Виноградные грёзы. Книга 1 Джулия Романтик
        Ари гроздьями собирала грёзы. Она уехала в Америку за новой жизнью, надеясь, что солист любимой группы в своих песнях не врал и «найдет лекарство для сломленной девушки».
        Стивен превратил грёзы в терпкое вино. Фанатка стала его одержимостью, и он пожалел, что бросил ее ради карьеры.
        Сказка приобрела темные оттенки, а воздушный замок рассыпался. Что важнее – любовь или карьера? Какова цена секретов? И способен ли человек излечить душу другого своей любовью?
        «Хочется сказать, что книга о любви и диком взаимном притяжении между двумя людьми с непростыми жизненными обстоятельствами и со сложными характерами. Но по факту всё гораздо глубже. Эта книга о жизни во многих ее проявлениях: о взрослении; о саморазрушении; о мечтах; о доверии; о человеческих зависимостях; о силе характера и о подъеме с самого дна» – @nicky_bookaholic
        Джулия Романтик
        Виноградные грёзы. Книга 1
        Девочке с красными волосами и грустными глазами
        Психика человека способна прятать глубокие раны, отголоски которых проявляются в том, что жизнь летит в кювет. Ари предстоит понять – прошлое не определяет ее настоящее, а из темноты всегда есть выход на свет.
        Я не пропагандирую наркотики, напротив, показываю, как они разрушительны для человека, его здоровья и взаимоотношений с близкими.
        Пролог
        Жизнь продолжается,
        И становится всё тяжелее,
        Бабочка, попав под колесо, теряет крылья.
        (с) Coldplay «Paradise»
        АРИ
        Редкие прохожие ускоряют шаг, оказавшись на улице Гортензий в бедном квартале Лос-Анджелеса. Улицу так прозвали местные: сутенеры, проститутки, наркодилеры.
        А я быстро привыкла к узким переулкам с тусклыми фонарями, привыкла слышать крики среди ночи, видеть пьяные драки. Труднее свыкнуться с новой жизнью. Думаю, вот-вот – и пробьется эмоция. Но нет. Пустота. Изредка саднит внутри, от старых обид. Волшебством будет найти ключ от клетки, в которую себя заперла, и освободиться.
        Вечерами я курила в окошко и вспоминала минуты, когда впервые оказалась там, где меня навсегда изменили. Напуганная, с опухшими от слез глазами. Терять нечего. В сердце подложили бомбу, нажали на кнопку, и оно разлетелось на тысячи кусков, когда Стивен сказал: «Так будет лучше». Расстаться. Эти слова до сих пор эхом звучат в голове и будят среди ночи.
        Я призрак той девушки. Его девушки.
        – Иногда, увидев кого-нибудь на расстоянии, начинаешь фантазировать. А увидев его рядом с собой, вдруг начинаешь жалеть обо всем. (с) Одержимость (2004)
        Знакомый мужской голос, вдогонку женский смех. Я попыталась вспомнить слова Стивена: про любовь, доверие. Но перед глазами – только недавняя ссора. Смех четче, голоса громче. Я взялась за ручку, толкнула дверь. Тогда я подумала: лучше обмануться, чем испытать боль. Не стоило мне идти его искать, а продолжать верить, что он хороший. Порядочный. Красив не только внешне, но и душой. Способен полюбить меня.
        Я стояла в дверях, глядела на них. Стивен и Синди. Музыкант и модель. Она тянула его за ворот рубашки. Он, улыбаясь, шел за ней. Пьян и обаятелен. Трогает ее, целует! Понимает, что делает, пошатывается, но продолжает раздевать блондинку. Не замечая меня, они достигли кровати. Стивен вжал девушку в простыни, рукой поправляя свои длинные, до середины щеки, волосы, будто он в рекламном ролике. Я зритель. Между парой страсть не обремененных отношениями людей.
        Всхлип – удивительно-громкий. Думала, не смогу выдавить ни звука, а я скулю от бессилия. Наивная.
        Стивен секунду фокусировал на мне взгляд, потом вскочил. Хотел привести в чувства: касался лица, шеи, запястья. Выглядел виновато, но спокойно. Мы оба ждали этого, верно? Я с опасением, он – с облегчением.
        – Ари…
        ***
        Она резко открыла глаза.
        Три года, раз-два в месяц, ей снится тот же сон. Сначала чаще, и алкоголь был лучшим другом, даруя забвение. Сны – не реальность. Сны – воспоминания, которые не стоит помнить.
        Ворочаясь, она прижимала к груди костлявые коленки. Ненавистное состояние полусна, когда не там и не здесь, когда пытаешься досмотреть, а перед глазами темнота. Злилась: тебе нечего делать в прошлом, забудь.
        Сценарий сна повторяется, и она повторяет действия после: встает с кровати, подходит к зеркалу. Она была мила раньше: каштановые волосы до поясницы слегка кудрявились, теперь похожи на черную солому и едва достают до ребер, кожа стала желтовато-бледной; фигура никогда не отличалась пышными формами, но к восемнадцати обрисовывались песочные часы. Ныне от женственности мало что осталось, даже округлые бедра – кожа да кости; вместо сияющих карих глаз темные, словно бездна, глазницы; ломано кривит губы в ухмылке – когда-то широко улыбалась.
        Милая, кто сделал это с тобой? Мужчина из сна? Никогда не забыть ни его имени, ни его лица. Искры между вами. Ты ворвалась в его мир, заряжая светом. Ему – музыканту, человеку из шоу-бизнеса – не хватало искренности. Он влюбился в твою наивность, любовь к нему. А любовь, несмотря ни на что, была настоящей.
        Если не он, то кто? Они все виноваты? Или сама постаралась? Глупо винить кого-то, сердце переполнилось любовью, болью – и перестало чувствовать. Остались только сны.
        Она долго разглядывала себя, будто подросток, высматривающий в зеркале недостатки. Только у подростков они часто надуманные, она же знает – выглядит отвратительно. Но кого это волнует – девушка-вещь.
        Уставшая от собственного отражения, вернулась в постель. Сырое белье и тонкий пододеяльник вместо свежих простыней и теплого одеяла. Поджала ноги, закрыла веки. На губах улыбка. Она давно не обращает внимания на потрескавшиеся губы; забывает холод, голод, страх. Инстинкт самосохранения потерялся по пути в новую жизнь.
        Она знает: сегодня «тот самый сон». Невероятно, когда-то она была счастлива.
        Она
        1.1
        Она сказала, что ее отец был алкоголиком, а ее мать – животным.
        Теперь она живет как скиталица.
        (с) Hurts «Rolling Stоnе»
        Аэропорт в Сан-Диего, штат Калифорния. Часы на круглом циферблате показывали шесть вечера. Посреди зала темноволосая девушка с рюкзаком. Ее никто не встретил и у нее ничего нет, кроме пары долларов в кармане и личных вещей. Она хочет раствориться в энергии живого выступления. Желает доказать себе, что больше не боится. И эта девушка – я.
        Моя семья не была бедной, моя жизнь не казалась ужасной. С виду. Нет никаких причин для побега и отказа от прекрасного будущего. Но я не собираюсь возвращаться в Москву. По крайней мере, я сделаю всё, чтобы не вернуться. Золотая клетка, отравленный рай. Называйте, как хотите.
        Мне исполнилось восемнадцать. Я всегда мечтала уехать из дома: много переезжая с отцом-бизнесменом и матерью-домохозяйкой, я считала, что люди везде одинаковые, а в США прекрасный климат. Английский знаю отлично, загранпаспорт и виза есть. Порывшись в ящике родителей, я нашла небольшую сумму: на билет в один конец хватило. Отец не отпустил бы меня, поэтому сборы проходили ночью под тусклым светом фонарика. День совершеннолетия окончательно всё изменил. Волшебная дата – 10.10.2010.
        Два месяца назад я увидела клип новой музыкальной группы. Сначала не обратила внимания на песню и остальных участников. Зеленые глаза вокалиста – они стали моей путеводной звездой. Я влюбилась – типично для девушки-подростка. Вокалист пел: «Я смогу найти лекарство, стану противоядием для тебя, сломленная девушка», и я ему поверила. Вокалиста зовут Стивен Рэтбоун. Двадцать четыре года, брюнет, чарующий голос, обаятельная, чуть кривоватая улыбка (левый уголок всегда выше).
        В день рождения я уз нала, что группа Стивена Grape Dreams дает заключительный концерт по калифорнийской части тура и берет перерыв перед туром по остальным штатам Америки. Ребята выпустили дебютный альбом и гремели с хитом «Сломленная девушка». Последний город – Сан-Диего. Я сидела за кухонным столом, ела торт и думала: пора мне вырваться на свободу. Либо я уезжаю завтра вечером, либо жду неопределенное время, когда вновь начнутся концерты. Осознала: мне восемнадцать, я могу увидеть Стивена. Хотя иногда кажется, я навязала себе чувства, чтобы сбежать из реальности. Придумала отдельный мир, наши отношения, его характер. Моя главная цель – начать новую жизнь. А концерт и встреча с мужчиной мечты – приятный бонус.
        ***
        Люди покидали аэропорт, весело болтая и обнимаясь. С океана веяло прохладой, пахло солью и бензином. Поймав такси, я села в уютный салон.
        – Вам куда? – спросил водитель.
        Назвала бар. Мне повезло: подруга дала свою кредитку, и я смогла купить электронный билет на концерт. Сан-Диего не уступал старшему брату Лос-Анджелесу: сверкал, позволяя разглядеть высокие дома, кафе, бары и магазины. Такси остановилось у здания из белого кирпича, я заплатила и направилась к толпе.
        – Чтобы я еще раз куда-нибудь пошла с тобой?! – орала в трубку девушка моего возраста. На ней футболка с логотипом Grape Dreams. – Больше не звони мне! А ты чего уставилась? – Она переключилась с телефонного разговора на меня. – Тебе Стивен нравится или Джерад?
        От неожиданности я выпалила то, что беспокоило в первую очередь:
        – Мне некуда идти после концерта.
        Девушка смело шагнула из середины толпы. Когда она подошла ближе, я разглядела на ее бледном лице веснушки.
        – А что тогда? Будешь после концерта их караулить, поедешь за автобусом, остановишься в той же гостинице? – Не понятно, чего в ее голосе больше: презрения или восхищения. – Я Эйприл. Официально заявляю: ты самый счастливый человек в городе, потому что моя пустоголовая подруга Меган выбрала вариант провести время с моим братом, а не пойти на концерт. – И Эйприл кинулась обниматься, будто мы дружили сто лет.
        – Очень рада знакомству, – смущенно выдавила я. – Меня зовут Ари.
        – Решим, что делать после концерта, не волнуйся. – Девушка махнула рукой. – Мне нужна компания. И, кстати, мои билеты намного лучше.
        – Я отдам деньги, – заверила я, а Эйприл, завизжав, понеслась к входу – VIP-билеты оказались с ранним запуском.
        Внутри бар выглядел уютно: мебель из дерева, стены выкрашены в белую краску и увешаны плакатами. Нас толпой оттеснило к краю сцены и Эйприл отправилась за напитками.
        Спустя двадцать минут свет приглушили, раздались первые аккорды гитары, зал взорвался оглушительными визгами. Эйприл вернулась и, подскочив, чуть не пролила на мою рубашку содовую. Я огляделась: фанаток много и их внешность бьет по самооценке. Они кричали, дожидаясь Стивена и его коллег по группе – симпатичных гитаристов и барабанщика. Нервы у меня на пределе, я пыталась дышать глубже и грызла трубочку от коктейля.
        Бар залился фиолетовым сиянием. На сцене Стивен поприветствовал зрителей. Его голос с южным акцентом и хрипотцой казался таким родным. Стив запел, перебирая струны гитары. Он великолепен. Недельная щетина только украшала его лицо, как и очки-обманки в роговой оправе. Стивен не переставал улыбаться, наслаждаясь выступлением, флиртуя с толпой, веселясь с гитаристами Джерадом и Логаном. Из-за барабанной установки выглядывали кудри Бена.
        Логан, афроамериканец с ослепительной улыбкой, не особо интересовал фанаток по причине кольца на безымянном пальце, а Бен казался им слишком скромным. Джерад – второй любимчик в группе после фронтмена Стивена. Джерад носил репутацию плохого парня, ловеласа и циника, а его обаяние компенсировало малопривлекательную внешность: долговязый, с глазами цвета пожухлой травы, впалыми скулами и тонкими губами. Но от ухмылки гитариста даже у меня подгибались колени, хотя я не любила заносчивых соблазнителей и редко смотрела на кого-то, кроме Стивена Рэтбоуна.
        Насладиться выступлением не получилось, мой первый концерт превратился в кошмар. Происходящее смахивало на драму, снятую больным режиссером: когда критики разнесут его артхаусное кино и попросят сходить к психиатру, тот без труда найдет у творца шизофрению. Меня не столько оглушала музыка, сколько те, кто пришел на концерт: ценители рок-музыки и новых исполнителей? Черта с два, истеричные девочки, они кричат и плачут, подпевают гнусавыми голосами и танцуют бешеные танцы. И я пытаюсь смотреть на него, слушать его голос.
        Спаси меня, спаси…
        – Я не понимаю, – сорвалось с губ.
        Эйприл не посмотрела в мою сторону: безумие коснулось и ее. Девушки желают обладать. В их глазах, вперемешку с восторгом и надеждой, злость. Уверена, дай каждой нож – они перережут друг другу горло за один только шанс коснуться звезды. А что сделала бы я, если бы нож попал в мои руки? Наверное, перерезала горло себе.
        Не думала, что всё так выйдет: получается, чувства к Стивену не настолько сильны, раз я хочу убежать и упустить шанс сфотографироваться с ним после концерта. Мне это не нужно, он для меня больше, чем картинка; мне бы попить с ним кофе из бумажных стаканчиков и поговорить по душам. Со Стивеном как с человеком, а не как с кумиром. Я не хочу обладать им, я стесняюсь думать об этом.
        Выждав минут десять, пока сердцебиение немного успокоится, я покинула зал. Не важно, если я потеряю выгодное место – рядом со сценой! – нужно привести мысли в порядок, иначе я сойду с ума. Домашняя девочка не может справиться с приключениями.
        ***
        Вторую половину выступления я смотрела из конца зала, а после в растерянных чувствах пробивалась к выходу. Там меня нашла Эйприл и сообщила, что в ее билеты входит автограф-сессия.
        Я говорила со Стивеном. Вернее, сначала я впала в ступор. Затем состоялся бессмысленный разговор, вежливый и отработанный – я удивила Стивена Рэтбоуна только долгим молчанием и сильным из-за волнения акцентом. Стив флиртовал со мной, но, вероятно, он со всеми флиртует – часть работы. Он в жизни так же прекрасен, как и на фото. Спросил мое имя… чтобы расписаться конечно же. Потом улыбнулся, пошутил – и три минуты счастья истекли.
        Могла бы пофлиртовать в ответ, оставить электронную почту, пригласить куда-нибудь. Я много мечтала и представляла эту встречу, но растерялась. Шанс упущен. Ничего не изменилось в моих чувствах, но иллюзии разбились о реальность и, отдышавшись на свежем воздухе, я осознала, что мечтать о популярном музыканте дома – проще, чем в Америке. Здесь я одна из, обычная девчонка. И должна трезво смотреть на вещи: Стивену Рэтбоуну плевать на меня. При всем желании мечтать дальше, надо думать, что предпринять, дабы не возвращаться домой.
        Эйприл предложила первое время пожить у нее! Она чудо, выслушала мою историю: я осталась без семьи, нищая сиротка. Ложь, верно, но я готова ухватиться за любую возможность.
        У меня нет денег даже на автобус до Лос-Анджелеса, куда вернется Стивен Рэтбоун завтра утром. Но я остаюсь, очарованная Америкой. Я свихнулась? Что ж, моему совершеннолетию несколько дней. Я могу делать глупости.
        1.2
        Вот они мы. На безопасном расстоянии.
        А вот мое сердце. То, что от него осталось.
        В этом городе, я убедилась,
        Однажды, однажды, да…
        У меня была надежда, слепая вера.
        (c) Hurts «Once» (cover Diana Vickers)
        Неделя в Сан-Диего! Живу с Эйприл и ее братом, год назад они съехали от родителей. Адам симпатичный: черные волосы, острые черты лица, татуировки на руках. Спустя несколько дней, когда я и Адам сидели в гостиной, то впервые поцеловались.
        Стивен Рэтбоун остался в городе: после концерта группа поехала отмечать в клуб и там барабанщик повредил спину. Бен попал в больницу, а ребята приняли решение задержаться на пару дней. Я убеждала себя: да, Стивен в Сан-Диего, возможно, идет по соседней улице, но я не буду с ним. Такие, как я, не встречаются с такими, как он. Вот студент Адам мне подходит. Может, коротким разговором на автограф-сессии Стив благословил на жизнь без него? Теперь спасать сломленную девушку из песни не нужно. У нее есть Адам.
        Главную цель – убежать от прошлого – я достигла. Но я понимала: не смогу долго пользоваться гостеприимством новых друзей, и мысль, что делать дальше, посещала всё чаще. Не хочу домой.
        ***
        – Эйприл! – возмутилась я в трубку. – Где ты? Мы договорились встретиться в торговом центре, жду уже час.
        – Прости, Ари. Не отпускают с работы, – хныкала подруга.
        – Держись, встретимся вечером.
        Я сбросила вызов. День не задался: отсутствие транспорта в ливень, потеря любимого кольца, Эйприл не смогла приехать. Согревали мысли о том, как мы проведем вечер с Адамом: сходим в кино или погуляем по парку.
        – Да, группа Grape Dreams останется в Сан-Диего еще на неделю. Бен поправляется, спасибо за сообщения, вы лучшие фанаты!
        Подняв голову, я увидела над эскалатором телевизор: Стивен Рэтбоун давал интервью. Еще неделя в одном городе? Домой я ехала с туманом в голове. Вздрагивала, когда видела в толпе кого-то похожего на Стивена: взлохмаченные темные волосы, шляпа, клетчатая рубашка или чехол с гитарой за спиной.
        Повернув ключ, я зашла в квартиру.
        – Адам? Эйприл?
        Ответом мне послужило шуршание, негромкие голоса. В доме воры? Я прокралась в гостиную… Не воры. На диване лежала полуголая блондинка, а на ней – Адам. Мой Адам. Он страстно целовал ее губы, а его руки скользили по пышной груди. На пальце красотки сверкнуло мое кольцо.
        – Адам…
        Уверенность в человеке не оставляет шансов справиться с болью от предательства. Ради Адама я твердила, что комфорт важнее чувств, меня не нужно спасать, я в безопасности.
        – Ари, ты не так всё поняла! – Парень вскочил с дивана. – Меган… она…
        Но я не слушала, качая головой:
        – Я доверилась тебе.
        – Ну, прости! – Адам развел руками. – Кто виноват, что ты не даешь мне того, что нужно нормальному мужчине?! Думала, за красивые глаза у меня в доме осталась?
        Я молчала, не в силах остановить беззвучную истерику. Всё сливалось в темное пятно, я уцепилась за стену, едва держась на ногах.
        – Ничтожество! – донесся его голос. – Я тратил на тебя время и деньги, а ты ломалась, грязная иммигрантка!
        – Зачем ты так? – прошептала я.
        Но ответ ударился о пустоту: я выбежала из квартиры, желая никогда туда не возвращаться.
        ***
        Из-за Адама я пыталась забыть Стивена: не искала встреч, не читала новости о передвижении музыканта по городу, не мечтала. Никогда я не разделяла людей на тех, кто рядом, а кто – нет, близкие могут быть чужими. Для меня важны мои чувства. И я упускала возможность высказать их. Доверившись Адаму, его словам о любви с первого взгляда, мнимой искренности и порядочности, я убеждала себя, что стоит отпустить Стивена. Я пыталась полюбить Адама, а он не мог удержать член в штанах пару недель, пока я осваиваюсь! И что хорошего в реальных отношениях? Проще любить картинку, с которой никогда не будешь. Боли меньше, ведь изначально знаешь, чем дело кончится – ничем.
        Стемнело. Я остановилась на одной из улиц незнакомого района. Компанию мне составляли редкие фонарные столбы и припаркованные автомобили. От холодного воздуха щемило легкие. Убегая, я успела только обуться и схватить сумку, поэтому сейчас, в майке и рваных джинсах, я замерзла и не чувствовала пальцев. Без сил я опустилась на асфальт. Зря осталась в этом городе. Я подумала о Стивене: он посмотрел на меня, поговорил со мной… и что? Мечты не сбываются. Мои уж точно. Сколько раз нужно повторить, чтобы перестать надеяться? Утром я заберу вещи и уеду обратно в Москву.
        Раздался скрип тормозов, визг шин, ругательства, и я увидела в нескольких сантиметрах от своего лица горящие фары. Меня ослепило, я ринулась в сторону. Отскочила вовремя – автомобиль проехал рядом, чудом не задев. Я и забыла, что сидела на проезжей части.
        Машина врезалась в столб, потом съехала на обочину. Секунд десять тишина. Вновь ругательства. Я, пошатываясь, встала с асфальта. Локоть разодран в кровь, а тело горело от пары свежих синяков.
        – Ох, черт, Джерад, ты слепой?! – Дверцы автомобиля громко хлопнули, водитель и пассажир вышли на улицу. – Ты идиот! Кретин! Придурок! – возмущался пассажир.
        – Ты меня отвлек, вот я и не увидел эту идиотку! Чего людям дома не сидится?! – ответил водитель. – Твою мать! Моя тачка!
        – Джерад, ты человека сбил, а тебя волнует машина?!
        – Всё в порядке, – пробормотала я, жмурясь от яркого света фар и кашляя от дыма из разбитого капота.
        Голос… знакомый…
        – Точно? – Ко мне подбежал мужчина.
        Он загородил фару, и я смогла разглядеть лицо. Зеленые глаза. От удивления я отшатнулась, вновь шмякнувшись на холодный асфальт, – напротив стоял Стивен Рэтбоун. Не дождавшись ответа, он присел и осмотрел мою руку.
        – Может, в больницу? – спросил он, параллельно сняв кожаную куртку и накинув ее на мои голые плечи. – Мы как раз оттуда, друга проведывали.
        Верно, Бена.
        – Не надо! Я в порядке.
        – В порядке? – удивленно выдохнул Стивен.
        Наверное, я выглядела паршиво. Он осторожно коснулся пальцами моего лба, убирая прилипшие волосы. Его руки были холодными, но, соприкоснувшись с моей кожей, теплели – особенность организма.
        – Да. Просто…
        Я качнула головой, с трудом сдерживая слезы. Получше натянув на плечи куртку, я всхлипнула. Надо же, Стивен Рэтбоун опять спасает меня.
        – Мы виделись? – Стив почесал лохматый затылок и сел на обочину, совершенно не боясь замарать джинсы о пыль и грязь.
        Стивен помнит меня? Из десятка лиц, смутно, но помнит меня? Задумавшись о концерте, мы оба отвлеклись от происходящего. Я заметила, что успокоилась и впервые за вечер не чувствовала себя ничтожеством.
        – Стивен, моя машина-а-а-а! – выл Джерад.
        – Заткнись! – шикнул на него Рэтбоун, поправляя воротник фиолетовой рубашки; кажется, в его гардеробе есть клетчатые рубашки всех цветов радуги. – Точно! Россия, верно? Хотя акцент у тебя немецкий.
        Я, смеясь, кивнула.
        Стивен однозначно самый красивый человек, которого я когда-либо видела. На миг я забыла обо всем. Разве важно то, что происходило до этой встречи? Здесь, ночью, на пустой дороге, мне уютно.
        – Давай я провожу тебя. Мало ли… – Стивен вскинул бровь. – Я возмещу ущерб.
        – Это она мне возместить должна! – встрял в разговор Джерад.
        Он обошел автомобиль, встал напротив фары, и я смогла разглядеть гитариста: светло-каштановые пряди выглядят сальными, глаза бегают, как у наркомана, худые руки дрожат. М-да, ни следа от британского обаяния.
        – Я куплю тебе очки, – рявкнул Стивен и спросил меня: – Идем?
        Он вскочил и дал ладонь. Приняв жест, я встала, но Стивен не рассчитал силу, и я угодила в его объятия. От близости перехватило дыхание.
        – Было бы куда идти, – пробормотала я и смущенно отстранилась.
        – Что? – переспросил Рэтбоун.
        – Я жила с другом и… ну, в общем… больше не живу.
        Перед глазами возникли картинки недавних событий. Я закрыла лицо руками, стыдно и обидно, что Стивен видит меня такой, но контролировать истерику не получалось. Я бежала от боли, а в итоге получила очередное предательство.
        – Ты как? – испугался Стив, не понимая, что ему делать.
        Растерянно бормоча утешения, он обнял меня.
        Сейчас Стивен – обычный молодой человек, а не известный музыкант, готов помочь едва знакомой девушке. Окутанная запахом резковатого парфюма и сигарет, я пыталась запечатлеть в памяти эту минуту. Минуту, когда я впервые за много лет чувствовала себя в безопасности.
        – Черт! – Стивен пощелкал пальцами. – Оставить тебя в таком состоянии… Если хочешь, можешь переночевать у меня. Едем?
        – Что?! – одновременно воскликнули я и Джерад.
        – Едем, – кивнул Стивен.
        А я слабо понимала, что происходит. Ехать со Стивеном Рэтбоуном к нему домой? Общаться ближе, чем поклонница и артист?
        Стивен вывел меня из раздумий, переместив крепкие руки с моих плеч на талию. Осторожно поддерживал, словно боясь, что я потеряю сознание. Я и правда была близка к тому, чтобы отключиться. И вовсе не от боли в локте.
        – На чем, позвольте поинтересоваться, вы едете? – саркастично усмехнувшись, спросил Джерад. Его глаза метали искры.
        – На такси, – спокойно ответил ему Стивен.
        1.3
        Ты же понимаешь, в сердце
        Любого человека скрывается похоть.
        И я ничем не отличаюсь от других.
        (с) Hurts «Devotion»
        Всю дорогу мы просидели в тишине, глядя в разные стороны. Когда водитель припарковался у многоэтажного дома, Стивен заплатил и пошел к зданию. Я, придерживая норовившую упасть с плеч кожаную куртку, отправилась следом. Я боялась отстать и по-прежнему не понимала, что происходит. Похоже на сон. Автомобиль Джерада сбил меня насмерть?
        В холле Стивен поздоровался с девушкой за стойкой ресепшен и направился к лифту, напевая себе под нос.
        – Вы к кому? – спросила девушка, когда я последовала за Рэтбоуном.
        – Ну… я… ну…
        – Она со мной, – пояснил Стив тоном, не принимающим возражений. – Запомните ее, и чтобы не было впредь подобных вопросов.
        Я не уловила смысл и удивленно уставилась на вокалиста. Тот слегка улыбнулся, пожав плечами. Дверцы лифта закрылись.
        – Я Ари.
        – Помню. – Но в его глазах мелькнула благодарность: я предотвратила самый неудобный вопрос. – А я Стивен.
        Мы вышли на двадцать девятом этаже. Стивен открыл входную дверь, включил свет и жестом пригласил войти. Я неуверенно переступила порог. Вдруг он маньяк? Так, Ари, успокойся, хуже не будет. И, черт возьми, умереть от рук такого маньяка даже приятно!
        Квартира в светлых тонах. Коридор плавно перетекает в комнату.
        – Снял на время квартиру, – пояснил Стивен. – Ненавижу гостиницы. Живу один.
        Зачем он уточнил? Будто он обязан мне, будто что-то обещал.
        – И декор явно не моя заслуга, – добавил Стивен, швырнув на столик ключи. Я сняла и положила куртку на пуфик: бережно, как сокровище. – С тобой точно всё нормально? – С болью посмотрел на мой локоть.
        – Ага, – тихо отозвалась я. – Царапина, не более, – сказала увереннее.
        – Аптечка на полке в ванной… Ты голодная?
        – Что?
        Мне послышалось. Точно послышалось. Если честно, большее, на что я рассчитывала: он постелет мне на диване в гостиной и забудет о моем существовании до утра, а потом вежливо попросит уйти.
        – Есть хочешь? – перефразировал Стивен, снисходительно улыбаясь.
        Я молчала. Оставалось плавиться от его неистовой харизмы, слушать бархатный голос… Я веду себя как идиотка.
        – Понял. Будем ужинать. – Он рассмеялся. Привык. Разумеется, привык видеть девочек-фанаток. Подпитывают самолюбие, отнимают у себя шансы на его любовь: кому нужна собачья преданность? Неинтересно. – Ты предупредила близких о том, что ты здесь и останешься на ночь?
        «Останешься на ночь» простучало в висках.
        – Эм… ну…
        – Будь как дома, – перебил Стивен и, смутившись, покинул коридор.
        Сердце громко стучало, трудно дышать. Пока я не грохнулась в обморок, необходимо успокоиться, побыть одной.
        – В душ можно? – робко спросила я, заглянув на кухню.
        Стивен копался в холодильнике и выкладывал на кухонную тумбу продукты. Готовит? Для меня? И не так важно, звезда он или добрый незнакомец.
        – Левая дверь, – ответил Стивен.
        Я толкнула дверь слева от спальни. Пахнет апельсиновым мылом. Одна зубная щетка в стаканчике. По привычке закрывшись, я промыла локоть, взяла с полки аптечку и приготовила для царапины пластырь. Стянув одежду, которая оказалась в нескольких местах грязной и рваной из-за аварии, я залезла в душевую кабину и подставила лицо каплям. В квартире Стивен. В квартире только я и Стивен. О таком я даже мечтать не смела! Закрутив кран, я вытерлась полотенцем, надела нижнее белье, наклеила пластырь. И вспомнила, что другой одежды у меня нет. Черт!
        – Стивен! – крикнула я, морщась от стыда.
        – Да, Ари, – также громко ответил он.
        – Неудобно просить, но у меня одежда грязная и…
        – Возьми мою, – беспечно отозвался Стив.
        В спальне я застыла перед шкафом. Запах одеколона всюду, что-то древесное, свежее, волнующее. В итоге я выбрала рубашку – непривычно-строгую, белую – и пришла на кухню.
        Окно распахнуто настежь, ветер трепал мои волосы и покрывал кожу мурашками. Стивен крутился у плиты, как подобает гостеприимному хозяину. Фартука не хватает. Я внимательно изучала мужскую спину, широкие плечи… Безопаснее отвернуться к окну и смотреть на огни ночного города. Именно это я и сделала, забравшись с ногами на табурет.
        – Ты извини Джера, – заговорил Стивен, перекрикивая шипящие масло, – он за машину волнуется больше, чем за жизнь. – Стив выключил плиту и повернулся, облокотившись на тумбу.
        Я не обижалась на Джерада: разве можно обижаться на человека, благодаря которому я здесь, в квартире Стивена, наблюдаю за тем, как он мне готовит?
        – Я люблю водить, – продолжил Стивен, – но Джерад повернут на машинах. В туре автомобиль напрокат берет, девчонок катает. А сейчас, когда мы застряли в Сан-Диего, он потребовал привезти его «малышку», – Рэтбоун засмеялся. – Джер не такой плохой, он даже не такой, каким выглядит в интервью. Намного умнее. Полагаю, мы сможем замять ситуацию?
        Я медлила, любуясь Стивеном вблизи. И казалось, будто я раздумываю над ответом, прикидываю, какую компенсацию потребовать.
        – Ари?.. – Мое имя на его устах звучало как самый сладкий яд.
        – Да, да, конечно. Я ни в коем случае не считаю Джерада виноватым.
        – Отлично, – довольно улыбнулся Стив.
        Он поджал губы, не зная, что еще добавить, потом отвернулся и открыл шкафчик с посудой.
        – А ты… – Я чувствовала себя неловко и боялась сказать что-то не то, но смертельная опасность, состояние аффекта, любопытство, и я выпалила: – Ты тоже не такой, как в интервью?
        Стивен застыл с тарелкой в руках.
        – Я пытаюсь быть искренним. – Он обернулся. – Но проще быть идеальной картинкой. У меня, как и у всех, есть плохие черты характера, слабости, – пожал плечами. – Скажу в свое оправдание, я хорошо воспитан и действительно романтичен. В песнях я ни разу не врал.
        У меня отлегло от сердца. Я ободряюще кивнула, показывая, что верю. Для меня творчество группы авторитетнее каких-то статеек. Да и интереснее.
        – Вот… – Рэтбоун вновь смутился. – Кушай. Осторожнее, готовил сам. Яичница, конечно, не очень подходит для ужина, но, – рассмеявшись, он поставил передо мной тарелку, – готовил от души!
        – Спасибо, Стив… Стивен. – Я приступила к еде.
        Стивен положил локти на стол и внимательно наблюдал за тем, как я ем. Он вел себя осмотрительно и вежливо. Привычка знаменитостей – не показывать эмоции всем подряд.
        – Спасибо, – поблагодарила я, вытирая рот салфеткой, и добавила чуть тише: – Не только за еду.
        – За что еще? – напрягся Стивен.
        – У меня здесь нет родных, парень оказался козлом, а ты предложил мне остаться на ночь, – протараторила я, сминая салфетку в кулаке. – Не волнуйся, завтра утром…
        – Что? Нет!
        Я удивленно посмотрела на него. Стивен опустил глаза.
        – Хотел сказать, не торопись. Завтра я отвезу тебя в больницу.
        – Со мной всё хорошо. – Я, прищурившись, наблюдала за тем, как он выкручивался. Неосторожно брошенное слово? Или?.. – В чем дело, Стивен?
        Тревога в его глазах, неловкость в жестах, застенчивость в голосе придали мне уверенность. Грань «звезда – поклонница» стерта.
        – Останься, если некуда идти. Ты выглядишь растерянной, хрупкой… И я больше не могу находиться один в таком большом помещении!
        Я пропустила легкий смешок, а потом вскинула бровь – серьезно?
        – Правда! Я бы завел пса, но его некому кормить пока я на гастролях.
        – Его могу кормить я.
        Пришла очередь Стивена удивиться. Мы будто разыгрывали сценку, явно не всерьез.
        – А что? Сам напросился. От меня сложно отделаться!
        Мы засмеялись.
        – Теперь рассказывай, что произошло? – Стивен вмиг стал серьезным. Он присел на табурет и внимательно на меня посмотрел.
        – Ничего… – Я принялась водить вилкой по пустой тарелке.
        – Нет уж, – Рэтбоун отнял столовый прибор, – вдруг ты человека убила, а я тебя от полиции прячу…
        Я поперхнулась воздухом.
        – Всё просто. Меня предали. – Я прикрыла глаза, сдерживая слезы. – Жила у друга, а он… ну… изменил.
        – Прости.
        Холодная ладонь накрыла мою, вызвав дрожь. Я не могла сказать, что чувство неприятное. Напротив, очень… хорошо. И неловко. На мне, кроме рубашки и нижнего белья, ничего. Неловкость сменила горячая волна желания. Стивен Рэтбоун восхитительный мужчина, мы одни…
        – В порядке? – Стивен убрал руку.
        Похоже, и ему не по себе.
        Воздух искрился, будто оголенный провод. Я кивнула, гоня прочь опасные мысли. Остынь, Ари, он не посмотрит на тебя в этом смысле. Стивен порядочный, добрый человек, он согласился помочь, но его уровень – модели, а не восемнадцатилетние девчонки. Я стиснула зубы от обиды. Лучше бы не было встречи на дороге, лучше бы я уехала домой с мыслью «судьба когда-нибудь сведет нас», чем получала от него жалость, как к побитой собаке.
        – Еще раз спасибо, – сдавленно пробормотала я и понесла тарелку в раковину. Смотрела под ноги, только бы он ничего не понял. – Вкусно.
        Завтра я уеду. Завтра всё закончится, так и не начавшись.
        – Я сам! – вызвался Рэтбоун, когда я открыла кран.
        – Не стоит, я же ела, а не ты, – прозвучало тихо, губы дрожали.
        По мне видно: сейчас разрыдаюсь, обманутая собой. Может, у него хобби приглашать девушек с концертов, а потом издеваться над ними – дарить надежду и забирать? Спал бы он лучше с фанатками, под стать его лучшему другу Джераду Андерсону. Жестоко, но честно.
        Стивен подошел к раковине и забрал тарелку. Я слышала, как бьется его сердце, как медленно он дышит, и сделала шаг в сторону – давай, мой посуду и отправляй меня спать в гостиную. А потом мы купим пса, я буду его кормить. Ха-ха. Стивен держал в руках тарелку, вода из крана лилась и убегала в трубу. Молчание ощущалось почти физически. Приходилось делать усилия, чтобы вдохнуть и выдохнуть. Я моргнула, смахнув слезы, и потянулась к губам Стивена. Пусть он оттолкнет меня. Пусть выгонит. Но я вспомнила Адама, которому не хватало того самого, и подумала, какого черта?! Жалеть не буду.
        Не оттолкнул и ответил на поцелуй. Я обвила шею Рэтбоуна, прижалась. Голову покинули все разумные мысли, мы целовались, и я думала только о том, насколько это прекрасно.
        Тарелка выскользнула из рук Стива и со звоном разбилась. Я отпрянула, пробормотав извинения. А Стивен взял мое лицо в ладони и настойчиво поцеловал. Он. Меня. Поцеловал. Обнимая Стивена, я запустила пальцы в жесткие локоны на его затылке. Страсть овладела телом и разумом, я не понимала, что происходит, да и не хотела понимать.
        Стивен отстранился первым. Выключив кран, он достал из джинсов сигареты.
        – Будешь? – спросил он.
        – Не курю.
        – И правильно.
        Мы стояли на кухне в пяти шагах друг от друга. Стив закурил, а я, кутаясь в рубашку, не сводила с него глаз – он сексуально курит… После поцелуя всё обрело новые полутона. Интимность.
        – Значит, ты моя фанатка? – спросил Стивен после сильной затяжки. Его голос звучал грустно.
        – Нет.
        – Зачем ты пришла на концерт? – удивился он.
        Поведение изменилось: саркастичный тон, резкость в движениях.
        – Я не фанатка, я поклонница. Не знаю, влюблена ли в тебя, но меня к тебе тянет. – Я прикусила язык и зажмурилась. – О, боже, я сказала это вслух?
        – Да, – Стивен рассмеялся. На подоконнике стояла пепельница, он затушил сигарету и добавил с прежней теплотой в голосе: – Ты смешная, Ари, и очень милая.
        От комплиментов я вспыхнула. Нужно что-то сделать, это мой единственный шанс и терять мне нечего. Я вновь поцеловала Стивена, осторожно касаясь его грудной клетки через рубашку. Думала о том, что завтра он выставит меня за дверь, и сильнее прижималась, закинув руки ему на шею. Воспоминала о причине, по которой Адам бросил меня, и старалась действовать раскованнее.
        Стивен ответил на поцелуй. Не размыкая губ, мы прошли в его спальню, сшибая всё вокруг, жадно цепляясь друг за друга. Его руки сжимали мою талию, резко поднимались выше, ласкали плечи, опускались на бедра. Мне хотелось этого, мне хотелось именно Стивена Рэтбоуна, а не Адама или кого-то другого. Если ничего не выйдет, я никогда не пожалею.
        Комната в кофейных тонах с приглушенным светом, уютная и теплая. Я в безопасности. Стивен уложил меня на кровать и прильнул губами к моим губам, спускаясь ладонями ниже, трогая и сжимая грудь. Когда мужчина перевернулся, а я оказалась на нем, то начала быстро расстегивать пуговицы его рубашки одну за другой. Проведя руками по подкаченному телу, я нащупала кожаный ремень.
        Стивен напрягся и перестал целовать меня. Его пальцы соскользнули с моей груди на талию. Зеленые глаза в полумраке казались черными.
        – Уверена, что хочешь этого? – хрипло спросил он. – Я никогда не спал с фанатками. – Рэтбоун приподнялся на локтях. – Сдерживался.
        – Хочу. И я не фанатка, я поклонница. Не забывай.
        Стив рассмеялся и серьезно добавил:
        – Ты младше меня!
        – Ненамного. Мне двадцать два, – соврала я.
        Остановиться сейчас равно самоубийству.
        Стивен поколебался, но уступил. Даже пока он сомневался, изучал руками мое тело: пальцы рисовали узоры на бедре, приподнимая край рубашки. Любое его прикосновение отдавалось приятной тяжестью внизу живота. Когда Стивен вновь оказался сверху и раздел меня, то позволил наконец расстегнуть и спустить с него джинсы.
        Мы не пили ни грамма, но эйфория блаженства пьянила крепче вина. Наслаждались друг другом, не спешили переходить к делу. Вернее, я была готова, обнаженная и разгоряченная, но Стивен сначала позаботился о контрацепции. Мы горели в пламени удовольствия, забыв, что малознакомы. Забыв, что он мужчина моей мечты, а я его поклонница. Мы забыли обо всем и наслаждались друг другом.
        ***
        Спала я плохо и проснулась среди ночи. Ущипнув себя за руку, я с трудом осознала: происходящее не сон, рядом лежит мужчина, о котором я мечтала. Фантазии помогали мне пережить каждый новый день, а теперь он реален. Рядом.
        Но с радостью появился стыд. Что я наделала? Как смотреть ему в глаза? Возможно ли что-то серьезное? Что он обо мне думает? Фанатка, шлюха – полный набор. Может, уйти? Но куда я пойду? И возможно ли жить, будто ничего не было?
        Накинув на плечи рубашку, я взяла из сумки плеер, устроилась на кухне и включила музыку. Из наушников заиграла песня Marakesh «Осколки», я грустно улыбнулась: «Ты был мечтой в ее глазах».
        Толчок в плечо. Наушники выпали из ушей.
        – Подругам хвастаешься? Переспала со Стивеном Рэтбоуном! – В его голосе, сиплом после сна, не было злости, лишь разочарование.
        – Нет, я…
        – Ладно, не обижаюсь, но могла хотя бы подождать до утра. – Стивен явно думал, что всё произошло из-за фанатского увлечения или желания что-то кому-то доказать. Но нет! Нет! Во время близости я забыла о том, что он – Стивен Рэтбоун из группы Grape Dreams. Но как донести? В его глазах я «девочка с концерта». – Сделала фото?
        – Нет, Стивен. Не сделала. И никому не рассказала. Мне это не нужно.
        Он явно не ожидал железного тона.
        – Приятно слышать.
        Я выключила плеер. Щеки пылали. В попытках унять сердце, я изучала плитку на полу, обои, вид за окном, только бы не смотреть в его глаза.
        – То, что случилось, было… гм… неожиданно, – запинаясь, начал Рэтбоун; его левая бровь дернулась вверх. – Я никогда не спал с фанатками. Не подумай обо мне ничего…
        – Я и не думала.
        – Будет разумнее, если об этом никто не узнает. – Стивен искоса глянул, дожидаясь реакции. Пальцами он нервно барабанил по столу.
        А что ответить? «О`кей, забыли, не может быть иначе, всё понимаю!» или «Да, бывает, подумаешь, я влюбилась в тебя вчера, влюбилась в твою личность, а ты говоришь мне забыть? Нет проблем!». Так и должно быть. О чем ты думала, Ари? Стивен Рэтбоун захочет быть с тобой в отношениях? После того, как ты с порога отдалась ему?
        – Ари, – окликнул Стивен.
        – Да. Конечно.
        – Спасибо. – Его пальцы коснулись моего запястья. Будто удар тока по телу. – Мне не нужны проблемы, – добавил Стивен.
        Ах, я еще и проблема? Замечательно! Для чего же ты «проблему» в свою квартиру пустил? Филантроп проклятый!
        Я вскочила и, схватив плеер, выбежала в коридор.
        – Ари?
        Вот так – карета превратилась в тыкву, Ари, пора бежать. Я кинула плеер в сумку у входной двери и бросилась в ванную, где со вчерашнего вечера лежала моя одежда. Закрыв дверь на замок, я переоделась.
        – Ари!
        Глубоко дыша, я покинула ванную. Стивен ждал у входной двери, ослепительно красивый даже в простых спортивных брюках. Увидев меня, он подошел, изучая испуганным – испуганным? – взглядом.
        – Я сказал что-то обидное?
        В ответ я невесело усмехнулась и направилась к своей сумке. Всё. Еду в аэропорт. Упаду в ноги родителям, пусть делают, что хотят.
        – Сама виновата, – пробубнила я.
        Рэтбоун хмыкнул. Он серьезно не понимает? Или считает меня шлюхой? Мол, обычное дело – с едва знакомыми мужчинами спать. И поэтому я не должна переживать: переспала с кумиром – радуйся.
        Когда Стивен подошел, его аромат заставил на мгновение забыть обо всем. Вцепившись в запястье Стива, я стояла и глядела в пол. Я не хотела уходить. Если честно, я не представляла, что буду делать без него. Думала, от осознания – он был рядом – станет лучше, я смогу вернуться в Москву и со всем справиться, но стало хуже, сложнее. Больнее.
        – Мне нужно идти… – Я отпустила руку Стивена и схватила сумку.
        – Что? Куда? – Он опешил.
        – Смысл ждать до утра?
        – Куда ты пойдешь? – удивился Рэтбоун. – Почему?
        Мне показалось или он слегка покраснел?
        – Ты сам сказал, не стоит об этом. Я не глупая. Всё прекрасно понимаю, – зашнуровав кеды, я повернулась к входной двери. – Мне бы тоже было стыдно связываться с такой, как я…
        Вдруг Стивен рассмеялся. Его веселый хохот застал врасплох. Обернувшись, я со злостью смотрела на музыканта. Мало того, что издевается, так еще и высмеивает.
        – Нет, Ари, ты-то как раз и глупая! – заявил Рэтбоун. Чего? Не обнаглел ли после унижений еще и оскорблять? – Ты одна в городе, верно? – Я неуверенно кивнула. – И думаешь, я позволю тебе гулять в такое время? Думаешь, я не бросил тебя на дороге, чтобы утром выгнать?
        Я не понимала, к чему он клонит. Взрослый мужчина, а говорит ерунду.
        – Зачем я рассуждал о том, что больше не могу находиться тут один?
        – Тогда ты не знал…
        – Успокойся, – оборвал меня Стивен. – Ты будешь жить тут столько, сколько захочешь. То, что произошло ночью… ну, это произошло. А молчать я прошу потому, что у меня контракт. Идем, – зевнул, – спать хочется.
        – Нет! – крикнула я, сильнее сжав сумку. Теперь это дело принципа. – Я не останусь. Ты решил, я… я…
        – Ари… – Он скрестил руки на груди и нетерпеливо продолжил: – Хватит. Ничего такого я о тебе не думаю. Я тебе нравился…
        – Нравишься, – тихо поправила я.
        – Вот. Нравлюсь, и ты… не смогла вовремя остановиться, назовем это так. Я всё прекрасно понимаю. – Он улыбнулся. – Мне понравилось.
        Я покраснела.
        – Идем, – повторил Стивен, дернув за ремешок моей сумки.
        Но я не отпускала. Пальцы застыли на ремешке мертвой хваткой. Стивен нахмурился и вновь дернул. От неожиданности я разжала пальцы, сумка упала на пол. Из нее высыпались всё: блокнот, «Большие надежды» Чарльза Диккенса, жвачка, документы, пачка салфеток, блеск для губ.
        Мы вместе наклонились и стали убирать вещи.
        – Спасибо, Стивен. Спасибо, что ты искренен со мной.
        – М-да-а… – протянул Стивен. – Я-то был искренен, а вот ты, Аристель… – Его взгляд задержался на моем паспорте. – Уверена, что тебе двадцать два?
        1.4
        Скажи, что поймаешь меня, когда я буду падать.
        Обними меня своими крыльями,
        Когда я потерялась в этом шторме,
        И зову тебя.
        (c) Hurts «Wings»
        Если после истерики из-за неуверенности он не выгнал меня, то за ложь должен был. Чувствует ли Стивен вину за то, что не смог остановиться и переспал со мной? По его словам, он так не поступает.
        Мы прошли на кухню. Стивен злился недолго: возможно, у меня дар убеждения или я выглядела жалко. Рэтбоун не отрицал, что я веду себя безрассудно, но отметил – для восемнадцати лет поведение оправдано.
        Интересно узнать о Стивене больше. Беседовать, как с обычным человеком. Он и есть обычный человек. Талантливый, яркий, но такой же, как все. В нем много харизмы и простоты.
        ***
        Между нами пробежала искра. Нет, фейерверк!
        Первый день мы провели отдельно друг от друга – Стивен работал в студии, а я сделала уборку, приготовила ужин и в остальное время бегала по квартире с радостными визгами. Но к вечеру загрустила: удивительно, как быстро впустила настоящего Стивена в свое сердце. До самой ночи мы разговаривали обо всем и ни о чем. Много смеялись, он обнимал меня, я целовала его в колючую из-за щетины щеку. Чувствовала влюбленность, счастье. И старалась не думать о будущем, о визе, которая скоро закончится. О родителях.
        – Тебя, восемнадцатилетнюю девчонку, пустили в другую страну из-за авторитета семьи, ты это понимаешь? И через пару месяцев придется вернуться, – напомнил Стивен.
        В глубине души я надеялась: он полюбит меня и не отпустит, он сделает всё, чтобы я осталась.
        «Ты мой свет, Ари. Ты то, чего мне так не хватало, а я даже не знал об этом. Ходил по земле, будто слепой. Теперь я прозрел».
        ***
        Стивен дал мне кредитку, написал ПИН-код и смущенно пробормотал: «Купи, что необходимо, что хочешь». Пораженная его щедростью, заботой, доверием, я не нашла, что ответить. Он будто между строк говорил, как я важна ему. Нужна ему. Пару минут я стояла и смотрела на карту.
        Вопреки мнению, что все богатые дети избалованы, я еще в детстве поняла: бессмысленно тратить деньги на побрякушки, и сейчас не желала пользоваться деньгами Стивена. Но также я не надеялась остаться. Стивен обещал забрать мои вещи из квартиры Эйприл и Адама, но из одежды там нижнее белье и теплая кофта.
        ***
        Привыкнув к дождливой осени в Москве, я оделась чересчур тепло для Калифорнии: плотная майка, джинсы, кеды. Пот стекал по спине, и я поняла, о чем говорил Стивен. «Купи, что необходимо» – пару летних вещей.
        Я пришла в бутик неподалеку от небоскреба, где жил Стив. Красивая, но не очень приветливая девушка-консультант кивнула мне.
        – Добрый день, – произнесла она сухо; да, я не выгляжу как модель с обложки или богатенькая старлетка – ни грамма косметики, волнистые волосы без намека на укладку, одежда рваная, – но я имею право сделать покупки! – Добро пожаловать. Что вас интересует?
        – Благодарю, я выберу сама.
        – Разумеется, – ответила консультантка, недовольно прищурив глаза.
        Здесь я нашла всё что нужно: платье, нижнее белье, две футболки и джинсовые шорты. Хватит, а то Стив решит, что я транжира, или, хуже, что мне нужны от него только деньги.
        Та же консультантка встала за кассу.
        – Как будете платить? – спросила она, будто сомневаясь, смогу ли я вообще заплатить.
        – Кредиткой, – ответила я и достала карту Стивена.
        – Минутку, я проверю ее активность.
        Девушка что-то долго вводила на компьютере. Я уже собиралась одернуть ее, как она внезапно воскликнула:
        – Вы воровка!
        – П… простите? – ошарашено переспросила я.
        – Это не ваша карточка! Она принадлежит музыканту Стивену Рэтбоуну! – Продавщица кричала громко, возмутительно, и на меня стали оглядываться покупатели.
        – Да, но…
        – Я звоню в полицию! – заявила она, потянувшись за телефоном.
        – Что? – Я вытаращила глаза. – Так, стоп. Вы неправильно поняли.
        – Алло, 911?
        – Послушайте меня! Я знаю Стивена.
        – Да-да. Пока тут. Приезжайте быстрее, прошу вас!
        – Стивен дал мне свою карточку! – в отчаянии крикнула я.
        – Ага, а я королева Англии, – передразнила стерва. – Я люблю Grape Dreams и знаю, что таких знакомых, – она фыркнула, – у Стивена нет.
        – Но мы…
        Я не договорила из-за оглушительного грохота, словно взорвалась петарда. Дверь магазина чудом не слетела с петель, я отпрыгнула от кассы и оцепенела. Передо мной стояли трое полицейских с оружием в руках. Один из них держал в правой руке значок. Вжавшись в кассу, я начала бессвязно бормотать объяснения.
        – Это она! Она украла карточку! Воровка!
        – Пройдите с нами, мисс. – Полицейский грубо схватил меня.
        Я ощутила на запястьях холодные наручники.
        ***
        Полицейский снял наручники и толкнул меня в камеру.
        – Вы не так поняли! – закричала я, вцепившись в решетку.
        Безнадежно. Девчонка в ободранных шмотках, зареванная, без документов, с чужой кредитной карточкой – нет шансов на логичное объяснение.
        Присев на грязную скамейку, обклеенную жвачкой, я закрыла лицо руками и с грустью оглядела помещение: серые стены, отсутствие окон и железные прутья, сквозь которые виднелся коридор полицейского участка. Нужно позвонить Стивену и всё объяснить, но из техники у меня лишь плеер, который сразу же забрали. А вдруг Стивен подумает, что я хотела сбежать с его кредиткой? Я отчетливо представила разочарование в любимых глазах и то, как проведу за решеткой лучшие годы жизни, или, того хуже, за мной прилетят родители.
        Послышались тяжелые шаги, потом грохот – отодвинулась решетка. Полицейский выпустил меня из камеры и грубо сказал:
        – Право на один звонок. Советую звонить адвокату.
        – Но я не знаю номера… – Полицейский хотел закрыть решетку, как меня осенило: в доме Стивена, на ресепшен, был написан легкий и созвучный номер (видимо, там живут только важные шишки), я сразу запомнила цифры. – Дайте телефон!
        Добродушная тетенька продиктовала номер мистера Рэтбоуна, узнав мое имя. Это удивило, но сейчас я думала только о том, как объясниться перед Стивом. Он взял трубку почти сразу.
        – Алло.
        – Стивен, я…
        – Ари? – голос стал мягче. – Что-то случилось?
        – Да… – И я рассказала ему всё, стараясь говорить понятнее, но всхлипы сильно этому препятствовали: я путалась в словах, переходила на русский и немецкий, порой вовсе коверкала слова, сама не понимая, что имею в виду.
        – Скоро приеду, – перебил Стивен и бросил трубку.
        ***
        Изучая свои кеды, я шмыгала носом. Ладно, предположим, он всё-таки придет. Стивен разочарован во мне, Стивен скажет, что я слишком легкомысленная, Стивен…
        – Рэтбоун? – послышалось из коридора. – Вы мистер Рэтбоун?
        Подпрыгнув на жесткой скамейке, я вскочила.
        – Мистер Рэтбоун, эта девчонка украла у вас кредитную карту? – спросил полицейский.
        – Да, спасибо. – По тону невозможно понять, злится ли он.
        – Мы разберемся с воровкой. Распишитесь здесь.
        Я больно прикусила внутреннюю сторону щеки, дабы не закричать от злости и не высказать полицейскому всё, что я о нем думаю.
        – Дело в том, мистер Смит, – спокойно начал Стивен, но в его голосе слышалось недовольство. Рэтбоун бросал на меня редкие, тяжелые взгляды. – Мисс Тешер – племянница моего хорошего друга. Он адвокат, и ему не понравится, что девочку упекли за решетку из-за глупости: взяла мою кредитную карту! Это глупость, вам не кажется?
        – Что? – рассеянно переспросил Смит. – Вы знакомы с девчонкой? – Он неодобрительно нахмурился.
        – Будем стоять или позволите мне забрать Аристель домой?
        – Конечно, мистер Рэтбоун, приношу извинения.
        – Не стоит, – быстро ответил Стивен. Он смотрел только на меня.
        Я счастливо заулыбалась, наблюдая, как Стив твердой походкой идет ко мне, держит спину прямо и выглядит, словно настоящий рыцарь. Только вместо доспехов – джинсы и белая футболка.
        – Идем, Ари, – Стивен говорил строго. – Твой дядя будет недоволен тем, что ты берешь мои вещи.
        Покинув камеру, я удивленно уставилась на Рэтбоуна: он лишь похлопал меня по плечу, подталкивая к выходу. Мы сели в припаркованную машину, Стивен на место водителя, я – на пассажирское сиденье. Мои ладони вспотели, хотелось скорее приступить к объяснениям, но Стивен начал разговор первым:
        – Черт, – выругался он, ударив по рулю, – я идиот! Как я мог доверить кредитку тебе?
        – Прости, – ответила я сдавленным голосом.
        Нужно думать, куда съезжать…
        – Почему ты не позвонила, когда тебя забирали?! Я бы избежал позора!
        – Наверное, дело в том, что у меня нет мобильника и твоего номера?! Да и плеера, благодаря копам, у меня тоже нет! – закричала я ему в ответ. – И, может, это ты должен был думать, прежде чем доверять мне такие вещи?!
        Минуту Стивен ошарашено молчал.
        – Я принесу плеер, – наконец сказал Рэтбоун, толкнув дверцу машины.
        – Не нужно, – пробормотала я, но он уже вышел.
        О, боже, я накричала на Стивена. Накричала за весьма справедливый выговор. Я сплошное разочарование.
        – Вот. Держи. – Стивен вернулся и кинул мне плеер.
        – Спасибо. – Я коснулась его руки, пытаясь успокоить.
        Стив грубо одернул руку и положил ее на руль. Ехали в тишине. Стивен отказывался замечать меня, а я проклинала свой длинный язык. Хотелось извиниться, но я боялась сделать хуже. Куда хуже… Неужели всё так быстро и обидно закончится?
        ***
        Автомобиль ехал, слегка превышая скорость. За неделю в Сан-Диего я не бывала в этом районе: грязные улицы, обшарпанные дома, полузаброшенные магазинчики. Стивен оставит меня здесь?
        Он пару минут петлял по району и, выехав на шоссе, остановился у кафе. Желтая краска на стенах, широкие окна, табличка «Открыто» на двери – типичная американская забегаловка.
        – Делай вид, будто мы просто знакомые, – сказал Стивен. Он вышел из машины и надел кепку с названием какой-то бейсбольной команды на козырьке. – Племянница друга, ты помнишь.
        Хватило сил кивнуть. Я столбом стояла около машины, тогда Стивен с шумом втянул воздух и подтолкнул меня к дверям.
        Внутри кафе оформлено в стиле пятидесятых: пол в шашечку, красные кожаные диванчики, неоновые надписи на стенах, старенький музыкальный автомат. Тепло, пахнет картошкой фри. Плотные жалюзи закрывают окна.
        – За последний стол, – коротко сказал Стивен и, не дожидаясь ответа, двинулся к барной стойке.
        Я проводила его растерянным взглядом и направилась в конец зала. Может быть, не всё потеряно? Даст ли он мне второй шанс?
        Стивен подошел к столу с двумя книжечками-меню и, сев, натянул козырек кепки, скрывая лицо, хотя им никто в этом богом забытом месте не интересовался. Он нервно поджимал губы и потирал ладони: видимо, хотел курить. Отец также ведет себя в самолете. Не знаю, почему вспомнила это.
        – Что будете заказывать? – спросила официантка в ярко-желтой форме.
        – Цыпленка и американо, – ответил Стивен и посмотрел на меня.
        – А вам? – дружелюбно поинтересовалась официантка.
        – Ничего.
        – Ари, – Стив натянуто улыбнулся, – ты не обедала. Закажи что-нибудь.
        – Содовую, – бросила я.
        Недавно он был милым, понимающим, заботливым. Простил мне ложь насчет возраста, а тут… Конечно, «первый раз прощается…»
        – И стейк, – добавил Стивен.
        Когда официантка скрылась из виду, Стив снял кепку и взъерошил без того растрепанные волосы. Выглядел расслаблено, словно ничего не произошло. Улыбался, довольный собой.
        Я не выдержала:
        – Знаешь, Рэтбоун…
        – Как тебе? – перебил он.
        – Что?
        – Моя актерская игра, конечно! – Стивен хвастливо рассмеялся. – Думаешь, легко было грубить тебе?
        – Не понимаю…
        – Ари, в кустах у полицейского участка сидели папарацци! А недалеко от нас я увидел знакомых фанаток. Если от папарацци я могу откупиться, то фото поклонников быстро разлетятся по всему интернету. Поэтому я вел себя как рассерженный взрослый перед непутевой племянницей друга.
        От шока я не могла и слова сказать.
        – Это не значит, что ты навсегда в их глазах останешься чьей-то племянницей, – быстро добавил Стивен. – Нельзя всё вываливать сразу, понимаешь? Особенно когда действия противоречат контракту… Ты всерьез поверила, что я могу накричать на тебя? – удивился Стив.
        – Я виновата, и сама не хочу, чтобы наши… отношения обсуждали. – Я чувствовала дрожь в пальцах. От его речей я таяла: когда-нибудь… если всё будет хорошо… я стану его официальной девушкой!
        Он рассмеялся и, перегнувшись через стол, поцеловал меня в щеку.
        – Не знаю, что сказать… – После поцелуя щека приятно горела.
        Заказ принесли, и я отпила из стакана.
        – Я звезда для них, Ари. Неужели ты забыла?
        – Честно? Забыла, – пересев к Рэтбоуну на диванчик, я осторожно поправила его волосы, заправляя непослушные локоны за уши. – Я воспринимаю тебя как человека, Стивен. Неужели ты забыл?
        Стивен рассмеялся и мягко сказал:
        – Лучше тебе пока пользоваться наличными.
        ***
        – Навестим магазин, – заявил он следующим утром. – Собирайся.
        Мы вернулись домой и чуть не разорвали одежду друг друга. Вновь опасность сблизила, страсть вышла из-под контроля, а близость – произошла. Но Стивен будто чувствовал себя виноватым: поведение не было таким наигранно-грубым, как вчера днем, но приобрело холодность.
        – Позавтракаем и едем. – Рэтбоун сидел на диване в джинсах и застегивал рубашку.
        – Зачем? – Мой голос охрип после сна.
        – Чтобы уволить ту дуру и забрать одежду, – рассеянно усмехнулся Стивен. – Идем.
        Его что-то тревожило. Наверное, мимолетная симпатия и влечение прошли, ведь я вешалась Стивену на шею. Вежливый, уязвленный слабостью, он злился на себя и, конечно, на меня. Барабаня пальцами по рулю, Стивен не сводил глаз с дороги. Много раз я анализировала в голове вчерашний вечер: мы переспали, я пошла в душ, а Стив болтал по телефону с кем-то из своей команды, потом мы смотрели фильм, ели пиццу, разговаривали и смеялись. Может, мне вообще не стоит выходить из дома?
        – Я пойду один. – Рэтбоун припарковался у магазина. – Жди здесь.
        Он действительно зол. На девушку-консультанта? Или понял, что я обуза, влюбленная и жалкая? Стивен наверняка понимал, что его моральные принципы летят к чертям в моем присутствии. Едва совершеннолетняя, со смазливой внешностью и наивным взглядом на мир… Да, я ему не подхожу. Или отношения не входили в его планы, а теперь он не знал, как их закончить.
        Прошло двадцать минут, Стив не возвращался. Я подождала в машине столько же, и мои нервы сдали. Что-то произошло, я это чувствовала.
        В магазине ко мне подбежала та самая девушка-консультант.
        – Извините, вы Аристель? Прошу простить за инцидент! Я фанатка Grape Dreams, поэтому… – Девушка говорила и говорила, но я не слушала ее. В моей голове крутилось множество вопросов: где Стивен? почему он сам не забрал одежду? куда ушел? – Мистер Рэтбоун просил передать вам вещи, которые вы купили.
        – Спасибо… А где он?
        – Ушел, – пожала плечами девушка. – Направился в сторону бара через дорогу. – И указала рукой на одноэтажное здание с вывеской в виде бокала.
        Пульс подскочил. Я ничего не ответила. Кинув пакеты с одеждой на заднее сиденье машины, громко хлопнула дверью и побежала к бару. Плевать, что машину могут угнать, так как я не поставила сигнализацию; плевать, если Стивен подумает, будто я ревнивая истеричка. Я должна его увидеть. Убедиться: с ним всё хорошо. На часах около полудня, в баре нечего делать, если… если не хочешь напиться до беспамятства в гордом одиночестве.
        Когда я зашла в бар, в нос ударил противный запах алкоголя.
        – Стив? – позвала я, чувствуя себя беспомощной.
        Никто не откликнулся. Тогда я ринулась к барной стойке. Там, среди пьяных мужчин, я отыскала его: Стивен полулежал на гладкой поверхности стойки, допивая бутылку виски. Он кинул на меня равнодушный взгляд и отвернулся.
        – Стив, что с тобой? – Я не считала вокалиста безгрешным, но увиденное шокировало.
        – Всё отлично, – с трудом выговорил он, потянувшись к бутылке.
        – Стивен, идем, нам надо домой, – слабо понимая, как дотащу его до дома или хотя бы до машины, сказала я высоким из-за слез голосом.
        В ответ Рэтбоун невнятно промычал, сделав глоток. Демонстративно, на зло мне – идиотке, которая довела его до такого состояния. Трясущимися пальцами он взял бокал, намереваясь налить еще алкоголя.
        Я прекрасно понимала – всё из-за меня. Будь я нормальной американкой его лет, он был бы счастлив. А я… Что я тут делаю? Стало очевидным: он притворялся, воспитание не позволило сразу после секса выставить меня за дверь. Но нервы сдали. И я должна ему помочь, а потом… потом я исчезну. Да, мне здесь не место.
        – Пойдем, Стивен, – сдавленным голосом прошептала я.
        – Отвали, – пробубнил он, выпив еще. – Оставь меня в покое!
        – Пойдем, – вновь попросила я, хотя всё внутри съежилось от боли. – Тебе нужно поспать.
        – Я сказал, отстань! – Он вполне трезв, но прикладывал максимум усилий, чтобы напиться: вновь наполнил бокал и осушил резким движением. Следующие слова ударили меня в сердце с таким грохотом, с каким Стивен поставил бокал обратно на стойку: – Если я трахаю тебя, не значит, что ты имеешь право указывать мне, что делать. Иди домой и радуйся, я пока с тобой! Фанатка.
        Нет-нет-нет. Совсем не о таком я мечтала, совсем не ради этого ехала… Задыхаясь, я схватила Стива за руку. Он попытался вырваться, я не отпускала. Не знаю, откуда у меня столько сил: я смогла вытащить Стивена из-за барной стойки. Он перестал сопротивляться, но поток оскорблений в мой адрес возрос. Я молча выслушивала речь о том, что зря лезу в его жизнь, я должна идти домой, ждать его там, я влюбленная в картинку девчонка, миловидная пустышка, которая использует его ради денег… Я не останавливалась, я продолжала идти.
        Впервые за время, что я здесь с ним, мне захотелось уехать.
        1.5
        Когда я закрываю глаза, я вижу тебя.
        Когда я закрываю глаза, ты рядом.
        В эту безжизненную ночь я чувствую тебя,
        А когда открываю глаза, ты исчезаешь.
        (c) Hurts «The Road»
        Холодный осенний ветер развевает подол легкого белого платья, норовит забраться под куртку. Последние лучи солнца смеются надо мной, и остается по крупицам собирать воспоминания, согреваться ими.
        ***
        Дотащив Стивена Рэтбоуна до машины, я взяла его мобильный и позвонила на последний набранный номер – «Шон». Мужчина теплым, словно молоко с медом, голосом попросил ждать на месте. Он не спросил, кто я, почему звоню с телефона известного музыканта, будто совсем не удивился звонку. Я не помню, что говорила тогда. Рыдания не давали слышать собственный голос.
        Через пятнадцать минут серебристый BMW повез меня к Стивену домой. Шон – пиарщик группы. Он француз со смольными кудрями, золотистым загаром, горбинкой на носу, трехдневной щетиной и добрыми серыми глазами. С убедительностью психолога Шон говорил со мной, пока мы ехали, пока дали Стивену отоспаться, пока я успокаивалась и на смену боли приходила апатия. Я не видела будущего и не знала, что делать дальше. А потом Шон оставил меня со Стивеном наедине.
        ***
        Будто перекрыли кислород. Я не могла дышать, думать, двигаться. Только моргала, собирая в уголках глаз крупинки слез. Стивен вел меня в комнату, крепко сжимая мою ладонь оледеневшими пальцами. Я не осознавала, что происходит. Его слова трудны для восприятия, и я никак не могла в них поверить. Он сказал, что… любит меня? Как такое возможно? Мои мечты, желания… Всё обрело форму. Но потеряло смысл. Я не верила Стивену. Утешает, жалеет, боится принять на душу грех – кто знает, что сделает восемнадцатилетняя дурочка, когда выйдет за порог квартиры.
        Не может всё из-за меня полететь к черту. Резко сменить курс. Вместо самодостаточной девушки его возраста – пару недель назад переступившая порог совершеннолетия девчонка, которая почему-то не хочет ехать домой.
        Но Стивен пытался убедить в обратном:
        – Ари, послушай, пожалуйста, послушай…
        Он коснулся пальцами моего голого плеча. Руки холодные, но прикосновения согревают. Больше Стивен ничего не говорил. Он пересек расстояние между нами и крепко обнял. Я чувствовала: всё рушится. Еще вчера, в баре, выслушивая оскорбления, я всё поняла.
        И знала – должна его отпустить. Клянусь, я не думала, что зайдет далеко. Нельзя быть эгоистичной с человеком, которого любишь. Он и так сделал для меня много. Я благодарна. Люблю ли я Стивена Рэтбоуна? Безусловно. Я хочу, чтобы он был счастлив, двигался дальше, не тратил силы и время на сломленную девушку. Уйти – единственный выход. Пока я в состоянии это сделать, в состоянии отказаться от него ради… него.
        ***
        Я шла по улице, направляясь к окраине города. Несколько раз я останавливалась, желая вернуться, но осознавала – не стоит. В кармане куртки нашла деньги и мобильный телефон, в записной книжке один номер: Стив. Улыбка скользнула по губам… Всё кончено, Ари. Ты не имеешь права рушить его карьеру, его будущее, его жизнь.
        Проводив за горизонт солнце, я осталась наедине с темнотой и холодом. Неожиданно я дошла до знакомого района: здесь я жила первую неделю после концерта. Уверена, Эйприл забыла обо мне, да и брат ее… козел. Вспомнив бывшего, я поморщилась. Придурок.
        Часы у магазинчика на углу показывали девять вечера. Мысли о том, где ночевать и что делать дальше, меня не сильно волновали; не так, как в день приезда. Тогда и представить не могла, что откажу Стивену Рэтбоуну!
        Я зашла в магазин. В глаза бросилась полка с сигаретами. Я не курила и не собиралась начинать, а после слов Стивена о том, что он не любит курящих девушек и сам пытается бросить, вовсе закинула мысли о сигаретах в дальний уголок своего сознания. Теперь же, когда я осталась одна, в мою голову проникли мысли из тех самых уголков. Говорят, сигареты успокаивают и помогают отвлечься… Поглядим, так ли это.
        – Пачку красных «Мальборо», – уверенно сказала я первую марку, что пришла в голову. Вру, Стивен часто их курил.
        – Документы, – безразлично ответил мужчина за прилавком.
        – Я… забыла.
        – Вспомнишь – приходи. – Он рассмеялся неприятным грубым смехом.
        Даже человек, который видит меня впервые, понял, что мне нет двадцати одного года. Что уж говорить об умных журналистах?
        Теплая рука упала на мое плечо и несильно сжала его. Вслед за этим последовал знакомый мужской голос. Сердце бешено заколотилось.
        – Пачку «Мальборо». Красную.
        Продавец смерил меня и того, кто стоял за моей спиной, недоверчивым взглядом и вручил пачку сигарет, забрав хрустящие купюры.
        – Держи, Ари.
        Когда я обернулась, мой рот открылся – я надеялась, что обозналась!
        – Что ТЫ тут делаешь? – спросила я, когда мы вышли из магазина.
        – Покупаю тебе сигареты. – Он пожал плечами. – Может, перестанешь дуться на меня?
        – О, Адам, ничего не произошло. Ты просто изменил мне! – фыркнула я, забирая сигареты.
        Лихорадило от ветра, от присутствия бывшего рядом и от того, что Стивен легко меня забыл.
        – Ты куришь?
        – Не переводи тему. – Я смяла в руке пачку.
        – Увидел тебя из окна, подумал – отличный шанс извиниться.
        Адам пожал плечами, смахнув с глаз черную челку. Я смотрела на него, но видела только сцену измены, а также то, как Адам назвал меня грязной иммигранткой. Я вспомнила оскорбления Стивена: «Глупая девчонка, пустышка». Стоят ли слова о любви хоть что-то после такого?
        Адам предложил прогуляться и, за неимением других вариантов я согласилась. Мы зашли в бар. Из колонок играл рок, придавая мне дух бунтарства. Я узнала группу AFI и песню-кавер «Head Like a Hole».
        – Что будешь?
        – Текилу, – ответила я, отгоняя нехорошее предчувствие.
        – Вау, – выдохнул Адам, но заказал. – Помню, со мной ты даже пиво пить отказывалась.
        – Не люблю пиво.
        Адам хмыкнул и тоже заказал текилу.
        – Как Эйприл? – Я залпом выпила одну из принесенных стопок – всего их пять – и откусила кусочек лайма.
        Каким бы подонком ни был Адам, он и его сестра – мои единственные знакомые в городе. Пару дней могу пожить у них.
        – Мне здорово попало, когда Эйп узнала. – Адам рассмеялся и выпил одну из стопок. – Да я и сам, когда протрезвел, понял, что натворил.
        – Идем к вам домой, – бесцеремонно заявила я, прикончив еще три кисловато-горькие стопки. Правда, единственное, чего мне хотелось – упасть на диван и заснуть.
        – Хорошая идея. – Адам кинул на стол пару купюр.
        Он встал и повел меня домой, иногда опуская руку с талии и лапая ниже поясницы. Сейчас мне было абсолютно плевать, пусть только даст мне ночлег, а утром я придумаю, что делать.
        В квартире ничего не изменилось, только вещей Эйприл не хватало. Алкоголь отключил инстинкт самосохранения, но краешком сознания я надеялась: со мной ничего не случится.
        – Где твоя сестра?
        – Она съехала, – ответил Адам. – А на кой черт она нужна? Ты пришла ко мне.
        – Нет, я… – Я внимательно посмотрела в его лицо – обычно бледное, оно раскраснелось. Кажется, я трезвею, и идея остаться с бывшим наедине не кажется мне забавной. – Адам, я не буду спать с тобой. Я думала, ты хочешь искупить вину, а не…
        В ответ Адам рассмеялся. Щелкнул дверной замок, а до меня дошел весь ужас происходящего: Адам не умел пить, а когда выпивал, терял контроль. Эйприл говорила мне… И Адам всегда хотел лишь переспать со мной, я иммигрантка, которая должна отплатить ему за ухаживания: «Я тратил на тебя время и деньги, а ты ломалась!»
        – О чем задумалась? – Адам скользнул губами по моей шее и потащил в сторону спальни. От запаха перегара тошнило. – Пора тебе искупить вину.
        Грубо толкнул. Я споткнулась и упала на кровать, Адам навалился сверху. Пыталась вырваться, но едва могла двигаться из-за алкоголя и паники. Руки не слушались, Адам, будто кукловод, делал со мной что хотел: властно целовал, стягивал куртку – через секунду она полетела к шкафу, а мои плечи обдало морозом. Захлебываясь рыданиями, я уворачивалась от поцелуев. Противно, страшно, больно. Мелькнула мысль – надо было надеть джинсы. Его руки спускались ниже, попутно разрывая ткань платья, а мои попытки стиснуть ноги тут же получали ответ – удары по бедрам.
        – Адам… – умоляла я. Как мне хотелось снова оказаться на улице или лучше дома у Стивена.
        – Ари, – прохрипел Адам, передразнивая мой жалостливый тон. – Хватит играть со мной! Спровоцировала, теперь ломаешься.
        – Нет, пожалуйста… Прости меня, я ошиблась, я не хочу…
        – Видел я фотографии тебя с тем звездным ублюдком! – заорал Адам, наотмашь ударив меня по щеке и спихнув с кровати. Я быстро отползла к стене. – Ты спишь с ним, Ари?! Конечно спишь! Он популярный! Богатый и знаменитый! Куда мне до него!
        Адам схватил с тумбочки вазу и со всей силы швырнул – та разбилась о шкаф в паре сантиметров от моей головы. Страх мешал дышать, я задыхалась, шептала о прощении. И в сотый раз спрашивала себя: зачем я пошла сюда? Дура, дура, дура…
        Адам грубо одернул меня.
        – Насколько он старше?! На пять лет? На десять?!
        – Мы…
        Слова застряли в горле. Я видела искаженное яростью лицо Адама, когда на него падал свет из окна. Комната с каждой минутой становилась всё чернее. Я теряла сознание. Как вспышки – то комната, то темнота.
        – Дрянь! – Адам схватил меня за плечи и со всей силы толкнул.
        Ударившись головой о дверцу шкафа, я осела на пол. Минуту царила оглушающая тишина. Я больше не плакала, не кричала, не умоляла.
        Ты сильная, Ари. Ты сможешь.
        Рядом я увидела разбитую вазу. Недолго думая, проткнула осколком ногу парня. Адам сипло закричал. В полумраке, изнемогая от боли, он пытался найти меня, громко ругаясь, обещая убить. И я верила.
        Нащупав мобильник, выпавший из моей куртки, я отползла к дальней стене. Пальцы не слушались – они скользили по экрану, оставляя густые следы крови. Бессмысленно звонить в службу спасения: я не успею всё объяснить – умру раньше. В записной книжке один номер. Того, кто знает, где меня искать. Гудок. Длинный, протяжный гудок. Щурясь, я не могла понять, что у Адама в руке: будильник? лампа? нож?
        «Возьми трубку… Стивен, пожалуйста, возьми трубку!»
        – Алло?
        1.6
        В темной комнате ты провел меня к свету.
        Мы были совсем не в том месте,
        Но это было идеальное время.
        (с) Hurts «Perfect Timing»
        Части моего сознания воевали друг с другом: хорошо, что Стив вернул меня, плохо, что отношения по-прежнему невозможны.
        Я очнулась в таком же положении, в каком уснула днем ранее. Встреча с Адамом казалась ночным кошмаром, будто не было всего этого: Стивен не напивался и не признавался мне в любви; я не уходила, не видела перекошенного от гнева лица Адама, не чувствовала страха. Но всё было.
        Почему-то я оказалась не в больнице, а в квартире Стивена, и тщетно пыталась вспомнить, что случилось после звонка. Удар. Темнота. И глаза. Его зеленые глаза! Они стали проводником, освещали тьму, чуть не поглотившую меня.
        – Как ты?
        Стивен застыл на пороге спальни, подперев плечом дверной косяк. Только из душа: капли воды стекали с волос, оставляя на обнаженной груди сверкающие дорожки и разбиваясь о края полотенца. В комнате витал аромат малины и мужского одеколона. Прокашлявшись, Стивен медленно подошел к кровати.
        – Ари…
        Я отчего-то испугалась и отстранилась. По рукам бежали неприятные мурашки-воспоминания. Кошмар не был сном. Синяки от грубых пальцев – немые свидетели.
        – Ари?
        – Да? – приглушенно отозвалась, не узнав свой голос, и стерла капли воды с щек Стива, на их место с волос тут же упали новые. – Что с Адамом?
        – Жив, – односложно ответил Стивен. – Меня заботит твое состояние.
        – Думала, будет хуже, – призналась я. – Кажется, он ударил меня будильником… – Я машинально потерла голову. – Но, похоже, обошлось.
        – Да, обошлось, – глухо повторил Рэтбоун.
        Я потянула к Стивену ладонь: неприятные воспоминания, будто ночные чудовища, спрятались от света – его зеленых глаз. Стив улыбнулся, когда моя рука достигла его щеки. Позади, всё позади.
        Увы, часть меня по-прежнему находилась в квартире Адама. Эта часть эгоистично понимала, что Стивен чувствует вину за произошедшее. И теперь, напоминая, «Меня могли изнасиловать, меня могли убить! Если бы ты меня не отпустил, я была бы в порядке», я могла оставаться рядом с ним. Но я никогда не хотела, чтобы он любил меня из жалости. Манипуляции не несут счастья, как и фальшивые чувства. Поэтому я сказала то, что должна была сказать:
        – Спасибо, Стив. Я ничего не помню. Мы пили в баре, потом Адам позвал меня домой, и, кажется, начал кричать, да? Я звонила тебе, потому что он не рассчитал силу и ударил меня о дверцу шкафа… Так?
        Рэтбоун нахмурился и пару секунд изучал мое лицо. Я попыталась воссоздать самое невинное выражение.
        – Всё было так, как ты сказала, – подыграл Стивен.
        И он прильнул ко мне, крепко обнимая и целуя в губы. Дрожали всегда ледяные пальцы, дыхание похоже на штормовой ветер. Но поцелуи Стивена не по шли дальше. Меня чуть не изнасиловали, и мы оба это знали.
        – Очень хочу, чтобы твои слова о любви оказались правдой.
        – Это правда, – легко ответил он. – Отдохни, я сделаю чай.
        В голосе столько заботы, искренности. Я больше не хотела забивать голову сомнениями. Оставшись в комнате одна, я откинулась на постель. Темно. Чтобы понять, какой сейчас час, я, закутавшись в простыни, подошла к огромному окну. Резким движением распахнула шторы и замерла: тысячи разноцветных огней на верхушках зданий, автострада сверкает фарами машин, вдалеке яхты. Я словно оказалась в голливудском фильме и исполняла роль главной героини.
        – Красиво, правда?
        Стивен вернулся в комнату, одетый в домашние брюки. Присел рядом, поставил на тумбочку кружку с земляничным чаем и осторожно провел ладонью по моей спине. Я судорожно вздохнула, в животе бабочки.
        – Ты точно в порядке? В больнице сказали – ушиб и легкое сотрясение. – Стив решил, мои горящие щеки и сбитый пульс – последствия травмы. Он серьезно добавил: – Мне разрешили забрать тебя домой… Теперь я сомневаюсь, правильно ли поступил.
        – Я была в больнице?
        Резкие вспышки: больничные халаты, крик Стивена, яркий свет, автомобиль… Джерада?
        – Разумеется. – Стив невесело улыбнулся. – После ты проспала часов семь. Пресса и поклонники верят, что я на закрытой вечеринке в Лас-Вегасе.
        – А как мы попали в больницу? Помню, ты был нетрезв.
        Единственное, что всплывало в памяти: его глаза и тошнотворный запах спиртного.
        – Джерад помог. – Вот оно что… Имя друга прозвучало сухо. – Он довез нас до больницы и уехал. Домой попали на такси.
        – Вы поссорились?
        – Нет.
        – Ладно, – кивнула я, смущенная своим любопытством, и, перекинув волосы назад, серьезно уставилась на Стивена: – Что ж, вернемся к тому, на чем мы остановились.
        – Ты снова хочешь уйти?
        – Объясни, как мы собираемся жить дальше.
        – Также, – Стивен дернул плечами. – Всё будет хорошо.
        – Как ты это представляешь? – голос звучал жалко. – До окончания контракта делать вид, что мы просто знакомые? Целый год мой «дядя» будет неизвестно где, а я буду с тобой? У нас нет будущего…
        На что я надеялась, когда ехала сюда? Да, я хотела быть со Стивеном Рэтбоуном, но я и подумать не могла, что такое возможно! Мой план завершался на концентре, далее – импровизация.
        Стивен хотел возразить, но я, вцепившись в его руку, покачала головой. Тогда он прижал меня к себе и погладил по волосам.
        – Тяжело, – сказала я, уткнувшись ему в грудь.
        – Мы можем… – Стивен замолчал, колеблясь. – Попытаться. – И, наклонившись, поцеловал, доказывая, что никуда отпускать не собирается.
        Когда-нибудь я привыкну к мысли: он со мной.
        ***
        Посиделки ночью стали традицией: пьем чай, разговариваем, дурачимся, иногда молчим. Кроме того, что я живу у Стивена, папарацци ничего не удалось вынюхать. Многие фанатки отнеслись ко мне враждебно, несмотря на отсутствие фактов, но я не обижалась – поступила бы также, узнав, что девчонка живет с ним в одном доме. Ревность.
        Бен поправился, и мы уехали в Лос-Анджелес. Стив предложил, а я смотрела на него и кивала. Поверить не могу: месяц назад у меня были мечты, а теперь они реальны. Я ничего не планирую и боюсь думать о будущем. Виза истекает.
        ***
        Стивен показал мне достопримечательности города, и мы возвращались домой поздней ночью: неслись на автомобиле под огни города и зажигательную музыку из магнитолы. Когда Стивен остановился у многоэтажного дома – здесь его квартира тоже на двадцать девятом этаже, любимое число? – я хотела выйти из машины, но Рэтбоун не позволил. Его руки бродили по моей талии, спускались ниже.
        – Эй, нас могут увидеть.
        – Тебя это волнует? – От горячего шепота мой пульс подскочил.
        – Вдруг опять придется тащить тебя пьяного до машины, – ответила я, не в силах убрать ладонь с массивной пряжки его ремня. За усмешкой я скрывала трепет, наверняка на моем сиденье уже мокрое пятно.
        – Тогда альтернатива. – Стивен вывернул руль и помчался прочь от дома, спустя пару минут он затормозил на пустыре. – Здесь нам не помешают. – Крутанул колесико магнитолы на максимум, заглушая стон с моих приоткрытых губ.
        Вот так и сходят с ума.
        Стив притянул меня на свои колени и начал изучать руками тело. Пока я целовала губы Стивена, он забрался пальцами мне под майку. Пыталась снять с него рубашку, руки тряслись от нетерпения, не слушались. Громкая музыка рвала барабанные перепонки, капли пота стекали по спинам, я избавляла нас от одежды, ловя губами воздух… Безумие.
        Прежде чем Стивен успел что-либо понять, я расстегнула его ремень и сняла ненужную ткань – свою майку. Жарко! Мои руки скользили по торсу Стива, спускались ниже. Вздохи становились прерывистыми, стоны протяжными. Дышать трудно. Стивен нащупал ручку двери и, не отрываясь от поцелуя, распахнул машину. Приятный свежий воздух дрожью по телам. Музыка и страсть вырвались наружу.
        ***
        В квартире пахло корицей и яблоками, дорогим мужским парфюмом и сигаретным дымом. Аромат-ассоциация, с ним связывают определенное время, место, человека, событие. И помнят всегда.
        Зажмурившись, увидела слегка кривоватую улыбку – уголки губ вздернуты, левый чуть выше. Вдохнула глубже: глаза цвета травы. На несколько секунд я впала в нирвану. Стояла, облокотившись о дверной косяк, и глупо улыбалась. Вашему вниманию представляется «Аромат Стивена Рэтбоуна». Милые дамы, будьте осторожны, чрезмерное употребление вредит здоровью; в данном случае – психологическому. Будете стоять, как я, забыв о том, что делали ранее.
        – Ты в порядке? – встревоженный голос вывел из раздумий.
        Я лениво приоткрыла глаза. Ох, Стив только из душа, взлохмачивает полотенцем волосы.
        – Да. Вдыхаю запах счастья.
        ***
        Обстоятельства давили. Дни моей визы похожи на дни моей жизни. Не представляю, что делать, когда виза закончится. Дабы обойти контракт, мы придумали (ладно, Стив придумал), что я племянница его давнего друга, приехала из Германии поглядеть на солнечную Калифорнию. Значит, я должна буду уехать. К сожалению, не в Германию.
        Пару раз Стивен заводил разговор о том, что мне стоит подумать о будущем, также он спрашивал, что мне интересно. Я пожимала плечами, он всё равно не устроит меня куда-то здесь. Даже с хорошими гонорарами трудно пойти против закона. И он не доверяет мне настолько, чтобы нарушить закон, я понимала это. И времени нет – Стивену бы строить карьеру, а не прожигать жизнь с беглянкой. Через три месяца я должна улететь в Москву.
        1.7
        Ты приподнимаешь меня над землей.
        В твоих объятиях как в раю.
        Укутай меня своими крыльями,
        Закрой меня ими и разгони сомнения.
        (с) Hurts «Heaven»
        Стрелки медленно двигались по циферблату и сводили с ума гулким тиканьем. Я вытащила из часов батарейку. В комнате наступила тишина. Мир остановился? Но остановилось мое сердце. Секунда. И оно стучит: неровно, испуганно.
        Восьмой час. Стивена до сих пор нет, а он обещал вернуться к обеду. Стив и раньше опаздывал – внеплановые репетиции, выступления, совещания, – но не более чем на час, если больше, то звонил. Сегодня телефон Стивена не отвечал.
        Чтобы не сойти с ума, я начала готовить ужин. Кухня в традициях Голливуда: лучшая мебель, лучшая техника, лучшие продукты. Картинка. Громкие крики с улицы мешали сосредоточиться: девушки звали вокалиста. Им невдомек, что Стив с утра работает в студии. Я прикусила губу. Или он с одной из этих красавиц… где-нибудь… в отеле… Я стала его первой ошибкой, необязательно последней.
        Чушь. Выброси из головы, Ари. Хватит.
        Я снова набрала его номер. Гудок. Еще один. Не отвечает. Мысли о возможной измене невыносимы, не знаю, откуда они появились, Стивен не давал повода усомниться в нем. Мне просто страшно его потерять.
        ***
        Рэтбоун вернулся домой ночью. Пьяный – я ощутила запах хорошей выпивки, – но твердо стоял на ногах. Будто выпил для храбрости.
        – Извини, с группой ездили отыграть благотворительный концерт, – в коридоре объяснил Стивен, не улыбнувшись, не поцеловав меня привычно в щеку. – Там плохая связь. Поговорим? – И повел на кухню. Взгляд потухших глаз остановился на тарелке с едой. Повесив пиджак на спинку стула, Стив сдержанно кивнул. – Спасибо за ужин. Ты заботливая, милая девочка… – Тень серьезности пала на красивое лицо, состарив Стивена на пару лет.
        Я сдавленно улыбнулась, теребя ворот кофты.
        Стивен присел на стул, я села напротив. Молчание резало слух.
        – Скажи, Ари, – его бархатный с южным акцентом голос звучал непривычно грузно, будто каждое слово – гвозди в крышку гроба, – я по-прежнему для тебя Стивен Рэтбоун, фронтмен группы Grape Dreams, и ты влюблена в меня как раньше… до нашей встречи?
        – Не знаю, – выпалила я, заламывая руки и безуспешно пытаясь успокоиться. Неизвестность доведет до сумасшествия. – Я люблю тебя, Стив. И хочу быть с тобой.
        – Ари… Ари… – Он повторял мое имя, и оно звучало как оправдание: прости меня, прости, ведь ты Ари… Всё из-за того, что ты – Ари.
        И я обезумела. Позабыла о здравом смысле, в голове только: не могу его потерять.
        – Пожалуйста, не бросай меня! – выкрикнула я, захлебываясь слезами. В солнечном сплетении узел, дыхание причиняет боль. – Тебе хорошо со мной! Ты говорил, что любишь меня! Между нами… это… – Я не могла найти слов, плакала и качала головой.
        Он чувствует то же, что и я, зачем тогда…
        – Ты полюбишь другого человека. Кого-то, кто будет больше подходить тебе. – Стивен, такой молодой, сейчас выглядел взрослым мужчиной, достойным восхищения за грубую правду, и одновременно лживым трусом. – С кем ты будешь развиваться, не растворишься.
        – Мне нужен ты, – упрямо ответила я. – Пожалуйста… – Я вцепилась в край стола. Боль комом в горле, пожар в грудной клетке.
        Рэтбоун склонил голову. Он сидел неподвижно около двух минут, пока я всеми силами пыталась справиться с рыданиями. Мое будущее напоминает черную дыру, если он бросит меня… если просто… вот так…
        – Иди сюда, малышка, – хрипло сказал Стивен, протягивая руку. Его ладонь легла на мою щеку, стирая слезы. – Забудь, что я сказал.
        Он встал и подошел, теперь обе его ладони на моем лице. Стив наклонился, чтобы поцеловать. Соленый поцелуй казался сладким, а боль медленно уходила. «Всё правильно, истинная любовь никогда не оставит», – думала я тогда, до боли в пальцах обнимая его плечи.
        ***
        Лейбл группы решил провести два дополнительных концерта в Лос-Анджелесе. Если бы я, еще дома, узнала, что новые даты так скоро – не решилась бы уехать. Судьба.
        Сегодня последнее выступление калифорнийской ветки тура. Стивен настоял, чтобы я пошла на концерт и ждала за кулисами. Участников группы я не увидела, зато насладилась выступлением и, в отличие от своего первого концерта, не испытала панической атаки.
        Густые сумерки окутали город. Стив не говорил, куда мы идем, а я боялась, что он бросит меня. Прошла неделя с неудачной попытки расстаться, и Стивен действительно будто забыл о своих словах – вел себя, как и до. Я пыталась запомнить каждую его улыбку, взгляд, жест. Где-то внутри я готова принять его решение, согласиться с ним. Но у меня сжималось сердце от мысли, что этот концерт – прощание, а в квартире меня ждет собранный рюкзак и билет до Москвы.
        Пока мы шли домой, болтали о всякой ерунде. Вернее, болтала я. Стивен изредка улыбался и кивал. Когда мы подошли к зданию, я увидела припаркованный лимузин. «Наверное, у кого-то вечеринка», – пронеслось в голове. Но Стивен открыл дверцу лимузина и взял с сиденья блестящий сверток. Вмиг улыбка озарила лицо Стива.
        – Это тебе, – сладко пропел Стивен.
        – Что это?
        – Разверни и увидишь, – пожал плечами. – Нет-нет, Ари. Поднимись наверх, – вручил мне ключи от квартиры.
        – А ты?
        – А я скоро подойду.
        Не развернуть подарок в лифте оказалось непросто, но я сдержалась. Дома я сорвала обертку: алое платье и золотое ожерелье. Я не понимала идею Стивена, но, раз он дал мне платье, стоит надеть. Платье сидело так, словно сшито именно для меня. Вечерний наряд, украшение… Что происходит?
        Вдруг пальцы коснулись шеи, а цепочка – ключиц. В отражении я увидела Стивена Рэтбоуна… в смокинге. Так странно видеть рок-звезду в официальной одежде! По телу бежали электрические импульсы: никогда не привыкну к его прикосновениям.
        – Зачем? – смущенно улыбаясь, спросила я.
        – Скоро узнаешь, – ответил Стивен. – Ты изумительна!
        Теряясь в догадках, я вынула из косметички красную помаду, а из ящика с обувью – черные туфли.
        – Идем, принцесса, – позвал Стив, – опоздаешь на бал.
        – Бал?
        Рэтбоун не ответил. Таинственно улыбаясь, он потянул меня к выходу. Мы вышли на ночную улицу, легким движением руки Стивен открыл дверцу лимузина и пригласил меня внутрь. Негодование в моих глазах смешило его: он-то прекрасно знал, что будет через минуту, через две. В машине я уже хотела задать много вопросов, но Стивен коснулся пальцами моих губ, чудом не смазав помаду.
        – Не сейчас, любовь моя, – сказал он. – Скоро сама всё увидишь.
        Мы приехали к небоскребу – таких в Лос-Анджелесе тысячи. Стивен вел какую-то игру, и ему нравилось, что я не знаю правил. В холле пусто, не обратив на табличку «Помещение временно закрыто» никакого внимания, Стивен поманил меня к лифту. Когда лифт остановился на последнем – пятидесятом – этаже, Стив повел меня по лестнице… на крышу?
        Прохладный ветер приподнял подол платья и играл с волосами, а я стояла и глупо улыбалась. Стивен тоже улыбался – широко, довольно.
        – Что мы делаем на крыше? – наконец выдохнула я.
        – Свидание, Аристель.
        Я удивленно огляделась: стол накрыт, кругом свечи, тихая музыка из динамиков музыкального центра, изумительный вид.
        – Дыши, Ари, дыши, – засмеялась я. – Стивен, не знаю, что и сказать! Это волшебно.
        – Не надо ничего говорить, – отозвался Стивен. – Поцелуй меня.
        Я прильнула к его губам. Трехдневная щетина Стива приятно покалывала мне щеки.
        – Спасибо, – прошептала я, когда мы закончили сладкий поцелуй.
        – Прошу, – улыбнулся Рэтбоун, отодвинув стул. – Ты с восторгом смотрела на вид из окна, поэтому я решил показать ночную Америку отсюда.
        От холода кожа покрылась мурашками, Стивен заботливо накинул на мои плечи свой пиджак, оставшись в белой рубашке (кажется, ее я стащила в первый вечер).
        Даже страх высоты отошел на второй план, я восхищена увиденным: город как на ладони и его улыбка, она, безусловно, красивее всего.
        – Я постоянно думал о том, что тебе, да и мне, всё казалось быстрым, неправильным… Почему бы не устроить свидание?
        Подоспел официант, он катил тележку с двумя тарелками. Потом переложил их на круглый столик, за которым мы сидели, и удалился.
        – Изумительно!
        Настала очередь Стивена краснеть. Он смущенно улыбнулся и взял с подноса бутылку красного вина, разлил вино по бокалам.
        – Вот почему ты был такой… не такой. – Я сделала глоток. – Боялся, сюрприз раскроется?
        – Да, – быстро ответил Стивен и отвел глаза. – Запомни, – он сосредоточился на своем бокале, – запомни этот день. Меня, тебя, нас. Никогда не забывай: всё было по-настоящему.
        Я изумленно смотрела на Стивена. От счастья трудно дышать, будто внутри рос воздушный шарик. Мне не хотелось искать подтекст в его словах, только наслаждаться вечером.
        Когда Стив окликнул меня, его голос звучал застенчиво. Сегодня точно день сюрпризов! Я подняла глаза, играя с тонкой ножкой бокала, а Стивен вытащил из кармана красную бархатную коробочку. Положил ее на стол. Он хочет сделать мне предложение? Так скоро? Кровь застучала в висках.
        – Стивен…
        – Открывай.
        В ушах шум, на языке «да». Я открыла коробочку.
        – Да!
        – Что «да»? – не понял Стивен.
        Я перевела взгляд на содержимое: браслет из золота – изящный ремешок и гравировка: «Ари». Я залилась краской.
        – Ари? Тебе нравится подарок?
        – Да. Конечно. Я много выпила и запуталась в словах, – как можно непринужденнее ответила. – Спасибо, Стивен, – встав со своего места, я подошла к нему и чмокнула в щеку.
        Вернувшись, я допила бокал вина, чтобы приглушить стыд.
        – Для первого подарка хватит, – рассмеялся Рэтбоун.
        Я улыбнулась в ответ.
        – Знаешь, что… – хитро начала я.
        – Что? – заигрывая, спросил он.
        – Танец?
        Мужчина хмыкнул. Дьявольский огонек блеснул в его глазах. Стивен кивнул и, вскочив, закружил меня в танце.
        1.8
        Отдай мне сожаления,
        И отдайся иллюзиям на время,
        Это такая красивая ложь.
        (с) Hurts «Illuminated»
        Мы обедали в кафе. Стивен наслаждался латте, а я пила какао.
        Новость, будто выстрел: группа Grape Dreams определилась с датами и через месяц вернется в ритм «города-концерты». Мне в турне места нет. Жена Логана и девушка Марти тоже не едут, но кроме любимого мужчины у них свои увлечения, работа, учеба. А мне прошлая жизнь кажется отвратительнее, чем ранее, это как вернуться в черно-белое кино.
        Стивен не ждал моей реакции, более того, он сразу подкинул вторую новость – завтра мы уезжаем в Малибу на виллу гитариста Джерада Андерсона. Отдыхать и не думать ни о чем. На виллу? К Джераду?
        – Зачем я?
        – Он хочет извиниться, он понял – ты важна для меня, Ари.
        – Хорошо. Поедем.
        Я сказала эти слова, давясь какао. Любимый напиток почудился приторно-сладким, а происходящее – нереальным. И не в хорошем смысле. Чувствую себя так, словно умираю и знаю это. Страшно, неизбежно. Единственное, что могу сделать – любить до последнего вздоха, запомнить каждый миг и надеяться на безболезненную смерть.
        ***
        Автомобиль остановился у роскошной виллы: три этажа, окна выходят на берег. Дом на собственном участке в окружении зелени, далеко от суеты. Я вдохнула запах океана, глупо улыбаясь.
        Стивен не разделял восторга и нервно теребил воротник рубашки-поло. Мое согласие приехать сюда его не воодушевило, он будто надеялся, что я откажусь. Но я хорошо относилась к Джераду, циничное поведение – наверняка образ, ведь он противоположность Стивена и фанаткам это нравится. Иногда образы приживаются, а стоит узнать человека, открывается его истинная сущность.
        Стив распахнул дверцу машины и жестом велел мне выйти.
        – Всё нормально?
        – Я возьму сумки. – Он проигнорировал вопрос.
        – Перестань. – Я обняла Стивена и погладила по небритой щеке. – Джерад твой друг.
        Рэтбоун хмыкнул. «Я постараюсь», – взглядом показал он. Зачем я его убеждаю? Со слов Стивена, Джераду я не нравлюсь. М-да, когда-нибудь поплачусь за наивность и веру в людей, но я, правда, настроена оптимистично.
        Крепкая рука легла на мое плечо. Обернувшись, я увидела мужчину высокого роста, худощавого, с острыми чертами лица. Русые волосы зачесаны назад, на носу солнечные очки. Загорелый и… горячий.
        – Малышка Ари! – Он снял очки. – Рад, что ты приехала.
        Джерад Андерсон выглядел болезненно, загар не перекрыл синие венки на его лице и голубоватые созвездия на запястьях. Что-то в Джераде было… харизма, которую не видишь, но чувствуешь. Если у Стивена харизма мягкая, будто лучи восходящего солнца, то у Джерада пылает, как солнце в разгар дня в пустыне. Мои коленки задрожали.
        – Я тоже… тоже рада приехать.
        – Шикарно выглядишь! – воскликнул Джерад, скалясь в ухмылке. – Думаю, повеселимся. – Глаза такие же зеленые, как у Стивена, но с огнем опасности.
        Я отвернулась. Дьявол.
        – Привет, Джер. – Стивен показался из-за автомобиля с двумя спортивными сумками.
        – Стив! – Джерад обнял друга. – Как давно я тебя не видел!
        – Ой, – отмахнулся Рэтбоун. – Всего пару дней.
        – Пойдем в мое скромное убежище? – засуетился Андерсон, подхватив сумки.
        Какой гостеприимный! Я укоризненно посмотрела на Стивена – точно что-то недоговаривает.
        Со «скромным убежищем» Джерад поскромничал – вилла из голливудских фильмов. Внутри шикарнее, чем снаружи: дорогая мебель, много навороченной техники. Джер по-хозяйски махнул рукой, предложив нам подняться по винтовой лестнице.
        – Откуда у него столько денег? – шепотом спросила я у Стивена.
        – Много друзей, – ответил Стив. – Он умеет ладить с людьми.
        «Скользкий тип», – пронеслось в голове.
        – Ваша спальня. – Джерад распахнул одну из дверей на втором этаже.
        В духе гостиниц «люкс», такие номера обычно дают молодоженам: двуспальная кровать, застеленная белоснежным покрывалом, комод из красного дерева, высокий туалетный столик, шампанское в ведерке.
        – Сколько пафоса, – закатил глаза Стивен.
        – А твоей подружке понравилось, – ответил Джерад, подмигнув. Я смутилась. – Брось, Стив. Мы отлично проведем время!
        – Спасибо, Джерад. Нам всё нравится! – Я ткнула Рэтбоун в бок, на что Джерад победно усмехнулся.
        – Располагайтесь.
        Когда за ним закрылась дверь, Стивен обиженно фыркнул.
        – Может, останешься? С Джерадом, – процедил, стирая пыль с изголовья кровати. – Хм, тут давно никто не проводил время.
        – Стивен, что с тобой? Ревнуешь? – Я откинула волосы назад, собирая их в высокий хвост. Конечно, сложно принять, что Джерад здесь и Джерад в первую встречу, когда я разбила его машину, и Джерад, о котором рассказывал Стивен, – один и тот же человек. Но образ есть образ. – Ведешь себя невежливо. Он к нам со всей душой, а ты…
        Я не успела продолжить. Беседу прервал стук каблуков. Звонкий смех. Щебетания девушек. Веселый голос Джерада. Перед тем как дверь распахнулась, я и Стив успели только переглянуться.
        – Стивен!
        В комнату впорхнули девицы модельной внешности в юбках и топиках. Одна – блондинка, другая – брюнетка. Они повисли на Стивене, как игрушки на елке в канун Рождества. Я уставилась на моделей, они и не заметили моего присутствия, целовали Стива в щеки, гладили по торсу.
        – Это Синди, – в дверях появился Джерад. Он указал на блондинку в образе Барби. Его едкая усмешка, довольный тон и радость от моего приезда обрели смысл. И я почувствовала себя идиоткой. – А это Минди. – Взгляд Джерада скользнул по не менее кукольной брюнетке. – Стивен знаком с ними по прошлому лету. Припоминаешь, Стив?
        Стивен стыдливо отвел глаза. Плохое предчувствие. У меня очень плохое предчувствие.
        – Ну а это… – протянул Джерад, – Ари. Девушка Стивена.
        Синди и Минди наконец-то заметил меня и уставились, словно на диковинную зверюшку. Да, я всего лишь Ари. Неделя обещает быть веселой.
        ***
        Тогда мне и в голову не могло прийти, что Стивен замешан. Я считала, идея Джерада пригласить девушек – глупая шутка, чтобы я почувствовала себя лишней, но, возможно, так оно и было.
        Я пыталась думать о приятном: скорее бы окунуться в воду, зарыться пальцами в теплый песок… Стивен знаком с Синди и Минди. Что с того? Он любит меня. Вдруг это проверка от недоверчивого Джерада? Надеюсь, пройду ее и останусь со Стивеном в США. С чего ему расставаться со мной, если мы любим друг друга?
        Джерад вел себя… приветливо. Не острил, не сталкивал меня с моделями, обличая их превосходство надо мной (чего я боялась), напротив, с Минди я успела подружиться, а над образом глупой блондинки Синди все по-доброму посмеивались. Андерсон подарил мне доску для серфинга, но Стивену не понравилось предложение Джерада лично учить меня кататься. Джер милый и веселый, хитрый взгляд смягчала улыбка, я всё больше склонялась к тому, что Стивен наговаривает на друга, пытаясь выглядеть лучше на его фоне, или видит в друге конкурента. Конкурента, ха… нужна я Джераду. Тем более Минди и Джер закрутили роман.
        Сутками мы валялись на пляже, я покрылась загаром и научилась стоять на доске, правда, учил меня Стивен.
        ***
        В среду вечером мы сидели в гостиной, пили коньяк. Несмотря на протесты Стивена, я налила себе чуть-чуть. Крепкий алкоголь мне не нравился, но дело принципа, и я, в отличие от Рэтбоуна, с наслаждением попивающего горький напиток, лениво гоняла по бокалу кусочек льда.
        – Отличный выдался денек, – подметил Джерад, поцеловав Минди.
        – Ага, – улыбнулась та.
        Я подняла бокал в знак согласия.
        – Да, – кивнул Стивен. – Ари, прошу, не пей много!
        – Пусть развлекается! Ты ей не папочка, – подмигнул Джер, допивая алкоголь в своем бокале. – Если только в ролевых играх, да, малышка Ари?
        От смущения я подавилась воздухом. Старый добрый Джерад, мы не скучали. Стив посмотрел на друга убийственным взглядом.
        – Ты в порядке? – уловив мое замешательство, Стивен забрал бокал.
        Я не обиделась – всё равно не пью.
        – Мне скучно, – протянула Синди.
        – Слушайте, – в глазах хозяина дома сверкнули заводные огоньки, а может, это отражались языки пламени из камина, – давайте устроим вечеринку!
        Стивен выплюнул алкоголь обратно в бокал и закашлялся, Синди тут же вскочила и принялась хлопать его по спине.
        – Чего? – прохрипел Стивен. – Зачем?
        – Скучно же! – улыбнулся Андерсон, пожав сутулыми плечами.
        – Мне – ничуть. Ари и Минди, думаю, тоже.
        Я с интересом вскинула бровь. Никогда не бывала на вечеринках, но уверена, будет круто. В сериалах американские вечеринки классные.
        – Мой дом – мои правила, – возразил Джерад и громко объявил: – В пятницу самая клевая вечеринка в Калифорнии!
        Синди и Минди захлопали в ладоши.
        – Вот дерьмо, – фыркнул Стивен.
        Боюсь, будет не так весело, как планировал Джерад.
        1.9
        Золотые дни уже так далеки,
        И черная волна накрывает сверху.
        (с) Hurts «The Crow»
        Мне приснился кошмар. Ты можешь оставить прошлое, но оно не оставит тебя. Среди ночи я вышла на балкон и долго смотрела вдаль, пока ветер развевал волосы и покрывал мурашками руки. Стивен хотел узнать о моем прошлом, но оно глубоко похоронено. Я замуровала события предыдущей жизни, начала новую. Иногда воспоминания вырывались, как из ящика Пандоры, и мучили. Всё лучше, чем сказать правду и остаток жизни со Стивеном – насколько его хватит: год? месяц? неделя? – ощущать жалость.
        Несколько минут панической атаки и я, вернувшись в кровать, заснула. Поэтому утром Стиву не удалось меня разбудить, и он ушел на пляж один. Я проснулась в обед, липкое чувство от кошмара иногда держится сутки – царапины, нанесенные подсознанием.
        Следующую ночь я и Стивен провели на пляже. Романтичную, страстную ночь. И слегка испортили ее разговором… Я сказала то, что сказала. Конечно, пожалела. Но я боролась сильнее, чем он думает. Чем он может представить. Ничего не заставит меня отступиться от моего решения. Либо Стивен любит меня такой, какая я есть – беглянкой, вруньей, дурой, – либо… жизнь – не миленькая сказка, а одних чувств недостаточно.
        ***
        Утром в пятницу Джерад носился с записной книжкой, обзванивая друзей, Стивен за ним, ругая и умоляя не устраивать «безумие»; Синди и Минди украшали дом. А я сидела в мягком кресле в гостиной, пила глинтвейн и наблюдала за всеобщей истерией.
        Я вновь думала о том, что будет, когда мы вернемся в Лос-Анджелес. Если Стивен сжалится и оставит мне квартиру, я всё равно не смогу платить за аренду, не смогу работать из-за того, что не имею образования, не смогу учиться, потому что кончится виза. От мыслей о Москве меня трясло, я не видела никакого выхода.
        – Ты мне, черт возьми, не друг больше! – послышалось из кухни.
        Стивен влетел в гостиную и посмотрел на меня.
        – Хотя бы ты не участвуешь в безобразии, – пробормотал он, рухнув в соседнее кресло. – Повезло тебе, Ари.
        – В чем? – Я изучала кружочки апельсина в глинтвейне. – Стив?
        – Ты не видела, что за вечеринки устраивает этот… кретин.
        – И что у него за вечеринки? – поинтересовалась я, забираясь к Стивену на колени. Так приятно обнимать его, уткнувшись носом в шею.
        – Куча полуголых людей, все танцуют под хиты девяностых, а потом в пьяном угаре засыпают на дне джакузи! – бушевал Стивен. – Андерсон переходит все границы! И ему конечно же плевать, что ты несовершеннолетняя!
        – Мне восемнадцать, – осторожно возразила я.
        Рэтбоун снисходительно улыбнулся и погладил меня по волосам.
        – Для этой страны ты маленькая.
        Я до боли закусила губу. Он просто напомнил о том факте, что мне нет двадцати одного года, но меня это задело – я действительно маленькая, чтобы выжить здесь, без него. Глубокий вдох и выдох сквозь зубы в попытке успокоиться. Не помогло.
        – Так дело в этом?! Мне нет двадцати одного года, мне нельзя то, мне нельзя се?! – закричала я и мигом высвободилась из рук Стивена.
        Я припомнила ему, что он запрещал мне выпить в компании, и вот сейчас – никакой вечеринки!
        Вскочив, я махала руками и буквально создавала проблему из воздуха.
        – Толпа полуголых красавиц? Плевать! Они будут соблазнять тебя? Плевать! Главное – Ари маленькая! – Сердце стучало как под допингом.
        – Ты не понимаешь. – Стивен зажал большим и указательным пальцами переносицу и нахмурился.
        – Да, – фыркнула я, заправляя распущенные волосы за уши. – Я много для чего взрослая, когда удобно тебе. – Мой взгляд задержался на его ширинке. – Чертов эгоист! С вечеринкой я справлюсь, поверь!
        – Характер показываешь? – Рэтбоун начал терять терпение. – Бесполезно, Аристель. Не выставляй меня ублюдком, который пользуется тобой. Верно, я теряю контроль, когда ты целуешь меня! – Он вскочил и вырвал из моих рук бокал с глинтвейном – напиток полетел в стену.
        – Я хочу нормально провести время! – гнула я свою линию, ожидая реакции. Он молчал. Я так гордилась собой, когда приехала в США. У меня получилось! И тут выясняется: в его глазах я не более чем удачливая фанатка. – Почему ты говоришь, будто я не могу нести ответственность за свои поступки? Я взрослый человек!
        – Еще добавь – ответственный, – парировал Стивен. – Сбежала из страны, в кармане сто долларов, в голове ветер… Взрослая, ничего не скажешь.
        – Тебя не касается! – Бьет по больному – по правде. – Это моя жизнь!
        – Делай, что хочешь. – Он выставил ладони вперед. – Не забудь помочь Джераду с коктейлями! – И Стивен ушел.
        Наверху громко хлопнула дверь.
        Я осталась одна. Сидела и пыталась унять дрожь. Ну, Ари? Стало легче? Зато т ы больше не волнуешься о том, что Стивен Рэтбоун бросит тебя, потому что он уже это сделал.
        – Милые бранятся, – сказал Джерад.
        Я не заметила, как он оказался рядом. Лениво растянувшись на кресле, где всего несколько секунд назад сидел Стивен, его друг с легкой улыбкой наблюдал за моей растерянностью.
        – Только тешатся, – пробормотала в ответ я.
        – Надеюсь, ссора не помешает тебе повеселиться, малышка Ари?
        – Нет, – уверенно ответила я. – Не позволю Стивену испортить мою первую в Штатах вечеринку.
        – За это нужно выпить. – Андерсон достал из кармана пиджака флягу. Отхлебнув, протянул мне.
        Я смотрела на Джерада, пытаясь найти подвох. Добродушное, немного пьяное лицо не выдавало никаких отрицательных эмоций, но глаза горели диковинным огнем. Я сделала глоток, виски обожгло горло и я закашлялась.
        – Особо не налегай, успеешь, – посоветовал Джерад.
        – Да, конечно, – растерянно ответила я, вернув флягу. – Я пойду… Нужно помириться. – Я выбежала в коридор и помчалась вверх по лестнице.
        Что-то подсказывало: больше ни минуты наедине с этим человеком.
        ***
        Я топталась у двери в спальню, не решаясь войти. Оттуда доносилась тихая музыка. Вижу ясно, будто двери нет: Стив лежит на кровати, слушает меланхоличные баллады, перебирает совместные фотографии. Стивен вспыльчивый, но не злопамятный, а я такая дура – нагрубила за заботу. Он-то хочет уберечь меня от ошибок, которые я люблю совершать. Я потянулась к ручке – дверь распахнулась раньше. На пороге Стивен. Крепко меня обнял.
        Вновь неприятные разговоры, отвратительные темы. Я хотела забыть то, из-за чего уехала. Вычеркнуть из памяти. Я надеялась, Стивен поможет мне забыть. Но Стивен хочет, чтобы я помнила. Для него важно, чтобы мои кошмары ожили. Такова цена отношений, тогда он будет бороться за меня – по его словам. А мне скверно на душе. Я не задумывалась, станет ли мне легче. И о вполне здравом недоверии к загадочной – ха! – мне. Я сказала то, что смогла сказать. И утаила то, что не сорвалось бы с языка никогда.
        ***
        Шум битов. Громкая музыка. Толпа пьяных мужчин и женщин. Несмотря на то, что мое платье короткое, я чувствовала себя монашкой в притоне. Укоры Стивена («Что на тебе надето? Шла бы совсем без одежды!») действовали на нервы, радость от вечеринки стремительно испарялась. Я никого не знала и меня не замечали. Наверное, думали, я чья-то младшая сестра, которую не с кем было оставить. Так я и слонялась по дому с пластиковым стаканчиком – внутри пиво или пунш, я не пробовала.
        Стивен оделся сдержанно: рубашка, джинсы, кожаный ремень с пряжкой. И вел себя сдержанно, задумчиво хмурился, отстраненно смотрел на толпу. Потом направился к столу с выпивкой. Бокал. Второй. Третий.
        – Не стоит так сразу напиваться, – озвучил мои мысли Джерад.
        Он в образе золотой молодежи: синий пиджак, брендовая майка, джинсовые шорты. Вылил на себя половину флакона парфюма. Я закашлялась.
        – Тебе какое дело? Развлекайся, – буркнул Стивен, добравшись до стопок с текилой.
        – Стив, он прав… – попыталась возразить я.
        В ответ Стивен раздраженно фыркнул, даже не взглянув на меня.
        – Вот именно. – Джер хитро прищурился, явно что-то предвкушая. – Куда торопиться? Ты же любишь мои вечеринки.
        – Не хочу участвовать во всеобщем безумии. Оргия в джакузи мне давно надоела. Сейчас допью, – Рэтбоун посыпал ладонь солью, – и в кроватку, – опорожнил стопку и съел дольку лайма. – А вы как хотите.
        Когда он расстроен, то заливает в себя весь бар, но почему расстроился из-за вечеринки… Или разговора о моей жизни?
        – Стивен, прошу, хватит.
        – А ты, – он ткнул в меня пальцем, – веселись! Ты этого так ждала.
        Сейчас я понимаю, из-за чего он был расстроен: знал, чем кончится вечеринка и заранее пытался отстраниться, сделать меня чужой. Но не знала я. А влюбленной девчонке трудно отказать.
        – Только с тобой, Стив. – Я выхватила из его рук алкоголь и поставила на стол. – Тебе достаточно. Идем.
        – Со мной, значит. – Он самодовольно усмехнулся. Полуулыбка озарила нетрезвое лицо. – Идем.
        Я облегченно выдохнула. Буря миновала.
        ***
        Стоило Рэтбоуну перестать кукситься, насладиться весельем, как мое настроение поползло вверх. Стив познакомил меня с приятелями из Лос-Анджелеса, мы мило беседовали и танцевали, отстранившись от «джеровской» тусовки. Заводные композиции, приятные люди, разноцветные огни на стенах. Хотела бы я, чтобы вечер не заканчивался.
        – Скоро вернусь, моя взрослая Ари, – прошептал Стивен и, поцеловав меня в щеку, растворился в толпе.
        Приятно быть наравне с ним.
        Я радовалась возможности передохнуть от бурных танцев и направилась к столу с выпивкой. Осушила рюмку – чистая водка. Скривившись, я заела горечь конфетой. Ужас, как это можно пить?
        Гостей заметно поубавилось. Скорее бы Стив вернулся, хочется спать.
        – Скучаем?
        Я чудом не выронила пустую рюмку.
        – Джерад! Появился из ниоткуда. Ты Дэвид Копперфильд[1 - Американский иллюзионист.]?
        – Почти. – Джерад вскинул бровь. – Подаришь танец? – Он коснулся моей руки, взял рюмку и поставил на стол; от его теплых пальцев я вздрогнула. И снова чувство тревоги.
        Поколебавшись, я хотела согласиться (что плохого в заводной композиции?), а Джерад подойти ближе, но заиграла романтичная песня. Андерсон, облокотившись о край стола, терпеливо ждал. В мутно-зеленых глазах бегали искорки. Он знал? Знал, что будет романтичная песня? Конечно, знал, это его вечеринка!
        – Где Минди? – уклончиво спросила я.
        Тревога превратилась в панику.
        – Танцует с кем-то. – Джер безразлично махнул в сторону толпы.
        – Прости, но… – Я уставилась в пол. Собралась с силами, посмотрела на Джерада и отчеканила: – Я не могу. Стивен вот-вот придет.
        – Понимаю, ты верная девушка, – без тени улыбки ответил Джерад.
        – Извини. Я пойду, поищу Стива, он давно ушел.
        Андерсон поджал губы. Его взгляд показал, что Джерад знает больше, чем говорит, и больше, чем знаю я. В подтверждение моим мыслям он размышлял вслух:
        – Лучше бы ты потанцевала со мной. Каждая минута имеет значение.
        Я стояла, переваривая услышанное. Минуты, танцы, значения. Кажется, кто-то перебрал с выпивкой. Мне всё меньше нравится эта вечеринка. И Джерад. Я оглядела толпу: где же ты, Стив?
        1.10
        Я шлю сигнал бедствия,
        Потому что наше время на исходе.
        Когда-то нимб сиял, но теперь заржавел.
        Мы должны были попытаться еще раз.
        Когда твое сердце перестало пылать?
        (с) Hurts «S.O.S»
        В своих воспоминаниях я всегда пропускаю сцену измены. Она не сочетается с горько-сладкой сказкой, о которой я грежу по ночам. Измена отравляет самые счастливые воспоминания. Этого он и добивался, верно? Сжечь все мосты.
        Я влетела в нашу спальню, захлебываясь слезами. Истерика настигла, когда я хлопнула дверью и скатилась по стене. Истерика бежала за мной от гостевой комнаты, там Стивен и Синди целовались, пьяно смеялись и хотели переспать. А я, дура, искала его, переживала, не случилось ли чего. Нашла. Увидела.
        Вытерев слезы, я огляделась: кровать – здесь мы лежали в обнимку и смотрели кино, ванна, где дурачились, балкон – там Стив курил, а я грубила ему, потому что мое прошлое мертво. Будущее, очевидно, тоже.
        Фотокарточки на стенах… Я начала срывать их: рву счастливые лица, счастливую себя на куски. В глазах темнело. Рухнув на колени, хватала ртом воздух, но его ничтожно мало, и я продолжала задыхаться, видела свет, темноту, комнату, вещи Стивена и так по кругу. Я впилась ногтями в кожу, пытаясь расцарапать грудную клетку – только бы перестало болеть.
        На ощупь искала одежду и запихивала в дорожную сумку. Воздух пропитан любовью. Любовью… Пыталась увидеть сквозь пелену свои вещи. Увидеть, что будет завтра. Темнота. Закрыв рукой рот, чтобы крик не вырвался наружу, я вновь и вновь видела измену, предательство, ложь. Полупустая сумка с грохотом упала на пол. Я скатилась следом. Интуиция подсказывала, здравый смысл умолял не терять голову. Стивен же пытался расстаться со мной. Чувства его остановили или что-то еще? Я всё помнила. Всё понимала. Догадывалась, наступит момент, когда он выберет себя.
        Я не заметила, как Стивен вошел в комнату. Не слышала, как позвал меня по имени. На тот момент я потеряла связь с реальностью, утонула и не желала всплывать. Сидела, обхватив руками колени, и раскачивалась туда-сюда. Он коснулся моего плеча, словно ножом провел. И я заревела громче.
        – Ничего не было, – вполне трезвым голосом сообщил Стивен. – Пойдем, я вызвал такси. До аэропорта доберемся минут за сорок.
        Меня удивило его спокойствие. Не было? Зачем такси? Аэропорт?
        Стивен помог мне подняться. Я не сопротивлялась – не было сил. Его волосы растрепались, на губах легкий пигмент помады Синди. Я молча стояла, пошатываясь, а Стивен сказал:
        – Я сожалею. Очень…
        Слова резанули по разбитому сердцу, и я пришла в себя. Толкнув Стивена в грудь, я закричала:
        – «Всё, что у нас было, пьяный перепих на вечеринке»! Припоминаешь свои слова? – Не могу поверить. Сейчас он скажет, что я ошиблась, мне приснилось, Джерад разыграл нас… что угодно, только не бросай меня, Стивен. Не дай вернуться туда, откуда я с трудом сбежала. – Перепих… А вот еще один! Вуаля! – выдавила я сквозь слезы.
        Стив не изменился в лице. Я говорила правду, и он понимал это. Он хотел переспать с ней. И хотел, чтобы я увидела.
        Опустившись на ковер, я позволила новой волне истерики накрыть меня, обнять пеной, солью осесть на губах.
        – Мне очень жаль, Ари. – Репетировал? Сценарий написал? – Всё зашло далеко. Ты подумай… не надо мне всего этого. Отношения, чувства. Я другим сейчас болен. У меня карьера. А ты… маленькая. Не разобралась со своей жизнью. – Стивен поправил плохо застегнутую рубашку.
        Он пересек комнату и сжал мое плечо в утешающем жесте.
        – Не трогай!
        Пальцы с плеча переместились на запястье. Я простонала что-то жалкое. Столько раз он пытался расстаться, осознавал, как неправильно происходящее… А я довольствовалась его привязанностью. Его влюбленностью в мою любовь.
        – Нам нужно ехать. Я отвезу тебя в аэропорт, ты уедешь домой.
        – Скажи: «Я не люблю тебя, Ари». Скажи! И я уеду.
        Молчит. Иди к черту! Я ринулась к двери, но Стивен предугадал мои действия: поймал и крепко обнял. Теплые прикосновения. На миг я забыла о том, что случилось. Будто зимой едва живую меня накрыли пледом. Согреваюсь. Оживаю. На секунду я поверила – всё может быть хорошо.
        – Ари, я наделал столько глупостей, – выдыхал мне в ухо вместе с обжигающим дыханием. – Давно должен был отпустить тебя, но эгоистично надеялся… Мне нет оправдания. Но я уверен, когда-нибудь ты поймешь. Уедешь домой…
        – Нет.
        – Простишь родителей и окончишь школу…
        – Нет.
        – Влюбишься в отличного парня, будешь счастлива.
        Я забилась в его руках, как зверек в ловушке охотника. Кадры жизни, от которой я бежала, калейдоскопом сверкали перед глазами. Плакала громко и отчаянно, вырвалась и мысленно умоляла убить меня прямо сейчас.
        Истерика вскоре прекратилась. Я выплакала все слезы и похрипывала, часто дыша. Спичка веры в любовь потухла, сгорела наивность.
        – Успокоилась? – осторожно спросил Стивен.
        – Иди. – Голос словно не мой вовсе: безжизненный, но твердый. – Мне нужно собрать вещи. Я не отниму много времени, через… пятнадцать минут можешь лечь здесь спать или пригласить Синди для продолжения, я не знаю. Это твое дело.
        – Ари… посмотри на меня.
        Как он ни пытался быть невозмутимым, тон выдавал беспокойство. Но если бы за меня. За свое благополучие вполне. Обиженная девочка всякое может учудить. Он подвел меня к кровати, тихо попросил сесть и заправил за ухо прядь волос, упавшую мне на лицо.
        – Так было нужно.
        – Нужно?! – Я подавилась воздухом, севшие голосовые связки болели.
        – Единственный способ расстаться с тобой… потому что я труслив и не могу выставить тебя за дверь. – Рэтбоун с сожалением пожал плечами. – И сказать что-то вроде: «Было хорошо, даже слишком, но я не хочу отношений, не хочу, чтобы ты проснулась через пару лет с мыслью, что потратила время на влюбленность в звезду». Тебе это тоже не надо, ты просто пока не понимаешь. Подростковое, пройдет.
        – Р… расстаться?
        – Я уезжаю в тур… – Он сделал паузу. – Ты поняла, что это значит, я видел в твоих глазах. Не обманывай себя.
        – Мы могли бы попытаться… Ты показал мне другой мир, любовь…
        – Господи! – Стивен всплеснул руками и выкрикнул: – Я хотел, чтобы ты увидела измену и возненавидела меня!
        Слезы сдавили горло.
        – Отлично. – Я до боли кусала губы – всё что угодно, только бы не разреветься снова. Если слезы злости можно себе простить, то слезы унижения – это чересчур. – У тебя получилось. Надеюсь, ты неплохо провел время… играя… в любовь.
        – Аристель! – попытался поймать меня за руку, но его пальцы нащупали воздух.
        – Что?! – Я закричала громче: – Чего ты хочешь, Стивен?! Жалеешь, что поступил так? Или жалеешь меня? С самого первого дня!
        Мы были счастливы. Время платить.
        – Обстоятельства сильнее. Я не мальчишка с соседнего двора, Ари, не могу себе позволить… творить глупости. Месяц я боролся, думал о расставании, о том, что ничего о тебе не знаю, но… я не мог.
        Жестоко. Они все такие? Музыканты, звезды. Пока я думала, что мы наслаждаемся друг другом, он планировал, как со мной расстаться.
        – Уже не имеет значения, – донесся до меня его ровный голос. Стивен, не зная, чем занять руки, взъерошил волосы; они волнистыми прядями упали на его взмокший лоб. – Расстояние разбивает самые крепкие пары, у меня нет столько денег, чтобы платить неустойку за нарушение контракта. – Он бросал эти слова, будто острые ножи, мой мир рушился… и рушился,.. и рушился… – Дам тебе денег, если захочешь остаться в Америке. – Он так просто говорит. Ему не больно, он и не любил. – Я влюблен в тебя. Но ты сама знаешь…
        – Попытайся, – я смотрела с мольбой, – выбрать сердцем, не разумом. Я бы не мешала твоей карьере, я бы…
        – Да не люблю я тебя! Не люблю! – выкрикнул Стивен и отступил назад, словно ударившись о взрывную волну своих же слов. – Ари, я не то хотел сказать…
        – Ты всё правильно сказал. – Я подошла вплотную. Лицом к лицу, выдохнула ему в губы «ложь на эмоциях», и он добился, чего хотел: – Ненавижу тебя, Стивен Рэтбоун.
        Замахнулась. Перехватил мою ладонь и крепко сжал. Ударь. Сделай что-нибудь, только не позволь уйти. На миг мне показалось, всё будет нормально, это недоразумение. Но Стив выпустил мою руку, отвернулся, сделал вид, что занят пуговицами на рубашке, и я поняла – всё. Просто всё.
        ***
        – Я же говорил: так будет.
        Если бы взглядом можно было убивать – убила бы.
        – Ты знал, да? Поэтому хотел потанцевать со мной?
        – Мы лучшие друзья, я догадался о его намерениях неделю назад. – Джерад снисходительно улыбнулся, подперев плечом дверной косяк некогда моей и Стивена комнаты. – Видишь, хотел добра…
        – Чушь! – отрезала я, пытаясь справиться с новыми слезами. – Ты знал: я откажусь и пойду его искать.
        В ответ Андерсон хмыкнул.
        – У вас любовь. А любовь – это никаких измен, даже танец можно считать за измену. Что измена для тебя, малышка Ари?
        Держись. Держись, Ари! Он не стоит твоих слез, они оба не стоят.
        – Ты можешь хотя бы сейчас заткнуться? – сдавленно рявкнула я, кидая в сумку вещи, наплевав на то, что они помнутся. Удивительно, но я не заплакала. Я спокойна. И пуста. – Дай пройти! – Как хочется ему врезать! – И засунь свое «я же говорил» в…
        – Ой, ой! – Джерад с трудом скрывал улыбку. – Ты не была такой грубой. Неужели всё? Конец любовной истории?
        – Ты… Вы добивались чего-то иного? – В сумке практически одна одежда, но кажется, на плече у меня мешок с кирпичами. – Да, я наивная дура. Что-нибудь еще?
        Молчит.
        – Что-нибудь еще?! – повторила я, натянув капюшон толстовки до середины лба – на улице дождь. – Тогда иди к черту, Джерад. Ты и твой друг Стивен.
        Откуда во мне столько злости? Сама виновата. Сама.
        Толкнув Андерсона, я протиснулась в дверной проем и бегом спустилась на первый этаж. Гости разошлись, спектакль окончен – незачем задерживаться массовке и блистать декорациям. Стивен курил, опустив голову. Заметив меня, он вскочил с кресла. Я испугалась: предательство отгородило любимого человека стеной, как он и хотел.
        – Не подходи, Стивен! Клянусь, если ты подойдешь…
        Спиной чувствовала дыхание Джерада Андерсона. Козел. С твоей же подачи. Будь у меня пистолет, застрелила бы на месте.
        Я пятилась к входной двери и смотрела на людей, которые сначала протянули руку, а потом ударили. Они растоптали мою веру в добро, уничтожили наивность, тот злосчастный свет, в который Стивен влюбился. Они подожгли мой шанс начать новую жизнь и станцевали у костра.
        Нащупала ладонью дверную ручку. В последний раз взглянула на него, любимого. Попроси он вернуться, я бы приползла на коленях по дороге из острых лезвий. Но я не нужна ему.
        – Эй, – легкие сдавило от хрипа. – Джерад, дай пачку.
        – Ты не курила… – слабый протест от Стивена.
        Джерад стоял и смотрел: любовная драма продолжается?
        Нет. Я больше не доставлю вам такого удовольствия.
        – Дай мне сигареты!
        Тишина била по ушам. Джерад грациозно пересек комнату и отдал свою пачку. «Мальборо». Крепковаты, но сойдет.
        – Всё бывает в первый раз, Стив, – сказала я и распахнула дверь на улицу.
        Не уверена, что он расслышал меня из-за дождя.
        Я бежала к такси, придерживая капюшон и сжимая в ладони пачку.
        Дверь снова распахнулась. Крик Стивена разбился о ледяные капли, или мне хотелось, чтобы он кричал? Наверное, не волнуется: перебесится, дурочка-фанатка, и заживет как прежде. Нет. Не смогу. Сильное было чувство. Не любовь, право, а вера. Я надеялась, ты найдешь «лекарство для сломленной девушки». Но ты не первый, кто предал меня, Стивен Рэтбоун.
        Глава первая
        Воспоминания, острые, словно ножи,
        Пронзают плоть настоящего.
        После смерти любви не осталось ничего значимого,
        А ее останки похоронены в безымянной могиле твоего сердца.
        (с) HIM «Killing Loneliness»
        СТИВЕН
        Капли дождя оставляют на окнах спальни мутные разводы. Я в постели, пытаюсь заснуть. Вдруг вижу тебя. Ты прелестна, мой ангел. Ложишься рядом и ласково смотришь. Твои карие глаза – я скучал по ним. Ты улыбаешься и шепчешь: «Стив, обними меня. Пожалуйста». Дважды просить не приходится: я бережно обнимаю, притянув к себе. Ты царапаешь мою спину, заигрывая. Едва надавливаешь, оставляя ногтями отметины. Взглядом показываешь: «Мы принадлежим друг другу». Я киваю. Знаешь же, это так. И я знаю. Касаюсь губами твоей шеи – горячая, обжигаюсь, но не останавливаюсь. Ты сильнее прижимаешься ко мне. Целуешь первая, сладко. Я многое хочу сказать тебе, многое объяснить, но не в силах остановиться. Прижимаю, вдыхая запах шоколадных волос. Они и пахнут шоколадом. И малиной. Прикусываешь зубами мою нижнюю губу. Нежная жестокость. Так можешь только ты. И я тону. Тону в тебе.
        Наш чудесный мир содрогается, как при землетрясении. Вокруг – руины. Ты становишься прозрачной, словно привидение. Я пытаюсь ухватиться за твою руку, но ладонь проходит сквозь тело. Будто фантом, ты стоишь у самого края разваленного мира, и глаза твои блестят от слез. Чувствую неприятную дрожь. Карточный домик под влиянием сильного ветра рассыпается по глубинам моей души, оседает на сердце, и оно болезненно сжимается. Меня засасывает в бездну. Не могу дышать. Я падаю в пустоту… и просыпаюсь.
        ***
        Холодное утро. Я проснулся от того, что продрог до костей. Спросил себя: «Почему не догадался закрыть окно?» Пустые бутылки на полу ответили на вопрос – не вспомнил. Что я делал вчера? Надеюсь, не привел в номер женщину. Кровать пуста, в ванной тихо – значит, не привел. Или она оказалась столь тактична, что уже покинула апартаменты.
        Дождь мне не только приснился, он серой завесой окутал город, изменив Сан-Диего до неузнаваемости. Я сидел на кровати с кружкой крепкого кофе; не отпив и глотка, всматривался в окно.
        Уже два дня я здесь, дважды просыпался с колким беспокойством в груди. Искаженные тени прошлого бродили по стенам комнаты. Не стоило мне возвращаться, я должен был отказаться от поездки в Сан-Диего. Но рискнул и теперь расплачивался: всё напоминало о нескольких неделях здесь. О милой девушке, которая приехала ради моего концерта, ради… меня.
        Осознание реальности сопровождается крепким напитком и пачкой сигарет, к полудню я прихожу в норму. Всем окружающим так кажется. А мне – что я смог вычеркнуть Аристель из своей жизни. Много ли значат отношения с симпатичной восемнадцатилетней иностранкой? Ничего, как я думал. Романчик.
        Не притронувшись к кофе, я поставил кружку на тумбочку и отбросил одеяло. Холод прошелся судорогой по ногам. Я накинул рубашку, влез в джинсы и пошел на балкон. Легкие заполнились промозглым воздухом. В Калифорнию недавно пришла осень. И я в Сан-Диего. Рушились барьеры от прошлого, которые я старательно выстраивал.
        Вытащив из кармана пачку сигарет, я закурил, вглядываясь в сероватое небо – найти бы там ответы, понять, что будет дальше. Вот и закончился тур. Я свободен и отдан записи новой музыки, а также мыслям. Какая ирония – вновь закончить тур здесь! В толпе искал ее силуэт. На автограф-сессии надеялся, что она подойдет, как в нашу первую встречу. Подходят другие девушки, но мое сердце молчит, я не хочу узнать их, не хочу о них думать.
        Моя карьера набирает обороты. А девчонка… Аристель… Ари… наверняка уехала в свою страну и забыла меня – неплохое приключение на каникулах, верно? Сейчас учится в университете, ей скоро двадцать один, она, возможно, влюблена или замужем. Вряд ли меня помнит.
        Рука легла на плечо. Зажав меж пальцами сигарету, я обернулся. Джерад Андерсон внешне за три года не изменился, да и я с той же прической, стилем одежды. Будто время застыло.
        – Ты как? – тихо спросил друг, присев на табурет в углу балкона.
        Я криво улыбнулся, пожал плечами. Никак я. Это проклятый город.
        Джерад невзлюбил Аристель. Считал ее помехой карьере, угрозой. Менеджер группы Мартин Эванс был того же мнения. И совместными усилиями мы выгнали Ари из нашего мира. Неделю я делал вид, что ничего не случилось. Развлекался с моделями, ходил на вечеринки. Потом началась подготовка к туру, сам тур. Я отвлекался. А в груди застрял осколок, метафорически, конечно. И во время тура я написал песню «Солнечный свет». Не трудно догадаться, о ком я думал, когда писал строчку за строчкой и наигрывал на гитаре аккорд за аккордом. «Песня теплая, как летний день, но печальная. Слушаешь ее и будто попадаешь в золотистую осень. Ностальгия укрывает одеялом, сотканным из горько-сладких воспоминаний», – написал в рецензии музыкальный критик. Песня стала хитом, возглавила чарты, принесла бешеные продажи, несколько наград. И моя команда вдруг полюбила Аристель Тешер, прониклась к ней, так сказать, чувством глубокого уважения. Только поздно.
        Джерад закурил, выпуская в небо кольца дыма. После ухода Ари он поддерживал меня в свойственной ему саркастичной манере, но искреннее. А может, чувствовал вину за произошедшее: подначивал меня, вселял сомнения, и в его доме, на его вечеринке я решился бросить ее.
        – Здесь всё и началось? – Джер вновь предпринял попытку начать разговор.
        – Какого черта?! – не выдержал я. – Ты мечтал, чтобы она ушла. Именно ты говорил: «Она мешает группе». И ты позвал нас на виллу! – Я до темноты в глазах затянулся сигаретой.
        Мерзко винить окружающих за свои ошибки.
        Покачав головой, я сплюнул и тихо выругался. Тогда я действительно был готов расстаться с Ари из-за неразгаданных тайн прошлого. Интересно, она до сих пор ненавидит меня? Или уже забыла, как пройденный этап жизни, осуществив подростковую мечту о романе со звездой? Надеюсь, забыла. Она чудесная девочка, незачем ей страдать. А мне есть за что. И помнить ее – солнечный свет.
        Джерад молчал.
        – Извини, – выдавил я, потирая переносицу. – Вспылил…
        – Всё нормально.
        Мы зашли обратно в комнату.
        Квартиру в Сан-Диего я продал сразу, как вернулся из Малибу. Но что-то мешало продать квартиру в Лос-Анджелесе и купить другую, в которой было бы логично начать новую жизнь. Я любил курить на балконе и смотреть на город. Порой в голову приходила странная мысль: «Вдруг Ари вернется?» Она, в отличие от меня, знает, где искать. Испытывал приятные мучения: забывал о ней, через пару дней представлял ее утром на пороге. Я давно разлюбил Ари, но с ней было хорошо, и я думал: «А если бы…»
        – Стивен, извини, – подал голос Джерад. – Я не верил в любовь между вами и не думал, что она так дорога тебе.
        – Не так уж, – отмахнулся я. – Накатывает… особенно в этом городе.
        – Завтра уедем.
        – Да… – Я задумался, а потом вымученно улыбнулся: – В Лос-Анджелесе теперь не лучше. После того, как я побывал здесь…
        – Переигрываешь, – рассмеялся Джерад, надеясь разрядить обстановку.
        Что бы я без тебя делал, друг!
        – Слегка, – усмехнулся я и достал из мини-бара бутылку виски. – Будешь?
        Джерад кивнул и я разлил алкоголь по бокалам. Пусть мне будет тяжело физически, чем морально. Стекло коснулось губ. Я предвкушал глубокий сон без участия Ари в нем, но в комнату ворвался менеджер Марти.
        – Опять? – нахмурился он. – Разве можно столько страдать? Три года прошло! – Менеджер выхватил из моих рук бокал, попутно расплескав виски по ковру. – Переспи с Кортни – девчонкой, которая снималась в клипе. Или с любой другой фанаткой, раз всё так плохо.
        – Ари не любая другая, – возразил я.
        – Разницы не вижу.
        – Отвали от него, ага? – рявкнул Джерад и повернулся ко мне: – Кто ищет, тот найдет, верно? Слушай сердце и всякое такое.
        Я остолбенел. Это говорит Джерад? Джерад, который презирал Ари? Его выводило из себя малейшее упоминание о ней. И Джерад хочет, чтобы я искал Ари? Где он так головой ударился?
        ***
        Туман рассеялся, ехать стало удобнее. Я жал на педаль, выворачивая руль. Еще день. Всего один день в этом городе, а вечером я буду дома. Там не так накатывает, а если накатывает, то быстро отпускает.
        Я припарковался у аптеки, но не спешил выходить.
        – Точно хочешь, чтобы я пошел? Может… – Джерад обеспокоенно хрустел костяшками пальцев. – Да и глупая идея… необязательно вовсе…
        – Нет. Я хочу. – Я не сводил глаз с аптеки. – Надоело.
        – Почему сам не купишь?
        Я невесело усмехнулся и закурил. На самом деле я знал ответ: да, я твердил друзьям и самому себе, что забыл Ари, но ждал встречи с ней, когда шел домой с концерта, гулял по оживленным улицам днем и безлюдным паркам вечером, проходил мимо дома, где мы жили. Ностальгия разорвала в клочья иллюзию, что всё забыто. Сан-Диего вернул меня в осень 2010-го, после сна мои губы пылали, словно она взаправду целовала их. Убивать сладостные мгновения я не в силах, но и просыпаться одурманенным не могу – сойду с ума. Я боялся, если не остановлюсь сейчас, то однажды перестану отличать реальную жизнь от картинок в голове.
        Джерад вернулся через пару минут с прозрачным пузырьком. Внутри – круглые таблетки белого цвета. Я, как загипнотизированный, следил за его руками, за мнимым спасением в них.
        – Не перебарщивай, – предостерег друг, отдавая снотворное. – И с алкоголем не смешивай. Я знаю, ты думал об этом.
        – Хорошо, – кивнул я, потом выбросил окурок и положил таблетки во внутренний карман пальто. – Джерад, – я нахмурился, – почему Марти посоветовал мне встречаться с Кортни или фанатками, если у меня есть Соф?
        Было чертовски сложно уяснить, что имя модели произносится на немецкий манер, а не на французский: СОфи вместо СофИ.
        Пару секунд Андерсон молчал. Я в напряжении ждал ответа, вдыхая горьковатый аромат его туалетной воды и мятной жвачки.
        – Может быть, дело в том, что ты не любишь ее?
        Я выругался. Так заметно?
        – Я люблю ее.
        – Кого мы обманываем? – Джерад усмехнулся. – Ты с ней только из-за того, что она похожа на Ари.
        – Нет, – возразил я. – Просто брюнетка, миловидная. Она нужна мне. Я привык, привязался… Не хочу терять ее.
        – А найти Ари Тешер хотел бы?
        У Джера всегда скачут мысли – попробуй, успей. Хотел бы я найти Ари? «Да, конечно да!» – кричал любопытный эгоист. «Нет, оставь девчонку, ты разбил ей сердце», – твердила благородная (а она есть?) часть меня.
        – Какая разница…
        – Отчего не помечтать, – сказал Андерсон и вылез из машины.
        Я долго сидел в салоне, наблюдая, как Джерад уходит, и пытался вникнуть в смысл его слов. Джерад и раньше любил говорить загадками, любил импульсивно менять тему и уходить посреди разговора, оставляя за собой сотню вопросов, но после моего расставания с Ари такое поведение вошло у него в привычку. Он изменился. Да что таить, многое изменилось.
        Он
        2.1
        Она выскальзывает из одежды, как рождественский подарок из обертки, осознавая цену момента, а цена высока.
        (с) «Город грехов 2: Женщина, ради которой стоит убивать» (2014)
        В первый раз я увидел Аристель на концерте калифорнийского тура. Перед выступлением я прогуливался за сценой, любуясь интерьером бара – как в родном Техасе! – и разглядывал поклонниц. Никогда не спал с фанатками, предпочитал цеплять девушек в барах или на звездных тусовках, но не мог не отметить, они прекрасны – юные, страстные.
        Ари не выделялась среди остальных. Рядом с ней стояла высокая девчонка с волосами цвета жженой карамели, которая активно жестикулировала, ее глаза горели фанатизмом. Джерад говорит про таких: «Дурочка, легче нее только шлюху снять». Позже я узнал – ее имя Эйприл. Аристель познакомилась с Эйприл в тот же вечер. И только когда девица убежала к бару, я посмотрел на Ари. Милая брюнетка. Волосы длинные, из них можно сделать лассо и обхватить луну, волнистые, будто ручей, потревоженный ветром. Она стояла недалеко от сцены, нас разделяло несколько шагов и плотная штора. Черты лица у Ари мягкие, а фигура стройная, не до конца сформировалась, но расстегнутая на три пуговицы рубашка приоткрывает грудь, отправляет фантазию в полет.
        До концерта оставалось минут десять. Я забрал у персонала бутылку минералки и спросил:
        – Как тебе девушка?
        Джерад Андерсон прищурился, оценивая. Он вернулся с улицы, где курил и наверняка флиртовал с поклонницами, а сейчас был не прочь обсудить сегодняшнюю публику. Его зеленые, как у меня, но темнее глаза стали почти черными.
        – Рэтбоун, что с тобой? – ответил Джерад с возмущением. – Ей нет и пятнадцати, старый ты извращенец!
        От неожиданности я выронил бутылку.
        – Расслабься, – захохотал друг и поднял минералку. – Если я прав, это не имеет никакого значения. Ты в любом случае ее получишь.
        – Да я просто… – Я действительно не имел в виду ничего плохого. Она прелесть, очень милая. Но я не заинтересован в серьезных отношениях, а воспользоваться милашкой… даже Джерад не поступил бы так гнусно: его фанатки отчаянны, стервозны, знают, на что идут. – Она какая-то потерянная… ее взгляд…
        Джер не слушал. Ухмыляясь и постукивая бутылкой по бедру, он ушел в гримерку. Придурок. Не перестаю удивляться, как мы смогли найти общий язык. Мы разные, противоположные, начиная с роста (он выше, но уже в плечах), заканчивая жизненной позицией. Но кому-то романтики нравятся, кому-то циники. Наша группа выигрывает от такого тандема.
        Я запомнил Ари в тот вечер не только из-за противоречивой внешности – сексуальность и невинность. Пару раз я, оглядывая зал во время концерта, смотрел в ее сторону: Ари не визжала, не плакала, не прыгала. Стояла, растерянная, и смотрела на меня с мягким восхищением. Что особенно контрастировало с истеричной Эйприл. Посреди выступления Аристель вдруг рванула со своего места в сторону выхода, будто ошпаренная моим взглядом, моими мыслями о ней.
        ***
        Выжатый, как лимон, я поспешил на автограф-сессию. Там я сидел и мило улыбался, пытаясь не показывать, как взрывается голова от звонких голосов. Не то чтобы я не любил своих фанатов, напротив – обожал, но под конец дня хотелось покоя. Я машинально расписывался на фотографиях, CD-дисках, клочках бумаги, руках и даже груди.
        – Стив, ждем в машине, – сказал Джерад и скрылся в дверях.
        Я устало кивнул. Они всегда справляются раньше. Ко мне, фронтмену, самая большая очередь. Ребята ревновали, но сейчас рады – если надо, легко познакомятся, но девчонок не будет много, а музыкантов не разорвут на сувениры.
        – Ты задница, Джерад, – пробормотал я и вновь натянул улыбку.
        Девушки обычно сами называют имя, а я пишу его рядом с автографом, но тут мне всего лишь протянули тетрадь.
        – Для кого? – спросил я.
        В ответ тишина.
        Поднял глаза и увидел перед собой ту милую девушку. Ари. Ее губы дрогнули в нервной улыбке. Карие глаза сверкали, а взор был мягким. Как правило, на меня смотрят иначе, словно я желанный приз. Я привык, что фанатки теряют в моем присутствии дар речи, и эта поклонница смущенно хлопала ресницами – робость олененка Бэмби из мультфильма.
        – Для кого? – повторил я.
        Эта девчонка с врожденной сексуальностью (с каждым годом ее сексуальность будет проявляться всё сильнее и сводить мужчин с ума) не станет мне подходящей парой. И тогда я испугался внезапной тяги к ней. Интереса, из-за которого почувствовал себя неловко. Мне всегда нравились блондинки, желательно модели. В идеале моего возраста.
        – Что? – низковатым, но женственным голосом переспросила фанатка.
        – Хорошо, напишу «Для немой красавицы», – одновременно с ней сказал я.
        Одернул себя: я флиртую?
        – Ари. Меня зовут Ари. Аристель, – наконец представилась она.
        Я рассмотрел ее лицо ближе: нос слегка курносый, губы пухлые, почти без изгиба над верхней губой. Нежнейший бейби-фейс[2 - Лицо с мягкими чертами, слегка напоминает детское.]. Интересно, ей, правда, не больше пятнадцати?
        – У тебя приятный акцент, Ари. Ты не местная?
        – Из России. Но я немка.
        Я не успел ответить, Ари выбежала из бара, когда я вернул ей тетрадь.
        ***
        До аварии я не часто думал о девушке с концерта. По правде говоря, со мной такое не впервые. Был мой первый в жизни тур, лица пока не смешались, я не устал от популярности. В Сакраменто мне понравилась фанатка по имени Лорел. Проницательный Джерад увидел мою симпатию к обласканной солнцем блондинке и после выступления подозвал ее. Я стеснялся, как подросток, и в итоге она уехала с Джерадом. Три дня я, опять как подросток, с ним не разговаривал. Потом, в Сан-Франциско, я заприметил девушку с обаятельным смехом. Но сейчас единственное, что я мог вспомнить о ней – смех. Исходя из опыта, я, влюбчивый романтик, знал, что забуду Ари через пару дней, а на смену другим городам придут другие девушки. Единственная ассоциация – город Сан-Диего и ее немецкий акцент.
        Судьбой ли создано, случаем ли загадано, но в тот вечер мы всей группой решили отметить окончание тура в баре. Мы напились, переспали с девицами-официантками, уверенные, что утром тур-автобус доставит нас домой. А утром вместе с похмельем нас ждал сюрприз – орущий от боли барабанщик. Бена тут же госпитализировали. Я тогда впервые вспомнил Ари: вау, мы в одном городе, как романтично! И тут же забыл, ибо не до симпатичных фанаток, когда прилетает разъяренный менеджер.
        ***
        Спустя неделю случилась авария на дороге, и я забрал Аристель домой, будто мы хорошие знакомые. Помню, от нее пахло малиной, карамелью, детской жвачкой. И был флирт на кухне, и она поцеловала меня первой. От холода ее соски затвердели и выпирали через мою рубашку. Я открыл окно, чтобы проветрить мозги, а в итоге…
        Я не смог устоять. Наверное, был в состоянии аффекта, боялся, что мы сбили ее насмерть, и не верил, что она передо мной, жива и почти невредима… Кому я вру! Когда ее губы коснулись моих, я ощутил волну похоти, захотел обладать Ари, попробовать ее, такую сладкую во всех смыслах. Я переспал с ней и ничуть не жалел об этом. Ари мила и чиста, к удивлению не невинна, но наивна душой. Ласковая она, неприлично доверчивая.
        Если бы мы не переспали, кто знает, пересеклись бы наши пути снова, ведь я обещал отвезти Ари в больницу и навсегда проститься. Как я понял позже, мне не хотелось ее терять, и я нашел легкий способ оставить ее рядом, угождая похоти. Я был восхищен светлой, оттененной грустью душой Аристель. Она была тем, чего мне не хватало – искренность, тепло, подлинные чувства. И я был тем, чего не хватало ей – забота, нежность, взаимность. Поэтому я дал шанс случайной связи перерасти во что-то большее. Ари сильно отличалась от того, что я видел последние пару лет жизни в Лос-Анджелесе. Это привлекло меня. Увлекло меня. Возможно, я уже тогда влюбился в Ари, но боялся признаться даже себе.
        ***
        Ари плохо спала той ночью. Я не мог понять, почему: вроде, не причинил ей боли. Физической, по крайней мере. В итоге она встала с кровати, накинула на плечи мою рубашку и ушла на кухню.
        Пару минут я делал вид, что сплю, потом пошел следом. Как много таких девочек я видел в постели Джерада? Одна за другой, они ложились к нему, а потом уходили, довольные собой. Делились подробностями с подругами, выкладывали посты в социальных сетях. Внешность обманчива, и я боялся разочароваться в Ари, не думая о том, что сам могу разочаровать ее. Ожиданий на мой счет у нее изначально больше.
        Удивительно, как стойко Ари выдержала подозрения в ее фальшивости. Обиделась, но не растерялась. Я зауважал Аристель: девчонка с концерта поднялась в моих глазах. Интересно, сколько ей всё же лет? И я нашел ответ. Спасибо, не пятнадцать.
        – Уверена, что тебе двадцать два?
        – Стивен, послушай! – уговоры переходили в хныканье.
        Испуганная, но сражается. Надеюсь, это ее единственная ложь.
        – Что послушать?
        Я упорно играл роль рассерженного и разочарованного – приятно немного осадить ее. Соврала, исправила возраст на четыре года! А что ей оставалось? Цифра «восемнадцать» сразу прочистила бы мне мозги.
        Я повел Ари на кухню. И часто она будет из-за недопонимания испытывать чужие нервы на прочность? Мои нервы, если… Что «если»? Она останется? Мы еще раз переспим?
        – Стивен, я не хотела врать…
        – Приехала одна. Тебе восемнадцать. Исполнилось. Чуть больше недели назад. – Я сел на табурет, поставил локти на стол и не сводил глаз с паспорта, благодаря которому открыл для себя новые подробности жизни Аристель Тешер. – Ясно было, ты младше меня. – Я пытался собраться с мыслями. – Но настолько! Для этой страны ты слишком маленькая. – Я закурил и принялся тереть переносицу. Для меня слишком маленькая. – Ты тут совсем одна?
        Она коротко кивнула. Дуреха.
        – Родители купили билет?
        – Нет, я сама. Приехала в аэропорт и передо мной кто-то отказался от билета.
        – Звучит безумно.
        – Есть немного…
        Она мягко улыбалась. Втихую радовалась, что буря миновала?
        – Поразительное везение! – не унимался я.
        – Ага…
        – Может быть, – я задумался, – судьба?
        Аристель пожала плечами, ковыряя ногтем край стола.
        Не скажу, что фаталист, но ее приезд, наше знакомство, ее неудавшийся роман с парнем, наше второе знакомство, эта ночь… цепочку удивительных совпадений и называют судьбой.
        – Если не родители помогли, как ты уехала?
        – Взяла деньги, документы, сказала, что иду ночевать к подруге и… уехала. Мой отец бизнесмен, а у меня есть виза с прошлой поездки, но тогда мы были в Нью-Йорке, – протараторила Ари и снова начала умолять: – Я не сказала, потому что знала – ты отреагируешь именно так! Серьезно, я не жалею ни о чем, и ты не бери в голову. Давай оставим это! Я выгляжу старше, веду себя старше…
        – Старше? – Я не удержался от смеха. – Приехать в незнакомый город без цели и плана, без денег – это по-взрослому?
        Ари не ответила, потупив взгляд. Я отчитывал ее, будто нашкодившего котенка. Она сидела напротив, поджав колени к подбородку, и дула губы.
        Выкурив сигарету, я немного успокоился и смягчился.
        – Тебя, восемнадцатилетнюю девчонку, пустили в другую страну из-за авторитета семьи, ты это понимаешь? Дочь бизнесмена обязательно вернется домой, ей незачем становиться нелегальной иммигранткой.
        – Да, – отрешено кивнула Ари.
        – И через пару месяцев придется вернуться.
        – Да, – повторила она, не поднимая глаз. – Если только…
        – Что? – Желание узнать продолжение граничило с раздражением.
        – Вдруг ты захочешь, чтобы я осталась? Не могу я вернуться.
        – Почему? – я напрягся. – Разве ты приехала не только на концерт? Разве не собиралась уехать после того, как он кончится, и передумала, потому что я остался в городе?
        Ари вскинула бровь, сосредоточив внимание на поверхности стола.
        – Идеальный фасад не всегда означает идеальный дом. Ну, ты понимаешь…
        – Не очень, если честно.
        Я не понимал, но в голове промелькнула мысль: «Я не хочу отпускать ее». Заботиться о Аристель было бы приятно. Таким девушкам необходима защита, пусть я пока не знаю, от чего.
        – Моя семья дружная, – попытался объяснить я. – Мне сложно представить, что могло заставить тебя, дочь из полной богатой семьи, не хотеть вернуться. Ссоры у всех бывают…
        – Можем не говорить об этом? – попросила Ари, резко подняв голову.
        Я отпрянул от стали в тепло-карих глазах и поспешно кивнул. Любопытство донимало меня, но я решил разговорить девушку позже. Никто не бросит идеальный дом, верно.
        – О’кей. Давай нормально познакомимся. Будешь кофе?
        Как я понял, спать мы сегодня не ляжем, и засуетился на кухне, включив лампочку над вытяжкой. Электронные часы показывали полпятого утра. В одних спортивных брюках холодно, да и Аристель дрожала в рваной майке и джинсах. Я сходил в спальню и вернулся с двумя теплыми свитерами: темно-синий надел сам, красный отдал Ари.
        – Спасибо, – натянув свитер, ответила она и сладко зевнула, – но я не люблю кофе. У тебя есть какао?
        – Какао? – Я не сдержал смеха.
        – Ну… да. – Она застенчиво улыбнулась, ерзая на табурете.
        – И хлопья с молоком ешь на завтрак? – Не знаю, чего в моем голосе больше – умиления или насмешки. Это мило, но так по-детски.
        – Да, ем, – огрызнулась Ари. – От кофе и сигарет остановится сердце.
        Я громко рассмеялся. На нее невозможно долго злиться!
        – Прости, но какао бобы не выросли, я налью тебе чай.
        Ари что-то смущенно пробурчала.
        – Так, давай знакомиться. – Я взял кружку с ароматным эспрессо, присел на табурет напротив Ари и дружелюбно ей улыбнулся. Как же нелепо после нашей ночи звучала эта фраза, но мне хотелось всё исправить, раз уж я решил не отпускать ее. – Я Стивен. Мне будет двадцать пять в январе. Родился в Техасе, окончил школу и поступил в колледж. Люблю живопись и хотел стать искусствоведом, но познакомился с Аароном Томсоном и Беном Миллером. Мы загорелись идеей создать музыкальную группу. Бросили учебу и стали путешествовать автостопом по ближайшим штатам. Настоящее безумие! Но, пожалуй, лучшее в моей жизни время. Аарон был головой и сердцем нашей группы, несмотря на то что пел и писал песни я. Он, кроме игры на гитаре, искал, как нам подзаработать. Если для меня и Бена группа была увлечением, Аарон хотел стать знаменитым. Без него ничего бы не получилось, я счастлив, что нашу музыку узнали и полюбили. Аарон был старше и был наставником, он тоже писал музыку, но выступал за мои идеи, он говорил, в них больше души… Аарон таскал нас по крутым местам, где обитали продюсеры, пополнял телефонную книгу именами, а я
бренчал на гитаре, влюблялся, писал песни и срывал голос на выступлениях. Наконец нам повезло – мы встретили Мартина Эванса. Он раскручивал кантри-исполнителей, но, взглянув на наш материал, оставил всё, как есть. «Немного рока, пусть будет перчинка в творчестве», – сказал он. У Марти на примете были два музыканта – Джерад Андерсон и Логан Грей, которые раньше выступали с одним из его подопечных. Джер и Логан стали финальным аккордом Grape Dreams. Записали дебютник – и вот, мы в туре.
        Я замолчал и прикурил сигарету, нервно чиркая зажигалкой. Аарона знали немногие фанаты, он ушел внезапно, мы только-только подписали контракт с лейблом. Аарон умер, после его смерти я не видел смысла ни в чем, думал бросить музыку, менеджер и ребята отговорили. Постепенно я восстановился, но перегорел и стал циничнее. Ари напомнила мне о вдохновении, радости, влюбленности в жизнь.
        – Итак… – Я ободряюще кивнул, отгоняя грустные воспоминания. – Теперь ты.
        Разглядывая ее спутанные волосы, хрупкие ключицы, утонувшие в свитере, и тоненькие запястья, я не думал о том, почему она сбежала. Главное, она сейчас здесь. Маленькое солнышко.
        – Хм, – Ари прокашлялась. – Моя жизнь не такая интересная. Я училась в школе. Мой отец из Германии, мама русская, мы часто переезжали. В России жили пять лет. Я люблю танцы. И музыку. Э… твою музыку. Ну и танцевальную, я же танцую. – Ее дыхание стало прерывистым, Ари мило запиналась. Я внимательно слушал, ловил каждое слово. – Я оканчивала школу… и решила уехать. На твой концерт. Это дико звучит, да. Не знаю, что буду делать. Но, я думаю… я не жалею, что так получилось. Прости.
        – За что ты просишь прощение? – Я рассмеялся, положив ладонь на ее запястье. От смущения Аристель превратилась в камень и не ответила. – Всё хорошо, Ари. Я, конечно, считаю, тебе нужно позвонить родителям. – Она дернулась, и я поспешно добавил: – Но тебе восемнадцать. Никто не будет заставлять. Круто, что ты сейчас здесь.
        В ответ она слабо улыбнулась.
        2.2
        Она пахнет так, как, наверное, пахнут ангелы.
        (с) «Город грехов» (2005)
        Первые лучи солнца озаряли ее слегка загорелую кожу. Ари спала крепко, а я не смог уснуть. Насыщенная выдалась ночь. Впервые за долгое время не по причине «много алкоголя, много приключений». Разговоры о жизни, о мечтах, о глупостях. Приятное чувство близости. Я накрыл девушку одеялом и распахнул окно, впуская в комнату свежесть раннего утра.
        В интервью я часто говорил о любви с первого взгляда, но не верил: сказочно. На голову свалилась популярность, я стал недоверчив, предвзят, осторожен. И я растерялся, когда захотел, чтобы Ари осталась. Будто мое сердце вырвалось и бежало, обгоняя разум.
        Мне всегда требовалось время, чтобы узнать человека, потом я решал, хочу ли попробовать. А те, с кем спал в первую встречу, отпадали сразу же. И возраст – от двадцати лет. А с этой девчонкой… всё получилось само собой. Принципы забылись молниеносно. Дышать трудно, когда представлю: она может оказаться сном, я проснусь один, снова в тур-автобусе, рядом лишь гитара. Помню, закололо на уровне солнечного сплетения и стиснуло легкие от непонятного волнения, когда она, поблагодарив за помощь, сказала, что съедет утром. Нес чушь про пса, одиночество… Может, и не чушь.
        ***
        По сути, я ничем не обязан Ари, кроме оплаты медицинского осмотра. И секс… спонтанный, ошеломительный… едва ли можно назвать принуждением, скорее соблазнением. Моим.
        В присутствии Ари сироп вместо мозгов. И целый день я думал о вчерашней ночи, вполуха слушая о выздоровлении Бена и страховке на машину Джерада. Я отмалчивался, боясь спровоцировать разговоры «о той девчушке, ее Стивен повел к себе домой после аварии». К счастью, Джерад сегодня в автосервисе, остальным растрепать не успел.
        Скоро мне уезжать в Лос-Анджелес. Если мы оба поймем, что у отношений нет будущего, я оставлю Ари квартиру, раз она собирается провести четыре месяца визы в Калифорнии, и оплачу все расходы. Я хороший парень, но грешен, как и все.
        ***
        Приятно вернуться в наполненную теплом квартиру и услышать из колонок свою песню вместо глухой тишины.
        Аристель выбежала из гостиной в синем свитере, я неприлично долго смотрел на ее голые колени. Волосы заплетены в косички, румянец на щеках, а губы напоминали о вчерашней ночи – хотелось вновь их целовать. Ари замешкалась. Никто из нас не понимал, как себя вести. В итоге я неуверенно обнял Ари, чмокнув в щеку. Она нехотя разжала объятия и сообщила, что приготовила ужин. Пока я мыл руки, Ари выключила музыку.
        – Спасибо, – кивнул я, едва сдерживаясь: был настолько голоден, что готов наброситься на еду. И плевать что там, всякое лучше пиццы и полуфабрикатов, которыми я травил организм во время гастролей и ночей в студии последние пару месяцев.
        Ари смущенно улыбнулась и подняла верхнюю тарелку.
        – Черт возьми, отбивные! – крикнул я с такой радостью, будто любимая команда по бейсболу выиграла ответственный матч.
        Кроме аппетитного ужина Ари сделала квартиру уютнее. Ее присутствие казалось… правильным.
        – Меньшее, что я могла сделать, – пробормотала Аристель, забравшись на соседний табурет, – за твою доброту.
        – Не смей, – с набитым ртом ответил я, уплетая безумно вкусную, надо заметить, еду, – уходить от меня. Вкуснятина!
        Она робко засмеялась.
        – Серьезно. Никуда тебя не отпущу!
        Я не думал о серьезности своих слов или о том, как воспримет их мечтательная девчонка, а также о том, смогу ли выполнить обещание. Зря.
        Ари стояла у мойки, тайком изучая меня. У нее всё еще сбивалось дыхание в моем присутствии, она часто поправляла волосы.
        Я подошел к Ари вплотную, и воспоминания теплой волной накрыли сознание. Аристель едва ощутимо вздрогнула, когда я наклонился, поцеловал ее. Но робость тут же ушла: приоткрыв сладкие губы, Ари коснулась языком моего языка, что вызвало электрический заряд возбуждения. Ари закинула ногу мне на бедро, притягивая к себе. Требовала углубить поцелуй, действовать настойчивее. Необычная девчонка. Хамелеон! Мои руки легли на ее талию, приподнимая свитер, Ари не возражала и я коснулся разгоряченной кожи.
        Пару минут я целовал девушку, не позволяя желанию выйти из-под контроля: первая ночь должна послужить мне уроком, стоит быть сдержаннее. Но когда миниатюрная ладонь плавно скользнула к пряжке ремня, я понял – если сейчас не остановлюсь… Я и не заметил, как мои ноги прижали податливое тело к столешнице.
        – Мне нужно работать, – прошептал я. Хотелось ее всю, прямо здесь. – Извини, – высвободившись из объятий, добавил, отойдя на шаг.
        Пока дежавю не овладело разумом, я ретировался. В комнате долго матерился и пропускал сквозь зубы воздух, осаждая возбуждение. Аргументов против достаточно: мне нужно работать, ей восемнадцать, я боюсь остыть так же быстро, как и загорелся, и прочее, прочее, прочее. Но я понимал, не выйдет сдерживаться постоянно, она возбуждала, она притягивала, мне сносило крышу, когда она находилась рядом. Ари нежная, страстная, угадывала все мои желания. Тем более, не такая большая разница в возрасте… Я с трудом подавил желание вернуться на кухню.
        ***
        С делами расправился быстрее, чем думал, и бренчал на гитаре, когда Ари с книгой в руках заглянула в гостиную. Она читала «Большие надежды»[3 - «Большие надежды» Чарльз Диккенс.], а я гадал, оправдались ли ее надежды? Счастлива ли она?
        Отложив книгу, Ари присела на край дивана и начала что-то мурлыкать. Меня накрыл уют, будто я в Техасе со своей семьей. Улыбаясь, я начал играть песню из альбома: экспрессивную, с испанскими мотивами. Аристель поднялась и затанцевала. Изящно, завораживающе страстно, словно она чистокровная испанка. Я с приоткрытым ртом наблюдал за ее гибким телом и сосредоточенным взглядом карих глаз.
        – Ты мой свет, Ари. Ты то, чего мне так не хватало, а я даже не знал об этом. Ходил по земле, будто слепой. Теперь я прозрел. – Не знаю, зачем сказал это, я хотел, чтобы она знала. – Люблю свою гитару «Кармен», – быстро добавил я. – С ней у меня многое связно.
        – Понимаю, – кивнула Ари, – то же могу сказать о своем плеере.
        Я усмехнулся. Ари усмехнулась в ответ.
        – В Москве я дружила с музыкантами, – сказала она с легкой улыбкой. – Один назвал гитару «Себастьян»! – Ари на мгновение замолчала. – Я была Русалочкой… Ну, знаешь, мультик. Ариэль, Себастьян, Флаундер. – Она загрустила и совсем тихо добавила: – Лучшее время за всю мою жизнь…
        – До встречи со мной, конечно? – пошутил я, пока атмосфера не стала совсем грустной, и, ободряя, нарочито самодовольно ухмыльнулся.
        Ари засмеялась. Мне хотелось узнать о ее жизни, о ее боли, но не таким способом, не выуживая из нее что-то. Это не честно.
        Я позвал Ари пить чай и выложил перед девушкой зефир и печенье, потом взял сигарету.
        – Зачем ты куришь? – спросила Аристель, положив в ладони прелестное личико.
        Детское непонимание умиляло.
        – Сигареты спасают взрослых от стресса.
        – Я взрослая, – обиделась Ари и потянула руку к моей пачке сигарет.
        – Не смей! – Вероятно, я сказал чересчур строго, так как Ари испуганно убрала руку за спину. – Извини, не хотел напугать, – взъерошив волосы, я отложил сигарету – покурю позже. – Теперь давай кое-что обговорим…
        – Давай.
        На ее лбу появилась морщинка, но в глазах горел озорной огонек. Я тепло улыбнулся, погладив тыльную сторону ее ладони. Ари вздрогнула, но руку не убрала. Она стесняется меня. В ту ночь, казалось, я познал ее всю, но теперь понимал – Ари так же загадочна и интересна, как была бы, если бы в тот вечер мы разошлись бы по разным комнатам.
        – Стоит говорить окружающим, что ты, например, племянница моего друга, – начал я.
        – Того, который меня чуть не сбил?
        – Тебе решать. – Я рассмеялся. – Хотя Джерада лучше не впутывать, он опасен. – Я говорил в шутку, но в каждой шутке есть доля правды.
        – Идея неплохая, – задумчиво произнесла Ари и провела пальчиками по моему лицу, вызывая приятную дрожь. Что ты со мной делаешь, девчонка?.. – Но лучше взять кого-нибудь не из этих краев, иначе как объяснить людям: дядя рядом, а я живу с вами, мистер Рэтбоун?
        Я засмеялся из-за ее официального тона.
        – Станешь моим менеджером, Аристель? Ты та еще хитрюга.
        – Обязательно, – кивнула она, хихикая, и серьезно добавила: – Называй меня Ари. Не люблю свое полное имя.
        – Как скажешь, – ответил я. – Ари.
        ***
        Следующее утро порадовало солнечной погодой. Я собирался в студию звукозаписи. Ари устроилась в кресле, изучая мои рубашки, осторожно, будто старинные сокровища. Думаю, придется обновлять гардероб – мои вещи она упрячет в ящик, который я ей выделил. По губам скользнула улыбка. Ари заметила, что уголки моих губ приподнялись и, бросив свое занятие, вскочила и обняла меня. Будто мальчишка, я покраснел.
        Взаимное притяжение походит на мощный взрыв. Одна мысль о том, что я вдруг потеряю милую девчонку, холодом щемит сердце. Таких, как она, не бросают. И не потому, что она красива или обольстительна. Такую преданность и искренность редко встретишь. Мне повезло. Оказалось, я достоин света. И те, кто говорят, что влюбиться за считанные часы невозможно – идиоты.
        Закрыв входную дверь, я прислонился лбом к холодной стене в холле. Сердце колотилось, рвалось из груди. Эти чувства… эмоции к ней. Горько улыбнулся, направляясь к лифту. Сейчас. Сейчас, когда я должен думать о карьере, я думаю о девушках. Нет – о девушке. О восемнадцатилетней немке из России.
        По пути в студию звукозаписи я заехал забрать вещи Ари. Вернее, попросил водителя, накинув к стоимости поездки щедрые чаевые. Жаль, из-за фанатки Эйприл я не могу подняться в квартиру сам и набить Адаму морду. Я хмыкнул. Возможно, не стал бы бить парня, а хлопнул по плечу: мол, спасибо, что позволил узнать ее, и сочувствую – ты потерял ангела.
        ***
        Я оставил рюкзак Ари на ресепшн, поднялся на третий этаж и зашел в комнатку с музыкальными инструментами. Склонился над листом бумаги и всем видом изображал долгий, мучительный процесс написания песни.
        Джерад увидел меня, провел указательным пальцем по горлу и направился в мою сторону. Черт возьми, иногда я боюсь этого человека.
        – Как понимать? Ты никогда не опаздывал! – вспыхнул он.
        Потертые джинсы, застиранная белая футболка, пот на лбу: Джер тут часа два работает.
        – Ты раньше нас приходил, – подхватил Логан, следуя за Джерадом.
        – Ладно вам, – отмахнулся я. – Проспал. С кем не бывает?
        – С тобой не бывает, – сказал Логан.
        Джерад задумчиво почесал подбородок; казалось, Андерсон способен прочесть мои самые сокровенные мысли. Я занервничал, отложил карандаш и скомкал пустой лист.
        – «Единственный способ избавиться от искушения – поддаться ему»[4 - «Портрет Дориана Грея» Оскар Уайльд.]. Надеюсь, проспал ты не из-за девочки? – спросил Джерад, сделав акцент на последнем слове.
        – Что? Нет! – горячо возразил я. – При чем тут Ари?
        – Ари, значит. – Он цокнул языком.
        – Я, как приличный человек, узнал ее имя…
        – Так-так, что я пропустил? – У Логана загорелись глаза. Он сверкнул белоснежными из-за контраста с темной кожей зубами.
        Скучный женатик, обожает сплетни за неимением личных страстей в унылой семейной жизни – так прозвал его Джерад.
        – Ничего особенного. – Я сверлил Джера злобным взглядом. – Наш друг машиной управлять не умеет. Хотел сбить бедную девушку!
        – Неправда! – вспыхнул Джерад. – Она сама на дорогу выскочила, как олень!
        – Сам ты олень, – отрезал я. – Пошли репетировать. – И я вскочил, желая спрятаться в кабинке для вокалиста.
        Но Джерад не угомонился.
        – Ты что… ты это… – Он возмущенно глотал воздух.
        – Что? – опередил Логан.
        – Да. Она осталась у меня.
        Помню, задирал Джера за секс с фанатками. Помню. Не стыдно.
        – Чего? – Андерсон театрально схватился за сердце. – Сколько ей лет? А то, что она фанатка, помнишь? Ее глаза щенячьи? В постель не успела затащить?
        – Умолкни, – шикнул я и покраснел. – Она совершеннолетняя. Просто… гм… выглядит младше.
        – Серьезно? – Джерад недоверчиво вскинул бровь. – Лет шестнадцать ей дам. От силы семнадцать. В любом случае ее отец тебя убьет.
        – Нет, ей двадцать два, – отчеканил я, теребя кольцо на указательном пальце. – И я с ней не спал.
        – Ну да, – усмехнулся Логан, хлопнув меня по плечу. – Круто, у Стивена есть подружка!
        Я бросил на него уничтожающий взгляд.
        – Зря ты, Стив. Зачем тебе девушка? – недовольно протянул Джерад, изобразив менеджера и его манеру говорить. – Фанатки любить перестанут… А! Точно, забыл! Одна долюбилась: в квартире твоей живет. Всем хватит места? – иронизировал он. – Ты, если мне не изменяет память, подписал контракт: никаких серьезных отношений.
        Конечно! Я фронтмен! Я лицо группы! Я подписал контракт: пока промо альбома, не светиться с девушками на публике, короче говоря – не влюбляться. Концепция альбома – поиск возлюбленной, и каждая поклонница надеется – это именно она. Ари надеялась.
        Сейчас контракт выглядел глупостью. Марти не хотел превратить нас в марионеток, но выстрелить нужно было проверенным способом. Выбрали на сингл балладу о любви, будто мы сопливый бойз-бенд. Тогда я думал, это правильное решение, и поддерживал образ одинокого романтика – я им был, в песне нет ни капли лжи.
        – Я всё продумал, для прессы она будет племянницей моего друга…
        – Марти эту чушь не говори, ладно? – сердечно посоветовал Джерад.
        – И она не фанатка, ей просто нравится наша музыка. Она пришла на концерт с одержимой подругой, которая в итоге бросила ее одну в чужом городе. – Докатился, вру друзьям!
        – Ой, неинтересно, – отмахнулся Джер. – Ты лучше скажи, куда денешь ее теперь?
        Разговор прервал звонок моего телефона.
        – Алло, – сказал я в трубку. – Ари? Что случилось?.. Сейчас приеду.
        Я убрал телефон, руки тряслись. Джерад не сводил с меня глаз.
        – И куда ты собрался?
        Когда-нибудь врежу ему за назойливость.
        – Эй, ты куда? – не понял Логан, наблюдая, как я молча развернулся и пошел к выходу. Ноги ватные, к щекам прилила кровь. – Ладно, скоро приду, – затараторил Логан. – Не обсуждайте без меня ничего важного!
        – Хорошо, не будем. Мне надо… идти, – прохрипел я.
        – К Ари? – презрительно фыркнул Джерад. – Ты всё-таки с ней спал.
        Верно, старого волка не обманешь. Я подождал, пока Логан скроется за дверью туалета, и направился к Джераду. В комнате мы остались вдвоем. Дернув лучшего друга за плечо, я отвел его к стене. Зеленоватые с желтым отливом глаза Джерада похотливо блеснули:
        – Ну и?
        – Я не знал, к чему это приведет. – Джер расплылся в улыбочке. Он упивался моим смущением. – Хорошо… пф! Конечно, я знал, – нервно усмехнувшись, я пожал плечами. – И мог остановить ее.
        – Но не остановил.
        – Да. Я хотел ее.
        – Несмотря на то, что она твоя фанатка, ей пятнадцать и она совершит самоубийство, если ты ее бросишь, – драматизировал Андерсон. – Что она сделала, раз ты впервые растаял, друг?
        – Ей не пятнадцать! – огрызнулся я. – Ничего не делала. Была милой, искренней, застенчивой и… сексуальной. Когда мы едва не сбили Ари, я решил ей помочь, чтобы она в таком состоянии не шла домой, а то сдала бы тебя полиции, горе-водитель, – укоризненно заметил я, надеясь перевести тему, но друг даже не моргнул. – Потом она переоделась в мою рубашку, очаровательно улыбалась и поцеловала меня первой.
        Джерад закатил глаза.
        – Плевать на самом деле, почему ты выбрал для перепиха именно ее, она тебе скоро надоест. Стивен, я регулярно с такими общаюсь, максимум на месяц хватит преданной, фанатской любви. Ты заскучаешь, а она зачахнет.
        Я дернул плечами. Джерад Андерсон никогда не ошибался, он идеально разбирался в людях, а в девушках особенно. Но Аристель… солнечный свет. Не обжигающий, теплый.
        – Марти я говорить не буду. – Джер красноречиво замолчал. – Но только потому, что предоставлю тебе возможность самому разрулить ситуацию. Решим, неделя в Сан-Диего – твои каникулы от контракта. Будь осторожен.
        Будь осторожен? О, черт! Она звонила мне из полицейского участка! Я бегом покинул студию, на ходу доставая из джинсов ключи от машины.
        2.3
        Я обзываю ее всеми известными ругательствами, а мое имя в ее устах звучит музыкой и песнопениями какому-то темному богу.
        (с) «Город грехов 2: Женщина, ради которой стоит убивать» (2014)
        Отдал ей свою кредитку! Мой мозг отключился настолько, что я забыл о здравом смысле? Я злился на Ари, на себя, на ситуацию, на папарацци, на известность. Всё получилось уладить, но менеджер Марти и пиарщик Шон вряд ли будут довольны моей самодеятельностью. Я с ужасом ждал минуты, когда команда узнает: я нарушил контракт, да и выбрал настолько неподходящую пару. Если бы я начал отношения с поп-звездой, думаю, Марти вместе с лейблом пересмотрели бы условия контракта.
        Слова Джерада и попадание Ари в полицейский участок разбили беззаботный мирок, созданный мной и девчонкой. Я возвращался с небес на землю. Первые проблемы – и розовые очки слетели.
        Самое время оставить ее, пока не привязался, не разбил ей сердце… Но, когда поговорил с Аристель, забыл обо всех предостережениях лучшего друга. Девчонка воздействовала магически на меня и только на меня. Для Джерада она была «одной из», для меня – чем-то особенным.
        Я всегда видел мир иначе – глубже переживал, сильнее чувствовал. «Впечатлительный мальчишка», – смеялись одноклассники. «Творческий человек», – улыбался Аарон. «Талантище», – довольно кивал менеджер. «Идиот, ты не вовремя это затеял», – сочувственно протянут коллеги по группе, когда узнают правду. Жаль, я не могу скрывать ее вечно.
        До самой квартиры мы держались отстраненно. «Племянница друга», надо же такое выдумать! Но только закрылась входная дверь, я толкнул Ари к стене, крепко обнимая, задирая майку, перемещая ладони на аккуратную грудь. Шумно выдохнув, Ари запустила пальцы в мои волосы. Казалось, с нашей ночи прошла вечность.
        – Я знаю, это неправильно, – сквозь поцелуи сказал я, – большая ошибка. – И отстранился, любуясь раскрасневшимся кукольным личиком.
        Коридор переходил в гостиную, и я прижимал Аристель к стене уже там, дергая за пуговицу ее джинсов. Ари обвила мою шею руками и горячо прошептала:
        – Я так не думаю.
        Повторять не нужно. Она хочет этого. Всё, что было нужно – согласие. Истинная страсть не может быть ошибкой. Целовал ее губы, шею, плечи. Сладкая. Она жадно ловила мои поцелуи. До кровати мы не дошли, и диван сгодился. Уложив Ари, я медленно раздевал ее, поглаживая бархатную кожу, вдыхая аромат духов. Ей, чувственной девушке, прелюдия дороже самого акта, и я неспешно целовал ее, ласкал ее. Но желание снесло все границы. Прижимал сильнее и тяжело дышал, из последних сил сохранял рассудок. Она ловила каждый вдох, до крови кусая губы, – свои, мои…
        ***
        Вечером позвонил Джерад. Ари была в душе, и я нехотя ответил.
        – Как там девочка?
        – Ей по-прежнему некуда идти.
        – Хм, удобная отговорка для того, чтобы ты, вокалист популярной музыкальной группы, оставался с ней рядом, – задумчиво сказал Джерад.
        – Она прилетела в Сан-Диего в день концерта и не хочет возвращаться. Как я понял, у нее конфликт с родителями, она холодно отзывается о них.
        – С родителями? – Джерад плохо скрывал скуку. – Ей не двадцать два?
        Пауза. Андерсон рассмеялся, довольный, что смог подловить меня.
        – Ладно, Ари исполнилось восемнадцать, и она улетела в Америку по остававшейся визе. Не знаю, как она это провернула, но ее отец богат, вероятно, на формальности закрыли глаза. – Я задумчиво добавил: – Интересно, что у нее случилось.
        – Ой, я тебя умоляю! Не захотела поступать, куда велели, денег на концерт не дали или другая подростковая чушь. Считай часы до момента, когда вернемся в Лос-Анджелес, к моделям. Ты не забыл, как выглядят настоящие женщины? Поиграй с фанаткой, но кроме проблем она ничего не принесет.
        Она уже принесла в мою жизнь больше, чем другие женщины.
        – Слушай, Джер, ты ни разу не любил? Неужели не можешь понять меня, по-человечески?
        Джерад усмехнулся в трубку. Я знал о нем мало – родился в Англии, после школы работал ди-джеем, познакомился с Марти. Джерад отшучивался, уверяя, что всегда жил удовольствиями, музыкой и свободными отношениями.
        – «Я никогда не искал счастья. Кому оно нужно? Я искал наслаждений»[5 - «Портрет Дориана Грея» Оскар Уайльд.]. Зачем мне есть одинаковый пусть и любимый торт, если я могу пробовать новые десерты?
        – Да ну тебя. – Я махнул рукой, будто друг мог увидеть жест. – Ты не понимаешь, закроем тему.
        – С радостью. Вспомнишь меня, когда она сломает твою карьеру, а ты – ее жизнь. Забеременеет, например, или ты решишь взять перерыв, чтобы насладиться вашей любовью. Группа на удачном старте. Зачем всё портить? Мы мечтали творить, завоевать весь мир! – Джерад фыркнул. – Она маленькая глупая девочка, влюбленная в образ, который придумала. Она идеализировала тебя и через несколько месяцев поймет: ты не картинка, ты обычный человек. Зачем ей обычный человек? Она бы влюбилась в соседа. Ты был мечтой, а теперь ты какой-то мужик, у которого она живет, потому что поругалась с родителями и хочет устроить себе каникулы в Калифорнии.
        – Неправда, – сквозь зубы прорычал я.
        – Как скажешь, – сдался Джер, оставив после сказанного мерзкий осадок. – Каждый хоть раз идет против своей природы, Стивен, и желает то, что ему не подходит. Наслаждайся моментом, а мы, твои друзья, твоя группа, закроем на сей романчик глаза, сделаем вид, что это, как секс на одну ночь, только секс на неделю. – Андерсон цинично рассмеялся. – Но вы сами разрушите друг друга. Если она и не разлюбит тебя, то перестанет развиваться – ослеплена чувствами, тонет в них. Ей, полагаю, ничего больше и не нужно. «Она предвкушала наслаждение любить без памяти и мучить до боли того, кого любишь, именно за то, что любишь, и потому-то, может быть, и поспешила отдаться ему в жертву первая»[6 - «Униженные и оскорбленные» Федор Достоевский.].
        Слова Джерада посеяли сомнения – Аристель действительно ничего не планировала, настолько безумной, недостижимой, казалась мечта быть со мной. Но ей лишь восемнадцать. И мне не нравилась ее чрезмерная наивность, позиция «живи сегодня, не думай о завтра». Ари многое предстоит узнать, на многие вещи мы уже смотрим под разным углом.
        – Боюсь, я испорчу ей жизнь. – Мне не удалось скрыть грусть в голосе. – Ари юная. Не хочу ее вожделеть, но она идет ко мне в руки, и… Это что-то сумасшедшее. Не страсть уже, не любовь еще. Всё сложнее, чем кажется.
        – Управляет твоим телом, скоро и разумом начнет. Женщины – опасные существа, мой друг, будь им пятнадцать, восемнадцать, двадцать или сорок. В итоге ты отпустишь ее, не может быть иначе, она должна уехать, верно?
        – Верно.
        – Будешь ей пользоваться это время?
        – Не знаю, – ответил я, нервно барабаня пальцами по тумбочке. – Я ей не пользуюсь, я…
        Шум воды в ванной прекратился, и я закончил разговор. Через пять минут Ари мелькнула в дверях спальни. Она мягко ступала босыми пятками по ковру, до одурения домашняя и уютная в моей футболке. Подойдя к кровати, девушка молча обняла меня сзади, уткнулась лбом в мое плечо, как котенок. Мой бодрящий апельсиновый гель для душа не подходил ей, хотелось вновь чувствовать обволакивающую карамель с нотками спелой малины. Я будто помешался на этом запахе.
        – Нет на свете обмана хуже, чем самообман.[7 - «Большие надежды» Чарльз Диккенс.]
        – Что? – сипло переспросил я.
        – В книге прочитала, – Ари взмахнула мокрыми волосами. – «Большие надежды». Еще: «Кто вопросов не задает, тот лжи не слышит»[8 - «Большие надежды» Чарльз Диккенс.].
        – Гм… – Только и смог ответить я.
        Повернулся и стал целовать девушку.
        Ты не вовремя в моей жизни, Ари, я не хочу влюбляться в тебя… Загнан в ловушку, хочу, чтобы время остановилось. Устану ли я от твоей любви? Разочаруешься ли ты во мне? Перестану ли я чувствовать вину, желая юное тело? Будешь ли ты идти дальше или растворишься во мне, словно кубик сахара в чае? Когда же, когда же всё будет не так сложно?
        ***
        Я не справился с демонами. Влюбленность обволакивает дымкой, здравому смыслу не пробиться. Разговор с Джерадом – и дымка рассеялась. Притворяться, что меня ничего не тревожит, тошно. Смотреть в ее глаза совестно. От самого себя противно, я не Джерад Андерсон, не могу играть чувствами. Не могу пользоваться ее любовью, спать с ней, зная, она уедет.
        Так что я отпущу ее раньше, чем полюблю. Расстаться с Ари через неделю будет труднее. Ладно, даже через несколько месяцев, когда закончится ее виза. Оставить Ари в США я не смогу, это не ее родина, не ее жизнь. И хотя я уверен в искренности Ари, Джерад прав в одном: она – препятствие, как и я – ее препятствие жить своей жизнью.
        Об этом я думал и напивался в баре, пока Ари сидела в машине, ждала меня, а я не приходил. Ей стоит найти меня через пару лет, тогда, возможно, что-то получится.
        ***
        Кисловатый привкус во рту. Стреляет в висках. Я попытался встать – голова свинцовая и гудит так, будто внутри взорвалась сотня хлопушек.
        – Рэтбоун! Рэтбоун, проснись! – Голос знакомый, мужской, с французским акцентом, но я не мог вспомнить, чей. – Вставай! – Голос стал громче и раздражительнее.
        Через секунду я почувствовал на лице холод. Мокро! От неожиданности я подскочил на кровати и распахнул глаза. Дневной свет на миг ослепил, капли воды стекали по моему подбородку. Я огляделся: в своей квартире, в своей постели, а надо мной Шон Мюрель – пиар-менеджер.
        Если Марти занимался вопросами лейбла – продвигал альбом и синглы, организовывал выступления и мероприятия, то Шон отвечал за имидж – что говорить на интервью, куда идти, с кем общаться, а также контролировал прессу. Он добродушный, не похож на акулу шоу-бизнеса, но сейчас сурово глядел на меня, сдвинув широкие темные брови. Шон держал в руке стакан и, судя по виду, был готов в любой момент, следом за содержимым, запустить им в меня.
        – Пить хочу, – сипел я, умоляюще глядя в прищуренные серые глаза.
        – Так тебе и надо, – грубо, но с улыбкой ответил Шон и поставил пустой стакан на тумбочку.
        – Что случилось?
        – Не помнишь, да? А папарацци помнят.
        Он, будто фокусник, достал из-за спины конверт и раскидал по кровати фотографии. Цветастый веер раскрасил светлые простыни.
        – Это что? – Мозговая активность уходила на попытки не заснуть, и я задавал идиотские вопросы.
        – А ты как думаешь, Стивен? Я выкупил у местных папарацци! – Шон поднял одну из фотокарточек и запустил ей мне в лоб: – Интересно, что написали бы газеты, получи они эти снимки? «Эксклюзив! Стивен Рэтбоун, вокалист Grape Dreams, напился в баре!» или «Стивена Рэтбоуна из бара выносила миленькая девчушка!» Как тебе?
        Я оцепенел. Кровь прилила к щекам. На фотографиях был я, совершенно невменяемый я висел на плече девчонки в белом платьице. Ари. Не столь важно, что я напился, в силу имиджа рок-музыканта я мог позволить такое, но то, что я унизил Ари, поразило меня. Она, бледная и хрупкая, волочила меня к машине, а я смотрел на нее, будто она – дрянь.
        Закрыв глаза, я застонал.
        – Они бы упомянули в статье, что девчушка попала в тюрьму из-за тебя? Для полной картины.
        – Хватит, – взмолился я.
        – И это только то, что было на самом деле. Фантазия желтой прессы безгранична. – Шон не умел злиться. Он видел проблему и спокойно решал ее. Но сейчас даже миролюбивый Шон на взводе. – Что за самодеятельность?! Интриги! – Мюрель разочаровано качал головой. – Подскажи, Стивен, почему эта девочка звонит мне, плачет и умоляет отвезти ее в аэропорт? С каких пор ты стал козлом?
        Я подскочил на месте и фотографии улетели на пол. Если журналисты и поклонники узнают, что Ари всего восемнадцать, она живет у меня и, более того, я с ней спал, – скандал обеспечен.
        – Где Ари?
        Почему я думаю о какой-то Ари? Она испортила мне жизнь!
        – На кухне. – Пиарщик перестал мерить шагами комнату. – Она хотела уйти, когда связалась со мной, но я уговорил ее подождать и выслушать тебя. Она, кажется, волнуется… Несмотря на то, что ты сделал.
        – Уйти? – вдруг я испугался. – Куда?
        – Стивен, в другой раз я могу не оказаться поблизости и следы никто не заметет. Ты отвечаешь не только за себя, эгоистично подводить группу. Неустойка в контракте страшная, и фан-базу на обмане не собрать. Эта девушка не вписывается в план. А промокампания альбома и создание имиджа – план. – Шон дернул мускулистыми плечами. – И как я понял, у вас не всё гладко. Она была расстроена, не переставала плакать… Я верю, ты испытываешь к ней чувства, и не сомневаюсь, она влюблена в тебя. Если всё серьезно, то борись, нет ничего важнее чувств. Если не уверен, как я понял по твоему поступку, не морочь девушке голову.
        – Надо было не тебе звонить, а уезжать. – Я покачал головой. – На это и рассчитывал. Она ведет себя как обиженная девчонка!
        – Удивлю тебя, Рэтбоун, – снисходительно улыбнулся Мюрель, – она и есть обиженная девчонка.
        – Вот поэтому я предпочитаю девушек старше. – Мои комментарии уже не интересовали Шона, а я сквозь эгоизм ощутил страх.
        План провалился: к моему пробуждению она должна была уйти. И теперь я не знал, как вести себя, как смотреть ей в глаза.
        Ари осталась. Сидела на кухне, наверняка плакала. Из-за меня. Бросить ее без объяснений оказалось плохой идеей. Я поговорю с Аристель, она поймет. Не думая больше ни секунды, я вскочил с кровати и направился к выходу из комнаты. Даже головная боль отошла на второй план.
        – Стой! – Шон преградил мне путь.
        – Что?!
        – Она испугается тебя, Стив.
        Я глянул в зеркало. И правда, вид у меня еще тот: бледный, синяки под глазами, а волосы, которые всегда неопрятно уложены, напоминают паклю.
        – Иди в душ, – сказал Мюрель. – Я посижу с ней.
        – Она любит убегать от проблем.
        – А ты заглушать проблемы выпивкой, – хмыкнул пиарщик. – Дождется, клянусь.
        – Спасибо, Шон.
        – Иди уже! В благодарность с тебя отличная песня!
        Хорошо ли, что Ари позвонила Шону Мюрелю, а не Марти Эвансу или Джераду Андерсону? Шон добрый, без его вмешательства я бы добился своего – Аристель улетела бы домой.
        ***
        Я привел себя в порядок и поторопился на кухню.
        – Теперь на человека похож! – улыбнулся Шон.
        Опираясь о дверной косяк, я смотрел на Ари: она сидела ко мне спиной, опустив голову. Темные кудри рассыпаны по спине, одета в легкое платье. Казалось, она фарфоровая кукла, а жизнь выдавала лишь рука: запястье-веточка, тонкие пальцы. Ари мешала ложкой чай, тот дымился в кружке на столе. Я не знал, что делать. Подойти? Что я скажу?
        Шон сидел напротив Ари и, улыбаясь, смотрел на растерянного меня.
        – Ну, мне пора. – Мюрель поднялся с табурета. Пиарщик размялся, выигрывая мне секунды, и, перед тем как уйти, обратился к Ари: – Даст бог, свидимся, Аристель. Берегите себя.
        В ответ она медленно кивнула. Ари находилась не здесь, ее разум далеко от меня. Далеко от всего этого. Я сломал ее?..
        ***
        Мы остались наедине. Я не видел лица Ари и не мог предугадать, что она чувствует. Да что она может чувствовать! Отвращение. Обиду. Презрение. И боль, много боли. Со стороны она – счастливая фанатка, а на деле мы оба привыкли друг к другу за считанные дни. Мне с ней хорошо.
        – Ари… – Вполголоса позвал я и пошлепал босыми ступнями по холодной плитке. – Ари, послушай меня, пожалуйста.
        Она тихо, будто в надежде что я не услышу, всхлипнула. Я коснулся пальцами ее плеча, пресек расстояние между нами и крепко обнял.
        – Прости, – шептал я. – Прости. – «Тебе нужно уехать», – скажи ей, Стивен! Джер прав, все правы: Ари здесь не место. – Я не хочу, чтобы ты уезжала.
        Она повернула голову, и я нашел ее мягкие губы: нежно, без страсти, я целовал ее. Потом сел перед девушкой на колени. Около минуты я водил пальцами по миловидному личику, стирая слезинки, а она не отвечала. Никаких претензий, истерик. Ничего. Может, Ари разлюбила меня? Осталась, потому что нет денег на билет, или сказать в лицо, какой я подонок. Было бы хорошо… правильно. Но я не хотел такого исхода. Что-то внутри меня, отдельное от здорового смысла, не хотело. Почему она молчит?!
        Несколько секунд Ари сидела неподвижно, а потом я почувствовал, как ее руки дотронулись до моей груди. Обжигая кожу, она надавила, заставляя отстраниться. Я выпрямился в полный рост.
        – Зачем ты жалеешь меня? – внезапно спросила. – Девочку, сбежавшую от трудностей? Зачем?
        – У меня и в мыслях не было жалеть тебя, Ари.
        Слова о расставании выветрились из головы, предостережения Джерада испарились. Столько лет я твердил, что живу сердцем. Столько лет искал любовь. Пора доказать хотя бы одной фанатке, что я болтал не просто так.
        – Стивен, – заговорила Ари, – спасибо за то, что дал мне дом, одежду, – она оглядела свое воздушное платье, – заботу. Я ценю это. Я и не мечтала… Мне было очень хорошо с тобой. – Голос Ари надломился и затих.
        – Слушай…
        – Я не могу обременять тебя. Не могу заставлять. Я всё понимаю.
        – О чем ты говоришь?
        – Ты напился, потому что тебе было плохо! – крикнула Ари и закрыла лицо руками. Ее ступор закончился, она начала реветь, срывая голос.
        Я попытался взять девушку за руку.
        – Ари…
        – Замолчи! Ты был бы счастлив с такой, как ты, а я лишняя! Я везде лишняя! Всё с самого начала было неправильно. Ты знаешь это!
        – Знаю, но это не имеет значения. – Эгоизм сдавил грудную клетку, не хочу терять ее. – Я кое-что переосмыслил. Я совершил ошибку.
        Аристель оттолкнула меня и, не желая слушать, ринулась в коридор. Всё как в ту самую ночь, я снова могу ее потерять. Я успел поймать Ари за запястье. Прижав к себе, целовал ее соленые щеки.
        – Оставь меня, – просила Ари. – Хватить врать! Хватит врать себе!
        Ей удалось вырваться. Она понеслась по коридору, спотыкаясь, и кинулась к входной двери. Босая. В легком платье. Дернула дверь – благодарность Шону, закрыл за собой.
        Я догнал Ари.
        – Иди к черту, – сказала она. – Мне не нужна твоя жалось! Ты звезда, черт побери! А кто я?! Я никто! Знала, ничего не выйдет.
        Я в шоке стоял перед ней. До чего довел милую девчонку? Она кричит, ругается. И ненавидит меня. А я хочу, чтобы она осталась. Мне это нужно.
        – Козел, – бросила Ари, зашнуровывая кеды, пальцы ее плохо слушались.
        Она повернула ключ в дверном замке. Вот сейчас. Сейчас она уйдет и всё закончится. Как я и хотел. Как хотел мой менеджер, мои коллеги.
        – Ари, – хрипло позвал я, качая головой; задрожали руки.
        Ари повернулась и толкнула меня, от неожиданности я попятился.
        – Круто выпил, да? – Карие глаза пылали огнем. – Не надо говорить, что я ни при чем! Я так, игрушка! И зачем я тебе… Куда уж мне до…
        Остановить. Нужно ее остановить.
        – Я влюбился, Ари! Это правда. Я хотел, чтобы ты уехала, но сейчас хочу только одного – чтобы ты осталась.
        ***
        Я повел потрясенную Ари в комнату. Не такой реакции ждал от влюбленной девушки: не бросилась обнимать, не сказала логичное «Я тебя тоже люблю».
        – Ты в порядке? – обеспокоенно спросил я, сжимая ее руку: мне по-прежнему страшно, что она убежит.
        Аристель не поднимала глаз, бледная, словно призрак.
        – Что ты такое говоришь? – наконец отозвалась, хмурясь. – Почему?
        – Потому что это правда.
        Она закрыла лицо ладошкой и обессилено захныкала, как ребенок. Я не до конца понимал ее поведение, но восхищался борьбой – оказывается, она прекрасно понимает невозможность, абсурдность наших отношений.
        Ари села на кровать и молчала.
        – Да, – не выдержал я, – понимаю, ты не веришь мне.
        – Ты напился, – сказала она. – Напился и сказал мне всё, что думаешь. Незачем обманывать… жалеть… фанатку.
        – Я не жалею тебя! Повторяю, всё изменилось, – опустившись на колени, я убрал ее ладонь с мокрых щек и коснулся их губами.
        Ледяная, будто каменная, но я чувствовал, и она хочет забыться в иллюзорном мирке.
        – Нет, – прошептала Ари, отталкивая. – Не нужно. Я знаю, потом будет чувство вины и осознание того, что какая-то девочка теперь часть твоей жизни. Придется бояться, озираться… Ты не сможешь жить так, да и не должен. Не знаю, на что я надеялась.
        От удивления я потерял дар речи. Забегая вперед, ты права, Ари. Ты уже тогда знала, а я… трус. За Ари говорило самопожертвование, искренность чувств. А чего желал я? Обладать ей? Купаться в лучах ее света? Наслаждаться чистой душой и податливым телом? В ту минуту передо мной стоял выбор – послушать мудрую девушку или потакать своим желаниям. Все вокруг правы, даже Ари это поняла, а я не понял. И поступил по-своему.
        – Всё не из-за тебя. Не из-за великолепной ночи. – Я невесело рассмеялся. – Я никогда не боялся так кого-то потерять. Глупо звучит?
        Она не ответила.
        – Хочешь правды? Ладно! – Я вскочил и направился к столу. Достал пачку сигарет, зубами вытащил одну и зажал меж пальцами. – Мне звонил Джерад. – Я закурил сигарету и теперь стряхивал пепел в стеклянную пепельницу на подоконнике, периодически делая затяжки. – Он напомнил про контракт. Моя карьера полетит к черту! И мы разрушим друг друга. Я порчу и твою жизнь тоже, ты растворяешься во мне! – Я замолчал, пытаясь унять дрожь. Ари терла глаза. – Не знаю, я поверил ему. Он, вероятно, впервые думает головой, а не… кхм. Только я думаю сердцем, Ари. – Я кашлянул и потянулся за новой сигаретой – старая окурком расположилась на дне пепельницы. – Осознал, в какую передрягу попал. Я влюбился, Ари. Влюбился в тебя. – Я смотрел на нее, а она не могла и слова вымолвить. Тогда я продолжил: – И ты мой свет. Но если кто-то узнает… Дело не только во мне, я отвечаю за группу. – Замолчав, я швырнул сигарету в открытое окно.
        – Стив, я… Мне нужно идти.
        Внутри что-то дрогнуло. Куда ты пойдешь?! Тебе некуда идти! Но я промолчал.
        – Так лучше. – Ари направилась к шкафу и взяла куртку. – Я буду осторожна, – тихо добавила она.
        Я снова не ответил. Такого не мог ожидать – она уходит. Без скандала, в неизвестность. Уходит, чтобы я, по ее мнению, был счастлив. Стоило вновь задержать ее, но кончились силы.
        – Извини, – донеслось из коридора.
        2.4
        Иногда истина не имеет значения, главное, что ты ее знаешь.
        (с) «Город грехов» (2005)
        Джерад гнал, превышая, а я обнимал Ари и молился. Что произошло?
        Днем она покинула меня, и я решил, хуже быть не может. Вечером Ари позвонила и сказала одно слово. Вернее, имя – Адам. Я подумал, Аристель напилась и звонит из мотеля: пожалела, что ушла. Но ее крик, полный боли и страха, убедил: к сожалению, она влипла в более опасную ситуацию, чем пьяная истерика. Уже знатно надравшись бурбоном, я физически не смог бы вести машину, ждать такси не было времени. И я не нашел варианта лучше, чем позвонить Джераду Андерсону. Он последний человек, который рад составить мне компанию, но остальные участники группы уехали, а Шон, успокоив Ари, спешил на самолет.
        Пару раз в глазах темнело, я боролся – с усталостью, с алкоголем в крови. Спотыкаясь на ровном месте, я кое-как выбрался из квартиры. Около минуты соображал, что нужно делать, чтобы закрыть дверь, и еще пять, где лежат ключи; с помощью неслабых усилий вспомнил – на тумбочке. Пришлось вернуться. Старался не думать о том, что, возможно, случилось: испуганный голос Ари не предвещал ничего хорошего.
        Джерад в ветровке на голое тело и спортивных штанах ждал в машине. Он зевал, нетерпеливо стуча пальцами по рулю. Я подошел к автомобилю и плюхнулся на соседнее от водителя сиденье.
        – Аккуратнее! Машину только из ремонта забрал! – возмутился Джерад, когда я хлопнул дверцей.
        Я продиктовал адрес бывшего парня Ари: жалел, что не прибил его.
        Друг закатил глаза и вжал педаль газа.
        – Я жду объяснений, Стив.
        Всю дорогу я молчал, делая вид, что вожусь с застежкой ремня.
        – Ари…
        Джерад резко затормозил. К счастью, мы приехали. Обычный дом. Обычный район. Тревожно из-за всего обычного.
        – Эта… которая… Нет! Черт! Нет!
        – Не веди себя как идиот, – попросил я, выбираясь из машины.
        – Ты разбудил меня, чтобы забрать обиженную подружку?! Отлично! – Андерсон нервно рассмеялся. – Потом будешь говорить, что она не мешает твоей карьере. И ты чуть не угробил мою машину из-за нее. Опять!
        Я с шумом втянул воздух – если честно, «забота» порядком надоела – и прижал Джерада к сиденью. Тот испуганно вытаращил глаза.
        – Лучше для тебя, если, когда я вернусь, ты будешь здесь.
        Джер открыл рот, чтобы возразить, но я опередил его:
        – Она может умереть. И, кажется, я ее люблю. Вот такое дерьмо.
        В квартире Адама много крови. Его руки в крови, пол в крови. Почему я не убил его? Такого жалкого. Я бил Адама, приумножая количество крови в квартире, и боялся подойти к Аристель. Кровь везде, перемешанная с битым стеклом и разорванной одеждой. Адам притих, перестал молить о пощаде. Тогда я присел перед Ари, потрогал ее голову: струйка крови вытекала из разбитой губы, затылок тоже в крови, волосы липкие и теплые.
        …Крики, неразбериха, паника. Не мог дать вразумительный ответ, почему повез ее в больницу, почему не позвонил 911. Похоже, я рехнулся.
        Врачам не сразу удалось оттащить меня от Ари. Я не хотел ее отпускать. Боялся, разожму пальцы – она исчезнет. Ха, не хотел привязываться. Не хотел влюбляться. А получилось… Думаю о ней постоянно: «Ари, Ари, Ари…» Я одержим. Влюблен.
        Не имею понятия, как уговорил врачей не делать мне укол успокоительного. Джерад орал что-то, я попросил его уехать, сказал: «Справлюсь сам». Потом в коридоре я едва держался, чтобы не зайти в палату. Плевать, если журналисты завтра с удовольствием будут обсуждать, почему «племянница моего друга» оказалась в больнице. Извини, Шон.
        Из палаты вышел врач. Поправив очки, он устремился ко мне.
        – Что с ней? – Халат слетел с плеч.
        – Сотрясение мозга, мистер Рэтбоун. Небольшое. Мисс Тешер очень везучая: пара синяков и царапин, через неделю не вспомнит о случившемся.
        – И… – Я замолчал.
        Очевидно, что Адам собирался сделать с Ари… или сделал. Если сделал, то не знаю, как буду жить дальше – я отпустил ее, позволил уйти, я позволил этому случиться.
        – Изнасилования не было, – понял врач. – То есть… не было доведено до конца.
        Нащупав руками кресло, я рухнул в него.
        – Я могу забрать Аристель домой? Прямо сейчас?
        Машинально достал бумажник. Я не видел, сколько купюр отдал. Мне нужно, чтобы Ари была дома, со мной рядом. И надеюсь, ей тоже.
        ***
        Позвать Ари в Лос-Анджелес – спонтанное решение. Как я мог поступить иначе! Мы забыли произошедшее в квартире ее бывшего парня, но оно оставило отпечаток. Ари убеждала, что ничего не помнит. Я не верил ей.
        Бен поправился, и мы вынуждены вернуться домой, в основную студию и привычную жизнь. Позеленевшее лицо Джерада и коллективное «Что?!» от группы всячески намекало – не лучшая идея брать с собой девушку с концерта. А дни, часы, сколько Аристель может оставаться в США, как песок сквозь пальцы. Не успел глазом моргнуть – я больше недели с ней. И время с одной стороны остановилось, а с другой – летит чересчур быстро. Оставить Ари сейчас кажется невозможным. Но я понимаю, что должен отпустить ее назад, в свою жизнь. И она понимает, я знаю. Может, нам всё-таки удастся обмануть время?
        ***
        Квартира в Лос-Анджелесе мало отличалась от квартиры в Сан-Диего. Тоже двадцать девятый этаж, светлые тона. Но много воспоминаний: попытка съехаться с моделью, вечеринки, горячие ночи после клубов… Ари наведет здесь уют, но, глядя на нее, слегка уставшую от перелета, в коротком сарафане, я думал не об уюте.
        И поцеловал Ари, одновременно приспустив лямку сарафана. Ари тут же обняла меня. Стон сорвался с ее губ, веки затрепетали. Стереть бы к чертовой матери все воспоминания из квартиры, заменив их страстью с этой девчонкой. Я целовал Ари, уводя в спальню. Моя ладонь скользнула меж ее бедер, вмиг оценив, как девушка хочет того же, что и я.
        ***
        Шон единственный назвал забавной идею представить Аристель как племянницу моего друга. В социальных сетях я выложил милое фото с Ари и подписал, что она приехала из Германии, а я любезно согласился показать девушке Калифорнию. Многие поклонницы оценили мое дружелюбие и заботу. Не обошлось без недовольства, во главе – Марти и Джерад, ворчащие над ухом, как назойливые мухи, о шаткости моего (и группы) положения.
        Я старался не думать о неприятных звоночках: почему она сбежала из дома? что она скрывает? когда на все сто доверится мне?
        ***
        Новый день начался отлично: мы решили позавтракать едой из китайского ресторанчика и, улыбаясь, я щелкал палочками перед лицом Ари – хвастался мастерством, а она роняла свои обратно в стаканчик и мило дула губы. Если друзья вновь спросят меня, что я нашел в миловидной девушке, я отвечу – уют, свет и комфорт. Приправим всё безудержной страстью, и я не знаю, как отпущу ее через несколько месяцев…
        – Стив, ты будто не в себе, – усмехнулась Ари.
        – Говоришь как Джерад, – фыркнул я, прекратив дурачиться.
        – Который меня почти сбил? – не переставая смеяться, спросила Ари.
        Я кивнул.
        – Хм, стоит познакомиться с единомышленником!
        – Плохая идея, – холодно ответил я.
        Зря заговорил о Джераде.
        – Почему?
        – Я сказал – нет.
        – Стивен, – мирным, но настойчивым голосом начала Ари, – я знаю, музыка и группа для тебя всё. Раз так вышло и я стала частью твоей жизни, то не хочу становиться помехой…
        – Ты не помеха, – начал я терять терпение.
        А вот и недостатки идеальной девушки – упрямая, неуверенная в себе.
        – Тогда что…
        – С первого раза не понимаешь?! Мало дня, когда я напился? – рявкнул я, свалив на пол стаканчики с едой. – Ты помнишь, кто в этом виноват?!
        – Да! Виновата я! – громко ответила Ари, вскочив на ноги.
        Всё никак не привыкну, что она, девчонка, фанатка, перечит мне.
        – Не ты, Ари, а Джерад. Он опасный человек. Я познакомлю тебя с ребятами, когда представится возможность, а от Андерсона держись-ка подальше. Ты ему не нравишься.
        – Будешь меня прятать?! – парировала Ари. – Он твой друг, Стивен! Он твой лучший друг!
        Я не ответил, тем самым закрыв тему.
        ***
        – Джерад, дай ей шанс!
        – Стив, ты с луны упал? Зачем мне общаться с твоей подружкой?
        – Не нужно общаться, покажи, что ты нейтрально к ней относишься.
        Я стоял у входа в студию, курил и противоречил своим словам. Всего час назад был уверен – Ари незачем общаться с Джерадом, но, вспоминая ее надежду понравиться дорогим мне людям, я задумался: Ари доверится и откроет мне свое прошлое, Джерад поймет, что Ари хорошая, все примут наши отношения, а я перестану думать о глупостях. Всё идеально, за исключением…
        – Я должен лицемерить? – хмыкнул Джерад, затянувшись сигаретой.
        – Нет! Ты ничего не должен, просто дай ей шанс… может… – Я путался в словах, в глубине души понимая: на друга никакие аргументы не подействуют. – Черт, почему ты не можешь позволить мне быть счастливым? Какое тебе дело до Ари? Откуда неприязнь? – не выдержал я. – Что она тебе сделала? Она девчонка! А ты… ведешь себя как придурок!
        – Мне? Ничего не сделала. А нашей группе – сделала. – Джерад скривил губы. – Во что ты превратился, Стив? Ари то, Ари се. Я молчу про контракт. Ты ходишь по тонкому льду. Помнишь, кто ты? Помнишь, у тебя есть карьера? Друзья? Поклонники? Ты звезда. А она? Кто она такая? Ничего о ней не знаешь, да она и не спешит рассказывать о трудном детстве. Или какие проблемы заставили ее поставить цель «хочу спать со знаменитым музыкантом и жить в Америке»? – Джерад кинул окурок на асфальт и пошел к зданию. – Будь я девчонкой, – сказал он напоследок, – тоже выбрал бы путешествовать по миру с вокалистом, а не учить уроки.
        Я не собирался легко сдаваться. Догнав Андерсона, дернул его за плечо:
        – Эй…
        – Еще? – раздраженно спросил друг, схватил меня за воротник рубашки и потащил в комнату отдыха на первом этаже: здесь телевизор, автомат с кофе, мягкие диваны.
        Толкнув меня на диван, Джер встал напротив. Его слова хлестали, словно ветки:
        – Всем плевать, что ты счастлив. Нет, не плевать, фанатки не хотят этого.
        – Что за?.. – Я озадаченно нахмурился. – Ты обдолбался? Что несешь?
        Джерад рассмеялся, качая головой. Кондиционеры плохо работали, и капли пота с его лба бежали по вискам и острым скулам.
        – Да-да, Стив. А всё потому, что это конец. Для них конец. Рухнувший мир, разбитые мечты.
        – Но они когда-нибудь разлюбят меня!
        – И на смену придут другие. Ты секс-символ, тот, на чьи плакаты мастурбируют, тот, о ком сочиняют фанфики. И для всех лучше, чтобы всё оставалось так, как есть. Намного дольше.
        – Но…
        – Повзрослей уже! – отрезал Джерад. – Фанатки любят тебя, ибо ты картинка. И все они эгоистки, хотят верить, что именно одна из них та… – Друг махнул рукой: – Ну, ты сам понимаешь.
        Я отказывался понимать, сидел и теребил кольцо на указательном пальце. Да, я слышал признания в любви, видел преданность в глазах девушек, а моя легенда о романтике, который ищет любовь, неплохо поднимала продажи. Но разве, когда человек любит, он… не будет счастлив, если предмет воздыхания счастлив? Я же не умираю, в конце концов.
        – Им хочется верить в твою неприкосновенность. И твоей девочке тоже. Одно разбитое сердечко не стоит десятка.
        – Сердечко?
        – Думаешь, когда она осознает твою обычность, твои слабости и недостатки, ты будешь ей нужен?
        – Чушь, – потупив взгляд, отрезал я. – Ари отличается от них.
        Джер вновь рассмеялся: запрокидывая голову назад, давясь воздухом. Придвинувшись ближе – я унюхал запах сигарет и одеколона – Джер вновь заговорил:
        – Вся их любовь сводится к животной потребности. Ты сексуален. А их влажные мечты… – Я отвернулся. – Нет-нет. – Длинные пальцы щелкнули перед моим носом. – Смотри, слушай.
        – Что слушать?! – раздраженно спросил я. – Бред психически больного? Тоже мне, философ.
        – Я не прав? Да, тебе плевать на малолеток, но они прибыль. А ты – мечта. Не поэтому ли девчонка сразу прыгнула в твою кровать? – Прежде чем я успел ответить, Джер навис надо мной и, наклонившись к лицу, с придыханием зашептал: – Трахни меня, Стивен Рэтбоун. Я буду твоей. Трахни меня. Ты идеален. Трахни, трахни…
        – Отвали! – Я со всей силы толкнул его в грудь. – Придурок!
        Джерад загоготал, открыто издеваясь.
        – Подумай над моими словами. – Он подмигнул и вышел из комнаты.
        Я остался сидеть. Джерад циник, но благодаря ему и Марти группа уверенно идет к успеху. Ари – луч света. Почему мне всегда приходится выбирать? Ах да, я же звезда.
        ***
        Теперь я предпочел тактику поговорить. Растворение друг в друге началось, и я ничего не знаю о жизни Ари. Но эгоизм победил. Когда она, рыдая, просила не бросать ее. Привязалась и думала не головой, как в первый раз, когда хотела уйти, а сердцем. И я остался. Вопрос времени – подумал я тогда. Я знал, хочу того или нет, дело придется довести до конца.
        2.5
        Мне бы послать ее к черту, а вместо этого я прихожу на двадцать минут раньше.
        (с) «Город грехов 2: Женщина, ради которой стоит убивать» (2014)
        Балкон. Шум улицы перебивает мысли. Ари поставила на столик стакан с соком и раскинула руки вдоль перил. Смотрела вдаль, изучая город. Я подошел к перилам, зажал между пальцами сигарету и обнял Аристель.
        – Жарко, – сказала она. – А ведь ноябрь.
        – Привыкнешь, – быстрее, чем подумал, ответил я.
        Если ты не откроешься мне, Ари, если мы не поймем, что делать, новую осень встретишь не здесь, не со мной. От этих мыслей горько во рту.
        Вчера я устроил для Ари красивое свидание на крыше. Хотел, чтобы она помнила обо мне что-то хорошее. Я, в перерывах между забвением (когда разум отключался, и я жил сердцем, утопая в чувствах), думал, как расстаться с девушкой. Разговор довел ее до истерики. Она боится меня потерять, я боюсь потерять ее. Но мне, кроме нее, есть что терять.
        ***
        Время, куда ты летишь… Мысль прервал грохот. Я ринулся в спальню. Страх за Ари, любительницу влипать в истории, холодком по телу. Что на этот раз?
        Вбежав в комнату, я изумленно уставился на причину шума: Ари смотрела на синтезатор – инструмент лежал у ее ног. Я подбежал к девушке и, убедившись, что она не ушиблась, оглядел инструмент. Синтезатор исправно работал, ни царапины.
        – Я просто…
        – Всё в порядке, – перебил я, показав большой палец.
        Ари с облегчением кивнула.
        – Что ты хотела сделать? Сыграть?
        – Я? – Ари нервно рассмеялась, словно я сказал глупость. – Нет. Давно не играла. Хотела вытереть пыль.
        – Попробуй сыграть. – Я положил синтезатор на подставку.
        Девчонка нахмурилась.
        – Обещаю не смеяться, – настаивал я.
        Пальцы Ари застыли в нескольких сантиметрах от инструмента.
        – Стивен…
        – Играй.
        – Я не знаю, что… – Ари развела руками, ее голос дрогнул.
        – Что хочешь! – Наблюдая за негодованием на лице Аристель, я пробежался пальцами по клавишам, изобразив незамысловатую мелодию. – Видишь? Не так трудно.
        Ари потопталась на месте и села. Ее пальцы порхали по черно-белым клавишам, чувственные звуки вырывались из синтезатора, заполняя комнату сиянием музыки. Сердце щемила приятная тоска: детство, юность, первая любовь, первая гитара, первый концерт. Кадры кино – быстрые, яркие. Встреча с Ари. То, как мы проводили время в Сан-Диего, прогулки по городу, ветер играет с ее волосами, наши ночи… Ари на секунду остановилась и вновь начала играть. Она прикрыла глаза, наслаждаясь собственной мелодией. Клавиши прогибались под нежными пальцами. Мелодия напомнила, что в любую секунду я могу потерять Ари. Как всё в мире – она не навсегда. Ее отнимут обстоятельства, события, страхи. Но пока у нас есть только наше мгновение.
        ***
        Надо взять себя в руки и доехать до студии, иначе я вернусь и снова… снова. Я криво улыбнулся отражению в зеркале заднего вида. Ари восемнадцать. Она беглянка из другой страны. Неизвестно, от чего. Непонятно, почему. А я теряю голову.
        У дверей студии меня встретил Джерад. Тот же недобрый взгляд. Я подмигнул, пытаясь разрядить обстановку, – безрезультатно.
        – Как продвигается запись?
        – С тобой было бы быстрее, – сказал Джерад.
        Я открыл рот, чтобы ответь, но друг вновь заговорил:
        – Да-да. Ари. К черту концерты, запись, промо. Ари, да.
        – Я хотел сказать: готов провести два концерта за ночь… три…
        Джерад посмотрел на меня так, словно я пообещал спрыгнуть с крыши, потом встать и пойти дальше.
        – Это, конечно, хорошо, – протянул Джерад. – Но помнишь, что в январе тур? Девочку с собой возить не получится.
        Я скривился. Зачем всё время повторять: «Девочка, девочка». Я знаю, наслаждаться ей, получать удовольствие – мерзко, как и обманывать ее.
        – Помню.
        Мне показалось или Джерад победно усмехнулся?
        ***
        На вечеринке после музыкальной премии я пил виски с колой. Дорогой пиджак стеснял движения, я неловко дрыгался в такт музыке и пытался вести себя так, как вел раньше, до Ари. Сексуальные модели висели на шее, разузнав, что я – восходящая звезда рок-музыки. Рядом Джерад флиртовал с молоденькой певичкой. Все мы, будто актеры постановки, знаем, что будет дальше: Джерад и я проснемся в соседних номерах, слиняем от девиц, имена которых не вспомним, и позавтракаем круассанами в ресторанчике отеля. Такая схема, не могу поверить, когда-то меня устраивала. Удовлетворяла во всех смыслах. А сегодня корю себя за то, что в моей кровати спит девушка: влюбленная, доверчивая. Разбивать сердца пустышек неинтересно, верно? Нужна плоть и кровь.
        И как ни пытался вбить в голову, что у вон той рыженькой соблазнительные бедра, единственное, чего хотелось – уехать домой.
        ***
        – Нужно решить, Стивен.
        В гримерке стены впитали запах недорогого бурбона. Я сидел, прислонившись к стене. Не комната, а картонная коробка.
        – Что решить? – уточнил я, вытянув ноги вдоль цветастого ковра.
        Джерад и Марти курили. Шон сидел на диване, скрестив руки на мускулистой груди. Он один был за меня. Шону досталось от лейбла за самодеятельность с «племянницей друга», ему сделали выговор: «Мюрель, никаких девушек с Рэтбоуном. А вам никакой премии, скажите спасибо, что не потеряли работу». Мне оставалось в качестве извинений «устранить проблему как можно скорее». Но я не хотел сдаваться. Единственное, что, кроме визы, останавливало – страх ошибиться в Ари. Я знал о ней только то, что она говорила. А говорила она немного.
        Марти собрал нас – мафию, замышляющую убийство. Убийство моих чувств к Ари. Джерад не против хоть сейчас пострелять. Марти напомнил, что мы отправляемся в тур, через неделю приступим к репетициям. А значит, цитирую: «Сей бред надо кончать».
        – Поблагодари ее за всё хорошее, особенно за вдохновение для песен, и отпусти. Она и так должна уехать, незачем тащить девчонку в турне, – объяснил Марти с фальшивым сочувствием.
        Можно подумать, я не помню, как он рвал на себе волосы со словами: «Контракт! Ты подписал контракт! До конца промо – никого! ничего!»
        – Максимум, что ждет ее в туре – вечерний секс, – сказал Джер и добавил с усмешкой: – Если у тебя останутся силы.
        Выступления, саундчеки, общение с фанатами и прессой – это займет всё мое время. Обычно я возвращался в номер опустошенный, медитировал под тяжелую музыку и не хотел никого видеть.
        – Мы не можем взять ее в турне, – с железом в голосе пояснил Марти, поправляя квадратные очки. – Думай головой, Рэтбоун. Ты заприметил ее на концерте. И полюбил. – Он скривился со свойственной, вероятно, всем менеджерам циничностью. – Фанатки придут, когда узнают, что ходят на концерты зря? Им не покорить занятое сердце.
        – Они должны ходить на мои концерты, чтобы слушать песни, а не покорять занятое сердце! – огрызнулся я. Нет, не этого хотел Аарон, не этого хотел я. – Мы занимаемся музыкой, а не смотринами жениха!
        – Остынь, – сказал Марти. Не верится, я мечтал быть на него похожим: у обоих волосы до подбородка, носим шляпы и рубашки в клетку. Через время я и внутри стану таким же? Гнилое яблоко, утонувшее в червях холодного расчета. – Я подобрал тебя во вшивом баре, туда ты и вернешься, если не уяснишь законы шоу-бизнеса. Например, подопечные моего знакомого Дэвида ходят по струнке, но и денег гребут больше; а мне не плевать на творчество, я не лезу в твои тексты. – Марти встал передо мной, размахивая сигаретой. – Пока ты смазливое лицо с хорошей песней и красивой легендой. Кстати, песня потеряет актуальность, значит, мы просрали хит. И всё потому, что наш вокалист полюбил какую-то девчонку.
        Я открыл рот, чтобы нагрубить, но пиарщик высказался раньше:
        – Есть выход, – сказал Шон в свойственной ему миролюбивой манере. – Стивен, если она хочет остаться, если любит тебя, а ты любишь ее, и всё серьезно… Женишься на ней?
        Джер сложился пополам от смеха, Марти позеленел. Увы, с нами не было Логана, он бы обязательно поддержал романтичного пиар-агента. Но ни бас-гитарист, ни барабанщик на «совещание» приглашены не были.
        – И похоронишь карьеру, – буркнул менеджер. – Окончательно.
        – Дело не в этом, – подал я голос из своего угла. – Джерад прав: я не знаю, от чего она бежит. Я вновь спросил ее о прошлом, и она вновь отшутилась. – Я замолчал, вспоминая, как неприятно и больно осознать, что она не доверяет мне или, хуже, скрывает правду. – Вдруг поругалась с родителями, вдруг хочет жить в США и лжет мне о чувствах, вдруг поймет, что ей не нужно это и возненавидит меня.
        – Или ты возненавидишь ее, – кивнул Джерад, довольный тем, что я в кои-то веки согласился с ним.
        – Ей восемнадцать, она имеет право делать, что пожелает, но я не хочу брать такую ответственность. Ари слегка… неуравновешенная. Наивна, истерична. Она запуталась, понятия не имеет, чего хочет. Рано ей жить самостоятельно, а я… не могу быть нянькой.
        – Если бы она всё рассказала. – Шон печально качнул головой.
        – Да, если бы, – съязвил я. – Но Ари молчит.
        В гримерке повисла задумчивая пауза. Никто не знал, что скрывает Аристель. Но… будь что-то серьезное, она бы пошла в полицию, верно? Или рассказала мне. Или кому-то. В восемнадцать любая мелочь – конец света. И хочется легкой жизни, любви, сказки. Через пару лет ее обида на родителей пройдет, чем бы ни была вызвана, и Ари пожалеет, что потратила дни, может, годы, на побег от своей жизни. Потратила на меня.
        – Виза закончится и Ари уедет, – сказал я, ломая щедро протянутую менеджером сигарету.
        Марти ободряюще усмехнулся:
        – Девушек у тебя много будет, а карьера одна.
        – Согласен с Мартином. Не можешь решиться – мы всё устроим, – сверкнул глазами Джерад. На его скулах образовался легкий румянец удовольствия. – Позвоним в миграционную службу, найдем ее родителей…
        – Нет. – Я покачал головой. – Она всё равно будет ждать. Будет… любить меня. И вновь убежит.
        – Что предлагаешь? – с любопытством поинтересовался Шон.
        Я не мог отделаться от мысли: он осуждает меня.
        Чертыхнувшись, я пропустил сквозь стиснутые зубы воздух. Ворот рубахи сдавил горло. Джерад буравил меня взглядом, Марти жадно курил, Шон, хмурясь, отвернулся.
        – Я должен разбить ей сердце.
        2.6
        Сила не в жетоне, не в пушке. Сила – в обмане. Когда лжешь напропалую, а весь мир готов тебе подыграть. Власть людям дает вовсе не оружие, власть людям дает ложь.
        (с) «Город грехов» (2005)
        Операция «устранить проблему» даже спустя три года вызывает у меня отвращение. Но разбить сердце Ари тогда казалось единственным верным решением. Хочется верить, план удался – она уехала в Россию, помирилась с родителями, продолжила учебу, влюбилась… Но почему я вздрагиваю, вспоминая Аристель? Мы растоптали ее, прикрываясь благими намерениями. Мы убили ее веру в людей. Тот парень, Адам, изменил Ари. Такой удар вынудил ее уйти, возненавидев. Я пытался расстаться с Ари без объяснений, пытался убедить, теперь – контрольный выстрел. Измену невозможно простить, если уверен в человеке. Худший вид предательства.
        Надеюсь, Ари смогла забыть меня.
        ***
        – Ты не хочешь заниматься музыкой? – спросил я.
        Мы обедали в уютном кафе недалеко от заправки. Я сидел напротив Ари, и не касаться ее было пыткой.
        Вчера я и Джерад обговорили план, сегодня я приступил к исполнению.
        – Не думала об этом, – ответила Ари, ковыряясь вилкой в салате.
        – Подумай. У тебя талант.
        – Я люблю танцевать. Понимаешь, – ее глаза вспыхнули (так всегда бывает, когда человек говорит о любимом деле), – можно передать в движении каждую эмоцию, оставить проблемы за пределами студии, забыть всё, переместиться в другой мир, в другую реальность… – Она замолчала и смутилась, будто сболтнула лишнее.
        – Ого, – попытался ободрить ее, – я представил. – Взгляд скользнул по расстегнутой джинсовке, которую Ари надела с короткими шортиками.
        Я влегкую мог представить Ари на сцене шикарного клуба… лет через пять.
        Она засмеялась и, перегнувшись через стол, стукнула меня по плечу. Увернувшись, я ловко перехватил ее ладонь. На нас обернулись. Ари тут же сделала вид, что ворует картошку фри.
        – Семье не нравилось мое увлечение. Называли глупостью.
        Я с любопытством вскинул бровь. Джерад говорил, что Аристель могла уехать из-за конфликта с родителями. Вдруг они перестали оплачивать ее занятия танцами? Мне хотелось узнать больше, но Ари сменила тему, болтая о здешней еде. Я поражался умению девушки прятать воспоминания туда, откуда они вылезли.
        – Ну, какие планы? – бодро спросила Ари. – На свободную неделю. – Она пыталась говорить непринужденно, а я видел: губы исказила ломаная улыбка, глаза блеснули, как два черных кристаллика. – Не томи, Стив! А то предложу я. Ты знаешь, меня и в Японию занести может!
        На новость о том, что я скоро буду пропадать на репетициях к туру, прерываясь на интервью и промо-выступления, Ари отреагировала спокойно. Я предпринимал попытки вновь спокойно поговорить, но Ари затыкала мне рот поцелуями. Она всегда будет ждать меня, если я не разобью ей сердце.
        – Джерад приглашает нас на виллу в Малибу!
        Вот, я сказал. И тут же отвернулся, дабы лицо не выдало сожаления.
        – Тот…
        – Да, Ари, тот, который тебя почти сбил.
        – Нет, – шепотом сказала она. – Тот, который… которому я не нравлюсь.
        Мельком я глянул на нее, застывшую в ступоре.
        – Да, – коротко ответил.
        Идиотская затея!
        – Я могу пожить у Эйприл… – растерялась Ари. – Мы давно не виделись, но…
        Пойми, я не на неделю избавиться от тебя хочу, а навсегда! Черт, мерзко. Избавиться…
        Я сосредоточил в голосе всю невозмутимость и прохрипел:
        – Он зовет нас. Меня и тебя.
        Ари чувствовала подвох, но доверчиво не понимала, что к чему, и согласилась. В тот момент я готов был трясти Ари за плечи и кричать: «Они дурачат тебя, беги от них! Ненавидь их!» Противно, хуже, чем от похмелья.
        По словам Джерада, ее мечта жить красиво стерпит любые слова. Стерпит ли действия?
        ***
        Вот я и познакомил Аристель с Синди и Минди. Две порно-модели, хорошие знакомые Джерада и, откровенно говоря, дешевки. Стоило эффектной блондинке Синди появиться на горизонте, Ари напряглась, заревновала. Наблюдать за девчонкой было забавно, я не видел Аристель такой и вновь поразился ее многогранности.
        План элементарен: Ари рассказывает мне о своем прошлом, и я не даю ее в обиду. Или продолжает играть в загадочную беглянку и уезжает домой.
        Но Джерад Андерсон никогда не следовал правилам. Я искал возможность расспросить Ари, думал, солнце и океан пойдут ей на пользу. Мало того, этот идиот всячески перетягивал ее внимание, так еще и устроил вечеринку раньше оговоренного. Джер и не собирался давать Ари шанс.
        ***
        У Ари проблемы – это очевидно. Ревность и тайны уничтожали ее, поэтому я надеялся: эмоции побудят ее расколоться. Клянусь, я старался только ради нее!
        За день до вечеринки я повел Ари на пляж. Хотел в романтичной обстановке предпринять финальную попытку разговорить девушку.
        – Прогуляемся? – Я махнул корзиной с фруктами.
        Ари, взвизгнув, бросилась мне на шею, а потом убежала переодеваться в короткое темно-фиолетовое платье. От нее пахло маниакальным страхом потерять меня – иным такой восторг объяснить я не могу.
        Увидеть закат нам не удалось. Светила холодная луна, озаряя песок под ногами, блестели звезды, отражаясь в волнах океана. Полной грудью вдыхая ночной воздух, я держал Ари за руку. Мы отошли далеко от виллы, сели на прохладный песок у пальмы, и я спросил:
        – Жалеешь, что приехала?
        – Чуть-чуть. – Ари напряглась. – Он специально позвал их?
        В горле будто колючие ветки, мешают сказать правду. Я покачал головой. Долго не отвечал, пока океан шумел, смеялся надо мной. Волны с брызгами разбивались о скалы, до лица долетали холодные капли.
        – Джер любит сюрпризы, – ответил я, осознав, что долго молчал. – Как настроение?
        – Неплохо. После твоих слов.
        Да, помню. Я сказал Ари, что она единственная для меня и Синди ее не заменит. Я не врал – грудастым пустышкам не сравниться Аристель. Но кого это волнует…
        – А до моих слов?
        – Когда увидела, как мило вы готовите завтрак… была готова воткнуть вилку Синди в горло! – Девчонка нервно рассмеялась и закрыла лицо рукой.
        – Всё, что у нас было, пьяный перепих на вечеринке. Тебе не о чем волноваться, Ари.
        – Верю.
        Ее слова холодили грудную клетку сильнее ветра. Я всматривался вдаль. Глаза щипало. Прости меня, Ари…
        Облокотившись о ствол пальмы, положил руку Ари на плечо. Девушка приподнялась и поцеловала меня. Сладко. Через мгновение я ответил на поцелуй. Обнимая за талию, запустил пальцы под платье. Нежность сменилась страстью. Я повалил Ари на песок, вдыхал аромат ее соленой кожи. Она целовала мою шею, спускалась ниже. Мурашки как электрические заряды. Я погрузился ладонями в песок, прижимая Ари к земле.
        Какое счастье, что у Джерада куплен отдельный участок пляжа, иначе у журналистов появилось бы много интересного материала…
        ***
        Я помог Ари отряхнуться от песка. Уходить обратно на виллу не хотелось – это означало вернуться в реальность, стать ближе к концу. Тем более я вел Ари поговорить, а вышло… как всегда с ней выходит.
        – Ари, сколько мы уже вместе?
        – Не знаю, – весело отозвалась она, переплетая наши пальцы. – Теряю счет времени рядом с тобой. – Она искренне и беспечно улыбалась.
        – Ты доверяешь мне?
        Шумная волна разбилась о скалы. Ари вздрогнула.
        – Да. Да, конечно, Стивен. Я доверяю тебе.
        – Самое время рассказать о прошлом, – выдержал паузу и спросил: – Почему ты уехала? Не говори, что из-за меня. Знаю, это не так. Идеальный фасад, но не идеальный дом.
        – Знаешь? – Она усмехнулась. – Может, расскажешь о причинах?
        В ее глаза цвета черного чая словно кинули ложку меда и они блеснули золотом. Ари отбивала мои попытки достучаться.
        – У тебя проблемы в семье.
        – У всех есть проблемы, Стивен.
        Я замолчал, буравя взглядом песок. Миллиарды песчинок, как люди. Со своими проблемами, тайнами.
        Ари, признайся. Я не желаю зла. Если всё плохо, я помогу. Буду рядом. Если ты откроешься мне, я наплюю на подозрения Джерада. Нет, я пристыжу его этими подозрениями. Никто и слова против не скажет, они будут знать – ты уехала не из-за прихоти, не из-за заманчивой перспективы легкой жизни.
        – Отец всегда говорил, я многого добьюсь, – начала Ари, выпрямившись. Ее рука ослабла и ладонь безвольно лежала в моей. – Он говорил, я стану успешной, если буду много работать. Мой отец бизнесмен и все деньги заработал сам, потом и кровью. Но я… Мне не нужно это. Я хотела любви. И влюбилась в тебя. Поэтому и уехала. Не сошлись взглядами. И вот, я здесь, с тобой. Между нами любовь? Я люблю тебя, Стивен. – Ари повернулась и одарила меня лучезарной улыбкой. – Надеюсь, отец смирился с моим выбором. Он знает, я не пропаду. Я везучая и умная – так он сказал.
        Шум океана, будто помехи на радиоволне. Что, черт возьми, я только что услышал?! Не скрывая отвращения, выпустил ее руку из своей и зарыл пальцы в песок. Джерад прав! Марти… Они правы, а я, кретин, не заметил за очарованием юной вейлы кристально-чистую правду – избалованная девица всегда получает, что она хочет. Пошла по головам, поставила под удар мою карьеру, чувства родителей, свою жизнь, в конце концов!
        – Стивен? – Ари невинно хлопала ресницами. – Стивен, всё в порядке?
        Чокнутая!
        – Холодает. Идем в дом, – пробормотал я.
        Вид Ари – загорелой, улыбчивой, с копной темных волос, обманчиво-наивной – резал глаза.
        Шли молча. Во рту горький привкус разочарования.
        – А учителя, – вдруг добавила Ари. – Терпеть их не могла! Как хорошо, что школа позади. Концерты, интервью… везет тебе, Стивен!
        – Пожалуйста, – оборвал ее: она делала только хуже. – Давай поговорим о чем-нибудь другом.
        – Но ты хотел узнать…
        – Теперь не хочу.
        Я с сожалением наблюдал за ней сквозь упавшую на глаза челку. Такой Ари мне теперь видится – полузакрытая; оказывается, я ее совсем не знал. Интересно, как бы повел себя, расскажи Ари правду тогда, когда я, наплевав на контракт, оставил бы ее в своей жизни? Разочарование. То, что ждет Ари на вечеринке, ничто по сравнению с тем, что я испытал сейчас.
        На первом этаже виллы тихо.
        – Ладно. – Ари дернула плечами, непохожая на себя в яркой беспечности, нервозной и громкой. – Пойду спать! Сладких снов, любимый.
        Пальцы, которыми она стискивала мое запястье, ледяные, дрожат. Почему?
        Ари бегом поднялась по лестнице, громко насвистывая одну из моих песен. Что-то с ней не так. Не нравится мне такая правда. Тем не менее, Ари сказала то, что сказала. Никто ее не заставлял.
        Я выругался и, найдя Джерада, воркующего с Минди, сухо сообщил:
        – Предлагаю разделаться со всем этим. Я готов.
        Минди хихикнула, Джерад торжествующе сверкнул глазами.
        ***
        Ночь выдалась теплой. Через спальню я прошел на балкон и сидел там минут десять, курил. Успокоился. Не складывалась мозаика в единую картинку. Поведение и слова Ари прежде казались искренними. Всё фальшь? И любовь ко мне – очередная победа? А может быть так, что она врала не всё время, а только сегодня?
        Я лег на край постели.
        – Стив, – сквозь сон бормотала Аристель, – прости.
        2.7
        – Я всегда любил тебя… всегда и никогда…
        (с) «Город грехов» (2005)
        – Что значит, «прости»?! «Прости, я использовала тебя» или «прости, я врала тебе о „правде”»? – Я мерил шагами кухню. – Врала и из дома убежала по другим причинам.
        – Какая разница? – с привычной скукой спросил Джерад, не отрываясь от приготовления блинчиков на завтрак. – Пооткровенничала, пожалела.
        Я покачал головой. Утром я целовал Ари, пока она спала, и физически ощущал: не хочу терять ее.
        – Раскрой глаза, Стивен! – воскликнул Джерад. – Кончай вести себя как идиот! Девочка мечтает жить в шоколаде и ничего не делать, она восемнадцать лет так жила, а тут папаша намекает: дочурка, хватит на шее у меня сидеть. А она, спасибо гормонам, решает, что жить, как она хочет, это жить с рок-звездой и путешествовать с ним по городам и странам. Ну что, логичнее звучит, чем «я бедная-несчастная, бегу не скажу от чего»?
        Я медлил с ответом.
        – Оправдания, которые ей даешь, всё усугубляют, – поучал Джер. – В первую очередь, потому что загубишь девчонке будущее. Ее жизнь должна учить! Учить стремиться к чему-то! Если бы мы нашли себе состоятельных женщин, добились бы мы того, что имеем? Нет!
        Кухня будто уменьшилась в размерах, напряжение искрилось.
        – Я дам ей шанс оправдаться. Не похожа она на избалованную и глупую. У нее есть мечта – танцы. Сколько взрослых людей не нашли цель в жизни, а ты требуешь этого от восемнадцатилетней девушки. И целеустремленности ей не занимать! Она влюбилась и вместо того, чтобы ныть, приехала и влюбила в себя.
        – Да, Стивен, ты всего лишь цель, – холодно парировал Андерсон, переложив блинчики на тарелку. – Галочка в розовом ежедневнике.
        Джерад загоготал – в его смехе явно слышалось: «Ну и толку распинаться перед влюбленным дураком» – и приступил к завтраку.
        У меня один вечер, чтобы вытянуть из Ари правду. То, что она упорно скрывает. А может, и нет. Может, я действительно влюбленный дурак.
        ***
        – Ари, умоляю. Расскажи.
        Мы стояли на балконе, внизу шумели биты, прибывали гости.
        – Что? – вмиг охрипшим голосом переспросила девчонка. – О чем?
        – О твоей жизни. – Меня трясло. Сейчас или никогда. Я мял конвертик с презервативом в кармане джинсов, осознавая, что от ответов (или их отсутствия) зависит, воспользуюсь ли я средством контрацепции. И вовсе не с Ари. – Почему ты уехала? Почему не общаешься с родителями? За что на них обижена?
        – Не хочу об этом говорить. – Она задумалась на мгновение, качнула головой. – Вернее, я сказала: отец давил на меня! Я не хотела жить, как он. Я хотела любить!
        Не верю.
        Ее плечи обдало мурашками, Ари запрокинула голову к небу. Тысячи ярких звезд, утром они исчезнут, многие, на радость мечтателям, упадут с небосвода и растворятся. Моя путеводная звезда в кремовом платье и туфельках на квадратном каблучке, с румяными щечками, глядела на своих собратьев и быстро, как махают крылышками колибри, хлопала влажными от слез ресницами. Она выбрала сгореть в лучах утреннего солнца, погибнуть, но сохранить тайну.
        – Когда-то придется поговорить. Вероятно, не со мной.
        – Не о чем говорить, Стивен, – вцепившись до побелевших костяшек в перила балкончика, отрезала Ари. Джульетта, как мне жаль, что ты Джульетта![9 - Переделанная строчка «Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!» из пьесы Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта».] – Это всё? – Ее вопрос утонул в крике чаек.
        Я подошел, обнял девушку за плечи. Малина и карамель. Скоро ты будешь мне лишь сниться.
        – Всё, Ари.
        ***
        Ты понимала, о чем я говорил. Догадывалась. Верно, я ничего не знал. И не уважал право на тайну. Я любил тебя и должен был бороться за любовь, а не требовать борьбы. Любовь самоотверженна. А я проверял чувства на прочность. Я не поверил в твою ложь и не верю сегодня, но я сдался.
        Уговор есть уговор. Аристель проиграла, ее сказка в Калифорнии подошла к горькому концу. Когда на вечеринке Джерад дал мне знак и отправился к Ари, отвлечь ее, я приобнял пьяную Синди и повел наверх. Я мало выпил, алкоголь не придал бы мне смелости. И я собирался поговорить с Ари. Но сначала завел пышногрудую блондинку в спальню для гостей и начал не спеша раздевать. Я чувствовал ее приторные духи, липкое от блесток тело и не испытывал ничего, кроме отвращения. Не прошло десяти минут, как дверь открылась.
        Миловидность Ари впервые за много недель вновь смутила меня. Я вскочил, подбежал к девушке. Первая мысль – оправдаться, свалить всё на алкоголь. Но, повторюсь, я решил не бороться за нас. Потому что она не открылась, не доверилась – это придавало сил. Ари плакала, злилась и – самое нужное, самое сложное – ненавидела. Личико искажали страшные гримасы, с губ слетали отвратительные слова.
        За час до вечеринки я кинул в ее сумку десять тысяч долларов. В истерике бросая вещи, Ари не заметила деньги. Не знаю, зачем я дал ей их. Будто отблагодарил ангельское создание за свет и любовь. Будто надеялся: деньги помогут ей остаться в Америке.
        Вдруг… вдруг я поступил неправильно? И вот, спустя три года, я сижу в номере отеля города Сан-Диего, наблюдаю за тем, как яхты рассекают океан, и по-прежнему гадаю: от чего ты бежала, Ари Тешер?
        Глава вторая
        Есть что-то внутри,
        Что не дает надежде умереть
        И укрывает меня, когда я не знаю.
        Есть что-то глубоко внутри, что помогает надежде выжить.
        (с) Skillet «Collide»
        СТИВЕН
        Я глубоко дышал, но не чувствовал запахов: ни сладких духов Софи, ни аппетитного аромата лазаньи, ни свежего ночного воздуха из приоткрытого окна кухни.
        – Стивен, могу закрыть окно? – звонким голоском спросила Соф.
        Мир ожил. В нос ударила сотня запахов, уши наполнились всевозможными звуками, а перед собой я увидел Софи Штерн.
        Когда видишь подобную красоту, невольно думаешь о дорогом бутике, в котором такие, как Софи, – манекены на витрине. И, как у манекена, ее глаза миндалевидной формы, горько-карие. Взгляд кокетливый и серьезный одновременно. Нос прямой, губы бантиком. Латиноамериканка-немка, загорелая, худая, высокая. Темные локоны блестят и отдают медовым оттенком. Изюминка – несколько татуировок. Модель, красавица, умница. И девушка придурка Рэтбоуна, моя девушка.
        – Холодно, – сказала Софи.
        В ответ я кивнул.
        Софи на самом деле ласковая. Без яркой косметики, вычурных укладок, изысканных нарядов. Порой я чувствовал себя героем: Софи бежала в Лос-Анджелес из когда-то любимой, а теперь ненавистной Франции, ставшей ей клеткой. Она хотела найти в Америке тепло и новые возможности для карьеры. Я тоже хотел тепла. Куколка, теперь с тобой играю я…
        Контракт давно закончился. Менеджер Марти не такой идиот, коим любит казаться, и не просил заключить новый. Я написал желанный хит, поднял группу на уровень выше и необходимость быть кумиром пятнадцатилетних девочек отпала. Лейбл разработал новую схему: обычный техасский парень в поисках американской мечты пел под гитару и стал известным. Моя личная жизнь ушла на второй план, Grape Dreams разрешили записывать музыку не только про любовь, но и про трудное детство, веру, безработицу, зависимости – это увеличило целевую аудиторию, подняло материал в глазах критиков. Покойный Аарон был бы счастлив – это именно то, что он (да и я) хотел с самого начала. По словам Марти, без проверенного старта мы бы не выплыли. Что ж, пусть так. Ценой разбитого сердца восемнадцатилетней девушки. Я не злился на менеджера, не сетовал на тяжелую судьбу музыканта. Всё-таки дело было и в тайнах восемнадцатилетней девушки.
        Хрупкими пальцами Софи пыталась закрыть окно. Я в сотый раз спросил себя: зачем я с Соф? Я не люблю ее. Ответ лежал во внутреннем кармане пальто – я купил снотворное, чтобы забыть сны о прошлом.
        Я встал и повернул ручку.
        – Спасибо, – смущенно ответила Штерн.
        Мы знакомы полгода, а она ведет себя так, будто только что увидела меня: наивный взгляд из-под пушистых ресниц и легкий румянец. Я мысленно выругался. Пожалуйста, хватит. Я чувствую себя до невозможности виноватым перед тобой. Прекрати. Когда ты такая ранимая, ты напоминаешь мне одну девушку лет восемнадцати…
        – Тебе не нравится еда? – спросила Софи, забравшись с ногами на соседний стул.
        – Нравится, спасибо.
        Соф молчала. Ее невозможно понять. Наверное, поэтому я с ней: девушка-загадка, девушка-ребус, то кроткая, то стервозная.
        – Обними меня, Стивен, – тихо попросила.
        Руки сами потянулись выполнить просьбу. Бросив недоеденный ужин, я встал за спиной модели и сомкнул ладони на ее груди.
        Софи наверняка догадывается о том, что мое сердце принадлежит не ей, но никак не реагирует. Возможно, любит. Я поцеловал ее в мягкие губы, она ответила на поцелуй. Как можно любить меня? За что? Я бездушный чурбан, мечтаю, как бы пропустить стаканчик в баре. Софи привыкла: бывшие кавалеры обращались с ней жестче. Ну и конечно: «Спасибо за переезд в Америку, спасибо за отношения с фронтменом популярной музыкальной группы» – не буду наивен. Пиар есть пиар.
        – Доешь, – попросила Соф. – Схожу за кофтой.
        Я остался в кухне один.
        Софи ничего обо мне не знает. Ей неинтересно, чем я планирую заняться через пару лет и чем жил до нее, о чем думаю по ночам и чего боюсь. Она знает мое имя, профессию, доход. Но не знает про Ари и про то, что я с ней по одной причине – не выношу одиночества.
        Очень кстати на шумной тусовке я встретил Софи Штерн. Я не спутал ее с Аристель. Штерн другая – взрослая, мудрая. Она знает, чего хочет. Софи заворожила меня, но не было приятной тяжести в животе, не было горящих глаз, вдохновения. Приятная, красивая, хороша в постели, не задает много вопросов, вкусно готовит. Ее можно показать друзьям и с наслаждением увидеть, как они багровеют от зависти. Надеюсь, для нее я очередной богатый идиот. Мне хочется верить: Соф не любит меня, ей удобно со мной. Потому что и мне удобно. Не помню, когда стал таким циничным.
        Я отодвинул тарелку. Если Софи устраивают такие отношения, то меня и подавно. Я не хотел чувствовать что-то, кроме легкой привязанности.
        Соф вернулась на кухню в длинной кофте теплого малинового цвета, он выгодно подчеркивал ее загар.
        – Тебе идет, – кивнул я, указав на кофту.
        – Благодарю, – Софи подошла и обвила руками мою шею.
        Я устал рассуждать о том, правильно ли поступаю. Я перехватил руку Софи и поднес к своим губам. Соф улыбнулась. Ей-то казалось, я тот Стивен, который любит ее. А мне… мне ничего не казалось, и ничего не было нужно.
        Я посадил Софи на край обеденного стола. Она тут же придвинулась совсем близко, скрестив длинные ноги у меня за спиной. Прикрыв глаза, я грубо скользил руками по соблазнительному телу. Уложил спиной на гладкую поверхность, а сам навалился сверху, попутно расстегивая ширинку. Я жадно целовал Софи, кусая ее губы, а она гладила меня по растрепанным волосам. Поэтому Софи Штерн со мной – ее тело отвлекает. В первую очередь от губительных мыслей о прошлом.
        ***
        В эту ночь мне, как и обещал Джерад, ничего не снилось (спасибо волшебному снотворному), но я проснулся разочарованным. Софи рядом не было. И хорошо – изображать счастливого влюбленного не было настроения.
        – Привет, – за спиной зазвучал неуверенный голос Софи.
        – Привет.
        – Как спалось? – Она присела на кровать и достала из сумочки тонкие сигареты.
        – Не кури при мне. Ненавижу курящих девушек. Спалось нормально.
        Соф смутилась и убрала сигареты в сумочку. Я готов взвыть. Ну почему она такая? Хоть раз сказала бы, что будет делать только то, что сама хочет, что она взрослая…
        – А тебе как спалось?
        – Хорошо. – Соф сбросила халат и, не стесняясь наготы, потянулась к шкафчику с одеждой. – Потому что ты был рядом.
        Слова застряли в горле. Телу плевать, что в голове. Я хотел Софи. Здесь и сейчас. Ее сексуальность невозможно отрицать, и я встал позади Штерн, накрыл ладонями аккуратную грудь. Соф заулыбалась, довольная произведенным эффектом. А меня тошнило от собственной слабости.
        Кровь кипела в венах, пульс участился. Я развернул Софи – между нами всего пара сантиметров – и поцеловал в губы, властно придерживая за затылок, сжимая в кулаке ее локоны. Софи обняла меня за шею, стараясь привнести в безумное влечение немного нежности, но я пресек ее попытки, взяв за бедра и толкнув к комоду. Софи что-то стонала – я не слушал. Делал то, на что она спровоцировала: развернул спиной и резко, без прелюдий, вошел в нее, заставляя выгнуться.
        Удовольствие было. Но безвкусное – этот трах ничем не отличался от траха в туалетной кабинке клуба с незнакомкой-шлюхой; происходящее не тянет на страсть влюбленной пары. Кончил я без особого энтузиазма, напоследок свалив с комода все вещи, в том числе дорогие духи мисс Штерн. К счастью, не разбились.
        – Куда ты? – спросила Соф, когда я в спешке застегивал рубашку. – К Марти и остальным деревенским дружкам? Пойми, Стив, ты можешь добиться большего, оставив балласт.
        – У меня интервью.
        Я промолчал о том, что я часть команды и тоже деревенский. Иногда Софи превращалась в дикую стерву.
        ***
        Не было никакого интервью. Трусливо убежал из квартиры. Мучаю Соф, но эгоистично не могу ее отпустить.
        Я бродил по улицам, натянув капюшон пониже. Уходил от центра города, от суеты, от своей жизни. Меня вдохновляли улицы неблагополучных кварталов. Жизнь здесь начиналась после наступления темноты, а днем тихо, этого мне и хотелось – тишины. Мысли путались. Я курил, матерился, вспоминал Сан-Диего, снова матерился.
        Кто-то схватил мою руку. Смуглая женщина с длинными черными кудрями появилась из ниоткуда, я остолбенел и не мог пошевелиться. Женщина крепче сжала мое запястье.
        – Ты, – ее голос гулким эхом отдавался в голове, – покажи ладонь.
        В любой другой момент я бы посмеялся над странной дамой, но неведомая сила заставила подчиниться, и я протянул гадалке руку.
        Женщина тряхнула волосами, фиолетовый платок на ее голове съехал на бок. Золотые кольца в ушах гадалки блестели в свете яркого солнца.
        – Ты должен найти ее. – Пальцы гадалки скользили по линиям на моей ладони. – Она нуждается в тебе. И любит.
        – Кого найти? – шепотом спросил я, хотя прекрасно понимал кого.
        – Ты знаешь сам. – Гадалка резко подняла голову. – Вы необходимы друг другу именно сейчас. Спаси ее. Нужно проявить смелость, участие в борьбе неизбежно. Суровая судьба уготована вам, будет ли награда?
        – Вы знаете, где Ари?! – воскликнул я. – Где она?!
        – Ты найдешь ее сам. – Непреклонным тоном ответила гадалка. – Не отступай. Не сдавайся. Что бы ни случилось… спаси ее…
        – Где искать? Где?! – спрашивал я, пытаясь вырвать руку, прервать контакт. – Дайте подсказку! Хоть что-нибудь!
        Гадалка прищурилась и бросила взгляд за мою спину. Ее глаза потухли, она отпустила мою ладонь. Чувство невесомости пропало, я твердо стоял на ногах, а обернувшись, увидел пару обшарпанных домов и стрип-бар с погнутой вывеской Cotton Candy. Вечером, когда сюда приходят порядочные с виду мужчины и подростки с фальшивыми документами, вывеска загорается неоновым светом и сияет всю ночь, пока последний клиент не уйдет домой, оставив сладким девочкам часть зарплаты.
        Ничего не понимая, я развернулся, надеясь получить объяснения, но улица оказалась пуста. Я не хотел думать о том, что Ари может быть в таком месте.
        ***
        Внутри душно. Напротив длинной тумбы с шестами сидела небольшая компания и потягивала кальян, перед ними танцевала худощавая блондинка. В воздухе витал запах алкоголя и похоти. Бармен лениво протирал бокалы, кивая бритой головой в такт негромкой музыке. Я заказал двойной виски и присел на табурет. Пока ждал напиток, то смотрел на полуголую блондинку, которая ловко управлялась с шестом, и думал о Ари. Неужели она тут? Делает то же самое? В голове не укладывается.
        – Эй! – Я жестом подозвал бармена. – Ты всех тут знаешь?
        Бармен кивнул, не отвлекаясь от работы.
        – Ари знаешь?
        – Кого? – Он нахмурился и на короткое мгновение перестал протирать бокал. – У танцовщиц нет имен.
        – Как так? – Я демонстративно открыл перед ним бумажник. – А документы?
        – Никому нет дела, – отмахнулся бармен. – Ты не в элитном клубе в центре города, парень. – Он рассмеялся и без стеснения вытащил из моего бумажника двадцать долларов. – Неужто не видишь, что это за дыра?
        И как ее искать? Стоп! Я уверен, что Ари здесь? Только потому, что так сказала полоумная женщина? Да и толку… Найду, и?.. Всё кончено.
        Посетители испарились вместе с танцовщицей. Я кивнул бармену и тот налил виски. Через полчаса я абсолютно не понимал, что происходит. Мой бумажник опустел на треть. Глупо улыбаясь, я рассказывал бармену историю любви с фанаткой. Тот безразлично кивал. Наверное, каждый день слышит такие истории. Ну, не совсем такие…
        Когда я закончил печальный рассказ, то заказал чего-нибудь покрепче: от виски горчило во рту и пробивало на ностальгию, а мне хотелось забыться, надежды найти Ари – тоже забыть. Немного водки, и я потерялся в пространстве. Как любому пьяному неудачнику, мне захотелось ласки. Отыскав менеджера, я потребовал организовать приват-комнату.
        – Извините, но девушки работают вечером, – ответил менеджер. – Вы можете пройти в главный зал, танцовщицы скрасят ваше одиночество…
        – Этого будет достаточно? – Я вытряхнул на стол всё содержимое бумажника.
        Губы менеджера расплелись в меркантильной улыбке.
        – Есть у нас одна… – Он задумался. – Ее услуги только в темноте. Прихотлива, но хороша. – Менеджер ткнул меня в бок как старого друга. – Поверь, она того стоит.
        – Я не увижу ее?
        – Именно.
        – Тем лучше.
        ***
        Меня провели в комнату.
        – Присаживайтесь, – любезничал менеджер.
        Я развалился на диване, похлопав обивку на подлокотниках – мягкая. На столике ждал бокал с виски. Только я выпил и поставил бокал на место, свет погас. Закрыв глаза, я улыбнулся, предвкушая.
        Сладкие губы на моих губах. Она скользнула руками по моей груди, сдернула ветровку. Тонкие пальчики нырнули под футболку, лаская торс. Она опускалась ниже, и я чувствовал приятную тяжесть в животе. Что-то сильнее, чем возбуждение. Что-то… знакомое. Ее губы, руки… То, как она целует меня. Но я слишком пьян, не мог сказать ничего, кроме: «Да, продолжай». Я погладил ее по волосам: прямые и длинные. Она встрепенулась – не привыкла к ласковому обращению. Я обнял ее за талию, подтолкнув ближе к дивану, ко мне. Почувствовал дыхание – от девушки пахло арбузной жвачкой, немного сигаретным дымом. Она уклонялась, хотела продолжить изучать губами мое тело, делать то, за чем пришла – доставлять удовольствие клиенту. Прости, милая, я не такой. Прости, но ты напоминаешь девушку, которую мне вдруг захотелось найти…
        Она, двигаясь в такт музыке, села на пол и скользнула руками по моим ногам – от колен, поднимаясь выше. С моих губ сорвался резкий выдох. Я посадил ее к себе на колени. Она наверняка красива, по силуэту понятно – стройная, даже худая; лицо спрятала за длинными волосами, жаль – я привык к темноте и мог попытаться разглядеть черты. Вот бы спросить: «Ари? Ты Ари?», но я не решался.
        Коснулся тонкой талии, искал застежку бюстгальтера. Что я делаю?.. Она перехватила мою руку, качнула головой в знак отказа и вновь спустилась на пол. Нащупав ширинку, лениво водила руками по моим ногам, то опуская, то поднимая ладони. Я дотронулся до ее подбородка, на что она встрепенулась, не поднимая головы. Плавно танцуя, приступила к действию. Пальчики у ремня джинсов. Хриплый стон сорвался с моих губ – какие приятные у нее руки. Дернула пряжку ремня. Звон. Щелкнула молния. Я с шумом втянул воздух. Не останавливайся…
        Дежавю охватило меня. Я окончательно протрезвел и не мог более терпеть сладкие муки. Пока она не лишила меня рассудка, я поднял ее и положил на диван. Как кукла, она легла в ломаной позе, откинув голову, пряча за волосами лицо. Она рвано дышала, впиваясь ногтями в обивку. Покажи мне свое лицо, я хочу знать… Ты ли это? Хочу ли я ошибиться?
        Она будто поняла, о чем я думал, поэтому поспешила занять собой, вновь захватив мой разум вожделением: толкнула на спину, а сама легла сверху. Целовала, играя с расстегнутой ширинкой. Колонки рвал Depeche Mode. Я жадно целовал липкие от сладкого блеска губы, ласкал грудь сквозь тонкую шелковую ткань. Не возражала. Она словно не участвовала в процессе. Я провел ладонью по внутренней стороне ее бедра, в ответ она дернулась и пропустила сквозь стиснутые зубы воздух.
        – Если ты не хочешь, я не буду этого делать, – сказал я.
        Она не ответила. Перестала целовать. Застыла. Я тоже застыл, вслушиваясь в учащенное дыхание. А потом, оттолкнув меня, она выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.
        Я долго сидел на диване: полураздетый, возбужденный, озадаченный. Давно не чувствовал себя так… удовлетворенно? Я не разочарован тем, что не овладел ее телом. Она была рядом. Чувствовал – знаю ее. Возможно, в своих снах. Возможно, в своем прошлом.
        Сил узнавать о том, кто она, Ари ли она, не было. Головная боль мешала сосредоточиться. Я нащупал в кармане снотворное, достал пузырек, выкинул его в урну у выхода из приват-комнаты и покинул стрип-бар с мыслью вернуться сюда. Сегодня вечером.
        Глава третья
        О, если жизнь так коротка, как говорят,
        Я предполагаю, мы встретимся раньше, чем думаем.
        (с) Natalia Kills «Heaven»
        СТИВЕН
        Домой я буквально ввалился, дошел до кровати и вырубился. Проснулся через пару часов с головной болью и пересохшим горлом. Ари вновь снилась мне. Образы нечеткие, но запомнились: в той комнате была Ари. Именно она целовала меня. Именно она, услышав мой голос, убежала.
        Мысль о том, что я нашел Аристель, одновременно радостная и жуткая. Если это Ари, то кем она стала… Я не знал, чего желаю больше: увидеть ее или обмануться. И сильнее всего не хотелось думать о том, что в стрип-баре она оказалась из-за меня.
        – Просну-у-улся, – обиженно протянула Софи. Она плюхнулась на кровать и, подперев рукой голову, пристально смотрела; в ее глазах кокетство. – Знай, тебе это так не пройдет, будешь прощение вымаливать.
        Я закатил глаза – не вовремя ты показываешь характер, Софи! – и взглянул на часы. Девять вечера.
        – Мне нужно идти.
        – Опять интервью? – поинтересовалась Штерн, сдувая с лица прядь волос.
        Не обижалась, но ей приятно играть на моем чувстве вины.
        – Нет. Договорился с Беном поработать в студии.
        – Что ты говоришь… – заулыбалась Софи.
        Не обратив на ее сарказм внимания, я вышел на балкон и набрал Бену – нам, правда, нужно поработать над песней, а дальше… у меня планы на тебя, друг. Мне необходима компания, иначе я опять напьюсь и вечер будет потрачен зря. А я должен узнать правду.
        Условились в десять у студии. Я заявил, что после мы идем в бар («Куда тебя занесло, Стив?! Один из самых неблагополучных районов Лос-Анджелеса!»), быстро поужинал и засобирался уходить.
        – Стивен. – Софи поняла, что обидами меня не удержать. Что дальше по плану, истерика? – Милый, не уходи! Прошу тебя!
        – Я вернусь утром.
        – Стивен!!
        – Знаешь что, Соф? – Я глубоко вздохнул. – Иди к черту, ясно?
        Софи не успела ответить. Накинув куртку, я ушел.
        ***
        – Ну даешь! – удивленно выдохнул Бен, ероша свои темные кудри.
        По дороге к стрип-бару Cotton Candy я пересказывал другу диалог с Софи Штерн. Я никогда с ней так не разговаривал.
        – Какое ей дело, куда я иду? – пробормотал я и затянулся сигаретой.
        – Мне-то скажешь, зачем тебе в дешевый кабак?
        – Был недавно. – Я выбросил сигарету и затушил ее носом ботинка. – Понравилось.
        Бен усмехнулся, но ничего не ответил.
        К вечеру бар преобразился: полуголые официантки и танцовщицы, втрое больше посетителей, яркие огни (преобладает неоновый фиолетовый и розовый), громкая музыка. И перегар вперемешку с грязным желанием. Похоть впиталась в стены.
        Присев за столик с бархатными креслами, я огляделся: ни менеджера, ни бармена, ни кого-либо еще, кто мог подсказать мне, где искать ту девушку, до боли похожую на Ари… или саму Ари. Я покачал головой, отгоняя мысли о том, что она и есть Ари.
        Бен заказал выпивку и пустился в долгий рассказ об очередной своей почти девушке. Бен пришел сюда отдохнуть, я же был на нервах и в ответ на его рассказ кивал, заливая тревогу алкоголем. Мои ладони покрылись липкой испариной, а пальцы подрагивали, отбивая несвязный ритм по краю бокала. Я чувствовал, сегодня всё изменится.
        И всё действительно изменилось.
        – На сцене самая юная звездочка нашего заведения – Ариэль. Все любят русалок, верно? Наша вам точно понравится!
        Потух свет. Бар погрузился в полумрак. Разговоры стихли. А я напрягся, хотя атмосфера способствовала расслаблению. Неужели вот так? Я встречу ее, спустя три года, вот так? Здесь?
        Захотелось встать и уйти, жить в спокойном неведении, но Бен шикнул на меня и толкнул обратно в кресло. А на сцене появилась она. Легким движением руки отодвинула занавес. По бокам сцены зажглись лампочки, и она уверенно прошла к шесту.
        Сначала я подумал, что обознался. Я хотел обознаться. Играла песня с магическим женским вокалом. Ари танцевала медленно и плавно, время от времени касаясь телом металлической поверхности шеста. Дразнила. Ее волосы крупными волнами спадали на загорелые плечи. Оглядев тени в креслах, Ари нагнулась, сжимая шест, и выгнулась, сдернув с плеча лямку лифа. Ее длинные ноги из-за высоких каблуков казались бесконечными. Манящая улыбка на ярких губах. Ари не заметила меня.
        Я жадно следил за каждым ее действием. Отточенные движения худого пластичного тела: покрутилась, повернулась. Точно угадывает каждую ноту, чувствует музыку и заставляет звезды танцевать.[10 - «Я могу заставить звезды танцевать» – строчки из песни Selena Gomez «Stars Dance», под которую танцевала Ари.] Ари подходила ближе к зрителям, потом возвращалась в центр сцены. Расстояние между нами сокращалось, но когда я мог коснуться Ари рукой, она разворачивалась и вновь кружилась в танце.
        На миг я забыл обо всем и наслаждался шоу; я даже забыл, что десятки мужчин смотрят на нее вместе со мной. Впиваясь пальцами в обивку кресла, я изучал глазами Аристель: повзрослела, стала еще прекраснее. Передо мной не девушка-подросток, а молодая женщина. Сексуальная, красивая. Но пустая. Я чувствовал – внутри нее от восемнадцатилетней девчонки остался размытый след, а она, кажется, почувствовала мой взгляд: развернулась и посмотрела в мою сторону. Отыскала в толпе похотливых туш. А может, мне показалось. Она отвернулась также резко, взмахнув блестящими локонами.
        Музыка затихала и постепенно зал погрузился в тишину. Аплодисменты, свист, неприличные предложения. Ари подалась к краю сцены, равнодушно следя за похотью в глазах зрителей. Без эмоций она собирала у них деньги, позволяла трогать себя, оценивать. Улыбка не покидала милое лицо, спрятанное под слоем косметики. Ари мирилась с таким отношением и позволяла выбирать ее, как кусок мяса на прилавке. Дал ей десять тысяч! Разве это деньги в нашем мире? Я должен был предвидеть: она не уедет. Самовлюбленно предположил, что причина ее побега – смазливый музыкант. Жизнь Ари, вероятно, трагичнее, и я был соломинкой, за которую она хваталась. Нужно всё исправить.
        В реальность меня вернули восхищенные выкрики. Ари вновь стояла в центре сцены: резким движением она сорвала верх костюма, оголяя грудь, и ушла под возбужденные овации. А я сидел, не в силах пошевелиться. Бен тоже узнал Ари, он хотел что-то сказать, но я сорвался с места и побежал за кулисы.
        Охранники, менеджеры, другие стриптизерши – все пытались объяснить мне, что нужно заказать девушку, если я хочу ее увидеть, но я не реагировал. Я шел вперед, отталкивая всех, кто попадался на пути.
        Слабая надежда, что я обознался, умерла.
        ***
        В гримерке я увидел Ари у окруженного софитами зеркала, она убирала салфеткой макияж. Щеки Аристель впали и теперь губы, намазанные розовым блеском, казались больше, а подведенные глаза напоминали дыры. Пахло невыносимо сладкими духами. Я застыл в дверях, восстанавливая сбитое дыхание. Это она, сомнений не осталось. Когда-то каштановые волосы Ари покрасила в черный, загар оттенял покрасневшие белки глаз; без тонального крема стало заметно, как испортилась ее кожа.
        Я был так потрясен увиденным, что молча стоял и смотрел на нее. Аристель тем временем сняла с себя нижнюю часть костюма и переоделась в джинсовые шорты и растянутую футболку. Мешковатая одежда выделяла неприличную худобу – острые коленки, тонкие запястья. Ари вновь казалась подростком, но не юным и жизнерадостным. Ничего общего с той милой девчонкой, которую я знал, которую… любил.
        Она завязала волосы в хвост и наконец повернулась к дверям.
        – Ты? – слетело с ее губ.
        – Я…
        Ари опустилась на диван и закрыла глаза. По ее щекам текли слезы.
        В соседней комнате женщина что-то уронила и выругалась. Мир, на секунду застыв, ожил. На диване сидела Аристель Тешер.
        Я думал – нет, надеялся! – она закричит, бросится с обвинениями, проявит какие-то эмоции. Но Ари молчала. Утерев слезы тыльной стороной ладони, она вскочила, сдернула со стула толстовку и направилась к выходу из гримерки. Ари смотрела вперед, словно меня не существовало, словно я ей привиделся. Но я не собирался отступать. Не теперь, когда увидел, чем миленькая фанатка зарабатывает на жизнь.
        – Стой! – крикнул я.
        Ари проигнорировала. Она завернула за угол и спустилась по лестнице.
        Я выбежал следом.
        – Ари…
        – Чего ты хочешь, Стивен? – холодно спросила и замерла посреди улицы. Обернувшись, одарила меня взглядом, полным… вызова? Презрения.
        – Ари, – начал я и замолк. От свежести ночного воздуха кружилась голова. Аристель наблюдала за моей растерянностью, вздернув подбородок. – Не знаю с чего начать, но…
        Ари усмехнулась и достала из кармана пачку сигарет.
        – Ты куришь?
        Мой изумленный тон позабавил ее. Ари рассмеялась и, слегка кивнув, закурила. Сухие губы с кровоточащими уголками с радостью приняли сигарету. Девушка затянулась, а когда выдохнула сероватый дым, его тут же унес осенний ветер.
        Я открыл рот, но не смог ничего сказать.
        – Какими судьбами тут? – смеясь, поинтересовалась Ари. – Вроде Cotton Candy не звездный клуб, да и я не топ-модель.
        Я вспомнил Софи, но спешно прогнал ее образ. Нечего ответить. Что я здесь делаю? Отчего меня беспокоит судьба этой девушки? Я ей объяснил причины и дал денег, если она захочет остаться в США. Почему Ари воспользовалась суммой так, что оказалась в стрип-баре – не моя забота. Я ей не отец, не брат и даже не друг. Я лишь звезда, в которую она влюбилась.
        Ари не дождалась ответа и пошла прочь от бара, периодически затягиваясь сигаретой. «Тук-тук» – стучали ее каблуки по неровному асфальту. Шатаясь и кашляя, Ари направлялась в темноту. Ноги сами пошли за ней, и через пару секунд я догнал девушку.
        – Я спешу, – не поворачиваясь, сказала Ари, кинув недокуренную сигарету. – Если тебе нечего сказать, то убирайся. У меня сегодня много работы.
        Я скривился, представив будни Ари Тешер.
        – Подожди! – Я дернул Ари за край кофты и развернул к себе. Она посмотрела на меня убийственным взглядом и я отпустил ее. – Не собираюсь учить жизни. Просто ответь на вопрос… – И замолчал, всматриваясь в безразличное выражение ее лица. – Это ты? Сегодня днем… Ари, это…
        – Ты пришел в стрип-бар, была моя смена. – Она пожала плечами, будто разговор шел о встрече в супермаркете, где она работала кассиром. – Что мне было делать? Отказать тебе?
        – Ты поняла, что это я?
        Ари усмехнулась. Когда я увидел ее улыбку, мне показалось, всё будет хорошо – она бросит дурную жизнь. Я помогу. Но Ари вновь нахмурилась и зашагала вперед. В руках она крутила зажигалку.
        – Зачем ты здесь? Рассказать мне байки о вечной любви?
        – Любовь не может долго жить без подпитки. Я не люблю тебя. И ты не любишь меня. Хочу по-человечески помочь. Твоя работа… не думал… Мне жаль, что так вышло.
        – Будем друзьями? – Ари фыркнула. – Расслабься, дело не в тебе.
        – Мы можем общаться, я хотел бы знать, что ты в порядке.
        – А я бы хотела, чтобы ты пошел к черту! – прорычала сквозь зубы, обняв себя руками.
        – Ари…
        Она остановилась, продолжая смотреть куда-то вдаль.
        – Все меня предали. И ты. Ты противен мне.
        – Ари, – я поймал ее за локоть, – мне нет оправдания, но и ты пойми, на то были причины. Я дал тебе денег, я надеялся…
        – Денег! – громко передразнила Ари, ее голос эхом разлетелся по мостовой. – Бездушные бумажки! Мне нужен был ты! – Она вырвалась, но не обернулась. Я смотрел на ее сгорбленную спину и вздрагивал от каждого слова. – Ты! А ты решил откупиться от меня. – Ари повернулась. В уголках темных глаз блестели слезы. – Стивен… – Она так близко, я мог чувствовать ее тяжелое дыхание, видеть, как пылают щеки и трясутся руки. – Всё это было очень давно. У тебя другая жизнь. У меня другая жизнь. Я не хочу говорить о прошлом. – Ари крепко сжала в ладони зажигалку. – Поздно.
        – Я хочу всё исправить, ты достойна иной жизни.
        – Совесть замучила? – хмыкнула Аристель.
        – Ты не должна продавать себя!
        – Замолчи, Стив! – Она вновь остановилась и обернулась, чудом в меня не врезавшись. – Я не из-за тебя такой стала. Я хотела такой стать. Всё, что угодно, только бы не возвращаться домой. И отношения с тобой были красивой сказкой, а потом я вернулась в реальность и сделала то, что собиралась сделать изначально – стать никем. Вот и всё. Убирайся!
        На улице совсем темно, редкие фонари мигали через раз, ледяной ветер пробивал до костей. Я глянул на тонкую кофту и голые колени Аристель и, прежде чем Ари успела что-либо понять, накинул на ее плечи свою куртку. Ари вздрогнула, но промолчала. Вновь закурила. Противоестественно видеть ее с сигаретой, будто я смотрел на другую девушку… хотя, она и есть другая девушка.
        – Выслушай. – Я крепко держал Ари за плечи. – Твои секреты, мои секреты – вот в чем мы облажались. Ты мне нравилась, казалась светом. Если бы ты была честной, если бы я знал…
        – Кого ты обманываешь, Стивен?! – хрипло крикнула она, пытаясь справиться с нахлынувшими слезами. – Бежал за мной, потому что увидел, что со мной стало? Искупить вину? – Сигарета под напором ее пальцев разломилась и исчезла в ночной тьме. – Проваливай, Стивен! Деньги и карьера важнее, да? Вот и убирайся в свою роскошную жизнь!
        Сбросив мою куртку на асфальт, Ари побежала; ее каблуки рвали молчание улицы, как удары рвали мое сердце. Хрупкая фигура исчезла за углом.
        Аристель была рядом. В этом городе. Я подобрал куртку и, вытащив из кармана сигареты, закурил. Ари права: я не хотел ее искать, не хотел принимать, что она способна остаться. Я обещал ей многое и не выполнил ничего. Одна часть меня убеждала выбросить Ари из головы и не портить ее и без того невыносимую жизнь, а вторая, напротив, советовала бороться, вернуть свет, исправить ошибки, узнать, почему Ари осталась.
        На земле блеснуло что-то железное. Я наклонился. Потертая зажигалка Ари, «Зиппо» с рисунком орла. Стиснув зажигалку в кулаке, я кивнул, соглашаясь со второй половиной своей души.
        АРИ
        Малибу, штат Калифорния. Три года назад.
        Крупные капли дождя ударяли по стеклу. Не то чтобы я пыталась разглядеть улицу, но стекло, напоминавшее лужу, притягивало взгляд. Такси неслось прочь от виллы, подпрыгивая на кочках. Я прижимала сумку с вещами к груди и тихо всхлипывала. Отъехали достаточно далеко, когда водитель решил заговорить со мной:
        – Куда едем, девочка?
        Девочка. Всего-то девочка, оказалась в его судьбе лишней.
        – Что ближе – аэропорт или автовокзал?
        – Ближе аэропорт.
        – Едем на вокзал, – твердо сказала я и, расстегнув молнию на сумке, полезла за деньгами – у меня осталось немного.
        Внимание привлек конверт из коричневой бумаги, но водитель не сводил с меня глаз, пялясь через зеркало. Быстренько отсчитав пару купюр, найденных на дне сумки, я смогла наконец открыть таинственный конверт. Десять штук. Десять тысяч американских долларов. Пройдясь пальцем по краю купюр, я пересчитала хрустящие бумажки.
        Недоумение сменилось злостью. Стивен… Он думал купить мое молчание? Вполне! Хочет, чтобы я исчезла, поэтому и откупился. Я до боли закусила губу. А почему бы не подставить его? Прийти в полицию и заявить: он принудил меня жить с ним, угрожал, а для большего драматизма добавить – бил и морил голодом. Возможно, будь я подлой, так бы и сделала. Но моя совесть знает: во всем виновата я сама, насильно меня никто в США не тащил и жить у Стивена Рэтбоуна не заставлял. Лучше выбросить эту затею из головы. Лучше все мысли выбросить. Увы, с воспоминаниями не так просто справиться.
        Минуту колебавшись, я убрала конверт обратно в сумку. Сумма испарится так же неожиданно, как и появилась. Поэтому, какая разница? Всё равно не знаю, что делать дальше.
        Голова болела, потому что я много плакала. Прислонившись лбом к холодному стеклу, я закрыла глаза. Господи, пусть эта ночь окажется сном…
        – Мы приехали. Ты слышишь меня? Мы приехали!
        Кто-то грубо тормошил меня за плечо. Я сонно застонала, открыла глаза и увидела перед собой водителя такси. Всё на своих местах: Стив живет успешной жизнью, а я не знаю, что делать дальше.
        Выйдя из автомобиля, я повесила сумку на плечо и оглядела вокзал. Очереди у кассы не было, как и в кафе недалеко от зала ожидания. Три автобуса стояли на обочине. Меня знобило из-за того, что я заснула, поэтому я чувствовала себя еще растеряннее. Застегнув толстовку до самого подбородка, я побрела к кассе.
        – Куда ближайший рейс?
        Кассирша повернулась к монитору. Меня заколотила неприятная дрожь. Воспоминания. Несколько месяцев назад я стояла в московском аэропорту и спрашивала билет. Упивалась надеждами на лучшую жизнь. Сейчас у меня ничего нет – ни надежд, ни планов. Ах, десять тысяч в сумке – подачка, словно я пес, которого вышвырнули на улицу, напоследок кинув кость. А что я делать буду, когда деньги кончатся, Стив? Не подумал? Нет. Конечно, нет. Решил, я уеду домой? Плохо ты меня узнал.
        – Через полчаса автобус до Чикаго, с пересадками.
        Чикаго? Что я там забыла? Из фильмов помню казино, мафию…
        – Давайте. – Я протянула деньги и забрала билет.
        Скоротать время решила в кафе. Ну как кафе – гнусная забегаловка. Купила бургер, устроилась на высоком стуле. Кроме меня из посетителей никого. Электронные часы на стене показывали третий час ночи.
        Хочу домой. К Стивену домой. Окунуться в горячую ванну, потом юркнуть под его руку и, накрывшись одеялом, спокойно спать. Хочу, чтобы всё было как раньше. Почему это невозможно? Почему всему наступил конец? Головой я понимала, что руководило Стивеном, но мне так хотелось верить – его любовь сильнее.
        Чикаго. Ладно, пусть Чикаго. Я справлюсь. Он бы не отпустил меня, если бы не был уверен, что я справлюсь. Я не могу быть эгоисткой. Но сейчас понимаю одно – ненавижу Стивена Рэтбоуна всем сердцем.
        Лос-Анджелес, штат Калифорния. Сейчас.
        Горячие слезы по щекам. Дрожащие пальцы. Предвкушение. Сильно затянула жгут. Красные полоски на коже. Горькое наслаждение, после которого плохо. Не хочу кошмаров. Не хочу помнить. Легкое покалывание в области кисти. Завтра будет новый старый день.
        Глава четвертая
        Прямо сейчас, любим ли мы друг друга?
        Или просто сидим, пытаясь понять,
        Почему этот мир не повернется вспять.
        (с) Three Days Grace «Now or Never»
        СТИВЕН
        Я пересек порог, и Софи кинулась обнимать меня, будто мы не виделись вечность. Оказалось, Софи прощалась.
        – Мне позвонили из Нью-Йорка! – делилась радостью Соф. – Такого выгодного контракта я не видела давно. И всё благодаря тебе! Я переехала сюда и открылось столько возможностей.
        – Рад за тебя! – воскликнул я.
        Умная женщина, чувствует, я использую ее, и не упускает шанса поживиться на отношениях.
        Софи уезжает вовремя: мне необходимо побыть одному, разобраться в чувствах… к Ари. И я помогу Ари, хочет она того или нет.
        Нащупав в кармане зажигалку «Зиппо», я крепко обнял Соф. Искренность в наших отношениях нечастый гость, и сейчас один из тех моментов, когда я рад обнимать Софи Штерн. Удачного полета, куколка!
        ***
        Проснулся я в одиночестве, Софи уехала рано утром. Как ни странно, Ари не снилась мне. В реальности она не такая, какой была в моих снах, и, зная это, я сразу мог понять: она – красивая иллюзия. Иллюзия, которую вчерашний день разбил вдребезги.
        Первым делом я выпил кофе и зарядил зажигалку Ари – потрепанная «Зиппо» была на последнем издыхании. Хотелось порадовать Аристель, вчера она выглядела разбитой… Какие были проблемы, раз их решению она предпочла жить так? Я обязан выяснить. И помочь.
        Где искать ее? Кроме того, что Ари работает в стрип-баре под игривым называнием Cotton Candy, я не знал ничего: ни адреса, ни номера.
        – Добрый день. Чем могу помочь? – встретил менеджер.
        – Помнишь меня? – Я сразу положил перед ним пару купюр. – Мы чудесно поговорили вчера днем.
        – Вам опять нужна Ариэль?
        – О, теперь ты знаешь ее имя, – усмехнулся я. – Мне нужен ее адрес.
        – Она не сказала? – Менеджер вскинул светлую бровь. – Обычно Ариэль говорит адрес, чтобы клиенты приходили.
        – Нет. Не сказала. – Я скривился. Ужасающие картины возникли в голове и не вязались с образом милой Ари.
        Менеджер черкнул на листе адрес и отдал мне. Я поперхнулся воздухом – недалеко отсюда, один из беднейших и небезопасных районов города. По сравнению с жильем Ари, улица, где находится Cotton Candy, может претендовать на премию «Образцовая улица города».
        – Советую приходить после девяти, – добавил менеджер. – Сегодня Ариэль опять работает днем.
        Вспоминая работу Ари, я ощутил горечь во рту и давно забытое чувство ревности. С долей мазохизма вспомнил темную комнату, податливое тело…
        Дома я ходил и думал: что сказать, как убедить; и все мои жалкие доводы разбивались о воспоминание – презрение в ее глазах.
        ***
        Вечером я подъехал к пятиэтажному дому. Улица носила красивое название «Улица Гортензий». Но красиво лишь название. Мусор на тротуаре, тусклые фонари, крики из разбитых окон – подобные районы таким девочкам, как Аристель, стоит избегать, а не жить там. Я немного потоптался у входа, выкурил сигарету и толкнул железную дверь.
        Неприятный запах ударил в нос. Глаза слезились, я с трудом разглядел обшарпанные стены и грязный пол. На некоторых лестничных площадках, завернувшись в лохмотья, спали бездомные. Ари жила на третьем этаже, в самом конце коридора темная деревянная дверь. Я достал из кармана зажигалку, сделал глубокий вдох и постучал.
        Через полминуты дверь распахнулась. Ари в дырявых джинсах и застиранной майке безразлично смотрела на меня, пытаясь пригладить взлохмаченные волосы. Всё равно красивая, и по-прежнему юная.
        Теперь я был готов к скандалу, но Ари молчала. Ее глаза блуждали по мне равнодушно, словно она никак не могла вспомнить, кто я.
        – Ой! – Она неловко рассмеялась, облокотившись плечом о дверной косяк. – Не ожидала. Что тебе нужно?
        – Я принес зажигалку…
        – Ага, – девушка забрала «Зиппо» и собиралась захлопнуть дверь, но я не позволил, придержав дверь ногой.
        – Поговорим?
        – Давай быстрее, – устало буркнула Ари, пропуская внутрь.
        Квартира однокомнатная, вернее, там и комнаты не было – спальня также гостиная и кухня. Со стен кусками слезла краска, на полу – горы грязного белья, окно треснуло по краям, подоконник в разводах от затушенных сигарет, кровать завалена тряпками, а цвет простыней из белого превратился в грязно-серый, в углу ржавая батарея. На столике алюминиевые ложки, стопка старых журналов и задрипанный черный мешочек. Слева дверь в ванную.
        Ари кинула на ложки газету и села на кровать.
        – Рад тебя видеть, – прокашлявшись, сказал я.
        Ладони вспотели, и я сцепил их замком.
        – Не могу сказать, что это взаимно, – натянуто улыбнулась Ари.
        – Извини за вчерашнее…
        – Всё нормально. – Она достала сигареты, легла на спину и закурила. – Как тебе моя новая жизнь?
        Я пожал плечами.
        – Все мои мечты сбываются. – Она опять села, изучая меня с прищуром и размахивая сигаретой. – А что? Хотела уехать из России – уехала. Хотела мужика-звезду, чтоб трахал не только мои мысли, но и меня, так трахал, пока не надоело. – Хотел возразить, но Ари продолжила: – Я мечтала танцевать, помнишь? Танцую! Не там, где планировала. Я грезила о большой сцене, о своей студии… Да, жизнь преподносит сюрпризы.
        Злость и разочарование проникли внутрь с гнилым воздухом. Ари отравила себя и готова травить других. Она не может еще любить меня, искоренила из своей жизни всё хорошее.
        – Любовь, – угадав, о чем я думаю, ухмыльнулась Ари. – Настоящую. Навсегда. – Ари вновь упала на постель и, перевернувшись на живот, улыбнулась: печально, измученно. – Ты веришь в любовь, Стивен?
        – Не надо меня стыдить, – отозвался я. – Ничего нельзя вернуть назад, ничего нельзя изменить, можно только исправить. Что я и хочу сделать.
        Аристель не ответила, курила и качала головой. Ее глаза блестели, но она успевала перехватить слезы ладонью. Я боролся с желанием обнять девушку и объяснить, что я рядом. Буду рядом. Спасу тебя, верну тебя…
        – Вот и поговорили. – Ари затушила сигарету. – Тебе пора уходить, Стивен.
        – Милая… – Я, сам того не осознавая, подошел к ней.
        Ее руки задрожали. Она словно очнулась от сна, где происходящее под контролем, и теперь не знала, что делать. Я хотел коснуться, но Ари замотала головой, резко вскочила и ушла в ванную. Хлопнула дверь, щелкнул замок.
        Я остался.
        АРИ
        Вернулся. Отыскал. Я ждала и боялась этого момента. Стивен понятия не имеет, через что прошла его фанатка. Три года беспросветной тьмы. Да, я сама выбрала этот путь. Но его предложение помощи звучит как издевка.
        Слезы текли по щекам, размазывая макияж, на который я убила половину вечера. Меня знобило. Оглядев маленькую ванную с шершавой плиткой, ржавой душевой кабиной и грязным зеркалом, я увидела на краю умывальника пакетик с белым порошком. Тошнота подкатила к горлу, я вмазалась[11 - Вмазаться – принять наркотик, чаще всего внутривенно.] за полчаса до прихода незваного гостя. Но если не повторю, то рехнусь. Воспоминания, мысли… Какого черта Стивен решил поиграть в благородного рыцаря?
        Наркотик называется Neon Cloud – «Неоновое облако». Не узнавала, что в нем намешано, но «облачко» дает энергию и силы. Главное, не переборщить.
        Я глянула в зеркало: не волнуйся, Ари, «красивой» наркоманкой и шлюхой ты Стивену Рэтбоуну не нужна, остатки твоего сердца в безопасности. Горько усмехнувшись, я смела всё с раковины и, сжав кулаки, выругалась. Я помнила о передозировке, но также помнила: его зеленые глаза могут свести меня в могилу и без наркотиков. Лучше быть подготовленной, не думать о возможности быть с Рэтбоуном. Снова.
        Когда я вернулась из ванной, Стивен терпеливо ждал у двери.
        – Знаешь, Стив, – начала я, с презрением глядя на любимое лицо: приоткрытые губы, легкая щетина, обрамленные темными ресницами глаза, взъерошенные в беспорядке волосы – оживший сон.
        – Что? – эхом отозвался Стивен.
        – В тебе нет ничего особенного. Ты человек, которому дозволено… многое. Возвысился над простыми смертными, такими, как я, но ты обычный. – Я села на кровать, колкости от обиженной девчонки. Стивен ждал окончания яростного монолога. – Сомневаюсь, что любила тебя! – Последние слова я выкрикнула с особым презрением.
        Стивен замер. Его негодование вызвало улыбку – отлично вру. Я чувствовала слабость во всем теле, последние силы ушли на эмоциональную ложь. Я вновь заговорила:
        – Это была игра. Вызов, тяга к недосягаемому, иллюзия… Не любовь.
        Стивен присел передо мной. Я боялась его: загляну в два зеленых омута и моя стойкость, самоконтроль… всё полетит к чертям.
        – Милая… – Стивен коснулся моей щеки.
        Дрожь волной по телу.
        Он наклонился, чтобы поцеловать.
        – Отвали! – Я махнула рукой, будто отгоняя надоедливую муху. Перед глазами плыло из-за прихода. Единственное, чего мне хотелось, чтобы Стивен Рэтбоун катился туда, откуда пришел. В свою идеальную жизнь. К своей новой девушке. – Ерунда. – Голова раскалывалась. – Уходи.
        Стив не ответил. Он мягким жестом отбросил мои волосы за плечо и наклонился к лицу. Я пыталась сфокусировать на мужчине взгляд.
        – Ты под чем-то?
        – Что? – переспросила я.
        – Ари, ты под кайфом? – Голос Стивена доходил с опозданием, я смотрела через белую дымку на его губы: они двигались, но слова добирались до моего слуха мгновениями позже. – Ари, ты употребляешь?
        – Какое тебе дело? – Вести беседу под воздействием Neon Cloud непросто, думать – еще труднее. – Я хочу расслабиться… Что тебе нужно?
        Стивен не ответил, и я обрадовалась, подумала, оставит меня в покое. Но нет: схватил за локоть, поднял с кровати и вцепился в плечи, больно сжимая и оставляя синяки. От резкого подъема виски пульсировали, я выругалась. Комната плыла, белый дым превратился в черный. Вот бы провалиться в темноту навсегда… Встряхнув меня, Стивен что-то прокричал, но его голос и вовсе перестал доходить. На минуту я испугалась, что оглохла.
        – …ты приняла? Ари, что ты приняла?!
        И я закричала. Боль во всем теле: чешется кожа, сотня жуков под ней. Я вырвалась из цепких пальцев Рэтбоуна и обхватила голову руками, скатилась по стене. Тишина и темнота, заберите меня. Успокойте меня. Паническая атака захлестнула штормовой волной.
        Всё прекратилось так же резко, как и началось. Я очнулась на полу, прижимая колени к груди и стискивая руками голову.
        – Ну что, – спросила я, встав на ноги. Меня трясло, и я поспешила сесть на кровать. – Забота не уберегла от ошибок. Хочешь попробовать другой метод, доктор?
        – Тебе нужно лечиться.
        Я рассмеялась. Сколько лицемерия!
        – Мне нужно лечиться? – Я встала с кровати и подошла к Стивену. Сможет ли он выдержать взгляд девушки, которую разбил? Девушки, которой нужна была помощь, а от нее отвернулись? – Разве не ты спал с едва совершеннолетней иммигранткой?
        Стив побелел. Что я говорю? Это не я. Джеймс, наверное, дал мне некачественный товар.
        – Ари, успокойся. – Рэтбоун старательно подбирал слова. – Давай сядем и спокойно поговорим. Обо всем.
        – Что за чушь?! – неожиданно для самой себя заорала я. – Поговорим! Ты сдался. Ты предал меня, Стивен! Ах, да. Ты не любишь меня! А любил?
        – Я не врал тебе!
        – Хочешь, чтобы я простила тебя, Стивен? Имей совесть признаться. Что было между нами? Ты не знаешь. Страсть, безумие… Обидно, что мне тогда было не четырнадцать, правда? Но и восемнадцать прокатило, – замолкнув, я отступила к окну.
        Ночной воздух щекотал лицо.
        Не задело! Я говорю бред, а Стив никак не реагирует, ничего не пробивает его на эмоции – знает, я это от бессилия.
        – Трус, – сипло пробормотала я. – Жалкий трус.
        Вот и реакция – Стивен выругался и опрокинул столик. Журналы, посуда – всё на полу. Содержимое мешочка чудом не рассыпалось. Подбежав к Рэтбоуну, я схватила его за рукав. Крик рвал грудную клетку, я била Стивена кулаком в плечо. Он без труда отшвырнул меня, кинув на постель.
        – Что ты делаешь, кретин?! Ты не в чертовой гостинице!
        – Мне не нравятся малолетки, Ари! Я выбирал моделей своего возраста и мечтал найти взрослую, мудрую женщину, а ты… – Стив сцепил руки позади затылка и громко выругался. – Я и понятия не имел, что всё зайдет так далеко! И я буду помнить тебя, думать о тебе!
        – Неужели? – фыркнула я. – Ты прощен, Стивен. Можешь не терзаться.
        Слабо улыбнулся. Что в твоих глазах, Стив? Надежда?
        – А теперь… убирайся из моей жизни. – Тихо добавила я.
        Глава пятая
        Ложь – любимое развлечение девушки, не считая стриптиза.
        (с) «Близость» (2004)
        СТИВЕН
        Она смотрела на меня с таким отчаянием, что я встал и ушел. Когда добрался до дома, хотелось одного – увидеть во сне прежнюю Ари. Не раздеваясь, я рухнул на постель и уснул.
        Проснулся от звонка в дверь. На пороге Джерад. Он юркнул в квартиру и, сдернув с плеч потертую кожаную куртку, поздоровался:
        – Утро доброе!
        – Кому как, мне оно добрым не кажется, – сухо ответил я. – Чего тебе?
        – Узнаю старину Рэтбоуна. – Андерсон попытался взъерошить мои и без того лохматые волосы, но я увернулся. – Почему хмур? Снотворное не помогает? Или Софи уехала и не с кем напряжение снимать? – Он рассмеялся, ткнув меня в бок.
        Если честно, я забыл Софи и не рад был ее вспомнить.
        На кухне Джерад, как у себя дома, полез в холодильник, достал пакет молока и отпил из упаковки.
        – Я нашел Ари, – сказал я, с тревогой ожидая реакции.
        – Что? – Джер медленно поставил пакет на стол.
        Я сверлил взглядом спину друга, не зная, что сказать далее. Наконец я прервал напряженную паузу:
        – Аристель, говорю, нашел…
        Джерад повернулся.
        – Ты не рад за меня, да? Ты не хотел, чтобы я ее нашел.
        – Нет, просто… – Джер скрестил руки на груди. – Мы-то думали, она в своей Польше живет и горя не знает, а она…
        – В России, – поправил я.
        – Хоть в Китае! Она до сих пор помешана на тебе?
        – Не думаю. Она меня ненавидит.
        – Всё по Достоевскому! – ахнул Джерад, запрыгнув на кухонную тумбу. – «…влюбилась беззаветно, поверила безгранично и, я уверен, с ума сошла потом не оттого, что он ее разлюбил и бросил, а оттого, что в нем она обманулась, что он способен был ее обмануть и бросить; оттого, что ангел превратился в грязь, оплевал и унизил ее. Ее романтическая душа не выдержала этого превращения. А сверх того и обида: понимаешь, какая обида! В ужасе и, главное, в гордости она отшатнулась от него с безграничным презрением»[12 - «Униженные и оскорбленные» Федор Достоевский.]. И как прошло воссоединение?
        – Никак, – отрезал я и взял со стола сигареты.
        – Стоп-стоп-стоп. – Джерад вырвал пачку из моих рук. – Рассказывай.
        Слушая историю, он то удивленно приподнимал брови, то сводил их на переносице, а иногда и вовсе имел вид, словно находился на грани обморока.
        – И всё, – подытожил я. – Она такую чушь несла…
        Джерад вскочил, оттолкнувшись от тумбы руками.
        – Вот что я скажу. – Ощутив, как стучит его сердце и как резко он дышит, я медленно кивнул. – Ты осел, Стив! Не понимаю, что она в тебе разглядела? Ведешь себя как эгоистичный придурок!
        – О, спасибо. Мне стало легче, – съязвил я.
        Удивительно слышать подобное от Джерада – того самого Джерада, который с первого дня только и мечтал о том, чтобы Ари поскорее исчезла.
        – Любовь – странная штука, – пожал плечами Андерсон. – Это я к чему… – Он вытащил из пачки сигарету и зажигалку, закурил. – Раз ты смог ее найти, значит, так нужно. И если полоумная гадалка права, то будешь идиотом, если сдашься. Черт возьми, Рэтбоун, ты обязан вытащить девчонку из дерьма!
        Я внимательно смотрел в темно-зеленые глаза Джерада и пытался уловить логику: какой ему толк от этого?
        – Что? – смущенно переспросил Джерад. – Ты мой друг.
        Я хмыкнул:
        – Она никогда не простит меня.
        – Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и всё равно пожалеть. – Джер похлопал меня по плечу. Философ в деле. – Я позвоню вечером, и ты доложишь мне обстановку. Не забудь поблагодарить, когда всё получится.
        – Ничего не получится, – пробубнил я ему вслед.
        ***
        Днем я поехал в бар и, пока я ехал, в голове крутился вопрос: «Зачем я мучаю Ари?». Человечнее было бы дать денег (как я сделал в тот день, когда решил оставить ее). Но хочу ли я, чтобы всё закончилось подачкой? Нет. Аристель достойна счастья, со мной или нет – решит судьба, но я верну Ари шанс, что отнял, когда, приласкав, бросил ее.
        В Cotton Candy ни одного посетителя мужского пола, даже бармена нет. Видимо, у стрип-бара выходной. Но барная стойка не пустует – две девицы сидят на высоких табуретах и беседуют. Я прокашлялся. Одна из них, огненно-рыжая, нахмурилась и скривила губы с пирсингом над верхней губой. Она что-то сказала темноволосой подруге и направилась ко мне, постукивая каблуками на тонкой шпильке.
        – Чего тебе? – фыркнула рыжая.
        Скрестив руки на груди, она нетерпеливо прищурила серые глаза.
        – Ари тут? – спросил я, пытаясь не показывать, как неуютно себя чувствую под суровым взглядом девицы. – Ариэль, – уточнил я.
        – Зачем она тебе? Ты Стивен?
        – Да.
        – Мой тебе совет, звездный красавчик, – серьезным тоном начала рыжая, – хватит малышке жизнь ломать.
        – Я пришел поговорить. Возможно, в последний раз.
        – Возможно?! – крикнула собеседница с возмущением в прокуренном голосе. – Придурок!
        Я молчал.
        – Ладно, – вздохнула рыжая. – Ари скоро будет. Но если с ней что-нибудь случится… опять…
        – Я тоже не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось… опять.
        – Ага! – Девица расхохоталась. – Герой любовных романов!
        Она, стрельнув очередным презрительным взглядом, пошла к подруге. Вскоре они обе поднялись по лестнице и скрылась наверху.
        Я остался один. Оттянул ворот футболки, облокотился на край барной стойки. По шее катились капли пота, в душе струной натянулось волнение. Рыжая позовет Ари? Скажет, что я сожалею и хочу ее увидеть? Интересно, что Аристель наговорила подружке, раз та меня ненавидит. Скорее всего, Ари просто сказала правду.
        Часто моргая, я наблюдал то за сценой, на которой Ариэль днями ранее исполняла сексуальный танец, то за винтовой лестницей, в надежде, что сейчас появится Ари. Моя нежная, наивная Ари. Мой свет.
        Но появилось то, чего я никак не ожидал увидеть здесь. Малышка, на вид ей около двух лет. Я застыл и, очарованный маленькой фигуркой в причудливом розовом платьице, следил за каждым действием девочки. Она подходила ко мне всё ближе, моргая кукольными глазами цвета весенней травы. Шелковистые темные волосы, обаятельная улыбка беззубого рта: я смотрел на чудо и на моем лице тоже цвела улыбка. Странное чувство – захотелось обнять девочку, а она протягивала ко мне маленькие ручки.
        В воздухе знакомый запах цветочных духов. К малышке подбежала Ари. Улыбка озарила лицо Аристель, и всё внутри меня потеплело – на короткое мгновение, но я видел Ари прежней. Ее определенно можно спасти! Когда Ари засмеялась, по моим рукам скользнула рябью волна мурашек.
        А вдруг это?.. Темноволосая, глаза зеленые… мои. Дыхание сбилось. Я вцепился руками в край барной стойки, боясь не удержаться на ногах. Почему она не сказала?
        Ари тем временем подняла кроху на руки и заметила меня.
        – Зачем пришел? – спросила с железом в голосе.
        – Я…
        – Ким, не надо. – Ари изменилась в лице – злость по волшебству исчезла, когда ее взгляд переместился на девочку. Та перебирала маленькими пальчиками волосы Ари, слегка дергая темные локоны. Ким… красивое имя. Ари вновь посмотрела на меня: – Рэтбоун, что тебе нужно?
        Но я молчал, не в силах наглядеться на дивное создание в руках Аристель. Перед глазами замелькали яркие картинки: мы вместе играем с нашей крохой, учим ее говорить и ходить, я обучаю Ким играть на гитаре, улыбчивая Ари сидит рядом.
        – Стивен, – Ари вывела меня из раздумий, щелкнув пальцами перед моим лицом, – мы вчера всё выяснили.
        – Нет, не всё, – парировал я.
        – Что еще?
        – Не это. – Я указал пальцем на девочку.
        – О чем ты?
        – Она…
        Я не успел договорить – открылась дверь, в бар впорхнула брюнетка с пронзительными зелеными глазами. Тонкие черты ее лица украсила улыбка. От девушки исходило магнетическое тепло, доброта, уют.
        – Спасибо, дорогая, – она забрала из рук Ари нашу кроху.
        – Я люблю детей, – ответила Ари.
        Брюнетка посмотрела на меня с легким изумлением и, прижав ребенка к груди, пошла на второй этаж.
        Мы остались вдвоем. Ари долго молчала. Вся в черном, обильно накрашена, она казалась девчонкой, примерившей мамин образ. А я не знал, радоваться или нет. У Ари нет детей, она не мучилась от страха и одиночества, нося под сердцем нашего ребенка. Но значит, у нас нет точек соприкосновения, того, что сблизило бы нас.
        Ари заплакала, маска холодности убегала с лица вместе с косметикой. Вероятно, она думала о том же, о чем и я. Руки сами потянулись к ее щекам.
        – Не трогай меня! – ощетинилась Ари и выбежала из бара.
        Я за ней.
        АРИ
        – Подожди!
        Был бы он рад ребенку? А быть привязанным ко мне навсегда?
        – Ари.
        Потирая озябшие плечи, я всматривалась в грязный асфальт. С момента, когда начала употреблять Neon Cloud, мне часто холодно, и сейчас меховая жилетка не спасала от озноба. Стивен накинул на меня свою куртку. От родного запаха кружилась голова.
        – Ари… ты плачешь…
        – Представляешь, не разучилась, – съязвила я.
        Заправляя волосы за ухо, я сползла по шершавой стене на землю. Меня трясло, не могла понять – от его присутствия или последствие ломки.
        Стивен замер, не понимая, что ему делать.
        – Обними меня, – устало попросила я, – пожалуйста.
        Он сел рядом, и я почувствовала руки на моих плечах. Коснулся губами волос. Прижал к себе. Мгновение длиною в вечность.
        – Милая, – улыбался, я чувствовала, и гладил по волосам, – у тебя всё будет, Ари. Обещаю.
        Что Стивен пытается этим сказать?
        Я неуверенно кивнула. Он еще сильнее прижал меня к себе.
        ***
        – Итак… – Я поставила локти на стол и сцепила ладони в замок.
        – Итак, – эхом повторил Стивен.
        Мы в уютном кафе в паре кварталов от бара. Стив заказал мне пирог с вишней и какао, сам ограничился стаканом воды. Я застегнула его куртку, наслаждаясь запахом одеколона. Собрала себя по кирпичикам и смотрела на Рэтбоуна с прежней холодностью.
        – Я не искал тебя, – глотнув воды, начал Стивен. – Потому что не знал, где ты находишься, а вот ты знала, где нахожусь я.
        – Зачем мне возвращаться? – изумление в виде истеричных ноток. – Ты доступно объяснил, когда бросал: исчезни из моей жизни, Ари.
        – Я думал, ты уедешь к родителям.
        – Ну… – Я поморщилась, воспоминания заплясали перед глазами, словно дьявольские огни. – Как видишь, не уехала. И было глупо надеяться, что ты вдруг воспылаешь ко мне чувствами.
        – Возможно. – Стивен закурил, нервно постукивая пальцем по сигарете и стряхивая пепел в кружку с цветочками – местная пепельница. – Но ты могла бы попытаться! Ты живешь… Попросить помощи было бы не лишним!
        – Ты тоже мог бы попытаться не бросать меня.
        Стив не ответил. Он отвернулся и долго смотрел в окно, выдыхая дым через нос. А я смотрела на его лицо, пытаясь понять, что чувствую. Сердце отбивало «нужен», но страх, обида… и не факт, что ему нужна я.
        – Вот. – Он затушил сигарету и положил на стол два железных ключа.
        – Это?..
        – Купил тебе квартиру. Нормальную.
        – А если бы я отказалась от встречи? Откровенно послала к чертям? – схватив ключи, я повертела их в руках и кинула обратно на стол. – Что тогда?
        – Всё равно отдал бы, – мирно ответил Стивен. – Ты достойна…
        – Как благородно! Может, тебе отдаться? – Я откинулась на спинку кожаного диванчика. – Так сказать, в благодарность.
        Стивен поперхнулся воздухом. А я опустила голову и часто заморгала. Не плакать. Не сейчас.
        – Ари, – Стивен понизил голос, – ты должна понять…
        – Что понять? Давай, Стивен! Жалуйся на свою поганую жизнь! Пресса с радостью напишет о твоей боли, пожалеет! – откинув волосы с лица, закричала я. – И песни станут лучше продаваться! Вперед!
        Тишину в кафе я заполнила хлюпающими глотками какао.
        «Солнечный свет», ха! Много месяцев я слышала по радио эту песню, до слез хохотала над историей про девчонку, которая соблазнила автора хита «Сломленная девушка», а потом разбила его сердце. Я. Разбила. Меня не бросали, не выкидывали на улицу, вдоволь наигравшись. Я уехала сама, а вокалиста Grape Dreams жалеют.
        – Тогда всё казалось несерьезным. – Стивен делал вид, что ищет по карманам бумажник, хотя даже я знаю, что тот неизменно лежит в левом кармане его джинсов. – И решения казались верными.
        – А сейчас? Твои решения верные?
        – Не знаю. Хотел сделать что-то хорошее. Квартира твоя.
        Я потянулась рукой к его лицу, Стивен вздрогнул, но не отстранился. Провела ногтями по его губам, пальцы скользнули по трехдневной щетине.
        – Могу зайти сегодня вечером, в семь часов? – вдруг спросил Стивен.
        – Твоя квартира, хочешь, заходи, – безразлично ответила я.
        – Ты переедешь, – улыбнулся той самой полуулыбкой.
        Я скучала…
        – Буду ждать, Стивен Рэтбоун.
        Я встала с диванчика. Пройдя мимо Стивена, коснулась ладонью его плеча, прощаясь. Стив обернулся и несильно сжал мое запястье. Приятная дрожь, давно забытое тепло. Стивен отпустил мою руку, и я направилась к выходу, чувствуя, он провожает меня взглядом.
        Глава шестая
        Поневоле сердце очерствеет и душа закроется.
        (с) «Герой нашего времени», Михаил Лермонтов
        АРИ
        Настенные часы пробили семь вечера. Я стояла в ванной комнате новой квартиры и поправляла прическу. Так нелепо – изысканные апартаменты, а я в старых джинсах и застиранной футболке. Пахнет лаком для дерева. Длинный коридор, уютная спальня, аккуратная кухня – всё невольно напоминает мою прошлую жизнь, с ним.
        Вглядывалась в свое отражение: нанесла тональный крем, нарисовала стрелки, выпрямила волосы. Жду ли я его? Ох, нет, я от скуки не могу отойти от зеркала, нервничаю, как перед свиданием, вздрагиваю – кажутся его шаги. Но он не придет. Зачем? Сказал, дабы знать наверняка, перееду ли я в новую квартиру. Неплохая уловка, и я на нее попалась. Он хотел искупить вину. Как он сказал? «Я не люблю тебя». Тогда меня, сломанную, но склеенную наспех, будто вновь разбили. Вот она – реальность.
        Я медленно водила щеточкой от туши по ресницам. Что я скажу, если он спросит о моей жизни? Дело не в беспорядочных связях, алкоголе или сигаретах. Хуже. Ему невдомек, если бы не наркотики, за три года я накопила бы на квартиру в центре города. Вот так встреча вышла бы… А не то, что получилось: униженная я у него на коленях.
        Не придет он. На часах семь. Либо сейчас, либо…
        Звонок в дверь. Я тенью в коридор. Вытерла о футболку вспотевшие ладони. Может, не открывать? Ну что из этого выйдет? Снова звонок, громче, увереннее. Я дернула ручку и распахнула дверь. Стивен… мой Стив, вернулся из студии. Волосы на удивление опрятно уложены, в руках алая роза.
        – Привет.
        – Ты пришел, – только и смогла сказать я.
        Мужской парфюм заполнил коридор и затуманил мне разум. Стивен переступил через порог и, кинув розу на столик, снял пальто. Кольцо на его указательном пальце сверкнуло в тусклом свете коридорных ламп. Рэтбоун повернулся ко мне, хотел что-то сказать, но промолчал. Я осторожно притронулась к цветку, но Стивен не позволил мне взять розу в руки. На его губах заиграла улыбка. Похоть. Он – мой Стивен, я – не его Ари. Я могу стать прежней, он так сказал, но пока я девица из стрип-бара.
        Наверное, поэтому он сразу поцеловал меня. Стивен обхватил мою талию, и я оказалась зажата между его мускулистой грудью и крепкими руками. Хотела вырваться, дать пощечину. Но не могла, не получалось… контролировать себя, принадлежать себе. Стивен прильнул к моим губам, страстно целуя, придерживая рукой за затылок – опасается, оттолкну его? Извини, самолюбие, я не в силах противиться.
        Я запустила пальцы в волосы Рэтбоуна: склеенные гелем пряди вернулись в прежний беспорядок. Он опустил руку ниже, не прекращая поцелуй, и приподнял мою футболку. Жар прошелся по телам, когда Стивен, очерчивая пальцами край бюстгальтера, второй рукой пытался найти застежку. Бросив это занятие, Стив ногой закрыл входную дверь и повалил меня на холодный паркет, в считанных сантиментах от пола успев придержать за талию. От шершавого пола болела спина, но я не хотела, чтобы Стивен останавливался. Зашуршал конвертик от презерватива.
        Я много думала о нашей встрече и представляла, как вновь поцелую его губы, а он обнимет меня сильными руками. Картинки в голове далеки от реальности: без прелюдии, с дикой страстью Стивен вошел в меня на полу в коридоре. Ледяная пряжка коснулась моего обнаженного живота, а потом с грохотом упала на пол. Рэтбоун ничего не спрашивал, не говорил. Я тоже боялась что-либо произнести. Страшно подумать, что будет, когда всё закончится, но сейчас мы безрассудно наслаждались друг другом.
        Стив снял рубашку и то замедлял, то ускорял темп. Я мельком разглядывала его: подкачался, сделал новые татуировки. Движения резче. Из-под двери дуло, охлаждая мокрые тела, но встать и переместиться не было сил. В ушах стоял шум – я упала под воду, попала в мир, где ничего кроме нас нет. Дурной сон закончился, Стивен меня не покидал. Я прислонилась щекой к полу, пытаясь не забывать дышать. Сердце рвалось из груди. Последний резкий толчок – и волна по телу.
        Стивен перекатился на спину и лег рядом. Прижал меня, не отрывая взгляда от потолка. Улыбка осветила лицо мужчины, глаза искрились. Я каждой клеточкой тела разделяла счастье от воссоединения. Не знаю, сколько мы лежали на полу. Стивен вновь улыбнулся и навис надо мной. Целовал – пылко, страстно. Я механически отвечала на поцелуи, соображая, что делать дальше. Но борьба с разумом проиграна, я закрыла глаза и наслаждалась.
        Идиллию разрушил звонок мобильного. Его мобильного.
        – Стив, – простонала я, надеясь помешать ему добраться до телефона.
        – Ари, – строго ответил Стивен, будто я была надоедливым ребенком.
        Он натянул трусы и достал из джинсов телефон. Хватило одного взгляда на экран, чтобы Стивен нахмурился и отстранился. Вмиг его лицо – каменная маска. Стив пробормотал в трубку:
        – Я перезвоню.
        – Кто это был?
        – По работе, – ответил, собирая с пола свою одежду и мигом одеваясь.
        Взглядом мы так и не встретились. Рэтбоун избегал смотреть на меня, а стал бы так делать человек, которому звонят «по работе», который ничего не скрывает? У Стива есть девушка! Он воспользовался мной?
        Я внимательно следила за тем, как Стивен отправлял сообщение. Спокойно и безразлично, будто то, что происходит – нормально, зачем оправдываться перед девицей из стрип-бара?
        – Ты просто уйдешь? – выдавливая слова, спросила я. Голос надломился. – После того, что было?
        – Извини, – прикрыл глаза. – Я пришел сюда поговорить, а не… – Он глянул на мое обнаженное тело. – Не за этим. Тебе нужно всё обдумать.
        – Обдумать, как ты меня трахнул? Было ли мне хорошо? Мечтаю ли я повторить?!
        Стивен не ответил. Он, уже одетый, стоял у входной двери и с сожалением смотрел на меня. Я же была абсолютно голая – телом и душой – открывала и закрывала рот, не зная, что еще сказать. Взяла футболку и прислонила к телу, пытаясь прикрыться. Я дура. Теперь не получится делать вид, словно ничего не было. Не получится казаться сильной.
        – Убирайся, – потребовала я. – Ты не король мира! Ты не можешь прийти, получить что хотел и свалить обратно в идеальную жизнь!
        Стивен вернулся и, присев, осторожно дотронулся ладонью моих губ, заставляя замолчать. Я быстро моргала, опустив голову: смотреть на него – выше моих сил. Руки Стивена, всегда холодные, сейчас обжигали. А я качала головой, не соглашаясь с его решением. Он будто взвешивал правильность своих действий, а потом вскочил, сдернул с вешалки пальто и стремительно пошел к выходу из квартиры.
        – Ты поймешь, Ари, извини меня, – сказал Рэтбоун. – Мы поторопились.
        – Я простила тебя! Стивен… – Я вздрогнула от собственного откровения. – Давно простила.
        Стивен застыл, до побелевших пальцев сжимая дверь, и медленно развернулся. Лицо его словно постарело на пару лет. Он покачал головой.
        Я сдалась. Он думал, я стала мудрее, загадочнее. А я… та же влюбленная Ари.
        – Ари, я осознал, что расстаться с тобой – моя самая большая ошибка. – Вдруг сказал Стивен. – Мне стыдно, что я не удержался и взял тебя здесь… Поступил эгоистично. И я нашел тебя в первую очередь за тем, чтобы помочь вернуться к нормальной жизни, в человеческие условия. Поговорим завтра, хорошо?
        Не дожидаясь ответа, он вышел за порог, аккуратно прикрыв дверь.
        ***
        Я долго, пока не заболело тело, сидела на полу, прижимая к груди одежду: она еще пахла его одеколоном и напоминала, что совсем недавно ткань была единственной преградой между нами.
        Стивен думал, я смогу трезво рассуждать. А я лучше него понимала, оно не стоит того. Однажды Стивен всё разрушил, моей любви ему оказалось мало. И будет больнее: мы совершаем отчаянные поступки наперекор судьбе, а потом удивляемся, почему она не любит нас.
        Но разве это имеет значение?
        СТИВЕН
        Попытки оставить Ари абсурдны. Сейчас, когда я знаю, где она находится и чем занимается, невыносимо понимать: могу быть рядом. Я сам дал ей время подумать, всё взвесить и решить – хочет она дать нам второй шанс или моего извинения в виде квартиры ей достаточно. Я мог остаться вчера, сделать вид, что не было трех лет и моего предательства. Но сможет ли она сделать вид? Не думаю. А если попытается, прошлое, подобно цунами, обрушится на ее хрупкие плечи, сметая со своего пути те мостики, которые мы успеем возвести. Лучше сразу во всем разобраться.
        ***
        В полдень я стоял у бара. Терять нечего: всё, что мог сказать, я сказал. Теперь ее очередь. Уверен, Ари приняла верное решение.
        Хотел бы я никогда больше не видеть нахальную рыжеволосую девицу, но встретил ее в дверях. Она поджидала меня, недовольно кривя губы.
        – Знала, что ты явишься, – бойко заявила рыжая. Ее серые глаза жгли насквозь. Она явно собиралась нагрубить мне, но сдержалась. – Ари на втором этаже. Пятая дверь слева, – проинформировала рыжая и ушла.
        Я наблюдал, как она исчезает за кулисами: длинноногая, с отличной фигурой. За высокомерием наверняка скрывается одинокая ранимая пташка – они все такие. И Ари такая. Одна линия поведения на всех, кто предпочел закрыться. Сберечься от новой порции боли. Прости, Аристель, но я разрушу стены, ты будешь жить, а не существовать.
        Толкнув нужную дверь, я оказался в танцевальной студии – зеркало во всю стену, магнитофон, стопка CD-дисков. В углу комнаты рояль, он блестел, переливаясь на солнце из приоткрытого окна. Занавески приподнимались по воле ветра. За роялем девушка, в худенькой фигурке я узнал Ари. Склонившись над инструментом, она играла знакомую мне мелодию. Черный рояль казался сероватым по сравнению с ее угольными волосами, завитыми в мелкие кудри. На бледном лице Аристель сверкал румянец.
        Ностальгия накрыла с головой. Лос-Анджелес. Три года назад. В один из чудесных дней Ари сыграла на синтезаторе, а я впервые услышал мелодию ее сердца – ту самую мелодию, что она исполняла сейчас. Приятная дрожь по телу – вдохновение. Я запрокинул голову, коснулся затылком стены и запел. Хрипло, не веря, что помню слова.
        Ари посмотрела на меня, приоткрыла губы в немом изумлении, но играть не перестала. В глазах девушки вспыхнуло любопытство. Ее пальцы порхали по клавишам быстро, и я едва поспевал за ритмом. Ари замедляла, потом резко ускоряла темп, пытаясь сбить, но, к нашему общему удивлению, напротив попадала в каждую строчку. Я написал эту песню для Ари, она никогда не слышала слов. Это должен был быть сюрприз…
        Аристель качала головой, улыбаясь, может, от смущения, может, с насмешкой или искренне наслаждалась спонтанным дуэтом. Я подошел к роялю и, обогнув Ари, встал за ее спиной. Она вздрогнула, на мгновение прекратила играть. Боится меня? Наклонившись, я запел, касаясь губами мягкой кожи. Содрогаясь всем телом, она провела пару раз по клавишам, заканчивая мелодию, и убрала руки на колени. Я тоже замолчал. Ари рвано дышала и не двигалась. Я поцеловал ее плечо и вновь припал губами к шее. Медленно потянулся к ключице, пальцами отодвинув ворот ее рубашки. Нужно остановиться… Целовал за ухом, спускаясь рукой ниже. Если я сейчас не остановлюсь, мой отвратительный поступок… он повторится.
        Я поцеловал девушку в уголок рта и отошел. Ари подобна хрупкому цветку: неверное движение и я могу сломать стебель или пораниться о шипы.
        – Откуда… откуда эти слова? – тихо спросила она.
        Никакой уже привычной холодности при встрече, Ари растеряна, смущена. Когда наши глаза встретились, я вспомнил, что вернулся за ответами. Отойдя к противоположной стороне рояля, я встал напротив Ари.
        – Это твоя песня.
        – Моя? – изумленно моргая, она поднялась с низенького стульчика.
        – Да. Я написал ее в тот день, когда ты впервые ушла. Там был ублюдок Адам и…
        – Угу, – отрешенно кивнула. – Помню.
        Мы оба содрогнулись под тяжестью воспоминаний.
        – Хотел спеть, но никак не получалось подобрать музыку…
        – Теперь музыка есть. Песня чудесная. Спасибо, что посвятил ее мне.
        Я наслаждался каждой минутой с прежней Ари. Казалось, я вовсе и не терял ее. Ах, если бы это было так…
        – Красиво играешь, – похвалил я, оттягивая неизбежный момент.
        – Спасибо. Я способная.
        – Ты злишься на меня?
        Ари склонила голову и усмехнулась:
        – Нет, Стив. Я поняла – бесполезно. Ты упрямый. И ты не отстанешь.
        Я не знал, воспринимать ее слова как комплимент или как колкость, поэтому смущенно пожал плечами.
        Ари отошла к окну. Ее силуэт искрился в солнечном свете, и я в очередной раз убедился, что она мой свет, она ангел. Но ангелы не курят, Аристель же прикоснулась губами к сигарете, втянув в легкие никотин. Крепкие мужские сигареты в тоненьких пальчиках. Цветочные духи и запах сигарет. Невинность и цинизм.
        Аристель развернулась и, крутя в пальцах сигарету, выжидающе смотрела на меня. Она старалась выглядеть невозмутимой, но я заметил, как рвано стучит пульс на ее шее.
        Я глубоко вздохнул. Пора.
        – Ари…
        Она кивнула, давая понять, что внимательно слушает.
        – Ты хочешь быть со мной?
        Озвучив самый важный вопрос, я почувствовал, будто земля уходит из-под ног. А ведь она пока не дала ответ… Я пытался скрыть волнение за улыбкой и терпеливо ждал. Но Ари сделала вид, что не расслышала вопроса. Вновь коснулась губами сигареты и, почти не моргая, изучала меня. Ждала, скажу ли я что-нибудь еще? Хмурясь, я не выдержал:
        – Дай ответ. Я смирюсь с любым решением. – Ха, глупо надеяться, что, увидев ее рядом, возможно отпустить. – Логично, если ты откажешь мне, я сволочь… я причинил тебе много боли, проблем… и вообще…
        Ари махнула рукой, требуя остановиться, прекратить бессвязный монолог. Пару секунд она томила молчанием, глядя в потолок и выпуская изо рта сигаретный дым. Наконец Ари затушила сигарету и, бросив взгляд на часы у выхода из студии, сказала:
        – Кафе. В четыре дня. Мне понравился вишневый пирог.
        АРИ
        – Ты опоздал.
        Черт возьми, а я до сих пор здесь. Где моя гордость? Сдалась при первом удобном случае. И Стивен, наигравшись, бросит меня. А что? Я позволяю. Он сделал так однажды, сделает снова. Но стоит ему подойти ко мне ближе, чем на пять шагов, и я вспыхиваю, как подожженный факел.
        – Будешь стоять? Садись.
        Руки предательски тряслись. Я скрестила их на груди.
        Стивен, виновато поджимая губы, сел напротив, с лязгом отодвинув стул. На стол мягко упала красная роза с шипами и тремя зелеными листочками на длинном стебле.
        – Полюбил дарить по цветку? – Я хмыкнула, пытаясь скрыть то, как приятно его внимание. – Оригинально. И что это значит? Ты снова уйдешь по-английски?
        – Я не уходил по-английски. Так получилось. Пирог заказать?
        – Да, заказать, – передразнила я, словно пирог и правда единственный повод нашей встречи. Мои пальцы потянулись к розе: – Красивая…
        – И ты красивая, – сказал Стивен, изучая принесенное меню. Он добавил: – Со стороны выглядит глупо…
        – Со стороны выглядит убого, – перебила я, взбесившись, и кинула цветок обратно на стол. – Взрослый мужчина, звезда! В каждом интервью рассказывает о том, как мечтает о взрослой женщине-спутнице, ему нужна семья и стабильность, а сам страдает по психически нестабильной двадцатилетней дурочке из стрип-бара.
        Немного злости, немного обиды, много непонимания в его глазах. А чувство вины, милый? Потерялось?
        Стивен устало покачал головой и сделал заказ.
        – Что ты со мной делаешь, Ари? – после долгой паузы спросил он, поблагодарив официанта за пирог. – Что ты делаешь с собой? Ты не такая…
        – Вчера ты явился на новоселье. – Голос начал срываться. Я хлебнула апельсинного сока, заказанного мной до прихода Стива в кафе. – И повел себя как свинья! Сам знаешь, что… – Я запнулась и уставилась в окно.
        – Что? – Рэтбоун подался вперед.
        Блеск в его глазах смешил. Мы поменялись местами? Теперь он верит в сказки, а я нет?
        – Я не смогла тебя забыть, – нехотя призналась.
        На! Подавись.
        – Милая… – Стивен тепло улыбнулся, положив ладонь на мою руку. Удивительно, он не думает смеяться, упиваясь властью. Кажется, он рад слышать это. – Не всё потеряно…
        – Всё потеряно, – отчеканила я. – Видишь, кем я стала? Зачем тебе обуза? – опустив руки под стол, я провела ногтем по вене. – Стивен, я хочу, чтобы и ты подумал, прежде чем «пытаться». – Я цинично выделила последнее слово. – Со мной теперь непросто.
        – О чем ты?
        Не только я должна сделать выбор. Легко переложить ответственность на меня, согласиться с тем, что ты эгоист и слабак, но я не доставлю тебе такого удовольствия. Ты выберешь меня, забросив иллюзии о том, что «Ари из твоих снов» вернется. Поверь, тебе будет сложнее, чем мне.
        Я встрепенулась. Слова застряли в горле.
        – Эмилия попросила присмотреть за Ким. – Я поднялась со стула.
        Убежать. Убежать от правды, ответственности, вопросов.
        Стив поймал меня за запястье. От неожиданности я ойкнула.
        – Стой, – приказал он. – О чем ты? Я давно всё решил!
        Паническая атака уставилась мне в затылок. Я попробовала сказать правду, хотя бы часть правды, но язык не поворачивался. Стивен пытался сохранять спокойствие, но его желваки ходили ходуном, выдавая страх. Я покачала головой. Верно, лучше разойдемся сейчас.
        Я одернула руку и подняла рукав куртки до локтя. Стивен нервно сглотнул, вглядываясь в обколотые вены. Да, тогда, в моей квартире, был не единственный раз.
        – Подумай, нужно ли тебе это, – выдавила я – и бегом к выходу из кафе.
        Я боялась услышать ответ.
        Глава седьмая
        И после всего, через что мы прошли,
        После всего, что мы разрушили,
        Я всё еще верю, что наша жизнь только начинается.
        (с) Red «Best Is Yet To Come»
        АРИ
        Целует грубо, напористо. Бьет по коже ладонью, наотмашь, со всей силы. Оставляет на бедрах гематомы. Молча выгибаюсь, имитируя наслаждение. Из разбитой губы капает кровь, в уголках глаз собрались слезы.
        Ему нравится чужая боль. Пусть я не вижу его лица, я чувствую, он наслаждается моим подчинением. Чужая боль делает его счастливым. Причинить мне он может только физическую боль – опустошенных девочек нельзя ударить в душу, – а потому злится. Он не знает меня, но поступает как собственник. Эгоистичный, озлобленный: каждое действие пропитано презрением, каждый поцелуй – отвращением. Восторгается моей ненавистью к себе, насыщается, будто паразит. Любил он когда-нибудь? кого-нибудь?
        Жар тела и холод сердца. Он сокрушен. И знаком мне. Терпкий запах одеколона, черный шелк на худых плечах и длинные, неестественно длинные для мужчины пальцы. Кто ты? Сиплая усмешка.
        ***
        Я выбежала из стрип-бара и меня вывернуло наизнанку. Тошнота комом в горле. Закрыв глаза, я осела на асфальт. Рвало от алкоголя на пустой желудок, от нервов, а главное – от самой себя.
        Нужно остановиться… Купюры не заполнили пустоту внутри. Богатые козлы разбрасываются деньгами, а когда застегивают ширинки и уходят, я ползаю на коленях, собираю в темноте хрустящие купюры. Но я привыкла. Что бы сегодня ни произошло, что бы Стивен ни ответил, я останусь работать в стрип-баре. Стив не может дать гарантий, останется ли навсегда, да и существует ли это «навсегда». А мне жить. Выживать.
        Губы исказились в улыбке. Болели с непривычки щеки. Я закрыла веки, наслаждаясь ветром в волосах и ночной прохладой. Что помешало мне принять дозу? Почему я выбрала испытать жалость к себе и ломку? Знобило, поднялась температура, раскалывалась голова, но я терпела. Почему? Ответ – его глаза. Они как знак «Стоп», в последний миг торможу чертову колесницу, не лечу с обрыва, я остаюсь здесь.
        Не знаю, сколько просидела на тротуаре, в итоге встала и зашагала вдоль кварталов, из трущоб в приличный район. Интересно, какое решение принял Стивен? Я ответ дала, глупо выпендриваться и припоминать былое. Выбор сделан – рискнуть, хуже вряд ли будет. Не доверяю, но поверила.
        Пальцы дрогнули: помнят недавнюю игру на музыкальном инструменте. Прежде никто не видел, как я играю на рояле: я закрывалась в зале, где девушки изредка репетировали, и выпускала на волю чувства. Наслаждалась уединением от людей и собственных мыслей. Теперь, когда Стивен увидел меня в зале, уединиться не получится – буду помнить его.
        Я остановилась, восхищаясь ухоженной высоткой, и принялась считать этажи в поисках окна квартиры, которую купил мне Стив. Что меня ждет сегодня? Одиночество. Мысли. Слезы. И мини-бар в холодильнике.
        ***
        Включив свет, я заметила на вешалке мужское пальто, на ковре – мужскую обувь. Бессмысленно гадать, ключи есть только у Рэтбоуна.
        Картина маслом: на табурете Стивен, перед ним полупустая бутылка портвейна. Наблюдая, как Стивен в одиночку добивает бутылку, я растерянно моргала. Вытяжка над плитой слабо освещала кухню. По моим воспоминаниям, Стив пил только в моменты, когда происходящее катилось в бездну. Разговор нам предстоял невеселый и, возможно, последний.
        Я поздоровалась:
        – Привет.
        – Привет, – кивнул Стивен и глотнул из бокала.
        Моя холодность окончательно испарилась. Стивен казался измученным. Он не спал последние три дня?
        Я тоже села. Рэтбоун мельком глянул на меня, вернулся к бутылке, с дрожью в руке наполнил бокал и сосредоточился на янтарной жидкости.
        – Стив? – позвала я и замолчала, мысленно чертыхнувшись.
        На столе я заметила второй бокал. Да, разговор предстоит не из легких. Плеснув в бокал портвейна, я не решилась выпить.
        – Ари, я должен спросить…
        Я кивнула и сделала глоток: портвейн мягко обжег горло. На мгновение я забыла о тревоге, но она быстро вернулась.
        – Давай попробуем…
        – Боюсь узнать ответ. – Стивен достал из пачки сигарету и крутил ее в руках. – Если он будет не тем… Я потеряю тебя, Ари. – Слова громкие и четкие, молния среди ясного неба.
        Я теряла тебя, Стив. И не забыла, как это больно.
        – Говори.
        Но Рэтбоун молча крутанул колесико зажигалки, стремясь закурить, получилось со второго раза. Его темные брови соединены на переносице, подбородок дрожал. Вдохнув сигаретный дым, Стивен не спешил отвечать.
        О чем я думала? У Стивена Рэтбоуна есть всё, а я пустая трата времени, сил и нервов. Он привязался ко мне: миловидное личико, безотказное тело, прошлое, окутанное тайной. Сейчас он уточнит, действительно ли я колюсь, а потом… уйдет, осознав абсурд совместного будущего.
        Я глубоко дышала, до головокружения, до едва сдерживаемой паники. Он вернулся, а в моей голове поселилось «возможно» и «всё будет хорошо».
        – Ари… – позвал Стивен, затушив сигарету о край стола – уродливый черный след на белом дереве. Это я в такой квартире. Отпечаток улиц. – Ари, ты… – Рэтбоун хлопнул по колену. – Не могу! Почему всё происходит так?!
        Он прав. Мне не следовало поддаваться слабости, но… Мне было страшно.
        Стивен кинул бокал в стену. От неожиданности я взвизгнула и закрыла рот ладонью, а Рэтбоун вскочил и ходил по кухне, пиная мебель и разбивая всё, что попадалось под руку. Он громко ругался, не стесняясь в выражениях; мне оставалось тихо сидеть и прикрывать голову, боясь, что осколки ваз и тарелок долетят и поранят меня. Когда всё, что можно разбить, было разбито, я убрала руки от лица. Не пыталась остановить Стивена; оцепенев, я сидела на табурете. Конец.
        – Ари, скажи мне! – громко потребовал Стивен. С маниакальным блеском в глазах он подбежал и, присев напротив, вцепился пальцами в мои колени. – Скажи, Ари, у тебя СПИД?
        – Что? – от удивления я перестала плакать.
        – Ты колешься… ты боялась сказать мне… – Стивен объяснял торопливо, не поднимая головы. – Причина в этом? Ты боялась, потому что больна? Потому что мы никогда не сможем создать семью?
        – Стоп! Ничем я не больна, успокойся.
        Вдруг я рассмеялась, снимая напряжение, висевшее в воздухе. Я громко, с облегчением хохотала.
        – Я здорова, Стив!
        – Но тогда, – он не мог поверить в мои слова, – почему ты боялась моего решения?
        Стивен поднялся и, забрав со стола пачку красных «Мальборо», попытался зажечь новую сигарету.
        – Это ничего не меняет, – отрезала я.
        Радость от того, что мои опасения оказались напрасны, рассеялась. Да, он не бросает меня. Сейчас.
        – Ничего не меняет? – замерев с сигаретой в руке, переспросил Стив. – Ты вылечишься. Будет трудно, но возможно. Это героин?
        – Нет. Не знаю, по ощущениям похоже на амфетамин с примесями.
        – Милая, – Стивен крепко обнял меня. Колени затряслись от близости. – Всё будет хорошо. Любовь поможет. Мне страшно представить, что ты пережила, но мы справимся. Пожалуйста, Ари. Я верю, всё получится. Верю в нас. Ты любишь меня?
        – Да, – незамедлительно ответила я.
        Стивен выдохнул, улыбнулся. Сдернув меня с табурета, он положил ладони мне на талию, будто хотел танцевать. Я чувствовала его губы на своих волосах. Рэтбоун пошатнулся под силой выпитого алкоголя, я усадила его на табурет и села рядом, касаясь плечом его плеча. Стив положил голову на мои колени, и я не смогла удержаться от соблазна запустить пальцы в его волосы – мягкие, немного вьются. Он погладил меня по рукам, поцеловал запястье и вновь сел ровно. Его лицо приобрело серьезность.
        – Я готов отвечать за свои слова. Любить. Беречь. Ты – лучшее, что когда-либо случалось со мной, Ари. В разлуке я понял: ты важна для меня, и я больше никому не позволю тебя обидеть.
        – Ты пьян, – отмахнулась я, щеки пылали. – Но, боюсь, та жизнь не отпустит меня…
        Стивен долго не отвечал. На миг я испугалась, что от волнения перешла на родной – русский или немецкий – язык и он ничего не понял. Хотела повторить, но лицо Стивена исказилось злобой. Он рявкнул:
        – Та жизнь? Что имеешь в виду? Наркотики? Стриптиз? – Он замолчал и схватил меня за плечи, чтобы я не думала отворачиваться, чтобы слушала его. – Или мужиков?! Что именно не отпустит тебя? Или не отпустишь ТЫ?!
        Хлопок. Стивен приложил руку к покрасневшей щеке. Он моргнул, и с его лица вмиг исчезла ярость.
        – Ари, я…
        – Не извиняйся. Забудь.
        – Я не хотел, – прошептал он.
        – Но сказал. Неужели ты думаешь, я не хочу вернуть всё как было? И мне нравится делать то, что я делаю? – Стивен открыл рот, дабы ответить, но передумал и опустил голову. – Если ты так думаешь, ты идиот!
        – Прости меня, – сказал он с придыханием. – Мне невыносимо знать, что кто-то еще целует тебя. Трогает…
        – Замолчи. – Я испугалась, что он увидит синяки и царапины, которые я прятала под одеждой и косметикой.
        Стивен прильнул к моим губам. Через секунду нежность переросла в страсть. Ловко обхватив мою талию, Стив углубил поцелуй. Сладко. Мои пальцы запутались в его волосах. Внутри я шипела от боли – каждое прикосновение задевало старания сегодняшнего клиента.
        – Стивен… – Я отстранилась.
        – Что? – не понял он. – Тебе неприятно?
        – Дело в другом.
        Он откинул волосы с моей шеи и принялся целовать разгоряченную кожу. Его ловкие пальцы забрались под майку, задели грудь.
        – Стивен, – строго сказала я, указывая на коридор.
        Он вспомнил последствия своей несдержанности и убрал руки.
        Полминуты мы смотрели друг другу в глаза. Вернее, смотрела я – с вызовом, а Стивен терпел этот взгляд.
        – Расскажи про три года. Как ты жила?
        Он вновь сел на табурет, налил в бокал остатки портвейна и, с сожалением глянув на пустую бутылку, отправил ее в мусорное ведро; стекло неприятно звякнуло, ударившись о дно.
        – Не думаю, что нам стоит об этом говорить, – пробормотала я.
        – Так плохо, Ари?
        Дернув плечами, я вырвала из его рук бокал и сделала глоток.
        – Говори, – потребовал, и я поняла: если не переведу тему, он не успокоится.
        – Стив, – тихо позвала. – Можно попросить об услуге?
        – Всё что угодно, – не задумываясь, ответил Стивен.
        – Ты мог бы купить в квартиру, – я замялась, – душевую кабину?
        Необычная просьба, похожая на прихоть, вмиг заинтересовала его. Отлично.
        – Чем тебя не устраивает ванна? – Он принялся гадать: – Проблемы с напором воды? Расположением? Дизайном, в конце концов?
        – Нет.
        – А в чем дело?
        – Неважно. Купи и всё. Трудно? Ты богатый.
        – Это связанно с тем, что случилось в последние три года? – не унимался Рэтбоун, отвечая с вопроса на вопрос и игнорируя мою колкость про его достаток. Любопытство сильнее самомнения.
        – Возможно, – лениво протянула я, играя с прядью своих волос.
        – Ты говоришь так, чтобы позлить меня? – Он взял со стола пачку сигарет. – В моей голове появляются жуткие картины, Ари…
        «И не напрасно», – подумала я, но вслух сказала:
        – Возможно.
        Стив несколько минут молчал, поглядывая на меня исподлобья.
        – В моей квартире есть душевая, – наконец сказал он, с трудом скрывая лукавую полуулыбку. Котяра!
        Я закатила глаза.
        – Ари, серьезно. Переезжай.
        – Поняла. Спасибо. Буду мыться в старой квартире…
        Я с усмешкой наблюдала за произведенным эффектом.
        – Ты была там сегодня? – прорычал сквозь зубы.
        Больше походило на утверждение. Мне стало не по себе.
        – Была.
        Стивен сжал в ладони пачку и резко произнес:
        – Душевая будет. Утром.
        Я ответила улыбкой и неловко, словно забыв, как это делается, обняла его. Тепло окутало, я потянулась к губам Стивена, но отпрянула – не стоит повторять ошибок и страсть не должна руководить нами. Поэтому я слегка ударила Рэтбоуна кулаком в плечо и толкнула к двери кухни.
        Мы вышли в коридор. Не хотелось его отпускать, но необходимо время, чтобы снова привыкнуть друг к другу. Пламя, что быстро разгорелось, быстро потухнет. Дрова нужно подбрасывать постепенно.
        – Будешь обдумывать очередное решение? – подтрунил Стивен, обуваясь.
        Накинув пальто, он обнял меня на прощание.
        – Ты не задал вопроса, – скорчив гримасу, ответила я.
        – Хорошо. Вот вопрос: как скоро ты готова выйти за меня замуж?
        Я удивленно распахнула глаза. Что?
        Он хохотнул и коснулся моих губ в легком поцелуе.
        Глава восьмая
        И ты можешь сказать мне: «Беги, беги сейчас же!»,
        Но я не сделаю этого.
        Мы слишком далеко зашли,
        Он оставил след в моей душе.
        (с) Rihanna «Fool In Love»
        СТИВЕН
        Впервые с поездки в Сан-Диего я спал чудесно: ни кошмаров, ни воспоминаний. Только приятные яркие краски, дарующие умиротворенность.
        Я вернул Ари. Осталось самое трудное – доверие. Что я должен делать? Всю жизнь девушки сами прыгали ко мне в постель (и Ари не исключение), поэтому добиваться кого-то… той, которую бросил… Я знал, слов будет мало. Справлюсь. Главное, я вернул ее и я, похоже, люблю ее.
        ***
        Утро встретил с улыбкой. Выпил кофе, договорился о доставке душевой кабины в квартиру Ари и спустился за почтой. Меня не смутил пристальный взгляд покрасневшей соседки на мое появление в общем холле в одних пижамных штанах. Усмехнувшись и словив тихий вздох молодой дамы, я с почтой в руках вернулся в квартиру.
        Счета. Счета. Приглашение на вечеринку. Письмо из Техаса (моя сестричка играет на гитаре!). Письма поклонников.
        Когда почта была разобрана, я обратил внимание на газету о звездной жизни; на обложке – нечеткий снимок и громкий заголовок: «Вокалист группы Grape Dreams Стивен Рэтбоун и незнакомка в кафе. Что между ними?». На снимке я и Ари, похожи на типичную пару, мило обедаем. Знали бы журналисты, о чем мы говорили… Я удивлен, что папарацци не предоставили прессе снимок провокационнее (например, где Ари вскакивает, чтобы уйти, а я пытаюсь остановить ее и она показывает мне руку – вздутые вены, синяки). Хм, пиарщик Шон Мюрель не звонил с истерикой. Значит, ничего угрожающего имиджу. Пару минут я разглядывал фотографию. Журналисты не написали ничего гадкого и не догадались, что «незнакомка» когда-то была «племянницей моего друга». Аристель сильно изменилась.
        Раздался телефонный звонок.
        – Привет! – Из трубки медом лился голос Джерада. – Видел фото?
        – Да, – кивнул я. – Сижу, любуюсь. Хвала небесам, ее не узнали. – Я усмехнулся, предположив заголовок: «Племянница друга Стивена Рэтбоуна очень изменилась за лето!»
        – А я говорил – всё к лучшему! – воскликнул Джерад.
        Я чувствовал, он улыбается. Улыбнулся сам. Приятно, когда лучший друг поддерживает.
        – Да-да. Спасибо, Джер! Не знаю, что делал бы без тебя.
        – Спивался конечно же, – пошутил друг.
        Мы дружно рассмеялись. Но веселился я недолго.
        – Слушай, Джер… – тихо начал я.
        – Чего?
        – Может, мне пока не стоит ничего говорить Софи? – спросил я в надежде получить ценный совет. Джерад спасательный круг в бесконечном океане эмоций: циник и реалист. – Она любит меня… наверное. Да и пиар-отношения отлично работают на группу, так Марти сказал.
        – Ты хочешь играть за обе команды? – уточнил Андерсон.
        – Хочу поговорить с Соф лично, – поправил я.
        Вспоминая о красавице, я чувствовал себя предателем. Такой крепкий и выгодный союз отыскать непросто. И мне страшно вновь остаться одному. Идиотские оправдания!
        – Ладно Софи, – рассуждал Джерад. – Она с тобой ради славы и денег. Но Ари… Стив, это нечестно и подло. Она шанс тебе дала, простила, а ты…
        – Помню! – начал закипать я. – Без тебя помню! Но Софи… – Я прижал трубку к уху плечом и стал нервно приглаживать волосы. – Мы не общаемся, она счастлива в Нью-Йорке…
        – Пусть узнает из газет? – насмешливо уточнил Джерад. – Ты не хочешь ранить чувства пустышки, прелестно!
        – Ей некогда читать газеты, – кисло улыбнулся я. Софи в своей стихии: мода, элитные тусовки, дорогое шампанское; пропадает на показах и фотосессиях, общается с людьми ее круга и авось не вспоминает обо мне. – Софи я слишком уважаю, чтобы, как последний трус, расстаться с ней по телефону. Скажу всё в глаза, когда она приедет. Эй, слушаешь меня?
        – Рискованно, Стив, – Джерад усмехнулся. – Но Стиву Рэтбоуну всё сходит с рук!
        АРИ
        – Принесли?
        Без «привет-как-дела-отлично-выглядишь» я затянула подруг в квартиру. В новую, роскошную квартиру. Подруги дружно ахнули, оценив жилье. Асоль громко выругалась.
        Со стороны Асоль может выглядеть агрессивной, но она всегда готова прийти на помощь. Внешне Асоль красива: рыжие волосы и женственные формы сводили с ума мужчин в нашем стрип-баре. Но Асоль оставалась холодна к клиентам, также к приветливым барменам на пару с приставучими менеджерами; она, как и я, позволяла любить свое тело, но не душу. Только я притворялась, я любила Стивена. Асоль же отказывалась верить в иные ценности, кроме материальных. Второй моей подругой стала зеленоглазая брюнетка Эмилия. Она не стриптизерша, как я и Асоль. Эмилия – официантка. Люди тянулись к ней, добро, исходившее от Эми, вселяло веру, что всё будет хорошо. Даже у нас. Эти девушки помогли мне, без них я вряд ли бы смогла пережить то, что произошло в Чикаго. И я не осталась в долгу. Благодаря мне они стали подругами: я соединяла в себе черты каждой, уравновешивая различия.
        – Ари, тебе не кажется, сейчас не тот случай? – попыталась образумить Эмилия, нехотя распахнув сумку и вытаскивая пакетик с белым порошком.
        Колени подкосились. Я старалась держаться, честно. Ради Стивена. Но мысли в голове слишком громкие, воспоминания – безумные. Я всегда делала перерыв в несколько дней, а потом вновь прыгала в поезд дьявола.
        – Не кажется, – буркнула я, гипнотизируя взглядом вторую подругу.
        Асоль больше всех знала о моих отношениях со Стивеном Рэтбоуном. И лучше всех понимала, ведь сама пережила тяжелое расставание: один из кубиков ее печальной судьбы, о которой она не любила рассказывать. Тогда Асоль подсела на Neon Cloud. Позже это сделала и я. Мы могли начать употребление тяжелых наркотиков, но кокаин дорогой, а героин… мы не настолько отчаянные.
        – Ты ему назло? – спросила Асоль и добавила: – Не в вену, Ари, бросай, они тебе пригодятся.
        Будь мы типичными американками, всё было бы иначе: загорали на калифорнийском пляже, заботясь только о полосках от купальника, сплетничали о парнях, ходили в элитные клубы, а утром ныли, как трудно вставать в колледж после бурной попойки. На новоселье никаких наркотиков, из алкоголя бокал хорошего вина. Сплетни, шутки, проблемы в стиле: что надеть на свидание и как послать надоедливого Джимми с курса старше… Но жизнь мечты разрушила пагубная привычка.
        – Эй! – Асоль щелкнула пальцами. – Хочешь, чтобы он бесился и винил себя сильнее? А это мысль! – Асоль самодовольно улыбнулась, но, наткнувшись на осуждающий взгляд Эмилии, перестала ухмыляться.
        В гостиной я села на ковер в центре комнаты и покачала головой.
        – В чем дело, золотце? – убаюкивающим голосом спросила Эми, опустившись рядом и заботливо перебирая мои волосы. – Насколько я знаю, у тебя не такая сильная зависимость, чтобы ты принимала часто и не могла остановиться самостоятельно.
        – Знаю, – ответила я, теребя ногтями свою нижнюю губу. – И я не хочу делать ему больно. Я не он.
        – Тогда ничего не понимаю, – фыркнула Асоль, вальяжно рассевшись на диване и закинув одну ногу на другую.
        – Я тоже, – прошептала я и всплеснула руками. – Вчера попросила его купить сюда душевую кабину. Посыпались вопросы…
        Подруги обеспокоенно переглянулись, не зная, что ответить.
        – Ты сказала правду? – первой решилась Эмилия.
        – Нет, вывернулась. Но он перенес меня в тот жуткий день. Ночью я не могла уснуть, мне снился Карлос, мне снился Майк… Без наркотиков я свихнусь.
        – Вот сукин сын! – выпалила Асоль.
        – Кто именно? – попыталась пошутить я.
        Уже не так больно вспоминать о прошлом, но жутко, особенно после кошмаров: там всё повторяется снова и снова.
        – Рэтбоун конечно! – ответила на мой вопрос Асоль. – Он извинился?
        – В его глазах я видела раскаяние. Он мучается, но от этого не легче.
        И я поведала подругам о том, что было вчера. Они слушали внимательно, иногда кивали.
        – Что думаете?
        – Я верю ему, – заявила Эмилия. – Он совершил ошибку и он сожалеет. Более того, он доказывает слова делом. – Эмилия обвела рукой квартиру. – Стоит дать ему шанс.
        Я кивнула и посмотрела на Асоль.
        – Ты хочешь вернуть с ним отношения? – задумчиво крутя пальцами шарик пирсинга над своей верхней губой, уточнила Асоль. – После того, что было? После того, что он сделал? – уточнила она, вкладывая в каждое слово упрек. – Да что с тобой?!
        Я знала, Асоль соглашается с Эмилией, но оправдать человека, из-за которого я рыдала ночами и портила всем нервы, было унизительно для нее.
        – Если хочешь – прощай, если нет – пусть идет к черту. Всё просто.
        – Всё совсем не просто, Асоль! – воскликнула я. – Со стороны – да, может быть, но… Разрываюсь между желанием простить и желанием забыть нелепую попытку.
        – Тихо, – Эми обняла меня за плечи. – Судьба свела вас, есть смысл попытаться.
        – Говоришь как экстрасенс из шоу по телику, – Асоль закатила глаза.
        – Так вы отдадите мне? – Ладони вмиг стали мокрыми и липкими.
        – Ари… – Эмилия покачала головой.
        – Отдадите или нет?!
        – Забирай, – сдаваясь, отрезала Асоль, выхватив из рук Эмилии заветный пакетик и кинув мне. – Дуреха, – добавила Асоль с сожалением.
        От иглы, правда, стоит отказаться, чтобы не нервировать Стива и избежать вопросов. Я вцепилась в пакетик и высыпала содержимое на столик. С жадностью оглядев порошок, принялась копаться в ящиках в поисках купюры или чего-то подобного.
        Асоль встала с дивана и остановила меня, схватив за запястье:
        – Не сейчас. Подожди, пока мы уйдем.
        Она едва сдерживалась, чтобы вновь не высказать всё, что думает о поступках Стивена, Эмилия подбирала слова поддержки, а я гадала, как скоро проблемы выплывут наружу и что делать с моим темным прошлым, которое Рэтбоун так желает знать.
        – Зачем ты это делаешь? – неожиданно спросила Асоль, ее хриплый голос полон злости и отчаянья.
        – Пока не буду уверена, что у нас получится и наркотики мне не понадобятся, я не брошу, – объяснила я. – Он оставил меня раз, вдруг оставит снова. Я люблю Стивена, но мне нужен запасной аэродром. Спасение в случае обвала.
        – За тебя говорит зависимость.
        – Мне плевать, Эмилия! – Я почувствовала осуждающие взгляды подруг и добавила: – Сменим тему. Пожалуйста.
        – А я всё равно считаю: он виноват! – заявила Асоль, вздернув подбородок. – Но угробить себя – не лучшая месть.
        Эмилия с добродушной улыбкой поинтересовалась:
        – Он придет сегодня?
        – Да. Будем говорить о моем прошлом.
        – О, и что он хочет услышать? – усмехнулась Асоль.
        – Не знаю. Но если притащит бутылку портвейна, я поведаю всё. Лучший способ разговорить – напоить, тем более он выпил мою бутылку!
        Мы засмеялись.
        – А еще он сделал мне предложение, – добавила я будничным тоном.
        Мгновение подруги ошарашено молчали.
        – Твою мать! – первой от шока оправилась Асоль.
        – И что ты ответила? – с не менее пылким интересом спросила Эмилия.
        – Я не успела ничего ответить.
        – К чему склоняешься? – Асоль подалась вперед.
        – Он брякнул просто так. Какая свадьба? У него… со мной… – Я рассмеялась. – Стивен был пьян.
        – Зря ты, – покачала головой Эмилия. – Он безумно влюблен. – Рука подруги скользнула по моей щеке. Эми пояснила: – Когда я пришла в бар за Кимберли, то мельком увидела, как горят глаза твоего Стивена. Он выглядел… больным тобой.
        – Моя любовь сильна, Эми. Но я боюсь. Всё будет хорошо, да?
        Эмилия кивнула, а вот Асоль не была так оптимистично настроена.
        – Он звезда, Ари, – приподняв одну бровь, рыжая вздохнула. – Не думаю, что он способен ждать вечно. И будь осторожна.
        ***
        Я попрощалась с подругами и сразу рассыпала по столу наркотик.
        Эйфория обрушилась волной и сбила мое сознание с ног. Сердце на миг остановилось и заколотилось с удвоенной силой. Я осела на мягкий ковер и раскинула руки – я звездочка. Ощущение наполненности, будто пазлы соединились и стали картинкой. Хотелось громко смеяться. Мой разум прыгал по облакам, пока тело лежало на ворсистом ковре.
        ***
        Я сделала уборку и приготовила курицу, потом уснула и встала, потому что хотелось пить. Жажда от похмелья ничто в сравнении с наркотической жаждой. Осознание – приход позади – хуже головной боли. Взглянув на часы, выругалась – через час придет Стивен. Он возвращал ту Ари, что была с ним три года назад. Тогда любовь поглотила, я растворилась и не представляла, какого это – жить не с ним, не им. Теперь твердо стою на ногах, меня не подмять до такой степени, что я буду фантомом… Надеюсь.
        Звонок в дверь. Стивен. Оглядев его внешний вид, я мысленно пискнула от восторга. Подстригся, убрал волосы назад. Теперь казался серьезнее. На моем пороге взрослый мужчина, знает, чего хочет, а не ветреный парень-вокалист из популярной музыкальной группы.
        – Здравствуй, – улыбнулся Стив. – Это тебе. Возвращаю то, что выпил.
        В руках он держал бутылку портвейна.
        Глава девятая
        Я порвала с безнравственностью в сердце,
        Сегодня обрываю связи с прошлым.
        Перед восходом ночь темней всего.
        (с) Florence and The Machine «Shake It Out»
        АРИ
        Стивен хотел пройти в квартиру, но я не позволила: крепко обняла и запустила пальцы в его уложенные волосы. На миг Стив растерялся – я чувствовала его рваный пульс. Неудивительно, что он впал в ступор: от меня прежней ожидать подобное можно, но от той, кто я теперь… Шокирую.
        Я прижалась к Стивену, положив подбородок на его теплое плечо.
        – Ты так любишь эту марку портвейна?
        Я отстранилась. Рэтбоун пропустил смешок и поставил бутылку на столик в прихожей. Теперь моя очередь пребывать в ступоре. Он серьезно? Считает, алкоголь может повлиять на мое отношение?
        Пока перебирала в голове вопросы, Стивен пригладил взъерошенные моими пальцами волосы. Он ждал ответа.
        – Я… соскучилась.
        – По мне? – от удивления его голос сорвался: зазвучал выше.
        Обидно. Я выпятила нижнюю губу.
        – Ах, Ари! – Он засмеялся, чуть запрокинув голову. – Моя милая Ари!
        И тут я поняла:
        – Ты разыграл меня?!
        – Я? – фальшиво изумился Стив. – Нет. Я показал, как нелепо твои холодные маски выглядят со стороны. – Его лицо озарила улыбка.
        Стивен подхватил меня и приподнял над полом.
        – Отпусти! – Я уперлась руками в его горячую грудь, пытаясь вырваться, и визжала сквозь смех: – Дурак!
        Стив вновь рассмеялся, целуя меня в макушку. Я почувствовала под ногами твердый паркет. Голова кружилась. Не от высоты, нет. От его присутствия.
        Минутный порыв. Милая перепалка. Теплые объятия и нежные поцелуи. Всё, что было до и будет после, неважно. Проблемы и обиды остались далеко за пределами квартиры. Чистый лист? Самообман? Не знаю. Мне чертовски хорошо и спокойно. Значит, поступаем правильно.
        На кухне я первым делом открыла полку с бокалами: новенькие, блестящие. Меня била дрожь при мысли об истинной цели визита Рэтбоуна. Я не хотела портить вечер глупой ностальгией.
        Стивен считал иначе.
        – Расскажешь о том, что случилось с тобой за эти три года?
        – Да. – Одними губами ответила я и поставила на стол бокалы.
        – Хорошо. – Стив кивнул и перевел взгляд на портвейн. – Мы не будем пить, Ари. Я купил бутылку, потому что вчера обеднил твои запасы. – Он неловко рассмеялся. – И плюс к тому получил обнимашки. Буду чаще заходить в отдел спиртных напитков! – Мужчина смеялся в голос.
        – От этого подарка хоть удовольствие, в отличие от розочек, – в тон ему ответила я и смущенно добавила: – Алкоголь ни при чем!
        – Прости. – Стивен выставил руки вперед, показывая, что сдается.
        Я отвернулась и начала откручивать крышку: мне необходимо выпить.
        – Нет. – Стив подошел, наклонился и прошептал: – Не будем. Пить.
        В ответ я хмыкнула и ловко открутила крышку бутылки. Губы коснулись горлышка, язык обожгла первая капля… Стивен выхватил портвейн и поцеловал мои пересохшие губы. Быстро, пылко.
        – Ари, я же сказал. Мы не будем пить.
        – Почему?! – крикнула я, сжимая в ладони крышку.
        – Нам предстоит серьезный разговор, хочу вести его на трезвую голову.
        – Вчера был серьезный разговор, – напомнила я, – но ты пил.
        Мне страшно говорить на трезвую голову о той жизни.
        – Идем, Ари. – Стивен взял меня за запястье и повел в комнату.
        Когда мы оказались в гостиной, я впилась в губы мужчины страстным поцелуем и толкнула на диван. Хотелось повторить то безумство на жестком полу; и пусть он снова уйдет, плевать, я не собиралась сдаваться. Кому нужны эти разговоры?! Мои пальцы вновь запутались в его волосах. На пару секунд Рэтбоун и правда забылся, жадно отвечая, но, когда я выдернула его рубашку из джинсов, ловко перехватил мои ладони.
        – Не сейчас. – Он покачал головой.
        – Сейчас, – выдохнула я. – Обо всем позже… Когда-нибудь…
        – Нет. – Суровый взгляд никак не вязался с подрагивающими от возбуждения руками, которыми он водил вдоль моей талии. – Расскажешь, и я весь твой, – заявил Стивен, шлепнув меня по бедру и спихнув со своих колен.
        В последнюю секунду он придержал меня и аккуратно поставил на ноги, напоследок отряхнув от невидимых пылинок.
        Отступать некуда.
        – Хочешь знать, да?
        – Да.
        Презрительно щурясь, я открыла первый ящик комода и достала дневник. Для Стивена это просто история, ему конечно же плевать, что воспоминания будут донимать меня, превращаясь в ночные кошмары.
        – Вот. – Я держала на вытянутой руке потрепанную тетрадь с бабочками на обложке.
        Стив недоверчиво приподнял одну бровь, колеблясь: «Так просто?» Я дрожала всем телом, горло саднило. А Рэтбоун всё не решался.
        – Бери, ну же!
        Протянул ладонь. Хлопок – тетрадь упала на ковер: я рано одернула руку, боясь коснуться ледяных пальцев. Странно, пару минут назад позволяла этим пальцам изучать меня всю.
        Стивен уже поднял тетрадь и листал заляпанные чернилами листы. Он нахмурил брови, недовольно скрипнул зубами и спросил:
        – Смеешься надо мной?
        – Смеюсь? С чего бы? – Трудно сдерживать улыбку, глядя на его раздосадованное выражение лица.
        – Тут всё на русском. Я не знаю русского, – сухо пояснил Рэтбоун.
        – О? Действительно? – Я победно усмехнулась. Воспоминания – мутная вода, которую лучше не трогать. Запрыгнув на комод, я свесила ноги. – Учи русский и вперед – разбирать мой почерк.
        Стивен рассмеялся незнакомым, жутковатым смехом и, кинув тетрадь на диван, подошел ко мне вплотную. Его ладони легли на мои колени. Стив минуту буравил взглядом, а потом, обхватив рукой мою талию, стащил с комода. Сердце забилось неестественно быстро, я поперхнулась воздухом. Не чувствуя под ногами пол, надеялась восстановить сбитое дыхание – тщетно. Из моей груди вырвался тихий стон, я обняла руками шею Стивена, а ноги закинула ему на бедра. Мы переместились на диван; его губы рядом: я приоткрыла рот, желая насладиться поцелуем.
        Но он остановился в миллиметре от моего лица и предостерег:
        – Не играй со мной, Ари.
        – Это угроза? – пыталась говорить беззаботно. – Угрожаешь мне?
        – Предупреждаю. Читай. – Он поцеловал меня, прикусив нижнюю губу.
        Раунд окончен. Я проиграла.
        – Ну, хорошо. Хорошо! – раздраженно простонала я и взяла личный дневник. – Только, Стивен… – Я принялась нервно мять уголок тетради.
        – Что?
        – Обещаешь потерпеть меня пару дней? – Глаза защипало от слез. – Если после прочитанного я стану тебе противна… если ты не захочешь быть со мной… – Я села напротив Рэтбоуна в глубокое кресло. – Всё пойму, но мне бы хотелось… позволь насладиться… перед тем, как…
        – Дурочка, – тепло улыбаясь, перебил Стивен. – Мне плевать на твои поступки, какими бы неправильными они ни были. Я не осуждаю тебя, не осуждал и осуждать никогда не буду.
        – Но зачем тебе знать? – изумилась я.
        Стивен вскинул бровь.
        – Я должен знать. Просто должен, и всё. Тебе будет легче, когда ты расскажешь. Обещаю. Немного, но будет.
        Поколебавшись, я открыла тетрадь. Буквы запрыгали перед глазами. Я с шумом втянула воздух, резко выдохнула и приступила к чтению вслух, переводя родную речь на английский язык.
        ПРОШЛОЕ АРИСТЕЛЬ (2010-2013)
        «Всем плевать, я это знала. Но новость о выселении будто сбила с ног. Хозяйка квартиры выгоняет меня на улицу, деньги закончились… Десять тысяч. Я думала, это много. Оказалось, моргнул – и мир уже другой. И в новом мире для меня нет места.
        В Чикаго тихо. Слишком тихо для города, о котором складывают криминальные легенды. Я сижу на холодной скамье в парке, перечисляю причины, по которым пишу эту запись. Буду вести дневник. Старая привычка или интерес? Теперь моя жизнь непредсказуема.
        Я приехала в Чикаго, сняла жилье. Гостиница обошлась бы дешевле, но из-за того, что я почти не выхожу на улицу, персонал бы подумал, что я умерла, вызвал полицию… Виза на исходе, и я стараюсь не попадаться копам.
        В первый день я отправилась на шопинг – терапия же! – совершенно не думая о том, что деньгами стоило бы распорядиться более разумно, чем купить пару итальянских туфель и красивые платья. Также подаренная сумма тратилась на дорогой алкоголь. Я не пила, только коллекционировала. Пила я портвейн: он не горький, как виски или коньяк, прожигает горло осторожно, ласково. Заботится обо мне. Хоть кто-то обо мне заботится».
        «Если бы не удача, после концерта я сидела бы в таком же аэропорту, имея при себе пару личных вещей и разбитую вдребезги надежду понравиться Стивену Рэтбоуну. Я бы не узнала, что такое любовь… моя первая любовь.
        О чем он думал, когда давал мне деньги? Нет, он не должен был думать обо мне, думать должна была Я.
        Когда я устану плакать? Не могу без него. Не мо-гу. Я рыдаю, молю о его возвращении, потом проклинаю, через время надеюсь: он найдет меня, заберет, снова полюбит…»
        «Сегодня кто-то дал мне пятьдесят долларов. Я проснулась и увидела деньги. Впервые за последнее время поела нормально. Осталась в аэропорту, сдала вещи в камеру хранения. Сегодня заберу их и пойду в ломбард. Продам всё, что возьмут, и отправлюсь на поиски жилья для бездомных. Я видела такое в кино. Мне должны помочь!»
        «На меня смотрят как на грязь. Раньше я наблюдала за бездомными с сожалением, но и не думала им помочь хотя бы мелочью. Теперь никто не помогает мне. Карма. Я продала украшения, косметику, большинство одежды. Самое смешное, дорогие итальянские туфли, купленные здесь, взять отказались – не поверили, что не подделка; толкнула какой-то идиотке за мизерные деньги, остальные шмотки ушли за полцены.
        Жила в хостеле пару недель, старалась экономить, но деньги кончились. И я снова бездомная. Мысли о выживании притупляют остальные чувства. Я стараюсь думать о чем угодно, только не о его зеленых глазах.
        Хочу ли я вернуться в Москву? Позвонить родителям? Честно, нет. О прошлой жизни я не вспоминаю, словно ее никогда и не было.
        Чикаго большой город. Днем я ищу работу, ночью катаюсь в метро. Оно не такое красивое, как московское, но вполне ничего: чисто, спокойно. Только холодно, а иногда страшно: вагоны прекращают ездить, я остаюсь одна в темноте и надеюсь, сегодня меня не найдут и не выгонят.
        В аэропорту и на вокзале мне не понравилось: бездомных там много, каждый желает занять место получше – борьба, а я к ней не приспособлена».
        «Яркие огни. Я видела их. И видела свет. Чувствовала алкоголь на кончике языка. Слышала мужской крик. Стивен?
        Тело ломило. Голова болела. Тогда я думала, что умираю. Я кричала, а ты ласково шептал: „Потерпи, малыш, станет легче”. Малыш… Ты, Стивен, так бы меня не назвал. Но я надеялась, рядом ты. Думала, сейчас пройду ад и попаду в рай, там будешь ты и мой умерший хомяк. Я думала… А потом увидела его лицо: щетина на волевом подбородке, высокий лоб, серые глаза; глаза горели, нет – пылали. Если это смерть, она чертовски красива».
        «Мне лучше. Голова трещала, но я могла видеть без ряби в глазах, сидеть и немного говорить. Память вернулась, отдаваясь в сердце глухими ударами. Да, я жива.
        Спасителя зовут Карлос. У него тронутые сединой черные волосы, зубы-клыки (из-за которых, вкупе с магнетическим взглядом, он напоминает хищника) и мускулистое телосложение. Карлос часто трогает меня за поясницу и шею. Я не сопротивляюсь, молчу, улыбаюсь. Пусть делает, что хочет, у него прекрасная квартира, я впервые за долгое время сходила в душ и сытно поела. Кроме странных жестов Карлос ничего не делает: не пристает и ни на что не намекает. Он обаятелен и вежлив. Карлос подобрал меня на рельсах, на которые я, напившись, свалилась. По его словам, успел в последнюю минуту.
        Происходящее напоминает одну встречу в Сан-Диего под колесами дорогой иномарки».
        «Не знаю, что сказать. Ужасно. Ожидала. Но давай по порядку, верно?
        Когда я очнулась в доме Карлоса, он расспросил меня про прошлое, про будущее. Я выложила всё как есть. Про то, что нигде не живу и ничем не занимаюсь, от моей визы осталось несколько дней, а возвращаться домой я не планирую. Про Стивена тоже рассказала. Без имен, конечно, но рассказала. Соскучилась по человеческому общению. После расставания идут ныть подружкам или бегут в кабинет психолога, а моим психологом был портвейн, из него, понятно дело, собеседник не очень.
        Карлос выслушал и посочувствовал. Тогда я решила, он будет моим другом. Просто другом. Не будет лезть ко мне в трусы и заставлять делать то, чего я не хочу. Карлос обещал помочь с визой и работой. Всё будет хорошо.
        И этот день не отличался от предыдущих, кроме…
        – Как дела с поиском? – спросил Карлос, расставив на столе тарелки с завтраком. – До сих пор думаешь, что найти работу самой – хорошая идея?
        – Да, я найду, спасибо.
        – Могу помочь, – сверкнул глазами Карлос. Я сидела на стуле, и он подошел вплотную. – У меня свой бизнес.
        – Какой? – Я обернулась.
        Карлос с улыбкой покачал головой, сохраняя интригу:
        – Содержу дом… развлечений.
        – Интересно, – кивнула я, поедая вафлю.
        – Девушки живут там, а ночью занимаются более интересными делами… – Его рука скользнула по моей талии. – Надеюсь, ты понимаешь?
        – Что? – Я сначала не поняла – хотела не понять! – но потом всё встало на свои места. – Нет! – крикнула я, скинув его мерзкие пальцы. – То есть, понимаю, но я ни за что не буду заниматься подобным! Это грязно! Пожалуйста, Карлос, пусть всё останется как есть!
        Мое негодование рассмешило его. Ловко ухватив за запястье, он стащил меня со стула и прижал к стене. Вот и кончилась сказка. Очередная.
        Не помню, что чувствовала. Страх? Обиду? Я кричала. Не хотела, чтобы всё запятналось, пусть Стивен будет моим последним мужчиной. Не хотела никого подпускать. Карлос, мало того, что забрал у меня надежду, так еще и собирался сделать грязным то, что я бережно хранила – мои воспоминания о любимом человеке, а это… грязь и боль. Только грязь и боль.
        Руки Карлоса на моем теле, одежда расходилась по швам, запах сигарет витал в воздухе. Получилось дать пощечину. Карлос опешил. Нескольких секунд мне хватило: я вырвалась и, схватив сумку, выбежала из квартиры.
        Он кричал: „Ты вернешься, дрянь! У тебя нет выбора!” И я понимала, он прав».
        «Прошла неделя. В тот день, когда я убежала, я шаталась по городу до самого рассвета, а утром зашла в китайскую забегаловку, достала из сумки деньги (я подворовывала у Карлоса, оказалось, не зря) и купила кофе.
        Увидела табличку „Ищем персонал”, а потом упросила взять меня на работу. Не официанткой. Я прячусь на кухне, мою посуду, потому что даже здесь, в далеком от центра районе, боятся, если я буду светиться, то полиция узнает, что я нелегалка, и прикроет их лавочку. Но они зря волновались – ресторанчик закрыли из-за налогов. Меня попросили освободить помещение (я жила в комнатке над кухней) и уйти.
        Я сидела около метро и негодовала над предложением Карлоса. Никогда не буду продавать себя. Никогда».
        «Он сам нашел меня. Говорил, я не так всё поняла. Будет культурно. Неплохие деньги. Я не слушала. Я сказала, что согласна.
        Почему? Сегодня, когда я пошла в торговый центр (сходить в туалет), то увидела новости о звездах. Да и плевать мне, но показали Стивена Рэтбоуна, который улыбался камерам, давал интервью, выступал, заигрывал с фанатками. Я поняла – всё. Он не приедет и не спасет меня».
        «Карлос ждал в ресторане. Да-да, не в кафешке, а во французском ресторане! Неплохое извинение, верно? Но мне всё равно на роскошь. Я попросила купить мне выпить и очень расстроилась, когда напитков, похожих на дешевенький портвейн, не оказалось. Пришлось давиться дорогим вином и делать вид, что извинения Карлоса меня интересуют.
        Милый портвейн, скоро я буду зарабатывать, скоро мы будем часто видеться. Еще с нами будут „Мальборо”, красные. Я хочу раздробить себя в порошок из режущего внутренности стекла. Я хочу такую мощную анестезию, чтобы мои принципы, мои убеждения о том, что заниматься сексом нужно только с любимым человеком, сгорели дотла».
        «Сегодня это случится – я перееду жить в бордель. А Карлос будет моим первым клиентом, потому что он всегда первый. Потому что он меня спас. И я должна быть за это благодарна».
        «Карлос отвел меня в магазин, потом в салон красоты. Называл красавицей, а я зажмуривалась и мысленно повторяла: „Он мой друг, он хочет мне добра, без него я не выживу”.
        В десять вечера автомобиль Карлоса затормозил на одной из улиц. Бордель напоминал обычный пятиэтажный дом, формально это заброшенное здание. Хотелось убежать, но я понимала, вряд ли Карлос меня отпустит.
        Сегодня в его планы входила экскурсия. И уничтожения меня как личности, разумеется. Мы прошли внутрь прокуренного помещения.
        – Добро пожаловать, – сказал Карлос, распахнув скрипучую дверь.
        По виду гримерка: зеркала с пошлыми отпечатками губ, косметика на столе, раскиданная одежда. Пара девушек лениво расчесывали волосы.
        – Что за штучка? – недовольно спросила брюнетка.
        Ее волосы торчали во все стороны, лицо обильно покрыто тональным кремом, глаза обведены черным карандашом, губы – в вишневой помаде. Жуткая кукла.
        – Карлос, милый, ты мог хоть раз привести кого-то стоящего? – подхватила блондинка, выглядела она также.
        – Уймитесь! – прикрикнул Карлос.
        По моей спине бежали мурашки.
        – Где Майк? – Со скучающим видом спросила брюнетка.
        – Не знаю, – бросил Карлос. – И не вежливо! Поздоровайтесь с Ариэль.
        – Русалочка? – Блондинка усмехнулась.
        Русалочка… Меня так называли. Самые счастливые моменты жизни в России. Теперь эти воспоминания запятнаны грязью, как и все остальные.
        – Отстаньте от нее, пираньи.
        И тут появился он. Как в книгах пишут. Храбрый герой. Он был другим: его, да и меня, вписали в порочный мир проституток и сутенеров по ошибке. Красивый мужчина, на вид ему около тридцати. Широкие плечи и подкаченный торс под простой белой футболкой. Темные короткие волосы, голубые глаза.
        Что великолепный мужчина делает здесь? Когда он посмотрел в мою сторону, я почувствовала себя самым ничтожным существом на свете. Я не достойна не то чтобы слова от него, даже мимолетного взгляда. А он заговорил со мной, успокаивая:
        – Прости их. Глупы. Тщеславны.
        – Майк! – взвизгнула блондинка.
        – Майк, – недовольно вторил Карлос. – Какого черта ты тут забыл?
        – Какого черта она тут забыла? Ей на вид шестнадцать. – Майк указал на меня, и я съежилась под его снисходительным взглядом.
        Он… зол. Почему?
        – Ах, эта… – Карлос провел ладонью по моей талии. – Знакомься, Ариэль.
        – Мое имя Аристель, – робко поправила я. – Или Ари.
        – О, солнышко, ты Ариэль, – сжав мое плечо, пропел Карлос. – Поняла, Ариэль? Пока ты здесь, ты будешь делать то, что позволю я. И будешь той, кем я скажу тебе быть.
        Хотелось заплакать, но я прогнала слезы и кивнула. В глазах Майка читалась тоска. Он уже сочувствовал мне».
        Глава десятая
        То была терпеливая покорность срезанного цветка – молчание человека, ожидающего смерти.
        (с) «Имя ветра», Патрик Ротфусс
        ПРОШЛОЕ АРИСТЕЛЬ (2010-2013)
        «– Держи новый паспорт, Ариэль, теперь ты гражданин Соединенных Штатов Америки. И моя собственность конечно же, – сказал Карлос, поглаживая меня по спутанным волосам.
        А я сидела к нему спиной, завернувшись в простыню, и дрожала. Ариэль. Теперь я Ариэль. Аристель умерла. Ари осталась со Стивеном. Он ее любит, он рядом. Да, Ари счастлива. Аристель умерла. Теперь я Ариэль».
        «Девушки злые и грубые. Боюсь, стану такой же. Но если перестану чувствовать себя грязной, я „за”.
        Майк часто приходит в бордель и не скрывает жалости, но жалость от него не унижает, напротив – я питаюсь его присутствием, общением, и у меня появляются силы… бороться. Но я пока не поняла, за что мне бороться.
        Оказалось, у Майка была жена, но она умерла. Как он попал сюда и что делает, Майк не говорит. Он никогда не снимает девушек и со мной спать, кажется, не собирается. Я ловлю себя на мысли: была бы не против. Еще он единственный, кто зовет меня Ари».
        «Когда я спрашивала у девушек о первом клиенте, они хмурились и отводили глаза. Я готовилась к худшему, но мне повезло. Ожидала увидеть старого извращенца, неудачника или властного козла, но моим первым клиентом стал вполне симпатичный подтянутый мужчина лет тридцати, с аккуратной бородкой и очками-прямоугольниками на вытянутом лице. Он стал моим четвертым мужчиной и явно не последним. Всё прошло неплохо. Только на мой вопрос: „Тебе понравилось?”, он залепил мне пощечину. Разговаривать с проституткой, что может быть противнее?».
        «А вот и они: старые и не очень извращенцы, садисты, просто придурки. Не писала в дневник неделями – физически нет сил.
        О Стивене я не думаю. Не остается сил думать.
        В выходной сижу за столом, пью горький растворимый кофе и пишу в дневник. Рядом портвейн. Только портвейн и сигареты мои друзья.
        Да, у меня есть Майк. Ну, как „есть”. Он тепло улыбается, спрашивает: „Как проходит день, Ари?” Я отвечаю: „Хорошо, Майк, а у тебя?”, – „Тоже неплохо”, – и он уходит.
        Пожалуйста, забери меня отсюда, Майк, я готова повторить ошибку: довериться мужчине и верить, что меня не бросят. Я знаю, ты лучше. Ты не такой, как они. Дай мне шанс, я буду лучшей девушкой, буду лучше твоей умершей жены, только забери меня…
        „Увидимся позже, Ари”.
        Пока, Майк».
        «Карлос вымещает злость на мне. Больно, обидно – я не лезу, исправно работаю, не ворую, не грублю. Почему я раньше не заметила, насколько он агрессивен? Иногда случается то, чего мы не ожидаем от людей рядом…
        Мне удалось подружиться с девушками. Двух зовут Анджела и Катрин. Они рассказали, что всех новеньких встречают холодно, потому что завидуют – те не умерли душой. Я не знаю, жива ли до сих пор. Если они приняли меня, значит, нет? Значит, я такой же ходячий труп, мясо?
        Катрин объяснила, из-за чего Карлос жесток ко мне: я напоминаю ему возлюбленную, которая ушла от него к наркоману. Завтра куплю краску для волос и постригусь коротко. Не хочу никого никому напоминать».
        «Лица… лица… Их так много, каждый вечер новое лицо».
        «По документам я не Аристель Тешер, а Ариэль Малоун. У нас свое „Шоугелз”[13 - Фамилия главной героини фильма «Шоугелз» (Showgirls) – Малоун (Malone).]. Могу оставаться в Америке сколько угодно. Отпустит ли меня когда-нибудь Карлос?
        Не узнаю себя в зеркале. Не только потому, что мои волосы теперь – черное каре. Я стала другой: болезненно-худой, скулы впалые, губы в трещинах… У меня огромные глаза остались, постоянно опухшие от слез».
        «Потеряла счет времени. Мой характер становится жестче, огрызаюсь, за что получаю от клиентов пару ласковых. Они так смешно злятся, когда я крою их русским матом. Карлос идет к черту, я уже не боюсь ему перечить. Что бы я ни делала, по-прежнему напоминаю ему бывшую.
        Лишь Майк подбадривает меня, но дальше дружбы дело не идет. Я пытаюсь стать для него кем-то большим, но попытки осторожно пресекаются. Он не хочет меня задеть. Он не хочет меня. В месте, где за секс со мной платят, сей факт кажется почти обидным.
        Бывает, Майк избегает меня, но потом сам идет на контакт. Он видит, мне тяжело. И я рада, что он выделяет меня из стольких девушек, не считает потерянной, он зовет меня Ари…
        Мне запомнился один разговор.
        – Несмотря на всю боль, что Карлос причиняет, я благодарен ему, – поймав мой возмущенный взгляд, Майк пояснил: – Разумеется, у него были жуткие намерения, но он спас тебе жизнь. Всяко лучше, чем гнить в могиле.
        Я понимала, Майк прав.
        – Всё равно ненавижу Карлоса, – сквозь зубы процедила я. – О моей жизни он думал в последнюю очередь. Желаю ему сгореть в аду.
        – У каждого есть хорошая и плохая сторона. Частенько одна из сторон одерживает верх, но это вовсе не значит, что она безоговорочно победила.
        – О’кей, я, кажется, поняла. У любого поступка есть мотивация, каждого негодяя можно оправдать и простить. Зависит от того, как ты сам глядишь на вещи.
        – Именно.
        Майк… Ты помогаешь мне не сойти с ума и не потерять человечность. Я – Ари! Я всегда буду Ари! Вы не сломаете меня».
        «Я сидела и рыдала в гримерной.
        – Ари?
        Он пришел, и я кинулась ему на шею, крепко обняла.
        Когда Майк убрал руки, думая, что я успокоилась, я посмотрела в его небесные глаза и поцеловала. Впервые позволила себе вольность, ведь мы друзья. Никогда не забуду тот поцелуй: соленый от слез, нежный.
        А потом громко хлопнула дверь.
        – Какого черта вы тут делаете?!
        Я отпрянула от Майка. Разъяренный Карлос прожигал нас испепеляющим взглядом.
        – Ариэль, вали отсюда! – заорал он и посмотрел на Майка: – За старое?
        Меня удивляло подобное отношение: разница в возрасте у них небольшая, а Майк то ли боится, то ли безоговорочно подчиняется Карлосу. Но Майк даже не работает в борделе…
        – Ты не поняла?! – рявкнул Карлос, грубо схватил за локоть и вытолкнул меня за дверь».
        «Ладно, пусть я напоминаю Карлосу бывшую, но почему он сделал ЭТО сейчас?! Неужели его так разозлил тот поцелуй? Да кто поверит, что я небезразлична Майку? Кто поверит, что у безумного порыва есть будущее? Карлос поверил.
        Я принимала ванну, отключившись от внешнего мира и уплыв мыслями далеко. Карлос без стука вошел. Я улыбнулась ему, думая, что он присоединится. Но Карлос презрительно посмотрел и, схватив за плечо, вдавил меня в ванну. Он что-то кричал, нажимая сильнее. Я ушла под воду и плохо слышала. В легкие проникла вода. Больно дышать. Глаза резало. Я понимала – это конец. Цеплялась за его руки, но Карлос не разжимал пальцы. Я захлебывалась прохладной водой.
        Карлоса оттащили девушки. Они спасли меня. Спасли мне жизнь! Я могла умереть. Испугалась и поняла – хочу жить. Пусть не жить, а существовать. „Всяко лучше, чем гнить в могиле”. И теперь я сильнее чем раньше мечтаю сбежать отсюда».
        «Я смутно помню события тех дней. Сейчас я в самолете, в безопасности. Стюардесса дала мне плед и чашку горячего чая; рядом никто не сидит, поэтому я могу погрузиться в мысли…
        На следующий день Карлос сухо извинился и ушел. Но меня заботило другое: Майк не приходил. Я не видела его и переживала. Думала о нем. И о Стивене. Здесь я совсем не смотрю телевизор. Как он там? Я всегда буду волноваться за него. Любить его. Моя боль прошла, сейчас есть вещи важнее, чем звездный бывший.
        Майк бросил меня? Испугался и бросил? Пожалуйста, только не он…
        Позже ко мне подошла Катрин. Она казалась безумной, умоляла не делать глупостей, одуматься. Я не понимала, о чем она говорит, и начала терять терпение. Вдруг Катрин протянула мне записку.
        В 1:00 в курилке. Майк.
        Он не бросил меня!
        Без пяти минут час я была на месте. Майк уже стоял там.
        – Привет, – тихо сказал он.
        – Привет, – прошептала в ответ.
        – Ари, – Майк кинулся ко мне, схватил за плечи и заставил смотреть ему в глаза. Он тяжело дышал, его руки тряслись. – Ари, слушай очень внимательно. – Майку не хватало воздуха, и он часто прерывался на резкие вдохи, но продолжал: – Это наша последняя встреча. Ты чудесная девушка. И знаю, твое сердце тоже занято. Поэтому я всегда был и останусь твоим другом.
        – Последняя встреча? – окаменев, переспросила я.
        – Да. Ты не можешь здесь оставаться. Ты жива, Ари!
        Я лишь отрицательно качала головой (без него – нет).
        – Вот. – Он достал из кармана куртки сверток. – Деньги, билет и записка с адресом.
        – С каким адресом? – Я не понимала, почему он решил прекратить нашу дружбу. Зачем помогает мне сбежать? Хочет избавиться от меня? В замешательстве хлопая глазами, я пыталась вникнуть в то, что говорил Майк.
        – Мне бы хотелось, чтобы ты была рядом, Ари. Но я должен отпустить тебя, иначе ты погибнешь. – Голос Майка звучал уверено, но рука, которая до сих пор покоилась на моем плече, дрожала. – Ты уже погибаешь. – Он убрал руку и дал мне сверток. – Послезавтра в шесть вечера один из охранников отключит сигнализацию. У тебя будет час на то, чтобы убежать. Час, Ари. Собери сумку заранее. Что бы ни случилось, уходи. Пробеги квартал и садись на автобус 743, он идет до аэропорта. Вот мелочь на проезд. Билет на самолет я купил. Когда прилетишь, найди моего друга Джеймса.
        Я не успела ответить. Майк крепко обнял меня и скрылся в ночи.
        Я надеялась, он блефует и, как всегда, придет в бордель. Мы обменяемся никому не нужным, но греющим душу: „Как день?” Но Майка не было. В тот момент я хотела, чтобы произошло что угодно, только бы он появился…
        И произошло.
        Вместе с Анджелой я задержалась в зале до утра. Залом служил весь первый этаж, который напоминал обычный бар. Мы сидели за стойкой и пили самодельные коктейли.
        Нашу беседу прервали голоса. Я узнала Карлоса… и Майка. Потом удары. Крики. Мы с Анджелой переглянулись. Открылась дверь гримерки. Я не успела ничего понять, не успела помешать… Они продолжили ругаться в зале. Оба выпившие и злые. Особенно Карлос, от ярости его трясло. Майк тоже на взводе, но пытался успокоить собеседника. Карлос достал из кармана пистолет и спустил курок. Тишину разорвал выстрел. Майк упал на пол. А пуля попала в сердце.
        Карлос сам не понял, что сделал. Он стоял и сжимал в руке пистолет. Испугался? Он кинул оружие рядом с трупом и вышел на улицу.
        Я закричала, срываясь на истерические всхлипы. Анджела обнимала меня, гладила по волосам. Но я ничего не видела, не слышала, не понимала. Человек, который помогал мне, который верил в меня, лежал на холодном полу. Мертвый! Я снова осталась одна.
        Не помню, как пришла в себя. Я собрала вещи и сбежала из города».
        «Сколько же я не писала… Год спустя листаю страницы, они шуршат под моими пальцами, оживляя воспоминания. Я свободна. И я снова Ари. Ариэль умерла, оставив мне паспорт с американским гражданством. Ее убили вместе с Майком.
        Я много думаю о произошедшем в Чикаго. Почему кто-то считает, что имеет право отнимать жизнь и представлять себя Богом?! И откуда Майк знал о своей смерти? Он помог мне сбежать… попрощался… Словно знал, что мы больше не увидимся. Если бы я не поехала в Чикаго, то не узнала бы Карлоса, и Майк был бы жив. Успокаивает одна мысль: Майк с женой, которую любит, которой оставался верен, несмотря на соблазны.
        Внутри свертка деньги (немного, но достаточно, чтобы доехать до пункта назначения без проблем и неудобств), а билет на самолет оказался билетом до Лос-Анджелеса. Я задрожала, когда увидела название города, но выбора не было, к тому же, я чувствовала себя обязанной Майку.
        Джеймс не захлопнул перед моим носом дверь. Он внимательно выслушал и угостил чаем. Когда мы впервые встретились, ему только-только исполнилось двадцать шесть; медные волосы, светлые глаза, обычного телосложения. Наркодилер.
        От Джеймса я узнала, что Майк был наркоманом. Карлос поставлял ему деньги, потому что Майк как-то спас Карлоса. Мотивов для убийства прибавилось. Вряд ли я была причиной; последняя капля, не мотив.
        Джеймс нашел мне квартиру, показал стрип-бар Cotton Candy, где работала его девушка, а он подрабатывал механиком. Я любила танцевать, поэтому, когда владелец бара предложил мне обучиться стриптизу и выступать, я согласилась. И начала жить. Я могла пойти куда угодно, делать что угодно, но не хотела. Еще один мужчина покинул меня. Дорогая, любимая, мой свет… Но они уходили.
        Со временем я стала частым гостем в VIP-комнатах, вновь продавала свое тело – вредная привычка или потребность быть нужной, не знаю; единственное, не хотелось смотреть им в глаза, и я просила приват в темноте. Некоторые клиенты ходили ко мне домой, тогда я представляла, что это мои парни. С каждым я разыгрывала какую-то роль, выдумывала историю любви.
        Асоль, Эмилия и Джеймс стали моими друзьями. Они до последнего умоляли не принимать наркотики, но страхи мешают жить. И сны тоже. Стеклянные глаза Майка, ухмылка Карлоса. Иногда мне снится Стивен, и это не менее болезненно. Принятие ванны усложнило жизнь: как только я погружаюсь в воду, вижу Карлоса; его руки тянутся ко мне, чтобы убить.
        Где бы я ни находилась, как ни пыталась отвлечься – мысли, мысли. Ванну я заменила душевой кабиной, но в моей голове достаточно фобий. Neon Cloud не только дает силы, но и помогает забыться. Я вновь сбежала. Отгородилась от всех высоченной стеной».
        «Я опять забыла про дневник. Прости, дорогой.
        Асоль смешная: думает, если я отращу волосы и начну ярко краситься, что-то изменится. Не изменилось. Через пару месяцев оклемалась сама. Что помогло – неизвестно. Может, наркотики, может, друзья, может, я свыклась. И надеялась жить спокойной жизнью. Надеялась, переживания закончатся.
        Но сегодня Стивен Рэтбоун нашел меня».
        АРИ
        Я дочитала до последней строчки. Во время чтения последних отрывков ходила туда-сюда по комнате, сжимая тетрадь побелевшими пальцами. Взгляд застыл на последнем предложении: «Стивен Рэтбоун нашел меня». «Стивен». Теперь он знает.
        – Вот так, – шепотом сказала я. Только сейчас поняла, что рыдаю. И ощущение, будто рану омывают проточной водой. – Не жалей меня и не вини себя, – предупредила я, серьезно посмотрев на Стивена: он выглядел бледным, почти плакал. – Да, тяжело… печально, и я обвиняла тебя, но теперь понимаю… – я дернула плечами, – всё в прошлом. Я справилась. И у меня был выбор – вернуться в Москву. Это мои неправильные решения.
        Сев в кресло, я ждала ответа. Тетрадь закинута в комод – она мне больше не понадобится. Стивен молчал, повернув голову в сторону. Любуясь профилем мужчины, я пыталась не замечать, как напряжены его губы, как трудно ему осознать услышанное: образ девочки с концерта окончательно растворился, и я ничуть не удивлюсь, если Рэтбоун встанет и уйдет.
        Он действительно поднялся с дивана, но не ушел, а подошел ко мне. Стивен протянул руку, и, когда я неуверенно подала свою, он повел меня к дивану. Коснулся моей щеки, убирая с нее локон волос. Вдруг улыбнулся.
        – Chin up, baby – you're not alone in loneliness. I'm right here with you. Whatever monster, whatever evil comes around, we'll beat them too. – Он… поет? Красивый голос дрожал: – I give you a reason. Move on with me, baby. There is far-far nicer things ahead.[14 - Выше голову, детка, ты не одинока. Я здесь, с тобой. Мы победим любого монстра, любое зло. Я дам тебе повод идти со мной дальше, детка. Впереди столько прекрасного. (Sunrise Avenue «Don't Cry (Don't Think About it)»).]
        Он замолчал, а я снова заплакала. От счастья? Так легко и хорошо мне не было даже под кайфом. Спел… Лучше всяких слов.
        Подавшись вперед, я уткнулась лбом в его плечо и прошептала:
        – Я верю тебе.
        Глава одиннадцатая
        Мы с тобой ждали лучших времен,
        И жаль, что расстояние,
        Забрало больше, чем мы ожидали.
        Мы могли бы попробовать снова
        Переиграть концовку.
        (с) Amanda Mair «House»
        СТИВЕН
        Когда я закончил пересказ, Джерад сидел с непроницаемым выражением лица. Мы вместо того, чтобы репетировать, пили кофе из автомата и разговаривали о прошлом Аристель.
        – Ого, – выдохнул Джер. – Занимательная история. Думаешь, она трахалась с Майком? – поинтересовался Андерсон и отпил из пластикового стаканчика. – Фу, кофе на вкус земля.
        Я поперхнулся. Серьезно? Из всей истории… из всего этого ужаса… Ему интересно спала ли Ари с Майком?!
        – У Ари работа такая, он ей нравился, – спокойно пояснил Джерад. – Как думаешь, было?
        – Она сказала «нет».
        – Ну, всё же, – не унимался друг. – Если бы его не застрелили, она была бы с ним? Теоретически?
        Раздражали эти вопросы, я знал: если бы тот наркоман ответил взаимностью, то Аристель была бы с ним. И не вернулась бы ко мне.
        – К чему ты клонишь? – спросил я.
        – Ни к чему, – быстро ответил Джерад, закинув ноги на табурет.
        Мне не нравилось его поведение, я рассказал о дневнике Ари в надежде на понимание или хотя бы молчаливое сострадание, а он провел очередной психоанализ. Джер любит копаться в душах людей, разбирать чувства и эмоции на винтики, будто перед ним радиоприемник, а не живой человек.
        – Интересно, любила ли она его… – продолжал рассуждать Джер.
        Меня трясет от ревности, когда понимаю: Ари влюбилась в кого-то после меня. Я бросил ее и позволил влюбиться.
        – Друг, ничего не подумай, – поспешно добавил Джерад. – Я за тебя беспокоюсь. Не хочу, чтобы ты опять страдал…
        – Он мертв. И он ничего не испытывал к Ари.
        – Возможно, – протянул Джерад. – Но ты говоришь о его чувствах. Про нее что скажешь? Уверен ли ты в Ари так же, как в мертвом наркомане?
        – Уверен, – огрызнулся я и выкинул кофе в мусорное ведро.
        ***
        Я не мог сегодня долго находиться в обществе Джерада и терпеть его выходки. Надеялся, Джер изменился, но, похоже, я ошибся. Со всей силы ударяя по струнам гитары, я терпел его насмешливые взгляды около получаса. В итоге понял: если сейчас не уйду, то кто-то получит в морду. Я не узнавал себя, никогда прежде меня не задевало поведение друга. За то долгое время, что мы дружим, я привык ко всем выходкам Андерсона и воспринимал их спокойно. Но теперь он сомневался в девушке, которая простила меня и любила меня. Чтобы не довести дело до драки, пришлось сочинить неправдоподобный предлог и уйти.
        В Сан-Диего Джерад советовал не терять надежду на возвращение Ари, а теперь сомневается в ней. Иногда меня посещает мысль посоветовать другу сходить к психотерапевту: раздвоение личности вовсе не шутки.
        Видел бы он полные слез глаза Ари или как она дрожала, когда читала дневник, если бы видел, так бы не говорил. Я сам толком не понимал, зачем рассказал историю Ари. Но должен был с кем-то поделиться, иначе бы рехнулся.
        ***
        Я заварил кофе и поставил кружку на стол. Пока ждал, когда остынет ароматный напиток, внимательно смотрел на дисплей мобильного телефона, не решаясь позвонить Ари. Переписать ее номер без разрешения – наглый поступок. Аристель открыла мне душу, и я захотел перевести боль вины во что-то хорошее, показать мою искреннюю любовь.
        По-прежнему стыдно за безрассудное поведение в тот день, когда шел поговорить с ней, а в итоге потерял самообладание – холодный пол, страсть, никаких вопросов. В тот вечер я хотел сделать что-то романтичное, а вышло… что вышло. Сегодня всё будет иначе.
        Я почувствовал тепло в груди, вспоминая: вчера она уснула у меня на руках. Бедняжка, измотанная воспоминаниями. Люди настоящие, когда спят. Я смотрел на ее подрагивающие веки, на маленькую ладонь, которой она сжимала мои пальцы, слушал ровное дыхание, и чувствовал потребность оберегать эту девушку.
        Отпив из кружки, я в сотый раз взял в руки газету, провел пальцами по бумаге, очерчивая силуэт Ари. Газета слегка пожелтела, фото затерлось от частых прикосновений.
        «Сегодня в семь вечера я заеду за тобой. Стивен»
        Не так девушку нужно звать на ужин. Тем более любимую. Я усмехнулся, нервы на пределе. Вдруг она откажет? Казалось, ничего нельзя вернуть: столько ошибок, мое предательство, ее недоверие. Как прежде не будет, но есть шанс, что будет лучше.
        «Свидание?»
        Ответ. Я чудом не расплескал кофе. Ненавижу сообщения за то, что по ним невозможно угадать интонацию. Смеется ли Ари надо мной? Или рада приглашению? Скоро узнаю. Если она откажет, я не отступлю. Теперь точно нет, и не из-за чувства вины, как раньше, а по более эгоистичным причинам – хочу, чтобы она была счастлива со мной.
        АРИ
        «Ангелам нужно хорошо питаться и учиться доверять»
        Стивен вчера был заботлив, принял мое прошлое. А сегодня… пригласил на свидание? Меня приводила в восторг мысль: «Свидание! У меня свидание со Стивеном!» Я закончила танцевать в студии и собиралась выпить с Эмилией и Асоль по коктейлю, но сообщение сбило все планы.
        Танцевала я не стриптиз, а хип-хоп с элементами современного танца. В Москве мне нравилось это направление, и я обрадовалась большому залу на втором этаже стрип-бара. Владелец хотел превратить зал в кладовую, но я уговорила оставить всё как есть, заверяя, что девушкам нужен простор для тренировок. Он согласился, хотя прекрасно знал – девушки занимаются внизу, на сцене, там есть пилоны. Он добряк. А я нашла отдушину. В танце я забывалась больше, чем в игре на клавишах. Надеюсь, когда-нибудь открыть студию танцев, но с моим пристрастием к Neon Cloud планы раз за разом откладываются.
        До новой квартиры я шла пешком. Стивен выбрал идеальный район: спокойный, чистый, недалеко от Cotton Candy, недалеко от его дома. Я думала о просьбе Стива переехать к нему, но это решение казалось чересчур серьезным, будто вновь стать зависимой от него.
        Первый делом я направилась в душ, потом оделась и бегом на кухню. Ничего, что я уже зависима? Достав из сумочки Neon Cloud, я включила чайник и покрутила в руках пакетик. Меньше половины, «марафоны» короче. Джеймс в курсе, что я собираюсь бросать, и неохотно снабжает дозой. Разве так должен поступать порядочный наркодилер? «Он твой друг, Ари».
        Щелкнул чайник, я потянулась за заваркой. Оно того не стоит. Мы начнем новую жизнь. Я и Стивен… А сегодня мне нужно много энергии. Взгляд упал на пакетик. Конечно, мы начнем новую жизнь, но позже.
        ***
        В дверь позвонили. Я нахмурилась и глянула на часы – пять вечера. Отстают на два часа? Я не готова к встрече со Стивом. Мне нечего надеть, я под кайфом – смотрю сериал про сверхъестественное, уверена, надеру всем призракам зад. Вынесло меня мощно, я не против догнаться[15 - Догнаться – повторно употребить наркотик после угасания эйфории от первого приема.] и хотелось ширнуться[16 - Ширнуться – принять дозу.] в вену, но после стимуляторного психоза стоит быть аккуратнее. Именно психоз из-за двойной дозы случился со мной, когда Рэтбоун пришел в мою старую квартиру.
        Молитвы были услышаны, и за дверью стоял не Стивен, а молодой чернокожий парень. В руках он держал посылку.
        – Аристель? – спросил курьер и достал планшет.
        – Да, – кивнула я, вздрогнув.
        Никто из бара не знает мое настоящее имя, для всех я Ари, по документам Ариэль. Меня нашел Карлос или вдруг разыскал отец?
        – Это вам. – Курьер протянул посылку. – От мистера Рэтбоуна. Распишитесь.
        Я, не совсем понимая, что происходит, чиркнула роспись на бланке рядом с галочкой. Курьер исчез в дверях лифта. Я всё еще стояла на пороге, ветер с лестничной клетки дул в лицо, и мысленно повторяла: «Мистер Рэтбоун. Не Карлос, не отец, а мистер Рэтбоун».
        Дома я дрожащими от волнения пальцами развернула записку и пробежалась глазами по тексту: «Милая! Уверен, ты будешь великолепна в этом платье. Стивен». Я перечитывала мелкие завитушки снова и снова, потом заглянула в коробку, сорвала бумагу и вынула пакет с платьем. Ткань цвета шампанского, тонкие бретельки, пышный подол.
        Мой взгляд упал на браслет. Тот самый подарок на крыше небоскреба. Я нашла браслет в вещах после приезда в Лос-Анджелес. Почему-то уверена: найди его раньше, в Чикаго, не смогла бы продать. Я надела платье и браслет, коснулась блеском губ.
        В семь раздался дверной звонок.
        – Знал, будешь долго собираться, – весело рассмеялся Стивен, когда я открыла дверь.
        Улыбка в момент покинула его лицо. Стив замолчал и, приоткрыв рот, оглядел меня с ног до головы. Я почувствовала, как загорелись щеки. Столько мужчин оценивали меня, и я смотрела им в глаза без всякого смущения, представала перед ними обнаженной, а тут… теряюсь.
        Стивен повесил пиджак на вешалку, не проронив ни слова. Я тоже молчала, гадая, понравился ли ему мой внешний вид. Чтобы как-то отвлечься, я начала украдкой разглядывать одежду Стивена: темные брюки, рубашка и… очки? Непривычно видеть его в обычных очках – зрение ведь хорошее.
        Стив приблизился и поднял пальцами мой подбородок.
        – Ты изумительна.
        Какой же у него голос… уютный, с хрипотцой.
        – А ты постригся, – ответила я первое, что пришло в голову. Чувствую себя влюбленной до безумия. – И тебе идут очки. – Слова давались тяжело. – Я за курткой… – И убежала в спальню.
        Накинув куртку, посмотрела в зеркало и провела руками по волосам, пытаясь привести непослушные локоны в порядок – сухие, ломкие. Наркотики истощают меня. Куртка висит как на вешалке: «московская» косуха, в ней я приехала в Сан-Диего, тогда была мне в самый раз. Острые колени выпирают из-под платья – решила обойтись без колготок; вновь выгляжу лет на восемнадцать. Мои восемнадцать… мой Сан-Диего…
        – Ты прекрасна.
        Я вздрогнула, смутившись, будто оказалась поймана на месте преступления. Думать о том, что не вернуть, преступление. Обернувшись, я увидела: Стив устроился на кровати и, положив одну ногу на колено другой, улыбался. Когда я повернулась, он вскочил и подошел. Достал из кармана носовой платок, провел им по моим губам, стирая липкий ягодный блеск.
        – Не нужно, он всё равно скоро исчезнет. – В подтверждение словам мужчина наклонился и подарил мне поцелуй.
        ***
        В машине Стив включил радио: он тихо подпевал и стучал пальцами по рулю. Хотелось, как раньше, высунуться в окно, навстречу ветру, но я сдержалась.
        Автомобиль затормозил у знакомого до боли небоскреба. За три года ничего не изменилось, поэтому мне сделалось нехорошо: здесь мы были счастливы. Острое чувство ностальгии закололо в области солнечного сплетения. Я откинулась на спинку пассажирского кресла. Вдох-выдох.
        – Всё хорошо? – заботливо спросил Рэтбоун, погладив меня по плечу.
        Я встрепенулась и быстро ответила:
        – Да, конечно. Не думала, что мы поедем к тебе.
        – Новые воспоминания затмят старые, – сказал Стивен и толкнул дверцу, впуская в салон осенний ветер. – Идем?
        Я поблагодарила, когда мужчина вышел из салона и подал мне руку. От холодных пальцев по телу электрический заряд. Ненормальная реакция. Непривычная.
        – Мы справимся, – поймал меня в объятия, поцеловал в макушку.
        Я кивнула. В его глазах я вижу любовь. Надеюсь, он знает, что делает.
        ***
        В лифте ярко – лампочки расположены вдоль потолка. Перила за спиной, стертые кнопки. Я старалась дышать ровно и не воспламеняться от руки Стивена, которая заботливо покоилась на моей талии. Голова взрывалась от противоречивых ощущений: страх перед квартирой, окутанной дымкой былого счастья, и желание поцеловать Стивена.
        – Мы приехали.
        Я сделала шаг из лифта и едва не упала – каблук зацепился за ковер. Я приготовилась встретиться коленками с полом, но Стив успел поймать меня за локоть.
        – Просто… задумалась, – сконфуженно пробормотала я.
        Рэтбоун прищурился, сжимая мою руку, а потом сказал:
        – Ари, я всё понимаю. Если тебе тяжело, – его пальцы переместились с моего локтя к запястью, – если не хочется, мы можем поехать в ресторан. Или в кино. Или я могу отвезти тебя домой… – Недолгая пауза. – Только скажи.
        Я уставилась на него. Ресторан? Кино? Мы идем в твою спальню, Стивен, разве нет? Я иду доставить удовольствие, доставить в постели. Меня этому научили, меня ради этого сломали.
        Или… Свидание. Я очнулась. Свидание! Теперь я настолько далека от подобного – на свидании не всегда занимаются сексом! На свидании разговаривают, флиртуют, откровенничают. Делают то, что я делать разучилась. Но могу научиться снова.
        – Идем.
        – Уверена?
        – Идем!
        Стивен открыл дверь, и я почувствовала родной запах: корица, яблоки, дорогой мужской парфюм, сигаретный дым. Аромат Стивена Рэтбоуна.[17 - «Аромат Стивена Рэтбоуна» – отсылка к 1.6.] Словно не было последних трех лет.
        Пропустив меня в коридор, Стив зашел следом и включил свет. До сих пор помню высокий порожек (удачно перешагнула), зеркало в приклеенных на скотч визитках, старый чехол для гитары в углу… Я почувствовала взгляд Стивена. Готова поспорить: он не вынимал из замочной скважины ключ, думая, что я сбегу. Но я улыбнулась, повесила куртку на один из крючков и села на пуфик, мечтая избавиться от тесных босоножек.
        – Позволь мне.
        В недоумении я проследила, как Рэтбоун закатал по локоть рукава рубашки, опустился на одно колено и дотронулся до моей лодыжки. От прикосновений дыхание сбилось, я наблюдала: мужские пальцы переместились выше, по внутренней стороне голени, к выемке под коленом.
        – Что ты делаешь? – На выдохе спросила я.
        – Принцессам помогают снять обувь, – невозмутимо объяснил Стивен.
        Я не успела ответить – его губы дотронулись до моей коленки, оставляя поцелуй. Сдержать бы стон. Рука Стивена у моего бедра. Сквозняк обдувал горящее от влажного поцелуя колено, пальцы мужчины играли с застежкой. Каблук второй босоножки коснулся ноги мужчины, и, открыв глаза, я с восторгом подметила – скулы напряглись, а руки замерли: одна – на моем теле, другая – на застежке. Носом обуви я повела выше, поднимаясь с колена к паху.
        – Та-а-ак… – протянул Стивен и опустил руку с моего бедра к щиколотке. – Принцесса должна быть хорошей девочкой.
        – Необязательно.
        – Ари…
        Я, не останавливаясь, терлась босоножкой о его тело, медленно, воспламеняя.
        – Ари… – повторил Стивен и расстегнул застежку.
        Босоножка с грохотом упала с моей правой ноги. Согнув левую в колене, Стив тронул шпильку, будто оценивая.
        – И чего ты ждешь? – Я плохо скрывала за усмешкой интерес.
        – Больно, наверное, – задумчиво сказал Рэтбоун, поставив мою ногу к себе чуть выше колена: острая шпилька впилась в ткань его брюк. – Но я потерплю, – обхватил рукой голень, крепко сжимая, оставляя красные полосы на коже.
        Я облизала губы, предвкушая волну страсти… Через мгновение почувствовала легкость: моя пятка опустилась на паркет.
        – Вот и всё, можно приступать к официальной части свидания!
        Когда я открыла глаза и увидела довольного Стивена, захотелось запустить в него одной из только что снятых босоножек.
        ***
        – Закрой глаза, Ари.
        Шелк коснулся век. Стивен завязал концы повязки и провел подушечками пальцев по моему лицу – они мозолистые от струн гитары. Скользнул ниже – по шее, к ключице и плечам. А потом взял меня под руку и повел в неизвестном направлении. Мы остановились, и Стив развязал повязку.
        Мне понадобилась минута, чтобы прийти в себя. Полумрак из-за свечей, расставленных вокруг постели, простыни, усыпанные лепестками красных роз, низкий журнальный столик тоже в лепестках. На столе бокалы, бутылка вина и две тарелки, накрытые металлическими крышками.
        Стивен подвел меня к столику и я опустилась на мягкий ковер. Стив сел рядом, обнял меня за талию. Хорошо, что мы ужинаем на полу, за столом пришлось бы сидеть напортив, а я хочу касаться его.
        – Великолепно! – ахнула я.
        – Я мечтал, чтобы всё было идеально.
        – Действительно идеально! – согласилась я и подняла железную крышку. – Ты готовил?
        – Заказал еду в ресторане, – честно признался Стивен.
        – Неважно, – махнула я рукой. – Всё и так слишком… слишком.
        – Принцесса, прошу. – Стивен открыл вино и протянул мне бокал.
        – То «ангел», то «принцесса».
        – Но это не так банально, как «зайка» или «солнышко». Да, солнышко?
        Я поморщилась.
        – Да уж, лучше «ангел».
        – Ты мой свет. – Стив поднял бокал, воскликнув: – За новое начало!
        – За начало, – согласилась я, ударив по его бокалу своим.
        Мы выпили и принялись за ужин. Еда очень вкусная, а объятия Стивена – уютные. Он галантный, внимательный, и раньше был таким, но я действительно ощущала себя племянницей друга, перед которой он иной раз не мог устоять в плане сексуального влечения. Я не чувствовала, что он воспринимает меня всерьез. Теперь чувствую.
        – Ари, я вел себя как придурок, хочу извиниться. Удивлен, что ты простила меня, – сказал Стивен. – Я не заслуживаю.
        – Пожалуйста, Стив, оставь это. – Мне неуютно разговаривать по душам, непривычно.
        – Только ангелы прощают грешников и говорят им: «Оставь это».
        – И влюбленные женщины, – тихо добавила я.
        – Они и есть ангелы.
        Я натянуто улыбнулась, потрепав Рэтбоуна по волосам. Какой же я ангел, если именно он, подобно хранителю, спасает меня в который раз?
        Стивен перевел взгляд на мою руку:
        – Браслет? Тот самый, что я подарил?
        Кивнув, я позволила ему рассмотреть украшение.
        – Почему ты не продала его? – удивление в голосе Стивена обижало.
        – Не смогла.
        Глаза Стива заблестели. Он резко выдохнул и отвернулся.
        А я поспешила сменить тему, заговорила о музыке. Стивен рассказал, зачем написал песню «Солнечный свет», и я больше не злилась, что он извлек выгоду из нашего расставания. Для артиста лучшая терапия – написать песню. Ему тоже было больно.
        Когда бутылка опустела, Стивен, слегка опьянев, спросил:
        – Ты веришь в раз и навсегда, Ари? Я не верил. Но когда не смог забыть тебя, – он крутил в руках бокал, – поверил.
        Отложив вилку, я подняла на Стивена глаза. В моем взгляде собрались вся боль, обида, злость, и Рэтбоун замолк на полуслове. Он говорит это мне? Девушке, которая поверила в сказку и надеялась на раз и навсегда с ним?!
        Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я ответила:
        – Моя теория проста – человек остается в сердце, если мы его полюбили. Он может поменять роль: из любимого стать родным, из родного – воспоминанием. Выгнать кого-то из сердца невозможно, но перевести в другой ранг вполне. Когда-нибудь и мы переведем друг друга: может, в бывших влюбленных, может, в родных людей.
        – Ты родная мне, Ари.
        – Родные – твои родители: они не пылают былой страстью, но любят и ценят друг друга. Вечный союз. Почему ты так смотришь на меня?
        Стивен хмурился. Свечи отражались в стеклах его очков, делая взгляд магическим. Оттянув ворот, Стив прохрипел:
        – Ты сказала: «Твои родители».
        – Ну да, у тебя же хорошие родители? – Я дернула плечами.
        – А твои родители?
        – Ты знаешь…
        Ох, не порть вечер! Хотя я сама его испортила, незачем было откровенничать.
        – В том-то и дело, ничего не знаю! – повысив голос, но стараясь говорить мирно, проворчал Стивен. – Ты не рассказываешь. Я думал, после дневника мы будем доверять друг другу…
        – Что еще ты думал? – Обещание, данное самой себе несколько лет назад, я нарушать не собиралась. – Одностороннее доверие получается, правда? Я должна тебе всё рассказать, Стив. Должна. Просто так. Потому что ты, черт возьми, соизволил дать отношениям вторую попытку!
        – Вторую попытку дала ты.
        – И это дает право копаться в моей душе? Если хочешь, чтобы у нас получилось, закроем тему о родителях. Мы взрослые люди, я прошу уважать мой выбор.
        Стивен молчал. Я выругалась и уставилась на салфетку. Через секунду нервно сминала ее в руках, потом начала рвать. Стив забрал салфетку.
        – Я понял. – Он секунду хмурился. – Ари, я благодарен за шанс, я люблю тебя.
        Умеет, сволочь, красиво говорить! А главное – звучит искренне. Я поцеловала Стивена. Он с энтузиазмом ответил на поцелуй.
        – Постоянно тебя обижаю, – с горькой усмешкой сказал Рэтбоун.
        Я пробормотала что-то невнятное, но возражающее. Достаточно разговоров. Отвыкшая от ласки, я была напориста: исследовала губами его шею, расстегивала пуговицы рубашки.
        – Мы не съели десерт, Ари.
        – Я думала, я твой десерт…
        Стивен рассмеялся и отодвинулся. Зачем он играет в целомудрие?!
        – Мы не договорили, – пояснил Стив. – Я не всё тебе сказал.
        Он отнес на кухню пустые тарелки и принес новые – с чизкейком. Потом Стивен сел напротив, а не рядом, и заговорил:
        – Я зол, Ари. Зол на себя. – В голосе звенело раскаяние. – Мне невыносимо от того, что наша первая за долгие годы близость случилась на паркете, а не в спальне при романтичной обстановке. Я не спросил, хотела ли ты. Во мне взыграл эгоизм. Я и забыл, что мы расставались, настолько приятно было видеть тебя. Прости мою наглость. Стереть бы эту ошибку, как и ту, что я совершил три года назад. И плевать мне, почему ты убежала из дома. К сожалению, не могу исправить то, что уже случилось. Но хотел бы сделать тебя счастливой здесь и сейчас. – Я смотрела на него с приоткрытым ртом, а Стивен продолжал: – Опьяненный твоим юным возрастом, я много думал о том, что хотел бы встретить тебя позже, когда ты созреешь душой и телом. Ты больше не девчонка, Ари, ты изумительная женщина, мне сносит крышу. – Он замолчал, смущенно улыбаясь. – Но трудно принять перемены, другую тебя…
        – Грязную дрянь, – прошептала я.
        Стивен укоризненно покачал головой:
        – Ты многое пережила…
        Не выдержав, я фыркнула.
        – Сохранила свет…
        Я фыркнула громче и раздражительнее.
        – Да, в тебе осталось многое от той Ари. Нет, ты осталась той Ари, просто повзрослела. Отпусти былое. Я помогу. Мы перешагнем через это вместе. Так мы должны были перешагнуть мой контракт и твою замкнутость относительно прошлого. Верю, ты бы всё рассказала, позже. Увы, я оказался слабее…
        – Ты был не готов. На твоем месте я бы вряд ли поступила иначе.
        – Ах, ангел, не оправдывай меня.
        СТИВЕН
        Лепестки роз запутались в ее волосах. Ари, закусив губу, схватилась цепкими пальчиками за мой ремень. Я сдержался от воплощения мысли поскорее избавить девушку от одежды. Поглаживал пальцами край платья. Шумные вздохи один за другим вырывались из груди Аристель; ее руки решительно вырвали из брюк мою рубашку и расстегивали пряжку ремня.
        Сколько помню Ари Тешер, она хотела всего, сразу и скорее, по неопытности не контролировала свои порывы. Теперь она торопилась, потому что привыкла – чужое удовольствие важнее.
        – Стив… – простонала Ари.
        Ее голос звучал будто через густой туман.
        – Не торопись, – ответил я.
        Ловя губами воздух, Ари сжимала мои плечи, пытаясь заставить действовать решительнее. Она так ничего и не поняла… Успела привыкнуть: мужчины ни во что ее не ставят. Она не более чем игрушка для удовольствия. И она позволяет, забыв, как это – иначе. Я хотел показать: иначе – когда любят, ценят, думают о партнере.
        Я помнил, с какой нежностью она когда-то позволяла мне овладевать ей снова и снова, мы занимались любовью в самом чистом и порочном смысле. А на полу в коридоре она давала трахать себя. Мне стало страшно тогда, я думал, что потерял навсегда ту чуткую девушку, поэтому решил уйти сразу после, дабы обдумать, что делать. И решил возвращать ее.
        Сейчас я осторожно поцеловал Ари, погасив бездумную похоть, охватившую ее, – неистовая потребность отдаться, словно я один из клиентов. Вслед за волной мыслей во мне поднялась волна ярости: насколько нужно измучить человека, чтобы он перестал чувствовать себя личностью? И стер границы моральных принципов, отбросив вполне здравую мысль – меня любят.
        – Ты напряжен. – Ее голос, как мед. – Тебе не нравится, Стивен? – вела пальцами по моей шее, к вырезу рубашки.
        Ноги Ари призывно раздвинулись.
        – Пожалуйста, не спеши.
        – Я не понимаю, чего ты ждешь. Ты не хочешь меня?
        В моей голове вмиг сбой программы и воспоминания: ее звонкий голосок, юное тело, доверчиво распахнутые глаза.
        – Я чертовски сильно хочу тебя, Ари. И люблю тебя. Поэтому в этот раз не будем спешить.
        Кажется, она поняла – не собираюсь повторять ошибку, выставляя себя перед ней животным – и опустила ноги, убрала руки. Ари и дышать стала иначе – глубоко, спокойно. В знак благодарности за то, что Ари дала зеленый свет и доверяет мне, я поцеловал ее в уголок губ и начал раздевать. Избавив от платья, не смог удержаться от восхищенного вздоха.
        – Заметь различие между мной и теми мужчинами, – объяснил я, целуя ее запятнанное сладкими духами запястье. – Вспомни, что такое любовь и чем она отличается от похоти. – Я задумался, говорить ли мне следующее, всё же сказал: – Чем отличается от того, что мы делали на полу.
        – Мне понравилось, – заметила Аристель.
        – Ты врешь. Тебе не понравилось, ты кончила, как после клиента.
        Она смутилась, а я стал спускаться губами к ложбинке меж ее грудью. Поддел пальцем застежку лифчика и спустил по очереди каждую лямку. Ари помогла мне избавиться от брюк и рубашки.
        – Ты такая красивая, – сказал я, пока она водила пальцами по моей руке, очерчивая контур одной из татуировок. – Самая красивая. – Я никак не мог решиться снять с нее трусики – последняя преграда. – Я люблю тебя.
        Ее поцелуй без намека на привычное «овладей мной скорее», и я понял – Ари готова. Не прерывая зрительного контакта, раздел девушку и начал воздыматься и опускаться над ней – медленные, плавные движения.
        Ари молчала. Громкие стоны в исполнении Ари – неприкрытая фальшь; трахая ее в прихожей, я чувствовал себя мерзко: дешевые стоны дешевой шлюхи. Не хотелось, чтобы со мной Ари притворялась. И она поняла это, показывая сегодня удовольствие не пошлыми вскриками и отточенными движениями, а молчаливым наслаждением.
        Одной рукой я держал Ари за талию, другой – откидывая локоны с ее лица. Сердце пропустило мощный удар, на миг выбив меня из реальности. Нависнув над Ари, я впился в ее губы, словив очередной до безумия сладкий поцелуй. Ее пальцы запутались в моих волосах. Осознавая, что пик удовольствия близок, я хотел оттянуть момент, поэтому немного отстранился и оглядел женское тело: свечи потухли, и в тусклом свете луны оно искрилось, казалось неземным. Ангел.
        ***
        Лунный свет, уличные фонари и пачка сигарет были его спутниками этой ночью. Он стоял у ее дома. Ветер путал его волосы, пробирался сквозь черную шелковую рубашку и приятно щекотал тело. Он смотрел в ее окно, запрокинув голову, курил. И вдруг рассмеялся.
        Глава двенадцатая
        Люби меня даже тогда, когда я бессовестно вру.
        Подожги как фитиль на динамите.
        (с) Natalia Kills «Trouble»
        АРИ
        Особенная ночь возродила меня, как феникса из пепла. Я видела столько чувств в глазах Стивена: забота, нежность, восхищение… Давно забытое чувство нужности и осознание – я влюблена! – обрушилось не паникой, а успокоением. Стены, которые я изгородью выставила вокруг души, оказались песчаным замком, вмиг смытым волной. Моя любовь к Стивену никуда не делась, а вот обида побледнела и выцвела, подобно старой фотокарточке. Искорка вспыхнула пламенем, осветив тьму внутри.
        ***
        Завернувшись в простыню, я слушала шум воды из ванной. Через десять минут Стивен вернулся в спальню.
        – Ты проснулась, – говорил мягко, бархатно.
        Не зная, как себя вести, я сдержанно кивнула в ответ.
        – Чего ты? – Стив коснулся моего подбородка, заставляя поднять глаза. Я смутилась еще больше. – Ари…
        – Похоже на сказку.
        – Ари, – повторил Стивен и сел рядом. – Ты заслуживаешь сказку и всегда заслуживала. Но, – он погладил меня по щеке, – тебе не повезло встретить эгоистичного и, скажу честно, глупого Стивена Рэтбоуна.
        Я осмелилась посмотреть ему в глаза: светятся, беззлобно смеются. Мне намного проще, чем ему, он не изменился так, как я. А если и изменился, то в лучшую сторону.
        – Стивену Рэтбоуну тоже не повезло: встретил девчонку-беглянку. Истеричку и дурочку.
        – Однако… – Стив поднял указательный палец и с напускной серьезностью изрек: – Она была невероятно милой.
        – Была? – Я притворно оскорбилась и тут же рассмеялась. Прежде чем Стивен успел что-либо ответить, я добавила: – Правда. Спасибо. Вчерашний вечер, это… чудесно.
        – Люблю тебя. – Он чмокнул меня в лоб; колени задрожали, хотя я сидела на кровати. – Ты будешь счастливой, – шепотом, переместив губы на мою щеку. – Но ты должна помочь мне. Ты постараешься, Ари?
        Я кивала, не желая, чтобы поцелуи заканчивались. Пальцы сами потянулись к его волосам – перебирать мокрые после душа пряди. От переизбытка чувств я задрожала.
        – Милая, – Стивен обнял меня. – Сделать кофе? Или ты по-прежнему не пьешь его?
        – Не пью…
        – И не кури, – усмехнулся Рэтбоун. – Идем завтракать. – Он встал и направился к выходу из спальни.
        – Только в душ схожу, – крикнула я ему вслед.
        Шаги становились тише. Когда Стивен исчез из виду, я взяла из ящика полотенце, а с пола куртку и побежала в ванную комнату.
        Захлопнув дверь на щеколду, я смогла перевести дыхание. Меня трясло. Наркоманов всегда трясет, если они долго не принимают. А еще наркоманы становятся подозрительными, поэтому первым делом я обшарила все углы в поисках… скрытых камер? жучков? Я чокнутая. Но сейчас это не так важно, как пакетик с наркотиком в кармане. Сердце прыгало у горла, пока я кралась по темному коридору в четвертом часу ночи за курткой до прихожей и обратно – только бы не разбудить, не разозлить, не разочаровать. И сейчас я тряслась, встречаясь взглядом с отражением в зеркале – потерянная, жалкая девица.
        Neon Cloud мой спаситель. Я вернулась в Лос-Анджелес и была разбита. Руки и ноги казались тяжелыми, танцевать я могла от силы полчаса – потом выдыхалась. Общаться ни с кем не хотелось, удивительно, как Джеймс не послал меня к черту, ибо я посылала его громко и часто. Он упомянул о психотропном веществе, которое вызывает прилив энергии и повышение либидо, снижает потребность в еде и сне, улучшает настроение. Но при частом употреблении приводит к бессоннице, беспокойству и даже галлюцинациям. Принимать его можно периодами, отдыхала я с помощью вредной еды и сна по двадцать часов в сутки. Neon Cloud делает из человека зайчика-энерджайзера и супергероя. То, что мне было нужно, – отключить голову, включить тело. А потом втянулась. О последствиях я не думала.
        Повернув кран, я села на пол и оперлась о дверь. Я могу обойтись без наркотиков. Я… Глаза заслезились, пока смотрела на плохо заживающую вену в сгибе левого локтя. Капли пота у корней волос неприятно пекли лоб. Я высыпала на плитку наркотик. Совсем немного, желая не улететь, а прекратить жжение в конечностях… и мысли, гребаные мысли. Я знала про отвыкание: ничего хорошего. Из-за того, что я почти ничего не ем, могу заработать анорексию и булимию. Читала про всё это на форумах и боялась не передозировки, не заражения крови или стертую в мясо носовую перегородку и вены-нитки. Боялась ломки, отвыкания, самого страха, боялась, что усталость, которую я затыкала, навалится на меня, как сотня камней при обвале, и замурует заживо. Круг замкнулся, я бегу вдоль.
        – Ари, ты где? – встревоженный голос. – В душе?
        – Угу. – Пальцем рисовала узоры из порошка. – Сейчас выйду! – заверила я, не отвлекаясь от занятия.
        Стив не ответил, наверное, вернулся на кухню.
        Паника – он узнает, он увидит! – уступила апатии. Я пошмыгала носом, сминая купюру. Не стало легче, не стало лучше. Только самовнушение, будто от сигарет (нервы успокоить), и противно. Злосчастный доллар я отправила в унитаз, равнодушно наблюдая, как бумага растворяется в воде. Сполоснувшись, я покинула ванную, прижимая к груди куртку. Если подходить к вопросу экономно, в пакетике порошка дозы на три-четыре, но я надеюсь, сегодня вечером буду дома, а ночью заскочу к Джеймсу.
        Без спроса я взяла футболку Стивена и надела ее, с неприятным удивлением заметив, что три из четырех ящиков комода закрыты на ключ. Но быстро отогнала тревожные мысли – у него домработница, наверняка в ящиках что-то ценное. Ленивой походкой я протанцевала до кухни.
        – Что-то ты долго, – без укора заметил Рэтбоун.
        – Эти дни начались, – соврала я, плюхнувшись на деревянный стул.
        – О… – протянул Стивен, вскинув бровь, ему стало неловко. – Поздравляю.
        – Спасибо. – Я с улыбкой смотрела на смущенного Стива и на то, как он разливает по кружкам свежесваренный кофе. – Я не пью кофе, – напомнила я, когда он поставил передо мной одну из кружек.
        – А ты попробуй.
        Я с опасением взяла напиток. Сделала глоток.
        – Горьковато, – заключила я.
        Стивен рассмеялся.
        – Ари, ты такая милая! Будешь тосты?
        – Нет, только кофе.
        Есть не хотелось, я «позавтракала».
        – Хм… – Стивен напрягся, но тут же придал лицу добродушное выражение, поинтересовавшись о моих планах на сегодня.
        Поколебавшись секунду, я сделала глоток (кофе оказался не таким уж противным) и неуверенно сказала:
        – Асоль и Эмилия устроят вечеринку… У меня сегодня день рождения.
        Минуту в кухне царила тишина.
        – Боже! Ари, я не…
        – Ничего, – перебила я. – Это нормально. Ты и не должен помнить.
        – Прости. – Стивен сел и растерянно взъерошил волосы. – Прости… И я, конечно, даже просить не смею провести этот день с тобой.
        – Буду рада. Не отмечаю и сегодня бы не стала. Не хочется.
        – Тебе двадцать один, Ари! – напомнил Рэтбоун. – Самое время для грандиозной вечеринки!
        – У меня всего три друга. – Я пожала плечами. – Не нужна мне вечеринка. Вся моя жизнь – одна сплошная тусовка: непонятные знакомства, чужие руки, головная боль утром.
        Стивен долго не отвечал. Опять внимательный взгляд.
        – Не хочешь тусовок?
        – Нет, Стив, не хочу.
        Он подошел ко мне, поцеловал.
        – Тогда я устрою тебе не тусовочное совершеннолетие.
        ***
        Пока Стив вез меня домой, я немного задремала, стараясь не думать о том, как расстроятся Джеймс, Эмилия и Асоль, когда я скажу, что праздник отменяется.
        В квартиру я вошла первая, и тонкие, но сильные руки стиснули мои плечи. Другие руки, нежнее, обняли за талию.
        – С днем рождения, Ари! – закричали Асоль и Эмилия.
        Я рассмеялась, обнимая их в ответ.
        – Совсем взрослая, – театрально всхлипнула Асоль, приложив руку к внушительному декольте… то есть к сердцу.
        Эмилия же смотрела мне за спину, удивленно приподняв брови. Обернувшись, я перестала смеяться. Любовь забрала мои обиды, но подруги помнили о боли, которую Стивен Рэтбоун мне причинил.
        – Добрый день. – Стив пытался выглядеть максимально дружелюбно.
        Повисла неловкая пауза. В глазах Асоль я увидела недобрый огонь и подошла к Стивену.
        – Это… – Я запнулась. – Стивен… Рэтбоун.
        – Мы так и не познакомились с вами, Стивен. – Эмилия спохватилась первой, широко улыбнувшись и протянув ладонь. Браслеты на ее запястье весело позвякивали. – Я Эмилия.
        – Помню вас. – Стивен, как истинный джентльмен, поцеловал ее руку. – Вы сегодня без милой дочурки?
        – Она осталась дома с моим молодым человеком, – ответила Эмилия, улыбнувшись, и переведя глаза на Асоль: та словно лимон проглотила.
        – С ее отцом? – спросил Стив, не обращая внимания на то, как демонстративно я тяну его за край рубашки, советуя заткнуться.
        – Нет, с моим молодым человеком, – повторила Эмилия.
        – О… – Стивен смутился, а я закатила глаза.
        – Он ей как отец, – быстро добавила Эмилия, заполняя паузу.
        – Ага, он Эмилию не бросал, – вставила Асоль. – Такой… – она всплеснула руками, – надежный человек он.
        – Асоль… – Я покачала головой. Мои пальцы нервно сжимали рубашку Стивена. – Асоль, не надо.
        – Да я что. – Она дернула плечами. – Мысли вслух.
        – Вы, значит, Асоль, – подал голос Стивен.
        Целовать ей руку он не спешил, продолжая стоять ровно и обнимать меня за плечи: сильнее, чем минуту ранее.
        – Со шлюхами на «ты» принято, – холодно заметила Асоль.
        – «Шлюху всегда зови леди. Их жизнь нелегка, а вежливость никому еще не вредила»[18 - «Имя ветра» Патрик Ротфусс.], – улыбнулся Стивен и мельком глянул на меня.
        Я придала лицу каменное выражение, будто слово «шлюха» ко мне никакого отношения не имеет. Рэтбоун с обезоруживающей улыбкой добавил:
        – Я очень рад, что у Ари есть близкие люди, которые готовы защищать и оберегать ее. Но и я осознал ошибки, буду исправлять их до последнего вздоха. Спасибо, что были в трудный момент рядом с Ари. Вы обе.
        – Какое благородство! – выпалила Асоль, она готовилась к перепалке и, раздосадованная, направилась к выходу, крикнув напоследок: – Увидимся в баре, Русалочка!
        Стук ее каблуков стих. Я посмотрела на покрасневшую Эмилию.
        – Простите ее, Стивен, Асоль резкая, но добрая. И заботится о нашей Ари. Я вам верю и желаю удачи. Пока, Ари, увидимся.
        И Эмилия ушла. Только каблуки стучали менее звонко, шаги мягче.
        Я выдохнула. Стив всё еще держал мое плечо, потирая его пальцами.
        – Она привыкнет, – сказала я. – Она…
        – После твоего общения с Джером… Твои друзья идеальны.
        Я выдавила фальшивый смех. Меньше всего хотелось вспоминать о Джераде Андерсоне, а думать о том, что скоро придется снова с ним встретиться – тем более.
        – Ладно. – Стивен погладил меня по волосам. – Я, как и обещал, организую тебе день рождения, но на это нужно время. Двух часов мне хватит. Подождешь дома?
        Я закивала. От предвкушения ладони стали липкими.
        – Как мне одеться?
        – Удобно, – ответил Стив и зашагал к входной двери.
        ***
        Свободное время я провела в интернете, принимая поздравления в честь второго совершеннолетия. А собираться начала, когда до возвращения Стивена осталось двадцать минут. Под лаконичным «удобно» я поняла, что стоит надеть шорты, теплые колготки, футболку и кардиган. Волосы оставила распущенными: из-за употребления они ломкие для причесок.
        Кстати, о приходе… На меня обрушалась усталость, словно кто-то повернул рычаг. Я испугалась, что не смогу и руки поднять, если не нюхну.
        Нет. Я поем. Мне не хватает энергии, потому что я голодная. С этой мыслью я насильно запихнула в себя кусок мясной запеканки.
        Пару минут я сидела на диване и пялилась в пол, подавляя тошноту. Я сильная. Не сильная. Психологическая зависимость едва ли слабее физической. И развивается быстрее. Может, покалывание в горле, пот на висках и дрожащие руки мне кажутся, но… но… Я посмотрела на пакетик с наркотиком. Часы тикали, времени до возвращения Стивена всё меньше. Целый день с ним, целый день без подпитки. Далеко ли машина проедет без топлива? Вот и я не уверена, что смогу функционировать. Скорее всего, придется пережить и ночь – мы обязательно поедем на ночь к нему. Да, к нему. Иначе он заподозрит что-то… Я глубоко дышала. Что мне делать?
        Звякнул домофон. От неожиданности я чуть не рассыпала порошок. Выругавшись, провела руками по лицу. Стивен через считанные минуты будет здесь. Увидит меня с Neon Cloud. Увидит наркоманку. Тень его Ари.
        Хруст купюры. Ш-ш-ш… И мигом исчезли все мысли. Звонок в дверь я чудом услышала. На ватных ногах пошла открывать. Мельком глянула в зеркало – обычная. Только внутри вакуум, будто я под водой.
        – Привет, Ари.
        – Привет!
        Плохо слышно. Надеюсь, не кричу словно глухая.
        – Отлично выглядишь, всё как надо. – Ладонь Стивена на моей талии. По телу приятные мурашки. – Ты готова? Идем?
        Его вопросы звучали издалека, и я вспомнила, как плохо мне стало на старой квартире, после психоза, как я билась в истерике, как внутренности жгло раскаленным огнем. «Ари, ты принимаешь что-то?»
        – Ари, идем?
        – Идем, – увереннее, чем ожидала, кивнула я.
        В лифте душно. К счастью, с нами ехала старушка, и Стив не говорил со мной, только бережно придерживал за талию. Как любимую девушку. Я его любимая девушка! Улыбка приклеилась к моему лицу, шум в ушах похож на звон. Меня начинает тащить[19 - Тащит – эффект эйфории от наркотика.]? Не хотелось бы, но после дополнительной к утренней, а значит двойной дозы, я не жду ничего хорошего; рада, что не откинулась от передозировки.
        На улице свежий воздух немного привел меня в чувство. Я и Стивен направились к раритетному авто. Старый фургон из американских фильмов о путешествиях автостопом: кожаные кресла, пыльная магнитола, толстые стекла. Я взвизгнула от восторга.
        – Нравится? – довольно улыбнулся Стив и открыл ржавую дверь.
        Та приветливо скрипнула.
        – Спрашиваешь! Поехали быстрее!
        У Стивена была шляпа, я надела ее и протанцевала в салон. Круто! Здесь пахнет рок-н-роллом! Я сняла кардиган, кинула его назад и устроилась на соседнем от водительского кресла месте, закинув ноги в кедах на панель.
        Стив сел рядом.
        – Та-а-ак, – протянул он. – Давненько я не водил на механике.
        Я не слушала его. Я вдруг стала смеяться. Как же хорошо! Мотор зарычал, словно тигр, и фургон рванул с места. Я крутанула колесико магнитолы, поймав ретростанцию, и стала громко подпевать:
        – I met her at the Burger Kiiiing! We fell in love by the soda machiiiine![20 - Ramones «Oh Oh, I Love Her So».]
        Скоро за окном вместо небоскребов я видела маленькие домики, а позже мы и вовсе оказались за городом.
        – Ари, ты принимаешь что-нибудь? Или уже нет? – Стивен убавил громкость музыки.
        – А что, – засмеялась я, – непривычно веселая?
        – Неприлично шумная. – На секунду оторвавшись от дороги, скорчил гримасу Рэтбоун. – Я просто спросил. Представляю, это нелегко…
        – Ох, ты употреблял? – Я продолжала смеяться, хотя тема начала меня коробить. – Плохиш Сти-и-ивен!
        – Травку. – Он пожал плечами, забирая у меня шляпу. – В колледже.
        – Тра-а-авка, – протянула я, улыбаясь. – От травки мне было бы весело?
        – Поэтому и спросил.
        Я положила голову Стивену на плечо, позволяя яркому солнцу играть бликами на моих волосах. Указательным и средним пальцами я закрыла глаза, прячась от надоедливых лучей, а потом строго сказала:
        – Нет, Стив, один мужчина вчера сделал меня очень счастливой; кайф во мне задержался дольше положенного. Этот наркотик надолго в венах, иногда навсегда, «любовь» называется.
        Стивен кивнул, удовлетворенный моим ответом. А я, чуть раздвинув пальцы, посмотрела на его довольное лицо и почувствовала себя отвратительно. Но самобичеванием займусь позже – не в день рождения.
        СТИВЕН
        Отличная идея: устроить пикник для любимой Аристель.
        Мысли перенеслись к другой девушке. Удивительной, прекрасной, но не любимой. Софи. Я не хотел о ней думать, но воспоминания о запятой вместо точки лезли в голову. Я молился, чтобы Ари ничего не узнала; попросил домработницу спрятать вещи Софи, но всё равно дергался каждый раз, когда Ари оглядывала спальню, кухню, ванную. Ночью, после полного удовлетворения души и тела, я с трудом заснул.
        Нужно всего-то дождаться Софи из Нью-Йорка. Как только она будет в Лос-Анджелесе, я поговорю с ней, объясню ситуацию, помогу снять жилье. Соф поймет.
        – Посиди тут. – Я поцеловал Ари в макушку.
        В ответ Аристель рассмеялась, откинувшись на спинку сиденья. Ари кивала и хохотала, и я с ухмылкой покачал головой. Счастливая малышка.
        Когда я, расстелив плед и разложив еду, вернулся, Ари сидела на том же месте, наклонившись вперед. Фигурка в вязаном кардигане хрупкая, угловатая, будто бездомная девочка лет шестнадцати забралась в мою тачку погреться. Солнце рвалось в открытое окно вместе с ветром. Магнитола не работала.
        – Ари? – Улыбка покинула мое лицо, когда я не услышал ответа, не увидел реакции: Ари сидела неподвижно, сжимая в кулаке ремень безопасности. – Ари? – повторил громче.
        Я сел в фургон, тронул Ари за плечо и с ужасом заметил, что она горячая, словно печка, но трясется от холода.
        – Ты заболела? Тебе плохо?
        – У меня голова болит, – ответила Ари, прижавшись к моему плечу. Ее лоб пылал. – Хочу домой.
        – Да, но… – Я опешил. – Пикник…
        – Пикник? – Она попыталась сесть ровно и поморщилась.
        Обняв Ари, я обнаружил, что она липкая и дрожит.
        – Ты всё-таки принимаешь?
        – Что? Нет, – стуча зубами, бросила в ответ Ари. – Не неси чушь!
        Развернув девчонку к себе, я встряхнул ее.
        – Мой друг умер от наркотиков. И он дрожал также.
        – Когда умирал? – уточнила Ари, презрительно щурясь, и усмехнулась.
        Захотелось влепить ей пощечину, но я сдержался. Глубоко вздохнув, отпустил девушку и положил руки на руль. Плевать на пикник.
        – Ты права, лучше поедем. В клинику.
        – Что?! – крикнула Аристель, распугав диких птиц.
        Она подскочила на месте, в упор уставилась на меня.
        – С наркотиками не шутят. Я думал, всё не так серьезно, но ошибся.
        – Я в порядке! – горячо возразила Ари, для убедительности скинув кардиган. – Видишь? Мне не холодно! И не жарко!
        Не слушая ее, я с хлопком закрыл дверь, снял фургон с ручника и вжал педаль газа. Ари сейчас так говорит, а потом будет благодарна.
        – Стивен, отвези меня домой. У меня сегодня день рождения! Или давай вернемся обратно, ты готовил сюрприз! – канючила девчонка.
        Ее руки тряслись, она изворачивалась и чесала запястья, думая, что я не вижу, но я видел. И прекрасно знал, что это значит – ее ломает или она приняла слишком много. У некоторых наблюдаются маниакальные состояния, часто сопровождаемые галлюцинациями, паникой, желанием причинить себе вред. Аристель нужно спасти!
        – Стивен, я хочу тебя. – Шумное дыхание у моего уха.
        Ладонью правой руки Ари пыталась добраться до ширинки, а пальчиками левой водила вдоль моей мокрой от пота шее.
        – Опять ты за свое, – пробормотал я, чувствуя, как в брюках стало тесно.
        – Если я окажусь в психушке, – она видела: загородный пейзаж сменился родным мегаполисом и стала действовать напористее, – кто будет делать тебе приятно, Стивен? Ты не променяешь меня на моделей…
        – Не в психушке, – поправил я, – а в реабилитационном центре. И я потерплю.
        Ари не ответила. Отпрянув, она начала грызть ногти. Ехать до реабилитационного центра на севере города оставалось считанные минуты. Я не представлял, как переживу разлуку с Ари. Только вернул и снова теряю. Но я понимал – это необходимо. Ари по-прежнему молчала.
        – Там неплохо. Честно. Представь, что ты в летнем лагере. Ты бывала в лагере? – попытался я разрядить обстановку.
        В следующую секунду я ощутил удар в плечо и меня вместе с рулем отбросило влево. К счастью, мой опыт вождения приличный, иначе бы я не смог быстро среагировать и остановиться на обочине, а мы, вылетев на встречную, попали бы в аварию.
        – Что…
        – Слушай внимательно, Стивен! – Ари оказалась на мне. Теперь в ее действиях не было ни намека на страсть, только агрессия и страх. – Если ты сейчас же не развернешь эту колымагу и не отвезешь меня домой, то я убегу, и ты никогда – понял, никогда! – меня не увидишь. – Ногами она крепко прижимала меня к сиденью, а руками вцепилась в спинку кресла. Ари боялась, я сброшу ее и вырвусь, но из-за шока я не мог даже ответить. – Такая мелочь тебя не пугает? Ладно, я пойду в полицию и всё им расскажу. Про восемнадцатилетнюю… хм, пусть четырнадцатилетнюю Аристель. Мне поверят, Стивен. И это уничтожит если не твою жизнь, то карьеру – точно.
        – Ари… – Я нервно усмехнулся, пытаясь взять девушку за руку, но ее пальцы крепко сжимали обивку. Мертвая хватка загнанного в угол зверька.
        – Мы едем домой, Стивен? – Голос Ари напряженный, как струна, и бесцветный, как вода. – Едем?!
        Удивительно, мне плевать на второе предостережение и его последствия, но не плевать на первое. «Никогда меня не увидишь».
        Ари вздрогнула, шумно сглотнув.
        – Я справлюсь. – Недавно она говорила уверенно, теперь надломлено. – Справлюсь. – И крепко меня обняла.
        Я гладил Аристель по волосам, целовал в горящие щеки. Понимал, решение неправильное. Помнил, что Аарон умер от наркотиков. Я всё понимал и помнил. Но повез Ари домой.
        АРИ
        Через окно в комнату проникали лучи осеннего солнца. Я долго пряталась от них за плечом Стивена, потом нехотя выбралась из постели. По щиколоткам сквозняк, душно, но зябко. Симптомы кричат: «Прими, иначе ломка!», и я, послушная девочка, всегда принимаю.
        Накинув рубашку Стивена, я взяла из коридора куртку – и на балкон. Смотрела на небо, потом бросила взгляд на пакетик с белым веществом. Я завяжу, честно. Кончится – и всё. Правда-правда.
        Итак, мы начали с нуля. Пытаемся начать. Но склеить труднее, чем построить новое. Неужели Стивен не нашел девушку, которая полюбила бы его? Которую полюбил бы он? Хорошую, взрослую девушку. Та модель… Она красивая. И он был с ней долго. Но вернул меня. Любит меня. И поэтому готов терпеть мои выходки, пороки, истерики? Нужно ему соответствовать.
        Облизав сухие губы, я убрала в карман остатки порошка и на цыпочках в кухню. Надо бы приготовить завтрак.
        ***
        Хозяин квартиры забыл, что такое нормальная пища. Я достала из холодильника пиццу, ей явно больше недели, и выкинула в мусорное ведро. К удивлению, заметила свежий пакет молока и банку джема, а в шкафчике хлеб и кофе. Пересилив нелюбовь к этому напитку, я поставила чайник, нарезала хлеб и отправила ломтики в тостер.
        Когда подрумяненные тосты сверкали на тарелке, а джем и чашки с кофе стояли рядом, на кухню пришел Стивен. Он, небритый, взъерошенный, зевнул и потянулся.
        – Доброе утро, – сказала я.
        Вмиг забыла обо всем, и на то была причина: Стив в одних пижамных штанах. Я уставилась на его голый торс.
        – Доброе, – кивнул Стивен.
        Поймав мой взгляд, он негромко засмеялся.
        Я закатила глаза, показывая – ничего особенного я не увидела.
        – Ну-ну, – ухмыльнулся Рэтбоун. – Завтрак?
        – Мне стоило огромных усилий найти в этой помойке что-то съедобное, – язвительно заметила я.
        – Творческий беспорядок творческого человека. – Стивен пересек кухню и ласково поцеловал меня в висок. – Спасибо за завтрак, – прошептал он и у меня участился пульс.
        – Знаешь, я думала, ты можешь позволить себе прислугу.
        – Я думал, моя любимая будет наводить порядок.
        – Вообще-то, я думала…
        – Хватит, – пылкий поцелуй сквозь смех. – Обещаю, уберусь. Когда-нибудь… – И тихо добавил, надеясь, что я не услышу: – Вернее, когда домработница вернется из отпуска.
        Я строго посмотрела на него и, сев напротив, начала жевать тост.
        – Ладно-ладно. Уберусь вечером, – сдался Стивен.
        – Ага. Раскидаешь всё по углам, – рассмеялась я.
        Стив хохотал вместе со мной.
        ***
        Стивен лег на кровать, и я села на край постели. Руки дрожали, когда я убирала волосы со лба Стивена – непослушные, кудрявятся. Положила руку Стиву на шею, и он притянул меня к себе, целуя в губы, дурея, как и я, от близости, страсти, любви. Быстрым движением расстегнул пару пуговиц рубашки – ту, что на мне, – и довольно присвистнул. Его губы спустились ниже по моему телу, оставляя следы на горячей коже.
        Нам помешал телефонный звонок. Я недовольно покосилась на Стива, заглядывая ему за плечо. Он виновато дернул плечами и наклонился к мобильному. Вновь Стивену хватило пары мгновений, чтобы измениться. Покрутив телефон в руке, Рэтбоун показал жестом, что скоро вернется, и вышел за дверь, напоследок прикрыв ее.
        Противный червячок недоверия крался к сердцу. Ни черта не изменилось: накручиваю себя как в шаткие восемнадцать.
        Стивен вернулся, сел ко мне и приобнял за плечи.
        – Джерад звонил, – объяснил Стив и принялся целовать, сбивая мое дыхание губами.
        Сбивая дыхание, но не сотканные из сомнений мысли.
        – Хотела спросить… – Я отстранилась. – Ты давно расстался с той моделью?
        Стивен поднял голову и смотрел мне в глаза долго, внимательно. Потом переспросил:
        – С какой моделью?
        – Ее, кажется, зовут София.
        – СОфи, – поправил Стивен.
        Кольнуло сердце – помнит ее. Любит ее?
        – Ты был с ней… Видела по телевизору, – растерявшись, сказала я и озвучила вопрос, терзавший меня: – Стив, ты любил ее? Любишь?
        Стивен вскинул бровь и рассмеялся.
        – Что? Нет! Я не любил и не люблю ее! – горячо воскликнул он. – Мы просто… немного пиара от менеджеров. Глупые журналисты! Знаешь же, им только повод дай.
        Я скептически покачала головой. Много огня в голосе, напора, звучит, как оправдание. Рэтбоун стер с лица улыбку. Он видел, что я не поверила, и серьезно сказал:
        – Бывают люди, которых хочется любить, быть с ними, боготворить их, посвящать им песни, время, жизнь. – Стивен многозначительно посмотрел на меня, притянув: я вмиг оказалась на его коленях. – А бывают люди, которых хочется затащить в постель. Без всяких там… высоких чувств.
        – И к какой из этих категорий отношусь я?
        – К первой, разумеется, – ответил Стивен. – Есть сомнения? – уточнил игривым шепотом, его губы находились в опасной близости от моих.
        – Ты спишь со мной, – заметила я, – значит, и второе относится ко мне.
        – Можно любить и желать, но не наоборот.
        Я сменила тему:
        – А что хотел Джерад?
        – Проблемы с новым синглом. Обещал всё уладить и перезвонить. – Стив сухо добавил: – Не веришь мне?
        – Что ты, – отмахнулась я. Чертовски эгоистично подозревать его, когда он пытается доказать мне свою искренность. – Состояние такое… не с той ноги встала, – вру, не краснея.
        – Это легко исправить! – воскликнул Стивен. – Собирайся.
        – Зачем? – Я удивленно наблюдала, как он застегивает пуговицы на своей рубашке. – Куда?
        – Не знаю, по магазинам. Или как вы, девушки, настроение поднимаете? Шопинг, все дела.
        – Шопинг? – переспросила я. – У меня полно одежды.
        Что за новости? Он меня подарками задаривать собирается?
        – Видел я твою одежду. – Стив хмыкнул. – Такой одеждой надо полы мыть.
        Я насупилась. Недостаточно хороша для тебя, Стивен Рэтбоун?
        – Модели научили разбираться в одежде?
        Стивен поник.
        – Не так уж много у меня было моделей…
        – Ты не поедешь в студию? – перевела я тему.
        – Справятся. Хочу провести день с тобой. – Его ладонь легла в мою, и Стивен рывком поднял меня с постели. – У тебя три минуты.
        ***
        И зачем он притащил меня сюда… Стивен усмехался, пока мы, держась за руки, гуляли вдоль торгового центра, а я изучала глазами витрины магазинов. Я отвыкла одеваться нормально, и вовсе я не о дорогих брендах. Новая одежда всегда лучше, чем одежда из секонд-хенда, верно?
        Колени подкашивались от любимых названий. Я словно вернулась в старый мир, когда могла взять отцовскую кредитку и скупить всё, что вздумается – одежду, обувь, аксессуары. И вот я смотрела на девушек, порхающих по этажам с огромными пакетами. Спустя еще одну витрину, которую мы миновали, Стивен не выдержал:
        – Давай купим что-нибудь наконец!
        – Что? – переспросила я, оглядываясь: нет, мне не нужно возвращаться домой, в московскую квартиру, я в солнечном Лос-Анджелесе; бедная, но свободная. – Стив, я могу сама купить. Накоплю денег и…
        В ответ смех. Издевается! Перед поездкой мы заехали в мою новую квартиру, и сейчас я стыдливо оглядела застиранную джинсовку, великоватые брюки и стоптанные босоножки. Точно издевается.
        – Не смешно! – От смущения загорелись щеки. – Ценю заботу, но…
        – Я хочу тебя порадовать, дурочка! Не обижай отказом.
        – Стив, – я отрицательно замотала головой, – не стоит.
        – Перестань, – уже серьезнее отозвался Стивен, подталкивая меня в бутик. – Я, конечно, не Ричард Гир, а ты не Джулия Робертс[21 - Речь идет о фильме «Красотка», в котором Гир и Робертс сыграли главные роли.], но мы пришли не витрины разглядывать.
        Я смерила Рэтбоуна возмущенным взглядом.
        – Ну ладно, – словно сделала одолжение. – Ты пожалеешь, красавчик.
        – Хорошо. – Стивен достал из бумажника кредитку, на его губах сияла счастливая улыбка.
        Я делаю его счастливым? Я делаю его счастливым!
        ***
        Мы обходили магазин за магазином. В каждом я зависала минимум на полчаса. Стивен оценивал, советовал, но вскоре его активность упала: не привыкший тратить столько времени на покупки, он выглядел измотанным.
        Когда мы вышли из мужского бутика, где я выбрала Стивену пару рубашек, то в полной мере увидела его усталость: с множеством пакетов в руках, Стив измученно улыбался.
        – Я, пожалуй, загляну в обувной…
        Стивен выругался.
        – Одна, – добавила я и засмеялась, заметив его облегчение. – Жди в кафе.
        СТИВЕН
        – Жди в кафе.
        Я ощутил легкое прикосновение губ к щеке, и Ари исчезла в толпе. Счастливая девушка, я мечтал увидеть тебя такой снова.
        Улыбаясь, я зашел в кафе. Тело изнывало, особенно болели ноги. Думал, купим ей несколько платьев, а она устроила забег вселенского масштаба, будто завтра магазины навсегда закроются! Или, может, решила проучить меня за дерзость?
        Несмотря на усталость, я в великолепном расположении духа. Пил холодную колу, листал новостную ленту. Влюбленный идиот. Никто не способен испортить мне настроение…
        – Кроме Софи.
        Я вытащил из пиджака мобильный.
        – Да! – рявкнул в трубку, пытаясь заткнуть стыд.
        – Милый, – пропела в ответ Софи Штерн. – Прости, если отвлекаю.
        – Ничего, – пробормотал я. Соф ни в чем не виновата. Я не сводил глаз с толпы: не хватало еще, чтобы Ари услышала этот разговор. – Что случилось?
        – Скучаю по тебе. Может, приедешь в Нью-Йорк на пару дней? Обещаю встретить в лучшем виде…
        Ниже пояса предательски ожило. Я судорожно втянул воздух, пытаясь сохранить самообладание. Перед глазами возникло идеальное тело моей… девушки? Бывшей девушки? Я не знал, как теперь называть Соф.
        Но я знал, пора заканчивать глупую двойную игру.
        – Не могу, – пот дорожками катился по моей шее. – Никак не вырваться. Ты-то когда приедешь?
        Потому что мне нужно расстаться с тобой.
        – Очень жаль, – вздохнула Софи и бросила трубку, оставив без внимания мой вопрос.
        Я принялся тереть переносицу. Софи достойна правды, Ари достойна правды. Боюсь остаться ни с чем? В Софи я всегда был уверен, она любит меня, у нас взаимовыгодный союз… был. Когда Соф вернется, я расстанусь с ней. Я люблю Ари. Только Ари. И я скажу Софи правду, глядя в глаза.
        Что же, Ари обещает завязать с наркотиками, а я нахожу на балконе песчинки Neon Cloud. Я говорю Ари: «Та модель в прошлом». У всех есть скелеты в шкафу, интересно, как скоро они оттуда вывалятся.
        Глава тринадцатая
        Чтобы найти себя, покопайся среди обломков своего прошлого.
        Чтобы всё потерять, ты должен просто солгать.
        (с) 30 Seconds To Mars «Revolve»
        АРИ
        Нарядов мне хватит на все случаи жизни! Благодаря скидкам я потратила не так много денег и хотела пойти со Стивеном в кино, но ему опять позвонил Джерад. Стив вызвал мне такси, извинился и умчался в студию, оставив в окружении не таких теперь радостных покупок.
        «Справятся», «хочу провести день с тобой»… Тьфу! Работа работой, но Джерад… Вот кого я не смогу простить. Манипулятор. Кипя от негодования, я щелкала зажигалкой, пытаясь прикурить сигарету.
        – Милая девочка, а курит, – вздохнул пожилой водитель, неодобрительно качая головой и наблюдая за мной через зеркало.
        – Не пойти ли вам к черту. – Я выдохнула в окно сероватый дым.
        Первый день новой жизни официально испорчен. Вновь всё идет наперекосяк из-за Джерада Андерсона.
        ***
        Кинув пакеты, я пошла в душ. Уже всё равно, что я купила. Подставив лицо под горячие струи воды, мысленно возмущалась. Работа! В общем-то, правильно, Стивен карьерист, но обидно: я хочу быть с ним рядом, наслаждаться отношениями. Следует меньше себя накручивать. Брал ли он выходной ради Софи Штерн?
        Я оделась, закрепила мокрые волосы заколкой и уснула на диване в гостиной. Проснулась спустя несколько часов. Как бывает после дневного сна, поняла не сразу, где нахожусь. Дисплей телефона показал шесть вечера. На ватных ногах прошла на кухню. Поставила стейк в микроволновую печь и, пока ждала, решила набрать Стиву. Телефон недоступен.
        Сумерки поглотили кухню, сделали ее зловещей, а я вспомнила: когда-то Рэтбоун также ушел в студию, а потом вернулся, чудом держась на ногах… много выпил… хотел расстаться… Я закачала головой, прогоняя мерзкое предчувствие. Ужинала и не чувствовала вкуса, пихала в себя еду. Но я должна есть, нормальные люди едят. Забыла, когда наслаждалась едой. Ходячий скелет с глазами-болтами, мне давно не до пищи. Вмазаться бы…
        Нет сил подняться и включить свет. Всё бессмысленно. В такие моменты я ширяюсь новой дозой, потом иду работать. Но теперь всё иначе, у меня есть заначка, а я продолжаю сидеть за столом и пялиться на пустую тарелку. Я сильнее зависимости. Стены давят. Первая стадия – начало конца. До темноты в глазах я качала головой. Всхлипы, нехватка воздуха. Руки дрожали, а вену на сгибе левого локтя кололо. Третий раз подряд не принимаю на ночь. Из-за Стивена. Мне уже плевать, где он, с кем он, вернулся бы. Его голос: «Ты справишься, Ари».
        Я открыла глаза и резко, со свистом, втянула носом воздух. Голос в голове, а Стивена рядом нет. Попыталась встать – не знаю, чего хотела: уйти в спальню, закрыться в ванной, достать наркотик – ноги приросли к полу. Продолжала сидеть.
        Когда удалось вскочить со стула, я вихрем носилась по кухне, тряслась, будто в лихорадке, металась из угла в угол. Паническая атака не давала вдохнуть. А дело в Стивене? В его отсутствии? Стало бы мне легче, если бы он пришел? Нет, наверное, уже нет.
        Мой силуэт в отражении окна прозрачен. Жалкая скрюченная фигура. Взгляд прикован к вене на сгибе локтя – та становилась краснее и краснее. Светилась, как огромная лампочка. Сквозь галлюцинацию я поняла: это не приход – наркотик бы не стал действовать через несколько часов, будь даже самым грязным и дешевым товаром во всем мире, значит, я и правда сумасшедшая. Рука (та самая, с горящей веной) потянулась к окну. Пальцы – сухие ветки и плохо слушались, я из последних сил пыталась открыть окно. Давай же, давай! Ладони мокрые, скользят. Ничего не выходит! Я остановилась и уставилась на свое отражение. Исчезаю. Смотрю, но лицо всё расплывчатее, покрывается дымкой. Точно. Меня не существует.
        Тишину прервал дверной звонок. Забившись под стол, я закрыла уши руками. Если хорошенько спрятаться, жизнь меня не найдет. Не замахнется для нового удара.
        – Пожалуйста, – умоляла я, пропуская сквозь стиснутые зубы кислород. Мрак начал поглощать, тянуть ко мне лапы. Я до крови кусала губы, только бы не закричать. Нужно потерпеть, и всё закончится. – Пожалуйста… – Одними губами.
        У меня разыгралось воображение и я, как маленький ребенок, боялась всего: теней на стенах, огромной мебели, резких звуков.
        Кое-как я вылезла из-под стола. Звонить не переставали и часть моего сознания поняла, звонок настоящий. Звонят в дверь, настойчиво, грозясь с минуты на минуту выломить ее. Стивен! Я принялась тереть лицо. Щеки, лоб, подбородок – всё горело, но я терла и терла. Дьявол по имени Neon Cloud – ему я продала душу – не оставит меня. А если откажусь платить, если не буду принимать, уничтожит. Я должна забрать свою душу обратно.
        – Где ты ходишь?! – недовольно поприветствовал Стивен.
        Я смотрела на него, не решаясь ничего ответить. Рэтбоун сам на себя не похож: распахнутое настежь пальто, хмурое выражение лица. В одной руке Стивен держал большую спортивную сумку, в другой – гитару.
        – Что случилось? – вырвалось у меня.
        Тревога за другого человека, за любимого человека, потеснила собственные переживания. Таким злым и нервным я видела Стива редко.
        – Я переезжаю к тебе, – ответил он, пройдя в квартиру. С размаху кинув сумку на пол, Стивен отправил на вешалку пальто, сбросил обувь и сурово уставился на меня. – Ты ревела?
        – Немного, – виновато ответила я и затараторила: – Что случилось? Почему ты с вещами? Где ты был? Всё в порядке?
        Пару секунд он не сводил с меня глаз, я выдержала взгляд, спрятав недавнюю истерику и ее причины в дальний угол подсознания. Сейчас намного важнее узнать, из-за чего он не в духе.
        – Я был в студии, – начал Стивен, – а когда приехал домой, то обнаружил, что мою квартиру, мать ее, затопило! – Он повысил голос, всплеснув руками, и тихо добавил: – Полный…
        – Как это произошло?
        – Кто-то забыл выключить кран, когда мыл посуду. – Стивен снисходительно улыбнулся.
        Он успокоился и опустился на пол, чтобы открыть сумку.
        Я присела рядом.
        – Прости…
        – Бывает. – Стив очертил пальцем мои губы. Я любила его отходчивость, даже дышать стала ровнее. Вдруг он вновь стал серьезным. – Почему ты плакала, пусть и немного?
        Рэтбоун прекратил что-то искать и сидел на коленях перед распахнутой сумкой в ожидании моего ответа.
        – Я волновалась.
        – И поэтому надо было плакать?
        – Нет… – Я опустила голову. – Всё нормально.
        – Не-а. – Стивен вцепился в мое плечо, второй рукой больно сжал мой подбородок, заставляя поднять голову и смотреть ему в глаза. – Говори.
        – Если что-нибудь случится, – я печально усмехнулась и сделала глубокий вдох, – а я почему-то уверенна, что случится, то я не переживу.
        – Не смей думать о подобном! – прикрикнул Стивен, его пальцы больно сжали мою ключицу. – Выкинь бред из головы!
        – Ты пугаешь меня, Стив.
        Он встал с колен, закинул сумку на плечо и направился в спальню.
        Я потерла ключицу. Его поведение вызывало страх, но вряд ли Стивен хотел причинить мне вред, просто не рассчитал силу. Меня больше пугало то, что я не смогла сказать ему правду. Расскажи я о панической атаке, точно сдаст в психушку, даже слушать не станет. Нет, сама справлюсь. Как-нибудь.
        – Ари.
        Я вздрогнула. Стивен отнес вещи и вернулся в коридор.
        – Я очень расстроен. Много вещей пропало. – Он помог мне подняться. – Извини, – стал целовать в шею и пострадавшую ключицу, приятно охлаждая липкую от пота кожу шепотом: – Извини… извини…
        – Сама виновата, – пробормотала я. – Думаю, тебе надо поспать.
        Он не ответил, наклонился и коснулся губами моих губ. Бережно, без намека на страсть, показывая, как сильно раскаивается. Я крепко обняла мужчину. С ним я чувствовала себя в безопасности, словно и не было приступа на кухне.
        СТИВЕН
        На душе скверно. Я жалел, что накричал на Ари. Убеждал ее: я изменился, а сам… Обманул. Сделал выговор, выставил виноватой. Я заставил ее поверить, что мою квартиру затопила она.
        Перед тем как поехать в студию, я зашел за чистой футболкой: в студии плохо работал кондиционер, поэтому мы с ребятами постоянно сидели мокрые. В спальне витал аромат духов Ари, навевая воспоминания: совсем недавно она была здесь. Но когда я открыл один из ящиков, среди одежды увидел женское белье… дорогое женское белье. Софи. Оказывается, закрыл не все ящики с одеждой Софи Штерн. Если Ари найдет эти вещи… никаких слов не понадобится: хрупкий мостик обрушится и превратит надежды на счастливую жизнь с Аристель в обломки. Я убедил ее, что расстался с красавицей-моделью, но объяснить, почему вещи Соф до сих пор у меня, вряд ли выйдет. Я сам бы психанул, найди у Ари что-нибудь мужское. Поэтому молча собрал всё самое необходимое в спортивную сумку, взял гитару и, открыв кран на кухне, покинул квартиру.
        Разумеется, когда Софи узнает, что ее вещи отправились в мусорное ведро, она устроит скандал. А мне жаль мебель – та обстановка, которую я не менял с ухода Ари. Но раз мы оба изменились, начинаем с чистого листа, почему бы в квартире не сделать ремонт?
        Стыдно, что я обвинил Ари. Эти мысли не позволили уснуть, я открыл глаза и посмотрел на электронные часы в углу тумбочки – три часа ночи. Повернувшись, хотел обнять Ари, но рука нащупала холодный матрас. Я приподнялся на локтях: Ари не было.
        Девушку я обнаружил в гостиной: она сидела на полу в центре комнаты. Ночнушка с глубоким вырезом ей велика. Ари склонилась над карточками и перебирала их. Подойдя совсем близко, я увидел – это карты. Лунный свет годился для рассмотрения мелких деталей.
        – Тебе не спится?
        – Я редко сплю по ночам, – прочистив горло кашлем, ответила Ари.
        Я вспомнил, что она делала по ночам, и вздрогнул. Присев на ковер, наблюдал, как Ари раскладывает карты. Тишина затянулась.
        – Ты гадаешь? – спросил я.
        – Нет, занять руки.
        – Молодец, что не куришь. Спасибо за это.
        – И ты бы бросил. – Она сказала это без укора, продолжая раскладывать карты. Медленно Ари переворачивала их рубашкой вниз, изучая рисунки.
        – Я пытаюсь бросить, – выдержал паузу. – Ари, ты ушла из стрип-бара?
        – Ушла, – кивнула она, не отвлекаясь от карт.
        – Так просто?
        – Просто.
        – Хватит отвечать эхом.
        – Я не отвечаю эхом.
        Ари сделала вид, что меня здесь нет – ее вниманием полностью завладели карты. А я смотрел на девушку: умиротворенное выражение лица, аккуратный маникюр (впервые ее ногти не в ободранном лаке). Ари пыталась действовать медленно, но карты всё же выскользнули из ее рук, разлетевшись по ковру цветастым веером.
        – Че-е-ерт! – дрогнули пальцы, помрачнело лицо. – Твою мать! – она вскочила и приложила тыльную сторону ладони к лицу. – Херня!
        – Ари, успокойся. – Я тоже встал.
        – Я бесполезная! – Ари налету поймала мою руку: длинные ногти, словно иглы, вонзились в кожу. – Бесполезная! Пасьянс и то собрать не могу.
        – Ты устала…
        – А ты наивен! – Она больно впивалась ногтями в мое запястье. – Слеп из-за своих чувств! – осеклась на полуслове. Разжав пальцы, Ари медленно опустила руку. – Бесполезная. Бесполезная и глупая. – Аристель села на пол и принялась собирать карты. – Хочу быть другой, – добавила, когда карты лежали аккуратной стопочкой. – Я хочу быть другой…
        Она вернулась к раскладыванию пасьянса. Я стоял и смотрел на нее.
        – Давай помогу, – тихо сказал я, присев рядом, и осторожно взял одну из карт – пузатого короля. – Так мы управимся быстрее.
        Ари сосредоточенно выискивала в колоде даму.
        Когда все карты были разложены по принципу красная – черная, Аристель улыбнулась. Карие глаза сонливо закрывались: пасьянс и правда успокоил ее. Осторожно подняв Ари за плечи, я повел девушку в спальню. О недавнем поведении напоминало лишь мое покрасневшее запястье.
        Глава четырнадцатая
        Часть 1
        Ночью она бодрствует
        И страх подбирается всё ближе.
        Она ищет девочку, которой больше не существует.
        (c) LaFee «Der Regen Fallt»
        АРИ
        Часы пробили полночь. Золушке пора.
        Чулки, красивое белье. Прозрачная блузка, лиф, короткие шортики. На туалетном столике ароматические свечи и много косметики. Пузырек с бордовым лаком открыт, духи перебивает запах химии. Из ноутбука приятная лирика. Сладкоголосая латиноамериканка поет о том, что хочет быть хороша для него. Хочу быть хороша для тебя, Стивен. «Позволь показать мне, насколько я горда быть твоей»[22 - Selena Gomez «Good For You».].
        Но карета скоро превратится в тыкву, успеть бы. Задыхаюсь здесь. Мне нужно вернуться туда, где теперь мой дом, и быть той, кем я стала. То, что раньше могло привидеться в кошмарном сне, стало единственным возможным существованием. Как мне могло нравиться сидеть в пустой квартире, ждать и быть его? Разум требует свободной жизни; такая свобода восемнадцатилетней Ари показалась бы дикостью.
        Я поправляла убранные в пучок волосы, когда Стивен зашел в спальню. Мягкие шаги, гель для душа с запахом зеленых яблок вместо привычного одеколона и спокойный, ни о чем не подозревающий голос:
        – Зачем наряжаешься, красавица?
        Пожав плечами, я долго не отвечала. «Всё потому, что я хочу выглядеть хорошо для тебя»[23 - Selena Gomez «Good For You».]. Дотянувшись до ноутбука, я захлопнула крышку. Мелодия прервалась, но по-прежнему звучала в голове.
        – Стив, – опершись ладонями о край туалетного столика, я смотрела на Рэтбоуна через отражение в зеркале, – когда ты сегодня ушел на работу… в студию… уехал… – Кашлянув, я старалась преодолеть волнение. – Мне не понравилось. Не понравилось сидеть и ждать тебя. Убирать квартиру, готовить, смотреть тупые передачи по ТВ. У меня нет ребенка, нет ничего, что держало бы в четырех стенах. Я отвыкла быть… зависимой от тебя. Зависеть от кого-либо.
        – Логично. – Стив сел на край постели и предположил: – Ты нашла работу?
        – Я ее не теряла. – Почему он так ведет себя? Смеется надо мной. Будто не знает, как я зарабатываю на жизнь. – Танцую, Стивен, – пояснила я и повернулась к озадаченному мужчине. Стало не по себе, когда я посмотрела на него: изменился в лице, помрачнел. Он не собирается мне запрещать, верно? Не имеет никакого права запрещать. – Я возвращаюсь в бар, – выдержав паузу и суровый взгляд, я развернулась обратно к туалетному столику. Сгребая косметику в ящик, тихо уточнила: – Моя основная работа там – танцевать. Танцевать, – повторяла, словно скажи я это несколько раз, Стивен изменит отношение к моему заработку. – Нужно вернуться, пока меня не выперли за долгое отсутствие, – пробубнила я, вновь смотря на Рэтбоуна через зеркало. Он открыл рот для ответа, но я опередила: – Спасибо, что накупил вещей, даже квартиру, но достаточно. Не забывай, мне не восемнадцать, поэтому нет никакой необходимости…
        – Я хочу тебя обеспечивать, и я в состоянии это сделать, – пропустив мимо ушей мои слова, возразил он.
        – Разве плохо, что я хочу быть самодостаточной? Мне не нужны проблемы с долгами.
        – Проблемы начнутся, если ты сейчас уйдешь, – холодно бросил в ответ и поднялся с кровати. Схватил за локоть и развернул к себе, заставил смотреть и слушать. На висках Стивена выступил пот. Никогда таким его не видела. Кто знает, как поменялся Стив за эти годы. – Где танцы, Ари, там и мужчины, там и наркотики, там и грязь. Я не для того вытянул тебя из трясины, чтобы ты вернулась обратно и продолжила гробить свою жизнь.
        Я всхлипнула скорее от обиды, чем от боли в руке. Комплекс учителя? Чувство вины? До сих пор видит девчонку-фанатку? Я раздвигала перед ним ноги в стрип-баре, а он по-прежнему считает меня девчонкой!
        – Отпусти.
        – Никаких баров и клубов, Ари. – Стивен нехотя выпустил мою руку. – Ты поняла? Туда ты не вернешься.
        – Но я больше ничего не умею! Мне нравится работать в стрип-баре! Танцы – моя жизнь! Это единственное, что я умею!
        – Хочешь уметь.
        Думает, как хорошо ему, чтобы я сидела дома, а он продолжал строить карьеру, заниматься любимым делом, жить в удовольствие… Но я не девочка из Техаса, где он родился и вырос, я не собираюсь тратить жизнь на то, чтобы стирать тряпки и готовить обеды!
        – Дай пройти, – меня трясло от злости, – и не указывай, что мне делать. Ты меня совсем не знаешь.
        – Я отлично знаю тебя, Ари, и пусть ты считаешь мою заботу не нужной, чрезмерной… – Его спокойствие злило еще сильнее. Непривычное поведение во время ссоры. – Не отталкивай меня. Мы на верном пути, только…
        – Только ты опять решаешь за меня! – перейдя на крик, я со всей силы толкнула Рэтбоуна в грудь.
        Манипулятор!
        Не заметила, что его пальцы обвились кольцом вокруг моего запястья, ненавязчиво уводя подальше от двери. С минуту я стояла, приводя в порядок дыхание. Разумеется, я понимала, он прав. Разумеется, я мечтаю танцевать в приличном месте и хочу делать вид, будто мы не расставались. Хочу жить беззаботной жизнью: ездить на его концерты, ждать дома, но… Я изменилась. Необходимо жить на свои деньги, иметь твердую почву под ногами, пути отступления, если он снова решит… оставить меня.
        – Я буду танцевать. Никаких мужчин, они мне противны, – шептала я, глядя в пол, будто стихотворение наизусть рассказывала: быстро, сумбурно. – Есть только ты, Стивен. Я люблю тебя.
        – И наркотики, Ари, – заговорщически добавил Стивен. – Не дай им победить.
        Как шелест листьев за окном его голос, его предостережение.
        Выждав, пока Рэтбоун потеряет бдительность и отпустит мою руку, решит, что я буду слушаться его…
        – Вернусь утром, – пискнула я, вновь толкнув Стива в грудь.
        Растерявшись, Стивен отступил назад, открыв дорогу к выходу из комнаты. Шаг, почти бег. Стивен прав, мне необходимо вмазаться: ноги тяжелые, от страха сердце колотится, щеки горят. Позволь мне уйти…
        Локоть пронзила боль. Я вскрикнула, меня отбросило на мягкую кровать. Стивен навис надо мной, вдавливая в матрас. Я в ловушке. Горячо. Теряю голову, а терять ее сейчас нельзя.
        – Пусти! – Я вцепилась пальцами в мускулистые руки и попыталась скинуть Рэтбоуна: пихала в грудь, дергала за край рубашки – тщетно. – Пусти меня!
        – Останься, – попросил он, а я зажмурилась и боялась открыть глаза; чувствую, как ласкает дыханием мои губы. – Не уходи, Ари.
        Поцеловал. Я обессилено застонала, секунду наслаждаясь близостью.
        Удар. Стивен выругался, схватившись одной рукой за правый бок (в который я ударила коленом). Вторая его рука ослабила хватку, отпуская мою талию. Выиграв секунду, я вскочила, но Стивен рывком впечатал меня обратно в кровать. Громко выругался, пропуская сквозь стиснутые зубы воздух. Стало по-настоящему жутко. Безумие и злость в зеленых глазах.
        – Арис-с-стель, – прошипел Рэтбоун, сидя на мне, а пальцами больно сжимая мои щеки. – Почему ты такая… упрямая! – отпустил мое лицо.
        Теперь его пальцы скользили вдоль шеи, к груди. Очертил сквозь ткань лифа твердеющий сосок.
        Когда Стив выпрямился, сидя сверху и придерживая мои ноги своими, я, к удивлению, не растерялась и спросила:
        – Запрешь меня? Привяжешь к кровати? – Не собираюсь идти за ним как овечка за пастухом. Хватит. Пусть к моим желаниям прислушается. – Мне больно, – хныкала я, потирая запястья. – Слезь.
        Он секунду колебался. Потом встал и скрестил руки на груди. Улыбнулся: ты молодец, Ари, ты правильно сделала, раз перестала спорить. Ну? Что дальше? Пойдем мирно пить чай? Нет уж.
        Я демонстративно терла запястья, хотя они совершенно не болели. Дело принципа, дело личной свободы. Вскочив, я промчалась мимо Стива, задев его плечом. Он пошатнулся. Не стал догонять, не стал останавливать. Смирился. Или окончательно разочаровался.
        Обернуться бы, но я не стала. В носу неприятно щипало, дыхание рваное, будто я на морозе. Пока застегивала куртку, пальцы не слушались.
        Отпусти меня, Стивен Рэтбоун. Я не твоя девочка. Теперь нет. Я не надеюсь, что моя жизнь превратится в сказку. И мне, правда, жаль.
        СТИВЕН
        Когда шаги Ари стихли, погрузив квартиру в тишину, я ощутил, что задыхаюсь от злости. В попытках успокоиться я сел за стол и начал записывать в блокнот мысли, выстраивая из них стихи для новой песни. Хоть какая-то польза. Но на сердце тревожно, самолюбие задето. Полчаса я сидел и, уставившись в окно, думал: «Как так? Я искренне хочу помочь, уважаю ее выбор, и, если бы дело не касалось такой грязи… наркотиков…» Грифель карандаша под напором сломался. Чертыхнувшись, я смял лист и выкинул в корзину под столом.
        Да, признаю, я не доверяю Аристель из-за того, что у меня есть от нее секреты. Вот так. Если ты, Рэтбоун, обманщик, не значит, что все такие. Она не такая. Несмотря на образ жизни и причиненную боль, Ари чиста душой.
        Переждать ночь. Довериться ей. Утром она вернется, всё будет как прежде… Будет ли? Воображение, подпитанное рассказами Ари, а также воспоминаниями об атмосфере и контингенте стрип-бара, рисовало страшные картины. Я должен, понимая это, ждать ее? Черта с два!
        Через пять минут я сидел в салоне авто. Ехал быстро. Вдалеке приветливо мигали фиолетово-розовые огни Cotton Candy, когда так некстати зазвонил мобильный. Я свернул на обочину, стирая со лба пот. Господи, убереги меня от аварии. Телефон продолжал надрываться, вибрируя в кармане. Клянусь, если это Софи, то она пойдет к черту и может не возвращаться из Нью-Йорка!
        – Да! – крикнул я в трубку.
        – Стив, завтра ждать тебя в студии?
        Джерад… Попросить у него помощи? Только не Джерад. Для него хоть и нет безвыходных ситуаций – он из-под земли достанет любого благодаря связям и обаянию, – помню я, чем это обернется: упреки, ворчание.
        – Нет. Не знаю.
        Андерсон многозначительно хмыкнул, а я снова поехал.
        – Перезвоню утром. Пока, Джер.
        Молчи, просто молчи, иначе…
        – Стивен, оставь ее.
        – Что? – не понял я.
        – Слышу шум улицы, ты взвинчен. Она убежала. Наверняка в клуб или в свой этот бар. А что могло подтолкнуть ее убежать из вашей идиллии? Наркотики. Оставь ее. Она потеряна. Конченая…
        – Ради бога, заткнись! – вспылил я. – Не ты ли советовал искать Ари? Я не надеялся ее больше увидеть. А теперь должен смотреть, как она уничтожает себя, и бездействовать!
        – О да, – протянул друг сквозь усмешку, – ты ее ценишь и уважаешь, поэтому обманываешь, продолжая держать связь с моделями, а ей даже в клуб сгонять нельзя.
        – Но, – остановившись на светофоре, я принялся барабанить по рулю.
        – Но? Ее хотя бы можно оправдать. «Или он просто выдумал ее, приукрасил в своем воображении? Да и не всё ли равно? Что важнее – подлинная Мэгги или та, какой она ему кажется?»[24 - «Поющие в терновнике» Колин Маккалоу.]
        Я молчал, гипнотизируя красный свет на светофоре. Джерад ничего не говорил. Я услышал, как на том конце провода щелкнула зажигалка.
        – Ну, так что? – похоже, затянувшись сигаретой, спросил Андерсон. – Уходя уходи? Отпуская отпускай?
        – Кого? – переспросил я.
        – А о ком ты подумал?
        – Слушай… – Я провел рукой по волосам, избегая смотреть самому себе в глаза через зеркало заднего вида – стыдно. Загорелся «зеленый», и я, не решив, «кого», поехал в сторону Cotton Candy. – Тебе-то что? Ты их всех шлюхами считаешь: и Ари, и Софи. На моем месте ты бы крутил ими, пока они не узнали бы и не врезали тебе по яйцам.
        – Но ты – не я, – прыснул от смеха. – Хм, а идея мне нравится, отдашь свои игрушки? Ох, Стив, кубинский табак – вещь…
        Хорошо, что он перевел тему. Игрушки!
        – Я бы сказал: «Джерад, ты мудак». Но, в данном случае, это я, – невесело ухмыльнувшись, я сбавил скорость.
        Джерад отвратительно поступал с женщинами. С самого нашего знакомства я наблюдал, как он использует одну девушку за другой. Но, готов признать, он не лгал ни одной из них. Так, по мелочи, вроде: «Ты любовь всей моей жизни», но уловки безобидны, его пассии знали, на что идут. Суть в том, что Джерад Андерсон никогда не завирался до нервного тика. В отличие от меня.
        – Понимаю, эгоистично проворачивать такое…
        – Да. Жду тебя завтра в студии.
        – Я бы взял отпуск…
        – Я бы дал тебе по морде, – недовольно, но без злости протянул Джерад. – Завтра поговорим. Набери мне утром, интересно, чем драма кончится.
        – Ха-ха-ха, – передразнил я.
        Да, уверен, драма точно состоится. Целый драматический спектакль.
        ***
        Я собирался зайти в бар, отыскать Ари и уехать домой. Всё. Никаких разборок, выяснений отношений. Может устроить мне истерику, но дома.
        Говорит, ей не восемнадцать, а поступает, будто восемнадцать – сбегает. Любимая привычка Аристель. По-прежнему у меня в голове не укладывается: она взяла вещи, немного денег, паспорт – и сбежала. В тайне я ей восхищался: не смог бы так поступить, даже если бы меня окончательно всё достало. А когда я бросил ее… упрямая девчонка. Не уехала просить прощения у родителей, осталась выживать. Теперь, конечно, ей ничего не страшно, но инфантильность Ари может привести к непоправимым ошибкам.
        Вопреки ожиданиям, гостеприимства я не дождался – в бар меня не пустили. С каких пор здесь фейсконтроль?
        – Ариэль сообщила, что придет ее неадекватный мужик. Иди, проспись, утром поговорите, – толкнул меня вышибала.
        Два метра ростом, плечи как скала. На вид, словно только отсидел в тюрьме: загорелый, мускулистый и заносчивый.
        Из Cotton Candy доносилась громкая музыка, я представил, как милая Ари раздевается перед посетителями, ее глаза печальны и пусты, по ее венам течет смертельное топливо.
        – Так, – руки тряслись, зубы сводило, – я должен ее забрать. И я это сделаю, ясно?
        – Какие-то проблемы, сынок? – услышал я за спиной грубый голос: второй вышибала раза в два больше, первый на его фоне весьма безобиден.
        Но какая разница, если внутри меня слепая ярость? Я знал, верзилы превосходят меня по габаритам и через минуту мое лицо будет размазано по асфальту подобно детскому пюре по тарелке, но отступать нельзя.
        – Ладно. – Я выставил руки вперед, показывая, что сдаюсь. На моем лице фальшивое спокойствие, оттененное легким разочарованием. – Извините за то, что побеспокоил вас, ребята.
        Развернувшись, я пошел прочь, оставив громил в замешательстве. Отошел на пару шагов и, собрав всю злость, обернулся. Мой кулак полетел в лицо вышибале номер один. Он не успел перехватить удар и взвыл от боли. Костяшки вмиг заныли, но я не остановился. Выплескивал, что копилось, что я не высказал Ари – как можно быть такой безответственной, легкомысленной, эгоистичной. И она называет эгоистом меня, после того, что она делает, она называет эгоистом МЕНЯ?! Я бил то одного, то другого. Сам получал удары и через минуту вышибалы поняли ситуацию своими шкафообразными мозгами, а драка превратилась в мое избиение.
        Казалось, на теле нет места, которое не поразил бы кулак. На пальцах громил сверкали кастеты, вскоре я плевался кровью. Ни за что больше не приду, несите жалобную книгу! Уже не отвечая на удары и не защищаясь, я терпел то, что спровоцировал сам. В глубине души я надеялся, вдруг на шум прибежит Ари, и мы уедем отсюда. Неважно, сколько костей будет сломано, мне нужно забрать ее из проклятого места.
        Вышибалы повалили меня на землю и продолжили бить ногами. Отхаркивая кровь, я начал смеяться. Я хохотал, закрывая лицо: привычка, ведь мое лицо – мой хлеб. Чем громче и отчаяннее я смеялся, тем слабее становились удары. Вышибалы ждали явно не такой реакции. Первый поднял меня и пихнул коленом в живот: я подавился воздухом, но снова рассмеялся.
        – На сегодня хватит с тебя. – Под мое смачное падение на грязный, забрызганный моей же кровью асфальт, заключил второй громила.
        Тело нещадно болело, холодная земля показалась мягкой периной. Несколько минут я лежал и переводил дыхание, оценивая урон. Не так плохо: ничего не сломано, зубы не выбиты. Губу разбили прилично: кровь заполнила всю ротовую полость. Из носа кровь тоже капала, но не так обильно. Глаза, к счастью, не заплыли, хотя уверен, синяки будут украшать лицо минимум пару дней.
        – Хрена, он ходить может! – удивленно воскликнул один из вышибал, когда я смог отойти на пару шагов.
        От бессилия я выругался и ударил со всей силы кулаком о стену; расшибленные костяшки застонали бы, если бы могли. Чертова Ари! Съехав по стене, я вытянул ноги.
        – Глупая девчонка, – бормотал я, – не понимает, что творит.
        – Эй, он вроде не такой уж и отморозок. – Голос одного из вышибал.
        – Он набросился на нас, Люк! – возразил второй.
        – Любовь иногда такое творит… Он, кажется, собирается просидеть на асфальте всю ночь. – Люк не дал собеседнику ответить и нарочито громко произнес: – Ладно! Пошли, пропустим по стаканчику, Джим нас сменит!
        А Джим, пусть и смотрел на мое избитое лицо подозрительно, о предупреждении Ари не знал и в стрип-бар меня пустил.
        ***
        Многолюдно – вечер субботы. Посетители (разумеется, мужского пола) сидели вокруг сцены, вальяжно развалившись на диванчиках, а официантки разносили заказы (всегда спиртное). Пауза программы – главная сцена заполнена десятью девушками. Стриптизерши танцевали одинаково, часто задевая друг друга локтями. Удивительно, когда-то я был рад сидеть на месте тех мужчин, чувствуя похоть. Теперь противно.
        Я искал глазами Ари: по тумбам в углах, на главной сцене. Но ее нигде не было. Темные комнаты… Я занервничал, хотя обстановка должна расслабить: приглушенный свет, играет поп-музыка, стриптизерши двигаются в такт на шестах и чужих коленях. Не могу закрывать глаза на работу Ари. И пусть она обещала, что будет только танцевать – я помнил о том, как горячо и сексуально она двигалась. Противоречивые чувства: злость вперемешку с ревностью и – совсем внезапно – волна страсти. Но тут я вспомнил о десятках глаз, которые будут наблюдать горячую сцену вместе со мной, если Аристель вновь решит показать, как танцуют звезды[25 - Ари танцевала под песню Selena Gomez «Stars Dance».].
        Я хотел дойти до гримерки и поискать Ари там, но сначала заказал у бармена коньяк в качестве анестезии. Адреналин стихал и боль от ударов становилась осязаемой. Когда подошел к барной стойке, внутри закололо от воспоминаний. Интересно, помнит ли меня бармен? Помнит ли историю, рассказанную после стопок водки? О девушке, моей фанатке. Рассказал ли Ари? Вот она смеялась, наверное…
        Все стулья у барной стойки заняты, кто-то стоял, облокотившись локтями о деревянную поверхность. Интересно, почему им всем тут как медом намазано? Вряд ли заслуга бармена: медлительный до ужаса, и вряд ли именно он – брутальный, татуированный мужик средних лет – заставил бы их восхищенно выкрикивать непристойности и кидать на стойку деньги. Я протиснулся ближе.
        Из головы пропали все мысли. Первое, что бросилось в глаза – стройные загорелые ноги. Худенькая девушка с чувственными изгибами тела. Ее темные волосы завязаны в небрежный пучок, оголяя тонкую шею, подчеркиваемую серьгами-кольцами. Она выпрямилась, ударила себя ладонью по упругой заднице в коротких шортиках… Я вовремя, черт возьми!
        Ари ходила вдоль барной стойки, прекрасно сохраняя равновесие на высоких каблуках. Опустив голову, она лавировала вдоль чьих-то бокалов, аккуратно их перешагивая. На ней – черный лифчик и трусики-шортики (в них мужчины клали купюры, когда она нагибалась). Я закипел от ревности. Пританцовывает, возбуждая жестами, взглядами. Порочный ангел. Я представить не мог, что когда-нибудь увижу ее за таким занятием, и она попросит меня не лезть, назовет это работой. Ну, нет. Кем бы ты себя ни считала и как горячо бы ни выглядела, для меня ты девчонка в моей рубашке с кружкой какао в руках.
        Музыка сменилась на более быструю. Полумрак отступил, с углов зала мигали огни. Намечается вечеринка? Это заведение не перестает удивлять. В подтверждение моим мыслям Ари громко хлопнула в ладоши и закричала:
        – Тусовка в Cotton Candy! Представьте – вы снова на студенческой вечеринке! А в конце вечера можете расслабиться… – замолчала, хитро улыбнувшись, – с той, кто приглянется!
        Ари, не слезая с барной стойки, начала двигаться в такт зажигательной музыке, попутно принимая у бармена бокалы с алкогольными коктейлями. Выпивая, она флиртовала и улыбалась. Интересно, ТЫ, моя дорогая, входишь в чисто тех, кто может «приглянуться»? Сдержишь ли данное мне обещание «я буду только танцевать»?
        Девушка из моих воспоминаний, которую я знал и любил три года назад, увлекалась танцами, но была не сопоставима с баром, ночной жизнью, алкоголем и пороком. Ох, прости меня, Нэнси[26 - Нэнси – героиня фильма «Город грехов», стриптизерша.].
        Растерянный, я огляделся. Забрать Ари и уйти по-тихому уже не выйдет. Стриптизерши принялись танцевать с теми, кто, по их мнению, мог заплатить больше; хотя танцами это сложно назвать: посетители не упускали возможности потискать куколок. Те не возражали и, учтиво улыбаясь, жались к потным телам. Ари когда-то танцевала также? Я очень благодарен, что сейчас она осталась на барной стойке, а особенно благодарны мои разбитые костяшки. В толпе сверкнули рыжие локоны подруги Ари – Асоль. Фигуристая стерва выбрала лысеющего мужика средних лет.
        Аристель заводила толпу. Кто, как не она, пример юности и задора. Ари могла быть студенткой… если бы я не испортил ей жизнь. Я заберу ее отсюда.
        – Чувак. – Кто-то дернул меня за плечо. – Чувак, я ее снимать иду, она здесь редко стала бывать, не хочу упускать возможность.
        Обернувшись, я посмотрел на худощавого парнишку, на вид он не старше Ари. Добродушное лицо, недорогая одежда, светлые волосы, сережка-гвоздик в ухе, идеально гладкое лицо, будто щетина пока вовсе не растет. Я мог представить его в отношениях с Аристель, он ей больше подходил, чем я, хотя бы из-за наивности во взгляде.
        – Снимать? – переспросил я. – Кого снимать?!
        – Ариэль! – Парнишка отпрыгнул от меня, испугавшись последствий драки. – Чувак, что с тобой? Может, тебе в больницу?
        – Пустяки. А что особенного в этой… Ариэль?
        – О! – Парень усмехнулся и подошел ко мне вплотную. Мы наклонились, чтобы расслышать друг друга, и он заговорил: – Ариэль не такая, как все эти куклы. Живая.
        Я вскинул бровь. Живая? Она убила в себе себя ради того, чтобы работать здесь. Прошлое убило ее. Я ее убил!
        – Они все шлюхи безотказные, чем она отличается? – нарочито безразлично сказал я, чувствуя отвращение.
        Не к девушкам в стрип-баре, не к парню, который собирался снять Ари, и тем более не к Ари. Только к себе.
        – Не знаю. – Он пожал плечами. – Ариэль другая. Внутри нее есть свет. Кхм, ну, чувак, – парень опасливо покосился на синяки и ссадины на моем лице, – я пойду? Хочу спросить ее, почему она пропала. Здесь, между нами говоря, делать нечего без нее, остальные прожженные, мне противно.
        Секунду я колебался. Хороший парень. Возможно, у них с Ари вышло бы что-то, не влезь я. Не найди я ее и верни. Он бы решился пригласить Аристель… Ариэль на нормальное свидание. И, кто знает…
        – Нет, чувак, – выделил я его форму обращения. – Мне жаль, но она замужем.
        – Замужем? – Он растерялся.
        – Ага. – Я поджал губы, скрывая улыбку, и поднял левую руку, показывая парню кольцо на безымянном пальце. – Поссорились, хотела позлить меня. Получилось – я с вышибалами сцепился из-за нее.
        – О! – Парень совсем сник. – Извините.
        Я недолго смотрел ему в след. Кто знает, разрушил ли я что-то, но она любит меня. И поэтому я поступаю правильно.
        – Спускайся! – перекрикивал музыку и возмущения посетителей. – Ари, живо спускайся! Вечеринка окончена!
        Для тебя, во всяком случае.
        – Стивен? – Она искала меня глазами, от выпитого не в силах сфокусировать взгляд.
        О, не ожидала увидеть? Пьяная, но вроде не под кайфом.
        Аристель застыла, а я протиснулся сквозь толпу и схватил девушку за руку, стаскивая с барной стойки. Домой. Ты меня любишь. Поэтому домой.
        Все были заняты танцами и выпивкой, исчезновение Ари никто не заметил. В гримерку я ее впихнул, приказав забрать вещи. Она не возражала. Только вдруг начала раздражающе хихикать, периодически что-то роняя.
        Наконец Ари вышла из гримерки, со второго раза открыв дверь в нужную сторону. Ари не злилась на меня – была не в состоянии злиться; мне достанется утром. Я и сам не хотел выяснять отношения: каждая клеточка тела ныла от боли. Ари куталась в кожаную косуху и спотыкалась на ровном месте. Она ворчала:
        – Куда ты меня тащишь? Я заработала сто долларов! Если бы ты не пришел, их было бы триста!
        – Если бы я не пришел, тебя бы изнасиловала бейсбольная команда, – пробормотал я и ускорил шаг, подхватив Аристель за локоть.
        Она засмеялась. Я, вопреки ожиданиям, понял, что не злюсь. Меня переполняли чувства заботы и любви к девушке-проблеме. Я улыбнулся, представив, как она сейчас свернется клубочком в моем авто, и мы поедем прочь под успокаивающую лирику из магнитолы.
        Но мои мечты о том, чтобы спокойно уехать домой, превратились в пыль, когда на полпути кто-то схватил Ари за плечо, оттаскивая девушку от меня. Я инстинктивно сжал хрупкое запястье.
        – Ты че, замужем? – с яростью заорал бритоголовый придурок.
        – Эй, полегче! – Я оттолкнул его, загораживая собой Ари.
        – Я замужем? – Она пьяно хихикнула, высовываясь из-за моей спины.
        – Эрик сказал, ты замуж вышла, поэтому тут не бываешь, – ревниво объяснил бритоголовый.
        Что связывает Ари и этого ублюдка? Думать жутко, по какой причине он считает ее своей собственностью и имеет право что-то предъявлять.
        – Да, она замужем, – прорычал я сквозь зубы. Ари не стала возмущаться, она заинтересованно смотрела на меня, сдерживая смех. Подыгрывает? Умница. – Арист… Ариэль решила позлить меня и притащилась туда, где работала, – быстро пояснил я. – Мы женаты. – В подтверждение словам я поднял руку, второй раз за сегодня демонстрируя кольцо на безымянном пальце.
        Пока бритоголовый соображал, я отвернулся и продолжил путь к выходу, не выпуская руку Ари. Она едва поспевала за мной, перекрикивая музыку, чужие разговоры и свой звонкий смех:
        – Ты носишь его на указательном пальце! Это кольцо!
        Я кивал и метался по бару (хотя сейчас он больше напоминал клуб) в поисках выхода. Лица, тела, яркие огни. Всё смешалось. Духота, запах спиртного, дым. Меня мутило. Не представляю, что испытывает ошалевшая от алкоголя и танцев Аристель.
        – Ари, где выход?
        Она не ответила, рассуждая:
        – Представился моим мужем. Всё так серьезно? Ха-ха, всё так серьезно! – Ее голос терялся в громкой музыке и непристойных предложениях. – Стив, – она догнала меня и теперь не плелась сзади, а шла рядом, – ты дрался из-за меня? Как рыцарь. И ты женишься на мне? Как принц.
        – Я обязательно женюсь на тебе, только не сегодня, ладно?
        Мы были у выхода, когда тот бритоголовый догнал нас.
        – Не-е-е! – протянул он, хватая Ари. – Так не пойдет, крошка, ты нас в известность не поставила…
        – Отвали по-хорошему. – У меня трещала голова, болело тело, щипало лицо, и меньше всего в субботний вечер я хотел оказаться здесь, сначала подраться с вышибалами, а потом разбираться с отморозком. – Мы спешим.
        Не так я хотел провести этот вечер. Совсем не так.
        Преследователь перевел на меня глаза и секунду буравил взглядом. Потом в мое лицо полетел кулак. Я не успел увернуться – из губы брызнула кровь. Ари вскрикнула, но ее крик затерялся в прочем шуме. Одно хорошо: бритоголовый отпустил локоть Аристель. Чувствуя на подбородке теплую кровь, я вытер лицо рукавом. Давно я столько не дрался. Адреналин вновь затуманил разум, я набросился на чокнутого, избивая его сначала руками, а потом, когда он упал, ногами.
        Ари закричала. Я испытывал стыд перед ней за свое поведение: старался не показывать женщинам – особенно любимым – эту сторону себя. Редко, но агрессивная часть одерживала верх. Ари вмиг протрезвела и перестала дурачиться. Я и сам не думал, что способен на подобное, взрослый же человек. Умею решать конфликты словами.
        – Стивен! – услышал издалека перепуганный голос Ари. – Стивен, хватит. Прошу тебя! Хватит!
        Сбитые костяшки жгло. Выпрямившись, я тяжело дышал. Пнул мужика напоследок и схватил Ари за руку, продолжая прерванный путь из бара. Но Аристель принялась сопротивляться. Срывая голос, она вопила:
        – Ты псих! Я тебя боюсь! Я не пойду с тобой никуда!
        Я псих? Благодаря тебе, девочка.
        Адреналин покидал организм, возвращалась боль. Мотая головой, я выпихнул Аристель на улицу через запасной выход.
        ***
        Железная дверь с трудом поддалась и мы, ненасытно восполняя нехватку кислорода, вывалились на улицу. Прохладный ветер больно ударил по лицу, остужая свежие раны. Ари едва держалась на ногах.
        – Нужно хоть немного уважать себя, – пробормотал я.
        Остановились у двери, на лестнице. Странно оказаться в абсолютной тишине. Я прислонился к стене и исподлобья смотрел на Ари, хлопая по карманам в поисках пачки сигарет.
        – Уважать?! За что? – Голос сорвался, и она замолчала, поспешив отойти к отсыревшим перилам.
        Мы на заднем дворе, около парковки. Накатили воспоминания: первый наш разговор спустя три года. Она также кричала, плохо скрывая отчаянье, и я также чувствовал себя виноватым.
        Ари ловила губами холодный воздух. Ее голые коленки дрожали.
        – Я попробовала уважать себя, когда приехала в Америку. Я хотела любви, пусть не с тобой, ведь после концерта не произошло чуда. Может, в моих действиях была корысть. На концерте я познакомилась с Эйприл, твоей фанаткой. Наверное, я была такой же глупой: влюбилась в человека, которого совсем не знала.
        – Ты отличалась от них, – пробормотал я. Правдивая банальность. – Тебе хотелось любить, а не обладать. И тебя хотелось любить.
        – Она предложила жить с ней и ее братом, – не слушая, рассказывала Ари. Прошло столько времени, я многое забыл и воспоминания теперь всплывали будто сквозь туман. – Его звали Адам, – подсказала Аристель, опустив голову, – он предал меня. – Ари говорила тихо, я едва слышал ее. – Он был мил, не торопил, и меня всё устраивало, пока…
        – «Пока» что?
        – Пока он не изменил мне с какой-то блондинкой, – холодно ответила Ари, пытаясь придать голосу ложную беспечность. – Забавно?
        Да уж. Месяцами позже, на чертовой вилле чертового Джерада Андерсона произошло непоправимое: блондинка Синди, моя измена.
        – Ты тогда всё решила? После его предательства?
        – Угу. Я поняла: если не пересплю с тобой сразу, ты поступишь также – бросишь меня, потому что мне нечего предложить. – Ари грустно усмехнулась. – Я пыталась, Стив. Пыталась соответствовать тебе. Когда ты нашел меня, и я увидела тебя вновь… Ты стал другим: мудрее, взрослее. Я пыталась стать такой. Думала: буду зарабатывать, буду тебе перечить, буду самостоятельной, и ты зауважаешь меня, – всхлип сорвался с ее губ.
        Прежде чем я успел что-либо возразить, Ари скрылась в баре.
        ***
        Ветер охлаждал ссадины на лице. Порванная рубашка прилипла к телу. Я спустился по лестнице к парковке. В области ребер ныло, я закашлялся. Сейчас, вне опасности, я прислушался к организму, чтобы понять, есть ли переломы и другие серьезные повреждения. Меня не рвало, не было шума в ушах и пульсирующей боли, значит, сотрясения мозга удалось избежать.
        Ари всё решила после Адама? Не верю. Наивность, доверчивость – я полюбил это в ней. Втрескался, как мальчишка. Не помню, рассчитывал ли переспать с ней, когда позвал домой? «Мне некуда идти», ха! Отель? Но я позвал Ари к себе. Безумная мысль – если бы тогда я лег на диван, ночью всё равно пришел бы и взял ее силой, потому что невозможно было удержаться. Сейчас я хочу с ней жить. Когда-то страх всё разрушил, но я верю, Ари может стать прежней. Не наивным подростком с безумными мечтами, а теплой и искренней девушкой. Самой собой.
        – Вот. – Ари вышла из бара, спустилась по лестнице и протянула мне пачку бумажных салфеток. – Ты в крови.
        Влажные от пота и крови пряди липли к моим щекам, я убрал волосы с лица и посмотрел на Аристель: она застыла на последней ступеньке, цепляясь за перила. Решила держаться от меня подальше и была готова в любую минуту удрать обратно.
        – Я должен был поехать за тобой, понимаешь?
        – А не нужно. – Ее голос боязливо дрогнул, затерявшись в скрипе шин проезжающего мимо автомобиля. Кто-то окликнул Ари, предложив непристойность, но она не обернулась, продолжая смотреть мне в глаза. Такой взгляд способен поджечь фитиль динамита. – Не нужно обо мне заботиться! – Аристель спустилась по лестнице. Между нами всего два шага. – Ответственность! Ты хочешь напомнить мне о том времени, как о времени, когда я была беззаботна и счастлива, но ты разбил меня, и я осталась ни с чем. Я бы рада вписываться в идеальную картину в твоей голове, ты хочешь меня туда вписать! Милую, не эмоционально травмированную, не наркоманку. – Ари замолчала, усмехнувшись. – Когда-то я приехала с наивными мечтами. Помню, я стояла в аэропорту Сан-Диего и думала: именно сегодня всё изменится – ты увидишь меня и полюбишь. В моей голове был твой идеализированный образ. Я и подумать не могла, что ты можешь быть слабым, жестоким… В итоге я приняла тебя настоящим, а ты меня – нет. Ты судишь обо мне по первому впечатлению, но я другая. И это не маски, не капризы, это моя суть. Если я тебе такая не нужна…
        Меня как током ударило. «Если я тебе не нужна…» Покачал головой, словив на несколько секунд темноту в глазах, и шагнул к Ари – она тут же отступила. Я указал на салфетки в ее руке – она неуверенно протянула их. Забрав упаковку, я вытащил одну салфетку и, подойдя к Аристель, осторожно вытер слезы с ее лица. Салфетка почернела от растекшейся туши.
        – Думаю, ты станешь прекрасной танцовщицей. Но не здесь.
        – Я просто танцую…
        – Почти голой, – уточнил я. – На барной стойке.
        – Порой я не понимаю, почему так поступаю, – пробормотала Ари; думала, не обращу внимания на тихую фразу, но я услышал ее голос, и этого более чем достаточно, чтобы продолжать бороться. – Стивен, я тебе не жена, не дочь, чтобы ты приходил и забирал меня, дрался… Ты никогда меня не ударишь? – То ли вопрос, то ли утверждение. – В баре ты…
        – Я не бью женщин. Прости, если напугал.
        – Удивил.
        – В колледже со мной разное случалось. – Я послал ей полуулыбку.
        Ари не ответила, внимательно наблюдая за мной глазами олененка. Она подошла совсем близко, выдохнула мне в губы: «Ты вел себя как псих, как идиот, как…» Не договорила, потому что я ее поцеловал. Мои сухие, обветренные губы накрыли ее сладкие и мягкие. Ари гладила меня по волосам. Я неуклюже водил большим пальцем по ее холодной от ветра щеке.
        Сердце ускорило темп, сбилось дыхание; поцелуи становились отрывистыми, жадными. Воспоминания о ее танце на барной стойке – она моя, только моя. Оторвавшись от Аристель, взял ее за руку, крепко сжимая тоненькие пальчики. Посмотрел девушке в глаза, пытаясь найти в них что-то… возражение, отвращение, но она смотрела на меня спокойно и доверчиво. Я повел Ари к машине. Секс после ссоры всегда запоминается: гнев трансформируется в страсть. С третьей попытки открыл дверцу и пропустил девушку внутрь салона. Ари легла на заднее сиденье.
        Одежда казалась лишней. Страсть пьянила, и я оставил пару синяков на податливом женском теле. Ари не издала ни звука, только слегка улыбнулась. В душном салоне автомобиля окислился горьковатый запах выпитого недавно алкоголя. Соленый пот тек с моего лба, раны щипало. Я был грубым, Ари – нежной. Мне хотелось говорить, она молчала. Когда я вошел в нее, дыхание около моего уха стало похоже на взбесившуюся кардиограмму. Секс, смешанный с былой яростью, похож на порочный рай.
        Часть 2
        Легко быть смелым, когда это не твои страхи.
        (с) «Дивергент», Вероника Рот
        АРИ
        Утро я встретила с похмельем. Открыв глаза, мысленно поблагодарила Стивена за то, что он оставил жалюзи закрытыми. Темно, как в аду, чувствую себя, как в аду. И жарко, как в аду.
        На тумбочке стакан с водой. Заботливый Стивен. А я его обидела вчера, и примирительный секс в машине вряд ли исправил ситуацию. Осушив парой глотков воду, я дошла до кухни. Вытесняла титаническими усилиями мысли о дозе, которая мигом привела бы меня в состояние спокойствия и продуктивности. Но сейчас важно извиниться.
        Рэтбоун стоял у плиты. На сковороде шипело масло, по кухне витал аромат помидоров и зелени.
        – Привет, – сказала я полувопросительным тоном и робко улыбнулась.
        Когда Стив повернул голову, я инстинктивно отступила назад: выглядел он жутко, будто в гриме для дешевого ужастика. Сильно ему вчера досталось: рассеченная бровь, фиолетово-багровый синяк на скуле, царапина (видимо, от кастета) на нижней губе, правая ладонь забинтована. Переминаясь с ноги на ногу, я с трудом заставила себя не отводить взгляд.
        Стивен в ответ на приветствие кивнул, хмурясь.
        – Прости за вчерашнее, – сказала я, не зная, как начать разговор. – Сильно болит? У меня где-то аптечка…
        – Всё нормально, – перебил Стивен и добавил: – Я вчера, как пришел, промыл и обработал. Жить буду.
        – Мне очень жаль…
        Его лицо оставалось маской. Я стояла и не знала, что делать. Разговаривать после вчерашнего вечера – ходить по тонкому льду.
        – Завтракать будешь или опять на диете для наркоманов?
        Я неопределенно пожала плечами и села за стол. Есть не хотелось, а вот принять – очень. Психологическое давление, возможно, вызовет у меня чувство вины, но никак не заставит бросить, так любой наркоман скажет, а нарколог подтвердит. Но Стивен этого не понимает. Он теперь многое из того, что касается меня, не понимает.
        – Скажи, ты еще хочешь остаться со мной?
        – Квартиру затопило, ты же помнишь. – Рэтбоун отвечал спокойно, без эмоций, а его руки были заняты сковородкой и вилкой: он накладывал мне в тарелку яичницу. – Останусь здесь.
        – Со мной или здесь? – напряженно уточнила я.
        Пару томительных секунд тишину нарушал только свист чайника.
        – С тобой, Ари.
        Холодный, безразличный тон, и это стало последней каплей. Ну и козел же ты, Рэтбоун! Я вскочила и направилась в комнату. После такого обращения, когда я стараюсь загладить вину, а он, сухарь, обижается, я хотела уйти, прихватив минимум вещей: пожила бы у Эмилии. Но в последний момент я передумала, взяла сумочку и закрылась в ванной. Больше я не сомневалась и не думала. Пальцы сами вычертили дорожку.
        К Стивену вернулась под кайфом: глаза-болты, глупая улыбка. Мощный приход. Обиженно-недовольное лицо Стивена меня уже не сильно трогало. Я плюхнулась на стул и начала через силу есть яичницу.
        – Стало легче?
        Ну что ты хочешь? Чистосердечного? Или порыдать на твоем плече?
        – Какой правильный, – с набитым ртом ворчала я. – Хорошо всё делаешь, изменился, а я дура. – Из-за наркотиков иногда становлюсь болтливой, речь напоминает несвязный бред. – Стала ничтожеством, пустым местом; а ты идеальный. Классный мужик, красавец. Гордишься собой?
        Он молчал, наблюдая за тем, как я ем. Надеюсь, меня не вырвет. Я не хочу есть, и я мало ем, а теперь давлюсь, только бы Стив не ушел. Правда, он и так скоро бросит меня. Доиграюсь.
        Я со звоном кинула вилку в пустую тарелку. Только тогда Стивен отодвинул стул и встал, опираясь разбитыми костяшками о край стола.
        – Ты невыносима, – пробормотал он сквозь зубы и вышел из кухни.
        ***
        Сдерживая подкатившую к горлу лавину-истерику, я осталась за столом. Приход знатный, но кайф быстро улетучился – энергия есть, нет удовлетворения. Скоро начнется отходняк и я пожалею, что не догналась, но сейчас я жалею только о том, что нагрубила единственному человеку, которому не плевать на меня.
        Я злилась и пыталась уцепиться за мысли в голове, хотя бы предположить, что делать дальше, но мысли разбегались врассыпную. Руки плохо слушались, я встала и вымыла тарелку. Убрала в шкафчик. На автопилоте пошла в коридор. Ноги казались ватными, неестественно тяжелые колени, ступни. Я шагала, словно по облаку, боясь провалиться. Заглядывала в комнаты: ванная, спальня – его нет. Только бы Стив остался. Только бы он не ушел.
        Стивен сидел за столом в гостиной и что-то писал в блокнот. Песню… Меня охватило давно забытое щенячье восхищение им. Я села на ковер, прижалась щекой к его бедру. Чувствовала себя эгоисткой. Это наркотики. Я совсем не такая. Стивен вздрогнул и, улыбнувшись, погладил меня по склеенным от вчерашней укладки волосам. Не злится… А я хочу реветь от стыда.
        – Не уходи. Пожалуйста.
        – Не уйду, – заверил Стивен. – Иди сюда, – попросил он и тоже присел на пол. Обнял меня. Так спокойно. Мы сидели на ковре, я успокоилась, думала, как меньше употреблять, но Стивен опять всё испортил: – Я ценю то, что ты делаешь для меня.
        – Что? – Не поднимая головы, я пыталась сфокусировать взгляд: пятно на ковре, Асоль пролила вино.
        В горле пересохло от туманного страха.
        – Не уверен, что тебе понравится идея. Мы не будем развлекаться. То, что я предложу, возможно, будет трудно, можешь отказаться. Но я бы хотел, чтобы ты согласилась.
        – Что? – повторила я.
        Глаза начали слезиться, я почти не моргала.
        – Со мной не будет страшно, – продолжал уговаривать Стив.
        Черт, я, кажется, прослушала самую важную часть.
        – Что?
        – Твоя фобия. Перестань бояться. Отпусти. С дневником получилось.
        Понятно. Он говорит про меня, ванную и поступок Карлоса. Я действительно красочно описала произошедшее, раз Стивен помнит и пытается что-то сделать. Только вот… Зачем?
        Я сидела и изучала пятно на полу. Пили сухое…
        – Понимаю, требую много от тебя.
        О да, Стивен Рэтбоун. Чертовски много требуешь.
        – Не хочу, – наконец выдавила я.
        – Тебе будет легче, – к уговорам добавилась решительность. – Так было с дневником… Тебе же стало легче, Ари?
        Пока я думала, Стивен встал и сел обратно за стол, вернувшись к написанию песни или мыслей. Склонившись над листом, он дал мне возможность обдумать его просьбу, построить самые ужасные догадки решения проблемы. Но я откажусь, он уже много сделал. И просто потому, что мне очень-очень страшно.
        – Ты не представляешь, о чем просишь, – уйдя от ответа, сказала я.
        Треск. Я подняла голову и быстро заморгала: Стивен держал в руке сломанный карандаш – сильно надавил на грифель и тот отломился.
        – Хватит. Себя. Жалеть, – сквозь зубы процедил Рэтбоун.
        Я поперхнулась возмущением.
        – Жалеть?!
        – Именно! – Стивен кинул карандаш на стол и вновь сел на ковер, заключив мое лицо в свои ладони. – Тысячи людей проходят через психологические проблемы, травлю, насилие. Но они не ведут себя так, как ты. Они борются. И они побеждают.
        – Стивен… – Я покачала головой, перемешивая без того путаные мысли. – Я тоже борюсь. Если бы я не боролась, я бы сейчас здесь не сидела.
        – Все мы порой делаем неправильный выбор. – Он помолчал, будто мысленно споря с собой, стоит ли говорить дальше. Решился: – У многих тяжелая жизнь, Ари. Но они выбирают свет. Иначе бы все были проститутками и наркоманами. Не надо бороться с миром. Борись с собой.
        Я возмутилась, но ответила спокойно:
        – Люди относятся к проституткам с пренебрежением, потому что думают – это легкий путь. Но люди не представляют, какую внутреннюю силу нужно иметь, чтобы заниматься подобной… работой и не свихнуться. И наркотики убивают, да, а еще они забирают боль. За всё придется платить. Никто не имеет право осуждать меня, Стивен, даже ты.
        Стивен промолчал, и я была ему за это благодарна.
        – Пошли, – сказала я.
        ***
        Стив с тревогой поглядывал на меня. Я не злилась. Он прав: есть ситуации, которые выбираешь игнорировать, пусть это и неправильно. Но когда-нибудь дамбу прорвет.
        В ванной комнате пахло химозной лавандой; утром запах меня не раздражал. Я сняла майку и потянулась к пуговице домашних шорт. Стивен накрыл мою ладонь своей и расстегнул шорты: те беззвучно упали на коврик. Я не двигалась и глядела на кафельный пол, тогда Рэтбоун ловко поддел застежку лифчика, и я спустила лямки со своих плеч.
        – Включи воду, – попросил Стивен.
        Я улыбнулась – защитная реакция – и потянулась к крану. От страха пальцы дрожали. Неприятные мурашки волной по позвоночнику. Я открыла кран и под гулкий шум воды развернулась к Стивену.
        Он убрал локон мне за ухо.
        – Всё будет хорошо.
        – Знаю, – быстро соврала я.
        Стивен обнял меня. Мы стояли так довольно долго, вода достигла бортиков. Ждать еще не имело смысла, я опустилась в воду, а Стив присел на край ванны. Тело приятно щекотало от горячей воды, волосы тут же намокли, пар окутал тело. Может, ничего не будет? Может, я всё придумала?
        – Мне показалось… Да, я могу мыться в ванной.
        Засмеявшись от абсурда ситуации, я попыталась встать, но Стив мягко придержал меня за плечо. Его глаза смотрели в мои непривычно сурово. Окунуться, как это было в тот вечер, и станет ясно – реальность или надуманность. Сломал ли меня Карлос.
        Я опустилась в воду и закрыла глаза. Тишина успокаивала. Успокаивала и ладонь Стива, которую я сжимала в своей.
        Резкие вспышки похожи на молнии, рассекающие некогда спокойное небо. Серые глаза. Сталь. Ладонь, за которую я хваталась, невыносимо горячая. Я попыталась вырвать свою руку из цепких пальцев, но они не отпускали. Карлос хочет меня утопить. Он прижимал меня ко дну ванны и кричал. Веки отказывались подчиняться, я не понимала, что реально, а что нет. Плен воспоминаний. Вода тянула ко дну. Боюсь захлебнуться.
        – Отпусти!
        Кто-то тянул меня, но наверх. Сильно. Рывками.
        – Ари!
        – Не трогай меня!
        – Ари, это я!
        Ответить не успела. От резкого подъема искры в глазах. Яркий свет. Глотая ртом воздух, я боязливо оглядывалась и кашляла, инстинктивно прикрывая руками обнаженное тело. На лбу выступил пот, в горле застыл крик. Что со мной, что со мной, что со мной?
        – Ари… – В глазах Стивена ужас, такого он не ожидал. – Это я. Всё хорошо. Это я.
        Качая головой, я прошлась ногтями по своей коже. Боль. Если чувствую боль, значит, я жива. Значит, мне удалось выбраться. Он не забрал меня. Я победила. Или выиграла сражение?
        Я огляделась: белая ванна, чистая до блеска плитка на полу. Всё, как и несколько минут назад. Я сидела, прислонившись к стене и обхватив колени руками. Прижимала их к груди. Капли воды падали с подбородка, сосульками висели локоны.
        Стив сидел на коленях перед ванной. Волосы, взъерошенные в творческом беспорядке; лицо бледное, глаза потемнели. Он предпринял попытку коснуться – я дернулась, как от удара. Задыхалась, ловя губами воздух. Стон вырвался из груди, я закрыла рот ладонью.
        – Милая… – Стивен обнял меня. – Я рядом.
        Несколько минут он прижимал к своей груди, не давая отстраниться. Футболка промокла, я дрожала, слушая ровное биение его сердца. Вода остывала, но мне по-прежнему казалось, что она выжигает меня изнутри.
        – Я хочу попробовать еще раз. – Голос медленный, словно нажали на кнопку и запись растянулась.
        – Что? – изумился Стивен, отстранившись. – Даже не думай! Это была глупая идея, вылезай.
        – Я хочу, – тон похож на металл, но я осеклась на полуслове, многозначительно посмотрев на Стивена. Я ставила его в известность, не принимая возражений.
        – Мне страшно за тебя, Ари.
        – Я справлюсь.
        Вновь обжигающая вода и полная изоляция от мира. Зажмурилась. Мысленно выругалась. Адское пламя. Но тут я вспомнила прошлое, до Карлоса: Стивен играл на гитаре, я танцевала; я готовила, он просил меня никогда не уходить, в шутку, конечно, но приятно; так всё начиналось, так всё теперь и будет. Пропала горечь. Пропал страх. Дыхание стало ровным, а вода комнатной температуры. Я открыла глаза.
        – Ну как? – спросил Стивен.
        Его голос слегка охрип.
        Я кивнула, тогда Стив поднял меня на ноги и поцеловал в макушку, напоследок ополоснув мое тело. Смыл остатки дурных мыслей.
        ***
        Спонтанно мы закрылись в квартире, побыть вдвоем. Не посещать бар и не видеться с друзьями мое решение, а случай в ванной доказал, я всё могу и доверяю Стивену. Поэтому, когда он предложил несколько недель пожить вместе, я согласилась. Разумеется, подумала о наркотиках и о том, где их добывать. Нигде. Обратный отчет пошел – сейчас или никогда. Вероятно, это моя единственная возможность соскочить.
        Вскрыла все заначки и втихую употребляла в ванной. Джеймс отказался поставлять мне дурь, узнав о намерениях Рэтбоуна – мужская солидарность, черт ее подери! Пока у меня есть наркотики, в доме мир и покой. Стивен ждет, когда они закончатся, а это обязательно произойдет. Как ни пытаюсь контролировать, всё равно срываюсь, глупо оправдываясь: «Возьму чуть-чуть», «Нельзя слезать сразу». Стив не упрекает меня. Он знает – я толкаю себя к обрыву под названием ломка.
        А я не думаю о том, что скоро всё круто изменится: не смогу пойти за новой дозой и вернуться к самоуничтожению. Вроде и нет больше необходимости сбегать – кошмар последних трех лет закончился. Но остановиться невозможно. Поэтому заряжаюсь с утра «топливом» и счастлива быть со Стивом. Перед сном я нюхаю еще немного, и каждая ночь феерически прекрасна. Влюбленные, наслаждаемся каждым днем. Стив взял ради меня отпуск, я взяла ради него пакетики с хорошим настроением. Пока наркотик со мной, можно не беспокоиться за наши отношения. Почему Стивен считает Neon Cloud злом?
        Бесит квартира-тюрьма, будто я снова живу с родителями, и они посадили меня под домашний арест. Да, я неблагодарная, а моя изоляция только потому, что Стивен терпеливо ждет, пока я вынюхаю заначки. Те, под половицей, тоже. Представляешь, насколько всё плохо?!
        Скучаю по бару, по вам, по малышке Ким, даже по менеджеру-придурку, что уж говорить о красавчиках-барменах и корешах-вышибалах.
        Я держусь. Выйду чистой. Но страшно представить, что ждет меня перед этим.
        АРИ
        Я щелкнула мышкой и отправила электронное письмо. Джеймс, мой лучший друг, стоило огромных усилий не писать тебе CapsLock'ом просьбу принести товар. Протащить мимо цепного пса Рэтбоуна. Также я умолчала о том, что скучаю не только по коллегам, но и по одному незнакомцу… в шелковой черной рубашке. Я узнаю в нем себя. Он отчаянный и потерянный. Я спасаюсь наркотиками, он – насилием. У всех свои способы и грани. Хочу ли я увидеть незнакомца снова? Не знаю. Меня пугает его агрессия, пугает его душа. Она темная. Моя, значит, тоже?
        – Ари, ты опять курила в комнате?
        Я закатила глаза. Контроль во всем. Не скажу, что это плохо: Стивен готовит меня к тотальному контролю над собой, который я, завязав, должна буду соблюдать постоянно. Но слишком безумно это выглядит со стороны. Я не Наташа Кампуш[27 - Наташа Кампуш – была похищена Вольфгангом Приклопилем и провела в его доме в заточении 3096 дней.], а ощущение – он делает из меня идеальную девушку.
        – Ари, я с тобой разговариваю.
        Стивен заглянул в гостиную, в которой я, развалившись на диване в пижаме, часа три смотрела в ноутбук. От Рэтбоуна пахло средством для мытья посуды, волосы он постриг короче, одет в футболку и спортивные штаны. Красив, идеален. Спокойное лицо и ровный голос. Раздражает. Мы так не похожи. Несмотря на всю любовь, Стивен не поймет меня. Он другой. Любимчик судьбы, в отличие от меня или… того незнакомца, например.
        – Нет, не курила. – Я с хлопком закрыла крышку ноутбука.
        Стивен у дверного проема наблюдал за моими действиями. Из окна не прыгаю, вены не расцарапываю, а смотрит как на психически нестабильную – снисходительно. Я в ответ испепеляла его взглядом:
        – Что-нибудь еще?
        – Ничего, – быстро ответил Стивен. В голосе сквозило облегчение, словно я дала зеленый свет уйти и не видеть меня еще полчаса или сколько там он занимался «делами по работе». – Мне нужно позвонить. Не скучай.
        Стив подошел и поцеловал с таким видом, будто я щеночек, который нашкодил, но так мил, что не любить его невозможно.
        Когда Стивен оставил меня одну, я секунд пять смотрела в стену. Что это было?! Я бросилась к мобильному и набрала номер Асоль. Мне нужно выговориться. Абсурд: делаем вид, что всё в порядке, не заговариваем о моей зависимости, будто по иной причине не выходим из дома погулять даже в парк, а продукты нам приносит домработница. Но я не чувствую себя нормально.
        – Да?
        – Асоль! – крикнула я громче, чем ожидала. Всегда прямолинейная и честная Асоль, мне необходим совет. – Как дела?
        – Отлично. Как ты? – плохо скрывая тревогу, поинтересовалась подруга.
        – Ужасно! – взвыла я. – Он ведет себя… Он психопат!
        – Что этот придурок сделал с тобой? – Асоль, подобно тигрице, готова защищать близких, и сейчас она напряглась. – Он бил тебя?
        – Нет-нет, – затараторила я. Черт, она может в любую секунду приехать сюда! Асоль и Стивен похожи больше, чем кто-либо из нас мог подумать. Вспыльчивые невротики. – Стив никогда не сделает мне больно, – заверила я, – по крайней мере, физически. Асоль, мы живем в пузыре. Подъем по расписанию. Я принимаю Neon Cloud, Стивен делает вид, что не замечает этого. Иллюзия нормальности: завтракаем, обедаем, ужинаем. Мы оба знаем – всё не в порядке, но он не собирается ничего менять до тех пор, пока у меня есть наркотики. Доводит бездействием! Или дает мне шанс решиться самой. Это правильно, да? Я люблю его. Но напряжение электризует воздух.
        Асоль молчала, позволяя мне выговориться. Я несколько дней ни с кем, кроме Стивена, не говорила, и если раньше я мечтала проводить время с ним, то сейчас в радость вернуться хотя бы на один день в бар.
        – Его забота душит, Асоль. Отвыкла, не знаю, стоит ли привыкать, не помню, что нужно делать. Смешно, когда-то он бросил меня по этой причине: я была несамостоятельна, и он хотел, чтобы я стала кем-то… Возможно, его намерения благие, я ничего тогда не хотела, никаких целей, только желание быть с ним. Растворилась: Стивен, Стивен… Весь мой мир – Стивен Рэтбоун. А теперь он хочет, чтобы я оставила бар, работу и была рядом. Я чего-то не понимаю? Он хочет сделать меня нормальной. Но я свернула не туда. Или он не может смириться, что всё пошло не по его гениальному плану? Я вернулась к нему не шикарной женщиной с головокружительной карьерой. И постоянные звонки… – Я фыркнула. – Говорит, по работе.
        – И ты веришь, что звонят по работе. – Не вопрос, утверждение с невеселой усмешкой.
        – Не знаю, Асоль. – Я пожала плечами, словно подруга могла увидеть. – Я в долгу не остаюсь. Мне бывшие клиенты звонят: мол, где ты, как ты?.. Фу, аж тошнит, когда их рожи вспоминаю. Недавно в баре одного встретила, когда танцевальный вечер был, помнишь?
        – Помню, конечно. – Асоль звонко засмеялась. – Вышибалы каждый вечер про твоего Рэтбоуна спрашивают. Теперь, небось, ему всё бесплатно будет. Знаешь, каким бы идиотом Стивен ни был, яйца у него есть! Так что, кроме драки у входа, я пропустила?
        – О! – Я замолчала, создавая интригу. – Даниэля помнишь? Я с ним всего пару раз спала, а он меня считает своей собственностью. У-уф, без драки не обошлось. – Мой пыл вмиг унялся, от воспоминаний неприятная дрожь. – Одна из главных причин, почему я хочу завязать и тебе советую! Нет среди наркоманов нормальных ребят, все ублюдки. И Джеймс, уверена, не всегда был хорошим… Я тебе еще позвоню, спасибо, что выслушала.
        В ответ заботливое: «Попроси – оторву ему голову». Я положила мобильный на стол и напряглась, почувствовав взгляд.
        – Если они не перестанут звонить, им позвоню я.
        Улыбка покинула мое лицо.
        – Я звонила Асоль.
        Пауза. Внутри меня всё сжалось.
        – Зачем?
        – Эм… поговорить.
        – О наркотиках?
        – Мы говорим не только о наркотиках, – отрезала я.
        – Расскажешь, как ты подсела?
        – Для чего? – Я насторожилась и обернулась.
        Стив замялся. Уставший, серьезный. Он усадил меня на кровать.
        – Тебе надоела иллюзия нормальности. – Я почувствовала, как загорелись щеки. – Ничего не нормально, Ари. Я не имею права не только осуждать тебя, но и решать за тебя. Когда ты будешь готова, я пройду через это с тобой. А пока мы сделаем первый шаг – поговорим. Хочу быть уверен, что не мог ничего предотвратить, и тебе было нужно… это. К тому же я не думал, что ты вернешься шикарной женщиной с головокружительной карьерой, но ты права – меня пугало, как слепо ты любила. Я не заслуживал такой любви, меня никто так не любил. Однако в твою любовь я влюбился. Кто знает, решился бы я, не будь ты напористой. – Он подмигнул.
        Наш первый поцелуй на его кухне. Моя инициатива. Воспоминания размыты, не верится, что это была я. Не знаю, смогла бы сейчас безрассудно поцеловать его в первую встречу и считаю ли свой поступок верным, тогда мной руководило отчаянье: единственный шанс, всё или ничего.
        – Но суть в том, – продолжил Стивен, – мне хочется не ностальгировать о той милой девчушке. Мне хочется идти вперед с тобой, Ари. Ты заслуживаешь лучшей жизни, лучшей работы. Твои танцы… пластика. Ты действительно хороша.
        Я отвернулась к окну. Комната на пару минут погрузилась в тишину.
        – Neon Cloud – мой первый и единственный наркотик. Джеймс, как врач на приеме, спросил, чего я хочу: забыться, словить галлюцинации, получить энергию… Я сказала: не могу работать. Он мог бы достать антидепрессанты, но они действуют не быстро. Джеймс сразу проникся ко мне человеческой симпатией, иначе бы подсадил на героин и, вымогая деньги, наблюдал бы за тем, как я разлагаюсь. Но ему деньги не нужны, он приторговывает для знакомых. Neon Cloud вызывает больше психологическое привыкание: что-то вроде кофеина, но мощнее и с худшими последствиями. Сначала было хорошо: долгое время не требовался сон и еда; обычный человек давно бы упал без сил, а я продолжала танцевать. Но первая ломка расставила всё на свои места. Не помню, что тогда было – проблемы с поставкой, угроза облавы или Джеймс, после моих рассказов о том, как всё замечательно, решил проучить. Он отличный парень, добрый. Поняла потом – принимала много, если бы продолжила так дальше, мое сердце не выдержало бы. Мое молодое, здоровое сердце. – Слова застряли в горле, но я заставила себя говорить дальше: – Отсутствие дозы для наркомана ужаснее,
чем отсутствие чашки кофе для офисного клерка. Как засыпать голодным: мысли о еде вытесняют другие мысли, и ты не можешь ни на чем сосредоточиться. Прибавь боль в мышцах, сухость во рту, иногда рвоту… Думаю, ты скоро увидишь. – Я помолчала и тоже решила спросить о волновавшем меня: – Почему ты согласился попробовать без психушки? У тебя умер друг, ты рискуешь…
        – Друг умер вовсе не из-за того, что его вовремя не положили в клинику, Ари. – Стивен поморщился: ему неприятно вспоминать об Аароне – одном из основателей группы, погубившем себя героином. – Он много раз лежал в реабилитационном центре и всегда сбегал. А ты еще упрямее, – беззлобно рассмеялся. – И тебе нужна не, как ты любишь говорить, психушка, тебе нужно безопасное место. Осознаю, мы сильно рискуем и поступаем неправильно.
        ***
        Из телевизора на стене звучал веселый поп-рок, музыкальный канал крутил новый клип очередного бойз-бенда. Я ела на завтрак печенье, заедая порцию Neon Cloud, принятую десять минут назад. Нога дергалась в такт музыке – много энергии, ненужной, кипящей. Лучше так, чем уныние.
        – Ты сегодня готовишь.
        В ответ я недовольно посмотрела на Стивена:
        – С какой стати?
        – Потому что я хочу отбивные. – Стив сиял от самодовольства. – А ты неплохо их готовишь.
        Облокотившись о кухонную тумбу, он не сводил с меня глаз. Рад, когда я спокойна; готова поспорить, не пускает в голову мысль, отчего я такая. Не забываем притворяться. В нашем мыльном пузыре.
        – Неплохо, значит? – я фыркнула. Стоило огромных усилий не рассмеяться, глядя на милую небритую физиономию. – Я ожидала, ты скажешь, что я готовлю их фантастически, а если неплохо, то мы заказываем еду в ресторане. Как насчет суши?
        Я бросила недоеденное печенье и направилась в коридор за телефоном, но Стив успел быстрее, правда, уронил по дороге чехол от гитары, но, черт возьми, успел! Задыхаясь от смеха, я пыталась вырваться из крепких рук, пока Стивен тащил меня обратно на кухню.
        В голове мелькнула вспышка-воспоминание о дне, когда я впервые приготовила ему отбивные: миленькая фанатка решила порадовать так, как умела. Грустно осознавать: теперь, чтобы порадовать, я выберу минет.
        ***
        – Порезал палец. Умру? – серьезно спросил Стивен и поднял указательный палец: капли крови стекали по бледной из-за недостатка солнца коже.
        Восемь дней взаперти. Меня от нездоровой бледности спасал автозагар, но и он смывался. Вылечусь – и на пляж!
        Стивен убрал в сторону нож, бросив резать салат, и с притворным испугом смотрел на меня, ожидая реакции. В ответ я рассмеялась, положила лопатку, которой переворачивала отбивные, и подошла к Стиву. Он прищурился, изо всех сил стараясь сохранить лицо. Прямо-таки мученик! Уголок его рта предательски дрогнул в полуулыбке.
        – Умрешь. – Я поднесла его запястье к своему рту. – Но не от этого.
        Во мне ни капли робости. Я приоткрыла губы и подула на свежую ранку. Стивен шумно сглотнул, наблюдая за моими действиями; уголок его губ вновь дернулся, на висках сверкнул пот. Мне польстило то, как быстро он воспламенился. Я провела языком по его указательному пальцу, слизывая металлическую на вкус кровь. Стивен втянул сквозь стиснутые зубы воздух, непрерывно смотря мне в глаза и желая продолжения.
        Но я чрезвычайно серьезно подытожила:
        – Нужен пластырь. – И, выпустив руку Стивена, я отвернулась.
        Контакт прерван, кожей почувствовала его разочарование и недовольство. Почему соблазнять Стивена трудно? Обычная схема, я и не такое проделывала с клиентами, но щеки никогда не горели, а сердце не выпрыгивало из груди.
        Я открыла дверцы шкафчиков в поисках аптечки.
        – Не нужен.
        Стив рядом. Его руки легли на мои бедра. Я судорожно вдохнула, чувствуя, как под его пальцами горит кожа.
        – Нужен, – слабо возразила, боясь обернуться. О том, чтобы взглянуть в его глаза или спорить дальше не могло быть и речи.
        Стивен не ответил. Он очертил пальцами мою грудь – соски вмиг затвердели – и прижал меня к столешнице; я с трудом подавила стон, когда почувствовала, насколько мужчина возбужден. Откинув мои волосы, он прислонился губами к шее. Стоит быть аккуратнее в играх – они меня саму сводят с ума.
        Я развернулась и положила ладонь на его щеку – непривычно гладкая, утром Стивен Рэтбоун побрился, вот это событие! Что ж, правильная девушка будет в восторге от своего джентльмена. Но не я, мне роднее небритый рок-музыкант.
        – Необходимо обработать порез, – выдохнула я, собрав всю силу воли, пока та окончательно не растеклась лужицей от его прикосновений.
        – Плевать, – прорычал в ответ, спустив лямку майки.
        Пару секунд я молчала, сминая в кулак край его футболки.
        – Заражение получишь, без пальца останешься…
        – Плевать, – повторил, усадив меня на край столешницы.
        Я не могла сопротивляться. И не хотела. Впервые за несколько дней я не оголенный нерв, не унылая и не под кайфом (от утренней дозы осталось мягкое послевкусие). Пожалуй, сейчас разрядка мне нужна – не зря взрыв гормонов во время оргазма сравниваю с эффектом от наркотиков.
        Стивен снял с меня майку. Холод прошелся по мокрой от пота спине. Мужские руки спускались ниже, нащупали пуговицу шорт…
        – Быстрее, – вырвалось у меня.
        Его ладонь скользнула меж моих бедер, раздвинув их. Я подавилась воздухом, ощутив приятный спазм внизу живота.
        – Такая горячая, – рваным шепотом сказал Рэтбоун, пока я сходила с ума от интимных касаний его пальцев. – Всегда готова для меня.
        Я стонала в ответ. Зачем играла в соблазнительницу, если на деле – овечка? Стивен дернул расстегнутые шорты, ухмыльнулся и, сжав в кулаке мои волосы, потянул на себя. Я избавила нас от остатков одежды и тела достигли абсолютной близости. Резкие толчки, сбитое дыхание, жадные поцелуи на губах, шее. Минимум нежности – она лишняя. Обхватив его бедра ногами, я максимально придвинулась, сползая со столешницы. Движения неистовые. Горячо. Я впивалась ногтями в плечи Стивена, оставляя красные следы, взаимен он дарил мне багровые засосы.
        – Черт! – простонала я. – Твой обед сгорел.
        – Оно того стоило.
        СТИВЕН
        Пока я, взамен сгоревшим отбивным, готовил салат «Цезарь», Ари копалась в ящиках, гремя посудой. Восхитительный секс с моей изумительной девушкой. А сейчас мы готовим вместе обед, потом сядем смотреть какой-нибудь фильм. Идеально.
        – Ищешь что-то? – спросил я.
        Аристель не ответила, гремя дальше.
        – Тебе помочь?
        – Отвали, Стивен!
        Я опешил и перестал резать курицу. Отложил нож, подошел к Ари и дотронулся до ее талии. В следующую секунду я отпрянул назад. Ее глаза горели безумием. Вмиг из улыбчивой красавицы в ходячий труп.
        – Ари?
        – Я… – Она осеклась, нервно дернув плечами. – Я не могу, Стив. У меня не получается. Просто… всё.
        Сразу понял, о чем она. Не хотел верить: Ари была жизнерадостной, только потому что наркотик запустил в ней жизнь. И сейчас Ари отпустило – в духе «энергичного» наркотика. Только на смену пришла не банальная усталость, изнеможение и раздражительность. Страшнее. За эти дни я проштудировал всё, что есть о сильнодействующих психостимуляторах: длительное употребление способно развить паранойю и психоз, даже признаки шизофрении.
        Струйка крови стекала по предплечью Аристель, окрашивая рукав моей рубашки, которую она стащила, в ярко-алый цвет. Нож выпал из тоненьких пальчиков. Ари смотрела на свою руку, будто видела ее впервые. Потом перевела глаза на меня. До краев они наполнены отчаянием.
        – Ари…
        – Прости, – подбежала и крепко обняла, уткнувшись лицом в мою грудь. Запачкала мою футболку и наши пальцы: теплая кровь капала на кафель, вмиг мы оба стали похожи на серийных убийц. – Прости меня, Стив, не знаю, что со мной… не хочу, чтобы так было…
        Я гладил ее по волосам и мельком осматривал рану: ничего серьезного, порез на сгибе локтя, вена не задета. Но в следующий раз может не повезти. В следующий раз… А как она любит запираться в ванной или курить на балконе. Я сильнее, чем прежде, ощутил: играю с огнем, пытаясь вылечить Аристель самостоятельно. Лечить наркотическую зависимость не лекарствами, а заботой и любовью… Сколько у нас шансов?
        – Я не хотела себя убивать, – серьезный тон Ари выдернул меня из раздумий. – Честно. Я… Моя рука, она горела. Мне стало невыносимо и тоскливо… и…
        – Такое поведение типично для наркомана, снижающего дозу. Твоей вины в этом нет.
        – Как это нет, Стивен?! – Ари отшатнулась от меня, размахивая руками: пятна на ее рукаве мелькали при движении, как в калейдоскопе. – Я не знаю, что было бы, если бы ты не окликнул меня!
        – Всё хорошо. – Я говорил спокойно, и со стороны могло показаться, что мне плевать. Но если и я буду паниковать, дело кончится плохо. – Ари, я был рядом и буду до тех пор, пока мы не справимся с… проблемой. – Она недоверчиво смотрела. Зверек, которого пытаются приманить. – Мы же смогли побороть твою фобию, так? Так, Ари?
        Ари едва заметно кивнула.
        – Отлично. – Я попытался улыбнуться; скулы свело от фальши. – Справимся. Понадобится чуть больше времени. Сколько дней ты уже употребляешь меньше твоей… нормы?
        – Два дня, – тихо ответила она.
        – Прошло целых два дня, Ари. Ты отлично держишься.
        – А что? – К ней вернулась саркастичная холодность «новой» Ари. – Я должна ногтями раздирать запястья и выносить из дома вещи? – Она отвернулась к раковине и принялась промывать рану, сильно растирая кожу, желая смыть следы произошедшего. – И не целых два дня, Стивен, а всего два дня.
        – Поверь, станет легче.
        Я обнял ее за плечи и поцеловал в макушку. Она ничего не ответила, непрерывно смотря на глубокую царапину. Я сильный за нас двоих.
        Часть 3
        Противоядие для сломленной девочки
        Тонет в сточной канаве.
        (с) Natalia Kills «Saturday Night»
        СТИВЕН
        Наркотики закончились. Теперь мы играем по-крупному, на кону всё.
        Ари ходила злая и огрызалась. Ее пока не ломало физически, но психологически она на грани. Ела и спала мало, о близости не хотела слышать, я и не настаивал – она всегда пыталась решить проблемы через постель, меня это коробило.
        – Ты достоин большего. У меня нет сил.
        – Есть. – Я брал ее лицо в ладони и заставлял смотреть на меня. – Есть, Ари. Ты сильная и очень смелая. Я не позволю тебе сдаться.
        Я посоветовал ей снова вести дневник.
        «Хочу сбежать. Пару раз дергала ночью входную дверь – заперто, конечно. Возвращалась в постель и не могла уснуть до утра. Всё меньше верю в „чудесное излечение”. Мы идиоты, мечтательные, наивные.
        Звонил Джеймс – прочитал мое электронное письмо. Стивен разрешил нам поговорить, если честно, я удивлена. Но когда Джеймс в грубой форме заявил, что я должна благодарить судьбу за шанс, за Стивена, за новую жизнь, то я поняла – он не отсыпет ни грамма».
        Вспомнилось всё, что мы зря прошли с Аароном. До последнего надеялись: ты, отец группы, выкарабкаешься. Твоя музыка вдохновляла нас, как вдохновляло твое желание жить. Потом ты перегорел, словно лампочка в подвале, где мы собирались первое время – играли, пили, мечтали. Я пообещал никогда не связываться с наркотиками и с теми, кто их употребляет: тяжело наблюдать, как на глазах угасает близкий человек. Возможно, я затеял это сейчас из-за эгоистичной потребности доказать – могу всё исправить. Не с тобой, Аарон, с Аристель. Буду ее супергероем.
        Ари зависела от наркотиков. Не получив их, она на глазах менялась, кричала: «Не трогай меня! Не подходи ко мне! Я тебя ненавижу!» – и тому подобное. Через пару минут Ари выдыхалась и падала на кровать. Темные глаза закрывались, лицо приобретало спокойное выражение. Ровно дышит. Заснула. Я шел на кухню, брал коньяк.
        НАРКОТИКИ ПОЗВОЛЯЮТ ЧЕЛОВЕКУ ИСПЫТЫВАТЬ «ПОДЪЕМ», ПОЭТОМУ УСТАЛОСТЬ ЧАСТО СТАНОВИТСЯ ПОСЛЕДСТВИЕМ ПРЕКРАЩЕНИЯ ПРИЕМА. ЧЕЛОВЕК МНОГО СПИТ, ЧУВСТВУЕТ РАЗДРАЖИТЕЛЬНОСТЬ.
        Сегодня Ари проснулась поздно. Я услышал ее шаги и быстро убрал бутылку в мини-бар. Встретил девушку с улыбкой. Напиться я не успел, поэтому она ничего не заметила. Да и судя по ее бесцветному на эмоции выражению лица, наркоманке в ломке плевать на чужие вредные привычки.
        – Есть хочу, – пробурчала Ари и пошаркала по полу, демонстративно не поднимая ноги в смешных розовых тапочках-кроликах.
        Даже в плохом настроении она прекрасна: длинные локоны волос, искусанные губы цвета вишни, милый прищур карих глаз. Я предпочел не заострять внимание на выпирающих лопатках, сутулых плечах, бледности кожи и синяках под глазами.
        – Это отлично! Ты мало ешь. – Я засуетился, вытаскивая из холодильника продукты. Руки немного дрожали, я спешил окружить заботой.
        НАРКОТИКИ СПОСОБНЫ ПОДАВИТЬ ПОТРЕБНОСТЬ В ЕДЕ И СНЕ. ПОСЛЕ ПРЕКРАЩЕНИЯ ПРИЕМА ТРЕБУЕТСЯ ДЛИТЕЛЬНОЕ ВОССТАНОВЛЕНИЕ.
        – Можешь не орать? У меня голова болит.
        Я подогрел в микроволновке и поставил на стол перед Аристель пирог, курицу и остатки лазаньи. Девушка ковырялась вилкой в птице, со скучающим видом тыкая в тарелку столовым прибором.
        – Хочешь что-нибудь еще? Попить?
        Ари замерла. Интересно, это настоящая Ари и Neon Cloud делал ее живой или, наоборот, так она приходит в себя? Моя Ари, милая, веселая…
        – Ширнуться бы, – наконец ответила. На ее губах сияла наигранная улыбка. Глаза тоже смеются. – Я бы себе отличную дозу…
        – Прекрати.
        – И я бы стала жизнерадостной, активной, сговорчивой… Мы бы хорошо провели время, Стивен, будь я под кайфом.
        Она встала и подошла ко мне, застывшему у раковины. Абстинентный синдром во всей красе: взгляд человека, готового на всё ради дозы. Ты – чудовище, ты – не моя Ари. Чудовище дышало через рот и заставляло губы Ари высохнуть до состояния бумаги – белые и шершавые; чудовище потянулось к моему уху, встав на носочки, и прохрипело:
        – Я бы позволила тебе… Расскажи о тайных желаниях, Стивен, о чем боишься даже думать, я сделаю всё. – Не сомневаюсь. – Дай мне вмазаться…
        – Ты успокоишься или нет?! Иди ешь чертову еду!
        Я отпихнул девицу и направился к выходу из кухни. Трясло, я не мог устоять перед ней любой, и желание поднималось против воли. Нет у меня никаких извращенных мечтаний. Мне Ари нужно, здоровую, счастливую.
        Аристель продолжала дышать через рот, создавая на потрескавшихся губах новые ранки, и кричала:
        – Ну и вали! Импотент! Неудачник!
        Я ушел на балкон, отгородившись от ее отчаянных воплей. Чудовище.
        «Пока он спал… он выглядел прекрасно. Я люблю Стивена. Я поступила ужасно, а он пришел и поговорил со мной. Его спокойный голос заставил меня чувствовать себя виноватой. Вспоминаю, какую ересь несла на кухне. И чтобы порадовать его, извиниться, я съела всё, что он мне положил. Он увидел пустые тарелки и меня – улыбаюсь, перемазанная в томатном соусе лазаньи, подавляю рвоту, – тепло улыбнулся, кивнул и ушел в спальню. А я ушла блевать в ванную – мой организм пока не готов к такому количеству еды, но я старалась.
        (Следующее утро.)
        Ночью меня настигла первая волна ломки. Мучилась страшно, кости раздирало на части. Какой я была идиоткой, когда приняла последнюю заначку и не оставила ничего на потом!»
        Зависимая. Позволяет уничтожать свою красоту и здоровье, но душу – не отдаст, я не позволю. Что-то горькое, гадкое. Внутри нее.
        Я перебирал мокрые пряди волос Ари, пока она спала. Они светлеют, черная краска смывается. Символично. Принимать вместе ванну приятно – Аристель спокойная, немного сонная. Я тщеславно гордился собой, ведь помог ей преодолеть фобию – у меня получилось, и это прибавляло сил.
        ***
        – Закажем пиццу? – Я не узнал свой голос, редко говорим в последнее время.
        Ари не ответила, увлеченная игрой в приставку.
        Вчера я поцеловал ее, она отвернулась. Я поцеловал ее вновь, получил отпор. Ари не смеялась, она не хотела меня, и это взбесило – нервы сдали. Через секунду я прижимал девушку к матрасу. Снимал с нее одежду, матерился сквозь зубы. Ари молчала, и я не помню, как остановился. Осознал, что становлюсь животным рядом с ней. Ари вырвалась и убежала на кухню. Не плакала, не кричала. Молчала весь вечер и молчит сегодня. Тревожно, но, когда вспоминаю, что почти получил ее, ощущаю похоть, будто посмотрел порно. Для меня она больше, чем увлечение, но порой я…
        – Успокойся, – прочитав всё на моем лице, сказала Аристель и поставила игру на паузу. – Я буду пиццу с грибами.
        – Просто… схожу с ума от безделья, – ответил я.
        Ари долго и серьезно смотрела на меня. Мы оба понимали: дело в том, что мой личный бар на кухне изрядно опустел за эти дни.
        ***
        Пицца с грибами, как просила Ари, заказана и я, недолго рассматривая телефонную трубку, решил впервые за долгое время позвонить Джераду. Позвонил бы Шону, но тот уехал к родным в Европу, а остальные друзья вряд ли будут рады поболтать о моей подружке-наркоманке.
        – Чуть не изнасиловал, говоришь? – Джер пропустил смешок. – Наверное, она действительно горяча сейчас!
        Я раздраженно фыркнул.
        – Всё так плохо? – сменил тему друг.
        Запустив пальцы в волосы, растрепывая их, я сбивчиво заговорил:
        – Она не могла ходить сегодня, падала, у нее нет контроля над телом. Я боюсь… как же я боюсь, что она что-нибудь сделает с собой! – Ох, зачем… Позвонил Джераду, чтобы отвлечься, узнать о делах в студии… Да-да! Хватит того, что я разболтал ему прошлое Ари и по сей день чувствую вину. – Она… выберется. Сможет, я верю. Джер?
        – Прелестна в своем безумии, – протянул Андерсон. – Вылетая Эди Седжвик[28 - Эди Седжвик – американская актриса, светская львица.]. Похожа на котенка и принимает наркотики, словно таблетки от головной боли.
        «Сегодня я пыталась убежать от человека, которого люблю. Стивен заказал пиццу, а когда курьер, получив деньги, повернулся к лифту, я бросилась за дверь. Бежала по лестницам что есть сил, пока Стивен не догнал меня. Я не помнила, что я наркоманка, я видела в Стивене врага. Я кричала и брыкалась, пока Стив тащил меня в квартиру. Он зажимал мне рукой рот, чтобы на крики не сбежались соседи; со стороны он выглядел как насильник, а я – жертва. Но я не кричала: „Помогите”. Я повторяла: „Дайте мне дозу”.
        Стыдно. Сижу в кресле, грызу ручку. Стив обрабатывает антисептиком раны – я оцарапала его и покусала.
        Интересно, смогу ли я уговорить снова заказать еду, а потом сбежать? Смогу ли я убить Стивена ради шанса выбраться, вмазаться? Способна ли я на такое?.. Ха! Стив только что сказал, чтобы я не грызла ручку, иначе у меня будет кариес. Кариес, серьезно?
        ***
        Весь день смотрю сериалы или слушаю, как Рэтбоун бренчит на гитаре. Ему происходящее тоже дается нелегко: не привык бездельничать. Он двадцать четыре часа в сутки со мной, уходит только в туалет или покурить на балкон. Меня на балкон не пускает. Когда проветривает комнату, крепко держит за руку. Сейчас я в неадеквате. Сплю урывками, но большую часть дня и ночи».
        Принимать пищу Ари не могла: девушку выворачивало, стоило ей съесть больше, чем обычно. Глядя на худощавое тело, не думаю, что она ела много. У нее не было сил испытать раздражение или выразить недовольство, поэтому я часами лежал с ней в кровати, читал сказки и статьи из глупых, на мой взгляд, женских журналов. Говорил о нашем будущем, рассказывал о странах, в которых побывал и в которые обязательно отвезу ее, когда она поправится. Ари засыпала, а с утра ее вновь тошнило.
        «Апатия. Ничего не делаю. На самом деле я по жизни ничего не делаю – не развиваюсь, не учусь. Я только сейчас поняла, какая жалкая у меня жизнь. Топчусь на месте, а единственный мой интерес – это Neon Cloud».
        Трое суток Ари почти не вставала с постели. Шокированный отсутствием подпитки извне организм с трудом функционировал. Ари ревела от бессилия в перерывах между периодами забвенья в беспокойном сне. Пару раз ее знобило: судороги, пот градом, высокая температура. «Не вызывай скорую, – мокрыми пальцами хваталась за край моей одежды. – Я умоляю, мне станет лучше». Сжималось сердце, но я обещал ей верить, и сдерживал обещание, смирено кивая, а позже, когда она засыпала, коротал время с бутылкой из мини-бара.
        «Голова раскалывается. Кричала на Стивена. Била ладонями о входную дверь. Надеюсь, соседи не вызвали полицию. После моего неудачного побега весь дом знает – в этой квартире живет наркоманка».
        Пустая бутылка из-под бурбона полетела в мусорное ведро. Я чертыхнулся. В сон тянуло нещадно. Сплюнув горькую после выпитого слюну, я выругался и поспешил вернуться в комнату.
        Ари спала, свернувшись калачиком. Я лег рядом, осторожно обнял ее. Хрупкий цветочек. Она дернулась, но не проснулась. Прижалась ко мне.
        «Думаешь, я не чувствую запах перегара? Аромат озлобленного и разочарованного, – сказала мне вчера, когда я, как и сегодня, пришел в нашу постель нетрезвым. – Ты скажи, что не веришь в мое чудесное излечение. Скажи и перестань губить себя ради каких-то иллюзий».
        Я верю, Ари, верю. Но мне страшно. Алкоголь притупляет страх.
        «Лезу на стену от мигрени, насморка, постоянно голода, и я ужасно злая. Алкоголиком у нас быть разрешается, а наркоман – второй сорт, клеймо, безнадега. Каждый мужик хоть раз пропускал по бокальчику в баре. Никто и слова не скажет, когда вы, музыканты, актеры, дальнобойщики, да кто угодно, так расслабляетесь. А мне ничего нельзя, я должна молча терпеть и улыбаться. БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ. Иначе буду шлюхой и ничтожеством».
        – Мне нужно к Джеймсу, он мой друг, – упрямо твердила она, сминая простынь в кулак: утром поменял белье, а сейчас оно снова в пятнах.
        Я отвернулся.
        – Дай позвонить! – Ари, шатаясь, поднялась и толкнула меня в плечо, я обернулся и выдержал ее гневный взгляд. – Хочу позвонить своему другу!
        – Своему дилеру, – поправил я, скрестив руки на груди.
        Ари испепеляла меня взглядом. Пальцами она придерживала край простыни, прикрывая исхудавшее полуголое тело.
        – Бесишь меня, – буркнула Ари, рухнув обратно на кровать. Простынь съехала вниз, открывая обнаженную женскую грудь. – Что ты пялишься, придурок?! – вскрикнула Ари и застонала, резко сменив интонацию с агрессивной на жалостливую: – Ну мо-о-ожно позвонить? Стив, только позвонить, он приедет и поговорит со мной…
        – Уже и приедет. – Я усмехнулся. – Ты сама знаешь, это плохая идея.
        Она захныкала, пыталась давить на жалость.
        – Дай совсем немного. И я смогу бороться дальше.
        Ари замолчала в ожидании. Я тоже молчал. Протянул к ней руку и обнял за плечи, разглядывая венки на ее прикрытых веках. Но Ари опять завелась, осознав, что я не собираюсь уступать. Оттолкнув меня, села и принялась раскачиваться вперед-назад. Вдруг забубнила:
        – Мне повезло, что ты встретил меня милой неиспорченной девчонкой, очень повезло. – Она нервно улыбалась. – Ты никогда бы не полюбил меня такой. Я хочу представить нашу первую встречу со мной такой и не могу. Ты бы просто был одним из них, и я бы ненавидела тебя, как и всех их.
        Я осознавал, в чем-то она права, но быстро откинул эти мысли.
        – Ты была и осталась той девчонкой. Не с концерта, не из борделя, а той, которую я решил пригласить домой после аварии. Без мыслей о том, чтобы переспать, я хотел помочь. А получилось так, что ты помогла мне. Вернула веру в прекрасное. – Она ловила каждое слово, хлопая ресницами. – Ты делаешь меня лучше. И мне хочется делать лучше тебя. – Я замолчал, вздрогнув. Зачем тогда всё разрушил?
        – Стив.
        – Прости, но мы не будем звонить твоему другу, Ари. Не сегодня.
        – Нет, я… Пошли, выпьем кофе на кухне?
        АРИ
        Я чистая. Ужасные часы позади, ломка позади. В трудные моменты я знала, что могу удрать от людей и событий, причиняющих мне боль: сесть в самолет или автобус, пробежать босиком несколько улиц… Но я не могу убежать от себя; себя можно только победить.
        – Что ж, – я попыталась улыбнуться, – у меня получилось.
        И вот мы лежим на кровати, сильные руки изучают мое тело. Рада видеть Стивена трезвым, хотеть его, любить его. Сегодня впервые за несколько недель вышли на улицу, прогулялись до парка. Мое сердце несется вприпрыжку, когда я пускаю в голову мысль, что мы, несмотря на прошлое, можем быть счастливы.
        Я отвратительно переносила ломку. Страшно думать о том, что я могла наговорить в таком состоянии. Помню, ничего не хотелось, только уколоться – тогда кошмар бы закончился, но я понимала, в итоге стало бы хуже. Ногти у меня под корень сгрызены, костяшки сбиты. Постепенно организм учился существовать без наркотиков. Самостоятельно вырабатывать силы, принимать пищу; сон нормализовался, я прибавила в весе и не выгляжу болезненно худой. Да, физическая ломка не обошла меня стороной, но Эмилия права – зависимость более психологическая, не прошло столько времени до полного помешательства на дозе. Разумеется, я могу сорваться в любой момент и останусь уязвимой до конца жизни, но побег из реальности теперь не моя цель.
        Стивен доказал, что готов пожертвовать своим временем, нервами, даже здоровьем, он прошел ад вместе со мной, и я окончательно перестала бояться. Все мы ошибаемся. Девчонка из другой страны вдруг стала обузой – кто не испугался бы? Его предательство причиняло боль. Теперь нет необходимости подавлять чувства, напротив – хочу испытывать как можно больше: любовь, радость. Я могу быть счастливой, я счастлива.
        Но что-то мешало насладиться чувством, похожим на фейерверк. Я провела ногтями по венам. И что теперь? Счастливый финал? Кто знает, жизнь так непредсказуема.
        Глава пятнадцатая
        Всё горе в том, что из слов никогда нельзя узнать точно, для чего они сказаны.
        (с) «Время не ждет», Джек Лондон
        СТИВЕН
        Мягкие простыни, красные. Ее волосы длинные, темные. Вино и шоколад. Пытаюсь дотронуться до загорелой кожи, но красавица ускользает.
        – Ты скучаешь по мне, Стивен?
        Говорит томно. Смотрит игриво. В карих глазах отражаются свечи. Она красива и готова принадлежать мне. Как и всегда, мне хочется взять ее.
        – Нет, – сказал я, – не скучаю! И не люблю.
        Софи рассмеялась. Перед ней невозможно устоять, и она это понимает. Тебе подарили внешность, Софи, но обделили душой – почему ты жестока? Не отпускаешь… Прости меня.
        – Не ты, – бормотал я, качая головой. – В моем сердце не ты!
        Софи хохотала. Словно кошка подкралась на мягких лапах, вела себя уверенно, но в миндалевидных глазах тень страха. Она может контролировать мое тело, но не сердце.
        Ее сладкие губы впились в мои. Будто лопнула вишня, залив рот сладким соком. Я углубил поцелуй, запустил руки в ее локоны. Что я делаю? Сложно противиться красоте и сексуальности горячей латиноамериканки.
        Соф закончила поцелуй, вонзаясь ноготками в мое запястье, удерживая рядом, и прислонилась губами к моему уху. Томный голос дрогнул:
        – Не ври, Стивен.
        ***
        Я подскочил на кровати. Привидится же такое… И с чего бы? Проведя ладонью по мокрому от пота лбу, я вновь лег и до боли зажмурил веки. Софи – увлечение. Она была нужна мне, чтобы не чувствовать одиночество, чтобы трахать кого-то, в конце концов, потому что я-таки за постоянство.
        Зачем она приснилась мне? Мысли в последнее время витали далеко от модели. Привязанность? Так не должно быть. Ни Софи, ни тем более Ари такого не заслуживают.
        Я почувствовал страх: вдруг Ари услышала что-то? Она лежала рядом, я мог говорить во сне… Уничтожить всё после того, как наконец выстроил мосты? В моем стиле, и в стиле судьбы – любительницы сводить с ума выходками. Нужно сделать глубокий вдох. Выйти покурить. А с Соф поговорить. Чем скорее, тем лучше. Я погряз в интригах, но я не Джерад Андерсон, мне такое чуждо и не доставляет удовольствия.
        Обнять бы сейчас Ари. Мне нужна только она. Но руки нащупали холодную простынь. Я нервно сглотнул и, по-прежнему боясь открыть глаза, стал водить рукой по свободной половине кровати. Ушла в бар. Вновь ни во что не поставила мое мнение. Неужели она не доверилась мне? Если нет – стоит прекратить пытаться. Одной любви мало. Я делал всё для Аристель! Переступал через принципы, вел себя как влюбленный мальчишка, тратил нервы и время, а она ушла?! Хотел сдержаться, но выругался.
        – Стив?
        Я вздрогнул и открыл глаза.
        Ари стояла в дверном проеме с кружкой в руках. Милая Ари: взлохмаченные волнистые волосы, личико без макияжа и моя футболка с надписью «В ЭлЭй[29 - Лос-Анджелес.] самые горячие девушки» на ее хрупких плечах.
        – Что случилось? – спросила Аристель встревоженным тоном.
        Робкая девчачья улыбка пристыдила – Ари ночевала дома. И, похоже, ничего не слышала. Обнять бы ее и долго-долго вымаливать прощение за ужасные мысли в моей голове: про ложь, про недоверие. Вместо этого я потянулся, разминая затекшие мышцы, и нейтрально спросил:
        – Ты давно встала?
        – Нет. – Ари поставила кружку на тумбочку и села на край кровати. – Стив, поговорим?
        Напряжение делало меня черствым. Я недовольно спросил:
        – Опять будешь жить в режиме бесконечной субботней ночи?
        Ари напряглась всем телом. Пальцы, которыми она теребила край футболки, дрогнули. Глаза заблестели. Шмыгнула носом и собиралась покинуть комнату, но я схватил Ари за руку, утянув за собой на кровать.
        Не хотелось ругаться, вспоминать ее прошлую жизнь… Верил, что эти недели, откровения, поступки – всё изменят. Увы, та жизнь сильнее.
        – Извини, – прохрипел, зарываясь лицом в густые волосы Ари, – слушаю.
        – Мне хочется ходить в бар, – увидев, как исказилось мое лицо, Ари спешно добавила: – Днем. Днем я общаюсь с подругами, помогаю барменам, могу работать официанткой, танцую в студии, сижу с Ким…
        – Нюхаю, – не выдержал я.
        Робость покинула лицо Аристель. Соединив брови на переносице, она вырвалась из моих рук, вскочила и крикнула:
        – Иди ты!
        – Ари, – я пытался говорить спокойно, – нам было хорошо в последние дни… – Я замолчал, чуть не брякнув: «Как тогда, три года назад», потому что подобная фраза наверняка взбесила бы ее. – Наслаждаюсь каждой секундой. Я счастлив и мечтаю видеть счастливой тебя. Цель всего, – я будто случайно скользнул пальцами по ее локтевому сгибу, – в том, чтобы ты была счастливой. Думаешь, я не хочу видеть твой успех? Но в баре его не достигнуть. Не та атмосфера и компания, Ари. Ты достойна большего.
        Она стояла и хмурилась.
        – Много красивых слов, – наконец ответила Ари. – Много. Слов.
        – Открыл тебе сердце, – парировал я, задетый.
        Ари вновь села рядом – близко, касаясь коленом моего бедра. Упертая дурочка-истеричка. Любимая упертая дурочка-истеричка.
        – Буду хорошо себя вести. – Она подняла голову, ох уж эти большие глаза милого котенка. – Если сорвусь – можешь запереть меня в квартире на век, я не буду сопротивляться!
        Я долго смотрел на нее. Что ж, разве не на доверии строятся отношения? Разве не из-за недостатка доверия мы всё потеряли?
        – Заманчиво, – усмехнулся я и заговорил серьезнее: – Договорились, – Ари удивилась, ее брови взметнулись вверх: да, я не прежний, не так вспыльчив. – Мне нужно в студию, возвращаются ребята. Заеду в полдень в твой Cotton Candy. Пообедаем. Надеюсь, ты найдешь на меня время.
        Аристель засмеялась и крепко обняла меня. Да, Ари не будет обманывать. Ей нужно больше свободы, чтобы отвыкнуть от той жизни.
        ***
        В студии духота. Я бросил пиджак на диван и открыл окно. Так-то лучше.
        – Удивительно, как ты от жары не помер…
        – Хорошо отдохнул? – спросил Джерад.
        В его стиле игнорировать мою реплику, не отрывая взгляд от экрана мобильника. Вежливость.
        – Если бы ты не названивал мне каждый час, отдохнул бы лучше, – искоса глядя на него, я оперся руками на оконную раму. – Серьезно. Мне даже Софи не настолько часто звонила.
        Вероятно, Ари думает, мне звонили девушки, звонила Софи Штерн. Но Джерад снова хочет контролировать каждый мой шаг и мою личную жизнь.
        – Ты не порвал с ней? – не переставая перебирать кнопки телефона, спросил Джер, имея в виду, конечно, Софи.
        – Нет, – коротко ответил я, понимая: друг мысленно осуждает. Стало тошно. Он кто, черт возьми? Святой? – Ты не ответил, какого хрена мне названивал. По пустякам! Будто у тебя рук нет или ты впервые остался один в студии. И оторвись от телефона! Мы разговариваем.
        Выпустив пар, я рухнул на диван. Впервые с начала затворничества смог на кого-то наорать. С Ари, конечно, пара пустяков нарваться на скандал, но я изо всех сил сдерживал себя. А Джер никогда на такое не обижается. Иногда орем друг на друга похуже давно женатой парочки.
        – Скажи спасибо, неблагодарный ты ублюдок, что я согласился прикрыть твой зад перед Марти, позволяя провести несколько недель хрен знает как. – Он многозначительно посмотрел, намекая на Ари; зря я ему рассказал про ее зависимость. – Пока я доделывал работу за нас обоих, – добавил Джерад, проигнорировав мою просьбу убрать мобильник.
        – Ой, да ладно тебе…
        – Все быстренько свои партии записали и разъехались, а Джер крайний.
        – Знаю, – пробормотал я, хмурясь. – Извини. Вспылил…
        – Ты вещи собрал?
        – Собрал.
        – А ей рассказал?
        – Нет…
        Джерад перестал нажимать кнопки мобильника и поднял голову. Его левая бровь приподнялась в немом вопросе.
        – Тяжело, – буравя взглядом стену, пояснил я. – Скажу.
        Друг наконец-то отложил мобильный телефон и, встав со стула, навис надо мной. Темно-зеленые глаза внимательно уставились в мои, почти такие же зеленые. Недобратья, черт возьми!
        – Стив, если ты не поедешь, можем распрощаться с карьерой. Просто бум! – Андерсон разжал кулак, изображая взрыв. – Ты это понимаешь?
        – Разумеется, – проворчал я и подошел к окну, а Джерад вернулся в кресло, схватив мобильник – теперь вертел его в руках. – И я поеду. Музыка, карьера – не обсуждается. Но видеть счастливую Ари… со мной… вновь. Чудесно. Ее губы, руки. Как она шепчет о любви, обнимает меня, целует…
        Я не договорил, послышался треск. Замолчав на полуслове, я обернулся: раскладной телефон Джерада сломан пополам и валялся на ковре.
        – Джерад… С тобой всё нормально?
        – Отлично. – Джер усмехнулся, присел и поднял двумя пальцами остатки мобильного телефона. – Всё равно надоел, старье. Хочу что-нибудь новее, iPhone, например.
        – Как он упал? – присев рядом, спросил я.
        – Понятия не имею, – беззаботно ответил Андерсон и, вытащив сим-карту, выкинул мобильник, а вернее, его жалкие остатки, в мусорное ведро. – Хоть раз бы нормальную технику сделали, – ворчливо добавил он.
        Я выпрямился, недоверчиво поглядывая на друга. Тот взял гитару и стал ее настраивать. Я чувствовал себя странно. Словно был причастен к поломанной трубке.
        – О чем ты говорил? – вырвал меня из раздумий Джерад. – Про малышку Ари что-то.
        Я долго не отвечал, прогоняя из головы мерзкие предчувствия. Джерад не знает цену вещам. И я, пожалуй, не обращу внимания на прозвище, которым он еще давно одарил Аристель.
        Закурив, я улыбнулся:
        – Джер, поедешь со мной к Ари?
        Хотелось верить в его благословение, но я должен быть уверен, что моей девочке ничего не угрожает. Пусть они встретятся на ее территории и докажут, что опасность миновала.
        – Мне зачем туда ехать? – Друг отложил гитару в сторону. – Сегодня приезжает Марти, кто-то должен остаться, показать результат нашей работы.
        – Брось, – уловил, но проигнорировал намек я. – Ты помогал мне и Ари. Хочу, чтобы она поблагодарила тебя. Вам стоит забыть старые обиды.
        Джерад приподнял уголок губ, изобразив на лице игривую полуулыбку.
        – В стрип-баре отблагодарила? – с нотками наигранной похоти спросил он. – А бесплатно?
        Я поперхнулся воздухом.
        – Не смей думать об этом! – Меня затрясло. – Не смей, понял?!
        – Спокойно, Рэтбоун, спокойно. – Джерад встал и выставил руки ладонями вперед. – У тебя истерика.
        – Придурок, – сквозь зубы процедил я и направился к выходу.
        Марти недавно женился, он не будет против моих пропусков.
        – Эй, – крикнул Джер. – Мы едем?
        Я повернулся и посмотрел в его безразличные ко всему, помимо легкодоступных удовольствий, глаза – и мгновенно успокоился. Как я могу не доверять Джеру? Своему лучшему другу. Я забыл его сущность? Его отношение к женщинам? Он не научился ценить и уважать их. Не наигрался в ловеласа, не нашел ту самую, не полюбил. Глупо ревновать Ари. Она ему неинтересна, а вот бесить меня интересно.
        – Да, – просияв, сказал я. – Едем.
        ***
        Кто оттирал с бордюра у Cotton Candy мою кровь? Заведение нравилось мне всё меньше, а гадких воспоминаний всё больше. Хотя днем оно мало походило на пристанище разврата – обычный бар.
        У дверей я вдруг засмеялся в голос.
        – Что с тобой? – спросил Джерад.
        – Нервное, – бросил я. – Привет, Люк. – Я прочитал на бейджике имя вышибалы.
        – О, смелый парень Ариэль! – Громила поприветствовал меня, беззлобно усмехнувшись и обнажая зубы с золотыми коронками. – Прости за тот случай, работа. Проходи. Ари на втором этаже.
        Кивнув, я пожал его огромную ладонь.
        – Тот случай?! – плетясь сзади, воскликнул Джерад. – Что он несет?
        – Забудь, – отмахнулся я, осматриваясь.
        Рыжеволосая Асоль мыла барную стойку, слегка касаясь большой грудью деревянной поверхности. Одежды на девушке мало, видать, всегда выглядит как потаскуха – топик с декольте и открытый живот. Захотелось отчитать Ари за выбор плохой компании, но я прогнал эту мысль и подошел к девице, таща за собой Джерада.
        – Здравствуй, Асоль, – поздоровался я.
        Хотелось узнать, действительно ли Ари наверху в самодельной студии или занята чем-то более интересным…
        – Привет, – ответила девушка. Она двигала головой в такт негромкой музыке и сережки-кольца в ее ушах позвякивали. – Ари скоро спустится.
        Удивительно, вполне дружелюбна.
        – Хорошо, я подожду. Как дела?
        – Слушай, Рэтбоун, – закончив вытирать барную стойку, повысила голос Асоль, – я не в настроении вести беседу… – Она подняла голову и замолкла на полуслове. Но ее взгляд был направлен вовсе не на меня, а на Джерада, который внимательно разглядывал собственные пальцы. – Ты! – Она указала на него тряпкой, зажатой в кулаке. – ТЫ что тут делаешь?
        – А? – рассеяно переспросил Джерад.
        – Ты ходил сюда? – удивился я. – Почему не сказал мне?
        – Было дело, – отозвался друг. Невероятное открытие, Джерад Андерсон смущен! – Заходил сто лет назад. Ничего особенного.
        – Да, я видела его, – начала Асоль.
        Джер поспешно перебил:
        – И я ходил к тебе.
        Я и Асоль, будто по команде, отправили ему взгляды, полные недоумения. Асоль отложила тряпку в сторону и скрестила руки на груди.
        Вот теперь я точно запутался.
        Но Джерад спокоен. Что из этих лиц маска? Специально ли он выразил смущение, дабы запутать рыжую? В любом случае она растерялась.
        – Увидел тебя и сразу влюбился. Я не мог подойти. Ты неприступная… таинственная. – Джер вскинул бровь. – Это возбуждает.
        Я закатил глаза. Старая песня. Что-что, а вешать лапшу Джерад умел великолепно. И Асоль попалась. Я был разочарован, наблюдая, как холодное выражение покидает ее лицо, уступая кокетству.
        – Поэтому мне пришлось снимать всяких там… – Он покрутил рукой воздухе и презрительно фыркнул. – Может, пообедаем?
        Ее глаза загорелись, она начала улыбаться, хлопать ресницами. Что за?.. Схватив друга за шиворот куртки, я извинился перед Асоль и отвел Джера подальше.
        – Ты что устроил?
        – Черт, Стив! Ты грудь ее видел? – заворожено выдохнул Джерад, сдернув с плеч куртку, тем самым показывая – ему стало жарко из-за форм девицы. – А губы? Куколка! Выглядит она не хуже подиумных пустышек.
        – И ты ходил сюда, чтобы любоваться ей? Ни за что не поверю.
        – Нет, конечно, Стивен! Я ходил сюда трахаться! Но она… неплохой приз. Стив, я влюбился.
        Я не смог сдержать смех. Скорее ад замерзнет, чем Джер влюбится.
        – Ой, ну и ладно! – Джерад бросил попытки доказать мне искренность чувств. – Расслабься. Уверен, она не будет против, если я воспользуюсь ей… пару раз.
        Так понятнее. А то спектакль мне разыграл, будто я Джерада Андерсона первый день знаю. Я скептически покачал головой. Влипнешь когда-нибудь, Казанова. Озвучить опасения я не успел.
        – Вот и Ари! – воскликнул Джерад, заглядывая через мое плечо.
        Я молниеносно развернулся, и улыбка расцвела на моих губах. Ари естественна и красива: джинсы с дырками на коленях ей немного велики, розовая майка подчеркивала загар, темные локоны убраны назад, лишь несколько прядей выбились, обрамляя лицо-сердечко.
        Пританцовывая, Ари подошла ко мне и, не заметив Джерада, встала на цыпочки, коснулась губами моей щеки. Я страстно поцеловал ее в губы. Черт возьми, я скучал, будто прошла вечность!
        – Стив, – улыбнулась Ари, – пожалуйста… ха-ха!.. прекрати… – Я не реагировал, целуя девушку в уголок рта. – Не здесь, Стив…
        – Приветствую, малышка Ари, – подал голос Джерад.
        Аристель повернула голову и застыла. Руки, которыми она секундой ранее упиралась в мою грудь, удрученно опустились. На нежном личике изумление, растерянность. Щеки вмиг вспыхнули, губы сжались в тонкую полоску. Ари неуверенно пробормотала:
        – Джерад… добрый день.
        Я видел, каких сил Ари стоило улыбнуться вновь – фальшиво, нервно, – поэтому крепче обнял ее талию и прошептал на ухо:
        – Дома объясню.
        – Постарайся, – буркнула Ари, по-прежнему фальшиво улыбаясь.
        Может, не стоило? Общение с Джерадом не привело ни к чему хорошему. С чего я решил, что друг изменился? Потому что я и Ари изменились? Чтобы немного успокоить совесть, я хотел поцеловать Ари, но она высвободилась из моих объятий. Ее пальцы дрожали, отбивая по воздуху незамысловатый ритм.
        – Красивая рубашка, – сухо подметила Ари. – Шелк…
        – Ага, – кивнул Джер, странно ухмыляясь. – Стивен мне одолжил. Мило с его стороны, – Андерсон мельком посмотрел на меня. Потом вновь сцепился взглядом с карими глазами Аристель.
        Я чувствовал себя странно, будто был лишним, будто меня не посвятили в какой-то секрет.
        Ари не ответила, бледнея на глазах. Ее ноги подкосились, она начала падать, в последний момент ухватившись за мои руки. Я испугано окликал ее по имени – ноль реакции. Джерад не пытался помочь, его интересовала Асоль, которая усерднее, чем ранее, терла барную стойку.
        – Что с тобой? – испуганно выдохнул я, придерживая Ари и вглядываясь в ее белое лицо. – Идти можешь?
        – Да, – тихо ответила она, хмурясь и потирая виски. – Всё нормально.
        – Пошли на улицу, – сказал я, посылая Джераду гневный взгляд.
        Друг поднял ладонь и помахал, прощаясь:
        – Было приятно вновь увидеться, Ари. До новых встреч!
        Аристель не ответила, прижимаясь ко мне всем телом.
        АРИ
        (ВОСПОМИНАНИЕ)
        В приват-комнате зажегся свет.
        – Какого черта?!
        – Вот. – Посреди комнаты стоял менеджер Итан. Он без интереса глянул на мою фигуру и отдал лист бумаги. – Клиент передал, – коротко пояснил Итан и направился к выходу из комнаты.
        – Как это понимать? – вскипела я. – Что за фокусы? Мои услуги заранее обговорены и никаких изменений…
        – Еще скажи, адвоката позвать, – рявкнул менеджер. – Твои капризы терпят, но не наглей. Через три минуты я погашу свет, если ты будешь здесь, клиент зайдет.
        Я промолчала. Любопытно.
        Когда шаги менеджера стихли, я развернула сложенный пополам альбомный лист. Текст был напечатан.
        «Дорогая Ариэль. Пусть мне противна и ты, и твоя работа, и тебе подобные, я всё же собираюсь вести себя культурно. Не разочаруй. Ну а меня возбуждает твое желание делать всё в темноте, будто ты стеснительная девственница. И, да, ты не услышишь от меня ни слова. Не пытайся разговорить. Я буду не очень хорошо с тобой обращаться, а ты будешь делать то, что захочет клиент, как, впрочем, ты всегда делаешь».
        Ну и извращенец. Я бросила бумагу на стол и осушила бокал с двойным виски для клиента. У меня две минуты, чтобы сделать выбор.
        Резкий запах одеколона заполонил комнату. Аура мужчины сильна, я научилась читать его мысли и понимать желания. Шелк коснулся моих пальцев. Приятная ткань. И снимать с чужих плеч приятно. Темнота. И единственная мысль, оттесненная в угол сознания предвкушением: мы похожи. Но не могу понять, чем. Тебе тоже разбили сердце?
        СТИВЕН
        Я помог Ари покинуть бар. Она прокашлялась, жадно глотая ртом свежий воздух, и, освободившись из моих рук, вытащила пачку сигарет, а также любимую зажигалку.
        Я ловко отобрал пачку.
        – Хватит курить, – мягко, но с железом в голосе сказал я. – Бросай.
        – Ладно, – на удивление быстро согласилась Ари. – Куда пойдем?
        – Всё нормально?
        – Да. Голова закружилась. Надо чаще бывать на свежем воздухе. Я занималась в студии, там душно.
        – Ты принимала что-то?
        Она покачала головой. Взгляд Ари стал тяжелым. Что-то беспокоило ее. И я чувствовал – это не наркотики.
        – Ты не голодна? Я бы хотел поехать сразу к ребятам.
        – К ребятам?
        – Именно. – Я улыбнулся. – Им не терпится узнать тебя, а мне – познакомить вас.
        Глава шестнадцатая
        Жизнь стала бы намного проще, если бы все разговоры можно было перематывать и стирать, как на кассете.
        (с) «Тайный мир шопоголика», Софи Кинселла
        АРИ
        Нужно выкинуть из головы абсурдные догадки. Кто угодно мог быть незнакомцем из приват-комнаты стрип-бара. Кто угодно мог надеть рубашку из шелка. А мы похожи, думала я. Ха! С Джерадом? Если это он, то я не знаю, что буду делать. Я одернула себя: какой к черту Джерад! В его глазах я навсегда останусь фанаткой, которая поставила под удар его карьеру. Но окажись мои догадки правдой, Стивен не простит. Несмотря на то, что это было до нашего воссоединения, он не поймет. А вдруг приходил Стивен? Рубашка-то его. Нет, нет, глупость. Он бы так со мной не поступил.
        – О чем думаешь?
        – Что?
        – Не переживай. – Стивен на мгновение оторвал взгляд от дороги и посмотрел на меня через стекла солнечных очков. – Они мои друзья.
        – Да я…
        – И ты им понравишься! – Рэтбоун ободряюще подмигнул, спустив очки на переносицу.
        В ответ я выдавила улыбку.
        Остановились у японского ресторанчика. Стивен пошел заказывать еду, а я порадовалась, что он торопится – я не в силах поддержать беседу во время обеда.
        – А вот и я! – На мои колени упал пакет с чем-то ароматным – роллы.
        Стив сел на водительское место и громко хлопнул дверцей машины. Он закатал по локоть рукава рубашки и положил ладони на руль. Я наблюдала за его действиями с приоткрытым ртом – влюбленная дурочка.
        – Поехали? – с ослепительной улыбкой спросил Стивен.
        Я не сводила глаз с его рук: выпирающие вены, темные волосы на загорелой коже, длинные пальцы.
        – Ты в порядке, Ари?
        – Да, – спустя пару секунд молчания.
        – Не похоже, – с усмешкой сказал Рэтбоун, а я смутилась – залипаю на мелочи, будто он снова лишь фотография в журнале.
        Автомобиль приветливо заурчал и рванул с места.
        – Ты под чем-то? – пошутил Стивен.
        Я должна была обидеться, но вместо этого усмехнулась и случайно отодвинула край майки, оголяя кожу; прошлась рукой по своей шее, неприлично медленно поглаживая ее. Стив краем глаза заметил мои действия и резко вывернул руль, чуть не выехав на встречную.
        Взаимно! Я захлопала в ладоши и со смехом заметила:
        – Если я «под чем-то», то и ты тоже!
        ***
        У студии звукозаписи нас ждали папарацци, журналисты и поклонники группы Grape Dreams. Пресса и фанаты вызвали у меня приступ паники. Неужели я была такой, как эти девочки… Нет, не такой. Я боялась их и прекрасно знала, на что они способны. Помню концерт в Сан-Диего: я, домашняя и наивная девочка, мечтала о том, чтобы он спас меня. На что я способна теперь? Психически нестабильная бывшая наркоманка.
        – Идем. – Стивен забрал у меня пакет с роллами и накинул пальто. Из-за придурка Джерада я забыла куртку в баре и теперь куталась в пиджак Стива, будто ткань способна защитить меня. – Держись рядом и всё будет о’кей. – Рэтбоун крепко сжал мою руку и толкнул дверцу машины.
        Крики оглушили, а вспышки ослепили. Стивен вел меня сквозь толпу, я смотрела на его спину, боялась отвести глаза. Меня толкали из стороны в сторону, пытаясь добраться ближе к солисту популярной группы.
        Журналисты спрашивали:
        – Стивен Рэтбоун, кто эта девушка?
        – Стив, как часто вы меняете пассий?
        – А как же Софи?
        Я до боли стиснула зубы. Будто ватку с нашатырным спиртом ткнули в нос. Софи. О ней не забыть. Она ярче всех моделек, с которыми видели Стивена, она задержалась дольше всех. И хотя Стивен не давал повода сомневаться в его любви, я не забывала ни Софи, ни фото из журналов, где они вместе красовалась на мероприятиях. Их по-прежнему считают парой. Меня ему считают никем.
        – Без комментариев, – отвечал Стивен, продолжая путь.
        Когда мы попали в здание, я почувствовала облегчение. В висках пульсировало, но мне стало лучше. Смогла хотя бы вдохнуть полной грудью.
        – Как ты это выдерживаешь? – спросила я.
        – Мистер Рэтбоун? – К нам бежал паренек со светлыми волосами.
        – Привык, – ответил мне Стивен и закричал на подбежавшего молодого человека: – Где охрана?! Том, ты лишиться работы хочешь? Я могу приехать не один, и если на меня тебе плевать, то о девушке подумай! Они ради сенсации разорвут!
        – Стиви!
        Я, Стивен и перепуганный Том вздрогнули. Из конца коридора шел худой мужчина в хипстерских квадратных очках. Его волосы темные и кудрявые. Одет в потертые джинсы и белую рубашку; ремень с массивной пряжкой, пиджак явно велик. Если бы у Стивена был брат, он выглядел бы так, ведь на Стивене сейчас такие же джинсы, рубашка, а его пиджак на мне.
        – Марти! – воскликнул Стивен.
        Он сунул оторопелому помощнику пакет с роллами и раскинул руки, желая обнять менеджера.
        – Зазвездился, а, Стиви? – спросил Марти, принимая вокалиста в теплые объятия. Том, поймав момент, когда он стал невидимкой, удалился. – Как ты? Я рад вернуться в город! – болтал Марти.
        – Изумительно, – забыв недовольства, ответил Стивен. – Ты как?
        – Не жалуюсь. Сара иногда ведет себя как сука. – Марти закатил глаза. – Но я ее люблю!
        – Ох уж эти женщины!
        Я послала Рэтбоуну убийственный взгляд. Он лишь рассмеялся, поцеловал меня в макушку, и я уже забыла, как это – злиться.
        – Что за прелестное создание? – заметил меня Марти.
        – Я Ари, приятно познакомиться.
        – Ари? – переспросил менеджер группы. – Невероятно, та самая Ари?!
        – Марти… – растерялся Стивен.
        – Очень приятно. – Марти пожал мою руку. – Стивен много о тебе рассказывал.
        Лицемер. Думает, я забыла, что он заставил Стива подписать контракт, был на стороне Джерада и мечтал избавиться от меня?
        – Ари, я сомневался в твоем существовании…
        – Эй! – Стив пихнул друга в бок. – Заткнись уже!
        Я сдавленно хихикнула.
        – Ладно-ладно. Идем в наше тайное убежище! – крикнул Марти, указывая на конец коридора.
        ***
        Пол комнаты, где нас ждали остальные участники группы, застилал когда-то белый, а теперь из-за частых прикосновений ботинок и сигаретного пепла грязно-серый ковер. Светлые стены сделали комнату просторнее, чем она была на самом деле; недалеко от окна кожаный диван, пара стульев вокруг столика, музыкальные инструменты; за стеклом пульт настройки звука, микрофон, наушники; под потолком шумел кондиционер.
        – Ари Тешер, – представил меня Стивен и опередил друзей, которые вмиг открыли рты. – Да, та самая Ари.
        Послышалось дружное: «У-у-у-а-а-а-у-у!» Кто-то зааплодировал. И только один мужчина воспринял сказанное по-своему: подмигнул.
        Я сразу узнала его.
        – Шон!
        Наверное, со стороны моя радость казалась чудной. Я видела Шона однажды. Он помог мне в трудный момент: номер пиарщика я первым нашла в записной книжке Стивена. Шон приехал в бар и долго говорил со мной дома, уложив Рэтбоуна отсыпаться. Поддержка Шона остановила меня от побега, и Стивен впервые признался мне в чувствах. Именно Шон, попав в мое сердце как добрый и отзывчивый человек, остался там навсегда. Порой я думала, что было бы, если после того, как Стив оставил меня, я бы смогла связаться с Шоном. Но сколько могло быть этих «бы».
        – Ты повзрослела и стала еще прекраснее, Ари, – тепло, словно дальний родственник, подметил Шон, поймав меня в объятия. Он не изменился: аккуратная бородка, смоляные волосы. И пахло от него также – сигаретами с гвоздикой и зернами кофе. – Я знал, мы встретимся вновь.
        – Ты помнишь меня? – спросила я, не разжимая рук за его крепкой спиной в синем свитере.
        – Ты же помнишь меня – странного парня, он заставил тебя остаться. – Шон наклонился к моему уху и шутливо произнес: – Прости за это.
        Я засмеялась и прижалась лбом к плечу мужчины, не желая отпускать. Он напоминал Майка…
        – Что здесь происходит? – послышался раздраженный голос.
        Я открыла рот, чтобы начать объяснения, но Шон всё сказал за меня:
        – Стивен Рэтбоун! Ты забыл, кто уговорил эту импульсивную девчонку остаться и выслушать бред о том, как ты сожалеешь?
        Никогда не думала, что увижу, как Стивен краснеет. Не просто смущение, а благодарность вперемешку с раскаянием. Очаровательно.
        – То-то же, – улыбнулся Шон и, перед тем как поздороваться с Марти, подошел к столику и что-то черкнул на клочке бумаги. – Вот. – Он держал в руках бумажку с номером телефона и подписью: «Шон Мюрель». – На всякий случай.
        Я набрала ему, и Шон записал мой номер.
        – Вы поглядите! Средь бела дня любимую уводят! – притворно возмутился Стивен.
        Он говорил весело и беспечно. Удивительно, с лучшим другом он не так спокоен, когда дело касается девушек…
        Я поблагодарила Шона и, подойдя к Стивену, сказала вполголоса:
        – Ревнивый Стивен.
        – Да, – спокойно ответил он и громко добавил: – Раз ты знакома с Шоном и Марти…
        – И с Джерадом, – недовольно заметила я.
        – И с ним, – сделав вид, что не заметил моей интонации, продолжал улыбаться Рэтбоун. – Представляю Бена и Логана.
        У Бена молочная кожа, густые усы, черные волосы-завитушки. Логан отличался от остальных участников темной кожей и впалыми щеками. Ребята по очереди поцеловали мне руку. Я поймала себя на мысли, что была бы рада познакомиться с Джерадом Андерсоном сейчас, здесь, не разбивая однажды ночью его автомобиль – нелепое стечение обстоятельств, навсегда изменившее мою жизнь. Если бы я произвела другое впечатление на Джерада, он бы и относился ко мне иначе, может быть.
        – А где Джер? – спросил Марти, когда приветствия закончились. – Думал, мы посмотрим, что вы в наше отсутствие записали.
        – Он мне звонил, – подал голос Бен. – Сказал, очень занят.
        – Ага, знаем мы его занятость, – хмыкнул Логан.
        – Что произошло?! – Марти вмиг из веселого товарища превратился в раздраженного менеджера музыкальной группы.
        – Это моя вина. – Стивен без страха глядел на менеджера.
        – Твоя? – переспросил тот.
        – Забыл о его тяге к противоположному полу и потащил в стрип-бар…
        – Всё ясно, – с усмешкой сказал Логан.
        – Тяга? – не поняла я. – К кому?
        – Потом, – шепнул мне на ухо Стивен, – ничего серьезного, поверь.
        Вскоре помощник Том принес роллы и за их поеданием ребята делились впечатлениями об отпуске. Я легко вписалась в шумную компанию.
        Когда мы допивали чай, Шон засобирался уходить. Все хором начали его отговаривать.
        – Мне жаль покидать вас, – сказал Шон, – но, увы, дела. И я не участник коллектива. Друг… Ладно, и пиарщик. Скользкий тип. – Шон мягко усмехнулся.
        – Я тоже не участник! – воскликнул Марти. – Ничего не понимаю в создании музыки. Мы в одинаковом положении, старик!
        – Я тогда вообще лишняя, – встряла я, за что получила легкий удар по ноге от Стивена и его укоризненный взгляд.
        – Никак не получается остаться. – Шон крепко обнял всех по очереди и направился к выходу. – Еще увидимся!
        Он обращался ко всем, но я восприняла это на свой счет и кивнула: терять связь с таким замечательным человеком мне не хочется.
        Стоило шагам Шона стихнуть, Марти задумчиво протянул:
        – Так как, говоришь, тебя зовут? Полное имя.
        – Ариэль, – с улыбкой сказала я, решив представиться новым полным именем.
        Не хотелось ассоциироваться с фанаткой Аристель, ее Стивен Рэтбоун бросил три года назад. Их жалость мне ни к чему.
        – О, как русалочку? – весело спросил Бен.
        – Она не Ариэль, она Аристель, – встрял Рэтбоун.
        Разозлившись, я едва сдержалась от чего-то гадкого. Например, от признания, что имя Ариэль мне дал бывший сутенер. Но я проглотила ком в горле и ответила:
        – Просто Ари.
        – Аристель… Интересное имя. В России такие дают? – не унимался Марти.
        – Отец постарался. – Я пожала плечами, изучая кружку. – До одиннадцати лет меня звали Арина, но потом, когда скончалась моя бабушка по отцовской линии, он захотел увековечить ее память и, так как наши имена были схожи, изменил документы.
        Наступила тишина. Я не понимала, зачем рассказала, только родственники знали. Мы сменили место жительства и оборвали связь со знакомыми. До момента, пока я не сбежала, у меня никогда не было выбора.
        Все, кроме Стивена, восприняли эту новость спокойно, тут же забыли и перевели тему на музыку, обсуждая планы на предстоящий тур. А Рэтбоун кашлянул и взглядом потребовал объяснений. В любимых глазах мелькнула надежда: приоткрыта завеса прошлого. Но мое прошлое похоронено.
        Когда спор насчет первых городов тура подошел к концу (выиграл менеджер Марти, уж слишком он убедителен), образовалась пауза, и я тихо сказала:
        – Поэтому, Стивен, я не люблю, когда меня называют полным именем.
        Кожей я чувствовала его недовольство. Прости, но ты не должен знать больше. Мое откровение случайно – застали врасплох.
        – Главное, Ари оставили! – подметил Бен, слегка разрядив обстановку. – Пошлем Тома за пончиками? – Бен потянулся к тумбочке и поднял трубку телефона. – В тот раз я чудом не умер, целую упаковку съел, помните, ребята?
        Его никто не слушал и ответом не удостоил. Я единственная отреагировала: слабо улыбнулась.
        – Меняется имя – меняется судьба. – Ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Стив, но его слова относились конечно же ко мне. – Всё могло произойти иначе…
        – С каких пор ты стал суеверным? – фыркнула я.
        Все молчали, наблюдая. В воздухе напряжение.
        – Да я так… – Стивен непринужденно хмыкнул, но чашка в его руке дрогнула. – Благодарна ли ты отцу за подобный расклад, Арина?
        Издевка в его голосе – нож в сердце.
        На миг время застыло. Должна была закричать или хотя бы заплакать, но окаменела. Медленно моргала. Дыши! Через силу неглубокий вдох. Дыши! Ну, очнись. Болевой шок. Не бил же он меня. Лучше бы ударил. Знает мое отношение к отцу, столько раз просила не затрагивать эту тему.
        – Еще как, дорогой, – сдавленно ответила я, наконец заставив себя сказать хоть что-то. – Последние три года были сказкой.
        Все присутствующие с интересом наблюдали за тем, как Стивен и я испепеляем друг друга взглядами. Пылающий зеленый и истлевший карий.
        – Ты ничего не хочешь мне сказать, Арина? – спросил он, вновь используя мое имя.
        По телу побежали мурашки. Хрипловатый и суровый голос в этот момент похож на голос моего отца.
        Крыть нечем, я кивнула.
        Мы покинули помещение. Перед тем как выйти, Стивен надел пальто и сдернул с вешалки свой пиджак, который я небрежно скинула с плеч, увидев Шона и бросившись ему в объятия. Стив, видимо, повесил пиджак рядом с верхней одеждой. Верхняя одежда. Мы уходим? Не вернемся?
        В холле тихо. Стивен дал мне пиджак.
        – Покурить хочешь?
        – Нет, – едва слышно, одними губами.
        Славно, что Шон не увидел этой сцены. И Джерад, конечно, отделаться от его колких замечаний было бы непросто: «Не знал, что она Арина? Вот так она тебя любит!»
        – Ладно. Садись. – Рэтбоун указал на диванчик.
        Я осталась стоять. Меня трясло. Стивен никогда не думает, что говорит, а потом ему стыдно. Должна привыкнуть, но больно, словно он поступает так в первый раз.
        – Интересно, – подрагивающим от злости голосом начал Стив. – Ты не хочешь обсуждать прошлое, обсуждать со мной, а потом рассказываешь моим друзьям увлекательные истории! – скрипнул зубами. – Моим друзьям, но не мне.
        Я ладонью нащупала подлокотник дивана и медленно опустилась на мягкую кожу. Если честно, не особо слушала претензии в свой адрес. В голове происходила борьба: правильно ли я делаю, не рассказывая ему о своей жизни? правильно ли он поступает, осуждая меня за это?
        – Я ни черта о тебе не знаю, Ари! Думаешь, это честно?! Думаешь, это весело?! – Его крик эхом отлетал от стен. Давай, проорись вдоволь, может, станет легче. Стивен выругался, в его глазах сверкнуло отчаянье. – Ари!
        Крики ничего не дали, я не потеряла самообладание и не выложила ему тайны из-за чувства вины. Ваш метод дал сбой, психолог. Стивен поэтому сменил тактику и, присев передо мной, негромко сказал:
        – Дай мне шанс тебя понять.
        – Лучше бы ты не помогал мне тогда… на дороге… оставил бы…
        – Мне и правда было бы от этого лучше, – рассерженно пробурчал он.
        Стивен встал и отошел к окну. Я сверлила взглядом его спину.
        – Ты многое знаешь обо мне, Стив, – пыталась говорить уверенно. – Даже больше, чем я бы хотела. Имя – пустяк.
        – Я в общем говорю. – Стивен обернулся и вновь повысил голос: – Всё я узнал благодаря собственным усилиям и хорошей наблюдательности! Ты не сказала о себе почти ничего! Из тебя постоянно всё приходится выпытывать, а ты знаешь: неведение – лучший друг воображения!
        Я долго молчала. Наконец тихо прошептала:
        – Не могу. Я не могу… и не хочу.
        Стив вдруг перестал настаивать:
        – Извини, Ари.
        Простить его ничего не стоит. И хотя бы потому, что он намного лучше всех тех, кого я знала. Конкуренцию составят только Майк и Шон.
        – Скажи… ты ходил в бар после того, как мы… начали общаться? – слова давались тяжело. – Ты ходил в Cotton Candy?
        – Что? – Стив нахмурился. – Зачем?
        Я покачала головой, нервно улыбнувшись в пустоту:
        – Незачем, правда. Забудь.
        Значит… Джерад? В той рубашке, незнакомец… Андерсон?
        – Ты ничего не хочешь мне рассказать? – насторожился Стивен.
        Или другой мужчина в шелковой рубашке, с длинными красивыми пальцами и садистскими наклонностями. Ошибка может дорого стоить.
        – Ничего, Стивен.
        – Опять тайны…
        Я смотрела на него с усталостью.
        – Ари, – перевел тему Стивен, – сегодня я привел Джерада, чтобы он извинился перед тобой, вы забыли старые обиды и мы все могли жить дальше. Стоило нам приехать, поведение Джерада изменилось. А потом твоя подруга Асоль стала говорить, что он ходил здесь к кому-то. – Стивен рассказывал непринужденно и быстро, а меня будто ледяной водой обдало. Щеки запылали, в горле пересохло. Она нас видела? – Если бы я не знал Джерада, решил бы, что он врет мне.
        – Вот как, – выдавила я. – Ну, он странный. На социопата похож.
        – Ари! – возмутился Стивен. – Кстати, твоя рыжая подруга ему понравилась.
        Я не ответила. Значит, Асоль чуть не высказала мою жуткую догадку? Или она действительно что-то знает? Ладно, разберусь с Асоль позже, а сейчас всё это должно остаться далеко отсюда. Пока у меня нет убедительных доказательств, я не буду рушить чужую дружбу. Я не манипулятор, я не Джерад.
        – Закрой глаза, – попросила я, коснувшись пальцами век Стивена. Он удивленно вскинул бровь, но выполнил просьбу. – А теперь представь, что этого никогда не было.
        – Но…
        – Представь. Выкинь из головы свои обидные слова, мои воспоминания, Джерада с его интригами. – Я выровняла дыхание. – Иногда только и остается – представлять, что плохого не было.
        В комнату мы вернулись, держась за руки.
        – Всё в порядке, голубки? – спросил Логан.
        – Да, – кивнул Стивен.
        Когда мы сели, я положила голову Стиву на плечо. Снова пили чай, Бен добился пончиков.
        – А фамилия? – не унимался Марти. – Какая у тебя фамилия?
        – Тешер, – нехотя ответила я. – Корни немецкие. От Тишбейн.
        – Немецкая?
        – Я же говорил, ее отец – немец, – теряя терпение, проворчал Стив. – И фамилия, соответственно, немецкая!
        – У Софи тоже, да? – встрял Бен, глуповато хлопая глазами.
        Я подавилась чаем. Софи. Вновь на слуху имя «очередной» модели. Пиар или настоящие чувства? Стив говорил, что помогал девушке с карьерой… Странное ощущение внутри, схожее с тревогой или завистью. Но больнее, чем от элементарной ревности. Стивен и Софи идеально смотрелись на снимках от папарацци, а я… девчонка.
        – Да, – тем временем согласился с другом Стивен, искоса глядя на меня, – у Софи Штерн немецкая фамилия, Шерлок.
        – И у Софи отец немец? – добил меня Марти. – И она тоже темненькая.
        Тоже. Нас сравнивают, нынешнюю и бывшую. Мерзость. Он любит ТЕБЯ. Он привязан ко мне сильнее и чувствует вину.
        Слушать подробности личной жизни Стивена не было никакого желания. Больно знать – другая целовала его губы, с ней он занимался любовью, говорил ласковые слова, обещал что-то. Мне и так тяжело закрывать глаза на его счастливые три года, в то время как я боролась за существование. Во мне просыпалась ненависть, поэтому нужно уходить.
        Вскочив, я направилась к двери.
        – Ари? – окликнули несколько голосов.
        Среди них встревоженный голос Стивена.
        Глава семнадцатая
        Под твоей рубашкой – лекарство,
        Не хочешь спасти эту маленькую грязную девицу?
        (с) Natalia Kills «Problem»
        АРИ
        Я не то чтобы злилась на Стивена. Я не хотела пускать в голову мысль: другая девушка занимала и, может быть, занимает место в его сердце. Почему он требует от меня честности, если сам не спешит всё рассказать?
        – Я еду домой. Голова болит, насыщенный день.
        Стивен растерянно смотрел на меня. Нет, не собираюсь убегать, Стив, кидать в сумку вещи и уезжать. Я просто не хочу сейчас видеть твое лицо, вот и всё. Пока я здесь, то не могу выкинуть из головы образы… тебя… с ней.
        – Мне стоит поехать домой.
        – Я отвезу, – вызвался Стивен, накинув пиджак. На секунду затормозил в шаге от меня, сладко улыбнулся. – Пахнет тобой, – кивнул на пиджак.
        Мои колени подкосились.
        – Не надо. Вам еще столько нужно обсудить. Я доеду. Всё будет хорошо. – И я обратилась к парням из группы: – Рада познакомиться! Надеюсь, это не последняя наша встреча. Вы классные!
        Я уже переступила порог, когда Стивен догнал меня и, вцепившись стальной хваткой в плечо, развернул. Непонимание и тревога в его взгляде. Сожаление за то, что разговор «пошел не туда».
        – Давай хотя бы охранника с тобой отправлю. Журналисты…
        – Стив, – я коснулась ладонью его колючей щеки, – я воспользуюсь запасным выходом. Оставайся.
        – Но…
        – Вызови мне такси, – сдаваясь, попросила я. – Раз уж хочешь быть полезным.
        Стивен хохотнул и коснулся губами моих губ в прощальном поцелуе. Прощальном… Поздравляю, Ари, ты больше не можешь сбежать от него, и дело не в том, что сбегать некуда, а просто… ты не можешь.
        ***
        Помощник Том проводил до такси, в которое я обессилено рухнула.
        – Отвезите меня…
        – Мистер Рэтбоун назвал адрес и заплатил за вас, – перебил водитель. – Через двадцать пять минут будем на месте.
        Я закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья. Водитель включил радио. Сосредоточившись на тексте какой-то популярной песни, я отвлеклась от мыслей. Вот приеду домой, выпью какао и хорошенько высплюсь. Станет легче. Отпущу ситуацию… Я горько усмехнулась. Кого я обманываю. Выйти из своей головы намного сложнее, чем из дверей такси.
        ***
        Поблагодарив водителя, я достала из кармана плеер: заглушить мысли музыкой – лучшая идея на данный момент. Танцуя в такт песне, я вставила ключ в замочную скважину, но заметила, что дверь открыта. Конечно, Стивен – звезда, ему плевать, пусть у меня всю мебель вынесут.
        Я закрыла дверь на замок и пошла в ванную, не вынимая из ушей наушники. «У меня есть душа, но я не борец»[30 - The Killers «All These Things That I've Done».]. Достала из волос заколку и расчесала спутанные локоны. Песня закончилась, наступила тишина. Я выключила плеер, прервав начало следующей композиции. Пока пыталась аккуратно сложить наушники (вечно путаются), услышала голоса и стоны. Отлично, Стив и телевизор выключить забыл.
        Сначала я решила сделать какао. Горячий напиток, хороший фильм – и, возможно, смогу забыть: Софи Штерн и Стивен Рэтбоун были вместе, и его друзья помнят ее. Вновь охватила злость, особенно на то, что Стив требует честности от меня. Я налила какао и направилась в спальню.
        Распахнув дверь, я замерла у порога. На краю кровати происходило то, что я думала было в телевизоре: девушка сидела на мужчине, обхватив ногами его бедра. Он всё сильнее насаживал ее на себя. Животная страсть. Лица мужчины я не видела из-за волос девушки, но жилистые руки, плотно сжимавшие ее поясницу, мне знакомы. Пальцы гитариста. На мужских плечах расстегнутая рубашка, джинсы спущены до колен. Я застыла в немом шоке. Он не может находиться здесь… И я вспомнила слова Стивена: «Твоя рыжая подруга ему понравилась».
        Асоль застонала громче, когда Джерад переместил ладони на ее грудь и ускорил темп. Асоль выгибалась и переходила на крик, получая удовольствие от горячих прикосновений. Да, если это тот, о ком я думаю, повод стонать есть… О чем я! Может, мне присоединиться к ним?
        Эта мысль ошпарила как кипяток, и кружка выпала из моих рук, наделав достаточно шума, чтобы прекратить эротическую сцену.
        Рыжая оторвалась от увлекательного занятия и повернула голову. Сомнений не осталось: передо мной Асоль – моя лучшая подруга, которая знает о моей неприязни к Джераду Андерсону. Зрачки ее светлых глаз расширились, она вскрикнула и прикрылась рукой, отскочив от мужчины.
        – Ари?! – сипло выдохнула Асоль.
        – Что здесь происходит? – удивительно спокойно отреагировала я.
        – Джер, ты сказал, никого не будет… – обратилась Асоль к партнеру.
        – Джер? – переспросила я. Голос начал срываться. – Джер?!
        Оттолкнув от себя Асоль, Джерад застегнул джинсы и встал с кровати. Русые волосы прилипли к взмокшему лбу, зеленые глаза смотрели сквозь меня, заставляя содрогнуться. В этом мужчине что-то такое… я опасаюсь его и ощущаю темное обаяние, даже когда он выглядит виновато.
        Пару секунд я не могла перестать смотреть на его голый торс. Джерад Андерсон худой. Худее и выше Стивена, бледнее, болезненнее, но едва ли менее горячий… О чем я думаю?!
        – Ари… – начал Джерад, взъерошив волосы. Странно видеть на его лице смущение, я ожидала усмешку. Тонкие губы слегка влажные, горячие. Стиснув зубы, я отвернулась. – Думал, вы не скоро придете, – закончил предложение Андерсон.
        Прекрасное оправдание!
        – Стивен знает, чем ты… – я обдала подругу холодным взглядом, – вы занимаетесь в моей квартире? Ребята ждали тебя в студии… Значит, вот на что ты променял долгожданную встречу с друзьями!
        Два лицемера: один не рассказывает о прошлых отношениях, но хочет знать о моей жизни, второй – выговаривает, что личная жизнь несовместима с работой, но вместо встречи с группой трахает мою подругу.
        – Нет, не знает, но я ему обязательно скажу, – увереннее ответил Джерад и принялся застегивать рубашку.
        – Ари, привет, – подала голос Асоль.
        Она уже оделась и хотела обнять меня, но я увернулась.
        – Не подходи. Как ты могла поддаться чарам этого манипулятора?
        – Ари, – опередил Асоль Джерад.
        Он попытался взять меня за руку, успокоить, но я не позволила даже прикоснуться к себе. Отвращения и обиды во мне больше, чем восхищения его темной харизмой.
        – Убирайся, Андерсон! Ты знаешь, что сдерживает меня от того, чтобы не рассказать всё Стивену, и явно не симпатия к тебе! – Черт. Обещала же сначала добыть доказательства… – Почему ты так с ним поступил?!
        Пару секунд Джер молчал, непрерывно смотря мне в глаза – ну, признайся! со мной был ты! – потом сухо ответил:
        – Не понимаю, о чем ты говоришь, но я, пожалуй, пойду. Ничего плохого я не хотел, мне, правда, нравится Асоль…
        – Заткнись! Я не поведусь, ясно? Вновь разобьется чужое сердце, и ты будешь доволен!
        Его присутствие здесь, с моей подругой… за гранью понимания. И Асоль… В моих рассказах Джерад присутствовал всегда, комментарии в его адрес такие же не лестные, как и в адрес Стивена. По сути, именно Джерад стал причиной моего разбитого сердца: он промывал мозги лучшему другу, объясняя, что я не пара. У него получилось, Стив сомневался, и убедить его оказалось несложно.
        – А ты, – обратилась я к Асоль, – сколько было желчи в адрес Стива, а в итоге ты спишь с его другом!
        – Ари, не дури, – запротестовала Асоль.
        – Уходите оба.
        Джерад направился к двери, Асоль осталась.
        – Дружеский совет, Асоль, – с металлом в голосе сказала я. – Не связывайся с этим козлом.
        – Ты ошибаешься, – тихо возразила она, – как я ошибалась насчет Стивена. Черт возьми, да мы все хоть раз да ошибаемся.
        – Не слышу твоих шагов. И сейчас я не ошибаюсь.
        Асоль всхлипнула. Мое сердце сжалось. Я не привыкла видеть подругу слабой, она для меня пример – не раскисала, не позволяла обмануть или унизить себя, она была сильной. Я – нет. Но даже у меня получилось не растечься лужицей перед любимым человеком, а доказать: я заслуживаю, чтобы меня уважали и ценили. Асоль же, как шавка, побежала за Джерадом.
        Почему Асоль предала меня? Почему между мной и мужчиной, которому она не особо нужна (Андерсону никто не нужен), выбрала его? Мне больно и потому, что Асоль в итоге тоже будет больно. Джерад уничтожал всё, к чему прикасался. И я не могла понять, каким образом он не развалил группу, если выбирает не встречу с командой, а секс с малознакомой девушкой. Да, Джерад харизматичен и, очевидно, хороший музыкант. Но зачем Стивен терпит эгоизм, двуличность и легкомыслие друга? У меня бы давно сдали нервы.
        ***
        Я решила лечь спать, пока мысли о наркотиках не овладели моим расстроенным сознанием. К уборке и приготовлению еды не приступала, даже не вытерла разлитое по паркету спальни какао. Щелчок дверного замка нарушил чуткий сон. В животе урчало – я не привыкла к требованиям организма, их не глушат наркотики.
        Стивен держал букет роскошных фиолетовых тюльпанов.
        – Вау, спасибо!
        – Ари, я… – Стив притянул меня к себе. – Я люблю тебя! – Он обнимал с такой силой, будто опасался, что я сбегу.
        Есть причины?
        – В чем дело?
        – Ни в чем, – быстро ответил Стивен. Широко и весьма обольстительно улыбнулся. – Я просто сказал это.
        – Странно ты сказал это, – пробормотала я и забрала цветы.
        – Позволишь переодеться и поужинать? Я жутко голоден.
        – Сейчас приготовлю. – Я пошла на кухню.
        Поставила тюльпаны в вазу и раскрыла жалюзи – город погрузился в сумерки. Я заглянула в холодильник, молясь найти какую-нибудь еду. И молитвы услышаны: на полках спагетти, три банки колы и плитка шоколада.
        – Джерад как всегда, – усмехнулся Стив и сел за кухонный стол.
        – Джерад? – переспросила я, пытаясь скрыть непонятное волнение. Сунула спагетти в микроволновую печь. Глубоко вздохнула. Приложила все усилия для того, чтобы голос звучал нейтрально: – А при чем тут Джерад?
        – Я попросил его купить продуктов.
        – А я?
        – Ари, мы были в студии, – объяснял Стивен, – и я планировал приехать вместе с тобой. Уверен, мы были бы дико голодные.
        Теперь всё встало на свои места: Джерад планировал развлечься с Асоль в квартире друга, а так как у друга сейчас нет квартиры, и моя подойдет; будучи полностью уверенным в том, что хозяева не заявятся раньше – я взглянула на часы – десяти вечера, он приехал. Поразительно, что купил продукты.
        – Кстати… – Я помолчала. Рэтбоун поднял голову и с интересом смотрел на меня. – Джерад теперь с Асоль. И мы с ней больше не подруги.
        – О! – выпалил Стивен. Тут же собрался: – Что плохого? Может, твоя огненная подруга укротит его. И будем ходить на двойные свидания.
        Не натвори Джерад Андерсон бед в прошлом, я обрадовалась бы также.
        – Они не подходят друг другу, – буркнула я, вытаскивая из микроволновки еду.
        – Или есть другие причины, Ари?
        Я не ответила. Может, стоит всё рассказать? Про темную комнату, того незнакомца, мои предположения… Наверняка после моего признания их дружба навсегда прекратится, то, о чем я мечтала, но… Секреты. У Стивена тоже есть секреты. Если бы он открылся первый, если бы рассказал про Софи всю правду, стало бы легче. Я рассказала бы в ответ. Но Стив молчал, наблюдая за тем, как я раскладываю по тарелкам спагетти. Значит, и мне стоит молчать.
        – Дело не в том, что я не желаю подруге счастья, желаю! – Я села напротив и склонилась над своей тарелкой. Живот благодарно заурчал, стоило мне положить в рот первый кусочек. – Просто не доверяю Джераду. Знаешь ли, есть причины. – Я укоризненно взглянула на Стива. – Почему именно Джерад? Будь это кто-то другой, кто угодно… Шон, например. Почему ты не можешь так близко общаться с Шоном?
        – Мы разные, – односложно ответил Стивен.
        – А с Джерадом вы прямо-таки одинаковые!
        – Нет, Ари, – с нажимом сказал Стивен и поднял на меня глаза. Тяжелый взгляд, каменный. – С Шоном мы абсолютно разные.
        Я скрестила руки на груди.
        – Отлично выглядишь, Ари, – показывая, что тема закрыта, сделал комплимент Стив.
        – Что ты хотел мне сказать?
        – Ты свободна завтра?
        – Да, а что?
        – Хочу провести день с тобой. – Он замялся. – Мы не скоро увидимся.
        Я уронила вилку.
        – Черт! Не так должно было прозвучать. – Стив печально усмехнулся, опустив голову. Посмотреть на меня он трусил. – Я уезжаю, Ари. Гастроли. Запланированный мини-тур перед выходом нового альбома.
        На кухне тихо. Вилка по-прежнему валялась на полу.
        – Насколько? – сдавленным голосом прошептала я, пытаясь совладать с собой. Моргала чаще, отгоняя слезы. – Насколько ты уезжаешь?
        – Два месяца… Три.
        – И ты говоришь об этом сейчас? Говоришь так… просто, будто ничего особенного не происходит! – вскочив со стула, я заметалась по кухне. – Когда ты уезжаешь? – Я не готова, совсем не готова.
        – Завтра вечером. И ничего особенного не происходит, не драматизируй. Это моя работа. Поверь, если бы я мог отложить, я обязательно…
        Не хочу ничего слышать. Почему нельзя предупредить заранее?! Состояние, как после того дня, когда он спустя три года нашел меня: пьяный, горячий. Снял шлюху в темной комнате. До сих пор ощущаю липкий пот, бешеное сердце, пока я босиком неслась прочь от Cotton Candy, от него. Страх и надежда – я обозналась. Западня, дезориентация.
        – Мы не встретим вместе Рождество и твой день рождения…
        – Знаю, Ари. Мне жаль.
        Я покачала головой:
        – Ты не можешь меня оставить. Нет.
        – Я вернусь. – Стивен тоже встал и, обойдя стол, попытался обнять. – Время пролетит быстрее, чем ты думаешь…
        – Нет! – уже громче повторила я, попятившись назад. Уронила стул. Я не понимала, что Стивен мне говорит. Задохнувшись избытком кислорода, я в отчаянии выкрикнула: – Ты бросаешь меня! Ты снова бросаешь меня!
        Теплый вечер на вилле. Мы оба понимали, иного выхода нет, но мое сердце продолжало разбиваться. Эмоции и глупость берут верх, и надеешься на что-то. Безвыходная ситуация, а наивность нашептывает: «А вдруг…» Вдруг он останется? Мне нужно просить лучше!
        – Стивен… – Я крепко вцепилась в его предплечья, толкая мужчину к кухонной тумбе. – Стив, – опустилась на колени, пыталась спустить с него штаны, – не уезжай.
        – Тише. – Он выпутался из моих рук.
        Я не пыталась больше. Вспомнила: мне не восемнадцать, не нужно уезжать в никуда, бояться депортации, есть работа, квартира, друзья. Я глубоко вздохнула и стерла с ресниц слезы.
        – Ари, я не бросаю тебя, я вернусь.
        Наркотики. Может, надавить на его излюбленное чувство вины?
        – Я могу сорваться. Ты не боишься, что я сорвусь?
        – Нет. Ты сильная.
        В ответ я не смогла ничего произнести. Его лицо: испуганные глаза, напряженные скулы. Разве он мало доказал? Мало старался? Я кивнула и упала в его объятия. Стив погладил меня по голове.
        – Я буду звонить. Каждый день, – шептал он, успокаивая.
        Заморгав, я подняла голову и поцеловала Стивена. Мои губы были холодными, по сравнению с его губами, и солеными. Он ответил на поцелуй и, приподняв меня, усадил на край стола. Смахнул тарелки – те со звоном разбились. Плевать. Мы вели себя дико, пытались насытиться. Стивен изучал мое тело, пылко целовал. Его пальцы сжали мои бедра; наверняка останутся синяки. Я царапала его спину через ткань футболки. Зарываясь пальцами в волосы мужчины, позволяла изучать мое тело, делать со мной всё, что он хочет. Ему можно всё.
        – Я скоро приду, – внезапно сказал Стив.
        – Если ты насчет… я на таблетках, ты же знаешь.
        – Нет, но спасибо, что заботишься о контрацепции. – Он улыбнулся, пытаясь восстановить сбитое дыхание. – Мне нужно сделать… кое-что. Чтобы нам никто не помешал.
        Я не поняла, о чем он, но кивнула. Стивен еще раз поцеловал меня и скрылся в дверном проеме. Хлопнула дверь балкона. Я рассеянно заморгала и принялась собирать разбитую посуду. Так много ее сегодня.
        СТИВЕН
        Я смотрел на милую Ари, недавно она теряла рассудок от истерики, а теперь сгорала от удовольствия, и понимал, что должен перестать причинять ей боль. Я готов расставить точки.
        На балконе я вдохнул свежий вечерний воздух и вытащил из кармана телефон. Меня трясло то ли от холода, то ли от нерешительности, но я смог найти нужный номер в контактах.
        «Привет! Это Софи! Не могу говорить сейчас, – щебетала Штерн на автоответчике. – Приятного дня, вечера или что там у вас? – Звонкий смех. Я вздрогнул, словно Софи вмиг оказалась рядом. – Оставьте сообщение».
        Дождавшись сигнала, я заговорил:
        – Привет, Соф. Это Стивен. И тебе приятного дня. Ну… – Я замолчал, собираясь с мыслями. Вспомнил глаза Ари. Она боится вновь потерять меня. Да и я, разве я возвращал ее, чтобы всё испортить? – Соф, нам нужно расстаться. Мы отвлекаем друг друга. – Я потер переносицу. – Хотел сказать лично, но… В общем, не перезванивай. – Я сбросил вызов и положил мобильный в карман.
        Ох, Софи. Ты идеальная, но мне не нужна идеальная, мне нужна Ари.
        Вернувшись на кухню, я увидел, что осколки тарелок аккуратно собраны в кучку. Ари разливала по бокалам вино.
        – Смотри, что я нашла! – радостно воскликнула Аристель, улыбаясь и махая бутылкой.
        Солнышко.
        Я улыбнулся в ответ.
        Глава восемнадцатая
        Буря в стакане воды (с)
        СТИВЕН
        Звякнул будильник. Выключив его, я потер глаза.
        Чудесно спать, когда не боишься проговориться во сне о Софи!
        – Детка, вставай. – Я улыбнулся и потрепал Ари по плечу.
        В ответ она что-то невнятно пробормотала и накрыла голову подушкой. Я рассмеялся и поцеловал Аристель между лопаток.
        – Если ты хочешь провести весь день в постели, я не буду против…
        – Стив, – сонно буркнула Ари, пытаясь оттолкнуть меня, – я сплю.
        Мы решили, словно обычная скучная парочка, сходить утром в кино, а вечером в ресторан.
        – Если ты сейчас же не встанешь, я отнесу тебя в душ сам.
        – Неси, – ответила Ари, перекатившись на спину и раскинув руки.
        Улыбка скользнула по ее губам. Ари тут же попыталась придать лицу каменно-спящее выражение.
        Ладно, напросилась! Я скинул с девушки одеяло, обнял за талию, а потом потянул с кровати… Думаю, нужно послать соседям письма с извинениями, ибо весь дом слышал, как возмущалась Ари русским (?) матом.
        ***
        – У тебя мало одежды здесь… удобно уезжать, – сказала Ари. – Потратишь на сборы мало времени, – закончила с сожалением.
        На Ари хлопковый сарафан, с волос спадали капли воды, румянец на щеках. Она говорила о моем отъезде с легкой грустью, пыталась смириться. Но я вдруг осознал, что сам не готов покидать Аристель и как же больно думать – я не увижу ее три месяца.
        Квартиру убирали молча: Ари помогала мне собираться, я мысленно прощался с каждой вещью. Нет. Прощался – неправильное слово. Расставался на время. Ари убрала в чехлы мою одежду, которую я не возьму с собой, разобралась в ящиках, протерла пыль. Я собрал чемодан, повесил чехол с гитарой на плечо и направился к двери – нужно быстро отвести необходимое в студию и посвятить остаток дня любимой.
        Я догадался, что Ари хочет поехать со мной отвезти вещи – она усиленно пыталась высушить феном непослушные темные локоны. Я обнял Ари и ободряюще прошептал, коснувшись губами ее волос:
        – Мы не заметим, как пролетит время.
        Я понимал, буду скучать, но знал, что поступаю правильно. Я привык жить в таком ритме, музыка – моя жизнь. Лучше пусть Ари сразу увидит, с чем ей придется мириться, если она хочет быть со мной. Ничего страшного не произойдет. Аристель боялась той самостоятельности, которую снова получит. Ей казалось, самостоятельность бывает только жестокой и трудной. Но любовь не должна поглощать, заменяя увлечения, работу, саморазвитие. Я пытался заботиться, но, тем не менее, считал Ари своей девушкой, а не младшей сестрой.
        – Мою квартиру приведут в порядок к приезду. У меня просторнее.
        Ари хлопала глазами, взгляд пустой.
        – Я не хочу там жить, – наконец сказала она, уставившись в стену. – Много воспоминаний…
        – Поэтому я попросил сделать ремонт.
        Ари замялась.
        – Ладно, – ответила едва слышно, – посмотрим. Я пойду, переоденусь в ванной.
        Со скучающим видом я прошел в спальню. Ах, цветочные духи. Я с наслаждением сделал глубокий вдох и прилег на кровать. Нужно купить в дорогу флакончик и брызгать всё – автобус, гримерки, номера.
        Закинув руки за голову, я почувствовал на шелковых простынях иную ткань – шероховатее. Привстав, увидел рубашку. Мужскую, клетчатую, застиранную, местами в дырках. Определенно не моя, настолько даже я любимые вещи не занашиваю.
        – Я готова идти, Стив, – окликнула меня Ари, тем самым выдернув из непонятного состояния.
        Вскинув бровь, я посмотрел на девушку: малиновое кружевное платье, босоножки на шпильке. Милая студентка, соседская девчонка, очаровательная душа компании, мечта каждого футболиста и ботаника старшей школы – передо мной кто угодно, но только не недавно вылечившиеся наркоманка.
        В любой другой момент я бы обязательно сказал Ари пару комплиментов, но не сейчас. Я, кашлянув, спросил, из последних сил сохраняя спокойствие:
        – Чья это рубашка?
        Ари пересекла комнату, постукивая по паркету каблуками.
        – Рубашка Джеймса, – спокойно ответила Аристель, в темных глазах я видел нежность. Ари вырвала из моих рук рубашку, достала вешалку, повесила на нее рубашку и с теплой улыбкой пробормотала: – Да, Джеймса… Я и забыла о ней, – осеклась на полуслове и отправила рубашку в шкаф.
        В шкаф, где весели ее вещи, МОИ вещи. Я поперхнулся воздухом. Ладно бы того Майка, но Джеймс… жалкий наркодилер, приютивший ее, подсадивший ее! Я знаю, как девочки вроде Ари добывают дозу. Похотливый ублюдок, вот кто этот Джеймс! Интересно, когда он приходил сюда? После моего первого визита, после моего переезда? Она снимала с него рубашку? Раздевал он ее или она раздевалась сама? Злость горячей волной по телу.
        – И почему рубашка Джеймса здесь?
        – Я одолжила ее давно, когда жила на старой квартире. У меня почти не было одежды, мне постоянно кто-то что-то одалживал. Скорее всего, затерялась среди вещей, – будничным тоном пояснила Ари, ничуть не смутившись. – Мы идем?
        Действительно не понимает? Или для нее продажа себя за дозу наркодилеру в порядке вещей? Цокнув языком, я невесело усмехнулся. Идем? Куда мы после этого идем?!
        – Не веришь мне? – Вопрос Ари был скорее риторическим.
        – А ты как считаешь? Не каждая девушка хранит чужие мужские рубашки! Ари, я знаю подобную схему и пытаюсь не осуждать тебя…
        – О чем ты?
        – Он твой дилер. С ними нужно расплачиваться, а денег иногда может не быть.
        – Ты думаешь, я спала с другом за дозу?! – Ари перешла на крик. Ее глаза сверкали, а щеки раскраснелись. – Значит, такого ты обо мне мнения! Да откуда ты можешь знать, что происходило?! Тебя здесь не было!
        – Меньше всего я думал о том, что ты в Америке и стала наркоманкой!
        – Ну и прекрасно, что ты не думал обо мне, – спокойно ответила Ари, но я видел – ее задело. На полминуты она замолчала, борясь с собой и подступившими к горлу слезами. – Тогда не нужно ничего предъявлять. И делать вид, что ты самый умный, знаешь про меня всё. Я тебе не лгу и, может, я и шлюха, но честная шлюха.
        – Я не говорил, что ты шлюха.
        Господи, как с ней порой тяжело!
        – Да? – Она шумно втянула в себя воздух и всплеснула руками. – А не ты только что предположил именно это? Спала за дозу.
        Ари толкнула меня на кровать, я из сидячего положения упал на локти, а прекрасное лицо девушки исказило бессилие. Она не стала кричать на меня, доказывать что-то. Ари вновь открыла шкаф и достала рубашку этого Джеймса, потом направилась к двери, бросив напоследок:
        – Я в бар. Верну Джеймсу рубашку. Спасибо за испорченный последний день перед твоим отъездом.
        – Что? – переспросил я, не ожидая подобного поворота. Осознав это, я подскочил на кровати: – Ари, стой!
        В ответ стук каблуков.
        – Ари, прости меня! Ты не можешь просто так уйти!
        – Могу, Стивен! – крикнула она.
        Хлопнула входная дверь. Я выругался.
        Пару минут сидел и глядел на коридор в надежде, что она вернется. Или я проснусь. Или небо обрушится на мою голову. Что-нибудь. Хоть что-нибудь должно произойти. Будь я проклят.
        Мобильник в кармане завибрировал. Я вздрогнул. Быстрым движением достал телефон и, не глядя на экран, сипло сказал:
        – Алло.
        – Стив, мне, конечно, жаль вас отвлекать, но у нас конференция. Марти сказал, ты должен быть.
        Должен. Я должен сочинять и играть музыку.
        – Хорошо, Джерад. Я приеду.
        – Ты в порядке? – спросил друг.
        Всё знает, будто в душе копается.
        – Да, отлично.
        Прежде чем Андерсон успел что-либо ответить, я положил трубку.
        ***
        Чувствовал вину, злость и страх. Не тревогу или беспокойство, а именно страх, от которого цепенеет тело, учащается пульс, ком подкатывается к горлу и ноги становятся ватными. Я думал, подобное буду испытывать, только сталкиваясь лицом к лицу со своей фобией, а именно – с пауками. Но сейчас был готов увидеть и даже потрогать мерзких тварей, только бы ощущение исчезло.
        Я перешел грань и серьезно обидел Ари. Вспомнилось, как совсем недавно накинулся на нее из-за такой глупости – настоящее имя. Я знаю ее слабые места. Эти шрамы-воспоминания плохо заштопаны. Я боялся, что на этот раз перегнул палку, и она отомстит, если вообще захочет меня видеть. Я боялся ее измены, боялся потерять ее. Какие к черту пауки?
        ***
        У бара я припарковался через час, взвинченный и растерянный. Что дальше? Прости-извини? Рэтбоун, ты жалок.
        – Привет, Асоль. Где Ари? – Я подлетел к барной стойке, которую, как и в прошлый раз, протирала рыжеволосая бестия.
        – Откуда я, твою мать, знаю? – бросив мокрую тряпку, рявкнула Асоль. – Я в няньки ей нанималась? Слежу за ней?!
        Мягко сказать, я был шокирован. Какое счастье, что Ари не успела так озлобиться.
        – Прости. – Асоль потерла лоб. – Она наверху. У Джеймса.
        – Между вами что-то произошло? – осторожно спросил я.
        – Нет! – отрезала Асоль, вернувшись к мытью барной стойки. – Отвали.
        – Всё же… Стоп! Ты сказала у Джеймса? Ее друга?
        Асоль кивнула.
        – Вот дьявол! – Я кинулся наверх, мысленно чертыхаясь.
        Шаткая лестница скрипела под моими ногами.
        Без стука я влетел в первую дверь. Помещение напоминало жилую квартиру-лофт. У прямоугольного стола находился по пояс раздетый мужчина. Он варил кофе. Русые волосы, серые глаза. В любой другой момент этот парень вызвал бы у меня человеческую симпатию – он казался простым и добродушным.
        – Где Ари? – спросил я, сжимая ладони в кулаки.
        – О, привет. Ты Стивен Рэтбоун, верно? – Парень дружелюбно улыбнулся, разливая кофе по кружкам. – Я Джеймс. Ари много о тебе рассказывала. – Он протянул мне ладонь.
        Серьезно?
        Я неуверенно пожал его руку и повторил вопрос:
        – Где Ари?
        Джеймс не успел ответить. Позади нас распахнулась дверь ванной комнаты, сквозь шум воды я услышал красивый женский голос:
        – Ты не видел мои трусики, Джеймс?
        Не уверен, что говорила Ари, но вполне логично!
        – Детка, посмотри за диваном! В прошлый раз они были там, – крикнул Джеймс и послал мне взгляд: «Чувак, ну ты понимаешь».
        Прошлый раз? Значит, не ты приходил к Ари, а она к тебе? Как шавка прибегала к хозяину, чтобы ублажить за дозу? Во мне что-то щелкнуло. Будто перед глазами помахали красной тряпкой.
        – Извращенец! – прохрипел я.
        Не дожидаясь ответа, я рывком выдернул Джеймса из-за стола. Он не успел ничего сделать, а я уже придавил его к полу. Одна из кружек упала рядом, но не разбилась – дешевый пластик. Замахнувшись, я оставил на лице «друга» красивый багровый синяк; пару раз вмазал по ребрам.
        – Не смей сопротивляться, ублюдок, иначе я убью тебя, – предупредил я, не узнавая собственный голос.
        Я бы бил его долго – слишком много во мне ярости, бессилия, злости на себя, на Ари… но остановился, услышав женский вопль. Голос намного выше, чем голос Аристель.
        – Что ты делаешь?! Не трогай его!
        Подняв голову, я изумленно уставился на зеленоглазую брюнетку, приходившую в бар за ребенком. Эмилия, точно. Она стояла в дверях ванной комнаты в одном полотенце, с мокрыми волосами. Тут я вспомнил, что она говорила во вторую нашу встречу про своего парня.
        – О… – только и смог выдавить я.
        Джеймс скинул меня и, поднявшись, заковылял к Эмилии.
        – Ты не говорила, что у тебя есть парень, – кивнул он в мою сторону и прикоснулся пальцами к синяку под глазом: зашипев от боли, Джеймс выругался.
        – Он не мой парень!
        – Я не ее парень, – на автомате повторил я слова Эмилии, чувствуя себя полным идиотом. – Я думал… Ари… она…
        – Что здесь случилось?!
        Ари стояла у входа в лофт, скрестив руки на груди. По ее спортивным шортам, топику и кроссовкам я понял: едва ли она делала что-то неприличнее танцев. Ее суровый взгляд не предвещал ничего хорошего.
        – Привет, Ари, – зачем-то сказал я, глупо улыбаясь, и помахал рукой – костяшки разбиты.
        Она проигнорировала мое приветствие и обратилась к друзьям:
        – Что случилось?
        – Этот чокнутый напал на меня! – воскликнул Джеймс, позволяя Эмилии приложить к его глазу лед.
        Я был удивлен, что он не дал мне сдачи, особенно сейчас, когда я с достоинством приму от него пару синяков и, может быть, сломанный нос.
        – Из-за чего? – спросила Ари, пытаясь сохранять спокойствие, но ее голос дрожал.
        – Понятия не имею! – Джеймс дотронулся до лица и вновь зашипел от боли. – Правда, из-за чего, друг?
        Три пары глаз уставились на меня… Упс.
        АРИ
        – Ты головой думаешь, Стивен?!
        – Думаю… иногда, – пробормотал он, следуя за мной прочь от места происшествия. – Ты была рассержена, что я мог предположить?
        – Ты мог предположить: я люблю тебя сильнее, чем ты думаешь, и ценю дружбу, чтобы из-за мести терять и то и другое!
        Я говорила, Стивен Рэтбоун стал мудрее? Беру свои слова назад.
        Мы зашли в комнату для репетиций, тут мы сочинили чудесную песню, тут я сегодня набила кучу синяков, танцуя до изнеможения, чтобы заглушить боль от его обидных слов.
        Я закрыла дверь и сердито уставилась на Стивена, хотя уже не злилась. Он был готов убить любого, претендовавшего на меня. Фанатично, но мило. Приятно осознавать, не одна я схожу с ума от любви и совершаю безумные поступки.
        Стивен виновато кивнул головой.
        – Я больше никогда не усомнюсь в тебе, Ари. Обещаю. Прости.
        – У Джеймса прощения проси, – усмехнулась я.
        Придется неделю угощать друга выпивкой. Спасибо, Рэтбоун!
        Стив криво улыбнулся и поцеловал меня в губы. После сладкого поцелуя он вытащил из кармана визитку и протянул мне.
        – Что это? – Я напряглась.
        – Клуб анонимных наркоманов. – Я открыла рот, чтобы вдоволь возмутиться, но Стивен продолжил: – Ты будешь ходить туда дважды в неделю. Никаких мозгоправов, никаких копаний в прошлом. Эти люди такие же, как и ты.
        – А если я откажусь?
        Стивен оскалился и провел визиткой по моей шее к подбородку:
        – Если не будешь туда ходить и Neon Cloud или другая дурь попадет в твой организм, я уйду. Несмотря ни на что я уйду, Ари. Понимаешь? – Он дотронулся визиткой до моей грудной клетки, под которой бешено билось сердце. – И никогда не вернусь.
        Мне стало страшно.
        – Да, – выдохнула я.
        – Обещаешь не делать глупостей?
        Его губы совсем близко.
        – Обещаю.
        Он вложил мне в руку визитку, и я смогла наконец восстановить дыхание. Ссора окончательно стерлась из моего помутневшего разума.
        СТИВЕН
        Разумеется, я боялся, что Ари снова подсядет – ее некому контролировать. Мало шансов, если честно, а рецидив побороть сложнее. Но хочется верить: я достаточно напугал Ари, поэтому она будет стараться.
        Аристель хотела закончить тренировку, и я решил зайти к Джеймсу. Может, он и не спал с Ари, но жизнь ей испортил. Завернув за угол, я постучал (вспомнил о приличии) в знакомую дверь.
        – Открыто! – крикнула девушка. Эмилия.
        Я застыл, не решаясь войти.
        – Открыто же. – Она говорила не раздраженно, а скорее устало.
        Неловко поджимая губы – не придумал, что сказать в оправдание, – я прошел в лофт. Эмилия вытирала тряпкой разлитый по полу кофе.
        – Ах, – только и сказала она, повернув голову, – Стивен.
        – Да…
        – Ничего не говорите. – Я смутился от обращения на «вы», учитывая, что Эмилия старше меня всего на пару лет. – Не передо мной вам нужно объясняться. – Я вновь открыл рот для ответа, а она вновь опередила меня: – И не перед Джеймсом. Я уверена, вы с Ари поговорили, но… будьте мягче.
        – Хорошо, – спустя паузу ответил я, убедившись, что Эмилия не хочет ничего добавить.
        Брюнетка вернулась к чистке пола.
        – Где я могу найти Джеймса?
        Эмилия сидела боком, и я увидел, как по ее губам скользнула едва заметная улыбка.
        – Он за соседней дверью, любуется своим отражением.
        Неловко усмехнувшись, я пошел туда.
        На Джеймсе те же джинсы, а голый торс прикрывала футболка. Мысленно я поблагодарил бога за то, что ничего ему не сломал и парень отделался парой синяков.
        – Джеймс? – позвал я, пересекая порог.
        Я не собирался быть с ним милым и виноватым, как с его девушкой Эмилией. Мое мнение – он портил жизнь Ари – ничуть не изменилось.
        – Надеюсь, в этот раз ты меня предупредишь, – хмыкнул Джеймс, убирая от лица пакет со льдом.
        Джеймс сверкнул глазами, почти бесцветными, серо-голубыми и добрыми, как у старой бездомной собаки. Его простота и отсутствие ответной агрессии напомнили мне доброту Шона. «Помнишь, мы дрались в баре, и ты перепутал меня с теми болельщиками?» – любил напоминать он, указывая на шрам под левой бровью. Так и сейчас – никакой злобы и обиды от Джеймса.
        – Я не буду тебя бить, – спокойно ответил я, плюхнувшись на диван.
        Огляделся: гримерка – диванчик, комод, стол с большим зеркалом.
        – Благодарю, – с усмешкой отозвался наркодилер.
        – Лучше расскажу, за что я набросился на тебя…
        – Ревность? Что ж, пару лет назад я был таким же. Думаю, я бы проломил тебе череп, если бы вошел в комнату и увидел тебя полуголого и мою женщину в одном полотенце.
        От неожиданности я закашлялся.
        – Нет, дело не в ревности, – нас разделял стол (Джеймс сидел на краю) и я прикидывал, сколько времени мне понадобится, чтобы добраться до парня в случае чего.
        – Тогда в чем дело, Стивен Рэтбоун?
        – Рад, что ты знаешь мое имя. Жаль, я не светился в криминальных кругах, тогда бы ты знал – я не только из-за ревности могу проучить человека.
        – Криминальных кругах? – Дилер вмиг стал серьезным. Лицо напряглось, прибавляя мужчине пару лет. – Что ты имеешь в виду?
        Моя очередь усмехаться.
        – Ты испортил жизнь девчонке. Потерянной, разбитой… – Сердце бешено заколотись, я почувствовал, ногти до боли впиваются в ладони, и я готов на всё, только бы заглушить стыд. Перестать винить себя, отыгрываясь на других. – Ей хотелось забыться и ты, вместо того чтобы помочь, воспользовался ее состоянием! – Я перешел на крик, вскочив с дивана. – Как ты можешь называть себя ее другом?!
        Джеймс серьезно смотрел на меня, а его пальцы отбивали несвязный ритм по деревянному столику.
        – Слушай, моему поступку нет оправданий, но… Но ей это было необходимо. Понимаешь, Стивен? Необходимо. – Джеймс с надеждой глядел мне в глаза, а меня передергивало, когда он называл мое имя. – Я, блин, не психолог, – размахивая руками говорил Джеймс. Теперь открылось его истинное лицо: мое мнение о нем как о похотливом и циничном ублюдке сменялось на то, каким его видела Ари – заботливый друг. И всё же я не понимал, почему он продавал ей наркотики. Будто прочитав вопрос в моих глазах, Джеймс добавил: – Я не мог спасти ее иначе, а ее нужно было спасти. Я не знал, клянусь, не знал, что ситуация выйдет из-под контроля. Не думал, что она пойдет дальше, будет употреблять больше…
        – Всё равно ужасно, – перебил я. – Ты уничтожаешь людей, калечишь их судьбы, поставляя им дурь.
        – Я работаю техником. – Он начал злиться. – Никакой я не наркоторговец, просто могу достать, что потребуется. Связи. Торгую я по мелочи, Neon Cloud – самое тяжелое, что есть в моем магазине, поэтому вряд ли я еще кого-то серьезно покалечил. В клубно-барной среде без наркотиков в принципе невозможно. Если отпрыски богатеньких родителей подсаживаются, что взять с тех, кто уверен – выбора нет. Мне жаль, что с Ари вышло так. Она сильная девушка. Стоило мне узнать, что ты вновь появился в ее жизни… – Джеймс замолчал, взвешивая важность продолжения, и всё-таки договорил: – Признаюсь, первым желанием было найти тебя и избить. Поверь, ты бы не отделался этим. – Он дотронулся до своего разбитого лица. – Но постепенно я стал понимать, что ты не только не уничтожаешь ее, как раньше – в свое отсутствие, будучи воспоминанием, – а, наоборот, пытаешься спасти.
        – Но ей уже не хотелось спасения, – кивнул я.
        – Согласен. – Джеймс совсем помрачнел. – Я пытался помочь ей соскочить. Подсовывал травку и таблетки. Надеялся, вдруг она сможет сняться, а она начинала беситься… Думаю, ты знаешь, когда Ари злится, она похожа на маленького тигренка – нелепого, но грозного.
        Сдерживая улыбку – чертовски верно! – я хмыкнул.
        Джеймс вернулся к рассказу:
        – Она кричала, чуть ли не с кулаками кидалась: «Не хочу быть жалкой! Только жалкие нюхают! Мне плохо, и я хочу ширяться!» Она считала, что так решит свои проблемы, и решала – отодвигая их.
        – Ты помогал ей в этом, друг.
        – Тебе повезло, ты не видел ее в том состоянии…
        Наш разговор прервал хлопок отлетевшей к стене двери.
        – Привет, Асоль, – улыбнулся Джеймс. Его глаза засияли – был рад поддержке в лице рыжей стервы, ненавидящей меня всей душой. – Я рассказываю Стивену о том, как Ари начала колоться.
        – Этот кретин звездный не достоин никаких историй, – отрезала Асоль и повернулась ко мне: – Забыл, красавчик? Всё случилось из-за тебя. Ты молодец, раз смог вытащить Ариэль из ямы, но, не будь тебя, она бы в ней не оказалась. Здесь бы не оказалась, с нами, отбросами общества или кем ты нас считаешь. Что касается «плохого наркодилера», – Асоль прищурилась, многозначительно замолчав, – то без него ты бы нашел не полуживую, но существующую Ари, а ее прах в урне, потому что игла спасла ее. Это всё, что мы, люди с улицы, могли сделать для девицы, сбежавшей из притона.
        Я задержал дыхание и шумно выдохнул. Жутко представить, что Ари испытывала, вырвавшись из рабства, увидев смерть единственного человека, который о ней беспокоился. У меня потяжелели ноги, скрутило желудок.
        – Мы помогаем, как умеем, Стивен… – Откуда-то издалека услышал я голос Джеймса – лучшего друга Ари.
        Встав с дивана, я молча направился к выходу. Надо бы извиниться перед Джеймсом, да и перед Асоль тоже, но потом, сейчас мне необходимо закурить. «Ты бы нашел ее прах в урне».
        АРИ
        Остаток дня я и Стивен гуляли по городу. Наученный опытом, Стив ловко скрывался от папарацци и нам никто не мешал проводить время. Я искренне радовалась и старалась не думать о том, что скоро придется расстаться на несколько долгих месяцев.
        Но исход неминуем, и мы в аэропорту. Через пять минут Стивену идти на регистрацию, а мне – домой. Не сказала Стиву, но я была на собеседовании в кофейне. Надеюсь, меня возьмут.
        Рэтбоун улыбался, скрывая печаль. А в моих глазах не было слез. Я хотела, чтобы следующие три месяца он вспоминал меня счастливой.
        – Прости, я устраивала идиотские сцены. Ты учишь меня взрослеть, Стивен. Взрослеть правильно.
        – Рад это слышать. – Он заключил мое лицо в свои ладони. – Ты тоже многому учишь меня.
        И поцеловал.
        Наш поцелуй прервал женский смех. Знакомый.
        – Она что тут делает? – поморщившись, спросила я.
        Стив проследил за моим взглядом.
        – Провожает Джерада. Вроде как они вместе.
        – Вот именно, «вроде как», – я прижалась щекой к груди Стивена; фыркнув, добавила: – Он сделает Асоль больно.
        Стивен усмехнулся.
        – А я думаю, Джерад Андерсон наконец влюбился.
        Я пожала плечами, наблюдая, как Асоль висит на Джераде, крепко его обнимая, а он чмокает ее в губы. Может быть. Может быть, люди меняются. Я и Стивен изменились благодаря любви.
        – Мне пора, – Стив до боли в ребрах обнял меня. – Уже скучаю, Ари.
        Я проводила его до стойки регистрации и быстро-быстро пошла прочь. Не оборачиваться. Иначе разревусь.
        – Ари!
        На секунду я застыла, нога зависла в сантиметре от пола. Я твердо шагнула вперед.
        – Эй, Ари!
        – Что? – Всё-таки я остановилась. Но не обернулась. Стояла, глядя на толпу перед собой, и сжимала ладони в кулаки. – Чего тебе?
        – Почему ты убежала из дома осенью десятого года? Этот вопрос мучает Стивена, правда? Вы сделали вид, что всё преодолели, но… – Он помолчал и добавил с усмешкой: – Не расслабляйся, малышка Ари. И проведи время с пользой.
        Я не ответила. Джерад и не ждал. Он ушел, а я почувствовала: щеки предательски порозовели.
        КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
        От автора
        Спасибо, дорогой читатель, что прочитал первую книгу. Надеюсь, прочитаешь и вторую – там откроются все тайны.
        Лучшая награда для меня – отзывы. Буду благодарна, если напишешь пару строк о «Виноградных грёзах». Не забудь отметить мой ник @teenage_tragedy_j, чтобы я увидела, порадовалась и вдохновилась, даже если в отзыве будет критика. Я понимаю, и Ари и Стивена есть за что поругать, но ведь это делает их живыми – неидеальность.
        И приглашаю в мой Instagram (@teenage_tragedy_j). Я рада новым знакомствам. :)
        Что ждет героев дальше?
        Стивен и Ари пришли к гармонии, а у циничного Джерада появились отношения. Но не всё так просто. Почему Ари сбежала из дома, как только ей исполнилось восемнадцать лет? Почему Джерад хотел разлучить Стивена и Ари, а потом просил лучшего друга найти девушку? Расскажет ли Асоль про «таинственного незнакомца»? Появится ли снова Софи? Ответы – во второй части дилогии. И еще больше эмоций и чувств, горячих сцен и дерзких откровений.
        История вымышлена. Совпадение с реальными событиями и лицами – случайность. Никакой коммерческой выгоды при упоминании торговых марок, известных личностей, мест и пр. Цитаты принадлежат их авторам. Переводы песен выполнены сайтами lyrsense.com и amalgama-lab.com. Автор обложки: Катерина Райдер. Авторы исходников: Emery Meyer и Elijah O'Donnell.
        notes
        Примечания
        1
        Американский иллюзионист.
        2
        Лицо с мягкими чертами, слегка напоминает детское.
        3
        «Большие надежды» Чарльз Диккенс.
        4
        «Портрет Дориана Грея» Оскар Уайльд.
        5
        «Портрет Дориана Грея» Оскар Уайльд.
        6
        «Униженные и оскорбленные» Федор Достоевский.
        7
        «Большие надежды» Чарльз Диккенс.
        8
        «Большие надежды» Чарльз Диккенс.
        9
        Переделанная строчка «Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!» из пьесы Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта».
        10
        «Я могу заставить звезды танцевать» – строчки из песни Selena Gomez «Stars Dance», под которую танцевала Ари.
        11
        Вмазаться – принять наркотик, чаще всего внутривенно.
        12
        «Униженные и оскорбленные» Федор Достоевский.
        13
        Фамилия главной героини фильма «Шоугелз» (Showgirls) – Малоун (Malone).
        14
        Выше голову, детка, ты не одинока. Я здесь, с тобой. Мы победим любого монстра, любое зло. Я дам тебе повод идти со мной дальше, детка. Впереди столько прекрасного. (Sunrise Avenue «Don't Cry (Don't Think About it)»).
        15
        Догнаться – повторно употребить наркотик после угасания эйфории от первого приема.
        16
        Ширнуться – принять дозу.
        17
        «Аромат Стивена Рэтбоуна» – отсылка к 1.6.
        18
        «Имя ветра» Патрик Ротфусс.
        19
        Тащит – эффект эйфории от наркотика.
        20
        Ramones «Oh Oh, I Love Her So».
        21
        Речь идет о фильме «Красотка», в котором Гир и Робертс сыграли главные роли.
        22
        Selena Gomez «Good For You».
        23
        Selena Gomez «Good For You».
        24
        «Поющие в терновнике» Колин Маккалоу.
        25
        Ари танцевала под песню Selena Gomez «Stars Dance».
        26
        Нэнси – героиня фильма «Город грехов», стриптизерша.
        27
        Наташа Кампуш – была похищена Вольфгангом Приклопилем и провела в его доме в заточении 3096 дней.
        28
        Эди Седжвик – американская актриса, светская львица.
        29
        Лос-Анджелес.
        30
        The Killers «All These Things That I've Done».