отличалась от его недавней манеры общаться с ней. - Тебе нужно сохранить силы.
        Она не задавала вопросов. И не плакала. Ее отцу было бы неприятно, если бы она оплакивала его.
        - Какая досада, - донеслись до нее обрывки разговора двух медицинских сестер, проходящих мимо, - подумать только, ведь у них медовый месяц.
        - Мистер Мартин, я из канцелярии. Мне бы не хотелось беспокоить вашу жену… - Дальше - тихое бормотание: - Мне очень жаль.
        - Мы делаем все возможное. - На этот раз говорил врач. - Ей необходимо немного отдохнуть. Она выбилась из сил. Заберите ее отсюда. Оставьте нам номер телефона, если что, мы вам сообщим.
        Ринна не хотела уходить, но Трэвис настоял. Она удивилась, заметив за окном первые лучи восходящего солнца. Неужели уже прошла ночь?
        Они сняли номер в гостинице. Ринна разделась, не отдавая себе отчета, что делает это в его присутствии, - она по-прежнему пребывала в каком-то полузабытьи.
        - Трэвис. - Она повернулась, взглянув на него глазами, полными слез. - Что, если он умрет? Что, если мой отец умрет?
        - Нет, Ринна, он не умрет, - сказал Трэвис, крепко обняв ее за плечи. Затем, не раздумывая, привлек ее к себе. У нее потекли слезы, сначала медленно, потом она разрыдалась. Он похлопывал ее по плечу, как похлопывают детей, стараясь успокоить. - Все будет хорошо, Ринна. Поверь мне, все обойдется.
        Она верила ему, она верила в него. Ринна не протестовала, когда он мягко опустил ее на кровать и вытянулся рядом с ней, нежно держа ее руку в своей. Непонятно как, но ей удалось заснуть.
        Вечером того же дня, когда они вернулись в больницу, ее отец был по-прежнему слаб, но цвет его лица изменился. Медицинские сестры больше не хлопотали около него. Ринна почувствовала облегчение. Трэвис прав. Ее отец поправится. Она взяла отца за руку и посмотрела на Трэвиса. Он безмолвно кивнул в знак одобрения.
        - Трэвис? - Недоуменно произнес ее отец скрипучим голосом. - Трэвис Мартин? Это вы?
        - Привет, Лес. Что это вы затеяли, хотите увильнуть, чтобы не ставить своего жеребца в скачках против моего?
        - Мой жеребец медленным шагом обгонит вашу клячу. Ну и влипли вы с ним, Мартин. От таких, как он, одни неприятности.
        - Думаете напугать меня? Давайте поднимайтесь и посмотрим, кто прав.
        - Не рассчитывайте, вам не удастся поплакать на моей могиле. Увидимся на скачках в Дерби, а может, и раньше. - Вскоре он заснул. Когда он проснулся, стало заметно, что к нему возвращаются силы. Ринна осталась около него одна, Трэвис пошел позвонить Дэвиду.
        Лес дотронулся до кольца на ее пальце:
        - Кто?
        - Трэвис. Мы поженились на прошлой неделе.
        - Отец Энди?
        Какого ответа он ждет на свой вопрос: подтверждения того, что ему уже известно, или сообщения о том, кто отец Энди? Что осталось в его памяти из прошлого?
        - Да, - прошептала Ринна. Поймет ли он, что она имела в виду?
        - Ты должна была сказать мне об этом тогда. Он хороший человек… настоящий лошадник.
        Вероятно, он все же понял ее. Через три дня Лес Уилльямсон чувствовал себя значительно лучше. Когда Ринна вошла в палату, он покрикивал на сестер, давая им указания.
        - Папа, успокойся, - сказала Ринна, сочувственно поглядывая на сестер.
        - Успокоиться? Мне нужно тренировать лошадей. А что это вы оба здесь делаете? Трэвис тоже должен заниматься лошадьми. И с кем ты оставила Энди? Ты должна находиться дома, барышня, ты теперь замужем.
        Через два дня она действительно уехала, будто бы выполняя его указание. Что толку, если она будет все время бегать к нему в больницу? Лучше ей находиться дома, там, где ей и положено быть, а не стоять у отца над душой. По настоянию Леса его перевели из реанимационного отделения в обычную палату. Ему предстоял долгий период реабилитации, но врачи единодушно высказывали оптимизм по поводу его здоровья. Они изумлялись тому, как быстро он восстанавливал силы, но еще больше их удивляло его бесцеремонная манера требовать беспрекословного подчинения своим приказам. Лес Уилльямсон был полон решимости не упустить шанс поправиться.
        Всю дорогу домой Трэвис хранил молчание, а Ринна боялась касаться других тем, кроме тех, что связаны с отцом. Чем ближе они подъезжали у «Мартин Оукс», тем беспокойнее становилось у нее на душе. Как ей держать себя теперь? Как сложатся их отношения? Неужели они вернутся к взаимной неприязни? Совсем недавно Трэвис относился к ней нежно и заботливо, но, с тех пор как они покинули больницу, он, ни разу не обратился к ней. В недоумении Ринна крутила обручальное кольцо. Она вдруг почувствовала, что ей недостает прикосновения руки Трэвиса, его хриплого успокаивающего голоса. Глупо думать, что за всем этим скрывалось нечто большее, чем сочувствие. Почему она так решила? Что за вздор! Мысли путались у нее в голове.
        - Ринна?
        Стараясь не отвлекаться от дороги, Трэвис бросал взгляды на руки Ринны, продолжавшей вращать на пальце кольцо. Он хотел понять, не слишком ли поспешными оказались его суждения о ней. Сейчас в ее поведении не было и доли притворства. Болезнь отца чуть не убила ее. С неохотой ему пришлось признаться самому себе, что он испытывает радость оттого, что все закончилось, и они едут домой. Эти последние дни, когда ему приходилось обнимать ее, чтобы успокоить, стали настоящим адом. При каждом прикосновении к ней он чувствовал себя влюбленным подростком. Он не мог думать ни о чем, кроме того, что хочет заниматься с ней любовью. Ночи рядом с ней стали для него настоящей пыткой.
        - Ринна, - повторил он, собравшись извиниться перед ней за свои прежние подозрения. Самое малое, что он может сделать сейчас.
        - Да? - Она вздрогнула и захлопнула сумочку, в которой искала носовой платок. Его резкое обращение напугало ее, хотя ей совсем не хотелось показать ему своего замешательства.
        Последовала долгая неловкая пауза; Трэвис вновь полностью переключился на наблюдение за дорогой. Выражение его лица стало озабоченным. Когда она резко захлопнула сумочку, ему показалось, что он заметил там блеснувшие жемчужины. Трудно поверить, что она могла помнить о них в минуты несчастья. Неужели они так важны для нее? Наверное, он поспешил оправдать ее.
        - Ничего, - пробормотал он, - мы почти дома.
        - Да. - Ринна недоумевала, почему он не сказал того, что хотел. Что помешало их обретенному взаимопониманию? Трэвиса явно что-то разозлило. Последние пять дней он оставался нежным, мягким, заботливым, а теперь вдруг стал резким и невыдержанным. Положив на колени сумочку, Ринна отвернулась к окну и вздохнула. Смены в настроении Трэвиса Мартина выше ее понимания. Никогда, видимо, никогда ей не удастся разобраться в человеке, ставшем ее мужем.


        Глава 7
        Весь остаток пути ни Ринна, ни Трэвис не произнесли, ни слова. Ринна продолжала смотреть в окно на бескрайние равнины, покрытые зарослями пырея, на лошадей, резвящихся на пастбищах. Бесспорно, это настоящая страна лошадей, признанный центр разведения чистокровных рысаков.
        Проносившиеся за окном волнистые луга навевали покой, усиливая впечатление от красоты окружающей природы, но Ринна знала, что за всем этим великолепием скрыт труд многих людей, посвятивших свою жизнь разведению лошадей и прославивших этим штат Кентукки. Тренировка чистокровного скакуна начинается с рождения. Для удобства ведения записей днем рождения всех жеребят, появившихся на свет в течение календарного года, считается первое января. Сразу после рождения за ними заботливо ухаживают и разговаривают с ними, пока прикосновение руки человека и звук человеческого голоса не становятся для них привычными. Даже игры являются одним из элементов ухода за новорожденным чистокровным жеребенком. Привыкая к узде и следуя за матерью на пастбище, они учатся дисциплине и сноровке. Все это повторяется изо дня в день.
        Когда лошади достигают годовалого возраста, начинается серьезная работа. Постепенно им прививают навыки ко всему, что потребуется от них на протяжении жизни: ходить под седлом и слушаться узды; нести седока и работать на корде, правильно держать себя перед стартовыми воротами, не бояться шума трибун, добиваться результатов при любом состоянии беговой дорожки. Одновременно оцениваются достоинства и недостатки скакуна, и, наконец, когда животному исполняется два года, оно должно пройти свое первое испытание - скачку.
        Организм животного еще очень, хрупок, и для молодой чистокровной лошади это весьма серьезное испытание. Пройдет несколько лет, прежде чем лошадь достигнет зрелости, но за это время животное постоянно участвует в скачках. Скорость и выносливость - врожденные качества чистокровного скакуна. Если он прирожденный чемпион, то внутри бьется сердце, не способное смириться с поражением. Тем не менее, на скачках может случиться всякое. Тонкие изящные ноги скакуна несут массу мышц, сухожилий и костей весом более тысячи фунтов. Во время скачки нагрузка, приходящаяся на ноги лошади, достигает нескольких тысяч фунтов, и кости могут не выдержать. Случается, что разрываются легкие; при отсутствии должного ухода лошади болеют и даже погибают. Чистокровки требуют к себе пристального внимания двадцать четыре часа в сутки.
        Ринна с любовью вспоминала каждую минуту, проведенную ею с лошадьми, чувства, переполнявшие ее тогда; возбуждение, радость от победы чемпиона, подготовленного к соревнованиям ее собственными руками, горечь, испытываемая за поражение своего питомца.
        Она бросила взгляд на Трэвиса, на правильные черты его лица, на немного портившую их тяжелую нижнюю челюсть. Знакомы ли ему подобные переживания? Да, бесспорно, он был истинным лошадником во всех смыслах этого слова: преданный своему делу, упорный, сильный, несгибаемый перед лицом напастей.
        - Что-то не так?
        Она вздохнула. Все не так. Ах, если бы только ей удалось понять, докопаться до того, отчего ей не по себе.
        - Все в порядке.
        - Вот мы и дома. - Трэвис тоже казался расстроенным. Нет, скорее он выглядел озабоченным. С отсутствующим выражением лица он открыл дверцу машины. Поздоровавшись с отцом и Энди, он сразу отправился в конюшню.
        - Где Дженни? - спросила Ринна.
        - Она с миссис Уэббер, - сообщил Энди, обнимая ее. Его лицо было вымазано шоколадным сиропом, и он перепачкал им Ринну. - Они занимаются.
        - Думаю, вы не возражаете, дорогая. - Мистер Мартин улыбнулся ей. - Нам пришлось нанять ее. Мы не знали, когда вы вернетесь, а Джонатан не хотел, чтобы Дженни отставала в учебе.
        Непонятно почему, но Ринна почувствовала обиду. Ей будет не хватать занятий с Дженни.
        - И потом, это выглядело бы не вполне уместным, если бы, выйдя замуж за Трэвиса, вы продолжали занятия с Дженни. Миссис Уэббер весьма квалифицированный специалист, и нужно было как-то решить этот вопрос.
        - Все в порядке, мистер Мартин. Я понимаю. - Как ей теперь зарабатывать на жизнь? Она ведь полностью зависела от этого заработка. Брак с Трэвисом вряд ли станет для нее источником дохода.
        - Как ваш отец?
        - Упрям, как всегда. - Она рассмеялась, на мгновение, забыв о своих проблемах. Как-нибудь выкрутится. Ей всегда удавалось. - Когда мы уезжали, он кричал медицинским сестрам, что не намерен мыться, не вставая с постели, что он не инвалид. Он должен тренировать лошадей. Как они могут этого не понимать?
        Мистер Мартин одобрительно кивнул:
        - Прекрасно. Я так понял, что Трэвис пригласил его пожить у нас, пока он окончательно не поправится. Я тоже буду рад видеть его у нас, но Лес должен продолжать работать с Командиром. Этот жеребец вполне способен составить нам конкуренцию.
        Ринна удивилась, и вместе с тем ее озадачил этот весьма тактичный жест со стороны Трэвиса.
        Она приняла душ, смыв с себя шоколадный сироп, и вытащила из шкафа рубашку. Затем, подчиняясь внезапному порыву, она убрала рубашку на место и достала длинную юбку из пестрого материала в голубоватых тонах. В легкой белой блузке из хлопка Ринне будет вполне удобно и даже прохладно в этой летней жаре. Она слегка нарумянила щеки и покрасила губы неяркой помадой. Надо за собой следить, твердила она себе, зачесывая назад волосы и перехватывая их лентой. Да, она тщательно приводит себя в порядок, но это не имеет никакого отношения к ее возможной встрече с Трэвисом.
        Когда Ринна спустилась вниз, она увидела Тельму, которая протирала мебель в холле.
        - О, мисс Ринна, как я рада, что вы вернулись. - Экономка сияла. - Я слышала, что ваш отец пошел на поправку. Я скоро приготовлю для него комнату. Знаете, так много нужно сделать.
        - Спасибо, Тельма, - ответила Ринна, ласково улыбнувшись. - Вы случайно не знаете, где Энди?
        - Мистер Энди сейчас в конюшне с мистером Чарльзом. Не знаю, что происходит с мистером Чарльзом. Мне неприятно об этом говорить, но, кажется, он хочет позволить Энди держать в доме котенка, а у мисс Дженни аллергия на кошек. Ну, знаете, кошачья шерсть и все такое…
        - Не волнуйтесь, я позабочусь об этом, - успокоила ее Ринна.
        Улыбнувшись и покачав головой, Ринна направилась в конюшню на поиски сына. Она почти дошла до сарая, когда заметила стоящего у изгороди Трэвиса, наблюдавшего за тренировкой Кинжала. Жеребец совершал пробежки легкой рысцой, но его седоку приходилось несладко, ибо при каждом посыле конь начинал брыкаться, становясь на дыбы в попытке сбросить с себя всадника.
        Чтобы не мешать тренировке, она склонилась к изгороди рядом с Трэвисом и стала наблюдать. Теперь ей становилось понятным, что он нашел в этом животном. На скаку жеребец производил великолепное впечатление - его движения были плавными и четкими, крепкие мышцы собирались в тугой комок, передние ноги вытягивались в прыжке на всю длину, покрывая огромное расстояние. Немного исправить его норов, и он вполне может стать чемпионом.
        - Успокой его, Дэвид, - крикнул Трэвис, когда Кинжал взбрыкнул в очередной раз. В раздражении Трэвис резко обернулся.
        Его резкое движение отбросило Ринну назад. Она почувствовала, что падает, но в следующий момент руки Трэвиса подхватили ее. Несколько секунд они молчали. Он продолжал крепко обнимать ее за плечи. Они находились так близко друг к другу, что Ринна ощущала тепло его тела. Ей казалось, прикосновение его сильных рук посылает электрический разряд, распространяющийся по всему телу.
        Не зная, что предпринять дальше, она махнула рукой в сторону лошади:
        - Кажется, с ним придется повозиться.
        - Да, - хрипло пробормотал Трэвис, не отводя от нее взгляда. - Придется повозиться.
        О ком они говорят, о Стальном Кинжале? Она подняла на него карие глаза, взглянув из-под густых темных ресниц. Его взгляд был таким же пристальным. Затем он резко отпустил ее.
        Она отошла в сторону и глубоко вздохнула.
        - Я искала Энди.
        - Он в сарае с моим отцом. - Слова звучали резко и отрывисто. Что с ним происходит? После нескольких слов, которыми они обменялись в машине, он вновь стал груб с ней.
        Дэвид подвел жеребца к изгороди:
        - Привет, Ринна, как ваш отец?
        Ринна с радостью отошла туда, где Дэвид старался заставить Кинжала слушаться повода. Загородив рукой глаза от солнца, она ответила:
        - Он поправляется, спасибо. А с каких это пор вы стали жокеем?
        - С тех самых, как Трэвис не может заставить никого ездить на этом звере, - сказал Дэвид, смеясь. - Никто из тренеров не хочет даже прикасаться к нему. Иначе как Серым Дьяволом они его не зовут.
        - Пусть Чарли даст ему остыть, а потом помоет его, - бросил брату Трэвис. - Остаток дня мы поработаем с молодняком.
        Дэвид утвердительно кивнул, сделав вид, что не замечает раздраженного тона брата.
        - А, какое он показал время?
        - Одна тридцать восемь на миле.
        - Медленно. - Дэвид покачал головой. - У его достаточно сил, но он просто не хочет подчиняться. За последние дни мне не удалось ничего из него выжать. Вероятно, тренеры правы. Так, Серый Дьявол?
        Трэвис вздохнул:
        - Если дело и дальше так пойдет, и мы будем терять день за днем, то он никогда не будет готов к скачкам в Санфорде.
        Дэвид пожал плечами.
        - Думаю, его лучше продать, пока за него дают хорошие деньги. По-моему, мы понапрасну теряем с ним время.
        Ринна нахмурилась, наблюдая, как конь нервно стучал изящными копытами по утрамбованной дорожке. Как и большинство скаковых лошадей, его отличала повышенная нервозность, но с ним происходило что-то еще. Ринна не успела понять, что же беспокоит Кинжала, потому что из-за угла сарая к ней подбежал Энди.
        - Мама! Дядя Трэвис! Быстрее! Пойдемте, вы должны увидеть котят! Они уже подросли.
        Ринна не смогла сдержать улыбки. Ее всегда поражало, что такие пустяки, как родившийся котенок, могут привести в восторг ее сына. Когда же исчезнет эта восторженность, а вместо нее появится рассудительность? Неужели только зрелость приносит с собой цинизм?
        - Можно, я возьму себе котенка? - продолжая, сказал Энди. - Можно, у меня будет котенок? Дедушка сказал, что можно, если ты и дядя Трэвис… папа, - поправился Энди, - согласны.
        Подошедший мистер Мартин бросил на них извиняющийся взгляд. Ринне не хотелось огорчать сына, но выбора у нее не было.
        - Думаю, нам не стоит этого делать, Энди. У Дженни аллергия на шерсть.
        Лицо Энди помрачнело, но он повернулся к Трэвису, ища его поддержки. Как же быстро учатся всему дети.
        - О, пожалуйста! Пожалуйста, папа?! Можно, я возьму одного? Всего одного из них. От него не будет много шерсти.
        К счастью, Трэвис поддержал Ринну.
        - Нет, не стоит, Энди. Котята должны остаться здесь со своей мамой. Им пока не обойтись без нее. Ты же понимаешь, Энди, правда?
        Энди на секунду задумался.
        - Угу, понимаю.
        - Но ты можешь завести себе еще кого-нибудь, - добавил Трэвис. - Как насчет рыбок? Ты ведь хотел аквариум, а, Энди?
        - Нее-а, рыбок я не хочу.
        - Кого же тогда ты хочешь? - озадаченно спросил Трэвис.
        - Лошадь! - воскликнул Энди, приходя в восторг. - Я хочу собственную лошадь.
        - Видишь ли, лошадь - это не совсем домашнее животное, - возразил ему Трэвис. - Тебе придется оставлять ее в конюшне.
        - Я знаю.
        - И тебе придется заботиться о ней.
        - Я знаю! - с еще большим энтузиазмом произнес Энди. - Я смогу это! Я сумею чистить и кормить ее, ухаживать за ней, как это делает Чарли. И я не буду забывать. Обещаю.
        И Трэвису некуда было деться. Ринну всегда удивляло, как хорошо ему удается ладить с Энди. Он засмеялся и посадил мальчика себе на плечи.
        - Ну, посмотрим, - наконец сказал он. - У тебя, по-моему, скоро день рождения?
        - У-у-у еще не скоро. Я не хочу так долго ждать.
        Трэвис притворно нахмурился:
        - Может быть, фея принесет тебе подарок раньше.
        - Ну что ты, разве ты не знаешь? - Энди выглядел по-настоящему расстроенным. - Феи не носят подарков на день рождения. Они бывают только в сказках.
        На этот раз Трэвис возмутился:
        - Ну, вот еще, конечно, феи существуют. Спроси у миссис Мэкки, и она тебе скажет, Фея часто приходит сюда.
        Наблюдая за ними, Ринна вдруг почувствовала грусть. Что произойдет, когда они разведутся с Трэвисом? Энди будет его не хватать. Почему за ошибки взрослых часто приходится расплачиваться детям?
        - Кстати, о миссис Мэкки, - обратился к Энди мистер Мартин, - время ланча, пора возвращаться. Тельма приготовила сегодня нечто особенное.
        - Ух, ты, гамбургеры! - Забыв о подарке, котятах и обо всем на свете, Энди бросился бежать к дому. Ринна с радостью последовала за ним.
        После ланча, не зная, куда себя деть, весь остаток дня она бесцельно бродила по дому. Ей было нечем заняться. Заглянув к Дженни и миссис Уэббер, она не стала им мешать, понимая, как трудно порой найти нужный контакт с ребенком. После этого она хотела помочь Тельме, но экономка в недвусмысленных выражениях выпроводила ее из кухни. Ее единственная забота - выбирать меню.
        За обедом ей тоже было не по себе. Она едва притронулась к еде, односложно отвечая на вежливые вопросы. Она сидела напротив Трэвиса, он не доставлял ей беспокойства своими прикосновениями, но оказалось, что выносить его взгляды - дело не менее мучительное. Почему он наблюдает за ней? Похоже, он пытается найти ответы на тревожащие его вопросы. Ринна часто ловила на себе его пристальный взгляд. Очевидно, он по-прежнему не доверяет ей.
        После еды она отправилась на кухню, вызвавшись помыть посуду. Ринна остановилась у дверей кабинета. Трэвис расположился на полу, раскрашивая вместе с Энди картинки. Несколько минут она, молча, наблюдала за ними. Роль любящего отца в ее представлении плохо сочеталась с характером Трэвиса, но именно таким он казался ей сейчас. Они болтали с Энди о красных лошадках и розовых тиграх в крапинку. Ринна направилась к выходу, прошла на открытую веранду и уселась на стоявшие здесь качели. Это место давно стало ее убежищем, здесь она сидела одна, не привлекая внимания остальных членов семьи. Отсюда открывалась четкая панорама всего поместья с пасущимися лошадьми. Часто ночами она сидела здесь, вслушиваясь в стрекотание кузнечиков и тихий топот лошадиных копыт.
        Через несколько часов Ринна отправилась на поиски Энди. Двери кабинета оказались закрытыми, и она решила, что он где-нибудь наверху. Возможно, Тельма купает его.
        Энди действительно был весь мокрый, но купание отнюдь не являлось тому причиной. Ринна застала его в разгар игры в подводную лодку.
        Пол в ванной комнате был залит водой, а раковину покрывал слой мыльной пены.
        - Энди! - прикрикнула на него Ринна.
        - А, мам, привет! - Он радостно взглянул на нее. - Давай поиграем.
        - Энди, посмотри, что ты здесь устроил.
        Он огляделся, заметив мокрые полотенца и лужи на полу.
        - Угу, - произнес он. - Ты сердишься?
        Ринне совсем не хотелось бранить его, она засмеялась и плеснула в него мыльной пеной. И началось настоящее сражение; они, смеясь, возились, пока оба не вымокли до нитки. Искупав сына, Ринна навела в ванной порядок, собрала разбросанные игрушки и одежду. Укладывая его постель, она обратила внимание на висящий в его комнате рисунок, изображавший тигра в крапинку.
        - Это папа нарисовал, - сообщил ей Энди, заметив ее взгляд. - А я раскрашивал лошадку.
        Ринна кивнула. Как же быстро дети привыкают ко всему! Теперь, уже это «папа», а не
«дядя Трэвис». Жаль, что она не может так же быстро привыкнуть к переменам. Она наклонилась поцеловать его.
        - Спокойной ночи, Энди.
        Он обнял ее и сонно пробормотал:
        - Пока, мама. Я люблю тебя. Скажи папе спокойной ночи.
        Ей хотелось сказать Трэвису очень многое, хотелось поблагодарить его. Это самое малое, чем она обязана ему за его поддержку. Надо постараться выяснить, что его беспокоит. Решив не откладывать этого в долгий ящик, она направилась в конюшню.
        Здесь она нашла Чарли, который расположился рядом со стойлом Кинжала и что-то строгал ножом. Ринна услышала шум в стойле раньше, чем заметила коня. Он брыкался, колотя копытами по стенкам стойла и создавая невообразимый шум.
        - Что-то он сегодня разошелся, - заметила она. - Где его напарник по стойлу?
        Известно, что у всех скаковых лошадей есть напарники по стойлу, другие животные, проводящие вместе с ними время и оказывающие на них успокаивающее воздействие: лошади, козы, свиньи, даже цыплята. Очень часто, когда все эти животные бегают рядом с конюшней, скаковой круг больше напоминает скотный двор.
        - Чтобы успокоить этого Дьявола, напарника недостаточно. Чертов конь. Думал, поможет, если я посижу рядом, но никакого толка. Клянусь, из всех лошадей, каких я знал, он - единственный, кому надо обивать стойло войлоком, - иначе поранится.
        Ринна улыбнулась разворчавшемуся конюху и заглянула в стойло.
        - Привет, приятель, - тихо сказала она. - Что случилось?
        Кинжал посмотрел на нее и фыркнул. В этот момент один из котят, с которыми утром играл Энди, выскочив из боковой двери, проскользнул в стойло.
        - Быстрее, надо его вытащить! - закричал Чарли. - Иначе этот зверь растопчет беднягу.
        Забыв об опасности, Ринна отперла дверь стойла и вошла внутрь, но, прежде чем она или Чарли успели что-либо предпринять, котенок остановился перед конем и мяукнул. Удивительно, но огромный конь тряхнул гривой и, наклонив голову, тихо заржал.
        - Вот тебе и на! - воскликнул Чарли. - Только посмотрите!
        Ринна засмеялась, наблюдая, как Кинжал позволил котенку тереться о свои ноги. Котенок вновь мяукнул и клубочком свернулся на соломе.
        - Он все-таки нашел себе напарника.
        - Точно, - согласился конюх, наблюдая за происходящим. - Глядишь, поможет.
        Ринне вдруг почему-то захотелось завоевать расположение этого животного. Она опустила руку в карман и достала маленький пакетик с изюмом, который припасла для Дженни и Энди.
        - Смотри, приятель, - позвала она.
        Конь повернулся к ней и начал бить копытом по полу стойла. Ринна не сходила с места, протягивая ему на ладони изюм. Кинжал долго смотрел на нее, продолжая колебаться. Наконец сделал шаг вперед.
        - Давай, - сказала она, - не бойся. Я просто поглажу тебя.
        - Осторожнее, мисс. Он все еще злится. - Чарли явно нервничал. В конюшне он был за все в ответе, и, если что-нибудь произойдет с Ринной, ему не поздоровится.
        - Давай, - снова позвала Ринна, подходя ближе и протягивая коню изюм.
        Конь медленно двинулся ей навстречу. Остановившись перед ней, он понюхал изюм на ее ладони. Она почувствовала его мягкие губы, щекотавшие руку. Обрадовавшись, что он все-таки доверился ей и подошел, она похлопала его по шее и, вытянув руку, почесала за ушами.
        - Вот так, - Чарли был явно раздосадован, - все мужчины, стоит им сказать ласковое слово и угостить сладостями, тут же тают. Я не мог подступиться к этому жеребцу, он все время норовил укусить меня.
        - У нас у всех есть свои недостатки, Чарли.
        Ринна резко обернулась. У входа в стойло стоял Трэвис. Интересно, он долго наблюдает за ними? По выражению его лица не понять - злится он или нет. Сзади Кинжал ткнулся в нее мордой, требуя новой порции изюма. Не обращая внимания на ироничное замечание Трэвиса, она повернулась и дала коню еще несколько изюмин. Затем опустилась на колени и стала водить рукой по ногам лошади в поисках раны.
        - Нет, с ногами у него все в порядке, - спокойно сказал Трэвис; очевидно, его нисколько не разозлило ее присутствие в стойле одного из самых ценных его рысаков. - Я сначала тоже так думал, но мы осмотрели каждый сантиметр его тела и, ни черта не обнаружили. Я начинаю думать, что Дэвид прав. Вероятно, мне следует продать его.
        Ринна еще некоторое время смотрела на Кинжала. Затем повернулась и вышла из стойла. Трэвис запер за ними дверь.
        - Постарайся, чтобы он уснул, Чарли.
        - Так точно, босс. - Конюх чуть ли не поклонился, обрадовавшись, что не получил нагоняй от Трэвиса за то, что разрешил Ринне войти в стойло.
        - Когда он выиграл свою первую скачку, - спросила Ринна, - дорожка была размыта дождем?
        Они направлялись к дому; услышав вопрос, Трэвис поднял на нее глаза:
        - Да. Дождь тогда шел два дня подряд. На дорожке была сплошная грязь.
        - А ты не пробовал сделать мягкие прокладки для копыт?
        - Нет. - В задумчивости он на секунду остановился, засунув руки в карманы. - Ты думаешь, у него слишком нежные ноги?
        Ринна тоже остановилась. Впервые с тех нор, как они покинули больницу, где лежал ее отец, она не испытывала напряжения в присутствии Трэвиса.
        - Отец рассказывал мне об одном из победителей скачек «Трипл Краун», у которого подковы имели мягкие прокладки из фетра. Если Кинжал иногда хромает без всякой причины, почему бы не попробовать смягчить силу воздействия на его копыта? Может, это поможет.
        - Не знаю. Боюсь рисковать. - Наморщив лоб, Трэвис продолжал размышлять. Затем пожал плечами. - А что, черт побери, может, ты и права. Я уже испробовал все, не пробовал только перекрасить его в другой цвет.
        Ринна улыбнулась:
        - Трудно поверить, что ты подвержен суевериям.
        - Стараюсь бороться с ними, - сказал он, усмехнувшись. На этот раз его улыбка была искренней. - Но я скрещиваю пальцы в надежде на удачу. А перед скачкой всегда делаю одно и то же. - Он помолчал. - Возможно, потому у меня ничего и не выходит с Кинжалом. Наверное, мне надо изменить тактику.
        - А что ты делаешь перед скачкой? - Ринна испытывала неподдельное любопытство.
        - Брожу из угла в угол, курю сигару, ем устриц.
        Она засмеялась, испытывая странное чувство безмятежности. Они стояли под старой ивой, легкий ветерок трепал ее волосы. Ринна спиной прислонилась к бугристому стволу дерева.
        - Мой отец тоже верит в талисманы. Говорит, что не помешает, если удача будет на твоей стороне. Однажды перед скачкой я надела старую рубашку, и так случилось, что лошадь, на которую мы мало надеялись, выиграла гонку. С тех пор я была в той рубашке, когда бежала эта лошадь. - Ринна взглянула на Трэвиса и заметила на его губах улыбку. Он тоже прислонился к дереву, его рука рядом с ее лицом. - Даже когда эта рубашка стала мне мала, я все равно надевала ее.
        - Отец ведь был тебе близким человеком?
        - Да, очень, особенно после смерти матери.
        - Я понял, что вы вместе работали.
        - Если хочешь, можешь это так назвать. Я не получила диплома тренера, но я помогала ему на тренировках. Ребенком я всегда хотела иметь собственного рысака. Совсем как Энди. Все время приставала к отцу.
        - Но так ничего и не добилась?
        - Нет. Мы не могли себе позволить настоящую чистокровную лошадь, а, повзрослев, я привыкла ездить на лошадях, которых тренировал отец. Мне казалось, что они мои собственные. В какой-то степени они все были моими.
        - Почему же ты стала учительницей?
        - Я люблю детей. - Она снова улыбнулась. - Смешно, но, оставив в покое мысль о собственной лошади, я вбила себе в голову, что буду только жокеем. Я даже участвовала в одной скачке. После этого поступила в колледж.
        - Ты проиграла скачку?
        - С позором. Это было во Флориде, в Дауне. Я пришла семнадцатой, хотя перед этим мне казалось, что завоюю весь мир. Мы задержались у стартовых ворот, я ужасно нервничала и забыла пришпорить. Кажется, лошадь тоже так и не смогла оправиться от шока. По крайней мере, она больше не побеждала. Шелли Роббинс - помнишь ее? - не оставляла меня в покое после этого. Постоянно насмехалась надо мной. - Ринна замолчала, смущенно поглядывая на свои руки и стараясь подобрать подходящие слова, чтобы выразить Трэвису благодарность. Почему ей так трудно просто сказать спасибо? Наконец она решилась: - Трэвис, не знаю, как мне это сказать, но я просто хотела поблагодарить тебя за все, что ты сделал в последние дни для меня и моего отца.
        Трэвис почувствовал себя виноватым. Пусть не преднамеренно, но именно он стал причиной ее разрыва с отцом. Его легкомыслие той ночью пять лет назад дорого обошлось ей.
        - Ты не должна благодарить меня, Ринна, - угрюмо произнес Трэвис, по-прежнему испытывая раскаяние. Ему вдруг захотелось убрать ее растрепавшиеся волосы и поцеловать ее.
        - Нет, должна. Я должна также поблагодарить тебя за то, что ты пригласил моего отца сюда. - Она положила свою руку на его и заглянула ему в глаза. Она всерьез теперь ему стольким обязана - у нее ни гроша, а лечение стоит недешево, и ее отцу потребуется длительный уход. Она хотела, чтобы Трэвис знал, как она признательна ему. - Я не знаю, как обстоят у отца дела с медицинской страховкой, но счетов за лечение будет немало…
        К Трэвису вдруг вернулись прежние сомнения, его былая подозрительность. Ему надо быть настороже. Непонятно, на что она намекала.
        - Больничные счета уже оплачены, Ринна.
        - О! - От удивления она перешла на шепот. Она не знала об этом. Как же ей теперь рассчитываться с ним? - Знаешь, мои сбережения малы, а ему столько всего потребуется. Ты был так добр, и мне неприятно просить тебя, но… мне нужно немного…
        - По-моему, ты оставила себе жемчужины.
        Ринна не удосужилась возразить ему.
        - Какое отношение они имеют к нашему разговору? - смущенно спросила она.
        - Сколько тебе нужно? - Его слова прозвучали обвинением.
        - Сколько мне нужно чего?
        - Опять за старое взялась? Неужели ты всерьез полагаешь, что, разыграв передо мной воплощение благодарности, ты добьешься от меня денег? Я оплатил счета твоего отца, что тебе еще надо? Немного наличных на карманные расходы?
        - На что ты намекаешь? - резко спросила она, боясь услышать его ответ. Итак, этому не будет конца. Неприязнь, подозрительность и невозможность найти общий язык останутся навсегда.
        - Ты прекрасно знаешь, на что я намекаю. Сознаюсь, я удивлен твоей смелостью. Я, конечно, ни на секунду не доверял тебе, и при этом я и предположить не мог, что ты опустишься до того, чтобы использовать болезнь отца в корыстных целях.
        - Ты действительно так считаешь? - Ей казалось, что он ударил ее по лицу. А она-то благодарила его! Хотела попросить его об отсрочке, прежде чем вернет ему деньги! Почему он всегда думает о ней только гадкое? - Ты действительно в это веришь?
        - А ты меня хочешь переубедить? Неужели ты будешь отрицать, что хотела воспользоваться болезнью отца и добиться от меня денег? - Его губы скривились в презрительной усмешке. - Или ты думала, что после нашего временного сближения в больнице тебе удастся одурачить меня?
        - Я не собираюсь тебя переубеждать, Трэвис, - тихо сказала Ринна, - и не намерена оправдываться перед тобой. Но, да будет тебе известно, я не собиралась просить у тебя денег. Сомневаюсь, что ты мне поверишь, да мне это и не важно. Я устала защищаться от твоих нападок, устала убеждать тебя в своей невиновности. Говорю тебе в первый и последний раз. Можешь убираться со своими деньгами ко всем чертям.
        Сказав это, она отвернулась и гордо удалилась.


        Глава 8
        Сидя в спальне и накручивая волосы на бигуди, Ринна кипела от негодования. Она пыталась выразить Трэвису свою благодарность, а он вновь оскорбил ее. Ринна яростно воткнула шпильку в бигуди. Как всегда он истолковывал ее мотивы так, как хотелось ему. Но ее гнев явно удивил его. Вспомнив выражение его лица в тот момент, когда она все высказала ему, Ринна улыбнулась. Вот и отлично! Он еще получит!
        Ринна воткнула очередную шпильку в волосы. От этой пытки завтра у нее будет болеть голова. Неужели ее месть стоит таких страданий? Да, твердо сказала она себе. По крайней мере, у нее больше не будет ныть шея, как это случилось после их первой проведенной вместе ночи. Она точно знала, где будет спать на этот раз. Последнее время они проводили ночи в одной постели - ей не составит труда сделать это и сейчас. Она намерена устроиться в спальне со всеми удобствами. Однажды Трэвис заметил, что это ее комната, и она будет в ней вести себя как хозяйка. Повсюду на стульях разбросана ее одежда, среди вещей Трэвиса на туалетном столике лежит ее косметика, даже в ванной полно ее туалетных принадлежностей. По-прежнему раздосадованная, Ринна положила на дно ящика прозрачную ночную рубашку, которую надевала в последние дни, и снова вытащила свой безобразный фланелевый халат.
        После этого она застегнула на шее жемчужное ожерелье. Подумать только - она обнаружила его в своей сумочке! Должно быть, Тельма положила его туда, когда укладывала ее вещи, или она сама по рассеянности сделала это. Да это и не важно. Надевая его, она просто хотела поддеть Трэвиса.
        Ринна посмотрела на себя в зеркало, и в этот момент тревожная мысль осенила ее. Она готова поклясться, что Трэвис Мартин ей не безразличен. Иначе, с какой стати ей идти на все эти ухищрения, если не ради него? Отрицать бесполезно, она старается привлечь к себе его внимание. Но зачем? Почему она ведет себя так? Она должна признать, что иногда он бывает добрым, заботливым и весьма привлекательным. И потом, он ведь красивый мужчина: высокий, прекрасно сложенный, крепкий и сильный, благодаря выполняемой им нелегкой работе. Несмотря на его подчас кажущуюся грубоватость, в нем узнавался человек, привыкший к роскоши и знакомый со светскими манерами. Да это и не удивительно. Мартины были семьей, глубоко уходящей корнями в традиции аристократии южных штатов.
        Погруженная в раздумья, Ринна начала накладывать крем на лицо. И все же Трэвис не такой, как остальные члены семьи. Он какой-то анахронизм, ему достались черты характера одного из его буйных предков - возможно, пирата или благородного разбойника. Наверное, поэтому он так сильно и отличается своим поведением от отца и братьев. Он постоянно раздражен, высокомерен и груб. Ринне не хватало эпитетов: список его недостатков можно было продолжать до бесконечности.
        С удивлением она отметила, что испытывает легкое чувство вины за свою брюзгливость. Она вздрогнула, услышав скрип двери, и обернулась. Один короткий взгляд - и Трэвис заметил все: бигуди, фланелевый халат, крем, толстым слоем покрывавший ее лицо. Его брови поползли вверх.
        - Смотрю, ты вновь достала свой сногсшибательный наряд. Перед ним бледнеют модели от Диора.
        - Красивый, правда? - Ринна провела рукой по халату, стараясь не обращать внимания на его язвительный тон.
        - Весьма. - Он вошел внутрь и закрыл дверь. - Жаль, что он напрасно пропадает. Ведь ты не забыла, что мы поженились отнюдь не из-за дикой страсти?
        Ринна улыбнулась и с вызовом легкой походкой направилась к кровати. Откинув покрывало, она сказала:
        - Кого из нас ты стараешься убедить, Трэвис? Я ничего не забываю. Меня интересуют только деньги и день, когда я смогу их получить.
        - Несомненно. - С язвительной усмешкой он начал снимать рубашку, краем глаза наблюдая за ней. - Следует понимать, что ты собираешься спать в моей постели?
        - В нашей постели, - поправила она его. - Да, именно в ней я и собираюсь спать. Она достаточно просторна для двоих. Если ты только не станешь тянуть одеяло на себя.
        - Постараюсь поделиться, - лениво заметил Трэвис. Теперь он снимал сапоги. С шумом бросив их на пол, он продолжил: - Между прочим, я до сих пор не смог поговорить с адвокатом по поводу усыновления Энди. Боюсь, нам придется терпеть наши непримиримые противоречия еще несколько недель.
        - Прекрасно. Планируй свое время сам. - Ринна одной рукой дотронулась до жемчужин на шее, а другой указала на окружавшую ее роскошную обстановку. - Мне очень нравится быть хозяйкой в доме и все такое… Мне необходимы новые туалеты, ведь теперь я занимаю здесь высокое положение. Отправлюсь за ними завтра. Я недавно в Лексингтоне. Есть здесь поблизости магазины модной одежды?
        - Мне казалось, ты говорила, что твои сбережения слишком малы.
        - О! - Ринна постаралась изобразить улыбку. - Я не стану платить наличными. Я попрошу прислать счет. Достаточно упомянуть твое имя. Ты случаем не знаешь, где хороший ювелирный магазин? Мне нужны серьги к моему жемчужному ожерелью.
        - Неужели? А что, если я не стану платить за все эти безделушки?
        - Ты забываешь, какой изворотливой я могу быть, Трэвис. В нашем положении муж несет ответственность за счета жены. Тебе это, конечно, известно… - Она мило улыбнулась и, изобразив удивление, продолжила: - Только не говори мне, что ты не знал об этом юридическом факте. Да, к тому же теперь я вспоминаю, что счета за заказы не оговорены в нашем брачном контракте. Очень жаль.
        - До чего же ты непостоянна, Ринна! Совсем недавно ты твердила о своем бескорыстии. Помнится, ты сказала, что я могу убираться со своими деньгами ко всем чертям.
        - Разве ты еще не понял, как я непостоянна? Это одна из женских привилегий. Я решила не пытаться дурачить тебя. О, - продолжила она тем же слащавым тоном, - с утренней почтой пришли несколько приглашений. Мы их примем?
        - Пожалуйста, если считаешь, что справишься со своей ролью. - Он помолчал, затем повернулся к ней. - Помни, нам предстоит изображать из себя влюбленных.
        Ринна пожала плечами, как ей представлялось, с видом полного равнодушия.
        - Думаю, справлюсь.
        - Уверен, что справишься. - И он начал снимать брюки с таким безразличием, словно ее не было в комнате. Ринна заворожено смотрела на него. Его ноги были длинными и стройными. Густые темные волосы покрывали его крепкие, мускулистые ляжки; он согнул одну, а затем другую ногу, и стало заметно, насколько гибки его мышцы.
        Она подняла глаза, и их взгляды встретились. Он следил за ней, пытаясь оценить ее реакцию. Начался безмолвный поединок, каждый старался навязать другому свою волю: он - заставить ее продолжать наблюдение за ним, она - вынудить его продолжить раздеваться. Испытывая стыд, Ринна, однако, отказывалась отвести взгляд. Если она уступит, он сочтет ее поступок трусостью.
        Через секунду, когда дело дошло до нижнего белья, Ринна пожалела, что не выбрала более скромный способ доказать превосходство своей силы воли. Она постаралась сосредоточить взгляд на его серых глазах и не замечать всего остального. Прошло мгновение, показавшееся ей вечностью, пока он стоял перед ней, бросая ей вызов. Затем, без единого слова, полностью обнаженный, он направился в ванную.
        Ринна лежала на кровати, лицо ее горело от ярости. Черт бы его побрал! Пусть ей потребуется все ее самообладание, она не уступит ему. И даже если ей потребуется весь остаток жизни, она вернет ему деньги за больничные счета своего отца.
        К тому времени, когда Трэвис, обернув торс полотенцем, вернулся в комнату, ей удалось немного успокоиться. Она притворилась, что зачиталась журнальной статьей, пока он ходил по комнате, готовясь лечь в постель. Но от нее не ускользали, ни одно его движение, ни один шаг. Наконец кровать заскрипела под тяжестью его тела. Ринна быстро погасила свет.
        - Спокойной ночи, Трэвис, - сладким голосом произнесла она.
        - Спокойной ночи, Ринна.
        В тиши темной комнаты Трэвис постарался восстановить события прошедшего дня. Он всегда поступал так, и частенько эти долгие размышления помогали ему решить стоявшие перед ним проблемы. Но обычно они были связаны с лошадьми. Меньше всего его волновали высокие, красивые женщины, да к тому, же еще и упрямые. Ринна Уилльямсон-Мартин представляет собой такую головоломку, решить которую ему не под силу. У него было бесконечно много доводов не доверять ей. Но почему, черт возьми, ему так хочется ей верить?
        Тяжело вздохнув, Трэвис схватил свой ночной халат, хлопнул дверью и направился по лестнице вниз.
        Между ними было заключено негласное перемирие. Следующие две недели Ринна и Трэвис относились друг к другу, как цивилизованные противники: с подчеркнутой вежливостью, сохраняя внутреннюю враждебность. Старались по возможности избегать друг друга. Появлялись вдвоём на званых обедах и вечеринках, изображая из себя влюбленных. В отдельные моменты Ринна была готова поверить в это, но по возвращении домой холодная война возобновлялась.
        Август выдался знойным и влажным. Ринна проведывала отца в больнице и готовила Энди к детскому саду. Список вещей, необходимых сыну, казался бесконечным: новые джинсы, гимнастические тапочки, куртки, рубашки, свитера. Отчаяние Ринны усиливалось по мере того, как уменьшался ее скромный счет в банке, с которого она снимала все новые и новые суммы. Что ей делать, если вдруг Энди заболеет? Как ей расплачиваться с врачами? Но пока Энди здоров, она отказывалась просить деньги у Трэвиса.
        Вместо этого она делала вид, что оплачивает покупки, пользуясь банковским счетом Трэвиса. Она купила несколько новых платьев, но не на его деньги и отнюдь не в модных магазинах. Ринна укладывала свою старую вещь или что-то из приобретенного в отделе уцененных товаров в коробки с эмблемами дорогих магазинов, сохраненные Тельмой, и оставляла их на видном месте, чтобы они попадались на глаза Трэвису. Если он спрашивал ее о цене, она пожимала плечами и вела себя так, будто не имеет ни малейшего понятия, когда придет счет за покупку. И при каждом удобном случае надевала жемчужное ожерелье.
        Напряжение, усиливаемое изматывающей жарой, становилось все сильнее. Решив не отказываться от удобств, она спала на широкой кровати, каждый раз надевая свой фланелевый халат и накручивая волосы на бигуди. Проследить за реакцией Трэвиса ей не удавалось, он появлялся в комнате, когда она уже спала, а уходил, прежде чем просыпалась.
        Все дни Трэвис проводил в конюшне, работая со Стальным Кинжалом. Теперь, когда подковы имели мягкие прокладки, жеребец бежал с большей охотой. Хотя нрав его по-прежнему оставлял желать лучшего и отучить его от дурных привычек становилось все труднее, на дорожке он вел себя вполне прилично, подчиняясь поводу и шпорам. Вечерами Ринна отправлялась в конюшню проведать жеребца. Он по привычке тянул к ней морду в ожидании изюма.
        Невозможно описать изумление Ринны, когда Трэвис предложил ей поехать на скачки в Санфорд. Несколько секунд она стояла, молча уставившись на него.
        - Что? - наконец удалось ей вымолвить.
        - Я подумал, что, может быть, тебе захочется съездить с нами в Саратога-Спрингс, - повторил он ей. Спокойно, без споров они могли касаться только двух тем: лошади и Энди. - Ты предложила эти прокладки для копыт Кинжала. Возможно, ты хочешь понаблюдать за его первой скачкой.
        - Конечно, - сказала она, с готовностью принимая его предложение. Уже несколько лет она не была на скачках. - Только как быть с Энди?
        - Мы будем отсутствовать всего пару дней. Я отправлю Кинжала самолетом в последний момент. Боюсь, он будет нервничать, находясь, все время на ипподроме, а котенок еще слишком мал для такого долгого путешествия.
        За последние дни Кинжал очень привязался к котенку. Сколько бы этот огромный серый конь ни брыкался и ни бил копытами в стойле, котенку он не причинял никакого вреда. Обычно тот, мурлыча, терся о его ноги, а ночами они вместе спали на охапках свежего сена.
        - Дэвид едет с нами. Втроем поедем. Ну, и Чарли, конечно.
        - Ты не боишься, что Кинжал плохо перенесет перелет?
        Трэвис отрицательно покачал головой.
        - У него полно дурных привычек, но дорогу он переносит хорошо. И потом, это займет всего два часа, а на машине заняло бы два дня.
        Весь следующий день Ринна провела в приготовлениях. В пятницу, за день до скачек, она попрощалась с Энди и вместе с Трэвисом и Дэвидом поехала в аэропорт. Кинжал нервничал и упирался при погрузке в самолет, и Ринна подумала, что он испортит им всю дорогу. Однако Чарли, подмигнув ей, дал коню пригоршню изюма. Менее чем через три часа они уже приземлились в Нью-Йорке.
        Трэвис отправился с Кинжалом в конюшню, а Ринна пошла, осматривать ипподром. Она надеялась, что вот-вот встретит отца. Она представила, как он вышагивает по ипподрому, перекидываясь шутливыми колкостями с приятелями, и обсуждает достоинства лошадей.
        Расположенный в Кэтскиллс саратогский ипподром раскинул трибуны среди густых деревьев, на земле, известной целебными источниками. Здесь, среди тихой природы, обычно лихорадочная жизнь пестрого мира людей, связанных со скачками, замедляла бешеный темп. Над главной трибуной возвышались купола, с балконов второго яруса свешивались гирлянды цветов герани и петунии. Часть трибун была выкрашена в красно-белую полоску. Заразительное возбуждение царящей атмосферы скачек тут же передалось Ринне. Она просто бродила по ипподрому, наслаждаясь картиной происходящего.
        Ночь они провели в гостинице, расположенной по соседству с ипподромом. Ринна захватила с собой уже ставший привычным «ночной набор», но мало что из привезенного пригодилось ей. Трэвис был погружен в собственные мысли, а она так нервничала, что едва замечала его присутствие. Они поднялись с рассветом. Наступил решающий день для их серого жеребца, и только сейчас Ринна поняла, как ей хочется, чтобы Кинжал выиграл.
        Ей казалось, что скачка не начнется никогда. В напряженном ожидании она стояла у изгороди рядом с тем местом, где под величественными вязами Дэвид и Трэвис седлали коня. Весь предыдущий день они работали с Кинжалом, стараясь приучить его к беговой дорожке. Наступил самый ответственный момент. В забеге были заявлены еще восемь чистокровных рысаков, имеющих наивысший в стране рейтинг среди двухлеток.
        Когда прозвучал стартовый гонг и лошади сорвались с места, Ринна почувствовала, как от волнения у нее застрял комок в горле. Каждый шаг животных совпадал с ударом ее бешено стучавшего сердца. Кинжал хорошо начал скачку, заняв место за лидером, прекрасно сложенной кобылой по кличке Линдас Прайд. К сожалению, это место так и осталось за ним: их огромному жеребцу не удалось обойти лидера. Они бок о бок пересекли финишную черту, но Кинжал отстал, и более того, Ринна заметила, что он не старался бежать в полную силу. Что же произошло? По-видимому, этот вопрос мучил и Трэвиса, но в отличие от нее он совсем не мог скрыть досады.
        - Кобыла, - с отвращением пробормотал он. - Проиграть кобыле!
        В тот же вечер они отправились назад в Кентукки. Во время полета, пока Кинжал бился и ржал в хвосте самолета, между Дэвидом и Трэвисом разгорелся спор. Трэвис с яростью доказывал, что конь оказался неудачником; Дэвид же, наоборот, его защищал.
        - Он бежал за кобылой, - настаивал младший брат. - Уверяю тебя, она была «в охоте».
        - Я продаю его, - не унимался Трэвис.
        - Дай ему еще один шанс, - возразил Дэвид. - Он уже заявлен в «Призе надежд». Пусть пробежит еще раз. Теперь, когда копыта не доставляют ему хлопот, он по-другому себя ведет.
        - Конечно, раз ноги не болят, можно ходить пешком и вынюхивать кобыл.
        - Пусть им займется Маркос.
        - Дело не в жокее. Этот конь - неудачник. Все. Точка.
        Дэвид вздохнул и посмотрел на огромного жеребца.
        - А вы как думаете, Ринна?
        Ринна не находила ответа.
        - Кобыла Линдас Прайд весьма привлекательна. По крайней мере, Кинжалу не откажешь в хорошем вкусе.
        Она хотела добавить, что женщина создана мужчине на погибель, но не стала. Трэвис и так был вне себя от ярости.
        Когда они вернулись в «Мартин Оукс», вся семья уже знала о неудаче. Беседа Трэвиса с мистером Мартином продолжалась несколько часов. Ринна поднялась наверх, чтобы уложить Энди, затем направилась в свою комнату. Она чувствовала усталость. События сегодняшнего дня не прошли для нее бесследно. Ринна уже собиралась ложиться, когда в комнату вошел Трэвис. Он был вне себя от ярости, мельком взглянул на нее и с силой захлопнул дверь.
        - Твое лицо становится похожим на нефтяную скважину, Ринна.
        С чего бы это он решил сорвать зло на ней? Она отвернулась к зеркалу, но Трэвис не унимался:
        - А на голове от этих чертовых бигуди скоро будут сплошные кудри.
        Оскорбительный тон, которым это было сказано, заставил ее ответить:
        - Собственно, какое тебе до этого дело? По-моему, мое лицо и мои волосы - это моя забота.
        - Но я вынужден спать рядом с тобой.
        - Не спи, - бросила она, злобно посмотрев на него. - Ты всегда можешь воспользоваться стулом.
        Не обращая внимания на ее реплику, Трэвис указал пальцем на ее халат и продолжал:
        - Если ты собираешься, все время носить эти ужасные халаты, то могла бы, по крайней мере, купить что-нибудь поновее, меня уже тошнит от этой проклятой расцветки в желтый цветочек.
        - Цветы не желтые, а зеленые, - съязвила Ринна. Их препирательства лишены здравого смысла. В конце концов, какое значение имеет расцветка халата? Но она уже не могла остановиться. - Кроме того, у меня два одинаковых халата. Не нравится - не смотри.
        - Это слегка затруднительно, учитывая, что ты мозолишь мне глаза в них каждый вечер.
        - Мозолю глаза? - повторила она, чувствуя, что теряет самообладание. - Мозолю глаза! Да этим занимаешься ты, завернувшись в полотенце, или вообще раздеваешься наголо, словно меня тут нет! - Потеряв над собой контроль, она проговорилась: - Да будет тебе известно, в моем нынешнем «особом» положении в этом доме у меня нет денег, чтобы купить новый халат. Теперь я не занимаюсь с Дженни, и мне не платят. А то немногое, что у меня было, я истратила на школьную одежду для Энди.
        - Пусть присылают счет, - рявкнул Трэвис. - За все остальное ты же платишь с моего счета. По всему дому разбросаны твои коробки. И уж наверняка у тебя есть что-нибудь поприличнее этого отвратительного халата! Простой мешок, и тот лучше бы смотрелся.
        - Да! - с жаром воскликнула Ринна. - Да, у меня есть кое-что еще. - В бешенстве она швырнула расческу и скинула с себя халат. Затем с яростью схватила прозрачную ночную рубашку, подаренную Тельмой, и надела ее. После этого, сорвав с волос бигуди, гневно посмотрела в его сторону. - Ну как? Никаких цветочков! Ни зеленых, ни желтых!
        Трэвис с открытым от удивления ртом уставился на нее. Но уже через мгновение удивление в его глазах сменилось нескрываемой страстью. Медленно, словно лаская ее, его взгляд скользил сквозь прозрачную ткань по ее телу: вдоль мягкого изгиба ее груди, затем ниже к черному треугольнику между ног. Длинные локоны Ринны рассыпались по плечам, ее грудь тяжело вздымалась.
        Страстное желание в его глазах одновременно пугало и возбуждало ее. Их взгляды встретились, и в ту же секунду ярость ее исчезла, словно сухие листья, унесенные порывом ветра. У нее перехватило дыхание. Казалось, на мгновение они стали одержимы одним чувством. Ринна уже была готова к тому, что в следующий момент он бросится к ней и, заключив в объятия, начнет целовать.
        Но Трэвис резко отвернулся и швырнул несколько банкнот на туалетный столик:
        - Энди - моя забота. Когда тебе что-нибудь для него нужно, просто скажи мне.
        После этого, не взглянув в ее сторону, он, молча, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Ринна посмотрела на оставленные им деньги, скомкав, схватила их со столика и засунула в сумочку вместе с жемчужным ожерельем. Она не истратит ни гроша из его денег, но будь она проклята, если признается в этом.
        Всю ночь она не находила себе места, ей не хватало Трэвиса. Часто ночами, лежа рядом с ним в постели, во сне она оказывалась в его объятиях. Проснувшись, она быстро отодвигалась. Было уже совсем поздно, когда она услышала, как он вернулся. Коротко взглянув на нее, он тяжело опустился на стул.
        Притворившись, что спит, Ринна вслушивалась до тех пор, пока по ровному дыханию Трэвиса не стало понятным, что он уснул. Открыв глаза, она обнаружила, что проникающие через окно первые серые лучи наполнили комнату причудливыми тенями.
        Трэвис спал, сидя на стуле: его поджарое тело неестественно изогнулось, одна рука свесилась в сторону, длинные ноги вытянуты на ковре. Он не разделся, даже не снял сапог. Он выглядел осунувшимся и усталым; обычно суровые черты его лица несколько смягчились, от этого он казался беззащитным. Прядь волос упала ему на лоб, появившаяся щетина несколько смягчила его тяжелую нижнюю челюсть. Во сне его грубоватая мужская красота стала заметна еще отчетливее. Теперь Ринна ясно поняла, почему на вечеринке пять лет назад он привлек ее внимание. Интересно, не могла удержаться она от мысли, каково быть влюбленной в него… заниматься с ним любовью? Она тихо лежала на кровати, наблюдая за тем, как ровно вздымается и опускается его грудь. Он навсегда останется для нее загадкой, этот незнакомец, ставший ее мужем.
        Любая женщина согласилась бы стать женой такого мужчины, как Трэвис Мартин: сильного, надежного, обаятельного. Конечно, он был упрям, частенько до обидного ироничен, но вместе с тем он бывал рассудительным и добрым. Если быть до конца честной, то во многих случаях она сама провоцировала его сарказм. Ей иногда удавалось вывести его из себя, но он сдерживался. И, кроме того, необходимо признать, что он очень, очень привлекателен.
        И, наконец, призналась она себе, она очень привязалась к нему. Нет, совсем не то: она влюблена в него. Испугавшись собственных мыслей, Ринна в изумлении взглянула на спящего Трэвиса. Да, она влюбилась в Трэвиса Мартина, и случилось это давным-давно.
        Что же ей теперь делать? Что ей от него ждать? Она не находила ответа. Она как женщина тоже привлекает его. Здесь не может быть никаких сомнений. Стоило лишь вспомнить бешеную страсть в его глазах вчера вечером. Сумеет ли она сыграть на этом? Сможет ли соблазнить собственного мужа? Сможет ли заставить его влюбиться в себя? Ведь актриса она никудышная.
        Нет, она не станет разыгрывать спектакль.
        Когда он начал просыпаться, она поднялась с кровати и притворно потянулась. Краем глаза она наблюдала, следит он за ней или нет. Неторопливо направляясь в ванную, она продолжала чувствовать на себе его обжигающий взгляд. Через секунду она услышала, как дверь с силой захлопнулась. Звук от удара эхом раскатился по комнате. На этот раз уже Ринна в удивлении подняла брови. Она долго стояла под душем, на ее губах играла ироничная усмешка.
        Днем она отправилась в центр и отыскала магазин, торгующий дорогим нижним бельем.


        Глава 9
        Теперь их роли переменились. Каждый вечер Ринна ждала появления Трэвиса, чтобы предстать перед ним в прозрачной ночной рубашке. Под любым предлогом она старалась приблизиться к нему, то вдруг меняла позу, чтобы своими манящими телодвижениями раздразнить его. Стоило ему сорваться, Ринна не реагировала, лишь мило улыбалась и бросала на него обольстительные взгляды. При посторонних она частенько брала его за руку и, нежно поглаживая ее, целовала его.
        Трэвис сначала был сбит с толку. Но прошло какое-то время, и его недоумение сменилось настоящей бурей эмоций. В каждом его взгляде читалось безумное желание, едва сдерживаемая страсть. Результаты не заставили себя ждать. Трэвис мрачнел день ото дня. Даже отец и братья старались избегать его. Однажды мистер Мартин молча, взглянул на Ринну, пытаясь получить у нее объяснение мрачному настроению сына, но она в ответ лишь недоуменно пожала плечами. Она прекрасно знала, что мучит ее мужа, и испытывала от этого наслаждение.
        Все больше и больше времени Ринна стала проводить в конюшне, когда там находился Трэвис, а ночами, просыпаясь в его объятиях, не отодвигалась от него. Вместо этого она теснее прижималась грудью к его обнаженной коже. Обычно он сразу вскакивал с постели и усаживался на стул. Он стал принимать душ так часто и в такой неурочный час, что она едва удерживалась, чтобы не съязвить по этому поводу, но ограничивалась молчаливым ожиданием.
        Ринна понимала, что играет с огнем, и спустя несколько дней пламя вырвалось наружу. В тот вечер она, как всегда, надела очередную прозрачную рубашку с кружевами, глубокое декольте которой почти обнажало ее грудь. Когда она закончила расчесывать волосы и перевязала их лентой, в комнату вошел Трэвис.
        Повернувшись к нему, она с улыбкой спросила:
        - Ты закончил работать с документами?
        - Да. - Он остановился около двери и посмотрел на нее, всем своим видом давая понять, что настроен агрессивно и готов отомстить за свое уязвленное мужское самолюбие. Каждой клеточкой тела Ринна чувствовала его обжигающий взгляд.
        - Ты выглядишь усталым. - Она встала и направилась в его сторону, делая вид, что ей нужно взять что-то в шкафу. - Тебе следует больше отдыхать.
        - Да, думаю, следует.
        Голос его звучал так тихо и хрипло, что она едва расслышала произнесенное им. Взгляд Трэвиса скользнул по ее почти обнаженной груди. Ринна подошла ближе и остановилась прямо перед ним.
        - Что ты сказал?
        - Да, мне есть от чего быть усталым, - на этот раз громче, но по-прежнему хрипло ответил он. - Почему ты не ложишься?
        Ринна пожала плечами и подошла к шкафу.
        - Мне кое-что еще нужно сделать.
        - Понятно.
        Неужели он вкладывает в эти слона двойной смысл? Что ему понятно? Она протянула руку к верхней полке шкафа, зная, что этим заставит свою грудь податься вперед. На секунду ее одолели сомнения, так далеко она еще не заходила. Проглотив собравшийся от волнения комок в горле, Ринна повернулась к нему и улыбнулась.
        - Трэвис, будь любезен, помоги мне. Я не могу достать.
        Он не отводил от нее глаз, и она продолжала смущенно улыбаться, испытывая возбуждение под его пристальным взглядом. Не отрывая глаз от ее лица, он медленно двинулся к ней. Трэвис протянул руку к полке, и их тела оказались рядом, а ее полуобнаженная грудь коснулась его, и они оба застыли на месте. Выражение его лица заставило Ринну испытать подлинный триумф.
        - Благодарю, - пробормотала она, когда он подал ей коробку. Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за руку. Грудь Ринны уперлась в стальные мышцы его груди, а нижняя часть его тела оказалась плотно прижатой к ее бедрам.
        - Отлично, Ринна, - хрипло сказал он, - ты победила. Назови свою цену.
        Она вдруг испугалась. Сила рук, сжимавших ее, резкость его тона, его грубая мужская плоть рядом с ней, все это заставило ее сердце тревожно забиться. На этот раз она, похоже, зашла слишком далеко.
        - О чем ты говоришь?
        - Прекрати притворяться. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты давно испытываешь мое терпение, и ты своего добилась. Мы оба знаем, что я хочу тебя. Что нужно, чтобы ты легла со мной в постель?
        - Не поняла? Трэвис, помнится, поженились мы вроде бы не из-за дикой страсти. Разве ты не сказал мне однажды, чтобы я не беспокоилась, мол, соблазнить мне тебя все равно не удастся? Как бы я ни старалась.
        - Но я предупреждал тебя, чтобы ты не играла со мной в кошки-мышки, Ринна. Я ведь вижу, как ты блефуешь.
        - Я не блефую. - Ринна надменно вскинула голову. - Я и так в твоей постели. Я сплю в ней каждую ночь.
        - Зато я не сплю, - сказал он. В следующее мгновение он приник к ее губам, настойчиво, требовательно. Его пальцы зарылись в ее волосах, он крепко сжимал ее, она не могла пошевелиться. Ринна пыталась сопротивляться, но Трэвис оставался неумолим: его губы буквально терзали ее. Казалось, этому не будет конца. Чем больше она сопротивлялась, тем крепче он целовал ее. От страстного чувства, к которому примешивался страх, Ринна стала задыхаться. Она хочет его. О Боже, она хочет его, но совсем не так!
        Он еще плотнее прижал ее к себе, и Ринна поняла, что проиграла. Уступая переполнявшим ее эмоциям, она застонала и выгнула спину, его губы продолжали безжалостно терзать ее. Вдруг она почувствовала его руки. Казалось, они проникают повсюду: ласкают ее грудь, нежно сжимают ягодицы, гладят ее горящую кожу. Ей почудилось, что она очутилась в штормовых океанских волнах, затягивающих ее в свой водоворот - водоворот экстаза.
        Сладостная боль, возникшая в бедрах, стала распространяться все выше и выше. Ринна приоткрыла рот, позволяя его языку проникать все глубже и глубже, и одновременно развела ноги, устраняя препятствие для его ищущих пальцев. Трэвис покрывал поцелуями ее подбородок, шею, грудь. Отведя в сторону, мешавшую ему ткань ночной рубашки, он сжал ее груди, вытягивая их вперед. Она почувствовала, как его горячие губы страстно припали к ее соскам. Испытывая неповторимое наслаждение, прерывисто вздохнув, Ринна обмякла в его объятиях.
        - О Боже, Ринна, - бормотал Трэвис, - я хочу тебя, как я хочу тебя!
        Трэвис с силой стал тянуть ночную рубашку, пытаясь сорвать ее, и это вернуло Ринну к действительности. В тишине комнаты звук разрываемой ткани произвел впечатление пушечного выстрела. Она начала отчаянно сопротивляться.
        - Нет! - закричала она, вырываясь из его объятий. - Прекрати!
        Тяжело дыша, Ринна сделала шаг назад и скрестила руки на груди, стараясь скрыть под разорванной тканью обнаженную грудь. Трэвис опустил руки. Было заметно, что ему с трудом удается себя сдерживать. Он по-прежнему хочет ее, но страшнее то, что и она хочет его.
        - В чем дело, Ринна? - Страсть в его голосе смешивалась с яростью. - Ты решила повысить ставки? Разве платьев и украшений недостаточно? - Он приблизился к ней. - Я больше не намерен спать ни на диване, ни на стуле. Что для этого нужно? Назови свою цену. Я готов платить.
        Именно этого она добивалась все это время, но его слова оскорбили ее. Ей не нужны ни деньги, ни украшения, ей нужна высшая награда, его любовь. Резко выпрямившись, Ринна сказала:
        - Я не продаюсь, Трэвис, но, если бы даже у меня была цена, твоих денег все равно бы не хватило.
        - Все имеет цену, любовь моя, - сказал он тихо, - в том числе и ты, и я. За все нужно платить. Я расплачиваюсь признанием в том, что хочу тебя.
        С этими словами он вышел из комнаты и больше не возвращался. Всю ночь Ринна беспокойно металась по широкой кровати. Что же делать? Она любит его. Почему ей прямо не сказать ему об этом? Перед самым рассветом, так ничего и, не решив, а лишь окончательно запутавшись, Ринна заснула.
        Проснулась она поздно. Вся семья уже собралась за завтраком, но стул ее мужа оказался пустым.
        - Доброе утро, - бодро поздоровалась она. - Трэвис занимается с Кинжалом?
        Мистер Мартин вопросительно посмотрел на нее.
        - Разве вы не знаете? Трэвис сегодня утром уехал в Саратога-Спрингс. Мы выставляем двух наших жеребцов для участия в скачках на приз «Трэйверс Стэйкс».
        - О! - воскликнула Ринна.
        - По дороге он собирался заглянуть в Мэриленд, посмотреть молодняк. Странно, что он не сказал вам.
        - Должно быть, я забыла.
        - Да, разъездов в этом месяце у него хватает. Не понимаю, почему было не объединить эту поездку со следующей, ведь Кинжал бежит в «Призе Надежд» на следующей неделе.
        У Ринны появилось подозрение, что именно она имеет прямое отношение к бесконечным разъездам Трэвиса, но она промолчала.
        - Кто же тренирует Кинжала на этой неделе?
        - Дэвид остался дома, - вздохнув, произнес мистер Мартин. - Боюсь, если Кинжал и на этот раз не победит, Трэвис продаст жеребца. Не понимаю, совсем не в характере Трэвиса принимать поспешные решения, но эта лошадь стала для него камнем преткновения.
        Похоже, он хотел что-то добавить, но Ринна, извинившись, быстро удалилась, чтобы не переводить разговор на более опасные темы. Она не собиралась обсуждать тот факт, что стала дополнительным раздражителем для своего мужа.
        Следующие несколько дней она не находила себе места. Вопреки всякой логике ей вдруг стало казаться, что ее отношения с Трэвисом будут зависеть от успехов или неудач Кинжала. Каждый день она проведывала коня, взяв себе за правило разговаривать с ним, убеждая, как важно победить.
        Утром того дня, когда должен был вернуться Трэвис, Ринна была как на иголках. Что она скажет ему? Она попыталась читать, но тут на ее имя доставили большую коробку. В не оказались несколько ночных рубашек, все из фланели, расцветкой в желтый и зеленый цветочек, за исключением одной, расшитой огромными ягодами клубники. Карточка или записка отсутствовали, но она прекрасно знала, кто их прислал. Сложись ее отношения с Трэвисом иначе, это могло бы показаться забавным. В недоумении она долго смотрела на рубашки, стараясь понять, что ее муж хотел сказать этим странным подарком.
        Ринна отправилась в конюшню и увидела, что вся семья собралась около загона. По кругу на небольшом кауром пони катался Энди. Здесь же стояла Дженни, восхищаясь новым седлом.
        - Тетя Ринна, - воскликнула девочка, - смотрите, у моей лошадки новое седло!
        Ринна дотронулась пальцами до выделанной вручную кожи.
        - Прекрасно, и как раз ей по размеру.
        - Эй, мам! Посмотри на меня!
        Она обернулась к сыну, и радостная улыбка появилась на ее лице. Энди, не имея навыков верховой езды, подскакивал на маленькой лошадке то вверх, то вниз.
        - Осторожнее, - смеясь, предупредила его Ринна. - Держись крепче!
        - Фея принесла мне подарок ко дню рождения, - крикнул он ей в ответ, подскакивая в седле. - Его зовут Бродяга.
        Ринна улыбнулась, продолжая наблюдать за Энди, хотя теперь ее всецело занимал Трэвис. Она услышала, как он подошел к ней, сразу ощутив магнетизм его присутствия рядом с собой.
        - Доброе утро, - мягко сказал он.
        Ее поразила непринужденность, с какой он произнес эти слова.
        - Доброе утро, - ответила она. - Я видела скачки по телевизору. Финиш был великолепен.
        - Волшебный Принц - прекрасный рысак.
        - Ты собираешься зарегистрировать его как элитного производителя?
        - Возможно, если он выиграет приз «Эклипс».
        Похоже, Трэвиса мало занимали проблемы разведения лошадей и их победы, он что-то ждал от нее. Ринна не могла подобрать слов.
        - Благодарю за ночные рубашки, - пробормотала она, наконец.
        - Не стоит. - Он улыбнулся ей и облокотился на перекладину изгороди. - Надеюсь, ты не будешь возражать, если я попрошу тебя забыть о креме.
        - Я уже забыла о нем. - Ринна смущенно улыбнулась. - Ты прав, мое лицо действительно стало напоминать нефтяную скважину.
        Не зная, как перейти к интересующей ее теме, Ринна замялась. Трэвис кивнул в сторону Энди:
        - Тебе нравится пони?
        - Бродяга?
        - Не просто Бродяга, а Рыжий Бродяга.
        - Это так похоже на Энди, - снова улыбнувшись, сказала она.
        - Да, - согласился Трэвис, - весьма. Он хотел дать другое имя. Даже расстроился, что пони не пурпурный. Он собирался назвать его Людоедом.
        Ринна рассмеялась:
        - Думаю, нам повезло, что он не ждал розового пони в крапинку.
        - Кстати о крапинках, для тебя у меня тоже есть сюрприз.
        Ринна была ошеломлена, когда Трэвис вывел из конюшни серую в яблоках кобылу и подвел к ней. Лошадь была взнуздана и оседлана.
        - Ну, как она тебе?
        - Великолепна, - в восхищении произнесла Ринна.
        При росте в холке около полутора метров, лошадь отличалась великолепным сложением: широкая грудь, стройные тонкие ноги и мощный круп. Ото лба к носу пролегла белая проточина.
        Не удержавшись, Ринна с наслаждением погладила ее по бархатистой шерсти.
        - Молодняк для подготовки?
        - Нет, исключительно для удовольствия, - сообщил Трэвис. - Это охотничья порода. Мне бы хотелось скрестить ее с Экскалибуром. Хочешь на ней проехаться?
        Ринна молча, уставилась на него.
        - Я? - наконец произнесла она. - А можно?
        - Давай подсажу тебя. Она еще немного диковата, так, что будь осторожна.
        Ринна не чувствовала подвоха, пока не села на лошадь и не взглянула на Трэвиса. И тогда она поняла причину его прекрасного настроения, поняла, почему он предлагает ей верховую прогулку. Он решил купить ее. От этой мысли ей стало не по себе. Она соскочила с лошади и бросила поводья Трэвису.
        - Ты слишком дешево собираешься меня купить, Трэвис. - Не дождавшись ответа, она повернулась и, гордо вскинув голову, прошла мимо ошеломленных мистера Мартина, Энди и Дженни.
        Ринна резко захлопнула за собой дверь, но в комнату вслед за ней ворвался Трэвис. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, его щека дергалась.
        - Итак, Ринна. Что, черт побери, все это означает?
        - Кажется, я достаточно ясно сказала. Ты слишком дешево собрался меня купить.
        - На прошлой неделе ты заявила, что не продаешься. Я почти поверил тебе. Что происходит? Так продаешься ты или нет?
        - Ночь со мной стоит чуть-чуть дороже, чем верховая прогулка и несколько ночных рубашек, - бросила она ему.
        - Я не предлагал тебе верховой прогулки, - тихо сказал он. - Я хотел подарить тебе эту лошадь. Я не предлагал тебе взятки. Ты говорила, что всегда хотела иметь собственную лошадь, и я, как идиот, купил ее тебе. Это мой подарок. Надо же, каким я оказался дураком. Я понадеялся, что из этого фарса со свадьбой может что-нибудь получиться.
        Ринна удивленно посмотрела на него. Не он, а она оказалась дурой.
        - Трэвис, я…
        - Вот документы на усыновление Энди, - резко оборвал он ее, бросая на кровать толстый конверт. - Подпиши их, и тогда один из нас сможет подать на развод.
        - Трэвис… - она снова попыталась завязать разговор, но он уже стоял у двери.
        - И чем раньше, тем лучше.
        Дрожащими пальцами Ринна открыла конверт и глазами, полными слез, взглянула на лежащие там документы. Неужели их отношения на этом закончатся? Она попыталась вникнуть в юридические термины, но так и не смогла понять, о чем идет речь. Лишь дата подписи Трэвиса бросилась ей в глаза. Он подписал документы на следующий день после их свадьбы.
        Поздним вечером Ринна сидела на веранде. Она беспрерывно крутила на пальце обручальное кольцо, словно это могло помочь ей найти ответы на мучившие ее вопросы. Трэвис скрывал от нее эти документы и даже однажды сказал, что у него нет времени встретиться с адвокатом. Сегодня он подарил ей лошадь. Или, по крайней мере, попытался подарить. А она, как когда-то и он, превратно поняла его и бросила обвинение. Что же все это значит? Неужели она ему не безразлична?
        Если бы ей удалось убедить его в своей искренности, она бы исправила все ошибки! Ринна села на качели, в этот момент на веранду вышел Трэвис. Он отсутствовал за обедом, дверь его кабинета оставалась закрытой. Опасаясь, что он откажется поговорить с ней, Ринна весь день не решалась постучаться к нему. Не подозревая о ее присутствии, Трэвис подошел к окну и выглянул наружу.
        - Трэвис, - тихо позвала она.
        Он удивленно обернулся. Радость осветила его черты, хотя он и пытался это скрыть.
        - Ринна! Не знал, что ты здесь.
        - Это мое любимое место, - сказала она.
        - И мое. - Он отвернулся к окну. Последовала неловкая пауза.
        - Трэвис, я подписала документы.
        Он кивнул.
        - Ты сама подашь на развод или это сделать мне?
        На секунду у нее похолодело внутри. Сейчас ей придется поступиться большим, чем гордость. Придется идти на риск. Последствия для нее могут оказаться трагическими.
        - Я не хочу развода, - сказала она. - Трэвис, я солгала тебе. У меня есть цена, - она нервно усмехнулась и провела языком по пересохшим губам. - И она совсем небольшая.
        Трэвис повернулся к ней. Ринна, боясь поднять глаза, не отрываясь, смотрела на свои руки, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Именно это почему-то придало ей мужества продолжить.
        - Мне нужно совсем немного времени. Согласен ли ты сохранить наш брак еще на месяц? - От страха потерять его у нее пересохло в горле, она едва могла говорить. Она глубоко вздохнула. - И я больше не хочу, чтобы ты спал на диване или на стуле. Я… я хочу, чтобы ты спал в нашей постели… - и шепотом добавила: - Со мной.
        Последовало долгое молчание. Стали слышны стрекотание кузнечиков и шорох листьев на ветру. Лунный свет заливал все вокруг. Где-то хлопнула дверь. Ринна закрыла глаза и снова вздохнула.
        - Ринна, я не могу…
        - Позволь мне закончить, пожалуйста, - сказала она, вставая с качелей и подходя к нему. Она протянула ему связку жемчуга и деньги, брошенные им когда-то на туалетный столик. - Я не истратила ни гроша с твоего счета. Мне от тебя ничего не нужно. - Чувствуя, что мужество покидает ее, Ринна сняла с пальца обручальное кольцо и протянула ему. - Я не хочу его отдавать, но оно попало ко мне не по праву. Оно должно быть залогом взаимной любви и полного доверия друг другу.
        - Ты вроде бы сказала, что не хочешь развода.
        Его слова прозвучали резко и отрывисто. Но они не испугали и не смутили Ринну. Она вдруг отчетливо поняла, что за его резкостью скрывается ранимая душа, желание оградить себя от душевных мук. Почему она не видела этого раньше?
        - Я не хочу развода. Я возвращаю тебе кольцо лишь с тем, чтобы доказать искренность моих намерений. Я тоже хочу, чтобы из нашего брака что-то получилось, Трэвис. Но этого не произойдет, пока между нами будет грубая материя. Я возвращаю тебе кольцо, потому что… потому, что я люблю тебя и хотела бы надеяться, что я тебе тоже не безразлична.
        - Ринна, ты понимаешь, что говоришь?
        - Да, - она смело взглянула ему в глаза, - я понимаю, что говорю. Все, о чем я прошу, - дай мне месяц.
        - А что, если месяца не хватит? Что, если мы не полюбим друг друга?
        - Я с радостью использую и этот шанс. Я уже сказала, цена невысока. Хочу, чтобы мы стали мужем и женой во всех отношениях, пусть из этого ничего и не выйдет. - Ринна сделала короткую паузу. - Если ты готов попытаться, если думаешь, что сможешь мне поверить, я буду ждать наверху.
        Эти полчаса оказались самыми долгими в ее жизни. Что, если он не придет? И хуже того, он придет, но ее планам не суждено сбыться? Она заявила ему, что готова использовать этот шанс, но уж слишком высоки ставки. Она потеряет больше, чем просто гордость. Ринна чуть не лишилась чувств, услышав, как открывается дверь. Сердце ее предательски забилось.
        - Привет, Трэвис, - с величайшим трудом ей удалось заставить себя сделать шаг ему навстречу. - Кажется, я забыла сказать: добро пожаловать домой.
        Ринна остановилась перед ним и обняла его. Ей вдруг показалось, что Трэвис оттолкнет ее, но вместо этого его губы с нежностью коснулись ее губ. Спина ее выгнулась, руки гладили его густые волосы, а тело все настойчивее стало просить любви.
        Вздохнув, Трэвис прижал ее к себе.
        - О Боже, Ринна. Зачем ты притворяешься!
        - Я всегда этого хотела, - пробормотала она, с сожалением отрываясь от его губ.
        - Я хочу тебя. Я так давно хочу тебя!
        - Я знаю. Я тоже хочу тебя.
        Слов больше не требовалось. Трэвис взял ее на руки и с осторожностью уложил на кровать. Медленно, очень медленно он начал снимать с нее ночную рубашку, покрывая нежными поцелуями каждый дюйм ее обнаженного тела. Ринна почувствовала, как искры страстного желания воспламенили ее, превращаясь в пылающий костер настоящего экстаза. Языки пламени лизали ее, то разгораясь, то затухая, и вот, наконец, их тела слились в старых, как этот мир, движениях любви. Удивляясь собственной беззастенчивости, Ринна отвечала на все его ласки, доводя себя до полного исступления. Позднее, погрузившись в золотистое сияние охватившей сладостной истомы, она тихо лежала в его объятиях. Трэвис нежно поцеловал ее.
        - Я говорила тебе, что ты напоминаешь мне Джона Уэйна? - спросила она, проводя пальмами, чтобы убрать упавшие ему на лоб пряди волос.
        - Однажды, очень давно, - пробормотал он. - Хотя я до сих пор не понимаю почему.
        - Ты герой, - пояснила она. - Мой герой.
        - Буду стараться быть достойным этого знания. - Нахмурившись, он посмотрел на нее, - почему ты вдруг вспомнила об этом?
        - Из-за ночной рубашки с вышитой клубникой.
        - Не мог себе отказать, - рассмеялся Трэвис. - Я ведь все время тебе твердил, что твои фланелевые халаты меня бесят.
        - Однажды, очень давно, - пробормотала она. - Обещаю никогда больше не носить их.
        Трэвис улыбнулся и, откинув простыню, с нежностью погладил ее горящую кожу.
        - Иногда, может, ты все же будешь его надевать, просто чтобы доставить мне удовольствие снять его с тебя.
        Ринна заглянула ему в глаза. Он здесь, рядом с ней, - большего ей не надо.
        - Я люблю тебя, Трэвис.
        - О Боже, Ринна, - тихо произнес он, ища ее губы. - Я тоже тебя люблю, да так, черт возьми, что мне становится страшно.


        Глава 10
        Следующие три дня показались Ринне настоящим раем. Ее брак оказался счастливым, в
«Мартин Оукс» приехал ее отец, он быстро поправлялся, а Кинжал был, наконец, в отличной форме. Ринна с радостью отправилась с Трэвисом на скачки. Они решили и на этот раз везти лошадь самолетом. Дэвид летел с ними и в течение всего полета бросал на них недоуменные взгляды: они вели себя, словно пара хихикающих подростков, целующихся у всех на виду.
        - И не надоело вам? - спросил Трэвиса брат. - Вы уже два месяца как поженились.
        Еще раньше это заметил Энди:
        - Ну и ну, - заявил он. - Мне больше нравилось, когда вы ссорились.
        Мистер Мартин был счастлив не меньше Ринны, у него появился приятный собеседник, с которым они подолгу сидели, обмениваясь грубоватыми шутками и споря о достоинствах лошадей Кентуккской породы. Лес Уилльямсон со своим обычным упорством доказывал, что место рождения не имеет никакого отношения к успехам рысака. Каждый составил собственный список чемпионов. Ринна не могла точно сказать, кто из них прав, но в одном она была уверена - Кинжал рожден побеждать. Поведение этого огромного серого жеребца стало совсем другим, он начал развивать просто невероятную скорость, Ринна не испытывала ни малейшего сомнения, что на этот раз ему предстоит совершить круг почета победителя.
        Тем не менее, когда стартовые ворота распахнулись, сердце ее предательски забилось. В забеге участвовало еще десять чистокровных рысаков, все серьезные соперники. В какой-то момент Ринне показалось, что их жеребец промедлил на старте и отстает, но уже в следующую секунду он, словно ему надоело находиться среди своих собратьев, рванулся вперед и пересек финишную черту, оставив всех далеко позади.
        Шум изумления пронесся над толпой зрителей, те, кто ставил на большой отрыв, начали кричать и громко аплодировать. Ринна, обезумев от радости, вскочила с места и бросилась в объятия Трэвиса. Он улыбнулся, в его глазах светилась любовь.
        - Давай подойдем ближе, он сейчас совершит круг почета, - сказал Трэвис, стараясь протиснуться в толпе.
        Приблизившись к Кинжалу, они заметили, что сидящему на нем жокею приходится несладко. Из-за шума и наседавших репортеров конь стал брыкаться и ржать. Ринна бесстрашно обняла его за шею. Жеребец по-прежнему бил копытами от возбуждения, но вытянул морду, ожидая привычного угощения. Один из репортеров щелкнул фотоаппаратом в тот момент, когда она протянула коню немного изюма. Кинжал тотчас успокоился, позволив репортерам фотографировать, и его дикие выходки посчитали одной из причуд победителя.
        - Он просто влюблен в мою жену, - объяснял Трэвис журналистам, улыбаясь и наблюдая, как конь ест изюм с ладони Ринны.
        - А вы не боитесь, что сахар повредит ему?
        - До сих пор это его не беспокоило. Знаете, у всех есть недостатки, лошади - не исключение. Кинжал неравнодушен к ласковому голосу и сладкому.
        Ринна улыбнулась, догадываясь, что он имел в виду не только коня.
        Месяц спустя, когда они отмечали в ресторане день свадьбы, Трэвис вновь надел ей на палец обручальное кольцо.
        - Ты заслужила его, Ринна, - пробормотал он. - Я возвращаю тебе его с любовью. - Не отпуская ее руки, он положил на стол толстый конверт. - Сомневаюсь, что это послужит компенсацией долгим неделям недоверия, но я хочу отдать тебе наш брачный договор. Отныне он недействителен. Я люблю тебя, Ринна. Все, что у меня есть, - твое.
        Она смотрела на него, забыв обо всем на свете. Как же сильно она его любит!
        - Пойдем домой, Трэвис.
        Никогда еще Ринна не чувствовала себя столь счастливой. На глазах у Трэвиса она сожгла в камине их брачный договор. Для Ринны языки пламени, уничтожавшие документ, стали символом, началом чего-то нового.
        Повернувшись к мужу, она сбросила с себя шелковую ночную рубашку. Ринна предполагала, что именно в ту ночь она забеременела. По крайней мере, ей хотелось верить, что их любовь и обретенное доверие друг к другу положили начало жизни их ребенка. Долгое время она хранила это в секрете, упиваясь сладостным ощущением зарождения новой жизни в ее лоне.
        Трэвис засыпал ее подарками: купил новые платья, кольцо с сапфиром, жемчужные серьги под пару к ожерелью. Они были неразлучны. Днем, по окончании тренировок, они обычно отправлялись на верховые прогулки: Ринна на крапчатой серой кобыле, а Трэвис на Экскалибуре. Их маршрут пролегал к маленькому озеру, в чаще леса к северу от поместья. Давно, еще ребенком, Трэвис частенько убегал поплавать в этом уединенном озерке с ледяной водой. Теперь они купались там вместе и занимались любовью под деревьями.
        Прошел сентябрь, за ним октябрь, дни становились холоднее и короче. Дженни посещала школу, ей больше не требовался воспитатель, но Ринна по-прежнему уделяла ей много внимания, правда, теперь лишь для того, чтобы подготовить к предстоящим в ее жизни переменам. Джонатан завел роман, и Дженни никак не могла привыкнуть к своей «новой маме». Ринна радовалась, что не столкнулась с подобной проблемой: Энди сразу признал Трэвиса. И хотя ей было приятно наблюдать за Джонатаном, увлеченным теперь не своим искусством, а девушкой, она жалела его дочь.
        Ринна подолгу беседовала со своим отцом. К концу октября он окончательно поправился, и ей стало грустно, когда она поняла, что он скоро покинет «Мартин Оукс»: они вновь обрели взаимопонимание, простили друг друга, и ей будет его очень не хватать. Но его ждет работа.
        Только в середине ноября она решила, что пришло время показаться врачу, впрочем, необходимости получать подтверждение тому, что она ждет ребенка, не было. По предыдущей беременности она помнила свое состояние и знала, какую нужно соблюдать диету. Но ей сообщили из детского сада, что Энди следует сделать анализ крови и несколько прививок. Ринна не знала никого из докторов поблизости, поэтому позвонила Тому Маршаллу, врачу, делавшему анализы по установлению отцовства. У него наверняка сохранились результаты анализов крови Энди, и она надеялась, что он даст ей адрес ближайшего врача-акушера.
        Прежде чем адресовать ее другому врачу, он решил убедиться в том, что Ринне было и без того хорошо известно.
        - Чарльз ждет, не дождется еще одного внука. Он только об этом и говорит, - произнес он отеческим тоном, и Ринна сразу почувствовала к нему расположение.
        - Мистер Мартин еще ничего не знает, Трэвис тоже. Я хотела убедиться наверняка, прежде чем сообщать им.
        - Думаю, этого будет достаточно, - сообщил ей доктор, ставя на стол пробирку с только что взятой у нее кровью. - Я хочу, чтобы вы показались доктору Сэмуэльсу, а также дам вам адрес педиатра для Энди. Я сам возьму у него анализ. Мы ограничимся анализом крови из пальца.
        - Энди будет счастлив.
        - Да, в последний раз он, помнится, весьма громко выражал протест.
        Ринна улыбнулась, мысленно поблагодарив доктора за то, что он не вспоминал причин предыдущего анализа. Ее беременность, видно, послужила для него доказательством, что в семействе Мартинов все в порядке.
        - Он вел себя ужасно. Когда будут готовы результаты?
        - Сегодня. Позвоните днем Марион. - Он оглядел свой кабинет с кривой усмешкой. - Конечно, если она что-то сможет найти в этом беспорядке. Только теперь я понял, как хорошо справлялась со своими обязанностями Сильвия. Но сейчас у нее медовый месяц.
        - У вас не очень расторопная помощница?
        - Никогда не обращаешь внимания на мелочи, пока сам с ними не столкнешься, - произнес он, покачивая головой. - Если Сильвия не вернется в скором времени, придется разыскивать ее с полицией.
        Как и в прошлый раз, Энди поначалу расплакался, но леденец, предложенный врачом, быстро успокоил его. Ринна завезла Энди в детский сад и отправилась домой. Через несколько часов она набрала номер доктора Маршалла.
        Марион долго возилась, но наконец, ей удалось найти нужную бумажку.
        - Да-да, здесь написано, что результат положительный. Обнаружен хорионный гонадотропин. Как вы думаете, что бы это могло значить?
        - Это - гормон, значит, я беременна, - смеясь, ответила Ринна.
        - Поздравляю! Так, дайте взглянуть. Тут еще по поводу вашего ребенка. Ему ведь тоже что-то делали?
        - Да, анализ крови.
        - Угу, правда, не сказано, какой результат - положительный или отрицательный. Думаю, что все в порядке, здесь всего несколько цифр.
        - Уверена, что все нормально, - сказала Ринна. - Энди абсолютно здоров.
        - Я еще справлюсь у доктора Маршалла, и, если что-то не так, я вам перезвоню.
        - Благодарю. - Ринна улыбнулась и повесила трубку. Доктору Маршаллу, скорее всего, придется прибегнуть к услугам полиции раньше, чем он того хотел. Приняв витамины, она направилась наверх. Ее голова была полна самых разных планов. Надо подготовить комнату для новорожденного. И надо сказать обо всем Трэвису, но так, чтобы это стало для него сюрпризом. Ринна хотела, чтобы этот момент был особенным.
        - Тельма, - позвала она, останавливаясь у входа в свою старую комнату. Из нее получится прекрасная детская. Она просторна, полна воздуха и солнца. Правда, придется сменить занавески и переклеить обои. А еще нужна новая мебель: детская кроватка белого цвета и настольная лампа с музыкой. Но прежде всего, необходимо освободить шкафы от ненужных вещей. Комната завалена старыми журналами и коробками со всяким хламом.
        - Тельма, я хочу убраться в этой комнате.
        - Сегодня? Время обедать.
        - Да, прямо сейчас. - Ринна едва сдерживала переполнявшую ее радость. Она улыбнулась экономке. - Нужно вызвать маляров, а завтра я куплю материал. У нас есть швейная машинка?
        - Швейная машинка? А для чего она вам понадобилась? Если что-то подлатать, я могу отправить вещи в мастерскую.
        - Я хочу сшить занавески.
        - Занавески? - повторила Тельма с любопытством.
        - А, ладно, - улыбнулась Ринна. - Давайте начнем.
        Закипела работа. Ринна не представляла, сколько прошло времени. Она остановилась, лишь услышав голос Трэвиса, зовущий ее.
        - Ринна? - Его шаги на лестнице заставили ее сердце радостно забиться. Она хотела сразу сообщить ему новость, но сдержалась. Пусть это будет для него сюрпризом.
        - Я наверху, - крикнула она, вставая, чтобы размять затекшие ноги. Она не поднималась с колен несколько часов кряду.
        - Что здесь происходит? - Трэвис застыл на пороге. Повсюду лежали кучи мусора, и валялись сумки, набитые ненужными вещами.
        - Ну вот, что я говорила! - воскликнула Тельма.
        Ринна протянула экономке стопку журналов.
        - Сожгите это. Незачем их хранить.
        - Да, незачем, - согласилась Тельма, выходя из комнаты.
        - Я скучал по тебе, - сказал Трэвис, оглядывая комнату. - Кажется, ты предпочла мне пылесос. Так и знал, что мое счастье окажется недолгим.
        - Нет, просто теперь я стала хорошей хозяйкой, - улыбнулась Ринна.
        - Итак, хозяюшка… - он дотронулся до пятна на щеке и нежно поцеловал ее, - ты вся в грязи.
        Ринна весело рассмеялась и крепче прижалась к нему.
        - Давай вместе примем душ. Тогда ты наверняка проследишь, чтобы на мне не осталось ни пылинки.
        - Сколько осталось времени до обеда? - хрипло прошептал он, лаская ее грудь. - Ты ужасно грязная, мне долго придется отмывать тебя.
        - Можно пожертвовать обедом, - предложила Ринна, в глазах у нее мелькнули озорные искорки. - Исключительно ради гигиены, конечно.
        - Ринна, - тон Трэвиса стал серьезным, - ты ведь знаешь, как я люблю тебя?
        - Да, - пробормотала она, наклоняя голову для поцелуя.
        Их губы слились. Раздавшийся телефонный звонок вызвал у Трэвиса вздох разочарования:
        - Как ты думаешь, Тельма подойдет к телефону?
        - Нет, - тоже вздыхая, ответила Ринна. - Она занята приготовлением обеда. Может, твой отец?
        - Он в галерее с Джонатаном.
        - Дэвид?
        - Он в конюшне. Придется мне. - Телефон не переставая, трезвонил. - Я жду звонка от Дрю Мэйсона.
        - Вечно твои лошади, - обиженно произнесла Ринна. - Кажется, теперь ты готов предпочесть мне хорошенькую кобылку. А у меня для тебя приготовлен сюрприз.
        - Сюрприз? - Он снова привлек ее к себе. - Какой сюрприз?
        - Это, секрет, - самодовольно произнесла она. - Могу сказать только одно, вы будете поражены, мистер Трэвис Мартин.
        Трэвис недоуменно посмотрел на нее.
        - Ринна, так нечестно. Я сгораю от любопытства.
        - Потерпишь, - прошептала она. Он снова поцеловал ее. - Хотя тебе, возможно, удастся подкупить меня.
        - Думаю, удастся, - пробормотал он, дотрагиваясь губами до ее шеи. - Сколько?
        - Много.
        - Я и так уже много заплатил. - Он расстегнул на ней блузку и стал нежно целовать ее грудь.
        - Это верно. Но мне нужно больше, - сказала Ринна, выгибая спину. Каждая клеточка ее тела требовала любви. Она едва могла говорить. - Мне нужно все.
        - Вы, гнусная интриганка, Ринна Уилльямсон-Мартин, и к тому же, соблазнительница. Но, черт возьми, надо подойти к телефону. - Пронзительные звонки разносились по всему дому. - Насчет оплаты поговорим позднее.
        - Мои ставки очень высоки, - дразнила она его. - Так что лучше захвати все свое состояние.
        - Хорошо, что я богат, - вздохнул Трэвис. Поцеловав ее, он устремился вниз по лестнице.
        Ринна улыбнулась и вернулась к работе. Теперь они могли перебрасываться шутками по поводу денег, а это уже прогресс: были дни, когда их разговоры на эту тему складывались лишь из взаимных обвинений. Немного прибравшись, Ринна отправилась на поиски Тельмы. Экономка провозилась с ней наверху, надо помочь ей с обедом. Но Тельмы на кухне не оказалось. Решив незаметно ускользнуть, чтобы принять душ, Ринна вновь направилась наверх. Возле кабинета она остановилась. Может, Трэвис все-таки присоединится к ней?
        - Трэвис, - позвала она, но поблизости его не оказалось. Она заглянула в комнату и вдруг вспомнила, что забыла ответить на письмо отца, которое оставила в ящике письменного стола. Теперь у нее появилось приятное сообщение для него. Она направилась к столу, чтобы вытащить письмо, и в этот момент в комнату вошел Трэвис, прикрыв за собой дверь. Лицо его было серым, губы, плотно сжаты.
        - Трэвис, что случилось?
        - Случилось? Что может случиться? - Он бросил на нее холодный, злобный взгляд, подошел к буфету и наполнил виски бокал. - Тебе налить?
        В недоумении Ринна уставилась на него. Определенно что-то произошло.
        - Ты же знаешь, что я не пью.
        - Ах да, я забыл. - Он одним глотком выпил бокал и налил снова. Затем обратился к ней с циничной усмешкой на губах: - Похоже, я многое о тебе забыл, Ринна.
        - Что ты хочешь этим сказать? - Ринна почувствовала, как внутри у нее все похолодело. Она не ожидала подобного поворота событий. Всего несколько минут назад они говорили о любви, а теперь стоящий перед ней мужчина казался незнакомцем, кипевшим от ярости.
        - Что я имею в виду? - Он залпом выпил виски. - Ничего. Ничего особенного, кроме того, сколь ты расчетлива и как ловко все придумала. Я недооценил тебя, Ринна. Я недооценивал тебя с первого дня твоего появления здесь. Так насколько же высоки твои ставки?
        Ринна была совершенно сбита с толку. Что могло произойти? Что так резко изменило его отношение к ней?
        - Трэвис, о чем ты говоришь?
        - Я говорю о совпадениях, Ринна. Ответ на телефонный звонок, взгляд в ящик письменного стола, и вдруг я обнаруживаю, что там, где дело касается денег, любовь улетучивается. Ты, кажется, говорила, что у тебя есть для меня сюрприз? У меня для тебя тоже есть сюрприз. Конец твоим интригам. Я знаю всю правду.
        Секунду Ринна колебалась. Ее беспокоил его тон. Он говорил, как человек, которого обвели вокруг пальца. Настолько разъяренным она не видела его никогда.
        - Трэвис, в твоих рассуждениях нет логики. Скажи мне, что случилось?
        - Ты сама должна знать. Скажи мне, Ринна, почему ты вдруг захотела, чтобы наш брак стал настоящим, именно в тот день, когда я получил документы на усыновление Энди? И себя ты предложила именно тогда, когда я решился на развод?
        - Усыновление Энди? - С тех пор прошло несколько месяцев… Почему он спрашивает об этом сейчас? Она тупо смотрела на него.
        - Тогда ты еще не получила денег, верно? Я ничего не дал тебе, и ты решаешься на сделку, точно зная, что это удержит меня возле тебя. Ты отлично знала, как я хочу тебя, Ринна. - Трэвис направился к письменному столу, его язвительная улыбка причиняла ей больше боли, чем его слова. - Я всегда хотел тебя. На этом желании и строился твой расчет, ведь так? Каково продавать себя за деньги, а?
        - Трэвис, я не понимаю…
        - Брось, Ринна! - прервал он ее. - Ты сама предупреждала меня. Месяцами твердила, какой хитрой ты можешь быть. Жаль, что я не внял этим предостережениям. Плохо, что не заметил косвенных намеков. Даже сегодня, когда мы целовались, ты напомнила мне об этом. Ведь ты наслаждалась своей игрой? Надеюсь, я неплохо подыгрывал тебе. Хотя тебя интересовал только мой банковский счет, мне было бы неприятно думать, что я разочаровал тебя в постели.
        - Трэвис, прошу тебя, скажи, кто звонил! - От отчаяния и замешательства голос ее дрожал. - Что в разговоре с Дрю Мэйсоном так тебя расстроило?
        - Я не разговаривал с Дрю, Ринна. Звонили от доктора Маршалла.
        - От доктора Маршалла? - удивленно прошептала она. Это прозвучало так неожиданно, что она не смогла собраться с мыслями.
        Трэвис с издевкой отсалютовал ей своим бокалом.
        - Да, от доктора Маршалла. И судя по всему, любовь моя, в анализах произошла ошибка. Не это ли твой сюрприз? Когда ты собиралась сообщить мне о нем? Сегодня? Завтра? Или на следующей неделе, когда получишь еще денег?
        Ринна почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица. Она рухнула на оказавшийся рядом стул и поднесла ко лбу дрожащую руку. Нет, это неправда. Не может быть, чтобы произошла ошибка! Она беременна. Она уверена в этом так же, как в том, что дышит.
        - Как ты и предвидела, я был поражен, - безжалостно продолжал Трэвис. - Мое изумление было столь же безгранично, сколь и твое, только по иным причинам. Ведь твое преимущество состояло в том, любовь моя, что ты всегда знала правду? В ту ночь, когда мы заключили эту дурацкую сделку, ты предупреждала меня, что анализ может быть ошибочным. Признаюсь, я преклоняюсь перед тобой. Как тебе это удалось, Ринна? Как ты смогла переманить на свою сторону врача? Неужели ты обещала ему половину полученных денег? Тогда я удивлен, что ты ограничилась лишь ста тысячами. Помнится, у нас речь шла о сумме в полмиллиона.
        Облегчение от того, что с ее будущим ребенком все в порядке, тут же сменилось беспокойством за Энди. Она подняла на Трэвиса глаза.
        - Ошибка… ты имеешь в виду Энди?
        - Да, говоря об ошибке, я имел в виду Энди, - произнес он, делая ударение на каждом слове, очевидно почувствовав, что алкоголь мешает ему говорить внятно. - Судя по всему, ты не приняла в расчет новую медсестру. Пусть сбивчиво, но все-таки ей удалось уведомить меня, что в анализах Энди произошла ошибка. И заботливо предложила повторить анализ в любое удобное для нас время.
        Этого не может быть. Энди здоров. И тут она поняла, о чем говорит Трэвис. Он решил, что медсестра имела в виду результаты анализа по установлению отцовства. Ринна крепко стиснула руки, чтобы они не дрожали.
        - Трэвис, ты ошибаешься. Ты неправильно понял…
        - Ошибаюсь? - Он чуть не набросился на нее, суставы его пальцев побелели, когда он схватился руками за спинку стула. - Черт возьми, ты права, я действительно ошибся. Каким я оказался дураком, поверив твоему нежному голоску и поддавшись желанию обладать твоим роскошным телом.
        - Трэвис, выслушай меня, пожалуйста! - закричала Ринна. - Я все объясню.
        - Уверен! Боже, Ринна, когда ты прекратишь прикидываться? - Боль исказила его лицо, голос дрожал от переполнявшей его обиды. - Энди не мой сын. Я абсолютно уверен, что ты приехала сюда, точно зная, кто я такой. А если нужны еще доказательства, то я нашел вот эту проклятую банковскую книжку! - Он бросил ей на колени небольшую белую книжицу и резко отвернулся, не в силах смотреть на нее. - Не это ли ты искала в ящике письменного стола? С подобными уликами следует обращаться осторожнее.
        Ринна медленно раскрыла банковскую книжку. В ней была сделана отметка о единственном вкладе на сумму в сто тысяч долларов. Откуда же они взялись? Ринна в изумлении уставилась на цифры.
        - Вклад был сделан в тот день, когда я отдал тебе наш брачный договор. Помнишь, Ринна? Ты устроила настоящий спектакль, сжигая этот документ. Ты, кажется, назвала это началом новой жизни, знаком доверия и любви, - он резко рассмеялся. - Твоя любовь обходится мне чересчур дорого.
        Ошеломленная, Ринна сидела, боясь пошевелиться. Это серьезная улика против нее, но она по-прежнему хочет, чтобы он верил ей.
        - Я не делала этого вклада, Трэвис. Это не мой банковский счет.
        - Как ты смеешь это отрицать, Ринна? Здесь написано черным по белому. И, кроме того, на счету Мартинов, которым ты имела право распоряжаться, недостает как раз ста тысяч долларов.
        Не находя объяснений подобному повороту событий, Ринна в замешательстве молча смотрела на свои руки. Что ей делать? Уехать отсюда или попробовать защитить себя? Хотя стоит ли доказывать свою невиновность, если простое недоразумение может вызвать такую реакцию?!
        Молчание тянулось нескончаемо долго, Трэвис продолжал смотреть на нее. Наконец, устало вздохнув, он отбросил со лба волосы и сказал:
        - Мне плевать на банковский счет, меня он мало волнует. Я бы и так дал тебе денег, если бы ты попросила меня об этом. Я был готов отдать тебе деньги, если бы ты попросила меня об этом. Я был готов отдать тебе что угодно, Ринна.
        Но ей нужно лишь одно - его доверие. Без этого их брак теряет всякий смысл.
        Трэвис прошел в дальний конец комнаты и поставил бокал на буфет. В каждом его движении сквозила трагическая завершенность.
        - В последний раз, - произнес он, поворачиваясь к ней, - я хочу услышать от тебя правду. Кто отец Энди? Думаю, у меня есть право это знать.
        Неужели у нее остался последний шанс? Она подняла на него глаза, в ее взгляде была мольба.
        - Отец Энди - ты.
        - Прекратишь ты свою ложь, наконец? - тихо спросил он. - Ринна, тебе больше нечего добиваться.
        Ее глаза наполнились слезами, но она подавила рыдания. Ее замужеству пришел конец. Все, что между ними происходило в последние месяцы, оказалось призрачным раем, мечтой Золушки, она принимала желаемое за действительное. Обстоятельства - против нее, а ставки слишком высоки. Душевные страдания заставили ее сердце сжаться от боли.
        - Ты прав, Трэвис, - спокойно сказала она, - добиваться больше нечего. Верить больше не во что. Я уеду, как только соберу вещи.
        Повернувшись, она направилась к выходу, но у самой двери Трэвис догнал ее и рывком заставил вернуться. У Ринны перехватило дыхание, когда он прижал ее к себе.
        - Куда это ты собралась, черт побери!
        Если раньше он казался ей разъяренным, то теперь, та его ярость не шла ни в какое сравнение с диким огнем, пылавшим в его глазах. Его руки так крепко сжимали ее, что она испытывала настоящую боль. Но его гнев больше не пугал Ринну. Душевные муки заставили ее забыть страх.
        - Я уезжаю, - тихо сказала она. - Мне следовало это сделать в тот день, когда ты здесь впервые появился. К несчастью, я осталась. Я сразу подам на развод.
        - Спешу сообщить вам, леди, вы никуда не уедете. - Казалось, слова вырываются из глубины его души. - И никаких разводов. - Ты, моя жена, и, что бы там ни было, он мой сын. Я усыновил Энди и люблю его. Тебе не удастся забрать его у меня.
        - К чему все это, Трэвис? Ты же мне не веришь. Мне нет смысла оставаться здесь.
        - Ты ошибаешься, Ринна. За сто тысяч долларов я могу себе позволить еще несколько ночей страсти. И я намерен их получить.
        Неожиданно он привлек ее к себе и стал целовать. Не в силах противиться, Ринна застонала. Трэвис еще крепче прижал ее к себе, крик отчаяния и страсти вырвался у него.
        Но уже в следующее мгновение он оттолкнул ее. Отвращение к самому себе исказило черты его лица.
        - Боже правый, я по-прежнему хочу тебя! Что бы ни произошло, я всегда буду хотеть тебя.
        Резко повернувшись, он направился к двери.
        - Трэвис, подожди! - крикнула Ринна. Ее признание прозвучит глупо, но последние искры надежды спасти их брак заставили ее произнести эти слова: - Трэвис, я беременна.
        Тиканье часов и его прерывистое дыхание нарушали наступившую тишину. Наконец он рассмеялся:
        - Как вовремя. Тебе, кажется, очень легко удается забеременеть. Ради всего святого, Ринна, неужели ты думаешь, что я тебе поверю?
        Ринна резко вскинула голову.
        - Вовремя или нет, я беременна, и это твой ребенок.
        Трэвис на секунду замер. Отчаяние, смешанное со страстным желанием, отразилось на его лице. Затем он резко повернулся и рывком распахнул дверь. Через несколько секунд до Ринны донесся шум включенного мотора и визг колес сорвавшейся с места машины.
        Ринна медленно вышла из кабинета. У нее нет другого выхода - придется уехать. Как бы сильно ни любила она Трэвиса, он никогда уже не поверит ей. С самого начала все было не так. Пусть даже ради ребенка, но она не должна была выходить за него замуж. Ей некого винить кроме себя. Следовало сразу понять, что страсть не спасет их союза. Что-то иное, более глубокое, должно соединять сердца двух людей.
        - Ринна? - опираясь на тросточку, в холле стоял мистер Мартин, лицо его выражало крайнее недоумение. - Разве вы с Трэвисом не собираетесь обедать?
        - Трэвис уехал, - прошептала она, отрешенно взглянув ему в лицо. - А я… я не голодна.
        - Что-нибудь случилось?
        - Случилось? - Наступил конец света, вселенная перестала существовать, звезды погасли на небе. Зачем он спрашивает? - Извините меня, я думаю, мне… мне лучше немного пройтись.
        Ринна схватила куртку и, проскользнув в дверь, устремилась вперед по аккуратно посыпанной гравием дорожке. Подмерзнув, гравий поскрипывал у нее под ногами, но она не замечала холода. Не отдавая себе отчета, куда идет, через несколько минут она с удивлением обнаружила, что оказалась около конюшни.
        Увидев ее, Чарли был не меньше удивлен. Он оторвался от работы и поднял голову.
        - Доброго здравия, мисс Ринна. Пришли проведать Кинжала?
        - Не могли бы вы оседлать для меня Леди?
        - Поздновато для прогулок. Лучше вам взять Экскалибура. А то эта кобыла, Леди, слегка побаивается темноты.
        - Все будет в порядке, Чарли, - сказала Ринна. Она хотела попрощаться с лошадью. Наверное, поэтому она и пришла в конюшню.
        - Ну, не знаю, мисс Ринна, лошадка с самого утра сегодня сама не своя, даже от еды отказалась. Что-то с ней неладно.
        - Прошу вас, оседлайте ее.
        Пожав плечами и покачав головой, конюх направился к стойлу кобылы. Ринна тем временем подошла к Кинжалу.
        - Привет, приятель!
        Конь заржал и, подойдя к двери стойла, просунул в нее морду. Со слезами на глазах Ринна погладила его.
        - Трэвис рассчитывает на тебя, - прошептала она, прильнув лицом к его гриве. - Он тебе об этом не скажет, он слишком гордый, но ты его надежда. Ты быстр как ветер. Я не увижу твоих побед, но всегда буду болеть за тебя.
        Кинжал стал стучать копытом по засыпанному соломой полу, то вскидывая, то опуская голову. Отвернувшись, Ринна услышала его ржание. Не оборачиваясь, она вскочила на подведенную лошадь и двинулась в сторону северного пастбища.
        - Осторожнее! - крикнул ей вслед Чарли.
        Легкой рысцой Ринна направила лошадь к озеру по тропинке, пролегающей среди густых деревьев. Леди вела себя пугливо, шарахаясь из стороны в сторону от каждой тени, но Ринна почти не обращала на нее внимания, лишь иногда направляя поводом в нужном направлении. Потребовался почти час, чтобы достичь небольшого холма, с которого открывался вид на спокойные воды озера. Сидя верхом, Ринна вглядывалась в черную пустоту. Через несколько секунд она слезла с лошади, небрежно бросив поводья на куст. Леди начала пощипывать растущую здесь в изобилии траву.
        Плотнее запахнув куртку, Ринна пошла к берегу, стараясь не разрыдаться. Но воспоминания о теплых осенних днях, когда они занимались здесь любовью, мешали ей сосредоточиться. Она по-прежнему безумно любит Трэвиса. И как быть с Энди? Она не смеет лишить ребенка отца, которого он обожает. Почему любовь приносит вместе с собой страдания? Почему она чувствует себя уничтоженной?
        Да, она любит Трэвиса. Но тогда почему она должна уезжать? Ринну вдруг поразила простота пришедшего ей в голову решения. Если она его любит, разве стоит сдаваться без борьбы, не попытавшись сохранить эту любовь? Да, он о ней невысокого мнения, он оскорбил ее, но ведь он считает, что обладает достаточными доказательствами ее вины. Его чуть не убило ложное известие о том, что Энди не его сын. Но даже после этого он признался, что любит мальчика. И он любит ее, иначе бы он так не страдал, она ясно видела это. Выходя из кабинета, он бросил на нее взгляд, полный отчаяния.
        Теперь, вспоминая прошлое, она отчетливо поняла, что Трэвис любит ее. У нее было достаточно доказательств этому в последние недели. Тогда он без остатка посвятил себя ей. Ну почему она не настояла, чтобы он перезвонил доктору Маршаллу? Вместо того чтобы защитить себя, она сидела в кресле и спокойно позволила Трэвису поверить в ее непорядочность. Она не попыталась даже сказать ему, что речь шла совсем не о том анализе. Она докажет, что никакой ошибки не было, и ему придется признать это.
        Любовь может быть бесконечной. Просто она забыла главное, что делает ее такой: умение понять и простить. Глупое упрямство чуть не разлучило ее с отцом. Неужели она позволит своей дурацкой гордости разрушить их брак?
        Зная, что ей нужно делать, Ринна поспешно вскочила с земли. Ее резкое движение испугало лошадь, которая попятилась назад, натянув незакрепленные поводья.
        - Леди! - вскрикнула Ринна. Но лошадь, словно ночной призрак, растворилась в темноте. Господи, теперь придется идти домой пешком.
        Домой? Да, она пойдет домой. Она заставит Трэвиса выслушать ее. Она докажет ему, что Энди его сын, она не сдастся без борьбы. Если он: хочет, чтобы она уехала, ему придется выгнать ее силой. Ринна поежилась, заметив сгущающуюся в лесу темноту, и пошла по тропинке по направлению к дому.


        Глава 11
        Час спустя, оказавшись на дорожке, ведущей к дому, Ринна увидела, что окна поместья ярко освещены. Светло было и рядом с конюшней, где стояли несколько оседланных лошадей, а все обитатели дома суетились вокруг, что-то взволнованно обсуждая. Трэвис стоял рядом с отцом и Дэвидом, готовый вскочить на оседланного Экскалибура. Несомненно, что-то произошло. Никто не стал бы в такое время поднимать лошадей. Видимо, что-то случилось с Леди. Должно быть, она оступилась и повредила ногу. Хорошо, что дети уже спят. По крайней мере, эта суматоха не коснется их.
        - Трэвис! - крикнула Ринна. - Что произошло? Что с лошадью? Что случилось с Леди?
        Трэвис резко обернулся, лицо его было бледным.
        - Ринна! Боже мой, с тобой все в порядке? - Прежде, чем она успела ответить, он обнял ее. - Господи, я думал с тобой что-то случилось.
        - Все в порядке, - задыхаясь, ответила она. Он так крепко сжимал ее в объятиях, что она едва могла дышать.
        - Я вернулся, а тебя и след простыл. Чарли сказал, что ты уехала верхом, а когда Леди вернулась одна, я чуть с ума не сошел. - Не ослабляя объятий, он поцеловал ее. - Боже, Ринна. Я думал, что потерял тебя. Я очень виноват. Пожалуйста, прости меня.
        Они стояли перед остальными членами семьи и слугами, но это ничуть не смущало Ринну. Ей хотелось смеяться и плакать. Она оказалась права. Он любит ее! Она попыталась освободиться от его объятий.
        - Трэвис, нам надо поговорить.
        - Прошу тебя, Ринна, дай мне еще один шанс. Пожалуйста, не уезжай. Господи, прости меня. - Он еще сильнее сжал ее. - Я не дам тебе уехать! - яростно воскликнул он, но это ничуть не обескуражило Ринну, она понимала, что гнев его рожден собственным бессилием. - Пусть мне даже придется связать и запереть тебя, я не позволю тебе уехать.
        - Я не собираюсь никуда уезжать, - тихо сказала она, - но мне необходимо объяснить тебе все. Относительно Энди.
        - Ринна, это не имеет значения. Это неважно, главное, с тобой все в порядке. Мне плевать, кто на самом деле отец Энди. Мне плевать на банковский счет, на то, зачем ты появилась здесь. Я люблю тебя и думал, что потерял. Когда до меня дошло, сколько страданий я принес тебе, сколько гадостей я тебе наговорил, а потом, когда эта лошадь вернулась одна, я готов был умереть.
        Несмотря на его заверения, она все же решила объяснить ему:
        - Трэвис, банковский счет, который ты нашел в ящике стола, не принадлежит мне. Да, там указано мое имя, но я не знаю, откуда взялись эти деньги. Я не знаю…
        - Я сказал, мне плевать на банковский счет, - перебил ее Трэвис.
        - Послушайте, вы оба! Ринна, банковский счет принадлежит вам.
        Слова эти произнес мистер Мартин. Старик, прихрамывая, приближался к ним. Трэвис повернулся к отцу. У Ринны все внутри оборвалось. Слишком многое и так против нее. Неужели еще один удар судьбы?
        - Все деньги, до последнего пенни, ваши. Мне это прекрасно известно, я сам положил их на этот счет. Ваш отец, упрямый человек, Ринна. - Он помолчал и затем продолжил: - Лес непременно хотел вернуть нам деньги за свое лечение. И мы пришли к соглашению. Он отдал мне единственное, что у него было, - свою долю в стоимости жеребца, по кличке Бравый Командир, совладельцем которого он являлся. Но поскольку эта лошадь стоит значительно дороже тех нескольких тысяч долларов, которые мы ему одолжили, я открыл счет в банке на ваше имя и положил на него остаток суммы. Я не сообщал никому из вас, полагая, что в один прекрасный день, когда у Леса появится достаточно наличных расплатиться с нами, я верну ему всю сумму.
        - Ты не сказал нам? - воскликнул Трэвис. - Сто тысяч долларов, и ты не сказал нам! Ты даже представить себе не можешь, сколько неприятностей вы с Лесом доставили нам своей сделкой.
        - Теперь я начинаю понимать, - произнес старик, краснея. - Все дело, видимо, в моем артрите. У меня от него помутился рассудок.
        Трэвис собирался еще что-то сказать, но Ринна жестом остановила его.
        - Благодарю вас, - сказала она и поцеловала мистера Мартина в щеку. Он был настоящим джентльменом, подобный поступок являлся для него делом чести. - Благодарю вас за вашу доброту.
        Мистер Мартин одобрительно кивнул, не отводя взгляда от Трэвиса.
        - Однако моя старческая глупость вряд ли простительна тебе, Трэвис. У меня хороший слух, и мне кажется, тебе тоже есть, за что принести извинения. Пока ты не наделал больших глупостей, тебе лучше уединиться с Ринной где-нибудь и честно объясниться.
        - Именно это я и собирался сделать, - Трэвис рассмеялся и подхватил Ринну на руки.
        Сцена эта напомнила ей день их свадьбы, и она густо покраснела, когда все начали выражать восторг. Трэвис толчком ноги прикрыл дверь их комнаты и поставил ее на пол, она взглянула на него и улыбнулась. Сняв куртку, Ринна вызывающе медленно начала расстегивать пуговицы на блузке.
        - Кажется, мы собирались вместе принять душ, - пробормотала она, - и я хотела бы продемонстрировать тебе мой новый халат.
        - Надеюсь, он зеленого цвета, - улыбаясь, произнес Трэвис. Их взгляды встретились, он обнял ее и стал жадно целовать, подталкивая к ванной комнате.
        Ринна подумала, что ей так и не суждено принять душ. Он начал целовать ее набухшие соски и, погладив слегка выдающийся живот, почти с благоговением спросил:
        - Ведь ты беременна, правда?
        - Да, - прошептала она, растаяв в его объятиях.
        - О Ринна, как я люблю тебя!
        Они занимались любовью в душе, затем на постели. Потом Трэвис принялся настаивать, чтобы она продемонстрировала ему новый халат, но он так быстро стянул его с нее, что вызвал ее протестующий возглас:
        - Ты даже не взглянул на него!
        - Нет, я все видел, - воскликнул он, целуя ее. - Я же сказал, что он зеленый.
        Ринна попыталась выскользнуть из его объятий.
        - Он огненно-красный, Трэвис. Я начинаю думать, что ты дальтоник.
        - Я хотел увидеть совсем не халат. - Он вновь обнял ее. - К тому же обнаженной ты мне нравишься больше.
        - Даже если замерзну насмерть? Зимы в Кентукки очень холодные.
        Она почувствовала его руку у себя на бедре, затем, хрипло рассмеявшись, он сказал:
        - Тогда позволь мне развести огонь.
        От его страстного поцелуя и нежных прикосновений его рук огонь стал растекаться по ее телу, разгораясь сильнее и сильнее. Их обнаженные тела, превратившись в единое целое, пели гимн прелестям любви, принесшим с собой неописуемое чувство восторга и наслаждения.
        Позднее, лежа в его объятиях, Ринна заметила на туалетном столике небольшую картонную коробку. Она была там явно не на месте.
        - Трэвис, а это еще что такое? - с любопытством спросила она.
        - Любовь моя, это кусочек волшебства. Клубника. - Заметив ее недоуменный взгляд, он пояснил: - Я, как сумасшедший, умчался отсюда. Поняв, что натворил, решил все исправить. Я был готов на все, лишь бы сохранить тебя, Ринна, но не знал, захочешь ли ты выслушать меня. Ведь я очень грубо обошелся с тобой, поэтому я заехал в магазин. Надеялся, что ты вспомнишь тот вечер, когда мы впервые встретились. Ведь ты помнишь его? Тогда ты пила пунш из шампанского.
        - Да, помню. - Разве может она это забыть? Уже тогда она любила его.
        - Мне нужно было, чтобы ты выслушала меня. - Он подошел к туалетному столику, вытащил из пакета бутылку шампанского и наполнил два бокала. После этого опустил в каждый бокал ягоду клубники. - Чертовски трудно, оказалось, найти ее в это время года. Сейчас не сезон. Я знаю, что ты не пьешь, но только один тост, - он поднял свой бокал. - За нас, за волшебство.
        - Подожди, - сказала Ринна, держа бокал в руке. - Трэвис, ты еще должен знать кое-что.
        - Я должен знать только, что ты любишь и прощаешь меня.
        - Трэвис, в браке люди обязаны понимать и прощать друг друга. До сегодняшнего дня я не осознавала, насколько это важно, но еще важнее - правда. Я хочу, чтобы ты знал, что Энди твой сын.
        Он приблизился к ней.
        - Не имеет значения, мой ли он сын биологически, Энди был и навсегда останется моим сыном. Тебе не нужно ничего объяснять, мне все равно.
        - Но мне не все равно, - сказала она. - Трэвис, пожалуйста, выслушай меня. Я пытаюсь объяснить тебе, что при определении отцовства ошибки не было. Речь шла об анализе, который у него взяли сегодня.
        - Ты хочешь сказать…
        На мгновение радость осветила его лицо, но уже в следующую секунду он помрачнел.
        - С Энди что-то неладно?
        - Нет, просто этот анализ нужен для детского сада. Таков закон штата. Энди здоров. Уверена, что речь идет о пустяке. Ты наверняка заметил, какая растяпа эта новая медсестра доктора Маршалла.
        - Да, - согласился он, обнимая ее. - Я это заметил, и мне очень стыдно. Стыдно, что сомневался в тебе.
        - У тебя были на то причины, - сказала Ринна. - Прости, что заставила тебя поверить в худшее. Мне следовало защищать себя до конца.
        - Думаю, нам обоим предстоит еще многому научиться. - От его нежного поцелуя в ее глазах появились слезы. - Возможно, мне, как Кинжалу, необходим тренер, чтобы сломать мой дикий норов.
        - Трэвис! - радостно воскликнула Ринна, переключаясь на более легкую тему. - Кинжал и Бравый Командир, конь моего отца, будут участвовать вместе в следующем году в скачках в Дерби. Кто из них победит, как ты считаешь?
        - Не слишком ли далеко вперед ты забегаешь? Еще многое может произойти.
        - Знаю, но придется поволноваться.
        Трэвис пожал плечами.
        - Да, пресса уже окрестила это соревнование забегом десятилетия, но в любом случае, ты окажешься среди победивших.
        - А может, они финишируют одновременно, - мечтательно произнесла Ринна.
        - Это решило бы все проблемы, но вряд ли так произойдет. Знаешь, Линдас Прайд тоже заявлена в Дерби.
        - Ты хочешь сказать, что она выиграет у них обоих? - улыбнулась Ринна.
        - Она довольно резвая.
        - Ты расстроишься, если Кинжал снова ей проиграет?
        - Однажды ты уже сказала, что она весьма привлекательна. Кинжал снова покажет свой хороший вкус. И с чего мне думать о нем, когда я отдал сердце прекрасной даме?!
        - Он не проиграет, Трэвис, - сказала она. - Я верю в него.
        - Я тоже. - Он обнял ее и с любовью заглянул в глаза, поглаживая ее округлившийся живот. - Я тоже, Ринна.

        notes
        Примечания


1
        Фурлонг - единица длины в английской системе мер, равная 201,168 м.

2
        Лэйклендом называлась территория в Южной Флориде, где размещались конюшни и беговые дорожки.