А в мечтах ты моя Юлия Резник
        Не каждому выпадает шанс вернуть первую любовь. Но подполковнику Семену Краснову повезло. Разыгравшаяся метель, попавшая в беду девушка, которая при более детальном осмотре оказалась той самой, несколько дней вместе с ней в плену у непогоды - и начало операции «воссоединение» положено. А там дело за малым. Нужно только расстроить свадьбу Дуни, убедить ее отказаться от работы мечты да переехать в город, в котором началась их история. И ради этого Краснов пойдёт на все…
        Юлия Резник
        А в мечтах ты моя
        Глава 1
        Такой снежной зимы, как в тот год, когда подполковник Семен Краснов вновь повстречался со своей школьной любовью, эти края не знали. Как и такого холода. Поэтому он никак не мог взять в толк, за каким чертом его салаг погнали на склон, а не внесли изменения в утвержденный им еще до его отъезда график подготовки. С поправкой, мать его, на метеоусловия.
        А ведь Семена убеждали, что в новенький учебный центр сил специального назначения, который ему предложили возглавить, набрали отличных профессионалов. Лучших инструкторов. В том числе по горной и альпинистской подготовке. Угу, как бы ни так! Он тут уже почти год, и за это время с какими только идиотами ему ни приходилось сталкиваться. Да Семен только за последний квартал уволил двоих. Потому как на деле оказалось, что ни хрена эти чиновники в высоких кабинетах в реальной жизни и боевой подготовке не понимали. Отличные профессионалы?! Да это же садисты натуральные. Потенциальные убийцы. На улице минус двадцать, чем выше в горы, тем холодней, ветер такой, что с ног сдувает. А они… его… салаг, пацанов неоперившихся, в снарягу и на склон.
        Чувствуя, что голова вот-вот лопнет от едва сдерживаемой ярости, Краснов бросил взгляд на навороченные армейские часы и поднес к губам рацию.
        - База. Прием. Это Краснов. Доложите обстановку.
        - Прием. Докладываем. Ребят собрали. Пробираются к базе. Как слышно?
        - Вас понял. Возвращаюсь. Отбой.
        Опустив рацию, Семен откинулся головой на спинку кресла. Обошлось. Слава богу. Он сжал переносицу большим и указательным пальцами и с остервенением потер. Интересно, чем бы дело закончилось, если бы его последняя встреча не отменилась? Это ж он в обход инструктора, отвечающего за альпинистскую подготовку, скомандовал отозвать ребят. А так бы…
        Вдох - выдох. Почему-то контроль никак не хотел возвращаться. А ехать на базу… таким было плохой идеей. Вот Краснов и бездействовал, тогда как погода все сильнее портилась, и по большому счету ему нужно было рвать когти немедленно. Нет, он, конечно, передвигался по горам на добротном армейском вездеходе, но даже тот вряд ли ему помог бы, если бы дороги вконец замело. Главное - успокоиться.
        Семен нажал на педаль и начал осторожный неторопливый спуск по узкому горному серпантину. Мело нещадно. Лохматые снежинки обезумевшими мотыльками бились в лобовое стекло. Перед глазами от недосыпа мелькали точки. Где небо, где земля - было не разобрать. Белым-бело все. И даже очертания гор стерлись, растушевались в этом искрящемся белом, что в ярком свете фар выедал его воспаленные красные, как у летучей мыши, все от того же недосыпа глаза. А тут еще дворники, мерно стуча, убаюкивали. Чувствуя, что еще немного, и он просто выключится, Краснов потряс головой. Одной рукой удерживая руль, второй - потянулся за термосом с кофе. Не придумав лучшего способа не дать себя уснуть, запел:
        - Мело-о-о, мело-о-о по всей земле. Во все пределы. Свеча горе-е-ела на столе-е-е, све-е-еча горела.
        Хмыкнул от того, что в лирику потянуло. Ишь, подумать только - не Наутилус, не тебе Король и шут. Пугачёва. На стихи Пастернака. Наверное, репертуар метель навеяла. С трудом вписавшись в очередной крутой поворот, Краснов затормозил.
        - Твою мать. Ну, только этого не хватало, - выругался, разглядывая гору снега, перегородившую дальнейший путь. Ну, что ж. О том, что высока вероятность схода лавин, информации не было. А это хоть и не лавина, так снежный обвал, но и он мог стать проблемой. Если не получится объехать. Понимая, что делать нечего, Семен натянул капюшон и толкнул тяжеленную дверь. В лицо тут же наотмашь ударил снег. Прикрываясь от непогоды плечом, Краснов осмотрелся. Между обрывом и образовавшейся снежной горой, вероятно, можно было протиснуться. Если чуток отгрести ледяное крошево. Увязая едва ли не по колено, Краснов вернулся к машине, взял саперную лопату, не уверенный до конца, что откопаться получится быстро, но за неимением других идей приступил к работе. Даже пронизывающий сырой ветер не мог пробиться сквозь защиту отличной экипировки. А вот лицо заледенело довольно быстро. У него были и бафф, и балаклава. Краснов как раз раздумывал, а не утеплиться ли ему, когда лопата заскрежетала, разрывая тишину совсем уж неожиданным звуком. Будто по металлу.
        - Твою мать! - повторил Краснов, наверное, девиз этого вечера. Стряхнул рукой снег. Ну, ведь так и есть - машина. - Эй! Есть кто живой?!
        Тишина… Быстро-быстро орудуя лопатой, Краснов откопал дверь. Нащупал ручку и дернул. Но из-за удара, очевидно, повело стойки, и та ему не поддалась.
        - Эй! Мужик… Кто-нибудь! Вы меня слышите? - И снова тихо. Как в гробу. - Тьфу, ты, Краснов, нашел, что ляпнуть.
        Счистив ладонью снег, Семен посветил фонариком в окно, но из-за образовавшейся изнутри наледи ничего толком не смог рассмотреть. Если учесть, что наледь образуется, когда температура в салоне падает, машина заглохла достаточно давно. Не тратя даром и секунды времени, Краснов со всей дури ударил лопатой по стеклу, изнутри дверь хоть и с трудом, но открылась. Луч фонарика очертил линию, повторяя движения его тела, и замер. Водитель, точнее водительница, или как там теперь говорят эти сумасшедшие феминистки, придумывая все новые и новые феминативы, лежала без сознания. Голова в шапке с помпоном была свешена на бок, а из-под нее на плечи и женскую грудь спадали шикарные рыжие волосы. Уже тогда что-то внутри кольнуло. Но Краснов принял свою реакцию на счет того, что пострадавшая оказалась женщиной. Баб всегда почему-то жальче. Интересно, кстати, что бы на этот счет сказали феминистки? И тут бы за равноправие рвали на себе волосы, или, может, все же в кои веки в их головах возобладал здравый смысл?
        Господи, какая же дурь. Нашел о чем думать, в то время как руки отработанными до автоматизма движениями делали все, что надо. Обхватили сначала хрупкое запястье, а после, не обнаружив пульса, проскользнули под воротник. Убедившись, что пульс все-таки прослушивается, Семен понял и то, что в машине, к счастью, больше никого нет. Осторожно вытащил девушку на свет божий. Та весила не больше барана, ей богу. Не проблема для бойца, привыкшего к марш-броскам в полной боевой выкладке. Продвижение усложнял разве что снег. И не думающая прекращаться вьюга.
        Кое-как пробравшись к своему вездеходу, Семен открыл дверь, торопясь, затащил неподвижное тело на заднее сиденье. Перетряхнув рюкзак, достал тонкое термостойкое одеяло и закутал девчонку.
        Вот и какого черта она тут оказалась? В такую погоду!
        - Эй! Давай уже, приходи в себя. Нужно выпить горячего. Слышишь?
        Вопрос на миллион. Как будто от нее и впрямь что-то зависело. Ага. Он в отчаянии бросил взгляд через плечо. Нянчиться с женщиной было совершенно некогда - дорогу все сильнее заметало.
        - Эй! - легонько встряхнул.
        Шапка, то ли пока он ее тащил, то ли пока тряс, соскользнула. Краснов потянулся вернуть ту на место и… застыл.
        - Нет… - шепнул он. - Не может быть. Дуня? Дуня! - затряс сильней, вглядываясь в белоснежное бескровное лицо.
        Так, бледность… Что означает бледность? Ну, во-первых, то, что рыжие никогда не загорают, Дуня так точно, а во-вторых, что у нее, вероятно, первая стадия гипотермии. Когда кровеносные сосуды сужаются, ограничивая приток крови к не очень-то важным органам. К коже или, там, всяким конечностям, экономя ресурс для работы сердца и мозга.
        Кстати, что там с конечностями? Она почему-то была без перчаток. Вероятно, у руля был подогрев. И когда Дуню накрыло, та просто сразу же отключилась, не успев предпринять хоть какие-то меры для того, чтобы согреться в заглохшей и стремительно остывающей машине.
        Это Семен отмечал как-то механически, на деле же целиком и полностью сосредоточившись на том, чтобы ей помочь. Мозг, как и всегда в минуты опасности, работал, будто суперкомпьютер, способный в доли секунд провести анализ бесчисленного количества возникнувших в голове вариантов, с тем, чтобы выбрать наиболее оптимальный случаю.
        Краснов взял маленькие ладошки, подышал на них и стал осторожно, чтобы не повредить сосуды, растирать.
        - Ч-что происходит?
        Дуня открыла мутные глаза и уставилась на него… Узнавая? Или все-таки нет? Все же пятнадцать лет прошло. Он давно уже не тот мальчик, с которым она встречалась в выпускном классе. Гребаных пятнадцать лет.
        Резко отвернувшись, Семен потянулся к термосу.
        - На твою машину обрушилась груда снега. Помяла здорово железо. Разбила стекло. Ты едва не замерзла. Вот, попей, чтобы согреться. - Краснов плеснул густого сладкого напитка в чашечку, с удивлением понимая, что какого-то черта его рука дрогнула, когда он попытался ту передать.
        - Не-не удерж-жу. Т-тряс-сет сильно.
        Трясет так, что зубы стучат. Чего уж. Сделав глубокий вдох, Семен одной рукой приобнял девушку, а второй - поднес к губам чашку. Даже крепкий аромат кофе не мог перебить нежный запах ее начавшей согреваться кожи. И аромат крови. А он откуда?
        - Н-ничего н-не выйдет, - едва не заплакала Дуня, так и не сумев справиться с задачей. Трясло ее сильно. Как-то на одном из учений Краснов наблюдал у новенького бойца приступ ранее не выявленной эпилепсии. Вот примерно так это и выглядело, да.
        - И все-таки попробуй. Тебе сейчас очень нужна глюкоза. На мышечную дрожь уходит слишком много энергии. Ее следует восполнить, иначе худо придется.
        Кое-как ей удалось сделать пару глотков. А потом еще.
        - Дальше справишься сама? Мне нужно сесть за руль. Метель усиливается. Будем прорываться.
        Дуня неуверенно качнула головой. Краснов закусил изнутри щеку. Нет, он, конечно, понимал, что рано или поздно они встретятся, он, может, только поэтому и согласился перебраться из столицы в родной город, через столько-то лет, но и в страшном сне не мог представить, какой будет эта встреча.
        Вообще-то он заготовил целую речь.
        - Ты можешь пошевелить ногами? - и нет, этот вопрос не оттуда. Хотя его можно было задать и при других обстоятельствах. Например, после жаркой проведённой с ней ночи…
        - К-кажется, да.
        - Это хорошо. Потому как, не понимая характера травм, человека лучше вообще не трогать. В смысле, до приезда медиков. Но если бы я тебя не вытащил, ты бы замерзла насмерть. Пришлось рисковать. - Говоря это, Краснов осторожно перебрался за руль. Тронулся, моля небо, чтобы независимая подвеска всех колес помогла ему пробиться. Если не до города с его больницами, то хотя бы до базы. Где тоже был какой-никакой док. Обычно молчаливый, он не знал, чем вызвана такая разговорчивость. Не иначе, как нервами. Семен уставился в зеркало заднего вида. Дуня до сих пор дрожала. И… тихо всхлипывала.
        - Что такое? - рыкнул Краснов, зависая одним колесом над пропастью.
        - Б-болит.
        - Что болит?
        - П-пальцы. Н-на руках и ногах. Ужас-сно больно.
        Семен сжал покрепче руль. И затаил дыхание, протискиваясь все дальше.
        - Это скоро пройдет. Ты держись, ага? И выпей кофе, если получится.
        Что еще он мог ей сказать? Ничего. В том-то и дело. Что она думала по этому поводу? Он не знал. Ни черта ведь не было видно. И уж тем более ее, на заднем сиденье. Так, лишь очертания фигуры.
        Наконец он объехал снежный завал, и дальше стало попроще. Насколько простой может быть езда в снежный буран по горной дороге, когда из-за мыслей и неожиданно проснувшихся чувств на ней почти невозможно сосредоточиться. И вообще…
        - Эй, Дуня…
        Молчание. Уснула она, что ли? Это плохо или хорошо? Тревога, какой он давно уже не испытывал, а может, и никогда, сковала затылок и перекинулась на тело ознобом.
        - Нет. Нет. Быть не может, - раздался с заднего сиденья глубокий медовый голос. Чуть более сиплый, чем он запомнил.
        - Чего не может быть? - переспросил Краснов, безуспешно всматриваясь в темную фигуру, свернувшуюся в калачик на заднем сиденье.
        - Тебя. Это - галлюцинация. Опять галлюцинация. Или ты мне снишься?
        Не выдержав, Краснов включил свет в салоне аккурат в тот момент, когда Дуня, изменив позу, чуть приподнялась на локтях. Их взгляды встретились в зеркале.
        - Снишься, - уверенно кивнула она и, вновь отключившись, тяжело опустилась обратно.
        Глава 2
        - В кошмарах? - он хотел спросить, но в последний момент удержался. Глупо это было, спустя столько лет. Хотя, наверное, ему стоило извиниться. Для себя, в первую очередь. Чтобы легче стало. Ну, и потому что он действительно сплоховал.
        А метель все усиливалась… Видимость вообще нулевая. Он боялся пропустить поворот. Поэтому заставил себя переключиться и сосредоточиться на дороге. Огни базы Краснов увидел, лишь когда едва не снес ворота на въезде. А до этого мог лишь надеяться, что едет в верном направлении. Краснов поморщился, выбираясь из салона. Он всю задницу себе отбил, пока доехал. Все же в его средстве передвижения был один несомненный минус - о комфорте вояк разработчики вездехода беспокоились меньше всего. Но он-то что? Он - бывалый. А Дуня?
        - Товарищ подполковник! Разрешите доложить! - через бурю навстречу Семену бросился часовой.
        - Докладывай.
        - Товарищ подполковник, первый отряд благополучно прибыл в расположение части после проведенного учения в горах.
        Краснов отрывисто кивнул. Во-первых, потому что он это уже слышал. Во-вторых, Дуня дала ему недостающий повод отвлечься.
        Не глядя на пригибающегося от ветра бойца, Краснов распахнул заднюю дверь. Его пассажирка так больше и не пришла в себя. И он все сильней волновался. Оглянулся через плечо, раздумывая, не попробовать ли ему все же прорваться в город? Но тут же понял - это гиблое дело, и проорал:
        - Вольно, лейтенант.
        Орать приходилось, чтобы в оглушительном реве ветра можно было разобрать сказанное. Осторожно вытащив отяжелевшее тело из салона, Краснов нежно прижал к себе головку девушки. - Ступай к входу. Я пойду по твоим следам. Если начну заваливаться, подхватишь меня, - просипел он.
        - Вас понял!
        Ноги увязали в рыхлом снегу. Но с его подготовкой и чувством равновесия вероятность падения стремилась к нулю. Что, впрочем, не мешало Семену перестраховаться. Попав в тепло помещения, Краснов шумно выдохнул. Навстречу ему из кабинета выскочил зам.
        - Какого… - выпучил глаза, увидев девушку в руках командира. - Потеряшка? Здесь?! В такую погоду?
        - Ага. Ее машину привалило. Пошли кого-нибудь за доком. И Бурмистрова ко мне на ковер.
        - Санчасть в другом направлении, товарищ подполковник, - решил поофициозничать Гуров.
        - Ты хочешь, чтобы я девочку бросил перед изголодавшимися по бабе бойцами?
        Отмазка так себе, конечно. Особенно учитывая, что эти самые изголодавшиеся уже высунули свои длинные любопытные носы. Хотя Семен никого из них так и не увидел, чужое присутствие он чувствовал кожей. Пофигу. Краснов даже не притормозил.
        У него, как у главного здесь, был свой уголок. Ничего особенного, две комнаты. Спальня и что-то вроде кухни-гостиной. Туда он и направился. Открыл дверь, не разуваясь, прошел через большую комнату к той, что поменьше, и опустил Дуню на кровать. Какой же маленькой и беззащитной она на ней выглядела. Какой трогательно юной.
        Краснов включил прикроватную лампу. Спохватившись, взял Дунину аккуратную ножку в ботинке, расшнуровал. Снял вместе с носком. Ее ноги были все еще прохладными, но кожа имела более-менее здоровый оттенок. Краснов провел большим пальцем по высокому подъему. Растер. Стопу, пальцы. С красивым педикюром. Даже пяточки у нее были мягкие, как у ребенка. У него в груди защемило.
        Чтобы отвлечься, Краснов замотал ноги Дуни пледом и накрыл ее одеялом. А после сел на тумбочку в изголовье и стал внимательно разглядывать. Кожа, как и в юности, у нее была изумительной. Чистой, без родинок. На ней даже поры, казалось, нельзя было разглядеть. И губы… Он ведь их целовал… когда-то. Веки - такие тонкие, что под ними видны голубоватые вены. И волосы… Шикарные, цвета осени. Поддавшись какой-то совершенно необъяснимой сентиментальности, Краснов осторожно отвел от ее лица медные пряди и только тогда разглядел небольшой шрам у нее на виске. Тот шрам, который однажды ей чуть было не стоил жизни. Тот шрам, который появился не без его, Семена Краснова, участия.
        Он с этой девочкой собирался связать свою жизнь… С ней он мечтал, строил планы. А потом все разрушилось. В один момент. И началась совсем другая история, в результате которой ее пришлось выдирать из сердца с мясом. Он с тех пор никого и никогда не любил так… до костей просто.
        Прерывая его мысли, кто-то постучал в дверь.
        - Войдите!
        Краснов поднялся навстречу явившемуся врачу, пожилому подтянутому мужчине.
        - Что тут у нас?
        Семен вкратце отрапортовал. Иван Сергеевич покивал, поцокал языком. После измерил температуру и давление. И приступил к осмотру кожных покровов. Краснов пытался проявить хотя бы немного такта. Пробовал отвернуться и не смотреть, когда врач осторожно расстегнул пуговички на ее кофточке. Но ни черта у него не вышло. И сколько бы он себя ни ругал, сколько ни обзывал извращенцем, в такой-то ситуации на нее пялиться, заставить себя отвернуться Семен так и не смог.
        - Ну, что… Кожные покровы нормальные. Серьезного обморожения я не вижу. Легкие тоже в порядке. И сердце, - кивнул своим мыслям Иван Сергеевич.
        - Почему же… - Краснов облизал губы, бросая на ее грудь последний жадный взгляд, - почему же она не приходит в себя?
        - Это сон. В ее случае - целебный. Сейчас поставим капельницу, и она проспит до утра.
        - Капельницу?
        - Так ведь глюкозу. - Иван Сергеевич резким движением вынул из ушей «слушалку». - Не лучше ли ее забрать в санчасть?
        - Нет. Не хочу, чтобы посторонние бродили по базе.
        А что? Вполне себе ничего оправдание.
        - Хорошо. Тогда я принесу сюда?
        Краснов кивнул. И нерешительно переступил с ноги на ногу. Теперь, когда он удостоверился, что Дуне ничего не угрожает, он должен был вернуться к делам. Тем более что те не ждали.
        - Доложите, когда закончите, - скомандовал он и, не дожидаясь ответа, пошел прочь. Бурмистров - тот самый инструктор по альпинистской подготовке, ожидаемо находился уже в кабинете начальства. Рядом сидел Гуров.
        - Капитан…
        - Разрешите обратиться!
        Сделав вид, что не расслышал, Краснов обошел девственно-пустой стол и уселся в кресло.
        - Где ваш рапорт?
        - О чем? Я выполнял план подготовки…
        - В такую метель?!
        - Тактико-специальная система подготовки направлена на наработку тактически верных действий, принятия правильных решений в условиях повышенного стресса и, заметьте, сложных погодных условий! - отрапортовал Бурмистров, даже не сбившись с дыхания. Что ж… Говорить он был мастак. У Семена дернулось веко. Понимая, что еще немного, и он просто вытрясет из этого мудака все дерьмо, Краснов с силой вдавил пальцы в крышку стола и перевел взгляд на маленькое вытянутое окошко под самым потолком. В желтом свете уличного фонаря снег кружил, как будто рой взбесившихся пчел.
        - Вы проявили преступную халатность, поставив под угрозу жизни моих бойцов. Чудо, что никто не пострадал. В связи с этим объявляю вам строгий выговор и буду хлопотать о вашем переводе. Все ясно?
        - Так точно, - выплюнул капитан.
        - Свободен.
        В нормальных условиях, конечно, все делается немного не так. Но это были необычные, мать его, условия.
        - Урод, - не сдержался Краснов, как раз в тот момент, когда в кабинет заглянул Иван Сергеевич. Тот вздрогнул, ощутив исходящую от главного ярость, и даже попятился. - Все готово?
        - Так точно.
        - Я сейчас подойду.
        Происшествие еще необходимо было как следует задокументировать. Полагаться на авось Краснов не привык. К тому же это был неплохой повод оттянуть время своего возвращения. Почему-то он был не готов встретиться с Дуней снова.
        - Я тебе нужен?
        С Гуровым Семен был на «ты», по крайней мере, с глазу на глаз. Тот был неплохим мужиком и отличным профессионалом. На восемь лет старше Краснова.
        - Нет, майор. Иди, отдыхай.
        Дождавшись, когда за Гуровым закроется дверь, Семен включил компьютер и принялся за работу. Но сосредоточиться было не так-то просто. Встреча с Дуней выбила его из колеи. Напомнила о том, о чем он не любил вспоминать. Свое голодное детство, пьющую гулящую мать, то ощущение собственной ненужности и обреченности, с которым он рос, и с которым практически сросся к моменту появления Дуни в их городе. Она провела здесь всего один год… Нет, меньше, каких-то девять месяцев - которых аккурат хватило, чтобы окончить одиннадцатый класс. Тютелька в тютельку. Но ему и этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы влюбиться в нее беззаветно, как только в восемнадцать и можно. А потом уже нет.
        Семен встал, провел по короткому ежику на голове размашистой крупной ладонью. Ну, надо же! Какого черта его так пробрало? Ну, увиделись и увиделись. Чего уж? Он ведь знал, что она вернулась… И что ему уже ничего с ней не светит, знал тоже. Ну, во-первых, потому что с их последней встречи прошло полтора десятка лет. Чувства давным-давно притупились, остыли. А ко всему, она наверняка возненавидела его после того, что он сделал.
        А во-вторых, Дуня собиралась замуж за другого. Об этом как-то упоминала их общая школьная подружка Юлька. Ну и, конечно, кольцо на пальце Дуни, которое Краснов сразу заметил, потому как, по роду деятельности, должен был сразу все подмечать, тоже было весьма красноречиво. Кстати, украшения уродливее Семену еще видеть не доводилось. Он тер ей руки, касаясь холодного ободка, и с трудом контролировал желание стащить то вовсе. Искушение сказать, что, видно, то потерялось в снегу, пока он вызволял ее и тащил к вездеходу, было практически таким же непреодолимым, как и идиотским. Краснов покачал головой, удивляясь тем глупостям, что лезут в голову. Свернул подготовленный документ, опустил крышку макбука и вышел из кабинета.
        Дуня, как и прежде, спала. Почему-то только сейчас Краснов подумал о том, что ее уже наверняка хватились и теперь сходят с ума от беспокойства. Отец. Или жених. Или подруги… Хотя, может, и нет. Если они нечасто созваниваются. Семен достал из кармана мобильник. Связи, как он и думал, не было.
        Может, попробовать связаться с той самой Юлькой через интернет? Вот с кем Дуня наверняка общается по сто раз на дню. Ведь как раз благодаря Юльке она и вернулась в их края из столицы после такого длительного отсутствия. У них намечался и уже даже некоторым образом реализовывался огромный проект, в котором Дуня выступала в качестве архитектора. Подумать только, она добилась всего, о чем мечтала, ни на шаг не свернув с пути. Его же жизнь сделала грандиозный кульбит. Чтобы избежать тюрьмы, он был вынужден согласиться с предложением Дуниного отца и вместо того, чтобы уехать вместе с ней поступать в столичный ВУЗ, пошел в армию. Ну, а там его не на шутку закрутило.
        Интересно, а она вообще знает, как сложилась его судьба? Им ведь даже парой слов не удалось обмолвиться после того ужасного случая на выпускном. Даже парой слов…
        Краснов разделся, сходил в душ, а вернувшись в спальню, растерянно уставился на лежащую в его кровати женщину. А ведь он однажды чуть не стал причиной её смерти… Дело было на выпускном, ага… Пока он впервые любил Дуню на берегу, его мать в очередной раз перебрала. Это не понравилось ее сожителю. Тот вытащил ее из зала, чтобы было поменьше свидетелей, и стал избивать. Семен подоспел, когда по лицу матери уже бежала кровь. И, наверное, даже логично, что у него упало забрало. С диким рыком Краснов бросился на обидчика. И все… Что происходило дальше, прошло, будто сквозь него. Менты, которые загребли Семена, потом говорили, что он избил того урода едва ли не до смерти. Но ему было на то плевать. Другое дело, что от его рук случайно пострадала Дуня. Глупенькая, она хотела его оттащить. А он… ослепленный яростью, даже не понял, что это его девочка. Краснов отшвырнул ее от себя, отбросил… едва не убив. Она даже провела некоторое время в коме. Упав и неудачно ударившись.
        Краснов вздохнул. Растер лицо ладонями и лег поверх одеяла. Он просто полежит пять минут и уйдет.
        Глава 3
        Было так чудовищно жарко, что Дуня решила - она все-таки умерла и попала прямиком в ад. Интересно, почему так сразу? Разве их религия не предполагала некоторой отсрочки? А как же божий суд, как же двадцать мытарств?! Где ее адвокат - ангел? И прокурор - бес? Почему ей без суда и следствия выписали билет в одном направлении? Это же так нечестно!
        Дуне стало ужасно жаль себя. Обостренное чувство справедливости не давало ей смириться с таким поворотом. Да, конечно, она не была праведницей, но и такой уж злодейкой не была. Часть своих доходов Дуня тратила на благотворительность. Раз в неделю волонтерила в центре для трудных подростков, по праздникам навещала одиноких стариков в доме престарелых, и еще… еще не стоит забывать, что она помогала выгуливать собак из приюта на Каменской.
        Что же касается грехов, то тут ей и предъявить особенно нечего. Разве что любовь к красивой жизни, которая почему-то, вот хоть убейте, Дуня не видела в этом никакого смысла, порицалась религией. Что плохого в том, что она любит красивые вещи или вкусно поесть? Она же не ворует, не убивает, не врет. Зарабатывает… да, достаточно большие деньги. В конце концов, для этого она долго и упорно работала. Деньги не упали ей на голову с неба. Дуня здорово попотела, чтобы оказаться там, где она есть сейчас.
        «Ага. В аду…» - будто наяву зазвучал чей-то злорадный голос.
        Нет! В смысле - в положении обеспеченной, самодостаточной женщины.
        Которая умерла, ага. Перед лицом которой разверзается геенна огненная. И дышит… Дышит.
        Какого черта?
        Испытывая непреодолимый страх, Дуня попыталась пошевелить руками и ногами. Как-то она упустила момент, в загробном мире у людей (или в кого там они превращаются?) есть руки-ноги? По всему выходило, что так. Только под тяжестью чего-то… неподъемного изменить положение тела абсолютно не получалось. Дуня поняла, что задыхается. Вцепилась руками в навалившийся на нее пресс и, наконец, открыв глаза, утонула в чужом демоническом взгляде.
        Ох, как же громко она завизжала!
        - Эй! Ты чего?! Дуня, это я!
        «Кто - я?! Кто - я?! Твой персональный черт-сопроводитель?!» - Дуня забилась изо всех сил. Щелкнул верхний свет. И одновременно с этим нечистая сила скрутила ее по рукам и ногам.
        - Прекрати орать. Ты мне сейчас всю базу перебудишь, - шепнул демон ей в ухо. Жар его дыхания опалял. Так вот, что это было. Никакая не геенна огненная. Всего лишь его дыхание, да. От которого у нее волосы на затылке привстали, чтоб выскочившим мурашкам было сподручней бежать.
        - М-мне нечем д-дышать.
        - Черт. Сейчас.
        Он что, тут не один? Зовет напарника?
        Мучитель Дуни откатился в сторону, и она с надсадным хрипом втянула воздух.
        - Ты как? В порядке?
        - Еще нет. М-можно, я не буду л-лизать сковородки п-прямо с-сейчас?
        - Какие сковородки? - в голосе демона послышалось искреннее изумление.
        - Р-раскаленные. Или у вас д-другие п-пытки заготовлены? Для них я еще тоже не вполне в форме.
        - Да ты бредишь! - воскликнул демон и опять над нею навис, касаясь обжигающе горячего лба губами. Видеть она этого не видела, так как в страхе зажмурилась, но прочувствовала, кажется, каждой клеточкой. - У тебя температура. Ну-ка, давай поставим градусник.
        Демон потянулся к пуговичкам на ее рубашке. Дуня, не успев обдумать то, что делает, ударила его по загребущим лапам и открыла глаза.
        - Я же просто хотел температуру измерить, - насупился демон. А Дуня, как дурочка, раскрыла рот. Он ей ужасно напоминал…
        - Семён? Ты что… ты тоже умер?
        - Ну, почему же? Я - живее всех живых, - улыбнулся тот. - А ты все-таки бредишь.
        - Нет!
        - Тогда, может быть, принимаешь наркотики?
        - Что?!
        Дуня привстала на локтях, возмущённая до глубины души таким предположением. Взгляд Семена скользнул к разошедшимся полочкам рубашки. Ей стало еще чуточку жарче. Дуня закусила губу и, смущаясь, осмотрелась по сторонам.
        Если честно, ей казалось, что интерьер в аду должен быть несколько другим. Поинтересней, что ли? Как архитектору и человеку творческому, Дуне даже стало как-то обидно за такое пренебрежительное отношение к этому вопросу.
        - Принимаешь наркотики. Что-то же должно было вызвать твои галлюцинации?
        Жар, который ее донимал, чуточку схлынул, сконцентрировавшись в ногах. Дуня опустила взгляд и только тогда поняла, что ей жарко лишь от того, что кто-то ее закутал в два одеяла сразу. Она дернула ногами в попытке выпутаться из душного кокона, но получилось это у неё не сразу. Чтобы выиграть время, Дуня подняла руки и потрогала зачем-то лицо. Последнее, что она помнила, как медленно-медленно спускалась с горы на своем Мерседесе. А потом обвал и… все.
        - Так я жива!
        - А я тебе о чем толкую?
        - Семен!
        - Ну, наконец-то, - белозубо улыбнулся он. - Признала. Привет-привет.
        - Обалдеть. - Дуня вскочила на постели. Обхватила его мощные предплечья. Жадно шаря по изменившемуся, обострившемуся лицу взглядом. - Господи! Но как?
        - Да вот так. Мимо ехал.
        - Так это ты меня спас?! Ты?!
        На ее требовательный вопрос Краснов лишь пожал плечами. Мол, подумаешь, невелико дело. Дуня опять растерла виски. Подумать только! Она жива… Жива! И кто ее спаситель? Ну, вот не шутка ли?
        С опозданием Дуню накрыло паникой. Она с силой вжала ногти в мышцы на его руках, лбом коснулась груди и затряслась, как припадочная. Слезы брызнули из глаз. Господи, как же стыдно! Она тысячу раз представляла эту встречу. Сначала с замирающим от любви сердцем, потом страшно злясь, потом… злорадствуя, мол, вот… вот! Бросил ты меня? Бросил?! А я, посмотри, не умерла. Я дышу. Дышу полной грудью, живу. А по прошествии лет ведь тоже нет-нет, да и думала о нем. Особенно когда пришлось вернуться в эти края по работе. Но она и предположить не могла, что перед этой встречей чуть не умрет.
        - Эй, ну ты чего ревешь?
        - Я чуть не умерла! Имею право, - капризно скривила губы Дуня. Семен зарылся пальцами в ее волосы, заставляя чуть запрокинуть голову. Со своих восемнадцати, когда они виделись в последний раз, Дуня так и не подросла. А вот Краснов, кажется, стал еще больше. И вверх он потянулся, и вширь. Прежней осталась разве что его пиратская улыбка. И настороженный взгляд.
        - Не умерла бы.
        - Откуда тебе знать? - шмыгнула носом.
        - Я бы не позволил, - улыбнулся сухо и… осекся, изменившись в лице.
        - Ты думаешь о том вечере, правда? - прошептала Дуня. О, сколько раз она хотела с ним это обсудить! Ей не дали такой возможности. Сначала она лежала в больнице, а потом… Потом он уехал в армию, и сколько она ни билась в попытке узнать, как он - ничего у неё не вышло.
        Вместо того чтобы ответить на ее довольно прямой вопрос, Семен задал свой:
        - Как ты себя чувствуешь? Кажешься горячей, но это, может, и от того, что я тебя закутал.
        - Еще бы, - поддержала беседу ни о чем Дуня. - Я, когда пришла в себя, решила, что нахожусь в аду! Так мне было жарко.
        Семен откинул голову и захохотал. Его темные волосы оставались все такими же густыми, но на висках уже пробилась ранняя седина.
        - Знаешь, думаю, большинство здешних обитателей с тобой согласились бы.
        - С тем, что это - ад?
        - Ага.
        - А можно уточнить, где мы на самом деле? - Дуня снова огляделась по сторонам, отмечая идеальный порядок, царивший в комнате, и непритязательную обстановку.
        - Мы в учебном центре сил специального назначения.
        - Ух ты. Звучит внушительно.
        Они уже так много друг другу сказали, но ничего из того, что хотелось. Или было на самом деле важно. Возможно, так происходило потому, что Дуне просто не верилось в реальность случившегося. А может, она просто боялась, что им совершенно не о чем говорить теперь, по прошествии пятнадцати лет.
        - Наверное, ты права, - повел плечом Краснов. - Извини, здесь больше негде было лечь. Думал, перекемарю немного, да срубило.
        - Ничего. Это твоя постель.
        К окончанию фразы она приобрела некоторую вопросительную интонацию.
        - Ага. Моя. Мне положен угол здесь. Так что, пока нет своего жилья поблизости, приходится довольствоваться.
        - Ясно.
        - Надеюсь, с этим не будет проблем?
        Дуня метнулась взглядом к его лицу. Невольно соскользнула ниже. По мощной колонне шеи к скульптурным мышцам на груди, обтянутой черной майкой. Интересно, он так проявил деликатность, или же всегда спит одетым? Если так, то это - большая потеря.
        Господи, да о чем она думает?!
        - Проблем? - пролепетала, испугавшись сама себя. - С чего бы?
        - Ну-у-у, я слышал, ты замуж собралась. Твой мужчина не приревнует?
        - О, господи! Вова…
        Дуня всполошилась, не в силах и себе объяснить, какого черта не подумала о нем в первую очередь! Он же наверняка с ума сходит. Он… И отец! А у того, между прочим, в последнее время проблемы с сердцем. Ему нельзя волноваться!
        - Мой телефон! Сумочка…
        - Я все забрал. Но связи нет. И когда будет - неясно.
        - Боже мой. Отец наверняка меня потерял. Что же делать?
        - Попробуй связаться через интернет. На базу ведет отдельный оптоволоконный кабель. - Равнодушный к ее метаниям, Краснов вышел из комнаты и вскорости вернулся с ее сумочкой. Дуня вытряхнула содержимое на постель. Схватила новенький последней модели айфон.
        - Сел! Да чтоб его… У тебя нет зарядки?
        Краснов покачал головой и указал на лежащую на тумбочке кнопочную Нокию. Дуня моргнула. Серьезно? Такими еще кто-то пользуется?
        - Может быть, есть у кого-то из твоих…
        - Подчиненных.
        - Да.
        - Нет. Ни у кого нет.
        - Ни у кого нет айфона? - недоверчиво нахмурилась Дуня. - Это что, какой-то секретный объект? - добавила, сдобрив голос иронией. Она думала, Краснов рассмеется. Ну, или хотя бы поддержит ее шутливый тон. Вместо этого он опять пожал широкими плечами. И у нее пересохло в горле.
        - То есть у тебя из-за меня будут проблемы? - поинтересовалась Дуня несколько сухо.
        - Нет.
        - Нет? - ей все сильней хотелось спать, но и подробностей хотелось. А еще поговорить с ним. Вернуться к прошлому, которое для него, может, ничего и не стоит. Но для нее так по-глупому до сих пор было важно, почему он с ней не связался? Почему не сообщил, в какой части служит? Неужели не верил, что она сумеет его дождаться?
        - Во мне слишком заинтересованы, чтобы усложнять мою жизнь по пустякам.
        Это она - пустяк? Или сама ситуация?
        - Выходит, вон ты какой…
        - Какой?
        - Деловой. Так и хочется сказать - видишь, я всегда верила, что из тебя выйдет толк.
        От непонятно откуда взявшейся горечи у Дуни стало щипать в носу. Она отвернулась. Подошла к окну, за которым из-за взбесившейся метели не было ничего видно.
        - Да. Только ты в меня и верила.
        В голосе Краснова Дуне почудилась ирония, за которой пряталось что-то еще. То, что заставило ее обернуться. И застыть, придавленной его тяжелым взглядом. И вот так они стояли… стояли, а бог его знает, сколько? Пока у нее не закончились силы это все выносить.
        Почему ты бросил меня? Почему ты так легко меня бросил?!
        И важно ли это теперь, когда прошло столько лет, когда у каждого своя жизнь, свой мир, восстановленный по кирпичику…
        - Я очень рада, что у тебя все хорошо.
        - Да. У тебя тоже, насколько я знаю. Сбылись все мечты?
        Да. Нет… Ни черта… Моей главной мечтой был ты. Ты… ты у меня не сбылся.
        - Более-менее. Слушай, очень хочется спать. Я не могла бы…
        - Да, конечно. Постараюсь на тебя больше не наваливаться, - криво улыбнулся Краснов.
        - Эм… - он же не планирует снова к ней лечь?
        - Что-то не так? Я бы лег на диване, но тот короткий, и ноги совсем не помещаются.
        Дуня покрутила в руках телефон. Вскинула ресницы. Он смотрел на нее… как-то насмешливо, что ли? Как на трусиху. И это, конечно, было ужасно глупо, но его взгляд подстегнул.
        - Ничего. На этот раз я лягу поверх одеяла. Спокойной ночи.
        - Спокойной ночи, - повторил эхом Краснов, выключая основное освещение.
        - И… спасибо за все. Если бы не ты, меня бы уже, наверное, и не было.
        Дуня думала, он попытается опровергнуть ее слова. Сказав, что ее проблема была не такой уж серьезной. А вместо этого Краснов горько заметил:
        - Один-один.
        - Что?
        - Один раз я чуть не отнял у тебя жизнь. Теперь счет сравнялся.
        Глава 4
        В следующий раз Дуня проснулась одна. Открыла глаза - в окна с трудом пробивался тусклый серый свет. То ли рано еще было, то ли пасмурно. События минувшего дня возвращались к Дуне нехотя, но неумолимо. Она приподнялась на локтях и застонала от боли, что с силой пульсировала в висках. Тело ныло так, будто накануне его били палками. Дуня медленно-медленно села, подтянула колени к груди и обняла себя за ноги.
        Невероятно. То, что с ней случилось, просто невероятно. Она могла умереть. Если бы не Семен. Интересно, что он делал на этой узкой дороге, ведущей к водопаду? Куда ехал? Она-то - понятно. Хотела еще раз прикинуть на местности концепцию проекта крытой террасы, которая обещала стать новой точкой притяжения для туристов, согласно их с Юлькой плану. Дуне хотелось максимально вписать ту в природный рельеф. У скандинавов такие проекты выходили отлично, вот, вдохновляясь ими, она и стремилась спроектировать что-то свое. Но пока получалась либо не слишком удачная копия, либо что-то чересчур футуристическое. Хотя, может, последнее и было не так уж плохо. В любом случае, этот проект давался ей тяжелей остальных. Но тем и был интереснее.
        Кто ж знал, что для своей вылазки она выбрала такой неудачный момент? Эсэмэску от МЧС с предупреждением о надвигающемся Армагеддоне Дуня прочитала, когда уже было поздно. Но даже тогда она не смогла оценить риски, как следует, беспечно понадеявшись на то, что ничего с ней, взрослой, самостоятельной женщиной не случится. Это вообще свойственно нашим людям - надеяться на авось. Всерьез тревожиться Дуня начала где-то минут через двадцать дороги. Вокруг - ни одной живой души, хотя обычно этот отрезок был достаточно оживленным, снегопад все усиливался, видимость падала. А ко всему, дело близилось к ночи. Вот-вот, и начало бы темнеть…
        Но самый ужас случился, когда ее машину накрыло грудой камней и снега. И нет, Дуня отключилась не сразу в момент удара. Она успела испытать жуткий смертельный ужас погребенного заживо человека. Он-то, этот самый ужас, а вовсе не удар, и заставил ее отключиться. Чтобы теперь, спустя (Дуня бросила взгляд на электронные часы, стоящие на тумбочке у кровати) почти двенадцать часов, вернуться, кажется, со всей своей силой.
        Чувствуя, как в глубине тела зарождается мерзкая дрожь, Дуня всхлипнула и вжалась в колени лбом. Не помогло. Это дрожание как будто разгоняло по телу боль, усиливая ее многократно. Всхлип перерос в тихий плач, в котором утонули звуки открывающейся двери и чужих шагов.
        - Эй! Что такое? Ты почему плачешь?
        Дуня пыталась, но не могла ответить. Наверное, ее накрыл адреналиновый откат, или как там это называется? Трясясь, будто в конвульсиях, она горько-горько плакала.
        - Так. Отставить слезы. Я ж не смогу тебе помочь, если ты не расскажешь, какого черта случилось.
        Эти слова заставили Дуню взглянуть на Краснова. Краснова! Ну, не ирония ли судьбы? Ага. Она опять задалась этим вопросом. Семён потянулся к тумбочке, поставил на нее поднос. Дуня смерила удивленным взглядом тарелку с какой-то кашей, стаканчик йогурта, оладьи и исходящую паром огромную чашку какао. И по какой-то странной причине заплакала еще горше.
        - Так, я пойду за доктором, - нахмурился Краснов.
        - Нет! Нет. Не надо. Я в порядке.
        - Ты не в порядке, милая.
        Милая… Он сказал «милая». Так ласково сказал. Дуня едва ли не до крови закусила губу. Может, если бы он перестал быть таким… милым, она бы успокоилась быстрее.
        - Я просто вспомнила в-все, и…
        - Тебя накрыло откатом.
        - Д-да. И голова болит. Очень. Все тело, собственно, тоже.
        - Ты истощена. Тебе нужно поесть. Жрачка у нас тут без изысков, но вполне съедобная. А я пока все же позову врача. Он даст тебе обезболивающее. Если можно.
        Мысль об обезболивающем была ужасно заманчивой. Дуня в итоге нерешительно кивнула. Это было ошибкой - боль только усилилась.
        - Ешь! - Семён ткнул пальцем в поднос и приложил трубку к уху. - Иван Сергеевич, зайдите к нашей потеряшке. Девочка жалуется на сильную боль.
        Дуня едва не подавилась первой же ложкой каши. Вкусной, кстати, овсяной, на хорошем молоке, с кусочком настоящего крестьянского масла.
        - Девочка? - из-за слез, которые она с трудом в себе удерживала, вопрос Дуни больше походил на всхлип.
        - Ну, не мальчик же.
        - Мы с тобой одного возраста.
        - Формально, да.
        - А как еще?
        - Никак. Не бери в голову. Ешь, а то остынет.
        Дуня послушно отправила еще одну ложку в рот. Ее мутило. И хоть она понимала, что силы ей действительно нужны, впихнуть в себя еще хоть что-то у нее вряд ли бы получилось. Если только какао. Нетвердыми руками Дуня взяла чашку. Отпила. Еще спустя какое-то время в дверь постучали.
        Пока врач, представившийся Иваном Сергеевичем, ее осматривал и слушал, Краснов тактично отошел и отвернулся к окну. Дуня вымученно улыбалась на шутки доктора, а сама глаз не сводила с широкой спины Семена, обтянутой кителем. Она не обратила внимания на его погоны, сначала ей было вообще не до этого. Но из разговоров их одноклассников знала, что Краснов - аж целый подполковник. И вообще легенда в здешних краях. Мысли о Семене разогнали охвативший ее в момент пробуждения ужас. Но посеяли в Дуне страх иного порядка. Уж слишком глубоко он проник в ее мысли, как для человека, к которому она якобы равнодушна.
        Девочка… Он назвал ее девочкой. Хотя она давно уже ей не была, он сам сделал из неё женщину. На выпускном. Неужели забыл? Или она для него той девочкой и осталась? А впрочем, не все ли равно? Наверное. Но что-то сердце растревожилось. Видимо, виной всему нервы.
        - Если боль не уйдет, выпейте еще одну таблетку. Но больше - не нужно.
        - Хорошо. Спасибо.
        Приветливый доктор кивнул, улыбнулся напоследок и был таков. На несколько секунд в комнате установилась давящая на уши тишина.
        - Я, наверное, буду собираться.
        - Собираться?
        - Угу. Может быть, ты мог бы подкинуть меня к машине? И вызвать эвакуатор.
        До этого Семен стоял к ней в полупрофиль, а тут обернулся и так… изучающе прошелся взглядом по ее лицу.
        - Подойди. - Голос человека, привыкшего отдавать приказы. Более глубокий и спокойный, чем она запомнила.
        - З-зачем?
        - Да не трусь. Я тебя не съем.
        Дуня зажмурилась. Прислушиваясь к себе, осторожно спустила ноги на пол. Таблетка еще не успела подействовать, и каждый шаг отдавался в висках. В полуметре от Краснова Дуня покачнулась. Он успел ее подхватить. Прижал к своей каменно-твердой груди и неподвижно замер. Из такого положения Дуня могла видеть лишь нашивки на его кителе, туго застегнутый воротничок и венку, что с остервенением пульсировала прямо над ним. Вроде бы ничего такого. А у нее опять подкосились ноги.
        - Ты что-то хотел мне показать?
        - Ага. Собственно, вот…
        Семен отошел на шаг, одной рукой придерживая ее, другой - взмахнул, будто описывая картинку за окном.
        - До сих пор метет.
        - И еще до вечера мести будет. Боюсь, мы в снежном плену. И бог его знает, когда из него выберемся. Хорошо, если завтра дороги начнут расчищать.
        - Не может быть! Я не могу здесь оставаться! - в отчаянии Дуня коснулась щек. - Мои близкие сойдут с ума от беспокойства…
        - Ах, да, - помрачнел Краснов. - Сейчас. Я ведь раздобыл зарядное. Ты сможешь предупредить кого нужно.
        Семен ушел, Дуня проковыляла к кровати. Рухнула на нее, как подкошенная. Она бодрствовала не больше часа, а казалось, что прошло по меньшей мере часов пять - так она устала.
        - Вот. Я сейчас подсоединю.
        - Спасибо.
        Дуня решила набрать первым отца. С тех пор, как в десятилетнем возрасте у нее умерла мать, отец взял на себя все заботы о дочери. Иногда он передавливал в своих попытках ее опекать, но Дуня не злилась.
        - Папочка, привет. Как твои дела? - улыбнулась она, услышав бодрый голос на том конце связи. Заправила за ухо упавшие пряди волос и тут поняла, что Краснов и не думал уходить. Дуня насупилась, строго на него глядя. Тот развел руками, пробурчал что-то вроде «секретка» и совершенно бестактно остался стоять, где был. По-видимому, большего ей не добиться - поняла Дуня. Закатила глаза и попыталась сосредоточиться на разговоре с отцом, который хоть и был взволнован, сильно ее не пытал. И ограничился объяснением о том, что из-за непогоды в их деревне возникли серьезные проблемы со связью. От иных подробностей Дуня воздержалась, побоявшись его волновать.
        Они еще немного поболтали по поводу надвигающегося Нового года и распрощались. Следующим на очереди был ее жених, Владимир. Дуня бросила хмурый взгляд на Краснова, но тот, похоже, решил стоять рядом с ней, пока она не закончит. А потом что он, интересно, планировал делать? Отобрать у нее телефон? Дуня фыркнула. Секретка у него, видите ли. Как будто она вражеский шпион!
        А тут еще Владимир, как назло, не отвечал… Дуня уже начала нервничать, когда, наконец, услышала его голос.
        - Господи, Дунь, ты чего в такую рань звонишь? Который час?
        - Эм… Девятый. Прости, если разбудила.
        - Да ничего. Мы вчера зависли на презентации Стройкома, потом поехали на афтепати в Глобус, а там Самойлов, ну, ты в курсе. Я еле выжил.
        Вот как. А она-то думала, что Вовка сходит с ума… Что он поднял на уши МЧС, ментов и обзвонил все скорые и морги в округе.
        - Что ж… Тогда ты в гораздо более выигрышном положении. Мой вечер прошел далеко не так весело.
        Она не думала ему говорить, не желая тревожить, как и отца, но тут… Тут что-то подстегнуло. Выходит, он ей даже не позвонил. Или позвонил, а когда она не ответила, не то что не забил тревогу, но даже не напрягся. И Дуня не знала, что ее задевает сильней. Нет, может, конечно, в этом ничего такого и не было… Но ведь задело! Особенно потому, что их разговор слышал Краснов. Почему-то от этого, да…
        - Так, у меня сегодня две встречи в мэрии, я их отменить не могу, но, думаю, на вечерний рейс успею.
        - Нет, что ты. Зачем? Я справлюсь, - пошла на попятный Дуня, ругая себя за поспешные выводы и глупую обиду. В голосе Чернова слышалось искреннее беспокойство. Она могла представить, как он ходит по кабинету, взволнованно ероша рукой модно подстриженные волосы…
        - Ты уверена? - с сомнением поинтересовался он. - Перед Новым годом, конечно, много работы, но ты важней.
        - Я знаю, - Дуня растянула губы в улыбке и пригладила собравшиеся складочки на постели. - Я в порядке. И к тому же, думаю, из-за непогоды у нас не принимает аэропорт.
        - И правда. Все рейсы отменены, - подтвердил Владимир со странными интонациями в голосе.
        - Вот видишь. Торопиться абсолютно некуда, тем более что я сама в плену на этой военной базе.
        - Это меня и беспокоит. Не могу представить тебя в обществе этих мужланов. Старайся держаться от них подальше. Мало ли, что у них на уме! - Дуня закусила губу и медленно подняла взгляд. Краснов стоял, иронично приподняв бровь. Она чуть со стыда не сгорела под его взглядом. - Как ты сказала, зовут их начальника? Я попробую связаться с министром…
        - Не надо никакого министра! Ты что, Володь? Этот человек меня спас. Ты должен быть ему благодарен, а не вот это все.
        - Спасла тебя хорошая машина. Не помнишь, часом, чей подарок?
        - Помню прекрасно. Боюсь, ее не восстановить.
        - Плевать. Хорошо, что деньгами взяли. Ой, детка, черт, мне пора собираться, если не хочу пропустить совещание в мэрии…
        - Да-да, конечно. Я позже позвоню, если будет возможность.
        - Отлично. Люблю тебя. Позвоню, как освобожусь.
        Свои ответные «люблю» Дуня говорила уже в гудки оборвавшейся связи. Чувствуя на себе взгляд Краснова, она отложила телефон, стараясь не показать своего истинного настроения, схватилась за чашку с какао, как в спасательный круг.
        - Вовка не станет звонить министру, ты не волнуйся, - сказала зачем-то.
        - Я не волнуюсь.
        - Он просто переживает обо мне, вот и перегибает. К тому же он не знает, что ты - мой давний знакомый.
        - А ты не спешишь его просвещать.
        - Разве это важно?
        - Не мне об этом судить. Но я бы на его месте напрягся.
        - Из-за чего? Рядом с тобой мне ничего не угрожает.
        - Ты ударилась сильней, чем я думал, если действительно так считаешь.
        Глава 5
        «Рядом с тобой мне ничего не угрожает», - вот она, оказывается, как считала. И эти простодушные слова… Они так же смешили Краснова, как и тревожили. Сам-то он так не считал. Практически сразу, еще там, в горах, когда Семен осознал, кто перед ним, когда понял, чья жизнь могла оборваться, так вот еще тогда к нему пришло удивительное осознание, что ему на нее не все равно. Даже теперь, столько лет спустя. Удивительное дело - ему на нее не все равно… У него, бывшего бойца суперзаскреченной группы спецназа, взрослого мужика, имеющего огромный опыт участия в боевых операциях, повидавшего на своем веку столько горя, ужасов, предательства и смертей, что уже, казалось бы, ничем его не пробрать, откровенно тряслись поджилки, когда он продвигался с Дуней на руках к вездеходу. Ну и, чего греха таить - всю дорогу дальше. Отпустило Краснова, лишь когда Дуню осмотрел врач.
        И после всего этого она думает, что ей в его обществе ничего не угрожает? Да как бы ни так.
        - Ты ударилась сильней, чем я думал, если действительно так считаешь.
        Ладно… Возможно, этого говорить ей не стоило. Вон, как потрясенно расширились ее глаза, как округлились губы. Обычно мягкие, а теперь обветренные и потрескавшиеся. Да. Скорее всего, это было лишним. Но Краснов - человек военный. А значит, прямой. Сказал, что думал, как отрезал. И, наверное, хорошо, что Дуня не рискнула уточнить, что конкретно он имел в виду. Потому как у него самого не было ответа. Пока еще не было. С уверенностью Семен мог судить лишь об одном - рядом с ним в безопасности она не была и близко. Слишком много всего в нем всколыхнулось в ее присутствии. Слишком сбитым с толку он себя ощущал. Слишком сильно его к ней тянуло. Слишком он ревновал. Ее. К другому. Тому, у кого по факту на Дуню было гораздо больше прав. Тогда как он потерял на нее все права еще на школьном выпускном. С тех пор, кажется, прошла не одна жизнь. Все кардинально переменилось. И только она, похоже, оставалась все той же. Маленькой, худенькой, деятельной и как будто снова его… Лежа с ней в одной кровати, он, стыдно признаться, фантазировал на эту тему. Да-да, он зажмуривался и представлял, что она - его. И что
даже когда метель разожмет свои ледяные объятья, Дуня никуда с его базы не денется… И, черт возьми, какой же красивой была эта мечта! Какой манящей.
        - Мне нужно вернуться к работе, - заметил сипло.
        - Почему ты со мной не связался?!
        Краснов застыл, так и не переступив порог. Память услужливо подбросила картинки из далекого прошлого. Она ведь о прошлом, не так ли? Выходит, и ее оно волнует? До сих пор? Поверить в это было сложно. И страшно. Семен неопределенно пожал плечами.
        Почему? Ну, во-первых, потому что, после освобождения из КПЗ, никто и не подумал вернуть ему телефон. Прежний номер восстановить сразу не получилось. Да и на новый аппарат денег категорически не было. А впрочем, наверное, это глупые отмазки. Ведь при желании он мог попросить трубку у кого-нибудь из сослуживцев. Вряд ли бы ему отказали. А там разыскать контакты Дуни через общих друзей и попробовать с ней связаться было бы нетрудно. Как и найтись в тогда еще только набирающем обороты мире социальных сетей.
        Правда же в том, что он не считал себя вправе снова лезть в ее жизнь. Семен и до этого не слишком-то в себя верил, а тут еще отец Дуни подлил масла в огонь. Расписал в красках, какие та получила травмы. Припугнул, что она вообще могла умереть. Не из-за болезни там или несчастного случая. А из-за агрессивного несдержанного придурка, в которого Дуня имела несчастье влюбиться. В общем, теперь уж Краснов это понимал, Андрей Викторович бил весьма прицельно. Сразу по всем болевым точкам того запутавшегося в себе парня, которым он, несомненно, был. И если раньше отец Дуни довольно осторожно намекал на то, что рядом с Семеном его дочь не ждет ничего хорошего, то теперь, вроде как получив тому подтверждение, он не сдерживался. И добивал изощренно, с особой жестокостью, проходясь снова и снова по его и без того незаживающей от разъедающей ее вины ране.
        - Думал, так будет лучше.
        - Для кого?
        - Для тебя.
        - Ты ошибался. Я чувствовала себя преданной. И брошенной. Никогда в жизни мне не было так плохо.
        - Я чуть тебя не убил! - рявкнул Семен, но вышло… как-то устало. Он уже и сам не знал, зачем вновь и вновь возвращался к этому. Скорее всего, для себя. Да-да, чтобы себе напомнить, почему поступил именно так, ведь чем больше проходило времени, тем сильнее он сомневался, что поступил правильно.
        Может быть… Ему нужно было бороться? За себя. За нее. За них.
        - Это был чертов несчастный случай! Я никогда тебя не винила. Господи, да ничего такого и не произошло.
        - Ты провела в коме…
        - Каких-то несколько часов!
        Краснов вскинулся. Холодок прошелся затылком.
        - Что?
        - Пару часов! Невелико дело.
        Семену сказали другое. И он поверил. Почему-то прямо сейчас ему хотелось рвать и метать. Крушить все, что попадётся под руку. Но главное, ему очень хотелось заглянуть в глаза одному мужчине… Хотя, господи, ну, что это меняет? Час она провела в коме или неделю?
        - Твой отец сказал, что ты провела в коме несколько дней и чуть не умерла, - эмоции, которых не должно было быть, рвали его на части. Чтобы не выйти из себя прямо при ней, потому как в последний раз, когда такое произошло, Дуня едва не погибла, Краснов коротко бросил: - Извини, у меня и впрямь много дел, - и вышел прочь. Аккуратно прикрыв за собой дверь квартирки, Краснов пронесся по коридору, толкнул дверь в кабинет. И что есть силы, ту за собой захлопнул. Не помогло. Он застыл, зажав переносицу между пальцами. Сделал несколько глубоких вдохов и, понимая, что, возможно, уже и впрямь опаздывает, покосился на часы. До начала тренировки оставалось меньше минуты. Из-за непогоды Краснову пришлось внести некоторые корректировки в изначальный план подготовки, так что сегодня у них по плану были занятия по рукопашному бою. По этому направлению он готовил своих ребят лично. Потому как был, без ложной скромности, одним из лучших. И бойцов, и инструкторов, соответственно. Не зря он в школе бегал в секцию тхэквондо. Впоследствии это ему пригодилось. Да к тому же оказалось, что у него просто уникальные
способности ко всем видам единоборств. Он был одним из трех ему известных спецов, освоивших бесконтактную технику боя.
        - Вольно! - отрезал Краснов, входя в кружок бойцов в одной майке и тренировочных штанах. Если те и удивились тому, как он вырядился - вида не подали. Обычно Краснов предпочитал вести занятия в форме, практически никогда не становясь в спарринг. Но тут… Тут захотелось размяться и хоть так сбросить напряжение. На самом деле, обзывая салаг салагами - Краснов кривил душой. Все же его заботам были поручены не восемнадцатилетние призывники, а вполне состоявшиеся воины. Лучшие - каждый в своем направлении и роде. Так что, вполне возможно, ребятам удастся выбить из него дурь. Хотя и сомнительно… - По четыре. Начали… - скомандовал Краснов и, поскольку парни какого-то черта медлили, нетерпеливо взмахнул рукой. - Что такое, бойцы? Вы оглохли?
        - Никак нет, товарищ подполковник.
        «Устранив» за первые пару секунд двух из четырех нападающих, Семен рыкнул:
        - Спарринг - это вам не бой в ринге. Это - система выживания. Абдулов, Савчук - убиты. И… Реутов.
        Рукопашный бой - быстрый бой. И потому изматывающий. На третьем таком спарринге Краснова чуть отпустило. Он уработал еще четырех бойцов. Подал руку последнему, который держался лучше других. Коротко кивнул, выражая таким образом свое одобрение, и отошел в сторону.
        - Какие ошибки вы сейчас наблюдали? - обвел взглядом бойцов, а увидел притаившуюся в дверях спортзала Дуню. - Обдумайте мой вопрос. Я сейчас…
        Семен промаршировал через зал, вытеснил ее в коридор. Она отступила, как-то странно на него глядя.
        - Мне нельзя было высовываться?
        - Ну, как сказать? Нежелательно. - Семен кивнул в сторону лестницы.
        - Мне было скучно. И любопытно.
        - И как? Ты удовлетворила свое любопытство?
        Дуня облизала губы. Откашлялась:
        - Отчасти. Ты… ты ведь не преувеличивал, когда сказал, что являешься очень ценным кадром, да?
        - А ты думала, я набиваю цену, желая произвести на тебя впечатление?
        Глядя куда угодно, но не ему в глаза, Дуня медленно продвигалась по коридору. Семен решил, что она так и оставит его вопрос без ответа, но Дуня удивила его, заметив тихо:
        - Ты бы в любом случае его произвел. И прекрасно знаешь это.
        Краснова обожгло. Нежностью. Чем-то давно забытым.
        - Дуня…
        - Это ведь правда?
        - Что именно?
        - То, что ты мне рассказал про отца. Он действительно тебе сказал, что я умираю?
        Краснов провел три спарринга в формате один на четверых и, похоже, даже не запыхался. А вот теперь, когда, казалось бы, для этого не осталось никаких достойных причин, сбился с дыхания. И воздуха стало резко мало. А тот, что уже находился в легких - жег.
        - Какой мне смысл тебе врать?
        - Чтобы выглядеть в моих глазах лучше?
        - Мы же только что сошлись на том, что мне этого не требуется, - криво улыбаясь, напомнил он.
        - А отцу? Зачем отцу было врать тебе? - в леденцовых глазах Дуни плескалось искреннее непонимание. И что-то еще. Такое болезненное, что у него свело, к чертям, зубы.
        - Откуда мне знать? Спроси у него.
        - Я у тебя спрашиваю!
        Это было действительно странно - ворошить события давно минувших дней. Более странным было лишь то, что те события были до сих пор важны. Не только для него. Но и для нее тоже. Семен остановился у двери.
        - Где ключ?
        Дуня растерянно похлопала себя по карманам. Достала связку и отдала ему. Их пальцы на короткий миг соприкоснулись. И будто обжегшись, Дуня отдернула свою ладонь. Семен отвернулся, колдуя над замком.
        - Можешь посмотреть телевизор.
        - Посмотреть телевизор? - эхом повторила Дуня.
        - Да. Если тебе скучно. Ближе к вечеру я свяжусь с дорожными службами и узнаю о том, какой у них план. А пока мне нужно работать.
        - Но ты не ответил на мой вопрос. Зачем отец соврал?
        - А ты сама не понимаешь?
        Он в это не верил. Все она понимала прекрасно, просто боялась признать. Ведь это будет означать, что ее папаша не такой уж славный парень. Вряд ли она захочет снять розовые очки. А Краснов… Слишком беспокоится о ее чувствах, чтобы разбить те острыми стеклами внутрь.
        - Я хочу услышать твою версию, - голос Дуни немного дрожал. Наверное, происходящее между ними можно было списать на стресс. В конце концов, она едва не умерла. Объяснимыми были даже ее эмоции. Многие женщины начинали питать нечто такое к своим спасителям. Необъяснимо только одно. Как это работает в обратном направлении? Самого-то Краснова вообще до костей пробрало…
        - Он хотел, чтобы я от тебя отстал, но прекрасно понимал, что никто в мире не сможет заставить меня отказаться от тебя и своих планов. Только если я сам решу, будто так будет для тебя лучше.
        Дуня попятилась. Медленно сглотнула. Растерла виски.
        - Мне не было лучше. Без тебя… мне не было лучше! Я ж-ждала и ж-ждала, что т-ты позвонишь. А потом, когда смогла вырваться из больницы, я атаковала в-военкомат письмами. Й-я п-писала и п-писала им, ч-чтобы узнать т-твой адрес, но мне н-не отвечали.
        - О, господи. - Семен в два шага преодолел разделяющее их пространство. Резко дернул Дуню за руку, та упала ему на грудь. Уткнулась потекшим носом. - Не плачь. Не плачь, слышишь? Это сейчас неважно.
        Ага. Черта с два. На самом деле он безбожно врал, чтобы только ее успокоить. Он безбожно, бесстыже врал. Но если бы прямо сейчас ему под руку попал ее чертов папаша, Краснов бы вытряс из него все дерьмо. Просто потому что некоторые поступки не имеют срока давности.
        - Да, да… Наверное. Все же в итоге сложилось, как надо, правда? Ты… стал тем, кем стал. Я тоже… не пропала.
        Краснов хмыкнул. Интересно, Дуня сама верила тому, что говорила? Если она переживала те события хотя бы наполовину так остро, как их переживал он сам, ей бы и в голову не пришло нести подобную чушь.
        Прерывая самую душераздирающую сцену в его взрослой жизни, у Краснова зазвонил телефон.
        - Черт, министр…
        - Иди. Я все понимаю. У нас еще будет время поговорить. Я же… никуда не денусь.
        - Точно? Я могу перезвонить…
        Дуня стряхнула слезы, покачала головой и мягко вытолкала его за дверь. Что ж, возможно, ей тоже нужна была пауза, чтобы справиться с чувствами. Видит бог, сам он не справлялся.
        Глава 6
        Дуня себя не узнавала. Едва за Семеном закрылась дверь, как она снова заплакала. На этой базе она вообще плакала очень много. Больше, чем когда либо. И если в этих слезах был поначалу лишь дикий страх за свою жизнь, который знаком только тем, кому выпала возможность на собственной шкуре убедиться, насколько эта самая жизнь хрупкая, то потом - жуткое непонимание и обида. Как отец мог так жестоко с ней поступить? Как он мог, видя, что она натуральным образом умирает, продолжать стоять на своем? Как он мог раз за разом повторять, что он предупреждал, что от таких, как Краснов, не стоит ждать ничего хорошего? Что лучшее, что она может сделать - забыть тот год, как страшный сон, и жить дальше. Ведь у нее впереди лучшие годы - годы студенчества, новых знакомств и открытий.
        Как… он… мог? И как она в итоге могла поверить, что так оно и есть?
        Ей нужно было, нужно было понять, что что-то здесь нечисто. Нужно было каким угодно способом узнать, как связаться с Красновым, и прямо у него спросить - почему он ее бросил?! Видит бог - Дуня пыталась. Но, в конечном счете, отступила, устав биться в закрытую дверь. К тому моменту прошел практически год. Она решила, что если бы Семен захотел, то уже бы непременно ее нашел. Тем более что она оставила свой новый-старый адрес в столице их общим друзьям. А ее телефонный номер Семен и так знал на память. Как и семизначный номер в аське.
        День, когда она решила обо всем забыть и двигаться дальше, Дуня помнила, как вчера. В мельчайших подробностях. Они болтали с Мариам, их общей с Семеном подружкой, по телефону. Та как раз родила своего первенца, и Дуня позвонила, чтобы ее поздравить. Поздравила. Поболтали, обмениваясь последними сплетнями. Точнее как? Дуня по большей части слушала, у нее самой за этот год мало что произошло. Да, поступила, да, отучилась два семестра, да, папа ее пристроил в отличное место на время практики, где работали лучшие архитекторы, но… Все это будто сквозь нее проходило и не оставляло следа.
        - А про Семена? Про него… ничего не слышно? - На том конце разговора повисла неловкая пауза. И это в те годы, когда мобильная связь была еще чудовищно дорогой. - Ты что-то знаешь, да? Мариам! Ну же!
        - Он в отпуск приехал. Вчера…
        - И?!
        - Не знаю, как тебе сказать…
        - Говори, как есть!
        - Похоже, он считает, что между вами все кончено.
        - Из чего ты сделала такие выводы? - стараясь, чтобы ее голос не дрожал, уточнила Дуня.
        - Он не один был. Точнее, сначала, конечно, один. А потом познакомился с какими-то девчонками у нас в ресторане, ну, ты в курсе, как это бывает.
        - Ясно.
        - Дунь, мне очень жаль.
        - А мне нет. Лучше расскажи, как это - быть мамой. Поверить не могу, что уже и Юлька родила, и ты…
        Они тогда перевели тему, и сколько бы ни созванивались потом, надо сказать, все реже и реже, как это в основном всегда и случается, никогда о Семене больше не говорили. Дуня решила, что он ее бросил, забыл… И все. Все на этом закончилось. Умерло. Вот только не ее чувства, нет. О, те еще долго не давали покоя. Умерло что-то внутри. Что-то светлое. То, что заставляет широко улыбаться миру, как бы оно ни было. Наверное, еще год после Дуня приходила в себя. А первое свидание, после Семена, у нее случилось года через два. Ничего, конечно, из этого свидания не вышло. Она на него решилась, скорее чтобы что-то себе доказать, чем потому, что ей реально понравился тот мальчик. По сравнению с Красновым потом, даже спустя годы, остальные мужчины проигрывали всухую. С тем восемнадцатилетним Семеном проигрывали. Что уж говорить о Семене этом?
        Дуня поерзала, не находя себе места. Перед глазами возникла картина схватки, невольным свидетелем которой она стала. Это было так же красиво, как и жестоко. У Дуни на расстоянии волосы дыбом встали, и дыхание замерло. А потом вдруг пришло запоздалое понимание - он явно не рядовой военный. И речь тут не в звании, хотя и в нем тоже, конечно. Насколько Дуня могла судить, подполковник в тридцать три… это что-то невероятное. А значит, Семен сумел как-то так себя проявить, что взлетел ракетой. Ей было страшно представить, при каких обстоятельствах такое оказалось возможным. Ей даже думать не хотелось о том, где он имел возможность вот так отточить навыки боя. Куда вообще посылают таких спецов, как он. И какие задачи перед ними обычно ставились.
        Дуня думала, что первые годы, после их расставания, именно она жила в аду. Но теперь у нее появились на этот счет большие сомнения. Вполне возможно, она ни черта об аде не знает. Глупая… Глупая девочка. Глупая даже теперь, в тридцать три.
        Ему она, вероятно, тоже кажется глупой.
        Нарушая ее покой, пришел доктор. Снова что-то измерил, послушал. Дуня смущенно забормотала о том, как ей неловко отрывать его от работы, Иван Сергеевич беспечно отмахнулся. С утра тот и думать ей запретил о душе, опасаясь, как бы не поднялась температура, а теперь милостиво разрешил водные процедуры. Дуня обрадовалась. И помыться, и снять с себя пропотевшую одежду хотелось невероятно. Но ей не во что было переодеться, если только… Дуня подошла к шкафу, провела пальцами по аккуратно сложенным вещам Краснова. Вытащила из стопки футболку и боксеры. Мысль о том, чтобы их надеть, ужасно неправильно стыдно до сих пор ее волновала.
        - Дуня-Дуня… О чем ты думаешь?!
        Нет, понятно… Прошлое. Но сейчас?! Каким оно боком к ней? И каким боком к ней Краснов? Все ведь давно забыто. И быльем поросло. Нет, конечно, хорошо, что они все уладили, выяснили, даже правильно. Закрыли гештальт, отпустили обиды и прошлое. Значит, теперь можно двигаться дальше. Оставаясь близкими друзьями, например, почему нет? Ведь это так классно - знать, что где-то там у тебя есть человек, друг, на которого всегда можно положиться.
        Да что-то все никак не отпустит! Эта вдруг открывшаяся правда грызет, тревожит. Заставляет на стены лезть. И совершенно, ведь совершенно непонятно, что теперь делать? Как искупить вину? Свою… Перед ним. Как самой простить. Отца. Как двинуться дальше, не увязнув в том, что сейчас открылось, как она увязла здесь, в этих стенах, в этом снежном плену?
        Дуня сложила чистые вещи на крышке унитаза. Разделась и взглянула на себя в зеркало. Видок у нее был просто кошмарный. Это она отметила еще перед своей вылазкой за пределы квартиры. Лицо - опухшее от слез, в красных пятнах, глаза - как у рыбы, навыкате, от того же… По всему телу синяки, которые кажутся еще более уродливыми, чем могли бы, на ее белоснежной, не знающей солнца коже. А ко всему - двухсантиметровый порез на шее.
        - … Рядом с тобой мне ничего не угрожает.
        - Ты ударилась сильней, чем я думал, если действительно так считаешь.
        Он ведь не о ее добродетели говорил, ведь так? Нет, на такую ее позариться невозможно. С другой стороны, если чувства остались… Да ну? Спустя пятнадцать лет? Тогда что он имел в виду?
        Дуне не давали покоя голоса в голове.
        Она встала под душ, включила воду. И едва не завизжала - такой холодной та оказалась. Кое-как отрегулировав кран, она быстро-быстро вымыла голову старым добрым Хеден Шолдерсом и воспользовалась мужским гелем для душа. После растерла тело банным полотенцем непритязательного стального цвета. И невольно потянулась к единственному флакону с туалетной водой. Сняла колпачок. Вдохнула. Так странно… Она ничего о нем, взрослом, не знала. Даже какой парфюм он предпочитает. И теперь все эти мелочи - Хеден Шолдерс, Том Форд, полотенце стального цвета, которое он выбирал сам, белье, казались… такими сокрушающе интимными.
        - Ой! - Дуня, как воришка, отбросила крышку и уставилась на Краснова.
        - Здесь было не заперто.
        Ч-черт! Для полного счастья ей не хватало, чтобы он подумал, будто она специально эту сцену подстроила.
        - Я д-думала, ты не вернешься до вечера.
        Хорошо, хоть в полотенце успела завернуться!
        - Там у тебя телефон звонит. - Краснов лениво кивнул за спину, не спуская пожирающего взгляда с ее покрытых капельками влаги плеч. Дуня сжала ноги, так остро, так горячо она на этот взгляд реагировала. Тряхнула головой и мышкой протиснулась мимо Семена, который почему-то застыл, как каменный.
        - Это отец.
        - Не хочешь ответить?
        Дуня вскинулась. Покачала головой. Нет… Она пока не знала, что ему скажет. Ничего хорошего на ум не шло. Хотя наверняка у отца были какие-то причины для такого поступка. Но они не оправдывали того, что он с ними, молодыми и горячо друг друга любящими, сделал.
        - Пойду, оденусь. Я, кстати, одолжила у тебя вещи. Своих на смену у меня, как ты понимаешь, нет.
        - Ни в чем себе не отказывай, - усмехнулся Семен. - Я пока схожу за обедом.
        - Извини.
        - За что?
        - За то, что тебе приходится со мной нянчиться. Да и за отца извини тоже. Мне очень жаль.
        - Мне нравится с тобой нянчиться, Дуня, - мягко заметил он и вышел, будто ничего не произошло. Будто это не он буквально только что отправил ее в нокаут своими словами.
        Нет-нет, так дело не пойдет. Его присутствие как-то плохо на нее влияет. Дуня быстро переоделась и залезла в телефон, чтобы узнать прогноз погоды. Нужно было с этим заканчивать, пока все не зашло слишком далеко.
        - Что делаешь?
        - Пытаюсь отыскать информацию, когда дороги расчистят, но сайт райадминистрации, похоже, лег.
        - Хочешь поскорее сбежать?
        Краснов поставил перед Дуней тарелку борща. Хлеб, сметану…
        - Я хочу как можно скорее вернуться домой. И к работе. У меня распланирован каждый день, и эта ситуация очень некстати. - Дуня решила не вестись на его провокацию.
        - Мне нравится, что ты делаешь.
        - Правда? - Дуня во все глаза уставилась на Краснова, забыв, что занесла ко рту ложку.
        - Ага.
        - Я слышала, ты купил участок в нашей деревне…
        «Нашей деревней» Дуня называла поселок в горах, который в скором времени их с Юлькой стараниями должен был превратиться в шикарный курорт. У восьми их одноклассников в этой деревне имелись свои участки земли. Родители подарили им к выпускному, решив, что это отличное вложение денег - и не прогадали. После того, как их край выиграл право на проведение Олимпийских игр, цены взлетели просто до небес. И даже после ничуть не упали. Семену же никто таких щедрых подарков в жизни не дарил. Всего в ней он добивался сам. Сам же купил и землю, когда прочно встал на ноги.
        Может быть, он это сделал, чтобы что-то кому-то доказать. Может даже, чтобы что-то доказать себе. Хотя заподозрить в таком нынешнего Краснова было довольно трудно - сейчас он производил впечатление очень самодостаточного, цельного человека. Да и, скорее всего, действительно был таким.
        - Да, насколько я знаю, мой участок граничит с твоим.
        Ага. Дуня это тоже знала… И даже более того, раздумывая над проектом собственного дома, она склонялась к мысли, что, учитывая особенности рельефа, дом, по-хорошему, нужно было ставить где-то на меже.
        - Собираешься построить дом? Знаешь, я могла бы помочь тебе с этим! По-дружески. В качестве жеста примирения.
        - Мы с тобой ведь никогда и не ссорились. - Краснов поднял руку и коснулся ее щеки. И будто не стало этих лет… Ничего вообще вокруг них не стало.
        - Да, но отец…
        - Ты пострадала от него не меньше меня, - отрезал Семен. Не зная, как ей быть, как положить конец окутавшему ее сумасшествию, Дуня деланно-весело засмеялась:
        - Я не пойму, ты что, отказываешься от уникального эксклюзивного и, заметь, бесплатного проекта от самой… - Дуня со значением потрясла пальцем в воздухе, - Евдокии Степановой?
        - Нет. Нет, я не такой глупец, чтобы отказываться… от чего-либо, - покачал головой Семен, скользнул ладонью дальше, под не успевшие просохнуть волосы, запрокидывая ее голову. И впиваясь жесткими губами в ее нежный, податливый рот.
        Глава 7
        Факт - не отболело. Факт - не прошло. Факт - он все так же на нее действует, как тогда, когда она, приехав в эти края, впервые его увидела. И все равно, сколько времени прошло с тех пор. Неважно, что сейчас в разгаре зима, а тогда был закат лета. Ей все равно жарко, и нечем дышать…
        Будто почувствовав, что она и впрямь вот-вот задохнется, Краснов медленно отстранился, все так же нависая над ней. Дуня сделала жадный вдох и чуть не подавилась ворвавшимся в легкие воздухом, пораженная тем, что увидела в глазах Семена, когда он чуть приподнял отяжелевшие веки. А видела она в них свою погибель. Проступающую даже сквозь плотный занавес желания и призывной полуулыбки, обещающей ей так много в том чувственном мире, обитателем которого он предлагал ей стать, послав куда подальше законы морали и общества.
        - Т-ты не должен был этого делать. Мы… Не должны.
        - Вот этого… - его твердые губы коснулись ее подбородка, нежную кожу царапнула жесткая щетина. - Или этого? - горячий рот двинулся дальше, по точеной скуле, к раковине ушка и крайне чувствительному местечку на шее.
        - Пожалуйста, прекрати! - взмолилась Дуня, дрожа всем телом.
        - Почему? Ты же хочешь этого.
        - Нет…
        - Точно? Они говорят об обратном.
        Краснов коснулся большими пальцами тугих вершинок, натянувших футболку, которую она у него одолжила.
        - Это не по-настоящему.
        - А как еще? - снисходительно усмехнулся он, сминая распустившиеся бутоны с все возрастающей настойчивостью.
        - Это как фантомная боль. Понимаешь? Мы просто по привычке реагируем на то, чего уже давно нет.
        - Ты так не чувствуешь. Зачем тогда говоришь глупости?
        Дуне хотелось провалиться сквозь землю. Или умереть. Не когда-нибудь абстрактно, а прямо сейчас. Это бы избавило ее от необходимости объяснять ему то, что она по какой-то причине никак не могла сформулировать.
        - У каждого из нас давным-давно своя жизнь.
        - В которой все то и дело меняется, - философски пожал плечами Краснов.
        - Я не хочу, чтобы в моей жизни что-то менялось! - в отчаянии закричала Дуня. Семен сощурился. Будто сканируя, прошелся по ее лицу туда-сюда и снова требовательно обхватил затылок ладонью.
        - Самая большая ошибка - думать, будто в этой жизни что-то зависит от твоего «хочу», - шепнул он и вновь набросился на ее губы. Лаская языком, покусывая, то ли рыча, то ли мурча, как огромный изголодавшийся зверь. Заражая ее этой алчностью и какой-то сумасшедшей нуждой. С тихим всхлипом Дуня приоткрыла рот, углубляя поцелуй, делая значимее происходящее. У нее внутри распускались огненные цветы. Она трепетала. Билась. Вырывала свои руки из захвата его рук и жадными скрюченными пальцами царапала его затылок, предплечья и плечи, бока… Где-то на подкорке заходилась воем сирена - нельзя, нельзя! Звук нарастал и нарастал. До той степени, когда его стало совершенно невозможно игнорировать. Краснов отстранился. Осоловело моргнул…
        - Черт. Это у меня. Телефон…
        - Так ответь же! - взмолилась Дуня, не понимая толком, радует ли ее то, что небо вмешалось в происходящее, или все-таки огорчает. На самом деле вообще ничего не понимая.
        - Краснов! - рявкнул Семен, приняв вызов. - Что? Хорошо… Иду. Говорю же, буду через минуту!
        - Ничего-ничего, - Дуня подняла руки вверх, - не обращай на меня внимания.
        - Мы продолжим, когда я вернусь.
        Дуня задрожала. Одно только это обещание заставило ее дрожать, да. А едва за Красновым закрылась дверь, как она, спрятав лицо в ладонях, со стоном повалилась на бок. Господи, что за черт? Как такое оказалось возможным? Она ведь замуж выходит. За… муж. И что теперь делать? Бежать! Вот, что первым пришло на ум. Видит бог, справиться с собой на его территории совершенно невозможно. Дуня была уверена, что наваждение спадет, когда она вернется в свою привычную жизнь. К тем людям, в которых эта самая жизнь для нее теперь и заключается.
        Дуня вскочила. Подбежала к окну. Метель прекратилась. Но редкие мохнатые снежинки все еще потерянно порхали в воздухе. Такие же потерянные, как она… А на востоке в прорехе туч проглядывало по-зимнему холодное белое солнце.
        Нервы Дуни были на пределе, поэтому, когда у нее зазвонил телефон, она даже вздрогнула. Юлька. Господи, да это же то, что ей сейчас нужно!
        - Да, Юль, привет! - чуть громче, чем следовало, прокричала в трубку.
        - Дуня?! Ну, слава богу! Ты куда пропала? У нас встреча в обед, а тебя нет. И в гостинице говорят, тебя уже пару дней не видели. Я уж было решила, что с тобой что-то случилось, погодка-то у нас - еще та. Все дороги позаметало. А назавтра обещают плюс.
        Выпалив все это на одном дыхании, Юлька замолчала.
        - Вот, что позаметало - я в курсе. Мою машину тоже замело. Точнее не так. Ее привалило грудой камней и снега.
        - Дуня… Дунечка, с тобой же все хорошо? Ты где сейчас? Давай, я приеду.
        - Так ведь дороги замело, - усмехнулась Дуня.
        - Тю! Да мне трактор найти - раз плюнуть. Знаешь ли, в положении главы района есть и свои плюсы.
        - Трактору буду рада. Я… В общем, я тут на одной базе.
        - В Шишкином бору, что ли? Или в Эдельвейсе? - Юля по-своему поняла сказанные Дуней слова.
        - Эм… Нет. Я не на базе отдыха. Я тут в одном учебном центре… Сил специального назначения. Это ж, наверное, можно назвать военной базой, да?
        - Наверное. И как ты там очутилась?
        - Да говорю же - меня привалило в горах. Хорошо, что машину обнаружили, не то бы…
        - Стоп! Ты точно не пострадала?
        - Да точно-точно. Но если бы не Семен…
        - Так ты у Краснова?! Это ребята Краснова тебя выручили? Слушай, и как вы?! После стольких-то лет.
        Как? Как… Дуня и сама бы хотела знать, как они. По всему выходит - не очень. Они натуральным образом спятили. Иначе как еще объяснить то, что между ними случилось? Господи, да еще чуть-чуть, и они бы переспали. Причинив боль любящим их людям. Предав их. И предав себя.
        - С переменным успехом, - неопределенно пробормотала Дуня.
        - Хочешь сказать, у вас возникли какие-то трения?
        С губ Дуни слетел испуганный смешок. Да, трения, блин! Лучше и не скажешь. У нее до сих пор ныло в том местечке, где он об нее терся. И была повышенной влажность.
        - Не то чтобы.
        - Погоди-ка. Кажется, я начинаю понимать. Трения были, но в хорошем смысле? - Быкова зрела не в бровь, а, что называется, в глаз.
        - Юль!
        - Что?
        - Душу не трави, а?
        - Даже не думала. А что, все так серьезно?
        - Серьезней некуда. Мне нужно отсюда свалить. Как можно раньше. Ты про трактор шутила, или правда можешь напрячь коммунальные службы? И не будет ли это злоупотреблением служебным положением?
        - Конечно, будет. Но мы никому об этом не скажем. А что касается непогоды и ее последствий, то тебе следовало обратиться напрямую к Краснову.
        - И чем бы он мне помог? Развеял руками тучи?
        - Вот видишь? Все ты про него знаешь. И тучи бы руками развеял, и ветер бы унял, и температуру бы заставил подняться. Судя по легендам, что о нем ходят, сам Господь бог выполняет его команды.
        - Что ж, как видишь, эти сплетни преувеличены, - заметила Дуня, впрочем, не то чтобы сама в это веря.
        - А может, ему была на руку эта метель? - Юлька вдруг посерьёзнела.
        - Не понимаю, каким образом.
        - Все ты понимаешь, Дунька. Потому и дрожишь, как перепуганный заяц, и вызволить тебя просишь. Что, чуть не съел тебя волк, да?
        - Прекрати. Глупости это все. У меня работы полно, ты же знаешь.
        - Не понимаю, куда ты торопишься. У нас такая красота! И если наши планы выгорят - работы тебе хватит на десять лет вперед.
        - Мне предлагают партнерство в одном крутом архитектурном бюро, - была вынуждена признать Дуня раньше, чем планировала. Юля замолчала, засопела в трубку. - Главный офис находится в Гамбурге, но мне предлагают возглавить берлинский.
        Юлька присвистнула.
        - Если ты согласишься, тебе ничего не светит с Красновым. Он - невыездной. Сама понимаешь.
        - Мне с ним и так ничего не светит! Если помнишь, я выхожу замуж за другого.
        - Ах да. Знаешь, я не люблю раздавать советы, но мне кажется, вы столько лет вместе и настолько похожи, что очень скоро ваш брак превратится в тягомотную рутину, - голос Юльки наполнила грусть. Как будто она говорила о своем опыте. Хотя, конечно, такое предположение довольно глупо, учитывая, что вот уже пятнадцать лет она счастливо замужем за влюбленным в нее до одури еще со школы Быковым. И все у них хорошо.
        - А меня, наоборот, очень привлекает, что у нас Черновым общие ценности. И то, что мы давно вместе, по-моему, говорит как раз о том, что наши отношения проверены.
        - Или просто удобны.
        - Не хочу с тобой спорить. Тем более что мы вообще о другом говорили.
        - Да-да, о том, что ты жаждешь сбежать от Краснова.
        - Ну, и? Будет мне трактор?
        - Конечно. Спецтехника уже работает, насколько я знаю. Глядишь, завтра и откопают вас. Если снег не растает раньше. На побережье-то плюс. Но его и в горах обещают. Как бы не подтопило город. Кстати, а Краснов, насколько мне известно, на своей базе каких-то Рэмбо растит?
        - Без понятия. Я дальше его комнаты не ходила.
        - Нет, ну, вы только посмотрите на нее! Все интереснее и интереснее!
        - Юля! - в который раз взвыла Дуня, уже пожалев, что вообще все рассказала подруге. Та взялась их с Красновым шипперить, будто им снова по восемнадцать. Дурдом!
        - Да я к тому, что если у них в снаряжении предусмотрен гидрокостюм - смело надевай, потопа нам, похоже, не избежать, так что это - его звездный час.
        Дуня засмеялась. И пообещала спросить, если ее размерчик. На том и попрощались. На тумбочке все так же практически нетронутыми стояли их с Семеном тарелки. Он так и не успел поесть, прежде чем его сорвали с места. А Дуне после всего случившегося вообще кусок не лез в горло.
        Она взволнованно меряла шагами комнату, ожидая возвращения Краснова, и репетировала свою речь. Заодно и себя убеждая в том, что поступает правильно. О чем тут вообще думать? Да… Когда-то они были близкими. Может быть, самыми близкими. Так что и теперь не отпускает. И кажется, вот оно, то самое. А ведь на деле - нет. Они выросли, изменились, состоялись как личности. По отдельности. В разных мирах. Если что между ними еще и осталось, так это, - Дуня очень точно выразилась, - фантомная боль. Убеждение, пришедшее из того давнего времени, что он - ее единственный. Знакомое каждому чувство - спутник первой любви. Ну, ведь впервые влюбившись, действительно кажется, что эта любовь навсегда. А потом жизнь доказывает обратное.
        Семен вернулся ближе к ночи. Нахмурился, окинув взглядом диван, на котором Дуня себе постелила. И иронично приподнял бровь:
        - Надо понимать, это какой-то намек? Я не силен в таких женских штучках, может, расскажешь, что сие означает?
        - Только то, что нам не стоит спать в одной постели. Это неправильно по отношению к людям, которые нам доверяют.
        - То есть ты меня таким образом послала? - Семен демонстративно почесал в затылке, притворяясь простачком, которым он никогда не был. - Хочешь, чтобы я поверил, будто тебе на меня наплевать?
        - Нет! - воскликнула Дуня. - Мне не наплевать. Я… люблю тебя. - Его взгляд немного смягчился, и неуверенная улыбка коснулась губ. - Как друга! - поспешила добавить. - Мы не можем быть вместе, слишком много времени потеряно, но ведь никто не мешает нам быть добрыми друзьями, правда? Клянусь, что ты можешь на меня положиться. Во всем.
        - Правда? Пока я чувствую, что «положили» на мое чувство собственного достоинства.
        Дуня закусила губу, не в силах поверить, что он это всерьез.
        - У меня и мысли такой не было.
        - Ясно.
        Нет. Все же, кажется, он действительно зол. А ведь она так старалась наладить их отношения.
        - Ты не хочешь со мной дружить?
        - То, что я хочу с тобой делать, Дуня, в последнюю очередь соотносится со словом «дружить».
        - Это пройдет!
        - Вместе с радостью от первой встречи?
        Да он же смеется над ней! Язвит и к словам цепляется…
        - Пожалуй, в тебе и впрямь говорит уязвленное самолюбие. Давай вернемся к нашему разговору позже.
        - Не вижу в этом никакого смысла. Мое мнение не изменится.
        - Чего же ты хочешь?
        - Шанс.
        - Шанс?
        - Вернуть то, что у нас украли.
        Глава 8
        Вероятно, ему не стоило говорить ей об этом в лоб. Возможно, в противном случае он бы не нарвался на ее торопливое категоричное испуганное «нет». По факту это «нет» стало ее защитной реакцией на его достаточно агрессивное заявление о намерениях. Но поскольку Семен не знал более отчаянной и решительной девушки, он решил выложить карты на стол. Недооценив, что за прошедшие годы жизнь заставила Дуню стать более осторожной и рассудительной.
        Прислушиваясь к ее дыханию в темноте, Краснов мысленно себя костерил за спешку. Теперь он мог рассчитывать лишь на то, что где-то глубоко-глубоко, под оболочкой этой безусловно успешной, мудрой, размеренной молодой женщины осталось немного авантюризма. И любопытства… И немного любви. Хотя кого он, мать его, обманывает? Немного? Как будто он этим удовлетворится…
        А ведь эта глупышка всерьез пыталась его убедить, что происходящее между ними не более чем отголосок давнего прошлого. Нет, Краснов, конечно, и сам задавался вопросом, а не реагирует ли он на нее так бурно по привычке? Но ведь прошло пятнадцать гребаных лет. От привычки вряд ли что-то осталось. А вот от чувств - вполне возможно. В конце концов, он не отрекался от них, не пытался задушить на корню. Зная себя, понимая, что это попросту невозможно. Все, что он на тот момент мог - затолкать свою несбывшуюся любовь куда поглубже, чтобы та удавкой отчаяния не сжимала горло. И забыть о ней на долгое-долгое время. Точнее, заставить себя забыть.
        Семен так привык к этому, что когда узнал о возвращении Дуни в город, до последнего избегал с нею встречи. Лелея свое мнимое душевное спокойствие, как мать лелеет дитя. Наверное, в глубине души догадываясь, что стоит ее увидеть, и все… Он утратит над собой всякий контроль. Чудовищная перспектива для человека, на этом самом контроле помешанном.
        А потом эта встреча в горах! Осознание того, что она едва не погибла, что он мог ее лишиться, так и не познав, как оно могло быть, не узнав ее, встряхнуло так, что внутри что-то сдвинулось, лопнуло… Выпуская наружу безумную, неподконтрольную больше никому и ничему жгучую потребность быть с ней. Ласкать ее, нежить, касаться. И говорить, говорить, говорить… Выпуская дошедшую за годы без нее до точки плавления страсть, опустошающую и ненасытную жажду этой женщины.
        Под эти мысли Семен и уснул. А проснулся от того, что у Дуни зазвонил телефон. Прислушиваясь к ее разговору, встал. Выглянул из комнаты, как раз когда та отбила вызов.
        - Доброе утро. Это Юль Санна звонила. Говорит, к нам уже продирается техника, - с чрезмерным энтузиазмом отрапортовала Дуня. Краснов, хмурый, как и всегда по утрам, кивнул.
        - Кажется, погода и впрямь улучшилась.
        Дуня закусила губу. Переступила с ноги на ногу. Потерла подушечками пальцев узкую щиколотку.
        - Теплеет. Наверное, город теперь подтопит.
        - Вероятней всего.
        Они обменивались пустыми заезженными фразами, потому что ничего лучше Семен пока не придумал. Дуня ясно дала понять, что не потерпит с его стороны никаких вольностей. И хоть она была не в силах ему запретить продолжать в том же духе, Краснов решил, что дальше будет действовать тоньше, хитрее и изощрённее. Что-что, а планировать операции по завоеванию он умел. Пусть даже прежде ему никогда не доводилось завоевывать женщину. Начать можно с малого. Например, зная, что он ей по-настоящему нравится, осознавая свою для неё привлекательность, можно было поиграть мускулами. Краснов зевнул. Поднял руки над головой и сладко потянулся, напрягая каждую мышцу. Под ее завороженным, будто приклеенным взглядом размял шею. Наклонил голову к одному плечу, к другому…
        - Т-ты не против, если я первая схожу в душ? - запинаясь, пролепетала Дуня. В утреннем свете, льющемся из окна, ее щечки трогательно розовели. Черта с два она изменилась! Кто угодно, но не она. Во всем том, что действительно имело значение, его девочка осталась прежней. Трогательной, ласковой, чувствительной и сентиментальной. Она даже краснеть не разучилась! За все это время…
        Очевидно, осознав, что выдала себя с потрохами, Дуня, сверкая пятками, рванула к ванной. Глядя ей вслед, Семен в который раз ощутил в себе нечто странное, делающее его непривычно уязвимым. Ее восхищенный взгляд его несказанно радовал, улыбка заставляла сжиматься сердце, прикосновения будили острое, испепеляющее желание, а упрямство раздражало и восхищало одновременно. Да, оно было ему совершенно не на руку, но… Ее искренняя вера в то, как правильно, ее страх причинить боль другим, ее отчаянная смелость и способность противостоять даже ему, даже когда противостоять, по сути, и не хотелось бы - вызывали чувство гордости за его, Семена Краснова, женщину.
        Ну, ладно. Пока не его, но… Кто его остановит?
        Краснов улыбнулся, оделся и, насвистывая, пошел за завтраком. Когда он вернулся, Дуня сидела, одетая в свою одежду, которую он лично накануне отдал в прачечную.
        - На завтрак яйца-пашот. Колбаски и кофе.
        Дуня как-то странно на него посмотрела.
        - Яйца-пашот - мои самые любимые.
        - Да, я в курсе. Поэтому их приготовили именно так, - поддразнил, с жадностью наблюдая за ее реакцией. Та закусила губу - все еще шершавую после того страшного происшествия. Или, как знать, от его поцелуев? Помешала ложечкой кофе и медленно подняла рыжие длинные выгоревшие на кончиках ресницы.
        - Не знала, что повара в армии делают скидку на вкусовые предпочтения солдат.
        - Их и не делают. Ты - исключительный случай, Дуня.
        - Потому что я не солдат, а вынужденная пленница? - попыталась свести все к шутке.
        - Нет. Потому что к тебе неравнодушен самый главный здесь человек. Это злоупотребление служебным положением в личных целях.
        - Мне уже начинать бояться за нашу родину? Или ты все же нечасто им злоупотребляешь? - пряча глаза, Дуня демонстративно дурачилась.
        - Только в исключительных случаях, - покаялся Краснов, погладив ее по щеке. Дуня зажмурилась. Будто это касание доставляло ей не меньшее наслаждение, чем ему. Помимо воли потерлась о его пальцы. И потянулась… Потянулась в ожидании поцелуя. А он взял - и отстранился. Потому как пока не время. Дуня должна изголодаться по нему так же, как он по ней. Нет! Больше… Чтобы она засыпала с мыслью о нем и просыпалась. Чтобы выбросила из головы ересь о свадьбе с другим. Чтобы ни о чем и ни о ком, кроме него, не мечтала!
        - Пойду, закончу с делами, чтобы освободить вторую половину дня.
        - Для чего освободить?
        - Ну, как же? Я отвезу тебя в деревню. Ты ведь там остановилась?
        Дуня сухо кивнула. «Что, девочка, облом, да?» - с нежностью подумал Семен, скрывая охватившее его довольство под маской невозмутимости. Это чувство несколько скрасило его день, смягчило негативные эмоции по поводу их скорого расставания. В дороге они болтали, вспоминая школьное прошлое, мыли кости друзьям, восхищались успехами одноклассников - Юльки и ее мужа Романа, который просто невероятно разбогател, Мариам и Женьки, которого та добилась. Ей, между прочим, на это понадобилось тоже немало лет. И это вдохновляло Семена. Давало надежду.
        Перед тем, как высадить Дуню у пока единственного в их деревне отеля, где она остановилась, Семен притормозил в другом месте.
        - Что-то случилось?
        - Ты не узнаешь?
        Дуня повертела головой по сторонам.
        - Да ведь это наша земля!
        - Угу. Вон тот флажок указывает на границу, разделяющую твой и мой участки. Ты еще не прикидывала, каким видишь мой дом?
        С губ Дуни слетел испуганный смешок.
        - Нет! Что ты, для этого мне нужно знать твои вкусы.
        - Ты знаешь все о моих вкусах. За пятнадцать лет мало что изменилось. В своей жизни я не видел ничего, кроме заплесневевшей прокуренной коробки над гаражом, казарм и двушки в столице, в которой я бывал, хорошо, если пару дней в месяц. Как понимаешь, я буду рад всему, что будет лучше этого.
        Пока он говорил, Дуня все больше мрачнела.
        - У тебя будет самый лучший дом! Можешь мне поверить, - пообещала она, в каком-то отчаянии пнув ногой остатки древнего покосившегося забора, выглядывающего из-под кучи снега. Осознание того, что ее так сильно расстроило, заставило его сердце сбиться с ритма. Семен протянул руку, коснулся Дуниного рукава и осторожно на себя потянул.
        - Я не сомневаюсь, но не расскажешь, что тебя так… огорчило?
        - Как подумаю, что тебе довелось пережить… - выпалила она и отвернулась, пряча блестящие от слез глаза. Сбившееся с ритма сердце замерло. Тук-тук. И, кажется, остановилось вовсе. Он терпеть не мог жалости. В детстве он наелся ее досыта. Но ведь то, что он видел, не было жалостью. Злостью на обстоятельства - да, праведным гневом - да, желанием любой ценой исправить несправедливость - да! Да, господи боже.
        Он, тот, чью задницу в спецоперациях прикрывали лучшие из лучших в мире бойцы, никогда еще, пожалуй, не чувствовал себя таким защищенным, как рядом с ней - безоружной и обезоруживающей своей готовностью встать на его сторону. Сердце в последний раз мучительно сжалось и снова затарахтело о ребра, едва не ломая их. Забыв, что хотел не торопиться, Семен дернул Дуню на себя.
        - Дунь… - осип, вконец осип, потерял голос.
        - На этапе концепции я обычно ищу идею. Ну и, конечно, выясняю потребности клиента, - затараторила она, заполняя словами повисшую паузу.
        - Какая может быть идея в жилом доме? Какие потребности, кроме как жить в нем? - спросил Семен, тайком переводя дух и отступая.
        - О, самые разные, что ты. Например, для составления технического задания важно понимать, кто будет в этом доме жить. Одно дело - любящий тусовки холостяк. И совсем другое - семья с детьми и тремя собаками.
        - Хм, я никогда не думал о детях, но судя по тому, как наслаждается отцовством наш многодетный Быков, и как ждет прибавления в семействе Кравец[1 - Кравец - главный герой книги «Долго тебя ждала».], - Семен вспомнил еще одного их одноклассника, который со дня на день готовился стать отцом, - это может быть весьма забавно. А три собаки… Это не перебор?
        - Не знаю, - с облегчением засмеялась Дуня. - Видимо, это мои заскоки. Я всегда хотела завести щенка, но сначала отец был против, а потом…
        - Что?
        - Потом я поняла, что с моим темпом жизни заводить собаку безответственно. Я не смогу уделять ей достаточно внимания.
        - А детям сможешь?
        - Мы сейчас говорим о тебе, - улыбаясь, напомнила Дуня.
        - Вот именно. Если ты найдешь время на детей, наверное, нам придется все-таки предусмотреть для них место в техзадании…
        Дуня зависла, осмысливая сказанное. Комично открыла рот. Чтобы, вполне ожидаемо, потом сделать вид, будто не поняла, на что он намекает.
        - На самом деле наши участки разделили самым дурацким образом. Учитывая рельеф, идеально было бы, если бы граница между участками оказалась их центром. Там как раз бы вписался просторный дом. С гостиной, спускающейся на два этажа вниз. Из нее бы открылся вид во-о-он туда. Только представь.
        - Представляю.
        И ведь действительно, картинка того дома возникла перед глазами! Гостиная, уходящая на два этажа вниз, витражные окна. Камин… Непременно камин. А перед ним - три собаки. И Дуня почему-то с животом.
        - Тогда, может, ты захочешь выкупить мою землю?
        - А ты разве хочешь ее продать?
        - Угу. Думаю, идея с дачкой здесь - утопична. Она никак не коррелируется с моими планами.
        - Почему?
        - Я не смогу здесь бывать так часто, чтобы ее строительство имело хоть какой бы то ни было смысл, - пожала плечами, прежде чем начать продвижение обратно к машине.
        - Я думал, ты планируешь задержаться, - похолодел Семен.
        - Да. На пару недель. А в целом этот проект будут курировать другие ребята.
        Выходит, у него всего две недели? Тогда тактику нужно срочно менять! Семен открыл для Дуни дверь, убедился, что она пристегнулась, и вернулся за руль.
        - Так что, ты обдумаешь мое предложение?
        - Я не потяну покупку еще одного участка и строительство дома, - нехотя признал Краснов. И хотя со времен их юности его финансовое положение в значительной мере поправилось, он один черт не дотягивал до тех ребят, которым она привыкла строить дома. Семен сглотнул неприятное, горькое чувство того, что он по-прежнему, как бы там ни было, ее недостоин. Не дело это теперь - жалеть себя. Но и подпитывать ее иллюзии не стоит. Он тот - кем стал. Ни больше, ни меньше.
        - Оу… Да, земля здесь стоит неоправданно дорого. Знаешь, как мы поступим? Я скину тебе стандартную анкету, а там, уже понимая твои предпочтения, нарисую эскиз в рамках бюджета.
        Семен пожал плечами. Если это нужно для того, чтобы встретиться с Дуней снова, он сделает все, что нужно. Он вообще сделает для нее все.
        Глава 9
        Дуня честно хотела поработать. Разобрать почту, еще раз пройтись по муниципальным нормативным актам в сфере градостроительства, в разработке которых она принимала участие, и которые были приняты еще на прошлой сессии, а теперь, вот, почему-то вызвали у местных волну протеста. Но стоило ее голове коснуться подушки, как ей завладел сон. И проспала Дуня аж до самого утра. Подхватилась по будильнику. На телефоне - куча не отвеченных от отца и будущего мужа. Наверняка те сходили с ума от волнения. А ведь ни с тем, ни с другим, как говорить после всего с ней случившегося, Дуня не знала. По-честному, конечно, ей следовало признаться Володе во всем. Но это было не так-то просто сделать. Поэтому Дуня позволила себе некоторую трусость, а именно уговорить себя, что не случилось ничего такого, в чем бы перед ним стоило каяться.
        «Привет. Прости, что не отвечала. Здешний воздух на меня плохо действует. Можешь себе представить, я вчера уснула в шесть вечера?» - настрочила она эсэмэску, решив, что для звонка еще слишком рано.
        Отцу ушло сообщение покороче: «Привет. Чудовищно занята. Наберу, как только смогу».
        От Володи, как Дуня и думала, быстрого ответа не последовало. А вот отец тут же ей перезвонил.
        - Какого черта происходит, Дунь?! Кто так делает? Я тебе два дня звоню. Ты то сбрасываешь, то не отвечаешь вовсе. Что я, по-твоему, должен думать?!
        - Как насчет того, что мне не хочется с тобой говорить? - спросила она, подходя к окну. Надо заметить, вид из него открывался изумительный. Даже с учетом того, что прогноз на потепление оправдался - укрывший деревья снег осыпался, и из-за этого картинке как будто недоставало праздничности.
        - Та-а-ак. И что это означает?
        - А ты не догадываешься?
        - Представь себе - нет.
        - Почему ты не хотел, чтобы я бралась за этот проект, папа?
        Отец Дуни тоже был архитектором. Известным архитектором. С именем и весом не только в их стране, но и далеко за ее пределами. Ей важно было его мнение. Поэтому она до последнего сомневалась - браться ли ей за то, что он с таким энтузиазмом поносил, или все же прислушаться к собственной интуиции.
        - Я тебе тысячу раз объяснял! На юге работать сложнее всего. Слишком своеобразные понятия там о ведении бизнеса, слишком сложный у людей менталитет. Да там ведь до сих пор патриархат цветет буйным цветом. А тут ты… Командирша. Здравствуйте! И Юлька эта твоя… До сих пор не пойму, как ей удалось возглавить аж целый округ.
        Да-да, Дуня это уже тысячу раз слышала.
        - То есть Семен здесь ни при чем?
        - Какой еще Семен?
        - Тот Семен, которого я любила, папа.
        - Та-а-ак, - снова протянул отец. - Только не говори, что вы встретились.
        - Именно так. И чтобы уж до конца все прояснить, мы с ним поговорили.
        - И что?
        То, как быстро отец отбивал каждую ее фразу, свидетельствовало о том, что он крайне встревожен. Или зол. Или же и то, и другое.
        - Да ничего. У меня к тебе один только вопрос - как ты мог? Я ведь… - Дуня сделала глубокий вдох, чувствуя, как переносицу начинает покалывать из-за подступающих слез. Воспоминания причиняли неожиданно сильную боль. Время будто растворилось, сошло вместе со снегом, оголяя почерневшие, до сих пор не незажившие раны. - Как ты мог? - все же всхлипнула.
        - Значит так - у меня сегодня встреча, которую нельзя перенести. Но, думаю, уже завтра я смогу прилететь…
        - Это не самое лучшее решение.
        - Ты не хочешь меня видеть? - в голосе отца прозвучала растерянность. Вообще-то они с ним были очень близки. Может, поэтому по ней так сильно ударило его предательство?
        - Да, папочка, пока не хочу, - губы Дуни дрожали, кривились. И это «папочка» - оно ведь как будто из детства. Того, которое закончилось в один день.
        - Он чуть не убил тебя! - закричал Андрей Викторович.
        - Ты преувеличиваешь.
        - А ты не понимаешь! И не поймешь, пока сама не станешь матерью.
        Выпалил и осекся. Дуня сильнее вцепилась в трубку. Сжала в пальцах до ноющей боли.
        - Может быть, я бы уже давно была ей. Если бы Семен был со мной.
        - Постой! Ты же не хочешь сказать, что до сих пор по нему сохнешь?!
        Остаток фразы утонул в гудках, когда Дуня нетвердой рукой отбила вызов. И… нет. Нет, конечно, она по нему не сохнет. Просто… Боже, как жаль. Как жаль, что их чувства были поруганы, мечты разрушены, а доверие перемолото в пыль.
        «Он хотел, чтобы я от тебя отстал, но прекрасно понимал, что никто в мире не сможет заставить меня отказаться от тебя и своих планов. Только если я сам решу, будто так будет для тебя лучше», - вот, как прокомментировал поступок отца сам Семен. И зная его, Дуня нисколько не сомневалась, что так и было бы.
        Ничто бы его не заставило. И не сломило волю. Его, восемнадцатилетнего, не заставило бы. Что уж говорить о Краснове нынешнем?
        Дуня поежилась, как от озноба. Хотя от понимания того, что он, похоже, всерьез планирует ее вернуть, внутри разливался жар, обжигая сердце пронзительной сладостью. Нет-нет, конечно, она не собиралась вестись на эти провокации, но… Как любой женщине, ей льстило внимание такого мужчины.
        И снова в ее хаотично скачущие мысли вклинился звонок телефона.
        - Дуня! Ты в гостинице?!
        - Да.
        - Не знаю, чем ты занята, но было бы неплохо, если бы ты как можно скорее приехала ко мне.
        - В администрацию?
        - В офис, да. Здесь у меня толпа разгневанных любителей заборов из профнастила. Думаю провести с ними незапланированную встречу. Машину за тобой я уже послала.
        Заборы из профнастила на юге любили почти как родную мать. И лепили, кто во что горазд, с тем же маниакальным упорством, что и самострои. Лишая город лица и всякой привлекательности с точки зрения архитектуры. Ввязываясь в проект строительства абсолютно нового курортного городка, Дуня понимала, что если им не удастся уйти от этой практики, ничего из задуманного не выйдет. Вот под это дело и были разработаны единые для всех нормы и стандарты строительства, которые местным, похоже, пришлись поперек горла. Да только с опозданием. Народ уже начал строиться и потирать ручки в ожидании скорой прибыли, когда до него дошло, что делать это как раньше, кто во что горазд, не получится.
        Вообще Дуню, как приглашенного архитектора, разборки властей с народом касались мало. Но если Юльке требовалась ее поддержка, она могла и поприсутствовать. В надежде, что ей все же удастся хоть до кого-нибудь достучаться.
        К моменту, когда Дуня добралась до администрации, совещание в актовом зале уже началось. Слово взял председатель комиссии по градостроительству. Толковый мужик, с которым Дуне не один раз доводилось встречаться.
        - Поймите же! Наша главная задача - сформировать архитектурный облик нашего района! Корректировать его, улучшать. Для этого и была создана нормативная база.
        - Она была создана для того, чтобы перекрыть кислород простым смертным! Развязав тем самым руки мужу председателя администрации и его богатеньким дружкам! - парировал злобный мужик.
        - И каким же это образом? - нахмурилась Юль Санна, тот самый председатель администрации.
        - Богатеи вроде вашего мужа и его дружков…
        - Инвесторов! Давайте все же попытаемся вести диалог в цивилизованном русле.
        - Ага, инвесторов, - выплюнул мужик. - Если у них имеются средства строить из мрамора, то у простого люда таких деньжищ сроду не было!
        - В каком документе вы видели, что строиться можно исключительно из мрамора? Покажите мне, где это написано, - Юлька строго глянула на грубияна поверх очков и так напомнила Дуне ее мать - в прошлом директрису их школы, что она даже заулыбалась, несмотря на общую напряженность, царящую в зале.
        - Послушайте, можно я скажу?
        - Это еще кто?! - загудели собравшиеся.
        - Архитекторша этого балагана, если я не ошибаюсь.
        Какой же неприятный все-таки мужик. Дуню передернуло.
        - Да, я архитектор, команда которого помогала разработать единый стандарт. Как заметила Юлия Александровна, ни о каком использовании мрамора в строительстве речь не идет. Вы можете в этом убедиться, изучив правила. Единственное, что они регулируют - так это четкий порядок колористического оформления фасадов, архитектурного стиля и ландшафтного благоустойства… Чтобы ничего не портило внешний облик поселений, в которых вы живете.
        - А наши дома его, значит, портят?! Нет, вы только послушайте эту пигалицу!
        - Мне мой дом достался от деда. Он его построил, вернувшись с войны…
        - А мне от матери… - поднялся ропот. Дуня, как и все присутствующие, уже поняла, что местный заводила намеренно всех подстегивает, пользуясь доверчивостью односельчан.
        - Господа, новые правила не касаются ваших домов и всего того, что было построено на законных основаниях до принятия указанных нормативных актов. Мы несколько раз обращали на это ваше внимание, - начал раздражаться Смирнов.
        - Тогда что вы предлагаете? Лепить домишки, как под копирку? - будто не слыша их, продолжал наседать мужик.
        - Нет. Мы предлагаем вам довериться профессионалам. Но вы же, Геннадий Семенович, как я понимаю, из тех, кто одинаково хорошо разбирается в медицине, космической отрасли и балете? - не сумела воздержаться от подкола Юль Санна.
        - На своей земле я буду строиться так, как захочу! - выплюнул в ответ тот.
        - Попробуйте. Но знайте, что на каждый акт самовольного строительства будет соответствующая реакция со стороны властей.
        - Я не понимаю, для чего вообще эти новые правила, - пробормотала измученная женщина, сидящая на галерке.
        - Для того чтобы облик нашей деревни не портило дурновкусие отдельных граждан. Нормативная база создана для того, чтобы каждый заинтересованный четко понимал, какие критерии и требования власти выдвигают при формировании ее облика. Где и как употреблять конкретную архитектурную форму, цвет и так далее… На самом деле не так уж много от вас требуется. В этом плане, скажем, в Европе все намного-намного строже.
        - А мы не в Европе! - злобствовал заводила, сверля Дуню полным ненависти взглядом. Тонкие волоски на ее руках приподнялись. Дуне захотелось спрятаться под стол от этой ненависти, но вместо этого она сделала вид, будто не услышала последнего замечания и продолжила:
        - Кстати, я прошу отдельно отметить, что речь не идет о каком-то едином стиле. Лишь о деликатном и корректном отношении к уже начавшему формироваться облику курорта.
        Как и всякая подобная встреча, эта закончилась ничем. Дуня вместе с Юль Санной вышли из-за стола, подождали, когда переговорщики покинут зал, и потянулись к выходу сами.
        - Называется, хочешь сделать людям добро, - вздохнула Быкова.
        - Ты выглядишь расстроенной.
        - А как тут не расстраиваться? Стараешься, жопу рвешь, а эти… Ну, вот как можно быть настолько ограниченными? Они ж ведь до сих пор думают, что раз у меня муж в списке Форбс - то значит, он вор и злодей. А ведь он на их глазах поднимался, Дунь, понимаешь? Сначала этих цесарок разводил, ну, ты ж сама видела… Потом кое-какое другое хозяйство завел. Да он же пахал, как проклятый. Я его днями не видела. А, черт, что-то меня куда-то не туда понесло. Дело ведь даже не в этом… Он ведь в это вкладывается! Рискует своими деньгами, репутацией. Ищет других инвесторов. Вон, Кравца увлек… Тот свой бизнес продал и влил в этот проект кучу денег! Загорелся идеей сделать что-то для людей, для страны. Для родного края. Что, ему в Америке было плохо? Да он там как сыр в масле катался, с его-то мозгами. И вот, что страшно - люди, которые уже столько всего достигли, готовы поставить все на кон ради этих… - Юлька взмахнула рукой в сторону двери, - тупоголовых идиотов, прости, я не нахожу иного определения. Подхлестывая тем самым и их пусть маленький, но бизнес, а эти… кто, считай, ничем не рискует, вставляет им палки в
колёса! Ну, как?!
        - Это сейчас риторический вопрос, я понимаю.
        - Вот именно. - Юль Санна тяжело вздохнула. - А знаешь, ну их к черту. Пойдем, выпьем.
        - В обед?
        - Да какая разница? Такое чувство, что из меня душу вынули. Черте что.
        - Ну, пойдем, раз такое дело. К Мариам?
        - Угу. У нее новое меню. Ты еще не пробовала?
        - Нет. Еще не дошла.
        Так, болтая, они вышли из зала и двинулись прямиком к выходу. Дуня, у которой зазвонил телефон, чуть отвлеклась. Полезла в сумочку и случайно налетела на Геннадия Семеновича.
        - Убирайся отсюда, или пожалеешь, что на свет родилась, - прошипел тот и очень быстро скрылся за поворотом. Так быстро, что Дуня не стала бы утверждать, что это все ей не почудилось.
        Глава 10
        - Ты смотри! А ведь погода снова портится, - удивилась Юль Санна, оглядываясь по сторонам.
        - Вот-вот! И куда делось, спрашивается, обещанное потепление? - стуча зубами на промозглом ветру, возмутилась Дуня.
        - Давай прибавим шагу. Не то заболеешь еще. Ты почему без шапки?
        - Так кто ж знал, что погода опять скурвится?
        Затихшая пару дней назад метель ударила с новой силой. Пока дошли до устричного бара Мариам, аж заболели ноги. А-ну, попробуй, пробейся через снежные наметы.
        - Вы посмотрите только, кто к нам пожаловал! - восхитилась Мариам, столкнувшись с подругами в холле. - Вот еще бы вы столики научились бронировать - цены бы вам не было вовсе.
        - А что, для школьных подруг не найдешь свободного? - подколола Юлька, без спросу погладив Мариам по внушительных размеров животу.
        - Найду, конечно. Но учитывая, что на это надеются все наши одноклассники, скоро мне придется расширяться, - засмеялась хозяйка, вызвав своими словами отчаянный Дунин протест:
        - Только через мой труп! Проект этого ресторана такого не предусматривает, - авторитетно заявила она.
        - Вот-вот, Мариам, не зли строгого архитектора. Не поверишь, но мы как раз только вышли из битвы с адептами самовольного строительства. - Юлька протянула пальто гардеробщице и достала из небольшой сумочки косметичку.
        - Надеюсь, обошлось без жертв?
        - С чьей стороны? - хищно улыбнулась та, поправляя помаду.
        Подружки переглянулись и, как в юности, покатились со смеху.
        - И точно. Как-то я и забыла, что тебе, Юлька, палец в рот не клади.
        - Палец не надо, да. А что-нибудь вкусненькое - это пожалуйста. Я проголодалась - жуть.
        - Тогда вы по адресу. Моя Наталья ну просто виртуозно миксует красные сицилийские креветки с сорбетом «Кровавая Мэри». А камчатский краб с брокколи? Или картофельный капучино с морским ежом?!
        - Ну, все-все, прекращай! Неси уж хоть что-то. О, да вы только посмотрите, какие люди! И Тамерлан здесь, и… Сёма? А ты какими судьбами?
        Дуня закусила губу, мысленно приказав запнувшемуся сердцу биться дальше. И желательно в прежнем ритме. Но все же… Все же! Как он был хорош. С черной щетиной на щеках. Так хорош, что даже идиотский свитер с оленем его не портит.
        - У меня выходной, - улыбнулся Краснов, лениво откидываясь в кресле. - У Тамерлана тоже. Вот решили развеяться. Погоняли на снегоходах, да так проголодались, что вот, - обвел заставленный тарелками стол. Давайте к нам…
        - О, нет! - возразила Дуня и замерла под изумленными взглядами друзей, понимая, что такой резкий отказ надо бы как-то объяснить, - у нас с Юль Санной, к сожалению, выходного нет. Это - деловой обед.
        - От работы дохнут кони, - философски прокомментировал Коган.
        - Кто бы говорил! - усмехнулась Юлька. - Но, похоже, компания у вас все же будет, - кивнула в сторону вплывшей в зал женщины.
        - Вета… - нахмурилась Дуня, чувствуя странную необъяснимую ревность по отношению к той, с кем у Краснова были отношения в далеком прошлом.
        - Привет, - улыбнулась Сандалова. - Мариам сказала, что свободных столиков нет, так что вы, мальчики, моя последняя надежда. Можно составить вам компанию? Обещаю по-честному разделить счет. - Ветка кокетливо взмахнула ресницами. А Дуня едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза. В этой жизни менялось все, но не повадки Сандаловой. Мужчины стройным хором пропели, что они будут только рады накормить оголодавшую боевую подругу. Семен галантно встал, чтобы отодвинуть той стул. И эти его ритуальные танцы почему-то жутко Дуню разозлили. Не желая анализировать это чувство, она обернулась, ища пути к отступлению.
        - Ой, смотрю, Юль, там нам уже накрыли… Ну, мы пойдем. Хорошего вечера.
        - Ну, и что это было?
        - Что именно? - деланно беспечно улыбнулась Дуня, углубляясь в обновленное меню. - Может, осьминога на гриле с хрустящим баклажаном взять? Ты не пробовала?
        - Здесь что ни возьми - вкусно. Мариам - профессионал. Что ни делает - все у нее получается. Впрочем, речь не о ней.
        - А о ком?
        - Ну-ка, посмотри на меня. - Дуня все же закатила глаза и, насмешливо изогнув бровь, уставилась на подругу, мол, ну? Чего тебе? - Э-э-э, девочка. Да тебя ж не отпустило!
        - Не понимаю, о чем ты. - К счастью, подоспел официант, и Дуня быстренько на него переключилась. - Мне осьминога на гриле и… Юль, и ваше вино, наверное? Какое ты посоветуешь?
        Мужу Юльки, помимо всего прочего, принадлежала и крупнейшая в стране винная компания. Вот почему Дуня решила, что та может что-то ей посоветовать. Впрочем, оценить напиток ей в тот вечер не удалось. Она пила вино, как воду, не чувствуя вкуса, и всеми силами старалась не смотреть на столик, из-за которого то и дело доносились взрывы хохота.
        - А Краснов-то с тебя глаз не сводит.
        - Ну и зря. Боюсь, Сандаловой это не понравится.
        - Нет. Подумать только! Я как будто вернулась в прошлое. Ты, Сёма, Ветка. Ревность… А ведь она зря старается, Дунь.
        - Мне все равно. И давай уже закроем эту тему.
        - Почему ты с таким упорством отрицаешь то, что вас до сих пор друг к другу тянет?
        - Потому что это ничего не значит, понимаешь? Нахлынуло, да. Не скрою. Но это просто воспоминание о юности, о том времени, когда казалось, что все еще впереди. И что большей любви не будет. А на деле, ты сама понимаешь, как оно. Я выхожу замуж, Юль.
        К счастью, Юлька не стала спорить. Сухо кивнула. Задумчиво провела пальцем по краю бокала и, отвернувшись к окну, спросила тихо:
        - Помнишь наш девичник у Мариам? Когда мы решили смотреть Хатико, а потом ревели полночи?
        - Ага, - закивала Дуня, обрадовавшись, что Юлька сменила тему, и вернулась к своему осьминогу. - Такое забудешь.
        - Я так плакала потом всего один раз.
        - Тоже над каким-то фильмом?
        - Нет. Не угадала. На выпускном. Когда Семен, кажется, еще не понимая, что сделал, сидел над тобой, лежащей без сознания на асфальте, и бесконечно повторял - «Дуня, Дуня… Дунечка. Пожалуйста… Я люблю тебя». Чтобы Краснова оттащить, понадобилось аж трое ППСников. Не знаю, как ко всем обвинениям против него не добавили еще и сопротивление при аресте. Или как там это называется?
        Нежнейший осьминог застрял у Дуни в горле. Она с силой сжала пальцы на приборах и с трудом сглотнула. Озвученная Юлькой картинка всплыла перед глазами. И рассыпалась на осколки, что больно… смертельно ранили.
        - Юль, но ведь столько лет прошло…
        Кому и что она пыталась втолковать этой фразой? Быковой? Или себе?
        Прерывая их вдруг неожиданно ставший мучительным разговор, у Юль Санны тенькнул телефон.
        - Так, меня малышня потеряла. Ты не против, если я тебя оставлю? Дети, сама понимаешь…
        - Конечно. К тому же я уже практически все.
        Юлька покивала. Схватила сумочку.
        - Черт! Налички нет. Заплатишь, я тебя в другой раз угощу?
        - О чем речь? Без проблем.
        Юль Санна умчалась, а Дуня, представив одинокий вечер в гостинице, решила задержаться. Заказала еще вина. Десерт и кофе… Володя позвонил, когда официант пришел, чтобы забрать грязную посуду. Дуня вышла из-за стола. Говорить по телефону в шуме ресторана не хотелось. Хотя в такую погоду, наверное, было не слишком умно выходить на улицу. Благо тем для обсуждений у них накопилось немного. Ежась на ветру, Дуня рассказала о совещании, на котором ей удалось поприсутствовать, Вовка повозмущался, поцокал языком, мол, ну, какие же гады, и быстро перевел тему:
        - Ну, а машину, что? Откопали?
        - Ой… А я, знаешь, совершенно о ней забыла.
        - Дуня! - возмутился Чернов. - Одним словом - Дуня. Забыла она. А тачка, между прочим, под сотню стоит. Тысяч американских долларов.
        Почему-то упоминание цены машины в этой ситуации показалось Дуне… не то чтобы неуместным, а как будто бы даже жлобским.
        - Ну, извини. Надеюсь, шок как-то оправдывает мою забывчивость.
        - Ты что, обиделась что ли? Детка, да брось. Я ведь шутя.
        - Понимаю. Слушай, тут холод собачий, уже рука отмерзла. Так что давай прощаться.
        - И все-таки обиделась… - вздохнул Владимир.
        - Нет. Что за глупости? Правда холодно. Разве не слышишь, что зубы стучат? - не успела она это сказать, как ей на плечи лег… шерстяной клетчатый плед. - Дуня резко обернулась и едва не уткнулась носом в морду оленя на свитере Краснова. От его большого тела волнами исходило тепло. И аромат, присущий лишь одному этому мужчине. Телефон вывалился из окоченевших пальцев Дуни и упал в снег. Они синхронно наклонились, чтобы его поднять. Застыли лицом к лицу.
        - Ты что, за мной шпионишь? Разве мама тебя не учила, что подслушивать нехорошо?
        Семен сощурился. В его глазах блеснула сталь.
        - Мама меня вообще ничему не учила. Большую часть времени она была пьяна. Или отсыпалась после пьянки, - пожал он широкими плечами.
        - Прости. Прости, Сёма… Я… - Дуня зажмурилась, сгорая со стыда.
        - Ничего. Возвращаясь к твоему вопросу - подслушивать я не хотел. Просто увидел, что ты выскочила без куртки, и… - снова пожал плечами.
        - Прости, - еще раз покаялась за свои глупые необдуманные слова Дуня. - Конечно, ты не подслушивал. Не знаю, что на меня нашло. И спасибо за плед.
        Краснов кивнул. Улыбнулся криво. Дверь за их спинами открылась, выпуская посетителей бара и чей-то смех.
        - На самом деле я кое-что услышал.
        - Оу…
        - Что касается машины.
        Дуня поморщилась.
        - Да, я совсем про нее забыла.
        - Я тоже забыл, - Семен провел по волосам, стряхивая снег. - Забыл сказать, что твою тачку по моей просьбе отбуксировали на стоянку. Завтра я планировал на нее взглянуть.
        Дуня глубоко вдохнула и потерянно осмотрелась по сторонам. Тронутая его заботой до дна, до предела.
        - Даже не знаю, что сказать.
        - Простого «спасибо» будет достаточно, - снова улыбнулся Семен. - А вообще, думаю, нам следует продолжить этот разговор внутри. Ты совершенно заледенела.
        - Да, конечно. Спасибо. Но я уже думала уходить.
        - Не торопись. Юлька-то ретировалась. Значит, все дела вы переделали?
        Отказывать ему теперь, зная, что он для нее сделал, было как-то совсем уж невежливо. Понимая, что сильно рискует, Дуня неуверенно кивнула.
        - Ладно. Я попрошу пересадить меня за ваш стол. А что ты хотел увидеть?
        - Где? - не понял Краснов, забирая из ее рук плед и возвращая его хостес.
        - В моей машине.
        - Ну, для начала неплохо было бы понять, почему не сработали подушки безопасности.
        Дуня удивленно вскинула брови. Ей самой даже в голову не пришло над этим гадать. Ну, не сработали - и не сработали.
        - Наверное, их просто заклинило.
        - Странная недоработка для тачки, которая, между прочим, под сотню стоит. Тысяч американских долларов, - усмехнулся Краснов, практически один в один цитируя ее жениха. Дуня почувствовала, как от досады у нее тяжелеет внутри. Почему-то стало так стыдно… За собственного мужика стыдно. Особенно на контрасте с другим мужиком.
        - И на старуху бывает проруха, - холодно заметила Дуня, раздумывая над тем, как бы ей все же отмазаться от продолжения вечера. И, как будто почувствовав, что она готовится слиться, Краснов замахал руками:
        - Глядите, кого я все же поймал. Хотела сбежать, но я пообещал, что в нашей компании ей скучать не придется.
        Тамерлан, который был вовсе не Тамерланом, а Иннокентием Коганом[2 - Иннокентий Коган - герой книги «Бракованная».], оживился. Галантно вскочил и, не дожидаясь помощи от официантов, принялся сдвигать тарелки. Дуня в который раз поразилась тому, как он изменился. Из дистрофично худого, откровенно нелепого, невзрачного мальчика превратившись в обаятельного мужчину с просто убийственной харизмой.
        - Можно считать, у нас двойное свидание? - усмехнулся Там.
        - Скорее, дружеская встреча.
        - Ты разбиваешь мне сердце.
        - Ничего не могу поделать, Иннокентий. Ты опоздал, - поддержала шутливый тон беседы Дуня.
        - Да-да, я слышал, что ты собралась замуж, но этого ведь пока не случилось, так что… - хулигански подмигнул он.
        - Становись в очередь, Коган, - тоже вроде бы шутливо парировал Краснов, подливая вино в бокал. Но когда их с Дуней взгляды встретились, тот выглядел убийственно серьезным. Там, ничего такого не замечая, захохотал. Ветка бросила, что пойдет припудрить носик, выбралась из-за стола, плохо скрывая свое раздражение. Они остались втроем, когда у входа началась какая-то суета.
        - Что там происходит?
        - Сёма! - в зал влетела всклоченная Юль Санна.
        - Ты же пошла домой… - изумилась Дуня.
        - Скажи мне, что твой танк прорвется до больницы!
        Вся расслабленность слетела с Краснова в одно мгновение:
        - Думаю, да. Случилось что-то? С детьми?
        - Да нет! Типун тебе на язык. Вон… Хозяйка наша рожать удумала.
        - Мариам?!
        - А то кто?! Звоню в скорую, а те, представляешь, заявляют мне, что не поедут. Мол, погодные условия им не позволяют! Ну, доберусь я до их главного… Там, ну, что ты сидишь?! Давай, поднимай, задницу. Ты гинеколог, мать его, или кто?! Поедешь с ними.
        - Вот тебе и выходной, - застонал Коган, действительно выбираясь из-за стола.
        Глава 11
        Пока Семен пробирался к городу вниз по склону, его школьная подружка Мариам лила в три ручья слезы. И благодарила. То его самого, то Когана, который, повинуясь врачебному долгу, и впрямь взялся ее сопровождать.
        - Так, Мариам, прекрати. Ты же не виновата. Сейчас мы быстренько разродимся, и…
        - Что значит быстренько? Я не могу быстренько!
        - Почему?
        - Мне надо Женьку дождаться. Я не могу без него, ты что?!
        Семен бросил на Когана внимательный взгляд и осторожно, боясь расстроить рожающую женщину, заметил:
        - Такая погода, что аэропорт могут закрыть.
        Мариам болезненно поморщилась. Перевела беспомощный взгляд на Тамерлана.
        - Даже не смотри на меня. Назад я его не заткну, - мрачно заметил тот.
        - Её! У нас дочка будет.
        - Тем более. Бабы - создания вредные и нетерпеливые.
        - Сём, а может, ты как-то поможешь, ну… С аэропортом?
        - Мариам, я же не господь бог. Если аэропорт закроют - значит, садиться в подобных погодных условиях действительно опасно.
        - Ладно-ладно. Я поняла. О-о-ох…
        - Так, ляг. Дай я послушаю сердечко. Сколько там еще ехать?!
        - Минут пятнадцать. Дорога и впрямь ни к черту.
        - А ведь прогноз был хорошим, - пожаловалась Мариам.
        - Прорвемся!
        И ведь прорвались. Их эпичное появление у приемного покоя роддома потом пересказывали из уст в уста много лет. Еще бы - не каждая роженица прибывает на танке. Когда за Мариам и Коганом закрылась дверь смотровой, Краснов сунул руки в карманы и, не понимая, что ему делать дальше - растерянно осмотрелся. В крови бурлил адреналин, требуя каких-то дальнейших действий. Но от него больше ничего ровным счетом не требовалось, и не зависело ничего. Это сбивало с толку. Краснов прошелся по коридору. Позвонил в СБ аэропорта, чтоб узнать, не собираются ли они заворачивать рейсы, и, убедившись, что самолет, на борту которого был муж Мариам, успел приземлиться в числе последних принятых рейсов, позвонил еще одному их однокласснику. Шефу местной полиции - Митьке Сивакову. Коротко обрисовал ситуацию и… нет, не попросил, распорядился, чтобы тот отправил кого-нибудь за Женькой в аэропорт. Сиваков хоть и был козлом - артачиться не стал. Уже меньше чем через час Кравец примчался в клинику. Будущий папаша так волновался, что Семена, кажется, и не заметил.
        - Где?! Мариам Кравец… рожает… где?!
        Краснов криво улыбнулся, глядя вслед его исчезнувшей за дверью фигуре. Отошел к информационным стендам, на одном из которых был изображен процесс родов, а на другом - разместилась статья о грудном вскармливании. Растер затылок. Почему-то стало интересно, как бы он себя вел, что бы чувствовал, окажись на месте друга. На месте Мариам он, конечно, представлял Дуню. И от того, что почувствовал, едва эта картинка до конца сформировалась у него в мозгу, у Сёмы голова пошла кругом и подкосились ноги. Будто разливающаяся внутри нежность превратила его кости в желе.
        А еще через пару минут в больницу стали прибывать армянские родственники роженицы. Тех у нее было много, и Семён, который с ранних лет подрабатывал в ресторанчике отца Мариам - Рубена, очень хорошо их знал и любил.
        Шум поднялся, надо сказать, невообразимый. Дядя Рубен, узнав о помощи Семена, расхваливал того на все лады и тряс руку. Тётя Лали нежно обнимала. Сестры Мариам шутили, а подоспевшая мать Кравца, не сдержав слез радости, уткнулась носом в его грудь и заплакала. В общем, родственники Мариам вели себя так, как и положено в дружной большой семье, где все друг о друге заботятся и переживают. Наверное, поэтому Краснов очень скоро почувствовал себя лишним на этом празднике. Что-то всколыхнулось у него внутри. Растревожилось. Под шумок Семён вышел на улицу. Хотелось проветрить голову… С моря дул промозглый холодный ветер. Краснов натянул капюшон, поднял повыше ворот куртки и пошел, не разбирая дороги. Куда-нибудь.
        То, что в горах было снегом, здесь, на побережье, обернулось скорее ледяной моросью. Уклоняясь от острых жалящих, будто осы, льдинок, Сёма шел, низко-низко опустив голову, и вовсе не смотрел по сторонам. В какой-то подворотне поскользнулся и, лишь едва не свернув себе шею, осмотрелся. Наверное, этого стоило ожидать. Что он сюда вернется. Другой вопрос - со щитом, или на щите. Его мать была уверена, что ничего хорошего из него не выйдет. И даже когда Семен перебрался в столицу, злорадствовала, что тот непременно облажается и примчится домой, поджав хвост. Он долгие годы жил с ощущением того, что недостоин чего-то большего. Может, Краснов и в разведку пошел из тех соображений, что если выживет, то хорошо. А если нет, то, по крайней мере, не воротится в поросшую плесенью халупу над гаражом. И не сгинет в канаве, как ему это пророчили, а умрет вполне достойно, защищая страну, как герой.
        Семен задрал голову, вглядываясь в темные окна квартирки, возведенной из чего ни попадя. Он и сейчас, если закрыть глаза, мог в деталях представить ее убранство. Каждую трещину на потолке и на рассохшейся столешнице покосившегося письменного стола. Вонь от грибка, покрывающего стены, курева и дешевого пойла, что приносили материны дружки. И почувствовать боль от тумаков, которые ему те отвешивали. До тех пор, пока Семен не научился защищаться.
        Во всей этой истории с Дуней и ее отцом самым досадным было то, что Краснов, став тем, кем он есть, мог понять старого интригана. Принять то, что он сделал, не мог, да. Но понять - вполне. А кроме этого, если бы не Андрей Викторович, который все же отмазал его от тюрьмы, после той драки, не видать бы ему ни службы, ни какой бы то ни было карьеры. Да, безусловно, себя Краснов сделал сам. Но! Именно с подачи отца Дуни, который по факту дал ему тот самый шанс проявить себя. Будучи человеком здравомыслящим, Семен отдавал себе в этом отчет. И бесился. От того, что у него, как ни крути, не получалось сказать - это черное, ну, а это - белое.
        Злясь, Краснов подхватил кирпич, о который он и споткнулся, и со всей силы запустил им в окно. Раздался звук разбитого стекла. Залаяли собаки. А из соседнего окна, кто-то заорал матом.
        - А пошло оно все! - усмехнулся Семен, вдруг понимая, что ничего… ничего из его прошлого над ним больше не властно. И даже злость на Дуниного отца, даже она будто разжала пальцы. В конце концов, Дуня обожала Андрея Викторовича. И если ради ее душевного спокойствия ему придется переступить через свою обиду - так тому и быть. Да и дед из Степанова, наверное, выйдет путевый. Может, с него и возьмет начало их собственная большая семья?
        Семен крутанулся на пятках и пошел обратно. К тому моменту Мариам уже родила, и в холле стало заметно свободнее. Краснов решил, что ему здесь больше нечего делать, и засобирался домой. Но на входе его перехватил Коган.
        - Ты куда это намылился?
        - Думал, домой, а что?
        - Шутишь? Дядя Рубен выставляется в «Рубене» за рождение внучки. Мы - почетные гости. Шашлык-машлык… Коньяк армянский.
        - Что-то я устал, как пес.
        - Знать ничего не хочу! - горячо возразил Коган. - Дождись меня. Я только переоденусь.
        Там был все еще в униформе и смешной шапочке.
        - Я, если выпью, домой не попаду, - внес последний аргумент Краснов.
        - Ничего. У меня переночуешь, - парировал Коган, похлопал Семена по плечу и скрылся за дверью ординаторской.
        Выставлялся дядя Рубен щедро. Вино лилось рекой. Угощения сменяли друг друга. В кои веки Семену было действительно весело. И как будто бы… тихо. Несмотря на то, что вокруг царил невообразимый шум. Народ смеялся, отовсюду слышались тосты, а потом кто-то завел армянскую песню, и… началось.
        В свое время Краснов объездил весь мир, но нигде он не чувствовал себя как дома. Наверное, он поэтому так легко согласился бросить налаженную жизнь в столице и перебраться сюда. Никакой ностальгии, соглашаясь на эту авантюру, он не испытывал. Лишь азарт. И профессиональный интерес. А вот ведь, как интересно получилось… Именно в этом городе, из которого он в свое время сбежал в поисках лучшей доли, так вот именно здесь, а не где-то еще, он спустя много лет почувствовал себя на своем месте. Своим среди этих людей. Давних знакомых, приятелей, друзей детства, которые, кажется, ничуть не изменились. Чу-де-са.
        Расходиться все стали ближе к ночи. Когана в машине такси срубило. Хорошо хоть адрес успел назвать. Семену еще не доводилось бывать в гостях у друга.
        - Эй, Там! Просыпайся. - Ноль эмоций. - Доктор Коган, я рожа-а-а-ю!
        Таксист посмотрел на Семена, как на придурка. Но ему было все равно, главное, что Там зашевелился. На что и был расчет.
        - И ты рожаешь? Что ж вы все рожаете, а? Задолба-а-али…-л. Задолбал.
        - Но-но, доктор. Попрошу держать себя в руках, - хмыкнул Краснов, помогая Таму выбрать из салона. Сделать это было не так-то просто. Асфальт под ногами покрылся льдом.
        - Твою мать, - ругнулся Коган. - Что-то совсем меня рубит.
        - Не вздумай уснуть. Я тебя на горбу не потащу. Лучше расскажи, ты поэтому своими детишками не обзавёлся?
        - Почему? - осоловело моргнул Там, занося ногу над ступенькой. А ведь он и на двоих не слишком-то прочно держался. Краснов на всякий случай подхватил друга под руку, прежде чем уточнить:
        - Потому что рожающие бабы тебя по работе задолбали?
        - Да нет, - сладко зевнул Тамерлан и все ж поднялся по лестнице, - просто детей надо рожать от любимой женщины.
        - Это правда, - согласился Краснов, возвращаясь мыслями к Дуне.
        - Ну, вот. А мне не повезло.
        - Встретить любовь?
        - Полюбить непроходимую дуру.
        Семен как раз обдумывал слова Когана, когда его внимание привлек странный звук. Будто вмиг протрезвев, он быстро-быстро поднялся еще на один пролет. И присвистнул.
        - Че там?
        - Не поверишь, но, похоже, тебе опять придется потрудиться.
        - Ты это о чем? - подозрительно поинтересовался Коган.
        - Тут собака, похоже, рожает.
        - Нет! - Там, который тоже успел подняться, попятился назад. - Выбрось это из головы. Я не чертов ветеринар.
        - Ну, да… - Осторожно, чтобы и без того напуганная псина не цапнула его за руку, Краснов дал собаке себя понюхать. Ласково что-то приговаривая, потрепал ее за ухом. - Иди, открывай дверь.
        - Я не буду принимать роды еще и у собаки!
        - Давай, пока она меня подпустила. Не тяни резину, Там!
        - Да чтоб тебя. Между прочим, животные с этим справляются сами, - бурчал он, организовывая изрядно потрепанной жизнью псине, страшной, как смертный грех, что-то вроде гнезда у батареи.
        - Не хочешь помогать, отойди и не мешай. Я сам справлюсь, - рявкнул Краснов.
        - Да ты хоть знаешь, что такое роды?!
        - Не поверишь, но я их даже принимал. И речь сейчас не о собаке.
        - Ты серьезно, что ли? - Коган впился цепким внимательным взглядом в лицо Краснова. - Твою мать. Потрепала тебя жизнь, а, Семён?
        Тот лишь пожал плечами. Рассказывать о своей жизни в деталях он не мог. Да и не хотел. Хотя о жизни действующего члена разведгруппы Теней можно было книги писать. Это уж точно.
        Три щенка один за другим родились в течение следующих двух часов. Маленькие, совсем друг на друга не похожие, те казались весьма крепкими с виду. А вот четвертый…
        - Этот до утра не протянет.
        Семен пожал плечами. Он очень хорошо знал, что в некоторых случаях борьба бессмысленна. И чувствовал, что этот случай - один из таких.
        - Давай спать. Пусть природа рассудит, что дальше.
        До утра тот щенок и впрямь не дожил. Зато его братья и сестры были в полном порядке. И мать чувствовала себя хорошо. Поела даже заботливо размороженный Тамерланом кусок отличной говяжьей вырезки.
        - Ну, я, пожалуй, пойду. У меня с утра полно дел и…
        - Нет! Погоди, а с этим выводком мне что делать? - возмутился Коган, похоже, мучающийся похмельем, а оттого еще более злой.
        - Я так понимаю, тебе псина не нужна?
        - Шутишь?
        Семен почесал в макушке:
        - Давай так, я сейчас съезжу по одному делу, а потом вернусь, чтобы их забрать.
        - И что ты с ними будешь делать?
        - Подарю кое-кому.
        - Всех четверых? Вот так этот кто-то обрадуется!
        - Ну, не выкидывать же их на улицу, - буркнул Сёма, перед тем как захлопнуть за собой дверь.
        Вызванное такси уже поджидало Краснова у подъезда. Тот доехал на нем до роддома, у которого бросил свой вездеход, и, сменив коней, поехал на станцию, куда отогнали машину Дуни. К этому моменту ее уже должен был осмотреть один толковый парень. Семен припарковался, огляделся по сторонам. Станция располагалась, считай, за городом. И, видимо, по случаю разыгравшейся непогоды, он был единственным, кто решил сегодня до нее прокатиться. Войдя в высокие синие ворота, Краснов окликнул:
        - Марат!
        - О, командир. Я как раз тебя жду. Заходи. Покажу тебе кое-что интересное, - взмахнул черной от въевшейся в нее краски рукой мужик. Семен прибавил шагу. - Вот. Смотри… Тачку все равно не восстановить, так что я красочку позачищал, чтобы тебе было лучше видно.
        - Шов от сварки? Разве он тут должен быть?
        - Нет, конечно. Похоже, детке меняли крышу.
        - Это ж новая машина.
        - Ну, мне тебе, что ли, рассказывать, как новые машины бьются на тягачах? Дилеры их потом подшаманивают и толкают, как новенькие. Ну, не убытки же им нести.
        - Из-за этого и подушки не сработали? - Семен недобро сощурился.
        - Дык само собой. Тут всю обшивку снимали…
        - Хорош подарок, - пробормотал Краснов под нос.
        - Чего?
        - Да ничего, Марат. Говорю, спасибо. Пусть она у тебя постоит. А я пока обмозгую, что дальше делать.
        Глава 12
        С чашкой кофе в руке и огромной папкой с чертежами Дуня с трудом распахнула дверь в переговорную и застыла с открытым ртом, обозревая открывшуюся ее взгляду картину. Она пришла несколько раньше, чтобы успеть разложиться и еще раз пробежаться по основным моментам, перед тем как начнут собираться другие, и уж, конечно, не думала, что наткнется на страстно целующихся Юль Санну и одного из привлеченных к строительству прорабов. С неловкостью, которую она ощутила в этот самый момент, могло поспорить разве что… разочарование. «Нет…» - вертелось на языке. - «Ну, нет. Юль, как же так?» Вместо этого Дуня выдохнула банальное:
        - Здравствуйте.
        - Кхе-кхе. Привет. А ты чего так рано? - поинтересовалась Юль Санна, отводя взгляд.
        - Решила в тишине еще раз пройтись по некоторым пунктам. Но я могу расположиться в холле.
        - Нет! Зачем? - возмутилась Быкова. - Руслан, вы, кажется, все поняли?
        - Да. Безусловно.
        - Тогда жду результат. Всего доброго.
        Общих тем для обсуждения у главы сельского округа и обычного прораба быть не могло. Это понимали все. Наверное, поэтому Дуня решила, что не станет облегчать Юльке задачу, хотя, возможно, в любой другой раз проявила бы чуть больше такта и снисхождения.
        - И какие же у вас дела? - спросила она, водружая папку на стол и снимая крышечку со стакана с кофе.
        - Дунь, прекрати, пожалуйста. Ты ведь все понимаешь!
        - На самом деле нет. У тебя же семья. Ромка… Вы со школы с ним! Он тебя обожает и боготворит. Он - отличный отец и…
        - Хватит! Пожалуйста, не надо. Думаешь, я не знаю?! - вспылила Быкова, пряча лицо в ладонях.
        - Тогда зачем это все, Юль? Ты не подумай, я не осуждаю, просто…
        - Осуждаешь. Да и все осудят. Кажется, что я с жиру бешусь, да?
        Примерно так на первый взгляд и казалось, но не стоило забывать, что чужая семья - потемки. Мало ли что между Юлькой и Романом происходило вдали от чужих глаз?
        - Нет. Прости, мне, наверное, вообще не стоило лезть тебе в душу. Но вы же столько лет вместе, Юль. Через столько прошли! Ваша семья - вообще мой идеал. Я всегда восхищалась, как вам удается и карьеру строить, и детей растить…
        - О, да брось! Мы неидеальны. У каждого из нас полно несовершенств. - Юль Санна отвернулась к окну. - И тьма различий.
        - Но ведь различия - это так мило.
        - Ага, мило. Поначалу. А после пятнадцати лет брака полиция именно их обычно зовет мотивом, - мрачно пошутила Юлька. С губ Дуни слетел задушенный смешок.
        - Неужели все так плохо? Так плохо, что ты готова с другим… Я правда пытаюсь понять. Он что, так хорош, что ты готова бросить ради него мужа?
        - Я не знаю! Не знаю… Я так чудовищно запуталась. - Юлька пересекла комнату и, как подкошенная, упав в кресло, вновь спрятала лицо в ладонях. - Я себя с ним живой чувствую, понимаешь? Желанной…
        - А с Ромкой нет?
        - С Ромкой у нас все случается хорошо если два раза в месяц. Опостылевшая однообразная механика. Отточенный за годы жизни ритуал. Предсказуемый до зубовного скрежета. Вот он обнимает меня сзади. Тут теребит, там… Я могу план составить, что за чем последует дальше… Меня это не то что давно уже не возбуждает, но даже как будто бесит.
        - А ты не пробовала с ним поговорить на эту тему?
        - Я боюсь, что это бессмысленно. Все эти нелепые рекомендации… Вроде как раздуть страсть, советы блогеров, и так далее… Такая глупость! Ну, надену я красивое белье, и что? Все сразу полыхнет и заискрится? Да брось! Это все равно, что пытаться воскресить умершего. Вроде как у кого-то однажды вышло, но с тех пор никто больше этот номер не повторил.
        Юлька осеклась. И Дуня молчала. На самом деле она очень понимала, о чем Юлька говорит. Иногда у нее тоже возникало такое чувство, что с Володей у них как-то… зашло в тупик, что ли? Но она решила, что свадьба сдвинет их с мертвой точки, в которую они зашли после пяти лет отношений. Расшевелит… Ну, ведь откуда-то взялись мифы о вечной любви, правда? Значит, у некоторых получается пронести страсть через годы? И что делать, если ей это не удастся?
        Находясь в совершенно растрепанных чувствах, Дуня поежилась. Ко всему прочему ее жутко смущало то, что теперь, зная Юлькину тайну, она вроде как тоже предает Быкова. Хорошего, надежного друга.
        - Надеюсь, он того стоил, - повторила Дуня.
        - Кто? Руслан?
        - Фейерверк, который ты с ним испытала.
        Юлька растерянно провела по волосам:
        - Нет-нет, что ты. До этого не дошло, я… В общем, ничего у нас не было.
        - Так, может, и не надо? - Дуня оживилась. - Ты вот вообще уверена, что он к тебе испытывает искренние чувства?
        - А зачем еще он бы стал за мной ухаживать?
        - Послушай, ты ничего такого не подумай, но этот Руслан - парень ушлый. И не может не понимать, что в случае развода тебе отойдет большой кусок пирога…
        - Ну, все! Не хочу этого слышать, - Юль Санна как будто разозлилась. - Думаешь, я не могу быть интересна мужику просто так? Да, я не красотка, у меня трое детей, но…
        - Да не в этом же дело, Юль! А в том, что нужно учесть все нюансы. Проходимцев сейчас столько, что мама не горюй. Вот что ты о нем знаешь?
        - Все, что нужно!
        - Ну, смотри сама.
        - На что смотреть? - в переговорную, как всегда бодрый, влетел Юлькин муж. И основной заказчик Дуни. Невысокий, но выше совсем крохотной Юльки на полголовы, плотный, но не обрюзгший. С довольно простым лицом, которое с возрастом стало как будто бы интереснее, он однозначно уступал красавцу Руслану внешне. Да и красноречием, которое бы способно было вскружить голову умной самодостаточной женщине, Роман тоже не обладал. Но, главное, он любил Юльку.
        - Да так, не бери в голову. Я не знала, что уже столько времени! - ловко перевела тему Юль Санна, приобнимая мужа и бросая на Дуню предупреждающий взгляд из-за его крепкого плеча.
        - Я чуть раньше приехал. Мне сорока на хвосте принесла такие новости, что закачаешься.
        - Что за новости?
        - Угадайте, кто едет в наши края в праздничный мини-отпуск?
        Дуня с Юлькой переглянулись.
        - Ну, кто? Не томи!
        - Сам, - Роман с намеком поднял взгляд к небу.
        - Да ладно! - восхитилась Юлька.
        - Ага. Даже официальных мероприятий на государственном уровне у него толком не будет. Но я узнал, что он посетит одну театральную премьеру. Я уже раздобыл пару пригласительных. Будет идеально, если нам удастся с ним переговорить.
        Дуня оживилась:
        - Думаешь, через него удастся выбить особый статус для нашего поселка?!
        - Да я уже сколько раз пытался назначить встречу. Но пока не пробился через аппарат. У тех свой интерес… Уроды.
        - Если президент нас поддержит, мы сможем претендовать на участие в государственных программах и национальных проектах. А также подаваться на государственные гранты. Вот хоть под строительство той террасы на водопаде. И прочих арт-объектов.
        - Это бы в значительной мере упростило нам жизнь. И хоть частично сняло бремя финансовой ответственности, - нахмурился Роман.
        - Очень удачно он приезжает! И очень удачно, что ты раздобыл билеты. Плохо, что только два. Было бы идеально, если бы Дуня подключилась к беседе. У нее есть имя и вес. Зная, какой специалист у нас реализует проект, его будет гораздо проще убедить.
        - Юль, я не Заха Хадит, - возмутилась Дуня.
        - Вот только не надо скромничать! У тебя в портфолио крутые реализованные кейсы. По миру, заметь. И в столице.
        - Не думаю, что о них хоть что-нибудь известно президенту.
        - Ничего. Мы расскажем. И покажем, если понадобится.
        - Если к нему пробьемся, - посчитал нужным уточнить Роман.
        - Слушай, ты самый крупный бизнесмен в округе. С кем ему еще говорить, как не с тобой?! - возмутилась Юлька. Дуню всегда, еще со времен выпускного класса, восхищало то, как они, такие разные, изумительно дополняют друг друга. Вот и сейчас она в который раз подивилась - уравновешенности и приземленности Быкова на контрасте с вспыльчивостью и непоседливостью его жены. На вопрос которой Роман лишь скромно повел плечами.
        - Ой! Это ж теперь думай, что надеть! И что сказать, думай… Нет, все же, Дунь, тебе тоже нужно достать пригласительный. Мы одни не справимся.
        - Боюсь, если и Роман его не достал, то сама я вряд ли сумею.
        - Нет, так просто сдаваться нельзя. Скажи ей, Ром!
        - Говорю, - устало усмехнулся Быков. А следом за этим в зал стали подтягиваться и другие участники совещания, так что их разговор прервался.
        Следующие три часа они работали, как проклятые. Но Дуне это было привычно. Ей, как любому продолжателю какой угодно профессиональной династии, приходилось каждый раз выкладываться по максимуму. Впахивать побольше других. Чтобы никто не сказал, что ее отец продвинул. Чтобы всем, а главное, себе доказать, что она достойна своей фамилии. Когда после окончания института ее пригласили стажироваться в Гамбург, она понимала, что это - большой аванс. А потому бросилась отрабатывать его по полной. Она приходила раньше других. Уходила - позже. Она спала хорошо если пять часов, а все остальное время… рисовала, чертила, участвовала в выставках. Словом, полностью отдавалась работе. А потом поняла, что ничего, кроме этой работы, у нее как бы и нет. Ни друзей настоящих, таких, к которым можно было бы обратиться в любое время дня и ночи, ни мужчины, ни детей. Хотя Дуня, воспитанная в лучших европейских традициях, считала, что о последнем ей думать, возможно, и рано. Где-то на этом этапе она и познакомилась с Володей. Хорошим перспективным молодым человеком из семьи дипломатов.
        Освободилась Дуня ближе к вечеру. До гостиницы ее любезно предложил подбросить Быков, и хотя тут было идти всего ничего, она согласилась. Роман ей по-настоящему нравился. Во всем. О лучшем заказчике она и мечтать не могла. К тому же в дороге им удалось еще раз пройтись по смете.
        - У тебя на Новый год какие планы?
        - Да никаких пока.
        - Приходи к нам. У нас собирается большая компания, будет весело. Да и все свои.
        - Спасибо за приглашение, Ром. Я подумаю.
        - А что тут думать? Приходи!
        - Ну, я, может, буду не одна.
        - С женихом? Так ему место тоже найдется. Не дрейфь. Дом у нас большой и хлебосольный.
        - Я знаю.
        - Ну вот. Тогда о чем разговор? И это, если мне удастся все же перехватить приглашение в театр, я звякну. Юля права. Твое присутствие нас может здорово выручить.
        Дуня кивнула напоследок и вышла из машины. Она не стала говорить Ромке, что подумывает о том, чтобы раздобыть приглашение по своим каналам. Была у нее одна возможность, но тогда бы ей пришлось обращаться к родителям Володи. А быть кому-то обязанной она не очень хотела.
        Хмуря в раздумье брови, Дуня прошла через вертящуюся дверь, на автомате улыбнулась пареньку в униформе, и двинулась было к лифту, когда ее окликнули.
        - Дуня!
        - Папа? - брови Дуни изумленно взлетели. Наверное, ей стоило ожидать, что тот выкинет что-то подобное, даже если никогда раньше Андрей Викторович и не срывался с места так резко, что его секретарше наверняка пришлось рвать на себе волосы, чтобы перекроить его плотный график.
        - Я тебе звонил! Почему ты не брала трубку?
        Дуня сунула папку под мышку, нашарила в сумочке телефон и, мазнув пальцем по экрану, раздосадованно заметила:
        - Как всегда, забыла выйти из режима «не беспокоить». Прости, у меня было важное совещание. Но что… ты… здесь… делаешь?
        - Да вот. Решил, что неплохо бы отдохнуть. Сама понимаешь, в Европе сейчас Рождество. Что толку торчать в офисе, когда один черт никто не хочет работать?
        - Ну, да… - усмехнулась Дуня, ни на грамм ему не поверив.
        - А ты одна, значит?
        - А с кем мне быть?
        - Не коси под дурочку. Тебе не идет.
        - Тебе тоже. Не проще ли спросить прямо?
        - Что именно?
        - Ну, не знаю. Например, не думаю ли я вернуться к Краснову. Тебя ведь это сюда пригнало на самом деле?
        - Вот еще! Ты - девочка благоразумная. И не станешь ставить под удар свои отношения ради какой-то глупой школьной интрижки.
        - Это была не глупая интрижка, папа.
        - Ну, ты еще скажи, что хочешь все вернуть! - взгляд отца давил. Дуня закусила щеку и, подняв глаза к табло лифта, отсчитывающего этажи, покачала головой:
        - Нет. Я не хочу.
        - Вот и славно.
        Глава 13
        Для того чтобы выяснить, что же на самом деле произошло с машиной Дуни, Краснову много времени не понадобилось. И хоть Семен был не из тех, кто склонен видеть в людях лучшее, он все же до последнего надеялся, что Дунин, мать его, жених не знал, что покупает. Просто потому, что у него в голове не укладывалось, как под видом дорогого подарка любимой женщине кто-то мог подсунуть бомбу с часовым механизмом. И дело даже не в происшествии в горах. Для Дуни любая авария могла стать фатальной.
        Надежды Краснова не оправдались. Чернов не просто знал, что машина побывала в аварии, но и прилично на этом сэкономил, купив тачку едва ли не на треть дешевле ее реальной до происшествия стоимости. Почему Семен так был в этом уверен? Да потому, что лучший друг Дуниного жениха был собственником того самого дилерского центра, где был куплен Мерс. И от осознания того, что эти уроды поставили жизнь Дуни под удар, из-за банального жлобства, у Краснова сводило зубы, и пальцы сжимались в кулаки. Чернову здорово повезло, что он не подвернулся в тот момент ему под руку, иначе… Семен не был уверен, чем бы это закончилось, но учитывая количество способов, скольким он был обучен убивать, парень однозначно сильно рисковал.
        Ну вот! Опять… Стоило ему об этом подумать, как перед глазами опустилась красная пелена. Через которую Краснов не сразу увидел, что та, кого он столько ждал, выскользнула из дверей приземистого здания администрации.
        - Дуня! - тихо позвал он и рукой взмахнул, чтобы наверняка привлечь ее внимание. Увидев его, Дуня нерешительно замерла посреди лестницы и быстро осмотрелась по сторонам, будто надеясь сбежать. Отрезая ей пути к отступлению, Семен торопливо зашагал навстречу. И пока Дуня подыскивала слова, подходящие случаю, бесцеремонно забрал из ее рук тубус. - Привет.
        - Привет.
        - А я тебя ждал, - сверкнул белозубой улыбкой, с удовольствием проходясь взглядом по ее стального цвета пальто и виднеющимся в его разрезе ножкам. - Шикарно выглядишь.
        - Спасибо. - Дуня отвела взгляд. - Ты что-то хотел?
        - Ах да! У меня для тебя сюрприз. Пойдем. Это не займет много времени.
        - Послушай, я не могу…
        - Пойдем, не упрямься. Тебе понравится.
        - Я обещала поужинать с отцом и…
        Семен понял, что просто так Дуня ему не дастся. Впрочем, на это и не стоило надеяться. Его смелая девочка сейчас банально трусила. Да-да, она боялась, испытав боль один раз, позволить себе вновь стать уязвимой.
        - Я уверен, что за пятнадцать лет, которые мы не виделись по вине Андрея Викторовича, ты ужинала с ним сотни раз. А я прошу всего час твоего времени. Это много?
        Грудная клетка Дуни резко поднялась и так же резко опустилась. С губ сорвалось облачко пара и тут же растворилось в воздухе. Виновато закусив губу, Дуня неуверенно прошептала:
        - Нет, но…
        - К тому же у меня новости по поводу твоей машины. Их все равно нужно обсудить. Хочешь сделать это прямо здесь?
        Дуня бросила взгляд через плечо на вход. Тряхнула рыжими, как наползающий на горы закат, волосами:
        - Нет. Конечно, нет. Пойдем!
        К машине они шли молча. Семен помог Дуне устроиться в кресле, убедился, что та пристегнула ремень, и только тогда уселся за руль.
        - Надо полагать, старый интриган примчался, когда узнал, что мы с тобой, наконец, выяснили правду?
        - Ты не должен так его называть, - возмутилась Дуня, хотя ее голосу и недоставало уверенности. Краснов хмыкнул.
        - Как скажешь, милая. Но мне кажется, сути вопроса это не меняет.
        - У него рождественские каникулы, - Дуня все же ответила, но довольно уклончиво. Впрочем, Краснов и так знал, какого черта ее папаша приперся. Наверняка чтобы промыть отбившейся от рук дочери мозг. И ведь весьма вероятно, учитывая степень его на нее влияния, что это у него может выйти. Семен сжал зубы, заталкивая поглубже разъедающую его тревогу. С трудом подавляя желание выкрасть ее к чертям, чтобы никто не посмел настраивать ее против…
        - Как продвигается работа? - закрывая предыдущую небезопасную тему, поинтересовался он.
        - Ох, пока никак. У меня столько дел накопилось за то время, которое я провела отрезанной от мира, что до проекта твоего дома пока не дошли руки. Но у меня есть пара идей.
        - Вообще-то я спрашивал о твоей работе в целом.
        - Ох… - стушевалась Дуня. - Ну, в принципе, все двигается в нужном направлении.
        - Но… - подсказал Семен, - ведь должно быть какое-то но?
        - Да, есть некоторые нюансы, в основном связанные с административно-территориальным делением и распределением бюджетов, которые несколько нас ограничивают. Тебе, наверное, неинтересно.
        - Очень даже. Что за нюансы? Не дрейфь, я, может, и не такой умник, как ты, но общий смысл уловить способен.
        Дуня захлопнула рот и возмущенно уставилась на Краснова:
        - Я это прекрасно осознаю! За кого ты меня принимаешь?!
        Семен с трудом удержал расползающуюся на губах улыбку. Ее горячность откровенно его забавляла. А какая-то абсолютно безапелляционная, необъяснимая вера в него делала что-то страшное с его пульсом. Краснов отнял правую руку от руля, нащупал ее ладонь и легонько сжал:
        - Тогда, может, расскажешь, что у вас за затык?
        - Это связано с государственным финансированием.
        - Я был уверен, что у вас частный проект.
        - Так и есть. Но если бы у нас появился отдельный статус, мы смогли бы участвовать в государственных программах развития, национальных проектах, а также претендовать на гранты. В той же сфере искусств. Кроме красивой природы здесь ничего нет. Чтобы привлечь сюда как можно больше туристов, нужно создать так называемые точки притяжения. Водопад, красивые виды - это одно. Но нам нужны общественные пространства, интересные проекты, инфраструктура… Ты знаешь, сколько туристов в Норвегии проезжают через всю страну, чтобы увидеть, как ты думаешь, что?
        - Храм? - усмехнулся Семен.
        - Нет! Туалет. Я серьезно. Туалет с самым красивым видом. Надо сказать, картинка там и впрямь потрясает воображение.
        Краснов не мог оценить красоты Норвежского туалета, так как в жизни его не видел, а вот Дуню, когда она говорила о своей работе - вполне. Она вся будто изнутри светилась, когда со страстью это все рассказывала, и, кажется, вообще ничего другого не замечала.
        - Ты хочешь построить туалет? - поддразнил он.
        - Я кажусь тебе глупой, - стушевалась она.
        - Нет. Ты - удивительная.
        - Приму это за комплимент.
        - Это - констатация факта.
        Краснов опять сжал в руке ее ладошку, но когда Дуня попыталась убрать руку, противиться не стал. И, как будто так и задумывалось, накрыл коробку передач.
        - Так вот, возвращаясь к особому статусу… Роман узнал о том, что в город на днях приезжает президент. И решил воспользоваться этой возможностью, чтобы пичнуть ему нашу идею. Проект у нас большой, может, что-то и выгорит. Жаль, что у них всего два пригласительных…
        - Пригласительных куда?
        - В театр. Николай Васильевич обещал быть на премьере.
        - А если бы их было не два?
        - Если бы их было не два, я бы тоже получила возможность вставить свои три копейки. Но, к сожалению, я в пролете, - поморщилась Дуня и, довольно резко меняя тему, напомнила: - Ты сказал, что у тебя есть какие-то новости по моей машине.
        - Ага. - Смерив ее задумчивым взглядом, Семен нащупал телефон, открыл фотографии и протянул Дуне. - Твой мажор-женишок подарил тебе битую тачку, - пояснил он, искоса наблюдая за ее реакцией. Дуня свела брови и пролистала фото, на которых по его просьбе были запечатлены все имеющиеся повреждения. - Уж не знаю, что случилось, может, Мэрс упал с тягача, но крышу на нем заменили. Из-за этого, собственно, подушки и не сработали.
        Глаза Дуни потрясенно расширились. Она пролистала фото раз… Другой. Но вместо того, чтобы как-то прокомментировать увиденное, иронично заметила:
        - А что случилось с твоей Нокией?
        - А что с ней?
        - Ты же сказал, что на базе нет айфонов.
        - Так то на базе, - выкрутился Краснов, улыбаясь совершенно по-хулигански и не раскаиваясь ничуть за свой обман. - Лучше скажи, что ты теперь думаешь делать?
        - С чем?
        - С этим.
        - Что делать? - Дуня вернулась к фотографиям. - Понятия не имею. Наверное, сдам машину на металл.
        Краснов поморщился:
        - Вообще-то меня интересует, что ты думаешь делать со своим женишком.
        - Ничего. И кстати, тебя это не касается.
        - Ты что? Ты собираешься это ему простить? - Семен притормозил у дома Быковых.
        - Зачем мы здесь? - вместо того, чтобы ответить, спросила Дуня.
        - Нет. Я поверить не могу! Ты действительно собираешься? Да он ведь твоей жизнью рисковал!
        - Сём, перестань. Я… правда тебе за все благодарна, но мы ведь взрослые люди. Володя вполне мог не знать о том, что ему именно такую машину всунули.
        - Он купил ее у своего дружка. Дениса Степнова. Ты наверняка его знаешь.
        Дуня, которая повернулась, чтобы отстегнуть ремень, вскинула ресницы и уставилась на Краснова, чуть сощурившись.
        - Ты за ним следишь? Откуда тебе это известно?
        - Провел небольшое расследование. Подумаешь.
        Дуня моргнула. Пробежалась пальцами по волосам. Сделала вдох-выдох.
        - Прекрати это. Слышишь? Пообещай, что не станешь лезть в мою жизнь.
        - Черта с два.
        - Это ненормально! Разве ты не понимаешь?!
        - Хочешь знать, что такое ненормально? Я тебе скажу. Ненормально дарить своей женщине гроб на колесах.
        - Так, ладно… - Дуня прижала пальцы к вискам. - В твоих словах, конечно, есть некоторая логика.
        - Некоторая, - Краснов иронично вздернул бровь.
        - Да. Но я все равно прошу тебя не лезть в это. Со своими проблемами я разберусь сама. Правда, - добавила мягко, будто успокаивая его, и даже улыбнулась. - А теперь ты мне объяснишь, зачем мы приехали к Быковым?
        - А мы не к ним.
        - Тогда я вообще ничего не понимаю.
        - Ничего. Сейчас поймешь. Пойдем.
        Семен обошел машину, открыл дверь и подал Дуне руку. Вместе они дошли до ворот, Краснов позвонил. Калитка приглашающе распахнулась. Во дворе богатой усадьбы Быковых было пустынно и тихо. Подталкивая Дуню вперед, Краснов обошел дом и направился в небольшой флигель, из окон которого лился свет. Толкнул дверь.
        - Привет! Ну, кто у нас тут сегодня главный?
        - Я! Я! - заорал сынишка Быковых Матвей. Две его сестры, совсем уже девушка - Кира, и Ксюша - помладше, хором протянули:
        - Привет.
        - Ну, значит, ты и докладывай.
        - Докладываю! Во вверенном мне хозяйстве без происшествий, - вытянулся по стойке смирно Матвей. Краснов улыбнулся и взглянул на неуверенно переминающуюся в дверях Дуню.
        - Смелей. Они вроде бы не кусаются.
        - Они? - изумилась та, как зачарованная подходя к лежанке, на которой лежала псина вместе с новорожденными щенятами.
        - Твои собаки. Ты же три хотела. Вот. Тут аж четыре.
        «Ладно. Может быть, столько собак сразу не надо было», - подумал Краснов, наблюдая за обалдевшей Дуней. С другой стороны, а куда ему было девать остальных?
        - А, ты шутишь? - с некоторым облегчением Дуня улыбнулась, присела на корточки и несмело коснулась пальцем толстого щенячьего животика.
        - Какие тут шутки? Я как эту псину увидел, сразу решил - вот она. Твоя мечта. Красота, правда?
        Насчет красоты Краснов, конечно, погорячился. Намного красивей с их последней встречи собака не стала, хотя, кажется, немного отъелась.
        - Дядя Сёма с дядей Тамом нашли Жучку в подъезде. И приняли у нее роды, - пояснила Кира.
        - Они настоящие герои! - вздохнула Ксюша, смерив Семена полным обожания взглядом. Вот если бы Дуня тоже так считала… Да только почему-то с каждой секундой та все сильнее мрачнела.
        - Это плохая шутка, Семен.
        - Это не шутка. А подарок. С Новым годом, Дуня.
        - Новый год еще не наступил! К тому же… Я не смогу их забрать с собой, когда придет пора уезжать. Куда, в квартиру? Нет! Нет. Им там будет плохо… - меряя шагами подъездную дорожку, Дуня озвучивала аргументы против.
        - Ты могла бы остаться здесь, - и снова, в который раз за этот день, Краснов поймал ее за руку. Почувствовал стекающую по ее пальцам дрожь. Свободной рукой потянулся к щеке, желая приласкать, коснуться… Но Дуня отпрыгнула от него, как пугливый заяц. И пискнула:
        - Нет! Я бы не могла.
        Глава 14
        - Ты могла бы остаться здесь…
        - Нет! Я бы не могла.
        Не могла! Не могла, и все тут.
        Потому что ей предложили работу мечты. И не где-нибудь, а в Берлине. Потому что она пятнадцать лет пахала как проклятая, чтобы этого достичь. Потому что об этом прекрасно известно отцу! Дуня сама ему рассказала за тем самым ужином, на который она по вине Семена опоздала. И тот так за нее обрадовался, что, как мальчишка, вскочил, обошел стол, сдернул ее со стула и даже чуток подбросил. Совсем как в детстве.
        - Моя девочка! Ну! Умница. Я всегда в тебя верил.
        Потому что единственный родной человек в нее верил, да. Потому что без его веры ничего бы у нее не вышло.
        Ну и, в конце концов, потому что она выходила замуж. За Володю. Мужчину, которого за пять лет успела узнать как следует. Который ради нее готов был перебраться в Германию. И даже выбил местечко в посольстве. В то время как Краснов был невыездным. Если верить Юльке.
        Что настораживало Дуню на самом деле - так это факт того, что о Чернове она каждый раз вспоминала в последнюю очередь. Это был тревожный знак. Впрочем, происходящее с женихом Дуня списывала на их недавнюю ссору. И все из-за Мерседеса. Признаться, ее здорово выбила из колеи правда. Она даже не рискнула ему сразу звонить. Дождалась утра. Думая, что остынет к этому времени. Набрала его ближе к обеду. Так и не решив, с чего ей начать этот непростой разговор, если не с обвинений, Дуня будто между делом бросила, что, наконец, показала свою машинку специалисту.
        - И что он сказал?
        - А ты не догадываешься?
        - Нет. А должен?
        - Ты знал, что машина битая? Что ее разбирали, варили, красили?
        Меньше всего Дуня хотела скандалить, но помимо ее воли к окончанию предложения ее голос начал звенеть.
        - Что значит варили?
        - То и значит, Вов. Я так понимаю, ты хочешь мне сказать, что был не в курсе, почему новую машину тебе продали за бесценок?
        Володя, горячась, бросил, что понятия не имеет, о чем она говорит. Звучало даже правдоподобно. Но поверила ли ему Дуня? Наверное, в глубине души, все-таки нет. Скорей, она сознательно позволила себе обмануться. Как любой человек, которому было сложно принять неприглядную правду. И под конец разговора перевела тему, рассказав жениху о скором приезде президента и тех амбициозных целях, что они с Быковыми поставили перед собой в связи с этим событием. А уже вечером следующего дня и вовсе растаяла, когда ей принесли конверт, в котором были так нужные ей пригласительные. И короткая записка: «Надеюсь, это как-то меня реабилитирует за предыдущий неудачный подарок».
        Дуня широко улыбнулась и провела пальцами по тонкой отпечатанной на принтере полоске. Все-таки виноватый мужик - это что-то! Злиться на Чернова после такого широкого жеста было даже как-то грешно. Дуня затолкала свою обиду куда подальше. Стараясь не думать о том, как печально все это могло закончиться.
        Первым делом о том, что у нее появились дополнительные приглашения, Дуня сообщила Юль Санне. Та совсем не по-деловому взвизгнула и побежала рассказать мужу.
        - Ты мне только со сборами помоги. Во всех приличных салонах перед Новым годом наверняка плотная запись.
        - Я прижму Ветку.
        Дуня поморщилась. Пользоваться услугами салона Сандаловой ей не очень хотелось.
        - Думаешь, у нее есть окно?
        - Уверена, что нет. Но Ветка наверняка что-нибудь придумает, когда узнает, что будет готовить нас для встречи с самим президентом. Такой рекламы она не упустит. Ты уж поверь.
        - Ну, раз ты так в этом уверена… - Дуня пожала плечами и отбила вызов. Погладила пальцами золотистое теснение на пригласительных, улыбнулась и… стала прокручивать в голове все те аргументы, которые ей нужно будет озвучить, если появится такая возможность. А ведь надо заметить, аргументы находились не сразу. Все ж волнение брало верх. Дуне еще не доводилось участвовать в переговорах на таком высоком уровне. И тут ей мог помочь, пожалуй, только один человек.
        Положив пригласительные в карман махрового халата, Дуня сунула ноги в тапки и помчалась к отцу. Благо тот остановился на одном с ней этаже. Постучала. Секретов от отца у Дуни не было, в отличие от него самого. Поэтому Андрей Викторович уже знал, как важно ей получить эти пригласительные. Он даже попытался их достать. По своим каналам. Но оказалось, что это попросту невозможно.
        - Дуня? Что-то случилось? - изумился Андрей Викторович.
        - Смотри, что у меня есть! - входя в номер, Дуня помахала перед носом отца открытками.
        - Это то, что я думаю? - обрадовался мужчина.
        Дуня широко улыбнулась:
        - Угу.
        - Но откуда?!
        - Володя помог.
        - Ну, Вовка! Ну, молодец! Это нужно отметить… - оживился Андрей Викторович, открывая мини бар.
        - Вот еще! Отмечать мы будем, если дельце выгорит. А сейчас…
        - Что?
        - Мне нужен твой совет. Каким образом нам рассказать о своей идее президенту? Я ведь понятия не имею, как это происходит обычно. Что он за человек? Ты-то с ним не один раз встречался. Посоветуй, как мне не упустить такой шанс?
        - Он - умный мужик. Тут главное - доступно объяснить преимущества внесенного предложения, но так, чтобы это не выглядело домашней заготовкой или подставой.
        - То есть плавно вплести нужную мне тему в канву диалога ни о чем?
        - Вот видишь. Ты сама все понимаешь. - Андрей Викторович обнял дочь за плечи и, как в детстве, поцеловал ее в рыжую макушку.
        - Пойдешь со мной? - спросила та, задирая голову.
        - Я уж думал, ты никогда меня не попросишь.
        - Боюсь, мне не найти лучшего кавалера на этот вечер, - усмехнулась Дуня, высвобождаясь из объятий отца.
        - Если только Володя.
        - Да. Но он сейчас не рядом.
        - Я рад, что вы решили пожениться. Чернов - тот, кто тебе нужен. Не то что этот Краснов.
        - Папа! - закатила глаза Дуня.
        - Ну, что? Что папа? Сама подумай… Те же приглашения. Он бы смог тебе их достать? Или, скажем, обеспечить тот уровень жизни, к которому ты так привыкла?
        - Пап! Ну, ты зачем опять начинаешь? Между нами с Семеном ничего нет. Я пойду.
        Не скрывая своей досады, Дуня вышла из номера отца и пошлепала к себе.
        Проблема в том, что она врала. Врала всем - отцу, себе и Краснову. И понимала это. Потому как что-то между ними все-таки было. И это что-то было настолько сильным, что ей приходилось постоянно напоминать себе, почему ей не стоит этому поддаваться. Впрочем, каждый раз, находясь в непосредственной близости от Семена, все эти доводы и убеждения отходили на второй план. А в мыслях и чувствах воцарялось смятение. Дуня раз за разом возвращалась в их прошлое. Перебирала спрятанные на антресолях памяти воспоминания. Томилась. Тлела на медленном огне. Вспоминая то, что чувствовала. Тогда… Сейчас. И почему-то выходило так, будто сейчас это все лишь сильней стало. Хотя тогда казалось, что сильней просто не может быть.
        Ее тянуло к Семену мучительно. Остро. Болезненно. И не спасало от этого ничего. Даже работа, которой она заполняла все свободное время. Зато Дуня очень хорошо понимала Юльку. Когда на одной чаше весов - то, как надо, как правильно. А на другой - то, к чему тянется душа, сделать неправильный выбор - так просто.
        Душа Дуни тянулась к Семену.
        Да, отец прав. Он не смог бы организовать ей встречу с первым лицом государства. Но… Ему вполне было по силам исполнить другие ее мечты.
        - Твои собаки. Ты же три хотела. Вот. Тут аж четыре.
        Дуня распахнула шкаф. На плечиках висели не самые подходящие случаю вещи. Она это просто знала, вряд ли в тот момент что-то перед собой видя. Перед глазами стояла совершенно другая картинка.
        Он у подстилки с собакой. Его суровое, поднятое к ней лицо. А еще почему-то тот момент, когда она предложила ему выкупить ее землю:
        - Я не потяну покупку еще одного участка и строительство дома, - честно ответил он. И в этой честности, в том, что он никогда не хотел казаться лучше, круче, богаче, чем есть, было тоже что-то невероятно трогательное. Настоящее. И, может, поэтому такое манкое.
        Понимая, что ее гляделки абсолютно бессмысленны, Дуня захлопнула шкаф. Вернулась к кровати, села, пододвинула к себе сваленные на тумбочке листы, на которых она вновь и вновь рисовала дом. Дом для него. Который почему-то имел очертания, - Дуня устало растерла лицо, - очертания ее дома. Того, что идеально вписывается аккурат между их участками.
        Может быть, подарить ему эту землю? В качестве дружеского жеста. На память. Построить для него дом. Вложить в него всю свою любовь, всю нежность, все то светлое, что она до сих пор к нему испытывает. И отдав Семену частичку своей души, закрыть для себя навсегда эту тему?
        Ну, ведь ничего… Ничего у них не выйдет!
        Ее ждет Берлин. Его - десятки лучших в стране ребят, которых он обучает. Наверняка, даже если Семён уволится, никто просто так специалиста его уровня из страны не выпустит. А если от партнерства откажется она, то… Нет-нет. Это профессиональное самоубийство. Рассматривать этот вариант - лишь тешить себя иллюзиями.
        В растрепанных чувствах Дуня улеглась спать. Но уснуть, конечно же, не получилось. Так что к моменту, когда они с Юль Санной договорились встретиться в салоне у Сандаловой, она больше походила на зомби. Землистые круги под глазами, пепельно-серая кожа и колтун на голове из-за того, что всю ночь она не могла найти себе места в постели. Пилинг и хороший массаж вдохнули в Дуню чуточку жизни. Как бы она ни относилась к Ветке, в салоне у той работали отличные специалисты. Они с Юлькой как раз сошлись на том, что в плане сервиса многим аналогичным заведениям в Европе у них стоит поучиться, когда их разговор прервал взрыв смеха хозяйки. Дуня обернулась. Рядом со смеющейся Сандаловой по коридору шагал Семен и что-то, улыбаясь, ей рассказывал.
        - По какому поводу веселье? - поинтересовалась Юлька, шагая навстречу парочке. Привет, Семен…
        - Привет, - тот обнял подругу и чмокнул в щеку. - Да это так… Попытка спасти ситуацию юмором. У меня спину скрутило, вот чтобы не плакать, я и смеюсь. Дуня…
        Та вяло взмахнула рукой. Салют, мол. Ревность, на которую она не имела права, разъедала кишки. И тоненький мерзкий голос внутри нудил о том, что не надолго-то Семена хватило. Стоило пару раз ему отказать - и вот результат. Весьма и весьма показательный.
        - И нам расскажи, мы тоже хотим посмеяться. А то от напряжения затылок сводит, правда, Дунь?
        - Извините, красавицы, но мне бежать надо, - бросил Краснов, глядя на часы. - Дела.
        А когда он с Сандаловой зубы сушил, так никуда вроде не торопился.
        - Кстати, мы тоже весьма ограничены во времени. Надеюсь, наши мастера свободны?
        Сандалова сощурилась.
        - Конечно. Нужный вам зал на первом этаже.
        - Вот и прекрасно, - растянула губы в улыбке Дуня, понимая, что ведет себя просто отвратительно! Ветка их здорово выручила, сдвинув запись. Или, может, даже отменив кого-то из постоянных клиентов. А она… Ревность! Чертова ревность.
        - Ха! Как мило, - пробормотала Юль Санна, спускаясь вслед за Дуней по лестнице.
        - Что именно?
        - Эта сцена ревности.
        - Не понимаю, о чем ты.
        - Все ты понимаешь. Но на всякий случай повторюсь - таких мужиков, как Краснов, днем с огнем не сыщешь. Ты будешь последней дурой, если по доброй воле от него откажешься.
        - Я не из тех людей, которые живут страстями.
        - О! Это, очевидно, камень в мой огород? Не ожидала.
        Осознав, как двусмысленно прозвучали ее слова, Дуня резко остановилась:
        - Нет, Юль, ты что! Я вообще не о тебе… Правда. Так, ляпнула, не подумав. И, похоже, тебя обидела.
        Юлька задумалась.
        - А знаешь, ты, конечно, права. На кой они нужны, эти страсти-мордасти?
        - Вот именно.
        Дуня кивнула и робко улыбнулась. Но и Юлькиному голосу, и ее недоставало уверенности. Они как будто пытались убедить самих себя в том, что поступают правильно.
        Глава 15
        Он узнал об этом чертовом визите еще за несколько месяцев. Но до определенного времени и думать о нем забыл. Безопасность первого лица больше не входила в обязанности Краснова. Да и никогда, собственно, не входила. Его группу привлекали лишь в редких исключительных случаях. Как правило, для подстраховки при организации международных визитов. Но ближе к праздникам с Семёном связался Первый[3 - Первый - герой одноименной книги «Первый». Заглядывайте. Она - бесплатна.] - главный человек в их группе в прошлом, а в настоящем - президентский зять, и попросил быть. На некоторых протокольных мероприятиях.
        - Ну, а я там на кой?
        - Мне так будет спокойней, - хмыкнул Демьян.
        - Скука смертная.
        - Да ладно. Думаешь, я не в курсе, что ты у нас парень нежный? И тяготеешь к любому искусству, - заржал.
        Краснов не тяготел. Ну, по крайней мере, в начале своего пути так точно. В музеи да в театр он ходил… Ладно, сейчас уже, наверное, можно признаться хотя бы себе самому, так вот - он ходил из-за Дуни. Вот кто в самом деле обожал любое искусство. Дуня могла часами болтать о каких-нибудь импрессионистах. А он, не имея абсолютно никакой возможности поддержать беседу, просто наблюдал за ней, открыв рот. Кивал, вроде как соглашаясь. И никак, сколько ни пытался, не мог понять, что такая девочка, как Дуня, в нем нашла… Сам Семен к тому времени побывал лишь на выставке дубленок в бывшем дворце пионеров. Где надеялся с большой скидкой, как обещали в рекламе, купить себе куртку. Да так и не купил. Потому что его денег один черт не хватило ни на что путное. В дубленках он разбирался получше, чем в импрессионистах. Там было немного критериев для оценки. Тепло ли в ней? И не выглядит ли он в ней, как придурок?
        - Да иди ты, - беззлобно отмахнулся Семен. - Понятия не имею, что мне там делать. Мимо службы президентской охраны комар не пролетит.
        - А ты все равно побудь, ага? Походи, посмотри, может, заметишь что-нибудь подозрительное. Если, конечно, твоим вниманием целиком и полностью не завладеет происходящее на сцене, - продолжал веселиться Первый. Ну, вот и как с этим гадом можно было разговаривать? И это - серьезный человек называется. Семен закатил глаза:
        - Ладно. Скинь хоть график мероприятий.
        - Ну, вот. Так бы и сразу, - одобрительно крякнул Демьян.
        - Кто ж откажется посмотреть на халяву новую постановку Туминаса? - язвительно парировал Краснов. Смех Демьяна на том конце связи стал громче. Ну, просто, как в старые добрые времена. На мгновение Семена охватила тоска.
        - И это… Ты там сильно не расслабляйся, мы тебя, как местного, хотим задействовать в организации досуга.
        - В каком это смысле?
        - В неформальном. Тебе ж нетрудно порекомендовать что-нибудь интересное? Мы всей семьей, между прочим, приедем.
        - Может, чего и выгорит. У меня на новый год окно. Одну группу выпускаем, а следующую набираем аж после праздников.
        На том и распрощались. А уже после Краснов узнал, как важно для Дуни попасть в тот театр. Ну, и воспользовался своими связями, чтобы выхлопотать для нее приглашение. Благо это - легко, когда у тебя в друзьях - зять самого президента.
        Семен добавил в конверт с пригласительными короткую записку с извинениями за свой неудачный подарок - псину и трех щенят, и оставил тот на ресепшене в гостинице, где Дуня остановилась. Почему-то он струсил отдать тот ей в руки. Если честно, он вообще боялся к ней приближаться. Ведь чем сильнее Дуня его отталкивала, тем сильнее было его желание выкинуть что-то из ряда вон. И хорошо, что ее женишок оставался в столице. Не то бы… Нет. Семен даже думать не хотел о том, как бы переживал, если бы вокруг нее кто-то вился. Как бы держался, зная, что этот кто-то касается ее, целует и… не только. Да он бы сошел с ума! И в этом безумии непонятно каких бы дров наломал.
        А в день премьеры у Краснова скрутило спину. Пришлось тащиться в санчасть, ставить укол и в срочном порядке напроситься на массаж в салон Сандаловой. Работал у нее отличный костоправ, который в прошлый раз поставил Семена на ноги за пару сеансов. Кто ж знал, что кроме удовольствия от качественной проработки мышц его будет ждать еще одно? Лицезрение Дуниной ревности. Да-да. Он не мог ошибиться. Она приревновала его к Ветке…
        Из салона Сандаловой Краснов выходил насвистывая. Дуня могла отпираться сколько угодно, но… Равнодушной она к нему не была. На радостях Семен как будто даже и не заметил, что она его не поблагодарила за приглашения. А может, и заметил, но только списал это на ее так резко испортившееся настроение.
        На премьере того самого спектакля Краснов появился раньше других. Одетый в улыбку и отличный костюм от Тома Форда. Имея карт-бланш от Первого, обошел периметр. Этого, конечно, можно было и не делать, все же работали профессионалы, но привычка взяла свое. Постепенно в зал начали сползаться приглашенные. Никаких случайных людей среди них, конечно же, не было. Ближе к началу подъехали и Быковы. Юлька выглядела шикарно. Роман - представительно, как и положено бизнесмену его уровня. Семен в который раз подивился тому, как сложились судьбы его одноклассников. Интересно, скажи им кто-то на выпускном, кем они станут через пятнадцать лет - поверили бы?
        - Семен?! Вот так встреча! - искренне изумилась Юль Санна. - Но как ты…
        - Как и все, - пожал плечами Краснов. - Слышал, у вас большие планы на этот вечер?
        - Еще какие. - Роман нахмурился, обернувшись к дверям. Занять свои места в зале никто не торопился.
        - Где же Дуня?! Ой, кажется, вон она…
        Семен Дуню не видел, потому что стоял спиной ко входу. Но он ее появление почувствовал кожей. Оглянулся медленно. И прикрыл глаза. Совершенно ей ослепленный. На Дуне было красивое сложного кроя платья. Эдакий конструктивизм… Вычурность наряда и буйство изумрудного цвета компенсировали довольно простая прическа и умеренный макияж. Он так на ней залип, что спутника, которого Дуня держала под руку, заметил не сразу. За прошедшие годы Андрей Викторович изменился. Постарел, что естественно. Но так, красиво. Все же порода - дело немаловажное. Семен поморщился. Потому как одно дело уговорить себя, что ты кого-то должен простить. А совсем другое - сделать это в действительности. Решив, что с него пока более чем достаточно, Краснов снова сосредоточился на Дуне. И вдруг она тоже уставилась прямо на него. Наверняка почувствовав то необъяснимое притяжение, что простиралось через зал между ними. В ее глазах мелькнуло удивление. В общем-то понятное ему. Не ожидала девочка, что может встретить его в таком месте, как это. Наверняка до конца не понимая, кем он стал и какие перед ним открылись возможности.
        И видит бог, он, тот, кто никогда этими самыми возможностями не пользовался и не кичился, сейчас готов был на все, чтобы только она разрешила ему приблизиться. А там бы он сумел ей доказать, нашел бы способ убедить, что им будет хорошо вместе. Здесь. В краях, где началась их история. И где, если им повезет, она и закончится. Нескоро. Лет через сто. А может, не закончится вовсе, продолжая жить, передаваясь из уст в уста. От них самих к детям, от детей к внукам… Люди любят такие истории.
        Эко же его понесло!
        Пока они переглядывались, прозвенел второй звонок.
        - Что нам делать? Проходить в зал? Или попытаться его подождать здесь? - донесся сквозь гомон обеспокоенный голос Юль Санны.
        - Для начала выдохни, - хмыкнул Быков. - Ты сильно возбуждена.
        - Ай, да ну тебя! Дунь, где ты ходишь? Здравствуйте, Андрей Викторович.
        - Юля, Роман! Сколько лет, сколько зим! - взгляд старого интригана прошелся по знакомым лицам. Кажется, тот был действительно рад видеть школьных приятелей дочери. И тем забавнее, как он изменился в лице, стоило только понять, кто стоит с ними рядом. Но к чести Андрея Викторовича, он быстро взял себя в руки. - Семен…
        Краснов пожал протянутую руку. Всем корпусом повернулся к Дуне и растерянно уставился на ее протянутую ладонь. А потом усмехнулся, осторожно ее обхватил и вместо того, чтобы пожать, коснулся губами запястья.
        - Дорогая… Ты сегодня превзошла саму себя. Всегда говорил, что зеленый - твой цвет.
        - С - спасибо, - Дуня запнулась. Семен было решил, что переборщил с театральщиной, желая позлить старого хрена, но тут губы Дуни дрогнули. И он понял, что та едва сдерживает смех. Прекрасно осознав, что и зачем он делает.
        - Как ты здесь оказался?
        Внутренне Семен сжался. И Юля, и Дуня так этому удивились, что на секунду он вновь почувствовал себя тем парнем, которого всем классом собирали в школу, потому что его опустившейся матери было совсем не до этого.
        - Так же, как и ты. Меня пригласили, - сухо заметил он.
        - Прости, я…
        - Ой, народ! Он идет. Это же он, да?! Что нам делать? Тут стоять? Идти в зал? - опять завела свою песню Юлька.
        - Вот-вот начнется спектакль. Думаешь, нам удастся там поговорить?
        Пока Быковы спорили, президент в окружении свиты стремительно двинулся через холл. Изредка он кивал по сторонам. Но ни с кем и словом не обмолвился. Кивнул он и Быковым. Задержался взглядом на Андрее Викторовиче. И, видимо, вспомнив обо всех его званиях и регалиях, остановился в первый раз, чтобы пожать кому-то руку. Дуня замерла, кажется, не дыша.
        - Не ожидал вас встретить…
        Все же имени Степанова президент вспомнить не мог.
        - О, я приехал провести время с дочерью, у нее в этих краях грандиозный проект. Вы, наверное, слышали о планах Романа Викторовича. - отец Дуни повернулся к Быкову. Попытка была хорошей. Это даже Семен был вынужден признать. Но президент лишь рассеянно кивнул и, как будто совершенно не заинтересовавшись, двинулся было дальше. Впрочем, он практически тут же остановился, внимательно вслушиваясь в слова высокого широкоплечего мужчины, в котором Семен сходу узнал своего давнишнего друга.
        - Подполковник!
        - Товарищ верховный главнокомандующий, - вытянулся по струнке Краснов. И даже прозвучавший третий звонок ничуть не заглушил его голос. А вот внимание президента все же отвлек.
        - Черт. Похоже, на болтовню времени не осталось. Ты мне это… Организуй визит к себе, что ли? Неофициальный, чтобы желторотиков твоих не напугать. Хочу посмотреть, что там у тебя за учебный центр. Демьян мне уже все уши прожужжал.
        - Так точно, товарищ верховный главнокомандующий. Будет сделано.
        Отбросив формальности, Николай Васильевич пожал Краснову руку и все же двинулся дальше. Демьян был более несдержан. Пропустив тестя вперед, крепко обнял Семена и от души приложил по спине.
        - Через меня согласуем, - подмигнул он напоследок. Семен выставил перед собой большой палец, демонстрируя известный всем силовикам, да и не только, жест - мол, ситуация под контролем. И дождавшись, когда президентская свита исчезнет за дверями зрительного зала, обернулся.
        Хм… Похоже, случившееся прибавило ему несколько очков в глазах свидетелей этой сцены. Но его волновал лишь один из них. Дуня…
        - Что? - спросил Семен, лишь на нее глядя.
        - Ничего.
        - Ты выглядишь ужасно загадочной.
        - Еще бы. Я знала.
        - Что?
        - Что все у тебя получится.
        - Я тоже знал, - нагло соврал Краснов, скрывая обуявшую его нежность за самоуверенной дерзкой улыбкой.
        - Врешь. Ты трусил, как заяц.
        - Дуня, нам нужно идти! - вмешался в их разговор голос Андрея Викторовича.
        - Теперь до антракта некуда спешить. Не будем же мы ему презентовать свой проект, перекрикивая артистов на сцене, - набычилась Юлька.
        - Тогда давайте, наконец, займем свои места, - не смог скрыть своего раздражения отец Дуни, слегка потянув дочь за руку. И лишь тогда их взгляды рассоединились.
        Кстати, ни в антракте, ни потом поймать президента никому из них не удалось. Тот пообщался с режиссером и артистами спектакля, похвалил их и уехал так же внезапно, как и появился.
        - Черте что! - вздохнула Юлька, когда они дружной толпой вышли из театра.
        - По крайней мере, мы попытались, Юль.
        - А толку, если нет результата?
        - Ну, нет и нет. Зато мы посмотрели отличный спектакль.
        - А мне показалось, что Савельева в роли Раневской ужасна, - вставил Андрей Викторович. - Худшая Раневская на моей памяти. А ты как думаешь, Семен?
        Семен, который пропустил мимо ушей большую часть разговора, прикидывая в уме, как бы спасти ситуацию, встряхнулся:
        - Я? - переспросил, с трудом понимая, чего от него хотят. - Никак не могу с вами согласиться.
        - Неужели?
        - Папа, прекрати! - возмутилась Дуня, в который раз, не задумываясь, бросаясь Краснову на помощь. Нет, все же она - его девочка. Его… Иначе зачем бы ей это понадобилось?
        - К сожалению. Я считаю, что Савельева в этой роли гениальна.
        - Абсурд. Я весь последний акт не мог отделаться от мысли, что она вот-вот испустит дух.
        - Так ведь и Раневская не жива с тех пор, как погиб ее сын. Так тонко уловить это состояние, так хорошо его передать может не всякая актриса. - Семен взглянул на часы, пошарил в карманах, выискивая телефон. У него появилась одна идея, как заставить тестя Первого послушать Дуню, и он собирался как можно скорее ту обсудить с другом. - Извините, я бы продолжил эту занимательную беседу, но у меня появилось неотложное дело.
        Ладно, может, он и не врезал Андрею Викторовичу, как хотел, но в словесной дуэли отмудохал его по полной. На его же территории. Как он это понял? Да очень просто. Прочитал на дне изумленных, наполненных радостью и… может быть, даже гордостью Дуниных глаз.
        Глава 16
        - И тут он весь такой из себя… При костюме! А Николай Васильевич ему и руку жмет, и что-то на ухо шепчет. Кажется, кроме нашего Сёмы он никого не удостоил такой чести, правда, Ром? Вот тебе и Семен! - экспрессивно размахивая руками, Юлька рассказывала Мариам о встрече президента с Красновым в театре.
        - А я говорил, что непростая у него база. И он - парень непростой, - вставил свои пять копеек Сиваков - начальник местной полиции и по совместительству - бывший Веткин муж. Тот ехал по каким-то своим делам и решил остановиться позавтракать в устричном баре Мариам, где уныло пили свой кофе и неудавшиеся вчерашние переговорщики.
        - Ох, как мне нравится эта зага-а-адочность, - пропела Ветка. Задрала руки над головой и потянулась сладко, как кошка. Дуня на секунду отвлеклась от разглядывания крохотной малышки, что, будто не замечая поднятого взрослыми шума, спала в специальной переноске, поставленной на стол. Чувствуя, как внутри вновь поднимается осевшая было ревность, Дуня решила, что пора сменить тему:
        - Какая она все же красавица, Мариам! Так бы ее и съела. Щечки эти сахарные… А реснички какие? Как метелки. Я никогда таких длинных ресниц не видела.
        - Наверное, это что-то армянское.
        - Ветка!
        - Я просто констатирую факт. Никто же не будет отрицать, что малышка наполовину армянка? Кравец, может, и старался передать свои гены, но верх логично взяли гены Мариам.
        - А вот и нет! - рассмеялась та. - Нана - блондинка.
        - Шутишь?
        - Клянусь.
        Дверь, ведущая в зал, открылась. И в нее, топая ногами, чтобы сбить с сапог налипший снег, вошел Кравец.
        - Я все выгрузил, детка.
        - Ты - мой герой. - Мариам поманила мужа рукой. А когда тот подошел, подарила ему жаркий поцелуй-благодарность. Смотреть на этих двух - было одно удовольствие. От них исходила настолько плотная аура счастья, что она будто накрывала собой все вокруг. В ней растворялись даже досада от неудавшегося разговора с президентом и отвратительное настроение, на которое не могли повлиять ни вкусный завтрак, ни приближающийся Новый год, ни праздничные огни, ни веселая музыка по случаю. Ни даже отличная компания, что собралась в баре.
        - Что я должен перетаскать, чтобы заслужить продолжение? - на загорелом лице Кравца блеснула широкая белоснежная улыбка.
        - Стухни. Тебе еще пару месяцев ничего не светит, - подал голос Тамерлан. Тот явился аккурат после ночной смены и прикорнул на диванчике в углу. А вот сейчас, похоже, проснулся. Всклоченный и, кажется, еще более язвительный, чем обычно.
        - Шаг и мат, Жень, - усмехнулась Ветка, - с доктором не поспоришь.
        - Да еще как!
        - Ну-ка, аргументируй.
        - У доктора большие проблемы с фантазией. А у нас с моей обожаемой женушкой таких проблем нет. Она у меня - еще та затейница.
        - Женя! - Мариам вспыхнула, щелкнула Кравца по лбу и сделала вид, что крайне озабочена складками на одеяльце дочери. Кравец захохотал. Обхватил жену за талию и снова что есть силы прижал к себе. Возражать против такого произвола Мариам в себе сил не нашла. Напротив, она с удовольствием потерлась щекой о грудь мужа и, явно наслаждаясь происходящим, зажмурилась.
        Дуня наблюдала за друзьями, не дыша. Поймала Юлькин взгляд. Смутилась. И снова уставилась на малышку, которая как раз открыла темные мутные глазки.
        - Хочешь ее подержать?
        - Нет! - испугалась Дуня. - Я, наверное, и не умею.
        Ей действительно никогда раньше не доводилось иметь дело с детьми. У нее не было ни младших сестер, ни старших, которые могли бы подарить племянников. Да и в семьях ее друзей детьми не спешили обзаводиться. В Европе никто с этим не спешил.
        - Все умеют. Это у нас в крови. Вот, смотри, только головку придерживай.
        Мариам вложила в руки Дуни дочь. Страшно волнуясь, та машинально подхватила малышку под спинку, головка Наны удачно легла на сгиб локтя.
        - Слушай, я как будто и впрямь это делала тысячу раз! - изумилась Дуня, разглядывая девчушку.
        - А я тебе что говорю? - рассмеялась Мариам.
        - Кажется, ей у меня не очень нравится.
        - Она просто принюхивается. Смотри, как сморщила нос.
        - И лоб.
        - А когда родилась, она вообще была сморщенной, как испечённая картофелина, - посчитал нужным похвастаться Кравец.
        - Не слушай папу, Нана. Ты родилась настоящей красавицей.
        - Так я же не спорю! Только сморщенной, как…
        - Мы поняли.
        - Все дети рождаются помятыми. Еще бы - проделать такой путь, - решил восстановить попранный авторитет Коган. Не вслушиваясь в болтовню друзей, Дуня отошла с Наной к окну, легонько ту покачивая и напевая что-то. Тайком коснулась носом малюсенькой, чуть больше кулака головки в тонкой трикотажной шапочке. Пахла малышка совершенно особенно. Свежестью, молоком и… счастьем. Чистым незамутнённым счастьем. Дуня почувствовала, как что-то необъяснимое наполняет ее вены, проникает в мельчайшие капилляры, в каждую клеточку. И вот этого становится так много, что, кажется, еще чуток, и ее сердце просто не выдержит…
        Погрузившись с головой в это странное состояние, Дуня пропустила мимо ушей, как у Юль Санны зазвонил телефон. Зато среагировала на знакомое имя.
        - Да, Семен! Где мы? У Мариам. Что?! Как едет? Прямо сейчас? Ты шутишь?! Мамочки, боже мой! Сколько у нас времени? Нет! Нет, говорю, Роман в офисе. Я немедленно с ним свяжусь. Сёма, ты же не шутишь?! Потому что если шутишь - я никогда тебя не прощу! Нет? И ладно…
        Под прицелом изумленных взглядов всех присутствующих Юля молча отбила вызов. Рука с зажатым в ней телефоном безвольно упала вниз. И сама Юлька… упала. В кресло.
        - Что такое, Юль? - забеспокоилась Мариам.
        - Случилось что?
        - Дуня… - выдохнула она, схватила чей-то недопитый кофе, осушила в два глотка чашку, откашлялась.
        - Да что произошло?! Не томи!
        - К нам едет президент, - прохрипела Быкова.
        - К-куда едет? - нахмурилась Мариам.
        - Прямо сюда и едет. Краснов наплел ему про то, что здесь подают лучшую в мире долму.
        - Краснов? Президенту? - Сиваков растер ладонью бычью шею.
        - Но здесь не подают долму. Это устричный бар! - пискнула Мариам.
        - А где подают долму?
        - В Рубене, конечно же! О, боги! Нет, это правда?! Президент едет в мой бар?! Сюда?! Ну, Сёма… Ну, Сёма! Я его убью, клянусь. Разве так можно?
        - Да ты что? Он же нам такой шанс предоставил! Я со вчерашнего дня ломаю голову, как бы нам организовать встречу. Думала попытаться записаться на прием. Хотя я не уверена, что такой прием ведется.
        - Юль, - наконец, отмерла Дуня. - Что ты болтаешь?! Мужу звони - он главный инвестор. И ты, Жень!
        - А я что?
        - Ты ведь тоже нехило в этот проект вложился. К тому же тебе принадлежат несколько удачных стартапов. Если в прессе не врут, Николай Васильевич тяготеет ко всяким инновациям. Возможно, тебе удастся его заболтать, пока явится Быков. Сколько ему понадобится времени, Юль?
        - Да откуда мне знать? - возмутилась та. - Я до него вообще не могу дозвониться!
        Почувствовав всеобщее волнение, Нана завертелась, недовольно поджала пухлые губки и горько заплакала.
        - Кажется, она проголодалась. Покормишь?
        - Если у меня не скисло молоко от таких новостей.
        - Пока будешь кормить - проинструктируй Наташу по меню. И хостес! Ей нужно обзвонить всех сегодняшних гостей и отменить бронь. Краснов сказал, что ресторан надо закрыть на спецобслуживание.
        - О, горе мне!
        - Это еще что. С минуты на минуту здесь появятся спецы службы президентской охраны.
        - Зачем?!
        - С ума сошла? Им нужно убедиться, что здесь безопасно. Дуня, ну, что ты стоишь? Мчи за ноутом. Доставай чертежи… Черт! Да куда же запропастился мой муженек?!
        В зале началась полнейшая неразбериха. Дуня смотрела на это все и еще больше паниковала. Наверное, ей и впрямь следовало принести ноутбук. Там была презентация, и сметы. С другой стороны, вряд ли Николай Васильевич станет углубляться в такие детали лично. Значит, ей достаточно просто рассказать о проекте в общих чертах. А потом показать все то, что уже сделано в рамках его реализации.
        Несмотря на всеобщую растерянность, им удалось довольно быстро все организовать. Прекрасно осознавая, как необычно то, что они затеяли, Дуня с Юль Санной решили действовать по ситуации и не придерживаться строгого формата презентации. Сама форма к ней абсолютно не располагала. Как бы это ни было странно, невероятно и как угодно еще, визит президента прошел скорее в формате дружеской встречи. Как так вышло? Да, как и все в этой жизни - как будто иного и не могло быть.
        Первый удар приняла на себя Мариам. Как и положено хозяйке, она лично вышла встречать президента. А поскольку хитрюга Нана напрочь отказалась отлипать от матери, встречать его Мариам пошла с малышкой на руках. И неожиданно именно это сдвинуло с мертвой точки беседу. Николай Васильевич поинтересовался, как ей удается совмещать бизнес и материнство. Мариам ответила, что ей помогает муж. Президент мужа похвалил. А когда Мариам его представила, заметил, что имя ему знакомо. Вот тогда и настал их звездный час! Уж очень Николаю Васильевичу понравилось, что Кравец продал компанию в самой Америке и вложился в строящийся здесь курорт. Какой курорт? Ка-а-аак? Вы что, не в курсе проекта Романа Быкова? Да-да, того самого… Из аграрного сектора. Который первый в списке Форбс среди миллиардеров до сорока. А вот его жена - представительница местной власти. И так, слово за слово… В разговор был вовлечен каждый. Особенно Николая Васильевича удивило то, что практически все, кто так или иначе был связан с этим проектом - одноклассники. Он даже пошутил на эту тему - мол, круговая порука тут у вас. От ментов, до главы
администрации - все повязаны. Юль Санна поспешила заверить, что использовать служебное положение не в ее принципах. И шутя, добавила, что если так разобраться, она от этого проекта пока больше потеряла, чем приобрела. Где это видано, чтобы любимый муж вместо того, чтобы дарить жене бриллианты - вкладывался в развитие края? Николай Васильевич захохотал. Согласился, что это непорядок. Пожурил подоспевшего Быкова за невнимание к жене и уткнулся-таки в проект той самой крытой террасы на водопаде.
        - И туда сможет приходить кто угодно? Без всяких входных билетов?
        - Для туристов входной билет будет - все-таки объект нужно на что-то содержать. Но это будет весьма символичная плата.
        - А льготники?
        - Вход для льготников будет совершенно бесплатным.
        - Очень… по-европейски, - заключил президент. Дуня взволнованно облизала губы, не до конца понимая - это комплимент ее таланту архитектора или, напротив?
        - Это неспроста. Евдокия - весьма востребованный в Европе специалист.
        - Кажется, я знаю вашего отца.
        - Да, мы виделись в опере. Мой отец - академик Степанов.
        - Точно! Он проектировал музей современного искусства.
        - И не только.
        - Насколько я могу судить, вы унаследовали его талант. Этот ресторан - тоже ваших рук дело?
        Дуня, которая и впрямь проектировала устричный бар Мариам, кивнула. Проект хоть и был совсем маленьким, но с точки зрения архитектуры он был без ложной скромности уникальным.
        - Я пока не решил, что мне нравится больше - ваша архитектура или меню нашей замечательной хозяйки, - сделал комплимент Николай Васильевич. - Я такой долмы сроду не ел.
        Они не стали уточнять, что рецепт той долмы здешний шеф Наталья выдумывала на ходу. По факту это была весьма специфическая долма - с осетровыми и красной икрой. Бар-то устричный. Никакой долмы, в классическом ее исполнении, здесь попросту не готовили.
        - Тогда, может, еще? Или десерт?
        Удивительно, но при упоминании сладкого глаза президента загорелись.
        - А на десерт у нас что?
        - Все, что угодно. Но я бы порекомендовала гату в виде штруделя с айвой и мороженым из красного базилика.
        Может, об этом еще рано было судить, но Дуня всем сердцем ощутила, что это - победа. Ей нужно было перевести дух. Совсем чуть-чуть. Она незаметно вышла из-за стола. Юркнула в коридорчик, ведущий к туалетам, но, не сделав и двух шагов, прислонилась горящим лбом к прохладной стене. Практически тут же ей на плечи опустились чьи-то руки.
        - Потерпи. Еще немного осталось, - шепнул на ухо Семён и нежно-нежно коснулся ее виска губами. И не было сил в тот момент, момент собственного триумфа, от него отстраниться. Да и желания не было…
        Глава 17
        - Это нужно отметить! - вздохнула Юль Санна. Обычно деятельная и неугомонная, сейчас она выглядела так, будто из нее выкачали воздух.
        - Мы еще не знаем, выгорит ли из этого хоть что-то, - свел брови Роман.
        - Как бы там ни было - праздник мы заслужили! Я хочу выпить. Кто со мной?
        - Я бы с радостью, но мне нельзя. И кстати, вы сидите за столиком, который заказан, - не слишком-то тактично напомнила друзьям Мариам. - Мы больше не можем себе позволить придерживать бронь. У нас и так ужас сколько недовольных. Новый год ведь!
        - Предлагаю отметить оба праздника махом, - улыбнулась Дуня. - Я согласна с Юлей - чем бы ни закончилась эта история, мы здорово держались и большего сделать не могли.
        - Тогда всех приглашаем к нам, - улыбнулся Быков. - Через пару-тройку часов общие сборы. Отмазки не катят. С нас праздник, с вас - хорошее настроение.
        - А есть что будем?
        - Так ведь мы оформили доставку у Мариам.
        - В качестве нашего взноса в общее дело, я попрошу администратора сделать скидку.
        - Тогда мы с Митей и Семёном отвечаем за пойло. Да, сразу уточню, что никаких Дом Периньонов не будет. Среди нас не все олигархи.
        - Да ладно, Кеш, как будто тебе твои бабы коньяк не таскают на выписку, - съязвила Сандалова.
        - Таскают. Вот что притащили, то мы и будем пить. Нет, я все-таки поверить не могу, что своими глазами видел президента… Ну, Сёма-а-а. Доберусь я до тебя! - пригрозил пальцем, хотя Краснов уехал вместе с президентской свитой.
        - И что ты ему сделаешь? - заинтересовалась Ветка.
        - Споит. И вытрясет из него все секретики, - усмехнулась Юль Санна. - А я буду помогать. Жуть ведь как интересно, как он так… - не найдя слов, Быкова развела руками.
        - Думаю, он бы и под пытками не раскололся, - заметил Быков, внося нотку серьезности в шутливый диалог друзей. Те резко оборвались и уставились на него во все глаза. А у Дуни почему-то сердце замерло. И ведь не то чтобы она не понимала раньше, кем Семён умудрился стать, каких высот добиться. Вопрос в другом - какой ценой? Она могла лишь надеяться, что его не пытали. Или что-то еще. С чем обычно приходится сталкиваться таким, как Краснов… Кем бы он ни был на самом деле. И где бы он ни служил.
        - Так что мы решим? Пока расходимся? А встречаемся у вас к семи, скажем? - переспросила она, отгоняя от себя страшные мысли.
        - Ага. Давайте так. Мариам, вы с Женей успеете смотаться в город и обернуться?
        - Постараемся, но если что - начинайте без нас. Нам еще родителей нужно заехать поздравить.
        На том и решили. От устричного бара Мариам до гостиницы ходу было минут пятнадцать. Дуня с радостью прогулялась по богато украшенной огнями деревне. Заодно и голову немного проветрила. Потому как если Юльке хотелось выпить, Дуня и без всякого пойла чувствовала себя пьяной. Пьяной от бушующего в крови адреналина. И, может, не столько даже от самой встречи с президентом, сколько от того, что было потом. В тесном коридорчике у туалетов, когда Семен легонько ее приобнял и прошептал те самые:
        - Потерпи. Еще немного осталось…
        И столько было в этих его словах - поддержки, восхищения, несмотря ни на что, и уверенности, что этим всем невозможно было не заразиться. Как будто он, коснувшись своими губами ее виска, вдохнул в нее новые силы. Как будто у него самого внутри таился их неисчерпаемый источник. К которому она тянулась всем своим существом.
        - Дуня! Где ты ходишь?! Я тебя совершенно потерял. Ты что, опять забыла включить телефон?
        - Ага. Наверное, - рассеянно заметила Дуня. - Я у Мариам была. Ты не представляешь, что там произошло.
        - И что же?
        - У нас состоялся разговор с президентом. Представляешь, пап?
        - Это такая шутка?
        - Нет. - Дуня покачала головой. Замерла на какой-то миг. Откинула голову и засмеялась: - Нет! Он приехал к нам. Сам. Можешь представить?
        - Ты на прогулке не падала? Там опять гололед?
        - Да нет же! Это действительно случилось. Нам удалось все в подробностях обсудить. Благодаря Семёну.
        - Что? И он там был?
        - Он и организовал встречу! Не знаю, как ему это удалось. Точнее, знаю - он соблазнил Николая Васильевича долмой. В общем, тот приехал поесть. А там слово за слово… Он похвалил мой проект.
        Говоря это, Дуня достала из кармана телефон и вывела тот из режима «не беспокоить». Мессенджеры, как всегда, мигали неотвеченными. Игнорируя пристальный взгляд отца, Дуня открыла чат. Очень удачно, кстати, Мариам как раз скинула фото, на котором президент согласился сфотографироваться со всей их честной компанией. И еще парочку. В интерьерах ресторана. Это, очевидно, нужно было Мариам для рекламы.
        - Вот! Смотри, если мне не веришь.
        Отец взглянул. И тут же отвернулся, нахмурив брови. Они так и стояли посреди лобби. Отовсюду доносился шум - смех, чужие разговоры. Предвкушение праздника царило в воздухе. Но как бы здесь ни было весело, продолжать разговор вот так было не слишком удобно. Дуня взмахнула рукой в сторону лифтов.
        - И что он потребует за это?
        - За что?
        - За свою помощь в организации этой встречи.
        - Почему ты думаешь, что он что-то потребует?
        - Потому что я знаю таких, как Краснов! Они ничего просто так не делают. Послушай, я уж не знаю, как он так изловчился… Как вошел в круг… Но, Дуня, я тебя умоляю - держись от него подальше. У него и раньше были проблемы с контролем, а теперь, когда он получил реальную власть, просто подумай, во что это может вылиться.
        Нет, отец и до этого, конечно, заводил подобные разговоры, но сегодня он, кажется, превзошел сам себя. Дуня поморщилась:
        - Тебе не кажется, что это все попахивает паранойей?
        - Он вознамерился тебя получить! Разве ты не видишь?
        - И? Ну, вознамерился. Допустим. Дальше что? Как, по-твоему, он меня получит, если я не собираюсь ему себя вручать?
        - Думаешь, он тебя спросит?!
        Дуня фыркнула. Это и впрямь было смешно.
        - Нет? Тогда что - выкрадет и под замок посадит? - закатила глаза. - Все, пап, прекращай. Иди лучше, собирайся. Нас Быковы пригласили отметить Новый год. Ты не забыл?
        - О, нет. Позвони им и скажи, что нас не будет.
        - Почему это?
        - Потому что! У меня для тебя сюрприз. Пойдем…
        Ничего не понимая, Дуня послушно пошла вслед за отцом к лифтам и дальше, к его номеру. Каким бы ни был сюрприз отца - свои планы она менять не собиралась. Но любопытство все-таки взяло верх.
        - Смотри, кто приехал! - распахнув дверь, Андрей Викторович театрально взмахнул рукой и дурашливо поклонился.
        - Вова?!
        - Дуня! Привет. Я тебе полдня звоню! - Чернов сграбастал Дуню и хотел поцеловать, а она взяла и уклонилась. Машинально. Почему-то не желая, чтобы он ее касался. Но получилось так, что губы Володи мазнули как раз там, где ее целовал Краснов…
        - Прости. Я забыла включить звук.
        - Да это я уже понял. Иногда я поражаюсь, как ты умудряешься не забыть голову. Как тебе мой сюрприз?
        Дуня заставила себя улыбнуться. Потому что Вовка старался, и ей действительно стоило этому радоваться.
        - Обалдеть! Я ведь уже и не надеялась, что у нас выйдет встретить Новый год вместе.
        - Да мы тут с будущим тестем подумали и вспомнили поговорку, что как встретишь Новый год - так его и проведешь. Вот я и решил - к черту дела. Ключа от твоего номера у меня не было, поэтому пришлось остановиться здесь. Я чемодан не разбирал. Лишь взял белье на смену. Андрей Викторович разрешил мне воспользоваться душем.
        - Супер, - без особого энтузиазма улыбнулась Дуня.
        - Ну что, тогда пойдем устраиваться?
        - А ты вообще надолго?
        - До второго. А что?
        - Так мало?
        - Ну, прости. Мне и эти дни было сложно выкроить. Ты же знаешь.
        В ее голосе так отчетливо сквозили фальшивые нотки, что было удивительно, как он их не замечает. Дуня в ужасе поняла, что приезд жениха ее не то что не обрадовал, а даже огорчил. Она пока слабо понимала, как ляжет с ним в одну постель, как согласится на близость, если до этого дойдет. А ведь что дойдет, можно не сомневаться. Ведь они с Володей не виделись вот уже две недели.
        - Как думаешь, мы еще успеем забронировать столик в ресторане?
        - Думаю, нет. Но нам это и не нужно. Мы приглашены в гости.
        - О, нет. Встречать Новый год в незнакомой компании? - Вовка скривился, застегивая разворошенный чемодан.
        - Уверен, ты сможешь выбить столик, если постараешься, - вклинился в разговор Андрей Викторович.
        - Нет, пап, ты же в курсе, что мы будем праздновать не только Новый год.
        - Нет? А что еще? - изумился Чернов, выдвигая ручку.
        - Ой, ты же не знаешь! Пойдем, я тебе все-все расскажу, пока буду собираться.
        Володя с Андреем Викторовичем переглянулись. И хоть этот обмен взглядами был довольно стремительным, Дуня успела его заметить и сделать свои выводы. У нее закралось подозрение о том, что Вовка явился не без помощи ее папеньки. Очевидно, паранойя того распространилась чуть дальше, чем она могла бы предположить, раз он вызвал подкрепление. А может, это была и не паранойя вовсе… Дуня растерла виски, чувствуя себя как никогда сбитой с толку.
        - Так что ты мне хотела рассказать? - спросил Чернов, когда за ними закрылась дверь ее номера, но вместо того, чтобы послушать, оттеснил Дуню к стене и набросился на нее с поцелуями. Наверное, она вытерпела это только потому, что они целовались тысячу раз до этого.
        - Ну, все… Все! Вов, перестань. У нас совсем нет времени.
        - И я, хоть убей, не понимаю, почему, - страстно заметил он, стискивая в ладонях ее попку.
        - Понял бы, если бы меня выслушал! - деланно беззаботно рассмеялась Дуня и, наконец, выбравшись из объятий жениха, выложила ему довольно сокращенную версию случившегося. - Ну? Что скажешь?
        - Ты - молодец.
        - Правда? Тогда почему ты хмуришься?
        - Потому что мне не нравится, что вокруг тебя вьется этот тип. Послушай, Андрей Викторович мне рассказал в общих чертах, что там у вас было…
        - Вот как? И давно вы с отцом моете мне кости?
        - Мы не моем! Он о тебе беспокоится. И я тоже.
        Дуня с трудом удержала вертящийся на языке вопрос - «Так это из-за беспокойства ты подарил мне неисправную машину?». После чего в ужасе замерла, испугавшись тех мыслей, что, оказывается, до сих пор сидели занозой в ее сердце. Как же она запуталась! В попытке взять себя в руки и не наломать дров, Дуня, глубоко вздохнула:
        - Вы волнуетесь совершенно напрасно.
        - Правда? - Чернов взял Дуню за руку и заглянул в глаза.
        - Конечно! - убежденно сказала она. - Господи, Вов, с тех пор прошло миллион лет. Я вообще не понимаю, что за шум поднялся вокруг этой истории.
        - То есть у меня нет никаких причин беспокоиться?
        - Нет абсолютно никаких причин, - улыбнулась Дуня, заглушая тоненький голосок внутри, который, тем не менее, очень навязчиво ей шептал - «Врунишка». - Теперь я могу сходить в душ?
        - Можешь, - вздохнул Чернов. - Хочешь, я потру тебе спинку?
        - Нет! - выпалила Дуня. - Лучше разбери чемодан. Я терпеть не могу беспорядок, ты же знаешь. И закажи что-нибудь поесть.
        - Ты ведь только из ресторана.
        - Шутишь? Мне кусок не лез в горло. Я так волновалась, что меня бросало из жара в холодный пот. Именно поэтому мне нужно в душ.
        - Сначала еще один поцелуй.
        - Вовка, отстань! От меня, наверное, воняет, как от поросенка.
        - Да? - Чернов дурашливо ее схватил и принялся нюхать - за ухом, у скулы… Дуня визжала, вырываясь изо всех сил, и хохотала.
        - Ну, как?
        - Не знаю. Поросят я никогда не нюхал. Так что не с чем сравнить.
        - Фи, какая ты неженка! Никаких поросят?!
        - Как будто тебе их доводилось пасти, - парировал Володя.
        Да. В этом они одинаковые. Как и во многом другом. Именно поэтому Чернов для нее - лучший вариант.
        - Свиней не нужно пасти. - Дуня с трудом выдержала шутливый тон. - Это ж не овцы, - и понурив голову, пошла-таки в душ.
        Глава 18
        - Ой! Погодите! Я ведь совсем забыла…
        - Ну, что там?
        - Подарки! Детям. Нельзя идти в дом к людям, у которых есть дети, с пустыми руками!
        - Мы идем не к простым детям. А к детям весьма обеспеченных родителей. На кой им наши подарки? Ты их ничем не удивишь.
        - И все же…
        - Дунь, Володя прав. К тому же я не видел в нашей деревне Детского мира.
        Дуня задумчиво осмотрелась. Детского мира в их деревне, может, и не было, зато в холле гостиницы, помимо сувенирных лавок, располагался небольшой ювелирный. Недолго думая, она направилась туда. Для девочек купила симпатичные серебряные сережки, а Матвею - кожаный браслет с фенечками.
        - Довольна?
        - Очень. Ну что, пойдем?
        - Надеюсь, в этой дыре можно вызвать такси.
        - Да мы пешком, Володь. Здесь недалеко, - нахмурилась Дуня, обидевшись за свою деревню, и пошла к двери-вертушке. В разгоряченное лицо ударил свежий ветер. После случившегося накануне снежного Армагеддона зима будто выдохлась. В воздухе пахло сыростью и, как ни странно - весной. Столбик термометра застыл на нуле. Еще немного - и по улицам потекут реки. А пока, будто по случаю праздника, снежок кое-как держался.
        Дом Быковых встречал их приглашающе распахнутыми воротами и такой яркой праздничной иллюминацией, что у Дуни зарябило в глазах. Где-то совсем рядом слышался детский смех. Лай собак и низкие мужские голоса.
        - Что там происходит?
        - Пойдем, посмотрим.
        Их компания прошла через огромный двор за дом, туда, где располагалась детская площадка, которую нынче, похоже, превратили в площадку для дрессировки собак.
        - Вот так, Жучка, молодец! - кричал Матвей, задабривая псину кусочком говяжьей вырезки. - Дуня! Смотри, она понимает команды… Я ее научил. Сидеть!
        Виляя хвостом, Жучка послушно села. Матвей торжественно развел руками, мол, а я вам что говорил?
        - Дрессировщик из тебя вышел неплохой. А вот хозяин - так себе. Разве ты не знаешь, что сначала нужно поздороваться с гостями? - пожурил сына Роман. - Добрый вечер, - подошел к ним, обтер о штаны ладонь и подал сначала Дуниному отцу, а после выжидающе уставился на Чернова.
        - Ром, это - Владимир Чернов. Мой будущий муж. Вот, решил сделать мне сюрприз, а я уже и не думала, что получится встретить Новый год вместе. Ничего, что мы без предупреждения? Еще один человек вас не потеснит?
        - Нет, конечно, - заверил Быков.
        - Вот и хорошо. Володь, это Роман - наш хозяин, мой хороший друг.
        - И отец вот этого дрессировщика. - Ромка кивнул на сына и энергично встряхнул ладонь Чернова.
        - И наш! - в один голос посчитали нужным уточнить девчонки, выходя из тени на свет.
        - И их, - улыбаясь во весь рот, согласился Быков. - Это Ксюха. А это Кира, наша старшенькая. - Быков натянул на нос дочке шапку.
        - Ну, блин! Папа! Мне же не два года. Ты испортишь мне макияж!
        Дуня заулыбалась. Было что-то ужасно трогательное в том, как Роман обращался с детьми. Это для кого-то он был крутым бизнесменом. А здесь, среди своих, он оставался все тем же Ромкой, которого она знала, кажется, тысячу лет.
        - Матвей, заканчивай с дрессурой. И иди, мой собаке лапы. Видишь, гости уже начали прибывать?
        - Терпеть не могу мыть лапы. Она постоянно вырывается, - буркнул Матвей. - Поможешь мне? Это же твоя собака, - он перевел невинный взгляд на Дуню.
        - Твоя собака? - вздернул бровь Чернов.
        - Вроде того, - Дуня отвела взгляд.
        - Это ей дядя Семен подарил. А у нас Жучка на передержке. Пока Дуня не сможет забрать ее со щенками.
        - Куда забрать? - вытаращил глаза Володя. - Ты правда собираешься забрать эту псину?
        - Эй! Вообще-то Жучка хорошая. А умная какая! Скажи, пап! - вступился за свою любимицу Матвей. - И вообще… Дуня о ней мечтала. Так дядя Семён сказал. О ней мечтала и о щенках.
        - Я мечтала об этом в детстве, - рассмеялась Дуня и добавила исключительно для жениха: - Я тебе потом все объясню.
        - Да уж будь любезна.
        - Так ты поможешь ее помыть?
        Это был не такой уж и плохой предлог, чтобы оттянуть неизбежное объяснение. И Дуня с радостью согласилась. Мужчины в сопровождении девочек пошли в дом, а Дуня с Матвеем двинулись к флигелю. Пока они мыли Жучке лапы, пока играли с щенятами, прибыли и другие гости. Отблески фар их машин скользили по горам и замирали каждый раз в одной точке. Может быть, среди новых гостей был и Семён. Может быть, его уже представили Володе и… Что? Дуня понятия не имела, что дальше. Вообще она надеялась на то, что, увидев Чернова своими глазами, Семён отступит. Поймет, что вот она - ее новая реальность. Ни где-то там, далеко, а здесь. Совсем рядом. Но если бы ее нынче кто-то спросил, почему она была так в этом уверена, Дуня ни за что не смогла бы ответить. Ведь чем дольше она отсиживалась во флигеле, тем меньше становилась ее уверенность в том, что наличие у нее жениха оттолкнет Краснова, а не, наоборот, подстегнет того к еще более активным действиям.
        - Ну что, пойдем? А то весь праздник пропустим.
        - Да-да, конечно. Ой, чуть не забыла! У меня для тебя небольшой подарок.
        - Ты что - Снегурочка? - заулыбался Матвей, демонстрируя неполный комплект зубов. Дуня засмеялась:
        - Нет. Считай это небольшой благодарностью за помощь с Жучкой.
        - Да мне нетрудно совсем. Только вот, если лапы мыть… Брр-р.
        Дуня достала браслет и повязала мальчику на запястье.
        - Нравится?
        - Круто! - быстро-быстро закивал Матвей.
        - Такие браслетики бывают парными. Браслеты дружбы, или любви.
        Дуня закусила губу, вспомнив, как однажды ей подарили такой… Она сняла его через год после выпускного. Когда поняла, что вечной любви, которую символизировал подаренный Семеном браслет, попросту не существует.
        - Тебе кто-нибудь дарил такой браслетик?
        - Немного другой. Но да. Дарили…
        - И что с ним случилось? - раздался тихий голос за спиной. Дуня вздрогнула. Обернулась:
        - Не помню, - зачем-то соврала. Следом встала, отряхнула колени и обратилась к мальчику: - Ну что, пойдем?
        - Не спросишь, что случилось с моим?
        - А разве это важно?
        - Конечно. Свой браслет меня заставили снять. В армии такое нельзя носить. Да и потом нельзя было. Ведь это - своего рода отличительный знак. Но я бережно его хранил все это время.
        Матвей убежал вперед. Дуня остановилась посреди дорожки, вмиг ослабев. Глупо… Глупо то, что это до сих пор так сильно ее трогает. Но с другой стороны, а разве можно было как-то иначе реагировать, зная, с каким трепетом этот сильный мужчина хранил свою память о ней?
        - Это правда? - шепнула она, с трудом вернув себе голос.
        - Угу. Теперь твоя очередь признаваться.
        - В чем?
        - В том, что случилось с твоим браслетом.
        - Я сняла его, когда поняла, что ты никогда ко мне не вернешься.
        - Никогда не говори никогда. - Семен опустил ей на плечи руки. Прижался горячим ртом к шее, чуть повыше воротника.
        - Прекрати. Нас могут увидеть. Это неправильно.
        - Неправильно было тебя отпускать.
        - Но это случилось. И у меня с тех пор совершенно другая жизнь. Пожалуйста, Сём…
        - Пожалуйста что? - просипел он.
        - Не мучай ни меня, ни себя. Некоторые вещи невозможно вернуть.
        - Дай мне пять минут, и я докажу, как ты ошибаешься.
        - Поздно. Уже слишком поздно. Отпусти меня, пожалуйста. Нас наверняка заждались.
        - Отпущу. Но сначала ответь - где твой браслет?
        - Не помню.
        - Попытайся еще раз. Я знаю, у тебя получится. Ты смелая девочка. Моя девочка… - и не думая отступать, Краснов потерся холодным носом о ее скулу. Дуня задрожала всем телом, душой потянулась к нему.
        - Сёма!
        - Где твой браслет, милая?
        - В шкатулке с драгоценностями! Доволен?! А теперь отпусти меня! Ты обещал.
        Он обещал, да. И лишь поэтому разжал руки, позволяя ей убежать. Дуня влетела в дом, едва не натолкнувшись на хозяйку.
        - Дуня? А я все гадаю, куда ты запропастилась. - Юль Санна вытянула шею.
        - Давай помогу. Это на стол нести?
        - Да.
        - Мои в столовой?
        - Ага. Их развлекает Роман. Они прекрасно спелись.
        Дуня забрала из рук подружки блюда и двинулась на шум. Огромный стол посреди комнаты уже ломился от яств. Володя о чем-то болтал, стоя рядом с Быковым и Кравцом у разожженного камина. Отца в комнате не было. Зато чуть поодаль прохаживалась туда-сюда Ветка. На руках у нее посапывала малышка Нана. Дуня удивилась, заметив, с какой болезненной жадностью Сандалова пялится на чужого ребенка.
        - Ты видишь то же, что и я? - спросила она у Мариам, которая была занята сервировкой стола.
        - Вижу, - вздохнула та. - Ветка как-то обмолвилась, что очень хочет родить, но что-то там у нее не ладится, - добавила тихонько.
        - А она не думала обратиться к Когану? Слышала, он - прекрасный врач.
        - Без понятия. Вета на эту тему не распространяется, а самой спросить мне как-то неловко.
        - Понимаю.
        В комнату, с огромным гусем на блюде, вплыла Юль Санна.
        - Господа, все уже готово. Так что прошу занимать места согласно купленным билетам! - распорядилась она, водружая блюдо на стол. Проголодавшийся народ с радостью откликнулся на приглашение.
        - Где садиться?
        - Как вам удобно.
        Так уж вышло, что рядом с Дуней в этот момент оказался Семен. Он любезно отставил стул, приглашая ее присесть. И ей ничего не оставалось, кроме как воспользоваться его приглашением. Хотя Володе, который прибавил шагу, чтобы усесться с ней рядом, это и не понравилось. В итоге Дуня оказалась как между двух огней. По правую руку - Краснов. По левую - Володя. А напротив - не сводящий с нее недовольного взгляда отец.
        - Ромка принимает ставки на то, будет ли драка, - шепнула Юль Санна, проходя мимо. И хоть в голосе подруги звучал неприкрытый смех, Дуня не была уверена, что та шутит. Повисшее над столом напряжение, казалось, можно было резать ножом. Благо зазвучали первые тосты, и застучали вилки. А еще спустя некоторое время дело в свои руки взяли дети. Кира Быкова и старший сын Мариам - Левон. Начались забавные конкурсы.
        - А теперь предлагаю погадать на то, что нас ждет в будущем году! - Кира притащила заготовленную заранее шляпу. - Кто первый? Папа, давай ты! Тяни…
        Быков, посмеиваясь, достал из шляпы свернутую записку.
        - «Похудеть решишь немного, станешь заниматься йогой!» - прочитал Роман. Все захохотали. - Теперь Юля! Ну, что там?
        - «Вас ждет время смелых решений», - слабо улыбнулась она. Дуня закусила губу, молясь про себя, чтобы Юльке хватило ума не воспринять идиотскую записку как руководство к действию.
        Следом к шляпе потянулся Коган:
        - «Вас ждут великие дела», - застонал он. - Нет, ну, вы мне скажите - почему опять дела? Нет бы взять и посулить мне встречу с шикарной незнакомкой!
        - Смирись, - захохотали друзья, не проявив должной эмпатии к Таму. - Дуня, твоя очередь!
        Поддерживая дурашливый тон беседы, Дуня зарылась поглубже, вытянула свое предсказание и, сделав театральную паузу, раскрыла записку.
        - Ну, что там? Не томи!
        - «Забудь о застенчивости - протяни руку к своей любви».
        Их взгляды с Красновым встретились. И было в них такое, в этих глазах… и знание - никуда тебе, милая, не убежать, и легкая насмешка, и обещание счастья, и предвкушение этого самого счастья - все сразу.
        - Вот-вот! Протяни руку… - ее ладонь нащупал Чернов и потянул на себя. Дуня моргнула, разрывая образовавшиеся между ней и Семёном ниточки. Из последних сил улыбнулась своему жениху. А когда гадание переключилось на Сандалову, тихонько выскользнула из-за стола. Ей нужно было немного свежего воздуха. Под доносящиеся из столовой взрывы смеха она прошла по коридору и выскользнула на террасу. Дуня чувствовала себя ужасно несчастной. И это нельзя было отрицать. Как нельзя было отрицать и факт того, что что она… увлеклась. Увлеклась так сильно, что это стало проблемой, поставив под удар то будущее, которое она давным-давно для себя выбрала. И теперь, когда это произошло, она просто не знала, как быть. Ей казалось, что вся ее жизнь катится прямиком в пропасть. Будто тот обвал в горах сдвинул со своего места не только снежные покровы и камни… Один раз Семен Краснов уже перевернул ее жизнь. Второй… она не может позволить ему это сделать.
        За спиной раздались шаги.
        - Дунь, ну, что ты опять выскочила раздетая? - и снова ей на плечи лег теплый плед. Как тогда. Сердце запнулось в горле.
        - Я уже собралась уходить. - Руки скользнули с плеч вниз. Обнимая. - Не надо! Пожалуйста.
        - Тебя же тянет ко мне. Зачем ты так упорно это отрицаешь?
        - Потому что это ничего не меняет. - Ее голос дрожал вовсе не от холода. - Я, наверное, должна была сразу тебе сказать… Мне предложили партнерство. За рубежом. Мой отъезд - вопрос решенный.
        - Я - невыездной.
        - Я знаю. Поэтому… - Дуня всхлипнула, - не стоит и начинать. Я могу отказаться от Володи… Но я не могу отказаться от своей мечты.
        Глава 19
        Руки Краснова тяжело упали вдоль тела, добровольно освобождая её из плена, идущего от его большого тела тепла и странного, совершенно необъяснимого чувства защищенности, что она испытывала, находясь в них. Дуня попятилась. Под ногой скрипнула половица. И этот резкий звук как будто развеял сковавшие её чары. Она развернулась на пятках и рванула обратно в дом. Что было, в общем-то, не такой уж хорошей идеей. Учитывая то, что в глазах закипали слезы, которые ей бы наверняка пришлось объяснять, увидь ее кто-то.
        - Не так резко…
        - Папа? - всхлипнула, пролетела по инерции еще с полметра и уткнулась носом в крепкую, несмотря на возраст, отцовскую грудь. - А ты чего здесь?
        - За тобой пошел, - бросил Андрей Викторович сердито.
        - Ну да, - усмехнулась сквозь слезы Дуня. И медленно оглянулась, опасаясь, что Семен бросится за ней, и тогда им наверняка не миновать сцены.
        - Он не пойдет за тобой.
        Утверждение отца утонуло во взрыве смеха, донесшегося из глубины дома. Можно было сделать вид, что она его не услышала. Но Дуня была не в настроении делать вид.
        - Почему ты так в этом уверен? - спросила она и закусила дрожащие, как у ребенка, губы.
        - Ты все доходчиво ему объяснила. И сделала правильный выбор.
        - Да уж, конечно, - вновь засмеялась, сквозь слезы.
        - Конечно! - горячо заверил отец. - Не зря я тобой горжусь. Ты - умная женщина.
        Да. Умная. Так почему же прямо сейчас она чувствовала себя полной дурой? Дуня шмыгнула носом. Где-то совсем близко Коган возмущался, что все гости разбежались, а, между прочим, еще немного, и будут куранты бить. Следом, нарушая их мнимое уединение, в коридоре раздались звуки шагов. Боясь испортить праздник собравшимся, Дуня попыталась взять себя в руки. Помахала ладошками у лица, надеясь так осушить слезы. Несколько раз вздохнула. Глубоко, отчего в груди запекло. И так, уже практически полностью успокоившись, все-таки поинтересовалась:
        - А как же твои слова о том, что Краснов ни перед чем не остановится, чтобы меня добиться? Неужто ты изменил свое мнение?
        - В нем больше порядочности, чем я думал.
        Это была такая вопиющая ложь, что Дуня даже рот открыла. Моргнула несколько раз и… засмеялась.
        - Знаешь, что самое удивительное, папа? Как раз в его порядочности ты никогда не сомневался.
        Не сомневался. Семен был прав!
        «Он хотел, чтобы я от тебя отстал, но прекрасно понимал, что никто в мире не сможет заставить меня отказаться от тебя и своих планов. Только если я сам решу, будто так будет для тебя лучше», - так он ей объяснил поведение отца однажды. И, похоже, сейчас она сама ему уподобилась, сделав все, чтобы Семен поверил, будто он стоит на пути ее счастья.
        Отличная тактика, черт возьми! Так почему же ей так хреново? И кажется, что счастья в принципе нет?
        - Дуня, Андрей Викторович, ну, где вы ходите? Там уже президента показывают, - вмешалась в разговор Юль Санна, заполняя своей энергией все вокруг.
        - Мы уже идем, Юленька. Что говорит-то?
        - Кто?
        - Так ведь президент.
        - А, да как обычно. То, что люди хотят слышать. Кстати, как я и думала, такие съемки готовят заранее. Или же на задний план подкладывают другой фон. Он ведь снят на фоне очертаний столицы, а сам находится здесь…
        Юлькина болтовня достигала Дуниных ушей с опозданием. И как-то странно, будто сквозь толщу воды. Может, выпавшие снега все же растаяли? И затопили все кругом?
        Дуня пыталась кивать там, где надо, тянула губы в улыбке, не испытывая при этом ни капли веселья.
        - Ты где была? - подозрительно сощурился Чернов, когда она вернулась за стол.
        - Да это я дочь заболтал, Володь. Ты уж не серчай, что мы тебя в незнакомой компании бросили.
        - Да какие же мы незнакомые? - пьяно возмутился Сиваков, который взял на себя почётную миссию - наполнить бокалы собравшихся. - Он - уже наш парень. Правда, Дунь?
        Дуня кивнула, спрятавшись за бокалом с игристым. От поднимающихся кверху газов щипало в носу. А может, снова вернулись слезы. Так больше не могло продолжаться. Дуня решила, что будет веселиться! Во что бы то ни стало. Обвела взглядом вновь собравшихся у стола друзей, поразилась тому, как комфортно, несмотря ни на что, чувствовала себя в компании их, таких разных, перевела взгляд на Чернова и медленно выдохнула. Вот интересно, почему так? Среди настолько разношерстной толпы, умеющий найти общий язык с кем угодно, он все равно казался чужим на этом празднике. Да что там - казался? Он и был… чужим. Чужим даже для неё. И то, что они были с Володей вместе пять лет, не сделало его ближе, как бы она ни пыталась убедить в этом и себя, и других.
        Она не могла остаться с Красновым. Но и оставаться с Владимиром было тоже неправильно. Едва эта ужасная в своей смелости мысль мелькнула в ее голове, забили куранты. Кто-то вскочил, обнимаясь, кто-то стал жечь салфетки с желаниями, отовсюду звучали тосты, смех и пожелания. Дуня тоже поднялась. Вышла из-за стола. Обнялась с Веткой, кивнула отцу, дотянулась даже до Когана…
        - Пять, четыре, три…
        Отступила, вновь попала в чьи-то объятья.
        - Два… Один! С Новым годом! - завопили.
        - С Новым годом, Дуня, - криво улыбнулся Семен. А после его потянула к себе Сандалова, а Дуню - Чернов. Так они и разъединились. Может быть, навсегда. Или нет. Если верить приметам.
        - С наступившим!
        - Не хочешь поздравить меня как следует?
        - Хочу. Но я оставила твой подарок в гостинице, - Дуня сделала вид, что не понимает, на что намекает ее жених.
        - Лучший мой подарочек - это ты! - усмехнулся Чернов и полез целоваться. Дуне ничего не оставалось, кроме как вытерпеть это все, чтобы не выставить его полным идиотом. Но все же она освободилась практически сразу же. Стоило Володе на миг отстраниться, чтобы набрать в легкие воздуха.
        - Пойду, помогу… - в отчаянии она осмотрелась, - Мариам!
        - Погоди, мы же не закончили!
        Дослушивать Чернова Дуня не стала. Обошла стол и протянула руки к малышке, покоящейся на руках матери.
        - Давай я ее подержу, ты хоть поешь нормально.
        Оправдание - так себе. Учитывая то, что все это время с Наной в основном возился гордый отец. Уж если кто и не успел поесть, так это Кравец. Но Мариам не сплоховала. Обвела взглядом Дуню, хмурого Чернова и, правильно оценив ситуацию, послушно вручила дочурку в руки подруги.
        - Ты - просто золото! С тех пор, как начало прибывать молоко, я постоянно голодная.
        Володя нахмурился и, то ли не желая продолжать тему грудного вскармливания, то ли демонстрируя Дуне свое недовольство ее поведением, как-то очень быстро переключился на разговор с будущим тестем.
        - Спасибо, - беззвучно произнесла та, касаясь носом макушки Наны.
        - Всегда пожалуйста, - улыбнулась Мариам.
        - А вот это ты зря. Я ведь могу и украсть такую красавицу! - решила поддержать непринужденный тон беседы Дуня.
        - Ну, уж нет! Давай как-то сама… - шутливо возразила та.
        - У самой такое не выйдет.
        - Точно. Тогда муж тебе в помощь.
        - Нам об этом думать рано. Я совсем не готова стать матерью, - не слишком уверенно заметила Дуня и сама того не поняла. Мариам иронично вздернула бровь, глядя на подоспевшего мужа.
        - Женька тоже до последнего не был уверен, что готов стать отцом. А ты только посмотри на него…
        - Кто это не был?! - возмутился тот. - Еще как был. Да, моя сладкая принцесса?
        Очень быстро Нана перекочевала в руки отца, Дуня даже не успела насладиться теплом ее крохотного тельца. Да и Мариам, оказавшись в обществе мужа, невольно сосредоточилась вся на нем. Поэтому, когда к их компании все ж присоединился Володя и будто вскользь пожаловался на головную боль, Дуня предложила вернуться в гостиницу. Мешать им никто не стал. Праздник набирал обороты, и всем было не до этого.
        Лишь оказавшись наедине с женихом, Дуня поняла, что, возможно, и им следовало задержаться. Она ведь так толком и не решила, что делать со своей жизнью дальше. Честнее было бы, конечно, расстаться. Несмотря ни на что, Вовка был достоин любви, а она… Почему-то именно в эту ночь она до конца поняла, что не любит его. И никогда не любила. Впрочем, расставаться в Новый год было как-то не по-людски. Да и прежде чем делать такой ответственный шаг, хотелось еще раз все обдумать. Не так-то легко это, после стольких лет вместе. Привычка брала свое. К тому же они действительно готовились к свадьбе. В гардеробе ее столичной квартиры своего часа дожидался подвенечный наряд. Ресторан был заказан, а гости приглашены. Чернов будет выглядеть полным идиотом, если она сейчас все отменит. А она… она будет выглядеть дурочкой, которая не знает, чего хочет от жизни.
        - Иди ко мне…
        - Ой, я же совсем забыла о подарке! - не дав Володе осуществить свой план, Дуня вскочила на ноги. - Вот!
        - Это что? Унты? - удивился тот.
        - Что-то вроде того. В них можно по дому ходить. У тебя всегда холодные ноги. Ну-ка примерь. Нравится?
        Дуня поняла, что нет. Обычно они с Вовкой дарили друг другу более изысканные и предсказуемые подарки.
        - У меня для тебя тоже кое-что есть. Вот. Как извинение за ту историю с Мерсом. По-идиотски как-то все вышло.
        Дуня неуверенно уставилась на голубую коробочку Tiffany. Учитывая, что ее не отпускали тяжелые мысли о расставании, принимать дорогие подарки было как-то неправильно. К тому же…
        - Ты ведь уже реабилитировался за машину, - напомнила она.
        - Это когда же? - не понимая, почему она мнется, Владимир сам потянулся к коробочке, желая ее открыть.
        - Когда прислал приглашения в театр.
        - Какие приглашения?
        Чернов выглядел по-настоящему обескураженным. Дуня моргнула. В ее мозгу что-то щелкнуло. Будто кто-то ударил ладонью по выключателю, включая свет, и в нем картинка, которую она выстроила в своей голове, проступила гораздо отчетливее. И на ней проявились все до того незаметные несовершенства.
        - Значит, те приглашения были не от тебя, - прошептала она.
        - Какие приглашения? Ты говоришь загадками! - в голосе Володи слышалось явное раздражение.
        - Мне прислали приглашения в театр. На постановку Туманиса. - Дуня растерла лоб, думая о том, кто бы это мог сделать. - А к пригласительным была приложена, записка… Она-то и сбила меня с толку.
        - И что же в ней было написано?
        - Надеюсь, это как-то меня реабилитирует за предыдущий неудачный подарок.
        - Интересно, о каких неудачных подарках речь.
        Чернов встал и, нервно тряхнув рукой, отошел к окну.
        - Это, наверное, Сёма. Он собаку мне подарил. Ну, ты в курсе… - Дуня успокаивающе коснулась рукой локтя жениха, но тот сбросил ее ладошку. - Ты злишься, - вздохнула.
        - Да! Я злюсь. Злюсь на то, что тебя нельзя оставить одну. Сразу что-то случается!
        - Это несправедливо. Я не виновата, что попала в аварию и…
        - А кто виноват? Я?! Ты же на это сейчас намекаешь? - хмыкнул Чернов. Его пшеничного цвета волосы растрепались. Упали на лоб. Голубые глаза сверкали якобы праведным гневом, на который, по правде, он не имел права.
        - Все ясно. Лучшая защита - это нападение. Так, получается? - Дуня не смолчала, хотя и постаралась, чтобы ее голос звучал как можно ровней.
        - Ты мне теперь за этот промах с тачкой выклюешь весь мозг!
        - Хорошее же у тебя мнение о будущей жене.
        - А я, между прочим, вынужден был экономить. Свадьбы в Италии, знаешь ли, нынче обходятся дорого.
        - Так, может, ну её, такую свадьбу? И меня заодно?
        - О, нет! Не надо. Не надо думать, что тебе удастся все сломать моими руками. Хочешь вернуться к этому своему… вояке? Имей смелость сказать мне это в лицо.
        - Вы спятили. Ты… Отец. Я ни к кому не собираюсь возвращаться. Но, знаешь, может, мы и впрямь поторопились со свадьбой, - выпалила Дуня и спряталась за дверями ванной. Это было неожиданно. Совсем. И немного страшно… Произнесенные слова невозможно было забрать назад. Да и не очень-то ей хотелось. С другой стороны, Дуня верила, что им с Володей удастся расстаться красиво. Тогда как прямо сейчас все свидетельствовало об обратном.
        В растрепанных чувствах Дуня приняла душ и медленно приоткрыла дверь в комнату. Чернов лежал на боку, отвернувшись к окну. Идиотская ситуация! А ей что делать? Демонстративно укладываться на диване? Или попытаться туда отправить его?
        - Ложись, Дунь. Мы спали вместе тысячу раз. К тому же утро вечера мудреней.
        - Я не хотела, чтобы все так закончилось.
        - Ничего и не закончилось. Нам просто нужно немного времени, чтобы остыть. Вот и все. Завтра я уеду. Через неделю отсюда уедешь ты. И все будет, как прежде.
        - В этом я не уверена, - вздохнула Дуня, осторожно устраиваясь на краю кровати.
        Глава 20
        Это было неправильно - просить друзей собрать информацию по Дуне в новогоднюю ночь. Хотя бы потому, что Краснов прекрасно знал, что ему не смогут отказать. И примутся за дело, тогда как у ребят семьи и наверняка совершенно другие планы. Но после Дуниных слов о том, что она уезжает, потому как ей предложили партнерство, где-то там, за рубежом, куда ему на постоянное место жительства не было хода, он просто не мог иначе. Особенно когда на его беспощадное «я - невыездной», она со всхлипом заметила:
        - Я знаю. Поэтому не стоит и начинать. Я могу отказаться от Володи… Но я не могу отказаться от своей мечты.
        А он… Он ведь понимал, что не посмеет ее просить. Отказаться. Потому что это - неправильно. Да и не простит его Дуня за такое, когда туман, вызванный любовной горячкой, спадет. И это, в свою очередь, означало, что ему нужно было придумать какой-то план. Альтернативу. Чтобы и рыбку съесть, и… Ну, вы поняли. Дело усложнялось лишь тем, что у него совсем не было времени. Это здорово выбивало из колеи. И внушало неуверенность, которой Краснов не испытывал, чего уж греха таить, последние лет десять так точно.
        Он бы, наверное, сошел с ума в ту ночь. Если бы Дуня, не иначе как от отчаяния, заметила, что во всем этом Чернов - вовсе не решающий фактор. И хоть Семен знал, каждой клеткой чувствовал, что никакой огромной любви в тех Дуниных отношениях нет, все же услышать из ее уст тому подтверждение было чертовски приятно. Правда, его радость немного померкла, когда Чернов стал распускать свои загребущие руки. От расправы бедолагу спасло лишь то, что Дуня быстренько это все прекратила. Наверняка понимая, что Краснова лучше не злить. И не размахивать красной тряпкой перед его лицом. Может, даже вспомнив о том, чем для нее закончился последний раз, когда он вышел из себя в ее присутствии.
        Семен поморщился, прокручивая присланный по защищенному каналу связи отчет. По роду службы он в свое время просмотрел сотни подобных файлов. По большому счету, его работа в разведке подразумевала то, что он всегда действует за спиной, а не напрямую. Краснов не видел в этом ничего предосудительного. Но он так же понимал, что личные отношения - это совсем другое. Наверное, в них так нельзя было действовать. Он бы и не стал. Если бы не чрезвычайные обстоятельства, которые, по факту, не оставили ему иного выбора.
        - Ну, Дуня… - присвистнул он, изучая досье, которое не могло не произвести впечатления. Семен впервые почувствовал, как это, когда от гордости распирает грудь. Подивился, что это не образное выражение, как он всегда думал, не преувеличение ради красного словца, а самое настоящее физическое проявление. Когда, кажется, еще немного, и услышишь, как трещат ребра, не в силах уместить теснящихся внутри чувств.
        Значит, Берлин… Он там как-то был. Раз или два. По работе, конечно. Как же еще? Наверное, это был классный город для жизни и профессиональной реализации. Удобная локация, особенно для человека, которому, как Дуне, приходится много и часто летать.
        Абсолютно закрытый для него город.
        Понимая это, Семен даже всерьез рассматривал вариант… с исчезновением. Наверное, при желании, он мог бы подстроить собственную смерть и обзавестись новыми документами. Но кем бы он был в том Берлине? Сколько бы это заняло времени? Год? А может, два? Плюсом к пятнадцати, уже потерянным… Нет. Он не мог ждать. И не мог найти, сколько ни пытался, какого-нибудь… цивилизованного способа убедить Дуню остаться. В конце концов, она, наверное, могла бы сотрудничать с Берлинским офисом, находясь здесь, с ним. У нее даже было свое архитектурное бюро в столице. Краснов не собирался просить ее бросить карьеру. Лишь только немного пересмотреть логистику. Наверняка она смогла бы что-то придумать, если бы захотела. Или получила наглядную возможность оценить альтернативу…
        Вот тогда в голове Краснова и родился этот безумный план.
        Для начала ему нужно было позаботиться о том, чтобы избавить Дуню от тех, кто мог помешать его реализации. Чернова Семен всерьез не воспринимал, тем более что у того был куплен билет на самолет сразу же после Нового года. Проблему составлял лишь Андрей Викторович. Впрочем, Краснов очень быстро сообразил, как того выманить в столицу. Пришлось, правда, вновь задействовать связи на самом высоком уровне, но что уж теперь? Он не так часто обращался к Первому.
        Словом, второго числа в аэропорт отправился не только Дунин жених, но и отец, консультации которого вдруг срочно понадобились в столичной мэрии. Краснов лично поехал к назначенному времени, чтобы убедиться, что эти двое наверняка улетели, хотя ему могли об этом доложить. Одного Семен не учел - то, что прощание Дуни с Черновым станет для него еще одним испытанием. Его напрягало даже то, что тот просто держал ее за руку. Что уж говорить о поцелуях или других нежностях, которые Чернов себе позволял? Семен зажмурился, уговаривая себя, что это - ненадолго. Но ревность оказалась сильнее.
        Убеждая себя, что поступает правильно, Краснов подкараулил Дуню на выходе из аэропорта. Вертя рыжеволосой головой по сторонам, та явно выискивала машину такси. Семен притормозил, опустил стекло и улыбнулся:
        - Привет. Подвезти?
        - Привет, - Дуня как будто бы растерялась. - Я такси вызвала. А ты здесь какими судьбами?
        - Заезжал по делам. Отменяй такси. Нам все равно по пути.
        - Откуда ты знаешь? - пробурчала Дуня, но все же скользнула в приоткрытую дверь. Краснов хищно улыбнулся - птичка попала в клетку.
        - Догадаться нетрудно. Ты же там остановилась?
        - У меня могли быть дела в городе.
        - Но их нет.
        Видимо посчитав, что спорить с ним глупо, Дуня лишь равнодушно повела плечиком.
        - Не хочешь заехать в Рубен?
        - Зачем?
        - Вспомнить молодость. Там случилось наше первое свидание. Помнишь?
        - И последнее тоже.
        Семен заледенел. События пятнадцатилетней давности встали перед глазами. Ужас сковал затылок, спустился холодком по позвоночнику. Свел зубы. Наверное, он как-то себя выдал. Может, что-то изменилось в лице… Потому как Дуня тут же пошла на попятный.
        - Прости! Я… я не хотела. Не стоило напоминать, - прошептала она, накрывая его лежащую на коробке передач руку своей - нежной и прохладной. Семен отрывисто кивнул. Перехватил инициативу, изменив положение так, что теперь уже он обхватил ее тонкие пальцы. Прошелся от кисти к запястью, стал нежно водить большим пальцем - туда-сюда.
        - Ты, наверное, знаешь, что я служил…
        - В спецназе. Да, знаю. - Дуня натужно рассмеялась. - Ты, Семен, личность ужасно загадочная. Пожалуй, наши моют тебе кости чаще всего.
        - В спецназе? - Краснов будто бы удивился, но потом очень быстро взял себя в руки и добавил: - Ну, да. Что-то вроде того.
        - Что-то вроде? - Дуня с намеком повела бровью.
        - Ага. Если не вдаваться в детали.
        - В которые тебе вдаваться, я так понимаю, нельзя?
        Как любая женщина, Дуня была любопытной. Никак не комментируя ее замечание, Семен пожал плечами. К чести Дуни, она все поняла правильно. И не стала пытаться выведать что-то сверх. Ведь ко всему прочему она еще была очень умной. Его Дуня. Его… Тряхнув головой, чтобы вконец не растечься лужей, Семен сказал:
        - Я вообще к чему вел? К тому, что в этой жизни по роду службы я много чего видел… - он чуть повернул голову, чтобы видеть Дунины глаза, которая сидела, вжавшись в кресло, и, кажется, не дышала даже, как будто боясь спугнуть его откровения. - Видел такие ужасы, которые обычному среднестатистическому человеку невозможно представить. Но знаешь, даже они не сравнятся с тем смертельным страхом, который я испытал, когда понял, что чуть было с тобой не сделал.
        - Сёма…
        - Прежде чем двигаться дальше, я должен у тебя спросить - ты правда меня простила?
        - Господи! Ну, конечно! О чем ты? Это был всего лишь несчастный случай.
        - Именно так. Я никогда не причиню тебе боль намеренно. Не причинил бы тогда, и уж тем более сейчас, когда я прошел специальное обучение.
        - Я нисколько в этом не сомневаюсь. Ты чудесный, Сёма… Был. И есть.
        - Спасибо. - Почему-то его голос осип.
        - Уверена, ты сделаешь счастливой любую женщину.
        - Я не хочу любую. Я хочу тебя.
        Застрявший было воздух с тихим шипением покинул Дунины легкие. На скулах проступил яркий алый румянец.
        - Сёма…
        - Я люблю тебя. И всегда любил.
        Лицо Дуни исказила мука. Она зажмурилась. Коснулась ладонями щек. Замерла и с остервенением потерла.
        - Я, оказывается, так хотела это услышать. Хотела столько лет… А услышала, когда стало слишком поздно.
        - Почему поздно? Кто это решает? Тебя тянет ко мне, меня - к тебе. Мы должны быть вместе. Дай мне немного времени, и ты сама в этом убедишься.
        - Мы это обсуждали. У меня нет времени! Я не могу отказаться от работы в Берлине.
        - Еще как можешь! У тебя есть собственное архитектурное бюро. Ты можешь претендовать на участие в любых международных проектах.
        - Нет! Не могу. Немецкая контора - одна из самых престижных в мире. А я…
        - А ты - архитектор с именем! Если для заказчика важнее, к какой конторе ты принадлежишь - он идиот!
        Краснов резко перестроился. Отовсюду послышались сигналы возмущенных водителей. Дуня в отчаянии вжалась в кресло.
        - Пожалуйста, Семен, следи за дорогой!
        Она была права. Трасса была скользкой, а потому еще более опасной. Краснов сбавил обороты, заставляя себя успокоиться. На некоторое время в машине повисла тишина, нарушаемая лишь шумом дорожного трафика - шорохом шин, мерным гудением мотора и раздражающими звуковыми сигналами светофоров.
        - Ты проехал поворот, - вздохнула Дуня некоторое время спустя.
        - А что там с домом? Проект как-то движется? - вместо того, чтобы как-то отреагировать на ее слова, Краснов перевел тему.
        - Проект готов. Я делала его под себя, но… Мне кажется, он гораздо больше подойдет тебе. И еще…
        - Да?
        - Обещай, что ты не пойдешь в отказ сразу.
        - Смотря о чем пойдет речь.
        - Я хочу, чтобы ты присоединил к своему мой участок. - Дуня растерла лоб.
        - Хорошо. Что еще?
        - Ты серьезно? - Дуня была явно удивлена. - Признаться, я думала, тебя придется уговаривать.
        - Я за равноправие. Будем считать этот участок вкладом в наше совместное будущее.
        - Ты опять за свое? - обреченно покачав головой, Дуня вновь отвернулась к окну. - Не понимаю, зачем ты мучаешь нас обоих. И куда мы едем, в конце-то концов?!
        Семен молчал, бесстрастно глядя на дорогу.
        - Ты слышишь меня? Я спросила, куда мы едем?
        И снова ответом ей - молчание. Дуня разозлилась. Потянулась к двери, но в тот же миг замки щелкнули, блокируя пути к отступлению. Не то чтобы она собиралась выпрыгивать на ходу, но такое положение дел здорово удивило. И такая наглость. У Дуни даже рот открылся. Она медленно повернулась к Семену:
        - И что это означает, позволь спросить? Куда ты меня везешь?
        - В одно укромное местечко, где нам никто не помешает.
        - В каком это смысле?
        - В прямом. Нам нужно побыть вместе, узнать друг друга заново.
        - Постой-ка! Я не собираюсь никуда с тобой ехать. Останови машину, - понимая, что это бесполезно, Дуня все же подергала дверь. - Немедленно остановись! Слышишь?! Это незаконно, в конце концов!
        - Что именно?
        - Увозить меня вот так! Это похищение! Сколько у нас дают за похищение?
        - Собираешься заявить на меня в полицию? - беспечно усмехнулся Краснов. Как будто точно знал, что ничего ему не будет. Даже за такую выходку.
        - Если ты меня не отпустишь сию секунду! Семен, я не шучу. Это же срок. И немаленький.
        - Думаешь, мне есть что терять?
        - Думаю, да! - воскликнула Дуня, не сумев скрыть дрожи в голосе.
        - Ты боишься меня?
        - Я не знаю, что и думать!
        - Не бойся. Ничего плохого я тебе не сделаю. А что касается потерь… Я не могу потерять лишь тебя. Со всем остальным я справлюсь.
        Дуня зачарованно моргнула. Прислонилась лбом к прохладному оконному стеклу и снова покачала головой:
        - Ты спятил. Поверить не могу, что это происходит на самом деле. И сколько ты собираешься меня удерживать?
        - Столько, сколько потребуется, чтобы ты поняла…
        - Что поняла?! - заорала Дуня, встрепенувшись.
        - Что только здесь, со мной, ты будешь счастлива.
        Глава 21
        Дуня моргнула. Повернулась к нему всем корпусом и принялась шарить по его лицу ищущим неспокойным взглядом, надеясь разглядеть какой-то подвох, искорки смеха в глазах или дрожащие от едва сдерживаемой улыбки губы. Но очень быстро поняла, что он и не думал смеяться.
        Телом пробежал холодок. Память услужливо вытолкнула на поверхность недавний разговор с отцом:
        - …я знаю таких, как Краснов! Они ничего просто так не делают… Он вознамерился тебя получить! Разве ты не видишь?
        - И? Ну, вознамерился. Допустим. Дальше что? Как, по-твоему, он меня получит, если я не собираюсь ему себя вручать?
        - Думаешь, он тебя спросит?!
        Дуня тогда фыркнула. Ведь все опасения отца ей казались чрезмерными. И, если на то пошло, даже параноидальными.
        - Нет? Тогда что - выкрадет и под замок посадит? - спросила она беспечно. А теперь вот смотрела в глаза Семена - бесстрастные, пустые глаза, и понимала, что этот безумец действительно ни перед чем не остановится. И вполне может быть, она зря недооценивала как его самого, так и возможности, которыми этот мужчина теперь обладает. Господи… Он ведь с президентом за ручку здоровается. Он служил в какой-то наверняка засекреченной структуре, да и сейчас не особенно-то отошел от дел. Что такому, как Краснов, стоило ее спрятать? Навсегда! Ведь только за последние годы было несколько случаев, когда каким-то чудом находились женщины, попавшие в руки маньяков. Может, Семен тоже маньяк? Что она о нем, нынешнем, знает?!
        Абсурдный страх перехватил горло. Тяжело дыша, Дуня схватила сумочку. Достала телефон - свою последнюю надежду на спасение, но, как того, наверное, следовало ожидать, Семен тут же перехватил ее руку.
        - Лучше пусть он у меня полежит, - сказал он, вынимая гаджет из ее занемевших пальцев.
        - Ты совсем, что ли? Это мой телефон! Моя жизнь. Немедленно прекрати. Ты до чертиков меня пугаешь! - Дуня развернулась к двери и что есть силы задергала ручку. А когда та не поддалась, стала бить по обшивке и стеклу ладонями.
        - Перестань, Дунь, пожалуйста. Ты поранишься.
        - Как будто тебе не все равно! Чертов маньяк… - Дуня, которая в своей жизни не обидела ни одного живого существа, набросилась на Краснова с кулаками.
        - Прекрати! Здесь опасный участок…
        - Так остановись!
        К удивлению Дуни, Семен вывернул руль, послушно съезжая с дороги. На его лице красовался отпечаток ее ладони. На поросшей темной щетиной щеке с остервенением бился пульс.
        - Немедленно разблокируй дверь, - дрожащим голосом попросила она.
        - Ты боишься меня. Знаешь, но боишься. Или как раз поэтому?
        Если в голосе Дуни и впрямь звенел страх, то в его - болезненное недоверие. И даже разочарование. Как будто она, черт его дери, не имела права на свои чувства! Как будто это она его этим предала. Страх в груди потеснила злость.
        - Не знаю, Семен! Господи, мы ведь пятнадцать лет провели порознь. Живя каждый своей чертовой жизнью!
        - А в мечтах ты была моя.
        Дуня медленно подняла взгляд. Чувствуя, как мучительно в груди колотится ее сердце, а в ушах громким эхом разносятся его слова. И как только в этом шуме она услышала щелчок разблокируемой двери? Как во сне, не глядя, снова потянулась к ручке. Дверь открылась. Дуня вывалилась из салона и пошла, как пьяная, вдоль обрыва.
        «А в мечтах ты была моя»…
        - Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, - заметил Семен, устремляясь за Дуней следом.
        - О, подозреваю, тебе нетрудно собрать на меня целое досье.
        - Да, нетрудно. Но я не узнал из него ничего нового.
        И снова Дуня недоверчиво обернулась. Он что, серьезно за ней шпионил? Она не знала, плакать ей или смеяться. Она вообще не понимала, что испытывает по этому поводу. С одной стороны, Дуню жутко бесило то, что он посмел так бесцеремонно нарушить ее границы. С другой (и это неправильно - спросите любого психолога!) - просто безумно льстило. Вызывало щемящий трепет в груди и…
        - Ты любишь свеклу и не очень любишь морковку, ты не пересматриваешь Хатико, потому что когда сделала это впервые, прорыдала все выходные. Ты любишь театр и, несмотря на то, что являешься большой гурманкой, не умеешь готовить. Твой любимый цвет - зеленый, но нравится он тебе вовсе не потому, что подходит к твоим глазам, а потому что мать, в твоих воспоминаниях о ней, была в зеленом платье. Ты очень добрая, умная и целеустремленная. По факту ты добилась всего, о чем мечтала. Так что мое досье - это полная чушь. Я и так знал о том, что там будет написано. Потому что никогда в тебе не сомневался.
        Дуня ухватилась за ветку нависающего над пропастью дерева. Опустила голову на сложенные руки и, боясь дышать, впитывала в себя его голос.
        - Ты практически не изменилась, - подвел итог Семен, опуская ей на плечи руки. - Даже внешне, - от его теплого дыхания на ее коже выступили мурашки и нырнули за воротник парки. Дуня задрожала, не пытаясь этого скрыть. Понимая всю бесполезность усилий.
        - Льстишь, - усмехнулась она.
        - Нет. Даже красивей стала.
        - Зато изменился ты.
        - Я не изменился в глобальном смысле. А все изменения, что со мной произошли, уж поверь, сделали меня только лучше.
        Может, от того, что они были в высокогорье, где разреженный кислород, а может, по какой-то другой причине, Дуня все сильней задыхалась.
        - Ну, не знаю. Тому Семену, с которым я встречалась в семнадцать, и в голову бы не пришло меня похитить.
        - Ты была слишком хорошего обо мне мнения. Знала бы ты, сколько раз я мечтал утащить тебя в свою берлогу и никуда… никуда не отпускать.
        - Так почему же не утащил?
        - Потому что у тебя были другие планы на жизнь. Это не сделало бы тебя счастливой.
        - Они и сейчас другие. Но ты все равно привез меня сюда.
        - Ты не понимаешь! Я не прошу, чтобы ты отказывалась от своей жизни. - Семен резко отстранился. Отошел на шаг, зарываясь пятерней в густые волосы. - Я прошу чертов шанс! Одну единственную возможность показать, какой бы эта жизнь могла быть со мной!
        - Семен… - Как марионетка, Дуня вскинула перед собой руку.
        - Пойдем в машину. Здесь жуткий ветер.
        - Ты вернешь меня в деревню?
        - Нет, - сказал, как отрезал, и плотно, так что выступили желваки, стиснул челюсти.
        - Глупость… Какая же глупость! У меня полно работы.
        - Сколько времени ты можешь уделить нам? Ответ «нисколько» я не принимаю.
        Ухватившись за слова Семена, в которых ей виделась какая-никакая конечность происходящего безумия, Дуня воспрянула духом.
        - Если ты разрешишь мне пользоваться интернетом, я смогу выделить два дня.
        - Четыре.
        - Давай сойдемся на трех, - вздохнула. - Но сразу скажу - это пустая затея.
        - Ну, это мы посмотрим. А пока пообещай, что хотя бы подумаешь о том, как развернуть свой бизнес с поправкой на то, что ты останешься здесь.
        Дуня закусила губу и отвернулась, чтобы Семен не понял - в своих мечтах она уже примеряла на себя эту ситуацию. Да-да, не он один мечтал… И эти чертовы мечты были так же хороши, как и несбыточны. Как-то Краснов сказал, что все зависит от них самих. Очень беспечная позиция человека, который всю жизнь жил сам по себе. У нее же была совсем другая история. Дуня чувствовала большую ответственность. Перед отцом - благодаря которому она так быстро пошла вверх по карьерной лестнице, перед партнерами и подчиненными, перед тем же Вовкой, развернувшим ради нее свою жизнь на сто восемьдесят градусов, перед его родителями-дипломатами, которым вряд ли пойдет на пользу скандал с отменой свадьбы, да даже перед чертовыми сотрудниками свадебного агентства! Тем пришлось здорово попотеть, чтобы организовать все именно так, как Дуня мечтала.
        А еще (может, для кого-то это вообще покажется дуростью, но сама Дуня так не считала) - перед всеми женщинами, которые столько лет боролись за свои права. Ведь благодаря им Дуня получила шанс реализоваться в истинно мужской профессии. И теперь разве она могла отказаться от полученной должности ради того, чтобы быть чьей-то женой?! Кем она будет, если откажется? Предательницей? Той, которая даст лишний повод сказать - ну, вот, чего еще было ждать от бабы?! Вот почему с ними никто не хочет иметь дел. С мужиками куда проще. Они не бросят карьеру, чтобы выскочить замуж. Или родить ребенка. Последняя мысль отозвалась в сердце сладкой ноющей болью. Только этого ей и не хватало! Не вовремя проснувшегося материнского инстинкта.
        - А ты мне пообещай, что не станешь… Не станешь… - Дуня замялась, все еще до конца для себя не решив, можно ли доверять Краснову. Сердце подсказывало, что да. Но Дуня, в сложившихся обстоятельствах, не была склонна верить сердцу.
        - Чего?
        - Не станешь ко мне приставать! - выпалила она на одном дыхании.
        - А если ты начнешь ко мне приставать первой?
        - Этого не случится.
        - Тогда нечего и бояться, - губы Краснова растянулись в белоснежной улыбке пирата. Дуня ему не поверила ни на грамм. Возможно, проблемы не возникло бы, верь она хотя бы себе. Но ведь, что самое интересное, себе она верила еще меньше, чем Семёну.
        - Давай и правда вернемся в машину. Я замерзла.
        К счастью, они успели сделать это прежде, чем начался мелкий противный дождь. Дуня смотрела, как дворники неторопливо сметают с лобового стекла частую морось, и прикидывала в уме, куда он может ее везти. Не то чтобы она испытывала тот дикий ужас, что вначале, но когда они свернули с дороги на размытую дождями и талым снегом грунтовку - напряглась.
        - И все же куда ты меня везешь?
        - В замок Синей бороды. Бу! - Семен отпустил руль и приблизил к ней руки со скрюченными пальцами в шутливой попытке напугать. Но практически тут же улыбка растаяла на его лице. И он заметил серьезно: - Ты что, правда испугалась? Я имею в виду, в самом начале. Сейчас-то понимаю, что нет.
        Дуня не видела причин отрицать правду.
        - Я ведь действительно тебя не знаю. Может, за прошедшие годы у тебя усвистела кукушка. У военных такое бывает. Разве нет? ПТСР и прочие… расстройства.
        - У меня абсолютно точно нет никаких расстройств. Я по сто раз в год прохожу всякие комиссии. И это всегда весьма глубокие исследования, смею тебя заверить.
        - На чудовищные поступки способны не только маньяки.
        - Нет? А кто еще?
        - Люди, наделенные избыточной властью.
        Дорога стала совсем уж плохой. Дуне пришлось вцепиться в торпеду, чтобы удержаться.
        - Я не воспользуюсь своей властью в ущерб тебе. Зато у меня есть некоторые идеи, как использовать ее во благо.
        - И что это за идеи?
        - Например, я мог бы выхлопотать для тебя больше заказов здесь. Все эти гранты, участие в госзаказах и прочее.
        В стороне, между деревьев, показался домик. Совсем небольшой деревянный сруб на берегу шумной, но не слишком широкой в этом месте речки. Который Дуня не увидела, потому как все ее внимание было сосредоточено на Краснове.
        - Ты правда сделал бы это для меня? - спросила она, откашлявшись.
        - Я бы сделал для тебя что угодно.
        Дуня покачала головой:
        - Сначала похищение, теперь - откровенный подкуп. Ты никогда не сдаешься, да? - внутри разливалось сладостное тепло. Рассудок мутило осознание его одержимости. Наверное, покопавшись в его мозгах, психологи бы нашли ей какое-то объяснение. А пока никаких объяснений происходящему не было, Дуне только и оставалось, что ей не поддаться. Хотя, если честно, она все сильней сомневалась, что это вообще возможно.
        - Никогда. Это второе из моих самых лучших качеств.
        - А первое, очевидно, скромность? - усмехнулась Дуня.
        - Нет. Преданность. Я никогда тебя не предам. - И покуда она хватала ртом воздух, оглушенная таким признанием, Краснов, будто ничего такого в нем не было, бодро заметил: - Кстати, мы приехали. Пойдем. Я провожу тебя в дом, а после вернусь за продуктами.
        Не сумев скрыть любопытства, Дуня выбралась из машины. Домик был симпатичным, почти незаметным с дороги. Впрочем, если бы ее стали искать, тот, наверное, все же нашли бы. Да и с возвышенности, если пройти вглубь импровизированного двора, можно было, хоть и с трудом, разглядеть какую-то деревню. Дуня решила, что в случае чего запросто сможет сбежать. И окончательно успокоилась. Подумаешь - три дня. Пролетят - и не заметишь.
        - О чем задумалась?
        - У меня совсем нет вещей.
        - Ничего. Я с радостью поделюсь. В моих трусах ты выглядела просто изумительно.
        Глава 22
        Внутри домик выглядел таким же непритязательным, как снаружи. Зато в нем было все необходимое. Небольшая кухонька, туалет, широкий диван и большая двуспальная кровать в мансарде, на которую вела добротная деревянная лестница. Завидев это лежбище, Дуня спешно отвела глаза. И, как на грех, поймала смеющийся взгляд Краснова. Щеки обожгло. Память всколыхнулась и пошла переливчатой рябью. Один в один напоминающей море в ту ночь, когда они впервые были с ним вместе. Одну единственную ночь, что у них была в юности.
        - Давай я помогу тебе разобрать продукты.
        Дуня открыла первый пакет и стала выгружать на стол консервные банки, лотки с мясом, упаковки макарон и крупы…
        - Еды нам хватит на год, - заметила она настороженно.
        - Я не знал, как надолго мы здесь останемся. К тому же я много ем.
        - По тебе незаметно, - признала очевидное Дуня, достала упаковку салата, повернулась к раковине и застыла, вновь встретившись с его смеющимися глазами. Нет… Все же рядом с ним ничего ей не угрожало. В плане жизни так точно. Маньяки так не смотрели бы. А вот во всем остальном…
        - Жарко, - Краснов ухватил свитер за ворот и потащил вверх. - Ты не против, если я разденусь?
        Конечно, он ее дразнил. И, конечно, ей не следовало на это вестись, а лучше было бы отвернуться. Да только как? Когда он притягивал взгляд сильнее всякого произведения искусства. Вот Дуня и пялилась на него, открыв рот. К счастью, выводя ее из транса, зазвонил телефон. Тот самый, который у нее бесцеремонно отобрали. Дуня нахмурилась, протянула руку и с намеком пошевелила пальцами:
        - Отдай!
        Семен, видимо, не уверенный, что ей можно доверять, откликаться на ее просьбу не торопился. После, правда, нехотя достал телефон из кармана и отдал, не забыв посмотреть, кто звонит. От такой наглости Дуня сердито фыркнула. Краснов ответил ей ангельской улыбкой. Которая, впрочем, не сумела ее обмануть.
        - Да, Юль. Привет.
        - Привет! Ну, рассказывай, как ты?
        - Да ничего вроде бы. Хорошо, что ты позвонила. Я как раз хотела перенести нашу встречу на пятое число…
        - Дык ради такого - святое дело - перенести, - засмеялась Юль Санна. - А ведь какова! Между нами ничего нет… Наши отношения - дело прошлое… Нет, чтобы сразу меня послушать.
        - Я не понимаю, о чем ты.
        - О Семене, конечно же. Он когда попросил у нас ключи от домика…
        - Так это ваш дом?! - Дуня потрясенно осмотрелась, будто впервые видя окружающее ее пространство.
        - А чей же еще? Семен, что, не сказал, куда вы едете?
        - Да я вообще не планировала ехать с ним! Он… он меня похитил!
        - Избавь меня от интимных подробностей ваших забав, - захохотала Юлька, отчего Дуня чуть было не взвыла в голос.
        - Я серьезно! Он… маньяк.
        - Ты сейчас жалуешься или хвастаешься?
        - Ну, все! Довольно, - вмешался Краснов, забирая телефон из рук Дуни. - Юль, прости, дорогая. Нам сейчас не до тебя.
        Юлька захохотала и что-то ему ответила, Дуня не расслышала, что именно. Злясь на Семена, на всех их друзей, которые, будто не понимая, что их время с Красновым упущено, настойчиво пытались их свести, вцепилась побелевшими пальцами в край стола. Хоть убейте, она не могла втолковать, как взрослые люди могли вести себя так по-детски. Ну, ведь и дураку было понятно, что ничего из этого не выйдет! И дураку.
        - Дунь…
        - Что?!
        - Расслабься. Правда. Я не кусаюсь.
        - Ты выставляешь меня перед друзьями легкомысленной вертихвосткой. Я же буквально два дня назад приходила в их дом с другим мужчиной!
        - Мне кажется, ты слишком сильно зациклилась на том, что о тебе скажут или подумают другие. Раньше ты была более смелой.
        - Раньше я была молодой и глупой!
        - А мне кажется, наоборот. Тогда тебе хватало мужества жить своей головой.
        - Ты хочешь сказать - чувствами!
        - Может быть. А что в этом плохого?
        - То, что, поддавшись чувствам, можно влёгкую наломать дров.
        - Или нет. Не попробуешь - не узнаешь. Так ведь? Что толку по сотому разу обсуждать одно и то же? Лучше расслабься и получай удовольствие. Вот… Присядь.
        - Что ты планируешь делать?
        - Налью нам выпить, затоплю печь, приготовлю обед… Как ты на это смотришь?
        Отрицательно. Да только вряд ли его на самом деле волновали ее желания. Поэтому Дуня лишь пожала плечами.
        - Я тебе помогу.
        - Неужели ты научилась готовить? - поддразнил ту Краснов, извлекая кусок говядины из вакуумной упаковки.
        - Нет, - испытывая непонятно откуда взявшееся смущение, будто она созналась в чем-то постыдном, Дуня открыла один из кухонных шкафчиков. - Но что-нибудь почистить или порезать смогу даже я. Вот, например, картошку.
        - Я это сделаю быстрей.
        - Потому что в армии тебе частенько доводилось дежурить по кухне?
        - Нет, - Семен откинул темноволосую голову и рассмеялся. - В том месте, где я служил, такими глупостями не баловались. У бойцов были более серьезные задачи.
        - Какие? Нет-нет, я не прошу выдавать мне какие-то секреты, - поспешила заверить Дуня, натолкнувшись на его внимательный взгляд. - Но если ты можешь что-нибудь рассказать, мне будет очень интересно послушать.
        - Тогда начать, думаю, лучше с того, что стараниями твоего отца меня изначально отправили в самую жопу…
        Дуня, которая взялась мыть овощи, замерла.
        - В какую-то горячую точку? - спросила, чувствуя, как от ужаса немеет в затылке.
        - Да нет. Что ты. Я имел в виду спецподразделения.
        Час от часу не легче.
        - Тебе было очень тяжело?
        Семен помедлил, откупоривая бутылку. Бокалов не нашел, а потому по-простому налил в стаканы. Пододвинул Дуне, а проходя мимо, ласково провел по ее щеке пальцами:
        - Тяжело мне было остаться без тебя. Может, меня и спасло то, что некогда было киснуть. В СИЗО я вообще не мог спать, а там… От усталости вырубался, стоило голове коснуться подушки. Потом меня заметили, пригласили кое-куда… Ну, и завертелось. Порежешь салат?
        Так, в четыре руки, они приготовили обед. Вино разморило, ослабило контроль. И совсем скоро Дуня неожиданно для себя поняла, что такого тихого счастья не испытывала давно. А может, и никогда вовсе. В печи уютно трещали поленья, приготовленное Семеном мясо таяло во рту, мерзкий дождь сменился мокрым пушистым снегом, который очень быстро накрыл все вокруг белоснежным пуховым одеялом.
        Он сказал, что хочет показать, какой может быть их жизнь. Очевидно, она могла быть такой. И, наверное, кому-то это могло показаться банальным. Но ведь и счастье, как уже поняла Дуня, довольно простая штука. И не зависящая от большинства тех факторов, что многим кажутся основополагающими.
        В какой-то момент Дуня поймала себя на том, что ей даже не важно, что Семен говорит или рассказывает. В смысле, счастьем было уже то, что она могла вот так, разомлев от выпитого и от идущего от печи жара, слушать его низкий чуть хрипловатый голос. Смотреть, как шевелятся его губы, как под плотной, будто дубленой кожей прокатываются желваки, а на небритых щеках, когда он улыбается, образуются складки. По-новой его изучать. Открывать для себя его, повзрослевшего. Устоявшегося. Умного. Неожиданно начитанного и насмотренного. Наверняка другого, что бы он там ни говорил, но по какой-то совершенно необъяснимой причине все такого же ей родного.
        И кто бы ей, материалистке до мозга костей объяснил, как такое возможно? Это протянувшееся сквозь бесконечность времени чувство?
        - Хочешь, покажу тебе дом?
        Ну, уж если поддаваться этому безумию, то по полной…
        - Да. Конечно. Давай.
        Дуня залезла в телефон. Открыла 3D визуализацию.
        - Конечно, лучше бы смотреть на большом экране. Но уж как есть.
        - Ничего себе. Я думал, ты мне покажешь какие-нибудь хитроумные чертежи, в которых я…
        - Ничего не поймешь?
        - Ну, почему же? Нас учат читать любые схемы.
        - Зачем?
        - Затем, что когда готовишь какую-нибудь операцию, обычно приходится работать именно с чертежами, - пояснил Семен и тихо добавил: - Это очень красиво.
        - Обычно к таким проектам привлекаются дизайнеры интерьеров, но тут я делала все сама. Конечно, это все можно переделать под твой вкус.
        - А здесь все и так соответствует моему вкусу.
        Дуня уткнулась в изображение, чтобы не смотреть на Краснова. Сместила пальцем картинку. И вдруг поняла, что, вполне возможно, неосознанно и впрямь делала поправку именно на его вкус. На его вкус таким, каким он ей представлялся. Разве это не ужас? И разве это не доказательство того, что их история с Красновым её никогда до конца не отпускала?
        - Рада, что тебе нравится, - сухо заметила она, сворачивая изображение.
        - Очень. Говоришь, ты это все планировала для себя?
        - Угу.
        - Удивительно.
        - Почему?
        - Потому что, как мне кажется, это очень большой дом для тебя одной. Я насчитал, по крайней мере, две комнаты, которые можно было бы отвести под детские.
        - Это - гостевые.
        - А-а-а, - протянул Краснов, кажется, ничуть ей не поверив. Дуня хотела было возмутиться, но у нее снова зазвонил телефон.
        - Отец. Я отвечу.
        - Да, пожалуйста, - милостиво взмахнул рукой Краснов, откидываясь спиной на мягкую спинку дивана и поджимая ногу. Ну, вылитый падишах. Сильный и такой красивый, что у нее каждый раз при взгляде на него перехватывало дыхание.
        - Привет, пап. Как долетел?
        - Долетел отлично. Только я так и не понял, за каким чертом меня сорвали с места.
        - Неужели встреча в мэрии отменилась?
        - Нет! Но она была абсолютно ни о чем. Эти идиоты просто морочили мне голову. А я-то думал…
        Неосторожно повернувшись, Дуня чуть было не опрокинула свой стакан. Дернулась, поймав тот в последний момент, вскинула ресницы и потому успела уловить мелькнувшее в глазах Краснова веселье. Нет… Ну, нет! - пронеслась в голове безумная мысль. Он не мог это подстроить, или…
        - Я бы сделал для тебя что угодно.
        Дуня отошла к окну. Дернула створку. Ей показалось, что среди голых деревьев мелькнул чей-то силуэт, но она была так растревожена, что не придала этому никакого значения.
        Особенных новостей ни у нее, ни у отца не было, поэтому разговор с ним свернулся быстро. Отложив телефон на подоконник, Дуня прижалась разгоряченным лбом к стеклу. То, что Семен подошел к ней вплотную, она скорей почувствовала - передвигался тот совершенно бесшумно, как большой дикий кот. А потом ее затылка коснулся его горячий лоб. Невинное касание, которое окончательно спутало ее мысли. Он ей напоминал побитого жизнью щенка. Все равно доверчивого и ласкового. Мысль о том, что не стоит… не стоит ему позволять, мелькнула и растворилась в тянущемся от приоткрытого окна сквозняке. Дуня наклонила голову к плечу, разрешая губам Семена скользить по ее шее. Она не была уверена, что это изменит ее решение. Она просто не могла не поддаться тому мощному, сокрушающему все на своем пути чувству, что вырвалось из-под контроля.
        Стены, которые она так старательно возводила, защищая свое истерзанное, собранное по кусочкам сердце, пали. Где-то там, вне этого дома, от нее ждали взрослых поступков, решений и дел. Здесь же… все как будто отодвигалось прочь за контур бревенчатых стен. Здесь же… царили беспечность и сказка. Здесь прекрасный принц, которого она столько лет любила, любил ее. И, кажется, не было ничего прекраснее этого. И правильнее.
        Его жаркие губы скользили ниже, разгоняя по телу дрожь. Все так же трещал огонь, шуршала опадающая на пол одежда. Их близость всегда сопровождалась стихией. Воды - когда он на берегу моря любил ее в первый раз. Огня - сейчас.
        Дуня повернулась, чтобы ничего не упустить. Жадно провела ладонями по его телу и обвила шею, привлекая к себе. Взгляд Семена горел неудержимым пламенем, заставляющим ее медленно тлеть. И просить еще.
        Как она жила без него? Как будет жить, если… Нет-нет, нельзя. Нельзя об этом думать. Нужно ловить момент.
        - Так?
        - О, да-а-а…
        - И вот так? Не молчи, милая. Скажи, что тебе хорошо!
        Взрослый маленький, сомневающийся в том, что достоин любви, мальчик… Почему-то в самый прекрасный, самый сладостный момент ее жизни в глазах закипели слезы.
        - Лучше, чем когда-либо.
        - О, господи… - прохрипел Семен, срываясь в какой-то совершенно бешеный темп.
        Глава 23
        Семен знал, что это будет хорошо. Потому что это было хорошо даже тогда, пятнадцать лет назад, на неудобном, усыпанном мокрым песком пляжном лежаке, когда, кажется, ничего тому не способствовало, а лишь, наоборот, мешало. И Дунина неопытность, и страх причинить ей боль, и невозможность прекратить, наконец, до нее дорвавшись. Да и этот песок, чтоб его, который царапал разгоряченную происходящим кожу, лип к воспаленным губам, неловким, будто вдруг одеревеневшим рукам, подушечкам трясущихся от накатывающих эмоций пальцев… Он ведь тоже мешал, да. Но зато еще долго потом, скрипя на зубах, оставался единственным наглядным доказательством того, что их близость с Дуней ему не привиделась.
        Так вот, Семен знал, что с ней ему будет хорошо. Но не предполагал, насколько. Это было даже смешно. С его опытом, который, чего уж греха таить, был далеко не маленьким, не знать… Не догадываться даже, как это может быть с женщиной, которую всем сердцем любишь. Которую однажды и навсегда обозначил, как свою. Ту самую.
        И нет. Он ни в коем случае не сравнивал произошедшее с Дуней с тем, что у него было до нее. Как можно сопоставлять десятибалльный шторм с летним грибным дождем? Он просто… удивлялся. Тому, каким наивным был, полагая, что в этом вопросе его ничем уже не удивить.
        Ошибся. Дуня просто вышибла из него дух. Ничего, абсолютно ничего для этого не сделав. Лишь не таясь глядя, почти как тогда, блестящими леденцовыми глазами в его глаза. Одно непонятно - если в первый раз они блестели от боли, то почему сейчас? Может быть, у нее, как и у него самого, душа болела? От осознания, сколько времени было упущено? У них уже могли быть взрослые дети. Сын. Или дочь. А может, и оба сразу. И дом, который сейчас был лишь на бумаге… Вполне возможно, уже давно был бы возведен и обжит.
        Осознавать это было мучительно больно. Поэтому Семен гнал от себя ненужные мысли и стоял на том, что точно так же все могло сложиться и по-другому. Они могли расстаться, по молодости и глупости не справившись с выпавшими на их долю испытаниями, могли стать вообще другими… И, может, эти пятнадцать лет порознь - совсем не напрасны. Почему-то всегда упущенное время люди представляют все увеличивающейся пропастью. Но ведь вполне вероятно - это трамплин. Возможность разбежаться, набрать скорость и силы перед финальным броском навстречу?
        Может, если бы за это время он не стал тем, кем есть, ничего бы ему рядом с ней не светило? Чтобы и дальше жить со спокойным сердцем, Семену в это очень хотелось верить. Нет. Не так… Ему жизненно важно было верить именно в это. Он и старался. Но страх все равно не отпускал его до конца. И лишь усиливался, когда страсти чуть поулеглись, и стало понятно, что случившееся между ними сейчас не дало Краснову никаких гарантий на будущее. Ведь и теперь Дуня могла уйти.
        Семен чуть приподнялся. Подтянулся на локтях, надеясь, что в вертикальном положении ему станет легче дышать. Растер ноющую грудь.
        - Что-то случилось?
        - Нет. Я пойду попить. - Краснов поцеловал Дуню в макушку, вдохнул ее нежный аромат и лишь потом встал. - Тебе принести?
        - Угу.
        Прежде чем уйти, Семен бросил на Дуню еще один взгляд. А ведь он не соврал - Дуня почти не изменилась. Все такая же девочка. Кожа изумительная, светящаяся, как наливное яблочко. Пухлые губы, прозрачные глаза в обрамлении рыжих ресниц, трогательная россыпь веснушек чуть ниже ключиц, сейчас наполовину прикрытая простыней, потому что Дуня осталась все такой же застенчивой, чистой и неиспорченной. Такой неиспорченной, что ее дьявольски захотелось… не испортить, нет. Скорей, испытать. Краснов чуть дернул простыню.
        - Эй! - смутилась Дуня. Он уставился на нее, как зачарованный, в тот же миг пожалев о том, что сделал, потому что… В общем, то, что затевалось как испытание для нее, обернулось не абы каким испытанием собственной воли. Ему просто безумно захотелось повторения. И скрыть это, по понятным причинам, было нельзя. Дуня закусила губу, залипнув на, так сказать, наглядном свидетельстве…
        - Ну, я пойду.
        - Ага…
        И ведь она так и не отвела взгляда. С губ Краснова слетел то ли стон, то ли короткий смешок. Он крутанулся на пятках и пошел вниз. Уже в кухне прислонился лбом к прохладному металлу холодильника и дал себе команду остыть. Эмоций было слишком много. Ему нужно было как-то сладить с уже имеющимися. А новые потом уж дозировать. Чтобы сохранить способность мыслить ясно. И какой-никакой контроль. Он и так здорово рисковал, увозя Дуню. Черт его знает, что бы он делал, если бы она не сдалась.
        И что он будет делать, если ее уступка не даст результата, на который он очень рассчитывает.
        Семен сделал глубокий вдох. Достал из холодильника бутылку газировки и с жадностью осушил едва ли не половину. Не помогло. Тогда он сунул голову под кран.
        - Что ты делаешь? - раздался удивленный голос, а следом перед его носом возникла тонкая рука - Дуня протянула ему полотенце.
        - Решил освежиться.
        - И как?
        - Нормально.
        Забыв о том, что обещал принести ей попить, Краснов обхватил Дунино запястье и, потянув ее на себя, с жадностью уткнулся лицом в её завившиеся в крупные локоны волосы. С его мокрой головы ручьями стекала ледяная вода - полотенцем он так и не воспользовался, Дуня ежилась, но, кажется, и не думала отстраняться, будто чувствовала ту же нужду, что и он. Или, может быть, страх.
        И ведь он никогда и никого ни о чем не просил. Если только мать уговаривал, чтобы та прекратила себя разрушать, водить в дом мужиков, из-за которых у него не было ни детства, ни какой бы то ни было нормальной юности. А тут в который раз повторил:
        - Дай нам шанс. Пожалуйста, Дуня… Дай мне шанс. Не уезжай. Ты ни о чем не пожалеешь. Я слово тебе даю. Ну? Что ты молчишь? Скажи…
        - Я ведь здесь. С тобой. Так? - шепнула она, водя ладонями вверх по его рукам. Это было не то, что он хотел от нее услышать. Это не было безапелляционным «да». И, черт его дери, Краснов это понимал. Поэтому со стоном отчаяния он снова на нее набросился. Надеясь и веря, что сможет хоть так ее переубедить. Потому что иначе… А зачем тогда все вообще?
        Уснул после тревожным, беспокойным сном.
        - Эй! Красавчик, вставай. Не то проспишь все самое интересное.
        - Это что же?
        - Рассвет! Я, между прочим, приготовила завтрак.
        Это было чудесно. Буквально сцена из его грез. Которые, как он все сильнее того боялся, были несбыточными.
        - Врешь. Ты не умеешь готовить.
        - В нарезке бутербродов мне нет равных! - показательно обиделась Дуня. Что-то стукнуло. Краснов открыл один глаз - оказалось, его девочка опустила поднос с завтраком на тумбочку. Это было их первое утро вместе…
        - Ну? - Дуня вызывающе вздернула рыжую бровь. И подперла бока кулаками, став похожей на сварливую женушку. Прям, как он мечтал. Еще одна сцена, не испортить которую можно, лишь перестав думать о будущем. Задвинув подальше невеселые мысли, Семен улыбнулся, подыгрывая хитрой лисе.
        - Что ну? Я еще не попробовал.
        - Так пробуй!
        Явно испытывая ее терпение, Семен потянулся к кружке, отпил вкусный обжигающе горячий кофе, варила тот машина, так что испортить напиток было нельзя, и потянулся к бутерброду.
        - Это что такое зеленое?
        - Авокадо.
        - Какая-то девчачья еда?
        - Ты сам его купил! Так что не пытайся меня убедить, будто не знаешь, что это такое. - Дуня закатила глаза.
        - Наверное, взял по ошибке, - не сдавался Краснов, откусывая добрую половину бутика сразу.
        Авокадо в сочетании с хрустящим хлебом, слабосоленой семгой и яйцом-пашот - действительно вкусное блюдо.
        - Ну?! - повторила Дуня.
        - Вкусно. Но, Дунь, мне таких, чтобы наесться, надо штук пять.
        - Серьезно? Ты и вправду обжора.
        - Нет. Просто ты выпила из меня все соки. Подумать только, а с виду - сама невинность.
        - Последний раз был незащищенный, - вмиг помрачнев, напомнила Дуня.
        - Я успел, - как ни в чем не бывало, парировал Краснов, сверля ее напряженным взглядом. Конечно, произошедшее можно было списать на острый приступ страсти. Но он-то знал, что сделал это намеренно. Надеясь, если не привязать ее к себе самым что ни на есть проверенным способом, то, по крайней мере, посмотреть на реакцию. Что-то ему подсказывало, что мысль о материнстве могла заставить ее пересмотреть свои планы. Дуня созрела к этому. Сто процентов. Ведь не зря же она с такой любовью нянчилась с маленькой Наной. Он видел этих двоих пару раз. И от этой картины у него, взрослого, абсолютно не сентиментального мужика, от нежности начинало тянуть под ребрами.
        - Это не слишком надежный способ. Тем более что до этого… - Дуня трогательно покраснела и переступила с ноги на ногу, поджав красивые пальчики.
        До этого они не успели сходить в душ.
        - Тебя это беспокоит?
        - Нет, - подумав, Дуня взмахнула рукой. - Сейчас безопасные дни, но будет лучше, если мы не будем в будущем до такой степени забываться.
        Да, наверное. Так будет честно по отношению к ней.
        - Это сложно. Рядом с тобой я теряю голову, как прыщавый пацан.
        - Ты никогда не был прыщавым.
        - Точно. Иди сюда…
        - И не подумаю. Доедай и собирайся.
        - Куда?
        - На прогулку. На улице чудесная погода. И отличный пухляк. Я нашла в кладовке лыжи. Мы могли бы прокатиться, раз уж у нас выдался неожиданный отпуск.
        - Я бы предпочел не вылезать из кровати.
        - Мечты-мечты, - пропела Дуня, для пущей надежности пятясь от разворошенной постели подальше.
        - Все равно по такому снегу кататься нельзя. Высока вероятность схода лавин. Погода менялась два раза за последний день.
        - Ну, мы просто посмотрим. Вставай, лентяй. Может, все не так плохо, и мы сумеем найти пологий спуск.
        - Ты хочешь моей смерти, женщина, - прокряхтел Краснов, поднимаясь.
        - Не ожидала, что ты такой неженка. Разве тебе не нужно поддерживать себя в форме, или что-то такое?
        - Беспокоишься о моей форме? - Семен потянулся, наклонил голову к одному плечу, к другому, играя внушительными мышцами, и хищно улыбнулся.
        - Ой, все. Я пойду собираться, а ты как хочешь. Только знай - бездельникам не положено поощрение.
        - Так-так, это уже интересней! А что мне будет, если я пойду с тобой?
        - Я еще не придумала… - отмахнулась Дуня, с трудом пряча улыбку.
        - У меня есть пара идей! - догоняя ее на лестнице, заметил Краснов.
        - Всего пара? Ты меня разочаровываешь, - не осталась в долгу Дуня. Ответом ей был оглушительно громкий смех.
        Прогулка вышла чудесной. Шагая рука об руку, они много говорили, смеялись и хулиганили, будто вернувшись обратно в юность. Дуня не замечала, но Семен так организовал их маршрут, что тот был абсолютно безопасным. Но на то, что он, стремясь защитить ее от любой угрозы, по привычке пристально осматривал склоны, она все же обратила внимание.
        - Никаких шансов прокатиться? - наморщила нос.
        - Может быть, завтра. Вон там.
        - Да ты что? Там же склон градусов десять, не больше.
        - Зато это безопасно. К тому же не факт, что мы даже на него полезем. Я еще посмотрю.
        - Ты настоящий зануда.
        - Только в некоторых вопросах. Например, тех, что напрямую касаются твоей жизни.
        Дуня притихла. Не глядя на него, спрятала нос в одолженный у хозяйки домика шарф. После коснулась его руки своей в шерстяной варежке, взявшейся ледяной коркой, и они молча побрели дальше.
        А на следующий день лыжи все же были. Но поскольку в этом месте не было никаких подъемников, скатиться они могли всего несколько раз. В первый - Дуня с Семеном шли почти лыжня в лыжню. Во второй он замешкался, поправляя заклинившее крепление. Так что громкий, пронесшийся по горам эхом хлопок Семен услышал, будучи скрюченным в три погибели. В мгновение насторожившись, он пригнулся и внимательно осмотрелся по сторонам. Первым делом, конечно, убедился, что с Дуней все хорошо. А потом он скорее почувствовал, чем увидел некую вибрацию, которая могла означать лишь одно… Залп спровоцировал схождение снежных масс, что теперь двигались прямиком на Дуню. На принятие решения у Краснова была от силы пара секунд. Впрочем, его привыкшему действовать в чрезвычайных ситуациях мозгу больше и не требовалось. Он мог заставить лавину изменить траекторию только одним способом. Немного ее «подрезав». Это было очень рискованно. Но за неимением альтернативы Краснов стрелой полетел вперед.
        Глава 24
        Дуня далеко не сразу поняла, что происходит. Остановившись внизу, она хотела было окликнуть Семена, а потом, потом она увидела это… Сердце замерло на какой-то миг и понеслось вскачь, будто наперегонки с несущейся на нее снежной массой.
        - Нет, - пискнула Дуня, наблюдая за стремительно мчащей лавине наперерез фигуре Семена. Она не была профессиональной лыжницей, но даже ей было понятно, что этот безумный мужчина задумал. За какие-то доли секунды Дуня как будто прожила несколько жизней. И… умерла. Ведь, несмотря на все усилия Краснова, это был гораздо более вероятный сценарий. Альтернативой ему - смерть его самого. Или смерть их обоих.
        - Не-е-ет! - закричала она, срывая горло.
        Нет… Этого просто не могло случиться. Теперь, когда они снова встретились, когда поняли… да-да, поняли, что просто обязаны быть вместе, что, может, только для этого они рождены, что весь их жизненный путь - путь навстречу, вновь потерять друг друга?
        - Нет… Господи, пожалуйста. Если ты нас снова свел… Пожалуйста, не забирай его.
        Дуня плакала и не чувствовала этого, будто загипнотизированная разворачивающейся перед ее глазами драмой. Она не могла пошевелиться, не могла бежать, хотя это вряд ли бы ей помогло. Она просто стояла, да. И молилась, может быть, впервые в жизни.
        На ее глазах два снежных потока встретились. Снег вспенился, вверх поднялись снопы сверкающих искр. И замерли. Гул, вызванный движением снежных масс, резко оборвался. Внезапно наступившая тишина обрушилась на уши. В них шумело, как под толщей воды. И ритм этому шуму задавал оглушительный грохот сердца.
        Как она отмерла, как нашла его… Дуня не помнила. Опустилась рядом на колени. Зубами сдернула перчатку. Коснулась горла.
        - Пожалуйста-пожалуйста, господи. Не забирай его у меня. Я больше никогда, ничего у тебя не попрошу. Только не забирай. Я люблю его… Я же так сильно его люблю. - Голос срывался, в горле премерзко булькало. Слезы душили и размывали, туманили картинку перед глазами.
        - Я уж думал, что никогда не услышу этих слов. Так бы и сказала, что мне надо сделать, чтобы… - Договорить Краснов не смог, потому как Дуня, осознав, что он жив-здоров, схватила его за грудки и с непонятно откуда взявшейся в таком хрупком теле силой встряхнула.
        - Ты жив!
        - Ну, конечно. Что мне будет?
        - Господи! Ты жив, жив… - шептала она, целуя его руки и те местечки, целовать которые не мешал шлем на его голове.
        - Не надо, ну что ты… Дуня, милая… Прекращай, нам нужно выбираться отсюда.
        - Прости, что я тебя не послушала. Прости, что пристала к тебе с этими лыжами… Это я во всем виновата!
        Ужас сменился сокрушающим чувством вины.
        Семен приподнялся на локте, дернул застежку шлема, стащил тот с головы и настороженно осмотрелся.
        - Нет. Виноват тот, кто выпустил залп.
        - Наверное, здесь тоже ведут работы противолавинные службы. Я, кажется, даже видела вчера их сотрудника, - шмыгнула носом. Дуне все еще не верилось, что они спасены. Облегчение разливалось внутри горячим потоком, выталкивающим на поверхность кожи мурашек.
        - Где видела? - напрягся Краснов, осторожно растирая руками ее одеревеневшую спину.
        - У нас во дворе.
        - Ты уверена?
        - Не знаю. Я была слишком расстроена. А что…
        - Здесь не работают противолавинные службы. Дерьмо. Нужно отсюда поскорее выбираться.
        Краснов еще раз внимательно осмотрелся, сканируя взглядом пространство. Отсекая страх, Дуня задумчиво закусила губу. Ей и в голову не могло прийти, что кто-то мог действовать намеренно. Поэтому, поразмыслив, она заметила:
        - Наверное, это были какие-то охотники. Ну, или подвыпившие туристы. Знаешь, из тех, что палят в воздух на радостях.
        Семен переубеждать ее не стал.
        - Тогда нам тем более нельзя тут рассиживаться. Пойдем.
        Дуня не спорила. Она уже начала замерзать, да и после произошедшего у нее не было никакого желания здесь оставаться. Ее охватила такая слабость, что даже ноги передвигались с трудом. В домик Дуня вернулась едва живая.
        - Собирайся, - скомандовал Краснов. Дуня удивленно моргнула, поражаясь тому, как поменялся его голос. И даже пластика изменилась, приобретя какую-то странную звериную хищность.
        - Прямо сейчас? Мы же хотели остаться до завтра?
        Семен, который принялся складывать их вещи в сумку, замер. Поднял холодный недоумевающий взгляд. Будто он, что-то для себя решив, настолько сосредоточился на поставленной перед собой задачей, что не считал в принципе возможным её обсуждение. Это позволило ей очень много о нем понять. До того, как он, взяв себя в руки, на мгновение вновь выключил свой суперрежим.
        - Боюсь, нам придется пересмотреть наши планы. Пока я не знаю, что произошло, оставаться здесь небезопасно.
        И вот тут до нее окончательно дошло… Дуня сглотнула и, поежившись, обхватила себя ладонями.
        - Ты полагаешь, что это кто-то сделал специально?
        - Я не знаю этого. Но лучше перестраховаться, - понимая, что она здорово напугана, Краснов бросил сборы и, подойдя вплотную к ней, ласково коснулся щеки: - Я не могу тобой рисковать, даже если вероятность этого минимальна. Понимаешь?
        - Д-да. Но постой… Кому это нужно? Это может быть как-то связанно с твоей работой, да? Ты кому-то перешел дорогу?
        Краснов не торопился с ответом. И лишь сильней сжимал челюсти.
        - Как я уже сказал, пока рано о чем-то судить.
        Да, но он и не отмел ее предположение, а значит, кто-то и впрямь мог желать ему смерти. Еще бы. Учитывая то, чем Семен занимался. Схлынувший только-только ужас вернулся. Дуня прижалась к его шее широко открытым ртом. Дыша им. Заглушая свою панику, но все равно задыхаясь.
        - Ну, все-все, девочка моя. Все же хорошо.
        - Да, но…
        - Но что?
        - Мне теперь все время придется о тебе волноваться?
        Семен отстранился, так чтобы получить возможность заглянуть ей в глаза. Выискивая в них что-то одному ему ведомое.
        - Это означает, что твой ответ «да»?
        - Смотря на какой вопрос.
        - Ты останешься со мной? К черту Берлин?
        Дуня зажмурилась, взвешивая все еще раз. Хотя после всех брошенных с перепугу клятв и обещаний Богу думать здесь было не о чем. Этот страшный случай, возможность сравнить каждый из сценариев жизни, и ужас, который она испытала, осознав, какой может быть эта самая жизнь без него, не оставили ей и крупицы сомнений.
        - У Берлина нет ни одного шанса.
        - Даже если теперь тебе придется все время обо мне волноваться?
        Хороший вопрос - вынесет ли она жизнь в постоянной тревоге? Она не знала на него ответа. Но, с другой стороны, если задаться вопросом - вынесет ли она жизнь без него, ответ был весьма однозначным. Нет. А значит, нет и иного выбора.
        - Даже тогда. Я постараюсь не слишком выносить тебе мозг своими женскими страхами, - всхлипнула Дуня.
        - Значит, решено.
        Сомнение. В голосе этого сильного, несгибаемого мужчины, который без тени сомнений бросился навстречу смертоносной лавине, послышались дикие в его устах нотки… Нотки болезненной неуверенности, от которой у Дуни в груди что-то мучительно сжалось. Она чуть ссутулила плечи, переживая теснящую боль. Опустила голову и только тут увидела, что Краснов протянул ей руку, желая по-партнерски скрепить их союз. Но поскольку его намерение поначалу ускользнуло от ее внимания, тот был готов уже пойти на попятный. Не в силах этого допустить, Дуня спешно обхватила его ладонь и энергично встряхнула.
        - Решено.
        - Дунь…
        - М-м-м? - она не смотрела на него, понимая, что всухую проигрывает борьбу со слезами, и не желая показать ему свою слабость.
        - На самом деле я уже давно отошел от всяких дел. Никаких «хвостов» за мной не тянется. Я был осторожен.
        - Значит, ты меня проверял? - изумилась она.
        - Да. Наверное. Понимаешь, мало какая женщина выдержит, когда ее мужик неизвестно где пропадает, и непонятно, какой опасности подвергается.
        - Я бы выдержала! Даже тогда, - с непонятно откуда взявшейся горячностью и убежденностью заметила Дуня. И снова Семен молчал, внимательно на нее глядя. А потом улыбнулся и кивнул:
        - Да. Ты бы смогла. Господи, Дунь, ты хоть понимаешь, как я тебя люблю?
        - И я тебя люблю. Жаль, что мы потеряли столько лет.
        - Мы наверстаем. Клянусь. А пока и впрямь нам лучше поторопиться.
        Дуня так и не поняла, угрожало ли им хоть что-то в самом деле, но в гостиницу они вернулись благополучно. Семен тут же уехал, сославшись на дела. Наградив ее на прощание коротким голодным поцелуем.
        В следующие до отъезда дни они виделись всего пару раз. Во-первых, потому что Дуня была под завязку загружена работой, а во-вторых, потому что ей пришлось уехать раньше, чем она планировала. Об этом попросили немецкие партнеры. И Дуне показалось, что Семен даже обрадовался такому повороту.
        - Быстрей уедешь - быстрей вернешься, - объяснил он. Ах, если бы ее удовлетворило это объяснение. Вдруг оказалось, что за тысячи километров от него так трудно противостоять своим страхам. Те вгрызались в нее с новой силой, заставляя сомневаться в правильности принятого решения. Подпитывал их и самый родной для нее человек…
        - Ты окончательно спятила! - орал отец, примчавшись в Берлин, как только узнал, что она отменила свадьбу. - Променять карьеру, отличного парня на жизнь с каким-то агрессивным воякой в глуши! Чем ты думаешь? Кем ты меня выставляешь? Я все уши прожужжал Кохману насчет партнерства, ты шла к нему пятнадцать лет!
        Разочарование во взгляде отца было невыносимым. Дуня сжалась, надеясь, что ей не придется выбирать между двумя самыми главными в ее жизни мужчинами.
        - Тебя больше беспокоит твоя репутация или мое счастье?
        - Счастье?! Ты думаешь, будешь счастлива с этим… этим…
        Отец отвернулся. Ударил кулаком по барной стойке в квартире, которую она снимала последнюю пару лет, справедливо решив, что это гораздо лучше, чем каждый раз оставаться в гостинице.
        - Папа…
        - Что? - ссутулив плечи, устало поинтересовался тот.
        - Мне ведь было очень плохо, безумно плохо тогда, когда твоими усилиями мы с Семеном расстались, но я тебя все равно простила. Потому что люблю и… принимаю таким, каков ты есть. Т-ты н-не мог бы т-тоже меня принять т-такой? Безнадежно любящей мужчину, который тебе не нравится. И хотя бы попытаться принять его. Ради меня.
        Ответом Дуне был тяжелый вдох.
        - Ну, и где он? Этот мужчина. Тогда, когда он так тебе нужен? В самый ответственный момент! Где он?
        - Ну, зачем ты начинаешь? Семен ведь невыездной, и тебе прекрасно это известно.
        - Краснов за ручку здоровается с президентом. Неужели ты думаешь, что при желании он не смог бы выхлопотать разрешение? - Дуне нечего было на это сказать. Эти же вопросы она гнала от себя последние две недели. Которые, кстати, ей любезно предоставили для того, чтобы еще раз хорошенько обдумать свое решение.
        - Значит, у него есть причины этого не делать.
        - Дуня, девочка, подумай тысячу раз. Не отказывайся от карьеры! Это возможность, которая выпадает, может быть, раз в жизни.
        - Я не отказываюсь от карьеры. Пойми ты это, наконец! Более того, благодаря Семену я вчера получила приглашение на участие в одном интересном проекте…
        - Благодаря Семену или своему таланту? Давай на берегу уточним. Он так и сказал - я выхлопотал для тебя проект?
        - Нет! Семен никогда бы так не сказал. Не стал бы хвастаться и пускать в глаза пыль. Он человек действия, а не слов.
        - Тогда тем более сейчас он должен быть рядом. Когда завтра ты огласишь Кохману свое окончательное решение, пожалуйста, прими это к сведению.
        Отец уехал, оставив после себя гулкую тишину, которую Дуне срочно нужно было чем-то заполнить. Она сверилась с часами, произвела в уме нехитрый подсчет, высчитывая разницу во времени, и набрала Быкова, который к этому моменту как раз должен был ознакомиться с предварительной сметой на строительство лашкшеки отеля у горячих источников. Сначала Роман долго не отвечал. Потом так же долго не мог понять, чего она от него хочет. Да и Дуня ведь тоже не сразу поняла то, что он чудовищно… пьян.
        - Отель? Ик… А не будет никакого отеля. Я выхожу из проекта. Пусть дальше Юлия Александровна сама с этим… - грязное ругательство, слетевшее с его губ дальше, удивило Дуню едва ли не больше, чем все сказанное ранее.
        - Эй, Роман, ты вообще как, в порядке? У вас все хорошо?
        - У нас? У нас… - бестолково повторил он и пьяно рассмеялся. - А нет никаких нас! Мы разводимся.
        Глава 25
        Решение отправить Дуню в Берлин в сложившейся ситуации было единственно верным. Поэтому, наступив на горло собственным чувствам и нужде круглосуточно находиться при ней, Семен ее и спровадил. Чего ему стоило это решение? Нескольких лет жизни - так точно. Ведь не имея возможности самому контролировать происходящее там, он просто с ума сходил. Пожалуй, такого испытания его выдержка еще не знала. И в этом заключалась злая ирония - в том, что он, старающийся контролировать вокруг себя все и вся, в самом важном, ключевом вопросе, решающем всю его дальнейшую жизнь, был вынужден положиться на другого. Довериться судьбе, женщине. Позволить себе веру в то, что его, Семена Краснова, кто-то до такой степени любит, что ради него пойдет на все. И выступит против всех… Для человека, которого никто и никогда не любил, это означало так много!
        Впрочем, все эти испытания были вынужденными. Сам себе Краснов мог признаться, что ни за что не стал бы так рисковать (мало ли, может, Дуня не настолько тверда в своих чувствах), если бы здесь ей не угрожала опасность. А ведь она угрожала. Он кожей чувствовал, что та история со сходом лавины была кем-то срежиссирована. И что человек, которого Дуня видела ошивающимся вокруг затерянного домишки Быковых, ей не привиделся. Пока Дуня закрывала вопросы по Берлину, Краснов носом рыл снежное крошево в попытке найти следы, которые вывели бы его на преступника. Проблема в том, что он сходу подумал не на того… Подумал, потому что все на это указывало. И мотив у человека был - зуб на Семена за то, что тот его выгнал, считай, с волчьим билетом, необходимые знания и навыки альпинизма. Грешил Краснов на своего бывшего инструктора. Того самого, что чуть не загубил его ребят в горах в ту ночь, когда он не иначе как чудом спас Дуню. У него неделя ушла на то, чтобы отработать эту версию. А она не подтвердилась. Что поделать, порой и на старуху бывает проруха. И ведь не сказать, что эта неделя прошла впустую. Все же
Краснов был профессионалом и не отметал других версий совсем. Самой паршивой из них была, пожалуй, версия о том, что случившее берет начало в его прежней, связанной с разведкой, жизни. Он даже поднял старые связи (на это ушло еще пару дней), но оказалось, что и с этой стороны все тихо. Семен перевел дух и крепко взялся за еще одну версию. Ему не давала покоя мысль, что, вполне возможно, преступник, кем бы он ни был, покушался вообще не на них с Дуней. Почему нет? Владелец домика, у которого все и случилось, Роман Быков - парень непростой, богатый. А там, где водились деньги и сталкивались интересы большого бизнеса, ничего нельзя было исключать. Решив, что для начала ему стоит обсудить этот вариант с Романом, Краснов в тот же вечер ему позвонил. Но Бык не ответил. Ни на первый звонок, ни на второй… Когда Семену не удалось связаться с другом и на следующий день, он решил поймать того дома. Тем более что у него был для этого отличный повод - у Жучки, которая со щенками до сих пор оставалась у Быковых на передержке, заканчивался корм.
        Семен припарковался у непривычно притихшего дома. Позвонил. Ворота открылись. Навстречу ему в шлепках на босу ногу выскочила Кира.
        - Привет. Ты чего неодетая выбежала?
        - Привет. А мама не с вами?
        - Нет, - изумился Краснов.
        - Ее до сих пор нет.
        - А папа дома?
        В глазах Киры блеснули слезы. Закусив дрожащую губу, она покачала головой:
        - Папа уже два дня дома не ночует. Они с мамой сильно поругались.
        - Так, иди в дом. Я со всем разберусь и позвоню, хорошо?
        Кира с облегчением закивала. Вариантов, где мог остановиться Роман, было не так уж много. Семен нашел его в гостинице. Той самой, единственной в их деревне. Хотя и не без приключений - вышколенный персонал категорически не желал выдавать местонахождение босса. В общем, что называется, к телу Краснов добрался лишь после звонка администратора самому Роману. К телу - в прямо смысле. Потому как Бык был мертвецки пьян.
        - О, какие люди! Ик… Заходи. Выпьем… Ты чего хочешь? Виски… Чего тут еще у меня есть? Ка-а-а-ажется, я все уже в одно рыло прикончил. Лена! - окликнул администратора.
        - Я Катя.
        - Ну да. Сгоняй в ресторан. Закуски нам и… Ты определился, что будешь пить?
        Семен видел Романа в разных ситуациях, но никогда таким. Красные мутные от выпитого глаза, тремор в руках, явно несвежая одежда…
        - Ром, сейчас не до этого. Катя, оставьте нас.
        - Ну, ты че? Все же так хорошо было!
        - Я к вам домой заезжал. Там Кира очень волнуется.
        За спиной Краснова захлопнулась дверь - Катя все ж тактично удалилась.
        - Кира? А чего ей волноваться?
        - Юля до сих пор не вернулась домой и…
        Договорить Краснов не успел, потому как Быков, пьяно покачиваясь, подлетел к нему и схватил за грудки:
        - Никогда… Слышишь? Никогда при мне не произноси ее имя, - брызжа слюной, проревел тот.
        - Да что с тобой не так? - изумился Краснов, разжимая пальцы Романа. - У вас там дети одни. И жена пропала. Я, между прочим, ей тоже не могу дозвониться.
        - Ей не до этого. Она небось с любовником кувыркается… Тва-а-арь, ну какая же тварь!
        - Стоп, Ром. Я не знаю, какого черта у вас произошло, да это и неважно… - и снова их разговор прервали. На этот раз - у Быкова зазвонил телефон. Черте что! Впрочем, могла звонить Юлька, поэтому Семен спросил: - Не хочешь взять трубку?
        - Не хочу!
        - А если это дети? - припер друга к стенке Краснов. Тот шумно вздохнул. Бросил на него злой взгляд из-подо лба, но все же поплелся к дивану, на котором и валялся всеми позабытый айфон.
        - Сиваков? А ты какого черта мне трезвонишь? - Краснов насторожился. В отличие от пьяного в дым Романа, он соображал гораздо быстрей. И звонок начальника здешней полиции, в контексте всего происходящего, не мог его не насторожить. - Чего? Кто захватил? Кого захватили? Мою жену? У меня больше нет жены! Постой, что значит захватили?
        Дослушать, что ему говорили, Быков не успел. Ведь понимая, что от него сейчас не будет никакого толку, Семен выхватил телефон из его рук.
        - Митя, это Краснов. Доложи, что случилось…
        Что случилось, Сиваков охарактеризовал одним матерным словом. Которое очень точно, впрочем, описывало то, что произошло.
        - Я буду на месте через три минуты. До моего приезда ничего не предпринимай, слышишь?!
        - У тебя нет полномочий, Сёма. Не дури.
        - Будут, - рявкнул Краснов, отключаясь. Вернул телефон успевшему протрезветь за время их разговора Быкову и рванул к двери. Роман увязался за ним, со скоростью, которой никак не ждешь от человека его комплекции. Семен это оценил, как оценил и то, что Бык не стал его задерживать бестолковыми расспросами. Хотя очевидно, что он до сих пор толком не понимал, что же на самом деле произошло. И по-хорошему, следовало объясниться.
        - В здание администрации ворвался вооруженный мужик. Из местных. Если верить Сивакову, тот недавно получил решение суда, обязавшее его снести объекты самовольного строительства. Вот у мужика и упала планка…
        - Господи… - Бык побледнел. - Кто-нибудь пострадал?
        Семен устроился за рулем и, как бешеный, сорвался с места. Где-то совсем неподалеку взвыла полицейская сирена.
        - Кроме Юльки, которая задержалась, в здании никого не было. Даже охранника. Вот почему тот беспрепятственно проник в ее кабинет.
        Быков кивнул, мол, понял. С остервенением растер ладонями лицо, которое то ли от выпитого, то ли ввиду последних новостей приобрело нездоровый, землистый оттенок.
        - Что же делать?
        - Тебе ничего. А мне нужно кое с кем связаться…
        - С кем?
        - С Бугаевым. Такие происшествия в его компетенции, - разъяснил Семен, прикладывая трубку к уху. - Виктор Сергеевич, Краснов беспокоит… Да-да, по поводу атаки на администрацию.
        Спустя минуту после начала разговора у Семена на руках была схема здания и вся имеющаяся на данный момент информация в принципе. А уж в детали Краснов вникал, прибыв на место. Как раз решался вопрос о штурме. Все как в старые добрые времена.
        - Я правильно понимаю, вы хотите открыть огонь? Насколько это безопасно? У него на мушке моя жена… - начал было Роман и поморщился, запнувшись на последнем слове. Если честно, Семен и сам не видел в этом никакой необходимости. К тому же, если нападающего ликвидируют, они никогда не узнают, он ли выпустил тот самый залп, который чуть было не стоил жизни им с Дуней. Краснов приставил к глазам бинокль и, еще раз все хорошенько взвесив, подошел пошептаться с командующим операцией. Его проникновению на объект предшествовал лишь короткий спор. А там все случилось буквально за две секунды. «Не растерял еще навыков», - подумал Семен, в одно касание обезвреживая горе-террориста. Юлька, сидящая до этого на полу, вскочила на нетвердых ногах, всхлипнула по-бабьи громко и бросилась к нему на шею.
        - Ну, все-все, Юль, все позади, - утешал подругу Краснов, пока ворвавшаяся группа вязала еще толком не пришедшего в себя мужика.
        - Он ведь угрожал нам! Прям на слушаниях угрожал, а я всерьез этого не воспринимала. Никто не воспринимал… - всхлипывая, делилась Юль Санна, но оборвалась, стоило ей заметить мужа. Уставилась на него больными глазищами, а тот, убедившись, что все хорошо, развернулся на пятках и, тяжело ступая, будто каждый шаг давался ему с трудом, пошел к двери.
        - Рома!
        Быков остановился. Его поникшие плечи напряженно замерли. Не уходя, но и не возвращаясь, он стоял посреди комнаты.
        - Ромочка, пожалуйста, не уходи… Ромочка…
        Юлька сама рванула вслед за мужем, тот не пошевелил и пальцем. Но когда жена упала в его объятья, отталкивать ту не стал. И даже накрыл ее затылок широкой нескладной какой-то ладонью. Семен поежился под напором всех тех чувств, что увидел на лице друга. Не хотел бы он сейчас оказаться на его месте!
        А потом были долгие следственные действия, на которых он просто обязан был поприсутствовать. И ведь остался Краснов не зря. Потому как напоследок, уже на выходе из комнаты, где проходил допрос, мужик зло прошипел:
        - Жаль, что ты все-таки тогда не подох.
        Когда тогда - можно было не уточнять. Семен усмехнулся. Этот моральный урод не знал, что своим проклятьем подарил ему самый ценный, из всех возможных, подарок. Счастье знать, что ни ему, ни тем более Дуне, ничего больше не угрожает. А значит, он мог с чистым сердцем возвращать домой свою девочку. И заканчивать весь этот кошмар под названием «жизнь без нее».
        Он вышел из кабинета, улыбаясь, как дурак. Прошел по гулким коридорам, толкнул тяжелую дверь на улицу и остановился, увидев сидящего на ступеньках Быкова.
        - Решил, что простата тебе больше не нужна?
        - Чего? - удивленно моргнул Роман.
        - Говорю, не сиди на холодном - простынешь.
        - Ну, и черт с ним. Мне сдохнуть хочется.
        - Рано ты помирать собрался, Ром. Тебе детей на ноги еще ставить. И все свои проекты до ума доводить.
        - Не будет никаких проектов. Не хочу… Я и Дуне сказал, что мы закрываем лавочку. Хорош. Побаловался, и баста.
        Семен похолодел. Руки сжались в кулаки. Ему хотелось до жути просто, до белой туманящей взгляд пелены схватить Быка за грудки и встряхнуть, что есть силы.
        - Что… ты… Дуне… сказал?
        - Что не будет никакого проекта.
        Мысль о том, что это конец - ударила Краснова наотмашь. Он даже пошатнулся. Семен мог просить Дуню остаться, если бы непосредственно здесь её таланту нашлось применение. Но если Быков действительно свернет работы…
        - Когда? - просипел он.
        - Чего?
        - Когда ты ей это сказал?! - рявкнул Семен.
        - Вчера. А что, собственно…
        - Ну, ты и *удак.
        Краснов схватил телефон, открыл сайт того самого Берлинского бюро. Ни черта не понимая в немецком, он все же сумел прочесть имя Дуни, которая до сих пор значилась среди его сотрудников. Выругался под нос. А усевшись за руль, зачем-то еще полез на страничку Чернова в Инстаграм. Этот урод с таким старанием вел свой блог, что складывалось ощущение, будто ему за это кто-то доплачивал. Чертыхаясь, Краснов открыл последнюю опубликованную фотографию и замер, чувствуя, как немеет что-то внутри. Глубоко вдохнул. Выдохнул… И, вспомнив о том, что у него все готово для выезда, сорвался с места.
        Эпилог
        День выдался таким тяжелым, что в такси Дуня чуть не уснула. Встрепенулась, когда авто резко остановилось, устало растерла глаза и уставилась в окно, за которым рабочие снимали с деревьев праздничные гирлянды. Было что-то ужасно печальное в этой картине.
        - Приехали, - нетерпеливо окликнул Дуню водитель.
        - Извините… - встрепенулась та. - Вот, возьмите, - Дуня расплатилась за поездку, по привычке осторожно ступила на асфальт, но тот, благодаря все тем же коммунальникам, был нескользким. Европа… Все для людей. Перехватив портфель поудобнее, Дуня плечом открыла дверь, медленно поднялась на свой этаж, перекинулась парой фраз с встретившейся ей на пути соседкой. Дома пахло какой-то химией. Приходила уборщица. Этот запах, как и многие другие, теперь она ощущала гораздо острей. Щелкнул свет. Дуня разулась и повернулась к вешалке, чтобы повесить пальто, когда ей на талию опустились чьи-то руки.
        - Тише-тише, это я, - шепнул ей в ухо Семен. Дуня хотела возмутиться, потребовать, чтобы тот никогда впредь так больше не делал, но… Господи, она так соскучилась по нему! Так безумно соскучилась…
        - Ты приехал… - шепнула она, задыхаясь от нахлынувших как-то вдруг и сразу эмоций.
        - Да. Приехал. А ты не ждала?
        Не понимая, почему тот так напряженно на нее смотрит, Дуня зачарованно покачала головой:
        - Нет…
        Она хотела добавить «ты же невыездной», но не успела. Потому что он закрыл ей рот поцелуем. И все вопросы ушли, растворились в окутавшем ее счастье. Счастье быть с ним. Дышать им, пить его, касаться, ласкать, изучать пальцами затейливую карту вен… Раздевать, вырывать с мясом пуговички, потому как пальцы стали вдруг необъяснимо неловкими. Торопиться слиться с ним в одно нераздельное целое как можно скорей. Потому что нет абсолютно никаких сил ждать. Нет никакой возможности… Опалить жаром и сиплым, полным мучительного удовольствия стоном. Не уступив ни миллиметра пространства, не отставая ни на секунду, жадно брать все, что он может дать. И, наконец, до предела насытившись, разлететься под его сумасшедшим напором на миллионы вибрирующих частиц.
        - Сёма… Сёмушка…
        - Что? - задевая покрытый бисеринками пота висок, хрипло уточнил Краснов.
        - Ничего. Сумасшествие какое-то.
        - Почему?
        - Потому что ты здесь… И это все… - Дуня, не ожидавшая от себя такой вспышки, недоверчиво обвела рукой коридорчик, в котором все и случилось. От эмоций ее до сих пор немного потряхивало, и мысли разлетелись в голове, отказываясь подчиняться внятным формулировкам.
        - Боишься, что нас застукают? - глаза Краснова недобро сверкнули.
        - Застукают? - нахмурилась Дуня. - Нас? Кто?
        - Твой женишок, кто ж еще? Ты была с ним? - Семен обхватил ее затылок и приблизил лицо. Дуня уставилась в его гипнотизирующие глаза, отмечая тоненькие морщинки, еще до конца не веря, что это и вправду он… Что они, наконец, вместе! Теперь навсегда. - Чему ты улыбаешься?
        - Это и правда ты… - блаженная улыбка растянула ее губы еще чуть шире.
        - Конечно, я. А с кем, по-твоему, ты только что была? С Черновым?
        - Какая глупость, - захохотала. - При чем тут он?
        - Это ты мне скажи. Какого черта ты его еще не послала? Что здесь делает сумка с его шмотьем? Почему ты с ним обжимаешься на фотографиях. Ну?!
        Дуня удивленно моргнула.
        - На каких фотографиях?
        - На тех, что он постит в своем Инстаграм!
        - Я без понятия, что он постит… Постой, я не пойму, ты в чем меня сейчас обвиняешь? - Дуня попыталась высвободиться из объятий Семена, чтобы надеть халат, но тот все так же прочно ее удерживал.
        - Послушай, тебе ведь совсем не надо быть с ним, чтобы остаться в Берлине. Если это так для тебя важно, я, наверное, мог бы что-то придумать. Ты только прямо скажи…
        - Да что сказать-то? Семён, я тебя не понимаю, правда. Я с Володей давно порвала. За кого ты меня принимаешь?
        - Порвала? Тогда как ты объяснишь это?!
        Краснов подхватил свои валяющиеся на полу брюки, вытащил телефон и сунул Дуне под нос.
        - Этому фото год. Ты не почитал, что написано в описании?
        - Нет, - Краснов будто даже смутился.
        - И ты что, подумал, что я… что я с Володей?! Ты спятил?
        - А какие еще из этого можно было сделать выводы?!
        - Ты решил, будто я тебе с ним изменяю, и поэтому примчался?
        - Да! Нет… Стоп. Это правда? Ты с ним порвала?
        - Господи, да ты же сам был свидетелем тому разговору!
        - Но это фото, а еще сумка с его вещами на входе… - бестолково тряся головой, стоял на своем Краснов до последнего.
        - На выходе! Улавливаешь разницу?! Мне ведь нужно освободить квартиру.
        Дуня не знала, плакать ей или смеяться. Ситуация была и впрямь смешной. Но в то же время невозможно грустной. Он, что же, и впрямь бы ее простил, если бы она за каким-то чертом… с Вовкой? Дуня скрестила на груди руки, но дрожь внутри не исчезла. Она с ужасом думала о том, что такому сильному цельному мужчине стоило сюда примчаться.
        - Освободить квартиру? - Краснов отвел глаза, чтобы скрыть мелькнувшее в них облегчение. Но Дуню этим уже было не провести.
        - Да. Мы ведь об этом договорились, не так ли? - едва не плача от нежности, от совершенно невыносимой обиды за него, мягко уточнила она.
        - Просто ты не уволилась… А тут еще это фото. И Быков со своими истериками. То я буду строить курортный комплекс, то не буду. Я уж решил, что все… труба.
        - И сорвался.
        - Дунь, я бы в любом случае приехал. Все уже было готово. Оставалось только убедиться, что тебе безопасно находиться рядом со мной.
        - Убедился? - сиплым от закипающей в ней любви голосом поинтересовалась Дуня. Краснов же, будто выигрывая время, отстранился, чтобы одеться. Дуня тоже потянулась к висящему на вешалке халату. Эти обыденные действия чуть сбавили накал, но не совсем.
        - Ага. И, кстати, я там ни при чем.
        - Это неважно. Совсем. Я никогда от тебя не откажусь. Даже если твое прошлое когда-то о себе и напомнит. Слышишь? Я никогда от тебя не откажусь.
        Семен замер. Глядя на нее болезненно недоверчиво. И все же… неуверенно кивнул.
        - А, да… Ты же, наверное, не знаешь. У нас там такое случилось, пока тебя не было… - Семен принялся в красках рассказывать о произошедшем с Юль Санной. И Дуня позволила ему сменить тему. Во-первых, потому что и сама не на шутку распереживалась за подругу, а во-вторых, давая себе немного времени, чтобы совладать с чувствами.
        - Знаешь, он ведь и мне угрожал. Но я не придала этому значения. Такие обычно не способны на решительные действия, горазды только болтать.
        - Как видишь, ты ошиблась. Да и я тоже хорош, пошел не по тому следу.
        - Ну и пусть. Главное, что все выяснилось. - Дуня прижалась крепче к его каменно-твердой груди. Потерлась носом о шею. - Слушай, а как ты сюда проник?
        - Элементарно, - пробубнил Краснов, явно не желая вновь возвращаться к этой теме. Дуня тайком улыбнулась. Снова погладила его.
        - Ты - сумасшедший.
        - Ну и что? Ты все равно меня любишь.
        - Люблю. Никогда это не забывай.
        Семен кивнул. Переплел их пальцы, легким движением руки вытянул перед собой их сплетенные руки:
        - Ты сняла то уродливое кольцо.
        - Ага… Уже даже привыкла ходить без него. Оказалось, если украшение носить очень долго, сняв, себя не очень комфортно чувствуешь.
        - Я тебе другое куплю.
        - Это вовсе не обязательно, - терпеливо заметила Дуня. Если честно, она несколько опасалась того, что Семен будет чувствовать неловкость, не имея возможности покупать ей дорогие подарки.
        - Еще как обязательно. Моя жена будет носить кольцо.
        - Ты хочешь, чтобы мы поженились? - затаила дыхание Дуня.
        - Разве я не об этом тебе твержу с нашей самой первой встречи?
        - Ну, справедливости ради стоит отметить, что так ты вопрос не ставил, - Дуня шмыгнула носом.
        - Да? - Краснов почесал в затылке. - Я думал, это само собой разумеется. К тому же…
        - Что?
        - Сегодня мы опять не предохранялись, и, вполне возможно, очень скоро нас станет больше.
        Дуня потупилась. Провела пальцем по его груди.
        - Ты бы этого хотел?
        - Конечно. Я… - Семен затих, кусая щеку, и продолжил, собравшись с силами: - Я ни черта не знаю о том, как быть хорошим отцом, но будь уверена, приложу все усилия, чтобы научиться.
        - Я думаю, ты будешь самым лучшим отцом.
        - Надеюсь. Благо у меня еще полно времени, чтобы к этому подготовиться.
        - Восемь месяцев.
        - Да. Восемь… что?
        Дуня бы соврала, если бы сказала, что не прикидывала в уме, как он отреагирует. Было дело. Но в этих грезах, он никогда не вскакивал, не тряс, головой, как пес. И не расхаживал, абсолютно дезориентированный, по комнате.
        А потом в дверь позвонили. Не имея представления, кто бы это мог быть, Дуня пошла открывать.
        - Папа?
        - А ты кого-то еще ждала? Я пришел, как только поговорил с Кохманом… - заявил Андрей Викторович и замолчал, уставившись куда-то за спину Дуни. - Наверное, глупо спрашивать, что здесь забыл этот… этот…
        - Если ты имеешь в виду моего будущего мужа и отца твоего, папа, внука, то его зовут Семен.
        Смысл сказанного дошел до Дуниного отца с некоторой задержкой. Прошло несколько мучительно долгих секунд, прежде чем его глаза удивленно расширились, а рука взметнулась к сердцу. Все так же стоящий за ее спиной Краснов весело хмыкнул. В один шаг преодолел разделяющие их метры, обнял, накрывая низ ее пока плоского живота.
        - Ну, так и будешь молчать?! - подбоченилась Дуня, которую отец порядком достал своим упрямством. Готовая, если понадобится, ответить за свое решение. Но все ж надеясь, что цена не будет слишком высокой. Что отец не поставит перед ней ультиматум. Либо что-то еще. Потому как, видит бог, она бы выбрала не его…
        Неожиданно на помощь ошалевшему Андрею Викторовичу пришел Семен. Который к тому моменту совладал с паникой и выглядел вполне расслабленно.
        - Погоди, Дунь. Ошарашила человека такими новостями и хочешь, чтобы он тут же тебе что-то ответил. Дай отцу хоть дух перевести. Не каждый же день он узнает о том, что скоро станет дедом.
        - А ты времени зря не терял, да, Сёма? - отмер Андрей Викторович. Непривычно бледный, он уставился на Краснова странным, нечитаемым взглядом. Дуня распрямила плечи, вытянулась, как будто желая прикрыть Семена собой. Он этот порыв оценил. Сжал сильней ее дрожащую от напряжения руку…
        - Мы и так слишком много его потеряли.
        - Не жди, что я стану посыпать голову пеплом. Я защищал единственную дочь. Сейчас ты, может, и не поймешь меня, но родишь свою и узнаешь, как оно.
        - Я и не жду. Предлагаю оставить прошлое в прошлом.
        Семен отстранился и, обойдя Дуню по кругу, протянул будущему тестю ладонь. Тот, не будь собою, помедлил. Но все же руку пожал. Чувствуя, как кружится голова от острого приступа накрывшей ее вдруг сентиментальности, Дуня всем телом привалилась к Краснову.
        - Ты же не собираешься падать в обморок? - прозвучал ласковый бархатный голос.
        - Не дождетесь. Хотя, признаться, вы заставили меня сегодня понервничать.
        - Нервничать не надо. Лучше налей мне выпить, - вступил в диалог отец. - Такую новость нужно отметить.
        И они действительно отмечали… На заднем плане, страхуя от возможных неловких пауз, работал телевизор, включенный на русскоязычном канале, по которому показывали выступление президента на каком-то очередном форуме. Поглощенные беседой, поначалу они не прислушивались, а потом синхронно повернулись к экрану.
        - Дунь…
        - М-м-м?
        - Твой проект расхваливают на всю страну… Ты это слышишь?
        - Языком болтать - не мешки ворочать. Посмотрим, выделял ли нам финансирование.
        Семен недоверчиво уставился на Дуню, перевел взгляд на тестя и… громко засмеялся:
        - Выделят-выделят.
        - Ну, не знаю. Если Роман соберется выйти из проекта…
        - Не соберется! Это он с психу, не подумав, сказал.
        - Правда? А я уж было решила, что за неимением работы мне придется уйти в декрет.
        - И как тебе далось это решение? - резко посерьезнев, спросил Краснов. Он не хотел, чтобы она ради него бросала карьеру. Никогда не ставил ее перед выбором. Но обладая не абы какой женской мудростью, Дуня поняла, что ему бы очень польстило думать, что она выбрала бы его.
        - Пап, закрой уши!
        - Вот еще. Детский сад! - закатил глаза Андрей Викторович. Дуня хулигански улыбнулась, наклонилась к уху Семена и громким шепотом отрапортовала:
        - Удивительно легко далось. Только не говори папе.
        notes
        Сноски
        1
        Кравец - главный герой книги «Долго тебя ждала».
        2
        Иннокентий Коган - герой книги «Бракованная».
        3
        Первый - герой одноименной книги «Первый». Заглядывайте. Она - бесплатна.