Любовь с аукциона Тара Пэмми
        Соблазн — Harlequin #199
        В память о прошлом Дмитрий Карегас спасает Жасмин Дуглас от позора, когда выясняется, что она была вынуждена выставить на аукцион свою девственность. Вскоре Дмитрий убеждается, что Жасмин уже не прежняя, влюбленная в него девочка, а полная ненависти строптивая бунтарка. Взаимная страсть разгорается вновь. Дмитрий должен принять решение, что делать с Жасмин… и с ее девственностью.

        Тара Пэмми
        Любовь с аукциона

        Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.
        Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A. Иллюстрация на обложке используется с разрешения Harlequin Enterprises limited. Все права защищены.
        Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.
        Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
        Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.
        Bought for Her Innocence
                «Любовь с аукциона»
        
          «Центрполиграф»

        Глава 1
        Холодок пробежал по спине Жасмин Дуглас, но она заставила себя прямо взглянуть в хищные глаза босса. В словах Ноя Кинга слышалась угроза.
        — Если примешь мое предложение, сможешь за год выплатить долг брата.
        Жасмин приходилось часто выслушивать гнусные предложения от мужчин, но она смирилась — это было частью профессии. У посетителей ночного клуба Ноя Кинга не возникало сомнений, что ее полуголое тело, извивающееся вокруг шеста на сцене, выставлено на продажу и сама она продается.
        Она не продавалась и никогда не будет.
        Сообщение об огромном долге она получила сразу после похорон брата. Необходимость вернуть деньги и как-то зарабатывать на жизнь заставляла ее каждый вечер выходить на сцену клуба. Ее наполнял леденящий душу страх перед Кингом, владевшим тремя подпольными игровыми салонами в Лондоне. Жасмин не сомневалась, что он в любую минуту готов безжалостно распорядиться ее судьбой.
        Любое предложение из уст Ноя грозило смертельной опасностью.
        — Я не пропустила ни одного платежа, Ной,  — напомнила она пересохшими губами.
        — Это лишь капля от общей суммы. У тебя нет даже собственности, чтобы откупиться.
        Жасмин пробирал озноб в комфортном тепле складского помещения, где располагалась штаб-квартира империи Кинга. Утром двое вполне безобидных на вид мужчин явились к ней в квартиру и вежливо препроводили сюда. Однако, когда речь шла о Ное, стоило ждать любого подвоха.
        — Значит, я твоя пленница?
        Не моргнув глазом он протянул ей дольку апельсина с тарелки.
        — До тех пор, пока мы не найдем удовлетворительного решения.
        Сердце упало. Жасмин подавила инстинктивное желание повернуться и бежать. Ни одна фраза до сих пор не вызывала такого ужаса, как его спокойное «удовлетворительное решение».
        Почему, ну почему Эндрю не подумал, куда заведет его азартная игра? Как он мог оставить ее в руках безжалостного человека? Чего стоили все обещания, если он бросил ее в ситуации более страшной, чем бедность. После пяти лет рабского труда, она все еще во власти Кинга, как муха в паутине,  — чем больше старается выбраться, тем глубже увязает. Но тут же ее охватил стыд: перед глазами возникло доброе лицо Эндрю с сияющими надеждой глазами. «Будь уверена, я вызволю нас из этой ямы, Джес. Дай мне время, и ты увидишь!» Брат желал ей только добра и все эти годы заботился о ней. У него не было профессии, однако на нем лежала ответственность за Джес и за их мать-алкоголичку. Эндрю не видел другого способа раздобыть денег, кроме как искать счастья в игровых салонах Кинга. Не его вина, что он погиб в автокатастрофе в двадцать девять лет. От них отвернулись все, на чью помощь они могли рассчитывать. Тут же, как шип под кожей, ее кольнуло воспоминание о Дмитрии — крестном сыне Яниса Катракиса.
        Дмитрий Карегас — текстильный магнат, плейбой, коллекционер дорогих игрушек: яхт, автомобилей и… красивых женщин. После банкротства отца — английского бизнесмена — он рос вместе с ними на лондонских улицах. Эндрю считал его братом и не раз защищал от пьяных побоев. Однако в трудную минуту, когда Эндрю просил поддержки, погрязший в разврате Дмитрий отказал старому другу. На похоронах Эндрю он холодно посмотрел на нее и предложил денег.
        Жасмин следила по газетам за подвигами Дмитрия с интересом, граничащим с одержимостью. Тем не менее рассчитывать на него бессмысленно.
        Жасмин заставила себя взглянуть на Ноя. Каждое слово давалось ей с трудом.
        — Сколько я должна тебе?
        — Тридцать тысяч фунтов. Если так будет продолжаться, ты не расплатишься и за десятки лет. Но стоит добавить немного интима в программу, дело пойдет быстрее. Ты пользуешься большим успехом, Жасмин. Мне поступает предложение за предложением…
        Слова доносились словно издалека, будто речь шла о другом человеке. Вероятно, это была защитная реакция мозга… На лбу выступила испарина, она задыхалась от вони алкоголя и мужского пота, пропитавших стены склада.
        Жасмин думала только о том, чтобы вырваться из кабалы. Ной хотел заставить ее продавать себя. Нужно искать выход… Комок в горле мешал дышать, ноги подгибались.
        — …если не найдется желающего выкупить долг, у тебя нет выбора,  — продолжал Ной.
        Вот, что ей надо. Кто-то должен заплатить долг и освободить ее. Этим человеком станет Дмитрий.
        Внутри все протестовало. Если она обратится за помощью, он узнает, как низко она пала. Он решит… Но здравый смысл подсказывал: лучше продаться знакомому дьяволу, чем чужому. Захочет ли Дмитрий связываться из-за нее с Кингом, если отказал в помощи брату, забыв все, что связывало их в юности? Вполне вероятно, что он стал изнеженным пижоном, прожигающим жизнь на яхте с женщинами, готовыми угождать его прихотям. Надо придумать ход, который заденет его самолюбие, тогда он заглотит приманку. А если нет…
        Терять нечего, но зато есть шанс выиграть.
        — Выстави на аукцион мою девственность,  — громко сказала она, чувствуя, как слова обжигают губы.  — Дай шанс сразу выплатить долг.
        Наступила оглушительная тишина. Десять пар глаз уставились на Жасмин с плотоядным интересом. Она твердо выдержала взгляд Ноя, благодарная за то, что он один смотрел без омерзительной похоти. Но Кинг был, прежде всего, бизнесменом. Его оценивающий прищур вселял надежду. Жасмин затаила дыхание, ожидая решения.
        — Думаешь, кто-нибудь купит?
        Воодушевленная его интересом, она утвердительно кивнула.
        — Да, Ной.  — Отчаяние придало ей силы.  — Дай мне неделю, пожалуйста.
        — Три дня,  — сказал он наконец и кивком приказал увести ее.
        Оказавшись одна в соседней комнате, Жасмин несколько минут приходила в себя от пережитого страха. Ее била крупная дрожь, но она с усилием взяла себя в руки, достала мобильный телефон и набрала цифры, которые хранила в памяти с давних времен. После стольких лет Дмитрий мог сменить номер. А если не сменил, то мог не откликнуться. Жасмин не сдерживала слез. Желудок сводила судорога, ладони стали липкими, а пальцы не слушались и дрожали, пока она набирала текст. Наконец она нажала «отправить» и почти рухнула на пол.

        Натягивая мятую рубашку, Дмитрий Карегас поглядывал на блондинку, провокационно раскинувшуюся на кровати.
        — Вернись в постель,  — шептала она с кокетливой игривостью.
        Как ее звали? Мэнди? Мэдди? Дмитрий никогда не мог запомнить имен женщин и не испытывал по этому поводу угрызений совести.
        Работа, развлечения, секс — вот параметры его существования. Так сложилась его жизнь. Последние два месяца он трудился день и ночь, ликвидируя последствия ущерба, непреднамеренно нанесенного текстильному концерну Катракисов деловым партнером и старым другом Ставросом. Кроме того, Дмитрию удалось завершить сделку по приобретению ночного клуба — новой игрушки, которую он мечтал заполучить.
        Именно в клубе, кстати, в первый же вечер он встретил эту блондинку. В ней было все, что ему нравилось в женщинах,  — сексуальность, игривость, остроумие. Более того, она не заполняла паузы глупым щебетанием и не намекала на продолжение отношений.
        Блондинка приподнялась на подушках, обнажив нежно-кремовое бедро, розовый бутон соска затвердел под его настойчивым взглядом. Однако желание уже прошло. Так сытая собака по привычке тянет носом в сторону соблазнительного запаха.
        Ничего нового. Повторение уже не раз пережитого за последние годы. Дмитрий работал, обзаводился новыми игрушками, спал с красивыми женщинами, но при этом словно скользил по поверхности жизни, не погружаясь в глубину. Ему казалось, что настоящие переживания остались в прошлом,  — их не вернуть.
        Мрачные размышления Дмитрия прервал неожиданный смех на палубе. В этот день Леа попросила принять их со Ставросом на яхте и угостить ланчем. Дмитрию всегда нравилась внучка крестного отца, но с тех пор как Леа и Ставрос нашли друг друга, Дмитрий испытал облегчение, хотя события вокруг их бракосочетания чуть не разорили концерн Катракиса. Правда, в их компании он чувствовал неловкость.
        Дмитрий знал причину этой неловкости, но никогда не говорил об этом. Ему не доставляли удовольствия осуждающие взгляды Ставроса, который был старше Дмитрия всего на три года, но до сих пор относился к нему как к подростку шестнадцати лет, которого их крестный отец когда-то привел в дом.
        — Уходи скорее,  — велел он блондинке, не взглянув на нее.
        Когда Дмитрий появился на верхней палубе, Леа отошла от Ставроса и легко обняла его.
        — Рада видеть тебя, Дмитрий.
        Знакомое тепло стройного тела заставило его вздрогнуть, словно вдруг проснулись забытые эмоции. Вероятно, что-то отразилось на его лице, потому что Ставрос пристально посмотрел на него. Осуждая друга за прожигание жизни, Ставрос догадывался о причине мучительной душевной пустоты: Дмитрий был неравнодушен к Леа.
        Дмитрий бросил на Ставроса предупреждающий взгляд. Леа заметила и нахмурилась:
        — Что случилось?
        — Ничего,  — пожал плечами Ставрос.
        Вздохнув с облегчением, Дмитрий вошел в привычную роль бесшабашного плейбоя. Он пододвинул Леа стул и велел прислуге подавать ланч.
        — Что заставило вас покинуть любовное гнездышко и выбраться ко мне за неделю до свадьбы?  — обратился он к молодой женщине с непринужденной улыбкой.
        Леа вздохнула:
        — Хочу просить тебя быть моим посаженым отцом. Яниса нет, а ты очень много значишь для меня, Дмитрий.
        — Сколько еще раз я буду выдавать тебя замуж?  — поддразнил он, польщенный ее просьбой.
        Глаза Леа озорно блеснули. Она переплела пальцы с пальцами Ставроса.
        — Только один, последний раз.
        Много лет Ставрос не знал ничего, кроме долга и обязанностей, и вот наконец нашел личное счастье с Леа. Дмитрий твердо выдержал взгляд Ставроса:
        — С удовольствием исполню твою просьбу, Леа.
        В этот момент телефон издал резкую трель. Глядя на незнакомый номер, Дмитрий открыл почту и прочитал сообщение:
        «Мне нужна помощь. Позвони Ною и узнай подробности. Сделай это в память об Эндрю».
        С похолодевшим сердцем Дмитрий перечитал текст.
        В памяти ожили дни детства — приступы ярости пьяного отца, измученное лицо матери, собственная беспомощность, нищие бродяги в вонючих переулках, жестокие драки до крови, Эндрю, готовый защитить его и девочку с большими карими глазами.
        Жасмин.
        Господи. Сообщение от Жасмин.
        Острый спазм в желудке заставил его вскочить. Дмитрий не сдержал стона: он много лет не испытывал такого взрыва эмоций.
        Ной Кинг… Он считался королем криминального Лондона. Рэкет и вымогательство, бары и ночные клубы, сутенеры и проститутки — за всем этим стоял Ной Кинг.
        Жасмин запуталась в этой паутине.
        Легкая ладонь накрыла его руку, вернув к реальности. Леа смотрела на него с ужасом. Ставрос спросил с тревогой:
        — Кто прислал сообщение?
        — Жасмин,  — выдохнул Дмитрий. Даже ее имя он не мог произнести без волнения. Ему казалось, дверь в самые страшные годы жизни плотно закрыта, но она вдруг распахнулась, и на него хлынул поток воспоминаний.
        — Сестра Эндрю?  — сразу сообразил Ставрос.
        — Да. Она в опасности.  — Дмитрий нервно теребил волосы.
        — Давай наметим план действий,  — спокойно предложил Ставрос, никогда не терявший присутствия духа. Он понимал чувства друга.
        Дмитрий еще раз перечитал сообщение. Жасмин, как он думал, не нуждалась в нем. Ему и в голову не приходило, что все эти годы она жила в аду. Что же произошло? Как Эндрю мог допустить, чтобы она попала в лапы к Ною?
        Попросив Ставроса подождать, Дмитрий быстро связался с людьми, которых знал по прежней жизни в Лондоне. Через двадцать минут картина в общих чертах стала понятна. Ной Кинг выставил девственность Жасмин на аукцион. Она попала в ловушку.
        Если бы Дмитрий не провел первые пятнадцать лет в трущобах, он бы не поверил в происходящее. Его поразило другое: даже в этой страшной ситуации Жасмин не просила о помощи. Вместо этого она напоминала ему о том, сколько раз Эндрю спасал его от побоев пьяного отца, вытаскивал из драк, где его могли убить. Неужели она думала, что он не пришел бы на помощь, если бы не моральный долг?
        Отбросив неуместные вопросы, Дмитрий повернулся к Ставросу:
        — Мне нужно столько наличных денег, сколько можно достать прямо сейчас. Не меньше ста тысяч фунтов.
        Без минутного колебания, Ставрос начал звонить бухгалтеру компании.
        — Что-нибудь еще?  — спросил он.
        — Ты единственный, кому я доверяю. Если что-то пойдет не так, прошу тебя… позаботиться о Жасмин.
        Ставрос только кивнул, не пытаясь отговорить от рискованного предприятия. Он сам привил Дмитрию чувство долга.
        Возможно, это был шанс начать все заново, освободиться от чувства вины, от душевной пустоты, преследовавших Дмитрия с тех пор, как он отпустил Жасмин.

        Жасмин мгновенно проснулась от тревожного сна, услышав тихий скрип двери. Она подавила готовый вырваться крик, чувствуя взрыв адреналина в крови. Она нащупала нож и сдвинулась к краю матраца — ей придется самой позаботиться о безопасности. К счастью, кровать находилась в самом темном углу комнаты.
        Несмотря на жестокость, Ной не тронет ее и пальцем, но вот Джон, его младший брат… Каждый раз в клубе он провожал ее похотливым взглядом. Жасмин понимала, что сможет нанести лишь один удар, но он будет точным. Потом она постарается сбежать, а если не получится, Ной отомстит за брата. Будь что будет, но никто не посмеет обесчестить ее.
        Едва слышные на потертом линолеуме шаги приближались — такие же легкие, как ее собственные. Жасмин ждала, пригнувшись. Когда тень надвинулась, она бесшумно атаковала. Нож в темноте наткнулся на препятствие. В ту же секунду ее, как перышко, подхватили чьи-то руки. Она брыкалась изо всех сил, но крик заглушила накрывшая рот твердая ладонь, и сопротивление было подавлено в течение двух секунд. Жасмин была прижата к мускулистому телу с такой силой, что у нее прервалось дыхание.
        — Уймись, или я уйду и брошу тебя.
        Обезумев от страха, Жасмин впилась зубами в ладонь, продолжая биться в железных тисках. Но вдруг пришло осознание, что Джон не мог похвастаться тренированным телом и сильными руками. Джон был круглым, мягким… а ее грудь упиралась в твердые мышцы и угловатые формы. Она уловила не потную вонь, а чистый мужской аромат, напоминавший океанский бриз. Жасмин хорошо запомнила запах, когда последний раз встречалась с этим человеком. Элегантный, изменившийся до неузнаваемости, пахнущий морем, он возник перед ней на похоронах Эндрю, когда она была сама не своя от горя.
        — Дмитрий?  — прошептала она, вложив в его имя всю надежду и отчаяние. Кровь стучала в ушах.
        Он немного ослабил хватку. Теплое дыхание коснулось ее уха:
        — К твоим услугам, Жасмин.
        Она испытала невероятное облегчение, но горло все еще сжимал спазм перенесенного страха.
        — Не забывай дышать, детка.
        Жасмин давно не слышала ласковых слов: они кружили голову. Долгие годы никто не обнимал ее — она обрекла себя на вынужденное одиночество.
        — Ты пришел,  — шептала она, чувствуя невероятную легкость.
        — Лестно узнать, что ты не потеряла веры в меня,  — заметил он с легким сарказмом, вернув Жасмин к реальности.
        Она гордо выпрямила спину, уперев руки в его плечи. Облегчение быстро сменилось гневом и болью, переполнявшими ее все эти годы.
        — Насколько мне известно, твое эго, как и многие другие качества, не нуждаются в поощрении.
        Дмитрий весело засмеялся, вызвав у Жасмин неожиданный прилив сексуального возбуждения. Она боялась поднять глаза. Откуда такая реакция на него? Результат перенесенного шока?
        — Джон лежит за дверью…
        Жасмин дернулась, пытаясь освободиться.
        — Господи, ты убил его?
        В ответ он скривил губы в жесткой усмешке:
        — Я обещал крестному отцу не рисковать жизнью, которую он подарил мне.
        — Хорошо, что ты держишь хотя бы некоторые обещания.
        — Кроме того, подумал о Ставросе,  — непринужденно продолжал он, игнорируя ехидное замечание.  — Через неделю у него свадьба. Было бы жестоко заставлять его расхлебывать кашу.  — Дмитрий вздохнул.  — Соблазн был велик, но я не убил его. Вообще стараюсь не применять кулаки,  — добавил он.  — Поверь, сегодня мне пришлось проявить чудеса выдержки.
        Жасмин не могла понять, шутит он или говорит серьезно. Ее поразил сам факт, что он словно услышал ее молитвы и пришел на помощь. Вероятно, потому, что в глубине души не рассчитывала, что он явится за ней сам?
        Его тело было твердым, словно из стали. Жасмин спохватилась, что прижимается к нему, и выставила локти. От неожиданности Дмитрий резко выдохнул:
        — Ну, раз процедура представления состоялась, ты готова покинуть эту дыру?
        — Дмитрий… почему ты напал на Джона? Почему ты вообще оказался здесь среди ночи?
        Лицо Дмитрия скрывала темнота. Жасмин видела только блеск серых глаз. В какой-то момент в них сверкнула такая бешеная ярость, что она отвела взгляд.
        — Я ударил его в память о его жестокости, и еще потому, что застал возле твоей двери. А ночной визит объясняется тем, что я не верю Ною. К утру он может придумать какой-нибудь трюк.
        — Ты выкупил… мой долг, Дмитрий?
        — Не только выкупил, Жасмин, но и выиграл…  — Он перешел на греческий, а Жасмин даже не пыталась понять слово «аукцион».  — Ладно, хватит изображать кисейную барышню. Давай двигаться, дорогая.
        Насмешливое обращение взбесило Жасмин.
        — Я не кисейная барышня и не столь наивна, чтобы видеть в тебе рыцаря на белом коне.
        Через секунду она пожалела, что слова нельзя вернуть назад.
        Его зубы блеснули в темноте.
        — Рад, что у тебя нет иллюзий на мой счет: я не рыцарь и не готов отдать за тебя жизнь.
        — Правда?
        — Сама знаешь. Как ты назвала меня на похоронах Эндрю? «Эгоистичный мерзавец, незнакомый с правилами дружбы и чести». Откупиться от Ноя деньгами — одно, а рисковать жизнью — совсем другое. Может, отложим беседу на более удобное время?
        Под покровом ночи они выбрались на улицу. Жасмин ахнула, увидев стройный силуэт мотоцикла «Бугатти», скрытого от глаз за поворотом. Значит, сплетни о красивой жизни оказались правдой: дорогие машины, яхты, женщины — Дмитрий Карегас наконец получил все, о чем мечтал. И пальцем не пошевелил, чтобы помочь Эндрю.
        «Я просил Дмитрия о помощи, но он отказал мне, Джес. Он уже не тот, кем был раньше». Слова брата крутились в ее голове, пробуждая слепую ненависть, однако разум твердил, что сегодня Дмитрий спас ее.
        Жасмин стряхнула оцепенение. Какая разница, кем он стал — ее это не касается. Он просто старый друг, у которого хватило денег, чтобы вытащить ее из опасной ситуации. Она вернет долг, даже если придется голодать, а дальше они и знать друг друга не будут.
        — Жасмин?  — тихо окликнул ее Дмитрий.
        Промозглая сырость октябрьского рассвета проникала под одежду. Поношенный свитер, который она натянула впопыхах вчера вечером, служил плохой защитой. Жасмин дрожала на ветру. Дмитрий стянул кожаную куртку и протянул ей.
        — Обойдусь,  — стуча зубами пробормотала Жасмин, ничего не желая брать от предателя.  — Мне не холодно,  — закончила она неловко.
        Дмитрий надел шлем. Жасмин не видела лица под козырьком, но чувствовала его гнев, однако внешнее спокойствие говорило об умении держать эмоции под контролем.
        Почему он злится на нее? Почему не позволяет взглянуть в лицо и догадаться, о чем думает? Вероятно, шок от пережитого страха не прошел, потому что больше всего ее заботила эта мысль. Жасмин хотела смотреть в его серые глаза, на перебитый нос, на улыбку, которая трогала его губы и предназначалась только ей. Она мечтала снова оказаться в объятиях его сильных рук. Может, она лишилась рассудка?
        Как он изменился с тех пор, как в шестнадцать лет уехал с богатым крестным отцом! Сколько она его знала, Дмитрий был вспыльчивым, почти агрессивным и лез в каждую драку. Успокоить его удавалось одному только Эндрю. «Смерть матери изменила его»,  — говорил брат. Она помнила, как Дмитрий сопротивлялся решению крестного отца забрать его. Эндрю часами уговаривал его согласиться.
        Уехав, Дмитрий забыл прошлое. Он ни разу не приехал повидаться, без сожаления отказался от старой дружбы. Разбогатев, Дмитрий превратился в плейбоя и оборвал прежние связи. Его скандальные похождения регулярно освещались в прессе: громкие вечеринки, дорогие игрушки, череда любовниц… Однажды он чуть не женился на русской супермодели.
        Короче говоря, они жили словно на разных планетах.
        — Прежде чем делать неправильные выводы,  — заметил он с насмешливой улыбкой,  — пойми, что это продиктовано заботой о моей собственности, как, например, капкан на колесо «феррари», свежая краска на яхте…
        Жасмин задохнулась от его непринужденной жестокости.
        — Забери свою куртку,  — сказала она.
        — Ну, если предпочитаешь замерзнуть до смерти…
        Он натянул ей на голову шлем. Профессиональным движением застегнул ремешок под подбородком. Жасмин вздрогнула от прикосновения длинных пальцев к щеке. Ее лицо жарко вспыхнуло, сердце подскочило в груди.
        — Не надо…
        Она в смятении оттолкнула его руку и, стараясь двигаться грациозно, уселась на сиденье мотоцикла.
        — Не думай, что я твоя чертова игрушка. Ты не лучше тех, других.
        Ее слова заглушил рев двигателя. Мотоцикл рванул с места как пуля. Резкий толчок чуть не снес Жасмин назад. Только вполне реальный риск упасть заставил ее вцепиться в плечи Дмитрия. Ее одолевала тревога: чем обернется доверие человеку без совести, для которого прошлое лишь грязное, позорное пятно.
        Глава 2
        Мотоцикл летел по улицам и переулкам. Дмитрий гнал, будто за ним охотился сам дьявол. Обычно мощная, послушная каждому движению машина дарила ему невероятную радость: мчась на байке, или направляя яхту в простор океана, он ощущал себя королем мира. Свист ветра в ушах, грохот двигателя заглушали посторонние звуки и успокаивали его. Однако в этот момент о спокойствии не было и речи. На Дмитрия обрушилась лавина чувств и воспоминаний. Он глубоко дышал, словно от этого зависела жизнь. Прошлое безжалостно настигало его. В те годы его окружал кромешный ад. Ставрос и Янис не могли представить всего ужаса существования озлобленного, агрессивного подростка, каким он был до встречи с Янисом.
        Среди трущоб и муторного запаха местной кожевенной фабрики Дмитрий вновь испытал забытые чувства злости, страха и стыда, словно ослабил давно затянутый узел тайной памяти, и кожа вновь зудела от едва затянувшихся ссадин и ран. Дмитрий впервые утратил контроль над собой с той ночи… как умерла мать.
        Впереди дорога круто сворачивала. Он переключил скорость, чтобы вписаться в поворот. В пылу эмоций он с трудом расслышал возле уха свое имя. Стройное тело Жасмин словно впечаталось в его спину, она отчаянно цеплялась за него и в ужасе молила:
        — Дмитрий, пожалуйста… не гони!
        Черная пелена прошлого отступила, и он сбавил скорость. Руки Жасмин обвивали его. Дмитрий сжал лежащую на груди ее ладонь, и Жасмин ответила пожатием. Он не знал, кто больше нуждался в утешении, но ее объятие успокаивало. С той жизнью покончено, напомнил он себе. Не в его силах помочь Эндрю или своей матери. Сам он вряд ли станет опорой женщине, но у него есть немалые деньги, а значит, он вызволит Жасмин из капкана, обеспечит безбедное существование и уйдет из ее судьбы.

        Через час, когда небо порозовело на горизонте, они добрались до цели. Жасмин с трудом разогнула спину, затекшую от долгого неподвижного сидения на мотоцикле. Ноги едва держали ее.
        Из ярких всполохов неоновой рекламы дешевых окраин она будто попала в другой мир — в изысканную простоту фешенебельного района Лондона. Жасмин задрала голову, осматривая величественное здание, потом взглянула на себя. Одетая в поношенные джинсы и тонкий мешковатый свитер, она казалась себе дворнягой, которую через минуту шуганет швейцар.
        С атлетической мужской грацией Дмитрий соскочил с мотоцикла и передал ключи подбежавшему служащему. У Жасмин в животе затрепетали бабочки, когда он встал рядом. Ее бросило в жар: она вспомнила, как прижималась к мускулистому телу. После стольких лет надежды вырваться из плена, реальность обескуражила ее. От радости освобождения и пережитого стресса она льнула к Дмитрию, но теперь Жасмин мучил стыд за слабость. Впредь она не будет пользоваться привилегией прошлой дружбы. Достаточно того, что он не согнал ее с мотоцикла.
        — Почему ты не сказал, куда мы едем?  — Голос прозвучал враждебно, но Жасмин не могла сдержаться. Она чувствовала себя здесь чужой. Ирония жизни состояла в том, что она привыкла к миру трущоб, ночному клубу, обслуживающему самые низменные потребности мужчин, подобных Ною и Джону, и терялась в кругу людей, к которым теперь принадлежал Дмитрий. Он взял ее за локоть и подтолкнул вперед.
        — Кажется, ты не очень рада оказаться здесь.
        Отводя взгляд, Жасмин поправила его:
        — Совсем не рада. Я не хочу идти туда, Дмитрий. Мне нужно несколько минут твоего…
        — Нам потребуется гораздо больше времени, чем несколько минут, Жасмин, чтобы разобраться во всем.
        — Разобраться? В чем?
        Сильные пальцы сжали ее локоть. Жасмин безуспешно пыталась вырвать руку.
        — Почему ты не смотришь на меня, Жасмин?
        Она решилась бросить на него короткий взгляд, но наткнулась на открытый вызов, сверкавший в серых глазах, и отвернулась.
        Привычно улыбаясь, швейцар распахнул перед ними дверь. Дмитрий поблагодарил его, назвав по имени. Следуя за ним, Жасмин думала, что он был рядом все эти годы, а она не догадывалась.
        — Не знала, что ты наведываешься в Лондон.
        — Если бы знала, то поддерживала бы со мной связь?  — Он улыбнулся с сарказмом.  — Ставрос предпочитает вести дела в Афинах, а я здесь.
        После тусклого света улицы, освещение огромного холла показалось Жасмин особенно ярким. Черно-белый дизайн пола прекрасно сочетался с бежевой мебелью и хрустальной люстрой на потолке. Четкие линии, изящные изгибы придавали отелю классическую элегантность. В центре этого великолепия стоял Дмитрий. В черных джинсах и кожаной куртке он был неотразим. Высокая атлетическая фигура притягивала взгляды женщин даже в этот ранний час. Несмотря на плебейское происхождение, его отличала аура сдержанной силы и независимости: он не терялся в изысканном интерьере, наоборот, привлекал внимание.
        Жасмин легко поспевала за рослым Дмитрием, торопясь покинуть ярко освещенный холл: смущала не столько бедная одежда, сколько внутренний дискомфорт. Ее красота не вызывала сомнений, всю жизнь она вынуждена была слушать комплименты своей экзотической внешности, женственному гибкому телу. Шесть дней в неделю она эротично извивалась на сцене вокруг шеста, и на нее пялились сотни похотливых мужских глаз. Однако сейчас ее затмила неброская элегантность Дмитрия. Стыд, словно впитавшийся в кожу, вдруг стал невыносимым, как и злость за то, что он застал ее в минуту слабости. Неожиданно Дмитрий стал мерилом ее внешности, среды обитания, самой жизни.
        Жасмин вздрогнула, когда он подтолкнул ее к лифту. Она чувствовала, что за его внешним спокойствием и вежливой улыбкой бурлила ярость. Ей было страшно узнать причину.
        Двери лифта плавно закрылись, отгородив их от внешнего мира. Вдруг Дмитрий нажал кнопку «стоп», и ее сердце замерло.
        — Посмотри на меня, Жасмин,  — тихо скомандовал он.
        — Зачем?
        — Ты боишься меня, девочка?
        Тряхнув головой, Жасмин подняла глаза. Зеркальные стены кабины отражали его необыкновенное, прекрасное лицо. Вся женская сущность Жасмин, зажатая в тиски и глубоко спрятанная, вдруг вырвалась на свободу и вспыхнула первобытной радостью при виде мужского совершенства. Он стоял перед ней, скрестив длинные ноги, заложив руки за спину: аура неотразимой чувственности заполнила пространство. Каждая клеточка ее тела вибрировала в ответ.
        Даже в шестнадцать лет у Дмитрия была запоминающаяся внешность, но сейчас… его угловатое лицо излучало власть и силу, представляя убийственное сочетание красоты и мужественности. Длинные ресницы, скулы, словно вылепленные скульптором. Глубоко посаженные серые глаза изучали ее с жадностью, не уступающей ее собственной.
        Вероятно, он догадывался о впечатлении, которое производит на женщин. На земле нет мужчины подобного Дмитрию, который бы не пользовался этим преимуществом. Неудивительно, что, вопреки всем правилам и наложенным на себя запретам, Жасмин смотрела на Дмитрия с восхищением.
        Жасмин резко одернула себя: ей стала понятна причина инстинктивного страха, охватившего ее в объятиях Дмитрия. Опасность исходила не от него, а от ее реакции на него.
        Глава 3
        Легко принять решение защитить Жасмин, думал Дмитрий, пока она таращила на него глаза. Но как утихомирить эту дикую кошку и претворить свой план в жизнь?
        Пышная грудь и узкие бедра, плавно покачивающиеся при ходьбе, пышные волосы и пухлые губы придавали Жасмин невероятную сексуальность. У нее были огромные, черные как ночь глаза под высокими дугами бровей, прямой нос, округлый подбородок и ни грамма лишнего веса — идеальная фигура. Туго стянутые на затылке локоны подчеркивали вызывающую красоту лица.
        Как появилась идея унизительного аукциона? Вероятно, кто-то польстился на экзотическую красоту, унаследованную Жасмин от сбежавшего отца-араба, а Ной решил обратить это в собственную выгоду. Жасмин попала в чудовищную переделку.
        Даже в эту минуту с лица не сошла тревога, плечи напряжены, дыхание прерывистое — здесь все для нее чужое. Он сам для нее чужой.
        Пять лет назад, когда он видел ее в последний раз, ей только исполнилось восемнадцать, и она выглядела иначе. Сохранилось только острое недоверие к нему, которое она не могла скрыть. В тот раз она едва взглянула на него, зато сейчас не сводила глаз. Дмитрий никогда не подвергался такой откровенной оценке. Женщины не обходили его вниманием, ему это льстило, но в пристальном взгляде Жасмин не было женского любопытства. Она словно искала что-то или кого-то. Вместо привычного поверхностного удовольствия, Дмитрий испытал ответный интерес. Какая-то часть его, надежно скрытая в недрах души, вдруг откликнулась на ее призыв. Это возбуждало, тревожило, грозило опасностью. Необходимо сохранить дистанцию. Как бы не жаждал он снова почувствовать вкус жизни, ему нечего предложить Жасмин.
        — Никто не догадается, что ты вырос в трущобах,  — сказала Жасмин с неожиданной горечью.
        — Почему ты считаешь, что это самая страшная вещь на свете, Жасмин?  — Он не осмеливался назвать ее Джес, хотя имя крутилось на языке. Ему казалось странным, что простое женское имя имеет над ним такую власть.  — Мое прошлое полно отчаяния, злобы, насилия. Что хорошего в том, чтобы цепляться за воспоминания, если жизнь дала шанс выбраться из ада?  — Против воли его голос звучал жестко.
        У Жасмин дрожали ресницы. Она безуспешно старалась взять себя в руки. Когда она посмотрела на Дмитрия, в глазах сверкала ярость.
        — Конечно, ничего хорошего. Не дай бог, напомнить тебе о прошлом и запятнать нынешнюю экстравагантную жизнь.
        Дмитрий резко подался вперед, чувствуя, как закипела кровь. Жасмин тут же вжалась в стену. Ее испуганный взгляд мгновенно отрезвил его.
        «Пусть думает, что хочет»,  — решил он.
        Мнение других людей никогда не волновало его. Какая разница, что говорит Жасмин. Он не мог допустить лишь одного: ее презрения. Пусть не думает, что видит его насквозь. Дмитрий сделал язвительное замечание самым медовым голосом:
        — Прежде чем осуждать меня за желание покончить с прошлым, давай вспомним, как начинался сегодняшний день, дорогая. Не забывай, чьи деньги и власть помогли вытащить твою задницу из передряги! Можешь считать, что ты не заслуживаешь лучшей доли, но я придерживаюсь другого мнения, и мне совсем нестыдно пользоваться плодами моего тяжелого труда. Возможно, Янис…
        — …вытащил тебя из кошмара нашей жизни, но я знаю, что ты и твой друг…
        — Ставрос Спорадес,  — напомнил Дмитрий.
        — Вы оба вывели текстильный концерн на мировой уровень в то время, как эта отрасль экономики сворачивалась,  — добавила Жасмин, словно извиняясь за то, что разозлила его.  — Я следила за твоими…  — она сделала паузу, подбирая слово вместо того, которое не решилась произнести,  — успехами в последние годы.
        У Дмитрия перехватило дыхание: слова повергли его в шок. Значит, она знала о его богатстве и не сомневалась, что он придет на помощь, если она попросит.
        С другой стороны, она очень долго ждала… Еще одна ночь — и было бы поздно.
        От ярости, напомнившей кулачные бои и уличные разборки, его бросило в жар.
        — Неужели? Польщен тем, что помнила обо мне все эти годы, милая моя.
        Двери лифта распахнулись, он вышел, не оглянувшись и не убедившись, что она следует за ним.

        Пройдя через внушительную прихожую в гостиную, Жасмин все еще приходила в себя. Смятение от спора с Дмитрием, смешанное с изумлением от экстравагантной роскоши интерьера, лишило ее дара речи. Мраморный камин с полкой из красного дерева, элегантная мебель, обтянутая черной кожей. Кроссовки утопали в пушистом ворсе ковра. Жасмин не успела перевести дыхание, как в гостиную вошла женщина с заспанным лицом и спутанными волосами, босая, в шортах.
        — Дмитрий?  — прошептала она, с недоумением глядя на них обоих.  — Почему так долго?
        — Леа? Что ты здесь делаешь?  — спросил Дмитрий с беспокойством, так не похожим на откровенный сарказм в разговоре с Жасмин.
        Меньше всего ей хотелось присутствовать при романтическом воссоединении Дмитрия с его нынешней подругой. Озабоченно сведя брови, женщина подошла ближе, и Дмитрий обнял ее с нежностью.
        — От тебя не было известий, и он оставил меня здесь. Звонит каждые пятнадцать минут…  — Она ахнула:  — Дмитрий, ты в крови.  — С этими словами она выбежала из комнаты.
        Резкий выдох, неестественная, скованная поза за рулем мотоцикла… С замиранием сердца Жасмин повернула его к себе и расстегнула кожаную куртку. На белоснежной рубашке в районе живота растеклось кровавое пятно. Жасмин смотрела на запекшуюся кровь, чувствуя, как подступает тошнота. От едкого запаха по спине пробежали мурашки. Кажется, нанесенная Дмитрию ножевая рана стала последней каплей…
        Прижав ладони ко лбу, Жасмин через силу заставляла себя дышать:
        — Я могла убить тебя… Думала, Джон пробрался в комнату. Мне приходилось быть осторожной…
        — Понимаю, почему ты напала на меня,  — ровным голосом заговорил Дмитрий. Ее растерянность взбесила его больше, чем сам факт ранения.  — Господи, неужели непонятно? Беда не в том, что ты защищалась, а в том, что ты согласилась на жизнь с ножом под подушкой.
        В голосе было столько отвращения, что Жасмин вздрогнула.
        Сколько она себя помнила, мужчины смотрели на нее с похотью, как на продажную девку. Все стало еще хуже, когда четыре года назад она начала работать в клубе: стыд и унижение стали ее постоянными спутниками. Какое ей дело до того, что Дмитрий думает о ней?
        Ладонью он приподнял ее подбородок. Жасмин крепко зажмурила глаза, сдерживая слезы.
        — Взгляни на меня, Жасмин.  — Странные интонации в голосе походили на отчаяние, но Жасмин не поняла этого: она потеряла способность соображать. Руки Дмитрия массировали ее предплечья, словно он успокаивал испуганное животное.
        — Ты снова дрожишь. Господи, да не бойся ты меня.
        — Я не боюсь.  — Она открыла глаза, увидела темную щетину вокруг губ.  — Прости меня…
        Он покачал головой:
        — Ты нанесла сильный удар, но задела ножом только кожу.
        Сама не своя от переполнявших эмоций, дрожащим пальцем Жасмин провела по незаметному шраму его перебитого носа.
        — Никогда не испытывала большего ужаса, чем в ту ночь, когда Джон нокаутировал тебя,  — припомнила она драку, в которой Джон перебил Дмитрию нос.  — Думала, ты убьешь его.
        На мгновение серые глаза затуманились воспоминанием.
        — Убил бы, если бы Эндрю не удержал меня.  — Улыбка коснулась рта и исчезла, словно он натянул маску.  — Для женщины, готовой защищать прошлое, ты ведешь себя странно, теряясь от капли крови.
        Ее палец коснулся упрямого рта. Пульс участился.
        — Джес…  — предупредил Дмитрий и сжал челюсти. Он перехватил ее руку у запястья, не позволяя дотронуться до губ.  — Ты еще не отошла от шока.
        Кому адресовано предупреждение? Жасмин видела мать, ищущую забвения в бутылке рома, помнила последнее дыхание Эндрю… Страх за свою жизнь не отпускал ее с тех пор, как люди Ноя пришли за ней, но только в этот момент ее сердце было по настоящему задето…
        Ее охватило непреодолимое желание коснуться Дмитрия, понять, осталось ли что-нибудь от юноши, который обращался с ней как с бесценным сокровищем. Это походило на безумие. Того человека больше не существовало — он ушел с крестным отцом, забыв про нее и Эндрю.
        — Дмитрий?  — раздался глубокий мужской голос, прервав поток ее бессвязных мыслей.  — Возможно, рана легкая, но все равно ее надо промыть и продезинфицировать, вряд ли Жасмин пользовалась ножом для разделки овощей.
        Она поймала саркастический взгляд и вопросительно поднятые брови Дмитрия. Он отпустил ее руку и слегка отстранился.
        — Дай мне пакет первой помощи, Ставрос.
        Жасмин одернула себя. Неужели она согласится на унизительное сострадание Дмитрия, чтобы вернуть их прежнюю связь? Будь она проклята, если позволит его важным друзьям оскорблять ее, попрекая сомнительным прошлым.
        Лицо Ставроса показалось ей аскетичным, надменным, непроницаемым.
        — Уверяю, мистер Спорадес, что мой нож не столь грязен, как вам кажется.
        Улыбка тронула его губы, но вид оставался по-прежнему суровым.
        — Ты неправильно поняла меня, Жасмин,  — сказал он, поразив ее фамильярностью обращения.  — Меня восхищает находчивость, с которой ты умудрилась выпутаться из опасной ситуации.
        — Прежде всего, он бы предпочел,  — вмешался Дмитрий, холодно блеснув серыми глазами,  — чтобы ты не загнала себя в подобную переделку.
        — Загнала себя? Ты, кажется, решил, что для меня это игра. Думаешь… я хотела продать себя таким образом?
        Чудовищное обвинение потрясло Жасмин, словно на ее глазах обычный кот превратился в свирепого тигра.
        — Давай не будем выяснять отношения перед посторонними, подруга. Продолжим разговор позже, когда у меня пропадет желание придушить тебя за ту компанию, с которой ты связалась.
        Наступившая тишина казалась оглушительной. На лицах присутствующих отразился шок, а по спине Жасмин пробежал холодок. Ее словно ударили по лицу. В интонациях Дмитрия уже не было саркастического юмора или откровенного пренебрежения.
        — С меня довольно оскорблений…  — Жасмин резко развернулась, но мощная фигура преградила ей путь.
        — Не испытывай моего терпения, Жасмин,  — сказал Дмитрий с угрозой.
        Она сочла благоразумным подчиниться.
        — Насколько глубока рана?  — вмешался Ставрос, будто не замечая накаленной атмосферы.
        — Сам ею займусь.  — Дмитрий весело усмехнулся. Переход от агрессии к обаятельному лукавству произошел стремительно.  — Или пусть Леа мне поможет.
        Жасмин никогда не видела, чтобы он так улыбался.
        С детства, сколько она себя помнила, их окружала атмосфера подозрительности. Дмитрий всегда был настороже, но в эту минуту он походил на отчаянного, харизматичного плейбоя, которому море по колено… Глаза светились веселой насмешкой, но в них не было искренности. Похоже, его вызывающая грубость была умышленной, призванной отвлечь внимание от раны. Жасмин нахмурилась, поняв, что улыбка служила всего лишь привычным фасадом.
        Леа покачала головой:
        — Дмитрий, перестань дразнить его, а ты, Ставрос, прекрати изображать пещерного человека…
        — Напомни мужу, что мне уже не шестнадцать, хватит опекать меня.  — Дмитрий снова лукаво подмигнул.  — Надеюсь, Леа, в постели ты вылечишь его от излишней заботливости.
        Внешне спокойный, Ставрос не удержался и выругался.
        — Ты его жена?  — уточнила Жасмин у покрасневшей Леа. Она случайно произнесла вопрос вслух, поняв это по взгляду Дмитрия.
        — За кого ты ее приняла?  — спросил Дмитрий с вызовом.
        Три пары глаз устремились на Жасмин. Она вспыхнула, но преодолела смущение и бросила с презрением:
        — Думала, твоя последняя пассия.  — Она повернулась к Леа:  — Извини.
        — Ничего,  — улыбнулась молодая женщина.  — Дмитрий в своем репертуаре. Я — Леа Спорадес. Их крестный отец — мой дедушка.
        Ничего удивительного в том, что они общаются по-свойски, но Жасмин вдруг порадовалась, что познакомилась с Дмитрием раньше. Она вопросительно посмотрела на него. Судя по виду, он готов был живьем содрать с нее шкуру. Казалось, между ними происходил немой, непонятный посторонним диалог. Что будет, когда они останутся одни? Она быстро отвернулась. Ясно одно: чем скорее она уберется отсюда, тем лучше.
        Жасмин выхватила у Ставроса пакет с медикаментами:
        — Сядь и перестань изображать мачо, Дмитрий. Порез сбоку, тебе не достать — ты левша.
        Улыбка сошла с его лица, сменившись изумлением, словно у нее выросла вторая голова. Вот это его тревожно-вопросительное выражение она хорошо помнила.
        — Раздевайся.
        — Обычно такой приказ от женщины вызывает у меня приятное нетерпение,  — насмешливо прищурился он.  — А сейчас отдай медикаменты Ставросу, Жасмин.
        Дмитрий расстегнул и стянул через голову рубашку. Только сжатые до белизны губы говорили о том, как ему больно. У Жасмин пересохло во рту при виде рельефных мышц под гладкой смуглой кожей. Шагнув к нему, она старалась дышать ровно:
        — Я сделаю все быстро.
        — Мне бы не хотелось, чтобы ты прикасалась ко мне.
        — Почему? Я столько раз зашивала раны Эндрю, что…
        — Как сказал Ставрос, мы не знаем, где ты была и чем занималась. Не отрицаю, что у тебя сильный характер, раз ты продержалась столько лет без помощи, но сейчас ты не в лучшей форме, не так ли? На мотоцикле ты цеплялась за меня, как ненормальная, и…
        — Потому что ты гнал, как маньяк!  — вне себя выкрикнула Жасмин.
        — Минуту назад тебе стало плохо из-за вида крови. Не смотри на меня печальными, как у щенка, глазами, словно все эти годы ждала встречи со мной. Мое терпение и щедрость на исходе, а рана жжет неимоверно.
        Пакет выпал из пальцев Жасмин, громко звякнув об пол в наступившей тишине. Она никогда не слышала столько оскорблений в свой адрес, поэтому сначала замерла в растерянности, но потом смысл слов начал медленно проникать в сознание. Вероятно, это спасло ее, иначе Жасмин задохнулась бы от шока.
        Его оскорбления ничего не значили. Кто он ей? Она ненавидела его много лет из принципа. Однако презрение чуть не убило ее. Может быть, потому, что никогда никто не приходил ей на помощь в прямом смысле слова? Всю жизнь ей приходилось рассчитывать только на себя, и Дмитрий в роли спасителя обрел мистический ореол. Или она похожа на мать: одно доброе слово, и та была готова броситься в объятия мужчины.
        С огромным усилием она выдержала его взгляд, передав всю ненависть к нему.
        — Ты прав, я сама не своя…  — выдохнула Жасмин.  — Но ты… не тот…
        Лицо Дмитрия напоминало маску, хотя в глазах промелькнула странная уязвимость.
        — Не думай, что знаешь меня, Жасмин.
        Совершенно опустошенная, она покачала головой:
        — Нет, не знаю. Делай что хочешь, и пусть рана хоть сгниет, мне все равно. Я займу еще немного твоего драгоценного времени, а потом уйду навсегда.  — Она выпрямила спину и отвернулась.
        Сочувствие в глазах Леа казалось искренним, но Жасмин не нуждалась в жалости. Спотыкаясь, она пересекла гостиную, открыла дверь в соседнюю комнату и прошла прямо в ванную. Великолепие белого мрамора ослепило ее: огромная ванна с блестящими кранами, теплая керамическая плитка пола, пушистые махровые полотенца — так она представляла себе рай.
        Жасмин удержалась от искушения погрузиться в пенную воду и предпочла душ, торопясь смыть страх и грязь последних двух дней. Если бы она могла так же очиститься от позора своей жизни…
        Когда теплые струи обрушились ей на голову, стойкость наконец изменила Жасмин, и она залилась слезами, которые сдерживала так долго. Она дала себе волю первый и последний раз. Больше она не допустит слабости — уйдет отсюда и не оглянется. Правильно сделала, что отказалась от денег, предложенных Дмитрием на похоронах Эндрю.
        Охваченная жгучей ненавистью, Жасмин поклялась, что после сегодняшних событий никогда больше не взглянет в сторону Дмитрия Карегаса.
        Глава 4
        Стиснув зубы, Дмитрий сдержал стон, когда Ставрос протер порез спиртовым тампоном. Однако жжение открытой раны не могло сравниться c мучительной внутренней болью.
        Дрожащие губы Джес, полный обиды взгляд будут преследовать его до самой смерти, как и сотни других ее образов, оставшихся в памяти.
        Джес улыбается ему беззубым ртом. Девятилетняя Джес молча сидит рядом, пока он вытирает кровь с перебитого носа. Текущие по лицу Джес слезы, когда он прощается с ней и с Эндрю… Ее полный ненависти взгляд на похоронах брата пять лет назад…
        Нынешняя Джес, которая видит его насквозь, тающая в его объятиях и такая уязвимая…
        Кто еще смотрел на него, как на божество?
        Дмитрий вцепился в подлокотники кресла, чтобы не сорваться от невыносимой тоски. Буря эмоций бушевала в нем с первой секунды, когда она бросилась на него с ножом. Нет! Тот взгляд ничего не значил — она не пришла в себя после шока. Он не хочет, чтобы она видела в нем рыцаря без страха и упрека. Никогда, ни для кого Дмитрий не был героем, тем более для нее. Сколько женщин убеждались в этом на собственном печальном опыте.
        Тем не менее обида в ее глазах беспокоила больше, чем хотелось. Но разве он не видел презрение в глазах Жасмин в тот день? Он всего лишь поставил ее на место, и не стоит больше думать об этом.
        — Знаешь.  — Голос Леа прервал его мысли.  — Мне всегда казалось, что из вас двоих со Ставросом, ты добрее.  — Она вздохнула.  — Подожду в машине, Ставрос. Не хочу смущать Жасмин, но, если сможешь, уговори ее поехать с нами.
        — Она не примет подачку,  — сказал Дмитрий и тут же пожалел о словах. Он сделал однажды попытку, но она отшила его, словно он совершил непристойность.
        Осуждение Леа витало в воздухе даже после того, как она ушла. Разматывая бинт, Ставрос смотрел вопросительно, но Дмитрий молчал. Перевязав рану, Ставрос сложил медикаменты в пакет и снова поймал взгляд Дмитрия.
        — Она показалась мне… искренней и честной.
        Дмитрий не удивился, услышав восхищение в голосе друга. Ему казалось, он готов к переменам в Жасмин после стольких лет, но реальность превзошла ожидания. С того вечера, когда он нашел ее, нервы сплелись в твердый комок, и ярость не отпускала Дмитрия. Его трясло от мысли, что ожидало Жасмин, если бы он опоздал… За прошедшие годы Дмитрий научился обуздывать себя, но в этот раз бешенство не поддавалось контролю.
        — Хочешь сказать, я был другим, когда Янис вытащил меня из трущоб?  — спросил Дмитрий с вызовом.
        — Да.  — В одно слово Ставрос вложил все сомнения, но Дмитрий не собирался вступать в дискуссию. Со временем Ставрос стал значить для него больше, чем крестный отец, но даже ради их дружбы он не готов обсуждать прошлое, бередить старые раны.
        — Ты сам не знаешь, что с ней делать,  — заявил Ставрос категоричным тоном, так бесившим Леа.
        — Боишься, что я лишу ее невинности?
        У Дмитрия были все основания считать, что Жасмин может стать ключом к ящику Пандоры, ключом, который он давно выбросил и забыл. Любой ценой он должен избежать опасности.
        — Нет,  — ответил Ставрос.  — Но совершенно очевидно, что она…
        — Всего лишь долг, который я заплатил.
        — Какие у тебя планы?  — Губы Ставроса дрогнули в холодной усмешке.  — Ты не можешь ее отпустить, пока не убедишься, что ей не грозит опасность.
        Действительно, что с ней делать? В его жизни для нее нет места.
        — Она плевала на опасность,  — огрызнулся Дмитрий. «Почему она не пришла раньше? Как получилось, что Эндрю оставил сестру с таким долгом? Есть только одно объяснение — азартные игры…» Он чуть не задохнулся от злости — Эндрю уже вне досягаемости.
        — Бросишь ее на произвол судьбы?  — изумился Ставрос.  — Значит, ты отказался бы помочь Калисте?
        Господи, она же может?.. К Дмитрию вернулся ужас той ночи, когда умерла сестра Ставроса. По правде сказать, никто не знал, что Калиста подсела на наркотики, пока не стало слишком поздно. Мысль о том, что Жасмин грозит такая же опасность, потрясла его.
        — Она откажется, что бы я ни предложил.
        — Мне известно, что ты избегаешь любой ответственности, но в этом случае…
        — Господи, Ставрос, она не принадлежит мне.  — Дмитрий был близок к панике.
        — Тогда не надо было отзываться на призыв о помощи,  — заметил Ставрос.  — Что в ней такого особенного? Никогда не видел тебя в таком состоянии. Ты меняешь женщин каждую неделю. Что с ней не так?
        Дмитрий запустил пальцы в волосы, не зная, что сказать.
        — Ты не готов отвечать за нее и не хочешь отпустить. Думаю, пора перестать дразнить ее.
        — Где была твоя хваленая мудрость, когда речь шла о Леа?  — не удержался Дмитрий.
        — Может, тебе стоит учиться на моих ошибках?!  — прорычал Ставрос. Он всегда злился при упоминании о том, что чуть не потерял Леа.  — Если ты снова оскорбишь ее, вполне вероятно, она вернется к старому.
        «Наплевать, что она чувствует»,  — решил Дмитрий. Пусть Жасмин бесится сколько влезет, пусть ненавидит его. Он позаботится о том, чтобы она не погибла, даже если ради этого придется разрезать ее на куски. Он не допустит, чтобы она вернулась к прежней жизни.

        Жасмин вышла из ванной в элегантно обставленную спальню и рухнула на постель. Просторный шелковый халат, который она решилась надеть, соскальзывал с плеч, но она не могла заставить себя влезть в джинсы и свитер, пока не выстирает их.
        Из гостиной не доносилось ни звука: она настороженно посмотрела на дверь. В комнату бесшумно вошел Дмитрий и остановился, облокотившись о стену. В распахнутых полах рубашки Жасмин увидела рельефные мышцы груди и марлевую заплату в районе живота, белым пятном выделяющуюся на смуглой коже. Ее охватил жар вожделения, какого она не знала раньше. Воображение услужливо рисовало эротическую картину объятий: она почти физически ощущала вес его тела, прижимавшего ее к постели.
        Он поднял бровь в сардонической улыбке:
        — Жасмин?
        Она покраснела, пробуждаясь от фантазий. С давних пор Жасмин привыкла к проявлению со стороны мужчин сексуального интереса в самых разных формах. Казалось бы, во взгляде Дмитрия не было плотского желания, более того, он словно видел ее насквозь, но Жасмин чувствовала его возбуждение. Он был единственным, чья беспокойная энергия находила в ней отклик, возможно, оттого, что она знала его с детства. Или впервые за много лет она оказалась один на один с мужчиной и, при этом, не должна была опасаться за свою безопасность. Жасмин знала, что, несмотря на грубость и оскорбления в ее адрес, Дмитрий не причинит ей вреда.
        За всю свою жизнь Жасмин видела столько грязи и разврата, что научилась воспринимать свое тело как инструмент выживания. Она берегла и ухаживала за ним, но сомневалась, что сохранила невинность, кроме как в физиологическом смысле слова. Но Дмитрий пробуждал в ней новые, незнакомые чувства, вызывающие сладкую дрожь. Ее тело не знало, что она ненавидит его, пусть даже он выглядит как греческий бог. Ведь Дмитрий отвернулся от друзей детства, потому что они не вписывались в его новую жизнь.

        Жасмин напоминала Дмитрию настороженного оленя, готового бежать от опасности. Возможно, это был бы наилучший выход, думал он, стоя у двери.
        В тот момент, когда он увидел ее на постели — на его постели и в его халате до пят, его охватило волнение. В состоянии умиротворения Жасмин выглядела кроткой и нежной, но ее вид не мог обмануть его.
        — Похоже, у тебя жар.
        Она кивнула.
        — Мне плохо. Все тело ломит,  — хрипло пробормотала она.
        Дмитрий не ожидал услышать доверчивое признание, а воспаленный взгляд насторожил его. Однако даже после бессонной ночи в ее глазах сверкала решимость. В нем проснулось сострадание, но Дмитрий не поддался слабости. Он не хотел видеть ее слабой и зависимой и предпочитал, чтобы она сопротивлялась и ненавидела его.
        Может, она получила травму во время их побега? Нахмурившись, Дмитрий приблизился к ней и протянул руку. Жасмин резко отшатнулась. У него перехватило дыхание: его обескуражила такая реакция. С другой стороны, чего он ждал? Ведь он сам практически наорал на нее, когда она пыталась дотронуться до него.
        Ставрос хорошо вымуштровал его. У Дмитрия хватило силы воли взять себя в руки и не уступить соблазну почувствовать прикосновение ее рук. Более того, он мечтал ощутить на себе тяжесть ее тела. Но он не мог дать женщине ничего, кроме секса. Жасмин заслуживала гораздо большего.
        Сжав челюсти, Дмитрий заставил себя успокоиться:
        — Я не причинил тебе боль, когда схватил в потемках?
        — Нет, просто… на днях я потянула связку, и нога до сих пор беспокоит меня.
        — Давай посмотрю.
        — Нет.  — Жасмин сделала паузу. Ей стоило заметных усилий говорить ровно.  — Спасибо, что так быстро приехал за мной сегодня. Ты в прямом смысле спас меня.
        — Трудно признаться?
        Она молча пожала плечами.
        Дмитрий прошел в глубь комнаты и открыл гардероб. Паника охватила Жасмин, когда она поняла, в чьей спальне оказалась. Последнее, к чему она стремилась,  — это лежать в постели Дмитрия. Она постаралась незаметно соскользнуть с шелковых простыней. Когда Дмитрий обернулся, вид у Жасмин был довольно растерянный. Она сидела на кровати, свесив ноги в противоположную от него сторону:
        — Не думала, что это твоя спальня. Я сейчас…
        — Останься,  — велел он.
        Привычным движением Дмитрий достал из гардероба белую рубашку и скинул старую, запятнанную кровью. Жасмин застыла, завороженная видом мускулистого торса и рельефных бицепсов. Она не отводила взгляда, пока Дмитрий застегивал пуговицы.
        — Я буду спать в гостиной или велю горничной приготовить мне комнату Ставроса,  — сказал он, глядя в ее пылающее лицо с полным безразличием.  — Хочешь есть?
        Жасмин прошлепала по комнате и уселась в кресло:
        — Нет. Перестань нянчиться со мной. Мне нужна только короткая передышка.
        — Не волнуйся, я не собираюсь возиться с тобой, как с ребенком. Скажи… почему Ной согласился на такой чудовищный аукцион?
        — Сам знаешь.  — Понимая, что побег невозможен, Жасмин медлила с ответом, но Дмитрий, судя по всему, намерен был дождаться ответа.
        — Так как же это случилось? Просвети меня.
        — За все эти годы мы не смогли вернуть долг. Ной рассчитывал держать меня в рабстве всю жизнь. Мне нужна была свобода любой ценой.  — По спине Жасмин пробежала дрожь.  — Я подумала о тебе и предложила выставить меня на аукцион.
        Острый взгляд Дмитрия проникал прямо в сердце.
        — Где он собирался найти покупателей, если бы не я?
        Жасмин охватило беспокойство.
        — Других претендентов не было.
        — Ной не отличается добротой. Как он согласился?
        — Весь мир знает о твоем сказочном богатстве, а Ною известно, что когда-то у тебя была совесть. Я дала ему шанс убедиться. Теперь, когда допрос окончен…
        — Допрос? Я пытаюсь понять, о чем думал Эндрю, взвалив на тебя огромный долг. Почему он?..
        Слыша, как Дмитрий судит брата, в то время как сам отказался помочь, Жасмин пришла в ярость:
        — Не смей произносить его имя!
        — Вместо того, чтобы позаботиться о тебе, он…
        Жасмин дрожала с ног до головы. Прошедшие пять лет не заглушили горя, не смягчили боли.
        — Откуда тебе знать, что он делал, а чего нет? Ты бросил нас.
        Вот в чем дело? Все эти годы она ненавидела его за то, что он оставил ее с матерью-алкоголичкой и братом, спускавшим в азартных играх то немногое, что они имели? Мучилась завистью к его лучшей доле?
        — У меня не было выбора, Жасмин.
        — Ты сделал выбор, забыв нас. Брат всегда стоял за твоей спиной. Сколько раз он спасал тебя? Не будь Эндрю, тебя давно бы убили в драке.
        Лицо Дмитрия оставалось неподвижным, как маска. С невозмутимым видом он слушал ее обвинения, только в глазах промелькнул шок.
        — Думаешь, я забыл? Господи, да без Эндрю Янису уже не о ком было бы позаботиться.
        Зачем она проговорилась? Скорбный изгиб его рта… пустой взгляд. Ни за что в жизни она не хотела видеть его боль, тем более причинить ее.
        — Прости, у меня случайно вырвалось… Не знаю, что на меня нашло. Я никогда…  — Она тихо всхлипнула.  — Глядя на тебя, вспоминаю, что он ушел навсегда. У него не было шанса вырваться из ада.
        Дмитрий отступил, словно отстранился от ее горя.
        — До тех пор, пока не смогу убедиться, что тебе не грозит опасность, придется терпеть меня, Жасмин,  — сказал он без злости и раздражения: речь шла только о ее безопасности.
        Жасмин проклинала свой несдержанный язык. Ей хотелось свернуться клубочком и заплакать. В одно мгновение она выплеснула всю горечь, накопившуюся в ее душе за эти годы. Ее мучила досада на себя. Присутствие Дмитрия делало ее беспомощной — это случилось сразу, как только он вернулся в ее жизнь. Словно в одно мгновение она забыла все, чему научил ее горький опыт.
        — Я накопила около семи тысяч фунтов и могу сразу отдать тебе эту сумму. Обещаю постепенно вернуть остальной долг, даже если придется…
        Медленная улыбка изогнула красивый рот. Дмитрий прикусил нижнюю губу, сдерживая смех. Он сложил на груди сильные руки с рельефной сеткой вен, облокотился о стену и запрокинул голову, будто позируя для фото. Впервые выражение его лица сияло искренностью, серые глаза смеялись, на щеке наметилась ямочка. В этот момент Дмитрий являл для Жасмин образец мужского совершенства и сексуальности. У нее защемило сердце.
        — Значит, ты собралась вернуть мне долг, так ведь?
        Конечно, ему больше не нужны кулаки. Птицы готовы спуститься с небес ради его улыбки. Неудивительно, что женщины падали к его ногам, готовые все отдать, чтобы увидеть огонь желания в прекрасных глазах. Его рот, вероятно, мог свести с ума. Жасмин бросило в жар.
        — До последнего пенни,  — хрипло пробормотала она.
        — Каким образом?
        — Придумаю что-нибудь.
        — Знаешь, Джес…  — он прижал ладони к глазам жестом показного терпения,  — сейчас у меня огромное искушение отшлепать тебя. Твои безумные идеи, планы…
        Жасмин вспыхнула под оценивающим взглядом хищника:
        — У меня не было другого выхода.
        — А что, если бы кто-то другой купил… тебя?
        — Нарочно пугаешь меня?
        — Представь, Джес, кто-то еще был готов заплатить большие деньги за право обладать тобой.
        Она молчала. Мысли путались от страха и растерянности.
        — Почему ты не связалась со мной раньше? Неужели надо было ждать, пока ситуация станет критической?
        По правде говоря, она пыталась. Жасмин думала о нем тысячи раз, когда возвращалась домой измученная после очередной бессонной ночи, видела мать в алкогольном ступоре, когда накатывало отчаяние оттого, что не сможет расплатиться с долгом. Страшнее всего были взгляды мужчин, считавших, что за несколько долларов могут купить ее тело и душу. Жасмин понимала, что стоит на краю пропасти.
        В приступе душевной слабости она однажды позвонила в Афины в концерн Катракиса. Секретарша вежливо попросила ее назвать имя. Жасмин испугалась и повесила трубку. Ей было легче ненавидеть его издалека, чем рассчитывать на жалость.
        — Не люблю зависеть от кого-либо,  — упрямо заявила она.
        — Судьба имеет обыкновение тыкать носом именно в то, чего мы не любим. Тем не менее кто-то хотел заполучить тебя. Выходит, Ной бросил кость сразу двум собакам и заставил нас повышать ставки.
        Еще кто-то? У Жасмин свело живот, к горлу подступила тошнота, когда она представила ужас того, что могло произойти. Если бы Дмитрий опоздал, Ной продал бы ее другому.
        — Ной сказал, что ты сама предложила выставить на аукцион свою девственность. Одного не могу понять: кто еще хотел выкупить твой долг и почему.
        У Жасмин кружилась голова, ей казалось, что она на грани безумия. Она схватилась за голову. Рассудок шептал: «Спасайся. Не важно, сколько он заплатил, он может это позволить. Встань и уйди».
        — Сколько ты отдал Ною?
        — Ты не самая дорогая моя игрушка, если хочешь знать.
        Жасмин замерла в тревожном ожидании, готовая принять удар.
        — Не дразни меня, Дмитрий. Сколько я должна тебе?
        — Сто тридцать тысяч фунтов. Но готов проявить щедрость и округлить до ста тысяч.
        Сто тысяч фунтов? У Жасмин упало сердце.
        — Не может быть! Такие деньги… Невероятно, господи… Мне в страшном сне не могло присниться…  — Она поднялась, держась за стену и едва дыша. За десять жизней она не заработает таких денег. Значит, ей не вернуть долг.
        — Избавление от необходимости торговать своим телом ты называешь страшным сном?
        Жасмин охватила нервная дрожь: сказывался голод и почти сутки без сна. Сила воли окончательно изменила ей.
        — Нет, но теперь я навсегда привязана к тебе этим долгом.  — Она покачнулась и рухнула на ковер. Как сквозь пелену до нее донеслось ругательство, и ее встряхнули, как тряпичную куклу.
        — Опомнись, Джес.  — Дмитрий ладонью приподнял ее голову. В его глазах появился странный блеск.  — Не самое подходящее время забыть хваленую гордость и проявить слабость.
        Оттолкнув его руку, Жасмин откинулась в кресле, куда он перенес ее. Она почти не чувствовала своего тела: хотелось закрыть глаза, заснуть на год, и пусть кто-нибудь решит за нее все проблемы.
        — Как я расплачусь с тобой? Что мне делать?  — шептала она.
        Дверь спальни распахнулась, и несколько официантов в униформе накрыли стол. При виде еды у Жасмин забурлило в животе. Она взглянула на часы: пять утра. Персонал исчез так же бесшумно, как и появился, словно приснился ей.
        — Пока будешь размышлять на эту тему, придется тебе есть, спать и присутствовать в моей жизни, стараясь не обременять ее.
        Принюхиваясь к вкусным ароматам, Жасмин кивнула. Она прикинула расстояние от кресла до столика и тихо застонала.
        Дмитрий произнес ругательство, слишком грубое даже для ее привычного уха. Подойдя к столу, он приподнял серебряную крышку блюда:
        — Когда ты ела последний раз?
        — Чизбургер двадцать часов назад,  — жалобно призналась Жасмин.
        Довольно резко потеснив ее ноги, Дмитрий присел на край кресла. Прихватив вилку левой рукой, он подцепил спагетти и поднес к ее рту. Жасмин чуть не расплакалась, узнав жест, который помнила с детства. Тем не менее она охотно проглотила долгожданную порцию еды.
        — Не советую привыкать к этому, Джес.  — Интонация голоса выдавала его неловкость, вероятно, он боялся, что она проявит неуместную сентиментальность.
        Закрыв глаза, Жасмин наслаждалась вкусом сливочного соуса:
        — Даже не вспомню, Дмитрий.
        Она ела в молчании. После обильной трапезы ее клонило в сон. Жасмин вытянулась в просторном кресле.
        — Увидимся позже.  — Она подняла большой палец и кивнула с благодарностью Дмитрию, задумчиво глядевшего на нее от двери. Жасмин снова почувствовала себя дворнягой, но вместо того, чтобы приказать швейцару прогнать несчастную, Дмитрий решил приютить ее.
        «С ним происходит что-то странное,  — промелькнула шальная мысль в голове, словно набитой ватой.  — Он готов порвать меня на куски, но в следующее мгновение глаза сияют нежностью, от которой хочется плакать».
        — Куда ты уходишь? Когда вернешься?
        Он посмотрел долгим, тревожно-изучающим взглядом, потом вернулся и склонился над ней. Жасмин затаила дыхание, чувствуя, как часто колотится сердце. Как она посмела задать такой интимный вопрос? Дмитрий взял ее тонкую руку в большую крепкую ладонь. От этого жеста впервые за много лет ее охватили покой и умиротворение.
        — Мне еще предстоит оправдываться перед строгим топ-менеджером за очень дорогую сегодняшнюю покупку,  — прошептал он, вызвав ее смех.
        — Можно мне остаться здесь на ночь? И спать, сколько захочется?
        — Конечно, Джес. Никто не потревожит тебя. Ты в безопасности.
        Ее глаза слипались. Она ответила на его рукопожатие и, прежде чем провалиться в сон, прошептала:
        — Спасибо.
        Может, ей не стоило так категорично ненавидеть Дмитрия? Она, безусловно, вернет ему долг, но что мешает им оставаться друзьями? Каково это, быть другом мужчины, который не только купил ее, но заставляет сердце биться, как никто другой?
        Глава 5
        Дмитрий потратил все утро на расследование, не давшее результатов. Ему не удалось узнать, что замышлял Ной. Все ниточки обрывались, как только он начинал задавать неудобные вопросы, что было вполне понятно: слухи, что Жасмин расплатилась с долгом, наносили урон деловой репутации, даже притом, что старый скряга извлек максимальную выгоду из сделки.
        Упрямая женщина тоже отказывалась отвечать на вопросы. Таким образом, Дмитрий не имел представления, чем занималась Жасмин все прошедшие годы. Кроме того, она упорно считала, что Дмитрий не интересовался судьбой Эндрю и ее собственной, не вспоминал о них.
        Однако все было иначе.
        Во время последней встречи с Эндрю, незадолго до его смерти, они окончательно разругались. Эндрю пришел в бешенство, когда Дмитрий перестал давать ему деньги в последней надежде, что тот бросит пагубное пристрастие к азартной игре. Ему и в голову не пришло, что Эндрю восстановит против него Жасмин, солгав, что Дмитрий никогда не помогал ему. Пагубная зависимость меняет людей, вызывая злобу и ненависть. Они прежде всего ищут козла отпущения.
        Многие годы отец избивал Дмитрия, вымещая злобу. Он отказывался признать, что причина нищеты в его алкоголизме, и предпочитал обвинять во всем жену и сына. После всего, что они пережили вместе, Эндрю свалил свою вину на Дмитрия. Неудивительно, что Жасмин презирала его, но он не собирался рассказывать ей правду: ненависть Жасмин служила спасительной преградой между ними.
        Однако долг чести, который внушили ему Янис и Ставрос, требовал помочь ей. Другими словами, выкупив ее долг, Дмитрий не мог бросить Жасмин на произвол судьбы. В первую очередь ему необходимо выяснить все обстоятельства необычного аукциона и убедиться, что Жасмин не вернется к прежней жизни.
        Дмитрий вошел в комнату и замер. Шторы были раздвинуты, и солнце заливало мягким золотым светом гостиничный номер, в центре которого на кресле спала Жасмин. Подперев ладонью щеку, она свернулась на подушке, а длинные ноги перекинула через подлокотник так, что он видел изящные ступни и покрытые красным лаком ногти. Жасмин совсем немного уступала ему в росте, поэтому Дмитрий легко представил, как неудобно ей спать в тесном кресле, совсем рядом с широкой кроватью.
        Упрямая женщина! Если бы не крайняя усталость, без сомнения, она бы выползла в коридор, лишь бы не принимать от него помощь.
        Дмитрий подошел ближе. Ее густые волосы выбились из узла. Блестящие и волнистые, как черный водопад, они разметались по светлой обивке. Длинные ресницы касались щек, а пухлый рот впервые не выражал недовольства. Она напоминала прекрасную необъезженную лошадь, которую Дмитрий однажды видел на ферме Ставроса: редкое, интригующее сочетание невинности и необузданной страсти. Так и настроение Жасмин неожиданно переходило от ненависти к смирению.
        Дмитрий опустился на пол, облокотившись о кровать, и вдруг нахлынули воспоминания, которые он так долго сдерживал. В детстве высокая, нескладная Жасмин всегда была рядом с ним. Когда они прощались, в ее огромных черных глазах стояли слезы. Много лет, живя у Яниса, он не мог забыть ее лицо и влажный поцелуй на щеке. Мешковатая одежда на угловатых плечах и сейчас надежно скрывала стройное тело. На этом трогательное сходство с девочкой из прошлого заканчивалось.
        Ни одно косметическое средство не могло бы придать такого сияния золотистой гладкой коже точеного лица. Дмитрий почувствовал силу и грацию Жасмин, когда обезоруживал ее.
        Господи, неужели он так низко пал, что готов заплатить любую цену за секрет, который она скрывает? Возможно, он превратился в падкого на красивых женщин плейбоя? Или ему необходимо заполнить гложущую пустоту внутри? На сей раз Ставрос ошибся: между ним и Жасмин что-то происходило, и Дмитрию необходимо разобраться в этом, потому что Жасмин… ему не пара. У него не может быть интрижки с маленькой сестрой Эндрю, пусть даже она пробуждает в нем неизведанные доныне чувства.
        Дмитрий резко поднялся и позвонил портье, чтобы заказать другой номер. У него планы на завтра, на следующую неделю, на месяц. Он собирался выполнить их. В первую очередь пора заняться устройством мальчишника для Ставроса в стриптиз-клубе в Монако. Дмитрий думал об этом с тех пор, как узнал, что друг снова женится на Леа, но теперь по-настоящему.

* * *
        К концу третьего дня Жасмин готова была придушить Дмитрия, но еще больше она злилась на собственную наивность.
        Она проснулась в кресле после долгого сна с ощущением, что по ней проехал автобус. Тело ломило после медвежьих объятий Дмитрия, шея затекла от неестественного положения в кресле, которое она в приступе злости сама выбрала для сна, ноги болели по той же причине. Хуже всего на нее действовало неестественное безмолвие гостиничного номера. Если поначалу ночная тишина давала ощущение безопасности, то при свете дня наводила на мысль о тюрьме. За окном кипела деловая жизнь, но Жасмин словно оказалась на другой планете. В первый день она не замечала этого, часами отмокая в роскошной ванне. Ее не смутил приход гостиничного терапевта с медсестрой, вызванных конечно же господином Карегасом. Они хотели убедиться, что госпожа Дуглас пришла в себя после стресса предыдущего дня. Жасмин не возражала, когда ей с королевской помпой подали обед из пяти блюд. Честно говоря, особое впечатление произвел десерт — клубника в шоколадном соусе и чай с мятой. Может, стоило обратиться к Дмитрию за помощью раньше?
        К вечеру следующего дня она лезла на стенку и готова была повеситься на антикварной люстре. Жасмин натянула выстиранные джинсы и одну из дорогущих рубашек Дмитрия — на старый свитер она даже смотреть не могла — и вышла из номера. За дверью ожидал рослый охранник, который последовал за ней к лифту. В холле возле стойки администратора он крепко взял Жасмин за руку.
        — Вам нельзя покидать гостиницу, мисс,  — пояснил он в ответ на яростный взгляд.  — Мистер Карегас запретил выходить отсюда до тех пор, пока он не убедится, что вам ничего не грозит.
        Покраснев от смущения, словно ее поймали на неблаговидном поступке, Жасмин что-то пробормотала и вернулась в номер. Только потом ей пришло в голову, что фактически Дмитрий лишил ее свободы. Однако, как ни странно, она не возражала: никто никогда не беспокоился о ее безопасности.
        Жасмин ждала целый день, потом еще день. Чувство благодарности даже усиливалось. Воображение с готовностью рисовало радужную картину их примирения.
        Все кончилось, когда, перебирая телевизионные каналы, она наткнулась на светские сплетни. Дмитрий Карегас развлекался на мальчишнике, устроенном для лучшего друга и делового партнера Ставроса Спорадоса. Разве Леа не говорила, что она его жена? Вечеринка проходила в фешенебельном стриптиз-клубе. Гостям предлагали сто разных сортов шампанского. Развлекательная программа описывалась как самая вызывающая и эротичная. Знаменитые холостяки мира почтили вечеринку своим присутствием. Среди них были отмечены голливудские звезды, саудовский шейх, японский медиамагнат и… Дмитрий Карегас.
        Не упоминался только предполагаемый виновник торжества Ставрос. Жасмин не представляла себе сдержанного, мрачноватого мужчину, предающегося разврату на подобном мероприятии. Работая в ночном клубе, особенно после того, как однажды обслуживала частный прием, Жасмин без труда оценила масштаб разгула… Алкоголь, танцы, женщины… и Дмитрий с его репутацией неутомимого любовника. У нее вдруг так схватило живот, что она застонала. Что происходит? Она вела себя так, словно… Нельзя даже думать об этом.
        Как назло, в прессу просочились фотографии с вечеринки. На одной из них грудастые блондинки протягивали Дмитрию высокие бокалы, широко улыбаясь прямо в объектив камеры, пока он открывал бутылку шампанского. Другое фото Дмитрия сделано с телефона. В прекрасных глазах застыло странное выражение… вызова? Неужели, кроме нее, никто не пытается заглянуть за его маску, разглядеть живого человека? Когда-то Дмитрий не был для нее загадкой.
        Телефон слабо звякнул. Жасмин прочитала сообщение от матери: та просила денег. Современные коммуникации даже на расстоянии способны вернуть человека к реальности. Она ничего не значит для Дмитрия. Он запер ее в гостинице, чтобы избавиться от бремени ответственности.
        Но ведь она затеяла все, чтобы ни от кого не зависеть. Значит, они с Дмитрием должны договориться. Как получилось, что она растаяла от пары его нежных слов и приветливого взгляда?
        Дмитрий ничего ей не должен. Он уже заплатил за нее выкуп в тысячу раз больше. Разве он не предупредил, чтобы она держалась подальше и не вмешивалась в его жизнь? Откуда взялась мысль о предательстве? Господи помилуй, как отчаянно нуждается она в родной душе, если понадеялась на первого же человека, посмотревшего на нее с сочувствием, хоть он и презирал ее прошлую жизнь.
        Следующие два часа показались самыми длинными в ее жизни: она ждала в номере, пока сменится охранник у двери. Как только часы пробили четыре, Жасмин схватила сумочку, рванула к лифту и выскочила на улицу. Она надеялась успеть в банк до закрытия, чтобы снять наличные для матери.
        В нищенском районе, где Жасмин выросла, ее охватило отчаяние. Ей была противна убогая квартира, но еще больше ее пугала перспектива возврата к прежней жизни. Пора открыть новую главу биографии, найти приличную работу. Сердце Жасмин упало при этой мысли: у нее не было связей, кроме друзей брата, посетителей ночного клуба и окружения Ноя.
        Оставался только Дмитрий, но она боялась своей реакции на него.
        Следующие несколько часов она посвятила неотложным делам: посещению банка, покупке продуктов, но голова при этом была занята мыслью, как быстро заработать несколько сотен фунтов. Тем временем местные кумушки делились с ней сплетнями. В затхлое болото тесного мирка просочились сведения о том, что Дмитрий выкупил ее. Она стала местной достопримечательностью. Женщины не скрывали зависти и пророчили ей судьбу матери с некоторой поправкой — все знали о богатстве Дмитрия.
        Неужели хоть на секунду она думала, что сможет остаться здесь? Однако без образования, без профессии у нее не было шансов. Бесконечные часы тренировок сделали ее прекрасной танцовщицей у шеста, но для другой работы она не годится.
        Вытирая испарину со лба, Жасмин быстро собрала вещи: пару джинсов, блузки, немного косметики и единственную дорогую вещь — бриллиантовый кулон, подаренный Эндрю на восемнадцатилетие. Жасмин прощалась с прежней жизнью. Ради этого она готова была смирить гордость и преодолеть смятение перед Дмитрием.
        В половине девятого Жасмин добралась до квартиры матери. Она открыла дверь запасными ключами, хранившимися у соседки — старуха исправно несла вахту, от которой ее, вероятно, освободит только смерть. Прибравшись в крошечной комнате, Жасмин выложила продукты, собрала в картонную коробку пустые бутылки. Конверт с полученными в банке деньгами она положила на стол.
        Наконец, волоча тяжелую коробку, Жасмин спустилась вниз и замерла на пороге. Под мигающим уличным фонарем она увидела длинный сверкающий корпус черного лимузина. В развевающемся длинном пальто, скрестив длинные ноги и лениво облокотившись на капот, стоял Дмитрий. В лунном свете его глаза мерцали ледяным блеском.
        Молча он шагнул ей навстречу. Жасмин взвизгнула, пытаясь бежать. Коробка выпала из рук и с громким треском ударилась об асфальт. Дмитрий подхватил растерявшуюся Жасмин на руки. Подождав, пока шофер откроет дверь, он швырнул ее на заднее сиденье, как мешок с мусором. Жасмин не успела выпрямиться, как лимузин рванул с места.
        — Что ты себе позволяешь?..
        Мрачно сведенные брови Дмитрия заставили ее замолчать. Достав телефон, серебром блеснувший в темноте, он прорычал несколько слов по-гречески.
        Жасмин прижала ладони к вискам и отвернулась к окну. В тонированном стекле она поймала отражение его скульптурного профиля с прямым носом и губами, созданными для греха. Дмитрий продолжал говорить по телефону весь путь через грязные окраины, окружную дорогу и отложил трубку, только когда лимузин остановился. Стараясь сохранить достоинство, притом что Дмитрий тянул ее за руку, как упрямого ребенка, Жасмин выбралась из машины.
        — Ого,  — пробормотала она, стоя перед обтекаемым силуэтом реактивного самолета, готового к взлету.
        Оглядевшись, она увидела огни убегавшей в даль взлетно-посадочной полосы. Дмитрий привез ее в частный аэропорт, находящийся далеко за городом. Жасмин попыталась вырвать руку из его сильных пальцев:
        — Мне больно…
        Он отпустил ее так резко, что Жасмин пошатнулась. Она не могла поверить, что этот мужчина нежно кормил ее с ложечки.
        — Ты что, спятил?!  — крикнула она.
        Лицо Дмитрия искривилось от злости.
        — Ты не должна была выходить из гостиницы. Полиция обнаружила труп молодой женщины недалеко от того места.
        — Мне ничего не грозит.
        — Боже мой, Джес, хочешь вернуться к прежней жизни? Неужели риск и опасность необходимы тебе, как наркотик? Хочешь повторить его судьбу? Скольких людей, которых я знал, сгубило это проклятье. Если ты сделала выбор, скажи сейчас. Я не хочу, чтобы твоя смерть осталась на моей совести.
        Он говорил об Эндрю, догадалась наконец Жасмин, о его пристрастии к азартной игре. Откуда он знает? Может, Ной упомянул об этом в разговоре? Она не рискнула называть имя брата, чтобы не сорваться. Кто виноват в том, что Дмитрий здесь, а Эндрю погиб?
        Дмитрию повезло: крестный отец забрал его к себе в нужный момент. Всем известно, каких усилий стоило им со Ставросом превратить маленькое предприятие в глобальную империю. Эндрю тем временем продолжал совершать одну ошибку за другой.
        — Я не Ставрос и не буду спасать заблудшую душу против ее воли. Если я уйду, Джес, то навсегда.
        — Не думай, что я хочу вернуться к прежней жизни,  — смиренно заявила Жасмин, пораженная горечью его слов.  — Мне было обидно…
        Собственные слова показались ей детскими и наивными. Разве его вина в том, что она так уязвима?
        — Мне всего лишь надо было забрать вещи.  — Она твердо посмотрела в глаза Дмитрия.  — Я хотела умолять тебя…  — Жасмин замолкла, понимая, что у нее нет плана, кроме как рассчитывать на его милость.
        — Умолять о чем?
        — Найти мне работу… занятие.
        Злость Дмитрия улетучилась. Он смотрел на нее с изумлением:
        — Впервые слышу разумные слова. Я потерял из-за тебя целый вечер.
        Рискуя все испортить, не задумываясь, Жасмин произнесла:
        — Имеешь в виду очередную вечеринку в Монако?
        Дмитрий напрягся. В глазах промелькнуло странное выражение, которое она раньше заметила на фотографии. Когда он посмотрел на нее, лицо снова было спокойным и равнодушным.
        — Не советую тебе касаться моей личной жизни. Хотя напомню, что до поры твоя судьба в моих руках.
        — Не вижу для этого причины, кроме того, что я должна тебе денег, которые никогда не смогу вернуть.
        — Пять лет назад, когда Эндрю умер, мне надо было вытащить тебя из чертовой дыры. Не сделав этого, я потерял сто тысяч фунтов и приобрел кучу проблем. Останешься со мной, пока не буду уверен, что ты не вернешься на улицу.
        Жасмин еле удержалась, чтобы не сбить спесь, ударив по надменному лицу, но Дмитрий прав: ей некуда идти. Она покорно поднялась за ним по ступеням в просторный салон самолета. В своей нищей жизни Жасмин никогда не сталкивалась с такой роскошью, но гордость заставила ее вести себя так, словно ей привычно сопровождать текстильного магната на борту частного лайнера.
        Изысканный интерьер салона напоминал рекламу в глянцевом журнале. Жасмин боялась поцарапать кремовую обивку мягких кожаных кресел. Пока она наблюдала, как перед ними опускались два плоских монитора, стюард перечислял названия вин, большинство из которых Жасмин слышала впервые. Как правило, во время и после выступления она позволяла себе только минеральную воду, боясь затмить вином сознание.
        — Мне, пожалуйста, только воды,  — быстро сказала она, чтобы стюард не догадался о ее низком социальном статусе, и смутилась: никогда раньше ее не беспокоили пробелы в воспитании или образовании.
        — Куда мы летим?  — спросила она, когда они остались одни.
        — Мы не вернемся, если только этого не потребует мой бизнес. Будешь все время при мне до тех пор, пока я… пока не встанешь на ноги. Только не в Лондоне, чтобы не было искушения вернуться к прежнему.
        Мать никогда не заботилась о детях. Ее волновали только собственные разбитые мечты. Она заливала тоску алкоголем. От Эндрю остался безнадежный долг, превративший ее жизнь в ад. Жасмин не жалела о жизни, что осталась в прошлом.
        — Не так просто начать все с чистого листа, Джес, поверь мне.
        Жасмин вздохнула, понимая, что он прав:
        — У меня просьба: пусть кто-нибудь время от времени навещает мою мать.
        — Я уже распорядился.
        Жасмин охватило нервное возбуждение, смешанное со страхом и другими непонятными чувствами, от мысли о том, что ждет впереди.
        Глава 6
        Реактивный лайнер, принадлежащий текстильному концерну Катракиса, никогда не казался Дмитрию маленьким. Правда, размер не имел для него значения — важна была только скорость. Тем не менее просторная кабина и широкая кровать в хвостовом отсеке обеспечивали комфортабельный перелет, когда Дмитрию по делам фирмы приходилось пересекать Атлантику.
        Однако, глядя на суетившуюся в кресле напротив женщину, он подумал, что салон слишком тесен. Жасмин заставила его по-новому взглянуть на многие вещи, усомниться в истинах, которые казались незыблемыми.
        Господи, как он ждал и готовился к мальчишнику в Монако. Но вечеринка тянулась мучительно долго, а в памяти, как назло, всплывала волнующая картина спящей в его комнате Жасмин. Было что-то знаменательное в том, чтобы защитить ее, после того как ему не удалось спасти мать. Но в этом была только часть правды…
        Никогда вид женщины так не завораживал его. Ее лицо возникало перед ним в самое неожиданное время, мешая сосредоточиться. Обычное равнодушие сменилось раздражением, секс перестал удовлетворять, а беспокойство, которое причиняла женщина, распространялось, как вирус.
        Казалось бы, сейчас она не должна была привлекать его внимание. Дешевые, сильно поношенные джинсы туго облегали длинные ноги. Дмитрию представилось соблазнительное зрелище ее округлых ягодиц, когда она повернулась и с силой дергала ремень безопасности. Ей в голову не приходило просто затянуть пряжку. Следующее открытие, почти интимного характера, зажгло огонь в крови: оказалось, что Жасмин надела его белоснежную сорочку от Армани. Слишком большая и широкая рубашка мешковато сидела на стройной фигурке и сползала с плеч, но Жасмин закатала рукава и заправила края в джинсы. Сквозь тонкое полотно просвечивал черный бюстгальтер, а широкий ворот при каждом движении обнажал золотистую кожу груди. Никогда одетая женщина не выглядела в его глазах так эротично. У Дмитрия возникло искушение сорвать с нее рубашку и прильнуть губами к нежной коже. Эрекция не заставила себя ждать. Он словно лишался рассудка, когда она смотрела на него большими черными глазами.
        — Надеюсь, твоя мать чувствует себя хорошо?  — Дмитрий выбрал для беседы нейтральную тему.
        Жасмин повернулась к нему и, поднеся стакан к губам, сделала большой глоток. Дмитрий представил, как ее чувственный рот смыкается вокруг его… Прижав пальцы к вискам, он отогнал неприличную мысль.
        — Насколько это возможно,  — ответила Жасмин.  — Даже смерть сына не тронула ее.
        Горечь в ее голосе вызвала у Дмитрия раскаяние. Почему он не вернулся за ней сразу после гибели Эндрю? На собственном опыте он знал, как тяжело сказываются на детях деструктивные пороки родителей, даже если алкоголизм не самый худший из них. Холодок пробежал по его спине.
        — Она все еще?..
        — Пьет, как рыба, а потом бьется в истерике, вспоминая сначала отца Эндрю, а потом моего. Она верит, что, как в мыльной опере, он вернется к ней после стольких лет и сделает меня арабской принцессой.
        Ее улыбка показалась ему слишком широкой, а глаза блестели слишком ярко. Жасмин была на грани срыва. Впервые в жизни Дмитрия охватила нежность, и он не знал, как справится с нежданным чувством.
        — Хочешь, я попробую найти его?
        — Отца?  — Она расширила глаза.
        — Это не так трудно.
        — Он много болтал, использовал ее до тех пор, пока она не забеременела, и скрылся. Удобная любовница для приезжего дипломата, не более того. У него было двадцать четыре года, чтобы одуматься. Мне не нужен еще один родитель, который считает мое рождение ошибкой.
        — Зачем тогда ты сбежала, чтобы навестить ее? Принесла продукты, сделала уборку?
        — Я не проверяла ее неделю.
        — Какую сумму ты оставила ей на этот раз?
        Жасмин отвела взгляд, явно избегая ответа. Перед глазами Дмитрия возникла картина запущенной квартиры в нищем пригороде и Жасмин, спотыкавшаяся в темноте с коробкой пустых бутылок в руках. Господи, как спасти человека от ошибок, порожденных наивностью?
        Разглядывая маникюр на ногтях, она пробормотала:
        — Почему я должна давать отчет?..
        — Сколько, Джес?  — настаивал Дмитрий.
        Кровь ударила ему в голову. Он не собирался кричать на нее и, как мог, сдерживал злость, хотя испытывал непреодолимое желание задушить упрямицу или обнять и целовать до умопомрачения.
        — Не так много…  — Она вздохнула, присмирев под его грозным взглядом.  — Ну ладно. Почти все, что у меня было. Она задолжала за квартиру за два месяца и…
        Дмитрий громко выругался, но это не успокоило его. Взгляд Жасмин стал настороженным.
        — Те самые семь тысяч фунтов, о которых ты говорила? Неудивительно, что твой долг не уменьшался…
        — Да, это не в первый раз.
        Дмитрий вскочил, похожий на дикого зверя, уставшего сдерживать себя. Жасмин испугал его резкий, необузданный порыв. Она не успела моргнуть, как он угрожающе навис над ней, щекоча лицо горячим дыханием. Ее тело, опаленное жаром сильного мужчины, непроизвольно откликнулось на его близость. Жасмин вцепилась в кресло.
        — Тебе известно, что она пропьет твои заработанные тяжелым трудом деньги?
        Завороженная взглядом горящих глаз, Жасмин кивнула.
        — В твою упрямую голову не приходила мысль, что мать манипулирует тобой? Она не успокоится, пока не высосет из тебя всю кровь. Для нее ты лишь костыль, на который она будет опираться до самой смерти.
        — Она моя родная мать!  — выкрикнула Жасмин со злостью, едва сдерживая слезы.  — Хочешь, чтобы я отвернулась от нее и ушла, как ты, не оглядываясь? Сбежала бы, скрывая позор, из грязного мирка, притворившись, что никогда не жила здесь? А потом предавалась бы бессмысленным развлечениям в разных уголках мира?
        В глазах Дмитрия промелькнуло странное выражение. Жасмин знала, что разозлила его, но, вместо страха, испытала возбуждение — кровь быстрее побежала по жилам. Дмитрий ниже склонился к ее губам. Ей стоило только приподнять подбородок, чтобы коснуться его рта. Она узнает наконец его вкус, сделает то, что представляла мысленно столько раз,  — всего один поцелуй мужчины, который сводил ее с ума, сам не желая того.
        — Значит, той небольшой суммы, которую ты собиралась вернуть мне в счет долга, уже нет?  — произнес он с опасной нежностью.
        От его слов у Жасмин вдруг закружилась голова.
        — Где же твоя гордость, Джес? Ты же поклялась рассчитаться со мной, даже ценой смерти, и готова была на все, чтобы избавиться от опеки.
        Большим пальцем он провел по ее нижней губе, словно проверяя их мягкость. Прикосновение не отличалось особой нежностью, но Жасмин почувствовала непривычную, тянущую боль между ног. Она не оттолкнула его, но замерла в ожидании.
        — Ты безработная и тем не менее отдала матери все сбережения. Неужели надеешься, что чего-то значишь для нее?  — Его палец опустился к ямочке на шее.  — Даже эта рубашка принадлежит мне.  — Он прихватил на шее тонкое полотно и потянул к себе, прошептав возле самых ее губ:  — Как ты собираешься рассчитаться со мной, если у тебя нет ни копейки?
        Жасмин дрожала, чувствуя, как горит кожа. Вжатая в сиденье весом его тела, она не могла пошевелиться.
        — Кажется, я понял!  — продолжал Дмитрий с издевкой.  — Гордость и гнев — всего лишь дешевый фарс. Похоже, тебе понравилась идея пожить за мой счет. Вероятно, ты давно присматривала богатого содержателя. Может, Ной тоже из числа претендентов?
        Ее грудь болезненно сжималась при каждом слове, пропитанном ядом, словно ему доставляло удовольствие глубже всаживать отравленный нож.
        Безмолвный крик сотрясал Жасмин, пока она выслушивала чудовищные обвинения, которые с улыбкой смаковал Дмитрий.
        «Он нарочно дразнит меня»,  — шептал наивный и беспомощный голос внутри, но Джес подавила унизительную слабость. Не важно, насколько искренне он считал ее подлой интриганкой, стремящейся к беззаботной жизни, только одно имело значение: каждое слово, каждый брошенный на нее презрительный взгляд отталкивали ее от Дмитрия, говорили о ненависти к ней. Она мечтала только о том, чтобы выплатить долг и уйти из его жизни навсегда. Невозможно дальше переносить бессильную слабость, чувство стыда и позора, наполняющих душу. Казалось есть только один способ избавиться от муки: получить то, о чем она мечтала больше всего на свете, и тем самым рассчитаться с долгом. Но такой шаг походил на безумие…
        Жасмин прижала ладонь к его щеке и подалась вперед. Ее губы прильнули к его губам. Дмитрий замер как изваяние, а у нее внутри бушевал огонь стыда и ярости. Вдруг, поймав его взгляд, выражающий невероятную гамму чувств, она успокоилась. Его чувственный рот, горячий и мягкий, идеально совпадал с ее губами. Никогда Жасмин не испытывала такого всепоглощающего блаженства. Все естество стремилось раствориться в нем. Она боялась перевести дыхание. Время остановилось. Его жар, запах, вкус сводили ее с ума, и Жасмин упивалась этой внезапной близостью. Прикусывая его нижнюю губу, она дрожала в ожидании ответного поцелуя. И вдруг Дмитрий превратился в вихрь страсти. Его пальцы скользнули в густые кудри, тяжело дыша, он с силой прижал Жасмин к себе. Поцелуй Дмитрия был требовательным и жадным. Губы безжалостно терзали ее нежный рот, низкий стон разжигал внутри пламя, пробуждавшее женскую сущность. Наслаждение грозило взорвать ее изнутри. В порыве страсти Дмитрий прикусывал мягкие губы, ласкал, теребил и гладил, проникал в горячую полость рта. Его рука больно сжимала плечо, не позволяя отстраниться.
        Сдавленный крик удовольствия эхом прокатился по салону. Жасмин поняла, что кричала она сама. Ее тело охватил непроизвольный трепет: желание становилось нестерпимым и требовало разрядки.
        Страстный, жадный поцелуй говорил больше, чем все слова и поступки. В этот момент Жасмин показалось, что она наконец нашла того Дмитрия, которого искала и ждала все эти годы.

        Поцелуй Жасмин, как горючее, добавленное в огонь, разжег в Дмитрии такую страсть, что у него пересохло во рту. Когда она лизнула его губы, эрекция возникла мгновенно. Никогда ни с одной женщиной он не испытывал ничего подобного.
        Однако больше всего его потрясло выражение беззащитности, которое она не сумела спрятать. В глазах мелькнула та же тоска одиночества, которую он узнавал в своем отражении в зеркале. Жасмин всегда действовала на него умиротворяюще. Похоже, с возрастом этот эффект приобрел новое качество, превратившись в сексуальный голод. Вместо скуки и безразличия, которые он не мог побороть, она разжигала в нем бушующий огонь.
        Она отличалась от всех. Секс с Жасмин мог бы утолить мучительную жажду и запомниться на всю жизнь. Она единственная понимала его, знала, каков он в реальности. Ее не обмануло притворство, желание спрятаться за маской обаятельного плейбоя. Жасмин отдалась бы ему без остатка — Дмитрий видел, каким нежным становится ее взгляд, как дрожат губы, когда он рядом.
        «А что будет потом, Дмитрий?»  — прозвучал в его голове голос Ставроса. Кажется, за прошедшие годы старый друг стал его совестью: твердый, бескомпромиссный тон, как ушат воды, охладил его похоть.
        Черные нежные глаза Жасмин смотрели на него вопросительно. Сколько раз в прошлом этот взгляд усмирял его ярость. Только сейчас в нем полыхало сексуальное желание.
        Презирая себя, Дмитрий отшатнулся, понимая, что уже бессилен воздвигнуть между ними преграду.
        — Что это ты придумала?  — прошипел он сквозь стиснутые зубы.
        Джес не сумела скрыть разочарование. Обида и стыд погасили вспышку страсти. Дрожащими пальцами она прикоснулась к горящим губам: ей никогда не забыть его поцелуя.
        — Предлагаю себя. Хочу сказать…  — слова давались ей с трудом,  — возьми то, за что ты заплатил.
        Жасмин увидела, как твердо сжались челюсти. Дмитрий на секунду прикрыл глаза — потрясенный ее словами, он пытался вернуть самообладание. Ни при каких обстоятельствах он не позволял себе утратить контроль над чувствами.
        Резко, демонстративно Дмитрий отпрянул от нее, как от прокаженной, усугубив ее обиду.
        — Что за сокровище ты готова предложить, дорогая? Мне до сих пор непонятно, за что именно Ной запросил такую астрономическую сумму. И что привлекало конкурента, который пытался перекупить тебя?
        Казалось, воздух вокруг них раскалился и готов рассыпаться искрами. Джес понимала, что отступать уже поздно.
        — Вероятно, секс с…  — Слова замерли на губах, когда его глаза предупреждающе сверкнули, словно сгусток мощной энергии рвался наружу.
        — Хорошо подумай, Джес, прежде чем скажешь.
        «Если позволить ему запугать себя,  — решила Жасмин,  — он будет пользоваться этим всегда». В этот момент они сошлись в психологическом поединке. Она ничего не могла противопоставить Дмитрию, но не желала уступать.
        — Возьми мою девственность и будем считать, что мы в расчете. Давай покончим с этой невыносимой ситуацией.
        — Ты готова продать себя в счет долга?..
        В ярости Жасмин с размаху ударила его по лицу.
        — Не смей говорить так, иначе я по-настоящему проткну тебя ножом.
        Щека загорелась под ее ладонью. Медленно, сдерживая себя из последних сил, Дмитрий отвел ее руку:
        — Что же тогда означает твое предложение, Джес?
        Она отвернулась, собираясь с мыслями. Губы все еще хранили его вкус, а кожу пощипывало от прикосновения сильных пальцев. Что означал его поцелуй? Неужели мужчина инстинктивно отвечает на поцелуй, если женщина предлагает себя? Чем Дмитрий отличается от похотливых завсегдатаев ночного клуба, которых возбуждало скольжение обнаженного тела по шесту на сцене? Жасмин почувствовала приступ тошноты. Однако в поцелуе Дмитрия было столько личного. Он как будто подарил ей частицу себя…
        Как трагично, что она мало знала его! Впрочем, с Дмитрием это почти не имело значения. Прошла неделя со дня ее спасения, и Жасмин провела ее рядом с ним, но он продолжал оставаться загадкой.
        — Я готова переспать с тобой один раз, только чтобы рассчитаться.  — Жасмин старалась говорить ровно, чтобы не выдать себя.  — Я не буду твоей любовницей.
        — С чего ты взяла, что годишься на роль моей любовницы, дорогая? Ты мне не подходишь, так что спи спокойно.
        В этот момент Жасмин пожалела, что не видит изумленного выражения своего лица в зеркальной поверхности монитора над креслом. Она не годилась для многих вещей, но для этого…
        — То есть как?
        — Ты не мой тип.
        — Мне казалось, тебя устроит любая дамочка с сиськами.
        Дмитрий недвусмысленно уставился на ее грудь, словно предлагая расстегнуть рубашку.
        Жасмин залилась краской и непроизвольно прикрылась руками. Она знала, как стереть ухмылку с его лица, и секунду боролась с искушением, но… у нее пересохло во рту от одной только грешной мысли.
        — Откуда ты знаешь о моих предпочтениях, Жасмин?  — спросил Дмитрий спокойно и ласково, будто они говорили о погоде.
        — Желтая пресса захлебывается от твоих «мужских подвигов», как они это называют. Оргии и тусовки на яхте, гонки на мотоциклах, боксерские поединки с другими мужиками с целью доказать, у кого член больше…
        Его смех гулко отозвался в салоне. Жасмин сердито уставилась на него: неприлично мужчине быть таким неотразимым…
        — Желтая пресса процветает за счет распутной жизни таких, как ты.
        — Или таких, как ты, Джес, готовых тратить на светские сплетни тяжелым трудом заработанные деньги.
        Она попалась, и оба знали об этом.
        — Так расскажи мне о своих стандартах. Хотелось бы услышать, каков процесс отбора, который самый наглый, самоуверенный и ненасытный плейбой изобрел для женщин…
        — Прежде всего они должны быть порочными, сексуальными и опытными. Предпочитаю стильных, умных, уверенных в себе в постели и вне ее.
        Жасмин не обладала ни одним из этих качеств.
        — Они должны желать меня, как если бы я был бесценным сокровищем,  — вкрадчиво произнес он.
        С каждым словом Дмитрия Жасмин становилось тяжелее дышать, словно в кабине кончался кислород.
        — У меня должна быть уверенность, что они не всадят мне нож в спину при поцелуе и не оттолкнут в момент оргазма.
        — Никогда не ударю тебя в спину,  — пробормотала пересохшими губами Жасмин, завороженная эротическими картинами, которые всплывали перед глазами.
        Дмитрий улыбнулся:
        — Охотно верю. Продолжать?
        — Нет.
        — Твоя наивность удивляет и раздражает,  — добавил Дмитрий скучным голосом,  — как и смешанное с ненавистью вожделение ко мне. Что касается девственниц, то с ними в постели слишком много возни.
        — Насчет вожделения и ненависти ты ошибаешься. А что значит много возни с девственницами?
        Черт побери, почему она так болезненно реагирует на его слова? И пора перестать обманывать себя. Страсть к Дмитрию затмевала рассудок. Жасмин мечтала стать для него единственной на свете, чтобы жизнь без нее теряла смысл.
        Многие годы ее мучил стыд. Глядя на мужчин, она ненавидела и презирала себя, потому что это помогало ей жить дальше и снова выходить к шесту в ночном клубе. Теперь стыд начал уходить. Жасмин обрела второе дыхание. Впервые она почувствовала себя женщиной. В ней проснулась сексуальность, которую до сих пор приходилось безжалостно подавлять.
        — Мне пришлось бы всему учить тебя, быть с тобой нежным и терпеливым, чтобы не причинить боль, а потом…  — он тяжело вздохнул, словно представил непосильный труд,  — утешать, вытирать слезы и лгать, что никогда не испытывал такого удовольствия. Дефлорация совсем не так привлекательна, как об этом принято говорить, Жасмин. Мне нравится быстрый, грубый секс без сопутствующих осложнений, в то время как ты ждешь момента для эмоционального взрыва. Тебе хорошо известно, что я способен только на самые примитивные чувства.
        — При чем тут эмоциональный взрыв?
        Дмитрий расстегнул запонки и закатал рукава рубашки. При виде мускулистых рук с набухшими венами, проступающими через смуглую кожу, Жасмин жарко покраснела.
        — За прошлую неделю ты успела ударить меня ножом, рыдала у меня на груди, целовала и прижималась ко мне, словно я любимый…
        — Только последний мерзавец может упрекнуть меня в этом.
        — Если думаешь, что я не такой, значит, ты глупее, чем я полагал, Джес. Ищи другой способ расплатиться со мной.
        — А до тех пор будешь таскать меня за собой, как уличного щенка, которого ты решил приютить, и категорически отвергать все предложенные мной варианты?
        — Угадала. Правда, есть только одно препятствие, которое я уж не раз упоминал: ты самая наивная, упрямая, неблагодарная…  — Он отвернулся, сдерживая злость.
        — Ты горячишься так, словно я тебе не безразлична.
        — В твоем отчаянном положении тебе хотелось бы в это верить. Но мне все равно, Джес. Единственное мое стремление — не дать тебе погибнуть, чтобы не мучиться всю жизнь угрызениями совести. Я забочусь о тебе из самых эгоистических соображений.
        Неужели он не оставит ей хоть частицу самоуважения? Однако у Жасмин возникло ощущение, что слова относились вовсе не к ней, и уж точно Дмитрий не имел в виду ее позорное прошлое или отсутствие гордости.
        Почему Дмитрий настойчиво стремился оттолкнуть ее? Зачем так упорно отрицал дружеские чувства, которые, похоже, испытывал к ней? Жасмин хотела понять причину.
        Она оглядела салон самолета, вспомнила мощный мотоцикл, отель, куда он привел ее, яхту, развлечения, женщин… Будь Дмитрий действительно плейбоем, роль которого исполнял очень искусно, он не пришел бы ей на помощь.
        Если она ему безразлична, почему так злился на нее в ту ночь или сейчас, когда она предложила себя?
        — Неужели трудно признаться, что я что-то значу для тебя? Пусть это слабое эхо того, что мы вместе пережили в страшные времена детства? Не могу поверить, что ты предпочел все забыть.
        Дмитрий заметно напрягся. Откинув голову, он прищурил глаза, будто она представляла опасность. Жасмин не испугалась шторма, который предвещал его взгляд.
        — Тот Дмитрий был жестоким и агрессивным, Джес.
        Жасмин торжествовала: ей удалось вывести его из равновесия.
        — Во всяком случае, он был настоящим.
        — Ты напоминаешь щенка, которого однажды спас Эндрю, помнишь? Даже когда он подрос, все равно возвращался, чтобы получить долю грубой ласки.
        Дмитрий отбросил равнодушный, спокойный тон. Теперь голос дрожал от ярости и прерывался, когда он обрушивал на ее голову оскорбления. Как ни странно, они больше не задевали Жасмин. Она успокоилась, потому что ей показалось, она раскусила его.
        Однако дальнейшая судьба представлялась Жасмин еще более туманной, чем в худшие времена на подиуме ночного клуба. Вздохнув, она решилась задать вопрос:
        — Ты сказал, что Ставрос и Леа женаты. Почему же они снова празднуют свадьбу?
        — Ставрос женился при весьма драматических обстоятельствах.  — Голос Дмитрия стал мягче, когда он заговорил о Леа.  — Он хочет исправить ошибку. Теперь его жену ожидает настоящее торжество.
        — У него такой мрачный неприступный вид… но то, что он делает, по-настоящему романтично. Неудивительно, что Леа будто сияет изнутри…
        Взгляд Дмитрия ясно говорил, как он воспринимает ее восхищение. Жасмин не закончила фразу.
        — Неужели ты сама мечтаешь об этом, Джес?  — спросил он без привычной насмешки.
        — Мечтаю? Мне никогда даже в голову не приходило чего-то ожидать от жизни. Но это не значит, что я не могу порадоваться чужому счастью. Несмотря на то что приходилось делать, чтобы выжить, во мне сохранилось немного невинности, Дмитрий.
        — Немного невинности, Джес?  — Судя по холодному блеску глаз, к Дмитрию вернулось самообладание.  — У меня возникли сомнения в качестве моей покупки. Могу ли я по чеку вернуть бракованный товар?
        Жасмин с ужасом подумала, что они словно заперты в чудовищной ловушке. Причем оба одинаково виноваты в этом. Но самое страшное, что у них нет выхода. Если она сейчас не рассмеется, то разрыдается или сделает что-нибудь столь же непростительное. Например, захочет доказать, что она достойна мужчины, стоявшего перед ней.
        С девственницами много возни? Как стереть с его лица наглую, насмешливую улыбку? Жасмин все бы отдала, чтобы разбить фальшивый фасад самодовольства и равнодушия.
        Однако больше всего она мечтала о другом: он должен поцеловать ее не для того, чтобы преподать ей урок, и по собственному желанию, потому что захочет этого больше всего на свете.
        Нет ничего более унизительного, чем попытки занять место в жизни мужчины, если он сам не желает этого. Разве она не наблюдала, чем это каждый раз заканчивалось для ее матери?
        — Наступит день, когда ты пожалеешь, что не позволил мне идти своей дорогой,  — пробормотала Жасмин пустую угрозу. Ее охватила паника при мысли, что она уже не в силах вырваться из порочного круга их странных отношений.
        Глава 7
        Никогда Жасмин не представляла, что будет испытывать одиночество среди сотен гостей, собравшихся в огромной усадьбе, где Ставрос и Леа отмечали свадьбу. Казалось, весь цвет афинского общества собрался на вечерний прием, чтобы остаться на свадебную церемонию.
        Дмитрий доставил ее в усадьбу около полуночи и тут же уехал, бросив на прощание:
        — Поговорим о твоем будущем после свадьбы.
        С этими словами он буквально сдал ее на руки горничной и скрылся в ночи.
        Сцепив до боли зубы, Жасмин старалась не думать, где и в чьей постели он проведет остаток ночи. Ей удалось заснуть только на рассвете, но ее разбудили голоса и смех гостей, собравшихся на завтрак на лужайке под ее балконом. Немного обалдевшая после ночного перелета, она натянула свитер и вышла из дома навстречу Ставросу, Леа и нарядной толпе незнакомцев, глядевших на нее с удивлением. Жасмин не рассчитывала увидеть Дмитрия в столь ранний час. Никогда ей не было так тоскливо.
        Она долго размышляла, что общего у нее с Дмитрием? Она не член семьи и не друг, им не о чем разговаривать. Если бы они были любовниками, тогда другое дело.
        Она лишь случайно оказалась среди приглашенных на торжество и чувствовала себя непрошеным гостем. Трудно представить, что Ставрос и Леа думали о ней после единственной короткой встречи. Они оба нравились ей. При иных обстоятельствах ей бы тоже хотелось понравиться им. Она чувствовала, что их связывают с Дмитрием почти семейные узы. Такая тесная связь была когда-то между ее братом Эндрю и Дмитрием. Почему она тоже ощущала тесную близость с Дмитрием, несмотря на ненависть, которую испытывала к нему?
        Жасмин прогулялась вдоль виноградников обширного поместья и вернулась в комнату. В дверь постучали. На пороге стояла Леа Спорадес.
        — Можно войти?
        — Конечно,  — пригласила Жасмин.
        — Прости, что не могла уделить тебе время вчера, когда ты приехала. Столько всего надо было успеть в последнюю минуту. Ставрос, с его упрямством и категоричностью, как всегда требует…
        — Подожди, Леа.  — Жасмин удивила и смутила откровенность молодой женщины.  — Не говори больше ни слова. Это я должна извиниться за бесцеремонное вторжение в такой знаменательный день. Ты не обязана встречать людей, врывающихся в твой дом в полночь.
        — Что?!  — недоуменно воскликнула Леа.  — Жасмин, я настаивала, чтобы Дмитрий привез тебя. Почему ты решила, что тебе здесь не рады?  — Она вздохнула.  — Он бросил тебя одну среди ночи?
        Жасмин решила, что скорее умрет, чем признается, как она обижена. Защищала Дмитрия?
        — Ничего другого я не ожидала. Он за меня не отвечает, пусть даже насильно таскает за собой, хотя я ему в тягость. Не понимаю, почему он не отпустит меня на все четыре стороны.
        За вспышкой откровенности последовала тяжелая пауза. Жасмин отвернулась к окну, чувствуя, как горит лицо от стыда, что снова наговорила лишнего. Вздохнув, она прижалась лбом к холодному стеклу.
        — Пожалуйста, забудь все, что я сказала. Не в моих привычках скулить и жалеть себя. За последние несколько дней моя жизнь приняла неожиданный оборот…  — Она не добавила «благодаря Дмитрию».  — Я немного растеряна.
        Леа подошла и взяла ее за руку. Жасмин еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Алкоголизм матери, проблемы с Эндрю, вынужденная работа на Ноя — до сих пор у нее не было нормальной жизни. Жасмин впервые осознала, что, добровольно выбрав свой путь, пожертвовала простыми и важными вещами, такими как дружба, например.
        Возможно, Дмитрий поступил правильно, перечеркнув прошлую жизнь и оборвав нити, связывающие с прошлым. Он начал с чистого листа, освободившись от бремени воспоминаний. «Теперь он процветает»,  — подумала Жасмин с непривычной завистью.
        — Когда Ставрос рассказал мне, при каких… обстоятельствах Дмитрий разыскал тебя и как ты нашла выход, я пришла в восхищение,  — заметила Леа. Она невозмутимо встретила удивленный взгляд Жасмин и продолжала:  — Еще больше меня поразило странное волнение Дмитрия в те несколько минут, что мы наблюдали за вами. Что бы ни происходило между тобой и Дмитрием…
        — Между нами ничего нет, Леа. Я для него как зудящая боль, от которой он хочет избавиться, или грязное пятно, напоминающее о прошлой жизни. Честно говоря, меня тоже поражает его отношение. Почему он не умоет руки? Дмитрий ясно дал понять, что мое присутствие для него обременительно.
        — Ничто не может нарушить его спокойствие, Дмитрия интересуют только работа и дорогие игрушки. Единственный близкий ему человек — Ставрос, а в остальном его жизнь непредсказуема и безумна… В то же время рядом с тобой он словно… Думаю, ты пробуждаешь в нем необъяснимую тревогу,  — закончила Леа с загадочным блеском в глазах, смутившим Жасмин.
        Конечно, она не могла рассказать Леа о своем безответном чувстве.
        — Тебя переполняет любовь,  — покачала головой Жасмин.  — Ты видишь радугу, пестрых бабочек и зарождение романтических отношений там, где нет ничего, кроме горького чувства вины.
        — Неужели это так заметно?  — засмеялась Леа.  — Все, что я хочу сказать, Джес…  — Ведь я могу тебя так звать?  — Когда Жасмин согласно кивнула, она продолжила:  — Мне хорошо известно, каково это — не иметь друзей. А что касается мужчины, которому, как тебе кажется, ты безразлична…
        — Который ненавидит меня, хочешь сказать,  — кисло заметила Жасмин.
        — Ненависть отравляет воздух вокруг, вызывает желание отказаться от себя, стать кем-то другим,  — поделилась Леа чем-то очень личным.
        Жасмин подумала, что они со Ставросом проделали долгий путь навстречу друг другу. Она улыбнулась:
        — Невозможно представить, что Ставрос мог испытывать ненависть к тебе. Сразу видно, он тебя боготворит.
        Леа застенчиво покраснела:
        — Мы почти потеряли друг друга. Поверь, я друг тебе. Это не имеет отношения к Дмитрию.
        В ее словах было столько искренности и тепла, что у Жасмин не возникло сомнений. Леа решительно сменила тему:
        — Давай поговорим о чем-нибудь веселом. Что ты наденешь на прием сегодня вечером?
        Может ли быть предел унижению? Жасмин исчерпала его весь за прошедшую неделю.
        — Мне… нечего надеть.
        По губам Леа скользнула легкая интригующая улыбка, и Жасмин забыла, что хотела сказать.
        — Я дизайнер по профессии, и в моей мастерской сотни платьев. Буду счастлива подобрать тебе сногсшибательный наряд, чтобы он…
        — Не для него,  — поправила ее Жасмин.
        Что плохого в том, чтобы одолжить платье на один вечер? Откликнуться на дружбу? Хоть раз позволить случиться чему-то хорошему?
        По доброй воле или нет, но Дмитрий вернул ей жизнь. Жасмин дала себе слово прожить ее для себя, начиная с этой минуты. Ей не помешают ни мать, ни боль прошедших дней, ни долг, который она найдет способ выплатить. Уж точно не помешает мужчина, приютивший ее, чтобы искупить свою вину.
        Жасмин взглянула на Леа и улыбнулась:
        — Я хочу быть красивой для себя. Попробую забыть все, что случилось на этой неделе, и не беспокоиться о будущем. Полностью отдаюсь в твои руки, Леа, и с удовольствием разделю этим вечером радость и торжество моей подруги. Правильно?
        С сияющим лицом Леа взяла Жасмин под руку:
        — Прекрасное решение!

        «Возьми то, за что заплатил».
        Возмутительное предложение Жасмин звучало в ушах Дмитрия, когда, сойдя с трапа вертолета, он отпустил пилота взмахом руки.
        Ее поцелуй… Он продолжался всего несколько секунд, но Дмитрий до сих пор чувствовал его вкус на губах, и желание захлестывало его мощной волной. Словно частица Жасмин проникла в его кровь и не давала покоя.
        С вертолетной площадки на крыше дома Дмитрий разглядывал картину праздника внизу. Перед ним простиралось огромное поместье Яниса. Здесь Дмитрий вернулся к жизни и набрался сил, чтобы двинуться вперед.
        Праздник был в разгаре. Хорошо, что Леа выбрала усадьбу деда для торжества. Янис был бы счастлив, чтобы Ставрос и Леа начали здесь свою супружескую жизнь.
        За особняком был натянут огромный белый шатер. Искусно расставленные фонари заливали мягким светом дорожку от дома до тента, лужайку и беседку возле бассейна. Нарядная публика заполняла шатер, толпилась на лужайке. Дмитрий поймал себя на том, что ищет глазами Жасмин.
        Проклиная все и вся, он поспешил принять душ и переодеться.
        Бросив Жасмин прошлой ночью, он отправился в офис Катракисов в Афинах — непреодолимое желание быть рядом с ней толкало его поступать наоборот. Ему требовалась вся сила воли, чтобы снова и снова отвергать ее, но упорство изменяло ему. Мягкие губы Жасмин манили его.
        «Возьми мою девственность. Займись со мной сексом один раз. Будем считать, что мы в расчете».
        Равнодушный тон, с которым она произнесла слова, бесили его. Ее предложение походило на акт самопожертвования, единственно возможный в безвыходной ситуации, а он в порыве чудовищного эгоизма и вожделения готов был принять жертву. Вероятно, Жасмин считала его развратным до такой степени, чтобы согласиться обесчестить ее, с горечью думал Дмитрий. Она решила, что у него нет морали? Он сделал все, чтобы внушить ей такую мысль. Однако фарс, который он затеял, обернулся против него, и, словно нож между ребер, причинял нестерпимую боль. Чем больше он унижал и оскорблял Жасмин, тем глубже она проникала ему в сердце. Страшная мысль терзала его весь день, не давала покоя даже на сегодняшнем собрании акционеров, ведь он был близок к тому, чтобы воспользоваться ее предложением. Какое искушение целовать ее, слышать тихие вздохи и стоны! Как хотелось расстегнуть широкую рубашку и обнажить прекрасное тело! Его одинокая душа откликалась на ее задорную улыбку и обезоруживающую невинность, на бескорыстную верность матери и брату, на ее нежные губы.
        Приняв душ и одевшись, Дмитрий присоединился к гостям. Он заметил Ставроса и Леа, беседующих с племянником Яниса, на редкость скучным типом. Ставрос грозно хмурился, когда молодой человек дотрагивался до Леа. Когда дело касалось жены, Ставрос напоминал пса с любимой костью: никто не мог прикоснуться к ней. Если бы он мог, запретил бы даже смотреть на нее. Впервые после долгих лет знакомства Дмитрий начал понимать собственнический инстинкт Ставроса…
        Взяв с подноса официанта бокал с шампанским, он осушил его одним глотком. Нервы были на пределе. Дмитрий оглянулся в поисках бара, чтобы выбрать напиток покрепче. В этот момент он услышал низкий смех в беседке. Его внимание привлекли алые женские губы. Приглядевшись, он с удивлением признал Джес.
        Он никогда не мог представить ее такой — экзотичной, завораживающей, сексуальной. У него закипела кровь — это его женщина…
        «Ты не в моем вкусе».
        «С девственницами в постели много возни».
        Судьба вернула его слова, чтобы он со стыдом проглотил их.
        Жасмин стояла в беседке в круге света. Сначала Дмитрия привлекли ее обнаженные нежно-округлые плечи. Ему захотелось провести пальцем по длинной шее и коснуться узких ключиц. Роскошные волосы Жасмин обрамляли лицо мягкими волнами, смягчая хищный блеск глаз. Сверкающее золотое платье широкими полосами перекрещивалось на груди, спадало вниз мягкими складками, заканчиваясь чуть ниже колена, обнажая стройные лодыжки.
        Все прошедшие дни он видел ее лишь в мешковатой одежде, но, как он и предполагал, Жасмин была худа и немного угловата, однако блестящая ткань подчеркивала все ее достоинства. Она напоминала экзотическую птицу: ей подходил только один эпитет — прекрасная.
        Дмитрий заметил на ее шее тонкую цепочку с бриллиантовым кулоном. Вместе с вожделением в нем проснулось чувство собственника: купленный им кулон на ее груди подтверждал его право на Жасмин. Он усмехнулся, решив, что она вряд ли догадывалась о происхождении подарка, иначе швырнула бы драгоценность ему в лицо.
        Это произошло за несколько месяцев до гибели Эндрю. Жасмин исполнилось восемнадцать. Дмитрий провел первую сделку на миллион, и Янис сделал его акционером компании, а потом спросил, как он хочет отметить событие. Глаза старика лукаво заблестели, когда Дмитрий сказал, что хочет купить бриллиантовый кулон.
        О чем он тогда думал? Может быть, уже тогда ждал ее? «Нет»,  — сказал он сам себе, резко отбросив пустой бокал. Он всего лишь хотел похвастаться, показать оставшейся в прошлой жизни девушке, на что способен. Ему было важно доказать, что он не такой, как воспитавший его человек.
        Он передал кулон Эндрю, не интересуясь, какое объяснение тот придумает для подарка. Гордость переполняла Дмитрия, и ему не терпелось заявить об этом. Его мало что волновало в жизни, все наскучивало через пару дней до тех пор, пока не появилась Жасмин. Если ее брат сохранил ему жизнь, то она возродила душу. Только Жасмин владела секретом его исцеления.
        Когда стоящий рядом с Жасмин незнакомец наклонился к ней, она нервным жестом заправила за ухо вьющийся локон. Этот жест беззащитности тронул Дмитрия.
        Зализанные волосы, узкий нос, резкий профиль мужчины показались Дмитрию знакомыми.
        Француз Гаспар Девю. Фотограф.
        Пальцы Девю скользнули по обнаженной руке Жасмин, коснулись ее плеча. Она замерла, неловко склонив голову. Большие глаза смотрели доверчиво.
        Дмитрий вспомнил русскую модель Аню. Избитая и запуганная, она пришла к нему в номер в Париже… Гаспар Девю был из тех, кто охотился на слабых и беззащитных. Он использовал кулаки, чтобы казаться крутым и сильным. В точности, как отец Дмитрия…
        Что-то взорвалось у Дмитрия внутри от мысли, что Жасмин дышит одним воздухом с негодяем. В один миг испарились привычные теперь светские манеры. Он снова стал четырнадцатилетним мальчишкой, доведенным до предела: боясь, что не поднимется после очередного удара, Дмитрий тем не менее нашел силы защитить себя. Отец больше не смел поднять на него руку, но было слишком поздно: Дмитрий не успел спасти мать. Он снова опоздал.
        Адреналин бушевал в крови, толкая к драке. Дмитрий до боли сжал кулаки. Ему не терпелось броситься к Жасмин, перекинуть ее через плечо, отнести в комнату и запереть… Но он не рискнул учинить скандал на празднике Леа. Все, что он мог,  — это вырвать Джес из рук негодяя и спрятать на следующие двадцать лет.
        Господи, о чем он думал?
        Дмитрий не понимал, что с ним происходит, однако, не сомневался в одном: в нем бушевали страсть и вожделение. Жасмин доверяла ему и хотела его.
        С того момента, как Янис увез его из нищего пригорода, Дмитрий думал о ней. В его постели побывали сотни женщин, но ни с одной он не испытал и доли чувства, которое захватывало при одном взгляде на Жасмин.
        Она должна целиком принадлежать ему.

        Жасмин чувствовала, что Дмитрий наблюдает за ней. Не знала откуда и как долго. Осознание проникало, как ветерок, и ласкало плечи c нежностью шелка. Впервые Жасмин поверила, что может быть утонченной и стильной, а вовсе не грязной и вульгарной. Казалось, в ее коже зашит микрочип, подающий сигналы, когда Дмитрий рядом. Поглощенная этими сигналами, она не слышала и половины того, что говорил ей элегантный француз. С той минуты, как она присоединилась к гостям, он не отходил от нее. Его внимание льстило Жасмин, хотя она и видела в нем опытного дамского угодника. Француз хвастался фотосессиями с известными моделями, которых Жасмин видела в глянцевых журналах, однако, почуяв Дмитрия, она перестала его слушать. Наконец она увидела Дмитрия: он не сводил напряженного взгляда с ее губ. Удивленная и настороженная, она пропустила момент, когда Гаспар тронул ее лицо и провел пальцами по шее. Больше, чем прикосновение, ее смутило странное выражение глаз француза.
        — Ну что, мадемуазель, вас интересует мое предложение?  — прошелестел он хрипловатым, наигранным голосом.
        Изобразив улыбку, Жасмин пыталась сообразить, в чем заключалось предложение. Он рассказывал о своей студии, о новом проекте и, возможно, предлагал ей работу. Не стоило обижать его. В этот момент она услышала за спиной тихие шаги, словно хищник подкрадывался к жертве. Сдерживая дрожь, она медленно повернулась, не замечая, что Гаспар удерживает ее за руку.
        Дмитрий стоял на нижней ступени беседки. Свет фонаря за его спиной создавал ореол вокруг темной фигуры. Жасмин перестала дышать, помня его поцелуй. Только губы задрожали.
        Черный фрак подчеркивал широкие плечи, белоснежная манишка оттеняла смуглую кожу, свежевыбритые скулы поблескивали. Его неотразимая мужская аура, сила и уверенность снова поразили Жасмин. Она не сомневалась, что Дмитрий недосягаем для нее, но их взгляды не встретились, и мир вокруг перестал существовать. Каждая клеточка ее тела под тонким шелком горела, мышцы напряглись. Жасмин оперлась рукой о деревянные перила в надежде унять пульсирующий жар внутри.
        Дмитрий вошел в беседку. По ее спине пробежала дрожь, когда луч света упал на его лицо. Куда делись светская небрежность, непринужденный шарм? Все исчезло. Вокруг рта залегли жесткие складки. Перед ней стоял Дмитрий, которого она знала когда-то. Жасмин охватила тревога.
        — Привет, Гаспар,  — произнес он со сталью в голосе.
        Гаспар повернулся, растерянно моргнул, и вновь его лицо приняло вежливое выражение.
        — Дмитрий?
        Уютная беседка в мгновение стала напоминать поле боя. Почему Дмитрий смотрит так, будто увидел призрак?
        Дмитрий шагнул вперед, глядя на их сомкнутые руки.
        — Вижу, уже вьешься вокруг Джес, как коршун.
        — Джес?  — повторил француз, поводя носом, как учуявшая запах гиена.  — Но мисс Дуглас рассказывала мне небылицы из своего детства…  — Он посмотрел на Жасмин, на бриллиантовый кулон, на золотое платье. Морщины на лбу разгладились: он пришел к заключению, весьма оскорбительному для Жасмин.  — Так это одна из твоих?..
        — Ничья, мистер Дево.  — Ей хотелось залепить ему пощечину.  — Право, Дмитрий, не стоит…
        Не слушая, Дмитрий схватил ее за руку и резко притянул к себе. После слабого сопротивления, Жасмин оказалась прижатой к нему. Она тихо ахнула, охваченная сотней разных ощущений. Твердое бедро уперлось в живот, локоть касался груди, мускулистое тело придавило ее, как стена. Жасмин задохнулась от нестерпимого сексуального желания.
        Обняв ее за талию, Дмитрий тем временем смотрел на Гаспара с явной угрозой.
        — Жасмин — друг детства, а здесь, в Афинах,  — мой гость.  — Хорошо, что он не назвал ее своей собственностью.  — Она под моей защитой, Гаспар. Не вздумай приближаться к ней.
        — Пусть леди сама решит.
        — В отличие от женщин, которых ты терроризируешь, мне нечего терять.  — Дмитрий окончательно отбросил приличия.
        Лицо Гаспара исказила гримаса, от которой Жасмин стало не по себе. Прежде чем уйти, он бросил:
        — Если я вам понадоблюсь, мисс Дуглас, Леа знает, как меня найти.
        Жасмин покраснела, заметив, что перебранка привлекла внимание нескольких гостей. Без сомнения, они пришли к выводу, что она — любовница Дмитрия, а Гаспар вызвал его ревность. Вечер был испорчен. Ее снова окружала грязь, как в прежние дни. Не скрывая злости, она повернулась к Дмитрию:
        — Что на тебя нашло? В приступе садизма ты не только оскорбляешь меня, но и не позволяешь другому мужчине разговаривать со мной?!
        Она ожидала привычного безразличия, но реакция Дмитрия обескуражила ее. Его рот дергался от нервного тика.
        — Ты не знаешь этого человека. Наши отношения тут ни при чем.
        — Замолчи!
        Жасмин огляделась, стараясь вернуть ощущение радости от праздника, от нарядного платья и собственного отражения в зеркале… и от выражения его глаз, которое успела заметить.
        — Все, что я хотела,  — это провести вечер как нормальный человек, встретиться с людьми, которые не знают о моем прошлом, потанцевать, а не разыгрывать глупый спектакль между нами. Ты снова превратил меня в объект торговли, напомнил о том, что я такая же грязная, какой всегда считала себя.
        Его молчание походило на согласие.
        — Пойду извинюсь перед Гаспаром. Оставь меня в покое, пожалуйста. Не хватало еще устроить скандал на свадьбе Леа и Ставроса.
        Пальцы Дмитрия, как наручники, сомкнулись вокруг ее запястья.
        — Нет, ты не должна извиняться перед этим…
        — Что я действительно не должна,  — так это дальше терпеть тебя в своей жизни. Хватит таскать меня за собой, бросать, не говоря ни слова, заставлять мучиться оттого, что я не знаю, каким будет завтра. Надоело слышать, что каждое мое решение — непроходимая глупость, а вся моя жизнь — огромная ошибка. Господи, я еще оправдывала тебя… Неудивительно, что Эндрю не хотел иметь с тобой ничего общего. Сколько раз он повторял, что нам лучше без тебя.
        Слушая отчаянные обвинения, Дмитрий побледнел, под кожей заходили желваки.
        — Ты ошибаешься во всем.
        Глава 8
        Жасмин вбежала в комнату. Дмитрий ворвался за ней, грохнув дверью так, что Жасмин подскочила. Он сорвал с себя фрак, расстегнул пуговицы на рубашке. Похоже, он готовился к сражению, вместо того чтобы, как обычно, молча уйти. Жасмин обрадовалась даже такому проявлению внимания. Как же он зацепил ее!
        Прислонившись лбом к холодным панелям шкафа, она закрыла глаза:
        — Не желаю даже смотреть на тебя.
        — Тебе придется выслушать меня.
        — Это твоя проблема, Дмитрий,  — заметила Жасмин, удивленная его просительным тоном. Сожалеет, что разозлил ее? Почему?  — Все эти годы я справлялась сама до тех пор, пока ты… Не смей обращаться со мной так, будто я пустое место, и ты вынужден спасать меня из-за сомнительного чувства вины, которое якобы мучает тебя. Мне нечего сказать, и я не желаю слушать тебя.
        Они смотрели друг на друга. Секунды казались вечностью.
        Как получилось, что ее самооценка зависела от того, что думает о ней Дмитрий, что говорит, как целует? Неужели это оставленный матерью генетический код?
        Подозрение медленно превращалось в уверенность, и Жасмин в отчаянии отвернулась. Взгляд остановился на алом покрывале огромной старинной кровати на четырех ножках в центре комнаты. Жар в крови усиливался.
        Наконец Дмитрий заговорил.
        — Я никогда не считал тебя пустым местом,  — спокойно произнес он, но его взгляд бросал ей вызов.
        Жасмин охватила паника. Она боролась с собой ровно две секунды, как всегда не в силах противостоять ему.
        — Поступки говорят об обратном.
        — Ты действительно разозлила меня так, что я мог бы свернуть тебе шею. Почему не пришла ко мне раньше?
        Жасмин видела, что Дмитрий осторожно выбирает слова. Что случилось? Она готовилась возразить, но он поднял руку:
        — Не думал, что, оставив тебя одну ночью…
        — Обидишь меня? Проявишь равнодушие? Разве это не было твоей целью?
        — Нет. Я торопился…
        — Туда, где тебя ждали? Знаю.  — У Жасмин кружилась голова.  — Мне нельзя было целовать тебя, когда…
        — Нельзя было, ты права. Но у меня нет подруги.
        Жасмин проглотила комок в горле. Она всегда плохо соображала рядом с Дмитрием.
        — Только сегодня утром я поняла, что разрушила твои планы. Леа, оказывается, пригласила меня в качестве твоей пары. Не бойся, я умею вести себя в обществе. Дмитрий, ты слушаешь?
        — Ты много размышляла о нас.
        Не желая того, Жасмин покраснела — она уже не контролировала реакцию тела.
        — Но ты привез меня ночью в чужой дом накануне свадьбы своих друзей и оставил одну. Если бы не Леа…
        — Я не сомневался, что Леа о тебе позаботится. Кроме того, это мой дом,  — пробурчал Дмитрий.  — Но это не значит, что я прав.
        У Жасмин округлились глаза.
        — Но поместье принадлежало деду Леа.
        — Янис не изменял себе до последнего дыхания. Ставрос получил Леа, а значит, большую долю компании, а мне досталось поместье.
        — Значит, ты прогадал в этой сделке?  — не удержалась Жасмин.
        Облокотившись о спинку кровати, Дмитрий засмеялся:
        — Только Ставрос считает, что Леа стоит дороже тысячи акров земли.
        — Как ненасытный дракон, ты сторожишь свои богатства. Может, с тебя уже хватит, Дмитрий? Неужели ты превратился в полное ничтожество?
        — Мое богатство позволило выкупить тебя, не так ли?  — Он отвернулся, сожалея о сказанном.
        Жасмин старалась придумать ответ.
        — Не напоминай, что я вторглась в твою жизнь… и не навязывай меня никому. Как только мы определимся с моей дальнейшей судьбой, я перестану надоедать тебе.
        — Думаю, ты мне больше не будешь мешать,  — бросил он с вызовом.
        Что бы это значило? Поворот на сто восемьдесят градусов? Жасмин не рискнула спросить о причине, боясь услышать, что раздражение сменилось жалостью. Вероятно, на него повлияли какие-то события в прошлом. Впрочем, она примет любое его решение. Этот человек совершенно непредсказуем.
        — Однако то, что произошло в беседке, не укладывается ни в какие рамки. Ты унизил меня, вел себя так, словно я твоя собственность.
        — Собственность, Джес?  — В его глазах сверкнул лед.  — Ты совершенно растерялась, когда он дотронулся до тебя.
        — Дмитрий, я не полная идиотка, когда дело касается мужчин…
        — Гаспар Дево — худший из негодяев.  — Дмитрий взял ее за руку. Жасмин затаила дыхание. Он смотрел на их сомкнутые руки: ее узкую и мягкую в своей смуглой и сильной.  — Жаль, что ему позволено приходить в приличные дома, несмотря на его выходки… Не думаю, что Леа знает, что он за человек, иначе его ноги бы здесь не было. У меня потемнело в глазах, когда он прикоснулся к тебе. Он использует женщин, издевается над ними самыми изощренными способами. Я видел следы его рукоприкладства на Ане…
        — Аня Иванова? Супермодель? На которой ты собирался жениться?  — не удержалась Жасмин и готова была провалиться сквозь землю, когда он сурово сжал губы.
        После долгой паузы Дмитрий заговорил:
        — Он бил ее, а когда она пригрозила пожаловаться властям, начал распространять грязные слухи, превратив ее жизнь в ад. В отчаянии она попросила у меня защиты. Я увез ее на альпийский курорт на лечение и остался с ней. Как ни уговаривал, она отказалась подать на него в суд.
        Светская хроника бурлила сообщениями о том, что Дмитрий Карегас покорен женщиной. Они прекрасно смотрелись вместе — черноволосый красавец и нежная блондинка. Жасмин купила журнал, а прочитав все подробности, разорвала его в клочки. Она не ожидала, что будет смертельно завидовать женщине, о которой ничего не знала.
        Оказывается, Дмитрий помогал несчастной жертве насилия начать новую жизнь. Жасмин открыла для себя новую, неизвестную публике сторону Дмитрия.
        — Гаспар встретил ее в Петербурге, когда ей только исполнилось семнадцать, и предложил заманчивый контракт. В течение нескольких лет он не отпускал ее от себя, избивал, шантажировал. Она была близка к помешательству.
        — Кажется, она ушла из модельного бизнеса?
        — Да, я поддержал ее,  — пожал плечами Дмитрий.
        В газетах появилось сенсационное сообщение о скорой помолвке, вспомнила Жасмин, но помолвка не состоялась. Вскоре Аня Иванова открыла магазин одежды в Лондоне. Конечно, не без помощи Дмитрия, поняла Жасмин, но он никогда не признается в этом. Прячась за гламурным фасадом, Дмитрий никогда не раскроет свое настоящее лицо.
        — Интерес Гаспара к тебе очевиден. Если он снова посмеет приблизиться, я за себя не ручаюсь,  — угрожающе произнес Дмитрий.
        Жасмин знала, что это не пустые слова. Если Дмитрий столько сделал для бывшей подруги, то, вероятно, готов помочь и ей. Он признался, что в долгу перед Эндрю. Все-таки за его маской плейбоя скрывался благородный рыцарь.
        — Обещай, что впредь будешь избегать таких мужчин.
        — Но разговор с ним не обязательно предполагает интимную связь, Дмитрий.
        — Есть опасность…
        Жасмин ахнула, поняв, к чему он клонит. Дмитрий решил, что она ищет богатого мужчину, не задумываясь о последствиях, или вообще пошла по стопам матери. Действительно, с их первой встречи она бесстыдно навязывалась ему. Откуда ему знать, что он единственный пробуждает в ней сексуальное желание.
        — Я не буду встречаться с ним,  — обещала Жасмин, чтобы успокоить его. Тем более что она не знала, что предлагал ей Гаспар.  — Можешь не верить, но я бы не пошла с ним ни сегодня, ни завтра. Ты напрасно беспокоишься. Я выходила из более трудных ситуаций без посторонней помощи и выжила, Дмитрий.
        — Ты не представляешь, как я сожалею, что не оказался рядом.
        — Почему?  — удивилась Жасмин.  — Это не твоя вина.
        Когда она позвала его, он явился без промедления. Независящие от них обстоятельства развели их. Она смогла забыть его и со временем справится с собой.
        — Частично моя… Надо было проявить настойчивость на похоронах Эндрю, позаботиться о твоем будущем.
        — Перестань. Я не хотела зависеть от тебя, Дмитрий. Просто мне нужен друг. Эндрю тоже нужен был друг.
        Дмитрий застонал от злости и сожаления:
        — Я знал, на что способен Эндрю. Почему я… поверил ему? Никогда не прощу себе…
        О чем он говорил? Жасмин стало страшно.
        — Скажи, чтобы я убирался, Жасмин,  — произнес он тусклым голосом, который она ненавидела.  — Пусть все останется в прошлом. Я не заслуживаю уважения.
        Отчаяние придавало Дмитрию еще больше искренности и обаяния. Жасмин боялась спросить, но неведение было еще хуже. Она словно стояла на вершине, к которой шла всю жизнь. Отсюда она могла дотянуться до настоящего Дмитрия.
        — О чем ты говоришь?
        Он приблизился к Жасмин и протянул руки. Ее охватила дрожь. Теплые сильные ладони Дмитрия легли ей на плечи.
        — Тебе холодно?
        — Нет. Это ты,  — прошептала она, зная, что он видит ее насквозь. Она становилась невероятно уязвимой, когда он дотрагивался до нее.
        Дмитрий приподнял бриллиантовый кулон, скользнув пальцами по ее груди. Жасмин закрыла глаза.
        — Надо было купить серьги для комплекта.
        Эти слова сразили ее. Выхватив у него кулон, Жасмин впилась в Дмитрия глазами:
        — Погоди… Это твой подарок на восемнадцатилетие? Не может быть! Почему Эндрю сказал, что он заказал его для меня?
        Правда открылась ей как озарение.
        — Потому что он лгал тебе и мне. Он сказал, чтобы я оставил тебя в покое, не мешал тебе жить. Я поверил ему. Но мне хотелось, чтобы кулон был у тебя.
        Жасмин прочитала все в его взгляде: боль, вину, ложь, в которую позволил ей поверить. Ей не нужно было слов. У нее вдруг открылись глаза.
        — Ты вернулся к нам… Господи… когда, как?
        — В первый год я убегал три раза и почти добрался до Лондона. Ставрос научился останавливать меня. В конце концов Янис предложил сделку: если я выполню все поставленные им задачи, он лично отвезет меня на встречу с Эндрю. Я справился. Работал двадцать четыре часа, смирил характер. Все заработанные за первые годы деньги — их было немного — отдавал Эндрю.
        Для Жасмин было важно только одно: ему выпала удача начать новую жизнь, а он хотел вернуться к ним.
        — Ты давал ему деньги?..  — Она бессильно опустилась на скамеечку возле кровати, живо представив всю картину. Желудок свело до боли.  — Как долго?
        — Несколько лет,  — ответил он, приведя ее в шок.  — Когда я понял, что происходит и что Эндрю врет мне, я перестал платить ему. К сожалению, пристрастие к азартным играм вошло в кровь. Ему нужны были деньги, он использовал тебя. Эндрю оболгал меня перед тобой. Когда он умер, тебе… не нужна была правда.
        Даже после смерти Эндрю Дмитрий защищал его, а ее избавил от жестокой правды. Теперь его мучило чувство вины, хотя он сделал для них больше, чем родная мать.
        — Последний раз, когда он пришел ко мне, я умолял сказать, где ты. Он соглашался только в обмен на деньги. Страшно было видеть его таким…
        — Он внушил мне ненависть к тебе.  — Жасмин ужаснулась: Эндрю не только проматывал все, что брал у Дмитрия, он занимал деньги и у Ноя.  — Прости за все, что я наговорила тебе.
        Склонившись, Дмитрий гладил ее обнаженные руки. Жасмин прислонилась головой к его плечу: ее душили тоска и стыд. Дмитрий прижал ее к себе. Она хотела бы выплакать горе и забыть, но ярость твердым комком застряла в груди, высушив слезы. Эндрю до конца обманывал ее и Дмитрия. Порочное пристрастие передалось с генами в кровь, в их кровь. Может, у нее это приняло форму зависимости от одного мужчины?
        Предательство брата ранило слишком глубоко. Сколько лет она рабски трудилась, чтобы заплатить его долг, искала ему оправдания, каждую ночь выставляла на показ полуобнаженное тело — все напрасно. Ее сил не хватило, чтобы самой найти выход, но она заплатила высокую цену за слабость, за привязанность к Дмитрию. Отныне покончено со стыдом, горем, бессилием. Ее душа словно сбросила непосильный груз.
        Жасмин отшатнулась и вскочила. Гнев кипел в ней — она направила его против мужчины рядом с ней.
        — Почему ты не рассказал все это в первую ночь? Почему сейчас?
        Дмитрий недоуменно пожал плечами:
        — Ты сожалеешь, что услышала это?
        — Нет, но хочу знать, почему сегодня?
        И вдруг Жасмин разгадала истинную причину бешеной ярости Дмитрия, когда он увидел, что Гаспар дотронулся до нее. Она вспомнила страстное желание, вспыхнувшее в его глазах в самолете, когда он терзал ее губы, словно от этого зависела жизнь. Наконец ей стало понятно, почему с первой минуты Дмитрий прятался за бесконечными оскорблениями.
        Сексуальный голод и желание вспыхнули в ней с новой силой. Она смотрела на него новыми глазами. Он хотел ее с самого начала… Но почему жестоко отталкивал?
        — Скажи, Дмитрий,  — решительно потребовала Жасмин, больше не стыдясь собственного непреодолимого желания. Она не была невинной, кроме как в физиологическом смысле. Дмитрий дал ей шанс. Этой ночью для страсти не будет преград.  — Потому что понимал неизбежность того, что произойдет между нами.  — Тихий голос дрожал от напряжения.  — Если не сегодня, то завтра или послезавтра… Вожделение сожжет нас обоих.
        — Я никогда не отказывал себе ни в чем. Я хочу тебя. Каждый раз, глядя в твои глаза, представляю, как вхожу в тебя. Когда ты сердишься на меня, хочу прильнуть к пухлым губам. К черту твой долг, мою совесть, забудем Эндрю… Долой притворство — я не тот, за кого выдаю себя. За прошедшие годы никто не возбуждал меня и не приводил в отчаяние так, как ты, Джес. Не знаю, как долго это продлится, но если ты готова рискнуть… Согласна принять меня таким, какой есть? Если дотронусь до тебя, то уже не остановлюсь.
        В какой-то момент у Жасмин был такой вид, словно она готова послать его ко всем чертям. Что ж, он заслужил это одним только своим поведением в прошедшую неделю и тем, что собирался сделать. Он насытится и пойдет своей дорогой: так было всегда. На большее он не способен. Но он не в силах притворяться и отказывать себе. О последствиях он подумает завтра и найдет решение.
        В эту минуту ему нужно только одно: прижаться к мягким губам, стереть обиду в глазах.
        — Я всегда нравилась тебе?  — спросила она.
        В золотом платье, облегающем гибкое тело, Жасмин была похожа на богиню, впервые осознавшую свою власть.
        Сердце Дмитрия грозило пробить грудную клетку.
        — «Нравишься» слабо передает чувства, маленькая моя.
        «Даже в последний отчаянный момент надо сохранить честь»,  — думал Дмитрий. Он разговаривал с Жасмин как самодовольный, наглый плейбой. Господи, он был нежнее с женщинами, имен которых не помнил. Но у Жасмин не должно быть иллюзий. Если ее не устраивают условия, она может отказаться. Он не возьмет на себя грех соблазнения.
        В следующий момент она потянулась к нему. Дмитрий почувствовал дрожь облегчения, предвкушения, вожделения. Обняв за шею, Жасмин пригнула его голову навстречу своим губам.
        Он впился в ее рот с отчаянием и неутолимой жаждой, сгорая от нетерпения овладеть ею, а Жасмин, как плющ, обвилась вокруг него всем телом, прижимаясь грудью к его груди, закинув длинную ногу на его бедро. Она не могла сдержать стон. Дмитрий оставил последнюю попытку сдержать себя.
        Ее вкус преследовал его в течение двух последних дней, тихие вздохи звучали в ушах. Ни одна женщина не овладевала так его мыслями, никогда не казалась такой недоступной. В нем проснулся инстинкт собственника. Дмитрий признавался себе, что Жасмин лишает его рассудка.
        Он скользнул руками по стройной спине к округлым ягодицам и узким бедрам. Ему хотелось трогать ее везде, изучить каждый сантиметр прекрасного тела. Жасмин со страстью отдавалась его грубым ласкам, ерзая и постанывая от наслаждения, словно ее тоже охватило безумие.
        Запустив пальцы в ее волосы, он обхватил голову, склонил к жадным губам. Локоны, как сырой шелк, скользили по пальцам. Дмитрий упивался ее ароматом — запахом лета и луговых цветов. Чем больше он трогал ее, гладил, ласкал гладкий лоб, заалевшие губы, пульсирующую жилку на шее, нежные мочки ушей, тем мучительнее была мысль о чьих-то чужих руках на ее теле.
        Когда он представлял, как мерзавец вроде Гаспара, Джона Кинга или его отца лапает ее, оставляя грязные следы на шелковистой коже, навсегда подавляя невинный, но дикий нрав, его охватывала ярость и разгоралось вожделение. Дмитрий безжалостно терзал податливый рот, пока дыхание Жасмин не стало коротким и прерывистым. Между стонами он слышал:
        — Дмитрий…
        Чувствуя ее губы на горячей шее, он приподнял ее лицо: еще одно касание — и он сорвется. Она снова шепнула его имя, прозвучавшее одновременно, как изысканная ласка, поощрение и команда. Слетевшее с губ слово вернуло его к реальности, немного охладило безумный жар. Он не мог взять ее как обычную женщину не потому, что она девственница, а потому, что для него она была особенной.
        — Повторяй мое имя,  — скомандовал он, пытаясь найти молнию или застежку, чтобы раздеть ее.
        Обнимая его за шею, прижимаясь губами к его губам, она продолжала нашептывать:
        — Дмитрий…
        Нетерпеливой рукой он стянул бретельки золотого платья с ее плеч, коснувшись затвердевших под шелком сосков. Жасмин издала низкий, горловой звук, она не сводила с него глаз. С тихим шуршанием легкая ткань скользнула к ее ногам. Дмитрий отступил, чтобы лучше видеть ее. Дыхание замерло в груди. Казалось, всю жизнь он мечтал увидеть Жасмин обнаженной, но не догадывался об этом. Дмитрий забыл обо всем, поглощенный зрелищем великолепного тела.
        Для женщины, которая никогда не была с мужчиной, она вела себя смело, не отвернулась, не прикрыла грудь. Откинув стройные плечи, она смотрела ему прямо в глаза, но дрожащие ресницы и губы выдавали смятение. В черных глазах Жасмин горел вызов, словно она предлагала ему найти изъян в ее теле, осмелиться оскорбить ее словами.
        Ее грудь была тугой и округлой, а соски набухли под его жадным взглядом. У Дмитрия пересох рот, дыхание сбилось. Ее фигура была безупречной: плоский живот с изящной татуировкой чуть выше линии бикини, тень темного треугольника сквозь прозрачную ткань стрингов. Картину дополняли туфли на высоком каблуке с тесемками вокруг узких щиколоток длинных стройных ног.
        За несколько секунд эрекция стала болезненной. Никогда он так не возбуждался, просто глядя на женщину. Если она дотронется…
        В голове мелькнула неожиданная мысль: что-то не сходилось. Но непреодолимое желание затмило сознание. Ему хотелось одного: погрузиться в нее и забыть обо всем.
        — Сними стринги!  — хрипло скомандовал он.
        — И туфли?  — спросила она задохнувшимся голосом.
        Дмитрий чуть не взорвался. Обнаженная, Жасмин предстала перед ним совершенно другой женщиной, но это уже не имело значения, думал он. Он узнает ее — каждый изгиб и складку ее тела, ее вкус и аромат. Для него перестанут быть тайной ее мысли, желания. Она будет принадлежать ему.
        — Оставь их,  — велел он, вспоминая, как она бросилась на него с ножом. Одним ударом Жасмин навсегда оставила на нем свой след.
        Глава 9
        Наконец Жасмин готова была стать женщиной и тем самым избавиться от призраков прошлого, начать самой распоряжаться жизнью, черпать из нее удовольствие.
        Положив ладонь ей на затылок, другой рукой Дмитрий гладил ее бедро. Они стояли, плотно прижавшись друг к другу. Его восставший член упирался в низ ее живота. Мысль о том, что он войдет в нее, наполняла Жасмин томительным предвкушением.
        — Я причиню тебе боль,  — прошептал он.  — Этого не избежать.
        Жасмин порадовало, что Дмитрий счел нужным предупредить ее, проявив уважение. Он был честным с ней, по крайней мере, в сексе.
        — Я готова.  — Жасмин смотрела ему прямо в глаза.  — Забудь, что спас меня, что я сестра твоего друга, что достойна сострадания. Сейчас мы равны. Будь самим собой, не притворяйся нежным, не лги, чтобы успокоить.
        — Ты сведешь меня с ума.
        Жасмин улыбнулась:
        — Надеюсь, это приятное безумие.
        Придерживая ладонью затылок, Дмитрий до боли впился в ее губы страстным и горячим поцелуем, язык безжалостно вторгся в глубину приоткрытого рта. Жасмин истекала влагой. Широкая ладонь Дмитрия сжала ее ягодицы.
        — Господи, ты создана для секса, твое тело… Не видел ничего эротичнее.
        Жасмин дрожала с головы до ног. Удовольствие, как расплавленный воск, разливалось в ней и заполняло самые интимные уголки, которые она прятала даже от себя. До сих пор ее тело было лишь инструментом выживания и предметом тайного стыда. Слова и ласки Дмитрия заставляли по-новому взглянуть на себя.
        Дмитрий прижал ее к стене, раздвинув коленом ноги и удерживая ее руки над головой. Жесткая ткань брюк терлась о горячее лоно. Завороженная его взглядом, Жасмин словно теряла опору под ногами. Его губы скользнули по шее к пульсирующей ямке между ключицами. Запрокинув голову, Жасмин отдалась волнующим ощущениям. Напрасно она боялась, что, жалея ее, он будет приторно нежен: Дмитрий предстал во всем великолепии возбужденного самца и не давал ей пощады. В нем не было ни грамма фальши. Таким она помнила его все годы.
        Она содрогнулась от сладкого спазма, когда, удерживая ее руки и не давая тронуть себя, он провел языком вдоль ложбинки между грудей, приподняв ладонью округлую плоть, лизнул набухший сосок. Жасмин непроизвольно выгнулась навстречу новой изощренной ласке. Удерживая ее плечом, Дмитрий сжал губами твердый бутон, втянул в рот и — о господи — прикусил зубами. Жасмин не владела собой: она металась, стонала, молила, повторяя его имя, как мантру, а Дмитрий продолжал сладкую пытку.
        Жасмин ошибалась, думая, что все знает о сладострастии, и презирала порочное чувство. Она всегда удивлялась: как можно поддаться искушению ради нескольких минут сомнительного удовольствия. Но в этот момент их страстные взгляды, стесненное дыхание, сам факт, что вожделение заставило Дмитрия открыться ей, доставляли такое же наслаждение, как сводившие с ума эротические ласки.
        Она запустила пальцы в его густые волосы, когда его голова склонилась ниже. Дмитрий все еще был одет, в то время как Жасмин полностью обнажена. Это возбуждало еще сильнее, напоминая о том, что Дмитрий не только владел ее телом, но подчинил ее волю. Жасмин не возражала: ей хотелось целиком принадлежать ему.
        Дмитрий опустился на колени, прижавшись лицом к темному треугольнику между бедер.
        — Не могу больше ждать, Джес. Я должен узнать твой вкус.
        Жасмин дрожала как в лихорадке. Он приподнял ее ногу и положил себе на плечо. Горячее дыхание обжигало нежную кожу бедра. Она бы упала от охватившей слабости, если бы Дмитрий не удерживал ее.
        Когда он первый раз коснулся языком влажных складок вагины, Жасмин испытала острое ощущение, как от удара ножом. Но Дмитрий глубже проникал в тесное лоно, изощренными ласками доводя Жасмин до исступления.
        — Дмитрий,  — стонала она в изнеможении.
        — Посмотри на меня,  — скомандовал он хрипло.
        Жасмин опустила взгляд. Дмитрий стоял на коленях, прижимаясь к интимной ложбине между ног. Он походил на языческого бога, пирующего возле жертвенника, а она была его добычей. Завораживая ее взглядом, он сомкнул губы вокруг пульсирующего, набухшего клитора и легко сжал его. Жасмин не сдержала крика пронзительного наслаждения, чувствуя, как мир вокруг рассыпается сотнями ярких искр. У нее подкосились ноги, спазмы волнами прокатывались внизу живота. Дмитрий не отпускал ее, пока Жасмин вконец не обессилела. Тогда он подхватил ее на руки и понес на постель, не сводя глаз с прекрасного лица.
        Жасмин не сразу пришла в себя после потрясшего ее оргазма. За окном было темно. С улицы доносились звуки музыки, смех гостей, но Жасмин не слушала — не хотела делить Дмитрия ни с кем.
        Лежа на кровати, она наблюдала, как он снимает рубашку, брюки, черные боксеры. Наконец он предстал перед ней, стройный и мускулистый, во всем великолепии наготы: широкие плечи и грудь, бугры мышц под шелковистой кожей, плоский живот и…
        — Ох!  — не удержалась она от восклицания при виде мощного, возбужденного члена.
        Дмитрий слегка покраснел, но не улыбнулся.
        Протянув руку, Жасмин погладила пальцем твердый ствол от основания до головки. Сколько мужчин домогались ее с юных лет. Она ненавидела их и себя… не проявляла ни интереса, ни любопытства сначала из-за матери, потом из-за своей работы.
        — Теперь понятно, почему женщины сходят по тебе с ума,  — пробормотала она, все еще под впечатлением оргазма. Жасмин старалась преодолеть смущение.  — Достаточно поглядеть на тебя, и в голову приходят эротические мысли.
        — Не торопись с выводами, дорогая моя.  — Дмитрий склонился к ней.  — Возможно, завтра мы не вспомним друг о друге.
        Жасмин начинала понимать его. Несмотря на внешнее безразличие, Дмитрий способен на глубокие переживания, но боится показать это и прячется за жестокими словами, показной агрессией и оскорблениями. Наверное, он бежал бы без оглядки, если бы знал, какие жертвы она готова принести, чтобы оставить след в его сердце. Догадывается ли о том, что он исцеляет ее от мучительных комплексов?
        Жасмин подобралась ближе, встала на колени, наклонила голову. Каскад пышных волос закрыл лицо, пряча горящие щеки, она пойдет на все с единственной целью — доставить ему удовольствие. Касаясь губами твердого члена, она лизнула бархатистую кожу, наслаждаясь терпким вкусом, потом еще и еще…
        Дмитрий задыхался. Он запустил пальцы в ее густые локоны и сжал голову, удерживая ее в таком положении. Воодушевленная его реакцией, хриплым, прерывистым дыханием, низким горловым стоном, Жасмин захватила ствол губами и втянула в рот… Ощущение власти над ним вызывало у нее восторг, многократно усиливавший физическое наслаждение.
        Когда она сжала ладонь у основания члена, Дмитрий не выдержал и решительно опрокинул ее на спину. Он лег рядом, прижав бедром ее трепещущее тело, как охотник — добычу.
        — Довольно игр, милая. Я хочу войти в тебя.
        Его рука опустилась вниз, умелые пальцы раздвинули складки лона. Жасмин металась на смятых простынях и тихо стонала, но в голове упорно крутилась одна мысль.
        — Позволь доставить тебе такое же удовольствие, как ты мне,  — прошептала она срывающимся голосом.
        Когда безумие оргазма немного спало, ее охватила тревога. Жасмин не боялась боли и была готова к ней, но покоя не давали слова, сказанные Дмитрием недавно: «С девственницами в постели много возни». Она скорее умрет, чем подтвердит его правоту.
        Поцелуй Дмитрия снова зажег ее, воспламенив каждую клеточку.
        — Думаешь, я не получаю удовольствия, Джес?  — Он накрыл ее своим телом, и Джес забыла обо всем.  — Твои отчаянные вскрики, поцелуи, ласки до самозабвения. Господи, я схожу с ума оттого, что овладею тобой…
        Как сквозь пелену тумана Жасмин услышала тихое ругательство — Дмитрий вспомнил о презервативе. Она остановила его движением руки.
        — Я принимаю таблетки с шестнадцати лет. Меня заставила мать. Может, она считала, что я так же слаба перед мужчинами, как она.  — При упоминании о матери Жасмин закрыла глаза от привычного стыда и унижения.
        — Посмотри на меня, Джес,  — склонился к ней Дмитрий. Он коснулся губами закрытых век, кончика носа, рта. Раздвинув ее ноги, он уперся горячим концом пениса в ложбинку между бедер, щекоча возбужденный клитор.  — Ты не такая, сама знаешь. Твой огонь, смелость, страсть…  — он не переставал целовать ее,  — невинность и доброта… Губы Дмитрия добрались до соска, и Жасмин снова вспыхнула, дрожа от нетерпения ощутить его внутри себя, принадлежать ему целиком.
        Он крепко сжал ладонями ее бедра, нащупывая влажный вход.
        — Само совершенство…  — прошептал Дмитрий и одним сильным, уверенным движением вошел в нее.
        Почувствовав острую боль, Жасмин замерла. Впившись ногтями в его спину, она старалась восстановить дыхание, проникнуться новым, незнакомым ощущением инородного тела внутри себя. Ее душил дерзкий внутренний крик радости: жаркое, сильное мужское тело окружало и наполняло ее. Жасмин прикусила зубами плечо Дмитрия, чувствуя его восхитительный соленый вкус.
        — Ты прекрасна, Джес.  — Низкий голос Дмитрия вернул ее к реальности.  — Господи, я как будто в раю.
        Удерживая ее за плечи, он глубоко вонзился в нее, словно стремясь заполнить без остатка, проникнуть до сердца. Жасмин ахнула уже не столько от боли, сколько от новой вспышки возбуждения. Дмитрий пробормотал что-то по-гречески. Хоть Жасмин не поняла смысла, но ее охватил восторг: Дмитрий дрожал, охваченный страстью, как и она, он потерял контроль над собой. Притянув к себе его голову, Жасмин заглянула в глаза, желая удостовериться в том, что произошло между ними.
        — Тебе хорошо, Дмитрий?  — потребовала она ответа. Ей надо было знать наверняка.
        Услышав поток виртуозной брани, Жасмин улыбнулась. Дмитрий нежно откинул с ее лба влажные локоны.
        — Это я должен спросить, дорогая. Как ты себя чувствуешь?
        — Умру, если ты двинешься, но если не двинешься, то все равно умру,  — усмехнулась Жасмин. В ней снова начал разгораться огонь, когда Дмитрий лениво прихватил губами затвердевший сосок.  — Признайся, только честно. Тебе понравилось?
        Он медленно провел губами по ее плечу, словно хищник, готовящийся к новой атаке.
        — Ты такая горячая и тугая, а я слишком возбужден…  — Дмитрий опустил голову ей на грудь и глубоко вздохнул.  — Джес, я не могу остановиться, но мне не хочется причинять тебе боль.
        Жасмин никогда не знала его таким нежным и виноватым.
        — Но мне уже не больно.
        Она сжала пальцами его твердые ягодицы, прижимаясь к сильным бедрам. Мужская мощь Дмитрия завораживала ее. Жасмин не могла насытиться им. Ее бросало в дрожь от одной мысли, что он может сделать с ней. Под тяжестью мускулистого тела она казалась себе хрупкой и беспомощной.
        — Я доверяю тебе,  — шепнула она.
        Дмитрий пристально посмотрел ей в глаза.
        — Джес, прости, но я не смогу медленно… Ты слишком заводишь меня, а я законченный эгоист.
        — Однако с тобой я увидела небо в алмазах. Не так уж ты плох, а я сильнее, чем кажусь. Поверь, Дмитрий,  — промурлыкала Жасмин, выгибая спину ему навстречу.
        Жестко прижав ее к матрасу, он приподнял бедра и с силой вонзился во влажное лоно. Жасмин металась между адом и раем, пока Дмитрий мощными размеренными толчками входил в нее, словно желая пригвоздить к постели.
        — Быстрее,  — попросила Жасмин и больно укусила за плечо, когда он не послушался.
        Тем не менее движения участились, стали хаотичными. Руки Дмитрия крепко сжимали бедра, болью усиливая наслаждение. Жасмин чувствовала, как закручивается пружина возбуждения, приближая ее к пику. На секунду Дмитрий замер, сжав пальцами ее клитор, и Жасмин содрогнулась в оргазме. Дмитрий продолжил движение. На сей раз она не закрыла глаза. Жасмин хотела видеть всю смену эмоций на его лице: напряжение и страсть, стальной блеск глаз, капли пота на верхней губе, момент разрядки. Рычание сорвалось с его губ, когда, обессиленный, он рухнул на нее.
        Жасмин обняла его, принимая в объятия.
        Наконец она стала женщиной, с благодарностью приняв перипетии перевоплощения и мужчину, лишившего ее девственности с такой всепоглощающей страстью. Пускай он утверждает, что не испытывает эмоций, не способен к нежности и прячет лицо под безупречной маской… но он невиновен в грехе ее брата.
        Жасмин готова полюбить его. И не важна причина — секс, гормоны или что-то еще…
        Глава 10
        Откинувшись на подушки, Дмитрий увлек Жасмин за собой. Волны удовольствия после бурного, эмоционального оргазма все еще прокатывались под кожей.
        Дерзость Жасмин, ее вопросы, радость, боль, восторг в ее глазах — она отдала ему не только тело. Он помнил, как в детстве она щедро делилась всем, что имела и чувствовала, вызывая его восхищение.
        Впервые в жизни секс стал для Дмитрия не только физиологической разрядкой, но интимным актом взаимного проникновения, обмена, понимания. Жасмин оставила в нем частицу себя, как и он отдал себя, сам не желая того. Никогда Дмитрий не чувствовал столь глубокого удовлетворения и правильности содеянного. Прильнувшая к нему женщина доставляла такую радость, что он не испытывал желания двигаться, хотя раньше после секса всегда устремлялся в душ.
        Кожа Жасмин была влажной, дыхание неровным и прерывистым. Она лежала с закрытыми глазами, положив тонкую руку ему на грудь, а ее кудри разметались по его плечу. Потянувшись за простыней, чтобы накрыть разгоряченные тела, он замер, не в силах отвести взгляд от округлых ягодиц и плавного изгиба бедра. От одного воспоминания о плотном соске на языке, Дмитрий снова ощутил эрекцию.
        — Ты в порядке?  — хрипло спросил он.
        Жасмин кивнула, не открывая глаз. Ее рука опустилась вниз, пальцы обхватили основание пениса. Губы изогнулись в улыбке, когда она затеяла игру. Дмитрия охватил жар:
        — Если ты будешь продолжать, Джес, я снова возьму тебя.
        — Что тебя останавливает?
        Приподнявшись на локте, Жасмин лизнула его сосок, как кошка сметану. Дмитрий не сдержал низкого стона.
        — Твоему телу нужно время, чтобы привыкнуть ко мне. Не стоит так легкомысленно испытывать мое терпение: ты слишком соблазнительна.
        — Ладно,  — согласилась Жасмин, но не отпустила его.
        Почему он так откровенен с нахальной женщиной? Похоже, ей доставляет удовольствие дразнить его. Сдерживая непреодолимое желание заняться сексом, Дмитрий признал, что ему приятна настойчивость Жасмин. Он готов позволить ласкать себя, чтобы любоваться ее смеющимся взглядом.
        Обычно он с нетерпением ждал последнего всплеска оргазма, чтобы встать и уйти. Пару раз заставлял себя остаться в надежде испытать какие-то чувства к партнерше, но его охватывали холод и равнодушие, убивавшие возбуждение. Бросая одну женщину, Дмитрий искал другую, но ни одна не могла заполнить мучительную пустоту.
        Тем не менее вожделение пульсировало в крови, когда рядом была Жасмин. Ее безыскусные ласки были скорее нежными, чем возбуждающими, но ему совсем не хотелось уходить.
        Дмитрий знал, что должен испытывать вину и сожалеть о том, что не проявил нежность и деликатность, ему еще предстоит суровый выговор от Ставроса за эгоизм и бесчувственность. Однако ему не было стыдно за то, что изменил привитому Янисом кодексу чести. Вдыхая природный аромат Жасмин, смешанный с запахом секса, прижимаясь к ее мягким округлостям, Дмитрий чувствовал бесконечное удовлетворение от самого потрясающего оргазма в жизни. Его несколько удивляла глубина собственных переживаний, ведь до сих пор утром следующего дня он не мог вспомнить имя женщины, с которой провел ночь.
        Все, кто знал его, включая Яниса и Ставроса, сходились во мнении, что Дмитрий вспыльчив, не признает дисциплину, падок на соблазны. Они не догадывались, что он просто не способен ничего чувствовать: слишком суровые испытания выпали на его долю в юности.
        Дмитрий отрекся от той части жизни, где на нем лежал грех за смерть матери и боль от побоев отца. Однако любое переживание или длительная привязанность повергали его в панику. Казалось, мальчик из прошлого только и ждал момента, чтобы вернуться и принести страдание. Поэтому Дмитрий скользил по поверхности, ловил минуты удовольствия. Если бы не усилия Яниса, а потом Ставроса, его существование совсем утратило бы смысл.
        Но в его жизнь вернулась Жасмин.
        Ее веки сонно опускались, но на губах играла глуповатая улыбка. Дмитрий тихо засмеялся: Жасмин была неотразима в своем энтузиазме принять все, что случилось ночью. Она перевернула его жизнь, заставила открыть глаза и увидеть себя в новом свете. Он крепче обнял ее:
        — Почему ты улыбаешься?
        Жасмин медленно подняла ресницы. Дмитрию казалось, что ее взгляд волшебным образом завораживает его. Выражение лица было открытым, исключая всякую попытку притворства. Жасмин смотрела на него, словно не видела ничего более прекрасного в жизни. Дмитрий с изумлением чувствовал, как его захлестывают эмоции, разрастаясь и заполняя все уголки души и тела. Он понял, что обязан навсегда сохранить улыбку на ее губах.
        Жасмин собственническим жестом провела пальцем по его сомкнутому рту. Дмитрий глубоко вздохнул, стараясь расслабиться: он никогда не позволял женщине дотрагиваться до себя после того, как доставил удовольствие себе и ей.
        — Потому что мне было хорошо.  — Длинные ресницы опустились, отбрасывая тень на бледные щеки,  — у Жасмин не было сил открыть глаза.  — Клянусь, Дмитрий, завтра можешь делать со мной, что хочешь,  — величественно произнесла она, как дарящая милость богиня.
        Он хотел сказать, что уже получил бесценный дар — ее доверие, но промолчал.
        — А сейчас просто ответь на мой вопрос,  — попросил он, снова удивляясь, как легко она владеет своим телом. Жасмин олицетворяла сексуальность. Думая об этом, он представил других мужчин рядом с ней, но поскорее отогнал коварную мысль. Рядом с Жасмин его терзали сомнения и мрачные предположения.
        — О чем?  — сразу насторожилась она.
        — Что ты делала все эти годы в заведении Ноя?
        Затянувшееся молчание заставило его резко привстать. Сердце бешено стучало. Плечи Жасмин заметно напряглись. Она укрылась простыней, избегая его взгляда.
        — Что бы там ни было, Джес…
        — Я танцевала у шеста на сцене ночного клуба,  — испуганная его реакцией, Жасмин подняла глаза. Выражение мучительного стыда в ее глазах еще сильнее разъярили Дмитрия.
        — Танцовщица у шеста?  — недоверчиво повторил он, превозмогая бессильную злобу на самого себя за то, что поздно пришел ей на помощь.
        — Все произошло случайно. Одна из девушек заболела и просила заменить ее, чтобы не потерять место. Думала, что это будет только одна ночь, но, как ни странно, я имела бешеный успех, хотя выступила ужасно. Вероятно, помогла экзотическая внешность, которой я обязана отцу,  — произнесла Жасмин с отвращением.  — Но чаевые, Дмитрий! Я получила в десять раз больше, чем когда работала официанткой. У меня появилась надежда вырваться из капкана.  — Она сжалась в комочек, а голос почти замер.
        Дмитрий впервые понял всю глубину ее стыда. Вот почему она скрывала от него свое прошлое? Считала себя недостойной?
        Если бы она знала правду о нем…
        — Я изнуряла себя бесконечными тренировками. На мне живого места не было: все мышцы болели, словно в меня всаживали ножи. В кружевном белье, почти голая, я возбуждала мужчин. Они видели во мне аппетитную плоть, а не живую женщину с желаниями и страхами. Я ненавидела и проклинала себя каждую ночь, когда выходила к шесту, но продолжала делать это и пользовалась ошеломляющим успехом.
        Дмитрий моргнул — красная пелена ярости застилала глаза.
        — Какая угроза Ноя заставила тебя вспомнить обо мне?
        Жасмин снова отвела взгляд:
        — В прошлом году меня перевели с боковой сцены на центральную. Вместо большого эстрадного концерта я стала выступать в невероятно дорогом приватном шоу на маленькой сцене, где мужчины могли дотронуться до меня. Их взгляды становились все похотливее, она начали лапать меня. Ной не хотел терять деньги и ослабил охрану, никто не мешал им преследовать меня после выступления. Но даже тогда мне удавалось скрыться…
        Наконец Ной сказал, что клиенты готовы платить бешеные деньги за частные выступления, больше тысячи за один танец… хотят ближе узнать меня. Девочки говорили, что все не так плохо, они больше зарабатывали… У меня перед глазами стояла мать, и я понимала, что стану такой, как она, буду ненавидеть себя всю жизнь… Это выше моих сил. Казалось, я никогда не покончу с унижением, не выберусь из грязи… Если бы только надо мной не висел долг Эндрю.
        У Дмитрия тошнота подкатывала к горлу, когда он представлял пьяных, похотливых клиентов Ноя, лапавших и оскорблявших Жасмин, совсем не похожих на завсегдатаев ночного клуба, которым владел он сам. Дмитрий в бешенстве вскочил с кровати.
        Жасмин села, прижимая простыню к груди. Он задохнулся при виде ее жалобных глаз.
        — Что с тобой, Дмитрий? Не смотри на меня так! Будто я…  — Она не смогла закончить фразу.
        Дмитрию не было дела до ее чувств. Он живо представил, чем все могло обернуться для Жасмин.
        — Почему не позвала меня раньше? Тебе не пришлось бы переносить весь этот ужас и позор. Что, если один из них обесчестил бы тебя, заставил сделать что-то против воли?  — Он повернулся и с силой ударил кулаком в стену. Пронизывающая боль не помогла унять леденящего кровь страха.
        — Ты должен понять…
        — Что, Джес? У тебя был выбор. Мой отец — омерзительный алкоголик. Знаешь ли ты, что моя мать была проституткой?  — горько произнес он, впервые озвучивая секрет, который не знала ни одна живая душа.  — Он пил на деньги матери и ненавидел ее за это. Он вымещал злобу на матери и на мне. Я не мог остановить его, пока не подрос и не научился пользоваться кулаками.
        Мать копила деньги, чтобы отвезти меня к своему дяде Янису в Афины. Она прятала их, потому что отец все отбирал. За два дня до побега он узнал о нашем плане, напился до чертиков, толкнул ее. Мать ударилась головой о стену и скончалась прежде, чем я пришел на помощь. Отец запер меня в комнате и сбежал.  — Дмитрий опустился на кровать, сжав голову руками. Его била дрожь, как будто он все еще обнимал безжизненное тело матери.  — Несколько часов я просидел без движения, представляя тысячи способов, как я мог бы спасти ее. Стояла мертвая тишина… С тех пор я не переношу тишину. Если бы Эндрю не пришел за мной, как обычно, когда узнавал от соседей о припадках отца, я бы не двинулся с места.
        Знаешь, что я подумал, когда Гаспар дотронулся до тебя, Джес? Испугался, что не смогу спасти тебя. А теперь ты рассказываешь, как добровольно столько лет обнажала тело…
        Дмитрий чувствовал, что он на грани срыва. Боль и страх раздирали его. Он с трудом дышал. Отвернувшись от Жасмин, он натянул измятые брюки. Дмитрий боялся взглянуть на милое лицо, порозовевшую кожу, борясь с искушением свернуть ей шею за глупое упрямство или наброситься и грубо овладеть ею, причинив боль, только чтобы снять напряжение скованных отчаянием мышц. Ему хотелось ощутить ее хрупкое тело в ладонях, убедиться, что она в безопасности, защищена от чужих посягательств. Но потом он не смог бы простить себя. Ему надо немедленно покинуть Жасмин и разобраться со своими эмоциями.
        — Дмитрий…  — услышал он тихий голос и повернул голову. Завернувшись в простыню, Жасмин возвышалась на подушках, как богиня. Даже в ярости Дмитрий был бессилен против ее чар.
        — Не надо, Джес… Нет сил смотреть на тебя.
        Ее руки бессильно опустились. В глазах мелькнуло странное выражение. Дмитрий остановился у самой двери.
        — Я ненавидела тебя за то, что ты уходил не оборачиваясь,  — произнесла Жасмин убитым голосом, вынудив его неподвижно застыть у порога.  — Много лет я мечтала о том, что ты вернешься и спасешь нас с Эндрю. Эта навязчивая мысль поддерживала меня, когда у Эндрю начались проблемы, когда казалось, что я не выдержу.  — Она подняла руку, когда Дмитрий готовился возразить.  — Теперь я знаю правду, но, когда Эндрю оболгал тебя, сказав, что ты отказался от нас, надежда обернулась жгучей ненавистью. Она заглушала боль.
        — Мне стало понятно, что ты бросил меня, как отец, мать и даже Эндрю. На его похоронах ты был отчужденным и недосягаемым, но полным жалости ко мне. Ты был холодным как лед и предложил мне денег, словно я не заслуживала большего. Казалось, тебе надо просто откупиться от меня и забыть.
        Жалость? Как она могла подумать? Он смотрел тогда на восемнадцатилетнюю красавицу, излучавшую лютую ненависть к нему, и решил, что ему нет места в ее жизни. Слишком жестокой была мысль, что он не сумел спасти еще одну жизнь… с его богатством он оказался бессильным… Если бы удалось уговорить Жасмин принять помощь, он не посмел бы взять ответственность за нее…
        Даже сейчас риск ему не по силам.
        — Эндрю всегда говорил,  — продолжала Жасмин,  — гордость была моим самым большим недостатком. Мысль о том, чтобы умолять тебя о помощи, убивала. Больше всего я боялась твоей жалости. Мне надо было доказать, что я смогу подняться без тебя… Глупо, конечно, но ты не шел у меня из головы.
        — Господи, Джес…
        — Сегодня наконец я решила, что мне нечего стыдиться. В конце концов, я не ответственна за чужие ошибки… Вот теперь я в твоей постели, а ты смотришь на меня с таким видом, словно сожалеешь, что дотронулся до меня. Случилось именно то, чего я больше всего боялась.
        Она не дала ему шанса ответить или осмыслить обвинения, высказанные в обычной категоричной и откровенной манере.
        Волоча за собой запачканную кровью простыню, она ушла.

        Жасмин не знала, сколько времени простояла под душем, но горячие струи не могли растопить ледяной холод в груди. Казалось, она уже никогда не сможет согреться.
        Ее сомнительная карьера танцовщицы вызывала у Дмитрия отвращение. Она прямо спросила об этом — он не отрицал. Однако больше, чем реакция Дмитрия на ее ночные выступления, Жасмин терзали внутренние сомнения. Даже если он смирится с ее прошлым, она уже не сможет вернуть собственные, сказанные сгоряча слова. Она не собиралась выдавать себя, только пыталась объяснить причину, мешавшую прийти к нему за помощью. Ей невыносимо было видеть разочарование в его глазах. Вместо этого она выболтала сокровенные мысли, в которых сама не разобралась до конца.
        Жасмин потерла виски, где зарождалась боль. На самом деле у нее ныло и болело все тело, особенно между ног. Струи воды, бьющие по сверхчувствительной коже, обжигали синяки от сильных пальцев, сжимавших в порыве страсти бедра, плечи, спину. Боль ощущалась снаружи и внутри.
        Он всегда был в ее мыслях. Зачем она выдала себя? Неужели совсем лишилась самоуважения? Может, еще будет умолять его не выгонять ее из постели?
        Дмитрий занимался с ней любовью — нет, сексом,  — прекрасным, взрывным, но только сексом. Зачем ей понадобилось грузить его своими эмоциональными проблемами и страхами? Не слишком ли самонадеянно выплакать горечь обид на груди мужчины, который в экстремальных обстоятельствах признался, что хочет ее? Теперь он не может глядеть на нее.
        Узнав его историю, она почти не сомневалась: взрыв страсти спровоцирован лишь желанием защитить ее. На ее месте могла быть другая. Дмитрий страдает от комплекса вины с тех пор, как подростком стал свидетелем ужасной смерти матери.
        Кто она? Потерявшая невинность бывшая танцовщица, без копейки денег, без профессии? Она не спасла брата и мать от пагубных пристрастий и без памяти влюбилась в подростка, с которым познакомилась в детстве.
        Испытывая физическую боль, она не находила душевных сил упрекать себя. Сегодня она приняла решение начать новую жизнь, совершать собственные ошибки, если такова ее судьба, и отпустить тень прошлого. Возможно, ее первой ошибкой стала любовь к человеку, которому она неинтересна.
        Ее карьера напоминала ему о прошлом, от которого он отказался, а она упорно навязывает ему себя, секс, интимные признания. Зачем богатому и успешному мужчине нужна такая, как она?

        Выйдя из дома, Дмитрий остановился у калитки в сад. В голове бесконечно звучал голос Жасмин, полный отчаяния и стыда. Господи, он только сейчас до конца осознал, какое унижение она испытывала все эти годы и ее предельно низкую самооценку. Дмитрий видел, что она увлечена им, но не догадывался о глубине ее чувства. Рассказав правду об Эндрю, он разрушил последний барьер. Признания Жасмин потрясли его, но он не был готов ответить ей. Он не достоин ее и никогда не будет достоин.
        На темной аллее Дмитрий заметил одинокую молчаливую фигуру: Ставрос без пиджака, в одной рубашке, оперся о каменную скамейку. Они часто сидели здесь рядом, глядя в звездное небо и думая о благородстве человека, спасшего их обоих из земного ада. Оба дали клятву до конца дней быть достойными его доверия.
        Прямой и принципиальный Ставрос многому научил Дмитрия, но сейчас он был последним человеком, которого Дмитрий хотел видеть. Ставрос не лгал, чтобы пощадить чувства, особенно если дело касалось чести.
        — Ты соблазнил ее, не так ли?  — заговорил Ставрос, не скрывая презрения.
        Дмитрий сжал челюсти, сдерживая порыв дикой ярости. Сегодня он не должен сорваться.
        — Свидетелями скандала в беседке стали несколько человек. Ты пошел за девушкой, и вы не вернулись. Леа беспокоится о ней,  — продолжал Ставрос.  — Застав тебя здесь ночью, могу сделать вывод, что в тебе заговорила совесть.
        — Жасмин была танцовщицей в подпольном ночном клубе.
        Слова тяжело упали, как готовая взорваться граната. От изумления Ставрос лишился дара речи.
        — Это не самое худшее,  — добавил Дмитрий, надеясь выкрутиться из неприятной ситуации, но, как ни странно, не сожалея о содеянном.
        — А что же?
        — Ее мучает… стыд. Жасмин упряма, но очень уязвима. Она все еще испытывает ко мне чувства из нашего детства… Да, я соблазнил ее — и это гораздо хуже. Если бы я знал, как сильно она…
        — Хватит, Дмитрий. Перестань лгать самому себе.
        Обвинение попало в цель, потому что Ставрос был прав. Дмитрий все равно затащил бы Жасмин в постель, не думая о последствиях. Удивительно, что он так долго сдерживал себя. Он просто не мог уйти от нее и обречь себя на вечную муку, думая, что с ней, с кем она, кто занял его место, достоин ли он Жасмин…
        Он сходил с ума, когда представил другого мужчину, ловящего ее лукавую улыбку, целующего, ласкающего гибкое тело… Раньше Дмитрий был напрочь лишен собственнического инстинкта в отношении женщин. Он испытывал только холодное отчуждение, редко дружбу, как в случае с Аней.
        Жасмин отдалась ему не по легкомыслию, и он не мог обидеть ее, сказав, что их связь была случайной. Он не мог унизить ее потому, что сотни людей в ее жизни делали это до него. Единственно возможное решение вопроса пришло, как озарение,  — простое и ясное. Сердце на секунду замерло, а потом забилось с новой силой.
        — Я знаю, что делать,  — тихо сказал он, захваченный мыслью, готовой перевернуть его судьбу. Дмитрий не испытывал сомнений: он нашел наконец правильный выход из ситуации, которую сам создал.
        Строгое лицо Ставроса еще больше помрачнело.
        — Что ты решил?
        Дмитрий вздохнул, сожалея, что не может уйти от ответа, послав друга к черту: Ставрос слишком дорог ему. Благодаря Янису они стали ближе, чем братья,  — они стали совестью друг друга.
        — Я не обижу ее.
        — Есть много способов избежать прямого оскорбления, Дмитрий. Я украл пять лет из жизни Леа, которые не смогу вернуть. Не повторяй моей ошибки, не поддавайся глупой гордыне, когда будешь решать судьбу Жасмин.
        — Я не буду принуждать ее, Ставрос.
        Конечно, решение примет сама Жасмин, но он даст ей счастье, которого она заслуживает. Он должен был сделать это много лет назад ради Эндрю. С его стороны это не будет жертвой: бесконечная смена женщин не принесла счастья, не заполнила душевную пустоту. С Жасмин, по крайней мере, у него останется удовлетворение от выполненного долга. Ее улыбка смягчит тоску одиночества.
        — Дмитрий, скажи…
        Дмитрий не дослушал. Он резко повернулся и ушел в дом. Впервые за долгие годы он словно ожил: к нему вернулось человеческое достоинство.
        Глава 11
        Спустя два дня природа подарила прекрасный день, словно подарок на венчание сиявших от счастья Леа и Ставроса. На глаза Жасмин навернулись слезы, когда она смотрела на влюбленную пару, остановившуюся для фотографирования под аркой из лилий. Нежное лицо Леа прекрасно контрастировало с благородной сдержанностью Ставроса.
        Жасмин была счастлива, что присутствует на таком важном событии. Больше всего ей понравился момент, когда Дмитрий, неотразимый в черном смокинге, подвел Леа к Ставросу, соединив руки супругов. Возникла пауза. Мужчины обменялись еле заметными взглядами. Дмитрий поцеловал Леа в щеку и встал рядом со Ставросом.
        Жасмин привыкла к неожиданным поворотам судьбы, но за последние два дня события сменялись с невероятной скоростью.
        В ту ночь, когда Дмитрий, разозлившись, покинул ее, Жасмин долго не могла заснуть и задремала только под утро. Она не плакала и не жалела себя, но не могла отогнать упорный вопрос: куда он ушел? Неужели снова исчезнет из ее жизни?
        Вдруг неожиданно, когда солнце заливало комнату розовым светом, он оказался в ее кровати. Великолепный и вызывающий в своей наготе и мужской стати, он прильнул к ней теплым мускулистым телом.
        Подумала ли она оттолкнуть его или протестовать, хотя бы для виду, когда он улегся рядом, словно там его место? Нет. Ее переполняло счастье оттого, что он вернулся, простив все, что она наговорила. Жасмин признавала свое бессилие против Дмитрия. Сердце подскакивало к горлу от его взгляда, кожа горела от случайного прикосновения. Прошлое больше не стояло между ними, он все еще хотел ее, успокаивала она себя.
        Дмитрий притянул ее к себе, закинув ногу на бедро и обняв за талию сильной рукой. Шепча невнятные слова, он проник ладонями под рубашку — его рубашку, похищенную ею из шкафа в лондонском отеле,  — и сжал грудь. Твердый член упирался ей в ягодицы. Дмитрий признавался, что никогда не испытывал такого непреодолимого сексуального голода и страстного желания. Вспоминая его жаркий шепот, Жасмин, стоя сейчас в толпе гостей, чувствовала возбуждение.
        Под его ласками она забыла о недавней боли.
        — Пожалуйста, Дмитрий.  — Вот все, что она могла произнести.
        Медленно и лениво он вошел в нее сзади, прикусывая зубами плечо и теребя пальцами клитор в том же неторопливом ритме. Они одновременно достигли длительного оргазма.
        Дмитрий был непривычно спокоен, наслаждаясь их близостью, словно не собирался больше покидать ее. Жасмин пыталась скрыть навернувшиеся на глаза слезы, но Дмитрий повернул ее к себе.
        — Больше не будет слез и стыда, дорогая моя,  — сказал он.  — Прошлое не вернется.  — Он поцеловал ее в висок, дрожащие веки, мокрые щеки, с нежностью прижал к себе.  — Не осуждай себя за то, что пришлось пережить.
        Жасмин не выдержала и разрыдалась у него на груди, давая выход накопившимся за долгие годы тоске и одиночеству. Дмитрий утешал, успокаивал, баюкал ее, пока оба не заснули рядом.

        Жасмин проснулась около полудня. На подушке лежали красная роза на длинном стебле, бархатный футляр и записка. «Вернусь в день венчания — надо кое-что подготовить. Надень это для меня»,  — прочитала Жасмин. Со сбившимся дыханием она достала из мягкого чехла прекрасное бриллиантовое ожерелье, серьги и браслет. Подарок выглядел невероятно дорого. Удивительно, как его доставили за такое короткое время.
        Жасмин казалось неправильным принять такой дар после всего, что произошло между ними: за ней и так был громадный долг. Их связывали странные отношения, и ей хотелось сохранить хоть каплю гордости. Оставленная Дмитрием короткая записка значила для нее больше, чем дорогой подарок.
        Жасмин тронула рукой бриллиантовый кулон, который надела вместо новых драгоценностей, в надежде, что он поймет. Она с нетерпением ждала окончания церемонии, чтобы поделиться с Дмитрием новостями и снова оказаться в его объятиях.
        Гости вокруг разразились смехом. Жасмин обернулась и не сдержала улыбки, увидев, как Ставрос подхватил Леа на руки и понес в дом.
        Крепкие руки обняли ее сзади, заставив радостно вскрикнуть. Мгновенная эрекция Дмитрия, прижимавшего ее к бедрам, пробудила ответное желание. Сплетя длинные пальцы с ее пальцами, он прошептал:
        — Твой аромат, дорогая, сводит с ума. Хочу отведать вкус.
        Повернув голову, Жасмин пролепетала пересохшими губами:
        — Дмитрий, мне надо кое-что сказать…
        — Тебе хотелось потанцевать, не так ли?
        Не дожидаясь ответа, он увлек ее на танцевальную площадку, устроенную на лужайке. Запах цветущих апельсиновых деревьев наполнял воздух, а мерцающие китайские фонарики создавали сказочную атмосферу. Приближался вечер. Праздник был в разгаре. По кивку Дмитрия оркестр перешел от бодрой греческой песенки к медленной мелодии. Жизнь казалась прекрасной благодаря мужчине, все больше завладевавшему сердцем Жасмин. Глядя ей в глаза, Дмитрий повел ее в танце. С непринужденной элегантностью он легко маневрировал между вальсирующих пар, ничем не напоминая юношу, кулаками защищавшего свою жизнь.
        У Жасмин немного кружилась голова, хотя она не выпила ни капли спиртного. Прижавшись щекой к плечу Дмитрия, она глядела на гостей. В число приглашенных на свадьбу Леа входил весь цвет мира моды от длинноногих моделей и знаменитых дизайнеров до владельцев глянцевых журналов. «Зачем я нужна ему?»  — возвращалась к назойливой мысли Жасмин. Она ловила направленные на Дмитрия заинтересованные взгляды женщин.
        Жасмин без труда читала в их взглядах похоть, но интерес не шел дальше секса. Они видели перед собой лишь очень красивого богатого мужчину с горячим темпераментом. «Я знаю его так, как вам и не снилось»,  — думала она с неожиданной агрессивностью. Непроизвольно Жасмин сжала пальцы на плече Дмитрия, словно утверждая свое право на него.
        — Ты напряжена. Что-нибудь случилось?
        — Нет,  — ответила она, решив, что скорее умрет, чем позволит глупым мыслям разрушить прекрасный вечер. Жасмин готова была совершить невозможное, чтобы Дмитрий мог гордиться ею. Успокоенная этой мыслью, она полностью отдалась плавным, ритмичным движениям в объятиях Дмитрия.
        Несколько минут они молча наслаждались чувственной атмосферой близости. Каждое прикосновение напоминало Жасмин об эротических ласках и обещало наслаждение грядущей ночи. Их связь странным образом началась в постели, и, глядя на Дмитрия, Жасмин снова переживала интимные подробности того, что произошло между ними два дня назад.
        — Ты танцуешь как бог,  — прошептала она.
        — Янис, как ни удивительно, заставил нас брать уроки танцев. Он твердо решил привить хорошие манеры двум хулиганам.  — Он крепче прижал ее к себе.  — Однако я не удивлен, что мужчины роняют слюни, глядя, как ты движешься.
        Жасмин настороженно взглянула на него, но в глазах Дмитрия сверкало лишь веселое лукавство: в них не было намека или осуждения. Привычное чувство стыда тем не менее заставило ее отвести взгляд.
        — Ты прекрасно танцуешь, Джес,  — успокоил он, с нежностью приподняв ее подбородок.
        Удивившись его проницательности, Жасмин улыбнулась в ответ. Отстранившись, Дмитрий оглядел ее с головы до ног, от элегантного узла волос и бриллиантового кулона до низкого подола выбранного Леа шелкового платья.
        — Почему ты не надела ожерелье?  — заметил он с оттенком неудовольствия.
        — Я…
        — Давай уйдем отсюда.  — Не дожидаясь ответа, он потянул ее за руку через толпу гостей на дорожку.
        Через пару минут они вошли в дом через боковую дверь и оказались в кабинете с явно мужской аурой: кожаные диваны и огромный письменный стол красного дерева, стойкий запах сигар. Дмитрий решительно закрыл створки окна, через которое в комнату проникали оживленные голоса.
        — Наконец-то,  — сказал он, сажая Жасмин на край стола и раздвигая ей ноги, сколько позволяло платье. Он подождал, пока она сомкнет лодыжки у него за спиной.  — Не мог думать ни о чем другом.
        Дмитрий впился в ее губы с необузданной страстью, распаляя Жасмин. Она уперлась руками в его грудь. Рот Дмитрия щекотал ей шею.
        — Подожди, Дмитрий, я хочу поговорить.
        — Не принимаю отказа. Сначала то, что я хочу, маленькая моя,  — выдохнул он, устраиваясь между ее бедер.  — Ты нужна мне, как воздух.
        Вцепившись в его плечи, Жасмин непроизвольно подалась навстречу, усиливая давление на горячее, пульсирующее лоно. На лице Дмитрия появилась торжествующая улыбка, показавшая Жасмин, как легко и покорно она исполняет его желания. Если в этот момент она не найдет силы сдержать себя, то в будущем он уже не будет с ней считаться.
        Она сильно прикусила его нижнюю губу. Дмитрий в недоумении отшатнулся и прижал губу пальцем.
        — Нам нужно поговорить. Убери руки.  — Жасмин знала, что не продержится ни секунды, если Дмитрий не отступит.  — Пожалуйста, выслушай меня, а потом всю ночь делай со мной, что хочешь.
        Дмитрий тяжело перевел дыхание, как хищник, отпускающий добычу.
        — Ладно, говори. Заодно объясни, почему ты не надела драгоценности, которые я заказал для тебя.
        Под требовательным взглядом Жасмин растерялась. Как она могла считать его вздорным и равнодушным, когда каждый его жест, слово, поступок говорят об обратном? У нее кружилась голова от одних только его прикосновений. Нетвердой рукой она тронула кулон.
        — Ты уже дарил мне бриллианты.
        — Тогда я не мог позволить большего. Теперь могу…
        — Подарок слишком дорогой,  — сказала Жасмин и торопливо добавила:  — Подумай, где я буду носить драгоценности? Мне не нужны такие…
        — У тебя будет много возможностей,  — заявил Дмитрий с самодовольной улыбкой.  — Завтра сюда придет стилист. Закажи себе новый гардероб — все, что захочешь.
        — Ты разозлился, что я взяла твою рубашку, правда?  — встревожилась Жасмин.
        Дмитрий скользнул легким поцелуем по ее губам.
        — Никогда не видел более сексуального зрелища, чем ты в моей рубашке, милая моя. Но…
        — У меня важная новость,  — перебила Жасмин, не в силах больше выносить тревожное предчувствие.
        — Какая?
        — Помнишь Гаспара?  — Она накрыла ладонью его рот, когда лицо Дмитрия искривила гримаса.  — Так вот, он рекомендовал меня модельному агентству. Глава агентства — стильная, деловая дама — встретилась со мной сегодня и сказала, что доверяет мнению Гаспара. Она расспросила обо мне Леа, и та нас познакомила. Эта женщина хочет, чтобы при первой возможности я приехала в Афины на пробную съемку. Хоть я и старше тех, с кем они подписывают контракты, объяснила она, но у меня другое лицо. Правда, здорово?  — Она замолчала, удивленная выражением его лица.  — Дмитрий?
        — Интересно,  — отозвался он, сдвинув брови.  — Тебя действительно привлекает карьера модели, дорогая моя?
        Опустив плечи, Жасмин постаралась придать голосу больше энтузиазма.
        — Не знаю, чего я хочу, но у меня нет ни образования, ни опыта работы в достойной профессии, так? У меня нет денег. Почему бы не попробовать? Мне надо чем-то заняться, чтобы зарабатывать на жизнь и выплатить тебе непомерный долг.  — Последние слова она произнесла с улыбкой, скрывая смущение.
        Глаза Дмитрия яростно сверкнули.
        — О каком долге ты говоришь после того, что произошло между нами? Что касается денег на жизнь, я позабочусь о тебе, Жасмин.
        Она гордо вскинула подбородок:
        — Я уже сказала, что не буду твоей любовницей. Не желаю, чтобы ты приходил в полночь, а утром присылал подарки. Ни сейчас, ни в будущем.
        — Меня тоже не устраивает такой вариант.
        Подобно волшебнику, Дмитрий достал откуда-то маленькую коробочку. Жасмин ахнула от неожиданности: перед ней сверкало драгоценное кольцо с россыпью бриллиантов вокруг главного камня великолепной огранки. Дмитрий смотрел на нее из-под опущенных ресниц:
        — Будь моей женой, Джес, и мы никогда не вспомним ни о долге, ни о любовнице.
        Жасмин замерла, когда он надел кольцо на ее палец. Самое странное, необычное, удивительное было в том, что оно пришлось точно впору. Непривычным было ощущение холодной тяжести на пальце.
        Шок и радость переполняли ее, но одновременно она испытывала страх. Дрожащие губы не складывались в улыбку. Прижав руки к груди, она прошептала:
        — Ох, Дмитрий… Не знаю, что сказать… Все так…
        Он приник к ней долгим поцелуем, не давая перевести дыхание.
        — Скажи «да», Джес,  — подсказал он, крепко обнимая податливое тело, щекоча лицо теплым дыханием. В объятиях сильных рук, слушая волнующие слова, Жасмин казалось, что она перенеслась на другую планету, в нереальный мир.
        — У меня готов брачный сертификат. Можем пожениться завтра вечером. Уверен, что Леа и Ставрос захотят остаться на церемонию. В свадебной коллекции Леа наверняка найдется для тебя шикарное платье, а я позабочусь об остальном.
        Прижавшись лицом к его груди, Жасмин старалась унять сердцебиение. Как только дыхание успокоилось, к ней вернулась способность думать.
        — Завтра?  — переспросила она.
        — Да. Не будем откладывать. В этом случае тебе не придется заниматься делом, в котором ты не уверена. Если хочешь, не торопясь пройди курс в университете или просто радуйся жизни в качестве моей жены — меня все устроит.
        Оттолкнув его, Жасмин соскользнула со стола.
        — Ты не хочешь, чтобы я работала?
        Дмитрий пожал плечами:
        — Не хочу, чтобы ты беспокоилась о чем-нибудь, Джес. Тебе будет принадлежать все, чем я владею.
        — Господи, Дмитрий. Не могу прийти в себя.  — У нее кружилась голова от наплыва эмоций.
        — Тебе надо только сказать «да». Завтра после церемонии отправимся в свадебное путешествие, куда захочешь.
        В порыве благодарности она обняла его за шею, вдыхая терпкий мужской запах. Жасмин была готова дать согласие, однако что-то удерживало ее, лишая радости момента. Ее вдруг охватила паника.
        — Подожди, Дмитрий, дай мне опомниться.
        Он улыбнулся и кивнул, не сводя с нее горящего взгляда.
        Кольца, драгоценности, наряды — Дмитрий готов завалить ее щедрыми подарками, но любовь… Он не сказал ни слова о любви. Вот в чем дело.
        Жасмин поняла, что полюбила его всем сердцем. Вероятно, это произошло в короткий промежуток между намерением убить и желанием поцеловать. Ее чувство было сильным и необратимым. Оно выросло из детской влюбленности и захватило без остатка. Случилось ли это, когда Дмитрий рассказал о предательстве Эндрю или когда назвал ее совершенством? А может, когда она выплакала горе у него на груди?
        В жизни Жасмин все было зыбким и непостоянным — она не сомневалась только в своей любви. Потрясенная открытием, Жасмин посмотрела на Дмитрия.
        Он снял пиджак. Белоснежная рубашка облегала широкие плечи, контрастно оттеняла смуглую кожу. Дмитрий был невероятно красив. Он хочет взять ее в жены. Любая женщина готова принадлежать ему, но он выбрал ее. Почему?
        Любит ли он ее? Знает ли о ее чувствах? Она никогда не скрывала своего отношения к нему, не так ли? Тревожные вопросы роились в голове Жасмин. Ей вдруг захотелось побыть одной, чтобы найти верные ответы.
        Повернувшись к Дмитрию, она спросила первое, что пришло в голову:
        — Ты перестанешь быть плейбоем? Откажешься от женщин? Ведь брак не имеет смысла без верности и уважения, Дмитрий.
        Его нисколько не обидели ее слова. Наоборот, с улыбкой он постарался успокоить ее:
        — Клянусь быть самым верным мужем на свете, дорогая. Представляешь, ради тебя я готов на разлуку со Ставросом.
        Дмитрий снова обнял Жасмин, поцеловал в висок, словно вынуждая сказать «да».
        — Ради твоего счастья, Джес, я готов на все. Обещаю заботиться о тебе. Ты ни в чем не будешь нуждаться, вот увидишь.
        Эти слова вновь насторожили Жасмин. Дмитрий говорил о ее счастье и благополучии, словно об очередном ценном приобретении, как хорошо смазанный мотобайк, процветающий ночной клуб, пакет прибыльных акций.
        Как же он сам? Что он чувствует? Почему решил жениться на ней?
        Подавленная глубиной своей любви, Жасмин воспринимала его слова как путы, связывающие ее по рукам и ногам.
        — А любовь, Дмитрий?  — наконец решила спросить она.
        — При чем тут любовь, Джес?
        — Ты любишь меня?  — ждала ответа Жасмин, затаив дыхание.
        — Нет, я просто не способен на это. Я испытываю привязанность к Леа, лояльность к Ставросу, но не более того. Но ты можешь рассчитывать на мою верность и дружбу.
        Ее надежды рухнули в одно мгновение, разбив сердце на тысячи осколков. Она пошатнулась на дрожащих ногах, готовая упасть. Дмитрий подхватил ее:
        — Господи, Джес. Я желал тебе счастья. Разве не этого ты хотела?
        Он лишь подтвердил ее худшие опасения. Жасмин замерла в кольце его рук. Ее раздирали противоречивые чувства: восторг оттого, что этот сильный, красивый, успешный мужчина будет принадлежать ей, и предчувствие судьбы, грозящей лишить ее радости обладания. Дмитрий предлагал ей дружбу, безопасность, страстный секс — достаточно для того, чтобы дать согласие. С другой стороны, он дал понять, что никогда не откроет ей сердце, им движет лишь прошлая вина или инстинктивное желание защитить ее. Связав себя супружескими узами, Жасмин будет до конца дней терзаться мыслью, что не стоит его любви.
        В ней проснулся страх, который она гнала от себя долгие годы: ее ожидала судьба матери, загубившей жизнь в напрасном ожидании мужчины, который ушел не обернувшись. Неужели ее ждет такая же участь? Что она выберет: разбить сердце в эту минуту или ждать, чтобы оно мучительно рассыпалось с годами?
        — Я никогда не хотела, чтобы ты женился на мне, Дмитрий. Скорее согласилась бы…  — Она запнулась под его удивленным взглядом. Неужели нет надежды на лучшее будущее, чем он предлагает? Глупо надеяться, что она сумеет добиться успеха, чтобы он мог гордиться ею.
        Лицо Дмитрия застыло, но глаза, которые никогда не лгали ей, горели сдержанной яростью.
        — Я предложил тебе замужество, Джес, потому, что ты заслуживаешь лучшей доли.
        В горле Жасмин застрял комок, грозивший задушить ее. Если он скажет еще хоть слово о том, что она нуждается в защите и покровительстве, она завизжит или без чувств рухнет на пол.
        — Ты делаешь предложение всем женщинам, с которыми спишь, или только девственницам?
        — Господи, Джес, ты отличаешься от женщин, которых я трахал. Этого достаточно?
        — В чем отличие?
        — Ты — сестра Эндрю. И доводишь меня до бешенства своим упрямством.
        Жасмин хотелось заткнуть уши и закричать. Дмитрий наклонился и впился губами в ее губы. Это был поцелуй собственника, желавшего утвердить свою власть, сломить сопротивление. Жасмин сдалась, побежденная эротическим движением его языка, огнем собственного вожделения, вспыхнувшего в объятиях сильного тела. Она подчинилась мужчине, обещавшему ей все, кроме того единственного, о чем она мечтала.
        Накрыв ладонью ее грудь, Дмитрий прижал Жасмин так, чтобы та почувствовала его возбужденный член. Жасмин задохнулась, не в силах сдержать слезы.
        — Поверь, Джес, я никогда раньше не испытывал страсти, вспыхнувшей между нами… Неужели ты откажешься от этого?
        Она потерлась губами о его подбородок и прошептала:
        — Я должна.
        Как наслаждение могло обернуться проклятием? Ее тело дрожало от сексуального возбуждения, которое она, казалось, не в силах побороть. Жасмин напрягла спину и оттолкнула его в последний раз.
        — Я не выйду за тебя замуж, Дмитрий. Впервые за долгие годы я скинула с плеч груз чужих грехов и ошибок. Не желаю снова стать чьей-то заложницей.  — Она чуть не добавила: «Даже твоей».
        — Но ты ни в чем не будешь нуждаться, обещаю. Как ты не понимаешь…
        — Речь идет о совести, твоей совести. Надеешься с моей помощью искупить вину перед всеми, кому не помог: не спас мать, Эндрю, не избавил меня от постыдной работы…  — Ее душили слезы.  — Ты всего лишь хочешь выглядеть лучше в собственных глазах.
        — Я знаю о твоих чувствах ко мне.  — Дмитрий уже не сдерживал злость и обиду, словно Жасмин унизила его, и одна была виновата перед ним.  — Та ночь дорого стоила тебе. Разве это ничего не значит теперь, когда я отдаю тебе всего себя?
        Странно, что земля продолжала вращаться после того, как разбилось сердце, думала Жасмин.
        — Моя любовь к тебе слишком глубока, и я не позволю, чтобы она сломала меня, Дмитрий. Я люблю тебя так сильно, что не могу заглушить крик моей души о том, что глупо отказываться от тебя. Мне бы надо схватить обеими руками и удержать то немногое, что ты готов мне дать.  — Жасмин сжала голову руками.  — Этот крик никогда не замрет во мне. Никогда.
        — Тогда прислушайся к нему, дорогая. Раз в жизни сделай что-то себе на пользу. Не уходи, Джес.
        Ухватившись за ручку двери, Жасмин оглянулась. Больнее всего, что он не понимал ее. Ему невдомек, какая мука покидать его, но еще мучительнее принять то малое, что он давал, когда нужен ей весь.
        Дмитрий двинулся к ней, но Жасмин покачала головой:
        — Нет, не трогай меня и не приходи в мою комнату… Не причиняй мне боли, Дмитрий, пожалуйста.
        Глава 12
        Ночью Дмитрий не сомкнул глаз. Он метался по комнате, как тигр в клетке. Такое было с ним лишь однажды, когда Янис впервые привез его в свой дом и назвал этот период «приручением дикого зверя». Дмитрий усилием воли удерживал себя в кабинете: больше всего ему хотелось пойти к Жасмин и образумить ее единственным известным ему способом, но он твердил себе, что она заслуживает лучшей участи.
        Он ходил из угла в угол, пил, снова ходил, придумывая, как вернуть ее, но до утра так и не нашел решения. Зато Дмитрий укрепился в мысли, что Жасмин должна остаться с ним. Его охватывала паника, что он потерял ее навсегда. Эта потеря казалась самой страшной из всех потерь.
        Всю сознательную жизнь Дмитрий страдал от неспособности чувствовать и винил в этом отца, убившего мать, иссушившего его душу, но зато теперь Дмитрий захлебывался эмоциями.
        Только крепкий горячий кофе мог вернуть ему присутствие духа. Взлохмаченный, в распахнутой на груди рубашке, он спустился к завтраку. Запах свежей выпечки и кофе витал в комнате, непривычно тихой после отъезда гостей. Ставрос в свитере и джинсах, с мокрыми после душа волосами олицетворял семейное счастье. Их взгляды встретились. Ставрос пододвинул Дмитрию чашку с дымящимся крепким напитком.
        — Выглядишь ужасно.
        — Почему ты не в постели с женой? Или почему еще не уехал? Теперь это мой дом.
        Подняв брови, Ставрос удивленно смотрел на него:
        — Я ждал тебя.
        Сделав глоток, Дмитрий почувствовал, как жизнь медленно возвращается к нему. Потерев подбородок, он укололся о щетину. Вероятно, он похож на неандертальца. Надо побриться и принять душ, прежде чем идти к ней. Он не знал, что скажет Жасмин.
        «Ты любишь меня, Дмитрий?» Он предложил ей все, но она хотела то, чего он не мог дать. В жизни он не испытывал такого смятения. В одну ночь он потерял бесценное сокровище, которым владел, не догадываясь об этом. Ни на секунду Дмитрий не сомневался, что Жасмин скажет «да». Если она любила его, то почему отвергла?
        Допив кофе, Дмитрий повернулся к двери, забыв о хороших манерах. Никто, кроме Жасмин, не знал, что скрывает его маска, обращенная к миру. Она бросала вызов, дразнила, пока не заставила его открыться и снова стать самим собой. Он не позволит ей уйти.
        Дмитрий был у двери, когда услышал голос Ставроса.
        — Ее там нет.
        Дмитрий вздрогнул, как от удара. У него перехватило дыхание, словно земля ушла из-под ног. Ни на секунду он не усомнился, что Ставрос говорит о Жасмин, а не о Леа. Злость вернула его к жизни.
        — Что это значит?
        — Жасмин ждала, когда Леа спустится. Она умоляла помочь ей уехать, говорила, что не останется ни на минуту. Я отправил ее на самолете.
        Дмитрий словно окаменел:
        — Ты разрешил ей вернуться в дыру, которую она называла домом?
        — Жасмин не собиралась возвращаться туда и просила Леа дать ей любую работу. Готова была разносить кофе на фабрике. Поскольку через два дня у нее фотопробы, Леа настояла, чтобы Жасмин пожила в ее старой квартире в Афинах и сама поехала с ней, потому что Жасмин едва держалась на ногах.
        Дмитрий упал на стул и обхватил голову руками, благодарный Ставросу и Леа за их бесконечную доброту. Он одновременно испытал радость и отчаяние. Хорошо, что Жасмин в безопасности, что оставила его… Почему же он не испытывает облегчения? Более того, у него чувство, что он потерял часть самого себя. Если у него возникла такая привязанность к Жасмин за пару недель, что было бы через месяц, через годы совместной жизни, если бы они поженились?
        Вдруг он понял ее панику перед выбором, который он предложил. Дмитрий осознал, какую внутреннюю силу проявила Жасмин, отказавшись от него. До него дошел смысл ее слов: он думал не о ней, а о себе и о том, чтобы облегчить свою вину. Он хотел удержать ее рядом, взять все, что она готова предложить, не давая ничего взамен. Разве не так он вел себя всегда? Потрясение от смерти матери превратило его в бесчувственного потребителя легких удовольствий, избегающего любой привязанности.
        Сможет ли он измениться? Готов ли перенести боль, если не сумеет вернуть Жасмин? Что лучше: страдание или душевная пустота?
        Дмитрий почувствовал руку друга на плече.
        — Думал, ты разозлишься из-за моего вмешательства,  — сочувственно сказал Ставрос.  — Полезешь на меня с кулаками.
        Дмитрий испытал горькое унижение. Когда он заговорил, его голос дрожал от эмоций:
        — За что? Ты сделал то, чего я не сумел,  — позаботился о ней. Всеми силами мне хотелось зачеркнуть прошлое, однако…
        — Оно живет в тебе, Дмитрий.
        — Я обидел ее и не знаю, как все исправить. Мне необходимо вернуть Жасмин, но совсем не по той причине, о которой говорил ей. Господи, все, что мы создали, все, что казалось мне важным в жизни, не стоит ни гроша, если ее нет рядом.
        Ставрос сжал его плечо и молча вышел, понимая, что на сей раз бессилен помочь другу.
        Дмитрий еще долго сидел в просторной кухне дома, оставленного ему Янисом. Здесь он получил первые уроки воспитания, понял, что может жить без боли, что не все отцы — трусливые алкоголики, вымещающие злость на жене и детях. Дмитрий перестал бояться, что унаследовал гены отца. Однако, самое главное, Янис вернул ему самоуважение. Дмитрий встрепенулся: у него появились цель, надежда и воодушевление. Он готов всю жизнь ждать Жасмин, доказывать ей, что не смирится, пока она не будет принадлежать ему… Его мир пуст без нее.

        Прошло несколько недель, прежде чем Жасмин убедилась, что фотографы в мире моды принадлежат к особой категории людей, не считающихся с условностями цивилизованного мира.
        Первые же несколько дней в новой профессии вымотали ее до конца, вывернули наизнанку для всеобщего обозрения. Возможно, она привыкла видеть открытое или завуалированное вожделение в глазах клиентов, когда выходила на сцену в ночном клубе, хотя и ненавидела это когда-то. Возможно, в свои двадцать три года она оставалась деревенской дурочкой и не понимала специфики модельного бизнеса, хотя и крутилась среди мужчин и женщин моложе себя, но более искушенных.
        В ее судьбе пролегла четкая граница: жизнь до и после расставания с Дмитрием, потому что остальное не имело значения. Ее закрутил водоворот внешних событий в то время, как душа замерла. Жасмин бесконечно задавала себе одни и те же вопросы. Что заставило ее отказаться от единственного шанса соединиться с мужчиной, которого она обожала? Слабость? Стоило ли счастье той пустоты, которая будет с ней до конца дней?
        Модельное агентство пришло в восторг от фотопроб, считая Жасмин своим новым открытием. Юрист Ставроса помог ей не наделать глупостей и подписать эксклюзивный контракт на ограниченный срок. Пока шла подготовка к работе, у Жасмин вошло в привычку каждый день после изматывающих тренировок для поддержания формы навещать Леа на фабрике. Это отвлекало от мучительных размышлений. Тем не менее не было ни секунды, когда она бы не думала о Дмитрии.
        Пока она ночью рыдала в подушку, Дмитрий, похоже, решил взять штурмом средства информации и весь мир. Сначала она услышала о том, что спасенная им русская модель Аня Иванова организовала благотворительный аукцион, на котором выставлен «Бугатти»  — эксклюзивный мотобайк Дмитрия. В следующий раз в прессе появились фотографии его яхты, проданной русскому нефтяному олигарху.
        Удивлению не было предела, когда к ней явился посыльный от Дмитрия, чтобы забрать его подарок — бриллиантовый гарнитур, который она ни разу не надела. Вскоре состоялся телефонный разговор с юристом Дмитрия по поводу оплаты ее долга, на чем настаивала сама Жасмин.
        Что он задумал? Жасмин сходила с ума от неизвестности. Решил уехать? Она следила в Интернете за прекрасным поместьем Яниса, ожидая, что Дмитрий выставит его на продажу. Все это время она ничего не слышала о Дмитрии даже от Леа, с которой постоянно общалась. Может, он решил, что легко от нее отделался?
        Наконец появился ее первый клиент, во многом решивший судьбу Жасмин. В дни фотосъемки в качестве нового лица маленькой обувной итальянской компании, Жасмин поняла, какой изматывающей и тяжелой была работа модели, особенно если искать в ней исцеление от разбитого сердца.
        Первую провальную фотосессию проводил знаменитый фотограф-испанец по имени Эдуардо де Сервантес. Его манеры не отличались изысканностью, свойственной негодяю Гаспару. Эдуардо кричал на нее каждый раз, когда она не справлялась с позой или выражением лица. В конце трехчасовой пытки, казавшейся бесконечной, он ушел, махнув рукой, изрыгая испанские ругательства.
        Если бы Жасмин принадлежала к типу женщин, сдающихся от первой неудачи, ее карьера завершилась бы в тот же день. Возможно, потому, что ее сердце превратилось в лед, она продержалась еще два дня. На третий день они добились прорыва. Когда Эдуардо в очередной раз съязвил по поводу ее скованного тела, Жасмин решила показать, на что способна. Взяв за руку, она потащила его на второй этаж павильона, где снимали ролик о пожарных, и устроила показательное представление на шесте. Надо было видеть выражение лица Эдуардо и его отвисшую челюсть. Эффект превзошел ожидания: его отношение изменилось, как и ее реакция на его замечания. Эдуардо нашел нужные слова, сумел заставить ее расслабиться перед камерой, а Жасмин научилась понимать и доверять ему.
        Успех пришел не сразу, но Жасмин обрела уверенность. В ноябре контракт с обувной компанией уже включал европейский и американский рынки, а потом журнал мод пригласил ее сниматься в международном рождественском каталоге.
        Ирония в том, что ее снова выручили экзотические отцовские гены, думала Жасмин, однако ей приходилось трудиться в полную силу. У нее появились деньги — не так много, чтобы рассчитаться с долгом Дмитрию, но достаточно, чтобы увидеть жизнь в новом свете. Модельный бизнес не привлекал ее. Жасмин хорошо зарабатывала, но не собиралась посвятить этому всю жизнь. Ей хотелось найти занятие по душе, и мысли снова возвращались к Дмитрию — хорошо было бы делать с ним общее дело.
        Жасмин надеялась, что финансовая самостоятельность сделает ее независимой и постепенно рассеет магию любви. В таком случае она заблуждалась не меньше, чем Эндрю.
        Бывали дни, когда, уставшая, она возвращалась домой, смывала макияж и пот прошедших съемок, пила витаминный микс и падала в постель. Словно дождавшись минуты слабости, на нее обрушивались боль и тоска. Жасмин вспоминала улыбающегося Эндрю, любившего ее, но не поборовшего пагубного пристрастия к игре. Она прощала его, потому что его жизнь была пуста. Она думала о матери, имевшей двух любящих детей, но убивающей себя алкоголем.
        Судьба Дмитрия могла сложиться еще страшнее, но он единственный сумел побороть ее. И помнил об оставленных друзьях. Пусть ему помогли Янис и Ставрос, однако Дмитрий был полон решимости доказать, что его не сломили побои пьяного отца.
        Почему же она сомневается в себе? Жасмин казалось, что в ее душе происходят тектонические сдвиги.
        В самую черную, страшную, трагическую ночь своей жизни она не признала поражения, не отчаялась, сохранила присутствие духа. А как хотелось поддаться искушению и уступить Дмитрию? Но она нашла силы отказаться даже ценой разбитого сердца. Она смогла преодолеть себя.
        Признавая собственную слабость, она тем не менее выстояла перед лицом жестокого, изменчивого мира и добилась успеха. Зачем сравнивать себя с матерью и Эндрю, примеряя на себя их грехи? Она — Жасмин Дуглас, бывшая танцовщица, ныне модель, а в будущем, возможно, кое-кто покруче. У нее сильный характер. Она достойна счастья и будет бороться за него. Но ее счастье связано только с Дмитрием. Так будет всегда.
        Камень упал с души, когда Жасмин приняла решение. Не важно, почему Дмитрий хотел ее: считал, что она нуждается в защите, или надеялся искупить вину. Пусть он не называет это любовью, пусть уверен, что не способен на глубокое чувство. Дмитрий спас ее, проявил заботу, избавил от позора. Главное, он вернул ей человеческое достоинство, в котором она усомнилась. Если это не любовь… Для нее каждая минута с Дмитрием наполнена жизнью и невероятным счастьем.
        Жасмин не сдавалась, даже когда почти не оставалось надежды. Ни мать, ни Эндрю не заставили признать поражение. Неужели она отступит теперь, когда речь идет о самом главном человеке в ее судьбе — Дмитрии? Она докажет, что его чувство к ней и есть любовь. Пусть даже на это уйдет вся жизнь.
        Глава 13
        Приняв решение, Жасмин ждала встречи с Дмитрием. Он жил в одном с ней городе, но будто на другой планете. Прошла еще неделя, прежде чем наступил перерыв в съемках и выдалось несколько свободных дней почти перед самым Рождеством. Жасмин набралась смелости спросить Ставроса, где сейчас Дмитрий. Тот коротко ответил, что Дмитрий улетел в Лондон «по личным делам». У нее сложилось впечатление, что Ставрос что-то скрывает, однако, чувствуя ее нетерпение, он сообщил, что Дмитрий собирался вернуться в тот же день. Более того, под настойчивым взглядом Леа, Ставрос признался, что должен встретиться с Дмитрием в его квартире, чтобы обсудить очень важный контракт. Жасмин умирала от любопытства узнать, что за «контракт» готовят мужчины за два дня до Рождества. Она была уверена в одном: «личное дело» Дмитрия никак не связано с ней.
        Убедившись, что обстоятельства складываются не в ее пользу, Жасмин проявила решительность. Приняв вечером душ, она надела узкие черные джинсы, белый приталенный жакет поверх голубой шелковой блузки, заплела пышные волосы в сложную косу — Жасмин готовилась к серьезному разговору с Дмитрием.
        Пентхаус Дмитрия находился в центре Афин на пешеходной улице недалеко от картинной галереи рядом с уютным кафе, где Жасмин выпила не одну чашку крепкого греческого кофе, набираясь смелости перед решающей встречей. Ее терзали возбуждение и тревога — не лучшее сочетание,  — когда она поднималась в лифте на седьмой этаж престижного дома. С широкого балкона открывался великолепный вид на Акрополь, залитый розовым светом заходящего солнца. Полюбовавшись панорамой города, Жасмин прошла через холл к бассейну под стеклянной крышей. Разве Леа не предупредила ее, что квартира Дмитрия вся отделана сталью и хромом, но при этом напрочь лишена человеческого тепла?
        Боясь заблудиться в бесконечной анфиладе комнат, Жасмин остановилась в маленькой гостиной, примыкающей к бассейну, и постаралась унять бешеный стук сердца. Вероятно, ей стоило заранее предупредить Дмитрия о визите, но было поздно: она услышала его шаги. Ее словно опалило жаром. Она повернула голову. Одетый в черные спортивные брюки, с обнаженным торсом, Дмитрий стоял в нескольких метрах от нее. Откинутые со лба черные волосы открывали высокий лоб и скульптурные черты лица. На смуглой бархатистой коже мускулистого тела блестели капельки пота. Он выглядел так же, как на утро после их безумной ночи любви. Облокотившись о стену, он, казалось, нисколько не был удивлен ее появлению.
        Жасмин не могла побороть мгновенную реакцию тела: пульс участился, низ живота охватила пульсирующая истома. За ее спиной в дымке утопал город. Путь преграждал Дмитрий, не сводивший с нее жадного взгляда. Жасмин инстинктивно сдвинула ноги, живо вспомнив сцену их любовной игры. Судя по его горящим глазам, он подумал о том же. Напрасно она беспокоилась, что надеть, могла бы прийти голой — Дмитрий раздевал ее глазами. Она поздно спохватилась, поняв, что произнесла фразу вслух.
        — Это вознаградило бы меня за муки прошедших недель,  — заметил он, шагнув к ней.
        Жасмин облизнула губы, не зная, как начать разговор, ради которого пришла.
        — Ты был очень занят последнее время,  — сказала она.
        — Как и ты, малышка,  — мягко напомнил он.
        — Что произошло, Дмитрий? Почему столько изменений?
        — Решил избавиться от лишних вещей, которыми наполнил свою жизнь. Они мешали видеть правду.  — Он бережно провел ладонью по ее щеке.  — Ставрос предупредил, что ты хотела видеть меня…  — Его голос дрогнул.  — Зачем ты пришла, Джес?
        — В январе у меня съемки в Нью-Йорке. До отъезда мне нужно знать… Я пришла сказать, что готова к компромиссу между нами.
        Пряный мужской запах Дмитрия кружил голову, как наркотик. Он и был ее наркотиком, поняла Жасмин, но, в отличие от матери и брата, не разрушал, а делал сильнее.
        — Какому компромиссу?  — Он не сводил глаз с ее губ.
        Жасмин мечтала о поцелуе.
        — Хочу быть с тобой. Попробуем жить вместе. Только не проси меня стать твоей женой. Нам нужно время, чтобы понять, чего мы действительно хотим.
        Дмитрий медленно отступил, словно не веря ушам:
        — Это твое решение?
        Жасмин не сомневалась, что наступит день, когда он признается ей в любви. Она шагнула к нему, обняла за шею и прильнула к губам. Дмитрий крепко обхватил ее сильными руками, прижав к груди. Она чувствовала, как дрожит мощное тело.
        — Прости, что оскорбил тебя наглым предложением. Я так давно не испытывал эмоций, что ничего не понял, пока ты не сказала мне. Ты заслуживаешь гораздо больше, чем все мое богатство.
        Жасмин с трудом сдерживала горячие слезы, готовые брызнуть из глаз.
        — Дмитрий, послушай, я больше не боюсь, что сломаюсь. Любовь к тебе делает меня сильнее. Единственное мое желание — быть рядом с тобой.
        — Что, если я попрошу тебя стать моей женой не затем, чтобы защищать, а потому, что люблю тебя?
        — Ты шутишь?
        — Нет, дорогая. Я считал дни, доказывая, что не могу жить без тебя. Ты изменила меня раз и навсегда. Благодаря тебе я понял, что дорогими игрушками, чередой женщин лишь заглушал жившее во мне чувство стыда. Янис, как ни старался, не смог убедить меня, что я невиновен в смерти матери.
        Сердце Жасмин сжималось от сострадания.
        — Понимаю тебя. Точно так же я мучилась под тяжестью грехов матери и Эндрю. Но теперь я готова прожить свою собственную жизнь и прожить ее с тобой.
        — Я люблю тебя, дорогая моя. Без тебя жизнь не в радость. Выходи за меня замуж, Джес. Я хочу, чтобы ты принадлежала мне одному. Мне нужно, чтобы ты заставляла меня смеяться и чувствовать, чтобы дарила любовь каждый день до конца жизни, а я отдаю тебе свое сердце.
        Счастье переполняло Жасмин. Она не сомневалась, что вместе они преодолеют все трудности, потому что их любовь не знает преград.
        Дмитрий подхватил ее на руки и отнес на диван. Пока вокруг полыхал огнями вечерний город, он занимался с ней любовью с такой нежностью, что ее чувство к нему вспыхнуло с новой силой.
        Эпилог
        Проснувшись на следующее утро, Жасмин улыбнулась, радуясь первому в своей жизни счастливому Рождеству рядом с Дмитрием, но тут же опечалилась: в январе ей предстояла трехнедельная поездка в Нью-Йорк на съемки. Мечта увидеть город, который никогда не спит, уже не казалась такой привлекательной, суля долгую разлуку с любимым. Захочет ли Дмитрий сопровождать ее, если она попросит?
        Приняв душ и накинув коротенький халат, Жасмин поспешила на поиски Дмитрия. Привлеченная голосами, через залитую солнцем террасу она отправилась в кухню, задержавшись у высокой, красиво наряженной рождественской елки. На глаза навернулись слезы: в ее семье никогда не отмечали этот праздник, а после смерти Эндрю даже мысль о Рождестве вызывала боль.
        Сильные руки обняли ее сзади.
        — Веселого Рождества, любимая,  — прошептал Дмитрий, целуя ее.
        В уютной кухне Жасмин попала в дружеские объятия Леа и Ставроса.
        — Не возражаешь, что я пригласил их?  — спросил Дмитрий, притягивая Жасмин к себе и касаясь ее губ.  — Они так счастливы за нас.
        — Всегда рада их видеть. Мне предстоит…
        — Поездка в Нью-Йорк. Знаю. Если ты не против, прилечу к тебе через неделю, когда закончишь съемки, чтобы вместе посмотреть город. Он понравится тебе.
        — Я люблю тебя, Дмитрий.
        — А я — тебя. Постой-ка.
        На глазах у смеющихся Леа и Ставроса он открыл бархатную коробочку, опустился на колено и спросил:
        — Жасмин, ты будешь моей женой?
        Не скрывая слез, она кивнула. Дмитрий надел ей на палец обручальное кольцо с бриллиантом в простой оправе из белого золота, потом обнял и поцеловал.
        — Поженимся, когда ты будешь готова, а пока я займусь благотворительной программой для подростков из неблагополучных семей. Мы со Ставросом уже нашли старый дом в городе, который требует ремонта. Приведем его в порядок, наймем персонал.  — Дмитрий выдержал паузу и небрежно заметил:  — Если тебе наскучит модельный бизнес, может, захочешь работать с нами? Наш проект не принесет прибыли, но, вместо того чтобы швыряться деньгами, я готов принять в нем личное участие. Хочу дать ребятам шанс и помочь, как Янис помог нам.
        Жасмин от изумления не могла произнести ни слова.
        — Я не тороплю тебя с ответом, Джес. Какую бы карьеру ты ни выбрала, можешь не сомневаться в моей поддержке — поеду за тобой хоть на край света.
        Жасмин боялась, что сердце разорвется в груди от счастья.
        — Я готова участвовать в проекте. Брачный сертификат все еще при тебе?  — неожиданно спросила она.
        Дмитрий озадаченно кивнул:
        — Джес…
        — Давай поженимся сегодня. Ставрос и Леа будут свидетелями. Хочу поехать в Нью-Йорк как твоя жена. Я слишком люблю тебя, чтобы ждать.  — Взяв его руки, она прижалась губами к широким ладоням.  — Обойдусь без пышной свадьбы и белого платья. Мне нужен лишь ты — мой рыцарь.
        Дмитрий оторвал ее от пола в медвежьем объятии. Ставрос и Леа хоть и не скрывали изумления, но поддержали Жасмин, а ей казалось, что она обрела новую семью. Приготовления не заняли много времени: по указанию Леа ассистент доставил подвенечный наряд, а Ставрос позаботился о праздничном застолье и шампанском.
        В четыре часа прибыл священник. В кружевном платье цвета чайной розы, Жасмин сияла экзотической красотой. Статный, широкоплечий Ставрос провел ее под руку на широкую веранду, где ждал Дмитрий в черном смокинге. Купаясь в ласковом взгляде влюбленных серых глаз, Жасмин улыбнулась ему. Священник начал скромную церемонию.
        Жасмин стала его женой. Глядя на пылающий афинский закат, Дмитрий крутил на пальце платиновое обручальное кольцо, все еще не веря своему счастью. Ставрос тихо подошел, протянул другу высокий бокал и встал рядом.
        — За Яниса!
        Дмитрий в полном согласии поднял бокал:
        — За Яниса!
        Они стояли в молчании, вспоминая мудрого человека, которому оба были обязаны жизнью.