Распущенные Леди, №01 В Объятиях Наследницы- библиотека РусЛит

В объятиях наследницы Мэгги Робинсон
        Распущенные леди #1
        Наследница огромного состояния Луиза Стрэттон вынуждена представить своим родным мужа, о котором столько писала, - ценителя изящных искусств, идеального джентльмена… Но есть маленькая проблема - никакого мужа не существует. В отчаянии Луиза хватается за соломинку и умоляет Чарлза Купера сыграть эту роль - для него, прошедшего через ад Англо-бурской войны, это просто невинный маскарад… Однако Чарлз все сильнее влюбляется в свою "супругу" и намерен добиваться взаимности. Но если бы только это! Над ним нависла невидимая угроза, и есть все основания полагать, что в опасности не только Купер, но и его любимая…

        МЭГГИ РОБИНСОН
        В ОБЪЯТИЯХ НАСЛЕДНИЦЫ

        РАСПУЩЕННЫЕ ЛЕДИ - 1

        АННОТАЦИЯ

        Наследница огромного состояния Луиза Стрэттон вынуждена представить своим родным мужа, о котором столько писала, - ценителя изящных искусств, идеального джентльмена…Но есть маленькая проблема - никакого мужа не существует. В отчаянии Луиза хватается за соломинку и умоляет Чарлза Купера сыграть эту роль - для него, прошедшего через ад Англо-бурской войны, это просто невинный маскарад…Однако Чарлз все сильнее влюбляется в свою «супругу» и намерен добиваться взаимности. Но если бы только это! Над ним нависла невидимая угроза, и есть все основания полагать, что в опасности не только Купер, но и его любимая…

        МЭГГИ РОБИНСОН
        В ОБЪЯТИЯХ НАСЛЕДНИЦЫ

        ГЛАВА 1

        Ницца, Франция
        Начало ноября 1903 года

        «Дорогая тетя Грейс,
        С тяжелым сердцем пишу вам, чтобы сообщить - мой возлюбленный супруг Максимилиан мертв… »

        - Вы его убиваете?
        Ее горничная, Кэтлин, отличалась в высшей степени неприятной привычкой подглядывать через плечо в тот момент, когда ожидаешь этого меньше всего.
        - Разве бедняга вообще существовал? - ответила Луиза Стрэттон, промокая чернильную кляксу.
        Кэтлин распахнула двери на террасу, навстречу Средиземному морю, и влажный прохладный ветерок чуть не сдул со стола письмо Луизы. Предполагалось, что на юге Франции должно быть теплее. Как бы не так!
        - Ну и как же он в таком случае погиб?
        - Пока не знаю. Лавина? Или крушение поезда? - В свободное от посещения музеев время Максимилиан мог бы заняться альпинизмом. В облегающем кожаном костюме, с посвежевшим загорелым лицом - еще бы, такая грандиозная вылазка в горы! Легкие морщинки вокруг глаз цвета небесной лазури, ведь приходится щуриться на солнце - эти морщинки в уголке глаза расходятся веером, как молочно-белое кружево. Луиза могла бы разгладить их пальцем, когда он склонится над ней…
        Кэтлин с шумом захлопнула дверь.
        - И про то, и про другое написали бы в газетах.
        - Вот черт. - Как же Луиза сразу не подумала.
        - Действительно. Придется вам сочинить что-то менее сенсационное. Может быть, шумы в сердце? Или заражение крови после ранки на пальце.
        Луиза просияла:
        - Да! Он срезал для меня поздние розы в саду и укололся о шип. Пустяк, но это может быть очень опасно! Ты же знаешь, он баловал меня - каждый день свежие розы, в любое время года! Ему следовало надеть перчатки. У него были такие красивые руки! Длинные гладкие пальцы и никаких волос на костяшках. Эти пальцы могли вытворять что угодно! - Она озорно подмигнула Кэтлин.
        Но Кэтлин фыркнула:
        - Об этом не может быть и речи. Ничего не выйдет. В конце концов, Максимилиан Норвич вроде как человек известный. Вы его таким сделали. А вы знаете, что тетя всегда читает некрологи в газетах. Она удивится, почему вы не дали объявление.
        - Я была сама не своя от горя. В полной прострации. Она думает, я и без того не в своем уме.
        У Луизы почти на все был ответ. Если бы Максимилиан и впрямь существовал, она непременно выказала бы надлежащие чувства, потеряв любовь своей жизни. Неделями - а то и пару месяцев - не вставала бы со своей одинокой постели. Или несколько лет? Она бы превзошла саму покойную королеву, оплакивающую своего Альберта. Только оделась бы с большим вкусом.
        Смятые носовые платки горой высились бы на нетронутых подносах с едой. Кэтлин бы махнула на нее рукой - пропащее дело! А Луиза просто отворачивалась бы к стене в приступе меланхолии. Смотрела бы, как рисунок на обоях расплывается перед ее глазами, источающими бесконечные слезы. Слушала бы зов сирен с моря за окнами, едва не уступая соблазну зашить камни в подол ночной рубашки да утопиться.
        Разумеется, Кэтлин застала бы ее за этим занятием прежде, чем она успела бы исколоть в кровь пальцы. Швея из Луизы никудышная, несмотря на попытки тети Грейс сделать из нее леди. Доктора сошлись бы на консилиум - не исключено, что Кэтлин отправили бы в Вену, привезли бы самого доктора Фрейда!
        - Если вы его убьете, вам придется ехать в Роузмонт в полном трауре. И - уж простите, что осмеливаюсь напоминать, - вы сами знаете, что черный делает вас бесцветной.
        - Как будто я могу остановить твою болтовню. - «Осмеливаюсь!» Не то слово, чтобы описать язык Кэтлин. После пяти лет службы она сделалась скорее подругой Луизе, чем горничной. А целый год свободы, когда они делили на двоих приключения, от которых вставали дыбом не только волосы, но и юбки, сблизил девушек еще больше.
        Но в последнее время Кэтлин начала дерзить в открытую. Луиза подозревала, что причиной тому был какой-нибудь никчемный кавалер. Как раз перед тем, как им сбежать на континент, новый шофер, шотландец по имени Робертсон, смотрел на Кэтлин телячьими глазами. Но потерять независимость ради нескольких минут неуклюжего совокупления? По мнению Луизы, люди сильно преувеличивают радости плотского соития.
        - И ваша тетя позаботится, чтобы запереть вас от общества, точно так, как уже однажды сделала, - продолжала Кэтлин, исполняя привычную роль голоса разума. - Целых два года траура. Никаких визитов. Никаких концертов или лекций. Сомневаюсь, что она отпустит вас в Лондон хотя бы на день, если вдруг разболится зуб. Вам станет скучно до слез. Да еще в черном, с головы до пят!
        - Что правда, то правда. - Луиза прикусила кончик автоматической ручки от фирмы Конклина, перо с золотым покрытием и без того в ямках после предыдущих - неудачных - попыток сочинения письма. Какая досада, что ей вообще пришлось выдумывать этого злосчастного Максимилиана. Но тетя Грейс пришла в ужас, когда Луиза отправилась в автомобильный тур через весь континент в обществе одной лишь Кэтлин. Тетушка забрасывала путешественниц телеграммами и письмами - с каждой оказией, до востребования, недвусмысленно намекая на ужасные подробности того, что может ожидать двух невинных девиц в этой порочной Европе.
        Вряд ли Луиза была такой уж невинной, и Грейс отлично это знала. Однако теперь племянница в отъезде, вне досягаемости Грейс. Письма вмиг прекратились, стоило Луизе сообщить семье, что в Лувре, возле особенно мрачной и маловразумительной картины Рембрандта, она познакомилась с великолепным Максимилианом Норвичем и затем, после стремительного романа, вышла за него замуж.
        Потом, однако, письма возобновились, чтобы принести сдержанные поздравления и требование - Луиза должна вернуться домой и представить своего мужа родным.
        Раньше Роузмонт не казался Луизе домом. Однако после блаженного года приключений и свободы она решила, что, вероятно, время вернуться все-таки наступило. Кэтлин пребывала в мрачности. Поездка зимой в открытой машине грозила обеим обморожением рук или ног. К тому же недавно у Луизы возникло осложнение с банком, и его следовало уладить. И если верить письмам ее гадкого кузена Хью и самого доктора Фентресса, именно тете Грейс предстояло вскоре отдать концы. Впрочем, Луиза в это не очень верила.
        Грейс была слишком язвительной и непреклонной особой, чтобы умереть. После смерти родителей Луиза прожила с нею двадцать один год, и за это время у тетки даже голова ни разу не болела. С тех пор как Луизе исполнилось четыре, опекунша сурово бранила ее за каждый, даже самый незначительный, промах. И вот теперь ее большой - и неизбежный - проступок имел просто-таки ужасные последствия.
        Что ж, возможно, черти наконец затребовали Грейс к себе.
        - Кэтлин, а что предлагаешь ты? Неужели мне следует открыть правду?
        Горничная приподняла рыжеватую бровь.
        - Вам? Открыть правду? Я сейчас упаду в обморок.
        - Ты никогда не падаешь в обморок. Ты - единственная женщина, кто может сохранить голову на плечах, какой бы кризис на нее ни обрушился. Не считая меня, конечно.
        Возможно, Кэтлин и не приняла комплимент на свой счет, но ей достало здравого смысла промолчать. Под давлением обстоятельств Луиза вынуждена была признать, что последние несколько месяцев принесли ей куда больше неприятностей, чем следовало бы по справедливости. Было бы неплохо обзавестись мужем или двумя. Пусть бы помогли ей выбраться! Притом что выходить замуж она не планировала. Да зачем? Она - наследница, девушка независимая и ничем не связанная. Не нужен ей муж, который тут же начнет ею помыкать! С нее достаточно правил - натерпелась за двадцать с лишним лет, пока воспитывалась в Роузмонте, будто монахиня, запертая в стенах монастыря.
        Конечно, Роузмонт - роскошное место, не чета монастырю, а уж за время путешествия Луиза на монастыри насмотрелась. Тысяча акров парка, изобилующего всяческой живностью, пятьдесят сверкающих позолотой комнат. Для нетитулованного джентльмена - прямо как мистер Дарси! - отец Луизы был исключительно богат, да еще и женился очень выгодно. Ее американская маменька могла похвастать еще большим богатством. К несчастью, и отец, и мать погибли во время кораблекрушения, когда Луиза была совсем маленькой. Если бы не их портреты, что висели в Длинной галерее, она могла бы вообще забыть, как они выглядели.
        - Когда-нибудь нам придется вернуться домой, - сказала Кэтлин. - Неужели вы не скучаете по Роузмонту?
        Нет, Луиза не скучала. Там были Грейс и Хью, да еще несколько прочих нахлебников. И избавиться от них у Луизы как-то не выходило. После гибели родителей Луизы тетя Грейс вернулась под кров предков в качестве ее опекунши. А остальные просто взяли и поселились в доме. Когда в прошлом году Луиза вступила в права наследства, оказалось, что ей проще сбежать, чем скрестить шпаги с тетей Грейс и попытаться выставить их всех вон.
        Луизе не хотелось думать, что она струсила. Она непременно вернется домой и вступит с ними в бой. По крайней мере, с некоторыми из них. Она ничего не имела против двоюродной сестры матери, Изобел, которая порхала по коридорам дома. В конце семидесятых годов она и ее мать вместе явились в Англию, чтобы найти мужей. Но удача улыбнулась только маме.
        Если можно назвать удачей ее гибель в воде, после каких-то пяти лет брака.
        Луизе тоже нужна удача. Она подкупит Грейс и Хью - сколько бы денег для этого ни потребовалось, - как только будет улажено ее затруднение с банковским счетом. И для этого ей нужно, чтобы рядом кто-то был. Помощник. Красивый, опытный светский мужчина, который вскружил ей голову в Лувре и закружил в водовороте сладостной, грешной любви и изощренных ласк, которые дарил своими длинными гладкими пальцами - по крайней мере, в ее жарких снах. Максимилиан Норвич приедет с ней в Роузмонт, даже если ей придется действовать подкупом.
        Луиза порвала письмо к тетке на мелкие клочки.
        - Кэтлин, как называется то агентство, с помощью которого в прошлом году твой брат искал работу? Что-то «Вечернее»…
        - «Вечерня», мисс Луиза. Агентство «Ивенсонг». На Маунт-стрит: Его хозяйка просто чудеса творит. Кстати, это она прислала в Роузмонт того нового шофера. А почему вы спрашиваете? Вы же не собираетесь уволить меня, правда?
        - Нет, конечно. - Луиза не знала, что бы стала делать без Кэтлин, при том даже, что в последнее время та брюзжала слишком часто.
        - Что ж, очень рада слышать. Хотите, чтобы я перетянула вам грудь для нашей сегодняшней вылазки и нагладила брюки, или поедете в корсете и дорожном платье?
        - Наверное, брюки. Сегодня чертовски холодно, - ответила Луиза, протягивая руку за новым листом почтовой бумаги, которой гостиница в изобилии снабжала своих постояльцев.

        ГЛАВА 2

        Первое декабря 1903 года, вторник
        Миссис Мэри Ивенсонг жалела, что не может задерживать дыхание бесконечно. Увы, нужно же ей было дышать! Тогда она выудила из кошелька надушенный носовой платок и поднесла к лицу. Непревзойденный аромат «Бленхеймского букета» - лимон, лайм и лаванда. Три восхитительных слагаемых. Новые духи фирмы «Пенхалигон» сразу же сделались ее любимыми, даром что предназначены были джентльменам. В тот же самый миг, как она остановилась возле магазина на Джермин-стрит, просто для того, чтобы как следует ими надышаться!
        Гора рваных одеял на пружинном диване пошевелилась, и Мэри прищурила глаза за дымчатыми очками. Капитан Купер был слишком долговяз, чтобы спать на такой короткой кушетке. Похоже, он не мылся и не менял одежду уже несколько дней, и повязка, которую он носил на глазу, съехала куда-то на короткий прямой нос. Темные волосы грубо острижены, но лицо могло бы показаться выбритым лишь в том случае, если бы он удосужился провести по нему бритвой хотя бы день назад.
        Это к лучшему, думала Мэри. Решительно, Лондон кишит небритыми господами. Моду на бороды она не понимала, но считала, что слишком многим мужчинам она к лицу - в самый раз, чтобы скрыть безвольный или двойной подбородок. Однако как же неприятно, когда целуешь джентльмена, и усы набиваются в рот - впрочем, в последнее время такая возможность не выдалась ей ни разу.
        В комнате витали отчетливые запахи дешевого джина и мужского пота. Ей снова пришлось прибегнуть к помощи носового платка.
        - Капитан Купер, - сумела выдавить из себя бедная дама, обманув собственный нос - пусть думает о цитрусовых и жарком солнце Испании! - Просыпайтесь.
        - Не хочу.
        Что ж, это оказалось куда легче, чем она предполагала. Ей была невыносима мысль, что придется ткнуть в него зонтиком.
        - Я - миссис Ивенсонг, хозяйка агентства «Ивенсонг», и у меня к вам предложение, сэр. Мистер Джордж Александер довел до моего сведения, что не так давно вы оставили военную службу и вам нужна работа.
        - Нет. - Не открывая глаз, капитан Купер по-прежнему лежал на кушетке.
        - Уверяю, я сама с ним говорила. - Они беседовали не только о трудоустройстве капитана Купера. Мистер Александер был деловым человеком самых разнообразных интересов и сумел заинтересовать миссис Ивенсонг возможностью денежных вложений. Она собиралась обдумать эту возможность с присущей ей тщательностью.
        Купер вздохнул:
        - Мне все равно, кто вы и с кем говорили. Мне не нужны подачки от Джорджа. Он сделал достаточно.
        - Речь не о подачке, а об оплачиваемой работе. И мистер Александер тут ни при чем, просто он назвал мне ваше имя. - Миссис Ивенсонг не собиралась сообщать капитану, что это ей заплатят - и промышленник, и мисс Луиза Стрэттон - в случае подписания этого контракта. Зачем вдаваться в подробности? Тем более подробности эти часто менялись в каждом новом случае. Она бы не преуспела, если бы не умела проявлять гибкость - как в профессиональной, так и в частной жизни.
        - Одна молодая леди хочет нанять вас для оказания неких услуг. И дело стоит того, чтобы подняться с этого грязного дивана и добраться до ближайшего умывальника.
        Приподнявшись на локте, Чарлз Купер дрожащей рукой водрузил повязку поверх незрячего голубого глаза. Мэри читала отчеты и видела рекомендации; она достаточно говорила с его начальством и школьными учителя ми, чтобы составить свое мнение о джентльмене, который, несмотря на исключительные похвалы, сейчас выглядел отнюдь не героем, а неграмотным бродягой. Боже правый, вид у него был такой, будто без новой порции выпивки ему не начать сегодняшний день! И ей не хотелось стать свидетельницей того, как он губит свою жизнь.
        - Молодая леди, вот как? Надеюсь, вы не себя имеете в виду.
        Мэри застыла от негодования, глубже надвигая на лоб изящную шляпку черного бархата.
        - Вы меня интригуете, миссис Ивенсонг. У меня не было бабы с тех пор, как я вернулся домой из Южной Африки. И где же она? Я готов, со всем моим удовольствием.
        - Если вы думаете, что сумеете прогнать меня своей грубостью, значит, ничего не знаете об агентстве «Ивенсонг», - не моргнув глазом ответила Мэри. - Я всегда довожу дело до конца. А вы, сэр, как раз такое дело.
        - Меня поздно спасать, миссис Ивенсонг. Сделайте одолжение нам обоим - выметайтесь.
        Голос у него был усталый, а вид и того хуже. Мэри сбросила на пол грязную рубашку с единственного стула, что был в комнате, и села.
        - Я не приглашал вас садиться, леди.
        - Нет, не приглашали, и с вашей грубостью придется повоевать, прежде чем вы предстанете перед моей клиенткой. У нее высокие требования. Вы учились в частной школе. Бывший офицер. Уверена, вы не забыли, как разговаривать и вести себя с леди. - Мэри чинно сложила на коленях руки в перчатках.
        - Я уже говорил, что в последнее время не имею ничего общего с леди. Вашей клиентке надоело деликатное обращение? Не могу представить, зачем еще ей понадобился сын старшего мастера с фабрики.
        - Капитан Купер, моя клиентка - умная молодая женщина, которой необязательно знать о ранних годах вашей жизни. Хотя, если бы ей вздумалось навести справки, не думаю, чтобы она была особенно шокирована. Она… весьма демократична.
        - Социалистка, что ли?
        - Не слышала, чтобы она интересовалась политикой. Если только вопросом о правах женщин…
        Купер скорчил гримасу:
        - О, избавьте меня от чертовых суфражисток. Не знаю, чего она хочет, но я для нее не гожусь, миссис Ивенсонг! Не смогу возить ее на сборища этой миссис Панкхерст или на скачки - я ведь наполовину слеп, не забыли?
        - Мисс Ст… то есть молодая леди, водит машину сама. - Мэри также ознакомилась с полицейскими донесениями из нескольких европейских стран, в которых во всех подробностях были описаны водительские навыки Луизы Стрэттон. Они… оставляли желать лучшего. Что нужно этой молодой леди, так это хороший шофер. И Мэри знала, что в Роузмонте такой найдется. Молодой, надежный шотландец, которого она сама туда отправила.
        - Она водит машину? Хорошо. Полагаю, вам лучше поспешить и поведать мне, что же ей нужно, пока у моей квартирной хозяйки не возникли подозрения, зачем мне вздумалось развлекать тут престарелую воблу вроде вас.
        Мэри Ивенсонг надеялась, что ее седой парик сидит на месте. Да что ему сделается? Она всегда продумывала каждую деталь своей наружности, чтобы люди видели именно то, что хотели видеть.
        - Ничего такого ваша хозяйка не подумает. Ей щедро заплатили, чтобы она впустила меня сюда. Между прочим, стоит ей увидеть, во что вы превратили ее комнату, как она потребует, чтобы вы немедленно собрали пожитки и при первой же возможности освободили помещение.
        Она немного лукавила, но Чарлзу Куперу нет нужды это знать. Просто еще один побудительный мотив, чтобы согласиться с ее планом.
        У нее всегда был основной план и несколько запасных, на случай, если обстоятельства сложатся неблагоприятно. Теперь Мэри была почти уверена, что всецело завладела вниманием капитана Купера. Он уставился на нее единственным налитым кровью голубым глазом.
        - Дальше, - рявкнул он. Наверное, таким тоном капитан отдавал приказы своим солдатам в Трансваале.
        - Право же, дело простое. Моей клиентке нужен образованный джентльмен приятной наружности, чтобы во время рождественских праздников представить его в качестве мужа в одном из богатейших загородных домов Англии. Роузмонт, в графстве Кент. Приходилось слышать о нем? В декабре тысяча девятисотого «Иллюстрейтед джорнел» посвятил этому дому большую статью.
        - Боюсь, миссис Ивенсонг, в то время меня не было в Англии, чтобы читать журналы о здешней светской жизни, - сухо заметил капитан.
        - Разумеется. Я знаю, что вы с честью служили в Африке. Я просто упомянула об этом, потому что имение великолепно. Это большая привилегия - целый месяц называть его своим домом.
        - Пока смерть не разлучит нас или всего на тридцать дней? Зачем леди понадобился фальшивый муж?
        - У нее некоторые трения с семьей. Ей показалось, это будет умно - выдумать себе мужа. - В душе Мэри думала, что Луиза Стрэттон слишком сумасбродна, чтобы ей угодить. Но разве можно переделать прошлое? Только в том случае, если ты очень умна. А Мэри была умна! За последние годы она спасла нескольких молодых леди от последствий собственных необдуманных действий, да так, что комар носа не подточит!
        Купер почесал щетину на подбородке.
        - Сколько?
        - Прошу прошения?
        - Какова плата? У меня тоже есть семья.
        Это Мэри Ивенсонг было тоже известно. Два старших брата, их жены и многочисленные отпрыски, по большей части работающие на одной из гончарных фабрик Джорджа Александера. Вероятно, Куперу было суждено работать там же, бок о бок с родственниками, если бы мистер Александер не извлек его оттуда и не отправил бы в школу. Джордж Александер разглядел в юном Чарли Купере некие задатки, и сейчас миссис Ивенсонг щурила глаза, пытаясь сделать то же самое. Мистер Александер - джентльмен проницательный, умеющий запустить палец сразу в несколько бочек меда, и с таким состоянием - отнюдь не кот наплакал!
        Она назвала вслух сумму, которую обговорила с мисс Стрэттон. Лицо капитана Купера приобрело цвет выгоревшей рубашки, что валялась на полу.
        - За месяц? Вы серьезно?
        Ага! Вот что заставило его вскочить в крайнем волнении и начать мерить комнату шагами. Должно быть, он был очень хорош собой, когда маршировал в офицерской форме! Какая жалость, что Максимилиан Норвич был знатоком упаднического искусства, а не военным!
        - Абсолютно. Агентство «Ивенсонг» ведет дела с тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года, и с тех пор мы ни разу не нарушили данного обещания, - ответила Мэри, приврав разве что самую малость. - Для вас также будет припасен соответствующий гардероб. В такой дом, как Роузмонт, нельзя являться в целлулоидном воротничке. - Сунув руку в сумочку, она извлекла карточку одного неболтливого портного и вручила ее капитану, когда он подошел к ней, шаркая ногами. В том, что касалось качества, мистер Смайти мог дать фору любому галантерейщику с Джермин-стрит, причем за половину обычной цены. - Вам назначено на полдень. Я вас провожу. А еще я должна взять с вас обещание. Вы перестанете пить. Максимилиан Норвич дешевый джин в рот не возьмет.
        - Кто-о?
        - Разве я не сказала, что так зовут воображаемого супруга моей клиентки? Вам придется отзываться на это имя.
        Загорелое, обветренное лицо Чарлза Купера исказила ухмылка. Для человека низшего сословия у него были на удивление хорошие зубы.
        - Миссис Ивенсонг, за те денежки, какие ваша дура-клиентка собирается мне отвалить, я готов отзываться хоть на собачью кличку. Значит, Макс.
        Вероятно, мисс Стрэттон стала бы настаивать на Максимилиане - но Мэри не хотела испытывать удачу. В ближайшие несколько дней дел у них будет по горло, а развеселившийся Чарлз Купер нравился ей куда больше, чем тот мрачный человек, которого она увидела, когда сюда вошла.
        Может быть, стоит помочь ему собрать пожитки и предложить свободную комнату на Маунт-стрит? Она и ее прислуга смогут проследить, чтобы он явился завтра на условленную встречу в трезвом состоянии. Кстати, ему, похоже, нужно как следует поесть, а у Мэри - одна из лучших кухарок в Лондоне, даром что та провела годы, зарабатывая на жизнь проституцией.
        Она сделала второе предложение за это утро. Капитан Купер возражать не стал. Да, девиз агентства - «Исполним невозможное еще до завтрака, с тысяча восемьсот восемьдесят восьмого» - в который раз начинал себя оправдывать.

        ГЛАВА 3

        Второе декабря 1903 года, среда
        Они все сошли с ума, если говорят о нем так, будто он и не слышит. У него травмирован глаз, а не уши. Чарлзу до смерти надоело терпеть тычки и булавки маленького лысого мистера Смайти и его помощников, которые облепили его и битый час ползали по нему, точно муравьи во время пикника.
        - Послушайте, разве мы не закончили?
        Выговор у него был прекрасный - настоящий выпускник Харроу, если не лукавить с самим собой. Никто бы не заподозрил, что он вырос в рабочем поселке Джорджа Александера. Джордж был щедрым хозяином, человеком большой души. Кое-кто мог бы даже сказать, что он выкрал юного Чарли из семьи и воспитал его цивилизованным человеком. Значит, Чарлз, почитай, обязан ему жизнью.
        Что ж, его жизнь немногого стоит. Джордж заключил невыгодную сделку.
        - Почти, капитан Купер. Вы проявили исключительное терпение, - ответил портной.
        Чарлзу было исключительно скучно. И его терзала жажда. Джина ему не добыть. Тогда, быть может, гадал Чарлз, получится уговорить старую каргу Ивенсонг, чтобы дала ему за обедом хоть немного вина?
        Если, конечно, они вообще сядут обедать. От завтрака у него остались лишь смутные воспоминания. В желудке у Чарлза урчало, и один из портновских подмастерьев ехидно ухмыльнулся.
        Все утро миссис Ивенсонг читала ему лекции - как себя вести да какие обязанности надлежит выполнять в роли временного мужа мисс Луизы Стрэттон. Она даже сунула ему в руки богато иллюстрированную книгу по искусству, поскольку этому парню, Максимилиану - подумать только, Максимилиан! - полагалось разбираться в искусстве. А так как Чарлз не отличил бы Рембрандта от Руссо, он решил, что ему придется заняться самообразованием.
        Это будет как в старые времена. Тогда, школьником, он успешно затмевал наследников лучших семей Англии. Никто бы не назвал Чарлза дураком. А если бы такое вдруг случилось, обидчику недолго оставалось бы стоять на ногах. С кулаками он управлялся не хуже, чем с цифрами.
        Школа и армия несколько отшлифовали грубую поверхность, но и теперь, в двадцать семь, кое-какие шероховатости и острые углы еще торчали. Оставалось надеяться, что мисс Стрэттон не сильно разочаруется, когда, наконец, увидит его воочию.
        Но, право же, не все ли ему равно? Он будет высокооплачиваемой комнатной собачонкой для глупой светской сучки. Ради щедрой платы он готов терпеть почти все - на один месяц. Должно быть, у этой Луизы не хватает пары винтиков в голове, зато денег куда больше, чем нужно.
        Принцесса из замка умерла бы на месте, если бы увидела то, что видел он в Африке.
        Спрыгнув с помоста, на котором стоял, Чарлз отряхнул манжеты. Десять лет он носил форму и теперь едва узнавал свое отражение в тройном зеркале. Новый костюм сидел на нем отлично. Портной, мистер Смайти, даже собирался нашить ему новых повязок на глаз, из шелка, что было бы значительным облегчением, по сравнению с колючей тряпкой, которую дали ему в армейском госпитале.
        Если бы кто взглянул на Чарлза, когда на нем не было этой повязки, ни за что не сказал бы, что он утратил зрение более чем наполовину. Но у него начиналась страшная головная боль, когда он пытался смотреть сквозь мешанину порванных кровеносных сосудов и плавающих в глазном яблоке ошметков. Товарищи дразнили его. По их словам, повязка на глазу придавала ему вид пирата, и это должно обеспечить ему успех у дам. Но он так и не потрудился проверить, правы они были или нет.
        Чарлз не мог думать о женщинах в смысле сексуальных утех - после того, как помогал хоронить сотни трупов, женских и детских. Нагие тела, обгоревшие на солнце; тощие, обтянутые кожей скелеты. Войска Китченера понастроили целую сеть лагерей для интернирования бурских женщин. Палатки торчали из выжженной земли, точно грибы. Как правило, пища и вода до них не доходили. Английские припасы для лагерей беженцев, как и коммуникационные линии, уничтожались самими же южноафриканцами. В виде особо жестокого наказания те женщины и дети, мужья и отцы которых все еще сражались с англичанами, получали куда меньшие пайки, чем другие беженцы. Если семья не умирала от голода сразу, тогда в дело вступали корь, тиф и дизентерия.
        Бывало, Чарлз жалел, что не лишился обоих глаз сразу. Тогда ему не пришлось бы видеть этот ужас и опустошение.
        Южная Африка была настоящим миром, его жар и кровь бились могучим пульсом, сотрясая растрескавшуюся землю. Англия же казалась фальшивой театральной декорацией, населенной людьми, которые и понятия не имели, на что способны те, кого они называли своими героями. Скоро и ему предстоит выйти в свет рампы и сыграть роль, прежде чем опустится его личный занавес.
        Черт, как же ему хочется есть. Этот голод не сравнить с тем, что испытывали обреченные бурские женщины. Но лучше не думать больше о прошлом. Максимилиану Норвичу не было дела до бойни и смерти - его возвышенное существование таких вещей не предусматривало. Его жизнь - это богатая наследница, блестящая полированными боками машина, шампанское, икра.
        Чарлз споткнулся о рулон материи и выругался. Вчера миссис Ивенсонг так торопила его со сборами, что он забыл под половицей съемной комнаты свои дневники. Наверняка миссис Джарвис впустила туда нового жильца. Хозяйка не потеряет возможности заработать лишние деньги, хотя он уплатил ей за жилье до самого нового года. Он с радостью забудет тамошние грязь и вонь, но дневники были серьезной утратой.
        Его родные поняли бы все, прочтя эти страницы.
        Он повернулся к миссис Ивенсонг, которая рассматривала жилет из тисненой ткани густого красно-коричневого цвета с таким вниманием, будто это был Священный Грааль. Странная дамочка!
        - Мне нужно уйти.
        Миссис Ивенсонг, хмурясь, подняла голову. Дымчатые очки скрывали ее глаза, но Чарлз был готов биться об заклад, что смотрят они весьма проницательно.
        - Зачем? Куда вы идете?
        - Забыл кое-что на старой квартире. Не беспокойтесь. Я не отправлюсь в пивную на углу. Ведь я дал вам слово.
        - Да, вы дали слово, и я надеюсь, вы его сдержите. Очень хорошо, капитан. И вы вернетесь на Маунт-стрит, как только покончите с делами?
        - Конечно. Не стоит надеяться, что ваша кухарка приготовит мне бутерброд?
        - Мы сможем получить у нее кое-что получше, - сухо заверила его миссис Ивенсонг. - Да не слишком задерживайтесь. Я полагаю, что мисс Стрэттон прибудет уже сегодня днем.
        Черт. Он совсем не готов встретиться со своей «супругой». Но если джентльмена делает одежда, тогда он вполне презентабелен. Мистер Смайти помог ему надеть темно-серое пальто, призванное защитить от пронизывающего ветра, и подал цилиндр. Было решено, что сшитые на заказ предметы гардероба и шляпы будут нести монограммы, то есть будут подписаны его новым именем или инициалами. Все это должно быть готово к завтрашнему утру. Миссис Ивенсонг предусмотрела каждую мелочь.
        Чарлз окликнул кеб - на деньги, которые она выдала ему в качестве аванса. Не слишком много - в беду из-за них не попадешь, зато вполне можно доехать до менее привлекательной части города и вернуться обратно. Бывшая квартирная хозяйка, миссис Джарвис, сначала сделала вид, будто не узнает его. Пришлось сунуть в ее заскорузлую ладонь несколько монет, добытых неправедным путем, чтобы она впустила в комнату, его бывшее обиталище. Хозяйка сверлила Чарлза взглядом, точно терьер на охоте. Неужели думала, что он стащит сломанный карниз для гардины? Она видела, как он поднял щербатую половицу и извлек тетради в картонных обложках под мрамор.
        - Что за книжки? - поинтересовалась она.
        - Моя история, миссис Джарвис, - каждая битва, каждая рана и каждая женщина. Выйдет чудесное чтение в холодный зимний вечер. - Он представил, как братья будут переворачивать страницы, когда он уйдет. Они простят ему разницу в количестве сказанных слов и денег, которые он им оставит. Том и Фред поймут. Должны понять.
        Вдруг на улице внизу громыхнул взрыв, и старое здание вздрогнуло. Чарлз, не раздумывая ни секунды, схватил в охапку миссис Джарвис и бросился вместе с нею на пол, накрывая ее костлявое тело своим.
        - Убери лапы, придурок, - взвизгнула она, пытаясь с ним бороться.
        Чарлз действовал инстинктивно. Минометный обстрел. Гранаты. Но разве артиллерийские снаряды могут рваться в центре старого лондонского квартала?
        - Это может быть опасным. Что там за шум?
        - Да кто его знает? Кому какое дело? Отпусти меня!
        Чарлз уже не помнил, когда в последний раз под ним лежала женщина. Конечно, миссис Джарвис - не лучший вариант, и ее вопли разрывали ему уши. Того и гляди, потечет кровь. Тогда он закрыл ладонью ее разверстый рот, но хозяйка яростно впилась в нее зубами.
        - Тихо! Я слышу, что сюда кто-то идет.
        Ступеньки зловеще скрипнули, и Чарлз загородил миссис Джарвис своим телом, прижимая ее к стене. Он спасет эту чертову каргу, даже если ей это вовсе не нравится.
        - Здравствуйте! Капитан Купер, вы здесь?
        Женский голос.
        - Мисс, мне не нравится это место. Воняет ужасно.
        Еще один. Ни ту, ни другую Чарлз не знал. И ни один из этих голосов не принадлежал миссис Ивенсонг.
        - Тише, Кэтлин. Это снобизм. А я уверена, что те, кому повезло меньше, рады хотя бы иметь крышу над головой. Сэр? Вы одеты? Можно мне войти?
        Святая Матерь Божья! Чарлз отнял ладонь ото рта миссис Джарвис, готовясь услышать душераздирающий вопль. И ему не пришлось долго ждать:
        - Помогите! Он сошел с ума!
        Чарлз вскочил на ноги как раз в тот момент, когда отворилась дверь. Миссис Джарвис оставалась на полу, яростно одергивая юбки.
        От удивления глаза обеих незнакомок полезли на лоб, когда они оценили двусмысленную ситуацию, в которую угодил Чарлз. Он отряхивал пыль со своего нового пальто, пытаясь сохранить улыбку на лице, надеясь не напугать молодых леди. Если и они завопят вместе с миссис Джарвис, он станет не только слепым, но и глухим.
        - К-капитан Купер?
        Блондинка была прехорошенькой, хотя бледностью могла сравниться со своей горностаевой шубкой и муфтой, которая скрывала ее руки. Чарлз жалел, что она не прячет там пистолет. Тогда она могла бы застрелить его, положив конец мучениям.
        - Мисс Стрэттон, полагаю?
        - О, мисс Луиза! Неужели это он? Как миссис Ивенсонг могла так ошибиться? А ведь говорили, что она безупречна, - подала голос рыжая малышка.
        - Еще раз прошу тебя, Кэтлин, тише! Я уверена, что есть объяснение. Не так ли?
        Мисс Стрэттон не сводила ярких золотисто-карих глаз с его губ, ожидая ответа. Как будто он был в силах отвечать!
        Она была принцессой с головы до пят, эта мисс Луиза Стрэттон. Деньги, мед и двойные сливки. Чарлз никогда не видел такой красавицы.
        Миссис Джарвис ухватила его за больное колено, пытаясь встать на ноги.
        - Он хотел меня изнасиловать!
        Не успел Чарлз возразить, как заговорила золотая богиня:
        - Не говорите чепухи, милая дама! Вы слишком стары даже для того, чтобы годиться ему в матери. Вы ведь не из таких, капитан, не правда ли? Я всегда думала, что миф про Эдипа - это просто отвратительно. Но, если у вас эдипов комплекс, я могу найти вам хорошего врача, не сомневайтесь! Как вам известно, в Вене достигли значительных успехов в изучении человеческой психики. Мы были в Вене прошлой весной, правда, Кэтлин? Там восхитительные пирожные.
        Миссис Джарвис права. Он действительно сошел с ума. Ему нужен стакан джина. Нет, лучше бутылка.
        - Там был ужасный грохот, - запинаясь, сказал он.
        - Ах да. Боюсь, это была я - то есть мой автомобиль. Что-то сломалось. Сорвало клапан, наверное. Нужно, чтобы машину оттащили в ближайший гараж. Тут же есть поблизости гараж?
        Прихрамывая, Чарлз подошел к грязному окну и выглянул на улицу. Дымящийся автомобиль мисс Стрэттон уже окружили охваченные благоговейным страхом уличные мальчишки, их было не меньше дюжины, и держались они пока на безопасном расстоянии. Однако благоговейное ощущение длилось недолго, и кто-то уже начинал откручивать фару. Чарлз открыл окно.
        - Если хоть один из вас, маленькие наглецы, хоть одним грязным пальцем дотронется до этой машины, я суну вас головой в выгребную яму.
        - Мы только смотрим, парень! Никакого вреда ей не будет, - закричал в ответ предводитель уличной банды.
        - Смотри, чтобы с ней ничего не случилось, не то и пискнуть не успеете, все до одного.
        - Ладно-ладно, кэп. - Мальчишка отсалютовал в ответ.
        - Миссис Джарвис, прошу простить мне это недоразумение, - сказал Чарлз куда более льстивым тоном.
        Квартирная хозяйка кивнула, глядя на него с жалостью. Черт бы ее побрал.
        - Это из-за войны, думаю. Некоторые мужчины возвращаются домой с пустой тыквой вместо головы. Я так считаю, вы один из них.
        - Действительно. Мисс Стрэттон и - Кэтлин, не так ли?
        - Да, сэр.
        - Полагаю, нам следует продолжить беседу внизу и распорядиться насчет вашего автомобиля. Оставаться здесь ему небезопасно.
        В его старом жилище мисс Стрэттон казалась совершенно не к месту, но когда они спустятся вниз, на улицу, будет совсем плохо. О чем она думала, когда ехала сюда в этой смешной машине, вырядившись в белую шубку? Он заметил, что на шее у нее как безобразное ожерелье болтаются автомобильные очки. Это у девицы на плечах пустая тыква, а не у него.
        - Как вы меня нашли? - спросил он, когда они с трудом преодолевали спуск по крутой лестнице.
        - Я сделала остановку в агентстве «Ивенсонг». Молодой человек дал мне ваш адрес.
        Чарлз даже обрадовался, что предал его кто-то другой, не миссис Ивенсонг. Он столько пережил в жизни, но чуть не закончил там, где начал, в столь убогом доме.
        - Теперь я живу не здесь. На Маунт-стрит. Миссис Ивенсонг наставляет меня в том, как ведут себя примерные мужья. Уверен, однако, что вы обучите меня гораздо лучше.
        - О, я и понятия не имею, что такое муж. Из-за Максимилиана для всех прочих мужчин я погибла, - весело сообщила мисс Стрэттон. - Он очень внимателен к моему настроению, всегда под рукой, чтобы предложить мне помощь. Мы беседуем об искусстве, истории и философии, и мое мнение для него столь же свято, как его собственное.
        Точно. У девицы тыква вместо головы.

        ГЛАВА 4

        Он действительно выглядит многообещающе в новом наглаженном костюме, подумала Луиза. Она не ожидала увидеть повязку на глазу, однако это придавало ему весьма лихой вид.
        Максимилиан вполне мог потерять глаз - несчастный случай во время фехтования! Фехтовал он божественно, сплошные мускулы, проворные ноги, обнаженная, блестящая от пота грудь, - испарения здорового тела, необычно приятные для обоняния. Эта интригующая полоска темных волос, спускающаяся вниз, уходя под ремень его брюк…
        Стоило на миг отвлечься, и случилась трагедия. Как он был храбр! Какую стойкость проявил! Жаль, что это случилось до того, как Луиза его встретила. Иначе из нее вышла бы прекрасная сиделка. Спокойная и невозмутимая. Всегда готовая высказать слова ободрения. Нежная забота о бедном возлюбленном. Но Максимилиан не захотел бы подвергать ее подобным испытаниям.
        Да, это была бы прекрасная история. Луиза плотнее закутала руки в меховую муфту. На улице было ужасно холодно, и механик возился целую вечность, чтобы подцепить ее авто к упряжке лошадей.
        Капитан Купер настаивал, чтобы она вернулась домой, то есть в роскошный номер в «Клариджез», который она в данный момент занимала. Но она отказалась, намереваясь проследить, чтобы работа была выполнена до конца, и Кэтлин упрямо оставалась подле нее. Взгляд горничной прожигал дыры в спине капитана, изучая каждый дюйм его тела, пока капитан подцеплял цепь к бамперу ее бедного маленького «Коттеро».
        - Тебе нравится то, что ты видишь? - свистящим шепотом спросила Луиза.
        - Он же не мой муж, правда? Но я готова спорить, что у него под пальто отличная задница.
        - Мне этого никогда не узнать. - Луиза решила, что ей даже немного жаль. Капитан был высок и хорошо сложен, кожа все еще хранила африканский загар. Уцелевший глаз был синий, как василек. На висках пробивалась седина, и это было странно для столь молодого мужчины - если верить отчету миссис Ивенсонг, ему было двадцать семь, всего на год больше, чем ей.
        - Правда? А вы хорошо подумали? Ваш медовый месяц в самом разгаре. Тетя непременно поместит вас в спальне ваших родителей. Вам полагается делить с ним ложе, чтобы на свет явились маленькие Норвичи.
        Вот досада. Смешно! В столь огромном доме, как Роузмонт, ее родители делили одну спальню. Все знали, что у светских людей так не делается, невзирая на необходимость появления маленьких Норвичей.
        - Он может спать на кушетке в гардеробной.
        - У него на сей счет может быть иное мнение, мисс Луиза. Вы же видели, он накинулся на квартирную хозяйку, точно животное.
        - Он все объяснил, - нетерпеливо перебила Луиза. - Это была реакция на взрыв. Он решил, что это бомба или что-то вроде того. Этот человек проявил героизм, пытаясь уберечь женщину от возможной гибели.
        Кэтлин презрительно фыркнула:
        - Не говорите, что я вас не предупреждала, когда он при малейшем шуме станет швырять на пол вас. Вы вся будете в синяках - вы же знаете, у вас легко возникают синяки, при такой-то белой коже. Я ему не верю. Слышали, как он разговаривал с теми детьми? Если он джентльмен, тогда я не Кэтлин Кармайкл.
        - Миссис Ивенсонг клянется, что он учился в Харроу. А второго имени у тебя нет? - Как странно, что Луиза этого не знала. Кэтлин была с ней с тех пор, как им обеим исполнился двадцать один год. Ее собственное второе имя было Элизабет, в честь матери.
        - Нет, мисс Луиза. Хватит одного. У моих родителей нас, детей, было двенадцать. К тому времени, как родилась я, у них уже закончился запас имен, которые им нравились.
        Двенадцать детей - это ужасно много. Луиза была единственным ребенком, не считая кузена Хью, который рос в той же детской. Было бы весело иметь настоящего брата или кузена, который не мучил бы ее безнаказанно!
        - Как вы думаете, капитан Купер, долго еще? - крикнула она, стоя в дверях дома миссис Джарвис. Самое малое, что хозяйка могла бы сделать, так это предложить им чашку чаю, чтобы скрасить ожидание. Но, вероятно, чай явился бы в грязной чашке и на вкус мало отличался бы от сточной воды. Луизу очень разочаровал вид жилища миссис Джарвис.
        - Мы почти закончили, правда, Джо? Мисс Стрэттон живет в отеле «Клариджез». Она хочет, чтобы автомобиль доставили туда к завтрашнему утру.
        Механик почесал голову грязным пальцем.
        - Не знаю, сэр. Это французская машина. Может быть, у меня не окажется запчастей. Но, если и найдется, ремонт обойдется в кругленькую сумму.
        - Тогда делайте, что сумеете, но дайте знать мисс Стрэттон как можно раньше. Ей придется обдумать другой способ путешествия.
        Луиза отчетливо расслышала, как он прошептал: «Боже, пусть так и будет!», после того, как договорился с механиком. Нечестно! Она, Кэтлин и «Коттеро» были неразлучны с того дня, как Луиза купила эту машинку в Париже, когда ее английское средство передвижения въехало в исключительно прочную кирпичную стену. Но не ее вина, что отказали тормоза!
        - Леди, позвольте проводить вас до отеля.
        - По правде говоря, капитан, миссис Ивенсонг ожидает нас к чаю. Предполагалось, что я впервые увижу вас как раз сегодня в ее конторе. Но я не могла ждать. - Луиза хотела увидеть его таким, как он есть, в естественной обстановке. Сейчас она была совсем сбита с толку. Чарлз Купер оказался весьма странным парнем. То сама любезность, а в следующую минуту весь в колючках.
        - План был превосходный. - Он улыбнулся ей ленивой улыбкой, и сердце Луизы екнуло. Нос у него был отнюдь не аристократический, зато зубы оказались отличными. Она непроизвольно взяла его под руку.
        - Как вы думаете, далеко ли нам придется идти по этому ужасному кварталу, прежде чем мы найдем наемный экипаж?
        - Не очень. Мисс Кэтлин, могу я предложить вам мою вторую руку?
        Что ж, он повел себя очень мило. Что бы ни говорила о нем Кэтлин, он все-таки был джентльменом. Им пришлось пройти несколько грязных кварталов, прежде чем они обнаружили кеб. Кучер тяжело вздохнул, услышав, в какую даль ему придется ехать.
        - Разве вы не хотите заработать денег, сэр? - едко поинтересовалась Луиза. - Куда катится эта страна? Пока меня не было, многое изменилось к худшему. В прошлом году, когда я уезжала, люди любили поесть, а как это возможно без кругленькой суммы денег? Может, нам поискать более амбициозного кучера? - спросила она своих спутников.
        - Мисс Стрэттон, он просто набивает цену. Уверен, что следующий кучер будет ничуть не легче на подъем. Более того, вы нас выдали. Сколько вы хотите получить?
        Кучер назвал цену.
        - Грабеж на большой дороге! - воскликнула Луиза. Всегда одно и то же. Людям было достаточно одного взгляда на Луизу, чтобы попытаться нажиться за ее счет. Но, черт возьми, не рядиться же ей в мешковину, чтобы сбить ищеек со следа!
        - Забирайтесь внутрь, мисс Стрэттон. Вы привлекаете внимание.
        И то правда. На углу уже собралась небольшая толпа, чтобы понаблюдать, как она скандалит с возницей. Луиза вцепилась в свою муфту, в карманчике которой помещался туго набитый бумажник. Она - наследница, и у нее, кроме меховой муфты, есть еще и шубка, и бриллиантовая заколка в вуали шляпки. За последний год она научилась осторожности, однако сегодня здравый смысл ей решительно отказал.
        Возможно, тут была двойная вина капитана Купера. Луиза оделась с расчетом поразить его; и как она могла ясно мыслить, если он сверлил ее взглядом своего голубого глаза!
        - Очень хорошо, - сказала она, вздернув подбородок, позволяя ему подсадить себя в карету.
        Они с Кэтлин устроились рядом, а Чарлз Купер развалился на сиденье напротив, и его длинные ноги неизбежно заняли слишком много места. Он хранил глубокое молчание, и Луиза почувствовала необходимость завести разговор.
        Луиза не любила тишину. Она наелась ею досыта, пока росла в Роузмонте, где не с кем было разговаривать и некому слушать. В тишине она начинала нервничать.
        Она пыталась найти нейтральную тему, что-нибудь простое, чтобы капитан Купер не счел ее излишне любопытной. На самом деле Луиза умирала от желания забросать его вопросами. Как вышло, что награжденный медалями воин закончил проживанием в этой помойке? Она могла бы сказать - в таком дерьме, но, конечно же, воздержалась. Она еще оставалась благовоспитанной леди. Кто сломал ему нос? Стоит ли съездить в Африку? Нет ли у него тайной возлюбленной?
        Она открыла рот, но капитан Купер ее опередил, сразив наповал:
        - Не волнуйтесь. Мне прекрасно подойдет кушетка. Я не прошу места в вашей спальне, мисс Стрэттон. Иначе нам с вами было бы не до сна.
        Луиза почувствовала, что густо краснеет.
        - У вас чрезвычайно острый слух.
        - Действительно. И это просто чудо. Многие на войне глохнут. Война - это очень шумно. Стрельба, артиллерийские взрывы.
        - А в Роузмонте очень тихо. - Гробовая тишина, черт бы ее взял.
        Он поерзал на своем сиденье.
        - Это не важно. Все равно я плохо сплю.
        - Вас беспокоят дурные сны? - Луиза попыталась было прочесть очень интересную книгу доктора Фрейда о снах, в оригинале, на немецком, с помощью немецко-английского словаря, но от него ей оказалось мало проку.
        В темноте кареты его лицо оставалось непроницаемым.
        - Можно сказать и так.
        - Я могу послать за семейным доктором. Он приедет в Роузмонт и даст вам что-нибудь от нервов.
        - От нервов? - переспросил он ледяным тоном.
        - Ну, вы знаете. Чтобы вы могли спать, - поспешно сказала она. Мужчины не любят признаваться в собственных слабостях. - Когда вас мучают нерешенные вопросы. Когда вы не можете выбросить их из головы. Доктор Фентресс очень помог мне, когда тетя не разрешила дебютировать. Я что-то такое сделала, отчего она разозлилась. Не помню что. И она наказала меня, отменив мой дебют. Потом я долго не могла спать, пока не приехал доктор Фентресс и не привез мне свою микстуру. - О, Луиза прекрасно помнила, что тогда наделала, но не рассказывать же об этом постороннему человеку! Она до сих пор помнила запах лилий, пока их не вынесли за дверь. С тех пор она погружалась в печаль, стоило только уловить даже слабое дуновение аромата лилий.
        - Ваш дебют!
        Она не собиралась отступать.
        - Да! Вы должны понимать, как важен для девушки первый светский выезд. Не проведя сезон, ни одна девушка не сможет найти мужа. Не то чтобы мне сейчас нужен муж. Но тогда - да, я хотела. - Больше, чем любой мужчина в мире, Луизе нужны были свобода и деньги. И в том, и в другом тетя Грейс ей отказывала. Как ее основной опекун и распорядитель имущества, Грейс следила, чтобы ни один джентльмен в округе многих миль от Роузмонта не вздумал ступить на порог их дома. Необходимость вынудила Луизу проявлять чудеса изобретательности, чтобы самой находить поклонников.
        Так продолжалось некоторое время. А потом опустились решетки, и Луиза оказалась пленницей в собственном доме.
        - Правильно ли я вас понял, мисс Стрэттон? Вы принимали снотворное, чтобы уснуть, потому что вам не позволили надеть пышное белое платье, чтобы танцевать всю ночь напролет и подцепить какого-нибудь богатого бездельника? Ай-ай.
        Он сформулировал это так, будто она испорчена и избалована до мозга костей. Но она вовсе не была избалованной.
        - Вы мужчина. Вам этого не понять.
        - Мисс Луиза, - предостерегающе воскликнула Кэтлин.
        - Тише, Кэтлин. У меня есть мозги, и я полагаю, что мне позволено выразить вслух свои мысли, особенно тому, кого я нанимаю на работу. Именно так, капитан. Вы - наемный работник, и вам стоит хорошенько это помнить.
        Луиза ожидала, что в ответ раздастся взрыв, вроде того, что произошел с ее бедной машинкой. Но он промолчал, поджав губы. Снова повисло тяжкое молчание.
        - Я предложила вам помощь, а вы делаете из меня посмешище. Не по-джентльменски с вашей стороны.
        - Да, мисс Стрэттон, однако ваша горничная, Кэтлин - Кармайкл, так? - права. Я не джентльмен. И понятия не имею, насколько хороша моя задница, но вы обе можете осмотреть ее в любое время, когда пожелаете. В конце концов, я просто работаю на вас.
        Кэтлин закашлялась. Боже, у него уши, как у слона. В будущем Луизе следует быть осторожней.
        Они плохо начали. Ей следовало проявить терпение и дождаться знакомства с ним на Маунт-стрит за чашкой чаю. Но терпение не относилось к числу добродетелей Луизы. Его запас давным-давно истощился.
        Однако Луиза не позволит капитану взять верх.
        - Буду иметь в виду. Кстати, если мы заговорили на эту тему, ответной любезности от меня не ждите. Держите при себе и глаза, и руки, пока я не прикажу вам выказать некоторую любезность в присутствии моих родных. Максимилиан никогда не позволил бы себе нескромности на публике. Ведь он-то как раз безупречный джентльмен.
        - Мои глаза?
        Всего два слова, но сказано было больше, чем можно представить.
        - Вы знаете, что я имею в виду. Мне искренне жаль, что вы понесли увечье. Как вы лишились глаза?
        - Я его не лишился. Он все еще тут.
        - Что ж, отлично, - сказала она со смущенным торжеством в голосе. - Значит, я выразилась правильно.
        - Уверен, мисс Стрэттон, что вы всегда правы. Вы слишком хорошо мне платите, чтобы я сомневался в вашей правоте.
        - Я не жду, что вы будете всегда соглашаться со мной, - сказала Луиза, и странное ощущение стеснило ей грудь. - Вы же мужчина.
        - Именно.
        Вот так. Луизе пришлось смириться с тем, что всю дорогу до Маунт-стрит ей предстояло проделать в молчании. Она, Луиза Элизабет Стрэттон, не нашлась, что бы еще сказать.

        Проклятые деньги. Чарлз не представлял, как сможет вынести все это. Девица была просто невозможна. Мужененавистница с замашками командира, и слишком хорошенькая - себе же во вред. Теперь, когда он смог рассмотреть ее получше - своим единственным глазом, - он увидел, что рот у нее слишком велик - «чтобы съесть тебя, мой дорогой», - и в левом уголке его красовалась родинка, «ведьмина отметка». И все же мисс Стрэттон была очень привлекательна. Каждый раз, когда приоткрывались полы ее шубки, он видел узкую талию и точеную фигурку в форме песочных часов, и эта фигурка, кажется, была исполнена яростного негодования. Интересно, не задыхается ли она в своем корсете? Хотя хватает же ей воздуху, чтобы распекать его на все корки.
        Он чувствовал себя призовым бычком на ярмарке. Вот только ему не позволят разгуляться в свое удовольствие с коровами, как только он выиграет синюю ленту. Проведенного под крышей миссис Ивенсонг дня было явно недостаточно, чтобы вернуть Чарлза в лоно цивилизации. Он уже начал превращать эту затею с фальшивым мужем в балаган. Разве что им предстоит изображать вечно пререкающуюся супружескую чету.
        С этим бы Чарлз точно справился. Этот Максимилиан казался апатичным идиотом, непохожим ни на кого из тех людей, которых ему доводилось встречать. А Роузмонт - и вовсе ужасное место. Вероятно, он успеет перебить там весь фарфор и справить малую нужду в каком-нибудь углу прежде, чем его оттуда выставят.
        Если бы он нашел в себе мужество покончить с собой в ту ночь, не пришлось бы сейчас толкать колени мисс Луизы Стрэттон и ее не в меру откровенной горничной в этом экипаже с расстроенными рессорами. Ему всегда нравились рыжие, если вообще кто-то мог нравиться. Но каким-то образом белокурая хозяйка Кэтлин куда сильнее волновала низменные стороны его натуры.
        Воображение Чарлза заработало - как выглядит эта наследница, если расшнуровать ее корсет? Он видел ярко-розовые полоски на молочно-белой коже. Талия была тоненькой, как у ребенка. Округлые груди едва умещались бы в его огрубелых ладонях.
        А потом он увидел себя, поспешно зашнуровывающего ее корсет обратно. Он натягивал бы завязки так, что она едва могла двигаться. Едва могла дышать. Он сомкнул бы руки на ее крошечной талии, чтобы стояла смирно. Он мог бы сделать с ней что угодно, а она была бы не в состоянии сопротивляться. Вынул бы булавки из высокой прически, схватил бы в охапку золотистые волосы и заставил бы ее…
        Он - животное. Мисс Стрэттон не из таких девиц, а он не из тех мужчин. Ни разу в жизни он не испытывал столь неестественного желания - подчинить себе. Ощутить власть.
        Как странно, что современные леди тратят целое состояние на корсеты, чтобы придать телу такое неестественное очертание. Несколько месяцев в концентрационном лагере для буров - и талия усохла бы до нужного размера, причем совершенно бесплатно.
        Чарлз закрыл глаза. Он притворялся, что спит, до самой Маунт-стрит. Может быть, мисс Стрэтгон права. Чарлз встретится с этим доктором Фентрессом. Выпьет бутылку-другую его настойки, если она прогонит ночные кошмары и прояснит его голову днем. Если уж предстоит обходиться без джина, тогда ему просто необходимо чудо.

        ГЛАВА 5

        Третье декабря 1903 года, четверг

        Весь следующий день Чарлзу пришлось обходиться и без джина, и без чуда. На вокзале Виктория принцесса заставила носильщиков попотеть. Чарлз не мог понять, как одной даме под силу набить битком столько чемоданов. И как во время путешествия все они могли поместиться в маленькой машинке? Но очевидно, Луиза отправляла их вместе с машиной пароходом через Ла-Манш. Автомобиль, слава богу, останется в Лондоне, пока не найдутся требуемые запчасти.
        Возможно, Чарлз не дорожил своей жизнью. Но и расставаться с нею в придорожной канаве в окрестностях Роузмонта он тоже не собирался. Поэтому он был рад погрузиться в немного побитый непогодой вагон первого класса линии Чатем. Железнодорожная компания имела репутацию несколько сомнительного предприятия, но, по крайней мере, ее поезда всегда прибывали вовремя.
        Чарлз, однако, не был уверен в том, что ему это так уж на руку. Вчера после чая миссис Ивенсонг взяла его в оборот. Он видел фотографии башен Роузмонта, широких пространств его лугов, спускающихся к самому морю. Это не место для Чарли Купера!
        Он-то понадеялся было, что в поезде его оставят в покое и что дамы сядут в соседнем купе. Но его надеждам не суждено было сбыться. Горничная Кэтлин устроила целый спектакль, вытащив откуда-то книгу, чтобы не принимать участия в беседе между «мужем» и «женой». Чарлз закрыл глаза, чтобы не видеть мутно-серого неба и голых деревьев за окном. Но он не мог заткнуть уши. Луиза Стрэттон болтала без умолку - такая у нее была привычка.
        - Трещотка Стрэттон, - пробормотал он себе под нос.
        - Прошу прощения?
        - Вы никогда не молчите? От вашей болтовни у меня чертовски болит голова.
        - Наверное, я немного нервничаю перед возвращением домой, - сказала Луиза, немало удивив его. - Я не видела родных больше года. И очень важно, чтобы вы понимали, какую роль вам предстоит играть. Я подумала, что нам следует еще раз повторить подробности, которые мы обсудили с миссис Ивенсонг.
        - Рембрандт. Лувр. Вы были самой красивой девушкой, которую я когда-либо встречал.
        Ее золотистые брови сошлись на переносице.
        - Не уверена, что просила вас говорить что-то подобное.
        - Я сам это придумал. Ведь вы хотите, чтобы Макс был вашей преданной собачонкой, не так ли?
        - Вовсе нет! Мне никогда бы не понравился мужчина, которого можно водить на поводке. Максимилиан ни за что не позволил бы мне верховодить - не тот у него характер.
        На миг Чарлз воскресил воображаемую картину - полуобнаженная Луиза, ее кремовая плоть в надежном плену жесткого корсета. Связанная по рукам и ногам. Беспомощная. Возможно, с кляпом в этом неугомонном рту. Он с беспокойством заерзал на сиденье. Что она с ним творит, черт возьми?
        - Отлично. Пропустим внешность. Я женился на вас ради денег? - Чарлз не сомневался, что поклонники преследовали мисс Стрэттон, очарованные ее личиком и фигурой, деньги были просто приятным дополнением.
        - У Максимилиана есть собственный доход. И весьма значительный.
        - И как же я его заработал?
        Ее язычок облизнул уголок сочного рта, прежде чем она ответила:
        - Вам не нужно было зарабатывать. Вы получили наследство.
        - Прямо как вы.
        - Разумеется, вы понимаете, что женщины очень ограничены в выборе профессии, - продолжала она. - И во многих прочих вещах. Мир принадлежит вам, мужчинам. И вы его перевернули вверх дном.
        Луиза Стрэттон и наполовину не догадывалась насколько.
        - Не могу с вами не согласиться. Итак, у меня огромный доход, потому что я делал разумные вложения, и я гений по части цифр.
        - Правда?
        - Мне легко давалась математика. И я мог бы толково распоряжаться деньгами, если бы они у меня были. Но у меня их нет. Вы же видели, мисс Стрэттон, где я жил.
        Луиза чуть повела плечиком.
        - Максимилиан вырос в богатстве. Во французской провинции.
        - Кажется, вы упоминали какой-то замок.
        - Замок Ла-Шапель. Когда-то там был монастырь. Говорят, по его коридорам до сих пор бродит призрак Черного Монаха.
        Чарлз рассмеялся. Какое буйное воображение у этой идиотки-наследницы!
        - Вы читаете слишком много беллетристики. Я не верю в привидения.
        - Очень хорошо. Можете не говорить про Монаха, если не хотите. Я просто подумала, что это добавит капельку очарования рассказу о вашем детстве. Ваши родители были английскими эмигрантами, которые сбежали, потому что родственники намеревались их выгодно женить. Очень романтично.
        Очень глупо, по мнению Чарлза.
        - Мисс Стрэттон, есть одно маленькое затруднение.
        - Помните, что вы должны называть меня Луизой. Мы уже несколько месяцев как женаты.
        - Я плохо говорю по-французски, Луиза! Учил в школе, да там же и забыл.
        Она махнула затянутой в перчатку рукой.
        - О, это совершенно не важно! Мы просто скажем, что ваши родители были людьми очень эксцентричными и предпочитали разговаривать исключительно на родном языке. Вас учили в замке домашние учителя. Никто из моих родственников не станет вас экзаменовать - они терпеть не могут французский, как все добрые англичане. Одно дело - несколько дней побегать по магазинам в Париже. Но тетя Грейс никогда не разрешала мне поехать за границу даже ради такой малости.
        - Бедная богатая девочка.
        Щеки Луизы порозовели.
        - Может быть, мистер Купер, вы решили, что знаете обо мне все…
        - Макс, - напомнил он ей. - Мы так счастливо женаты.
        - …но вы не все знаете, Максимилиан! Я не говорю, что моя жизнь была ужасна. Знаю, у меня были возможности, о которых другие могли только мечтать. Но Роузмонт никогда не был для меня ложем из роз.
        Чарлз снова рассмеялся:
        - Настоящий каламбур, дорогая женушка.
        Ее румянец стал гуще, но она держалась стойко.
        - Вы коллекционируете предметы искусства. Ваш замок набит удивительнейшими вещами.
        - Помимо Черного Монаха и моих эксцентричных родителей?
        - Я точно помню, что говорила вам - они уже умерли, не так ли, Кэтлин?
        Горничная не подняла головы от книги.
        - Точно, как дверной молоток. Поэтому ваша тетя не писала им писем.
        - Вот именно. Вы - настоящий эстет и в то же время спортсмен.
        - Вы катали ее на лодке по ночной Сене, при свете луны, мистер Норвич, - сказала Кэтлин, переворачивая страницу.
        Новая чушь. Откуда эти девицы набрались подобных фантазий? Несомненно, из дурацких романов, подобно тому, который читала сейчас Кэтлин. Чарлз никогда не умел грести и никогда никого не катал. Вот если она захочет, чтобы он покатал шары в крикете или сыграл в регби - это пожалуйста.
        - А как вы объясните мое увечье? Заехал веслом в глаз? - Он повредил левый глаз, когда рядом с ним разорвался снаряд. Доктора сказали, что со временем зрение может улучшиться. Но пока доказательств их правоты Чарлз не заметил.
        - Думаю, что фехтовать вы не умеете.
        - Не умею. - Он смог бы прорубить себе дорогу сквозь густой подлесок, но армия давно отказалась от шпаг и мечей в пользу убийственной точности автоматического оружия. Пулеметы «Максим» поливали огнем африканский вельд.
        Луиза размышляла, розовый язычок снова облизнул уголок ее рта. Чарлз уже отметил эту ее привычку и надеялся, что ее язык можно убедить заняться кое-чем еще.
        - Вы боксируете?
        В детстве он дрался с братьями, а потом отстаивал свои права в школе.
        - Да, хотя не по правилам профессионального бокса.
        - Вот и хорошо. Вы неудачно пропустили удар на ринге. Кстати, тогда же вам перебили нос.
        Чарлз едва удержался от того, чтобы не потрогать переносицу, расплющенную братом Томом за какое-то детское оскорбление, которого он уже не помнил.
        - А вдруг ваша тетя решит, будто я грубый дикарь?
        - О нет. Ее сын Хью воображает себя настоящим боксером. Он заработал себе такую репутацию, когда учился в Оксфорде. Но если он вызовет вас на бой, вы должны отказаться. Я ужасно боюсь спортивных забав. - Луиза сморщила носик. - Когда мы поженились, вы отказались от применения силы - ради меня.
        - Никаких боев. Что еще мне запрещено? - Чарлз подумал, что ему следовало бы делать пометки в блокноте. Похоже, список получится очень длинным.
        - Вам нельзя курить. Вы ведь не курите, правда?
        - Отвратительная привычка.
        - Очень рада, что вы согласны со мной. Насколько я знаю, отказаться от курения очень трудно, раз уж вы начали. И не пить слишком много. Но, полагаю, миссис Ивенсонг уже обсудила с вами эту тему. Вам все время нужно быть начеку. Мои родные… с ними нелегко. Они могут напоить и святого; однако нельзя, чтобы они довели вас до крайности.
        Что миссис Ивенсонг наговорила о нем Луизе? Оставалось надеяться, что немного. В прошлом он любил пропустить пинту, но пил не больше других парней. Демоны вырвались на свободу лишь после того, как Чарлз вернулся домой с войны. Он пил, пытаясь найти блаженное забвение.
        - Вы должны игнорировать кузину Изобел, если она покажется вам… чересчур приветливой. Изобел до сих пор думает, что у нее есть шанс на счастливое замужество. Она будет выведывать, нет ли у вас приятелей-холостяков. Придумайте что-нибудь обнадеживающее, но очень уклончивое. Она и моя мама прибыли в Англию из Нью-Йорка, чтобы выйти за титулованных джентльменов, хотя ни та ни другая своей цели не добились.
        - Вот почему вы не леди Луиза?
        - Правильно. Мама влюбилась в папу, вот и все. Разумеется, у него было состояние, и ее деньги ему не были нужны. Поэтому мои американские дед и бабушка проявили снисходительность.
        - Они еще живы?
        Луиза покачала головой:
        - Они умерли, когда мне было четырнадцать. Несчастный случай на воде, как и у моих родителей. Вода моим родственникам противопоказана. Я всерьез опасаюсь принимать ванну.
        Боже правый. Представить себе обнаженную, мокрую Луизу Стрэттон, лежащую в фарфоровой ванне, - это просто невыносимо. Чарлз глубоко вздохнул:
        - Итак, не драться, не курить и не флиртовать с кузиной Изобел. Я все верно понял?
        - Это только начало. Когда мы приедем, нам придется быть начеку - Роузмонт можно сравнить с зыбучими песками.
        - Что ж, он ведь стоит на побережье.
        - О, капитан Купер! Полагаю, вы пошутили.
        Действительно. Слабый солнечный луч пробил мрачные тучи в его душе. Как же он не оценил перемены к лучшему, которые наступили в его жизни? Пройдет месяц, и в его багаже окажется золотое яичко, которое он отдаст братьям, да еще безобидная авантюра с прехорошенькой леди, которую он сможет вспоминать, пока будет вечно гореть в аду.
        Дорога петляла среди нарядных, точно конфетная коробка, деревенек и невысоких холмов. Луиза продолжала болтать. Чарлз начинал привыкать к ее нервической активности. У нее, кажется, обо всем имелось собственное мнение, которое она не стеснялась тут же выкладывать. У бедняги Максимилиана Норвича никогда не было ни минуты покоя.
        Настоящий Максимилиан должен был быть искусным стратегом, чтобы утихомиривать говорливую супругу. Сидя в противоположном конце комнаты, бросать на нее пламенные взгляды. Заманивать в укромный уголок, чтобы целовать до потери памяти. Касаться пальцем интригующей родинки в уголке ее рта, которую розовый язычок имел обыкновение облизывать, когда Луиза о чем-то размышляла. Ловить властно указующую руку и прижиматься губами к ладони. Покусывать украшенную драгоценной сережкой мочку уха, вдыхая аромат фиалок, который источает ее длинная белоснежная шея.
        - Капитан Купер… Максимилиан… вы слышали хоть слово из того, что я говорю?
        - Разумеется. Мне кажется необычайно важным все, что вы говорите. - Это было очень легко. Занятия поинтересней у Чарлза все равно сейчас нет. Однако у него возникло неприятное ощущение, что он пропустил нечто важное.
        - А теперь расскажите о вашей семье. О своей я поведала вам все.
        В самом деле? Не мог же Чарлз признаться ей, что еще несколько миль назад перестал ее слушать.
        - Особо и рассказывать не о чем.
        - Будет вам! Не стесняйтесь. Пусть вы не воспитывались в замке, но это не значит, что я стану вас осуждать.
        Чарлз не мог представить себе закутанную в горностаевую шубку Луизу Стрэттон на убогой кухне, которая служила их семье и гостиной, а иногда - и спальней.
        - Мои родители уже умерли. Они оба работали на гончарной фабрике Александера. Сейчас там работают двое моих братьев и их жены.
        - О-о. Гончарная фабрика?'
        - Не думаю, что на ваш обеденный стол в Роузмонте ставят тарелки фабрики Александера. Джордж Александер производит незатейливые, практичные изделия, от заварочных чайников до ночных горшков. Для низших классов. Для таких людей, как я.
        Он поймал быстрый, исполненный некоторого торжества взгляд сидящей напротив Кэтлин.
        - Я… я думала, вы учились в Харроу, - с сомнением в голосе сказала Луиза.
        - Так и было. Учебу оплатил Джордж - меня взяли прямо из-за конвейера и отправили в школу. - Том и Фред болезненно переживали возвышение Чарлза. Ах да! Вспомнил. Его нос!
        - У меня есть племянники и племянницы, но с тех пор особой близости с семьей у меня не было. Приставьте мне пистолет к виску - и то, наверное, не вспомню, как их всех зовут. Слишком долго меня здесь не было.
        - Понимаю.
        - Надеюсь, что понимаете, мисс Стрэттон. Может статься, что я не совсем тот человек, который способен выполнить вашу работу. У меня с Максимилианом очень мало общего. Я просто обязан однажды совершить ложный шаг. Не слишком много замков и музеев довелось мне посетить.
        Точнее, ни одного.
        Ее язычок снова выглядывал в уголке рта. Чарлз ждал, что она велит ему выметаться из вагона на ближайшей же станции. Молчание затянулось. По правде говоря, это было самое долгое молчание за всю историю его краткого знакомства с Луизой, когда от ее болтовни у него не отваливались уши.
        - Но ведь вы были офицером.
        - Получил чин за заслуги. У меня полная грудь медалей - за эти самые заслуги.
        Немного.
        Луиза вздохнула:
        - Что ж, уверена, вы постараетесь как следует. Все вокруг хвалят миссис Ивенсонг. Значит, она в вас уверена. Знаете, эта дама от вас просто в восторге. Должна признаться, я недоумевала, отчего вы согласились пойти на такое. Ведь я искала актера. Кого-нибудь с опытом. Вы не производите впечатления человека, который идеально подходит для моего сценария.
        - Может быть, маленькая импровизация окажется весьма кстати? Я постараюсь вас не разочаровать.
        - Тогда скрестим пальцы. - Луиза одарила его сияющей улыбкой. - Нам выходить через три станции. Надеюсь, Робертсон приедет нас встретить.
        Книга Кэтлин шлепнулась на пол. Чарлз нагнулся, поднял ее и вручил хозяйке, мельком взглянув на зеленую с золотом обложку. «Прерванный роман». Боже, сохрани!
        - Благодарю, мистер Норвич.
        - Пустяки. Кто этот Робертсон?
        - Наш шофер, хотя я сомневаюсь, что ему часто приходилось водить «Даймлер». Тетя Грейс ненавидит автомобили. Но теперь все изменится, потому что я вернулась домой.
        Но Чарлз не доверял ее веселой улыбке.
        - Чем вас так привлекают автомобили, Луиза?
        - Право же, сама не знаю. Мне так нравится, когда ветер прямо в лицо!
        - А еще насекомые и пыль, - добавила Кэтлин. - Пусть лучше Робертсон ведет, мисс Луиза. Я слышала, он подумывал о том, чтобы подать прошение об уходе. Ни одному мужчине не нравится чувствовать себя бесполезным.
        - Ты слышала? Кэтлин, это тебе маленькая птичка на хвосте принесла? Что ж, вот и объяснение тем таинственным письмам, что приходили тебе из Роузмонта. Клянусь, ты получала больше корреспонденции, чем я, притом что тетя Грейс совала нос в мои дела при каждой оказии. - Повернувшись к Чарлзу, Луиза подмигнула.
        Рыжеволосая горничная сунула книгу в саквояж и решительно щелкнула замочком в знак окончания разговора.
        - Насколько мне известно, закон не запрещает писать письма.
        - А если бы и запрещал, ты бы все равно их писала. Вы водите машину, капи… Максимилиан?
        - У меня не было такой возможности. - С него вполне достаточно лошадей, и его карьера кавалериста доказывала, насколько опытен он в верховой езде.
        - Значит, я вас обучу.
        Кэтлин фыркнула и уставилась в окно.
        - Будет весело! - настаивала Луиза. - Свобода открытой дороги - с этим ничто не сравнится!
        Чарлз решил не высказывать своего мнения по данному поводу. Бывали времена, когда он искал свободы. Свободы от доброжелательной опеки Джорджа Александера и от обид собственной семьи. Он отказался от возможности учиться в университете ради того, чтобы пойти в армию, и теперь гадал - неужели его стремление к независимости обернулось против него самого - и как впечатляюще!
        Все знали, что война - это ад. Но Чарлз не представлял, что рухнет настолько глубоко, прямо в чертово пекло.
        Остаток пути Луиза провела, поддразнивая Кэтлин рассуждениями насчет ее шофера. Поезд подкатил к одной нарядной станции, затем к другой, пока не добрался до станции Стрэттон. На красной черепичной крыше крошечного белённого известкой домика сидела целая стая чаек, которые с криками взмыли в воздух и унеслись прочь, когда подошел поезд.
        Как только Чарлз ступил на платформу, он был просто ошеломлен запахом соленой воды. Во время своих морских переходов он не показал себя хорошим моряком, так что опасность пойти по стопам родственников Луизы была исключена. В любом случае приближалась зима. Не самое лучшее время для того, чтобы лезть в воду.
        Но Чарлз всегда любил море, его простор и мощь. Очень скоро он получит возможность любоваться им с безопасного расстояния, из-за оконного стекла. Роузмонт возвышался на вершине мелового утеса, нависающего над собственным - если верить описанию «Иллюстрейтед джорнел» - усыпанным мелкой галькой берегом. Если у Луизы и были свои резоны сбежать из дому, то вовсе не из-за скудости пейзажа за окном.
        Прибывших ожидали двое слуг и конный фургон, который должен был взять их багаж. Еще там был молодой человек в ливрее, предположительно, Робертсон, стоящий возле темно-зеленого «Даймлера». Если Кэтлин ожидала, что милый ее поцелует, она, должно быть, была разочарована. Шофер держался строго официально и всего лишь приподнял перед дамами форменную фуражку. Он хранил деловитое молчание, помогая слугам погрузить чемоданы, после чего занял свое место за рулем машины.
        Не очень любезный прием, и Чарлз почувствовал себя неловко. Даже Трещотка Стрэттон казалась смущенной. Во что именно он ввязался?

        ГЛАВА 6

        Луиза мечтала увидеть развевающиеся флаги, цветочные гирлянды и небольшую толпу встречающих на железнодорожной станции. Она где-то читала, что именно такой прием оказывают наследнице, возвращающейся домой после медового месяца. Но тетя Грейс не стала попустительствовать подобной расточительности. Пожалуй, это и к лучшему. Ведь Луиза возвращается отнюдь не после настоящего медового месяца. Иначе даже эта встреча показалась бы ей особенной.
        - Боже правый.
        Они, наконец, свернули на подъездную аллею. Робертсон вел машину гораздо медленней, чем обычно водила сама Луиза. Она попыталась увидеть Роузмонт глазами капитана Купера. Глазом! Ей нужно быть осторожной, не забывать о его увечье. Все равно как если бы она спросила человека в инвалидной коляске, нравится ли ему гулять по саду. Намерения-то у нее добрые, но глупый язык постоянно подводил.
        На ее взгляд - двумя глазами, - дом, как всегда, казался высоким и неприступным. Он был выстроен в тысяча восемьсот пятьдесят шестом ее дедом. Банкира Джорджа Стрэттона одолевала мания величия, которая была под стать разве что пэру английского королевства. Кирпичные стены, странная смесь готики и классики, с крутыми крышами и башенками, и бесчисленные окна - вымыть их все было нелегко. На каждом выступе и фронтонах, как на шестах, возвышались горгульи с оскаленными мордами. Когда Луиза была маленькой, она придумала имя для каждой.
        - Дом, милый дом, - весело сказала она.
        - Он похож на тюрьму. Или на приют умалишенных.
        - Там внутри обитает немало жильцов, которые с пеной у рта будут доказывать, что они не менее добродетельны и разумны, чем вы или я.
        И это будет ложь, подумала Луиза.
        - Летом дом выглядит красивее, потому что фасад увивают розы. Видите ли, дом так и назвали- Роузмонт, «розовая гора». Горы, однако, здесь нет, но дедушка обожал свои розы. С этой стороны дом чудесен, не правда ли? Но жить здесь по-прежнему несколько одиноко.
        Серо-зеленое море сегодня было спокойным, но Луиза помнила, каким оно может быть бурным. Она глубоко вдохнула соленый воздух.
        - Конечно, сейчас слишком холодно, чтобы плавать. Но, может быть, попозже, после того, как устроимся, мы сможем прогуляться вдоль берега.
        Машина въехала во внутренний дворик. Не прошло и минуты, как на порог парадного высыпали слуги и выстроились в шеренгу. Сидя рядом с Луизой, капитан Купер судорожно сглотнул.
        - Они здесь, чтобы встретить вас, Максимилиан, - шепнула Луиза. - Начинайте действовать так, как вам и полагается.
        - Что, черт возьми, это значит?
        - Тише. Максимилиан не использует столь вульгарных выражений в присутствии дам. Слуги отдают вам дань уважения, и вы должны принять это как нечто само собой разумеющееся. Вспомните, что прислуга в замке бросалась исполнять любой ваш каприз. Впрочем, вам нетрудно угодить. Но не стоит держаться с ними слишком дружески - этим вы уроните себя в их глазах. С другой стороны, не будьте слишком холодны. Я бы никогда не вышла замуж за сноба.
        - Значит, буду стремиться к «золотой середине». Златовласка регулярно устраивала бы маневры - разбивала бы кресла и кровати, складывая обломки в кучу вот такого размера!
        Казалось, дорога утомила капитана Купера. Но, выходя из автомобиля, он вдруг вскинул подбородок и расправил плечи. Учтиво протянул руку Луизе, и она легонько ее пожала.
        - Ну, с богом! Представление начинается. Всем доброго дня! - сказала она с напускной веселостью. - Я так рада вернуться домой. - Луиза повисла на руке капитана, как и положено любящей - но не чрезмерно любящей - молодой супруге. - Позвольте представить вам моего мужа, мистера Максимилиана Норвича.
        Луиза помогла Чарлзу познакомиться со всеми, в то же время принимая искренние поздравления. Кое-кто из слуг был ей вовсе незнаком, и на помощь пришел дворецкий Гриффит, который жил в доме еще со времен ее деда. Капитан Купер кивал и улыбался с самым величественным видом, едва показывая зубы. В своей новой одежде он производил поразительное впечатление. Тетя Грейс не сумела бы обнаружить ни единого изъяна в его представительной наружности.
        - Гриффит, как поживает моя тетя?
        Дворецкий закудахтал:
        - Не очень хорошо, мисс Луиза, не очень хорошо! О-о! Мне следовало сказать - миссис Норвич. Осмелюсь сказать, что мне придется привыкать к вашему новому имени. Миссис Уэстлейк давно не встает с постели. Она выражает горячее желание, чтобы вы направились прямо в ее покои, повидаться с ней, как только приведете себя в порядок с дороги, разумеется.
        - А мой кузен? Он здесь?
        - В Лондоне, мадам. Какие-то дела в банке. Мы ожидаем его возвращения со дня на день.
        Что ж, хоть это хорошо. Перспектива подвергнуть Максимилиана Норвича строгому суду кузена Хью Луизу пока не вдохновляла.
        - Лулу, дорогая!
        Стоящий рядом с ней Чарлз вздрогнул.
        - Лулу? Неужели?
        Подавив стон, Луиза поспешила толкнуть локтем капитана Купера - не хватало ей еще его насмешек! Из парадной двери выбежала Изобел, звеня жемчугами и путаясь в широких рукавах и многочисленных шарфах. Луиза оказалась в объятиях кучи обильно надушенных ароматом пачули шелков. И едва сдержалась, чтобы не чихнуть.
        - Ну, разве он не божественное существо, твой супруг? Прекрасно понимаю, отчего ты сбежала, моя дорогая. Какие плечи! - И в самом деле, кузина Изобел провела рукой по плечу капитана Купера, чем немало его смутила. - Я - троюродная сестра Лулу, Изобел Крейн. Я так счастлива с вами познакомиться! Теперь вы должны рассказать, как именно вы ее очаровали. Мы уже и не надеялись, что найдется человек, который сумеет это сделать.
        - Изобел, отпустите же Максимилиана, вы наставите ему синяков. Позже у нас будет много времени, чтобы наговориться. Уверена, что моему супругу хотелось бы взглянуть на наши комнаты, прежде чем мы пойдем к тете Грейс. Гриффит, куда нас поместила миссис Лэнг? - Экономки почему-то не было среди встречающих.
        - В комнате ваших родителей, миссис Норвич. Миссис Лэнг просила меня извиниться за нее. Вчера были похороны ее матери, и она еще не вернулась.
        - Боже, как ужасно! - Луиза не знала точно, что именно имеет в виду - то ли смерть, то ли необходимость делить спальню с капитаном Купером.
        - Кушетка, - сказал Купер ей на ухо.
        - Тише. Я позабочусь, чтобы ее поставили, если миссис Лэнг еще не распорядилась. Обычно она ничего не упускает из виду. - Луиза недолюбливала миссис Лэнг, но признавала, что экономка она превосходная.
        Вслед за Гриффитом они поднялись по ступеням парадного и вскоре очутились в огромном холле. На столике в центре холла красовалась композиция из тепличных цветов. Когда Луиза была маленькой, она почти все время пряталась в оранжерее, и теперь сразу поняла, что эти цветы выращены в Роузмонте - она сама когда-то ухаживала за ними.
        - Чудесно, - сказала она дворецкому.
        - Тетя Грейс сама составила букет, чтобы приветствовать ваше возвращение домой.
        Луиза удивилась. Тетя Луизы не отличалась ни добротой, ни особой хитростью.
        - Значит, она вставала с постели?
        - Нет, миссис Норвич. Ей все принесли в комнату, а потом доставили сюда, вниз.
        Китайская ваза, даже пустая, весила чуть ли не тонну.
        - Как обременительно для слуг. В следующий раз я буду рада составить букет сама. Кажется, скоро наступит время для венков из сосны и остролиста.
        - Да, мадам. Позвольте сказать, как мы все счастливы, что вы проведете с нами Рождество. В прошлом году без вас было совсем не то.
        И у нее прошлое Рождество вышло не таким, как обычно. Они с Кэтлин пообедали индейкой и шампанским во Франции, в сельской гостинице, в очаровательной маленькой столовой, где было тепло и уютно. Не было этих бесконечных рождественских завтраков из двадцати блюд, и тетя Грейс не сверлила ее взглядом.
        - Надеюсь, Гриффит, что вы с миссис Лэнг поможете мне приготовить подарки для новых слуг. Я видела несколько новых лиц.
        Дворецкий откашлялся, прочищая горло:
        - Да, мадам. Ваша тетя настояла, чтобы мы взяли новых слуг взамен тех, кто, по ее мнению, работал недостаточно хорошо.
        Грейс решительно не должна была делать это теперь, когда Луиза официально вступила в свои права. Но как она воспользовалась своей властью? Сбежала из дому.
        - Хорошо. Слава богу, вы все еще здесь. Не знаю, что бы в Роузмонте делали без вас.
        - Уверен, вы бы справились. - Но Гриффит был явно польщен ее похвалой. - Однако если вернуться к действительности, мы, слуги, приготовили небольшой свадебный подарок для вас с мистером Норвичем. - Гриффит щелкнул пальцами в перчатке. Щелчка не было, но немедленно примчался лакей с огромной, разукрашенной лентами коробкой в руках. Слуги уже собрались в холле и стояли в выжидательном молчании.
        Капитан Купер вытаращил глаза.
        - И это маленький подарок?
        - О, Гриффит! Не нужно было! Как мило с вашей стороны, и я благодарю вас всех! Максимилиан, дорогой, помогите мне открыть коробку.
        - Конечно, Луиза, дорогая! - Максимилиан потянул один конец серебряной ленты, Луиза потянула другой. Повозившись с крышкой, они увидели внутри облако мягкой ткани, скрывающей нарядный керамический вазон.
        - Чтобы посадить одну из ваших орхидей, миссис Норвич! Мы знаем, как вы любите цветы.
        - Чудесно! - Луиза едва удержалась, чтобы не поцеловать старика-дворецкого в щеку. Это было бы неприлично и привело бы беднягу в ужас. - Не могу дождаться, когда наполню его землей. Большое спасибо!
        Последовали учтивые хлопки. Каждый из слуг внес свою лепту из собственного, с таким трудом заработанного жалованья. Несомненно, Гриффит пожертвовал больше всех. Луиза не сомневалась, что тетю Грейс нельзя назвать щедрой хозяйкой. Она решила, что как-нибудь исправит положение при первой же возможности.
        - Гриффит, вам не нужно провожать нас наверх. Я знаю дорогу. Идемте, дорогой Максимилиан!
        - Да, Луиза, дорогая!
        Луиза оглянулась через плечо. Выражение лица капитана Купера было обманчиво смиренным. Так не пойдет. Максимилиан был человеком сильным и властным, который привык, чтобы ему подчинялись. За исключением тех случаев, разумеется, когда он делал уступку ее исключительно чувствительной и ранимой натуре.
        - Прекратите, - прошипела она.
        - Что прекратить?
        - Хватит делать вид, что вы такой… тряпка, а не мужчина.
        - Что за выражение!
        - Вы понимаете, что я имею в виду.
        - Да, дорогая.
        О, это будет нелегко. Луиза уже в сотый раз проклинала себя. Угораздило же ее выдумать этого невозможно очаровательного, невозможно безупречного Максимилиана Норвича! Разве живой мужчина может с ним сравниться? Тем более Чарлз Купер, который, похоже, решил свести ее с ума.
        Луиза с сожалением прошла мимо дверей своей старой спальни и пошла дальше, повернула за угол, еще раз за угол, пока не оказалась в конце коридора. Двойные двери анфилады родительских покоев были открыты настежь. Охапки цветов украшали каминную полку в гостиной. В камине весело горел огонь, согревая комнату. Серо-кремовые обои были новыми. Мебель была заново обита скучной серой жаккардовой тканью, цветом напоминающей воду зимой. Не очень весело! В отделке комнаты явно чувствовалась суровая рука тети Грейс. Подойдя к одному из многочисленных окон, Луиза поставила на подоконник новый цветочный горшок.
        - Мне никогда не надоедает смотреть на волны.
        - Впечатляет.
        Капитан встал у нее за спиной, и это единственное слово, что он произнес, пощекотало ее затылок.
        - Не правда ли? Комнаты расположены так, что море видно из каждого окна, даже из окна ванной.
        - Надеюсь, чайки не станут рассказывать всем желающим, как я выгляжу, когда моюсь.
        В мозгу Луизы молнией пронеслось видение - Чарлз нежится в ванне, его грудь блестит серебряной влагой водяных струй, голова запрокинута, глаза закрыты, - и она встряхнула головой, прогоняя видение прочь. Она не собирается любоваться его обнаженной смуглой кожей, как бы ее ни одолевало любопытство, если обстоятельства не заставят.
        - Если хотите, можете закрывать ставни, и ничто не нарушит вашего уединения.
        - Думаю, не стоит. Слишком красивый вид.
        Луиза кивнула:
        - По крайней мере, тут мы с вами согласны. Но вы не должны соглашаться со мной абсолютно во всем. Довольно этой чепухи - «да, дорогая». Я не стану уважать человека, у которого нет своего мнения, да и моя тетя тоже. Она и без того полагает, что я слишком своевольна и что мне необходима сильная мужская рука. Но это глупость. У нас с Максимилианом равноправные отношения.
        - В самом деле? Вряд ли такое возможно, учитывая, что мы с вами - двое избалованных детей, единственных у своих родителей. В конце концов, я вырос во дворце.
        - Во французском замке, и я вовсе не избалована.
        - Будет вам! Вы росли среди всего этого великолепия. А мне придется разбрасывать хлебные крошки, как Гансу и Гретель, чтобы найти сюда обратную дорогу.
        - Могу нарисовать для вас карту.
        - Возможно, мне придется воспользоваться вашим предложением. Вся моя семья обитала в домике размером с половину этой комнаты.
        Действительно, гостиная была просто огромной. А спальня еще просторнее. Луиза решила, что следует поскорее осмотреть свои новые владения. Дверь в спальню была почти незаметна на фоне серых деревянных панелей. Право же, будь она замужем по-настоящему, она бы чувствовала себя так, будто находится на боевом корабле. Если ей придется здесь задержаться, нужно все переделать. О чем только думала тетя Грейс?
        Это Луизе было хорошо известно. Кроме цветов - а их, скорее всего, принесли слуги, - ничто в этой гостиной не говорило ей «добро пожаловать домой».
        По крайней мере, спальня была такой, как оставили ее родители. Мебель и обивка выцвели под лучами утреннего солнца, которые заглядывали сюда в течение многих лет. У Луизы сохранилось весьма смутное воспоминание о том, как она сидела на обитом тусклым ситцем диване возле окна и мама обнимала ее. Хотя, наверное, это было скорее ее тоскующее воображение, нежели настоящее воспоминание. Луиза быстро прошлась по гардеробной матери. Пустые шкафы стояли нараспашку. Она распахнула дверь в ванную. Черные и белые плитки пола сверкали, но ей почему-то не хотелось мыться с дороги.
        - Господи, помилуй! Ванная размером с бассейн.
        - Не обращайте внимания. Нам нужно найти вашу кушетку, капи… Максимилиан.
        Оказывается, это ужасно непросто - называть его правильно. Луизе следовало поупражняться в этом еще в поезде.
        Другая дверь вела в гардеробную отца. «Гардеробная» - не совсем подходящее слово. На самом деле это была маленькая спальня, в которой стояла односпальная кровать, возле нее - удобное кожаное клубное кресло. Был также камин. Спальня имела собственный выход в коридор, так что капитану не придется ходить через ванную, ее гардеробную и спальню, и Луиза не рискует тем, что он застанет ее неодетой. На прикроватном столике лежала стопка книг. Читал ли ее отец эти книги? Луиза так мало знала о привычках собственных родителей.
        Капитан Купер сел на спружинивший матрас.
        - Жестко. Но это лучше, чем спать в яме. И вы будете довольно далеко, так что мои ночные хождения вас не потревожат.
        Ах да. Его ночные кошмары. Она должна позвонить доктору Фентрессу.
        - Я рада, что вам все подходит. По правде говоря, меня не было здесь долгие годы, поэтому я забыла, какая тут обстановка. Двери всегда были закрыты на ключ.
        - Сколько вам было лет, когда вы лишились родителей?
        - Четыре. - Разумеется, она получила драгоценности матери, но больше ничего. Тетя Грейс постаралась, чтобы в комнатах не осталось ничего, что бы напоминало ей о родителях. Может быть, что-то из их вещей уцелело на чердаке? Как мило было бы представить себе маму в одном из ее платьев от Уорта!
        - Всего четыре. Как мало. Моя мать умерла, когда мне было пятнадцать.
        - Значит, ваш отец до сих пор жив?
        - Нет.
        Капитан Купер не стал уточнять, и Луиза оставила грустную тему. Оба они сироты, и Максимилиан Норвич - тоже. Нетрудно убить вымышленное лицо, которое стало вдруг мешать. Трудно жить с настоящей потерей.
        - Наши чемоданы должны поднять сюда с минуты на минуту. Не желаете ли воспользоваться… - Настоящая жена не стала бы смущаться, предлагая мужу вымыться или воспользоваться уборной. Но она же не настоящая жена.
        - Сначала дамы. Я подожду здесь. - Он втиснул свое длинное тело в отцовское кресло и закрыл глаза.
        Боже всемогущий. Луиза надеялась, что капитан Купер ничего не услышал, когда она облегчалась. Чтобы было наверняка, она открыла краны и стала напевать. Рановато для рождественских гимнов, но она никогда не признавала правил рождественского поста, не станет этого делать и сейчас. По ее мнению, эти унылые песнопения давно пора оставить в прошлом.
        После нескольких куплетов «Доброго короля Венцеслава» она вымыла лицо и руки и внимательно осмотрела зубы на предмет остатков ланча, съеденного в поезде. Тянуть больше нельзя. Пора идти к тете Грейс.
        Но когда Луиза вернулась в гардеробную отца, она обнаружила своего «мужа» крепко спящим в кресле. Он даже тихонько похрапывал. У Луизы не хватило духу его будить - последние дни и для нее самой выдались очень утомительными. Она на цыпочках вышла из комнаты, решив принести тете извинения. Несколько часов промедления - какая разница? Капитан Купер будет в распоряжении Луизы целый месяц. Ей хватит времени, чтобы настрадаться под тяжелым взглядом тети Грейс, сущей горгоны.

        ГЛАВА 7

        Синие бархатные шторы были задернуты, чтобы препятствовать проникновению в комнату неярких лучей полуденного солнца. Но запаха болезни или близкой смерти здесь не ощущалось. Тетя Грейс в кружевном капоте сидела в постели, выпрямив спину. Очки для чтения сползли на кончик носа, выцветшие светлые волосы аккуратно зачесаны наверх. Поверх стеганого одеяла громоздилась куча светских газет. Тетя отложила выпуск «Татлера» и поверх очков уставилась на Луизу пристальным взглядом темных глаз.
        - А, племянница! Как приятно, что ты снова с нами, ведь тебя так долго не было. Полагаю, нам следует дать в газеты объявление о твоем замужестве. Просто неприлично, что мы до сих пор этого не сделали. Мне кажется, они захотят взять у тебя интервью; хотя мы, разумеется, будем избегать излишней огласки. И как тебе это - уже четыре месяца супружеского счастья? - Она всматривалась в полумрак за спиной Луизы. - Где же твой молодой человек?
        О господи! Луиза не планировала ни объявления, ни интервью.
        - Он шлет вам свои сожаления, тетя Грейс. Боюсь, его мучит старое ранение.
        - Ранение? Что еще за ранение?
        - Кажется, я забыла о нем упомянуть. В юности он повредил глаз во время матча по боксу. Боюсь, время от времени он испытывает ужасные головные боли. Путешествие его утомило.
        - Ты не поспешила приковать себя к беспомощному инвалиду, а, Луиза? Из твоих писем у меня сложилось впечатление, что мистер Норвич - само совершенство.
        - Максимилиан - само совершенство, это правда. Лучшего мужа я не могла бы желать.
        - Твоя преданность неоправданна, если он недостоин ни тебя, ни твоего состояния. Вся эта чушь насчет искусства! Какой мужчина станет тратить дни на то, чтобы глазеть на картины в музеях? Наверное, он не мужчина, а тряпка.
        Луиза подавила смешок. Капитана Купера ни в коем случае нельзя назвать бабой.
        - Разумеется, нет. Он собирает произведения искусства для своего замка. В определенных кругах он слывет знатоком.
        - Полагаю, ты захочешь осесть во Франции и оставишь меня управлять Роузмонтом?
        Да, быстро же старуха раскрыла карты.
        - Мы еще ничего не решили.
        Луизе следует держаться уклончиво. Если все пойдет в соответствии с ее планом, она прогонит Грейс и Хью. Роузмонт, наконец, окажется в ее руках. Или, по крайней мере, она сможет вернуться на континент и еще год наслаждаться свободой.
        - Кроме того, мне не следует утруждать вас, тетя Грейс. Хью писал, что вам нездоровится.
        Тетка взмахнула рукой. Сверкнули бриллиантовые обручальные кольца. Она вышла замуж за младшего брата виконта, хотя брак долго не продлился, бедняге повезло умереть.
        - О, пустяки. Пару раз упала в обморок. Сама виновата - нечего было заигрывать с модными диетами. Никому не хочется с годами испортить фигуру. Когда-нибудь ты сама в этом убедишься. Если, конечно, безрассудное поведение не сведет тебя в могилу раньше срока. Доктор Фентресс дал мне железистые капли, и я становлюсь сильнее день ото дня.
        Луиза сдержала свой неугомонный язык.
        - Рада это слышать, однако наступило время, чтобы вы могли подумать о себе. Вероятно, вам подойдет дом поменьше.
        - Дом поменьше? Что за чушь! Роузмонт находился на моем попечении больше двадцати лет. Ты и пылинки не найдешь под собственной кроватью! Не думаешь ли ты, что я пренебрегала своими обязанностями?
        Разумеется, Грейс не ползала самолично под кроватью с тряпкой в руках. Сейчас Луизе не хотелось спорить с теткой, хотя было ясно, что та рвется в бой. Она пыталась властвовать над каждым встречным-поперечным и слишком долго держала Луизу в робком подчинении. Но больше этому не бывать. Луизе уже двадцать шесть; практически старуха. Год независимой жизни умудрил ее некоторым опытом, и она не собирается дрожать под испытующим взглядом Грейс.
        - Я не хочу вас утомлять, тетя Грейс! Мы можем поговорить завтра.
        - Завтра! С какой стати? Сегодня вечером я устраиваю обед в честь твоего возвращения. Я пригласила доктора Фентресса, чету Мервин, мистера Бакстера и еще кое-кого. Надеюсь, головная боль у твоего мужа пройдет - мы все умираем от желания увидеть его.
        Вот черт. Луиза надеялась, что у нее будет больше времени до того, как бросить Чарлза Купера в океанскую пучину светского общества Роузмонта. Мистер Бакстер, деловой человек, вел ее банковские дела. Вдруг он начнет интересоваться юридическими вопросами ее замужества? Вот досада. Она не подумала попросить миссис Ивенсонг снабдить ее свидетельством о браке. Собственно, эта дама не выражала особого желания совершать самый настоящий подлог.
        - О, не следовало трудиться! Вы хорошо себя чувствуете, чтобы сойти вниз к обеду?
        - Разумеется! Надеюсь, ты можешь сказать то же самое о себе. Не похоже, чтобы ты прибыла сюда прямо с борта корабля, - заметила Грейс. - Ведь ты провела несколько дней в отеле «Клариджез», верно? До Хью доходили слухи, что ты носилась по улицам в этом твоем ужасном маленьком автомобиле, пугая лошадей.
        Хью! Луизе очень повезло, что Хью не попытался увидеться с ней, пока она была в Лондоне. Было бы сущей нелепицей предъявлять Максимилиана, когда она еще не была с ним знакома.
        - Что ж, мы пробыли несколько дней в городе. Максимилиан должен был заняться кое-какими делами. - Луиза видела потрепанные тетради, которые он сунул под мышку, покидая пансион. Они возбуждали ее немалое любопытство. Сейчас тетради, вероятно, лежат под стопкой новой одежды в его чемодане. Но было бы некрасиво с ее стороны рыться в его чемодане, правда?
        Или оно того стоило?
        Луиза должна была признать, что она находила капитана Купера весьма загадочным, и не только из-за повязки на глазу. Он легко признался в своем низком происхождении, так что его прошлое не представляло собой тайны, но было нечто…
        - Ты слушаешь меня, Луиза? Ты или щебечешь, точно сорока, или уходишь в свой маленький мир. Клянусь, ты доведешь меня до смерти.
        О таком счастье нечего и мечтать.
        - Прошу прощения, тетя Грейс. Я вспоминала Монте-Карло.
        - Ты играла с этими иностранцами. Как вульгарно. А что было в Монте-Карло? - сердито спросила Грейс.
        - О, ничего важного. Увидимся вечером. - Луиза нагнулась, чтобы с неохотой поцеловать теткину щеку, и поспешно удалилась. Она направилась вовсе не в апартаменты родителей, а в свою довольно скромную девичью спальню. Комната оставалась в точности такой, как она оставила ее прошлой осенью. Потускневшая до черноты серебряная щетка для волос на туалетном столике. Из ящика комода торчал кусок ленты. Вот, значит, как Грейс следила за тем, чтобы в доме был безупречный порядок.
        В гардеробной висели старые платья, давным-давно вышедшие из моды. Тетя Грейс говорила, что покупать новые наряды - пустая трата денег, раз Луиза почти никуда не выезжает, кроме церкви. Она дожила в условиях, сравнимых с домашним арестом, до своего двадцать пятого дня рождения, выбираясь время от времени лишь к пожилой чете Мервин, к обеду. Под крышей ее собственного дома всегда было полно народу, поэтому недостатка в компании она не знала - компании избранных.
        Нужно отдать все эти платья Кэтлин, на продажу. Теперь у Луизы достаточно элегантных парижских туалетов. Будет из чего выбрать сегодня вечером! Черт! Нужно подготовиться к этому обеду, да и капитана Купера подготовить. Она должна думать о нем как о Максимилиане; жаль, что она не назвала своего выдуманного мужа именем попроще.
        Например, Чарлз.
        Пройдя петляющим коридором, она открыла дверь в свою гостиную. Чарлз Купер, в рубашке и жилете, забрался с ногами на серый диван, держа на коленях иллюстрированную книгу по истории искусства, которую дала ему миссис Ивенсонг. При появлении Луизы он немедленно вскочил.
        - Где вы были?
        - Сядьте, прошу вас. Я ходила повидаться с тетей. Вы заснули, и я не хотела вас беспокоить.
        - Вам следовало меня разбудить. Что она подумает?
        - Она думает, что у вас с дороги разболелась голова.
        У него был такой вид, будто она оскорбила в нем мужчину.
        - После нескольких часов в поезде? Что я за убогий тип в ее глазах.
        - Я сказала, что это из-за глаза, если хотите знать. Я не хотела, чтобы это стало для нее сюрпризом позже, когда она увидит вас и начнет задавать грубые вопросы. Она умеет быть очень… неприятной.
        - Это ваш метод сказать, что она настоящая сука?
        Луиза усмехнулась:
        - Что за способ выражаться! Максимилиан никогда бы не прибегнул к столь уничижительному определению.
        - Я решил, что она наверняка сущий дракон, если вы сбежали от нее на ту сторону Ла-Манша.
        - Она любит все делать по-своему, и я тоже. По мере того как я взрослела, наши отношения становились все более затруднительными. Она хотела, чтобы я вышла замуж за кузена Хью. Когда я отказалась, дело стало хуже некуда.
        - Итак, у меня будет соперник. - Чарлз приподнял темную бровь.
        - Конечно, нет! Мы с вами уже женаты.
        - Почему-то мне кажется, что это не помешает вашему кузену осыпать вас комплиментами. Брак можно расстроить, знаете ли. Особенно наш, поскольку его не существует в действительности.
        - Да, хорошо, что напомнили. Сегодня вечером к обеду приезжает мой банкир. Он и еще несколько экзальтированных особ, которых пригласила тетя Грейс. Боюсь, нас с вами подвергнут испытанию огнем.
        Лицо капитана не дрогнуло.
        - Я готов. Целая армия народу притащила сюда наши чемоданы и распаковала вещи. Вот что, собственно, меня разбудило.
        - Вы готовы? А я нет. Я надеялась, что у меня будут несколько дней, чтобы подготовить вас. Осторожней с мистером Бакстером. Он уже долгие годы живет в кармане у тети Грейс. С моим банковским счетом творится что-то подозрительное, и я намерена расспросить об этом Бакстера.
        - Я думал, что теперь вы сами распоряжаетесь наследством.
        - Так и есть. Но первым делом все проходит через руки мистера Бакстера. Именно он уполномочен класть деньги на мой счет. Там гораздо меньше денег, чем должно быть.
        Капитан Купер пожал плечами:
        - Некоторые инвестиции приводят к потере денег.
        - Да знаю я! Я вовсе не пустоголовая дура.
        - Никто вас так не назвал. Хорошо. Если нам сегодня предстоит поразить воображение публики, кто первым пойдет в ванную?
        Луиза поняла, что краснеет.
        - Идите вы первым. Я хочу сходить на кухню. Распоряжусь, чтобы нам прислали сандвичей и чаю. Или вы хотите виски, для смелости?
        Капитан Купер захлопнул книгу.
        - Никакого виски. Разве это не запрещено правилами игры?
        - А я бы выпила, - призналась Луиза.
        - И вам тоже ни капли. Мы будем играть наши роли строго так, как положено. Умеренное количество вина за обедом - этого будет достаточно.
        - Полагаю, вы правы. Мы здесь живем по деревенскому времени, капитан. Обед подадут в шесть. О, а я и впрямь дура!
        - Это почему же?
        - У вас нет камердинера. Максимилиан Норвич обязан иметь камердинера.
        - Вы разве не помните? Бедняга Антуан, кажется. Сломал ногу, карабкаясь по дурацким крутым лестницам замка Ла… Как-его-там. Прямо перед тем, как нам отплывать. Он уже поправляется.
        - Ла-Шапель! А вы хорошо это умеете, правда? Выкручиваться по ходу дела.
        - Можно назвать это умением врать, мисс Стрэттон. Мне бы следовало вызвать вас на дуэль.
        - А вдруг вы проиграете? Я хорошо стреляю.
        Он казался изумленным.
        - Правда?
        Луиза кивнула:
        - У папы была коллекция оружия. - Она не сочла нужным объяснять капитану, почему ей было необходимо научиться обращаться с огнестрельным оружием.
        - Дорогая, вы - сплошная загадка. Идите же. Найдите мне камердинера, хотя я уверен - между нами, - что с задачей одевать меня мы справились бы сами. Полагаю, все, что нужно - это открыть кран с горячей водой?
        - Да. В Роузмонте есть все современные удобства.
        - Какая радость. До скорой встречи, Луиза! - добавил он по-французски.
        - Максимилиан, вы же не говорите по-французски.
        - Разумеется, но словечко-другое придется кстати, моя красавица. - Подмигнув, он тепло улыбнулся ей.
        О господи! Прямо на ее глазах капитан Купер превращался в Максимилиана Норвича. И она уже не была так уверена, что ей хватит силы устоять перед «супругом».

        ГЛАВА 8

        Луиза сумела отыскать юного краснощекого лакея, который сделал Чарлза весьма презентабельным, насколько возможно - и Чарлз вынужден был признать, что возможности у него очень даже были. Зеркало сказало ему - никогда еще он не казался столь элегантным. Черт, он вообще никогда не был элегантным, даже в офицерской форме.
        Элегантность не помогла бы ему наладить отношения с братьями. Если бы они видели его сейчас - подавились бы от смеха, а потом решили бы задать ему трепку за то, что снова осмелился возвыситься из своего состояния. Хотя сейчас они стали гораздо старше - может быть, до кровопролития дело не дошло бы. В любом случае именно эта фальшивая элегантность обеспечит им безбедное будущее - они получат не только жалованье Чарлза, но и смогут продать его шикарные костюмы.
        Чарлз вертел на пальце старинное золотое кольцо-печатку, которое дала ему дальновидная миссис Ивенсонг в качестве семейной реликвии Норвичей. Там была рогатая бычья голова и снопы пшеницы. Он не имел ни малейшего понятия, что все это означало. По внутренней поверхности кольца шла надпись, латинская пословица, едва различимая, так что прочесть ее он не смог. Нужно спросить у Луизы, что за девиз у его семьи - «Хлеб для всех»? Или «Не дразните быка»? Он усмехнулся своей глупости и выглянул в окно, ожидая, пока из гардеробной не выйдет Луиза.
        Уже совсем стемнело, так что он ничего не видел, даже звезд над морем. Чернота огромного пространства соответствовала мрачному настроению Чарлза. Но вскоре ему придется притвориться обаятельным. Оставалось лишь надеяться, что он не разучился.
        Луиза перечислила персонажей, которые постоянно жили в Роузмонте, - впрочем, все это запомнилось ему весьма смутно. Тут была кокетливая американская кузина Изобел, средних лет, которая, скорее, вызывала жалость и сочувствие, но не отличалась нравом хищницы. Дракониха, тетя Грейс, и ее бестолковый сынок Хью, которого, очевидно, не было дома. Небольшой отряд прочих родственников, близких и дальних, все намного старше Луизы. Она сказала, что у нее было одинокое детство. И Чарлз не понимал, как это возможно, учитывая, какая прорва народу обитает в доме.
        Он решил, что в доме такого размера непременно сыщутся тихие закоулки, куда он сможет сбежать, чтобы избавиться от докучливых родственников. Такой возможности Чарлзу очень не хватало, когда он приезжал домой на время школьных каникул. В конце концов, он просто оставался в Харроу в компании тех мальчиков, родители которых жили в Индии или прочих экзотических местах.
        Зато сегодня днем он наслаждался уединением в современной ванной, где по трубам бежала горячая вода. В остальном, насколько он заметил, дом оставался несколько старомодным, мебель живо напоминала об эпохе, когда ее сделали - полвека назад. Никто не подумал о том, чтобы провести хотя бы электричество. Гостиная освещалась многочисленными масляными лампами и свечами, и все же в ней царил мрак, черт возьми. По крайней мере, он так думал, пока не услышал за спиной покашливание и не обернулся.
        Луиза была в светлом кружевном платье, что прекрасно сочеталось с цветом ее волос. Вопреки требованиям современной моды, на платье не было ни одной лишней складки или оборки. Платье в них не нуждалось. Оно сидело на Луизе как влитое, и его строгие линии подчеркивали ее узкую талию и пышную грудь. Плечи оставались голыми, рукава были из гофрированного кружева с буфами. Жемчуг и топазы обвивали длинную белую шею и сверкали в волосах. Если выразиться проще, Луиза была самой поразительной красавицей, которую он когда-либо видел, да так близко - казалось, протяни руку и дотронься.
        А ему очень хотелось ее потрогать. Чарлз не испытывал влечения к кому-нибудь или чему-нибудь со дня своего ранения в Африке. Луиза Стрэттон, несмотря на неугомонный язычок, могла стать для него спусковым крючком, чтобы сбросить с себя путы добровольного обета воздержания.
        Но нет! Его взяли на работу в качестве помощника, и правила игры были предельно ясны. Ему нельзя искать утешения даже с кем-нибудь более подходящим - с горничной, например; ведь у него, по всеобщему представлению, медовый месяц. Каким же предателем оказался бы Максимилиан Норвич, если бы изменил прекрасной наследнице! Он чуть не рассмеялся - какая ирония его внезапно проснувшейся страсти!
        Стоя на пороге родительской спальни, Луиза ждала заслуженного восхищения. Чарлз с трудом отлепил язык от неба.
        - Прекрасно выглядите, Луиза.
        Ее брови, на миг сойдясь на переносице, были на несколько тонов темнее волос цвета шампанского. Потом ее лицо прояснилось:
        - И вы прекрасно выглядите.
        - Какие-нибудь указания в последнюю минуту?
        - Я не давала вам никаких указаний, просто подбрасывала идеи. Скоро нам предстоит ступить на минное поле. Кухарка говорит, что стол накрыт на двадцать персон. Вероятно, вас там поджарят, как шотландского лосося, который у нас в качестве рыбного блюда. Просто будьте…
        Незаконченная фраза повисла в воздухе.
        - Самим собой? - подсказал он.
        - Не будьте смешным. Не пытайтесь угодить всем, но говорите, если с вами заведут беседу. Упомяните Ла-Шапель.
        - Долину Луары.
        - Именно. Вы готовы? - Она подплыла к нему и протянула руку в лайковой перчатке.
        Они без всяких происшествий спустились вниз по центральной каменной лестнице. Луиза привела Чарлза в зал для приемов, длинный, точно крикетное поле. В зале было не протолкнуться - повсюду гобелены, китайские жардиньерки, изящная позолоченная французская мебель и гости, почти все, кто был приглашен к обеду. В центре зала, на огромном, точно трон Людовика какого-то-там, восседала дама, внешнее сходство которой с Луизой было несомненным. Чарлз ожидал увидеть расплывшуюся седовласую вдовствующую герцогиню, однако эта холеная белокурая дама, должно быть, и была та самая ужасная тетя Грейс. Чарлз решил, что ей уже скорее пятьдесят, чем сорок. Тем не менее, благодаря точеной фигуре и не тронутому морщинами лицу, она выглядела как старшая сестра Луизы.
        Тетушка не сочла нужным встать.
        - Мистер Норвич! Как я счастлива познакомиться, наконец, с супругом нашей Луизы!
        Что ему делать, Чарлз понял и без тычка в спину со стороны Луизы. Пройдя по ковру, он склонился для поцелуя к протянутой руке дамы.
        - Но не так, как счастлив я увидеть любимую тетушку Луизы. Прошу, называйте меня просто Макс.
        - Макс, вот как? Насколько я понимаю, вас нарекли Максимилианом.
        - Очень длинное имя, не выговорить, правда? Друзья зовут меня Максом. Я пытался убедить Луизу последовать их примеру, но вы же знаете, какая она упрямая.
        Грейс одарила его улыбкой - первой искренней улыбкой за весь вечер.
        - О да, я это знаю. Мы будем полагаться на вас. Укажите же ей на ошибки собственного поведения!
        - Ho, мадам, я не вижу в ней недостатков. Нельзя желать жены более заботливой и красивой, чем она.
        - Прекрасно сказано. Луиза, ты говорила, что он красив и обаятелен, и теперь я вижу, что это не было обычным преувеличением, на которые ты так горазда. Прошу извинить меня, Макс, за то, что не могу сопровождать вас и знакомить с нашими гостями. Таково распоряжение доктора Фентресса! - Она улыбнулась пожилому джентльмену, который стоял возле ее стула. - Но Луиза поможет вам познакомиться со всеми. Ведь ты не забыла, дорогая, кто мы такие, даже после столь долгого отсутствия?
        - Вовсе нет, тетя Грейс. Кто смог бы забыть таких замечательных людей? Макс, дорогой, - произнесла Луиза с особенным выражением, - это доктор Фентресс. Он утверждает, что знает меня с самого рождения.
        - Как поживаете, сэр?
        - Неплохо, очень даже неплохо. Мистер Норвич, теперь я знаю, что малышка Луиза в хороших руках. Знаете ли, ваша супруга в детстве была весьма легкомысленна. У миссис Уэстлейк был полон рот забот, не правда ли, Грейс? А потом Луиза сбежала на континент, без компаньонки, в сопровождении одной лишь горничной-ирландки. И не счесть, сколько бессонных ночей мы провели, тревожась за нашу маленькую Луизу!
        Стоявшая рядом малышка Луиза ощетинилась колючками, но каким-то чудом держала рот на замке, и это возвысило ее в глазах Чарлза. В течение минутного разговора Луизу охарактеризовали как девицу легкомысленную и безрассудную, как лгунью и дурно воспитанную особу. И это говорят люди, которые клянутся, что свято соблюдают ее интересы и любят ее всем сердцем!
        - Свободолюбивая душа Луизы - вот что очаровало меня в первую очередь, - сказал Чарлз, и Луиза благодарно сжала его руку. - Таких, как она, больше нет.
        - Это слова мужчины, который без ума от своей жены. Видите, Грейс, я же говорил вам, что все будет хорошо. Вы правильно ее воспитали.
        - Да, я постаралась. - Грейс Уэстлейк испустила тяжелый вздох, в котором чудились все горести мира, будто давая понять, что вовсе не уверена в том, что ее труд увенчался успехом. - Дорогой Макс, мы не собираемся брать вас в плен. Луиза, представь своего супруга нашим гостям.
        Они с облегчением отступили на шаг назад.
        - Команда «вольно», - шепнул Чарлз на ухо Луизе.
        - Вы ей нравитесь. Или мне показалось. Вот что важно, - прошептала в ответ Луиза.
        - Вы, кажется, недовольны? Неужели вам хотелось бы, чтобы она меня невзлюбила?
        - Нет, конечно, нет. - Она вдруг вцепилась в руку Чарлза, да так, что он едва не вскрикнул. - О господи. Как она могла?
        - Что такое?
        - Она пригласила сэра Ричарда.
        - Кто это?
        - Сэр Ричард Делакур. Человек, стоящий радом с викарием. Он… э-э, наш сосед.
        Чарлз поискал глазами человека с характерным воротничком - что твой собачий ошейник! - а затем уставился на высокого темноволосого джентльмена, что стоял рядом с ним. Сэр Ричард был лет на десять старше Луизы, с аккуратной рыжеватой бородкой и бледно-серыми глазами. Он красив, подумал Чарлз.
        - Он не выглядит таким уж опасным.
        - Он… я… Ох, все это так сложно. Мне было всего семнадцать.
        - А-а.
        - О-о, не надо реагировать вот так, - сказала Луиза, возмущенная его односложным восклицанием.
        - Сделаете признание позже. Обещаю, что буду слушать с сочувствием. Когда-то нам всем было семнадцать. Кто эта дама, которая идет к нам, ощетинившись всеми своими зубами и перьями?
        Следующие пять минут они потратили на обход зала, пытаясь, однако, оттянуть, насколько возможно, знакомство с викарием и с тем, кто стоял рядом с ним. Казалось, все рады видеть Луизу, но за бессвязными фразами ощущался неприязненный подтекст, как будто им не хотелось выглядеть слишком уж восторженными. Кое-кто из родственников Луизы - весьма разношерстных персонажей - бросал нервные взгляды на Грейс Уэстлейк, которая восседала на своем троне, зорко наблюдая за происходящим.
        Чарлз видел, что Луиза тоже нервничает. На лбу, у самой линии волос, блестела тонкая пленка пота, и перчатки были влажными. Знакомство было неизбежным, и викарий, мистер Нейсмит, энергично потряс руку Чарлза и поцеловал Луизу в раскрасневшуюся щеку.
        - Мы с нетерпением будем ждать вас обоих в следующее воскресенье. Никто так не умеет украшать алтарь цветами, как вы, мисс Луиза. Все цвета вперемешку, очень необычно! Замечательно, очень своеобразно. Нам очень вас недоставало.
        - Благодарю, мистер Нейсмит. Сэр Ричард, здравствуйте! Позвольте представить моего супруга, Максимилиана Норвича.
        Если во время их романа Луизе было семнадцать, то сэр Ричард наверняка был достаточно умудрен годами, чтобы понимать - не дело шутить с невинной девицей. Чарлз почувствовал на себе оценивающий взгляд отливающих серебром серых глаз. Очевидно, испытания он не выдержал. В свою очередь, и Чарлз не нашел ничего особенно привлекательного в стоящем перед ним джентльмене.
        Впрочем, он же не юная девушка, воспитанная в строгих домашних условиях. Возможно, Луизу впечатлил его титул или самый факт принадлежности к мужскому полу. Возможно даже, что это из-за сэра Ричарда Луиза перестала питать к мужчинам хоть видимость уважения.
        - Рад познакомиться, Норвич, - безразличным, скучающим тоном произнес сэр Ричард. Его рукопожатие было кратким, насколько это было возможно, чтобы не нарушать правил вежливости. - Вы любите охоту? Это традиция семьи Делакур - отправиться пострелять на приоратских землях в первый день нового года. Вы оба можете поехать с нами. Как в старые добрые времена, а, Луиза? Ваша тетушка уже выразила согласие присоединиться к нашей компании.
        В своей жизни Чарлзу доводилось стрелять исключительно в людей. И по правде говоря, ему не хотелось разносить в клочья несчастную птаху только ради того, чтобы кому-то что-то доказать. В любом случае отныне он будет стрелять мимо. Он поднес руку Луизы к губам и послал ей жаркий взгляд.
        - Не знаю наверняка, какие у нас будут планы, сэр Ричард. Возможно, моя жена захочет вернуться во Францию сразу после Рождества. У меня небольшой замок в долине Луары; к тому времени нас обоих ужасно потянет домой.
        Серые глаза сузились:
        - А, Франция. Но ведь вы англичанин?
        - Да. - Но тут Гриффит возвестил о том, что обед подан, тем самым спасая Чарлза от необходимости вытаскивать из могилы покойных родителей-экспатриантов с их своеобразными методами воспитания детей.
        Грейс Уэстлейк лично руководила тем, в каком порядке гостям следует войти в столовую, согласно строгим правилам титулованности. Таким образом, Чарлза с Луизой разделили. Ему пришлось вести к столу Изобел Крейн. Банкетный зал был такой просторный, что мог бы вместить всех коронованных особ Европы и их свиту. На белой хрустящей скатерти ослепительно сверкали серебро и хрусталь, в высоких вазах размещались роскошные оранжерейные цветы и фрукты. Впечатляющее зрелище для мальчика, который некогда трудился на гончарной фабрике. Желудок Чарлза свело от тяжелого запаха лилий. Почему-то лилии всегда наводили его на мысли о смерти - но он и без того не мог забыть смерть.
        Это показное расточительство показалось ему смехотворным. На один безумный миг Чарлзу захотелось смести фарфор и хрусталь со стола на пол. Пока эти бездельники нежились в подобной роскоши, он хоронил и сжигал истощенные трупы женщин и детей.
        Но Максимилиан Норвич и понятия не имел о таких вещах. Он благополучно жил в своем замке в долине Луары, в окружении прекрасных картин. Для него было естественным делом выудить вилку для рыбы из туго накрахмаленного конверта со столовыми приборами, неспешно попивая при этом вино. Его молодая красавица-жена была наследницей большого состояния, а дни были наполнены чередой развлечений и удовольствий.
        Однако ночь неминуемо наступит.

        ГЛАВА 9

        Тетя Грейс была сущим дьяволом. Она посадила сэра Ричарда во главе стола, и Луиза сидела справа от него. А Чарлз - Максимилиан - Макс! - оказался на другом конце, зажатый между Грейс и чудаковатой Изобел. Луизе оставалось лишь надеяться, что он выдержит допрос с пристрастием со стороны тетки и, весьма вероятно, попытки поприжиматься под столом со стороны кузины. Луиза не могла даже поймать взгляд Чарлза - стараниями Грейс они оказались на одной стороне стола. По крайней мере, Луизе повезло с другим соседом - это был Филипп, брат ее дедушки, почти совсем глухой и слишком безразличный к тому, что происходит вокруг, так что расспросов можно было не опасаться. Кивнув Луизе, Филипп занялся первым блюдом.
        - Я думала, вы с тетушкой в ссоре, - вполголоса заметила Луиза сэру Ричарду.
        - Мне тоже так казалось. Сколько лет - уж не десять ли? - прошло с тех пор, как меня в последний раз приглашали в Роузмонт?
        - Девять. Я удивлена, что вы приехали. В конце концов, мы всего лишь выскочки-буржуа. Сколотили состояние на торговле! - Луиза старалась говорить без горечи. Если бы не банковский счет дедушки, не накалывать бы ей сейчас устрицу серебряной вилкой.
        - Вижу, ты не простила меня. Но ты должна понимать, что у меня есть обязательства перед старинным именем семьи Делакур. Слышал, что сейчас можно запросто купить титул - король хочет прослыть человеком широких взглядов. Вероятно, тебе стоит обдумать такую возможность для новоиспеченного супруга. Кстати, где ты его откопала? Он знает о нас?
        - Нет никаких «мы», Ричард.
        - Но ты пыталась добиться как раз этого. Ты была, точно спаниель, эти карие глаза и золотистые кудряшки. Перекатывалась на спинку, но отнюдь не притворялась мертвой.
        Луиза рассматривала столовый нож, размышляя, достаточно ли он острый, чтобы проткнуть вечерний костюм Ричарда до самого сердца. Хотя разве есть у него сердце?
        - Вы намерены меня шантажировать, Ричард? Я думала, что леди Бланш решила все ваши финансовые проблемы.
        - Бедняжка Бланш. Она была очень расстроена из-за того, что не смогла сегодня приехать.
        Леди Бланш Калторп, теперь супруга Ричарда, когда-то была школьной подругой Луизы. На целый год - восхитительный год, когда ее отправили в Бат, в академию для молодых леди мисс Эдвин, для «наведения лоска» - они заключили нерушимый союз.
        По крайней мере, так казалось Луизе.
        - Она заболела?
        - Давайте не будем говорить о ней. Нужно наверстать упущенное и обсудить все новости.
        - Меня нисколько не интересует ваша жизнь, Ричард.
        - Вижу, ты нисколько не изменилась. Такая же грубиянка. Как тебе удалось поймать этого парня, Максимилиана? A-а, он, наверное, ценит женщин с опытом. Некоторые мужчины довольствуются объедками других.
        Луиза отставила бокал с вином.
        - Мы живем в двадцатом веке, Ричард. У женщин есть равное с мужчинами право наслаждаться жизнью - впрочем, удовольствие быть с вами оказалось очень посредственным. Теперь я это знаю, ведь у меня есть опыт. Вам следовало бы взять пару уроков у Макса. Уверена, Бланш бы понравилось.
        Лицо Ричарда потемнело, сравнившись с цветом вина в его бокале.
        - Вот сука.
        - Что ж, вы уже назвали меня спаниелем. Право же, не понимаю, как мы с вами сумеем продержаться до конца обеда - впереди еще семь блюд, знаете? Кто из нас встанет из-за стола? Я могу сослаться на усталость с дороги. А вы могли бы сделать вид, что беспокоитесь из-за леди Бланш. Или дадим обет молчания - я, например, очень проголодалась, а еда в Роузмонте всегда очень хороша, даже если компания никуда не годится.
        - Ты поплатишься за свою дерзость. Неужели полагаешь, что о твоей репутации забыли, стоило тебе сбежать на год? Не думай, что сможешь вернуться и начать все заново.
        - В данных обстоятельствах у меня нет никакого желания оставаться в Роузмонте. Замок Макса - это рай на земле.
        Ричард фыркнул:
        - Я уже почти жалею его.
        - О, не беспокойтесь - он очень счастлив, если вы понимаете, что я имею в виду. Слава богу. Вон идет лакей, несет следующее блюдо. Испробуйте свое обаяние на мистере Нейсмите, а я буду наблюдать, как жует дядюшка Филипп.
        Неужели она когда-то находила сэра Ричарда Делакура привлекательным? Луиза не могла найти себе оправдания. Разве что дело в том, что ее заперли в Роузмонте, где у нее почти не было развлечений, а ведь она была так безнадежно молода! Семнадцатилетние девушки - идиотки, мечтающие о романтической любви и возможностях, к реальной жизни никакого отношения не имеющих. Ричард был высок, и у него не было тогда этой ужасной рыжей бородки. Высокомерный взгляд его серых глаз вызвал у нее желание казаться достойной его. Однако она выбрала не лучший путь - пасть на колени и стать жертвой!
        О, какой позор и унижение были потом! Тетя Грейс пришла в дикую ярость. Призвали доктора Фентресса, который осмотрел ее самым унизительным образом. Отменили ее первый светский выезд; ограничили ее свободу. Луизе не дозволялось даже кататься верхом, из опасений, что она осмелится сбежать на приоратские земли и опозорит себя еще больше. На ночь ее запирали на замок, хотя Луиза в конечном итоге научилась-таки время от времени сбегать.
        Грейс во всем винила «американскую кровь» Луизы, хотя американки, которых Луиза встречала во время путешествия, отнюдь не были так глупы, как когда-то она. На самом деле Луиза ими восхищалась. Их отличали свежий цвет кожи, уверенность в себе и жизнерадостность. И смелость тоже, потому что нужно набраться немалой смелости, чтобы покинуть своей дом где-нибудь в Бостоне, Нью-Йорке или Филадельфии ради того, чтобы выйти замуж за лорда из какого-нибудь обедневшего захудалого рода. Деньги за титул - именно такую цель ставили себе мать Луизы и кузина Изобел два десятилетия назад, во время первой волны американских невест, хлынувшей на английские берега. У Байрона Стрэттона не было титула. Тем не менее, ему удалось покорить сердце ее матери.
        Может быть, Луизе стоит поступить наоборот - отправиться в Америку, найти молодого человека из хорошей семьи среднего класса и поселиться в одном из зеленых пригородов, которые повсеместно строились, казалось, за одну ночь. Города-сады, где все дышало новизной, и прошлое никого не связывало по рукам и ногам.
        Как только она отделается от Максимилиана Норвича! Макс неизбежно должен погибнуть, как и планировалось первоначально. Возможно, он свалится с лестницы в своем замке, как бедняга Антуан, - только сломает шею, а не ногу. Печально, однако, что ей необходимо отделаться от него - капитан Купер кажется человеком весьма лихим. Она надеялась, что он сумеет выстоять под натиском тети Грейс и Изобел. Сидеть между двумя этими дамами - за один этот вечер он достоин щедрого гонорара.
        За столом внезапно наступила тишина, и Луиза подняла взгляд от своего фруктового мороженого с шампанским. Глаза всех присутствующих были устремлены на нее. Что такое?
        - Луиза, твой муж только что рассказал мне в высшей степени шокирующую историю о твоем пребывании в Монте-Карло. Пожалуйста, скажи, что это неправда, - звенящим голосом произнесла тетя Грейс.
        Луиза наклонилась вперед, но поймать взгляд Чарлза ей не удалось.
        - М-Макс, как правило, не лжет. Ведь так, дорогой? - Она села, выпрямившись, насколько возможно, но поверх перьев миссис Мервин смогла увидеть лишь макушку его темноволосой головы.
        - Я лгу лишь тогда, когда вы мне велите, дорогая, - ответил он, поворачиваясь, чтобы она могла его видеть. Выражение его лица Луиза могла бы описать как «нехорошее» и сразу же поняла, что у нее неприятности.
        - Почему бы вам не сказать мне, что вы там рассказали? Тогда я смогу вынести суждение о вашей правдивости.
        - О, вы рассказываете эту историю гораздо лучше меня, мой ангел!
        Луизе хотелось убить его прямо на месте, в Роузмонте. Интересно, сумеет ли он задержать дыхание настолько, чтобы обмануть владельца похоронного бюро?
        - Раньше она мне этого не рассказывала, и теперь я понимаю почему, - заметила Грейс.
        - О, все было не так уж плохо, миссис Уэстлейк. Если подумать, так это могло бы показаться весьма милым и забавным.
        - Ну же, Луиза, не нужно тайн, - злорадно усмехнулся сэр Ричард. - Нам всем очень хочется знать, что вы на самом деле вытворяли, пока вас тут не было.
        - Мы… Мы проводили в Монте-Карло медовый месяц, - начала Луиза. По крайней мере, так она писала тете Грейс.
        - Как вам известно, мы познакомились в Лувре, - вмешался Чарлз. - Возле той безобразной, мрачной картины Рембрандта. Не правда ли, Лулу?
        О да. Смерть Максу. И возможно даже, Чарлзу Куперу.
        - Однако ни она, ни я не видели этой дурацкой картины - прошу прощения, дамы, этой благословенной картины. Из-за чего столько шума, кстати? Сплошь черный да коричневый, будто смотришь на дно бочки. Мы немного посмеялись над этим, а потом одно привело к другому. Я был счастливейшим человеком в мире, когда убедил ее выйти за меня, и после брачной церемонии мы отправились прямо в Монте-Карло.
        - А где свершилась церемония? - поинтересовалась миссис Нейсмит, как и положено хорошей супруге викария.
        - В церкви Святого Георгия на улице Огюста Вакери, - быстро ответил Чарлз. - Это старейшая англиканская церковь в Париже, хотя, разумеется, здание не всегда стояло на этом месте.
        Значит, он все-таки слушал Луизу.
        - Разумеется, машину вела Луиза. Должен признаться, к тому времени, как мы добрались до цели нашего путешествия, я был готов целовать землю. За рулем она сущий маленький дьявол, совершенно не соблюдает правил. Но у меня ограниченное боковое зрение - в нашей семье автомобильные очки будет носить именно она.
        - Я бы ни за что не позволил своей жене водить автомобиль, - заметил сэр Ричард.
        - Можно подумать, моя жена будет спрашивать разрешения, - усмехнувшись, ответил Чарлз. - Она во всех отношениях современная, независимая дама. Оригиналка.
        Луиза была готова его простить, да не знала, что еще ей предстоит услышать. Поэтому она, не желая тратить свой запас доброжелательности, принялась разглядывать серебряную вилку в собственной руке. Какой прихотливый узор, бесконечные завитки и прорези. Должно быть, лакеям стоит немалого труда отмыть и навести блеск на такие столовые приборы.
        - К делу! Будет вам пикироваться! - Доктору Фентрессу не терпелось услышать продолжение истории.
        - Ах да. Пикировка. Как удачно вы выразились, доктор Фентресс, потому что все дело было в пиках, вернее, в их отсутствии. Видите ли, мы играли в бридж в нашем гостиничном номере. Дружеская встреча с другой супружеской четой, с которой мы только что познакомились. Барон и баронесса фон Штойбен.
        - Немцы? - Карминного цвета губы тети Грейс сложились в презрительную гримасу. Ей следовало бы подать к столу немецкое мозельское вино, но она питала презрение к этой стране.
        - Австрийцы, кажется. Очаровательная пара, не правда ли, Луиза?
        Луиза ни разу в жизни не играла в бридж. Она знала, что эта игра набирала популярность и была похожа на вист, но даже в вист она не играла. Ум ее не был приспособлен для карт - почти все время в Монте-Карло она посвятила тому, что восхищалась драгоценностями и нарядами других путешественниц да гуляла по пляжу вместо того, чтобы сидеть за карточным столом.
        - Они были очень милы. Хотя Ганс немножко зануда. - Почему бы ей не приукрасить рассказ яркими подробностями.
        - Но они с Минной просто созданы друг для друга, не правда ли, дорогая? Прямо яблочный штрудель, такая аппетитная. Так вот, пики были козыри, но Луиза просчиталась. Она проиграла на трех последних взятках и была вынуждена заплатить штраф.
        - Тебя могли видеть! - Грейс схватилась за сердце.
        О господи. Теперь и Луизе стало интересно, что за скандальную выходку она совершила.
        - Макс, вам придется сказать самому. Мне слишком стыдно.
        - Чепуха. Вы среди друзей и родных. Что бы ты ни сделала, Лулу, мы уже ничему не удивимся. Ты так похожа на свою дорогую матушку, - защебетала Изобел. - Просто разбойница!
        Чарлз, наконец, пришел к ней на выручку:
        - Не волнуйтесь, дорогая. Я закончу историю. Мы заключили пари - проигравший должен был сделать что-то возмутительное в общественном месте - любое, что велит победитель.
        Луиза закрыла глаза. Если сейчас Чарлз Купер заставит ее плясать канкан, она даст ему пинка в самое уязвимое место его тела, как только они останутся наедине.
        - Барон потребовал, - продолжал Чарлз, - чтобы Луиза пробралась на сцену оперного театра Монте-Карло и спела. Разумеется, в здании никого не было, кроме уборщиков. Но они побросали свои метлы и щетки, а потом стали божиться, что Луиза пела лучше Нелли Мельба. Они никогда не слышали столь своеобразного исполнения «Славного короля Венцеслава».
        Вот как? И это все? Луиза была глубоко разочарована в себе.
        - Рождественская песня в августе. Как вам не стыдно, дорогая, - шутливо укорил ее мистер Нейсмит. - Всего через несколько дней у вас будет возможность распевать рождественские гимны, сколько душе угодно. - Он поднял бокал с вином. - Тост за возвращение нашей блудной дочери и ее молодого супруга. Пью за здоровье мистера и миссис Максимилиан Норвич! Да встретят они много-много дней Рождества вместе!
        - Правильно! Правильно! - Даже дядюшка Филипп поднял свой бокал. Чарлз поднялся и пошел вдоль стола, чтобы встать рядом с Луизой, его теплые ладони легли на ее обнаженные плечи. - Моя дорогая певчая птичка! Благодарю вас всех за теплый прием! Мне кажется, благодарность просто переполняет меня. Настолько, что я хочу поцеловать мою жену при всех, даже если этого не требует барон фон Штойбен.
        Луиза запрокинула голову, чтобы изумленно взглянуть в его лицо. Ей хотелось попросить его немедленно вернуться на место. Но она слишком долго собиралась с духом. Он сломил ее сопротивление с непринужденностью опытного хищника, и их губы соприкоснулись.
        Пусть так. Это было совсем неплохо. Быстрый, легкий поцелуй.
        А затем его язык нахально раздвинул ее губы.
        О-о. Вот это оказалось очень, очень неплохо. Ее сомкнутые ресницы затрепетали, и она потянулась ему навстречу - вопреки здравому смыслу. Впрочем, тетя Грейс говорила, что у нее его нет и в помине. Так зачем же противиться? Капитан Купер целовался прекрасно, нежно, однако настойчиво, его губы были влажны, но в меру - в общем, без излишней сентиментальности. Казалось, он точно знал, где коснуться языком ее языка, и Луиза почувствовала, что тает, как ее сорбе в шампанском.
        Боже, это было просто божественно. Целую вечность она не позволяла целовать себя ни одному мужчине. Луизу бросало то в жар, то в холод, и температура в обеденном зале была тут ни при чем. Она отняла руку от скатерти, чтобы коснуться его лица, почувствовать, как колются темные щетинки, уже пробивающиеся на скулах, невзирая на то, что он брился не далее как сегодня днем.
        Стол зазвенел - серебряные ложечки стучали о хрусталь, но восхитительный, коварный поцелуй капитана продолжался, Луиза понимала, что она-то может остановиться, но не могла придумать, как заставить отступить собственный язык и остановить сладкую дрожь, что пронзила ее до самых кончиков пальцев ног. Она вообще не могла думать. Да и захочется ли ей снова думать?
        О, вот досада. Этот поцелуй ничего не значил для него - капитан просто отрабатывал свой гонорар. Но не перестарался ли он?

        ГЛАВА 10

        Луиза благоухала фиалками и на вкус была, как изысканное вино. Чарлз понимал, что идет против всяких правил, но ему было безразлично. Она сказала - никаких публичных проявлений нежности, но эти люди были обязаны получить урок. Они все смотрят на Луизу сверху вниз, полагая, что она все та же неисправимо грубая, дурно воспитанная девица, которой была в юности. Как же они не видят, что она выросла, что у нее ясный ум? Да, от ее болтовни можно оглохнуть; вероятно, им нравится далеко не все, что она говорит и во что верит.
        Они все здесь ее гости, живут в ее доме, едят ее еду, пьют ее вино. Но почти каждое слово, что он сегодня услышал из уст тех, кто сплетничал о Луизе, было, можно сказать, уничижительным. Оскорбительным. Даже Изобел, которая, казалось, питала к Луизе подобие добрых чувств, наболтала такого, чего говорить не следовало.
        Было сущим озорством выставить ее напоказ с этой историей про Монте-Карло, но миссис Уэстлейк со своей ядовитой любезностью просто заманила его в ловушку. И Чарлз должен был что-то придумать. Несколько раз он тянул шею, выворачивал голову, точно дверную ручку, чтобы увидеть Луизу - она с понурым видом сидела там, на другом конце стола. И ему не нравилось, как этот слизняк сэр Ричард разговаривает с ней. У него на лице было написано - что бы там ни связывало их в прошлом, все еще болело, как старый нарыв. Должно быть, Луиза сказала баронету что-то неприятное, чтобы положить беседе решительный конец, потому что три последние перемены блюд его внимание было всецело обращено на жену викария.
        Сейчас озорство Чарлза начинало заходить слишком далеко. Ему пришлось ухватиться за спинку стула Луизы, чтобы не упасть на ковер, увлекая за собой и ее. Он не мог припомнить, чтобы простой поцелуй производил на него столь разрушительное действие. Да и когда вообще он в последний раз целовал девушку?
        О нет, он вспомнил. Пошатнувшись, Чарлз медленно оторвался от губ Луизы и ее запрокинутого лица.
        Она залилась ярким розовым румянцем. Карие глаза смотрели, не видя. Ресницы трепетали, как крылья бабочки.
        - Мистер Норвич!
        - О Грейс, не топорщи перышки. В конце концов, они - молодожены, - рассмеялась Изобел, но в ее голосе Чарлз услышал истерические ноты. Должно быть, обитателям Роузмонта попытки идти против Грейс стоили недешево.
        - Извините мое столь возмутительное поведение. Мне нет оправданий, за исключением того, что я влюблен в свою жену, - услышал Чарлз собственный голос.
        - Ба, - проворчал пожилой джентльмен, сосед Луизы. - Вы задерживаете следующую перемену блюд. Сядьте же на место!
        - Простите, - шепнул Чарлз Луизе. - Не знаю, что на меня нашло.
        Она расправила плечи и протянула дрожащую руку, чтобы взять стакан с водой.
        - Не придавайте значения. И я не буду.
        Лгунья. Но они не могут рисковать и целоваться снова. Чарлз вернулся на свое место. Сейчас Изобел начнет приставать к нему, а Грейс обрушит град упреков! И ему не пришлось долго ждать. Сумев кое-как устроить ноги под столом вне досягаемости цепких рук Изобел, он обратился к Грейс Уэстлейк:
        - Полагаю, вы решили, будто я развязный грубиян, раз позволил себе подобное неприличие?
        - Грубиян? - Грейс вытерла губы салфеткой с кружевными краями, оставив на ткани малиновый след. Какой-то бедной прачке придется приложить немало усилий, чтобы его отстирать. - Нет. Скорее как болван. Кому-то следовало предостеречь вас насчет моей племянницы, прежде чем вы на ней женились, мистер Норвич. Вы, молодежь, слишком склонны поддаваться порыву. С Луизой всю жизнь было трудно. Когда она сбежала, я всерьез опасалась за состояние ее рассудка.
        - Прошу прощения?
        - Она всегда была своевольна. Надеюсь, за сегодняшний вечер вы поняли, что на самом деле думают о ней друзья и родные?
        - Я понял, что среди родных у нее мало друзей, - выпалил он напрямик.
        Грейс вздохнула:
        - Да, вам может показаться именно так. Вы - пришелец и никого из нас не знаете. Осмелюсь предположить, что и Луизу вы по-настоящему не знаете.
        - Я знаю ее достаточно.
        - О-о. Страсть! - Грейс пренебрежительно махнула рукой. - Это быстро пройдет. И когда страсть поблекнет, вы обнаружите, что навеки связали себя с женщиной, которая не сможет дать вам настоящее счастье. Она ни на что не способна. Извращенный разум. Все эти разговоры насчет того, чтобы идти работать, о правах женщин и что там еще ей взбредет в голову - она не обеспечит вам домашнего уюта, мистер Норвич.
        - Люди склонны преувеличивать значение таких вещей, как домашний уют. - А ведь и правда! Луиза уже перевернула его мир вверх дном, хотя вовсе не по той причине, которую имела в виду Грейс.
        - Это вы сейчас так говорите. Попомните меня через несколько месяцев, когда ваш замок потеряет очарование и она захочет отправиться в Индию, в Африку или к черту в пекло.
        - Путешествия очень расширяют кругозор, миссис Уэстлейк. - Чарлзу-то они открыли глаза, это точно.
        - У вас на все есть ответ. Вы умеете вывернуться, мистер Норвич. Надо отдать вам должное!
        Чарлз разорвал последнюю нить своего терпения:
        - Но вот чего я никак не пойму. Луиза сказала мне, что ваш сын хотел на ней жениться. Если она… такая несносная… Зачем тогда?
        - Родные знают ее лучше, чем кто бы то ни было. И могут защитить ее от собственных губительных порывов. Для бедняжки Хью это была бы жертва, но он был готов ее принести. Да и сейчас не отказывается.
        - Но Луиза уже стала моей, - твердо сказал Чарлз.
        - Вам незачем упорствовать в своем роковом заблуждении, мистер Норвич. Я готова предложить вам щедрые условия, чтобы покончить с этим браком. Жаль, что вы обвенчались в англиканской церкви, но и это можно устроить, предложив хорошую цену. Ведь все имеет свою цену, согласны? Я собиралась переговорить с вами завтра, с глазу на глаз, но почему бы не сегодня? Изобел заигрывает с престарелым мистером Бакстером и нас не слышит, хотя ему уже известен мой замысел. Эта беспутная дама готова броситься на любого, кто носит брюки, даже если мужчина годится ей в отцы, - презрительно заметила Грейс. - Доктор Фентресс может ознакомить вас с медицинской историей Луизы. Вы и сами должны знать, что она вовсе не была непорочной невестой. Вас одурачили, молодой человек, предложив нарядную коробку с гнилым содержимым.
        Чарлз бросил салфетку на стол.
        - Прошу меня извинить, миссис Уэстлейк, но мне что-то нездоровится.
        Грейс хитро улыбнулась ему:
        - Представляю! Обдумайте то, что я вам сказала. Завтра в одиннадцать жду вас у себя. Нам многое предстоит обговорить.
        Чарлз встал. Ноги были как ватные. Луиза взглянула на него с испугом. Наверное, подумала, что он подойдет и снова ее поцелует. Он виновато пожал плечами.
        - Боюсь, разболелась голова, - сказал он, обращаясь сразу ко всем, кто сидел за столом. - Прошу меня извинить.
        Это было самое большее, что он смог сделать, чтобы придать отступлению видимость достоинства. Спокойно выйти из этой пещеры с хищниками, хотя следовало бы в ужасе бежать. Поплутав по коридорам, Чарлз снова оказался в своей комнате, умирая от желания напиться. Но сегодняшнего вечера не утопить в вине. Во что он ввязался? И как ему выпутаться? Чарлз тер виски, потому что и вправду почувствовал, как разболелась голова.
        Бедняжка Луиза. Или нет? Возможно, она заслужила посрамление со стороны тех, кто собрался в обеденном зале. Похоже, только горничная Кэтлин и старый дворецкий любят ее по-настоящему - все прочие старались держаться от бедняжки на расстоянии.
        Возможно, это пренебрежительное отношение к ней идет от Грейс. Похоже, здесь заправляет именно она, и за указаниями обращаются к старухе, а не к Луизе. Именно Луизе следовало бы сидеть во главе стола. Черт, а Чарлз должен был сидеть в ногах, вместо сэра Ричарда Делакура.
        Все это ему очень не нравилось, но он действительно не знал, на чьей стороне правда. Он и сам думал, что Луиза - избалованная, беспутная девица. Неужели с ней в самом деле что-то неладно?
        Чарлзу так не казалось. Однако суждение его давало осечку. Но в чем бы ни заключалась правда, нужно сказать Луизе, что его собираются подкупить за «развод» с ней.
        Будь Чарлз лишен чести, он не сказал бы ей ни слова. Луиза уже заплатила половину обещанной суммы - небольшое состояние, - и эти деньги благополучно лежали на его новом банковском счете, принося проценты. Может быть, Грейс согласилась бы возместить ту часть гонорара, которую еще предстояло получить, и тем самым Чарлз избавил бы себя от необходимости продолжать эту шараду.
        Он распустил узел галстука и опустился в серое кресло перед камином в гостиной. Долго ли придется ждать, пока Луиза не сбежит оттуда, чтобы прийти его проведать? Если она такая сумасбродка, гости, возможно, и не ожидают, что она проторчит там до самого конца, чтобы выпить чаю и посплетничать, пока джентльмены будут пить портвейн и курить сигары.
        Шов на новой шелковой повязке натер уголок глаза, и Чарлз ее снял. Все вокруг немедленно потускнело и лишилось четких очертаний, потому что кровяные сгустки и тени туманили зрение. Он закрыл половину лица ладонью и стал дожидаться, пока комната не примет прежний вид.
        Дверь распахнулась, и вошла Луиза, вся в кружевах, в облаке аромата фиалок и - обиженная.
        - Как вы осмелились уйти из-за стола?
        - Тише. Сядьте, и мы поговорим как воспитанные люди. Вы же не хотите, чтобы наши друзья внизу подумали, будто у нас любовная перепалка.
        - Они ничего не услышат - мы в миле оттуда. В любом случае сейчас миссис Нейсмит играет на рояле, а мистер и миссис Мервин поют.
        - Жаль, что я пропустил такое. - Чарлз пытался представить, как толстяки Мервины поют дуэтом, но воображение ему отказало.
        - О, не стоит жалеть. Никому такого не пожелаешь. Ни он, ни она не способны взять ни одной правильной ноты. Но это традиция, они всегда поют здесь на званых обедах. Почему вы ушли?
        - Ваша тетка наговорила кучу вещей, которые я счел оскорбительными. Я понял, что слишком хорошо воспитан, чтобы это слушать.
        - Я же говорила, что она - настоящее испытание для нервов. Будь она попроще, мне не пришлось бы придумывать себе мужа.
        - Луиза, вам лучше сесть. - Вынув из кармана повязку, Чарлз снова ее надел. Теперь он ясно видел Луизу, она была бледна и явно волновалась. Ему не хотелось расстраивать ее еще больше, но он, как ни странно, почувствовал потребность ее защитить. - Грейс мне предложила - и еще предложит - значительную сумму денег, чтобы покончить с нашим браком.
        Луиза опустилась в кресло напротив.
        - О-о.
        Впрочем, она, похоже, не удивилась.
        - Она сговорилась с банкиром. И с доктором Фентрессом заодно. Завтра они собираются объявить мне, что у вас не все в порядке с головой и что мне лучше уехать без вас. Все дело в вашем состоянии, верно?
        Луиза покачала головой:
        - Власть, вот что ей нужно. У Грейс полно собственных денег. Она меня ненавидит; всегда ненавидела. Не важно, как бы я ни старалась быть хорошей. Всего было мало! И тогда я решила, что буду плохой. Почему нет? Хорошее поведение все равно себя не оправдало. А потом она закрутила гайки и лишила меня денег - разве что на булавки. Я никуда не могла ездить. Ничего не могла делать. Если бы Грейс могла придумать, как лишить меня наследства, она давно это сделала бы. Иногда я боялась, что она вполне может объявить меня сумасшедшей. А иногда мне казалось, что я действительно схожу с ума.
        Чарлз тихо присвистнул:
        - О господи, вы и вправду бедная богатая девочка.
        Ее губы задрожали:
        - Вы надо мной смеетесь?
        - Нисколько. Что будет, если они пронюхают, что мы в действительности не муж и жена? Сей факт могут счесть доказательством вашего умственного нездоровья.
        Карие глаза Луизы расширились.
        - Неужели вы думаете, что меня поместят в лечебницу?
        - Я бы этого не хотел - ради здоровья других пациентов. И не надо так на меня смотреть, я просто пошутил.
        Только сейчас до Чарлза стало доходить, насколько опасен может быть их розыгрыш. Они, возможно, и не делают ничего противозаконного, но их затея все равно чревата ужасным скандалом. Черт, они делят апартаменты на двоих. У Луизы и без того репутация сумасбродки. Но если откроется, что они вовсе не женаты, это станет последним гвоздем, который вобьют в ее гроб.
        - С чего бы им начать нас подозревать? - заметила Луиза таким тоном, будто старалась убедить себя саму. - Пока что вы были образцовым мужем, за исключением того… что случилось под конец.
        Чарлз подумал, что она заговорит про поцелуй, но она промолчала.
        - Простите. Там, внизу, мне следовало выдержать все до конца.
        - Именно. Грейс всегда получает то, что хочет. Она не знает пощады. Но вы должны пустить ее по ложному следу. Когда встретитесь с ней завтра…
        - Вы хотите, чтобы я через это прошел? - воскликнул Чарлз, не веря своим ушам.
        - Разумеется. Я хочу знать, чего, по мнению Грейс, я достойна.
        Чарлз взял руку Луизы. Она была холодна как лед, хотя в камине жарко горел огонь.
        - Вы - бесценное сокровище.
        Она поспешно отдернула руку и зарыла ее в кружева платья.
        - Приберегите эти комплименты до того момента, когда мы окажемся среди людей и будет кому слушать. Если Бакстер всецело на стороне тети Грейс, то именно она заткнула горлышко той бутылки, из которой капали мои денежки. Собственно, по этой причине я и вернулась домой. Но не беспокойтесь! Я все еще могу вам платить.
        Чарлз вдруг разозлился:
        - Мне наплевать на деньги.
        - Всем нужны деньги, даже мне. Деньги - это свобода.
        А еще деньги означали пищу. Здоровье. Большинство знакомых Чарлза предпочли бы быть сытыми, нежели свободными, что бы это ни значило - свобода.
        - Ладно, командир. И какова же будет наша стратегия?
        И снова язычок Луизы облизнул уголок рта.
        - Пока не знаю. Дайте подумать.
        - Ум хорошо, а два лучше. По крайней мере, так мне говорили. Вы мне доверяете?
        - У меня нет другого выхода, верно? О-о, дело оказалось куда сложнее, чем я предполагала.
        - Всего один месяц. Тридцать дней можно вытерпеть все, что угодно.
        На своем веку Чарлз повидал врагов похлеще, чем Грейс Уэстлейк и ее приспешники.

        ГЛАВА 11

        Луиза была готова к худшему, но не в первые же двадцать четыре часа после ее приезда! Неужели тетя Грейс настолько проницательна?
        Очевидно, нет. Сочинить что-нибудь - это она может. Рассказывать о ее бесчестии и действовать подкупом прямо за обеденным столом. Неудивительно, что капитан Купер встал и ушел. Что он подумает о них всех? Его собственная семья, конечно, не столь богата и влиятельна, но они уж точно не злейшие враги друг другу.
        А еще… сэр Ричард Делакур. Грейс явно что-то замыслила, пригласив его в дом после столь долгих лет. Луизе никогда не избавиться от ошибки юности, если ей будут постоянно колоть ею глаза. Грейс собирается отметить новогодний праздник в приорате? Непостижимо.
        Взбив подушку, Луиза уставилась в темный потолок. Когда Кэтлин пришла, чтобы помочь приготовиться ко сну, Луиза велела ей присматривать за тем, что происходит на кухне и в прочих хозяйственных помещениях. Слуги всегда узнают все первыми. Интересно, часто ли сюда наносил визиты мистер Бакстер? Если он представляет интересы Грейс, а не наследницы семьи Стрэттон, ей придется найти нового поверенного. Стрэттонам все еще принадлежала большая часть акций в семейном банке. Должен же тогда отыскаться человек, с которым она может поговорить, помимо Хью или мистера Бакстера.
        Отец Луизы, Байрон, был любителем спорта, в том же смысле, что и сэр Ричард, как она сейчас начинала понимать. Он был слишком занят, развлекаясь сам и развлекая свою хорошенькую молодую жену-американку, чтобы заниматься делами их семейного банка, «Стрэттон и сын». Должно быть, дедушка немало огорчался этому обстоятельству, тем не менее, дело продолжало процветать и без участия Байрона и уж тем более после его смерти. Под строгим надзором Грейс Луиза, когда ей исполнилось двадцать пять, была ошеломлена, когда узнала размер причитающегося ей наследства.
        У нее закружилась голова. Теперь никто не имел юридической власти ни над ней, ни над ее финансами, хотя Грейс, разумеется, не прекращала попыток по любому поводу высказывать свое мнение. Поэтому Луиза просто сбежала и тем самым в полной мере оправдала мнение тетки о себе как о бестолковой сумасбродке.
        Сейчас Луиза начинала задумываться - может быть, ей не следовало уезжать? И не стоило столь бурно наслаждаться свободой? Впрочем, поздно убиваться из-за пролитого молока. Через две комнаты отсюда спит посторонний человек, который или поможет ей устроить будущее, или погубит его навеки. Она уповала на первое.
        Сон не шел. Луиза ужасно тосковала по своей старой спальне - девичья кровать, знакомые книги, скучные акварели, которые ей пришлось писать, когда Грейс пыталась сделать из нее скромную, серьезную молодую леди. Из Роузмонта открывались чудесные виды, но стараниями Луизы все выглядело унылым скопищем грязных клякс.
        На стенах родительской спальни висели картины куда приличнее. Луиза зажгла лампу и встала, чтобы их осмотреть, как и положено супруге ценителя искусства. Она и вправду любила живопись, хотя сама таланта к ней не имела. Отец, помимо прочих морских пейзажей, купил несколько работ американского художника-мариниста Фицхью Лейна. Действительно, их созерцание действовало успокаивающе - спокойные воды, небо и солнце, бухты, которых Луизе никогда не доводилось посещать. Почему она в прошлом году не додумалась отправиться в Америку? Атлантический океан куда шире Ла-Манша. Там прошлому Луизы ее не достать.
        Вот куда она поедет, как только покончит с делами в Роузмонте, даже если придется выселить отсюда семейство Уэстлейк. Она изучит свои американские корни, прогуляется по фешенебельным улицам Нью-Йорка, где выросла ее мать. Наверняка там живут дальние родственники, с которыми можно познакомиться; возможно, есть кузина или кузен примерно ее возраста, с которыми можно подружиться. У нее вот уже много лет как не было настоящей подруги. Кроме Кэтлин, которую она любит как сестру. Но они такие разные - похожи, «как гвоздь на панихиду».
        В ушах стояли презрительные слова тети Грейс - «никто не берет слуг в друзья». Просто чудо, что Кэтлин не уволили, когда они с Луизой сблизились во время ее заточения. В присутствии Грейс Кэтлин всегда была начеку, казалась робкой и несколько забитой. Но стоило захлопнуться двери в спальне Луизы, как Кэтлин совершенно преображалась.
        Интересно, подумала Луиза, где сейчас Кэтлин? Она отвергла идею спать в гардеробной хозяйки, сославшись на то, что могут пойти разговоры, если между Луизой и Максимилианом Норвичем окажется третье лицо. Возможно, Кэтлин отправилась на свидание к Робертсону в его комнате над гаражом. Молодого шофера приняли на работу незадолго до побега Луизы, но этого времени, очевидно, хватило, чтобы внушить страсть бесстрастной Кэтлин. Он едва поздоровался с ними, когда сегодня забирал их со станции. Но бедняга всего лишь соблюдал свой статус в иерархии Роузмонта.
        Ясно, что Грейс по-прежнему королева.
        Без сомнения, сейчас ее тетка крепко спит, довольная совершенной за обедом гадостью. Уверенная, что сумеет подкупить молодого мужа Луизы, который должен подать на развод. Интересно, на каком основании, гадала Луиза. Умственная болезнь? Теперь, вновь очутившись под крышей родного дома, Луиза действительно чувствовала, что нервы сдают. Она предположила, что, если они договорятся о цене, ее обвинят во внебрачной связи. Какого-нибудь беднягу уговорят солгать и заявить, что он с ней спал, и она, таким образом, изменила супругу. Это было даже забавно - будь Чарлз Купер на самом деле ее мужем, он, возможно, загорелся бы желанием от нее отделаться, познакомившись со своими новыми родственниками!
        Луиза вздохнула. Ее тревога напрасна. Что бы ни задумала Грейс, она будет посрамлена - Чарлз казался человеком неподкупным. Или он слишком хороший актер. Миссис Ивенсонг не ошиблась в своем выборе. Луиза верила в его честь и порядочность - он не обязан был докладывать о том, что услышал от Грейс, но он все ей рассказал! Ему было бы легко предать Луизу, ведь, право же, он ничем ей не обязан. Собственно, он и не знал ее вовсе.
        Луиза потрогала свои губы. Он целовал ее не так, как сделал бы это чужой человек.
        Погасив лампу, она снова забралась в постель. В голове царил сумбур. Луиза целовалась и раньше. И как целовалась! В последнее время она была совсем не та идиотка, какой была когда-то с сэром Ричардом. Луизе нравилось думать, что она усвоила урок - жестокий урок, между прочим. Но в прошлом году она несколько раз подумывала, не отпустить ли ей вожжи снова, на сей раз не предполагая искать брачных уз. Она никогда не выйдет замуж.
        Луиза закрыла глаза, подняла повыше ночную рубашку и дотронулась до собственной плоти. Зачем нужен мужчина, если у нее есть пальцы? Она опустилась на постель, чертя круги вокруг увлажнившегося участка, желая достичь желанного освобождения.
        Но расслабиться оказалось столь же нелегко, как и заснуть. Неужели из-за того, что всего в нескольких ярдах от нее находился Чарлз Купер? Их разделяли три двери. Но закрыла ли она на ключ ту дверь, что соединяла ее гардеробную с ванной?
        Капитан не из тех мужчин, кто не постесняется войти в спальню без приглашения - за это Луиза могла поручиться жизнью. Так чего же она нервничает? Боится, что он застукает ее за постыдной попыткой достичь женского блаженства?
        Нет. Что тут постыдного? Луизе было безразлично, что писали на сей счет книги, что ей говорили, чем пытались пугать ради того, чтобы властвовать над нею и внушить сознание собственной ничтожности? Она - живой человек! У нее есть некие потребности, и удовлетворить их гораздо легче самой, нежели отдаваться на милость какого-нибудь мужчины. Мужчину не заботит, удовлетворена ли женщина; он думает только о собственном удовольствии. Наверное, и Чарлз Купер не лучше, сущее животное в спальне. Взять - и смыться.
        Но что, если он наблюдает за ней с безопасного расстояния, и его голубой глаз заволокло дымкой желания? Луиза представила, как он стоит в дверях, в распахнутом халате, и грудь при свете свечей кажется бронзовой. Он мог бы руководить ее действиями, стоя поодаль, рокочущим от страсти голосом. Говорил бы ей, куда должна следовать ее рука, приказал бы снять рубашку, которая внезапно сделалась очень жаркой и колючей. Она бы внимательно слушала и повиновалась. И ее тело на льняной простыне - белое на белом - увлажнилось бы собственной росой. Она погрузилась в самое себя, и с ее губ слетел тихий крик неистовой жажды полета, ближе, еще ближе…
        И тут она услышала грохот. Низкий, мучительный стон. Она проворно отняла руку и прислушалась к звукам реального мира, который ее окружал. За окнами, как обычно, дул ветер, заставляя дребезжать многочисленные створки. Тикали часы возле ее кровати, в камине потрескивал огонь. Через две комнаты от нее кричал Чарлз Купер, отдавая приказы воображаемым солдатам.
        Ведь он ее предупреждал. Она накрыла голову одеялом, но толку не было. Капитан приходил во все большее неистовство, голос срывался. Кто-нибудь непременно его услышит, не только она, хотя их комнаты располагались в самом конце отведенного им крыла здания.
        Луизе придется его разбудить. Может быть, стоит предложить ему каплю бренди, в медицинских целях, чтобы успокоить нервы. У него есть нервы, что бы он там ни думал. В шкафу в гостиной найдется бренди. Они могли бы затопить камин в гостиной и поговорить, пока не уляжется его ночная лихорадка.
        Она накинула атласный халатик, который лежал в ногах кровати, и бросилась в гостиную, не успев даже надеть сброшенную ночную рубашку. Что за фантазия пришла ей в голову, подумала Луиза и покраснела. Было очень занятно вовлечь капитана Купера в ее маленький ритуал. Почему бы нет, раз он занимает место мифического Максимилиана. В прошлом, когда она, ища удовольствия, представляла себе «мужа», то весьма смутно рисовала его физический облик.
        Теперь она точно знала, как он будет выглядеть.
        Она зажгла свечу от пламени камина и бегом пронеслась через гардеробную и ванную. Крики звучали приглушенно, и в них она слышала неприкрытое отчаяние. Луиза постучала в массивную дубовую дверь, а затем повернула дверную ручку.
        В маленькой комнате все было вверх дном. Прикроватный столик был опрокинут, и отцовские книги, наполовину открытые, валялись по всему полу, как и постельное белье. Огонь в камине потух, но света было достаточно, чтобы увидеть, что капитан лежит на своей узкой кровати, и тело его сотрясается - он явно дрался с кем-то во сне. Луиза едва не вскрикнула. Капитан был совершенно голым, как она сама несколько минут назад.
        Она вернула на место столик и закрыла его пустые ящики. Поставила свечу в медный подсвечник, который обнаружила на ковре.
        - Капитан Купер. Чарлз! Проснитесь!
        Он ничем не показал, что услышал ее, да и как он мог? Ее голос прозвучал как нечто среднее между хрипом и шепотом. Луиза подошла к нему и дотронулась до его мускулистого плеча.
        - Чарлз…
        О господи, это была ошибка. Одним быстрым, резким движением он схватил ее и рванул на себя, так что она повалилась на него сверху. Не успела она собраться с мыслями, как он опрокинул ее навзничь и навалился на нее всем телом, широкая ладонь находилась в опасной близости от ее горла, грозя перекрыть доступ воздуха. Луиза замолотила кулачками по его спине. Он был очень тяжелый, и от него исходил жар. Полы ее халатика разошлись, и мужская плоть вдавилась в ее обнаженную кожу. Ей никогда раньше не приходилось бывать в столь интимной ситуации - ее предыдущие опыты не отличались утонченностью. Да и постели там не было.
        - Капитан Купер! Да проснитесь же! Вы делаете мне больно! - Она боялась закричать, да, собственно, и не могла бы крикнуть.
        Он открыл глаза и уставился на нее, не узнавая, ничуть не ослабив хватку.
        - В-в-все в порядке. Вам снился сон.
        Он лежал не шевелясь. Неподвижный, тяжелый, как гранитная плита, что навалилась на нее сверху. Она не могла ошибиться насчет того, что давит ей на живот - его пенис с каждой секундой становился все напряженней.
        - Чарлз?
        Он встряхнул головой, как спаниель, который выбрался из воды.
        - Вы кто? - Вопрос прозвучал грубо, но за этими двумя словами Луизе послышатся страх.
        - Луиза Стрэттон. Мы в Роузмонте, это мой дом.
        - О господи. - Отпустив Луизу, капитан проворно вскочил на ноги.
        «Богом клянусь, - подумала Луиза, - как же красив этот парень!» Высокий и поджарый, хотя на коже кое-где красные отметины и шрамы. Наверняка военные раны. Он нагнулся, чтобы поднять простыню - прикрыться. Жаль. Луиза не сможет поведать Кэтлин, насколько совершенна его задница.
        Он избегал встречаться с Луизой глазами.
        - Простите, - хрипло сказал он.
        Его пальцы заплетались, когда он пытался закутаться в простыню, и она села низко на бедрах. Луиза едва сдержалась, чтобы не попросить его вернуться в постель.
        - Ничего страшного. Вы были не в себе. И вы же предупреждали меня, что по ночам вам бывает несладко.
        - Предупреждал, да? А теперь у вас есть тому доказательство. Лучшего и желать нечего. Я уеду утром.
        - Нет! - Луиза вздрогнула, нимало не беспокоясь о том, что халат почти не прикрывает ее наготу. - Вы не можете уехать! У нас план.
        Чарлз рухнул в кресло, что стояло возле камина. Огонь уже потух, а капитану, похоже, не мешало бы согреться. Он дрожал от холода - или по другой причине? Уставился на собственные ноги, длинные и странно притягивающие взгляд в своей незащищенности. Как, впрочем, и все остальное в нем.
        - Я не хотела вас пугать, но вы кричали. Почему бы нам не перейти в гостиную? Можно чего-нибудь выпить. Мы оба испытали потрясение.
        - Не жалейте меня. Я этого не вынесу.
        - Я не пытаюсь вас жалеть. Можно даже подумать, что вы очень изобретательны - заполучили меня в постель, верно? После того, как я строго запретила подобную фамильярность. В самом деле, вы могли взять меня силой, и никто бы ничего не узнал. - Луиза плотнее запахнула полы халата.
        Чарлз криво усмехнулся:
        - Я мог бы сказать, что осуществляю свои супружеские права.
        - Вы отлично знаете, что у вас нет никаких прав. Идемте! Идемте туда, где тепло. Ваша комната просто погреб со льдом.
        Как он мог сбросить на пол простыни? Луизе казалось, что она видит, как ее дыхание застывает в воздухе.
        - Ничего мне не сделается.
        - Тогда давайте попробуем хотя бы разжечь здесь огонь. Я принесу бренди. - Луиза соскользнула с кровати и встала. Ее тоже пробирала дрожь.
        Он поднял на нее взгляд.
        - Разве миссис Ивенсонг не говорила вам, в чем моя беда?
        - Я знаю только про ночные кошмары, и вы сами говорили мне о них.
        - Я пью, мисс Стрэттон. Как можно чаще, как можно больше. Я обещал ей, что у вас на службе попытаюсь быть трезвенником. На вашем месте я бы не стал угощать меня бренди. Стоит мне начать снова, и во всем вашем доме не хватит для меня выпивки, и я, может статься, забуду, что мне полагается быть джентльменом. В следующий раз, когда вы ворветесь ко мне в комнату среди ночи, я в самом деле надумаю вас изнасиловать.
        - О-о. - Ох, Чарлз Купер - совсем не рыцарь в белоснежных доспехах. - Что мне сделать для вас? Может быть, позвонить, чтобы принесли чаю?
        - Делайте что хотите. В конце концов, я у вас на службе.
        Он казался таким подавленным, таким несчастным в этой полутемной комнате, где пламя свечи вздрагивало от каждого порыва сквозняка из незаконопаченных окон. Луиза распорядится, чтобы окнами занялись.
        Кто-нибудь из слуг в доме еще не спит. Грейс считала круглосуточное обслуживание своей заслугой. Но если нужно, Луиза и сама справится. Ее одинокое детство большей частью прошло на кухне, среди слуг.
        - Я постараюсь раздобыть чай. А вы займитесь камином. Или вы хотите, чтобы я сама разожгла огонь?
        - Мисс Стрэттон, некоторые вещи я до сих пор в состоянии сделать сам. Но вам нечего бояться. Я не имею в виду - укладывать женщин в постель.

        ГЛАВА 12

        Чарлз открыл окно пошире, чтобы в голове прояснилось. По его прикидкам, комната помещалась на достаточной высоте; так что если бы он выбрался на подоконник по ту сторону дребезжащей оконной рамы, то свалился бы и убился насмерть. Репутацию Луизы этим не обелить, но мысль, тем не менее, казалась Чарлзу соблазнительной. Он болезненно устал от собственной боли. Сны о кровавой резне - и ведь он сам был к ней причастен - сводили Чарлза с ума.
        После ранения в глаз его отправили в один из концентрационных лагерей, который требовалось «прибрать» перед визитом туда доброхотов из комиссии Фосетта. Слух о том, что в армии Китченера не все ладно, в конце концов, добрался и до парламента, и до ушей общественности. Чарлзу и находящемуся под его командованием сброду предстояло каким-то волшебным образом убедить визитеров, что жестокие условия содержания бурских женщин и детей были не так уж плохи, как сообщалось ранее.
        Нет. Они были гораздо хуже. За короткий срок его пребывания на этом посту умерла добрая четверть заключенных. Даже простейшие гигиенические процедуры были невозможны. Умирали и его люди - болезни уносили больше солдат, чем сражения. Чарлзу казалось, будто он плывет против целого течения немыслимых нечистот, где самым желанным было просто утонуть.
        Его манило чистое море, плескавшееся за стенами Роузмонта. Но разве мог он поступить так с Луизой? Какой муж захочет свести счеты с жизнью, когда новая жизнь только начинается? Он чувствовал, что должен защитить Луизу в этом позолоченном змеином гнезде, даже если их брак - всего лишь бутафория.
        Едва передвигая ноги, он добрел до кресла и сел. Ему не надо бы сидеть здесь, завернувшись в простыню, подобно древнеримскому императору. Вскоре вернется Луиза, принесет чертов чай, приправленный сочувствием, и ему придется разыгрывать из себя воспитанного человека. Он уже повел себя, как животное, подмял ее под себя, не успев даже сообразить, кто она такая.
        В целом, Луиза отнеслась к произошедшему на удивление спокойно. Такая нежная и совсем голая под этим розовым шелковым халатиком. Их обнаженные тела соприкасались, будто они и впрямь были мужем и женой. Но он успел проснуться прежде, чем натворить дел. Впрочем, он на это уже не способен - убедился в этом раз и другой, когда вернулся на британскую почву. Его дружок отказывался реагировать на настоящую живую леди, хотя дамы, у которых он искал утешения, вряд ли могли так называться. Слава богу, хоть рука действовала в тех весьма редких случаях, когда ум и желание находились в согласии друг с другом.
        Право же, для чего ему жить? Спать с женщинами он больше не мог, воевать не хотел. Лишившийся сил и желаний, конченый человек в свои двадцать семь. Но, по крайней мере, он сыграет эту шутку с Максимилианом Норвичем.
        Чарлз уже поднимался с кресла, когда послышался щелчок - за его спиной открылась дверь в холл. Право же, сервис в этой древней фамильной развалине впечатлял. Луиза ушла всего несколько минут назад! Он снова сел в кресло. Сейчас явятся и чай, и ободряющая беседа.
        Но то, что он получил взамен, прежде чем полутемная комната окончательно погрузилась во мрак, явилось полной неожиданностью.

        Двадцатью минутами позже Луиза с трудом карабкалась по узкой лестнице черного хода с чайным подносом в руках. Выскобленная, сверкающая белизной кухня была совершенно безлюдна. Странно! Но в конце концов повара и посудомойки на славу потрудились ради торжественного обеда в честь ее приезда и заслужили отдых. Плита разгорелась с трудом; Луиза не сразу нашла свой любимый чай - кухарка еще год назад переложила его в другую банку. Луиза по-прежнему думала, что капля бренди в чай не помешает. Если капитан не хочет последовать ее примеру из моральных соображений, значит, дело не так серьезно.
        На континенте она довольно нагляделась на красные носы картошкой, вспученные вены и пивные животы. Отнюдь не все французы, австрийцы или итальянцы были обходительными красавцами. Но Чарлз Купер не производил впечатления пропойцы. Для этого он казался слишком худым и аскетичным. Волосы коротко стрижены, совсем как у монаха. И улыбается он редко. В его поведении сквозила печаль, и он легко впадал в мрачность; это интриговало Луизу.
        Она не верила, что его не интересуют сексуальные отношения. Вот сейчас, когда он был в полубессознательном состоянии и напал на нее, его гнев быстро сменился возбуждением. Луиза видела и картины, и статуи. Видела, к сожалению, и сэра Ричарда. Чарлза Купера можно было выставлять в любом музее. Видеть его во всей мужской красе, без этого загадочного фигового листа, было даже лучше, по крайней мере, ради просвещения.
        Луиза свернула в последний коридор, который вел в ее апартаменты. Дверь спальни капитана стояла нараспашку, но отблесков света на ковре она не видела. Неужели Чарлз отправился ее искать? Неужели этот глупец не додумался сперва разжечь камин? Ей самой было сейчас ужасно холодно в тонком халате. Скорее бы налить себе чашку горячего чаю!
        - Вот и я, Максимилиан, - возвестила она, задержавшись в дверях, как будто кто-то мог оказаться поблизости и услышать ее. - Макс?
        По маленькой комнате пронесся порыв ветра из открытого окна. Свеча, которую принесла Луиза, уже погасла, но она видела, что кровать пуста, только две пухлые подушки лежали на ней. Наверное, капитан, в конце концов, пошел в гостиную. Луиза устала держать на весу тяжелый поднос. Она решила поставить его на кровать, ведь предстояло еще справиться с закрытой дверью гостиной. И в этот момент Луиза услышала слабый хрип - кто-то был на полу.
        Ее охватило предчувствие беды. Луиза ухватилась за кресло, которое больше не было развернуто в сторону камина. Проклятие, в комнате было так темно, что она боялась, что запнется и упадет. По всему полу были разбросаны книги. Луиза осторожно пошарила на полу возле кресла.
        - М-Макс?
        Стон. Потом ее босая нога наткнулась на холодное как лед тело. Луиза коротко вскрикнула. Капитан лежал на полу перед камином, лицом вниз, по-прежнему в своей импровизированной тоге. Луиза опустилась на колени. Ее рука задержалась над его плечом - после недавнего происшествия она боялась к нему прикоснуться.
        - Чарлз, - шепнула она.
        Не мог же он заснуть в столь странном положении - никому не понравится спать на полу, когда рядом кровать. Хотя не исключено, что из-за полученных на войне ранений он испытывал некий дискомфорт и предпочитал твердую поверхность. Каким странным покажется это горничным, когда они утром придут разжигать камин!
        Она оставила бы его лежать, наполовину на ковре, наполовину на плитках у камина, но следовало закрыть окно - иначе к утру бедняга заиндевеет. Капитан может замерзнуть до смерти. Слишком рано - не пришло еще время избавляться от Максимилиана Норвича.
        Кроме того, Луиза ни разу не видела настоящих мертвецов и не имела ни малейшего желания с ними знакомиться. Одно дело - убить Макса как вымысел, как идею. Но бросить бедного капитана Купера умирать по-настоящему казалось ей нечестным.
        Она на цыпочках обошла его, но он быстро поднял руку и схватил ее за лодыжку. Рванул на себя, вынудив опуститься на пол - да что там, в высшей степени неуклюже свалиться. Луиза почувствовала себя буханкой хлеба-плетенки, до того ей пришлось скрючиться и изогнуться. Сейчас они оказались лицом к лицу, хотя он не пошевелился, только глазом моргнул, когда понял, кого схватил. Ворсистая поверхность ковра колола ей щеку. Рука капитана сжимала ногу, точно железные оковы.
        - Только не начинайте снова! Право же, капитан, одного раза…
        - Заткнитесь. Тихо. Здесь есть еще кто-нибудь?
        - Разумеется, здесь никого нет! Мне пришлось самой готовить чай. Если хотите чаю, так поднос стоит на вашей кровати. Буду счастлива налить вам чашечку, только позвольте мне встать. Что за странные у вас привычки, лежите на полу, точно мастиф. Какая гадость.
        Его лицо было так близко, что она видела, как в мрачной усмешке скривились его губы.
        - Полагаю, вы правы. Это вы меня ударили, Луиза?
        - Что я сделала?
        - Ударили меня. Кирпичом, или совком, или еще какой-нибудь похожей «гадостью», как вы могли бы выразиться. Что бы там ни было, но меня вышибло из кресла. Я только что пришел в себя.
        Луиза заерзала под его рукой, но он держал крепко.
        - Я… Разумеется, я не делала ничего подобного! Как вы могли подумать про меня такое?
        - Ну, когда мы ехали сюда на поезде, вы же сказали, что со временем Максимилиану Норвичу придется умереть. Я и подумал, что вы решили не тянуть с этим делом.
        - Я же не собиралась по правде убивать вас, - обиженно фыркнула Луиза. - Я убью вымышленного человека. И никак не кирпичом или совком для угля. Мой супруг примет смерть, приличествующую его положению. Что-нибудь достойное. - Она еще не думала, как покончить с Максимилианом, исключила только железнодорожную катастрофу, несчастный случай в горах и посещение розария. Теперь, когда она встретила Чарлза Купера, ей казалось невозможным, чтобы его мог убить простой шип.
        Он ослабил хватку, но лишь чуть-чуть.
        - Очень хорошо. Полагаю, мне придется вам поверить.
        - Конечно! Я никогда не лгу!
        Он ничего не ответил, но молчание говорило о многом, слишком многом. Луиза решила, что в его рассуждениях есть зерно правды. Что было между ними, как не сплошное вранье?
        - Но кто-то и вправду вас ударил?
        - Да. Кажется, мне понадобится помощь. Вы переносите вид крови?
        Кровь? Неужели он лежит тут, истекая кровью? Было слишком темно, чтобы узнать наверняка.
        - Встаньте, прошу вас! - Но что, если он не в состоянии встать? - То есть вы можете подняться?
        - Могу попытаться, - прохрипел Чарлз. - Вам бы зажечь какую-нибудь лампу.
        Он разжал руку, и Луиза кое-как встала на ноги. Коробок спичек упал на пол вместе с книгами, но она отыскала его и подожгла фитиль лампы на столике возле камина. Чарлз по-прежнему лежал на полу, на его темных волосах виднелось еще более темное пятно запекшейся крови.
        - О господи!
        - Уверен, молитва - дело полезное, но я предпочел бы пластырь, что ли, - простонал он, с трудом поднимаясь на корточки. Не удержал равновесия и ухватился за кресло.
        - Да! Конечно. Должно быть, в ванной что-нибудь найдется. Оставайтесь тут.
        - Я не собираюсь пускаться в пляс. - Он привалился спиной к креслу. - Голова кружится.
        - Я пошлю за доктором Фентрессом.
        - Нет! - При звуках собственного голоса капитан поморщился. - Нет. Никаких докторов. Со мной все будет в порядке. Прежде чем вы уйдете, дайте мне чашку этого чертова чаю.
        Дрожащими руками Луиза налила чашку чаю.
        - Наверное, уже остыл.
        - Не важно. - Он громко отхлебнул. Такого Максимилиан Норвич никогда не позволил бы себе, даже если бы его огрели кирпичом или совком. Максимилиан все делал с умеренностью и достоинством.
        Но только не в спальне. Здесь он был дьявольски искусен. Зверь с лоснящейся кожей, изобретательный и неутомимый в своих чувственных аппетитах.
        - Чай хорош. Благодарю вас.
        Стоя над ним, Луиза застыла в нерешительности. В ней зрело какое-то новое, непонятное чувство. Простыня по-прежнему прикрывала его бедра, и торс смутно угадывался в тусклом свете лампы. Именно таким рисовала она в своем воображении Максимилиана, но Луизе хотелось изучить настоящего Чарлза получше. Бедняга, однако, истекал кровью. О господи.
        - Я принесу бинты. И карболку.
        Он поморщился, но ничего не сказал. Луиза вошла в их общую с Чарлзом ванную, освещенную по случаю ночного времени мерцающим светом стеклянной лампы. Луиза подкрутила фитиль и приступила к методичным поискам в ящиках длинного комода, который располагался под окнами. Она нашла куски мыла и губки, вышитые полотенца для рук, крем для лица, ватные шарики. Лишь добравшись до самого нижнего ящика, Луиза обнаружила набор для оказания первой медицинской помощи, с бинтами, ножницами и бутылочками темного стекла, снабженными ярлычками. Она мысленно воздала хвалу слугам, которые позаботились даже о таких вещах - все в этом ящике было новым и аккуратно уложенным. Наполнив маленький таз теплой водой, Луиза взяла несколько фланелевых салфеток с открытой полки возле ванны.
        - А, ну прямо Флоренс. - Сидя возле кресла, Чарлз улыбнулся ей перекошенным ртом. Он уже встал и плотнее запахивал простыню на бедрах. Кровавый ручеек стекал по его шее.
        - Это ужасно, - сказала она, поставив таз и разложив бинты на стойке возле камина. - Кто мог сделать с вами такое?
        - Любой из ваших гостей, кого приглашали к обеду. Они мне все показались подозрительными, - ответил Чарлз куда более веселым тоном, нежели следовало бы.
        - Они все разъехались по домам. Остались только домашние.
        - Согласитесь, это еще хуже.
        - Не смейтесь, Чарлз. Кто-то в Роузмонте пытался вас убить. - Луиза промокнула кровь на его голове влажной салфеткой и услышала судорожный, хриплый вздох.
        - Вовсе нет. Смерть - дело окончательное. Вероятно, они намеревались просто напугать меня. Прогнать назад, в замок. Тогда они смогут запустить руки в ваши денежки.
        Деньги. Луиза надеялась, что дело не в них. Человеческая жадность не ведала границ. Но у нее в голове как-то не укладывалось - чтобы тетя Грейс ударила по голове Максимилиана Норвича прежде, чем попыталась его подкупить завтра!
        То есть уже сегодня. Время перевалило за полночь.
        Тетя Грейс не испытывала нужды в деньгах - у нее полно собственных денег. Хью унаследует большое состояние, так что ему они тоже не нужны. Кроме того, Хью находится в Лондоне, а не бродит по Роузмонту посреди ночи.
        Неужели это сделал кто-нибудь из слуг, возможно, с целью ограбления? Луиза оглядела комнату. Все ящики заперты, только книги валялись в беспорядке. Их сбросил сам Чарлз, когда метался в беспокойном сне.
        - О-о.
        - Простите. Полагаю, теперь рана чистая. Она глубокая, но не думаю, что нужно накладывать шов. Сидите смирно. Может быть, будет больно. - Его пальцы вонзились в подлокотник кресла, когда Луиза начала обрабатывать рану карболкой. Единственный признак того, что он вообще что-то ощущал, сидя в скованной неподвижности. Она налепила пластырь, в меру своего умения, надеясь, что он склеит короткие пряди волос.
        - Вот так. Будете как новый.
        - Вот только что делать с чертовой головной болью? Никогда не стоит опрометчиво шутить. Теперь у меня и впрямь голова раскалывается. - У него вдруг прорезался грубый акцент, свидетельство его происхождения. О господи! Она наедине с полуголым грубияном, в тускло освещенной спальне, но у нее нет желания отсюда бежать.
        - Закройте окно, чего вы ждете. Вряд ли тот, кто на меня напал, спустился вниз по водосточной трубе.
        - Не думаю. Мы очень высоко. И в любом случае, когда я вернулась из кухни, дверь вашей спальни стояла открытой. - Повозившись с запорами оконных створок, Луиза сумела закрыть окно. - Кстати, отныне вам лучше запирать дверь, которая ведет в холл.
        - Иисусе. Вот вам и шанс-который-бывает-раз-в-жизни.
        Язычок Луизы облизнул уголок рта. Ужасно, если подумать, что она привезла сюда капитана Купера для того, чтобы среди ночи его тут огрели по голове!
        - Заранее ничего не знаешь. Я думала, что мне придется принимать меры против сплетен. Но такого я не ожидала.
        Придерживая простыню, Чарлз поднялся с кресла - ноги его не слушались.
        - Спасибо, что залатали меня.
        - Это было самое меньшее, что я могла сделать. Я… Мне кажется, что не следует оставлять вас одного. Если человек ранен в голову, за ним полагается присматривать.
        Он изобразил притворное возмущение.
        - Ну как же, мисс Стрэттон? Неужели вы собираетесь спать в моей постели? Думаю, мы там не поместимся.
        - Я подумала, что мы могли бы пойти в мою спальню. Я могу наблюдать за вами, сидя в шезлонге. - Луизе казалось, что она больше не сможет заснуть, невзирая на то, что день выдался долгим, а уж ночь - тем более. Слишком взбудоражен был ее ум. Кто-то напал на капитана. Может быть, в следующий раз жертвой станет она сама? Пока Луиза росла, ей приходилось почти все время проводить в своей комнате, или на кухне, или в оранжерее. Вроде добровольного домашнего ареста, еще прежде чем Грейс запретила ей выезжать. Ей не улыбалась мысль провести следующий месяц в своей серой гостиной, даже если компанию ей составит этот замечательный капитан.
        - В вашу спальню? - нерешительно переспросил Чарлз.
        - Да.
        - Не думаю, что это удачная мысль.
        - Кто бы ни сделал это с вами, у него, возможно, есть ключ, чтобы войти сюда снова. Вы будете спать и даже не узнаете, кто вас ударил. То есть если вообще проснетесь.
        - Вы думаете, что они вернутся, чтобы прикончить меня?
        - Я… Я не знаю. Кажется, тут гораздо больше, чем злая шутка.
        - Моя голова с вами согласна. Миссис Ивенсонг не говорила, что работа обещает быть опасной. Но я прихватил свой пистолет.
        Луиза почувствовала, как подкосились ее колени.
        - В-ваш п-пистолет?
        - Годы службы. Сила привычки. Никогда не знаешь заранее. - Шаркая ногами, Чарлз подошел к прикроватному столику и выдвинул ящик. - Проклятие! Он исчез. Насколько я понимаю, теперь нам стоит опасаться не только кирпичей, но и пуль.

        ГЛАВА 13

        Чарлз говорил с напускной веселостью, но он был очень встревожен. Его армейский пистолет был с ним неразлучен добрых десять лет. Это был старый друг, и Чарлз мог бы найти ему применение, да только храбрости пока не хватало. Встав на четвереньки, он заглянул под кровать, потому что вспомнил, как перевернул этот столик во сне. Возможно, ящик открылся, и пистолет упал на пол, каким-то чудом не выстрелив. Тогда его нерешительность перешла бы в плоскость чисто теоретическую, а Луиза Стрэттон Норвич могла бы считать себя вдовой.
        Под кроватью он не увидел ничего, даже комочка пыли. В таком доме, как Роузмонт, пыли быть не могло.
        Чарлз начал склоняться к мысли, что Луизе Стрэттон следовало бы остаться во Франции. Здесь происходило что-то действительно нехорошее. Одно дело - подумывать о самоубийстве. Но ему совсем не понравилась мысль, что кто-то другой задумал покончить с его жалким существованием.
        - Хорошо. Давайте пойдем в вашу комнату. Но вам не нужно спать в шезлонге. Насколько мне помнится, кровать там достаточно широка для двоих или даже для троих. Клянусь, что не стану проверять ее на прочность.
        Луиза покраснела. Вероятно, она и не знала, что такое сексуальные утехи на троих. Но, поскольку она была его женой, он не намеревался делиться ею ни с мужчиной, ни с женщиной. Он вывел Луизу из комнаты, где царил арктический холод, положив руку ей сзади на талию. Шелк скользил под его огрубевшими пальцами, и Чарлз гадал, какой мягкой может быть кожа, скрытая под этим шелком. Очень мягкой, решил он. Белой и чистой. Однако сейчас, когда Луиза смыла с лица пудру, он заметил крошечное созвездие веснушек, украсившее ее щеку и нос. Наверное, последствие езды на машине по сельским дорогам. Ему бы лошадь.
        - Вы ездите верхом?
        Луиза запнулась на плитках ванной.
        - Прошу прощения?
        Ага. Он ведь упомянул о размерах ее кровати. Луиза решила, что он говорит о возможной позе. Воображение нарисовало ему обнаженную Луизу, струящийся поток ее золотистых волос, и мятежная плоть тут же пробудилась к жизни.
        - Я подумал… Вероятно, после того, как я встречусь с вашей тетей, мы могли бы прокатиться верхом и осмотреть поместье.
        - О-о. Да, конечно, я езжу верхом. Вернее, ездила раньше. В последние годы, что я жила дома, тетя запрещала мне катание на лошадях. Она была уверена, что я сбегу к… - Луиза прикусила язык.
        - К сэру Ричарду, - услужливо подсказал Чарлз. Они уже пересекли ванную и гардеробную Луизы, запирая за собой на ключ все двери, и теперь стояли в ее необъятной спальне. Подбросить дров в камин требовалось и здесь, иначе они неминуемо замерзнут. - Забирайтесь под одеяло. Я займусь камином.
        Он подумал, что Луиза станет возражать, но услышал, как она скользнула под одеяло и взбила подушки. Чарлз вспомнил, что его пижама по-прежнему в ящике гардероба. Это была идея миссис Ивенсонг; в последнее время он спал прямо в одежде или вовсе голым, потому что был слишком пьян и плевал на правила хорошего тона, чтобы давать себе труд переодеваться ко сну. Ему следует вернуться к себе и взять пижаму.
        А Луизе следовало бы надеть ночную рубашку, что-нибудь такое, что закрывало бы ее до упрямого подбородка. Если бы Луиза легла с ним, этой ночной рубашке не задержаться на ней надолго. Ему удалось увидеть промельк бедра, когда Луиза шла; закругление груди, когда она наклонялась. В глубоком вырезе халата он видел белую шею, которая взывала к поцелуям.
        Господи! Его мысли устремились на неразведанную территорию. Или, по крайней мере, на территорию, которую он уже давно не исследовал. Должно быть, этот удар по голове спровоцировал поток воспоминаний о том времени, когда он был нормальным мужчиной. Когда он мог видеть, дотрагиваться и пробовать на вкус. Когда самой навязчивой мыслью было погрузиться в мягкое женское тело в желании быстрого оргазма.
        Чарлз вспомнил, что и глазная повязка находилась в другой комнате вместе с пижамой. Но освещение здесь было тусклым, поэтому он мог не обращать внимания на плавающие сгустки в глазу, которые днем очень мешали видеть. К тому же очень скоро он сможет закрыть глаза и постарается убаюкать пульсирующую боль в затылке. Лучше всего завалиться на бок, спиной к мисс Стрэттон. Сделать вид, будто ее здесь вовсе нет.
        Невозможно.
        Огонь, наконец, разгорелся. Больше не было смысла сидеть на корточках перед камином, с кочергой в руке, и оттягивать неизбежное. Остаток ночи Чарлзу придется провести в постели возле прекрасной Луизы. Только бы не впасть в кому и не пропустить этот потрясающий опыт.
        Луизе, возможно, придется облить его холодной водой, чтобы привести в чувство. Виски пригодился бы ему больше, уныло подумал он.
        Чувствуя себя африканским туземцем, он покрепче завязал узел простыни на талии и прошлепал босыми ногами по толстому ковру к огромной кровати на четырех столбиках. Луиза отодвинулась к самому краю, так что о «случайном» прикосновении к ее бархатным округлостям нечего было и мечтать. Чарлз не надеялся, что сумеет как следует заснуть. Его кожа казалась туго натянутой на кости, как барабан, и каждый дюйм звенел от странного ощущения - не болезненного, но очень насущного.
        Живой! Он чувствовал себя живым, впервые за прошедший год. Какая ирония! Именно в тот момент, когда кто-то пытался то ли убить, то ли предупредить его. Когда украли его пистолет, а заодно и спокойствие духа, столь необходимое для того, чтобы притворяться супругом этой странной девицы.
        Чарлз мог бы потребовать, чтобы Луиза повысила плату. Он не подписывал с миссис Ивенсонг такого контракта, чтобы стать мишенью для стрельбы. Этого удовольствия ему и без того хватило, спасибо большое. Настрелялся на всю оставшуюся жизнь.
        Ему здесь небезопасно, и Луизе тоже. На смену острым языкам могут явиться острые предметы. Он вдруг ощутил прилив жалости к этой бедной богатой девочке. Жалость и желание ее защитить.
        Чувствуя себя, как на осадном положении, он всматривался в темноту, на дверь, что вела в гостиную, и гадал, заперта ли она на ключ. Нужно, чтобы Робертсон отвез его в ближайший оружейный магазин, только на сей раз он не оставит оружие в ящике стола.
        За спиной Чарлза послышался шорох. Вздох. Еще один. Чарлз решительно закрыл глаза.
        - Здесь есть оружейная комната. Я уже говорила вам, что у папы была целая коллекция оружия. Завтра мы найдем что-нибудь взамен вашего револьвера.
        Чарлз никак не ожидал разговора на столь практическую тему, да и того, что Луиза угадала его мысли. Он перекатился на спину.
        - Вот как? Странно, зачем тогда украли мой револьвер, если здесь под рукой полно оружия.
        - Чтобы разоружить вас, разумеется. Сделать вас беззащитным. Вы окажетесь в их милости. - В голосе Луизы звучала горечь. Она говорила и о себе тоже.
        - Помнится, вы говорили, что недурно стреляете.
        Луиза кивнула. Напряжение отпустило ее, несмотря на то, что она натянула одеяло до самого подбородка и подложила подушку так, чтобы Чарлз никоим образом не смог до нее дотронуться. Но Чарлз обещал быть джентльменом, а он держал слово. В основном.
        - Что ж, это очень кстати. Думаю, вам тоже следует вооружиться. Нам нужно держаться друг друга. Луиза, вы догадываетесь, кому могло понадобиться меня ранить? Предполагаю, что так хотели причинить боль вам - мною-то можно пренебречь.
        Язычок Луизы дразнил уголок ее рта.
        - Вы… Вы намерены разорвать контракт? Я не хотела, чтобы с вами произошло что-нибудь ужасное.
        - А я не хочу, чтобы что-то ужасное произошло с вами. И я останусь в Роузмонте, чтобы убедиться, что вы в безопасности. Можете убить меня позже, когда все уляжется. У вас есть завещание?
        - Мистер Бакстер уговаривал меня составить завещание перед отъездом, но я отказалась. У меня просто не хватило духу. Глупо с моей стороны, сама знаю. Мы все когда-нибудь умрем, не так ли? За этот год я могла сто раз разбиться вдребезги - автомобили ведь очень ненадежны! А дороги! Сплошная грязь и колдобины. Если кто-то и заслуживает того, чтобы унаследовать мое состояние, так это Кэтлин, за все, что ей пришлось вытерпеть. Но пока дело обстоит так, что от моей смерти никто напрямую не выиграет.
        - Кроме вашего мужа. По закону, ваши деньги достаются мне даже при отсутствии завещания, верно? Если сначала убить меня, а затем вас, то наследницей, как я понимаю, становится Грейс, как ваша ближайшая родственница.
        - О-о-о! О, Чарлз, простите, что втравила вас в такую беду! - Луиза широко раскрыла свои темные глаза и смотрела на него со всей серьезностью. Она была сильно напугана. Разумеется, как не испугаться. Ее дом оказался логовом змей.
        - Давайте на сегодняшнюю ночь забудем наши тревоги. Я устал до смерти. - Делано потянувшись и зевнув, Чарлз отвернулся, чтобы не видеть в темноте ее лица.
        Комната наполнилась звуками - шипел огонь в камине, тикали часы, под натиском ветра скрипела оконная рама. В отдалении волновалось море. Чарлз ждал, что вскоре услышит мерное дыхание спящей Луизы, но вместо этого послышались сдавленные всхлипы и сопение, что совсем не приличествовало леди.
        Черт. Луиза плакала. Храбрая, дерзкая Луиза Стрэттон была от него на расстоянии вытянутой руки, и ее нужно было утешить, даже если он обещал не дотрагиваться до нее. Чарлз боролся с собой не дольше нескольких секунд, а затем повернулся и протянул к Луизе руки, притянув ближе к себе, на середину необъятной кровати. Она уткнулась заплаканным лицом в его обнаженное плечо, забывшись в слезах и шмыгая носом. Он чувствовал, как вздрагивает ее тело. Чарлз гладил ее спину, словно Луиза была пугливым лесным зверьком, устраивая ее поудобней, целуя макушку. Ее золотистые волосы были заплетены в косу, длиной до талии, и он гладил косу - она была тяжелой, гладкой. И ее хотелось распустить. Луиза пахла фиалковым одеколоном и мылом. Чистая, ароматная.
        Им следовало бы выпить чаю перед камином и поговорить как друзья, прежде чем пытаться лечь в постель, но теперь чай, должно быть, сделался холодным как лед. Итак, Чарлз брошен на произвол судьбы с рыдающей Луизой на руках, ее соленые слезы и губы были горячи на его коже, а ее вздрагивающее тело пробуждало в нем то, что так долго спало - нет, было мертво - в глубине его существа.
        - Простите, - пробормотала она, уткнувшись ему в грудь. - Не знаю, что на меня нашло. Вообще-то я вовсе не такая плакса.
        - Тише. Мысль о том, что мы смертны, может свести с ума даже философа или священника. Я буду обнимать вас, пока вы не успокоитесь и не заснете.
        Она подняла на него глаза, хлопая ресницами. Ее щеки были мокры. Темные, стоящие частоколом ресницы на кончиках были словно присыпаны позолотой и наводили Чарлза на мысль об олененке. Но Луиза Стрэттон была отнюдь не слабым детенышем - она была сумасбродной наследницей, которая привыкла поступать так, как ей захочется.
        До тех пор, пока не вернулась в Роузмонт. Чарлз видел, как из нее уходит радость жизни - слабеет час от часу.
        Луиза нахмурилась.
        - А ведь предполагалось, что это я буду за вами присматривать.
        - Мы можем присматривать друг за другом. - Чарлз обнял ладонью ее щеку и утер слезу большим пальцем.
        - Совсем как настоящие муж и жена, - прошептала она.
        - Почти. - Чарлз не собирался ее пугать тем, что в нем вдруг пробудилось желание вести себя так, как полагается мужу, пусть и мнимому. Луиза смотрела на него с таким доверием, что его сердце сжалось. Ей не следует ему доверять, ведь она и не догадывается, на что он способен.
        Он не воспользуется ее несчастным положением. Он не поступит так ни с одной женщиной. Однажды он это сделал и с тех пор возненавидел себя. В конечном счете, это не принесло добра, и Мария умерла так же, как и прочие. Его ласки ее не спасли.
        - Б-благодарю вас. - Луиза затихла, потом взяла уголок простыни и вытерла влагу с его плеча. - Я вас испачкала.
        - Поверьте, мне приходилось терпеть вещи похуже.
        Голова Луизы устроилась на сгибе его локтя. Ее горячее тело было так близко! Чарлзу представилось, что на его коже останется отпечаток узора, вытканного на ее шелковом халате, клеймо в виде виноградных лоз и листьев. Он запретил себе смотреть на кремовую кожу ее декольте или бросать взгляд на невинную руку, лежащую поперек его груди. У нее талантливые руки, вспомнил он. Руки, которые двигались так выразительно, когда она говорила, руки, которые умели разжигать печь, стрелять из ружья или вести машину.
        И легчайшими касаниями свести с ума мужчину.
        За эту пытку ему следует винить лишь себя самого. Было бы лучше удалиться в свою комнату и дожидаться, когда его прихлопнут, как муху.
        - Чарлз?
        - Да?
        - Так очень удобно, да?
        Вовсе нет.
        Он что-то проворчал - понимайте, как хотите. Ему следует притвориться спящим, захрапеть, тогда она оставит попытки затеять разговор. Но удача была не на его стороне.
        - Я никогда раньше не спала с мужчиной. В постели, - поправилась она, на тот случай, если у него возникнет сомнение насчет ее девственности. - Разве это не смешно? Мне двадцать шесть, и репутация моя все равно погибла, по крайней мере, если верить тете Грейс. Все равно мне не вернуть девичьей чистоты, верно?
        Чарлз ничего не ответил. В горле пересохло, как в пустыне, язык прилип к нёбу.
        - Это довольно глупо с моей стороны - избегать близости, я имею в виду. Я - современная, свободная женщина. Зачем мне подчиняться строгим правилам чопорного общества? Что хорошо для гусыни и все такое. Хотя в этом случае следовало бы говорить - «что хорошо для гусака, годится и для гусыни», правда? Почему все веселье достается мужчинам? Разумеется, мои эксперименты с мужчинами меня разочаровали. Начиная с гадкого сэра Ричарда. Но я еще не убедилась в преимуществах лесбийской любви.
        Чарлз чуть не подавился. Что за околесицу она несет. Что ж, у нее шок, хотя это ему следовало бы бредить после того, как ему чуть не размозжили репу!
        - Наверное, вам не захочется поцеловать меня снова, правда? Но мне совсем не хочется спать.
        - П-поцеловать вас?
        - Как вы сделали во время обеда. Я не прошу вас вести себя, как девица-пансионерка. Можете ограничиться поцелуем, если не хотите идти дальше. Хотя, если кто-то пытается нас прикончить, нам непременно стоит вспомнить старый девиз - «лови момент»!
        Неужели она говорит именно то, что говорит? Должно быть, этот удар повредил ему мозги. Чарлз решил, что с него довольно. Разжав объятия, он отполз к самому краю постели.
        - Что, если я не сумею остановиться? Я ведь грубый солдат. Такой же гадкий, как сэр Ричард. Даже еще хуже.
        - Кажется, вы сказали, что с вами я в безопасности. - И чертова девица послала ему взгляд, который ясно сказал, что она вовсе не хочет быть в безопасности.
        - Я солгал. - Видит Бог, Чарлз действительно соврал. Его член сделался твердым как скала.
        - Что ж, тогда все в порядке. Но я думаю, что нисколько не стану возражать, если вы… если мы… если… Ну, вы понимаете.
        - Нет, я ничего не понимаю, черт подери.
        - Если мы поступим как муж и жена. Только на эту ночь. Кто знает, что принесет завтрашний день? Может быть, нас убьют во сне. - Луиза послала ему ослепительную улыбку, как будто перспектива близкой смерти показалась ей восхитительной.
        - Вас следует посадить под замок.
        - Меня и сажали. На несколько лет. Но это не помогло. Я столь же безнадежна, что и раньше. Если вы согласитесь на дополнительные услуги, я, разумеется, обеспечу их финансовое возмещение.
        Чарлз разинул рот:
        - Вы собираетесь платить мне за то, что я буду вас трахать?
        - Не нужно грубостей. Максимилиан никогда не произнес бы такого слова.
        - Я не Максимилиан. Никакого Максимилиана не существует. Черт, ваша тетка была права, мечтая засадить вас под замок. Вы сумасшедшая.
        Луиза ткнула пальцем в его грудь.
        - Вы осмелитесь принять ее сторону? Я не сумасшедшая. Мне просто любопытно. Вот я, вот вы, и нам обоим нужно приободриться. Вы должны признать, сегодня нам здорово досталось. Вам не нужно делать ничего особенного - обычный секс, вот и все.
        Чарлз резко сел, ударившись плечом о спинку кровати.
        - Вы не понимаете, что говорите. Вы уверены, что вас никто не бил по голове, как меня?
        - Я совершенно уверена в том, чего хочу. Не знаю, почему не подумала об этом раньше. Но тогда, - задумчиво произнесла Луиза, - никто из тех, с кем я была знакома, не годился для того, чтобы затеять любовную связь. А вы годитесь. Знаете ли вы, что я нахожу вас очень красивым? И вы такой сдержанный. Я бы почувствовала, что вы хотите от меня чего-то такого, чего я не могу вам дать. Все мои любовники были такие жадные! А вас мое состояние, похоже, нисколько не интересует.
        - Поверьте, мне нужны ваши деньги, иначе я не согласился бы на эту безумную затею, - с досадой воскликнул Чарлз. - Не облекайте меня в сияющие одежды чести и достоинства, которых у меня нет в помине.
        - О-о. Но, я уверена, вы - человек чести. Сам факт того, что у нас вышел этот спор, как раз и доказывает, что вы - тот самый мужчина, с которым мне следует лечь в постель. А сейчас, - сказала она, приподнимаясь на локте, - хватит болтать. Поцелуйте меня, пожалуйста. - Закрыв свои огромные карие глаза, Луиза вытянула губы для поцелуя.
        Пропади все пропадом. Как мог Чарлз устоять под натиском такой логики, которая все ставила с ног на голову? Он всего лишь мужчина. По правде говоря, он испытал страшное облегчение от того, что не перестал еще быть мужчиной. Он ее поцелует. Он не обязан заходить дальше этого. Она сама сказала.
        Действительно, «лови момент»!

        ГЛАВА 14

        Луиза решила, что с выпяченными бантиком губами она выглядит скорее как декоративная золотая рыбка, поэтому слегка раскрыла губы в надежде, что так они покажутся более привлекательными для поцелуя, и приоткрыла глаза. Право же, ей не хватало опыта.
        Луиза не совсем понимала, что в этот вечер толкнуло ее на тропу соблазна бедняги Чарлза Купера. Весь прошлый год она проявляла исключительную сдержанность в чувствах, избегая всяческого рода повес и мошенников, которых на континенте водилось великое множество. Целоваться - это одно дело, но вольностей Луиза не позволяла никому. Даже по прошествии стольких лет неумелая возня сэра Ричарда была слишком свежа в ее памяти, и ей ужасно не хотелось повторять эту глупую ошибку. Луиза оставалась глуха к зову плоти. Нечувствительна. Богиня запоздалого целомудрия, со щитом и в доспехах.
        Но в Чарлзе Купере было нечто такое, что пробило брешь в ее защите и ранило прямо в сердце. Может быть, его холодность? Его природная сдержанность? Кривая усмешка? Что бы там ни было, Луиза почувствовала, что между ними устанавливается связь, чего она никак не ожидала.
        Он сказал, что чрезмерно пил. Что согласился только ради ее денег. И корил себя за то, что согласился. Он слишком честен. Да, он именно тот, кто ей требовался.
        Когда Луиза пыталась разобраться в себе - а это занятие, как правило, вызывало в ней глубочайшее отвращение, - она ужасалась перспективе совершить новую ошибку ради «любви». Действительно, Луизе было всего семнадцать, когда она затеяла тот злосчастный роман. Когда тебе семнадцать, ты почти не задумываешься о таком качестве, как постоянство, и уж точно ничего не знаешь о любви. Какими отвратительно беспомощными были ее суждения о жизни, ведь Луиза всерьез думала, что сэр Ричард женится на ней!
        Она была одержима желаниями и сознанием собственной испорченности. Выбросила из головы абсолютно все, что с детства вдалбливала ей тетя. Столь же легко избавилась Луиза и от девственности, как от надоевшей помехи. Отшвырнула прочь, будто сдала прачке грязные носки.
        А заодно отшвырнула и здравый смысл.
        Зов плоти - это вовсе не любовь. Теперь Луиза это знала и в настоящее время была готова вполне довольствоваться плотскими утехами. Вожделение казалось ей восхитительным. Когда она смотрела на Чарлза Купера, ее тело начинало довольно урчать, как хорошо смазанный двигатель. Чарлз был очень привлекателен. И он сделал что-то полезное в своей жизни, в отличие от бездельников, которых она встречала в Европе. Было ясно, что он не хочет переходить границы. Однако пришло время прочертить эти границы по-новому.
        Чарлз не разочаровал и усадил Луизу к себе на колени. Несколько секунд всматривался в ее лицо, и синие глаза ярко блестели даже в тускло освещенном полумраке спальни. А потом он начал действовать, одной рукой ероша ей волосы, а другой гладя шею в вырезе халата. Она замерла. Его губы, твердые и сухие, впились в ее рот - с той силой, как ей нравилось. Поцелуй был властный, но в нем Луиза чувствовала вопрос. Она понимала, что может прекратить все это по собственному желанию, но дала Чарлзу совсем другой ответ.
        Она опустила голову на его широкую грудь, и ей стало потрясающе уютно, несмотря на шокирующую своей нескромностью просьбу. У нее давно уже не возникало желание подобной близости с мужчиной, но сейчас ей казалось, что она могла бы заползти прямо внутрь него. Она разрешила своему языку подразнить язык Чарлза, затем отважно раздвинула его губы, принимаясь целовать сама.
        Он ответил, и их языки принялись преследовать друг друга, внутрь и обратно, пока совсем не запутались. Разве не восхитительной была эта игра? Не важно, кто выиграл - в выигрыше оказались оба.
        Луиза купалась в чувственных ощущениях, прокатывающихся по ее телу с головы до пальцев ног. Ее бросало то в жар, то в холод. Соски отвердели под его проворными пальцами, которые каким-то образом уже забрались под халат. Эти пальцы действовали безошибочно. Возбуждающе. Ее груди налились неведомым доселе томлением. Раньше Луиза почти не обращала внимания на свою грудь, но теперь ее единственным желанием стало ощутить прикосновение губ Чарлза к соскам.
        Однако это означало бы конец его восхитительному поцелую. А Луиза вовсе не собиралась лишиться удовольствия. Телу придется дожидаться своей очереди быть обласканным. У них впереди вся ночь. Вся жизнь, сколько ее еще оставалось.
        У Луизы перехватило дыхание. Откуда взялась эта мысль? Нельзя допустить, чтобы ее снова ранили. Это всего лишь вожделение. Каждый человек поддается ему в должное время. Теперь настал ее черед. Пока длится этот восхитительный момент.
        Если его руки могут блуждать по ее телу, значит, ее рукам это тоже позволено. У Чарлза были широкие плечи, а щека кололась отросшей щетиной. Узел на талии был завязан невозможно туго, но Луиза нашла место, где сходились полы простыни, и осмелилась проникнуть внутрь.
        Господи, помилуй. Он был огромный, горячий и - на время - принадлежал ей. Он оживал в ее руке. Поцелуй Чарлза сделался требовательным.
        Час или около того назад она трогала себя сама. Теперь, если повезет, она сможет заставить его сделать за нее всю работу. Луиза молча умоляла его о взаимности, и Чарлз не заставил долго ждать, распахнув полы ее халата. Рука Чарлза передвинулась с ее живота ниже, в завитки волос, направляясь прямо к пульсирующему средоточию плоти. Ее испуганный - и благодарный - вскрик потонул в бесконечном, обволакивающем поцелуе. Луизу окутало облако наслаждения, теплое и влажное. По-видимому, Чарлз прекрасно знал, где ее ласкать. И как ласкать. Луиза надеялась, что сумеет воздать ему удовольствием за удовольствие, отдавая должное бархатистому и твердому члену, который держала в руке. Возможно, он объяснит ее дерзость излишней восторженностью. Было очень трудно сосредоточиться, когда он гладил и дразнил самую чувствительную точку ее естества. Но Чарлз, похоже, не возражал против ее действий. И Луиза попыталась приноровиться к его ритму и интенсивности.
        Дело пошло. Чарлз оторвался от ее губ и уткнулся губами в шею, отчего по телу Луизы пробежала дрожь. Луиза быстро поцеловала его плечо, а потом начала целовать везде, куда могла дотянуться губами. Она все еще сидела у него на коленях и гадала, когда же он опрокинет ее на постель, и тут ей в ладонь пролился бурный поток горячей жидкости. Она удивленно замерла, а он оттолкнул ее, отнял свою волшебную руку, лишив ее надежды на собственный оргазм.
        - Господи, - хрипло выдохнул Чарлз. Кажется, он был огорчен. - Извините. Я прямо как школьник. Это непростительно. - Он вытер ее ладонь уголком простыни, которая по-прежнему была у него на бедрах.
        - Непростительно то, что я не соединилась с вами на пике блаженства.
        Он взглянул на нее и вдруг рассмеялся.
        - Вы кажетесь чертовски суровой. А еще просите меня довести вас до конца. Дайте мне минуту передышки, и я займусь вами.
        Что за странная реакция! Он что, маньяк?
        - Не беспокойтесь. Я сама о себе позабочусь.
        - Черта с два. Я сойду с ума, если мне придется видеть, как вы ублажаете себя самостоятельно. Простите, Луиза. Для меня это была целая вечность. Лечь в постель с женщиной. Я вам говорил. Я думал, что я уже не способен. Но сегодня я ни разу не подумал о… - И вдруг его улыбка погасла, растаяла без следа.
        - О чем? Или мне лучше спросить - о ком? - Луиза оправила складки халата. - Кто эта ваша возлюбленная, из-за которой вы погибли для других женщин?
        - Не совсем так. - Перебросив ноги, он сел на самый край кровати, спиной к Луизе. Она увидела россыпь легких шрамов на его спине сбоку. Шрапнель, решила она. Бедняга Чарлз.
        - Как это было?
        - Нам следует лечь спать. Я вернусь в свою комнату и помолюсь, чтобы кто-нибудь спас меня от позора. Кирпич. Совок для угля. Что под руку подвернется.
        - Так вы хотите изменить данному слову?
        Чарлз оглянулся на нее через плечо. Его лицо тонуло во мраке.
        - Что вы имеете в виду?
        - Если я правильно поняла, вы собирались «довести меня до конца». И я жду, что вы приступите к делу. То, что произошло, не совсем справедливо. Я тоже очень долго ждала.
        Чарлз молчал так долго, что Луиза забеспокоилась - не разучился ли он говорить? Потом он вздохнул:
        - Вы самая необычная из всех молодых леди, Луиза Стрэттон. Недооценивать вас - себе же во вред.
        - Благодарю. Полагаю, некоторые могли бы назвать меня бесстыдницей.
        - И это тоже. Тогда ложитесь и устраивайтесь поудобней. Я собираюсь оправдать свое содержание.
        - Но дело не в деньгах, - сказала она, невольно выдавая свое раздражение. - Мне кажется, мы выше этого, не правда ли?
        Он устроился рядом с ней, растянувшись на постели своим длинным телом.
        - Выше, на многие мили. Вы просто прелесть, когда сердитесь.
        - Я не сержусь. Просто сексуально неудовлетворена. Доктор Фрейд считает…
        - К черту Фрейда и прочих шарлатанов. - Чарлз поцеловал кончик ее носа, отчего на миг ее глаза закатились. Его лицо было так близко, что дыхание согревало ее щеку. - Вы не хотите развязать пояс халата?
        - Если вы снимете свою простыню.
        - Очень хорошо. - Он дернул узел, и льняная ткань соскользнула с его бедер. Его член был в состоянии покоя, оставаясь, однако, замечательно набухшим. Гораздо больше в размерах, чем у сэра Ричарда, с некоторым беспокойством подумала Луиза. Сейчас ей не следовало вспоминать об этом человеке, даже если Чарлз вспоминал былую любовь. - Ваша очередь.
        Пальцы Луизы запутались в шелке, и Чарлз помог ей. Полы халата разлетелись под его внимательным взглядом.
        - Вы красивы. По мне, так слишком красивы.
        - Н-не говорите глупостей. - Под пристальным взглядом Чарлза Луиза несколько смущалась.
        - Нет, правда. У вас такая узкая талия. Как вы сумели этого добиться?
        - Упражнения для талии. Я годами спала в корсете, с самого детства. По настоянию тети Грейс. Бывало, мне казалось, я не смогу проглотить ни кусочка.
        Он провел пальцем по ее телу от ключицы до пупка.
        - Это пытка. Мучение.
        - Да, зато теперь моя фигура выдерживает все ухищрения моды. Думаю, мне следует поблагодарить тетю. - Интересно, подумала Луиза, что будет, если она когда-нибудь забеременеет. Однако вряд ли это произойдет. Сначала нужно найти мужа, а она вовсе не собирается его искать.
        Боже правый, не было ли у Чарлза Купера жены? Может быть, он печальный вдовец, который отправился на войну, оставив ее одну, умирать?
        - Расскажите мне об этой женщине.
        - Нет. Не сейчас. Сейчас я буду очень занят. - Нагнувшись, он прижался губами к округлости ее бедра. Потом его губы двинулись ниже, покрывая кожу щекочущими поцелуями. Он приближался…
        - Чт-то вы делаете?
        - Стараюсь вас порадовать, разумеется. Неужели никто раньше не пробовал вас на вкус?
        - Меня? На вкус? Я не блюдо на столе.
        - Вы ошибаетесь. Божественный нектар находится как раз здесь.
        А потом его язык - его язык! - скользнул в расселину Венеры, и Луиза вскрикнула.
        - Тише. Мы же не хотим перебудить весь дом. Ведь я не сделал вам больно, правда?
        О, он был сущий дьявол. Лукавое выражение лица Чарлза сказало ей, что он прекрасно понимает, какой эффект производят на нее его ласки.
        Какой дурой она была. Луизе давно следовало понять, что мужчины могут проделывать это с женщинами точно так же, как женщины проделывают это с мужчинами. Как было бы чудесно, если бы они могли ласкать так друг друга одновременно. Возможно ли это? Как только Чарлз закончит, она у него спросит. Ясно ведь, что в данный момент она не может сказать ни слова.
        Его рот нельзя было сравнить ни с чем. Зубы, язык и проворные пальцы были ему в помощь. Ныряли вглубь. Тянули. Луиза не знала глаголов, чтобы описать многое из того, что он с ней делал. Надавил на лобковую кость, лизнул, и Луиза почувствовала, что уничтожена, разбита вдребезги, лежа на постели с раскинутыми ногами. Спина выгнулась дугой в восхитительной агонии. Но Чарлз не остановился, пока она еще и еще раз не взлетела на самую вершину сияющего безукоризненным совершенством наслаждения.
        - Нектар, - сказал Чарлз и вытянулся на постели рядом с Луизой. - Почувствуйте сами. - Он накрыл ее рот своим, и она ощутила, как тело пронзила жаркая стрела возбуждения. Конечно, это было очень неприлично. Но когда она давала хоть ломаный грош за правила приличия?
        Луиза поцеловала его в ответ, окончательно растеряв остатки разума и угрызений совести, если они у нее когда-нибудь были. Чарлз Купер - демон. И на следующие тридцать дней - ее личный демон.
        Она протянула руку к мужскому достоинству Чарлза, зачарованная тем, что и оно реагировало на этот чудодейственный поцелуй. В Луизе проснулась алчность. Она хотела получить еще больше. Она хотела получить все, любое из тех безнравственных, жарких приключений, что он был способен ей подарить. Возможно, для этого у них лишь сегодняшняя ночь, потому что некто вышел на охоту, чтобы их погубить. Правда-правда, она должна освободить Чарлза от обязательств, чтобы самой встать лицом к лицу с Роузмонтом и его обитателями. Максимилиана могут отозвать по делам. А еще они могут поссориться, как это бывает у супругов. И Чарлзу никто и ничто не будет угрожать.
        Но не сегодня. Слишком уж она эгоистка. И упряма как черт. Она хотела стереть воспоминания Чарлза, каковы бы они ни были, нагоняя на него тоску и уныние. Она прогонит его призрак, если Чарлз ей позволит.
        Луиза прервала этот греховный поцелуй.
        - Любите меня, - прошептала она. Его член дернулся в ее руке. - Умоляю.
        Чарлз смотрел на нее, и глаза его были темны от страсти и желания.
        - Вам мало?
        - Мне много не будет. Вы меня совратили.
        - Хорошо, - сказал он и продолжил совращать ее дальше.

        ГЛАВА 15

        Это было безумием. И оно обуяло Чарлза не меньше чем глупую девицу в его объятиях. Кто-то из них должен был руководствоваться здравым смыслом. Но, как опасался Чарлз, лично он на эту роль не годился никак.
        Луиза Стрэттон наняла его на работу, но эта незначительная подробность не имела никакого отношение к данному запутанному положению. Он ее хотел. Впервые за много месяцев хотел женщину. Но что, если бы между ними встала Мария, призрак, напоминающий Чарлз о том, как он виноват?
        Нет. Не сейчас. Он видел и чувствовал только Луизу. Ее вкус, и ласки, и аромат довели его до сладостного помешательства. Последствия будут потом. Но на эту ночь он притворится нормальным мужчиной. Притворится, что он - Максимилиан Норвич, предающийся чувственным утехам, освященным, между прочим, церковью, со своей прекрасной, богатой женой. Разве это подлость или распутство - вонзить жаждущий ствол в ее влажную, скользкую глубину, чтобы довести их обоих до экстаза?
        Луиза открылась ему навстречу, и он вошел в нее, благодарный за то, что не чувствует сдерживающего барьера. Она не была девственницей; факт, который волновал его лишь в том смысле, что добродетели ее мог бы лишить мужчина более достойный, нежели сэр Ричард Делакур. Луиза права - женщины заслуживают права удовлетворять потребности своего тела не меньше, чем мужчины. Он, может быть, не поддерживает движение суфражисток. Но почему доброй половине человечества отказано в физическом удовольствии, которое даровал людям Бог? В большинстве случаев жизнь слишком коротка и жестока - значит, ты просто обязан ловить моменты счастья, если уж подвернулась такая возможность.
        Разумеется, нужно было остерегаться беременности, и Чарлз готовился благоразумно отступить, когда придет время. Но прежде он насладится каждым дюймом их телесного контакта, каждым вздохом, что слетит с губ Луизы. Он поднялся над ней, ощущая и силу, и правоту того, что собирался сделать. Они уже доставили друг другу немалое удовольствие, но сейчас наслаждение было взаимным.
        На подобную силу ответа с ее стороны он и надеяться не мог. Они вместе шли тропой чувственного наслаждения, то разъединяясь, то сходясь вновь, пока он не вошел в нее, не желая больше ни дразнить, ни отступать. Теперь она вскрикнула всерьез, необузданно и жадно захватывая его в плен горячего средоточия своей женской плоти. Ее ногти царапали ему спину.
        Он склонился к ней всем телом так, чтобы член касался ее клитора, его бедра принялись описывать круги, и с каждым движением он погружался в нее все глубже. Луиза лежала беспомощная, безмолвная, ее рот умолял о поцелуе. Чарлз внял ее мольбе, и его язык стал оружием победы. Она сдалась и содрогнулась, лежа под ним, опадая и поднимаясь бурными волнами. Ее оргазм был неуправляем, как и ее манера водить автомобиль - Луиза потеряла над собой всякий контроль.
        Чарлз последовал бы ее примеру, но ему нужно было думать об осторожности. С крайней неохотой он извлек свой член и плотно прижал его к бедру Луизы, пролив семя на гладкую белую кожу. Большего и желать было нельзя, но с его губ все равно слетел разочарованный стон. Ему было отказано в последнем удовлетворении. Его не приняли всего, без остатка. Не дали заклеймить печатью изнутри и снаружи - она моя! Нечто примитивное расцветало в нем, и он куснул кожу чуть повыше ключицы, посасывая, зажимая меж зубов, и Луиза тихо вскрикнула.
        Он причинил ей боль. Луиза лежала под ним, едва дыша и дрожа всем телом. Темные глаза расширились и, наконец, увидели Чарлза таким, как он есть.
        А он - животное, которое воспользовалось преимуществом своей силы. Ведь он мог бы переломить Луизу Стрэттон пополам, схватить за узенькую талию и сжать, выдавливая по капле ее безрассудную, трепещущую жизнь.
        Как уже сделал однажды.
        Он закрыл глаза, не в силах видеть ее осуждающую красоту, и отвернулся, предоставив ей самой приводить себя в порядок - обтереть живот, например. Он не мог дотронуться до нее снова.
        - В чем дело, Чарлз? - Ее тихий голос! Как бальзам. Ни за что не подумаешь, что она только что вопила под ним, как дикая кошка.
        - Это… это неправильно. Все неправильно. Просто… Я… я вас оскорбил. Я уеду сегодня же утром.
        С неестественным спокойствием Луиза натянула простыню.
        - Вы отвергаете мою дружбу?
        Он скривился:
        - Дружбу? Значит, так называют это глупые светские девицы? Прошу прощения, мисс Стрэттон, но я называю это - совокупляться. Теперь мы утолили зуд. Продолжать нет смысла. Незачем повторять ошибку. - У него разболелась голова. Луиза казалась такой невинной среди смятых простыней и подушек! Такой свежей! Живой укор его мрачной совести.
        - Прекратите болтать чепуху! Скажите, что не так?
        А что так? Хотя, по крайней мере, Луиза осталась жива.
        - Ничего особенного. И ничего хорошего. Полагаю, я должен поблагодарить вас за эту ночь - никак не думал, что смогу еще раз переспать с женщиной.
        - Почему? Вы ведь не испытываете влечения к представителям собственного пола, нет?
        - Иисусе. - Чарлз невольно рассмеялся. - Этого греха за мной не водится.
        - А в чем же ваш грех?
        Прямо как терьер, преследующий крысу! Чарлз решил, что как раз годится на роль крысы. Итак, Луиза желает побольше узнать о человеке, которого наняла для того, чтобы он ее совратил? Ей совсем не понравится то, что она услышит.
        Чарлз никогда не говорил о том, что тогда случилось, ни с товарищами, ни с врачом, ни с родными. Однако все было записано в его дневниках, которые теперь лежали под стопкой нового нижнего белья в верхнем ящике комода. Может, стоит их принести, и Луиза прочтет главу-другую? И Чарлз увидит, как ее очарование сменится отвращением, а затем и ужасом. Она поймет, почему он должен уехать. Почему Максимилиан Норвич и тем более Чарлз Купер должны умереть.
        Он скажет ей, а потом уйдет. Луиза сама вытолкнет его за дверь.
        - Была одна женщина. Точнее, девушка. В концентрационном лагере, где я был помощником. Вы слышали о комиссии Фосетта?
        Луиза кивнула. Лицо ее было серьезно.
        - Вы не можете представить себе условий, в которых приходилось выживать женщинам и детям, пока лагерь не передали в ведение гражданских властей. Это было… Это был ад на земле. Меня до сих пор тошнит. Вы не знаете, что за варварская жестокость обуяла армию. Выжженная земля. Дни британской славы давно миновали. Неудивительно, что люди жаждут революции. - Чарлз никогда больше не поверит ни одному человеку, если он облечен властью.
        - Вы любили ее, эту девушку?
        Чарлз покачал головой. Вот что в действительности было хуже всего. Он совсем не знал Марию.
        - Она умирала. И не хотела умереть девственницей.
        - О-о, Чарлз! - Луиза хотела коснуться его руки, но он отдернул руку.
        - Я ее оттрахал, Луиза. То есть не совсем. Она была слишком слаба, а я боялся, что нас застукают. Мы старались вести себя тихо. Тише самой смерти. Я связался с врагом, знаете ли. С девушкой, которая была на моем попечении, за которую я отвечал, хотя какая разница? Одному Богу известно, что никому по-настоящему не было никакого дела до женщин в лагере. Я человек без чести. Человек, который ничего не сделал, чтобы изменить обстоятельства, в которых оказался замешан.
        - Но что вы могли сделать, Чарлз? В одиночку?
        - Мне нет прощения. Мне следовало совершить самоубийство, а не участвовать во всем этом. Но вместо этого я убил ее.
        - Вы этого не делали!
        - Сделал. Или все равно что сделал. Она умерла через минуту после нашего сексуального контакта. У нее случился сердечный приступ. Она была такая маленькая! Кожа да кости. Но она оказалась сильнее, чем я.
        Должно быть, Мария когда-то была красивой девушкой. Дочь богатого бурского фермера, она получила образование - говорила по-английски лучше, чем половина подчиненных Чарлза. Он не пробыл в лагере и десяти дней, когда она отыскала его, выбрала сама. У нее были желтые, как солома, волосы, которые облепляли ее череп рваными клоками. Ее глаза цвета бесконечного африканского неба смотрели Чарлзу прямо в душу. Ее перевозили из лагеря в лагерь, где она видела, как умирали ее мать и сестры. Когда она сделала Чарлзу это предложение, он понял, что теперь обречены они оба.
        - Не могу забыть выражение ее лица, когда она… когда она умерла. Она была почти… счастлива. Ей повезло - она избежала болезней и унижения. Я ей завидовал. - Чарлз провел огрубевшей ладонью по волосам. Притихшая Луиза сидела возле него и пристально смотрела в огонь. Ее профиль был точно итальянская камея.
        - Никто не узнал, что произошло - я хорошо замел следы. Она была просто ещё одной бурской женщиной, умершей в лагере. Но я-то знал. Я… я пытался делать кое- что. Говорил такое, чего мое начальство не желало слышать. Меня отправили назад в госпиталь, потом посадили на корабль и домой. Я не мог оставаться в армии и вышел в отставку. - В его душе поселилась горечь, точно живое существо, отравляя все, чего бы он ни касался. Как он мог позволить себе лечь в постель с Луизой Стрэттон?
        Он вздохнул:
        - Итак, вы видите, что миссис Ивенсонг сделала чудовищную ошибку, наняв меня для этой работы. А вы ошиблись еще больше, переспав со мной. Тому, что я сделал, нет оправдания. Тому, что я есть.
        - Согласна. - Ее голос звучал сухо, лишенный того сочувствия, которое он слышал сегодня ночью. И поделом ему! - Решительно, такого глупца, как вы, еще не бывало. Вы оказали любезность этой несчастной девушке, и это стоило вам карьеры. А теперь вы возомнили себя гласом этой чертовой судьбы. Чарлз, война - это ужасно. Все это знают, даже «глупые светские девицы» вроде меня. Я читаю газеты и знаю, что они не говорят всей правды. Эта история, она записана в тех тетрадях, которые вы притащили из этого своего пансиона?
        Чарлз был изумлен. Возможно, Луиза вовсе не так глупа!
        - По вашему лицу вижу, что я права. Будьте осторожны, когда в следующий раз сядете играть в карты, мистер Норвич! Вам никого не обмануть. Вам следует опубликовать ваши дневники. Чтобы события, которые вы пережили, больше не повторились, - продолжала Луиза, просовывая руку в рукав сброшенного халата. - Будут и другие войны. Они всегда бывают. Уж мужчины нам это обеспечат, не так ли? А у женщин нет права голоса. Им остается лишь оплакивать погибших детей и возлюбленных.
        - Луиза…
        Она выставила вперед ладонь.
        - Вам больше нечего мне сказать, кроме того, что вы передумали и останетесь со мной в Роузмонте. Если не можете обещать, что продержитесь месяц, на который я вас наняла, можете сбежать сегодня ночью. Я скажу тете Грейс, что на вас напали. Люди поймут - вы не желаете торчать тут, ожидая, пока на вас будет совершено новое покушение.
        - Вы думаете, что я трус?
        - Максимилиан, может быть, и трус. Но вы, Чарлз, - нет, я так не считаю.
        Сейчас она была одета. Жаль! Ее коса расплелась, и спутанные пряди светлых волос ниспадали до самой талии. Луизе Стрэттон не понадобились бы ни накладные волосы, ни подкладки для сооружения пышной прически-помпадур. Не нужны ей были и румяна для раскрасневшегося лица. Она была прекрасна, а Чарлз безнадежно испортил этот чудесный момент их близости. Луиза отдалась ему, а он - и словом, и делом - оказался ее недостоин. Какой мужчина мог бы заниматься любовью с женщиной, а затем признаться в том, что убил другую любовницу? Что он мог сказать сейчас, чтобы выбраться из этой чертовой ямы?
        Пытка длилась долгие месяцы, но Луиза Стрэттон умудрилась проникнуть в самую суть его терзаний. Сложив руки на прикрытой розовым халатиком груди, она смотрела на него выжидательно. Сейчас он ее разочарует.
        - Я не знаю, что делать.
        - Вы видите эту девушку во сне?
        Чарлз кивнул.
        - И ее, и многое другое. Недостатка в плохих воспоминаниях у меня нет.
        - Значит, нам нужно дать вам побольше хорошего, чтобы было что видеть во сне. Признаюсь, я не хочу, чтобы вы уезжали. Вы нужны мне здесь, чтобы справиться с тетей Грейс. Вам не обязательно приходить ко мне в постель, если останетесь в Роузмонте - согласна, это, вероятно, было не очень разумно. Мы можем подвести здесь черту - просто вечер выдался уж очень странный.
        Было смешно - чувствовать разочарование, когда Луиза произнесла вслух именно то, что он сам думал.
        - Позвольте мне спать здесь. Если я смогу.
        - Вероятно, вам, в конце концов, следует пойти в свою комнату. Мы сможем поговорить за завтраком. Я распорядилась, чтобы завтрак принесли нам прямо сюда. Вы же знаете - все думают, будто у нас медовый месяц, - задумчиво добавила она.
        Луизу не шокировал его рассказ. Только… рассердил. Ей не понравилось, что прошлое Чарлза так мешалось с его настоящим! Она назвала его «гласом судьбы». Нахальная девица.
        По мнению Луизы Стрэттон, ему не следовало носиться со старой трагедией - нужно просто забыть о ней и жить дальше. Написать воспоминания о лагере и опубликовать их! Как будто Чарлз мог избавиться от преследовавшего его духа Марии! Он пытался залить воспоминания вином. Но это не помогло.
        Но когда Чарлз почти на рассвете, наконец, уступил Морфею, ему снилось кремово-розовое создание, ее фигурка, точно песочные часы, лежащая под ним. А потом и на нем. На ее порочных губах порхал поцелуй, а темные глаза светились лукавством. Аромат фиалок и плотского соития.
        Чарлз спал.

        ГЛАВА 16

        Повезло ему, нечего сказать. Миссис Лэнг отправилась на похороны матери, вот и не было ищейки, разнюхивающей, все ли горничные благополучно спят в своих кроватях? Поэтому Кэтлин оказалась у него. Но позволит ли она ему остаться для поцелуев и крепких объятий? Нет, будь оно все проклято.
        Робби Робертсон пробирался темной лестницей в свою маленькую квартирку над гаражом. Особого повода гордиться собой у него не было. Их маленький план - точнее, план Кэтлин - казался исключительно рискованным. Чертов дом напоминал кроличий загон, и любой из трех дюжин слуг мог натолкнуться на Робби в тот момент, когда он плутал темными коридорами Роузмонта. По какой такой причине шофер околачивается наверху, возле покоев хозяина? Да еще с дубинкой в руке?
        Кэтлин при свете лампы читала книгу в зеленой обложке.
        - Ты видел что-нибудь любопытное? И положил ли ты этому конец? - спросила она, переворачивая страницу.
        - Да, безрассудная ты женщина. - Робби Робертсон бросился на узкую кровать, где Кэтлин уже расположилась, как в своей собственной. Он видел ее покрытые веснушками плечи, с которых сползло покрывало. С коварной улыбкой она отложила книгу и сбросила покрывало, обнажая бледные груди, которые так ладно ложились в его ладони. Он скучал и по этим грудям, и по их ощущению в своих ладонях. Но сейчас Кэтлин дома и никуда не денется - насколько это окажется в его силах.
        - Твоя награда.
        - Не уверен, что этого будет достаточно. Бедняга сидел один-одинешенек, размышлял, наверное, о чем-то своем, да только не о том, как бы обесчестить мисс Стрэттон. Вдруг я треснул его слишком сильно? Тогда меня могут арестовать за предумышленное убийство.
        Ее зеленые глаза расширились.
        - Тише! Ты же не хотел ранить его по-настоящему.
        - Скажи это его бедной глупой голове, когда он очухается. А ты выступишь свидетелем в мою пользу, девочка? Нет, тебя ведь тоже арестуют.
        - Никто никого не арестует, - фыркнула Кэтлин. - Если он не сумеет сегодня привести в исполнение свой гнусный план в отношении мисс Луизы, значит, мы поступили правильно. Я слышала от лакеев о том поцелуе во время обеда. Просто скандал, вот что, перед всеми этими людьми. А ведь ему платят, чтобы держал себя в руках. Он опасный тип, я это чувствую.
        - Тут ты, возможно, права. Гляди, обо что я чуть не споткнулся. - И Робби извлек пистолет Чарлза из кармана своей куртки.
        Веснушки Кэтлин ярко выступили на ее побледневших щеках.
        - Он заряжен?
        Робби пожал плечами:
        - Уже нет. Зачем джентльмену везти пистолет в Роузмонт?
        - Видишь? Он действительно опасен. И он никакой не джентльмен. Помни, я видела, где он жил. Какой порядочный мужчина допустит, чтобы его нанимали на такую работу? Он явно что-то затеял. Мисс Луиза, несмотря на все эти безумные выходки, совершенно наивна. Смотри, что вышло с этой крысой Делакуром. Это было еще до меня; но все знают, как она страдала. Ей нужен ангел-хранитель.
        - И ты назначила на эту роль себя. Но кто будет охранять ее после того, как мы поженимся?
        Однако Кэтлин отмела это соображение прочь:
        - А почему бы мне не продолжать на нее работать? Только не говори, что ты мне запретишь! Я не стану подчиняться приказам, ни твоим, ни чьим еще.
        - Но разве ты не говорила, что она снова покинет Роузмонт, если не сумеет избавиться от тетки? Я не позволю моей жене разъезжать по всему свету в чужом автомобиле. Мне станет так одиноко, что придется найти сердечную подружку.
        Кэтлин стукнула кулачком по его широкой груди.
        - К черту, Робби Робертсон! Не смей шутить на эту тему.
        Он схватил ее руку обеими руками и взглянул ей в лицо со всей серьезностью, на которую был способен.
        - Кэт, тебя не было целый год, месяц, две недели и еще четыре дня. Я был тебе верен, хотя мой дружок изнывал настолько, что я уже боялся, что побегу искать спасения. Я терпел, когда эта сука, ее тетка, высмеивала и мой автомобиль, и мою манеру его водить. Бил баклуши, пока Томас возил ее в карете. Мне было скучно, хотя каждый дюйм поверхности этой чертовой машины блестел, как зеркало. Сиял, как солнце, черт его подери.
        - Знаю. Ты мне писал.
        Он опрокинул ее на подушки и устремил взгляд в темное окошко.
        - У меня нет резонов оставаться здесь, Кэт. Мы могли бы отправиться куда угодно и отлично устроиться. Будущее за автомобилями, как ты знаешь. Я умею их чинить. И водить их могу. А вдруг я когда-нибудь соберу для себя собственную машину? Я превосходный механик. Мне не нужно вечно быть шофером. А тебе не придется служить в горничных.
        Он почувствовал, как ее рука успокаивающе гладит его по спине.
        - Робби, нет ничего плохого в том, чтобы быть горничной. Я не стыжусь того, что работаю у мисс Луизы.
        - Никто не говорит, что ты должна стыдиться. Но разве тебе не хочется просто быть свободной? Чтобы ветер в волосах и солнце прямо в лицо?
        - Ага, чтобы волосы растрепались, как воронье гнездо, да веснушек прибавилось? Ты мечтатель, Робби.
        Его Кэтлин была остра на язычок, и здравый смысл никогда ей не изменял. Он вздохнул:
        - Да, так и есть.
        - И ты мужчина. Тебе легко рассуждать о свободе. Но, если мы поженимся, я буду рожать одного ребенка за другим, как моя матушка. И кто в итоге будет свободен? Ни ты, ни я.
        - Если мы поженимся? Когда поженимся, Кэт! Поговори с мисс Стрэттон. А я распоряжусь насчет церковного оглашения.
        - Сперва нужно убедиться, что капитан ей больше не угрожает. Только потому, что у него красивая задница…
        - Кэтлин Кармайкл! - вскипел Робби.
        - Я не слепа к его наружности. Он - красивый мужчина, а моя хозяйка - особа ранимая. Никто не обращался с ней так, как она заслуживает. Даже ее родные. Бедняжка. Итак, скажи. Ты ударил его дубинкой?
        - Что за кровожадная малышка!
        - Он был в постели?
        - Нет, сидел в кресле в своей комнате. Там был жуткий беспорядок, все вверх дном. И пистолет на полу! Представь себе. Я сделал парню большое одолжение, забрав оружие. Он меня не увидел, но, боюсь, и я ничего не разглядел. Что, если он умер? - Робби не собирался бить его так уж сильно, просто хотел помешать его утехам в постели с мисс Стрэттон. Однако парень свалился ничком на пол. Робби был слишком напуган, чтобы проверить его пульс.
        - Он не умер. Мы бы узнали, - стояла на своем упрямая Кэтлин. Может, Робби было бы лучше с ней, далеко-далеко отсюда. Она обязана заставить его плясать под свою веселую дудку, когда они поженятся.
        - Каким образом? - терпеливо поинтересовался Робби. - Мисс Стрэттон спит. Никто не найдет тело, пока не наступит утро и слуга не придет в его спальню, чтобы разжечь огонь.
        Кэтлин прикусила губу.
        - О, Робби, хватит! Из-за тебя я уже начинаю нервничать.
        - Так тебе и надо. Погоди! Что ты делаешь? - Кэтлин выбралась из-под одеяла, ее стройное тело соблазнительно белело в свете лампы. Какое множество веснушек - так и хотелось слизать их одну за другой.
        - Я лучше пойду и посмотрю.
        - Сейчас?
        - Разумеется, сейчас. Ни тебе, ни мне не будет покоя, пока мы не узнаем, что с ним все в порядке. Что он, по крайней мере, жив. Я скоро вернусь.
        Она набросила сорочку на голову, поверх рыжей копны волос, и успела одеться прежде, чем он успел ее отговорить.
        - Будь осторожна.
        - Я всегда очень осторожна.
        Махнув рукой, Кэтлин выскользнула за дверь.
        Проклятие! Вечер развивался вовсе не так, как он планировал. Когда Кэтлин поднялась в квартирку Робби, его сердце так и подскочило от радости. Пока она не сказала, чего от него хочет. Робби не смог заставить ее опомниться. Преданная девочка, надо отдать ей должное. Так тревожилась за Луизу Стрэттон! Было легко пообещать ей вывести Максимилиана Норвича из игры на весь остаток ночи. Нет, как там на самом деле его зовут? Не важно; Кэтлин взяла с Робби обет молчания. Вся эта затея служила доказательством того, что в черепушке мисс Стрэттон недоставало мозгов.
        Робби разделся, аккуратно сложив на стуле униформу, а затем запер старый пистолет капитана в своем сундуке. Подбросил угля в печку в углу комнаты. Он не хотел, чтобы Кэтлин замерзла, когда вернется, хотя он собирался согреть ее несколько иным способом.
        Больше года он соблюдал обет целомудрия. Прочие мужчины из числа слуг Роузмонта безжалостно смеялись над ним. Однако он договорился с Кэтлин и был твердо намерен держать слово. Он быстро влюбился в прошлом году - а это риск для слуги, зависящего от капризов своего хозяина. Но она исчезла, едва он успел понять, что влюблен. Письма приходили каждую неделю, но разве это было достойной заменой? Наконец она здесь. По крайней мере, будет здесь, как только убедится, что он, Робби, не убийца.
        Ему следовало бы пойти с ней, но он уже сумел один раз улизнуть с места преступления. Не стоило дразнить судьбу. Было уже очень поздно, далеко за полночь. И холодней, чем у ведьмы за пазухой, потому что ветер дул прямо с Ла-Манша. Голый, Робби забрался под одеяло, ожидая, что вот-вот услышит на лестнице шаги Кэтлин.
        И ждал долго. Что могло задержать ее? Неужели решила не возвращаться к нему? Робби от души надеялся, что это не так - когда вернется экономка, миссис Лэнг, горничных будут запирать на ночь, а утром выпускать лишь для выполнения нудных служебных обязанностей. У них с Кэтлин будет очень мало шансов остаться наедине. Поэтому Робби рассчитывал на эту ночь - впечатлений хватило бы потом на несколько недель.
        Когда внизу тихо стукнула дверь, он улыбнулся. Наконец! Робби уже садился в постели, когда один из его ботинков, пропутешествовав по воздуху через всю комнату, едва не угодил ему в голову.
        - О-о! За что же это?
        - Так вот, можешь радоваться - негодяй не умер.
        Тревога, что держала его в кулаке, начинала отпускать.
        - Но разве это не отличная новость? Вот была бы незадача, если бы меня отправили на виселицу.
        - Ну уж не знаю. Я бы сама с удовольствием вздернула тебя! Капитан Купер не спит, вовсе нет.
        - Вот как? Он приставал к тебе? - Если дело в этом, Робби был готов снова хватить парня по голове.
        - Не ко мне. Они с мисс Луизой прелюбодействуют - даже сейчас, пока мы болтаем.
        Кэтлин, казалось, в ярости - впору было ее связать. Может быть, она загорелась от того, что стала свидетельницей этого неожиданного события? Нет, на это не стоило и надеяться.
        - Что? Ты уверена?
        - Вполне. Она вопит, точно кошка. А он сопит и ворчит; настоящий дикарь. Пружины кровати визжат и скрипят, как расстроенная скрипка. Я слышала их через дверь гостиной. Разумеется, в спальню я не входила.
        Ее щеки полыхали огнем, под стать рыжим волосам.
        - Может быть, ты случайно заглянула в замочную скважину? - спросил он.
        - Ну и что, если так? В спальне было слишком темно - ничего не видно. Но у меня есть уши. Робби, как ты мог?
        - Я ударил его. Клянусь, что ударил.
        - Недостаточно сильно. Бедняжка Луиза. Надо избавиться от него как-то иначе.
        - Тебе только и нужно, что сказать правду миссис Уэстлейк. Ведь он не Максимилиан Норвич, верно? Он ей не муж и вообще никто.
        Кэтлин опустилась на стул, где лежала его одежда.
        - Я не могу так с ней поступить. Она снова будет унижена, и оскорблениям со стороны ее тетки не будет конца.
        Робби похлопал ладонью по матрасу.
        - Иди в постель, Кэт. Сегодня мы ничего не сможем сделать.
        - Я глаз не сумею сомкнуть.
        Робби ухмыльнулся:
        - Нет. Уж я об этом позабочусь.
        Он поймал на лету второй ботинок прежде, чем тот успел наделать дел.

        ГЛАВА 17

        Четвертое декабря 1903 года, пятница

        Луиза закрыла лицо одеялом и жалобно застонала, когда Кэтлин раздвинула выцветшие занавеси окна.
        - И вам доброго утра, мисс Луиза. То есть, миссис Норвич, - едко добавила горничная.
        - Который час?
        - Самый подходящий, чтобы вы встали. Как раз сейчас в гостиной накрывают к завтраку. Как вы и просили. Вы же не хотите есть яйца холодными?
        Луизу не интересовали яйца, ни в холодном, ни в горячем виде.
        - Мой муж проснулся? - спросила она громко, чтобы слышали слуги за дверью.
        - Спит, как мертвец. Ни вы, ни он не проснулись, когда Молли пришла разжигать камины. - Кэтлин нагнулась, чтобы поднять с ковра ночную рубашку Луизы. - Беспокойная выдалась ночка?
        - Дай ее мне! - Выхватив рубашку из руки горничной, Луиза поспешно натянула ее через голову. Во время беспокойного сна халат каким-то образом развязался, и она снова была обнажена.
        Неужели у Кэтлин возникли подозрения насчет того, что произошло? Что-то уж больно раздражительная была она сегодня.
        - Я умоюсь и сама его разбужу, - сказала Луиза, вставая с постели. Она сделала шаг и обнаружила, что между ног у нее ощутимо болит. Капитан Купер был восхитительно груб, вот только повторяться, к сожалению, был не склонен.
        Луиза вошла в сверкающую белизной ванную комнату и открыла краны умывальника. Она не осмеливалась взглянуть в зеркало, чтобы оценить последствия прошедшей ночи. Неужели губы до сих пор кажутся распухшими после поцелуев? Она ополоснула лицо, затем, приподняв ночную рубашку, обтерла губкой тело, смывая засохшие доказательства собственного безрассудства. На туалетном столике возле окна стоял флакончик-пульверизатор. Луиза побрызгала фиалковой водой во все места, куда было нужно, провела щеткой по спутанным волосам и осторожно постучала в дверь комнаты капитана Купера.
        - Убирайтесь, - донеслось до нее.
        Луиза повернула ручку двери. Комната больше не была заперта на ключ. Чарлз Купер был полностью одет и стоял возле окна. Он успел навести порядок. Все книги заняли свое место в стопке, а кровать была заправлена так аккуратно, как будто ею занималась одна из горничных.
        - Вы сумели поспать?
        - Немного.
        Луиза приподняла бровь:
        - Ну так что же?
        - Я остаюсь.
        Вот и весь ответ. Никаких уточнений.
        - Прекрасно. Завтрак готов, если вы сами готовы. - Луиза вдруг вспомнила, что стоит в дверях в ночной рубашке из белого батиста. - Я приду к вам в гостиную через минуту.
        Ему достало такта выйти в коридор, чтобы не стеснять се действий в гардеробной. Луиза надела халат из плотной парчи, мельком взглянув на свое отражение в зеркальной дверце шкафа. На шее возле ключицы красовался свежий синяк, в тон глубокому гранатовому оттенку халата. Неудивительно, что Кэтлин смотрела так кисло. Что бы подумали люди, если бы увидели это?
        Что сегодня ночью ее любил муж.
        Она застегнула ночную рубашку до самого горла. Нужно придумать, как поскорее оказаться вдовой. Максимилиан должен умереть какой-нибудь приличной смертью, но пока что у Луизы не было и догадки, как бы это устроить. Капитан Купер казался слишком молодым и здоровым, чтобы поддаться болезни, несмотря на то, что в последнее время злоупотреблял выпивкой. Скорее всего, это будет несчастный случай.
        Но, если его снова огреют по голове, мечты могут воплотиться в действительность.
        Этот акт насилия очень беспокоил Луизу. И пугал. Роузмонт в ее грезах превратился в зловещий замок. Им придется докопаться до сути ночного происшествия. Но сначала Чарлз должен переговорить с ее теткой.
        Луиза оставила попытки сделать что-нибудь с волосами. Пусть падают на плечи. Она вдруг поняла, что очень хочет есть, несмотря на прежнее отвращение к самой мысли о завтраке. Другой вопрос, сможет ли она проглотить хоть кусочек, сидя лицом к лицу с Чарлзом Купером.
        Решительным шагом она направилась в гостиную. Чарлз сидел за круглым столом возле окна, держа в руке чашку с кофе, но при ее появлении тотчас же встал.
        - Доброе утро, моя дорогая Луиза, - сказал он довольно радостным тоном.
        - Доброе утро, дорогой Макс. - Луиза обернулась к лакею, которому, собственно, и предназначался этот цирк показной нежности. Лакей суетился над огромной тележкой, уставленной блюдами под серебряными крышками - их хватило бы для целого полка, в котором служил Чарлз. Должно быть, адова работа - поднимать все это наверх и катить по коридорам. Кухня постаралась, чтобы произвести впечатление на нового хозяина.
        - Думаю, мы можем обслужить себя сами, Уильям, а?
        - Да, мэм, - ответил молодой лакей.
        - Уильям, прошу вас, передайте кухарке, что она снова превзошла саму себя. Благодарю вас.
        Луиза дождалась, пока Уильям уйдет, и лишь затем села. Потом снова вскочила:
        - Давайте я положу вам что-нибудь.
        - Как хорошая жена?
        - Как хорошая хозяйка. - Луиза почувствовала, как горят щеки. Капитан Купер смущал ее, и сейчас больше, чем когда-либо. Он видел ее! Всю, с головы до ног. И она его видела. И ей теперь прекрасно известно, что скрывается под этой изысканной одеждой.
        Но ведь они договорились, что прошлая ночь была ошибкой. Похоже, у Луизы уже вошло в привычку делать ошибки, которые приводят к сексуальному опыту с «неправильным» избранником. А ведь можно было предположить, что после сэра Ричарда у нее выработалась нечувствительность к мужским чарам!
        Чарлз, однако, обладал обаянием на свой лад. Прошлой ночью она была нужна ему ничуть не меньше, чем он ей.
        Теперь, когда солнце пыталось пробиться сквозь облака, угроза физической расправы над ней или над ним казалась менее реальной. Луиза протянула руку к серебряному кофейнику - наполнить чашку для капитана.
        - Что, если еда отравлена? - спросил он.
        Луиза со стуком опустила кофейник на поднос.
        - Не думаете ли вы…
        - Трудно сказать, что нам думать. Кофе кажется хорошим. И голова у меня не кружится - я вижу вас вполне отчетливо. Между прочим, на вас чудесное платье.
        - Б-благодарю. Я не совсем одета. А вы, похоже, готовы предстать перед тетей Грейс. Как ваша рана?
        - Терпимо. Я подумал, что лучше мне приготовиться, пока вы не проснулись. Странно, что у ваших родителей была общая ванная, не правда ли? Мне казалось; у джентльменов и дам в обычае квартироваться раздельно.
        - В основном так и есть. - Луиза в испуге рассматривала поднос. - Яд? Неужели?
        - Я тут дичь, да и вы тоже. Нам следует есть строго одно и то же, чтобы не повторить сценарий Ромео и Джульетты. Может быть, отдадим концы вместе.
        - Должна заметить, вы очень легко говорите об этом.
        - Меня не в первый раз хотят убить. - Чарлз встал и снял крышку с блюда. - Выглядит хорошо. Странного запаха нет. Копченого лосося?
        Луиза содрогнулась.
        - Нет. Ни почек, ни грудинки. Я редко ем мясное на завтрак.
        - Хорошо. Если вы после завтрака останетесь в живых, а я - нет, мы, как я полагаю, угадаем причину. - Он навалил на тарелку целую гору еды, а затем расправил льняную салфетку у себя на коленях.
        Луиза не торопилась с выбором. Теперь, когда ее ум был занят перспективой умереть от отравления, она тщательно обдумывала варианты. Стрихнин в горшочке варенья? Крысиный яд в яйцах, в виде перца? Она положила на тарелку ломтик поджаренного хлеба. Он казался вполне безопасным. Кухарка любила Луизу - девочка немало времени проводила на кухне, когда не пряталась в своей комнате или оранжерее. Но, разумеется, еду можно было отравить позже, когда ее везли по коридорам.
        - Мы должны просто взять и уехать, - сказала она, глядя вдаль, туда, где перекатывались сверкающие волны.
        - Хотите бежать, поджав хвост?
        - Во-первых, я вообще не хотела возвращаться домой. Хью написал, что его матушка опасно больна, да и доктор Фентресс подтвердил. Но мы оба видели, что она вполне здорова, по крайней мере, для того, чтобы сверлить меня взглядом. По-настоящему я вернулась сюда для того, чтобы прояснить дела, связанные с моим банком. Да и Кэтлин тосковала в разлуке с домом. Точнее, в разлуке с любимым. У нее с Робертсоном роман.
        - С этим здоровяком шотландцем, шофером?
        - Да, с этим парнем. - Луиза с неохотой откусила кусочек хлеба. Для человека, умирающего с голоду, ее челюсти работали слишком плохо.
        И Чарлз это заметил:
        - Вам придется съесть побольше. Смотрите, я все еще жив. - Его тарелка была уже пуста.
        - Возможно, это яд замедленного действия. Вы можете свалиться через несколько часов.
        - Я знал, что могу рассчитывать на вашу приятную компанию на целый день.
        И на всю ночь. Откуда взялась эта мысль? Луиза не собиралась больше согревать постель Чарлза Купера или допускать его в свою.
        Притом что капитан был прекрасен. Даже его исповедь почти не испортила ощущения полного удовлетворения и успокоения, постигшего Луизу в самом конце. Если он хотя бы вполовину был так искусен с той бедной девушкой из лагеря, то она умерла счастливой.
        Луиза вздрогнула от прикосновения теплой руки, которая накрыла ее руку, протянувшись к ней через стол. Луиза подняла голову. Чарлз криво усмехнулся:
        - Думаю, нам нужно быть честными друг с другом, верно? Нам предстоит сражаться против целого мира.
        Луиза кивнула, гадая, что еще он может ей рассказать.
        - Благодарю вас за прошлую ночь. И за ваше понимание после. Я был невежлив. Просто грубиян. Вы преподнесли мне драгоценный дар, но я, похоже, слишком погрузился в собственные страдания, чтобы его оценить.
        - В-вы… уже благодарили меня.
        - Но сегодня утром я понял, насколько сильна моя благодарность.
        - Может быть, вас все-таки отравили?
        - Нет, скорее, треснули по голове. Может быть, наступило время… - Он перевел взгляд с Луизы туда, где плескалось море. - Принять то, что случилось. Я не могу вернуться в прошлое и изменить то, что сделал, к лучшему или к худшему.
        - Никто не может переписать историю. - Если бы она могла это сделать, ее родители были бы живы, а нога тети Грейс не переступила бы порога Роузмонта.
        - Разве? Победители всегда выставляют себя героями.
        - Пожалуй, это так. - Ее рука все еще была в его руке, и Луизе не хотелось разрушать этот контакт. Казалось очень милым сидеть вместе за маленьким столом. Ярко горел огонь, перед ними стояли кофейные чашки, а скатерть была усыпана крошками. Завтрак настоящей супружеской четы.
        - Хорошо, в любом случае я хочу, чтобы вы знали - прошлая ночь была для меня очень важной. Я сделаю все, что смогу, чтобы этот месяц быть достойным супругом перед лицом вашей семьи. Никаких поцелуев украдкой и тому подобного.
        Луиза ощутила болезненный укол разочарования. Но, разумеется, это верное решение, чтобы продолжать их маскарад. Она кивнула.
        - Теперь, когда мы договорились, позвольте мне наполнить вашу тарелку. Одного кусочка хлеба маловато даже для птицы.
        Луиза возражать не стала. Она смотрела, как Чарлз кладет на тарелку маленькие, точно отмеренные порции еды - печеное яблоко, омлет, да еще и приправленные пряностями почки, чего она есть вовсе не собиралась. Он щедро намазал маслом еще один ломтик хлеба, добавив сверху клубничный джем, и положил перед нею. К ее удивлению, он снова наполнил свою тарелку, чтобы составить ей компанию. Чарлз был худощав, но, если он продолжит в том же духе, после Рождества ей придется буквально выкатывать его из Роузмонта.
        - Рассказывать ли вашей тете о прошлой ночи?
        Луиза чуть не подавилась. Затем поняла - он имеет в виду нападение.
        - Может быть. Если в деле замешана она, вы, таким образом, сделаете ей предупреждение. Скажите, что намерены обратиться к местным властям.
        - А кто здесь местные власти?
        Луиза сделала кислую мину.
        - Сэр Ричард является мировым судьей. На самом деле я не хотела бы иметь с ним ничего общего, если это возможно.
        - Согласен. Скользкий тип, да?
        - Исключительно скользкий. - Интересно, думала Луиза, как выкручивается старая подруга, леди Бланш, в роли его жены? Она всегда отличалась деликатностью, но теперь уже почти девять лет, как они женаты. Похоже, Бланш сделана из материала более прочного, нежели полагала Луиза. У них родилось несколько детей. И если верить сплетням, исходящим от слуг, Бланш оказалась преданной матерью. Убедиться в этом наверняка Луиза не могла, поскольку связи Роузмонта и приората были прерваны на долгие годы. Можно было бы попросить какую-нибудь подругу разузнать, но после грехопадения Луизы тетя Грейс запретила все визиты.
        С другой стороны, вряд ли Бланш стала бы навещать бывшую любовницу мужа. Связь Луизы с сэром Ричардом была краткой и случилась до его женитьбы, но скандал получил широкую огласку. Постарались оба - и Грейс, и сэр Ричард.
        Черт, Луиза готова опуститься до мрачных сожалений о прошлом. И это после того, как она корила Чарлза! Луиза делано улыбнулась.
        - Готовы предстать перед инквизицией?
        - У меня под сюртуком надета кольчуга. Надеюсь, что ногти останутся при мне после того, как Грейс закончит пытки.
        - Она от вас не отстанет, пока вы не согласитесь меня бросить. - Луиза положила вилку на стол. Она была слишком взволнована, чтобы есть.
        - Почему она так невзлюбила вас?
        - Понятия не имею. То есть - ну хорошо, это не так. Я знаю, что она не любила мою маму. Но я совсем не похожа на нее.
        Склонив голову набок, Чарлз разглядывал Луизу.
        - Зато сходство с вашей тетей просто поразительное.
        - Не напоминайте мне. Немного похоже на то, как смотришься в зеркало, которое порядком потускнело. Одно и то же, да только совсем другое.
        - Должно быть, она негодует на вас, потому что вы так красивы, а она увяла.
        - К-красива? - Луиза знала, что у нее привлекательная наружность, и французские наряды очень льстили ей - слава богу, у нее есть деньги! Но красива? У нее полно веснушек, рот слишком широкий, да еще эта дурацкая темная родинка в уголке рта.
        - Вы красавица. И я говорю это вовсе не потому, что вы даете мне работу.
        На миг Луиза забыла истинный характер их отношений. Чарлз показался ей другом, хотя какой он ей друг? Но в некотором отношении он был уже гораздо больше, чем друг.
        - Благодарю.
        Чарлз вынул из жилетного кармана золотые, с гравировкой часы. Довольно старые, но достойные того, чтобы их передавали по наследству. Глаз у миссис Ивенсонг был наметанный; она снабдила своего подопечного безупречным реквизитом.
        - Время подходит. Позвольте мне еще раз почистить зубы, чтобы улыбаться старой карге без опасений.
        - Назовите ее старой каргой, и у вас появится масса поводов для опасений. Ей всего сорок шесть. - Хью появился на свет, когда Грейс было семнадцать, а овдовела она в двадцать один год. Сколько обязанностей свалилось на нее в столь молодом возрасте! Возможно, именно поэтому, думала Луиза, у тетки вечно кислое расположение духа. Выходки юной Луизы тоже не способствовали смягчению нрава Грейс.
        Возможно, ее тетя не стала бы таким чудовищем, не окажись она запертой в населенном горгульями доме с двумя непослушными сорванцами на руках, хотя сама едва вышла за порог детской. Если бы нашелся кто-то, кто любил бы Грейс! Тогда, наверное, Луиза росла бы совсем в другой обстановке.
        Ах, она, похоже, разрешила сентиментальным чувствам исказить картину. Тетя Грейс этого не одобрила бы - в ее душе не было места чувствам.
        - Удачи, Чарлз! То есть Макс.
        Он встал со стула и перегнулся через стол.
        - Давайте поцелуемся, удачи ради.
        Луиза закрыла глаза и подняла лицо ему навстречу, ожидая легкого поцелуя в щеку.
        Именно его она и получила.
        Вот черт!

        ГЛАВА 18

        С помощью одного из вездесущих лакеев Чарлз обнаружил наконец апартаменты Грейс Уэстлейк. Они располагались в башне - в одной из шести башен Роузмонта, обильно усаженных устрашающего вида горгульями, - и Чарлз облегченно перевел дух, добравшись до верхней ступеньки. Он немного запыхался. Неудивительно, что Грейс заболела, ведь ей приходится карабкаться сюда по нескольку раз на дню.
        Он постучал в дверь и был допущен внутрь худощавой служанкой среднего возраста в форменном платье горничной. Грейс восседала в просторном кресле, в залитой солнечными лучами гостиной, подложив под ноги подушку. На ней были персикового цвета кружевной пеньюар и туфли без задников в тон. Но лицо было тщательно подкрашено, и волосы успели уложить в аккуратный пучок - значит, она уже давно встала с постели. Право же, для своего возраста она была очень миловидна - ей бы еще искру той живости, что отличала ее племянницу.
        - Это все, Перкинс. Скажите мисс Спрюс, чтобы принесла корреспонденцию через час. И когда прибудет дорогой доктор Фентресс, проведите его сюда без промедления. Прошу садиться, мистер Норвич. Или мы решили, что вас можно называть Максом?
        - Мы ведь одна семья. - Чарлз притворно улыбнулся.
        - В самом деле? По крайней мере, в данный момент, хотя вы показались мне весьма разумным молодым человеком. Уверена, что вы самым серьезным образом обдумали то, что я сказала вам вчера вечером.
        - Миссис Уэстлейк. Тетя Грейс! Мне ни на йоту не важно, что Луиза не была девственницей. Я тоже не был девственником. Мы полюбили друг друга, а любовь преодолевает все препятствия. Вы не согласны?
        Чарлз говорил наобум. Он ни разу не был влюблен, даже будучи подростком. Любовь - это роскошь, которую бедный парень вроде него не мог себе позволить.
        - Макс, я не верю в любовь. Любовь - это для низших классов. Такие, как мы, женятся ради положения. Ради связей. Ради денег, в конце концов.
        Чарлза не удивил ее снобизм, притом даже, что семья сделала состояние на банковских аферах, а не получила его но наследству. Частенько именно «верхний слой» среднего класса был хуже всего, отчаянно желая стереть малейшие следы магазинной и конторской пыли. Действительно, в Англии все было шиворот-навыворот, ибо праздность ценилась тут куда выше, нежели честный труд.
        - Может быть, я бунтарь, - ответил Чарлз.
        - Да, я понимаю, во Франции вы получили несколько странное воспитание. Ваших родителей уже нет в живых?
        Чарлз кивнул, судорожно припоминая вымышленные факты относительно своего пребывания во французском шато.
        - К счастью для Луизы. Уверена, что они не одобрили бы ее.
        - Ну, не знаю. - Чарлза все это начинало ужасно злить. - Ведь она красива. Богата. Я их знаю - они бы решили, что я просто счастливец.
        Грейс Уэстлейк впилась в него ястребиным взглядом.
        - Насколько я поняла из писем Луизы, вы не испытываете нужды в деньгах. У вас достаточно собственных средств.
        - Именно так. Но дополнительный доход никогда не помешает.
        - Что ж, хорошо. Вероятно, вы, в конце концов, согласитесь на мое предложение.
        Чарлз откинулся на спинку стула, дожидаясь, пока Грейс выскажет свои условия. Стул с мягкой обивкой был чертовски удобен, а Чарлз так устал после событий странной ночи. Что сделает тетя Грейс, если он заснет, когда она будет пытаться его подкупить? Ему стоило немалых усилий держать глаза открытыми.
        - Валяйте.
        Грейс сцепила унизанные кольцами пальцы.
        - Не думаю, чтобы Луиза поведала вам о своем неосмотрительном поступке, совершенном в юности, до того, как вы на ней женились. Она бросилась в объятия нашего соседа, сэра Ричарда Делакура. Он ничего не мог поделать. Просто воспользовался ею. Мужчина, в конце концов, чего вы хотите. У мужчин свои аппетиты.
        Чарлз не чувствовал необходимости защищать мужской род от столь обобщающего обвинения этой дамы. У него было достаточно опыта, чтобы понимать - к сожалению, Грейс более или менее права.
        - Я все гадал, зачем его пригласили вчера к обеду?
        Щеки Грейс едва порозовели под слоем пудры.
        - Ну как же. Это самый значительный из наших соседей, да и заборы с тех пор успели залатать. Нельзя же, в самом деле, возлагать на него вину за невоздержанность моей племянницы. Я сама обнаружила бесчестие Луизы. К счастью, я сумела замять скандал - постаралась изо всех сил.
        Чарлз знал, что она лжет, хотя ее лицо казалось безмятежной маской.
        - Но вы подвергли ее наказанию.
        - Разумеется, я ее наказала! Девичья чистота - это драгоценность, а раз Луиза решила от нее избавиться, что еще могло удержать девицу от грехопадения с любым, кто подвернется под руку? Лакеи, кучера и прочие! Она не делала различий. Абсолютная неразборчивость. Луиза всегда была излишне фамильярной со слугами. - Грейс презрительно поджала губы. - Поэтому я отменила ее первый выезд в свет и держала дома, надеясь, что она поймет ошибки своего дерзостного поведения и раскается. Как вам известно, я контролировала ее расходы, и прислуга Роузмонта считает меня законной хозяйкой имения. Всем ясно, что мои приказы нужно исполнять. Луиза жила тихо, дурача нас всех, потому что все это время она вынашивала замысел при первой же возможности сбежать во Францию - и бог знает куда еще.
        - Если я считаю правильно, ее тихое существование продолжалось восемь лет. Суровая кара за глупую ошибку. Как она могла разбираться в людях? Когда она уехала, мадам, ей было всего двадцать пять.
        - Она все тот же своевольный ребенок! Мы с Хью изо всех сил пытались ее вразумить. Как я уже говорила прошлым вечером, Хью предлагал ей выйти за него, чтобы сохранить честь семьи. Несколько раз! Мальчик всегда питал к ней слабость, хотя я не могу понять почему.
        - Вы забываете, миссис Уэстлейк, что говорите о моей жене! - Чарлзу не хотелось делать предположений насчет того, что у Хью не иначе как эдипов комплекс. Так сказал бы чертов доктор Фрейд. Внешне Луиза была очень похожа на Грейс; могла бы сойти за ее младшую сестру.
        - А зачем ей оставаться вашей женой, мистер Норвич? Мы с мистером Бакстером обсудили возможность весьма щедрого вознаграждения, на тот случай, если вы опомнитесь и откажетесь от нее. Возможно, вам не нужны деньги. Но вам не нужна и недостойная доверия супруга, которая предаст вас, как только вы ей наскучите. Она… у нее неустойчивая психика. Она непостоянна. Идет на поводу желаний. Еще маленькой девочкой она думала, будто может делать что хочет, и без последствий. Я виню моего брата. Он и его американская супруга испортили ее вконец.
        Чарлзу представилась маленькая сирота Луиза, в фартучке и с туго заплетенной в поросячий хвостик косичкой, пытающаяся выжать из теткиного сердца хоть каплю любви. Попытки, обреченные на неудачу. Сердце миссис Уэстлейк было холодно как лед.
        Холод и равнодушие.
        Должно быть, Грейс почувствовала его отвращение, потому что помахала рукой у него перед лицом.
        - Я не чудовище, вы же понимаете. Я старалась. Правда, старалась изо всех сил. Хью вам скажет, что к нему и к ней я относилась одинаково. Никаких любимчиков. Он до сих пор немного сердит на меня за это. Но я очень серьезно относилась к своим обязанностям. Даже если мне не удалось сформировать из Луизы приличную молодую леди. Она неисправима.
        - И я люблю ее за это. - Чарлз встал. - Боюсь, миссис Уэстлейк, что разочарую вас. У меня нет желания разводиться с Луизой. Вам придется привыкать ко мне. Хотя должен вас предостеречь - мне очень не понравилось то, как вы хотели от меня отделаться.
        - Вы говорили, что дополнительный доход никогда не будет лишним.
        - Я говорю не о подкупе! Прошлой ночью кто-то пробрался в мою спальню и попытался проломить мне голову. Что вам об этом известно?
        Напомаженный рот Грейс Уэстлейк широко раскрылся.
        - Кому, мне? Разумеется, ничего! Уверяю вас - за всю жизнь я ни разу не прибегла к физическому насилию.
        - Как, вы ни разу не отшлепали маленькую непослушную девочку?
        - Нет, никогда, - с заметным возмущением воскликнула Грейс. - Луизу изолировали, когда она плохо себя вела.
        - Запирали в комнате, сажали на хлеб и воду - и это в лучшем случае, как мне представляется. Однако, миссис Уэстлейк, Роузмонт ждут перемены. К лучшему, потому что хуже уже решительно некуда.
        - Чт-то вы имеете в виду?
        - Ведь это дом Луизы, разве не так? Каждый стул, каждый ковер, каждая картина - все принадлежит ей. Вы здесь на положении ее гостьи, не так ли? Я не стал бы рассчитывать на то, что так будет продолжаться и дальше.
        Тетка Луизы вцепилась в подлокотники кресла, но не встала.
        - Как вы смеете! Если бы я не приехала сюда, когда погибли мой брат и его глупая жена, нынешнее положение Луизы было бы не столь завидным, каким оно представляется вам сегодня. Спросите мистера Бакстера - путем разумных вложений я вчетверо увеличила ее состояние.
        - Мы вам благодарны. Но теперь Луизе не нужны опекуны. У нее есть я.
        - И вы, иностранец, кем бы ни были ваши родители, полагаете, что явитесь сюда и узурпируете мою власть? Ну, нет, молодой человек, этому не бывать. Луиза, несмотря на ее прискорбные манеры, обязана иметь хоть каплю благодарности. Она не позволит, чтобы меня вышвырнули из моего же дома.
        - Мы с этим разберемся, - ответил Чарлз. Похоже, он наступил ногой в кучу навоза. Луиза не говорила ему, каким образом она собирается просить свою тетку и кузена оставить Роузмонт. Но раз уж Чарлз оказался в логове дракона, следует принести пользу. Лучше самому принять гром и молнии гнева Грейс Уэстлейк, нежели они полетят прямо в Луизу.
        Теперь Чарлз понимал, насколько далеким от правды было его представление о Луизе как об избалованной, беспечной девице. Быть может, сам Чарлз рос в весьма стесненных обстоятельствах. Но пока была жива мать, в доме царила любовь. Любовь и заботу родителей Луиза потеряла, когда ей едва сравнялось четыре. Оказаться на попечении Грейс Уэстлейк - настоящая пытка. Но Луиза каким- то чудом умудрилась сберечь свое доброе сердце.
        - С вашего позволения, мне кажется, что наш разговор окончен. И я снова хочу предостеречь вас, миссис Уэстлейк, что не стану вашей жертвой, какой бы заговор вы с вашими фаворитами ни затеяли, чтобы от меня избавиться. У меня будет оружие, и, уж поверьте, я умею защищаться.
        - Вы говорите исключительные глупости.
        - Правда? Скажем так, здесь, в Роузмонте, мы все будем начеку. Пока мы здесь. - Чарлз надеялся, что не оставил сомнений в том, кому именно придется уехать.
        Он оставил тетку Луизы в состоянии такого гнева, которого не мог скрыть никакой искусно наложенный макияж. Насвистывая, Чарлз спускался вниз по винтовой лестнице башни. Всего лишь три раза повернул не туда - и все же нашел гостиную Луизы, где она расхаживала туда-сюда перед камином, в котором жарко ревел огонь. На столе валялись газета и несколько книг, как будто она тщетно пыталась сосредоточиться на чтении, да не нашла ничего подходящего. Когда Чарлз вошел, ее лицо просияло, отчего что-то странно шевельнулось в его груди. Неужели она считает его своим спасителем?
        Ей не следует этого делать.
        - Я цел. Она предложила мне деньги, но боюсь, что не смогу сообщить, во сколько вас оценили. До таких подробностей мы не дошли. Она клянется, что ничего не знает о вчерашнем инциденте, и я ей почти верю. А еще… но вам лучше сесть. Возможно, вам не понравится то, что я скажу.
        Поколебавшись, Луиза грациозно опустилась на краешек серого дивана. После завтрака она успела переодеться в кремового цвета шерстяное прогулочное платье с высоким воротом и выглядела очаровательно. Ее щеки порозовели, хотя глаза были затуманены после этой ночи, когда оба почти не спали. Сложив руки на коленях, Луиза устремила на Чарлза доверчивый взгляд своих чистых глаз. Она смотрела на него так, что ему захотелось держать голову выше. И побольше бы ему здравого смысла - возможно, слишком скоро он не удержится от того, чтобы не коснуться ее руки.
        - Продолжайте.
        - Я более или менее ясно предложил вашей тете покинуть Роузмонт. Сказал, что в ее помощи больше не нуждаются.
        Луиза растерянно заморгала.
        - И что же она на это ответила?
        - Она не пришла в восторг от этого предложения. Заявила, что в Роузмонте ее дом и что вы должны благодарить ее за все, что она для вас сделала, и позволить ей остаться.
        Луиза усмехнулась:
        - Благодарить, вот как? Я бы выразилась иначе. - Она посмотрела на свои крепко стиснутые руки, бледные, как ткань платья. - Роузмонт был ее домом, когда Грейс была еще ребенком. Полагаю, что она возненавидела моего отца, когда он унаследовал дом от дедушки. Кажется, Роузмонт не являлся неотчуждаемым имением. Необязательно, чтобы он доставался именно наследнику мужского пола.
        - Но как бы две семьи делили один дом, даже столь огромный?
        - Действительно. Уверена, как раз об этом дедушка и подумал. Он ожидал, что Грейс выйдет замуж - что она и сделала, едва выйдя за порог детской. У нее было внушительное приданое, хотя, конечно, Роузмонт был куда большей ценностью.
        - Что за муж ей достался? Бьюсь об заклад, он был счастлив умереть молодым. - В общем, Чарлз не мог себе представить, как бы Грейс могла лечь с мужем в постель. Чтобы хотя бы волосок выбился из ее прически? Супружеская жизнь полна осложнений, которые брезгливая Грейс Уэстлейк вряд ли могла вытерпеть.
        - Я его почти не помню, однако он был уже не так молод. Дядя Гарри был на добрых два десятка лет старше Грейс - дедушка не одобрил бы этот брак, даже притом что брат Гарри был виконтом. Но остановить Грейс, если она чего-то хочет, просто невозможно.
        - Похоже на ее племянницу, - поддразнил Чарлз.
        Луиза криво улыбнулась:
        - За это мне следовало бы вызвать вас на дуэль.
        - Стреляться на рассвете? В этот час я мог бы найти для вас занятие поинтересней. - Слова вырвались прежде, чем он успел одуматься. О господи, да он флиртует! И мысленным взором видит Луизу в постели, ее халат распахнут, и прекрасное белое тело открыто для вторжения. Они условились, что прошлая ночь была ошибкой - какими бы чудесными и всепоглощающими ни были их ощущения. Не стоит ему питать вожделение к своей работодательнице.
        Но конь уже вырвался из стойла. Или - из уважения к Луизе - автомобиль выкатился из гаража. Можно ли вернуть джинна обратно в лампу? Или зубную пасту в тюбик? Чарлз мог бы привести сотни метафор, но его все равно влекло к Луизе - ничего тут не поделаешь! Действительно, она была очаровательна, когда от его слов ее щеки залил розовый румянец. Было бы так просто наклониться и поцеловать ее большой рот, подразнить шоколадного цвета родинку в уголке губ, затеять дружескую перепалку с ее теплым языком.
        - Чарлз, - предостерегающе сказала Луиза, но он, кажется, не мог с собой совладать. Наклонившись, обнял ладонью ее щеку. Кожа была розовая и нежная, как будто Луиза принимала ванну из меда и лепестков розы. Губы протестующе раскрылись, и Чарлз заставил ее замолчать стремительным поцелуем.
        Какая разница, что Луиза сидела, а Чарлз стоял, наклонившись в неудобной позе, если она поцеловала его в ответ, несмотря на то, что вроде бы и не желала этого поначалу. И целовала довольно пылко. Черт, к чему было сдерживаться - она просто-таки пожирала его, ее ресницы трепетали, а руки расстегнули сюртук и вцепились в лацканы. Чарлз опустился одним коленом на этот безобразный диван и схватил Луизу в объятия. Он не видел способа быстро расстегнуть ее платье, поэтому, закрыв глаза, просто наслаждался тем, как дрожит ее тело в его руках. Аромат фиалок кружил голову. Будь у него деньги, он бы каждый день дарил ей букетик фиалок. Их роскошный, насыщенный цвет так красиво смотрелся бы на ее светлой коже. Чарлз усыпал бы их крошечными лепестками всю постель.
        И они искали бы наслаждение, сокрушая нежные цветы тяжестью своих тел.
        Он терял голову - это было проще простого. И его не заботило, где ждет его отрезвление, сейчас Луиза была рядом - лишь руку протяни.

        ГЛАВА 19

        Предполагалось, что этого больше не должно было произойти. Они договорились прошлой ночью, точнее, сегодня утром, затормозить любые попытки дальнейшего сближения. Просто она так устала, переволновалась. Была выбита из колеи возвращением «домой», где некто очень постарался ее напугать, и Чарлз был так… Так - о-о, слова путались в голове, пока Чарлз целовал Луизу, и гладкий черный атлас его наглазной повязки скользил по ее виску. Ладони крепко обнимали голову, пальцы ерошили волосы. Прощай, прическа!
        Кэтлин рассердится - и из-за шиньона, и из-за этого неприличного поцелуя. Каким-то образом горничной удалось внушить Луизе, что Чарлз дурно на нее влияет. И Кэтлин была права. Все эти годы одиночества Луиза избегала страстей; посмотрите, куда завела ее эта единственная ночь с Чарлзом! Она была готова бежать в спальню, чтобы начать с того, на чем они тогда остановились.
        Тонкая шерстяная материя платья царапала кожу шеи, и каждая завязка корсета, казалось, насмехалась над ней. Луиза была как в огне, с головы до пят. Стало нечем дышать. Однако чего же еще могла она ожидать, когда капитан с таким искусством овладел ее губами?
        Он, кажется, уже не думал о несчастьях своего прошлого. Вообще ни о чем не думал. Луиза решила, что последует его примеру. Сосредоточится на мельчайших движениях, на соприкосновении языков, на привкусе зубной пасты Чарлза. Огрубевшие подушечки его пальцев щекотали кожу ее щеки. Луиза прижималась к его груди, которая казалась ей столь восхитительно широкой. Чувствовала тепло и силу его тела. Казалось, ей больше ничего не угрожает.
        Луиза открыла глаза. Чарлз ответил ей пристальным взглядом живого голубого глаза. Она могла бы нырнуть в его глубину, проникнуть прямо под кожу. И никогда оттуда не уходить. Но что на самом деле она о нем знает? Лишь то, что он сам соблаговолил ей поведать, но это может оказаться ложью, по словам Кэтлин - она только и трещала об этом сегодня утром укладывая Луизе волосы. Выдумано, чтобы возбудить к себе сочувствие - бедный мальчик, который сам себя вытащил из грязи. Претерпевший невообразимые страдания во время войны. Луиза немного отодвинулась, и он почувствовал, как поцелуй сбивается с ритма.
        Утрата его губ заставила замереть ее сердце. Чарлз, тяжело дыша, откинулся на спинку дивана.
        - Простите, я снова перешел границы. Право же, вы просто взываете к поцелуям. Вам следует это прекратить.
        - Кажется, у меня это не получается, когда вы рядом, - неохотно призналась Луиза. - Спасибо, что взяли на себя разговор с тетей. Я не знала, как подступиться к этой теме… Ну, чтобы она уехала, а вы взяли и сказали. Разумеется, она никуда не уедет.
        - Как она может оставаться здесь, если вы хотите, чтобы она уехала? Разве нельзя позвать констебля и тому подобное?
        - Это не так просто. Здешние обитатели хранят ей верность. Я в хороших отношениях с кухаркой и Гриффитом. Однако экономка, миссис Лэнг, - ставленница тети Грейс. Небольшое удовольствие - управлять Роузмонтом, если слуги будут настроены против меня.
        - Господи, Луиза! Увольте их. Неужели вы не знаете, что сотни людей стоят в очереди за бесплатным супом, мечтая о том, чтобы занять освободившееся место? Это ваш дом. Он существует на ваши деньги.
        Чарлз на нее рассердился, и поделом. Она трусиха. Но Луиза не могла стряхнуть с себя беспомощность, которая одолевала ее в присутствии Грейс - даже ее тени.
        - Я должна поговорить с мистером Бакстером.
        - И его тоже увольняйте. Он сидит в кармане у вашей тетки. И доктора - всех их. Она хотела, чтобы этот тип, Фентресс, поведал мне вашу медицинскую историю. Бога ради, разве это законно? Даже если бы я на самом деле был вашим мужем - все равно он должен быть вашим союзником.
        Луиза вздохнула:
        - Я знаю, что вы правы, Чарлз. Все это казалось мне совершенно ясным, когда я была во Франции. Но теперь, когда я вернулась… - Она умолкла. Что с ней происходит? В прошлом году она познала вкус свободы. Разумеется, она не хочет снова оказаться под тяжелой пятой тети Грейс! Или, что еще хуже, снова сбежать от ответственности и того, что принадлежит ей-по праву.
        Чарлз встал с дивана и подошел к окну. От глаз Луизы не укрылось, что ему пришлось поправить брюки. Она возбудила его, даже притом что он на нее рассердился. И это было очень приятно - может быть, не так уж она беспомощна, в конце концов?
        - Кто-то должен вам помочь. Кто-то, кто знает больше меня. Почему бы вам не попросить миссис Ивенсонг - пусть порекомендует вам хорошего поверенного? Доверьтесь ей. Она, возможно, придумает, как избавиться от вашей тетки. Всем известно, что эта дама умеет решать проблемы, ведь так?
        - Чарлз! Какая замечательная мысль! Я сейчас же напишу ей.
        - А потом поедем кататься верхом. Не на чертовом автомобиле, а на добрых, надежных лошадках.
        Капитан Купер прекрасно смотрелся бы в узких бриджах для верховой езды. Оленья кожа плотно облегала бы выпуклые мускулы. Хорошо бы подышать свежим воздухом!
        - Мы пропустим ленч.
        - Пусть ваша подруга-кухарка соберет нам что-нибудь с собой. Не так уж холодно, чтобы нельзя было устроить небольшой пикник.
        Насчет этого Луиза сомневалась. Со стороны Ла-Манша дул свежий порывистый ветер. Но, может быть, стоит поехать в другом направлении, к «гроту Отшельника»? В действительности никакого настоящего отшельника там не водилось, просто дедушка Луизы перестроил старый дом в некое подобие пещеры, под охраной тамошних собственных горгулий. Ребенком она обожала забираться туда вместе с Хью и их гувернанткой. А затем, разумеется, и с сэром Ричардом. Но об этом лучше не думать.
        Однако теперь, когда мысль зародилась в ее голове, Луиза представила себе картину - лошади привязаны снаружи, гостеприимные стены дома, простая прочная мебель. Интересно, что сталось с коврами и подушками? Наверное, изъедены грибком и плесенью. Хотя у нее есть седельное одеяло…
        Черт. Чарлз Купер проделал это снова! Он снова ворвался в ее лихорадочные мечты. Куда подевались ее добрые намерения? Долгих девять лет она держала себя в строгости. Конечно, это было, в общем, нетрудно, учитывая, что ее держали в Роузмонте взаперти. В прошлом году в Европе она, возможно, и допустила кое-какие вольности, но добровольного целомудрия так и не нарушила.
        Сейчас она не узница. Разве что в плену у собственного вожделения. А рядом с ней - Чарлз Купер, высокий и соблазнительный, стоит у окна и смотрит на волны в барашках белой пены. Очарован тем, что видит, не меньше, чем она очарована тем, что видит сама. Право, она могла бы смотреть на него целый день. Смотреть - это ведь не прикасаться, не так ли?
        - Дайте мне час. - Этого времени хватит, чтобы предупредить кухарку, вызвать Кэтлин - пусть причешет ее заново и поможет переодеться - да черкнуть письмо миссис Ивенсонг насчет странностей с банком. Луиза может даже пригласить эту даму в Роузмонт для инспекции, поскольку во время их встречи та очень интересовалась ее домом и всеми его беспокойными обитателями. - Встретимся на конюшне. Сами найдете туда дорогу?
        Чарлз обернулся:
        - Я думал, мы будем неразлучны. Ведь я ваша охрана, помните?
        Луиза почти забыла об этом.
        - Никто не осмелится ничего предпринимать средь бела дня. Вот ночь внушает мне опасения.
        - Мне тоже.
        Что-то в его голосе сказало ей, что тревожит его не только и не столько перспектива получить удар по голове. Луиза почувствовала, как горят щеки - за всю жизнь она не краснела так, как сейчас, в присутствии капитана Купера.
        - Через час, - повторила она, а затем, закрывшись в спальне родителей, вызвала к себе Кэтлин.

        Конюшня, как и представлял Чарлз, оказалась первоклассной. Это было большое кирпичное здание, вмещавшее в себя заодно и гараж для «Даймлера», над которым располагалась квартирка шофера. Через открытый проем гаража Чарлз удостоился краткого кивка Робертсона, который затем набросился на машину с куском замши в руках с такой энергией, будто от этого зависела его жизнь. Рядом с «Даймлером» было свободное место для автомобиля Луизы, когда его вернут из ремонта. Чарлз очень надеялся, что у механика в Лондоне уйдет прорва времени на то, чтобы найти необходимые запчасти. Он еще не был готов к тому, чтобы доверить Луизе свою жизнь. Здесь стояли также несколько экипажей разных стилей и размеров, запрягай хоть сейчас.
        Чарлза гораздо больше интересовали лошади, чем полированный металл. Он сходил с ума по лошадям даже тогда, когда жил в фабричном доме в Лондоне. Чарлз очень тосковал по своему старому армейскому коню, но у него не было финансовой возможности содержать лошадь в Англии.
        Запахи сена, конной упряжи и лошадиного навоза смешивались с морским воздухом - все вместе пахло очень приятно. Если бы он жил в Роузмонте, то ездил бы верхом каждый день, по галечному пляжу или через унылые зеленые поля, которые он видел, когда они ехали сюда.
        На вымощенном камнем дворике перед ним, как из-под земли, появился грум.
        - Чем могу помочь, мистер Норвич?
        Чарлз глупо таращился на него, пока не догадался - разумеется, любой хороший слуга знает, кто он такой… или кем притворяется.
        - Мы с женой хотим прокатиться верхом. Я был бы вам благодарен, если бы вы оседлали ее коня и подыскали лошадь и для меня.
        - За то время, что я здесь работаю, мисс Луиза, то есть миссис Норвич, верхом не ездила, - сообщил грум. - Но когда она приходит на конюшню, то особенно интересуется кобылой по кличке Изумруд. - Он оглядел Чарлза с головы до ног, будто прикидывая его вес. - Думаю, сэр, вам подойдет Принц-Пират мистера Хью. Дайте мне минуту, и обе лошади будут готовы - для вас и для леди.
        Чарлз присел на побитую непогодой скамью красного дерева за дверями одного из стойл. Он мог бы предложить свою помощь, но высокомерному белоручке Максимилиану Норвичу, вероятно, не подобало седлать лошадь самому. Чарлз усмехнулся - Принц-Пират! Надо же. Неужели из-за повязки на глазу? Не часто Чарлзу выпадала возможность прокатиться верхом удовольствия ради, хотя любая скачка была ему в радость, даже во время сражений. Человека и животное связывала некая магия. Ему везло с лошадьми - они почти всегда выносили его из битвы целым и невредимым.
        Солнце согревало его лицо, хотя в воздухе чувствовался приятный холодок. На побережье всегда теплее, напомнил он себе. Даже не подумаешь, что сейчас декабрь, если бы не голые лозы винограда, карабкающиеся по кирпичным стенам. Здесь были и розы - для лошадей? Расслабившись в приятном безделье, Чарлз наблюдал за суетой во дворе. Робертсон оставил маниакальное желание протереть в машине дыру и исчез в глубине здания. Роузмонт и вправду был маленьким раем, несмотря на тетю Грейс и горгулий.
        Итак, Чарлзу предстояло скакать на лошади кузена Хью. Капитану хотелось надеяться, что у парня-конюшего не будет неприятностей. Если верить тому, что Чарлз слышал о Хью, этого типа лучше не сердить. Чарлзу просто не
        терпелось как можно скорее повстречаться с ним и хорошенько разозлить.
        Это мелко. По-детски. Однако чем дольше жил он в Роузмонте, тем сильнее желал восстановить Луизу в ее законных правах. Чарлз начал воображать себя роялистом, а обитателей Роузмонта - проклятыми пуританами, из-за которых жизнь потеряла радость. Пришло время возвести на трон молодую королеву.
        Луиза оказалась беззащитной, уязвимой, что совсем не очевидно на первый взгляд. Такая красивая и говорливая - от ее болтовни деревья могли бы сбросить кору, разве увидишь за всем этим робкую, неуверенную девочку? Только если постараться. Возможно, ей потребуется много времени, чтобы обрести себя в Роузмонте, но Чарлз был готов остаться до тех пор, пока…
        О чем он думает, черт возьми? Его наняли в компаньоны всего на месяц. Достаточно времени, чтобы сделать внушение родственникам и кануть в безвестность, навстречу загадочной погибели, как и было задумано для вымышленного Максимилиана. Насчет собственной гибели Чарлз теперь сомневался - возможно, миссис Ивенсонг подыщет для него какую-нибудь стоящую работенку. Спасать попавших в беду девиц оказалось делом весьма прибыльным.
        Мальчики-грумы вывели двух первоклассных скакунов. Чарлз был так очарован стариной Пиратом, что не увидел, как из-за угла здания вышла Луиза. Но когда он ее заметил…
        Боже милостивый! Она была без шляпы, и заплетенные в косу волосы падали ей на спину. Шерстяной в клетку шарф вокруг шеи, толстая шерстяная жокейская куртка и мужские бриджи для верховой езды. Ткань плотно обтягивала ее бедра. Оба юных грума залились краской, а Чарлз вытаращил глаза.
        - Здравствуйте, дорогой! Привет, Джимми! Ангус! Изумруд, красавица моя! Вы даже не представляете, как я рада снова поскакать верхом. Разумеется, за этот год на континенте я пользовалась любой возможностью, чтобы сесть в седло. Но там не было таких красивых лошадей, как тут. - Из кармана куртки Луиза извлекла кусочек сахару и угостила кобылу.
        Кобыла по кличке Изумруд действительно была красавицей. Серебристо-серая, с блестящей черной гривой и хвостом. Седло и упряжь были отделаны кантом из ярко-зеленой кожи - под стать имени. Луиза нахмурилась.
        - Джимми, обычное седло, пожалуйста. Макс, вы не возражаете, если мы чуть-чуть задержимся?
        Итак, Луиза не нуждалась в дамском седле. Ради возможности видеть, как она скачет по-мужски и ее красивая попка подскакивает и опускается в седле прямо у него перед носом, Чарлз был согласен ждать хоть целый день.
        Он лукаво улыбнулся:
        - Все, что вам угодно, дорогая.
        По-дружески болтая с мальчиками, Луиза направилась назад в конюшню, чтобы поменять седло, и Чарлз получил возможность осмотреть Пирата. Это был массивный конь вороной масти, очень сильный. Хью Уэстлейк знал толк в лошадях! Чарлз погладил Пирата по носу и тихо заговорил с ним, как будто конь мог понимать слова. Кое-кто мог бы счесть, что Чарлз слегка не в себе. Но он придерживался того мнения, что лошади куда умнее, чем многие из людей.
        Он обернулся, когда Луиза снова вышла из конюшни во двор. Он бы с удовольствием помог ей сесть в седло, но этого особенного удовольствия его лишили. Луиза не отличалась высоким ростом, однако ее ноги, обхватывающие бока лошади, казались очень длинными.
        - Нам нужно подъехать к дверям кухни. Кухарка вынесет корзинку.
        Чарлз любезно принял помощь Джимми и бросил парню монетку за труды. Так поступил бы Максимилиан Норвич.
        Корзинка оказалась увесистой льняной котомкой, которую Луиза сунула в свою седельную сумку.
        - Куда дальше? К воде или в лес? - спросила она у Чарлза.
        - Думаю, к воде. Пока я сюда не приехал, даже не знал, как это успокаивает - смотреть на волны. Плавать по океану мне никогда не нравилось, но, наверное, тут все дело в компании людей, среди которых я находился.
        - Гм. Боюсь, я не разделяю вашей безмятежности. Мне приходилось изо всех сил заставлять себя плавать по Средиземному морю. Фамильное проклятие. Не забывайте, что мои родители, а также бабушка и дедушка - все они утонули.
        Он не забыл.
        - Тогда просто не садитесь на корабль.
        Однако плавание - Луиза в коротком купальном костюме - это совсем другое дело. Ее ноги были бы в темных чулках, и он увидел бы их по самые колени. Он мог бы сомкнуть руки вокруг нее, когда она плескалась бы на мелководье, и ее кожа блестела бы, покрытая влажными бриллиантами, и намокшая ткань облипала бы стройное тело.
        Еще лучше - они могли бы плавать обнаженными на своем частном пляже. Чарлз был бы рядом, на тот случай, если бы ее уверенность дрогнула, помог бы ей добраться до берега, а потом они любили бы друг друга прямо на песке, пока она не забыла бы старые трагедии.
        - Вы слышали, что я сказала? - спросила Луиза.
        Очень хорошо, что она не умела читать мысли.
        - Боюсь, не расслышал. Ветер, знаете ли.
        - Я сказала, что никогда не путешествую на корабле. Кэтлин пришлось даже дать мне успокоительного, чтобы можно было сесть на пароход, когда мы возвращались домой. Наверное, вы думаете, что я нервозная дурочка? Довольно странно, когда я убегала из Англии, я совсем не боялась садиться на корабль.
        - Переплыть Ла-Манш - это уже неплохо. Но, надеюсь, вам не придется вскоре повторять этот подвиг. Разве что вы сами захотите, разумеется. Полагаю, чарам вашей парижской портнихи будет очень трудно противиться.
        Луиза выгнула дугой золотистую бровь.
        - Вы и вправду думаете, что мы сможем искоренить тетю Грейс?
        - Я на это рассчитываю, - сказал Чарлз с гораздо большей уверенностью, чем испытывал на самом деле.
        Они пустились вниз по тропке, круто сбегавшей к узкой полосе пляжа ниже Роузмонта. Похоже, Пират немного нервничал, и Чарлз ободряюще похлопал его по шее.
        - Попробуйте, догоните! - крикнула Луиза, как только они оказались на мягком песке. Она сорвалась с места прежде, чем Чарлз успел ответить согласием.
        Лиса. Некоторое время Чарлз наблюдал, как ее чудесные округлые ягодицы подскакивают в седле. Для мужчины, который отказался от женщин, он слишком часто заглядывался на ее зад. Однако единственная ночь, проведенная с Луизой, не излечила его от мрачных мыслей. С другой стороны, жалеть себя в ее присутствии было очень трудно.
        Трудно - это было ключевое слово момента. Потому что его член напрягся, пробуждаясь к жизни, навстречу образу, который маячил впереди. Теперь уже далеко впереди развевались по ветру шарф и кончик косы. Кавалерийский офицер Чарлз Купер не мог допустить, чтобы его обскакала какая-то девица. Он дал шпоры Пирату.
        Пират такого не вынес. Заржав, конь крутанулся на месте и, примерившись, аккуратно сбросил Чарлза прямо на кучу песка.

        ГЛАВА 20

        Опьяненная радостью, Луиза обернулась, чтобы поддразнить Чарлза. Ее победа оказалась непрочной. Чарлз Купер лежал спиной на гальке, и Принц-Пират толкал его носом под ребра.
        Он свалился с лошади? Но, бога ради, ведь он служил в кавалерии! Она заставила Изумруда развернуться и поскакала назад с неменьшей скоростью, чем прежде.
        Соскочив с лошади, Луиза опустилась на колени возле Чарлза. Ярко-голубой глаз Чарлза был открыт, и это был хороший признак.
        - Чарлз! Что случилось? Вы в порядке?
        - Более или менее. Меня сбросила лошадь. Полагаю, он догадывается, что я не Хью, и я не внушаю ему особой симпатии.
        - Где-нибудь болит? - взволнованно спросила она. Шляпа Чарлза откатилась к самой воде, и волна уже лизала ее. - Ваша рана! Повязка еще на месте?
        Чарлз помотал головой, чтобы понять, больно ли ему.
        - Я ее снял. Не хотел, чтобы Грейс знала, что нападение было столь успешным.
        - О-о, Чарлз! - Луиза размотала с шеи шарф. - Можете поднять голову? Или, еще лучше, сесть. Я прочищу рану.
        Чарлз приподнялся на локте.
        - Голова кругом. Черт. Никак не ожидал, что шлепнусь на задницу, да еще с утра пораньше.
        - Послушайте, обопритесь на меня. - Чарлз не стал спорить. Затылок снова был в крови. Уголком шарфа Луиза осторожно стряхнула песчинки. - Полагаю, нам лучше вернуться домой.
        - Что, лишиться пикника? Чепуха. Ну, дали мне под дых. Я скоро приду в себя.
        Но, судя по виду, Чарлз был явно не в себе. Бледен как смерть, несмотря на загар.
        - Если вы сможете вытерпеть, позвольте, я промою рану соленой водой. Она снова открылась, и ее нужно промыть.
        - Постараюсь не зареветь как младенец.
        Луиза оставила Чарлза, который слегка покачнулся, и пошла к своей лошади. Покопалась в сумке. Кухарка упаковала тяжелые бокалы для вина, вот Луиза и вытащила один бокал и окунула в море. Она также выловила из воды его испорченную шляпу и принесла ее и бокал с водой Чарлзу, который сидел и щурился на солнце.
        - Вот. Держите покрепче вашу шляпу и наклоните голову вперед. Может, будет жечь.
        - Никаких «может». Делайте свое черное дело. - Он скрипнул зубами, когда она плеснула воды ему на голову.
        - Вот так. На самом деле так, возможно, рана заживет быстрее.
        - Да, мисс Стрэттон. Чертов конь. А я-то еще с ним ворковал. - Энергично встряхнув шляпу, он сунул ее под мышку.
        Принц-Пират стоял настороженно, опустив голову, как будто стыдясь того, что наделал.
        - Не понимаю. Хью никогда не жаловался на него.
        - Может быть, я давно не ездил верхом. С тех пор как я в последний раз садился на лошадь, прошло много времени. Это странно, однако я снова голоден. И пить хочу.
        - Давайте пройдем немного вперед. Там есть скалы, которые укроют нас от ветра. Мы привяжем лошадей, а после ленча снова попробуем покататься.
        - Вы тут командир. - Чарлз встал на ноги без помощи Луизы.
        - Стойте смирно. - Чувствуя себя отчаянно смелой, Луиза сняла шарф и отряхнула от песка его спину и упругие ягодицы, уделяя последним особое внимание. Жаль, что нельзя рассказать Кэтлин, как прекрасно сложен Чарлз. Она знала, что горничная не одобрит того оборота, который приняло их соглашение прошлой ночью. Что ж, больше таких оборотов не случится. Никаких поцелуев. Отныне строгий самоконтроль, даже если это будет стоить Луизе жизни. Они просто поедят и обсудят план скорейшего выселения Грейс Уэстлейк.
        Это заняло немного времени - с лошадьми на поводу дойти до отвесной стены скал, которые когда-то в детстве были ее излюбленным местом. Как и в гроте, здесь можно было найти подобие укрытия, и Луиза могла дать выход своему бурному воображению. Эти скалы были ее замком, ее крепостью, и тут она была единоличной правительницей. Невзирая на ворчание гувернантки, она тысячи раз забиралась на эти камни и спрыгивала оттуда на полумесяц белого песка внизу.
        Но сегодня никто прыгать не будет. Луиза взяла мешочек из вощеного льна, где был их ленч.
        - Чарлз, в этой суматохе с седлами я забыла положить одеяло. Не могли бы вы снять одеяло с Принца-Пирата, чтобы нам было на что сесть?
        - Да. - Чарлз быстро управился с пряжками седла, хотя конь вел себя очень беспокойно. Сняв седло, капитан положил его на землю и развернул одеяло.
        - Разрази меня гром!
        - Что такое?
        - Шурупы. Пять штук, связаны вместе. - Он выдернул один из-под шерстяной нити и протянул Луизе, острым концом вперед.
        - Шурупы? Как странно.
        - Странно, говорите? Ничего удивительного, что Пират не захотел таскать мою тушу. - Он осторожно провел ладонью по спине лошади - нет ли раны? - Спокойно, старина. Я не держу на тебя зла. Кому-то понадобилось навредить и тебе, и мне.
        - Чарлз, Джимми бы этого не сделал. Я в этом уверена. Он никогда не причинил бы вреда лошади. Я его знаю еще с тех пор, как он был маленьким мальчиком. Его дедушка - главный конюший.
        - Гм.
        - Должно быть, он не заметил. Если одеяло было сложено, а шурупы уже каким-то образом попали в складки…
        - Конечно, вы правы. - Но Чарлза, похоже, ее слова совсем не убедили.
        - Вы же не думаете, что это новая попытка напугать вас и вынудить уехать?
        - Я не знаю, что думать. Но если кто-то вознамерился меня убить, то пусть я умру с набитым желудком. Что в мешке? - Он вытащил остальные шурупы из-под шерстяной обмотки и сунул их себе в карман. Затем встряхнул одеяло и расстелил его на песке.
        Он был уж слишком спокоен.
        - Чарлз, я была совершенно серьезна, когда сказала, что вы можете уехать.
        - И бросить вас тут одну? Не говорите чепухи.
        Он сел, скрестив длинные ноги на индийский манер. Его сапоги для верховой езды были совсем новыми, без следов носки на подметках. Чарлз протянул руку:
        - Если вы не хотите составить мне компанию, по крайней мере, отдайте мешок. Я умираю с голоду.
        Луиза тоже села. Как удобно, когда на тебе мужские брюки! Можно было сесть в той же позе, что и Чарлз. Она разложила содержимое мешка на одеяле между собой и Чарлзом. Очень простая пища - сандвичи с ветчиной, сыр, яблоки и фруктовый пирог, зато вино было превосходное. Чарлзу не потребовались указания - он взял штопор.
        - За нас, - провозгласил он, наполнив бокалы. Луиза отметила, что себе он взял тот бокал, из которого она поливала его соленой водой, и залпом выпил его содержимое.
        - И все-таки вы расстроились.
        Во избежание дискуссии Чарлз начал жевать сандвич.
        - Может быть, нам обоим стоит уехать из Роузмонта? - продолжала Луиза, вертя в пальцах ломтик сыра.
        Чарлз вытер рот тыльной стороной ладони.
        - Не начинайте снова. Вы не покинете Роузмонт. Это ваш дом. Мне плевать, сколько еще шурупов или гвоздей мне подложат под задницу. Меня не заставят уехать.
        - Б-благодарю вас, Чарлз. Когда вернемся, я поговорю с Джимми. И с Ангусом тоже.
        - Не ждите, что они признаются. Кстати, вы, возможно, и правы, что они ничего не знали про одеяло. Вдруг это какое-то злосчастное стечение обстоятельств. Вот когда в меня начнут стрелять, тогда я начну беспокоиться.
        Луиза почувствовала, как от лица отливает кровь.
        - Не надо шутить такими страшными вещами. Позже нам обязательно следует сходить в оружейную. Я попрошу у Гриффита ключ. - Она беспокойно поглядела вверх, на скалы, будто ожидая, что сейчас покажется голова разбойника, который прикончит их обоих.
        - Годится. - Чарлз снова наполнил вином бокал, но на этот раз сделал лишь маленький глоток. - Вы ничего не едите.
        Ей действительно следовало бы поесть. Свободная от оков «полезного для здоровья» корсета, сегодня она могла безнаказанно наесться вволю. Но напоминание о том, насколько опасным может быть их положение, отбило у Луизы всякий аппетит. Она с неохотой откусила кусочек фруктового пирога. Пирог был выше всяких похвал, пропитанный бренди, усыпанный поблескивающими кусочками засахаренных фруктов. Вкус грядущего Рождества.
        - Эй, это на десерт!
        - Я могу поступать так, как хочется, разве нет? Это, как вы сами сказали, мой дом. А вы можете взять себе мой сандвич.
        - Ловлю вас на слове.
        Некоторое время они молчали, а вокруг были лишь устойчивый гул разбивающихся о берег волн, фырканье лошадей и журчание винной струи, когда Чарлз наполнял их бокалы. Да еще Луиза с хрустом грызла яблоко. Она вполне насытилась пирогом и фруктами. И вином. Солнце уходило за скалы, и мало-помалу ее тревога начинала утихать. Было удовольствием наблюдать, как ест Чарлз - аккуратно и неторопливо, равномерно откусывая кусочек за кусочком, ловко нарезая яблоко ножом, который он извлек из-за голенища сапога. Потом он встал и поделил яблоко между кобылой и Принцем-Пиратом.
        - Не держите зла? - спросила Луиза.
        - Это не его вина. Смотрите, он даже не попытался опрокинуть на меня одну из этих скал, своим-то длинным носом. Ты ведь добрый малый, правда? - Чарлз обернулся к Луизе. - Когда, по-вашему, Хью должен присоединиться к нашей веселой компании?
        Хью. Луиза совершенно забыла о нем.
        - Не знаю. Тетя Грейс не говорила.
        - Расскажите о нем.
        Луиза подавила дрожь. Хью долгие годы отравлял ее существование.
        - Я терпеть его не могу. Но он хорош собой.
        - Лучше, чем я? - поддразнил ее Чарлз.
        В этот момент для Луизы не было мужчины красивее, чем Чарлз Купер, но она ни за что не призналась бы в этом. Луиза пожала плечами:
        - Он выше среднего роста, блондин. Похож на мать.
        - Значит, мог бы сойти за вашего брата. Подумайте, какие красивые дети у вас родились бы, если бы вы с ним поженились!
        Луиза запустила в Чарлза огрызком яблока, попав прямо в грудь. Он взглянул на нее и рассмеялся.
        - Мне придется добавить вас в список подозреваемых, которые так и жаждут обратить меня в бегство. Может, это вы засунули в одеяло шурупы?
        - Не говорите гадостей. Я никогда не причинила бы вреда бессловесной твари.
        - О, в самом деле? - усмехнулся Чарлз. - Так вот, насчет Хью.
        - Я подробно рассказывала о нем в поезде. Вы разве не помните?
        - Должен признаться, что отнюдь не ловил каждое ваше слово.
        - Почему же?
        - Потому что, моя дорогая, вы слишком много говорите. И вы слишком красивы, чтобы мужчина обращал внимание на ваши слова.
        - И где смысл? Если вы полагаете, что я красива - что, между прочим, просто смешно, то тем более есть все основания меня слушать. - Луиза почувствовала, что снова краснеет. Вот черт.
        - Расскажите еще раз. Обещаю, что на сей раз буду прилежным слушателем. - Снова усевшись на одеяло, он выжидательно сложил руки на груди, как примерный школьник, слушающий свой урок.
        Луиза нервно облизнула губы. При мысли о Хью ей всегда становилось не по себе. Ребенком он мучил и изводил ее, запирая в темных кладовых, дергая за косы, подкладывая ей в постель насекомых - обычные трюки, которые маленькие мальчики проделывают с маленькими девочками. Но когда этот мальчик вырос, Луиза часто находила в своей постели вместо насекомых его самого, и он пытался уговорить ее расстаться с добродетелью. Он впал в форменное безумие, когда она растратила эту пресловутую добродетель на сэра Ричарда Делакура. Отказывался понимать, почему она не желает делать то же самое с ним, до тех пор, пока однажды она не приставила к его голове ружье.
        - Тетя Грейс поощряла его ухаживания. Чтобы деньги остались в семье, так сказать. Через некоторое время его ухаживания перешли границу. Несколько границ. Я… Я не чувствовала себя в безопасности. Я подумала, что сэр Ричард женится на мне и решит мои проблемы.
        - Вот свиньи. Они оба.
        - Что ж, если по справедливости, так мы все тогда были очень молоды, и на Хью большое влияние оказывала мать. Если бы ему удалось меня скомпрометировать, у меня не нашлось бы возражений против брака с ним, верно? Моя краткая связь с сэром Ричардом была ему как кость поперек горла, да он и не собирался ничего предпринимать. Здесь, в Роузмонте, он познакомился с моей подругой, леди Бланш Калторп, которая была еще богаче меня и имела связи. Ее отец - граф. - Луиза вздохнула. Ей даже не предложили быть подружкой невесты.
        - Однако после свадьбы Ричарда я по-прежнему отказывалась выйти за Хью. Что бы он ни пытался сделать - безуспешно. Через некоторое время он вернулся в университет, а я сидела взаперти в своей комнате. В последнее время он если и делал попытки, то вполсилы. Думаю, он оставил эту затею, хотя его мать - нет.
        - Я не понимаю. Вы говорите, что Уэстлейки достаточно богаты.
        Луиза кивнула.
        - Зачем тогда им ваши деньги?
        - Чарлз, неужели вы не понимаете? Нельзя быть чрезмерно богатым. Еще я думаю, что для Грейс это нечто вроде торжества справедливости, если она с помощью сына и внуков получит назад дом, в котором провела детство. Если честно, я бы могла продать им Роузмонт и начать заново где-нибудь в другом месте.
        Отказаться от своего дома? Откуда, бога ради, взялась эта мысль? Должно быть, вино затуманило ей мозги.
        Хотя почему нет? Разве много их, счастливых воспоминаний о том, как она здесь росла? Луиза могла бы построить другой дом и собрать собственную коллекцию картин, мебели и фарфора. В современном духе - она обожала модерн, которым любовалась в Париже.
        Чарлз смотрел на нее во все глаза.
        - Правда? Вы откажетесь от горгулий? Ну, я имею в виду вовсе не тетю Грейс.
        - Роузмонт - просто куча кирпича и известки. Полагаю, родственники и приживалы не захотят переезжать вместе со мной. Хотя я не уверена насчет Изобел. Грейс мирится с ее присутствием, но крайне неохотно. Она питает отвращение к американцам. А Изобел… это Изобел. - Луиза почувствовала некий трепет в душе, верная примета того, что она, возможно, нашла правильное решение. Черт, можно даже подарить тете Грейс Роузмонт - вряд ли Луиза будет испытывать нужду в деньгах после того, как уладит небольшие затруднения с банком. - Но пока ничего не говорите ни Грейс, ни Хью. Пусть эта мысль немного отстоится.
        - Луиза. - Он по-прежнему смотрел на нее очень внимательно. - Зачем вам отказываться от наследства? Это был дом ваших родителей.
        - И как раз тут они умерли. - Она махнула рукой в сторону скал. Луиза не разрешала себе думать, что родители погибли прямо у порога ее дома.
        Он взял ее за руку.
        - Не нужно поспешных решений. Роузмонт может стать счастливым домом для вас, для ваших детей. Прошлое не должно…
        Он умолк и криво усмехнулся.
        - Кто я такой, чтобы читать вам наставления насчет прошлого? У меня есть собственные демоны.
        Луиза улыбнулась в ответ:
        - Может быть, нам следует наставлять друг друга? По очереди.
        - Помните, что вы слишком красивы. И я не смогу слушать вас внимательно.
        Глупец. Он по-прежнему держал ее за руку, потирая большим пальцем ее костяшки. Это так успокаивало! И Луиза решила, что ей хотелось бы остаться с Чарлзом в этом уединенном месте на целый день. Просто как с другом. С хорошим другом. Чарлз Купер ей очень нравился.
        Но он, чуть сжав ее ладонь, отпустил руку Луизы.
        - Я помогу вам собраться. Теперь, когда Пират восстановил свое душевное равновесие, нам следует осмотреть прочие уголки поместья. Ведь у вас нет никаких особых планов на сегодня? Например, за чаем проткнуть тетю Грейс вязальной спицей?
        - Я не умею вязать. Боюсь, что я вообще не обладаю обычными женскими талантами.
        - Для меня вы достаточно женственны, - сказал Чарлз, собирая упаковочную бумагу и остатки ленча и убирая их назад в мешок. Луиза жалела, что ему снова пришлось надеть перчатки, ей казались необычайно привлекательными его широкие, теплые ладони. Пусть даже с этой шершавой, потрескавшейся кожей.
        А ведь у него вовсе не руки джентльмена, с некоторым испугом поняла Луиза. Вдруг они выдают, кто он такой на самом деле? Максимилиан Норвич - человек утонченный и праздный.
        Луизе гораздо больше нравился Чарлз Купер.

        ГЛАВА 21

        После ленча это было бы самое то. Все, чего хотелось Чарлзу, - так это повалить Луизу обратно на одеяло и целовать до потери чувств.
        Не больше.
        Никогда прежде ему не доводилось снимать с леди брюки. Трудно ли это сделать? В конце концов, он ведь раздевается каждую ночь. Но он обещал Луизе - и себе обещал - избегать нежелательной близости.
        Однако он этого хотел, это точно. Интересно, подумал он, заметила ли Луиза, когда он помогал ей забраться в седло, насколько он на взводе. Чарлз держал ее в руках гораздо дольше, чем было необходимо, даже после того, как она заверила его, что прекрасно может сесть на лошадь сама.
        Битый час он наблюдал, как она вгрызается в белую плоть яблока, представляя эти зубы совсем за другим занятием. Смотрел, как она запрокидывает светловолосую голову и пьет вино. Видел, как она облизывает пальцы после липкого фруктового пирожного.
        Ленч обернулся кошмаром. Для мужчины, который больше чем на год лишился чувствительности к женским чарам, Чарлз вдруг оказался… слишком живым. И это причиняло ему неудобство.
        Пришло время обуздать сидящего в нем зверя. У него есть дело - поддержать Луизу в сражении против семьи. Чарлз уже произвел первый набег на неприятеля и собирался вести себя дальше так, как хочет Луиза, хотя не был уверен, что ей следует так легко отказываться от родного дома. Владей он таким поместьем, как Роузмонт, ему было бы мучительно больно с ним расставаться.
        Разумеется, у него никогда не будет такого дома. Чарлзу повезет, если по окончании всего этого он сможет снова получить свою старую комнату у миссис Джарвис.
        Чему он посвятит остаток жизни? Потому что Чарлз был совершенно уверен, что теперь ставить точку на своем существовании, он не хочет. Смешно, как одна ночь, проведенная с красивой молодой леди, смогла его воскресить! Он чувствовал себя почти счастливым - сексуально неудовлетворенным, конечно, но как же было весело скакать верхом, исследуя владения Луизы!
        Они поднялись вверх по тропинке, ведущей с пляжа, и направились через поля на запад. Пейзаж простирался перед ними как серо-зеленое лоскутное одеяло, там и сям отмеченный коттеджами арендаторов и живыми изгородями. У Чарлза сердце застревало в горле, когда он видел, как Луиза перемахивает через кусты и изгороди. Она была отличной наездницей, несмотря на то что очень долго не имела возможности садиться в седло. Он позволил ей скакать впереди, наслаждаясь видом летящей по ветру косы и взглядами, которые она, оглядываясь, время от времени бросала на него. Солнце грело как летом, а Рождество, казалось, было еще так далеко!
        Луиза с разгоревшимися щеками дожидалась его в рощице, под кроной деревьев.
        - Сейчас я собираюсь показать вам «грот Отшельника». Это причуда моего деда. Думаю, сначала там была просто заброшенная хижина пастуха, но дед произвел там кое-какие усовершенствования. Это сразу за холмом.
        Чарлз не удержался от того, чтобы не рассмеяться, когда увидел маленькую хижину, поверх которой были навалены камни и стволы деревьев. Поразительно безобразная горгулья стояла на страже перед низким дверным проемом, ведущим в каменную оштукатуренную постройку. Двери не было, но окно, которое закрывала густая поросль плюща, наводило на мысль о первоначальном предназначении здания.
        - Это Рэндольф, - сказала Луиза, указывая на крылатое чудовище.
        - Почему ваш дед так любил горгулий? Они повсюду.
        - Не знаю. Он даже насажал их на здание своего банка в Лондоне. Как вам известно, у них есть архитектурное оправдание - они отводят дождевые потоки, чтобы вода не текла по стенам и не разъедала известку. А во времена Средневековья церкви пугали ими своих неграмотных прихожан. Если кто-то вел себя неподобающим образом, достаточно было взглянуть на это исчадие ада, чтобы тут же исправиться. В техническом смысле Рэндольф - это нелепость, поскольку он не служит водосточной трубой.
        - Очень интересно. В Харроу мне этого не рассказывали.
        - Я тоже очень мало узнала в школе. Я ходила туда всего один год, чтобы навести «лоск». И это было невероятно скучно. Ходить с книгами на голове вместо того, чтобы их читать! Шитье. Составление меню. Вам бы так!
        - Боже упаси.
        Луиза шлепнула его по руке:
        - Не смейтесь надо мной. У меня была гувернантка, но она мало знала. Мне пришлось заняться самообразованием.
        - Браво. - Вот объяснение ее интересу к новомодным веяниям, доктор Фрейд и прочее.
        - Женщины должны получать образование, - настаивала она. - Как может женщина воспитывать детей, если она невежественна?
        - А вы хотите семью? - осторожно поинтересовался Чарлз.
        Луиза отвернулась.
        - Раньше хотела, как все девочки. Но потом поняла, что мне свобода важнее.
        - И вы думаете, что женщины должны иметь право голоса?
        - Конечно! И мы, женщины, это право получим.
        - И вы, женщины, будете голосовать за того кандидата, у кого самое красивое лицо. - Ее было очень легко раздразнить. И Чарлз тут же почувствовал тычок кнутовищем под ребра.
        - Женщины уже могут участвовать в некоторых местных выборах и работать в комитетах. Нам нужно универсальное избирательное право. Ведь мужской пол не обладает исключительным правом на ум и трудолюбие.
        - Нет. Мне встречалось немало полных болванов. - И это еще мягко сказано, подумал Чарлз.
        - Вот. Видите сами. - Она была так красива, кипя от возмущения. Маленькие влажные пряди обрамляли ее лоб. Чарлзу хотелось растереть эти прядки в пальцах, чтобы испытать их упругость. Но вместо того он дотронулся до шипастого гранитного крыла Рэндольфа. - Что он охраняет?
        - Ничего особенного. Там, внутри, есть комнатка. Когда я была маленькой, мы устраивали тут чаепития.
        - У нас осталось немного вина. Почему бы нам не войти?
        Чарлз не стал ждать. Чтобы преодолеть низкий дверной проем, ему пришлось нагнуть голову. Внутри было темно, сильно пахло сырой землей и плесенью. В центре комнаты, под низким потолком, стоял грубо сколоченный стол с единственным, покрытым слоем пыли стулом.
        Луиза провела по столешнице пальцем в перчатке.
        - Ха! Раньше было четыре стула.
        - Кто-то разжился ими. - Чарлз оглушительно чихнул.
        - Я не заглядывала сюда много лет. Помню это место совсем другим. Тут были подушки. И старый ковер.
        - Думаю, их забрали или плесень сгубила. Сторожевой пес из Рэндольфа вышел ненадежный. Или, скорее, сторожевой ящер? Он похож на рептилию. - Вытащив из кармана носовой платок, Чарлз стряхнул пыль со стула. - В самый раз для принцессы. Пойду принесу вино.
        Оказавшись снаружи, Чарлз наполнил легкие свежим воздухом и пошел по направлению к лошадям на привязи. Осталось меньше полбутылки бургундского. Нет смысла везти вино обратно домой.
        Когда Чарлз вернулся в хижину, Луиза уже не сидела на стуле, а выглядывала в заросшее плющом окно.
        - Здесь я встречалась с сэром Ричардом, - сказала она бесцветным голосом.
        - Если это место полно для вас неприятных воспоминаний, нам лучше отсюда уйти.
        - Нет. Я хочу встретиться с ними лицом к лицу. Подумать, кем я была. Что сделала.
        - Луиза, вы не сделали ничего такого, чего не делали тысячи других любопытных девушек до вас. Вам повезло избежать последствий, кроме, конечно, последующего заточения. Вы достаточно настрадались, вам не кажется?
        - Да, пожалуй. Знаю, что мои беды ничто по сравнению с тем, что терзает большинство людей. У меня есть собственная крыша над головой. Одежда и пища. Библиотека.
        Он обнял ее.
        - И вы могли заняться самообразованием. Потом вы должны показать мне свои любимые книги.
        Луиза склонилась к нему, теплая и благоухающая фиалками, пахнущая потом и лошадьми. Чарлз не ожидал, что этот запах окажет на него такое возбуждающее действие.
        - Хорошо. Вы любите читать?
        - Раньше любил. - Прошла целая вечность с тех пор, как Чарлз тешил самолюбие, стараясь превзойти остальных мальчиков в Харроу. После Африки книги больше не развлекали и не давали ему утешения. Впрочем, он не мог позволить себе их покупать.
        - В Роузмонте полно соблазнительных книг.
        Он взглянул на ее милое порозовевшее лицо.
        - В Роузмонте много соблазнов. Начиная с вас.
        Вино было забыто, когда он поцеловал Луизу, и на сей раз в его поцелуе была нежность, а не отчаянная настойчивость. Хотя, видит Бог, отчаяние просто снедало его.
        Она раскрыла губы ему навстречу, чуть поеживаясь в темной прохладе грота. Целоваться входило у них в привычку. Чарлзу казалось, что им следует сдерживать нежные чувства до тех пор, пока они не окажутся на публике, где нужно продолжать ломать комедию. Однако эти сорванные украдкой взаимные ласки языком приносили массу удовольствия.
        На губах Луизы ему чудился вкус надежды, сожалений и фруктового пирога. Не иначе как он окончательно сходит с ума, ведь, конечно же, надежда и сожаления не имеют вкуса или запаха. Но ее эмоции обволакивали Чарлза, словно тягучий мед. Сейчас он знал Луизу так, как еще вчера казалось ему невозможным.
        Здесь не было места, куда бы он мог уложить Луизу, чтобы сделать свое дело. Грубый стол решительно не годился - ее ягодицы были слишком нежными, чтобы ерзать по выщерблинам и въевшейся грязи. Следует поехать домой. Добраться до широкой постели и услаждать друг друга, пока не наступит время обеда.
        Чарлз неохотно оторвался от ее губ. Он дал обещание. Как джентльмен, он не должен компрометировать ее еще больше. Если их обман раскроется, Луизе не искупить скандала за всю оставшуюся жизнь. Чарлз не сомневался, что уж тут Грейс Уэстлейк отыграется, запрет Луизу в каком-нибудь жутком месте, не в Роузмонте, а с настоящими, облаченными в белое горгульями, которые будут сторожить каждый ее шаг.
        Милостивый Иисусе. Может быть, ему следует жениться на ней по-настоящему? Они не обязаны жить вместе. Но будь Чарлз законным супругом Луизе, он мог бы защитить ее от хищнических намерений семьи.
        Луиза подняла на него взгляд:
        - Почему вы остановились?
        - Я остановился, потому что не хотел останавливаться.
        - Б-благодарю. Кажется, в вашем присутствии я теряю голову.
        Так и должно быть. У Чарлза голова тоже катилась куда-то в страну мечты.
        - Давайте допьем вино. Но не тут, внутри - здесь очень затхлый воздух.
        И воспоминания, слишком свежие и неприятные, даже теперь, когда прошло столько времени.
        Чарлз вывел Луизу наружу и подошел к Рэндольфу, пристроив бокалы на плоской голове горгульи.
        - Разливать вам. Я сейчас снова чихну. - Он достал носовой платок с монограммой «МН» и высморкался. Руки Луизы слегка дрожали, когда она разливала по бокалам остатки жидкости гранатового цвета.
        Чарлз отпил вина и отставил бокал.
        - Вы когда-нибудь думали о том, чтобы выйти замуж? Я имею в виду, уже после того случая, когда вы были наивной девочкой с доверчивыми глазами против этого мерзкого сэра Ричарда?
        Луиза покачала головой:
        - Никогда. Я не допущу, чтобы мною помыкал какой-нибудь грубиян.
        - Но что, если он не будет грубияном? Если это будет кто-то, кому вы сможете доверять, кто будет заботиться о вашей безопасности?
        - Я никогда не встречала такого человека.
        - Никогда? - Чарлз постарался изобразить ободряющую улыбку.
        Луиза тоже отставила стакан.
        - О чем вы говорите, Чарлз?
        - Сам не знаю. Я тревожусь за вас. Если бы мы сделали так, чтобы это оказалось реальностью, - он махнул рукой, словно обнимая их обоих, - тогда никто не стал бы больше донимать вас.
        - Кроме вас.
        Черт. Она владеет логикой. Но чего еще было ожидать? Вряд ли это можно назвать романтическим предложением руки и сердца.
        - Я не стал бы вас преследовать. Нам даже не обязательно жить вместе. Вы получили бы свою независимость - я знаю, как это для вас важно. Но мое имя было бы вам защитой. Грейс не могла бы тронуть ни вас, ни ваше состояние.
        Ее лицо побледнело.
        - Вы не шутите?
        - Клянусь честью, нет.
        - Это из-за прошлой ночи? Неужели у вас есть эти смешные предрассудки насчет того, что вы обязаны исполнить свой долг после… после того, что мы сделали? Должна вам сказать, что я хотела вас соблазнить. Совершенно сознательно. - Луиза вздернула подбородок и взглянула на него с вызовом.
        Чарлз широко улыбнулся:
        - И добились успеха. Вам не нужно давать мне ответ прямо сейчас. Возможно, вы сумеете устроить дела так, чтобы избежать столь решительного шага - выходить за меня или еще за кого-нибудь. Однако я предлагаю вам свою поддержку.
        - Но не вашу любовь.
        Чарлзу казалось, что нет у него никакой любви, которую можно было бы кому-то подарить. Но ему ужасно нравилась Луиза Стрэттон, несмотря на благие намерения избегать ее чар.
        - Вы могли бы взглянуть на это, как на расширение нашего текущего контракта. Но, конечно, это не предполагает, что я получу доступ к вашим деньгам. - Или к вашей постели. Это его убьет, разве что родственники Луизы успеют прикончить его раньше.
        - В любом случае я стану «замужней женщиной с независимым состоянием», а не просто «замужней». Мои деньги принадлежат только мне. «Акт о собственности замужних женщин», проведенный в 1882 году.
        - Вижу, что вы лучше разбираетесь в юридических вопросах, чем я.
        - Мне пришлось их изучить. Хотя, если бы я вышла за Хью, уверена, что он попытался бы изобрести какой-нибудь трюк.
        - Вы же не допустите, чтобы вас заставили выйти за Хью?
        - Я не допущу, чтобы меня вообще вынуждали выходить замуж, хотя бы и за вас. - Только что она была такой податливой в его руках, а теперь ощетинилась колючками. Он все сделал неправильно. Мысль была столь нова для него, что сначала следовало хоть немного подумать.
        Он никогда еще никого не просил выйти за него замуж. Как бы поступил такой парень, как Максимилиан Норвич? Тут не было Сены, чтобы покатать Луизу на лодке, только океан, которого она до смерти боялась. Никакого Рембрандта, перед которым можно было бы встать, лишь «гротеск» в гротескном гроте. И Чарлзу почти нечего было предложить ей - он беден, наполовину слеп и наполовину безумен. Она права, что не падает к его ногам в знак благодарности.
        - Я не стану на вас давить, Луиза. Просто обдумайте мои слова. Понимаю, что мы почти не знаем друг друга. Вы можете счесть меня охотником за приданым. Но я могу стать настоящим Максимилианом Норвичем, встать между вами и вашей семьей. И я ничего не жду взамен.
        - Почему? Если вы не любите меня.
        - Я питаю к вам самое искреннее уважение, - холодно сказал он.
        - Я не потерплю, чтобы вы меня жалели. Я сама могу выигрывать свои сражения.
        - Да-да, конечно, вы можете. - Значит, он ее обидел, а ведь всего лишь хотел ей помочь.
        Их спор был прерван - вдали послышался шум мотора.
        - Это автомобиль? - спросил Чарлз.
        Так оно и было. Луиза вскочила на лошадь, обойдясь без помощи Чарлза, и поскакала прочь. Чарлзу пришлось забрать стаканы и положить их в свою седельную сумку. Пустую бутылку он оставил у ног Рэндольфа как некое подношение. Он сомневался, однако, что у горгульи есть хоть какое-нибудь влияние на Луизу. Созданию из гранита уж тем более не вдохновить Луизу на изменения.

        ГЛАВА 22

        Чарлз отыскал дорогу назад, ориентируясь по следам, оставленным копытами лошади, когда Луиза неслась к своему дому. Радость сегодняшнего дня померкла, и виноват в этом только он. Какого черта? О чем он думал, делая предложение наследнице вроде Луизы? Ему представились Том и Фред, как они смотрят, разинув рты, на шесть башен Роузмонта. Они бы снова избили Чарлза в кровавую кашу за то, что он пытается возвыситься из своего положения.
        Что бы подумала Луиза, если бы увидела место, где он рос? Смог бы он когда-нибудь привести ее к себе домой, к братьям и их женам? Только если ей захочется выслушать лекцию о правах рабочих и зверствах капиталистов.
        Самое странное, что Луиза вполне могла бы отлично договориться с Томом и Фредом. У нее есть идеи куда более радикальные. Черт, она кому угодно могла бы стать подходящей женой, несмотря на богатство. Ее муж просто оглохнет в считаные часы после брачной церемонии. Действительно, как же много она болтает!
        Чарлз решил принять обет молчания. Говорить лишь тогда, когда заговорят с ним. Пусть обитатели дома подумают, что Максимилиан Норвич - человек весьма загадочный. Он уже слишком много наговорил Луизе. Ни к чему копать себе еще более глубокую яму.
        Но его благие намерения испарились, как только он въехал во двор конюшни. Луиза, все еще верхом на лошади, разговаривала с приятной наружности белокурым парнем, который расположился, небрежно облокотившись на «Даймлер». У его ног стоял чемодан. Вокруг суетился Робертсон, вероятно, дожидаясь, когда можно будет стереть пятнышко грязи с глянцевого автомобильного бока. Должно быть, только что приехал, встретив гостя на железнодорожной станции.
        - Ага! Вот и муж. Надеюсь, Норвич, вы хорошо обращались с моей лошадью?
        Чарлз соскочил на землю - с поразительным изяществом, как он надеялся. Глупо обрадовался, когда понял, что на несколько дюймов выше кузена Луизы, и протянул руку.
        - Насколько я понимаю, вы Хью Уэстлейк? Весьма рад вас видеть. - Он с излишним энтузиазмом схватил и потряс руку Хью. - Должен сказать, сегодня с Пиратом вышло некоторое недоразумение. На него положили одеяло, в котором оказалось несколько шурупов. Но никакого вреда они ему не причинили.
        - Шурупы? Что за черт. Джимми!
        - Джимми отправился в деревню к дедушке, - сообщил Робертсон, картавя на свой шотландский манер. - И Ангус с ним.
        Хью Уэстлейк бегал вокруг коня, совершенно забыв и про Чарлза, и про Луизу.
        - Могу я помочь вас спешиться, дорогая?
        - Я прекрасно могу… ах да. Конечно, дорогой. - Старина Чарлз будто не видел, что Хью на все корки распекает его за инцидент с шурупами. И вид у него был такой, будто он не понял ни слова из тирады Хью. То ли он невиновен, то ли хороший актер.
        Чарлз начинал думать, что в актерском мастерстве ему нет равных. Он притворился, что прикосновение к Луизе нисколько его не волнует.
        - Что ж, это хорошая новость, - прошептал он в розовую раковину уха Луизы. - Похоже, Хью больше интересует лошадь, чем вы.
        - Точно так же, как для меня Изумруд важнее, чем вы, - мило прощебетала она, принимая его руку.
        - В самом деле? Вы можете скакать на мне, когда вам будет угодно, и убедитесь, что я лучше.
        У нее оказался поразительно острый для такого милого создания локоть.
        - Чарлз!
        - То есть Макс. Следите за своими словами, дорогая.
        - Значит, Макс. Давайте сбежим, пока можно.
        Рука об руку, они чуть ли не бегом скрылись за углом внушительного парадного Роузмонта. Гриффит стоял наготове. Они почти успели проскочить в открытую дверь, когда Хью, тяжело дыша, окликнул их сзади:
        - На одно слово, Норвич! Если вы окажете мне любезность прийти через час в библиотеку, я буду вам крайне признателен.
        Чарлз повернулся к Луизе:
        - Дорогая, мы свободны?
        - Присутствие Луизы не требуется.
        - Простите, Уэстлейк. Я редко принимаюсь за какое-нибудь дело, если Луизы нет рядом, тем более что с тех пор, как мы сюда приехали, тут случались весьма странные происшествия.
        Луиза постаралась зевнуть как можно правдоподобней.
        - Все в порядке, Макс. Думаю, что мне стоит вздремнуть перед тем, как одеваться к обеду.
        - Трусиха, - шепнул Чарлз. - Но знайте, я буду с нетерпением дожидаться, когда закончится разговор с вашим кузеном. - И многозначительно поиграл бровью.
        Снова тычок локтем.
        - Если вы не против, что будет пахнуть кожей и лошадьми, почему бы нам не приступить к делу прямо сейчас, Уэстлейк? - спросил Чарлз.
        - Очень хорошо. - Хью осмотрел Луизу с головы до ног с такой дерзостью, что Чарлзу захотелось вышибить из него дух. - Луиза, я вижу, что нервы у тебя по-прежнему крепкие. Брюки? Правда?
        - Она выглядит в них божественно, верно? - перебил Чарлз, прежде чем Луиза набросилась на Хью с кулаками. Обняв Луизу, Чарлз поцеловал ее в лоб. - Приятных снов, моя дорогая. Я приду к тебе наверх раньше, чем ты успеешь по мне соскучиться.
        К его восторгу, Луиза притянула к себе его голову и подарила сочный поцелуй напоказ, чтобы доставить удовольствие своему зловредному кузену. Поцелуй с участием ее умелого язычка, который скользнул в удивленный рот Чарлза и застрял там, заслужив презрительное фырканье со стороны Хью. А Гриффит, благодаря своей исключительной выучке, сохранял полное безразличие.
        - Поторопись, Хью. Не выношу, когда Макс не со мной.
        Трое мужчин смотрели, как Луиза бежит по ступенькам вверх, и ее бедра колышутся самым бесстыдным образом. Луиза Стрэттон была та еще штучка, способная довести нормального мужчину до желания напиться. Или принять яд, если найдется под рукой.
        - Она нисколько не изменилась, - пробормотал Хью.
        - А зачем ей меняться? - весело спросил Чарлз. - Она - само совершенство.
        - Если вы так думаете, могу продать вам огромные часы в Вестминстере. Идемте, поговорим в библиотеке за стаканом бренди. Я полагаю, Гриффит, в буфете найдется, что выпить?
        - Разумеется, мистер Хью. Хотите, чтобы я разливал?
        - Нет, нам нужно поговорить с глазу на глаз. Проследите, чтобы нас не беспокоили.
        Чарлз проследовал за Хью через выложенный мрамором холл, мимо огромных комнат, заставленных позолоченной до слепящего блеска мебелью. Все в Роузмонте было преувеличенно пышным. Возможно, Луиза права - она могла бы построить уютный дом, полный красивых и современных вещей, окружить себя удобной мебелью и расписной керамикой вместо этих версальских подделок и севрского фарфора.
        По стенам библиотеки шли ряды полок. По меньшей мере, там была добрая тысяча книг. Чарлзу велели сесть, а не то он с искренним интересом пошел бы бродить от полки к полке. Хью уселся за массивным письменным столом красного дерева, который, должно быть, принадлежал еще его деду. Настоящий хозяин поместья! Чарлз ждал, стараясь унять раздражение. Как гласит поговорка, кому первому заговорить, тот и в проигрыше. Он надеялся, что так оно и есть.
        - О! Бренди. Сделайте одолжение, принесите его сюда. Бутылка вон там.
        Теперь Хью пытался низвести его до положения слуги. Он и не догадывался, насколько близок к истине.
        - Уэстлейк, я бы предпочел сохранить ясность ума. День только начинается. Но вы угощайтесь, если хотите.
        Хью скорчил гримасу:
        - Тогда оставим выпивку в покое. Не думаю, что мы подружимся за стаканом бренди. Я вообще сомневаюсь, что мы поладим. Я навел о вас справки, Норвич. Похоже, никто и не слыхивал о вас во Франции.
        Луизе следовало это предвидеть. Чарлз пожал плечами:
        - Это большая страна. Уверяю вас, я существую на самом деле.
        - Моя кузина упряма и безнадежно наивна. А вы смахиваете на авантюриста, который не преминет воспользоваться женской неопытностью.
        - Вам знаком этот тип, не так ли? Луиза поведала мне некоторые весьма любопытные истории о своем детстве.
        Хью потемнел лицом.
        - Не верьте всему, что слышите. Луиза - не очень надежный источник.
        - Сегодня утром я также беседовал с вашей матушкой. Что бы каждый из вас ни болтал о характере Луизы, мне это неинтересно. Она - моя жена, и я… - Он помолчал. Он уже собирался сказать «я люблю ее»! Что ж, почему бы нет? - Я очень нежно отношусь к Луизе и забочусь о ней. Мне кажется, ни вы, ни ее тетя подобных чувств к ней не питаете. Вот почему вам настала пора распрощаться с Роузмонтом.
        - Чт-то? - прошипел Хью.
        - Если нам с Луизой предстоит здесь жить, ни к чему огорчать ее ежедневными напоминаниями о несчастливом прошлом. Это ее дом. Зачем вам оставаться тут, если вы оба питаете к ней такое отвращение? Отныне ни вы, ни ваша матушка не вправе говорить ей, что делать и чего не делать. Ей двадцать шесть. Луиза больше не маленькая девочка, которой могут помыкать те, кто вовсе не принимает к сердцу ее интересы.
        - Да что вы понимаете? Вы - парвеню, выскочка, охотник за приданым! Уверяю вас, моя мать старалась изо всех сил, несмотря на упрямство Луизы и связанные с нею скандалы. Она управляла нашими деньгами, создав богатство нашей семьи, достаточное, чтобы привлечь ваше внимание, верно? Если Луиза решила, что может взять и выбросить нас…
        - Именно так она и решила. И я тоже так думаю. Никакие угрозы или «злополучные случайности» не вынудят нас передумать. Приятного Рождества в Роузмонте, мистер Уэстлейк, потому что это ваше последнее Рождество в этом доме.
        Хью вскочил, опрокидывая кресло.
        - Мы еще посмотрим.
        - Да, мы посмотрим. Новый поверенный Луизы свяжется с вами. - Чарлз сам напишет миссис Ивенсонг, чтобы убедить ее, что дело срочное. - А теперь, если вам больше нечего сказать, мне, вероятно, лучше всего отправиться наверх, к жене. Приятного дня.
        Что ж, на сегодня Чарлз свои деньги отработал. Два неприятных разговора с родственниками Луизы, жесткое падение с лошади и острый случай сексуальной неудовлетворенности. Возможно, с этим последним можно будет справиться, когда он вернется в их с Луизой комнаты, но рассчитывать на это не стоит. Настроение у Луизы то и дело менялось весь день. Чего доброго, он поверит всему тому, что наговорили на нее клевещущие языки.
        Чарлз почувствовал настоятельную необходимость принять ванну, смыть с себя липкое совершенство белокурого Хью Уэстлейка. Но сначала нужно отчитаться перед Луизой. Однако, войдя в гостиную, он обнаружил, что дверь ее спальни заперта. Вот лиса!
        Вряд ли она уже заснула - разговор с Хью не занял много времени. Пушки дали первый залп, никаких обиняков. По крайней мере, теперь все знают, кто по какую сторону линии фронта. Было бы забавно наблюдать комедию за обедом, вот только необходимость облачаться в тесный вечерний наряд портила все удовольствие.
        Чарлз вышел в переднюю и нырнул в собственную спальню. Комната казалась такой же, какой он ее оставил, все было в порядке. Но суеверие заставило его пошарить рукой под подушками и одеялом. Вдруг обнаружатся новые шурупы или что-нибудь более опасное.
        Ничего. Уже хорошо. Может быть, на сегодня с шутками покончено? По одной в день. Он взял книгу из стопки возле кровати и начал перелистывать страницы, не в силах сосредоточиться. Слишком много всего произошло за короткое время после приезда Чарлза в Роузмонт, с его точки зрения - бессмысленного и непонятного.
        Пора помыться после сегодняшних эскапад. Чарлз вошел в гулкую, отделанную белым кафелем ванную и открыл кран. Серебряная струя горячей воды хлынула в сверкающую безупречной белизной фарфоровую ванну. Не то что общие удобства в его семейном доме. А уж купаться в кишащей пиявками воде в Африке!
        Сейчас там лето, печет солнце и распустились цветы - там, где их не вытоптали. Должно быть, там, где прошла армия Китченера с ее очистительными пожарами, теперь все пошло в рост. Странным было первое Рождество в тропиках, среди тысяч мужчин. Но еще более удивительным будет Рождество 1903 года в Роузмонте.
        Чарлз сбросил костюм для верховой езды и погрузил измученное тело в воду. Сегодня у него болели даже те мышцы, о существовании которых он уже успел забыть. Скорее всего, теперь, когда Хью дома, мальчики-конюшие получили строгое указание не давать больше Чарлзу ездить на Принце-Пирате. Но здесь много других лошадей. Есть из чего выбрать. В Роузмонте есть все.
        Слишком много всего. Каждая безделушка или шкафчик в стиле Буль просто кричали о том, как преуспел в жизни дед Луизы! Всякие штуковины были тут повсюду - должно быть, кошмарная это работа - вытирать пыль и наводить глянец. Чарлз засмеялся, представив себе Луизу в накрахмаленном белом фартуке с метелкой для обметания. Это даже возбуждало; однако для работы по дому имелась целая армия вышколенных слуг. Вести хозяйство в таком имении, как Роузмонт - не для слабых духом. Неудивительно, что Грейс Уэстлейк добилась такого успеха.
        Чарлз погрузился в воду с головой, чтобы промыть рану, затем намылился. Потянул носом аромат. Фиалки! Он будет пахнуть, как Луиза. Собственное тело будет сводить его с ума, раззадоривая неутоленное желание. Чарлз лег на спину и закрыл глаза, сжимая в кулаке пульсирующий ствол. Одной мысли о Луизе хватило, чтобы он возбудился до предела. Ее дерзкие ягодицы в лосинах, вздымающиеся над седлом. И без лосин, плавно колышась над ним, щекоча золотистыми волосами его грудь, закрыв глаза в неземном блаженстве.
        Он был близок к вершине, когда повернулась дверная ручка.

        ГЛАВА 23

        Робби сделал вид, будто не видит, что по двору идет Кэтлин, сложив руки на красивой маленькой груди. Кажется, ему снова придется испытать на себе ее ирландский гнев - второй раз за день! Это несправедливо. Он пытался - здорово его осенило проделать эту штуку с одеялом, да еще прямо под носом у Купера.
        Этот капитан просто неуязвим.
        Весь день Робби ждал, что мисс Луиза примчится назад, вся на нервах, и приготовился вывести машину, вроде как карету «Скорой помощи», чтобы отвезти беднягу домой. Капитан молод - его кости зажили бы, считай, моментально. Подумаешь, перелом руки или вывих плеча!
        Но нет. Парень свалился задницей прямо на мягкий песок, не успев толком прокатиться на Пирате. Кэт явилась сообщить об этом Робби после того, как уложила хозяйку в постель вздремнуть перед обедом. Шипела и плевалась; точно кошка, ее тезка. Вот уже несколько часов - до самых сумерек - кипятится она из-за его неспособности вывести наймита Луизы из строя.
        Ну и Робби кипятился тоже. Мистер Хью дома, так что им следует быть начеку.
        - Принесли еще одну телеграмму. Я сказала Гриффиту, что пойду и поищу тебя. Миссис Уэстлейк хочет, чтобы ты ехал к вечернему поезду встречать миссис Лэнг.
        - Черт. Старая ведьма. - Прощай, свобода для Кэтлин.
        - У меня есть час до того, как нужно будет одевать Луизу к обеду. Если ты можешь оторваться от этой дурацкой машины.
        - Это предложение, мисс Кармайкл?
        - Нет. Я считаю, мы должны придумать, что делать дальше. Просто поговорить.
        Робби бросил замшевый лоскут на скамью.
        - Тебе нельзя подниматься ко мне в комнату. Кто-нибудь обязательно увидит. - Во дворе толклись конюшие да еще старик Хэторн, управляющий конюшней, преданный сторонник Грейс. Если обнаружится, что у Кэтлин есть поклонник, их обоих вышвырнут отсюда задницей в грязь.
        - Встретимся на пляже через пять минут.
        - Мы там замерзнем до смерти. Солнце уже низко, и поднялся ветер. - День выдался необычайно мягким для декабря. Но близилась ночь, и температура стремительно падала.
        - Застегнись, Робби. - Повернувшись на каблуках, Кэтлин вышла, оставив Робби в растерянности.
        Ему следовало покинуть Роузмонт, как только он попал в беду. Этой бедой была Кэтлин. И ее хозяйка тоже сущее наказание. Он - дурак, если позволил веснушчатой рыжеволосой худышке обвести себя вокруг… носа.
        К несчастью, он любил ее. Прошлый год без нее показался ему адом. Но Робби опасался, что и грядущие годы будут адом - с ней.
        Если его не повесят.
        Повязав шарф покрепче после напоминания себе о том, что может случиться с его шеей, Робби нахлобучил на голову кепку. Выскользнул из гаража и неторопливо пошел через просторную лужайку, надеясь, что ничей любопытный взгляд не следит за ним из дома. Там было около сотни окон. Кто угодно мог видеть, как он пробирается к морскому берегу в то время, как ему следовало бы работать или хотя бы делать вид, что работает.
        Спускающиеся к пляжу каменные ступени вывели его прямо к Кэтлин, которая уже успела протоптать дорожку в песке. Он обнял ее, но она стряхнула с себя его руки.
        - Что-то ты слишком долго.
        - Я пришел по часам.
        - Я не имела в виду ровно пять минут. Пошли со мной.
        Они направились к скалам. Чайки кричали и описывали круги над их головами, и Робби вспомнил, какое благоговение испытывал, когда только поступил на это место. Он не мог поверить собственной удаче - такое поместье, как Роузмонт, прямо на берегу, ему предстоит возить молодую наследницу и ее горничную! Но потом Луиза сбежала и прихватила с собой Кэтлин. Море потеряло свой блеск, зато автомобиль, которым почти не пользовались, сиял так, будто все еще находился в выставочном зале. Возить сына Грейс Уэстлейк к лондонскому поезду и обратно - совсем не то удовольствие, о котором мечтал Робби.
        Очутившись в окружении камней, Кэтлин топнула ногой.
        - Я не знаю, что и делать! Кажется, она начала в него влюбляться. И это после нескольких дней знакомства! Она говорит против него невообразимые глупости, но я-то знаю, что она сама не верит ни единому слову. Мне нравится это высказывание Шекспира - «леди слишком сильно бранится».
        Робби никогда не читал Шекспира, но знал о леди Макбет все - разве шотландец может не знать о шотландской пьесе? И он не хотел, чтобы руки Кэтлин снова оказались в крови Купера.
        - Может быть, тебе… нам… не делать ничего, и пусть природа берет свое? Помни, я тоже влюбился в тебя меньше чем за неделю. Дурак я, вот и все. Не могу я все время думать, как бы вывести его из игры. Право же, ты должна мне верить. Мне казалось, что затея с лошадью просто гениальная, да еще у всех на глазах. Джимми не так легко отвлечь.
        - Ба! Твоя затея не удалась. Но понимаю, что ты прав. Нас могут застукать. Луиза твердит, что будет носить пистолет. Я спрашиваю тебя, как можно спрятать пистолет под ее вечерним платьем? Она хочет, чтобы во все ее платья вшили карманы. Они нарушат линию кроя. Не будь мистер Уорт уже в могиле, он бы застрелился, когда увидел бы, как я уродую его одежду. Может быть, ей следует выйти за этого человека по-настоящему? Я слышала, сегодня он устроил ужасный разнос и Грейс, и Хью.
        - Грейс и Хью? - передразнил Робби. - Ну и бесстыдная ты девица. Где твое уважение к хозяевам?
        Кэтлин фыркнула. Черт, какой хорошенький носик, маленький, как пуговка, и весь в золотистых веснушках. Робби сунул руки в карманы, чтобы не уступить соблазну его ущипнуть.
        - К ним у меня нет никакого уважения. В любом случае, Робби, я отзываю наш план. Нам просто придется поверить в то, что миссис Ивенсонг знает свое дело и капитан - человек хороший. В конце концов, она ведь прислала мне тебя, верно? Должно быть, Купер прошел проверку. Миссис Ивенсонг весьма дотошна.
        - Да уж, она такая. - И эта дама здорово разбиралась в автомобилях, в ее-то пожилом возрасте.
        - Тогда поцелуй меня.
        Робби не стал возражать. Нашлись бы мужчины, которые сочли бы, что Кэтлин слишком уж любит командовать. Но какая разница, если она велела ему делать то, что хотелось сделать самому?
        На ее губах он почувствовал вкус чая с мятой. Робби пропустил свой чай с конюшими и Хэторном, потому что боялся смотреть им в глаза. Из-за происшествия с шурупами в конюшне все было вверх дном, и Робби чувствовал себя виноватым, хотя намерения у него были самые благие.
        Но Кэтлин отказалась от своего плана, и Робби был счастлив идти за ней, куда ей заблагорассудится его повести. Лишь бы ее следующая затея не оказалась столь же безрассудной. В душе он был человеком мирным, и очень обрадовался, что не нужно больше бить капитана Купера по голове. Парень и без того достаточно настрадался. Потерял глаз, но, черт возьми, не утратил зоркости с уцелевшим. В нем был вес - не в физическом смысле, потому что Купер был тощ, как гончий пес, но нечто такое лежало на его плечах тяжелым грузом, и внуку шотландской ведьмы это было очевидно. Нельзя сказать, что Робби так уж верил, будто его старая бабушка действительно ведьма. Однако она много чего ведала и, наверное, иногда проделывала.
        Робби, к примеру, знал, что теперь, когда мистер Хью вернулся домой, к вечеру заявится миссис Лэнг, чтобы запирать горничных в их спальнях. Этому типу Робби не верил ни на грош. Кэтлин ни разу не говорила ему ничего, что подтвердило бы его подозрения, но он мог бы спорить на месячное жалованье, что очень скоро Хью попробует завести шашни с одной из горничных - или с несколькими сразу.
        И Хью не придется особенно стараться. Пока Кэтлин была в отъезде, Робби отверг несколько предложений. Были девушки, которые не отличались скромностью, чего вполне можно было ожидать, однако Робби дал обещание и намеревался его выполнить.
        Он крепко прижимал к себе Кэтлин, защищая от ветра вперемешку с морскими брызгами, который свистел в скалах. Она всегда может на него рассчитывать - он ее защитит. Чем скорее они поженятся, тем лучше, потому что такие поцелуи, как этот, были началом его конца. Робби сходил с ума каждый раз, когда Кэтлин гордо удалялась, чтобы заниматься Луизой и ее платьями от Уорта, в то время как ей следовало бы ухаживать за ним, греть обед на маленькой плите, а потом делить с ним трапезу, сидя за столом напротив, и огоньки свечей отражались бы в ее орехового цвета глазах. Он помог бы ей убрать со стола, а потом сразу в постель - хотя ей, возможно, захотелось бы сначала почитать какую-нибудь романтическую книжку. Робби не против чтения как такового. Но он мог бы предложить на вечер занятия поинтересней, нежели чтение историй о вымышленных людях и их страстях. Зачем тратить время, чтобы прочесть триста страниц, если, в конце концов, герой и героиня все равно окажутся в постели? Зачем волновать себя вымышленными бедами, если реально существующие люди, которых знал Робби, всегда готовы доставить кучу        О господи. Ее рука медленно двинулась вниз, а ведь Кэтлин знала, как ему тяжко, когда она всего в нескольких дюймах. Он почувствовал, как победно округлились ее губы. Вот маленькая негодяйка. Он всего-навсего мужчина, притом на взводе. Стоило Робби просто подумать о ней, и он начинал возбуждаться. Держать ее гибкое тело в объятиях было сущей пыткой, потому что не было ни времени, ни места, чтобы закончить дело. То есть время- то ладно, потому что Робби не хватило бы надолго. Но он совсем не готов к тому, чтобы взять ее под открытым небом, прижав спиной к холодной шершавой скале - хотя соблазн был ужасный.
        Он отступил на несколько шагов и вытер рукавом рот.
        - Тебе лучше уйти, пока я не забылся окончательно.
        Она усмехнулась:
        - Твоей крепкой памяти хватит на нас обоих.
        - Кэт, не дразни меня. У тебя есть свои обязанности, а мне нужно привезти домой старую ведьму.
        - Помни, у миссис Лэнг траур. Будь повежливей.
        - Ее матери, должно быть, было за сто. Самой миссис Лэнг давно стукнуло семьдесят.
        Кэтлин поправила отделанный кружевом чепец.
        - И она всю жизнь проработала здесь, в Роузмонте. Представь, что ты целую жизнь проторчал на одном месте.
        - Это не по мне, Кэтлин. Я тебе говорил - хочу для себя доли получше. Когда-нибудь мы распростимся с этим местом.
        - И что будем делать?
        Робби взял ее за руку, и они пошли рядом по влажному песку.
        - У меня будет собственный гараж. А ты будешь дома, с детьми.
        Кэтлин остановилась.
        - Дети?
        - Ну да. Их будет столько, сколько я смогу прокормить. И поскольку я собираюсь добиться успеха, то, скажем, восемь? Но это как даст нам добрый боженька.
        - Восемь детей? - взвизгнула Кэтлин, перекрикивая ветер. - Ты шутишь? Да я умру или сойду с ума. Трое, не больше, а потом застегни штаны, если не хочешь узнать, почем фунт лиха.
        Что-то внутри него замерло.
        - Ты отказываешь мне в моих законных правах?
        - А ты отказываешь мне в моих. Я не хочу восьмерых детей. Или шестерых. Или четверых. У моей матери была дюжина детей. Только семеро задержались на этом свете достаточно долго. И я видела, что с ней сталось. Волосы поседели уже к тридцати годам, а к тридцати пяти ее не было в живых.
        Робби проглотил комок в горле. В те редкие разы, когда они занимались делом, он был осторожен, очень осторожен. Ему не понравилась мысль о том, что роскошные рыжие волосы Кэтлин поседеют раньше времени.
        - Есть способы…
        - Конечно, и мы испробуем их все. Как тебе известно, я была во Франции и слышала там кое-что. Я не хочу закончить, как моя мать. Никому не позволю. И если это будет означать, что нам, когда поженимся, придется прибегнуть к некоторому воздержанию, то мы справимся.
        - Кэтлин, я справлялся с этим весь прошлый год.
        Она одарила его дерзкой улыбкой.
        - Видишь? И твоя рука не обросла шерстью и не отвалилась.
        - Бесстыдница. - Хотя, похоже, в ее словах есть смысл. И зачем ему восемь детей? Он ведь не фермер, у него нет полей, которые надо обрабатывать. Но он целый год мечтал о том, как будет проливать семя в нее, как и следует мужчине, если он хочет избежать греха. Так велит церковь. Хотя, по правде говоря, церковь хотела бы, чтобы они сначала поженились. Вот черт! Грех повсюду, куда ни кинь. Очень неудобно. - Ладно. Но ты поговори с мисс Луизой. Я хочу на тебе жениться. И поскорей.
        Кэтлин привстала на цыпочках, чтобы поцеловать его в щеку.
        - Я поговорю. Спасибо за понимание, Робби. Ты добрый малый.
        «Я идиот», - подумал он, наблюдая, как она прыгает по ступенькам, ведущим наверх, на лужайку. Но ведь он собственный идиот Кэтлин, и этого уже не изменить.

        ГЛАВА 24

        - Ч-Чарлз?
        Чарлз отнял руку, усилием воли прогоняя неминуемо близящийся оргазм. А он был так близко! Прикрывшись губкой, он сел, расплескивая воду по плиткам пола.
        - Вам нужен туалет? Я вылезу из ванны через минуту, - крикнул он хриплым голосом.
        - Простите, что потревожила вас. Я не знала - ведь дверь была не заперта.
        - На будущее я должен запомнить, что ее следует запирать. - Боже, как это было неловко. Его застали на месте преступления, как прыщавого школьника. Интересно, долго ли она стояла за дверью? Достаточно, судя по тому, как рдеют ее щеки. Он хорошо видел Луизу, хотя зрение его туманилось. На ней была смятая ночная рубашка, отделанная кружевом по вырезу у горла и на манжетах. Скромное одеяние, однако Луиза и в рубашке казалась ему соблазнительной, будто явилась в ванную совершенно голая.
        Он представлял ее спящей в лосинах для верховой езды, но так было еще лучше. Луиза казалась отдохнувшей, и фиолетовые круги под глазами почти растаяли. Чарлз уже сожалел - надо было лечь спать, а не читать и не купаться.
        Он измучился до мозга костей и довел себя до агонии, думая о том, чему не бывать. Иисусе всемогущий, не далее как сегодня он просил Луизу выйти за него замуж! Похоже, удар по голове повредил его рассудок куда больше, чем он полагал сначала.
        Луиза так и стояла над ним, и кончики ее пальцев щипали ткань ночной рубашки.
        - О-о, да какого черта, - пробормотала она, порывисто стягивая рубашку через голову.
        - Луиза! - Чарлз был так потрясен, что вместо ее имени вышло какое-то кваканье. Закрыв больной глаз, он восхищенно смотрел на нее, позабыв закрыть рот.
        - Я солгала. Я знала, что вы здесь - слышала плеск воды. И стоны тоже. Вы производите слишком много шума, когда ищете удовлетворения. И это… Это меня взволновало. Я никак не могла заснуть.
        Чарлз знал, что сейчас похож на вытащенную на берег рыбу, хотя сидел в воде.
        - Можно к вам в ванну? Не знаю, что тут можно сделать, но я попытаюсь.
        - Луиза! - Мистер Лягушка никуда не делся и снова квакал. Рыба, лягушки и его собственная русалка с кудрявящимися золотистыми локонами только что расплетенной косы.
        - Это большая ванна. Думаю, мои мама и папа иногда купались вместе, хотя, конечно, это немного странно - представить своих родителей на месте преступления. Они - вместе - были очень пылкой парой. Может быть, именно оттого тетя Грейс их так не любила. Не могу представить, чтобы она принимала ванну вместе с дядей. И все же у них был секс, по крайней мере, один раз, если на свет явился Хью.
        Теперь он не в состоянии был даже квакнуть. Чарлз смотрел, как Луиза поднимает длинную белую ногу и ступает в ванну.
        - Отодвиньтесь чуть-чуть, хорошо?
        Как безмозглый трутень, Чарлз отодвинулся как можно дальше, скользя по дну ванны. Солнце садилось, но он зажег лампы, намереваясь тщательно сбрить отросшую за день щетину. Теперь был отчетливо виден каждый дюйм кожи Луизы. То, что грезилось Чарлзу прошлой ночью в освещенной огнем камина комнате, не шло ни в какое сравнение с Луизой при свете угасающего солнца. Тонкий покров серебристых волосков на ногах и руках; немного темнее треугольник волос между ног. Она опустилась в воду, и они сидели, касаясь друг друга коленями.
        - Кажется, в мыльнице были шпильки для волос. Не могли бы вы подать их мне? Иначе мои волосы ни за что не успеют высохнуть к обеду, и Кэтлин на меня очень разозлится.
        Шпильки? Мыльница? Может, она хотела сказать, чтобы он перестал на нее пялиться? Чарлз заглянул в металлическую корзинку, которая была приделана к краю ванны. Действительно, там было несколько длинных шпилек. Он неуклюже выудил их и стал смотреть, как Луиза закручивает свои длинные, до талии, волосы в свободный узел и закалывает его на макушке.
        Русалка исчезла. Но ее шея была длинной и изящной, с маленьким синяком - бесстыдный след его жадного поцелуя прошлой ночью. Нагнувшись, Чарлз погладил синяк большим пальцем.
        - Больно?
        - О нет. Но Кэтлин пришла в ярость, когда увидела. Кажется, она затаила на вас злобу.
        Насколько Чарлз помнил, он был безупречно вежлив с этой рыжеволосой горничной. Ему придется удвоить усилия, чтобы сравняться с обаяшкой Максимилианом Норвичем.
        - Что она подумает, когда придет наверх, чтобы помочь вам одеться к обеду, и обнаружит нас в ванне вдвоем?
        - Я заперла дверь на ключ. Кроме того, она, похоже, по горло занята Робертсоном. Право же, им следует пожениться.
        «И нам тоже». Но эти непрошеные слова он держал при себе. В конце концов, он знает Луизу всего пару дней!
        - Ну а теперь что? - весело спросила она.
        - Чт-то вы имеете в виду?
        - Мне было трудно заснуть. Но, приняв решение, я отлично выспалась - впервые за целую вечность.
        Сердце Чарлза чуть не сделало кувырок. Неужели она хочет сказать, что, в конце концов, принимает его предложение?
        - Какое решение?
        - Я решила, что это глупо - не воспользоваться вами в полной мере, пока вы здесь. Кто знает, когда еще я снова встречу такого достойного, такого привлекательного джентльмена? Вам же известно, что я намерена остаться старой девой. И не придумать слова кошмарственней! Так и представляешь себе криво, сидящие старые очки, запах камфорных шариков от моли и уродливую шляпку. Но не вижу никаких причин, почему бы мне не получать удовольствие, когда можно? Пусть все прочие в Роузмонте удавятся от злости, но у меня есть вы - на целый месяц.
        - Кошмарственный - такого слова нет, - сурово сказал Чарлз. Итак, она надумала воспользоваться им в полной мере? Он не племенной жеребец, а она не кобыла, которую требуется покрыть. Может быть, ему очень хочется поднять ее из воды и насадить на каменно-твердый ствол. Но у него есть правила. Его наняли, чтобы ломать комедию, а не заниматься прелюбодеянием. Она заставила его почувствовать себя чем-то вроде мужчины-проститутки.
        - Не учите меня грамматике, ведь у нас так мало времени.
        Чарлз плотнее прижал губку к болезненно изнывающей плоти.
        - Луиза, это в высшей степени неразумно. Не говоря уж о том, что нужно быть акробатом, чтобы делать это в ванне.
        - Уверена, с этим можно справиться, если приложить некоторые усилия. Послушайте, вам же ничего не нужно делать, только сидеть. Я заберусь на вас сверху и…
        - Луиза!
        Она не побледнела, не моргнула и глазом. В отличие от любого из его рекрутов, которые достаточно знали этот его тон, чтобы перепугаться до смерти, Луиза Стрэттон не испугалась. Одарив его соблазнительной улыбкой, она невинно захлопала ресницами. Тренировалась перед зеркалом, что ли?
        Она просто невозможна. И неотразима. Кажется, именно о таком он мечтал, когда она ворвалась сюда в своей девической ночной рубашке? Разумеется, в его фантазиях ее волосы был распущены, однако, с точки зрения практичности, Луиза права. Никому не захочется злить свою горничную.
        - Вода остывает. Нам следует выйти из ванны.
        Пошарив у себя за спиной, Луиза открыла кран.
        - Мы зальем весь дом.
        - Хватит брюзжать. В Роузмонте комнат пятьдесят, не меньше. Ну, промокнет где-нибудь потолок, и что? Итак, на чем мы остановились?
        Ухватившись за край ванны, Чарлз рывком поднялся на ноги.
        - Ни на чем. - Но, к несчастью, с этими словами его угораздило взглянуть на Луизу сверху вниз и сквозь мельтешение черных пятен в больном глазу увидеть, как ее розовый язычок облизывает уголки губ. Ее рот оказался почти на уровне его мужского органа, и добрые намерения - все до единого - тут же стекли в сливное отверстие ванны.
        Чарлз закрыл глаза.
        - Луиза, - протянул он умоляюще.
        Он услышал скрип закрывающегося крана, а затем почувствовал руки Луизы на своих бедрах. Чарлз едва не свалился назад в воду! Тело покрылось гусиной кожей, но холод, похоже, никак не сказался на боевой готовности его пениса.
        - Не уверена, что у меня получится. Я пробовала всего однажды, и нас прервали, - извиняющимся тоном произнесла Луиза.
        - О господи! - простонал Чарлз. Она не знала удержу в своей болтовне. Что бы ей вовремя замолчать! Меньше всего ему хотелось представлять, как Луиза Стрэттон ублажает своим чувственным ртом другого.
        Она принадлежит ему.
        Чарлз содрогнулся, почувствовав первое осторожное касание языка, и кровь в его чреслах вскипела живым огнем. Луиза стала смелее, прислушиваясь к его стонам, и лизнула напористее, прокатив член между полными, роскошными губами. Ее рот согревал чувственным теплом, и в считаные секунды прикосновения ее неопытного языка и зубов бросили Чарлза на лезвие ножа. Отсутствие у нее опыта было для Чарлза лучшим из даров, которые она могла ему принести, но не имел же он сейчас право пролить семя, злоупотребив ее щедростью.
        - Луиза, - сказал он хриплым шепотом. Ему хотелось бы оказаться в самой глубине ее естества, но и это было невозможно. Сжав пальцами ее подбородок, он осторожно освободился. - Вы должны позволить мне хоть видимость того, что я еще джентльмен. Прошу вас, дайте мне губку.
        На ее лице он не видел отвращения, лишь невинное любопытство. Кивнув, Луиза выловила из воды губку и подала ему. Чарлз скользнул в воду, чтобы уберечь ее от фонтана своего оргазма. Освобождение было столь сильным и быстрым, что у него занялся дух.
        Широко распахнутые карие глаза смотрели настороженно. Взгляд буравил столь удачно расположенную губку.
        - А это больно, когда… когда все заканчивается? У вас такой вид, будто вы в агонии.
        Луиза была восхитительна. Ну не смешно ли? При ее репутации вконец испорченной особы она, кажется, в действительности почти ничего не знала.
        - Разве прошлой ночью вы не обратили внимания?
        - Не очень. - Она густо покраснела. - Я была сосредоточена на себе. Наверное, закрыла глаза. К тому же было темно.
        - И сейчас темно. - Небо за окнами ванной комнаты сделалось свинцово-серым. И Чарлз точно видел, как сквозь узорное стекло ему подмигивает звезда. Была ли боль? Физически - нет. Но сердце его, казалось, слишком разбухало, чтобы поместиться в груди.
        Вода снова остывала. Перед тем как забраться в ванну, Чарлз разжег маленькую жаровню и положил на обитую тканью скамейку несколько полотенец. Однако кафельные плитки пола были холодными. Он протянул руку к глазной повязке, которую оставил поверх стопки полотенец, и нацепил ее туда, куда надо, чтобы мир приобрел привычные очертания. Луиза сидела напротив, скрестив руки и лишая его счастливой возможности отчетливо разглядеть ее прекрасную грудь.
        - Давайте выбираться отсюда, пока не дошло до еще большего греха. Я вас вытру, и вы сможете предстать перед Кэтлин.
        - И все?
        - Луиза, дорогая, что мне, по-вашему, делать? Я обесчестил себя, воспользовавшись вашей слабостью. Кэтлин вправе меня презирать.
        Он снова встал, протягивая ей руку.
        Луиза приняла его руку, чтобы выбраться из ванны.
        - Нет, не вправе.
        Она стояла смирно, пока он пеленал ее, точно мумию. Сжав ее плечи, он привлек Луизу к себе.
        - Насчет того, что вы сказали. Чтобы у нас был роман, пока мы здесь. Я знаю, вы думаете, что это хорошая мысль, возможность открытия, если угодно, но дело может оказаться опасным для нас обоих.
        Луиза взглянула на него снизу вверх.
        - В каком смысле - опасным?
        - Во-первых, я могу наградить вас ребенком, даже если мы примем меры предосторожности. Тогда нам точно придется пожениться, а вы говорите, что не желаете брака. А какой скотиной буду чувствовать себя я, получив деньги в обмен на плотские утехи? Потому что дело сводится именно к этому, и вы сами это знаете. Я - ваш наемный служащий. Я только сейчас начал приходить в согласие с самим собой. Я… Я очень долго ненавидел себя. Если мы продолжим это - как бы это ни называлось, - я вернусь обратно на свалку и стану вас презирать.
        Луиза казалась потрясенной.
        - О, Чарлз! Об этом я не подумала. Вам это не кажется забавной шуткой, верно?
        - Нет, - мягко сказал он, жалея, что не может успокоить поцелуем ее дрожащую нижнюю губу. - Какие уж тут шутки.

        ГЛАВА 25

        Точно, ее бы следовало посадить под замок. Возвращение в Роузмонт добавило путаницы в ее запутанность. Запутанность? Есть ли такое слово? Она добавит его в кошмарственный список, на том и успокоится.
        Или, вместо Роузмонта, номера откалывает Чарлз Купер? Шлет ей то такой сигнал, то этакий, будто взбесившийся телеграф. Говорит, что теперь не желает иметь с ней дела. Однако сегодня попросил ее выйти за него замуж!
        Конечно, на самом деле он ничего такого не хотел. Они с ним едва знакомы! И они из совершенно разных миров, у них ничего общего. Он - герой, а она - всего-навсего глупая наследница, как бы ни строила из себя что-то значительное. Он свершил перемену в своем мире, а она только бунтует против своего.
        Явиться к нему в ванную - тоже бунт. Приличная леди сделала бы вид, будто не слышит его и не понимает, чем он там занимается. Кстати, не так уж сильно он шумел, хотя она утверждала обратное. Несколько судорожных вздохов. Стон. Ритмичные всплески воды. Если бы она не стояла, приложив ухо к двери, то ничего бы не услышала.
        Но, оказалось, она не может его игнорировать, придя к заключению, что ей следует ухватиться за возможность сегодняшнего дня. Заготовить сена, пока светит солнце. Насладиться каждым дюймом тела Чарлза Купера, пока оно у нее под рукой. Право же, он ей нравился, несмотря на то, что был мужчиной.
        Потому что был мужчиной.
        Он был восхитителен, когда стоял в ванне, и его разбухший член казался неотразимым. И было в высшей степени естественно, что она открыла рот, чтобы попробовать его на вкус. И ему, похоже, это очень понравилось.
        Луизе пришлось признать, что и ей понравилось - она чувствовала в себе такую смелость и могущество, когда, стоя перед ним на коленях, целовала его с порочной исступленностью. В конце концов, он сделал с ней почти то же самое прошлой ночью. Она только ответила любезностью на любезность.
        Но между ног билась и пульсировала жадная пустота, и груди по-прежнему изнывали от желания. Или Луизе просто было холодно, как и предостерегал Чарлз? Наглазная повязка закрывала больной глаз, руки по-прежнему сжимали плечи Луизы. Она не могла выдержать взгляда его здорового голубого глаза.
        - Простите.
        - За то, что нарушили мое уединение, или за то, что соблазнили, заставив потерять голову?
        - Я вас соблазняю?
        - Неужели нужно спрашивать? Я не встречал такой, как вы, Луиза. И я не знаю, что с вами делать.
        «Вы могли бы ко мне прикоснуться, еще разок. Как прошлой ночью. Рукой. Или языком».
        От этого ведь не случится детей, верно? Прикосновение - это еще не прелюбодеяние. Можно гладить домашних животных, ласкать и тискать, чесать за ушком. Провести кончиками пальцев вдоль спинки, чтобы она выгнулась дугой…
        - Луиза? У вас очень странное выражение лица.
        - Пустяки. Нет, вовсе не пустяки. Предположим, что вы согласились бы мне помочь, в последний раз. - Еще раз. Ведь ни ему, ни ей не будет от этого вреда? А потом можно нажать на тормоз и продолжать ломать комедию.
        - Помочь вам?
        - Как я только что помогла вам.
        Он отпустил ее плечи.
        - О чем вы говорите?
        - Я понимаю ваше нежелание быть моим платным любовником. Правда, понимаю! Кстати, как называют мужчину, который соглашается на такое занятие? Женщин называют содержанками.
        - Понятия не имею. Любовник? Жеребец? Как бы их ни называли, я не стану одним из них.
        - Нет-нет, - торопливо перебила она. - Я совершенно согласна. Это было бы чистое безумие. Я не хочу, чтобы вы мучились угрызениями совести еще больше, чем прежде. Вы имеете полное право отказаться выполнять мои приказы в спальне.
        - Но? Я ведь знаю, что есть «но». Знаете ли вы, что ваш язык, когда вы думаете, извивается в уголке рта, точно мягкий червячок?
        Луиза спрятала язык и сжала губы. Затем начала возмущаться:
        - Червяк? Какая гадость!
        - Можете сами убедиться. - Чарлз развернул ее лицом к зеркалу, которое висело над раковиной. - Ну же. Думайте!
        - Я не могу думать по команде! - Он торчал у нее за спиной с ухмылкой на лице.
        - Не можете, вот, значит, как? Вы пытаетесь меня убедить, что вы не какая-нибудь пустоголовая дебютантка.
        - Я слишком взрослая, чтобы называть меня дебютанткой, - возразила Луиза, испытывая неодолимое желание спорить.
        - Размышляйте о том, как безобразно устроен мир. О движении суфражисток. О том, почему небо голубое.
        Это было смешно. Луиза ни о чем не могла думать, кроме как о том, чтобы стереть поцелуем эту самодовольную ухмылку с губ капитана Купера да заставить его сунуть ладонь под ее полотенце. Если она попробует извиваться всем телом, узел, возможно, ослабеет, и треклятая штуковина свалится на пол. Тогда он сможет обнять ладонями ее бедра и убедиться, что она плачет от желания.
        Сам он до сих пор был обнажен. И весьма неубедителен в роли джентльмена, который очень хочет защититься от ее похотливых атак. Сверкающие капли воды стекали с его мускулистых рук, когда он толкнул ее к зеркалу. Чарлз был, пожалуй, чересчур худощав, но сложен превосходно. Что за удовольствие было бы разделить с ним какое-нибудь изысканное угощение - пирожные, фрукты и пряное вино - в уединении их собственной спальни, свернувшись калачиком под одеялом…
        - Вот оно. Видите?
        Луиза растерянно моргала, глядя в зеркало. Боже, Чарлз оказался прав. Теперь всю оставшуюся жизнь Луиза будет следить, чтобы это не выглядело так, будто она жует червяка. Она встретила в зеркале взгляд Чарлза.
        - Чарлз, я была бы вам очень признательна, если бы вы избавили меня от этого жалкого положения.
        - Треснуть вас по голове, как наш неизвестный убийца, или у вас на уме есть что-то более изобретательное?
        - Вспомните прошлую ночь, когда у вас был оргазм без меня? Ну, вы только что это повторили. Потом вы это возместили, и очень мило - отдаю вам должное. Но сегодня вы вспомнили про принципы. Теперь нам, по-вашему, нужно делать вид, будто ничего не было. Вы объяснили свои резоны, я уважаю ваше решение, правда! Но мне хотелось бы знать, не могли бы вы забыть о своей вновь обретенной добродетели минут на десять? Я даже думаю, что это займет меньше времени. Все, что мне нужно, - это сосредоточиться. Если вы будете трогать меня в нужных местах, а вы уже доказали, что у вас для этого хватит и сноровки, и умения, я смогу принять обет безбрачия на всю оставшуюся жизнь. Или, по крайней мере, на месяц. Полагаю, как только наша шарада подойдет к концу, ничто не помешает мне найти более сговорчивого партнера на будущее.
        Однако проделывать с другим мужчиной все эти штуки, которые она проделывала с Чарлзом, показалось ей совсем не таким соблазнительным.
        Во время своей сумбурной речи Луиза наблюдала за выражением лица Чарлза в зеркале. Сначала он казался снисходительным, указав ей на привычку, о которой она не догадывалась. Потом его лицо несколько раз дернулось - едва заметно, нужно было всматриваться очень внимательно, чтобы увидеть. А Луиза, видит Бог, смотрела во все глаза, потому что Чарлз был чертовски хорош собой. Под конец он вроде как грозно нахмурился. Неужели он может ревновать? Это хороший знак, да?
        Он снова развернул ее так, что они оказались лицом к лицу.
        - О чем вы просите?
        - Ну вы же получили облегчение. Зато я чувствую ужасное напряжение. Быть наедине с роскошным голым мужчиной - это меня заводит. Вы могли бы… помочь мне кончить. Кажется, так вы выразились прошлой ночью. Будет очень трудно пережить очередной семейный обед в столь беспокойном состоянии нервов.
        - Нервы!
        - Да. Вы знаете. Там, внизу, есть нечто, что не дает мне покоя. И груди ведут себя как-то странно. Как будто сквозь них пропустили электрический ток. Гм. Я вот думаю, не завести ли в Роузмонте электричество, если я останусь тут жить? Тогда дом, наверное, не будет казаться таким мрачным.
        Чарлз совсем был сбит с толку. Действительно, смешно получилось. Зачем она заговорила с ним об усовершенствовании своего дома именно сейчас? Право же, у нее были другие насущные приоритеты.
        - Я больше не потребую вашего внимания. Мы вернемея в строгие рамки профессиональных отношений. Дружеское поведение в присутствии зрителей, когда вам придется притворяться Максимилианом, и неукоснительное соблюдение правил, когда мы останемся наедине, и вы будете просто Чарлзом.
        - О Луиза, да замолчите же вы. - Обняв ее лицо, он жадно, яростно поцеловал ее. Луиза была очень счастлива, когда полотенце соскользнуло, и она оказалась прижатой к его чистому, пахнущему фиалками телу. Однако каким- то чудом он вовсе не благоухал, как женщина. Чарлз Купер был настоящим мужчиной. В самом деле, его огромный пенис вонзался в ее живот, притом что Чарлз совсем недавно испытал оргазм. Может быть, они могут довести друг друга до конца, хотя именно Чарлзу придется руководить их оргазмированием. Есть ли такое слово? Господи, как расширяется ее словарь. Общение с Чарлзом Купером можно сравнить с наведением конечного «лоска» в школе эротического искусства.
        Конечного. О господи. Луиза захихикала.
        Черт. Чарлз прекратил ее целовать.
        - Что смешного? Веселитесь, потому что опять ваша взяла? Я просто бедный парень, который, похоже, не в силах перед вами устоять.
        - О нет. Я смеюсь не над вами, просто мне в голову пришла одна очень глупая мысль. Вы же знаете, какой глупой я иногда бываю - вы сами мне это твердите. Не думаете ли вы, что нам следует отправиться в вашу комнату? Не в мою, потому что может явиться Кэтлин. Раковина врезается мне в спину.
        Чарлз вздохнул.
        - Кажется, мне пора лечиться у доктора Фрейда. К концу месяца я свихнусь окончательно.
        - Но это будет того стоить, я вам обещаю. - По крайней мере, Луиза на это надеялась. Если им остался этот единственный раз, она готова ринуться в атаку со всей энергией, на которую была способна.
        На сей раз Чарлз запер на ключ все двери, на случай вторжения. Его постель была смята, на покрывале лежала книга обложкой вверх. Луиза взяла ее, но Чарлз выхватил книгу из ее рук.
        - Послушайте, у нас мало времени. Нам, собственно, и делать-то этого не полагается. Но, если мы решились на это пойти, вам незачем читать какую-то чертову книжонку.
        - Да, Чарлз, - покорно согласилась Луиза. - Что вы велите мне делать?
        - Ничего. Это вам нужно снять напряжение. Меня не трогайте.
        - Совсем?
        - Ни пальцем. Кстати… - На его лице промелькнула странная усмешка. Он подошел к окну. На сером небе блестели редкие звезды. - Да. Это подойдет. - Он снял золотистые шнуры с выцветшей коричневой шторы. - Ложитесь.
        - Чт-то вы с ним собираетесь делать?
        - Собираюсь вас связать и заткнуть вам рот одним из шелковых шейных платков Максимилиана Норвича. Так что вы хоть минуту помолчите. А потом, мисс Стрэттон, я собираюсь облегчить ваши нервические страдания. Вам повезет, если после этого вы сумеете спуститься вниз по лестнице к обеду.
        - Да, Чарлз. Это кажется мне чудесным.
        Луиза не поняла, почему после ее слов он так отчаянно застонал. Но ведь она так мало понимала душу мужчин! Она легла на постель, услужливо раскинув руки и ноги, поближе к столбикам кровати, к которым он ее и привязал, затянув сложные узлы на запястьях и лодыжках. Можно подумать, она захочет сбежать! Все это весьма интриговало. Лишь бы Чарлз не забыл ее потом развязать, чтобы она смогла подготовиться к обеду. Луиза уже чувствовала, что проголодалась.
        Вот насчет галстука, которым он обернул ее рот, Луиза совсем не была уверена. Но, с другой стороны, это было практично. Если действия Чарлза вызовут у нее непристойные звуки, никто из обитателей дома не услышит. Луиза надеялась, что Кэтлин слишком занята Робертсоном и будет дожидаться, что хозяйка позвонит, прежде чем идти наверх.
        Зато зрения ее пока не лишили, и она видела, каким свирепым сделалось лицо Чарлза. Губы мрачно сжаты в линию, будто он злился на нее за просьбу в последний раз даровать ей освобождение. Какая жалость, что он столь честен, но в этом его привлекательность. Право же, он ей очень нравился.
        Каково бы это было - провести с ним не месяц, а больше? О господи! Если бы они поженились, то могли бы играть в подобные игры по всему Роузмонту без оглядки на последствия. Тут полно окон и штор со шнурами. Но его предложение было не всерьез. Просто честная натура Чарлза желала защитить ее от произвола собственного семейства.
        Луиза не хотела выходить замуж. Она, конечно, сохранила бы контроль над своим состоянием, но потеряла бы самое себя и, возможно, свое сердце. Одно дело, когда тебе затыкают рот и связывают забавы ради. Но брак означает, что женщина больше не распоряжается ни собственным голосом, ни собственным телом.
        Луиза решила, что лучше закрыть глаза, чем видеть, как по угрюмому лицу Чарлза пробегают черные тени, он оглядывал плоды своего труда. Поэтому момент, когда он очутился рядом с ней в постели, застал ее врасплох. Матрас просел, и она ощутила жар его тела, хотя Чарлз не прикоснулся к ней даже пальцем. О чем он задумался? Она сейчас так уязвима. Понял ли он, насколько она ему доверилась?
        С чего он начнет? Луиза была напряжена, как тетива лука, и ждала.
        Ответ явился довольно скоро. Раздвинув ее уже раскинутые ноги, Чарлз коснулся языком ее средоточия, а затем уверенно обхватил губами клитор. Он забавлялся с ним, используя язык, и в то же самое время запуская внутрь палец. Она уже промокла, поэтому второму пальцу не составило труда присоединиться к первому. Короткий нос Чарлза терся о курчавые волоски. Кажется, он что-то говорил вполголоса, и каждый звук его голоса порождая особые токи, идущие от срамной плоти куда-то в глубь ее тела - эти слова Луиза узнала из какой-то глупой книжки, которую они с Кэтлин жаркими летними ночами читали вслух по очереди. Тогда это навело ее на мысль взять зеркало, чтобы убедиться в правдивости описания - разумеется, без ведома Кэтлин. Господи, женщины устроены так, чтобы блюсти тайну. Каждый дюйм подобен сокровищу, которое нужно еще открыть. Не то, что мужчины - все напоказ.
        Языки, срамной или тот, что во рту. Кстати, ей следует помнить о том, чтобы прятать свой язык, когда она думает о чем-то, однако сейчас шанса ясно мыслить у нее не было. О-о! Она металась бы на постели, если бы могла, забывшись в нахлынувших на нее ощущениях, но вынужденная неподвижность оказалась весьма стимулирующей. Луиза только и могла, что лежать смирно и чувствовать каждое прикосновение, слышать каждый вздох.
        Именно так, как она и обещала. Прошло едва ли несколько минут, прежде чем она окончательно потеряла рассудок, выгнув спину дугой так, что бедняга Чарлз чуть не свалился с постели. Ничего подобного им уже не повторить! Луиза едва ли не жалела о том, что он действовал столь стремительно. Но, право, не сетовать же ей на результат - порочные, умопомрачительные содрогания, пронзившие ее тело до самых пальцев связанных ног.
        Луиза открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Чарлз распускает узлы плетеного шнура.
        - Вот так, - сказал он, убирая кляп и проводя большим пальцем по ее губам. - Это несколько успокоит вас, пока не найдете очередного любовника. Но в будущем будьте разборчивее - ни сэр Ричард Делакур, ни я вам в любовники не годимся. Вы заслуживаете лучшего.
        - Я?
        Он схватил подушку, чтобы скрыть эрекцию.
        - Достаточно. Вы получили то, за чем явились. Я не собираюсь и дальше раздавать подарки. Сейчас вставайте и одевайтесь. Уверен, что Кэтлин околачивается поблизости, ухом у двери. С этой минуты и впредь я - просто человек, которого вы наняли, чтобы притворяться вашим супругом. Больше никаких поцелуев. Нигде. Давайте вести себя, как нормальная супружеская чета из общества - как я понимаю, для раздельных спален есть справедливый резон. Притворитесь, что я вам противен. Таким образом, не придется изображать горе, когда в январе вы прикончите меня.
        Кажется, это было его последнее слово. Луиза подумала, что он прав - каким-то образом они поменялись ролями. Разве ей не претила мысль о том, чтобы так достоверно изображать из себя его супругу? Луиза была решительно против всяких проявлений излишней привязанности. А теперь она только и мечтает, чтобы повалить Чарлза на постель и целовать.
        Куда угодно.
        Луиза потерла запястье.
        - Я встречу вас внизу. Послать сюда лакея, чтобы помог вам одеться?
        Чарлз фыркнул.
        - Я принимаю это за отрицательный ответ. - Луиза откашлялась. - Благодарю за… вашу любезную помощь в моем затруднительном положении. Теперь мне гораздо лучше.
        - Поздравляю. А теперь - быстро отсюда, сделайте одолжение.
        И Луиза сделала одолжение. Она задержалась, чтобы вытащить пробку из ванны и подобрать с пола упавшее полотенце. Поймав мимоходом свое отражение в зеркале, Луиза решила, что выглядит слишком всклокоченной, и Кэтлин непременно все поймет.
        А потом Луиза услышала сдавленный, мучительный крик. Ее имя, если она не ослышалась. Бедняга Чарлз. Она бы облегчила его муки, стоило только попросить.

        ГЛАВА 26

        Злобные шепотки слышались весь вечер, начавшийся непременными аперитивами перед обедом в гостиной, вплоть до самого десерта за столом. Чарлз не мог найти недостатков ни в еде, ни в немецких винах. Неприятной была только компания, состоящая из членов семьи и доктора Фентресса - без него здесь, похоже, не могли обойтись. Даже Луиза выглядела подавленной. Энергия и живость, которые Чарлз видел в ней, когда они были вместе, сейчас оказались наглухо упрятанными под пуговицами и высоким воротником атласного платья небесно-голубого цвета. Платье вовсе не красило Луизу. Интересно, кого она боится соблазнить - Хью или его? Чарлз не знал.
        Он и без того был во власти этого соблазна. На языке остался вкус Луизы, и он не понимал, как сумеет держать себя в руках до конца месяца.
        Никаких сексуальных контактов. Ему необходимо держаться на расстоянии. Не может же он допустить, чтобы его снова использовали, невзирая на то, какой сладкой была Луиза Стрэттон. У него к ней чувство, которое не успокоить случайными обжиманиями по ее приказу. Если она не видит возможности выйти за него. А зачем, собственно, ей это делать? Ему нечего предложить наследнице. Значит, он не должен далее поддаваться ее очарованию - иначе его сердце будет разбито.
        Чарлза снова усадили рядом с Изобел. Но, к счастью, сегодня за обедом компанию Грейс могли составить Хью и доктор Фентресс. Тетка Луизы подарила Чарлзу единственную колючую улыбку поверх бокала с шампанским, а затем игнорировала его с такой ледяной непреклонностью, которой Чарлзу оставалось только восхищаться. Он, как мог, уклонялся от блуждающих рук Изобел и попытался завести беседу с древней старушкой, которая некогда была гувернанткой Грейс и отца Луизы. Очевидно, когда наступило время Луизы и Хью, она уже не могла служить в гувернантках, но до сих пор жила в семье. Возможно, Грейс все-таки не утратила человечности, хотя Чарлз ни за что не поставил бы на эту вероятность в Монте-Карло.
        Он разглядывал сидящих за столом. Стол был накрыт как для официального приема, хотя со вчерашнего вечера некоторые из гостей отбыли восвояси. Тут были мисс Попхэм, бывшая гувернантка; неприветливый двоюродный дедушка Филипп, который сегодня сидел во главе стола, Луиза, затем секретарша Грейс, мисс Спрюс, доктор Фентресс, Грейс и Хью, затем загребущая Изобел. Один из них, должно быть, прошлой ночью хватил Чарлза по голове. За исключением Хью, которого не было дома - хотя сейчас, при свете люстры, никто из присутствующих не казался опасным и способным на преступление. Разумеется, Хью мог дать указания кому-нибудь из слуг, чтобы убрать Максимилиана Норвича со своего пути.
        Грейс промокнула губы льняной салфеткой и встала.
        - Джентльмены, мы, дамы, удаляемся, так что вы сможете обсудить скучные вопросы современности, которые женскому уму недоступны. Когда решите мировые проблемы, милости прошу в наше общество.
        Неужели Грейс - тайная суфражистка? Интересно. Слушая речь тетки, Луиза округлила глаза и сделала знак Чарлзу прежде, чем ее выпроводили из столовой. Его ляжка, наконец, избавилась от посягательств со стороны Изобел, и он слегка расслабился на своем стуле. Хью поднял палец, и к столу бросился лакей с портвейном и грецкими орехами.
        Как из воздуха, подле Чарлза материализовался Гриффит с ящичком для сигар в руке.
        - Не угодно ли сигару, мистер Норвич?
        Луиза не жаловала курильщиков. Это было одно из ее правил. Чарлз покачал головой. Трое прочих джентльменов не были связаны подобными принципами или указаниями. Вскоре столовая наполнилась голубоватым дымом, и Чарлз понял, что от него все равно несет, как от печной трубы.
        Хью с мрачным видом выпускал кольца дыма, глухой Филипп ни в коем случае не трудился затевать с кем-либо беседу, так что общительность проявлял один доктор Фентресс.
        - Итак, мистер Норвич, что вы думаете о Роузмонте? Я слышал, сегодня вы осматривали имение во время прогулки верхом.
        - Это замечательное место. Вы знали дедушку Луизы?
        Доктор кивнул:
        - Я начал здесь практику именно по его приглашению. Я только что вышел из медицинского колледжа, когда познакомился с Джорджем Стрэттоном. Его супруга была нездорова, и ему нужен был кто-нибудь, на кого он мог бы положиться. Он часто уезжал в Сити и тревожился, что Луиза остается здесь одна. О, я имею в виду бабушку вашей Луизы - девочку назвали в ее честь. Но вы, вероятно, это знаете. С тех пор я пользовал всех членов семьи. Знаете, я ведь принимал на свет вашу будущую жену.
        - А миссис Уэстлейк вы тоже принимали на свет?
        Фентресс поморщился. Должно быть, это довольно неудобно - поддерживать псевдоромантические отношения с женщиной, которую вынимал из родовых путей.
        - Да. Но не ее брата, Байрона - он был несколькими годами старше. И не молодого Хью. Тогда миссис Уэстлейк обитала в Марбери-Корт, имении виконта Марбери в Хартфордшире. Покойный мистер Уэстлейк приходился виконту братом.
        - Не стоит читать лекцию по генеалогии, доктор. Норвич не задержится здесь настолько, чтобы дать новую ветвь фамильному древу, - презрительно заметил Хью.
        - В самом деле? Почему вы так говорите, Уэстлейк? - ровным тоном осведомился Чарлз.
        - Вам очень скоро наскучат выходки Луизы. Или вы ей наскучите. Вот доктор Фентресс, который может рассказать вам, что у нее нелады с головой. Истерические наклонности. Я прав?
        Доктор разглядывал рубиновую жидкость в своем стакане.
        - Мне не хотелось бы делать подобные заявления без должного наблюдения. Возможно, за последний год Луиза изменилась. Однако нет сомнений, что до того, как она уехала, ее нервы были весьма расстроены. Чрезмерная импульсивность. Сущее испытание для бедняжки Грейс. Иногда я был вынужден прописывать лекарства, чтобы привести ее в чувство.
        - Вы ее опаивали, чтобы посадить под замок.
        - Полегче, мистер Норвич. Это в высшей степени несправедливо. Маниакальные приступы Луизы были опасны и для домашних, и для нее самой. Тетя прежде всего горячо печется о ней. Мы понимаем Луизу. Вы знаете ее, гм, несколько месяцев? А мы знаем ее с самого рождения. Вы думаете, что влюблены в Луизу. Я считаю, что любовь надевает на человека розовые очки. Влюбленный - ненадежный свидетель.
        В случае самого доктора дело именно так и обстояло. Грейс Уэстлейк ничего не стоило обвести его вокруг пальца.
        - Любовь. Ба! Эта девица сумасшедшая. - Вмешавшись в разговор, Филипп страшно их удивил.
        Хью кисло посмеялся:
        - Совершенно согласен, дядя Филипп.
        - Что такое? - пролаял старик.
        - Я сказал, что согласен с вами. Луиза не в своем уме, а такой штуки, как любовь, не существует. Что бы вы ни испытывали к моей кузине, Норвич, это не продлится долго. Вам бы лучше убраться восвояси, воспользовавшись предложением моей матушки, прежде чем Луиза разобьет вам сердце.
        У Чарлза голова пошла кругом. Будто он свалился в кроличью нору и, как Алиса, попал в иную реальность. Эти люди, которые утверждали, что очень хорошо ее знают, описывали Луизу, которую он отказывался узнавать. Да, она импульсивна и может даже шокировать, например, когда умоляет Чарлза облегчить ее любовное томление. Когда несется на лошади через поля, не разбирая дороги, будто за ней гонится сам черт. Когда забывается в блаженстве от его ласк. Но именно это ему в ней и нравилось - ее искренность. Ее энергия. Ее беззащитность.
        Но что, если он зашел не с того конца? Чарлз должен был признать, что наследница очаровала, ослепила его. Может быть, он не лучший судья ее натуры. Африканские приключения исказили его восприятие окружающего мира. На месяцы. На годы.
        Щелчком пальца он раскрутил грецкий орех, точно волчок.
        - Я попытаю счастья, джентльмены. Месяц с Луизой - все равно что целая жизнь. Посмотрим, что принесет Новый год.
        - Если вы до него доживете. Вам лучше держаться начеку. Ваша супруга отлично стреляет из пистолета.
        Чарлз встрепенулся:
        - Похоже, Уэстлейк, у вас были причины это узнать.
        - Девчонка регулярно порывалась меня убить. Она опасна.
        - Значит, вы заслужили ее гнев.
        - Кто знает, что может спустить ее с крючка? Очень неуравновешенная особа.
        По словам Луизы, Хью то и дело пытался ее скомпрометировать. Жаль, что Луиза не влепила пулю точно промеж его золотисто-карих глаз.
        - Думаю, чтобы меня убить, нужно гораздо больше, чем одна девушка с пистолетом. В Африке в меня палили предостаточно.
        Чарлз тут же понял, что совершил промах. Брови Хью поползли вверх.
        - В Африке?
        - На сафари, - быстро сказал Чарлз. - Много лет назад. Львы.
        - Я и не знал, что львам раздают пистолеты, - фыркнул доктор.
        - Вы правы. У них есть зубы и когти, способные обратить в бегство самого сильного мужчину. Но там были неопытные охотники, - продолжал сочинять Чарлз. - Плохо стреляли. Там я и заработал свою травму. - Ох, черт! Ведь, кажется, это было на боксерском ринге? Теперь поздно отступать. Максимилиан, Великий Белый Охотник, забросил орех в рот, надеясь уберечь себя от следующего ложного шага.
        - Какая у вас интересная жизнь, - сказал доктор Фентресс. - Думаю, что по сравнению с львами в саванне наша Луиза относительно безобидна.
        - Я уверен, что старина Макс уже испытал на себе ее зубки и коготки, - криво усмехнулся Хью, и Чарлз подавил в себе желание запустить ему в рожу серебряную вазу с орехами.
        - В том, что касается моей женитьбы, мне не на что жаловаться, - ответил Чарлз, надеясь положить конец дальнейшим клеветническим измышлениям против Луизы.
        - Вы так недавно женаты, - возразил Хью. - Не говорите, что мы вас не предостерегали.
        Чарлз встал.
        - С меня достаточно мужского общества. Должен предупредить вас, Уэстлейк, вот о чем. Если продолжите оскорблять меня или мою супругу, мое христианское милосердие подойдет к концу, и вы вылетите отсюда, не дождавшись Рождества. У вас нет официального положения в Роузмонте, за исключением того, что в детстве вы были ее мучителем. А когда стали старше, то вряд ли исправились - можно даже сказать, стали еще хуже, пытаясь обесчестить юную девушку, затащить ее к себе в постель.
        Лицо Хью побагровело.
        - Чушь! Если это Луиза вам рассказала, так она лжет. По обыкновению. В любом случае уже многие годы никакой невинности у нее не было в помине. Просто удивительно, как эта сука не притащила сюда ублю…
        Он не договорил, потому что Чарлз, обойдя стол кругом, врезал кулаком прямо по аристократическому носу. Хью повалился на спинку стула и опрокинулся вместе с ним, с ласкающим ухо глухим стуком. Хью сейчас напоминал перевернутую на спину черепаху, неистово дергая ногами и пытаясь вернуться в нормальное положение. Чарлз не стал проверять, удалась ли его попытка. С шумом захлопнув за собой дверь столовой, он направился в гостиную.
        Сегодня музыки не было, только Луиза в жалком одиночестве стояла у окна, держа в руке чашку остывшего чаю. Прочие дамы расселись на диване и стульях.
        - Идемте со мной наверх, любовь моя, прямо сейчас, - сказал он, протягивая руку, так некстати забрызганную кровью. Грейс вскрикнула, но Луиза не моргнула и глазом.
        - Конечно, Макс, дорогой. С вашего позволения, дамы.
        - Что вы наделали? - шепотом спросила Луиза, когда они бегом неслись наверх.
        - Лишь то, что следовало. Некоторое время ваш кузен не сможет наслаждаться ароматом роз или еще чего-нибудь.
        Луиза запнулась на ступеньке, но он поймал ее.
        - Вы его ударили?
        - Да. Сожалею, если вы против, но он был совершенно невыносим.
        - Он всегда невыносим. Живи мы в другом веке, его бы вызывали на дуэль направо и налево. Да я сама могла бы с удовольствием его проткнуть.
        - Никаких дуэлей. И никаких боксерских поединков. Кстати, я вспомнил, что был где-то в Африке, на сафари, и какой-то идиот повредил мне глаз.
        На сей раз Луиза встала на ступеньке как вкопанная и воззрилась на Чарлза.
        - Я сказала тете, что это случилось на боксерском ринге.
        - Знаю. Но я слишком поздно вспомнил, чтобы не переврать нашу историю. Боюсь, врать я, в общем, не умею. - А как Луиза? Может быть, Хью был прав в своих обвинениях против нее? Ведь выдумала же она Максимилиана Норвича, притом без особых усилий. Что, если все, что Луиза ему говорила, было только ее правдой, но не правдой, как она есть?
        И снова появился кончик языка, и брови нахмурились.
        - Может быть, тетя Грейс не запомнила?
        - Нет, черт возьми, я бы на это не ставил. Грейс не производит впечатления человека, которому настолько неинтересны подробности, что ими можно пренебречь. Однако теперь ничего не поделаешь. Вряд ли стоит рассказывать, что снаряд разорвался в исключительно неудобной для меня близости. Что Максимилиану Норвичу делать в разгар военных действий? Уж лучше позвольте мне охотиться на слонов или кого там еще.
        Луиза снова пошатнулась на ступеньке.
        - Никогда не говорите, что способны убить беззащитное животное.
        - О нет. Предпочитаю стрелять в людей, но лишь в том случае, если они вооружены и стреляют в меня. С другой стороны, кто бы говорил. Откуда, по-вашему, взялась ваша меховая муфта?
        - Чарлз!
        - Тише. У стен есть уши. За вон той драпировкой на лестничной площадке может скрываться лакей. Идемте. Закроемся у себя, пока сюда не примчался Хью, чтобы вызвать меня на дуэль. - Взяв Луизу под локоть, он торопливо повел ее наверх.
        Очутившись в апартаментах, Чарлз методично закрыл двери, которые вели в коридор, затем, на всякий случай, подпер двери стулом. Луиза расхаживала взад и вперед перед камином в гостиной.
        - Кэтлин не сможет войти.
        - Что с того? Зачем она нам?
        - Она… помогает мне раздеться.
        Чарлз взглянул на Луизу. На ее голубом платье была пропасть обтянутых атласом пуговиц, которые шли по спине сверху вниз.
        - Я с этим справлюсь.
        - О-о. А еще мы немного болтаем. Про то, что случилось за день. Вы же знаете - она моя лучшая подруга.
        - Поговорите со мной вместо нее. Хотя я-то знаю, как прошел день.
        Прямиком в ад.
        - Вам не кажется, что нужно вымыть руку?
        Об этом Чарлз совсем забыл. Надо отдать должное Луизе - она не упала в обморок прямо в ту минуту, когда он ворвался в гостиную, забрызганный кровью Хью Уэстлейка. Он прошел через спальню Луизы, направляясь в ванную комнату, и все же успел заметить розовую кружевную ночную рубашку, которую зловредная Кэтлин разложила на стеганом покрывале кровати. Видимо, задумала лишить его рассудка. Мысль о том, как Луиза наденет и особенно снимет эту рубашку, слишком раздражала его, и он выбросил ее из головы.
        Чарлз с мрачной решимостью отмывался от следов Хью. Будь он поумней, отправился бы к себе и закрыл бы дверь на засов. Но за последние два дня он, видимо, лишился способности рассуждать здраво. К тому же его ждали пуговицы, которые нужно было расстегнуть.

        ГЛАВА 27

        Они были в безопасности, заперевшись изнутри. Не то чтобы Луиза думала, что Хью бросится наверх вдогонку за Чарлзом. В эту самую минуту Хью, скорее всего, совещается с мамашей. Она представила себе картину: двое, подсвеченные золотым огнем свечей, склонили друг к другу головы, жалуясь и обсуждая план, как бы погубить ее и Чарлза.
        Луиза предполагала, что ее возвращение в Роузмонт чревато неприятностями. Но кулачный бой! Попытка убийства!
        К счастью, ее письмо к миссис Ивенсонг уже отправлено. Так что это вопрос дней, а потом все уладится. Тем временем они с Чарлзом могут со вкусом царствовать в своем маленьком королевстве родительских покоев. Чтобы поесть, незачем спускаться к остальным. Она может отдать распоряжение, чтобы еду приносили сюда. О господи. Как будто вернулись старые времена, когда она неделями сидела в своей комнате после каких-то незначительных проступков.
        На сей раз Луиза заперлась сама.
        Чарлз вернулся из ванной, без сюртука и жилета.
        - Я хотел бы выпить стаканчик на ночь. У нас тут есть что-нибудь?
        Он говорил о склонности к алкоголю, прежде чем миссис Ивенсонг взяла его на службу. Неужели это такая нервотрепка - работать на Луизу, что он готов снова предаться пороку после каких-то двух дней воздержания?
        Да наверное, так и есть.
        Два дня. Вот и все, что у них было, да еще несколько часов в его пансионе и чай на Маунт-стрит. Луизе не верилось, что столько всего могло произойти за столь короткий срок. Они доверились друг другу. Стали физически близки. Избежали покушения. Сейчас против них ополчился весь мир. По крайней мере, обитатели Роузмонта.
        Она открыла угловой шкафчик. Там оказался щедрый запас - графины с бренди, виски и несколько бутылок мадеры.
        - Нам везет. Берите свой яд.
        - Вряд ли там найдется джин.
        - Людям нашего круга не положено пить джин.
        - Но я не человек вашего круга, Лулу.
        - Прошу не называть меня этим ужасным именем. - Она взяла штопор, бутылку и два бокала на тонких ножках. Вино - куда меньшее зло, чем напитки покрепче. Ей не хотелось видеть Чарлза пьяным. Если он хочет ее защищать, как обещал, ему лучше сохранять ясный ум. Ее руки слегка дрожали, когда она разливала вино. Чарлз стоял у окна, глядя вдаль, на темный океан и черное небо.
        - Готово. Ваше здоровье.
        - За нас. За нас настоящих, не за «людей нашего круга». - Опрокинув бокал, Чарлз выпил его содержимое одним глотком. - Интересно, что принесет завтрашний день?
        - Надеюсь, ничего. Мы можем оставаться здесь целый день, и нам будет вполне удобно. - Впрочем, расслабиться в присутствии Чарлза Купера ей все равно не удастся.
        Чарлз обернулся:
        - Что вы хотите этим сказать?
        - Нам необязательно появляться внизу. - Она попыталась изобразить дерзкую улыбку. Пусть Чарлз думает, что она старается снова заполучить его к себе в постель.
        Чарлз нахмурился:
        - Вы намерены прятаться?
        Луиза кивнула, понимая, что снова струсила.
        - Вздор. Я не позволю вам хандрить целый день в четырех стенах. Нам есть чем заняться.
        - Нам?
        - Да. Разве преподобный Как-его-там не просил вас украсить церковь цветами к воскресной проповеди? Завтра мы можем прокатиться верхом, на хороших лошадях, не поручая себя на милость этого молчуна, вашего шофера. И пока мы будем в деревне, отчего бы не купить рождественские подарки для Грейс и Хью?
        - Вы, должно быть, шутите?
        - Хотите сказать, что здесь нельзя достать ни одного куска угля? Я только мельком успел увидеть вашу главную улицу, пока Робертсон вез нас домой от станции. Но, клянусь, успел заметить одну или две лавки.
        Он снова ее дразнил. Когда Чарлз смотрел на нее так, она думала лишь о том, как бы его поцеловать.
        Но этому не бывать. Они покончили с этим.
        Как жаль.
        - Думаю, вам больше не следует драться. Они подумают, что вы… нецивилизованны.
        Чарлз поставил свой бокал.
        - Таков я и есть, Луиза. Я не могу спокойно стоять рядом и слушать, как они говорят о вас всякие мерзости. Они меня ужасно злят.
        - Спасибо.
        - Благодарить будете потом, когда я избавлю вас от них. Кстати, разве вы не говорили, что Хью боксировал, когда учился в университете? Может быть, мне стоит вызвать его на бой? Побежденный покидает Роузмонт.
        - Нет! - Луизе вовсе не улыбалось видеть, как прекрасное лицо Чарлза разбивают в кровавую кашу. Она не доверяла кузену - вряд ли он станет придерживаться спортивного кодекса чести.
        - Как пожелаете. Но мне очень хочется отомстить за вас.
        Луиза положила руку на его плечо.
        - Я не вынесу, если с вами еще что-нибудь случится. И без того я чувствую себя ужасно виноватой - за несчастье прошлой ночью.
        - У меня крепкая голова. И в других местах я тоже крепок, - пробормотал он.
        Луизе это было известно. Теперь, когда образ Чарлза прочно засел в ее уме, она думала о нем с ужасающим постоянством. Ручка двери загремела, и Луиза вздрогнула.
        - Кэтлин?
        - Да, мисс Луиза. Кажется, у меня не получается открыть дверь.
        - Н-нет. Мы… мы просто заперлись. Из-за того, что случилось прошлой ночью. Вдруг негодяи заявятся снова?
        В коридоре воцарилась подозрительная тишина. Затем горничная подала голос:
        - Вам понадобятся мои услуги?
        - Думаю, мы сами поможем друг другу переодеться. Благодарю. - Луиза ждала, что услышит удаляющиеся шаги Кэтлин. Странно, однако, было разговаривать с горничной через дверь!
        Но вместо этого в дверь яростно стукнули.
        - Вы должны меня впустить, мисс Луиза. А потом, наверное, вы захотите меня уволить.
        - Прошу прощения?
        - Откройте дверь, и я все объясню. О, Робби меня убьет. Я погубила свою и его жизни.
        Луиза в замешательстве взглянула на Чарлза. Тот кивнул, затем отодвинул от двери стул. Вошла Кэтлин. Ее лицо было совсем белым, точно накрахмаленный чепец.
        - Вам обоим лучше сесть. Пожалуйста. - Кэтлин стояла перед камином, заламывая руки.
        Луиза предпочла стул, а Чарлз уселся на сером диване. Луиза никогда не видела, чтобы ее горничная так нервничала. Разве что сидя с ней в автомобиле в роли пассажира.
        - Мисс Луиза, я сделала нечто ужасное. И я должна извиниться перед капитаном. Н-никто больше не придет, чтобы на вас напасть. Это была я. Да, я.
        Рука Чарлза потянулась к затылку.
        - Это вы меня ударили?
        Ее усыпанный веснушками подбородок взлетел вверх.
        - Может быть, это была не моя рука. Но по моему указанию. Я хотела защитить мисс Луизу, понимаете? Я видела, что между вами что-то происходит, и подумала - если с вами приключится небольшое происшествие, вы, верно, не станете думать о всяких глупостях.
        - О глупостях?
        - Вы знаете, что я имею в виду, сэр. Но в любом случае ваша рана не помешала вам… - Кэтлин густо покраснела, затем продолжила: - Уступить животным инстинктам. Именно то, чего я боялась. Я… я вернулась, чтобы убедиться, что с вами все в порядке, и услышала вас обоих - вы были, точно пара кроликов.
        - Кэтлин! - Луиза была ошеломлена предательством горничной. Ее наперсница, которой она так доверяла, чуть не убила Чарлза, да еще сравнила хозяйку с животным, пусть даже весьма остроумно. Интересно, кричат ли кролики, когда занимаются любовью? Луизе казалось, что они верещат, только когда их убивают. Наверное, это ужасный звук, будто плачет ребенок. Нужно спросить садовника, что ли. Однако прошлой ночью, Луиза была в этом уверена, подобных звуков она не издавала.
        Хотя за последние два коротких дня она начисто растеряла самообладание. Казалось, теперь уже все возможно, вот только мысли скачут так, что не поймаешь. Пора сосредоточиться. Сердится ли она на Кэтлин? Да, очень.
        Но Чарлз почему-то выглядел довольным.
        - Неужели вы решили, что я такой уж развеселый ловелас? Воспользуюсь слабостью вашей хозяйки, разобью ее сердце и взломаю банк?
        За последние пять лет Луизе частенько приходилось видеть это лицемерное выражение лица Кэтлин. И вот опять!
        - Сэр, вы - красивый мужчина, а мисс Луиза не всегда благоразумна. В самом деле, знай вы, что мисс Луиза вытворяла в прошлом году, вы бы сами встревожились.
        Ничего себе!
        - Не говори обо мне так, будто меня здесь нет! - вскричала Луиза.
        - Простите, мисс. Но вы знаете, что частенько совершаете ошибки. Я только пыталась вас уберечь. Мне рассказали, как капитан целовал вас во время обеда. Лакей Джордж заявил, что ему уже казалось, будто капитан накинется на вас прямо в присутствии гостей, на кружевной скатерти. Это было неприлично. Безнравственно. Я люблю вас как сестра - даже больше, потому что некоторые из моих сестер шипят на меня, точно кошки, а вы всегда были так добры ко мне. Я сваляла дурака, рискнув потерять замечательную работу. Такого места мне больше не найти. Но я не хотела, чтобы вас обидели.
        - И вы решили обидеть меня. - Чарлз говорил поразительно спокойно, словно привык каждый вечер получать удар по голове.
        - Простите, капитан Купер, то есть мистер Норвич. Или как угодно.
        - Кто был вашим сообщником? Робертсон?
        Кэтлин уткнулась взглядом в ковер.
        - Мне бы не хотелось говорить.
        - Но вы уже заговорили, - возразил Чарлз. - «Робби меня убьет!» Кажется, так вы сказали в коридоре? Полагаю также, он смог оторваться от наведения блеска на «Даймлер», чтобы успеть подложить шурупы под седло лошади?
        - Я не велела ему этого делать! Он совершил это по собственному разумению.
        - Предприимчивый парень. Далеко пойдет. Ну, Луиза, что будем делать с этой парой нечистых? Признаюсь, что хотел обвинить в этих преступлениях Хью. В общем, я разочарован.
        - Вы так легко к этому относитесь, сэр, - сказала Кэтлин. - Это гнусно - то, что мы сделали. Теперь я понимаю. Вы совсем не плохой человек.
        - Ценю ваше доверие, Кэтлин. На душе полегчало, когда я понял, что мне не суждено погибнуть в Роузмонте. Признаюсь, что сейчас мне вообще не улыбается погибнуть где бы то ни было. Благодарю, вы меня успокоили.
        - Я пойду укладываться. Но, мисс, умоляю пощадить Робби. Право же, он очень не хотел в этом участвовать.
        - Укладываться? - Луиза проглотила стоящий в горле ком. Что она станет делать без Кэтлин? Даже если Чарлз поможет ей справиться с пуговицами? Ведь через несколько недель он ее покинет. Как бы Луиза ни была сердита на горничную, Кэтлин действительно была ее единственной подругой.
        - Да, мисс Луиза. Я не жду, что вы дадите мне рекомендации. И пойму, если решите меня арестовать. Но Робби невиновен.
        Чарлз закатил глаза.
        - Кэтлин Кармайкл, вы - настоящая сирена, знаете? Вы завлекаете мужчин к погибели.
        - Не мужчин, капитан. Только одного мужчину. Мы с Робби хотим пожениться. Когда я уеду, он, возможно, подаст прошение об уходе и отправится за мной. Не знаю, как мы сумеем…
        - О, Кэтлин, заткнись. Никуда ты не поедешь. И ты еще думаешь, будто я чокнутая! Это твоя затея была абсурдной. Что, если Чарлз был бы ранен всерьез? Капитан Купер для меня неопасен. - Наглая ложь. В течение двух дней Чарлз вторгся не только в ее лоно, но и в сердце. Просто смешно! Луиза едва знакома с ним.
        - Мне так жаль, мисс Луиза. Капитан! Я прослежу, чтобы у вас не случилось больше никаких неприятностей. Я уже поговорила с Робби, и он чувствует свою вину еще сильнее, чем я. Видите ли, он меня любит и ради меня готов на все, даже если это идет против его принципов.
        - Ты - счастливая, - колко заметила Луиза.
        Но в конце концов ей тоже повезло. Чарлз Купер готов оказать ей любую услугу, лишь попроси. Кроме одной. Больше того, он просил ее выйти за него замуж. Может быть, сыграть двойную свадьбу? С губ Луизы слетел смешок, унося с собой напряжение, в котором она пребывала все время с прошлого вечера. И Чарлз, и Кэтлин воззрились на нее с тревогой. Но раз начав смеяться, остановиться Луиза уже не могла.
        Ее окружали люди, готовые прибегнуть к насилию, лишь бы ее защитить. И еще они думали, будто это она сумасшедшая! Элементы французского фарса и готической интриги сплелись воедино, неудивительно, что она была слегка не в себе с тех пор, как вернулась домой. Оказалось, она играет не ту пьесу.
        Тонкая рука Кэтлин погладила ее по плечу.
        - Сядьте, мисс Луиза. Я принесу вам холодную примочку, чтобы вы успокоились.
        - Не стоит трудиться, Кэтлин. Я сам позабочусь о вашей хозяйке.
        - Знаю, какой способ вы испробуете, - сурово сказала Кэтлин. - Я больше не буду пытаться вывести вас из строя, но это не значит, что я одобряю ваши приставания к ней.
        Чарлзу это уже не казалось забавным.
        - Я не собираюсь к ней «приставать». Я дал слово, что больше к ней не притронусь. Вряд ли я должен давать клятву и вам.
        - Т-тихо вы все. - На сидящую в кресле Луизу напала икота.
        - Наверное, мне нужно подлить немного какого-нибудь снадобья доктора Фентресса в чашку горячего чаю и дать ей?
        - В самый раз. Накачайте ее лекарствами, пока она не перестанет отличать день от ночи. Отличный фокус, - сказал Чарлз, не скрывая сарказма. - Неудивительно, что она так несчастна.
        Луиза отерла слезы.
        - Замолчите. И вовсе я не несчастна.
        - Значит, вы - истеричка.
        - Неправда! Кто угодно скажет, что это… как сказать? Чересчур. Я хочу, чтобы вы оба оставили меня в покое. Никаких холодных примочек, никаких микстур. И уж конечно, никаких утех в постели. Я сама о себе позабочусь, как делала всегда. Убирайтесь!
        Ни Кэтлин, ни капитан не двинулись с места, встревоженно глядя на Луизу. Что будет, если они подчинятся?
        - Ты уволена, Кэтлин. По крайней мере, на сегодняшний вечер. И в-вас, Ч-чарльз, я освобождаю от услуг. П-прошу, соберите вещи, и завтра с утра Робертсон отвезет вас к поезду. Я скажу, что мы поссорились. А через день или два сама пошлю телеграмму. В Лондоне с вами приключится несчастный случай. Попытка уличного грабежа, которая приведет к трагедии. Максимилиан не захочет так легко расстаться с бумажником, ведь это бумажник его отца, из кожи какого-то редкого быка. На нем - герб семейства Норвич…
        - Нет! - в унисон воскликнули и горничная, и капитан, хотя последний скорее прорычал, нежели произнес это слово.
        - Я сейчас уложу ее в постель, капитан Купер. Когда у нее начинаются фантазии, мне ясно - у нее мозговая горячка. Богатое воображение! Уверена, мисс Луиза будет рассказывать своим малышам чудесные сказки, но сейчас она очень утомлена.
        - Я не утомлена, - мрачно возразила Луиза. И у нее нет малышей, чтобы рассказывать им сказки. И разве она когда-нибудь думала о детях? Ведь она никогда не выйдет замуж, разве не так? Однако сейчас почему-то мысль о детях не показалась ей глупой и неприятной. Темноволосый мальчик, девочка с золотистыми волосами - о-о, что с ней такое? Чарлз прав. У нее истерика.
        - По крайней мере, вы сможете сегодня выспаться как следует, - увещевающим тоном сказал Чарлз, и это стало для нее последней каплей. - Никаких непрошеных гостей, хорошо, Кэтлин? Робертсон будет сидеть в своей норе, как хороший мальчик, и утром мы все будем веселы, как птички. - Чарлз оставил Луизу сидящей в кресле и направился к себе, попутно убирая заграждения из мебели. Она слышала, как в соседней комнате гремели стулья и передвигали комод.
        Веселы, как птички. Ха! Луиза гневно воззрилась на свою горничную.
        - Не знаю, следует ли мне тебя простить. - Она, скорее, надеялась, что просидит здесь взаперти с Чарлзом все обозримое будущее.
        - Мне жаль, правда, жаль. Мы только хотели, чтобы вы не пали жертвой охотника за приданым. Вы всегда остерегаетесь таких мужчин, но капитан, похоже, вас заинтересовал. Я права?
        Луиза почувствовала, как горят щеки.
        - Он очень интересный мужчина.
        - И хорош в постели, не так ли?
        - Кэтлин! - На самом деле Луизе и сравнивать особо было не с кем, но она была совершенно уверена, что ни одна женщина, находясь в здравом рассудке, не отыщет причин жаловаться на ласки Чарлза.
        - Что ж, тогда соблюдайте осторожность. Вы ведь не хотите стать матерью семейства? Не надеюсь, что у вас в запасе отыщется этот замечательный колпачок Менсинга, о котором мы слышали в Германии, иначе вы мне сказали бы.
        Луиза едва удержалась от того, чтобы не впиться ногтями в ухо Кэтлин.
        - Ты права. Я очень устала. Уложи меня в постель.
        Сидя за туалетным столиком в чопорной ночной рубашке, Луиза пыталась не думать о том, что Чарлз так и не сделал попытки вернуться к ней или к их стаканчику на ночь. Кэтлин расчесала и заплела в косу ее волосы. Когда горничная, наконец, ушла, утомив ее до зевоты болтовней об удали Робби Робертсона, Луиза прошла через ванную комнату и осторожно нажала на ручку двери Чарлза. Ручка не повернулась. Капитан заперся.
        Так и должно быть.

        ГЛАВА 28

        Пятое декабря 1903 года, суббота

        По крайней мере, он не попадет в ловушку соблазна, весь день сидя с Луизой в покоях ее родителей, в опасной близости от постели. И никто не явится его убивать. Так думал Чарлз, неосторожно задев щеку бритвой. Кажется, он и сам вполне способен угробить себя. Чарлз промокнул выступившую кровь белоснежным полотенцем. Теперь он, наверное, обеспечил себе неизменный гнев роузмонтской прачки.
        Кровь как раз унялась, и он успел одеться, когда Луиза постучала в его предусмотрительно запертую на ключ дверь.
        - Чарлз, в гостиную только что принесли завтрак. - Она говорила сухо. Повелительным тоном. Вот и вернулась прежняя Луиза Стрэттон!
        - Благодарю. Я приду к вам через минуту. - Чарлз оделся для верховой езды, полагая, что им обоим пойдет на пользу, если они уберутся из дома и съездят в деревню. Он не разбирался в цветах. Но можно просто постоять рядом, пока Луиза будет набивать цветами вазы в церкви.
        Убедившись, что галстук сидит ровно, он вышел через холл и по коридору прошел в гостиную, на тот случай, если Луиза все еще у себя и неодета. Аромат колбасок привлек бы его даже в том случае, если бы сегодня утром он вовсе не желал бы ее видеть.
        И он был вознагражден чудесным видением - накрытые серебряными колпаками блюда и его прекрасная «супруга». В комнате находились двое посторонних. Лакей - для разнообразия не Уильям - расставлял блюда на столе возле окна под бдительным присмотром худощавой, внушительного вида пожилой дамы. Отсутствовавшая дотоле экономка, догадался Чарлз. Придав лицу скорбный вид, он приготовился принести старухе соболезнования, как только их представят друг другу.
        Луиза сидела перед камином, где потрескивал огонь. На ней была амазонка цвета бургундского вина. Итак, Луиза не забыла про поездку верхом. Еще одно сияющее утро начала декабря! Даже теплее, чем накануне, прикинул Чарлз, когда несколькими минутами раньше высунул голову в окно своей комнаты. И уж точно теплее было за окнами, нежели в доме, который скорее смахивал на мавзолей.
        - Еще раз доброе утро, дорогая, - сказал Чарлз, надевая маску Максимилиана Норвича.
        - Макс! - воскликнула Луиза, фальшиво улыбаясь. - Позвольте представить вам нашу строгую экономку, миссис Лэнг! Миссис Лэнг, это мой супруг, Максимилиан Норвич.
        Чарлз протянул руку.
        - Исключительно рад с вами познакомиться, миссис Лэнг. Примите мое восхищение - дом моей супруги содержится в идеальном состоянии. И мои соболезнования по поводу утраты, ведь вы потеряли вашу матушку.
        Мать миссис Лэнг и впрямь должна была быть древней старухой. Экономка и сама была вся в морщинах. Она царственно кивнула в ответ, но руки не пожала. Несомненно, Максимилиану Норвичу не пристало здороваться за руку со слугами. Поэтому Чарлз спрятал руку в карман.
        - Благодарю вас, сэр. Примите поздравления по случаю бракосочетания.
        Экономка не улыбнулась, так что Чарлзу оставалось лишь гадать, все ли зубы сохранила старая карга. Он вспомнил, что Луиза говорила, будто экономка была в лагере Грейс. Поэтому вряд ли стоило тратить на нее свое обаяние в надежде вызвать улыбку и увидеть зубы. Он был бы счастлив дать пинка прямо в костлявую задницу, если бы это означало, что у Луизы будет меньше болеть голова.
        - Завтрак выглядит чудесно, миссис Лэнг, - сказала Луиза, направляясь к драпированному льняной скатертью столу. - Прошу, засвидетельствуйте кухарке мое восхищение. Мы справимся сами, как и вчера. Макс, вы так же проголодались, как и я?
        - Еще сильнее.
        - Понадобится ли что-нибудь еще вам или вашему супругу? Слуги в вашем распоряжении. Миссис Уэстлейк говорила, что вы желаете произвести в Роузмонте некоторые перемены?
        - Ничего такого, из-за чего вам стоило бы тревожиться, миссис Лэнг, - поспешно сказала Луиза. Боже правый! Луиза боялась собственной экономки. И Чарлзу тоже было несколько не по себе. Когда слуги удалились, Чарлз почувствовал, что его напряжение немного спало. Как странно, он больше трепетал при мысли, что его разоблачат как мошенника именно слуги Роузмонта. Классовые различия настолько укоренились в британском обществе, что подозрение может вызвать неправильно произнесенная гласная. Он упорно работал над тем, чтобы преодолеть акцент и свою былую принадлежность к рабочему классу. Но сидящий в Чарлзе испуганный мальчик никогда не покинет его бесследно.
        Он сел, отметив, что сегодня Луиза прибегла к румянам. Он тоже провел ночь неважно. Чарлзу казалось, что он слышит каждый вздох и шорох ее простыней - через три двери! Трогала ли она себя в отчаянном неудовлетворении, как он? Такими темпами он ослепнет на оба глаза еще до конца месяца.
        Но уезжать Чарлз не собирался. Не ранее, чем Луиза возьмет верх над домашними, даже если это будет означать, что его рука обрастет шерстью. Разумеется, Чарлз не верил в эту чушь. Будь подобные россказни правдой, мальчики из Харроу были бы похожи на обезьян.
        Он взял с блюда пару колбасок. Еды опять было гораздо больше, чем под силу съесть двоим. Луиза решила, что ей будет достаточно намазанного маслом треугольника поджаренного хлеба, и пренебрегла и мясом, и яйцами.
        - Так вы зачахнете, - заметил Чарлз, передавая ей граненого стекла вазочку с клубничным джемом.
        - Сомневаюсь. Замечали ли вы когда-нибудь, сколько едят люди вроде нас?
        - Снова люди «вроде нас».
        - Вы знаете, что я хочу сказать. Вся эта еда подходит не всем.
        - Разве вы не говорили, что ваша тетя придерживалась некоторого режима, чтобы похудеть?
        - Тетя просто фанатичка в том, что касается фигуры. Некоторое время она ела только то, что зеленого цвета.
        - Полагаю, именно это и свело ее в постель. Слишком ослабела на подобной пище. - Чарлз отправил в рот огромный кусок колбасы. - Вы же знаете, армия не может воевать без мяса.
        - Я не против хорошего куска мяса, только не на завтрак.
        - Право же, вы должны попробовать одну из этих колбасок. Они очень удались. Там какая-то пряность - не пойму, что именно.
        - Кухарка готовит собственные приправы. Я наблюдала за ней. Никогда не следует подсматривать за тем, как готовят колбасы.
        Чарлз рассмеялся:
        - Значит, вы умеете управляться на кухне?
        - Я бы этого не сказала. Готовить не умею, хотя, наверное, смогла бы вскипятить воду или раскатать тесто для бисквита. Действительно, в детстве я много времени проводила на кухне. Но, став постарше, переместилась в оранжерею. Надо показать вам ее, прежде чем мы отправимся кататься. Гриффит говорит, что самолично занимался моими растениями, с помощью главного садовника. - Луиза взглянула на керамический вазон, который ей преподнесли в качестве свадебного подарка и который все еще стоял на подоконнике. - Мы можем отнести его вниз. Наверняка что-то нужно пересадить.
        - У вас легкая рука?
        - Да, - с веселой улыбкой ответила Луиза, перебирая в воздухе пальцами. - Ухаживать за растениями - это единственное «дамское» искусство, которым я владею. Не просите меня петь, или рисовать, или играть на фортепиано. О шитье я вообще не говорю.
        Для него она была достаточно женственной. Чарлз протянул руку к очередной колбаске.
        - Не забывайте, что я слышал, как вы пели. Совсем неплохо.
        - В ванной отличная слышимость. Эти кафельные плитки! Кроме того, почти невозможно сфальшивить, когда поешь рождественский гимн.
        Они не спешили покончить с завтраком. Луиза уступила соблазну отведать фруктов и съела небольшую мисочку овсянки. Чарлз успешно расправился с яйцами и грибами, а колбаски съел все, до последней. Наверное, слегка переусердствовал, но вскоре он разомнется как следует. До приезда в Роузмонт он довольно долго сидел на скудном рационе, отчасти из экономии, но главным образом вследствие банального отсутствия аппетита. Средоточием его интересов были бутылка джина и последующее забвение, которого он так алкал. Когда он вспоминал о том, что надо бы поесть, дело ограничивалось консервами и жидким чаем, которые он грел на спиртовке в комнате пансиона миссис Джарвис. Он не мог позволить себе оплачивать ее обеды. С другой стороны, идущие с кухни запахи начисто отбивали всякое желание есть.
        Когда закончится его служба в Роузмонте, у него будет достаточно денег, чтобы снять приличное жилье. Кажется, теперь он и думать забыл о самоубийстве. Значит, можно принять предложение Джорджа Александера. У него появится достойная работа! Чарлз сомневался в своей квалификации, однако был настроен работать очень усердно и заполнять свои дни полезным трудом.
        Что будет делать Луиза, когда истечет этот месяц? Вернется ли назад в Париж, Берлин или Вену? Или, не моргнув глазом, нацепив перемазанный в земле фартук, воцарится в оранжерее, заставляя - из чистого упрямства - цвести пышным цветом какую-нибудь несчастную луковицу? У растения не останется выбора, кроме как подчиниться ее желанию, к собственной же выгоде.
        Как подчинился ей он сам. Луиза, словно сама мать-природа, выдернула его из мрачного забвения и поставила на ноги, вооружившись парой благоразумных слов и ароматом фиалок.
        Чарлз с неохотой встал из-за стола. Сегодня Луиза в его присутствии была спокойна и весела - они болтали как добрые друзья. Можно сказать, как муж и жена. Но этому не бывать, несмотря на его безрассудное брачное предложение.
        - Покажите мне ваши джунгли. - Чарлз взял с подоконника цветочный горшок и надел его на согнутую в локте руку. Взглянув внимательней, он увидел, что вазон был вовсе не расписан, а покрыт мозаикой из крошечных кусочков изразца. Рисунок, в котором прослеживались арабские мотивы, был очень красив - сияющий ярко-голубой контрастировал со снежно-белым. В прошлом веке мода на Восток кружила головы всем. Это Чарлз почерпнул из своего учебника по истории.
        Проследовав за Луизой в роскошный зимний сад, он понял, почему слуги выбрали этот вазон. Примыкающая к дому стена была выложена квадратами голубой и белой плитки с редкими вкраплениями зеленого. Птицы, листья и цветы соединялись в причудливом повторяющемся орнаменте, поражая точностью мельчайших деталей. В полу был устроен неглубокий водоем, мерцающий солнечными бликами и отражающий рисунок на стене. На кирпичном полу на равных расстояниях друг от друга были расставлены небольшие, пышущие теплом жаровни. Вдоль стен располагались три длинных стола, заставленных буйной растительностью. Арки окон были украшены ажурными решетками из белого чугуна. Стеклянный потолок возносил свои своды навстречу небу. В помещении было так жарко, что впору было сбросить одежду и нырнуть в бассейн.
        - О, фонтан выключен, - заметила Луиза. - Очень успокаивает, когда работаешь тут, а он журчит.
        Тихо присвистнув, Чарлз поставил тяжелый вазон на стол.
        - Это просто поразительно. Чувствуешь себя почти как в церкви.
        - Собор Святой Орхидеи? Это мои любимые цветы. Орхидеи ужасно трудно выращивать, и не сосчитать, сколько их у меня погибло. Но, кажется, Гриффит потрудился на славу. По правде говоря, оранжерея - это единственное, чего мне не хватало, когда я была вдали от Роузмонта. - Пальцем в перчатке Луиза погладила бледный лепесток незнакомого Чарлзу растения. - Думаю, мне стоит срезать кое-какие цветы для алтаря. Розы отлично перенесут путешествие, я дополню их зеленью, сушеными травами и украшу лентами.
        С особой полки, где все размещалось в идеальном порядке, Луиза взяла садовые ножницы и корзинку и направилась к южному окну, вдоль которого были расставлены в ряд большие горшки с розовыми кустами. Чарлз наблюдал, как она срезает тугие бутоны и осторожно устраивает на плетеной лозе корзинки. Яркий солнечный свет обрисовывал фигурку Луизы. Жаль, на ней не было сейчас лосин для верховой езды. Но какой был бы скандал, явись она в них в церковь!
        - Я только оберну стебли, и мы можем отправляться.
        Воздух был влажен и густ и продолжал сгущаться. И вдруг Чарлз почувствовал, что у него закружилась голова. Ухватившись за край стола, он хватал воздух ртом. Жара проникала в легкие, наводя воспоминания об Африке. Пальма в углу довершила иллюзию, ее перистые листья-опахала загадочным образом колыхались в неподвижном воздухе. Зрение в уцелевшем глазу затуманилось, потом крошечные черные пятна затеяли какую-то демоническую пляску. Тело пронзила резкая боль, и он согнулся пополам. Слишком много колбасок. Так ему и надо - вот он, грех чревоугодия. Но, черт возьми, они были такие вкусные!
        Луиза стояла в противоположном углу комнаты, возле раковины, и совершенно не заметила того, что Чарлз опустился на пол. Боже правый, он терял сознание, будто героиня готического романа. Падал в обморок! Он повалился на кирпичный пол, успев согнутой рукой защитить голову от удара. Значит, в нем еще теплилось сознание, но едва-едва. Желудок содрогнулся, и Чарлз почувствовал, как подступает к горлу желчь. Необходимо избавиться от съеденного завтрака, и нельзя терять ни минуты, если он хочет облегчить агонию, терзающую его тело. Ему лучше перевернуться лицом вниз, иначе он захлебнется собственной рвотой - в высшей степени неприятно, да и Луизу некому будет защищать. Кирпич можно отмыть, внизу есть дренажный сток…
        Чарлз терял способность мыслить, покатившись под стол и извергая на пол омерзительное содержимое желудка - в высшей степени банально, совсем недостойно Максимилиана!

        ГЛАВА 29

        Луизу напугал раздавшийся за спиной странный, булькающий звук. Она обернулась. Чарлза нигде не было.
        - Макс? Сейчас не время играть в прятки. - Она закрыла кран, обернула стебли роз влажным полотенцем и осторожно закутала букет оберточной бумагой, связав его бечевкой, которую она обычно использовала, чтобы подвязывать растения. - Вы готовы ехать?
        Сквозь стеклянную крышу струился солнечный свет, и пылинки кружились в его лучах. Чарлз не сидел ни в одном из плетеных кресел и не разглядывал горшки на столе.
        - Макс? Чарлз?
        Снова булькающий звук, а затем она его услышала:
        - Зд-десь, внизу.
        - Что вы говорите? Где вы?
        - На п-полу. Я ум-мираю.
        - Нет! - Уронив сверток, Луиза бросилась вокруг первого стола. Прямо под столом Чарлз лежал в луже чего-то такого, что выглядело и воняло, как рвота. - Чарлз, вы заболели!
        Она опустилась на колени, но немедленно пожалела об этом. Ей никогда не хватало нервов видеть проявления человеческих болезней или обонять их запахи. Во время путешествия по Европе Луизе приходилось обливаться духами так, чтобы можно было прижать к носу собственное запястье или носовой платок, тем самым избегая необходимости вдыхать неанглийские испарения иностранных тел. Что ж, с формальной точки зрения это она сама была иностранным телом, но ее нос отличался особой разборчивостью. Сейчас ей пришлось его зажать и подумать о летних розах. Хорошенько подумать. Множество роз самых буйных расцветок, наполняющих воздух своим ароматом. Роскошные цветы, которые ни в коем случае не напоминали куски непереваренных колбасок, при виде которых Луиза тут же зажмурила глаза.
        - Вы можете встать?
        - Н-не уверен. Моя голова. Желудок. Колени.
        - О-о, бедняжка. Но я же предостерегала вас насчет мяса.
        - Не нужно нотаций.
        - Позвать лакеев?
        - Максимилиан Норвич не допустит, чтобы его видели в подобном состоянии.
        - Забудьте о Максимилиане Норвиче. - Лицо Чарлза приобрело оттенок мяты - этот своеобразный серо-зеленый цвет отлично подходит для растения, но пугает, если выступает на лице человека. Луизе действительно нужно было передвинуть Чарлза, прежде чем помочь ему выпутаться из столь жалкой ситуации - содержимое его желудка было живейшим и бьющим в нос свидетельством обжорства. - Если не можете встать, попробуйте немного передвинуться от того места, где лежите.
        Луиза закрыла лицо рукавом и отчаянно вдохнула запах шерсти и фиалок. Он фыркнул:
        - Военные маневры. Отступаем в укрытие. Им меня не достать. Не достали раньше, даже тогда, когда я этого хотел.
        Он издал несколько звуков вроде ружейных выстрелов, что очень встревожило Луизу.
        - Что, сумеете?
        Бедный Чарлз отползал в сторону медленно, как сороконожка. Как людям хватает духу ухаживать за больными? Разумеется, Луиза не упала в обморок при виде его раны в ту ночь или, если на то пошло, вчера вечером, когда он был испачкан кровью Хью. Она не такая уж слабонервная, уверяла себя Луиза, изо всех сил сдерживаясь, чтобы удержать собственную рвоту.
        - Отползайте как можно дальше.
        Лучше всего в соседнее графство.
        Луиза встала на ноги и бросилась назад, к раковине. Смочила полотенце и первым делом промокнула свое лицо. Разорвала упаковку букета и сделала глубокий вдох. Воткнула одну розу в корсаж, для быстрого облегчения в случае необходимости. Чарлз уже отполз на достаточное расстояние по проходу между столами, затем рухнул без сил. Она присела рядом, чтобы обтереть его лицо и пощупать лоб.
        - Никакого жара.
        - Слабое утешение. Мне плохо, Луиза. Мне кажется… Думаю, меня отравили.
        Луиза чуть не вскочила - и Чарлз мог бы удариться головой о кирпичный пол.
        - Что? Не смешите. Кэтлин обещала, что фокусов больше не будет.
        - Может быть, на сей раз это не Кэтлин? Я не испытываю недостатка во врагах. Вон они, чертенята. - И он указал пальцем в общем направлении огромной шеффлеры древовидной.
        - Это всего-навсего колбаски, Чарлз! Сколько вы съели? Шесть? Семь? Кому угодно стало бы плохо.
        - Восемь, но кто их считает? Я вижу сразу две Луизы. Правда, не очень четко. Контуры расплываются. Все двигается. Посмотрите туда - видите ту ножку у стола? Она не стоит на месте. Берегитесь, сейчас попадают растения. О господи. - Чарлз захихикал, действительно захихикал, как будто его ударили по голове и он лишился рассудка.
        - Это не смешно, Чарлз.
        Он лишь засмеялся громче.
        - Белый свет - такой яркий. Мне нужны темные очки, как у этой дамы, Ивенсонг. Чтобы лучше вас видеть. Луиза, вы - ангел. Хотя, конечно, без крыльев. Но, клянусь, вместо них у вас сиськи. Крылья в постели ни к чему. Перья колются. А вот сиськи - совсем другое дело. Мягкие, круглые. Как персики. Я хочу тебя поцеловать, дорогая.
        Луиза отпрянула - из его рта шло зловоние.
        - Прежде пожуйте лист мяты.
        Может, ему съесть целое растение? Что на него нашло? Симптомы нисколько не напоминали те случаи расстройства желудка, что когда-либо случались у нее самой. Он казался… совершенно пьяным. Глупым. И разумеется, влюбленным, именно в тот момент, когда ей меньше всего хотелось его внимания.
        - Ублажал бы тебя до следующей недели. Без остановки.
        Он явно не соображал, что говорит. Ведь он поклялся не прикасаться к ней больше, а Луиза была уверена, что Чарлз - человек слова, как бы ни хотелось ей обратного.
        - Вы можете встать?
        Его веки упали.
        - Никакой возможности. У вас на коленях мне так удобно.
        - Пусть так. Я оставлю вас на полу и позвоню, чтобы кто-нибудь пришел на помощь. - Сняв куртку, Луиза подоткнула ее Чарлзу под голову. Встав на подгибающихся ногах, дернула шнур звонка, висящий возле двери, и стала молиться, чтобы помощь прибыла поскорее.
        Вошел незнакомый лакей, один из тех, кого тетя Грейс наняла совсем недавно.
        - Да, миссис Норвич?
        - У меня неприятность. Моему супругу нехорошо. - И он не в ладах с собственным телом и головой. - Вам нужно привести сюда Уильяма, чтобы вдвоем отнести его наверх. Предупредите миссис Лэнг, пусть пришлет сюда горничных, чтобы отмыть пол, и отправит в наши покои кухарку, как только у той появится возможность. - Никто больше не должен есть подозрительные колбаски, иначе всем грозит оказаться на месте Чарлза. - Мне также понадобится чашка крепкого чаю. И, возможно, болеутоляющее.
        Лакей потянул носом воздух и поморщился:
        - Да, мадам.
        Кэтлин могла бы помочь ей раздеть Чарлза, если она невиновна в какой-либо гадкой проделке. Это Луиза скоро выяснит.
        Следующая четверть часа пролетела в хлопотах и суматохе. Когда лакеи несли его через весь дом, Чарлз цитировал отрывки из неприличных стихотворений. По его требованию сделали остановку на лестничной площадке, чтобы он смог рассмотреть узоры на обоях, которые, по его утверждению, жаждали с ним побеседовать.
        Кэтлин призвали в комнату хозяйки, и она поклялась, они с Робертсоном совершенно невиновны в том, что Чарлз ведет себя столь странным образом. Казалось, Кэтлин встревожилась не меньше хозяйки. Совместными усилиями они сняли с Чарлза костюм для верховой езды и переодели в шелковую пижаму с монограммой. Когда Чарлз был удобно устроен в постели, рядом с которой стоял газик, Луиза велела Уильяму привести доктора Фентресса, который, очень кстати, уже явился с ежедневным визитом к тете.
        - Что вы, Кэтлин, думаете о моей заднице теперь, когда вы ее видели? - пробормотал Чарлз.
        - Первый сорт, сэр, никаких сомнений, - ответила Кэтлин, закатывая глаза. - Мужчины! Лопаются от тщеславия, даже когда им снесет голову. Не так ли? - шепнула она.
        - Что могло с ним приключиться? Он говорит, что его могли отравить, - прошептала в ответ Луиза.
        - Вполне может быть. Если бы у него был жар, это могло бы объяснить его бред. Но он холодный как лед. И глаза у него странные.
        - Мой глаз, вы хотите сказать. - Чарлз пытался казаться бодрым, его слух нисколько не притупился. - Но вы, девочки, выглядите еще забавней. Знаете, а у вас в волосах букашки. Как маленькие розовые паучки.
        Луиза едва сдержалась, чтобы не броситься с воплями к зеркалу. Он видит то, чего в действительности нет. Слышит голоса предметов, которые не имеют голоса. Говорит вслух такое, чего не скажет в нормальном состоянии.
        - Пусть бы меня опять стошнило. Нужно сунуть палец мне в горло…
        - Нет! - вскричала Луиза. - Сейчас здесь будет доктор Фентресс. А еще я приказала подать чаю.
        - Девицы вроде вас, наверное, полагают, что чашка доброго английского чаю излечит даже триппер.
        - Чарлз! - О господи, он ведь не болен? Она слышала, что люди иногда сходят с ума от сифилиса. Но, разумеется, миссис Ивенсонг выяснила бы это заранее.
        - Макс, - поправил он. - Вы забываете нашу маленькую комедию. Я всего-навсего актер, которого вам было угодно нанять.
        О боже. Что, если в этом бессмысленном состоянии он забудет о своей роли? Доктор Фентресс помчится прямо к тете Грейс.
        - Просто попытайтесь помолчать, Макс. Закройте глаза, и вы не увидите то, что вас волнует.
        - Глаз, хотите вы сказать. И единственное, что меня волнует, это вы, - сказал он и похотливо рассмеялся. Но голубой глаз все-таки закрылся.
        Чарлз казался совершенно невинным. Крошечные порезы от бритья на щеке. Может быть, на лезвии была ржавчина, и у него заражение крови? Нельзя же лишиться рассудка, съев слишком много колбасок?
        Доктор Фентресс вошел, не постучавшись.
        - Уильям говорит, здесь срочный случай. Но я вижу, что пациент уснул.
        - Я не сплю, - сказал Чарлз, не открывая глаз.
        - Что случилось, мистер Норвич?
        - Думаю, меня отравили. Грибами.
        Луиза открыла рот.
        - Не могу сказать наверняка. Колбаски тоже могли быть чем-то приправлены. Вкус другой. Но галлюцинации именно такие, как бывает, если съесть грибы определенного вида. Когда я был мальчиком, то поехал однажды в гости к бабушке в деревню. Мы с братьями набрали грибов и заболели. Я почти ничего не помню, вот только Фред смеялся до хрипоты, а Фред - парень не из смешливых.
        Ничего себе! Неожиданно Чарлз оказался весьма красноречивым, описывая свое состояние. Доктор Фентресс кивнул:
        - Помню, такой случай был описан в старом номере «Лондонского медицинского журнала». Луиза, попросите кухарку подняться к нам.
        - Уже распорядилась. Что нам делать?
        - Нужно промыть его пищеварительный тракт. Кэтлин, пусть кто-нибудь спустится на пляж и зачерпнет побольше морской воды. Это подействует. А затем за ним следует наблюдать, чтобы он не навредил ни себе, ни кому-то другому. Эффект проявится уже к обеду.
        - К обеду!
        Чарлз ухмыльнулся:
        - В чем дело, женушка? Боитесь провести день в постели со мной? Мне не нужны эти бездельники лакеи. Мне нужны вы, с розовыми паучками и всем прочим.
        - Я вам помогу, мисс Луиза, то есть миссис Норвич, - предложила Кэтлин. - Уильям может подождать в холле, на тот случай, если нам понадобится. - Она торопливо покинула комнату.
        Горничная вышла, зато явились кухарка и миссис Лэнг. Обычно румяное лицо кухарки было белым, как ее фартук.
        - О-о, миссис Норвич! Не верю, чтобы на моей кухне оказался яд!
        - Мы думаем, что за завтраком он съел плохие грибы. Откуда вы их взяли? - спросил доктор.
        - Мои девочки набрали их в лесу, там, где всегда собирают. Мне жаль, о-о, как мне жаль!
        - Я вас не виню, - заверила ее Луиза, хотя уже начинала сомневаться - кухарка могла оказаться предательницей, как Кэтлин с Робертсоном. - Но, если у вас еще остались эти грибы, нужно их выбросить. И у меня есть сомнения насчет колбасок.
        - Колбасок?
        - Только потому, что Ч-ч-Макс съел их слишком много. Но, вероятно, они все-таки хорошие.
        - И я так думаю! Они приготовлены по моему особому рецепту. Никто еще не жаловался.
        - Тише, Мириам. Никто не хочет бросить тень на вашу стряпню, - подала голос миссис Лэнг. - Миссис Норвич, я полагаю, что после этого маленького расстройства вы захотите покинуть Роузмонт и вернуться во Францию?
        - Ну, не сию же минуту, - отрезала Луиза. Бедняга Чарлз был явно не в состоянии путешествовать.
        - Чем мы можем помочь? - спросила кухарка.
        - Я не знаю. Что можно попробовать, помимо морской воды? - обратилась Луиза к доктору Фентрессу.
        - Больше ничего, пока он не прочистит желудок. Сомневаюсь, что в ближайшее время у него возникнет желание есть. Но когда проголодается, дайте ему что-то простое, чем кормят маленьких детей. Устройте его как можно удобней и не тревожьтесь, если он будет видеть и говорить что-то не то. Вы сами видите - у него бред, выдумал братьев, а вы ведь говорили, что он - единственный сын. Прямо как воображаемый товарищ по играм, которого когда-то придумывали себе вы - да, моя дорогая? Как его звали… Мелвин? Малверн? Ах да, кажется, его звали Максвелл. Какое странное совпадение - вы вышли за человека, которого зовут почти так же. Я останусь на целый день, чтобы наблюдать за ним. Если понадоблюсь, зовите меня из покоев вашей тети.
        Луиза уже давно не вспоминала про своего воображаемого друга. Хорошо, если и доктор Фентресс не станет особо задумываться. Вот черт! К его чести, надо сказать, что доктор всегда был внимателен к малышке Луизе в отличие от прочих родных. Он был добрым человеком, хотя всецело находился под влиянием Грейс. Кажется, доктор обрадовался, что у него есть предлог провести целый день в Роузмонте, с ее тетей.
        Отослав всех прочь, Луиза оставила Уильяма в коридоре. Чарлз не казался буйным, но ей, возможно, понадобится помощь, чтобы отвести его в ванную. Она положила ладонь ему на лоб, и он открыл глаз.
        - Я хочу, чтобы вы разделись и легли рядом, туда, где вам следует быть.
        А она-то думала, что Чарлз спит, раз лежит так тихо.
        - Не сейчас, Чарлз. Когда вам станет лучше, - солгала Луиза. Она не станет ловить его на слове, ведь он говорит так под действием каких-то поганок.
        - Обещаете?
        - Возможно, вы передумаете. Когда вам станет лучше.
        Сжав руку Луизы, он прижал ее к суматошно бьющемуся сердцу.
        - Я свалял дурака, Лулу. Выходите за меня. Умоляю.
        Это опять говорили поганки.
        - Вы говорите это не всерьез.
        - Очень даже всерьез. Если я выживу.
        - Разумеется, вы будете жить. О, вот и Кэтлин.
        - Она мне не нужна. Мне нужны вы. Знаете, мне никогда никто не был нужен по-настоящему. И в кого меня угораздило влюбиться, как не в наследницу, которую от меня отделяет пропасть! Спуститесь на землю, Лулу. Я проведу остаток жизни, пытаясь сделать вас счастливой.
        Из глаз Луизы потекли слезы. Если бы он был в своем уме!

        ГЛАВА 30

        Кэтлин, у которой была, по крайней мере, одна лишняя голова, принялась хлопотать над ним. Принесла стеклянную бутылку зловещей жидкости серо-зеленого цвета.
        - Я пыталась очистить ее от песка, насколько возможно.
        - Я налью в чашку. Можете сесть, Чарлз?
        Было бы гораздо проще сунуть пальцы в горло. Теперь, когда на короткое время его сознание прояснилось и он понял, что с ним происходит, видения больше не казались столь ужасающими. Да, это несколько сбивало с толку - видеть эти вспышки цвета и расплывающиеся очертания предметов. И он чувствовал себя так, будто плывет в теплом спокойном море. Право же, зачем еще пить морскую воду ради того, чтобы вернуться к действительности?
        Но ему хотелось стереть встревоженное выражение с лица Луизы, поэтому он послушно одним глотком осушил чашку и попросил еще.
        Ошибка. Что ж, предположил Чарлз, можно взглянуть на дело и так - возможно, очищение было необходимо. Он воспользовался тазиком несколько раз, едва попадая в цель, потому что у Луизы очень дрожали руки.
        - Пусть Кэтлин держит тазик. Вы совсем не годитесь для такого, - пробормотал Чарлз.
        Луиза передала тазик Кэтлин, которая, выбегая в ванную, имела вид почти такой же ошеломленный, как и ее хозяйка.
        - Я чувствую себя виноватой.
        - Почему? Оттого, что кухаркины помощницы набрали не тех грибов? Это с кем угодно может случиться.
        Отойдя от его постели, Луиза встала у окна. На взгляд его здорового глаза, она, казалось, светилась, как рождественская елка. Крошечные огоньки вспыхивали и погасали вокруг нее. Как некая святая двадцатого века на картине большого художника!
        - Я не люблю грибы, знаете ли. На вкус будто резина.
        - Вы девушка разборчивая. Ни колбасок, ни грибов. - Желудок Чарлза свело судорогой. Кэтлин лучше поскорее вернуться с тазиком назад.
        - Что, если отравление не было случайным? На кухне знают, что я буду и чего не буду есть.
        - Что? Вы обвиняете собственную кухарку? Она ужасно переживала.
        - Может быть, в ней говорило чувство вины? Или кто- то другой мог подсыпать негодных грибов в наш завтрак.
        - Проделки Робертсона выбили вас из колеи. Никто не собирается меня «достать», Луиза. - Хотя, если бы и так, лучше бы им покончить с этим делом. Чарлзу было очень плохо. Галлюцинации отступили, но внутри все переворачивалось. Какая трата времени! Он в постели, а рядом прекрасная Луиза, только руку протяни. Мысль о близости, как бы ни казалась она привлекательной, находилась в самом конце довольно длинного списка неотложных потребностей.
        - Луиза, мне бы встать. Не уверен, что сумею. Не позовете ли на помощь Уильяма?

        Спустя несколько часов Чарлз пробудился от приятного, хотя и сумбурного сна, в полутемной тихой комнате. Луиза свернулась калачиком в кресле, прямо в смятой амазонке. На коленях - книга обложкой вверх. Она смотрела на огонь, который бросал блики на ее лицо. Луиза никогда еще не казалась Чарлзу столь прекрасной.
        - Привет, Лулу. - Голос был такой, как будто по его голосовым связкам прошлись наждаком.
        - Чарлз! Как вы себя чувствуете?
        - Вижу вас в единственном экземпляре, и это очень жаль. Чем больше, тем красивее. Что я пропустил?
        Ее прохладная рука погладила его лоб.
        - Даже тетя Г рейс снизошла до того, чтобы прийти вас проведать. Она хочет уволить всех служанок с кухни.
        - Это чересчур. Уверен, что это просто несчастный случай.
        - Доктор Фентресс ночует в Роузмонте на случай, если вам опять станет хуже. Кухарка спрашивала меня о ваших любимых блюдах, чтобы приготовить на ужин что-то легкое. Но я, разумеется, не знала. Надеюсь, вам понравится протертое мясо цыпленка и рисовый пудинг? Кажется, это дают больным? Хью прислал бутылочку своего лучшего бренди. Говорит, что надеется на ваше скорейшее выздоровление, чтобы вызвать на боксерский поединок. Кажется, вы сломали ему нос - он похож на помидор.
        - Жду с нетерпением.
        - Поединка или ужина?
        - И того и другого. Думаю, хороший спарринг мог бы очистить здесь воздух. Надеюсь, в рисовом пудинге будет изюм?
        Луиза захлопнула книгу и встала:
        - Могу пойти спросить кухарку…
        - Не уходите, прошу вас. Я предпочитаю ваше общество перспективе получить изюм.
        Она снова села, заправив за ухо прядь волос.
        - Полагаю, в моих внутренностях не осталось ни капли яда. Спасибо, что терпеливо возились со мной. Наверняка это было нелегко.
        Щеки Луизы порозовели.
        - От меня было мало толку.
        - Помогало уже то, что вы были рядом. Вам следует повысить Уильяма в должности.
        - Он говорит, что после праздника урожая видел своих братьев в состоянии куда хлеще. - Луиза разгладила юбку, и Чарлзу захотелось, чтобы она снова погладила его лоб. - Кухарка сказала, что никому больше не позволит притронуться к предназначенным вам блюдам. Она в ужасном состоянии.
        - Право же, скажите ей, что все в порядке. Я еще брыкаюсь. - Чарлз помотал бессильной ногой под одеялом.
        - Можете сами ей сказать. Она лично принесет сюда ужин - по крайней мере, будет сопровождать лакея. Так что никто не сможет учинить какую-нибудь проделку.
        Чарлзу удалось немного поспать, и все же он был слишком слаб, чтобы спорить - все это было безобидной ошибкой. Подтянувшись, он сел в постели. Шелковая пижама скользила легко. Шелковая пижама! Он никогда не носил ничего подобного. Он еще не понимал, нравится ли ему, как шелк скользит по коже. Несмотря на темно-зеленый цвет, в мужском вкусе, и массивную золотую монограмму, эта пижама скорее подошла бы Луизе.
        - Должно быть, вы совсем выбились из сил. Почему бы вам не раздеться? - Он похлопал по свободному месту на постели. - Мы можем поужинать в постели.
        - Это неприлично.
        - Если мистер и миссис Максимилиан Норвич будут ужинать вместе в постели? Разумеется, это прилично. - Чарлз одарил Луизу уверенной, как ему казалось, улыбкой.
        - Вот что, - Луиза снова смотрела на пляшущие языки пламени, - думаю, нам следует сказать правду. Вы пробыли здесь всего три дня, и каждый день приносил несчастье. Роузмонт вам не подходит. Думаю… Думаю, вам следует уехать. Должно быть, у меня самой были галлюцинации, если я думала, что это удачная мысль. Наша игра.
        - Луиза…
        - Я выплачу ваш гонорар сполна, - торопливо добавила Луиза.
        - Меня не волнуют деньги! - И в данный момент он не кривил душой. - Мы можем сделать вымысел правдой, если захотите. Почему бы вам не выйти за меня?
        - Но вы говорите это не всерьез.
        - Разве? Я просил вас вчера. Кажется, и утром тоже, когда мне снесло башню. Вам нужен кто-нибудь, даже если вы думаете, что нет.
        Луиза вскочила, роняя книгу на пол, и чуть не бегом бросилась к окну.
        - Никто мне не нужен! У меня никогда никого не было, и я нисколько от этого не страдаю.
        - Вы упрямая девочка.
        - Я не девочка. Я женщина. И мне не требуется мужчина, который бы указывал, что мне нужно и что нет. - Ее пальцы нервно выстукивали дробь по темному стеклу.
        Он подошел к делу совершенно не с той стороны - и неудивительно, ведь его не учили, как делать предложение богатой наследнице.
        - Что, если я скажу, что люблю вас?
        Она обернулась к нему с презрительной усмешкой.
        - Я не поверю ни единому слову.
        - Почему? Разве вас нельзя полюбить?
        - Я… Вы меня даже не знаете.
        Чарлз задумался - может быть, у него хватит сил, чтобы доковылять до окна? Он решил рискнуть и спустил ногу на пол.
        - Что вы делаете? Вам необходимо оставаться в постели и отдыхать.
        - Я нахожу, что в вашем обществе, Лулу, мне не найти покоя. И это хорошо. - Комната завертелась, но он продолжил путь. Очутившись возле окна, немедленно схватил Луизу за руку, чтобы сохранить равновесие. Луиза не отшатнулась. - Вы знаете, что до встречи с вами я хотел умереть?
        Ее карие глаза расширились. Он мог бы смотреть в них всю ночь напролет.
        - Чт-то?
        - Я рассказал вам о том, что случилось в Африке. Я не мог выбросить это из головы. Не мог спать. Не мог есть. Мне все опротивело. Но когда я с вами, мне снова хочется жить. Я думаю только о вас. Вы влезли ко мне в душу.
        - Это смешно.
        - Полагаю, да. Мои чувства - какой в них смысл? Разве может такой человек, как я, надеяться прожить жизнь с такой, как вы? Это нелепо. У нас нет ничего общего. Когда ваша тетя выяснит мою подноготную, ее хватит апоплексический удар.
        - Классовые различия не имеют значения.
        Чарлз поцеловал кончики ее пальцев.
        - Нет, имеют, моя наивная девочка. Все скажут, что я женился на вас из-за денег.
        - Но мы не женимся. - Но голос ее звучал неуверенно, и в сердце Чарлза затеплился огонек надежды.
        - Дайте мне неделю на то, чтобы вас переубедить. Что плохого может случиться?
        - Вы можете умереть. А тетя Грейс может меня запереть.
        - Принцесса в башне! Если бы вы были моей женой, я бы вас спас. Вы могли бы жить так, как вам хочется, я не стал бы препятствовать ни одной из ваших затей, даже самой глупой. - Чарлз сжал Луизу в объятиях. Как удобно было держать ее! Естественно, он ее поцеловал. После последнего опорожнения над тазом он тщательно почистил зубы, так что необходимости ограничиться почтительным поцелуем в щечку у него не было.
        Луиза таяла в его руках. Она открыла рот, охотно принимая его поцелуй. Чарлз чувствовал и ее любовное томление, и ее сомнение. Он бы доказал, что любит Луизу, если бы только она дала ему время. Докажет и телом, и делом. Пусть она владеет им физически - он использует каждое орудие в своем арсенале, чтобы убедить ее, как бы ни страдала его мужская честь.
        - Я так испугалась, - сказала Луиза, и ее сердце билось возле его сердца, когда они закончили целоваться. - Вы совсем лишились рассудка. Откуда мне знать, вдруг это в вас снова говорят грибы?
        Чарлз рассмеялся:
        - Говорящие грибы. Будто в готическом романе. Могу лишь сказать, что в моей голове вполне прояснилось. То есть насколько там может проясниться, когда вы рядом со мной. Вы меня околдовали.
        - Не уверена, что это комплимент.
        - О, еще какой. Я не прошу вас отказываться от своей независимости. Думаю, вы найдете во мне понимающего супруга, у меня нет желания раздавать приказания направо и налево. С меня было довольно армии.
        Луиза слегка отодвинулась.
        - Прямо сейчас я думать не могу.
        Хорошо. Чарлз надеялся, что производит на Луизу тот же эффект, что и она на него.
        - Вам необязательно давать мне ответ сейчас. Еще семь дней, чтобы мы получше узнали друг друга, вот и все. Я расскажу, как издевались надо мной старшие братья. А вы будете жаловаться на проделки этого гада Хью.
        - Я уже нажаловалась. И это не очень приятно - копаться в прошлом.
        Да, неприятно. Но только благодаря Луизе он вообще осмелился думать о будущем.
        Но, если она ему откажет, в прежнее жалкое состояние он не вернется. Он был слаб, пытаясь утопить себя в пьянстве и жалости к самому себе. Все это должно закончиться. Конечно же, у него найдется что предложить. Мастерство, которое стоит оттачивать дальше.
        А если она в самом деле выйдет за него, жить на ее доходы он не сможет. Он не альфонс на содержании, не охотник за приданым. Чарлзу придется найти себе занятие.
        Мистер и миссис Чарлз Купер шокируют английское общество. Ему это безразлично, а вот Луиза, возможно, будет страдать от досужих языков. А если у них будут дети, им тоже придется нелегко, несмотря на состояние Стрэттонов.
        Когда настанет время, придется встретить эти беды с открытым забралом. Чарлз не сомневался - вместе они сумеют пережить все, что угодно. Но сегодня ему всего-то и нужно, что увлечь Луизу в свою постель.
        Погодите-ка. Он уже в ее постели или окажется там, если пойдет обратно и рухнет в нее. Превосходная мысль. Чарлз почувствовал, что колдовство снова лишает его сил.

        ГЛАВА 31

        Сидя в постели, Чарлз подкрепился легким ужином, то есть слопал огромную порцию цыпленка в воздушном тесте и посыпанный корицей рисовый пудинг, нафаршированный таким количеством изюма, чтобы угодить самому пылкому обожателю этого лакомства. Но после ужина на Чарлза накатила вялость, и в беседе с Луизой он отнюдь не блистал остроумием, едва реагируя на ее реплики. Поэтому из сочувствия - по крайней мере, так она сказала - Луиза согласилась, чтобы он снова спал в ее постели.
        Кэтлин настаивала, что он должен вернуться к себе, и предложила услуги Робертсона, который мог бы караулить его всю ночь. Шофер также поддержал эту идею, чтобы загладить вину за плохое поведение в предыдущие дни. Но Луиза была непреклонна. Чарлз должен оставаться на ее попечении.
        Кроме того, лежать рядом с Чарлзом всю ночь вряд ли было ей в тягость. После ужина он принял ванну - сам, хотя Луиза предлагала свою помощь - и надел свежую шелковую пижаму. На сей раз цвета морской волны, отчего здоровый глаз приобрел глубокий оттенок синего. Луиза наблюдала за Чарлзом, как он готовится ко сну, за неловкими попытками развязать узел наглазной повязки.
        - Помочь развязать?
        - Сегодня у меня пальцы точно колбаски вашей кухарки. О-о, вот ужаснейшее из слов. Кажется, в ближайшее время я даже смотреть на них не смогу.
        Он сидел не шевелясь, пока Луиза развязывала узел черной шелковой ленты. Кончиком пальца она разгладила слабые красные полосы, оставленные повязкой на коже.
        - Похоже, сожалеете о собственном обжорстве? Природа частично освободила вас от яда.
        - Остальное довершила морская вода. Наверное, я никогда больше не осмелюсь даже плавать. - Он привернул фитиль лампы на прикроватном столике, и комната погрузилась в темноту - горел только огонь в камине.
        Следующим летом Луизе хотелось бы посмотреть, как он плавает. Как его стройное тело разрезает волну. «Следующее лето» означало бы, что он постепенно убедил бы ее принять его ухаживания. Они могли бы пожениться, жить в Роузмонте и каждую ночь ложиться в одну постель.
        Капитан Чарлз Купер делал бы свое дело - Луиза избегала мужчин почти десять лет. Какое удовольствие было бы наблюдать, как он пытается ее соблазнить. Впрочем, она не сильно сопротивлялась бы его напору. Он уже доказал, что умеет взбудоражить ее чувства, пробудив в ней желание, которое, как она думала, давным-давно угасло.
        Но брак - это навсегда. Разве что прибегнуть к разводу. Однако это предприятие все еще ужасно дорогое, трудное и скандальное, несмотря на упадок института брака в американском обществе, по ту сторону Атлантики. Лучше не выходить замуж вовсе и жить в грехе, если есть хоть какие- то сомнения в супружеской верности.
        Почему у них с Чарлзом не может быть любовной связи? Раз в месяц она могла бы сбегать в Лондон. Останавливаться в «Клариджез» или «Савое». Они на несколько ночей забывались бы в наслаждении. Никаких уз. Никаких обязательств.
        Но Чарлз на это никогда не пойдет. Он станет думать, что она его использует, и будет прав.
        Брак! Луиза откинула одеяло на своей половине постели, и ей показалось, будто бы она делала так уже долгие годы. С Чарлзом это стало привычным и удобным. Чистой воды нелепость. Она лучше знала растения в своей оранжерее.
        Однако за прошедшие дни им довелось немало пережить вместе. Луиза видела Чарлза и в лучшие, и в худшие моменты. И лучшие, разумеется, ей очень, очень нравились.
        - Уютно, правда? Лежа в постели, можно видеть, как мерцают звезды.
        Чарлз по-прежнему был от нее на расстоянии по меньшей мере фута, и голос звучал совсем тихо. Луиза легла немного ниже, чтобы тоже видеть ночное небо. Необыкновенное зрелище, дух захватывает, даже если не знаешь созвездий.
        - Ночь ясная. Нам очень повезло с погодой в этом декабре.
        - Луиза Стрэттон! В вашей постели мужчина, а вы рассуждаете о погоде?
        За его словами ей чудилась лукавая улыбка.
        - Вы поправляетесь после тяжкого испытания.
        - Я знаю, как вы могли бы помочь мне почувствовать себя лучше намного.
        - Правда? Что вы надумали?
        Луиза ждала, что он схватит ее в объятия, но Чарлз Купер не уставал ее удивлять.
        - Спойте мне.
        - Прошу прощения?
        - Когда я был маленьким, матушка часто пела мне, чтобы я заснул. Пока братья не начали меня за это дразнить. Звали меня крошкой. Я попросил матушку не петь больше. Думаю, я разбил ей сердце.
        - Сколько вам было лет?
        - Года четыре или пять.
        - Так вы и были крошкой. - Луизе было четыре, когда погибли ее родители. Она еще сосала большой палец и спала в обнимку со старым потрепанным медведем. Грейс назвала игрушку «отвратительной» и выбросила, а потом стала мазать большой палец Луизы чем-то горьким, как желчь, так что ее тошнило, когда она пыталась сунуть палец в рот. Нужно поблагодарить Грейс - ей Луиза обязана своими ровными зубками. Однако это было жестоко - лишить ее утешения.
        - Луиза, в моем мире это был почти достаточный возраст, чтобы идти работать. Джордж Александер меня бы не взял, но другие взяли бы.
        - Уму непостижимо. Я думала, против подобных вещей есть законы.
        - Возможно, в текстильной промышленности. Но семья должна что-то есть, и многие дети отправляются в фабричные цеха в юном возрасте. Я начал в восемь. И мне приходилось нелегко, потому что мой отец был старшим рабочим. Видите ли, он не хотел, чтобы кто-то обвинил его в том, что у него есть любимчики.
        - Бедняжка Чарлз.
        - Так что я крутился между братьями и отцом как заведенный. Видите, я заслуживаю того, чтобы мне спели.
        - Думаю, да. Но я не знаю слов детских песенок. - Няня нечасто пела маленькой Луизе. Наверное, Грейс наложила запрет и на колыбельные.
        - Вот вам подсказка - посмотрите в окно. - Чарлз промурлыкал несколько тактов.
        - Ну конечно. - Луиза сделала вдох, и ее тихое контральто нарушило ночную тишину:

        Ты мигай, звезда ночная,
        Где ты, кто ты - я не знаю.
        Высоко ты надо мной,
        Как алмаз во тьме ночной.
        Только солнышко зайдет,
        Тьма на землю упадет,
        Ты появишься, сияя,
        Мигай всю ночь, звезда ночная!

        Там были еще куплеты, но Луиза не помнила слов. Поэтому она спела первые два несколько раз, а потом ей стало немного стыдно. Чарлз - взрослый мужчина, а не четырехлетний мальчик. Но она чувствовала, как расслабляется его тело рядом с ней.
        - Спасибо. Это было чудесно. Сладких снов, Луиза.
        Он не сделал ни одного движения к ней навстречу.
        Через несколько минут Луиза тихо кашлянула.
        - Разве вы не хотите поцеловать меня на ночь?
        - Я не смог бы остановиться на одном поцелуе.
        - Кто говорит, что вы обязаны останавливаться? - храбро спросила она.
        - Вспомните, мне полагается за вами ухаживать. Не торопить события. Узнавать вас постепенно. Я не хочу на вас набрасываться, и в любом случае сейчас я не вполне для этого гожусь. - Он повернулся на бок, и его губы оказались для нее недосягаемы.
        Луиза сама могла бы все сделать - если честно, это устроило бы ее как нельзя лучше. Чарлз мог бы лежать на спине, а она скакала бы верхом до самой финишной черты. Но Луиза не хотела оскорблять в Чарлзе чувство чести и его готовность к самоотречению. Она почти забыла, как он относится к их физическому сближению. Когда он был не в своем уме, было совершенно ясно, чего он хочет. Разве не употребил он это простонародное грубое слово? Она тогда даже поежилась, когда он вроде как пообещал трахать ее до следующей недели. Звучало устрашающе, хотя новая неделя начиналась как раз завтра.
        Черт, ей придется идти в церковь вместе с родными. Луиза надеялась, что кто-нибудь догадался сделать букеты вместо нее.
        Вот, в ее постели лежит Чарлз, а она думает то про погоду, то про цветы и церковь!
        Луиза лежала тихо, прислушиваясь к его дыханию. Она была слишком взволнована, чтобы заснуть. Воздух просто дрожал от присутствия облаченного в шелк мужского тела. Как ей убедиться, что с Чарлзом все в порядке, если в спальне темно? Вдруг у него рецидив болезни или дурной сон? Луизе очень хотелось снова зажечь лампу.
        Но это могло его потревожить, а ведь ему нужен покой - после того, что он перенес днем. Завтра ранний подъем. Может быть, Чарлзу хватит сил, чтобы посетить вместе с ней маленькую церковь пятнадцатого века в их деревне. Никаких несчастных случаев больше не произойдет, и они с Чарлзом будут жить долго и счастливо.
        Детские стишки и сказки. Иногда детство так и не кончается, особенно когда так не хватает тепла и ощущения того, что тебе нечего бояться. Луиза не ожидала, что найдет их в Роузмонте. Но у нее никогда не было такого защитника, как Чарлз Купер.
        Он хочет на ней жениться и говорит, что не станет пытаться вмешиваться в ее жизнь. Возможно ли это? По опыту она знала, что в курятнике верховодит петух. Даже в жизни ее родителей решающее слово всегда оставалось за отцом, хотя он любил мать до безумия. Это отец собирал морские пейзажи, которые висели на стенах их спальни. Родители погибли на его лодке. А Грейс если и делала кому-нибудь уступку, так только собственному сыну, Хью. Она частенько говорила, что мужское главенство - это естественный порядок вещей. В конце концов, мужчины крупнее, сильнее и говорят громче.
        Но мужчину может свалить укус крошечной пчелы. Луиза почувствовала некий зуд.
        - Чарлз, - прошептала она. - Вы спите? Я вас хочу. То есть если вы меня хотите.
        Она получила ответ в следующий же миг. Его лицо оказалось напротив, сверкая в темноте белоснежной улыбкой. Пальцы погладили ее щеку.
        - Я думал, вы уже никогда не попросите. Проклинал себя за то, что цеплялся за свою дурацкую добродетель.
        - К черту вашу добродетель. Значение добродетели сильно преувеличивают.
        - Совершенно с вами согласен. Ну, моя дорогая, где именно вы меня хотите?
        - Везде, - ответила Луиза, воссылая благодарность звезде за то, что исполнила просьбу.

        ГЛАВА 32

        Шестое декабря 1903 года, воскресенье

        Чарлзу стало значительно лучше, щеки порозовели, и настроение было хоть куда. Он уже оделся для визита в церковь, пока Луиза в своем прозрачном пеньюаре все еще медлила за накрытым к завтраку столом. Колбаски были оставлены без внимания, а грибов не было - никаких.
        Луиза ощущала себя грешницей, и это казалось ей восхитительным. По крайней мере так и нужно себя чувствовать перед посещением церкви. Что до нее, то вечером она добилась большого успеха. И ночью тоже. Несколько раз. Она улыбалась про себя, стараясь не выдать злорадного ликования. Ни к чему, чтобы Чарлз понял, что она завела его именно туда, куда ей было нужно. Хотя, говоря по правде, они оба завлекали друг друга.
        - Ну, моя дорогая, думаю, это все, что мой слабый желудок способен сегодня вместить. - Чарлз надкусил кусочек жареного хлеба, но съел яйца с ветчиной и выпил две чашки кофе. Вместе с лакеем наверх поднялась и кухарка, которая заявила, что лично попробовала все, что было на подносе. Она также поклялась, что выставила охрану у кладовой на весь день и целую ночь. Так что все, что выходит с кухни, самое свежее и отменного качества.
        - Сколько девушек вы перед собой видите? - поддразнила Чарлза Луиза. Сейчас она была готова смеяться, хотя вчера была до смерти напугана.
        - Вижу только одну Луизу, но вас и одной достаточно для любого мужчины. Разрешите помочь вам одеться?
        - Вы же знаете - стоит вам начать, так придется и закончить, испорченный вы человек. Лучше я позову Кэтлин, - ответила Луиза.
        - Я посижу у себя, пока вы не будете готовы.
        Луиза поставила чашку.
        - Вы писали что-нибудь в дневниках за то время, что вы здесь?
        - Нет. Мы были немного заняты, не так ли? Кроме того, - Чарлз сел, пытаясь вдеть запонку с монограммой, - у меня нет больше настоятельной необходимости писать. Того отчаяния, которое меня одолевало. Оно почти ушло, осталась лишь бледная тень. Право же, вот что самое странное. Я спал, а потом, когда проснулся, понял, что мне нравится жизнь Максимилиана Норвича. Он побывал в Африке, но на сафари, а не на войне. Куда как веселее. - Пожав плечами, Чарлз криво улыбнулся.
        - Я хотела бы прочесть ваши дневники, как-нибудь однажды. Если это не будет означать вторжение в ваш личный мир.
        - Мне бы не понравилось то, что там написано, Луиза.
        - Да уж, если вы пишете о том, что хотите покончить с собой.
        Если Чарлз говорил серьезно, если всерьез хотел разделить свою жизнь с ней, им придется разобраться в его прошлом. Она, конечно, совершала безрассудные поступки. Но Чарлз видел настоящих демонов, и они почти взяли над ним верх.
        Чарлз смотрел в окно, обдумывая то, что предстоит сказать.
        - Знаете, я, наверное, не так уж был уверен, что хочу покончить с собой. Просто не видел выхода из той ямы, которую сам себе выкопал. Я погубил свою карьеру, наполовину ослеп, стал чужим в родной семье, и мне было ужасно себя жаль. Теперь мне кажется, что я проснулся после кошмарного сна. Будто это, я - Золушка, а вы - прекрасный принц.
        - Конечно, я и должна быть принцем. А миссис Ивенсонг - наша фея-крестная. - Она представила почтенную даму с черными крылышками за плечами, в тон ее аккуратному черному платью.
        - Кем бы она ни была, она просто бриллиант. Я ей ужасно обязан. Думаете, мы скоро получим от нее известия?
        - О-о! Я забыла вам сказать. Вчера, пока вы спали, я получила от нее телеграмму. Она заставила мистера Бакстера открыть банк. В воскресенье! Можете в такое поверить?
        - Действительно. Думаю, миссис Ивенсонг любого заставит сделать что угодно. Она заставила меня приехать сюда, а это уже само по себе чудо.
        Луиза вспомнила нищенскую комнату, в которой жил Чарлз, с грязью по углам. Как же он пал духом, если воспринимал эту вонючую комнатенку как должное. Ведь он - герой войны, подумать только! Чарлз Купер, с его обостренным чувством чести и долга, его инстинктом защитника! Боже, что он сделал с той мерзкой теткой, хозяйкой квартиры, когда решил, что на них напали!
        Интересно, подумала затем Луиза, где сейчас ее взрывоопасный автомобильчик? Ей бы очень хотелось покатать Чарлза по местным дорогам, пока не наступили нестерпимые холода. Этот промежуток теплой погоды скоро закончится.
        Вот-вот придет Рождество. К этому времени Грейс всегда успевала организовать празднества, пригласив Мервинов, Нейсмитов, доктора Фентресса и, разумеется, мистера Бакстера. Эти знакомые лица окружали ее почти всю жизнь.
        - Вы знаете, что мистер Бакстер был одним из моих опекунов? Он ведет мой банковский счет с тех пор, как я вступила в права наследства.
        - Не очень хорошо ведет, если правда то, что вы мне говорили.
        - Вот это и собирается выяснить миссис Ивенсонг прежде, чем брать на себя труд подыскивать для меня другого поверенного. Если дело хуже некуда, я смогу перевести свои капиталы в какой-нибудь другой банк, но это будет означать атаку на банк «Стрэттон и сын». Если я не могу доверять собственному семейному банку… - Луиза умолкла. Дедушка перевернется в гробу из-за ее предательства. Он работал как проклятый, чтобы обеспечить Стрэттонам тот уровень жизни, которым они наслаждались последние пятьдесят лет.
        - Понятно. Сложно все это, да?
        Луиза кивнула:
        - Мистер Бакстер был другом моего деда. Возможно, в его зрелые годы ум работает не так ясно, как прежде. Знаю, что Грейс вертит им, как хочет. И доктором Фентрессом тоже. Она умеет быть неотразимо очаровательной, когда хочет.
        - Хотел бы я пожить подольше, чтобы убедиться в этом лично, - сказал Чарлз.
        - Разумеется, вы проживете долгую жизнь! - Она совсем забыла, что собиралась убить его в качестве Макса.
        - Очень надеюсь на это. Правда, надеюсь. - Чарлз взял ее руку. - Благодарю за прошлую ночь. Даже если все это… на время. Я узнал нечто такое, чего мне не забыть никогда.
        Его рука была теплой. Спокойной - и не совсем спокойной. Луиза почувствовала трепет в груди, как напоминание о необходимости отослать Чарлза прочь, чтобы одеться прежде, чем они снова окажутся в ее постели.
        - Право же, мне пора позвонить Кэтлин. Мы опоздаем в церковь, и у тети Грейс будет истерика. Вероятно, она уже села в экипаж с Изобел и миссис Спрюс.
        - Я думал, нас отвезет Робертсон.
        - Да. Вы не будете с ним слишком суровы, правда? Он ужасно раскаивается.
        - Я же сдержался и не оторвал Кэтлин голову, правда?
        К тому же это была целиком идея вашей горничной.
        - Да. Вы держались молодцом. Теперь она просто преклоняется перед вами.
        - Как-то не верится. Она видела меня в очень неприглядном состоянии. - Кэтлин, по крайней мере, один раз держала таз, пока Луиза отводила глаза.
        - Вы были такой милый, даже лишившись рассудка.
        - Что именно я сказал?
        - Не стоит повторять. - Право же, в воскресное утро Луиза никак не могла воспроизвести эти непристойные предложения. Она выкрутила ладонь из его руки. - Мне действительно пора одеваться.
        - Тогда встретимся внизу. Может быть, мне повезет, и я встречу Хью.
        - Не затевайте с ним драки.
        - И не мечтаю об этом. - Встав, Чарлз одернул сюртук. - Давненько я не посещал церковных служб. Надеюсь, не забыл еще, что там делают.

        Луизе показалось, что в маленькую церквушку набилось слишком много народу. У нее сложилось четкое ощущение, что абсолютно все, кто жил по соседству, явились поглазеть на богатую наследницу и ее новоиспеченного супруга. Давно уже ни ей, ни Чарлзу не приходилось высиживать церковную службу от начала до конца. На континенте Луиза с Кэтлин осматривали величественные соборы, но не как молящиеся, а как праздные ценители искусства. Было так чудно - лежать воскресным утром в кровати, в роскошном отеле, попивая шоколад, слушая перезвон колоколов по всему Парижу. Кэтлин говорила, что Луиза губит свою бессмертную душу. Но Луизе в это не верилось. Наверняка Бог знает, что у нее на сердце. В ее израненном сердце.
        Алтарные цветы сегодня напоминали сухие ощетинившиеся сорняки. Луиза обязана сделать так, чтобы на следующей неделе ничто не помешало ей как следует украсить зеленью праздничную службу. Роузмонт устроил Чарлзу суровый прием, но следующая неделя, несомненно, обойдется без неприятных происшествий. У нее будет время для цветов, для рождественских покупок в деревне, чтобы отдать дань местным магазинчикам. Может быть, она сможет даже съездить в Лондон - на день-другой, чтобы отдохнуть от домашней обстановки.
        Когда Луиза с Чарлзом уселись на семейной скамье за миг до начала службы, тетя Грейс уже теряла остатки христианского милосердия. Хвала небесам, Хью отсутствовал. Иначе драка в церкви напугала бы бедного мистера Нейсмита так, что он мог бы сбежать, потеряв облачение.
        Луиза вполуха слушала проповедь, подпевая без особого энтузиазма, когда миссис Нейсмит надувала мехи старенького органа. Гимны рождественского поста были такие скучные! У Чарлза оказался приятный баритон, и было заманчиво стоять возле него и пользоваться одним сборником гимнов на двоих. Мысли Луизы унеслись куда-то далеко, где никто не воспевал «скорбь глубокую, скорбь глубокую да скорбный плач». Ей действительно не о чем было скорбеть. Пусть дома ее приняли не так, как полагается. Зато это испытание она встретила не одна. Рядом с ней Чарлз.
        Луиза бросила взгляд на скамью семейства Делакур, через проход от них. Сэр Ричард держал собственный сборник, но не пел. Казалось, ему скучно. Но, к счастью, взгляд холодных серых глаз не блуждал по церкви, и сэр Ричард не заметил Луизу. Зато ее заметила его супруга, леди Бланш. Она застенчиво улыбнулась Луизе, но тут же уткнулась в книжечку, чтобы пропеть очередной мрачный стих. За девять лет Луиза ни разу толком не поговорила со старой подругой. Больше никаких девичьих признаний, никаких смешков.
        Почти сразу же за ее грехопадением сэр Ричард принялся ухаживать за Бланш и завоевал ее, поскольку общество не возлагало на него ответственности за бесчестье Луизы. Сначала Луизе казалось, что ее предали. Но сейчас она пришла к заключению, что дешево отделалась. Пусть бедняжка Бланш мается с этим ужасным человеком!
        Две маленькие девочки сидели между Бланш и некой женщиной, по виду их гувернанткой. Наследник приората, которому еще не исполнился год, сегодня остался в детской. Посмотреть, так у сэра Ричарда идеально налаженная жизнь - красивая и богатая жена, здоровые дети, чудесный дом, где жили его предки; вероятно, он вполне успешно нарушал супружеские клятвы при каждом удобном случае.
        Его не запирали в четырех стенах, не лишали общества, не запрещали ездить кататься - на долгие и долгие годы.
        Сейчас Луиза не была исполнена особой христианской любви к этому миру. Словно почувствовав ее настроение, Чарлз обнял ее за талию и привлек ближе к себе. В леденящей прохладе церковного зала он согревал ее тело и отогревал душу. Тетя Грейс пыталась неодобрительно цыкнуть, зато Изобел поймала взгляд Луизы и подмигнула.
        Чарлз продолжал ее обнимать и тогда, когда они снова сели на жесткую деревянную скамью. Мистер Нейсмит не стал возражать против такого проявления нежности и громким голосом произнес последнее благословение, глядя прямо на Луизу. Это тоже подняло ей настроение. Луиза ожидала, что Делакуры уедут сразу после окончания службы. Так и вышло. Возможно, когда-нибудь они с Бланш снова станут подругами, если Ричард разрешит. Если Луиза останется в Роузмонте, они постоянно будут сталкиваться друг с другом, раз теперь она вольна ездить, куда ей угодно. Впрочем, приходские дамы были неинтересны Луизе. У нее мороз шел по коже при одной только мысли, чтобы высидеть встречу с подругами тети Грейс, которые, поднеся к глазам лорнеты, будут разглядывать ее с головы до пят.
        - Что у нас на сегодня в повестке дня? - спросил Чарлз, помогая Луизе сесть в «Даймлер».
        - У нас всегда бывает обильный ленч, когда чувствуешь себя так, будто не встанешь из-за стола до самого вечера. Воскресенье - день праздности, только не для слуг. Тетя Грейс заставляет всех ходить к ранней церковной службе, чтобы они успели вернуться и работать до последнего издыхания.
        - Может быть, сказать, что я еще не вполне здоров для подобного ленча?
        Луиза поняла, что он говорит это для нее, предлагая путь отступления. Она покачала головой:
        - Мы должны быть смелыми.
        Спустя полчаса они были в залитой солнечным светом столовой. Хью по-прежнему отсутствовал, но родственники и приживалы явились в полном составе. Беднягу Чарлза снова усадили между Изобел и Грейс, но теперь он, похоже, знал, как с ними справиться. Луиза слышала искренний смех кузины, а вовсе не ее привычный зазывный смешок. Чарлз ел мало, под бдительным присмотром сидящего напротив доктора Фентресса. Ему удалось вовлечь Грейс в сравнительно любезную беседу. С тех пор как Луиза вернулась домой, эта трапеза оказалась самой приятной из всех. Луиза была почти готова согласиться, что они все смогут жить в Роузмонте в добром согласии.
        Почти.

        ГЛАВА 33

        Все, кто пожелал высказать свое мнение, сумели убедить Чарлза, что днем ему следует отдохнуть. Как будто жевать прекрасный ленч было непосильным трудом! Он предпочел бы «отдыхать» с Луизой, но у нее были свои планы - похитить у Робертсона «Даймлер» и объехать свои владения, пока позволяет погода. Хотя Чарлз уже доверил Луизе свою жизнь, он не был готов к тому, чтобы забраться в эту повозку на колесах, доверив руль отчаянной девице.
        Поэтому он сидел в покойном кожаном кресле, в рубашке и при жилете, с книгой на коленях, которую ему не хотелось читать. Внизу сверкали на солнце волны, призывая совершить прогулку по пляжу. Однако это повлекло бы за собой неминуемый выговор со стороны Луизы, поэтому Чарлз закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
        Он почти убедил себя заснуть, находясь где-то посередине между расслабленностью и дремотой, когда в дверь постучали.
        - Войдите.
        Вошел Гриффит, и вид у него был страдальческий.
        - Мне так не хотелось вас беспокоить после тех испытаний, что выпали вам в Роузмонте, мистер Норвич, но внизу дама, которая говорит, что прибыла из Лондона, чтобы побеседовать с вами и мисс Луизой.
        Чарлз не знал никаких дам, хоть из Лондона, хоть откуда-нибудь еще. Он не мог представить себе, чтобы миссис Джарвис проехала на поезде через весь Кент. Тем более она и не знала, где его искать.
        - Она назвала свое имя?
        - О да, сэр. Весьма респектабельная особа. Мы раньше имели дело с ее агентством, но, разумеется, я не встречался с ней лично. Это миссис Ивенсонг.
        Миссис Ивенсонг здесь? Луиза говорила, что получила телеграмму. Должно быть, дело срочное, что бы ни обнаружила миссис Ивенсонг в банке Стрэттонов, раз примчалась сюда в воскресный день без предупреждения.
        - Я спущусь сразу же, как только приведу себя в божеский вид, Гриффит.
        - Хотите, чтобы я помог вам, мистер Норвич?
        - Я еще не забыл, как одеваться самостоятельно. Прошу вас, окажите любезный прием миссис Ивенсонг. Я буду внизу самое большее через четверть часа.
        Чарлзу нужно было надеть новую рубашку. То есть его рубашка была надета на голое тело, а он опасался, что миссис Ивенсонг заподозрит его, будто он не желает носить льняное нижнее белье, которое она заказала для него в огромном количестве. В последнее время Чарлз был весьма небрежен в одежде, тем более что стирать приходилось самому. Его нижнее белье было настолько ветхим, что он не видел особого смысла его надевать. Как у шотландца, под брюками у Чарлза почти ничего не было.
        Чарлз пересек комнату и выдвинул ящик комода. И едва не вскрикнул - на палец неуклюже приземлилась блоха. Он раздавил насекомое, чуть не разбив костяшки, и уставился на аккуратные стопки одежды. Белая ткань была усеяна крошечными черными козявками, к счастью, дохлыми. Ящик был выложен кедром, болотной мятой и розмарином, что и возымело губительный для насекомых эффект. Кто-то сыграл с ним злую шутку. Зато кошка с кухни была, несомненно, благодарна шутнику - ее блохи были переселены на верхний этаж.
        Чарлз схватил одежду в охапку и выбросил в окно. Белые предметы мужского туалета кружились над лужайкой, точно гигантские снежинки. Кто-нибудь их подберет и отнесет прачке. Если там сохранились живые блохи - что ж, надо надеяться, им понравится летать. Чарлз почувствовал, как зудит его кожа, едва избежавшая массированной атаки, и подумал - не выбросить ли заодно и комод?
        Стоп. Там его дневники. Чарлз осторожно вынул тетради и потряс над подоконником. Страницы трепетали в воздухе. Кажется, их не тронули, и на том спасибо. Чарлз положил дневники в пустой сундук с монограммой и запер на ключ. Если бы шутник их прочел, так забрал бы с собой, чтобы немедленно попытаться его шантажировать.
        Значит, никакого нижнего белья в честь миссис Ивенсонг. Оставалось надеяться, что у этой дамы нет при себе экспериментального прибора господина Рентгена. Чарлз в спешке оделся, но предварительно обтерся с головы до ног, на тот случай, если подцепил-таки блох, и сбежал вниз по лестнице.
        Гриффит был в холле, у подножия лестницы. Чарлз поведал ему о нашествии блох и спросил, хорошо ли убирают в его комнате. У дворецкого глаза полезли на лоб, когда Чарлз признался, что именно сделал со своим нижним бельем.
        - У вас хорошая реакция, мистер Норвич, - сказал дворецкий, едва сдерживая улыбку.
        Чарлз достаточно пробыл в армии, чтобы познакомиться с блохами, вшами и прочими неприятными созданиями.
        - Гриффит, кто-то в Роузмонте очень меня не любит. Возможно, их несколько. Посмотрим, сумеете ли вы разнюхать, кто стоит за этими проделками, Гриффит. Луиза сказала, что вы - средоточие вселенной Роузмонта.
        Гриффит сложил ладони в белых перчатках.
        - Не знаю, что и сказать, сэр. Но будьте покойны, я постараюсь выяснить, кто преступник. Подобные проделки не делают чести нашему дому. Кухарка, я и миссис Лэнг, как старшие над прочими слугами, несем ответственность перед семьей, серьезную ответственность! Ничего подобного здесь раньше не случалось.
        - Верю. Но, с другой стороны, никто пока не умер, не так ли?
        Дворецкий поежился.
        - Нужно надеяться, что подобного не случится и дальше. Миссис Ивенсонг в малой голубой гостиной. Вы знаете, где это? Я отведу вас туда - там будет удобнее.
        «Малая» - это весьма относительно. Однако мебель в голубой гостиной была проще и гораздо удобней, чем в величественном, отделанном позолотой зале, где они собирались перед обедом. Миссис Ивенсонг сидела на диване с чашкой чая в руке. Она дождалась, пока уйдет Гриффит, и лишь тогда заговорила:
        - Добрый день, капитан Купер. Надеюсь, все идет хорошо?
        Чарлз сел на кушетку рядом с миссис Ивенсонг.
        - Не совсем. То есть никто не заподозрил, что я не тот, за кого себя выдаю. Но дела тут творятся странные. Кто-то напустил блох в мой комод с бельем, а вчера меня отравили галлюциногенными грибами.
        - Что?!
        Чарлз был уверен, что надо очень постараться, чтобы шокировать миссис Ивенсонг, и теперь мог собой гордиться - ему это удалось.
        - Не говорю уж о том, что меня попытался убить шофер, но оказалось, что по чистому недоразумению. Итак, вы видите, я отрабатываю каждый пенни. Не то чтобы я имел виды на деньги Луизы; однако, насколько я понимаю, у вас есть новости как раз на этот счет?
        Ей потребовалась долгая минута, чтобы переварить сообщение Чарлза. Но вскоре она пришла в себя.
        - Новость предназначена мисс Стрэттон, - чопорно сказала она.
        - Я не знаю, когда она вернется. Сейчас она отправилась прокатиться на автомобиле да нагнать ужаса на овец и кроликов в окрестных полях.
        - Так и Гриффит мне сказал. Я могу подождать. Должна признаться, что мисс Стрэттон пригласила меня погостить в Роузмонте, хотя и забыла сообщить прислуге, что я могу прибыть в любую минуту. Ее можно понять, раз тут такое творится. Что вы думаете об автомобилях, капитан?
        - Я почти ничего о них не знаю, кроме того, что Луиза их обожает. Полагаю, мне следует интересоваться всякими вещами - ради нее.
        - Это не праздный вопрос. Прежде чем покинуть Лондон, я встретилась с Джорджем Александером.
        - И как там старина Джордж? Готов спорить, повсюду сует нос, по своему обыкновению. - Вероятно, Джордж имеет свои виды на будущее Чарлза. Светлое будущее, как ему кажется.
        - Прекрасно. Мистер Александер предлагает мне возможность вложения денег. Возможно, вы не поверите, но я сама очень интересуюсь автомобилями.
        - Вы? - Чарлзу представилось, как миссис Ивенсонг крутит руль, и ее благопристойная черная шляпка, слетев с головы, катится кувырком по дороге.
        - Да, я. Знаете ли вы, что мистер Александер купил автомобильную компанию «Пегас»?
        Чарлз всегда подозревал, что интересы Джорджа не ограничиваются гончарными заводами. Однако новость показалась ему потрясающей.
        - Нет, не знал. Молодчина Джордж.
        - Он просил, чтобы я с вами переговорила…
        Чарлз поднял руку.
        - Я, конечно, понимаю, что намерения у Джорджа самые лучшие, однако не может же он все время спасать меня. Как я уже сказал, я ничего не понимаю в автомобилях.
        - Зато вы умеете распоряжаться людьми. И вы честны настолько, что это становится вашим недостатком, когда не притворяетесь Максимилианом Норвичем. «Пегас» намерен строить свой завод в окрестностях Нью-Йорка и выставочный зал на Пятой авеню. Джордж Александер хотел бы, чтобы вы взяли на себя управление американским отделением со всеми вытекающими из этого обязанностями. Найм рабочих, персонал по продажам, архитектор, встречи с инженерами и художниками - все, чтобы компания «Пегас» заняла ведущие позиции в области разработки транспортных средств двадцатого века.
        Чарлз рассмеялся. Мысль показалась ему нелепой. Лучше бы его попросили приклеить крылья к спине настоящей лошади.
        - Он выбрал не того человека. Вам бы лучше поговорить с Луизой.
        - Вероятно, это следует сделать вам. - За дымчатыми очками лицо миссис Ивенсонг казалось непроницаемым.
        - Погодите-ка. Что вы хотите этим сказать?
        - Совершенно очевидно, что вы прониклись к ней нежными чувствами, несмотря на то, что прошло так мало времени. Если бы вы отправились в Нью-Йорк, то могли бы попросить ее поехать с вами.
        Она провела с ним не более пяти минут! Как она догадалась?
        - Миссис Ивенсонг, - медленно произнес Чарлз, - вы нас сватаете?
        - Неужели мне нужно делать это заново? Мне казалось, я вполне преуспела в первый раз.
        - Вы думали, что Луиза и я… что мы… - Он не хотел произносить слова «любовь» или «любовники». Или, боже упаси, «переспать».
        - Станете близки? Конечно. Вы оба вполне созрели для романа. Мисс Стрэттон заслуживает чего-то особенного.
        - Поверьте, во мне нет ничего особенного, - перебил он. - Вы действительно навели обо мне справки?
        - О да. Самым тщательным образом. Агентство «Ивенсонг» - это вам не какая-то однодневка.
        Чарлз встал и подошел к окну. Ноги подкашивались. Голова снова пошла кругом, а ведь он и на пушечный выстрел не приближался к грибам. Одна из горничных выуживала из кустов его нижнюю рубаху.
        - У мисс Стрэттон нелады с родными. Возможно, этот разлад непоправим. Я творю чудеса, но Грейс Уэстлейк может оказаться не по зубам даже мне. Возможно, наилучшим выходом для мисс Стрэттон будет снова покинуть Роузмонт, на сей раз с человеком, который ценит многочисленные достоинства ее души. Ведь вы ее цените, капитан, не правда ли?
        Во рту у Чарлза пересохло, как в пустыне. Он кивнул. Все равно словами не описать того, что он испытывал к Луизе.
        - Отлично. Что ж, посмотрим, что будет. У меня в сумочке письмо от мистера Александера, в котором он сообщает подробности. Условия предлагаются весьма щедрые. Более чем достаточно, чтобы содержать на должном уровне жену и детей. - Она вручила Чарлзу пухлый конверт, и он сунул его в карман сюртука. Прочтет потом, если прояснится в голове.
        Жена и дети! Неужели это возможно? Если у него появятся перспективы, сочтет ли Луиза возможным выйти за него замуж? Он просил ее, но знал - она не приняла его предложение всерьез.
        - Налить вам чашку чаю, капитан? Кажется, вы несколько взволнованы.
        - Да, миссис Ивенсонг, прошу вас. Вы будете счастливы узнать, что в последнее время я нахожу удовольствие в чае не меньшее, чем некогда в джине.
        - Я вовсе не удивлена. Как и Джордж Александер, я умею находить жемчужину в навозной куче. Ага! Я слышу, как подъехала машина.
        Для дамы столь почтенного возраста у нее был превосходный слух. Через несколько минут в гостиную вошла Луиза с розовыми щечками и сияющими глазами. Она была почти так же прекрасна - почти! - как после того, как Чарлз довел ее до оргазма.
        - Миссис Ивенсонг, вы приехали! Добро пожаловать в Роузмонт.
        - Я говорила вам, что приеду, как только у меня будут новости. Могу я говорить открыто в присутствии капитана Купера?
        - Конечно! Я доверяю ему всецело, - воскликнула Луиза и улыбнулась Чарлзу - так искренне, что поразила его в самое сердце.
        - Вчера мы с мистером Бакстером несколько часов просидели над вашими учетными записями. Между прочим, он шлет вам свои извинения, потому что ему с первого взгляда стало ясно, что он уделял им недостаточно внимания. Ваши подозрения оправдались - кто-то снимает ваши деньги.
        - Кто? - спросила Луиза.
        - Завтра я смогу ответить на этот вопрос. Сейчас, когда мы с вами разговариваем, мистер Бакстер расспрашивает этого человека. Не тревожьтесь. Пропавшие деньги надежно спрятаны на другом счете, на ваше же имя. Ничего не украдено.
        - Не понимаю.
        - Как я уже сказала, мы все объясним вам завтра. Я могу воспользоваться своим пребыванием в Роузмонте, чтобы выяснить, кто хочет навредить капитану Куперу.
        Золотистые брови Луизы сошлись на переносице.
        - Чарлз, мне казалось, что вы считаете, будто отравление грибами вышло случайно.
        - Возможно, но как быть с блохами?
        - Блохи?
        - Не беспокойтесь. Они почти все сдохли. Но кто-то напустил их в ящик с нижним бельем.
        - Что? Когда?
        - Не могу сказать точно. Вы же знаете, Луиза, что я не ношу белье.
        Как он, однако, нескромен. Луиза покраснела, но нисколько не смутилась перед миссис Ивенсонг.
        - Вы отлично поладили, - промурлыкала та.
        - Просто прекрасно, - согласилась Луиза. - О боже! Вы не знаете, не напустили ли блох и в мой ящик с бельем? Кэтлин упадет в обморок.
        - Уверен, она бы давно заметила. Думаю, кто-то вошел в мою комнату вчера, когда я был у вас, или сегодня утром, когда мы уехали в церковь.
        - Мне лучше разыскать Кэтлин. Миссис Ивенсонг, вы позволите?
        - Разумеется, моя дорогая. Мне тем временем пора самой осмотреть Роузмонт. А вы, молодые люди, с пользой проведете остаток дня.
        - Пойдемте погуляем в саду, Чарлз. Если вы в состоянии.
        Чарлз был в состоянии провернуть любую затею, если в ней участвовала Луиза Стрэттон.

        ГЛАВА 34

        Небо было серое, как дым. Приближались сумерки, но Луиза не спешила вернуться в дом, чтобы одеться к обеду. Она хотела дать время целому эскадрону горничных, которые перевернули вверх дном их с Чарлзом комнаты в поисках шестиногих тварей.
        Однако тревожилась она вовсе не из-за шестиногих. Кто же тот двуногий негодяй, предпринявший последнее нападение на Чарлза?
        Будь Хью двенадцатилетним мальчишкой, он был бы идеальным кандидатом. Но никто не видел Хью, ни разу за целый день. Кроме того, блохи - это слишком глупо даже для Хью.
        Робертсон с Кэтлин сгорают со стыда, и поделом. Они начали все это в напрасной тревоге за добродетель Луизы. Будто открыли ящик Пандоры - что приключится с беднягой Чарлзом в следующий раз?
        Но он не казался несчастным, с улыбкой ценителя разглядывая одну из дедушкиных горгулий. Горгулья охраняла круглую клумбу со старыми розовыми кустами - алыми, бордовыми и белыми, которые теперь казались нагромождением сухих стеблей и острых шипов. Эта горгулья, или гротеск, если выразиться точнее, ростом была почти с Чарлза, с рогами, копытами и раздвоенным языком. Она отличалась особенным безобразием, и Луиза любила ее больше прочих.
        - Как зовут этого уродца? - спросил Чарлз.
        - Ягненочек.
        - Нет, правда!
        - Это Ягненочек. Он выглядит устрашающе, поэтому я придумала ему такое имя, чтобы утешить его. Мне всегда казалось, что внутри этого гранита спрятано доброе сердце. И он такой печальный, потому что о нем судят по внешности.
        - Внешность бывает обманчива, - согласился Чарлз. - Я, например, был ослеплен вашей, но думал, что вы…
        - Просто глупая светская девица, - закончила она. - Да, я помню.
        - Не верится, что это было всего несколько дней назад.
        Взяв ее за руку, он пошел по дорожке, вымощенной бутовым камнем, которая шла через весь сад. Луиза жалела, что Чарлз не видит сада во всей красе - он был исполнен любовного очарования, когда цвели розы. Хотелось ли ей любви Чарлза? Да, хотелось.
        Она была почти готова принять его брачное предложение. Надежный, основательный человек, на которого она могла бы положиться. Он смеялся вместе с ней, а не над ней. Когда она была с ним, ей не нужно было выдумывать ни Максимилиана Норвича, ни кого-нибудь еще. Чарлза было достаточно, и она чувствовала себя «достаточно», не прибегая к привычным фантазиям.
        - Вам холодно, Луиза? Становится темно.
        Она сжала его руку.
        - Все хорошо. Меня согреваете вы.
        - Давайте вернемся, и вы накинете что-нибудь теплое. Почему вы не надели вашу шубку? Сегодня ночью вполне чувствуется, что уже декабрь.
        - Мне почему-то кажется, что носить ее - не очень хорошо. Потребовалось убить столько милых беленьких зверьков, сшить их шкурки только для того, чтобы прикрыть мое тело.
        - Значит, за ужином вы не станете есть жаркое из ягненка? - поддразнил Чарлз.
        - Это не совсем одно и то же. Горностая не едят - это все равно что пообедать крысой.
        - Я слышал, что крыса по вкусу напоминает цыпленка.
        - Чарлз!
        - Тем не менее, заключенные в тюрьме очень радуются, если удается поймать крысу. Бурские женщины… - Внезапно на его лицо легла тень, более глубокая, нежели спускающиеся на сад сумерки.
        Они шли в неловком молчании, лишь камушки летели из-под ног да чайки кричали над неспокойным морем. Что сказать, чтобы успокоить его?
        - Вы никогда не забудете.
        Чарлз и не взглянул на нее.
        - Разве я могу?
        - Не можете. Да и не следует. Вот что вы можете сделать - опубликовать ваши дневники, чтобы узнали другие люди, чтобы не допустить повторения этого. Я смогу вам помочь. Найду издателя. Если понадобится, заплачу за то, чтобы их напечатали.
        Отдернув руку, он сел на кованую скамью.
        - Луиза, я не хочу портить то, что у нас есть. Я боюсь, что прошлое оживет, если я снова прочту их. Тогда погибнет то счастье, которое переполняет меня сейчас. Первое настоящее счастье моей жизни! Правда. Ощущение вины не покинет меня никогда. Но когда я с вами, оно… оно не такое острое.
        - Но разве не вы говорили, что мы не можем позволить ошибкам прошлого диктовать нам, кем быть в настоящем?
        Может, Луиза не в точности повторила слова Чарлза. Но, по крайней мере, это был урок, который она усвоила, пока была с ним.
        - Я кажусь себе гораздо мудрее, чем я есть на самом деле.
        Луиза села на скамью рядом с ним.
        - Мы можем попытаться набраться мудрости вместе. Для тети Грейс я всегда останусь лишь шальной девицей, которой когда-то была. И право же, я заслуживаю ее порицания. Я шла напролом, наперекор всем правилам. И смотрите, куда меня это привело!
        - Эй, погодите-ка. Вы со мной, в вечернем саду, и волны бьются о берег. Я хочу сказать - не так уж все и плохо.
        - Именно. Каждый ложный шаг вел меня к вам.
        - О, Луиза! - Он обнял ладонями ее лицо. - Я люблю вас.
        Его поцелуй был лучшим тому доказательством, полный страстного желания и надежды. Если бы Луиза вышла за него, она заставила бы его целоваться так каждый вечер, каждое утро и каждый час в промежутке между рассветом и сумерками.
        «Я люблю вас». Никто не говорил ей таких слов - не говорил искренне! Разве что ее родители, так давно, что она уже не помнила.
        На миг Луиза забыла обо всем. Весь мир исчез. Остались только его настойчивый язык, его уверенное прикосновение. Луиза испытывала куда больше, нежели простое желание отдать ему свое тело. Хотя эта мысль мелькала на краю ее сознания. Но разве можно воплотить ее в действительность, если скамейка прекрасно просматривалась из окон? Луизе хотелось посвятить себя этому человеку, телом и душой. И она поняла - он только что подсказал ей слова, чтобы это сделать.
        Это означало, что ей придется прервать поцелуй, чего она сделать никак не могла. У нее будет еще время, чтобы сказать о своих чувствах. Все время в мире. А прямо сейчас она будет целовать Чарлза так, будто от этого зависит ее жизнь.
        У поцелуя были жесткие края и расплывчатые контуры, так что она никак не могла угадать, куда он заведет ее дальше. Он держал в напряжении - нет, успокаивал. Сладкий и такой чувственный, что Луиза невольно принялась расстегивать пуговицы его брюк. Накрыв ладонью ее руку, он прижал ее к возбужденному члену. Это было некое волшебство - то, что они делали друг с другом, потому что она была вся влажная под покровом кружевных панталончиков. Скорее бы пролетели эти часы, чтобы остаться наедине в постели.
        Однако предстояло сначала выдержать семейный обед да развлечь миссис Ивенсонг. Луиза с величайшим сожалением отодвинулась от Чарлза и вернула на место его наглазную повязку. Его здоровый глаз был синим, как полуночное небо. Она даже задрожала - такое глубокое, первобытное желание светилось в его взгляде.
        - Луиза. - Он произнес ее имя с таким благоговением, что захватило дух. И ей сразу стало тепло. Как будто поцелуи покрывали ее с головы до пят.
        - Я люблю вас, Чарлз. Я выйду за вас замуж.
        На его лице промелькнули удивление, радость - и страх. Он поцеловал се снова, на сей раз так нежно, что Луиза чуть не расплакалась. Его большой палец погладил ее ресницы, и она поняла, что все-таки плачет, совсем чуть-чуть. Никогда в жизни она не была так счастлива, даже тогда, когда сбежала из Роузмонта.
        - Клянусь, вы не пожалеете.
        - Но пожалеть можете вы, - возразила она с нервным смешком. - Я - девушка бедовая.
        - Со мной тоже беды не оберешься. Когда мы сможем пожениться?
        - О-о господи! Мое семейство думает, что мы уже женаты. Полагаю, придется куда-нибудь сбежать. Получить особое разрешение. Но, черт возьми, сейчас время предрождественского покаяния. Ни один священник не согласиться нас обвенчать.
        - Значит, - улыбаясь, заключил Чарлз, - нам придется продолжать жить во грехе. И греха будет много.
        Луиза дружески хлопнула его по плечу.
        - Вы испорчены до мозга костей.
        - Мне это говорили. Как насчет регистрационного бюро? Или вы всегда были привержены идее церковного брака?
        - Вам прекрасно известно, что я вообще никогда не собиралась выходить замуж. Мое сердце не знало, на чем успокоится.
        - Пока вы не встретили меня.
        - Вас, кажется, начинает распирать от самодовольства, Чарлз. Пожалуй, я могу передумать.
        Чарлз прижал ее руку к своему сердцу.
        - Вы не можете быть такой жестокой.
        Действительно, не может. Жизнь с Чарлзом обещала быть интересной. Луиза и понятия не имела, что значит быть примерной женой. Но у нее было подозрение, что Чарлз и не хочет, чтобы она была особенно «примерной».
        Тем не менее, она не могла представить, как Чарлз будет справляться с хрупкой раззолоченной французской мебелью в Роузмонте. Им придется все продать. Тетя Грейс будет выть и стенать…
        - Почему вы хмуритесь? Ведь вам положено быть на седьмом небе от счастья, - укорил ее Чарлз.
        - Я счастлива. Просто я начинаю думать как хозяйка дома.
        - Что ж, тогда прекратите. Мне больше нравится, когда вы улыбаетесь.
        Луиза подарила ему улыбку. Это вышло само собой, стоило только взглянуть в его прекрасное лицо. Он был куда красивее, чем Максимилиан Норвич, которому, выходит, теперь незачем умирать.
        - О господи!
        - Опять?
        - Что мы скажем моим родным насчет вашего имени после того, как поженимся по-настоящему? Вы не можете всю оставшуюся жизнь жить под чужим именем.
        Чарлз откинулся на спинку скамьи, по-прежнему не выпуская ее руки.
        - Моя дорогая, скажите им, что это была мистификация. Что они были с вами так жестоки, что вам пришлось придумать Макса, чтобы поставить их на место. Вы должны быть с ними честны.
        Луиза проглотила комок в горле, представив, в какой ярости будет Грейс.
        - Думаю, нам сначала нужно пожениться. Тогда тетя не сможет отправить меня в приют для умалишенных. Вы не дадите.
        - А мог бы. Если вы меня вынудите.
        - Чарлз! - Луиза не ошибалась насчет этого призывного, жаркого взгляда, который он ей подарил. Ясно, что именно ей следует делать - и она сделает это с превеликой охотой, - чтобы держать его на своей стороне.
        - Давайте тревожиться из-за этого тогда, когда придет время. Лулу, у вас мурашки на коже. Идемте в дом и посмотрим, не остались ли в наших комнатах какие-нибудь докучные вредители. Кроме Кэтлин, разумеется.
        Она не стала возражать даже против того, чтобы он звал ее Лулу и впредь. Что с ней такое?
        - Я передам, как вы ее назвали.
        - Сделайте одолжение. Ужасно хочется посмотреть, сдержит ли она обещание не бить меня больше по голове. - Он обнял ее и поднял со скамьи.
        Уже совсем стемнело. Из окон первого этажа Роузмонта струился ослепительный свет, отбрасывая очертания ярких треугольников на серо-зеленую траву. Луиза видела, как слуги накрывают столы к ужину. В центре суеты стоял Гриффит, следя за тем, чтобы все было идеально. Как правило, к воскресному ужину накрывали поскромнее, но это не означало, что серебряные приборы оставались в своих бархатных гнездах.
        Стеклянная дверь в западном крыле здания скрипнула и отворилась. Странно. В оружейной не было света, однако Луизе показалось, что она видит темную фигуру, которая стоит на лужайке. Она собиралась спросить у Чарлза - может быть, он тоже заметил? Но не успела она открыть рот, как раздался резкий треск, свистящий звук - и голова Ягненочка взорвалась у них на глазах, засыпав дорожку гранитными осколками.
        Чарлз дернулся назад, увлекая Луизу за собой на землю. Перевернувшись, закрыл ее своим телом. Бедняга. То же самое он сделал с той безобразной теткой, квартирной хозяйкой, когда лопнул клапан у автомобиля Луизы.
        - Все в порядке, Чарлз. Со мной все в порядке, - сказала она успокаивающим тоном. Он навалился на нее мертвым грузом. Он был неподвижен. Слишком неподвижен. Луиза дотронулась до его виска, и перчатка окрасилась во что-то темное.
        Кровь.
        Чарлза застрелили. Ее крика было достаточно, чтобы сбежались все слуги, но пробудить Чарлза к жизни она не могла.

        ГЛАВА 35

        Нет. Нет. Нет. Этого не могло случиться. Всю жизнь Луиза сочиняла истории, в которых все было по-другому. Родители не погибали, а тетя была доброй и заботливой. Хью не дергал ее за волосы и не подсовывал в постель пауков.
        Поэтому Чарлз не лежал в ее постели неподвижный, точно сама смерть, с рваной раной повыше левой брови. Не посылали за доктором Фентрессом, чтобы ее зашить. Луиза не прижимала кусок чистой ткани ко лбу Чарлза, чтобы остановить кровотечение.
        Напротив. Они с Чарлзом все еще сидели на скамейке сада, сжимая друг друга в объятиях, облекая признания в любви в совершеннейшие из фраз, если не были заняты совершеннейшими из поцелуев. Говорили о скорой женитьбе. А через минуту встали бы и пошли к дому совсем по другой тропинке, где не было ни выстрелов, ни разлетевшихся на куски потешных статуй. Они сидели бы за дружеским ужином в кругу родных, где не было бы и тени осуждения.
        Когда Луиза была маленькой девочкой, она складывала ладошки перед собой и закатывала глаза так, что была готова наяву увидеть иную жизнь, которую выдумала сама. С ресниц Луизы скатилась слеза, и она побыстрей смахнула ее. Сейчас не время спасаться в сказочной стране!
        За ее спиной стояли Робертсон и Кэтлин. Именно Робертсон прибежал к Луизе первым, подхватил Чарлза, как будто пушинку, и отнес наверх, в их покои. Горничные все еще были вооружены чистящими растворами и тряпками, но Кэтлин отослала их прочь.
        - Почему он никак не очнется?
        - Терпение, мисс Луиза. У него замечательная крепкая голова, как мы уже знаем. Дайте ему время. Уверена, что с ним все будет хорошо. Когда очнется, будет как новенький. Даже еще лучше.
        Но маленькая речь Кэтлин не могла обмануть Луизу.
        - А если нет? Что, если он меня не узнает? Или забудет, кто он вообще такой?
        - Вы прочли слишком много книжек. Потеря памяти бывает куда реже, чем внушают нам их авторы. Если хотите знать мое мнение, так им просто лень придумывать хороший сюжет.
        Мнение Кэтлин Луизу не интересовало. Слишком глубока была рана на ее сердце, чтобы обсуждать дешевые романы.
        - Что могло задержать доктора Фентресса?
        - Бедняга приехал домой всего пару часов назад. Нелегко это - быть в услужении у Роузмонта двадцать четыре часа в сутки. Ваша тетя держит его на коротком поводке.
        - Может быть, ему стоит поселиться здесь? - До недавнего времени тетя Грейс совсем не болела, но доктора держали уже долгие годы. Если у них был роман, то в их возрасте давно пора было бы его узаконить.
        - Смотрите! Вы видели? У него дрогнули веки. Чарлз! Вы можете говорить? Это Луиза, Лулу.
        Чарлз ничем не выдал, что слышал Луизу. Но, по крайней мере, дыхание его сделалось ровным, хотя выглядел он точь-в-точь как мраморное надгробие, на которые они насмотрелись в церквях во время путешествия по Европе.
        - Пожалуй, ему лучше быть без чувств, мисс, - подал голос Робертсон. - Меня зашивали раз или два, и это очень небольшое удовольствие.
        - И ему повезло, что его не застрелили на самом деле, - подхватила Кэтлин. - Просто зацепило обломком гранита.
        Да, так и было. Но кто-то же стрелял в него! Или в нее. Луиза на все лады проклинала себя за то, что вздумала вернуться в Роузмонт.
        - Робертсон, я хочу, чтобы вы остались с нами. Можете спать в комнате Чарлза. Ему нужен телохранитель. Кэтлин, а ты завтра пойдешь в деревенскую гостиницу и принесешь нам еду. Не желаю полагаться на случай.
        - А что насчет сегодняшнего вечера?
        - Я слишком расстроена, чтобы есть. А Чарлз, если очнется, будет опять слишком слаб. При травмах головы часто бывает тошнота. О-о, не могу поверить, что это случилось!
        Луиза заломила руки, чувствуя себя отчаявшейся героиней готического романа ужасов. В дверь постучали.
        - Мисс Луиза, это Гриффит. Миссис Ивенсонг хотела бы перемолвиться с вами словечком, если сочтете возможным.
        Луиза надеялась, что это доктор Фентресс.
        - Я встречусь с ней в гостиной. Кэтлин, оставайся с ним и дай знать, если наступит перемена.
        Нагнувшись, она поцеловала Чарлза долгим поцелуем, надеясь, что он проснется, как Белоснежка или Спящая красавица. Увы, ее губы не обладали волшебными свойствами и видимого улучшения не вызвали.
        Миссис Ивенсонг успела одеться к обеду, который пришлось отложить, а может быть, и отменить совсем. На ней было красивое черное бархатное платье, гагатовые бусы и кружевные перчатки. Луиза с удивлением отметила, насколько стройна фигура у этой немолодой дамы.
        - Давайте сядем, дорогая. Должно быть, вы перепугались до смерти?
        Луиза села рядом с ней на диван.
        - Он просил меня выйти за него замуж, и я сказала «да», - выпалила она. - Я не могу его потерять.
        - Боже мой, какими хлопотными выдались у вас эти несколько дней. Я не задержу вас надолго. Скоро вы вернетесь к нему, но хочу, чтобы вы знали - я делаю все, что в моих силах, чтобы добраться до сути гнусных дел, которые творятся в Роузмонте. Мы не можем допустить новые несчастные случаи, верно? Если завтра или послезавтра я не добьюсь успеха, вам с капитаном Купером лучше будет уехать, как только он достаточно окрепнет.
        Луиза кивнула.
        - Я согласна. Но Чарлз так упрям, он думает, что с моей стороны это будет трусостью - взять и уехать, оставив поле боя за тетей Грейс. Но если с ним что-нибудь случится… - Луиза не закончила фразу. За столь короткое время Чарлз стал ей необходим. Теперь она просто не понимала, как сможет жить без него.
        - Я искренне надеюсь, что ничего не случится. Вы тоже будьте осторожны - эта пуля, возможно, предназначалась вам. Через некоторое время я пойду выпить хереса с вашей тетей. Она не совсем понимает, чего от меня ждать, а я не знаю, чего мне ожидать от нее. Полагаю, теперь это и выяснится. Но сначала, думаю, нужно спуститься вниз. Знаете ли вы, что многие из ваших слуг обязаны своим местом мне? Я проверю, как они тут справляются, и, возможно, кто-нибудь шепнет мне что-нибудь полезное насчет этих попыток нанести вам ущерб. Слуги всегда все знают.
        Ущерб! Слишком мягко сказано. Пуля сильно обострила ситуацию. Наверное, Луизе никогда не забыть этого зрелища и этого ощущения - Чарлз лежит на ней, бесчувственный и неподвижный.
        Но могло быть и гораздо, гораздо хуже.
        - У меня есть мысль.
        - Что такое, дорогая?
        - Когда Чарлз очнется, он может сделать вид, что ранен куда серьезней, чем на самом деле. - Луиза молила небеса, чтобы Чарлз очнулся целым и невредимым. С острым, как прежде, умом и с совершенным рабочим состоянием всех членов его совершенного тела.
        Брови миссис Ивенсонг сошлись на переносице. Они были рыжеватыми, совсем не то что серебро волос в ее прическе.
        - Продолжайте.
        - Если тот, кто в нас стрелял, будет думать, что почти добился успеха, он, возможно, выкажет свою радость. Торжество. Обнаружит свою виновность, сделав какое-нибудь подозрительное замечание. Или, упаси боже, потеряет осторожность и предпримет еще одну попытку его убить. Разумеется, мы будем охранять Чарлза. Я не могу допустить, чтобы с ним еще что-нибудь произошло.
        - Ваша мысль кажется мне превосходной. Жалею, что не додумалась сама, - сказана миссис Ивенсонг. - А теперь нам остается лишь надеяться, что он вскоре очнется, и мы посвятим его в наш план. Доброй ночи, мисс Стрэттон. Охраняйте вашего молодого человека.
        Повинуясь внезапному порыву, Луиза обняла почтенную даму. Без своих безобразных черных шляп и зонтика она уже не казалась столь грозной.
        - Спасибо, миссис Ивенсонг.
        - Будет вам! - Миссис Ивенсонг выудила носовой платок из расшитой бисером сумочки, свисавшей с запястья. - Вот, возьмите. У меня есть еще один. Запас лишним не бывает, правда?
        - Я ненавижу плакать, - сказала Луиза, хорошенько высморкавшись весьма шумным манером.
        - Не считайте слезы признаком слабости. Они показывают вашу силу. Ведь вам не все равно, и это хороший знак. Многие люди просто плывут по течению, их никто и ничто не держит. - Поразительно гладкое, без морщин, лицо миссис Ивенсонг приняло задумчивое выражение. Она быстро обняла Луизу, а затем встала и ушла, оставив ее сидеть на сером диване.
        Какое это было утешение - знать, что эта деловая дама проведет в Роузмонте несколько дней. Когда Луиза приглашала миссис Ивенсонг погостить, она сомневалась, что та приедет. В тот день, когда Луиза пила там чай, контора на Маунт-стрит казалась пчелиным ульем, в котором кипит деятельность. Агентство «Ивенсонг» широко раскинуло свои сети, вероятно, поставляя слуг даже для самого короля Эдуарда. Миссис Ивенсонг взяла на работу целую толпу народа и в собственное агентство по найму. В комнатах было не протолкнуться - письменные столы, пишущие машинки и энергичные молодые люди, разговаривающие в телефонные трубки из ярко начищенной латуни. Интересно, подумала Луиза, кто правит в агентстве сейчас, когда хозяйка в отъезде? Но, в конце концов, миссис Ивенсонг умеет предусмотреть все.
        Луиза вернулась в спальню, где, к своей радости, увидела доктора Фентресса, который зашивал рану Чарлза.
        - Вот и вы, Луиза. Не волнуйтесь. Я еще не разучился накладывать швы. Останется совсем маленький шрам. Кажется, это место было задето раньше. Как он получил травму глаза? Во время сафари, да?
        - Гм. Да. Кажется. Задолго до того, как мы с ним встретились. У одного из его товарищей зачесался указательный палец, а бедняга М-Макс стоял на пути. К счастью для льва, - ответила Луиза. Кэтлин, которая держала поднос с хирургическими инструментами, вытаращила глаза.
        - Именно так он и сказал за обедом. Странно. Мне казалось, что Грейс говорила про боксерский матч. Хью горит желанием проверить мастерство вашего супруга на ринге, как только его здоровье восстановится.
        - Да, боксерский матч тоже был. Я спутала. И вообще, он больше не боксирует. Я ему не позволю. - Чарлз был прав. Хватит ей изворачиваться. Пора сказать правду. Целый день приходится следить, чтобы не запутаться в собственной лжи.
        - Тогда вам следует поговорить с ним еще раз. Вчера вечером мистер Норвич без предупреждения нокаутировал вашего кузена. Да, Хью его спровоцировал, это так. Но чего ожидать от мальчика, если его мечты были разбиты вдребезги?
        - Что вы хотите сказать?
        - Разумеется, вы знаете, что он хотел жениться на вас? И эта мечта отвечала сокровеннейшему желанию его матери.
        - Не понимаю почему, - возразила Луиза. - Они только и делают, что ругают меня - все им не так.
        - Только оттого, что они о вас заботятся, моя дорогая.
        Луизе не хотелось зря тратить время на споры, когда жизнь Чарлза в опасности.
        - Когда мы узнаем, все ли с ним в порядке?
        - Трудно сказать. Кэтлин рассказала мне то, что вы рассказали ей - он получил сильный удар по голове и упал на спину, снова ударившись головой прежде, чем перевернулся и закрыл вас своим телом. За ним нужно наблюдать. Я проведу здесь ночь. Но, полагаю, вы захотите побыть с ним сами. Моя экономка будет счастлива опять от меня избавиться.
        Экономка! Вот черт. Миссис Лэнг, наверное, зла на Луизу за то, что та не предупредила о визите миссис Ивенсонг. Но Луиза и сама не ждала ее! Когда Луиза улучит свободную минутку, она извинится перед старой драконихой. Впрочем, не очень-то и хотелось - все равно очень скоро Луиза укажет экономке на дверь. Хотя в Роузмонте царил идеальный порядок, Луизе никогда не будет уютно под неодобрительным взглядом миссис Лэнг. В глазах экономки Луизе никогда не сравниться с тетей Грейс.
        Зачем она вообще вернулась домой! Но тогда Луизе не понадобился бы настоящий фальшивый муж и она не наняла бы Чарлза. Она никогда не узнала бы, каково это - когда тебя целуют и так искусно ласкают. Ценят, как редчайшее из сокровищ. Она никогда бы не смеялась столько, сколько смеялась с ним, и не познала бы такого потрясающего чувства, как участие и сострадание. Весь прошедший год Луиза развлекалась и бежала от реальности, но теперь у нее появилось основание успокоиться и прислушаться к собственному сердцу.
        Это было удивительное открытие - что у нее, оказывается, есть сердце. После истории с сэром Ричардом Луиза погребла его, закрыв от мира так же надежно, как тетя Грейс заперла в Роузмонте ее саму.
        - Благодарю вас, доктор Фентресс. Если… то есть, когда он очнется, я пришлю за вами.
        - Похоже, у вас нет недостатка в помощниках. Меняйтесь в течение ночи. Вам тоже нужно отдохнуть, - сказал доктор, похлопав Луизу по плечу. - Я оставлю сумку с инструментами здесь, на тот случай, если понадобятся. Но не пытайтесь лечить его сами, разве что смените повязку, если придется. Он может метаться во сне, и повязка спадет.
        Луиза кивнула. Как только доктор вышел, все трое довольно беспомощно встали возле постели Чарлза.
        - Кэтлин, почему бы вам с Робертсоном не пойти вниз, в людскую, и не поужинать? Первую смену я беру на себя.
        - Если вы уверены, что справитесь сами. Принести вам чаю, когда я пойду наверх?
        - Только если ты уверена, что чай не отравили. Наверное, я говорю глупости. Наверное, грибы - это несчастный случай. Но блохи не сами нашли дорогу в ящик с бельем. И я ни за что не поверю, что в саду был браконьер. - Луиза села на стул, стоящий возле самой постели Чарлза, и погладила его по щеке. - Ах, если бы я хоть чуть-чуть его любила, я бы отослала его прочь.
        - Он бы не уехал, мисс.
        Луиза удивленно воззрилась на Робертсона.
        - Откуда вы знаете?
        - Сегодня утром, перед тем как ехать в церковь, он пришел ко мне поговорить. Я сказал, что буду сидеть смирно, если он хочет врезать мне в отместку за ту ночь. Он - отличный парень, мисс. Он сказал, что вы пережили не самые веселые времена, хотя у вас мешки денег. Что Кэтлин была права, когда тревожилась из-за вас. Мы болтали о том о сем, как мужчина с мужчиной. По моему мнению, он жутко вами дорожит. Я-то понимаю чувства капитана - я точно так же переживаю из-за Кэтлин.
        - Тише, Робби.
        - Правда. И я говорю об этом с гордостью. Как только все уляжется, мы бы хотели пожениться, мисс Луиза. Знаю, сейчас не лучшее время ставить вопрос, ведь вы так тревожитесь за капитана и все такое. Но все наладится - подождите и увидите сами.
        - Надеюсь, вы правы. - Интересно, подумала Луиза, неужели она сама выглядит так же глупо, как сейчас Кэтлин, когда улыбается своему любовнику? Наверное. Любовь лишает человека разума и гордости.
        - О-о! - Робертсон хлопнул себя по лбу. - Я хотел вернуть его капитану. Вдруг он вам сегодня понадобится? - С глуповатым видом шофер сунул руку в карман и вытащил пропавший пистолет Чарлза. - Простите, - добавил он.
        - Знаю, это все из-за Кэтлин, - ответила Луиза, сунув револьвер в ящик комода. - Идите же, вы оба. И не торопитесь возвращаться. Сегодня мне вряд ли удастся сомкнуть глаз.
        Правда заключалась в том, что ей хотелось остаться наедине с Чарлзом. Стиснув кулаки, она изо всех сил зажмурилась, как частенько делала, когда была маленькой, представляя - вот он вскакивает с постели и широкими шагами идет к окну, чтобы взглянуть на волны в белых барашках. Он пригласил бы ее прогуляться по берегу прямо в ночной сорочке. В своих мечтах Луиза торопливо заменила декабрь на середину лета, когда ветерок с моря был приятным, а песок под ногами, нагретый за день солнцем, еще хранил тепло. Некоторое время они бы шли, и морская вода окатывала бы их босые ноги. Чарлз взглянул бы на нее - при свете полной луны она бы ясно читала все желания на его лице - и стянул бы через голову ее ночное одеяние. Склонил бы голову, обхватывая губами ее напряженный сосок. У нее подогнулись бы колени, и он подхватил бы ее, держал бы крепко, лаская чувствительную плоть пальцами, зубами и языком - до тех пор, пока из ее головы не улетучились бы все мало-мальски связные мысли. Его рута нашла бы ее жаждущее средоточие, подготавливая к тому, что неминуемо произойдет. К тому, чего она так ждала - и под ее веками
заплясали бы звезды, прежде чем он обрушился бы в нее…
        Эта картина так живо представилась Луизе, что ее пульс участился, и дыхание сбилось. Она умоляла: «Проснись! Проснись! Проснись! Сделай так, чтобы этот полусон стал явью. Пожалуйста, Чарлз!»
        Вдруг он беспокойно зашевелился и начал биться о постель, как будто защищаясь от нападения.
        - Нет, черт возьми, нет!
        Затем последовал нечеловеческий вопль, и Чарлз - ее сильный, надежный Чарлз - зарыдал так, будто сердце его было разбито.
        - Чарлз! Вам снится плохой сон! Проснитесь, любовь моя. - Луиза попыталась его обнять, но он, весь во власти кошмара, оттолкнул ее руку.
        Прошла долгая минута, прежде чем он пришел в себя и сел на постели. Его лицо исказило страдание.
        - Господи. - Он едва дышал, и Луиза испугалась, что он снова лишится чувств. Она сжала его руку, которая была тяжелой и неподвижной, как мертвая.
        - Что такое? Что случилось?
        Прошла долгая минута.
        - Не знаю. Ничего. Все. Я сделал вам больно? - Чарлз отнял у нее руку.
        - Нет, конечно, нет. Вы никогда не делали мне больно, - сказала Луиза, расправляя одеяло у него на груди. По крайней мере, нарочно - никогда. Это Луиза знала точно.
        - В самом деле? Вы и не догадываетесь, на что я способен. - Чарлз склонил голову набок, затем покачал головой, болезненно морщась. - Что со мной приключилось?
        - Кто-то в нас выстрелил. Или в Ягненочка, как хотите! Статуя разлетелась на куски, и один из них угодил прямо в вас.
        Он ощупал повязку, которая частично закрывала больной глаз.
        - Придвиньте лампу поближе.
        Луиза выполнила его просьбу, хотя знала, что яркий свет причиняет ему неудобство, если на нем нет наглазной повязки.
        - Могу принести вам повязку. Не ту, которая была на вас - кажется, она порвана и испачкана кровью. - Слишком мягко сказано, но Луиза боялась встревожить Чарлза. - У вас рана над глазом, но доктор Фентресс очень аккуратно зашил ее. Вы будете такой же красивый, как и раньше.
        - Луиза, мне плевать, как я выгляжу. На один миг мне показалось, что я снова вижу, но теперь все стало как раньше. Может быть, даже хуже. Я… Я думаю, что в итоге нам не следует жениться.

        ГЛАВА 36

        Армейские врачи твердили, что в один прекрасный день его состояние улучшится, но не может же он все время жить надеждой. «Один прекрасный день» не наступит никогда. Он может жить, потеряв зрение. Но жить мечтами - это не для него.
        Когда Чарлз очнулся от кошмара и открыл глаза, его зрение было острым, как прежде. Превосходным. Но потом…
        Может быть, он выдавал желаемое за действительное. Старое воспоминание из прежней жизни, когда мир был полон живых красок вместо унылых оттенков серого.
        Но его сон перед тем, как очнуться… Скажем так - возможно, ему никогда больше не захочется погрузиться в сон.
        Мертвая Луиза под ним. В его руках. Как Мария.
        Ночью он мог бы сделать, что угодно. И даже не узнать об этом. Разве может он подвергать такой опасности ту, кого любит? Такой, как он есть?
        Сломленный.
        Благословение небесам, Луиза была жива и здорова. В его спальне. Как расплывчатое пятно. Как же ему хотелось увидеть ее четко и ясно, хотя бы один раз.
        Очень несправедливо по отношению к Луизе, если она свяжет свою жизнь с человеком, который толком не видит и не может ей соответствовать. Который, по правде говоря, ей вообще не подходит.
        Зато может ее убить, точно так, как убил Марию.
        О чем он только думал?
        Работа, которую предложил ему Джордж, может привести к краху, даже если позволит зрение. Какой толк будет от него в Нью-Йорке, если он не сумеет подвести итог прибылям и убыткам? И не каждый так влюблен в автомобили, не у каждого есть столько денег, как у Луизы Стрэттон, чтобы отдаться этой любви. Что, если Чарлз не сумеет продать ни одного автомобиля, если рабочие устроят забастовку и компания прогорит?
        И, самое важное, как он попросит Луизу покинуть Роузмонт?
        Ведь это ее дом. Она столько вытерпела, чтобы занять в нем место, подобающее ей по праву. Теперь ничто не должно стоять у нее на пути, особенно брак с полуслепым нищим, который напрасно возомнил, что может стать лучше. Чарлз - сын фабричного десятника, и ничего больше.
        «Ищешь беду там, где ее нет», - так, бывало, говорила его мать. Но он не мог одолеть ощущение беспомощной паники, которое жгло его кожу, точно огонь. Видение сорвало с него - слой за слоем - оболочку цивилизованного Максимилиана Норвича, которую он пытался на себя нацепить. А под ней обнаружилось нечто страшное.
        Голова раскалывалась от боли. Перед глазами кружились бесчисленные черные пятна. Серые тени, которые всегда прятались по задворкам его видимого мира, теперь сгустились и угрожающе надвигались.
        - Не смешите.
        - Это вы говорите смешные вещи. Луиза, вы не можете… не должны связывать свою жизнь со мной. Вы заслуживаете большего.
        - О-о, какой же вы зануда. Не говорите мне, чего я заслуживаю. Я знаю, чего хочу, и это вы.
        - Может быть, это вас ударило по голове? - проворчал Чарлз.
        Постепенно ее очертания становились четче. Платье было заляпано кровью, аккуратный узел волос на макушке растрепался и съехал набок. Его чистая, непорочная принцесса выглядела так, будто ее тащили через живую изгородь спиной вперед.
        Вот что значит время, проведенное в его обществе. Разрушение. И, возможно, гибель.
        - Итак, кто-то в нас стрелял, - сказал Чарлз, отводя взгляд. Луиза была так прекрасна, несмотря на растрепанный вид. - Кто? Это проделки посерьезней, чем блохи в ящике с бельем и шурупы под седлом.
        Злая шутка обернулась попыткой убийства. Но будет ли Луиза в безопасности в Роузмонте, когда Чарлз уедет?
        Кого он пытается обмануть? Начать с того, что он так и не смог ее защитить. Почти все время, что они в Роузмонте, это Луизе приходилось его защищать.
        - Это очень серьезно, и у нас с миссис Ивенсонг есть план. Я расскажу вам все подробности, но не думайте, Чарлз, будто я позволю вам сбежать, оплакивая наш брак. Мы все обсудим, когда вы придете в себя. - Кажется, Луиза погрозила ему пальцем. Или двумя? Было трудно сказать.
        Чарлз почувствовал, что готов улыбнуться против собственной воли.
        - Уверяю вас, я уже давно в себе. Почти слепой, но ясно вижу абсурдность нашего союза. Мы… мы не ровня друг другу, Луиза. Не подходим друг другу. Это невозможно. С моей стороны было исключительной глупостью предлагать такое.
        - А с моей стороны - исключительно глупо согласиться. Так, мистер Ходячая Проповедь?
        Да. Да, она исключительно восхитительная, любящая глупышка. Чарлз закрыл глаза, но черные пятна продолжали плясать под сомкнутыми веками.
        - А я не стану давать кому-то прозвища.
        Может быть, если он уедет в Нью-Йорк один и добьется для себя некоторого успеха…
        Нет. Ему никогда не стать достойным Луизы.
        - Трус.
        Чарлз открыл глаза.
        - Прошу прощения?
        - Вы лежите здесь и снова предаетесь жалости к самому себе. Мне казалось, мы это уже прошли.
        - В самом деле? - Чарлз не скрывал горечи. Как будто этих нескольких прекрасных дней - ладно, более или менее прекрасных, несмотря на атаки и угрозы - вовсе не было в его жизни, и он снова упивался жалостью к самому себе. По крайней мере, сейчас его простыни были гораздо чище, а сам он - трезв, как хрустальное стекло.
        Он чувствовал на себе осуждающий взгляд Луизы, хотя видеть его толком не мог.
        - Повторяю, о нашей женитьбе мы поговорим позже. А прямо сейчас…
        - Нам не о чем говорить. Никакой женитьбы. Я беру назад свое предложение, а вы можете катиться, куда вам угодно.
        - Чарлз, вы же знаете, я не люблю, чтобы мне указывали, что делать. Достаточно наслушалась за две прошлые жизни. Сейчас вы меня провоцируете.
        - Тем больше причин поблагодарить свою счастливую звезду за то, что все кончено. Теперь, когда миссис Ивенсонг здесь, вы сможете разобраться с вашими банковскими счетами, а мое присутствие становится излишним.
        Совсем недавно, лежа в постели, они любовались звездами в зимнем небе. Тогда Чарлз был счастлив.
        Луиза вздохнула так, будто на нее обрушилась вся тяжесть мира.
        - Вижу, нет смысла пытаться вас вразумить. Очень хорошо. Я взяла вас на работу. Завтра и на следующий день-два вам представится возможность сыграть новую роль и отработать свое жалованье. А затем, если вы захотите уехать… - Луиза пожала плечами и широко развела руками. - Ведь я не могу вас остановить, верно? Вы - взрослый человек. Возвращайтесь в Лондон и живите в… в…
        - Слово, которое вы ищете - «нищета»?
        - Называйте, как хотите. Теперь вы знаете все слова. Я не собираюсь понапрасну сотрясать воздух, споря с вами. Могу лишь надеяться, что кто-нибудь снова выстрелит в вас так, чтобы вбить вам в голову хоть немного здравого смысла.
        Проклятье. Она-то думала, что все худшее позади. Что у него просто дурное настроение. Чего это будет ей стоить - осознание того, что Чарлз не тот человек, за которого она его принимала?
        - Итак, скажите, какую еще игру вы затеяли, мисс Стрэттон, - вы, миссис Ивенсонг и я? Кем, по-вашему, мне притворяться теперь? И увеличится ли мой заработок? Теперь, когда мне не жить на содержании у наследницы, на счету будет каждый пенни.
        Скотина. Тупица. Это откроет ей глаза. Он нанес смертельный удар, пока она молча сидела у его постели, по-прежнему не реагируя на спектакль.
        - Когда мне ожидать визита вашего бывшего любовника? Кажется, сэр Ричард - мировой судья, да?
        Чарлз заметил тревожное движение кончика ее языка - единственный признак того, что его слова начинают раздражать Луизу.
        - О-о! Не думаю, что кто-нибудь позаботился о том, чтобы уведомить власти, кто бы их ни представлял. Да, сэр Ричард! Он действительно мировой судья. Я решительно не желаю, чтобы он явился сюда и все окончательно изгадил.
        Вернее, Луиза не была готова к тому, чтобы видеть сэра Ричарда Делакура дважды за один день. Или вообще когда-нибудь в будущем.
        Ей следует разозлиться на Чарлза до беспамятства. Он вел себя омерзительно. Но он не посмел давить на нее еще больше. Каждое жестокое слово отзывалось новой болью в его голове.
        И в его сердце.
        Постепенно она поймет свою ошибку.
        - Кто-то в нас стрелял, Луиза. Кто-то, живущий в этом доме. Их нужно наказать. - Он злился не за себя. Ведь что-нибудь плохое могло случиться с Луизой! Возможно, Чарлз ее недостоин. Но это не значит, что он к ней равнодушен.
        Не значит, будто он ее не любит.
        Ему хотелось снова взять ее руку. На ее пальце было простое золотое кольцо, которое для них купила миссис Ивенсонг. Совсем недавно ему хотелось самому надеть ей кольцо. Принести клятву в чем угодно.
        Луиза покачала головой.
        - Право же, я не думаю, что стреляли в нас. В этот момент мы были слишком далеко от Ягненочка.
        - Было темно. Или можно объяснить иначе - мы имели дело с неопытным стрелком. - Чарлз помолчал, понимая, что его следующие слова могут оказаться клеветой - кулаки зудели от желания добраться до Хью Уэстлейка и врезать ему так, чтобы лишить чувств. - Но, если это меткий стрелок, он может стрелять так, чтобы промазать намеренно. Полагаю, ваш кузен Хью отлично владеет огнестрельным оружием.
        - Д-да. Но мне не верится, чтобы он пошел на такое опасное дело! Вот блохи - это в его духе. Он вечно совал насекомых в мою постель, когда я была маленькой.
        - Луиза, все эти «несчастные совпадения» были предупреждением. Даже то, что сделали Кэтлин и Робертсон. Люди хотят, чтобы я - или мы - убрались отсюда. Даже ваша экономка интересовалась, не собираемся ли мы уехать обратно во Францию.
        - Что ж, значит, нужно уезжать. Я не вынесу, если с вами случится еще что-нибудь.
        - Вы зря растрачиваете свою заботу. Это ваш дом, а вот я уеду, как только достаточно окрепну для путешествия. Или когда мы, наконец, покончим со всеми хитростями. - Судя по тому, как он себя чувствовал сейчас, этому не бывать никогда.
        Но он должен уехать. Тогда с Луизой все будет хорошо. Она - богатая наследница. Она умна. Красива. Она найдет кого-нибудь получше. Это будет человек ее класса и окружения. Здоровый, целый и невредимый, и он ее никогда не обидит.
        Не станет обузой.
        - Что за дурацкий план вы придумали, чтобы вывести нашего негодяя на чистую воду?
        Язычок показался снова.
        - Думаю, вам нужно притвориться слепым.
        Чарлз грубо расхохотался. И ему стало больно.
        - Не думаю, что мне придется так уж притворяться. Говорю же вам - мое зрение ухудшилось.
        - Уверена, что все исправится.
        Разумеется, Луиза была в этом уверена - ее снова увлек полет собственной фантазии.
        - Наверное, пока я валялся без сознания, вы успели изучить медицину?
        Луиза проигнорировала выпад.
        - Мы увидим, кто радуется вашему увечью или пытается извлечь для себя пользу. Миссис Ивенсонг расспросит всех, а я ей помогу. Она очень проницательна, и это она прислала в Роузмонт новых слуг. А старых я знала всю свою жизнь.
        И они запятнали себя тем, что держали Луизу взаперти, как узницу, в ее собственном доме. От этого замечания Чарлз воздержался - нельзя, чтобы Луиза думала, будто она ему хоть в чем-то небезразлична.
        Идея в духе Шерлока Холмса была полной чушью.
        - Итак, вы с ними поговорите и узнаете все их тайны. А пока вы занимаетесь расспросами, что делать мне? Натыкаться на стены, запинаться о мебель? Вам придется увеличить плату.
        - Вам необязательно вредить себе по-настоящему. Да и Робертсон будет вашим постоянным спутником, на случай, если стрелок решится выступить снова.
        - Изумительно. Нас обоих застрелят, и вам придется иметь дело с Кэтлин. Тут я вам не завидую.
        Луиза никак не желала оставить его в покое, хотя он и наговорил ей кучу грубостей. Маленькая упрямая ведьма. Свернувшись калачиком в кресле, она крепко спала.
        Давно миновала полночь. Ему ни в коем случае не хотелось спать. Одеяло сдавливало его грудь, точно тиски, и голова раскалывалась.
        Он уедет завтра, когда закончит свой цирковой номер. Луиза может сказать, что их «браку» пришел конец - кто захочет иметь в мужьях слепого?

        Кэтлин с Робертсоном уже распустили слухи, что Чарлз не видит, и Луиза позволила им провести ночь вместе в квартире Робертсона. Старой миссис Лэнг необязательно знать, что Кэтлин спит вовсе не в их с Чарлзом покоях, и экономка не станет запирать ее на ключ в крыле дома, предназначенном для горничных.
        Перспектива перехитрить экономку очень воодушевила Кэтлин. Она заявила, что это будет справедливо, поскольку эта дама в последнее время явно вышла на тропу войны.
        - В точности как горшок с этой мерзкой кислой капустой, что мы ели как-то в Германии. Я не против того, чтобы натянуть ей нос, - с ехидной улыбкой на лице сообщила Кэтлин Луизе.
        Луиза подумала, что миссис Лэнг, должно быть, очень расстроена - в Роузмонте поселилась опасность, и ему грозит хаос. Но Кэтлин возразила, что старуху беспокоят исключительно прихоти Грейс, а все прочие могут катиться к черту.
        Слова Кэтлин все еще звенели у Чарлза в ушах. Поэтому, когда в дверь осторожно постучали, он вскочил на постели:
        - Войдите!
        Луиза не проснулась. Как она сможет себя защитить, когда его здесь не будет? Впрочем, это не его беда. Пока что защитник из него получился ненадежный.
        Вошла Кэтлин со свечой в руке и поспешно отвела взгляд от его обнаженной груди.
        - Прошу прощения, капитан, - шепотом сказала она. - Мне нужно разбудить мисс Луизу. Кое-что случилось.
        Луиза по-прежнему спала, свернувшись клубком, закрыв лицо одеялом.
        - Что? - тоже шепотом спросил Чарлз. - Я могу что- то сделать вместо нее?
        - Не думаю. Она должна узнать прежде, чем завтра утром сойдет вниз.
        - Рассказывайте.
        - Ее растения, сэр. Кто-то вошел в оранжерею и уничтожил ее.
        Это чудесное помещение, в котором кипела жизнь! Луиза любила свои растения и даже призналась ему, что за время отсутствия в Роузмонте вспоминала только их. Негодяи.
        - Все?
        - Нет, в основном орхидеи. Ее любимые. Они для нее были точно малые дети. Их вырвали из горшков, бросили на пол и растоптали. Гриффит чуть не плачет. Он взял на себя заботу о них, пока мы были в отъезде. И он славно потрудился! Тот, кто это сделал, не стал бить горшки, поэтому и шума не было, и никто не проснулся.
        - Кому-то мало того, что он уже натворил, - мрачно сказал Чарлз.
        Но как об этом узнала Кэтлин? Предполагалось, что она с Робертсоном в его квартирке над гаражом.
        Или они совершили это вместе.
        - Миссис Лэнг ожидает указаний, прежде чем горничные все уберут.
        Кэтлин не казалась виноватой, просто усталой. И немного раскрасневшейся после любовных утех.
        - Вы-то почему не спите? - спросил Чарлз.
        - Спустилась вниз сделать несколько сандвичей. Когда миссис Лэнг меня застукала, мне пришлось соврать и сказать, что это для вас. Она совершала последний обход.
        Вот и объяснение, но говорит ли она правду?
        Ему претило будить Луизу, чтобы она увидела картину разрушения. Однако ей бы не понравилось, если бы выбросили растения, которые, в случае удачи, можно было спасти.
        - Скажите миссис Лэнг, пусть подождет. Я разбужу Луизу, и мы очень скоро спустимся вместе. Сделайте так, чтобы собрались все домашние слуги. Все до единого. И миссис Ивенсонг тоже.
        Кэтлин вытаращила глаза.
        - Сейчас, сэр? Уже второй час ночи! Почти все они к пяти должны быть на ногах. И миссис Ивенсонг - наша гостья. Как же я могу ее побеспокоить?
        - Скажите им, что они смогут поспать два лишних часа.
        - Это очень не понравится миссис Уэстлейк.
        - Мне плевать. Пришло время покончить с этой ерундой раз и навсегда. Как говорится, куй железо, пока горячо.
        Казалось, Кэтлин колеблется. Затем она кивнула и вышла из комнаты.
        Пропади пропадом Роузмонт со всеми его обитателями. Сжечь бы его дотла. Возможно, это станет следующим пунктом в планах их неизвестного мучителя.
        Чарлз быстро умылся, надел пижаму и халат. Встал над креслом, не решаясь прикоснуться к обнаженному плечу Луизы.
        - Луиза, проснитесь!
        - Не сейчас, - пробормотала она. - Неужели уже утро?
        - Нет. У меня плохая новость, хотя не самая плохая. Все в Роузмонте живы-здоровы. Если угодно, кто-то даже слишком преуспел.
        Она перевернулась на спину, с трудом открывая глаза.
        - Что такое?
        - Кто-то разгромил оранжерею. Вас ждут внизу. Может быть, что-то еще можно пересадить.
        Луиза села.
        - Вот, значит, как. Сегодня мы уезжаем. Я больше не могу с этим бороться, что бы там еще ни случилось. Я… я ненавижу Роузмонт. Я никогда не была здесь счастлива, разве что когда была совсем маленькой. Но что может знать ребенок?
        - А я не уеду, пока не воспользуюсь случаем проверить свои актерские способности. И вы тоже никуда не уедете. Вы хотели расспросить прислугу, и я отдал распоряжение - это можно сделать прямо сейчас. Кэтлин будит всех.
        - Я должна говорить со слугами сейчас? На часах - середина ночи!
        - Именно. Тот, кто это натворил, явно еще толком не ложился. Конечно, если это не Грейс и не Хью. Не могу представить, чтобы он или она пачкали руки землей, как бы ни хотелось мне сделать их виновниками ваших бед. Одевайтесь.
        - Опять вы мне приказываете, - заявила Луиза с угрожающей ноткой в голосе, но Чарлзу было все равно. Какого бы мужа она себе ни нашла, будет клевать его до тех пор, пока он не превратится в подобие доски для игры в дартс.
        - Скоро это закончится, Луиза. Сегодня вы разберетесь с прислугой. Завтра миссис Ивенсонг представит доклад о состоянии ваших банковских счетов.
        - Мне все равно. Пусть даже я останусь нищей! - закричала Луиза, затягивая поясок халата.
        - Будьте практичны. Мне нужно жалованье. Видит Бог, я его заслужил. - Ему было очень трудно изображать насмешливого грубияна, но Чарлз старался изо всех сил.
        Запинаясь и натыкаясь на стены, он кое-как спустился вниз, отказавшись от руководящей помощи Луизы. Какая это была пытка - стоять возле нее и слышать, как она глотает слезы, разглядывая разгром в оранжерее. Но, в конце концов, он ведь должен был изображать слепого.

        ГЛАВА 37

        Луиза взяла себя в руки. Бога ради, не убиваться же из-за растений в присутствии слуг. Они сочтут ее сумасшедшей; ведь у людей в этом мире столько настоящих трагедий.
        И того, и другого было в избытке - растерзанных растений и сонных слуг. Грейс не жалела денег на то, чтобы держать большой штат прислуги, ведь это означало удобство роузмонтской жизни.
        Луиза могла заменить погибшие растения другими. У нее достаточно денег, при том даже, что часть их куда-то улетучилась с ее счета. Чего ей в данный момент не хватало, так это терпения.
        Чарлз - нужно не забывать называть его Максом в присутствии всех этих людей - внушал ей тревогу. Луиза не знала, что взбрело ему в голову после последнего покушения, но самым решительным образом желала это оттуда выбить.
        Луиза решила выйти за него вовсе не по мимолетной прихоти. Она знала - по крайней мере, думала, что знает - о Чарлзе все. Он - непростой человек. И никогда простым не будет. С ним происходило нечто столь серьезное, чего не сотрешь парой поцелуев. Вот, кстати, и общее между ними, хотя она никогда не призналась бы в такой уязвимости, как он.
        Мужчины не любят быть слабыми. Уязвимыми. По каким-то причинам они думают, что обязаны идти по жизни бодрым шагом, раздавая приказы, разбивая вдребезги все, что попадается на пути, а затем неумело склеивать обломки. Всегда все держать в своих руках. Быть сильными и хранить молчание, за исключением тех случаев, когда надо ворчать и брюзжать.
        Луиза отказалась от мужчин многие годы назад, но она сделала исключение для Чарлза - с неохотой. И уж теперь она не позволит ему уйти!
        Ну и что, если зрение не станет таким, как прежде? Ему необязательно на нее смотреть, чтобы дотронуться рукой. До сих пор он справлялся просто изумительно - что при свете дня, что в темноте. И ему не нужно искать работу. У нее довольно денег, чтобы помогать и ему, и всему его семейству.
        Но Чарлз, черт его подери, неспособен сейчас видеть положение вещей в том же свете, что и она. Сейчас ему вообще не полагалось ничего видеть. Кажется, притворство Чарлза возымело эффект. Толпящиеся в библиотеке слуги взирали на него с благоговейным страхом, будто следили за событиями шекспировской трагедии. Он шарил руками в воздухе перед собой. Уж не вознамерился ли он толкнуть бедную старушку миссис Лэнг, с подозрением подумала Луиза.
        Экономка торопливо отскочила назад, уступая ему дорогу, и ее ключи громко звякнули.
        Разумеется. Ночью все слуги заперты в своих спальнях. Иногда Луиза тревожилась, что это опасно - вдруг пожар или еще что-нибудь срочное. Но Грейс была неумолима. Никто не должен расхаживать по Роузмонту в неурочный час. В ее доме не будет никаких шашней между женской и мужской прислугой!
        Наверное, подумала Луиза, Грейс упивается собственной властью всех сажать под замок.
        Луиза произнесла коротенькую речь, представив миссис Ивенсонг тем, кто еще не был с нею знаком. Извинилась за то, что вытащила всех из постелей. Объяснила, что миссис Ивенсонг намерена побеседовать с каждым из них - недолго, всего несколько минут.
        - Гриффит, я надеюсь, все лакеи, как и прочие слуги мужского пола, были надежно заперты в отведенном им крыле здания? - спросила Луиза. Миссис Ивенсонг приподняла рыжеватую бровь, а затем улыбнулась. Ее одобрение очень порадовало Луизу.
        - Разумеется, мисс Луиза. А еще я лично запер все двери, ведущие наружу, и, прежде чем идти сюда, проверил их снова. Никто замков не открывал.
        Однако Кэтлин сумела прийти из гаража, но Луизе не хотелось расстраивать Гриффита. Кэтлин - девушка умная и, вероятно, располагает собственной связкой ключей. Кто-нибудь другой мог тоже проявить предусмотрительность.
        Луиза разглядывала бледные заспанные лица. Она никого не могла заподозрить ни в хитрости, ни в скрытности. И никто из них, насколько ей было известно, не держал на нее зла.
        Уничтожить ее растения - это очень личная месть. Мелочная и злобная. Грейс могла втравить кого-нибудь в это дело, но Луизе почему-то не верилось.
        Что Чарлз сказал ей прошлой ночью, когда ему надоело изнывать от жалости к самому себе? Если Грейс и Хью заплатили наемному убийце, то они зря тратят деньги. Луиза чуть не улыбнулась.
        Она повернулась к миссис Ивенсонг. Почтенная дама сидела на мягкой кушетке, седые волосы по-прежнему забраны в изящный пучок, как будто она вообще не ложилась. О господи, не она же виновна в разгроме оранжереи, нет? Луизе опять захотелось улыбнуться.
        - Итак, вы готовы поручиться за всех мужчин, - сказала миссис Ивенсонг Гриффиту.
        - Да, миссис Ивенсонг. Собственной жизнью. Может быть, я становлюсь слишком стар, но свой долг знаю. Не могу сказать, насколько я опечален, мисс Луиза. Я нянчился с этими растениями целый год, пока вас не было.
        Дворецкий, казалось, был просто в отчаянии. Сама Луиза расстраивалась меньше.
        - Поручитесь ли вы за женщин, миссис Лэнг? - спросила Луиза, обращаясь к экономке.
        - Конечно. За исключением вашей горничной. Я обнаружила ее на кухне. Она сказала, вы послали ее вниз за сандвичами для вашего супруга.
        Ее тон ясно давал понять - миссис Лэнг уже нашла виновного. Хорошо, что Робертсона здесь не было, он вступился бы за возлюбленную. А так сидит себе в квартирке над гаражом и недоумевает, где же его сандвичи.
        - Да, так и было. Вы все можете убедиться, что капи… гм, мистер Норвич снова получил серьезную травму. После последнего нападения он лишился зрения. По крайней мере, я могу дать ему сандвич, который ему легко удержать в руках. - Луиза сжала руку Чарлза. Может быть, он и хотел бы отнять у нее руку, но помнил о своей роли, что позволило ей прикасаться к нему.
        Он нахмурился.
        - Кто это?
        - Это я, мой дорогой. Вам не стоит беспокоиться. Я о вас позабочусь. Я тоже знаю свой долг. В горе и в радости, в богатстве и нищете, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.
        По комнате прокатился отчетливый вздох - зрители оценили романтический жест Луизы. Она надеялась, что миссис Ивенсонг зорко наблюдает за выражением лиц присутствующих. Кого эта сцена тронула? Кому показалась отвратительной?
        Чарлз стиснул ее руку так, что стало больно, и нагнулся к ней с видом любящего супруга.
        - Вы переигрываете, - шепнул он ей на ухо, отчего волоски на ее шее поднялись дыбом. Он так близко и одновременно так далеко!
        - Кто бы говорил. Неужели было так необходимо разбивать вазу в передней?
        - Вы хотели спектакль. Я его разыгрываю. А ваза была чертовски безобразная.
        Свободной рукой Луиза погладила Чарлза по щеке, и он застыл.
        - Ищите признаки вины или торжества. Вы можете за ними наблюдать, и никто не заподозрит, что вы на них смотрите.
        - У меня уже есть подозреваемый.
        - Кто? - всполошилась Луиза.
        - Не сейчас. - Лицо Чарлза было непроницаемо. А Луизе, до того как она до него дотронулась, казалось, что Чарлз вполне наслаждается игрой.
        Она велела слугам удалиться и дожидаться своей очереди в передней. Последовало торопливое шарканье ног. Кто-то казался подавленным, другие были настроены воинственно. А некоторые слишком устали, чтобы задаваться вопросом, что взбрело хозяевам на ум. В течение этой ночи Луизе предстоит изучить всю гамму человеческих эмоций!
        Чарлз сидел возле нее, молчаливый и мрачный, а слуги под руководством Гриффита входили по одному. Очень немногие имели право входить в оружейную, разве что у них, как у Кэтлин, были запасные ключи. Зато оранжерея была открыта для всех. Миссис Ивенсонг задавала мало вопросов, зато все они были очень целенаправленными. Все слуги клялись, что не имеют отношения к нападению на чету Норвич.
        Выслушав очередную клятву в невиновности, Луиза все сильнее приходила в отчаяние. Но чего она ожидала? Как было бы чудесно, если бы кто-нибудь пал ниц на турецкий ковер и признался, терзаемый угрызениями совести. С ее стороны, было наивно надеяться, что план принесет плоды. И сейчас она просто сидела в опустошенном молчании.
        Миссис Ивенсонг уже вышла и оставила их наедине, двигаясь с поразительным для дамы столь почтенного возраста проворством. Луиза сидела на диване, не шелохнувшись. Чарлз был рядом, и ей было так удобно с ним. Он давным-давно уснул, четыре бессмысленные беседы назад.
        В своем блаженном забытьи он привалился к Луизе и опустил голову ей на плечо. Луиза знала, что солдат тренируют так, чтобы они могли заснуть где угодно, если могут улучить минуту, и не льстила себе. Ничего это не значило; никакого тайного знака, что на самом деле он ею дорожит. Чарлз по-прежнему был настроен уехать. А она была не менее решительна в желании запретить его отъезд.
        Что ж, разве Чарлзу можно что-нибудь запретить? Но как его убедить, что у них есть будущее?
        Его нельзя подкупить, да Луиза и не хотела бы, чтобы он купился. Она не возражала бы против того, чтобы использовать сексуальный соблазн, но это казалось ей неправильным и даже безнадежным. Похоже, она вообще не представляла, что делать.
        Луиза была вынуждена прийти к единственному заключению. Ей придется сказать Чарлзу, что она полюбила его и просто не сможет без него жить. Она уже говорила ему это; он должен услышать эти слова еще раз. Они вместе могут бороться со своими демонами!
        Чарлз - не единственный, кому снятся дурные сны.
        Часы пробили три.
        - Чарлз, - тихо сказала она. Луиза не беспокоилась, что кто-то услышит, как она называет его настоящим именем. Все слуги давным-давно улеглись в свои кровати, получив заверения, что им разрешается встать попозже. Придется Луизе объясняться с тетей Грейс.
        Прежде чем самой отойти ко сну, миссис Ивенсонг обменялась с Луизой соображениями - приглушенным голосом, под тяжелое дыхание Чарлза, сраженного внезапной дремотой. И они с Луизой установили человека, который выделялся среди прочих.
        Мотив. Возможность. Слова, которые до этих неприятных событий могли встретиться исключительно в отчетах об убийствах или в грошовых детективных романах. Луиза была очень осторожна в своем оптимизме. Однако, если слуги невиновны, остаются только члены семьи да мисс Спрюс.
        Невыносимо.
        - Проснитесь, Чарлз! - Не могла же Луиза оставить Чарлза на диване на всю ночь.
        Она хотела, чтобы он лежал в ее постели. Ночь началась с того, что Луизе пришлось спать на стуле, и у нее не было никакого желания туда возвращаться. Веки Чарлза затрепетали, и он вдруг отпрянул от нее, будто дотронулся до раскаленной печки.
        - Прошу прощения, мисс Стрэттон. То, что я заснул, это непростительно.
        «Мисс Стрэттон? О-о, Чарлз. Как будто меня это оттолкнет».
        - У вас был очень трудный день. Что вы думаете?
        Чарлз встал, с заспанным и таким милым лицом.
        - Насчет чего?
        - Насчет расспросов, глупенький. Миссис Ивенсонг и я почти уверены, что виновник…
        - Кэтлин, разумеется.
        Луиза так и подскочила.
        - Кэтлин?! Не говорите чепухи. Разумеется, это никак не может быть Кэтлин!
        - Мы не можем обсуждать это здесь, - заметил Чарлз, этот досадный глас разума. - Нас кто угодно может подслушать.
        - А я решительно настроена с вами спорить! Откуда вам явилась столь абсурдная идея?
        Чарлз дотронулся пальцем до заросшего щетиной подбородка.
        - Хм. Давайте посмотрим. Удар по голове. Колючки. Грибы. Блохи. Признаю, что огнестрельное оружие для нее - это что-то новенькое. Но у нее под рукой есть Робертсон. Она водит его за нос, как вы водили меня. Лишь Кэтлин была на свободе после того, как миссис Лэнг заперла все двери. Это же очевидно.
        И он рванул вверх по лестнице, на сей раз избегая столкновений со стенами. Луиза едва поспевала за ним.
        - Вовсе не очевидно! - шипела она. - От всей души могу заметить - этот удар по голове не только пустил вам кровь, но и повредил рассудок.
        - Почему? Потому что теперь я все вижу ясно? Образно говоря, конечно.
        - Будь у вас три глаза, вы бы все равно ничего не видели! Кэтлин и Робертсон попросили прощения! - Задыхаясь от бега и злости, Луиза в сердцах хлопнула дверью спальни и заперла ее на замок.
        - Слова стоят дешево, - заявил Чарлз, придвигая к двери комод.
        - Да, вам лучше знать. Это вы делаете предложение, а затем берете его назад. Твердите, чт-то л-люби-те меня! - Луиза сбросила халат и запустила туфелькой в угол спальни.
        - Вам будет лучше без меня, - проворчал Чарлз.
        - Кто сказал?
        - Я говорю, глупышка. Не знаю, с чего я вообразил, будто мы можем поладить и продержаться достаточно долго, чтобы принести друг другу брачный обет!
        - Мы прекрасно ладим! - закричала Луиза. - Просто превосходно! Что на вас нашло?
        В несколько шагов он пересек комнату и схватил ее за локти.
        - Способность судить здраво, моя дорогая. Я не могу на вас жениться. Я не могу вас защитить, да и не нужно. Вы с миссис Ивенсонг раскроете эту маленькую тайну. Вы будете править Роузмонтом и найдете какого-нибудь бедного тихоню, который будет сидеть у вас под ногтем и слушать вашу бесконечную болтовню.
        Луиза взглянула в его милое, усталое лицо.
        - Прекратите, Чарлз. Просто замолчите. Что бы вы ни сказали, я не стану любить вас меньше. Прошу, объясните, что все это значит.

        ГЛАВА 38

        Он сел на постель. Похоже, этой ночи не будет конца.
        - Что это значит? Я уже вам объяснил.
        Луиза села рядом с ним.
        - Нет, не объяснили.
        Если он расскажет свой кошмарный сон, произнесет вслух, это наверняка излечит Луизу от девических надежд. Но язык отказывался ему повиноваться. Пусть слова стоят дешево, но они обладают силой. Он не хотел выпускать на свободу видения, рожденные в аду. Луиза будет смотреть на него с жалостью.
        Со страхом.
        Чарлз покачал головой - она болела по-прежнему.
        - Я не могу.
        - Чарлз, у меня долгие годы не было никого, с кем я могла бы поговорить. Потом появилась Кэтлин, и стало немного легче. Это очень помогает - когда есть кто-то, готовый разделить ваши тревоги.
        - Ага. Теперь вы в роли психиатра.
        - Не смейтесь надо мной. Я люблю вас, и, что бы вы ни сказали, меня этим не оттолкнуть. Только если вы меня не любите.
        Как просто - взять и сказать ей. Но это будет чудовищная ложь. Чарлз взял ее руку.
        - Вы знаете про мои сны.
        Луиза кивнула.
        - Иногда они кажутся более реальными, чем сама реальность, если можно так сказать. Я никогда не знаю, когда на меня нахлынет. Эти сны… они ужасны. Я боюсь причинить вам вред, Луиза.
        Она растерянно заморгала.
        - Это все?
        - А этого мало? Нет, это еще не все. Мы принадлежим к двум разным мирам. Вы уроните свой социальный статус, если выйдете за меня замуж.
        - О-о, Чарлз, бога ради! Вы - настоящий сноб.
        Слова Луизы его уязвили.
        - Нет!
        - Не говорите мне о классовых барьерах. Мы не в Индии, и вы не из касты неприкасаемых. Впереди двадцатый век! Скоро все изменится.
        Луиза говорила с такой уверенностью! Кто из них заблуждается сильнее?
        - Луиза, неужели вы не видите? Какое имеет значение, что я вас люблю? Мы не можем быть вместе.
        Ее ногти больно впились в его кожу.
        - Чарлз, любовь - это единственное, что имеет значение. Все прочее… прах. Несущественно. Я знаю, что вы страдаете, что видите такое, чего мне не хочется даже вообразить себе. И вам необязательно об этом говорить, если только сами не захотите. Мы с вами можем просидеть молча бок о бок всю оставшуюся жизнь. Только бы бок о бок друг с другом!
        - А что, если во сне я вас убью? Тогда вы пожалеете насчет «бок о бок».
        Луиза имела смелость рассмеяться.
        - Если вы настаиваете, мы можем спать в разных спальнях. Лишь бы время от времени вы наносили мне визиты.
        - Луиза, здесь нет ничего забавного. Я могу быть… Я… склонен к насилию.
        - Я знаю.
        Она просто несносна!
        - Если бы я признался, что я сам Сатана…
        - Мне бы пришлось усиленно грешить, чтобы мы смогли провести вечность вместе. Чарлз, я вас люблю. То, что случилось с вами в прошлом, лишь свело нас вместе. Я не та беззаботная девочка, и вы не тот потерявший надежду молодой человек, каким были. Но именно благодаря нашему прошлому мы и сумели полюбить друг друга. Разве нет?
        - Я не сказал, что по-прежнему люблю вас, - упрямо возразил Чарлз.
        - Я знаю. О да, я знаю.
        Ее не переспорить.
        - Мне от вас не избавиться, правда? Даже для вашей же собственной пользы.
        - Я сама могу судить о том, что для меня хорошо. Вы, Чарлз Купер, это хорошо.
        - О, Луиза. - В его сердце вспыхнул крошечный огонек. Неужели это возможно - быть счастливым?
        Теперь он ничего не понимал. Сегодня, когда Чарлз узнал о предложении Джорджа, он преисполнился надежды на то, что они с Луизой смогут начать новую жизнь. В этом сверкающем двадцатом веке, на который она так уповала. Чарлз ничего не знал о Нью-Йорке. Ничего не знал ни о машинах, ни о бизнесе. Но он может научиться!
        Однако сможет ли Луиза бросить Роузмонт с его башнями, горгульями и розами?
        - Куда бы вы отправились, если бы захотели начать жизнь заново? - спросил ее Чарлз.
        - Ну, я уже думала до того, как все это началось. До вас. Что в следующий раз я хотела бы отправиться в Нью-Йорк.
        Это звучало обнадеживающе.
        - Правда? - спросил он, пытаясь скрыть радость.
        - Вы же знаете, что моя мать была оттуда.
        - Да, вы говорили.
        - Но я не хочу провести всю жизнь на дорожных сундуках, скитаясь по свету. Так что вам незачем беспокоиться. Когда мы поженимся, я открою вам достаточно неизведанных мест.
        - Когда мы поженимся, - повторил Чарлз. Луиза, казалось, в этом не сомневается. Неужели это и впрямь легко?
        - Я бы хотела осесть. Завести собственный дом, по собственным правилам. А Кэтлин не такая уж любительница путешествовать. Не думаю, что она захочет куда-нибудь ехать теперь, когда она выйдет за Робертсона. Кстати, знайте, вы жестоко ошибаетесь на ее счет.
        Может быть, он ошибается. У него голова шла кругом.
        - Наверное, вы правы.
        - К чему этот разговор - где мне хочется жить? Неужели я убедила вас изменить решение и все-таки жениться на мне? - улыбаясь, спросила Луиза.
        Чарлз сжал ее руку, чувствуя, как тает его желание сопротивляться напору Луизы, который был подобен морскому приливу за окном.
        - Вы умеете убеждать, Луиза. Но я объясню потом. Когда мы докопаемся до правды. И если вы захотите покинуть Роузмонт, я, кажется, знаю подходящее место.
        Он не хотел ей говорить - пока. Он сам еще ничего не решил. Нельзя возглавить автомобильный завод, если ничего не знаешь об автомобилях. Он мог бы попросить Луизу научить его водить. И слепой поведет слепого!
        Чарлз вернется к прежней жизни. Нет, право же, старая жизнь стоила немногого. Новая жизнь! Он не станет больше пить, чтобы не видеть собственной слепоты и хоронить воспоминания о мертвецах. Он будет жить с женщиной, которую любит, и у него будет второй шанс все расставить по своим местам.
        Он поговорит с Джорджем о дневниках. Возможно, старый друг не обрадуется намерению своего служащего выставить британскую армию в неблаговидном - негероическом - свете, открыть ее ахиллесову пяту! Но война может разразиться снова. Если слова Чарлза могут хоть что-то изменить к лучшему, значит, игра стоит свеч.
        - Что вы имеете в виду?
        - Пока это секрет. И я не скажу, даже если вы зацелуете меня до смерти, чтобы этот секрет выведать.
        - Так вы хотите меня поцеловать? - с некоторым удивлением сказала Луиза.
        - Я думал, вы сами все знаете, - поддразнил ее Чарлз.
        - Мы покончили с разговорами? - с сомнением в голосе спросила она.
        - Думаю, да.
        - И мы поженимся?
        - Возможно.
        Она подтолкнула его локтем.
        - Так вы женитесь на мне или нет?
        Пришла пора отбросить осторожность. Они могут спать в разных постелях. В случае необходимости, Робертсон может даже связывать его на ночь, заодно вставляя в рот кляп. Разумеется, после того, как Чарлз докажет Луизе, как сильно ее любит.
        - Не уверен. Полагаю, нужен поцелуй, чтобы я решился. Или два. Одного может оказаться недостаточно.
        - Вы не знаете силы моих поцелуев. - В ее темных глазах блеснул воинственный огонек.
        - О, нет, наверняка знаю, - мягко возразил Чарлз. - Но вам следует мне напомнить - на всякий случай.
        Луиза приподняла бровь.
        - Капитан Купер, кажется, вы пытаетесь меня перехитрить.
        - А вас легко перехитрить?
        - Вам - да.
        - Превосходно. - Чарлз облокотился на подушки, ощущая лишь небольшое головокружение. Губы Луизы слишком робко коснулись его губ, как будто она боялась, что Чарлз может сломаться. Когда-нибудь он полностью восстановит свои силы. Однако, учитывая испытания, выпавшие на его долю в последние дни, он уже добился некоторых успехов.
        Во-первых, ему хватило здравого смысла позволить Луизе быть хозяйкой положения, чтобы посмотреть, насколько далеко она зайдет в своей вновь обретенной власти над ним. Не слишком далеко; но он не стал жаловаться, пока язычок Луизы так дерзко сплетался с его языком. Она положила руки ему на плечи, и Чарлз даже пожалел - почему бы ей не проявить большей изобретательности.
        Пижамная куртка слетела прочь, и он ощутил тепло ее ладоней и слабую дрожь пальцев. «Продолжай, - взмолился он молча. - Я не возражаю. Мне это нужно. Ты мне нужна».
        Он вздрогнул, когда она по наитию обвела его сосок, и движению пальца вторило круговое движение ее языка в его рту. Это было похоже на танец, но лишь Луиза знала его фигуры, а Чарлзу только и оставалось, что подчиняться. В доме при гончарной фабрике танцам не обучали, но офицер обязан научиться танцевать, чтобы вращаться в хорошем обществе. Однако Чарлз вовсе не был готов к появлению в его жизни Луизы Стрэттон!
        Он сидел, не двигаясь, пока ее рука спускалась ниже, запутавшись в пижамных брюках, которые все еще были на нем. Рука задержалась возле пуговиц. Расстегнула первую и остановилась.
        - А теперь скажете или нет? - спросила Луиза, едва дыша.
        - Что я должен вам сказать? - Чарлз почти забыл, что было целью этой соблазнительной игры.
        - Вы умеете разозлить кого угодно.
        - Значит, вы не были достаточно убедительны, чтобы я выболтал свою тайну. Помните, меня специально обучали тому, чтобы молчать даже под пытками.
        Хотя он сам устроил себе пытку - долгую пытку.
        - Пока что я даже не начинала вас мучить, Чарлз Купер!
        - Вы беспощадны, мисс Стрэттон. Я страшно напуган!
        И страшно рад тому, что она сделает дальше.
        То, что последовало за поцелуями, заставило Чарлза забыть все тревоги до единой. По крайней мере, на время. Она справилась с пуговицами и взяла его в рот, а потом из величайшего бескорыстия довела Чарлза до блаженной агонии. В подобных обстоятельствах мужчина неспособен думать о практических делах. Очарование Луизы завладело Чарлзом, и он не хотел терять на сомнения ни минуты.
        Луиза его любила и сумела доказать силу своей любви. Если Чарлз и раньше опасался, что недостоин ее, то сейчас знал точно - он пал ниже некуда, но по-другому невозможно. Чарлз принадлежал Луизе так, как никогда и никому. Она могла делать с ним все, что ей заблагорассудится, потому что оба желали одного и того же.
        Счастливые звезды. Везучий парень. Не слишком ли хорошо обернулись его дела? Подобно многим военным, Чарлз был суеверен. Если звезды выстроились в столь совершенную фигуру, они обязаны просыпаться дождем прямо на голову счастливчику и лишить его остатков разума.
        Сегодня он уже провел некоторое время в подобном состоянии. За время пребывания в Роузмонте оно вошло у него в привычку! А ему хотелось насладиться каждым чувственным движением щедрого языка, пленить в собственном сердце этот драгоценный момент жизни, чтобы Луиза была рядом во сне так же, как в жизни.
        Луиза должна стать его женой, как только они придумают, как это устроить. Чарлз задумался - может быть, их поженит кто-нибудь на борту корабля, уносящего их в Нью-Йорк? Не капитан, потому что, вопреки широко распространенному заблуждению, у него нет права вершить браки. Может быть, среди пассажиров найдется священник, который направляется служить на Диком Западе?
        О, снова эти дурацкие практические вопросы, когда значение имеет лишь жаркий рот Луизы. Они с Луизой совсем не пара, но впервые за много лет Чарлз почувствовал, что снова стал цельной личностью. Человеком. И у него есть Луиза, которую ему следует благодарить всю оставшуюся жизнь.

        ГЛАВА 39

        - Собрала все сама, мисс Луиза, так что вам не нужно беспокоиться. Только чай и поджаренный хлеб. Взяла хлеб и масло прямо со стола для прислуги, потому что за завтраком никто не помер. Кухарка хотела приготовить вам что-нибудь посущественней, но я не дала. Кажется, вам придется латать дыры - я оставила ее в слезах. Она твердит, что уйдет от нас и отправится куда-нибудь, где ее не считают убийцей. Даже миссис Лэнг сунула свой длинный нос - сказала, что у нее есть горшочек студня, в самый раз для больных. Я им обеим так и заявила - отныне мы сами о себе позаботимся, до самой встречи с миссис Ивенсонг.
        «Приглашение» на эту встречу лежало на подносе с завтраком. В одиннадцать часов утра, в гостиной.
        - Что старая ворона затевает сегодня утром? - спросил Чарлз, вгрызаясь в ломтик сухого хлеба. Они с Луизой почти не спали, и его желудок был неспокоен. Зато он не видел снов, и это было очень важно.
        - Вот женщина! Прямо как настоящий инспектор Скотленд-Ярда. У нее есть метод - спустилась в людскую на рассвете, хотя почти всю ночь провела на ногах, пытаясь разговорить прислугу, да так непринужденно! Даже старик Гриффит открыл свое сердце. Он очень вам предан, мисс Луиза, и страшно огорчен, что кто-то причинил столько бед во вверенном ему доме. Хотите, чтобы я осталась и помогла вам одеться?
        - Я сам почту за честь с этим справиться, Кэтлин, - возразил Чарлз, отсылая горничную прочь. - Давайте поразим их великолепием, Лулу. Наденьте все свои бриллианты средь бела дня. Я позабочусь о том, чтобы старина Макс тоже выглядел на все сто.
        - Конечно, вы правы. Как досадно, когда вы оказываетесь правы.
        - Я прав лишь с того момента, как повстречал вас. Вы меня таким сделали.
        Луиза послала ему робкую улыбку.
        - Как мило, что вы так говорите.
        - Я просто говорю правду.
        Луиза казалась очень усталой. Была на нервах. Сказалось напряжение последних дней. Рано утром она исчезла, не сказав, куда идет. Чарлзу не терпелось увезти ее из Роузмонта.
        Если она захочет уехать.
        Чарлз налил ей чашку чаю.
        - Я так и останусь слепым? Я испытываю страстное желание отыграть пару-тройку бестактных выходок Грейс.
        - Ведите себя прилично.
        - Невозможно. Вы вдохновляете меня на плохое поведение.
        Наконец-то! Он заработал улыбку.
        - Думаю, тот цирк, что вы устроили ночью, привел к необходимому результату. Просто будьте самим собой.
        Ха! С утра пораньше Чарлз уже успел взглянуть на себя в зеркало и удивился - как может Луиза смотреть на него без ужаса? Он залепил рану самоклеящимся пластырем и надел повязку, но вид у него был еще тот. Ягненочек его не пощадил.
        В гостиной, куда они прибыли, оказалось не так уж много народу. Из слуг присутствовали только Гриффит и миссис Лэнг, ожидающие приказаний. Грейс восседала в своем раззолоченном кресле, а рядом стоял доктор Фентресс. Присутствовали также Хью и мистер Бакстер.
        - Прекрасно. Все в сборе, - сказала миссис Ивенсонг.
        - Не понимаю, с чего вы взяли, что имеете право созывать собрание в моем доме? В доме моей племянницы, - поправилась Грейс. - Вы здесь всего-навсего гостья.
        - Тетя Грейс, это я пригласила миссис Ивенсонг приехать. Уверена, она хочет сообщить нам что-то важное.
        - Хм. Что ж, продолжайте.
        - Успокойтесь, дорогая Грейс, - сказал доктор Фентресс. - Вы же знаете, что не отличаетесь крепким здоровьем.
        Чарлз едва сдержался, чтобы не хмыкнуть. Грейс Уэстлейк - увешанный драгоценностями боевой топор, который, в случае чего, переживет их всех.
        - Мисс Стрэттон, то есть миссис Норвич наняла меня для прояснения некоторых странных обстоятельств в ее финансовом учреждении, - начала миссис Ивенсонг.
        - В нашем банке? - не скрывая раздражения воскликнула Грейс. - Банк «Стрэттон и сын» имеет безупречную историю!
        - Об этом позже, - перебила ее миссис Ивенсонг. - В настоящий момент я хочу обсудить странные происшествия, которые досаждают мистеру и миссис Норвич с прошлой недели, с тех пор как они прибыли в Роузмонт. Мистер Норвич, не будете ли вы так любезны кое на что взглянуть?
        Чарлз кивнул.
        - Я думала, он слепой, - в некотором замешательстве заметила миссис Лэнг.
        - Мне сегодня немного лучше, но не благодаря нападавшему. - Его зрение действительно несколько улучшилось, достаточно, чтобы внушить надежду на то, что постепенно оно вернется к своему обычному состоянию. Это «обычное состояние» было далеко от совершенства, но Чарлз уже привык к тому, что видит неважно. - Говорят, когда теряешь зрение, обостряются другие чувства, миссис Лэнг! И я буду счастлив помочь.
        Миссис Ивенсонг схватила за руку миссис Лэнг, а Луиза слегка подтолкнула Чарлза в спину. Выставленная на всеобщее обозрение рука экономки дрожала. Безупречно чистая рука, за исключением крошечного комочка грязи, застрявшего под обломанным ногтем большого пальца.
        - Полагаю, это горшечная земля?
        - Да, я помогала девушкам убирать в оранжерее.
        - Наверное, это справедливо, поскольку вы сами же и устроили там разгром. И еще слабый запах пороха, даже после того, как вы оттирали руку щеткой. Думаю, вы старались. Вы согласны, мистер Норвич? У вас ведь есть опыт обращения с огнестрельным оружием.
        Чарлз сделал вдох. Но его нос не отличался такой чувствительностью, как нос миссис Ивенсонг. Пришлось притворяться.
        - Порох. Вне всяких сомнений.
        Миссис Лэнг окаменела.
        - Просто нелепо!
        - Правда? Интересно, - задумчиво протянула миссис Ивенсонг. - Значит, вернувшись после похорон матери, вы узнали, что молодой супруг миссис Норвич угрожает выбросить семейство Уэстлейк из Роузмонта. Вам это не понравилось - вы живете здесь с тех пор, как Грейс Уэстлейк была маленькой девочкой. Вы ее любите, и молодого Хью тоже. Вы также узнали, что на мистера Норвича нападали уже дважды - в людской только об этом и судачили.
        - То есть зло уже вышло на тропу войны, - возвестила Луиза. - И на следующее утро, когда вы пришли с нами поздороваться, вы успели подсыпать ядовитых грибов в завтрак, пока несли его наверх. Вам известно, что я не ем грибы. Мне кажется, делалось это скорее по злобе, нежели от желания причинить серьезный вред. Всего лишь предостережение моему мужу - пусть убирается отсюда! Сделать так, чтобы его пребывание в Роузмонте превратилось в кошмар. Тогда он убедит меня вернуться в Европу, и все останется по-прежнему.
        Чарлз наблюдал, как от лица миссис Лэнг отливает кровь.
        - Вы также испортили белье в его шкафу, но вы не знали, что джентльмен, - здесь миссис Ивенсонг покраснела, и очень мило для столь пожилой дамы, - почти никогда его не носит. Все эти ползучие твари издохли. Собственно, это вы сами выдрессировали горничных так, что они догадались положить в ящики средство против насекомых. Поэтому, когда мистер Норвич не начал чесаться и скакать, будто в припадке пляски святого Витта, вы решили удвоить старания. Только у Грейс Уэстлейк и мистера Гриффита есть ключи от оружейной, не считая вас. В тот момент, когда в саду стреляли, миссис Уэстлейк была наверху, одевалась к обеду, чему свидетели ее секретарь и горничная. А мистер Гриффит наблюдал, как накрывают на стол.
        - Кто угодно мог подобрать отмычку, - перебил Хью. - Даже я, хотя, клянусь, я ничего такого не делал.
        - Нет, не делали. Я знаю, где вы были, мистер Уэстлейк. Мистер Бакстер готов за вас поручиться. И знаю, где именно в этот момент были все члены семьи и каждый из слуг. Но миссис Лэнг не видел никто. Могу я закончить? - Миссис Ивенсонг послала Хью успокаивающий взгляд. - Миссис Лэнг, вы вошли в оружейную, взяли револьвер и выстрелили в мистера Норвича, когда он прогуливался по саду с женой. Полагаю, вы собирались промазать, но тут вам не повезло. Или, точнее, не повезло мистеру Норвичу. Бедняга! Когда голова гортульи разлетелась вдребезги, один осколок угодил мистеру Норвичу в висок.
        Побелевшие губы миссис Лэнг не дрогнули. Похоже, экономка не собиралась каяться.
        - И тогда вы совершили серьезную ошибку, - сказала Луиза, выходя вперед. - Вы отнесли револьвер в свою комнату.
        Она вытащила оружие из кармана платья, и экономка скривилась.
        Револьвер. В кармане Луизы. Чарлз почему-то не удивился. Но револьвер был ему чертовски знаком. Это его он таскал при себе лет десять. Какого черта?
        - Нет! Я положила его назад… - Миссис Лэнг поняла, что выдала себя, и рухнула в кресло, которое Чарлз успел ей подставить.
        - Вот это да, - сказал он, ни к кому особо не обращаясь. - Кажется, я снова могу видеть.
        - Разгром в оранжерее, который вы устроили ночью, был злобной местью, продиктованной отчаянием. Попытка устранить мистера Норвича вышла вам боком - он был настолько серьезно ранен, что не мог бы вынести тягот путешествия. Тогда вы погубили единственное, что было дорого миссис Норвич. Ведь вы-то знали, миссис Лэнг! Мелко. Очень мелко. - Миссис Ивенсонг поправила свои дымчатые очки и повернулась к Хью Уэстлейку. - А что касается трудностей, которые возникли у миссис Норвич с банковскими счетами, то в субботу мы с мистером Бакстером изучили учетные книги с точностью до последней цифры. А в воскресенье Хью Уэстлейк под давлением фактов признался, что подправлял баланс, чтобы заставить миссис Норвич вернуться домой к Рождеству. Она не отвечала на письма да еще так неожиданно вышла замуж за иностранца! Грейс Уэстлейк была сама не своя от тревоги. Настолько, что прекратила принимать пищу и улеглась в постель. Хью клянется, что подделывал цифры, чтобы вернуть спокойствие своей матери. Думаю, нам следует поверить ему на слово. - Но, судя по тону, у миссис Ивенсонг оставались сомнения. - Итак, вот вам итог.
Преданная служанка обезумела от злобы. Преданный сын воспользовался своим положением в семейном банке, чтобы угодить матери.
        - Вы просто чудо, миссис Ивенсонг, - воскликнул Чарлз. Она распутала этот клубок, проведя в Роузмонте не более суток, и Луиза ей помогала. Тем временем его «супруга» навела револьвер на Хью. Хорошо, если он не заряжен!
        - Я ув-волена? - запинаясь, произнесла миссис Лэнг.
        - Да, - сказала Луиза.
        - Нет, - возразил Чарлз. - Не так уж важно, что происходит в Роузмонте. Мы с женой отбываем в Америку.
        Луиза захлопала ресницами.
        - Мы?
        - Да, мы, - твердо сказал Чарлз. Он забрал у Луизы револьвер и передал его миссис Ивенсонг, которая, не моргнув глазом, сунула его в объемистую черную сумку. Потом Чарлз его заберет. Он принял решение утром, пока брился. Ему вспомнились слова Луизы. Она сказала, что никогда не будет счастлива в Роузмонте - просто потому, что здесь жили тяжелые воспоминания. Возможно, потом, когда у них будет семья, они вернутся сюда и будет что вспомнить, но уже по-новому. А сейчас Луизе нужен новый дом.
        - Мой друг приобрел автомобильную компанию и теперь хочет, чтобы я возглавил ее отделение в Нью-Йорке. Я думаю, что это открывает возможности и для вас, моя дорогая. Наши столы могут стоять рядом. Вы гораздо больше меня знаете и о машинах, и о светском обществе. Тут вы будете незаменимы! Я уже вижу рекламные объявления в глянцевых журналах, фотография - вы в своей белой шубке, нет, в пальто из дорогой ткани и за рулем. Вы станете вдохновляющим примером для «девушек Гибсона» - этих светских красоток - во всем мире.
        - Вы предлагаете моей племяннице работу? - Грейс пришла в ужас.
        Но Луиза загорелась восторгом:
        - И я смогу испытывать новые модели?
        - Как только Робертсон заверит меня, что они вполне безопасны. Мы можем прихватить с собой и Робертсона с Кэтлин, если они захотят. Вы же знаете, что он превосходный механик. И немного изобретатель.
        - Кажется, у вас полно козырей, Чарлз. То есть Макс, - быстро поправилась Луиза. Кажется, никто не заметил ее ошибки? - Но что, если я не захочу ехать? Вы говорили, что не будете мной командовать, когда мы поженимся.
        - Можете остаться тут, если хотите, Луиза. Но я рассчитываю на то, что вы отправитесь со мной, чтобы начать новую жизнь. Нашу с вами жизнь. Мы построим ее вместе, и нам не помешают ни семья, ни общественные предрассудки. Там, где мы будем равны. Вы же знаете, что Америка - куда более демократичная страна.
        Луиза поглядела на Грейс, прикусив язычок. Затем спросила:
        - Вы действительно хотели, чтобы я вернулась домой?
        Бледное лицо Грейс пошло пятнами.
        - Я тревожилась за тебя, глупая ты девица! Я всегда за тебя боялась. У тебя в голове нет мозгов - смотри, за кого ты вышла замуж! Иностранец, авантюрист, который хочет увезти тебя в Америку, заставить работать в какой-то конторе и помещать твои фотографии в журналы! - Она в ужасе передернула плечами.
        - Но я же работаю в конторе, мама, - вмешался Хью.
        - В семейном банке! И то неполный рабочий день. Это абсолютно приемлемо в обществе. В конце концов, годилось же это для моего отца.
        - Так я вам небезразлична? - осторожно сказала Луиза.
        - Конечно! Я целую жизнь потратила на то, чтобы сделать из тебя что-то стоящее, чего бы нам обеим это ни стоило. Надеялась, что из тебя выйдет отличная жена для Хью. Он любил тебя с раннего детства - убей меня Бог, не знаю почему. Ты нас жестоко разочаровала; впрочем, ты всегда была такой.
        Чарлз стиснул кулаки. Не годится бить женщину. Грейс Уэстлейк полагала, что действовала из лучших побуждений. Наверное, так и было, в пределах ее понятия о лучшем. Он взглянул на Хью - краска заливала его щеки, как у матери. И он молчал, не пытаясь отрицать, что влюблен в Луизу.
        Неужели это правда, что мать и сын Уэстлейк любили ее? Своеобразный, если не сказать, ужасный способ выражать свою любовь! Странное это дело, семья. Чарлз знал это по собственному опыту. Братья колотили его до потери памяти. А он мечтал оставить наследство, которое обеспечит их будущее.
        - Думаю, мне лучше сесть, - сказала Луиза.
        - Сюда, моя дорогая. - Миссис Ивенсонг подвинулась и похлопала по диванной подушке рядом с собой.
        Луиза с ошеломленным видом плюхнулась на диван. Лицо ее было бледно. Нелегко было осознать все это. Обнаружить, что тебя любят, пусть даже так неумело. А ведь ей казалось, что эти люди ее ненавидят! Открыть возможность нового-будущего, в чужой стране, с человеком, которого она едва знает. Нет, неправда. За эту неделю они с Чарлзом прошли огонь и воду. Она видела его пьяный бред, его кровь и рвоту, его глупость, наконец, - и ни разу не дрогнула. По крайней мере, так, чтобы было заметно. Вместе они справятся, дайте им хоть половину шанса!
        - Подумайте, Луиза! Я не уеду раньше января. Мы все-таки сможем провести Рождество в Роузмонте.
        Грейс разглядывала свои бриллиантовые кольца. Ее лицо по-прежнему горело.
        - Мне бы очень этого хотелось, - сухо сказала она. - Но пойму, если вы захотите ухать немедленно. Миссис Лэнг, я намерена дать вам расчет. - Экономка хотела что-то сказать, но Грейс подняла сверкающую драгоценностями руку. - Я знаю. То, что вы сделали, вы делали ради меня. Однако для счастья моей племянницы последствия ваших поступков могли оказаться роковыми. Кажется, она любит этого человека, хотя я не могу взять в толк, почему. В нем есть нечто странное, помимо того, что он не носит нижнего белья. Вы говорили, что мать оставила вам в наследство небольшой дом. Вы можете вернуться туда. Я назначу вам щедрое обеспечение - вы служили семье много лет и заработали долгий и счастливый покой.
        - Д-да, мадам. Сожалею, что ошиблась в своих суждениях, - сказала миссис Лэнг. - Правда, я не хотела причинить им зла по-настоящему; хотела просто напугать, чтобы заставить вернуться туда, откуда они взялись.
        - Я взялась отсюда, - напомнила ей Луиза.
        - Все мы время от времени совершаем ошибки, - заметила Грейс. - Собирайте свои вещи. Мистер Бакстер приготовит банковский чек. - Сделав знак стоящему возле нее банкиру, она шепнула сумму ему на ухо, и его седые брови удивленно взлетели вверх. - Кстати, не могу сказать, что очень довольна вами, Перси. Следовало внимательнее относиться к своим обязанностям. Добрая слава банка «Стрэттон и сын» - это вам не игрушка. Репутация Хью погибла бы, да и репутация банка тоже, если бы открылось то, что он пытался сделать со счетами Луизы.
        - Виноват, мама.
        - О, Хью, помолчи. Ты тоже меня разочаровал. Но теперь, когда Луиза больше не стоит на твоем пути, пора найти подходящую девушку и жениться. Такую, которая умеет себя вести.
        - Да, мама.
        Интересно, подумал Чарлз, долго ли еще Хью будет изображать покорного сына, прежде чем фасад треснет?
        Впрочем, какое ему дело. Луизе больше ничто не угрожает. И Чарлз почти не сомневайся, что она будет с ним на том корабле, который увезет их в Нью-Йорк.

        ЭПИЛОГ

        Нью-Йорк,
        Первое июня 1904 года

        «Дорогая тетя Грейс,
        С тяжелым сердцем пишу вам, чтобы сообщить - мой возлюбленный супруг Максимилиан мертв, а я вышла замуж за Чарлза Купера… »

        Черт, это никуда не годится. Разве что доктор Фентресс будет сидеть рядом, когда тетушка откроет это письмо, и успеет ее воскресить. Луиза поправила изящную заколку для волос, которую Чарлз преподнес ей в качестве свадебного подарка. Это была крошечная эмалевая орхидея, усыпанная драгоценными камнями. Луиза могла любоваться ею часами. Поэтому хорошо, что сейчас заколка сидела на ее голове и не отвлекала от дела. Будь вместо нее брошь или браслет, Луиза просто не успевала бы ничего сделать.
        А дел было множество. Через полчаса ей предстояла встреча с архитектором, который должен перестраивать выставочный зал. Через две недели планировалась отправка небольшой партии машин компании «Пегас», и Луиза хотела устроить прием с шампанским, чтобы отпраздновать это событие. Нужно было также купить кое-что из мебели для их дома из бурого песчаника и хорошую картину для той половины их общей конторы, где сидел Чарлз. Теперь, когда он прочел ту книгу по искусству, он, кажется, имел готовые суждения о живописи, которые высказывал, когда по субботам они осматривали картинные галереи. Угодить ему было весьма нелегко.
        Выходные были продолжением их медового месяца, но, как и сказал Чарлз, отпуском для них стал месяц, проведенный в Роузмонте. Как только они прибыли в Штаты, дел навалилось по горло - нужно было пожениться, найти квартиру и место для конторы. Ни на что другое не оставалось времени.
        У Чарлза не было времени даже на ночные кошмары. Если же ему и снилось что-нибудь, то все реже и реже. Луиза держалась стойко, пока кошмары вовсе не прекратились.
        Свадебная церемония состоялась в мэрии, где никто и не слыхивал ни о скандальной Луизе Стрэттон, ни об экстравагантном Максимилиане Норвиче. За исключением свидетелей - мистера и миссис Роберт Робертсон. Семейство Чарлза осталось по ту сторону океана, хотя Луиза встретилась с ними один раз перед отплытием. Эти люди, которым приходилось зарабатывать тяжким трудом, были поражены, когда поверенный Луизы обеспечил каждого из детей основательной суммой, которая пока находилась под опекой. Братья Чарлза ни за что не приняли бы «подачку», но кто бы мог с легкостью отказаться от возможности дать своим детям будущее, да еще под напором очарования Луизы Стрэттон?
        Поэтому свадьба прошла без шума. Однако очень скоро все услышали и о Чарлзе Купере, и о его планах для автомобильной компании «Пегас». Как раз в этот момент Чарлз осматривал картофельное поле на Лонг-Айленде, которое казалось идеальным местом для автомобилестроительного завода. Он пригласил Луизу прокатиться с ним туда на поезде, но ей - правда-правда! - нужно было написать письмо тете Грейс. Она достаточно тянула с этим - несколько строк, нацарапанных после того, как они устроились на новом месте, отнюдь не были началом истории. Луиза вытащила чистый лист из ящика своего письменного стола.

        «Дорогая тетя Грейс,
        это станет для вас неожиданностью. Поэтому надеюсь, что вы читаете сидя и под рукой ваши нюхательные соли. Может быть, и доктор Фентресс где-то поблизости. Если нет, лучше его позвать. Пожалуйста, передайте ему мои наилучшие пожелания. Не вижу причин, отчего бы вам не оценить его постоянную преданность и не сделать счастливейшим из мужчин. Жизнь - такая переменчивая штука, и нужно открыть сердце навстречу тому, что она предлагает. Ни вы, ни он не молодеете, уж простите мне подобную откровенность. Вы же знаете, у меня язык без привязи, но намерения всегда самые лучшие. Как, надеюсь, и у вас.
        Вы были правы, я совершенно невозможна. Упрямая, импульсивная девица. Но однажды я совершила такую глупость, которая оказалась самым умным поступком в моей жизни.
        В прошлом декабре через агентство миссис Ивенсонг, я наняла человека-декорацию, героя войны, капитана Чарлза Купера, чтобы представить его в качестве моего вымышленного супруга, Максимилиана Норвича. Да, вымышленного! Я выдумала его, чтобы вы решили, будто меня кто-то любит и прекрасно обо мне заботится. Вы сказали, что Макс слишком хорош, чтобы быть правдой. Но Чарлз оказался даже лучше. Сейчас мы женаты по-настоящему, и пары счастливее нас нет в целом свете. Надеюсь, вы простите нас за этот обман. Но, напомню, мы были достаточно наказаны, когда впервые приехали в Роузмонт.
        Знаю, вы оскорблены тем, что мне приходится работать вместе с Чарлзом. Но я нашла, чем могу быть ему полезна. Звучит странно, однако американцы просто обожают слушать, как разговаривают англичане. По некоторым причинам, они думают, что мы гораздо умнее и образованнее, чем на самом деле. Я могу болтать часами, а они ловят каждое мое слово!
        Разумеется, Чарлз - настоящий бриллиант в своем роде. Он учился в Харроу. Ловко управляется с цифрами и мастер в том деле, о котором приличные леди, если и говорят, то густо краснеют. Но, с другой стороны, меня не назовешь приличной леди.
        Вы не очень жалуете современную музыку. Но уверена, вы слышали песню «Птичка в золотой клетке». Вот где большинство из нас, женщин, проводят жизнь, не так ли? Нас держат взаперти «для нашего же блага». А вечером набрасывают сверху шаль. Чарлз не хочет сажать меня в клетку. Для него я нечто большее, нежели украшение на руке. Он обеспечивает мне не только защиту, в которой я, конечно, нуждаюсь, но и свободу, и уважение. Хотя он не так влюблен в мой голос, как американцы. Пожелайте нам добра, если сможете. Мы могли бы приехать в Роузмонт на Рождество, если вы нас примете.
        С любовью ко всем,
        Ваша любящая племянница,
        Луиза Стрэттон Купер ».

        Вот так. Ничего страшного. И ее не будет рядом, чтобы слушать вопли Грейс. Но, вероятно, не стоит распечатывать письма Грейс, пока не осядет пыль.
        Промокнув чернила, Луиза вложила письмо в конверт. Закрыв глаза, она сжала кулаки, пытаясь представить, что принесут им следующие несколько месяцев. Знаменитое воображение отказывало! Выдумывать и притворяться - как-то все это стало менее забавным, чем было раньше.
        Ей нужно подождать, и она все увидит, как и подобает простой наследнице, которая вышла замуж за необыкновенного мужчину.