Взрослая дочь Саша Ройс
Как выяснилось совсем недавно, у моего отца есть взрослая дочь. Самое удивительное, что он, несмотря на свой крайне скверный и жесткий характер, сразу признал эту дворняжку. И, не удосужившись потребовать анализ ДНК, поселил в нашем доме.
А на мой вопрос: «Почему?» Он холодно заметил, что Николь похожа на него больше, чем я.
#Однотомник
#ХЭ
Взрослая дочь
Глава 1.
СОЛОР
- Шлюха!
Стакан с виски врезается в стену над головою Адель, превращаясь в фейерверк из разлетевшихся янтарных капель и блестящих сияющих осколков.
- Тварь! - брюзжу слюной, исходя гневом, - как ты посмела меня обмануть??? - реву я африканским буйволом, склонившись над ней и тряся руками.
Одна только моя ладонь способна накрыть ее горло и сжать, перекрывая ей живительный кислород. Но я обрубаю себя от первобытных инстинктов «уничтожить», которые волей-неволей вспыхивают в моей крови древней и горячей крови.
От греха подальше пытаюсь себя успокоить и взять в руки, потому намеренно увеличиваю расстояние между нами. Еще несколько минут мне придется терпеть ее присутствие. Этой грязной мерзкой предательницы.
Как она посмела… Как она посмела…
Беспокойно метаясь по номеру отеля, задаюсь вопросом я. Прохожусь ладонью по густой и жесткой щетине, воздаю глаза к потолку, но нет моей душе покоя и не будет, пока эта шлюха со мной в одном помещении.
Тварь!
Сидя до сих пор в углу на корточках, накрыв голову руками, Адель решается посмотреть на меня. Украдкой. Будто я не замечу.
Она жалостливо всхлипывает, ложно рассчитывая уменьшить мой гнев и смягчить мое сердце.
Не выйдет ничего.
Мое сердце давно покрыто стальной бронею, и никто не проникнет в него без моего согласия.
Заметив ненужный и неприятный мне взгляд, делаю резкий выпад и рычу, совсем по-звериному демонстрируя свои безупречные зубы.
Содрогнувшись от страха и взвыв громко, шлюха прячет голову в коленях, по-прежнему прикрывая ее руками.
Дрянь!
Она посмела войти в мою жизнь. Притвориться невинной интересной девушкой, думая, что я не проверю ее прошлое? Ее настоящее?
Как выяснили мои люди, она оказалась из эскорта. Это раз! Два - он принадлежит моему злейшему врагу Сулейману Кайшату. Получается, она шпионила и доносила на меня моему треклятому недругу.
Несколько минут назад мне доложили об этом.
Я без церемоний выволок Адель из ванной, где она готовилась к ужину. Прическа. Макияж. А вот переодеться она не успела. Белье и чулки скрывал белоснежный гостиничный халат.
Наш роман длится… теперь уже длился месяц. Недолго, но все же у нее имелось время узнать важные сведения.
О любви не было и речи, но она мне нравилась. С мозгами. Неглупая… Манкая и понятливая. Планировал даже представить Адель родителям. Не жениться, конечно, а этот поступок можно было расценивать, как важный знак доверия с моей стороны. Не случилось.
Пару дней назад вывез ее на совместный отдых. На Фиджи.
Все было спокойно, пока не позвонил мой кузен и не рассказал, кто такая эта девушка, с которой я делил свою постель. Спал на одних простынях, ел одну еду…
Укладывая тяжелые гнетущие мысли в своей голове, провожу большим пальцем по губам.
Нет больше Адель в моей жизни. Не знаю, кто такая… И до того, как выяснилось, не знал!
Нет сил больше терпеть и ждать, когда охрана отеля поднимется до номера.
- Пошла вон!!! - со злобой рявкаю я.
Вскрикнув от отчаяния и страха «бедняжка» срывается с места и пугливой ланью бежит к выходу.
Облегченно выдыхаю.
«Умыв» лицо ладонями, возношу глаза к потолку, проговаривая вполголоса слова благодарности Богу на своем втором родном языке, за то, что удержал мой гнев и не позволил случиться беде.
В голове появляется болезненная ясность.
Пусть добирается до родины на своих двоих. Таким женщинам не место в моей судьбе.
- Господи, в моей жизни вообще будет место порядочной женщине, кроме матери? - в сердцах восклицаю я.
Наверное, нет. Скорее всего, нет.
Трелью раздается мой сотовый телефон.
- Да.
- Господин Солор…
- К делу, Стефан! - прерываю я своего дворецкого, который беспокоит меня исключительно по уважительным причинам.
- У меня для вас не очень хорошие новости.
Значит, плохие.
- Что ж, день сегодня богат на поганые сюрпризы, - с легким усилием сдвигаю створку прозрачной двери и выхожу на балкон.
Океанический бриз ласкает мои волосы и пытается остудить мой пыл.
- Простите, но вынужден поставить вас в известность, Солор Ибрагимович, - вздыхает старик, - у вашего отца появилась дочь. Взрослая дочь. И она только что поселилась в вашем доме.
Глава 2.
СОЛОР
Собственный самолет возвращает меня обратно на родину.
Я прилетаю в час, когда малая часть солнца скрылась за горизонтом и разлилась приятными теплыми оранжевыми оттенками за острыми контурами многоэтажек и небоскребов.
Баку - любимый город. Вечный город. Всякий раз, вступая на родную землю, я мысленно, а иногда и реально шлю воздушный поцелуй небу над родными просторами.
Сегодня лоскут неба получает мое мысленное приветствие, так как возвышенные чувства в моей голове подавляются и перемешиваются с ядовитыми красками негативных эмоций.
Отдав дань традиции, я вновь окунаюсь в свои гневные размышления. Ярости тесно в моем сердце. Эта девушка, которую я не знаю, и не желаю знать, уже выжгла все мои мысли.
Физическую усталость после долгого перелета снимает жажда охоты. Клеточка за клеточкой вступает в зону ярости и пламени. И так до тех пор, пока все тело мое не взбадривается, прогоняя морок задумчивости, невольно вызванный часами оцепенения при перелете.
Возмущению моему нет предела. Как отцу в голову могла прийти идея: припереть девку с улицы к себе домой и признать в ней родную дочь?
Я до сих пор в это неустойчиво верил, однако факт остается фактом. Да и ни какой идиот не отважится обманывать меня по такому поводу.
Но верилось мне с трудом, с трудом я мог уложить эту новость в своей голове по нескольким причинам.
Во-первых, я прекрасно знаю отца. Он еще та циничная и жестокая скотина, которая ничего не делает просто так. Значит, в уме он преследует какую-то цель. А какую именно надо еще угадать! С его-то скрытностью, пронырливостью и мнительностью это будет архи сложно.
Во-вторых, подобный поступок ставит под сомнение мое собственное место. Мою территорию. Мои владения. Мои деньги. Мою власть. Мою жизнь.
Я должен разобраться с этой шлюшкой как можно скорее, до того, как ее наличие может ударить по репутации семьи, по мне самому.
Еще очень интересно, что за дрянь отважилась переступить порог моего дома, моего храма?
Дома, где живет моя мать Маргарита Витальевна Фадель, законная супруга Ибрагима Давидовича Фаделя, моего отца.
Я сюда даже телок продажных никогда не приводил, чтобы не осквернять легкомысленными задницами и пяди этого дома. А она пришла и назвалась дочерью очень серьезного и влиятельного человека.
Мой отец - крупная фигура в сфере бизнеса. Моя семья - уважаемый и древний клан. Наш бизнес занимает третью ступень масштабности и богатств в стране.
Я искренне недоумеваю, как какая-то мразь нагло решила предъявить свои права на это всё???!!!
Гнев бурлит во мне раскаленной лавой. Чем ближе я к дому, тем стремительнее увеличивается градус и количество убийственных искр.
- Вот, сучка! - Прохожусь я большим пальцем по губам. - Явно из разбитных, которые ничего не бояться! Ну, я то ей в два счета покажу, где ее место. Девки с улицы и помойки.
Во мне все кипит и закипает снова и снова от негодования и злобы, от ненависти и бешенства, которое вызвано абсурдностью происходящего.
Если бы я не знал своего отца, я бы со всей серьезностью и ответственностью заявил, что он ополоумел. Сошел с ума!
Врываюсь в дом и, бросив увесистую черную кожаную сумку на спинку одного из диванов, выставленных в просторной гостиной квадратом, рыщу глазами обозначенную цель, которой остались считанные секунды до исполнения моего для нее приговора.
Стефан, как верный пес, уже рядом. Сейчас будет меня тут успокаивать, призывая к здравому рассудку и не рубить сгоряча.
А я как раз жажду рубануть! Прямо в эту самую секунду! Выволочь за волосы эту падаль, которая посмела дышать в моем доме.
Сбросить ее с крыльца из белого камня и приказать под страхом смерти навсегда забыть имя моего отца, адрес этого дома, день, когда она возомнила о себе, что достойна чего-то большего, чем улицы и грязи.
А потом все продезинфицировать! Вещи, которые она трогала. Комнаты, в которых она ходила. Выбросить кровать, на которой она провела, целую ночь в моем храме!
- Where is that bitch? [1] - закипаю я, вонзая свой острый и свирепый взгляд то в арочные ходы, ведущие из столовой в огромную гостиную, то на красивую широкую лестницу с кованными замысловатыми поручнями за фонтаном, то на коридор, зияющий слева. Где же ты, чертовая мышь?
- Аre you looking for someone? [2] - льется мягкий женский голос, будоража волоски моего левого уха.
Кому он принадлежит? Я никогда прежде его не слышал.
Оборачиваюсь и каменею.
________________
[1] - Где эта сучка?
[2] - Вы кого-то ищите?
Глава 3.
СОЛОР
Ощущение такое, что на меня вылили ведро ледяной воды из самой высокой горной реки и тем разом остудили мой пыл, ибо на расстоянии вытянутой руки совсем рядом оказалась другая реальность.
Колоритное жаркое пространство резко обрывалось и граничило со свежестью прохладного и густого леса.
Я жадно вдыхаю этот пропитанный мятными травами атмосферу, вслушиваюсь в упоенную тишину. И все это происходит из-за близости незнакомой мне девушки.
Она красива, как сама природа. Эта сочная далеко не маленькая грудь, упруго обвитая тканью платья, так и притягивает взгляд.
И в воображении моя ладонь накрывает ее, примеряясь, а войдет ли она в руку, как должно быть согласно примете. Хрупкие плечи, тонкие ключицы - приятные мелочи на таком фоне.
Изящный стан плавно перетекает в бедра. Широкая длинная юбка платья хоть и скрывает соблазнительные изгибы фигуры незнакомки, но опыта у меня предостаточно, чтобы представить, что там на самом деле укрыто. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что с ногами и бедрами у девушки все в порядке.
Я сейчас, как мальчишка, глотаю слюну, когда понимаю, что это все свое! Не сделанное, не выпиленное, а свое!
Нимфа, откуда ты такая прилетела? И я впиваюсь взглядом в гармоничные черты лица.
Глазки чуть раскосые, карие. Нос аккуратный, маленький. Брови темные вразлет. Губы пухлые, манящие, натуральные… Уложенные волосы каштанового цвета благородно обрамляют лицо и гибкую белую шейку. К ней тоже сейчас в мыслях потянулась рука, чтобы погладить, проскользить подушечками пальцев по нежной гладкой коже. А я уверен, что она такова и есть.
Концентрируюсь на глазах девушки. Первое, что могу прочесть - она меня не боится, хотя и смотрит насторожено, но будто понимает, кто перед ней. Безопасное расстояние позволяет ей чувствовать себя свободно.
Сво-бод-но…
Инстинкт сигналит мне: «Она свободна». Полового партнера у нее нет, абсолютно уверен я. Слишком уж неприкрытое любопытство в ее глазах, а запах - только ее.
Теперь в голове токает другое: «Кто это?»
Кто она, та девушка, что стоит передо мной в этом чудесном белом платье?
- Are you all right? [1] - вежливо беспокоится она, заглядывая мне в глаза, словно в зеркало.
- Yes, it's all right [2], - ласкаю я языком воздух, не отрывая глаз от прекрасной нимфы.
Время застывает, разливается мертвый озером вокруг, и я любуюсь ею. Красивой, статной и необычной девушкой. Все в ней свежо, будто мир родился заново.
Но, к моему сожалению, наступает мгновение, когда в теплых карих глазах девушки появляется грусть, а длинные ресница пару раз хлопают чаще, чем до этого.
- You, Solor? [3] - голос дивный, разбивающий иллюзию вдребезги.
Едва сдерживаю гнев, вспыхнувший во мне новым вихрем пламени. Плотно сжав губы и с шумом втянув в легкие воздух, оборачиваюсь к Стефану и тихо предъявляю:
- Почему ты не сказал мне, что она из Америки?
Дворецкий только успел открыть рот, чтобы ответить, как вновь полился красивый девичий голос:
- Я не из Америки, - слегка мотает головой и притихает под моим суровым взором, - из России. Мама была наполовину полькой, наполовину… - о чем-то подумав, внезапно осекается, - не важно.
Понимая, что это она, по-новому смеряю ее взглядом с головы до пят.
- Так вы Солор? - Смотрит мне в глаза невинной ланью. - Меня зовут Николь. - И уверенно протягивает мне свою руку.
_____________
[1] - С вами все в порядке?
[2] - Да, все в порядке.
[3] - Вы, Солор?
Глава 4.
НИКОЛЬ
Тигриные глаза гипнотизировали меня, не переставая. Настоящий хищник. Страстный и опасный мужчина передо мной, но я, почему-то понимала, мне ничего не угрожает.
Он увидел меня и будто присмирел. Мне так показалось. Удивительный. Он может быть нежным? Боже, о чем я думаю?! Вовремя одергиваю себя я. А через какое-то время понимаю, кто это.
Это Солор Фадель. Старший сын моего отца. Я же видела фотографию в глянцевом журнале и не узнала. В жизни он куда суровее и темнее.
Со-лор - красивое имя.
Хочется спросить: «В честь кого он получил его?» Обязательно узнаю об этом. Позже.
Поскольку это наша первая встреча, сейчас очень важно продемонстрировать дружелюбие.
Я не хочу быть врагом Солора. Хотя его подобный настрой ко мне окажется весьма предсказуемым. Но все же мне бы не хотелось. Очень не хотелось…
Наблюдаю, и вынуждена признать - все вокруг этого мужчины пышет воинственностью. Воздух заряжен сухими, химическими частицами. Поднеси только пламя хрупкой спички, и всё вспыхнет беспощадным сметающим огнём.
А я ему понравилась.
В его зеленых глазах блеснула благосклонность и восхищение. Только они очень быстро подобрали лапки и умчались прочь.
Такая скорая реакция самоконтроля дает четко осознать тот факт, что передо мной мужчина суровый, жесткий и очень темпераментный. Это абсолютно закономерно, имея такого отца. Яблоко от яблони…
Хм… Но вот внешность заставляет задуматься. Все же у Солора не такие бесцветные черты лица, как у папы.
У отца они более правильные что ли. По-гречески аристократические. Словно высеченные из белоснежного равнодушного мрамора.
А у Солора лицо живое и цветом, и душой. Яркие глаза то ли зеленые, то ли янтарные. Пухлые губы. Их четкий и ясный контур.
Мама говорила, что такие губы у людей с характером и пылким сердцем. У меня самой рот не маленький, но я считаю, что пухлые губы очень не идут мужчинам. Хотя…
Во внешности Солора сочные губы прекрасно обыгрывает растительность на лице, и даже не сразу замечаешь такую его особенность.
Всему виной мой придирчивый взгляд, это потому что я дотошная. При важном и интересном знакомстве зачастую сканирую людей. А тут брат. Хочется понять его, чтобы короче найти дорожку и дружить с ним. Воевать мне совсем не хочется.
Уши у него забавные. Как у вампира. Похоже торчат кончиками немного в стороны и вверх. Едва удержалась при этой мысли не улыбнуться. А вот глаза напротив по-хищному прищурились.
Что ещё можно увидеть и отметить, пока он вот так стоит передо мной?
Внутри меня появляются первые признаки паники и лихорадки. Я должна справиться со своим волнением.
В конце концов, я не в школу перевелась и пришла новенькой, не экзамен сдаю завкафедре, а я дома. Наконец-то дома! Он мой брат, а я его сестра.
Я не маленькая девочка. Мне двадцать четыре года. Справлюсь как-нибудь с молодым мужчиной, который всего-то на пару лет меня старше.
Хотя в данную секунду мне сейчас руку ему пожать все равно, что погладить огромного дикого зверя. Тигра или льва, например.
Гулко выдохнув, смотрю на него сквозь призму обновленных напоминаний.
Не знаю.
Слишком мало времени, чтобы мне что-нибудь о нем сказать.
Рост у него где-то больше метра восьмидесяти сантиметров. У меня метр семьдесят, а он заметно выше. Крепкий. Посещает спортзал или возможно занимается каким-то видом спорта. Я вот не поинтересовалась. Зря.
Одежда на нем свободная. Полуформальная. Но оно и понятно, он только что прилетел из отпуска.
Кстати, почему Солор прилетел раньше на целую неделю? Неужели из-за меня?
Сердце в груди встрепенулось.
Нет-нет-нет! Я не буду бояться!
Я такая же дочь Ибрагима Давидовича, как и он сын. Я тоже имею право…
Уверенность насаживает мои позвонки на невидимую острую спицу. Я верю в себя, и я ничего не боюсь!
Вероятно, мой посыл срабатывает через взгляд, и я чувствую, как моя ладонь попадает в плен горячих жилистых пальцев.
- Солор, - по-прежнему присматриваясь ко мне, отвечает Фадель. Отпускает мою руку, деликатно отстраняется. Переводит взгляд на седовласого худого мужчину, что стоит рядом, - мне вчера позвонил Стефан, - тут же обращается ко мне взором, - вы знакомы?
- Да, - часто киваю от волнения первой встречи.
- Во-от, - тянет он, а я словно заворожённая смотрю, как его проворные красивые пальцы проходятся по блестящей здоровьем и уходом щетине, - родители не хотели меня беспокоить последней новостью, дабы я завершил свой отпуск и полноценно отдохнул.
Не припомню ничего такого, но пусть будет так.
- Но вчера мне позвонил Стефан и рассказал о тебе, - Фадель как-то странно улыбается, - я не мог не прилететь и не познакомиться с тобой, кро… - запнувшись, Солор на миг опускает глаза, - познакомиться с тобой, Николь.
Подозрительно он всё как-то это говорит, но посмотрим.
А тем временем он вьет вокруг меня успокаивающий круг из стежков-шагов, мягко и хищно ступая по коврам. Говорит тихо, усыпляюще:
- Покажешь, где находится твоя комната? - глаза мужчины с интересом уставились на меня, а пухлые губы растянулись в снисходительной улыбке.
Глава 5.
НИКОЛЬ
Тень чего-то невнятного мелькнуло в его глазах. Загадочный блеск взрывной волной прошёлся по янтарно-зеленым глазам. Глаза-хамелеоны у этого незнакомого мужчины.
Незнакомый мужчина - именно такое сочетание слов загорелось на неоновой вывеске в моей голове, едва он поделился желанием увидеть мою спальню.
Ведь моя комната - это, перво-наперво, моя спальня. Там, где я сплю, одеваюсь, раздеваюсь, порой хожу обнаженной…
И здесь не играет роли время, в течение которого эта комната является моей.
Но, вспомнив формулировку вопроса, нахожу обнадеживающую лазейку.
- Где находится - покажу, но что впущу, не обещаю, - вежливо замечаю я.
- Идём, - призывает он, шагнув к лестнице и слегка прихватив меня за локоть.
Его губы улыбались, а глаза думали. Что-то нехорошо у меня на сердце…
Солор по-джентельменски уступает мне дорогу, и я молча выхожу вперед. Дворецкий по знаку хозяина остается внизу, а мы поднимаемся по лестнице.
Прищипнув пальцами юбку платья, чтобы удобнее было передвигаться, я прислушиваюсь.
Его хищное сопение легко распознается слухом. Меня это не устраивает. Как-то странно Фадель-младший на меня среагировал. Очень хочется прогнать неясные сомнения прочь, но моя привычная дотошность не дает мне этого сделать.
Дурные мысли мешают сосредоточиться. А что если Солор прямо сейчас пялится на мой зад?
Кровь приливает к щекам.
Я стараюсь правильно и спокойно дышать, чтобы самообладание ни в коем-случае не покинуло меня.
Один эпизод мне тоже показался подозрительным. За всё время пока мы добирались до нужной двери - мы не обмолвились ни словом, ни улыбкой, ни взглядом.
В голове возникла страшная ассоциация - пути к лобному месту. Из груди сам собой вырывается тревожный вздох.
Выпускаю ткань из ладоней, когда мы сворачиваем в нужную часть коридора. Солор идёт за мной почти бесшумно, я лишь иногда улавливаю его дыхание. У него мягкая кошачья поступь. Мозг сигнализирует мне: «опасность», но я остаюсь сторонником жалкой логики.
- Пришли, - ровно докладываю я, оборачиваясь.
На лице Фаделя обнаруживаю минутную задумчивость. Встретившись со мной взглядом, просит:
- Открой дверь, - на выдохе роняет он.
А меня неожиданно накрывает волна благоразумия.
- Нет, - строптиво выдыхаю.
Всё то, что мы создавали там внизу, в гостиной, изображая мнимую приветливость и выказывая желание на дружелюбие - рушится в следующее мгновение.
Врал он, и врала я.
Глядя друг другу в глаза делали это.
Янтарные очи наливаются яростью, густые брови сходятся под острым углом на переносице, крылья носа угрожающе трепещут, а уголок губ нервно подрагивает. Заряженные воинственностью частички воздуха по мановению одного его желания вспыхивают ненавистью и, словно дистанционно управляемые, разом устремляются ко мне.
Я не успеваю подумать, вздохнуть, поискать надежду в глазах Солора, как оказываюсь подвешенной в воздухе и вжата в стену. Он поднял меня так высоко, что, бросив взгляд на пол, невольно кружится голова.
- А теперь послушай ты меня, маленькая продажная сучка, - цедит он сквозь зубы, насаживая меня на свой острый взгляд, - если ты сейчас расскажешь всё, что задумал мой отец, притащив тебя в этот дом, обещаю - ни один волос не слетит с твоей головы. Но если ты попробуешь юлить и настаивать на том факте, что ты якобы моя сестра и его дочь, клянусь, я сотру тебя в порошок, продажная ты дрянь! Сотру нахрен в по-ро-шок!
Я испытываю такое душевное потрясение, что не каждое слово успеваю расслышать и понять, что происходит. Но фрагментное выхватывание сознанием слов, даёт мне сигнал о том, что у меня появился враг. Страшный. Жестокий. Бескомпромиссный. И этот предварительный вывод находит подтверждение в следующей отрывисто брошенной им фразе:
- Ты с ним спишь? - его руки сжимают мое тело в тиски. - Не увиливай от ответа!!!
- С кем? - словно в забытье мотаю я головой, чтобы хоть немного хлебнуть вольного воздуха.
- С Ибрагимом? - клацкает зубами Солор. - Он притащил тебя в дом, чтобы унизить меня и мать?
Слёзы вопреки моему желанию наполняют мои глаза. Большие, крупные капли скапливаются в уголках практически у самой переносицы и тяжелеют.
Я никогда не считала постыдным поплакать, находясь наедине с собой. Это нормально, когда переживаешь в своей душе животрепещущие и задевающие тебя события на жизненном пути.
Но плакать перед этим чудовищем я не хочу. Не хочу показывать свою слабость.
Не хочу доказывать ему, что он жестоко ошибается и совершает сейчас преступление, обвиняя ни в чем не повинного человека.
Хочу, чтобы он дошёл до этого сам, не с помощью меня. Я помогать ему в этом не стану…
Я лишь скажу ему, как есть. И не буду ни капли сочувствовать Солору, когда он поймёт, что я не лгала.
А чтобы озвучить правду, мне нужно высвободиться из его лапищ и больше глотнуть воздуха.
Впиваюсь ногтями в шею Солора и со всех силы сжимаю пальцы, стараясь сделать ему, как можно больнее.
От боли Фадель вскрикивает, и далеко не сразу фонтанирует тирадой ругани и грязных словечек.
Он выпускает меня из плена своих стальных, налитых злобой рук. Скалясь, накрывает свежие царапины ладонью, а я пячусь дальше от него.
- Дрянь! - свирепее взгляда трудно представить.
- Ты совершил ошибку, Солор, - тяжело дыша, пытаюсь донести до мужчины правду. - Ибрагим мой отец! У меня есть доказательства, и он знает об этом. Я хотела с тобой дружить, - прерывисто вбираю в лёгкие побольше воздуха, - но теперь я буду с тобой сражаться!
Хватаюсь на ручку двери и забегаю в комнату.
Глава 6.
НИКОЛЬ
Слёзы брызнули из глаз, как только я закрылась в комнате и подперла деревянное полотно двери спиной.
Я не хотела, чтобы монстр, оставшийся в коридоре, упился моими рыданиями, и потому наглухо прикрыла свой рот ладонью.
Глухой отчаянный всхлип - больше не могу терпеть, я должна дать волю своим эмоциям, иначе задохнусь.
Убегаю в ванную и там рыдаю в три ручья, сползя на пол.
Мне слишком тяжело, но, выпуская эмоции наружу, я даю себе слово, что больше не буду рыдать в этом доме. Больше не буду плакать из-за этого мужчины. И никогда не позволю никому больше себя обидеть!
Собственно говоря, последнее обещание я давала себе, когда отправлялась на встречу с отцом. Чтобы заявить о себе и о своих правах.
Мне надоело думать о благе других. Достаточно я вытерпела в своей жизни унижений и издевательств. Досыта убедившись, что люди жестоки, я невольно и сама ожесточилась.
При встрече с Ибрагимом я вели себя скорее, как волчица, нежели человек. Добраться до него было тяжело, но я смогла. Подкупила, хотя больше уговорила одну женщину из прислуги.
Он сначала не воспринял меня всерьёз. Цинично усмехался и едва ли не прогнал. Но у меня было такое весомое неоспоримое доказательство, что я его кровь, что он аж онемел и умылся, когда я его предъявила. Никогда не забуду его лица в тот самый момент.
Потом я много чего наговорила, не особо думая и осознавая свои слова. Говорила отцу, всё, что лежала на глубоком илистом дне моего сердца. А я достала, отряхнула и подала ему, как было.
Я много говорила не о нём, а о жизни, о людях, о ситуации, которая сложилась. И какие-то мои размышления его зацепили. Я читала это по его глазам.
Он тоже хищник, но поскольку опытен и мудр, слушал меня молча. Когда я, наконец, закончила и замолчала, Ибрагим сказал, что верит в то, что я его дочь и признает меня, и что теперь я буду жить здесь, в его доме.
Я не верила своим ушам.
Лучшее, на что я рассчитывала, это на денежную подачку - на! - мол - отвали. А тут: ты будешь жить в моем доме. А я ведь только на несколько дней из России приехала.
Деньги нужны были очень. Коллекторы грозились отобрать единственную квартиру. Трудно было не попросить, когда из оставшихся записей умершей матери ты узнаешь, что твой папа миллиардер. И не рублевый, а долларовый.
Я не такой человек, который просит. Всё всегда делала сама. Но жизнь заставила. Я заняла денег, оформила документы и поехала.
Из записей матери я много чего узнала о моем отце. Такие вещи, которые и жена-то родная не знала, наверное...
Поняла, почему мать боялась мне рассказать о нём многие-многие годы. Поняла, почему порой ловила на себе её задумчивый взгляд. В те моменты мама, должно быть, сравнивала меня с ним, искала что-то похожее на него или наоборот - природное опровержение. Поняла, почему одна часть во мне совсем другая. Часть своей жизни я была хорошей, как мама. Доброй, тихой, никого не обижала.
Но вместе с тем меня изнутри просто разрывало от несправедливости. Казалось, что вот-вот и прорежутся клыки, и я начну рвать и метать. Я начну силой и кровью отстаивать своё право на место в этой природе, право на нормальную жизнь.
Когда узнала правду об отце - мне стало легче. Практически все мои вопросы неожиданно получили ключики-ответы. Я даже улыбнулась, осознав роль генов отца. Это всё он, а не я!
Я встретилась с коллекторами. Позвонила им сама, назначила встречу в ресторане. Поговорила с ними незабитой невинной овечкой, а оперившейся уверенной в себе хищной птицей. Я отвечала за себя, и не прикрывалась богатеньким папочкой. Сидела за столом одна с тремя мужиками, вела переговоры и я справилась.
Стоило появиться, внутреннему стержню, как всё заиграло другими красками. Я получила отсрочку и покой на определенное время, а также прямой канал связи.
Это была первая победа новой меня. Когда знаешь, чьи корни в тебе, чья кровь, ты понимаешь, как лучше действовать, как существовать, жить, мыслить.
Той ясности, которой я стала обладать, у меня не было никогда. И я собиралась ею пользоваться впредь и всегда. Я никому не покажу себя слабой! Ни отцу, ни Солору, ни кому бы то ни было другому. Спасибо матери, что оставила мне ответы, иначе бы я себя потеряла.
Мысли выводят меня к спокойствию и равновесию. С приятным удивлением обнаруживаю, что слёзы высохли. Поднимаюсь на ноги, умываюсь и смотрю в зеркало.
Через два часа обед и я должна выглядеть победительницей, а не половой тряпкой.
Глава 7.
СОЛОР
Актриса, не иначе!
Это ж надо, как папочка постарался… Нашёл редкий экземпляр. Так бы её и… На Николь даже сырой порох зажжётся. По любому не одного мужика окрутила в своей жизни. Опытная. Шустрая какая. Сразу сообразила: что да как. И слезу пустила, и чуть ли не на крови поклялась, что я ей навеки враг. Ну-ну. Посмотрим. Я от этой грязи дом в два счёта вычищу!
Прижимая ладонь к свежим царапинам, быстро шагаю в свою спальню. Раскрыв настежь дверь, следую в одну из двух ванных комнат.
Открывают небольшой настенный шкафчик прямоугольной формы. Копаюсь, перебирая бутыльки. Где тут и чем можно обработать раны?
Нахожу, кажется, перекись водорода, беру ватный диск, щедро поливаю и промакиваю рану. Щиплет. Но почти безболезненно.
Верчу подбородком, осматривая себя в зеркало. Царапины невысокие. Скроет запросто и обычный воротничок рубашки. К обеду надо будет переодеться.
От вынужденного самолюбования меня отвлекает громкий стук в косяк распахнутой двери моей комнаты. Смотрю из ванной.
Мама. Выглядит она встревоженной и понятно почему. То есть из-за кого.
На мне одето худи. Набрасываю капюшон, чтобы скрыть от её глаз царапины продажной мошенницы, которую в наш дом приволок отец.
- Здравствуй, мама! - улыбаюсь и иду навстречу родительнице с распахнутыми руками.
- Здравствуй, милый, - она в ответ лишь сдержанно приподнимает уголки губ и обнимает меня без лишних сантиментов.
В голову закрадываются первые подозрения.
Сделав шаг назад, но продолжая удерживать меня за пальцы обеих рук, мама очень внимательно заглядывает мне в глаза.
- Почему ты так рано приехал?
Её вопрос меня удивляет.
- А что не надо было?
- Ты только четыре дня провел на отдыхе. Пять. Что-то произошло? - пристальность и фокус материнского взгляда нисколько не уменьшаются.
- Я расстался с Адель.
- Чем она тебе не угодила? Неплохая была девушка, судя по тому, как ты отзывался о ней и как выглядел в последний месяц.
- Она шпионка Сулеймана, - с безразличием к бывшей пассии бросил я.
Мать откровенно улыбается. Она едва не рассмеялась, услышав мои слова.
- Вы вдвоем мне напоминаете сорванцов, которые хвастаются между собой игрушками. У кого их больше и дороже. Солор, это несерьезно. - Мать снисходительно приподнимает брови. - Врагов итак вокруг достаточно, а у вас двоих совсем нет приличного повода друг с другом враждовать. Не втягивайся в соревнования с Кайшатом, а сделай ваши отношения дипломатичными. Вот увидишь, ты от этого только выиграешь!
Мама улыбается, но по-другому, сейчас - словно желая вдохновить меня на новые свершения.
На мои отношения с Сулейманом Кайшатом у меня было сугубо своё мнение и планы, о которых ей лучше ничего не знать.
- Так расставание с Адель - это единственная причина, почему ты так скоро примчался домой? - ходит она вокруг да около.
Ведь догадывается, что нет, но всё равно спрашивает.
- Это одна из причин, - хочу разобраться в обстановке, и только после этого вскрывать карты.
Мать всё смекает.
- Давай присядем, сынок, - она отпускает мои руки и указывает глазами на антикварный диванчик у стены. Неторопливо подходит к нему и присаживается. - Садись, - вытянув руку, хлопает ладонью по свободной половине сиденья.
Я не знаю, что и думать. Мама хочет со мной поговорить? О чём? Или о ком?
Теряясь в догадках, падаю в угол дивана, вальяжно раскинув обе руки на спинке дивана и на высоком подлокотнике.
- Слушаю тебя, - выдаю почти ровно и вскидываю глаза на мать.
Она смотрит на меня пристально и будто не до конца решается мне что-то сказать. Не сводя с меня глаз, приоткрывает рот, делает вдох и выдыхает:
- Ты знаешь о ней? О твоей сестре, Солор?
Внутри меня будто огромный шар-валун прокатился и оставил непонятную мне пустоту.
- Что? - недоумеваю я и убираю руки со спинки дивана и с его подлокотника.
- Я так и знала, что Стефан не выдержит и всё тебе донесёт. Совсем нас лишил времени подготовиться самим и подготовить тебя, - у матери вырывается вздох сожаления.
- Я не об этом, мама! - сдвигаюсь на край дивана и ставлю локти на бедра. - Ты назвала её моей сестрой?!
- Да, сынок, назвала. И я хотела попросить тебя, тепло принять девочку в нашем доме. И очень хорошо совсем было бы, если бы ты подружился с Николь.
Глава 8.
СОЛОР
В ушах отдаётся звон пощечины, но физически её нет.
Мать никогда не поднимала на меня руку, умела всё доносить словами. Не помню случая, чтобы она пожалела на меня время. Каждый раз в детстве и в подростковом возрасте садилась со мной рядом и объясняла, что и не так я сделал. И как нам вместе найти оптимальное решение проблемы.
А сейчас у меня такое чувство, что она дала меня эту пощёчину за то, что я уже натворил.
В своей жизни я выхватил всего две пощёчины: первую от отца, вторую от любовницы. Одной из первых моих приключений, кажется. Это получается третья.
А пощёчина словами бьёт куда сильнее.
Но если в первых двух случаях я откровенно и смело провоцировал, то здесь я от всего сердца желал избавить и уберечь семью от грязи и дурной славы. Только и всего. А теперь выходит, что я не прав?
У меня сейчас два пути. Быть деликатным и воспитанным, коим я чаще старался являться в обществе матери. Или позволить себе дерзость быть откровенным. Затронуть такие темы, которые мы с матерью старательно обходили и замалчивали годами.
Скольжу кончиком языка по внутренней стороне зубов. Второй путь выглядит перспективнее и короче. Решаюсь. Но в последний момент с визгом торможу. Чёрт!
Все мои сомнения мать может прочесть на лице, потому сначала взгляд упираю куда-то в сторону, а потом и вовсе поднимаюсь и подхожу к окну.
- Она его дочь? - вожу пальцами по прозрачной ткани штор.
- Думаю, да.
Чувствуя, как вновь во мне поднимается злость, позволяю себе бестактный вопрос:
- От шлюхи?
И всё-таки я перескакиваю на вторую дорожку.
- Ты мне причиняешь боль, подобными вопросами.
Я нежно касаюсь воздушной материи подушечками пальцев, будто рисуя узоры, но у самого внутри назревает чёрный смертоносный ураган.
- Ответь! - бескомпромиссно требую я, чуть ли не рявкнув на собственную мать.
В воздухе повисает тишина. Тягучая. Неприятная. Терпеть не могу подобные ситуации, когда непонятно, кто кукловод, а кто кукла.
У матери тоже не много вариантов для поведения. Или наконец-то приоткрыть мне тайну, или изображать обиженную и оскорблённую родительницу. Мне не шестнадцать лет, чтобы к этому прибегать. Я слишком долго был хорошим сыном, чтобы не позволить себе приоткрыть створку семейного шкафа со скелетами прямо сейчас.
- Ибрагим не любит разовых любовниц. Предпочитает заводить ни к чему обязывающие романы. Тогда он уехал на полгода в Россию по работе. Я понимала, что он не будет хранить мне верность.
Каждое слово ей дается с болью, но я не собираюсь останавливаться.
- Кто она? - рычу, напрягая пальцы, оторвав их от ткани, и по-прежнему стоя к матери спиной.
- Я не знаю, - уклончиво отвечает.
- Врёшь!
Резко разворачиваюсь к ней и не могу сдержать эмоций. Как такое можно было скрывать?
- Ты не глупая женщина, мама, - призываю я к правдивому диалогу, - наверняка узнала, кто такая. Не лги хотя бы мне, родному и единственному сыну.
Мать вздыхает, не смотрит в глаза, но признаётся:
- Она лаборантка из научного исследовательского института.
- Мать Николь?
- Да.
Все мои внутренности плотно стягивает.
- Ты знала, что у неё родился от отца ребёнок?
- Нет, - и чтобы придать вес своему ответу, мать добавляет, - клянусь. Эта женщина скрыла беременность от Ибрагима, - поднимает на меня глаза.
- И ты сейчас просишь, чтобы я подружился с незаконнорожденным ребёнком моего отца?
По сердцу будто проводит остриём тупого ржавого ножа, когда я вижу, что женщина, которая меня родила и воспитала, со снисходительной улыбкой реагирует на мои слова.
- Николь не ребёнок, а взрослая прекрасно образованная девушка, - избавившись от наивности в своих глазах, мать чеканит: - это не так сложно быть доброжелательным и учтивым. Ты это можешь, Солор, я знаю.
- Поздно, мама, - не видя смысла скрывать, скидываю капюшон и обнажаю царапины на шее, - сегодня я пытался прояснить ситуацию и дельно повздорил с Николь. Я хотел вышвырнуть её из этого дома!
Демонстрирую матери раны от кошки, внезапно поселившейся в нашем доме. Она всплёскивает руками и ахает:
- Господи, сынок! Что же ты наделал! - Ужас наполняет её глаза. - Молись, что бы нас миновал гнев Ибрагима, и чтобы Николь тебя простила.
- Я тебя не понимаю, - мотаю головой, меря комнату крупными шагами, - зачем тебе дружба с девчонкой? Или ты от меня что-то скрываешь?
Глава 9.
СОЛОР
Мать меня будто не слышала. Сидела, глубоко погрузившись в свои мысли. И только когда я повторяю свой вопрос в третий раз, она поворачивает в мою сторону голову.
- Ты знаешь отца, Солор. Ибрагим ничего не делает просто так. Вероятно, он устроил нам с тобой проверку на доброту и милосердие. Потерпи несколько дней. Всё проясниться. Возможно, он сам выставит Николь за дверь, когда поймёт, что его провокация не удалась, а дочка от лаборантки ему вовсе не нужна. Отцу надо поиграть с нами, так давай же покажем ему, что игра не удалась. Прояви всё своё терпение к девушке, сынок, и увидишь, что твоя мать оказалась права.
Найдя про себя путь решения проблемы, мама элегантно поднимается с диванчика и подходит ко мне.
- Я поговорю с Николь, пока ты собираешься. Скажу, что ты просто горячий молодой болван, - она улыбается грустно и легко одновременно.
- Я не стану перед ней извиняться.
- Извинишься, сынок. Никуда не денешься. Иначе рискуешь быть униженным в её присутствии отцом. Ты знаешь, Ибрагим любит посмаковать такие моменты.
Мать делает несколько мелких шагов в сторону распахнутой двери, но, посчитав, что сказала недостаточно, останавливается и деловито бросает мне через плечо.
- Рекомендую сделать это в ближайшие полчаса, Солор. Переоденься и поднимись в её комнату. Принеси свои извинения. Николь девушка наивная. Простит. Иначе нам с тобой несдобровать, сынок. У тебя целый час до приезда отца.
Родительница стучит каблучками на выход и аккуратно прикрывает за собой дверь. А я, не сдерживая эмоций, ударяю кулаком в стену. Чертыхаюсь про себя и не представляю, как буду извиняться перед Николь.
Но мать права.
Её доводы неоспоримы.
Многие, практически все не знаю, кто такой Ибрагим Давидович Фадель. Они видят шикарный богатый фасад снаружи, но гниль и труху пинаем внутри дома мы с матерью. Прислуга не в счёт. Они всего лишь тени.
Интересно, покажет ли отец своё истинное лицо Николь? Или будет рисоваться перед дочкой лаборантки?
Взяв себя в руки, собираюсь к обеду. Принимаю душ с дороги, переодеваюсь в летнюю рубашку с коротким рукавом, в светлые брюки. Царапины гримирую косметическим кремом. Порой мои подружки в постели любили пошалить. В часы бурных ночей могли случайно задеть своими когтями и моё лицо.
Надеваю часы и фамильный перстень. Смотрю на себя в зеркало.
Не понимаю, какого чёрта я так реагирую на Николь? С большой вероятностью она моя сводная сестра. А мне жутко хочется возвести её на огромный костёр и сжечь! Или… Я никогда не ошибаюсь в женщинах. Почему я не чувствую на неё табу? Моё тело не должно так реагировать на неё. Даже то, что я сейчас думаю о ней, уже вызывает реакцию организма.
Мать права, надо как можно скорее разобраться с ситуацией и прояснить замысел отца, ибо каждая клеточка моего тела настойчиво шепчет мне, что девчонка - не моя сестра. Я привык доверять себе. Не могу я так жестоко ошибаться, не могу!
Настраиваюсь на встречу с Николь. В конечном счёте, и извиниться можно, и попить кровь в один приём. Главное - чтобы она не нажаловалась папочке.
И кого же мне перед ней сыграть? Снисходительного плейбоя? Обретённого брата? Или раскаявшегося ловеласа?
Хочется вдавить педаль газа в пол и не церемониться. Но, как подсказывает опыт, ставка на «ловеласа» часто приносит выигрыш.
Подхожу к комнате Николь, практически погрузившись в образ. Вот только с этой девчонкой мне трудно придерживаться каких-то рамок.
Заношу руку и стучусь.
- Кто там? - ровно и приглушенно спрашивает она. Её голос наделён удивительным свойством: снимать сигнализацию с моего самообладания.
Мой зверь внутри чует, как она подходит всё ближе и ближе к двери с той стороны, но замирает в осторожных двух шагах от разделяющей нас преграды.
- Это я. Солор, - словно не я говорю, а мальчишка лет шестнадцати. Куда же подевался ловелас? Прочищаю горло.
Я ожидал, что Николь возмутится и выскажет пару уличающих меня слов, будучи в безопасном положении. Но она меня удивила, и дверь, чуть скрипнув, открылась.
Я ожидал увидеть заплаканную девушку с покрасневшими и опухшими веками. Но передо мной стояла ослепительная красавица в деловом брючном костюме и оценивающе свысока глядела на меня.
Глава 10.
СОЛОР
Странное ощущение обдало меня. Николь открыла дверь, и вдруг показалось, что она всегда сидела здесь, в этой комнате, такая красивая, такая свежая и такая… раздражающая каждую клеточку моей нервной системы.
Какого чёрта мне неустанно хочется сомкнуть свои руки на лебединой шее Николь и вжать её желанное тело своим в стену?
Она нарочно злит меня и корчит из себя мисс «Невинность». Опять надела светлый, почти белый наряд. Он скрывает от меня соблазнительные изгибы, драпирует от моих хищных глаз истинную природу нимфы, но я то запомнил то, что видел, а то чего не видел, дорисовал в своём воспаленном мозгу.
Мы смеряет друг друга взглядами, словно дуэлянты, и нисколько не уступаем друг другу в решительности.
Смелая, бл…
- Мне нужно с тобой поговорить, - холодно чеканю я.
Губы Николь чуть раскрылись и сомкнулись вновь.
- Это важно, - ставлю акцент.
- У меня есть имя. Я хочу, чтобы ты обратился ко мне по имени, - «сестрёнка» пытается жестко контролировать мимику своего лица. Но я уловил её страх и колебания в слегка приподнятой и дрогнувшей левой брови.
- Мне нужно поговорить с тобой, Николь, - демонстрирую, что мне не трудно уступить.
Ожидая её приглашения в комнату, встаю вполоборота, подперев косяк спиной и беззаботно скрестив руки.
- Приходила Маргарита Витальевна. Уверяла меня, что произошла ошибка.
Николь изображает из себя андройда. Ну-ну, детка. Я умею выводить из себя. К концу разговора ты всё равно вспылишь. Обещаю.
Давая себе мысленное обещание, прищуриваю глаза и с уже обновленной информацией окидываю взглядом «родственницу».
- Думаю, ошибка произошла довольно давно. Когда мой отец связался с твоей матерью, - поймав на себе упрямый взгляд Николь, скупо улыбаюсь. - Так я войду?
Она отступает в сторону и пропускает меня.
- Знаешь, сколько было моей матери, когда её соблазнил наш отец? - закрывая за моей спиной дверь, подгружает мне мозг Николь. Но я не успеваю поддаться анализу, так как она сама отвечает: - Восемнадцать!
Её ответ падает камнем.
На приличном расстоянии девушка обходит меня и присаживается возле круглого столика, стоящего на одной ножке.
- Если ты пришёл меня унижать, то тебе лучше уйти, - с прямой спиной облокотившись на столик, ровно извещает она.
- Давай закончим с унижением, Николь, - препарирую я её своим взглядом, - честно ответишь на мой вопрос, и мы закроем тему.
Вздохнув и покачав головой, «сестрёнка» тем не менее, приготовилась меня слушать.
- Ты обслуживаешь мужчин за деньги?
Её глаза гневно сверкнули.
- Катись к чёрту, Солор!
- Я серьёзно, - останавливаюсь напротив Николь и сканирую её взглядом, пытаясь разобраться, говорит она правду или искусно врёт?
- И я серьёзно: пошёл вон! - шипит гадюкой.
- Ты очень красивая. И никто тебя не убедил шагнуть на лёгкую дорожку?
Она закатывается смехом и снисходительно качает головой.
- Я так понимаю, моё окружение, значительно лучше твоего будет, Солор, несмотря на все испытания в жизни. Вокруг тебя один порок и разврат, если посмотреть на твои размышления. Я не отрицаю, что жила в недостатке, но никогда, слышишь, никогда у меня не возникало подобной мысли!
- Откуда так хорошо знаешь английский?
Николь усмехается.
- И не только английский. А также французский и немецкий. И что с того? Это как-то связано с поднятой тобой темой?
- Деньги на это откуда?
- Мама работала, - в лицо швыряет мне ответ.
- Если ты мне соврала, я убью тебя, Николь! - само собою выдыхается моё уверение.
Её глаза в изумлении распахиваются.
- Ты многое берёшь на себя…
- Я тебя предупредил, - холодом вею каждое слово.
Глава 11.
НИКОЛЬ
Впервые слышу от кого-то фразу: «Я тебя убью!»
Я одна замечаю схожие акценты и созвучие угрозы с признанием «Я тебя люблю»?
Солор для меня, как огонь, глядя в который ни черта не видишь, а только чувствуешь градус.
- Странное предупреждение как минимум для человека, которого знаешь всего несколько часов, - раздумчиво перебираю коготками по лакированной поверхности столика.
- Тебе в самый раз, Николь. Ты не представляешь, в какой мир ты проникла и требуешь признания. Если ты его получишь, то с тебя спрос будет такой же, как и с меня!
Солор так по-топорному пытается меня запугать, что мне невольно становится смешно. Рассмеявшись ему в лицо, запрокидываю голову. Дыхание перехватывает, и я едва ли не закашливаюсь.
- Буду менять любовников, и сорить деньгами, - нагло заявляю ему, придя в себя.
Фадель смотрит свирепо спокойно, но желвак на его лице всё же нервно дернулся.
- Только попробуй, - рокочет его голос, грозовые молнии сверкают в его песочных глазах.
Вот, пожалуй, ещё одна интерпретация: «Я тебя убью!» А потом, гипнотизируя меня тигриными глазами, Солор эти слова будто размазывает по своим пухлым губам подушечкой большого пальца.
- Попробую. Не сомневайся, - явным вызовом пахнут мои слова. Говорю ему их специально, чтобы позлить.
Но мои намерения прогорают, ибо Солор, раскусив меня, расслабляется. Отрывает взгляд и присаживается в кресло у стены напротив.
- То, что можно мужчине, нельзя женщине, - закидывая ногу на ногу, подмечает он.
- Засунь себе эти слова в задницу! - разгоряченно шепчу я, и очередь смеяться наступает Фаделя.
- Ты не сможешь сделать того же, что объявила. Ты другая, Николь.
Доля правды в его словах есть, однако это поправимо.
- Пока другая, но большие деньги очень быстро портят людей, - беру и повторяю его позу, копирую его улыбку. Он не сразу, но понимает это.
- Давай так… - произносит он мягко, опустив взгляд на свои руки.
«Ух-ты! Мы уже идём на уступки?» - радуюсь про себя.
- Мы посмотрим, что скажет отец. - Вскидывается. - Существует большая вероятность, что у него есть свои намерения на твой счёт. И, возможно, они не носят благой характер.
- Хватит меня пытаться запугать!
- Я тебя предупреждаю, Николь, а не запугиваю. Отец очень расчётлив и жесток. Я почти не сомневаюсь, что тебе уготовано место «пешки» в него большой бизнес-игре. - Кончик его языка скользит по нижней губе. - Сама, потом, помощи просить будешь.
«Все вокруг лучше меня знают, как жить. Достали…», - качаю головой, уперев взгляд куда-то вверх, в дальний угол.
- Можно вопрос?
Я громко усмехаюсь.
- Ты только что спрашивал: шлюха я или нет? А теперь, можно задать вопрос? Что изменилось?
- Хочу, чтобы ответила честно.
- А там было нечестно!
Идиот.
Не замечаю, как скрещиваю руки под грудью, плотно примкнув лопатками к спинке стула, и снова смотрю в тот самый верхний угол.
- Ты с кем-нибудь встречалась?
Перевожу взгляд на Солора.
- Надо досконально пройтись по человеку, и в грязное бельё залезть - не позабыть!
- Я же всё равно узнаю... - слышу новую угрозу.
Не узнаешь! Но лучше ответить ему, чтобы он впредь не мучил меня этим вопросом.
Мой опыт с натяжкой можно назвать: «встречалась», но пусть это будет так.
- Встречалась. - «С таким же козлом, как ты!» - хочется добавить мне, но я ограничиваюсь предупреждающим взглядом.
- Кто он?
- Это было небольшой эпизод, который не представляет собой ценности для меня. - Поднимаюсь со стула. - Я ответила, как есть, Солор, поэтому давай договоримся о вразумительной форме общения. Откажешь - пеняй на себя. Подвернётся случай поставить тебе подножку, поверь мне, я им пренебрегать не стану.
- Я хотел ещё с тобой поговорить, - ему лень освободить кресло в моей комнате, - приду вечером.
- Тебя слишком много, Солор, - возражая, мотаю головой, - завтра, так и быть, я уделю тебе полчаса своего времени. А пока, извини, - взглядом показываю на дверь, открыто намекая на то, чтобы он убрался из моего личного пространства.
Он пренебрегает моим призывом и остается сидеть в кресле. Тогда я не выдерживаю, быстро подхожу к двери и открываю её.
- На сегодня достаточно. Уходи! - жду я.
Фадель плавно поднимается на ноги и бесшумной поступью подходит ко мне. При этом неразрывно удерживая зрительный контакт. Хочет произвести впечатление. Хочет, чтобы я боялась. Но нет! Я не дрогнула, даже когда он остановился в сантиметрах сорока от меня.
Сейчас что-то скажет, чтобы унизить меня или задеть. Но на моё счастье по коридору проносится девушка из персонала с кухни и сообщает, что приехал хозяин.
Глава 12.
НИКОЛЬ
«Папа», - проносится в моей душе.
Как не крути, а всё-таки родная кровь есть родная кровь. А ещё была надежда, что я получу должное признание и место под солнцем.
Солор уходит сразу. Молча. Без лишних слов. Вот только уходя, его пристальный взгляд ощутимой тяжестью ложится мне на плечи. Я не разгадала его смысла, но в том и не было моей великой задачи.
Я выдыхаю, когда закрывается дверь. Опускаюсь на ближайший стул и просто ни о чём не думаю.
Такая у меня сейчас точка моего пути, когда я совершенно не представляю завтрашний день. Не говорю уже о том, что не вижу, что со мной будет через год. Это в данной точке.
Искренне надеюсь, отец прояснит моё будущее и тогда мне будет проще строить планы и обозначать дальнейшие траектории развития.
Последняя мысль меня вдохновляет, и я спускаюсь к обеду.
Зал, в котором семья Фадель по обыкновению трапезничала, был баснословно роскошен.
Просторный. Высокие потолки. Помпезные люстры из венецианского стекла (об этом я знала от прислуги, с ней сдружилась и перешептывалась втайне от членов семьи), мозаика, эксклюзивная плитка, удивительной красоты растения. А в позолоченных и вертикальных клетках, расставленных по углам зала, давали о себе знать суетливые какаду.
Мне казалось, что я сижу где-то на вилле в Бразилии в обществе королевских особ. Сказка, в которую я попала, не должна ни в коем-случае исчезнуть и растаять. За неё я буду бороться.
Пусть я и не сильно торопилась к столу, однако нам прилично пришлось ждать отца. Всё было подготовлено и сервировано, но еду никто не думал подавать без него.
За столом нас уже было трое. Место во главе, разумеется, предназначалось хозяину этого дома. Я сидела по одну сторону, напротив меня устроились мать и сын.
Солор делал вид, что меня не существует и сидел, с умным видом погрузившись в огромный телефон. Маргарита Витальевна доброжелательно мне улыбалась. Вот только улыбка не трогала её глаз. Они загадочно поблескивали и практически не отрывались от меня.
- Как тебе платья? Всё ли подошло?
В первый день моего пребывания жена папы сделала мне очень богатый подарок. Заказала целый гардероб людям, у которых их семья одевается.
Через три часа, не больше, вся моя комната была завалена новыми вещами. Чего уж там только не было! Горничные радостно пищали и с удовольствием помогали мне разобраться с коллекцией одежды.
Маргарита Витальевна строго запретила мне что-нибудь дарить прислуге, но я это сделала. Взяв с них обещание помалкивать.
Вещи хорошо мне подошли, и я решила переносить их все, чтобы окончательно разобраться, что мне подходит, а что нет.
Мне нравилось, как прилегала дорогая ткань к моей коже. Казалось, вместе с этим повышается и моя самооценка, и гордо расправляются плечи. Я дочь миллиардера и должна это принять, а не благородно отказаться от своего статуса в угоду родственничков.
- Всё село идеально! Спасибо, Маргарита Витальевна.
На миг Солор поднимает на меня глаза.
Послышались быстрые шаги, и в зал вошёл отец. Лощёный, холеный. С уверенной улыбкой на губах. Серый деловой костюм ему невероятно шёл. Белая рубашка. Галстук оттенка темного красного вина. Ничего лишнего.
По записям матери я знала его возраст. В сентябре ему стукнет пятьдесят девять. Но даже в своём возрасте он был свеж и подтянут.
Я гордилась им про себя. Мой папа очень красив. Но высказывать свои восторги - боялась, так как была наслышана о его характере.
Он шагает вдоль длинного стола мимо жены и сына, огибает край и подходит ко мне. Мы: Солор, Маргарита Витальевна и я - совершенно ошарашенными наблюдаем за ним и нисколько не понимаем его мотивов.
Оказавшись около меня, отец подхватывает мою руку, подносит к губам и целует, как самую большую драгоценность. Пронзительный взгляд серых глаз заставляет поёжиться.
«Что происходит?» - думаю я, а Фадель старший, улыбнувшись мне, забрасывает вопросами:
- Дочка, как твои дела? Как самочувствие? Легко ли проходит акклиматизация? - встав спиной к жене и сыну, он по-отечески сжимает мою ладонь в своих руках, смотрит действительно с участием и заботой. Мне бы радоваться, но темные тучи набегают слишком быстро. Солор сверлит меня взглядом, а его мать не знает, куда денься от стыда и унижения.
Глава 13.
НИКОЛЬ
Мне приходится сделать над собой усилие, сглотнуть, прочистить горло, а потом ответить:
- Я чувствую себя прекрасно… - отсчитывается всего лишь доля секунды, как добавляю: - отец. Спасибо.
Улыбаюсь сдержанно и тепло.
- У тебя неплохое здоровье, Николь, - констатирует, как факт, Ибрагим, выпустив мою руку и шагая к своему креслу-стулу.
Развернувшись ко мне и наклонившись вперед, он обхватывает его спинку ладонями:
- Завтра в шесть будь готова. Полетишь со мной на встречу с немцем. Знание языка есть, вот и займешься переводом, - страх в моих глазах, вызвал у отца улыбку, - не бойся, с нами будет постоянный переводчик. Возникнут проблемы, он заменит тебя, - выпрямившись, деловито жестикулирует руками.
На языке моём вертелись: и вопросы, и неуверенность, и возражения, но я прикинула в голове, что ожидает от меня услышать Фадель-старший, и с готовностью отозвалась:
- Я сделаю всё, чтобы оправдать твоё доверие, папа, - улыбаюсь ему и затем опускаю глаза на свои бедра, покрытые льняной салфеткой.
Кажется, я только что, как шахматная фигура, сделала шаг по клеткам. Первый ход в игре больших возможностей.
Стараюсь не думать о том, как сейчас недовольны Солор и Маргарита Витальевна. Разве меня это вообще должно задевать?
Замечаю, что хозяин дома наконец-то занял своё место и возится с салфеткой.
Он что, так ничего и не скажет своим: жене и сыну? Ничего абсолютно?
Осторожно поднимаю глаза.
Солор и жена папы уперлись взглядами в свои тарелки. Вокруг них суетиться персонал, подающий обед, они обмениваются с ними короткими фразами и усердно делают вид, что ничего страшного не случилось.
«Что ж», - вскидываю я бровь.
Ко мне подходит девушка в униформе, и я вынуждена отвлечься от своих мыслей.
Обед подан, и каждый молча «живёт» в своей тарелке. Отец ест много и с аппетитом, чего не скажешь по его самым близким людям.
Маргарите Витальевне кусок в горло не лезет. Она погружена в свои размышления. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление.
Солор ест и вроде как не парится, однако изредка всё же поглядывает в сторону отца, оценивая его настроение.
Происходит смена блюд, и я уже свыкаюсь с молчаливым обедом, как наблюдаю попытку Солора начать разговор:
- Отец…
- Зайди ко мне в кабинет после обеда. - Резко и спокойно перебивает тот. - Я хочу поговорить с тобой и с твоей матерью.
Приглашения для Маргариты Витальевны нет, и меня это смущает. Что-то происходит, а я не понимаю что. А, может, они всегда так общаются?
- … я хотел сказать тебе… - на той же волне продолжает отпрыск, и в следующее мгновение моё сердце падает в пятки, когда ладонь отца с силой и гневом ударяет по столу, что, звеня, подскакивают приборы и чашки в блюдечках.
- Заткнись! - рычит он, покрываясь пятнами.
Меня парализует от такого всплеска ярости, и я замираю, будто меня здесь нет. Чувствуя себя пауком, забившимся в уголок, слежу за развернувшейся сценой.
- Дорогой… - на свой страх и риск Маргарита Витальевна выступила в защиту сына.
- Вот что ты опять лезешь?! - Злится глава семьи. - Ты ведь не знаешь, что он натворил, Рита!
- Я убеждена, что любые обстоятельства необходимо решать разговором.
- Решаем ты и я! - глядя на супругу, твердо заявляет отец. - А Солор всегда прячется за нашими спинами. В этот раз хватит!
- Но что случилось, милый?
- Позор, - воздав глаза к небу (к потолку), выдает Ибрагим, - вот что случилось! Позор - что мы до сих пор решаем проблемы, казалось бы, взрослого человека, который ведёт себя, как взбалмошный мальчишка!
Взгляд, полный укора и гнева, хозяин дома бросает на сына.
- Мне позвонил Сулейман. Сказал, что Солор бросил свою девушку в отеле в одном халате.
Я перевожу взгляд на Фаделя младшего, и наши взгляды встречаются.
- Оставил без документов, без денег и без связи. Вышвырнул, как не нужную вещь, - продолжал излагать отец, позабыв об обеде. - Кайшату пришлось срочно отправлять за ней своего человека, чтобы уладить все дела и вернуть девушку назад.
«Так вот почему ты был такой злой? Хотя, конечно, новость обо мне тебя тоже не обрадовала. Ни во что ты женщин, оказывается, не ставишь, Солор. - Своё послание я выражаю глазами. - А я-то думала, ты только из-за меня взбесился… - Мысленно ужасалась я своему братцу. Отвожу взгляд. - Мы все для него продажные и дряни последние. Понятно-понятно».
Усмехаюсь разочарованно и прямо физически ощущаю, как Фадель-младший считал мою удивленную и горькую усмешку.
- Я не хотел это говорить за столом. Но раз такое безобразие происходит, то объявляю, что сегодня совет директоров на срочном заседании отстранил Солора от занимаемой должности.
Глава 14.
НИКОЛЬ
Опа!
Кажется, кто-то начал получать по заслугам.
Едва ли я могу скрыть ехидство в своих глазах, когда сейчас смотрю на Солора. Внутри него прячется скукоженный смерч, который, благодаря огромным усилиям, не выходит наружу.
В обществе отца он всё-таки умеет себя держать в рамках. А женщины для него не люди. Они слабее, нежнее. С ними можно не церемониться.
Ехидство сменяется торжеством. И я, получая мстительное удовольствие от объявления отца, не чураясь своих чувств и эмоций, наполнившись достоинством и уверенностью, смотрю Фаделю-младшему прямо в глаза. И я в полной мере ощущаю, что победила. Сейчас. В данную минуту.
- Ибрагим, что ты такое говоришь? - Маргарита Витальевна целиком погружается в проблему.
- С меня достаточно! - скомкав салфетку, Фадель на эмоциях бросает её на скатерть. - Пусть он, наконец, поймёт, что мир не вертится вокруг его жопы!
Девочка внутри меня закатывается смехом до колик в животе. А в реальности я едва сдерживаю улыбку. Пришла пора мне удалиться, чтобы моя маленькая победа ни в коем случае не омрачилась ядом семейного конфликта.
Открывшиеся факты побуждают отнестись к Солору больше снисходительно, чем враждебно. Негативные эмоции разъедают. Это я знаю не понаслышке.
Потому я смотрю на него, как на человека с потенциалом и мозгами, который усердно идёт не по той дорожке.
Фадель-младший неплохо справляется с эмоциями, ему практически удалось заарканить внутреннюю разрушительную стихию. И вот теперь в его глазах замечаю мягкое золото.
Гнев обуян. И мужчина напротив поглядывает взглядом сытого хищника, недалеко от которого скачут две макаки.
М-да, Солор, ты не только к женщинам плохо относишься, но ещё и родителей уважаешь через раз.
Играя с ним уже которую минуту в гляделки, пока его родители выясняют отношения, незримо от них я показываю ему большой палец.
К моему искреннему удивлению, он не злится на меня. Логично, что его заботит патовая ситуация в бизнесе, а не мой сарказм. Он прикрывает глаза, медленно поднимает веки и глядит на меня взглядом, полного одолжения. Мол, ещё не вечер.
Я с аппетитом доедаю обед, невзирая на обстановку. И принеся свои извинения, покидаю «королевское» общество.
Вернувшись в комнату - выдыхаю. Разбираю прическу и снимаю жакет, оставаясь в топе и брюках.
Достаю телефон, который я постоянно прячу на всякий случай, и пишу сообщение одной из девушек, работающей в доме отца горничной.
Не проходит и минуты, как раздается энергичный стук в дверь, и заговорщицки улыбаясь, в комнату врывается Мариса.
- Как прошло? - она присаживается недалеко от меня.
- Скандально, - усмехаюсь.
- Я слышала, что они ругаются. Думаешь, почему в доме на первом этаже поставили фонтан? Не для красоты. А чтобы прибывшим гостям неслышно было, как Фадели громко разговаривают.
- Мне бы привыкнуть, как тебе, - желаю я.
- Неделька, другая, и скоро обращать на фаделевские склоки внимание не будешь. Они всегда так. Не помню иного общения между ними, хотя я здесь работаю десять месяцев.
- Ясно, Мариса, - киваю, - так вот для чего я тебя позвала. Мне нужна твоя помощь.
Горничная с готовностью захлопала чёрными глазами.
- Завтра отец сказал, что я полечу с ним на деловую встречу с немецким бизнесменом. И мне надо быть готовой к шести часам утра. Посоветуй, что надеть и какую прическу лучше сделать. Как вести себя, если знаешь.
Глазки девушки, которая была меня младше на пять лет, придирчиво пробежались по моей фигуре.
- Так, - цокнув языком, выдала она, - нужна закрытая и стильная одежда. Строгая, но в тренде, - левой рукой она показала знак «о'кей». - Раз полетите, то, значит, либо на самолёте, либо на вертолёте, тогда выбираем брюки.
- Отец не сказал, как далеко мы полетим.
- Вот именно. Если встреча в Азербайджане - то вертолёт, а если в Германии то, разумеется, самолёт. У этой семейки два самолета в собственности. Иногда они арендуют ещё, если, допустим, летит целая толпа, - охотно поясняет мне Мариса.
- Что же делать? Не пойду же я докучать отцу своими уточняющими вопросами.
- Лучше не лезть, - махнула рукой горничная, - они всегда так. Ты должен сам всё угадать и понять, что им нужно. Учтём все варианты и подготовимся хорошо. Надо срочно купить удобный саквояж. Подобрать необходимые вещи.
- Чтобы я без тебя делала, Мариса?! - облегчённо выдыхаю я.
- Да всё будет так, как надо! Не переживай. Моя семья работает с Фаделями сорок лет. Поверь мне, мы знаем всех их тараканов поимённо! - белозубо улыбается горничная.
Глава 15.
СОЛОР
Осознание того, что я переборщил с Адель, пришло только тогда, когда отец объявил о моём отстранении от должности.
Мой промах, а точнее склонность поддаваться эмоциям и гневу, сыграли со мной злую шутку.
Я попался в ловушку, умело расставленную для меня Сулейманом Кайшатом. В этом я даже не сомневаюсь.
Адель его девочка. И он «вовремя» слил об этом информацию моему кузену. Я вспылил и отключил мозги.
Пусть это послужит мне хорошим уроком. Нельзя поддаваться эмоциям, ими чаще всего пользуются враги. А уж зная твои слабости - бьют без промаха.
И почему-то слушая это и понимая это, перед глазами была Николь. Насчёт неё я тоже оплошал. Не надо было поддаваться эмоциям. Холодное наблюдение дало бы больше результата.
Её реакция на моё наказание была предсказуемой. Она радовалась. Наследник в опале, бастард на коне.
Знание того, что отец намерен взять Николь на деловую встречу, сразу рисует мне понимание того, что он нацелен делать по отношению к незаконнорожденной дочери.
Он будет вводить её в бизнес. В свои дела. Притом не постепенно и годами, а сделает это максимально быстро, честно и открыто. Без прикрас для девушек, верящих в единорогов.
А потом будет оценивать, сможет ли она заменить его или нет. Это даст ему один из главных рычагов, оказывающих на меня давление.
Таким образом, он собирается затянуть мне гайки в случае моего очередного «позора».
Хоть что-то. А то я устал думать и гадать, что там, в планах у отца?
Когда ушла Николь, он приказал молчаливо завершить трапезу и пройти в его кабинет. У него было всего полчаса, потом нужно было возвращаться к делам.
Мы переходим в кабинет.
Мама заметно отреагировала на его решения. Она выглядела очень напряженной и сосредоточенной. Это, несмотря на то, что подобные разговоры случались ни раз.
Мне бы вести себя разумно. Но я не могу.
- Что мне прикажешь теперь делать? - Опустившись в кресло, с вызовом гляжу на отца. - Сесть у окошка и вышивать крестиком?
Подпираю подбородок рукой и заинтригованно жду ответа.
Отец ещё не успел занять своё кресло за рабочим столом. Выпрямившись в шаге от него, он отражает мой взгляд подобным.
- Ты мог сейчас прекрасно отдыхать на Фиджи со своей любовницей и не знать печали. - Его губы кривятся в насмешливой улыбке. - Но ты повёлся на провокацию более умного соперника, а потом прилетел домой заглянуть в рот Николь, не съела ли она лишнего куска? - В свойственной манере общается отец.
- Ибрагим, - тут же вставила мать, - мы ничем, уверяю тебя, не обидели девочку. Хорошо приняли. В первый день я заказала ей дизайнерскую одежду…
- Мама, хватит унижаться! - не удержался я, повернувшись к родительнице. - Скажи отцу прямо в глаза, что он привел в дом непонятную девушку и объявил её своей дочерью, а мы должны поверить на слово? - Обращаюсь я теперь к нему. - Где анализ ДНК? Я хочу его увидеть! Хочу! Покажите мне! - Выставив перед собой ладони в просящем жесте, требую я.
Уже сидя в своем кресле, отец цинично улыбается.
- Хочешь ДНК? Будет ДНК.
Интуиция подсказывает мне: это ложная уступка, на которую лучше не вестись. И мои подозрения через секунду подтверждаются.
- Завтра из Израиля, по моей просьбе, прилетит мой старый друг и специалист по данному вопросу. Завтра, здесь, в этом самом кабинете, ты при свидетелях сдашь образцы ДНК для подтверждения родства со мной. Я желаю с точки зрения науки убедиться, что ты мой сын, Солор.
Глава 16.
СОЛОР
Что такое гром среди ясного неба я, оказывается, не знал. Что четвертую пощёчину в своей жизни я так скоро получу вслед за третьей - не предполагал.
Неужели я так сильно заигрался? А ведь меня, действительно, никто и никогда не тормозил. Кроме Сулеймана Кайшата.
Сколько себя помню, только он смело надо мной подтрунивал. Он старше меня на три года. Из семьи схожей по положению. Восточный парень, но не такой вспыльчивый, как я.
Мне восточная кровь досталась от деда по отцу и от бабушки по маме. А так много намешано другой крови.
И вот сейчас отец хочет разобраться, какая всё-таки кровь течёт в моих жилах. Но то, что он собирается подтвердить наше с ним родство с помощью науки, удивляет и не удивляет одновременно.
Моё поведение его возмущает, потому он, таким образом, отыгрывается на мне. Да и появление незаконнорожденной дочери подливает масло в огонь. Почему бы заодно не проверить: а мой сын - мой сын?
Мы будто увязаем в тягучей невидимой тишине. Боковым зрением вижу, что мать совсем потеряла дар речи и превратилась в скульптуру.
- Ты сомневаешься, что я твой сын? - первым после этого заговариваю я.
- Твоё поведение даёт мне горькую пищу для размышления. Я так долго в «детство» не играл Солор. В четырнадцать лет я уже пошёл работать и не останавливаюсь до сих пор, - хладнокровно рассуждал Ибрагим.
С трудом сгладываю подступивший к горлу ком.
- И только это причина твоих сомнений? - когда задаю этот вопрос, замечаю, как он тут же переводит взгляд на мать.
И я смотрю на неё.
«Статуя» немного отмерла. Родительница опустила глаза на свои руки, и её грудная клетка заходила ходуном. Но она молчала. Упорно. Упрямо. Будто нас совсем не слышала и не понимала.
- Твоя мать знает, какие у меня есть причины, - с загадочным видом обронил Фадель.
- Я согласен на ДНК, если и Николь будет подвергнута той же процедуре.
Ни какие эмоции и чувства не спешили захватить меня в плен. Напротив, я остро ощущал, что мои руки, покоящиеся на подлокотниках, постепенно немеют, покалывают и будто замерзают. Отрываю их, потираю между собой сухие ладони, пытаясь отогреться от холода отца.
Он задумался. Не так, видимо, Ибрагим планировал поступить. Но что требуют от одного ребенка, не грех спросить и с другого. Пребывая в размышлениях, он аристократично потирает подбородок.
- Согласен. Так мы опустим пустые обиды. - Его равнодушный взгляд оживает. - Хотя свою схожесть с Николь я вижу больше, чем с тобой, Солор.
А вот такие слова бьют и ранят моё самолюбие. Запускают когти в область сердца и проворачивают. Только осознание того, что отец говорит мне это нарочно, дает мне сил погасить вспыхнувшие искры ярости.
Не прощаясь, отец уезжает на работу. Мать, по-прежнему храня молчание, поднимает с кресла и покидает кабинет. Будто вспомнив что-то, бегу за ней.
- Мама!
- Сынок, мне сейчас не до разговоров, - сухо отрезает она.
- Ты должна мне объяснить…
В конечном счете, родительница оборачивается.
- Что объяснить? - её рука уже легла на ручку двери, ведущую в личные комнаты.
- Ты ведь этого боялась? Предупреждала об опасности и проблемах. Но отец назначил ДНК, несмотря на твои старания по отношению к его новоиспеченной дочери, - я внимательно изучаю лицо матери, в надежде найти хоть тень ответа.
- Зайди, - она кивает в сторону своих комнат и открывает дверь.
Убедившись, что в помещении мы одни родительница тяжело вздыхает.
- Не думала, что Ибрагим пойдёт на это, - потрясённо качает головой, а потом уголки её губ мимолётно дергаются, - наивно думала, что остановится, если я приму девчонку.
- Мама, я твой сын. Ты должна мне рассказать, в чём дело, - рассудительно прошу я. Но поймав на себе её взгляд, читаю в нём, что она не хочет этого делать. И не сделает.
- У нас сейчас другая задача, Солор. Мы должны сделать всё, чтобы не допустить никакого анализа ДНК, - сдавленно чеканит она.
Глава 17.
СОЛОР
Внезапное чувство озарения едва ли не лишает меня опоры, но я стойко удерживаюсь на ногах.
- Разве речь не идёт о том, что тебе просто неприятен каприз отца? - поначалу я отказываюсь верить в свои подозрения.
Тяжело дыша, мне трудно сфокусировать внутреннее зрение с реальным.
- Мама, что происходит? - поднимаю на неё глаза с мольбой развеять мои сомнения.
Я не хочу подозревать её в чём-то грязном и греховном. Моя мать не может быть такой!
Она закрывает от меня свои чувства, как это делала только что внизу, в кабинете, при отце. Это меня бесит и щедро засеивает мою душу зернами недоверия.
Мать изображает статую. Всё слышит, но ничего не говорит. Ни языком, ни глазами.
В какой-то момент она отмирает и пересекает комнату спокойным шагом. Присаживается.
- Существует вероятность, что ты не сын Ибрагима, - поправляя свою юбку, сообщает мне она.
Это выглядит буднично, но меж тем рушиться мой мир.
Женщина, которая меня родила, не смотрит мне в глаза. Ей стыдно?
А мне плевать на стыд! Она сейчас только что несколькими словами срубила и повалила могучее дерево, которым я жил. Которое поливал… Которое хранил… О котором заботился…
- Скажи, что это неправда! - от наполняющих меня эмоций перехожу на хриплый шепот.
Кровь закипает во мне, и я понимаю, что не справлюсь с тем гневом, который подступает. Не в этот раз.
- Не могу, сынок… - она мотает головой, бесцельно глядя в окно, вздернув подбородок, продолжает: - не в моих силах переписать прожитые дни.
И до меня доходит одна простая истина, которая в моём понимании должна быть нерушимой и незыблемой, пока существует брак между мужчиной и женщиной.
- Ты что, изменяла моему отцу? - взревел я, выпуская ярость наружу.
Мать вздрогнула и наконец-то обернулась.
Явно не ожидала такой реакции. А что я должен был сделать? Сесть рядом, погладить её по руке и спокойно сказать: «Я тебя понимаю, ведь Ибрагим такой тиран, с ним мучительно быть рядом…» Что она вообще ожидала от меня услышать???
Следующий вдох удается сделать с превеликим трудом, когда женщина, которая меня родила, под страхом, выдает мне ответ в своих глазах.
- Как ты могла? - изрекаю я жутко тихо.
Задыхаясь, она зашторивает глаза ресницами, и вот уже крупные капли, словно прозрачные жемчужины, нависают с их полусогнутых концов.
- В нашем мире женщинам нельзя выбирать мужа по сердцу, - мать прерывисто вздыхает, - а я так мечтала о ребенке от любимого человека…
В груди всё холодит. Мне кажется, что разговариваю с чужой женщиной, а не со своей родной матерью.
Сложно, но я пытаюсь в голове соединять куски её обрывистых фраз.
- Кто он? - всё дальше отстраняясь от матери в духовном понимании, не своим голосом выговариваю.
- Дело не в том, кто он. Наше дело сейчас спастись от беды.
Я прекрасно понимаю, что под словом «беда» имеет в виду мать, но мне важно добиться полной и чистой правды, пока она не закрылась.
- Ты никогда не была глупа. - Из-за испытываемых чувств, речь говорю с паузами. - Ты ведь должна понимать, кто из них мой отец. - Нетерпеливо я кружу вокруг матери. - Если боишься анализа ДНК, значит, мой отец тот, другой. Я хочу знать его имя и кто он такой! Сейчас. Немедленно. Я не отступлю. Иначе я сам позвоню Фаделю. - Отваживаюсь на самую крайнюю угрозу. - Ведь в данную минуту ты делаешь из меня союзника для себя. Но кто мне помешает перейти на сторону человека, который меня воспитал?
Грязно, но манёвр имеет успех. Если так можно выразиться.
Матери невообразимо тяжело, такой я её не видел прежде. Сердце рвётся на части, но чашу весов я намеренно и практически без колебаний склоняю в свою сторону, преследуя свои интересы.
Готов биться об заклад, она мне никогда не рассказала бы правду о моём рождении. Если бы непредсказуемый и своенравный характер Ибрагима, мать хранила бы эту тайну о моём настоящем отце до гроба.
Подняв на меня глаза, полные слёз, она наносит мне новый удар:
- Имя твоего отца Ариф Кайшат.
Глава 18.
СОЛОР
Ариф Кайшат… Ариф Кайшат… Ариф Кайшат…
Эхом отдается в моём сознании.
Этого не может быть. Этого просто не может быть…
- Мама… - срывается голос, и я чувствую острую резь в глазах.
- Прости, сынок, - заламывая руки, она ищет во мне поддержку и утешение.
Я не вижу в ней ни игры, ни тени обычного самообладания. Она не лжёт. И она сейчас очень слаба в своей честности и искренности.
- Я бы никогда не сказала тебе… - мама пытается справиться с эмоциями. Достав платок, не спеша промокает им слёзы, в едва намеченных бороздках под глазами.
- Я знаю.
Я не помню, как сел на тахту. Наверное, это случилось, когда я услышал имя своего биологического отца.
Поставив локти на бедра, и наклонив голову вперёд, я плавно запускаю пальца в волосы и медленно провожу ими ото лба до затылка. Собраться с мыслями для меня сейчас непосильная цель. Нужно время.
С глухим стоном выпрямляю спину и поднимаю подбородок. Вроде смотрю куда-то, а ничего не вижу, потому что взгляд направлен в себя.
- Он знает? - выдавливаю я.
- Да.
Короткое слово, словно острием кинжала чиркает мою грудь.
- Давно? - подхватываю с тумбы чётки и рассматриваю их.
- Я от него ничего не скрывала…
- Боишься произнести его имя? - не отрывая взгляда от бусин из горного хрусталя, задаю уточняющий вопрос.
- Даже у стен есть уши, Солор. Больше не рискну. Ты знаешь, этого достаточно.
Киваю, пребывая в своих раздумьях.
- Мне больно, мама…
- Прости меня… Я слишком любила его, чтобы отказаться от своей мечты…
- Значит, я всё-таки его сын. Ты уверена? - обращаюсь к ней взглядом.
На этот раз мать не прячет своих глаз и тоже смотрит на меня.
- Ты на него похож, Солор.
Мы глядим друг на друга, не мигая.
- Вот почему ты всегда защищала Сулеймана. Он, выходит, мой сводный брат…
- Я люблю Арифа. Люблю и его семью. К его жене я всегда относилась, как к родной сестре. К их мальчику, как к собственному сыну.
- Высокие отношения, - шумно выдыхаю я.
- Прости меня, - в который раз просит мама.
- Дай мне осмыслить то, что произошло, - поднимаюсь, будто пьяный. Ноги ватные.
- Конечно, сынок, - всё понимает она.
Прикусив язык, мать явно останавливает себя в желании напомнить мне о нависшей над нашими головами проблеме.
Обессилев после таких новостей душой и телом, выжат, словно лимон, я как-то доплёлся до двери. Схватившись за позолоченную ручку, оборачиваюсь и кидаю матери через плечо:
- Я придумаю, как мы поступим завтра, а до тех пор не беспокой меня.
Она энергично закачала головой, и я вышел из её комнаты.
Глава 19.
НИКОЛЬ
Без четверти шесть я спустилась на первый этаж. Несмотря на ранее утро, чувствовалось душное подступление жаркого дня.
Оказавшись в теплой восточной стране, мне было непривычно тепло. Чтобы хоть как-то мириться с порой откровенной жарой, я преимущественно надевала одежду белого цвета или светлых тонов.
К тому же светлая одежда всегда смотрится презентабельно и дорого. Эта маленькая, но существенная деталь помогала мне вливаться в мир богатства и роскоши.
Я искренне испытывала признательность Маргарите Витальевне за предоставленный широкий и нескромный выбор.
Мариса, как верная и трудолюбивая пчёлка, несколько часов трудилась над моим образом.
Выбрала одежду, подобрала аксессуары. Ещё вчера достала мне эксклюзивную модель саквояжа. Снабдила самыми необходимыми вещами на пресловутый «всякий случай».
Заказала мне стилиста на пять часов. Сама встретила, проводила до моей комнаты. И очень придирчиво следила за его работой и принимала её тоже сама.
Заплатив стилисту и выпроводив его из моей спальни, Мариса дала мне несколько ценных советов.
Я слушала её, как не слушала ни одного учителя в своей жизни. Мне нравилась энергетика Марисы. Живая. Смелая. Она будто заряжала меня своим позитивом и верой, что всё непременно будет хорошо. Здесь. В мире, в стране, где правят и всё решают мужчины.
- Главное - будь спокойна, Николь, - глядя мне в глаза и опустив руки на мои плечи, учила меня молодая горничная, - чтобы не случилось, держи себя невозмутимо. Если почувствуешь, что не можешь сдержаться, извинись и уйди. Здешним мужчинам не стоит лишний раз демонстрировать свою слабость, напоминать о том, чем отличаются мужчины и женщины.
- Я поняла, - улыбаюсь, - спасибо, Мариса. Я пойду, уже время.
- Хорошо, - девушка принимается раскладывать расчёски по контейнерам.
- Что ты сейчас будешь делать? - спрашиваю, уходя.
- Пойду, ещё посплю. Часок в запасе имеется.
- Пока!
- Удачи, Николь.
Прохлада от фонтана замедляет процесс выделение пота. Меньше всего мне хочется произвести на собеседников отца впечатление взмыленной лошади.
Дорогой брючный костюм цвета слоновой кости приятно прилегает к телу. Зона декольте прикрыта топом на пару тонов светлее.
Прическа у меня деловая, волосы подобраны на затылке, но не строгая. Макияж нюдовый, подчеркивает естественную красоту, сделав легкие летние акценты на губы и брови.
А вот аксессуары броские, яркие, массивные. Я такие никогда не носила, но Мариса сказала, что мужчины такие любят. Пришлось пойти навстречу.
В одной руке держу саквояж. Телефон на дне сумки. Он у меня не очень новый, так что решаю его не светить на деловых встречах отца.
Неожиданно раздаются быстрые и уверенные шаги.
Оборачиваюсь.
- Папа.
- Доброе утро, дочка, - холодные губы едва чиркают по щеке.
Несмотря на то, что я очень мало знаю своего родителя, соображаю, что его что-то действительно стоящее заставило задержать на мне взгляд.
- Готовилась, - слово-поощрение согревает моё сердечко.
- Всё в порядке?
- Выглядишь свежо, - мой отец, Ибрагим Давидович, всё-таки расщедривается на скупую улыбку. Взгляд серых глаз падает на саквояж в моей руке, - и сумку собрала! Отдай помощнику.
Ко мне подходит молодой мужчина и без лишних слов забирает ношу.
- Нам пора. Поехали, - подгоняет отец.
- Куда? - отваживаюсь я на вопрос.
- В Мюнхен.
Трудновато удержаться от того, чтобы не испортить лицо, да вместо этого ещё и не напряженно улыбнуться, будто это плёвое дело в Мюнхен лететь. Часов восемь, не меньше.
- Как скажешь, папочка, - улыбку на лице рисую милейшую, ведь игра продолжается и судьба ждёт от меня следующий ход.
Глава 20.
НИКОЛЬ
В самолёте мы с отцом сидим подальше друг от друга. Он таки проявляет заботу и предлагает мне подремать. Чем я и пользуюсь. Попросив у стюарда плед, уютно устраиваюсь в комфортабельном кресле в хвосте самолета.
Родитель же, не знаю, откуда в нём столько энергии, окружает себя двумя помощниками и что-то постоянно обсуждает.
У всех миллиардеров судьба быть вечно в движении, в работе, или это удел избранных? Честных и придирчивых? Они многое требуют от всех, кто их окружает, но и сами делают немало. Как мой отец. Он просто зверь в работе. Беспощаден и хладнокровен. Смогу ли я со временем стать такой?
В самолёте мне удается поспать. Восстановиться психологически. Набраться сил.
Фадель не сюсюкается, из аэропорта мы отправляемся на деловую встречу. Я с нескрываемым любопытством рассматриваю незнакомую мне страну, затем и сам город, Мюнхен, в окна автомобиля, который на приличной скорости мчит нас к цели.
- Не путешествовала? - склонившись ко мне, спрашивает отец.
Откуда?
Все деньги, которые мама зарабатывала на двух работах, уходили на выживание и на репетиторов для меня.
Какое-то время она думала, на что сделать «ставку». То есть выбрать направление, в котором развивать дочь, чтобы дать мне хоть какое-то жизненное преимущество. Выбор был небольшой: спорт, танцы, музыка, языки и IT-технологии.
Мама долго колебалась между музыкой и языками. В итоге победили иностранные языки. Учительница по английскому отметила мои способности, и вопрос был решён.
- Никогда, - отвечаю, повернувшись к Ибрагиму.
- Ну-ну, - качает головой.
И тут у меня назрел вопрос, с которым я, собственно говоря, и пришла к нему несколько дней назад. Мне нужны деньги, чтобы погасить кредит и оставить себе маленькую квартиру. Единственную память о маме и о детстве.
- Папа…
- Что?
Кошусь на помощника, который сидит напротив, уткнувшись в планшет.
- Мне нужно с тобой поговорить.
- Говори, тут некого опасаться.
- Мне нужны деньги.
Поднимаю подбородок и смотрю отцу в глаза.
- Люди, которые выкупили мой долг, прижимают. Они дали мне не так много времени, чтобы решить проблему.
- Николь, ты должна понять одну вещь, - в холодных серых глазах прокатывается металлический блеск, - я ни к кому никогда не приходил и не просил денег. Никогда. Почему ты ко мне приходишь и просишь их? Разве я их у тебя занял? Или я тебе что-то должен?
- Но…
Фадель останавливает меня взмахом своей бледной и жилистой руки.
- Твоя мать соблазнила меня, и не стоит тебе сейчас упоминать о том, что я тебя не воспитывал, Николь. Она ведь сама писала в своём дневнике, что намеренно утаила от меня беременность. Какие ко мне сейчас могут быть претензии? - красиво рассуждает он.
- И никто из общих знакомых не сказал тебе, что Каролина беременна?
Отец заливисто, демонстрируя свои безупречные зубы, рассмеялся, а у меня мурашки с плеч хлынули потоком.
Он так равнодушен к моей матери? Зачем вообще с ней связался? Использовал и после ни капли не помогал. Солор такой же хладнокровный. Для него девушка всё равно, что кусок мяса…
Чтобы не дать не очень воодушевлённым и благородным эмоциям распространиться на своём лице, прикидываюсь, что меня настиг внезапный приступ мигрени. Подношу руки к вискам и по часовой стрелке, массирую их.
- Ладно, - отец показательно демонстрирует мне свою доброту, - с этого дня ты на должности моего переводчика. Первые полгода двойной оклад. Это единственное, чем я могу тебе помочь. Все остальные старания ни к чёрту! Привыкнешь жить за чужой счёт и сама ничему не научишься.
- Спасибо, - признательно и мягко выдыхаю.
- Я даю тебе работу, зарплату. С долгами ты, дочка, разбирайся сама. Заработаешь деньги, покроешь долги. А платить за чужую женщину я не буду. Мало ли как все эти годы жила Каролина. Возможно, и долги она нажила заслуженно.
Глава 21.
НИКОЛЬ
Неоднозначный разговор с отцом на какое-то время уносит меня на планету раздумий. Однако совсем нет времени взвешивать все «за» и все «против» и выносить вердикт своему родителю.
Он такой, какой он есть. Ты либо миришься с этим, либо - «Гуд бай!»
Вспомнив наставления своей горничной, принимаю ситуацию, и включаюсь в работу. Теперь у меня есть должность и обязанности.
Удача мне благоволит, ибо на деловой встрече отца я показываю себя компетентным специалистом, чем заслуживаю одобрительную похвалу родителя и симпатию его компаньона.
Ибрагим доволен встречей, это мне на руку. Уж больно не хочется терять обещанную работу и деньги, которые непременно поправят моё положение.
Отлёт в Баку, после загадочного звонка, папа переносит на завтра.
- Некуда спешить. Отправляйся в отель, Николь, отдохнёшь. Встретимся завтра в аэропорту.
- Хорошо, как скажешь, - смотрю на него и вижу, что он уже поглощён новой идеей и уделяет мне внимание не больше, чем фонарному столбу.
Родитель предоставляет в моё распоряжение машину с водителем, а сам уезжает на другой.
Ловлю себя на мысли, что абсолютно не интересно, куда он там поехал. Хотя первая идея была, что у него ещё какие-то деловые встречи, где не нужен ни переводчик, ни лишний свидетель. Предполагаю что у отца встреча с старыми знакомыми людьми, которые разговаривают на одном языке и понимают друг друга с полуслова.
Прогоняю ненужные мне мысли и пытаюсь расслабиться.
Номер шикарен. У меня было ощущение, что я попала в рай. Отель посылает презенты. Я с нескрываемым наслаждением ужинаю и позволяю себе бокальчик дорогого шампанского. Оказывается и в одиночку покайфовать реально.
С тоской смотрю на джакузи у панорамных окон. Эх, жаль купальник не взяла, а обнаженной я не риску купаться с такой открытой площадкой обзора.
Но, порывшись в саквояже, я обнаруживаю купальник и мысленно благодарю мою спасительницу Марису. Надо будет купить девушке подарок за добросовестный труд. Выручила меня не раз! И приняла меня без всяких заморочек.
Погрузившись в джакузи с бокалом игристого и с запасом отборной клубники со сливками, можно простить и забыть слова отца, и начать понимать, почему его терпит жена и сын. А потом я посылаю эти мысли к чёрту и наслаждаюсь, наслаждаюсь жизнью!
Рай…
Это просто рай купаться в джакузи, пить напиток аристократов и любоваться роскошным видом на такой город, как Мюнхен. Часы в Эдеме безжалостно отсчитываются, и я понимаю - пора в постель, иначе я завтра потеряю всё, что получила сегодня.
Закутавшись в халат, расстилаю огромную кровать и беру телефон, чтобы установить будильник.
Обнаруживаю непрочитанное сообщение. Открываю.
«Завтра отец будет проводить анализ ДНК». Без подписи. Но ведь понятно же от кого оно. Зачем он мне это написал?
«Мне не страшно». Немного подумав, добавляю: «А тебе?» - и ржачный смайлик. Я точно дочь своего отца, а вот насчёт Солора ничего не могу сказать. Здесь на Востоке все люди - загадки.
Ответ приходит быстро. Не спит? «Я тебя предупредил!»
О, боже, как мне страшно! Смеюсь и заваливаюсь на постель.
В Баку мы прилетаем около пяти часов дня.
Чувствую себя распахнувшей крылья птицей. Уверенно и грациозно шагаю рядом с отцом и его помощниками. Фадель доволен мной.
Я не лезу ему в душу, не призываю его к совести. Делаю, что он говорит, отвечаю, когда он спрашивает, и не замечаю того, чего не надо замечать. Так и должно быть. Я дочь своего отца. А Солор?
Вопрос позволяю себе только, когда мы садимся в машину.
- Куда?
- Домой, - неожиданно отвечает Ибрагим.
А я бы снова куда-нибудь полетела. Хоть на край света!
Понятливый кивок и весь путь я не докучаю ему. Но по дороге замечаю одну вещь. В наш кортеж встроилась незнакомая машина. Странно. Впрочем, это не моё дело, потому я зависаю в бумагах.
Маргарита Витальевна встречает нас чуть ли не на пороге.
- Как поездка? Мы думали, что вы прилетите ночью.
- Нет, всё в порядке, дорогая! - поцеловав жену в щёку, уверял хозяин дома. - Соберитесь все в кабинете, у меня для вас важное объявление.
В глазах Маргариты улавливаю подозрения.
- В чём дело, Ибрагим?
- Я всё объясню. Позови Солора.
Через полчаса мы все собрались в кабинете отца.
В машине, которая присоединилась к нам по пути из аэропорта, оказалось, ехал папин друг. Шевах Евин. Очень аккуратный мужчина в очочках с круглыми линзами и седыми топорщащимися во все стороны кудрявыми волосами. Колоритная личность. Мне было однозначно приятно с ним познакомиться.
Пожав руку Шеваху, присаживаюсь обратно в кресло. Украдкой смотрю влево. Мы с Солором сидим параллельно друг другу, на расстоянии трёх шагов. Он приветствует меня легким кивком, и я отвечаю тем же.
Помимо отца, его друга и нас с Солором в комнате присутствует Маргарита Витальевна, дворецкий Стефан, один помощник и два охранника. Много людей для просто объявления.
- Для меня наступил очень волнительный момент, - загадочно улыбаясь, говорит отец, - сегодня я наконец-то достоверно узнаю, сколько же у меня детей и как их зовут! - он смеётся, а мы с Солором переглядываемся.
«Узнает? В смысле?» - не понимаем мы.
- Дело в том, что анализы ДНК о моём отцовстве готовы и только что доставлены. Два конверта с нетерпением ждут, когда я их вскрою, - потирая руками, объявляет отец, - и узнаю правду!
Глава 22.
НИКОЛЬ
- Когда… когда ты успел, милый? - ёрзает на стуле Маргарита.
- Идея родилась пять дней назад, когда объявилась Николь, - серые расчётливые глаза останавливаются на мне, - ты хоть и предъявила весомые аргументы, но я должен был доподлинно удостовериться, что ты моя дочь, девочка.
Киваю, в знак того, что Ибрагим Давидович имеет на то святое право. Я уверена в своей позиции, потому ничего меня не смущает.
Под прикрытием стреляю глазками влево - а вот Солор не торопиться демонстрировать свои чувства. Нарочито спокоен и сосредоточен.
- Мой друг, - отец переводит взгляд на Шеваха Евина, - прилетел на следующий день. Я лично передал ему образцы для анализа. И он курировал работу специалистов в нашем научном центре. Попросил всего три-четыре дня, и сегодня результаты готовы.
Гость кивает головой, как китайский болванчик, подтверждая тем самым слова хозяина.
Вопреки моей воле холодок по коже всё же пробегает. Каков отец?! Он вообще кому-нибудь доверяет?
Подмечаю, что взгляд Маргариты Витальевны прикован к наследнику, но он то ли так глубоко погружён в свои размышления, то ли намеренно не замечает переживаний матери.
- Солор, - глава семьи неожиданно обращается к сыну, - чей конверт вскроем первым?
Тигриные глаза уставились на меня. Зелень вся растворилась в янтаре. Взгляд красив и обескровлен от эмоций.
- Дамы вперёд!
Самодовольная ухмылочка тут же нарисовалась на лице седовласого Фаделя. Видимо, он так и хотел. Мои результаты открыть первыми.
Не дожидаясь больше ничьего одобрения, Ибрагим канцелярским ножом вскрывает конверт. Эффектным жестом вынимает результаты и оглашает с нескрываемым радостным предвкушением. А в этот момент, я краем глаза замечаю, как Солор делает свой характерный жест - задумчиво проводит подушечкой большого пальца по губам.
- Николь, с вероятность 99, 99 сотых процента ты моя дочь, - улыбаясь мне, произносит Фадель-старший.
Не могу сдержать улыбки и, подскочив на ноги, спешу обнять родного отца. На моё счастье, он не сопротивляется.
- Ты очень упёртая, я знаю, - говорит он только мне.
Возвращаюсь на своё место и ощущаю, как во мне просыпается нетерпение услышать результаты, касающиеся… моего единокровного брата? Ха-ха!
Ни Солор, ни Маргарита не спешат меня поздравить. Они понуры и скупы на позитивные эмоции. Что ж, главное, чтобы не съели, а остальное как-нибудь переживём. Мне улыбается только папин друг - Шевах Евин.
- Не будет долго держать интригу, я, к сожалению, не обладаю недюжинным терпением, - отец берёт в руки второй конверт, - узнаем, есть ли у меня сын, - вскидывает бровь.
- Отец, - осекается Солор, - прошу, давай отпустим Николь. Она устала после многочасового перелёта. Может эмоционально перенапрячься и завтра не будет похожа на саму себя.
- Я не хочу уходить! - решительно заявляю.
Тигриные глаза предупреждающе сверкают.
- Иди, - низко рокочет его голос.
«Почему мне обязательно кто-нибудь хочет испортить день? Как всё хорошо начиналось!» - обижаюсь про себя.
Внешние уголки глаз начинают пощипывать, и тут мою память обжигаю слова Марисы.
КАК БЫ НЕ БЫЛО ТРУДНО, БОЛЬНО, НИКОГДА, СЛЫШИШЬ, НИКОГДА НЕ ПЛАЧЬ ПЕРЕД НАШИМИ МУЖЧИНАМИ. НЕ НАПОМИНАЙ ИМ, ЧЕМ ЖЕНЩИНА ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ МУЖЧИНЫ.
Я моментально расправляю плечи и принимаю добропорядочный вид, забыв про девочку, которая вот-вот была готова расплакаться.
Моргаю.
- Ты прав, Солор, - веду головой, чуть качнув, - пожалуй, я действительно устала. - Отец, - обращаюсь к родителю, - если ты позволишь, хотела бы удалиться в свою комнату на несколько часов для отдыха.
- Для тебя - всё что угодно! - по-царски бросается он словами.
- Прошу прощение, - поднимаясь с кресла, обвожу взглядом всех присутствующих, - было приятно с вами познакомиться, - молвлю, встретившись глазами со старым другом отца. Он отвечает мне взаимностью.
- Я провожу!
Солор в секунду оказывается около меня и сопровождает до дверей кабинета.
Открывая мне дверь, почти прижавшись губами к моему уху, настойчиво шепчет:
- Тихо сиди в своей комнате, ни при каких обстоятельствах не выходи оттуда!
Глава 23.
СОЛОР
Прежде чем уйти, Николь бросает на меня взгляд. В нём желание послать меня куда подальше, борется с элементарным благоразумием. В итоге с хрупким перевесом побеждает второе.
- Спасибо за совет! - шепотом, граничащим со змеиным шипением, благодарит она и, гневно сверкнув глазами, стучит каблуками в коридор.
Прикрываю дверь и с извиняющей улыбкой присаживаюсь обратно в кресло.
- Продолжим? - вопрошает Ибрагим, словно ведущий американского ток-шоу.
- Несомненно, - поправляю полы пиджака. Я приоделся для такого случая. Сегодня Великий день в моей жизни.
- Тогда… - с интригой тянет он и паузу выдерживает. Всё у него рассчитано. Как всегда! Но это мне, ой, как надоело. И я безумно рад, что прямо сейчас это всё прекратится. Навсегда.
- Прежде чем ты огласишь результаты, я хотел сказать пару слов.
- Конечно, - Фадель стоит у рабочего стола с конвертом в руках. Услышав мою просьбу, он перекладывает конверт в одну руку, а другой опирается о высокую спинку кресла, всем своим видом показывая, как он охотно приготовился меня слушать.
- Я. Хотел. Сказать. Тебе. Спасибо…
Рот Ибрагима растягивается в торжествующей ухмылочке. Но это было то, чего я ждал.
- … за то, что дал мне время подготовиться, - очередь торжествовать переходит мне.
Смотрю на человека, которого считал отцом двадцать шесть лет, и с удивлением отмечаю, что не испытываю сейчас ни капли сочувствия. Разве такое может быть? Оказывается, может.
- Что ты имеешь в виду, Солор, - радость с лица Фаделя пропадает.
- Твоя ночь в Мюнхене дала мне возможность сложить все обстоятельства воедино и понять всю твою затею, Ибрагим Давидович, - приподнимаю подбородок и смотрю на своего врага.
- Что ты мелешь? - он устремляет свой острый взор на дворецкого. - Стефан, он опять шлялся по клубам?
К просыпающемуся ужасу противника, мой человек безмолвствует. Тогда Фадель сканирует меня взглядом.
- Что ты задумал, щенок?!
- Ты ведь знал, что я не твой сын? - удерживаю с ним зрительный контакт, чтобы улавливать каждую его эмоцию.
- Не говори чушь! - расправив руки по швам, сжимает их в кулаки.
- И про Николь ты тоже прекрасно знал, - поставив локти на подлокотники, подаюсь вперёд, - ты ведь дал команду надавить на девчонку? Слишком уж вовремя она появилась. Именно тогда, когда тебе потребовался кровный наследник.
- Солор! Имей силу принимать поражение! Если анализ покажет, что ты не мой родной сын, - Ибрагим трясет передо мной вторым конвертом, - это ещё не значит, что я откажусь от тебя.
С шумом выдыхаю, откинувшись обратно в кресло.
- Теперь я вижу, что ты знал. Знал, кто мой настоящий отец. Но он далеко не простой человек, чтобы избавиться от меня и развестись с моей матерью. А иметь рычаг давления на такого большого человека весьма и весьма неплохо. Чем ты и успешно пользовался все эти годы.
Ибрагим, не найдя на меня управы, судорожно начинает распечатывать конверт. Выглядит это, мягко говоря, смешно. Что и вызывает у меня жалостливую улыбку.
- Но ты никак не мог смириться, что существуют люди сильнее тебя. Мой отец успешнее, богаче и могущественнее. Тебе это не давало покоя. И ты, будучи человеком с жалкой и никчемной душонкой, примчался к нему и предложил слияние компаний. И чтобы непременно ты её возглавил, а мой отец должен был смириться с ролью второго плана.
Он вынимает результаты ДНК.
- Но он отказал тебе и тебя это покоробило. Скрутило так, что ты бросился осуществлять план мести. Тебе нужно было всеми правдами-неправдами убрать меня из списка твоих наследников. Но убрав, публично изобличив, куда эффектнее и сильнее в твоем понимании, Фадель.
- Не понимаю о чём ты, - он меняет тактику и переходит на холодно-отстранённый тон.
Мотаю головой, не переставая поражаться грязной игре своего «отца». Его взгляд падает на документы. С непроницаемым выражением лица он их изучает. Вскидывается до морщинистой гармошки на лбу.
- Ты не мой сын.
- И ты об этом прекрасно знал, Ибрагим, и использовал, как рычаг давления сам знаешь на кого!
Хозяину дома плевать на мои слова, он лишь в ответ цинично улыбается.
- Выведите его, - небрежно бросает он охране, и они дружно трогаются с места.
Только вот охранники спешат не ко мне, а к нему. Хватают его под руки. Результаты анализов вылетают из его пальцев.
- Что вы делаете, придурки?! - Фадель всеми силами пытается вырваться из крепких рук секьюрити, но тщетно.
Стефан и Шевах Евин спокойно расступаются, пропуская их к выходу.
- Ублюдок! - брюзжа слюной, кидает он мне напоследок.
- Я так рад от тебя наконец-то отделаться и защитить мать! - рычу с распалённым гневом вслед чудовищу.
Облегчённо выдыхаю, когда его уводят. Взглядом ищу упавший лист с анализами ДНК. Он валяется на полу, и рядом с ним останавливается пара женских туфель.
Глава 24.
СОЛОР
Ухоженная рука поднимает его. Я меж тем подаю знак дворецкому проводить господина Евина и помощника «отца» в гостиную. С ними мне ещё нужно переговорить.
- Как хорошо, что ты не его сын, - мама передает мне документ, - если бы мне тогда в те двадцать два года мои теперешние мозги, я бы лучше сбежала, но никогда не вышла бы за Ибрагима. Никогда, - особо подчеркивает она.
Нахожу взглядом нужную строку. Вероятность отцовства равна - ноль процентов.
Камень свалился с души.
Хороши слова и доверие, хороша дружба и связь семьи, но как хорошо, что всё это имеет письменное подтверждение.
- Я покажу это Николь. Она хотела знать…
Складываю бумагу и аккуратно засовываю во внутренний карман пиджака.
Ловлю на себе внимательный взгляд матери.
- Что будем делать с ней?
- Давай не будем гнать лошадей впереди паровоза. Зрелище будет так себе, - скороговоркой отвечаю я.
- Я думаю и переживаю за то, что…
Делаю широкий шаг к родительнице и, бережно обхватив её за плечи, требовательно произношу:
- Предоставь это мне. Не лезь к Николь. Я сам разберусь. Поняла?
Она долго вглядывается в мои глаза и спустя минуту лениво произносит:
- Поняла.
Разжимаю пальцы и, не прерывая невидимую зрительную нить, делаю шаг назад.
- Надеюсь, ты меня услышала. Не трогай Николь, не провоцируй меня.
- Я же сказала, что не буду.
- Иди к себе. Обеспечь себе алиби.
Мать молча уходит, а я спешу в гостиную.
Разобравшись с оставшимися вопросами, отпускаю генетика и фаделевского менеджера. Теперь он мой работник. С потрохами.
Достаю телефон, набираю один очень интересный номер. Второй раз за два дня.
- Да.
- Это я.
- Да, я знаю, - слышу, как собеседник улыбается, а на заднем фоне играет клубная музыка.
- Спасибо за помощь, Сулейман! Я теперь твой должник.
Если бы мне кто-то сказал ещё два дня назад, что я когда-нибудь произнесу эти слова, я бы ни за что ему не поверил.
- Дело ещё не сделано. Приезжай в мой клуб. Здесь Адель. Надо чтобы всё выглядело безупречно. Чтобы ни одна канцелярская крыса не подкопалась. Я жду тебя, Солор.
- Еду, - вырубаю телефон.
Чеканю широкий и уверенный шаг по гостиной, но какое-то странное чувство заставляет меня обернуться и посмотреть наверх, на лестницу, ведущую на второй этаж.
Тому причина - Николь.
Нужные люди уже в курсе, никто не выпустит её из «клетки». Отбрасываю несвойственную мне сентиментальность подальше и решительно направляюсь к выходу.
Глава 25.
СОЛОР
- Приветствую, - с улыбкой Сулейман похлопывает меня по лопатке, киваю ему и присаживаюсь рядом за барную стойку, - выпьешь?
- Не откажусь.
Он делает знак бармену, тот приступает к заказу.
Сулейман выглядит расслабленно и счастливо. Не помню его с кислой миной. Всегда задорен, душа компании. Скука и уныние - это не про него.
Огромный чёрный пиджак брошен на соседний стул. Хрупкая девушка в нём просто бы утонула. Галстук-бабочка развязан и переброшен через шею, рукава белой рубашки закатаны по локоть, верхние пуговицы небрежно расстегнуты.
Сулейман и рожей вышел и богатырским телосложением. На таких мужчин, как он, бабы вешаются связками и без напоминания о бабле.
Цели у этих с**** (девушек) могут быть разные. Кто-то пытает удачу, кто-то ради отборного генофонда старается, кто-то, чтобы было, что в старости вспоминать, а кто-то просто тупо ради удовольствия.
Вот только, насколько я знаю Сулеймана, не любитель он эскорта. Сапожник без сапог. Любовницы постоянной, насколько мне известно, тоже нет. Как он свою нужду справляет - чёрт его знает! Не моя забота. Ни к кому не сватался, ни на ком жениться не собирается. Хотя ему двадцать девять лет.
Знаю, что в свет выходит с подругами. Действительно с подругами, с которыми он дружит со школы или университета, или знакомы очень давно. И часто отцы этих девушек просят Сулеймана сопровождать их на важные мероприятия.
Так сказать «засветить товар», дабы дать понять женихам, что, мол, можно свататься. А уже мужчины рода или за редким исключением сама невеста выбирает себе будущего мужа.
Так что когда Кайшат-младший выводит свою подругу в свет, все ясно понимают, для чего и для кого это делается. Не для себя, он лишь помогает и проводит время в хорошей компании.
Вот и сейчас я выцепляю взглядом Адель, сидит уединенно на горизонте. Она для меня, а Кайшат опять один.
Я скольжу по девушке нейтральным взглядом и возвращаю свои глаза на пёструю палитру, находящуюся за спиной двух барменов.
Ловко ловлю стакан с янтарной жидкостью, запущенный по гладкой поверхности барной стойки, но прежде чем пригубить, спрашиваю у собеседника:
- Мне хотелось бы узнать, что ты попросишь за помощь? Когда-то я должен буду расплатиться с тобой.
Сначала Сулейман не до конца понимает, о чём я, но потом догадывается.
- Ах, ты об этом… Ничего не нужно, Солор. Я не ищу выгоды там, где моя семья, - он залпом осушает стакан. Я делаю тоже самое.
- Когда ты вчера мне сказал, что знаешь, что я твой брат, я не мог в это поверить. Если честно, у меня до сих пор это не укладывается в голове.
- Отец ничего не скрывал от меня. Он мне рассказал обо всём, когда мне исполнилось четырнадцать. Объяснил, что ему трудно одному хранить этот секрет, и с тех пор мы вдвоем храним его от мамы.
При мысли о настоящем отце, сердце гулко забилось в груди, будто мотор взревел, но я понимал, что не имею право говорить о нём, об Арифе Кайшате, как бы ни хотел. Пока не имею право.
- Я хочу извиниться перед тобой, Сулейман, что порой вёл себя, как дикая скотина.
- О чём речь, брат, - улыбается он. Кайшат щедр душой и незлопамятен, не тратит время на обиды и склоки, - я представлял, с кем ты живёшь, и какую цену платишь ежедневно. Потому не таю на тебя обиды, - он щёлкает пальцами и заказывает новые порции напитка, - и ты отпусти и забудь. Сегодня день твоего второго рождения! Надо веселиться! Так выпьем за это! - он салютует мне стаканом и поглощает очередную порцию янтарной жидкости.
- Я вот думаю, меня бы на твоем месте съела бы злость и ревность, - размышляю, медленно проходясь рукой по щетине.
Сулейман беззвучно смеётся.
- Не скрою, иногда я не отказывал себе в удовольствии позлить тебя специально, Солор!
- Очень смешно, - качаю головой.
- Ты оставил девчонку. Как думаешь решить проблему?
- Укрощением, - осушаю стакан.
- Понравилась? - лукаво блестя чёрными глазами, Кайшат бьёт точно в цель.
- Я её единственная надежда. Кроме меня, у неё никого больше нет.
- Ну, ты то, конечно, заботиться умеешь, - привычные приколы Сулеймана, уже не кажутся такими оскорбительными, как раньше.
- А вот скажи, как видишь со стороны, из меня получится хороший покровитель? - облокачиваюсь на барную стойку и жду ответа своего старшего единокровного брата. Интересно, что он думает обо мне и как меня оценивает.
Сулейман наклоняется ко мне и заговорщицки шепчет:
- У этой девчонки нет шансов! Ты справишься, Солор! За тебя!
Глава 26.
СОЛОР
Выпиваем. И не раз!
- Пошли, попляшем, - через полчаса роняет Кайшат, слезая с барного стула.
Снимаю пиджак, и иду за братом на танцпол. Чем ближе к площадке, тем гуще народ. Пробираемся сквозь толпу.
Сулейман отстал, по пути подходя к столику Адель и приглашая её на танец. Она застенчиво улыбается и грациозно протягивает Кайшату свою руку.
На ней красивое чёрное платье с соблазнительным декольте, которое держится на широкой лямке, переброшенной через плечо.
Темные волосы собраны в элегантную причёску, плечи и лопатки обнажены.
От изящной талии вниз расходится довольно свободная и пышная юбка, прикрывающая колени наполовину. На длинных ногах с идеальными икрами черные туфли на остром каблучке.
При виде хозяина клуба и его спутницы посетители расступаются, предоставляя довольно широкий коридор.
Проходя мимо, Адель бросает на меня красноречивый взгляд: «Вместо Кайшата мог быть ты». И снова уводит чёрные блестящие глаза на своего партнёра.
Люди на танцполе перестали танцевать и расступились по периметру, превратившись в зрителей. Ди-джей по знаку хозяина заведения меняет мелодию и ставит музыку для танца… фламенко?
С ума сойти!
С первых же аккордов гитары на сцену выступает мой брат. Он не думает ни обо мне, ни о людях, находящихся вокруг, он - в танце.
Для меня это полная неожиданность видеть его в таком амплуа. Его движения чёткие, изученные, поставленные кем-то когда-то.
Ищу взглядом Адель. Она затаилась неподалеку, приняв закрытую позицию, и ожидая своего часа.
Я, испытываю эмоции удивления, шока и восторга. Попутно подмечаю, как отвисли челюсти у девушек, а мужчины смотрят на танцора с плохо замаскированным восхищением.
Бьюсь об заклад, никто не знал, что хозяин клуба «так» может. А если и знали, то считанные единицы, и, скорее всего, это люди, которые работают с ним не первый год.
Знала и Адель. Это её привилегия. Чем она явно тайно гордится и упивается сейчас, ожидая своего выхода.
Прошло минуты полторы одинокого танца Сулеймана, когда на сцену врывается Адель. Она подхватывает юбку и делает нужные «па», сопровождая их эффектными взмахами чёрной ткани.
Красиво, бл***.
Они танцуют на расстоянии. Видно, что не первый раз это делают. Оба знают: кто и куда пойдет, где и когда нужно встретиться в танце. Сколько до точки сделать шагов.
Это я пытаюсь разобрать всё по косточкам, а для всех остальных танец Сулеймана и Адель воспринимается как целый. Как импровизированный спектакль партнёра и партнёрши, которые великолепно показывают владение своими телами, чувством ритма, чувством музыки, чувством друг друга.
Они кайфуют, выплёскивая энергию наружу, наслаждаются дивной мелодией, друг другом, как хорошим партнёром, зрителями, которые смотрят на них, словно заворожённые. Это их звёздный час.
Ритм музыки убыстряется. Сулейман принимает Адель под «крыло» и они кружатся, исполняя красивые элементы руками. В какой-то миг опять расходятся. Партнёрша, наклонившись вперед, вскидывает вверх юбку, Кайшат в это время играет эффектную остановку, фиксируя в воздухе позицию руку. Затем он встает на одно колено, выставив другое перед собой, выдаётся в такой позе на полшага ещё.
Глубоко прогнувшись назад, Адель выпрямляется и, закружившись, драматично падает поперёк выставленного колена Сулеймана, повиснув на нём спиной. Он бережно придерживает свою партнёршу.
Вмиг публика разразилась аплодисментами. Но это было ещё не всё!
На радость присутствующим они поднялись, затанцевали снова, представляя трагическую часть танца.
Зазвучал голос певца проникновенно, душещипательно. Сулейман мастерски вёл героиню, убаюкивая перед несчастливой развязкой.
Затем он положил её на своё колено и «отверг» скатив партнёршу по выставленной вперед прямой ноге.
Адель катится по полу, перевернувшись несколько раз, затем «воскресает», сев на танцполе и красиво заведя одну руку за голову.
Звучат последние аккорды, певец заканчивает своё повествование, грустно себе подпевая…
И на последних двух-трёх секундах Сулейман приземляется позади Адель на коленях, привлекая её одной рукой к себе, но смотрят при этом они в разные стороны. Бэм-с! - и танцоры замирают в финальной позиции.
Браво!
Ребята поднимаются и купаются в овациях, а я вдруг чётко осознаю, что нисколько не ревную.
Глава 27.
СОЛОР
- Адель была моей партнёршей по фламенко, - рассказывает брат, когда мы возвращаемся за барную стойку, - он улыбается, вспоминая былые дни, - тот танец - наша зачётная работа. Страшно подумать, что это было семь лет назад!
- Не поверю, что ты сам занялся танцами, - упираюсь в толстую деревянную столешницу спиной, вальяжно поставив на неё локти.
- Это всё мама. Она очень хотела сама заниматься танцами. Стать хореографом. Открыть свою школу. Но… - тень грусти накрывает лицо Сулеймана, - семья ей не позволила. Сказали, что муж и сын отныне твоя жизнь.
- Ты исполнил мечту матери.
- С десяти лет. Как же я ненавидел эти танцы. Особенно вальс! Но потом я подрос и понял, что уметь танцевать - это нечто большее. Фламенко и танго я осваивал уже по собственной инициативе. Иногда что-то необъяснимое на меня нахлынет, и я иду танцевать.
Кайшат больше не пьёт, заказывает бармену воды.
- Завтра снова много дел. Опять вечное колесо рутины, - он с недовольством морщиться, потом перехватывает на себе чей-то взгляд. Я отслеживаю его и вижу, что на нас смотрит Адель, - ты не закончил с ней, - его чёрные блестящие глаза адресуют мне вопрос, - я так, понимаю, тебе понравилась московская девица. Теперь ты знаешь, что она тебе не родня. Можно действовать. Тогда надо поставить «точку», а не «запятую» с Адель.
- Жирных «точек» было много и на островах.
- Нет, - не соглашается со мной Кайшат, - там ты был зол на меня, а не на неё. Пойди, поговори, и лучше расстаться друзьями.
Едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
Я право не понимаю, как после интимных отношений можно оставаться друзьями? Если такое возможно, значит, вы изначально ошиблись, нацепив на себя статус «любовник» и «любовница».
У меня ошибки не было. Я хотел Адель. Она была со мной и могла быть, если бы мой интерес не был бы утрачен. Сейчас в моём объективе светит глазами совсем другая лань.
Присаживаюсь за столик бывшей любовницы, предварительно вежливо спросив разрешения. По всему виду она ждала меня.
- Я хотел бы извиниться перед тобой за то, что между нами произошло недопонимание по моей вине. Прости.
- Это сложно, - она задумчиво потирает ладошками.
- Но ты это сделаешь, Адель. Между нами всё кончено. Ты упустила свой шанс быть со мной честной и откровенной, а я больше не хочу тебя.
Мои последние слова задевают девушку, и она сжимает губки в виде бутона розы. Молчит.
- Я пришлю тебе утешительный приз. Что хочешь? Украшение? Машину? Путешествие? - хочу, чтобы моя совесть была чиста.
- Подари мне, Солор, украшение. Рубиновое ожерелье, - молвит она своим кротким неторопливым голосом.
- Пусть будут рубины. Прощай, - поднимаюсь я с кожаного красного дивана и иду к бару.
- Ну как? - интересуется мой единокровный брат.
- Откупился дорогой безделушкой.
- Адель надо уехать за границу. Хорошо бы в Италию. Здесь она замуж не выйдет, - рационально мыслит Кайшат.
Согласно киваю.
- А что с русской красавицей? Будешь брать напором? Или измором? - лукаво и заинтриговано улыбается он. - Ставлю на «напор». Ты по-другому не умеешь, Солор.
- Она дикая, Сулейман. Не такая, как все. Не знаю, что с ней делать, - качаю головой.
- Покажи мне её, я подскажу, - не отрывая от меня взгляда, Кайшат пригубляет стакан воды.
- Хорошо. Когда?
- Завтра. В девять. Я ужинаю с одной своей подругой. Посидим вчетвером, поболтаем. А заодно я оценю твою перспективу насчёт… Как девушку зовут?
- Николь, - подкидываю слово.
- Оценю твою перспективу насчёт Николь.
Я не успеваю сказать, что хотел, потому что нас отвлекает звонок.
Он совершается на служебный телефон клуба. Видимо, сейчас на личный телефон Кайшата не дозвониться. Трубку Сулейману передает бармен.
- Это ваш отец, Сулейман Арифович, - сообщает он.
Узнав, кто звонит, моё сердце начинает отсчитывать ритм гулко и мощно, что аж в ушах отдаёт.
- Алло, - Кайшат, как всегда, невозмутим. Слушает собеседника внимательно, а потом на его лицо неожиданно прорывается светлая улыбка, - Солор здесь. Да. Это тебя, - с этими словами Сулейман протягивает мне телефон.
Глава 28.
СОЛОР
Желудок сворачивается и скручивается.
Отец.
Настоящий.
Хочет со мной поговорить.
О чём?
Чувствую себя тринадцатилетним пацаном, который растерялся и не может ответить на вопрос, изучающийся в старших классах.
Беру себя в руки. Вдыхаю и принимаю из рук Сулеймана телефон.
- Алло.
- Здравствуй, Солор, - доброжелательно раздается из трубки. Сейчас голос Арифа Кайшата для меня читается иначе.
На вдохе:
- Здравствуйте.
- Извини, что как снег на голову, я буквально украду у тебя одну минуту.
- Да не… Конечно! - волнуюсь очень.
- Дело сделано, сынок, теперь ты глава компании. Будь хорошим Фаделем, иначе судьбу предшественника тебе не миновать. Поверь, люди найдутся.
Каждое слово, как удар по гигантскому барабану. Как сорвавшаяся капля в вечно спящее озеро.
- Я буду следить. И помни, предателей у нас не любят.
- Я тебя услышал, отец, - будто бы и не я совсем отвечаю. Выдохнул эти слова по мере рождения их в моей голове.
- Удачи! - и в трубке потянулись гудки.
Это всё.
Это и конец и одновременно начало.
Я не сразу замечаю, что Сулейман пристально следит за моей реакцией.
- Всё хорошо? - изгибает бровь.
- Да, - кладу трубку на столешницу. Её мгновенно подхватывает бармен и убирает.
- Может, что-нибудь хочешь выпить?
- Нет, - тут же пресекаю, - мне пора домой.
- Ты с водителем?
- Да.
- Отлично. Я тебя провожу, - заявляет Сулейман и поднимается со стула.
* * *
Приезжаю домой.
Повсюду тишина и полумрак, только верный Стефан выползает откуда-то из коридора. Правило у него такое дожидаться появления последнего члена семьи и только потом на боковую.
- Вам что-то принести?
- Нет. Иди, ложись спать.
- Доброй ночи, господин Солор.
- Доброй ночи, Стефан.
Он уходит, а я чувствую, как во мне усиливается желание подняться в комнату Николь. Так и делаю. Поворачиваю ручку. Заперто.
Ищу слуг.
- Солор Ибрагимович, - растерянно хлопает глазами горничная.
- Ключ!
- Какой ключ? - строит из себя глупышку.
- От комнаты Николь.
Глаза её распахиваются.
- Господин Солор…
- Я тебя не спрашивал! Ключ мне отдала, - произношу строго.
Нехотя Мариса вытаскивает из передника ключ.
- Госпоже Николь это не понравится.
Непростая девчонка. С норовом.
- А ты будто знаешь, что я собираюсь делать?
- Если вы её обидите, я не стану молчать, - лезет на рожон.
- Ещё одно слово и вылетишь отсюда пробкой!
Наглая мелюзга.
Вздёрнув нос девчонка, марширует прочь.
Ещё я перед прислугой не отчитывался, что собираюсь делать.
Подхожу к комнате Николь, вставляю ключ и проворачиваю.
Отец… Тьфу! Ибрагим во всех комнатах установил особые дверные замки, которые можно открыть, даже если изнутри вставлен второй ключ.
Дверь даже не скрипит, когда я её открываю, вхожу и закрываю без лишнего шума.
На моё счастье она спит. Облегченно выдыхаю, понимая, что мне не грозит истерика или тирада обвинений и угроз, которые вряд ли могут быть выполнены хрупкой девушкой.
Подхожу к постели. Николь спит на краю, лежа на животе. Понятно, что сон сейчас у неё крепкий и глубокий. Нужно изрядно постараться, чтобы её разбудить.
Я и не хотел.
Вынимаю из кармана результаты анализов ДНК и ставлю на видное место, конкретно - на прикроватную тумбочку. Фиксирую вазочкой. Ну, вот и всё.
Пробегаю взглядом по спящей Николь. Думаю, она долго не спала, а потом вырубилась. Мои предположения подтверждаются, когда я на пятках разворачиваюсь и слышу приличный всхрап. Это вызывает у меня усмешку, покачав головой, удаляюсь из спальни дочери Ибрагима.
Глава 29.
НИКОЛЬ
Тяжело пошевелиться. Совсем не хочется отрываться от постели, но чувствую, что сейчас не так рано, как хотелось бы.
Раздается стук в дверь.
Подскакиваю и тороплюсь узнать, кто там. Завязывая пояс атласного халата, сонно интересуюсь:
- Кто?
- Это я, Мариса.
Поворачиваю ключ и впускаю горничную.
- Всё в порядке? - оглядывая меня, тревожится она.
- Да, - промаргиваюсь.
Из меня вырывается сонный стон.
- Не выспались?
- Нет. Буду одеваться. - Провожу рукой по волосам. - Ты зашла попрощаться, Мариса? - Растягиваю губы в улыбке. - Что ж…
- Николь, - волнительно вздрагивая ресницами, смотрит на меня она.
- Да что случилось? - хмурюсь и вопросительно дергаю левым плечом.
- К вам ночью приходил, господин Солор?
Начав анализировать вопрос горничной, резко оглядываюсь вокруг.
- Он здесь был? - сон как рукой сняло.
- Он брал у меня ключ.
Скептически окидываю взглядом Марису.
- Я спала. Не слышала никого, - говорю это и замечаю сложенный лист бумаги на своей прикроватной тумбе. Быстро подхожу и разворачиваю его.
Не сразу понимаю, что у меня в руках, а когда доходит, не представляю каково сейчас моё истинное положение.
- Мариса…
- Да?
- Ты можешь сказать мне, где все? - Находясь под впечатлением от информации, опускаюсь на край постели. - Я имею в виду: отца, Маргариту Витальевну и Солора.
- Насколько я знаю, Ибрагим Давидович улетел вчера за границу по важным делам. Остальные все дома. И всё, как обычно.
- «Обычно»? - изумленно вскидываюсь.
- А что не так?
- Куда улетел отец? Он никуда вчера не собирался, и вдруг - улетел!
- Вы не знаете хозяина, Николь. Он всегда делает то, что взбредет ему в голову и едет или летит, никого не предупреждая.
Чёрт!
- Спросите у Маргариты Витальевны. Может, она что-то знает. Скоро завтрак. Вам лучше спуститься.
- А если что-то случилось, Мариса? - в придуманном ужасе поднимаю на горничную глаза.
- Да я вроде бы ничего не слышала, - пожимает плечами.
- А когда Солор просил у тебя ключ? - прищуриваюсь.
- Около полуночи. Кажется, он куда-то ездил.
- И ты только сейчас пришла обо мне осведомиться? - задыхаюсь от возмущения.
- Да что вы, Николь! Я проследила, он через пять минут вышел из вашей комнаты. Сейчас пришла, чтобы разбудить вас к завтраку и узнать, не произошло ли чего-то странного.
- Спасибо за заботу! - сердито хмыкнув, выдаю и поправляю полы халата на своих коленях.
Мою претензию горничная пропускает мимо ушей.
- Через полчаса завтрак. Рекомендую спуститься вовремя, иначе рискуете потерять лояльность со стороны хозяйки, - Мариса деловито расстёгивает свою сумочку и вынимает крошечное зеркальце и, глядя в него, поправляет чёлку, а потом переводит взгляд на меня, - она не любит, когда нарушаются правила этого дома.
- Учту!
- Николь, я желаю вам добра. Если бы господин Солор хоть как-то обидел бы вас, я бы подняла на уши весь дом. Но этого не случилось. А может, - раздумывая над вариантами, девушка возводит глаза к потолку, - он просто передумал вас тревожить, потому что при разговоре с ним я ему пригрозила.
- Правда?
- Конечно, - она бросает зеркальце на дно сумочки и застёгивает её, - сегодня у меня выходной. Завтра приду. Будьте благоразумны, не злите хозяев.
Меня подмывает сказать Марисе о результатах ДНК, но я решаю подождать до завтра. Мне нужно встретиться и поговорить с отцом. А он сейчас так некстати куда-то улетел…
Спускаюсь к завтраку.
Сегодня я оделась скромно. Бирюзовое платье с запАхом, длиной до середины колена, минимум макияжа, а волосы заплела в косу. Она у меня толстая, так как волосы густые, до середины спины.
- Доброе утро, - говорю я, толком не рассмотрев домашних.
- Доброе утро, - слышу довольный певучий голос Маргариты Витальевны и невольно поднимаю на неё глаза.
Она выглядит счастливой. Хм… А чему радоваться, когда её сын, оказался не сыном Ибрагима? И я мечу взгляд на Солора - место, которое он по обыкновению занимает, пустует. Тогда кто это сидит во главе стола?
Он!
Из-за шока я невольно отшатываюсь назад.
- Солор, - не понимаю, что он делает на месте отца.
- Николь, - поставив локти на стол и переплетя пальцы, он пристально смотрит на меня поверх своих рук, - мы тебя ждём. Присаживайся, пожалуйста, и будем завтракать.
Глава 30.
СОЛОР
Смотрит на меня, не мигая, знает обо всем теперь, но не скажет. Уверен, что Николь не начнёт сейчас обсуждать со мной результаты ДНК. Пообщавшись с этой девушкой, одно я понял хорошо, у неё ума больше, чем мне хотелось бы.
Глядя насторожено, она проходит и садится по левую руку от меня, напротив моей матери.
- Приятного аппетита, - желает хозяйка дома.
Развязывая салфетку, дочь Ибрагима замирает, поднимает глаза на неё и, вежливо поджав уголки губ, благодарит:
- Спасибо.
Мы завтракаем. Молча. Только под конец мама заговаривает, обращаясь ко мне:
- Я могу поинтересоваться, какие у тебя на сегодня планы, сынок?
- Конечно. Сначала поеду в спортзал, потом поработаю с помощником в кабинете. А вечером я ужинаю с Сулейманом и его подругой.
Глаза матери загораются радостным огнём. Она и в мыслях своих не могла мечтать о моём сближении с родной по крови семьёй. И вот теперь это происходит. Тем более так скоро, после устранения Ибрагима.
Она хотела что-то сказать, но удержалась. Зато я для Николь поясняю больше:
- Он пригласил меня и тебя, - коротко смотрю на девушку, - но мне нужно ещё обсудить это приглашение и понять, хочешь ты пойти на эту встречу или нет.
Она не прячет во взгляде своё недоверие и сомнение. Чуть приоткрыв рот, задумчиво выпускает струйку воздуха, и посматривает на меня время от времени.
- Я хотела бы с тобой поговорить, - совершенно спокойно излагает она, - когда это возможно?
«Сейчас!» - кричу внутри, но вчерашний разговор с Сулейманом заставил над многим задуматься.
Взглянув на неё, брат дал бы дельный совет, как захомутать эту дикую строптивую лошадку. Он умеет читать людей. А я, со своим страстным темпераментом, требую беспрекословного подчинения и не терплю отказов. Никого бы я не стал слушать.
Но кровное родство даёт Сулейману преимущество. Мне интересно его мнение и я заранее с ним согласен, если, конечно, оно впишется в мою систему координат.
- Через часа три, Николь, мы с тобой можем пересечься в отцовском кабинете. После того, как я вернусь из фитнес-центра.
- Хорошо.
«Она на удивление ведёт себя очень спокойно», - отмечаю про себя, как следом получаю вопрос, на который мне меньше всего хотелось бы отвечать.
- Вам звонил отец? - Николь смотрит по очереди то на меня, то на мою мать. - Я не могу дозвониться до него. Что-то случилось?
- Ничего не случилось, - роняю. - С чего ты взяла?
- Отец звонил вам или нет?
Открываю рот, но меня опережает мать:
- К сожалению, Ибрагим не выходил с нами на связь, - и, какого-то чёрта, в свой голос добавляет нотки прискорбия. Ещё рано, - скорее всего, его увлекли дела, Николь, и он очень занят. Поверь, даже на мои звонки он не всегда отвечает.
- Мне сказали, что ещё вчера Ибрагим улетел за границу. В какую страну? - всё никак не может угомониться девчонка.
- В Казахстан, - промокаю губы льняной салфеткой и завершаю завтрак, - мне пора, - поднимаюсь из-за стола и спешу к себе наверх за спортивной сумкой.
Но для начала поднимаюсь на третий этаж, в комнату Николь. На свою удачу нахожу в ящике документ, который я оставил в её комнате накануне, и преспокойно удаляюсь, будто меня здесь и не было ни вчера, ни сегодня.
В своей комнате застаю Стефана, который уже приготовил мне сумку со всем необходимым для тренировки в зале.
- Будут ли ещё какие-то указания, господин Солор? - подавая мне собранную ношу, интересуется дворецкий.
Задумываюсь. Кажется, пришло время.
- Сделай так, чтобы до Николь дошли слухи, что, мол, мы никак не можем связаться с Ибрагимом, и он сам не выходит на связь. Об остальном пока говорить рано. Доведём до неё информацию после моего ужина с Сулейманом.
Глава 31.
НИКОЛЬ
В назначенный срок Солора не оказывается на месте. Как позже мне удалось выяснить, он по очень срочным и важным причинам уехал в компанию отца.
С этими Фаделями ничего не может быть просто!
Впрочем, Солор не сын Ибрагима, но всё-таки имело место быть воспитание одного другим.
Когда поняла, что анализ ДНК, который Солор принес мне ночью, был по чьему-то умыслу вынесен из моей комнаты, я запаниковала.
А что если они все сговорились и никакого моего признания, как основной наследницы не будет? И всё останется как прежде? Вдруг я всего лишь инструмент для манипуляции строго отца, который хочет, чтобы наследник взялся за ум?
Может Ибрагим простил жену? И, как мне думается, он не может выгнать Солора на улицу и отречься от него. Ведь отец столько лет его воспитывал. Столько лет называл его сыном! Разве можно всё перевернуть в один миг?
Скорее бы уже разобраться…
Отец не отвечает на мои звонки. Солор игнорирует. Маргариты Витальевны тоже куда-то уехала. Да что ж такое!
Изведённая от нервов я позвонила Марисе и рассказала ей всё.
Отойдя от позднего сна, она попыталась оценить ситуацию.
- Никакая истерика вам сейчас, Николь, не поможет. Делайте вид, что будто так и надо. Прикиньтесь частью этой семьи. Будто вы давно здесь живёте и всегда с ними заодно.
- Заодно с кем? С Солором? С отцом? Или с Маргаритой Витальевной? Они же между собой порой конфликтуют, - нервничая, засовываю ноготь между зубами.
- Со всеми с ними одновременно, - невозмутимо объясняла она.
Коротко выдыхаю.
Я плохо себе представляю, как это возможно.
- А как такое может быть?
- Всё очень просто! - уверяет меня горничная, как самый первоклассный втюхиватель ненужных товаров. - Кто-нибудь из них вас о чём-нибудь просил?
- Да. Солор хотел, чтобы сегодня вечером я составила ему компанию на одном ужине, но я…
Не успеваю договорить, как Мариса меня перебивает:
- Вот и прекрасно! Идите в свою комнату. Прихорошитесь, как следует и ждите, когда он придёт за вами. Ах да! Наденьте то красное платье, которое мне очень понравилось. Фасон элегантный. У нас любят яркие цвета, и чтобы всё выглядело прилично. Волосы уложите с помощью утюжка и оставьте распущенными. Макияж вечерний, акцент на губы. Не стесняйтесь выбрать помаду сочных оттенков. Если не уверены в своих силах, позвоните стилисту. Его номер, Николь, я вбила в ваш телефон.
Даже после такого инструктажа, не знаю, что мне делать.
- Мариса, ты точно слышала, что я тебе говорила «до»?
Она что-то причитает и услужливо напоминает мне:
- Николь, вы с этой семьёй, сколько? Неделю? А я? Сорок лет. То есть моя семья на них работает сорок лет. Так что доверьтесь профессионалу, сделайте, как я говорю, и не пожалеете!
- А что на счёт кражи в моей комнате?
Горничная снисходительно цокает языком.
- Здесь всё принадлежит Фаделям. Даже те брендовые гипюровые трусики, которые сейчас на вас, тоже принадлежат им, - хамовато объясняет она.
- Мариса! - одергиваю девушку, прикрыв глаза.
- Зато так понятнее, госпожа Николь, не правда ли? - в трубке слышно откровенное зевание. - Я, пожалуй, ещё часок поваляюсь в постельке. А вы, дорогая Николь, не теряйте времени даром, и как Золушка, соберитесь на бал! Только не позабудьте прибраться в кладовых. - Когда звонкий девичий голос хихикнул, я честно подумала, что прибью Марису при следующей встрече.
Глава 32.
СОЛОР
Дела в компании вымотали и задержали на несколько часов.
Однако внезапные решения по смене руководства требовали личного присутствия, и я должен был задать нужный курс на развитие компании, коротко выступив на внеплановом совете директоров.
Бизнес Ибрагима перешёл полностью в мои руки. Юристы компании денно и нощно занимаются оформлениями бумаг, но в целом это вопрос решённый и состоявшийся. И самое главное, он произошел мягко, без проволочек. Думаю, за этим стоит мой отец. Мой настоящий отец, Ариф Кайшат.
Его бизнес является конкурентным и масштабным. И если в голове просто прикинуть, какую долю теперь занимает «наша семья» на рынке, можно считать, что это откровенная монополия.
Отец не просто так меня в кресло Ибрагима посадил. Он будет договариваться, влиять, манипулировать, но в покое меня никто не оставит.
Я не против «дружить» с отцом в бизнесе, но подстраиваться ни под кого не собираюсь. Про себя решил, что даже при самой жесткой системе расклада, буду придерживаться собственных взглядов и интересов своей компании.
Около восьми я оказываюсь дома. Сильно устал. Но это приятная усталость, которая несёт в себе нереальное послевкусие.
Поддавшись минутной слабости, падаю на диван в гостиной. Переведу дух и потащу свою задницу наверх. Нужно принять душ и переодеться.
Слышу шаги. Непонятно кто, мужчин или женщина, спускается по лестнице. Каждую ступеньку покрывает плотное ковровое покрытие, которое приглушает ход любой обуви.
Но я думаю, это дворецкий. Он зачастую первым отмечает моё возвращение домой.
- Стефан? - уточняю я, поленившись повернуть голову.
- Нет, не Стефан, - мелодично отвечает Николь.
В этот раз я охотно приподнимаюсь и оборачиваюсь.
Спустившись с лестницы, соблазнительно улыбаясь, ко мне шагает ослепительная Николь. Так, как она сейчас, обычно выглядят голливудские звёзды на красной дорожке.
Рот, от восхищения приоткрывшийся сам собой, я плавно закрываю и снизу вверх старательно осматриваю девушку. А что если это всё для Сулеймана Кайшата? Наверняка, пока я отсутствовал, она проверила, кто он такой.
Когда Николь подходит ко мне близко и останавливается напротив, я, приняв сидячее положение, критически интересуюсь:
- Для кого это? - кивком показываю на вечернее платье.
- Как для кого? - Николь слегка разводит руками. - Для тебя. То есть, ты же сам позвал меня на ужин, Солор, или предложение уже неактуально?
- Нет-нет, - спешу заверить я и вытягиваюсь во весь рост.
Красавица на каблуках, и сейчас наши лица практически на одном уровне. Всматриваюсь в её глаза. Мой прямой и пристальный взгляд смущает её и заставляет опустить взор.
- Через минут двадцать я спущусь. Сходи пока в столовую попей водички.
Вальяжно шагая к лестнице, чуть ли не физически ощущаю свирепый взгляд в спину.
Николь взволновала моё сердце и не только. Щедро намыливаясь в душе, стараюсь прогнать образ элегантной красотки, который стоит перед закрытыми глазами.
Ещё одна деталь - я запомнил её запах. Он будто поселился в моих носовых пазухах и никуда не выветривается.
Невидимой, но ощутимой пеленой мысли о девушке будоражат моё сознание. Выплывают за оболочку моего тела и накрывают меня с головой.
Ну, что ж, Николь, кажется, пришла пора нам подружиться?
* * *
Даю распоряжение, чтобы подали машину. Энергично перебирая ногами, спускаюсь по ступенькам в гостиную. Красавица послушно ждёт, устроившись на краешке дивана. Рядом на столике замечаю стакан воды. Невольно приподнимаю уголок губ.
- Можем ехать.
Она встает с дивана и проверяет всё ли так с её внешним видом. Я оказываюсь рядом и подаю ей локоть для сопровождения. Смерив меня взглядом, Николь не сразу, но опирается на мою руку.
Мы следуем к выходу. Со стороны, должно быть, выглядим умопомрачительной парой, кто бы знал, что у нас отношения хуже, чем у кошки с собакой.
- Мы едем с водителем. Я сегодня значительно устал, чтобы сесть за руль и рисковать твоей жизнью, Николь, - вкрадчиво изъясняюсь, когда её взгляд запинается об мужчину в униформе.
Ничего не ответив, она располагается на заднем сиденье и предпочитает держаться на, как она думает, приличном расстоянии. Я присаживаюсь рядом с ней.
Мы аккуратно покидаем территорию дома и едем в выбранный Сулейманом ресторан.
Едва мы выезжаем на оживленную трассу, как моя спутница, как бы ни старавшаяся до того изображать безмятежный вид, не может удержаться от вопроса:
- Зачем ты забрал документ?
- Чтоб ты никому не могла подтвердить свои слова, о не моём родстве с Ибрагимом.
- А зачем ты вообще мне их показывал? - она смотрит строже и с претензией, но это меня заводит больше.
- Чтобы сделать это… - резко придвигаюсь к ней, запускаю руку в её густые волосы, надёжно фиксирую затылок и с неистовым желанием впиваюсь в строптивый ротик, сминая под бурным натиском мягкие, вкусные подушечки.
Чтобы дышать, Николь вынуждена мне ответить. А, может, это стратегия такая. Но стоит мне завершить поцелуй и отстраниться, как салон наполняет звон пощёчины.
Глава 33.
СОЛОР
Рефлекторно накрываю опаленную щёку ладонью и смотрю на Николь.
Отпряв назад, она тяжело дышит. Волосы немного растрепались, с губ смазалась помада. Грудь, красиво оформленная в декольте, часто поднимается и опускается. А карие глаза сверкают в полумраке, нисколько не скрывая своего недовольства.
- Ещё раз ко мне приблизишься, - её брови приподнимаются, словно крылья хищной птицы в полёте, - я пожалуюсь отцу. Если он не защитит меня, пойду в полицию!
Взгляд Николь вспыхивает, губы подрагивают. Защищаясь, она коброй зашипела на меня, расправив свой грозный капюшон.
Сейчас она ждёт от меня реакции. Затаилась. Ей нужен мой ответ, чтобы понять - обороняться дальше или можно успокоиться.
Указательным пальцем подтираю край своей нижней губы - на нём остается след помады. Красный. Как кровь. Пытаюсь растереть его между пальцев, затем лениво достаю носовой платок и избавляюсь от пятен.
- Не бойся, больше я тебя не трону, - занятый делом с паузами выдавливаю из себя слова.
Краем глаза замечаю, что Николь принимает ту же позу, что и раньше, но только увеличив расстояние между нами. Оттерев помаду на пальцах, добавляю:
- Сегодня.
- Солор! - словно ошпаренная, шипит она.
- Нет, я не понимаю, чем ты недовольна? - прячу платок и пытаюсь держать свой гнев под контролем. - Мы с тобой не брат и сестра, Николь. Ты мне нравишься. Другая бы девушка радовалась на твоём месте, что я обратил на тебя внимание и готов ухаживать.
Запрокинув голову, дочь Ибрагима закатилась нервно истерическим смехом.
- Ухаживать?! - насмешливо восклицает она. - Только у тебя всё наоборот, Солор! Сначала в койку, а потом, если тебе всё понравится, ты будешь ухаживать. Так вот. Я сэкономлю тебе время - тебе не понравится! Так обернись, посмотри вокруг. Бери любую, которая этого хочет, а меня избавь, пожалуйста, от лишних и глупых разъяснений, словно четырнадцатилетнему мальчишке всё разжёвывать.
С этими словами она переключает свое внимание на сумочку. Достает из неё пудреницу и поправляет макияж.
Я смотрю на неё - красивая баба! А рядом с ней я, красивый мужчина. Спрашивается: что ещё надо?
- Ты фригидна?
Её рука со спонжем замирает над кожей, не сразу повернувшись ко мне, Николь замечает:
- Я не фригидна. Просто не везёт с мужчинами.
Она сказала это так, что я себя невольно почувствовал в числе тех уродов, которые встречались на её пути.
До самого прибытия в ресторан, мы больше не разговаривали.
Водитель помог выбраться моей спутнице из автомобиля. На мою руку она больше не опиралась. И когда мы зашли в нижний зал ресторана, Николь шагала впереди, на расстоянии метров двух, а я, в это время, поймал на себе недоумевающий взгляд Кайшата, который стоял, держась за перила, и ждал нас на втором этаже заведения.
Он повел головой и уставился на меня с вопросительным взглядом. Я лишь закатил глаза и неоднозначно пожал плечами.
Добравшись до нашего столика наверху, мы с Сулейманом приветствуем друг друга. Затем он сам представляется Николь и знакомит её со своей одноклассницей, которая по странному стечению обстоятельств до сих пор не вышла замуж.
Мы присаживаемся напротив друг друга: Сулейман с подругой по одну сторону, мы с Николь по другую. Со мной моя спутница ведёт себя отстранённо, но всё в рамках приличия.
Она больше обменивается фразами с девушкой, сидящей напротив. И постепенно между ними завязывается диалог. Сначала они обсуждают меню. Делятся между собой своими предпочтениями и потом плавно переходят на обсуждения вкусов в других сферах, тем самым практически отрезая нас с Сулейманом от себя.
Кайшат подает мне скрытый знак, чтобы я не перебивал и не исправлял ситуацию. Дав девушкам наговориться, он мастерски вливается в их завязавшийся спор и, разложив всё по полочкам, даёт понять, что никто из них не прав.
Своим знанием и умением разрешать вопросы Кайшат удостаивается от Николь признательного и восхищённого взгляда. В этот момент я с едва скрываемым недовольством вздыхаю, и ощущаю, как в моих жилах закипает кровь.
Почему она так не может смотреть на меня? Чем я хуже Сулеймана? Я ведь стараюсь проявить своё терпение и уважение. Что ещё надо этой строптивой кобылице?
Глава 34.
СОЛОР
Мы довольно спокойно ужинаем.
Николь понравилась подруге Сулеймана, и она зовёт её к себе в гости на ближайшие выходные, они обмениваются телефонами и обсуждают что-то ещё.
Перед десертом Кайшат предлагает сделать перерыв и разделиться. Девушки пойдут, полюбуются цветным музыкальным фонтаном на первом этаже, а мы, мужчины, выйдем подышать свежим воздухом.
Николь и Лаура с энтузиазмом принимают наше предложение, и, тихо перешептываясь и похихикивая, направляются в сторону лестницы.
Пользуясь правом дорогого гостя, Сулейман получает разрешение от хозяев выйти на крышу заведения. Мы подходим к самому краю.
Несмотря на то, что здание всего лишь двухэтажное, отсюда открывается красивый вид на ночной Баку. Яркие цветные огни на чёрном фоне зовут и манят. На их блеск можно долго-долго смотреть. Возможно, даже вечность.
Но, а мне, если честно, прямо сейчас не терпеться услышать мнение единокровного брата о Николь.
- Ну, как?
Достав сигареты, Сулейман закуривает. Сунув одну руку в карман и направив в горизонт глубоко задумчивый взгляд, перехватывает пальцами другой руки сигарету и выпускает сизый дым.
- Тяжелый случай, - ровно озвучивает вердикт.
- Почему? - смотрю на Сулеймана. Он стоит ко мне боком и не сводит глаз с города.
- Вы разнополярные, - делает очередную затяжку и переводит взгляд на меня, - я бы сказал, суперразнополяные.
Выплюнув ругательство, предъявляю Кайшату:
- Ты же говорил, что у неё нет шансов? - едва сдерживаюсь, чтобы не схватить брата за грудки.
Почувствовав мой порыв, он усмехается и делает шаг назад.
- Я искренне так считал, Солор, но не был уверен на все сто! Потому попросил показать девушку, - разъясняет он мне, докуривая сигарету.
- Может она тебе понравилась? - выпаливаю своё подозрение.
Кайшат, делая последнюю затяжку, отрицательно качает головой и адресует мне взгляд, мол, ничего подобного.
- Нет, - гасит окурок и кидает в урну, - моё сердце никогда и никому не будет принадлежать, - это слишком личное и сильное заявление, чтобы после оного наседать на брата.
- Тогда что мне делать?
- Я не знаю, - пожимает плечами.
Шалею, ведь я впервые вижу, чтобы Сулейман Кайшат пожимал плечами и не знал выхода из ситуации.
- В чём подвох? - пытаюсь остыть и рассуждать трезво.
- Я не могу выстроить в голове цепочку, в которой описан самый короткий путь по завоеванию сердца «неприступной крепости». У неприступной крепости вообще есть сердце? - ёрничает он.
- Спасибо, полегчало, - двигаю плечами, поправляя пиджак.
- Ты не видишь ситуацию со стороны, Солор, потому горячишься.
- Тогда объясни, - и снова грязно ругаюсь.
Кайшат снисходительно ведет бровью и тихо прицокивает языком.
- Тебе ведь нужно всё и сразу, Солор, так?
- В смысле?
- Я клоню к тому, что Николь можно завоевать, лишь будучи её верным рыцарем. Долго и кропотливо. Долго и кропотливо, - дважды повторяет он, чтобы до меня дошёл масштаб сил, которые нужно будет на это затратить.
- Но ведь крепости берут и приступом!
- Верно, - подтверждает Сулейман, - спасти жизнь, не меньше.
И вновь я не сдерживаюсь от крепкого словца.
- Я о том же.
- А в обычной жизни, что посоветуешь делать? - будто я собираюсь резко пересмотреть свой образ жизни и пойти на кардинальные изменения, спрашиваю.
- Любое давление по отношению к Николь будет иметь обратный эффект. Захлопнется, как устрица, и больше ты её не увидишь.
- Так что делать-то?
- Доверять. Быть постоянно рядом, но при этом не нарушать её прав. Пытаться вызвать ревность, но играть нужно хитро, а не очевидно и грубо.
- Спасибо, бл***! Чувствую себя мудаком…
Сулейман с усмешкой вздыхает.
- Возьми её на работу. Доверяй важные дела. Не жмоть и не бойся. Поверь, она оценит.
- И как долго ждать?
Кайшат хотел улыбнуться, но на мой вопрос отреагировал негромким смехом.
- Год. Два.
Надо ли говорить, что я снова ругнулся?
- Ты хороший психолог, Сулейман, почему сам без бабы? - завершая разговор, проявляю своё любопытство.
Лицо брата становится непроницаемым.
- Я уже ответил тебе на этот вопрос.
Благодарю Кайшата за помощь, пожимаю ему руку в знак признательности.
- Надеюсь, поможет, - доброжелательно усмехается.
- Посмотрим, - киваю, и мы покидает крышу ресторана.
А когда возвращаемся к столику, застаём там плачущую Николь и успокаивающую её Лауру.
Глава 35.
НИКОЛЬ
- Что произошло? - не на шутку обеспокоен голос, раздавшийся сверху.
Солор!
Не хочу при нём плакать.
Не буду.
Пытаюсь остановить поток слёз и вытираю нос прямо рукой.
- Лаура, что здесь происходит? - не дождавшись от меня и слова, он кидается с расспросами к подруге Сулеймана.
- Николь…
Едва высокая блондинка заикнулась в желании всё прояснить, как я накрыла её запястье своей ладонью. Этот жест обозначал одно - молчи!
- Всё в порядке! - заявляю, не поднимая глаз. Достаю из сумочки зеркальце и привожу себя в порядок. - Извините, - прошу прощение у знакомого Солора, коротко бросив на него взгляд.
- Вам не за что извиняться, - замечает он, выдвигая свой стул.
Слышно выдохнув, обращаюсь к Солор:
- Нам нужно срочно уехать, - чтобы дать ему понять насколько это для меня важно, припечатываю: - немедленно!
Мужчины, отойдя на пару метров от стола, шепотом разговаривают между собой. Мне не интересно, что они там обсуждают, главное, поскорее покинуть это место и втянуть в лёгкие ночной воздух.
Лаура ободряюще сжимает мою руку, а второй рукой растирает моё плечо.
- Позвони мне. Не теряйся. Не позвонишь - позвоню я, - она вплетает в свой голос оптимистические и даже весёлые нотки, и они бальзамом смазываю мои раны, и немного становится легче.
- Как приду в себя, обязательно позвоню, - громко шмыгаю носом, - спасибо за поддержку! - с трудом выдерживаю планку в интонации, чтобы не спуститься на писк или скулёж.
- Я буду ждать, - она прощается со мной и отходит.
Поднявшись со стула, я подаю руку Сулейману и ещё раз прошу прощение за испорченный вечер. Он пожимает мою ладонь и уверяет, что ровным счётом не произошло ничего страшного. На самом деле, произошло. Но не здесь. И не со мной.
За нами молча наблюдает Солор. Что-то там себе думает. Но мне, откровенно наплевать, что он там себе воображает. Вот всё равно! Я равнодушна к его чувствам, потому что он прошёлся по моей душе грязными ботинками.
Ребята провожают нас до машины. Кайшат даже открывает мне дверцу. Мужчину с лучшим воспитанием я точно не встречала. С благодарностью кивнув, исчезаю внутри салона.
- Ну что, давай рассказывай, что у тебя там приключилось, - на правах хозяина положения кряхтит Фадель, завалившись в машину.
Не отойдя до конца от рыданий, прерывисто выдыхаю и только потом, упираю в него негодующий взгляд, шиплю:
- Пошёл вон! - и демонстративно отворачиваюсь к окну.
Ничего не поняв, Солор хлопает на меня своими глазами и теряется на какое-то время. Это я замечаю ещё до того, как повернуться. А потом слышу, что его дыхание становиться частым, глубоким и неистовым.
- Да что ты себе позволяешь, грязная сучка! - он грубо хватает меня за руку и разворачивает к себе.
Машина находится в движении, и водитель как раз выезжает на оживленную магистраль. От этого я немного покачиваюсь, но оказываю отчаянное сопротивление Солору.
- Пусти! Ты не имеешь право меня трогать! Маньяк!
И только последнее слово приводит мужчину в чувство. Он отпускает мои руки и, отстраняется, тяжело дыша.
Я, не теряя времени ценного для самозащиты, выхватываю первую попавшуюся бутылку из бара и, перехватив её за горлышко, выставляю перед собой в оборонительной позиции.
- Ты сумасшедшая!
- Это ты спятил! - сдувая, упавшие на лицо волосы, заявляю. - Остановите машину! - требую у водителя. - Сию минуту!
- Что ты ещё придумала, дура?! - с недовольством сетует на меня Солор, но я замечаю в его глазах страх. А это показательная вещь, что рыльце у него в пушку.
- Остановите машину! - на этот раз моя команда звучит чётко, и водитель послушно выезжает на обочину и прикидывается молчаливым манекеном после остановки.
Не прерывая зрительного контакта с Фаделем, выбираюсь из салона. С небольшим запозданием то же самое делает и он.
Я откидываю волосы на спину, чтобы они мне не мешали и осторожно, урывками оглядываясь, пячусь назад, к металлическому ограждению. Мы должны были вскоре выехать на огромный широкий мост, но остановились за поворот до него.
Подойдя к ограждению, замечаю, что Солор старательно и якобы незаметно сокращает дистанцию. Я с размаху ударяю бутылкой вина по металлической трубе. Жидкость выливается, а нижняя часть отпадает и осколками сыплется на тротуар. Зато в руке моей появляется простое оружие для самообороны - горлышко бутылки с острыми краями, именуемое в народе «розочкой».
Солор, глядя на всё это, встает со мной на одну линию у дорожного бордюра в метрах трёх. С контролируемым впечатлением поднимает на меня взгляд.
- Я хочу, чтобы запомнил раз и навсегда, - мерно опускаю «розочку» при каждом своём слове, - ты никогда ко мне не прикоснёшься. Никогда. Смирись с тем, Солор, что какая-то девка из России совсем не желает под тебя лечь. Вот просто смирись. Иначе, ты собственными руками доведёшь меня до крайних мер, - до хруста сжимаю «розочку» в своих руках, - и я выставлю тебя в свете ровно таким, какой ты есть на самом деле!
Глава 36.
НИКОЛЬ
Мои слова любому мужчине были бы неприятны. А для Солора с его темпераментом это просто откровенное оскорбление. С одной поправкой, что оно заслуженное.
Он смотрит на меня, не мигая. Его тигриные глаза превратились в янтарного цвета айсберги, что незримо в это же самое время возводят между нами стену из блоков изо льда.
Свои пухлые и чувственные губы он едва заметно поджимает и задумчиво выводит языком вперёд. Прежде чем ответить, его веки наконец-то смыкаются, и он глядит уже не на меня, а будто мимо.
- Я так тебе противен?
В шоковом состоянии мотаю головой:
- Я не понимаю мужчину, который хочет залезть в трусы своей сестры, - глухим от напряжения голосом заявляю.
- Ты мне не сестра, - с возмущением рокочет он, хищно подступая. Выставляю «розочку» вперёд и обороняюсь. Солор замирает.
- На бумаге нет. Но в обществе - да! Ты ведь не хочешь переставать быть Фаделем? - изгибаю бровь. - Так? А что люди подумают о тебе, если публично заявлю, что я - дочь Ибрагима? А ты при этом сделаешь меня любовницей? Тебя низвергнут в Ад! А я стану изгоем на всю жизнь, хоть и с большой долей наследства.
Держу зрительный контакт и обороняюсь. Сейчас мне нельзя расслабиться и на толику.
- Я знаю про самолет… - шепчу.
Оппонент настороженно ведёт головой, а в его глазах вспыхивает пламя.
- Услышала случайно, как молодые люди обсуждают авиакатастрофу. «Частный самолёт миллиардера упал в Каспийское море…» В Баку только я об этом не знала… Ваших рук дело? Хотя не так… Это ваших рук дело! Вы убили моего отца, чтобы удержать власть!
По лицу Солора видно, что он причастен. Вот только я никак это не смогу доказать. Мне не по зубам.
- Я знаю - это вы! - глаза мои щиплет от слёз. На этот раз не из-за отца, на этот раз это моя женская слабость, осознание своего бессилия перед мордоворотами этого крайне жестокого и гнусного мира. - Ни одной слезинки по нему не проронили. Убрали, как лишнюю, отыгравшую своё фигуру на шахматной доске.
- Ты можешь и дальше рассуждать, что правильно, а что не правильно. Но здесь камеры, Николь, и скоро сюда приедет патрульная машина, если ты не перестанешь тыкать передо мной разбитой бутылкой.
Солор взглядом подсказывает местонахождение дорожной камеры. Она висит за моей спиной.
Сгибаю руку, и прижимаю «розочку» к груди, таким образом, она не попадает в объектив, а я не лишаюсь средства для самообороны.
- Чего ты хочешь? - деловито спокойно отзывается псевдо Фадель, медленно ко мне подступая.
- Кусок пирога.
На его лице мелькнуло облегчение.
- Хорошо, что не справедливости.
- Почему?
- «Справедливость» - это самое дорогое удовольствие на этой грешной земле. Его никто себе не может позволить. Никто, Николь.
Нервно сглатываю.
- Я не рекомендую меня обманывать, Солор. Уж поверь, я смогу обезопасить себя от случайной смерти.
- Да. Конечно, - он умно делает вид, что мне верит. Недооценивает меня, а зря.
- Мне нужен гарант безопасности. Им для меня могут выступить только люди.
- Я надеюсь, ты понимаешь, что никто тебя не собирается признать законной наследницей?
- Понимаю, - утвердительно качаю головой. - Но завтра, ты созовёшь журналистов и дашь интервью, в котором объявишь меня подопечной своего отца. Дочерью старого его знакомого из России, о которой Ибрагим обещал позаботиться, но не успел.
Солор прищуривается, размышляя над моим требованием.
- Но самое главное, ты при всех, слышишь, при всех назовёшь меня своей сестрой! Духовной сестрой, не по крови. Это моё первое требование и на его исполнение у тебя двенадцать часов!
Глава 37.
НИКОЛЬ
Занося графин над стаканом, чувствую, что не выдерживаю его вес. Рука будто в секунду ослабла. А когда беру сам стакан воды с подноса, с ужасом замечаю, как трясутся мои руки, словно у бедного несчастного старика, у которого наблюдается постоянный тремор.
Стекло стучит о зубы, когда я пытаюсь утолить жажду. Делаю пару глотков и возвращаю стакан на место.
Выдыхаю. С псевдо облегчением. На самом деле состояние такое, будто мне чудом удалось избавиться от преследования маньяка, но по «сказочному» стечению обстоятельств, я оказалась в его доме.
Ещё один вдох-выдох, чтобы собраться.
- Спасибо, Мариса, что приехала, - поднимаю глаза на горничную, которая стоит передо мной и обеспокоенно смотрит, - сейчас я не могу доверять никому, кроме тебя.
- Вообще-то, вы и мне доверять не можете, - тягуче замечает она, - я о том, что принадлежу семье, которая служит Фаделям верой и правдой несколько десятилетий.
- Фаделям. Верно! А кто у нас «Фадель», Мариса? - беру стакан и опустошаю его наполовину.
- Вы уверены, что это они?
- А кто? - резко вскидываюсь.
- Может конкуренты? - пожимая плечами, накидывает варианты собеседница.
- Сразу после объявления анализов ДНК? Такие совпадения - сказки для среднего ума. Я не верю!
Мариса уводит взгляд и с сожалением цокает:
- Тогда совсем дело плохо. Вам угрожает опасность, если вы не заручитесь поддержкой господина Солора и Маргариты Витальевны.
Мы с горничной переглядываемся, оценивая варианты.
- Первый - хочет меня, - многозначительно приподнимаю бровь, - ну, ты понимаешь, а вторая - будет рада, если я сгину где-нибудь и при этом не умудрюсь подпортить им репутацию.
Со вздохом Мариса опускается на стул.
- Ну-у… Даже не представляю, что вам делать, Николь.
- Сейчас я предпринимаю жалкие попытки договориться с Солором, - наступает моя очередь вздыхать, - но это всё равно, что договариваться с голодным львом: «Ты же не съешь меня, если я тебя выпущу из клетки?» Не представляю, что мне делать… - горько сокрушаюсь, качая головой.
- Всё образумится.
Из меня вырывается нервный смешок.
- Если мне всё-таки дадут спокойно работать в фирме, я ещё попытаюсь их понять и простить, но если они сами побояться пустить меня в свой огород, смертельный риск для меня неминуем.
Мариса бодро подскакивает на месте.
- Вот что я предлагаю: опередите их! Пойдите немедленно к Маргарите Витальевне и скажите, что не выдадите их секреты, если она позволит вам принимать участие в бизнесе вашего отца. Николь, надо действовать сейчас. Опередите их! Дайте понять, что им от вас ничего не угрожает.
- Не знаю… - потираю рукой подбородок. - А где Солор?
- Он уехал через минут пять, как вы вернулись.
Из груди моей необъяснимо вырывается тяжёлый вздох.
СОЛОР
Кабинет самого дорого пластического хирурга не только во всём Азербайджане, но и на всём этом континенте.
Ничто вокруг не выдаст этого, если только не вон те фотографии, которые скромно стоят на полочках опрятного книжного шкафа. На них доктор запечатлён с первыми людьми некоторых стран.
Секретарша сказала, что он знает о моём визите и уже находится в нескольких минутах отсюда.
Раскинув руки по подлокотникам удобного стула, стараюсь расслабиться. Отмечаю приятный аромат и успокаивающие нотки душистых трав. Вот что называется подход на высшем уровне.
Пока жду хирурга, привожу мысли в порядок. Я не должен в будущем себе позволить слабину и сорваться на Николь.
Намеренно не стал увеличивать освещение в кабинете, и довольствовался тремя настенными светильниками, поэтому, когда доктор медведем врывается в помещение, зажмуриваюсь от потока яркого цвета.
- Солор! - раздражает мои уши радостный клич, и над головой зажигается ослепительный свет.
- Бакир Сахимович, - поднимаюсь, приветствуя старого друга.
Доктор Заман пожимает мою руку, и я снова опускаюсь на сидение.
- Я был на дне рождении внучки, - расстёгивая пиджак, и присаживаясь супротив, рассказывает Бакир Заман, - и, честно говоря, собирался отказать тебе в приёме, Солор, пока не узнал, что ты желаешь «спецзаказ».
Он пристально вглядывается в меня своими хитрыми глазками, будто под кожу залезть хочет, и, деловито переплетя пальцы, ждёт от меня подтверждения или опровержения.
Смотрю на него отстранённо, попутно вынимая из внутреннего кармана пиджака фотографию, и протягиваю её через стол Бакиру. Он с лёту понимает, что это и есть «заказ». Нацепив очки, с готовностью выхватывает фотографию из моих рук и принимается изучать её своим профессиональным взглядом.
- Мне нужна в точь такая же.
Глаза Бакира устремляется ко мне.
- Когда?
- Как можно скорее.
Глава 38.
СОЛОР
Услышав моё пожелание, Заман возвращается к фотографии и через минуту молвит:
- Два года.
- Ну что вы, Бакир Сахимович, это слишком долго. Полгода - тот максимум, который я могу вам предложить.
- Нет, ты не понял, сынок, - он кладёт фото Николь на мой край стола, - мы с тобой не на рынке, сроки сбить не удастся. Я понимаю, что дело не в цене, и ты готов заплатить любые деньги, лишь бы получить товар, как можно скорее.
Молча впиваюсь в него негодующим взглядом.
- Скажи, что я не прав, ведь по тебе видно, Солор, ты готов заплатить хоть сейчас, если бы я только мог предоставить товар уже завтра. Но так не бывает! Женщине надо девять месяцев, чтобы родить ребенка. Человеку надо пройти сквозь испытания, чтобы обладать опытом. А ты просишь не возможное. Поэтому, сынок, я откажу тебе в спецзаказе, если ты будешь диктовать мне условия.
Чёртов старик!
Вальяжно расправив плечи, откидываюсь на спинку.
Размышляю.
Взгляд мой падает на фотографию Николь. Смотрю на её красивые глаза, сочные губы, ласкаю взглядом овал её лица, следую ниже и со вздохом гляжу на рельеф её великолепной груди.
Шумно выдыхаю.
- Я согласен. - Поправляюсь в кресле. - Согласен на два года.
* * *
НИКОЛЬ
Забегаю в гримерную вслед за Фаделем.
- Как ты мог! - не сдерживаюсь от возмущенного крика и ярко выраженной жестикуляцией рук, когда мы с Солором остаёмся наедине.
- А что я сделал не так, скажи мне? - задвинув полы пиджака назад и поставив руки на бедра, горделиво и невозмутимо поглядывает в мою сторону он.
- Ты не сдержал слово! - яростно сверкая глазами, выпаливаю ему в лицо.
- Что ты мне «сестра»? - сдвигает брови, будто не помнит, что я ему велела. - А какая ты мне сестра?
Выдыхаю через нос.
- Я же просила, - моё давление катится с горы.
Солор, не отрывая от меня взгляда, совершенно нечитабельного, выдвигается короткими стратегическими шагами.
Распахиваю глаза, когда он поднимает руку и тянет ко мне, а затем без разрешения нежно касается моей щеки.
- Ты какая-то бледная, Николь. Сильно скорбишь по отцу.
Отпряв, мятежно втягиваю воздух в легкие.
- Ты не выносим! - прикрывая глаза, сквозь зубы шиплю.
- Интересно, а сколько смогу терпеть тебя я? - нарочито, чтобы задеть меня, спрашивает себя он, одновременно направив на меня свои тигриные глаза.
- Солор, я… - открываю рот, чтобы пригрозить донести до общественности его истинный уровень родства с Фаделем.
Мужчина раскусывает мой план в два счёта.
- Насколько я знаю, Николь, ты ничего не попыталась сделать, чтобы обезопасить свою задницу. Ты даже в гугл не вбила: «журналисты в Баку…», нихрена ты не сделала! И хочешь, чтобы я тебя боялся? В самом деле? - шагнув вперёд, он рычит мне это в считанных сантиметрах от моего лица.
Это правда.
- Мне было некогда, - задыхаюсь и увожу взгляд в сторону, - я думала об отце… Как он погиб…
- А сейчас я должен расчувствоваться и пожалеть тебя? - Солор переходит на претензионный тон.
- Нет, - отпряв к стене, обнимаю себя руками.
Выдохнув, Фадель наконец-то отходит от меня, давая необходимое пространство и света. Он отворачивается, встав ко мне вполоборота, и погружается в свои мысли, а я зачем-то произношу:
- Я говорила с твоей мамой. Она не против того, чтобы я работала в фирме своего отца.
Мои слова Солор встречает откровенной и циничной усмешкой.
- На твоём месте, я бы договаривался со мной. Потому что для меня твоя грудь ещё что-то значит, а для моей матери… - он переходит на многозначительное молчание и останавливает взгляд на мне.
У меня цепенеет всё внутри. Сил нет, чтобы послать его к чёрту!
- Через пару часов мы на яхте выходим в Каспийское море, - начинает он тихо, но потом расходится. - Хочешь почтить память отца и подтвердить статус бедной-несчастной подопечной, за которую теперь я отвечаю - собирайся.
Глава 39.
НИКОЛЬ
Вернувшись из телестудии, после некоторых раздумий я собираюсь присутствовать на панихиде отца, которая состоится на яхте прямо в море.
Саквояж собран, я переоделась во всё чёрное и подхожу к зеркалу, чтобы поправить помаду.
Встречаюсь в отражении со своими глазами и понимаю одну вещь: я ничем не лучше его! Ничем. Продалась за «кусок пирога» от наследства. А ведь он даже мне не светил. Таким людям ничто не может помешать убрать с дороги такую хрупкую фигуру, как я.
Но я не могу продаться полностью. Я не люблю Солора, да и он не любовь мне предлагает и не замуж зовёт. Так, поиграться.
У меня был очень печальный личный опыт. В плане физики - всё о`кей, а вот морально…
Мой первый парень жестоко посмеялся надо мной, когда понял, чего я искала в клубе, в котором оказалась в первый раз. Я хотела лишиться девственности вот так с первым встречным, потому что… Потому что испытывала жуткие комплексы по поводу своей внешности.
Ночью, в порыве страсти парень ничего не мог увидеть. Да и я старательно прикрывала свой дефект. Но под утро я вырубилась и проснулась от нарастающих насмешек морального урода. Молча оделась, едва сдерживая слёзы, и умчалась прочь.
И тут меня озаряет! А если Солор узнает о дефекте моего тела, он отстанет от меня?
Он честолюбив. Очень даже может быть, что мой дефект в данном случае сыграет мне на руку, и я выйду из зоны риска. Пусть псевдо Фадель брезгливо скорчит лицо, но зато так я избавлюсь от его взыскательности.
«Неплохая идея», - хвалю себя, поправляя контур накрашенных губ.
Я не хочу больше, чтобы Солор унижал меня, побуждая таким грязным образом уступить ему. Пусть посмотрит на товар, подпорченный природой, и успокоится.
А мне нужна работа, стабильный оклад и предсказуемая скучная жизнь. За это я продала часть своей души, но отдавать себя полностью как-то не хочется.
С обновленным планом действия добавляю в саквояж длинный до пят неописуемой красоты пеньюар.
К назначенному времени спускаюсь вниз. Около выхода стоят два автомобиля чёрного цвета. И я нисколько не сомневалась, что дворецкий Стефан проводит меня к той машине, где уже коротает время законный наследник империи Ибрагима Фаделя. Который на самом деле ему не сын. Вот так складывается истина.
- Привет! - роняю я, как ни в чём не бывало, присаживаясь рядом.
Мужчина замирает на долю секунду, а потом по-змеиному осторожно поворачивает в мою сторону голову.
- Николь, ты случаем не переборщила с успокоительными лекарствами? - бдительно спрашивает.
- Нет, Солор, - мы трогаемся в путь, а я вдруг припоминаю абсолютно неважную деталь, - когда мы только познакомились, - наши глаза повторно встречаются, - в самом начале, мне хотелось узнать, почему тебя зовут «Солор»?
Янтарно-зеленые глаза прищуриваются. Мне бы их не трогать и не волновать, но строптивая кошка во мне не желает так легко уступать тигру.
Он чувствует это и потому отвечает не сразу, зачем-то глядя вперед, хотя мы сидим на заднем сидении, и там впереди ничего примечательного нет.
- «Баядерка». - Со скучным видом произносит. - Если не знаешь, мне тебя жаль.
- Можно подумать, ты один такой образованный, - как можно ровнее выдаю я, отворачиваясь к окну.
- Знаешь? - оживает он, развернувшись в мою сторону корпусом.
Переведя на него взгляд, задумчиво облизываю губы.
- Я приду к тебе сегодня?
- Ночью? - Солор выразительно играет бровями, а его губы едва ли не растягиваются в торжествующей улыбке. Обрадовался раньше времени.
- Если с тобой поговорить можно только ночью, пусть будет ночью.
С выражением его лица опять пасмурно. Откидывается на спинку сидения и глядит строго перед собой. Хотя бесцельно.
- Эту ночь мы проводим на яхте, - поддерживает беседу без интереса.
- Разговор серьёзный. Без соплей, - подчёркиваю.
- Как же вам девушкам нравится жевать одни и те же разговоры! И не надоест же ведь никак… - слегка и задумчиво выгибает бровь.
- Так я приду?
Янтарные глаза апатично скользят на меня.
- А не боишься? - хмыкает. - Ко мне ночью приходить?
Глава 40.
НИКОЛЬ
- Не в этот раз.
- М-м! Я вижу, у тебя действительно серьёзный разговор, - безрадостно отозвался он. - «Королевская каюта». Спросишь у тамошнего персонала, если не найдёшь.
Больше мы с Солором не разговаривали.
В порту, покинув салон автомобиля, я обнаружила, что на улице холодно. Потому, как только это стало возможно, взошла вместе с остальными на яхту.
Размер суперяхты, на которой мы собирались выйти в Каспийское море, достигал ста шестидесяти футов в длину. И, как до меня дошли слухи, это малая яхта, находящаяся в собственности семьи Фаделей.
Капитан сказал, что есть ещё больше, в два с половиной раза и две поменьше, это для уединённых прогулок. Ну, как уединённых… Там, я так поняла, «мелочь» попахивала тридцатью метрами в длину. Один человек с такой «малышкой» точно не справится.
Среди людей, которые оказались на яхте, я заметила Маргариту Витальевну и несколько человек мне не знакомых. Никто не спешил меня им представлять. Все быстренько разбежались по углам, лишь всё тот же любезный и говорливый капитан кратко перечислил мне особ данного круга.
Поскольку я не торопилась в каюту, он предложил провести для меня экскурсию. Я отказываться не стала и с любопытством странницы ловила каждое его слово и озиралась по сторонам.
Потом капитана позвали, и я осталась в одиночестве.
Яхта выходила из порта. Для Фаделей это всё привычно, обыденно, а для меня в диковинку.
Я долго наблюдала за удаляющейся сушей, пока она совсем не исчезла с горизонта. Именно тогда я поняла, что озябла. Надо пройти в каюту и одеть что-то потеплее. Персонал уже отнёс мои вещи. Когда я поворачиваюсь, и встречаюсь с Солором.
Он переоделся. Ему дико идут не костюмы. Удобные белые брюки, свитер, солнцезащитные очки. Ветер треплет его волосы. Красивый мужчина с картинки. Все желают его, не зная, какая у него душа и чего он на самом деле хочет. Меня такое «счастье» пугает. И сегодня ночью я попытаюсь от него избавиться. Честно и откровенно.
Мы расходимся и встречаемся только на панихиде. Ведём себя отчужденно. Я погружена в свои мысли и мне нет дела, что сейчас обо мне думает Солор.
В моих руках живые цветы, из которых я сплела венок и перевязала темной лентой. А ещё я прикрепила к цветам записку, небольшое послание моему отцу. Это личное. Слова, которые вырвались у меня при душевном порыве для него.
Я бросаю венок в море, когда практически никого не остается на палубе и наблюдаю, как гибкие упругие волны беспощадно поглощаю цветы. Провожу на палубе ещё полчаса, а когда собираюсь уйти, обнаруживаю за своей спиной девушку из персонала.
- Госпожа Николь.
«Госпожа Николь» - чувствую себя великовозрастной дамой.
- Господин Солор велел вам передать, что ожидает вас в полночь, в каюте номер три.
Благодарю девушку и направляюсь к себе. Я пропускаю ужин и остаюсь у себя. Мне достаточно питьевого йогурта, который был у меня с собой, кушать совсем не хочется.
До полуночи несколько часов и я решаю прилечь. Засыпаю мгновенно. Видимо сказался стресс. К назначенному времени просыпаюсь чисто интуитивно. У меня есть ещё сорок пять минут.
Иду в душ. Сушу волосы, укладываю. Наношу вечерний макияж. Я не анализирую то, что может произойти. Зачем нагнетать? Примерно и так понятно, что будет. Солор выгонит меня и в том, будет моя победа.
Под пеньюар надеваю только белье. Смотрюсь в зеркало. Выгляжу богиней не меньше, но это, потому что не видно моего дефекта. Он спрятан под тонкой нежной тканью.
После полуночи выхожу из своей каюты и иду по узкому коридору. Королевская каюта находится недалеко. Подхожу к двери, стучусь.
«Проходи!» - раздается изнутри или мне показалось?
Решительно дергаю дверь и переступаю порог.
- Ты опоздала, - бросает он через плечо, стоя у бара.
Я пропускаю мимо ушей его слова, оценивая одежду, в которую облачён «господин». Удивлённую усмешку вызывает у меня чёрный шёлковый халат. Я гашу её, когда мужчина оборачивается ко мне.
- Поверь мне, скоро ты не будешь сожалеть о том, что мучился ожиданиями меня целых две минуты.
Он вскидывает бровь, но молчит. А потом взглядом так же безмолвно начинает исследовать моё тело.
- Теперь я знаю наверняка, какой у тебя ко мне «разговор», - произносит он, ухмыляясь и делая глоток какого-то напитка.
- Нет, не знаешь, Солор, - стираю со своего лица улыбку, - я пришла тебе показать, что не являюсь идеальным объектом для вожделения.
- Ага! Но халатик эротичный не забыла нацепить, - смеется он, делая очередной глоток, затем, отставив стакан в сторону, потирает ладони, - покажешь, что под ним?
- Ты сам попросил, - тяну за конец шёлковый пояс. Он развязывается, освобождая полы. Глубоко вдохнув, сбрасываю с плеч ткань, которая тихо ложится к моим ногам.
Глава 41.
НИКОЛЬ
- Видишь? - осипшим от волнения голосом спрашиваю. А янтарно-зелёные глаза меж тем не отрываются от моего тела, лишь коротко иногда останавливаются на пятне.
С самого рождения на моём животе находится некрасивая метка - огромное родимое пятно.
Точно такое же было у моего отца. Это я узнала из оставленных записей мамы. И предъявила ему «доказательство» родства, когда он было хотел прогнать меня. Это его остановило, и Ибрагим выслушал мою историю.
Солор молчит с минуту, и когда я уже поглядываю на лежащий у ног халат, он начинает движение ко мне.
- Это уродство мне досталось от отца, - моя рука опускается на живот.
- И что я должен с этим делать? - невозмутимо вопрошает у меня Фадель.
- Ты меня не прогонишь? - наивно изумляюсь.
- С какой это стати? - хмурится он всего в паре шагов.
Меня захлёстывает паника.
Быстро присаживаюсь, цепляю халат дрожащими пальцами, а когда выпрямляюсь, мужчина уже поравнялся со мной. Плечом к плечу.
Едва вбираю в лёгкие воздух, чтобы что-то сказать, как чувствую на своём лице крепкую хватку. Сильные пальцы обхватывают мой подбородок, грубо разворачивают, а через мгновение я ощущаю, как шершавый и влажный язык врывается в мой рот.
Он целует меня. Собственнически. Ставя метку. И призывая ответить ему. Давая шанс на взаимность. Пока что.
Через несколько секунд, мужские пальцы отодвигают моё лицо, ничуть не ослабляя хватку, а совсем рядом вспыхивают тигриные глаза.
- Ты всерьёз думала, что какое-то пятнышко вызовет во мне чувство отвращения? - тихо рычит он, заглядывая на самое дно моих глаз. - Я тебе не предсказуемый дурачок, Николь, запомни это!
- Мне больно, - шевелю губами, словно рыба.
- Мне тоже больно от того, что ты меня постоянно недооцениваешь! - сверкает глазами, сильнее сжимая мою челюсть.
- Хочешь, чтобы я просила и умоляла меня отпустить? - впиваюсь в него взглядом.
На его лице вспыхивает опасное торжество.
- Ты же ведь не сделаешь этого… - захлёбываюсь воздухом, когда его пальцы резко разжимаются и плавно перебираются мне на шею.
- Умная девочка, - в знак поощрения, он нежно скользит подушечками пальцев по моему горлу, и обнаженное удовольствие вспыхивает в его глазах.
Я замираю, не могу пошевелиться. Прижимая к груди жалкую шёлковую тряпку, пытаюсь спастись от хищного взгляда.
- Ты поняла правила игры, Николь? - Фадель переходит на вкрадчивый шепот и опаляет щеку своим горячим дыханием. - Проявишь покорность и женскую мудрость - получишь взамен наслаждение и удовольствие. Будешь сопротивляться - тоже получишь удовольствие, но только после порции слёз и боли.
На слова Солора реагирует моё тело. Оно хочет подчиняться и получать удовольствие. А я? Чего хочу я?
Он с предвкушением ласкает мою шею, мысленно решая: сдавить или поцеловать? И с порочным пламенем в глазах смотрит на мою грудь.
- Ты знала к кому идёшь и перед кем раздеваешься, Николь, - шепчет он, трясь лбом о мой лоб.
Времени у меня мало, он отстраняется и пристально смотрит на меня.
Янтарные глаза ждут ответа.
В таком положении, как у меня, трудно думать холодно и рассудительно. Потому я просто задаюсь вопросом: если буду сопротивляться, смогу ли я избежать того, что на меня надвигается? Нет.
Второй вопрос: а хочу ли я сопротивляться? Нет, не хочу. Ведь я «знала к кому шла и перед кем халатик снимала». Дразнить голодного тигра для того, чтобы оставить его голодным?
Я хотела этого столкновения на уровне подсознания. Это своего рода проверка. Если бы Солор отверг меня, значит, я не женщина. Я просто один сплошной дефект.
Но этого не случилось. Потому я могу позволить себе окунуться в темную манящую бездну по имени Солор.
Страшно. Коленки трясутся. Но я ведь САМА пришла.
Сглатываю, глядя в янтарные глаза. В горле пересохло, но я шепчу:
- Покорность. Я выбираю покорность.
Глава 42.
НИКОЛЬ
Уголок губ Солора чуть кривится. Его пальцы соскальзывают с моей шеи, предоставляя свободу, а сам он, отпятившись назад, окидывает меня взглядом сверху вниз.
- Раздевайся!
- Куда ещё раздеваться? Я и так раздета, - невозмутимо впиваюсь когтями в его нервы.
- Николь, не зли меня, - Фадель пытается пригрозить мне взглядом, только я уже видела, что он смягчился минутой ранее.
Страх проходит. Впереди неизведанность. Я же не знаю, каким он будет после того, как ко мне прикоснется.
Представив, что я в ванной комнате, но с одним единственным зрителем, без какого-либо эстетического старания кидаю на пол скомканный халат, снимаю комплект белья и тянусь к ремешку лакированных босоножек, чтобы избавиться и от них, но слышу:
- Оставь.
Извращенец!
Выпрямляюсь.
Как хорошо, что у меня длинные волосы, и они услужливо прикрывают мою грудь.
Я смотрю ему в лицо, а он не отрывает взгляд от моего тела. И так минуты две.
- На кровать.
Голос Солора звучит спокойно и даже тихо. Он не давит им на меня, но и не ласкает.
Пока я в босоножках на высоком каблуке забираюсь на огромную кровать, Фадель подходит к бару и допивает остаток содержимого в стакане. От своего халата он избавляться не спешит.
- Ложись на спину. Руки за голову. Почувствую твою руку на своей голове - сделаю больно, - холодно сообщает мне, обернувшись. - Широко разведи ноги.
Я как можно удобнее устраиваюсь на многочисленных и разнокалиберных подушках. Делаю, как он говорит. Ноги не просто развожу, а ставлю под углом, упираясь каблуками в покрывало.
- Чувствую себя на приёме у гинеколога, - открыто подражаю интонации Фаделя.
Поворачиваю голову в его сторону. Ему плевать, что я сказала. Он неустанно поедает меня глазами.
Отвожу взгляд, гляжу на балдахин.
Почему мне не страшно? Только сердце отсчитывает чёткий ритм, в предчувствии физических приключений. Грудь тревожит прерывистый вздох.
Скольжу взглядом по каюте - Солора нет! Где же он?
В следующий момент я негромко вскрикиваю, когда крепкие мужские руки, обхватив мои бедра, подтягивают вниз.
Глава 43.
СОЛОР
Месть - сладкая штука, особенно если она осуществляется по горячим следам.
Отрываюсь по полной. А именно не сдерживаю себя в начале. Мои уши яро испытывают наслаждение, вырывая из Николь стоны, вскрики, звуки похожие на рычание.
В груди моей сгусток, полученных эмоций, затвердевает и рассыпается на осколки, которые приносят вторую волну кайфа, когда тают и расщепляются в моей крови.
Николь как-то иначе реагирует на пик наслаждения. Слишком остро, коротко и старательно скрывая от меня свои эмоции. Я не демонстрирую свою озадаченность, а вот пометку в голове обозначаю.
Избавившись от халата, приступаю к следующему этапу своего праздника. Дорываюсь до целого пирога, меня уже за уши не оттянуть!
Не перегибаю палку. Мне нафиг не нужна баба со сломанной психикой, и тем более, мало приятного, если она будет шарахаться при всяком столкновении со мной.
Я нахожу чёткий баланс взаимодействия. Блаженствую сам и не забываю о партнёрше. Она неплоха, но жутко зажата. Однако я был бы не я, если бы не нашёл выход.
Её комплекс - пятно. Огромное родимое пятно на животе с левой стороны. Я уделяю внимание ему - целую, ласкаю и ищу в это время ответы на лице девушки.
Спустя отчаянное, но недолгое сопротивление, она отпускает себя. Насколько Николь позволяется себе забыться, это известно лишь ей. Но с того момента, она отвечает мне.
Чтобы укрепить подобные инициативы, я чувственно целую её в губы, нежно касаюсь рукой щеки, шеи, при всем при этом, заглядываю в глаза. В них вижу сопротивление и сомнение, несмотря на ощутимые уступки.
На языке вертятся разные слова, но в последний момент решаю ничего не говорить и продолжаю свой праздник. Чем меньше с женщиной разговаривать во время секса, тем меньше она будет претендовать на то, чтобы по итогу ты под неё подстраивался.
В порыве страсти я шепчу Николь какие-то слова. Что-то вылетает, едва придя в голову, что-то озвучиваю более-менее сознательно. Накрывая губы Николь пальцами, подаю, таким образом, знак, чтобы она молчала.
Беру девушку три раза, если не считать первой «мести», где моральное удовлетворение получил я, а физический кайф словила она.
Насытившись, я имел в голове план поучительно выставить дочь Ибрагима за дверь, тем самым давая понять, каково её место, и напомнить, что многое здесь решаю я. Но, дойдя до пика в очередной раз, понимаю, что не сделаю этого.
Рухнув на простыни, тяжело дыша, любуюсь красотой женского тела рядом. Гладкой белой кожей, блестящей сейчас в приглушенном свете от капелек пота.
Всё хорошо, но меня не устраивает лишь взгляд Николь. Что-то есть в нём такое, чего я не могу ни понять, ни разгадать.
- Идём со мной, - дергаю её резко с постели.
Она послушно встает и следует за мной босая. Туфли я сам лично снял с неё, после «первой мести».
Мы проходим в душ. Здесь нет преград. Ровная площадка и, после нажатия на рычаг, теплая вода, привычной для меня температуры начинает течь с потолка, словно дождь.
Николь абсолютно естественно вздрагивает, но привыкнув, расправляет плечи и смотрит мне в глаза. Не сдерживаюсь и, взяв её лицо в ладони, целую. Телом она не шелохнулась, но на поцелуй ответила.
- Теперь ты моя собственность и никуда не денешься, - твёрдо заявляю я.
Николь молча прикрывает глаза, и в какой-то момент я отчётливо вижу в их уголках не воду, а слёзы.
Привлекаю её к себе. Медленно целую в глаза, затем, обняв Николь, с желанием накрываю губы.
Глава 44.
СОЛОР
Я чувствую свежий глоток воздуха, солёный бриз океана, скоростной напор водопада. Эти ощущения они ни капли не похожи на те, которые я проживал, прожигал, проводил с предыдущими пассиями.
Там были отношения: деньги - товар.
Это несмотря на то, что я красивый мужчина и в денежной компенсации не нуждаюсь, чтобы уложить с собой сексуальную желанную девушку в постель. Но, тем не менее, большие бабки и власть - это золотой гарант, что девушка рядом по одному твоему желанию всегда раздвинет ноги.
С Николь не так?
С Николь тоже так.
Разница лишь в том, что она тянулась ко мне на подсознательном уровне. Иначе, зачем весь этот маскарад: бельё, тряпки? Ей никто не мешал закатать майку и показать мне «ядро» своего комплекса, придя ко мне в простой одежде. Тоже, бл***, трагедию устроила.
Уступить мне сразу ей мешала мораль.
А морали, где обозначен статус исключительности, иногда приходится исчезать.
Отец заигрался во владыку мира и был устранён. Даже в своём мозгу я до сих пор называю его «отцом», хотя много фактов говорят о том, что он давно и прекрасно был осведомлён, что никакой я ему не сын, а средство к манипуляции и цели.
Голову посещает неожиданная мысль: а если Николь тот человек, лакмусовая бумажка, который должен мне давать понять, а не заигрался ли я?
Что ж, идея сделать из девушки индикатор моих поступков неплохая. Я устрою её к себе на работу и стану держать ближе к телу. Заодно и возможность заняться сексом будет на расстоянии вытянутой руки.
А теперь хочу схитрить и сделать так, будто это её желание.
- Ты сегодня был покорной. Мне понравилось.
Николь вскидывается на меня.
Я полулежу на кровати, заведя руки на голову, а она натягивает трусики и выпрямляется. Верхнюю часть бельевого комплекта она успела натянуть, как только мы вышли из душа.
Я не торопился одеваться. Зачем? Ночь за окном. Просто накинул на бедра простынь. У меня красивое тело. Да и мне нечего стесняться с высоты своего положения.
- Я тебе не шлюха, - заметила она, вставляя ножку в ремни босоножек, и снова согнувшись пояснице.
- Я это давно понял, Николь.
- Больше такого не будет!
- Это не тебе решать. Иди сюда! - вот хотел же, как лучше, а опять кусаемся. - Сюда иди!
Рывком двигаюсь с места, перемещаюсь вперед и переношу часть веса на руки. Я готов к прыжку, лишь бы не дать ей сбежать.
- Если ты беспокоишься о морали, то моей матери, должно быть, уже известно, что ты здесь. У неё везде свои уши и глаза. Так что ты с ней будь осторожней. Хочешь защиты - тогда тебе лучше быть лояльной ко мне. Иди сюда, Николь, - я делаю над собой усилие и произношу последнюю фразу, как можно вежливее. Её мать!
Она бросает свой жалкий «тапочек», который из-за нервов не могла застегнуть, и двигается на меня. Забирается на постель и, встав на колени, спрашивает:
- Чего тебе? - глядит строго. Серьёзная такая, после всего.
- Скажи мне, чего ты хочешь? И я сделаю это, - вкрадчиво произношу, не разрывая зрительного контакта.
- Говорила уже, что хочу работать в компании, - взгляд красотки ни на градус не становится теплее.
Невольно улыбаюсь.
- Со мной ещё ни одна девушка не спала, чтобы устроится ко мне на работу.
- Да пошёл ты, - шипит она и сползает с постели.
- Место личного помощника. Моего, разумеется. Вакансия твоя, если ты сейчас послушно ляжешь со мною рядом и уснёшь, - всё продолжаю корчить из себя змея-искусителя. Бабам так нравится. Что поделать!
- А мама по попке не отшлёпает?
- НикОль! - свирепею я.
- Ладно, - выдержав мой взгляд, она падает на постель.
Сучка. Так бы придушил.
Ложусь напротив и смотрю в её глаза.
- Не думай больше об отце. Он твоего мизинца на ноге не стоит. И моего тоже.
- Так значит, это ты?
- Он бы использовал тебя в своих целях. Играл бы на твоих слабостях и не разрешал бы развиваться.
- А ты, стало быть, лучше?
- Я дам тебе всё, чего ты пожелаешь, - это желание подлинно идёт из моей души.
- Я желаю, чтобы ты принёс мне свои глубочайшие извинения за «умопомрачительное» наше знакомство, - кипит она внутри.
Это можно.
- Прости, Николь. Мне очень жаль, что так получилось, - беру её руку и целую.
- А ногу поцелуешь? - всё не унимается она.
Я ловко приподнимаюсь и перемещаюсь на другой край кровати.
- Мало я тебя вылизал.
Хватаю Николь за лодыжку и подношу её стопу к губам. Прикусываю мизинец.
- Это не поцелуй, - замечает стерва, приподнявшись на локтях, и наблюдает за мной.
Прикасаюсь губами к самому маленькому пальчику.
- Ты прощён, мой раб Солор!
Глава 45.
СОЛОР
В первый день работы Николь больше общалась с другими сотрудниками, нежели со мной. Слишком ответственно подошла к делу. Для женщины - слишком ответственно. Ну, не варить же её кофе заставить?
Мне льстило, когда она подходила ко мне и всякий раз спрашивала разрешение: «А можно я узнаю то? Ты не будешь возражать, если я переговорю с этим? Как смотришь на мою поездку вот с данным сотрудником на такой-то завод? Разрешишь ли ты посмотреть мне кое-какие документы?»
Я задумывался над всеми её вопросами и просьбами без исключения. Я разрешал, одобрял, в итоге провёл целый день с самого раннего утра до позднего вечера на работе без личного нафиг помощника. Даже на ужин мне не удалось её выцепить - она задержалась на заводе.
Зато день вышел мегапродуктивным. Я был недоволен лишь одним - дефицитом общения с Николь. Мне не хватало её. Сука. Какого-то хрена не хватало.
Девять часов вечера, а я даже не выходил из здания компании последние пять часов. Не видел Николь три из них. Максимальный наш разговор за сегодня, может быть, длился минуты две от силы. Не больше. Получается, что я скучаю по ней и всё чаще вспоминаю, сгорая от нетерпения почувствовать её тело рядом со своим.
По моему примеру многие значимые лица задержались на работе. Когда мы сидели в совещательной комнате и накидывали варианты будущей стратегии для развития бизнеса, в дверь кто-то вежливо постучал. Наше собрание было импровизированным и спонтанным, но почти вся административная верхушка была заражена идей новшеств и перемен.
- Войдите! - охотно отзываюсь я, вертясь в кресле и щелкая авторучкой. - Только девять часов вечера. Мы тут планируем просидеть ещё как минимум до трёх часов ночи. Кто там? - смеюсь и застываю, когда в пространство вливается Николь и послушно плывёт ко мне.
- Добрый вечер! - дружелюбно кивает присутствующим.
Прочищаю горло и поднимаюсь с кресла.
- Продолжайте. Мы скоро вернёмся.
Когда Николь равняется со мной, киваю ей на дверь.
Мы покидаем совещательную комнату.
- Куда?
- Ко мне, - спокойно выдаю.
В моём кабинете уже побывали уборщики и погасили свет. Врубаю освещение и торопливо прохожу к своему рабочему месту, но не тороплюсь его занять, а лишь маневрирую, чтобы заманить девушку глубже в «обитель».
- Я хотела обсудить с тобой…
- Пройдём, - открываю ещё одну дверь ведущую кое-куда.
Николь удивляется, но послушно подходит ко мне. Едва она переступает порог, как в следующей комнате вспыхивают многочисленные лампочки, реагирующие на движение. Заныриваю в помещение следом, закрываю дверь и защёлкиваю надёжный замок.
Мы оказываемся в просторной ванной. Вдоль всей стены напротив висит зеркальное полотно. В нём-то я и ловлю понятливый взгляд моего личного помощника. Она осознает, чем мы здесь займёмся, и предпринимает попытку меня отговорить:
- Зачем здесь?
- Я соскучился, - подхожу сзади и обнимаю её.
- Ты сам сказал, что мы сейчас вернёмся.
- Мы скоро вернёмся, - невозмутимо подтверждаю, встретившись взглядом с Николь в зеркале.
Она затихает. Смотрит, не мигая, когда я аккуратно задираю юбку. Не хочу, чтобы помялась. Моя задача - не выдать то, чем мы занимались с помощником во время нашего отсутствия.
- Спасибо за чулочки, - благодарю, взглянув на Николь ниже спины, и разобравшись, с чем предстоит дело. Трусики удобные, снимать не понадобится.
Я проверяю готовность девушки принять меня. Всё в полном порядке. Видимо, она обо мне тоже вспоминала. Недолго вожусь с ремнём и брюками.
Делаю это филигранно. Мой личный помощник издает лишь резкий вздох.
- Обопрись.
Николь упирается руками об узкую столешницу около раковин и поднимает голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Через зеркало, разумеется.
- Нет, иди ко мне, - передумываю я. В шепоте моём не приказ, а просьба.
Мне хотелось, чтобы Николь сильнее откинулась назад, фактически лежала на моём плече, а я мог прикоснуться губами к её уху. Поцеловать щас нормально, как мне хочется, не поцелуешь, а вот лизнуть и куснуть вкусный кусочек сладкого ушка, вполне себе можно позволить.
- Ближе, - шепчу я, распаляясь и набирая темп.
Она подаётся ко мне и, не отрывая от меня взгляда, заводит левую руку за мою голову.
О, да!
Оптимальная близость тел.
Я держу Николь за собранную на талии юбку и не сбавляю темп.
Вскинувшись в зеркало, целую её ухо. Пик наступает настолько быстро, что я не припомню подобного за последние годы!
Сука.
Чувствую себя пацаном, когда приходится так скоро отстраниться от девушки, которая, судя по моим ощущениям, только начала входить во вкус и со сдавленным стоном выдавливать «пасту из тюбика».
Николь не мешается под ногами. Отходит подальше и поправляет на себе одежду. Зеркало сейчас для неё как раз уместно, убеждается всё ли в порядке.
- Я могу чем-то помочь? - издевательски спокойно осведомляется она, когда с моими стонами покончено.
Переведя взгляд на неё, пополам ломаю бровь.
- Подай бумажные полотенца.
Николь вырывает из прибора два и протягивает мне.
- Спасибо.
Деликатно отворачивается. Хорошо, когда твоя партнёрша воспитанная. По крайней мере, это реально плюс.
- Я тут хотела тебя спросить.
- Валяй! - поправляю брюки и застёгиваю ремень.
- Может мне сходит к врачу? Проконсультироваться по поводу контрацепции? И тебе и мне было бы комфортно и надёжно.
- Зачем? Я не против детей.
Глава 46.
СОЛОР
Поднимаю глаза и встречаюсь с ошеломлённым взглядом Николь. Она стоит перед зеркалом с занесённой помадой и напоминает статую, у которой только глаза подвижны.
- Я имел в виду, что если ты вдруг по моей неосмотрительности забеременеешь, я не буду настаивать на аборте. Могу пояснить, если тебе интересно.
Она с трудом отмирает и якобы занимается «рисованием губ», а сама вся в теме. Что ж.
Встаю у соседней раковины, включаю воду и мою руки.
- Для меня аборт - убийство самого себя, предательство самого себя, невероятное проявление трусости перед самим собой. Ладно бабы, пугливые птицы, не знающие, какой сук всё-таки крепче, но мужчины, - выражением лица демонстрирую презрительное неодобрение, - в такой ситуации вынимают своё истинное я и кладут на стол. Я себя люблю и никогда не откажусь от своего ребенка.
- Угу, - едва уловимо и крайне задумчиво выдает «Птица» и прячет в сумочке вместе с помадой глаза, - позиция достойная уважения.
- Ты всё?
- Солор, я всё равно пойду к врачу.
- Хочешь - иди, - бросаю равнодушно, - но, если что-то случится, то не бойся.
- Я уже договорилась о приёме. Думаю, ты мне легко простишь недолгое отсутствие завтрашним утром.
- Валяй! - открываю дверь и пропускаю Николь.
Мы закругляем альтруистов и выезжаем домой.
- Как же я, (ругательство), устал! - сползаю по спинке сиденья.
Спутница снисходительно косится и молчит.
- С кем я могу обсудить свой гонорар? Зарплата какая будет?
Лениво поворачиваю голову:
- А ты могла меня об этом на работе спросить?
- Мне сегодня было некогда.
- А мне сейчас некогда, Николь!
Скрестив на груди руки, обижено отворачивается к окну. Чёрт…
- Поговори завтра с директором по персоналу, он разложит тебе все карты, - приправляю голос вежливостью и участливостью.
- Я предполагала, что мой оклад должен быть точно выше, Солор, чем у любого другого личного помощника. Хотя бы это я могу получить? Ведь всё принадлежало моему отцу, - Николь не скрывает негодование вперемешку с разочарованием.
В салоне повисает тишина.
- Сколько ты хочешь?
- Больше. Как можно больше. У меня остались проблемы в России. И я не могу понять, то ли я буду здесь? То ли там… - обреченный вздох.
- Хочешь вернуться?
- Нет, не хочу, но долги, документы…
- Я могу решить всё, если ты меня хорошо попросишь, Николь, - достаточно слышно произношу, когда наши глаза встречаются.
- Попросить через постель? - взлетает её левая бровь.
- В прямом смысле. Просто вежливо попроси, - цежу сквозь зубы, на исходе терпения.
Сил нет с ней спорить. Что за баба?
Упрямая, как баран, и гордая, как олень.
- Не буду! - всё так же сложив руки под грудью, отводит взгляд и смотрит перед собой.
- Тебе сколько лет? - поучаю я.
- Сама справлюсь, - фыркает.
- Давай, справляйся, - из-за того, что она меня достала, вытаскиваю из пиджака телефон.
Среди прочих сообщений и пропущенных звонков вижу послания от Сулеймана и Адель. Брат приглашает на семейное торжество, которое состоится через две недели. А бывшая любовница напоминает о подарке, который я обещал.
И тут в голове мелькает шальная мысль проучить Николь.
Нахожу номер друга, который занимается продажей ювелирных изделий. Он меня не единожды выручал со всеми этими подарками на те, или иные праздники.
Друг отвечает быстро. Приветствую его, дежурно спрашиваю о делах, о здоровье его родителей.
- У меня заказ. Ошейник с рубинами. - Ловлю удивленный взгляд спутницы. Крылья носа её от возмущения трепещут. Глядя ей в глаза, продолжаю: - Сделай, как обычно.
- Без проблем, друг! К какому сроку?
- Два-три дня, - говорю навскидку, разминая шею.
- Понял тебя, Солор. Сделаю всё в лучшем виде.
- В долгу не останусь. До скорого!
Отключаюсь.
- Мне от тебя ничего не нужно, - важно звучит со стороны.
- А это не тебе, - усмехаюсь, погасив экран телефона.
Глава 47.
СОЛОР
- Вот и прекрасно! - сверкая глазами, заявляет она и в который раз отворачивается к окну.
Оставшуюся дорогу я наслаждаюсь тишиной.
Приехав домой, уединяюсь в кабинете теперь уже моём и набираю Сулеймана. Мне приятно его слышать. Полчаса разговора пролетают незаметно. Я спрашиваю о мероприятии, он поясняет, что оно посвящено годовщине родителей, тридцать лет совместной жизни.
Всё, конечно чудесно, но я-то понимаю, что приглашение - это негласный повод моего иного знакомство с Арифом Кайфатом, моим настоящим отцом. Волнительным будет момент, учитывая тот факт, что придётся скрывать свои эмоции и чувства на публике.
- С тобой должен быть кто-то, Солор. Я имею в виду очаровательную спутницу. Поскольку мы с отцом пошли навстречу маминой задумке, что на праздник будут созваны только пары.
- Значит, моей матери не будет, - не спрашиваю, а заключаю.
- Извини, но нет. Это праздник моей мамы.
- Я постараюсь, скрыть от неё, что отец позвал меня. После гибели Ибрагима, она ведёт себя как-то странно.
- Порекомендовать врача?
- Благодарю за беспокойство, Сулейман, но нет. Надо будет отправить её на отдых. Как раз в то же время. Так будет лучше.
- Вне всяких сомнений, - поддерживает единокровный брат, - как Николь? Лаура сетовала, что не может до неё дозвониться.
- Мы были заняты. Проводили панихиду. А сегодня весь день работал, как сумасшедший, - согнув руки в локтях, плавно вытягиваю спину.
- Отец предлагает своих помощников. Примешь?
- Конечно. Когда?
- Завтра утром. Первоклассные спецы. Поработают у тебя, пока ты окончательно не вольёшься в свою должность, Солор, и не перестанешь в них нуждаться.
- Заметано.
- Договорились. Я надеюсь, что на наш семейный праздник ты придёшь вместе с Николь. Как твои успехи с ней? Растопил сердце красавицы?
Не сдерживаюсь и заливисто смеюсь.
- Всецело, мой друг, всецело! - аж до слёз.
- Ты не шутишь? - изумляется Сулейман.
- Ты когда-нибудь видел, чтоб я шутил по поводу женщин. Я их…
- Давай без подробностей, Солор! - объезжает тему собеседник.
- Да ты и так всё понял. Кстати, если увидишь нашу общую подругу, передай, что будут ей скоро рубины.
Заканчиваю разговор на позитивной ноте и понимаю, что дико хочу спать.
Николь, должно быть, занята мыслью, а приду ли к ней я?
Не приду. К женщинам полезно иногда не приходить, чтобы сильнее их к себе привязывать. Сильнее.
Отправляюсь в свою комнату и без мучений засыпаю.
На следующее утро открываю глаза в приподнятом настроении. Я счастлив. Давненько не посещало меня упомянутое состояние.
Принимаю душ, собираюсь на работу. Стефан извещает меня о завтраке, спускаюсь вниз. За столом никого нет.
- Где мама?
- Маргарита Витальевна себя неважно чувствует. Сказала, что позавтракает позже.
- Николь? - спрашиваю я, расправляя салфетку.
- Она сейчас спустится, господин Солор, - делает шаг вперёд девушка из прислуги и вежливо кивает.
Приступаю к завтраку. Мне некогда ждать, пока дамы справятся со своими проблемами или что там у них!
В проёме столовой застывает Николь.
- Доброе утро.
- Садись, ешь, если хочешь уехать на одной машине, - с аппетитом поглощаю еду.
Женская фигура спокойно движется ко мне. Неспешно отодвигает стул, присаживается. Прочищает горло, дабы привлечь моё внимание.
Если она мне сейчас испортит настроение…
Нехотя отвлекаюсь от завтрака и вскидываюсь.
Дочь Ибрагима выглядит подчёркнуто деловито и элегантно. Это радует.
- Я бы хотела извиниться за своё вчерашнее поведение. С моей стороны это было слишком вульгарно.
Да ну нафиг! Это ночь без меня на неё так подействовала? Боится вылететь и лишиться хоть каких-то денег отца?
Прищуриваюсь, чтобы найти на её лице хоть какие-то признаки моих предположений. Тщетно.
- Хорошо, извинения засчитаны, - беру чашку с кофе и делаю глоток.
- Спасибо, - выдыхает она, разглядывая блюда перед собой, затем вновь адресует мне взгляд, - я могу тебя попросить помочь мне разобраться с коллекторами? Мне нужно вернуть им энную сумму денег. В принципе, не так уж и много. Тогда они отстанут от меня, и я смогу продать квартиру.
- Брать кредит, чтобы купить квартиру, брать кредит, чтобы продать квартиру.
- Ипотеку. Мы брали с мамой ипотеку. Она выплачена, но мы остались должны одной коммерческой организации, у которой брали кредит на погашающий взнос.
Николь ведёт себя очень сдержано, очень воспитанно и очень подозрительно.
Не тороплюсь с ответом, даю ей время «повариться в собственном соку».
Глава 48.
СОЛОР
Мы долго переглядываемся, и я нарушаю тишину словами:
- У тебя есть контакты с этими людьми?
- Да.
- Передашь их Стефану, я посмотрю, что можно будет сделать, - возвращаюсь к еде и заканчиваю завтрак.
- Спасибо, Солор. Я верну эти деньги, когда продам квартиру.
Закатываю глаза. Что за упрямица? Вернёт она мне…
- Поехали. Нам пора, - энергично поднимаюсь из-за стола, отшвыривая в сторону салфетку, - жду тебя через десять минут в машине.
Выхожу из столовой и наталкиваю на дворецкого.
- Стефан, что-то случилось?
- Позвольте выразить беспокойство, господин Солор, о вашей матушке. Вчера, поздно вечером, она посещала салон женщины, которую в некоторых кругах считают ясновидящей.
Едва слышно выругиваюсь. Зачем она туда попёрлась?
- Докладывай мне всё, что она делает.
- Боюсь, что одними моими наблюдениями здесь не обойтись, господин, я бы настоятельно рекомендовал организовать за Маргаритой Витальевной слежку. Уж больно её поведение напоминаем мне те тёмные времена, когда, помните, она предпринимала попытку суицида?
Бл***!
- Хорошо, даю добро на организацию слежки. Свяжись с охранным агентством, которое мы наняли. Только делай всё так, чтобы комар носа не подточил, иначе истерики не избежать ни тебе, ни мне, что вынудит нас действовать радикально, - высказываю я свои опасения.
Иду на выход. Сегодня прохладно, жду Николь в автомобиле. Не успеваю расположиться на заднем сиденье, как мне кто-то звонит. Непростые люди - пластический хирург. Значит, есть какие-то вести. Прохожусь языком по губам, принимаю звонок.
- Приветствую, Бакир Сахимович! - выражаю свой настрой.
- Здравствуй, дорогой, - судя по голосу душа у хирурга поёт.
- Нужны уточнения по заказу?
- Везёт тебе, Солор! «Материал» я нашёл быстро, потому нужны точные размеры, чтобы «заказ» максимально подогнать.
- Когда?
- Сегодня.
- Ты всё получишь, Бакир, безопасным каналом.
- Ещё одна новость: «Материал» согласен на полное исчезновение личности. Поможешь?
Призадумываюсь.
- Сколько у меня времени?
- Сам решай. Но операции возможны только после «официального» исчезновения.
- Понял тебя, Бакир. Затягивать с этим я не собираюсь. «Копия» мне нужна как можно скорее.
- Не подгоняй свиней жрать больше, на стрессе могут схуднуть, - протяжно смеётся пластический хирург Заман, - состряпаешь «Материалу» эпопею, приступлю к работе.
- Знаешь портного Альхана Альбубабекова?
- Кто ж его не знает?! - с пиететом замечает Бакир. - Самый уважаемый человек в нашем городе, хоть и портной!
- Отправь к нему своего человека. «Исходник» будет у него сегодня заказывать платье. Вот тебе прекрасная возможность снять мерки лично.
- Да я её оцифрую, - с задором усмехается хирург.
- До связи, Бакир.
- Всего хорошего, Солор!
Не успеваю крепко поразмыслить над складывающимися вокруг обстоятельствами, как в салон присаживается Николь.
- Ты говорила, тебе к врачу?
- Да, - поправляет юбку на коленях.
- Ты поела?
- Не стала завтракать. Некоторые анализы сдают натощак. Зато успела переговорить со Стефаном и передать ему контакты.
- Шустрая, - отмечаю, - поступим следующим образом: сейчас к врачу, затем водитель отвезёт меня в компанию и вернётся за тобой. Позавтракать заедешь в кафе, потом по этому адресу, - передаю ей визитку «необычного» ателье, - закажешь вечернее платье на своё усмотрение.
- Любое?
- Любое.
- А можно ориентиры какие-нибудь?
- Родители Сулеймана через две недели празднуют годовщину. Мы приглашены. Только отдельная просьба, моя мама не должна ничего знать. Поняла?
- Да.
- И, кстати, перезвони Лауре, человек о тебе беспокоится, будь благодарной.
- Непременно! - терпеливо выдыхает Николь.
Глава 49.
СОЛОР
День проходит в режиме нон-стоп, но всё задуманное удается воплотить. Я связываюсь со своим кузеном по материнской линии и озадачиваю его инсценировкой смерти девушки, которой предстоит стать копией Николь.
Брат этого не знает, его задача вывести «Материал» по её собственному желанию из игры под названием «прежняя жизнь».
После того, как я использую её, у девушки будет шанс начать новую с чистого листа под другим именем и в другой стране. Вот только я не могу сказать, насколько долго мне понадобиться копия Николь. Я не ясновидящий и не шаман, и в эту ахинею я не верю.
Сразу в голову приходит мысль о матери, которая вспомнила былое своё увлечение посещать салоны всяких шарлатанов. Предчувствие на душе у меня не хорошее, кончится всё это плохо, если я её не остановлю, если она не одумается.
Николь не прекословит мне и выполняет мои поручения. После визита к портному, она звонит и сообщает, что Лауру составила ей компанию. Она помогла выбрать модель платья для заказа, а сейчас они намерены тихо посидеть в кафе, если, конечно, я не стану возражать и требовать немедленного присутствия моего помощника на работе.
Я одобряю посиделки Васильчиковой (такова фамилия Николь) и понимаю, что мне нужен ещё как минимум один личный помощник, желательно мужчина, чтобы не было вот всяких этих штучек: гинеколог, ателье.
Секретарь сообщает мне о том, что люди Кайшата ожидают встречи. Среди них я выбираю себе личного помощника, остальных распределяю по жизненно важным отделам компании.
День проходит в очень энергичном ритме.
В какой-то час мне звонит Адель, но я, проявив малодушие, сбрасываю звонок. Просто не понимаю, договорились ведь обо всем, чего ещё нужно? По поводу рубинов, сказал: «Будут!» Ну, нет, у меня сейчас времени и желания общаться с бывшей любовницей.
Добравшись до дома, падаю в кресло. И как у Ибрагима хватало сил держать в руках такую огромную компанию, что даже уборщицы его боялись и вылизывали каждый уголок помещений ровно по расписанию?
Может именно поэтому он и был тираном, что так компенсировал и отыгрывал свои физические и духовные затраты? В любом случае он не имел право унижать все эти годы ни меня, ни мать. Он получил по заслугам.
Надеюсь, я не превращусь в монстра, управляя бизнес-городом…
- Господин Солор.
Стефан.
Поворачиваю голову.
- Николь ещё не вернулась? - первое, о чём я спрашиваю.
- Нет. Но она позвонила на домашний телефон, и предупредила, что леди Лаура настойчиво приглашала её к себе в гости, поэтому она не смогла отказать.
- Лаура может… Ладно. Где мать?
- Уехала.
Свирепо раздуваю ноздри.
- Надеюсь, не в аул шабаша и разврата? - взметаю брови.
- Господин Солор…
- Проще, Стефан, по делу.
- Уехала, и слушать никого не стала.
- Свяжи меня с людьми, которые за ней наблюдают.
То Николь, то мать. Угомонил одну, взбунтовалась другая. Господи, когда-нибудь будет мне покой?
- Немедленно?
Приподнимаю с подлокотника руку в жесте, мол, не торопись, чуть позже:
- После ужина, - пододвинув пуф, водружаю на него ноги, - я поужинаю в одиночестве, раз никого нет.
- Господин Солор, у меня есть для вас ещё одна новость. Она хорошая, - на опережение уверяет дворецкий.
- Ну, говори уже, - разрешаю.
- Я уладил дела, госпожи Николь. Остались некоторые формальности, ей нужно подписать документы и я их переправлю. Денежные средства переведены. Ответные документы со второй стороны получены.
- Где деньги взял? Свои? - этому преданному человеку ничего не жалко, лишь бы угодить хозяевам.
- Из расходного фонда на дом. Поэтому в ближайшие дни его нужно будет пополнить, чтобы всё работало в привычном режиме.
Переплетя на животе пальцы, лениво откидываюсь на спинку кресла:
- Пойдёшь ко мне в личные помощники, Стефан? Я тебе и секретаршу молодую подберу, или сам можешь выбрать.
Дворецкий смеется, по достоинству оценив мою шутку.
- Куда мне?! В следующей жизни, господин Солор, в следующей жизни.
- Договорились. Поторопи с ужином. Уж больно я проголодался.
- Слушаюсь, - легкий поклон и дворецкий уплывает в столовую.
Через четверть часа я сижу за столом и ужинаю. В голове обозначаю, план действий, которые выполню, как только поем. 1. Связаться с охранниками матери. 2. Позвонить Николь. Нет, сначала «Проверю документы», потом «Позвоню Николь».
В помещение проходит Стефан. Во время трапезы он меня беспокоит только по самым важным случаям. Его появление, когда я ужинаю, не сулит ничего хорошего. Откладываю приборы, беру салфетку, понимая, что мой ужин преждевременно завершён.
- Что случилось?
- К вам гостья - госпожа Адель.
- Какого чёрта её охрана пропустила? - порывисто поднимаюсь и быстрым шагом иду вдоль стола. - Это твоё упущение, Стефан, - чуть ли не тычу пальцем в грудь старику. - Ты же знаешь, я не привожу баб в дом!
- Извините, господин Солор, она соврала охранникам, что пришла устраиваться на работу в качестве прислуги…
- Не оправдывайся! Уже поздно. Где она? - всё больше свирепею.
- Я проводил её в кабинет.
Сжимаю кулаки и выдаю рык злости и бешенства одновременно.
- Сгинь! - отмахиваюсь от тупого старика. Пора его менять.
Влетаю в кабинет и с шумом закрываю дверь.
- Какого хрена ты сюда явилась? - рычу я, останавливаясь около неё.
Адель успела устроиться в кресле у рабочего стола и сейчас смотрит на меня своими невинно-красивыми глазками, изображая несказанное удивление. Через пару секунд поняв, что это на меня не действует, она глядит на меня уже одинокой волчицей.
- Если бы ты отвечал на мои звонки, Солор, мне бы не пришлось к тебе приходить. - Сверкает глазами она. - Я знаю о твоем золотом правиле, что ты не допускаешь любовниц в дом, однако замечу, я ею сейчас не являюсь.
- Тогда нахрена ты припёрлась? - распахиваю глаза.
- Чтобы сообщить тебе, что ты скоро станешь папой.
Глава 50.
СОЛОР
Коварно-спокойная улыбка уселась на губах Адель королевой. На дне красивых глаз улавливаю всплеск страха.
Поднимаю взгляд к потолку.
Бл***!
Круто разворачиваюсь на пятках. Сжимая кулаки, и плотно стиснув челюсти, вибрирую злостью, погашая, насколько это возможно, вырывающийся из глотки рык.
Отпружинив на носках, обхожу стол - подальше от Адель, подальше…
Встаю за него. Мне не до посиделок. Уперевшись пальцами о его углы, нависаю над ним, и вскидываюсь на бывшую любовницу.
- Ты - сука, которая обманула меня во второй раз!
Вместо ответа экс-эскортница ныряет в сумочку размером с карман и вынимает оттуда - о, чудо! - бумажки в два, а того и в четыре раза больше. Выкладывает передо мной чёрно-белый «пасьянс».
- УЗИ. Анализы. Справка. Рекомендации. - На последней «карте» поднимает на меня глаза. - Дородовый тест на отцовство. Ребёнок твой, Солор.
Она одёргивает руку и чиркает молнией сумочки. Опускает подбородок. Ладонь в успокоительном жесте прижимает к груди.
Я наблюдаю за ней, чтобы не вспыхнуть факелом от гнева. От бешенства.
Не могу. Не вспыхнуть.
- Ты всё продумала, тварь! - взметаю бумажки перед её лицом. - Ты. Всё. Сука. Продумала.
Она накрывает рот ладонью и начинает рыдать.
Чтобы её не убить, как пьяный, отшатываюсь в сторону. Шагаю вправо, к противоположной стене. Запускаю пальцы в волосы, потерянным взглядом шарю в пространстве. Ничего не понимаю…
- Кто? Кто тебя заставил это сделать? - вроде бы спокойно начинаю я, и с нажимом добавляю: - Ты ж не дура, чтобы забеременеть «случайно»!
В глазах её мелькает один ответ: «я прав в своих подозрениях», но, видимо, недостаточно нажал, чтобы узнать имя.
- Кто? - рявкаю я, яростно топнув ногой.
- Ибрагим! Ибрагим Давидович…
Мой гнев получил иную цель. Истинную. Эта мразь достает меня с того света. Портит жизнь и решает за меня.
Всё облако ярости переношу на того ублюдка, который практически всю жизнь портил и мне, и маме. И сейчас решил подоср***.
Вычислив гада, теперь я могу приемлемо говорить с Адель.
Хватаю бумажку с анализом ДНК.
- Ты получила его сегодня, - адресую бывшей пассии вопросительный взгляд.
- По достижению шести недель беременности можно провести подобный тест.
Мышцы нижней части моего лица напрягаются, зубы скрепят.
- Знала с самого начала.
Роняет взгляд.
- Ибрагим сказал, что ребёнок заставит тебя взяться за ум. Он обещал, что уговорит тебя жениться на мне. - Нервно сглатывает. - Я поверила.
- Ты спала с ним? - вопрос чисто формальный, но важный для меня.
Адель поднимает голову:
- Твой отец не из тех, кто пользовался эскортом. Ходили слухи, что его постоянная любовница жила в Мюнхене. Больше я ничего не знаю. Он меня просто нанял, вот и всё.
- Когда? - вперяю взгляд в Адель.
- Сразу после того, как у нас всё завязалось. Я согласилась на заманчивое предложение Ибрагима, потому что реально верила, что нравлюсь тебе, и у нас всё может получиться. Забеременела в те же дни.
Прищуриваюсь.
- Я не пила таблетки и не ставила уколы. У меня противопоказания, - трёт наманикюренными пальчиками висок. Стыдно? Да не поверю никогда!
Врала мне в глаза…. Просто в глаза!
- Ибрагим умер. - Сунув руки в карманы брюк, подпираю задницей торцовую часть стола. - Чего ты сейчас хочешь? - спрашиваю вроде бы спокойно.
- Замуж за тебя не хочу. Да и не люблю я тебя…
- Уже легче.
- Мне нужна твоя помощь с сыном.
- Сыном? - сдвигаю брови.
Адель мотает головой.
- Пол ребёнка ещё не известен, слишком маленький срок. Просто я думаю, что это мальчик.
- Угу, - скрещиваю руки на груди, - ты сотворила его, не спросив меня, и только что призналась в этом!
- Я не хочу больше лгать.
- Попробуй, - слегка пожимаю плечами, нисколько не веря её намерениям.
- Солор, ты ведь знаешь, что это твой сын. Твой ребёнок! Ты не оставишь его и меня, - жалостливо произносит она.
- О чём ты думала, Адель? - всматриваюсь в знакомое красивое лицо, к которому я равнодушен.
- Я не думала, Солор, просто хотела счастья.
Отвечаю ей философским и снисходительным вздохом.
- Если бы ты пришла ко мне и просветила меня насчёт коварного плана Ибрагима, ты бы точно получила больше «счастья», чем дождёшься от меня теперь.
- Я…
Выставляю раскрытую ладонь вперёд:
- Помолчи уже! Мне нужно подумать, - отталкиваюсь задницей от крышки стола и прохожу немного вперёд, - правильнее сказать, всё обдумать. Никому не рассказывай о беременности.
Завожу руки за голову, провожу сцепленными пальцами по затылку, стимулируя, таким образом, мозговую деятельность.
- Мне нужны будут родительские права. Дальше «беременеть» и рожать будешь за границей. Это пока всё, что я могу тебе сказать. - Вперяю взгляд в брюнетку. - Не доставай меня своим обществом. Я сам тебе позвоню.
- Как скажешь, - любовница поднимается и собирает «пасьянс». - Я не хотела, чтобы так получилось.
- Ты хотела. И так получилось, - железно стою на своей точке зрения.
- Ты будешь хорошим отцом, Солор, - она медленно подходит ко мне ближе.
- Как ты думаешь, когда ребёнок вырастит и узнает обстоятельства своего рождения, он поймёт тебя? Скажет «спасибо»?
- Солор…
- Иди, пока не убил, - с презрением цежу я.
Адель молча вышагивает к двери, но, взявшись за ручку, оборачивается ко мне и настаивает:
- Ты будешь хорошим отцом, я в этом не сомневаюсь.
Я её чуть не пришиб, а она не сомневается!
Качаю головой, охреневая от наивности и простоты. Чтоб я ещё раз с эскортом связался. Отныне только постоянные пассии! Вон те редкие женщины, которые умеют молчать, и являются залогом здоровья и репутации мужчины. Надо пересаживаться с одной модели общения с бабами на другую. Сто пудов.
- Солор, - за спиной раздается знакомый голос, и я рефлекторно выпрямляю спину, - можно с тобой поговорить?
Глава 51.
СОЛОР
Оборачиваюсь.
- Не слышал, как ты вошла.
- Я помешала? - Николь изгибает бровь.
- Нет, - качаю головой, потирая большим пальцем область над переносицей, - только что проводил гостью, от которой одна сплошная головная боль.
- Я видела девушку, - она мажет взглядом по двери, - вылетела отсюда пулей.
Устало вздыхаю.
- Хочу выпить. Будешь? - бросаю на Васильчикову короткий взгляд, шагая к шкафчику с напитком.
- Нет, - неуверенно отвечает она, присаживаясь на край того кресла, в котором совсем недавно сидела Адель.
- Будешь, - настаиваю.
Вынимаю из шкафа фигурную бутылку с золотыми звездами и плескаю содержимое на самое дно.
- Немного, - заверяю я, протягивая собеседнице стакан. Она принимает его и с вопросом «пить или не пить» в глазах, глядит на жидкость цвета крепкого чая.
- У меня к тебе разговор, Солор, - меланхолично проговаривает она, слабо покручивая стеклянное дно в руке, и в один решительный момент, выпивая всё его содержимое.
Я забираю у Николь пустой стакан, когда она протягивает его мне обратно, ставлю на пристенную высокую столешницу.
- Сначала я: твои дела с коллекторами улажены, - шагаю к самому большому креслу в этой комнате, - правда, я ещё не успел посмотреть документы…
- Отпусти меня!
Карие глаза в таинственной мольбе уставились на меня, а я так и сел.
- В смысле «отпусти»? - хмурюсь и недоумеваю.
- За эти несколько дней я поняла одну очень важную вещь, Солор, - она окунается в свои мысли, - я человек не этого круга. Я не смогу. Я признаю это и хочу уйти.
Плотно сжимаю челюсти. Впускаю и выпускаю воздух через ноздри. Что за бабы? Они меня доведут…
- И куда собралась? - терпеливо выставляя перед собой руки, соединяю их подушечками пальцев.
- В Европу? - пожимает плечами.
- Хочешь спрятаться?
- Возможно, это инстинкт самосохранения. - После непонятного для меня колебания, Николь поднимает на меня глаза. - Если кто-то узнает, что я дочь Ибрагима? И что ты со мной спишь? И тебе не поздоровается и мне. Я думаю, что так будет лучше и для тебя, и для меня. Это точно не та идея, где я переживаю только о себе, Солор! Пойми.
- Мне показалось, что ты согласилась на моё «покровительство»?
- Тебе показалось, - кивает и моргает одновременно, - я думаю, нам не стоит продолжать. - Подтягивает одно плечо к голове. - Вот увидишь, добром это не кончится.
Расслабляю кисти и роняю их на подлокотники.
- Николь, ты меня не слышишь, - со вздохом замечаю я, - ты теперь под моей защитой и, пока ты не пренебрегаешь ей, с тобой ничего не произойдёт.
Не веря мне, она качает головой и плавно опускает её вниз.
- Что это? - поднимает с пола клочок бумаги.
Адель!
Нарочито оставила какой-то из своих документов.
- Справка о беременности… - глаза девушки бегают по небольшому листку.
Шумно выдыхаю.
- Солор… - направляет на меня свой изумлённый взгляд. - Та гостья… - показывает рукой на дверь. - Это её?
- Отдай сюда! - пытаюсь вырвать у неё справку.
- Нет, постой. - Николь останавливает меня жестом руки. - Она беременна от тебя? - выводит несложное умозаключение.
- Это не твоё дело! - цежу сквозь зубы, чувствуя, как к горлу подкатывает волна гнева.
- Господи… Сколько у тебя этих любовниц? - затем мрачно усмехается: - И мной не побрезговал…
Демонстративно спокойно кладёт справку на краешек стола.
- Не подходи ко мне больше, - поднимается и быстро перебирает ногами на выход.
- Николь, вернись! - свирепею.
Она мельком смотрит на меня, исчезая за деревянным полотном.
- Николь! - кричу ей вслед.
Я ожидаю, возвращения беглянки и даю ей несколько секунд на исправление ситуации, но она не слушает мой приказ, и тогда резко срываюсь с места.
Сейчас меня не остановить и я способен на многое. И ужасное.
Завидев меня внизу, Николь быстрее поднимается на свой этаж. Быстрее и быстрее. А во мне вспыхивает охотничий инстинкт. Душа и сердце немы, только зубы жаждут впиться в живую плоть.
Я стремительно взлетаю по лестнице, но ей всё равно удается попасть в коридор первой. Тут она уже откровенно бежит. И глаза мои наливаются кровью. Жаждой. Желанием.
Я не бегу. Я не спешу. Я шагаю медленно. Уверенно. Бесшумно. Хотя мне плевать на шум. В ушах лишь гулко отдается пульс.
Выдёргиваю запонки. Закатываю рукава.
Я вижу, как Николь боязливо оглядывается на меня и, с облегчением обнаружив, что комната не заперта, забегает в неё. Даже на расстоянии десяти шагов улавливаю судорожное скрежетание ключа в замочной скважине. Не поможет!
Я не прицеливаюсь. Я не примеряюсь. Я просто выбиваю дверь ногой.
В данную секунду мне не важна моя физическая боль. Её не чувствую.
Мне кардинально важно объяснить человеку: «Что. Здесь. Всё. Решаю. Я».
Шум выкорчеванного деревянного полотна провоцирует женские крики.
Хлопает дверь ванной комнаты, но Николь здесь. Передо мной.
- Солор… Что ты творишь… - не веря в происходящее, широко распахивает глаза.
- Запомни, Николь, - начинаю вкладывать свои слова в её прелестную милую головку вкрадчивым тихим шепотом. Для должного эффекта крепко схватив её за горло правой рукой, - ты не можешь мне сказать «нет», - пальцами левой руки нежно поглаживаю её волосы и щёку, - это раз! Два - не бегай от меня, когда я всего лишь хочу с тобой поговорить. Три - служение мне - твоё спасение. Пренебрежение мной - твой короткий век в чужой стране. Ты меня поняла?
Глава 52.
СОЛОР
Перед глазами резко возникает до омерзения знакомое лицо человека, который долгие годы называл себя моим отцом. Он неудержимо хохочет, понимая, что оставил во мне неизгладимый след.
В этот момент понимаю, что я перегнул. В ужасе отлепляю пальцы от шеи Николь и отшатываюсь назад.
- Это всё он, - находясь словно в помешательстве, хватаюсь за голову, - это всё он!
Краем глаза замечаю, как Васильчикова потихоньку увеличивает между нами расстояние. Я не хочу, чтобы она убежала.
- Прости меня! - бросаюсь к ней. - Николь, прости меня! - обхватываю ладонями её лицо и жадно покрываю короткими поцелуями нежную гладкую кожу.
Она зажмуривает глаза и едва сдерживает рыдание.
- Прости меня, пожалуйста, прости… - привлекаю её к себе и прижимаю, как самую дорогую для меня драгоценность. Она сдержанно всхлипывает в моих навязанных объятиях. - Николь, я не хочу оставаться один… Только не один! Я сойду с ума…
В комнате повисает молчание. Вечное молчание на несколько секунд рассекает мою жизнь, подобно арктическому ледоколу, разрезающему вековые льды.
- Тебе... нужна помощь… Солор… - плача, шепчет Николь и гладит меня по затылку своими тонкими пальчиками. - Пожалуйста, услышь меня. Ты начинаешь…
- Походить на него? - завершаю я фразу, которую начала она. Взяв её за плечи, отстраняюсь и вглядываюсь в карие глаза.
- Да, - подтверждает Николь мои опасения, - Ибрагим будто вселился в тебя.
- Помоги мне, Николь, пожалуйста, помоги, - я прижимаю её вновь к своей груди, но уже с мольбой и с надеждой и в своем сердце, и в своей душе.
- Мне порой страшно подходить к тебе, Солор. Ты меня пугаешь… - она судорожно сглатывает и делится своим впечатлением: - Когда ты злишься, то становишься похож больше на тигра, чем на человека. Тогда мне становится особенно страшно. Я ещё надеялась, что в первую нашу встречу это было всего лишь недоразумение. Но теперь я вижу, что ты нуждаешься в помощи и поддержке!
Мои глаза впервые обжигают слёзы. Я не помню, когда позволял себе подобную слабость. Это слёзы страха потерять себя в тени очень страшного человека.
- Не оставляй меня, - мой голос начинает срываться от переизбытка искренности и настоящих чувств.
Николь думает над ответом несколько минут, а потом произносит:
- Если пообещаешь больше не обижать меня, то я останусь.
- Я не буду больше обижать тебя, Николь. Я зарублю себе это на носу, но больше не посмею… - я замолкаю ровно на той мысли, когда понимаю, что был в маленьком шаге от того, чтобы поднять на девушку руку.
Мне просто снесло башку! Я бес! Я дьявол! Я кем угодно был в те страшные минуты гнева, но не был я человеком. Это злые ростки, посеянные Ибрагимом, дают плоды. Надо избавляться от них. Вырывать с корнем.
В ответ Николь уже по своему желанию кладет свою голову мне на плечо и успокаивающе обнимает.
Я не знаю, сколько мы так стоим. Теряется счёт времени. Но мы вынуждены выйти из забытья, когда медленно и с осторожностью приоткрывается дверь ванной комнаты.
- Господин Солор, можно мне уйти? - жалобно пищит из помещения служанка.
Стыд опаляет моё сознание.
Мы переглядываемся с Николь.
- Отойди к окну, - едва слышно говорит мне она и слегка подталкивает в заданном направлении.
В знак признательности и согласия, прикрываю глаза и шагаю.
Васильчикова успокаивает молодую девушку, совсем недавно начавшую работать у нас в особняке. За руку выводит её из ванной комнаты и сопровождает до двери. До двери, которая едва висит на петлях. Она помогает служанке выбраться и возвращается ко мне.
- Нужно сказать Стефану, чтобы вызвал мастера починить дверь.
- Думаю, речь здесь идёт о замене, а не о починке, - во все глаза гляжу на результат своих деяний.
Взгляд Николь падает на мои ноги.
- Снимай брюки, посмотрим, всё ли у тебя в порядке с ногами. Я за аптечкой.
Молча наблюдаю, как она, избавившись от туфель, босиком шагает по ковру в сторону ванной комнаты и скрывается там.
Расстёгиваю ремень, снимаю брюки.
Шиплю про себя грубое ругательство, когда вижу огромный синяк и царапины. Действие гормонов, которые обезболивали моё буйство, постепенно проходит, и боль начинает лизать пятки.
«Твою мать!» - ругаюсь я, когда она становится ощутимой, особенно при движении.
Ковыляю до постели, присаживаюсь на её край.
Николь возвращается с раскрытой аптечкой в руках и ахает от увиденного увечья.
- Солор, ведь так до гибели недалеко…
Глава 53.
СОЛОР
Качает головой и опускается на колени. Старается действовать осторожно. Скользящие и бережные движения её пальцев, словно лечебная мазь, обезболивает мои раны.
- Я принесу лёд, - заявляет Николь, обработав царапины и наложив повязку, - тебе нужно прилечь.
Оглядываюсь назад, на подушки, потом смотрю на разбитую дверь.
- Не сюда. Принеси в мою комнату. Я сейчас как-нибудь доберусь до неё, - и поднимаюсь с постели.
Она поджимает губы на моё упрямство и уходит.
Когда я дошагиваю до своей комнаты, Васильчикова уже появляется на горизонте с пакетиком льда в руках и с полотенцем на плече. Помогает мне зайти в спальню и лечь на высокую постель.
Она садится рядом и, обмотав лёд полотенцем, прикладывает к ушибу.
- Ты, словно мать, заботишься обо мне.
- Не дай, бог, мне такого сына, - произносит тихо и спокойно, - прикройся, - забрасывает мои бедра краем покрывала.
Ком подбирается к горлу, когда я пытаюсь анализировать сложившиеся обстоятельства.
- Что думаешь по поводу моей ситуации? - невольно отвожу глаза.
- Обратись за помощью сейчас, Солор, - она робко поднимает на меня взгляд, - потому что даже через год может быть поздно.
- Почему ты так думаешь? - заставляю себя вслушаться в её последующие слова.
- Потому что в твоих руках сосредоточилось два могучих средства, которые с геометрической прогрессией усугубят ситуацию. Это деньги и власть. Ибрагим восстанет в тебе с помощью этих сил. Вот увидишь…
- Я не хочу один…
Николь чуть подается вперед и накрывает мою руку своей прохладной ладонью:
- Я пойду с тобой. Ты знаешь, мне есть над чем поработать, - слегка пожимает плечами, - комплекс насчёт огромного родимого пятна, отношения с отцом, в общем, существуют проблемы, которые разумно решить, нежели потом жить с ними на протяжении всей жизни.
Долго и задумчиво смотрю на неё. Затем медленно тяну её руку к себе и целую.
- Спасибо, Николь, спасибо, - с трудом выдаю я, ласково поглаживая тыльную часть её кисти подушечкой большого пальца.
- Я надеюсь, мы справимся.
- Иди ко мне, - протягиваю к ней руки и бережно принимаю её в свои объятия.
Я полулежу на постели, Николь устраивается ко мне под бок. Мы практически больше не разговариваем. Греем свои души и сердца долгими и исцеляющими объятьями. И, таким образом, незаметно друг для друга засыпаем.
Трель характерного рингтона вырывает меня из сна около трёх часов ночи. Кузен.
Успеваю быстро подхватить гаджет правой рукой, чтобы не разбудить Николь. Спящей и беззащитной она лежит на левой моей руке, и я стараюсь, как можно менее ощутимо для неё, вытащить руку из-под её шеи.
У меня получается и теперь я весь в ночном звонке.
- Да, - внятно шепчу, осторожно скидывая ноги с постели.
- Всё сделано, брат.
- Чисто?
- Разумеется.
- Что именно?
- Падение автомобиля с моста в воду. Труп не найдут.
- Дальше действуй по инструкции. Пока ты мне не понадобишься.
- Понял. До связи, - кузен отключился.
Оглядываюсь на Николь. Спит. Но иногда во сне человек, в определенных стадиях, прекрасно всё слышит. Чтобы сделать звонок пластическому хирургу решаю уйти в ванную комнату. Боль уже терпима, и я без проблем дохожу до помещения.
- Бакир Сахимович, доброй ночи! - говорю вполголоса. - Материал выведен из игры. Приступайте.
- Как скажешь, дорогой, - сонно вздыхая, отзывается Заман.
- Когда можно будет взглянуть на «Заготовку»?
- Месяца через три, не меньше.
- Благодарю, Бакир Сахимович, я буду на связи, - воодушевлённо замечаю и прощаюсь.
Сама мысль о том, что скоро у меня будет копия Николь, согревает мне душу и подкармливает моё эго. Воображение поспешно рисует вариации происходящего, но я успокаиваю себя и возвращаюсь в комнату.
На следующий день, после плодотворного и рутинного дня в компании, мы с Васильчиковой отправляемся в офис известного психотерапевта.
Николь вместе с нашим юристом подготовили договор о неразглашении информации, ни при каких обстоятельствах. Только подписав его, специалист увидел, каких клиентов он получил.
Удивление очень быстро сменилось диалогом, который становился с каждой минутой всё более продуктивным.
- Это хорошо, что вы решились на парную терапию. Так вы будете знать проблемы друг друга и способствуете морально-психологическому выздоровлению, - глядя на нас по очереди подмечает седовласый, но внушающий надежду мужчина.
Инстинкт подсказывает мне, что он побаивается нас или, по крайней мере, относится с опаской. То вызывает у меня слабую улыбку, похожую на усмешку.
- Вы пара? - неожиданно спрашивает психолог. - Я должен понимать ваш статус ясно для разработки терапии. - Вовремя поясняет он, а то бы я непременно указал ему, что это не его дело.
Николь мудро молчит, а я после глубокого вдоха-выдоха выдаю:
- Мы пара. Но… с поправкой «начинающая». У нас лишь недавно состоялись первые интимные отношения. Я также хотел бы отметить, - закинув ногу на ногу, деловито жестикулирую, - что мы не нуждаемся в помощи сексолога, нам нужна помощь психотерапевта. Если вы нас не устроите в ближайшие три сеанса, - приподнимаю уголки губ и гляжу на мужчину исподлобья, - я оторву вам голову.
После этого психотерапевт «всё понял» и принялся за работу. Первый сеанс я слушал его очень скептически. Но на втором сеансе я начал вникать. Дико помогала Николь. Одно только её присутствие облегчало мои муки. А когда мы вкусили всю соль этих «разговоров по душам», препарирования и отсекания ненужного, нас обоих накрыл катарсис.
Были такие часы между нами, когда, даже не разговаривая, мы понимали друг друга с полуслова. Это пугало и радовало одновременно. Но шагать к исцелению и пониманию большего в жизни нужно было ещё прилично. Хорошо, когда ты делаешь это хотя бы вдвоём. В одиночку вытягивать себя неимоверно трудно.
За всеми этими плюсами был и огромный минус. Я совсем позабыл о матери. Работа, Николь, восстановление равновесия и гармонии с самим собой - лишили мою мать всяческого внимания с моей стороны.
Сугубо физически не успевал уделить ей необходимое время, потому что домой с Васильчиковой мы приезжали за полночь, а уезжали в семь-восемь утра. То мамы просто не было дома, то она была, вот только уже спала, но однажды за неделю обновленной жизни мы с ней всё-таки пересеклись.
Николь уснула, а мне почему-то не спалось. Я спустился вниз попить сока и, возможно, какое-то время посидеть в роскошной столовой, заполненной лунным светом, как неожиданно обнаружил там пьяную мать.
- Сынок, - улыбнулась она мне, ничуть не чураясь своего состояния.
- Что ты делаешь? - убираю емкости с вредным для неё напитком подальше.
- Сынок, как ты думаешь, - она мечтательно уводит взгляд на высокий-высокий потолок, - если бы не Наиля, Ариф бы вернулся ко мне?
Смотрю на неё в полнейшем изумлении и не понимаю, откуда у неё такие мысли в голову прилетают?
- Мама, о чём ты говоришь?! Ты имела связь с женатым мужчиной, что ты сейчас хочешь сказать? Разве это Наиля залезла к твоему мужу в постель? Это ты, мама, залезла в постель к её мужу, разве не так?
Глава 54.
СОЛОР
Моё откровенное заявление злит мать. В её глазах встают слёзы обиды и горечи.
- Да что ты понимаешь вообще? - с гневом и болью бросает она и запускает стакан с виски в мою сторону.
Увернувшись от него, я в ужасе понимаю, что не могу винить Ибрагима в своих генах. Гены во мне от матери. Вот они. Несколько недель назад я так же запустил стакан в Адель. В беременную моим ребенком…
Бл***! Бл***! Бл***!
Это невообразимое впечатление, когда ты видишь себя в другом человеке. В кровном родственнике.
- Мама, - ошарашенно шепчу я.
- Я… терпела его из-за тебя! - бьёт себя в грудь рукой и срывает голос. - Думаешь, тебе бы понравилось жить, как живут обычные люди???
- Мама…
- Как бы ни так, сынок! Как бы ни так…
- Ты не даёшь мне сказать…
- А ты сначала выслушай мать! Долго я терпела, сначала Ибрагима, потом тебя. Избавится от первого, нам хватило духа. Но мне категорически не нравится твоё поведение.
- Не понял, - свожу брови на переносице.
- Зачем ты держишь эту девку подле себя? Хочешь, чтобы кто-нибудь узнал, что она наследница Ибрагима? Отправь её восвояси или отделайся от неё. Теперь Ибрагима нет, и нам ничто не угрожает. Но общественность может взбунтоваться, если возникнут сомнения в твоем праве владения компанией Фаделя.
- У меня есть отец, - ровно замечаю, - он мне поможет.
Мать не сразу соображает, кого я имею в виду.
- Арифу духу не хватило развестись, - сбавив обороты, выдыхает она, - и вырвать меня из лап Ибрагима.
- Да я смотрю, Фадель тебя пуговицами к себе пристигнул и всё никак не мог выпустить тебя из своих объятий.
Родительница не разделяет моей иронии.
- Ты одержим Николь, - с тенью помешательства созерцает меня она, - она тебя околдовала.
- Хватит нести чушь! - не выдерживаю и ударяю кулаком по столу.
Мать в страхе вздрагивает.
Дышу.
Я не в восторге от себя, что повысил голос и позволил выйти эмоциям наружу, но осознание того, что мой родной человек теряет границы реальности, меня испугало.
Могу себе только представить, как же сильно пугало моё ещё «вчерашнее» поведение Николь.
- Если с головы Николь хотя бы один волос слетит по твоей вине, - грожу я пальцем, - ты будешь иметь дело со мной!
- Ты ничего мне не сможешь сделать! Я твоя мать! - она, ничего не стесняясь, выплёвывает мне слова в лицо.
- За что-то бог наказал меня такой матерью и таким отцом, - глядя на родительницу, шепчу себе под нос.
- Что ты там себе бормочешь? - пьяно прищуривается Маргарита.
- Завтра ты уезжаешь в загородную резиденцию, - холодно чеканю я. - И если ты высунешь оттуда хотя бы свой нос, - ломаю правую бровь, - я закрою тебя в реабилитационном центре. Рекомендую собрать вещи сейчас, а то забудешь какую-нибудь несчастную тряпку.
Убираюсь прочь из столовой.
Мать что-то бросает в спину, но я не вслушиваюсь в её слова.
Возвращаюсь наверх к себе в комнату.
Николь безмятежно спит.
Бог наказал меня, дав мне таких родителей, но послал мне Ангела, чтобы спасти мою душу.
Ложусь на кровать поверх покрывала и любуюсь девушкой. Теперь, осознав её ценность, мне становится страшно за неё не на шутку. Протяжно вздыхаю.
«Господи, дай мне сил преодолеть все свои испытания и выйти из них с достоинством…» - прикрываю глаза и чувствую резь. Бесит меня, когда едва мне стоит обнажить душу, следом слёзы просятся наружу.
Я беру руку Николь в свою ладонь и засыпаю.
* * *
Спустя несколько дней
- Куда ты меня ведёшь? - улыбаясь, спрашивает Васильчикова.
Я с интригой молчу и увлекаю её вглубь ресторана.
- У меня встреча с одним человеком. Хочу, чтобы ты на ней присутствовала. Это важно для меня, - сообщаю я, когда вижу этого самого человека, ждущего меня за столиком.
- Хорошо. Мне отводится какая-то роль?
- Просто помолчи и поддержи меня. Если захочешь мне что-то сказать или отругать то, пожалуйста, потерпи до тех пор, пока мы не выйдем из ресторана или не окажемся дома.
- Ладно, - уступчиво заявляет она, - куда идём? - Николь оглядывается и замирает, узнав того самого человечка. Переводит взгляд на меня.
- Да, это она. Прошу пойми меня и поддержи в том решении, которое я принял, - стараюсь через взгляд передать важность для меня предстоящего события.
- Посмотрим, что ты задумал, - с осторожностью произносит она, где-то потеряв улыбку.
Мы приближаемся к столику и отсылаем официанта, сказав, что заказ сделаем пятнадцатью минутами позже.
- Рада тебя видеть, Солор.
- Николь, познакомься, это Адель, моя бывшая девушка. С ней я расстался в прямом смысле накануне нашего с тобой знакомства.
Бывшая любовница, натягивает на лицо дежурную улыбку. Выглядит она как всегда безупречно. Мне даже кажется, что лучше, свежее. Видимо беременность действительно на ней сказывается.
- Не скажу, что мне приятно, - выдает она и окидывает нас по очереди взглядом, - но мы здесь собрались, чтобы обсудить деловой вопрос, поэтому не вижу смысла разыгрывать сантименты.
- Никто и не просит, - спокойно проговаривает Николь, присаживаясь на стул.
Мы встречаемся с ней взглядом, она слегка приподнимает брови, мол, что я здесь ни при чём.
Садимся.
- Итак, что ты хотел со мной обсудить? - Адель демонстрирует свою все внимательность.
- Будущее нашего сына. Или дочери.
- Прекрасно. Слушаю тебя, - бывшая пассия, переплетя пальчики, подпирает ими подбородок.
- Ты продашь мне ребенка здесь и сейчас.
Глава 55.
СОЛОР
Я слышу, как Николь сделала вдох, но забыла выдохнуть. Замечаю, как она напряглась, едва сдерживая слова, подошедшие горлу и перепрыгнувшие на кончик языка. Но вспомнив о моей просьбе, она вздыхает и яростно сминает на коленях салфетку.
Адель, услышав мои слова, приосанивается и роняет руки на стол. В глазах - неверие, на губах - протест!
- Ты не посмеешь… - предупреждающе ведёт головой.
- Я посмею, - уверенно чеканю.
- Солор…
- Адель, ты зачала дитя умышленно без моего разрешения. Мало того, сговорившись за моей спиной с моим отцом Ибрагимом.
Вижу, как Николь глядит на мою бывшую пассию не столь благосклонно и сочувственно.
- Ты сейчас чего ждёшь? - продолжаю я свой напор. - Что я публично признаю сына и провозглашу тебя самой дорогой содержанкой в стране? - вперяю в неё свой неумолимый взгляд.
Я спокоен. Я просто не понимаю, насколько можно быть такой наивной?!
- Но…
- Что тогда другим шлю… другим девушкам, наподобие тебя, помешает так же проворачивать схемы обмана и прибегать к подобным манипуляциям?
Потупив взор, Адель виновато вздыхает.
- Так до красной линии недалеко человека довести. Я не желаю подобного развития событий, потому считаю, что ты должна в полной мере понести наказание за свой проступок, - не спускаю глаз с девушки, носящей в чреве моего сына. Или дочь.
- Это слишком жестоко, Солор! - переходя на эмоции, шепчет эскортница.
- Жестоко поступила ты. Я лишь отвечаю, - плавно приподнимаю подбородок и хищно прищуриваю глаза.
- Я не могу отдать своего сына. Я же мать.
- Это мой сын. А для тебя этот ребёнок - средство устроится комфортнее да богаче.
Возразить на это Адель нечего, и она переводит взгляд на Николь.
- А её зачем привёл? - кивает на мою спутницу, не скрывая зависти и презрения.
Всё-таки истинное нутро трудно укрыть в такие моменты.
- Чтобы показать тебе, кто будет воспитывать твоего ребенка, - закидываю ногу на ногу, - Николь станет официальной матерью малыша, которого ты родишь и отдашь мне, - холодно штампую я слова.
- Я не отдам своего сына! - сквозь зубки цедит Адель, для пущей убедительности пустив дорожку слёз.
- Подумай только, - возвожу глаза к потолку, - ты сможешь начать абсолютно новую жизнь. С чистого листа. С мужиком, который влюбится в тебя, дурачок этакий, и легко поверит всем твоим сказкам, которые ты ему зальёшь в уши.
Фокусирую взгляд на бывшей пассии.
- Миллион долларов и роды заграницей, проживание там же, до рождения малыша. Потом ты должна будешь уехать в другую страну. Это часть моего условия. - Поддаюсь вперед и вкрадчиво шепчу. - Подумай, Адель. Ты только вслушайся, я предлагаю тебе миллион долларов.
- Я не продамся!
- Интересно, а что ты делала до того? - сверлю её глазами. - Кстати, каждое твое «нет», уменьшает сумму ровно вдвое. Теперь я предлагаю пятьсот тысяч долларов.
От изумления любовница раскрывает рот. Захлопывает его, зло сверкая глазами и недовольно поджимает губы.
- Верни миллион долларов, и я согласна, - опустив глаза и притихнув, роняет Адель.
Николь неодобрительно ахает.
Я делаю знак рукой, чтобы замолчала, затем подзываю своего человека, заранее составленными бумагами. Адель подписывает всё, не вчитываясь. Юрист прибирает подписанные договора в папку и исчезает. Своё дело он сделал.
- Тебя ждёт машина. Ты немедленно вылетаешь в Грецию. Будешь под пристальным наблюдением моих людей. И никаких фокусов, Адель! В противном случае, ты даже денег не получишь, - при мысли о самом ужасном раскладе готов активироваться инстинкт «уничтожить». Бывшая любовница это считывает и прячет глаза. Она поняла, что если что-то случится с моим ребенком, ей будет плохо. Очень плохо. Проваливай!
Я делаю пренебрежительный знак рукой, и двое мужчин окружают Адель, едва она успевает подняться со стула. Она мажет взглядом по моей спутнице. Язык так чешется, что-то бл*** напоследок брякнуть, но я взглядом выдаю послание для неё, и она нехотя отступает.
Парни сопровождают Адель к тачке, а я рад, что избавился от такой бабы.
Поворачиваюсь к Николь.
- Что тебе заказать, дорогая?
* * *
- Зачем ты это сделал? - Николь кидает на кровать сумочку, когда мы заходим в спальню.
- Она меня обманула, - невозмутимо парирую я, стягивая с шеи распущенный галстук-бабочку.
- Она всего лишь бедная женщина! - очень участливо замечает Васильчикова.
- Не защищай её, - устремляю на неё предупредительный взгляд. - Адель умышленно обманула меня, Николь. Кстати, на пару с твоим папочкой.
- Ах, когда Ибрагим упоминается в суе, он сразу МОЙ папочка! А как управлять компанией - ТВОЙ! - возмущаясь, она ставит на талию руку.
- Хочешь управлять компанией? - прищуриваюсь. - А сможешь?
Уводит взгляд.
- Зачем ты взял меня с собой? - спрыгивает с темы.
- Я уже отвечал на этот вопрос. Слушать надо было внимательно, - не спеша освобождаю манжеты от запонок.
- Ты серьезно хочешь забрать у неё ребёнка?
- Николь, - допускаю выразительную паузу и на секунду прикрываю глаза, - прошу… не задавай мне глупых вопросов.
- Это же двадцать первый век! - отчаянно восклицает она в мимолётном миге беспомощности.
- Ты ещё всех «прелестей» этого времени не знаешь, лучше замолчи.
Наступает минута тишины, когда Васильчикова действительно понимает, что ей лучше сейчас помолчать. Пустив горькую слезу, она опускается на кровать и утирает себе слёзы.
- Если бы я только заранее знала, что мне придётся пережить… - всхлипывает она.
- То сама бы решила проблемы, а не прибежала к папочке? - прикидываю я примерный вариант её ответа.
Мы встречаемся с ней глазами.
- А ты знаешь, что именно с подачи Ибрагима тебя прессовали те гопники? Он хотел, чтобы ты к нему прибежала, - нервно сглатываю, - ты нужна была ему, чтобы манипулировать мной.
Николь мне отвечает прерывистым вздохом и риторическим взглядом в потолок.
- Твоя мать обрекла тебя на муки в тот самый миг, когда раздвинула ноги перед этим мудаком, - срываю с плеч рубашку и шагаю в гардеробную переодеваться.
- Интересно, на что я себя обрекла, когда раздвинула ноги перед тобой? - намеренно повышает голос, чтобы я услышал её вопрос.
- Ты обрекла себя на качественный секс, - выглядываю из дверного проёма гардеробной, и, абсолютно ничего не стесняясь, заявляю я.
На этот раз из Николь вырывается обречённый вздох.
- Кстати, ты не хочешь на время переехать в Европу?
- По какой причине?
- Из-за соображения безопасности, - упираюсь локтем о дверной косяк, - в последнее время моя мать ведёт себя не очень хорошо.
Девушка одаривает меня многозначительным взглядом.
- Я то встал на путь истинный! Исправляюсь.
- Ага, - снисходительно роняет Васильчикова, - видела я только что в ресторане, как ты исправляешься.
- Я, по крайне мере, не пью и по салонам гадалок не шляюсь.
Николь с удивленным взглядом поворачивается ко мне.
- Серьёзно?
- Всё очень плохо, Ники, - добавляю в свой голос ложечку сочувствия и капельку мёда. - Может, уедешь на время?
- Можно было, но…
- Что?
Неуверенно пожимает плечами:
- Ты только пошёл на поправку, Солор. - Наши взгляды снова встречаются. - Я боюсь тебя оставить. Вдруг я уеду, и ты снова превратишься в зверя? Как в этой сказке… - она щелкает пальцами, желая вспомнить, - о красавице и чудовище.
Отталкиваюсь от косяка и прохожу вглубь комнаты.
- Я скрывать не буду, ты действительно очень положительно влияешь на меня. Но моё чутьё подсказывает мне, что тебя лучше спрятать. Если не моя мать, то мои враги могут добраться до тебя. Тем более я обещал тебе, что ты теперь будешь в безопасности.
- За предыдущие два года, мне только в последние дни было спокойно. Присядь, - вытянувшись назад, она хлопает ладонью по противоположной стороне кровати. Прохожу и сажусь туда, мне нетрудно.
- Что ты хотела?
- Расскажи мне о ребёнке. С чего ты взял, что я буду его воспитывать, как родная мать?
- Ну а кто его будет воспитывать? - искренне изумляюсь. - Ты хочешь, чтобы я доверил воспитание своего сына моей матери, которая пьёт и верит в бредни шарлатанов?
- Нет, конечно. Но если ты будешь отцом, а я матерью…
Вздыхаю.
- Нет, Николь. Дважды два не четыре! Или ты хочешь, чтобы я женился на тебе?
- Нет, - резко отвечает она. - Я не нашла своего счастья в одиночестве, как я могу подарить счастье, вступив с кем-то в брак? Даже если это будешь ты, Солор, человек, который понимает меня больше и лучше всех!
- Хорошие слова. Долго их в голове подбирала?
Если у меня не отзывается ничего в груди на громкие заявления человека, значит, он врёт.
- Зря ты так. Я тебе правду говорю, - поникла она.
- Ну, раз правду, то поможешь воспитать мне ребенка, не обращая внимания на всякие там условности, - наклоняюсь в сторону Николь.
- Мне надо подумать.
- Думай, - слегка прикасаюсь подушечкой большого пальца к её щеке, отпрянув назад, поднимаюсь и ухожу в гардеробную.
Принимаю душ, спускаюсь на первый этаж, некоторое время работаю в кабинете. Стефан успевает доложить мне не сулящие ничего хорошего факты о поведение матери. Я теряюсь и не знаю, что мне делать. Ибрагим при таких обстоятельствах, точно бы действовал радикально. А как насчёт моего настоящего отца, Арифа Кайшата?
С признаком искушения под руку попадается телефон. Набираю Сулеймана.
- Алло.
- Здравствуй, Сулейман!
- Привет! Как дела? Готовишься к завтрашнему празднику?
- Мы с Николь непременно будем, но я звоню не поэтому поводу.
- Что-то случилось? - обеспокоенно интересуется единокровный брат.
- Я могу сейчас услышать… Арифа?
- Солор, если возникли какие-то проблемы, ты всегда можешь обратиться ко мне.
- Мне нужен его совет насчёт матери.
- Минуту.
Примерно минуту мне и приходится ждать, пока трубку не берёт мой биологический отец.
- Алло, - презентабельно отзывается он на том конце провода.
- Здравствуй.
- Здравствуй, сынок, - совершенно спокойно произносит он, но меня всего обездвиживает от волнения. - Излагай свои соображения. Слушаю.
- У меня проблемы с матерью. Пьёт. Посещает подозрительные салоны магов и колдунов. А в последнее время заговорила о тебе. Если ничего не предпринять, боюсь, она чего-нибудь вытворит, либо с собой, либо… Страшно даже предположить! - делюсь я тревожащими меня событиями.
- Ты уверен, что дела именно так и обстоят?
- Я организовал за ней слежку. Отчёты моих людей не внушают ничего радостного, а наши с ней отношения стали архисложными.
- Я тебя услышал, сынок. Предлагаю поступить следующим образом. Завтра мы отпразднуем юбилей нашей с Наилей свадьбы, а уже послезавтра мы с тобой займёмся поиском подходящей клиники. Прямо сейчас я поручу Сулейману присмотреть подходящее заведение.
- Спасибо, отец! - благодарю его.
- Не за что, - Ариф вежливо прочищает горло, - я слышал, то есть я знаю, потому что присматриваю за тобой, Солор, что ты занялся своим душевным равновесием. Это очень похвально, сынок. Руководитель крупного бизнеса должен быть со стальными нервами и безупречным самообладанием.
- Именно понимание этой ответственности и сподвигло меня проработать все свои былые установки.
- Разве? - удивляется отец. - А я думал, всё дело в дочери Ибрагима. Она оказывает на тебя благотворное влияние.
- Общение с Николь внесли свою лепту, согласен, - становится немножечко стыдно, за своё лукавство, но лишь чуть-чуть.
- Общение или отношения? Надеюсь, ты понимаешь, что девушке лучше отсидеться, пока всё не уляжется. Она привлекает отнюдь недобрый интерес конкурентов. Они могут попробовать сыграть на ней, акцентировав нам ненужное внимание. Пусть посидит несколько месяцев в другой стране. Ты ведь без неё не умрёшь?
Его вопрос с одной стороны неожиданный для меня, с другой стороны, а точнее к моему удивлению, он как-то по-особому резонирует внутри меня.
- Да, я понял тебя, отец. Выполню.
- Вот и хорошо. Доброго вечера.
- До свидания!
Разговор с отцом оставил двоякое впечатление. Всё теперь для меня взвешивается на весах. Но здесь оба впечатления положительны.
Во-первых, рад, что я ему небезразличен и это зависит не только от бизнеса. Подобное участие трудно подделать или сыграть.
А, во-вторых, я понимаю, что придётся согласиться со своим внутренним голосом разума и расстаться с Николь на несколько месяцев.
Тут много причин: и ради её безопасности, и в целях избежания репутационных ударов для имиджа одного из самых крупных бизнесов в стране, и я должен дать себе и ей время на «подумать», а судьба ли нам идти дальше?
Может, моя страсть к Николь это своего рода болезнь? Одержимость? Расстояние между нами внесёт ясность в наши чувства.
Глава 56.
СОЛОР
Возвращаюсь в комнату, думая, что Николь спит, но её нет в постели. Осматриваюсь, моё внимание привлекает распахнутая дверь на балкон. Занавески «дышат» в такт ночному ветру. Отбрасываю их в сторону и вижу девушку.
Она сидит за небольшим круглым столиком, откинувшись на низкую спинку плетёного стула, обеими руками «обнимая» покатые его поручни.
Думает. Любуется. Что там ещё?
Полы атласного халатика винного цвета прилично разошлись и обнажают теперь в разрезе её стройные длинные ноги, питонами перевитые между собой.
Васильчикова замечает моё присутствие, но не обернулась и не шелохнулась, лишь слышно вобрала в грудь больше воздуха.
- Почему только ночью мне спокойно? Именно тогда, когда большинство людей страшатся темноты? - Николь постепенно увеличивает угол сиденья, таким образом, сползая всё ниже и ниже.
Она будто погружается в чашу-ванну так, что распущенные волосы шлейфом следуют за ней. Красиво, но, думаю, через секунду, другую всё превратиться в дурачество, и она сядет попой прямо на пол.
- Ложись спать, - советую я и, оттолкнувшись плечом от дверного косяка, разворачиваюсь и прохожу в комнату. Снимаю футболку и мягкой неторопливой поступью снова направляюсь в душ. Мне необходимо избавиться от гнетущих мыслей, смыв их с себя.
Теплые капли, падая с потолка душевой кабины, приглушают мой мозг. Дышится легче. Я провожу рукой по лицу, убирая лишнюю влагу, но по какой-то причине, делая это, я чувствую резь в глазах.
Миг задуматься - Не плачу ли я? - как легкая прохладная рука касается моей спины. Невольно вздрагиваю и оборачиваюсь.
Николь. Она уже успела избавиться от одежды и вот сейчас стоит в непосредственной близости от меня.
Мои губы кривит непрошеная улыбка. Я поднимаю руку и медленно провожу по её волосам и щеке. Беру в ладони желанное лицо. Прицельно заглядываю в глаза.
- Почему ты не пошла спать?
- Не знаю, - мотает головой, насколько это возможно в моих ладонях, а потом, сильно задумавшись, уводит взгляд. Я не мешаю. И она опускает голову ко мне на плечо.
Мы долго стоим под искусственным дождём, выравнивая ритм дыханий, температуру тел, прислушиваясь к биению сердец.
Такого с нами никогда не бывало.
Что это?
Николь поднимает на меня глаза и, что-то ища в моих, пристально смотрит.
А потом нас одновременно накрывает одна жажда. Жажда поцелуя.
Я сминаю её влажные губы. Она охотно подаётся мне. Крепко обнимает меня за шею обеими руками и слишком интимно прижимается к моему телу.
- Почему мне, кажется, что скоро это закончится? Словно мы стоит на краю обрыва? - сквозь сеть бесконечно падающих капель, она тревожно всматривается в мои глаза. - Я не боюсь. Но это предчувствие съедает меня изнутри.
Не давая мне ответить, она прижимает свои губы к моим губам и целует со вкусом обреченности.
- Не придумывай ничего, Николь, - обеспокоенно хмурюсь я, когда мы прерываемся, - иначе, это предчувствие рискует сбыться.
- Сделай так, чтобы я забыла об этом, - неотрывно глядя мне в глаза, трогает мои волосы.
К чёрту слова!
Стискиваю девушку в своих объятиях и целую. Мы поддаемся единому порыву, и принимаемся ласкать друг друга, всё глубже и глубже погружаясь в водоворот страсти.
Я беру её, в полной мере ощущая пик нашего единения. Будто капризные чаши весов между нами, наконец-то, уравнялись. Заканчиваю быстро и хочу ещё. А потом ещё.
- Продолжим в спальне, - шепчу ей на ухо, затем нежно покусываю его и горячо впиваюсь губами в висок трепещущей Ники.
- Хороший способ выкинуть все глупые мысли из головы, - несмело заявляет, пряча растерянную улыбку.
Улыбаюсь, выбираясь первым из кабины.
- Вообще-то это ты ко мне пришла, значит, первая и придумала.
Васильчикова, порочно втянув нижнюю губу, наблюдает за тем, как я собираю махровым полотенцем с кожи застывшие капельки воды.
- Ты уже не стесняешься своего тела, - наслаждаюсь её видом в душевой кабине.
Николь беззвучно смеётся.
- Учитель хороший, - отмечает она с блеском в глазах и вышагивает ко мне.
Я рад, что её вновь не повернуло к неоптимистичным рассуждениям о предчувствии.
Обмотав бёдра полотенцем, иду в комнату и ложусь на спину поперёк кровати. С уставшим стоном, завожу руки за голову.
- Я сейчас высушу волосы и приду! - кокетливо улыбаясь, обещает Николь.
Когда она возвращается, я понимаю, что хочу её ещё и, подмяв шикарное тело под себя, говорю:
- Крошка, сделать тебе приятное? - и недвусмысленно заглядываю в карие глаза.
- Мне это не совсем нравится.
- Тогда ты мне, - ложусь на лопатки и готов вот-вот сдёрнуть с бёдер полотенце, как раздается требовательный стук в дверь.
- Чёрт! - с недовольством шиплю я. - Кто там? - ору в сторону выхода.
- Господин Солор, простите за беспокойство, - узнаю я вежливое бубнение дворецкого.
Вот нелёгкая притащила!
Деликатно отстраняю Николь, поднимаюсь и шагаю к двери.
- Чего тебе?! - грозно сдвинув брови, издаю сдавленный рык, распахнув её.
- Я бы никогда не стал беспокоить вас без видимых причин… - продолжает оправдываться он.
- Стефан! - предупреждающе рокочу я, чувствуя, как к лёгким подкатывает гнев.
- Дело срочное. Маргарита Витальевна устроила погром в своей комнате, и… кажется, глубоко поранила себе руку.
Глава 57.
СОЛОР
Бросаю всё и мчусь к матери. Надев только штаны, безапелляционно бросаю Николь:
- Сиди здесь, никуда не высовывайся.
Моего скрытого рыка в голосе хватает, чтобы незримо накинуть на её ноги оковы с неподъемным для девушки грузом. Она слышала, что произошло, но от страха не может ничего сказать, только мелко кивает.
Босиком, в одних штанах я бегу в комнату матери, благо, что она находится в другом конце коридора этого же этажа.
Мы были с Николь в душе и из-за шума воды и нахлынувшей на нас страсти не слышали абсолютно ничего. К тому же, всё комнаты с очень хорошей шумоизоляцией.
Ибрагим любил порой громко поругаться, не отказывал себе в удовольствии покричать на жену, на меня, но и прислуге нередко доставалось, притом совершенно за пустую провинность.
Не сразу замечаю семенящего за собой Стефана, который тащит в руках тонкий джемпер для меня. Некогда ждать, врываюсь в комнату матери.
Робкие служанки отскакивают от неё, при моём появлении и едва ли не по стеночке уходят прочь. Только эта дерзкая девчонка Мариса ничуть не смущается меня, ещё и прикрикивает:
- Почему вы так долго?!
Мать моя сидит на ковре в полуобморочном состоянии, а горничная с гонором стоит около неё на коленях и, обнимая одной рукой, удерживает сидячее положение Маргариты Витальевны. Второй - она бережно держит обмотанную обычным полотенцем из ванной пораненную руку моей родительницы. Судя по пятнам крови - рана действительно глубокая.
- В больницу? - шепчет рядом преданный слуга.
- Нет. - Скандала нам ещё не хватало, тем более, накануне торжества в доме родного отца. - Вызови нашего семейного врача. Пусть зашьёт рану и вколет лошадиную дозу успокоительного, - глядя на разнесённую комнату и родительницу, выдаю я.
Изнутри меня охватывает мелкая дрожь.
Видимо, место Ибрагима в моей жизни никогда не будет пустовать. Теперь его занимает моя собственная мать.
- Сынок… сынок… - вяло перекатывая голову с плеча на плечо, стонет она. - Сынок, прости меня…
Дура.
Неожиданно мой взгляд встречается с дерзким взглядом Марисы. Что ей нужно от меня? Я ей что-то должен?
Презрительно глядит на меня и упрямо поджимает губы.
Ну, ты сама напросилась! А у меня от вспыхнувшей идеи, отступает гнев.
Я терпеливо жду врача. Когда он приходит, даю распоряжение остаться с ним и матерью Стефану и другой служанке. А я, подхватив Марису под локоток, вывожу её в коридор.
- Господин Солор… - сверкая глазами, хочет высказать опять свои претензии. Достала!
- Заткнись! - шиплю я и веду её в подсобку, где хранится инвентарь по уходу за домом. Запихиваю горничную туда. Оглядевшись и убедившись, что никто нас не видел вместе, сам захожу следом и защёлкиваю дверь.
- Что вы задумали? - вдруг забеспокоилась девушка.
- Ничего такого, на что бы ты не напросилась! Раздевайся, - киваю на неё.
- Госп…
- Заткнись! Раздевайся, сказал.
Смотрит на меня теперь обалдело, раньше надо было думать, кого задевает.
- Впрочем, и так сойдёт, - жестко хватаю её за локоть и подвожу к высокому, но небольшому столу. Грубо укладываю девку на живот. Говорю ей пару «ласковых» слов, ненадолго нагнувшись к ней, выпрямляюсь и без лишних церемоний задираю юбку и сдвигаю трусы.
Воплотив свою идею и сняв эмоциональный напряг, шумно выдыхаю. Вытираю руки бумажными полотенцами, которых в подсобке оказалось в избытке. Поправляю штаны.
- Ты уволена, - сопровождаю новость для горничной громким шлепком по мягкому месту.
- Господин Солор... - всё же рискует вякнуть она. Нет, не жалко и не обижено, а уже якобы претендуя на что-то.
Интересно на что такая девушка в моей жизни может претендовать?
- Я всё сказал. Стефан тебя рассчитает. И чтобы через пять минут духу твоего в моём доме не было! Поняла?
Глава 58.
НИКОЛЬ
Меня охватывает озноб. Надеваю теплую пижаму, кутаюсь в одеяло и лежу, трясусь.
Я не чувствую, что заболеваю, нет. Меня всю охватывает от ужаса, который происходит в жизни Солора. Как он это выдерживает? Лично я уже готова сдаться. Это невыносимо для среднестатистического человека. Там одно событие надолго выбьет его из колеи, а здесь одно испытание стремительно сменяет другое. Я бы не смогла… Точно не смогла бы… Он сильнее меня.
Прижимаю одеяло к подбородку. Скрючившись в позе эмбриона, долго так лежу, теряю ход времени и способность уснуть.
Когда дверь стала двигаться, всё ожило внутри, появилось желание, скорее впиться взглядом в лицо Фаделя. Кажется, у меня выработался рефлекс на доброго хозяина? Откидываю подобную мысль на задворки мозга. Сейчас это не важно, сейчас я хочу почувствовать крепкие руки, окольцовывающие моё тело.
- Солор, - дрожит мой голос. Продолжая кутаться в одеяло, будто в манто, подаюсь к нему навстречу.
Он на миг приподнимает уголки губ, оценив мою реакцию, и практически бесшумно прикрывает за собой дверь. Снова оборачивается ко мне. У него в глазах усталость и спокойная радость оттого, что я его дождалась.
- Почему ты не спишь? - спрашивает он, по-тигриному подойдя к постели и забравшись на неё.
На нём джемпер, штаны и он по-прежнему бос.
- У тебя плохая прислуга, Солор. Они не принесли тебе даже тапочки, - в нос произношу своё замечание и устраиваюсь в объятиях своего Тигра. - За что им ты платишь деньги?
- Вот и я думаю за что? - он елозит подбородком по моему виску. - Ты знаешь, я отдал распоряжение Стефану обновить штат прислуги. Хватит терпеть тех, кто работает здесь поколениями. Это Ибрагиму нравился такой порядок, мне - нет!
- А самому Стефану не пора ли на пенсию? - совершенно справедливо замечаю я. - Всё желательно делать вовремя.
- Ты глядишь прямо в воду, Ники. Я только что попросил его подыскать себе замену.
Устраиваюсь удобнее на груди Солора.
- Вот и замечательно. Когда я уезжаю? - внезапно спрашиваю я.
- Я ещё не решил. Но скоро.
- Хорошо, - закрываю глаза и мгновенно засыпаю. Наверное, я ждала только его, чтобы можно было почувствовать себя защищённой и крепко уснуть рядом с настоящим мужчиной.
* * *
Платье на заказ получилось чудесным. Мало того, что она было насыщенного красно-бордового цвета, оно ещё оказалось сложного кроя, с необычной драпировкой, искусно украшенное разными стразами и крашеными пёрышками.
Ткань довольно хорошо обтягивало фигуру, а благородная длина, ниже колена, делала его ультрасветским. Дополнительно к праздничному наряду шли перчатки выше локтя, веер.
Украшений на шею при наличии пышного одного плеча платья никаких не требовалось, но Лаура, которая по-дружески помогала мне собраться на торжественный приём, привезла мне дивные серьги.
- Какие… какие классные! - чуть не запищала я от восторга.
- Ручная работа, - с улыбкой знатока демонстрирует мне их на своих ладонях, - давай примерим.
Подруга Сулеймана Кайшата оказалась большим мастером сбора на очень ответственные мероприятия.
Она сделала мне замысловатую высокую причёску, нанесла макияж, подобрала помаду удивительного оттенка.
- Я такую помаду ещё не видела, - отмечаю вслух, склонившись к зеркалу, так и не в силах оторвать свой взгляд от идеально накрашенных губ.
- Николь, ты выглядишь настоящей светской львицей! - глаза подруги сияют восторгом, и я вижу, что она говорит от всего сердца.
- Это благодаря тебе, моя дорогая! - не могу удержаться и обнимаю её в знак признательности.
- Солор явно будет ослеплён твоей красотой! - радуется за меня моя фея-помощница.
- От чего я буду ослеплён? - не замечаю, как в комнате оказывается улыбающийся молодой Фадель в смокинге.
Мы с подругой удивлённо ахаем.
- Солор!
- Лаура, рад видеть тебя. Шикарно выглядишь!
Давние знакомые приветствуют друг друга дружескими поцелуями и лёгкими объятиями.
- Погляди, какую я тебе красавицу приготовила! - она берёт меня за руку и выводит в центр комнаты.
Я пытаюсь что-то изобразить, но жутко стесняюсь. У Солора с лица улыбка не сходит. Он такой очаровательный, когда широко улыбается. А делает он это крайне редко.
- Ты видишь, что она делает?! Смущает меня просто жуть! - шутливо жалуюсь на подругу.
- Она права! Ты прекрасна, Николь.
- Спасибо, - скромно склонив голову набок, благодарю я.
- Итак, - вскидывает руки Лаура, подытоживая, я пойду, узнаю насчёт машины, а вы пока можете поворковать минутку и спускайтесь. У нас времени в обрез, девочки и мальчики! Жду вас! - модельной походкой девушка направляется к выходу.
- Ты лучшая! - кричу я ей вслед.
Подруга награждает меня воздушным поцелуем. Когда дверь за ней закрывается, Солор подходит ко мне вплотную и интимно близко прижимается бёдрами.
- Ты сказочно выглядишь, Николь, - его глаза прыгают то вверх, то вниз.
- Спасибо, это всё благодаря тебе.
- У меня для тебя подарок, солнышко.
Я не ослышалась? Подарок?
- Хорошо.
Солор делает шаг назад и достает из кармана брюк маленькую бархатную коробочку в тон моему платью.
Кольцо?
О боже, только не предложение! Я не хочу замуж… Да нет же, он сам говорил, чтобы я подобного от него ничего не ждала. Нет-нет, это точно не предложение. Я и сама не хочу. Не готова.
- Это перстень. И это просто подарок, Николь. Не волнуйся, - словно услышав мои мысли, успокаивает меня Солор.
Он, наконец-то, открывает коробочку, внутри которой я вижу перстень из красного золота с огромным-преогромный красным камнем.
- Это красный александрит. Редкий цвет для данного камня.
- Красивый, - умиляюсь я, не в силах оторвать глаз от потрясающего ювелирного изделия.
- Надень, должно подойти, - Солор с осторожностью вынимает кольцо из футляра и помогает мне. Перстень на безымянном пальце левой руки сидит точно влитой.
- Спасибо, Солор! Я бы тебя поцеловала, но боюсь испортить макияж. С твоего позволения, сделаю это вечером.
- С удовольствием буду ждать сегодняшнего вечера, - шепчет он мне на ухо, сладостно приобнимая меня пониже спины и томно дыша, потираясь лбом о мой висок.
И тут, будто намеренно, чтобы нам помешать, гремит мой телефон. Я не положила его в сумочку, видимо, так «хотела» оставить его дома, на прикроватной тумбочке.
Высвобождаюсь из объятий Солора, подхожу и беру трубку.
- Да, Мариса, я тебя слушаю.
Глава 59.
СОЛОР
Вот дрянь!
Таких мало поиметь. Такие хотят, чтобы их закопали. Непременно живьём и заасфальтировали сверху.
Прячу свой гнев за улыбкой.
- Солнышко, дай сюда трубку, - вытягиваю руку и поманиваю пальцами.
Ничего не понимая, Николь протягивает телефон мне. Она знает, спорить со мной бесполезно. Даже когда она не догадывается о сути дела, лучше этого не делать.
- Я сейчас, - извиняюще уведомляю спутницу и выхожу в коридор. - Я тебе в прошлый раз недоступным языком объяснил? - рычу в трубку. - Ещё раз на горизонте моём всплывёшь - я тебя закопаю!
- Я просто… просто хотела попрощаться с госпожой Николь, - оправдывается дрянная девчонка.
- Свежо предание, да вериться с трудом! Я тебя предупредил, что следующая вылазка для тебя будет последней?
В ответ пугливо вторят гудки.
И всё-таки Мариса - дрянь. Девчонка неплохая, смышлёная, но открыла рот на чужое. Захотела того, чего нельзя.
Захожу в комнату за Николь.
- Идём, - беру её за руку.
- Солор, - несильно тянет она уже мою руку, добиваясь того, чтобы я остановился и посмотрел ей в глаза.
- Что?
Она достигает желаемого.
Долю секунды девушка смотрит мне в глаза, а потом кидается мне на шею, обнимая.
- Николь, - зову я через несколько секунд.
- Мне страшно, - признается она, отстраняясь, - я не знаю почему, - прячет взгляд, пожимает плечами.
- Всё будет хорошо, - крепко сжимаю её ладонь, и мы, наконец-то, выходим.
Я недоумевал полдороги, с чего так вдруг тревожиться Николь? И списал её поведение на пол. Однако сам вскоре начал испытывать нечто подобное, когда мы стали приближаться к резиденции семьи Кайшатов. Четвёртой семьи в нашей стране.
- Это другая планета? - изумлялась Николь, рассматривая в окно владения моего отца. - С ума сойти!
- Когда ты увидишь дом изнутри, ты поймёшь, что Лувр отдыхает! - предприимчиво замечает Лаура.
Мы приехали на лимузине, и нашу машину встречали отдельно, это мне говорило о многом, а точнее, о главном - отец ждёт.
Кабздец! Я волнуюсь. Шампанское в баре выглядит сейчас опасно соблазнительно, но не хочется мне так опозориться перед своим родителем. Беру себя в руки и стараюсь не думать об этом.
Наша машина подъезжает к оформленному торжественному выходу почётных гостей. Невольно прохожусь подушечкой большого пальца по губам.
- Нервничаешь? - издевательски улыбаясь, Николь кокетливо щиплет меня за бок.
- Ещё чего.
- Да я вижу, можешь не отрицать, - парирует она мне в ответ. Вредина.
- Идём! - киваю Лауре, что я из салона выберусь первым и затем помогу им.
С гибкостью пантеры выпрыгиваю из салона и, изображая из себя важного и галантного кавалера, помогаю своим спутницам. Сначала Лаура, потом Николь. Её оставляю подле себя и предлагаю ей свою руку.
- Ты волнуешься больше, чем я, - продолжает она хихикать надо мной.
Что ж, если ей это помогает отвлечься от своих тараканов, то на здоровье!
Внешне никак не реагирую на её слова, лишь, как бы невзначай, ищу взглядом отца. Нахожу очень быстро, ибо главные виновники торжества сами лично встречают гостей.
Они коротко приветствуют Лауру и ждут нас. Мы с Николь подходим к ним нерасторопно.
- Ариф Тахирович, рад вас видеть! - мы с отцом смотрим, друг другу в глаза и очень крепко пожимаем друг другу руки. Я не припомню сейчас, чтобы так отчаянно жал кому-то ладонь. - Позвольте выразить благодарность за приглашение на ваш семейный праздник. Для меня и моей спутницы, - чуть поворачиваю голову в сторону Николь, - большая честь оказаться в вашем доме.
Чем больше я говорил, тем меньше я чувствовал свою руку, потому что в ответ мой настоящий отец сжимал её всё сильнее и сильнее.
Кайшат рывком притягивает меня к себе - силы в нём немерено, несмотря на возраст, а ему всего пятьдесят пять лет - по-отечески хлопает меня по спине, и, отстранившись, говорит:
- Рад тебя видеть, сынок!
Здесь «сынок» воспринимается для каждого по-своему: для его жены и моей спутницы - это всего лишь форма якобы отеческого отношения, а для нас с отцом - это совершенно другое. И это только наше.
В знак признательности отвешиваю своему тайному родителю лёгкий поклон и обращаюсь к его жене.
- Наиля Мурадовна, - с разрешения отца подхватываю её руку, облаченную в длинную перчатку, - позвольте выразить своё восхищение, - припадая губами к её руке, я тут же стремительно осознаю, что аура у этой женщины очень светлая. Стервой даже и не пахнет. Понимаю, почему отец всю жизнь с ней. С такой женщиной хотя бы становится вероятным шанс дожить до глубоких седин.
Она мне что-то говорит и я, улыбаясь, словно воспитанный балбес, киваю.
Николь же обменивается с хозяевами праздника приветливыми кивками и словами:
- Добро пожаловать! - их.
И:
- Спасибо, - её.
Всё.
Участи больше достойны только жёны и кровные родственники почётных гостей.
Отец делает жест рукой, чтобы мы с моей спутницей проходили дальше.
- Потом поговорим, - добавляет он, на миг схватив меня за плечо.
Снова киваю.
С шумом и облегчением выдыхаю, едва мы оказываемся на «безопасном» расстоянии.
- Бл***! Как на экзамене.
-Солор!
- Что?
- Посмотри, - Николь подсказывает мне глазами нужное направление.
Поворачиваю голову и вижу Сулеймана - Ба! - да и не одного…
Глава 60.
СОЛОР
С интересом рассматриваю девушку. Очень милое создание, но не безобидная пташка, скорее наблюдающая и затаившаяся пантера. Мы хищники своих узнаем.
В глазах спутницы брата нет следов пережитого горя, боли, страданий. Она целая. Она целостная самостоятельная личность. И рядом с Сулейманом эта девушка, по-моему, оказалась случайно, а он этим «случайно» воспользовался. Вот прохвост!
Мне она почему-то напоминает европейку. Девчонка не наша. Не здешняя. Я бы знал.
Молодая. Моложе Николь. С железобетонным чувством собственного достоинства.
Она наконец-то замечает нас. Удивительной красоты глаза. Что-то шепчет Сулейману. Непростая штучка. И их пара движется к нам.
- Солор! - наследник семьи Кайшатов сегодня в прекрасном расположении духа.
Мы приветствуем друг друга. Затем он представляет свою спутницу.
- Евгения.
- Женя, - поправляет она его, протягивает мне руку для рукопожатия.
- Очень приятно познакомиться, - не отрывая взгляда от красивых глаз, называюсь: - Солор Фадель. Это моя спутница Николь.
- Хм, - хмыкает она, ей крайне быстро становится в нашем обществе скучно, - я пойду, помогу Фатиме.
Она не спрашивает, она просто ставит Сулеймана перед фактом. Эффектно развернувшись, уходит.
- Ого, какая!
- Хорошая девушка, - выдаёт Васильчикова.
- Где взял? - любопытствую я.
- Украл! - с таинственной улыбкой сообщает Кайшат.
- Ага, видно, что не местная девушка.
- Она только моя, - ставит точку Сулейман и, поднеся ко рту бокал с соком, утоляет жажду.
- Как-нибудь расскажешь, как с ней познакомился?
- Обязательно.
- Ловлю на слове.
- А как вы поживаете? - меняет тему Сулейман.
Мельком взглянув на меня, Николь берёт слово:
- Всё хорошо. Работаем. Я скоро уезжаю. Ненадолго. Буду путешествовать по Европе и искать себя, - улыбается одними губами.
- Прекрасная новость! Ну что ж, друзья, давайте веселиться.
И в этот вечер я себе действительно позволил расслабиться. Я прогнал все дурные мысли прочь и отрывался на всю катушку. Мы танцевали, пели, участвовали в смешных и глупых конкурсах. Сулейман не отходит от своей шатенки, жадно ловил каждое её слово. Мы с Николь уединились в беседке и полчаса танцевали под медленную музыку, вспоминая забавные случаи из своей жизни.
Вечер прошёл волшебно, даже не хотелось уходить. Но после красочного и богатого фейерверка Николь попросилась домой.
Мне не хотелось возвращаться в этот ад, сотворенный Ибрагимом и моей матерью. Я отлично понимал, с ней надо что-то делать, иначе её проблемы станут и моими.
Мы приезжаем домой за полночь. Около часа ночи. В особняке обманчивая тишина и покой.
Стефана невидно. Наверное, обиделся, что я попросил его подыскать себе замену. Ну, ничего. Всему приходит конец.
Я переодеваюсь.
- Пойдёшь со мной в душ?
Васильчикова скромно улыбается и прячет глаза.
- Сейчас, только поднимусь в свою комнату. Я забыла перенести сюда свои домашние туфельки. Подождёшь?
- Подожду, - устало улыбаясь, даю слово.
Николь отправилась в свою старую комнату, а я принимаюсь избавляться от смокинга дальше.
Освободившись от светской кожи, ожидание становится томительным. Николь всё нет. Принять душ одному?
Ведь она, скорее всего, намеренно задерживается. Нравится дёргать мои нервы, словно усы тигру. Ладно, пойду за ней.
Бесшумно поднимаюсь на третий этаж через ступеньку.
- Николь.
Дверь комнаты открыта. Включено освещение.
- Ты где?
Прохожу вглубь спальни и каменею. Николь лежит за кроватью. Внизу живота проступает кровавое пятно.
Оборачиваюсь на жалкое, едва уловимое причитание, и в темном углу вижу забившуюся тень женщины с окровавленным ножом в руках.
Глава 61.
СОЛОР
Мать!
Она отшвыривает в сторону нож с жестом, мол, это не моё, и ещё сильнее забивается в угол, надеясь, что я её не вижу?
В жилах стынет кровь…
Моей фатальной ошибкой было - отложить всё на завтра… Завтра не существует, есть только сегодня. Сейчас! И горько осознавать ошибки такой ценой.
Отшатываюсь от матери, будто от прокажённой. Она для меня умерла. Её больше нет…
Очнувшись словно, устремляюсь к Николь, опускаюсь на колени рядом.
- Солор… - едва слышно зовёт она, открывая глаза. Дыхание затруднено, говорить она не может.
- Николь… Потерпи, пожалуйста! Сейчас приедет скорая помощь, - успокаиваю, заверяя и в ту же самую секунду осознаю, что оставил свой телефон в спальне. - Ты подождёшь? Я сейчас…
- Я… я…
Её новая попытка заговорить останавливает меня, и я склоняюсь над нею, чтобы показать, что никуда не ухожу. Необходимо срочно успокоить девушку, ведь ей наверняка слова даются с ощутимой физической болью. А это чревато ухудшением состояния.
- Тебе нельзя говорить, Николь. Потерпи. Подождёшь меня? - я стараюсь говорить без волнения в голосе.
Держу девушку за руку и прислушиваюсь.
- Я… чувствую… что умираю…
Слова Васильчиковой острыми кольями врезаются мне в сердце, ледяными иголками вонзаются в глаза.
- …я прошу, оставь ре-ребёнка Адель… не забирай…
По моей щеке скатывается холодная слеза. Я не хочу быть свидетелем её последних минут. Страшно. Всего этого не должно быть…
- Это моя последняя воля, - вырывает у жизни она слова, произнося фразу жадным быстрым шепотом. На одном дыхании. - Он не просит… - выдыхает и затихает. Отключилась. Потеря сознания. Я надеюсь, бл***, она просто потеряла сознание!
Срываю с себя футболку, скомкав её, прикладываю к ране Николь, сверху фиксирую весом безвольной руки девушки. В следующую секунду я уже мчусь вниз за телефоном. Лихорадочно вызываю скорую. Вторым номером вызываю полицию. Делаю два важных звонка.
А потом пытаюсь рассуждать: имею ли я право портить праздничный вечер отцу, если я сейчас наберу его и сообщу ему о случившемся происшествии?
Я сам виноват. Сам дотянул и не реагировал на предупреждения, плевал на советы! Отчаянно сжав телефон, принимаю для себя решение - ни у кого из Кайшатов не просить помощи и всё решить самому.
Поднимаюсь в злополучную комнату. Мать так и сидит в углу, что-то лепеча себе под нос. Даже не смотрю на неё. Я снова рядом с Николь. Я же ведь не зря рисковать драгоценными минутами её жизни, чтобы вызвать скорую. Она ведь жива?
Прощупываю пульс на шее. Слабый, едва уловимый. Максимально близко приближаю своё лицо к лицу девушки. Прислушиваюсь. Дышит. Я чувствую её дыхание на своей щеке.
Стою на коленях и роняю взгляд на покоящуюся на животе руку - она мертвецки бледная. Мне страшно взять Николь за руку. Я не хочу прощаться с ней. А если она умрёт? Я тогда совсем останусь один.
Забыв обо всех опасениях, беру её за руку.
- Я не успел тебя отпустить, - … растираю её ладонь. - Я честно хотел! - слёзы хлынули из моих глаз потоком. - Просто не успел…
Минуты до приезда врачей, становятся откровенным адом для меня.
- Сынок посмотри, - мать сзади подползает ко мне на четвереньках, - видишь - она исчезает!
По-сумасшедшему лупит глаза на умирающую Николь, улыбается картинно. Настоящая помешанная.
- Она сейчас исчезнет, как исчез Ибрагим, и у нас, потом всё будет хорошо, - она заботливо гладит меня по плечу окровавленной рукой, а мне становится жутко от её прикосновений. - Останется стереть из наших жизней только Наилю и Ариф вернётся в семью. Ты знаешь, что он меня очень сильно любит? Очень-очень. - Смотрю в её глаза и всю мою кожу, будто одномоментно посыпает морозным снегом. - Ты не веришь мне? А зря! Он обещал мне быть со мной. Давал слово…
Резким движением плеча сбрасываю руку Маргариты Витальевны Фадель. Это уже не моя мать. Это человекоподобное существо, помешавшееся на собственных иллюзиях.
Я не выдерживаю и вызываю охрану. Присутствие нескольких здоровых мужиков вызывает у неё приступ неконтролируемой агрессии. Её приходится скрутить и увезти в другую комнату. Вскоре приезжают врачи, и они экстренно госпитализируют Николь. Я направляюсь вместе с ними.
Никогда прежде не ненавидел так ожидание, как сейчас! Ждать пришлось долго. Васильчикову сразу увезли в операционный блок. Когда мне медсестра задавали уйму вопросов о ней, чтобы заполнить анкету, я понял, что ничего о девушке не знаю, чтобы следовало и не мешало знать на самом-то деле.
У меня был совершенно другой подход. Свой собственный. Я не думал о ней, я думал только о себе.
Николь ничего не рассказывала о себе, потому что я сам не интересовался. Не давал ей рот открыть. Не создавал к этому благоприятные условия. Обстановка вечно была: жаркий ад! Простые вещи. Мне были неизвестны о ней простые вещи. Я практически ничего не знал о девушке, от которой зависел.
Чем она болела? Непереносимость лекарств? Группа крови? И прочая важная для медиков информация. Они сделал срочные анализы, и незамедлительно приступили к операции. На то даже не требовалось моего разрешения, жизнь пациента была под угрозой.
Всё это время я ждал, находясь рядом с операционной. И вот врач-хирург наконец-то ко мне вышел спустя два часа операции, и вид у него был весьма и весьма неутешителен.
Глава 62.
СОЛОР
- Доктор, - придерживая белый халат на плечах, подхожу к специалисту, - как она? Николь Васильчикова?
- Нам удалось спасти вашу девушку, - устало прикрывает морщинистые веки хирург, - твёрдо можно сказать, что операция прошла успешно. Но! - выделяет он голосом.
- Что такое, доктор? - мой пульс сейчас, должно быть, зашкаливает.
- Нам пришлось удалить один яичник. К сожалению, орган никак нельзя было спасти.
- Понятно, - ошарашено шепчу я, - что-то ещё?
- У пациентки наблюдается шоковая реакция на потерю крови. Такое встречается отнюдь не у каждого человека. Преимущественно это происходит индивидуально. Но я таких пациентов за свою многолетнюю практику встречал и ни раз!
- Что это значит? Поясните?
- Это значит, что организм человека крайне критично реагирует даже на умеренную потерю крови. И ранение, и операция не вызвали значительный объем потери, но организм пациентки считает иначе. Поэтому ближайшие несколько дней будут для вашей девушки крайне тяжелыми.
- Она может умереть?
Врач мерно качает головой:
- Любые усугубляющие её состояние факторы могут сыграть роковую роль. Рекомендую соблюдать ВСЕ наши предписания. В противном случае - ожидайте наихудшей развязки событий.
- Я могу её увидеть? - шепчу уже не своим голосом, а голосом слабого и потерянного человека.
- Завтра, - сухо отвечает врач и уходит.
Я уже знаю, что завтра не существует. Есть только сейчас. Прибегнув к своему излюбленному средству - деньгам, я оказываюсь в палате интенсивной терапии около постели Николь.
Она жива - и это больше всего греет мне душу, значит, у меня есть шанс всё исправить.
Что я должен сделать, чтобы всё было хорошо?
Вглядываюсь в её побледневшее лицо.
Ты хочешь, чтобы я оставил ребенка Адель? Пусть будет так. Но ты должна будешь жить! Ты должна будешь жить, Николь, и это главное условие.
Невольно сжимаю её пальца и тут же отпускаю, боясь причинить боль.
Что ещё? Что я должен сделать ещё?
Возомнив себя богом, я захотел копию тебя, которая никогда бы мне не прекословила. Я бы всё равно победил в своём стремлении владеть тобой! Всё равно. Я никогда не проигрывал. И в тот раз, столкнувшись с твоим сопротивлением, я заказал себе «Игрушку», точную копию тебя.
Но сейчас, когда ты могла покинуть меня, я понял - никакая копия не заменит оригинала. Никогда. Для меня такое невозможно.
Отхожу в сторону, набираю пластического хирурга Замана. Сейчас уже почти утро, светает.
- Бакир Сахимович?
- Солор, приветствую.
- Я передумал. Я отменяю заказ на точную копию девушки.
- Но…
- Выслушай меня до конца. Я заплачу неустойку. А Материал пусть выберет себе другую внешность, оплата пластических операций Заготовки, разумеется, за мой счёт.
- Мы даже не приступали к изменению лица, работать начали пока только над фигурой… - отчитывается он.
- Вот и прекрасно. Реабилитацию девушки я тоже оплачу и помогу с документами, - спокойно заверяю.
- Она действительно может выбирать всё, что хочет? - на всякий случай уточняет хирург.
Смотрю на Николь.
- Да, Бакир, всё, что она захочет.
- Я тебя услышал. Всего доброго, Солор.
- До свидания!
«Ну вот, Николь, я выполнил второе условие, чтобы ты только осталась жива. - Мысленно обращаюсь к девушке. - Осталось третье. Мне нужно всего лишь отпустить тебя».
Спустя три месяца
Спустя три месяца после трагедии я уже чувствовал себя другим человеком. Взрослым, самостоятельным. Одиноким.
Мать я упёк в психиатрическую лечебницу и ни разу не посещал её. Я отказался от неё, как она отказалась от меня в угоду иллюзорности осуществления своих желаний. Теперь она может придаваться им сколько душе угодно, а я никаким образом не претендую и на минуту её времени. Женщина, которая дала мне жизнь, счастлива в своих мечтах, пусть и под наблюдением врачей.
А для общественности, для всех родительница Солора Фаделя отправилась в годичное кругосветное путешествие.
Отныне вся моя жизнь, настоящая жизнь была сосредоточена на Николь.
Нет, я не сидел около неё часами и днями напролёт, и не молился одновременно всем богам за её здоровье. Однако каждый день после рабочего дня, здесь не играло роли, во сколько я освобождался от дел, я ехал в больницу, где проходила лечение Васильчикова.
Я знал, что прежде «душил» её своим вниманием, потому обозначил для себя жесткий временной регламент - полчаса. Я могу находиться с ней рядом не больше тридцати минут. Теперь это мой «потолок».
Поначалу, в первые дни проводил с девушкой не более нескольких минут. Используя свои возможности, я создал для неё комфортабельные условия и запретил врачам что-либо говорить об этом ей.
Николь приходила в себя постепенно, очень долго и медленно восстанавливалась после операции. А мне нравилось всякий раз, навещая её, отмечать про себя повышение жизненных сил, яркость блеска в глазах, но больше всего меня подкупала её чувство благодарности. И это чувство возросло в сто крат, когда я сообщил Васильчиковой, что Адель будет сама воспитывать ребенка при моём непосредственном участии и контроле.
Я никогда не забуду, как нежно держала она меня за руку в те счастливые минуты, как наговорила мне кучу комплиментов, искренне выражая своё восхищение правильностью моего поступка.
Николь вдохновила меня на поезду в Грецию, к Адель. Там, мы с моей бывшей любовницей смогли найти в себе силы поговорить по-человечески и более-менее начали обсуждать будущую совместную опеку над малышом. Договорились о том, что я буду приезжать раз в месяц в течение её оставшихся месяцев беременности, а также я выразил желание присутствовать при рождении своего сына. Ко времени моей поездки в Грецию пол малыша был известен. Адель не высказывала своего нежелания, на том и решили.
Чтобы уцелеть душой и телом, я с головой погрузился в бизнес. Обстоятельства способствовали тому, что во мне активировались те качества, которые в крупном бизнесе особо ценны: это цинизм и расчёт.
Трагическая судьба матери заставила меня «закруглить» все семейные связи с семьёй Кайшатов и сосредоточиться сугубо на деловых отношениях.
Первым приказом на следующий день после трагедии я уволил всех помощников, которых мне прислал отец. Ах да, я перестал называть его про себя «отцом». С того дня он снова стал для меня Арифом Тахировичем Кайшатом. Будто чувствуя это, он приехал ко мне на другой день. В мой офис, пришёл в мой кабинет.
У Кайшата везде были свои уши, особенно в моём доме, особенно после гибели Ибрагима. От них я попытался максимально избавиться, обыскав весь особняк и сменив весь штат прислуги и охраны. Домоправителем я назначил строгого иностранца японского происхождения.
Я холодно приветствовал своего биологического отца в огромном кабинете. При его появлении я поднялся на ноги, протянул ему руку для формального рукопожатия и снова сел в своё большое кожаное кресло.
Моё поведение, мягко говоря, удивляло Арифа, но он старался не подавать виду. А вот я, напротив, не прятал своих чувств и намерений, открыто объявив, что с этой секунды нас связывают исключительно деловые отношения.
- Но почему? - изумлялся Кайшат. - Всему виной беда, произошедшая с твоей матерью?
- Нет, - мотаю головой, не соглашаясь, - всему виной то, что произошло двадцать семь лет назад, когда друг Ибрагима Фаделя переспал с его женой.
Мы должно смиряем друг друга взглядами и после почти пятиминутного молчания, Ариф, не сказав ни слова, покидает мой кабинет. А у меня в груди растворяется острое ощущение удовлетворенности - я всё сделал правильно.
Глава 63.
СОЛОР
На Баку спускается вечер, и я уже по сложившейся традиции собираюсь ехать к Николь. Сегодня особый раз, потому что завтра её выписывают. Это последняя возможность пообщаться с ней так, как все эти месяцы, тяжелые и в то же время приятные.
«Я был с тобой, а теперь я должен тебя отпустить», - мысленно обращаюсь к девушке, задумчиво глядя на мелькающие за окном виды столицы.
Я спокоен.
Всё это время я находил в себе силы (и они оказались неисчерпаемы, благодаря моей связи с Николь), на посещение психолога. Два-три раза в неделю я тайно приезжал к специалисту и довольно полезно для своей души подвергался психоанализу. Владение собой мне стало казаться безупречным. Ну, я же не могу приписывать себе средние данные? Самоиронии тоже хватало.
Приезжая домой, мне нравилось, что отныне меня встречает новое лицо, не дворецкий, а домоправитель. Мы быстро нашли с ним общий язык, а вскоре, буквально через несколько дней, в особняке начал действовать слаженный и четкий порядок. Никаких замечаний не было. «Механизм дома» работал идеально. И главой этой системы был я. Только я один.
Когда ты один - всё так просто. Всё ясно и понятно. Но стоит кому-то войти в твой привычный мир, как всё меняется. Каждый кирпич твоей обители будет неизбежно сдвинут.
А тут случилось всё наоборот, все люди из моей жизни исчезли по тем или иным причинам, и скоро я совсем останусь один. «Механизм» будет работать безупречно, но я буду неимоверно одинок.
Прибыв в больницу, как никогда ощущаю неотвратимость оного. Видно у меня судьба быть всю жизнь одиночкой.
Персонал клиники провожает меня и двух охранников, шагающих рядом, привычным взглядом. Что скрывать, за эти месяцы я обзавелся знакомствами с профессионалами своего дела - лучшими врачами нашего города и уже знал их довольно-таки неплохо.
Телохранители остаются в коридоре, а сам прохожу в палату.
Николь стояла у окна и с милой улыбкой обернулась ко мне, когда я появился.
- Видела, что ты приехал, - идёт мне навстречу, берёт за руки, и коротко целует в губы, - скучала по тебе, - прижимается и вот уже лёгкие ладони скользят по моей спине, одна затем поднимается выше и ласкает загривок. Прикрыв глаза, томно выдыхаю.
«Это наши последние объятия… Скоро ты улетишь», - думаю я, запечатляя прикосновения её тела своим. Закрытыми глазами вдыхаю запах её густых волос, чтобы запомнить. Навсегда.
- Николь, я…
- Да, Солор, - она отстраняется, одновременно поднимая на меня свой задумчивый взгляд, - что с тобой? Ты выглядишь, будто бы с минуты на минуту сообщишь мне нечто ужасное. Что происходит? - задаётся вопросом она, как любая женщина, которая тонко чувствует изменение в отношении мужчины к ней.
Делаю несколько шагов по палате, прежде чем огласить задуманное:
- Я… - заложив руки за спину, вышагиваю в центре комнаты невидимый прямоугольник. - В общем, выбери любую европейскую страну, я помогу оформить документы, и в самое ближайшее время ты улетишь.
- Куда? - изумлённо порхают её реснички.
- Куда захочешь, - нахожу силы на неё посмотреть.
- А разве угроза не отпала? Всё же теперь хорошо? - она делает шаг ко мне, а я - от неё.
Я останавливаюсь и на её вопросительный взгляд поясняю:
- Я отпускаю тебя… - эти слова даются мне тяжело.
- К кому? - недоумевает Николь, не переставая хлопать глазами.
Нервно сглатываю.
- Ты теперь вольна делать всё, что заблагорассудиться, Николь! - нахожу в себе силы озвучить главное. - Я понял, что не имею право управлять твоей жизнью. Всё, что ты пожелаешь, я тебе обеспечу…
- Но я никуда не хочу уезжать! - недослушав, решительно перебивает меня моя девушка.
- Не понял? - смотрю на неё пристально. Что я мог упустить?
- Я люблю тебя, Солор! - глядя на меня ласково, признаётся она. - Куда я поеду, когда ты занял все мои мысли?!
Несколько размашистых шагов, и я у цели. Беру в ладони лицо Николь и пристально вглядываюсь в тепло-карие глаза.
- Что ты сказала? Повтори! - пылко шепчу я.
Её глаза прыгают по моему лицу.
- Я люблю тебя, Солор, - произносит она тише, но без толики колебаний.
В наступивший миг жадно впиваюсь губами в губы Николь и с диким кайфом наслаждаюсь сладким их вкусом, а где-то в уголках моих глаз притаилась слеза.
ФИНАЛ
ФИНАЛ
Месяц спустя
НИКОЛЬ
Выныриваю из воды и делаю вдох. Увидев над собой тень человека, смахиваю ладонью с лица лишнюю воду и моргаю, чтобы быстрее лучше видеть.
Солор.
- Как водичка? - интересуется он, глядя на меня со снисходительной и ласковой улыбкой.
- Всё хорошо, - отвечаю я, выравнивая дыхание, и плыву к борту бассейна.
Выхожу из воды, Фадель подходит ко мне близко.
- Осторожнее, - говорю, торопливо стряхивая с руки воду, - не хочу, чтобы ты промок.
- Как ты заботишься об имениннике?! - смеётся.
- Да, - подхватив полотенце с шезлонга, вытираю волосы, - я думала, что ты приедешь чуть позже, и я успею привести себя в порядок.
После того, как я покинула больничные стены, врачи посоветовали мне заняться плаванием. Почему бы и нет, когда в фаделевском особняке есть целых два больших бассейна, крытый и не крытый. По утрам и вечерам я обычно плаваю.
Янтарно-зелёные глаза скользят по мне.
- Мне и так нравится, как ты выглядишь.
Испытывая лёгкое волнение, прохожусь кончиком языка по нижней губе:
- Верю, но у женщин свои заморочки.
- Ты будешь меня поздравлять? Или нет? - его пухлые губы чуть выдаются вперёд, приоткрываясь. Дико сексуально, учитывая, как я хочу их сейчас поцеловать, но позже.
- Да, - натягиваю на плечи огромный белый махровый халат, но, предполагаю, что ты опять будешь меня ругать, - развожу руками и перекидываю волосы на одно плечо.
- Хороший намёк.
- Прости, просто я слишком хорошо тебя знаю, - смущённо улыбаюсь.
- Куда идти? - вертит головой он.
Прерывистый вздох вырывается из моей груди.
- Пойдём сразу к подарку. Сто процентов, Солор, что ты отшлёпаешь меня по заднице за то, что я сотворила! - с загадочной искоркой распахиваю глаза.
- Ну-ну, давай, показывай.
По одному из нескольких выходов, имеющихся в особняке, мы выходим на задний двор, минуем второй бассейн и лужайку и подходим к гаражам, около которых и стоит мой подарок, покрытый красивым тканевым чехлом и немаленьким золотым бантом.
- Ни-коль! - с упрёком поёт и стонет Солор, останавливаясь. Он явно догадался о моём подарке. - Готовь свою милую попку, кому-то сегодня попадёт! - приподняв одну бровь, а другую сдвинув к переносице, нестрашно грозится он.
Ноющий стон срывается у меня с губ, но, вспомнив, что именинника надо всё равно поздравлять, натягиваю на лицо улыбку.
Развернувшись, встаю рядом с подарком. Вытягиваюсь стрункой, поднимаю подбородок. Фадель же, в ожидании поздравлений, выводит ногу перед собой и, согнув её в колене, ставит на носок.
- Дорогой Солор, - его веки опускаются в момент моей короткой паузы, - поздравляю тебя с Днём Рождения! Желаю тебе здоровья, счастья и любви! Прими от меня, пожалуйста, этот скромный подарок.
Подхватываю чехол за край и тяну. Тяжёлый, зараза! Одной не справиться.
Солор мне намеренно не помогает, следит, наблюдающе, только когда становится тяжело, он всё же подходит и рывком стаскивает чехол до конца, под которым скрывался - Та-Дам! - роскошный спортивный автомобиль красного цвета.
- Это тебе, - сложив ладони вместе, почти виновато выдыхаю я.
Тигр переводит на меня свой пристальный взгляд.
- Откуда деньги?
Со вздохом отвечаю:
- Продала квартиру.
Солор неодобряюще качает головой.
- Николь, скажи мне, что за логика: взять ипотеку, потом набрать кредиты, чтобы эту ипотеку погасить, а после всего продать квартиру, чтобы купить МАШИНУ? Это чисто женская логика или чья? - моргая, уставляется на меня.
- Я бы поправила конечный этап, - кокетливо верчусь, прислонив свои ладони внутренними сторонами к своей пятой точке, - я сделала подарок любимому человеку и ни о чём не жалею!
- Николь! - со смирившимся вздохом мой Тигр отшвыривает подарочный чехол в сторону, - я полагал, что моё влияние тебя научило чему-то, а ты окончательно потеряла голову, - спокойнее и мягче констатирует он.
Слова благодарности просятся наружу, но я делаю выбор в пользу молчания. Без слов подхожу к имениннику и обнимаю его. Он прекрасно знает, что это обозначает.
- Ты стала совсем домашней и ручной моей девочкой! - говорит тише и ласково гладит меня по голове, по влажным волосам. - Совсем ручная.
- Здесь ты ошибаешься, Солор! - в голосе просыпается моё «я», но сама я жмурюсь от ласки своего бога. Взгляд падает на машину. - Скажи, что тебе понравилось? Это же так? Ведь я всё кинула к твоим ногам.
Мой мужчина смеётся.
- Я не ожидал от тебя другого. Ты предсказуемая, - он медленно отходит от меня.
- Сейчас! - поправляю я его, выставив перед собой указательный палец. - Сейчас я предсказуемая, и ты знаешь почему.
- Знаю, - Солор ненадолго, но крепче прижимает меня к груди и отпускает, - потом только не упрекай меня, что отдала всё такому неблагодарному гордому мужчине, ладно? - смеётся он, предупреждая.
- Ладно, - развожу руками.
- Тогда я принимаю твой подарок! - Фадель с довольной улыбкой дёргает меня на себя, проводит рукой по волосам и целует. Как он умеет. Как хочет. Разжигая всё к чертям у меня внутри!
- Я очень рада, - нежно трогаю его щеку. - Идём в дом. Сегодня любое твоё желание - закон! Что ты хочешь, чтобы я тебе приготовила?
Возвращаемся в особняк тем же путём, что и вышли. Солор тащит меня за руку, чуть ли не двумя руками перехватив запястье:
- Я думал, что моё слово и так закон в этом доме, - оборачивается ко мне.
- Без сомнений! Так что ты хочешь?
- Хочу запечённого гуся! Сама сделаешь?
- Уже бегу на кухню! - склонив голову набок, пожимаю плечами, мол, куда я денусь.
- А можно так? В халате и купальнике… - с порочным блеском в глазах, Солор тянет за рукав халата, и едва ли не обнажает мне плечо.
- Можно, но вряд ли тебе захочется, чтобы я готовила тебе гуся, когда буду расхаживать перед тобой лишь в одном купальнике? - нахожу я.
* * *
СОЛОР
Николь переодевается и спускается на кухню готовить праздничный ужин для нас двоих. Хочу ли я видеть кого-то ещё на своём дне рождении? Нет, не хочу.
Мне приятны те немногочисленные искренние поздравления, которые я получил. От самых близких людей, дружбу с которыми я не афиширую, от Адель, как это было бы ни странно, и от своего нового персонала, который довольно и сыто работал у меня в доме уже несколько месяцев.
Я знал, что кое-кто постучится ко мне в этот день, но я жутко не желал этого, хотя трезво оценивал неизбежность сего.
Николь принялась за готовку заказанного мной гуся, ей помогал шеф-повар с нашей кухни, мешать я не хотел, поэтому ускользнул в кабинет.
Сегодня я позволил себе пробыть в компании только половину рабочего дня, вторую я предпочёл работать из дома, чтобы мне потом не докучали формальными и многочисленными поздравлениями, с целью продемонстрировать уважение ко мне. Я в этом не нуждался, я и так прекрасно всё знал.
Поработав спокойно чуть больше двух часов, в мою дверь постучал новый домоправитель и доложил о приезде Сулеймана Кайшата.
Честно думал, что они (семья Кайшатов) обойдутся двумя неудачными попытками до меня дозвониться.
- Проводи его сюда, - смирившись, что встреча в такой день неизбежна, я даю распоряжение впустить брата ко мне.
Откладываю в сторону договор, который я читал и задумчиво смотрю на дверь. Я чего-то жду? Я ничего не жду.
Сулейман в свойственной манере уверенного человека проходит в помещение и воздерживается от комментариев, пока не занимает место напротив.
- Привет, - выдыхает он, мазнув указательным пальцем по губе.
- Привет, - отвечаю я с посылом, мол, и что дальше?
- С Днём Рождения! - в той же манере произносит он.
- Спасибо, - сложив руки на торсе, слегка покачиваюсь в кресле.
Я могу сколько угодно играть в молчанку и гляделки, и, прочитав это намерение в моих глазах, Сулейман сдается:
- Что происходит, Солор?
- В смысле? - вздёргиваю подбородок.
- Раньше ты так радовался, что приобрёл семью: отца, брата, а теперь мы тебе уже не так нужны, как раньше? - Кайшат в довольно спокойном ключе высказывает свои претензии.
- Скажи, что это ещё огромная честь с вашей стороны, - цежу сквозь зубы, - всё было рассчитано заранее. Я не буду грубо выражаться, но твой отец Ариф, что мой отец Ибрагим долгое время пытались перехитрить друг друга. Цена вопроса: моя жизнь. Никто из них не учитывал мои интересы и мои чувства. Им было плевать. С чего вдруг я должен воспылать благодарностью к твоему отцу, когда он меня так грубо использовал, чтобы убрать своего давнего конкурента? В бизнесе я пошёл на те уступки, которые он планировал от меня получить после гибели Ибрагима. Но в дальнейшем он на меня не может рассчитывать. Я буду развивать свой бизнес так, как посчитаю нужным.
Всё это время брат по крови очень внимательно меня слушал.
- Неужели ты думаешь…
- Да, я так думаю, Сулейман. Назад дороги нет! Я не хочу, чтобы мой сын, когда он появится на этот свет, наблюдал подобную схему. Я не хочу, чтобы его использовали в своих играх люди. Этого не будет. И я сделаю всё, чтобы он продолжил тот же путь, которым иду я.
- Ты слишком самоуверен, Солор!
- А мне плевать кто, что думает обо мне. Это моя жизнь, и ей распоряжаюсь, только я!
- Отец скучает по тебе.
- Я заметил, как он скучал по мне всё двадцать шесть лет моей жизни и позволил другому человеку измываться надо мной, в то время как ты рос в любви, ласке и заботе.
- В тебе говорит обида.
- Вне сомнений, но и голос разума тоже слышен здесь и сейчас! Из-за надежды, которую когда-то Ариф подарил моей матери, она сошла с ума. Она до последнего думала, что они будут вместе. В её заражённой дурной мыслью голове созревал страшный план по устранению твоей матери, Сулейман. Так что можешь сказать мне спасибо и убираться восвояси, - решительно излагаю я.
Кайшат медленно поднимается на ноги.
- Я надеюсь, твоё сердце когда-нибудь успокоится, и ты захочешь возобновить отношения со мной и отцом, - ровно замечает он.
При этих словах гостя не могу сдержать скептическую усмешку.
- Ждать придётся долго, - поднимаюсь и я.
- Одиночество - не лучший друг, - продолжает сыпать умными фразами мой единокровный брат.
- Зато верный советчик.
- Мне жаль, что ты сделал такой выбор.
- А мне нет! Я не слуга ни тебе, ни твоему отцу. Прощай, Сулейман!
Посмотрев на меня задумчиво и долго, Кайшат изрекает напоследок:
- Пока.
В груди неприятно саднит, но я понимаю, что сделал правильный выбор. Я не хочу, чтобы мои дети впоследствии оказались вассалами семьи Кайшатов. Чёрта с два!
* * *
Один из вечеров Николь и Солора около камина
СОЛОР
Лежа на шкурах животных валетом каждый из нас с Николь думал о своём. Я задумчиво водил рукой по обнажённой стопе девушки, рисуя хрен пойми какие узоры. На душе что-то висело, но я не мог понять, что за груз это был.
- Я хочу быть свободным, - выдохнул вверх слова-признания.
НИКОЛЬ
Знала, что он это скажет. И, наконец-то, услышав их, эти слова, мне становится легко.
СОЛОР
- Я не хочу жениться, - в который раз скольжу пальцем по своду стопы Ники.
Слышу, как она шевелится, наклоняя голову так, чтобы видеть меня.
- Если ты о том, что это не совпадает с моими планами, то нет, у меня нет пункта по этому вопросу.
- Уверена?
- Уверена, - принимает прежнюю позу.
- Потом не пожалеешь?
- Не пожалею.
НИКОЛЬ
Хорошо, что мы тронули эту тему. Меня аж отпустило.
Поднимаю руку и опускаю её на ногу Солора.
- Всё дело в наших родителях. Ни один из них не смог построить отношения, которые бы увенчались успехом. Поэтому нам лучше просто жить и учиться их строить самим. Мы оба с тобой неидеальные.
- Это точно, - грустно смеётся Солор, качая мою стопу из стороны в сторону, - но, если тебя будет что-то не устраивать, скажи мне, Николь, и мы вместе попытаемся найти выход.
- Обязательно скажу, - подтягиваюсь и принимаю сидячее положение. - Но сейчас я хочу сказать тебе, Солор, что ты прав в своём решении. Поэтому не сомневайся и не мучай себя, если вдруг ты задумаешься, что поступил по отношению ко мне не так. Мне раньше было страшно жить. Просто поднять голову, - протяжный вздох вырывается из моей груди, - а теперь во мне расцвела уверенность, и с тобой я ничего не боюсь! - смотрю на него, и уголок моих губ плавно ползёт вверх.
- Какая ты послушная! - иронизирует он.
СОЛОР
- Кто-то из двух баранов, встретившихся на мосту должен уступить дорогу, иначе можно так от упрямства элементарно умереть! - посмеивается она, а я ей мщу беспощадной щекоткой, чуть приподнявшись.
- Солор!
- Ники…
- Всё, ты главный! Главный, - прерывисто дыша, сдаётся она.
- Мы договорились? - завершаю я.
- Да. Да!
Опускаю затылок на шкуру.
- Чем ты хочешь заниматься дальше?
- Хочу уйти в юридический отдел, если ты не возражаешь. Буду переводить договора.
- А может, я помогу тебе открыть своё дело, Ники?
- Своё дело? Я тебя умоляю, во мне и нет даже самой жалкой деловой жилки. Я просто всё всем раздам! - подчёркивает она.
- Ладно, - держась за ногу Николь, высказываю своё одобрение, - можешь работать с юристами, но иногда я буду брать тебя с собой в качестве переводчика и… просто, чтобы я не помереть от скуки! - переворачиваюсь и накрываю её сверху.
- Как скажешь, мой упрямый босс! - выдыхает она почти мне в губы.
Думать о делах желание испаряется, и я быстро и ловко высвобождаю пуговицы на одежде Николь. До уха моего доносится тихий и возбуждающий стон. Она закидывает ногу на мою нижнюю часть ноги, и призывно скользит по ней, говоря на языке тела, что она тоже хочет. Стискиваю руками талию Ники, поднимаюсь выше и поочерёдно захватываю всей ладонью спрятанные под слоями одежды нежные холмы. Тут уже я не могу подавить предвкушающий стон. Поднявшись на колени, принимаюсь срывать с себя одежду.
* * *
День рождения сына
СОЛОР
До знаменательного для меня события я прибыл на греческий полуостров за несколько дней. С Адель я виделся каждый день по два-три часа, а сам проживал на вилле партнёра по бизнесу.
Она была рада, что я передумал, однако открыто меня не спешила благодарить, так как действительно боялась, что я отменю всё назад до последнего часа до начала родов. А как начались схватки, слов она уже не выбирала.
Слава Богу, это были не стремительные роды. Я успел спокойно приехать, переодеться и не без удивления отметил, что медицинская форма мне к лицу.
- Спокойно, детка! - сопровождаю я Адель, попутно не упуская возможности, подтрунивать над ней, хотя бы в самом начале кропотливого пути. - Ты в руках суперпрофессионала!
На что впадающая в болезненные схватки бывшая отвечает мне мычащим рыком. На языке инстинктов незримо угадывается зашифрованная в этом звуке фраза: «Заткнись, Солор! И так тошно!»
Ну что ж, милая Адель, ты ведь так хотела устроить свою жизнь за счёт меня, а ради этого придётся потрудиться. Ноги ты уже раздвигала, теперь придётся раздвинуть ещё раз, чтобы дать жизнь моему сыну. Твою ж мать, как же это слово гордо звучит: «Сын!» Скоро у меня будет сын, а я стану отцом. Перевожу взгляд на страдающую Адель и улыбаюсь.
На ёрничество меня хватило минут на двадцать, потом я по полной включился помогать девушке. Местная медсестра подсказывала важные вещи, и я следовал её советам, стараясь искренне облегчить муки матери моего ребенка.
Через час я простил Адель её поступок и сказал об этом, чтобы отвлечь её от боли. Она ничего не ответила по этому поводу, но в глазах всё ж мелькнула тень благодарности, а через мгновение она и вовсе схватила меня за руку и попросила не оставлять её, даже если она меня пошлёт куда подальше!
В предродовой палате мы находились вдвоем, часто прибегал медицинский персонал и контролировал ситуацию. Медсестра, которая поделилась своими секретами, хвалила меня, и говорила, что я хороший муж.
Когда между схватками время было приличное, мы с Адель ещё как-то разговаривали, а когда это время неизбежно стало сокращаться, мы с ней стали просто дышать. То она вцеплялась в мою руку, то я держал её за руку, но мы дышали в нужном ритме, не переставая, как советовала медсестра.
- Как у вас женщин всё сложно, - имея змеиный характер, неконтролируемо выдохнул я.
- Да пошёл ты! - едва сдерживаясь от крика, процедила Адель и всё же потом запела, превращая болезненный стон в холодящее душу пение.
Я усмехаюсь, но искренне жалею бывшую любовницу. Теперь я не понаслышке знаю, как это - рожать.
Прежде чем нас перевели в родовую, мы провели вместе пять-шесть часов в предродовой.
- Я щас сдохну, - выдохнула, покрывшаяся испариной Адель. Она измучена, но того требовал процесс.
Стоя у изголовья, я приободряюще сжал её руку, наклонился к ней и сказал на ухо те слова, которые не мог позволить сказать себе вслух. Я не сделал ничего сверхъестественного, просто мне очень хотелось, чтобы она поверила в свои силы.
Через пятнадцать минут у нас родился малыш три с половиной килограмма. Перерезать пуповину я не решился, для меня это слишком кроваво, но вот взять сына первым я хотел, однако уступил это право матери. Только когда ребёнка помыли и запеленали, до него добрался и я.
Это что-то волшебное - держать своего только что родившегося ребенка на своих руках.
- Он похож на меня, - чувствуя полное счастье, подметил я.
- Кто бы сомневался.
- Я хочу назвать его Султаном, как ты на это смотришь?
Адель отрывается от зеркала:
- Пусть будет Султан! Мне нравится.
МУЖСКОЙ РАЗГОВОР
МУЖСКОЙ РАЗГОВОР
8 лет спустя
СОЛОР
Когда Султану исполнилось два года, я понял одну важную для себя истину: я хочу, чтобы сын был со мной рядом.
Я дал большое интервью журналистам, в котором поведал, что у меня есть ребенок, что признаю его и в будущем вижу своим наследником и продолжателем династии Фаделей.
Вот так причудливо сложилась судьба, что незаконнорожденный сын Арифа Кайшата, теперь является продолжателем рода Фаделей вместе со своим сыном.
А мой сынишка хоть и был тогда мал, но было заметно, как он радовался, что теперь может чаще и дольше видеть отца.
Год назад он пошёл в школу и вовсе мне стал казаться маленьким взрослым. Иногда я замечал за собой, что с особой настороженностью жду его ответа или, напротив, каверзного вопроса. А уж когда от ответа Фаделя-младшего что-то зависит, то мне становится по-отцовски страшно.
И всё-таки это кайф - общаться с маленькими людьми с самого начала. Не понимаю тех, кто откладывает своё общение с ребенком на потом, упрямо твердя себе под нос: «Я подожду, пока он подрастёт!»
А потом он что, сразу рассыплется вас слушать и понимать? Дети, они не дураки, какими порой бывают взрослые. Они всё тонко чувствуют, и, повзрослев, отдают родителям именно то, что те заслужили.
Когда Султан понял, что я не женат на его маме, он стал смотреть на меня хмуро. Когда кто-то ему сказал, что его отец никогда этого не сделает, он чуть не выгнал меня из дома и отказался со мной говорить и встречаться в тот конкретно раз.
Но прошла неделя и малыш сам мне позвонил.
- Я хочу увидеться с тобой! - бойко отчеканил он мне в трубку и назначил встречу на берегу моря.
Он приехал один. С водителем, разумеется, но без мамы.
Сурово сдвинув брови, он протянул мне руку.
- Привет.
- Привет, сын! - пожимаю ему руку с пробивающейся улыбкой.
- Папа, я честно хочу поговорить с тобой, - говорит он, чуть смягчаясь, когда видит, что я присаживаюсь практически на корточки, чтобы наши глаза находились на одном уровне.
- О чём же? - плавно приподнимаю бровь.
- О маме, - на его лице появляется тень обиды.
- Хорошо, я тебя слушаю, Султан, - весь в ожидании его вопросов.
- Мама красивая. Умная. Почему ты не женился на ней? - он деловито, как самый настоящий мужчина, скрещивает на груди руки.
- Потому что я не люблю её.
- А кого ты любишь?
- Тебя люблю! Ты мой единственный сын!
- Но это другое. Ты живёшь с тётей Николь, ты её любишь?
- Ага.
- Тогда почему не женишься? - упрямо додавливает меня сын.
- Потому что не хочу!
- А почему ты не хочешь?
- Потому что я не хочу делать так, как делают другие. Хотя не так, я просто не хочу оформлять официально статус «мужа». Для меня это всё равно, что на коня надеть узду и хомут и сделать его не свободным, понимаешь?
Ярко-карие глаза в обрамлении пышных и густых чёрных ресниц прищуриваются.
- Значит, свободу ты любишь больше всех? - выводит он.
- Больше всех, Султан, больше всех, - потихоньку беру сына за руку.
- А меня? Как сильно ты любишь меня?
- Смотри, сынок, - переворачиваю его ладошку внутренней стороной и в центре рисую вообразимый маленький кружочек, - больше всего я люблю свободу, жизнь, Солнце и Небо, Воду и Землю, красавицу Луну, Воздух, Огонь. Всё это вместе для меня едино. Согласись, что всё это очень красиво?
Султан кивает и продолжает внимательно смотреть на ладошку, когда я вокруг маленького круга очерчиваю круг больше.
- Потом я люблю себя!
- Мама говорит, что ты настоящий эгоист, - ловлю в его интонации знакомые нотки.
- «Эго» - это «я» по-латыни.
- Я знаю! От мамы.
- Потом, - очерчиваю следующий круг, - я люблю тебя, Султан, потому что ты мой сын. Ты, как я, только улучшенная и усовершенствованная версия меня!
- Как новенький робот? - сравнивает он.
- Ну, ты же человек. Какой робот! - улыбаюсь. - Потом…
- Тётя Николь, да?
- Угадал.
- А мама где?
- А с твоей мамой Адель мы дружим. Друзья тоже входят в круг любви, только он дальше от центра, - на ладошке сына провожу самый широкий круг.
- Теперь я понял, - Султан зажимает ладошку и прячет за спину, - ты придумал свои круги. Я тоже хочу! В центре должен быть я?
- Да, ты можешь быть в центре, - объясняю сыну, выпрямляясь, - пойдём, покидаем камни в море, - протягиваю ему руку.
Несколько шагов мы делаем, держась за руки, а потом Султан вырывает свою ручку и мчит на всех порах к воде.
- Я первый! - хватает камень и закидывает его как можно дальше.
- Молодец!
- Значит, когда я вырасту, я тоже могу не жениться? - неожиданно спрашивает он.
- Это ты с мамой договаривайся! - смеюсь.
- А ты счастлив?
- Я счастлив, - смотрю в горизонт и, отодвинув полы пальто, засовываю пальцы в карманы брюк.
- А мама говорит - нет! - Султан запускает в волны следующий камень.
- Много твоя мама знает.
- А если она выйдет замуж, ты не обидишься?
Резко поворачиваю голову:
- Кажется, мне надо позвонить твоей маме, - хмурюсь.
- Не надо. Она хорошая, - защищает свою родительницу малыш.
Молчу и снова увожу взгляд в морскую даль.
- Я хочу брата или сестру, как их мне достать, если ты не живёшь с мамой? - отряхивая руки, Султан подходит ко мне.
Мои губы растягиваются в улыбке.
- Если тётя Николь родит, то этот ребёнок будет твоим единокровным братом или сестрой. Так тебя устроит?
После недолгих раздумий, мой сын заявляет:
- Тогда ты попроси её, чтобы она родила побыстрее, а то поиграть даже не с кем! - конкретно договаривается он.
- Хорошо, - делаю несколько шагов по хрустящей гальке, - через четыре месяца подойдёт?
- Подойдёт! - качает головой.
- Начнём с сестрёнки?
- Пусть будет сестра, - скопировав мою позу, пожимает плечами Султан. - Только я буду играть с ней, когда она будет нормально разговаривать и ходить.
- Договорились! - бесшумно смеюсь. - А ты поможешь мне выбрать для неё имя?
Малыш задумывается.
- Хочу, чтобы у моей сестры было самое красивое имя! И чтобы она тоже была очень красивой, - загадывает мальчуган, деловито выставив ногу вперёд.
- Ну, посмотрим, что получится, - разравниваю перед собой гальку носком ботинка, поднимаю глаза, когда Султан подходит ко мне совсем близко.
- Дай руку! - требует он.
Протягиваю ему ладонь, и он рисует на ней два маленьких круга.
- Я буду любить маму и сестру одинаково.
- А я где? - не без интереса спрашиваю.
- Ну-у-у, ты же большой и сильный. А надо любить слабых и маленьких.
Громко цокаю, реагируя на вполне себе справедливое заявление сына.
- Нет, - присаживаюсь на корточки, - меня тоже надо любить, я же твой папа. Я же всё делаю ради тебя!
Султан заливисто смеётся и обнимает меня за шею.
- Ну, конечно, я тебя люблю! Ты мой самый «большой Круг»!
- Тогда я даже поиграю с тобой в догонялки! - поднимаюсь, задеваю его за плечо и, убегая, кричу: - догоняй!
|
