Поздняк на Новый год Наталия Романова
        «Говорят: под Новый год, что ни пожелается...» дальше вы и сами знаете.
        Сложно верить в чудеса, когда бросил муж, ушли друзья, и жить теперь приходится в квартире в компании с чешской стенкой и обвисшими обоями...
        Лена Изюмова специально ничего не загадывала, но под Новый год случаются самые удивительные вещи.
        Поздняк на Новый год
        Глава 1
        Я смотрела на подругу, сидящую напротив, которая с таким усердием дула на чашку с горячим кофе, словно от этого зависела её жизнь.
        - Марин? - Я напомнила, что вообще-то, она не одна в этой кофейне.
        За столом ещё есть я. И это она, между прочим, позвала меня. Я-то никуда выбираться в собственный выходной не собиралась, даже вставать с дивана не планировала, но пришлось тащиться по морозу и гололедице в «наше» место.
        - Понимаешь, - протянула Марина, отводя взгляд в сторону.
        Я посмотрела туда же. На подоконнике светилась поочерёдно золотистыми и красными огнями ёлочка, сверкали шарики и банты таких же цветов, рядом стояли коробки с подарками и покачивал фонариком игрушечный Санта Клаус с тщательно спрятанным электрическим проводом прямиком из, простите, задницы.
        - Ну? - уставилась я на подругу, заставляя её всё-таки обратить на меня внимание.
        Я здесь! Приём, приём! Ответьте!
        - Понимаешь, - повторилась Марина. - По поводу нового года… там будет Родион, и…
        - И что? - уставилась я на подругу.
        Родион - мой бывший муж. Расстались мы, можно сказать, мирно. Имущество не делили, тарелки не били, вообще вели себя, как цивилизованные люди. Друзьями, правда, нас нельзя было назвать, но от его имени я точно не падала в обморок, не вопила дурниной от отчаяния, не неслась к знахарке с целью приворожить, отворожить, присушить, отсушить или нагнать на него бубонную чуму вкупе с сибирской язвой, скарлатиной и поносом.
        А надо бы… надо бы, но эту мысль, как девушка цивилизованная, не лишённая интеллекта, образования и воспитания, я от себя упорно отгоняла.
        - Он будет не один, а с этой… Алёной, - Марина заметно сморщилась, будто проглотила что-то мерзкое, а не произнесла обычное имя «Алёна». - Поэтому мы решили, что тебе лучше не приходить. Вот…
        Марина смотрела на меня несчастным, виноватым взглядом, скривив пухлые губы.
        - Понятно, - всё, что нашлась я ответить.
        - Ты только не расстраивайся, - залепетала подруга. - И не переживай. Приезжай к нам первого или второго, в любой день приезжай! Ты же знаешь, мы тебя всегда рады видеть!
        Всегда, конечно, всегда, только не в ночь с тридцать первого на первое, тогда они будут рады видеть Родиона со своей пассией. А я что? Я и дома посижу, посмотрю Голубой огонёк. Интересно, его показывают ещё по телевизору или отменили, как моё приглашение в компанию друзей?
        - Тебе самой будет неловко, - продолжала лепетать Марина. - Только представь, будешь смотреть на эту сладкую парочку всю ночь. Фу! Ну и нам, сама понимаешь…
        - Понимаю, - кивнула я, нацепив широкую, счастливую улыбку на лицо, которое, я надеялась, выглядело не менее счастливым.
        - Честно говоря, глаза бы мои этого Родиона не видела, - приободрилась Марина. - И эту лахудру тоже! Но Родя же друг Серёги… - вздохнула она. - Понимаешь?
        От этого просящего «понимаешь?» хотелось визжать. С чего вообще взяли, что именно я должна понимать, принимать и соглашаться? Ах, да, точно, Серёга, оказывается, друг Родиона, а вовсе не мой, как мне наивно казалось до этой минуты.
        - Понимаю, - согласилась я. - Я пойду, Марин, не обижайся. У меня свидание через пару часов, нужно ещё накраситься и всё такое.
        - Свидание? - у Марины загорелись глаза, она подпрыгнула на месте, уставившись на меня красивыми, светло-зелёными глазищами.
        Выдаёт же кому вселенная внешность, и этот кто-то всегда не я.
        - Ага, - продолжила я врать, изображая беспечность. - Его Егор зовут, врач, между прочим. Травматолог, - на ходу придумала я, бросив взгляд на улицу, где еле-еле передвигались прохожие из-за гололедицы и бугров с наледью вместо тротуара.
        - Ого, - засияла Марина. - А какой он, расскажи, а?
        - Я спешу, - напомнила я.
        Нет, врать я, как оказалось, умела, вон, оказалось, что через пару часов у меня свидание с Егором-травматологом, но не любила.
        - Ну Ле-е-е-ен! - заныла Марина. - Совсем чуть-чуть.
        - Ладно, - милостиво согласилась я.
        Сама в это время попыталась вспомнить или хотя бы представить, как должен выглядеть среднестатистический травматолог. Наверняка, здоровенный качок, в плечах косая сажень, с сильными, волосатыми руками, кулак точно с мою голову, не меньше.
        Воображение услужливо дорисовало лысый череп на толстой, мясистой шее и татуировку на всю спину, только не надо спрашивать, как под белым халатом я рассмотрела голую спину, воображение меня не спрашивало, само со всем справилось.
        Н-да. Картина маслом, конечно. Такого и сама испугаешься, и людям не покажешь.
        - Он блондин, - нашлась я. - С модной такой причёской, когда виски коротко подстрижены, а сверху длинные волосы, - придумала я на ходу.
        - Андеркат, - подсказала Марина, что было не мудрено.
        Трудилась она стилистом в одной из самых пафосных сетей салонов красоты, с записью примерно за месяц-полтора.
        - Высокий, - продолжила я. - Наверное, метр девяносто или даже выше, - решила я продолжить. - Широкоплечий, с прокачанными мышцами груди. У него, прикинь, даже кубики есть, - невозмутимо соврала я. Не отказывать же себе, правильно?
        - Ты уже и кубики успела рассмотреть? - прищурилась Марина, гадая, вру я или нет.
        - И не только, - многозначительно улыбнулась я. - Там тоже всё отлично, во всех смыслах, - повела я бровями. - Лучшее из того, что я встречала.
        - Можно подумать, ты много видела, - отозвалась Марина.
        - Да так, - словно невзначай взмахнула я рукой.
        Вроде вы многого обо мне не знаете, это я на вид овца невинная, а на самом-то деле о-го-го светская львица, таких Егоров-травматологов ем на ужин, как диетические блюда.
        - Кстати, докторскую пишет, - добавила я, чтобы не думали, что Егор - лишь ходячий секс-символ.
        Он у меня не только красивый, но и умный, и даже богатый. Встречаются же богатые врачи, правильно? Пластические хирурги, например. Может, Егор специализируется на переломах силиконовой груди. Вы посмотрите, что на улице творится, тут не только ноги, но груди переломать можно. Кошмар!
        - О, пишет, что выехал, - я посмотрела на только что прилетевшее смс от МЧС с предупреждением об ухудшении погодных условий. - У него свой загородный дом, - пояснила я. - Вообще, квартира тоже есть, но на выходные он предпочитает за городом отдыхать. Я побежала, - махнула я рукой.
        Подскочила, схватила пуховик, натянула шапку, распрощалась с обалдевшей Мариной и выскочила из кофейни.
        Глава 2
        Я пришла в свою квартиру, шлёпнулась на диван и уставилась в стенку. Не стену, как можно подумать, а стенку - это такой монстроподобный пережиток советского прошлого, некогда бывший огромным дефицитом и доставшийся мне по наследству от бабушки.
        Хорошо, конечно, что у меня была и эта двухкомнатная квартира в бюджетной пятиэтажке, и продавленный диван, и полуразвалившаяся мебель, и даже болтающиеся розетки и капающий кран меня радовал, ведь всё могло быть хуже, намного хуже. Бог уберёг, вернее, папа, который, несмотря на то, что трудился обычным бригадиром электромонтажников по силовым линиям и сетям освещения, обладал смекалкой предпринимателя средней руки.
        Квартира досталась моей маме от её бабушки, какое-то время жилплощадь пытались сдавать, но издалека это не так-то просто, так что, однажды её просто закрыли. Мама порывалась продать ненужные квадратные метры, за которые к тому же приходилось платить, но папа не дал, заявил, что пригодится.
        Так и случилось. В один прекрасный день я поступила в институт и въехала в эту квартиру, которая мне, тогдашней бывшей школьнице, показалась настоящими барскими хоромами. Я даже сумела монетизировать жильё - сдала вторую комнату одногруппнице. Правда, за недорого, зато это устраивало её и меня. Она платила сущие копейки, а мне этих копеек хватало на оплату коммунальных услуг и налога раз в год.
        Тогда мама хотела переписать квартиру на меня, но папа снова не позволил, заявив, что в восемнадцать лет мозгов нет, и неизвестно, когда появятся, если появятся вообще, так что всем спокойней, если квартира будет в надёжных руках.
        Дальше случилось самое знаменательное событие за все годы моей жизни от рождения и по сей день. Я познакомилась с Родионом. Произошло это в середине первого курса. Мы поехали отмечать новый год на какую-то жуткую туристическую базу, с кое-как отапливаемыми домиками, старым постельным бельём, зато с красивым видом на заснеженное озеро.
        Он приехал туда же со своей компанией, в которой и был тот самый Сергей, как оказалось через десяток лет, друг Родиона, а вовсе не мой. С того дня мы все перемешались, подружились, не по одному разу меняли спутников, кроме нас с Родионом - мы не расставались и даже не ругались со дня знакомства до дня, когда всё лопнуло как мыльный пузырь, в котором, как оказалось, я жила.
        Роман наш начался стремительно, уже в конце января Родион переехал ко мне, в ту самую комнату с тёмно-коричневой, лакированной стенкой, а к осени его родители купили единственному сыну трёхкомнатную квартиру сразу «на вырост». Ведь когда-нибудь он женится и обзаведётся детьми.
        В той квартире мы и жили до начала осени уходящего года, пока я не узнала об Алёне - стройной, длинноногой хостес из ресторанчика рядом с работой Родиона, куда он любил заглядывать в обед или после тяжёлого трудового дня.
        Почти десять лет мы жили одним бюджетом, обустраивали своё гнёздышко со всей возможной любовью и заботой. Правильней сказать, я обустраивала, потому что Родиону было безразлично, какая мебель стоит в доме, какого цвета шторы, подходят ли они обоям, и есть ли обои вообще. Одним словом, всё, что было сделано в квартире Родиона, было сделано мною, часто лично, не всегда хватало средств на мастеров, которые, если честно, драли втридорога.
        Нам обоим так и не удалось устроиться на супервысокооплачиваемые должности после института, но за пять лет после выпуска мы оба неплохо преуспели, получали среднюю для своего образования и опыта зарплату, и так же оба надеялись на повышение. Тот факт, что нам не приходилось думать о квартирном вопросе, здорово нас поддерживал. Сумма же со сдачи моей квартиры уходила на благоустройство совместного быта в квартире Родиона.
        Поженились мы далеко не сразу. В пору учёбы этот вопрос не стоял, казалось глупым тащиться в ЗАГС, будучи в статусе студентов дневного обучения. После элементарно не доходили руки, больше волновали карьерный рост, ремонт, покупка машины, отпуск, что угодно, но не брак.
        Мои родители выразительно скрипели зубами, особенно папа, в очередной раз категорически запретив маме переписывать квартиру на меня. Посетила меня «гениальная» мысль продать имущество и доделать затянувшийся на десятилетие ремонт, папа же начал орать как орангутанг, обозвал Родиона сраным альфонсом и приживалкой, после чего мы не разговаривали почти год.
        И вот, прошедшим летом, в погожий июньский день, Родион вдруг сделал мне предложение. Романтичное, между прочим. В ресторане, с кольцом и даже музыкантами, которые сыграли в мою честь «нашу» с Родионом песню. Я и не думала отказаться.
        Свадьбы, как таковой, у нас не было, вот в красивом платье и фотосессии я себе не отказала. Ближе к осени мы отправились в свадебное путешествие, которое провели в постели. К нам словно вернулась юность, настолько озабоченными мы были только на первом и втором курсе, а по приезду я узнала о существовании Алёны.
        От неё же и узнала. Она вышла на меня в социальных сетях, любезно поздравила со свадьбой и поинтересовалась, не слишком ли меня смущает, что у моего, теперь уже мужа, есть любовница.
        Представьте мой шок! Мы только-только поженились, едва прошла пара месяцев, а у мужа уже появилась любовница! Ещё больший шок я испытала, когда выяснилось, что их отношения длятся уже без малого три года.
        Три года. Три. Точка. Года.
        Для чего было Родиону вставать на одно колено, просить моей руки, дарить кольцо с бриллиантом, улыбаться на фотосессии, ехать в свадебное путешествие, трахаться там, как сошедшая с ума швейная машинка, если целых три года у него была другая?
        На мой немой вопрос он ответил просто:
        - Не хотел тебя расстраивать.
        - Не хотел расстраивать, не нужно было спать с другой! - завопила я и достала чемодан.
        - Это другое, - ответил он.
        - Конечно, другое! - крикнула я, и достала ещё пару чемоданов.
        В итоге, через час я села в такси, таксисту с трудом удалось уместить мои пожитки в нутро машины, и отправилась сначала в гостиницу, которую сняла на пару дней, а потом к друзьям, то к одним, то к другим, пока не съедут мои квартиранты.
        Через две недели я вернулась к тому, с чего начинала на первом курсе. Даже отклеенные обои, висящая проводка и облупившаяся стена в туалете были теми же самыми, как и Чешская стенка.
        Почти три месяца я провела как в тумане, не замечая ничего вокруг. Пыталась держать удар, улыбаться всем чертям, Родионам и Алёнам назло. Встречалась со старыми друзьями, смеялась, радостно изображая свободную женщину, даже договорилась встретить новый год с ними, как и всегда за последние десять лет.
        Родион, кстати, спокойно отнёсся к моему вопросу, как он смотрит на то, что мы в одной дружеской компании встретим новый год. Сказал: «Отлично».
        Вот только компания эта оказалась если и дружеской, то дружила не со мной, а с Родионом. Мне же осталось… ничего мне не оставалось. Друзья - и те испарялись по очереди, просто я старалась не замечать, а замечая, старательно не придавала значения.
        Мне нужно было во что бы то ни стало держать лицо. И чем всё закончилось? Чем? Воображаемым любовником-травматологом по имени Егор со стрижкой андеркат. Интересно, она хоть модная?
        Глава 3
        В кинофильмах героини мелодрам предаются унынию в компании тазика мороженого и трёхъярусного торта весом примерно пятьдесят килограммов. Я на героиню фильма не тянула, поэтому решила печалиться в куда более приятной и знакомой каждой совершеннолетней девушке в моей ситуации компании - бутылки вина.
        Вот только никакого алкоголя в доме не было, как-то не приходило в голову завести стратегический запас, а ведь могла бы и подумать. Впрочем, я могла бы и подумать о том, что вкладывать доход от своего жилья в квартиру сожителя - так себе идея. И о том, что он заведёт любовницу, я тоже могла заранее подумать. Но не подумала.
        Вздохнув, я отправилась в магазин. Идти было недалеко, всего-то пару перекрёстков, так что, до часа икс, когда прекращают продажу алкоголя, я точно успевала.
        В алкогольном отделе я долго кружила вокруг стеллажей с бутылками, пытаясь вспомнить, какое же вино мы чаще всего пили с Родионом. Я не была гурманом, отличить дорогое французское от кубанского разливного не могла, поэтому выбором алкоголя у нас заведовал Родион. Мне же был важен один критерий - не отравиться. Поэтому я и пыталась вспомнить, что именно мы пили, а вовсе не из-за обуявшей меня сентиментальности, как можно подумать.
        В результате на кассовой ленте оказалась примерно знакомая мне бутылка красного вина, сетка апельсинов, два крепких зелёных яблока, виноград, сыр и молочный шоколад.
        На обратном пути ветер усилился, поднялась метель, если не буря. Просто апокалипсис какой-то. Ледяной ветер бил в лицо хлопьями заледеневшего снега. Прохожие еле передвигались, матеря погоду и местные власти, которые в очередной раз удивились приходу зимы. Скажите, пожалуйста, который год такая неожиданность - зима в декабре! Ничто же не предвещало!
        Ноги у меня расползались, я изо всех сил старалась держать равновесие, благодаря бога за собственную предусмотрительность хотя бы в этом вопросе. Никаких каблуков зимой я не признавала. Тракторная подошва ботинок - моё всё. Ручки пакетов резали пальцы, несмотря на перчатки, к тому же авоська вышла достаточно увесистая, что не добавляла устойчивости.
        Почти у самого дома, осталось-то пройти всего несколько метров до подъезда, я, сама не поняла как, упала. Сначала почувствовала сильную боль в лодыжке, будто кто-то сделал мне подножку, потом в копчике - это когда шлёпнулась на пятую точку. В завершении же хорошо приложилась затылком. Сверху на меня свалился мой собственный пакет с апельсинами и вином.
        Я лежала и смотрела, как оранжевые апельсины и два зелёных яблока катились в свете фонаря на белоснежном покрове декабря, а совсем рядом лежала бутылка вина, вернее то, что от неё осталось, густая же жидкость медленно и тягуче вытекала на снег, подбираясь к моему серебристому пуховику.
        Снежинки кружились, вдоль земли стелилась позёмка, время от времени налетая мне на лицо. Завораживающее зрелище…
        - Дочка, ты как? - услышала я мужской голос, словно сквозь толстый слой ваты.
        - Скорую надо, - ответил ему женский обеспокоенный голос. - И когда это только закончится? Жалобы надо писать, я говорила, надо писать! Вон, молодая совсем, а если насмерть угробилась? Сажать всех надо. Ворюги! Ты скорую-то вызывай, Степаныч, а то пока доедут, девка не от травм, так от холода околеет.
        - Может, поднять её?
        - А если она позвоночник повредила? Или ребро прошило лёгкое, показывали тут по телевизору, я своими глазами видела. Нельзя трогать. Вызывай скорую.
        Я лежала, не шевелясь, и представляла, что будет, если у меня сломался позвоночник или рёбра, или ещё что-нибудь жизненно важное. Правду сказать, ничего особенно не болело, кроме копчика, вернее даже того места, что пониже - не зря я много лет занималась танцами и ходила на фитнес, выходит, самортизировала задница. Хорошо, побуду приличной женщиной, не задница, а попа. Попочка полного сорок восьмого размера. И ещё шумело, гудело, шуршало в голове, и болела лодыжка.
        Но воображение всё равно рисовало картины, как я провожу остаток жизни со сломанным позвоночником, повреждёнными лёгкими, отбитым головным мозгом… хотя последним я, очевидно, страдала и без травмы.
        Потащиться в такую погоду за продуктами, когда существует служба доставки и нет ни одного знакомого травматолога по имени Егор. И не Егора, кстати, тоже.
        Скорая помощь в лице фельдшера лет пятидесяти с моими травмами разбираться не стала. Доктор принюхался к красной жидкости, которая за это время успела подползти под меня, тяжело и осуждающе вздохнул. Уложил меня на холодную каталку, ничуть не волнуясь о повреждениях позвоночника, моих несчастных лёгких, которые наверняка прошило осколками рёбер, и посиневшей от удара заднице, а так же о лодыжке, которая и вправду болела, и о кружащейся голове. А так же о моей несчастной душе, в которую плюнули и даже не дали залить горе вином.
        В приёмном покое центральной городской больницы, куда меня доставили без почестей и удобств, я провела шесть часов. Примерно через три часа я хотела уйти, но мои документы находились в заложниках, сил же на споры с дамой, похожей на цербера за стеклянным окошком, у меня не находилось.
        За это время ко мне трижды подбегали молоденькие юноши и девушки в белых халатах, висящих на них мешками, озабоченно совали какие-то бумаги в руки, которые я должна была подписать, интересовались, сделана ли у меня прививка от гриппа и прочих напастей.
        Зачем-то отправили делать кардиограмму, к слову, на второй этаж, куда мне пришлось подниматься по лестнице, волоча несчастную больную ногу, сделали рентген лёгких, там, кстати, выяснилось, что с ними, рёбрами, у меня всё отлично. Не пострадали, не сломались и не порвались.
        Всё это время подвозили и подвозили несчастных, некоторых на каталках, кого-то вовсе без сознания - этих забирали быстро, одну женщину сразу завезли в реанимационную палату, которая, как, оказалось, находилась тут же, в приёмном покое. Следом туда же пронеслась бригада врачей.
        Мы же, кое как плетущиеся на своих двоих, не потерявшие сознание и силу духа - а уж поверьте, сила духа в приёмном покое центральной городской больницы нужна похлеще, чем у воина-викинга, - продолжали ждать приёма врача.
        Наконец-то меня позвали, кое-как я доплелась по лестнице на второй этаж, оттуда поднялась на лифте в сопровождении грузной санитарки, которая прижимала к своей необъятной груди мою историю болезни.
        - Не знаю я, почему лифт только со второго этажа, - ответила она. - Ты вон своими ногами идёшь, а лежачих через улицу и центральный холл возим.
        - Ясно, - кивнула я.
        Вопроса я не задавала, но раз ответили, спасибо.
        На нужном этаже нас встретил длинный коридор и… очередь из таких же, как я, бедолаг, а ещё - брезжущий рассвет в торцевом окне коридора. Романтика.
        - Вызовут, - всё, чем прокомментировала санитарка ситуацию.
        Ткнула толстым пальцев в кушетку, указывая, где мне сесть, и скрылась в кабинете рядом с тем самым окном с рассветом.
        - Изюмина! Изю-у-у-у-ми-на! - слышала я сквозь сон. - Девушка, вы Изюмина? - спросил меня парень, ткнув в рёбра пальцем.
        - А? Что? Да! - подорвалась я с места, как пионер-энтузиаст.
        - Зовут, - он показал на дверь кабинета.
        И я поплелась в кабинет, всё так же волоча ногу. Там меня встретила медицинская сестра в совершенно растрёпанном виде. Если бы несчастной мыли полы, потом выжали, стряхнули, снова мыли, и так раз пятнадцать, она бы выглядела более презентабельно, честное слово. Забранные вверх волосы - видимо, когда-то это был хвост, - торчали во все стороны, глаза красные, через щёку проходила полоса от авторучки. На подоконнике, рядом с письменным столом, стояли штук пять недопитых, тысячу лет остывших, чашек кофе.
        - Садитесь, - указала она на кушетку. - Кровь? - спросила она, когда я стянула с себя пуховик и осталась в белом свитере и светлых лосинах.
        - Вино, - ответила я.
        - Угу, - всё, что ответила медсестра, в отличие от фельдшера скорой помощи никак не выражая своего отношения к моему алкоголизму.
        Вообще, мне кажется, если бы я ответила, что это слизь космического таракана, она бы ответила точно так же: «угу».
        - Поздняк, - вдруг произнесла медсестра, смотря сначала на меня, а потом на дверь в соседний кабинет. - Поздняк!
        Поздняк? Почему? У меня же даже рёбра не сломаны и лёгкие целы, как и позвоночник. Нога болит, да, и голова, но для полноценного поздняка маловато!
        Глава 4
        - На что жалуемся? - спросил появившейся доктор, едва кинув на меня взгляд.
        Я тоже не очень-то разглядывала подошедшего. Обратила внимание, что достаточно высокий и молодой. Не такой молодой, как студенты-практиканты в приёмном покое, без устали стыдящие меня за отсутствие прививок, постарше, но точно не убелённый сединами старец.
        - Нога, - показала я на ботинок. - И голова, а ещё… попа.
        - Показывайте, - через несколько секунд тишины произнёс доктор, видимо, ему надоело ждать, когда я соображу снять обувь.
        С трудом стащила ботинок, запищала от боли, врач тяжело вздохнул, взял несчастную конечность в руку, стащил носок с изображением губки Боба, те самые, которые не любил Родион. Он вообще терпеть не мог «весёленьких» носков, трусов, пижам. Я же порой покупала контрабандой и носила в своё удовольствие.
        - Растяжение, - резюмировал врач, покрутив мою несчастную ногу. - Если бы сразу ботинок сняли, отёк был бы меньше.
        Врач внимательно посмотрел на меня, прищурился, оглядывая с головы до ноги, которую продолжал держать в руке. Я в свою очередь тоже смотрела на врача, убеждая себя, что не сплю, не умерла и не попала в рай или порнофильм - ведь только там могут водиться такие горячие красавцы.
        Светлые волосы были подстрижены под тот самый, как там Марина сказала, андеркат, и на затылке собраны в крошечный хвост резинкой, видимо, чтобы не мешались. Правильные черты лица, академические я бы сказала, прямо как с бордов сериалов про скандинавских или греческих красавцев с рейтингом восемнадцать плюс и соответствующими сценами.
        Из-под V-образного выреза хирургического костюма были видны светлые волосы и серебряная цепочка с кулоном - этническим изображением, смысл которого я не слишком поняла, что-то кельтское или древнеславянское.
        Обращали на себя внимание и руки, начиная от пальцев, которые продолжали держать мой несчастный голеностоп в руках, заканчивая объёмным бицепсом в обхвате короткого рукава.
        Больше рассмотреть не удалось, кроме, пожалуй, ширины плеч - прямо богатырского, несмотря на то, что рассматриваемый объект не выглядел объевшимся стероидом качком, и роста - последнее, когда он встал и пошёл к письменному столу. Длину ног и упругие ягодицы, к слову, я тоже успела оценить.
        Всё это, начиная с серых глаз в обрамлении нереально густых ресниц, заканчивая фигурой, могло принадлежать кому угодно, но не врачу обыкновенной, я бы сказала, заштатной городской больницы, будь она сто раз центральная.
        В итоге злоключений, которые начались с новости, что друзья мне, в общем-то, не друзья, как я считала до вчерашнего дня, завершились же галлюцинациями в кабинете травматолога с внешностью один в один, как в моей лжи Марине, я оказалась в больничной палате номер семь.
        Для чего меня госпитализировали, я не слишком поняла. Сотрясение у меня если и было, то незначительное. Ушиб на пятой точке даже не оставил синяка, лишь причинял незначительный дискомфорт. Растяжение же в больнице лечить странно.
        Целый день я провалялась в палате, не находя себе места, мечтая об одном - увидеть того самого врача, который принимал меня, и убедиться, что он померещился мне. Не сам врач, конечно, у самого врача, между прочим, имелись фамилия, имя и отчество, штамп и подпись, а его внешность и то, что я почувствовала, когда он медленно и аккуратно… осматривал меня.
        Всё случившееся точно было плодом моего воображение. Результатом телесного голода, и речь не столько о сексе, сколько об обычных прикосновениях, дефицит которых я испытывала последние несколько лет, даже живя с Родионом. Он прикасался ко мне только перед тем, как заняться непосредственно сексом, вне этого процесса тщательно избегал телесного контакта.
        Потом-то я разобралась, что к чему, когда проанализировала случившееся. До этого даже не замечала, как не замечала, что соскучилась по человеческому теплу, пока этот волшебный доктор не прикоснулся ко мне.
        Однако всем известно, что волшебных докторов не бывает, если это не романтическая комедия, а лучше порно-фильм, так что мне необходимо было убедиться, что врач мне почудился. Померещился. Был просто миражом.
        Заводят же дети от одиночества воображаемых друзей, а я вот… завела себе на несколько минут воображаемого доктора.
        - Так что, твой Егор и правда существует? - выпалила Марина первым делом, когда ввалилась ко мне в палату с огромным полиэтиленовым пакетом-майкой с вещами, которые она привезла по моей просьбе.
        - Конечно, - не моргнув глазом в очередной раз соврала я.
        - С ума сойти… - пискнула Марина, не сводя с меня глаза. - Мы все думали, ты страдать будешь, а ты - оп, и в дамках!
        - Было бы по кому страдать, - махнула я небрежно рукой.
        По Родиону что ли? Нет, я, конечно, страдала, переживала, заламывала руки пару раз, вон, получила растяжение, когда пыталась напиться и забыться - чем не страдания-то, но больше меня волновала перспектива жить ближайшую пару лет в квартире с Чешской стенкой. На новую мебель, тем более ремонт, деньги ещё надо накопить.
        - Если сравнивать с этим твоим Поздняком, то конечно, - зашептала, истово кивая, Марина, косясь на соседок по палате.
        Одна спала, уткнувшись в стену, другая лежала в наушниках, третья куда-то вышла.
        - Кем? - опешила я.
        - Да травматологом твоим. Я в холле отделения посмотрела фотографии врачей на стенде, там и Егор твой есть. Поздняк Егор Вячеславович, вернее. Один в один, как ты описывала.
        - Да? Не заметила… - буркнула я. - Стенда не видела, - тут же поправила саму себя.
        - Зачем тебе стенд, - захихикала Марина, - когда у тебя оригинал есть, лапай, сколько душе угодно.
        Вдруг дверь в палату распахнулась, на пороге возник вчерашний врач. И нет, он не был плодом моего воображения и следствием недолюбита. Он был воплощением всех тайных сексуальных желаний женщин всего мира.
        - Дамы, приготовимся к осмотру, - заявил зашедший и посмотрел на меня в упор.
        Я же посмотрела на бейдж на его груди, гласивший, что ни я, ни Марина не сошли с ума. Мой придуманный чудо-юдо-травматолог действительно существует, мало того, он кандидат медицинских наук, и зовут его Егор Вячеславович Поздняк.
        Интересно, каковы шансы на кубики и… всё остальное тоже?
        Глава 5
        Маринка вытянулась рядом с моей кроватью, уставившись на вошедшего. Если бы я могла, тоже изобразила бы сексуального суриката в дозоре, но реальность сурова - одновременно стоять на одной ноге, покачиваясь от лёгкого головокружения, и выглядеть сексуальной красавицей, в моём случае, невозможно.
        Особенно в том, что привезла мне Марина. Нет, она честно старалась найти в закромах своего гардероба халат большего размера, чем свой, как и ночную сорочку. Проблема в том, что Марина - гордая обладательница почти нулевого размера груди - сисичек, как ласково подстёбывал её Сергей, - а мои «красотки» были третьего размера, и то когда я худела, случалось же это со мной нечасто. Последний раз аж три года назад.
        Сами понимаете, как на мне сидело то, что Марина называла «кимоно» и утверждала, что оно просторное. Благо, талия у меня от природы была тонкая - хоть один плюс в моей развалившийся жизни, - пояс завязала без труда, а вот то, что сверху и, подозреваю, снизу сзади выглядело… откровенно заметным.
        - Изюмова, - сказал порно-доктор, посмотрев на меня в упор.
        Потом перевёл взгляд на Марину, рот которой приоткрылся, не сексуально или призывно, просто челюсть держалась каким-то чудом, чтобы не упасть под ноги моему Егору.
        Ну как «моему»… впрочем, почему бы и нет? В конце концов, это я его выдумала, значит, мой!
        - Я, правда, живой, - негромко сказал Егор Вячеславович, слегка нагнувшись, глядя с улыбкой на Марину.
        - Ага, - пискнула Марина.
        Выскочила из прохода между кроватями, где стояла до этого, просочилась в дверь, вспомнив про конфиденциальность общения врача с пациентом, если таковая существует в палате на несколько человек.
        - Итак, - посмотрел на меня Егор Вячеславович, вернее, Егор, а точнее - мой Егор. - Изюмова… Елена Константиновна. Как себя чувствуете? Жалобы, пожелания?
        Жалоб у меня не было, пожелание нашлось. Бесцеремонно пришло и нагло заявило о себе. Совершенно невыполнимое желание, из разряда «получить приглашение в Хогвартс» или «похудеть на три размера так, чтобы грудь не пострадала».
        Но ведь не заявишь о нём доктору, пусть он и порно-травматолог, мною же и придуманный.
        - Нет, - ответила я, уставившись куда-то в район грудной клетки Егора Вячеславовича, а после совсем-совсем случайно - на живот и то, что пониже.
        Мне же не могло это показаться? Или могло? Если я смогла придумать собственного порно-доктора, то почему бы не добавить и этот штрих внушительного размера?
        - Голова кружится? - начал задавать уточняющие вопросы Егор Вячеславович. - Болит? Тошнота, рвота?
        - Нет, - отчиталась я, внутренне сморщившись от прозы жизни.
        За несколько секунд, которые Поздняк Егор Вячеславович своей бесподобной фактурой находился рядом, я успела мысленно не только познакомиться поближе с тем, что мне померещилось - или всё-таки не померещилось? - но и выйти за него замуж, переехать в его загородный дом и родить ему парочку симпатичных, послушных детишек. Девочку и мальчика. Сразу двойню. Не отказывать же себе, правильно?
        И вдруг «голова кружится?», «тошнота, рвота?». А как же новогоднее чудо? Дух Рождества? Вера в Деда Мороза? Обязательное исполнения желания, если написать его на бумажке, сжечь под бой курантов, а потом перемешать пепел с шампанским и выпить?
        - Нога болит? - продолжил перечислять мои недуги порно-доктор.
        - Болит, - пришлось сознаться мне.
        Именно в этот момент произошло то, что заставило неведомых мне до сегодняшнего дня мурашек пронестись галопом по всему телу, а после замереть в испуге, в осознании, кто они, где и что происходит, а дальше закружиться в плавном танце на мягких лапах, как у кошек.
        Вот что с женщинами недостаток тактильного контакта делает! А всего-то Егор вновь взялся за мой пострадавший голеностоп в тугой повязке, покрутил его, как интересную деталь от конструктора, и опустил на место, в смысле - на кровать, проведя тёплой ладонью по почти оголённому бедру. Мини-кимоно, помните?
        - К новому году будете дома, Елена Константиновна, - пообещал доктор и встал, чтобы отправиться к следующей пациентке.
        Что значит, буду дома к новому году? Дома? Прямо у себя дома? В квартире с ремонтом середины прошлого века и чешской стенкой? А как же загородный дом, двое детей, секс, наконец? Я ведь не о совместном поедании мороженого мечтала, когда мой Егор осматривал мою ногу!
        Доктор продолжил осмотр, а после вышел, на прощание скользнув по мне очень многообещающим взглядом, таким… от которого мурашки ожили, навострили ушки - вопрос, есть ли у мурашек ушки, оставим знатокам, - и вернули веру в прекрасное.
        В секс, загородный дом и двоих детей. Мальчика и девочку. Двойняшек, естественно.
        - Вот это да, - горячо зашептала Марина в трубку, прервав мои мечты о прекрасном. - Ка-а-ак этот твой чудо-врач на тебя смотрит! С ума сойти. Я подглядывала в щёлочку, пока меня какая-то ненормальная медсестра не выгнала со словами, что надоели озабоченные почитательницы Поздняка. Ты бы обозначила границы, а то…
        Маринка многозначительно замолчала, вовремя сообразив, что не стоит давить на свежее больное - измену Родиона.
        - Лена, можно говорить тише? - зашипела с соседней кровати старушка.
        Хотела бы я сказать, милый божий одуванчик, но этот «одуванчик» скандалил каждый раз, когда кто-то говорил по телефону или открывал воду в душевой при палате, а так же, когда к ней приезжали дети и внуки - эти умудрялись привести не то, поставить не там и дышать не в нужной тональности. С особенным задором она ругалась с процедурной медсестрой, требуя «прокапать витамины, чтобы прочистить сосуды».
        Пришлось выбраться в коридор, чтобы выслушать восторги Марины по поводу моего Егора. Примерно на двадцатой минуте писков, визга, вздохов я увидела, как из кабинета с надписью «дежурный врач» вышел Егор Вячеславович. Егор. Мой Егор, если я уж его выдумала.
        - Изюмова, - сказал он. - Простудитесь, - он выразительно посмотрел на то, что Марина называла кимоно.
        Я быстро свернула беседу, в надежде продолжить беседу с порно-доктором.
        - А можно меня не выписывать на новый год? - выпалила я то, что волновало сильнее всего на тот момент.
        Помимо перспективы секса, загородного дома, свадьбы и двоих детей, конечно, но это, как бы я ни воображала и ни мечтала, было нереально. А вот провести новогоднюю ночь в раздолбанной квартире, в одиночестве пялясь на лакированную поверхность монстроподобных шкафов очень даже реально.
        - Я посмотрю, что можно сделать, - улыбаясь, ответил мой Егор, а я засияла, как самая новогодняя из всех новогодних ёлок.
        Глава 6
        Через полчаса я сидела в том самом помещении с надписью на двери «дежурный врач» и пила чай с вишнёвым вареньем в компании порно-доктора.
        За это время мы успели перейти на «ты». Конечно же, я понимала, что в таком неформальном общении нет ничего хорошего, помнила про врачебную этику и деонтологию, так, кажется, называется учение о проблемах морали и нравственности в медицине, однако меня это не волновало.
        Я ничего не понимала в медицине, с моралью и нравственностью, судя по моим шальным мыслям и мурашкам, тоже не слишком-то была знакома, как и с этикой. Ведь по всем законам я должна была страдать по Родиону - человеку, который меня бросил через десять лет отношений и свадьбы, я же бесстыже пускала слюни на порно-доктора, заедая их вишнёвым вареньем.
        - Значит, не хочешь домой на праздник? - перешёл на «ты» Егор Вячеславович, предварительно заявив, что его можно называть Егором.
        Не вообще всем, для всех он кандидат самых настоящих медицинских наук, Поздняк Егор Вячеславович, а для меня - Егор. Мысленно я добавляла «мой» и не возражала стать его. В идеале навсегда, чтобы в комплект входили свадьба, дом и двое очаровательных детишек, но так как в сказки в двадцать восемь лет, да ещё сразу после эпичного провала в личной жизни, не верится, я была согласна и на одноразовую акцию пользования.
        - Нет, - кивнула я. - Не хочу.
        - Это плохо, - Егор задумчиво посмотрел на меня, я вздохнула. - Давай вместе встретим новый год? - вдруг сказал он, от чего я едва не получила ещё одну травму - удар челюсти об пол. - Я тоже один остался.
        - Тебя тоже бросил муж? - от неожиданности выпалила я.
        Егор подавился чаем, мне пришлось стучать его по спине, на ходу извиняясь за собственный глупый язык.
        - Нет, - засмеялся он. - Меня не бросал… муж, - он ещё раз засмеялся. - И жена тоже, - продолжил он.
        Я приуныла. Жена? Ну конечно, чего я ожидала? Что такого шикарного порно-доктора, целого травматолога, кандидата медицинских наук не будет жены? Таких мужчин щенками разбирают, как говорил мой папа, выразительно глядя на Родиона, всем видом показывая, что не той породы я выбрала кобеля. Кастрировать бы его, может и стал бы человеком, а так - морока одна.
        - Неправильно выразился, - поправил он себя. - Жены у меня нет, поэтому бросить она меня не может. Сразу добавлю, что никакой близкой подруги тоже нет.
        - Да ладно? - скептически буркнула я.
        Не могло такого быть, просто сразу нет. Что значит, нет близкой подруги? Это у такого-то мужского экземпляра? Простите доктор, но это - фантастика!
        - Чему ты удивляешься? - улыбнулся Егор. - Смотри, я пришёл на работу вчера утром, у меня было дежурство - считай сутки на работе. Сегодня с утра начался рабочий день, две плановые операции и одна, под вечер, экстренная. Дежурный врач был занят, пришлось мне. Сейчас почти девять, дома я буду к одиннадцати вечера, если повезёт, а завтра в восемь должен быть на рабочем месте, - он развёл руками. - Какая женщина это выдержит?
        Я промолчала, переваривая новые знания, заодно прикидывая, выдержу ли я? По всему выходило, что да. Никогда не нравилось, когда Родион проводил всё время дома, даже на пике наших отношений, когда страсти кипели, как приворотное зелье в ведьмином котле, я про себя злилась на его постоянное присутствие дома.
        Должны же быть у человека какие-то интересы помимо игр, дивана, футбола по телевизору и пива? А уж когда он работал на удалёнке, я и вовсе мечтала, чтобы он, ну или я, испарились. Это же форменное безобразие, целый день маячить друг у друга перед глазами!
        Нет, лет в пятнадцать это прекрасно, кажется по настоящему романтичным, но ближе к двадцати пяти и старше обзаводишься своими интересами, хобби, знакомствами, и якорь, который и сам пердит в диван, и тебя никуда не пускает, начинает нервировать.
        Справедливости ради, последние три года Родион исправился, стал реже торчать дома, чаще куда-то выбираться с друзьями, правда, потом выяснилось, что виной тому Алёна, а не неожиданно появившиеся хобби и регулярные походы в фитнес-клуб.
        Если мужчина тратит время на работу, пациентов, по большей части таких, как моя вредная соседка по палате, успевшая за несколько дней извести весь персонал отделения и дважды поскандалить в кабинете главного врача, то вряд ли он уйдёт к гипотетической Алёне.
        А если уйдёт, то скатертью дорога! Главное, не остаться в очередной раз с чешкой стенкой, древним ремонтом, висящей проводкой и растяжением лодыжки, потому что приспичило в гололедицу напиться вина и забыться. Остальное - сущий пустяк, если вы понимаете, о чём я.
        - Так что с новым годом? - повторил Егор свой вопрос. - Я, правда, думал, что дежурю, поэтому ничего не планировал, вот и остался без компании. Встретим вместе?
        - Хорошо, - кивнула я.
        Разве плохо? Шикарно, волшебно, сказочно - вот какие эпитеты подошли бы, а не просто «хорошо».
        - Тогда сначала нам нужно провести кое-какое… обследование, - шепнул Егор.
        Пропустил пальцы сквозь мои волосы, задев кончиками кожу головы, от чего мурчащие и кружащиеся в вальсе мурашки заметались, прямо как пожар голубой у Есенина. Притянул за затылок к своему лицу, посмотрел прямо в глаза. Я буквально потерялась во взгляде, пропала, растворилась, превратилась в эфирное облако и тут же почувствовала, не услышала, а скорее ощутила вопрос:
        - Голова кружится?
        - Да, - кивнула я, соглашаясь… на всё.
        Глава 7
        Мы целовались и целовались. Его язык гладил мой, играл с ним в причудливые игры. Я же на краю сознания, где ещё оставались частички здравого смысла, понимала, что так меня не целовал никто и никогда.
        Более того, я даже не представляла, что это бывает настолько сладко, с остротой, за гранью рядового возбуждения.
        Меня трясло как в лихорадке, когда Егор ладонью пробрался под то, что по идее считалось широким кимоно, и сжал грудь, сначала сквозь трикотаж бесшовного бюстгальтера - знала бы, что так сложится, я бы отправилась растягивать себе лодыжку в чём-нибудь кружевном, откровенно сексуальном, - а потом и под тканью, сжимая напрягшийся сосок.
        Не выдержала, застонала, сообразив кинуть взгляд на дверь.
        - Закрыто, - прохрипел Егор.
        Опустил губы на второй сосок, обвёл его языком сквозь ткань, заставляя меня выгибаться от запредельных эмоций, и в это время сжал пальцами первый.
        - Ой, йёй, - произнесла я нечленораздельный звук, полностью отдаваясь происходящему.
        Через несколько бесконечно долгих минут я обнаружила себя без халата и бюстгальтера, судорожно стягивающую верх хирургического костюма с Егора. А ещё через секунду уставилась на то, что скрывала серая ткань.
        Боже мой! Неужели такое бывает? Наяву, я имею в виду, а не на экране телевизора или картинках, пропущенных через сто фильтров в социальных сетях. Такие мужчины ходят по грешной земле, более того, они не модели, топ-стриптизёры или голливудские признанные красавцы, появление торса которых гарантирует фильму кассовые сборы, а обычные врачи-травматологи, проводящие большую часть времени в стенах центральной больницы?
        Я всё же ударилась сильнее, чем считала. Наверняка потеряла сознание где-то между тем, как встала со стула на втором этаже и моментом, когда в кабинет вошёл врач. Лежу сейчас в коме, в реанимации, вокруг пищат аппараты, в меня вливают какие-то лекарства, мозг дурманят наркотики. Вот и мерещится всякое…
        - Шикарно, - всё, чем прокомментировал Егор мой внешний вид и снова обхватил груди руками. - Обалдеть! Лен, ты фантастическая женщина.
        Я не знала, что ответить на столь откровенный комплимент, потому промолчала, после же снова не могла говорить - мы целовались, прижавшись друг к другу голыми телами, витая где-то за гранью бытия.
        Голова кружилась всё сильнее, дыхание сбивалось, по телу опаляющими волнами проносилось одуряющие желание, которое концентрировалось внизу живота и между ног, заставляя меня жалобно и умоляюще поскуливать, тереться влажным бельём о ногу Егора.
        - Никакого терпения с тобой не хватит… - прошептал глухо Егор, и одним движением стащил с себя брюки вместе с бельём.
        Я, конечно, опустила взгляд… и нет, я не ошиблась в палате, то, что предстало передо мной, было настолько же шикарным, как и весь Егор с головы до ног. Восхитительно, бесподобно!
        Не маленький, при этом не гигантский половой орган демонстрировал завидную эрекцию. Прямо-таки… нереальную. Не то, чтобы у Родиона были с этим проблемы, но последнее время его член совершенно точно не наливался настолько, чтобы на ощупь казаться каменным и горячим одновременно. Больше мне сравнить было не с кем, так сложилось.
        Но это не значит, что я не смотрела фильмы с соответствующим рейтингом и не знала, каков на вид идеальный экземпляр мужского достоинства. Да! Именно такой, как я видела перед собой. И не только видела, но и ощущала в своей руке. Лишь чудо и лодыжка спасали меня от того, чтобы выбраться из объятий и одним движением взять в рот это сокровище.
        Очень, ну просто очень странное желание, совсем мне не свойственное. Естественно, с оральным сексом я была знакома, но восторга, тем более желания, не испытывала никогда. Скорее уступала, памятуя о том, что я - современная женщина, без комплексов и заморочек.
        - Хочешь? - понял мой взгляд Егор.
        Я лишь кивнула. Он изменил позицию, и я добралась до того, что хотела в эти секунды больше всего на свете. Надо же, стыд-то какой!
        С другой стороны, если я лежу в коме, и всё происходящее - не что иное, как действие дурманящих препаратов, стоит ли себе отказывать? Неизвестно, когда подобное повторится, а если вдруг умру, меня и вовсе ждёт ад, в котором обязательно будет стоять чешская стенка, свисать обои и проводка.
        Так что я, поддавший чувственному желанию, ощущала языком и нёбом гладкую кожу члена, старалась вобрать в себя как можно глубже, словно от этого зависела не только моё наслаждение, но и сама жизнь, и ликовала в душе от всего, что происходило со мной и моим телом.
        - Твою мать, - простонал Егор, толкнувшись глубже мне в горло.
        Я же вместо того, чтобы подавиться, расслабилась и начала получать удовольствие от того, что он трахал мой рот членом.
        Через какую-то жалкую секунду мир вокруг перевернулся, замелькал, как в калейдоскопе, и я испытала один из самых сильных оргазмов за всю свою половую жизнь, и это без всякой стимуляции того, что находилось между ног.
        Не успела я прийти в себя от случившегося и самого факта, что так тоже бывает, как член Егора покинул мой рот. Меня подхватили, уложили на диван и, пока ещё моё сознание и тело находились в посторгазменном состоянии, где-то на грани яви и небытия, я почувствовала, что он входит в меня - неспешно, одним настойчивым движением.
        Я выгнулась навстречу, понимая, что, кажется, прямо сейчас испытаю ещё один оргазм, если такое вообще возможно. Со мной, я имею в виду. Раньше и один раз был удачей, а двух и больше раз не бывало никогда в жизни. Я искренне считала, что так и должно быть… со мной, во всяком случае. Вот такая мне досталась никчёмная физиология, не повезло.
        И действительно, через несколько фрикций на полную длину, от чего я откровенно одурела - а так можно было, да? - меня нагнал второй оргазм. Егору пришлось ладонью зажать мой рот, потому что молча перенести восторг я никак не могла.
        Третий же случился одновременно с Егором, через порядочное время, с помощью его пальцев, которые будто бы знали мой клитор лучше меня самой.
        Совершенно точно, без каких либо сомнений, я находилась в коме. Ведь если представить мужчину с идеальным телом, членом и умением трахаться я ещё могла в реальности, то знающего, что делать с клитором - нет, нет и нет.
        Глава 8
        Два дня прошли, как в тумане. Я ходила в столовую, как ходячей мне не полагалась еда в палату, таращилась в телефон, пыталась что-то читать, листать ленту новостей, но заострить на чём-то внимание не получалось.
        Единственное, о чём я могла думать часами - Егор. О том, какой он шикарный, великолепный, чудесный, волшебный… Настоящий Дед Мороз для плохих девочек!
        Он же обо мне, по всей видимости, не вспоминал совсем, что было естественно, уж я-то не была великолепной и волшебной, скорее заурядной. Моим плюсом была фигура «песочные часы», только не стоит сразу представлять условную Софи Лорен - и доли очарования кинодивы во мне не находилось - а сама по себе тонкая талия при объёмном верхе и низе не такая и редкость.
        И ещё хорошая растяжка. Когда я поняла, что лишний вес - мой бич, я начала с ним усиленно бороться. Пропадала в спортивном зале, сидела на воде с водой, питалась порциями меньшими, чем Дюймовочка, что приносило результат, но лишь ненадолго.
        Постепенно я смирилась с тем, что на моём теле присутствует грудь и пятая точка отнюдь не кукольного размера. Перестала маниакально считать калории и падать в обморок при виде чайной ложки растительного масла на сковороде. Проводить часы в спортивном зале мне тоже надоело. Стало казаться, что вся моя жизнь подчинена размеру моего, простите, афедрона, и неминуемо превращается в него же.
        В итоге силовые тренировки я урезала почти втрое, зато занялась пилатесом и танцами - любыми, которые преподавались в фитнес-клубе. Пол дэнсом успела позаниматься и поучаствовать в клубных соревнованиях, где заняла первое место среди новичков.
        Привлекательней выглядеть я не стала, напротив, с трудом потерянные килограммы вернулись на свои места, пусть и выглядели более подтянутыми, зато появилась ранее неведомая мне лёгкость в теле, а умение сесть на шпагат грело душу.
        В остальном я оставалась такой… среднестатистической. Невысокой шатенкой с карими глазами, которая вела бескомпромиссную борьбу с собственными кудрями, с маниакальным упрямством ежедневно распрямляя их.
        Разве станет настолько космически прекрасный порно-травматолог вспоминать о ком-то столь заурядном? Я бы на его месте точно не стала, хотя, справедливости ради, представить себя на месте Егора у меня не получалось.
        Но, как бы я ни уговаривала себя, не повторяла самой себе, как заведённый попугай, что всё правильно, закономерно, именно так, как и должно быть, ничего не выходило.
        Я вспоминала, мысленно оплакивала свои мечты о свадьбе, загородном доме и двоих детях - мальчике и девочке, а ещё о регулярном сексе с волшебником от порно-травматологии. Отлично было бы провести жизнь с мужчиной, который знает, что делать с клитором.
        В день нашего секса с порно-доктором он повторился ещё два раза, и того вышло три. Три раза за вечер! Такого я не могла припомнить даже в период самых страстных отношений с Родионом. От грехопадения в виде запретного до того момента проникновения я удержалась, благодаря не иначе чуду и здравому смыслу. Егора, не моего, чтобы вы понимали всю плачевность ситуации.
        Потом я ушла в палату, а Егор уехал домой. На следующий день у него был выходной, а потом выходной у всех врачей, кроме дежурных. Он дежурным не был, поэтому ожидаемо проводил время где угодно, только не на работе, в компании пациентов, пусть и переспал с одной из них.
        Может быть, говорила я себе, он так постоянно поступает. Соблазняет пациентку, трахает в кабинете дежурного врача и сразу же присматривает следующую. И ему хорошо, и женщинам. Мне-то плохо не было, лишь обидно, но на обиженных, как известно, воду возят. Я же и этого не могла из-за растяжения, так что смиренно приняла всё как есть, продолжая тайком мечтать о своём Егоре, представляя не столько наш общий загородный дом и совместных детей, сколько процесс зачатия оных.
        Имею право, в конце концов, я его сама выдумала!
        Утром следующего дня в палату вошла старшая медицинская сестра отделения.
        - Изюмова? - посмотрела она на меня. - Готовимся к выписке. Больничный нужен?
        - Не-нет, - от неожиданности заикнулась я.
        По моим подсчётам, сегодня я должна была увидеть Егора, а не выписываться.
        - Точно не нужен? - переспросила она, внимательно посмотрев на меня.
        - Нужен, нужен, - пришла я в себя.
        Вряд ли моё начальство разбежится оплатить мне больничный сверх того, что гарантирует государство, но в моём положении и минимального минимума не хотелось лишаться, как и работы.
        Достаточно того, что я лишилась Егора, жить мне предстоит не в загородном доме с шикарным порно-травматологом, а в убитой квартире в компании чешкой стенки.
        - В двенадцать подойдёшь за выпиской и больничным в мой кабинет, - отчеканила она.
        - А доктор придёт? Рекомендации там… советы… - окончательно стушевалась я.
        - Егор Вячеславович сегодня не работает, всё напишет дежурный, если надо - зайдите к нему до одиннадцати, потом у него операция.
        - Спасибо, - уныло кивнула я.
        Поймала на себе всё-всё понимающий взгляд старшей и отвернулась к окну, где висели серые тучи, виднелись голые деревья и кружился снег.
        Эх!
        Глава 9
        Я плелась по тщательно убранной дорожке вдоль корпуса городской больницы, стараясь не наступать на многострадальную ногу. Ручки пакета врезались в ладонь, причиняя дополнительные неудобства.
        Это не считая общего разбитого состояния, вернее несчастного. Я шла и думала о Егоре, о том, какую он на самом деле подложил мне свинью. Вы только подумайте. Подумайте!
        К Родиону у меня таких претензий не было. Что он, по сути, сделал? Начал изменять мне через семь лет совместной жизни, зачем-то сделал предложения, зная заранее, что продолжит ходить к любовнице, и через несколько месяцев после свадьбы мы и вовсе расстались?
        Что из этого является чем-то неожиданным, эксклюзивным, тем, чего никак нельзя ожидать от мужчины? Когда это мужская измена стала чем-то внезапным, тем, что встречается раз в столетие? Естественно, для каждой обманутой это удар, но неожиданность ли? Это же не снег в тропиках, в конце концов, а всего лишь очередной мужчинка, который не удержал своего дружка, заправил чужой тёте. Ай-ай-ай, нехороший!
        Каким мужем был Родион? Скажем прямо - никаким, мужчиной тоже. И это являлось благом для меня. Я смело ушла, точно зная, что уж что-то подобное я точно найду. Одна не останусь.
        На шейха из Саудовской Аравии я не рассчитывала, на самом деле и не мечтала никогда, если только в страшном сне, где меня назначали сто пятой женой господина, которому я ночью откручивала его шейховское достоинство во имя освобождения женщин всей земли от гендерного неравенства.
        На представителя списка Форбс тоже, даже на мало-мальски приличного нефтяного магната не покушалась, а вот в менеджера среднего звена на горизонте жизни верила.
        Абстрактный менеджер, потенциально верный, оставляющий крошки из-под чипсов и исполняющий супружеский долг два раза в неделю - если нет аврала на работе, - утешал меня долгими вечерами, когда я пялилась в лакированную поверхность чешкой стенки и на обвисшие обои.
        А сейчас-то, что мне делать? Что? Как жить дальше?
        Родион всеми десятью годами совместной жизни доказал, что уж такого-то мужчину я найду в любой момент, когда захочу. Вот так сразу, без перерыва на отдых, никого искать я не собиралась, но перспектива на будущее была очерчена внятными границами: менеджер среднего звена, со средней зарплатой и средним темпераментом.
        Егор же Вячеславович лишил меня веры в мужскую половину человечества навсегда, потому что второго такого я больше не встречу, а на меньшее уже не соглашусь.
        Он попросту взял и закрыл для меня мир других мужчин, вычеркнул их из моей вселенной, обрёк на одиночество. Уверена, я даже кота не смогу завести, ведь в случае с Родионом я знала наверняка - кот лучше, а с Егором даже такой уверенности не оставалось!
        Как дальше жить? Ка-а-а-ак?! Мне хотелось визжать от отчаяния, но я упорно шла к своей цели - к выходу с территории городской больницы и стоянке такси.
        Сзади услышала шелест шин, на всякий случай посторонилась, остановилась. Мне хотелось снова увидеть своего Егора, но не ценой попадания под колёса автомобиля, в крайнем случае, я всегда могла проткнуть себе палец штопором и вызвать скорую помощь.
        Большой белый автомобиль, насколько я могла судить, неприлично дорогой - примерно, как вся моя квартира, вместе со стенкой, мною и не купленным котом, - остановился рядом со мной. Я заворожённо смотрела, как опускается стекло водительского сидения, и там появляется… Егор Вячеславович.
        - Добрый день, - сияя улыбкой, которую можно снимать для рекламы стоматологического кабинета, сказал он.
        Через секунду выскочил из машины, подошёл ко мне, лихо забрал пакет, подхватил под руку и осторожно повёл в сторону пассажирского сидения. От неожиданности я забыла, что надо поздороваться.
        - Нога болит? - поинтересовался Егор, когда я устроилась в пассажирском кресле.
        - Да, - кивнула я.
        - Обувь другая нужна, - ответил он, покосившись на мои ботинки.
        - Дома есть, - отчиталась я. - Угги.
        - Не лучший вариант, - он поморщился. - Ну что, Изюмова Елена Константиновна, пригласите меня на чашечку кофе?
        - У меня там стенка! - выкрикнула я, в панике хватаясь то за ремень безопасности, то за рычаг переключения передач.
        - Ты же говорила - рассталась с мужем? - нахмурился Егор, посмотрев на меня исподлобья.
        - Чешская стенка, - пришлось признаваться. - Лакированная.
        - А-а-а, - улыбнулся Егор. - Стенка - это хорошо.
        - Спорно, - вслух усомнилась я.
        Щелчок болтающегося выключателя осветил небольшую прихожую моих хором. Сверху на нас с Егором немым укором глядела лампочка Ильича, свисая на перекрученном проводе. Норовящий упасть кусок обоев я сразу после переезда подпёрла банкеткой и потому надеялась, что хотя бы этого срама будет не видно.
        Егор никак не прокомментировал моё жилище, помог мне снять ботинки, устроил пуховик и куртку на вешалку, прошёл в кухню, где тоже ничего не сказал, несмотря на то, что кухонный гарнитур времён советского союза, примерно ровесник чешской стенки, с перекошенными ручками, явно заслуживал пары слов.
        Лично я не удержалась, когда увидела его, вернувшись из тихой гавани семейной жизни, хотя до этого настолько витиевато не материлась никогда в жизни.
        После мы пили отвратительный растворимый кофе, купленный мною по акции, и заедали остатками печенья. Большего не нашлось…
        Надо сказать, что я совершенно искренне любила домашних хлопоты, мне нравилось готовить, создавать уют, но вернувшись в свою неустроенную квартиру, я впала в такое уныние, что мысль о приготовлении чего-то или лишней уборки вызывали у меня единственное желание - уйти из квартиры.
        Ах, если бы в моём распоряжении была просторная кухня в загородной доме, но я была гордой владелицей мебели середины двадцатого века, так что мой удел - отвратный кофе и остатки печенья.
        А Егор оказался крепким орешком, он не только стоически проигнорировал подпёртые банкеткой обои и текущий кран в ванной комнате, он невозмутимо разобрал то, что называлось диван-книжка, и…
        В общем, диван тоже оказался крепким орехом. Громко скрипел, как потёртое седло, впивался пружинами, шатался во все стороны, но устоял, не развалился под натиском страсти Егора.
        Чего не скажешь обо мне. Я вырубилась сразу, как только испытала четвёртый оргазм за вечер.
        Глава 10
        Проснулась с огромным трудом от настойчивого звонка в дверь. Выползла из-под тёплого одеяла, натянула футболку, которая валялась на стуле с того момента, когда я вышла в магазин за вином, и отправилась к двери, гадая, кого может принести в такую рань.
        К моему удивлению, дверь открыл Егор, со стороны квартиры, естественно. Он уже был умыт, одет, и, в общем, не выглядел, как человек, который не спал половину ночи. На лестничной площадке, к ещё большему удивлению, стоял курьер. В одной руке он держал пакет-майку с… чем-то, в другой - увесистый букет тёмно-красных роз.
        - Доброе утро, - произнёс Егор, глядя на меня со счастливой улыбкой, когда курьер скрылся за дверью, сжимая в ладони щедрые чаевые.
        Преподнёс мне букет цветов и чмокнул в нос. Не поцеловал, именно чмокнул, заставив меня сначала фыркнуть, потом довольно рассмеяться. Ведь это по-настоящему волшебно, когда сказочный порно-доктор дарит обалденные розы и чмокает в нос.
        - А здесь что? - поинтересовалась я, глядя на пакет.
        - Продукты, - спокойно ответил Егор. - Должны же мы чем-то позавтракать. Если хочешь, съездим в ресторан, но что-то мне подсказывает, что выходить из дома ты не захочешь.
        - Ничего себе «позавтракать», - бормотала я, когда Егор загружал холодильник продуктами.
        Что на завтрак едят ветчину, твёрдый сыр, яйца, сливки и масло, я готова была согласиться. С оливковым маслом тоже, правда уже с натяжкой, но мраморная говядина, брусничный соус, свежая черника или дыня Пьель де Сапо?.. Название, к слову, сказал Егор, я же сначала вообще не поняла, что это.
        Конечно, последние десять лет жизни я не голодала, предыдущие восемнадцать тоже, но свежую чернику в конце декабря обходила стороной, а уж тем более Пьель де Сапо.
        Пока я приводила себя в порядок в ванной комнате, пыталась сложить два и два. По математике у меня никогда не было твёрдой пятёрки, сейчас же и вовсе мозги отказывались работать.
        Сколько может зарабатывать простой врач-травматолог в обычной городской больнице? Наверняка не столько, чтобы разъезжать на машине за огромные деньги, заказывать большие букеты роз и Пьель эту де Сапо.
        Но если у человека есть такие средства, а на круг получалась прямо внушительная сумма, зачем ему трудиться в городской больнице, выслушивать претензии истеричек с зачатками деменции и время от времени наблюдать, как очередной алкоголик решает пописать прямо в твоём кабинете?..
        Я определённо чего-то не знала о врачах в частности, нашей системе здравоохранения вообще и Егоре в целом.
        Не успела я задать животрепещущий вопрос, когда вышла из ванной, как меня опередил Егор, отправив в ментальный нокдаун одним предложением:
        - Тебе больничный продлить нужно?
        - Нужно, - согласилась я.
        Одновременно поняла, что вчера не записалась к врачу на приём. Не совершила камлание с бубном в регистратуре, не умаслила богов администрирования, не принесла кровавую жертву местным эскулапам.
        Во всяком случае, если верить соседке-пенсионерке, которая через день встречала меня на лестничной площадке и отчитывалась в своей борьбе с врачами, именно это и надо совершить, чтобы выбить номерок.
        - Только я не записалась… - я осела на стул, судорожно соображая, что же делать.
        - Ерунда, сейчас позавтракаем, и я всё решу.
        «Я всё решу» в моих ушах прозвучало слаще самой красивой музыки, созданной человечеством. «Волшебная флейта» Моцарта, «Времена года» Вивальди, вальсы Шуберта, все самые знаменитые оркестровые обработки Поля Мориа не могли конкурировать с мужским «Я всё решу».
        Подобное я слышала лишь от своего папы. От Родиона же в основном: «реши сама», «придумай что-нибудь», «я в тебя верю».
        Не проблема, я тоже всегда в себя верила, иначе бы не осталась у разбитого корыта, вернее - чешской стенки, но как же иногда хотелось верить в мужчину, с которым живёшь!
        Прошёл всего час с момента завтрака, когда я попробовала эту самую Пьель де Сапо, убедилась, что она не слишком похожа на привычную колхозницу или торпеду, но тоже чудо как хороша, а Егор подавал мне руку, чтобы я выбралась из его автомобиля.
        Огляделась. Центр города, парковка только для сотрудников клиники, о которой я, естественно, слышала, но точно никогда не бывала. Ходили слухи, что чтобы вылечить там, например, почку, нужно продать вторую, иначе денег не хватит.
        Правда, Родион однажды посещал этот чудо медицинский центр. Он тогда переболел жу-у-у-утким гриппом с температурой тридцать семь и два, на один день она поднялась до тридцати восьми. Тогда примчалась свекровь и потребовала, чтобы сыночек срочно прошёл всевозможные исследования в самой лучшей больнице города, региона, а лучше страны. Выбор пал на клинику, у которой я стояла рядом с Егором.
        К чести врачей, они отказалась делать МРТ всего Родиона, иначе нам бы пришлось питаться водой из-под крана примерно месяц. Ограничились анализами крови и мочи, после же отпустили с миром, поклявшись обеспокоенной мамочке, что её отпрыск совершенно здоров.
        - Пойдём, - сказал Егор, показывая на дверь.
        - Ты в курсе, сколько здесь стоит приём? - поинтересовалась я.
        - В общих чертах, - туманно ответил он. - Мы работаем и с системой ОМС, не переживай.
        - Вы?
        - Мы, - кивнул Егор и пропустил меня вперёд.
        В просторной регистратуре сразу несколько девушек счастливо улыбались зашедшим, то есть нам с Егором, хлопали ресницами и вопрошающе смотрели, всем своим видом демонстрируя готовность услужить. Примерно так у Марины выглядел пёс породы гаванский бишон, когда предвкушал, что с ним будут играть в мячик.
        - Светлана Аркадьевна, - повернулся он в сторону одной из администраторов. - Кто у нас сегодня в травматологии?
        - Борисов, Егор Вячеславович.
        - Прекрасно. Спасибо, - он вежливо улыбнулся и повёл меня в сторону травматологии и Борисова.
        В этот раз меня не отправляли на рентген, не требовали список прививок от семи видов лихорадок, не брали в заложники мои документы. Меня даже прокатили на кресле, лихо завезли улыбчивому доктору с не менее улыбчивой медсестрой, не выглядящей, как трижды пережившая апокалипсис панда.
        После приёма я стояла в просторном холле и от скуки изучала стенд, на котором была изложена история основания и развития медицинского центра, который сейчас имел более пятидесяти филиалов по всей стране, включая столичный регион.
        Создал и долгое время возглавлял центр Поздняк Вячеслав Александрович. Поздняк…
        - В смысле? - я прочитала ещё раз.
        Повернулась к подошедшему Егору, взмахнула неопределённо рукой и выдала самую интеллектуальную реплику из всех возможных:
        - Вот это вот… да?
        - Формально это клиника моего отца, - спокойно ответил Егор, примерно таким тоном я показываю на тапочки в прихожей, когда ко мне приходят гости. - Но он давно отошёл от дел, так что всем занимаюсь я.
        - Ты?
        - Я единственный ребёнок, к тому же врач. Как говорится, сам бог велел.
        - А зачем ты работаешь в городской больнице? - не удержалась я от вопроса.
        Действительно, зачем? В рамках волонтёрской помощи? Хобби? Или причудливая разновидность мазохизма?
        - Если просто, набираю материал для диссертации, - спокойно ответил он.
        - А докторскую ты пишешь в загородном доме? - прохрипела я, не в силах справится с волнением.
        - Откуда знаешь? - улыбнулся в ответ Егор.
        Что ж, похоже, я всё-таки в коме.
        Глава 11
        Ещё одно удивительное событие произошло накануне нового года. Я торчала дома, выходить на улицу в гололедицу мне настоятельно не советовал мой личный порно-травматолог, я посчитала за лучшее внять рекомендации.
        Ближе к вечеру, когда Егор позвонил и сказал, что приедет примерно через час, раздался звонок в дверь. Недолго думая, я открыла, часа с момента звонка ещё не прошло, но всё равно времени, чтобы добраться из больницы ко мне, хватило бы.
        Вот только на лестничной клетке стоял совсем не Егор.
        - Привет, - сказал Сергей - муж Марины.
        Из-за его плеча высунулась сама Марина и помахала мне рукой. Рядом топтался Лёша - Лёха, как мы привыкли его называть, и Татьяна - его жена, мать двоих его детей. Там же были Максим и Олег - друзья с самого детства, единственные не провинциалы в нашей компании. Рядом с ними стояли их девушки, которые, честно говоря, менялись чаще раза в год, к чему мы все привыкли.
        - В общем, тут какой дело, - Сергей сделал пару шагов в мою сторону, бесцеремонно переступив порог квартиры.
        Не оставалось ничего другого, как отойти вглубь, пропуская незваных гостей. Мысль о том, что бывшие друзья представляли для меня опасность, не проскочила даже на мгновение.
        Этих людей я знала десять лет, любила каждого из них. Молчаливого увальня Лёху - надежду российской науки. Серёгу, чей оптимизм выручал меня не один раз. Стоило только пожаловаться на жизнь-жестянку, как он тут же, не сходя с места, находил столько позитивного, что окрылённая надеждой на лучшее, я смело шла в новый день. Татьяну - первую из нас, кто решился на детей, причём погодок. Иногда Таня становилась похожей на гибрид панды и привидения, и всё равно находила в себе силы для общения со всеми нами. Максима и Олега я тоже любила, каждого за что-то своё, как и их караван бесконечно меняющихся подружек.
        И вот, вся эта компания завалилась в тесную прихожую, сделав её и вовсе крохотной.
        - Я знаю, что Маринка с тобой говорила, - начал Сергей, несколько раз громко кашлянув, будто пытался прочистить горло. - По поводу нового года, - уточнил он.
        - Говорила, - я скрестила руки на груди, глядя на пришедших исподлобья. - Вы хотите ещё раз об этом поговорить? Не стоит. Я понятливая.
        - Да погоди ты! - махнул рукой Сергей.
        Лёха переступил с ноги на ногу, Татьяна виновато вздохнула, Максим с Олегом синхронно посмотрели сначала на Сергея, потом на меня.
        - Мне тут не спалось ночью, всё думал, вспоминал про нас с тобой, - протянул Сергей.
        - Чего-чего? - попятилась я.
        Никакого «нас с тобой» между мной и Сергеем существовать не могло! Мало того, что он друг Родиона, муж Марины, мой, как мне казалось, друг, почти брат, он совершенно не в моём вкусе.
        - Нас, - он демонстративно повернулся и показал рукой на всех пришедших, топчущихся в моей прихожей. - И тебя, - тут он ткнул пальцем в мою сторону.
        - А-а-а, - многозначительно ответила я, словно всё-всё поняла, хотя ничегошеньки не поняла.
        - Помнишь, мы с Маринкой болели, пластом лежали, только до туалета и могли доползти, а поесть или за лекарствами - нет? Ведь ты тогда четыре дня к нам моталась, два часа в одну сторону, между прочим. Кормила, за таблетками следила, Маринке помыться помогла. Бульоны эти в термосе, котлеты на пару в кастрюльке в трёх полотенцах… Мы с ней точно сдохли бы тогда, если не от гриппа того, так от голода, а ты спасла нас.
        - Скажешь тоже, - смутилась я.
        - А вот ещё, к Татьяне мама прилетала лет семь назад. Помнишь?
        - Ну… - промычала я.
        - Что «Ну»? Она же тогда рейсы перепутала, раньше прилетела. В большом городе сто лет не была, дальше райцентра не выезжала, а тут сразу - и аэропорт, и самолёт, и мегаполис! Ты ближе всех была, вызвала такси и рванула, нашла, успокоила, довезла. Мы же знаем, что на такси ты потратила последние деньги, хоть ты и не заикнулась. Ерунда мол, помочь человеку надо.
        - Именно, - вперёд вышла Марина. - Родион тогда сразу потребовал у Лёшки вернуть долг. Откуда у студента деньги на такси из аэропорта? Мы скинулись, отдали ему.
        - Вот же, - всплеснула я руками.
        Бюджет у нас в ту пору был раздельный, расходы мы делили поровну. На еду, коммунальные платежи, проезд, на всё, в общем. После той злополучной поездки, когда мне с огромным трудом удалось выловить в огромной терминале маму Татьяны, едва не ревущую от внутренней паники - именно поэтому я не стала добавлять ей стресса общественным транспортом с тремя пересадками, а вызвала такси, - я почти месяц была «на обеспечении» Родиона. Потом отдавала долг за съеденное и прожитое.
        А он, оказывается, потребовал мои деньги, забрал их себе и меня же потом кормил в долг, не забывая упрекнуть. Вот гнида-то…
        И за Лёху обидно. Он, конечно, считался будущим науки, светлой головой, надеждой и опорой нашей профессуры, только получал три с половиной копейки, даже я по сравнению с ним - настоящий денежный магнат. В пору студенчества же они с Таней и вовсе иногда голодали в самом прямом смысле этого слова.
        Мы иногда всей компанией заваливались к ним в комнату в общаге. Под этим предлогом тащили несколько пакетов еды, мол, сами же и съедим, в итоге ограничивались чаем с печеньем. Родион никогда не участвовал в этих акциях, но я-то была, значит, считалось, что это наш общий вклад в благополучие друзей.
        - А что бы мы без тебя делали? - вперёд вышла Татьяна, решительно отодвинув Максима с Олегом. - Всегда поможешь, с детьми посидишь. Ой, да что говорить, я же, когда Лёвушку родила, помыться могла, только когда ты приезжала!
        И угораздило же Лёху в те дни подхватить ветрянку! «Нарочно не придумаешь» ситуация вышла. Он собственную жену с ребёнком не смог встретить из роддома, отлёживался у Сергея с Мариной, благо они переболели этой заразой в детстве. Я же ежедневно моталась к Татьяне, чтобы поддержать, помочь.
        Правда до сегодняшнего дня я считала, что помощница из меня вышла плохая, если со старшим ребёнком я с горем пополам справлялась, то новорожденный кроха пугал почти до икоты.
        - Меня к зубному водила, - вдруг сказал Максим. - Я же писец как боюсь зубных, меня мать родная не могла уговорить, а зуб болел так, что едва не чокнулся. Ты отпросилась с работы и пошла со мной. За руку держала.
        - Да ладно тебе… - совсем смутилась я.
        Ходила, держала, что такого-то… Известно, что мужчины настоящие трусы, когда речь заходит о врачах. Моему папе больше пятидесяти лет, угадайте, кто его водит к врачам? Правильно, жена! Иначе он или всё перепутает, или испугается и сбежит. А тут стоматолог…
        - И кота моего кастрировать возила, - вставил Олег. - Что? - он выразительно посмотрел на окружающих. - Как бы я потом Тимофею в глаза смотрел? Спасибо, Лена согласилась.
        - Признавайся, ты на месте кота Родиона представляла? - засмеялась Марина. Ей в унисон загоготали все присутствующие, включая меня.
        - В общем, я к чему это… - чуть погодя продолжил Сергей. - Приходи на новый год к нам, а Родион пусть… Куда хочет, в общем, пусть туда и идёт.
        - Тем более, он заявил, что сбрасываться не собирается, - вставила Татьяна. - Дескать, в наших же интересах с его новой дамой познакомиться. Совсем уже офонарел! Какой нам-то интерес с его шаболдой знакомиться, праздник себе портить?
        - Точно, - закивала Марина.
        - Так и есть, - добавил Максим, ему вторил Олег.
        - Приходи, мы, правда, все будем рады тебя видеть. Десять лет бок о бок с ТОБОЙ прожили, а не с этим говнюком, - добавил Сергей.
        - Денег не надо! - тут же подхватила Марина.
        Свою часть я внесла пару месяцев назад, но после разговора в кафе Марина перевела мне их обратно.
        - И эта… - вперёд вышел Лёха, многозначительно оглянулся. - Если чего прибить, кран там починить, розетки - звони. Сделаю всё в лучшем виде. Бесплатно, - добавил он в категоричной форме.
        На хлеб Лёха зарабатывал, трудясь на благо науки, а на масло с докторской колбасой и памперсы - мужем на час.
        - Конечно, бесплатно, - закивала Татьяна. - Марина сказала, ты с врачом встречаешься?
        - Из центральной городской, - тут же вклинилась Марина. - Травматолог! - победно заключила она.
        - Знаю я, какие зарплаты у врачей, три розетки поменяешь, неделю есть нечего, - сказала Татьяна - её мама работала фельдшером в деревенском ФАПе, так что, она знала, о чём говорила.
        - Приходи, - снова проговорил Сергей.
        - Да, да, приходи, мы рады будем!
        - Ленка, ты же у нас самая лучшая!
        - Приходи, гульнём!
        - Фейерверк запустим!
        - Салатиков наедимся! - неслись со всех сторон заманчивые предложения, я же стояла и только и могла, что беззвучно и невидимо плакать от счастья.
        Оказывается, у меня есть друзья!
        Нестройный ряд голосов прервал Егор, который просочился между стоящими, обнял меня и сказал:
        - Ребят, заманчивое предложение для Лены, но у нас другие планы. Однако, есть встречное предложение: встретить новый год за городом. Дом есть, участок тоже, ёлка уже наряжена. Егор, - тут же представился он. - Тот самый травматолог из центральной городской.
        Новый год мы действительно встретили в огромном загородном доме Егора, пахнувшем деревом, счастьем, любовью, ёлкой и мандаринами.
        Весело, дружно, одной большой компанией. Где в это время был Родион, я понятия не имела. За всё время я ни разу не вспомнила, что в моей жизни был этот человек.
        В тот новый год в мою жизнь вошёл новый, самый лучший мужчина, и остались хорошие друзья.
        Глава 12
        Родион напомнил о себе сам, случайно, но всё же последние новости о судьбе бывшего мужа дошли до меня.
        Ранней весной я почувствовала себя откровенно плохо, и, в общем-то, понимала причину - задержка почти на месяц оставляла немного вариантов, но всё же показаться врачу было нужным.
        Я приехала в клинику Егора, ту самую, навороченную и дорогую. Он встретил меня на крыльце, поцеловал так, словно не видел несколько месяцев или даже лет, несмотря на то, что расстались мы утром. Потом повёл длинным коридором, утверждая, что УЗИ мне сделает самый лучший специалист из всех возможных в нашем городе.
        Вот там-то, по пути в крыло гинекологического корпуса, я и встретила Родина. Правильней сказать, сначала его драгоценную мамочку, а уж потом бледного, трясущегося бывшего мужа.
        - Ах ты паскуда! - накинулась на меня бывшая родственница, явно целясь вырвать мне волосы. - Нагулялась, а теперь прибежала, хвост поджавши!
        Я пялилась на парочку, хлопала ресницами и ничего не понимала. Совсем не понимала. Решительно!
        - Простите? - вперёд вышел Егор, одетый в белых халат поверх хирургического костюма.
        - Вас это совершенно не касается, молодой человек! - отчеканила экс свекровь.
        - Боюсь, вы ошибаетесь, меня касается всё, что связано с Еленой, - невозмутимо ответил он.
        - Еленой? Ах, Еленой! - ненормальная отпрыгнула, а потом начала скакать в моём направлении, как хромой заяц, плохо заметающий следы. - Тогда знайте: эта ваша Елена заразила собственного мужа вот этой вот дрянью, - она ткнула какие-то листы в руки Егору. - Так что я настоятельно рекомендую вам провериться, юноша!
        - Какого ещё мужа? - уставилась я на Родиона, перевела взгляд на бывшую свекровь.
        - Родиона, естественно, - взвизгнула та в ответ.
        - Вообще-то, мы развелись осенью, почти сразу после свадьбы! Не знаю, кто и чем заразил вашего сыночку, но это точно не я.
        - Не лги! - гаркнула в ответ ненормальная, вращая глазами, как самая настоящая сумасшедшая, в моём представлении так выглядели люди с психиатрическими отклонениями.
        - Инкубационный период того, что вижу, - спокойно вмешался в разговор Егор, если конечно эта сюрреалистичная сцена может называться «разговором» или «беседой», - от двух-пяти дней до, в некоторых, крайне редких случаях, двух недель. Мы к диагнозам Синигузкина Родиона Аркадьевича не имеем никакого отношения. Отделение венерологии же на третьем этаже, в корпусе «Б», вы ошиблись направлением.
        - Мы? - бывшая свекровь умудрилась прошипеть звонкое «мы». - Мы?! Родион! - крикнула она, прозвучало это примерно как команда нерадивому псу «ко мне». - Вы, наконец-то, развелись? И ты скрыл от меня?
        - Сюрприз-сюрприз, - протянула я, глядя на побледневшего бывшего муженька.
        - Тогда кто же его наградил этим? - прохрипела свекровь. - Кто ещё мог?
        - Алёна? - пожала я плечами.
        И, развернувшись, отправилась туда, куда направлялась до этого. В душе я не понимала, смеяться мне, возмущаться или плакать. Это надо же, так испоганить день, который, по идее, должен быть самым счастливым в моей жизни! Вот что за наказание?! Мало того, что испоганил десять лет жизни, ещё и в день, когда я должна была узнать, что стану мамой, отметился! Да чтоб у него вообще орган этот болящий отвалился, честное слово!
        - Расстроилась? - спросил Егор, когда догнал меня и обнял.
        - Не знаю, - честно ответила я. - Ты ведь не думаешь, что я… - от внезапной мысли, что Егор на самом деле поверит визгу ненормальной бабы, мне подурнело. Бросило в горячий пот, потом в холодной, ещё и затошнило.
        - Нет, что ты! - тепло обнял меня Егор. - Могу заверить, что даже если бы не был врачом и ничего не понимал в результатах анализа Синигузкина, я бы ни на секунду не усомнился в тебе.
        - Правда? - пискнула я, уткнувшись в грудную клетку в белом халате.
        - Конечно, хорошая моя, - услышала в ответ, и на глаза навернулись слёзы.
        Через пару шагов мы подошли к кабинету УЗИ-диагностики. Егор заглянул и позвал меня рукой. За аппаратом сидела удивительно красивая женщина. Не была бы она лет двадцать-тридцать старше Егора, честное слово, приревновала бы лютой ревностью.
        - Поздняк, - врач строго посмотрела на Егора. - Почему девушка плачет?
        - Я от счастья, - растерялась я. - Так… пройдёт.
        - Хорошо… - кивнула она, бросив на меня приободряющий взгляд, а на Егора не доверяющий, если не испепеляющий.
        Сразу захотелось заступиться за своего порно-травматолога. Вывалить на незнакомого человека, какой он замечательный, самый-самый лучший, и дело вовсе не во внешности и знании, что делать с клитором, дело в душевных, человеческих качествах.
        Он и добрый, и отзывчивый, и порядочный, и сотня других эпитетов, которые я могла бы перечислять часами, но так и не приблизиться к истинной картине.
        Я лежала на кушетке и всматривалась в то, что было на экране. Конечно, ничего не понимала, но ужасно волновалась, в какой-то момент даже начала цокотать зубами.
        - Это же то, о чём я думаю? - озабоченно спросил Егор, глядя на монитор.
        - Если ты не думаешь, что это эпифизарный перелом головки бедренной кости, то да, это то о чём ты думаешь, - с сияющей улыбкой ответила врач.
        - Что? - заёрзала я, в панике переводя взгляд от монитора к Егору, от него к приятной докторше. - Что там?
        - Двойня, - засиял Егор. - У нас будет двойня.
        - О, господи, - прикрыла я лицо ладонями. - Не может быть!
        Мечтать о гипотетической двойне хорошо, а в жизни подобная новость бьёт наотмашь, шарахает по голове с такой силой, что не сразу вспоминаешь собственное имя.
        Двойня! Сразу двое детей. Одновременно!
        - Позняк метаться, будущая госпожа Поздняк, - ещё сильнее засиял Егор, а я постыдно разревелась.
        То ли от счастья, то ли от растерянности, то ли от того, что приятная доктор сказала:
        - Добро пожаловать в семью, Лена.
        Эпилог
        Я смотрела в окно, где на фоне ярко-голубого неба безмолвно кружились крупные хлопья снега. Был виден шпиль ели, украшенной большим шарами и электрогирляндой.
        Одной нарядной ёлочки нашему семейству не хватало, поэтому, помимо гостиной на первом этаже, пушистые красавицы стояли в детских комнатах и на улице - там живая.
        На первом этаже слышался гомон, громкие детские голоса, которые прерывались предостерегающими замечаниями, что мама спит. Мама, как вы уже догадались - это я.
        Наши двойняшки родились совсем чуть-чуть раньше срока, что считается нормой, и совершенно здоровенькие. Я бы слукавила, если бы сказала, что всё прошло просто, но разве кому-то материнство даётся легко?
        К тому же, у меня замечательный, заботливый муж, который подхватывал детей сразу, как приходил с работы, и стремился во всём мне помочь. Няня, помогающая не только с детьми, но и по хозяйству. Свёкры, которые, оказалось, «возрастные» родители, и с карьерой сына не чаяли получить внуков, а здесь удача - сразу двое. И ещё мои родители.
        К слову о родителях. Они переехали, жили в той самой квартире, с чешской стенкой. Стенки там, конечно, уже не было, как и кухонного гарнитура, от одного взгляда на которой хотелось материться. С помощью Егора они сделали ремонт, купили мебель и теперь наслаждались жизнью и общением с внуками.
        Помню, как я поехала к родителям рассказать о переменах в своей личной жизни. Поначалу папа обрадовался, его даже беременность вне брака не смутила, может потому, что я уверила, что свадьба обязательно будет, летом.
        - Врач - это хорошо, - одобрительно крякнул он. - Врач в семье всегда пригодится.
        - У его отца клиника, и Егор управляет ею… это вроде как его клиника, - добавила я.
        Мама заполошно взмахнула руками, потом счастливо улыбнулась, одобряя мой выбор, хотя я-то выбрала Егора не за клинику и частный дом за городом, несмотря на то, что последний оказался обалденным плюсом.
        - Чего улыбаешься? - нахмурился папа, глядя на маму. - Обведёт этот богатенький Буратино Ленку, а то и детей заберёт, вот тогда посмотрим. По Сеньке шапка должна быть, по Сеньке.
        Через несколько недель папа приехал знакомиться с Егором, заранее объявив мне, чтобы я не думала переживать, если что-то не так пойдёт. Они с матерью молодые, с детьми мне помогут, и вообще - всегда и во всём.
        Примерно на десятой минуте разговора за столиком в ресторане, в первые пять из которых папа едва не испепелил Егора взглядом, напряжение стало спадать. К концу встречи и вовсе родитель искренне расслабился, в конце «благословив» нас на брак.
        Пышной свадьбы не было, я не хотела, Егор не настаивал. Пришли только самые близкие друзья с его и моей стороны, и родственники. Сразу после банкета мы отправились в свадебное путешествие и провели три недели, наслаждаясь солнышком, океанской гладью и чистым песком. И друг другом, конечно.
        На первом этаже что-то громыхнуло, послышался визг, потом громкий детский смех, следом увещевание голосом свёкра, что маме всё же надо поспать, а их ждёт Дед Мороз, поэтому опаздывать никак нельзя.
        Он, вместе со свекровью, приехали забрать малышей на выходные, сводить в детский театр на ёлку, каток и ярмарку, после инициативу должны перехватить мои родители. Конкуренцию катку и ярмарке составляли пироги моей мамы, а это очень, очень серьёзный контраргумент.
        У нас же с Егором появилось несколько дней, чтобы приготовиться к празднованию нового года, и время наедине. Не то, чтобы его не хватало… Хотя, кого я обманываю, мне всегда было мало Егора. Всегда! Бесконечно и неустанно мало!
        Но я отлично понимала, насколько важна для него работа, да и моя новая деятельность, совершенно неожиданная для человека со средним гуманитарным образованием - специалист по биоэтике, - увлекла с головой. Поэтому я не обижалась и роптала.
        Просто время от времени подгоняла свой график работы под график Егора и молилась, чтобы его не вызвали на срочную операцию. Бабушки с дедушками подхватывали внуков и увозили навстречу приключениям, которые только они могли организовать. Ведь согласитесь, рисовать красками на окне у бабушки совсем не то же самое, что с мамой, да и кота - добродушного увальня, - дома нет.
        Хлопнула входная дверь, стало тихо, через несколько минут я услышала шаги Егора, и, наконец, появился он сам. В костюме Санта-Клауса, только без бороды.
        - Спишь? - спросил он, зная наверняка, что не сплю, а прислушиваюсь к звукам дома, готовясь в любой момент подскочить и прийти на выручку детям.
        Всей семье приходилось придерживаться официальной версии, что мама спит, она устала, иначе процедура увоза внуков превращалась в квест.
        «Мама, а то…», «Мама, а это…», «Мама, а там…», «Мама, а здесь…», и до бесконечности.
        - Нет, - ответила я.
        Поднялась на кровати, уселась, тонкую лямку ночной сорочки поправлять не стала, знала, что ненарочитая небрежность смотрится сексуально.
        - А ты чего это?
        Я оглядела распахнутую алую куртку, низко сидящие, тоже алые штаны и колпак с белым помпоном на собственном муже, восхищаясь… всем восхищаясь.
        Самим Егором, не абы каким, а Вячеславовичем Поздяком - целым доктором наук и порно-травматологом для меня лично, прямо сейчас порно Санта Клаусом. Тем, что он всё-таки мой, и даже тем, что он существует на самом деле.
        Это не игра воображения, не новогодняя шутка мироздания, не последствия медикаментозного сна или комы, а реальность. Пусть я и выдумала его когда-то в порыве отчаяния и жалости к себе.
        - Подумал, что нечестно, что ты всегда танцуешь стриптиз для меня, сегодня моя очередь, - с улыбкой ответил Егор.
        - Ого! - я захлопала в предвкушении.
        - Чур, не смеяться, - предупредил он. - Я посмотрел всего два урока на ютубе.
        Мне же было не до смеха. На самом деле Егору даже двигаться не нужно было, достаточно просто стоять, смотреть на меня серыми, выразительными глазами, поигрывать мышцами груди и пресса, чтобы мои мысли и воля медленно стекали ниже пояса, превращаясь в лаву желания.
        Он включил музыку, окинул меня взглядом, от которого привычные мурашки пробежались по спине, восторженно перебирая колкими лапками в предвкушении, и начал двигаться.
        Покачивался в такт музыки, сначала медленно, плавно, бросая на меня красноречивые взгляды, потом начал наращивать темп в такт музыке. Первой слетела куртка, явив миру в моём лице, прокачанный, но не огромный, как у тестостероновых качков, торс.
        Егор продолжил танцевать, дразня, приспустил алые штаны, под которыми не было нижнего белья. Это было… очевидно. Выдающе-выпукло и дразняще.
        К тому времени, когда я успела налюбоваться на упругие ягодицы собственного мужа и его же половой орган, спрятанный под алой тканью, сидеть на месте не хватало сил. Я заметно ёрзала, пытаясь унять собственное напряжение. Один раз опустила руку под одеяло - издевательство же!
        Я просто не могла больше ждать, а Санта-Клаус в лице моего мужа продолжал танец, лишая меня главного блюда. Знаете, это бесчеловечно!
        - Не-а, - погрозил мне пальцем Егор, показывая, что мой вероломный жест он заметил. - Руки на одеяло.
        Я захныкала, но послушно устроила руки, продолжая любоваться своим собственным порно Санта Клаусом, но уже через несколько секунд жалобно заскулила, откинулась на спину и закрыла лицо руками с мыслью, что или я сейчас испытаю оргазм, или умру. Вот прямо сейчас, здесь, не сходя с места.
        Не прошло и мгновения, как я почувствовала тяжесть любимого тела и горячее дыхание у ладоней, которые тут же убрала, чтобы подставить губы губам.
        - С ума с тобой можно сойти, Лена, - шепнул мне в губы Егор.
        А после мы и правда сошли с ума… и сходили, сходили, сходили весь день, до самого вечера, позабыв обо всём на свете.
        Эпилог второй
        Если вам интересно знать судьбы остальных героев истории, то могу рассказать.
        Марина с Серёгой решились на беременность, и теперь бедняжка свила себе гнездо в туалетной комнате. Мы с Татьяной, как получается, утешаем подругу, обещая, что продлится это недолго, стоит потерпеть ещё полтора-два месяца.
        Надежда российской науки, кажется, скоро станет надеждой науки зарубежной. Научный руководитель Алексея переехал за рубеж, попал в интереснейшую программу в интересующей его сфере и теперь активно агитирует ученика следовать по его стопам. Не всю же жизнь зарабатывать на жизнь, вкручивая лампочки и чиня краны.
        Максим и Олег женились, причём в один год и один месяц, один в начале, второй в конце. Нам с Егором удалось побывать на обеих свадьбах, и клянусь, красивее и нежнее невест я не встречала ни разу в жизни.
        Впоследствии друзья купили квартиры в одном доме, чтобы чаще встречаться семьями, но, что самое интересное, дети у них родились в один месяц. У Максима - мальчик, у Олега - девочка. Что стало поводом для шуток, что через двадцать лет закадычные приятели станут сватами.
        Родион, несмотря на инцидент, свидетелем которого я стала, женился на Алёне, правда, брак их продлился недолго. По слухам, мама Родиона была настолько возмущена вероломством новой невестки, что переехала к молодым и попросту выжила нерадивую жену.
        Какое-то время он жил один, был замечен в пристрастии к алкоголю, потом неожиданно для всех женился третий раз, на женщине, старше его на десять лет. Не успели все и глазом моргнуть, как эта дама провернула мутную схему с недвижимостью, оставив Родиона на улице.
        Уж как ей это удалось, история умалчивает, только в его квартире живёт теперь уже бывшая жена, а он скитается по коммуналкам, снимая углы - на аренду квартиры не хватает средств. Мама Родиона рвала и метала, пыталась судиться, угрожала, но всё тщетно. Драгоценный сыночек остался без законной жилплощади.
        Мне искренне жаль Родиона, конечно, в те редкие минуты, когда я вспоминаю о его существовании.
        В остальное время я занята своей семьёй.
        Мужем, которого люблю всем сердцем.
        Детьми, в которых не чаю души.
        Работой, которая искренне, от всей души, как никогда в жизни, заинтересовала меня.
        Родителями, которые в нужный момент всегда протягивают руку помощи.
        Свёкрами, ставшими мне вторыми родителями.
        И друзьями - разными, искренними и любящими.
        Счастьем, которое однажды свалилось на меня, вернее, я свалилась на гололедице, и которое заставило меня поверить в миллион невозможных, сказочных вещей.
        Поздняк думать о чём-то ещё, как вы считаете?