Фенёк Наталия Романова
        - Я не принц из ваших бабских сказок, я хочу близости, хочу целовать женщину и чувствовать взаимность, порой я тупо хочу секса, порой хочу много секса, да, я не смог задушить в себе мужские инстинкты и потребности, а может, и не пытался вовсе, но я не выбросил свою жену, как кусок отбракованного дерьма… я с ней пройду всё, что нам уготовано… жалею её, люблю, наверное, но и отказаться от здоровых отношений со здоровой женщиной не могу…
        История любви без права выбора. 18+
        Наталия Романова
        Фенёк
        = 1 =
        Сергей ещё раз перезагрузил страницу, письма с отчётом не было. Стремительно встав, одновременно набирая номер на телефоне, услышав: «Абонент вне зоны действия сети», он пошёл в сторону двери с надписью «Бухгалтерия».
        Несколько столов, стеллажи с документацией и оргтехника встретили его.
        - Здравствуйте, - к единственной сидящей девушке, которая от неожиданности подпрыгнула на месте и смотрела во все глаза на внезапно нагрянувшее начальство. - А где Маргарита, - поправился, - Петровна.
        - Она ушла, - голос девушки звучал раздражающе тихо.
        - Что значит «ушла»?
        - Короткий день, - Сергею пришлось напрячься, чтобы услышать почти шёпот.
        - Отлично, - он качнулся с пяток на носки и обратно.
        - Я могу позвонить, - в этот раз громче.
        - Позвонить я и сам могу… - вопросительно глядя на вскочившую девушку.
        - Ксюша.
        - Ксения, очень хорошо.
        - Аксинья.
        - Ещё лучше, - почти про себя, ещё раз набирая номер, наконец, услышав гудки.
        - Маргарита Петровна, - громко, - что значит «отправила»? Нет, не отправила, Марго! Ну, думай-думай, мне надо сейчас… В бухгалтерии, конечно. Здесь? - он посмотрела на девушку. - Аксинья тут есть, да, да, даю, - он протянул трубку вжавшейся в кресло девушке и вопросительно посмотрел на неё. - Трубку возьми, - гася в себе раздражение.
        Ксюша взяла трубку и на удивление бодро стала отвечать своей непосредственной руководительнице, потом быстро встала и бочком протиснулась между Сергеем и стеной, чтобы выбраться из-за стола, обдав мужчину лёгким ароматов парфюма. Он невольно повернул голову вслед. Пока девушка шла к ноутбуку Маргариты Петровны, Сергей успел оглядеть Аксинью с ног до головы, оценивая.
        Она была невысокой, худой, пожалуй, даже слишком худой, тем не менее, попка девушки была кругленькой и, возможно, даже заманчивой, будь она размера на два-три больше. Стройные ноги в обуви, немного сношенной, на плоском каблуке. И окончательно портила вид юбка-годе, не по росту, заканчивающаяся на середине колена. Длина «ни два - ни полтора», делающая невысокую Ксюшу еще более низкой, и зрительно укорачивающая ноги.
        «Зато попка явно выигрывает», - подумал Сергей, скорей автоматически.
        - Я могу распечатать, а могу отправить на почту, - произнесла Аксинья.
        - Что? - Сергей в это время «выпал» в свои мысли.
        - Могу напечатать отчёт или отправить?
        - Печатай.
        - Это долго, - предупредила Ксюша.
        - Ты куда-то спешишь? - он демонстративно выдвинул стул и сел.
        - Нет.
        Рабочий день был закончен, и все разошлись, Сергей понимал, что он задерживает Ксюшу, но ему нужен был отчёт, нужен был еще пару часов назад, так что, как бухгалтер, она должна остаться и сделать то, что не сделала Маргарита.
        В итоге, Сергей освободился сам и отпустил Ксюшу в районе восьми вечера, напоследок предложив подвезти домой.
        - Я на машине, спасибо.
        - Отлично, до встречи, Аксинья, - ухмыльнулся и, развернувшись, сел в свой Ланд Ровер Эвок, направляясь домой.
        На выезде он кинул взгляд на маленький Пежо-107 и завораживающе тонкий профиль девушки в нём, в полумраке салона она смотрелась куклой тонкой работы, фарфоровой, под заказ. Эксклюзивной.
        Квартира встретила тишиной, но буквально через несколько минут, пока Сергей пристраивал пальто на вешалку и разувался, прибежала дочка - семилетняя Юля, и потряхивая сложно сконструированной причёской из резинок и хвостиков, с ходу начала рассказывать о прошедшем дне в школе. Юля была первоклассницей, еще восторженной, получающей в свои тетрадки штампики вместо оценок.
        - Где Илья? - поднимая дочку.
        - Еще в школе, - Сергей посмотрел на часы.
        - А мама?
        - Спит, - прошептала. - Ой, я громко говорила, - прикрыла рот ладошками, чтобы тут же продолжить, так же громко: - Мы ходили в парк, смотри, что принесли! - вывернулась и побежала в комнату, вернулась с пучком травы. - Это Хоме.
        - Дааа… Хома, я надеюсь, рад, - снова ухмыльнулся.
        - Не очень-то, - пожала плечами Юля, - зато почки, знаешь, как пахнут?! И они липкие, даже пальцы потом липкие! И птиц много-много.
        - Очень интересно, я пойду, маму разбужу, хорошо?
        - Хорошо, - согласно улыбнулась.
        В спальне был полумрак, единственный источник света - маленький ночник.
        - Марина, - нагнулся, поцеловал, - Мариша, уже девять вечера, что ночью делать будешь?
        - Спать, - Марина недовольно потянула на себя одеяло.
        - Вставай, вставай, - щекотал по рёбрам, - вставай, муж пришёл с работы, хочет есть, Илья сейчас придёт, надо встать.
        - А муж сам поесть не может?
        - Может, но хочет, чтобы его накормила жена.
        - Отлично… - встала, запахнула халат и собрала волосы, было непонятно, насколько она недовольна, но главное, что встала и отправилась на кухню, автоматически разогревая ужин, пока Сергей звонил сыну.
        - И где тебя носит? Какая библиотека, парень… слышать ничего не желаю, через полчаса, чтобы был дома. Всё. Всё. Я сказал всё.
        Марина суетилась на кухне, пока Сергей переодевался в домашнее.
        - Помочь?
        - Нет, не надо.
        - Как прошёл день?
        - Гуляли в парке после уроков.
        - Отлично.
        - Устала сильно.
        - Тебе надо гулять, Марин.
        - Знаю.
        - Ты оплатила счета?
        - Ой, - широко открытые глаза.
        - Ничего, не расстраивайся только, ладно? Я завтра заскочу.
        - Забыла… я снова забыла, даже не подумала.
        - Ты же не дом советов - всё помнить.
        - Я сегодня забыла, сколько уроков у Юли… пошла на всякий случай к четвёртому, оказалось, что пять.
        - Молодец.
        - Молодец, что забыла?
        - Молодец, что сообразила пойти к четвёртому, - он смотрел, как Марина опустила плечи, и, что-то бормоча себе под нос, стала ставить тарелки на круглый стол.
        - Илья пришёл?
        - Идёт.
        В это мгновение щёлкнул замок вместе с громким:
        - Ма, па, я пришёл!
        И Сергей встал из-за стола, на ходу целуя жену, немного морщась от того, что она отпрянула.
        - Где был?
        - Там дела…
        - Чтобы больше я не видел Юлю дома одну, мы говорили об этом.
        - Она с мамой была.
        - Мама спала, ты знаешь, что она спит в это время, и Юлька предоставлена сама себе, чтобы больше этого не было, я ясно объясняю?
        - У меня теперь своей жизни быть не может?! - взвился, почти взрываясь.
        - Может, в дни, когда дома бабушка, в остальное время - нет.
        - Пап.
        - Мы не будем больше говорить на эту тему, надеюсь, ты меня понял.
        - Это так…
        - Знаю…
        Они поужинали под щебетание Юли, маленькая девочка была невероятной болтушкой, общительной и веселой. Её светленькая головка крутилась во все стороны, а рот не закрывался.
        - Юля, не забывай есть, - попросил Сергей, глядя на дочку.
        Она была белёсой блондинкой, такой, каким когда-то был Илья и сам Сергей. Со временем они «меняли масть», становясь русоволосыми, и то же самое ждёт Юлю.
        Перед сном, бегло проверив уроки у старшего и у дочки, Сергей нашёл время, чтобы в тишине просмотреть отчёт, делая необходимые ему пометки и записи.
        - Мариш, спишь?
        - Нет, - прошептала.
        - Волнуешься?
        - Да…
        - Всё будет хорошо, я обещаю.
        - Откуда ты можешь знать?
        - Знаю. Спать? Завтра рано вставать.
        - Давай, - Марина улеглась на свою половину широкой кровати, ворочалась там и вздыхала, пока Сергей не прижал к себе женщину.
        - Так же лучше.
        - Угу, - соглашаясь.
        - Теперь спи.
        = 2 =
        Ранним утром, когда дети спали, приехала тёща, открыв квартиру своим ключом, она тихо готовила завтрак.
        - Доброе утро, - проговорил полусонный Сергей, наблюдающий уже привычную картину - Мария Антоновна, пышных форм, в домашнем платье, хозяйничает у них дома, как у себя.
        - Как ты? - обеспокоенно посмотрела на зятя.
        - Отлично, отлично, - улыбнулся.
        - Ой, Серёжа, я так беспокоюсь.
        - Я тоже, но должно же помочь, да и выглядеть она стала лучше, чувствовать себя тоже, вот отменят лекарства, тогда и…
        - Твои слова, Серёженька, твои слова да богу в уши.
        Марина собралась быстро, Сергей окинул взглядом жену. За последнее время она набрала лишние килограммы, но это не портило её, напротив. Русые волосы были собраны в низкий хвост, тёмное платье из плотного трикотажа шло ей, как и небольшое количество косметики. Он улыбнулся, глядя на почти ту же женщину, что любил все годы своего брака.
        - Ничего не забыла? - показал глазами на сумку.
        - Нет.
        - Проверим? На всякий случай.
        - Проверяй…
        Палата клиники в Москве была просторной и светлой. С двумя окнами, небольшим холодильником и кроватью для родственников. Они могли бы обойтись и палатой попроще, а то и вовсе без. Обследование занимало несколько часов, но Марина быстро уставала, а дорога до столицы, хоть и была недолгой, но утомляла, даже выматывала женщину. Зная это, Сергей предпочитал, чтобы Марина имела возможность отдохнуть до обследования и после, перед дорогой домой. Государственная клиника с радостью предоставляла платные услуги в любое удобное для пациентов время, и Сергей пользовался этим.
        Уже знакомый врач, и кабинет, где уже не один раз бывал Сергей, и не один раз слышал аккуратно подобранные слова, которые не становятся от этого мягче.
        - Что значит «оказалось недостаточно эффективно»? - Сергей хмуро посмотрел на человека в белом халате.
        - Новообразование, как вы видите, увеличилось, - врач провёл белой указкой по светлому пятну на одном из кипы снимков и изображений, под разными углами, сделанными с контрастом и без, сейчас и полгода назад, и тому полгода…
        - Это я вижу, но мы принимали все эти… - Сергей покосился на бледную, готовую заплакать жену, и вопросительно смотрел на врача, гася своё раздражение.
        - Вероятней всего, если бы не консервативное лечение, опухоль выросла бы больше, мы не остановили, но приостановили её рост, а это положительная динамика, думаю, верным решением будет, через пару месяцев, продолжить терапию.
        - У меня желудок уже болит, и… - почти заплака Марина.
        - Мариша, - Сергей спокойно посмотрел на жену, - мы записались с тобой к гастроэнтерологу, помнишь? Сейчас пойдём, думаю, он что-нибудь придумает. - Он говорил, как с ребенком, быстро глянув на доктора наук, сухо смотрящего на пару перед ним.
        - Всё верно, Эльдар Самойлович - один из ведущих специалистов, уверен, он «придумает что-нибудь».
        - Марина, иди, займи очередь, - сказал Сергей, зная, что никакой очереди перед кабинетом Эльдара Самойловича не будет, а если и будет, можно и подождать. - Я догоню.
        Марина озадачено посмотрела на мужа, но не стала спорить, а, вежливо попрощавшись, вышла.
        - Послушайте, я всё понимаю, но должен же быть выход, - другим тоном, срывающимся, заговорил Сергей. - Какие пару месяцев? Снова эту гадость пить? Она себя порой не помнит, спит целыми днями. Я заставляю её ходить, двигаться, но это… Она встречает семилетнюю дочь из школы, но, на самом деле, это ребёнок её приводит домой, а не наоборот. Эту дрянь удаляют, это доброкачественное образование, и люди живут долго и счастливо!
        - Сергей Павлович, мы уже не раз возвращались к этому вопросу, к сожалению, в случае с вашей супругой это невозможно. - И доктор наук, снова и снова, с деликатной терпеливостью объяснял, почему именно его жене невозможно сделать операцию, почему именно он и его дети вынуждены смотреть, как медленно будет угасать их любимый и родной человек, не мог он ответить на один вопрос - почему именно с ней, с ними всеми произошло это.
        - Послушайте, - наконец произнёс врач, - я консультировался по вашему случаю с коллегами, не один раз, мы обсуждали с вами, есть одна клиника в Германии, они готовы рассмотреть вариант оперативного вмешательства, но вы должны отдавать себе отчёт, что это не панацея, и никто не даст и сотой доли гарантии, что операция увенчается успехом. Скорее наоборот… но так вы сохраните жизнь вашей супруге, вот только качество этой жизни…
        - Вы бы как поступили с вашим родным человеком?
        - Знаете, я всегда руководствуюсь, в первую очередь, интересами пациента… и когда я задаю себе подобный вопрос, понимаю, что, скорее всего, со своим родным я бы поступил так же, но ответить правдиво на ваш вопрос я не могу… Сейчас я могу переслать полный комплект обследований вашей супруги в клинику и связаться с вами сразу, как получу ответ. Также вы сами можете этим заняться, я дам координаты. Вы же уже занимали подобным.
        - Да, спасибо.
        Сергей занимался, неоднократно, получая один и тот же ответ, не надеясь и сейчас, он взял координаты и вышел из кабинета, договорившись о времени следующего визита.
        На обратном пути, после того, как Марина поспала в палате повышенной комфортности, Сергей травил анекдоты из юности или рабочие байки, отвлекая жену.
        - Не говори никому, - раздалось тихое, как гром, Марины.
        - Что именно?
        - Что не помогло, - Марина опустила голову, было видно, что слёзы потекли у неё по щекам.
        - Марин, всё равно станет известно, позже…
        - Ну и что, сейчас не говори, пусть мама спокойно на море с Юлькой съездит, а Илья в лагерь свой, он давно ждал… я не хочу, чтобы они знали, пока, хотя бы.
        - Как скажешь, Мариша.
        Всхлип, ещё, ещё, пока Ланд Ровер перестраивался в правый ряд, чтобы остановиться прямо под знаком «остановка запрещена».
        - Я устала, Серёжа, я так устала, - Марина плакала, размазывая тушь и помаду по лицу, хватаясь за рубашку мужа, оставляя на ней такие же следы.
        - Всё будет хорошо, всё будет хорошо, самое тёмное время перед рассветом, - уговаривал то ли её, то ли себя, борясь с собственными слезами, которые раздирали глаза песком, но не позволишь себе, не заплачешь, не закричишь в отчаянии, проклиная этот мир.
        Они вернулись домой поздно ночью, после прогулки в новом тематическом парке, куда неожиданно свернул Сергей, чем вызвал лёгкую, но улыбку Марины, ужина в шикарном ресторане и даже поцелуя, который, впрочем, Сергей это знал наверняка, ничем не закончится, а так и повиснет в воздухе дразнящим ярким пятном.
        Он сказал Марии Антоновне, что опухоль не увеличилась, а, скорее всего, после повторения курса, уменьшится, то же самое он сказал Илье, обманывая сына, что его мать, пусть не скоро, но поправится. Юля ещё мало что понимала, и ей он пообещал, что на следующее лето они поедут на море всей семьёй. Обязательно поедут.
        = 3 =
        Весна проскочила, как один день, и в первый, отнюдь не тёплый день лета, Сергей шёл по парковке, кинув уже ставший привычным взгляд на маленький пежо.
        Эта небольшая и немного нелепая машинка вызывала в Сергее интерес, как и её хозяйка. Не острый, и Сергей не планировал переносить свой интерес на другой уровень, но явный.
        Он встречал Ксюшу, когда заходил в бухгалтерию, или с утра они, по какой-то случайности, часто оказывались в одном лифте.
        В общем, в Аксинье не было ничего, за что возможно зацепиться взгляду мужчины. Она была славной девушкой, хорошенькой молодой женщиной, не без очарования, но определённо «на любителя», коим Сергей не являлся. Слишком худая на его вкус, не яркая и не броская молодостью или дерзостью. Она не казалась уверенной в себе или даже слегка высокомерной. Но главное - она была худой. Сергей любил женщин сочных, что называется, аппетитных, а если уж и худеньких, то по причине юности, когда еще грех обрастать жирком. Аксинья же, хоть и производила впечатление совсем молоденькой девушки, была явно старше возраста «юности беспечной», двадцать восемь-тридцать - при последующей встрече прикинул Сергей, и ошибся на пару лет. Аксинье было тридцать два года. После окончания института, она жила и работала в Москве, но в этом году перебралась на малую родину и устроилась в их контору помощником бухгалтера, с изрядным понижением, но найти работу в их городке было дело непростым.
        По какой причине Ксюша вернулась в родной город, в личном деле указано не было.
        - Так-с, дружный коллектив бухгалтерии готов к празднованию дня рождения непосредственного руководителя, незаменимой Маргариты Петровны? - пропел Сергей, заходя в кабинет, неся огромный букет «от компании» и, не менее огромный, «от себя лично дорогой Марго».
        - Спасибо, конечно, - ответила в тон Маргарита Петровна, которая была старше Сергея на семь лет, но выглядела на удивление подтянуто, и даже моложе своего начальства.
        Они были дружны едва ли не со школьной скамьи. Если Маргарита еще помнила времена, когда их родители не дружили, то сам Сергей их не помнил. В лихие года, когда весь мир, казалось, сошёл с ума, Сергей позвал к себе работать Марго, имеющую лишь смутное представление о бухгалтерском учёте, но твёрдо намеревающуюся, во что бы то ни стало, освоить эту науку и поднять на ноги двоих детей, доставшихся ей от непутёвого мужа, который умудрился бросить свою жену не только со своими детьми от первого брака, но и беременную его же ребенком. С тех пор Сергей и Марго знали взлёты и падения друг друга, были поверенными в казалось бы интимных делах и всегда служили поддержкой, готовой подставить плечо или жилетку для слёз. Жилётку чаще подставлял Сергей. Маргарита была женщиной влюбчивой, и не раз за свою жизнь обжигалась, пока не остановилась на, казалось бы, незавидном варианте - сантехнике ЖЭКа, но была этим счастлива, не уставая повторять, что её Василий - мужчина с большой буквы.
        Профессионально же Марго достигла огромных высот, и Сергей был как никогда рад, что когда-то давно протянул руку помощи Маргарите Петровне.
        - Отлично, отлично, девочки, кучненько, собираемся, подтягиваемся… - веселым голосом зазывал Сергей к импровизированному столу бухгалтерию, и «девочки», от пятидесяти до восемнадцати, усаживались, смеясь и переговариваясь.
        Последней подошла Ксюша. В узкой юбке до середины бедра, туфлях на высоком каблуке и шёлковой блузке, она была не похожа на самою себя… Волосы же, крупными локонами спадавшие по плечам, добавляли «изюма» в образ. Свободное место осталось одно, «девочки» интуитивно держались подальше от начальства, и Аксинье пришлось сесть рядом с Сергеем.
        После дежурных речей и поздравлений, когда все перекусили и стали собираться домой, Сергей нагнулся к Аксинье, чей запах парфюма дразнил мужчину всё время, пока он сидел рядом.
        - Почему ты не пьёшь, Аксинья?
        - Я за рулём.
        - Есть такси.
        - Предпочитаю на своей машине.
        - А на моей?
        - Простите?
        - Моя машина тебя не устроит в качестве такси?
        - Спасибо, - Ксюша подняла глаза и на мгновение встретилась со взглядом Сергея, так, что он успел рассмотреть янтарные вкрапления в тёмно-зелёном, - но вы пьёте, Сергей Павлович, - Сергей поморщился от «Павлович», - так что таксист из вас тоже… так себе.
        Сергей засмеялся от небольшой дерзости и тут же отвлёкся на разговор рядом, тем не менее, постоянно держа в зоне периферического зрения Ксюшу, он разглядел бледные веснушки на лице девушки и на её руках, небольшую родинку на сгибе локтя и фарфоровый, как он назвал, профиль.
        Менее чем через час, все засобирались домой. Сергей проводил глазами Аксинью, которая накинула жакет из тонкого трикотажа, сделавший её еще тоньше, на грани с болезненностью, отметил про себя мужчина.
        В такси, которое вызвал Сергей, он уселся на заднее сиденье вместе с Маргаритой, цветы и подарки гордо ехали рядом с водителем.
        - Ты чего это на нашу Ксюшу заглядываешься? - смеясь, спросила Марго.
        - Откуда такие выводы? - ухмыльнулся.
        - А то я не вижу твои масленые глазища.
        - Какие-какие?
        - Кобелиные, Серёжа, кобелиные.
        - Не наговаривай на семью нашу, грех это, - кривляясь.
        - Дурной ты мужик, всё же. Я серьёзно, не надо, оставь нетронутым наш оазис чистоты.
        - Это Ксюша-то оазис? - смеясь в голос.
        - Бухгалтерия! Вроде со дня основания не было ни одной окученной тобой девы в наших пенатах, давай, так и останется.
        - Окучишь твоих, пожалуй… посмотреть - и то нельзя, сразу от главбуха по носу получишь.
        - Что есть - то есть, - улыбнулась Маргарита, - Серёж, ты извини меня, что в отпуск в это время ухожу, никак по-другому не получается.
        - Да ладно тебе, хватит каяться-то, я всё понимаю.
        - Это же надо, как неудачно…
        - Перестань, я сказал. Надо - значит надо, сам-то как?
        - Вася? Нервничает, конечно, позвоночник всё же, но уже край, врачи говорят - операцию надо делать срочно… а он такой бестолковый, не справится без меня.
        - Правильно врачи говорят, лечитесь и поправляйтесь, а мы уж тут, как-нибудь… Ксюша эта твоя точно потянет проверку? Может, кого-то поопытнее? Елену… она дольше работает.
        - Если кто и потянет, так Ксюша, за это я спокойна.
        - Ну, раз ты спокойна… но будь на связи, хорошо?
        - Конечно буду, Серёж.
        - Вот и отлично.
        - А сам-то как? Дети? Мариша как?
        - Да что со мной будет… Дети отлично, Илья в лагерь отправляется через пару дней, думали - на море его, с бабушкой и Юляшей, но куда там, взрослый уже. А Юля на море… сняли дом с семьёй приятелей, прямо на побережье. Хотел в пансионат, но тёще, сама понимаешь, всё не так, трясётся над внучкой, никому её питание не доверяет, - засмеялся, - говорит, уж больно худенькая она… Правду сказать, она, действительно, самая маленькая в классе. Я уже думаю, может, к врачу? Эндокринологу, что ли…
        - Брось, нормальная у вас Юлька.
        - Ниже нормы по росту…
        - Да ты себя-то вспомни, Серёжа.
        - А что я? Я о-го-го… сто девяносто с хвостом. Косая сажень, можно сказать.
        - Ну, про хвост ничего сказать не могу, - засмеялась в ладонь, - ты до какого класса последним стоял в строю на физкультуре?
        - Чёрт его знает, до седьмого, если память не подводит.
        - О, а Юльшка только первый закончила, наследственность это. Учитывая Маринкины сто семьдесят, вы девчушке вашей даже шанса не оставили дюймовочкой вырасти.
        - Илья же…
        - Он копия матери, только цвет волос твой, а Юлька - твоя доча, у неё даже ямочка на левой щеке, когда улыбается, точь в точь твоя. Повадки, манера разговора, на дороге оставь - найдут и вернут, как говорится.
        - Хм…
        - Ты, Серёга, просто пуганный, но на воду не дуй, не надо. То, что случилось с Мариной, сам знаешь, стечение обстоятельств какое-то… не ищи болячки в детях.
        - Да, Марго, ты права, как всегда.
        - Как Марина?
        - Всё так же. Хотя бы не хуже… не сильно хуже, во всяком случае. В санаторий завтра повезу, желудок там… а то она у меня, пока голову лечит, от гастрита какого-нибудь помрёт. Пусть воздухом подышит, физкультура там лечебная, бассейн. Двигаться ей надо, а она, как Юлька уехала, считай с постели не встаёт… и не ест. Прихожу с работы, заставляю себя кормить, глядишь, и сама поест, потом гулять тащу, так она еще и обижается, засранка такая, - тепло улыбнулся. - А с проверкой этой я дома только к ночи буду появляться. В санатории и присмотр, и движуха, там даже танцы есть.
        - Да ты что? Танцы? Смотри, наставит тебе рога.
        - Может и наставит, лишь бы на пользу, - улыбнулся, как всегда широко, демонстрируя ряд ровных зубов и пресловутую ямочку на щеке, зная, что Марго прекрасно видит, что скрывается за улыбками и беззаботностью руководителя и друга.
        = 4 =
        Проверка, плановая, но требующая времени и сил, плавно подходила к концу. Сергей, со своей стороны, предпринял всё возможное и, пожалуй, невозможное тоже, чтобы всё прошло «без сучка, без задоринки».
        Аксинья разговаривала с проверяющими на языке цифр, отвечала быстро, предоставляла документы немедленно, чётко, по-деловому и профессионально. Правда, острые моменты ей не всегда удавалось обойти, но это с лихвой сглаживал Сергей, в душе радуясь, что Ксюша отлично владеет информацией, а некоторая некоммуникабельность не так и важна.
        Сергей посмотрел на сидевшую за столом девушку и отметил неестественно бледный цвет лица и синеву под глазами. Ксюша нервно стучала карандашом по поверхности из дорогостоящего шпона, и вздыхала.
        - Всё отлично, Ксюш, не дёргайся.
        - Я не дёргаюсь… - нервно качнулась нога.
        - Аксинья, - Сергей попытался успокоить дергающийся карандаш.
        За это время он заметил, что любые варианты имени Ксения, кроме «Ксюша», нервировали временно исполняющего обязанности Маргариты Петровны.
        К полному имени Ксюша тоже была благосклонна, хотя и затруднялась сказать, в честь кого или чего её так назвали. Если и были казаки в роду девушки, она об этом не знала.
        - Всё отлично, ты справилась, молодец.
        - Откуда вы знаете? - глянула с подозрением.
        - Ксюш, обижаешь, - он развёл руки в демонстративном жесте, - с завтра даю тебе пару выходных, отсыпайся, отъедайся, сходи позагорай. Жара на улице, а ты бледненькая.
        - Ох, - нервно вздохнула.
        - Говорю же, всё отлично будет.
        В это время в кабинет зашли пара «проверяющих» и, официально сообщив, что уведомление о результатах пришлют позже, но претензий не имеют, поспешили ретироваться. Один из проверяющих на выходе подмигнул Сергею, заставляя улыбнуться, стоимость проверки «без сучка» была озвучена наедине, однако безупречный помощник в лице Ксюши изрядно «скостил мзду».
        - Я пойду? - встрепенулась девушка после пятиминутного молчания.
        - Тебя подвезти? Сделали машину?
        - Нет.
        - Нет, не сделали или нет, не подвезти?
        - Не сделали, но подвозить не надо, я пройдусь.
        - Смотри, поздно уже.
        - Хочу воздухом подышать… - Сергей подумал, что воздух на самом деле не помешал бы Ксюше.
        Посидев еще какое-то время, сделав пару звонков, Сергей вышел из здания, с удовольствием расслабляя галстук. Периферическим зрением он увидел девушку, в которой моментально узнал Ксюшу, каким-то образом он скорее ощущал её присутствие, нежели видел. Так было в помещении, так же было и на улице.
        Ксюша стояла, практически вжавшись в стену, по обыкновению дёргая ногой, как делала всегда, когда нервничала. Вся её поза была слишком напряжённой для непринуждённой беседы, которую она якобы вела. Во всяком случае, Ксюше явно хотелось, чтобы так думали.
        Высокий, по отношению к Аксинье с её «сто шестьдесят в прыжке», парень возвышался над ней, отчего девушка становилась еще меньше. Складывалось впечатление, что ей неприятен и сам разговор, и оппонент, но по какой-то причине она стоит и слушает.
        Сергей, не слишком долго думая, подошёл и, не церемонясь, встал вплотную к Ксюше.
        - Вот ты где, а я тебя ищу, - вопросительно глядя на девушку.
        - Я… тут…
        - Вижу, что ты «тут». - Сергей окинул взглядом парня, который только рядом с худой Ксюшей смотрелся широкоплечим и высоким, а по факту был обычным пацаном, худощавым и сутуловатым, как это бывает у подростков. Вот только из подросткового возраста он явно вырос. Лет тридцать - подумал Сергей.
        - Пойдём, дорогая, нас ждут, - Сергей протянул руку Ксюше, которая в удивлении переводила взгляд от лица Сергея к его руке и обратно.
        - Малышка, ты меня слышишь? - провёл рукой по щеке, сам заметно вздрогнув от ощущения бархатистой кожи под пальцами, словно бледные веснушки легонько щекотали подушечки пальцев, - пойдём, - он притянул к себе Ксюшу и, усмехаясь в лицо парню, повёл почти безропотную девушку к своей машине.
        Выходка эта была какой-то театральной, демонстративной, настоящим позёрством. Но Ксюша, почти вжавшаяся в стену здания и её вид затравленного зверька, вызывали в Сергее желание размазать парня, стоящего рядом с ней, впечатать его в здание и оставить там, замуровав. Доходить до драки не позволяло положение, а вот увести девушку, всем своим видом предъявляя права на хрупкую особу рядом, которую он обнял за нереально худенькие плечи - в этом Сергей не смог себе отказать, да и не собирался, в общем-то.
        - Садись, - открыл пассажирскую дверь своего Ланд Ровера.
        - Сюда? - пискнула Ксюша.
        - Можешь и на водительское место, но я бы предпочёл видеть тебя справа, - легонько подтолкнул по небольшой попке, отметив про себя, что попка упругая… родившуюся было мысль о том, каково она на ощупь, без ткани юбки, Сергей откинул за ненадобностью.
        - Кто это? - без лишних церемоний спросил, сворачивая с парковки, направляясь в сторону центра города.
        - Знакомый, - тихо, как обычно.
        - Знакомый… знакомый удав? Потому что выглядело это так, словно тебя сейчас проглотят.
        - Муж…
        - Муж?! - Сергей посмотрел на Ксюшу, она сидела, опустив взгляд в сжатые коленки.
        - Бывший муж.
        - Уф… отлегло.
        - Что отлегло?
        - Ксюша, вообще-то последнее, что я хочу в этой жизни - это влезать в чьи-то семейные разборки. Не думаю, что муж, - с нажимом, - был бы рад, что его жена прыгает в машину к какому-то хлыщу и исчезает в неизвестном направлении… и что надо бывшему мужу?
        - Это личное.
        - Хорошо, личное, но давай так, если у тебя проблемы с этим «бывшим мужем» - ты скажешь мне.
        - Вы решаете личные проблемы всех своих подчинённых? - даже с некоторым вызовом, на удивление Сергею.
        - Нет, только самых хорошеньких, - подмигнул.
        - Спасибо, - Сергей впервые увидел, как щёки Ксюши покрылись румянцем.
        - Куда едем?
        - Мне к любой остановке, я на автобусе доберусь.
        - Аксинья, умная ты девушка, лихо господам проверяющим отвечала, давай не будем менять моё мнение о тебе. Итак: куда едем?
        - Есенина тринадцать.
        - Это напротив универмага?
        - Да.
        - Отлично.
        Сергей проводил внимательным взглядом худую фигурку, отмечая про себя, что, несмотря на худобу, Ксюша двигается на редкость грациозно. Казалось, она изготовлена из фарфора по своему, индивидуальному эскизу. Она была скорее изящна, от ногтей на пальцах ног до поворота головы в его сторону, чтобы еще раз махнуть рукой.
        Сергей часто подмечал мелочи в женщинах, которые, считается, мужчина не замечает. Но он отлично видел и маникюр, и укладку на голове, и длину юбки, и её уместность.
        У Ксюши всё было в меру и уместно. Не слишком вызывающе, но привлекательно для него. Что удивляло мужчину - девушка была определённо не «его типаж», однако с ней не хотелось расставаться, хотелось позвать её на ужин… с продолжением. А в идеале - начать с продолжения и закончить завтраком.
        = 5 =
        В пятницу вечером он приехал к Марине, с удовольствием отмечая, что выглядит женщина лучше, чем обычно. Небольшой румянец на загорелом лице говорил о том, что она часто и подолгу гуляет. Она почти с аппетитом ела и даже пожелала остаться на танцы, что порадовало Сергей. Обычно безучастная ко всему, Марина иногда улыбалась, а в танце, хоть и двигалась немного неуклюже, сказывалась проблема с координацией, положила голову на грудь мужа, и на какое-то мгновение, на время дуновения ветра, Сергею показалось, что всё как раньше. Он уже привык к безучастному отношению, смирился с ним, ставя на первый план заботу о благополучии жены, но себе было сложно врать, он скучал и даже тосковал по той, прежней Марине, по теплу её рук, по нежности, по страсти которую только она умела дарить…
        В воскресенье, навестив сына, Сергей решил, что он заслуживает немного времени для себя. Последний месяц был напряжённым, и Сергей не слишком долго думал, останавливая свой выбор на Асе.
        Ася только окончила первый курс института и была недурна собой. Ничего сверхъестественного, но упругое молодое тело, её податливость и отзывчивость на ласку, подкупали Сергея. В последнее время он предпочитал проводить время с ней. Говорить им было не о чем, как и молчать, но они не для этого встречались. Вернее, Сергей понимал, что девушка имела какие-то виды или надежды, но пару раз он твёрдо и более чем однозначно обозначил природу их отношений, с чем и согласилась Ася. А если нет - это не его проблемы.
        Он забрал Асю в условленном месте, подмечая, как расстаралась девушка, что не могло не льстить, хоть и вызвало небольшую усмешку.
        - Привет, киса, - он позволил себя поцеловать, смеясь молодому напору, тут же бесцеремонно сжимая ягодицы девушки двумя руками, - у тебя чудные чулочки, не жарко?
        - Ты же их скоро снимешь…
        - Как знать, как знать, может, оставлю на тебе.
        Чулки Ася сняла только после первого, отнюдь не быстрого захода. Сергей не особо церемонился и не считал нужным уделять достаточно времени прелюдии с молоденькой девушкой, хотя и понимал, что положение… и опыт… но всегда в первую очередь он удовлетворял себя, а уж потом, с ленцой, но не без удовольствия, наслаждался молодым телом и стонами, а то и криками девушки. Ему нравилось смотреть, как тёмные волосы распластываются на светлых простынях, как извивается женское тело, практически без изъянов. Может ли молодость иметь недостатки… Как в оргазме Ася начинает сучить ногами и пытаться оттолкнуть своего любовника, но он только крепче держит, точно зная, что именно это ей необходимо, и как потом остекленевшим взглядом девушка смотрит в потолок, чтобы через пару минут произнести своё: «Вау!»
        Но это потом, сначала Сергей удовлетворял себя, свою похоть, которая к его тридцати восьми годам не ослабла, а, казалась, наоборот, за годы платонического брака, только нарастала.
        На работу Сергей заявился только после обеда, вдоволь насладившись утренним сексом, чувствуя себя на редкость довольным и умиротворённым. На обратном пути из съемной квартиры, где провели время Сергей и Ася, он завёз девушку в ресторан, где подавались простые блюда за неразумные деньги. Это было позёрством, и Сергей понимал, как смотрится он с почти ровесницей своего сына, но девушка так увлечённо крутила головой и округляла глаза, глядя в меню, что он попросту не смог отказать себе в этом удовольствии. Как и в походе в ювелирный магазин. Сергей не слишком уважал этот бренд, но для обычной студентки первого курса покупка серёжек без всякого на то повода была огромным событием, и она бы бросилась на шею Сергею, под хихикающие взгляды продавщиц, если бы он не удержал её, прошептав.
        - Потом отблагодаришь, пока скажи «спасибо».
        - Спасибо, - растеклась в улыбке. Сергей, не удержавшись, щёлкнул девушку по носу.
        Ближе к концу рабочего дня, Сергея уже клонило в сон. «Всё-таки, всю ночь кувыркаться с малолеткой, уже запал не тот», - смеясь над собой, думал мужчина. Звук сигнала электронной почты отвлёк от мыслей сменить любовницу на более старшую, и понимания, что не хочется терять время на поиски, когда есть Ася, и пару раз в месяц можно и «потерпеть».
        Прочитав, Сергей направился в бухгалтерию, чтобы порадовать Ксюшу официальным извещением. И премией за проделанную работу.
        Бухгалтерия была пуста, только стройная девушка методично пропускала через ксерокс листы, стоя спиной к двери и периодически нагибаясь, чтобы поменять лист. Это определённо была Ксюша, и абсолютно точно это была не она. От босоножек на высоком каблуке, открывающих пальчики с ярким педикюром, с ремешком через тонкую щиколотку и игривым бантиком на нём, до волос, убранных наверх яркой заколкой в цвет обуви - это была не Ксюша. Где-то между бантиком у щиколотки и заколкой уместилась юбка плиссе, длиной едва ли до середины бедра, блузка свободного кроя, точёные ножки и длинная шея… Каким образом всю эту красоту удавалось скрывать Ксюше, Сергей не понимал… или он был слеп.
        Он быстро подошёл и встал за спиной, смотря через плечо на листы.
        - Вы что-то хотели, Сергей Павлович? - обернулась, даже нахмурилась.
        - Ничего, продолжай.
        Он видел, как дрогнули тонкие пальцы, держащие пропечатанный формат А4, когда своим пальцем провёл по шее, ощущая под кожей позвоночник, видел, как появились мурашки на светлой коже с россыпью полупрозрачных веснушек. Одной рукой Сергей прижал к себе Ксюшу, шепча:
        - Продолжай, - подавая ей следующий лист, сам в это время пробегая губами по шее и плечу, убирая ненужную ткань…
        - Не надо, - Ксюша попыталась отстраниться, но он-то прекрасно видел, что надо, чувствовал.
        - Тсссс…
        - Не надо, Сергей Павлович, - замерла, сжалась, как от удара, - не надо, я не такая.
        - Какая «не такая», все такие, Ксюша, все такие…
        Он быстро развернул к себе девушку, чтобы зафиксировать её безвольно висевшие по бокам руки и безнаказанно целовать шею, щёки, прикусывать мочку ушка. В какой-то момент Ксюша вздрогнула, невольно.
        - Ах, вот оно, - прикасаясь губами к выемке за ухом, уже почти задыхаясь от ставшего концентрированным аромата «Май Нейм» - безошибочно определил, и ещё чего-то… ромашки, возможно.
        Ксюша вырывалась, пыталась это сделать, но это не помешало руке Сергея извернуться и не только расстегнуть пуговицы на шёлке блузке почти до самого конца, но и маленький замочек бюстгальтера, открывая его взору маленькую грудь. Очень маленькую. Острые соски и светлая ареола. Доли секунды он смотрел, словно не веря себе, пробегая взглядом, он почти зачарованно, насколько это позволяла брыкающаяся девушка, дотронулся рукой до небольшого холмика, который полностью скрылся в его руке, а острый и твёрдый сосок упёрся в ладонь…
        И потом кто-то выдернул пол из-под ног Сергея. Он смутно помнил нечто подобное, вероятно, лет в шестнадцать или даже раньше, когда острое желание накатывает мало контролируемой волной, и от буйства гормонов, в буквальном смысле, темнеет в глазах, как и от непонимания, что с этим делать. Разница была в том, что Сергей прекрасно знал, что с этим делать. Целуя одну грудь, он сжимал до боли вторую, прося, нет, требуя своего от Аксиньи.
        - Сделай мне минет, Ксюшенька, - рвано.
        - Что? Нет!
        - Не ломайся, ведь ты умеешь, - сжал её рот сильными пальцами, - давай, девочка, ты не пожалеешь…
        - Отпусти, я сказала.
        - Чего ты хочешь? Денег хочешь? Повышение? Отпуск? Давай же! - последний слог пришёлся как раз на сильный удар в пах, от которого потемнело в глазах, и громогласный мат раздался на весь, уже пустой, кабинет бухгалтерии.
        Продышавшись, Сергей вышел из кабинета, не веря себе… Не тому, что его ударила Ксюша - имела право, а тому, что он был едва ли не в шаге от изнасилования… какой-то сюр, абсурд. Он был полностью удовлетворён физически, проведя ночь с молодой любовницей… Да и не случалось подобного в биографии Сергея. Никогда.
        В женской уборной услышал всхлипы и, не церемонясь, зашёл. Ксюша медленно отступала к стене, смотря широко распахнутыми глазами. Это в кино плачут красиво, в жизни Сергей наблюдал распухший красный нос и некрасивые пятна на лице.
        - Я ничего не сделаю, - поднял руки в примирительном жесте, - просто хочу попросить об одной услуге.
        - Какой? - буквально отпрыгнула. Сергей безошибочно определил её мысли.
        - Не рассказывать об этом инциденте никому, если, конечно, уже не знает добрая половина конторы.
        - Это домогательство… - прошептала еле слышно, став заметно меньше и худее.
        - Можешь подать на меня в суд, а можешь продолжить работать, как ни в чём не бывало - выбирать тебе. Но ты умная девушка и должна понимать, что суд в наших реалиях ты проиграешь, а репутацию себе испортишь.
        - Себе?! - было похоже, что взвилась.
        - Ну, не мне же, Аксинья, - посмеиваясь, - так что?
        - А если уже кто-то видел?
        - Будешь всё отрицать.
        - Я подумаю.
        - Подумай, подумай, только хорошо подумай, на совесть.
        Чтобы Ксюше ещё лучше думалось, Сергей перевёл на её «зарплатную карту» со своего счёта сумму месячной зарплаты Аксиньи.
        Ночь он провёл с Асей.
        = 6 =
        На следующий день Сергей уже нашёл объяснение своему поступку - яркая, даже фривольная одежда сотрудницы и некий эффект новизны сыграли злую шутку. Оправдав себя, посчитав, что некоторой суммой денег конфликт уже улажен, и практически забыв о нём, Сергей не без удивления смотрел на Ксюшу. Ноздри в возмущении вздрагивали, губы сжаты в линию, одета всё в те же босоножки, но точёные ножки скрыты подо льном брючек, а шея локонами волос. Жаль…
        - Вот, - Ксюша бросила скомканные купюры на стол и, развернувшись, направилась к выходу большого кабинета.
        - Что это? - он сразу понял, но стало смешно.
        - Ваши деньги.
        - Ты брала у меня в долг?
        - Нет! Вы перевели мне, на карточку, - возмущённый тембр.
        Она и вправду была возмущена? Сергей усилием воли не засмеялся в голос.
        - С чего ты взяла, что это я?
        - Вообще-то, Сергей Павлович, когда переводите средства через интернет-банк, всегда написано - от кого!
        - Да… как-то я не подумал, но деньги возьми и иди.
        - Оставьте себе.
        - Ксюша, я причинил тебе неудобства, любое неудобство должно оплачиваться. Я же не замок в Швейцарии тебе купил, в самом деле. Не такая и огромная сумма…
        - Не надо тут из себя лорда Черстерфильда строить! Вам прекрасно известно, что это приличная сумма для меня, да и для вас тоже.
        - Приличная… верно. Минет столько не стоит, Ксюша, - усмехаясь, - а уж несостоявшийся минет, тем более.
        - Я увольняюсь, - обрывая.
        - Стоп! Ну-ка сядь.
        - До свидания.
        - Сядь, я сказал, - уже подойдя и силой усадив на стул, - уволиться ты успеешь всегда, но давай-ка ты не будешь глупить. Сейчас кризис, куда ты пойдёшь? Тебе очень повезло, что ты попала в эту контору… Хочешь в Москву мотаться на электричке каждое утро? Или работать на бензин?
        - Лучше на электричке каждый день.
        - Летом да, а зимой? Попу отморозить всегда успеешь. Гордость - это хорошо, но глупость - хуже.
        Ксюша молчала.
        - Ну, хорошо. Оставляй свои деньги, но взамен сходишь со мной в ресторан, - глядя в зелёные глаза с вкраплением янтарно рыжего, - мы просто поужинаем, поговорим, и я отвезу тебя домой, эдакий жест доброй воли. Как тебе?
        - Сомнительный жест, Сергей Павлович.
        - Нормальный жест, я накосячил, мне и заглаживать. Торжественно клянусь не… как ты говорила… не домогаться.
        - Не знаю, я…
        - Отлично, завтра в восемь, в Галикке. - Только заметив сомнение в голосе, тут же обозначил границы, буквально вынуждая согласиться. - В восемь, не забудь. Знаешь, где это?
        - Да, конечно.
        - Отлично, могу прислать такси. Думаю, самому заехать за тобой будет не лучшей идеей.
        - Вот уж точно.
        - Теперь иди работать. Сегодня премия придёт, надеюсь, от неё не откажешься, - усмехаясь.
        - Её я заработала, - уже в дверях.
        Аксинья появилась в дверях ресторан ровно в восемь, приятно удивив Сергея, впрочем, внешний вид тоже порадовал мужчину. Ничего вычурного, соответственно обстановке. Небольшое платье свободного кроя, приятной длины, не скрывающей точёные ноги, но и не демонстрирующей напоказ, как на выставке народного хозяйства.
        - Вы готовы сделать заказ? - предупредительный официант внимательно посмотрел на Сергея, потом на женщину напротив.
        - Да, пожалуй, - Ксюша быстро, после пары уточнений, сделала заказ, заминка произошла только на выборе спиртного, но, в конце концов, заказала сначала бокал белого вина, а чуть позже - махито.
        - А вы не пьёте? - смотря на Сергея.
        - Ты, - поправил, - нет, я не пью, за рулём. И, в принципе, редко употребляю.
        Сергей не лукавил, с тех пор, как он узнал о недуге Марины, он крайне редко выпивал, не говоря уж о состоянии «напиться в хлам». Какой-то подспудный страх, что что-то случится, а он не сможет вести машину или мыслить трезво, всегда был в нём.
        Они произнесли тост «за знакомство», Сергей поднял бокал с минеральной водой.
        - Итак, Ксюша, давай знакомиться.
        - Мы знакомы.
        - Давай знакомиться заново… расскажи о себе.
        - Ты всё знаешь.
        - Не так и много, вот, скажем, почему ты, окончив престижный ВУЗ в Москве, проработав там несколько лет на хороших должностях, думаю, с заработной платой на порядок выше, чем имеешь сейчас, вдруг вернулась в родной город?
        - Меня всё устраивает.
        - Не думаю. Ты теряешь опыт работы и понимаешь это, так что же заставило такую умную девушку столь неразумно поступить?
        - Может быть, мне захотелось начать с чистого листа… Честно говоря, я не смогу точно ответить на этот вопрос. Мне никогда не нравилась Москва, а сейчас просто появился повод вернуться в родной город.
        - Что ж, жить там, где хочется - отличное объяснение. Ты с родителями живёшь?
        - Странный вопрос.
        - Может быть, я планирую напроситься в гости, - подмигнул, - шучу, отставляем панику в рядах советских войск.
        - Я живу в квартире бабушки, она давно пустовала, теперь её обживаю я.
        - Ясно… значит, невеста с приданным.
        - Можно и так сказать.
        - И жених есть?
        - В женихи тоже будешь набиваться?
        - Максимум - в любовники, - широко и нагловато улыбнулся.
        - Уверена, у тебя нет шансов.
        - Почему?
        - Ты, вроде как, женат, я ничего не путаю? - Маленький пальчик указал на обручальное и довольно массивное кольцо Сергея.
        - Не путаешь, женат, двое детей. Парень в девятый класс перешёл и дочурка во второй, поэтому и «максимум в любовники».
        - С этим предложением не ко мне.
        - Ты «не такая»?
        - Да, я не такая. Говорят, чужой мужчина - мёртвый мужчина.
        - Эм… забавная поговорка, поверь Ксюша, я вполне жив и полон сил.
        - Верю на слово, доказывать не обязательно.
        - А я бы попробовал… доказать. Ксюша, раз уж зашёл такой разговор, давай на чистоту, ты привлекательная женщина, и я бы хотел на время, на неопределённое время, найти своё место в твоей жизни. Без обязательств, естественно, как ты верно заметила, я женат, и это всерьёз и, как говорится, до конца наших дней.
        - Ты понимаешь, как отвратительно сейчас звучишь?
        - Вполне понимаю, но предпочитаю обозначать ситуацию сразу, дабы избежать потери времени и излишних иллюзий у женщины. Я, вообще, не любитель конфетно-букетного периода.
        - Как поручик Ржевский…
        - Да, да «можно и в глаз, но чаще впердоливаю». Дополнительные бонусы в виде повышения заработной платы, повышения по службе, естественно, прилагаются.
        - Ты предлагаешь подсидеть Маргариту Петровну?
        - О, нет, Ксюша. Марго подсидеть невозможно, это исключено, но я придумаю что-нибудь, это не так сложно, как кажется на первый взгляд.
        - Я бы с радостью ответила, что подумаю, но я не стану думать, Сергей Павлович, мой ответ - нет.
        - До конца ужина ты ещё можешь передумать. И просто, чтобы ты была спокойна, никаких карательных мер за отказ не последует… может быть.
        И Сергей перевёл беседу в какое-то светское русло, заговорив о кино, театре, о том, что может и интересует Ксюшу, словно предложение стать любовницей ничем не отличается от предложения десерта. Для Сергея это были едва ли не равнозначные единицы.
        - А ты почему не в Москве? - спросила Ксюша.
        - Меня, как видишь, и тут неплохо кормят.
        - Да, вижу, но, говорят, в Москве лучше образование, школы лучше…
        - Брось, я поступил в вуз после нашей средней школы, жена моя поступила, ты, вот, тоже поступила, и дети мои тоже поступят. Всё от человека зависит. Детей лучше растить в маленьких городах, спокойней, знаешь ли… экология, опять же. Сплошные плюсы, мне нравится место, где я живу, моя работа нравится…
        - Интересно…
        - Что тебе интересно? Готов ответить на любой вопрос.
        - Как ты попал на это место?
        - Всё просто, когда-то этот полуразвалившийся завод удачно приватизировал отец моего приятеля, мне, со временем, досталось место начальника отдела продаж, так это тогда называлось.
        - Конечно, как и везде, рука руку моет.
        - Примерно так, но место моё выражалось в жутковатом стуле и перекошенном столе, в подчинении у меня была одна секретарша, которой оставалось до пенсии один год, и, честно говоря, не поднялась рука сократить… поработать пришлось, и ещё как. И сейчас, сама видишь, какой дурдом у нас, но мы на плаву, вышли на мировой рынок и даже откусили госзаказ. С неба ничего не падает, волка ноги кормят. Знаешь, значительно проще было бы сдавать помещения в аренду, но это предприятие подняли, и, я считаю, что не без моего участия. Так что твоя классовая ненависть неуместна, Ксюша. Я вырос в обычной семье, отец у меня инженер, а мама была воспитателем в детском саду. Закончил школу, как все поступил, потом женился, Илья родился, всё, как у всех. То, что я чего-то добился в жизни - результат моего труда и, конечно, везения. Отец приятеля, ты помнишь? - засмеялся, демонстрируя ямочку на левой щеке, заставляя Ксюшу покраснеть.
        - Итак, Аксинья, спасибо за прекрасный вечер, надеюсь, наш инцидент будем считать исчерпанным?
        - Да, хорошо, - Ксюша слегка улыбнулась, и Сергею захотелось, чтобы девушка улыбалась ему более искренне, и вся скованность, которая, несмотря на довольно откровенные темы беседы, улетучилась.
        - Но всё же, я считаю своим долгом спросить, ты отказываешься от моего предложения?
        - Отказываюсь.
        - Что ж…
        - И что вы будете делать теперь?
        - «Ты», мы не в конторе. Теперь я отвезу тебя домой, а потом приятно проведу вечер… - на вопросительный взгляд Ксюши продолжил. - Видишь ли, Аксинья, ты, без сомнения, очень привлекательная девушка, и, честно говоря, я бы предпочёл провести эту ночь с тобой, но я не из тех, кто питается исключительно в ресторанах изысканных блюд, - открывая пассажирскую дверь, - мы заедем в одно место по пути, ты не возражаешь?
        - Нет, конечно, нет.
        - Хоть в чём-то не возражаешь.
        Через десять минут на заднее сиденье Ланд Ровера прыгнула довольная Ася и недовольно покосилась на Ксюшу.
        - Привет, киса, мы довезём коллегу, ладно? А потом я полностью в твоём распоряжении, дай-ка поцелую, - и Ася с готовностью потянулась к губам Сергея, по пути пытаясь убить взглядом Ксюшу, что у неё не получилось, зато Сергей усмехнулся и довольно промурчал: - О, мой подарок надела, умница.
        Когда Сергей галантно открыл пассажирскую дверь Ксюше, которая всю дорогу сидела, вжавшись в кожаное кресло, косясь на надсмехающегося Сергея Павловича и поминутно перегибающуюся с заднего сиденья на переднее Асю, щебетавшую без умолка какую-то откровенную глупость, так, что порой Сергей едва заметно морщился, но не забывал улыбаться своей молодой любовнице, она буквально выпрыгнула из машины.
        - Спасибо за приятный вечер, - Сергей улыбнулся ещё раз и протянул небольшой букет нежных, как сама Ксюша, цветов, которые пролежали всё это время в багажнике.
        - Не взаимно, - спокойно сказала Аксинья.
        - Ничего не имею против Макдоналдса, - прошептал и, смеясь, смотрел вслед, наблюдая, как нежный букет отправляется в ближайшую урну.
        = 7 =
        Садясь в машину, Сергей встретился с сердитым взглядом Аси, девушка решила обидеться, чем рассмешила Сергея, но виду он не подал.
        - И кто эта шлюшка?
        - Ух ты, - в раздражении сжав губы. - Аксинья Владимировна - моя коллега, а не шлюшка.
        - Шлюшка, это видно! Она, между прочим, на тебя запала.
        - Конечно, любая, кто на меня запал - шлюшка?
        - Да! А эта - особенно.
        - Когда же ты научишься себя вести, девочка… и думать? Ты на меня запала? Значит, и ты шлюшка?
        - Я - нет.
        - У, это всё объясняет, - Сергей рассмеялся. - Асенька, твоя ревность очень миленькая, но лишняя, меня она не трогает, так что попытайся включить голову и закрыть рот.
        - Что?! - подпрыгнула, возмущённо сверля глазами.
        - Если тебя что-то не устраивает - в любой момент ты можешь выйти из машины и из моей жизни, честно говоря, мне не интересно твоё мнение, так что будь любезна, держи его при себе.
        - Ты такой гад, Серёжа.
        - Так и есть, - смотря перед собой. - Я, Ася, гад, продолжишь выяснять отношения - вывалишься прямо посредине этого проспекта и отправишься к своим малоимущим ровесникам из хрущёвок. Или поедем, куда и собирались?
        - Поедем, - после минутного молчания.
        - Ну вот, видишь, думать не так и сложно, правда? А если ты научишься молчать - цены тебе не будет.
        Они остановились у небольшого кирпичного дома, Сергей просигналил два раза, и древняя, но бодрая старуха открыла ворота, куда и заехал Ланд Ровер.
        - Мы до утра, тётя Маша.
        - Хозяин-барин, милый, хозяин-барин, по деньгам всё так же.
        - Отлично.
        Тётя Маша, как звали её, была предприимчивой особой. Быстро смекнув, что на пенсию не прожить, она стала сначала сдавать комнаты посуточно туристам, а потом, сделав отличный ремонт в доме, благоустроив его максимально, сама перебралась в «баньку», а дом сдавала так же посуточно, таким вот «Сергеям Павловичам».
        Сергей предпочитал эту «гостиницу» любому другому варианту из более-менее официальных, где велика вероятность встретить знакомых. Так что он был давний и постоянный клиент тёти Маши. Старуха умела незаметно исчезать из поля зрения и крепко держала язык за зубами, а обзор - за высоченным забором.
        - Всё ещё злишься? - Сергей подошёл к сидящей по-турецки на широкой кровати девушке, маня пальцем, чтобы пододвинулась ближе.
        - Нет, - проговорила девушка.
        В общем-то, Сергей видел, что злилась, но это было не его проблемой. И, в принципе, не было проблемой.
        - Хочу тебя, - Сергей расстегнул брюки и смотрел, как Ася продолжает начатое им, она спустила их до колен, дальше Сергей освободился от них и белья сам, - сделай-ка мне минет, киса, - он уложил Асю, нагибая голову девушки назад, - давай, - глядя в сведённые брови.
        Ася не очень-то любила это, тем более - в такой позиции, но мысли о минете не покидали голову Сергея уже пару дней, как озабоченного малолетку. Он бы предпочёл розовые, немного бледноватые губы Ксюши, он бы хотел видеть рыжеватые локоны, спадающие по худеньким плечам, пока Ася захватывала в плен горячего рта головку… Но девушка старательно лизала, посасывала, пока не расслабила горло, впустив целиком, делала всё так, как надо, как в своё время научил её Сергей, так что вскоре он забыл и розовые губы, и яркую заколку, и даже своё желание, когда он сидел напротив Ксюши в ресторане и понимал, что будь его воля - он бы поимел эту женщину прямо здесь, на столе, между сменой блюд.
        Но он ещё сделает это. Обязательно. Неважно где и при каких условиях, но он переспит с Аксиньей Владимировной.
        = 8 =
        Через день Сергей зашёл в бухгалтерию, не глядя на Ксюшу, дежурно поздоровавшись со всеми, быстро передал пару листов Маргарите Петровне и, только выходя, посмотрел на букет цветов - точную копию того, что выбросила Аксинья. Он стоял на общем столе, служившем так же «столовой». Там же стояла кофе-машина и, в самом углу, кулер для воды.
        - Цветы? - демонстративно обратился к Марго. - Что я пропустил?
        - Это Ксюше нашей прислали.
        - О, - он, наконец, перевёл взгляд на девушку, которая смотрела на монитор так, словно в эту секунду именно там решалась её жизнь, и громко барабанила по клавиатуре, - романтично, - хмыкнул и нарочито медленно вышел из кабинета.
        С того дня в кабинете с надписью «бухгалтерия» через день возникал посыльный с букетом цветов, все для Аксиньи, а к обеду появлялся курьер, который привозил то набор суши, то сладости, то пиццу.
        Ксюша становилась смурней и даже нервней, Сергей веселился, вовсю придумывая новые подписи на маленькие открыточки, которые вкладывали в букеты.
        Не самая оригинальная и точно не самая умная идея, считал Сергей, но каждый раз, видя сжатые в тонкую линию розовые губы Ксюши или её якобы равнодушный взгляд, когда «девочки» поедали всё, что присылал таинственный кавалер Аксиньи, он ждал, что девушка взорвётся, что он выведет её на эмоции, а уж там - оказаться в одном месте в нужное время, было лишь делом техники.
        Во всех этих подношениях сквозила ирония или даже лёгкое издевательство. Он прекрасно понимал, что именно так Ксюша интерпретировала его действия, и, в общем, была не далека от истины.
        К первому букету прилагалась записка гласившая, что Сергей не считает отказ Ксюши окончательным, и он, как джентльмен, даёт Аксинье время, чтобы она одумалась.
        При этом, лично он не заговаривал с девушкой, при встрече приветливо здоровался, но держался исключительно в рамках начальник-подчинённая, ощущая, что Ксюша от этого злится ещё больше.
        Он медленно выезжал с парковки, когда уже автоматически бросил взгляд на красный Пежо, увидев там со злостью смотрящую на переднее колесо Ксюшу.
        В открытое окно Сергей спросил, что случилось. Ответом ему было далеко не изящное, а из уст Ксюши - откровенно вульгарное предложение отправиться в пешее путешествие. Эротическое.
        Нажав на тормоз, Сергей вышел, всем своим видом показывая, что уезжать не намерен.
        - Что случилось?
        - Ты ещё спрашиваешь, что случилось?
        - Побольше уважения, мы на территории, «вы», так что случилось?
        - Кто-то, а конкретно вы, прокололи колесо, - с силой ударяя по спущенной резине, так, что слёзы брызнули из глаз - на ногах всё те же босоножки с открытыми носами, - ай-ай-ай!
        - Аккуратней, - придержал девушку, чтобы не упала, прыгая на одной ноге на высоком каблуке. - Ксюша, что дало тебе повод думать, что это я?
        - А кто?
        - Гвоздь на дороге? Мне-то зачем?
        - А зачем вы все эти цветы, конфеты, суши?!
        - Приятно сделать… а что приятного в проколотом колесе? Ничего.
        - Кто сказал, что мне приятно?
        - Тебе приятно, Ксюша, наедине с собой ты это признаешь, но в глаза, конечно, не скажешь… так, давай-ка посмотрим на колесо, - отодвигая девушку в сторону, - машину открой, запаска у тебя есть?
        - Есть.
        - Отлично, - Сергей набрал телефон технической мастерской завода и вызвал некоего Витю. - Ну вот, сейчас решат твою проблему, Ксюша, подождёшь минутку? А мне надо ехать, прости. С радостью составил бы тебе компанию, но опаздываю.
        - Что, Ася ждёт?
        - Ревнуешь? - ухмыльнулся.
        - Делать нечего…
        - Жена ждёт, и у сына надо вещи забрать из лагеря, чтобы не тащил в воскресенье через весь город. Королевская ночь, и домой, конец смены. Так что, извини… а, вон и Виктор. - Сергей коротко указал молодому парню на «даму в беде» и сунул ему в карман униформы купюру со словами, - сделай красиво.
        - Так всё же, Ксюша, - уже почти садясь в машину, останавливаясь на половине пути, обернувшись к девушке. - Чем тебя ещё побаловать?
        - Ничего не надо.
        - Ну… вот из того, что уже было, что тебе больше всего понравилось?
        - Ничего!
        - Не лукавь, Аксинья, иначе, клянусь, в понедельник тебе доставят спагетти с чернилами каракатицы и цветущую стапелию, - он пошутил, но увидев широко открытые глаза Ксюши, тут же уточнил, - шучу. Я настолько страшный? - он заинтересованно посмотрел на девушку пытаясь понять, кого она ему напоминает, пока его не осенило, - Ты же не боишься меня, Фенёк?
        - Кто-кто?
        - Фенёк-то? Это лиса, только очень-очень маленькая, - подмигнул, - меньше кошки… - Сергей смотрел на растерявшуюся девушку, рядом Виктор уже снял колесо и устанавливал запаску, чтобы забрать пострадавшую резину на вулканизацию. Не колесить же Ксюше по городу в поисках шиномонтажа.
        И как бы не спешил Сергей, с какой бы скоростью ему не пришлось нестись потом, и какие бы правила он вынуждено не нарушит - он не хотел уезжать от Ксюши… никак не хотел.
        - Тирамису, мне нравится тирамису и маскарпоне, - тихо сказала Аксинья, выведя из какого-то транса мужчину, и только сейчас он понял, что смотрел как-то слишком внимательно, разглядывал чересчур пристально и стоял слишком близко… Близко, учитывая, что они находятся на территории предприятия, и редкие сотрудники проходят мимо, косясь на Сергея Павловича и Аксинью.
        = 9 =
        Проведя две недели в Германии, найдя, наконец, более-менее приемлемый компромисс и пройдя первую стадию переговоров с потенциальными партнёрами, Сергей попытался принять как можно более удобную позу, сидя в кресле самолёта. Эти недели вымотали мужчину, процесс шёл медленно, препоны, словно заколдованные, появлялись то тут, то там. Наконец, остановившись, дабы дать время на обдумывание обеим сторонам, Сергей направлялся домой. Что-то беспокоило его, чувствовалось тягучим ощущением тяжести в солнечном сплетении. Он ещё пару раз пролистал договор, и ещё раз, зная наизусть всё, вплоть до запятой и звёздочек, но интуиция кричала: «Стоп», что и сделал Сергей Павлович, взяв тай-аут. Его интуиция редко его подводила в рабочих моментах, и он часто полагался на неё.
        Пройдя таможенный контроль, простояв очередь за багажом, вдохнув «воздух Родины», Сергей сел в Ланд Ровер, оставленный на платной парковке на время командировки, и направился сразу в санаторий к Марине. Обычно она звонила каждый день, ближе к вечеру, рассказывала, как прошёл день и, договорившись о точном времени следующего звонка, звонила именно в назначенное время. Но в последние дни звонков не было. Он позвонил лечащему врачу и администратору, его заверили, что всё в порядке, но Сергею было необходимо убедиться в этом лично, поэтому он, не заезжая в пустую квартиру, рванул к Марине. Илья, после недолгих споров и недельной скуки в городе, уехал на побережье к бабушке с сестрой. Тоже сомнительная компания, но бабушка разрешала сидеть в интернете до утра, а потом спать до обеда, отец же мог отключить вай-фай в квартире, забрать все цифровые устройства до утра, выдав взамен книгу по школьной программе, а утром поднять для того, чтобы уточнить, что именно он прочитал, и каковы его выводы. В такие минуты, Сергей знал, Илья бесился… но в итоге он прочитывал хотя бы часть из того, что надо, и учился
контролировать не только своё время, но и эмоции.
        Зайдя в номер, он увидел спокойно смотрящую новостной канал Марину.
        - Привет, Мариш.
        - Привет, - улыбнулась.
        - Ты не звонила… почему?
        - Разве… а ты где был?
        - В Германии. По работе.
        Он не стал уточнять, что нашёл время для консультации со специалистами клиники, которые не смогли сказать ничего обнадёживающего для Сергея, впрочем, он и без них это знал.
        - Ясно, - Марина отвернулась и стала смотреть на экран, немного пододвигаясь, освобождая мужу место рядом.
        Сергей прилёг рядом, обнимая женщину, она, как когда-то давно, устроилась в его руках, через время стала рассказывать о своём новом увлечении, научила новая знакомая, вышивке лентами… получалось не очень аккуратно, да и голова порой болела сильнее, зато время проходило незаметно. Сергей сказал, что завтра они съездят в город и накупят лент всех возможных цветов…
        = 10 =
        Контора гудела, всё, казалось, ходило ходуном. Заместители Сергея Павловича заходили в курилку, опустившись до общения с «простыми смертными», со словами: «Лютеет! Пиздец всем!» и нервно куря, возвращались на ковёр пред очи начальства.
        Маргарита Петровна не поднимала глаз от документации, бухгалтерия опустилась в рабочую тишину. Только букеты цветов, стоявшие уже не только на столе, но и на полу, разбавляли нервную атмосферу и создавали ощущение пира во время чумы - своей нелепостью, не столько видом, сколько количеством.
        Сергей перед отъездом позаботился о заказе, и через день курьер приносил новые шапки цветов, отвечая на вопросы «девочек» уже привычным:
        - Откуда я-то знаю? Я курьер, мне выдали, я привёз.
        Зашедший ближе к концу рабочего дня Сергей Павлович коротко поговорил с Марго на производственные темы и, уже в дверях, остановился.
        - Что это за оранжерея, девушки?
        - Это нашей Ксюше присылают.
        - Очень интересно. И кто же у нас такой упрямый? - серьёзно гладя на вспыхнувшую Аксинью, на столе которой заметил коробочку от маскорпоне.
        - Придурок один, - процедила Ксюша.
        - И что он хочет, этот придурок?
        - Встретиться в непринуждённой обстановке, - донеслось со стола Маргариты Петровны.
        - Знаешь, Ксюша, - Сергей остановился, подошёл к столу Ксюши и встал почти вплотную к девушке, - я думаю, надо согласиться, это всё, конечно, красиво, но это бухгалтерия, а не оранжерея. Может, как-то решить эту небольшую проблему? И прекратить это нашествие флоры на нашу контору, - говоря прямо в злые глаза Ксюши.
        - И дорогие мои девушки, - он обернулся к «дорогим девушкам», - на случай, если кто-то забыл, у нас трёхдневный коллективный корпоративный отдых. Завтра в десять автобус у проходной, все готовы?
        «Дорогие девушки» согласно кивнули.
        Каждый год, в целях сплочения командного духа, вышестоящее руководство вывозила все отделы на отдых, отдел, где был коронован Сергей Павлович, не был исключением.
        Не так уж он и любил это совместное распитие спиртных напитков не за свой счёт, но положение обязывало, и он всегда получал максимум удовольствия, которое мог получить… из подобной поездки.
        - Ксюша, а твой номер в гостинице руководства, это тебе поощрение за проделанную работу, так, Маргарита Петровна?
        - Да, да, Ксюша, совсем забыла сказать. Таааам, - она многозначительно подняла палец, - решили, что ты заслуживаешь!
        - Прекрасно, - только Сергей услышал этот шёпот и улыбнулся ему, - я не могу поехать, у меня семейные обстоятельства, - глядя на Сергея.
        - Видишь ли, Ксюша, руководство предприятия прекрасно осознаёт, что у женщин, а в этом отделе восемьдесят процентов работающих - женщины, всегда семейные обстоятельства, поэтому брать с собой болящих детей и ревнивых мужей не возбраняется, а только приветствуется, у тебя есть ревнивый муж?
        - Нет, - зло.
        - Значит, нет у тебя никаких обстоятельств, - и вышел из кабинета, довольно напевая себе под нос.
        «А твой номер будет рядом с моим», - написал по электронной почте и довольно поглядывал, не придёт ли ответ. Ксюша редко, но отвечала. Не в это раз…
        Сергей давно решил, что перегибает палку с «ухаживаниями». Ксюша только злилась, а потом и вовсе стала отстранённой и какой-то потерянной. Вообще, она часто была немного более нервной, чем по весне, когда только появилась в поле зрения мужчины.
        Был ли тому виной сам Сергей или другие обстоятельства, он не знал, но хотел знать. Беда была в том, что Ксюша, очевидно, избегала своё начальство, порой буквально отпрыгивая к стене, если они случайно встречались в коридоре.
        На следующий день женский коллектив дружно усаживался в автобус, Ксюши не было.
        - Марго, где Ксюша?
        - Далась тебе Ксюша.
        - Не смотри на меня так, грамоту ей надо вручить, прислали.
        - А переходящее красное древко от знамени ей не прислали?
        - Боже, что за пошлости…
        - Пошлость - это то, что ты извёл девчонку, не знает, куда глаза девать.
        - О чём ты?
        - Об оранжерее твоей, Серёжа! Что за детский сад, в самом деле! Я тебя своими руками придушу, так и знай, если доведёшь её до увольнения!
        - Она сказала?
        - Ничего она не говорила, натуру твою кобелиную знаю… вообще не была уверена, но ты сам подтвердил. Серёга, завязывай с этим идиотизмом, и вообще, завязывай, ничему тебя жизнь не учит…
        - Ой, не учит, Марго. Но ты права, заигрался. Всё, завязываю. Так где Ксюша?
        - Не поедет она, голова болит у неё.
        - Ясно. Ты на автобусе или меня подождёшь? - Марго глянула на Сергея, с минуту помолчала.
        - На автобусе я, поболтаем о своём, о женском, к вечеру-то будешь?
        - К праздничному ужину приеду.
        К ужину он приехал с Ксюшей.
        Сам не понял, каким чудом, но он усадил в свою машину притихшую Ксюшу и довёз до базы отдыха на берегу озера.
        Корпуса постройки времён Советской власти тянулись вдоль берега или уходили в лесо-парковую зону. Отдельно стоял корпус для руководства. Он отличался благоустроенностью, просторными номерами с отдельным входом и удобствами. Когда-то Сергей сюда приезжал с семьёй, теперь бывал только раз в год, на совместном праздновании. Это было его обязанностью, и Сергей не пренебрегал ею.
        Юле было три года, когда Марина, именно в этом месте, потеряла ненадолго сознание, тогда списали на жару - вероятно, это было первым звоночком, на который никто из них не обратил внимания. Когда же её состояние стало стремительно ухудшаться, Марина стала меняться, ускользать сквозь пальцы - предпринимать что либо было уже поздно… Никто не мог с уверенностью ответить на вопрос, что было бы, отвези Сергей в тот день Марину в больницу, возможно, операция тогда ещё была возможна… Но каждый раз находясь в этом месте, Сергей невольно переносился в то лето и корил себя за невнимательность к Маришке.
        Если человек не видит ответы на свои вопросы в будущем, он будет их искать в прошлом, как бы бессмысленно это не было.
        - Ксюша, - он поставил сумку на ступеньки рядом с дверью в её номер, - я приношу свои извинения за оранжерею, больше я не стану тебя беспокоить… работай спокойно, твоя взяла.
        - Спасибо, - она поджала губы и повернула ключ.
        Сергей не обернулся и поэтому не увидел, как посмотрела ему в след Аксинья и, вздохнув, закрыла за собой дверь.
        Официальная часть с дружеским турниром по футболу, метанию дротиков и прыжкам в мешках длилась один день, вечером были официально подведены итоги, по результатам которого особо отличившихся работников награждали памятными подарками, и был накрыт стол с большим количеством алкоголя.
        Следующие два дня работники были предоставлены сами себе, и большая часть кооперировалась на шашлычок под коньячок, несмотря на четырёхразовое питание, и разбредались по территории и за её пределы.
        К Марго приехал Василий, и вместе они подбили Сергея отправиться на шашлыки. Уже закидывая сумку через плечо, мужчина увидел Ксюшу, она сидела на видавших виды качелях и задумчиво смотрела себе под ноги.
        - Ты одна?
        - У меня же нет семейных обстоятельств, - вернула его же слова.
        - Хм… действительно, так какие планы у тебя? Почему одна?
        - Нет настроения, сейчас посижу и пойду, посплю, наверное. Я устала.
        - Устала? Ты отдыхаешь.
        - Значит, устала отдыхать.
        - Пошли с нами, Ксюша. Будут только свои, я, Маргарита Петровна и её муж.
        - Нет, спасибо, я не своя в вашей компании.
        - Знаешь, судя по тому, что ты сидишь тут одна, твоё фактически насильственное пребывание в этом корпусе сделало тебе «не своей» и в твоей обычной компании, так что мой долг, как руководителя, скрасить твой досуг.
        - Спасибо, не надо, - твёрже.
        - Хорошо, - он присел рядом, - не стану настаивать и давить, хотя мог бы. Просто скажу, что обещаю вести себя в дружеских рамках. У нас вроде перемирия, помнишь?
        - Угу…
        - Помнишь, но не веришь. Зря. Смотри, что у меня есть, - Сергей расстегнул сумку-термос, где поверх контейнеров с салатами, приготовленными старшей дочерью Маргариты, лежали несколько десертов тирамису. - Честно говоря, я для тебя взял, - Сергей сказал это тихо, - хотел отдать… да вот, чего-то постеснялся, опять неправильно поймёшь.
        В это время юркая рука в светлой ткани нырнула в сумку и раскрыла упаковку.
        - Не знаю, как можно неправильно понять тирамису, но отказываться не собираюсь, - Сергей засмеялся, глядя на Ксюшу, которая с аппетитом уминала лакомство, облизывая губы кончиком розоватого языка…
        - Пойдём?
        - Пойдём, - согласилась Ксюша, похоже, неожиданно не только для Сергея, но и для себя самой.
        Ближе к вечеру, когда всё было съедено, Марго посчитала нужным уйти с Василием, бросая немного осуждающие взгляды на парочку, всем своим видом показывая, что каждого из них ждёт серьёзный разговор.
        Сергей почти не пил, да и Ксюша тоже, вечер был уже прохладным, звезды яркими, закрытые только макушками деревьев.
        Ксюша что-то рассказывала, Сергей поймал себя на мысли, что он скорее смотрит, чем слушает, но не потому, что ему не интересно то, что говорит Ксюша, а потому, что… он любуется этой стройной женщиной рядом, поворотом головы, тем, как она нагибает голову к коленям, подняв их к груди. Постепенно желание, сильное желание, стало собираться, сгущаться в мыслях и теле мужчине, но что-то удерживало его. Сам перед собой он признавал, что это место было важным для него и Марины и по какой-то иррациональной причине ему хотелось таковым его и оставить.
        И, ближе к полуночи, он проводил Ксюшу к номеру и один ушёл к себе, по пути ругая себя за псевдо-рыцарство и обещая, что никуда от него Ксюша не денется.
        Сергей вспомнил, как Ксюша взяла в руки гитару, которую он всегда брал с собой на подобные «мероприятия», зная, что настроение всё реже попадает в масть, однако, привычка - вторая натура, - брала верх. Проведя пальцами по струнам, Ксюша улыбнулась, сославшись на маникюр, но Сергей понял, что именно она хотела сыграть, и сыграл сам, слушая чистый, звонкий и невероятно высокий голос девушки. Она пела настолько чисто и глубоко, что Сергей еле-еле не сбивался с нот от удивления.
        - Ксюша… - восхитилась Марго. - Браво! И молчала!
        - Я давно не пела, - смутилась девушка, - раньше в хоре, потом для себя.
        - Да… у нас тоже есть один, который давно не пел. Серёжа, может, споёшь, а Ксюша тебе подпоёт.
        - Настроения нет, Марго, ты же знаешь…
        Пел он в основном ради Марины, он многое в этой жизни делала ради неё. Работал. Жил. Любил… Петь без неё у него не получалось, но он спел.
        Не то, что ему хотелось бы, переведя ситуацию в шутку, а потом спел ещё и ещё…
        = 11 =
        К концу рабочего дня Сергей заглянул к переводчикам, забрать пару технических переводов и обсудить несколько рабочих моментов со старшей. К его удивлению, там был праздник, что называется, «без повода», коллективу было не остановиться после возлияний на свежем воздухе. Сергей увидел там и Ксюшу, которая сидела, подложив ногу под себя, и была… пьяной. Он даже замер от неожиданности, но спокойно прошёл в кабинет к старшей, поговорил, не забыв указать на творящееся в её отделе, пригрозив едва ли не увольнением ей и всему коллективу переводчиков.
        Выйдя, он уже не увидел Ксюшу на стуле, зато заметил её, идущую вдоль стены, смотрящую на экран телефона. Всхлипывая.
        - Оу… пьяная истерика? - он придержал девушку. - Пойдём-ка, - повёл в сторону кабинета, - не вырывайся, что люди подумают, - шептал в ухо. Проведя через приёмную, попросив секретаря принести стакан воды, он усадил Ксюшу на стул рядом со своим столом.
        - Ну, так в чём дело?
        - Ни в чём.
        - Это понятно, но ты смотришь в телефон и ревёшь, у тебя умер хомяк?
        - Нееееет.
        - Попугайчик?
        - Неееет.
        - Ксюша, мне не интересно гадать, давай сюда телефон, - он вырвал телефон у девушки, а попытку отнять пресёк, усадив к себе на колени, крепко удерживая одной рукой. - Обожаю эти духи, это же труссарди?
        - Даааа…
        - Вот, уже «да», - сам в это время прочитал последнее пришедшее сообщение под неодобрительное всхлипывание Ксюши.
        - И кто этот Костик?
        - Муж… бывший муж.
        - И каким же образом ты умудрилась задолжать ему такую огромную сумму денег? Ксюша, это довольно существенная сумма, прости, но я не вижу на тебе ни одежды по таким деньгам, ни машины, да и квартирка твоя в обычной пошарпанной девятиэтажке и, насколько я помню, бабушкина.
        - Ничего я ему не должна!
        - Отлично, это угроза жизни и здоровью, иди в полицию.
        - Никуда я не пойду.
        - Будешь пить на работе? Это решение всех проблем? Шутки шутками, Ксюша, но я хочу знать, насколько серьёзно этот парень пишет? Он психопат? Чего от него можно ожидать.
        - Нет, не знаю, не психопат.
        - Давай-ка детали. И без выпендриваний, пожалуйста.
        - Не психопат. Мы взяли квартиру в ипотеку, выплати что-то, потом развелись, и я уехала. А он перестал платить… я уехала, мне эта квартира не нужна, он там живёт, не я, а теперь этот долг он хочет на меня повесить…
        - И собственность у вас, конечно, совместная, как и долги.
        - Я оставила ему всё!
        - Ксюша, у тебя красный диплом экономического вуза, а ты такую ересь несёшь… хорошо, что конкретно он предлагает?
        - Чтобы я продала квартиру бабушки и отдала свою половину долга.
        - А он будет там жить?
        - Да… я же там не живу.
        - Ты понимаешь, насколько это абсурдно звучит?
        - Я-то понимаю.
        - Но ничего не предприняла, чтобы предотвратить эту ситуацию. Очень по-женски.
        - Не хотела его видеть.
        - Хорошо… с квартирой я понял, с этим я разберусь.
        - Вы?
        - Ты. Судя по тому, что ты так и не удосужилась решить эту проблему, то я. И ты мне окажешь максимум содействия, а сейчас мы узнаем, из-за чего же ты плакала, Аксинья Владимировна… Ого… - глядя на экран телефона, - вот уж не думал, что такие черти спрятаны в твоём тихом омуте.
        - Какие черти?
        - Ну, знаешь, при всём моём опыте, заподозрить тебя в групповом сексе…
        - Что? - Ксюша взвизгнула и выхватила телефон, едва не упав. Сергей сильнее прижал к себе. - Не занимаюсь я… фффффуууууууу.
        - Не так уж и фуу, но тебе не стоит, пожалуй… тогда что это за сообщения? И что это за лексикончик? «Титьки». Где нашла таких хабалок?
        - Это не я… это Костик.
        - Лесёк - это Костик? Как скучно я живу, - усмехнулся.
        - Лесёк - это любовница Костика, ну… была любовницей, раньше, а теперь жена, вроде как.
        - И что даёт ей право писать тебе эту гадость?
        - Не знаю.
        - Телефон смени.
        - Я меняла… они узнают и пишут, и пишут, и пишут, - Ксюша заплакала, - надоели, оба! Что ты делаешь?
        - Ставлю в чёрный список, пока.
        - У меня не получилось, - она ещё раз всхлипнула.
        - Не получилось у неё…
        Он внимательно посмотрел на Аксинью, её покусанные губы и покрасневший нос.
        - Эта Лесёк чувствует неуверенность, а Костик твой и вовсе дерьмище после снежней зимы.
        - Да знаю я, - отмахнулась нервно.
        - Почему тогда плачешь?
        - Так Костик прав, у меня действительно маленькая грудь…
        - Уууууууууу… а когда она у тебя была пятого размера?
        - Никогда.
        - То есть, когда он встречался с тобой, женился на тебе, жил с тобой, он не видел, какая у тебя грудь, а потом - оппачки - маленькая. Так не бывает, Ксюша. Он бьёт туда, где тебе больно. У каждого свои особенности. У каждого. У кого-то грудь маленькая, у кого-то большая, а у кого-то разная. Ноги бывают короткие, попа большая, глаза косые, у меня вон член толстый.
        - Что? - Ксюша засмеялась, и Серёжа увидел, что она пьяней, чем он думал. И когда только успела накачаться? - Обычно большим членом гордятся.
        - Я сказал «толстый», а не «большой». И гордятся идиоты. Не так это и прекрасно, как кажется. Вот, скажем… минет делать неудобно. Нет, возможно, но неудобно… или анальный секс, я люблю анальный секс, так ведь не каждая согласится. Мороки побольше, чем с маленькой грудью.
        - А ты прям сравнивал.
        - Справедливости ради, грудь у меня больше твоей, - он напряг грудную мышцу под рубашкой. - Но, думаю, будь она меньше, проблем бы тоже не было.
        Ксюша смеялась, Сергей улыбался, глядя на это, пока не поцеловал девушку, а она сразу ответила на поцелуй. Ему стоило больших трудов, огромных, почти нечеловеческих усилий оторваться от Аксиньи, когда она царапала его затылок и раскрывала рот, прося этим самым ещё поцелуев и ещё.
        Он поставил Ксюшу на ноги, подул на лицо, в глупой попытке остудить, но сам продержался только до стены, где и прижал девушку, поднимая одну её ногу своим коленом. Он сразу скользнул под кружево трусиков и почувствовал влагу, много влаги. Ксюша отчаянно тёрлась о руку, кружево бюстгальтера слетело на талию и Сергей, целовал одну её грудь, потом другую, не забывая ласкать её между ног, давя и попуская, ощущая, как скользят пальцы, утопая в её желании.
        - Ах ты, пьянчужка, - шептал, - глупый, глупый Фенёк, - накрывая рот поцелуем, чтобы снова шептать. - Плохо тебе одной, девочка, плохо… хочется тебе мужчину рядом, Фенёк.
        И Фенёк соглашалась, что ей плохо, что хочется…
        - Ты хороший, такой хороший…
        В какой-то момент Ксюша застонала, и Сергей закрыл ей рот поцелуем, доведя девушку до конца, его руки подрагивали, он не знал, что останавливало его от того, чтобы уложить её на диван и взять то, что она предлагала.
        Они прошли полутёмными офисными коридорами, казалось, Ксюша немного протрезвела, но когда подъехали к дому, Ксюша сама поцеловала Сергея, и он решил, что она так же пьяна.
        - Пойдём ко мне, - попросила она.
        - Я пойду, когда ты будешь трезвой, в следующий раз.
        - Но я не позову в следующий раз, - обиженно посмотрела.
        - Ты позовёшь, Фенек, обязательно позовёшь, и я сразу приду. А пока тобой движет алкоголь и обида на Костика, а ты, сейчас, мне нужна вся, от макушки до кончиков пальцев, к тому же я не желаю видеть твой виноватый и сожалеющий взгляд утром. Иди домой, не испытывай моё терпение, клянусь, король Артур из меня получается никудышный… Иди…
        - Но? - в глазах стояли слёзы.
        - Иди, Фенек.
        Он подождал, пока в окнах зажжётся свет, и только потом поехал домой, проклиная себя за идиотизм, но точно зная, что Ксюша позовёт его. И в следующий раз он придёт.
        Вот только где набраться терпения…
        Он увидел Ксюшу к вечеру следующего дня, зайдя в бухгалтерию. К удивлению Сергея, девушка сидела одна, обхватив голову тонкими пальцами.
        - Голова болит? - усмехнулся.
        - Ох, - Ксюша буквально подпрыгнула на месте и пошла красными пятнами, смотря на своё руководство. - Нет… - пропищала.
        - Ты уж больше так не напивайся… хотя, мне понравилось, - он улыбался, смотря, как мигрируют красные пятна от лица к шее и обратно, подошёл ближе, почти вплотную, пресекая попытку Ксюши отстраниться.
        Надо было закрыть дверь, но тогда, Сергей знал это наверняка, Ксюша ускользнёт. Он прижал к себе тоненький стан, в очередной раз, удивляясь изяществу линий, и провёл носом по шее, громко вдыхая, чувствуя уже ставший привычным аромат парфюма и ромашки.
        - Ты, когда-нибудь пробовала кокаин?
        - Нет, - Ксюша дёрнулась.
        - Он даёт «эффект Бога», когда тебе кажется, что ты на вершине мира… с тобой я ощущаю то же самое, - он ещё раз вдохнул, наслаждаясь запахом и реакцией своего и её тела. - Ох, с каким бы удовольствием я сейчас остался с тобой наедине, Фенек.
        - Что-то вчера не остался, - она проговорила почти про себя, скорей пробурчала, но Сергей отлично услышал и с удовольствием уловил нотки обиды в её словах.
        - А вот не надо напоминать мужчине о его промахах, не надо… - он лизнул шею Ксюши и быстро вышел, встречаясь с той стороны двери с Маргаритой.
        - Хм, - Марго недовольно покосилась на Сергея и прошла мимо.
        Минут через двадцать она бесцеремонно сидела в кабинете Серёжи и потягивала кофе, любезно принесённый секретарём.
        - Что ты делаешь? Зачем тебе Ксюша?
        - Я ничего не делаю.
        - Делаешь, Серёжа, и называется это «хуйня». У тебя же есть какая-то… как там её, Алина?
        - Ася. И всё-то ты знаешь.
        - Только слепой не знает! Ладно, Ася эта, с Асей всё понятно, она твой формат, ничего другого от тебя и ждать не приходится, но Ксюшу не трогай, а?
        - Почему ты так печёшься о Ксюше, а? Она несовершеннолетняя? Ей тридцать два года, мне, слава богу, не пятнадцать, как-нибудь сами разберёмся.
        - Я о тебе пекусь! Вот именно, что ей тридцать два… ты не понимаешь, да? Не видишь? Она уже смотрит на тебя влюблёнными глазами, или ты думаешь, переспите вы, и всё обойдётся?
        - А что может не обойтись-то, Марго? Я ж её невинности лишать не собираюсь, - Сергей не был любителем обсуждать нюансы своей личной жизни, но хорошо знал Марго, и знал - она, что называется, «не слезет» и, рано или поздно, заставит выслушать её доводы, вне зависимости от того, интересуют они Сергея или нет.
        - Серёжа, мне тоже было тридцать, я тоже была без мужика. Вцепится в тебя, рад не будешь. Одно дело - Ася эта или Олеська. Ты для них - папик, кошелёк на ножках… в перспективе ты не интересен для молоденькой девочки, а туууут…
        - Ай, да не говори ты ерунду, «не интересен».
        - Открой глаза. Не интересен, конечно. Ты ж в два раза старше этих вертихвосток, им подарочек подарил, в Египет свозил - они и рады. Больше ничего не надо. А Ксюше тридцатник, ей муж нужен, ребёнок, семья.
        - Марго, - он в поражении поднял руки, - что-то не помню, чтобы Надежде был нужен этот комплексный обед, а ей тоже был тридцатник.
        - Сравнил! Ты её устраивал, не более… понимала она прекрасно, что ты семью не оставишь, иллюзий не питала, она всегда была здравомыслящей женщиной. Но таких мало, Серёжа, очень мало. Ксюша - не такая. Поэтому оставь её в покое, есть у тебя Ася - с ней и развлекайся, не ищи проблем. Ксюша тебе их гарантирует, помяни моё слово. Тебе проблем мало?
        = 12 =
        Сергею хватало проблем. Больших и маленьких, на работе, в семье, с детьми. На днях он должен был забрать Марину из санатория, она была готова остаться ещё, но Сергея не покидало ощущение, что он словно избавляется от Маришки, пристраивает её, как проблемного щенка, «в хорошие руки», да и скучал он по ней. В последнее время он остро ощущал одиночество, особенно ночами, когда засыпал и просыпался в пустующей спальне. Спящая рядом Марина всегда внушала ему чувство спокойствия, какого-то благополучия, уверенности, если не в завтрашнем дне, то в себе, как бы иррационально это ни было, он попросту нуждался в своей жене и хотел, чтобы она была дома, с ним.
        Первое утро с Мариной было тягучим, Сергей проснулся первым, его голая грудь была прижата к спине Марины, он зажмурился от нахлынувших воспоминаний. О том, какой была его жена, и какой уже, видимо, никогда не станет. Он вдохнул аромат вчерашнего геля для тела и ещё чего-то, что принадлежало только этой женщине. Руки сами, помимо воли хозяина, пробрались под ночную сорочку и легко, чтобы не разбудить, прошлись по мягкому животу, ложбинке между грудей, не задевая при этом вожделенную мягкость. Он прижал Марину сильнее к себе, наслаждаясь её беззащитной близостью. Раньше он бы продолжил ласкать любимое тело… но сейчас просто ждал, когда она проснётся, тихо осыпая поцелуями шею и плечи, держа своё возбуждение, которое от отчаяния было неимоверно сильным, при себе. Марина замерла. Проснулась. Он ослабил объятия, давая ей перевернуться к нему лицом.
        - Серёжа…
        - Ууууу, - поцеловал в нос, - доброе утро.
        - Серёжа, не время, давай потом, в следующий раз.
        - Конечно, в следующий, Марин, - зная, что не будет «потом» и «следующего раза». - Я просто соскучился, давай пообнимаемся?
        - Давай, - Маринины руки проскользнули под руками мужа и замерли на спине. Просто замерли, немного напряжённые, словно ожидающие подвоха.
        Через время Сергей выбрался из объятий со словами:
        - Пойду, приготовлю завтрак, чем тебя порадовать?
        Вернувшиеся дети с тёщей, загорелые и довольные, шумно рассказывали об отдыхе. Юля бесконечно повторяла историю, как они видели дельфинов, и одного из них она почти погладила, и это не одно и то же, что в дельфинарии. Афалины были в море, «самом настоящем» и «недрессированные».
        Жизнь возвращалась в привычное русло, дети готовились к школе морально, взрослые материально. Юля крутилась в новой форме перед зеркалом и была полна радужных ожиданий и светлый надежд, которые не разделял Илья. Он, как и всякий старшеклассник, не горел желанием идти в школу, с одноклассниками и друзьями он уже встретился, и первое сентября потеряло какой-либо смысл. К тому же костюм, выполняющий роль школьной формы, нервировал парня, как и обязательный галстук.
        - Зачем эта форма нужна?
        - Ты такой красивый, - сказала Марина, - правда? - она посмотрела на мужа в поисках поддержки.
        - Конечно. К тому же, форма организует.
        - Да что она может организовать? - возмущался парень.
        - В уставе школы, чёрным по белому, прописана форма одежды, парень. Соответствие уставу и организует эта самая форма, в конце концов, есть правила - им надо следовать.
        - Можно подумать, ты всегда им следуешь, - фыркнул.
        - На работе - всегда.
        - А мне нравится моя форма, - ещё раз покружилась перед родителями Юля, - и юбка, и сарафан, и жилетка… всё нравится!
        - Видишь, - Сергей поднял на руки дочку, по которой соскучился за лето. - Илья, бери пример с сестры, ей всё нравится.
        - Ещё бы, - Илья, конечно, смирится и с формой, и с первым сентября, и, как любой школьник страны, отправится в школу и подарит классному руководителю цветы, но не возмутиться он не мог.
        Как и не мог не возмутиться тем, что вынужден доучиваться в музыкальной школе.
        - Я не буду музыкантом, - доказывал он отцу, - это просто потеря времени.
        - Ты закончишь эту школу, - Сергей не терпел возражений.
        - Зачем?!
        - Твоя мама этого хочет.
        - Да ей-то зачем?
        - Илья, для неё это важно, а значит, ты отучишься этот последний год, выступишь на отчётном концерте, получишь свидетельство и отдашь его матери, поблагодарив от всего сердца.
        - Да это блажь какая-то.
        - Неважно, блажь или нет, ты просто сделаешь это. Я тоже закончил эту школу, и не могу сказать, что мне пригодилось сольфеджио в жизни, но это было важно для моей матери, и я это сделал. Вот уж не знаю, почему для матерей важно музыкальное образование их сыновей, - Сергей ухмыльнулся, - это семейное, крепись, - подмигнул.
        Илья промолчал, Сергей видел, что, несмотря на буйство подросткового возраста, парень закончит эту школу, выступит на отчётном концерте и даже наденет галстук-бабочку, если это обрадует маму.
        Сергей отлично помнил своё чувство потери, когда в его неполные семнадцать не стало его матери, и эту потерю никто и ничто уже не могло восполнить. Пожалуй, своя семья, но словно огромного пласта не хватало в жизни мужчины. И он не хотел, чтобы Илью впоследствии мучили угрызения совести по незначительным пустякам, как было с ним в юности, поэтому и убеждал закончить эту, в общем-то, ненужную школу.
        Ни с того, ни с сего, Сергей вдруг заехал к своему отцу. Бодрый пенсионер, высокий, всё ещё статный, с белыми волосами, он рано поседел, сидел во дворе дома и травил байки с соседями. Он отказался переезжать к Сергею, отказался он и переезжать в большую квартиру лучшей планировки. Его устраивала двушка, в которой он прожил большую часть своей жизни и самолично делал ремонт, тоже большую часть. И сейчас он что-то постоянно переделывал, переклеивал и модернизировал в «своих хоромах».
        - О, Серёга, - Павел Александрович поднялся навстречу сыну, - что случилось?
        - Обязательно что-то должно случиться?
        - Да нет, это я так, пойдём, - он махнул в сторону подъезда с перекошенной дверью.
        Сергей прошёлся по квартире своего детства и уселся на маленькой кухне, отпивая чай с травами.
        - Сам вырастил, - Павел Александрович махнул в сторону льняных мешочков, в которых, по всей видимости, были сухие травы, - вот эту Марине возьмёшь, - он положил перед Сергеем мешочек, - Илья заходил, но я решил, что лучше тебе отдать.
        - Не надо, - Сергей хотел было отмахнуться.
        - Серёг, я не старый маразматик, понимаю, что это не панацея, но вреда не будет, а может и польза какая…
        - Спасибо. Как заваривать-то?
        Павел Александрович записал на листике и, аккуратно сложив, проследил, чтобы сын убрал в портмоне.
        - Спросить всё хотел, да как-то всё… ты почему тогда с Валентиной не сошёлся?
        - Эх, нашёл что вспомнить, - Павел Александрович внимательно посмотрел на сына. - Ты же помнишь, она медсестрой была в больнице, где Людмила болела… у нас-то через полгода закрутилось, а до этого только поглядывали друг на друга, да и до того ли мне было. Сколько мать твоя пролежала, лучше б я тогда… - он замолчал. - Ах, - спохватившись, - а Валентина, она женщина хорошая была, совестливая. Стыдно ей от людей было, всё время казалось, что осуждают её, тебя боялась, да и мне казалось, что ты разозлишься, вот и не сложилось.
        - А потом?
        - Потом? Что потом? Женщина же не станет ждать всю жизнь, подвернулся ей другой мужичина, хороший, работящий, она с ним жизнь и устроила, а я вот доживаю.
        - И что, больше?..
        - Привык я один, хорошо мне. Сам себе хозяин, но вот, что я тебе скажу. Держи свою Марину, сколько сил будет - столько и держи, борись за неё, сверх сил борись. Ты ей нужен, сильно нужен, она за тебя держится, как у неё получается, так и хватается за жизнь. Потом ничего не изменишь, ничего не вернёшь и ничему не веришь…
        - Так чего приходил-то? - напоследок спросил отец.
        - Да так.
        - Ты в следующей раз Юлю возьми, а лучше всей семьёй, с Мариной. Илья заскакивает, а девчонок, считай, с весны не видел.
        - Хорошо, на следующих выходных придём.
        - Точно? Я тогда приготовлю чего-нибудь…
        - Точно, - Сергей улыбнулся. Ещё одна из причуд отца, он игнорировал рестораны и кафе, предпочитая кормить дорогих гостей сам. Готовить со времён болезни и смерти жены он толком не научился, но родные всегда нахваливали старания мужчины.
        = 13 =
        Документы для второй стадии переговоров с немцами были уже готовы, командировочные оформлены, номера забронированы. Стояла золотая осень, яркая, пестрящая красно-золотыми мазками и последним теплом.
        Сергей пытался объехать московскую пробку, но чертыхаясь, всё-таки поверил навигатору и красным полосам на нём.
        Ксюша сидела на заднем сиденье, и Сергей иногда бросал короткий взгляд на неё через зеркало заднего вида. За остаток лета она едва подзагорела, лицо, немного подёрнутое веснушками, как янтарной полупрозрачной крошкой, и такие же крошки на зелени глаз. Она скинула широкополый кардиган и осталась в светлой блузке, юбка задралась, открывая вид на колени.
        - Серёжа, останови у метро, - сказал Алексей Андреевич, - тут прямая ветка, я лучше на электричке доберусь.
        - Точно? - Сергей покосился на приятеля, по совместительству - главного юриста предприятия.
        - Да, конечно, я же поэтому и поехал с тобой, чтобы в пробке не стоять, на электричке быстрее, до встречи, - Лёша кивнул в зеркало, перехватил взгляд молчаливой Аксиньи.
        - Спасибо ещё раз, - сказала Ксюша.
        - Брось, я не сделал ничего, что бы не могла сделать ты, Ксюша, к тому же Константин был на редкость любезен, даже не знаю почему, - он подмигнул Сергею, который поднял руки, показывая, что он-то к сговорчивости бывшего мужа Аксиньи Владимировны не имеет никакого отношения. - Но в следующий раз будь внимательна и не доводи ситуацию до предела. Все вопросы решаемы.
        - Да, конечно. А?.. - Ксюша порывалась ещё один раз спросить, сколько она должна за услуги, но Алексей Андреевич ещё раз отмахнулся, морщась пренебрежительно. Это была незначительная услуга, не стоящая даже обсуждения.
        - Ты говорил с Костиком? - был первый вопрос от Ксюши, когда у станции метро Алексей вышел.
        - Не-а, - небрежно.
        Они уже определись с «вы» и «ты» и скорее перешли на дружеский формат общения. Сергею нравилось разговаривать с Ксюшей, нравилось её чувство юмора и её интересы. Он многое узнал о девушке за эти недели, и это нравилось мужчине. Аксинью смело можно было бы назвать приятельницей Сергея, если бы не его желание переспать с ней. Острое, порой концентрированное желание, от которого он не собирался отказываться.
        Между началом учебного года, новым курсом лечения Марины, подготовкой к переговорам и нечастыми, но бурными встречами с Асей, Сергею было не до своих желаний и уж тем более - усилий, направленных на достижение цели. Но это не значило, что он забыл свои планы. И уж тем более - отложил в их долгий ящик.
        - Давай прогуляемся? - Сергей ещё раз посмотрел на Ксюшу в зеркало заднего вида.
        - Ты разве не спешишь?
        - Нет, я абсолютно свободен, к тому же, спеши - не спеши, сама видишь, какая пробка. Предлагаю переждать её.
        - И куда мы пойдём?
        - Это город-герой Москва, уверен, мы найдём куда сходить.
        Ксюша с подозрением посмотрела на новостройки за окном автомобиля, но согласно кивнула.
        Спустя сорок минут им удалось припарковаться и они нашли какое-то подобие парка и пару небольших ресторанчиков, где можно было скоротать время.
        К тому же Сергей решил, что время, место и ситуация вполне соответствуют исполнению его желаний. Ксюша была расслаблена и благодарна за оказанное содействие. В общем-то, как и сказал Лёша, она сама могла решить все вопросы, но, как понял Сергей, патологически не хотела общаться с бывшим мужем. Впрочем, её можно было понять. Сергей присутствовал при телефонном разговоре Ксюши с Костиком, и ему совсем не понравился тон, да и формулировка претензий бывшего. Он смешивал личное и финансовые вопросы, не забыв по пути смешать с грязью бывшую жену.
        Сергей не был уверен, что сам не поступил бы так же, но разница была в том, что Сергей был на стороне Ксюши, поэтому уже на следующий день он нашёл парня и очень доходчиво, практически на пальцах, объяснил ему его мутные перспективы. Алексей поехал скорее для значимости момента, поставить пару подписей Ксюша могла и рядом с Сергеем.
        Сергей и Лёшка дружили едва ли не со школьной скамьи, сначала сами по себе, потом семьями, их жёны когда-то хорошо общались. Сейчас формат отношений немного изменился, но они всё ещё были друзьями, и Лёха поехал скорее, чтобы познакомиться поближе с Ксюшей, чьими делами вдруг заинтересовался Сергей. Напоследок одобрительно кивнув, он оставил парочку наедине.
        Один из ресторанов показался вполне уютным, персонал - дружелюбным, а наличие отдельных кабинок и вовсе обнадёжило Сергея.
        - Вкусно? - Сергей не сел напротив, он уселся рядом и показывал глазами на салат в тарелке Ксюши.
        - Вполне, спасибо.
        - Угостишь?
        - Ладно, - она протянула кусочек слегка обжаренной курицы на кончике вилки, и Сергей аккуратно снял губами.
        - Действительно, вкусно.
        Ксюша угостила ещё, включаясь в игру. Через минуту Сергей уже целовал шею девушки, вдыхая аромат, лакая его. Он не хотел контролировать своё желание и видел, что Ксюша не отказывается от его ласк. То, что девушка внутренне капитулировала, он понял давно, но такое наглядное подкрепление было приятным и многообещающим.
        Сначала он смаковал поцелуи, не спеша пустить в ход язык, уделяя внимание губам, лаская их, словно прося, уговаривая о большем. Не торопясь.
        Ксюша закинула руки ему на плечи, потом шею, потом пробежалась немного прохладными пальцами по лицу, остановилась на ушной раковине и обвела её, легко и чувственно… её ласки отличались от всего, что помнил Сергей в последние годы. Они не были требовательными или страстными, они не были жеманными или искусными. Они были искренними, и это сводило с ума мужчину. Она принимала его так искренне, отдавала настолько честно, что Сергей потерялся, перестал контролировать себя. Её шёпоток: «как хорошо, как же хорошо», заставлял его руки трястись от перевозбуждения и верить этому шёпоту. Он никогда раньше не позволял подобной искренности в отношениях с женщинами, он всегда контролировал ситуацию и брал то, что считал нужным, расплачиваясь безделушками из ювелирных магазинов, переводя в комфортную для него зону потребления. Была только одна женщина, которая некогда была настолько искренна с ним, как и он с ней… и это бы пугало мужчину, он бы наверняка оттолкнул Ксюшу, вероятней всего нахамил, не выбирая выражений, и не пустил бы её в своё личное пространство, но желание близости брало вверх. Он хотел её.
Неважно где, неважно как, на каких условиях. Он хотел её, как животное хочет порцию еды, испытывая при этом чувства к тарелке с кормом.
        В машине, ближе к ночи, Сергей, казалось, свёл с ума себя и Ксюшу поцелуями и ласками. Крупная дрожь проходила через тело мужчины, когда его руки пробегались по маленькой груди, ощущая острые пики. Новизна ощущений сказывалась, наряду с вынужденным воздержанием, не таким и длительным, но существенным для Сергея. Молча он вдавил педаль газа и, держа одну руку на руле, а другой лаская пальцы Ксюши, подъехал к дому тёти Маши, уверенный, что Аксинья не откажется. Об этом буквально кричали её слова, шёпот, ласки, полупрозрачные веснушки, слёзы в глазах…
        - Где мы?
        - Что-то типа частной гостиницы, тут надёжно, пошли, - он резко остановил машину и открыл дверь со стороны Ксюши.
        - Ааа зачем?
        - Ксюша, ты знаешь зачем, - он выдернул на себя девушку, прижал к себе так, что её ноги болтались в воздухе, - хочу тебя.
        - Но я, я не могу, - она смотрела умоляюще, - я не могу.
        - Не начинай свою шарманку, не так уж тебя и смущает то, что я женат, судя по твоим поцелуям. И ты хочешь, хочешь так же сильно, как и я, а может, ещё сильней. Пошли, - он поставил на ноги женщину и подтолкнул к воротам.
        - Я… я… у меня… не могу я, - Ксюша продолжала упираться.
        - Да что такое? - Сергей остановился, в раздражении смотря на бледную Аксинью.
        - У меня критически дни, я не могу, - произнесла твёрдо, пока Сергей хватал ртом не только воздух, но и давился собственными ругательствами.
        - Ёбаный в рот! Это что, шутка такая, да, Ксюша? Я, знаешь, вырос из этих игр.
        - Нет, не шутка… - она отвела глаза.
        - Оху… твою мать, ты раньше не могла сказать? Это что за динамо такое? Пошли! - он ещё раз дёрнул девушку, так, что она почти упала, упала бы, не подхвати её мужчина.
        - Не могу я, - Ксюша почти плакала.
        - Отсосать ты можешь, - зашипел Сергей, - много чего можешь, я не брезгливый, - он подтолкнул ещё раз Ксюшу, - иди, или клянусь, ты обслужишь меня прямо тут, и поверь, тебе это не понравится! - Он схватил руку Ксюшу и силком приложил к своему паху, почти шипя от перевозбуждения. - Чувствуешь? Это окажется в твоём чудном ротике целиком, - он дёрнул за волосы девушку, так, что она запрокинула голову назад и болезненно простонала. - Видишь, это просто устроить, так что давай сама, и я постараюсь быть аккуратным. А ты - ласковой.
        Аксинья плакала и уже не упиралась. Её руки безвольно повисли и глаза закрылись.
        Сергей резко развернул девушку, подтолкнул в сторону машины, сел рядом и, молча, довёз домой. Он был зол, зол настолько, что позволь себе произнести хоть слово, то безобразная сцена у дома тёти Маши была бы невинной прелюдией того, как мог разойтись мужчина.
        Он, молча, проводил глазами ставший ещё меньше силуэт Ксюши и, бесцельно смотря в лобовое стекло, просидел минут десять, пока не набрал знакомый номер.
        = 14 =
        - Чем занимаешь? Что значит «занята», Ася, ты не можешь быть занята, когда я тебе звоню… да, так то лучше, через пятнадцать минут жду тебя на остановке.
        Он не мог в таком взвинченном состоянии ехать домой, Сергею необходима была разрядка, не столько физическая, сколько эмоциональная.
        - Ты опоздала, - бросил вместо приветствия Асе.
        - Я…
        - Извинись и сиди молча.
        - Извини, - девушка вжала голову в плечи и кусала губы, она была совсем молоденькой, из глубокого декольте выглядывала полная грудь, упругая и сочная. Юбка, слишком короткая, открывала вид на стройные ноги, не такие уж и худенькие. И там, под юбкой, Сергей знал, скрывается аппетитная круглая попка. Мягкая, зовущая, он любил схватить белую ягодицу ладонью, любил шлёпнуть по ней так, чтобы оставались следы, ему нравилась безотказность этого молодого тела.
        - Извини, - ещё раз для чего-то проговорила Ася, - не злись, пожалуйста, я люблю тебя, - запричитала девушка.
        - Любишь? - усмехнулся.
        - Дааа, - заикаясь, тихо.
        - Ну, раз любишь, значит, сегодня дашь в попу.
        - Нет! Я боюсь…
        - Нечего бояться.
        - Мне больно будет.
        - Может и будет, но ради любви можно и потерпеть, ты же не откажешь любимому мужчине, киса? Я чертовски хочу анала с тобой.
        Ася посмотрела на Сергея и согласно кивнула головой, под его ухмылку.
        - Вот и умница, люблю, когда девушка умненькая.
        Ася была напряжена всю дорогу, она ёрзала на сиденье и смотрела в окно, даже не переключала радио-каналы в поисках лучшей мелодии.
        Они вошли в комнату, Сергей включил свет и стал целовать Асю. Кожа её была словно атлас - молодая, без изъянов, без зрелой мягкости или полупрозрачных веснушек. Грудь у Аси была упругая, налившаяся, просящая ласки. Он раздевал на ходу, физически, телом ощущая страх девушки, но это не остановило Сергея.
        - Просто расслабься, киса, я всё равно сделаю это… но позволь сделать это в удовольствие для тебя, не испытывая моё терпение.
        Он уложил её на простынь и подложил подушку под живот, лаская и возбуждая, ощущая страх и скованность Аси.
        Но всё же сделал, что обещал, и даже попытался быть ласковым и терпеливым, понимая, что рядом с ним совсем молоденькая девчонка, к тому же перепуганная. Однако это не остановило его, и он получил своё высвобождение спустя несчётное количество толчков, когда не отказывал себе и своей, практически животной, страсти.
        Этой ночью он ещё раз взял Асю так, как хотел - сзади, усмехаясь: «Ты же меня любишь», и только под утро, словно сжалясь, уговорил тело Аси кончить, выдавливая из неё довольную улыбку.
        Высадил он девушку там же, где обычно, рядом с остановкой автобуса, и отправился домой, где дети уже ушли в школу, а Марина ходила полусонная.
        - Где был? - спросила безучастно.
        - В Москве, там дела по работе, я написал сообщение.
        - Понятно, - она не выразила никаких эмоций. Не поинтересовалась, какие дела, не спросила, устал ли, не обиделась… ничего, что можно ожидать мужу в подобной ситуации.
        И это, наверное, должно было бы радовать, но не радовало. Он бы многое отдал за вспышку ревности в Маришке. Многое бы отдал за одну безумную ночь с ней.
        Но всё, что он мог - это держать её изо всех сил, отвлекаясь, порой, на Ась. И, в общем, не ощущая вины за это и не чувствуя даже формальных угрызений совести. Уместны ли они в их ситуации?..
        Самолёт был ближе к ночи, Сергей, вздремнув, заехал на работу за парой документов и чтобы увидеть Ксюшу. Она не брала телефон… Он не стремился извиняться перед ней, собственно, вина за вчерашнее «недоразумение» лежала целиком и полностью на ней, но увидеть её хотелось.
        Сергей уже складывал документы в увесистый портфель, когда раздался тихий стук в дверь, и на пороге показалась Ксюша.
        - Вот, - она протянула серый пакет со знакомой эмблемой.
        - Что это? - в мгновение Сергей понял, что это, и по какому поводу.
        - Вы же предпочитаете Макдоналдс, Сергей Павлович.
        - Я предпочитаю не ходить голодным. Следила?
        - Случайно увидела, когда высаживали.
        - Хм… предлагаешь извиниться, сказать, что ты всё не так поняла?
        - Всё я правильно поняла.
        - Догадливая, когда не надо… пакет свой можешь забрать, я сыт на сегодня, - он всунул мятый пакет в руки Ксюши, - а вот тебе не помешает поесть, а то помрёшь от истощения.
        - Да уж не помру!
        - Ну-ну, - Сергей ухмыльнулся, гадко, зная это, - до встречи.
        - Я написала заявление, по собственному.
        - Не повторяйся, Ксюша. Это тебя не красит.
        - Я не повторяюсь, мы решили с Костиком попробовать заново, с чистого листа.
        - Когда успели?
        - Сегодня утром, он приехал, мы поговорили, я дорабатываю и уезжаю. Заявление уже подписал ваш зам, вы же в командировке.
        - Фенёк, ты ещё большая дура, чем я думал, - он встал рядом, смотря сверху вниз на девушку, - если позволяешь об себя ноги вытирать, значит, ты того заслуживаешь.
        - Интересно, что заслуживает ваша жена? Марина? Вы не вытираете об неё ноги такими вот? - она швырнула серый пакет на стол, лицо передёрнулось в отвращении.
        - Никогда, даже во сне, даже в коме не произноси имя моей жены, поняла меня?! Ты думаешь, ты чем-то лучше фаст-фуда? Только чем, Ксюша? Все одинаковые, всем хочется одного и того же - секса, денег. И тебе хочется… и не надо злиться, всё просто - свято место пусто не бывает. Ты отказала, Аська дала. Я послал на хер - бывший подобрал. Надеюсь, я не увижу тебя больше, - и вышел за дверь, на ходу застёгивая пиджак.
        Он был зол. Зол. Взбешён.
        Уже уходя, он всё-таки зашёл в отдел кадров и коротко сказал:
        - Уволить в один день. Чтобы духу её не было уже завтра.
        = 15 =
        Утром Сергей Павлович был собран, спокоен и сосредоточен на работе. Два переводчика, присутствующих на переговорах, были так же сосредоточены, как и пара ассистентов.
        Он не давал отдыха себе и окружению, ему было наплевать, сколько они не ели или не спали, ему требовалась от персонала работоспособность и стрессоустойчивость. И он требовал это, невзирая на молодость, потенциальную неопытность или плохое самочувствие. Ночью третьего дня он перебирал документацию, прогоняя параграф за параграфом, запивая всё лошадиной дозой кофеина. Он ощущал подвох, практически мог потрогать это колкое чувство на подушечках пальцев.
        - В шесть утра я жду, - коротко сказал ассистенту и завалился поперёк кровати, проваливаясь сразу в глубокий сон.
        Он отключил личный телефон, зная, что если что-то срочное, тёща позвонит на рабочий. Он отключался от мира в такие напряжённые дни, его нервировали и отвлекали посторонние звуки, такие, как звонок Аси, когда он только приземлился в аэропорту Мюнхена. Девушка лепетала про любовь, всхлипывала в трубку и просила её не бросать.
        «Приехали», - подумал Сергей и, пообещав поговорить по приезду, телефон отключил. Уже зная, что с Асей придётся рвать. Как бы ни было сладко молодое тело, проблемы и истерики ему были не нужны, в подобных случаях он прекращал отношения сразу и навсегда. Никаких претензий, никакой ревности. Ничего личного.
        На четвёртый день Сергей Павлович воспользовался своим правом вето и в одностороннем порядке прекратил переговоры, понимая, что рискует не только репутацией, но и рабочим местом. Не только своим, но и всего отдела. Новая метла по-новому метёт, в случае увольнения Сергея Павловича уволили бы многих и многих. Но вето он наложил, ощущая, словно цепной пёс, подводный камень… который, впрочем, выплыл довольно скоро, по своим личным каналам Сергей узнал то, что не давало ему покоя, то, что неминуемо привело бы к убыткам и невыгодной реорганизации.
        Сергей связался с советом и лаконично, без лишних эмоций, отправил отчёт, снабжая весомым подтверждениям своих доводов и действий.
        - Ты молоток, - услышал в трубке голос Лёши, - всех тут на уши поставил… нюх у тебя, аж страшно. Как понял-то?
        - Никак. Почувствовал.
        - Ну да, - Леха засмеялся в трубку и предложил отметить по приезду, в неформальной обстановке, без семей. Сергей согласился.
        Уже в Москве он подключил телефон и увидел семнадцать пропущенных вызов, все семнадцать от Ксюши.
        «Фенёк» - светился экран телефона. Сергей зажмурил глаза.
        Но всё-таки набрал номер.
        - Ты звонила? - меньше всего он желал выяснения отношений, но семнадцать звонков от Ксюши, которая никогда не звонила ему без крайней надобности… В общем-то, он мог вспомнить всего один звонок от Ксюши. Один.
        - Нет, извините, это случайно.
        - Фенёк, я слишком устал, чтобы играть в игры, если что-то случилось - скажи.
        - Спасибо за беспокойство, я ошибочно… да… случайно.
        - Этот кусок дерьмища обидел тебя?
        - Кто?
        - Костик твой, сука эта трусливая, он обидел тебя?
        - Нет… - Ксюша замолчала, и Сергею показалось, что через шум сотовой связи он слышит едва уловимое сбивчивое дыхание, как бывает, когда скрывают слёзы, пытаются скрыть.
        Это порядком нервировало, всё, в чём нуждался Сергей - это горячий душ, чтобы расслабить спину, которая ныла, и глубокий продолжительный сон, но отбить звонок он не решился. Словно что-то магическое было в надписи «Фенёк» и цифре семнадцать. Семнадцать неотвеченных вызовов.
        - Я приеду, - всё, что он сказал в трубку.
        - Да, - это было очень тихо, но Сергей услышал и нажал на педаль газа практически до упора, понимая, что через пару недель на его адрес придут квитанции на штрафы из ГИБДД.
        Это не имело значения. Правила больше не имели значения.
        Сергей пришёл в себя, уже стоя перед дверью Ксюши, нажимая на звонок, он понял, что надо было что-то взять. Цветы или вино, хотя бы пиццу, что-нибудь, а не стоять истуканом в ночи на лестничной площадке обычной девятиэтажки.
        Ксюша открыла, щурясь спросонья.
        - Ты сказала «да», - он сделал шаг в прихожую и замер, глядя на Аксинью. Она была непривычная, без косметики, с взлохмаченными волосами, ещё влажными, видимо, легла спать с мокрой головой. В пижамных штанах в жутковатую розовую клеточку и меховыми овечками на кофте. Такие пижамки хорошо смотрятся на маленьких девочках, мелькнула мысль, но никак не на женщинах. Что за нелепость…
        Ксюша отступала вглубь квартиры, смотря, как Сергей снял обувь, повесил на вешалку лёгкое полупальто и одной рукой, мужским жестом снял кашемировый свитер, оставив его на обувнице.
        - Куда? - он прижал Ксюшу, смотря, как она махнула в сторону ближайшей комнаты, туда, где виднелся край разобранного дивана и светлого постельного белья.
        - Я не ожидала сейчас, - бормотала Ксюша, подставляя себя под поцелуи, отвечая на них со всей страстью и искренностью, - я не готова…
        - Снова не готова, Фенек? - Сергею не было дела, насколько она не готова, он упал поперёк дивана и буквально подмял под себя женщину, собирая губами её стоны.
        Это было сладко, настолько сладко, что не хотелось ничего контролировать, не хотелось думать или понимать, что происходит.
        - Не в том смысле, - когда рука Сергея бесцеремонно скользнула между ног девушки и одним движением сняла нелепые штаны в розовую клетку, не обнаружив внизу белья, зато найдя кудряшки волос, которых в прошлый раз не было. Он хорошо помнил гладкую влажную поверхность и то, как оценил эту ухоженность. Сергей любил ухоженных женщин, и такая деталь не могла пройти незамеченной или неоценённой.
        - Плевать, так даже лучше, - он продолжил немного ласкать одной рукой, другой пытаясь раздеться, в итоге максимум, которого он достиг - это приспущенные брюки и расстёгнутая снизу рубашка, чтобы не мешалась. - Хочу тебя, хочу тебя любую, с отсутствующей депиляцией хочу, и в этой нелепой кофте с овцами, тоже.
        И он вошёл, потерявшись во времени и пространстве. Когда-то давно он ощущал что-то подобное, это почти животное чувство, которое накрывает с головой, и теряется возможность думать, теряется всякий намёк на человеческий облик… но тогда, тогда он был уверен в ответе, во взаимности, сейчас его это не волновало. Он просто входил, вколачивался в женщину под ним, удерживая одной рукой её сопротивление, а другой - свой вес, чтобы не раздавить. Всё, что волновало Сергея - она сказала «да», всё, что интересовало - собственная жажда.
        Спустя какое-то время, когда пелена вожделения стала спадать, когда он ощутил на своём теле пот, а на лице Ксюши слёзы, он замедлился, но не остановился, просто сменил угол и амплитуду, смотря прямо в глаза Фенека. Там, в зелени, был рассыпан прозрачный янтарь, который переливался в слезах.
        - Больно? - он прошептал, не останавливаясь.
        - Уже нет.
        - Давно не было? - догадался.
        - С год.
        - Почему не остановила меня?
        - Тебе было так нужно…
        В другое время, из уст любой другой женщины, это прозвучало бы отвратительно для Сергея.
        Было в этом что-то жалкое, унизительное для него и для неё… но в этот раз… это было хорошо, правильно, искренне, нежно, с концентрированным пониманием, с которым давно не сталкивался Сергей, не хотел столкнуться, а, столкнувшись, избегал.
        Фенёк провела пальцами по лицу Сергея, забирая его дурные мысли и возникшую было злость, она забирала усталость, давая взамен искренний взгляд, ощущение тонких рук на шее и плечах, когда она, лёжа под ним, немного двигаясь, сняла с него рубашку.
        А потом целовала его лицо, так легко, поверхностно, окутывая дыханием… что он задохнулся, в буквальном смысле, не мог вдохнуть, выдохнуть, тяжёлая боль в груди сковала движения. «Наверное, так и выглядит сердечный приступ», - подумал, перед тем, как судорожно вздохнуть и скатиться с Ксюши, смотря в белый потолок.
        - Тебе плохо? - лицо Ксюши возникло прямо над ним.
        - Да уж, Фенек, доведёшь меня до ручки… Если помру, хоть штаны мне надень.
        - Хорошо, - она легко засмеялась, снимая напряжение, витающее в воздухе, - воды принести?
        - Я сам, сейчас, - он встал, заодно разделся до конца и сходил на кухню, где выпил стакан воды, удивляясь себе и ругая, на чём свет стоит… Это ж надо было чуть не получить сердечный приступ в постели Фенека.
        По пути в комнату он достал презервативы и посмотрел на свой ещё не до конца опавший член.
        - Что это? - услышал голос Ксюши.
        - Презервативы, немного поздновато, но лучше так, - он лёг рядом с Ксюшей и притянул к себе девушку, лаская её не только руками, но и глазами. - Какая ты…
        - Что ты имеешь в виду.
        - В одежде ты кажешься совсем худенькой, а вот сейчас - скорее статуэтка из фарфора. Одалиска фабрики Фолькштедт.
        - Ты разбираешься в фарфоре?
        - Не особо, мама собирала фигурки… - Сергей продолжил зацеловывать полупрозрачные веснушки и запах Май Нейм.
        Порой он был почти ленив, когда смотрел на Ксюшу снизу вверх и позволял ей полностью руководить процессом, порой и не пытался побороть свою натуру и брал её, почти рыча, не терпя возражений. Под утро он спросил.
        - Ксюша, а у тебя еда есть, какая-нибудь? Надо бы заказать, но стыдно признаться, у меня беда с нашей наличностью, карточки вряд ли курьер принимает.
        - Есть, пойдём, - Ксюша встала и взяла за руку мужчину, - накормлю тебя, мой лев.
        - Боже, какая тривиальность, лев, - он засмеялся и обнял Аксинью.
        - Ну, хочешь, будешь вомбатом.
        - Фенек, из твоих уст я готов быть кем угодно, когда угодно и сколько тебе понадобится.
        = 16 =
        Сергей просыпался как-то лениво, потягиваясь, не смотря на часы. Время было послеобеденное, и хотя ему надо было вставать и убираться восвояси из этого дома и от этой женщины, он лежал и сквозь полуоткрытые веки смотрел на обнажённую спину Ксюши, аппетитные ямочки над круглой попкой и полупрозрачные веснушки на плечах, словно рассыпанный янтарь.
        Он аккуратно, чтобы не разбудить, привстал и посмотрел ещё внимательнее на женщину. Её вид доставлял какое-то странное эстетическое удовольствие, хотелось взять в руки и покрутить на свету, разглядывая изысканные детали и индивидуальные штрихи, неровности, родинки…
        Несмотря на природную внимательность, Сергей никогда не любовался женщинами, скорей отмечал достоинства и хронометрировал недостатки.
        Он улёгся рядом, не став будить Ксюшу, и уставился в потолок, разглядывая пару небольших трещин. Квартира, в которой жила Ксюша, требовала ремонта, и девушка уже начала его. В соседней комнате были переклеены обои, заказана мебель, а весь остальной интерьер так и оставался времён бабушки Ксюши.
        На кухни были сероватые шкафчики с покосившимися дверцами и старая газовая плита, выделялся современный и дорогой холодильник. Ксюша, явно, обживалась и делала это основательно.
        - Так зачем ты звонила? - спросил Сергей, отправляя в рот кусок вкуснейшего киша с брынзой и шпинатом.
        - Просто.
        - Фенёк, - он с укоризной посмотрел на Ксюшу, всем своим видом давая понять, что лукавство сейчас лишнее.
        - Я была в отделе кадров, - потупив взор, начала, - хотела документы забрать…
        - Оу, - Сергей поморщился, но промолчал.
        - Там все буквально стояли на голове, кто-то бегал, кто-то кричал и в основном о тебе, говорили, что тебя уволят раньше, чем ты вернёшься, называли неустойку, баснословную сумму… я поняла, что что-то случилась с немцами, потом мне сказали прийти позже, я ушла… и решила позвонить тебе, предупредить.
        - Так ты волновалась обо мне?
        - Вроде как… да?
        - Фенёк, - Сергей растёкся в улыбке, - чёрт, приятно, - ему действительно стало приятно. Иррационально, глупо и как-то от всей души.
        - Серёжа, - Ксюша помолчала и продолжила, - у тебя сердце больное, да?
        - Не-а… ты про… это просто от переизбытка эмоций, Фенёк, накрыло.
        Сергей и сам не понял, что это был за приступ. Сердце ли, или нервы шалили. Он ощущал подобное, когда-то давно, но тогда всё было понятно: чувство такой силы, что первая близость едва не переросла в паническую атаку… но когда это было? Да и ситуация не та и женщина тоже.
        - Ты же проверишь сердце? Говорят, инфаркт молодеет.
        - Хм, - он усмехнулся, - первый раз веду такие беседы с женщиной. Хорошо, Фенек, проверю, вот время появится, и проверю, кстати, это ты готовила? - перевёл беседу.
        - Конечно, а кто ещё? - Ксюша пожала плечами.
        - Потрясающе! Где училась? Курсы какие-нибудь?
        - Нет, бабушка хорошо готовила, мама тоже, ну и я, а теперь ещё и интернет в распоряжении - готовь-не-хочу. Духовка не очень, только, но я уже приглядела новую… куплю, наверное.
        - Купишь, - Сергей подмигнул, допил горячий чай и махнул головой в сторону комнаты, где стоял диван, спальней это, пожалуй, назвать было нельзя.
        Уже лёжа, он вдыхал, слизывал аромат кожи Ксюши и думал, оставить ли на утро, или возможен ещё один раз, наверняка долгий.
        - Я думала, ты обманул, - рука Ксюша поглаживала мужское достоинство Сергея.
        - Когда?
        - Когда говорил, что у тебя… - вздохнула, - толстый.
        - Ах ты, пьянчужка, всё помнишь?
        - Почти, - она спрятала лицо у Сергея на плече, что вызвало у мужчины улыбку и какую-то, некстати появившуюся, теплоту в районе солнечного сплетения.
        - Как видишь, не врал, - легко засмеялся, удивляясь тому, что с Ксюшей многое было легко. Смеяться, говорить, молчать. Это было ново, и, конечно, это чувство новизны не продлится долго, как и любое другое удовлетворение от победы. Вероятно, довольство этой победой продлится дольше, ведь Сергей долго к ней шёл, но всё, рано или поздно, сойдёт на нет.
        - Я думаю, - прошептала Ксюша.
        - О чём?
        - Поместится ли в рот, - она наклонила голову вбок и прикрыла один глаз, словно примеряя «объект».
        - Обычно с этим не было проблем, Фенек, верней… Как я предпочитаю - могут возникнуть трудности, но это всего лишь дело практики, к тому же - не принципиальный вопрос.
        - Ого! И что же это за предпочтения такие особые?
        - Ничего особенного. В горло, когда женщина на спине… ты же понимаешь о чём я? - он подмигнул.
        - О, - замерла, - боюсь, что…
        - Фенёк, расслабься, - он прижал к себе девушку, ещё раз вдыхая аромат её кожи, находя это занятие столь же странным, сколь и приятным. - Но если ты снизойдёшь… эм, до обычной практики, то я не буду против. - В это время член показал, что он тоже не против.
        - Оу, - Ксюша хитро посмотрела на Сергея, - а ты?
        - Фенечек, честное слово, я готов на что угодно, но когда ты приведёшь себя в божеский вид, - он пробежал рукой по небольшой растительности. - Это довольно мило, но нет.
        - Ты наглец. - Сергей внимательно посмотрел на Ксюшу, но, к его удивлению, она скорее выглядела смеющейся, чем обиженной.
        В итоге он получил минет, откровенно наслаждаясь тем, что даёт ему Ксюша, её ласками и искренним желанием сделать ему как можно лучше.
        Многие женщины стремились угодить Сергею, и он, как правило, не оставался в долгу впоследствии, но Ксюша делала это абсолютно особенным способом - обезоруживающим, и Сергею только и оставалось, что надеяться, что морок этой ночи развеется с новым днём, который ознаменовал себя громогласным звонком во входную дверь.
        = 17 =
        Ксюша моментально подскочила и, показав глазами, чтобы Сергей оставался на месте, побежала в прихожую, пытаясь на ходу надеть всё ту же жуткую розовую пижаму.
        Квартирка была небольшая, Сергей быстро оделся - брюки и рубашку навыпуск, - и, сидя на всё ещё разложенном диване, отлично слышал диалог в прихожей, а потом и на кухне.
        - Ксюша, - говорила Марго, - я договорилась, сейчас идёшь в отпуск, тебе уже положен, а потом выходишь, как ни в чём не бывало.
        - Сергей Павлович меня уволил.
        - С Сергеем Павловичем я договорюсь, очень тебя прошу, останься, ты нужна мне позарез. Я девчонок своих учу годами, а тут ты, как подарок. Обещаю, я даже добьюсь повышения заработной платы для тебя.
        - Но что скажет Сергей Павлович?..
        - Что ты заладила, «Сергей Павлович, Сергей Павлович», сейчас и спросим, что он скажет. Серё-ожа, выходи, давай, - громко, под «ой» Ксюши.
        Сергей появился в дверях, застёгивая на ходу рубашку.
        - Что ты орёшь, как баньши.
        - Да, вот. Хотим знать, что ты скажешь.
        - Что скажу… что скажу… - смотря на красные пятна на шее Ксюши, - скажу, что полностью согласен с твоими доводами, отпуск и снова в бой. - Он сел рядом с Ксюшей и обнял её. - Ты же не бросишь нас, Аксинья Владимировна?
        Ксюша молчала, разглядывая поверхность ненового стола, помнящего ещё анекдоты про Брежнева.
        - Интересно, что у вас тут происходит? - Марго бегала глазами от мужчины к женщине и выглядела удивлённой.
        - Что у нас происходит? - Сергей нагловато посмотрел на Марго, зная, что то, чему она стала свидетелем, опознав в прихожей вещи Сергея, останется между ними. Потом перевёл взгляд на Ксюшу, смотря, как она прячет лицо в волосах, явно неуютно себя ощущая. На зацелованные им губы, так, что кажутся немного воспалёнными, на полупрозрачные веснушки, на волосы, лёгкой вуалью закрывающие шею.
        - Любовь у нас, - вдруг сказал, подмигивая в удивлённую зелень глаз, в которой переливалась янтарная крошка.
        - Уффф, - раздалось тихое Ксюшино вместе с:
        - Оооооооооо, - смеющееся от Марго. - Не залюбитесь только. Так что, Ксюша, остаёшься, раз уж тут такое дело?
        - Я не знаю.
        - Нечего тут знать, остаёшься, - отрезал Сергей, - в гордость потом поиграем, люблю ролевые игры, - нагло улыбнулся, - а пока оформишь отпуск и вернёшься на рабочее место.
        - Хм…
        - Вот и договорились, - Марго хлопнула себя по коленям, вставая, - Серёжа, можно тебя на минуточку, производственный процесс.
        Сергей вышел на лестничную площадку, захватив сигареты.
        - Серёжа, ты идиот?
        - Чего? С немцами рабочая ситуация, всё улажено.
        - Какие немцы? Не заговаривай мне зубы. Зачем ты связался с этой Ксюшей… у тебя семья, Серёжа. И это не пустой звук, они все на тебе держатся. Дети, Юлька ещё маленькая, да и у Ильи возраст сложный, Марина, отец, даже тёща! Все живут, потому что у тебя голова на плечах. Была, похоже.
        - Матерь пресвятая богородица, ты первый раз меня с бабами застаёшь? Сама давно в святоши записалась? Они тебя переманили печеньками, признавайся, - хихикая, немного отталкивающе.
        - Поступай, как знаешь, не маленький уже, но головой думай! Думай, Серёжа! Не смей не думать.
        - Да думаю я, что завелась-то?!
        - Вижу я, как ты думаешь… горе луковое, - и нажала кнопку лифта. В раздражении.
        На кухне сидела притихшая Ксюша.
        - Что теперь будет?
        - О чём ты?
        - Нуууу…
        - Фенёк, посмотри-ка на меня? - он поднял пальцами островатый подбородок девушки, - ничего не будет. Ты же знаешь, какой я, думаешь, для Марго это секрет? Мы знакомы всю мою жизнь.
        - Ей не понравилось.
        - Формально в этом нет ничего приглядного. Я - женатый мужик, сижу тут с тобой. В квартире, можно сказать, пахнет сексом… ей и не должно это нравиться. Но это нравится мне… а тебе?
        - И мне, - тихо, - чем же мне заняться в отпуске?
        - С Костиком помирись, ты же собиралась, - смотря испытующе на округлившиеся глаза Ксюши.
        - Может, и помирюсь, - зло.
        - Тогда я тебя точно уволю.
        - С террористами не ведём переговоры, мы их мочим в сортире, - она бросила кухонное полотенце в лицо Сергею и, смеясь, ушла в комнату.
        - Это я террорист? - якобы негодуя.
        - Ты, естественно.
        - Иди сюда, маленькая засранка. - Он резко дёрнул Ксюшу, так, что она чувствительно упала в ещё смятую постель, сжал попку, быстро приспуская штаны пижамы, не давая Ксюше дёрнуться или увернуться. Его пугало и одновременно завораживало то, какой худенькой была девушка. Ключичные впадины, и острые плечи, совсем небольшое количество веснушек - Сергей подумал, что зимой кожа Ксюши и вовсе кипенная, - и стремительная пульсация сердца, почти видимая, которую он ощутил, прижимая к себе девушку. - Не сопротивляйся, Фенек, давай всё сделаем, красиво…
        Осторожно отпустил и медленно снял кофту с меховыми овцами и штаны в жутковатую розовую клетку. Он уже и не смог бы вспомнить, когда последний раз настолько наслаждался близостью, а не сексом, с женщиной, запретив себе думать о последствиях или завтрашнем дне. Этим днём он млел от поцелуев Ксюши, от запаха, стонов и крепкого словца, слетавшего из уст девушки в особо волнительные моменты.
        Его словно перенесли лет на десять, а то и пятнадцать назад. Жаль, что это невозможно, что Земля продолжает свой бег, гравитационное поле по-прежнему давит, а дела ждут.
        К вечеру Сергей сел за руль, предварительно тщательно проверив свою одежду на предмет губной помады или слишком очевидного запах парфюма, и поехал домой, где сидела обеспокоенная Мария Антоновна.
        - Ох, а я уже дёргаться начала, куда пропал.
        - Да что со мной случится-то, рейс задержали, устал, как собака. Есть чего-нибудь поесть?
        - Вот, Мариночка приготовила, я там добавила ещё вермишельки… получилось не так, как ты любишь, но уж сильно она пересолила… как не чувствует.
        - Может, и не чувствует, - Сергей сам положил себе в тарелку и без аппетита ел. Молча.
        - Лечение ведь не помогло? Серёжа?
        Он молчал, подбирая слова.
        - Помогло… эта дрянь не разрослась больше…
        - Но не исчезла? И меньше не стала?
        - Нет, - коротко. Что тут можно сказать, какие слова найти для матери, у которой на глазах медленно угасает ребёнок. - Но всё неплохо, что вы раньше времени расстраиваетесь? - улыбнулся почти искренне. - Посмотрите, как похорошела за лето, занятие себе придумала - вышивка лентами, я и не знал о такой, и гуляет почти без обид. Всё отлично, прорвёмся, продержимся, - подмигнул, - я в душ и спать, вы остаётесь?
        У Марии Антоновны была своя комната в доме дочери и зятя с тех пор, как понадобилась её помощь на постоянной основе.
        - Нет, я домой, Юле завтра ко второму уроку, а Илья, кажется, к физике не подготовился, сидел-сидел с учебником, а потом гляжу - фильм смотрит.
        - Я проверю.
        - Спокойной ночи, Серёжа, - в дверях. И немного горбясь, что не характерно для статной и высокой Марии Анатольевны, медленно пошла вниз по лестнице, проигнорировав лифт.
        = 18 =
        Юля поминутно уточняла у папы, будет ли он, как и прошлые года, запускать во дворе их дома фейерверки, и говорила, что позвала подружек посмотреть. Она скажет на пункте охраны, и их пустят во двор. Сергей, улыбаясь, соглашался.
        Постепенно и Илья втянулся, ловя предпраздничное настроение. Он даже выбрал одну из ёлок и с деловым видом помогал отцу подбирать фейерверки, изучая инструкции и технику безопасности. И, конечно, предполагаемую зрелищность.
        Марину Сергей отвёз в магазин, и она, кажется, тоже получила удовольствие, выбирая себе платье… кажется. Сергей всё чаще не понимал эмоций Марины, и это пугало. Она много спала и плохо ела. Гуляла она мало и с большой неохотой. Побочные эффекты терапии…
        Он подумывал, не завести ли собаку, небольшой породы, чтобы у Марины был повод выйти на улицу, но сомневался в этой идее. «Повесить» на себя ещё и пса он не хотел, Илья не выказывал такого желания, парень за всю жизнь не попросил даже хомяка, а Юля была ещё слишком маленькой, чтобы заботится о собаке всерьёз. Оставался он и Мария Анатольевна, которая была готова выгуливать гиппопотама, лишь бы Марине становилось лучше, но чувствовалось, что женщине самой нужна помощь… минимум - моральная.
        На работе закрывался год, как обычно - с успехом. Небольшие убытки от несостоявшейся сделки быстро перекрыли прибылью от нового сотрудничества, к которому приложил руку Сергей Павлович, и предприятие, в целом, несмотря на кризис в стране, смотрело уверенно, как минимум, в следующий год.
        Марго ещё пару раз попыталась поговорить с Сергеем, в конце концов, плюнула на это и посчитала за лучшее молчать, оставив историю с Ксюшей на совести Сергея и на его же ответственности.
        Ксюша…
        Их сближение произошло настолько стремительно, что Сергей не заметил, не понял, как у него появились ключи от дома Фенека. Что было ново для него, и, наверное, должно было пугать, но не пугало, наоборот, он ощущал какое-то, очевидно нездоровое, довольство. Он не собирался отказываться от этой связи и, более того, становилось ясно, что и Ксюша не собиралась это делать.
        В принципе, всё укладывалось в почти привычный сценарий. Они встречались иногда по вечерам, иногда он ночевал у Ксюши, порой он проводил с ней целые выходные, говоря дома, что уехал в командировку.
        Несколько раз случались «сбои», но он быстро выравнивал ситуацию. Первый раз, когда Ксюша заикнулась о том, что не хочет больше предохраняться презервативами. Сергей не стал слушать никакие доводы. В этом он был категоричен.
        - Я могу начать принимать таблетки.
        - Ты можешь начать принимать что угодно, но процесс деторождения я предпочитаю держать под контролем.
        - Ты боишься, что я специально забеременею?
        - Не боюсь, потому что пользуюсь презервативами.
        - Но у меня раздражение… у тебя же толстый! А ещё и латекс…
        - Фенек, не говори ерунды, нет у тебя никакого раздражения, и уж точно ты прекрасно подстраиваешься под мои размеры. Ты взрослая женщина, хоть и выглядишь как старшеклассница, когда голая. Пойми, я не хочу сюрпризов, я категорически не хочу больше детей. Категорически. Я, честно говоря, опасаюсь, что не успею Юляшку до ума довести… так что взваливать на себя ещё и ребёнка от любовницы я не стану. Если только ты не горишь желанием сбегать в абортарий, тогда мы можем и без резинки.
        - А может, сделать вазэктомию? - раздражённо.
        - Я подумаю над этим, только это не спасёт от презервативов, - так же раздражённо.
        - Почему это?
        - СПИД не спит.
        - Ты думаешь, я тебя заражу?
        - Я думаю, все мы под богом ходим, Фенёк, а я домой заразу тащить не хочу. - Помолчал, ища слова. - Эй, посмотри на меня, я что, такой внушающий доверие парень, что ты готова рискнуть? Это всё ещё я, тот самый гавнюк, что трахал малолетку, и не одну, и ублажал помощника бухгалтера в собственном кабинете. Подумай, Ксюша.
        - Ты же расстался с Асей, ты сам сказал.
        - А ты мне не верь, мало ли, что я говорю и зачем. Не верь мне… о себе думай.
        Ксюша в раздражении встала и вышла на кухню, гремя новой плитой. За время, пока они были вместе, Сергей приобрёл в квартиру Ксюши не самую дорогую, вероятно, для себя бы он не купил у этой фирмы-производителя, кухонную мебель и хорошую встроенную плиту с духовым шкафом. Так же в его покупки входил удобный кожаный диван, который, разбираясь, превращался в полноценную двуспальную кровать. Небольшие же петли из кожи, служащие для креплений, Сергей приспособил для игр и, привязав руки девушки, довёл Фенека до состояния, когда она плакала от переизбытка чувственности, а он был готов орать, как Тарзан, и бить себя в грудь, доказывая, насколько он хорош.
        С Асей он расстался почти сразу, как закрутился его роман с Ксюшей. Он ещё встретился с ней пару раз, и Ася была податлива, как никогда, казалось, она поняла, что дело близится к окончанию, и изо всех сил старалась угодить мужчине. К его удивлению, она сама делала минет, как он предпочитает, и, более того, не отталкивала ноги Сергея, когда он начал двигаться в её горле, не слишком заботясь о её комфорте, и даже предложила анальный секс и любой другой, хоть с его другом, если этого хочется Сергею. Что и стало последней каплей. Он любил сговорчивых женщин, любил, когда с ними не было проблем… но всему есть предел. Или, может, сама Ася ему надоела, она никак не могла сравниться с Ксюшей, хотя, правду сказать, Фенёк не спешила обучаться мастерству глубокого минета, сказав, что если Серёже хочется, то он может себе в горло вставить бейсбольную биту, она не собирается делать ничего подобного. Да и анальный секс она не приветствовала, посмотрев с сомнением на член мужчины. Ни то, ни другое не вызвало недовольство у Сергея, скорее смех. Всё, что он ответил, что помнит о том, что Ксюша «не такая», давая ей
понять, что в итоге она сделает всё, что он хочет, а пока он с радостью поиграет на её поле.
        Ася даже попыталась утроить представление, когда Сергей пригласил её в ресторан, чтобы сообщить об окончательном разрыве.
        - Я всё скажу твоей жене, - злобно говорила девушка, смотря победно на любовника.
        - Да что ты, - смеясь, - скажи, скажи.
        - Скажу! Я знаю, где ты живёшь.
        - Ты же в ин-язе учишься?
        - Да.
        - А имя Семёнов Артур Самуилович тебе о чём-нибудь говорит?
        - Да… - Ася притихла, смотря на Сергея.
        - Скажешь хоть слово, вылетишь из института, тебя даже на сессию не допустят, на бюджетное место всегда найдётся кандидатура.
        - Врёшь!
        - Хм, - Сергей ухмыльнулся и набрал номер телефона. - Артур, привет дорогой, сколько лет… да, надо встретиться, конечно, семьями. Младшей? Да уже во втором классе, скоро замуж, - тихо засмеялся, - Илья молодец, вроде скатился в том году, а в этом собрался, учится… да, в авиастроительный так и хочет, с детского сада ещё… а твои как? Да? А Люся? Ооо… Миша? Молодец какой. Я чего звоню-то, ты Соловьёву Асю Валентиновну знаешь? Слышал что-нибудь? Второй курс, группа сто два. Да вот, на работу хочет устроиться ко мне, думаю… как раз для студентки вакансия, но какие нынче студенты… да, да, не мне тебе рассказывать. Ну, узнай дорогой, узнай. До встречи, рад слышать, - и отбил звонок.
        - Будешь вести себя хорошо - институт закончишь, а может, я тебя на работу к себе возьму. Выбор за тобой, - он демонстративно развёл руки, нагло смотря на Асю.
        Она бросила ему в лицо маленький пакетик с подарками Сергея, он поймал и, схватив за запястье девушку, усадил её на стул.
        - Начиталась статусов в контакте, я смотрю. Побрякушки забирай, я тебе их от души дарил, а ты с удовольствием носи. Всё приходит к концу, Ася. Я женатый человек, и ты всегда это знала, я всё подробно объяснил, ты согласилась. Теперь доедай свой десерт. Я расплачусь, и держи деньги на такси, не нуждаюсь в соплях в моей машине. Удачи, девочка. Учись ценить себя и своё тело. Мужики приходят и уходят, а ты у себя одна-единственная, - и вышел за дверь ресторана.
        Ланд Ровер выворачивал на проспект, который приведёт его к Ксюше.
        = 19 =
        И второй «сбой» накрыл Сергея неожиданно, так, что он растерялся в первые мгновения, хотя ситуация была не новой для него и предсказуемой.
        Он провёл целый день с Ксюшей в Москве, погода стояла на удивление мягкая, снежная, хрустяще-морозная. Они гуляли по старым улочкам, и Сергею было на удивление хорошо в этот день. Ксюша казалась совсем молоденькой, такой, какой она не являлась. Она прищуривала глаза, смотря на удивительное зимнее небо, или с упоением рассказывала что-то о своей жизни в этом городе, об учёбе или друзьях.
        - Мне кажется, ты лукавила, когда говорила, что не любишь этот город.
        - Я люблю. Люблю приезжать сюда, гулять, смотреть, люблю театры и кино, люблю старые улочки и новые проспекты, иногда мне кажется, что я люблю новостройки за МКАДом, но именно приезжать и смотреть. Жить здесь устаёшь, а вот отдыхать здорово. А с тобой ещё лучше.
        - Ещё бы, - Сергей махнул большим пакетом в руках, где лежал более чем щедрый подарок для Ксюши.
        Он удивлял сам себя, ни на одну свою любовницу он не тратил такие суммы, не баснословные для него, всегда в пределах разумного, но границы разумного растекались, они просто стирались, когда Сергей прижимал к себе Ксюшу и вдыхал аромат её парфюма и ромашки.
        - О, это да, - Ксюша довольно улыбнулась.
        Она с радостью принимала подарки. Никогда не просила, но и не отказывалась, не торговалась, но всегда уточняла, не слишком ли это дорого, и если Сергей задумывался - она тут же меняла свой выбор на более приемлемый, говоря, что очень рада и этому. И действительно - была рада. Она в буквальном смысле топталась в нетерпении, пока мастер устанавливал духовой шкаф, а потом завалила всю контору пирогами собственного приготовления, а Сергей стал замечать, что набирает лишний вес.
        В случае этого подарка Сергей не задумался ни на минуту. Как только продавец-консультант накинула на плечи Фенека эту шубу - Сергей сразу протянул карточку на кассу под абсолютно ошарашенный взгляд Ксюши, которая, казалось, потеряла дар речи, а потом завизжала и повисла на шее у мужчины, чем рассмешила его, но он только прижал к себе девушку и довольно приподнял, где-то на краю сознания удивляясь тому, что позволяет Ксюше так себя вести. Более того - позволяет себе подобное поведение.
        Они гуляли, заходили в магазины или кафе, и даже попали в знаменитый Бункер-42, музей времён холодной войны. Необычный.
        Впрочем, как и всё, что происходило с Сергеем.
        Решив, что поужинать лучше в своём городе, они остановились в пригородном ресторанчике и прекрасно провели время, Ксюша поминутно целовала Сергея, шепча глупости на ухо, а он только и мог, что безвольно улыбаться ей в ответ.
        Он влюблялся в девушку, в россыпь полупрозрачных веснушек и запах ромашки, он влюблялся в её искренность, в её ласки. Порой походя, между делом, на работе, когда она касалась его руки кончиками пальцев, чтобы никто не увидел, при случайной встрече в коридоре, и словно огромная ноша падала с его плеч, Сергею становилось легче дышать в эти мгновения. Порой страстно, даже безумно, когда она открывала ему дверь, откладывая подаренные цветы в сторону, тут же, на пороге, целуя его страстно, безудержно, кусая иногда так, что оставались следы. Порой игриво распахивая шёлковый халат, Сергей вывел из обихода Ксюши глупые пижамы, во всяком случае, в его присутствии, показывая новый комплект белья, умопомрачительный, не просто демонстрирующий достоинства, а выставляющий на показ. Всегда эти комплекты были на грани добра и зла, из тонкого кружева или не менее тонкой кожи, с прорезями в самых пикантных местах, лишённые даже намёка на целомудрие. В остальное время Ксюша носила тонкий трикотаж, объяснив это коротким: «Не люблю гипюр в заднице».
        Он влюблялся в её смех, в её редкие слёзы, в то, как она готовит и как она поёт. В то, что с ней он начал петь сам. И то, как Ксюша принимала его самого. Целиком и полностью. С его раздражительностью, иногда с усталостью, с нехваткой времени, с нервами и порой криками, с его любовью, такой ненужной, такой некстати…
        Ночью он смотрел на Ксюшу в шубе, под которой была лишь пара вызывающих чулок.
        - Я тебе нравлюсь? - прокрутилась Ксюша вокруг своей оси.
        - Невероятно, - он не выдержал, встал, снял с женских плеч мех и опустился на колени, чтобы поцелуями пройтись от груди по животу и ниже, уткнуться в гладкую поверхность - с той первой ночи Ксюша больше не позволяла себе такого «прокола», как волосы на лобке и половых губах, - и провести языком у входа, дразня, потом кружа у клитора, иногда всасывая сам бугорок, а потом проводя расслабленным языком. Ему не нужно было, чтобы Ксюша кончила, он хотел завести её и заводил, кружа вокруг да около… лаская и то место, куда его так и не допустили, но, судя по реакции - это было делом времени и техники. И тем и другим Сергей располагал. Он дождался того, что Ксюша не выдержала сама, запричитала, даже ругнулась, толкая Сергея на диван, тут же забираясь сверху, крепко обхватив бёдрами, помогая себе рукой, чтобы ввести член. Вздохнув в самом конце, опускаясь за поцелуем и получая его.
        Он не выдержал. Всего этого в последние месяцы было слишком много, слишком часто и слишком остро. Он сказал:
        - Я люблю тебя, Фенёк… люблю.
        - Я тоже тебя люблю, - прошептала Ксюша, и казалось, заплакала, а потом улыбнулась.
        Их долго несло на волнах то подступающего оргазма, то отступающего… пока они не кончили одновременно. И Сергей буквально впитал в себя стоны Ксюши. Если бы он мог - он бы их съел. Как и её саму. Настолько это было невыносимо, так, что сдавливало грудь, как при первом сексе. Он сдерживался, скрывая сбой дыхания в оргазме.
        - Где ты будешь на Новый год? - вдруг спросила Ксюша.
        - Дома, конечно.
        - С женой? - обида, явная.
        - С женой и детьми, - твёрдо.
        - А ко мне не придёшь?
        - Нет, что я скажу Юляшке? И жене? Нет, не приду.
        - А потом?
        - На каникулах… ну, на каникулах выберу пару дней, не больше. Эй, ты плачешь?
        Она плакала, почти беззвучно.
        - Фенечек, не плачь, ты ведь знаешь, что так будет всегда.
        - Всегда?
        - Да, пока ты со мной. Потом, когда ты найдёшь… - Сергей подавился словами и замолчал. - Да, со мной всегда будет так, семья у меня на первом месте, и всегда будет на первом.
        - Ты говоришь, что любишь меня, значит, жену не любишь…
        - Я не стану обсуждать с тобой жену, - жёстко, словно выныривая из сладкого морока, - у меня есть жена, есть дети, ты - любовница. Ты ничего не изменишь, никогда, даже не пытайся.
        - Ты не оставляешь мне выбора.
        - Неправда, Фенёк. У тебя большой выбор, я даю тебе огромный выбор, максимально расширив коридор, но направление и границы всегда буду выбирать я, всегда, - он подтянул к себе Ксюшу и прижал спиной к своей груди, водя руками по её телу.
        - Я люблю тебя, - услышал тихое.
        - Я тоже тебя люблю, но всё это временно… Ты что же, думаешь, я твой принц?
        - А почему нет?
        - Помимо того, что я - очевидно чужой принц? Фенёк, сама подумай, я изменяю жене с тобой, изменял до тебя и точно тебе могу сказать, что буду изменять после. Я - кобель, ты же не думаешь, что это с женой я такой урод, а с тобой, если ты уведёшь меня, - тут ухмыльнулся, - стану другим? Нет, Фенек. Я не стану другим… мне почти сорок, я люблю баб, использую их, позволяю использовать себя. И наивно думать, что с тобой я исправлюсь, к тому же, у меня дети, и вот они-то точно не нужны тебе, да и ты им, если откровенно. Так что давай не будем сориться, а просто насладимся тем, что есть.
        Насладиться не удалось, Ксюша плакала, но вместо того, чтобы встать и уйти, в раздражении бросив: «Одумаешься, звони», как и следовало ему поступить, он перебирал пальцами рыжеватые волосы и «укачивал» Ксюшу, пока она не уснула, и только тогда встал и, тихо собравшись, вышел.
        Он не видел, что Ксюша слушала, когда хлопнет защёлка замка, и только тогда она открыла глаза и долго смотрела на то место, где лежала голова любовника…
        = 20 =
        ЧЕРЕЗ ГОД
        Тёплое израильское солнце мягко грело, окутывая теплом и светом. До Нового года оставалось чуть больше недели. Сергей вытянул ноги на лавочке в небольшом парке, вокруг частного клинического комплекса. Последнюю пару ночей он плохо спал, сон практически не шёл к нему. Он надевал пижаму, ложился на соседнюю кровать, стоявшую у противоположной, от кровати Марины, стены комфортабельной палаты, смотря, как быстро под действием препаратов засыпает его жена. Практически моментально.
        Он садился с ней рядом и смотрел, смотрел, смотрел… потом ложился рядом, аккуратно, зная, что не разбудит, но всё равно опасался, и забывался в какой-то болезненной полудрёме.
        Им были необходимы время и технологии, это никогда не совпадало. Время всегда бежало впереди, сейчас, казалось, они запрыгнули в последний вагон уходящего поезда, но время и тут оказалось на шаг впереди. Марине помогли, насколько это было возможно, она даже стала улыбаться, чего не случалось с ней почти с лета… иногда она вела лёгкие непринуждённые беседы, порой увлекалась книгой, но через время - забывала. Время… время всегда бежало впереди.
        Посидев немного в невесомой прострации, Сергей достал телефон и провёл пальцем по экрану, ухмыльнулся изображению на рабочем столе и набрал нужный ему номер.
        - Да, - раздалось через тысячи километров.
        - Фенёк…
        - Фенёк, Фенёк, я Вомбат, приём, как слышно, - смешливое.
        - Дурёха ты, - Сергей улыбался так, словно видел Ксюшу перед собой, её улыбку, остренькое личико, веснушки, которых прошлым летом высыпало больше, волосы до плеч, он готов был поклясться, что в это мгновение он ощутил аромат её духов.
        - Серёжа, когда приедешь?
        - Завтра.
        - А придёшь?
        - Не терпится меня увидеть?
        - Не терпится, три недели - это долго.
        - Да, Фенечек, три недели - это долго, я постараюсь вечером заскочить, но не обещаю, сама понимаешь…
        - Понимаю, - буркнула, и Серёжа, конечно, сделал вид, что не заметил её обиды.
        Как всегда… не замечал. Не видел. Устанавливая свои правила. Требуя их выполнения. И сам же срывался порой, отправляя к праотцам свои намерения.
        Он любил Ксюшу. До боли под веками, в груди, иногда до слёз.
        И он любил свою жену… он не мог её не любить, перестать любить… она была его дыханием, его ребром, его семьёй и смыслом его существования на этой грешной земле.
        Он давно приходил к Ксюше, как к себе домой, считая её дом своим домом. Не потому, что за год сменил практически всю обстановку в квартире, и в ванной комнате были его средства гигиены, а потому, что в этом доме жила его Фенёк.
        Родная, иногда ревнивая, вздорная, порой рассудительная не по годам, и любящая его.
        Он видел, как тяжело ей давалась их связь, лёгкость первых месяцев прошла, придавив осознанием того, что этот вагон не сдвинется из тупика, он поставлен там на вечную стоянку.
        Она боролась. Отчаянно. Бросала его, возвращалась, испытывая терпение своё и Сергея.
        Первый раз он вспылил на её «между нами всё кончено» - это был не его сценарий, но, посмотрев в глаза с рыжей крошкой, принял это «кончено».
        Продержавшись меньше суток, он приехал к дому Ксюши и, дождавшись, когда утром она выйдет из дома, подъехал…
        - Что ты здесь делаешь?
        - Люблю тебя, - ответил первое, что пришло в голову.
        - Люби в другом месте, - отрезала.
        - Не могу, в другом месте нет тебя.
        Их не было на работе до обеда. Сергей ненавидел себя за надежду в глазах Ксюши, но он всегда был слишком эгоистичен, женщины всегда были для него, а не наоборот, поэтому уговорил, сломал её слабое, как соломинка, сопротивление, растирая его в порошок, срывая с её губ истеричный поцелуй.
        Хотел бы он сказать, что отдавал отчёт своим действиям, когда возвращал её ещё раз, и ещё, порой опускаясь до откровенного шантажа, угроз или уговоров, едва ли не со слезами на глазах… Он не мог ей дать, чего хотела Ксюша - себя. Целиком и полностью.
        Но и отпустить он её не мог тоже. Не желал даже слышать об этом.
        Марина подошла под руку с Марией Антоновной, улыбаясь. Сергей не переставал радоваться такому, казалось бы, незначительному факту, как улыбка Марины. Обыденность для многих, для него это было бесценным даром.
        - Прогуляемся, - он приобнял Марину, поправляя ей платок на голове.
        - Да, пожалуй, ещё же есть время?
        - Конечно, есть, пойдём к морю, кинем монетку на счастье.
        - Пошли.
        - Идите, идите, - махнула рукой Мария Антоновна, - я пока вещи соберу, Серёжа, и твои тоже, ладно?
        - Спасибо, - всё, что ответил, уводя Марину по тропиночке вниз, потом через дорогу, к набережной.
        Перелёт прошёл хорошо, Марина не только поела, даже вздремнула на плече у мужа. Москва встретила крупными хлопьями снега и новогодними гирляндами. Телефон разрывался, неугомонная Юля названивала каждые десять минут, рассказывая, в каком радостном ожидании они все, какой вкусный пирог приготовили они с дедом, что Илья ушёл куда-то с друзьями, и его всё ещё нет. Она задавала тысячу вопросов и, казалось, вовсе не нуждалась в ответах. Сергей слушал щебетание дочки, поглядывал на Марину, сидевшую рядом, на Марию Антоновну, спящую на заднем сидении, и готов был продать душу дьяволу, чтобы этот день и это спокойствие в атмосфере не заканчивалось никогда.
        Марина была на лечении с поздней осени, с ней поехала Мария Антоновна, Сергей же оставался дома, с детьми. В какой-то момент понадобилась его помощь, или, что скорее, он не выдержал острой тоски по Маришке и поехал туда же. В пыльный Израильский город, в клинику, утопающую в зелени и комфорте, взяв причитающийся ему ещё с прошлого года отпуск.
        На сомнения он не оставил себе права, когда отец сказал просто: «Езжай сын, это тебе надо, а не ей, а за детьми я присмотрю, не младенцы уже». И, действительно, собрав небольшую сумку, приехал в квартиру Сергея и Марины. Каждый день отзванивался, «докладывая обстановку».
        - Папа! - Юля подпрыгнула, подхваченная руками Сергея, и крепко-крепко, насколько хватило силёнок, обняла папу. Она так и оставалась самой маленькой в классе, и Сергей по прежнему волновался по этому поводу, он всё же сводив девочку к врачу, который не нашёл никаких отклонений в развитии или патологий.
        Все суетились в прихожей, потом на кухне, где вовсю командовал отец, под улыбчивым взглядом Марии Антоновны. Привыкшая считать и эту кухню своей вотчиной, она немного раздражалась от перестановок, но вид подтянутого свата в фартуке не мог не вызывать улыбку.
        За большим семейным столом, овальным, на огромной кухне, где целая стена была отдана под фотографии их семьи, долго разговаривали, обсуждали последние новости и ближайшие планы. Никто не заговаривал о дальних перспективах, позволяя себе заглянуть лишь немного вперёд… На день или месяц. Над всеобщей идеалистической картинкой повисала тревожность, превращая контуры людей в гротескные карикатуры.
        - Илья, ещё не передумал по поводу института?
        - С чего бы? Я всё решил.
        - Молодец. Дерзай, с нового года надо будет на курсы ездить… поднатаскаешься, для поступления не так и важно, но лишняя разминка мозгам не повредит.
        - Ага, - согласно кивнул.
        - А я, когда вырасту, стану ветеринаром! - Юляшка.
        - Вчера ты хотела быть певицей, - подшутил дедушка.
        - Нет, певицей я и сегодня хочу быть, но стану ветеринаром.
        - Это всё объясняет, - засмеялся Сергей планам Юли, которая меняла их чаще, чем наряды.
        - Слуха у тебя нет, - ввернул Илья.
        - Есть!
        - Нет.
        - Есть у меня слух, - насупилась, но тут же забыла, разглядывая подарки из далёкого, почти сказочного города.
        Юля нечасто выезжала за пределы страны, она была слишком мала, когда заболела Марина, а потом стало не до экскурсий и поездок. Мария же Антоновна опасалась ездить одна, полагая, что когда придёт время, тогда всё и посмотрит. «Илья вон сколько объехал, когда стал постарше», резюмировала тёща. Сергей не спорил.
        Ближе к вечеру Марина практически уснула за столом, Сергей корил себя за её утомление.
        Отец засуетился, спеша домой, Мария Антоновна тоже спешила проверить, как поживают её фиалки, которые она доверила соседке, но сомневалась, что «хоть одна живая душа выжила».
        - Куда это ты собрался? - Илье.
        - Да к ребятам, тетрадь по химии забрать надо…
        - И давно ты не спрашиваешь, а ставишь в известность?
        - Па, сейчас день почти. Ты дома, с Юлей есть кому посидеть, - вспыхнул, - мне надо тетрадь забрать, я быстро, - и хлопнул дверью.
        Сергей только повёл бровью. Возраст.
        - Мариша, спать хочешь? У тебя сейчас сон по расписанию, - улыбнулся.
        - Чем это пахнет? - Марина в растерянности посмотрела по сторонам спальни, где её усадил на кровать Сергей.
        - Ёлка, это ёлка, Юляша снова решила весь дом обставить, она говорила, не помнишь?
        - А, да, - помнит ли? - Я прилягу. Но пахнет не ёлкой…
        - Убрать? - Сергей потянулся к стволу ещё не наряженного дерева.
        - Да нет… пусть стоит… если ты говоришь, что ёлка… мыльный запах какой-то, - она поворочалась, недовольно засопела и уснула.
        Юляшка в своей комнате вырезала, один бог знает какую по счёту, снежинку. Новый год был её любимым праздником.
        А Сергей просто смотрел на экран телефона и хотел сейчас, прямо сейчас, оказаться в другом месте. Он до боли в висках хотел увидеть Ксюшу. Увидеть, обнять, взять её, сначала жёстко, потому что он не хотел и не собирался сдерживать себя, а потом медленно, растягивая, даже смакуя удовольствие от близости её тела, запаха, полупрозрачных веснушек.
        = 21 =
        Сергей бросил взгляд на спящую Марину, зная, что она проспит минимум два часа, всё же сделал шаг в прихожую, предупредив Юлю, что скоро вернётся, и напомнил не шуметь, чтобы не разбудить маму. Юля пообещала. Илья по телефону ответил, что вернётся с минуты на минуту… и Сергей, прокрутив брелок с ключами, сел на Ланд Ровер, выруливая на широкий проспект, который приведёт его к Фенеку.
        - Ждала? - он окинул взглядом широкополый шёлковый халат, которого раньше не видел на Ксюше, отметив, что он невероятно идёт ей. Или просто соскучился по Фенеку, и открой она дверь в линялой пижаме, эффект был бы тот же.
        - Да, - улыбнулась и обняла, принюхиваясь, как зверёк.
        - Фенечек, у меня никого нет, - он усмехнулся, - мне бы с тобой справиться, ненасытная моя.
        - Ты не понимаешь, я просто скучала, так скучала, - он прижимал её, подняв легко, одной рукой, другой распушил её рыжеватые волосы, целуя в висок, опаляя дыханием.
        - Почему же не понимаю, я тоже скучал, даже не дождался, когда Илья будет дома, приехал к тебе.
        - Ооо, - Ксюша удивлённо моргнула.
        Она знала. Знала всё. Сергей рассказал, пришлось.
        Весной, когда Ксюша в очередной раз объявила, что между ними «всё кончено», Сергей «наказал» Фенека. Он не просил вернуться, не уговаривал, игнорировал само существование девушки, смотря на неё, как на белую стену.
        Но это не помешало ему заметить бледность кожи и синеву под глазами.
        - Вы плохо себя чувствуете, Аксинья Владимировна? - тон был резким, вздрогнули, казалось, все присутствующие в бухгалтерии, включая Маргариту Петровну.
        - Нет, всё хорошо, Сергей Павлович, не выспалась.
        - А вы высыпайтесь и будьте любезны на рабочем месте выглядеть достойно, а не как… - Сергей подавился словом, вовремя понимая, что перегибает.
        - Хорошо.
        Через пару дней Ксюша была так же бледна, казалось, даже веснушки, которые высыпали на светлой коже под первыми лучами весеннего солнца, попрятались, уступая место болезненной синюшности.
        - Аксинья Владимировна, - он говорил тихо и как-то угрожающе, - наша компания оплачивает хорошую медицинскую страховку для своих сотрудников, потрудитесь сходить к врачу.
        - У меня всё хорошо, просто голова болит, - Ксюша прикусила губу, потом отвернулась.
        - Голова болит?
        - Да! Болит! - она закричала на своё руководство при большей части коллектива, и сейчас все с нетерпением наблюдали за дальнейшими действиями.
        - Хреново, что болит. Чтобы сейчас же записалась к врачу, а потом домой, быстро! - он не отошёл от её стола, пока она копалась в сумке, искала номер страхового полиса, дозванивалась диспетчеру, и отошёл только тогда, когда услышал время и дату приёма. Наплевав на удивлённые взгляды сотрудниц.
        - Ох, Сергей Павлович, - раздалось от Маргариты, - что-то и у меня голова болит, может, и меня домой отпустите, а?
        - Голова не жопа - завяжи и лежи, - отрезал и вышел, не глядя по сторонам.
        В день, когда Ксюши не должно было быть на рабочем месте, она была.
        - Ты почему не у врача?
        - Всё прошло уже.
        - Встала и пошла к доктору, мне тут лебеди умирающие не нужны, - начиная злиться.
        - Вы обо всех своих сотрудниках так печётесь, Сергей Павлович?
        - Нет, только об особо одарённых, Аксинья, - практически зашипел, даже Марго показала глазами, что мужчина перегибает палку. И без того ходили слухи про него и «новую бухгалтершу», но про Сергея частенько ходили слухи, но всё так и оставалось на уровне домыслов, почти семейные разборки не могли не привлечь внимания.
        Выйдя из кабинета, он тут же набрал номер.
        - Фенёк, я серьёзно, жду тебя на парковке, мы едем к врачу.
        - Но?..
        - Нокать будешь потом, сейчас выходи, без разговоров, - и отбил звонок, точно зная, что Ксюша выйдет.
        В поликлинике его не устроила расплывчатая формулировка врача, он требовал дополнительных обследований, вывалив на медперсонал и саму Ксюшу море терминов и аббревиатур.
        - Да плевать мне, одобрит страховая или нет, - отрезал, - назначайте, за наличные.
        - Дело ваше, - доктор протянул листок с рекомендациями, и Серёжа, схватив Ксюшу, как ребёнка, за руку, направился в регистратуру.
        Ксюша была притихшей и казалась даже напуганной, когда всё же покорно зашла в кабинет, а потом отрешённо слушала человека в белом халате, который не нашёл никаких очагов или отклонений.
        - Ты придурок, - это она сказала в машине, бледными губами, - что за цирк ты там устроил? Вообще ненормальный, да?!
        - Фенёчек, прости меня. Да, я придурок, но я с ума сойду, если с тобой что-нибудь случится…
        - Да что со мной может случиться? Ты теперь будешь по каждому поводу такие представления устраивать?
        - Не по каждому… постараюсь, Ксюшенька, я построюсь держать себя в руках, это сложно. Но ты и вправду была какой-то странно бледной.
        - Месячные у меня были, - она посмотрела на любовника, как на ребёнка, - тебе ли не знать, вот и бледная. У меня гемоглобин низкий, а в такие дни ещё ниже, - она пожала плечами, - а ты что устроил… да и на работе дал повод почесать языками.
        - Я извинился, - он завёл машину и закурил, не спросив разрешения, зная, что Ксюша не против этой пагубной привычки.
        Кардиолог сказал ему бросать, но Сергей не считал нужным слушать кого-либо, если речь шла о его здоровье, наверное, как и любой мужчина.
        - Ксюша, извини, я был неправ. Был. Не. Прав. - По слогам.
        - Ну тебя, выставил меня не пойми кем, - на глазах наворачивались слёзы, Сергей не выдержал. И рассказал. Рассказал всё. От первого своего неверия до последней попытки лечения. Рассказал то, что не рассказывал близким людям, о чём молчал с отцом, что не говорил Марго. И никогда не скажет.
        - Прости Фенёчек, не надо было на тебя вываливать всё это, но я хочу, чтобы ты понимала, что я не могу, просто не смогу потерять тебя… как теряю её. И если для этого нужен скандал на работе - пусть будет.
        Аксинья молчала всю дорогу, молчала, когда машина остановилась, и капли дождя стали стекать по лобовому стеклу, молчала, когда Сергей протянул руку, дотрагиваясь до холодных пальцев девушки, выдыхая: «Люблю тебя Фенёк. Люблю».
        Они больше не говорили на эту тему, никогда. Сергей просто поставил строгий запрет, сказав, что «хорошенького понемногу».
        - Так значит, ты не разведёшься никогда? - вдруг спросила среди ночи, резко открыв глаза, разбудив Сергея вопросом.
        - Нет, никогда, - просто ответил Сергей.
        - Ты любишь жену?
        - Люблю. И тебя люблю.
        - А если я поставлю тебя перед выбором? - нагнула голову, и свет от бра пробежался по рыжеватым волосам.
        - Я выберу Марину, - не отвёл глаза. - Она - моя семья.
        - Понятно…
        - Вот и славно, что понятно, - он ухмыльнулся, как-то зло, победно, понимая, что растоптал последние слабые ростки надежды в Ксюше на то, что она когда-нибудь будет с Сергеем. На праздники, которые они будут отмечать вместе, на совместный Новый год или день защитника отечества. Она всегда будет на вторых ролях… пятым углом в благоустроенной жизни Сергея. Он видел, что Ксюша была готова заплакать… он сам был готов, но сухие глаза смотрели прямо, и прагматичный разум подсказывал, что всё верно. Надежда на большее не должна иметь шансов на жизнь.
        - Так, значит, скучала? - он игриво и легко поднял Ксюшу и двинулся в стороны кровати, по пути целуя, пытаясь сдерживать себя, но понимая, что проигрывает.
        - Очень, - Ксюша наслаждалась его резкостью, его напором и даже грубостью.
        Сергей часто бывал грубым, нетерпеливым и требовательным. Ксюше во многом пришлось уступить Сергею. Грань между принуждением и желанием была столь тонка, что её было порой не нащупать.
        Каждый раз глядя на небольшую круглую попку Ксюши, он мечтал, как погружается туда целиком. Лёгкие и более явные намёки не воспринимались Ксюшей, она отмахивалась, хотя от откровенных ласк не отказывалась, напротив, поощряла их.
        - Нет, - очередное.
        - Фенёк, я могу применить силу.
        - Не можешь.
        - Могу, - она оказалась зажата его ногами, лицом в постельное белье. Он применил силу, посекундно уговаривая и возбуждая, пока она не сдалась, крупно вздрогнув.
        - Расслабься, сейчас будет лучше - его пальцы и вправду творили чудеса, поглаживая и надавливая, пока член вошёл наполовину, а потом до самого конца, - я не буду долго, обещаю.
        Потом он сменил презерватив и заставил Ксюшу кончить под громогласное обещание «придушить» из её уст, которое он почти лакал, алчно.
        Презерватив был последним, но крупная дрожь и возбуждение не покинули Сергея даже после оргазма. Он хотел ещё, хотел её покорную и ругающуюся, хотел злобно стреляющую глазами и в удивлении открывающую рот.
        - Я же говорил, тебе понравится, - он покрыл лицо поцелуями, с большим трудом сдерживая себя от резких движений, - Меня достали резинки, - посмотрел в потолок, - вся жизнь в резинках пройдёт.
        - Давай отменим, - Ксюша пожала плечами. - Я пила когда-то таблетки, нормально.
        Серёжа замолчал, решая для себя почти неразрешимую задачу.
        - Мне не нужны сюрпризы, - наконец, проговорил.
        - Какие сюрпризы? Думаешь, мне они нужны? В любом случае, процент залётов с презервативами даже больше, чем на таблетках, а вот с болячками сложней.
        - Ну, да.
        Через месяц, пройдя контрольные тесты на «болячки», Сергей отменил барьерные средства контрацепции, предпочтя верить своему Фенеку. Он не мог ей не верить. Она бывала вздорной, сумбурной, эмоциональной или вовсе глупой, но она всегда была честна с ним.
        Аксинья стала второй женщиной в жизни Сергея, которой он не изменял… как когда-то давно, в прошлой жизни, он был верен не только душой, но и телом Марине, так и сейчас он был верен Ксюше. Ожидая от неё того же.
        Когда Сергей уложил Ксюшу на простыни и медленно снял шёлк, что-то, едва уловимое, промелькнуло перед его глазами, но похоть затмевала здравый смысл… затмевала взгляд и понимание происходящего. Он нуждался в Ксюше, и она дала ему это. Любовь, утешение, страсть, нежность - всё это в одном флаконе. Как аромат её парфюма.
        - Так значит, не помогло? - Ксюша нахмурилась, слушая лаконичный рассказ Сергея о лечении Марины.
        - Нууууу… в общем, существенных сдвигов нет, но небольшое улучшение - уже победа. Через пару месяцев ещё поедем. Там хорошие условия, хорошие врачи, от нас не отказываются.
        - А как же я? Как же мы? - Ксюша хмурилась.
        - Мы? Вот мы, - Сергей махнул рукой от своей груди к небольшой груди Ксюши с острыми сосками, которая сводила его с ума, - что с нами будет-то? Вернусь, и снова станет всё по-прежнему.
        - Не станет… ты специально, ты специально её не лечишь, да? Чтобы не разводиться?
        - Ксюша, - хмурился.
        - Да, ты специально! Или врёшь мне, всё врёшь. Или не лечишь её, чтобы она была рядом с тобой!
        - Ты с ума сошла? - пока тихо.
        - А как же я, как же мы?! Я думала, она вылечится там, ты разведёшься, и мы… мы… - она стояла у кровати, взлохмаченная, с красными пятнами и следами от поцелуев.
        - Фенёк! Ты сдурела, что ли? Что значит, я не лечу Марину? Какое, нахрен, «разведусь»? Ты что-то попутала. Я кто, по-твоему, чтобы не лечить жену, если есть такая возможность? И уж разводиться бы я не стал. Никогда. Тебе это известно. У нас дети! Прекрати истерить, - заводясь, смотря, как Ксюша мелко трясётся и фыркает, как бешеный зверёк.
        - Дети? У вас дети? А у нас, что? ведро?! - и она показала пальцем на живот… пока Сергей приходил в себя, медленно оседая на одеяло.
        - Ты беременна?
        - Да! - закричала.
        - Пффф… ну, слава богу, Фенек, я думал, ты разума лишилась, а это просто гормоны… ты беременна, хорошо… вот не доверял я таблеткам… Ну, ладно, ладно, это просто решается, быстро и просто. Какой срок?
        - Три месяца, почти, - Ксюша стала ещё бледней.
        - Три месяца - это хорошо… это очень хорошо, Фенек, какие, нахрен, три месяца?! Ты очумела, я уезжал, ты сказала - у тебя месячные обильные, плохо тебе было.
        - Я обманула…
        - Обманула?!
        - Врач прописал половой покой, тонус матки…
        - Матки? Тонус? Ты уже у врача была, значит, - Сергей говорил рвано, выстраивая для себя уже, в общем-то, очевидную картину.
        - Я на учёт встала, - вздрогнула, когда кулак Сергея пролетел буквально в сантиметрах, врезаясь в дверной косяк, оставляя там кровавый след.
        - Таблетки давно не пьёшь?
        - Почти сразу…
        - Про месячные всё это время врала?
        - Да.
        - Зачем? Чего ты хотела добиться, Ксюша?
        - Хочу, чтобы ты развёлся, в конце концов! Перестал тратить свою жизнь, ведь она этого даже оценить не может! Хочу, чтобы ты был моим, только моим, а не Маришкин, Асин или очередной Олеси.
        Он почти задушил её, что его остановило, Сергей не помнил. Покрасневшее лицо, собственный тремор рук или почти невыносимая боль в грудной клетке.
        - Этого хватит, чтобы избавиться от… этого, - он бросил смятые купюры, все, что были в портмоне, во всё ещё красное лицо.
        - Я не буду делать аборт, поздно, - Ксюша говорила хрипло.
        - Не поздно, делают и на поздних сроках, мне этот ребёнок не нужен. Я говорил: «Никаких детей».
        - Серёжа…
        - Мне этот ребёнок не нужен, ты мне не нужна, тварь ты, фе-не-чек, - выплюнул в лицо, присаживаясь на корточки рядом с плачущей женщиной, только для того, чтобы посмотреть в глаза, признать, что любит их, вот так, вопреки, и оттолкнуть так, что ударилась головой о стену, не повернувшись посмотреть, как она.
        - Я позвоню тебе домой, - услышал за спиной, до ужаса спокойное, до жути холодное.
        - Попробуй.
        Закрыл дверь аккуратно, не щёлкнув замком, не скрипнув петлёю… он закрыл эту дверь.
        Навсегда.
        = 22 =
        Проблесковые маячки были видны ещё издали. Что-то случилось в закрытом элитном дворе дома, в котором много лет назад Сергей купил квартиру, думая, что проживёт долгую и счастливую жизнь с Мариной и их совместными детьми.
        Ему хватило взгляда на седьмой этаж и вниз, на серый асфальт, чтобы пробежать мимо расступавшийся толпы, как в замедленном кино.
        Перескакивая через несколько ступенек, игнорируя боль в груди и онемение в руках, он, почти на одном дыхании, а может и без него вовсе, рванул на себя входную дверь и, пытаясь остановить невыносимый гул в ушах, спокойно вошёл в комнату, в спальню, смотря на Юляшку, которая стояла на шатком табурете и беззвучно плакала, глядя то на отца, то на тело, там, далеко внизу, некогда бывшее её мамой.
        Пронзительный ветер трепал сложно сконструированную причёску из хвостиков и подол красной юбочки - солнце-клёш, подарок мамы…
        Она три раза вздрогнула, крупно и рвано, покачиваясь на табурете, грозя уйти в небытие вслед за женщиной в красном халате… Сергей сделал один шаг, плавно, как хищный зверь на охоте, и подхватил худенькое тельце, прижав к себе, позволяя себе, наконец, выдохнуть, но не отпуская рук.
        Пока пронзительные крики не заглушили боль в груди.
        = 23 =
        Сергей, немного в раздражении, прокрутил колёсико мышки и щёлкнул тот самый крестик, что выводит в реальный мир. Он взял пакеты и бодрой походкой, предварительно дав поправить галстук секретарю, двинулся длинным коридором.
        Зайдя сначала в отдел маркетинга, потом - переводов, наконец, дойдя до бухгалтерии, ощущая себя немного уставшим, но лучезарным Дедом Морозом, Сергей вошёл в просторный кабинет.
        - Дорогие мои коллеги, - объявил шутливым голосом, - позвольте поздравить вас с уже практически наступившим Новым годом, выразить благодарность от лица…
        И он выражал, благодарил и одаривал. Не только улыбками и каждую «девочку» индивидуальным комплиментом, но и конвертом с более существенной благодарностью. От лица фирмы.
        - А теперь, дамы, позвольте откланяться, а вас попрошу домой. Домой, хорошие мои, оливье и селёдка под шубой ждут своего звёздного часа. С Новым годом, с новым счастьем!
        Ему ответили пожеланиями счастья и здоровья в новом году, и начали расходиться, счастливые и довольные, почти не обращая внимания на начальника, который подошёл к столу главного бухгалтера Маргариты Петровны и наклонился, чтобы тихонечко положить отдельный конверт.
        - Это тебе, Марго.
        - Серёжа…
        - Бери, не надо сцен, - подмигнул и, напевая что-то весёлое, вышел, под внимательным взглядом Маргариты.
        Марго, видимо, не стала долго думать, и зашла в кабинет Сергея, проигнорировав просьбу секретаря Леночки не беспокоить Сергея Павловича.
        Он всё так же бесцельно смотрел в экран монитора, на типовую заставку Виндоус, по какой-то причине он так и не поставил никакую картинку на рабочий стол. Когда-то там была фотография Марины, на десятилетии их брака.
        - Зачем на работу вышел? У тебя три заместителя, нашлось бы, кому конверты раздать, отсиделся бы… год всё же.
        - Всё нормально, не беспокойся.
        - Нормально, так нормально, что-то ты быстро убежал, с Новым годом, - она присела на стул рядом, пододвинув почти вплотную к компьютерному креслу, на котором сидел Сергей. - Василий тебе передаёт.
        Сергей распечатал упаковку дорогого французского коньяка.
        - Спасибо передавай, шикардос, конечно, дай, поцелую, - он нагнулся и сухо коснулся губами щеки.
        - Тут вот детям. Это от всех нас…
        - Оу, ну, спасибо ещё раз, балуешь, - Сергей улыбнулся. Почти лучезарно, уверенно и даже покровительственно. Если бы рядом сидела не Марго - это бы сработало.
        - Может, угостишь? - Марго встала, взяла со стойки бокал и протянула Сергею, показывая глазами на коньяк.
        Усмехнувшись, он наполнил ёмкость и протянул Марго.
        - Закуски нет, прости. Можно Лену дёрнуть, но я её уже отпустил… устроит сейчас бурную деятельность…
        - Себе?
        - Не, не пью, - отмахнулся, - за рулём, - дежурная отмазка.
        - Точно, всё время забываю, - она отпила пару глотков, поморщилась, ещё отпила, - ну и дрянь!
        - Сухой, - согласился Сергей, - и должен быть таким, - нагнулся, чтобы достать бутылку воды, налил Марго и себе. - За Новый год.
        - За Новый, - чокнулись.
        Маргарита смотрела, как ловко Сергей достал пару таблеток, подумал, добавил ещё одну и запил водой.
        - Видишь, какой у меня нынче коньяк, - засмеялся.
        - Ой, да не прибедняйся, всю жизнь с этой патологией жил и ещё сто лет проживёшь. Надо было лечь тогда в больничку, не глотал бы сейчас таблетки горстями.
        - Не говори ерунды, какая больничка? - Сергей нахмурился и встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен, остановился. - Какая больничка? Мне тёщу было оставить разбираться со всем этим? Отца? Детей?.. Да всё ты понимаешь, Марго. Как случилось. Не помираю, к лету в санаторий съезжу или ещё чего-нибудь, - прокрутил в руках сигарету, - видишь, бросаю, - улыбнулся.
        - Вижу, Серёжа, всё я вижу, - на долгое время замолчала, потом, переводя разговор. - Как дети-то?
        - Нормально всё.
        - И тут нормально… что из тебя клещами-то тащить всё нужно…
        - Что ты хочешь знать? - он, наконец, присел обратно на кресло, перестав мять сигарету и измерять шагами комнату.
        - Юляша у бабушки?
        - Да, - Сергей зажмурился, - год почти к психологу в Москву возил её, сейчас спокойней стала, учителя хвалят, у доски стихотворение читала, позвонила тут же, похвасталась, - засмеялся, - прямо на уроке, разрешили же.
        - Ещё бы, школа-то платная.
        - А что делать было, Марго? Не тянула она, как откатилась, ставить клеймо на ребёнке? Учитель не волшебник, у неё их тридцать, перевёл и не жалею. Не те деньги, чтобы даже разговор вести. Тут и программа индивидуальная, кстати, Юля уже не только догнала, но и на усиленную перешла, и заполняемость классов меньше. Всё пучком, в общем. Но живёт у бабушки… приходят домой, когда сама Юляшка захочет… только, похоже, не очень-то она и хочет.
        - Потерпи, тяжело ей… может, тяжелее всех вас.
        - Да, на её глазах, считай, - он зажмурил глаза и надавил пальцами на белки, как всегда, когда выплывало воспоминание о худенькой девчушке, качающейся на кривобоком табурете под порывами ледяного ветра …
        - Илья как? В училище? Так и не вернулся в школу? - перевела тему, увидев ставшее моментально почти синюшным лицо, потерявшее свои черты где-то в закоулках боли.
        - Колледж это теперь называется. Ты знаешь, я всегда был против. ПТУ и мой сын!
        - Да ладно - «ПТУ», техникум, если по-нашему.
        - Ты ж понимаешь, это же мой сын - только институт. Но тут… полгода, считай, в школу не ходил, от рук совсем отбился, этого же за ручку к психологу не отведёшь. Я и плюнул, пусть хоть где учится, а этот колледж при институте, куда он всегда хотел, преподаватели оттуда, предметы специализированные у них. Посмотрел я, поговорил, знаешь, так ещё и лучше получается. Он всегда знал, чего хотел, просто раньше начал обучение. Потом в институт пойдёт, их там мотивируют - мама не горюй… Плохо, что в Москве один, Маришка бы с ума сошла, узнай она, зато самостоятельный, взрослый, не узнать. Снимаю ему квартирку, приезжаю, часто не предупреждая. Срач, конечно. Но еда есть, алкоголя нет, сигарет даже не видел… конспекты, проекты какие-то. Что ещё надо?..
        - Девушка уже, наверное, есть?
        - Не говорил. Я не лезу в личное, думаю, захочет - сам скажет.
        - Верно всё, не расспрашивай. Сам как?
        - Что со мной будет?
        - Ну да, ты ж у нас бессмертный пони…
        - Марго, давай не будем, - он на корню пресекал какую-либо попытку разговора по душам, он противился любому собеседнику, который нарушал границы его личного пространства. Той стены, что выстроил вокруг себя: из благополучных улыбок и доброжелательного отношения к окружающим.
        Собравшись, накинув дорогое пальто, Сергей подождал Марго, и они, одни из последних, покинули большой отдел, где руководил Сергей Павлович.
        Он подвёз Марго домой, там «заскочил на пять сек», поговорил с Василием, поздравил старших детей Марго, которые собрались на праздник в родительском доме, и отправился в свою пустую квартиру. Невероятно огромную и зияюще-пустую… тихую. Без новогодних гирлянд, ёлок и вырезанных снежинок. Без какого-либо намёка на праздник.
        Консьерж хотел было что-то сказать, но, глянув на Сергея, почёл за лучшее промолчать.
        = 24 =
        Как ни странно, но в квартире был свет, гремела музыка, и даже пахло едой, не бог весть какой, но явно кто-то хозяйничал на кухне. Оттуда же доносился девичий смех и приглушённый голос Ильи.
        - Здравствуйте, - Сергей в удивлении посмотрел на сына, окинул взглядом зардевшуюся девушку, лет шестнадцати от силы, худенькую, в обтягивающих лосинах и широкой футболке, которая, впрочем, не скрывала почти оформившиеся женские прелести. Моментально одёрнув себя, он перевёл взгляд на Илью.
        - Говорил, в Кировск поедешь.
        - Так получилось.
        - Раз получилось, то что ж, рад знакомству, Сергей Павлович, - он протянул руку девушке, вопросительно глядя на неё.
        - Марина, - девушка покраснела ещё больше, но руку протянула, Сергей на секунду сжал мягкую горячую ладошку, позволив себе только моргнуть от звука голоса и имени.
        - Очень приятно, будьте, как дома. Илья, что-то нужно ещё? Я не готовился… особо.
        - Ты никак не готовился, пап. Но мы уже сходили в магазин, я там деньги взял, ты не возражаешь? - Илья неопределённо махнул в сторону комнат.
        - Они для того и лежат, чтобы их брали.
        Марина выскользнула из кухни, то ли по надобности, то ли чтобы оставить сына и отца вдвоём.
        - Её родители знают, что она тут?
        - Знают, что у друга.
        - А у какого, где именно, не знают?
        - Па!
        - Так, разговор серьёзный, я тебя спрашиваю, как взрослый человек и отец, который хочет знать, где в данный момент времени находится его ребёнок. Почему ты не в Кировске при оплаченной брони, мы потом поговорим… пока о девочке.
        - Она Марина.
        - Я хорошо слышал. О Марине.
        - Что ты хочешь знать?
        - Кто она, и знают ли родители?
        - Мы учимся вместе, должны были поехать в Кировск, компанией, ну, ты знаешь.
        - Знаю.
        - Она не сдала зачёт, преподша-злыдня заставила сдавать сегодня, присралось ей! А денег на билет на самолёт домой у неё нет.
        - А у родителей?
        - И у родителей нет, так что она осталась, ну, и я остался, что ей - Новый год одной в Москве встречать?..
        - Понятно, - Сергей улыбнулся, - молодец, что остался, молодец. А откуда девочка, дорогие билеты?
        - Из-под Хабаровска.
        - Н-да… и отпустили же родители.
        - Да ладно, нас таких, «отпущенных», половина колледжа.
        - Верно всё, верно. Ну, молодцы, что приехали, молодец, что деньги взял, я готов помочь, чем смогу. Могу я не много, но всё же…
        - Да ладно, дед сейчас придёт помогать.
        - Дед? Ты позвал, что ли?
        Отец всегда встречал Новый год в одиночестве, доставая бутылочку, он тихо выпивал и, после голубого огонька, который на утро бывал раскритикован в пух и прах, «не то что в их время», ложился спать.
        - Не, сам позвонил.
        - Странно, - Сергей пожал плечами. - И, пока не забыл, спать с Мариной будете в разных комнатах. Это, надеюсь, понятно?
        - Ладно, - Илья в удивлении посмотрел на отца, потом помолчав, добавил. - Мы вообще не это… ну, ты понял.
        - Вот и хорошо, но спать всё равно будете в разных комнатах, - и, повернувшись, вышел.
        Сергей даже ухмыльнулся своей узколобости, можно подумать, он не понимал, что если что-то случится или уже произошло между его сыном и этой девочкой - он, Сергей, никак не сможет повлиять или остановить их. Вероятно, и не стоило этого делать, особенно учитывая почти самостоятельный статус подросших детей. Но именно так ему казалось правильным, и именно так, Сергей был уверен, сказала бы Маришка…
        Пока Илья с Мариной суетились на кухне, Сергей выдвинул большой стол для празднования в центр гостиной. И кинул скатерть сверху, вспомнив, что белая так и лежит в грязном белье, ещё не отвезённая в прачечную после годовщины Маришки.
        Не думал, что так скоро понадобится.
        Пришедший отец был, как всегда, собран и подтянут, Сергей где-то завидовал его выдержке, он не помнил его разбитым или опустошённым после смерти жены, хотя образ отца, курящего в конце дня на маленьком балконе, навсегда запечатлелся в памяти Сергея. Целый день Павел Александрович проводил на работе, время было неспокойное, вечером кое-как справлялся с домашними делами, которые не успевал или не хотел делать шестнадцатилетний Сергей, а вечером, перед тем, как отправиться спать, отец выходил на балкон, тихо пройдя через комнату сына, думая, что он уже спит, и долго курил, смотря куда-то сквозь ночь. Вне зависимости от погоды.
        Наверное, только теперь Сергей стал понимать, что пытался увидеть отец в тех ночах…
        Влетевшая, как ураганчик, Юляшка с охапкой ёлочных гирлянд, удивила Сергея не меньше всего происходящего в этот день и уже почти вечер.
        - Можно, - спросила Юля, - мы с бабушкой тут встретим Новый год?
        - Конечно, - Сергей поднял дочку, отмечая, что она немного, но подросла, хоть и была всё ещё невероятно маленькой.
        - Вот, Юля сказала, надо, - Мария Антоновна покосилась на ёлку, кое-как, на скорую руку, перевязанную бечёвкой, - купили по дороге.
        - Паааап, а ты петарды будешь пускать? В том году… из-за мамы… а…
        - Хочешь фейерверк? - он присел, чтобы посмотреть на точную копия себя, даже ямочка на левой щеке становилась отчётливей, но, в то же время, что-то едва уловимое, но очевидное, указывало на то, что Юляшка Маринина дочка. - Ты не говорила, - улыбнулся.
        Юля отвела глаза, и Сергей до какого-то животного ужаса испугался, что она сейчас заплачет. Только не Юляшка, и только не сейчас, когда она только-только начала снова разговаривать предложениями и не пугаться каждого звука или порыва ветра.
        - Конечно, малышка, мы устроим фейерверк, поставим ёлку и нарядим её.
        Петарды так и стояли с прошлого года в большой кладовой.
        - Только не в спальне, - прошептала.
        - Хорошо, - согласился Сергей.
        Спальня так и оставалась для Юли «закрытой зоной», она не заходила туда с того дня, как влетевший в квартиру Илья пытался оторвать сестру из рук отца, а она цеплялась и кричала так, что надорвала связки. Потом чужие люди ходили по дому, трогали вещи, и Юля только вздрагивала, вздрагивала, вздрагивала, пока, наконец, освободившийся от формальностей Сергей не позвонил Марго и не попросил забрать Юляшку с Марией Антоновной, чьё состояние было ничем не лучше Юлиного. Сергей хотел было туда же отправить и Илью, но тот твёрдо сказал, что он никуда не поедет, тем более после настоятельной рекомендации Сергею врача скорой помощи - хотя бы на пару дней лечь в стационар.
        Они наряжали ёлку и разговаривали. Юляша, как год назад, но всё ещё хмуря светлые бровки, хвасталась новым новогодним нарядом, специальной детской косметикой и подарками от новых подружек.
        - Бабушка сказала на поминках, что тебя нельзя оставлять на Новый год одного, - прошептала доверительно, - она сказала дедушке, что на тебе лица нет… что на тебя смотреть страшно.
        - Я такой страшный? - он улыбнулся дочке.
        - Нет, что ты! Ты самый красивый, просто у тебя седых волос стало много, но моя учительница сказала, что седина украшает мужчину, она сказала, что ты… импортный… нет, интересный и импозантный мужчина, - закатила глаза к потолку, явно вспоминая незнакомое слово. - А что такой импозантный?
        - Это такой мужчина, который вызывает интерес у женщин.
        - А у мамы ты тоже вызывал интерес?
        - Конечно, она ведь вышла за меня замуж.
        - А платье на свадьбе у мамы было красивое?
        - Самое красивое, и мама сама была красивая.
        - Покажешь?
        - Сейчас. - Сергей встал и на негнущихся ногах прошёл в комнату, где хранились фотоальбомы. Сам он просмотрел их, казалось, тысячи раз, пока, наконец, не убрал с глаз долой. Но Юля впервые за это время сама заговорила о маме, и он был обязан поддержать разговор, показать, что всё нормально, жизнь продолжается, он должен поддерживать в девочке память, если она в этом нуждается, и разговаривать, если это необходимо.
        И они говорили, накрывали стол, наряжались и выглядели почти нормальной семьёй… если не ради себя, то ради друг друга.
        На улице, когда Сергей запускал фейерверки под радостные крики Юляши и подружки Ильи Марины, стало попускать. Немного. Словно онемение стала спадать, наверное, так возвращается чувствительность органам - лёгкой болью.
        Он смотрел на Марину, совсем юную девушку, и своего сына, который немного смущённо улыбался, глядя то на отца, то на внимательный взгляд бабушки, а то на Марину.
        Каждый раз, когда кто-то произносил её имя, все вздрагивали…
        Сергей видел, как в свете фейерверка Илья обнял Марину и что-то шептал ей на ухо, она тянулась к нему, но не для того, чтобы лучше слышать, а скорей интуитивно, открыто, как возможно только в юности.
        = 25 =
        При входе в подъезд Сергей остановился, почувствовав это - аромат «Май Нейм», где-то рядом. Отмахнулся. Парфюм не самый популярный, но всё же достаточно доступный, мало ли…
        - Сергей Павлович? - обратился консьерж тихо, когда все уже прошли в просторный холл с лифтами. - Вам тут девушка передала, - он протянул конверт, обыкновенный, без марок и надписей. - Хотела в почтовый ящик, но я не пустил.
        - Какая девушка?
        - Не знаю, обыкновенная такая, в шубе, худенькая.
        - Понятно, спасибо, - он взял письмо… даже не запечатанное. Написанное явно в неудобном положении, спеша, неровными буквами, почерком, который он бы узнал… всегда.
        Быстро смяв листы бумаги, он подошёл к дверям лифта.
        - Что это? - Илья.
        - С работы передали.
        - В новогоднюю ночь?
        - Допросы не устраивай… да, в новогоднюю ночь.
        - Конечно, - нервно дёрнул ногой.
        - Илюша, - одёрнула Мария Антоновна, - у нас Новый год, - с улыбкой и укоризной покачала головой, косясь на Марину.
        - Ладно, - фыркнул.
        Маловероятно, что Илье было доподлинно известно, где находился его отец, когда с его матерью случилось то, что случилось. Кажется, следователям хватило такта увести парня из комнаты, где они беседовали с отцом, спрашивая, где он был и с кем… но точно Сергей сказать не мог, а спрашивать не решался.
        Юля выказала желание спать в бабушкиной комнате, Марине выделили комнату для гостей, дополнительным плюсом было то, что комната находилась далеко от комнаты Ильи. Павел Александрович устроился в комнате Юляшки, на надувном матрасе, а Сергей ушёл в спальню… ту, самую.
        Больше часа он смотрел на смятые листы бумаги. Больше часа, в итоге откинул их в сторону. Он не мог… не мог прочитать, не мог даже думать о Ксюше…
        Хотел бы он сказать, что простил женщину с россыпью полупрозрачных веснушек, хотел бы он забыть её… хотел бы, но не мог.
        Он лёг на подушку, и в тишине смотрел на такую же пустую, соседнюю. Для чего-то на этой широкой кровати так и было три подушки, как при Маришке.
        - Мариша, - зашептал, - Мариш, где ты? - перевернулся на спину. - Лучше тебе там, скажи мне, лучше? Я ленты тебе привёз и сок яблочный, ты любила. Марина, господи, ну ответь же хоть что-нибудь. Как мне теперь жить, что Юльке говорить, как Илье в глаза смотреть, матери твоей?.. Ушёл бы вслед за тобой… да сил нет. И наши пропадут.
        Он встал и зашёл на лоджию, плюнув на всё, закурил, смотря на чёрное небо и вспыхивающие огни салюта. Дёрнул фрамугу на себя, поддалась, окутав ледяным воздухом.
        - Ох, Марина…
        Выкурив сигарет пять, а то и больше, давя рвотные позывы, он взял смятые листы в руки, они пахли зимой, знакомыми духами и Ксюшей - его Фенеком.
        Он не узнал ничего нового, но за ночь прочитал его бессчётное количество раз, то приближая к глазам, то отодвигая, не признаваясь даже себе, что читать мешают слёзы.
        Она писала, что любила его, что любит, что будет любить, может быть, всегда. Она просила прощения и каялась. Она говорила, что жалеет, а через строчку, что не жалеет. Она клялась в своей невиновности, а потом снова просила прощения. И он видел её, видел так, словно она сидела рядом. Видел её красный от слёз нос и глаза, и пятна на шее и лице… Она сказала, что избавилась от ребёнка, ещё до того, как узнала о смерти Марины. Сначала она всё ждала, что Сергей придёт, остановит, потом ждала, что он пожалеет о том, что так обошёлся с ней, а потом стало неожиданно тихо… она поняла, что некоторые вещи нельзя вернуть, за них нельзя оправдаться или их искупить. И что никто не нуждается в искуплении.
        И снова говорила, что жалеет, а потом клялась, что не жалеет… и так столько раз, сколько прочитал это письмо Сергей.
        В день Маришиных похорон он сказал Марго, что не хочет видеть Ксюшу, что увольняет её любым числом, на любых условиях, но чтобы в конторе её не было. Тогда уже было ясно, что в том, что случилось, нет вины Фенека. Она так и не позвонила. Юля была дома, и звука домашнего телефона не слышала, а сотовым Марина пользовалась редко, и уж точно, он не был известен Ксюше. Последний разговор Марины был с Юлей, она позвонила из комнаты и попросила дочку принести в спальню стул, хотела открыть фрамугу, защёлка была высоко. Юля принесла первое, что попалось ей - старый табурет, на который привставал Сергей, когда развешивал гирлянды по стенам с высокими потолками в элитном доме.
        Из-за образования в головном мозгу, у Марины были нарушены не только рецепторы обоняния, но и координация. Как случилось, что ёлка стала невыносимо пахнуть для Маришки, никто не ответит. Встав на табурет, она открыла на себя фрамугу, но покачнувшись, упала. Вниз. С седьмого этажа.
        Делопроизводство было прекращено за отсутствием состава преступления, и смерть Марины была признана несчастным случаем. Для всех, кроме Сергея.
        Он не должен был оставлять Марину одну.
        Он должен был вынести ту ёлку, выкинуть табурет, открутить защёлку на фрамуге… предотвратить, каким угодно способом.
        Но он уехал к любовнице и там разбирался с незапланированной беременностью последней.
        По его вине, потому что позволил себе поверить, позволил не задумываться, позволил окунуться, как ему казалось, в любовь…
        Но ужас состоял в том, что он, вопреки всему и вся - всё ещё любил свою Фенек. Её острое личико и веснушки, пряди волос и аромат духов.
        Любил.
        А себя - ненавидел.
        После сорокового дня, он сидел в темноте пустующей бухгалтерии, на месте Ксюши, и мечтал умереть. Сей момент.
        - Как ты? - спросила Марго, имевшая привычку оказываться не в том месте и не в то время.
        - Всё вери гуд, май дарлинг.
        - Ты пьян?
        - Я не пью, - ухмыльнулся, - к несчастью. Хотел бы я сейчас нажраться и не думать, хотя бы час, - ногти помимо воли царапали собственную кожу головы.
        - Хватит, это ничего не изменит, - Марго придержала руки Сергея, не давая ему причинить себе вред, хоть и номинальный. - Серёжа, ложись в больницу, добром тебя прошу.
        - Не мели ерунду, - отмахнулся.
        - Серьёзно! - она глянула на синеватые ногти мужчины. - Это ненормально, посмотри. Сейчас ты загнёшься, кому легче станет?
        - Марго, не лезь, а.
        - Я этого не слышала. Слушай, я была в нашей больнице, ну, по своим делам… и зашла к кардиологу, вот, - она протянула визитку. - Сходи, не смотри, что там по-простому всё, не как ты привык, если нужны будут дополнительные обследования, он направит, но врач от бога. Сходи, очень тебя прошу, ты чёрный весь…
        - Негром стал? - ухмыльнулся, зло.
        - Не ёрничай, Серёж, пообещай, что сходишь.
        - Вот пристала, хорошо, мамочка, схожу, вот тёщу в санаторий пристрою, а то она совсем сдала, с Юляшкой разберусь, проект ещё, - он зажмурил глаза, борясь с колющей болью под веками и тоской, что буквально сжирала его, наряду с чувством вины.
        - Раньше! А то некому будет тёщу в санаторий сдавать.
        - Всё, я понял, понял, схожу. Не зря тебя мужики бросали, кол ты в заднице, а не баба.
        - Кол - так кол, но ты сходи, - открывая дверь. - Ксюшу видела в больнице, - смотря, словно что-то пытаясь найти в лице Сергея, у которого, казалось, застыли клетки, не то что мимика.
        - Я рад, - вставая, - привет не передавай, если ещё раз увидишь.
        - Прерывание она сделала, - продолжая смотреть. - Это я так говорю, мало ли, ты не в курсе.
        - Сделала и молодец. Хоть, что-то по уму сделала.
        - Срок уже поздний был, осложнения у неё серьёзные, кровопотеря… зелёная вся…
        - Вовремя надо делать, - обходя Марго.
        - Я, Серёжа, не пойму тебя, ты вроде любил её, или я ошибаюсь? Что у вас случилось? Тебе вообще дела нет, что она чуть богу душу не отдала?
        - Посмотри на меня, - он говорил рвано, сухо и зло. - Ты первый год меня знаешь? Я о каждой лярве должен думать, которая от меня в абортарий сходила? О каждой твари, что врала мне в глаза? Что случилось, говоришь… жена у меня умерла, прикинь! Не знала? Маришка, помнишь, может? А так больше ничего. Жизнь прекрасна!
        Он ещё орал что-то в лицо Марго и, кажется, кинул стул на металлических ножках через коридор, пока не прибежала охрана, а бледная Марго не вызвала скорую помощь.
        Из приёмного покоя Сергей ушёл, но через неделю покорно пошёл в сопровождении Маргариты Павловны к кардиологу.
        = 26 =
        Цветение садов было каким-то пышным, Сергей давно не помнил такого. Ранняя, на редкость тёплая весна, шапки цветущих деревьев, и аромат по всему городу.
        Он давно уже ездил на работу этим маршрутом, добавляя два квартала. Не должен был, но ездил, каждый раз автоматически поднимая глаза на окна типовой девятиэтажки.
        Он знал, где работает Ксюша, знал, когда она приезжает, когда уезжает, он видел её худенькую фигурку, идущую через сквер к парковке, видел открывающую всё ту же смешную Пежо 107. Ему не хватало духа или отсутствия здравого смысла подойти к ней.
        Как он мог её простить?
        Что он мог сказать ей или предложить?
        Себя?
        Деньги?
        Связь?
        Он не мог найти правильных слов, да и неправильных тоже. Просто весна стояла ранняя и слишком тёплая, почти лето.
        Сергей Павлович прошёл через приёмную, остановив взгляд на новом секретаре-референте. Любимица и умница Леночка надумала уйти в декрет, оставив своего начальника в «наследство» Алёне. Стройной, светловолосой и молодой.
        Алёна была выше среднего роста, с длинными ногами, которые она подчёркивала каблуками на убийственной колодке и узкими юбками. Она ярко красила губы и делала высокий хвост. Вся мужского часть коллектива замирала в позе суриката, когда Алёна проходила мимо. Сергей тоже ловил себя на мысли о стройных ногах или круглой попе, или выставленной, откровенно нарочито, груди. Пышной. И на своём взгляде, блуждающем по телу Алёны, когда она выходила из кабинета или наклонялась, подавая документы.
        Пожалуй, у Алёны была слишком безупречная кожа и резковатые духи, но на картинку для глаз это не влияло. Да и может ли кожа быть слишком безупречной?
        Он ждал, пока Алёна распечатает соглашение для нового сотрудничества, партнёры были интересные, всё ещё находилось на уровне переговоров, но интуиция, почти звериная, подсказывала Сергею, что в этот раз всё пройдёт отлично. Выгодно, с наибольшей пользой для предприятия.
        Юляшка всё чаще оставалась дома, никогда одна, но большая часть вещей постепенно перебиралась обратно в комнату своей хозяйки. Только на выходных её забирала Мария Антоновна, говоря, что невозможно скучает по девочке. И хотя Сергей бесконечно дорожил временем, проведённым с дочкой - никогда не препятствовал и не спорил с тёщей.
        - И потом, - как-то сказала Мария Антоновна, - ты ещё молодой мужчина, могут быть у тебя и личные дела.
        - Не выдумывайте, - покосился на полную женщину, ловко управляющуюся в его одиноком доме.
        - Нечего выдумывать, я всё понимаю, тогда-то понимала, а сейчас и подавно…
        Сергей быстро глянул на Марию Антоновну и промолчал. Что он мог ответить, и нуждалась ли реплика в ответе, как и сам Сергей в столь странном «благословлении».
        Илья, напротив, приезжал в выходные, не на все, но часто. Иногда с компанией друзей, иногда с Мариной. Они даже собирались на море вместе, Сергей не был в восторге от идеи и пока надеялся, что всё так и зависнет в стадии планирования. Тем более, родители Марины не выражали восторга от таких смелых планов ещё несовершеннолетней дочери.
        Застав Илью в недвусмысленной ситуации, впрочем, поняв, у пары всё пока на стадии глубокого петтинга, Сергей вечером, воспользовавшись удобным моментом, протянул сыну упаковку презервативов.
        - О пестиках будем говорить? - взъерошился парень.
        - С тычинками разберёшься сам, вижу - не маленький уже, это, - он постучал по упаковке пальцем, - всегда должно быть у тебя с собой. Всегда. И не одна упаковка, просто на всякий случай. И ты всегда должен этим пользоваться, остальное меня не касается, пока ты не принуждаешь девушку и не нарушаешь закон. Это ясно?
        - Ясно, - Илья промолчал.
        - Вот и отлично, парень, но не спеши, просто поверь, во всём своя прелесть…
        Илья ухмыльнулся, так похоже на Сергея.
        - Поверь, - Сергей подмигнул и вышел, почему-то вспоминая злое личико Фенека, когда она украдкой поедала маскорпоне, не имея сил отказаться от лакомства. Оранжерею в кабинете бухгалтерии, и то, как он ласкал пьяненькую Ксюшу, а она жаловалась на маленькую грудь. Дурёха.
        Алёна вплыла в кабинет, медленно обошла стол и положила пачку распечатанных листов перед Сергеем Павловичем, нагнувшись так, как это вовсе не требовалось.
        Сергей смотрел на грудь, на выглядывающее вызывающее кружево, он почувствовал соблазнительную мягкость своей грудью, через ткань рубашки, и дыхание у уха.
        - Я хочу кое-что пояснить, - Алёна нагнулась ещё ниже, руки Сергея автоматически легли на попку, оказавшуюся упругой, пальцы, помимо воли, сжали ягодицы, и мужчина откинул голову на кресло, ощущая резкий прилив желания, какого-то животного вожделения. У него не было женщины полтора года, и сейчас организм просто требовал завалить эту девицу на стол и сделать то, что она сама предлагает сделать, шепча на ухо Сергея Павловича:
        - Хочу пояснить - на мне нет трусиков.
        - Это потрясающая информация, - губы Сергея шептали, скользя по женской коже вслед за пальцами, которые расстёгивали, мяли, сжимали, - ты бывала в Галикке?
        - Ресторан на выезде? - Алёна взяла руку Сергея и уверенно провела ею себе по внутренней стороне бедра. - Нет.
        - Что ж, мы едем туда, - он резко встал, сам себе противореча. Ресторан? Зачем? Да эта девица не просто согласна, она настаивает, ей не нужен ресторан.
        Сидя в машине, утихомирив эрекцию, Сергей посмотрел на Алёну, которая победно поглядывала на окружающий мир из окна дорогостоящей иномарки.
        - Алён, зачем я тебе?
        - Что? - референт не нашлась сразу, что ответить.
        - Вот зачем я тебе? Я не молодой, характер у меня дерьмовый, ты уже должна была это понять… зачем?
        - Что вы, - заморгала, - вы очень привлекательный мужчина.
        - Импозантный?
        - Да, - довольно закивала.
        - То есть, за бабло ты готова потерпеть вялую потенцию или, наоборот, групповую еблю?
        - Что?.. - глаза растерянно бегали, она ещё пыталась собрать крупицы своей победы, которая, как она считала, у неё в кармане.
        - Знаешь, что, Алёна, - остановил машину, - езжай-ка ты домой… Если хочешь продолжать работать, вспомни, что ты в приёмной сидишь, а не в борделе.
        - Вы меня уволите? - с испугом.
        - Зачем же увольнять, ты меня устраиваешь, как секретарь, но трусы в следующий раз надевай.
        Он показал рукой на дверь.
        - Иди домой и не напоминай мне обо всём этом, если не хочешь работу потерять, - спокойно. Даже не злясь.
        Через двадцать минут он стоял на лестничной площадке обычной девятиэтажки, ощущая себя, по меньшей мере, идиотом, пряча руки в карманах, поздно, уже после звонка в дверь, понимая, что надо было взять что-нибудь. Вино или цветы.
        - Серёжа?
        Фенек выглядела так же. Та же вуаль рыжеватых волос, янтарная крошка в зелёных глазах, острое личико.
        Он сделал шаг на неё, смотря на нелепую пижаму темно-синего цвета, до ужаса не идущую Ксюше, с ужасающим, да ещё смеющимся жирафом на груди.
        Ксюша отступила.
        Он шагнул в квартиру.
        Она шаг от Сергея.
        Так дошли до кухни.
        - Зачем ты пришёл?
        - Я? - Сергей не знал, что сказать, сказал первое, что пришло в голову, первое, что было правдой, первое, что он знал все эти долгие месяцы, - я люблю тебя.
        - Люби в другом месте.
        - Не могу, там тебя нет.
        - Я устала ждать тебя. Я поняла, поняла, что я никогда не буду первой, никогда не буду единственной, я всегда буду виновата перед тобой, собой, людьми. Я всегда буду номером два или три, или тридцать три! Я никогда не буду той самой!
        Ксюша кричала это не Сергею, нет. Она выговаривала это кафельной плитке, голландской, над столешницей кухни.
        Сергей просто стоял сзади, на половину шага, на половину вздоха, и давал вырваться всем словам, обидам, слезам, тремору, крику и тихим всхлипываниям.
        = 27 =
        Аппетита не было…
        Аксинья посмотрела в окно, на какую-то нелепо раннюю весну, и такое же раннее утро. Хотелось спать, невыносимо. Она лениво выпила кофе, больше убеждая себя в бодрящем действии кофеина, чем на самом деле ощущала. Нужно было на работу. В Москву, в душные, гудящие пробки, шумные проспекты и нехватку парковочных мест. У Ксюши не было сил бороться с этим, всю ночь она боролась со сном, который, в итоге, кажется, одержал победу, захватив её в плен, как когда-то взгляд Сергея.
        Она проходила собеседование у будущего начальства, формальное. Сергей Павлович, так звали нового руководителя, если всё пройдёт успешно, зашёл в кабинет стремительно и, смотря куда-то сквозь Ксюшу, задал пару дежурных вопросов.
        - Что ж, вы приняты, - он протянул руку, на которой мелькнули запонки, и посмотрел, как показалось, внимательно.
        И больше она за время работы Сергея Павловича не видела, вернее, он её. Он заходил иногда в кабинет, лучезарно улыбался и раздаривал дежурные комплименты направо и налево, пока не начинал что-то тихо обсуждать с Маргаритой Павловной.
        Потом им пришлось работать вместе, и Ксюша уже не могла отделаться от преследующего её взгляда, едва ли дружелюбного, скорее цепкого, но часто улыбающегося.
        Как и любой женщине, ей польстило внимания интересного мужчины, которое, как показалось Ксюше, стало проскальзывать во взгляде Сергея, но определённо не в той форме, в которую оно вылилось. Самое отвратительное было не то, что её руководитель требовал минета от Аксиньи, а то, что она была готова его сделать… прямо там, у принтера. Она была готова опуститься на колени и сделать всё, что бы он ни пожелал.
        Ей было стыдно…
        Всё последующее время превратилось в сплошной комок борьбы и противостояния. Ксюша боролась то с Сергеем, то за Сергея. Она хотела его, боялась его, влюблялась в него.
        Он был страстным и до нелепости дурацким.
        Он не боялся выглядеть смешным или слабым.
        Он готов был кинуть к ногам Ксюши половину мира, зацеловывать её до потери пульса, а потом брать её с такой страстью, что Ксюша не верила сама себе, что это возможно. Что это всё тот же мужчина, который двадцать минут назад щекотал её и шептал настолько нежно: «Дурёха ты, Фенечек», что марашки в удивлении прятались под лопатками.
        Он не боялся просить, умолять о любви. И никогда не обещал того, что было невозможного.
        Всё невозможное придумала себе Ксюша сама.
        Теперь она понимала это.
        Стоя в отдалении, проскользнув во двор жилого комплекса, где жил Сергей, она наблюдала за ним издалека. Видя его изнурённое лицо, всё ещё до боли ей любимое. Сергей поджигал фейерверки и бережно отводил в сторону дочку и ещё какую-то девушку в сторону, придерживая их порывы выскочить поближе к сверкающим огням. Ксюша даже успела приревновать, пока не сообразила, что это девушка сына…
        У Сергея была дочка, сын, а мог бы… или нет. У Сергея была семья. Была своя жизнь. Без неё.
        Многие говорят, что надо бороться за своё женское счастье. Другие, что нельзя построить своё счастье на чужом несчастье.
        Ксюша больше не могла об этом думать. Она не знала, где правда, где истина, что верно, а что не очень.
        Всё, что знала Ксюша, она выговаривала сейчас стене из голландской плитки с идеалистическими пейзажами.
        - Я устала ждать тебя. Я поняла, поняла, что я никогда не буду первой, никогда не буду твоей единственной, я всегда буду виновата перед тобой, собой, людьми. Я всегда буду номером два или три, или тридцать три! Я никогда не буду той самой!
        Ощущая спиной до боли любимое тепло.
        - Я никогда не буду! Всегда буду второй и виноватой!
        Ощутила руки у себя на плечах, он прижал к себе, почти вдавил, ей стало больно, словно стекло кололось внутри и рассекало в кровь…
        - Фенечек, - Ксюша почувствовала, как Сергей аккуратно, словно она может сейчас разбиться, повернул её к себе, прижал, не сильно, сцепив руки у неё на талии.
        - Фенечек, давай, мы остановимся на том, что ты будешь. Просто. Будешь. В моей жизни, а я в твоей.
        КОНЕЦ