В объятиях врага Алисон Робертс
        Любовный роман — Harlequin #527
        Занна обожает свой дом, но застройщики мечтают его снести. Неожиданный визит странного незнакомца дает девушке надежду на спасение старинного дома… и на личное счастье.

        Алисон Робертс
        В объятиях врага

        In Her Rival’s Arms «В объятиях врага»
* * *

        Глава 1
        Его никак нельзя было назвать обычным покупателем.
        Чтобы это понять, Сюзанне Зеленской не нужно было обращаться к интуиции, унаследованной от предков. Незнакомец вступил на ее территорию, и даже его темный силуэт, очерченный косыми лучами заходящего за окном солнца, источал скептицизм. Этот человек не хотел иметь ничего общего с ее бизнесом, что не было редкостью среди посетителей цыганского магазинчика «Чары». Особенно среди мужчин, которых, как правило, внутрь затаскивали их спутницы.
        Но, тем не менее, незнакомец был один, и он решительно двигался вперед: у него явно имелась веская причина войти в ее мирок. Тревожный звоночек у Занны в груди прозвенел довольно сильно, и по ее шее пробежали мурашки. Кто он такой и что ему нужно?
        Она заметила его задолго до того, как он ее, и хорошо рассмотрела его лицо за одно короткое мгновение, когда он появился в дверях. Резкие черты лица подчеркивала неприступная линия рта. Грубое, но очень интересное лицо. Этот мужчина не просто выделялся из толпы — он поистине затмевал всех вокруг. Он был иным. Прекрасным…
        Большая удача, что в магазине другие посетители. У Занны нашлось время прикинуть, что к чему. Она повернулась к девочкам-подросткам:
        — Чтобы использовать эфирные масла для ароматерапии, вам понадобится аромалампа. У нас большой выбор.
        Тяжелые серебряные браслеты на руке Занны мелодично позвякивали в такт каждому ее движению.
        Внезапно она почувствовала, что он смотрит на нее. Хищным, оценивающим взглядом, который обычно приводил ее в бешенство, но сейчас, как ни странно, Занна отреагировала на него совершенно по-другому. Ее кожу покалывало, как будто каждую клетку организма встряхнули, оживили.
        — И как они действуют?  — Одна девочка потянулась за аромалампой.
        — Вниз ставится маленькая свечка…
        Занна отважилась быстро оглянуться. Может, потому, что чувствовала, что больше не находится под прицелом. Так и есть — мужчина прохаживался по магазину, разглядывая предметы на стендах. Мгновение спустя Занна тупо уставилась на девочек, стоявших перед ней. О чем она там говорила?
        — В углубление сверху наливаете воду,  — нашлась она,  — и добавляете туда несколько капель выбранного вами масла. Вода нагреется, и масло начнет испаряться.
        — А это для чего?  — Темноволосая девочка схватила какой-то маленький пузырек.
        — Увеличивает личную силу определенных знаков зодиака.
        Он снова на нее посмотрел. Слушает? Похоже на то. Особенно если учесть исходящую от него мощную волну скептицизма. Да такую хлесткую, что у нее запылала шея. Занну всегда бесило то, что она запросто краснела, а уж сейчас это совсем некстати.
        — Я Стрелец,  — объявила девочка-блондинка.  — Можно открыть пузырек и понюхать?
        — Конечно.
        Девочки стали пробовать масла, и Занна отошла.
        Несмотря на то что она не спускала глаз с незнакомца, она никак не реагировала на его присутствие. Когда он проявлял к чему-то интерес, его напрочь игнорировали. Обычно она не вела себя так ни с одним потенциальным покупателем: законы бизнеса. Но этот мужчина не был покупателем. Его пренебрежительный взгляд, скользящий по полкам с причудливыми подсвечниками и чарками, по столикам с благовониями, по витрине с кельтскими украшениями, и даже легкий удар пальцем по хрустальному шарику, от которого по потолку разошлись радужные лучики, подтверждал, что в его намерения не входило что-либо покупать.
        Но и на человека, зашедшего перекусить, он тоже похож не был. Занна могла представить, как он заказывает себе двойной эспрессо навынос, но не как он засиживается за чашкой травяного чая с экологически чистыми пирожными и печеньем. Он вообще заметил меню на грифельной доске, когда осматривался? Его так увлекли переливы света на потолке от шарика, или он изучал замысловатый узор витража над центральным окном?
        Вот он отошел от нее, направляясь к кучке кристаллов, лежащих в корзине около окна. Незнакомец оказался высоким. Занна вычислила, что он около двух метров ростом, по свисающим с потолка ловцам снов: вплетенные в них перья задели его макушку, когда он проходил мимо. Его черные блестящие волнистые волосы были аккуратно уложены. Длина была ровно такой, чтобы закрывать воротник довольно потертого черного кожаного пиджака. Джинсы сидели как влитые, и обувь была интересной. Не ботинки, а что-то вроде сапог. Повседневная одежда, но на нем она смотрелась как униформа. Создавала ореол властности. Под мышкой незнакомец держал мотоциклетный шлем.
        Витающий в воздухе тестостерон казался Занне почти осязаемым. Она перевела дыхание. Ее интуицию подавляла грубая сексуальная энергия, исходящая от незнакомца. Она едва заметно, но решительно кивнула, и медно-рыжий локон волос, доходящих до талии, перекинулся через плечо. Занна спокойно откинула назад непослушную прядь и направилась к нему.
        — Чем могу помочь?

        Доминик Брабант чуть не выронил камень, который небрежно взвешивал в руке. Войдя в магазин, он увидел эту девушку только в профиль и со спины, потому что она занималась с покупателями. Кстати, со спины он ее отлично рассмотрел, пока она отбивалась от двух приставучих пустоголовых школьниц. Они значительно усложняли возможность поговорить наедине.
        Но он умел ждать. Он давным-давно понял, что терпение вознаграждается.
        Может, подойти к маленькому деревянному столику, закрытому книжными стеллажами, и заказать какой-нибудь чай из меню? Скажем, тонизирующий имбирный чай?
        Решение подняться сюда было принято за несколько минут, что он провел на улице, распутывая клубок воспоминаний и чувств. В венах закипала кровь, и с каждой минутой приливали силы. Это должно было случиться. Судьба давала ему шанс. В жизни он не испытывал более сильного стремления добиться цели.
        Но это личное. Глубоко личное.
        Доминик вздохнул. Наверное, успокаивающий ромашковый чай будет лучшим из вариантов. Нельзя усложнять дело еще больше. А ведь он даже не был уверен, что это именно та особа, с которой ему нужно поговорить. Она могла оказаться просто продавщицей, которой платили за то, чтобы носить темно-фиолетовый халат и иметь невероятные длинные волосы — скорее всего, парик. Настоящие волосы не колышутся на спине, напоминая языки пламени.
        Это просто часть образа. Как и струящееся одеяние и тяжелые серебряные браслеты. Но предположение, что под этой струящейся тканью может прятаться бесформенная толстуха, а волосы под париком окажутся седыми, рассеялось без сомнения при звуке ее голоса.
        Но ведьма — а это была ведьма, если верить собранной информации,  — оказалась молодой.
        Доминик откашлялся, приготовившись посмотреть ей в глаза.
        — Я пока просто смотрю.
        По ее вспыхнувшему взгляду он понял, что она уловила двусмысленность, ведь ее он разглядывал куда дольше, чем товары в магазине.
        Продолжительный визуальный контакт получился случайно. Неподходящий момент, чтобы кого-то запугать, особенно того, с кем пригодится сотрудничать, но из-за близости к окну этот уголок магазина освещался гораздо лучше, чем заставленное свечками пространство внутри. Доминик рассматривал ее карие глаза и веснушки, рассыпанные по бледной коже. А волосы оказались настоящими! Или нет? Ник с трудом преодолел желание протянуть руку и потрогать локон, лежащий на широком рукаве мантии. Просто чтобы проверить.
        — Ищете что-то особенное?
        Занна продолжала смотреть ему в глаза. Едва заметный иностранный акцент в глубоком голосе незнакомца не только интриговал, но и возбуждал, как и все, что она приметила в нем раньше. Ощущение родства душ было более чем волнующим. Как оно так быстро возникло?
        А вообще да… Он искал кое-что особенное.
        То, о чем пообещал, когда ему было всего шесть лет.
        «Мама, когда я вырасту, я стану богатым. Я куплю тот большой соседний дом для тебя».
        Странно, он как будто слышал отголосок сдержанного смеха матери. Чувствовал, как ее руки сжимают его. Слышал грусть, которая всегда придавала ее голосу особый тон.
        «Merci beaucoup, mon cheri. Ce sera merveilleux!»[1 - «Спасибо, дорогой. Это будет замечательно!» (фр.)]
        — Нет.  — Ответ прозвучал более жестко, чем он хотел. Доминик изобразил на лице некое подобие улыбки.  — Ничего особенного.
        Его глаза были темными. При таком освещении — почти черными. Загадочными и пугающими. Инстинктивное желание отвести взгляд казалось почти непреодолимым. Этот человек обладал железной волей, но Занна не позволит себе расслабиться, пока не узнает, что привело его сюда.
        Он подкидывал в руке хрустальный шарик. Девушку не покидала неприятная мысль, что он не просто так играл с камнем. Незнакомец пришел сюда с какой-то целью. Он что-то от нее хотел. Он хотел… ее?
        Нелепая мысль возникла сама по себе. Или это был тщательно скрываемый сигнал?
        В любом случае Занну как следует встряхнуло. По всему ее телу пронесся импульс, он искрился и шипел, пока не превратился в жар, разливающийся в ее животе.
        Желание? Не может быть. Этого чувства она должна была лишиться после фиаско с Саймоном. Но что, если это и вправду оно? Занна боялась, что чувство умерло, а оно просто снова ожило?
        Как легкомысленно! Она не знала о нем ничего. Он вполне мог быть опасным и для нее, и для единственного дорогого ей человека. Осознавать то, что она должна держать себя в руках перед незнакомцем, способным овладеть ее телом, становилось нелегкой задачей.
        Это не только воодушевляло, но и свидетельствовало о том, что Занна еще в состоянии испытывать желание. В последние недели одиночество и в магазине, и дома нагоняло на нее уныние, душило.
        Задача казалась неодолимой.
        — Вы сейчас держите в руках шар из сердолика.
        Занна с удовольствием отметила про себя, что ее голос остался профессионально-обходительным. Если его отвлечь, может быть, он откроет истинную цель своего посещения?
        — Сердолик считается минералом с ярко выраженными целебными свойствами. Он способствует регенерации тканей, повышает гармонию с внутренним миром и обеспечивает концентрацию.  — Она вежливо улыбнулась.  — Он обнажает душу.
        — Неужели?
        Незнакомец не скрывал язвительности. Его собственная концентрация только что чуть не разлетелась на кусочки, хотя камень у него в руках.
        Кто-то действительно верит в магию? Как верят в любовь? Он не из тех. Доминик опустил камень обратно в маленькую плетеную корзинку.
        — Извините…
        Это была девочка-подросток. Видимо, эфирные масла ей надоели.
        — А что там в больших банках?
        — Травы.
        Отвернуться от мужчины было тяжело — вот оно, предупреждение, к которому Занне следовало прислушаться. Несколько мгновений, которые она могла потратить на то, чтобы прийти в себя, показались наградой, но задача усложнилась, потому что теперь девчонки уставились на человека, стоящего у нее за спиной. По выражению их лиц Занна поняла, что они разделяют ее мысль о том, насколько он особенный.
        — Есть обычные травы, например розмарин и базилик,  — продолжила она, привлекая их внимание.  — И много редких вроде пачули, омелы или кассии.
        Занне никогда не надоедало разглядывать тетушкину коллекцию старинных стеклянных емкостей. Они занимали почетное место на широких темных полках позади прилавка. Замысловатая форма и причудливые затычки добавляли загадочности содержимому банок. Они находились повсюду. Они являлись частью ее жизни с тех пор, как она приехала сюда маленькой испуганной девочкой, потерявшей обоих родителей. Они были такими же основополагающими, как и само нахождение здесь, в любимом доме.
        — Их можно зажечь для ароматерапии или пить как чай. Еще они используются для заклинаний.
        — Заклинаний…  — Девочки начали толкать друг друга локтями и хихикать.  — Джен, это как раз для тебя! Любовное заклинание!
        Они еще раз стрельнули глазами за спину Занны, а Джен тряхнула волосами.
        — Посмотрите книжные стеллажи,  — предложила Занна, с неудовольствием отметив прохладцу в своем голосе.  — Вон в той маленькой синей книжке есть неплохие заклинания.
        — Да вы шутите!
        Глубокий голос, прозвучавший неожиданно близко, напугал Занну и вызвал в ней очередную вспышку того восхитительного ощущения. Уже ожившие клетки ее организма будто зажглись. Занна словно видела, как над каждым сантиметром ее тела играли язычки пламени.
        — А глаза тритона у вас в банках не хранятся?
        Вот оно. Первое открытое свидетельство того, что он не был обычным покупателем. Занна обернулась, натянуто улыбаясь:
        — Нет. Мы считаем, что в современном мире их отлично заменяет смородина.
        Захихикавшие девочки не замечали нарастающего напряжения Занны. Она быстро взглянула на дедушкины часы у входной двери магазина. Еще десять минут — и можно закрываться и больше не тратить время на покупателей, не имеющих желания покупать, или на школьниц, у которых на покупки не хватало средств. По крайней мере, девочки получали удовольствие. А незнакомец — нет. Занна чувствовала, что они его раздражают. Почему? Он ждал, пока они уйдут? Чтобы остаться с ней наедине?
        Язычки пламени снова заиграли, но было бы странно предположить, что мощная физическая связь, которую она ощутила, взаимна. Занна ему для чего-то нужна… Ну конечно. И почему ей это не пришло в голову, когда он только вошел? У него был такой вид, словно все вокруг, включая людей, является его собственностью. Как будто он мог щелкнуть пальцами и изменить мир. Дать ей то, чего она хочет больше всего на свете. Или отнять это.
        Занна замерла. А вдруг он из городского совета? Как и владельцу полуразвалившейся многоэтажки по соседству, совету было выгодно продать ее дом и оба здания снести, а на их месте поставить новенькое предприятие. Иногда совет, который имел право принудить Занну к продаже дома, завуалированно ей угрожал.
        Вокруг все стихло. Осталась лишь бездонная тишина, которая каким-то образом подтверждала ее подозрения и вселяла страх.
        Наверное, девочки что-то поняли. Или, может, заметили, что Занна посмотрела на часы.
        — Вы время видели?  — вздохнула одна.  — Похоже, нам сильно достанется!
        Они выбежали из магазина так быстро, что дверь хлопнула и снова распахнулась. Занна машинально ее закрыла и, особенно не задумываясь над тем, зачем она это делает, повернула табличку на двери стороной «Закрыто».
        Потом она обернулась. Медленно. Чувствуя, что встречает свою судьбу.
        Вот и он. Незнакомец расслабленно прислонился бедром к прилавку. Он неподвижно смотрел на Занну, и его взгляд излучал полнейшую сосредоточенность.
        Сейчас что-то случится. Что-то важное.
        Однако его улыбка показалась ей непринужденной. И даже ироничной, в сочетании с приподнятой бровью.
        — Ну вы же на самом деле не верите во всю эту ерунду?
        — Какую именно?  — У Занны забилось сердце. Если он признается в отсутствии всякого интереса, то, может, расскажет, зачем он здесь?
        — Есть из чего выбрать. Ароматерапия, нумерология, хрустальные шары, руны или хиромантия. Ну и Таро, конечно.
        Ее губы тронула озорная улыбка.
        — Я бы с удовольствием прочитала вам ваши карты.
        Незнакомец не обратил внимания на ее предложение.
        — Да все это ерунда.  — Он неопределенно махнул рукой.  — Магия.
        — Конечно, я верю в магию,  — сказала Занна.  — Уверена, вы тоже.
        В ответ он пренебрежительно фыркнул:
        — Pas dans un million d’anneеs[2 - Не в таком возрасте (фр.).].
        Слова были произнесены так тихо, что Занна поняла: она не должна была их услышать, но язык узнала сразу. Французский. Вот откуда очаровательный акцент и особый дух, витающий вокруг незнакомца. Сказанного, допустим, она не поняла, но интонация легко угадывалась. Ядовитая. Почему же он здесь, раз испытывает такие чувства?
        Занна в конце концов устала от этой напряженности и неизвестности.
        — Вы из совета?
        Как только слова слетели с ее губ, Занна поняла, насколько нелепо они прозвучали. Этот мужчина обладал управленческой жилкой не потому, что был французом. За ленивым обаянием могла скрываться самоуверенность до мозга костей. Он не стал бы работать ни на кого, кроме себя. Предположить, что он может служить мелкой сошкой в огромной бюрократической организации, было так же немыслимо, как и отвергать все, чего не может доказать наука. Ничего удивительного, что он насторожился.
        — Прошу прощения?
        — Вы пришли насчет дома?
        Его запинка сказала сама за себя. И взгляд тоже.
        Даже подойди она к нему вплотную, его глаза остались бы такими темными, что зрачков было не разглядеть, но он не смог бы утаить зажегшийся в них огонек. Занна попала в точку. Ей пришел в голову еще один вариант. Возможно, все это тайная проверка. В таком случае лучшим выходом стало бы просто подыграть, изображая подозрительность. Но ситуация была слишком серьезной, чтобы играть. От правды ведь еще никто не умирал, верно?
        Если обезоружить… очаровать этого мужчину, он перейдет на ее сторону.
        — Ордер на охрану исторических зданий,  — сказала Занна.  — Я думала, кто-то придет осматривать дом.
        — Вот как…
        Незнакомец не отрывал от нее взгляда, и на секунду ей показалось, что сейчас он скажет нечто очень важное. Но его взгляд вдруг изменился, и Занна почувствовала, что он передумал. Словно подтверждая свое решение, он кивнул.
        — Хорошо,  — медленно произнес он.  — Я с удовольствием его осмотрю.
        Стоит ли ему показывать? Насколько опасно оставаться с ним наедине? А что, если у него в руках ключ к спасению дома? Было бы здорово получить гарантию его безопасности к тому времени, когда Мэгги вернется домой! Занна была многим обязана своей любимой тетушке, и охранный ордер стал бы бесценным подарком для них обеих.
        Занна глубоко вздохнула. И кивнула ему в ответ:
        — Нужно запереть дверь.
        Отправившись за ключами, находившимися с другой стороны стойки, Занна подошла довольно близко к незнакомцу и снова почувствовала глубоко внутри себя странное завихрение чувств. Теперь еще более сильное. К бурному беспорядочному желанию добавилось чувство опасности.
        Она играла с огнем. Но… жар от него был восхитительный.
        — Я Занна,  — услышала она свой собственный голос.  — Занна Зеленская.
        — Доминик Брабант.
        Он протянул руку — просто знак хорошего тона — и спрятал в дежурной улыбке радость от того, что Занна оказалась именно той, кого он надеялся встретить.
        — Просто Ник.
        — Приятно познакомиться, Ник.

* * *
        Прикасаться к ее руке было так же удивительно, как и слышать ее голос. Его охватил привычный frisson[3 - Трепет (фр.).], который годами служил ему предупреждением, но Ник умел его контролировать. Можно поразвлечься и сбежать, пока удовольствие не станет тюрьмой.
        Не то чтобы Ник надеялся найти его здесь. Скорее он надеялся, что подвернется случай. Сейчас судьба дает ему одну возможность за другой. И как же выйти из ситуации?
        Он смотрел, как Занна наклоняет голову и, придерживая волосы, задувает многочисленные свечи на прилавке. Быстрым движением она разделила волосы на пряди и скрутила их в толстый жгут, свисающий с плеча. Сняв с шеи украшенный кисточками шнур, она выпустила застежку фиолетового халата. Под ним оказались обтягивающие джинсы и ярко-оранжевый топик, чуть приоткрывающий живот, в центре которого было украшение. Медного цвета. Оно напомнило Нику ее необыкновенные глаза. А какая у нее кожа…
        Он был абсолютно уверен, что не найдет на этой молочной коже ни единого изъяна.
        Нигде.
        Mon Dieu… Его тело четко разъяснило, как бы он предпочел обойтись с ней, и его уверенность пошатнулась. Так или иначе он выиграет, потому что он никогда не мирился с поражениями, с тех пор как повзрослел и стал сам распоряжаться своей жизнью, а этот новый проект слишком важен, чтобы менять свои привычки.
        «Запасись терпением»,  — напомнил он себе. Нужно плыть по течению и смотреть, какие еще сюрпризы может подкинуть судьба.
        Зыбкое предчувствие подсказало ему, что награда будет стоить ожиданий.
        Глава 2
        Каменные горгульи сидели на пьедесталах и охраняли лестницу, ведущую в магазин. Пока Занна вставляла старинный железный ключ в замок и проворачивала его, Ник прохаживался по заросшей мхом тропинке между громадных деревьев.
        Поскольку он уже сознался в своей заинтересованности домом, ему не нужно было сдерживать желание оглянуться, чтобы увидеть его с еще одного ракурса. Хорошо, что Занна отвлеклась, и у него появилась пара минут на подавление новой волны бурных эмоций, вызванных воспоминаниями.
        Вот самое первое: он бежит по кирпичной дорожке, точно такой, как здесь, его позвал скрип металлических ворот, объявивший о том, что папа вернулся домой. Его хватают большие, натруженные руки, и он подлетает к небу, а потом его опять хватают. И страшно, и весело, ведь он знает: ничего плохого не случится, когда папа рядом.
        Он слышал отдаленное эхо счастливого детского визга, к которому присоединился довольный хохоток взрослого.
        Пронзительное счастье.
        Ничего плохого и не случалось, когда папа был рядом. Жизнь была наполнена смехом, музыкой, звуками счастья, которые пропали, когда папа ушел.
        Воспоминание рассеялось, заслоненное своеобразным щитом, выработанным за годы. Доминик сосредоточился на доме, включился его профессиональный фильтр: обширные знания архитектуры и значительный опыт сноса старых зданий.
        Дом и вправду был удивительный. Его необычные углы, ниши и веранды производили впечатление выпуклого пятиугольника. Он был покрыт изысканной ковкой, причудливыми прибоинами и модильонами, а наверху стояла башенка, пристроенная, как шпиль церкви, к стене у главного входа, добавляя третий ярус к двум большим комнатам с круглыми эркерными окнами.
        Ее так и тянуло изучить эту потайную круглую комнатку.
        Как маленькому мальчику, глазеющему на нее из-за забора.
        Страстное желание изучить ее вспыхнуло в нем как тогда, в тот момент счастья. Защитные фильтры стали похожи на облака, которые разошлись ровно настолько, чтобы пропустить яркий луч. Настолько яркий, что мог и ослепить.
        Чувство, которое охватит его, если он осуществит свою затею, ошеломит Ника, если он позволит ему выйти наружу. Пусть мама не увидит, как все произойдет, его проект станет памятником единственной женщине, которую Ник любил по-настоящему. Памятником мужчине, которого она любила всем сердцем. Семье, которая у него была невыносимо короткий отрезок времени.
        Ник сглотнул ком в горле.
        — Он удивительный, правда?  — Занна подошла к нему.  — Самый удивительный дом на свете.
        С дерева сорвался лист и приземлился Нику на плечо. Занна еле удержалась, чтобы его не смахнуть.
        — Ему больше ста лет. Стиль эпохи королевы Анны.
        Значит, она правильно угадала, он специалист по старым домам?
        — Откуда вы знаете?  — спросила Занна.  — Вы архитектор?
        — Было дело. Этот стиль возник в восьмидесятых годах девятнадцатого века и долго оставался популярным. Марсельская черепица на крыше появилась чуть позднее, поскольку ее ввели в обиход примерно в тысяча девятьсот первом году.
        Они смотрели друг на друга недолго, но этого оказалось достаточно, чтобы у Занны на мгновение перехватило дыхание. Странная связь между ними обнадеживала ее. Он разбирался в старых домах. Вдруг он полюбит ее дом и поможет его отвоевать?
        — Я только недавно узнала о стиле королевы Анны,  — призналась она.  — Нужно было изучить вопрос, чтобы подать заявление на ордер охраны исторических зданий. Для него характерны всякие затейливые штучки? Башенки, черепица и все такое?
        Ничего страшного не случится, если он не признается в том, что рассмотрение этого ордера и является причиной, по которой он здесь находится. Его голос завораживал ее. И легкий акцент был, бесспорно, сексуален.
        — Стиль также известен как свободная классика,  — проговорил Ник.  — Башенки — одна из его особенностей. Как и конек, сделанный в форме хребта дракона. Такое ощущение, что дом создавал архитектор, который очень любил сказки.
        — Или магию?  — тихо предположила Занна.
        Он отрицательно покачал головой и фыркнул, но уже не с таким раздражением.
        — Для Новой Зеландии обычное дело присваивать стиль и вводить его в моду только после того, как его признает весь остальной мир.
        — Так вы не новозеландец?
        — Я здесь родился. Моя мать француженка. Музыкантша. Она случайно наткнулась на одного новозеландского туриста, который собирался во Францию, чтобы найти свою французскую родню. Мама встретила его в парке, он играл на гитаре, и, по ее словам, она влюбилась сразу же, как только услышала его музыку.
        Зачем он ей все это рассказывает? Нахлынула волна воспоминаний, которым нужно было выплеснуться? Воспоминания бесконечно крутились и нарастали в его голове и душе. Они и вдохновили его на этот проект.
        — Она вернулась, чтобы выйти за него замуж, и в том же году родился я. Он… умер, когда мне было пять лет, и через год или около того мне пришлось переехать во Францию.
        Переломный момент. Когда жизнь стала какой-то неправильной. Ник, конечно, не мог ее исправить, но он мог ценить хорошие моменты. Хотя все равно нельзя было поделиться ими с Занной. Он и так уже, наверное, слишком многое ей рассказал.
        — У меня до сих пор здесь дом,  — закончил Ник.  — Но еще я живу в Лондоне.
        У Занны округлились глаза.
        — А я здесь живу с шести лет. Мои родители погибли в автокатастрофе, и меня взяла к себе тетя Мэгги. Я вообще только недавно вернулась. Последние годы я провела в том же самом Лондоне.
        Точка соприкосновения немного сблизила их, и Ник ощутил прилив тепла, но вдруг, как ни странно, это ощущение сменилось разочарованием. Значит, они жили в одном городе, не зная о существовании друг друга? Как жаль…
        Еще один лист упал с дерева. А потом еще один. Занна, нахмурившись, посмотрела вверх.
        — Пойду-ка полью деревья. Вот удивительно. Не ожидала, что летняя засуха окажется такой сильной.
        — Наверное, осень наступит раньше.
        — Они не сбрасывают листья. Это южные метросидеросы[4 - Метросидерос — род растений семейства миртовых.]. Они цветут не чаще раза в несколько лет, но, когда начинается цветение, более красивых деревьев в округе не найти. У них ярко-красные пушистые цветки. В их честь назвали нашу улицу. И дом. Но они появились здесь раньше дома и теперь оберегают его, и это здорово.
        — Оберегают? Как?
        — Деревья довольно большие, это усложняет застройку земли. Если она когда-нибудь будет продана.
        — Вы не думали ее продавать?
        Может, его миссия завершится гораздо раньше, чем он ожидал. И все будет готово через несколько дней. Странно, что такая перспектива внезапно причинила ему боль, как от… от чего? От осознания, что он жил в одном городе с Занной и не знал о ней. Это даже не разочарование, а… огорчение?
        В мире полным-полно красивых женщин, которых ему несложно заинтересовать. Что особенного в Занне Зеленской? Поразительный цвет волос? Глаза? Сильный характер?
        Занна, конечно, ни о чем не подозревала. Ее лицо было спокойным, но Ник увидел, как в ее потемневших глазах сверкнула непреклонность.
        — Никогда. Это мой дом. Мое убежище.
        Убежище? Но от чего ей нужно убегать и прятаться? Кажется, в ее непреклонности мелькнула нотка ранимости. Да… Может, она и привлекла его. Но Занна не ответила на его вопросительный взгляд и пошла по тропинке.
        — К тому же он часть культурного наследия,  — бросила она через плечо.  — Только тупые чинуши из совета этого не признают. Они бы лучше посмотрели, как дом сносят, а на его месте построят какой-нибудь отвратительный небоскреб.
        Не небоскреб, а прекрасное невысокое здание, повторяющее своей формой изгиб реки.
        Академия Брабантов. Школа музыки и концертный зал, финансируемые доверительным фондом. Там соберутся блестящие музыканты, которые станут воспитывать юные таланты. Это будет безмятежное пространство, где мечты воплощаются в жизнь. Оплот чудесной музыки. И надежды на будущее.
        Ник последовал за ней по тропинке. На его взгляд, культурное наследие часто переоценивали. Это все выпендреж, за которым скрывалась горькая правда: прошлое иногда лучше уничтожить, заменив его чем-то новым и прекрасным. И это как раз такой случай.
        Дойдя до ступеней, ведущих к главному входу в дом, Ник последний раз оглядел его и заметил трещины в вагонке и выцветшие вывески, облупленную краску и ржавчину на ковке. В тело некогда величественного здания въелись бедность и заброшенность, разворошившие старые раны в душе Ника.
        Всплыло еще одно воспоминание об отце.
        «На кой черт нам здоровенный старый дом, который отберет кучу денег и времени? У нас и здесь есть все, что нужно, разве нет?»
        Их крохотный коттедж действительно вмещал все необходимое. Это был их дом.
        Потрясение от переезда в парижские трущобы и вовсе сокрушило Ника. Запах грязи, болезней и… смерти.
        Отвращение к бедности и заброшенности было беспредельным. Воспоминания о нищете были такими сильными, что сглаживали счастливые моменты его жизни. Поэтому неудивительно, что сейчас они наконец выглянули из-за облаков. Может, спустя время Ник им и обрадовался бы, но сейчас они ему только мешали. Они касались вещей, которые — он был уверен — уже давно мертвы и зарыты в землю. Они могли возродить его мечту, почти разрушившуюся со смертью матери: что однажды он снова это почувствует — безопасность родного дома. Семьи.
        Занна с удивлением обнаружила, что задержала дыхание, когда поворачивала медную ручку и толкала мощную входную дверь, сделанную из дерева каури.
        Самое важное — первые впечатления. Поразит ли его изящный изгиб широкой лестницы, красиво повернутая балюстрада и резная стойка перил? Заметит он, что цветочный узор на стойках повторяется на выключателях света и медных пластинках вокруг дверных ручек?
        Наверное, его смутило нагромождение эксцентричных коллекций тетушки Мэгги, где старинные струнные инструменты, висевшие на стенных деревянных панелях, смешивались со множеством необычных шляп, зонтов и тростей, занимавших не одну стойку на полированном деревянном полу.
        Ник, конечно, выглядел несколько озадаченным, когда шагнул в коридор, но, может, виной тому стало какое-то черное пятно, кинувшееся к ним из тьмы чулана под лестницей.
        Три угольно-черных кота с горящими желтыми глазами. Они стояли так близко друг к другу, что казались одним мифическим существом. Занна почувствовала, что Ник явно расслабился, когда пятно приблизилась достаточно, чтобы можно было опознать его составляющие.
        — Встречайте Эм энд Эмс!
        — Что-что?
        Занна подхватила одного из котов с шелковистой шерсткой.
        — Это Мармайт. А это Мерлин и Мистик. Мы их называем Эм энд Эмс.
        — Вот как…
        Ник посмотрел себе под ноги. Мерлин, обычно остерегавшийся незнакомцев, встал на задние лапки, пытаясь дотянуться до его руки.
        Ник разжал пальцы, и кот, казалось, вытянулся еще больше, пытаясь подставить под его ладонь свою голову.
        «Пальцы художника,  — отметила Занна.  — Удлиненной формы, сужаются к круглым кончикам». Будь здесь тетя Мэгги, она бы сказала, что этот мужчина, по-видимому, обладает богатым воображением, он импульсивен и незауряден. Что он предпочел бы работу в удовольствие, пусть даже за нее очень мало платят.
        Ник сказал, что когда-то работал архитектором. Чем же он занимается сейчас? Консультирует организации вроде общества охраны исторических зданий? Очень похоже на правду.
        Эти пальцы художника были сейчас сложены в чашу по форме тела кота, двигаясь от головы до кончика длинного хвоста. Мерлин урчал от удовольствия, а Занна зарылась в шерсть Мармайта, чтобы самой не заурчать. Она чувствовала эту ласку на своем теле.
        Мистик начал громко мяукать.
        — Они проголодались,  — сказала Занна.  — Если не покормить, они замучают нас. Не будете против, если мы пойдем на кухню?
        — Нисколько.
        Она повела его по коридору, почти черному из-за приглушенного света и темных деревянных панелей на стенах. Совсем потрепанные панели заслоняла большая картина. На ней был ряд подсолнухов, таких ярких, что они освещали коридор солнечным светом.
        Занна знала, что Ник остановится, когда увидит картину. Занна тоже остановилась. Что-то внутри ее замерло. Она не могла дышать.
        Не важно, что он думает. Не важно, что думают все остальные…
        Раздался непроизвольный возглас удивления. Уважения. Даже… восхищения?
        Так, а вот это — важно. Занна почувствовала, как ласковый луч света пробивается сквозь темную часть ее души. Хотя она все равно не могла поблагодарить его за такой подарок. Это уже слишком личное. Слишком приятное.
        Открыть дверь светлой кухни в фермерском стиле, ее любимого уголка в доме, означало почувствовать новую волну наслаждения. А от того, что Ник стоял у нее за спиной, оно еще больше усилилось, стало более настоящим. Каким-то естественным. Даже если из этой встречи ничего не выйдет, незнакомца стоило пригласить в ее мирок.
        Удивление от поразительной картины было только началом. Когда Ник вошел в огромную кухню, он волей-неволей опять остановился и, прищурившись, медленно обвел ее взглядом. Любителям прилизанных современных линий и отсутствия беспорядка это место показалось бы кошмарным.
        Ни литые железные чайники наверху древней угольной печи, ни коллекция старинной кухонной утвари, подвешенная на необычную сушилку, не выбивались из общей картины этого уникального дома-музея. Деревянный обеденный стол и стулья, буфет и сервант тоже казались музейными экспонатами, но атмосфера в целом не напоминала ни одно место, где Ник когда-либо бывал. Миски с фруктами и овощами, необычные узоры и кувшины с цветами пестрили насыщенными красками, от этого кухня становилась живой.
        Неожиданно для самого себя Ник расслабился. Как бы то ни было, дом производил впечатление удивительно теплого и гостеприимного места. Оно напомнило ему… семью?
        Оставив мотошлем на полу, он опустился в кресло на одном конце длинного стола, пока Занна открывала консервы и раскладывала кошачью еду по трем мискам. Когда она наклонилась, джинсы обтянули ее аппетитную округлую попку, и полоса между ремнем и краем ее оранжевого топика увеличилась, открывая ему прекрасный вид на ее гладкую спину с мягкой волной позвонков. Он представил, как его пальцы аккуратно скользят по этим бугоркам, а потом пробираются к изгибу бедра…
        Ох… Мощная волна удовольствия, ставшая результатом противоречивых и тревожных чувств, лишала его рассудка. Нужно отвлечься. Срочно.
        И тут он заметил один любопытный предмет, завернутый в черный бархат, лежавший на столе у кованого канделябра.
        Приподняв аккуратно сложенную ткань, Ник понял, что глядит на огромную колоду карт. Гадальных карт.
        Вспышка желания, которую он пытался подавить, превратилась в смутное беспокойство. Он очень редко оказывался неподготовленным к ситуации, и сейчас был как раз тот самый случай. Здесь царила атмосфера таинства. Чудачества и безмятежности, которые наверняка принадлежали тому, кто точно знал, что это за карты. Но Ник не был уверен: от Занны или от самого дома исходили флюиды.
        Как необычно…
        — Мы храним их завернутыми в черное,  — сказала Занна мягко.
        Ник обернулся и увидел, что одной рукой она держала за ножки два винных бокала, а в другой — бутылку. Она вопросительно ее приподняла, и он кивнул.
        — Конечно. Почему нет?
        Вино было красное. Кроваво-красное. Его беспокойство как рукой сняло.
        — А с чего вдруг?  — спросил он.
        — Просто показалось неплохой идеей,  — ответила Занна, не глядя на него.  — Бокал вина отлично расслабляет. Можем пойти в сад, если хотите.
        Он проследил за ее взглядом. Из французских дверей, почти полностью состоящих из стекла, виднелся выложенный кирпичом внутренний дворик между кухней и разросшимся садом. Интимное пространство.
        — Мне и здесь хорошо.  — Ник прочистил горло.  — А зачем заворачивать карты в черное?
        — Черный — нейтральный цвет, который отгоняет внешнюю энергию.  — Занна наполнила свой бокал и села напротив Ника.
        — Это черная магия, да? Колдовство?
        Одного ее взгляда оказалось достаточно, чтобы Ник почему-то почувствовал себя виноватым.
        — Я не верю в колдовство,  — процедила Занна.  — И назвать все это черной магией значит оскорбить мою тетушку. История ее семьи восходит к шестнадцатому веку. Они колесили по миру и зарабатывали себе на жизнь предсказаниями судеб и всем таким. У тети Мэгги очень сильная связь с предками. Я на этом выросла, и я люблю Мэгги, поэтому уважаю ее корни. У меня свое мнение. Во-первых, это добавляет в жизнь колорит и творческую нотку, а во-вторых, помогает людям справиться с проблема ми.  — Она закрыла глаза и вздохнула.  — Извините… Это просто защитная реакция. К нам приходили люди, которые исказили все наши слова, а потом использовали их против нас.
        Ник промолчал. Похоже, он знает, что это могли быть за люди. Но сейчас ему не до них. Отныне он единственный, кто может решить, как будут обстоять дела. Хотя у него нет никаких идей. Пока нет. Ник уставился на карты.
        — Я всегда считал это полной чепухой,  — признался он.  — Ну, всякие гадания.
        — Все зависит от вас.  — Занна протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до колоды карт.  — Это же символы. Они требуют живого отклика. Вы должны подумать о своих истинных чувствах и попытаться соотнести их с выпавшим символом. А изображение на карте, в свою очередь, поможет вам учесть совершенно иную сторону проблемы.
        — Увидеть будущее?  — Ник не удержался от насмешки, но она, кажется, не обиделась.
        — Не думаю, что будущее можно увидеть… Но и не думаю, что все предопределено. Можно сделать выбор, который повернет жизнь совсем в другую сторону. Выбор глобальный. Выбор незначительный. Их так много, что вы даже не замечаете большинства из них, но стоит быть начеку. Некоторые считают, что они лишены права выбора, и поэтому обвиняют других, когда все идет кувырком. Если вы сделали активный выбор и все идет кувырком, вы научитесь на собственном опыте, и тогда вряд ли это произойдет снова.  — Например, вы влюбитесь не в того человека… Или пригласите домой незнакомца…
        — Если вы не верите, что будущее можно увидеть, как же вы предсказываете судьбу и говорите, что может случиться? Будь то новая работа, или кругосветное путешествие, или…  — едва заметно ухмыльнулся он,  — встреча с высоким, темноволосым, прекрасным незнакомцем?
        Это он про себя? Он что, с ней флиртует? Занна поняла, что сейчас у нее запылают щеки. Интересно, он знает, насколько привлекателен? Наверное. В мире, где полным-полно женщин, с такой внешностью можно добиться всего, чего захочется. Занна вспомнила о том, как он ее разглядывал, когда играл с хрустальным шаром в магазине. Как он заставил ее чувствовать, как в ней вновь пробудилось желание.
        Интересно, как далеко это зайдет?
        — Что ж…  — Занна избегала его взгляда.  — Скажу так: вероятность появления новой работы, или путешествия, или чего-то еще существует изначально. Вы можете и не подозревать об этом, но идея засядет в вашей голове, и благодаря такому внушению вы станете более восприимчивы. Вы можете распознать эту вероятность, и тогда у вас появится выбор. Что-то поменяется. И вы либо используете эту возможность, либо предпочтете остаться там, где и были.
        — А вы гадаете самой себе?
        Занна улыбнулась.
        — Иногда. Если у меня есть какая-то проблема, я ее обдумываю. И все же я предпочитаю, чтобы мои карты читала тетя Мэгги. Это огромное удовольствие и лучший способ получить важную информацию. Вот так и началось наше дело — давным-давно, еще до моего появления. Но мне многие о нем рассказывали. Те, у кого были проблемы, приходили сюда, чтобы им погадали. А Мэгги предлагала всем чай с пирожными, и с течением времени это превратилось в средство существования.
        Занна пригубила вина. Ник не смог отвести от нее глаз. Он смотрел, как ее нижняя губа прикасалась к стеклу, и как пульсировало ее горло, когда она глотала. Ник взял свой бокал и обнаружил в нем на удивление отменное красное вино.
        — Задолго до того,  — продолжила Занна,  — как разросся центр города и офисные здания и гостиницы потеснили дома, здесь стояли одни коттеджи. Дома с большими садами, где росли фруктовые деревья. Люди держали кур. У мистера Бриггса, ниже по улице, даже была коза. Так жили многие. У нас был большой дом, в котором каждому были рады. Все обожали Мэгги, и дом больше напоминал культурно-досуговый центр. Я помню это время, я тогда была маленькой.
        — Но дома исчезли.
        Да, это печально, но все меняется. Прогресс не стоит на месте.
        — Многие до сих пор приходят и делятся воспоминаниями. Тетушка всем обещает, что в следующий раз, как они придут, она будет дома.
        Сейчас ее дома не было. Иначе Ник наверняка уговорил бы эту Мэгги прочитать ему карты и посмотрел, вправду ли она настолько удивительная, как ее описала Занна. Неужели Мэгги действительно помогла решить проблемы стольким людям?
        — А вы не могли бы прочесть карты?
        Занна вытаращила глаза. От удивления или замешательства?
        — Ну… Вообще… Я разбираюсь в них не так хорошо, как Мэгги, но прочесть могу.
        — Вы сделаете это для меня?
        Она запнулась:
        — Вы уверены, что хотите этого?
        Ник смотрел на Занну не отрываясь. По его взгляду было понятно: он желал большего, чем просто прочитать карты, и это желание усиливалось с каждой минутой.
        — Да,  — сказал он хрипло.  — Я уверен.
        Глава 3
        Насколько можно выдать себя при чтении карт? Ник понятия не имел. Он пил вино, откинувшись в кресле, и с интересом наблюдал за тем, как Занна ритуально зажгла на рожках канделябра пять толстых свечей, открыла комод и достала оттуда крохотный пузырек лавандового масла и брызнула несколько капель на черный бархатный квадратик.
        — Чтобы очистить пространство,  — объяснила она.
        — Да-да…
        Уголок его рта насмешливо дрогнул, но в глазах было столько огня, что Занна едва справилась с собой. Он так сильно заинтересовался ее действиями, или разглядывал ее саму? От предвкушения того, что она вот-вот сможет больше о нем разузнать, Занна ощутила странную нервозность. Ей потребовался еще один глоток вина.
        — Сначала я узнаю вашу карту-определитель.
        — Что?
        — Определитель. Это тот, кто спрашивает. Искатель знания.
        Хорошо. Нервозность можно скрыть, делая то, что хорошо удается. Она раскинула перед собой карты лицом вверх.
        Ник недоверчиво хмыкнул:
        — А они красивые… Похожи на художественную репродукцию.
        — В основе этого набора одна из самых древних колод. Карты Таро существуют около пяти сотен лет. Первые известные карты были созданы в Италии в эпоху Ренессанса, во второй половине пятнадцатого века.
        Интересно, его впечатлили ее знания? И почему она вообще хотела его впечатлить? Занна подняла голову, но Ник уставился на карты. В основном на картинках изображались люди, каждая карта имела свое название.
        — Вот эта мне не нравится,  — пробормотал он.  — Надеюсь, в моем раскладе смерть не вздумает появиться.
        — Ее толкование не всегда буквально. Карта смерти означает, что что-то должно завершиться. А произойдет это болезненно или нет, зависит от того, насколько человек способен принять и осознать необходимость завершения.  — Слова текли как по маслу, ведь за много лет она уже выучила их наизусть.  — Иногда нужно отпускать старую жизнь, чтобы впустить новую, более подходящую.
        — Что правда, то правда.
        Да, он впечатлен.
        — Я всегда только и делал, что отпускал, кстати.
        В его глазах застыл вопрос. Или упрек?
        — А вы?
        Занна прищурилась. О себе она говорить не планировала. Она отвела взгляд.
        — Карты предназначены для того, чтобы проиллюстрировать сценарий. Некие варианты развития событий изначального путешествия через всю жизнь. У всех людей похожи и цели, и проблемы — они такие же, как были и пятьсот лет назад. Люди не меняются и часто удивляются, когда обнаруживают, насколько мы похожи друг на друга. Ситуации у всех разные, но цели совпадают.
        — Но вы же не верите, что можно предвидеть будущее?
        На этот раз Занна не отвела взгляда.
        — Я верю, что особенные решения и ситуации играют большую роль в жизни человека. Понять, как и почему случились те или иные вещи,  — лучший способ серьезно повлиять на будущее. Вам за сорок?
        Он прищурился:
        — А дадите?
        С ее губ сорвался смешок.
        — Может, вы хорошо сохранились. Так сколько вам лет?
        — Тридцать шесть. А вам?
        — Это совсем не относится к делу. Я ищу определитель для вас.
        — Нет, подождите… Я же ответил на ваш вопрос.
        В его голосе прозвучала беззащитность. У нее на душе стало тепло.
        — Мне двадцать восемь,  — смягчилась Занна.  — Ага, вот оно…  — Она выхватила одну карту.  — Король пентаклей.
        — И что же это значит?
        — Он символизирует сильную, успешную личность, способную претворить в жизнь творческие идеи. Это еще высокое положение в обществе, успех и умение превращать в золото все, к чему он прикасается.
        Ника словно застигли врасплох. Он думал, что потертая куртка и джинсы скроют очевидное отсутствие любых финансовых затруднений? Куртку, прекрасно на нем сидевшую, явно сшили профессионалы, а ногти на музыкальных пальцах были ухожены. Небрежность, с какой он оценил выбранное Занной вино, лишний раз это доказывало. Она положила карту на середину черного полотна, затем собрала остальные и начала их перемешивать.
        — Много их.
        — Семьдесят восемь,  — кивнула Занна.  — Старшие арканы, они описывают путешествие, потом младшие арканы. Существует четыре масти: чаши, жезлы, мечи и пентакли.  — Она раскинула карты веером перед Ником, на этот раз рубашкой вверх.  — Сформулируйте вопрос или подумайте о проблеме, которую вы хотите прояснить,  — попросила она.  — Рассказывать о ней не нужно. Затем выберите десять карт и покажите мне их в том порядке, в каком вы их выбрали.  — Девушка выложила карты кельтским крестом.  — Сначала мы откроем вот эту карту, над вашей. Это закрывающая карта. Там, где вы сейчас находитесь и что на вас воздействует.  — Она перевернула карту.  — Хм… Интересно.
        Ник сидел очень тихо. Наверное, думал, насколько это все бредово звучит.
        — Что там?
        — Паж жезлов. Он означает, что пора раскрыть новую возможность. Еще он говорит о неугомонности в работе. Что-то пойдет не так, как вы хотите.  — Занна коснулась карты, параллельной той, которую только что читала.  — Это перекрестная карта. Она дает понять, что на данный момент вызывает препятствие и конфликт.  — Она перевернула ее.
        Ник негромко выругался по-французски, но переводить было не нужно.
        — Вы воспринимаете изображение слишком буквально,  — сказала она ему.  — Повешенный — это символ. Понадобится некая жертва. Видимо, существует что-то, от чего трудно отказаться, но это нужно преодолеть, поскольку оно мешает движению вперед.
        Ник снова посмотрел на Занну как-то странно. Словно замыслил некие планы, в которые включал и ее.
        — Это возглавляющая карта,  — продолжила Занна.  — Она отображает цель или идеал, которые еще не достигнуты.
        — Будущее?
        — Возможно.
        — А что насчет королевы жезлов?
        Стоило говорить Нику, что королева жезлов всегда выпадала в гаданиях ее собственным определителем?
        — Она трудолюбивая, разносторонняя, упрямая и талантливая.  — Занна не отрывала глаз от карты.  — Сдержанная и постоянная. Она хранит в себе большую силу и энергию, которые отдает только тому, кого она по-настоящему любит…  — Похоже, объяснять Нику ее особое отношение к этой карте уже не нужно. Он и так раскусил Занну.  — Вообще она обозначает не только человека,  — добавила девушка.  — Она может значить, что пришло время развить в себе ее качества. Например, сердечность и преданность, способность сохранять творческое видение.
        На это Ник не купится. Он принял решение, и, когда все случится, он будет непреклонен.
        Карта ближайшего будущего сообщала о неизбежности столкновения с тем или иным решением, которое ведет к неприятностям, а карта, представляющая собой нечто вроде отклика, который Ник мог ожидать от других людей, была одной из ее любимых — влюбленные.
        Эту Ник однозначно одобрил.
        — Почему бы этой карте не показать мое ближайшее будущее?  — пробормотал он.  — Я бы с радостью.
        В его голосе послышалась соблазнительная нотка, возбудившая каждую клетку ее тела, как мощный наркотик. Она не ощущала этого так долго. А может, и никогда.
        Ник появился в ее жизни, чтобы показать недосягаемые для нее чувства? Сможет ли она устоять перед его намерениями? И будет ли пытаться? Наверное, нет.
        — Вы снова все воспринимаете слишком буквально. Эта карта показывает отношение окружающих.  — Занна почувствовала, что Нику неловко, и встревожилась.
        «Он может оказаться не тем, кем ты думаешь. Будь осторожна…»
        Усилием воли Занна заставила себя говорить спокойно:
        — Вы должны принять решение, которое, вероятно, включает в себя и любовь. Может быть, придется выбирать между любовью, карьерой и творчеством. Или вы будете вовлечены в некий треугольник. Или кто-то попробует заставить вас по-быстрому жениться.
        Ник покачал головой:
        — Мне никогда не приходилось выбирать между любовью и карьерой. О женитьбе я даже не думал и не одобряю треугольники.
        Значит, он одинок? Такой поворот событий должен был выставить Ника в более выгодном свете, но что-то было не так. Занна прочла в картах еще кое-что. Она встречалась в толковании каждой его карты. Совпадало очень многое. По какой-либо причине он связывал с ней вопрос или проблему, заданную картам. Почему?
        — Эта карта олицетворяет ваши надежды и страхи.
        — Дурак? Который вообще ничего не боится?
        — Страх может означать, что нужно рисковать. Начнется новая глава вашей жизни, но потребуется сила воли, чтобы перебороть страх неизвестности. Остальные карты говорят о том же.
        — А последняя?
        — Это итог. Она даст вам ключ к ответу на вопрос, заданный картам.
        У нее чуть не выпрыгнуло сердце из груди, когда она переворачивала последнюю карту.
        — Ой…
        Напряжение нарастало. Ник не говорил ни слова и не требовал объяснений.
        — Туз мечей знаменует собой новое начало,  — спокойно произнесла Занна.  — Но оно возникнет в результате трудностей или конфликта.
        Ник смутился. Занна была частью этого места, а оно напоминало ему дом. Это был некий портал к его собственным, давно уже похороненным воспоминаниям. Ник отвернулся от стола и опустил глаза. Тут он впервые заметил, что в общий фон из серой плитки были вставлены кусочки мозаики в форме звезд. Крохотные разноцветные частички украшали пол.
        — Разве это оригинал?  — спросил Ник.  — Пол?
        — Смотря что считать оригинальным.  — Занна наполнила его бокал.  — Старые половые доски сгнили и пришли в негодность. Мы с Мэгги всегда считали наше творчество довольно оригинальным.
        — Вы все сделали сами?
        — Ну да.  — Она налила и себе.  — Мы, кстати, и в саду положили плитку. И купальню для птиц сделали.
        Ник покачал головой. Поразительно.
        — Так, наверное, себя проявляет цыганская кровь. Обходишься тем, что найдешь рядом. Мы накопали столько старого разбитого фарфора в округе, что стыдно было бы с ним ничего не сделать, так что мы его разбили на мелкие кусочки и пустили на мозаику.
        Она улыбнулась ему, словно он понимал то, что она пыталась ему объяснить. Чувствуя поддержку, Ник приободрился.
        — Так у вас действительно цыганские корни?
        — Без сомнения. Всего несколько поколений назад мои родные со стороны отца бродяжничали. Мэгги — папина старшая сестра. Мой прадедушка родился в таборе.
        — А откуда взялась фамилия Зеленская?
        — Восточная Европа. Скорее всего, Румыния. Мэгги сейчас там. Она жаждет узнать побольше о семье, пока не стала слишком стара для путешествий.  — Занна улыбнулась еще шире, и на щеке у нее показалась ямочка.
        — Что смешного?  — спросил Ник.
        — Да просто у Мэгги энергии и энтузиазма больше, чем у людей вдвое младше ее. Это самая удивительная женщина, которую я знаю, и я всегда буду ей безмерно благодарна за то, что она спасла меня, когда я осталась сиротой.
        Нику внезапно захотелось поменять тему. Непонятно почему. Наверное, ему не хотелось думать о том, насколько она беззащитна. Что здесь ее дом, ее убежище. Ведь это даст ей преимущество в конфликте, который скоро наступит. Очень странно. Обычно Ник не позволял эмоциям вмешиваться в работу.
        Хотя какая это работа? Тут и не пахло шикарными помещениями, с которыми он в последнее время имел дело. Внезапное желание купить дом на улице Метросидеросов пробудило столько личных воспоминаний. Тут и не пахло бизнесом. Это глубоко личное. Шаг в прошлое.
        Может, поэтому дом Занны так сильно напоминал его дом?
        Ник еще раз окинул взглядом кухню. Да, она совсем не совпадала с фрагментами его воспоминаний. Кухня в коттедже была тесная и темная, и маме приходилось прикладывать большие усилия, чтобы содержать ее в чистоте. И все-таки что-то здесь явно наталкивало на воспоминания. Может, старая посуда? Железное сито с дырками в форме цветков? Ник посмотрел вниз, на пол, на кусочки старого фарфора, врезанные в плитку.
        В основном кусочки были голубые и белые, причем на многих изображались маленькие цветочки. Как вот на этом, с розово-бежевой розой. Когда Ник заговорил, он не узнал собственного голоса.
        — Так где, говорите, вы достали весь этот фарфор?
        — Мы его выкопали. Часть в саду, но больше всего недалеко отсюда, где сейчас парк. Там стоял коттедж постарше нашего дома. Совет выкупил землю и снес его еще до моего приезда, но место долго не расчищали, так что для меня оно стало вроде игровой площадки. Однажды я нашла там прелестные кусочки битого фарфора, совершенно случайно. Это как поиск сокровищ, от которого невозможно отказаться. Думаю, так и родилась моя любовь к цветам.
        Но Ник не слышал ее слов, ее музыкального голоса. Он думал о фарфоровой чашке с розовыми бутонами и золотой ручкой. Видел перед собой мамины руки, бережно сжимающие ее. Мама часто так сидела, когда впадала в тоску. Ник видел ее глаза над золотым ободком чашки. В воздухе витало чувство утраты. Он не знал, что сделать, чтобы она снова улыбалась. Чтобы вернуть смех и музыку.
        «Мама, когда я вырасту, я стану богатым. Я куплю тот большой соседний дом для тебя».
        Почему горе до сих пор так сильно ранит? Наверное, Нику стоило беспокоиться вовсе не о беззащитности Занны, а о своей собственной беззащитности.
        Нет, хватит. Ник пришел сюда по делу: почтить память родителей, и он не позволит ни одному живому существу ослабить его решимость. И не важно, насколько это существо обворожительно.
        — Мне пора.  — Он посмотрел на часы. Как же так быстро пролетело время?  — Становится поздно.
        — А разве вы не хотели осмотреть дом?  — В ее голосе послышалась тревожная нотка.
        — До наступления темноты еще есть время.
        Не успели слова слететь с его губ, как он поднял глаза — и понял, что совершил ошибку.
        Солнце садилось, и освещение в комнате стало мягче и теплее. Краем глаза он увидел разноцветные отблески: свет прошел сквозь витражи и отразился в хрусталиках, висящих на серебристой проволоке. Поразительные волосы Занны еще больше напоминали огонь. Такой же живой, как ее глаза и кожа, и вся она.
        Осматривать оставшуюся часть дома не имело особого смысла, но Нику не хотелось уходить. Нужно пользоваться возможностью, пока Занна не поняла, кто он и чего хочет. К тому же это единственный способ заглянуть в горькое прошлое. В драгоценные воспоминания, причиняющие боль. Забытые сокровища. Устоять было невозможно.
        — Конечно,  — вдруг услышал он самого себя.  — Почему нет?

        Наверное, показать Нику дом было не самой хорошей идеей. Наверное, лучше было бы ему одному побродить по дому. Но как бы тогда Занна узнала, что он выделит ее самые любимые вещи? Что связь между ними будет укрепляться с каждой пройденной комнатой?
        Он отметил изящные пропорции больших комнат на первом этаже, узорчатые камины и великолепно выполненное витражное окно над дверью. Все-таки он знал о старых домах куда больше ее.
        — Розы на потолке — не просто элемент декора.
        Ник запрокинул голову, рассматривая главный источник света, и Занна живо представила, каково это будет — коснуться его шеи пальцами. Или губами…
        — Вообще-то это вентиляторы. Отверстия в лепнине выводят горячий воздух.
        — Практично.
        Ответом на ее бормотание стал его насмешливый взгляд. Чувствовал ли он жар ее тела?
        Да уж. Идея показать ему дом точно была не самой хорошей. Занна на секунду застыла у подножия лестницы. Комнаты на втором этаже были куда более интимным пространством. Что он скажет, когда увидит другие ее работы? Насладится ли она снова его реакцией, как на картину с подсолнухами?
        Ник не остановился, даже когда чуть не врезался в Занну. Девушка инстинктивно двинулась вперед. Ей оставалось лишь одно — идти наверх.
        Комната Мэгги была неприкосновенной, как и дополнительные спальни. Но осмотреть ванную комнату она ему позволит. Занна встала позади Ника, приглашая его войти туда одному.

        Главные ценности дома еще впереди. Надо сказать, предметы старины заслуживали признания. Их можно отреставрировать и снова использовать, так что они не пропадут, и он не будет чувствовать себя виноватым в их уничтожении. Но это… Ник онемел.
        Здесь все было под стать дому. Ванна на львиных лапах, раковина на пьедестале, фарфоровый унитаз с цепочкой для сливного бачка — все было увито нарисованным плющом. Крошечные листики на лозах ползли по белой плитке стен от арочного окна, отчего казалось, будто растение на самом деле росло за пределами дома. Пол тоже был покрыт белой плиткой, в которую были врезаны ромбики того же цвета, что и плющ. Внутри старинная ванна оказалась темно-зеленой.
        «C’est si special…»[5 - Это нечто особенное (фр.).]
        Ник переходил на язык своей души только тогда, когда что-то его глубоко поражало, но не стал переводить, когда возвратился к Занне. Она не трогалась с места, так что он направился к последней двери, замыкающей коридор. Комната находилась прямо над магазином, и в ней тоже было большое эркерное окно, но только здесь еще стоял диванчик, повторяющий своей формой полукруг окна. Медная кровать, наверняка ровесница дома, стояла в середине, лежащее на ней лоскутное одеяло было в тон плитке у камина.
        Стены покрывала бледно-зеленая вагонка. А на ней в произвольном порядке, но на расстоянии не больше нескольких сантиметров друг от друга, были нарисованы цветочные головки. Каких там только не было! От крупных роз и лилий до анютиных глазок и маргариток и даже крохотных незабудок.
        — Сколько же на это ушло часов…  — пробормотал Ник вслух.
        — Это был полезный опыт.
        Вздрогнув, Ник обернулся и увидел, что он не один.
        — Это вы нарисовали?
        Занна почти незаметно пожала плечами. Какая трогательная скромность!
        — На двенадцатилетие Мэгги подарила мне энциклопедию цветов. Многие годы я почти каждый день рисовала по цветку.
        — А плющ в ванной?
        — Плющ появился на школьных каникулах в мае, тогда постоянно лили дожди.  — Занна опять едва уловимо пожала плечами и слегка улыбнулась.  — Мэгги говорила, что так я буду держаться от греха подальше.
        Ник изумленно уставился на нее:
        — Вы вообще представляете, насколько вы необыкновенны, Занна Зеленская? Насколько талантливы?
        Она так же удивленно посмотрела на него, словно он сморозил глупость, а она пыталась понять, как на нее реагировать. Пауза затянулась. Наконец она заговорила:
        — Есть еще одна комната, которую вы не видели.
        У него пересохло во рту, так что пришлось облизнуть губы. Башенка. Единственная комната, которую он жаждал увидеть, сколько себя помнил. Вот-вот исполнится заветное желание ребенка, спрятавшегося глубоко внутри Ника. Но… что, если его ждет разочарование? Что, если там просто какой-нибудь склад?
        Он заставил себя пойти вслед за Занной по узкой спиральной лестнице, которая вела к тайной комнате под крышей башни, напоминавшей ведьмин колпак. Если надежды не оправдаются, он справится, как справлялся с каждой разрушившейся детской надеждой и мечтой.
        Открыв небольшую дверь наверху лестницы, Занна зашла первой. Не оборачиваясь, она приблизилась к эркерному окну и стала смотреть на улицу, словно оставляя Ника наедине с самим собой.
        Несмотря на то что день постепенно подходил к концу, в комнате было еще светло благодаря люкам в островерхой железной крыше.
        Он находился в художественной мастерской. Мастерской Занны.
        Работы стояли на полу, прислоненные к стенам. На мольбертах громоздились незаконченные холсты, пахло масляными красками и растворителем. Первое, что бросилось ему в глаза,  — это абсолютная живость красок. Приглушенные, сухие оттенки картин, на которых были изображены улицы старой Европы. Более насыщенными красками были нарисованы цветы: темно-синие гортензии и алые маки. Среди цветов прятались и черные коты. По столу были разбросаны эскизы, на которые Занну явно вдохновили Эм энд Эмс. На картинках черные коты спали, умывались, прыгали, играли. Одна только линия карандаша создавала ощущение движения и жизни.
        Ник еще долго, очень долго не мог произнести ни слова. Не было необходимости спрашивать, она ли нарисовала изумительный ряд подсолнухов, осветивший темный коридор под лестницей, но так было проще всего нарушить молчание. Он уже открыл рот, чтобы задать риторический вопрос, но, переведя взгляд на Занну, он заметил в ее позе что-то такое, отчего все его слова испарились.
        Она вообще в курсе, что он здесь?
        Глава 4
        Боже… Это оказалось гораздо тяжелее, чем она ожидала.
        Занна хотела бы, чтобы Ник влюбился в ее ненаглядный дом и понял, почему его важно сохранить. А мастерская являлась неотъемлемой частью старинного здания. Но в нем хранилось гораздо большее. Дому, где она чувствовала любовь и защищенность, принадлежало ее сердце, а мастерской… Мастерской принадлежала ее душа. Это было ее стопроцентное убежище. И размазанные по холсту краски были частичками ее самой.
        Ник едва ли догадывался, в каком она сейчас трудном положении.
        Занна смотрела в окно, тени становились глубже, но она не замечала, как огромные метросидеросы темнели и обретали туманные, зловещие очертания. У нее в голове сейчас мелькали совсем другие картинки.
        Вот ее лучшая подруга, Брианна, которая поехала с ней в Лондон три года назад, когда Занна закончила художественное училище. Бутылка прекрасного шампанского, на которую они не поскупились, когда Бри получила работу в крупной галерее.
        Вот открытие выставки, где Занна встретила Саймона и впервые влюбилась. Казалось, само собой разумеется, что они через неделю станут жить вместе. Распланируют свадьбу и всю оставшуюся жизнь.
        Потом еще шампанское, когда Бри с Саймоном убедили Занну сделать собственную выставку. Они тогда пили за ее блестящее будущее. Хотя, конечно, она все равно не могла выставить свои прежние работы. Любой может нарисовать миленьких котиков и цветочки, а Бри с Саймоном подведут ее к настоящему искусству, на которое реагируют критики.
        Знали ли они, что это будет за реакция? Как Занну унизит то, что ее работы публично высмеяли? Конечно, знали. Они же в тот день со смеху падали. Когда она неожиданно вернулась домой и застала их в постели.
        Потом было долгое, одинокое путешествие обратно в Новую Зеландию. Ей нужно было восстановиться, и единственным местом для этого оставалась уютная обстановка прошлого. Мэгги и дом. Магазин с его магией и мастерская, которую тетушка создала для нее, потому что она в нее верила. Но несмотря на то, что Занну окружала вера, любовь и надежная опора, прошло много времени, прежде чем она снова вскарабкалась по винтовой лестнице, чтобы взять кисть и начать делать что должно, потому что в этом было ее призвание.
        И вот она впускает сюда незнакомца. Потенциального критика.
        Она могла переоценить его впечатление от подсолнухов, ванной комнаты и спальни. Но ничего, по его лицу она все поймет.
        Больше нельзя увиливать. Черт возьми… Кажется, она стоит здесь целую вечность. За ее спиной не раздавалось ни звука. Хотя вот, она что-то услышала. Тихие шаги по деревянному полу. Медленное, глубокое дыхание. Слабый скрип кожаной куртки. Когда Занна повернулась, Ник оказался так близко, что его намерения сразу стали ясны. Сквозь окно пробился последний луч заходящего солнца. Неожиданная вспышка света солнечным зайчиком пробежала по волосам Занны, отчего у Ника перехватило дыхание.
        Ее изумительные глаза были широко распахнуты. Такие беззащитные. Она ждала его отклика, но как же ему выразить нахлынувшие эмоции словами?
        Если у него получится, обнажится та его часть, которую он всегда игнорировал, ни с кем ею не делясь. Там заперты оставленные мечты. Безоговорочная любовь и теплые объятия места под названием «дом».
        Там закат означал нечто большее, чем просто конец очередного дня, потому что после заката можно было выключить весь остальной мир и остаться с самыми дорогими людьми.
        Ник почувствовал, что его туда затягивает, настолько сильно на него действовала комната и все, что в ней находилось. Он и вправду хотел уговорить Занну продать дом, чтобы сравнять его с землей ради чего-то нового?
        Да. Это должно случиться. Для Ника дом был частью его мрачного прошлого. Символом того времени, когда мир маленького мальчика перевернулся с ног на голову и покатился по наклонной к невыносимым страданиям. Но он также был частью прошлого Занны. Частью ее самой, а она была… невероятной.
        Пищи для размышления было много, а американских горок в душе — еще больше.
        Теперь у Ника оставалось только желание, чтобы все кончилось, чтобы он мог просто быть рядом с Занной. Нужно найти хоть какие-то слова. Нельзя просто стоять и пялиться на нее.
        — Я… Я не знаю, что сказать,  — признался он.  — Это… Вы…
        Ее взгляд как будто смягчился. Подкрадывались слезы? Нет… Губы дрогнули, но не от улыбки. Она подняла руку и осторожно прислонила палец к его губам.
        — Не нужно ничего говорить,  — тихо сказала Занна и выдохнула: — Спасибо.
        Ник взял ее за руку и не отпустил, когда девушка собралась ее отнять. Не задумываясь над своими действиями, он потянулся к ее лицу, чтобы коснуться ее губ в ответ. Не повинуясь ему, его пальцы гладили ее щеку. Думать о последствиях было невозможно. Сейчас он поцелует Занну. И тогда весь остальной мир исчезнет. По крайней мере, ненадолго.
        Прикосновение было легким. Он не должен пропустить ни малейшего сопротивления с ее стороны, чтобы его намерения были правильно поняты. А вдруг Занна тоже чувствовала огромную силу притяжения между ними?
        Сейчас он ее поцелует. Или это просто ответ на ее желание поцеловать его?
        Почему она так страстно этого хочет? Потому что это лучший способ отблагодарить его за то, что он оценил ее работы без лишних слов?
        Увиденное в его глазах не поддавалось описанию: картины заставили его чувствовать.
        Или просто ей страстно хотелось, чтобы он был на ее стороне? Чтобы изложить свои доводы, чтобы доказать, что дома не должно коснуться решение совета от него избавиться, что финансовая помощь вернет прежнее великолепие дому на улице Метросидеросов.
        А может, ей просто хотелось снова ощутить себя желанной. Стать кому-то нужной. А то, что этот кто-то оказался самым шикарным мужчиной, которого она когда-либо видела, только добавляло изюминки. Что плохого в ее желаниях?
        Занна затаила дыхание. Но только его губы коснулись ее, как она резко отвернулась.
        — Телефон… Нужно взять…  — Она уже была возле лестницы.  — Это может быть Мэгги, а связь в Румынии ужасная.  — Она повысила голос, спускаясь по ступеням.  — Я уже давно о ней беспокоюсь!

* * *
        Чары рассеялись, и это, наверное, к лучшему.
        Воспоминание о том, как он чуть было не поцеловал Занну, следовало отправить туда, где хранилось все разрушенное. Это поможет ему, когда с мастерской будет покончено.
        Ник закрыл за собой дверь. Спустившись по винтовой лестнице, он услышал ее голос, который доносился откуда-то снизу.
        — Мэгги? Это ты? Слава богу… Как ты? Где ты?
        Что ж. Телефонный разговор скоро закончится. Можно пока попробовать успокоиться. Ник начал мерить шагами длину коридора: так ее голос стало слышно хуже, и было проще не обращать на него внимания. Остановившись, он застыл возле широкого окна.
        Отсюда было видно его последнее приобретение — уродливую многоэтажку. Мир не сильно опечалился бы, если это архитектурное недоразумение исчезло с лица земли.
        Рядом с домом Занны находился небольшой парк, как раз на месте его снесенного первого дома и остальных коттеджей. Если бы Ник завладел этой землей, лучшего места для музыкальной школы нельзя было бы представить: с одной стороны река, с другой прелестный парк. Идеально.
        Желание осуществить проект было сильным, как никогда. Более того, непоколебимым. Но в его душу прокрадывалось чувство вины. Назревали сомнения. Для Ника дом олицетворял разрушенные мечты, а для других?
        Для других он был местом, вдохновляющим на творчество. Местом, где решались их проблемы. Местом, источающим теплоту. Любовь…
        Вот почему у него зародились сомнения. Ник впервые обратился к своим светлым воспоминаниям, наполненным нежностью. Чувства, которые он гнал всю свою жизнь, живы. Уцелеет ли портал, если уничтожить прошлое ради чистого листа?
        Компромисс… Возможно, ключ в этом. Что, если устроить в фойе школы галерею и отдать этим дань уважения дому, который стоял здесь? Повесить дощечку, чтобы увековечить его историю и значимость? А люди пускай приходят. Занна устроит себе новую мастерскую где-нибудь еще. Он ей поможет.
        Ник все еще стоял у окна, погруженный в свои мысли, когда Занна поднялась наверх.
        — Нас разъединили,  — сказала она.  — Но это не важно. По крайней мере, я знаю, что у нее все хорошо. И даже более чем.
        — Да что вы?  — вежливо отозвался он. Его мысли пришли в порядок, но тело все еще было охвачено желанием. Он намеренно положил руки на подоконник, чтобы не поддаться искушению прикоснуться к Занне.
        Это не похоже на обычное физическое влечение. Может, она действительно ведьма, а он оказался жертвой каких-то манипуляций? Околдовывал один ее голос.
        — Так долго от нее ничего не было слышно, я жутко волновалась. Неудивительно, что были проблемы со связью. Она добралась аж до украинской границы.
        Ее руки порхали, изображая невидимую карту Румынии. Занна говорила быстро, и неуловимо меняющиеся выражения лица были такими живыми, страстными… Так она выглядела, когда рисовала?
        — В общем, у ее троюродного брата в Румынии какая-то мини-гостиница. И в ней проживает еще один гость, по имени Димитрий. У него свой замок, и там нет водопровода, но, по-моему, она влюбилась…
        Как им удалось столько обсудить? Ее тетя болтала с такой же страстью, или между ними была особая связь, которая предполагала общение с минимальным количеством слов?
        — Влюбилась в замок или в Димитрия?
        — Говорит, что в замок, но я предполагаю, в них обоих.
        — Может, она не хочет возвращаться?
        Выражение лица Занны стало напряженным. Она заметно отдалилась, словно открыла слишком многое или сказала что-то не то, и окружила себя защитным полем. Проклятье! Ему захотелось снова увидеть ее улыбку. Услышать ее голос, напоминающий журчащий ручеек. Наблюдать за непроизвольными движениями рук и живой мимикой. Но теперь он и лица ее не увидел. Она шагнула вперед и уставилась в полумрак.
        — Наверное, это просто курортный роман. Сколько я ее знаю, у нее никого не было. Она такая… одинокая. И я не могу дать то, что ей нужно.
        Занна произнесла это таким тоном, что у Ника перехватило дыхание. Он повернулся к ней. Она тоже одинока?
        Когда она снова заговорила, голос прозвучал жестче.
        — Вот урод, правда?
        Ник прищурился:
        — Вы о чем?
        — Вон о том жилом доме. Он пустовал десятилетиями. Сейчас в нем обретаются только случайные незаконные жильцы.
        — Его давно пора снести.
        — Это стоило бы денег.
        Ее голос все еще звучал страстно, но радость, с какой она рассказывала о тете, исчезла. Взамен появилось что-то затаенное, что-то мрачное. То, что он узнал сразу. Ненависть. Страх того, что у нее отнимут нечто драгоценное.
        — Владелец не потратит ни копейки, пока не добьется своего.
        — И чего же?
        — Нашего дома. Здесь достаточно земли, чтобы извлечь из нее выгоду.
        Ник подбирал слова аккуратно.
        — Вы знаете владельца?
        — Компания «Первоклассная недвижимость». Для меня все равно остается загадкой, почему они выбрали именно это место. Обычно они делают свои миллионы застраивая потрясающие пляжи элитными отелями. Компанией управляет Дональд Скэллион и его сын, Блейк. Мы с Мэгги зовем их скорпионами.  — Занна посмотрела на Ника, словно извиняясь за свой тон.  — Эта канитель продолжается вот уже несколько лет.
        — Сочувствую.
        Придать словам искренность было несложно. Для Ника тоже оставалось загадкой, почему «Первоклассная недвижимость» сначала купила многоэтажку. Но иначе он бы не увидел на столе Дональда папку, когда пришел обсудить постройку очередного отеля. Не увидел бы картинку с домом, который ему последние десять лет только снился.
        — Да зачем тебе это, Ник?  — удивлялся Дональд пару дней назад.  — Она станет обузой. Земли не хватит на приличный отель, а соседний дом не продается. Мы все испробовали, ты уж поверь…
        Никто не должен знать, зачем это ему. Пока никто. Даже Занна? Особенно она.
        Эхо его искренних слов сочувствия все еще висело в воздухе. Они рассеяли гнев Занны, ее ненависть. И кажется, она изменилась в лице. Она думала, что Ник мог бы ей помочь.
        Наверное, мог. У него перед глазами пронеслась та жуткая карта. Повешенный. Занна объясняла, что иногда жертва необходима. Что-то, от чего трудно отказаться.
        Но как ее убедить? Из-за ее пристального взгляда ему трудно было сосредоточиться.
        Чары… или сила притяжения, или что-то еще снова набирало силу. Он хотел убедить ее… Он хотел, чтобы она поняла… Он хотел… ее.
        Это было так просто — и так сложно.
        Ник спокойно проговорил:
        — Постарайтесь не волноваться, Занна. Все образуется.
        Он увидел в ее глазах надежду. И нечто большее. Веру? В него? Нику вдруг захотелось стать храбрее. Стать лучше. Он словно плыл по воздуху, приближаясь к Занне с одной целью — продолжить то, на чем их прервал телефонный звонок.
        Один ее локон держал косу-жгут без заколки: вместо нее конец жгута закручивался искусным узлом. Ник просунул пальцы сквозь косу, и, к его удивлению, локоны расплелись. Он наклонился к Занне и прошептал ей на ухо:
        — Может, не ты одна видишь будущее.
        Достигнув основания шелковистой спирали, которая уже сама практически распустилась, Ник погрузил пальцы в плотные волны и коснулся нежной кожи за ушами.
        — Может, и хорошо, что тетя решила передохнуть,  — продолжил Ник.  — Она нашла свое счастье.
        — С едва знакомым человеком?  — Занна прикрыла глаза. Она чуть нахмурилась, словно пытаясь сконцентрироваться, было видно, каких усилий ей стоит сдерживаться.
        — Она же не маленькая и все прекрасно понимает.
        Рука Ника, запертая в переплетении медных волн, гладила тонкую шею Занны. Другой рукой Ник изучал контуры ее лица: кончиком пальца он нежно провел по ее бровям, затем вдоль линии скул, вниз к подбородку и, наконец, к губам.
        — А ты, Занна?  — прошептал он.  — Ты уже не маленькая?
        О нет… Совсем не маленькая. Она сдержала вздох, который испортил бы чистое наслаждение, но касаться губ — это слишком. Занна его не знает. Она может никогда его больше не увидеть. Всего несколько часов назад мысль о сексе на одну ночь возмутила бы ее. Но сейчас в ней пробудилось желание, достигшее такой силы, что причиняло боль.
        Она еще никогда не ощущала этого, может, потому, что держалась особняком с тех пор, как уехала из Лондона. А может, потому, что Ник был совсем другим. Он понял ее произведения. Он зацепил ее.
        Его глаза почернели от желания. Занна разомкнула губы, чтобы прошептать единственный разумный ответ на его ласковый вопрос, но не проронила ни звука. Она лизнула кончик его пальца и сомкнула губы.
        Это зарычал Ник или она сама? Занна приготовилась к взрыву. Поцелуй мог выйти из-под контроля и наделать бед. Но его губы коснулись ее нежно и ласково, с совершенно неожиданной деликатностью. Одно короткое мгновение — и напряжение достигло предела, чего Занна и боялась. Нечто новое и могущественное пугало ее своей глубиной, но то короткое мгновение нельзя было вычеркнуть. Деликатность длиною в миг завоевала ее доверие.
        Она пропала.

        Спальня. Выбор очевиден, учитывая, что дверь в нее открыта и видна была кровать, на которой они могли бы привести удивительный поцелуй к логическому завершению.
        Взяв Занну за руку, Ник повел ее в комнату с нарисованным садом из тысячи цветков. Он почувствовал ее напряжение, которое могло обернуться нерешительностью, и поцеловал девушку снова. Затем он выпустил руку Занны и, подцепив край ее маечки, стянул ее.
        Лоскут оранжевой ткани упал на пол, и Занна почувствовала, как его руки ощупывают бугорки ее позвоночника, лопаток и ребер, потом плавно обхватывают талию и поднимаются вверх, к округлостям груди, и до боли сжимают соски.
        Занна ощутила силу и решительность его больших рук, когда они начали снимать с нее джинсы. Ник расстегнул пуговицу, но не трогал молнию, просто держа девушку за пояс, и стягивал джинсы, разрывая ткань. Занна услышала треск разошедшихся металлических зубчиков, и его руки, снова оказавшиеся у нее на спине, скользнули под джинсы, под тонкую ткань трусиков.
        Боже мой… Ни разу в жизни у нее не случалось ничего подобного. Секс с абсолютным незнакомцем.
        Хотя по ощущениям он незнакомцем не был. Ведь между ними с первой секунды возникла некая связь.
        Ник попал в омут, в нежный омут. Нежный, как первый поцелуй, которым он завоевал ее доверие.
        Даже спустя месяцы с Саймоном она не позволяла ему подобного. Прикасаться к ее телу и душе вот так. Но Ник все-таки был незнакомцем. Шикарным незнакомцем и, несомненно, очень искушенным любовником. Ситуация неизведанная и опасная, но вместо того, чтобы бежать и прятаться, Занна взглянула на нее по-другому, и она оказалась весьма соблазнительной.
        Пока она стояла, прильнув к Нику, течение времени не имело значения. Отсюда не было возврата. И Занна этого хотела. Прямо сейчас.
        — Ник…
        Ее хриплый шепот был просьбой, которую он не мог проигнорировать. Когда он почувствовал, что ее руки соскользнули с его шеи и неловко управляются с пряжкой ремня, то больше не мог медлить. Ник взял ее за руки, затем уложил на кровать и сорвал с нее джинсы. Он снял куртку, пошарил во внутреннем кармане и вытащил оттуда маленький пакетик. Глаза Занны расширились. Она думает, он носит с собой презервативы, потому что часто занимается случайным сексом? Неправда. У него были возможности, и не раз, но он никогда не увлекался бессмысленными связями. Как связь с Занной успела стать значимой? Это оставалось за гранью его понимания, но Ник не собирался размышлять дольше времени, чем потребуется на то, чтобы снять одежду.
        Он не хотел думать ни о чем, кроме этой удивительной женщины. Что она почувствует, когда они займутся любовью? Что он увидит в ее невероятных глазах, когда они оба попадут в рай?
        Глава 5
        Чары… Наверное, здесь и вправду витала магия.
        Влияние магии объяснило бы яркий сон, от которого только что очнулся Ник. Он протянул руку, чтобы убедиться, не приснилась ли ему эта женщина, которую он недавно страстно целовал, и постараться сохранить неизвестные ощущения, пульсирующие во всем теле.
        Но на другой стороне кровати было пусто. Все еще тепло, но пусто. Словно кто-то взмахнул волшебной палочкой и растворил Занну в воздухе. Остатки сна слабели и рассеивались. В одном он не сомневался: это была самая запоминающаяся ночь в его жизни.
        Ник открыл глаза и зажмурился от утреннего света. Он лежал на кровати и обдумывал свои дальнейшие планы.
        Нужно купить дом и пройти по нему бульдозером. Сначала нужно спасти кое-что из архитектурного антиквариата, но факт оставался фактом: дом будет разрушен.
        Дом Занны.
        Неожиданно Ника захлестнуло чувство вины. Что-то здесь произвело на него неизгладимое впечатление. Или это сама Занна?
        Mon Dieu…
        Ник скинул покрывало и поднялся. Он нашел увитую плющом ванную и быстро принял душ. Будет лучше, если он оденется и перестанет чувствовать Занну Зеленскую на своей коже, когда начнется важный разговор.
        В котором он убедит ее продать дом.
        Когда Ник немного погодя спустился вниз, в доме не было никаких признаков присутствия Занны, и он ощутил пустоту огромного старого здания. Бессмысленно было задумываться об этом, но подобные дома имели свой характер, и данный экземпляр представлялся ему любимой старенькой бабушкой в кресле-качалке, вполне довольной жизнью и терпеливо ожидающей хороших событий, которые обязательно настанут.
        Но она не хочет понимать, что всему приходит время умирать.
        И все-таки дому ведь не обязательно умирать. Ник мог сохранить здесь жизнь. Он с ворчаньем откинул нелепую затею. Это просто дом. Если Ник не хочет погрязнуть в рассуждениях о жизни и смерти, он должен сосредоточиться на рождении нового и прекрасного.
        Да, Занна возненавидит его, но что делать? Они вряд ли увидятся снова, когда его дела здесь закончатся. Его жизнь проходит в Европе, а Новая Зеландия находилась за тридевять земель. В мире много других красивых женщин. И Занна могла просто пополнить ряды бывших.
        Вот только она совсем не походила на остальных. Ее красота была уникальна: огненные волосы, поразительные глаза и молочная кожа. И так же уникальна была ее страстность. А талант просто ошеломлял.
        «Она чокнутая»,  — напомнил себе Ник. Из-за своего необычного происхождения и воспитания Занна всегда была изгоем, практически изгнанником.
        Подобные мысли точно не помогали развеяться. Ник знал, что значит быть изгнанником.
        Кухня пустовала, но двери в сад были распахнуты, и он вышел наружу, во дворик. Там стояли кованый столик, стулья и национальная мексиканская печь, в которой, похоже, делали барбекю. Ясное голубое небо сдержало свое обещание насчет отличного дня. Пройдя сквозь арку по кирпичной тропинке, почти невидимой из-за буйно растущих темно-красных роз, Ник зашел за угол и увидел Занну, копающуюся в большом огороде.
        На ней снова были вчерашние джинсы, обтягивающие длинные ноги, словно вторая кожа, а оранжевого топа сегодня не было. Вместо него Занна надела тесно облегающую белую майку, и Нику с высоты своего роста открывался прекрасный вид на декольте, которое сразу же напомнило ему о наслаждениях прошлой ночи. Ник, конечно, не надеялся, но было бы неплохо повторить…
        Поверх майки была накинута канареечно-желтая рубаха. Еще один огненный цвет, гармонирующий с ее волосами. Он навеял воспоминания о пожаре, который между ними случился. Рукава рубахи были засучены до локтей, а волосы распущены — как ему больше всего нравилось.
        Ух ты. Попахивает собственничеством. Вот что точно расстроило бы его планы.
        И вдруг на Ника обрушилась неловкость наступившего утра, необходимости побега без объяснения причин, осложненная чувством вины оттого, что он проник в лагерь врага под ложным предлогом. Он откашлялся.
        — Привет…
        — Привет, Ник.  — Занна с изящной легкостью поднялась, держа в руках пучок зелени.  — Я нарвала петрушки. Ты любишь яичницу на завтрак?
        Один из черных котов появился из-под огромного листа разросшейся тыквы и потерся о его щиколотку.
        Затем он плюхнулся на спину, приглашая Ника почесать ему живот.
        — Ни разу не видела, чтобы он так делал.  — Занна осторожно ступала между ярких пятнышек календулы. Другие коты не отступали от нее ни на шаг.  — А ты понравился Мерлину.
        — Ты удивлена?
        — Он очень избирательно относится к людям.  — Занна, улыбаясь, остановилась прямо перед Ником, встала на цыпочки и потянулась к нему. Она нежно его поцеловала, и пучок петрушки пощекотал ему ухо.  — Как и я.
        Прикосновение ее губ зачаровало его. Пары секунд хватило, чтобы неловкость исчезла. Еще пары — на то, чтобы затолкать чувство вины в вымышленный шкаф и захлопнуть дверь. Руки Ника скользнули под желтую рубашку, и во время ответного поцелуя он держал ее за грудь. Тревога за то, что он все лишь испортит, улетучилась. Существовали только ее мягкие губы и прижавшаяся к нему грудь…
        Поцелуй возвратил Занну в прошлую ночь, и петрушка выпала у нее из пальцев. Это была самая удивительная ночь в ее жизни. Сила притяжения между ними казалась нереальной. Занну как будто перенесло туда, где ничто не имело значения и никого не существовало. Сражаться с тревогой было трудно, но необходимо. Она осознавала, что сильно рискует преждевременно довериться ему. И решила поговорить с Ником о том, почему он на самом деле здесь. Откровенно признаться, сколько им нужно денег на охранный ордер. Попросить его о помощи…
        — Завтрак,  — прошептала она прямо в губы Ника.  — Яичница,  — добавила она секундой позже.
        — М-м-м… С петрушкой.
        — Она где-то тут…  — Занна высвободилась из его рук и наклонилась, подбирая упавшую зелень.
        Они прошли мимо старой яблони и груши по небольшой лужайке, отделявшей огород от внутреннего дворика.
        — Смотри-ка, трава почти сухая. Значит, метросидеросы нужно хорошенько полить. Сейчас самое время. Не возражаешь, если завтрак чуть-чуть подождет?
        — Тебе совсем не обязательно для меня готовить.
        — Мне только в радость,  — сказала Занна, подняв голову.  — И… я хотела с тобой поговорить.
        Ник встретил ее взгляд:
        — Я тоже.
        У нее екнуло сердце. Вдруг они на одной стороне? И не придется даже просить о помощи, потому что он сам ее предложит? Занна направилась к дому, Ник последовал за ней. Нужно придумать, что сказать, и было бы не лишним отметить в доме как можно больше признаков упадка. На стенах облупилась краска, отваливалась гнилая вагонка. Водосток шатался, и Ник увидел следы разбитой черепицы. Совсем скоро дом станет непригодным для жилья.
        У поливочного крана лежал шланг, свернутый в кольцо, как огромная змея. Распылитель и остальные принадлежности находились в оцинкованном ведре, в том числе и старый железный ключ. Ник поднял его.
        — Ты что-то потеряла?
        — Нет. Это запасной, от входной двери. Мэгги большой мастер терять ключи. Притом она убеждена, что никто и не подумает искать в ведре. Оставь его там. Нам сейчас нужен только распылитель.
        Они стояли под метросидеросом на ровном слое листвы, и один из котов подпрыгнул, когда рядом упал лист.
        — Ну и ну… Да оно просто облетает.
        Ник посмотрел на крону и заметил кое-что неожиданное.
        — Что это?
        — Где?
        Ник приблизился к стволу дерева. В искореженной коре пряталась большая дыра.
        — Если это жук, не хотела бы я с ним встретиться. Дыра просто огромная.
        — Вот еще одна.  — Ник шагнул за дерево и пропал из вида.  — Здесь еще больше.
        — Так вот почему деревья выглядят больными…
        Ник выглянул из-за дерева.
        — Сомневаюсь, что это жуки. Отверстия высверлили специально,  — сдержанно проговорил он.  — И, я думаю, туда влили отраву.
        У Занны кровь отхлынула от лица.
        — Кто же мог быть таким чудовищем?  — прошептала она.  — Эти деревья особенные. Когда их взяли под опеку, даже поднялась шумиха, а в тот год проходили выборы, и в совете это отметили.
        — Давно это было?
        — Давно. До моего отъезда в Лондон. Наверное, лет пять-шесть назад. Как только продали жилой дом и у нас начались неприятности.
        — Если кто-то не оценил идею опекать деревья и что-то предпринял, времени прошло достаточно, чтобы яд подействовал. Пойдем к оставшимся и посмотрим, с чем мы имеем дело.
        Мы? Разве это не прямое доказательство, на чьей он стороне?
        К тому времени, когда они вернулись на кухню, шок немного отступил, но Занна чувствовала себя разбитой. Огорчение и гнев смешались в один комок, болезненно распиравший ее изнутри.
        — Получается, у них нет надежды. Ни у одного.
        — Видимо, да.  — Ник пристально посмотрел на нее.  — Кто-то изрядно потрудился.
        — Что же дальше будет? Котов отравят, а нас отсюда выживут?
        У Ника был странный взгляд.
        — Никто не собирается травить твоих котов, Занна.
        — Откуда тебе знать? Они предупреждали меня, что в итоге победят.
        — Кто?
        — Скорпионы. «Первоклассная недвижимость». Владельцы того мерзкого соседнего дома. Они жаждут нашей земли и, конечно, пойдут на все, лишь бы ее заполучить.
        Ник отвернулся от нее и сделал несколько шагов вперед, словно не хотел вмешиваться в ситуацию. Ну а зачем это ему? Его отправили сюда выполнить простую работу, которая внезапно стала сложной и неприятной. Что, если прошлая ночь была просто одноразовым приключением? Что, если перспектива эмоциональной зависимости заставит его пуститься наутек? Может, он боялся женских слез?
        Занна, конечно, сильно расстроена, но слезами заливаться и не думала. Она была в ярости. И собиралась выместить ее на того, кто просто-напросто хотел смыться. А как же упомянутые «мы»?
        Когда Ник поворачивался к ней, он уже знал, что Занна рассвирепела. Самое время открыть ей глаза и сказать горькую правду. Деревья нужно вырубать.
        Ее дом разваливается. Единственным разумным решением было бы принять предложение, притом довольно великодушное, и переехать.
        — Они не пойдут на все.  — Ник был так напряжен, что слова прозвучали чересчур резко.  — Они больше не при делах. Но…
        — А ты откуда знаешь?
        Занна перебила его, повысив голос. Ее глаза вспыхнули, напомнив о том, насколько вспыльчива эта женщина. И даже опасна. Решение Скэллионов приобрести дом не имело отношения к тому, что здесь произошло. Наверное, кому-то просто не нравятся деревья.
        — Дело в том…  — Ник запустил пальцы в волосы и посмотрел в сторону.  — Занна, я…
        Он изо всех сил старался придумать, что сказать. «Дело в том, что сейчас жилой дом принадлежит мне»? Сразу ясно, что произойдет дальше. Для нее он станет ничем не лучше представителя «Первоклассной недвижимости». Но рано или поздно ее заставят отказаться от поместья. Конечно, это ее ранит. Черт возьми, может, этому суждено случиться? Ник ведь не хочет причинять ей боль!
        Хотя, если подумать… Есть обходной путь.
        Ник почувствовал ее взгляд, но идея только возникла, и не было смысла о ней даже упоминать, если ее осуществление невозможно. О Занне он сейчас не думал. Ему следовало изрядно потрудиться, чтобы понять, стоит ли игра свеч.
        Занна прищурилась. «Значит, он ищет предлог, чтобы смыться? Прекрасно».
        — Как же сообщить Мэгги… Ее это просто убьет. Она почувствует, что обязана вернуться домой, и испортит поездку всей своей жизни.
        — Занна, постой. Я…
        Но она больше не хотела выслушивать его утешения. Особенно учитывая, что Ник не больно-то и переживал. Он не понимал, насколько все серьезно. Занна подняла руку, заставляя его замолчать. Ей нужно подумать. Распланировать дальнейшие действия. Она выразительно посмотрела на настенные часы, намекая, что время не ждет.
        — Почти девять. Извини, но мне пора открываться.
        Она что, не даст ему вставить ни слова? Желание рассказать, что он не тот, за кого она его принимает, и что у него свои интересы насчет дома, таяло.
        — Мне тоже кое-что нужно.  — Ник следом за ней посмотрел на часы, а потом на дверь.
        Занна покачала головой. Неужели он действительно ждет не дождется, чтобы убежать?
        — Тебе что-то нужно от меня?  — спросила она.
        Долю секунды они пристально смотрели друг на друга.
        — Или по поводу дома?  — Ему, наверное, надо написать заявление об исторической ценности дома?  — Какие-нибудь документы или фотографии?
        Ник как-то странно прищурился, словно не понимал, о чем она говорит. Затем медленно закрыл глаза и кивнул.
        Разумеется. В мыслях он был уже далеко, но Занна все еще думает, что он пришел от лица общества защиты, оформить обоснования для охраны дома. По-прежнему пребывая в шоке от отравленных деревьев, Занна думала только о них и автоматически отклонила бы любые предложения отвлечься и взглянуть на ситуацию в целом.
        У Ника в голове уже роились мысли, требующие осмысления. С Занной он поговорит позже — когда она успокоится, а он запасется информацией.
        — Да… Пара фотографий не помешает. Я сниму на свой телефон.
        Ее разочарование было столь же сильным, как и гнев. С минуты на минуту Ник выйдет из дома, и это может быть последний раз, когда она его видит.
        — Как-то это непрофессионально,  — процедила она.
        — Прошу прощения?
        — Я думала, официальные заявления делаются по-другому.  — Она скептически фыркнула.  — И сколько же дел ты так провернул, Ник?
        Ну и ну… Даже руки опускаются. Но рассказывать сейчас нельзя. Она его прогонит взашей, и второго случая не представится.
        — Я знаю, что делаю.
        Как же он ее бесил! Проклятье… Все так быстро и резко переменилось. Казалось, пару минут назад мир замирал, пока они целовались в саду, а теперь вот они стоят и чуть ли не скалятся друг на друга.
        Но внезапно в ней вспыхнуло безрассудство, и она уже открыла рот, чтобы попросить его о помощи или хотя бы узнать, встретятся ли они снова, но Ник даже не смотрел на нее. Он что, не знает, как включить в телефоне камеру?
        У нее не было слов. Да и что бы она сказала? «Было приятно познакомиться»? Или «Спасибо за вчерашнюю ночь, а как насчет спасения моего дома»? Занна покраснела. Настала ее очередь отвести взгляд.
        — Ладно… Думаю, ты знаешь, где меня найти, если еще что-нибудь понадобится. Будешь выходить — просто потяни дверь на себя. Она закроется сама.
        Глава 6
        Занна зажигала свечи на прилавке, когда услышала рев мощного мотоцикла.
        Вот он и уехал.
        Он заставил ее почувствовать себя особенной. Желанной. Талантливой. Любимой…
        Всего несколько часов. В масштабе всей жизни — жалкие мгновения. Но незабываемые. Ник преподнес ей два удивительных подарка. Он пробудил в ней желание. Теперь Занна знала: она снова может в кого-нибудь влюбиться. И еще он заставил ее снова поверить в свое творчество. Настоящее творчество. Оба подарка были бесценны. Занне впору благодарить Ника, а не сокрушаться о том, что больше никогда его не увидит. Но она отчаянно желала большего…
        В магазин пришли посетители. Он находился очень близко к центру города, рядом было много гостиниц, и туристов привлекал анахронизм старого обветшалого дома, который уже не сочетался с окружающей обстановкой. Покупки были пустяковые, но Занна хотя бы отвлеклась и перестала думать о Нике.
        День тянулся и тянулся, и девушка очень старалась не раскиснуть. Она улыбалась туристам и думала, повлияют ли на прибыль магазина небольшие запасы сувениров вроде новозеландских игрушек или раковин морского ушка. Нет, не повлияют. Мэгги вообще ненавидела все эти побрякушки. Она до сих пор тосковала по временам, когда «Чары» больше ориентировались на кафе и людей, которые в нем собирались.
        Но им обеим нужно было зарабатывать на жизнь. И не просто зарабатывать — они должны найти деньги, чтобы разобраться с деревьями и произвести в доме более существенный ремонт, чем латание дыр на скорую руку. Пожалуй, в ассортименте магазина будет вполне уместен лесной мед манука, известный своими целебными свойствами. Сегодня Занна позвонит поставщику аромамасел. Может, они знают надежного производителя этого меда.
        Под вечер она совсем выдохлась. А когда в магазин вошли девочки, которые были здесь вчера, окончательно пала духом. Они бродили по магазину, когда приехал Ник, поэтому не думать о нем было невозможно. Занна украдкой поглядывала на дверь, слабо надеясь на то, что история повторится и следующим в магазине появится Ник.
        — Джен хотела еще раз взглянуть на книгу заклинаний,  — объяснила темноволосая девочка.  — Ту маленькую, синенькую.
        — Ну дерзайте.
        На несколько минут все стихло. Занна вдохнула лавандового масла, чтобы хоть немного успокоиться. Но не похоже, чтобы оно действовало. Ее все еще трясло из-за отравленных деревьев. Наверное, нужно зажечь шалфей, чтобы прогнать устойчивую отрицательную энергию. Но, скорее всего, дело в том, что она больше не увидит Ника, и никакой шалфей здесь не поможет.
        — Слушай, вот это круто!  — удивленно воскликнула девочка.  — Джен, ты заставишь Стиви позвонить тебе! Смотри, все просто. Сначала нужно выбрать цвет, который будет его олицетворять.
        — И как это сделать?
        Блондинка, которую звали Джен, обращалась больше к Занне, чем к своей подружке.
        — В книге есть таблица цветов.
        Занна машинально подошла им помочь, взяла книгу и полистала ее.
        — Вот здесь. Выбираете цвет, который определяется его чертами характера.
        — По-любому, Стиви оранжевый,  — заявила Джен секунду спустя.  — «Легко заводят друзей. Как правило, добродушны, приятны и общительны».
        Оранжевый — ее любимый цвет. Выбрала бы она его для Ника? Приятный — слишком слабое определение. С его красотой, уверенностью в себе и в то же время способностью проявить чувства он был не просто приятным. Он влюблял в себя с ходу.
        И кажется, она уже влюбилась…
        — А я считаю, он красный,  — парировала ее подружка.  — «У них всегда есть своя точка зрения, которую они смело выражают, и быстро принимают решения, но легко могут переметнуться на другую сторону».
        Нику подходил красный. Он точно был смелым. И кажется, он встал на ее сторону. Изменится ли его решение, когда станет очевидно, что путь чересчур тернистый?
        — Да точно говорю, он будет твоим! Если заклинание сработает.  — Школьница, ухмыльнувшись, обратилась к Занне: — А оно правда работает?
        — Не пробовала.  — А наверное, стоило бы…
        — Что делать дальше, если я выбрала цвет?  — еле слышно спросила Джен.
        — У тебя же есть его фотография?
        — Ага… Вырезала из школьного журнала.
        — Ну вот. Нужна оранжевая нитка, апельсиновая конфета и фотография. Обвяжешь фотографию ниткой и оставишь примерно на час, чтобы она впитала энергию Стиви. Потом этой же ниткой привязываешь конфету к своему телефону.
        — И что потом?
        — Потом он тебе позвонит и назначит свидание, конечно.
        — Ух ты…  — Она с надеждой взглянула на Занну.  — А у вас продаются апельсиновые конфеты?
        — Нет. В конце улицы есть заправка. Там наверняка продают.
        — Спасибо большое…  — Джен робко улыбнулась.  — Я вам сообщу, если все получится.
        — Удачи!
        Когда девочки ушли, сидеть в магазине стало тягостно, и даже время как будто замедлилось.
        Что делать с огромными умирающими деревьями? Они превратятся в скелеты, дом будет больше напоминать декорацию к Хеллоуину, и к ним придет какое-нибудь официальное лицо и сообщит, что метросидеросы нужно уничтожить, поскольку они представляют опасность для окружающих.
        Занна решила, что не станет рассказывать об этом Мэгги. Нельзя омрачать ей удовольствие. Тетя ей доверилась и предоставила полную власть над домом и магазином, пока она будет за границей. А деревья, возможно, умирали не один год. Несколько месяцев не сделают погоды. Это просто очередное препятствие, которое нужно преодолеть. И она его преодолеет.
        Занна подобрала книгу заклинаний, которую девочки оставили на прилавке, и положила ее на полку витрины. Скоро можно закрываться и идти домой. Еще нужно приготовить выпечку. Печенье с шоколадной крошкой всегда пользовалось популярностью, как и банановый хлеб. Это лучше, чем сидеть в магазине, пропитанном энергией Ника.
        Нет, не лучше. А может, даже хуже. Ведь дома, в коридоре, пряталась куда большая часть этой энергии. Его энергия была и на кухне, где она читала его карты… И в спальне…
        Занна закрыла глаза, пытаясь собрать волю в кулак. А потом она уловила звук. Рев мощного двигателя на улице. В наступившей за этим тишине она услышала, как стремительно застучало ее сердце, готовое выскочить из груди. Он вернулся! От радости у нее перехватило дыхание.
        Зазвенел колокольчик на двери.
        — Привет…
        Голос Ника был мягким, но в нем чувствовалась скрытая напряженность.
        — Ты ведь уже закрываешься?
        Занна смогла только кивнуть.
        Он пошел к ней, зажав мотошлем под мышкой, но в другой руке у него было еще что-то. Еще один шлем.
        — Надевай,  — приказал он.  — Поедем со мной. Я хочу тебе кое-что показать.
        Занна никогда не ездила на мотоцикле. Это было полное безумие, но она протянула руку и взяла шлем. У нее словно бы не было выбора. Может, потому, что выбор уже был сделан, когда она пригласила Ника войти в ее жизнь?
        Он завел мотоцикл, и теперь Занна, устроившись на заднем сиденье, почувствовала, как мощно работает двигатель, так же хорошо, как до этого услышала. Утром она была абсолютно уверена, что больше не увидит Ника, и теперь ее радость была так велика, что страдания как ветром сдуло.
        Занна обвила талию Ника руками, а грудью прижалась к его спине. Это было опасно, очень возбуждающе и невероятно сексуально. Занна видела дорогу, мелькающую под колесами, чувствовала, как кончики волос треплет ветер. Первый раз, когда Ник наклонился в поворот, Занна сильно испугалась, но потом они выровнялись, и она снова почувствовала себя в безопасности.
        Потому что рядом был Ник.
        Они очень быстро миновали пробки в центре города, а потом въехали в один из самых дальних пригородов. Это была зеленая зона, где богачи покупали дома себе под стать и развлекались разведением аль-пак или производством эксклюзивного вина. Перед ними раскинулась прекрасная, покрытая буйной растительностью долина с холмами, рекой и островками нетронутого австралийского буша.
        В середине извилистой дороги мотоцикл сбавил скорость и свернул к старым резным деревянным воротам. Они миновали окруженное ивами маленькое озеро. К небольшой пристани была пришвартована лодка с облезлой краской. Среди высоких деревьев стояла старинная каменная постройка, которая, наверное, когда-то была конюшней. Но подъездная дорожка заканчивалась ровным слоем травы, напоминающим газон в центральных городских парках.
        И что же, черт возьми, он хотел ей показать? Лучшее место для романтического пикника? Не похоже, что в маленьком багажнике мотоцикла пряталась корзина с едой.
        Соскальзывая с мотоцикла, Занна уже почти оторвалась от тела Ника, но его руки обхватили ее шею и подбородок, и он помог ей стянуть с головы шлем. Потом наклонился и поцеловал ее. Долго и медленно. С той головокружительной нежностью, которая целиком и полностью завоевала ее сердце. Ей было трудно дышать. И еще труднее было найти какие-нибудь слова. Занна почувствовала, что расплывается в улыбке.
        — Было здорово. Но ты мог показать мне это где угодно.
        Ник взял ее за руку:
        — Пойдем со мной.
        Они поднялись по пологому склону на середину лужайки. Ник все еще держал Занну за руку, но уже не смотрел на нее. Он неторопливо обводил взглядом открывшийся пейзаж, от вершины холма до озера, клочка леса и старой конюшни. Ник удовлетворенно кивнул.
        — Прекрасно. Все как мне сказали,  — произнес он.  — Подходит идеально.
        — Шикарное место,  — согласилась Занна.  — Безмятежное. Но для чего оно идеально подходит?
        — Для дома. Эта земля продается. Она пока не в свободной продаже, но, когда будет, торги пойдут на международной арене.
        Занна зажмурилась. Ник что, задумал купить ее?
        — Ты собираешься построить дом? Ты хочешь жить здесь?
        — Конечно, идея проводить лето в Новой Зеландии вместо зимы в Европе очень заманчива, но нет, я не собираюсь строить дом.  — Он словно собирался с духом.  — Я собираюсь помочь кое-кому переместить дом.
        У Занны отвисла челюсть. Она с поразительной четкостью представила себе дом на улице Метросидеросов, стоящий на этой земле. На просторе, а не среди высоток. Здесь воздух не отравлен городским чадом, и мог бы вырасти целый фруктовый сад, а не пара изможденных деревьев. Здесь царило умиротворение тихого озера и прохладного тенистого леса. Конюшни стали бы галереей или уютным кафе. Отличный вариант развития событий, но… нереальный.
        Занна так резко мотнула головой, что у нее стрельнуло в позвоночнике. Она выпустила руку Ника, словно та ее жгла, и отступила назад, создавая между ними дистанцию.
        — Нет…
        — Это прекрасная идея, я уверен.
        Занна снова мотнула головой:
        — Нет. Ты не прав. И твоя идея не нова. Давным-давно кто-то предлагал подобное, и Мэгги была по-настоящему возмущена. Она говорила, что урон был бы слишком велик. Исчез бы дух радости всех тех людей, которые были связаны с домом. Дом потому и дом, что он там, где должен находиться.
        — Нет.  — Его взгляд был твердым. Убеждающим.  — Он является домом благодаря людям, связанным с ним. Которые в нем жили.  — Голос Ника был спокойным. Невозмутимым, как и его лицо.  — Но там, где сейчас стоит дом, он тихо умирает. Его сдавливают со всех сторон, вытесняют, и тебе наверняка известно, что его срочно нужно реставрировать. Не лучше ли его спасти? Переместить дом сюда — отличная возможность его и отремонтировать, и укрепить. Вы с Мэгги продолжите там жить. У вас будет магазин и кафе. Люди, знакомые с домом, по-прежнему будут приходить.
        — Слишком грандиозно.
        — Нет ничего невозможного. У меня есть приятель, специалист по перемещению домов. Я заказываю билеты, и он завтра же вылетает из Сиднея, чтобы взглянуть на дом. Я уже показал ему фотографии, он считает, что за это можно взяться. Крышу и башню снимут, дом разберут на части вместе с полом. Затем на новом месте положат фундамент и все соберут. Будет готово через несколько недель.
        — Это выльется в целое состояние.
        — Земля действительно стоит целое состояние. Но я уверяю, у тебя будет достаточно денег, чтобы покрыть все расходы.
        — Откуда?  — От потока хлынувшей информации у Занны закружилась голова.  — И зачем тебе это?
        Ник колебался.
        — Я хочу тебе помочь. И я в курсе, что произойдет дальше.
        Она же именно этого и хотела. Чтобы он помог ей. Но ее мысли явно были не о том. И тон был недобрый.
        — Дальше? Что ты имеешь в виду?
        — Сегодня я разговаривал с людьми из совета.
        Еще бы не разговаривал. Его для этого и наняли.
        — И что?
        — У них есть неофициальное решение, которое очень скоро станет официальным. В совете считают, что дом мешает строительству какого-то важного предприятия. Они могут принудительно настоять на его продаже, и цена, назначенная ими, будет в разы меньше, чем если бы ты продавала дом сама. Время не ждет, Занна.

        Занна была в панике.
        Нет, она держалась превосходно, и по ее задранному подбородку было видно: за то, что она любит, она будет стоять не на жизнь, а на смерть. Но Ник видел в ее глазах страх.
        Ник чувствовал, что обязан ее защитить. Как хорошо, что он мог сделать это без ущерба своим интересам. Ситуация выгодна всем. Целый день он обшаривал Интернет, причем даже усерднее, чем работая над проектом. Он искал толковых людей из самых разных областей, с которыми хотел поговорить и собрать их вместе. Развитие идеи, пришедшей ему в голову утром, проходило так гладко, что, казалось, так и должно было быть. Как и появление Занны Зеленской в его жизни.
        Ник захотел успокоить и поддержать ее. Пара шагов — и он заключил девушку в свои объятия и крепко прижал к себе. Ей нужно время, вот и все. Решение, подходящее для всех, находилось перед ней. Эта земля досталась ему по чистой случайности, хотя, конечно, не обошлось без личных связей. Но Занна увидела ее, не зная подоплеки. Пусть она внимательно посмотрит на свой любимый дом, когда Ник привезет ее обратно, потому что сейчас она не в состоянии представить его на новом месте.
        Он понял: давить на нее нельзя. Пора возвращаться. Как это ни парадоксально, но ее нужно отвлечь, чтобы позволить идее укорениться в подсознании. Он пригласит ее поужинать куда-нибудь. Отвезет ее домой, и они займутся любовью снова и снова. Ник прижал ее к себе. Это может быть не только частью плана, но и приятным бонусом, и Ник не собирался от него отказываться, хотя его мучило чувство вины. Он не сказал ни слова лжи. Он просто не говорил всего: что предприятием, которое так воодушевило членов совета, была его музыкальная школа. Что разрешение на строительство уже получено, и требование продать дом на улице Метросидеросов поступит сразу же, если у него возникнут проблемы с приобретением необходимой дополнительной земли. Ник мог подождать и купить землю у совета, и даже за меньшую сумму. Он все затеял исключительно ради Занны. И он не врал, когда говорил, что дом тихо умирает. Занна и Мэгги не могли себе позволить ремонт, и вряд ли получили бы у совета разрешение на крупную строительную работу, даже если бы располагали средствами. Ник от всей души хотел ей помочь. Тем не менее он понимал, что
настойчивые просьбы ее только рассердят. Эта женщина сама могла о себе позаботиться, и интуиция подсказывала, что завоевать ее полное доверие будет задачей не из легких.
        И сейчас, когда он не должен подвергать свой проект опасности, желание завоевать ее доверие было поразительно сильным.
        В костре сегодняшних проблем зашипела незамысловатая идея, что достаточно было бы просто сместить временные рамки. Если бы он купил многоэтажку после того, как приобрел поместье Зеленских, то никто — включая человека, которого он сейчас обнимал,  — не смог бы обвинить его в конфликте интересов. Но стоит ли говорить о конфликте, если он нашел такое прекрасное решение? Да, он шел по тонкой грани, но это не первый раз. За большим риском часто следует большой выигрыш.
        Время кончалось. Он дал себе неделю на то, чтобы разобраться с проектом. Сейчас шел только второй день, и если Ник справится, то добьется успеха. И к тому же он проведет с Занной целую неделю, которую будет вспоминать всю оставшуюся жизнь.
        — Поехали домой,  — прошептал он ей на ухо.  — Утро вечера мудренее.

        В тот день Ник не давал ей говорить о доме.
        — Подожди, пока у тебя не будет полной картины,  — сказал он.  — Пусть идея уляжется в голове.
        Я передам Питу, чтобы утром он сел в самолет. На все вопросы он ответит лучше меня. Вот тогда и поговорим.
        Поэтому он ее отвлекал. Изысканными блюдами и вином в шикарном ресторане с прекрасной музыкой и танцевальной площадкой. Неудивительно, что этот потрясающий мужчина отлично танцевал. Удивительно, что скользить в его руках под музыку было настоящим блаженством. И просто находиться рядом с ним. Или остаться с ним… навсегда.
        Голова у Занны шла кругом.
        Все это мечты. Слишком прекрасные, чтобы быть правдой. Но мечтать безумно приятно.

        В планы Ника не входило сразу ложиться спать, когда они наконец вернулись в спальню Занны.
        Теперь они воспринимали тела друг друга достаточно спокойно, чтобы потрогать, открыть и изучить новое. Ник не спеша рассматривал ее тело, как вдруг его пальцы замерли, задев камешек в ее пупке.
        — Хотел спросить еще той ночью,  — пробормотал он.  — Что это?
        — Топаз. Камень моего дня рождения. Камень-талисман.
        — Подходит тебе идеально. В нем как будто горит огонек. Как в твоих волосах.
        Он откинул мягкий локон с ее лица и придвинулся, чтобы поцеловать ее. Занна почувствовала, как ее губы расплываются в улыбке.
        — Почему ты улыбаешься?
        — Этот камень вообще-то должен улучшать эмоциональный баланс.
        — И?..
        — И что-то я не чувствую никакого баланса.
        Настала полная тишина. Словно весь мир замер в ожидании, что она признается ему в любви. Но она не могла. Не сейчас. Во все это слишком трудно поверить. Невысказанные слова повисли в воздухе.
        — Я тоже не чувствую баланса,  — прошептал Ник.
        Снова наступила тишина. Но вдруг Занна почувствовала, что он тоже улыбается.
        — Но мне нравится,  — признался Ник.
        Вот теперь Занна была готова раствориться в поцелуе.
        — И мне,  — ответила она.
        Глава 7
        Сон наконец-то пришел, но с первыми лучами зари Занна поднялась с постели.
        У нее до сих пор кружилась голова. А может, с головой у нее все в порядке, это кружится мир вокруг нее? Дарит возможности, вроде бы труднодостижимые и туманные, но такие близкие, что их можно потрогать…
        Ника можно было потрогать. Он растянулся на спине, подложив руку под голову. Некоторое время Занна просто разглядывала его: взъерошенные волнистые волосы, темные ресницы. Его губы были чуть приоткрыты, и выглядели они такими нежными, что она едва удержалась, чтобы не коснуться их.
        И все-таки она выскользнула из кровати. Ей нужно немного прогуляться вокруг дома и подумать. Грамотно составить текст эсэмэски, от которой бы Мэгги не впала в панику и не заторопилась домой. Просто дать ей понять, что нужно срочно принимать ответственные решения.
        Сегодня суббота, а значит, магазин можно закрыть в полдень. Ник как раз вернется с Питом из аэропорта. В их распоряжении будет оставшееся время до его обратного рейса в Сидней, и, когда он улетит, ей придется что-нибудь решить или хотя бы сообщить, заинтересована она или нет.
        Конечно, заинтересована. Идея перестала казаться неправдоподобной, когда она познакомилась с Питом Уэлсли. Друг Ника напомнил ей пирата, потому что у него вся голова была в косичках, а в ухе висело кольцо. Он не мог не нравиться, со своей открытой улыбкой и веселыми глазами.
        Пит совсем не был похож на сдержанного плохиша-байкера, каким Ник казался на первый взгляд. Сочетание этих двух личностей создавало силу, с которой нельзя было не считаться. Озорной характер Пита уравновешивал серьезность Ника. Внимание Ника к деталям направляло энтузиазм Пита. Рядом с Ником Занна чувствовала себя в безопасности, а Пит ее вдохновлял. Они оба были уверены в себе, нацелены на работу и казались профессионалами в своих областях.
        — Мы вместе закончили архитектурную школу в Лондоне,  — рассказал ей Ник.  — У нас проходил курс по объектам охраны культурного наследия. Пит пошел дальше и сделал дипломную работу по перемещению зданий.
        — Ты тоже писал диплом?  — Занна добавила баночку оливок и сыр к целому ряду всевозможных продуктов, которые она складывала для ужина на открытом воздухе.
        — О том, как делать деньги,  — ответил Пит.
        — О том, как сочетать современную архитектуру с окружающей средой,  — уточнил Ник.
        — Другими словами, как делать деньги.  — Пит приподнял бутылку пива в его честь.  — И ты молодец! Отлично справляешься.
        Занна нахмурилась:
        — Я думала, ты специалист по старым зданиям…
        Мужчины обменялись взглядами. Ник вопросительно посмотрел на Занну.
        — Последние годы я работаю исключительно над строительством роскошных морских курортов и эксклюзивных отелей по всему миру, но это проект особенный,  — проговорил он.
        В его глазах читалось еще кое-что. Проект не просто был особенным. Ник вложил в него всю душу.
        У Занны перехватило дыхание от нахлынувших эмоций. Сколько времени обычно проходит от знакомства до влюбленности? Если влюбленность наступает стремительно, значит, она ненастоящая? И она должна отбросить мечту о спасении дома?
        — Начало века, говоришь?
        Закончив с обедом, Пит принялся тщательно осматривать дом, делая огромное количество фотографий и измерений. Почти весь вечер он провел изучая каждый сантиметр, внутри и снаружи, пока в конце концов они не вернулись на кухню. Все уселись за стол, и Пит начал вводить данные в компьютерную программу.
        — Точного года не знаешь?
        Занна покачала головой:
        — Ник думает, что после тысяча девятисотого, из-за марсельской черепицы. А это очень важно?
        — Принципы строительства немного отличались. Если использовался каркас, как я и ожидаю, значит, стены на каждом этаже были возведены на балках первого этажа. Так будет гораздо проще для перемещения.
        При слове «перемещение» Занна снова начала нервничать.
        — Я все равно не могу поверить, что можно раскромсать дом, сильно ему не навредив.  — Если согласиться, обратного пути не будет.
        — Но ты же видела последние проекты Пита,  — напомнил ей Ник, указав на планшетный компьютер Пита, единственное устройство, которое он захватил с собой, за исключением лазерного прибора для снятия мерок.  — Тебе даже пришлось увеличить изображение, потому что ты не могла увидеть, в каких местах здание было скреплено.
        — Дом большой,  — сказал Пит.  — Получится шесть или восемь кусков. Единственное, сразу скажу: черепица повредится, но над заменой крыши давным-давно стоило подумать.
        — Это правда. Недавно залило гостевую спальню.
        — Шифер хорошо бы смотрелся,  — предложил Ник.  — Даже лучше, чем черепица.
        — Дом шире восемнадцати метров,  — продолжил Пит,  — так что разделять придется надвое. Где разделять, зависит от несущих стен и особенностей дома, которые нужно сохранить. Например, лестницу.
        — И башню,  — добавил Ник.
        — Переносить будем частями.  — Пит все еще писал заметки в планшет.  — Башню снимем краном. Отделим верхний этаж. Потолок нижнего этажа останется с полом верхнего, и нужно будет поставить распорки, чтобы сохранить очертания нижних комнат.  — Он долго смотрел на экран, а потом повернулся к Занне, ухмыляясь.  — Ну что, я одобряю затею,  — объявил он.  — Но, надо сказать, тебе повезло, что деревья отравили.
        Повезло? Это он серьезно?
        — Этим деревьям сотни лет. Они находились под защитой. О каком везении может идти речь?
        Пит поднял бровь, посмотрев на Ника, и обратился к Занне:
        — Если бы они все еще были здоровы, ты бы никогда не разрешила их срубить, а в противном случае перемещение оказалось бы невозможным.  — Он повернулся к Нику: — Прокатишь меня снова на той блестящей игрушке, которую ты взял напрокат? Я хотел бы посмотреть место. Это последние клеточки, которые нужно заполнить, чтобы оценить затраты.
        — Конечно.  — Ник как будто хотел обменяться с Питом дружеским рукопожатием.  — А потом я отвезу тебя в аэропорт. Занна, ты согласна? Я буду через пару часов.  — Он вскочил и направился за шлемом, оставленным возле французских дверей.
        — Нет.
        Занна сама удивилась, услышав это от себя, но Ник с Питом просто оцепенели.
        — Нет,  — повторила она решительнее.  — Вообще-то я ни с чем не согласна.
        Повисло неловкое молчание. Мужчины обменялись многозначительным взглядами.
        — Не против, если я подожду снаружи?  — тихо предложил Пит.
        Короткий кивок — и они с Ником остались наедине.
        — Занна, в чем дело?  — Ник старался говорить спокойно.  — Я думал, ты с нами. Я думал, тебе понравилась задумка.
        Он ведь уже почти обстряпал дело. Оценивать затраты не обязательно. Ник был готов покрыть любые расходы. Победа близилась, он уже чувствовал ее запах.
        — Все происходит слишком быстро. Я еще не успела как следует обдумать ситуацию и поговорить с Мэгги. Такое ощущение, что меня прижали к стенке. А я обещала себе, что никогда больше не позволю этому случиться снова.
        О чем она, черт возьми?
        — Что значит «снова»? Я не собираюсь прижимать тебя к стенке. Совсем наоборот. Я даже не заикался вчера о доме, хотел дать тебе время спокойно подумать, но…  — Ник запустил пальцы в волосы. Если он сейчас не ускорит ход событий, вся работа, которую он так стремительно проделал, окажется под угрозой.  — Тебе нужна моя помощь, а я не могу здесь остаться надолго. На то, чтобы все уладить, есть несколько дней.
        — Я не о тебе.
        Что-то в ее глазах снова вызвало у Ника желание ее защитить. Сделать так, чтобы у нее все было хорошо. Несколько мгновений оно было даже сильнее его собственных желаний.
        — Тогда расскажи, о ком ты говоришь. Доверься мне, Занна.  — Если она доверится ему, то не разочаруется. Он был уверен.  — Прошу тебя.
        — В этом вся и проблема,  — прошептала она.  — Доверие…
        Ник знал, что на улице Пит ждет его возле мотоцикла. Ему наверняка не терпится приступить к проекту. Нику тоже. Но это важно. Даже очень.
        Ник отвел Занну к столу и предложил сесть. Он приготовился слушать и решать любые возникшие проблемы. У него это отлично получалось. Хотя Занна не торопилась переходить к главному.
        — Я не думала, что смогу зарабатывать на жизнь своим творчеством,  — начала она.  — Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я очень долго не ходила в художественную школу. Сначала я получила диплом по реставрации и консервации произведений искусства. Я представляла, как буду работать в музее и заниматься картинами знаменитых художников.
        Ник ободряюще хмыкнул.
        — Но чем больше времени я проводила в мире искусства, тем больше мне нравилось творить самой. Моя лучшая подруга Бри убедила меня продолжить обучение искусству в Лондоне, и Мэгги заложила дом, чтобы оплатить учебу. Она говорила, что всегда в меня верила, и когда я стану богатой и знаменитой, то верну ей долг.
        Итак, дом не раз закладывали.
        — Бри отправилась в Лондон вместе со мной. Она получила работу в крупной галерее, где я встретила Саймона. Бри подстроила так, чтобы он мной заинтересовался. Он имел большой вес в мире искусства, и художники, которых он взял под свою опеку, стали очень популярны.
        Нику не понравилось, что она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Кажется, этот Саймон важен Занне, и его это задело. Неужели он ревнует?
        — Бри прекрасно постаралась,  — продолжила Занна.  — Он выбрал меня не только за мое творчество. Через несколько недель мы стали жить вместе. Подумывали о свадьбе.
        Да. Ревнует.
        — Он действительно хотел мне помочь с карьерой, но, по его словам, мои цветы, коты и все остальное — не искусство, а безделушки. Саймон говорил, нужно делать что-то более современное. Более оригинальное.
        Ник фыркнул. Этот парень был идиотом. Он что, не видел ее картин? Не замечал, что они пробуждают в людях чувства? Хоть Ник и не слишком хорошо разбирался в искусстве, но ведь эмоциональное воздействие тоже немаловажно?
        — Мне это было не по душе,  — спокойно продолжила Занна.  — Но меня уговаривала лучшая подруга и жених. К тому же я была влюблена, и, конечно, я им доверилась. Они затащили меня в ту область, куда я бы сама никогда не пошла. Несколько месяцев я работала над коллекцией для выставки. Это были серьезные полотна. Я, наверное, побывала на каждом старом кладбище в Лондоне, пока выбирала надгробия, предмет моей работы.
        — Надгробия?  — У Ника отвисла челюсть.  — Ты выбрала для работы тему смерти?
        — Вроде того.  — Занна пожала плечами.  — А что, зато оригинально. Мрачно,  — сказала она и добавила: — Искусство, а не безделушки.
        Ник вспомнил сочные, теплые краски на картинах Занны. Сколько движения и жизни на эскизах с котами!
        — Они тебя не очень хорошо знали, верно?
        Занна сердито фыркнула:
        — Нет, знали-то они меня очень хорошо. Просто им и не нужно было продвигать мою карьеру художника.  — Она покачала головой.  — Я до конца не верю, что они намеревались меня уничтожить. Может, их игра вышла из-под контроля. Или возникла крайняя необходимость убрать меня с дороги. В любом случае…  — Ее голос зазвучал жестче.  — Это сработало. Они получили то, что хотели.
        — Что?
        — Друг друга, конечно. А унижение, которому я подверглась из-за ужасных отзывов, было лишь частью их плана. Я пришла домой после особенно тяжелого дня и увидела Саймона и Бри в постели.
        — Merde…  — Нику захотелось найти этого идиота Саймона и растоптать его точно так же, как он растоптал Занну.  — Вот поэтому ты уехала из Лондона?
        Она кивнула:
        — Я пришла к единственному человеку, которому доверяла безгранично. Туда, где было безопасно.
        Ее убежище. Ник догадывался, что за этим специфическим словом кроется нечто большее. Ее беззащитность будила в нем неожиданно глубокие чувства. Он просил, чтобы она ему доверилась, а сам даже не был до конца честен с ней. В его жизни было время, когда он себя ненавидел, и сейчас Ник почувствовал нечто подобное. Абсолютное бессилие. Злость, а не печаль от потери дорогого человека.
        Ник крепче сжал ее руки и посмотрел ей в глаза. Если бы он мог все исправить, он бы не только убедил Занну, что доверять людям — это нормально. Он бы открыл для себя, что может стать лучше и избавиться от наследства, бесконечно его преследовавшего. Но он завяз очень глубоко. Как все исправить, не причинив еще большего вреда? Если Занна поймет, что ее доверие снова растоптано, она всю оставшуюся жизнь будет прятаться за защитной стеной.
        Она заслуживала лучшего. Разве можно любить по-настоящему, если никому не доверяешь? Она заслуживала того, чтобы любить не таясь, а человек, которому посчастливится завоевать ее любовь, заслуживал того, чтобы узнать Занну полностью.
        — Мне нужно показать Питу землю,  — медленно проговорил он.  — Но это не значит, что я пытаюсь тащить тебя туда, куда ты не хочешь. Если ты решишь, что не хочешь всего этого, ничего страшного.
        Ник взвешивал каждое слово. Он обязательно должен получить то, что хочет, но если это произойдет ценой потерянного доверия, о котором он просил Занну, он отступит. И найдет другой способ поставить памятник своим родителям.
        Занна кивнула.
        — Я постараюсь связаться с Мэгги и обо всем поговорить. Посмотрим, что она скажет.

        Позвонить Мэгги было хорошей мыслью.
        Ника не было уже два часа. Занна шагала взад-вперед, и в голове у нее лихорадочно крутились мысли.
        Ник совсем не походил на Саймона. Он не пытался ее менять. Он предложил ей помочь сохранить дом, в котором она чувствовала себя собой. Он проникся ее творчеством. Ему глубоко наплевать, что люди искусства окрестили ее картины безделушками. Если она решится, то получит мастерскую в сказочном месте и поселится там навсегда. У нее есть бизнес, который ее прокормит, даже если у нее никогда не хватит мужества продать свои работы.
        И Ник вел себя порядочно. Он ни на чем не настаивал. Занна приходила к мысли, что ему можно доверять. Это не Саймон, а другой человек, и он пробудил в ней сумасшедшие эмоции.
        Занна хотела согласиться. Переместить дом и, возможно, завести отношения, которые могли бы стать довольно крепкими для того, чтобы преодолеть очевидные трудности, поскольку жили они на разных концах планеты. Но начинать было страшно, ведь все могло обернуться провалом. Вдруг Ник не питает к ней тех же чувств? Вдруг Пит обнаружит что-то, что сделает перемещение невозможным или слишком дорогостоящим? Вдруг Мэгги категорически откажется принимать радикальные меры?
        Неудивительно, что Занна разрыдалась, когда услышала тетушкин голос в телефонной трубке.
        Конечно, у Мэгги нашлись правильные слова, чтобы Занна успокоилась и начала рассказывать. И тогда она стала слушать не перебивая, а только одобрительно поддакивая, пока Занна не выложила все, что хотела. Девушку душили слезы, когда она сообщила тете о деревьях, когда рассказала о том, что совет решил принудить их к продаже дома, и это неизбежно.
        — Но Пит заметил, что деревья погибли не зря,  — закончила она.  — Иначе нельзя было и думать о переносе. А Ник сказал, что душа дома в людях, а не в месте, где он стоит, но… Все это слишком глобально, Мэгги. Как понять, что ему можно доверять?
        — Слушай свое сердце, солнышко. Оно тебе все скажет. Ты сомневалась в Саймоне с самого начала, помнишь? И не понимала, почему он выбрал тебя. И чувствовала, что тебе нужно измениться, чтобы завоевать его. Но это ему следовало измениться. Он тебя не стоил.
        Улыбка озарила лицо Занны впервые за время разговора. Ник не хотел ее менять. Он хотел, чтобы она была в безопасности и оставалась самой собой.
        — Ох, Мэгги, ты бы видела место, которое он нашел! Это сразу за городом, там озеро и лес. Там еще конюшни, из них можно было бы сделать магазин и кафе. Тебе понравится!
        — Главное, что нравится тебе.
        — Но не все же зависит от меня. Дом принадлежал тебе задолго до того, как я стала в нем жить. И это твой бизнес. Ты сама должна решить, и каким бы ни был твой выбор, я тебя поддержу, ты же знаешь.
        — Знаю. Но только ты не расстраивайся, когда я скажу о своем решении, ладно?
        У Занны по спине побежали мурашки. Она отвергнет проект?
        — Я решила остаться здесь,  — мягко проговорила Мэгги.  — Димитрий попросил моей руки.
        — Что?! О боже…  — Занне пришлось прислониться к стене и упереться в нее, чтобы не сползти на пол.  — Мэгги… Ты же с ним только познакомилась. Как ты можешь решиться на такой серьезный шаг?
        — Ну, милая,  — засмеялась тетя,  — я всю жизнь этого ждала! Думаешь, я в ту же секунду не поняла этого? Единственное, я не была уверена, чувствует ли Димитрий то же самое… Когда время приходит, сразу становится понятно… Но я в любом случае поступлю по-своему. У меня большой опыт чтения людей.
        — Вот как…
        Сейчас Занна даже сильнее хотела разрыдаться, чем когда она рассказывала о деревьях. Карусель эмоций набрала самую высокую скорость. Она радовалась за Мэгги и ее любовь. Печалилась, что они будут жить вдали друг от друга и это скажется на близости их отношений. И даже ревновала. Но безумные скачки вверх-вниз на этой карусели почему-то давали… надежду.
        Значит, Мэгги права? И нет никаких правил, сколько должно пройти времени, чтобы понять, что ты встретил любовь всей своей жизни?
        — Я доверилась тебе и оставила дом на время. А теперь оставляю тебе его навсегда. Дом твой. Можешь делать с ним все, что захочешь. Я только прошу тебя позаботиться о котах и сохранить кое-какие вещи, которые мне дороги. Ты знаешь какие. Ну а теперь…
        Даже на другом конце провода, за тридевять земель и без помощи гадальных карт, Мэгги читала ее мысли.
        — Расскажи об этом Нике.
        Занна снова улыбнулась:
        — Мэгги, он француз. Его полное имя Доминик Брабант.
        — Брабант?  — удивленно переспросила Мэгги.  — Где же я слышала эту фамилию? О нет… Это невозможно… Или возможно…

        — Вот.  — Ник вынул из внутреннего кармана куртки сложенный лист бумаги.  — Официальная оценка стоимости перемещения дома и его установки. Мы еще прикинули расходы на капитальный ремонт.
        Занна задумчиво сидела за кухонным столом, аккуратно держа за ножку хрустальный бокал. У зажженного канделябра стояла открытая бутылка вина и еще один бокал. Ник удивленно поднял брови. Занна, едва заметно улыбнувшись, пригласила его присоединиться к ней. Он наполнил свой бокал и сел рядом, затем развернул лист бумаги.
        — Мы распечатали его в бизнес-центре прямо в аэропорту. Я включил туда заявленную цену на землю. Нашла?
        — Ничего себе…  — Занна даже провела пальцем по бумаге, словно не веря своим глазам.  — Почти два миллиона долларов!
        Ник накрыл ее руку своей.
        — Именно поэтому я хочу предложить за твое поместье три миллиона.
        Все шло по плану. Это первый шаг. Следующим шагом будет немного честности.
        Повисло тяжелое молчание. Такое же тяжелое, как и взгляд Занны. Ее рука очень осторожно выскользнула из-под его руки. Как будто он совершил что-то непростительное.
        — Зачем, Ник?
        — В смысле?
        — Зачем так много? Последняя назначенная цена за дом была вдвое меньше твоей. «Первоклассная недвижимость» предлагала всего шестьсот тысяч. Так почему же ты выдвигаешь такие суммы?
        По ее голосу он понял, что игры закончились. Больше он не сможет быть честным только по своему усмотрению. У него пересохло во рту, и Ник сделал большой глоток вина.
        — Я говорила с Мэгги,  — сказала Занна.
        — Вот как… И она не обрадовалась, да?
        Занна покачала головой, словно он сморозил глупость.
        — Твою маму звали Элиза?
        Глава 8
        Если он и был поражен, то очень хорошо это скрыл, хотя его взгляд потеплел.
        — Мэгги ее помнит?
        Ник, казалось, был счастлив любым сведениям о своей семье, и этим сыпал Занне соль на раны.
        Как он мог? Она только что излила ему душу, рассказав, как ее опустошило предательство Саймона и Бри и как теперь ей трудно кому-нибудь довериться.
        А ему и в голову не приходило, что она сама не своя. Может, он что-нибудь заметит, если она продолжит говорить. Но неужели натянутость в ее голосе не очевидна?
        — Мэгги сказала, она была очень красивая, с длинными темными волосами, но очень стеснялась, потому что думала, что плохо говорит по-английски. Кроме мужа, в жизни ей больше никто не был нужен. Она просто боготворила его.
        Точно так же и Занна могла боготворить Ника. А он понятия не имел, что она была готова отдать ему свое сердце. И доверие. Но теперь это невозможно. Хотя ее глупое сердце не хотело соглашаться с категоричными требованиями разума.
        Ник ничего не замечал. Он ловил каждое ее слово. Для него это было очень важно. Гораздо важнее, чем обратить внимание на Занну, которая пыталась заглушить чувство, что ее предали, потому что Ник ни о чем не рассказал. Ей стоило огромных усилий не сорваться.
        — Мэгги помнит, что она была прекрасным музыкантом и давала уроки фортепиано местным ребятишкам. Еще она прекрасно пела, а твой отец играл на гитаре, и Мэгги по вечерам слушала, как они пели в саду французские песни о любви.
        Нетрудно было услышать музыку, ведь она раздавалась из сада напротив. Эти люди жили в одном из маленьких коттеджей, стертых с лица земли ради общественного парка.
        В темных глазах Ника зажегся огонек. Обвинения, которое безошибочно угадывалось в ее последних словах, он тоже не заметил.
        — У них был ребенок, которого они называли Домми. Мэгги сказала, что не видела более счастливой маленькой семейки.
        Ник отвернулся и сжал губы. Ну что, больно это слышать? Вот и ладно. Почему она одна должна страдать?
        — Ты говорил, что тебя увезли во Францию, когда тебе было шесть лет.
        Ник коротко кивнул, но не произносил ни слова.
        — Потому что твою маму выселили из коттеджа, ей нечем было за него платить. А годом раньше твоего отца убили на работе при трагических обстоятельствах. И ты мне этого не рассказывал…
        — Да,  — отрезал Ник.  — Я тебе этого не рассказывал.
        Сердце говорило Занне, чтобы она протянула руку и коснулась его, ведь ему нужно было успокоиться. Голова говорила, что нужно ударить его побольнее.
        — А как же так удачно совпало, что общество охра ны исторических зданий послало тебя оценить мой дом, а?
        К обвинительному тону добавилось раздражение. Занна не догадывалась, что бьет по самым больным местам. Ник не выносил, когда кто-то лез в эту часть его жизни, потому что никому не доверял настолько, чтобы поделиться своей историей. А тут на него давили, когда он еще не был готов. Атмосфера накалялась. С тех пор как Ник вырос и стал самостоятельно управлять своей жизнью, никому не удавалось на него давить. Но Занна и так все знала. В защитных стенах его сокровенного прошлого пробилась брешь. Она ведь уже доверилась ему. Открыла свое сердце и поделилась болью, которая обрушилась на нее в Лондоне.
        Домми… Он не слышал этого имени с двенадцати лет, когда умерла мама. Домиником он стал, когда его взяли под опеку, а Ник появился в шестнадцать лет, когда он нашел работу, позволившую ему стать независимым. Ник уже отвечал сам за себя и направлял свой жизненный путь так, чтобы никогда снова не почувствовать ту боль.
        Об этом не знал никто. Даже Пит, его ближайший друг, обладал лишь отрывочными сведениями о прошлом Ника. И Пит не понимал, зачем он взялся за этот проект, хоть и догадывался, что дело было нечисто.
        — Никто меня не отправлял. Я тебе ничего подобного не говорил.
        — Ты прекрасно знал, что я приняла тебя за оценщика! И не сказал правды!
        Ник закрыл глаза:
        — Да.
        Вот оно. Подрыв доверия. И Нику теперь не стать лучше. Он разочаровался в себе. Как, черт возьми, это могло произойти? Он столько лет выстраивал защиту, а эта девушка просочилась к нему в душу и легко может сделать его уязвимым.
        — Но почему, Ник?
        Ее чуть задрожавший голос ножом резанул ему по сердцу.
        — Ты думал, я не пойму?
        Он сверкнул глазами. Да разве она могла понять?
        И простить его обман? У нее самой была детская травма. Занне посчастливилось найти любящий дом, и она не знала, как разрушается душа, когда тебя окружают нелюбимые люди, но знала, что значит потерять родителей.
        — Занна, ты помнишь, что ты чувствовала, когда твоих родителей не стало?
        Она медленно кивнула:
        — Как будто мир рухнул. Я была растеряна и очень, очень напугана.
        — Так было и со мной, и с моей матерью, когда отца убили. И когда я об этом узнал, мой мир на самом деле рухнул. Мама этого не перенесла. Она заболела. Дети, бравшие у нее уроки, ушли. Она забрала меня к себе на родину, но там невозможно было найти работу. Она заболела по-настоящему, у нее нашли рак, который диагностировали слишком поздно. Думаю, она сама хотела умереть, чтобы снова быть вместе с папой.
        — Боже мой… Ник…
        В его словах Занна слышала голос загнанного в угол ребенка. Чувствовала, как ему больно от мысли, что он не справился, что он никуда не годен. Ее сердце совершило окончательную победу над разумом, и желание успокоить Ника стало непреодолимым. Как и желание простить его.
        — Сколько тебе было, когда она умерла?
        — Двенадцать.
        — Значит, тебя взяли под опеку?
        Он коротко кивнул. Об этих годах он не собирался рассказывать. Никогда.
        — Я научился блокировать воспоминания, когда моя жизнь улучшилась. Много лет я о них даже не задумывался. Пока не увидел этот дом снова. Соседний дом, в котором жила одна страшная дама.
        Занна ухмыльнулась:
        — Да уж… Я тоже сначала считала ее страшной. Яркая личность, это уж точно. В жизни не встречала никого, подобного ей.
        А Ник в жизни не встречал никого, подобного Занне.
        — Я прилетел в Новую Зеландию по совсем иной причине,  — признался он.  — С воспоминаниями стало трудно справляться, они нахлынули так неожиданно. А сейчас я к ним готов.  — Он сглотнул комок.  — Готов отдать прошлому дань почтения.  — Он посмотрел Занне в глаза.  — Я не мог поделиться с тобой воспоминаниями. Они были слишком болезненными, слишком личными. И… я не знал тебя.
        — Но теперь знаешь.
        Занна очень нежно на него посмотрела. Последний раз он видел подобный взгляд, когда… Когда мама говорила, как сильно его любит. У него до боли сжалось сердце, и ему пришлось отвернуться.
        — Ты бы рассказал мне, если бы я ни о чем не узнала?
        — Я собирался рассказать обо всем сегодня. Не мог не рассказать. После того как ты поделилась со мной лондонской историей. Занна, я… Я не хотел причинять тебе боль.
        Ник потихоньку начал в ней разбираться. В ее глазах вспыхнул огонек — значит, она увидела в его словах правду. По ее смягчившемуся лицу он понял, что ее доверие пошатнулось, но устояло. На этот раз. Он почувствовал, как напряжение потихоньку спадает.
        — Что ты хочешь сделать, чтобы почтить свои воспоминания? Ты ради этого хотел купить поместье?
        — Да.
        Ник глубоко вздохнул и поведал ей идею музыкальной школы. Она стояла бы рядом с рекой и парком. Ветер разносил бы звуки музыки над крохотным клочком земли, где его родители когда-то были счастливы. Где он был счастлив. В парке можно было поставить красивую скамейку с их именами, и прохожие сидели бы и слушали музыку. Он рассказал ей о галерее, которую хотел бы сделать в фойе школы, чтобы отдать должное дому на улице Метросидеросов.
        Он уже не помнил, когда успел взять Занну за руку. Или это она его взяла за руку? Не важно. Занна внимала каждому его слову, и у нее по щекам текли слезы, когда Ник наконец закончил.
        — Ник, это просто чудесно! Мы с Мэгги так упрямо сражались за спасение нашего дома, потому что знали: если придет время, когда нас здесь не будет, на его месте может появиться нечто отвратительное вроде огромного отеля или еще одной многоэтажки. Но твоя идея с музыкальной школой… Именно она здесь и должна находиться. Да, Мэгги точно понравится.  — Занна улыбнулась сквозь слезы.  — Наверное, судьба заставляла нас сражаться просто потому, что это место предназначено тебе.
        Было тяжело сглотнуть ком в горле. Тяжело дышать, когда у тебя давит в груди. Занна действительно все поняла. А он понял, что за это может ее полюбить. Это подарок судьбы. Ведь ничего страшного не произойдет, если не сообщать ей о том, что владелец многоэтажки — он сам?
        «Не произойдет,  — сказала ему голова.  — Это может все изменить».
        «Произойдет,  — сказало ему сердце.  — Это может все изменить».
        Ее доверие не вынесет второго удара. Если бы она задала прямой вопрос, он бы ответил. Но сейчас слишком поздно. Скажи Ник еще что-нибудь — удивительное ощущение взаимопонимания исчезнет.
        А вдруг Занна поймет, что покупка многоэтажки сильно все ускорила? Но в ее глазах зажегся новый огонек. Огонек возбуждения.
        — Скоро приступим?
        — Бумаги можно составить в понедельник.  — Как легко было поддаться ее возбуждению и забыть о споре между разумом и сердцем.  — Хотя… У меня есть кое-какие связи. За хорошие деньги кто-нибудь наверняка поработает в воскресенье.
        — Я позвоню нашему адвокату,  — сказала Занна.  — Киту Уотсону. Мы знакомы уже тысячу лет, он нам много помогал. Давал советы, когда возникали проблемы с администрацией или на нас наезжали скорпионы. Он любит наш дом. Кит будет в восторге, когда узнает, что дом обретет новую жизнь!
        — Как только договор купли-продажи будет подписан, мы дадим добро Питу. Если быстро оформить собственность, начнем сразу, как ты будешь готова.
        — А что делать с вещами? Их придется куда-нибудь перевезти.
        — Найдем пункт хранения. Наймем упаковщиков.
        Но Занна покачала головой:
        — Я сама все разложу. Мэгги нужны многие ее вещи, причем очень ценные. Например, старинные музыкальные инструменты. Я обещала сохранить их.
        — Непременно.
        Возбуждение било ключом. Перед ними открывалось блестящее будущее, их ждало множество удивительных событий. Обнаружив, что Занна на его стороне и они могут действовать сообща, Ник немало удивился. Он всегда был одиночкой, и это чувство локтя было ему в новинку. Ник хотел, чтобы она держала его за руку, когда они перережут ленточку на открытии музыкальной академии Брабантов. В глазах Занны он видел отражение своих собственных чувств.
        Разговор кончился. Скоро наступит завтра, и они обговорят тысячу разных мелочей. Но сегодня они отпразднуют то, чего им предстоит добиться. Вместе.
        Как бы ни было, слов все равно недостаточно. Есть лишь один способ показать Занне, насколько ему важно обрести человека, с которым он поделился сокровенным.
        Он встал из-за стола и повел ее наверх.
        Конечно, он не мог впустить незнакомого человека в ту часть души, которую прятал целую вечность, даже сам от себя. Разве можно его обвинять, если он защищался?
        Но вот он впустил ее. Он ей доверился.
        И наверное, именно сейчас Занна по-настоящему смогла довериться своим инстинктам. Довериться ему. Довериться наследственной мудрости, которую поколения ясновидцев передали Мэгги.
        «Когда оно наступит, ты об этом узнаешь».
        Глава 9
        Следующие несколько дней прошли как в тумане. Оглядываясь назад, Занна понимала, что в памяти останутся лишь крупицы воспоминаний, но она всегда будет их хранить.
        Совместная ночь, перед которой Ник много рассказывал, почему стал таким, какой есть. Он впустил ее в очень личное пространство, и ее любовь только окрепла.
        Взгляд Ника, когда договор был подписан. Хотя она не согласилась принимать плату, сильно превышающую стоимость поместья. Двух миллионов было достаточно. Остальное Ник мог отложить на музыкальную школу.
        Как она удивилась, когда они упаковывали музыкальные инструменты, и оказалось, что Ник отлично играет на гитаре. Поздним вечером во внутреннем дворике он пел ей французские песни о любви, и мексиканская печь вместе со свечами в канделябре согревала их своим теплом.
        Больше ей ничего не нужно. Только быть рядом с Ником.
        Магазин она тоже начала перевозить. Коробки с товарами отправились в пункт хранения. На дверь Занна повесила объявление, в котором объяснялось, почему закрываются «Чары». В тексте она с радостью уверяла покупателей, что магазин заработает на новом месте.
        Коты были обеспокоены небывалой активностью и постоянно вертелись под ногами, требуя утешения.
        — Все хорошо,  — повторяла Занна.  — Я знаю, это полное мучение, но, мальчики, за городом вам будет просто восхитительно. Будете лазать по деревьям, и ловить мышей. Вам, может, и консервов больше не захочется.
        Пока никакого желания переезжать коты не изъявляли. Во вторник вечером Занна постучала ложкой по их миске, но не увидела ни одного черного пятна.
        — Где они?
        Ник оторвал глаза от ноутбука. После утренней встречи с городским отделом планирования, куда он обратился за различными разрешениями, и проверки пункта хранения он приступил к предварительному проекту музыкальной школы и занимался этим весь вечер, пока Занна возилась в магазине.
        — Я не видел их несколько часов. Даже Мерлина.
        — Странно. Пойду-ка лучше проверю, вдруг я случайно закрыла их в магазине. Они там болтались, пока я упаковывала вещи.
        Коты действительно оказались запертыми в магазине. Наверное, заснули на куче одежды, которая лежала позади наваленных коробок. Как только Занна открыла дверь, Мерлин прыгнул ей в руки, а Мармайт и Мистик прижались к щиколоткам, сражаясь за внимание с истошным мяуканьем.
        Занна со смехом попыталась спуститься по ступеням, но веселье прекратилось в ту же секунду, когда она почувствовала, что у нее побежали по спине мурашки.
        Она была не одна.
        У нее за спиной опустошенный темный магазин. Открытая входная дверь дома рядом, но Ник сидел на кухне, слишком далеко, и сосредоточен на работе, а не на том, чтобы услышать ее, даже если она закричит. Наверное, разыгралось воображение. Солнце почти ушло, ветер усилился, огромные умирающие деревья отбрасывали тени, и ветки зловеще скрипели.
        Когда зажглись фонари, возле фонарного столба, сразу за воротами, стал четко виден человек.
        Мужчина. Он просто стоял. Даже не имея возможности хорошенько его разглядеть, она поняла, что он смотрит на дом. И на нее.
        «Какой-то турист прогуливается,  — сказала она себе.  — Остановился поглазеть на странный дом».
        Только обычные туристы не кажутся угрожающими. Они не будут стоять и смотреть с такой… невозмутимостью. И уж точно не будут при этом посмеиваться. Мерлин застыл у нее на руках и зашипел.
        — Здрасте, госпожа Зеленская,  — с издевкой произнес человек.  — Как делишки?
        Коты ринулись в дом. Когти Мерлина больно вонзились в руки Занны, когда он бросился вслед за собратьями. Она могла уйти вместе с ними, но так удары не отражают. Занна стала вдруг очень спокойной. Она подтянулась и собралась с силами.
        — Блейк. Что ты здесь делаешь?
        — Оказался в центре. Решил проведать дом.
        — Проведал. А теперь уходи.
        Мужчина, которого Мэгги именовала скорпионом-младшим, шагнул ближе. Ржавые кованые ворота постоянно держали приоткрытыми. Еще один шаг — и Блейк окажется на кирпичной дорожке.
        — Тебе здесь ничего не светит. Поместье продано. Кое-кому другому,  — злорадно добавила она.
        — Я в курсе.
        У Занны вновь по спине пробежали мурашки.
        Предчувствие опасности. Занна попыталась его откинуть. «Первоклассная недвижимость» больше не сможет им угрожать. Наверное, поэтому Блейк и пришел сюда. Злился, что проиграл давнишнюю войну. Но разозленным он не выглядел. В его словах сквозило самодовольство.
        — Это не твое дело,  — сказала Занна.
        Он опять засмеялся:
        — Уверена?  — Блейк повернулся, словно собираясь уходить.  — Скажи Нику, что я позвоню ему завтра. Мы должны поговорить.
        У Занны кровь застыла в жилах. И теперь она шагнула вперед, сокращая между ними расстояние.
        — Почему ты считаешь, что он захочет иметь дело с такими, как ты?
        Блейк обернулся. Она увидела, как у него заблестели зубы, когда он улыбнулся.
        — Мы имеем друг с другом дела уже много лет, дорогуша. Мы с отцом безумно счастливы, что не пришлось возиться ни с тобой, ни с твоей теткой. Ник прекрасно справился. Причем в рекордные сроки. И чем же таким интересным он тебя заманил, Сюзанна?  — ухмыльнулся он.  — Хотя и так понятно.
        — Я не верю тебе. Вон отсюда, Блейк! Не желаю больше видеть ни тебя, ни твоего папашу. Шагнешь на мою территорию — я вызываю полицию. Умышленное причинение вреда деревьям лежит на твоей совести!
        — Это мы тебя засудим за умышленное причинение вреда. Ты даже не представляешь, сколько неприятностей нам устроила, дорогуша. Слава богу, папа не умер от сердечного приступа. Ну, по крайней мере, он полюбуется, как ты сваливаешь, а твой дом сотрут с лица земли.  — Он еще раз посмотрел на дом.  — Ну что, отличная работа. Молодец, Ник.
        На этот раз Скэллион-младший повернулся и пошел прочь.
        Невозможно поверить, что Ник сотрудничает со скорпионами. Как только он об этом услышит, то сразу назовет это ужасной глупостью. Занна пошла к входной двери дома, но остановилась.
        Все вставало на свои места.
        Ник говорил, его основная работа связана с роскошными международными курортами, чем и занималась «Первоклассная недвижимость».
        Он скрывал свое отношение к недвижимости, как только зашел в магазин. Конечно, она знала, что история с его прошлым была правдой, спасибо Мэгги, но разве от этого легче? Он пришел сюда с одной целью, и, судя по всему, желание утаить связь с «Первоклассной недвижимостью», из-за которой он не переступил бы и порог ее дома, оказалось сильнее желания не выдавать своего прошлого.
        А он не только переступил порог ее дома… О боже…
        Ее одурачили? Снова затащили туда, куда она никогда не хотела? Вдруг она попадет в еще большую ловушку, из которой не сможет выбраться?
        Ей стало дурно, когда она представила худший вариант развития событий. Если при перемещении дом развалится, это будет только ее потеря. У них будет кусок земли. Даже два. Как раз для самого большого отеля в городе. Наверное, на то и был расчет. А может, связь Ника с поместьем — просто совпадение. И прежде, чем музыкальная школа минует этап планирования, ее признают нерентабельной или что-то в этом духе.
        Нет. Все, что рассказал Ник, правда. Его слова исходили прямо от сердца. Занна доверяла ему.
        Но она и Саймону доверяла! Похоже, на интуицию не стоило надеяться. Или предостережения интуиции она пропустила мимо ушей? У нее в голове зазвучали обрывки их разговора во время чтения карт.
        « — Иногда нужно отпускать старую жизнь, чтобы впустить новую, более подходящую.
        — Я всегда и делал, что отпускал, кстати. А вы?»
        Но одно она мимо ушей не пропустила.
        «Он может оказаться не тем, кем ты думаешь. Будь осторожна».
        Это Ник вырезал отверстия в деревьях. И у кого может вдруг оказаться приятель-специалист по перемещению старинных домов? Занна заметила, как они странно переглядывались.
        Но дело сделано. Она подписала договор. Неудивительно, что Блейк выглядел таким самодовольным. «Если бы только Мэгги была рядом»,  — в отчаянии подумала Занна. Она почувствовала себя ужасно одинокой. Скоро она может потерять все. Потерять дом, конечно, страшно, но у нее было дурное предчувствие, что она потеряет и Ника.

        Мерлин запрыгнул на ноутбук, но Ник его отпихнул, потому что хвост кота закрывал половину экрана. Кот с обиженным видом начал умываться, но Ник не обращал на него внимания. Он только закончил с изгибами здания, чтобы они повторяли изгибы реки. В компьютерной программе можно было наносить план поверх аэрофотоснимков, с которых он уже удалил и дом на улице Метросидеросов, и многоэтажку. План можно было поворачивать и смотреть, как здание будет выглядеть со стороны улицы и реки.
        Он слышал, что Занна наконец вернулась, но не отрывал глаз от ноутбука.
        — Смотри-ка! Похоже, я попала в точку.
        Наступившее молчание нарушило его сосредоточенность. Оно совсем не напоминало тихую безмятежность, которой иногда предавалась Занна. Это была мертвая тишина. Зловещая. Когда Ник поднял глаза и увидел ее лицо, он еле слышно выругался.
        — В чем дело? Что случилось?
        Один из котов убежал? Мерлин сидел рядом, облизывал лапку и умывал мордочку. А остальные… Вот, здесь, поглощены едой.
        Плохие новости от тети? Похоже, кто-то умер, раз у нее такое лицо. Белое как полотно.
        — Ты в «Первоклассной недвижимости», Ник?  — У нее был безжизненный голос.  — Ты там работаешь?
        — Нет!  — Ник резко вскочил, и кресло рухнуло на деревянный пол.  — Нет, черт возьми!
        Он хотел было шагнуть к Занне, но она жестом его остановила, и он словно уперся в защитное поле.
        — Я только что встретила у ворот Блейка Скэллиона. Он сказал, что позвонит тебе завтра, потому что вы должны поговорить.
        Ник заметил, что Занна нервно сглотнула.
        — Он сказал, вы сотрудничаете много лет. Я не поверила ему, но потом подумала… Вдруг это правда. Вдруг тебя послали уладить небольшую проблему, связанную со мной и Мэгги.
        — Я не сотрудник «Первоклассной недвижимости». Да, я на них работал. По моим проектам они строили курортные комплексы. Как и многие другие строительные компании. Именно поэтому меня и занесло в Новую Зеландию. Скэллионы купили огромный кусок земли на Гибискусовом берегу и захотели, чтобы я начал работу над очередным отелем.
        Вот какое объяснение он давным-давно должен был ей дать, но теперь слишком поздно.
        — Но ты купил мое поместье,  — процедила Занна. Она не собиралась верить ни единому его слову.  — Которое они пыталась заполучить последние десять лет. Плюс ко всему они владельцы соседнего дома. Это тоже совпадение?
        — Больше нет. Я не смог бы реализовать проект музыкальной школы, если бы у меня не было обоих участков земли.
        — Значит, теперь ты хозяин многоэтажки?
        На щеки Занны вернулась краска. Злость? Или облегчение? Ник сгладил бы ситуацию, если бы тогда воспользовался случаем и убедил ее, что обратился к Скэллионам насчет продажи многоэтажки после того, как купил дом на улице Метросидеросов.
        — Когда ты его купил?
        Ник закрыл глаза. Открытая ложь исключена. Да, если сказать правду, это все изменит, но у него нет выбора. Наверное, нужно поверить в невозможное.
        — Я купил многоэтажку десять дней назад. До того, как прилетел сюда.
        Ник замолчал, чтобы Занна осмыслила его слова. Его сердце чуть не выскочило из груди, когда Занна наконец заговорила, потому что голос у нее был абсолютно спокойный. Ледяной.
        — Значит, ты приехал сюда, уже зная о том, что твоя идея не продвинется, пока ты не заставишь меня продать дом?
        Ник мог ничего не говорить. Занна все видела по его глазам. Она и не ожидала, что будет так больно.
        — Ник, это правда будет музыкальная школа? Вот как ты переметнул меня на свою сторону — душещипательной историей своего несчастливого детства? Помню, Пит говорил, что тебе отлично удается делать деньги…
        По его лицу она поняла, что попала точно в цель, но он сразу же взял себя в руки. Между ними выросла стена, огромная и неприступная.
        «Душещипательная история»? Ник правда думал, что Занна все понимала? Он впустил ее в самую сокровенную часть своей души, а она использовала ее как средство манипуляции. Разум окончательно победил сердце и заставил Ника действовать по-деловому. Ведь именно для этого он пришел к ней, не правда ли? По делу. И ему все удалось. Этого достаточно.
        — Разве ты не получила то, что хотела? Да, мне нужно было твое поместье, но, когда я встретил тебя и увидел, как ты относишься к своему дому, я понял: его нельзя просто взять и разрушить. Конечно, тебе хотелось его спасти, но ты бы в конце концов проиграла, ведь вы не только спасти, но и содержать его не могли. Я предложил вариант, устраивающий нас обоих. Я сделал возможным его осуществление. Думаешь, ты смогла бы чего-нибудь добиться без моих связей? Вроде Пита? Или риелтора, рассказавшего о земле, которая даже еще на рынке не появилась?
        — У тебя были все карты на руках. Ты утаил правду. Дыры в деревьях — твоих рук дело? Или ты просто знал, что они там? Ты заодно с «Первоклассной недвижимостью»? Уже много лет?
        — Нет. Я понятия не имел, почему они заинтересовались этим местом, пока не увидел две недели назад на столе Дональда какие-то бумаги. Изображение дома, который я бы никогда не забыл. Они не в курсе, почему я захотел взять этот проект. Я даже Пита не посвящал в свои мысли. Ты единственная, кто о них знает. И знает, почему он для меня важен.
        Поделившись своими секретами, Ник завоевал ее доверие. Но не на этот раз. Доверие нельзя разрушить, а потом восстановить. На этот раз она защитит себя более эффективно. И может, это не конец, и дом еще не потерян. Занна должна забыть про сказочную землю, утопающую в зелени, и про перенесение дома.
        Разве это могло возместить чувства, которые она точно здесь потеряет? Доверие. Способность полюбить кого-то всем сердцем и душой. Он пришел сюда с той же самой целью, какая была у Скэллионов. Выгнать ее и получить желаемое. Ник врал ей. И даже больше…
        Стыд и злость смешались с горечью утраты.
        — И часто ты спишь с потенциальными продавцами, Ник?  — Каждое слово давалось ей с трудом, причиняя страдания.  — Влюбляешь их в себя, чтобы они тебе в рот смотрели?  — На секунду барьер между ними спал. Ну и ну… Неужели он и правда не догадывался о ее чувствах? Он думал, она тоже притворяется? Играет?  — Глупо было с моей стороны требовать меньшую сумму, правда?
        Занна наконец разрушила дистанцию. Она подошла к столу, схватила свой экземпляр договора купли-продажи и разорвала его.
        — Игра окончена,  — негромко произнесла она.  — Убирайся отсюда, Ник.
        А потом повернулась и вышла из комнаты в коридор, минуя картину с подсолнухами, не дав себе вспомнить, как Ник отреагировал на нее. Когда у нее проснулись чувства. Как все обрело смысл.
        Отныне Занна не должна доверять чувствам, но, как назло, внутри ее закипели страсти. Боль от предательства. Тоска от потери. Стыд от того, что ее обманули. Растоптанная любовь. Но всем им противоречило отчаянное желание ничему не верить. Верить только тому, что она чувствует к Нику. Занна взбежала по широкой лестнице. Существовало только одно место, в котором она найдет облегчение после такой бури. Убежище, в котором она начнет размышлять трезво. Занна оглушительно хлопнула дверью на вершине винтовой лестницы.
        Глава 10
        Взревевший двигатель мотоцикла был созвучен гневу, закипевшему у Ника в крови. Как только он выехал за пределы городских ограничений скорости, то втопил полный газ, и в лицо ему полетел холодный ветер, наконец немного его остудивший.
        Теперь он находился далеко от Занны. Он приехал в маленький городишко, в котором из достопримечательностей были мотель, китайский ресторан с едой навынос и магазин спиртных напитков.
        Прекрасно. У него есть постель, кое-какая еда и бутылка сносного скотча. Значит, он сможет разобраться во всем своем внутреннем хаосе. Перво-наперво нужно выяснить, что его так дико разозлило. Злость никогда не сопутствовала принятию разумных решений.
        Спустя час или два список причин возглавило то, что Занна Зеленская выгнала его и разорвала договор. Реакция предсказуемая, но безвредная. Занна уничтожила всего лишь копию, оригинал хранился у его адвоката. Ник по-прежнему хозяин поместья на улице Метросидеросов. Конечно, подать дело в суд значило отнять у себя массу времени и денег, но он бы выиграл. Он бы все равно получил то, зачем прилетел в Крайстчерч.
        Подлив виски в дешевый гостиничный бокал, Ник начал расхаживать по безжизненной комнате мотеля.
        Удовольствие от победы омрачалось конфликтом. Галерея на память о доме стала бы победным венцом Ника — и оскорблением для Занны.
        Даже косвенного выпада в сторону его работы было достаточно, чтобы вывести Ника из себя. Он собирался отложить совещания по будущим проектам. Бутик-отель на берегу озера в Женеве. Перепланировка магазина возле Темзы в Лондоне. Многообещающий курорт на Гибискусовом берегу к северу от Окленда, в Новой Зеландии. Ради него Ник и прилетел сюда две недели назад, чтобы переговорить со Скэллионами.
        Ну что ж… Теперь это неактуально. Больше он не намерен с ними работать. Во время короткого телефонного разговора с Дональдом Ник сказал, что не может продолжать сотрудничество с компанией, которая прибегает к закулисным методам вроде отравления охраняемых деревьев. Ник отметил, насколько глупо поступил Блейк, когда подошел к дому, накинулся на Занну и позлорадствовал, что ее поместье наконец обрело нового хозяина.
        Ник не стал добавлять, что Блейк разрушил его отношения с Занной. К концу разговора он осознал истинную причину своего гнева.
        Он не мог победить. Потому что лишался чего-то, не имеющего отношения к бизнесу. Чего-то мощного. Да, поместье оставалось единственной реальной связью с родителями и забытой жизнью, но, имея просто кусок земли, он мог бы только вспоминать, какой была его жизнь. Это были бы только отголоски чувств, напоминающие о том, что значит иметь дом. Быть частью чего-то.
        Pour aimer et etre aime.
        Любить и быть любимым.
        Когда Ник находился рядом с Занной, эти чувства были не воспоминаниями. Они были настоящими. И они не были привязаны к поместью. Ощущение дома и безопасности исходило от самой Занны, а не от места, где она жила.
        Ник и без помощи карт, раскинутых перед горящими свечами, мог представить свою дальнейшую жизнь, если он лишится того, что обрел недавно. Его будущее переполнится профессиональными достижениями, всеобщим восхвалением и еще большим количеством денег, которые он едва ли потратит, но с одной стороны это все не имело никакого смысла.
        Он полюбил Занну. Вне всякого сомнения. И это было невозможно подавить.
        «И часто ты спишь с потенциальными продавцами, Ник? Влюбляешь их в себя, чтобы они тебе в рот смотрели?»
        Ник со стоном снова потянулся за бутылкой, открутил металлическую крышку и налил себе еще. Потом перевел взгляд на столешницу мини-кухни, где стоял электрический чайник и пакетики с растворимым кофе, наверняка отвратительным.
        Ник отставил бутылку. Сейчас ему нужен крепкий кофе. И какое-то время, чтобы можно было садиться за руль. А потом ему надо вернуться туда, где он должен находиться.
        Рядом с Занной.

        Дом не выглядел таким пустым с тех пор, как Мэгги отправилась в свою экспедицию несколько недель назад. Но сейчас все было по-другому.
        Дух веселья, никогда не покидавший дом, накрыло волной гнева и печали.
        В конце концов, это просто дом. Безлюдный, но населенный призраками.
        Мэгги. Ник. Испуганная девочка, которой Занна сюда приехала.
        Растоптанная личность, какой она вернулась из Лондона в прошлом году. Но самым невыносимым был призрак Занны, которой она стала вместе с Ником. Занной, которой она хотела бы остаться до конца своей жизни.
        Она, не прекращая, ходила туда-сюда. Руки словно сами по себе начали подбирать кисти и краски. Единственный свободный холст оказался довольно большим, но это даже лучше. Внутри ее сидело что-то необъятное, и оно должно было выйти наружу, облечь ее страдания в некий символ, и тогда, возможно, она решит, стереть Ника из своей жизни или оставить как напоминание: прежде чем выбирать, нужно хорошо подумать.
        Тема появилась сама собой. Конечно, это будет портрет Доминика Брабанта. Его образ удивительно четко отпечатался в ее душе, поэтому линии лица, рук, туловища появлялись на полотне легко и точно. Каким жестоким должно быть ее подсознание, раз оно выбрало именно такую сцену, но Занна знала: нельзя мешать, пытаясь изменить то, чему суждено появиться.
        Да и потом… Сейчас может родиться ее лучшая картина.
        На последних штрихах Занне даже пришлось сдержать слезы. Позднее лето. Сумерки. Мерцающий свет от горящих в печке поленьев. Мужчина держит гитару. Занна чувствовала его мягкие взъерошенные волосы. Слышала слова любви на самом прекрасном языке мира.
        Его руки дотронулись до ее души и взяли ее себе.
        Неужели все было притворством? Сможет ли искусный любовник зажечь в женщине желание, распуская ей волосы и касаясь лица пальцами, словно желая запомнить ее черты не только визуально, но и на ощупь? Разве может страсть быть одновременно нежной, если все это просто игра? Нет. Занна не верила, что его ответные чувства — плод ее воображения. Ник был искренен, признавшись, что тоже не чувствует эмоционального баланса, как и она.
        Но стоило ли верить? Учитывая печальный опыт, наверное, нет. Но картина истощила ее настолько, что она решила отложить этот вопрос.
        Ей следовало поспать, но мысль о том, чтобы спуститься к себе и заснуть в одиночестве, только навевала тоску. Лучше остаться здесь и прикорнуть на старинной кушетке, которую перенесли к ней в студию, когда она стала слишком ветхой. Как-никак, кушетка мягче пола, а Занна так вымоталась, что сразу выбрала практичный вариант.
        Она не стала выключать свет, и последнее, о чем она подумала перед тем, как погрузилась в сон, была ее картина.

        Не нуждаясь в адреналине от высокой скорости, Ник добирался до города значительно дольше.
        Поставив мотоцикл на подножку, Ник снял шлем и повесил его на руль, а потом посмотрел на безмолвный силуэт дома на улице Метросидеросов. С этой стороны дом был абсолютно темен. Удивившись, Ник посмотрел на часы, и оказалось, что сейчас три часа ночи.
        Занна, наверное, спит. Испугается ли она стука в дверь? Он не хотел ее пугать. Она догадается, что он вернулся, потому что не мог иначе? Но откуда ей знать, что он ее любит? И поверит ли она, если он скажет ей об этом?
        Конечно, сейчас она расстроена. Ник знал, насколько ее доверие было хрупкое, и оно не вынесло нового удара. Он сделал ей больно, и это было невыносимо.
        Ноги сами повели его через кованые ворота по заросшей мхом кирпичной дорожке. Черешки колючих листьев, которые взметнул сильный ветер, больно хлестнули его по щеке. Подойдя к веранде, он почуял запах гниения.
        Ник вгляделся в витражное стекло на входной двери, надеясь увидеть огонек в конце коридора, ведущего на кухню, но не увидел ничего. Как будто усилился затхлый запах деревьев, только стал каким-то странно резким, словно к нему примешались магические травы из магазина Занны.
        Но вот в витражном стекле действительно показался огонек. Такие обычно бывают от свечей, а Занна их очень любила. Он вспомнил, как много свечей горело в день, когда он с ней познакомился… И как она убрала волосы наверх, боясь, что они загорятся.
        Значит, Занна в магазине? Наверное, распаковывает вещи. Ведь она думает, что со сделкой покончено и нужно снова открывать «Чары». Ник пошел обратно к магазину.
        — Это я, Ник,  — сказал он, стуча в дверь.  — Мне нужно с тобой поговорить.
        Единственным ответом было звякнувшее от стука витражное стекло на двери, к которой была прибита табличка «Закрыто». Мерцание света стало ярче. Как и запах.
        Из щелей двери выходили завитки дыма, и ошибиться было невозможно: все очень плохо. «Чары» горят.
        Занна…
        Ник заколотил в дверь кулаками. Он дернул ручку, но дверь была наглухо закрыта. Неужели она в магазине? Он снова спустился по ступеням и посмотрел на дом. Ее спальня находилась прямо над магазином, а еще выше располагалась комната башенки, в которой находилась мастерская. Дыма становилось больше, и Ник откуда-то вспомнил, что люди, как правило, погибают от дыма, а не от ожогов.
        Где же она?
        В доме раздался громкий треск, словно взорвалось что-то легковоспламеняющееся, и вдруг Ник увидел, как внутри полыхает огонь. Дым повалил столбом и заклубился в ночном воздухе. Мужчина ринулся двери. Он вытащил телефон и набрал трехзначный аварийный номер.
        — Пожар!  — прокричал он.  — Улица Метросидеросов, дом тридцать два. Только быстрее — внутри кто-то есть!
        Пару секунд Ник в панике искал, чем разбить окно и влезть в дом. Может, веткой метросидероса? Деревья почти мертвы, и обломить толстую ветку было бы нетрудно.
        Умирающие деревья… Вода… Оцинкованное ведро. Логическая цепочка заняла долю секунды, и, казалось, к тому времени, как закончился мыслительный процесс, Ник уже держал в руке запасной ключ.
        Коридор был весь черный. Но плотные клубы дыма, покрывшие уже половину лестницы, были видны хорошо. У Ника закружилась голова.
        Он с ужасом увидел, как выбило стекло в одном из эркерных окон магазина. Языки пламени набрасывались на ночной воздух в поисках горючего, словно голодный дикий зверь на свою жертву. Сухие листья и ветки одного метросидероса были совсем рядом. Пламя вздымалось к деревьям и росло, принимая форму грибовидного облака. Оно озаряло ведьмин колпак башни и ее темные окна.
        Мысль о том, что заходить внутрь опасно, даже не пришла Нику в голову. В доме находилась Занна, и только это было важно.
        Ник скомкал футболку, пытаясь сделать хоть какую-нибудь защиту для носа и рта. Он кинулся прямо в дым и через две ступени взбежал по лестнице. Жар усиливался, но огня не было. Держась за резной пьедестал на самом верху лестницы, он на мгновение остановился, чтобы сориентироваться.
        Комната Мэгги. Ванная. Запасная спальня. Комната Занны находилась через две двери направо, у винтовой лестницы, ведущей в башню. Как раз над магазином, где находился очаг пожара. Ник бросился вперед. Он задержал дыхание, но даже сквозь смятую ткань чувствовал запах гари, жар и недостаточный уровень кислорода.
        Но вот он в ее спальне.
        — Занна? Занна…
        Чтобы закричать, требовался еще один вдох, от которого Ник зашелся кашлем и втянул дым в легкие. Дым добрался и до узкой винтовой лестницы, и здесь, казалось, он был гуще всего. Дым прибывал и прибывал, он почти достиг верхушки старого здания. Дверь наверху лестницы была закрыта. Он нащупал ручку, повернул ее и толкнул дверь.
        О нет… Дверь заперта. Но почему?
        Он ударил по дереву.
        — Занна! Занна… Ты там?
        Она должна быть здесь, ведь дверь закрыта с внутренней стороны.
        — Пожар!
        Ник уловил приближающийся вой сирен. Звук разбивающегося стекла и затем крики людей. Но за дверью круглой комнаты в башенке было тихо.
        Комната Занны. Ее убежище. Вот куда она ушла, когда не вынесла присутствия с ним в одной комнате. Потеряла ли она сознание от такого количества дыма?
        Ник собрал все силы и навалился плечом на дверь.

        Занна никогда не спала так крепко. Она провалилась в сон, который начался с последнего, что она видела перед собой. Она находилась во внутреннем дворике, окруженная звуками песни, которую пел Ник, перебирая струны старинной гитары. Она танцевала, и надето на ней было что-то мягкое и струящееся. Кажется, мягкий бархатный халат, в котором она была, когда Ник впервые пришел в «Чары».
        Она чувствовала запах бревен, горящих в печи. Чувствовала их жар. Она даже разобрала слова песни. Они были на французском, но Занна все понимала.
        «Ne me quitte pas…»
        «Не отпускай меня…»
        Она различила в припеве свое имя. Это что-то новое…
        «Занна! Занна…»
        Танцы прекратились. Земля начала трястись. Занна неохотно приходила в сознание и открыла глаза. Где это она? Голый деревянный пол показался ей знакомым, но все остальное было покрыто каким-то туманом. Девушку окружали картины, подернутые мглой. Эта мгла странно пахла, и Занна вдруг поняла, что задыхается. Она с усилием втянула воздух и закашлялась. От этого в легкие просочилось еще больше мглы, и она закашлялась сильнее.
        Ник услышал кашель. Облегчение от того, что Занна в комнате, и страх, что дым мог ее уже истощить, дали ему сил на решающий рывок. На последнем тяжелом ударе дерево треснуло, и Ник рухнул в комнату вместе с обволакивающим облаком густого горячего дыма.
        Ник стоял на коленях, но видел очертания Занны, съежившейся на полу возле старинной кушетки. Он оперся на руку, которой вышиб дверь, и острая боль пронзила его до плеча. Пока он пытался пробить дверь, нахватался дыма, потому что лицо невозможно было закрыть тканью, и теперь его легкие горели от боли. Кашель не останавливался, и начала очень сильно кружиться голова. Он пополз к Занне, чтобы подтянуть ее к себе.
        — Пожар…  — выдавил он.  — Я должен… вытащить… тебя…
        Занна тоже кашляла, согнувшись пополам. Ник не отпускал ее руку. В голове у него промелькнула мысль, что причиной ее боли может быть он сам, но делать нечего. Невзирая ни на что, они должны спуститься вниз, но добраться до первого этажа можно было только по винтовой лестнице.
        За окном ее спальни была пожарная лестница. Она прибита к вагонке и кончается на крыше веранды. Или теперь лестница недоступна? Перекинулся ли огонь от полыхающего дерева к магазину?
        Коридор под винтовой лестницей был не самым лучшим местом для падения, но Ник держал Занну неповрежденной рукой и смягчал ее удары. Обхватив ее вокруг талии, он полз вперед, волоча ее за собой.
        Дышать было очень тяжело, а Занна находилась в полубессознательном состоянии. Ник не мог вспомнить, куда нужно ползти. Он только знал, что им нельзя останавливаться.
        Иначе — неминуемая смерть для них обоих.

        Занна смутно представляла себе, что происходит. Она находилась в объятиях Ника. Чувствовала гладкую кожу его куртки и силу его мускулов. Но эта сила убывала. Головокружение становилось нестерпимым, а глаза щипало так, что невозможно было их открыть. И еще было страшно. Занна поняла: произошла катастрофа.
        Но разве может случиться что-нибудь плохое, если она в объятиях Ника? Занна пыталась помочь ему. Держаться рядом.
        Потом она почувствовала, что его руки куда-то исчезли и ускользнула гладкая кожа куртки. Теперь ее стиснуло что-то другое. Более сильное. Руки в жестких перчатках подняли ее. Незнакомые лица в масках издавали какие-то звуки, но совершенно невнятные.
        Они куда-то двигались. Стремительно и целенаправленно. Температура поменялась, стало холодно. Занну тащили еще какие-то руки, они больно дергали ее за волосы. Что-то оказалось у нее на лице, закрывая рот и нос. Она пыталась это сбросить с себя.
        — Перестань.
        Голос был удивительно четким.
        — Это кислород, детка. Не бойся. Ты надышалась дыма.
        Занна попыталась разлепить глаза. Она хотела что-то сказать, но только в очередной раз зашлась кашлем. Рядом кашлял кто-то еще. Она слышала крики людей и звуки какой-то бурной деятельности. Гудели генераторы или двигатели. Хлестала вода. Спокойный голос продолжал:
        — Занна, просто сосредоточься на своем дыхании. Я надела на твой палец специальный зажим, чтобы можно было отслеживать уровень кислорода. А потом я послушаю твою грудь. У тебя что-нибудь болит?
        Занна мотнула головой. Откуда они знают ее имя? Кто они такие? Она снова попыталась разлепить глаза и на миг увидела окруживших ее людей в униформе. Один из них держал стетоскоп. Другой надевал ей на руку манжету. Она лежала на носилках, а на расстоянии вытянутой руки находился еще один человек.
        На вторых носилках был Ник.
        Ох… Слава богу… Ник рядом. Значит, обрывочные воспоминания о том, как он крепко держал ее в руках, не были сном. Она прогнала его, но он снова оказался рядом.
        Он вернулся. Как и тогда. Почему он вернулся? Может, хотел принести извинения? Или попрощаться? Занна не хотела, чтобы он оставался с ней. Она не может ему доверять. И лучше бы ей никогда его больше не встречать. Но он только что спас ее от чего-то ужасного. Разве можно не доверять тому, кто спас тебе жизнь?
        От этой путаницы у нее еще больше закружилась голова.
        Лицо Ника почернело. Он прижимал ко рту и носу маску и страдальчески кашлял. Кто-то коснулся его руки, и Ник вскрикнул от боли, которую Занна почувствовала на себе.
        — Похоже на вывих, приятель. Держись, сейчас мы дадим тебе обезболивающее, а потом перейдем к остальному.
        Спасатель закрыл собой Ника, и Занна больше его не видела, но от того, что ему больно, у нее самой сжалась грудная клетка, и было трудно даже попытаться вдохнуть.
        В узких окнах Занна увидела вспыхивающие огоньки. Выхватив мгновение, прежде чем головокружение снова возьмет над ней верх и закроются глаза, она выглянула из-за двери кареты скорой помощи.
        Повсюду стояли пожарные машины. Толпа людей в тяжелой униформе суетилась, разбираясь с оборудованием и шлангами. Она увидела обугленные ветки деревьев, лишенные листьев, и черные дыры, на месте которых раньше были окна магазина. Беззубый рот на разбитом лице. Все сгорело. Дома больше нет.
        Слезы жгли, как раскаленное масло. Она закрыла глаза. Так было легче.
        — Коты,  — прохрипела она и не узнала собственного голоса. Она схватила за руку фельдшера, который измерял ей давление.
        Ее движение было таким отчаянным, что он оставил свое занятие и снял с ее лица маску.
        — Скажи еще раз, красавица. Я тебя не расслышал.
        — Коты…
        — Что-что?
        — Коты,  — раздался голос Ника из-за спины фельдшера.  — Там три черных кота.  — Он закашлялся, и у него в груди свистело.  — Они должны быть в доме. Найдите их.
        — Я передам. Но пока в дом нельзя заходить. Нужно убедиться, что огонь локализован.  — Фельдшер снова положил на лицо Занны маску.  — Постарайся не волноваться. Кто-нибудь найдет твоих котов.
        Она снова закрыла глаза.
        Ник был здесь, но непонятно почему. Ее любимый дом разрушен. Мэгги на другом конце планеты. А Эм энд Эмс пропали. Или погибли.
        Ее голова раскалывалась, пытаясь вместить в себя всю информацию. Легкие болели от каждого вдоха. Но больше всего болело сердце.
        Глава 11
        Ник не чувствовал себя так с тех пор, как умерла мама. Он остался один, и перед ним расстилалось неизведанное будущее — огромное, пустое и страшное.
        На этот раз было по-другому. Он действительно был одинок и научился рассчитывать только на себя. Он не подпускал к себе близко никого, чтобы потом не расстраиваться, если они исчезнут. И вот он встретил Занну. Как ей удалось так быстро сблизиться с ним? Словно в его душе существовало местечко специально для нее, и она его сразу же заполнила.
        Ник чуть не потерял ее прошлой ночью, и по сравнению с этим все остальное меркло.
        Это и есть любовь? Чувство, что он никогда не станет лучше, если не будет рядом с ней? И неизведанное будущее окажется ярким и увлекательным, а не полным препятствий, которые нужно встречать с непоколебимой стойкостью.
        У Ника возникло странное ощущение, что он попал в исходную точку. Нашел то, от чего всю жизнь бежал, и вернулся к началу. И физически, и эмоционально. Вернулся в единственное место, где у него была семья. К единственному человеку, которого он полюбил.
        Он должен рассказать все Занне.
        Их разлучили сразу же по приезде в больницу. Первая попытка вправить ему плечо оказалась неудачной, его повезли делать рентген и анестезию, которая вырубила его надолго.
        Рука висела на перевязи. Ник наконец выяснил, где лежала Занна, но там ему только сказали, что сейчас она спит и ее нельзя тревожить. Когда он пришел снова, она уже проснулась, но разговаривала с детективом, расследующим причины пожара.
        — Приходите через пару часов,  — посоветовала ему медсестра.  — Сейчас ей нужно хорошо отдохнуть.
        Занна еще спала, когда он вернулся, но больше никуда уходить не собирался. Ник сел в кресло у кровати и слушал ее дыхание.
        Он ждал.

        Нет ничего лучше сна.
        Занну осмотрели врачи. В палату привезли передвижной рентгеновский аппарат, чтобы сделать снимки легких, и пульмонолог внимательно их изучал. Разговор с детективом утомил и расстроил ее, поскольку никто не знал, что с котами. Ускользнуть в забытье было настоящим облегчением.
        После пробуждения на нее слишком много всего навалилось. Есть у нее хоть какая-то одежда? Хватит ли денег на банковском счете, чтобы оплатить временное жилье? Когда она сможет свободно дышать и появится голос, чтобы позвонить Мэгги и обо всем рассказать? Но тяжелее всего было в душевном плане. Как страшно осознавать, что произошла катастрофа, и будущее изменилось навсегда. Ситуация немного напомнила взрыв эмоций, когда Занна обнаружила Саймона с Бри. И еще больше — ужасную пропасть, в которую она провалилась после смерти родителей.
        Тогда с ней была Мэгги, а сейчас никого. Никого близкого, кто поддержал бы ее и убедил, что все будет хорошо. Она отдаленно припоминала, что в машине скорой помощи рядом лежал Ник, но с тех пор она его больше не видела.
        Ник рисковал жизнью, чтобы спасти ее. Так ей сказал детектив, а медсестра назвала его настоящим героем.
        — Он приходил,  — проговорил кто-то.  — Но вы спали. Он вернется.
        А может, она не хотела, чтобы он возвращался?

        Занна увидела его, как только открыла глаза. Ник сидел в кресле, упершись локтями в колени, руками закрывая лицо, словно пытался решить мировую проблему.
        Несколько мгновений она просто смотрела на него, вспоминая их первую встречу. Когда он зашел в магазин, и ее захлестнула мощная волна тестостерона, и как она задрожала от мысли, что он ее хочет.
        Удивительно, как можно источать мужскую силу в такой расслабленной позе? Ник по-прежнему выглядел внушительно, хотя его одежда запачкалась сажей, а на джинсах красовалась огромная дыра. Как можно оставаться таким сексуальным с давно не бритой щетиной и усталостью, оставившей на лице неизгладимый след?
        Никто и не догадывался, каким он мог быть ранимым. Ему нужна ее любовь, но Занна чувствовала, что ее сердце запирается на замок. Любовь осталась в прошлом. Может, это к лучшему? Может, Нику она и вовсе не нужна?
        Занна закашлялась. Ник опустил руки и взглянул на нее.
        Они долго, очень долго смотрели друг на друга.
        — Привет…
        Голос Ника был тихим. Чуть хриплым.
        — Ты проснулась. Как ты себя чувствуешь?
        — Ну… Вроде нормально.  — Ее голос по-прежнему оставался осипшим. Она приподнялась в кровати.  — А ты?
        Его рука лежала в перевязи. Он, как обычно, коротко кивнул.
        — Я вывихнул плечо. Его вправили. Теперь нужно просто быть осторожным.
        — Никаких больше катаний на мотоцикле.  — Занна попыталась улыбнуться, но не получилось.
        Наступило молчание, которое она не хотела прерывать, ведь сейчас Ник скажет, что уходит. Бросает идею с музыкальной школой, или что он там хотел, потому что все слишком усложнилось, и возвращается в Лондон. Или во Францию. Куда-нибудь подальше от нее. Но она и сама должна ему кое-что сказать.
        — Я узнала, что ты спас мне жизнь,  — выдавила она.  — Спасибо.
        — Я просто оказался в нужном месте в нужное время. Выбирать не пришлось.
        — Выбор есть всегда. Ты не обязан был рисковать собой.
        Ник покачал головой.
        — С тобой еще не беседовала полиция?  — спросила Занна.
        — Нет. Я виделся с одним полицейским в доме. Он хотел убедиться, что ничего не украли, и разрешил мне войти внутрь, когда я рассказал ему, что мне нужно. Я взял твою сумку, кошелек и кое-какую одежду. Она немного пахнет дымом, но хотя бы цела.
        — Ты заходил в дом?
        — Да. Нужно же мне было что-то делать, пока ты спала.
        — Ты нашел котов?
        — К сожалению, нет. Я оставил еду во внутреннем дворике на случай, если они вернутся.
        — Там все… очень плохо?
        — В магазин я не смог попасть. Он пострадал больше всего, там работает пожарно-техническая экспертиза. Как я понимаю, остальная часть дома пострадала только от дыма и воды, но… Все не так радужно, Занна. Я звонил Питу. Он собирается заехать и посмотреть, можно ли еще переместить дом, но в ближайшие дни он занят.
        Но Занну, казалось, не интересовала судьба проекта.
        — Говорят, пожар подстроили,  — сказала она.
        — Что?!
        — Есть доказательства, что использовалось горючее вещество. В магазине.  — Занна снова закашлялась и потянулась за стаканом воды.  — Я рассказала полиции о Блейке. И обо всех несчастьях.
        Про Ника она тоже рассказала? Про явное жульничество, которое привело к тому, что она согласилась продать дом? Не важно. Ник о себе не лучшего мнения, чем полиция.
        — Это я виноват.  — Он прижал пальцы ко лбу, а потом запустил их в волосы.  — Я звонил Дональду.
        Сказал, что больше не буду с ним работать. Я знал, что они разозлятся. Их компания окажется в очень трудном финансовом положении, если слетит проект нового отеля. Дон был в курсе, что я купил твою землю. Если бы им удалось ее заполучить, они бы сделали на ней кучу денег.  — Ник вскочил.  — Но совершить подобное из чувства мести… Ты могла погибнуть!
        — Ник, ты не виноват.
        — В чем он не виноват?
        В дверях комнаты стояли двое полицейских. Занна узнала в одном из них детектива, с которым недавно разговаривала.
        — Вы нашли его?  — спросила она.  — Вы арестовали Блейка Скэллиона?
        — Мы поговорили с ним.
        — И?..  — нахмурился Ник.
        — Он отрицает свое участие в пожаре. Кстати, мистер Скэллион рассказал нам совсем другую историю.  — Детектив повернулся к Нику: — Полагаю, вы Доминик Брабант?
        Ник коротко кивнул.
        — На днях вы купили у мисс Зеленской дом тридцать два по улице Метросидеросов?
        — Да.
        — И вы владеете землей по соседству?
        — Верно.
        — Насколько я понимаю, вы работаете в сфере недвижимости. И последние несколько лет сотрудничали со Скэллионами.
        — Больше нет. После того, как узнал, что они угрожали Занне и ее тете. Они…
        — Что вы собирались делать с домом? Вы хотели открыть какое-нибудь предприятие?
        — Вы считаете, это я устроил поджог?  — угрожающим тоном произнес Ник.  — Пока Занна находилась внутри?
        — А как же вы так удачно оказались рядом и спасли ее?
        По голосу детектива было ясно, что он допускает и такую версию.
        — Какая чушь!  — яростно выкрикнула Занна и от этого еще сильнее закашлялась.  — Мы же… мы…
        И кто же «мы»? Друзья? Любовники? Родственные души? Ответить она не могла. Все, что было между ними, осталось в прошлом. Она перевела взгляд на Ника, но тот уставился на детектива.
        — Эту версию предложил мистер Скэллион, но она ничем не обоснована. Ваш дом наверняка застрахован, так что выгоднее предъявить иск, чем выплачивать расходы по сносу. И разве добрая часть имущества не находится в пункте хранения?
        — Блейк лжет,  — рассвирепела Занна.  — Он угрожал нам много лет. Он отравил деревья.  — И с досадой добавила: — Вы не знаете, о чем говорите. Мы собирались переместить дом, а не сносить. Мы купили землю…  — Вот только договор еще не подписали. Все бумаги составлены, но владельцы до следующей недели за границей, и они не могли поставить свои подписи.  — Конечно, Ник был рядом,  — сказала Занна.  — Он со мной уже…
        Уже неделю? Вдруг ее спросят, как долго она его знает? Да, это выглядело полным бредом, и она, кажется, совершила ошибку. Занна сжала губы и закрыла глаза. Ей надо было собраться с мыслями.
        — Мистер Брабант, мы хотим, чтобы вы приехали в участок. Остались кое-какие вопросы, и нужно дать показания.
        — Хорошо. Чем раньше разделаемся, тем лучше. Я бы хотел встретиться со своим адвокатом.
        Занна распахнула глаза. Они что, арестуют Ника?! Но у них же только косвенные улики! Она ни на секунду не подумала, что Ник мог быть как-то связан с пожаром, но вдруг, всего на мгновение, она засомневалась. А если в версии полицейских была доля правды?
        Правды, которой Занна не желала замечать, ведь она все-таки верила Нику.
        Она разорвала договор, и теперь Ник не сможет воплотить свою мечту. Наверняка он сильно разозлился.
        Ник работал с Блейком прежде. Разве трудно представить, что он к нему вернулся?
        Но зачем ему тогда рисковать жизнью, спасая ее от пожара, если он сам его и устроил?
        Ник улучил момент и повернулся к Занне. Кажется, он хотел ей что-то сказать, но, встретив ее взгляд, не проронил ни слова. Он молча повернулся и вышел из комнаты в сопровождении полицейских.
        Занна застилала постель, когда, спустя несколько минут, в палату зашла медсестра.
        — Вам что-то нужно, лапочка?
        — Мне нужно домой,  — сказала Занна срывающимся голосом.  — Сейчас же. Вы не поможете найти мою одежду?
        Глава 12
        Деревья стояли голые. Остававшиеся на ветках листья либо сгорели, либо проиграли сражение и упали на землю. Ствол ближнего к дому метросидероса почернел, тонкие ветки на нем исчезли, и только обугленные обрубки смотрели в серое небо, готовое в любой момент разразиться дождем. Без покрова листьев дом выглядел голым. Он был открыт взору зевак, которые стояли за ярко-желтой оградительной лентой и разглядывали его ранения с мрачной увлеченностью.
        Одна из фигур показалась знакомой. Всего пару дней назад Занна встречалась со своим адвокатом, Китом Уотсоном, когда они отмечали спасенное будущее дома на улице Метросидеросов. Будущее, которое не настанет.
        — Сюзанна!  — Кит подошел к ней.  — Я сначала не поверил, когда узнал о пожаре. Ты в порядке?
        Нет, не в порядке. Но Занна по привычке держалась.
        — Мне повезло,  — отозвалась она.  — Я спаслась. Могло быть хуже.
        — Конечно, могло. Как, черт возьми, начался пожар?
        — По-видимому, его устроили специально.
        У Кита вытянулось лицо. А потом он огляделся, словно боялся, что их могут подслушать.
        — Тебе разрешили заходить?  — Он кивнул на полицейского.
        — Это мой дом. Зачем мне спрашивать разрешение? Я должна знать, насколько там все плохо.
        Кит понизил голос:
        — Если обнаружится, что пожар был подстроен, то это уголовное дело. Я пойду переговорю с полицейским.
        Занна ждала в толпе, мысленно благодаря капюшон своей кофты, который давал ей пусть незначительное, но все-таки уединение. Тяжело находиться на всеобщем обозрении, когда пытаешься взять себя в руки, увидев свой дом в подобном состоянии. Теперь Занна не была уверена, стоит ли заходить внутрь.
        Собравшись с силами, она посмотрела на него сквозь останки деревьев. Стекла в эркерных окнах магазина были разбиты и наспех заколочены досками. Вагонка на доме почернела, обгоревшие обломки магазина были свалены у подножия лестницы. Превозмогая себя, Занна подошла ближе. Она должна увидеть все.
        Теперь она стояла рядом с тремя школьниками.
        — Боже мой!  — воскликнула девочка со светлыми волосами.  — Поверить не могу!
        — Да, ужасно,  — согласился ее спутник.  — Куда пойдем после школы, Джен?
        Занна повернулась. Джен держал за руку долговязый подросток с длинными волосами, закрывающими один глаз.
        — Я же рассказывала тебе об этом магазине, Стиви? Там было так прикольно.
        — Ну, теперь-то он развалился. Пойдем лучше съедим по бургеру.
        — Наверное, все из-за свечей.
        Джен все еще оставалась под впечатлением от трагедии.
        — На прилавке, помнишь? Наверное, забыли потушить. Как жаль, правда?
        Она прислонилась к пареньку, который предупредительно обхватил ее за плечи, и они ушли.
        Занна еле сдерживала слезы. Видимо, любовное заклинание сработало, но больше в «Чары» не хлынет толпа девчонок по сарафанному радио. Никто не зайдет за травяным чаем или печеньем. «Чары» больше не существуют.
        Кит махнул ей рукой:
        — Нам разрешили войти и взять все необходимое, но по-быстрому. Можешь взглянуть на магазин, но нельзя заходить за ленту и что-либо трогать. Они еще не закончили расследование.
        Занна кивнула. Как хорошо, что Кит оказался рядом. Это был добродушный пожилой мужчина, который много лет знал их с Мэгги. Он позаботится о Занне, если она сорвется, и, кажется, это произойдет скоро.
        Они начали с магазина. Обошли груду обломков и поднялись по лестнице посмотреть, что скрывалось за лентой в полуоткрытой двери.
        Вода все еще капала с целых, но обугленных бревен на потолке. В воздухе застыл дух пожара: мертвый, противный запах горелого дерева, мокрой золы и специфичной смеси едких аромамасел и трав. Пол покрывал черный, смердящий слой мусора. Девушка чуть не зарыдала, и Кит обхватил ее за плечи.
        — Пойдем в дом. Там не должно быть так плохо, как в очаге пожара.
        В доме действительно было не так плохо. А может, Занну спасло оцепенение, охватившее ее голову и сердце. На нее навалилась усталость, и стоило огромных усилий переставлять ноги.
        Все было черным, грязным и жутко воняло. Разве может дым наделать столько бед за такой короткий промежуток времени? Словно кто-то взял цветную фотографию и неудачно попытался перенести ее в сепию. Цветы на стенах спальни стали какого-то неправильного цвета, и когда она прикоснулась к одному цветку, то лишь размазала копоть, уничтожившую очертания лепестков.
        Это было невыносимо.
        — Не хочешь подняться наверх? В башню?
        Занна покачала головой. Последнее, что она ясно помнила из той ночи, была картина, кусочек ее души. Она бы не выдержала, если бы увидела то, что от нее осталось.
        — Нет,  — тихо сказала она.  — Я просто хотела проверить, не вернулись ли коты за едой. И потом… Мне нужно найти где остановиться.
        — С гостиницей мы все устроим. Или можешь поехать к нам. Дженис с удовольствием встретит тебя.
        Как мило с его стороны… Занна должна была испытывать благодарность, но оцепенение блокировало ответные реакции в ее душе, и, по правде говоря, она была этому рада. Раз она не ощущает даже благодарности, то, может, удастся заглушить и чувства более глобальные.
        — Ты уже звонила в страховую компанию?
        — Нет.
        — Тогда лучше я. Дело немного усложняется, потому что земля на днях была продана, и пожар был подстроен. Грязная работенка.
        Занна молча кивнула. Она не станет встречаться ни с одним чиновником. У нее нет сил, да и зачем? Все разрушено.
        Еда, которую Ник оставил во внутреннем дворике, осталась нетронутой. Это была последняя капля. Занна присела на кованое кресло и закрыла глаза, натягивая на себя уютное оцепенение, как пальто.
        — Ты разговаривала с Мэгги? Она в курсе?
        Занна покачала головой.
        — Хочешь, я ей позвоню?
        — Я сама. Но у меня нет мобильного телефона. Даже не знаю, работает ли городской.
        — Сомневаюсь. После пожара все средства коммуникации вырубили. У меня записан ее номер. Позвонишь с моего?
        Занна чуть снова не покачала головой. Она не хотела рассказывать обо всем Мэгги. Не хотела снимать обезболивающее пальто, которое так хорошо замораживало душевную боль. У них сейчас середина ночи, и когда тетя услышит звонок, она уже будет знать, что случилось неладное.
        — Ей нужно знать,  — мягко проговорил Кит.  — Я уверен, она бы хотела узнать обо всем как можно раньше. Она жила здесь очень много лет, и мы оба знаем, как сильно она любит дом.
        Занна кивнула. Кит нашел номер Мэгги и набрал его. Потом он передал трубку Занне и пошел на кухню, оставив ее одну.
        В трубке раздавались длинные гудки, которые потом перешли в голосовую почту. От одного ее голоса в щите оцепенения появилась бы огромная дыра, но внезапно Занне остро захотелось услышать Мэгги вживую, не на записи, поэтому она закончила вызов и тут же набрала номер снова.
        На этот раз трубку взяли, но на другом конце провода стояла полная тишина.
        — Алло? Мэгги? Ты здесь?
        Занна услышала какие-то звуки. Бормотание на непонятном языке. Русский? Нет… Наверное, румынский. Мэгги потеряла телефон?
        — Алло?  — сказала она осторожнее.  — Вы меня слышите?
        — Ну наконец-то,  — раздался в трубке глубокий мужской голос.  — С чужим телефоном трудно разобраться. Это Сюзанна?
        — Да…
        Он неплохо говорил по-английски, но с сильным акцентом.
        — Это… Димитрий?
        — Да. Очень рад, что вы позвонили. Я пытался найти ваш номер, но у меня нет допуска к адресной книге.
        В ту же секунду оцепенение болезненно спало, словно с Занны содрали кожу.
        — Димитрий, где Мэгги? Что случилось?
        — Мэгги в больнице в Бухаресте, я отвез ее туда прошлой ночью. Я испугался, что у нее сердечный приступ. Сейчас она на процедурах, но, перед тем как ее забрали, она оставила мне свой телефон. Мэгги просила позвонить вам.
        — О господи… Только не это…
        Кит, должно быть, услышал ее страдальческий вскрик, потому что пулей вылетел из дома. Только взглянув на лицо Занны, он выхватил телефон из ее трясущейся руки.
        — Алло? Меня зовут Кит Уотсон. Я сейчас рядом с Сюзанной. Расскажите, пожалуйста, что происходит.

        — Прошу простить, что все так затянулось, мистер Брабант. Но вы же понимаете, мы прорабатываем разные версии.
        — Значит, я могу идти?
        — Вы нам не понадобитесь, пока не начнется судебное разбирательство с мистером Скэллионом, примерно через месяц.
        — Вы связывались с Занной? Она знает, что камеры видеонаблюдения на заправке на улице Метросидеросов засняли, как мистер Блейк покупает канистру бензина?
        — Мы не можем ее найти. Несколько часов назад она умчалась из больницы. Она была в доме, но вскоре оттуда уехала, примерно через час, по словам полицейского. Мобильный телефон не отвечает. Он либо выключен, либо сломан, либо вне досягаемости.
        Ник мог только кивнуть. У него саднило плечо, он как будто несколько дней не спал. В центральном полицейском участке ему предложили поесть, но он не хотел. По сравнению с душевной усталостью физический дискомфорт казался просто бледной тенью.
        Ник никогда не забудет то, как Занна посмотрела на него с больничной койки. Как будто это он был зачинщиком пожара, который чуть не отнял у нее жизнь.
        Ник слишком вымотался, чтобы чувствовать боль или злость. Он был просто опустошен. И потерян.
        В этом городе существовало только одно место, с которым он чувствовал связь на расстоянии. Оно находилось недалеко от участка. Конечно, Ник автоматически направился на улицу Метросидеросов. Мотоцикл по-прежнему стоял на улице, и нужно было что-нибудь придумать, чтобы отогнать его в пункт автопроката.
        Наступил поздний вечер, начал накрапывать дождь, и от этого пожарище показалось Нику еще более мрачным. Из-за разбитых и заколоченных окон дом выглядел заброшенным. Даже каким-то заколдованным.
        Полицейский прятался от дождя на веранде.
        — Хозяйки нет, но, если хотите поговорить, там внутри какой-то мужчина. Говорит, он ее адвокат.
        Ник не стал сообщать, что хозяин вообще-то он сам. Или нет? Ведь право собственности вступило в силу вчера. Вдруг чрезвычайная ситуация может повлиять на юридические документы? Кит наверняка знает.
        Кит был на кухне, заканчивал разговаривать по телефону.
        — Можете начинать завтра. В девять. Я договорился с компанией по уборке помещений, они будут на месте. Так что вещи до отправки в пункт хранения очистят до того, как вы за ними приедете. Я тоже буду в доме. Хочу убедиться, что перевезут все, что еще можно спасти.  — Он повесил трубку и повернулся к Нику.  — Выглядишь ужасно.
        — И вам не хворать,  — мрачно ответил Ник, но лицо Кита смягчилось.
        Он шагнул вперед и положил руку на здоровое плечо Ника.
        — Я знаю Сюзанну Зеленскую с шести лет,  — спокойно сказал он.  — Ты спас ей жизнь прошлой ночью, и от имени Мэгги я хочу сказать тебе, как много это значит.  — У него задрожал голос.  — Если Мэгги не доведется самой тебе это сказать.  — Он отошел от Ника и откашлялся.  — Я тут разбираю вещи, чтобы дом убрали для тебя.
        — Значит, поместье по закону мое?
        — Право собственности вступило в силу вчера в четыре часа дня, то есть спустя довольно много времени после начала пожара. Со страховыми выплатами на дом имеются неясности, потому что в них не входят дополнительные расходы. Я свяжусь со страховой компанией, и завтра приступаем к делу. Я еще обдумаю покупку новой земли, но, боюсь, из этого ничего не выйдет. Сюзанна не собирается ехать сюда и что-то подписывать.
        — Почему нет?  — У Ника по спине побежали мурашки.  — Где она?
        — В данный момент летит в Окленд. Потом отправляется в Лос-Анджелес, потом в Лондон, а оттуда постарается вылететь в Румынию. Путь неблизкий, но это лучший вариант, который можно было придумать, и авиалинии пошли навстречу семейным обстоятельствам.
        — Каким обстоятельствам?  — Это он от усталости и боли стал так медленно соображать?
        — У Мэгги сердечный приступ. Мы даже не знаем, насколько все плохо. И останется ли она в живых к приезду Занны.  — Кит покачал головой.  — Как будто бедной девочке и так мало досталось… Она выглядит гораздо хуже тебя, Ник, но ее было не остановить.
        Ник едва заметно улыбнулся.
        — Это человек, сильный духом. Никто не остановит Занну, если она нужна любимому человеку.
        Кит посмотрел на него странным долгим взглядом, и Нику даже стало любопытно, о чем думал пожилой человек.
        — Мне еще надо сделать много звонков. Ты, наверное, хочешь немного пройтись. Думаю, тебе понадобится некоторое время, чтобы решить, что делать дальше.
        Что правда, то правда. Нужно приостановить столько дел. Землей он владеет, но проект музыкальной школы не сдвинется с места, пока здесь стоит дом, принадлежащий Занне. Через несколько дней приедет Пит и скажет, можно ли еще переместить его, но Ник и думать не мог о том, что будет, если повреждения окажутся слишком велики.
        Но так ли они велики?
        Ник воспользовался советом Кита и решил пройтись. В одной из комнат магазина был жуткий разгром, но он заставил себя не обращать на это внимание и присмотрелся. Окна можно заменить, как и оконные профили. Огромная щель в стене, которая впустила так много дыма в основную часть дома, тоже поддавалась ремонту, но уровень сложности зависит от состояния опорных балок.
        Ник посмотрел вверх. С балок никогда не исчезнут следы пожара, но, похоже, они по-прежнему крепкие и прочные. Если подняться в верхнюю комнату и осмотреть пол, можно придумать что-нибудь получше, чем дополнительные укрепления.
        Его путь проходил через главную лестницу. Вспомнив последний раз, когда он здесь поднимался, Ник ощутил, что сердце рвется у него из груди. Непреодолимый страх за жизнь Занны заставил его тогда пронестись сквозь жар и дым. Словно он пытался спасти себя самого.
        В ее спальне у него появилось ощущение стеснения в горле, которое напомнило ему, как тяжело тогда было дышать. Еще бы… Сколько дыма сюда попало и зачернило все стены? Как тоскливо, наверное, было Занне, когда она здесь стояла. А весь ее кропотливый труд… Долгие часы, венцом которых стало рождение страсти. Проявившийся талант стал огромной частью ее самой. Цветы были уничтожены.
        Или нет?
        Ник аккуратно потер стену, черный слой стал тоньше, и когда он послюнявил палец и сосредоточился на одном кусочке, из-под копоти показалась нежно-голубая незабудка, словно подсвеченная лампочкой. Ник огляделся. Все можно исправить. Как бы отреагировала Занна, если бы она увидела все таким, как было? Она бы замерла. На ее лице застыло бы удивление, переходящее в радость.
        Ник отвернулся, в горле встал комок. Ведь фактически его шансы были равны нулю.
        Взбираться по винтовой лестнице было в общем-то незачем, но Нику потребовалось некое завершение. Ему хотелось увидеть дверь, причинившую ему столько боли. Увидеть комнату, где Занна должна была умереть, если бы он туда не ворвался.
        В мастерскую попало не так много дыма. Эскизы и картины не покрылись копотью. Изображения котов напомнили Нику, что перед уходом стоит еще раз поискать Эм энд Эмс. Но тут он заметил, что в последний раз, когда он был здесь, на мольберте стояла другая картина.
        Он подошел ближе. А потом опять отошел.
        В тот момент, когда он вгляделся в картину, у него перехватило дыхание. Ник смотрел на свое собственное изображение, которое можно было бы принять за фотографию, не будь оно таким красочным. Он слышал звуки гитары. Слова известной песни, которую пел Занне.
        «Ne me quitte pas».
        «Не оставляй меня».
        Удалось бы ей запечатлеть его настолько совершенно, если бы она не заглянула к нему в душу?
        Если Занна на самом деле его поняла, то у нее не должно было возникнуть и мысли, что он мог подвергнуть ее опасности. Нужно было только поймать момент, чтобы снова оказаться рядом, но уже без опасных для жизни задымлений. Конечно, сейчас Занне необходимо быть рядом с Мэгги, но потом…
        Потом у нее может появиться причина для возвращения домой.
        Как долго ее не будет?
        Глава 13
        — Леди и джентльмены, пожалуйста, вернитесь на свои места. Самолет готовится к приземлению.
        Объявление застало Занну, когда она пыталась привести себя в порядок в тесном туалете самолета. Она причесалась, умылась и ухитрилась нанести кое-какой макияж, чтобы скрыть следы долгого и изматывающего путешествия. Путешествие на поезде по Румынии само по себе было недолгим, но перелеты окольными путями из Бухареста в Германию, потом в Сингапур и, наконец, в Новую Зеландию заняли больше тридцати часов.
        Когда она вернулась на свое место и исправно выполнила инструкции, пристегнув ремень безопасности и закинув сумку под сиденье, голос пилота снова прозвучал через усилитель.
        — Друзья, сегодня шикарный день. Легкий северо-западный ветер, чистое небо, а температура поднимется максимум до двадцати восьми градусов. Настоящее индийское лето!
        Хорошо, что Занна надела любимый оранжевый топик, одна из немногих вещей, которые она в безумной спешке бросила в сумку месяц назад, перепугавшись, что не застанет Мэгги в живых.
        Несколько ужасных часов она провела, не имея ни с кем связи, пока не нашла Димитрия, встретившего ее в аэропорту. Мэгги не только оказалась жива, она еще возвратилась домой, в замок Димитрия. Сердечный приступ оказался не опасным, лечение предполагало небольшие изменения образа жизни, и Мэгги станет еще здоровее, чем прежде. Когда Занна утонула в тетушкиных объятиях, она поняла, что находится там, где должна находиться. Пока не затянутся физические и душевные раны.
        Можно не возвращаться домой, пока Кит не даст ей знать, что пора свидетельствовать против Блейка Скэллиона в суде. Карты сказали Мэгги, что решение проблем скоро придет. Кит сообщил, что «Первоклассная недвижимость» пару дней назад прекратила свое существование. Скэллионы повержены.
        Но это было не единственное предсказание любимой колоды Мэгги, которую Занна ей привезла.
        — Королева? Но она же символизирует свадьбу и рождение…
        — Может, это творческое детище, милая. У тебя должен начаться период творчества, через которое ты полностью себя реализуешь. Мне так не хватает твоих картин! Особенно подсолнухов под лестницей. И плюща в ванной.
        У Занны на глаза навернулись слезы, но она пока не была готова об этом говорить. Картин больше нет, ей тоже их не хватало. Особенно последней. О Нике она не хотела говорить. С ним все кончено. Как и с ее мечтами о доме и мастерской.
        Колеса самолета задребезжали, столкнувшись с посадочной полосой. Завыли двигатели, снижая скорость.
        Карты зло подшутили, выкинув короля пентаклей как грядущий фактор влияния на Занну, но она не собиралась соотносить карту с человеком. Потому что король пентаклей всегда олицетворял Ника. А он даже не позвонил.
        А зачем ему звонить, если он думал, что Занна ему не верит? После того как Занна в истерике разорвала договор и приказала ему убираться?
        Ей было так больно оттого, что он оказался связан с «Первоклассной недвижимостью». Она чувствовала себя преданной. Прокручивая в уме прошедшие события, Занна пришла к выводу, что это был необходимый поворот судьбы. Неожиданно открывшаяся возможность использования многоэтажки побудила Ника создать музыкальную школу. Если бы он с самого начала не купил соседнюю землю, то никогда бы не приехал в город.
        Где Ник сейчас? Наверное, разрабатывает новый проект или улетел обратно в Лондон или во Францию, ждет принятия решений, которые их всех сдвинули бы с мертвой точки. Конечно, продажу земли нельзя отменить, разорвав бумагу, оказавшуюся только копией законно составленного договора.
        Самолет остановился. Одновременно щелкнули ремни безопасности, и все стали собирать вещи.
        Король пентаклей наверняка найдет применение деньгам на счете, когда сделка завершится. Он и вправду умеет превращать в золото все, к чему прикасается. Как хорошо, что Кит позаботился о вещах. Сначала Занна почувствовала себя невыносимо изнуренной, потом ей стало очень грустно, и мало-помалу она рассказала Мэгги о том, что произошло. Занна готовилась к принятию по-настоящему серьезных решений.
        И наконец этот момент настал. Пришло время двигаться вперед.
        Услышав, что ее вызывают по громкоговорителю, когда она прошла таможню, Занна поспешила к информационной стойке.
        — Мисс Зеленская, вам оставлено сообщение. Мистер Кит Уотсон заказал для вас наше лучшее такси.
        Занна улыбнулась. Как приятно, что не придется самой искать транспорт до города. Это Мэгги все устроила, когда вполголоса говорила по телефону с их адвокатом?
        До стоянки такси было рукой подать, но Занна успела осмотреться и восхититься чистотой воздуха, который так отличался от постоянного смога в Европе. Здесь ее дом. И ей хотелось, чтобы особенный свет Новой Зеландии всегда наполнял ее картины. Она будет регулярно посещать сказочный замок посреди Трансильванских Альп, но обосноваться она хотела бы здесь.
        Нужно только найти где жить.
        Первым на стоянке стоял блестящий черный БМВ, предусмотрительно снабженный табличкой. Занна открыла заднюю дверь.
        — Вы от Уотсона? В отель «Парк вью»?
        Водитель кивнул и пробормотал что-то о багаже, но Занна не расслышала. Он был одет в униформу и фуражку с козырьком, и в боковом зеркале Занна видела только его солнцезащитные очки.
        — О багаже не беспокойтесь. У меня с собой только сумка.
        Она скользнула в салон, на удобное кожаное сиденье, и положила сумку рядом. Машина плавно тронулась со стоянки, и Занна поспешила пристегнуться. А потом откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. До центра города было недалеко, но Занна не хотела завязывать бессмысленный разговор. Ей нужно время, чтобы собраться и подготовиться к душевному удару, который неминуемо произойдет, когда придется поехать на улицу Метросидеросов и решить судьбу дома.
        Что-то долго для десяти минут, даже если стоять в пробке. Когда Занна открыла глаза, то не сразу поняла, в какой части города находится. Никакого центрального района не было и в помине. Ее вывезли из города, и последний островок предместий остался позади.
        Что происходит? Усталость как рукой сняло. Потенциально опасная ситуация породила в ней тревогу. Она села прямо. Машина медленно свернула с главной дороги.
        Может, ее все-таки не похищают? Последний раз она проезжала эту дорогу, сидя на заднем сиденье мотоцикла Ника, когда он повез ее на участок, идеально подходящий для дома на улице Метросидеросов.
        Это тоже Кит устроил? Она думала, из-за пожара покупка этой земли отложена на неопределенное время, как и все остальное, но, может, что-то нужно обсудить. Кит встретит ее здесь?
        В любом случае с пунктом прибытия она угадала. Машина снова замедлилась у знакомых резных ворот и свернула на подъездную дорожку, недавно посыпанную мелкой белой галькой. Они проехали мимо озера с плакучими ивами, пристанью и небольшой лодочкой, мимо старой каменной конюшни, но Занна не замечала ничего. Она вспоминала газон, похожий на маленький парк, и свои мечты, в которых дом стоял в центре этого газона.
        Вероятно, усталость была чрезмерной, раз ее воображение выкинуло такую штуку. Она увидела именно то, что себе представляла. Ее дом. Только как он может быть ее домом? Свежепокрашенный, с новой шиферной крышей, медными водостоками и новой широкой верандой. На ступенях стояли кадки с ярко-оранжевыми, красными и желтыми настурциями.
        Что еще удивительнее, завитки глицинии уже поползли по кованым изделиям на веранде, а по периметру дома росли традиционные цветы, которые Занна любила больше всего. Розы, лаванда, анютины глазки. Буйство красок окутывало дом ореолом радости. Но верхом изумления стали два огромных метросидероса, посаженные в самом центре лужайки.
        Не в силах вымолвить ни слова, Занна как в замедленной съемке вылезла из машины, когда водитель открыл ей дверь. Целую минуту она просто стояла, совершенно ошарашенная. А потом стала искать взглядом кого-нибудь, кто смог бы ей объяснить, что происходит. Как случилось все это волшебство. Но здесь были только она и ее шофер.
        — Вы не знаете, кто все это сделал?  — спросила она.
        В ответ водитель сбросил с себя форменный пиджак, под которым оказалась черная футболка. Скинул фуражку. Снял зеркальные очки.
        — Ник…  — ахнула Занна.
        О господи, он точно такой, как в ее снах. Растрепанные волосы и эти потрясающие темные глаза. От его сексуальной улыбки невозможно было оторвать взгляд.
        — Ну и что думаешь?
        — Я…
        Занна обернулась, чтобы проверить, не приснился ли ей этот дом, а потом повернулась обратно, потому что гораздо важнее было проверить, не приснился ли ей Ник.
        — Но я не понимаю… Как ты все это сделал? И зачем?
        — Я хотел, чтобы тебе было зачем возвращаться,  — тихо ответил он.  — Я хотел увидеть тебя снова.
        — О, Ник…  — Она то ли смеялась, то ли плакала.  — Ты мог просто сказать. Если бы я знала, что ты хочешь меня увидеть, я бы приехала из любой точки мира.
        Она заметила в его глазах теплоту, и напряженность исчезла с его лица. Вот-вот появится та самая улыбка, но Ник подошел слишком близко, чтобы что-то увидеть, хотя видеть ничего не надо было, потому что она могла чувствовать. Силу его рук, когда он крепко ее обнял. Мягкость его губ, когда он поцеловал ее.
        А потом он взял ее за руку.
        — Пойдем. Я хочу, чтобы ты все осмотрела.
        Но только они подошли к крыльцу веранды, как Занна остановилась.
        — Но как? Как, черт возьми, это вообще возможно?
        — С того момента, как ты приехала в Румынию, мы с Питом начали пахать как проклятые. Когда дом установили, мы подключили к работе сотню подрядчиков, чтобы все восстановить. Вчера вечером они закончили с прожекторами.
        — Но я еще не купила эту землю.
        — Кит все уладил. Вместе со мной и Мэгги. Твоя тетя — совершенно невероятная женщина.
        — Ты что, говорил с Мэгги?!
        — Я хотел поговорить с тобой, но Мэгги считала, что ты не готова меня выслушать. И тогда она придумала сделать тебе сюрприз. И показать, что ты потеряла не так много.  — Ник снова поцеловал ее и, кажется, облегченно вздохнул.  — Вот почему я согласился держать все в тайне. Я же должен был знать, все ли получится с проектом. Не хотелось разбрасываться словами. И я не хочу, чтобы ты снова во мне засомневалась.
        — Я не сомневаюсь. И не сомневалась… Просто в тот момент я была сбита с толку. Столько всего разом навалилось… У меня не укладывалось в голове.  — Она опять огляделась.  — Но это тоже выше моего понимания. А кто придумал настурции?
        — Я,  — улыбнулся Ник.  — Их огненный цвет напоминает мне о тебе.
        — Ник, дорогой… Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю.
        — Не представляю.  — Ник наклонился, чтобы снова ее поцеловать.  — Но, надеюсь, вполовину меньше, чем я люблю тебя.  — Он прижался лбом к ее лбу.  — Je t’adore, ma cherie.
        Перевод не требовался.
        — А я тебя,  — прошептала она в ответ.
        Не расцепляя рук, Ник повел Занну внутрь. Несколько недель Ник вкладывал в этот проект душу и сердце, и он никогда так сильно не уставал и не волновался насчет результата. Воздал ли он должное дому, в котором она прожила большую часть своей жизни и который так любила? Перемены неизбежны, такова судьба. Иногда нужно отпускать старую жизнь, чтобы впустить в сердце новую, более подходящую.
        Внутренние стены дома были выровнены и выкрашены в мягкие, пастельные лимонные и кремовые цвета. На полу лежали новые ковры, но рисунок и цвета прекрасно подходили к дому по стилю. На окнах висели красивые новые портьеры, а деревянные рамы заиграли новыми красками после того, как с дерева сняли верхний слой.
        — Все иначе,  — пробормотала Занна.  — Какая легкость…
        — Больше дом не сдавливают высотки. Мы расположили его так, чтобы поступало максимум света, даже зимой.
        — Ты забрал все. И даже старинные инструменты повесил на прежние места… И шляпы Мэгги… Боже, как хорошо, что мы их успели вывезти до пожара!
        Опорные балки в комнате, где находились «Чары», оставались единственным напоминанием о пожаре. Их вычистили и отполировали, но они навсегда останутся деформированными и в пятнах.
        — Потому что прошлое нельзя стереть,  — тихо проговорил Ник.  — А вообще-то ты обязан его уважать, ведь оно сделало тебя таким, какой ты есть.
        Каждый новый сюрприз восхищал ее. В спальне, над изголовьем их кровати, висела картина с играющим на гитаре Ником. Цветочные обои остались целыми и невредимыми, и бутоны были яркими, словно только что вышли из-под пера.
        — Нам посчастливилось найти электрика с каплей творческого мышления. Он врезал новые розетки, не задев ни одного цветка. А сантехник позаботился о плюще в ванной.
        Даже кухонный пол, выложенный из кусочков, был сохранен и положен заново. За французскими дверьми располагался новый внутренний дворик с теми же кирпичными дорожками, мексиканской печкой и коллекцией глиняных горшков. Простой старый стол со стульями уже ждал их. На нем стояли бутылка шампанского в ведерке со льдом и два бокала на длинной ножке.
        Но Занна их не замечала. Она вцепилась в руку Ника с такой силой, что у него посинели пальцы, и уставилась на глиняные горшки с огненной геранью, откуда выскочили три черные тени и ринулись прямо к ней.
        Отпустив его руку, Занна села на корточки и погрузила пальцы в черный мех. Когда она посмотрела на Ника, у нее по щекам текли слезы радости.
        — Они живы…  — прошептала она.
        — Я нашел их в тот день, когда мы поднимали дом. Вообще-то это Мерлин нашел меня.
        — Умный кот. Он понял, что ты особенный, сразу, как тебя увидел.  — Занна поднялась.  — И я тоже.
        Ник снова заключил ее в свои объятия, не желая отпускать никогда.
        — Все хорошо? Все, как ты себе представляла?
        — Даже лучше. Невероятно. Я по-прежнему не могу поверить, как тебе все это удалось.  — Занна туманно улыбнулась.  — Зато теперь я действительно верю в магию.  — Она отодвинулась, чтобы посмотреть ему в глаза.  — Но я не хочу здесь жить…
        У Ника отвисла челюсть.
        — Одна,  — добавила Занна.  — Я не смогу здесь жить без тебя, Ник. Это место прекрасно, но… Дело в том, что дом…
        — Дом там, где сердце,  — закончил за нее Ник.
        Занна торжественно кивнула.
        — Мое сердце с тобой,  — сказала она.  — Навсегда.
        Было очень трудно найти слова. И Ник просто коротко кивнул в знак согласия. Он поцеловал женщину, которую так сильно любил, чтобы она поняла: он чувствует то же самое.
        Навсегда начиналось прямо сейчас.
        Эпилог
        Год спустя
        Разговоры стихли, и толпа приготовилась рукоплескать.
        Рука Ника легла на руку Занны, и они вместе огромными ножницами для торжественных церемоний перерезали широкую красную ленту. Музыкальная академия Брабантов официально открылась.
        Прекрасное изогнутое здание в форме реки было объявлено одним из важнейших новых объектов города. Потрясающий акустический концертный зал угодил бы самым привередливым музыкантам и их поклонникам. Пронумерованные звуконепроницаемые учебные классы предоставят студентам все необходимое, чтобы воплотить их мечты в жизнь. Чуть позже во внутреннем дворе сделали кафе и сад. Они будут воодушевлять людей на то, чтобы прикоснуться к миру, который они могли бы для себя и не открыть. А пространство, предназначенное для внеучебного времени и выходных, привлекло бы молодежь.
        Музыканты симфонического оркестра играли в концертном зале в качестве приглашенных гостей академии. В кафе можно было выпить травяного чая или шампанского и съесть канапе.
        Ник по-прежнему держал Занну за руку, пока они общались с посетителями. Но потом они зашли в фойе, в котором устроили галерею великолепных черно-белых фотографий дома на улице Метросидеросов. Подписи снизу рассказывали об истории места, на котором теперь стоит школа. Одно изображение было цветное. И оно больше походило на картину, чем на фотографию. На ней был возрожденный дом, перед ним озеро, на заднем плане — островки буша.
        — Занна, это одна из ваших картин?  — Казалось, мэр города впечатлен.  — Обязательно приду на вашу выставку. Она точно пройдет с аншлагом.
        — Конечно, с аншлагом,  — с гордостью сказал Ник, и парочка обменялась влюбленным взглядом.
        Мэр продолжал восхищаться картиной.
        — Выглядит так, словно всегда здесь была. И вообще я очень рад, что кто-то увидел перспективу в том, чтобы сохранить такую необычную часть городского наследия. И так эффектно. Ник, вы волшебник!
        — Никакого волшебства. Только мечта и куча тяжелой работы.
        — Охотно верю. Вы заслуживаете иметь такой дом.
        — Он у нас не один,  — улыбнулась Занна.  — Шесть месяцев в году мы проводим во Франции.
        — Понятно,  — кивнул мэр.  — Я слышал, вы собирались там сыграть свадьбу?
        — Нет,  — засмеялась Занна.  — Мы поженились в замке, в Трансильвании. Позвольте представить вам мою тетю Мэгги и ее мужа. Они проделали огромный путь из Румынии на открытие церемонии.
        Мэгги была безумно рада знакомству с мэром.
        — Передать не могу, насколько приятно было узнать, что совет посадил метросидеросы. И такие хорошие, крупные экземпляры.
        — Мистер Брабант посадил самый большой. Видели там, на лужайке?
        — Мы как раз туда и направляемся.
        Занна взяла Мэгги под руку и улыбнулась Димитрию:
        — Пойдем. Выпьете по бокальчику чего-нибудь веселящего, и отпразднуем по-настоящему.
        Повод праздновать был, но Занна не пила ничего, кроме травяного чая. Чуть позже она поймала взгляд Мэгги.
        — Значит, карты оказались правы,  — улыбнулась ее тетушка.  — А я чувствовала, что королеву ждет не только творческое детище.
        Было слишком рано объявлять это во всеуслышание, но и пытаться держать все в тайне было бессмысленно.
        — Мы только что узнали.
        — Поздравляю!  — Глаза Димитрия подозрительно повлажнели.  — Какая счастливая новость!
        — Думаю, это девочка,  — заявила Мэгги.
        Занна посмотрела на Ника.
        — Если это так,  — тихо сказала она,  — я бы хотела назвать ее Элизой.
        Ник увел ее в спокойное местечко подальше от толпы. На скамейку, которую установили прямо перед метросидеросом на лужайке. К спинке скамейки была прибита медная дощечка с именами их родителей.
        Здесь он мог поцеловать свою жену и снова сказать ей, как сильно он ее любит. Здесь он мог услышать те же слова от нее.
        Он ошибся, сказав мэру, что все обошлось без волшебства. И разве не он сообщил Занне в первые же минуты их знакомства, что все это — ерунда?
        Что ж… Теперь он так не думает. Описать все происходящее можно было только одним словом — магия. С ее помощью ты находишь человека, с которым хочешь остаться навсегда, и это происходит, только когда он чувствует то же самое.
        Их окружала магия. Очень сильная магия, то есть чары, которые не разрушатся.
        Никогда.
        notes

        Примечания

        1
        «Спасибо, дорогой. Это будет замечательно!» (фр.)
        2
        Не в таком возрасте (фр.).
        3
        Трепет (фр.).
        4
        Метросидерос — род растений семейства миртовых.
        5
        Это нечто особенное (фр.).